"Фантастика 2024-44" Компиляция. Книги 1-21 [Лилия Курпатова-Ким] (fb2) читать онлайн

Владислав Виногоров Вольному воля

Глава 1

Мысли лениво ворочались в непослушном мозгу. Память медленно возвращалась. Адски болела голова, и хотелось пить. Всепоглощающая жажда заставляла действовать. Стэн ме-е-едленно встал с дивана и направился на кухню, его приятель Джейк уже находился там и жадными громкими глотками потреблял пиво из запотевшей бутылки. Лицо у Джейка было цвета молодой весенней листвы, а глаза напоминали кроличьи. «Интересно, — подумал Стэн, откупоривая бутылку пива для себя, — у меня физиономия такая же или еще хуже?»

— Ну как оно — ничего? — язвительно поинтересовался Джейк, закуривая сигарету.

— Не курил бы ты, — вяло ответил Стэн, — плохо же опять будет! Слушай! А у меня рожа тоже бледно-зеленая?

— Пойди сам посмотри в зеркало! — Джейк болезненно сморщился. — Ой, голова моя, голова!

— А я ведь предупреждал! — злорадно улыбнулся Стэн и пошел разглядывать себя в зеркале.

Против всякого ожидания, цветовая гамма лица была весьма приемлемой. Стэн мысленно похвалил себя за вчерашний отказ от последних трех порций и пошел умываться. День предстоял трудный, и начинался он мерзко.

* * *

Стэн поправил узел галстука и, изобразив на лице профессиональную улыбку дилера мелкой фирмы, вошел в офис «Галактических перевозок».

Молоденькая секретарша в громадных очках посмотрела на Стэна безо всякого интереса и тут же вернулась к дисплею компьютера. Это Стэна более чем устраивало, он огляделся и, обнаружив достаточно удобное кресло, со вкусом в нем устроился. Через некоторое время секретарша оторвалась от монитора и со скучающим видом осведомилась: «Что вам угодно?» Стэн встал и галантным жестом протянул секретарше визитку на имя Кристофера Марии Гарсиа Эсмиральдос, агента компании «Галахер и Ко».

— Это мне ни о чем не говорит, — веско ответила секретарша, это тоже входило в планы Стэна, он откашлялся и начал:

— Синьорита! Наша компания занимается торговлей так называемой движимой недвижимостью! Мы не особо афишируем нашу деятельность в силу специфики нашей работы, — он сделал внушительную паузу, — и, как вы понимаете, не собираемся делать этого и впредь, поэтому вы сейчас сообщите обо мне своему шефу и быстро проведете к нему в кабинет.

Несколько секунд Стэн любовался произведенным эффектом, после чего вернулся в облюбованное им кресло. Секретарша церемонно поклонилась и, покачивая бедрами, направилась в кабинет директора.

* * *

Директор оказался маленьким, начинающим лысеть субъектом, с манерами вкрадчивого хорька, во всяком случае, именно так Стэн охарактеризовал его для себя, когда увидел.

— Моя фамилия Руэл, Чарльз Руэл! Чем могу быть полезен?

— Я Кристофер Мария Гарсиа Эсмиральдос из компании «Галахер и Ко». — Стэн изобразил на лице официальную улыбку и пожал протянутую ему руку.

— Итак… — выжидательно произнес Руэл.

— Вот именно! — гордо сказал Стэн, смутив этим директора. — Мое руководство решило обратиться к вам, зная вашу репутацию просто безукоризненной компании. Вопрос у нас весьма щекотливый, и сейчас я объясню почему. Я надеюсь, ваша секретарша сообщила, чем занимается наша фирма? — После утвердительного кивка Стэн продолжил:

— Так вот нам необходимо зафрахтовать корабль и без лишнего шума переправить пятьсот — шестьсот тонн груза на одну из недавно приобретенных нами планет. Предпродажная подготовка, вы меня понимаете?

— Оплата?

— Мы согласимся на любую разумную цену!

* * *

Через полчаса Стэн выходил из офиса «Галактических перевозок», имея в дипломате все документы на фрахт дальнего тяжелогруза. Договор был подписан от имени «Галахер и Ко»…

* * *

Джейк нервно ходил по комнате и курил, две смятые пачки валялись на полу, а третья явно доживала свой век возле пепельницы. Открылась дверь, и в комнату вошел жизнерадостный Стэн.

— Ну? — раздраженно буркнул Джейк.

— Порядок! Бумаги у меня, погрузка началась час назад и закончится минут через двадцать, директор оказался просто замечательным человеком — таможенного осмотра не будет. Все.

Стэн сел в кресло и закурил. Он критически осмотрел Джейка и явно остался недоволен.

— Побрейся! В космопорту мы должны сойти за представителей солидной фирмы. И не напивайся пивом: во-первых, это пошло, а во-вторых, борткомпьютер космолета отключать тебе и не позднее чем через восемь часов.

— Не волнуйся! Хакну так, что ты и не заметишь, — самодовольно ухмыльнулся Джейк. — А пиво, как известно, краку не помеха.

— Дай-то бог, — без всякого энтузиазма ответил Стэн.

* * *

Пятнадцатью минутами позже оба молодых человека, элегантно одетые и выбритые, спускались в подвал своего дома. Джейк повернул за угол и щелкнул выключателем, помещение залил неяркий свет. Это была небольшая комната с низким потолком и бетонными стенами. Посреди комнаты стояло единственное кресло, к которому крепкими веревками был привязан человек в дорогом костюме. Рот его был залеплен лейкопластырем. Стэн подошел и, брезгливо поморщившись, резким движением сорвал его. Послышался негодующий вопль. Стэн еще раз поморщился, затушил окурок о ручку кресла в непосредственной близости от руки привязанного к нему человека. Это подействовало, пленник замолчал.

— Ну что же, господин Эсмиральдос, или, может, лучше сеньор?

— Вам это так с рук не сойдет! Если вы меня немедленно не отпустите — я.., я.., я даже не знаю, что с вами сделаю…

— Абсолютно ничего! — весело ответил Джейк. — Абсолютно ничего вы с нами не сделаете. А потому потрудитесь посидеть тихо и выслушать, что вам здесь скажут, потому что от этого зависит целость вашей шкуры. Вам ведь дорога ваша шкура?

Сеньор Эсмиральдос судорожно сглотнул и кивнул утвердительно.

— Вот и прекрасно, — произнес Стэн. — Значит, я сейчас быстренько ввожу вас в курс дела, а потом — порция наркотика (не волнуйтесь, эта штука с первого раза привыкания не вызывает) и я вас отпускаю.

Пленник с готовностью закивал головой. Друзья поневоле улыбнулись, увидев, как на лице сеньора Эсмиральдоса четко отразилось желание побежать в полицию.

— Пива не хотите ли? — осведомился Джейк.

— Не отказался бы. — Голос пленника слегка дрогнул.

— Не волнуйтесь, наркотик в инъекторе, а не в пиве, — сказал Стэн, — укола вы даже не почувствуете, а пиво — это для души.

Успокоенный этими заверениями, сеньор Эсмиральдос послушно выпил бутылку пива, которым Джейк поил его как из соски, развлекаясь при этом от души.

— Теперь о деле. — Голос Стэна посерьезнел. — Несколько часов назад мы зафрахтовали корабль в «Галактических перевозках» от вашего имени. Надо полагать, что сразу же после старта корабля от «Галахер и Ко» придет запрос: куда это вы собрались. Связаться они с вами, естественно, не смогут — вы еще будете спать. Когда вы проснетесь, полиция еще не будет точно знать о вашем местонахождении, поэтому поторапливайтесь. Наверху вы найдете свой чемодан и некоторую сумму наличными. Этого вам хватит для того, чтобы сбежать на Аляру и там начать новую жизнь, — кстати, билет до Аляры в вашем чемодане.

— А почему я это должен делать? Я просто расскажу обо всем полиции, и не пройдет и суток, как вас изловят!

— Это, к моему большому сожалению, не совсем так. Во-первых, директор «Галактических перевозок» не захочет выглядеть законченным идиотом и в любом случае скажет, что приходили к нему вы, это ему потребуется для взыскания с вашей фирмы денег за угнанный нами корабль; во-вторых, даже если на минуточку предположить, что полиция вам поверит, в чем я лично глубоко сомневаюсь, то в дураках останется полиция — Амконикс слишком уж благополучная планета, чтобы на ней совершались нераскрываемые преступления! Так что вас накачают наркотиками и запишут на пленку ваши показания. Какими они будут — объяснять надо? Хорошо! Значит, чем быстрее вы смоетесь на Аляру — тем живее будете. С этим все ясно?

— Да! Подонки! Мразь! Я этого так не оставлю!

— Полегче на поворотах! Так можно и в кювет угодить. А что касается «не оставлю», так это по законам Амконикса через сто пятьдесят стандартных лет, вы уверены, что проживете так долго?

— Ладно, хватит с ним панькаться! — вмешался в разговор Джейк. — Слушай, ты, сморчок, — в устах Джейка это звучало просто смешно, Джейк был худ как жердь, а пленник весьма упитан, — все инструкции, как тебе покинуть эту планету, лежат у тебя в чемодане. Очухаешься — прочитаешь. Метода отработанная, так что проскочишь. Не послушаешься инструкций — будешь говорить с полицией. Ты с ней вряд ли общался, а мне приходилось, да и ему тоже. — Джейк кивнул на Стэна, который с интересом слушал своего товарища. — Так вот, ничего хорошего в этом общении нет, можешь поверить на слово.

— Может, не надо наркотиков, — взмолился сеньор Эсмиральдос, — я и так сам тихо посижу сколько надо, а?

— Надо, Кристофер, надо! — И Стэн ловко сделал несчастному агенту инъекцию.

— Развяжи его, и пойдем, мы и так задержались, — бросил Стэн Джейку и заспешил наверх.

* * *

Корабль уже ждал на стартовой площадке. Этот транспорт мог перевозить не только грузы, но и людей, а это как нельзя больше устраивало Стэна. Он не собирался перевозить на нем людей сейчас, но перспектива продать транспорт как пассажирский лайнер была соблазнительной. Они с Джейком задумали эту операцию уже давно. Но осуществить ее каждый раз не удавалось по тем или иным причинам. То Джейк вдруг ни с того ни с сего уезжал неизвестно куда и неизвестно зачем, то Стэн вдруг ни с того ни с сего решил обзавестись семейным очагом (справедливости ради стоит отметить, что события эти происходили в обратной последовательности, но Стэну нравилось думать именно так). В общем, у Стэна ничего не вышло, не такой он человек, чтобы сидеть на одном месте и послушно заниматься домашним хозяйством, а Джейк в очередной раз оказался на мели, и — о чудо! — друзья снова встретились. План был предельно прост, и как до него никто не додумался раньше, просто не укладывалось в голове. Купить небольшой домик возле космопорта вовсе не составляло труда, а «вычислить» и подпоить агента достаточно крупной компании по торговле движимой недвижимостью на Амкониксе было делом двух дней. Сразу после этого Стэн явился в офис крупнейшего химического концерна планеты и за треть стоимости пообещал вывезти с планеты 500 — 600 тонн высокотоксичных отходов. Так как хранилища концерна были уже просто переполнены, сделка состоялась, и лично директор концерна позаботился о том, чтобы контейнеры невозможно было отличить от таких же для перевозки удобрений. Но если плата за вывоз отходов только возместила расходы на подготовку операции, то стоимость такого корабля на той же Сцилле позволяла всю оставшуюся жизнь провести на курортах, ни о чем не заботясь.

Стэн удовлетворенно улыбнулся. Операция подходила к решающей фазе, а это действовало на Стэна, как вид наркотика на наркомана. Еще несколько минут, и корабль будет в их полном распоряжении! Это был один из тех моментов, ради которых стоило жить. Стэн посмотрел на Джейка, тот нервно курил и свободной рукой теребил галстук.

— Не психуй. Прорвемся! — подбодрил товарища Стэн.

— А ты уверен, что достаточно вкатил этому горе-бизнесмену? — вместо ответа спросил Джейк.

— Более чем. Антидота от этой дряни не существует, а полуторная доза уложит его баиньки часа на четыре, если не на все пять, даже принимая во внимание его вес. Кроме того, у этого наркотика есть еще одно мерзкое качество — еще с полчасика после того, как человек уже полностью отошел, у него из рук вон плохо работает вестибулярный аппарат. Так что если этот баран доберется до корабля, на который у него билет, — считай, что ему повезло. Впрочем, хватит. Вон, кажется, и капитан.

Капитан дальнего тяжелогруза являл собой весьма живописную картину: начать хотя бы с того, что у него была абсолютно боксерская физиономия, украшенная смотрящим в сторону носом, одет он был в гавайку навыпуск и небесно-голубые бриджи.

— Приветствую вас, джентльмены! — Низкий голос капитана, казалось, заполнял собой все свободное пространство. — Я капитан Юон. На «Крабе» мы будем втроем, так что привыкайте к моему обществу. Сразу успокою: дурных наклонностей, кроме храпа, за мной не водится. Но этого вы не услышите, так как кают хватает на всех, даже с избытком.

— Простите, капитан, вы самостоятельно управляете такой махиной? — с деланным восхищением спросил Стэн.

— Тут нет ничего сложного. У меня такой компьютер — закачаешься!

Стэн, который сам очень неплохо водил космолеты, усмехнулся. Эка невидаль — сам корабль водит! Несколько лет назад всех потрясло сообщение о капитане крейсера, самостоятельно уничтожившего шесть пиратских кораблей, а тут сухогруз какой-то.

— Я в этом немного разбираюсь, — тем временем произнес Джейк. — А что у вас за компьютер?

— Компьютер? КОМ-24, слыхали о таком?

— Хорошая машина. Мощная…

— Ну ладно. Господа пассажиры, прошу в корабль и приятного перелета! — И капитан первым шагнул в лифт, поднявший всех троих внутрь корабля…

Отделка жилых помещений, конечно, мало напоминала каюты люкс в мощных пассажирских лайнерах, но это нисколько не испортило настроения похитителей. В конце концов, они угоняли не лайнер, а грузовик.

Капитан оказался человеком общительным и быстро провел экскурсию по кораблю, щедро сдабривая ее анекдотами и довольно плоскими шутками. По всему было заметно, что летать одному ему уже явно наскучило и общество двух бизнесменов его несказанно радовало. Стэн и Джейк неоднократно переглядывались с весьма злорадными улыбками. Они-то знали, какая участь ждет этот корабль. Но вот экскурсия закончена, люки задраены, пассажиры в перегрузочных ложах, капитан за пультом, а диспетчерская дает добро на взлет. Натужно завыли мощные двигатели, и гигантский корабль медленно оторвался от планеты и начал выход из атмосферы, чтобы лечь на заданный курс.

* * *

Сразу по выходе из атмосферы в динамиках раздался жизнерадостный голос капитана: «Перегрузки закончились. Пожалуйте в рубку, господа, пивка попьем».

— Сейчас, — сказал Стэн в интерком, — только от ремней освободимся и придем.

— Стэн, а как с ним поступим? — Джейк всегда отвратительно чувствовал себя в первые минуты полета и поэтому начинал задавать абсолютно несуразные вопросы.

— Как предусмотрено. В спасательную капсулу — и полный вперед к Амкониксу!

— Может, прямо сейчас, а? Ведь жалко, если с ним что случится. Хороший, по-моему, мужик, — гнул свое Джейк.

— Да успокойся ты! Ничего с ним не случится — поболтается несколько часов в спасательной капсуле, и вся недолга. Потом еще и приврет репортерам — героем будет. Расскажет, как один сражался с целой армией захватчиков. Выпутывайся быстрее, и пошли. Ты еще операционку компьютера просечь должен, а то точно придется этого Юона с собой брать.

Продолжая так же лениво переругиваться, друзья поднялись с перегрузочных лож и, держась за поручни, медленно поплыли в сторону рубки. Передвижение в невесомости имеет свои преимущества и свои недостатки, надо только приспособиться.

Когда Стэн и Джейк добрались до рубки, капитан, заметивший их, тут же широким жестом предложил занять два пустующих кресла справа и слева от него и включил искусственную гравитацию.

— Энергию, конечно, жрет, но терпеть не могу пить пиво в невесомости! Все время такое ощущение, что не в то горло полезет. Верно? — И капитан весело подмигнул Джейку, вид у которого был все еще кислый.

— Верно, — согласился Стэн. — Ну что, капитан, за знакомство!

— Давай! — Капитан Юон профессиональным жестом запрокинул бутылку надо ртом и вскоре с сожалением поставил ее в контейнер, правда, уже пустую. — Вы, ребята, продолжайте, а мне надо курс рассчитать, так что присоединюсь к вам, как выйдем в подпространство.

— А это скоро? — спросил Джейк.

— Часа через четыре, — с важным видом ответил капитан.

— Здорово, — мечтательно закатив глаза, произнес Стэн.

— Пока то да се, компьютер посмотреть можно? — осторожно закинул удочку Джейк.

— А почему нет? Вон напротив тебя монитор — включай и смотри. Машина мощная — хоть еще один обсчет маршрута запускай.

— Что, правда? — Стэн, тоже неплохо разбиравшийся в компьютерах, с детской наивностью уставился на капитала.

— Да за ради ж бога! К какой планете?

— Не знаю даже… А я наобум введу из каталога! — нашел решение Джейк и, быстро набрал восемь цифр.

— Ну и ладно, — добродушно пробасил капитан, — на досуге посмотрим, что там у тебя получилось.

Он уже перешел на «ты», но друзей это нисколько не смутило. Лететь вместе им оставалось от силы часа два.

* * *

— Как это в спасательную капсулу? Это, господа, не остроумно!

— Полезай, а то голову разнесу! — совершенно искренне пообещал Стэн. Он вообще был удивлен, как такой тугодум мог управлять таким кораблем. Ведь сплошь и рядом возникают ситуации, где нужна быстрота реакции, а этот уже целых пять минут не мог понять очевидного: надо убираться подобру-поздорову, иначе можно и головы лишиться.

Когда Джейк неожиданно наставил на Юона свой пистолет, тот решил, что это шутка. Впрочем, настроение у него заметно испортилось, когда с другой стороны он увидел «ствол» Стэна. Теперь же он ни за что не хотел понять, что он здесь лишний.

— Капитан, послушай! Или ты немедленно сядешь в спасательную капсулу и уберешься отсюда ко всем чертям, или ты полетишь в свободном полете непосредственно в сторону местного солнца, но с дыркой в голове. Выбирай.

— У тебя есть три минуты, — жестко предупредил Джейк, — потом мне надо в рубку, сам понимаешь: переход в гиперпространство. Но к этому моменту тебя здесь быть не должно. И не будет, причем в каком виде, зависит полностью от тебя. Ты все понял?

Капитан взвыл совершенно дурным голосом и полез в шлюпку. Задолго до этого Стэн тихонько включил еще один монитор и перепрограммировал хилый борт-компьютер спасательной капсулы на возврат к Амкониксу и включение ручного управления только на его орбите. Мигнула и погасла лампочка над шлюзом, и спасательная капсула, отделившись от корпуса «Краба», начала свой путь к Амкониксу.

Стэн медленно повернулся и направился в рубку, где Джейк к тому моменту уже полностью перенастроил бортовой компьютер под себя.

— С этим закончили, — сказал Джейк, увидев Стэна, — теперь на Энэм, а потом на Тибу.

— Да, ты прав. С этой частью действительно закончили, — Стэн устало вытер пот со лба и положил пистолет на пульт управления, — теперь еще это чертово дерьмо сбросить бы, и вообще хорошо будет.

А корабль стремительно набирал скорость, готовясь к гиперпространственному прыжку…

* * *

Огромное косматое солнце появилось как-то сразу, едва Стэн включил приборы внешнего наблюдения. Оно только что выбросило мощный протуберанец и теперь медленно втягивало его назад. Зрелище было потрясающее, но вызвало у Стэна не восхищение, а поток ругательств.

— Ты, полудурок несчастный! Ты хоть бы курс правильно рассчитал! Алкоголик чертов!

— Ну.., это.., как его.., погрешности при расчетах… — смущенно протянул Джейк, прекрасно видя, что ошибка целиком и полностью его.

— «Погрешности в расчетах», — передразнил друга Стэн. — Ты бы еще немного «погрешил», и как раз в короне и выскочили бы! Ладно! Отдай управление и марш к грузовому отсеку. Проследишь по телеметрии, что все сбросили, — и бегом сюда. Надо курс на Тибу прокладывать. Но имей в виду: на этот раз без «погрешностей»!

Джейк выругался и уныло поплелся к грузовому отсеку. Стэн перехватил на себя управление и уверенно начал разворачивать корабль кормой к местному солнцу.

Идея опять же была до предела проста. Если бы такое кто-нибудь попробовал провернуть официально, ему бы просто отвернули голову. Фигурально, разумеется, но то, что ни летать, ни заниматься серьезным бизнесом он бы уже никогда не смог, — это уж точно! А Стэн, не обремененный никакими морально-нравственными обязательствами, да и каким-либо уважением к законам тоже, просто хотел сбросить весь свой груз в сторону местного солнца, после чего благополучно полететь продавать корабль. Вся беда заключалась в том, что из подпространства они выскочили слишком уж близко от звезды, а это здорово затрудняло маневрирование.

Стэн взялся за джойстик и медленно начал разворачивать транспорт кормой к светилу. Корабль слушался управления плохо: сказывалось притяжение солнца. В конце концов после серии маневров Стэну удалось более или менее точно направить отверстие люка в сторону солнца, и он тут же связался с Джейком по интеркому.

— Ну и болтало же меня здесь! — сразу же недовольно проворчал Джейк, когда его лицо появилось на экране. — Поаккуратнее не мог? А еще пилот первого класса! И как тебя в Восьмой Бригаде к стенке за такие маневры не поставили?

— Заткнись! Ты бы еще ближе от солнца вынырнул! Как телеметрия?

— Норма. Люки могу открывать хоть сейчас.

— Воздух стравил? Нет? — По лицу Джейка было видно, что об этом он явно не подумал. — Страви! Мы слишком близко от солнца, твоими, между прочим, стараниями, так что может при открытии люков и загореться!

— Понял. Стравливаю.

Лицо Джейка на некоторое время исчезло с экрана, а из динамиков донесся звук включаемых насосов.

— Давай быстрее! — поторопил друга Стэн. — Думаешь, легко в таком положении корабль держать?

— Не знаю, — ответил Джейк, теперь в экране была видна только его шевелюра, он явно возился с пультом шлюза, — мне еще минуты две-три…

— Две-три — можно! Но ни секундой больше! Поторапливайся!

Стэн отвернулся от интеркома и устало посмотрел на экраны. Сейчас были включены все три. Центральный был разделен на двенадцать частей — это работали обзорные камеры, на левом шел непрерывный поток цифр, который выдавали датчики двигателя и остальных систем корабля, здесь все было в пределах нормы. Третий экран был настроен на стандартную волну связи, сейчас он молчал. «Хорошо я все-таки выбрал место сброса», — похвалил себя Стэн. И он был прав: Энэм, четвертая планета солнца Атари, был колонизирован относительно недавно. Ходили слухи, что в процессе колонизации было полностью истреблено местное население, но ни доказать, ни опровергнуть их никто не мог, поэтому никаких репрессивных санкций со стороны правительства Конфедерации к колонистам применено не было. Относительно небольшое время, прошедшее с момента колонизации, позволяло надеяться, что достаточно мощных (и, как следствие, достаточно дорогих) систем обнаружения в космосе у планеты просто нет… Размышления Стэна были прерваны Джейком. Его лицо опять появилось в интеркоме и имело весьма злой вид.

— Ты что там заснул, что ли?

— Нет, а что?

— Да так, ничего. Разблокируй шлюз грузового отсека, тормоз!

— Сейчас.

Стэн пододвинул к себе клавиатуру и нажал несколько клавиш. На левом экране загорелась надпись: «Опасность! Блокировка грузового шлюза снята!»

— Порядок, — обратился Стэн к Джейку. — Начинай разгрузку.

— Поехали! — И Джейк с силой нажал на рычаг открытия грузового шлюза.

Стэн довольно ухмыльнулся. Сейчас механические погрузчики начнут выталкивать контейнеры, придавая им некоторое ускорение, и уже через несколько недель они достигнут Атари. Масса, конечно, довольно большая, но не по сравнению с массой солнца, так что никто ничего и не заметит. «Надеюсь, нам не подсунули парочку термоядерных бомб, — подумал Стэн, — а то это уж точно заметят». Разгрузка шла успешно, Стэн смотрел на левый монитор, где сейчас схематически был изображен грузовой отсек, он стремительно пустел.

* * *

Оставалось минут десять до конца разгрузки, когда ожил правый экран. Стэн инстинктивно дернулся. Это еще что? Интересно, кто с ними мог связываться в этой глуши? Первая реакция уже прошла и Стэн взял себя в руки. Камера, передающая его изображение, была заблаговременно отключена, поэтому Стэн позволил себе некоторое время созерцать человека в форме, который яростно щелкал какими-то переключателями на своем пульте, видимо, считая, что не имеет изображения из-за собственных неполадок.

— Джейк, как там у тебя? — Стэн наклонился к интеркому.

— Все нормально, а что?

— У нас, похоже, неприятности. Ты можешь ускорить разгрузку?

— Наверное, могу. А что случилось?

— Со мной кто-то пытается связаться по внешней связи, не отключайся, я сейчас разверну камеру так, чтобы и тебе было видно. — Стэн приподнялся в кресле и повернул камеру так, что Джейку стал виден правый экран. Джейк, присвистнул.

— Это кто-то из твоих знакомых? — осведомился Джейк.

— Да нет, вижу первый раз…

В это время человек в форме наконец понял, что у его визави просто выключена камера, и зло заговорил:

— Немедленно включите камеру! И немедленно представьтесь! Автоответчик вашего корабля молчит. Если так будет продолжаться еще пять минут, я возьму эту посудину на абордаж!

— У нас авария, — произнес Стэн, слегка задыхаясь, — отказала блокировка грузового шлюза и что-то с системой опознания, а вы кто, собственно?

— Я лейтенант Жужик, Патрульная Служба Энэма, с кем имею честь?

— Вляпались! — прокомментировал Джейк по интеркому.

— Заткнись! — бросил ему Стэн. — Когда закончишь?

— Да уже закончил. Сейчас шлюз закрою, и все.

— Закрывай и бегом сюда! — прошипел в интерком Стэн и сразу же ответил лейтенанту:

— Это корабль «Рак», а я капитан Авось. Большая просьба: не приближайтесь слишком близко, пока я не проверю реактор!

— Да, разумеется, капитан! Но держите меня в курсе, кстати, а что вы везли?

В рубку вбежал запыхавшийся Джейк. Бросив взгляд на монитор, на котором светилось участием лицо лейтенанта, Джейк плюхнулся в кресло и быстро забарабанил по клавиатуре. На левом экране загорелось: «Маршрут введен. Курс — Тиба. Три минуты до начала разгона».

— Что мы везли? — переспросил Стэн. — Везли шестьсот тонн высокотоксичных отходов! Можешь начинать собирать, сопляк!

Лейтенант Жужик аж подпрыгнул от негодования.

— Вы арестованы! — совершенно дурным голосом завопил он. — Немедленно заглушить реактор!

— Да пошел ты! — вяло ответил Стэн, почувствовав знакомую вибрацию корпуса: заработали маршевые двигатели.

Джейк молча показал на точку на радаре. Судя по всему, храбрый лейтенант Жужик собирался в погоню.

— Дать по нему из противометеоритных? — с надеждой в голосе спросил Джейк.

— Успеешь! — ответил Стэн, прибавляя скорости.

Транспорт начал разгон, готовясь к гиперпространственному прыжку. Патрульный корабль, обладавший значительно менее мощными двигателями, пытался преследовать. Начиналась игра на опережение. Стэн судорожно стиснул джойстик левой рукой, а правой постоянно нажимал на клавишу увеличения мощности. Вероятнее всего, тем же самым был занят и лейтенант Жужик, лицо которого исчезло с экрана. На нем теперь был лишь убогий вид рубки патрульного корабля.

* * *

— Приятно все-таки! — произнес Стэн, откидываясь в кресле. — А этому Жужику командование, наверное, пистон вставит…

— Ты же говорил, что Энэм — недоразвитая планета! Как же они тогда нас нашли? — ехидно поинтересовался Джейк. Они находились уже в гиперпространстве и поэтому позволили себе расслабиться.

— А черт его знает, — неохотно ответил Стэн. — Может, не мы первые, кто сбрасывает около них всякую гадость? Тогда они ее собирают, а там могли быть и старые приборы… Вот и сконструировали себе что-нибудь… Слушай, не забивай себе голову всякими глупостями и открой лучше пива. Контейнер около тебя.

— А ты хоть знаешь, что по их законам нам грозило? — не унимался Джейк, хотя бутылку Стэну передал.

— Да откуда же я это могу знать? — возмутился Стэн. — Тебе интересно? Вот монитор! Посмотри, что в базе этого компьютера есть по Энэму. А я пока поиграю.

Джейк тут же последовал совету Стэна и с интересом углубился в чтение, а Стэн тем временем загрузил на соседнем мониторе свою любимую игрушку и начал с наслаждением расправляться с разнообразными монстрами.

— Отвлекись от этой мясорубки! — с негодованием сказал Джейк, тряся товарища за руку.

— Отстань! Сейчас эту тварь добью, и сделаем перерыв. — Стэн уверенно выпустил в монстра еще одну ракету, и тот подох. — Ну что там у тебя? — недовольным голосом осведомился он у Джейка.

— Смотри! Мы нарушили семьдесят два закона этой планеты. — Джейк задумался, подсчитывая. — Суммарно на четыреста пятьдесят стандартных лет работы на местных рудниках!

— Впечатляет. Что-то мне не хочется попадать туда еще раз.

— Мне тоже, — весело ответил Джейк. — Но следующего раза, я надеюсь, не будет!

— Ладно, плюнь! Загружай то же, что и у меня, и погоняемся друг за другом. Проверим, сколько раз я тебя подстрелю.

— Это еще кто кого! — вознегодовал Джейк, входя в ту же игрушку и настраиваясь продемонстрировать Стэну, как надо играть на самом деле.

Четырнадцать часов перелета до Тибы прошли незаметно. Друзья играли в компьютерные игры, ели, пили и болтали. За все время, пока они осуществляли свой план, прокол был один, и то несущественный. Это позволяло надеяться, что и в дальнейшем судьба будет к ним благосклонна.

А «Краб» тем временем стремительно приближался к Тибе.

* * *

Когда англичане, французы и голландцы открыли для себя возможность грабить испанские галионы в Карибском море, им потребовалось место, где можно было бы сбыть добычу, не рискуя иметь неприятности с властями. Как известно, таким местом стал остров Тортуга. Там особо не интересовались тем, откуда товар и каким путем он к тебе попал. Главное, чтобы на него был спрос. К тому моменту, когда народы, населяющие Галактику, уже неплохо знали друг друга и вовсю торговали между собой, тоже потребовалось место, подобное Тортуге. Не составит труда догадаться, что этим местом стала Тиба.

Колонизация Тибы проходила в несколько этапов. И виной тому была не нерадивость первых колонистов, памятник которым до сих пор стоит в космопорту планеты, а мерзкие особенности местной флоры и фауны. Не вдаваясь в подробности, можно только сказать, что большая часть местных видов предпочитала размножаться с помощью спор, а попадая в человеческий организм, они начинали стремительно развиваться. Хорошо еще, что первые колонисты оставили записи об этой пакостной особенности и перед второй волной колонизации планету в течение полувека систематически обрабатывали гербицидами. Теперь это была почти полная копия Земли, разве что без наиболее опасных представителей животного мира.

Пиратство, как его представляет себе большинство людей, в Галактике не очень возможно. Благодаря тому, что все пространство буквально напичкано приборами слежения и патрульными кораблями. Кроме того, нельзя не учитывать, что все без исключения суда оборудованы противометеоритными батареями, которые с успехом можно использовать против агрессора. Но, несмотря ни на что, такое все еще встречается. Хотя большой прибыли это не приносит, но жить позволяет..

Большее распространение получила другая разновидность грабежа: налеты на не особенно технически развитые планеты. В основном грабятся рудники и сельхозсклады. В общем, все, что может быть куплено на Тибе. Здесь же можно прикупить и списанное (законно и не очень) армейское оборудование, более или менее приличное судно, нанять охотников, грабителей и многое другое. Власти смотрят на это сквозь пальцы, если получают свою мзду. Большие скандалы на Тибе редки, но и зевать не стоит. Именно к этой планете и подлетал сейчас «Краб», пилотируемый Стэном и Джейком.

* * *

Сразу после выхода из гиперпространства Стэн перехватил управление у автопилота и, выведя корабль на дальнюю орбиту, послал запрос на Тибу о посадке. Ответ пришел через десять минут. Центральная диспетчерская Тибы спрашивала, требуется ли отдельная стоянка. Стэн ответил утвердительно. После еще десяти минут ожидания «Крабу» был выделен посадочный коридор и стояночное место.

— Садимся. Марш в перегрузочное ложе! — скомандовал Стэн, и Джейк, бурча себе под нос нехорошие слова в адрес Стэна, гравитации, посадок и всего такого прочего, пошел пристегиваться.

Пальцы Стэна забегали по клавиатуре борткомпьютера. На левом мониторе высветился курс и запрос на подтверждение правильности. Стэн еще раз пробежал глазами по колонкам цифр, убедился, что все правильно, и нажал ввод. «Краб» грациозно развернулся и медленно направился к планете.

— Искусственную гравитацию отключи! А то гахнется при посадке, — послышался в интеркоме недовольный голос Джейка.

— Ага. Спасибо, что напомнил. — Стэн весело подмигнул Джейку, смотрящему на него с экрана с весьма кислым выражением лица. — Не кисни. Через полчасика сядем и сразу в бар. Договорились?

— Договорились, договорились. Начинай уже, а то у меня клаустрофобия начнется! — ответил Джейк, закатывая глаза и всем своим видом демонстрируя начало этой самой клаустрофобии.

Стэн щелкнул тумблером, отключая искусственную гравитацию, и тут же всплыл над креслом.

— Во-во-во! — радостно откомментировал увиденное Джейк. — Что и требовалось доказать! Пристегнулся бы, что ли. Неохота тебя со всей рубки смывать…

— Да пошел ты, — беззлобно огрызнулся Стэн, водружая себя назад в кресло и пристегиваясь к нему ремнями. — Поостри еще немного — ускорения в атмосфере поддам. Перегрузочное ложе сам отмывать будешь.

— Ну все, молчу, молчу. — Джейка передернуло от такой перспективы. — Шутки шутками, а ты смотри не отчебучь чего-нибудь такого на самом деле. Кто тебя знает, что у тебя на уме?

— Никто не знает… Ладно, приготовься, входим в атмосферу.

Корабль пару раз тряхнуло, а затем начался плавный спуск. Стэн взглянул на монитор. Перегрузки были незначительные, но Джейк стенал так, как будто попал под десятерную. Стэн с раздражением выключил интерком, предварительно сказав: «Что-нибудь случится — звони!» — и сосредоточил все внимание на показаниях приборов. Корабль вел себя выше всяких похвал, и это не могло не радовать.

Вскоре на мониторе загорелось предупреждение, что управление кораблем берет на себя автолоцман планеты, и Стэн позволил себе расслабиться. Еще несколько минут свободного падения, и взвыли посадочные двигатели. «Краб» на секунду завис над бетоном гигантского поля космодрома, а потом грузно опустился на опоры. Стэн включил интерком, полюбовался блаженствующим выражением на лице Джейка и, невольно улыбнувшись, произнес:

— Вставай, хватит балдеть.

— Отстань! Мне хорошо! Наконец-то прибыли! Ура-а-а!!!

— Да не ори ты, интерком сломается. — Стэн невольно улыбнулся. Он и сам не очень любил посадки, но с другой стороны — а куда от них денешься?

На левом экране замигало сообщение о присоединении лифтовой шахты. Стэн дал разрешение и, бросив в интерком: «Вставай, лежебока, таможня пожаловала», направился к переходной камере встречать гостей.

Таможенный офицер оказался сама любезность. Перво-наперво он осведомился о здоровье прилетевших и о том, не нужна ли помощь. Дело в том, что физиономия Джейка все еще была слегка зеленоватая после посадки.

— Не волнуйтесь, офицер, со мной всегда так после посадки или взлета. За что я их, собственно, и ненавижу, — тут же сказал Джейк.

— Я их и сам, честно говоря, недолюбливаю. Но, надеюсь, что на нашей гостеприимной планете вы сможете прекрасно отдохнуть! А теперь, если не возражаете, к делу! Цель вашего визита?

— Коммерция, — ответил Стэн.

— Привезли что-нибудь? — Улыбка на лице офицера засверкала сильнее позолоты на его мундире.

— Да, этот корабль.

— Вы хотите его продать?

— Разумеется!

— И есть покупатель или вам требуется консультация?

— Благодарю вас, — ответил Стэн, улыбаясь уж никак не менее радушно, чем таможенник, — покупатель имеется.

— Ну что ж, не смею вас больше задерживать. Приятного вам времяпрепровождения и удачной сделки.

Таможенник взял под козырек и, щелкнув каблуками, скрылся в лифте.

— Ну вот мы и на Тибе! — шутливым тоном произнес Стэн. — Пошли пропустим по стаканчику за удачное приземление.

— Пошли. Горло промочить не помешает.

Друзья спустились вниз и, закрыв лифт личным кодом Стэна, отправились искать бар. Операция, почти без сбоев проведенная молодыми людьми, вступала в завершающую фазу.

Глава 2

— Еще по одной? — Официант был сама любезность. И неудивительно: не часто попадаются клиенты, которые так щедро платят!

— Нет, хватит… А скажите, любезнейший, как бы нам такси…

— Не извольте беспокоиться, сию секунду!

Официант исчез в мгновение ока.

— Господи! Где только не был, а официанты одни и те же, — раздраженно произнес Стэн.

— Ты этого знаешь? — Джейк слегка осоловел и поэтому предыдущей фразы не понял.

— Да нет, конечно, впервые вижу. Но манеры одни и те же.

— А-а-а, ты об этом. Ну да, так ведь и клиенты одни и те же!

— Профессионал! Во всем-то ты разбираешься.

— Ладно тебе! Побыл бы ты в моей шкуре, я б на тебя посмотрел еще.

— Не заводись, — сказал Стэн примирительно, — сейчас пойдем в гостиницу, отоспимся… Только девок, пожалуйста, сегодня не цепляй, знаю я тебя!

— Ладно, сегодня отсыпаемся, а завтра будем искать кого-нибудь со Сциллы. Может, повезет: не придется здесь долго торчать?

— Завтра нам с тобой надо будет два пулемета купить, — наставительно сказал Стэн.

— Это зачем? — Джейк был явно заинтригован.

— По той причине, что мы сегодня дали объявление о продаже. А это значит, что клиент повалит валом, и если отбиваться только одним пулеметом, то у него быстро ствол перегреется!

— Ну и шуточки же у тебя! — Джейк покачал головой. — С клиентом нежно надо…

— Я не проститутка, чтобы с клиентом нежно, — передразнил товарища Стэн. — Мне с него надо побольше снять и поменьше его видеть!

Этот интересный и содержательный диалог был прерван официантом, сообщившим, что такси ждет. Стэн рассчитался за обед, буркнул «Сдачи не надо» и вслед за Джейком вышел из ресторана.

* * *

Отель «Тиберий Август» гордо возвышался над деловой частью гигантского мегаполиса, который обслуживал космопорт. Стэн и раньше бывал на Тибе и не раз прятал в усы ухмылку, глядя на название отеля. В рекламных проспектах прозрачно намекалось, что планета получила свое название именно в честь великого императора древности. На самом деле именно так звали шлюху, с которой во время открытия планеты спал капитан корабля-разведчика. Полное имя сей представительницы древнейшей профессии не сохранилось, так Тиба и осталась Тибой. Впрочем, большинству приезжающих, да и местных жителей было абсолютно наплевать — лишь бы деньги были.

Погода стояла просто изумительная, и друзья, отпустив такси в квартале от отеля, решили пройтись пешком. Джейк периодически приостанавливался и цокал языком, глядя на проходивших мимо красоток, так что Стэну приходилось почти силой заставлять его продолжать движение.

— Да прекрати ты! Не об этом сейчас думать надо. Вот продадим корабль, получишь свои семь с половиной миллионов, рванешь на полгодика на Сабу, окружишь себя такими же вот кошечками и будешь резвиться в свое удовольствие! Потом, понятное дело, вернешься с голым задом и еще что-нибудь провернем. А сейчас не расслабляйся!

Но лицо Джейка уже приобрело мечтательное выражение. Похоже, он представлял себя в окружении этих самых кошечек и раздумывал, что он с ними будет проделывать.

Стэн тяжело вздохнул и потащил приятеля дальше. «Ой, какой же он несерьезный все-таки! — подумал Стэн. — А ведь я когда-то тоже так расслабился». Развивать эту тему Стэн не стал. Воспоминания были не из приятных. Тогда ему просто чудом удалось унести ноги. А шрам на плече постоянно напоминал о существовании огнестрельного оружия. Это, конечно, не армейский лучемет, но с другой-то стороны, на любой более или менее цивилизованной планете (за исключением, пожалуй, диковатого пограничья) имеются детекторы использования лучемета. И почти везде это карается смертью, а кое-где и похуже — урановые рудники.

До отеля оставалось метров двести, когда Стэн почувствовал неладное. В дальнем конце улицы натужно выла турбина автомобиля, идущего на явно недозволенной скорости. Послышались негодующие женские визги. Стэн как бы невзначай опустил левую руку под пиджак и нащупал рукоять пистолета. Конечно, ношение огнестрельного оружия без лицензии не особо поощрялось, но, по статистике, каждый второй тибиец был вооружен, поэтому перед тем как применять оружие здесь, думали десять раз — можно же и в ответ получить. Автомобиль тем временем стремительно приближался. Это был «тиберий» последней модели (ох и любят же такие названия на Тибе!). Стэн дернул за рукав Джейка, который негодующе заорал: «Ну чего?!!» — и молча ткнул пальцем в приближающуюся машину. В этот момент автомобиль резко затормозил, боковое стекло опустилось и оттуда высунулся ствол автомата. Стэн уже летел на землю, увлекая за собой Джейка и выхватывая из кобуры пистолет.

Очередь, просвистевшая над их головами, целиком ушла в витрину магазина. Витрина оказалась бронированной, и по улице завизжали рикошеты. Стэн выстрелил. В том, что покушались на них, он уже не сомневался. В «тиберий» кто-то вскрикнул, и машина сорвалась с места.

— Ничего себе, сказал я себе! — сказал вконец обалдевший Джейк, поднимаясь на ноги и отряхивал брюки.

— Да, я был не прав, — произнес Стэн, заталкивая пистолет назад в кобуру.

— В чем это ты был не прав? — осведомился Джейк.

— Пулеметы надо было покупать сегодня. Пошли отсюда, хватит мишенями работать!

* * *

Стэн сидел в глубоком кресле и цедил виски из высокого стакана. Джейк развалился на диване и в самых непристойных выражениях описывал тибскую гостеприимность. Стэну это нисколько не мешало. Он механически поддакивал, но думал о другом. На планете они всего несколько часов, а тут такое! В свои прошлые приезды Стэн здесь врагов вроде бы не наживал. Во всяком случае, таких, которые могли бы пустить очередь из автомата. То, что Стэн служил в Галактическом Патруле и был даже офицером запаса, не знал никто, кроме Джейка. Джейк был все время у него перед глазами, да и не в его это стиле — подставляться самому. Кроме того, Джейка он знал уже не первый год и доверял ему, как себе. Их связывало нечто большее, чем приятельские отношения, это быланастоящая крепкая дружба, проверенная во многих передрягах и неприятностях. Отследить их не могли. На Амконикс они прибыли под чужими именами и, по официальным данным, все еще находились там. Здесь они «засветились» только на таможне и давая объявление. Таможенник заинтересован в официальной продаже — он получит премию. Гоняться за одноразовым заработком с риском потерять все он не будет. Не имеет смысла рисковать, если за три года можно заработать такую же сумму. Информагентство вообще ни в чем не заинтересовано. Им лишь бы клиент платил за объявление, а чем он занимается — никого не волнует. Значит, кто-то получил информацию не совсем законно и теперь пытался их убрать. Или запугать. В последнее не очень верилось. С помощью автоматов не пугают, а убивают.

— Джейк, помолчи минуточку! Скажи мне, а ты последнее время ни с кем так здорово не ссорился?

Джейк обалдело посмотрел на Стэна.

— А чего ради? Денег больших через меня давно не проходило…

— А из-за девок?

— Вот еще! — Джейк изобразил презрительное негодование.

— Ты мне здесь не выламывайся! Ты точно туда, куда не надо, что не надо не совал?

— Ты это о чем?

— Сам знаешь о чем! Ну?

— Да нет, вроде последнее время не очень, а что?

— Думаю. Из-за чего нас пришить пытались?

— Может, попугать?

— Пугают не так. Скажем, нанимают человек пять здоровых жлобов или еще что-нибудь в этом роде.

— А может, сциллийцы? Это вообще в их стиле.

— Много ты с ними общался!

— Да, к сожалению, приходилось.

— А ты никого из них не задел как следует?

— Нет.

Большего из Джейка все равно выжать было нельзя, и Стэн погрузился в собственные мрачные мысли. Если на них началась охота (хотя из-за чего бы?), то лучше побыстрее все закончить и сматываться. А жаль. Стэн давно хотел посетить экваториальные области Тибы. Там, говорят, такие пляжи! Но с этим, видно, придется обождать. Стэн отпил еще из своего стакана и стал думать. Кому они все-таки могли помешать? И, главное, так быстро!

Размышления Стэна были прерваны стуком в дверь. Они с Джейком переглянулись и молча сняли с предохранителей пистолеты. Джейк опустил свой под подушку дивана, а Стэн спрятал руку с оружием под стол.

— Войдите, — сказал Стэн и весь напрягся.

Дверь приоткрылась, и на пороге показался субъект, в котором с первого взгляда можно было узнать сциллийца. Темные кудрявые волосы, нос с горбинкой и очень смуглая кожа. Одет он был в костюм военного покроя, а выправка выдавала в нем профессионального военного.

— Добрый вечер, господа! — сразу затараторил незнакомец. — Разрешите представиться: я — Роко Лачини. Торговый представитель «Лачини интерпрайзес».

— Очень приятно, — сказал Стэн не вставая, — чем обязаны?

— Я тут слышал, что вы продаете транспорт. Это так?

— А откуда вы это слышали, любезнейший? — Стэн перешел на тон, которым обычно разговаривал с не в меру зарвавшимися официантами. Надо было долго знать Стэна, чтобы понять, что тон этот не предвещает для собеседника ничего хорошего. Джейк злорадно улыбнулся, сциллийцев он не любил.

— Ну-у-у.. Слухами земля полнится, — ухмыляясь, ответил Роко.

— Хорошо полнится, любезнейший, — продолжал Стэн, нимало не смутившись. — Да вот только объявление выйдет не ранее завтрашнего утра. Тогда и милости просим! А сейчас — мы отдыхаем…

— Но я предлагаю очень выгодные условия! Во-первых — наличные, во-вторых — сразу, в-третьих — без посредников и уплаты пошлины!

— Омерзительно! — подытожил Стэн. — Во-первых, любезнейший, — банк, во-вторых — официальное оформление сделки, и в-третьих — завтра!

— Может, это еще и ваш личный корабль? — издевательски спросил сциллиец.

— Может, и наш, — в тон ему ответил Стэн.

— Ну-у-у. — В голосе гостя послышалось разочарование. — А почему же вы его не продаете на Сабе или где еще? Там жирных котов хватает.

— Так как корабль мой, то где хочу — там и продаю.

— Я не спорю, но там можно взять и подороже.

— Я доверяю только местным банкам. Вы удовлетворены?

Переговоры явно заходили в тупик. Сциллиец уже понял, что с нахрапа ничего не получится, и явно был огорчен этим обстоятельством. Джейк развлекался, ему не нравились сами сциллийцы, и он был всегда очень не против посадить одного из них в лужу. Стэн ждал, когда этот Лачини, или как его там, ляпнет что-нибудь лишнее. И дождался.

— Но может, вы хоть мою цену выслушаете? — с надеждой в голосе спросил Роко.

Стэн благосклонно кивнул.

— Три миллиона галакредов! — на едином дыхании выпалил сциллиец.

— Не остроумно, — мрачно ответил Стэн.

— А больше никто не даст.

— Посмотрим, а теперь проваливай. — Стэн быстро извлек из-под стола пистолет и направил в голову Роко. — И если я тебя еще раз увижу, пеняй на себя.

— В следующий раз наши люди могут и не промахнуться. — Лачини медленно пятился к двери.

— В следующий раз убью не одного, а всех, кто будет в машине, — произнес Стэн и взвел курок. Этого оказалось достаточно. Сциллиец буквально растворился в воздухе.

— Что будем делать? — спросил Джейк.

— Я лично спать. А ты — читать местную прессу.

— Это зачем?

— Раз они так обнаглели, то у них тут очередная микровойна за сферы влияния. Найдешь, на кого работает этот, корабль мы продадим его конкуренту. Все, на сегодня с меня достаточно! Спать!

Стэн поднялся и проследовал в одну из спален, напевая себе под нос какой-то новомодный мотивчик и жутко фальшивя. Джейк проводил друга взглядом, запер дверь на ключ и уселся за монитор.

Джейк не был программистом или оператором компьютера. Во всяком случае, в том смысле, в котором это принято понимать. Он обычно занимался несколько другим аспектом компьютерной деятельности — взломом и несанкционированным доступом. Сейчас он решил, что не худо бы получить информацию «из первых рук», и ничтоже сумняшеся влез в центральный компьютер полицейского управления Тибы. Очень скоро он нашел то, что требовалось, и стал копировать к себе на диск. Закончив с этим, Джейк углубился в чтение.

* * *

Это читалось как детективный роман. Когда Джейк закончил, было уже далеко за полночь, но о потерянном времени он не жалел. Картина открывалась просто достойная кисти великого художника.

На Тибе никогда не было коренных жителей. Поэтому любой человек, прилетевший сюда и обзаведшийся хозяйством, считался таковым уже через пять лет. Как и везде, в Галактике такая практика привела к такому чудовищному винегрету из разнообразных наций, народностей и национальностей, что тибийцы уже сами слабо представляли, как должен выглядеть коренной житель их планеты. Единственные, кто значительно отличался в этом плане от всех остальных, были выходцы со Сциллы. Они жили обособленно, крайне редко вступали в браки вне своего клана. Медики Тибы были этим здорово встревожены. Ведь при таком смешении родственной крови неминуемо появляются разнообразные отклонения. Но это было не главное. Основным являлось то, что сциллийцы единственные, кто упорно не желал прерывать связь со своей воинственной родиной. Обычно эмигрант во втором поколении, может быть, еще и помнил свой родной диалект, но своей родиной считал Тибу. С этими же ничего подобного не происходило. Они оставались сциллийцами, и все тут. Наибольшее количество нераскрытых преступлений, камнем висевших на шее полиции, было совершено либо в местах проживания сциллийцев, либо косвенные улики указывали опять же на них. Депортировать их уже было невозможно, и полиции оставалось только терпеть и пытаться поймать кого-нибудь из них с поличным. Специально с этой целью был издан закон о высылке всей семьи провинившегося, но помогало это мало. Концов обычно было не сыскать.

Сейчас же у полиции появился шанс раз и навсегда избавиться от весьма неприятных гостей. Сцилла готовилась к войне. Природные ресурсы этой некогда богатой планеты изрядно истощились, и правительство готовило экспансию. Жертвой должен был стать один из молодых пограничных миров. Это тибийскую полицию волновало мало. Но на фоне этой подготовки обострилась клановая вражда между сциллийцами. Особо выделялись семейства Лачини и Вурдакио. Не секрет, что все военные закупки Сцилла делала через тибийский рынок, и оба эти семейства буквально вцепились друг другу в глотки, доказывая, кто из них больше пользы принес родине. Полиция же надеялась подловить и тех, и других на закупке неразрешенного вооружения и выслать всех к чертовой матери.

* * *

Когда Джейк закончил рассказывать Стэну о прочитанном, уже светало. Стэн задумчиво сидел на кровати и смотрел на стремительно светлеющее небо.

— Ты молодец! — наконец произнес он. — А где ты это все вытянул?

— Из компьютера центрального управления полиции, — радостно ответил Джейк.

— Я же тебя просил газеты почитать, а не полицейские компьютеры взламывать! А если тебя засекли?

— Вот еще! — презрительно хмыкнул Джейк. — Ты же знаешь, я за собой все очень хорошо подчищаю. Это не трабл.

— Ну ладно. И что прикажешь со всем этим делать?

— Не знаю. Можно подъехать к Вурдакио в офис и предложить свои услуги.

— Услуги, говоришь? А пошли они к черту! Сами приползут завтра, — и Стэн посмотрел на часы, — виноват, уже сегодня. Хорошо, ложись поспи, а там будет видно.

Джейк последовал совету Стэна и тут же скрылся в своей спальне, а Стэн отправился варить себе кофе. Он уселся на высокий табурет и задумчиво смотрел, как медленно поднимается пенка, потом выключил подачу энергии и, отставив джезву в сторону, чтобы напиток настоялся, закурил. Покурить натощак Стэн любил, правда, у него это редко получалось, но сейчас был тот самый момент, когда он себе это позволил. Было понятно абсолютно все, кроме вчерашних выстрелов возле отеля. Запугать, чтобы купить подешевле, — это более или менее понятно, но здесь была явная попытка убить.

Стэн налил себе кофе и закурил новую сигарету. Все это было настолько странно, что просто не укладывалось в голове. Джейк, конечно, выжал из полицейского компьютера информацию и о нападении на них. Но там не было ровным счетом ничего интересного: в полицейской сводке сообщалось, что неизвестный в угнанном автомобиле марки «Тиберий» — F97 пытался совершить покушение на двух неизвестных около отеля «Тиберий Август». Автомобиль с прошлой недели числился в розыске и был благополучно найден в двух кварталах от отеля. Внутри автомобиля был обнаружен труп мужчины тридцати — тридцати пяти лет. Причина смерти — пулевое ранение в голову. Труп не опознан. «А стрелять я еще не разучился, — злорадно подумал Стэн. — В любом случае надо как можно быстрее продавать транспорт и сматываться».

Стэн понял, что ничего более умного он уже все равно не придумает, и позвонил портье, чтобы принесли завтрак в номер. День предстоял трудный, и подкрепиться явно не мешало.

* * *

В десять часов утра в дверь номера постучал первый посетитель. Памятуя о вчерашнем, друзья держали пистолеты наготове и не без трепета смотрели на вошедшего. Это был здоровенный белобрысый детина, одетый по моде десятилетней давности и чувствующий себя весьма неуверенно. Стэн пригласил его садиться и спросил о причине визита. Что поделаешь, подначивать деревенщину из пограничных миров — а то, что парень был оттуда, и к бабке ходить не надо — являлось одним из любимых развлечений Стэна. Парень густо покраснел и сообщил, что ему требуется корабль. После короткой беседы выяснилось, что он рассчитывал на что-нибудь поменьше, он покраснел еще гуще и бочком вышел за дверь, не переставая извиняться. Клиенты шли бесконечной чередой. Одних не устраивал тоннаж, других — энергопотребление, третьих, как это чаще всего бывает, — цена.

К двум часам дня друзья решили сделать получасовой перерыв. Стэн выглянул за двери и попросил господ покупателей подойти через полчасика. Джейк тем временем позвонил портье и попросил принести обед в номер.

— Где же наши «друзья» Лачини? — иронически улыбаясь, спросил Стэн.

— По мне, так лучше бы мы продали «Краба» без них, — ответил Джейк.

В двери постучали. Стэн как раз подошел к гостиничному коммутатору, расположенному возле дверей так, что, когда двери открывались, человека, стоящего там, не было видно. «Входите!» — крикнул Джейк, усаживаясь на диван. Двери открылись, и в номер вкатился столик, а за ним вошел приземистый тип с поразительно сциллийской наружностью. «Кушать подано!» — произнес он, улыбаясь и в то же время ловким движением выхватывая из-под салфетки автомат с глушителем. Джейк замер с раскрытым от неожиданности ртом и.., и рукоять пистолета Стэна с силой опустилась на загривок мнимого гостиничного служащего. Сциллиец нелепо взмахнул руками, выронил автомат и грузно осел на пол.

— Рот закрой — ворона влетит! — сказал Стэн опешившему Джейку, все еще сидевшему на диване с открытым ртом. Услышав голос друга, Джейк таки закрыл рот и медленно приблизился к распростертому на полу убийце.

— Он умер? — Руки Джейка дрогнули. Не то чтобы он никогда не видел, как умирают люди, но такая перспектива его в данный момент явно не радовала.

— А ты предпочел бы, чтобы это был ты? — осведомился Стэн. — Нет, он не умер, он только оглушен и скоро придет в чувство. Да не стой ты как истукан! Закрой дверь на замок и принеси мне ремень.

— Ты что, его пороть собрался? — спросил Джейк, закрывая двери.

— Нет, идиот, связать! Ну поворачивайся же ты быстрее, он уже шевелиться начинает.

Джейк принес ремень, друзья быстро связали наемного убийцу и усадили на стул. Когда сциллиец пришел в себя, он увидел два улыбающихся лица, рассматривающих его с громадным интересом.

— Я ничего не скажу! Хоть на кусочки режьте! — завопил он.

— Хорошая мысль, — одобрил Стэн, — но немного попозже. Если ты, конечно, не против.

— Все равно ничего не скажу!

— А тебя никто ни о чем и не спрашивает. Хотя… Но договариваться с нами ты, кажется, не намерен?

Последовал утвердительный кивок.

— И это правильно, — с пафосом произнес Стэн, — и это закономерно! Тогда я сейчас просто вызываю полицию и передаю им тебя и твой автомат. На котором, кстати, к вящей радости полиции, быстро найдутся твои отпечатки пальцев. Что за этим последует, рассказать? Расскажу. Все твое вонючее семейство к чертям собачьим вышлют с Тибы. И, заметь, — все из-за твоего бараньего упрямства!

— Я ничего не знаю. Мне просто приказали вас убить как нарушителей лапшового ритуала.

— Твоя фамилия Лачини? — по какому-то наитию спросил Стэн.

— Да.

— А что такое лапшовый ритуал? — Название Стэна явно заинтриговало.

— Это и я тебе объяснить могу, — снисходительно произнес Джейк.

— Ага! И заодно то, как я его нарушил.

— А нарушили его не вы, а ваш друг, — произнес сциллиец.

— Джейк! О чем идет речь?!! — Стэн начинал догадываться, что о своих похождениях Джейк рассказал ему далеко не все.

— Да так, — Джейк замялся, — кое-какие мелочи были…

— Ладно! Я в любом случае вызываю полицию. При них молчи. Но потом я из тебя душу выну! — совершенно искренне пообещал Стэн и отошел к коммутатору.

* * *

После ухода полиции, которая пробыла в номере не больше пяти минут, хотя приехавший на вызов комиссар просто ликовал («В двадцать четыре часа всех Лачини с планеты вышвырну!»), Стэн и Джейк наконец-то смогли пообедать.

— Теперь посторонних в номере нет и ты мне все быстро рассказываешь! Или, видит Бог, я этого не хочу, но я из тебя действительно душу выну! — прорычал Стэн.

Джейк, решивший было, что все уже позади, недовольно заерзал на стуле.

— Ну, понимаешь… Тут в общем-то и рассказывать вроде как нечего… Так, маленькое недоразумение… Да и ничего серьезного…

— Ничего серьезного!!! Твою мать! Нас дважды пытались убить! И это — «маленькое недоразумение»? — Стэн был просто в бешенстве. Видя это, Джейк попытался от него отодвинуться, но кулак, повисший над лицом Джейка, заставил его вернуться на место.

— Так! Что такое лапшовый ритуал? Быстро и так, чтобы я с первого раза понял, иначе-таки получишь! — произнес Стэн, но уже без прежнего нажима.

Джейк вздохнул и принялся рассказывать. Еще в то время, когда сциллийцы даже и не догадывались о возможности космических полетов — да что там полеты, они тогда еще на каких-то животных верхом ездили, — так вот, уже тогда для скрепления семейных отношений был придуман лапшовый ритуал. Заключался он в том, что вся семья, то бишь клан, садилась за круглый стол, на который ставилась большая миска с длинной сциллийской лапшой, густо политой острым сциллийским соусом. Руки сидящих за столом находятся у них за спинами — это символизирует отсутствие явных злых намерений. Когда вся семья в сборе, старший осматривает их всех, желает благополучия и ловкости, и ритуал начинается. Есть лапшу надо с помощью только рта.

— Ты бы видел, какое это зрелище, когда здоровые дядьки и тетки тянутся губами к миске и начинают втягивать в себя лапшину. Кстати, на лапшовый ритуал допускают только с четырнадцати лет, и тот, кто вместе с тобой тянет одну и ту же лапшину в первый твой ритуал, считается твоим лапшовым братом, а глава клана — лапшовый отец.

— Все это очень увлекательно, но как ты умудрился им в этом помешать? Ты что, плюнул туда? — недоумевал Стэн.

— Не-а. — Джейк явно развлекался. — Я же говорил тебе, что все это дело полито сциллийским соусом…

— Ну и?..

— Ну и представь, как выглядели их рожи после того, как я бросил в середину миски здоровенный такой булыжник.

— Во дает! — искренне восхитился Стэн. — У тебя что, не все дома? И как ты после этого живым остался?

— Это было проще простого! Пока они все пытались сообразить, что произошло, я выскочил из зала, в машину и — поминай как звали.

— Можно я за тебя закончу?

— Ну попробуй. — Веселое настроение Джейка моментально улетучилось, когда он посмотрел на хмурую физиономию Стэна.

— Семейство это — Лачини. И они тебя ловят по всему известному миру. Я прав?

— Ну.., в общем, да.

— Спасибо, что хоть сейчас рассказал!

— Ничего страшного не происходит! Их всех через двадцать четыре часа выставят с планеты, а там они нас уже волновать перестанут.

— Если только их братья Вурдакио нами не займутся.

— Не мели ерунды! Лачини так сначала и подумали, что это работа Вурдакио. У них такие вещи практикуются. Но потом я подпил и рассказал эту историю одному треплу в баре. Так Лачини на меня и вышли.

— Язык твой — враг мой! Ладно, будем надеяться, что среди посетителей сегодня больше Лачини не будет. Иди зови следующего. Заждались они уже за дверью, сердечные.

* * *

Стэн закурил сигарету, когда в двери вошел очередной посетитель. От этого человека просто веяло респектабельностью. Он был одет в дорогой добротный костюм, несколько старомодный, но именно этим еще больше подчеркивающий солидность владельца. Галстук был неярких расцветок, а белоснежная рубашка идеально накрахмалена. Седые вьющиеся волосы придавали ему сходство со львом. Он полным достоинства жестом передал Стэну свою визитную карточку и только после этого опустился в предложенное кресло. Стэн взглянул на визитку и обомлел. Визитка, простенькая, без изысков и новомодных выкрутасов белая картонка, содержала всего одну строчку: Фредерико Вурдакио. По-видимому, мистер Вурдакио считал, что этого достаточно. Еще бы! Лапшового отца этого семейства на Тибе знали все или почти все, и никто не стремился перебегать ему дорогу. Это могло плохо закончиться. Стэн инстинктивно потянулся за пистолетом, но сразу же отбросил эту мысль. Если пришел лапшовый отец, то будет разговор, а уж никак не перестрелка. Во всяком случае — поначалу.

— Мне нравятся в людях три вещи, — между тем спокойным голосом начал пришедший. — Первое — когда они не мешают мне, второе — когда они мешают моим врагам, и третье — когда они дают мне то, что мне в данный момент необходимо.

Дон Фредерико перевел дух, медленно достал сигару и закурил.

— Вы мне нравитесь.

Джейк бросил выразительный взгляд на Стэна.

— И я думаю, что меня даже устроит цена на ваш корабль. Но я должен узнать, останетесь ли вы на этой планете.

— Думаю, что нет, — ответил Стэн, — у нас еще дела в других местах, так что не дольше, чем потребует продажа корабля.

— Это хорошо. Я не хотел бы начинать войну с Лачини только из-за вашего присутствия здесь.

— Этого делать не придется, — радостно встрял в разговор Джейк, Стэн мысленно застонал. — Всех Лачини в двадцать четыре часа выставят с планеты.

— Позвольте узнать почему?

— Это скоро объявят в средствах массовой информации, — небрежно бросил Стэн, при этом сильно ударив Джейка под столом по ноге, чтобы тот замолчал.

— Ну, значит, и я скоро узнаю, — меланхолично ответил лапшовый отец, — но голыми руками разоружить лучшего убийцу клана Лачини — это достойно похвалы.

Стэн и Джейк переглянулись, а Вурдакио усмехнулся.

* * *

Звездолет дона Вурдакио вполне устроил, и вскоре сделка была заключена. Друзья вежливо отклонили предложение лапшового отца отпраздновать сделку в фамильном ресторане семейства. Джейк был очень даже не против, но Стэн, памятуя о фокусе, выкинутом его напарником у Лачини, решил не рисковать. Дон Вурдакио не обиделся, а, как обычно, проницательно улыбнулся. На чем они и распрощались.

Вернувшись в отель, Стэн включил монитор и углубился в чтение новостей. Излов Лачини шел очень успешно: по планете разгуливали уже не более ста представителей этого клана, и, судя по постоянно поступающей информации, скоро их не должно было остаться вообще. Пришла корреспонденция с Амконикса. В ней подробно рассказывалось о дерзком угоне транспортного корабля «Краб». Местная полиция считала это делом рук одной из местных банд, тем более что, по рассказам чудом спасшегося от угонщиков капитана корабля господина Юона, ему пришлось сражаться с целой бандой озверелых убийц и сам он остался жить только благодаря тому, что в юности усиленно занимался боксом и реакция профессионального спортсмена не подвела его и на этот раз. Описание «жуткого побоища на борту мирного транспорта» Стэн читать не стал. Полиция также сообщала, что нашла агента компании «Галахер и Ко», похищенного бандитами и удерживаемого ими в доме около космопорта с помощью наркотиков. Особо отмечалось, что угонщики использовали «самый варварский из существующих на данный момент наркотиков» и бедняга до сих пор находится в очень плохом состоянии. «Переборщил с дозой!» — зло подумал Стэн и продолжил чтение. Пришло сообщение с пограничной планеты Федерации — Омаса. В нем говорилось, что в последнее время участились случаи полетов кораблей сциллийцев около этого молодого мира. Правительство планеты просило всех, кому дорога демократия, помочь им оборонять их дом.

Больше ничего интересного Стэн не нашел. Он еще бегло посмотрел котировки на тибской бирже и переключил монитор на какую-то развлекательную программу.

* * *

Стэн начал уже понемногу засыпать перед экраном под плоские шутки ведущего шоу, когда его разбудил смешок Джейка. Ничего хорошего такой смешок не предвещал, и Стэн моментально проснулся.

— Ты чего хихикаешь? — осведомился он, лицезрея довольную физиономию своего напарника.

— Да так.., кое-что вспомнил.

— Может, поделишься воспоминаниями? — предложил Стэн.

— Может, и поделюсь. Помнишь, тогда, на «Крабе», ты игрался в какую-то игрушку, а я чуть-чуть покопался с компьютером?

— Помню. Ты курс прокладывал.

— Не только. Если мы теперь будем находиться не далее чем в полумиллионе миль от «Краба», то сможем им управлять.

— Что ты там еще намудрил? — Стэн схватился за голову. — Господи! Теперь нас еще и Вурдакио искать будут. Ну откуда ты такой взялся на мою голову? Почему ты не можешь не пакостить себе же и мне заодно? Это тебе зачем?

— Да не паникуй ты! — Джейк самодовольно улыбнулся. — Ничего такого страшного я не сделал. А тебе бы следовало знать, что на звездолетах такого класса предусмотрена возможность дистанционного управления при перевозке опасных грузов.

— Я этим никогда не интересовался. Кроме того, ты же знаешь, я больше по армейским кораблям выступал…

— Неуч! — перебил друга Джейк. — Рассказываю, как это делается: везем мы, к примеру, несколько сот тонн каких-нибудь бактерий. Если они на тебя попадут — можешь и подохнуть. Чтобы этого не случилось, транспорт управляется дистанционно. Рядом идет небольшой такой кораблик, в котором два человека — свой пилот и пилот транспорта, управляющий им на расстоянии. А расстояние такое большое потому, что при перевозке какой-нибудь термоядерной бомбы после ее взрыва надо бы успеть смыться.

— Здорово, — Стэн на секунду задумался, — но тогда получается, что кораблем можно управлять только снаружи.

— Нет. Пока не задействован внешний код, ничего такого не происходит.

— Не понял я тогда. Так что, «Крабом» теперь с любой стороны управлять можно? И любой дурак это может сделать?

— Опять нет! Управлять-то можно, но чтобы это сделать снаружи, надо знать внешний код. А я его как раз поменял на свой.

— А что помешает сциллийцам поменять его опять?

— То, что вся диагностика выдает, что на этой модели транспортов это невозможно.

— Силен! И зачем это нам?

— Пока не знаю. Может, когда и пригодится.

— Может, и пригодится, но сейчас мы с тобой как обладатели пятнадцати миллионов имеем полное право их потратить. Поэтому мы бодренько едем в космопорт, там так же бодренько берем билеты на ближайший рейс до Сабы, и уже на борту корабля ты мне, дураку, популярно объяснишь, на кой черт тебе лишние неприятности. Договорились?

— Договорились! Значит, в космопорт?

— Подожди. Сейчас посмотрю, как идет отлов Лачини, и если их уже всех переловили — тогда в дорогу.

* * *

Стэн был в космопорте Тибы не первый раз, но даже он не удержался и просто залюбовался зданием. Снаружи это был обычный серый бетонный куб, безвкусно украшенный стеклянными галереями и облепленный безвкусной же рекламой, но зато, попав внутрь, любой прибывший сюда первый раз замирал. Искусный архитектор сделал так, что с первых шагов создавалось впечатление, что ты в гигантском аквариуме. Даже выходы на посадку были выполнены в форме гротов. И везде идеальная чистота. Чего это стоило, знали, наверное, только многочисленные уборщики, одетые так, что их почти не было видно.

— Ну ты и гад! — произнес все еще не пришедший в себя Джейк. — Какого же черта ты повел меня через выход для экипажей кораблей?

— Ну, во-первых — мы и были экипажем, а во-вторых — сначала работа, потом развлечения.

— Все равно — гад!

— Согласен. Кстати, здесь можно поменять документы. Я бы на твоем месте так и поступил.

— А ты?

— Я — обязательно. Ты вообще знаешь, под каким именем я сюда прибыл?

— Нет. Под каким?

— Оливер Твист.

— Очень остроумно. А я, дурак, корячился.

— А нечего корячиться! Классику надо читать.

Продолжая пререкаться, друзья вошли в один из офисов, вход в который был стилизован под пробоину в затонувшем корабле, и, заплатив по двадцати тысяч галакредов, стали обладателями документов на свои настоящие имена.

Выйдя из «пробоины», друзья направились в ресторан, где отдали должное тибской кухне, и через полчаса благополучно погрузились на корабль, следующий на Сабу. Путь до планеты-курорта был неблизкий, и Стэн прикупил себе прямо в космопорте переносной компьютер, чтобы коротать время на корабле. Джейк долго критиковал приобретение напарника, но затем исчез на несколько минут и вернулся с точно таким же. «Мясорубка», как Джейк шутя называл любимую игру Стэна за огромное количество монстров, которых надо было постоянно убивать, была обеспечена друзьям на все время перелета.

Глава 3

Если можно себе представить полностью курортную планету — то это Саба. Никакой промышленности, кроме пищевой и обслуживающей туристов, никакой политики, во всяком случае — на виду, никаких конфликтов и закрытых зон. Саба просто создана для отдыха, и местные жители занимаются только всяческим ублажением туристов. Оседать здесь жить в старости не имеет смысла — здесь надо работать. Сабийцы вообще считают, что если ты за несколько лет не стал миллионером, то просто ничего на Сабе не делал. В чем-то с ними даже можно согласиться, недаром по количеству миллионеров на квадратную милю Саба может заткнуть за пояс любую другую планету.

Именно в этот рай и направились Стэн и Джейк, чтобы отдохнуть от трудов праведных, избавиться от треволнений и переживаний, выпавших на их долю, и вообще почувствовать себя хоть немного богатыми бездельниками.

* * *

— Куда направимся? — Стэн посмотрел на Джейка из-под темных очков.

— А мы что, еще не на месте? — спросил Джейк с недоумением.

— На месте, на месте. Я спрашиваю, какой отдых ты предпочитаешь: море, горы, прогулка к полюсу…

— Только не к полюсу!

— Не валяй дурака. Тебе дадут теплую одежду и, прежде чем ты окончательно превратишься в сосульку, отвезут в лучшую больницу на планете. — Стэн явно наслаждался, поддразнивая Джейка, еще не отошедшего от посадки.

— Я сюда не по больницам валяться приехал! — сообщил Джейк, и тут до него дошло, что его просто подначивают. — Не остроумно! А кстати, что мы себе можем позволить?

— С пятнадцатью-то миллионами? Легче перечислить, что мы себе не можем позволить!

— Ну давай, для разнообразия перечисли, — милостиво согласился Джейк.

— Не можем устроить поклонение нам как богам, — начал загибать пальцы Стэн, — не можем устроить войну, впрочем, это только на этой планете, не можем организовать человеческие жертвоприношения… Ну остальное сам додумай, а я уже хочу к морю.

— А это будет не очень дорого? — осведомился осторожный Джейк.

— Если ты потратишь пятьсот тысяч, тебя тут будут помнить ближайшие десять лет, если не дольше.

— Ну тогда поехали.

— Яхту арендуем или домик на берегу моря?

— Давай и то, и другое!

— Хорошая мысль! Тогда нам туда. — И Стэн показал на красивое здание аэропорта.

* * *

Друзья прилетели на побережье ближе к вечеру. Солнце уже клонилось к западу, тени удлинялись. Ветра не было, и над берегом моря разливалось спокойствие и нега. Сразу же по выходе из аэропорта к ним подошла приятной наружности девушка.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась она и искренне улыбнулась.

— Добрый, — ответил Стэн.

— Добро пожаловать на Жемчужный берег, меня зовут Мия, я могу вам чем-нибудь помочь?

— А чем бы вы могли помочь? — спросил Джейк, подозрительно уставившись на девушку. Она была высока и стройна. Коротенькая белая юбочка такой длины, что скорее намекала на наличие одежды, а беленькая маечка, казалось, была призвана сразу продемонстрировать все прелести. Длинные светлые волосы каскадом спадали на плечи девушки, а громадные ярко-синие глаза были к тому же украшены великолепными ресницами.

— Я из бюро по встрече туристов. Так что все, что касается вашего отдыха, — это в моей компетенции.

— Я бы, например, хотел узнать, что вы делаете сегодня вечером, — с ходу ляпнул Джейк.

— Иду со своим мужем в театр, а что?

— Сударыня, от вашей красоты у моего друга просто перехватило дыхание, и он не ведает, что болтает. Нас интересует аренда такого маленького очаровательного трехэтажного домика на берегу моря. Подальше от людей. С причалом. Также крайне недурственно к нему же яхту и пару автомобилей.

— Тогда пройдемте в офис бюро — это надо выбирать по каталогу.

— С удовольствием.

Девушка, грациозно покачивая бедрами, пошла вперед. Джейк шел следом с широко открытыми глазами и периодически цокал языком.

— А эта куколка умеет себя подать, — заявил он вполголоса.

— Прикрути язык, — прошипел в ответ Стэн. — Ты что, ослеп? Это девица не того разряда. И к тому же замужем. Только скандала нам и не хватало. Здесь за такие вещи высылают в двадцать четыре часа. Без права въезда в дальнейшем.

— Ой испугал! Я ей сейчас десять тысяч предложу, она о муже, если он на самом деле есть, и думать забудет, — продолжал гнуть свое Джейк.

— Или влепит пощечину, — мрачно ответил Стэн. — Пробовать будешь?

Ответить Джейк не успел, потому что девушка уже открыла дверь офиса и поманила их за собой.

Обстановка офиса по встрече туристов являла собой образец современного дизайна. За столом сидела еще одна девушка и улыбалась точно такой же улыбкой, как у Мии. «Что они, штампованные, что ли?» — подумал Стэн, усаживаясь в предложенное кресло.

Девушку за столом звали Эя. Стэна это немного позабавило. Он еще раз повторил, что бы они с Джейком хотели, и тут же ему на колени улегся обширный каталог. Немного поспорив насчет дома, друзья приступили к выбору яхты и автомобилей. Джейку, который заявил, что он чуть ли не на яхте родился, был вручен соответствующий каталог, и он долго и придирчиво его разглядывал. Стэн тем временем обсуждал с девицами финансовую сторону этого дела.

— На сколько вы к нам? — все так же мило улыбаясь, спросила Эя.

— Трудно сказать… Как получится, а обязательно какой-нибудь конкретный срок?

— Да нет, но нам необходимо знать, за какое время с вас брать плату.

— Ну тогда для начала пусть будет месяц, а там, если что, — Стэн не удержался и подмигнул Эе, — продлим.

— Хорошо. — И Эя подмигнула ему в ответ. — Как будете платить?

— Карточкой Центрального Тибского банка и сейчас, — не отрываясь от каталога, буркнул Джейк.

— Прекрасно. — Улыбка Эи стала еще более лучезарной. — Это получается десять тысяч галакредов.

— Всего-то? — опять не отрываясь от каталога, буркнул Джейк.

— У вашего друга что-то случилось? — поинтересовалась Мия, когда Стэн протягивал ей свою дебитную карточку.

— Нет. Просто он никак не может прийти в себя от того, что такая красивая девушка, как вы, замужем.

— Ну это поправимо. В двадцати милях от вашего дома находится небольшой городок, где полным-полно очень красивых девушек. — И Эя искренне рассмеялась. — А в выходной, то есть в субботу, мы с сестрой вас навестим, узнать, не надо ли чего еще.

От последней фразы Стэн несколько опешил, но быстро взял себя в руки. Поблагодарив девушек, Стэн подхватил Джейка, и они в сопровождении Мии направились на стоянку, где их уже ждали два роскошных лимузина.

* * *

— А ты говорил еще! Замужем, замужем, — передразнил друга Джейк, — она так же замужем, как я женат!

— Береженого — Господь бережет, а небереженого — конвой стережет, — рассудительно ответил Стэн.

Они сидели на веранде, с которой открывался прекрасный вид на море, и не спеша потягивали джин с тоником.

— Даже как-то не верится, — мечтательно закатив глаза, произнес Джейк, — Саба, море, солнце, красивые девушки, мы богаты, и ничего не надо делать целый месяц…

— Ну, солнце уже, положим, садится, красивых девушек я непосредственно здесь не наблюдаю, а что касается «богаты», так это явление временное.

— Куда это ты собрался семь с половиной миллионов выкинуть?

— Пока еще не знаю, но думаю, у меня получится! — ответил Стэн, и друзья рассмеялись. Что поделаешь, деньги — это такая вещь, что не всегда можешь угадать, когда они закончатся.

* * *

Солнце медленно выкатывалось из-за видневшихся на горизонте гор. Хотя и дул легкий ветерок, уже сейчас было ясно, что день будет жаркий. Стэн, всегда очень любивший поспать, проснулся сегодня перед рассветом и больше не мог заснуть. С первыми лучами солнца он вышел на веранду, и утренний бриз наполнил его легкие, вселяя радостное чувство уверенности и счастья. Стэн быстро сбежал по мраморной лестнице к морю и с разбегу бросился в воду. Вынырнул и, отфыркиваясь, поплыл прочь от берега. Наплававшись вдоволь, он выбрался из воды, отряхнулся и пошел будить Джейка.

— Доброе утро, лежебока. Вставай, солнце уже высоко!

Джейк, вероятно, был абсолютно не расположен радоваться свежести утра. Сначала он попытался полностью спрятаться под простыней, когда же Стэн начал трясти его за плечо, произнес.

— Батя! Пошел вон!

Такого Стэн не ожидал. На некоторое время он опешил, а потом затряс друга еще сильнее. Джейк приоткрыл один глаз. Присмотрелся и…

— А, толстый, это ты! Пошел вон!

Стэн ухмыльнулся и вышел из комнаты. Он остановился на веранде и начал осматриваться. Вскоре он обнаружил то, что искал, и, подобрав это с пола, быстро сбежал к морю.

Когда на Джейка вылилось ведро прохладной соленой воды, он взревел, как атомоход в полярной ночи, и вскочил со скоростью, на которую, как считал Стэн, способен не был.

— Ты что, дурак? — заорал Джейк, уставившись на ползающего по полу от хохота Стэна. — Так же человека и до инфаркта довести можно!

— Тебя? — Стэн продолжал веселиться. — Да тебя же атомной бомбой не изведешь! Ты как таракан — не тонешь, не горишь и очень быстро размножаешься.

— А вот это не твое дело. — Злость Джейка явно проходила, на него тоже подействовало очарование этого волшебного утра.

— Слушай, — Джейк пошарил на ночном столике и, найдя свои очки, нацепил их себе на нос, — а давай сейчас быстро позавтракаем, что есть в холодильнике возьмем с собой и на весь день на яхте, а?

— Договорились! — смеясь, ответил Стэн. — Тогда ты готовишь завтрак.

* * *

Выходным днем на Сабе была суббота. С раннего утра Стэн проснулся от какой-то вибрации. Он был заинтригован этим еле заметным подрагиванием дома и быстро спустился на первый этаж. Виновником шума был Джейк. Он включил все без исключения уборочные приспособления, в результате чего дом был похож на потревоженный улей. Сам Джейк восседал за монитором компьютера, откуда и руководил уборкой.

— Я мог бы узнать, что у нас сегодня происходит? — осведомился Стэн, громко зевая.

— Сегодня суббота, — коротко ответил Джейк.

— Какое тонкое замечание! Кто бы мог подумать? Неужели суббота? — Стэн начал ерничать. — Ты это сам догадался или подсказал кто?

— Сегодня девочки приедут, — серьезно ответил Джейк и, взглянув на монитор, нажал на несколько клавиш, тональность звуков слегка изменилась.

— Какие девочки? — Стэн глупо захлопал глазами. — Ты кого-то пригласил? Мог бы хоть предупредить.

— И давно это у тебя? — вместо ответа спросил Джейк.

— Что — давно? — не понял Стэн.

— Склероз! На этой планете выходной день — суббота. А девочки из бюро пообещали заехать именно в выходной.

— Из какого бюро? — Стэн еще не полностью проснулся, поэтому соображал медленно.

— Из бюро по встрече туристов! Тормоз! Кто нам этот домик организовал? Забыл?

— Ага! — Стэн начал соображать. — А чего ты в такую рань собрался? Ты же уже должен был сообразить, что в такую рань здесь никто не встает.

— Лучше раньше, чем позже, — философски заявил Джейк.

Стэну ничего не оставалось, как согласиться и пойти приводить себя в надлежащий вид.

* * *

Девушки приехали около полудня. Выглядели они еще лучше, чем в день приезда друзей на планету, если это только вообще возможно. Джейк перед их приездом попытался напялить на себя костюм и галстук, но Стэн его отговорил. И теперь друзья красовались в цветастых шортах и бейсболках. Впрочем, девушки тоже решили не особо придерживаться этикета, и когда Эя выскочила из машины в одном купальнике, Стэн понял, что правильно удержал друга от костюма — это бы сейчас выглядело просто нелепо.

— Ну как вы тут устроились? — спросила девушка, подставляя щеку для поцелуя.

— Отлично! — весело ответил Стэн, не забыв поцеловать девушку. — Пойдемте на веранду, здесь слишком жарко.

* * *

Они прекрасно провели день. Купались, загорали, плавали на яхте. А к вечеру пошли гулять по берегу. Джейк и Мия сначала просто приотстали, а потом прокричали, что хотят искупаться в лунной дорожке. Стэн и Эя помахали им и пошли дальше.

Эя весело шлепала босыми ногами по самой кромке прибоя, а Стэн шел рядом и не мог ею налюбоваться. Грациозная фигурка девушки четко вырисовывалась на фоне полной луны. Вдруг она вскрикнула и начала терять равновесие. Стэн тут же оказался рядом и подхватил ее за талию. Их губы встретились и слились в поцелуе.

— А ты тоже замужем? — спросил Стэн.

— Как и сестра — нет. — И серебряный смех девушки разнесся над берегом. — Неужели ты поцелуешь меня только один раз?

— Я готов целовать тебя всю ночь!

* * *

— А зря я с тобой тогда не поспорил! — Джейк еще не остыл после сумасшедшей гонки, которую они со Стэном устроили, отвозя утром девушек домой.

— О чем?

— Ну ты же что-то там о пощечинах рассказывал.

— А-а-а! Вот оно что. Так ты ей вчера десять тысяч предложил?

— Нет. Но она согласилась выйти за меня замуж!

— Джейк, скажи мне, а тебя в детстве, случайно, головой об пол не роняли?

— Ты это к чему?

— Да я вот думаю: если роняли — тогда все понятно, но если нет… Слушай, а может, тебя позже по голове чем-нибудь тяжелым ударили, а?

— Это уже не остроумно! Ты знаешь мое прошлое! А эта девушка.., она просто ангел! Она…

— Она, может, и ангел, — философски заметил Стэн, — но, по-моему, единственное, что на нее подействовало, это твои деньги.

— Прекрати! Ты ничего не понимаешь. Это чистая любовь с первого взгляда!

— Чистая, говоришь? Вы что, этим в душе занимались? Хорошо, что в доме две душевые!

— Ты все опошляешь!

— Да ну? А ты у нас теперь романтик. Скажите, пожалуйста, — Стэн презрительно посмотрел на Джейка, — «любовь с первого взгляда», а ты вообще подумал, что ты ей можешь предложить? Ну деньги у тебя есть… Пока. Ну а когда они закончатся?

Джейк исподлобья посмотрел на друга. О своей тяге к транжирству он был осведомлен уж никак не хуже Стэна. А Стэн, видя явное замешательство друга, с невозмутимым видом продолжил:

— Бог с ними, с деньгами. Я допускаю, что если она имеет хоть немножко мозгов, а она их, по-моему, имеет, то растрынькать такую сумму за несколько месяцев и даже лет тебе просто не дадут. А ты подумал, что будет, когда до тебя доберутся какие-нибудь твои «старые друзья»? Что с ней будет?

— Но я… — Джейк приуныл и даже не закончил фразы.

— Не стоит принимать все так близко к сердцу. Она с удовольствием будет с тобой встречаться, пока ты здесь. А потом будет видно. В крайнем случае — сделаешь ей на память какой-нибудь жутко дорогой подарок и улетишь отсюда с чувством выполненного долга.

— Ты думаешь? — робко спросил Джейк.

— Стараюсь это делать всегда! Ладно, заканчивай киснуть. Сейчас под душ, а ближе к вечерупромотнемся в этот городок, что в двадцати милях к югу, там, по идее, казино есть. Проиграешь тысяч сорок — полегчает.

— Господи! Сорок тысяч! Годовая зарплата хорошего программиста. Кошмар!

— И тихий ужас. Ты теперь можешь себе позволить нанять целую свору хороших программистов. И проиграть годовую зарплату одного из них в казино тоже можешь. Так что вперед, труба зовет.

* * *

Казино «Жемчужина» располагалось на высоком холме, с которого открывался превосходный вид на море. Архитектор как будто специально подчеркнул великолепие природы, чтобы показать омерзительность человеческого порока. Впрочем, такие мысли пришли в голову, наверное, только Стэну, который казино не любил ни в каком виде. Джейк, напротив, шумно восхищался удачным расположением и великолепной архитектурой здания.

Когда друзья вошли внутрь, игра только начиналась. Стэн не отказал себе в удовольствии и, закурив огромную сигару, принялся обходить стол за столом, наблюдая, в какие игры здесь играют и насколько честно. Джейк же устроился за столом, где крутилась рулетка, как считал Стэн — верный метод просадить все, что имеешь. Именно по этой причине перед выездом Стэн изъял у Джейка дебитную карточку, пообещав вернуть сразу по возвращении, и вручил ему пятьдесят тысяч наличными. Так что теперь Джейк по крайней мере на этот вечер был застрахован от полного разорения.

Стэн курил сигару и, стоя над столом, где кидали кости, думал о превратностях своей судьбы. Ему ничего не стоило стать отличным инженером и даже ученым, — он этого не захотел, он мог бы уже дослужиться до подполковника — и этим он пренебрег. Какой черт сидел в нем, толкая на рискованные авантюры и срывая с насиженных мест? На этот вопрос он ответить не мог. Не мог ответить и его лучший друг — Джейк.

Джейк, с которым съеден не один пуд соли, с которым вместе влипали и вместе выбирались из таких передряг, что казалось, выбраться оттуда просто невозможно. И даже Джейк не мог помочь ему понять самого себя. Как не смогли в свое время педагоги, командование, жена…

Что-то отвлекло Стэна от грустных размышлений. Он медленно обвел зал взглядом. Джейк, судя по его физиономии, явно выигрывал. Это было даже неплохо. Ибо известно, что проигрыш улучшает характер, зато выигрыш — улучшает настроение. Никакие подозрительные личности вокруг Джейка пока не вились. «Да что я в самом деле, как квочка над цыпленком? — обругал себя Стэн. — Не маленький и сам в случае чего разберется». Но что-то продолжало отвлекать внимание Стэна. Это мерзкое ощущение было ему хорошо знакомо: пока не разберешься в причине своего беспокойства, будет преследовать, полностью отравляя жизнь. Взгляд. Да, именно взгляд! Брошенный украдкой, изучающий недобрый взгляд. Стэн еще раз, но на этот раз уже более медленно, оглядел зал. За одним из карточных столов восседал крупный мужчина, который показался Стэну смутно знакомым. Конечно, наверняка сказать он не мог — мужчина сидел к нему спиной, но вот то, как он старался ничем не привлечь к себе внимания, — настораживало.

«Полиция или сциллийцы, — лихорадочно соображал Стэн. — Если полиция — то галактическая, амкониксовская так далеко не сунется, да и вывезти меня отсюда без шума будет сложновато». В этот момент мужчина обернулся и бросил еще один быстрый взгляд на Стэна. Прошло несколько секунд, и Стэн его узнал. За карточным столом, одетый в дорогой костюм, сидел не кто иной, как Кристофер Мария Гарсиа Эсмиральдос. Стэн сначала опешил, но затем начал рассуждать логически. «Ну все правильно. Его, бедного, значит, накачали наркотиками, обидели маленького. А фирма у него богатая и, надо полагать, добрая. Вот и послали деточку подлечиться и отдохнуть от переживаний своих неизбывных». Стэн вполголоса выругался. Только этого здесь и не хватало! Только решили добропорядочными гражданами себя почувствовать, не праведным трудом нажитые денежки проесть-пропить, и, как назло, находится такой вот жирный боров, который все удовольствие испохабит. Стэн еще немного постоял над столом, наблюдая, как по нему катятся кости. Он загадал: если выпадет «восемь» — все будет в порядке. Кости катились по столу очень долго. Стэн уже совсем было хотел плюнуть на свою затею, когда один из кубиков на какую-то секунду завис на грани. Но вот он перевернулся и… На костях выпала восьмерка. Кидавший негодующе зашипел, зато Стэн с довольной улыбкой отошел от стола и медленно направился к Джейку.

Джейк аж вспотел от возбуждения. Ему сегодня везло. Стэн прикинул на глаз количество фишек и понял, что дело идет к ста тысячам. Джейк радостно потирал руки, передвигая к себе очередной выигрыш. «Сейчас я тебе настроение подпорчу!» — злорадно подумал Стэн.

— Джейк, завязывай, нам пора идти, — тихо произнес он на ухо другу.

— Подожди, я же только начал!

— Сейчас и закончишь! Это я тебе обещаю. — Такая реакция начала Стэна потихоньку злить.

— Так деньги все равно мои. Следовательно, что хочу — то с ними и делаю!

— Да хоть подотрись ими! Баран. Ты знаешь, тут наш старый знакомый появился. Я думаю, тебе с ним видеться не захочется.

— Ну посмотрим. Кто?

— Да так… Кристофер Мария Гарсиа Эсмиральдос.

— Ну и что? Передай ему при… Кто?!! Где?

— Не ори — все казино на уши поднимешь. Во-о-он за тем столом. — И Стэн показал сигарой в сторону картежников. — Видишь?

— Вроде похож. А может, не он?

— Он. Меня знаешь как взглядом сверлил?

— Тогда бегом отсюда. На машину и в аэропорт, потом в космопорт, а там — куда глаза глядят.

— Ага! Щас! Только разбегусь как следует! Выйдем медленно и с достоинством. Поставь еще раз для порядка, и пойдем.

Джейк не на шутку разволновался, но поставил на черное и разом спустил тысяч тридцать.

— Попрощайся, — сквозь зубы процедил Стэн.

— Все, господа и дамы, фортуна отвернулась сегодня от меня. На чем разрешите и откланяться, — произнес Джейк срывающимся голосом.

— А может, еще одну ставочку? — предложил сосед слева, коренастый мужчина, с жадностью поглядывающий на кучку фишек около Джейка.

— В следующий раз, — ответил Джейк и, сгребя фишки в карман, направился к выходу.

— Подойди к кассе и обменяй фишки на деньги, — сказал Стэн, придерживая Джейка за локоть.

Они подошли к кассе, и пока кассир считал фишки и отсчитывал деньги, Стэн как бы невзначай обернулся. Сеньор Эсмиральдос тоже прощался со своими партнерами и готовился уйти. «Очень хорошо, — с внезапной злостью подумал Стэн. — Сейчас он попытается сообщить в полицию или погнаться за нами. В любом случае свое он получит!»

Они спустились с холма и сели в машину. Стэн похвалил себя за то, что сегодня они поехали на одном автомобиле. Так бы пришлось повозиться. Стэн молча уселся за руль, а Джейк рядом. Они отъехали на небольшое расстояние, заглушили двигатель и стали ждать.

Не прошло и трех минут, как с холма буквально кубарем скатился сеньор Эсмиральдос. Вид у него при этом был весьма взмыленный. Он воровато оглянулся по сторонам. На север на довольно высокой скорости удалялась какая-то машина. Ни секунды не задумываясь, Эсмиральдос вскочил в свой автомобиль и быстро поехал на север. Стэн переглянулся с Джейком и, заведя двигатель, пустил автомобиль за Эсмиральдосом.

* * *

— Я знал, что все образуется, — спокойно сказал Стэн.

— Интересно, откуда? — Джейк явно чувствовал облегчение.

— Да так… Интуиция.

Они стояли на обочине дороги и смотрели, как Эсмиралъдоса грузят в карету «скорой помощи».

— И угораздило же дурака так нестись. — В голосе Джейка прозвучало что-то похожее на сочувствие.

Когда они уже почти догнали Эсмиральдоса, тот развил очень приличную скорость и не удержал руль. Бедняге еще повезло, что остался жив. Самое же пикантное заключалось в том, что гнался он за прошлогодним чемпионом Сабы по автогонкам. Полицейский, рассказывавший им эту историю, злорадно ухмылялся.

— Да, господа, никому еще не удавалось обогнать Тони Спидэнауэра! А этот мозгляк решил, что у него получится. Ха! Как бы не так!

— То есть не стоит и пытаться? — вежливо осведомился Стэн.

— Абсолютно!

— Ну, счастливого вам дежурства, капрал.

— И вам счастливо доехать.

По дороге домой Джейк долго разорялся на тему того, что его хранит Господь. Стэн лишь ограничился фразой: «Бог хранит дураков, но не бесконечно!»

* * *

Дни шли за днями. Друзья загорели, много купались. Девочки из бюро по встрече туристов уже просто поселились у них. И единственной неприятной обязанностью для Стэна и Джейка стало каждое утро отвозить их на работу. Но тут уж ничего не поделаешь — не бывает так, чтобы все доставляло только удовольствие.

Месяц был уже почти на исходе, и друзья подумывали о продлении своего пребывания на Сабе, тем более что сеньора Эсмиральдоса отправили неделю назад домой проводить довольно сложную операцию, но судьба распорядилась по-другому.

* * *

Только что отшумел чудесный летний ливень, и в воздухе ненадолго разлилась прохлада. Окно спальни Стэна было открыто, и из сада, окружающего виллу, доносилось пение какой-то пичуги с очень красивым голосом.

— Тебе хорошо со мной? — спросила Эя.

— А ты разве не видишь? — Стэн наклонился и нежно поцеловал девушку в губы. Она ответила на поцелуй, и на несколько минут в комнате воцарилась тишина, прерываемая только пением птицы и звуками поцелуев.

— Тебе правда со мной хорошо?

— Да что случилось? Да! Да! Да! Лучше, чем с тобой, мне не было ни с кем!

— Если это так — то уезжай!

— Любопытно. — Стэн приподнялся на локте и посмотрел на лежащую рядом с ним девушку. Ее глаза были наполнены слезами. — И чем же я так тебя обидел, что должен уехать? Или приезжает кто-то еще?

Эя всхлипнула и прижалась к Стэну.

— Дурак! Никто ко мне просто не может приехать!

— Тогда что же случилось?

— Сегодня к нам в офис заходил сциллиец, такой маленький и наглый. Он расспрашивал про тебя и Джейка. Мы с сестрой, естественно, сделали круглые глаза и заявили, что таких не видели, но он, по-моему, не поверил.

Эя замолчала. Казалось, она погрузилась в собственные мысли. Стэн не мешал. Он думал о том, что вот уже в который раз судьба разлучает его с любимым человеком. И, по-видимому, безвозвратно.

— У тебя есть пистолет? — вдруг прервала тягостное для обоих молчание Эя.

— Какой пистолет? — До Стэна не сразу дошел смысл вопроса.

— Из которого стреляют! Ты должен будешь обороняться.

— Пистолет есть. И именно из него я застрелил одного из сциллийцев. Ты разочарована?

— Нет. Будь моя воля, я бы этих собак вырезала всех!

— Ну всех — это жестоко. Бывают же хорошие сциллийцы!

— Ага. — Эя от возбуждения даже не заметила, как села на кровати. — Хороших бы пристрелила быстро, а плохих бы еще помучила.

— Здраво и, главное, человеколюбиво.

— Но тебе все равно надо уезжать. Иначе рано или поздно они тебя здесь найдут.

— Знаю. Но очень не хочется.

— А меня тебе хочется? — без всякого перехода игриво спросила Эя.

— Тебя мне хочется всегда!

И ночь раскрыла свои объятия. Говорят, она хранит влюбленных.

* * *

Утром Джейк был мрачнее тучи. Девушки в этот раз уехали на работу на своей машине, настояв на том, что отвозить их теперь опасно. Уезжать было решено на следующий день, и Стэн с тоской осматривал веранду, которая стала за месяц уже почти родной. Стэн уже подумывал выкупить этот дом, стоивший «всего» полтора миллиона, а заодно и фабрику по производству напитков, медленно чахнущую в пятидесяти милях отсюда. Жениться на Эе, завести, как выразился в свое время старый приятель Стэна Леопольд, «кучу маленьких Стэников» и жить в свое удовольствие.

— И надо было тебе вызывать полицию, когда этот дурак с автоматом пришел, — раздраженно произнес Джейк.

— Уж кто бы разговаривал, а? Ты, кирпичеметатель сраный! Лучше бы ты им в эту лапшу два килограмма аммонала кинул! А теперь еще и меня обгавкивать будешь!

— Сам знаю, — буркнул Джейк, — но уж лучше бы они меня застрелили, а тебя в покое оставили.

— Ты не заболел? У тебя что — взрыв альтруизма? Но даже если бы произошло так, как ты говоришь, я бы не успокоился, пока не перебил бы весь клан. Ты это, по-моему, должен понимать!

— Понимаю, — нехотя согласился Джейк. — За девчонок обидно. Хорошие девчонки. Я знаю, ты узнавал уже, можно ли этот дом выкупить и фабрику. А действительно — женился бы, детишек наделал. Первого бы Джейком назвал…

— Лучше уж крокодилом. Это чтобы получилось что-то типа тебя? Ну уж нет! — Стэн помолчал. — Постой, а откуда ты про дом и фабрику знаешь?

— А я его тоже хотел выкупить. Прихожу, а мне говорят, дескать, тут до вас один молодой человек приходил и тоже интересовался. Я твою фотографию, а он: «Да-да-да, именно он!», — ну я все и понял, а про фабрику ты с Эей говорил, а она сестре рассказала… Вот так вот.

— Ладно! Хватит сопли распускать. Есть у меня одна нехорошая мысль.

* * *

Несмотря на строгий запрет девушек, друзья все-таки зашли попрощаться. Стэн абсолютно бесцеремонно вытолкал из офиса какого-то клиента, заявив ему тоном, каким обычно разговаривал с зарвавшимися официантами: «Идите, любезнейший. Зайдете позже. Налоговая проверка». В другой ситуации Эя бы, может, и попыталась возразить, но сейчас она просто бросилась Стэну на шею и заплакала.

— Стэн, милый, я люблю тебя! Я буду тебя ждать, сколько надо, столько и буду. Ты только вернись, я прошу тебя!

— Я обязательно за тобой вернусь. Успокойся. А теперь скажи мне. Ты ведь у меня умница и все знаешь. А не продает ли здесь кто-нибудь такой недорогой средний крейсер?

— Продают. А зачем тебе?

— Значит, так: сейчас спрашиваю я, а когда вернусь — будешь спрашивать ты. Договорились?

Эя кивнула.

— Умница. Как мне найти этого человека?

— Это вдова полковника Иадни. Он в свое время купил этот крейсер, переоборудовал в яхту и умер, а эту дуру, видите ли, не устраивает, что в крейсере мало спален. Как будто ей одной не хватает!

— А где эта самая вдова?

— Живет недалеко от космопорта.., сейчас найду где.

Эя быстро наклонилась над компьютером и пробежалась пальцами по клавишам. Почти сразу же тихо загудел принтер и выдал из себя лист бумаги.

— Вот адрес, но что ты собираешься делать?

— Дождись меня, и я все объясню.

Стэн крепко поцеловал Эю, потом насилу оторвал Джейка от Мии, и двое друзей быстрым шагом направились по указанному на листке адресу. Им вслед смотрели две пары заплаканных глаз.

— Господи, только бы они вернулись! — прошептала Эя.

— И побыстрее, — совсем тихо произнесла ее сестра.

* * *

Вдова полковника Иадни была взбалмошной особой лет тридцати — тридцати пяти. Она считала себя молодой, красивой, обеспеченной дамой и полагала, что по этому поводу все мужчины, только завидев ее, должны падать на колени и просить ее руки. Если этого не происходило, мадам Иадни впадала просто в зоологическое неистовство. Все это Джейк прочитал на ее капризном лице, когда был приглашен чопорным дворецким в кабинет.

— Мадам! Позвольте выразить мое восхищение, — произнес Стэн, улыбаясь абсолютно ослепительной улыбкой. — Я не ожидал увидеть в этом захолустье такую розу, достойную украсить самый изысканный королевский двор!

Мадам томно протянула руку, и Стэн припал к ней губами, отметив про себя, что пользоваться таким количеством духов является просто преступлением. Из-за перенесенной в детстве операции Стэн практически не ощущал никаких запахов, но если почувствовал даже он — дело плохо.

— Ах! В наших краях такая редкость встретить такого воспитанного молодого человека. Нынешняя молодежь такая наглая!

— О, как вы правы! Как вы правы! — И Стэн даже прижал руку к груди, показывая, как он понимает вдову.

— Но что привело вас сюда?

— Это все мой папа! Он страстный коллекционер. И представьте себе: он собирает космические корабли.

— Мой бывший муж тоже увлекался подобными глупостями. — Тон вдовы заметно похолодел.

— Ах, сударыня! Значит, вы меня понимаете! Но прихоти старших надо терпеть и относиться к ним с должным почтением. Ведь неизвестно, что нам взбредет в голову к старости.

Про себя же Стэн добавил: «Прости, папа, производственная необходимость!»

— Да, молодой человек, мы, к сожалению, вынуждены терпеть это. Я вас прекрасно понимаю. Но чем я могу вам помочь? Ведь я уже распродала почти всю коллекцию.

— Мадам! Верные люди сказали мне, что у вас есть средний крейсер, а именно его и захотелось заполучить моему папаше!

— Ах, эта рухлядь. — Сердце Стэна екнуло: если крейсер не на ходу, игра не стоила свеч. — Пятьсот тысяч — и он ваш.

— Благодарю вас, мадам. Позвольте сразу же перечислить вам деньги и получить документы. Я и так уже подзадержался, и отец будет просто в бешенстве!

«Интересно, в каком бы он бешенстве был, если бы узнал, чем я тут занимаюсь?» — Но вслух Стэн, естественно, этого не сказал.

Не прошло и получаса, как все бумаги были оформлены и Стэн стал законным владельцем среднего крейсера. Осмотрев корабль, Стэн убедился в его работоспособности. Все вооружение было на месте, только отделка кают отличалась от обычной. Переборки были обшиты деревянными панелями, возле иллюминаторов со стен свисали шторы, а пол был паркетный.

Джейк, быстро осмотревший борткомпьютер корабля, остался недоволен и по этому поводу умотал в город. Вернулся он через час (Стэн уже успел заправить корабль и зарядить все вооружение) с огромной тачкой, доверху набитой какими-то ящиками. Джейк возился еще два часа, после чего сообщил, что корабль готов к старту. Когда Стэн осмотрел борткомпьютер, ему стало нехорошо — с помощью этой махины можно было управлять линкором или планетой поменьше.

* * *

Когда крейсер был уже на орбите и все проверки оборудования закончились, Джейк поинтересовался, зачем все-таки они истратили полмиллиона. Ответ потряс Джейка до глубины души.

— Ты помнишь, я тебе говорил, что Сцилла готовит войну против Омаса?

— Ты хочешь перепродать этот крейсер Омасу?

— Ничего подобного! Мы будем абсолютно бескорыстно помогать Омасу защищаться.

— У тебя с головой все в порядке? Теперь у тебя появилась тяга к «хорошим поступкам»?

— Ты знаешь, Джейк, у меня иногда все-таки складывается впечатление, что тебя в детстве уронили. Если Омас продержится достаточно долго, то ему на выручку придут силы галактической безопасности. А тогда любой пойманный на месте преступления сциллиец будет доказательством агрессии Сциллы.

— Ну и что?

— А то, что у Сциллы отберут тогда весь флот, всех сциллийцев выкинут как жаб на их родную планету, а с самой планетой прекратят все отношения на сто стандартных лет.

— Тогда более или менее понятно. А если мы не продержимся?

— Об этом лучше не думать. Но я предпочитаю погибнуть в бою, чем всю жизнь бегать от разъяренных Лачини по всему известному миру!

— Ну что ж, командуй, капитан.

— Курс — Омас. Начать обсчет курса.

— Обсчет курса начат. Пошли выпьем, такое дело надо запивать.

Мощный борткомпьютер очень быстро завершил обсчет курса, и крейсер начал разгон, готовясь к гиперпространственному прыжку.

Глава 4

Пограничье. Так издавна называли земли, за которыми лежало неизвестное. Здесь природа дика и необузданна. Отношения между людьми более простые, а за предательство можно поплатиться жизнью. Впрочем, за глупость тоже. И более часто.

Омас открыли сравнительно недавно. Еще каких-нибудь двести лет назад ни один корабль так далеко не залетал. Более того! Считалось, что на этом краю Галактики вообще не может быть планеты, пригодной для колонизации. Но как часто бывает, ученые-теоретики ошибались. Контрабандист Фернандо Омас, почти пойманный Патрулем, наобум настучал координаты на компьютер и бросил свой транспортник в гиперпространство. Когда он вынырнул около какого-то солнца, то первым его желанием было убраться подобру-поздорову на свою базу около Тибы и забыть обо всем, как о страшном сне. Но нехватка тяжелой воды для термоядерного реактора побудила Фернандо искать, где бы заправиться. К его удивлению, пятая планета имела голубоватую атмосферу, и Омас направил свой корабль туда.

После приземления Фернандо нашел первобытный мир, изобилующий влагой, но еще не знавший разумной жизни. Выкатив дистилляционные кубы, ловкий контрабандист быстро пополнил запасы топлива, а затем, вернувшись на Тибу за огромные деньги, продал координаты девственной планеты. Так началась история Омаса. Первые колонисты, ступившие на землю планеты через двадцать стандартных лет после ее открытия, дали ей имя Омас, выразив этим свою благодарность контрабандисту, который к тому моменту уже был директором крупной торговой фирмы.

Развивался Омас не очень быстро. Сначала население занималось отловом доисторических животных и отправкой их по разным зоопаркам. Потом на планете появились геологи и нашли тяжелые металлы и множество полезных минералов. Так, примерно сто лет назад, начала зарождаться добывающая промышленность. А где добыча, там и переработка.

Промышленность планеты стремительно развивалась. Многие товары с Омаса начали пользоваться спросом. Именно это и привлекло сциллийцев, которые за свою долгую историю уже настолько истощили природные запасы, что вынуждены были покупать буквально все.

Вот тут-то и стал вопрос об обороне Омаса от возможной агрессии. Флот планеты представлял собой гигантское количество мелких и средних транспортов и для боя приспособлен явно не был. В такой ситуации, наверное, проще было сдаться.., но флот Сциллы состоял из того же, хотя и был несколько больше.

Предстояло помериться силами: прямота и честность молодых колонистов, защищающих свой дом, и изворотливость и коварство сциллийцев, пытающихся заполучить удобный сырьевой придаток.

В принципе, по первому же требованию любой планеты, входящей в Конфедерацию, на нее должен прибыть крейсер Галактического Патруля. Но на деле для этого нужны более серьезные причины. Кроме того, ходили слухи, что сциллийцы дали командованию Патруля взятку за небольшое опоздание к месту событий. А если планета уже полностью покорена, то и наказывать, получается, некого. Кроме того, пронырливые сциллийцы всегда смогут доказать, что Омас угрожал им. Вот этому и решил воспрепятствовать Стэн, когда, купив крейсер, направил его на Омас.

* * *

«Омаситы! Братья и сестры! К вам обращаюсь я, Генеральный Координатор планеты, Джошуа Айронмен. В эти трудные для нас дни, когда враг стоит на пороге нашего дома, когда все достижения нашего общества поставлены под угрозу, я призываю вас сплотить ряды против нависшей над нами угрозы и всем как один встать на защиту завоеваний демократии на нашей планете.

Мы должны противопоставить гнусным проискам врага наш ударный труд на благо процветания нашей Родины. Да! Омас стал для наших отцов домом, и мы должны этот дом защитить от гнусных посягательств проклятых сциллийцев, движимых алчностью, жаждой наживы и омерзительным империалистическим духом, свойственным Сцилле!

Все на бой с агрессором! Наше дело правое, мы победим!»

Джейк выключил звук, а Генеральный Координатор Омаса еще продолжал что-то говорить.

— Ты уверен, что мы прилетели по адресу? — спросил Джейк у Стэна.

— Хороший вопрос. — Стэн задумчиво курил, глядя, как надрывается низкорослый плешивый Координатор. — Ты знаешь, я, по-моему, здорово ошибся, поставив на Омас. Эти друзья явно не понимают, что происходит. Вторую неделю мы болтаемся на орбите, а они все еще решают: принять нашу помощь или отказаться. Сцилла рекрутирует наемников, все поставив на эту войну, а тут какой-то идиотизм: «ударный труд на благо Родины», «будем бить врага на его территории»… Интересно, а какими силами они это собираются делать? Или у них под землей спрятан огромный линкор, который просто расшвыряет сциллийские транспорты как котят, или они законченные идиоты.

— Тогда полетели на Сциллу, найдем там дона Вурдакио и присоединимся к нему.

— И в один прекрасный момент нас с тобой найдут с простреленными головами. И это еще не худший вариант.

— А что ты предлагаешь? — Джейк нервно бегал по комнате и явно был взведен до предела.

— Да вот не могу ничего предложить. — Стэн потушил окурок в пепельнице и уставился на друга. — А ты, может, прекратишь мотаться, как будто тебя за задницу все время кусают? Сядь и выжми мне все, что по этой планетенке есть.

— Запрос давать на Амконикс придется.

— Ну так дай запрос на Амконикс! Делай же что-нибудь, не мотыляйся по каюте. И еще: сдается мне, что тут не совсем всю информацию населению выдают. Так ты сделай милость, узнай, какие из информканалов здесь принимаются, а какие нет.

— Это еще зачем? — недоумевал Джейк.

— Затем, что, может быть, тут дешевле будет сначала революцию сделать, а потом от сциллийцев отбиваться.

— Ладно, — сказал Джейк как-то неуверенно, — попробую.

* * *

— Можно уже? — Стэн от нетерпения аж подпрыгивал в кресле.

— Сейчас, обсчет закончу, и тогда приступим. — Лицо Джейка прямо излучало самодовольство, ведь он выполнил такую работу, что многим и не снилось. — Ты не торопись. Спешка хороша только в трех случаях: когда…

— Я знаю, — нетерпеливо перебил друга Стэн. — Все это я уже слышал и не один раз. Готово уже?

— Можно, — ответил Джейк, глядя на монитор.

Стэн придвинулся поближе, а Джейк начал давать пояснения.

Всеобщая Конструктивная Партия Большинства пришла к власти путем небольшого путча лет пятнадцать назад. Как раз в тот период тогдашнее правительство умудрилось очень здорово провороваться, и конструктивисты не только вывели их на чистую воду, но и вернули все деньги на планету. Население было просто в восторге. Затем началось то, что и должно было начаться: быстро избавившись от остальных партий, конструктивисты прибрали к рукам все. Любые частные начинания были запрещены. Любые политические и экономические вопросы, встававшие перед планетой, решались только через партию — в общем, это была чистой воды диктатура. Но и это было еще не все. Информационные каналы, которыми пользовались практически все планеты Конфедерации, здесь были недоступны. Поощрялось только местное вещание, да и то с одобрения партии. Для всех остальных членов Федерации было ясно, что такое положение вполне устраивает население планеты, поэтому к Омасу особо не присматривались. Руду дает? Металл дает? Что еще надо? А какое у них там внутреннее устройство, так это их личное дело. Но все было не совсем так гладко, как можно было себе представить. То тут, то там на планете вспыхивали восстания. Правительство контролировало не более пятидесяти процентов поверхности, а уж о полном контроле за рудниками и говорить не приходилось. Единственное, что позволяло конструктивистам удерживаться у власти, так это наличие на планете всего одного космопорта. И он, по иронии судьбы, контролировался именно конструктивистами. Любые попытки со стороны неподконтрольной конструктивистам половины планеты построить космопорт упирались в отсутствие оборудования. Ведь и ежу понятно, что посадить транспорт с оборудованием для космопорта можно было только в одном месте: в космопорте конструктивистов.

Стэн откинулся в кресле и закурил очередную сигарету.

— Что будем делать? Помогать этому Джошуа мне не хочется, а людей жалко.

— И мне этого ублюдка спасать не хочется, — сказал Джейк. — Но что мы можем сделать? Можно, конечно, долбануть с орбиты их ретранслятор и покричать о том, что пора бы конструктивистов и того. Но они же просто взорвут космопорт и этим все закончится.

— Слушай, а это нападение ведь очень удобно для конструктивистов. Посуди сам — вся нация сплачивается для отражения внешней агрессии. Под шумок можно тихонько прикончить всех лидеров неподконтрольной части планеты, а затем и договориться со сциллийцами. Скажем, пятьдесят на пятьдесят. Только вот нажухать они друг друга попытаются и опять сцепятся.

— Похоже на правду, а толку?

— Надо бы тихонько связаться с повстанцами, все равно с какими, и послушать, что они скажут. — Стэн наклонился над клавиатурой и дал борткомпьютеру новое задание.

* * *

— Канал полностью защищен от внешнего прослушивания, можете говорить спокойно. — Стэн довольно ухмыльнулся и слегка повернул верньер узкой настройки луча. — Что вы можете предложить?

— К сожалению, я не вижу причин доверять вам и вашему другу, но у меня нет другого выхода. Поэтому я, как истинный патриот, должен…

— Оставьте патетику для митингов! У вас есть что-нибудь конкретное или я трачу свое время даром? — Стэну за последние несколько часов уже до чертиков надоели местные лидеры сопротивления. Все они были более или менее удачными копиями Джошуа Айронмена, и Стэн уже начал терять надежду на то, что найдет среди них нормального человека.

— Хорошо! Патетику, как вы ее назвали, я оставлю для митингов. Хотя для меня это проявление патриотизма! — Из динамиков послышались крики «Правильно!».

— Вы что, там не один? — И тут Стэн взорвался:

— Вы идиот! На кой же черт я так закрывал канал, если наш разговор слушает целая куча таких же баранов, как и тот, с которым я говорю? Немедленно очистить помещение, или я проявлю лояльность к местному официальному, — на слове «официальному» Стэн сделал особый упор, — правительству и расстреляю ваше поселение с орбиты!

Это подействовало. В динамиках был слышен голос собеседника Стэна, который выталкивал за двери членов своего совета.

— Большое вам спасибо!

— За что? — Стэн опешил.

— Вы правильно сказали — это именно бараны. Но я вам скажу: за неимением горничной не брезгуют и дворничихой. Вы понимаете, о чем я?

Джейк и Стэн переглянулись. Джейк поднял вверх два пальца, сжатых в кольцо. Стэн согласился кивком. Похоже, с этим человеком можно было работать.

— Тогда вернемся к нашим баранам. — Стэн улыбнулся. — Что вы предлагаете?

— Канал точно заблокирован от внешнего прослушивания?

— Если я сказал, что что-то так, значит, так оно и есть! У меня лучший системщик во всей Галактике. И лучший борткомпьютер. Так что не волнуйтесь.

— Отлично! У меня двадцать тысяч бойцов. Все вооружены легким оружием. Есть летающие корабли, разумеется, атмосферные. Мы сможем начать через два дня.

— Что начать? — Уже второй раз за разговор этот человек повергал Стэна в изумление.

— Через два дня у конструктивистов будет внеочередной съезд партии. Пройдет он в отгроханном ими недавно Дворце Туда.

— Ну и название! — вклинился в разговор Джейк.

— А что вы хотели? — Похоже, что собеседник друзей распалился не на шутку. — Вы их основной лозунг слышали? Нет? Звучит это просто замечательно: «Мы идем туда, куда надо!» Отсюда и дворец.

— Лихо. Но прошу вас, продолжайте.

— Там соберется вся партийная элита. И будут решать, что делать с агрессией, принимать ли вас на службу, и так далее и тому подобное. Я предлагаю напасть на них именно в этот момент. Переловить всю партийную элиту ВКП(б), а потом будем судить.

— Вас послушать, так тут вообще никакой проблемы не будет.

— В том-то все и дело. Пограничные заслоны мы пройдем без проблем.

«Боже мой! Планета, разделенная границами! Средневековье!» — набрал Джейк на клавиатуре и показал Стэну, тот согласно кивнул.

— Но непосредственную опасность представляют укрепления возле Фердинандвиля. Это столица. И ощущение такое, что она постоянно готовится к отражению нападения.

— Что мы можем сделать? Танков у меня на борту нет, — резко ответил Стэн.

— А танки тут и не помогут. Нам нужно, чтобы вы подавили с орбиты несколько наиболее мощных укрепточек.

— Потом вы быстренько, по приходе к власти, восстанавливаете эти укрепточки и строите новые, на этот раз противокосмические. Правильно?

— Не правильно! После разгона конструктивистов этого не потребуется. Энергетически дешевле провести выборы, чем с помощью армии и полиции удерживаться у власти под страхом, что тебя стряхнут такие же, как ты.

— Звучит здорово. Но как я узнаю, что должен расстрелять?

— Об этом я уже подумал. Ежедневно из космопорта отправляется до тридцати грузовозов. Один из них потерпит небольшую аварию около вас. Там будет и карта, и подробные указания. А пока я займусь своими не в меру зарвавшимися товарищами. Поймите! Я не хочу делать революцию. Я хочу, чтобы моя планета эволюционировала, а не революционировала!

На этом сеанс связи закончился.

— Что ты по этому поводу думаешь? — задумчиво спросил Стэн.

— Не знаю, по-моему, очень приличный мужик.

— Ага. Примерно как и мы.

— Тебе тоже так показалось? — Джейк усмехнулся. — А с кем бы ты предпочел общаться? С его болтливыми товарищами?

— Ну уж нет! Лучше с тобой. — И Стэн весело рассмеялся.

— Тогда дождемся аварии транспорта, а там будет видно.

* * *

— Сэр Рэйли, выступайте, мы начинаем подавление укрепрайона! — прозвучало над притихшей в ожидании съезда конструктивистов планетой. Джейк просчитал что-то на своем чудо-компьютере и решил, что проще будет использовать канал планетарного радио, чем держать постоянный узконаправленный луч. Кроме того, что узконаправленный луч сжирал огромное количество энергии, он еще и резко снижал маневренность крейсера, который вынужден был в такой ситуации висеть в одной точке.

Вместо всех этих сложностей Стэн просто разнес тяжелым лазером энергостанцию, питающую правительственное радио. Не успели омаситские ПВО развернуть свои ракетные установки, как «Крысобой» перешел на другую орбиту и принялся старательно портить Северный укрепрайон столицы, используя все лучевое оружие носовых батарей.

Укрепрайон был построен надежно, но отнюдь не рассчитан на нападение из космоса. А носовые батареи среднего крейсера предназначались для проламывания брони линкора.

ПВО планеты все-таки проснулась, и Джейку пришлось сесть за пульт противоракетной защиты.

— Граждане омаситы! — звучал тем временем из всех радиоприемников планеты голос Стэна. — Настоятельная просьба прекратить сопротивление. Войска освободительной армии сэра Рэйли уже подходят к столице. Преступная власть ВКП(б), пятнадцать лет распространявшаяся над планетой, скоро перестанет существовать.

Не тратьте баллистические ракеты! Они вам скоро потребуются для отражения агрессии сциллийцев. Поддержите сэра Рэйли, и вы получите демократические выборы и свободы, которыми пользуются все жители планет Конфедерации!

Тем временем войска Рэйли, используя летательные средства, проскочили в столицу и вступили в бой с отборным подразделением так называемых Латных стрелков, которые защищали Дворец Туда.

— Может, попробуем давануть генштаб? — спросил Джейк, сбивая очередную ракету, слишком близко подлетевшую к «Крысобою». — Они ведь так вообще без ракет останутся, когда сциллийцы придут.

— Ну, все они выпустить, положим, не успеют. А вот построить новый генштаб, да еще и обучить людей для такой работы у них времени точно не будет.

С планеты тем временем поступило первое сообщение. Рэйли успешно расправился с Латными стрелками и уже захватил Дворец Туда. Весь Центральный Комитет конструктивистов и сам Джошуа Айронмен были уже арестованы.

— Поздравляю! — искренне произнес Стэн. — Теперь дуйте в генштаб, и пусть немедленно прекратят огонь по мне. Иначе мне просто придется ломать пусковые установки, а этого бы хотелось избежать.

В генштаб Рэйли прибыл через двадцать минут. Еще через десять ракеты перестали атаковать «Крысобоя».

— Стэн, — лицо Рэйли появилось на мониторе в рубке крейсера, — я уже в космопорте и официально приглашаю вас и Джейка к нам в гости.

— Космопорт контролируют ваши люди? — спросил Стэн.

— Да, только мои.

— А кто будет следить за посадкой?

— Не волнуйтесь! У нас хорошие специалисты, посадим, как на перину.

— Ладно, готовьте приемник под средний крейсер, через пятнадцать минут начинаем посадочные маневры. — Стэн отключил связь и, повернувшись к Джейку, продолжил:

— А тебе пятнадцать минут на то, чтобы без нашего участия ни одна собака не то что не взлетела на крейсере, а даже попить воды не смогла.

* * *

Когда смолкли двигатели, Стэн включил обзорные камеры, и внешние микрофоны его буквально захлестнула волна звуков, а знамена и транспаранты, казалось, просто рвутся с экранов мониторов наружу. Даже не верилось, что за такое короткое время можно собрать такое количество народа, пошить и разрисовать такое количество флагов и лозунгов и так подготовить речи. Да, именно в этот момент с импровизированной трибуны, которой служила одна из портовых машин, выступал высокий симпатичный парень в камуфляже и с висящим на боку автоматом. Он говорил о демократии и равенстве возможностей, о новой жизни без конструктивистов и прочих демагогов, о суде над ВКП(б) и еще о многом и многом другом. Стэн послушал еще несколько минут и связался с диспетчерской. Там тоже было ликование, и Стэн довольно долго повторял вызов, пока к экрану не подошли. Симпатичная девушка в облегающей коротенькой маечке, но с автоматом на боку просто рассыпалась в благодарностях. Стэна и Джейка величали не иначе как спасителями человечества. Выслушав все дифирамбы и восторженные вздохи, Стэн довольно желчно поинтересовался, не полагается ли спасителю в качестве личного одолжения подогнать к кораблю лифтовую шахту с тем, чтобы он, спаситель, смог спуститься со своего спасательного, как он теперь узнал, корабля на спасенную им же землю и заодно прихватить с собой еще одного спасителя, который прямо спит и видит, как он ступает на спасенную им планету и в порыве высокого чувства припадает губами к загаженному бетону космопорта. Это несколько отрезвило девицу, и та стала что-то выстукивать на клавиатуре, а немного погодя подключила к работе и остальных людей, находящихся в диспетчерской. Стэн продолжал изливать желчь. Спаситель поинтересовался, не полагается ли работникам космопорта выпроводить с территории оного космопорта ко всем чертям всех без исключения лоботрясов, не имеющих отношения к оному же космопорту. И если полагается, то почему этого не происходит? Смущенная девица попыталась сослаться на победу над ВКП(б), на что спаситель не менее желчно осведомился, а не расстреляли ли бы при вышеозначенных ВКПбистах всех посторонних, находящихся на территории космопорта, сославшись на важность для планеты этого объекта. Получив утвердительный ответ, спаситель выразил недоумение по поводу того, зачем же он, спаситель, заметьте, принимал участие в свержении такого полезного и разумного режима, если теперешние власти накануне войны с другой планетой позволяют себе удовольствие пускать в космопорт кого угодно и позволять этим кому угодно делать что угодно на вышеозначенной же территории вышеозначенного же космопорта. Девушка совсем растерялась и готова была расплакаться, но Стэн успокоил ее одной фразой: «Если я все еще задаю эти вопросы, значит, ничего еще не произошло, а вот если задавать их будет уже некому, тогда пиши пропало». Он бы еще долго читал нравоучения, но тут на пульте загорелся огонек, говоривший о том, что лифтовая шахта подключена, и Стэн решил перенести свою беседу с девушкой на потом.

* * *

— Поприветствуем людей, без которых наша победа была бы невозможна! — провозгласил с трибуны Рэйли, и митинг разразился овациями.

Стэн брезгливо поморщился и осмотрел толпу, занимающую все свободное пространство взлетно-посадочного поля. «А сюда ведь и большой транспорт посадить — проблема. Как же они с таким объемом грузоперевозок справляются?» — подумал про себя Стэн, закончив осмотр. Он посмотрел на Джейка. Тот выглядел абсолютно скисшим — он терпеть не мог больших скоплений народа. Стэн вздохнул и молча направился к Рэйли, — он решительным образом пресек попытки поднять себя над головами толпы.

Рэйли встретил друзей на трибуне и крепко обнялся сначала со Стэном, потом и с Джейком. Затем обернулся к толпе и еще раз сказал о людях, без которых победа была бы невозможной. Стэн опять поморщился и подошел к микрофону. Овации не затихали очень долго. Стэн терпеливо ждал. В конце концов над космодромом повисла относительная тишина, и Стэн начал говорить. Он не собирался читать нагорную проповедь или выражать бурное ликование по поводу так легко доставшейся победы. Он, как всегда, старался говорить о деле.

— Господа! — Над толпой разнесся удивленный гул. — Привыкайте, привыкайте! Теперь так будут обращаться к вам и так вы будете обращаться ко всем остальным. Вы что думали? Ничего не изменится? Теперь вы должны будете сами думать о себе и о том, как вам жить. Партия за вас больше решать не будет. Я не понимаю, что вы все здесь делаете? У вас что, работы нет? А от сциллийцев защищаться будем?

— «Бу-у-удем!» — разнеслось над космопортом.

— Ну так за работу! И пусть каждый на своем месте покажет, что он достоин завоеванной свободы!

Овации опять долго не стихали. Затем слово взял Рэйли. Он напомнил о преступлениях ВКП(б) и поклялся провести честный суд. После того как радостные крики стихли, Рэйли повторил тезис Стэна о том, что надо работать, и на правах главы мятежа приказал всем расходиться.

* * *

Заседание генерального штаба, посвященное отражению возможной сциллийской агрессии, было закрытым, несмотря на громадную толпу, собравшуюся перед Дворцом Туда и требовавшую прямой трансляции. Люди довольно быстро вспомнили, что такое телевидение, непонятно зачем запрещенное конструктивистами, и теперь требовали зрелищ. Рэйли в сопровождении Стэна вышел на балкон Дворца и в весьма грубой форме попросил разойтись и не мешать работать. Это подействовало и вскоре можно было начать работать над планом обороны планеты, не слушая больше криков толпы.

— Джентльмены! — обратился к собравшимся Стэн. — Давайте посмотрим на карту. Что у нас здесь есть? Все более или менее крупные заводы находятся на небольшом расстоянии друг от друга. Это и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что оборонять такой относительно небольшой участок планеты значительно проще, чем отслеживать, что делается во многих точках, расположенных на большом расстоянии друг от друга. Плохо потому, что если этот участок все-таки накроют, то восстанавливать вы его будете очень долго. Но, принимая во внимание цели, которые преследуют сциллийцы, заводы они ломать будут в последнюю очередь, только если убедятся, чтобез этого не обойтись. Теперь о флоте… Безобразно, мистер Рэйли! Просто безобразно! Приказ о задержке всех кораблей в космопорте до особого распоряжения генштаба поступил только сегодня утром. И то некоторым особо юрким удается дать взятку и попросту смыться! Пошлите туда свою гвардию и, если потребуется, расстреляйте взяточников. Это законы военного времени. Мы здесь не шутки шутить собрались. Сэр Гоосе, как у нас с увеличением мощности противометеоритных батарей?

Гоосе, престарелый седой инженер, неторопливо поднялся и неспешно прокашлялся. Был он умен, многоопытен и осторожен. Одет в поношенный и вытертый на локтях пиджак, зато идеально белоснежную и накрахмаленную рубашку и брюки, о стрелки которых можно было порезаться. Его штиблеты сверкали, как лед в солнечный день. Он был до ужаса аккуратен и щепетилен во всем, что касалось любого производства, за что Джейк его с ходу очень зауважал.

— Что вам сказать, господа? — говорил Гоосе медленно и слегка в нос. — Метод, предложенный этим молодым человеком, — полусогнутый палец показал на Стэна, — не лишен остроумия. Но есть одно «но». Срок службы противометеоритных батарей и так не очень велик. Если мы поступим так, как предложил господин Стэнли, этот срок уменьшится вдвое. Стоит ли так относиться к технике?

— Да, профессор, стоит! — Стэн не выдержал и перебил инженера. — Стоит хотя бы по той причине, что, если мы этого не сделаем, флот на орбиту можно будет и не выводить. А потом, когда все закончится, можно будет поставить на корабли резервные орудия, а эти загнать на капремонт. Так когда же будут результаты?

Гоосе подошел к телефону и сказал несколько слов в трубку. Выслушал ответ, кивнул своим мыслям и, положив трубку на рычаг, вернулся на свое место.

— Через шесть суток закончим полностью. Не слишком медленно?

— В самый раз. Спасибо, сэр, — с чувством сказал Рэйли.

— А теперь, Джейк, что у тебя? — Стэн посмотрел на друга с явным любопытством. Дело в том, что Джейк уже третий день что-то делал с отобранными им людьми, запершись в одном из залов Дворца Туда, предварительно заполнив его до отказа разнообразной вычислительной техникой.

— Ну… — Джейк замялся. — Мы немножко попрограммировали и, кажется, сделали такую маленькую пакостную программку, которая поможет управлять кораблем в бою. В качестве базовой модели корабля рассматривался Х-СОМ, их у нас больше всего. Если раньше надо было обладать очень большим воображением, чтобы воевать на этой посудине, то сейчас это сможет даже ребенок. Правда, борткомпьютеры по окончании операции надо будет перепрограммировать заново. Но это не страшно, ведь я сделал матрицу, с которой потом все можно будет скопировать. Вот, собственно, и все. Сразу же по окончании заседания я подниму на орбиту один корабль и апробирую всю систему в действии.

— Хорошо. Теперь баллистические ракеты. — Стэн намеренно оставил этот вопрос на десерт.

Поднялся мистер Руэл.

— На шесть залпов хватит. Хотя, как показывает опыт, если три первых оказались неудачными, остальных уже просто не будет.

И мистер Руэл с достоинством сел на место.

— Заседание закрыто, все свободны. В случае необходимости вас всех созовут снова.

Люди медленно расходились, и скоро в комнате остались только Стэн и Рэйли.

— Вот так-то оно, — задумчиво сказал Стэн. — Нравится?

— Не очень, — ответил Рэйли. — Может, действительно вывести всех штабистов в тюремный двор и на их глазах расстрелять начальника штаба и его зама? Может, хоть тогда сотрудничать начнут?

— У тебя, Рэйли, теперь демократия. Так что не хочет человек, не насилуй. А вот когда побьем сциллийцев, тогда можешь объявить этих генералов предателями и судить. Думаю, что их простят, но на рудники все равно зашлют.

— А мы побьем сциллийцев?

— Должны! Иначе овчинка выделки не стоила.

* * *

Подготовка кораблей шла своим чередом. Жители Омаса были, конечно, славными ребятами, но понять, что транспортный корабль можно приспособить для войны, никак не могли. Пришлось Стэну частично раскрыть свое инкогнито и объяснить, как с помощью двух транспортов, переоборудованных в штурмовые корабли, Галактический Патруль разделался с одним из крупнейших пиратов современности.

Транспорты, с усиленными противометеоритными батареями и битком набитые десантом, вылетели, как обычные коммерческие суда. Естественно, Стэн тогда заблаговременно позаботился о том, чтобы это стало известно пиратам. Когда грозный с виду пиратский крейсер вынырнул из гиперпространства на расстоянии каких-нибудь шестисот километров и предложил сдаться, его осыпал такой шквал огня, что пилот, считавшийся одним из лучших, не смог даже развернуться к напавшим кормой. А когда один из псевдотранспортов вдруг пришел в движение и через очень короткое время взял пирата на абордаж, этот прожженный мерзавец, убийца не одного десятка людей и вообще человек отчаянной смелости, сам вышел навстречу Стэну и лично сдал корабль. Сопротивления внутри пиратского крейсера, на которое рассчитывал Стэн и из-за которого нагрузил оба транспорта десантниками, не последовало.

Рассказ был воспринят с энтузиазмом. Тем более что об этой истории слышали практически во всей Галактике, хотя командование Восьмой Бригады и позаботилось о том, чтобы подробности в прессу не просочились. Однако тут же возник спор о том, сможет ли Омас набрать такое количество людей, чтобы взять на абордаж весь сциллийский флот. Стэн аж сорвал голос, но доказал, что этого делать не надо. Достаточно уничтожить треть и захватить флагман. О том, какой корабль будет флагманским, у Стэна уже имелись смутные догадки. О том, как его захватить, — тоже.

* * *

Джейка Стэн все это время почти не видел. Он занимался перепрограммированием борткомпьютеров и возвращался в свой люкс поздно ночью и тут же проваливался в сон. Попытки поговорить с ним днем заканчивались только раздраженным «не мешай». Стэн не обижался. Что ни говори, а если Джейк получил фронт работ, то он разобьется в лепешку, но все сделает.

Единственный раз, когда они поговорили минут пять, это при обсуждении вывода на патрулирование четырех уже полностью готовых кораблей. Джейк поинтересовался результатами экипажей на тренажерах, удовлетворенно кивнул, выслушав ответ Стэна, и опять заспешил к себе в компьютерную.

Тем временем поступили разведданные со Сциллы. Там уже почти готовы были начинать. Флагманским кораблем стал транспорт «Харибда». Описание его внешнего вида и ходовых характеристик (корабль уже болтался на орбите) давало возможность предположить, что именно в такую мерзость переименовали «Краба».

Тем же вечером Стэн созвал Совет Обороны, так теперь назывался тот орган, который должен был подменить собой генштаб, и, сообщив ситуацию, предложил ввести на планете военное положение. Совет немного поспорил и согласился. Сразу же после совета Рэйли выступил по радио и телевидению и официально объявил на Омасе военное положение. Это никого особо не удивило, тем более что последние пятнадцать лет вся планета жила фактически именно так и ничего принципиально нового не предвиделось. На следующее утро весь флот Омаса стартовал на боевое дежурство, а наземные службы уже заканчивали последние приготовления.

Планета, волею судеб ставшая объектом притязаний сциллийцев, готовилась к отражению нападения. Люди понимали, за что они будут драться и с кем. И к чему приведет поражение. Поэтому у большинства вопросов не возникало. Те же, кто решил отсидеться дома, имели реальный шанс оказаться после победы, если таковая произойдет, в самых мерзостных рудниках, какие есть на Омасе, — Рэйли был настроен решительно.

* * *

— Рэйли! Прикажи этим идиотам отогнать от планеты вторую эскадру не туда, куда хочется этому барану капитану «Клирика», а туда, куда я сказал! — Стэн был уже в тихом бешенстве. С того светлого момента, как они с Джейком помогли восстанию, прошло уже три недели. За это время им удалось создать на Омасе флот, оборудовать его, вывести на боевые позиции, а теперь все могло «накрыться медным тазом», как говаривал старина Рэйли, из-за того, что капитан «Клирика», флагмана второй эскадры, никак не желал покинуть пределы устойчивой связи со своим домом. Он уже битый час наговаривал своей жене и дочери какие-то глупости, перемежая их признаниями в любви. Стэн медленно зверел, ведь попытки связаться с «Клириком» ни к чему не приводили, Рэйли крыл матом всю вторую эскадру, которая не желала сдвигаться без прямого приказа командира, а Джейк мерзко хихикал за противоракетным пультом «Крысобоя».

— Ну чего ты ржешь? — осведомился Стэн у Джейка. — Очень смешно! Сейчас сциллийцы выскочат, то-то им потехи будет! Да прекрати ты хихикать! Ты здесь зачем? Развлекаться? Может, посоветуешь что?

— А что ты хочешь услышать? — Джейк все еще развлекался. — Отстрели «Клирику» передающую тарелку, может, тогда он поймет, что не у тещи на блинах?

— Интересная мысль. И главное — умная! — Стэн щелкнул тумблером, и правый экран пульта осветился, на нем показалось измученное лицо Рэйли. — Что там у тебя?

— Я связался с этим ослом. — Рэйли тоже уже с трудом сдерживал бешенство. — Он говорит, что его чутье никогда не подводит, а он чувствует, что должен еще поговорить с женой и дочерью. Сциллийцы, видите ли, придут еще не скоро, и он успеет занять нужную позицию. Как тебе это?

— Не дергайся! — Стэн уже принял решение, и на душе у него сразу стало спокойнее. — Ты же верховный главнокомандующий. Снимай этого козла с командования и назначай его зама. А после боя — под военный трибунал собаку и к стенке за саботаж!

— А как же демократия? — Рэйли был явно шокирован.

— Планета на военном положении, — отчеканил Стэн и отключил связь.

— А ты не перебарщиваешь? — Джейк наконец перестал развлекаться и с интересом уставился на Стэна.

— Абсолютно. Этот капитан либо сентиментальный дурак, либо шпион сциллийцев. — Стэн на секунду задумался. — Если он дурак — это еще полбеды, а вот если предатель — плохо наше дело.

— Тогда давай его посадим на планету и передадим в руки Гоосе, — предложил Джейк.

— Мысль здравая. — Стэн врубил связь. — «Астра», «Пилигрим», взять «Клирика» на прицел и передать приказ садиться на планету. В случае невыполнения — открыть огонь!

Отключив связь с кораблями еще до того, как ему ответили, Стэн связался с Гоосе.

— Сэр! Скоро в центральном космопорте сядет «Клирик». Арестуйте капитана и тут же обследуйте его на предмет психических отклонений. Если есть — в психушку, если нет — в контрразведку.

— Понимаю, — спокойно сказал Гоосе. — Я с интересом слежу за его беседой с женой, и у меня создалось впечатление, что это код. Тем более что никакой жены у него нет.

— Черт! Значит, его лучше сбить.

— Не надо. Он и раньше не внушал мне доверия, — так же спокойно продолжил Гоосе, — и я взял на себя смелость вывести из строя его артиллерию. Так что сядет, никуда не денется.

— Спасибо. — И Стэн отключил связь.

* * *

Три эскадры, сформированные на Омасе стараниями Стэна и Джейка, вышли на боевое дежурство. Стэн не надеялся ни на что, кроме внезапного и решительного отпора агрессору. Была еще слабая надежда на компьютер «Краба», но ставки на это Стэн не делал.

Уже с орбиты Стэн «нащупал» ближайший ретранслятор и передал на Сабу коротенькое сообщение. Ответ пришел поразительно быстро. И был он еще короче: «Люблю, целую, победы. Эя». Стэн понял, что должен вернуться на Сабу живым.

Глава 5

— Стэн, переходи на орбиту второго спутника и включай защиту. — Голос Джейка прозвучал впервые за последние четыре часа.

— Появились? — Стэн встрепенулся и быстро забарабанил по клавиатуре.

— Очень сильное возмущение гиперполя, минимум три миллиона тонн. — Джейк на секунду оторвался от монитора, а затем снова продолжил считывать информацию.

Они болтались на орбите Омаса уже третьи сутки, и ожидание начинало действовать на нервы. Люди на переоборудованных транспортах нервничали еще больше. Рэйли стоило огромного труда удерживать их от всяких глупостей. За все время, пока флот Омаса находился в засаде, произошел только один серьезный инцидент, связанный с капитаном «Клирика», но вот куча мелочей происходила постоянно. То один из кораблей флота вдруг переставал отвечать на вызовы и вообще пропадал с радаров. Стэн потратил два часа на поиски и наконец обнаружил корабль целым и невредимым, севшим на одну из лун Омаса. Борткомпьютер корабля был настолько перегружен, что отвечал на запрос «Крысобоя» с двадцатисекундной задержкой. Оказывается, экипаж настолько увлекся игрой в карты с компьютером, что напрочь забыл обо всем остальном. Джейку пришлось надеть скафандр, добраться до проштрафившегося судна и там злобно отобрать все без исключения носители информации и очистить от игр компьютер. В другой раз на процедуре проверки готовности противометеоритных батарей «завис» компьютер на «Вурдалаке», и в течение трех с половиной минут его батареи извергали в пространство потоки плазмы, от которых приходилось уворачиваться всему флоту. Несмотря ни на какие предосторожности, один корабль получил серьезные повреждения, и его вынуждены были отбуксировать на Омас для ремонта.

И вот теперь ожидание явно заканчивалось. Флот Омаса быстро занимал позиции, рассчитанные Стэном с использованием тактики Галактического Патруля, а сам «Крысобой» медленно дрейфовал за второй луной планеты.

* * *

Стэн сидел за пультом крейсера и размышлял. Если сциллийцы готовили эту агрессию без присущей им экспансивности, то состав флота обещает быть таким, что никакие переделанные транспорты с ним никогда не справятся. Он бы на их месте продал к чертям собачьим все вообще и накупил бы на все деньги крейсеров. С десяток тяжелых, а на остальные — средних. С другой стороны, общеизвестно, что Омас не обладает сколь-нибудь значительным военным флотом, но обладает мощными наземными войсками. Значит, дешевле будет высадить большой десант и поддержать его из космоса одним-двумя крейсерами.

Здесь в рассуждениях Стэна намечалась явная брешь. Как сциллийское командование планирует операцию, можно было только догадываться. А если они вообще решат забросать планету с орбиты нейтронными бомбами, а через год начать ее осваивать заново? В любом случае не позднее чем через восемь стандартных часов все выяснится, подумал Стэн, а пока нечего поднимать волну.

От нечего делать Джейк решил поделиться с другом своими невеселыми мыслями о предстоящей драке (назвать это боем язык как-то не поворачивался).

— Если они не полные дураки, то подгонят сюда десяток тяжелых крейсеров и устроят нам такую мясорубку, что чертям в аду тошно станет.

— Именно об этом я и думал, — медленно произнес Стэн. — Будем надеяться, что они сделают упор на планетарную армию и наш комитет по встрече окажется для них приятной неожиданностью.

— Не знаю. Может, и окажется. Но у меня из головы не идет этот ублюдок, капитан «Клирика». Кому он и что передавал?

— Гоосе говорит, что уже изловил человек пятнадцать и парочка даже призналась.

— У Гоосе варварские методы ведения допроса. Я бы и сам признался в чем угодно, если бы увидел его «приспособления»!

— Нет. Он просто понимает, что сейчас нужна информация и любой ценой. В отличие от таких хлюпиков, как ты. Ну и что, что он их там пытает? Зато когда сциллийцы вынырнут из гиперпространства, они получат прекрасную дезу со своего же передатчика.

— Тебе виднее. Это ж ты у нас в Галактическом Патруле был.

На этом разговор и закончился. Стэн не мог сказать, что его друг не прав, но, с другой стороны, прекрасно понимал и Гоосе. Если бы опасность угрожала его дому, он бы, наверное, тоже пытал и расстреливал. Все общечеловеческие ценности куда-то улетучиваются с поразительной быстротой, когда человека цепляет за живое. Он еще в состоянии трезво оценить свои поступки, понять, что это плохо, но все равно поступит так, как считает нужным, и ничего с этим не сделаешь. Стэн с раздражением подавил в себе эти мысли, зная по опыту, куда они могут его завести. Война — это война. Здесь рассуждать об общечеловеческих ценностях не рекомендуется — застрелить могут. Так, ненароком. Поэтому Стэн придерживался правила «Сначала стреляй, а потом спрашивай, кто идет». Это не раз спасало ему жизнь, но именно из-за этого его и «попросили» из Галактического Патруля. Во время последней операции, которой имел несчастье командовать Стэн, погибло слишком уж много мирного населения. Правда, Стэн этих людей мирным населением уж никак не считал, но его мнения как-то не спросили.

Дело было на Янте, которая тогда стала уже просто пиратским гнездом. Командование Патруля решило сделать вылазку с целью уничтожить корабли пиратов и несколько проредить экипажи. Командовал операцией молодой, подающий надежды ротмистр Стэнли Рутер. Сразу после высадки на планету легионеры подверглись такому массированному обстрелу, что голову невозможно было поднять. И тогда Стэн задействовал оставленный на орбите крейсер… При разборе дела командованием Патруля особо отмечалось, что Стэн не имел никакого морального права расстреливать с орбиты мирный город тяжелыми лазерами. То, что каждый дом этого «мирного» города быы превращен в долговременную огневую точку, а в каждой семье хоть кто-нибудь да пиратствовал, никого не волновало. После разбирательства к Стэну подошел полковник Дон и интеллигентно намекнул, что крайне недурственно было бы написать рапорт с просьбой об отставке. Во избежание трибунала. Стэн попытался повоевать, но быстро понял, в чем дело. Великовозрастный балбес одного из высокопоставленных чиновников Совета решил поискать на Янте романтики и погиб при обстреле города. То, что чиновника надо было привлечь к ответственности за пиратство сына, как-то никому не пришло в голову…

* * *

— Стэн, переходи на орбиту второго спутника и включай защиту.

— Появились?

— Очень сильное возмущение гиперполя, минимум три миллиона тонн.

Стэн включил защиту и быстро начал маневр по переходу на новую орбиту. Он знал, что весь флот Омаса сейчас перегруппировывается, и невольно улыбнулся. Комитет по встрече непрошеных гостей занимал места согласно протоколу.

Первый корабль сциллийцев вынырнул в пространство как-то неожиданно. Так всегда бывает, несмотря на то что ждешь, что мощные приборы уже примерно определили тоннаж судна и место его появления. Стэн взялся левой рукой за джойстик и медленно послал «Крысобоя» вперед. Габаритные огни крейсера были выключены, экипаж в скафандрах, а из сопел вырывалась струя неподожженного водорода для того, чтобы их нельзя было засечь по тепловому следу.

Сциллиец вел себя очень осторожно. Он остался на расстоянии, недоступном для радаров космопорта Омаса, и послал серию коротких кодированных сигналов в сторону планеты. Секунд через тридцать пришел кодированный ответ. Оставалось надеяться, что Гоосе перехватил настоящих шпионов и теперь кормит сциллийцев заранее подготовленной дезой.

— Корабль — средний крейсер, тоннаж — сто — сто пятьдесят, энергоемкость четыреста, лучевое вооружение стандартное, — прозвучал в наушниках голос Джейка.

— Спасибо, — ответил Стэн. — Расстояние до противника?

— Миллион километров, продолжает движение. Через четыре минуты будет в радиусе действия наших батарей.

— Чего они ждут? — Стэн недоумевал. — Пора бы уже начать массированную высадку.

— У них более слабый, чем у нас, компьютер, — пояснил Джейк. — Пока декодируют пришедшее сообщение, пока убедятся… Сильное возмущение гиперполя. Думаю, начало атаки.

И верно. Космос вокруг вспыхнул десятками новых звезд. Они быстро гасли, а на их месте появлялись космические корабли сциллийцев. Стэн выждал, пока этот звездопад не прекратится, и посмотрел на монитор. Сциллийцы привели более шестисот кораблей. Компьютер подумал еще секунд пять и выдал раскладку по таблицам Патруля. Стэн бегло просмотрел ее и озадаченно присвистнул: восемь средних крейсеров, три галатранспорта, остальные — транспорты класса Х-СОМ и меньше.

— Приказ по флоту. — Стэн говорил по спецканалу закрытой связи. — В соприкосновение с противником не вступать до моего личного приказа. Приоритетные цели — крейсеры. База, подготовьте ракеты.

Пальцы Стэна опустились на клавиатуру, и крейсер медленно начал сближение с флотом противника.

— Джейк, наведи ходовой лазер на ближайший крейсер и держи его на мушке. И прозвони все частоты. Они должны между собой общаться. Кроме того, должны быть автоответчики. Иначе они ракетами друг друга порасшибают.

— Уже нашел, — весело ответил Джейк, — частоты автоответчиков и радиообмена у меня на мониторе. Включить помехи?

— Рано. Только когда пройдут нашу орбиту..

Флот Сциллы медленно продвигался к Омасу. Это было величественное и страшное зрелище — огромная армада как тень надвигалась на «незащищенную» планету. Стэн ждал. План отражения агрессии был прост, но действен. У Омаса имелись в наличии два естественных спутника Фердинанд и Люсия. По замыслу Стэна, бой должен был пойти именно между их орбитами. Основные силы Омаса сейчас находились за Люсией, ближним к планете спутником, а одна эскадрилья — за Фердинандом. Основными силами командовал Рэйли, засадным полком, как с легкой руки Гоосе окрестили отдельную эскадрилью, — лично Стэн.

— До подхода противника к точке встречи две с половиной стандартные минуты, — абсолютно бесцветным голосом произнес Джейк.

Он, казалось, сросся со своим компьютером, и Стэн вздохнул с облегчением. «Все будет в полном ажуре», — подумалось Стэну.

Флот противника приближался к планете, не наращивая скорости и не ломая строя. Впереди шла четверка крейсеров, призванная, вероятно, подавить ракетные комплексы, дальше, следовали Х-СОМы, а за ними галатранспорты, один из которых был окружен оставшейся четверкой крейсеров.

— Полторы стандартные минуты до точки встречи.

— Джейк, проверь, пожалуйста, тот сухогруз, что в окружении четырех крейсеров, не «Краб» ли? — Стэн отлично помнил о некоторых особенностях этого корабля и искренне надеялся, что ими удастся воспользоваться.

— Он самый, только еще далековато, под контроль не возьму.

— Пока не надо. Время?

— Тридцать секунд.

— Флот! Обратный отсчет. Двадцать девять, двадцать восемь…

Стэн машинально произносил цифры, а в это время полностью расслабился и очищал свой мозг от каких бы то ни было мыслей. В бою они могли только помешать.

— …пятнадцать, четырнадцать…

Почему-то вспомнился его первый боевой вылет. Тогда Патруль разделывался с «Амальгамой» — мощным объединением, поставившим своей целью построить на всех известных планетах рабовладельческое общество, а самим стать его божествами. Стэн даже не очень помнил, что происходило. Его крейсер получил очень большие повреждения, и он, только выпустившийся лейтенант, перехватил управление и целых двадцать минут вел огонь по тяжелому крейсеру противника, решившему, что все уже хорошо, и подошедшему взять крейсер Патруля на абордаж. За это Стэн заработал свой первый орден. Потом было много других боев… А потом была Янта.

— …три, два, один. Начали, Рэйли!

Наперерез эскадре сциллийцев выскочили корабли Омаса, прятавшиеся до этого момента в тени Люсии. Сзади ударил «Крысобой», ведя за собой отдельную эскадрилью. Бой начался.

* * *

Сциллийцы быстро сориентировались. Несмотря на внезапность случившегося и потерю почти трех десятков кораблей в самом начале боя, они умудрились перестроить порядки и начать контратаку. Тут Джейк и врубил генератор помех.

Эффект превзошел все ожидания Сначала сциллийские ракеты, уже выпущенные и имеющие, кроме всего прочего, головки наведения на большую массу, дружно повернули к своим же кораблям, которые находились поближе. Потом столкнулись сразу несколько Х-СОМов. Тем временем атака двух эскадр под управлением Рэйли усиливалась, и Стэн решил заняться крейсерами противника. Он осторожно подвел «Крысобоя» к ближайшему из них и дал залп из носовых батарей. Если смотреть на фейерверк с земли, то это красиво, если примерно такое же зрелище рассматривать с воздуха, это величественно, а если этот фейерверк происходит в каких-нибудь ста километрах от тебя и взрывается не трехсотграммовый пороховой заряд, а многотонный крейсер, то изрядно тряхнет. Именно это и испытал экипаж «Крысобоя».

— Рэйли! Один крейсер готов, — бросил в переговорное устройство Стэн.

— Понял. Как там с флагманом? — У Рэйли на борту явственно были слышны крики и ругань.

— Еще не добрался, — ответил Стэн. — А ты надень на своих болванов скафандры. И бегом!

— Понял. Сделаю! — И Рэйли отключился.

— Джейк! Расстояние до флагмана? — Стэн с ходу переключился на свою часть боя.

— Семьсот пятьдесят тысяч миль, приближаемся.

Стэн удовлетворенно кивнул. Вообще-то он плохо себе представлял, что будет делать с захваченным флагманом. Первым побуждением было разогнать его как следует и врезать в одну из лун. Но, по здравом размышлении, крайне недурственно было бы его посадить на Омас и судить экипаж за агрессию. Как бы то ни было, а сейчас к «Крысобою» приближались целых два крейсера, капитаны которых явно смекнули, что к чему.

Стэну как-то очень не хотелось погибать, а тем более в самом начале боя. Он, как и всякий игрок, в душе наслаждался именно самим процессом. Хотя и результат был ему далеко не безразличен. Круто отвернув в сторону и попутно разнеся в щепки один из вражеских Х-СОМов, «Крысобой» выпустил управляемую ракету и занял позицию, чтобы солнце было у него за кормой. Крейсерами противника управляли тоже не зеленые юнцы, но тягаться со Стэном в боевом маневрировании они не могли. Его-то учил сам Боб Джемински, который не то что собаку, скорее гиппопотама съел на этом деле. Противники Стэна явно не ожидали такого маневра и потеряли несколько драгоценных секунд на установку солнцезащитных фильтров. Именно благодаря этому Джейк аккуратно влепил одному из них ракету под рубку. Крейсер дернулся, выпустил из себя струю горящего воздуха и повис в пространстве грудой металлолома. Стэн сразу же представил себе все прелести реставрации этой машины после боя, и его передернуло. Второй противник Стэна вдруг передал внешним семафором хорошо известный Стэну сигнал. Это даже как-то смутило капитана «Крысобоя». Сигнал этот означал формальный вызов на дуэль, и перевести его можно было как «Ты и я». Об этом сигнале мог знать только легионер из Галактического Патруля. В Патруль сциллийцев не брали. Значит… Додумать Стэн не успел, потому что его пальцы уже набрали на клавиатуре, а внешний семафор понес в пространство стандартный ответ: «Я и ты». Дуэль началась.

Казалось, бой остановился. Все взгляды были устремлены на два крейсера, занимающих боевые позиции. Им никто не мешал. Стэн осторожно подал вперед джойстик, и «Крысобой» пошел на сближение с противником. По классу крейсеры не отличались, но вооружение «Крысобоя» имело явное превосходство. Стэн не зря навесил на свой крейсер две дополнительные батареи на нос и с десяток «лишних» ракет. Противник Стэна не торопился. Похоже, они учились у одного и того же учителя. Крейсер сциллийцев оставался неподвижным, а потом медленно двинулся к противнику, хотя пламени двигателей видно не было. «Воздух стравливает», — догадался Стэн. Сам он этого никогда не делал, потому что не любил рисковать целостностью компьютера. Но противник Стэна понимал, что без повреждений ему не обойтись, и пожар внутри корабля его явно не устраивал. Крейсеры начали медленно кружить друг напротив друга. Обычно Стэн выигрывал такие поединки за счет выдержки, которой во многих других ситуациях ему не хватало. Нос «Крысобоя» слегка приподнимался и опускался в такт его мягким и грациозным боковым прыжкам. В Патруле эту манеру вести бой называли «танец смерти». Практически любое движение противника, сделанное им с малейшей ошибкой, вело к повреждениям, несовместимым с дальнейшим ведением боя. Залп носовых батарей мог в доли секунды разделаться с любым кораблем, проломив его защитное поле и броню. Похоже, что противник Стэна прекрасно был об этом осведомлен и резких движений не делал.

Пальцы Стэна опустились на клавиатуру, и с десятисекундной задержкой внешний семафор понес в пространство вопрос: «Кто ты?» Ответ пришел секунд через тридцать. Сциллиец тоже осторожничал. «Я — твоя головная боль». Это Стэна позабавило. Но в дальнейшие пререкания с «головной болью» он вступать не стал, четко понимая, что раз пошли такие заявления, то противник его попросту боится. А если боится, то сделает глупость.

Глупость не заставила себя долго ждать. «Головная боль», как мысленно окрестил про себя противника Стэн, сделал резкий поворот вправо и вверх и выпустил одну за другой три ракеты. Джейк спокойно навел башенный лазер на каждую из них, и три вспышки озарили поле боя. Стэн же, воспользовавшись маневром противника, резко сместил «Крысобой» влево и дал залп по днищу вражеского крейсера. После залпа Стэн не только не остановил движение своего крейсера, но и придал ему еще немного ускорения. Маневр его стал ясен чуть-чуть позже, когда от искореженного днища поверженного противника отделилась и с устрашающей скоростью понеслась вниз шарообразная конструкция. В первый момент никто ничего не понял, и только Стэн удовлетворенно улыбнулся. Это вылетела в пространство активная зона реактора. Теперь крейсер противника был беспомощен, как вытащенная из воды рыба. Стэн круто развернул «Крысобой» и выпустил ракету по пролетавшему недалеко вражескому Х-СОМу. Бой разгорелся с новой силой.

* * *

— Осталось три крейсера и куча мелочи, — доложил Джейк.

— Расстояние до флагмана?

— Четыреста пятьдесят. Будем брать?

— Рано. Сначала крейсеры.

Стэн заложил резкий вираж и выпустил ракету. Крейсер попался до предела верткий, и ракета опять разнесла Х-СОМ. Это продолжалось уже довольно долго и начало действовать Стэну на нервы. Гоняться за этим крейсером было сплошной морокой. После поединка с неизвестным легионером Стэн развернул «Крысобой» и атаковал скопление мелких транспортов противника, которые явно воспользовались резервной волной связи и пытались организовать сопротивление. Х-СОМ вообще не противник для крейсера, но этих было много, и Стэну с Джейком пришлось попотеть, расстреливая этих вездесущих, как тараканы, Х-СОМов. Потом пришло сообщение от Рэйли. Ему тоже приходилось несладко, но он умудрился подвести два крейсера противника под ракеты, запущенные с Омаса, и теперь просто вопил от радости. Стэн приободрил его еще, сказав, что это только начало, и отправился охотиться за оставшимися крейсерами. И вот он уже больше двадцати минут гонялся за одним-единственным крейсером и никак не мог в него попасть — тот без зазрения совести прятался за своих же, и у Стэна в мозгу забрезжила смутная догадка, что он имеет дело не просто с джентльменом удачи. Конечно, предположить, что на службе у сциллийцев находятся профессионалы, было можно, но тут остро запахло Галактическим Патрулем, причем действующим составом. Джейк тоже почувствовал неладное.

— Стэн, ты был одним из лучших в Патруле?

— Да. А почему ты спросил?

— А кто был лучше тебя? — не унимался Джейк.

— Буквально человек пять-шесть. А при чем тут это?

— Тот самоубийца, который вызвал тебя на дуэль, по-моему, просто прощупывал, кто ты есть для других. Тебя могут узнать по манере вождения корабля?

— Если кто из старых сослуживцев — без проблем.

— А ты не узнаешь того друга, за которым мы гоняемся?

И тут Стэн в первый раз серьезно задумался. А ведь точно! Кто еще мог откалывать такие фокусы, кроме Боба Пенски? Это же его стиль. Только он мог ничтоже сумняшеся подставить вместо себя своего товарища, а потом еще и доложить, что тот сам виноват. Когда-то они со Стэном даже дружили, потом, когда Стэна попросили из Патруля, Боб бегал и всем рассказывал, какое Стэн на самом деле дерьмо и как он, Боб, его всегда удерживал от глупостей и вообще, если бы не Боб, Стэна бы выгнали еще раньше.

— Ах ты ж, собака! — Стэн цедил в микрофон слова, которые как камни падали в эфир. — Вылазь, паскуда, я с тобой поговорю. Боб, ублюдок! Я к тебе обращаюсь! Заканчивай прятаться за своими, иди, я тебе дырку в борту сделаю.

— Никакие они мне не свои, — донеслось из наушников. — А ты попробуй догони!

— Выходи, я тебя вызываю!

— Ты уже не легионер! Не выйду.

— Жаба вонючая! Скунс подзаборный! Хорек трусливый! Выбирайся на прямую, я с тобой поговорю! — многообещающе процедил Стэн.

— Пусть жаба, пусть хорек. Зато живым останусь! — ответил Боб.

— Вот на это можешь даже и не надеяться! Живым ты только на местные рудники попадешь! — И Стэн применил маневр, которым раньше покупал Боба почти каждый раз.

«Крысобой» резко принял вверх и завалился на правый борт, как бы готовясь к крутому развороту. Боб, увидев такое дело, быстро пошел на сближение. Стэн, казалось, только того и ждал. «Крысобой» резко нырнул и дал залп из носовых батарей. Корабль Боба дернулся, и стало заметно, что защитное поле отключилось. Воспользовавшись этим, Джейк моментально выпустил управляемую ракету, и через несколько секунд двигатели Бобова корабля представляли собой большую кучу металлического лома. После чего Стэн хладнокровно лишил Боба оружия, разбив лазерные пушки.

— Ну, Боб, готовься! После боя я уж с тобой побеседую! — совершенно искренне пообещал Стэн и развернул крейсер, ища следующую цель.

* * *

Сильный удар потряс «Крысобой» до основания. Мигнули лампы, но компьютер не отказал. Стэн взглянул на повреждения и присвистнул. Весь правый борт представлял собой сплошное красное пятно, пульсирующее на схеме, над которой горела надпись «ОПАСНОСТЬ!». «Вот, кажется, и допрыгался», — додумал Стэн и попытался выровнять корабль. Это ему удалось, но былую маневренность он таки утратил. «Кто же это меня так приласкал?» — размышлял Стэн, лихорадочно отстукивая на клавиатуре приказ за приказом перестающему слушать управления кораблю. Оставался только один крейсер, который «Крысобой» сейчас и преследовал, и выстрел был сделан явно не с него. Джейк матерился вполголоса, налаживая управление противометеоритной защитой правого борта.

— Не пойму, кто это нас так, — раздраженно бросил Стэн, выпуская последнюю ракету с левого борта и пытаясь вывести ее на вражеский крейсер, который отчаянно маневрировал, явно не желая разделить участь семи своих товарищей.

— А я, кажется, знаю, — ответил Джейк.

— Подожди! — Стэн таки провел ракету вплотную к борту последнего крейсера противника и активизировал взрыватель. Последовал мощный взрыв. Крейсер дернулся, и тут же Стэн всадил по образовавшейся в защите бреши из носовых лазеров. Дело было закончено.

— Ну и кто же нас так, по-твоему?

— А это я, дурак, — беззаботно ответил Джейк. — Там перегрев был по правому борту, ну, в навесных ракетах, а я не обратил внимания. Видать, одна и взорвалась, а за ней и остальные три.

— Их там что, четыре штуки было? — Стэн с уважением посмотрел на Джейка.

— Да, а что?

— И мы до сих пор живы? — не унимался Стэн.

— Конечно, живы! Вся сила взрыва ушла вперед, а нас так, мельком задело.

— Ничего себе мельком! У нас же от правого борта одно воспоминание осталось!

— Не дергайся, от крейсеров отбились, значит, теперь пусть Рэйли вкалывает, а мы флагман подцепим и на Омас.

— Совсем забыл. Расстояние до флагмана?

— Триста шестьдесят. Перехватываю управление. Свяжись с Рэйли, объясни ситуацию и порулили уже к Омасу.

Пока Стэн связывался с Рэйли и втолковывал ему, что к чему, Джейк полностью перехватил управление флагманом и повел его кругами вокруг «Крысобоя», явно стремясь позлить сциллийцев. До Рэйли, разгоряченного боем, доходило очень медленно. Когда же он наконец понял, что появилась возможность захватить вражеский флагман целиком, он с ходу сказал, что дальше справится сам, переподчинил себе эскадрилью Стэна, от которой к тому моменту уже мало что осталось, и, пожелав удачи, кинулся добивать вконец деморализованных сциллийцев.

Многие сциллийские корабли уже пытались повернуть назад и уйти в гиперпространство, но им не давали. В дальнейшем, когда эта битва уже войдет во все учебники как «Битва при Омасе», историки будут очень удивлены, узнав, что сбежать удалось только девяти кораблям. Остальных Рэйли уничтожил полностью или надолго вывел из строя. Все они остались между лунами Омаса, откуда были впоследствии оттранспортированы на планету и использованы для пополнения флота победителей.

* * *

«Харибда» шла параллельным «Крысобою» курсом. Сзади затихал бой. Над Омасом вставало солнце. Посадка должна была происходить на рассвете. Это показалось вымотанному Стэну добрым знамением, и он улыбнулся и похлопал по пульту управления крейсера. «Крысобой» шел неровно, то зарываясь носом, то резко рыская в стороны, сказывались повреждения, полученные при взрыве ракет на правом борту. Но, несмотря ни на что, корабль выдержал бой, и Стэн был ему за это благодарен.

Джейк усталости не чувствовал. Как же, ему ведь дали такую игрушку! Ведомый им «Краб», переименованный сциллийцами в «Харибду», выполнял такие пируэты и финты, что Стэну, периодически смотревшему на «подопечного», делалось не по себе. Первое, что сделал Джейк, отобрав под себя управление «Крабом», это отключил всю артиллерию. Зато потом он жестко заблокировал все шлюзы, включая спасательные капсулы, и отключил искусственную гравитацию. Каково приходилось экипажу «Краба», Стэн мог только догадываться.

Сориентировавшись, Стэн послал запрос космопорту о посадке. Ответил Гоосе.

— Вас разбили? — первое, что спросил инженер, когда его лицо возникло на экране.

— Наоборот, — устало ответил Стэн. — Мы с победой. С трофейным флагманом. И полуживым крейсером.

— А что с Рэйли?

— Добивает остальных, — вмешался в разговор Джейк. — Посадку даете?

— Даю, — серьезно ответил Гоосе. — Кого сначала? Вас или флагман?

— Флагман, — ответил Стэн. — Мы сядем следом и сразу в ремонт. Много наших с повреждениями?

— Пока тридцать два. Но ожидаем больше.

— Понял. Готовьте наземные транспорты. Флагмана надо будет сразу оттащить в ангар. Кстати, на нем полный экипаж, так что организуйте комитет по встрече. Желательно с использованием полицейских сил.

— Будет сделано. Начинайте маневр через четыре минуты.

* * *

Посадкой флагмана собирался руководить лично Стэн, но Джейк его к пульту не подпустил. («Мало ли, что ты хочешь! Я это сделаю лучше, а ты отдохни, устал ведь».) Купившись на эту не особо свойственную Джейку заботу, Стэн развалился в кресле и вскоре с ужасом наблюдал, как Джейк измывается над «Крабом». Корабль рыскал, как будто он, а не «Крысобой», получил повреждения. Посадка была с блеском осуществлена при восьмикратной перегрузке. Джейк довольно потер руки и высказался на тему того, что крайне недурственно было бы точно так же обойтись со всеми сциллийцами вместе взятыми и посмотреть, как они после этого будут выглядеть. Когда на связь вышел Гоосе и отрапортовал, что «комитет по встрече» уже готов, Джейк разблокировал шлюзы и полюбовался через телеметрию «Краба», как из его чрева извлекают находящихся в полуобморочном состоянии сциллийцев.

— Гоосе, вы там уже закончили? — поинтересовался Стэн.

— Можете начинать посадочный маневр, — ответил Гоосе, и только тут Стэн увидел, что на его собеседнике просто нет лица. Вероятнее всего, он не сомкнул глаз всю ночь.

— Спасибо. Проведите нас по лучу, глаза слипаются.

— Не беспокойся, проведу. — На лице Гоосе впервые появилась улыбка. — Проведу, как даму в вальсе. Посадки даже не почувствуете!

— Спасибо, — еще раз поблагодарил Стэн и отключился.

* * *

Посадка прошла действительно гладко. Даже Джейк, всегда возмущавшийся при любом пилотировании, остался доволен. Во всяком случае, промолчал. Прямо возле лифта-подъемника их ждал автомобиль. «В гостиницу», — сказал Стэн водителю и повалился в салон.

По приезде в гостиницу Стэн бросил портье: «Разбудить, только если этот баран Рэйли умудрится проиграть» — и завалился спать.

Джейк пробормотал что-то невнятное насчет выпивки и удалился в свой номер, откуда вскорости послышался громкий храп, абсолютно не вяжущийся с предыдущим желанием хозяина.

* * *

Стэнли спал сном праведника. Ему снился лес. Странным образом одновременно осознавая, что это сон, и в то же время старательно уворачиваясь от то и дело норовивших хлестнуть по лицу веток, Стэн пробирался к какой-то неведомой цели. Он еще не знал, что это, но уже понимал, как важно добраться именно к то и дело мелькавшей вдали поляне. Лес был насыщен звуками. Недовольно цокали белки, где-то рядом яростно стучал по стволу дятел, щебетали какие-то мелкие пичуги, которых никак не удавалось разглядеть в листве высоких деревьев с пышными кронами. Давно забытые запахи прелой прошлогодней листвы щекотали ноздри. Стэн поправил узкий изящный клинок, абсолютно уютно устроившийся у него на боку, и, сдвинув шляпу с павлиньим пером на затылок, медленно пошел вперед, стараясь производить как можно меньше шума…

Поляна казалась сказочным ковром, сотканным из цветов. Маленькие крылатые существа порхали от цветка к цветку и весело переговаривались между собой в полете. Стэн не особенно удивился, когда понял, что это эльфы. Правда, раньше он себе их представлял более крупными, но действительность зачастую не совпадает с нашими представлениями. Вопросов о том, где он и почему он здесь, Стэн задавать не хотел. Достаточно было уже того, что он просто идет среди высоких трав и маленькие эльфы приветствуют его дружескими взмахами миниатюрных ручек и веселым смехом, в котором не звучит ровным счетом ничего оскорбительного, только безудержная радость жизни…

Посреди поляны танцевала девушка. В ярких лучах солнца она казалась богиней, только что сотворившей этот мир и теперь спустившейся с небес, чтобы вблизи полюбоваться своим творением. Стэн подошел ближе и вдруг понял, что эта девушка ему знакома. Резкий поворот головы, и прекрасные серые глаза зажглись миллионами искорок.

— Эя!

— А кого же ты еще ожидал здесь увидеть? — И она звонко рассмеялась, увлекая Стэна в феерию своего танца.

— Но ведь ты же дома.

— А я и есть дома. — Эяулыбнулась и нежно поцеловала Стэна в губы. — Это ведь наш дом! Посмотри, разве тут не прекрасно?

— Здорово! Но…

— Никаких «но»! — И девушка снова поцеловала Стэна. — Я люблю тебя. Нам здесь будет просто замечательно! Ты мне веришь?

— Да, но ведь это же только сон.

— Возвращайся, и я сделаю его явью. — Девушка задумчиво замолчала, к чему-то прислушиваясь. — Но тебе пора. Сейчас ты должен идти, но я жду тебя!

И она начала исчезать в хороводе цветов, а маленькие эльфы все так же беззаботно смеялись, кружа в своем волшебном воздушном танце.

— Он здесь, но не велел никого пускать, если — я цитирую — «этот баран Рэйли не умудрится проиграть», а вы живы и абсолютно не напоминаете побитую собаку. Так что будьте любезны удалиться!

— Да я тебя сейчас к стенке поставлю за саботаж!

Стэн обернулся и схватился за рукоять меча. Голоса неумолимо приближались, напоминая о действительности. Поляна-ковер с резвящимися эльфами еще некоторое время была перед глазами, а потом Стэн проснулся. У дверей номера благим матом вопил явно перевозбужденный после своей первой победы Рэйли, а мужественный портье пытался его не пустить в номер. Стэн с грустью вспомнил о приснившемся ему чуде и с сожалением встал с кровати.

* * *

— Я вам сейчас всем тут расстрел устрою. — Крики Рэйли разбудили Джейка, мирно спавшего в соседнем номере, а, как Стэн знал по личному опыту, единственное в мире, что представляет настоящую опасность, — это Джейк, которому не дали выспаться. Понимая, что сейчас может произойти, Стэн накинул на себя халат и пулей вылетел в коридор.

Успел он как раз вовремя. Еще ничего толком не понявший спросонья Джейк уже держал Рэйли за грудки и объяснял, в каких отношениях находится с ним лично, его родственниками до двенадцатого колена, его женой, собакой, этой гостиницей, этим городом и этой вонючей планетой. Рэйли только огорошенно моргал. Портье с уважением смотрел на Джейка. На лице гостиничного волка читалась явная зависть по поводу столь богатого словарного запаса постояльца. Стэн еще несколько секунд полюбовался зрелищем и принялся разнимать Джейка и Рэйли, решивших выяснить свои отношения еще менее цивилизованным путем. Через несколько минут ему это даже удалось. Глядя на разгоряченные лица соперников, до каждого из которых начал уже доходить смысл происходящего, Стэн невольно рассмеялся. Это разрядило обстановку полностью. Рэйли посмотрел на себя, потом на Джейка и тоже разразился хохотом. Джейк виновато улыбался, а портье удалился с видом оскорбленной невинности.

— А я и не знал, что на Омасе положено будить героев после спасения планеты, — весело сказал Стэн, отсмеявшись. — Или это только если спасают от сциллийцев?

— Извините, друзья, я как-то даже не подумал. Как только сел — сразу из космопорта сюда. А тут этот дурак портье такую чушь нес, что я даже и не знаю, что с ним сделаю.

— Ничего ты с ним не сделаешь! — Стэн потрепал Рэйли по плечу. — Это лучший из всех портье, которых я видел. Он знает, что клиент всегда прав, а его задача — охранять покой клиента! И как он ее выполнял!

— Ладно, какие новости? — вступил в разговор Джейк. — А то мне тут такой сон снился… И если ты не перебил всех сциллийцев в радиусе двух парсеков, то я на тебя точно обижусь!

— Ну не здесь же! — возмутился Стэн. — Пошли ко мне в номер, там и поговорим.

— Да тут и рассказывать не о чем. После того как вы увели на привязи их флагман, все стало совсем просто. — Рэйли с благодарностью принял от Стэна высокий запотевший стакан и залпом его осушил. — Я, признаться, поначалу не понимал, зачем вы так за крейсерами приударили, а потом, когда крейсеров не стало, понял. Ведь благодаря вашему усовершенствованию в противометеоритных системах мы смогли их доставать, а они с такого расстояния нас — нет. В общем, после вашего ухода была уже просто бойня. Даже вспоминать противно.

— Ты хоть пару кораблей выпустил? — спросил Стэн.

— Не понял. — Рэйли был слегка озадачен. — А зачем?

— Чтобы в деталях рассказали, как их тут мирно жить обучали!

— А-а-а. Я-то думал, что никого отпускать нельзя… Нет, несколько точно ушло. Один, собака, прямо у меня из-под носа в гиперпространство нырнул.

— Это хорошо. Теперь по всей Галактике разнесется слух, что у Омаса мощный военный флот, — Стэн довольно потер руки, — и на сто — сто пятьдесят ближайших лет волноваться омаситам будет не о чем.

— Зато ты сейчас поволнуешься! — Рэйли горделиво оглядел друзей. — Мы взяли в плен шестерых офицеров Галактического Патруля.

— Ну и что? Я тоже когда-то был офицером Галактического Патруля, — спокойно сказал Стэн.

— Ты не понял! Действующих офицеров!!!

В уютном гостиничном номере повисла тяжелая тишина.

Глава 6

Парад победы везде и всегда будет выглядеть одинаково. Правда, если раньше для этого приходилось воевать по многу лет, то теперь этот срок сократился до одного боя. В самом деле, какая, пусть даже самая высокоразвитая, планета сможет снарядить несколько флотов подряд? Другое дело экспансия. Тут уж у кого с подвозом припасов лучше. Но экспансии у сциллийцев не получилось, и виной тому был Стэн. Он прекрасно это понимал и даже как-то этим гордился. Ведь не каждый день получается остановить зарвавшихся жителей недолюбливаемой всеми планеты.

На параде присутствовали и представители Галактического Патруля, косо поглядывавшие на Стэна. Его это волновало мало. Ведь в процессе подготовки — а она продолжалась неделю — Стэну удалось побеседовать с пленными офицерами Патруля. Тем более что двоих он знал лично. Первый был жутко стесняющийся парень, которого Стэн в свое время учил водить крейсер. Разговор начался с того, что Стэн на правах бывшего учителя обругал парня вдоль и поперек за отвратительное маневрирование в бою. Парень, звали его Диметрио, покраснел еще больше и промямлил что-то насчет того, что никогда не сможет превзойти учителя. Вторым был Боб, старый товарищ Стэна, им же и сбитый. С этим разговор был несколько другой.

— Что, ублюдок, решил деньжат подзаработать? — Стэн с отвращением смотрел на своего вчерашнего соратника. — А это, между прочим, имеет свое название. Тебе не любопытно?

— Отстань! Меня будет судить суд Патруля.

— Вот тут ты ошибаешься. Если это акция Патруля, то его просто разгонят, как стаю шакалов, а если это твоя инициатива — судить тебя будут власти этой планеты. Чем это для тебя, собака, закончится, понимаешь?

— Да пошел ты! — Боб, как всегда в моменты озлобления, не следил за своим лицом, и поэтому стали видны его редкие передние зубы, служившие причиной бесконечных насмешек со стороны сослуживцев.

— Нет! Это ты пошел. Да видно, не туда, куда надо. — Стэн задумчиво посмотрел на Боба. — Скажи, мне просто интересно, а ты вообще понимал, что делаешь? Ведь если бы даже все прошло удачно, на тебя бы точно настучали командованию. И ты серьезно полагаешь, что выкрутился бы?

— Гадство! А что мне было делать? Мне сейчас очень нужны деньги. И если бы не ты, я был бы богат…

— Или убит, — прервал бывшего сослуживца Стэн. — Тебе, наверное, невдомек, что сциллийцам дешевле прихлопнуть свидетеля, чем с ним расплатиться, а потом получить от него в подарок книгу мемуаров. «Как я сподличал при нападении на Омас». А что, название, по-моему, впечатляющее. Ты смог бы на этом заработать кучу денег. Но вернемся к нашим баранам. Я не пойму, зачем ты это сделал. Так же, как не понимаю, зачем ты после моего ухода из Патруля рассказывал обо мне всякие гадости. Хотя пусть это останется на твоей совести.

Стэн немного помолчал. Боб смотрел на него как загнанный зверь. Если бы у Боба была малейшая возможность, он бы непременно вцепился Стэну в глотку. Но это понимал и Стэн, поэтому такой возможности Бобу не предоставлял. Сейчас Стэна интересовало даже не то, по какой причине его бывший друг пустился на такую авантюру, а кто прикрывал эту акцию из командования Патруля. Ведь сразу же после того, как разбитые крейсеры противника были доставлены на Омас, Стэн их детально осмотрел. Все машины были машинами Патруля. Причем явно действующими. Иначе чем объяснить наличие скрытых «черных ящиков», которые обязательно извлекались при списании крейсера со службы.

— Хорошо, — Стэн испытующе посмотрел на Боба, — меня интересует, кто прикрывал ваше отсутствие на базе?

— Мы без прикрытия. — Глаза Боба забегали.

— Врешь! — Голос Стэна стал очень жестким.

— Я не вру, я… — Боб заерзал на стуле, и взгляд у него был точно такой, как когда-то давно, когда Стэн еще добивался справедливости в Патруле, а Боб распространял о нем слухи один хуже другого. У Стэна оставалось достаточно людей, которые к нему хорошо относились, чтобы предупредить. Тогда Стэн припер Боба к стенке, и тот раскололся. Выглядел он тогда как побитая собака. Как и сейчас. — Я.., я не могу. Ты же понимаешь, меня же расстреляют. Это не мое решение. Мне предложили — я согласился. Я…

— Ты предатель! — жестко бросил Стэн. — Тебе предложили — ты согласился и поливал грязью Михаля, тебе предложили — и ты обгадил меня, тебе предложили — и ты поучаствовал в пиратской акции. Здорово! А если бы все прошло удачно и тебе бы предложили принять участие в расстрелах местного населения, которое, кстати, очень свободолюбиво, ты бы тоже не отказался?

— Я не палач!

— Ты подлец! Кто вас, недоносков, прикрывал? Быстро! Иначе я тебя отдам на растерзание местному палачу. Ты удивлен? Тут есть такая должность. Из тебя выжмут все, что ты знаешь и что не знаешь. А если учесть, что именно твой крейсер уничтожил Х-СОМ с родным и единственным братом палача, то, будь спокоен, уж он из тебя такую отбивную сделает, что мама родная не узнает.

Стэн блефовал. Никакого палача и в помине не было. Командование Патруля уже несколько раз намекало, что неплохо было бы вернуть проштрафившихся офицеров. Стэн же хотел устроить грандиозный скандал, так как приблизительно догадывался, кто может стоять за такой пакостью.

— Ну ты решился или звать палача?

— Полковник Дон… Но прессе я ничего не скажу. Все буду отрицать…

— У тебя скоро возникнет непреодолимое желание навсегда остаться на этой планете. Даже в рудниках. Как ты, наверное, догадался, наш разговор записывается. И видео и аудио. Тебе не надо будет ничего говорить, я просто прокручу запись во время парада.

— Ты сволочь! Гад! Я…

— А ты у нас станешь зерцалом чести Патруля. — Стэн говорил с явной издевкой. — Подумать только! Храбрый Пенски кидается в безумную авантюру с нападением на беззащитную планету, чтобы вывести на чистую воду мерзавца Дона и его нечистых на руку друзей-политиков! Это звучит гордо. А принимая во внимание твою репутацию мелочовщика и пакостника, все подумают, что командование прижало тебя на какой-то очередной мелкой пакости и заставило выполнить эту почетную филерскую миссию.

— Я мелочовщик? Кто бы говорил? — Слова Стэна задели Боба за живое. — На себя посмотри! Наемник вонючий.

— Я, между прочим, защищал эту планету на своем ЛИЧНОМ крейсере. — Стэн сделал паузу, чтобы смысл сказанного дошел до Боба. — И я защищал ее абсолютно бесплатно! По той простой причине, что терпеть не могу таких хорьков, как ты, которые кидаются на тех, кто послабее. А что касается моего финансового положения, то я очень богат. И не нуждаюсь в том мизерном гонораре, который ты надеялся получить за крысятничество, которое я здесь предотвратил.

Стэн развернулся и пошел к выходу, оставив Боба с открытым ртом переваривать услышанное. Возле порога он обернулся и бросил:

— Сейчас к тебе придут, подгримируют и дадут текст выступления. Не обгадься хоть на этом!

* * *

Парад получился на славу. Маршировали подразделения ракетчиков, неся над строем вымпелы, снятые с двух подбитых ими крейсеров. Затем тремя колоннами шли две эскадры и отдельная эскадрилья, потребовавшая себе название «Крысобойная». У этих трофеев было еще больше. За ними валом валил народ, причастный к победе: механики, топливщики, диспетчеры и многие-многие другие, без чьего участия победа не была бы возможной. Рэйли стоял на трибуне и приветствовал проходивших людей. Каждый раз, когда он поднимал руку, толпа разражалась радостными криками. Рядом с Рэйли стояли Стэн и Джейк, а чуть поодаль — мрачное командование Галактического Патруля в лице полковника Дона и генералов Голда и Ижи.

— Все это великолепно, но мне хотелось бы поговорить с отщепенцами, дезертировавшими из Патруля и принявшими участие в нападении, — раздраженно произнес Дон.

— Развлекайтесь! — Стэн был весел и донельзя корректен, Голд и Ижи не придали этому никакого значения, а Дон, знавший Стэна довольно хорошо, насторожился.

— азвлекаться? — Генерал Ижи недоуменно пожал плечами. — Но ведь вы же были легионе'ом и знаете, как это неп'иятно, когда боевой това'ищ оказывается п'едателем.

— Не хуже вас, — ответил Стэн. — А может, даже и лучше, правда, полковник?

Дон дернулся, но сдержался. Оба генерала с интересом посмотрели на полковника, а потом и на Стэна, который только холодно улыбнулся.

— Вы готовите какой-нибудь сю'п'из пе'сонально для нас? — осведомился Ижи.

Он был старше и намного мудрее любого из командиров Патруля. Его карьера оставалось тайной, которую знали единицы. Но было известно, что в его теле больше синтетических органов, чем своих, а парадный мундир буквально утопал под разнообразными наградами, о происхождении некоторых из них не мог догадаться никто. И неудивительно. Надписи на таких языках могли прочитать только жители планет, которые генерал спасал от неприятностей разного рода, еще не будучи генералом.

— Да, но больше для полковника Дона.

— Что ты там придумал, стервец? — Полковник Дон отбросил свою наносную интеллигентность и теперь буквально клокотал от бешенства.

— Я с вами, полковник, свиней не пас! — резко одернул его Стэн. — Поэтому попрошу соблюдать приличия. И субординацию. Я, между прочим, назначен местным главнокомандующим на пост командующего космическими силами. И имею звание генерала. Так что разговорчики, полковник!

Ижи все понял и спрятал улыбку в прокуренные висячие усы. Дон непроизвольно щелкнул каблуками и принес формальные извинения, после чего извинился еще раз и покинул трибуну.

— А тебя т'удно будет б'ать назад в Пат'уль, сынок, — произнес Ижи, продолжая ухмыляться.

— Если он еще туда захочет, — вступил в разговор Голд.

— Захочет, здесь ему ско'о наскучит, — уверенно сказал Ижи.

— Господа, я вам не мешаю? — осторожно осведомился Стэн, с интересом слушавший беседу двух генералов.

— Нисколько, молодой человек, нисколько. — И Ижи дружески похлопал Стэна по плечу. — Ведь, согласись, это иногда бывает даже забавно — слушать двух ста'иков, ассуждающих о жизни.

— Или обо мне самом.

— О тебе самом мы по'ассуждаем по пути на Базу, а сейчас — о жизни. — Голд укоризненно посмотрел на Стэна, будто удивлялся, почему тот не уловил столь существенную разницу.

— Извините, генерал, оплошал.

— Тебе еще можно. А вот нам уже стыдно, — вдруг совершенно невесело сказал Ижи. — Сциллийцы купили наших офице'ов че'ез Дона?

— Да. — Стэну абсолютно не хотелось лгать этим людям.

— И тебя попросили тоже через него? — Голд сделал особое ударение на слове «попросили».

— Об этом нет'удно догадаться, — не дождавшись ответа Стэна, сказал Ижи. — Посмот'и на него, Хельг, он же один из лучших! Я не асточаю похвалы, для этого у меня просто не хватает слов и я начинаю заикаться, я лишь констати'ую факт. Дон его, естественно, те'петь не мог. Не знаю, будет ли тебе любопытно, но гаденыш, из-за которого тебя ту'нули из Пат'уля, п'иходился ему племянником.

— Значит, сенатор…

— Сове'шенно ве'но. И у сенато'а тепе'ь ыло в пушку. — Ижи довольно ухмыльнулся.

— Верно, именно рыло! — Голд тоже позволил себе легкую улыбку. — Иначе эту образину язык назвать не поворачивается.

А между тем парад закончился, и Рэйли пригласил гостей в Президентский дворец, где должны были пройти награждение героев и праздничный обед в честь гостей.

* * *

Дворец Туда, переименованный по приказу Рэйли в Президентский, гудел как пчелиный улей. Торжественная церемония уже заканчивалась, и гости с нетерпением ждали начала праздничного обеда.

Рэйли подошел к Стэну, который беседовал с Джейком, причем оба довольно ухмылялись, поглядывая на полковника Дона.

— Давай, — произнес Рэйли и снова отправился к гостям. — Господа! Сейчас перед вами выступит командующий нашими космическими войсками генерал Стэнли Рутер.

Раздались аплодисменты. Стэн подошел к микрофону и, подняв руку, призвал всех к тишине. Постепенно гул голосов стих. Новоиспеченный генерал оглядел зал, где собрались герои сражения и почетные гости. Все шло как по писаному. Собравшиеся сосредоточили все свое внимание на Стэне, и никто не заметил тихо вошедших в зал гвардейцев, ставших за спиной полковника Дона.

— Друзья, соратники, дорогие гости! Мы собрались здесь в честь победы! Великой победы демократии над варварством и ненасытной алчностью. Но об этом сегодня сказано уже достаточно. Я хочу поговорить о другом. О трусости, предательстве и подлости. И о продажности тоже. Это понятия, которые человек, к сожалению, осознает раньше, чем такие, как дружба, патриотизм, преданность. И именно сегодня о них нужно сказать. Долго разглагольствовать не имеет смысла. Значительно интереснее будет просто посмотреть запись, сделанную в предварительной тюрьме, где сейчас содержатся пленные участники неудачного нападения на эту планету.

Зал находился в некотором недоумении. Оба генерала переглянулись, а полковник Дон попытался незаметно ускользнуть из зала. На его плечи опустились руки гвардейцев, и он как-то сразу сник. Джейк с большим трудом сдерживал улыбку. Стоящему рядом Рэйли это тоже стоило большого труда.

Интенсивность света в зале уменьшилась, и на гигантском телевизионном экране возникла физиономия Боба Пенски. На Бобе был мундир легионера, но находился он в тюремной камере. Боб откашлялся и заговорил. Кратко описав, каким образом он оказался в этой экспедиции, Боб тут же начал раскаиваться в содеянном и просить себе самого сурового наказания. Ибо хотя командование Патруля и приказало ему полностью выполнять приказы полковника Дона, но в душе его все равно остался нехороший осадок от гнусного преступления, которым собирался измарать свой мундир полковник.

Свет загорелся снова. Глаза всех присутствующих были обращены на легионеров. Полковника Дона уже держали под руки гвардейцы. Стэн думал, что Дон будет сопротивляться, но против всяких ожиданий тот вдруг раскис и начал мямлить что-то о закрытых слушаниях высшего командования Галактического Патруля.

— Я, как полномочный п'едставитель командования Галактического Пат'уля, — ровным спокойным голосом произнес генерал Ижи, — п'иказываю вам, полковник Дон, сдать о'ужие и п'оследовать в местную тю'ьму до того момента, пока данное недо'азумение не будет ешено с местными властями.

Полковник выглядел так, как будто его на месте ошпарили кипятком.

— Я всех сдам! — вдруг громко произнес он. — Слышите, всех!!!

— Увести! — коротко распорядился Рэйли.

Гвардейцы подхватили обмякшего полковника и поволокли к выходу.

— Одну минуточку, — подал голос до того молчавший генерал Голд. — Я, конечно, понимаю, какой это может вызвать международный скандал, но думаю, что моей власти вполне достаточно. И вся ответственность ляжет целиком на меня.

С этими словами генерал неспешно подошел к полковнику Дону и вдруг резким движением сорвал с того полковничьи нашивки.

— Можете уводить, — властно произнес генерал и вернулся на прежнее место.

* * *

— Это же скандал, каких свет не видывал! Легионер на службе у воюющей планеты! Да еще и произведенный там в генералы! Я на это не пойду.

— Пойдете, коллега, пойдете. — Слова генерала Ижи звучали почти ласково. — Скандал будет, если выяснится, что утер был уволен из Пат'уля по к'айне сомнительной п'ичине, а затем вывел на чистую воду всю эту банду. Вы себе хоть п'едставляете, какой будет сумма компенсации за такие фокусы? А ведь он сейчас очень богат и наве'няка сможет уст'оить г'андиозную обст'укцию всему Пат'улю.

— Но ушел-то он по собственному желанию, — не сдавался командующий Патрулем.

— Не валяй дурака, Арчи, — вступил в разговор генерал Голд. — То, как мы обгадились, уже само по себе показательно. А если всплывет незаконное увольнение из Патруля, то я бы не хотел оказаться на твоем месте.

— К'оме того, — невозмутимо добавил Ижи, — полковник Дон был нап'авлен в школу высшего командования по твоей инициативе? Тут уже попахивает служебным несоответствием.

— Хорошо. — Командующий Патрулем сдался. — Ротмистр Рутер никогда не увольнялся из Патруля, а находился в отпуске по состоянию здоровья.

— Тебе п'идется п'изнать его гене'альское звание.

— И куда я его дену? У нас не так много вакантных генеральских должностей, и все они заняты. Может, генерал Ижи собрался на пенсию?

— Ничего подобного, — по-прежнему невозмутимо ответил Ижи, — полковник Дон, хотя теперь п'авильнее гово'ить — экс-полковник, последний год занимал именно гене'альскую должность. Теперь она вакантна.

— Но полковника еще не осудили! — Командующий явно опешил.

— Это дело времени, причем очень скорого, — спокойно сказал Голд.

— Договорились. Конец связи.

И командующий Патрулем отключился. Стэн, Джейк и Рэйли, присутствовавшие при этом разговоре, переглянулись. Стэн чувствовал себя явно не в своей тарелке. Джейк тяжело вздохнул и произнес: «Ну теперь ты сам будешь развлекаться». А Рэйли остался самим собой.

— Господа легионеры! Я никуда не намерен отпускать своего генерала. Во всяком случае, пока не подыщу ему замену. Так что, будьте добры, не смотрите на него как на свою собственность.

— А тебе его никуда и не п'идется отпускать, — ответил Ижи. — Он же сам не захочет. Посмот'и на него — стоит м'ачнее тучи и уже готов д'аться. А ведомство Дона было п'идумано специально для полковника Дона. Так что тепе'ь его асформи'уют.

— А мое возвращение в Патруль? — Стэн испытал что-то вроде укола самолюбия.

— Ты туда вернешься, — сказал Голд, — но немного позже. Когда сам захочешь. Сейчас тебя тянуть за уши не имеет смысла. Так что пиши заявление на бессрочный отпуск и гуляй, пока не надоест. А нам уже пора.

Генералы откланялись и тем же вечером стартовали к ближайшей базе Патруля.

* * *

Стэн возлежал на обширной кровати и смотрел в потолок. Рядом стоял высокий бокал с шампанским. Над кроватью висел громадный телеэкран. По информационному каналу Конфедерации передавали новости. Лениво прихлебывая из бокала, Стэн рассматривал себя в генеральской форме, произносящего речь. «Хорош, — подумал Стэн. — Даже очень. А идея вернуться под крылышко Патруля соблазнительная. Может, и в самом деле слетать на Базу и подать рапорт?». Стэн задумался. Серые будни Базы встали перед его мысленным взором, и его передернуло. Он и сам не понимал, как вообще умудрился оказаться на службе, а чтобы возвращаться туда? Ну уж нет! Пока есть возможность — надо наслаждаться жизнью.

Дверь открылась от резкого толчка и ударилась об стену. На пороге стоял Джейк. Был он всклокочен и небрит, глаза горели лихорадочным блеском.

— Когда входишь к генералу, стучать положено, — шутливо укорил друга Стэн. — Выпить хочешь?

— Сейчас ты выпить захочешь! Ты соображаешь, что произошло?

— А что? — Стэн встрепенулся, быстро прикидывая, какую еще глупость он сотворил.

— Нас же по телевидению показали!

— Кто бы мог подумать? Сциллийцев боишься? Так уже официально объявлена блокада планеты, и через какой-нибудь месяц их всех свезут туда отовсюду…

— Идиот! Нас же по всей Конфедерации показали!

— Сам ты идиот! Я это и без тебя понимаю… — И тут Стэн подскочил. — Кто принимает почту?

— Сейчас все фильтруется моим домашним компьютером, но боюсь, что скоро они объявят наш розыск в новостях.

— Только этого не хватало! Надо сматываться. — Стэн решительно встал с кровати и начал одеваться.

— Как же, сматываться! — Джейк презрительно хмыкнул. — Крейсер еще и не начинали ремонтировать.

— На сколько там часов ремонта?

— По экспресс-анализу на двенадцать стандартных.

— Тогда сейчас и начнут! Я ведь здесь генерал.

Стэн подошел к консоли и набрал на клавиатуре запрос. Экран почти сразу осветился. На нем был офис ремонтных мастерских космопорта.

— Говорит генерал Рутер. Ремонт моего крейсера уже начался? Нет? Почему? Вы что, совсем страх потеряли? Через двенадцать часов крейсер должен быть полностью готов!

И Стэн выключил связь.

* * *

Подготовка полета дело хлопотное. Но если это средний крейсер, то его нужно только заправить и загрузить под завязку ракетами. Через двадцать стандартных часов «Крысобой» уже находился на орбите Омаса. Уговоры Рэйли не помогли Стэн заявил ему, что теперь предстоят разнообразные выборы, восстановление экономики и прочие глупости, которыми он, Стэн, заниматься не собирается. И вообще надо повидать старых друзей, отдохнуть на какой-нибудь курортной планете и пройти курсы в Школе Резерва Патруля.

Уже находясь на орбите, Джейк поймал запрос полицейского управления Амконикса относительно себя и Стэна. Там говорилось, что неплохо было бы увидеться с вышеозначенными личностями для прояснений обстоятельств одного инцидента, произошедшего недавно на Амкониксе.

— Бюргеры чертовы! — выругался Стэн. — Могли бы и прямым текстом написать: в связи с угоном транспортного звездолета «Краб».

— Так и у тебя нелады с законом? — радостно спросил Боб.

— А ты помолчи! — Стэн метнул на Боба злобный взгляд, и тот сник.

Взять с собой бывшего легионера Стэна побудила жалость. Официально Боба ни в чем не обвиняли (во всяком случае, командование Патруля), но в тюрьме Омаса ему предстояло провести минимум год, пока будут улажены все дипломатические тонкости. Стэн прекрасно понимал, что Пенски этого просто не выдержит. Его или убьют, или покалечат. И чисто из альтруистических соображений Стэн взял Боба с собой.

— Может, все-таки расскажешь? — заныл Боб. — Вместе ведь удираем.

— Это ты удираешь, а мы летим по делу, — наставительно сказал Джейк.

— Ну конечно… — Боб бросил досадливый взгляд на Джейка.

— Кстати, а куда мы летим по делу? — осведомился Джейк.

— Понятия не имею, — честно ответил Стэн, — но подальше от цивилизации и стукачей.

— Значит, таки убегаете, — уверенно подытожил Боб.

— Пенски! У меня на борту четыре спасательные капсулы, — сказал Стэн, глядя Бобу в глаза, — еще одна попытка устроить мне допрос — и одна из них будет использована для возвращения тебя на Омас. Хочешь?

Такая перспектива Боба явно не устраивала, и он надолго замолчал, даже не подозревая, что тем самым дает Стэну подумать. И было над чем. Лететь на Сабу было бы просто безумием, можно было, конечно, прямиком рвануть на основную базу Галактического Патруля и поплакаться генералу Ижи, но по личному опыту Стэн знал, что по головке за угон корабля его не погладят. А в дисциплинарный батальон что-то не хотелось. Была, естественно, возможность слетать на Тибу и, продав крейсер, на несколько лет затеряться в пограничье. Причем в таком, по сравнению с которым Омас — вершина цивилизации. Но это хотелось отложить как самый последний вариант. Хотя ситуация складывалась так, что им, возможно, придется воспользоваться.

— Джейк, курс — Тиба, — выдавил из себя Стэн.

— А Боба куда?

— На Тибе у кого-нибудь пилотом яхты пристроится, — буркнул Стэн.

— А мое мнение здесь в расчет принимается? — возмутился Боб.

— Нет! — отрезал Стэн.

Джейк вполголоса выругался и уселся за компьютер. Стэн задумчиво смотрел в главный обзорный экран. Конечно, это обещало быть увлекательным, но про Эю придется забыть. Кто он ей? Так, случайный богатей, решивший порезвиться на курортной планете. По крайней мере им было хорошо вместе. Стэн потянулся в кресле, закурил и без всякого выражения на лице посмотрел на Боба. У того был вид нашкодившего щенка, которого только что оттыкали мордочкой в сделанную им лужицу. Стэн улыбнулся. Хоть это было забавно.

На правом экране пульта управления загорелся белый квадрат. Стэн и Джейк быстро переглянулись. Это был стандартный вызов. Стэн гадал, кто же это может быть, когда вызов подтвердился и звуковым сигналом.

— Ответим? — спросил Джейк.

— Все равно пока не в гиперпространстве, — равнодушно сказал Стэн. — А если кто-то и недалеко, то ракет хватит.

Джейк нажал несколько кнопок на своей консоли, и на экране появилась картинка. Сказать, что Стэн был ошеломлен, значит ничего не сказать. С экрана монитора на него смотрело хмурое лицо генерала Ижи.

— Наслышан, — без приветствия начал генерал.

— О чем? — с видом оскорбленной невинности осведомился Стэн.

— О твоих подвигах. — Генерал метнул взгляд на Джейка, и тот отвернулся, делая вид, что занимается какими-то своими расчетами. — Ладно. Мотайте ко всем че'тям на па'у месяцев. Я за это время все улажу. Но если вас найдут аньше — пеняй на себя.

— А как я узнаю, что все в порядке? — Стэн больше удивился желанию старого генерала помочь, нежели срокам, на/которые он попадал в опалу.

— Каждую неделю ты будешь смот'еть сводку новостей Галактического Пат'уля. Как только ты услышишь, что тебя вызывают из отпуска, — можешь возв'ащаться к но'мальной жизни. Но два условия: пе'вое — чтобы я таких выходок от тебя больше не видел, вто'ое — заедешь ко мне и внесешь в кассу Пат'уля деньги.

— Какие деньги? — Стэн обалдел окончательно.

— Как это какие? — на удивление склочно переспросил генерал. — Ты наивно полагаешь, что владелец ко'абля не пот'ебует компенсации? Пат'уль за тебя платить не будет.

— Так точно, — отчеканил Стэн.

— То-то же. — Ижи первый раз за разговор усмехнулся. — А тепе'ь асскажи мне что-нибудь, что сможет помочь подставить все это дело как тщательно заплани'ованную акцию.

— Как тщательно запланированную? — Стэн на секунду задумался. — Ну, наверное, то, что мы без боя посадили флагман сциллийцев на Омас.

— И это все?

— Это только начало.

И Стэн не торопясь рассказал, что Джейк проделал с борткомпьютером «Краба» и как это удалось использовать в бою.

— Хо'ошо! — Глаза генерала заблестели, он сам преобразился, сбросив лет двадцать. — Узнаю себя в молодости! Это должно с'аботать. Тепе'ь еще одно. Тут у меня на днях были две обво'ожительные дамы с Сабы… Тебе это ни о чем не гово'ит?

— Говорит. — Стэн от неожиданности затаил дыхание.

— Насколько я понимаю, сообщение касается и твоего дружка-хаке'а. Будете слушать сейчас или в новостях п'окрутить?

— Сейчас! — Джейк взвился в кресле.

— Пускаю запись, как закончится — от'ублю связь. Счастливо! — И лицо генерала исчезло с экрана.

Некоторое время ничего не было видно и слышно, затем появились какие-то шумы, и вдруг картинка стабилизировалась. В хорошо знакомой Стэну приемной Командующего Патруля в роскошных кожаных креслах сидели… Стэн не поверил своим глазам. Это были Эя и Мия. Они явно были смущены, но держались с достоинством. «Уже можно?» — робко спросила Эя. По-видимому, кто-то подал одобряющий знак, и она начала говорить:

— Стэн! Генерал Ижи оказался просто прекрасным человеком и позволил нам записать для тебя сообщение. Мы с сестрой внимательно смотрели новости и очень порадовались за вас с Джейком, когда вы разгромили флот сциллийцев. Но потом вас начали искать как преступников и мы испугались. Стэн, милый, генерал обещал, что поможет, но тебе надо спрятаться. Это ненадолго. Всего на несколько месяцев. Я буду ждать тебя. Пожалуйста, поберегись. Я очень тебя люблю! И верю в скорую встречу!

— И я тебя люблю, — прошептал Стэн.

Потом заговорила Мия. Джейк, не говоря ни слова, быстро забарабанил по клавиатуре и вскоре изображение перекочевало с центрального экрана на его монитор, а звук пошел через его наушники. Через несколько минут Джейк стянул с себя акустическую систему и вытер слезу. Совсем по-детски.

— Мне еще никто никогда такого не говорил! — с надрывом произнес он.

— Тебя матом обложили? — поинтересовался Боб.

— Нет, мне говорили о любви… А тебе какое дело? — И Джейк с негодованием уставился на Боба. — Стэн! У нас тут, кажется, есть очаровательный карцер. Может — туда его, чтобы не мешал?

— Не стоит, — Стэн улыбнулся, — он ведь в преферанс играть умеет, а пока будем в гиперпространстве, время как-то коротать надо.

* * *

После сеанса связи с генералом настроение у друзей заметно поднялось. И дело тут было даже не в неожиданной помощи, которую добровольно решил оказать генерал Ижи, а в послании девушек, таком трогательно-наивном, но от чистого сердца.

Единственный, кто остался мрачен в рубке «Крысобоя», это был Боб. Но развеселившийся Стэн пообещал ему, что замолвит словечко генералу Голду. Голд, понятное дело, мужик суровый. Может и в ухо дать, но простит. Он справедливо считает, что наказывать дураков — прерогатива Господа Бога. И до того момента, пока Господь не решит, что пора наказать дурака Пенски, он, генерал Голд, и пальцем не пошевельнет. А так как за этого дурака будут заступаться два самых лучших человека в мире, то генерал, естественно, сменит гнев на милость и Боб отделается легким испугом — понижением в звании и попаданием в подчинение Стэну. А уж что Стэн из Пенски выбьет всю дурь — в этом сомневаться не приходится.

Боб скорчил обиженную физиономию и ушел в свою каюту. Друзья еще некоторое время посмеялись, а затем стали решать, куда же все-таки лететь. Джейк предлагал пограничье, но у Стэна родилась идея другого рода.

— Джейк, а ты на археологических раскопках бывал? — спросил Стэн у друга.

— Нет, а что?

— Тогда, считай, тебе повезло. Мы летим на Нес.

— А это еще что такое? — Джейк был удивлен. — Никогда о таком месте не слышал.

— Это планета, которая примерно две тысячи лет назад вымерла. Все люди до единого, как мухи. Там уже десятый год сидит профессор Шмулерсон. Просто замечательный человек, правда, со странностями. Он лет на десять-двенадцать старше нас с тобой и очень любит объяснять всем, что он старый и больной. Но собеседник презанятнейший. В истории разбирается как Бог и постоянно испытывает недостаток в рабочих руках для экспедиции. Заодно и Боба пристроим.

— Куда? — не понял Джейк.

— Лопатой помахать! Куда же еще. Боб же у нас философ. Это его любимая фраза: «Муки физические гораздо лучше очищают душу, нежели муки духовные». Вот пусть душу и очистит. А заодно и Шмулерсон будет очень рад новому помощнику.

— Но я же никогда на раскопках не был! — почти завопил Джейк. — А если я там что не так сделаю?

— Получишь от Шмулерсона по спине. Кстати, рукоятью кирки дерется на редкость метко и больно.

— А если мне там не понравится?

— Тогда можешь лететь на Амконикс и сдаваться полиции, — жестко произнес Стэн.

— Договорились! — Джейк хитро посмотрел на Стэна. — А компьютер у этого Шмулерсона есть?

— Не бог весть что, но работать можно. Он его больше как печатную машинку использует. Отчеты, счета и тому подобное. Заставишь эту колымагу какие-нибудь расчеты делать, ну там находки сортировать, сравнительный анализ проводить — считай, что ты Шмулерсону понравился. Но предупреждаю: он, как и я, очень любит «мясорубку» с компьютером устроить. Так что можем прямо там чемпионат организовать.

— Тогда у тебя никаких шансов!

— Это мы еще посмотрим! Запускай обсчет курса, а второй задачей — побегаем.

— Да за ради ж бога! — Тут Джейк плутовато посмотрел на Стэна и наклонился к интеркому. — Боба Пенски вызывают в рубку. Срочно!

Через несколько секунд запыхавшийся Боб с абсолютно квадратными глазами вбежал в рубку. Там он принялся ошалело озираться, ища причину, по которой его так спешно вызвали. Закончив осмотр и не обнаружив ничего, что могло бы хоть как-то походить на экстренную ситуацию, Боб непонимающе уставился на друзей, которые буквально заходились от хохота.

— Ну? — Это было первое, что произнес Боб, причем абсолютно хамским тоном.

— Не нукай, не запряг! — весело ответил Стэн. — Садись за третий монитор — поиграемся.

— Не люблю я этого. — Боб слегка сконфузился. — Компьютерные игры — это не для меня.

— Полюбуйся, Джейк, — сказал Стэн, театральным жестом указывая на Боба. — Редкий экземпляр, вероятно, ископаемый. Компьютер ненавидит и патологически боится. Признает только ручное управление крейсером. Не играет ни в какие игры и вообще старается с электроникой не иметь никаких дел. На чем и был сбит на подлете к Омасу.

— Все? — Боб был явно обижен.

— Да не валяй ты дурака, садись. — И Стэн почти насильно впихнул Боба в свободное кресло. — Правила объяснять надо или сам знаешь?

— Управление покажи, — буркнул Боб.

— Значит, смотри, — наклонился к Бобу Джейк, сидевший рядом. Далее последовала подробная лекция о происхождении игры и клавиатуре управления. Боб для приличия еще немного повыпендривался, а затем стал слушать внимательно. Потом Джейк быстренько показал все на примере, и Боб уже готов был сражаться. В это время прозвучал зуммер. Это программа оповещала об окончании обсчета курса в гиперпространстве.

Джейк на секунду отвлекся и, посмотрев результаты, озадаченно присвистнул.

— Вот это я понимаю! Восемь стандартных суток в гиперпространстве. Где же этот Нес находится?

— Посмотри по атласу Галактики, — ответил Стэн.

Пока Джейк интересовался атласом и удивленно восклицал, Стэн подправил курс крейсера и дал команду начать ускорение.

— Так мы летим на Нес? — удивленно спросил Боб.

— Да, а что тебя так удивляет?

— Но там же раскопки ведутся.

— Я знаю, — раздраженно ответил Стэн. — Именно туда мы и направляемся.

— Ты Шмулерсона знаешь? — Боб проявил еще большее удивление, хотя это было, кажется, невозможно.

— Конечно, знаю. — Тут до Стэна дошло. — А ты его откуда знаешь?

— Да так. — Боб, как обычно, когда обладал какой-нибудь информацией, которой не было у других, начал ломаться. — Копал я с ним пару сезонов. Все отпуска у него проводил.

Стэн только удивленно хлопал глазами, а потом вдруг сообразил, что «молодой человек из Патруля, который разбил мне краснолаковый светильник», был не кто иной, как Боб. Стэн весело улыбнулся.

— Тогда все просто замечательно! Шмулерсона ты знаешь, на раскопках уже был, а через пару месяцев вернемся в Патруль, сможешь похвастаться, что получил в награду внеочередной отпуск и провел его на Сабе.

— Почему на Сабе? — удивился Боб.

— Потому что, во-первых, — не пали хату, во-вторых — загар будет не хуже, чем с курорта. Да что я тебе рассказываю — ты сам все знаешь.

Напряженность разрядилась, и вскоре Боб уже пытался извиняться перед Стэном за свои давнишние выходки. А «Крысобой» все быстрее разгонялся, готовясь к гиперпространственному переходу. Экипаж крейсера ждала планета со странным и загадочным названием Нес.

Глава 7

Путешествие прошло незаметно. Когда наскучивало играть в преферанс, старинную игру, из-за которой, по легенде, какие-то офицеры не смогли удержать от какой-то армии красного цвета (почему красного, Стэн понять никак не мог) какой-то Перекоп (что было перекопано, Стэн тоже не до конца понимал), экипаж «Крысобоя» принимался, по выражению Боба, «гонять чертей», то есть играть на компьютере. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и как-то под утро по корабельному времени прозвучал сигнал выхода в нормальное пространство. «Крысобой» прибыл к точке назначения.

С орбиты Нес выглядел так же, как и тысячи других планет, заселенных людьми. Было только одно различие: Нес не был заселен. Не то что людей пугала история жителей этой планеты, погубивших самих себя в нескончаемых войнах, просто не было резона селиться там, где полезные ископаемые уже изрядно извлечены наружу предшественниками.

Стэн, как всегда, завороженно смотрел на диск медленно растущей на обзорном экране планеты и спрашивал себя.., да ни о чем он себя не спрашивал! Просто ему так хотелось копаться в себе, и дело даже не в том, что им не владели в эти секунды никакие эмоции. Этого добра как раз хватало с избытком. Но тем и хороши эмоции, что иногда их нельзя выразить словами. Они есть, они создают настроение, но никак не объяснишь тому же Джейку, с которым побывал во множестве передряг, что чувствуешь, когда смотришь на вымершую много веков назад планету. Стэн просто смотрел и не мог оторвать взгляд от величайшего в Галактике памятника человеческой глупости.

— Связь сейчас дать или позже? — Вопрос Джейка вывел Стэна из оцепенения. Положительно, Джейку было абсолютно наплевать на историю этой планеты, и, начни Стэн сейчас рассказывать, вряд ли бы его понял кто-то из находящихся в рубке «Крысобоя». С сожалением посмотрев на своих спутников, Стэн удобнее устроился в кресле и сказал:

— Да, сейчас. Надо профессора предупредить, а то свалимся как снег на голову, его еще удар хватит.

— Ну удар его, положим, не хватит, — философски заметил Боб, — а вот рукоятью кирки заработать можно.

— Тогда врубай связь, — сказал Стэн.

* * *

Приземлились они на старом космодроме, который был построен путем отливания посадочной площадки из камня. Таким образом, это был монолит, прослуживший людям верой и правдой не одну тысячу лет и мог прослужить еще столько же. Когда смолкли посадочные двигатели, Стэн отстучал на клавиатуре серию команд, и к земле пополз металлический трап, которым был оборудован любой крейсер на случай посадки в неприспособленном месте. Спустившись, они сразу увидели Седрика, машущего им рукой.

— Очень хорошо, что вы приехали. — Рядом с рослыми приезжими помощник Шмулерсона выглядел просто пигмеем, и ему приходилось чуть ли не бежать, чтобы поспеть за ними. — У нас сейчас как раз не хватает людей, а работы — непочатый край!

Стэн знал этого человека. Когда-то они вместе ухаживали за своими будущими женами. Были в одной компании. Потом, сразу после развода, Стэн ушел в Галактический Патруль, а Седрик, так звали помощника профессора, стал вегетарианцем, пацифистом и вообще был, по мнению Стэна, потерянным для мира человеком.

Боб с присущей ему бестактностью тут же начал засыпать Седрика всевозможными вопросами, на большую часть которых отвечать тот был абсолютно не расположен. Стэн прекрасно понималсейчас Седрика, на лице которого очень скоро появилось выражение христианского великомученика.

И вот теперь они шли по пыльной дороге, которая была не намного моложе посадочной площадки старого космодрома, к месту, где у Седрика стоял вездеход. Подгонять его ближе чем на три километра к космопорту было просто опасно — в дороге зияли такие ямы и трещины, что не выдержал бы и современный танк.

Стэн немного приотстал и теперь, глядя на бредущих впереди спутников, думал о нескольких месяцах вынужденного заточения в этой глуши. Почти наверняка Шмулерсон смотрит новости и объясняться с ним придется очень долго. Как это делать, Стэн не имел ни малейшего понятия.

Между тем дорога улучшилась, и вскоре за поворотом показался вездеход Седрика. Стэн забрался в кабину последним и захлопнул за собой дверь. Седрик тут же включил кондиционер, а потом не спеша завел двигатель и покатил в сторону лагеря археологов.

Вообще-то экспедиций было несколько. Но контактировали они между собой постольку-поскольку, а большую часть времени проводили, переворачивая тонны земли на своих участках. Как и в любом замкнутом профессиональном сообществе, здесь существовал определенный кодекс чести, а чувство собственного достоинства не позволяло просить помощи. Кроме того, всякая находка могла принести сделавшему ее мировую известность. Кто в такой ситуации пожелает делиться хоть чем-нибудь?

* * *

Проф Шмулерсон возлежал в шезлонге на веранде своего бунгало и, покуривая сигарету, читал книгу, по внешнему виду стоившую целого состояния. Стэн, который привык читать исключительно с монитора, относился к профессору с огромным уважением за эту поистине героическую способность воспринимать печатное слово. Как это возможно, Стэн не понимал. Ни тебе понравившийся участок в отдельный файл скопировать, ни тебе отметить, где закончил, ни подправить текст по собственному усмотрению — это вообще не чтение, а издевательство!

— Привет, Стэн! — Шмулерсон привстал из шезлонга и помахал рукой. — Как добрались?

— Прекрасно! Я тут помощников тебе привез, — сообщил Стэн, здороваясь с профессором.

— Так ты Боба знаешь? Это хорошо. — Шмулерсон пожал руку подошедшему Пенски. — А это кто?

— Познакомьтесь. — Стэн сделал паузу. — Это профессор Шмулерсон, а это Джейк, мой старинный друг.

— Лучше просто Эндрю. — И профессор пожал Джейку руку. — Ну вы пока располагайтесь. Три бунгало есть незанятых, так что разместитесь с комфортом, а потом — милости прошу в гости.

Приехавшие уже решили было уходить, когда на пороге бунгало показалась Ирэн, жена Шмулерсона. Стэн уже приготовился расточать комплименты, но дальнейшие события заставили его схватиться за кобуру. Следом за Ирэн из бунгало появилось существо около метра в холке с огромными клыками и очень напоминающее саблезубого тигра.

Стэн попятился и начал нащупывать пистолет. Джейк просто стоял, у него явно был шок. Боб замер с приоткрытым ртом и только хлопал глазами.

— Ух ты! Стэн! Какими судьбами? — как ни в чем не бывало спросила Ирэн.

— У-у-у-у тебя за спиной, — вполголоса произнес Стэн, выхватывая пистолет.

— Стэн! Как не стыдно? Убери эту гадость! — вскричал Эндрю, вскакивая с шезлонга. — Это наша киска.

— К-киска? — Стэн все еще не мог прийти в себя.

— Ну да. Ирэн решила обзавестись киской.

— Это же тигр саблезубый! Он же опасен. Его же застрелить надо! — Стэна прорвало. Он говорил и говорил, всячески объясняя, что он увидел.

— Я тебе дам застрелить! — возмутилась Ирэн. — Нашу любимую киску!

Ирэн нагнулась к животному и почесала его за ухом. Раздалось громкое мурлыканье. Примерно такой же звук издает спортивный автомобиль, когда заводится.

— Эндрю, это ты говорил, что ты старый? — Стэн картинно воздел руки к небу, а потом указал ладонями на себя. — Это я старый. Нервы уже ни к черту. Я пошел отдыхать. Какое тут бунгало свободно?

* * *

Прошло немного времени, и вся честная компания собралась на веранде домика Шмулерсона. Ирэн принесла чай, а потом начала кормить киску. Зрелище получалось не для слабонервных. Киска пожирала баранью ногу с чавканьем и хрустом, доказывающим, что этого зверя лучше-таки пристрелить. Ирэн между тем жаловалась на характер животного:

— Представляете, она такая умная! Вчера, например, открыла холодильник и вынула оттуда все мясо. Пришлось Эндрю гонять вездеход к базовому хранилищу за новым запасом.

Стэн усмехнулся, представляя себе, как этот монстр на задних лапах подходит к холодильнику, откашливается, открывает передней лапой дверцу и начинает читать этикетки на продуктах, чтобы, упаси Господи, не вытянуть чего-нибудь вегетарианского. Хотя скорее всего все было несколько не так. Тем временем киска насытилась, потерлась головой об ножку стола и решительно направилась к Стэну.

— Ирэн, ты ее достаточно покормила? — осторожно спросил Стэн, когда животное с громким мурлыканьем ткнулось Стэну в руку.

— Это не проявление голода, — вместо жены ответил Эндрю. — Ты ей понравился, и она проявляет благорасположение.

— А нельзя ли это благорасположение проявить, скажем, к Бобу. Его если и сожрут — не страшно, а меня все-таки жалко, — попробовал пошутить Стэн.

Боб шуток не понимал и потому моментально надулся как рыба-шар. Джейк развлекался от всей души. А киска грациозно запрыгнула на диванчик, на котором сидел Стэн, и принялась укладываться там спать, при этом осторожно выталкивая Стэна.

— Это что, тоже благорасположение?

— Нет, — ответила Ирэн. — Это киска любит тут спать.

Вскоре Стэну пришлось покинуть диванчик и переместиться в шезлонг. Компания еще некоторое время пообсуждала это, а затем Эндрю начал расспрашивать вновь прибывших:

— Я, конечно, все понимаю, но чем вызван ваш приезд? Обычно и ты, Стэн, и Боб предупреждаете заблаговременно.

— Понимаешь, — ответил Стэн, — тут сложилась прелюбопытнейшая ситуация…

По окончании достаточно правдивого рассказа Шмулерсон долго качал головой, а потом принялся рассуждать о том, как все это нехорошо получилось. Ирэн периодически вставляла замечания, касающиеся «глупостей, наделанных этими лоботрясами». Эндрю со знанием дела пораспекал Боба, рассказал Стэну, что если бы его знания применить в мирных целях, то через каких-нибудь десять лет во всей Вселенной не осталось бы неразрешенных проблем, и вообще всячески демонстрировал свое неудовольствие. После чего без какого-либо перехода принялся рассказывать о делах экспедиции. Стэн вздохнул с облегчением — раз уж речь пошла об этом, то гроза миновала. Между тем Шмулерсон, похоже, действительно раскопал что-то серьезное. Судя по его рассказу, выходило, что местные жители, перед тем как угробить себя окончательно, умудрились прожить еще очень долгое время. Их история насчитывала тысячелетия. То, чем сейчас занимался профессор, относилось к периоду, когда на Несе процветал рабовладельческий строй. Одни люди владели другими, как вещью или скотом. Они были алчны и хитры, продажны и мелочны. Впрочем, для слушателей тут не было ничего нового — на протяжении всей истории человечества все эти качества были присущи большинству представителей homo sapiens. Но речь шла не об этом. Уже несколько лет три соперничающие экспедиции пытались решить, когда же население Неса перешло от бронзы к стали. Похоже, что Шмулерсрну удалось определить это с точностью до трехсот лет. Для археологии это сумасшедшая точность.

— И вот теперь у нас тут появились проблемы, — закончил профессор.

— Какие? — удивился Стэн. — Коллеги-конкуренты пришли к диаметрально противоположным выводам и подтвердили их находками?

— Если бы! Ты же знаешь, у меня есть принципы. В частности, я никогда не роюсь в могилах. Так вот, появились какие-то люди, которые потрошат местные захоронения с просто фантастической скоростью. Только за последнюю неделю они полностью загадили весь «город мертвых», это миль сорок на юг. Мы с коллегами посмотрели, как они продвигаются, и поняли, что следующим объектом должно стать именно это место.

— Как, ты же не роешь могил? — удивился Боб.

— Не рою. Но тут неподалеку есть просто шикарные захоронения. Я думаю, что «гробокопателей» надо ждать со дня на день.

* * *

Но на следующий день «гробокопатели», вопреки прогнозам профессора, не появились. Зато пришел транспорт с продовольствием и амуницией, так что весь состав экспедиции весь день был занят его разгрузкой и к вечеру все уже просто валились с ног. Шмулерсон был очень доволен. Он наконец-то получил приставку к компьютеру, позволяющую проводить целую кучу анализов. А Джейк обещал с ней разобраться и запустить уже на следующий день.

Пока все занимались распаковкой прибывшего багажа, Стэн решил пройтись по раскопу. Как всегда, сначала это зрелище повергало в легкий шок. Тут и там валялись какие-то обломки, были насыпаны кучи земли. Но это было только на дальних подходах. Вблизи же раскоп имел такой вид, как будто его рыли не кирками и лопатами, а щеточками, которыми модницы подкрашивают себе ресницы. Настолько идеально все было вычищено, края шурфов выровнены, а найденные остатки зданий зачищены.

Стэн некоторое время полюбовался этим произведением искусства — иначе называть раскопы Шмулерсона просто язык не поворачивался — и медленно пошел в сторону лагеря. Он полной грудью вдыхал разгоряченный воздух планеты, и все его существо переполнялось безмятежным спокойствием. Это именно то, что ставило Стэна на ноги после любых передряг. Горы или вот такое место, как Нес. Где время течет медленно, как мед, где годами ничего не происходит, а очень крупным событием является приезд группы туристов. Стэн даже подумал, что неплохо было бы подкопить еще деньжат и купить эту планету, построить большой и хорошо оборудованный исследовательский центр и запустить сюда Шмулерсона. То-то бы профессор порадовался!

Все еще занятый этими мыслями, Стэн не спеша шел по дороге, ведущей к лагерю, когда его внимание привлекла одиноко лежащая на краю дороги ваза. Стэн был озадачен. Оно и понятно, ваза была почти целой, даже витые ручки сохранились полностью. На стиль работы Шмулерсона это не походило. Стэн перевернул вазу, оказавшуюся вдруг очень тяжелой, на другой бок, но не обнаружил никаких повреждений. Поудивлявшись еще немного, Стэн решил, что это все-таки непорядок, и, поднатужившись, взвалил находку себе на плечи и зашагал к лагерю.

* * *

— А, это, — Шмулерсон недовольно сморщился. — Лень было волочь в лагерь. Она полностью глиняная. Внутри ничего нет. Эта штука даже не полая. Тебе нравится — бери себе. Поставишь в гостиной, когда домом обзаведешься.

— Спасибо, — поблагодарил Стэн и, взвалив находку на плечи, поволок ее к своему бунгало.

Стэн поставил вазу на стол и принялся разглядывать. Была она глиняная, без следов каких-нибудь украшений и выглядела не очень древней. Может, анализ с помощью новой компьютерной приставки скажет и больше, но Эндрю сказал, что ей вряд ли больше шести тысяч лет, а Эндрю специалист, которому можно верить и без компьютера.

Потратив еще минут десять на то, чтобы пристроить вазу в углу, Стэн, полюбовавшись на свое приобретение, направился к Шмулерсону. Там Джейк уже должен был наладить приставку.

Когда Стэн появился около бунгало Эндрю, там уже было не протолпиться. Новость, что наконец-то заработала приставка, собрала всю экспедицию. Джейк восседал за компьютером и с покровительственным видом объяснял, как с этой штукой обращаться. Рядом с ним сидела Ирэн, которая подробно конспектировала инструкции Джейка в блокнот. Сам Шмулерсон к таким вещам относился с опаской, поэтому сейчас занимался тем, что готовил находки к анализу сообразно с их значимостью.

Стэн немного послушал Джейка, а затем присоединился к Эндрю, который сейчас остался без помощников, так как их вниманием всецело завладел Джейк.

Никаких сенсаций компьютерное сканирование не принесло. Шмулерсон был настолько опытным археологом, что после его оценки никаких экспертов уже не требовалось. Стэн еще некоторое время поприсутствовал при диспуте, разгоревшемся из-за какой-то мелочи, на которую и смотреть-то было противно, и вернулся к себе в бунгало.

Первое, что ему бросилось в глаза, когда он вошел в домик, была ваза, одиноко стоящая в углу. Мелькнула шальная мысль подвергнуть ее сканированию. Стэн немного постоял в нерешительности, а затем взвалил вазу на плечи и понес к бунгало Эндрю.

Там спор был в самом разгаре. Шмулерсон с пеной у рта доказывал свою правоту, а его оппонентом, как ни странно, был Боб. Причем суждения, высказываемые Пенски, не лишены были логики и явно не являлись просто трепом. Чувствовалось, что Боб подкован в этом вопросе. «Лучше бы ты археологией занимался», — подумал Стэн, глядя на уже обретшего прежнюю наглость Боба.

Джейк в споре участия не принимал, а занимался тем, что «подстегивал» быстродействие компьютера. Стэн подошел к нему и объяснил, что он хочет. Эндрю на несколько секунд отвлекся от спора, чтобы узнать, что происходит. Выслушал Стэна, сказал, что никаких неожиданностей не будет, и снова набросился на Боба, круша его аргументы, как кошка рвет газету.

Стэн тем временем установил вазу на подставку для сканирования и подошел к дисплею. Джейк нажал несколько клавиш, и сканирование началось…

— Ничего себе! Ты только посмотри, что там! — Стэн от удивления едва не уселся на пол. Первые тесты только подтвердили предположения Эндрю относительно возраста находки. Потом Стэн решил ради интереса «просветить» вазу рентгеновским лучом. Джейк выполнил его просьбу, и теперь оба застыли перед монитором, не веря своим глазам. Выяснилось, что ваза была не просто куском посредственно обработанной глины. Внутри, правда, никаких полостей не было, зато там было кое-что другое. Собственно, ваза представляла собой большой кусок глины, плотно налепленный вокруг.., меча. То, что это был меч, сомнений не вызывало. И теперь Стэн соображал, что с этим делать. Можно было, конечно, все оставить как есть, а можно было… Впрочем, Стэн решил, что лучше будет позвать Шмулерсона.

— Эндрю! Можно тебя отвлечь?

— Конечно, что-то нашли? — ответил профессор, как раз закончивший полный разгром аргументов Боба.

— Кажется, да, — проговорил Стэн. — Но ты лучше сам посмотри.

Эндрю медленно поднялся с кресла, бросил еще один уничтожающий взгляд на Боба и подошел к монитору.

Когда профессора убедили, что это не мистификация, он забегал вокруг вазы, как кот вокруг сметаны. Произошел быстрый спор на тему «Разбивать или нет?», конец которому положил Стэн, заявивший, что, поскольку ваза была ему подарена, решать ему, а он считает, что надо пилить. На этом и порешили. Вазу быстро перенесли в мастерскую, установили на верстак, и Стэн, надев защитные очки и перчатки, взялся за электрорезак.

Через несколько минут Стэн уже держал в руках меч с узким жалом и удобной рукоятью, почти не имеющей украшений. Лезвие абсолютно не потускнело и матово отблескивало в ярком свете мощных ламп. Стэн перехватил меч поудобнее и сделал несколько фехтовальных выпадов. Клинок был идеально сбалансирован, и Стэну показалось, что этот меч сделан именно для него. Единственное, что смущало Стэна, это ощущение, что он уже где-то это оружие видел. Разгадка крутилась на самом краю памяти и только ждала удобного случая, чтобы выскочить наружу.

— Вот это да! — искренне восхитился Эндрю. — Такого тут еще никто не находил. Поздравляю!

— Ну, что до поздравлений, — ответил Стэн, — то это к компьютеру. Моя заслуга только в чрезмерном любопытстве. А действительно целого оружия такого возраста еще не находили?

Все тут же весело загалдели, а Шмулерсон принялся рассказывать, что и как было найдено за последние двадцать лет на Несе. Стэн вертел меч в руках, когда его внимание привлек шарик, в качестве украшения прикрепленный к эфесу. Тут ему явно было не место. Во-первых, нарушалась симметрия, во-вторых, после первого же серьезного удара шарик мог отлететь. Стэн взялся за шарик и обнаружил, что он вращается. Затем последовала какая-то совершенно непонятная трансформация, и вот в руках ошеломленного Стэна находится уже какое-то стрелковое оружие. Шмулерсон замолчал на полуслове и с нескрываемым беспокойством переводил взгляд со Стэна на меч и обратно.

— Что это было? — Голос у Эндрю был немного испуганный.

— Ты меня спрашиваешь? — вопросом на вопрос ответил Стэн. — Я могу сказать, что получилось. Это лучемет. Модель мне не известна, но ошибиться тут невозможно.

Стэн с интересом рассматривал оружие-трансформер, которое сжимал в руках, и задавался вопросом, для каких целей его могли изготовить. И тут до Стэна вдруг дошло, где он видел этот меч. Именно этот. Стэну вспомнился необычайно яркий сон, снившийся ему после победы над сциллийцами. И он готов был поклясться, что тогда, во сне, у него на боку висел именно этот клинок.

Спор по поводу оружия тем временем возобновился с новой силой. Стэн взялся за уже знакомый шарик и опять повернул его. Снова моментальная трансформация, и в руках Стэна узкий элегантный клинок, почти без украшений.

Подумав немного, Стэн все же перевел оружие в режим лучемета и принялся внимательно рассматривать. Получалось очень интересно: лезвие как бы раскалывалось на четыре части и чуть-чуть вбиралось в эфес, таким образом обеспечивалась безопасность в плане порезов; рукоять слегка загибалась, и на ней появлялись спусковой крючок и маленький мониторчик, при прикосновении к которому загоралась какая-то надпись. Стэн показал мониторчик Эндрю и, к немалому своему удивлению, услышал, что язык, на котором загорались сообщения, профессору известен. Это оказался древний язык Неса, на котором могли по крайней мере читать все археологи, работающие на этой планете. Очень скоро методом проб удалось прочитать все сообщения, являвшиеся своеобразной инструкцией. Тут же решено было произвести полевые испытания оружия в лучеметной ипостаси.

Стэн поудобнее перехватил «мечемет», как уже успели его окрестить в экспедиции, и прицелился в высохшее дерево, стоявшее ярдах в двухстах от бунгало. Результат превзошел все ожидания. Древнее оружие не только работало, но и имело такую разрушительную силу, что это даже пугало. На том месте, где только что было дерево, сейчас была средних размеров яма, ствол дерева найти так и не удалось.

— Вот это монстр! — искренне восхитился Стэн. — Если эту штуку здесь использовали шесть тысяч лет назад, то непонятно, как они вообще так долго протянули.

— Это не их оружие, — уверенно заявил Эндрю. — Я ничего подобного даже в последних книгах не встречал.

В тот вечер засиделись допоздна. Жаркий спор по поводу найденного оружия очень долго не утихал. Джейк водрузил «мечемет» на подставку для сканирования и «раскатал» его по всем имеющимся тестам. Стэн сразу просмотрел результаты и быстро разобрал находку. Ясности это не прибавило. Оружие состояло из бачка для воды и довольно хитроумного термоядерного реактора, направляющего контура и какого-то небольшого устройства, в которое входили несколько контактов и из которого они же и выходили. Что было внутри этого устройства, компьютер рассказать не мог: даже рентгеновские лучи туда не проникали.

Уже светало, когда исследования решено было отложить до следующего дня. Стэн и Эндрю решили, что неплохо было бы и прогуляться на сон грядущий, и, прихватив с собой «мечемет», направились в сторону раскопа.

* * *

Солнце начинало свой обычный дневной путь над вымершей планетой. Его лучи, пока еще нежно прикасающиеся к коже, обещали вскоре превратиться в иссушающую все жару. Стэн посмотрел на небо, ярко-голубое, без единого облачка, и представил себе, насколько жарко будет днем. Он уже разобрался с управлением новым оружием и теперь, отстроив его на минимальную мощность, решил поупражняться в стрельбе по мишеням.

Они с Эндрю выбрали небольшую площадку около старых могильников и теперь развлекались тем, что по очереди сшибали тонкие ветки с чахлого кустарника. «Мечемет» вел себя просто прекрасно. Расход энергии был невысок, а поражающая сила чудовищной. Поразвлекавшись так с полчаса, они уж было совсем собрались возвращаться в лагерь, когда до слуха Стэна донесся пока еще едва различимый звук двигателя. Это был не вездеход, используемый экспедицией Шмулерсона. Звук нарастал, и стало ясно, что едет мощный армейский тягач.

— Это «Барракуда», их применял Патруль лет шесть назад, — задумчиво сказал Стэн. — Я не знал, что их используют археологи.

— А как он выглядит? — спросил Эндрю.

— Здоровенная такая махина, тонн на сорок — сорок пять. Вся бронированная, сверху небольшой локатор, ход гусеничный, но при необходимости переключается на воздушную подушку. Имеет два лучемета, может везти до пятнадцати тонн, лобовая броня — дюймов сорок.

— Нет, здесь ни у кого такого нет. — Шмулерсон прислушивался к нарастающему реву мощного двигателя. — Во всяком случае, не было.

— Тогда бегом к лагерю. Это, наверное, твои «друзья-гробокопатели»!

Сказав это, Стэн сам подал пример, развив при этом весьма приличную скорость, так что профессор с трудом за ним поспевал.

* * *

Лагерь уже просыпался. Люди умывались, готовился завтрак. Джейк неторопливо брился, сидя на ступеньках своего бунгало. Появление запыхавшихся Стэна и Эндрю вызвало сначала легкое недоумение, а затем кучу острот. Но когда они отдышались и Стэн объяснил, что послужило причиной такого быстрого возвращения в лагерь, шутки разом стихли. Над небольшим поселком археологов повисла тишина. Люди переглядывались в легком недоумении.

— А может, ты чего напутал? — неуверенно спросил Джейк.

— Чушь собачья! — ответил за Стэна Боб. — Если ты хоть раз в жизни видел «Барракуду», то уже ни с чем не спутаешь.

— Так он же ее не видел, — не сдавался Джейк.

— Спутать этот звук тоже ни с чем нельзя.

— Что будем делать? — вмешалась в разговор Ирэн.

— Надо их остановить, — решительно сказал Эндрю. — Если тут такие вещи лежат, как у Стэна в руках, то это плохо закончится.

С таким тезисом нельзя было не согласиться, и очень скоро лагерь мирных археологов напоминал уже военный лагерь. Неизвестно откуда появилось несколько автоматов и пулемет, пистолет же выдали каждому. Стэн поинтересовался, где можно найти дистиллят, и, когда ему передали вместительную флягу, залил до краев емкость в «мечемете».

Через пятнадцать минут колонна хорошо вооруженных людей вышла из лагеря и направилась в сторону могильников. Впереди шел Шмулерсон, сжимая в руках автомат. Чуть погодя стал различим звук работающего двигателя «Барракуды». Стэн догнал Эндрю и молча показал, что надо рассредоточиться. Тот только кивнул, и Стэн начал быстро показывать, кому и куда двигаться. Люди сразу сообразили, что к чему, и не прошло и минуты, как никого уже не было на пыльной дороге. Только сверкнет иногда в отдалении ствол автомата да лязгнет затвор. Стэн остался на дороге один. Он еще несколько минут постоял, борясь с чувством одиночества, а затем уверенно зашагал в сторону могильников.

«Гробокопатели» обустраивались со вкусом. «Барракуда» была уже разгружена, и свету явились два небольших бульдозера и мини-экскаватор. Стэн, наблюдавший за процессом разгрузки из-за ближайшего холма, был даже несколько озадачен тем, с каким размахом эти ребята принимаются за дело. Формально никаких претензий к ним предъявить было нельзя, кроме нарушения неписаного правила никогда не забираться на чужой участок. Но Стэн был более чем уверен, что стоило подойти к этим людям с таким заявлением, как они с ходу начнут «войну». Собственно, именно на это Стэн и надеялся. Ни по количеству, ни по вооружению «гробокопатели» не превосходили экспедицию Шмулерсона. А с «Барракудой» Стэн надеялся расправиться с помощью своего нового оружия.

Стэн откатился за холм и взмахом руки подозвал Джейка. Когда тот оказался рядом, Стэн шепотом объяснил, что хочет подойти к «гробокопателям» и поговорить. Стрелять они с первого раза не будут, ну а если не удастся уговорить их убраться туда, откуда пришли, тогда придется применить силу. Джейк выслушал все, а затем предложил просто перебить их как бешеных собак. Да, профессор умел убеждать. Джейк за несколько дней стал таким ревностным хранителем археологических традиций, что Стэн аж удивился, но начинать стрелять первым наотрез отказался. Они еще какое-то время поспорили с Джейком, в конце концов Стэн махнул рукой на все, послал куда подальше Джейкову агрессивность и, поднявшись, медленно вышел из-за холма.

«Гробокопатели» заметили его практически сразу. И к тому моменту, когда Стэн поравнялся с ними, уже держали в руках оружие.

— Приветствую вас! — весело поздоровался Стэн.

Ответом ему было настороженное молчание. Не обращая на него внимания, Стэн продолжил:

— Давно прибыли?

— Не твое дело, — грубо огрызнулся тощий небритый субъект с длинным носом.

— Это вместо «доброе утро»? — парировал Стэн. — А здесь, между прочим, территория экспедиции…

— А мне наплевать! Мы свое заберем так или иначе, а попытаетесь влезть — пеняйте на себя. — И пришелец звучно лязгнул затвором автомата. — Все понял? Тогда чтобы я духу твоего здесь не видел!

Стэн молча развернулся и под дружное улюлюканье «гробокопателей» пошел по направлению к холму, из-за которого вышел. Скрывшись от лишних глаз, Стэн резко перекатился к Джейку, дожидавшемуся его за выступом.

— Ты был прав, — сразу же заявил Стэн, как бы отвечая на непрозвучавший вопрос Джейка. — Придется их проучить. У тебя рация с собой?

— Обижаешь, начальник, — улыбнулся Джейк, — держи!

У Стэна в руке оказалось миниатюрное устройство, состоящее из наушника размером с ноготь на мизинце и еще меньшего микрофона. Только теперь Стэн заметил, что у Джейка на левом ухе укреплено точно такое же устройство.

— У всех, что ли, рации? — удивленно спросил Стэн.

— А то как же! — гордо ответил Джейк. — Ты думал, один тут такой грамотный?

Мысленно похвалив Джейка, Стэн тут же связался с профессором и передал ему суть разговора с «гробокопателями». Шмулерсон был просто вне себя от негодования и настаивал на немедленном начале, пока «эти варвары» не перепортили все, что только можно. Стэн был согласен, но по другой причине. Если не остановить их сейчас, то неизвестно, чем это может закончиться для всех экспедиций на планете.

* * *

Когда неожиданно с грохотом разлетелся ведущий каток правой гусеницы «Барракуды», гробокопатели аж подпрыгнули. Но их предводитель, судя по всему, являлся человеком бывалым и панику погасил быстро. В полевых условиях всяко бывает, может быть, каток уже пришел в негодность и лопнул от чрезмерной нагрузки. Но расставить часовых им все же пришлось. Хотя помогло это мало. Буквально через несколько минут взорвался сначала первый, а потом и второй бульдозеры. Тут уж о неприятных случайностях как-то не порассуждаешь. По всему было видно, что «гробокопатели» здорово перетрусили. Сначала они бестолково бегали по своему лагерю, потом открыли беспорядочную стрельбу из автоматов. Как ни странно, им ответили. И ответили с устрашающей точностью.

Стэн, только что подбивший из своего «мечемета» большую часть техники противника, видел, как Седрик хладнокровно, переведя автомат на одиночный огонь, одного за другим отстреливает непрошеных гостей. «Ничего себе пацифист!» — пронеслось в голове у изумленного Стэна.

Тем временем бой, а точнее избиение пришельцев, продолжался. Когда до предводителя дошло, что дело пахнет жареным, он проворно вскочил в «Барракуду» и попытался смыться, оставив своих людей на произвол судьбы. Стэну это решительно не понравилось, и он аккуратно разнес сначала обе лучеметные башенки, а потом принялся за двигатель. Четырех выстрелов хватило, чтобы уже оторвавшаяся от грунта «Барракуда» с дребезжанием повалилась обратно на землю.

Перестрелка сразу стихла. «Гробокопатели» озирались по сторонам, явно не понимая, почему они еще живы. Их предводитель выбрался из обломков «Барракуды», вид у него был весьма потрепанный.

— Хватит! Мы сдаемся! — прокричал он в сторону холмов.

— Оружие на землю! — сразу же ответил голос Стэна. — Руки за голову!

«Гробокопателям» не оставалось ничего другого, как подчиниться. Из-за холмов начали медленно выбираться люди Шмулерсона. К тому времени, как сам почтенный профессор спустился вниз, Стэн уже разложил непрошеных гостей на земле на расстоянии полутора ярдов друг от друга и читал им лекцию о том, как нехорошо зариться на чужое и тем более угрожать хозяину дома оружием. Грабители могил вынуждены были слушать молча. Один из них попытался огрызнуться, и Седрик тут же, не целясь, всадил пулю в каком-то дюйме от головы не в меру разговорчивого. Когда таким образом было достигнуто должное уважение к говорящему, Стэн передал слово Шмулерсону… К концу обвинительной речи профессора бандиты были уже согласны на расстрел и повешение, только бы не продолжать это слушать.

Настроение у победителей было приподнятое, но тут Стэн заметил, что чего-то явно не хватает. Он осмотрелся по сторонам и обнаружил, что Джейк тоже что-то ищет. Их глаза встретились. Достаточно было нескольких секунд, чтобы понять, что же все-таки не так, и оба друга, не сговариваясь, в один голоса заорали: «Боб!» И верно, Боба среди них не было. Стэн повернулся к вожаку «гробокопателей» и предупредил, что если с Бобом что-нибудь случилось, то смерть покажется господам мародерам просто избавлением. Слабое вяканье на тему правосудия Стэн прервал заявлением о том, что он, как офицер Патруля, имеет право судить всякую сволочь, а разыскиваемый человек, тоже офицер Патруля, является его, Стэна, подчиненным и за нападение на них уже положено расстрелять. После чего Стэн опрометью бросился в холмы, к тому месту, где последний раз видел Боба.

* * *

Боба Стэн нашел быстро. Он лежал на спине с закрытыми глазами и тихо стонал. В низу живота, справа, на куртке защитного цвета расползалось красное пятно. Стэн наклонился к товарищу и проверил пульс. Боб почувствовал прикосновение и открыл глаза.

— Ну вот и все, — страдальческим шепотом произнес он. — Прощай, Стэн, и не вспоминай обо мне плохо! Я прошу у тебя прощения, и ты должен меня простить, ибо я умираю…

— Ага! — Стэн скептически посмотрел на Боба. — Сейчас! Лежи, не дергайся. Носилки принесем, и через два дня будешь как новенький!

Боб взвыл, как бы пытаясь опротестовать такую наглую клевету, а Стэн связался со своими и объяснил, куда надо подойти с носилками.

Стэн прекрасно понимал сейчас состояние Боба, но тот был только пилотом крейсера и не мог знать, что означает такое ранение. Стэн же, побывавший в нескольких планетарных передрягах, был прекрасно об этом осведомлен. Так что никакого волнения не испытывал. Зная медицинскую установку экспедиции, можно было смело предположить, что никакой опасности для здоровья Боба сейчас нет.

Когда Джейк и Седрик подбежали с носилками, Стэн уже спокойно связывался с Эндрю, объясняя ему, как нужно конвоировать пленных.

Глава 8

Что может быть пакостнее, чем постоянно хнычущий Боб? Только Боб, делающий это громко. Прошли сутки с того знаменательного боя, в котором Бобу досталась пуля, и он явно шел на поправку. Жизненно важные органы задеты не были, а электронный медик провел операцию по извлечению пули и «штопке» повреждений просто блестяще. Боб уже вставал с постели, но причитать не переставал. Все было не так, не там, не теми людьми сделано и вообще не правильно. Стэн уже раскаивался в том, что вытащил этого нытика с Омаса. Хотя и не удержался от нравоучительной беседы на тему «Не с твоим везением лезть во всяческие авантюры».

Шмулерсон просто негодовал. Его в высшей степени не интересовало, где эти современные вандалы приобрели вооружение, запрещенное к продаже специальным законом Совета Конфедерации, его интересовало только, как они посмели так варварски обращаться с памятниками истории. Доказать что-либо разбушевавшемуся профессору было просто невозможно, и Стэн оставил свои попытки расставить приоритеты. Вместо этого он съездил к себе на крейсер и, используя его мощную приемно-передающую установку, рискнул связаться с командованием Патруля. Благодарение Всевышнему, на экране появилось лицо генерала Ижи. Генерал был явно поднят с постели, и это отнюдь не придавало ему благодушия.

— Ты что, ополоумел? Я тут доказываю, что ты выполняешь оче'едную важную миссию, а ты мало того что п'охлаждаешься где-то на ку'о'те, так еще и звонишь в т'етьем часу ночи!

— Да, мой генерал! Я, наверное, действительно прохлаждаюсь. Но тут незадача вышла: похоже, что я здорово отстал от жизни, во всяком случае, я не слышал о разрешении на свободную продажу «Барракуд».

Это подействовало. Генерал моментально проснулся и непонимающим взглядом уставился на Стэна.

— То есть как свободную? Ты умуд'ился «Ба"акуду» п'икупить? У кого?

— Ничего я не прикупил. Я ее как раз поломал. Надо полагать, я вас заинтриговал?

— Све'х всякой ме'ы. Выкладывай!

И Стэн принялся рассказывать. Медленно, смакуя подробности, отлично понимая, что генерал сейчас борется со сном и всячески это пытается скрыть. Когда он закончил, Ижи еще долго молчал, слышно было только его громкое сопение. «Переваривает старик», — почти с нежностью подумал Стэн.

— Понял. Ты уже их доп'осил? — Ижи говорил так, будто Стэн об этом и не догадывался.

— Нет еще. — Стэн нахмурился. — Пришлось сиделкой поработать.

— Над кем же ты сидел? — В голосе генерала прорезались язвительные нотки.

— Над Пенски.

— А зачем ты над ним сидел? — не унимался Ижи.

— Этот дурак умудрился пулю в живот схлопотать, — ответил Стэн и вдруг почувствовал себя очень неловко за Боба.

— Неучем был, неучем и остался, — философски заметил генерал, о ком он говорил, было абсолютно непонятно. — Хо'ошо. Сейчас же дуй к своим пленникам и доп'оси их. Методы меня не волнуют. В конце концов, ты сам гене'ал, не мне тебя учить. Доп'осишь — свяжешься со мной. Сдается мне, я знаю, что это за бесхозная «Ба"акуда».

— Есть! — уныло ответил Стэн.

— Да не волнуйся ты так! С «Галактическими пе'евозками» я уже догово'ился. Кстати, п'ивезешь четы'еста тысяч. У «Галахе и Ко» на пове'ку не все оказалось так чисто, как казалось. Эти тоже молчать будут. Сциллийцев уже почти всех пе'еловили, планета в блокаде. Единственное, в полиции Амконикса есть один шибко п'инципиальный лейтенант, кото'ый считает, что на самом деле ты не легионе', а мошенник и я тебя п'ик'ываю из ко'ыстных побуждений. Но я и ему ско'о от закрою.

— Спасибо. — Стэн был просто восхищен масштабами проделанной генералом Ижи работы.

— Благода'ить будешь позже, когда я все закончу. Да, чуть не забыл! А куда делись пятьсот тонн де'ьма, которое ты снял с Амконикса?

— Сбросили где-то, — с видом полной невинности сказал Стэн.

— Уж не возле Ата'и ли? — Глаза генерала хитро блеснули.

— А где это? — Стэн продолжал изображать полную невинность.

— Тебя хоть не засекли?

— Ну.., не совсем. Опознать не смогут.

— Ладно! Иди доп'ашивай этих своих пот'ошителей могил. Как закончишь — с'азу свяжешься со мной.

Стэн выключил передатчик и надолго задумался. Так ли его привлекала карьера генерала в Патруле? Свободный художник тем и хорош, что он свободный художник. Как только его нанимают учить детей господина графа, селят в родовом замке того же графа и заставляют жить по расписанию, он начинает чахнуть, из-под его кисти все чаще лезет очевидная халтура, а потом он превращается в полную посредственность. И только иногда, теплой летней ночью, когда не спится, когда за окном разливается соловей, он вдруг вспоминает, как это ночевать не на мягкой перине, а в стогу сена, и его охватывает непонятная грусть. В такие моменты он может создать настоящий шедевр. Работу всей своей жизни. Последнюю. Самую последнюю. Без всякого перехода Стэн вспомнил, что в лето после его развода у него под окнами все ночи напролет пел соловей. Смешно. В самом сердце громадного мегаполиса — и соловей. Наверное, это было-таки начало, а не конец, как тогда представлялось Стэну. Иначе для чего бы соловей пробирался в такую даль? Конечно, поддержать в трудную минуту! Кого? Да своего собрата, вольного художника. Потом был Патруль, несколько лет изнурительных тренировок. И все равно он оставался вольным художником. Его скорее терпели в Патруле за знания и умения, чем любили. Даже тот же Пенски, при случае любивший вылить ушат грязи на кого угодно, старался скорее перенять навыки, чем стремился к дружбе. «Дай бог, если я ошибаюсь!» — искренне взмолился Стэн.

Но пора было возвращаться к действительности. Стэн еще пару раз вздохнул для порядка и отправился к вездеходу, в котором его ждал оказавшийся просто незаменимым Седрик. Вопрос о призвании свободного художника очередной раз повис в воздухе.

* * *

Допрашивать людей всегда неприятно. Особенно когда они не намерены говорить. Или не намерены говорить правду. Что хуже — неизвестно. Впрочем, если не вдаваться в философию, то лучший допрос — это залезть человеку непосредственно в мозг и вынуть оттуда все. Если бы у Стэна под рукой была подобная техника, он бы не задумывался ни минуты. У этой машинки, заменившей много лет назад сконструированный детектор лжи, был только один побочный эффект: если ты сопротивлялся дознанию, то скорее всего выходил оттуда полным идиотом. Вывод был прост — расслабься и попробуй получить удовольствие… Или оставайся идиотом. Но такого устройства у Стэна под рукой не было, и он с отвращением думал о применении пыток. Вообще-то это было абсолютно незаконно, но, с другой стороны, действия «гробокопателей» могли быть расценены как нападение на легионера при исполнении. А здесь уже Стэна оправдают стопроцентно. Хватит простого упоминания о ранении Боба.

Погруженный в такие мысли, Стэн подходил к подвалу, в котором содержались плененные грабители склепов. Его сопровождали Джейк и Боб, который все еще поминутно жаловался на неприятные ощущения, но выглядел уже вполне здоровым. Глядя на него, Стэн вспоминал, как ему пришлось трое суток ползти с пулей в плече по болоту, пока не выбрался к своим. Там не было современной хирургической установки, и на память об этом событии Стэн носил весьма уродливый шрам, очень нравившийся женщинам. Он уже давно мог сделать пластическую операцию и избавиться от него, но решил оставить на память о своей глупости.

Когда дверь в подвал открылась, Стэн с трудом удержался на ногах от запаха, доносившегося снизу. Похоже было, что о каких бы то ни было удобствах для пленных никто не позаботился. Состроив брезгливую мину на лице, Стэн перехватил поудобнее фонарик и вошел в подземелье. Было там темно, грязно и промозгло. Стэн заподозрил, что для пленников Шмулерсон не пожалел недавно отреставрированного средневекового подземелья, дав возможность прочувствовать все «прелести» пребывания там. «Гробокопатели» теперь изучали историю, что называется, на собственной шкуре. Они были прикованы вдоль стен толстенными цепями и смотрели на Стэна с нескрываемым страхом.

— Я генерал Стэнли Рутер, контрразведка Галактического Патруля, — спокойно представился Стэн, приписав себя к ведомству, о котором ходили легенды одна страшнее другой. — Мне нужен ваш предводитель и его заместитель. Или мне их сейчас показывают, или я начинаю пытать… — Стэн на несколько секунд задумался, — с правого ряда всех по одному.

— Вызывайте наших адвокатов! — заорал один из прикованных.

Крик этот здорово не понравился Джейку, он подошел и лениво стукнул узника ботинком под ребра, тот сразу замолчал и попытался вжаться в нишу, из которой выходили его цепи.

— Ребята, у вас в голове вакуум! Вы подстрелили легионера! Вы напали на исследовательскую экспедицию Патруля! Вы нарушили закон о недопущении осквернения могил. У вас была контрабандная техника. Да я вас сейчас всех могу на месте расстрелять, и мне только руку пожмут.

Эта речь возымела действие. Сразу несколько рук потянулось в направлении человека, в котором Стэн с большим трудом узнал предводителя этих любителей легкой наживы.

— Ты пойдешь с нами. — Стэн сделал выразительную паузу. — Но я заказывал двоих!

Секундное замешательство, и опять молча показывающие на скорчившегося в углу человека руки.

— Прекрасно! Остальные могут отдохнуть и расслабиться. — Стэн весело улыбнулся узникам.

Пока Джейк и Боб снимали цепи с выбранных Стэном для допроса «гробокопателей», сам Стэн думал о том, что Шмулерсон таки переусердствовал, посадив их в это подземелье. Логику поступка профессора понять было можно, но чрезмерная жестокость ни к чему хорошему не приводит.

* * *

— Объясняю сам метод. — Стэн посмотрел на Боба долгим взглядом, Боб поежился. — Мы разводим допрашиваемых по разным помещениям и задаем одни и те же вопросы. Потом сравниваем ответы. Они, естественно, не сходятся. Начинаем все по новой, но со сменой «следователей». Через каких-нибудь шестнадцать часов они расколятся.

— А если нет? — неуверенно спросил Джейк.

— Так не бывает! — наставительно сказал Стэн. — Кроме того, ключевая фраза после первой «смены» должна быть: «А вот твой товарищ во всем уже сознался. Он отделается легким испугом, а тебя расстреляют». Понятно?

— Это понятно. — Боб погладил раненый бок и продолжил:

— А что мы, собственно, хотим узнать?

— Нас интересует, где они взяли «Барракуду», — Стэн начал загибать пальцы, — как их отсюда собираются вывозить, кто платит за награбленное, когда придет корабль и почему они открыли огонь?

— Ну стрелять-то мы первые начали! — возразил Джейк.

— Не правильно! Подумайте, кому поверят: банде ворья или генералу Галактического Патруля?

Джейк понял и улыбнулся. Ему было довольно просто осознать и принять все это. Шел он по жизни с лозунгом «Свой всегда прав!», и Стэн его полностью поддерживал, прибавляя: «Если свой не прав, смотри пункт первый!»

— Значит, с этим разобрались. Тогда — по коням!

Перед тем как приступить к допросу, Стэн поймал Эндрю и настоял на переводе пленных в более приспособленное помещение. Строгость строгостью, но и издеваться над людьми, пусть даже преступниками, тоже не следовало. Затем Стэн подхватил главаря за свисавшие с него цепи и поволок за лагерь.

* * *

Как и предполагал Стэн, допрос затянулся почти на сутки. Сначала бандиты отпирались, потом пытались угрожать, апотом раскололись. Пытки применять не потребовалось, и это Стэна искренне обрадовало. Как только результаты удовлетворили Стэна, он вскочил в вездеход и помчался к своему крейсеру, перед этим выслушав недовольное ворчание Шмулерсона о том, что у него отбирают водителя, вездеход и вообще всячески мешают раскопкам. Проигнорировав недовольство археологической знаменитости, Стэн объяснил, что скоро должен прийти корабль «гробокопателей» и без поддержки Патруля с ним будет очень сложно разобраться. Профессор еще немного побрюзжал и сдался.

На этот раз Седрик вел машину с такой скоростью, что у Стэна не проходило ощущение полета. Несмотря на возражения Стэна, Седрик подогнал вездеход вплотную к космодрому, так что осталось только подняться в крейсер и включить передатчик.

* * *

Генерал Ижи выглядел, как всегда, подтянутым и сосредоточенным. Стэн прикинул время на Главной Базе и сообразил, что там уже утро. «Ну и хорошо. Хоть выспаться старику дал», — подумал Стэн. Но первая же фраза генерала разбила его иллюзии.

— Я уже больше суток жду твоего доклада! Что ты там возишься? Весь Пат'уль на ушах стоит! Надеюсь, ты не будешь ассказывать, что без специалистов из конт"азведки ты не в состоянии выжать из этих п'оходимцев то, что нужно?

Оправившись от акустического удара, Стэн начал быстро докладывать о результатах допросов. На Энэме произошел небольшой переворот. К власти пришли люди, громко кричащие о свободе народа, но денег на реализацию своих лозунгов не имеющие. Они-то и решили послать экспедицию на Нес с целью заработать денег на свои прожекты. А вот дальше начиналось самое интересное. Приезжал какой-то толстый дядя, явно сциллийской наружности, который и продал им «Барракуду», и не одну, а целых шестьдесят штук. Звали «дядю» Тони Лачини, и он обещал продать еще, но за отравляющие вещества, которые появились на Энэме сравнительно недавно… Стэн тут же был прерван и вынужден был выслушать тираду о сбросе химических отходов около недоразвитых планет и о том, что есть множество необитаемых систем, где такими пакостями, раз уж так приспичило, и надлежит заниматься. Огрызнувшись тем, что тогда неплохо бы внести координаты пары-тройки таких систем в общедоступные справочники, Стэн продолжил. Исходя из полученной информации, возникало, естественно, два вопроса. Первый: каким образом сциллиец торгует военной техникой, запрещенной к любой продаже, и второй: почему тот же сциллиец гуляет по Галактике, как у себя по парку, когда объявлена блокада Сциллы.

— Воп'осы понял, — сухо ответил генерал. — А п'и чем тут антиква'иат с Неса?

— Они рассчитывали реализовать его на одной из курортных планет, а деньги потратить на закупку всякой гадости.

— Понятно. Помощь тебе т'ебуется?

— Не помешало бы. Так я уже полностью реабилитирован?

— Полностью. Кстати, твоего д'ужка мы тут в Пат'уль кап'алом зачислили, задним числом, понятное дело.

— Это еще зачем? — удивился Стэн, прекрасно представляя, как на это известие отреагирует Джейк.

— А как бы я иначе объяснил его п'исутствие? — ядовито осведомился Ижи.

— Где? — До Стэна доходило не очень быстро.

— Да около тебя же! Во в'емя всей опе'ации он болтался ядом с тобой. Как я объясню участие штатского лица в опе'ации Пат'уля? То-то же. П'ишлось задним числом сделать его легионе'ом. Пе'едай мои позд'авления. Тепе'ь о деле: че'ез час ста'тует десантный ко'абль Пат'уля. Под твое командование. П'ибудут они аньше энэмцев, так что подготовь вст'ечу на должном у'овне. Если что пойдет не так, я тебя отп'авлю осуществлять блокаду Энэма.

— Какую блокаду?

— Ты там на солнце не пе'ег'елся? — Генерал начал проявлять раздражение. — То'говля от'авляющими веществами, кстати, неизвестно куда зап'опастившимися. Вот тебе и основание для блокады.

— Лучше не меня! Лучше Пенски! Он справится, я знаю. — Стэн довольно живо представил себе месяцы бесцельного висения на орбите блокируемой планеты, и ему стало нехорошо.

— А гене'альскую екомендацию на столь ответственное задание ты ему дашь? — язвительно поинтересовался Ижи.

— Если потребуется — дам! — выпалил Стэн, а про себя подумал: «Нет в мире большей радости, чем людям делать гадости!»

— Хо'ошо. Я подумаю, хотя наказать бы надо тебя как напакостившего.

На этом сеанс связи закончился. Стэн быстро смонтировал радиомаяк, по которому должен был садиться десантный корабль Патруля, и выбрался наружу, где неутомимый Седрик копался в моторе вездехода. Увидев это, Стэн испугался, что в лагерь придется идти пешком, но оказалось, что Седрик просто проверяет запас воды.

* * *

По возвращении в лагерь Стэн был заинтригован его безлюдностью. Впрочем, крики, напоминающие крики болельщиков на стадионе, неслись от домика Шмулерсона. «Надеюсь, они там гладиаторские бои с пленными не устроили?» — с беспокойством подумал Стэн. Но все оказалось намного проще. Джейк, пользуясь отсутствием Стэна, заявил, что здесь у него никто выиграть в «мясорубку» на компьютере не сможет. Эндрю, долго практиковавшийся в этом благостном занятии, заявил, что так не бывает. Было заключено пари. И вот теперь, замкнув в сеть переносной компьютер Джейка и стационарный Эндрю, они яростно гонялись друг за другом по лабиринтам компьютерной игры. А весь состав экспедиции, превратившийся в болельщиков, громко подбадривал игроков.

— На, получай! — Джейк с ожесточением ударил по клавише.

— Ах ты так. — Шмулерсон быстро уворачивался и умудрялся при этом еще и отстреливаться.

Ставки росли. Болельщики разделились на два, примерно равных, лагеря, и каждый считал своим долгом подбодрить своего игрока. Стэн поинтересовался, на каких условиях принимаются ставки, и поставил десять галакредов на Джейка. Зная, как Джейк проводит свой досуг и какие уловки использует, Стэн не сомневался в выигрыше. Баталия тем временем набирала обороты. Джейк уже несколько раз подловил Эндрю около камеры перехода на следующий уровень и теперь торжествовал.

Соревнование закончилось безоговорочной победой Джейка, и разочарованные поклонники Шмулерсона уже начали расходиться, когда Стэн предложил принести еще один компьютер и продолжить на троих. Предложение было встречено с энтузиазмом, и вскоре болельщики уже вынуждены были поделиться на три группы.

Стэн играл более рискованно, чем Джейк или Эндрю, но он неплохо помнил план лабиринта и поэтому оказывался на несколько мгновений быстрее противников. Все шло уже к развязке, когда прибежал запыхавшийся парень, поставленный охранять пленников. Стэн посмотрел на его лицо и понял, что произошло что-то нехорошее. Игра была приостановлена, и все выжидательно уставились на вновь прибывшего. Тот долго не мог отдышаться, а затем доложил, что один из пленников сбежал.

Поднялась суматоха. Эндрю потратил немало сил, прежде чем удалось успокоить людей. Когда удалось добиться относительной тишины, Стэн приступил к расспросам.

Выяснилось, что Шмулерсон скрепя сердце таки перевел грабителей из подземелья в сарай. Один из них очень просился «до ветру», и добрая душа охранник, который в миру был студентом Университета на Отхе, решил исполнить его просьбу. Чем тот сразу же и воспользовался. Хорошо еще, что Эндрю не выдал охраннику автомат. Иначе пришлось бы искать еще и вооруженного беглеца.

По окончании сбивчивого рассказа поднялся такой шум, что Стэну пришлось заткнуть уши. Но не надолго. Сразу же пришлось оттаскивать Боба от вконец перепуганного студента, которому легионер уже хотел наглядно продемонстрировать, что бывает за нерадивость.

— Хватит! — заорал Стэн, перекрывая шум. — Боб, оставь мальчика в покое и перестань кипятиться! Вместо криков могли бы уже и охрану к сараю выслать! А то этот беглец, чего доброго, и остальных повыпускает.

Это подействовало. Джейк прихватил с собой тройку ребят покрепче и пару автоматов и бегом бросился к сараю. Через несколько минут один из уходивших вместе с Джейком вернулся и сообщил, что остальные заключенные на месте. У Стэна сразу отлегло на сердце.

— Как генерал Галактического Патруля принимаю командование на себя! — заявил Стэн громко. Что поделаешь? Он тоже был не чужд театральных эффектов, даже в критической ситуации. — Эндрю, возьми с собой четверых, на свое усмотрение, и проверь, на месте ли вездеходы.

— А на втором он далеко не уедет, — вступил в разговор Седрик. — Я из него неделю назад реактор вынул. Все недосуг было вставлять.

— Воистину, лень — это движитель прогресса и благополучия. — Стэн картинно простер руки к бледно-голубому небу. — Если бы сей почтенный муж не поленился исправить реактор сразу же, гонялись бы мы сейчас за этим мерзавцем по всей планете!

Все непроизвольно улыбнулись. Напряжение понемногу спадало, и Стэн мысленно вздохнул с облегчением. Теперь люди будут настроены на работу. Без надрыва на грани истерики, без бессмысленных метаний, на примитивную работу по отлову сбежавшего из зверинца шакала. Не то чтобы очень опасного, но могущего покусать какого-нибудь маленького ребенка.

— Ты, — обратился Стэн к парню, прибежавшему сообщить новости от Джейка. — Бегом назад и пришли сюда Джейка. Автоматы оставить там. Как только приблизится кто неизвестный — стрелять! Седрик! Бери с собой еще двоих и попытайся найти след. Этот гаденыш нужен мне живьем, но если будет сильно показывать клыки — сделай в нем пару лишних дырок.

Седрик согласно кивнул и, поманив рукой еще двоих, быстро удалился. Стэн посадил кого-то на базовую радиостанцию, проверил связь с Седриком, направил вторую поисковую группу на вездеходе, а потом уселся за микрофон и по очереди связался со всеми экспедициями на Несе и растолковал ситуацию. У археологов сработало корпоративное чувство, и все наперебой кинулись предлагать помощь. От помощи Стэн вежливо отказался, но попросил немедленно связаться с ним лично, если заметят что-нибудь подозрительное. Тем временем вернулся Джейк. Шел он вальяжной походкой и на ходу нюхал сорванный где-то по пути цветок, явно наслаждаясь запахом.

— Нашел время, — процедил Стэн. — Ты что, ботаникой решил заняться от нечего делать? Или уже поймал беглеца?

— Нет, ботаникой я увлекался еще в школе, хотя цветок очень занятен. А нашего друга я уже считай что поймал.

— Не понял. — Стэн был просто шокирован.

— А что тут непонятного? — деланно удивился Джейк. — Я их пометил, как цыплят.

— А нельзя ли поподробнее. — Стэна уже начинало злить это мнимое безразличие.

— Ты что-нибудь о радиоактивности слышал? — Джейк был само спокойствие. — Да? Ну тогда тебе станет понятно, что если облучить определенный предмет, то наведенная радиация сохранится довольно долго. Так что останется только поднять на орбиту крейсер и слегка перенастроить его сканеры.

— Ты предполагал, что они сбегут? — удивился Стэн.

— Нет, — честно признался Джейк. — Я и сам не знаю, зачем я это сделал.

— Все равно — кстати. — Стэн взял в руки микрофон и связался с Эндрю. — Возвращайтесь немедленно! Сейчас устроим охоту на шакала с помощью сканеров крейсера.

Через десять минут уже изрядно запыленный вездеход остановился возле бунгало Шмулерсона, ставшего на время охоты на беглеца штабом. Долго объяснять профессору не потребовалось, и вскоре Стэн и Джейк уже мчали в сторону космодрома.

* * *

— А хорошо все-таки получилось, — сказал Стэн. Они были уже на орбите и делали медленный облет планеты, настраивая сканеры.

— Что хорошо? — не понял Джейк.

— Посуди сам: тот мизер, который мы нашли в «Барракуде», явно не все, что эти друзья успели награбить. Про склад ни один из них не заикнулся. Значит, этот сбежавший сейчас прямиком рулит к этому самому складу. Так что мы сразу убиваем двух зайцев — вычисляем склад и получаем в свое пользование их передатчик.

— А передатчик тебе зачем? — удивился Джейк.

— Ну представь себе: прилетает корабль с Энэма, там, понятное дело, ждут условленного сигнала, наверняка кодированного. Как только получают его — садятся в оговоренном заранее месте, погружают награбленное, подбрасывают продовольствия и припасов планетарной группе и уматывают. А теперь у нас их передатчик. Сигнал подадим мы. Посадим корабль и возьмем без лишнего шума. Ты, конечно, уже капрал Патруля, но что такое взятие на абордаж в космосе, не представляешь. Обязательно будут жертвы среди десантников.

— А на планете они будут меньше?

— Значительно! Там мы просто разгерметизируем их посудину, так чтобы взлететь они не могли, а через пару дней возьмем их тепленькими. Ну ладно, — прервал сам себя Стэн, — сканеры готовы?

— Да, можно начинать.

— Отлично. База, говорит «Крысобой», подтвердите, что слышите нас.

— Слышу тебя, Стэн, — прозвучал в динамиках голос Шмулерсона. — Нашли уже?

— Приступаем. Как только засечем, передадим координаты. Он пешком, поэтому далеко уйти не мог. Получите координаты — тут же высылайте вездеход. И позаботься о том, чтобы Седрику дали в руки автомат, он с ним очень недурственно управляется. Брать будете только по моей команде. Ты же понимаешь — он идет к своей базе. Там и амуниция, и вода, и оружие, и передатчик. Все это надо бы взять целым.

— Понял тебя, — ответил Эндрю. — Вездеход наготове.

— Ну, мы начинаем.

Стэн отключил связь и взялся за джойстик управления. Джейк, посматривая на монитор, быстро говорил координаты, а Стэн корректировал курс. «Крысобой» начал описывать круги, постепенно приближаясь к базе археологов.

— Есть! — Глаза Джейка заблестели, и он тихонько захихикал и потер руки.

— Можно передавать на базу? — спросил Стэн и взялся за микрофон.

— Подожди! — Джейк уже, похоже, вошел в раж. — Давай направление засечем.

— Засекай, только побыстрее. Люди в лагере совсем от тоски скиснут.

— Зависнуть на месте можешь? — вместо ответа спросил Джейк.

— Могу. — Стэн отдал несколько команд компьютеру, и скорость крейсера уравнялась со скоростью вращения планеты. Для наблюдателя с Неса корабль завис в одной точке.

— Он в пятнадцати километрах от лагеря, движется на северо-северо-восток.

— База, я «Крысобой». Прием.

— Да, Стэн, слышу тебя, — донеслось из динамиков.

— Профессор! Я сейчас — «Крысобой»! И никак иначе. Объект засечен в направлении северо-северо-восток. Пятнадцать километров от вас.

— Понял, высылаю вездеход.

— Пусть поторапливается. В трех километрах от нашего друга большая масса металла, — произнес Джейк, вводя еще какие-то команды компьютеру.

— База, я «Крысобой». Ускорьте отправку поисковой группы. Объект приближается к большому скоплению металла. Возможно, это его резервный склад.

— Машина уже в пути, — ответил Шмулерсон.

— Бог ты мой! — воскликнул Джейк. — Ты только посмотри на это! Это же еще одна «Барракуда».

— Интересно, сколько они их здесь оставили? — медленно произнес Стэн.

— Речь шла о шестидесяти машинах, — напомнил Джейк.

— Неужели все шестьдесят сюда приволокли?

— Поймаем этого — отсканирую всю планету, — отрезал Джейк. — О, вездеход появился. Дать изображение на обзорный экран?

Стэн согласно кивнул, и Джейк нажал на несколько клавишей. Обзорный экран тут же осветился, и на нем стало видно, как стремительно приближается к беглецу вездеход. Но сбежавший «гробокопатель» тоже дураком не был. Он, вероятно, услышал звук приближающейся машины давно и быстро залег в жидких кустиках на верхушке бархана. Стэн только теперь понял, что уже в нескольких километрах от раскопа начинается пустыня.

— Вездеход, я «Крысобой». Прием.

— «Крысобой», я вездеход, — ответил голос Седрика.

— Вездеход, объект находится левее вас на верхушке бархана. Расстояние — четыреста метров.

— Понял.

Тридцать секунд молчания.

— «Крысобой», скорректируйте наш курс.

— Идете правильно. Расстояние — сто пятьдесят. Объект отползает по противоположному склону бархана. Рекомендую обход с флангов.

Седрик внял рекомендациям. На обзорном экране было видно, как с вездехода спрыгнули четыре человека и побежали в обход бархана. Машина же продолжала движение по прямой. Беглец уже спустился на треть высоты своего укрытия и, приняв немного правее, стал обходить бархан. Маневр закончился тем, что беглец оказался прямо в руках Седрика. Хотя беглец и превосходил Седрика ростом, отцепиться от повисшего на нем археолога уже не смог. На шум борьбы прибежали остальные члены поисковой группы, и не прошло и пяти минут, как связанный пленник был заброшен в кузов вездехода.

— Отличная работа! — поздравил Седрика Стэн. — Возвращайтесь на базу и через четыре часа пришлите за нами вездеход к космопорту.

— Сделаем, — ответил Седрик.

— Нам четырех часов хватит, чтобы отсканироваться? — запоздало поинтересовался Стэн.

— За глаза, — ответил Джейк. — Относительно большая масса.

Сканирование показало наличие еще пяти запасных баз. Создавалось впечатление, что энэмцы решили вывезти все сокровища Неса к себе на планету.

* * *

Дожидаясь десантного корабля, уже высланного Патрулем, Стэн и Джейк навестили все пять баз «гробокопателей» и перевезли все в лагерь Шмулерсона. Такого количества золота и драгоценных камней никому до этого видеть не приходилось, и удивленные археологи взирали на огромную коллекцию, разложенную прямо посреди лагеря, с некоторой опаской.

Шмулерсон, имевший предубеждение против «могильной археологии» хотел было зарыть все в какую-нибудь яму побольше, но Стэн решительно воспротивился. Правда, пока Стэн спорил с профессором, Джейк провел такую обработку находок, что если там и были какие-то бактерии, то от них осталось только воспоминание. Ознакомившись с технологией, которой пользовался Джейк, Эндрю сменил гнев на милость и даже провел краткий экскурс по обширной коллекции. Знания профессора были поистине неисчерпаемы, и даже Боб слушал его без своих обычных неостроумных шуток.

Времени оставалось еще достаточно, и Шмулерсон возобновил раскопки. В первый же день Джейк умудрился заработать водянки на обеих руках, кашлял от пыли так, что перестал курить, и вообще склонен был задействовать экскаватор, оставшийся от «гробокопателей». Стэн подтрунивал над другом, говоря, что это ему не на компьютере кнопки нажимать, тут головой думать надо. Но заставил Джейка пойти в медицинский блок залечить руки, а на следующий день почти насильно надел на несчастного программиста перчатки. Дело сразу пошло на лад, хотя теперь Джейк жаловался на то, что рукам жарко. Выслушав его, Стэн отрезал: «Пар костей не ломит» — и снова взялся за кирку.

Экспедиция подобралась дружная, и работа кипела. Эндрю твердо решил закончить начатое этой сменой, и похоже было, что у него это получится. Сам опытный археолог, профессор тем не менее не стеснялся брать в руки кирку и показывать, как надо ею работать. Стэн твердо решил, что при первой же возможности рванет на Нес на пару месяцев и как следует поработает на благо науки. Хотя кто знает, что будет завтра?

* * *

Когда до расчетного времени появления десантников Патруля оставалось меньше суток, Стэн связался с генералом Ижи и проконсультировался по поводу своих полномочий.

— Твое звание подтве'ждено командованием. Что ты как дитя малое все в'емя ко мне за советом бегаешь? — проворчал Ижи, но было видно, что он польщен. — Ты тепе'ь из пятого уп'авления. Это конт"азведка. Десантным судном командует отмистр Ижи. Ты на него не нажимай. — И генерал заговорщицки подмигнул Стэну.

У того отвисла челюсть. Значит и старый вояка имел семью! Это уже было открытие.

— П'ибудет — получишь фо'му, документы и все п'очее. Кстати, твой д'ужок тоже. И де'жи его п'и себе адъютантом, а то он точно чего-нибудь натво'ит.

— Есть, господин генерал! — по-военному четко отчеканил Стэн.

— А ты и сам гене'ал, так что оставь эти шуточки для Командующего. Он очень такое любит. А внука мне п'авда не гоняй. Он па'ень толковый. Слышал про Стафо'дширский инцидент? Так это он все уладил.

Стэн прикусил язык вторично. На Стафордшире местная мафия захватила в заложники семьдесят пять человек из числа правительства планеты и дипломатов, аккредитованных там. Переговоры, шедшие больше месяца, ничего не дали. Ситуация становилась тупиковой. И вдруг отряд десантников Патруля проникает на территорию посольства Понии, где и удерживались заложники, перебивает всех террористов и при этом теряет всего одного человека. Имя командира подразделения тогда не сообщили, и Стэн даже не мог предположить, что им окажется внук генерала Ижи.

— Не волнуйтесь, никакого давления. Я вообще за максимальную самостоятельность. — Стэн на секунду задумался. — На чье имя подавать рапорт об операции?

— Ишь ты! а-а-апорт, — протянул генерал. — Ты сначала закончи, а потом начинай писательствовать. А так — на имя Командующего.

— Ну о первой части имеет смысл написать сейчас. — Стэн улыбнулся. — И особо упомянуть Пенски, получившего ранение.

— Ты а'хеологов упомяни. Может, им финанси'ования добавят, — усмехнулся генерал. — У вас там что, ут'о?

— Да.

— А здесь уже вто'ой час ночи. Так что пошел я спать. Закончите — доложишь. А так нечего ста'ика беспокоить!

И генерал Ижи отключил связь. Стэн еще немного посидел в рубке «Крысобоя», думая о том, что если внучек пошел в дедушку, то беспокоиться об исходе операции не придется. А памятуя о стафордширской акции, можно было предположить, что внучек очень скоро переплюнет дедушку. Если не попадет в опалу.

Стэн прервал свои размышления и прошелся по рубке. Об операции пусть позаботится Ижи-младший, а вот о себе можно позаботиться только самостоятельно. Стэн до сих пор не решил, возвращаться ему в Патруль или нет. По всему получалось, что надо. Иначе Командующий мог его просто сдать властям Амконикса. Хотя если этим занимался лично генерал Ижи, а судя по оперативности так оно и было, то уже сейчас есть неопровержимые доказательства того, что это была секретная операция Галактического Патруля. И если задуматься, то уж слишком гладко все это прошло, и Стэн был уже недалек от мысли, что Ижи с самого начала знал о готовящемся угоне и позволил его осуществить, надеясь позднее использовать в своих целях. Но тогда получалось, что возможности у генерала сравнимы с возможностями Господа Бога, а в это Стэн, при всем своем уважении к Ижи-дедушке, не верил.

Уже светало. Так ни до чего и не додумавшись, Стэн решил пойти спать. Он провел длинную бессонную ночь, полную размышлений и опасений, но так ни к чему и не пришел. Уже собираясь уходить из рубки, Стэн вдруг сообразил, что страшно соскучился по Эе, и решительно включил передатчик дальней связи.

— Привет, это я, — сказал он, когда изображение синхронизировалось.

— Боже! — Эя всплеснула руками. — Я так соскучилась! Когда ты приедешь?

— Я? — Стэн задумался. — Не знаю. Расскажи, как ты…

— Отвратительно! Мне без тебя плохо! Мия почти в истерике из-за Джейка, я не в лучшем состоянии из-за тебя. Я так больше не могу! Забирай меня к себе. И немедленно!

— Это сейчас невозможно. Во-первых — раньше чем ты сюда сможешь прилететь, тут начнут стрелять, во-вторых — нет смысла сейчас носиться через пол-Галактики, если через пару недель я буду на Сабе.

— Правда? Приезжай. Пожалуйста!

— Обязательно, как только все закончу здесь.

— Ну ты постарайся побыстрее.

— Постараюсь. Привет Мие. Скажи ей, что Джейк по ней сходит с ума, но так загружен работой, что не смог связаться.

— А на самом деле? — У Эи на лице явственно проявилось беспокойство.

— На самом деле спит без задних ног! У нас сейчас пять утра.

— С кем?

— С подушкой! Он вымотался как собака за последнее время.

— Ну тогда еще ничего. До свидания, любимый.

— До свидания.

Стэн отключил связь и еще некоторое время сидел, уставившись на пустой экран. Его посещали какие-то бессвязные мысли, и он понял, что неплохо бы и поспать пару часиков, иначе можно и совсем свалиться.

Глава 9

Стэн поправил меч, элегантно свисавший на красивой перевязи, и еще раз посмотрел на себя в зеркало. Генеральская форма ему очень шла. Что же касается меча, то практически у всех в Патруле были свои чудачества. Тот же Боб, например, таскал с собой ржавую саблю, которой, как он уверял, его пра-прапрадед рубил направо и налево врагов. Бобу никто не верил. Полковник Аксель мог появиться с внушительных размеров боло, элегантно позолоченным и весьма смертоносным. И, наконец, сам Командующий, когда принимал участие в планетарных операциях, устанавливал на свою воздушную платформу станковый пулемет, точную копию оружия двухсотлетней давности. Так что Стэн рассчитывал, что не будет сильно выделяться среди коллег.

С сожалением оторвавшись от зеркала, Стэн вышел из своей каюты и направился в кают-компанию. Там уже все были в сборе. Джейк, блестящий, как новая монета, в форме капрала, Ижи-внук, перебирающий какие-то бумаги, Боб, стыдливо сжавшийся в роскошном кресле, и Эндрю Шмулерсон, воинственно взирающий на это сборище военных.

Как только Стэн вошел, Ижи-внук, как про себя окрестил его новоиспеченный генерал, вскочил и браво щелкнул каблуками, его движение повторил Боб, и только Джейк опоздал с вставанием в честь прихода начальства. «Ага! — злорадно подумал Стэн. — Теперь тебе уже не то что раньше. Субординация, однако».

— Прошу садиться, господа, — произнес Стэн и опустился в кресло. — Ротмистр Ижи, доложите, что у вас.

— Проведен предварительный сбор информации. — От этих слов Стэна передернуло. — Все подозреваемые в здравом уме. Время посадки, место и условные сигналы изложены в рапорте. Господин генерал, разрешите приступить к разработке операции.

— Послушай, — проникновенно глядя в глаза Ижи-внуку, сказал Стэн, — у тебя имя есть?

— Так точно! Серж.

— Это хорошо. Значит, договариваемся так: на «ты» и по именам. Пойдет?

— Так точно, господин генерал!

— Вообще-то ты имел в виду «Хорошо, Стэн». Я правильно понял?

— Так… Да, Стэн. — И Серж густо покраснел.

«А парень еще не разучился краснеть», — с завистью подумал Стэн.

— Прекрасно. Теперь приступим к плану захвата. Насколько я знаю, сведения, добытые методом сканирования мозга, не являются уликами в суде, и мы можем сказать, что захват осуществили исключительно по наитию. Значит, всем погоны и прочие прелести в виде разнообразных наградных знаков обеспечены. Это первое. Второе. Принимая во внимание специфику планеты, есть возможность произвести захват непосредственно на космодроме. Здесь имеется ряд проблем. Как то: полное отсутствие каких бы то ни было строений, так как космодромом это место называется абсолютно условно…

— Ничего условного, — вмешался в разговор Шмулерсон. — Уже доказано, что здесь действительно был космодром.

— Большое спасибо за консультацию, профессор, но позвольте мне закончить. — В голосе Стэна появились металлические нотки.

— Да, конечно. — Шмулерсон был несколько смущен.

— Так вот, исходя из того, что космодромом это место называется абсолютно условно, мы не сможем использовать внешние укрытия. Значит, придется атаковать в лоб. Мы, естественно, используем для максимального сближения с противником его же собственную «Барракуду», но нельзя серьезно надеяться на то, что мы доберемся до корабля незамеченными. Серж, есть какие-нибудь соображения, как это сделать?

— Есть. У нас в наличии имеется пять «Барракуд». Энергоустановки на них достаточно мощные. Я мог бы снять часть лазеров со своего корабля и разместить их на «Барракудах». В этом случае мы сможем разбить двигательный отсек корабля противника и вывести из строя его противометеоритные батареи до того, как он их применит. Согласен, это лобовая атака, но здесь нет другого выхода, во всяком случае, я его не вижу.

Серж Ижи сел на место, всем своим видом демонстрируя знание дела. Стэн поблагодарил ротмистра кивком и медленно поднялся с кресла.

— Господа! Я думаю, что у нас есть реальный перевес в живой силе и технике. Поэтому рисковать людьми и боеспособностью десантного судна Патруля считаю недопустимым. Джейк, что дал компьютерный анализ ситуации?

Джейк не спеша встал, явно подражая Стэну, подошел к стене, в которую был вмонтирован обширный экран, и нажал пару кнопок на переносном пульте. Экран осветился. Там появилось изображение космодрома со схематически показанными на нем кораблем и «Барракудой». Полюбовавшись картинкой, Джейк откашлялся и приступил:

— Рассматривалось три варианта. Первый сейчас на экране. Мы даем кораблю противника сесть и подъезжаем к нему одной «Барракудой». Наиболее вероятное развитие событий — расстрел «Барракуды» с расстояния семисот ярдов и попытка взлета. Повреждения «Барракуды» в данном случае оцениваются как несовместимые с продолжением выполнения миссии, потери экипажа — семьдесят пять процентов.

Джейк, оценив произведенный эффект, нажал на несколько кнопок на переносном пульте, и картинка ожила. Стэн полюбовался разнесенной в клочья «Барракудой» и украдкой посмотрел на Сержа. Тот сидел с открытым ртом и смотрел на Джейка с нескрываемым восхищением. Еще бы! В Патруле не увлекались компьютерной анимацией и даже компьютерное моделирование боя проходило на весьма схематичной модели. Джейк тем временем продолжил:

— Второй вариант, — картинка на экране сменилась, — получил кодовое название «Непредвиденная неприятность». Заключается он в том, что на подходе к космодрому «Барракуда», якобы случайно, попадает в яму, из которой не может выбраться. Действия экипажа прибывшего на рандеву корабля могут быть следующими: немедленно поспешить на помощь и немедленно стартовать. Принимая во внимание то, что нашего нападения не ожидают, наиболее вероятной является попытка оказания помощи. Тогда часть экипажа корабля должна его покинуть и направиться к терпящей аварию «Барракуде». В этом случае при обнаружении подмены экипажу корабля будет крайне затруднительно открыть огонь и не попасть в своих. Кроме того, все внимание экипажа будет некоторое время поглощено аварией, что даст возможность десантному подразделению подобраться к кораблю с Энэма незамеченными на максимально близкое расстояние. Компьютер оценивает шансы на успех этого плана как пятидесятипроцентные.

Джейк опять нажал на кнопку пультика, и изображение ожило. Стэн признался себе, что ловля «на живца», которую предложил Джейк только что, ему на ум не приходила.

— Третий вариант, — Джейк опять жестом профессионального фокусника поменял картинку, — представляется наиболее приемлемым, с точки зрения компьютера, во всяком случае. Он требует наиболее тщательной подготовки, но он и наименее рискованный для людей, задействованных в операции. Состоит он из нескольких стадий. В начале, уже на орбите Неса, точно засекается точка входа корабля противника в атмосферу. Затем с крейсера производится одиночный выстрел по кормовой части этого корабля. Выстрел должен быть произведен из-под защитного поля и должен имитировать собой попадание случайного метеорита. Наиболее удобным для выстрела моментом является точка входа корабля противника в атмосферу. Противометеоритные батареи забраны кожухами, радары временно бездействуют. При точно проведенном выстреле вражеский транспорт потеряет герметичность и не сможет стартовать с планеты без необходимого ремонта. Как только он сядет, экипаж начнет обследовать пробоину и убедится в несовместимости такого повреждения с выходом в космос. Тогда можно с орбиты уничтожить противометеоритные батареи пришельца и вынудить его тем самым к сдаче. Этот вариант требует ювелирной работы, но я думаю, что мы со Стэном справимся с этим. Я закончил.

Джейк опять нажал на клавишу, и изображение ожило, демонстрируя исполнение последнего плана.

— Вопросы к докладчику будут? — осведомился Стэн.

Вопросов не последовало.

— Соображения?

— Будут, — поднялся со своего места Серж. — В плане Джейка десантное судно находится на орбите, а сами десантники на планете. Удобнее будет поднять весь десант на орбиту и садиться в непосредственной близости от корабля противника после подавления его противометеоритных батарей.

— Замечание учтено, — сказал Стэн. — В остальном план номер три принимается без изменений. Все свободны.

* * *

До появления гостей оставалось еще часов сорок. Оба корабля Патруля уже были выведены на орбиту и там притаились в защитном поле. Если не знать, что где-то есть космолеты, воспользовавшиеся защитой, то их и не найдешь. Вся надежда Стэна была на то, что энэмская техника не имеет самых последних приборов слежения. Впрочем, первый раз выныривая из гиперпространства возле Атари, Стэн тоже был уверен в этом. Но сейчас в его распоряжении был не галатранспорт, а два боевых корабля. И несмотря на это, Стэн здорово волновался. Опозориться на такой, казалось бы, пустяковой операции не хотелось. Кроме того, Стэн прекрасно понимал, зачем генерал Ижи прислал к нему своего внука. Парень хорошо проявил себя один раз, если он сделает это дважды подряд, начнется рост по службе.

Стэн пробежался пальцами по клавиатуре и еще раз вывел на дисплей графическую обработку сценария номер три. Все должно было идти как по маслу. Он понимал, что волнуется зря, но тем не менее волновался.

А если корабль прибудет не один? А если это не транспорт, а тяжелый крейсер? Когда в деле замешаны сциллийцы, ничего нельзя говорить с уверенностью, и уж тем более — планировать победу. Ну, положим, если бы у сциллийцев были тяжелые крейсеры, то Стэн бы сейчас уже не размышлял, сидя за пультом «Крысобоя», а в лучшем случае вкалывал на рудниках Омаса. А если все-таки тяжелый крейсер? Тогда его системы обнаружения с ходу «вычислят» притаившиеся под защитой корабли Патруля. Вот тут-то и начнется. Стэн понимал, что Серж Ижи попытается взять противника на абордаж. Если у него это получится — хорошо. Если нет — у генерала не будет внука.

Стэн понял, что чем больше он будет сидеть и размышлять, тем хуже будет у него настроение. Он решил плюнуть на все и пойти как следует выспаться. Старшим Стэн оставил Боба, предварительно снабдив его инструкциями разбудить себя при появлении противника, и строго-настрого запретил всяческую самодеятельность. Джейк принялся возиться с компьютером, и Стэн успокоился, так как уж кто-кто, а Джейк точно ни в какую авантюру без друга не влезет. Успокоенный этими мыслями, Стэн заперся в своей каюте и, не снимая комбинезона, завалился на кровать. Как ни странно, сон долго не приходил, и Стэн даже хотел принять снотворное, но сам не заметил, как заснул. Ему снились стены каюты, а когда он просыпался, видел те же стены. «Похоже, начинается клаустрофобия. Поздравляю!» — подумал Стэн во время одного из пробуждений и тут же решил, что сразу по окончании этой операции рванет на Сабу и три месяца оттуда ни ногой! Умиротворенный этим решением, Стэн заснул. Больше ему ничего не снилось, хотя он и ворочался во сне. Но проснувшись, Стэн почувствовал себя полностью отдохнувшим. Шестнадцатичасовой сон явно пошел ему на пользу.

* * *

По убеждению Стэна, самыми мерзкими вещами на свете было ждать и убегать. А когда ждешь слишком долго — это еще хуже. Заканчивался уже тридцать пятый час вынужденного висения на орбите. Стэн успел переговорить с Несом и выслушать ряд нравоучений от Шмулерсона, вкатить взыскание за нерадивость Бобу и поругаться с Джейком. В общем — полный набор удовольствий! «Еще пару часиков, и я, пожалуй, начну местную Луну из носового лазера расстреливать», — с тоской глядя на пустой обзорный экран, подумал Стэн. В соседнем кресле обиженно сопел Боб Пенски, все еще дувшийся на Стэна за выволочку. Формально Стэн был полностью прав, а на деле можно было ограничиться устным выговором. Стэн перевел взгляд на обзорный экран, там было все без изменений.

— Хватит! — Стэн решительно выбрался из кресла. — Боб, кончай дуться, лопнешь! Джейк, марш в кают-компанию! И ты, Боб, тоже!

— Это еще зачем? — подал голос Джейк, не отрывая взгляда от монитора.

— Приказы начальства не обсуждают! — повысил голос Стэн. — В преферанс будем играть!

— Ага! И пропустим энэмца! — себе под нос пробурчал Боб.

— Не пропустим! Аппаратура слежения включена. Марш!

В течение нескольких следующих часов экипаж «Крысобоя» самозабвенно резался в карты. Ссоры и разногласия были позабыты, легионеров захватила игра. Стэн, на секунду отвлекшись от лежащих на столе карт, похвалил себя за вовремя проведенную психологическую разрядку экипажа и снова с головой погрузился в игру.

* * *

Сигнал системы обнаружения прозвучал так неожиданно, что легионеры аж подпрыгнули. Боб, тасовавший в этот момент колоду, недоумевающе посмотрел на Стэна, потом на Джейка, а затем в его глазах появилась хитрая искорка.

— Ну, последний круг и идем воевать? — плутовато спросил Пенски.

— Хотелось бы, — в тон ему ответил Стэн, — но, похоже, не получится.

Экипаж крейсера опрометью бросился в рубку. Там уже требовательно попискивал зуммер вызова с десантного судна. Стэн почти запрыгнул в кресло и тут же нажал клавишу ответа. На экране появилось взволнованное лицо Ижи-внука.

— Господин генерал! Вы там что, заснули?

— Не хамить! Экранировку луча проверил? — Стэн понимал, что не прав, но решил держать марку.

— Н-нет. — Серж как-то сник и быстро пробежался по клавиатуре своего борткомпьютера, лицо его посветлело. — Порядок!

— Отлично! — Стэн позволил себе улыбнуться. — Сверим показания сканеров.

— Средний транспорт, — Ижи-внук говорил как по заготовленному, — около трехсот тонн, навешены две дополнительные башни от легкого крейсера, радары старого образца, нас не видит.

— Прекрасно. — Стэн скосил взгляд на Джейка, тот подтверждающе кивнул. — Все сходится. Действуем согласно плану номер три. Серж, пока не высовывайся.

Корабль энэмцев тем временем синхронизировал свою скорость со скоростью вращения планеты и выдвинул параболическую антенну. Теперь все зависело от специалистов, оставленных Сержем Ижи на планете.

Прошло минут десять, и энэмец, вобрав параболу, начал движение к Несу. Стэн взялся за джойстик и медленно подал «Крысобоя» вперед.

— Четыре минуты до точки входа противника в атмосферу. — Полностью обесцвеченный голос Джейка походил на голос автомата.

— Активизировать носовой лазер. — Стэн не отрываясь следил за маневрами энэмского транспорта.

Боб быстро включал системы питания основного оружия крейсера.

Энэмец еще раз «просветил» пространство вокруг себя радаром, ничего не обнаружил и начал закрывать кожухами свои противометеоритные батареи. Когда последний кожух скользнул на место, из сопел вражеского корабля вырвались струи пламени.

— Две минуты семнадцать секунд до входа в атмосферу, — продолжал отсчет Джейк.

— Носовой лазер готов, — доложил Боб. — Двигательный отсек транспорта на прицеле, мощность излучения — тридцать восемь процентов.

Стэн прибавил мощности, и крейсер под прикрытием защитного поля уверенно заскользил к готовящемуся войти в атмосферу противнику. Расстояние уменьшалось. Напряженность в рубке росла. Джейк продолжал ровным голосом выдавать отсчет времени, но Стэн видел, как скатываются бисеринки пота с лица новоиспеченного капрала.

— Тридцать секунд до входа цели в атмосферу.

Стэн осторожно отключил защитное поле, прикрывающее нос «Крысобоя». Для наблюдателя, находящегося в непосредственной близости от крейсера, картинка открывалась просто достойная кисти великого художника: из ниоткуда вдруг появился нос крейсера с расчехленным ходовым лазером. Специалист без труда определил бы, что лазер находится в боевом положении и готов произвести выстрел.

— Двадцать секунд до входа цели в атмосферу. — Ровный голос Джейка отдавался в наушниках набатом.

— Боб, приготовиться!

— Цель стабильна, компьютерная поддержка включена, — отрапортовал Пенски. В этот момент он был хорош. Весь как-то выпрямился и в то же время буквально слился с джойстиками управления лазером. «Всегда бы так! — подумал Стэн. — Такой экипаж! Не команда — заглядение!»

— Десять секунд до входа цели в атмосферу, — произнес Джейк, и тут же рубку крейсера наполнил звук зуммера. С каждым новым писком тональность звука возрастала, а с ней возрастало и напряжение, и без того подходившее к пределу.

— Сильное возмущение гиперполя. — Джейк аж подпрыгнул в кресле. — Стэн, что это еще такое?

В это время зуммер оглушительно пискнул последний раз, и Боб нажал на гашетку. Энэмец, уже начавший вход в атмосферу, получил луч в самый двигатель, дернулся и продолжил путь к планете, чтобы никогда оттуда не взлететь.

Стэн вытер пот со лба и забарабанил по клавиатуре, восстанавливая защитное поле на носовой части корабля. Пискнул сигнал вызова, и на экране появилось взволнованное лицо Ижи-внука.

— Мой генерал! Из гиперпространства только что вышел средний крейсер.

— Знаю, — сквозь зубы процедил Стэн, разворачивая «Крысобой» носом к пришельцу. — Ротмистр, приготовьтесь брать гостя на абордаж!

— Есть! — браво ответил Серж, и лицо его просияло. «Нашел чему радоваться», — зло подумал Стэн.

Неожиданный гость тем временем явно еще не заметил притаившихся на орбите кораблей и спокойно развернулся носом к планете. Вел он себя так, будто находился у себя дома. Стэна даже несколько удивило, что капитан крейсера так беспечен.

— Энергозащита пришельца — максимум, все батареи активизированы, — тут же прояснил ситуацию Джейк. — Радарное сканирование нас не заденет, а вот Серж попадает в полосу обнаружения.

— Проклятие! — Стэн быстро настучал несколько команд на клавиатуре, активизируя защитный экран и снимая маскировку. — Серж, отводи корабль подальше! С крейсером я разберусь сам.

— Но, Стэн…

— Исполнять! — И уже переключившись на волну общей связи:

— Говорит генерал Рутер, пятое управление Галактического Патруля! Немедленно включите маяк автоответчика и дезактивируйте лазеры! Вы вторглись в сферу деятельности Патруля! Повторяю: немедленно включите маяк автоответчика и дезактивируйте лазеры! Вы вторглись в сферу деятельности Патруля!

Пришлый крейсер продолжал разворачиваться носом к «Крысобою», не подавая никаких сигналов. Стэн, ругаясь вполголоса, наращивал защитный экран, Джейк с остервенением отлаживал сканер и тоже ругался, Боб вдруг начал молиться. «Заткнись, Боб!» — процедил Стэн, не отрываясь от монитора. В это время пискнул вызов и на экране связивозникла физиономия, которая показалась Стэну до предела знакомой.

— Говорит командир крейсера «Армагеддон» полковник Жужик! Вы попали в сферу влияния Энэма! Немедленно покиньте этот сектор, иначе я вынужден буду применить оружие.

От такой наглости Стэн лишился дара речи. Приказывать крейсеру Патруля, на борту которого к тому же находится действующий генерал, это уже было неприкрытое хамство! Кроме того, Стэн начал вспоминать, откуда ему знакома физиономия командира «Армагеддона».

— Слушай, сопляк! — Стэн обозлился не на шутку. — Ты что, человеческого языка не понимаешь? А ну марш отсюда! Из грязи в князи! Патрульный! Ты на кого хвост поднял?!

— Не дерзить полковнику энэмской армады! — последовало в ответ.

Джейк прыснул, даже перепугавшийся поначалу Боб улыбнулся.

— А ну, щенок, повтори еще раз! — В голосе Стэна появились нотки угрозы. Теперь, когда он понял, кто перед ним, на душе у него стало спокойно и безмятежно, как во время купания в тихой лагуне. А до командира «Армагеддона», вероятно, начало доходить, кому он пытался приказывать.

— Прошу прощения, господин генерал! Но у меня приказ и я его выполню!

— Мальчик, — проникновенно сказал Стэн, — как ты относишься к блокаде своего родного Энэма лет этак на сто?

Жужик замялся, а тихие смешки в рубке «Крысобоя» превратились в хохот. Пользуясь заминкой, Стэн повернулся к Джейку и осведомился о работе сканирующих устройств противника. «Он отключил сканеры» — ответил Джейк, продолжая веселиться. «Отлично», — произнес Стэн, на лице которого появилось хорошо известное его друзьям выражение, которое можно было интерпретировать как: «Сейчас, сейчас….» Стэн отклонил от себя камеру, предоставив Джейку возможность подводить капитана энемского крейсера, а сам связался с Ижи-внуком.

— Серж, ты как там?

— Нормально! Какие будут указания? — Ротмистр был слегка бледен, но держался хорошо.

— Подходи к этому идиоту под защитным полем и бери на абордаж! Но тихонько. Следующая связь из рубки «Армагеддона», действуй!

После чего Стэн развернул к себе камеру и переключил на свой терминал изображение Жужика.

— С облегчением, — издевательски произнес энэмец.

— Спасибо, маленький, — моментально ответил Стэн. — Ну, ты уже морально готов убираться ко всем чертям?

— И не подумаю! Насколько я знаю, эта планета никому не принадлежит, а значит, мы ее колонизируем!

— Плохи твои дела, полковник! Это же музей. Вы его не только колонизировать не можете, но еще должны деньги платить за просмотр экспозиции. Так что не говори глупостей!

— А Патруль, значит, здесь на экскурсии? — Жужик явно считал, что блеснул остроумием, из динамиков донесся одобрительный смешок подчиненных полковника.

— А это не твое собачье дело! — ответил Стэн; на вспомогательном экране было видно, как десантное судно, ведомое Ижи-внуком, медленно приближается к «Армагеддону». — Я здесь не только экскурсии для своих подчиненных могу устраивать, я еще и инспекцию могу провести. Например, какая гадина разрывает экскаваторами могильники и вывозит из музея золото тоннами. Интересно, правда?

Лицо Жужика непроизвольно дернулось. Стэн улыбнулся и бросил взгляд на вспомогательный экран. Серж уже находился на расстоянии начала абордажной атаки. Лицо ротмистра возникло на экране связи. Он ждал приказа.

— С Богом, Серж! — скомандовал Стэн, и десантное судно, сбросив защитное поле, рванулось к «Армагеддону».

— Господин полковник! Нас атакуют по левому борту, — послышался испуганный голос из рубки энэмского крейсера.

— До встречи, Жужик! — весело произнес Стэн и отключил связь.

* * *

Стэн лениво повернулся в кресле и посмотрел на Боба, который блаженно потягивался.

— Заканчивай спать, — беззлобно сказал Стэн, — тренироваться будем.

— А может, ты сам? — Боб лениво положил руки на джойстики управления носовым лазером.

— Нечего всю жизнь на чужом хребте ездить! Пора и самому что-нибудь делать! — назидательно произнес Стэн. — Вот посмотри на Джейка, он хоть играется! А ты сидишь за монитором и ничего не делаешь!

Джейк подтвердил кивком правильность тезисов, высказанных Стэном, и опять углубился в какую-то стратегическую игрушку.

— Можно подумать, ты что-нибудь делаешь, — беззлобно огрызнулся Боб.

— А мне не положено, — спокойно ответил Стэн. — Я командир, я за вас всех принимаю ответственные и заведомо правильные решения. Не хватало, чтобы генерал занимался расстрелом мишени! Ну хватит. Значит, смотри: корабль зафиксирован строго над целью. Цель — транспорт энэмцев, неподвижно стоящий на, Шмулерсон сказал бы, космодроме, а я скажу, на так называемом космодроме. Задача: вывести из строя противометеоритные батареи противника, не попортив «шкурку». Задача ясна? Приступайте!

— Компьютер задействуй, — не отрываясь от игры, посоветовал Джейк.

— Знаю, — огрызнулся Боб, включая систему наведения.

— Что мы видим? — между тем продолжал Стэн. — Мы видим транспорт, который попытались переоборудовать в малый крейсер. Значит, перво-наперво надо уничтожить обе навешенные на него башни. Пробуй.

Боб неуверенно взялся за джойстик и начал наводить лазер на цель. Джейк оторвался от игры и с интересом наблюдал за действиями Боба, который от усердия аж взмок. Пенски долго целился, а затем нажал на гашетку. Около стоящего на космодроме транспорта образовалась небольшая воронка.

— Подключай компьютерное наведение и пробуй еще раз, — менторским голосом произнес Стэн.

Боб пробурчал себе под нос «Гадство!», но задействовал электронную систему наведения. Еще один выстрел. Правая башенка транспорта превратилась в струйку расплавленного металла.

— Хорошо, — одобрил Стэн. — Видишь, насколько удобнее с компьютером? Теперь вторую так же.

Боб вытер о штаны вспотевшие руки и снова прицелился. Вторая башенка превратилась в расплавленное месиво и вслед за первой стекла на камень космодрома. Джейк потерял всякий интерес к этой стрельбе по мишеням и снова вызвал свою игрушку на экран. Стэн одобрительно хмыкнул и продолжил:

— Теперь надо ликвидировать носовой лазер, но так, чтобы не испортить рубку. Сможешь?

— Лучше давай сам, — с Боба градом лил пот, — устал я что-то.

— То-то же! — назидательно сказал Стэн. — Это тебе не Омас шерстить, тут головой думать надо! Ладно. Пусть молодежь поразвлечется!

Стэн включил внешнюю связь, и на экране тут же возникла рубка «Армагеддона». Зрелище было просто великолепным: весь экипаж энэмского крейсера, состоявший из пяти человек, был расставлен лицом к стене и ноги шире плеч около переборки. Мрачные десантники Ижи-внука держали неудавшихся экспансионистов под прицелами лучеметов, а сам Серж, удобно развалясь в капитанском кресле, читал им нотацию на тему «Как нехорошо хамить генералу Патруля». Получалось у него здорово, явно у деда учился.

— Серж, отвлекись, пожалуйста, — обратился к ротмистру Стэн.

— Да, господин генерал!

— У меня тут экипаж устал, а самому мне вроде по рангу не положено. Не мог бы ты ликвидировать носовой лазер и оставшиеся бортовые батареи энэмского транспорта? Кстати, узнай у этих оболтусов, что подпирают переборку, как он хоть называется. А то неудобно как-то — корабль, понимаешь, ломаю, а название спросить забыл.

— Есть! — бодро ответил Серж и повернулся к пульту. Его пальцы быстро забегали по клавиатуре.

— Смотри, Боб, и учись, — сказал Стэн, с восхищением глядя, как Ижи-внук с клавиатуры наводит носовой лазер. — Даже джойстиками не пользуется! Вот это класс! А ты с первого раза по крупной цели попасть не можешь!

Ротмистр Ижи тем временем закончил программировать борткомпьютер и блаженно откинулся в кресле. Прошло немного времени, и носовой лазер «Армагеддона» ожил. С интервалом в полторы секунды последовало пять импульсов, и транспорт, сиротливо стоящий посреди пустого космодрома, остался совсем безоружным.

— Отлично, ротмистр! — похвалил Сержа Стэн. — А теперь оставляй призовую команду латать дыры в этом дурацком крейсере, забирай с собой этих неудачников и садимся. Твои разбойники, как починят пробоины, пусть тоже садятся. Долатаем на планете до полного блеска.

— Есть! — тут же отреагировал Серж. — Но можно садиться уже сейчас. Я эту колымагу не сильно попортил! — И он весело подмигнул Стэну.

* * *

Одним из столпов любой службы является бюрократия. Стэн усвоил это еще с первых дней в Патруле. Теперь, будучи в звании генерала, он имел возможность не писать рапорт самостоятельно, а целиком и полностью положиться на подчиненных. Но, хорошо зная, что напишет Джейк, Стэн все-таки сел за рапорт сам.

Уютно шелестел кондиционер, в окошко проникал неяркий свет заходящего солнца. Стэн поглядел на небогатое внутреннее убранство бунгало, в котором его поселил Шмулерсон, и, вздохнув, решительно включил лаптоп.

* * *

Работа продвигалась медленно. Эпистолярный жанр никогда не являлся любимым развлечением Стэна, а тут еще надо было ничего не забыть. От казенных фраз типа «в результате проведенных мероприятий», «образцовые действия личного состава», «как показала практика» уже рябило в глазах. Когда Стэн закончил, он на полном автомате подписался как «крючкотвор-подхалим», но тут же убрал это, заменив на «генерал Рутер». Оставалось распечатать это «произведение искусства» и отослать начальству. Совершенно идиотский обычай подавать такие документы в бумажном виде доводил Стэна до полной прострации. Но тут уж ничего не поделаешь. «Дослужусь до Командующего — отменю кретинизм, и все!» — решил Стэн, прекрасно понимая, что чем-чем, а карьерой легионера ему заниматься хочется меньше всего.

Стэн встал, привычным жестом одернул френч и направился к бунгало профессора, где по случаю победы над энэмцами устраивался банкет.

* * *

Мероприятие, которое проводилось в лагере археологов, банкетом назвать было трудно. Собственно, наиболее подходящим являлось бы название «сабантуй». Но сказать об этом Шмулерсону никто не решался — профессор все-таки.

Когда бурные приготовления закончились и все уселись за стол, проф встал и, откашлявшись, произнес речь. Потешив свое самолюбие и выпив, Стэн произнес ответный тост за археологию вообще и за данных археологов в частности. Застолье стремительно набирало обороты, и Стэн понял, что оно плавно перерастает в пьянку, причем с самыми неприятными последствиями утром. Он тихонько выскользнул из-за стола и пошел прогуляться в сторону раскопа. Щербатая луна освещала округу мертвенным светом, от чего все казалось каким-то призрачным и зыбким. Ветра не было, но вечерняя прохлада давала о себе знать, и Стэн пожалел, что оставил френч в бунгало профессора, но решил идти дальше.

Ночная тишина не нарушалась ничем, кроме неистового стрекота цикад, да в полукилометре глухо ударяли о берег волны моря. Бессознательно Стэна потянуло именно к воде. Он уселся на скале и подставил лицо легкому бризу, гулявшему над бескрайними морскими просторами. Некоторое время было тихо, а затем на пляже внизу раздался возмущенный женский голос.

— Пусти! Псих ненормальный! Я же сказала: нет!

Мужчина тоже что-то говорил, но голос его был тише, и слов Стэн разобрать не смог. Беседа Стэна заинтриговала, и он решил подойти поближе и посмотреть, чем это закончится. Быстро осмотревшись вокруг, Стэн обнаружил трещину в скале, служившую любителям морских купаний спуском к воде, и неслышно спустился по ней на пляж.

Ночью Стэн всегда видел неплохо, а тут еще и полная луна, так что все действо развивалось перед генералом как на ладони. Пляж был галечный с несколькими причудливо лежащими обломками скалы посередине. Около одного из них, прижавшись к нему спиной, стояла девушка, а рядом с ней рослый парень, пытавшийся ее обнять. Девушка сопротивлялась. Сначала Стэну показалось, что это любовная игра, и он уже собрался уходить, но его остановил голос парня, прозвучавший неожиданно громко и зло:

— Или со мной, или ни с кем! Ты меня слышала?

— Тогда ни с кем!

— Я тебя прямо здесь утоплю! Гадина!

Парень перехватил руку девушки и начал заворачивать ей за спину. Это уже было слишком. Стэн громко откашлялся и медленно направился в сторону застывшей парочки.

— Отпусти, психопат! — Девушка отдернула руку и отстранилась от парня.

— Прошу прощения, если помешал, — дипломатично начал Стэн, — но мне кажется, молодой человек, у дамы нет желания находиться в вашем обществе.

— Не твое собачье дело, — огрызнулся парень и принял, как ему казалось, боевую стойку. — Проваливай, пока бока не намяли!

— И где это ты такой смелый выискался? — В голосе Стэна звучала ирония, а сам он начал медленно выдвигаться под левую руку парня.

— Не лезь куда не просят! — Парень еще хорохорился, но, очевидно, ему не понравилось, как Стэн движется.

— Согласен, — Стэн остановился, — лезть не буду. Но пусть мне об этом скажет дама.

— Заберите меня отсюда, — девушка вдруг расклеилась и заплакала, — он какой-то маньяк!

— Слышал, приятель? — Голос Стэна был сама любезность. — Дама желает уйти!

— Да кто ты такой? — Парень был явно раздосадован, но решительности не потерял.

— Я? — Стэн позволил себе улыбнуться. — Генерал Стэнли Рутер, пятое управление Галактического Патруля. А с кем имею честь?

В ответ раздалось невнятное шипение, и парень кинулся вперед. Не дожидаясь, пока до него доберутся, Стэн сместился вправо и услужливо подставил противнику ногу. Тот не замедлил этим воспользоваться и с размаху растянулся на гальке во весь рост. Стэн сменил позицию так, чтобы девушка была у него за спиной, и с интересом принялся ждать продолжения атаки. Противник Стэна, тяжело дыша, начал медленно подниматься, ожидая удара ногой. Такого удовольствия Стэн ему не доставил, и парень снова кинулся в атаку.

«Ладно, хватит!» — подумал Стэн и сильно ударил нападавшего с левой по печени. Тот ойкнул и сразу осел.

— Так, сударыня. — Стэн обратился к девушке, смотревшей на него с восхищением, к которому примешивалась изрядная доля страха. — А теперь я жду объяснений. Как можно более коротких и менее эмоциональных.

Ее звали Яна. А это ее парень, точнее — бывший парень. Как выяснилось, он помогал «гробокопателям» с Энэма. Стен быстро понял, что присутствовал при финальной размолвке, и его передернуло. Не хватало еще семейные дела молодежи улаживать! Девушка еще что-то говорила о том, каким ее парень стал странным в последние дни, как ругался с ней, как она теперь несчастна.

— Девонька, — проникновенно сказал Стэн, прервав поток словоизлияний. — Я ведь не пошутил. Я действительно легионер. И если принимать ваш рассказ на веру, мне придется арестовать вашего кавалера и допросить, а потом его ждут рудники.

— Ну и пусть! — На симпатичном лице девушки появилось жестокое выражение. — Так ему и надо!

— Прекратить! — Стэн чем дальше, тем больше чувствовал себя идиотом. — Значит, принимаю волевое решение: я сейчас провожу вас до дома, а ваш кавалер, я думаю, вернется своим ходом. Тем более что он уже шевелится. А вы по возвращении расскажете обо всем своему начальнику экспедиции. Договорились?

Девушка согласно кивнула, Стэн взял ее за руку и повел по направлению к лагерю доктора Монка.

* * *

Когда Стэн вернулся в бунгало Шмулерсона, там все были уже изрядно пьяны и с интересом обсуждали причину отсутствия Стэна. Бросив на осоловелую компанию злой взгляд, Стэн налил себе стакан водки и залпом его выпил. Настроение начало улучшаться, и вскоре Стэн уже вместе со всеми орал:

Глава 10

Снова рубка «Крысобоя». Обзорные экраны черны, и лишь иногда там пробегают колонки цифр. Борткомпьютер работает и ведет корабль в гиперпространстве. По корабельному времени уже три часа утра, поэтому освещение притушено. Впрочем, стоит нажать на несколько клавиш, и рубка озарится мягким светом, имитирующим дневной. Нет ничего — ни Неса с его развалинами, ни Сциллы, блокированной Патрулем, ни Энэма, который Патруль начнет блокировать через несколько дней, ни Сабы с ее великолепными пляжами, лазурным морем и множеством увеселительных заведений. Нет ничего. Корабль мчит в серой мгле гиперпространства, за секунду покрывая расстояния, которые человеческий мозг и представить себе не в состоянии.

Стэн зевнул и уже в который раз запросил у компьютера отчет о текущих задачах. Компьютер «задумался» на долю мгновения и тут же выдал на экран цветную схему. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что все в норме. Но Стэн все же запросил для проформы расшифровку некоторых пунктов, быстро просмотрел и с сожалением убрал их с экрана.

Почему-то вспомнился Нес. Стэн всегда недолюбливал прощания, но в этот раз все было еще хуже, чем обычно. Сначала Яна, прибежавшая с самого утра рассыпаться в благодарностях. Потом ее парень — этот извинялся. Дальше — чета Шмулерсонов с поучениями и наставлениями. Когда же под конец появился Ижи-внук с изъявлениями признательности за прекрасное руководство, Стэн не выдержал. Он детально рассказал подающему надежды ротмистру, как до полусмерти перепугался, увидев крейсер, потом обругал все еще вертевшегося тут же парня Яны и поспешил на «Крысобой». И теперь, переживая по новой все случившееся, Стэн пытался подавить осадок, скопившийся в душе. Получалось это у него плохо, и от этого Стэн злился на самого себя. «Еще часик таких самокопаний, и можно смело идти к психиатру!» — решил он и тут же без всякого перехода подумал, что крайне неплохо было бы поговорить с Сержем и извиниться. Все еще преследуемый этими мыслями, Стэн встал с кресла и пошел в свою каюту, приготовившись долго ворочаться на кровати, но едва его голова коснулась подушки, как генерал погрузился в такой глубокий сон, о котором давно уже забыл и мечтать.

* * *

База Патруля — место секретное. Сейчас! Можно подумать, что объект, существующий на протяжении нескольких столетий, удастся держать в секрете! Как бы не так. Большая часть пилотов грузовых и транспортных кораблей прекрасно знала ее координаты. Руководство Галактического Патруля тоже об этом знало, но База не переносилась. Было этому несколько причин. Во-первых — надо быть законченным идиотом, чтобы попытаться просто вынырнуть из гиперпространства около Базы, не говоря уже о нападении, во-вторых — найти более удобное место не представлялось возможным, и в-третьих — а на какие деньги этим заниматься? Так что место, не отмеченное ни в одной гражданской лоции, к которому сейчас стремился «Крысобой», было общеизвестным и даже общедоступным, если у вас есть флот из нескольких сотен линкоров для успешного подавления защиты самой Базы.

Когда возникла необходимость в постройке Базы для Патруля, было рассмотрено несколько вариантов расположения ее на разных планетах, которые были с ходу отклонены. После долгой грызни между военными и тогдашним правительством Конфедерации был найден компромиссный вариант, заключавшийся в том, что база будет построена «с нуля», но около звезды, не имеющей своей планетарной системы. Конечно, господа генералы предпочли бы абсолютно пустой участок космоса, но вопрос энергоснабжения Базы тогда оставался полностью открытым, а на это пойти никто не решался. Как результат, громадный шар Базы, в один прекрасный день показавшийся на мониторах «Крысобоя», был освещен местным светилом, носившим очень красивое и оригинальное, с точки зрения военных, название — Базовое-1. Что поделаешь, особым полетом фантазии господа легионеры не отличались, как и все их предшественники.

Стэн проделал уже подзабытый ритуал обмена входными паролями с диспетчерской и получил разрешение на продвижение к доку за номером одиннадцать, когда замигал сигнал вызова. Прошептав себе под нос несколько ругательств, Стэн все-таки включил монитор и камеру. Когда картинка стабилизировалась, на мониторе появилось недовольное лицо генерала Ижи.

— Доб'ый вече', коллега! — поприветствовал Ижи Стэна таким тоном, что Стэн поежился.

— Добрый, как у вас дела? — вежливо ответил Стэн, мысленно готовясь к самому худшему.

— Вашими молитвами, — зло ответил Ижи. — Ты почему один?

— Как это один? — Стэн удивился. — Весь экипаж на месте!

— Какой экипаж? Где десантное судно? — Ижи-дед и не думал сдерживаться.

— Как это где? — И тут до Стэна дошло. — Он же в гиперпространстве медленнее меня ходит. Будет здесь часов через шесть-семь. Все там в порядке.

— А почему мой внук не у тебя на бо'ту? — Было видно, что Ижи-дед успокаивается, но все еще зол.

— Да характером он в одного моего знакомого генерала пошел, — зло ответил Стэн. — Ни в какую свою посудину оставить не хотел.

— Ну.., ты не злись. — Генерал Ижи замялся. — Я же волнуюсь.

— А я и не злюсь, нечего волноваться. Внучек такой, что деду скоро тошно станет, — добродушно заметил Стэн. — Не хотел бы я быть на месте того крейсера, который он на абордаж брал.

— Поте'и большие? — уже абсолютно спокойным голосом спросил Ижи.

— Нет потерь! — радостно выпалил Стэн. — Всех назад живыми и здоровыми везем!

— Об этом, пожалуй, неду'но и жу'налистишкам ассказать, — начал размышлять вслух Ижи-дед. — П'естиж поднимется, гадостей меньше болтать будут. Молодцы! Ты, понятное дело, новых погон не получишь, а вот кое-что на кителе появится. Ладно, п'ишва'туешься — погово'им. Удачной посадки.

Стэн даже не успел поблагодарить, а генерал Ижи уже отключил связь. Стэну почему-то представилось, как сейчас генерал ходит кошачьими неслышными шагами по своему кабинету, потирает руки и улыбается в усы. Стэн тоже улыбнулся и повел корабль к одиннадцатому доку.

* * *

Каждый военный знает, что в любой ситуации нужно быть подальше от начальства и поближе к кухне. Стэн это тоже знал, но ничего поделать для выполнения этого правила не мог. Что касалось начальства, то хочешь не хочешь, но на доклад идти надо, а кухня — понятие растяжимое. В принципе, автоматика, обслуживавшая «Крысобой», кроме выполнения своих прямых обязанностей по поддержанию порядка, должного количества кислорода и тому подобного, еще и очень недурственно готовила, что Стэна вполне устраивало. Другое дело, если за готовку возьмется Эя, но Стэн как-то интуитивно чувствовал, что увидится с ней не очень скоро.

Размышляя об этом, Стэн шел коридорами Базы к кабинету Командующего. Он уже полностью себя успокоил, внушив мысль о том, что они с Командующим в одном звании и отчихвостить генерала Рутера так же, как ротмистра Рутера, будет весьма затруднительно. Ободренный этими мыслями, Стэн несколько сбавил скорость и вальяжно вошел в приемную.

Очередная молоденькая секретарша («Никто не лишен слабостей, даже Командующий!») с интересом посмотрела на Стэна и, улыбнувшись, попросила подождать. Стэн внимательно осмотрел приемную, намереваясь устроиться поудобнее и желательно в мягком кресле, но такового не обнаружил. Ожидать сразу расхотелось.

— Деточка! Ты в воинских званиях разбираешься? — почти ласково спросил он у секретарши, опять уткнувшейся в экран компьютера.

— Я не деточка! — Она даже обиженно поджала губки. — Я капрал!

— Тогда встать, когда разговариваешь с генералом! — Стэн говорил без нажима и с легкой полуулыбкой, так, что нельзя было понять, шутит он или серьезно. Девушка вдруг густо покраснела и встала.

— Хорошо, — прокомментировал Стэн. — Это что же получается? Я, цельный генерал, должен тут стоять как дурак и ждать неизвестно чего, а ты прохлаждаться будешь? Разве не учили в Школе Патруля: увидел генерала — вытянись во фрунт, раззявь хлеборезку на ширину приклада и реви крокодилом! Эх, молодежь, молодежь! За это ли мы отдавали свои лучшие годы? Из-за этого ли шли под носовые лазеры линкоров? А теперь всякий, прошу прощения — всякая… — Стэн задумался, — капралесса будет тут рассиживать и играть в компьютерные игры, когда старый боевой генерал…

— Звучит убедительно, только асскажи мне, когда это ты под носовые лазе'ы линко'а ходил? — послышался из-за спины увлекшегося разглагольствованиями Стэна голос, который мог принадлежать только генералу Ижи.

— Ну не линкора, так уж и приврать нельзя красивой девушке! — ответил Стэн, поворачиваясь. Оба Ижи — дед и внук — были здесь и развлекались от души.

— Ну хватит кап'ала пугать! У нее уже совсем поджилки т'ясутся. — Генерал Ижи был добродушен и аж лучился хорошим настроением.

«Не к добру это! — подумал Стэн. — Просто так дед излучать счастье не будет!» — но вслух ничего не сказал.

— И ничего он меня не испугал! — Секретарша опять надула губки, и это ей очень шло.

«А ведь знает, что делает!» — с запозданием понял Стэн.

— Каждый день генералы косяком ходят! А тут еще какого-то бояться! — И она гордо мотнула головой.

— А бояться его следует, — наставительно произнес Стэн. — Этот генерал из контрразведки!

Дискуссия могла затянуться еще на неопределенное время, но тут на столе у секретарши что-то коротко звякнуло, и она произнесла уже абсолютно официальным тоном:

— Господа! Вас ждет Командующий!

* * *

В кабинете Командующего Патруля было на что посмотреть. Первое, что бросалось в глаза и заставляло похолодеть молодых офицеров, впервые вызванных «на ковер», был топор, свободно висевший в воздухе как раз напротив входа. Разумеется, ничего необъяснимого в наличии вышеозначенного топора не было, Командующий курил, и в таких количествах, что от концентрации табачного дыма порой действительно взлетел бы в воздух средних размеров топор. Правда, этот был «подвешен» при помощи весьма примитивной гравитационной установки, но эффект все равно был потрясающий.

Следующей достопримечательностью являлся стенд. Очень напоминающий витрину магазина. Правда, несколько специфичного. Любовно разложенные и красиво подсвеченные, там лежали образцы оружия, которыми пользовались разнообразные «клиенты» Патруля. Были здесь и обычные армейские лучеметы, и небольшие ручные гранатометы, и разнообразная взрывчатка — словом, чего здесь только не было. Венцом коллекции был легендарный станковый пулемет, который применялся самим Командующим при проведении планетарных операций.

Если оторвать взгляд от стенда и повернуться направо, то можно увидеть массивный двухтумбовый стол, украшенный слоновой костью. На столе царит полный кавардак. Элегантный пульт системы связи засыпан пеплом и какими-то бумагами, терминал компьютера далеко не первый день просит, чтобы его протерли, и, наконец, венцом этой живописной картины является пепельница, выполненная в форме черепа. Знатоки уверяют, что так оно и есть и это не что иное, как череп прославленного космического пирата Вальдара, которого Командующий лично застрелил, когда был еще зеленым капралом. Так это или нет — история умалчивает, но если попадаешь в кабинет первый раз, все это производит неизгладимое впечатление.

На Стэна кабинет Командующего впечатления не произвел. Во-первых, он здесь бывал не единожды, во-вторых, прекрасно знал Старика, в-третьих — собирался вести себя вызывающе. Почему он так решил, было непонятно даже ему самому, но раз уж решил — надо выполнять.

Командующий встретил вошедших стоя. Затем вышел из-за стола, пожал каждому руку и вернулся за стол, по пути указав на стоящие тут же кресла — садитесь, мол. Генерал Ижи, как будто так и надо, с ходу повалился в удобное кресло посередине, придвинул к себе пепельницу и закурил. Стэн потоптался немного и тоже уселся в кресло. Ижи-внук продолжал переминаться с ноги на ногу, с ужасом взирая на деда и Стэна.

— Тебе что, особое приглашение нужно? — капризным голосом осведомился Командующий, обращаясь к Ижи-внуку. — Тогда садись! И быстрее! Терпеть не могу, когда у меня над головой нависают!

«Врешь, старый хрыч! — подумал Стэн и усмехнулся. — Все знают, как ты тут молодежь по стойке «смирно» по три часа выдерживал!»

Но вслух он ничего не произнес и приготовился докладывать. Было очень жалко, что не удалось захватить с собой Джейка — Ижи-дед строго-настрого запретил. А зря. Позлить Командующего компьютерной анимацией было бы очень недурственно.

— Так, господа. — Командующий закурил очередную сигарету и посмотрел на собравшихся офицеров исподлобья. — Прочитал я рапорт и посмотрел видеоматериалы. Хорошо! Стэнли, друг мой! Я полагаю, ты своего напарника мне в штаб не отдашь без боя?

— Конечно, не отдам! — нагло заявил Стэн, Ижи-внук аж подпрыгнул в кресле. — А чего бы это ради? Он в контрразведке на своем месте. Не груши чем ни попадя околачивает, а делом занят. Компьютеры мне в чувство приводит, прогнозирует ситуацию. Нет, не отдам.

— Скотина, — беззлобно констатировал Командующий.

— Абсолютно с вами согласен! — спокойно подтвердил Стэн.

Послышалось тихое бульканье. Стэн скосил взгляд на генерала Ижи. Тот аж покраснел от натуги, чтобы не засмеяться громко. Командующий этого не заметил, потому что с открытым от удивления ртом смотрел на Стэна.

— Ничего себе смену воспитали! — Командующий наконец обрел дар речи. — Ну Ижи! Ну удружил! Чего ты там от хохота давишься? Ты вспомни! Разве такое десять лет назад было возможно?

— Ага! — ответил радостный Ижи-дед. — Только не десять, а двадцать. Забыл уже?

Настал черед Стэна удивляться. А генерал Ижи тем временем невозмутимо продолжал:

— Помню одного полковника, так же азговаривавшего со ста'ым Командующим… Фамилию не напомнить?

— Не надо! Не при подчиненных же!

— А почему не п'и подчиненных? — самым невинным тоном осведомился генерал Ижи. — Тогда ты это делал не в этом кабинете, а п'и половине офице'ского состава Базы. И ничего, всем очень пон'авилось…

— Хватит! Устроили тут балаган! — Несмотря на грозный тон хозяина кабинета, было видно, что воспоминания ему приятны. — С другой стороны — что позволено Юпитеру…

— Большое спасибо за новый позывной, — нагло влез в разговор Стэн.

— Ну это уже слишком! Ротмистр Ижи, у вас за спиной бар. Налейте всем выпить. Генералу Рутеру — побольше. Дольше будет пить — дольше будет молчать.

Пока Серж возился с баром, в кабинете повисла тишина. Командующий уткнулся в монитор, всем своим видом демонстрируя, что, пока не выпьет, больше ни слова не проронит, генерал Ижи откинулся в кресле и прикрыл глаза, явно изображая сон, Стэн, очень довольный тем, что выиграл первый раунд, занялся сосредоточенным разглядыванием своей сигареты. Тишина и мир, наполнившие кабинет Командующего Патрулем, были столь необычны, что это состояние абсолютно несознательно хотелось продлить как можно дольше. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Кончилось и это «перемирие». Командующий оторвался от бумаг, лежащих перед ним на столе, и уставился на Стэна.

— Хороший отчет, генерал. Непонятно только одно — откуда это у тебя дар ясновидения?

— Никакого дара ясновидения! Только импровизация! А в чем вы видите отклонения от нормы?

— В компьютерном моделировании ситуации. Только имея точные данные, можно было делать такой расчет! Что вы, черт возьми, делали с пленными?

— Сканирование мозга, — ответил Стэн.

— Кто делал? — Командующего ответ явно взбесил.

— Я делал, — ответил вдруг ротмистр Ижи.

— По моему приказу, — быстро вставил Стэн и поймал на себе благодарный взгляд генерала Ижи. — У меня не было выхода! Время посадки противника было более или менее известно, но терять людей из-за отсутствия информации я не собирался!

— А если это попадет в прессу? — Командующего аж передернуло от такой перспективы.

— Каким образом? — осведомился Стэн. — Ни у кого из подвергнутых сканированию никаких отклонений не возникло. Даже если они и расскажут что-нибудь репортеришкам, в чем я лично глубоко сомневаюсь, то уж доказать они ничего не смогут. И потом, я не припоминаю, с каких это пор к исправительным учреждениям Патруля стали подпускать репортеров?

— К исп'авительным — нет. Но мы будем вынуждены п'овести показательный п'оцесс. — Инициативу перехватил генерал Ижи. — П'оведение такого п'оцесса п'еследует две цели: пе'вое — показать, что блокада Энэма необходима, вто'ое — еще аз п'одемонст'и'овать почтенной публике, какой у нас генерал утер белый и пушистый. Понятно?

— Примерно. — Стэн задумался. — И когда намечается это безобразие?

— В том-то и дело, что через два дня! — с раздражением ответил Командующий. — А тут такая радость! Психообработка! Нас же просто распустят!

— Не распустят! — Стэн тоже повысил голос. — Никто ничего доказать не сможет!

— А если сможет? — не унимался Командующий. — Почему в отчете не указали метод получения информации?

— Зато теперь наш рапорт можно полностью подшить к делу в качестве свидетельских показаний. В подлинности его никто не усомнится, а даже если и усомнится — рапорт-то подлинный! Так что посрамим любого писаку от журналистики, а заодно лишний раз продемонстрируем, что надо увеличить ассигнования на аналитические отделы. По-моему, здорово.

— Не лишено зд'авого смысла, — пробормотал генерал Ижи, но так, чтобы услышал Командующий.

— Черт с вами! — устало произнес Командующий. — Кто занимается организацией процесса?

— В моем ведомстве есть соответствующие подразделения, — спокойно ответил Стэн. — Это их работа. Прокола быть не должно.

— Надеюсь. Завтра все у меня в девять ноль ноль. Вопросы есть? Нет? Вольно! Разойтись.

* * *

Стэн сидел в баре старшего офицерского состава и пил. Он решил набраться до полной отключки и уверенно приближался к намеченной цели. На душе было паршиво. Хотя Стэн и прикрыл Ижи-внука, но понимал, что только отсрочил скандал, если «гробокопатели» в один голос заявят, что их подвергали психообработке. Второй раз вылетать из Патруля как-то не входило в ближайшие планы молодого генерала, поэтому он решил просто напиться, чтобы хоть на несколько часов забыть обо всем. По личному опыту Стэн знал, что наутро будет просто дурно, но именно в таком состоянии заторможенности он и собирался присутствовать на совещании у Командующего. Хамить, положительно, больше не следовало. Уговорив себя, что тут он прав, Стэн продолжил накачиваться.

Когда картинка перед глазами уже изрядно пошатывалась, Стэн вдруг увидел перед собой генерала Ижи. Тот молча, но с явным интересом осмотрел Стэна, а затем с неожиданной силой поднял уже не державшегося на ногах коллегу и понес к выходу. Там Стэн попытался оказать сопротивление, но был безжалостно передан на руки непонятно откуда взявшимся Джейку и Сержу и посажен в стоявший рядом пассажирский электрокар.

— Ну ты и наж'ался! — искренне восхитился Ижи-дед, садясь рядом с поникшим Стэном в кабину. — Пока до дома добе'емся, хоть не стошнит?

Стэн отрицательно покачал головой и тут же продемонстрировал присутствующим содержимое своего желудка.

* * *

Утро. Хотя утро на Базе — понятие условное. Встаешь не тогда, когда довернется на нужный угол вокруг Базового-1 металлическая громада, а тогда, когда встает и весь твой сектор. Так вот время и рассчитывается — посекторно. И командованию мороки меньше, и адаптировать вернувшихся из дальних рейсов легче.

Но даже такие рассуждения Стэна не радовали. Ощущение сухости во рту и чугунной болванки под черепной коробкой от таких рассуждений не проходит. Стэн с содроганием подумал о визите к Командующему и отправился на кухню чего-нибудь попить.

На кухне слышались какие-то звуки, что-то позвякивало, что-то шипело, вероятнее всего, на сковородке, что-то бормотала микроволновая печь. В общем, все признаки хозяйственной деятельности человека были налицо. Стэн, может, этим и не заинтересовался бы, но денщика он подобрать себе еще не успел, а как вчера попал домой, помнил слабо. Поэтому, положительно, стоило посмотреть, кто же это хозяйствует в его апартаментах.

— «Как-то вечером, к всенощной, когда князь сосал рассол, — злорадно процитировал абсолютно свежий и выбритый Джейк, лихо отбивавший приказ за приказом весьма строптивому кухонному комбайну, — дверь открылася внезапно и в шатер Мамай вошел…» Рассол уже на столе, господин генерал.

— Какой рассол? — Стэн с большим трудом соображал, что все это может означать.

— Огуречный! — Джейк даже фыркнул от негодования. — А чем тебя отпаивать после такой пьянки?

— Пивом!

— Пивом нельзя — тебе скоро к Командующему, — наставительно ответил на реплику друга Джейк. — А по данным разведки, Старик этого дела по утрам на дух не переносит.

— Сам знаю, — буркнул Стэн. — Давай уж свой рассол.

Пока Стэн утолял жажду, Джейк успел закончить приготовление завтрака и с явным сожалением оставил в покое клавиатуру. Стэн отметил про себя, что Джейк даже для управления кухонным комбайном воспользовался компьютером, и мысленно застонал: воистину Джейк был неисправим! Хоть бы что-нибудь руками сделал!

— Ешь быстрее и давай собираться! — Джейк искренне развлекался.

— Ты как с начальством разговариваешь, скотина? — вяло спросил Стэн, которого в этот момент вообще ничего не интересовало.

— От скотины и слышу! — весело огрызнулся Джейк. — А кстати, начальство не помнит, что вчера вытворяло? Нет? Тогда расскажу: сначала начальство изволило обложить генерала Ижи таким матом, что тот аж за диктофоном полез, чтобы записать и выучить, на будущее, потом начальство изволило обозвать старой щеткой секретаршу Командующего, которая принесла какой-то пакет и явно была не против остаться на ночь…

— Хватит! — возопил Стэн. — Господи! Неужели я должен такое выслушивать, причем от кого? И что самое мерзкое — нет никакой возможности отличить правду от досужих домыслов! А ведь никто из участников не признается! Я прав?

— Конечно, прав, — радостно ответил Джейк. — А теперь — марш приводить себя в порядок. Командующий ждет.

* * *

В приемной Командующего Стэн оказался первым. Он успел быстро принести извинения секретарше, кои извинения были благосклонно приняты вместе с приглашением на ужин. Когда появился генерал Ижи и Стэн готовился рассыпаться в извинениях и перед ним, тот сразу эту попытку решительно пресек, сказав, что все было вполне пристойно и вообще уже давно забыто. На том и порешили.

К Стэну вернулось состояние уверенности в себе, которое, впрочем, ничего не стоило разрушить. Сам Стэн называл это «дестабилизировать» и действа данного на дух не переваривал. Хотя старался не демонстрировать окружающим, но в этом состоянии он был способен на такие глупости, что, потом вспоминая, тошно становилось.

Офицеры понемногу собирались, и, глядя на пришедших, Стэн понял, что намечается что-то интересное. Здесь были практически все, кто занимал сколько-нибудь значимую должность, значит, Командующий решил проделать нечто из ряда вон выходящее. Собравшиеся неспешно переговаривались между собой. Многие не скрываясь позевывали, было понятно, что они только из полета и еще не синхронизировали свой временной ритм с ритмом Базы. В приемную вошел генерал Голд, буркнул Стэну «Привет, крестничек!» и тут же присоединился к группе офицеров, обсуждавших последние сплетни. Стэн стоял один и с интересом наблюдал собравшихся. «Паноптикум! — раздраженно подумал молодой генерал. — Развели в Патруле бардак, а теперь совещаются. Собака, когда ей нечего делать, вылизывается, а эти — ишь ты! — совещания в такую рань проводят. И ведь ничего с этими прохвостами не сделаешь. Их ведь хлебом не корми — дай лясы поточить! А я, дурак, еще думал что-то сделать! Ни черта с ними не сделаешь! Вот как выступлю на суде, как объясню, каким образом узнал о высадке энэмцев! Ох и смеху же будет!» Стэн прекрасно знал, что никаких разоблачительных выступлений он делать не будет. Ничего объяснять кому бы то ни было тоже, но от таких размышлений на душе становилось легче. Мерный гул голосов уже не так действовал на нервы, и Стэн даже решил пройтись и послушать, о чем говорят собравшиеся.

Только Стэн сделал первый шаг, направляясь к наиболее многочисленной группе, как собравшихся пригласили в кабинет Командующего.

* * *

— …Таким образом, мы получили редкую возможность атаковать противника в благоприятной для нас и неблагоприятной для него ситуации. — Стэн говорил уже более часа, и голос у него слегка подсел. Господа офицеры, видите ли, захотели услышать подробности. — Все остальное — дело техники. Прекрасно выполнили свою задачу десантники ротмистра Ижи, как результат — мы без потерь вернулись на Базу. Если есть вопросы — не стесняйтесь, задавайте!

Стэн нарочно провоцировал присутствующих, чтобы хоть немного разрядить до предела казенную обстановку, но это явно не получалось. То ли Командующий успел проинструктировать всех о мерзком характере молодого генерала, то ли они были действительно законченными солдафонами, но вопросы, заданные Стэну, были чисто техническими, и отнести их можно было к серии «Еще деталей, чтобы легче было воспроизвести». Стэн аж обиделся. Хоть кто-нибудь мог сказать гадость!

— Господа! — Командующий приподнялся со своего места. — Думаю, имеет смысл объявить небольшой перерыв, чтобы после него приступить к обсуждению открытого процесса над террористами.

Заявление это было воспринято с энтузиазмом, и вскоре кабинет был пуст. Уже в приемной Стэна догнал генерал Ижи.

— Ты что думал, они на твои поддевки с'еаги'уют? — осведомился он у Стэна.

— Хотелось, — ответил тот.

— И не надейся! — решительно рубанул рукой воздух Ижи. — Их инте'есует только, как бы выслужиться да не поскользнуться. Понимаешь, о чем я?

Стэн кивнул.

— Ну да! — продолжал между тем седовласый генерал. — Ты же у нас не из тех, кто начальству задницу лижет! Ты же у нас идеалист! Но Командующий все авно доволен, так что можешь считать, что невольно п'огнулся!

Ижи похлопал Стэна по плечу и удалился. Стэн тоскливо посмотрел ему вслед и решил пойти чего-нибудь поесть.

* * *

В офицерском буфете были все те же участники совещания. Они тесным кольцом обступили Боба Пенски и слушали его хвастливый рассказ о том, как он, чуть ли не самостоятельно, разбирался с «гробокопателями».

— Все врет, — дождавшись паузы, бросил Стэн. — Ну посудите сами, каким надо быть бараном, чтобы единственному получить пулю! Даже археологи лучше прятались!

И Стэн с чувством выполненного долга отошел. Дело было сделано: теперь вся компания уже потешалась над рассказами Боба, в которых, если быть честным ибеспристрастным, не так уж и много было выдумки.

Стэн допил кофе и с сожалением посмотрел на часы — пора было возвращаться в кабинет Командующего. Делать этого не хотелось. Генерал еще раз посмотрел на опустевшую чашку и закурил.

Стэн задумался. Что-то до предела важное и в то же время не очень значительное по своему виду постоянно ускользало, цепляясь неясным световым зайчиком за самый краешек мозга. Такое состояние у генерала уже бывало, и не раз. Прекрасно осознаешь, что знаешь и о чем идет речь, и как это называется, но само название вспомнить не можешь. То есть вот оно, вертится на языке, оный же язык и демонстрируя, а ухватить не получается. Что было не так и чего он не в состоянии был вспомнить — Стэн так и не понял. Генерал с раздражением потушил в пепельнице окурок и решительно пошел в кабинет.

* * *

В кабинете Командующего уже почти все были в сборе. Стэн похвалил себя за то, что пришел не последним, и уселся в кресло. Прошло еще несколько минут, и Командующий открыл вторую часть заседания. Докладывал какой-то полковник, которого Стэн видел несколько раз. Парень оказался очень толковый, подготовка процесса, разработанная им, выглядела безупречной. Он уделил внимание всему, даже такой мелочи, как доставка журналистской братии и выделение резервных каналов гиперсвязи. Стэн с уважением слушал докладчика и с тоской подумал: «Вот это и есть контрразведка! А я кто?» Впрочем, ради справедливости надлежит отметить, что «специализация» Стэна была скорее в управлении крейсером и ведении боя, нежели в закулисных играх с политиками и преступниками, различие между которыми порой вообще отсутствовало.

— И в завершение мы планируем организовать господам бумагомаракам небольшую экскурсию по Базе, — завершал свою речь полковник. — Последний раз таковая проводилась лет сто пятьдесят назад, и мне кажется, что это будет небезынтересно.

— Благодарю, господин полковник, — благосклонно произнес Командующий. — А что думает по этому поводу генерал Рутер?

Все взгляды устремились на Стэна. Он поднялся, откашлялся и, посмотрев на Командующего испепеляющим взглядом, ответил:

— Очень хороший план. И, главное, качественно проработан. Мне кажется, что осечки быть не должно. Вместе с тем интересно было бы узнать, кто будет проводить экскурсию для журналистов?

Стэн чувствовал себя последним идиотом, произнося эту глубокомысленную чушь, но на собравшихся это произвело хорошее впечатление. В кабинете послышался сдержанный гул голосов, явно поддерживающих вопрос.

— Данный вопрос, естественно, был подробно проработан, — ответил полковник, почему-то с благодарностью посмотревший на Стэна. — Как только мы получили шифровку от генерала Рутера об успешном выполнении операции, сразу же приступили к подготовке гидов для данного мероприятия. Командование может ознакомиться со списком, как только пожелает.

Ответ был признан удовлетворительным. Командующий напутствовал присутствующих какими-то ничего не значащими фразами и объявил совещание закрытым.

Стэн вышел из кабинета и направился в бар. Заказав себе пива, он уселся за дальний столик, где к нему тут же присоединился давешний полковник.

— Большое спасибо, господин генерал. Вы меня здорово выручили!

— Интересно чем? — буркнул удивленный Стэн.

— Если бы не ваш простенький вопрос, мне пришлось бы все объяснять по новой. У нас в штабе такие тугодумы!

— Понятно… Кстати, полковник, а у вас имя хоть есть? А то не очень удобно именовать человека только по званию, знаете ли, можно и не к тому обратиться.

— Максимиллиан, лучше просто Макс.

— Чудесно. А я Стэн. Пиво будете?

* * *

Процесс прошел без сучка и задоринки. Все пойманные Стэном «гробокопатели» полностью сознались, и во все концы Галактики полетели восторженные сообщения о трудной, но почетной работе Патруля на благо цивилизации. Имя Стэна снова замелькало в выпусках новостей, а рейтинг Патруля возрос в несколько раз. От желающих завербоваться отбоя не было. Командующий даже распорядился ужесточить требования к принимаемым на офицерские курсы и на курсы сержантского состава.

«Еще несколько недель здесь, и я или сопьюсь и повешусь, или просто повешусь, — с раздражением думал Стэн, сидя у себя в апартаментах и глядя очередную передачу новостей. — Нельзя же так петь дифирамбы за пустяковую операцию. И вообще! Не окажись я в ситуации, когда надо прятаться, ничего бы и не произошло!» Раздражение Стэна росло пропорционально его авторитету. Еще бы! На днях его торжественно провозгласили «Человеком Недели» всей Галактики. А это уже был, по мнению самого Стэна, полный идиотизм! Легионер или выполняет свою работу, и тогда ему идут звания, награды, трепки от начальства; или не выполняет, и тогда его сажают за халатное отношение к служебным обязанностям, или выгоняют из Патруля, или убивают на отдаленной планете, где само понятие власти отсутствует.

Невеселые мысли Стэна прервал звонок у входной двери. Генерал мысленно застонал и, взяв в руки лучемет, пошел открывать. «Если это опять с поздравлениями — пристрелю!» — зло подумал Стэн.

Но это были не поздравления. Это был хмурый генерал Ижи.

— Купаешься в лучах славы, бездельник?! — вместо приветствия зло спросил Ижи-дед.

— Ага! — Стэн пытался незаметно затолкать лучемет за брючный ремень у себя за спиной. Такое обтекаемое с зализанными обводами оружие вдруг стало на редкость угловатым и обнаружило на своей поверхности несметное количество мест, которыми можно за что-нибудь зацепиться. — Аж захлебываюсь!

— Покажи, что у тебя там! — требовательно произнес Ижи, протягивая руку.

Стэн отчего-то сконфузился и протянул оружие престарелому генералу. Тот крякнул от удивления. Повертел лучемет в руках, и тут в его глазах блеснуло понимание.

— Я так понимаю, — Ижи спрятал в усы хитрую усмешку, — это ты почитателей вст'ечаешь.

— Их, родимых!

— Не могу сказать, что не понимаю. — Ижи продолжал улыбаться. — И что, много уже наст'елял?

— Да не очень…

— Понятно. Значит, так: хватит п'охлаждаться и к'утить шашни с сек'ета'шей Командующего. Он этого не любит!

— Я не… — попробовал возразить Стэн.

— Вся База только об этом и жужжит! — перебил его генерал Ижи. — Мне пока удается блоки'овать слухи, но это долго п'одолжаться не может. Поэтому подхватывай своего Джейка — он ско'о п'опьет в кабаках последние штаны — и дуй на Энэм ставить блокаду.

— Это ваш приказ? — осведомился явно приободрившийся Стэн.

— Нет, Командующего. Пе'егово'ы с п'авительством планеты поведешь ты как п'едставитель командования Пат'уля. Делай что хочешь, но объясни им, чтобы без глупостей.

— Значит, опять в ссылку?

— Не дождешься! Там все закончишь — поедешь инспекти'овать блокаду Сциллы. А там еще что-нибудь п'идумаем. Ты же знаешь, я человек изоб'етательный!

— А как там насчет отпуска? — осторожно попытался перевести разговор на другую тему Стэн.

— Какого отпуска?!! — Ижи аж подпрыгнул в кресле. — Ты мало нагулялся за это в'емя? Какой наглец!

— Я, может, жениться хочу! — зло парировал Стэн.

— Может, и хочешь, — в тон ему ответил Ижи. — Вот выполнишь задание, ве'нешься, получишь оче'едную «висюльку» на китель, тогда и погово'им.

— Когда отправляться? — угрюмо осведомился Стэн.

— «К'ысобой» твой уже зап'авлен, заг'ужен акетами под завязку… Так что завт'а в шесть ут'а по секто'ному в'емени. Желаю удачи.

Ижи встал с кресла и направился к выходу. Стэн только обалдело хлопал глазами. Уже у самой двери Ижи повернулся и как бы между прочим произнес:

— Да, чуть не забыл! Пошли, пожалуйста, своего Джейка на к'ейсе «Лис», пусть компьюте п'иведет в но'му.

— Это еще зачем? — Стэн болезненно воспринимал покушения на своего друга.

— Это та самая колымага, кото'ую вы захватили на Несе, и на ней полетит мой внук.

— А Джейк тут при чем?

— П'и том, что Се'ж с тобой полетит! — Ижи-дед еще немного потоптался у двери. — Ну, я пошел. Так насчет Джейка догово'ились?

— Договорились! — весело ответил Стэн. — До свидания!

— Надеюсь! — буркнул Ижи и закрыл дверь.

Стэн подошел к переговорному устройству, включил его и вызвал к себе Джейка.

Глава 11

Шесть утра не самое лучшее время для каких-либо дел. Во всяком случае, таково было твердое убеждение Стэна. Но приказы Командующего на то и приказы Командующего, чтобы их неукоснительно выполняли. Стэн, поеживаясь и откровенно зевая, ехал на небольшом электромобильчике к своему одиннадцатому доку, где уже красовался «Крысобой». В доке генерала встретил не менее сонный и хмурый Джейк. Они молча обменялись рукопожатием и вошли в лифт причальной шахты.

Несмотря на настоятельные просьбы Командующего и ругань генерала Ижи, Стэн так и недобрал экипаж до нормы. Это была не только прихоть. Стэн слабо представлял себе, как отреагируют легионеры на роскошь крейсера, переделанного в яхту, и как Джейк будет объяснять, почему управление радикально отличается от управления обычным боевым кораблем. Так что экипаж «Крысобоя», приобретенного друзьями по случаю, так и остался неизменным.

Поднявшись в рубку, Стэн уселся в кресло и с отвращением посмотрел на пустые экраны. Он был, конечно, рад возможности убраться с Базы. Тем более что в дальнем космосе молодой генерал всегда себя чувствовал лучше, чем «под крылышком» командования. Но вот вылет в шесть утра его несказанно раздражал. И даже сам себе Стэн не решался признаться, что причиной его дурного настроения была привычка долго и сладко спать. Впрочем, в этом они с Джейком были единодушны.

Из коридора, ведущего в рубку, послышался неясный грохот, а затем и весьма громкая брань. Стэн повернулся в кресле и увидел Джейка, который, прихрамывая и бормоча себе под нос нехорошие слова, входил в рубку.

— Что ты разломал? — поинтересовался Стэн.

— Пошел ты! — Джейк был немногословен, но красноречив. — Наставили тут всякого дерьма!

— Могу я как старший по званию узнать, что произошло? — повторил Стэн, внезапно ощущая злость.

— Какой-то баран ящик с запчастями к компьютеру прямо в коридоре оставил, — нехотя ответил Джейк.

— И кто бы это мог быть? — задал Стэн явно риторический вопрос. — Значит, так: на корабле переноской ящиков занимается обычно экипаж. Командир этим заниматься не будет. Поскольку экипаж у нас это ты, стало быть, это тебя и надо вздуть за поставленный где ни попадя ящик.

— Хватит! — взмолился Джейк.

— Смотря как хватит, а то еще и не встанешь! — продолжал Стэн, настроение которого начало улучшаться. — Зачем ты упер весь этот металлолом?

— «Педаль» подстегну, — нехотя ответил Джейк. Педалью он называл компьютер, причем любой компьютер.

— На кой? С нашего монстра уже сейчас линкором управлять можно…

— А Серж? Нельзя ребенка без техники оставлять!

Тут Стэн внимательнее присмотрелся к другу. Взгляду генерала открылись некоторые подробности, ускользнувшие от него при встрече. У Джейка были синяки под глазами и слегка подрагивали руки.

— Позволь! — Стэн сделал вид, что ничего не заметил. — А чем же вы занимались вчера?

Этот невинный вопрос заставил Джейка как-то замяться.

— Ну-у-у, — протянул Джейк, — мы.., это…

— Водку пили, — подсказал Стэн.

— А ты откуда знаешь? — На этот раз Джейк был явно удивлен.

— Доложили, — авторитетно заявил Стэн. — Ладно! Будя трепаться, садись в кресло и запроси разрешение на старт.

* * *

Оказавшись на орбите Базы, Стэн перешел на свой личный канал и связался с Сержем Ижи. Вид у новоиспеченного полковника был, мягко говоря, неважный.

— Доброе утро! — нарочито бодро поприветствовал Сержа Стэн. — Не правда ли, приятно встать на заре и стартовать с Базы навстречу новым свершениям?

Ижи-внук, похоже, данного оптимизма не разделял. Более всего был он сейчас похож не на бравого легионера, вставшего спозаранку для свершения подвигов, а на непохмеленного Джейка. Сходство было поразительное. Даже мешки под глазами одинакового размера.

— Так точно, господин генерал! Приятно встать на заре… — нехотя ответил Серж.

— Брось дурака валять! — перебил подчиненного Стэн. — Выпей пива и начинай разгон. Первая точка выхода — 5020. Вопросы есть?

— Да. — В руках Сержа появилась банка пива, и он тут же сделал громадный глоток. — А почему 5020?

— «Вынырнем» — сам увидишь! — бросил Стэн и отключил связь.

Генерал покосился на своего напарника, который предавался тому же пороку, что и Серж Ижи, и принялся вводить данные для отсчета.

— Джейк, скотина! Да займись же ты делом, пиво еще успеешь выхлебать.

— Войди в меню курсопрокладки и набери конечную точку. Дальше комп все сам сделает, — нехотя отозвался Джейк.

Стэн последовал инструкциям друга и с изумлением увидел, что расчет пошел. Это было нечто! Громоздкая процедура расчета курса с запросами кучи промежуточных данных теперь была упрощена настолько, что Стэн аж опешил.

— Как ты это сделал?

— Посмотрел я, как вы корячитесь, прокладывая курс. Решил этот трабл пофиксить. Ну и написал программульку, — нехотя отрываясь от пива, сообщил Джейк. — Теперь «педаль» автоматически запоминает место последнего пребывания корабля и вводит соответствующие координаты. А все коэффициенты и так хранятся в электронном виде. Программа просто обращается к соответствующему файлу и берет оттуда нужное.

— Ты вообще понял, что сделал? — Стэн был поражен.

— Конечно. Копия программы уже у генерала Ижи. И скоро ее начнут ставить на все корабли Патруля. Кстати, у тебя уже обсчет закончился, нажми что-нибудь на клавиатуре — начнется разгон.

Стэн тупо посмотрел на монитор и последовал инструкциям Джейка. Удивить Джейк мог. И еще как.

* * *

Точка 5020 ничем не отличалась от любой другой произвольной точки пространства. С тем же успехом это могла быть 5021, 5022 и так далее. Но почему-то именно здесь считали своим долгом «вынырнуть» в пространство любые мошенники, которые только водились в Галактике. И поохотиться здесь считал своим долгом не только Стэн, но и любой уважающий себя легионер. С одной поправкой: нужно было знать, что это за место и как здесь себя вести.

Несколько столетий назад идею собраться где-нибудь подальше от любопытных глаз, для того чтобы скоординировать свои действия, выдвинул известный контрабандист Фасси. Парень он был не промах, весьма удачливый и, что очень редко встречалось в этой среде, обладающий чувством юмора. Впрочем, надо признать, что юмор у него был черный. Что поделаешь? Специфика «работы» налагает свой отпечаток. Так или иначе, но точка 5020 была выбрана именно по причине того, что здесь болтался в пространстве разбитый крейсер Патруля. Кто знает, может, это давало Фасси возможность почувствовать себя более крутым или должно было напоминать его товарищам о том, что с легионерами можно бороться, но так сложилось, что любой преступник считал своим долгом хоть раз показаться на 5020.

Нетрудно догадаться, что если традиции больше ста лет, значит, Патруль регулярно наносил в эту точку «дружеские визиты». Серьезных облав никогда не проводилось, но пощипать всякую мелкую сволочь заглядывали практически все, кто знал, куда лететь. Стэна посвятили в эту тайну в самом начале карьеры, и он никогда не отказывал себе в удовольствии поохотиться в ничейных угодьях. Правда, именно это знание и удерживало Стэна от посещения 5020 все то время, пока он не был легионером.

И теперь Стэн решил приобщить к благородному делу охоты и младшего Ижи. Справедливо считая, что молодому человеку нелишне будет приобрести некоторый опыт в подобных потасовках.

* * *

— Сэр! Я на месте. Вижу несколько неопознанных целей. На позывные не отвечают! Жду указаний.

Лицо Сержа было напряжено. Несколько минут назад оба крейсера «вынырнули» в точке 5020, и как только Серж осмотрелся, рубка «Крысобоя» буквально наполнилась его рапортами об увиденном.

— Расслабься! — лениво посоветовал своему визави Стэн. — Ты думаешь, где мы находимся? Находимся мы вот где…

Последовала пауза. Стэн раскуривал сигару, а Ижи-внук обливался потом от нетерпения.

— …Это любимая «тусовка» всего отребья, что водится в Галактике. Ergo! Не устраивай кипиш, как беременная гимназистка.

— Но, сэр! Я думал…

— Мы, по-моему, переходили на «ты», — заметил Стэн. — Не дергайся. Их тут сейчас десятка четыре. Всех перестрелять не успеем. Так что выбирай цель, какая тебе больше нравится, и можешь начинать отстрел. Вопросы?

— Да. Сэр… То есть Стэн! А мы не будем пытаться уговорить их сдаться? — И Серж покраснел под насмешливым взглядом Стэна.

— Ты уверен, что больше пива не хочешь? — Стэн наслаждался зрелищем мнущегося Сержа. — А то смотри: похмелье — штука тонкая!

Серж окончательно скис, и Стэн решил прекратить.

— Серж! У нас с тобой что в задании записано?

— «Энэм. Установка блокады», — хмуро процитировал Серж.

— А мы чем занимаемся? — не унимался Стэн.

— Хорош трепаться, — вмешался в разговор Джейк. — Нас заметили и пытаются прощупать.

— Серж! Мы здесь только для того, чтобы не терять квалификацию! — быстро произнес Стэн. — А теперь объявляется конкурс на тему, кто больше мишеней набьет.

— Понял, — отозвался Серж.

— Связь не выключай, — продолжал напутствовать своего товарища Стэн, медленно подавая «Крысобоя» вперед. — И не вздумай брать кого-нибудь на абордаж. У них экипажи втрое больше нормы.

Серж только кивнул и тоже взялся за боевые джойстики.

* * *

Два крейсера медленно сближались с группой, окружившей остатки подбитого патрульного. Стэн небрежно держал одной рукой джойстик управления крейсером, Джейк спокойно активизировал носовой лазер. На пульте замигал сигнал вызова. Джейк пробежался по клавишам, и на левом мониторе появилась незнакомая физиономия.

— Это кто тут к нам пожаловал? — наглым тоном осведомился незнакомец.

— Это я, мама, твоя доченька, — противным голосом ответил Джейк, нажимая на гашетку.

Ближайший корабль на глазах распух и превратился в облако раскаленного газа. Джейк ухмыльнулся и врубил камеру. Физиономия вышедшего на связь незнакомца перекосилась — на его экраны пошла картинка из рубки «Крысобоя».

— Легавые!

— Сам ты легавый, — ответил Стэн. — Мы, понимаешь, легионеры.

В это время обзорный экран отметил еще одну вспышку — Серж тоже времени зря не тратил.

— Граждане уголовники! — издевательским тоном заявил Стэн в микрофон. — С вами говорит генерал Галактического Патруля Стэнли Рутер. Приказываю немедленно прекратить всяческое сопротивление и, заглушив реакторы, ждать моих дальнейших указаний. В противном случае вынужден буду уничтожить все находящиеся здесь корабли.

Стэн знал, что делал. Такое обращение могло только взбесить джентльменов удачи. Что, собственно, Стэну и требовалось. Теперь они попытаются контратаковать, а значит, можно будет вволю поохотиться!

— Серж, держись на пять градусов левее и сбавь скорость. Можешь попасть под мой луч! — Глаза Джейка блестели от возбуждения, а палец ни на секунду не отпускал гашетку носового лазера.

— Понял! Тебя пытаются атаковать север 10. — Серж тоже не бил баклуши и, как выяснилось, успевал следить за боем.

— Вижу, — буркнул Стэн. — За собой смотри. Тебе в хвост двое заходят.

Бой превращался в избиение. Пираты быстро поняли, что перед ними слишком сильный противник, и начали потихоньку удирать. Легионеры остановились только тогда, когда противника больше не осталось.

— Славная была охота! — потягиваясь, протянул Стэн. — Серж! Курс — Энэм, приготовиться к разгону!

— Есть, приготовиться к разгону!

И крейсеры синхронно увеличили скорость.

* * *

Планетная система, вращающаяся вокруг Атари, имела только одну пригодную для жизни планету — Энэм. Но патрулирование велось даже на дальних подступах. Стэн отогнал к планете четыре патрульных корабля энэмцев и вывел крейсер на круговую орбиту.

Как только до правительства Энэма дошло, что происходит, на пульте «Крысобоя» замигал сигнал вызова.

— Ну, чего надо? — брезгливо осведомился Стэн, включая экран и камеру.

— Говорит Президент Энэма Зигмунд Рэбитсон! По какому праву вы нарушили границы нашей планетной системы и атаковали наши патрульные корабли? Я немедленно вызову Галактический Патруль, а пока вынужден атаковать вас всеми имеющимися у нас силами…

— Значит, так, — перебил президента Стэн. — Во-первых — попытка нападения на крейсер Патруля при исполнении, во-вторых — угроза офицеру Патруля, в-третьих — попытка неподчинения Совету Конфедерации. Продолжать?

— Представьтесь, черт побери! — вскипел праведным гневом президент.

— Я генерал Стэнли Рутер, контрразведка Галактического Патруля. Планета, по решению Совета, с данного момента находится в состоянии блокады. Любые старты и приземления строго запрещены…

— Это неслыханно! Я буду жаловаться!..

— Молчать! — резко скомандовал Стэн, и президент запнулся, не окончив фразы. — Говорить буду я. Вас должны были ознакомить с решением Правительства по гиперсвязи. Я уполномочен договориться с вами о том, чтобы все прошло гладко. В противном случае нам придется разрушить все ваши космодромы и заводы по производству космической техники. Вопросы будут?

— Хорошо, генерал! Приземляйтесь, и мы побеседуем.

— И не подумаю! Вы, господин президент, — Стэн вложил в последние слова столько презрения, сколько смог, — быстренько садитесь в шаттл и быстренько вылетаете на орбиту. А я, так уж и быть, с вами побеседую.

— Но мы сможем прекрасно поговорить в моей резиденции…

— Правила здесь устанавливаю я! — отрезал Стэн. — А вы им подчиняетесь! Формально я вообще не должен с вами разговаривать. Мое дело было уничтожить ваш задрипанный патрульный флот и, дождавшись подхода стационара, убраться восвояси. Но как человек гуманный, я хочу договориться с вами по-хорошему. Даже несмотря на то, что именно ваши «гробокопатели» ранили моего человека. А вы никак не можете оценить мою добрую волю… Ладно. Если через двадцать минут на орбите Энэма останется хоть один из ваших кораблей — открываю огонь на поражение. А через час жду вас у себя на «Крысобое».

И Стэн, мстительно улыбнувшись, отключил связь. На обзорных экранах было видно, как энэмские патрульные меняют траекторию и зарываются носами в атмосферу. Стэна охватила тоска. Он-то надеялся на сопротивление, а энэмцы оказались на поверку законченными трусами. Единственная надежда была на то, что президент попытается устроить сюрприз. Но в это верилось слабо.

* * *

Визит президента обещал быть скучным. Всяческие заявления Джейка относительно того, что крайне недурственно раздолбать носовым лазером энэмца, Стэн решительно отверг и теперь спрашивал себя, так ли уж был не прав Джейк. Шаттл президента еле тащился, непрерывно подавая сигналы проблесковым маяком и на общепринятой опознавательной частоте. Такое соблюдение всех норм полета говорило только о нежелании нарваться на неприятности.

— Джейк. — Стэн отвел взгляд от экрана и посмотрел на друга. — А посмотри-ка по справочнику, сколько эта колымага, которая к нам ползет, может взять полезного груза.

— Угу, — невнятно ответил Джейк, жевавший в этот момент бутерброд, и его свободная рука быстро забегала по клавиатуре. — Ы-ы-ы!!!

— Прожуй! — Стэн разозлился. — Что там?

— До полутора тонн! — ответил Джейк, делая судорожный глоток.

— Некисло. — Стэн аж присвистнул. — Свяжись с Сержем и обрисуй ситуацию. Послушаем, что скажет наш любитель абордажей.

Серж внимательно выслушал Джейка и на несколько секунд задумался. При этом он настолько напоминал своего деда, что это казалось просто невероятным.

— Я бы сказал, что это попытка нападения.., а генерал Ижи — что везут взятку, — наконец ответил Серж.

— Второе было бы приятнее, — мечтательно произнес Стэн. — Серж, запроси Базу, когда придет стационар?

— И так известно, — пробурчал Джейк, — через стандартные сутки.

— Тебя не спрашивают! — огрызнулся Стэн. — Серж, запрашивай.

Тем временем шаттл президента Энэма завис в пространстве на расстоянии двухсот километров от «Крысобоя» и попросил разрешение на швартовку. Именно в этот момент Стэн остро пожалел о том, что недобрал экипаж до нормы, а просить подкрепления у Сержа как-то не очень хотелось.

«В конце концов еще посмотрим, кому будет хуже!» — зло подумал Стэн и дал «добро» на стыковку.

Шаттл очень осторожно подошел к правому шлюзу «Крысобоя» и начал швартовку. Джейк отсканировал президентский экипаж и не упустил случая похвалить себя за предусмотрительность: «Крысобой» был укомплектован переходными камерами четырех разновидностей, что давало ему возможность стыковаться с кем угодно и где угодно. Если же учесть, что шаттлы такого типа, как президентский, вышли из употребления полсотни лет назад, то предусмотрительность Джейка оказалась кстати.

Стэн встал с капитанского кресла и направился в свою каюту. Надлежало привести себя в порядок и подготовиться к встрече.

* * *

— Джейк, — Стэн заправил под ремень на парадной форме складки кителя, — иди в рубку и передай Сержу: если от нас не поступит сигнала в течение ближайших трех минут, он должен следить за тем, чтобы с Энэма не стартовал ни один корабль. Ты понял? Ни один!

— Ты чего-то опасаешься? — Джейк был, как всегда, жизнерадостен и весьма смутился от тона Стэна.

— Нет, я более чем уверен, что никакого президента на шаттле нет, это — отвлекающий маневр, чтобы дать кому-то стартовать с планеты. Я поражаюсь: дать уничтожить все свои космодромы и заводы для прикрытия! Это должно стоить того! Джейк, если мы захватим этого «бегунка», я думаю, что несколько месяцев отпуска и прочие почести нам обеспечены. А сейчас — марш в рубку.

Джейк уныло кивнул и пошел по указанному маршруту. Стэн остался один у шлюза. На контрольной панели шлюза мигали огоньки, на небольшом мониторчике уже шел обратный отсчет времени. До открытия оставалось чуть больше минуты. Стэн почему-то вспомнил, как в детстве он со сверстниками забрался в подвал старого полуразрушенного дома. Там было темно, сыро и немного страшно. Именно там Стэн впервые понял, как это противно — находиться одному перед неизвестностью: его товарищи пошли по правому ответвлению подвального тоннеля, а он, повинуясь какому-то инстинкту, — по левому. И буквально через сто шагов очутился перед ржавой металлической дверью. Дверь была украшена массивными запорами и давно вышедшим из строя цифровым замком. Стэн тогда подошел к двери и наугад нажал на цифры. И — о ужас! — LCD-мониторчик замка осветился. А из скрытых динамиков донесся механический голос: «Введите голосовой пароль!» Больше Стэн ничего не помнил, так как потерял сознание. Очнулся он уже дома, у себя в комнате. Отец и мать и еще множество незнакомых людей. А какой-то представительный мужчина в форме вещал о том, что нужно было еще десять лет назад демонтировать этот анахронизм, это совершенно никому не нужное бомбоубежище… Только много лет спустя Стэн узнал, что в бессознательное состояние его привел инфразвуковой сигнал, а бомбоубежище таковым не являлось, а было одним из многочисленных резервных командных пунктов, созданных в свое время на всякий случай. Но после этого у Стэна остался неприятный осадок. И чувство дискомфорта легионер испытывал каждый раз, когда перед ним была дверь, которая вот-вот откроется, а за ней — неизвестность! «Может, я себя зря взвинчиваю? — подумал Стэн. — Вот сейчас шлюз откроется, оттуда выйдет президент Энэма и будет всячески лебезить и заискивать». Но какое-то шестое чувство подсказывало, что из-за двери выскочат десантники и придется с ними драться. Стэн не боялся боя, но испытывал легкое беспокойство по поводу Сержа. А что, если парень не воспримет приказ и поспешит прийти на помощь? Только этого и не хватало! Ведь главное — не выпустить с Энэма никого, а даже с толпой десантников в узком шлюзовом коридоре «Крысобоя» Стэн надеялся справиться. И дело было даже не в том, что любого легионера обучали приемам кулачного боя. Стэн четко знал, что первый же выстрел из любого оружия может нарушить герметизацию, а пойдет на это только маньяк. Кроме того, если бы пришельцы ставили такую цель, незачем было стыковаться, достаточно подвести шаттл, начиненный взрывчаткой, поближе и активизировать взрыватель…

Дверь шлюза с шипением открылась и.., из люка повалили десантники в легких защитных комбинезонах. Стэн, предусмотрительно державший левую руку на рукояти «мечемета», правой нажал на фиксатор ножен, и длинное узкое лезвие оказалось в руке.

— Этого живьем! — прозвучало из-за спины десантников. Как будто в коридоре был еще кто-нибудь, кроме Стэна.

— Ну-ну, — откоментировал Стэн, и первый из нападавших получил укол в шею.

Энэмцы отпрянули.

— Что стоите? Вперед! — Тот же властный голос. Самого командира рассмотреть не удавалось. Он очень лихо прятался за подчиненными. И тут Стэну стало весело. Это может показаться странным: человека атакуют восемь вооруженных до зубов головорезов, а он веселится. Но во-первых — всякое огнестрельное оружие сейчас было бесполезно, а во-вторых — Стэн никогда не жаловался на свой класс фехтования, поэтому «сделать» восьмерых (пардон, уже семерых) бездельников в узком пространстве для Стэна сложности не представляло. И Стэн запел:

Батман, перевод, укол. Десантник с раной в животе медленно оседает на пол.

Метательный нож со звоном отскакивает от поймавшего его клинка и летит в переборку.

Узкое жало «мечемета» с характерным звуком входит в глазницу очередному нападающему. Стэн слегка доворачивает клинок, и противник мешком валится на пол.

Очередной десантник пытается ударить ногой. Короткое движение кисти, и головорез валится на пол с разрубленной голенью.

Стэн делает шаг назад и резкий выпад. «Мечемет» с треском пробивает защитный комбинезон, и еще один десантник медленно оседает на пол. Из уголка его рта появляется тонкая струйка крови.

Небольшая заминка. Командир, который теперь отлично виден, пытается заставить атаковать двух своих оставшихся в живых подчиненных.

Один из десантников делает нерешительный шаг вперед и вдруг бросается на Стэна с ножом. Легионер уклоняется, и головорез со всего маху нарывается на узкое жало «мечемета».

Противников остается двое. Оба тяжело дышат. На полу негромко стонут раненые. Стэн начинает медленно приближаться.

Десантник делает судорожный глоток и поднимает вверх руки. Его командир отталкивает подчиненного и бросается на Стэна с короткой полушпагой.

Стэн резко отбрасывает клинок противника в сторону и бьет его правой рукой в кадык.

Командир десантников хрипит и валится на пол. Единственный его подчиненный смотрит на Стэна расширенными от ужаса глазами и еще выше задирает руки.

Наваждение закончилось. Стэн почувствовал резкую боль в правом плече. Скосил взгляд. Метательный нож вошел в тело почти наполовину. Пол скользкий от крови. Несколько человек еще слабо стонут, несколько уже умерли. Испуганный парень, вжавшийся в дверь шлюза, и хрипящий на полу командир десантников. Стэн улыбается и приказывает парню развернуться спиной к нему. Резкий удар по затылку, и неудавшийся штурмовик валится на пол.

— Лихо! — Джейк с восхищением смотрит на Стэна.

— Очень! Пойди возьми наручники и помоги господам десантникам пристегнуться. Вот этого покрепче, это командир.

— Сейчас! А может, сначала тебя перевяжем?

— Позже, Джейк, позже. Сначала этих — потом меня.

Джейк побежал выполнять приказ, а Стэн оперся о переборку. В глазах плыли круги, пульсировало болью раненое плечо, слегка подрагивала левая рука — несколько ударов были все-таки очень сильными.

Вскоре появился Джейк и принялся бодро надевать наручники на энэмцев. Стэн проследил, чтобы каждый из нападавших был скован, и потащился в рубку. На мониторе мигал сигнал вызова. Стэн прошептал несколько ругательств и нажал клавишу ответа. На левом мониторе тотчас появилось взволнованное лицо Ижи-внука.

— Стэн, что с тобой?

— Не сошлись характерами с президентом, — буркнул Стэн, нашаривая аптечку. — Как у тебя?

— Все нормально. — Сержа явно больше интересовало случившееся на «Крысобое». — Что там у тебя в плече?

— Надо полагать — метательный нож! — Стэн наконец-то нащупал обезболивающее и сделал себе инъекцию. — Идиотские вопросы у тебя, Серж! Кто-нибудь стартовал с планеты?

— Перехватили один легкий крейсер. Сейчас болтается на орбите с разбитыми двигателями… Добить его?

— Ты с ума сошел! Подождем стационара — и на абордаж. А до этого времени следи, чтобы с него спасательная капсула не стартовала. — Стэн на секунду замолчал и, скрипнув зубами, вынул из плеча нож. — Капсулу не перехватишь — голову оборву!

— Перехвачу! — сказал Ижи-внук и отключился. Тон, которым это было сказано, не предвещал ничего хорошего для капсулы. Стэн улыбнулся и впал в забытье.

* * *

— Стэн, Стэн! Очнись!

Глаза словно налиты свинцом, руки и ноги не слушаются. Стэн сделал над собой чудовищное усилие и открыл один глаз. Потом второй. Реанимационный бокс, прозрачный колпак над головой, в вену безжалостно воткнута игла капельницы, зажимы надежно держат руки и ноги, все тело оплетают провода с датчиками, слегка ноет правое плечо.

Ровный свет, слегка притушенный колпаком бокса, что-то заслонило. Это Джейк.

— Стэн, черт побери! Да приходи же ты в себя!

— Не ори, не на Тибе. — Язык у Стэна ворочался с трудом, значит, накачали наркотиками. Количество света еще больше уменьшилось, это Серж.

— Генерал, вы очнулись?

— Нет, у меня бред и галлюцинации. — Стэн разозлился. — Сними с меня всю эту гадость и прекрати говорить мне «вы»!

— Но… Стэн. — Серж замялся. — Я думаю, что вы.., ты должен еще некоторое время побыть в боксе. Нож мог быть нестерильным…

— Да ну? А где это ты видел, чтобы ножи перед боем дезинфицировали? Может, расскажешь? — Стэн буквально исходил сарказмом.

— Кончай валять дурака, — перебил друга Джейк. — Когда компьютер скажет, что можно тебя вынимать из бокса, — тогда и вынем.

— Ага, только отойди от этого компьютера подальше, знаю я тебя! — пробурчал Стэн.

И опять забытье. Стэн будто проваливался в глубокий колодец. Он летел, летел и никак не мог достичь дна. Интересно было то, что Стэн прекрасно понимал, что должен вот-вот приземлиться, а этого не происходило. Внезапно все вокруг заполнил звук зуммера, и Стэн проснулся.

— Вставай, соня!

Крышка реанимационного бокса открыта, над Стэном склонился Джейк.

— Долго я спал?

— Порядочно. Уже и стационар пришел. Тебе бы лучше сейчас в рубку, а то Серж с Бобом скоро нарежут весь Энэм мелкими ломтиками.

Стэн с помощью друга медленно поднялся из бокса, ругнулся на внезапно подкатившую слабость и поплелся в рубку.

* * *

Переговоры между разворачивающимся стационаром и Сержем Ижи были в самом разгаре. Стэн плюхнулся в капитанское кресло и включил мониторы.

— …Объясняю, — тут же зазвучал в динамиках голос Боба. — Моего командира ранила какая-то сволочь, которую ты, Серж, даже отказываешься пытать! Но не это главное! Я сейчас формально являюсь командующим силами Патруля на орбите Энэма и приказываю атаковать планету.

— А я младшим по званию не подчиняюсь, — нагло ответил Серж. — У меня свой командир — Стэн. И пока он находится на излечении, я выполняю функции командующего операцией по блокированию Энэма…

Дальше Стэн слушать не стал. Он повернулся к Джейку, который с интересом следил за перепалкой легионеров, и это его несказанно развлекало.

— Давно они так? — спросил Стэн.

— Часа полтора… Потому тебя и пришлось разбудить. — Джейк потянулся в кресле. — Я опасался, что Серж Боба на абордаж возьмет.

— Может, — со вздохом произнес Стэн и включил переговорное устройство. Как только его лицо появилось на экранах, Серж и Боб, как по команде, замолчали.

— Значит, так, архаровцы. — Стэн перевел дух. — Серж, доложи, что с легким крейсером противника, выведенным тобой из строя?

— Докладываю! — Серж просиял. — Крейсер противника взят на абордаж! Потерь нет! Захвачена команда из шести человек. Состав — энэмцы. И двое пассажиров. Предположительно сциллийцы. Захваченный крейсер пришвартован к моему кораблю. Все.

— Хорошо. Боб, у тебя что?

— Значит, так… Э-э-э… Стационар разворачивается согласно графику. А этот твой головорез Серж никак не хочет подчиняться. Поэтому я…

— Кому подчиняться?! — взревел Серж. — Тебе, что ли? Да я…

— Молчать! — прервал не в меру разошедшихся легионеров Стэн. — Согласно приказу командования непосредственное руководство операцией по блокированию Энэма возложено на меня. Вопросы?

— Но ты же был… — попытался протестовать Боб.

— К старшему по званию положено обращаться по уставу, — отчеканил Стэн. — Остынь, Боб! Командую я, пока меня не было — замещал Серж, когда мы с Сержем улетим — командует Энэмом Боб. И прекратите грызню!

В эфире установилось молчание. Было слышно только недовольное сопение Боба. На экранах мониторов в рубке «Крысобоя» Стэн имел удовольствие лицезреть недовольные физиономии своих товарищей.

— Будем продолжать дуться? — миролюбиво осведомился Стэн.

— Будем! — почти хором ответили Ижи-внук и Боб.

— Прекрасно! Пусть энэмцы послушают. То-то вы им удовольствия доставили. Знаете, как это называется?

Сопение из динамиков усилилось.

— Что — нет? Могу пояснить — дискредитация Галактического Патруля перед лицом мировой общественности. — Стэн перевел дух. — Ну и кто вы после этого?

— Сиротинушки, — пробурчал себе под нос внимательно слушавший перепалку Джейк. Но по недосмотру его микрофон остался включенным, и в эфире раздался дружный хохот. Это и разрядило обстановку.

— Ладно. — Стэн тоже позволил себе улыбнуться. — Боб, что там у тебя с ремонтными мастерскими?

— Э-э-э.., уже развернулись, сейчас лазеры развернем и — полный порядок.

— Серж, подаришь Бобу трофейный крейсер? Он на нем за девками летать будет. — Стэн посмотрел на стремительно краснеющую физиономию Боба и не удержался от улыбки.

— Подарю, — ответил Серж, тоже, вероятно, заметивший реакцию Боба на предложение. — Как только доразвернется, так сразу и подгоню к стационару. Пусть пользуется.

— Тогда конец связи, — прервал беседу Стэн. — Вы свои проблемы сами решите, а я переговорю с президентом этой богадельни.

* * *

— Что вы! Ни о каких извинениях не может быть и речи! Мы просто честно выполнили свой долг. — Стэн не скрывал издевательского тона. — Так что все в полном порядке. Вы попытались атаковать, я это пресек. И как любят говорить ваши друзья-сциллийцы, «ничего личного». Вы рады?

Судя по внешнему виду президента Энэма, он был явно не рад, а если учесть, что у Стэна все еще болело плечо, то поводов для радости он доставлять кому бы то ни было не собирался. Впрочем, президент, судя по всему, это понимал прекрасно и жалел только об одном: о сорвавшейся авантюре с нападением на «Крысобой».

— Но, господин генерал, вы не можете вот так вот просто взять и разрушить основу нашей экономики…

— Это в смысле — два космопорта, из которых один не заслуживает быть названным даже вспомогательным, и четыре заводишка? Не лгите мне! — Стэн продолжал издеваться над энэмцем. — Я видел как минимум еще полсотни заводов! Так что вашей экономике ничего не угрожает. Кстати, в качестве доброго совета: переловите прямо сейчас всех сциллийцев и доставьте на стационар. Это вам зачтется.

— У нас никогда не было никаких сциллийцев… — попробовал возмутиться президент.

— А-а-а… Ну как хотите. Я-то думал, что вы согласны сотрудничать, — протянул Стэн.

— Хорошо! Нам потребуется четыре стандартных часа. Но не разрушайте космодромы.

— Раньше надо было думать, — зло произнес Стэн, — теперь поздно. Единственное, что я могу сделать, это не трогать столицу. Кстати, на стационар шаттл должен прийти без фокусов. Иначе задействую термоядерные бомбы! А пока начинайте эвакуацию с заводов. Увижу вывоз оборудования — пеняйте на себя.

Стэн отключил связь и откинулся в кресле. Он знал, что теперь все будет в полном порядке, а Боб прекрасно справится с уничтожением космической промышленности Энэма. Может, и чрезмерно жестоко, зато другим будет неповадно. Хотя, если вдуматься, условия блокады разрабатывал не Стэн и даже не генерал Ижи. Это было сделано намного раньше. Тогда это имело больший смысл — блокируемая планета обладала зачастую таким потенциалом, что не устояли бы никакие стационары. А сейчас это превратилось просто в избиение маленького и глупого Энэма, ввязавшегося в игру со слишком высокими ставками. Что поделаешь, такова жизнь. Стэну было абсолютно не жалко президента этой планеты, которого скорее всего изорвут на мелкие клочья уже к сегодняшнему вечеру, правительство, с которым поступят аналогично немного позже, и прочих политиканов этого молодого мира. Прежде чем втягивать свою родину в такие авантюры, нужно десять раз подумать, чем это может закончиться.

Размышления генерала прервал сигнал вызова. Стэн нажал несколько клавиш, и на экране появилось лицо Сержа с весьма озабоченным выражением.

— Стэн, у тебя что, антенна гиперсвязи свернута?

— Ну-у-у, в общем — да. А что? — поинтересовался генерал.

— Да так, ничего. Тут дед на ушах стоит. Я, правда, сказал, что ты отдыхаешь. И доложил все наши радости.

— И как дед? — У Стэна начало появляться что-то вроде интереса к разговору. Меланхолияначала проходить.

— Спасибо, дед в добром здравии. Пленных приказал оставить на стационаре, завтра за ними прибудет крейсер, а нам надо выбираться в 4615. Там какие-то неприятности.

— Когда? — уныло спросил Стэн.

— Прямо сейчас, — радостно выпалил Серж. — Кстати, пусть Джейк перекачает у меня файл задания. По гиперсвязи передали.

Стэн уныло кивнул. Джейк тут же занялся перекачкой информации, а Стэн с тоской подумал, что отпуск опять отодвигается на неопределенное время. Генерал еще немного посидел за монитором, а потом решил проверить, что это за 4615. Быстро набрав на клавиатуре запрос, Стэн тут же получил ответ — Сцилла. «Опять — с тоской подумал Стэн. — Ну когда же это закончится? Только этого не хватало! Опять «неприятности»!

Глава 12

«Неприятности» — это было мягко сказано! Генерал Ижи явно обладал избыточным чувством юмора — на орбите Сциллы шел бой. Самый настоящий бой с применением всех видов оружия, которые были доступны дерущимся. А таких видов набралось довольно много.

Стэн застонал и представил себе, как было бы здорово опять оказаться вольным стрелком, но быстро отогнал эти мысли: к «Крысобою» на огромной скорости приближалось шесть истребителей. В динамиках внешней связи зашипела несущая частота и раздался голос:

— Кого тут черти принесли? Убирайтесь! Здесь вам не цирк.

— Это еще что за хам? — огрызнулся Стэн.

— Я ротмистр Акселен, а ты кто?

— Генерал Рутер, контрразведка, — буркнул Стэн, глядя, как истребители закладывают крутой вираж перед носом «Крысобоя».

— А, Стэн! Добро пожаловать на вечеринку! Присоединяйся!

И истребители стремительно умчались в сторону планеты.

— Джейк, активизируй лазеры, и приступим, — невесело сказал Стэн и поудобнее взялся за джойстики.

* * *

Никогда не надо выдумывать излишних сложностей. Они сами появятся. Это правило Стэн усвоил уже давно. И теперь, перед тем как ввязаться в бой, он еще раз с сожалением подумал о том, что очередной набор сложностей не заставил себя долго ждать. Все очень просто. Сцилла готовилась не к одной экспансии, а к целой серии. Поэтому сейчас планета напоминала большой арсенал. Драка началась, когда к планете подошел стационар и дежурный офицер спустился на Сциллу, чтобы проследить за уничтожением воинской техники и снаряжения. Легионер был застрелен, и сразу за этим последовала попытка захвата стационара, но экипаж не растерялся, и закипел настоящий бой. Естественно, тут же были вызваны подкрепления, но и сциллийцы вводили в бой все новые резервы. Так что к тому моменту, как «Крысобой» и «Лис» вынырнули из гиперпространства, драка уже шла вовсю.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что сциллийцы будут защищать свои амбиции до конца. А легионерам предстояло этому воспрепятствовать. Примерно так и звучало задание, полученное Стэном через Сержа.

Легко сказать — воспрепятствовать! А попробуй это сделать, когда на тебя ополчилась вся планета. Да еще и не какой-нибудь захудалый Энэм, где не то что воевать не умеют, а и что такое пистолет не все знают; а Сциллу не хотите? Стаж войны у них побольше, чем на некоторых планетах люди живут. Вот и думай, как с ними справиться…

* * *

Стэн вывел «Крысобой» на дальнюю орбиту и решил осмотреться. Несмотря на, казалось бы, грандиозную пляску взрывов, очень скоро стало понятно, что серьезных боевых действий не ведется. Сциллийцы вяло атаковали, явно чего-то выжидая, легионеры вяло отбивались, явно пытаясь сообразить, что бы это все могло значить.

— Вот это драка… И я понимаю! — произнес Джейк, завороженно глядя на монитор, на котором сейчас была картинка с обзорной камеры.

— Где? — Стэн пренебрежительно глянул на экран. — Там? Это не драка, это разновидность игры в салочки. Забыл, как это возле Омаса выглядело?

— Ну, там была, так сказать, кустарщина, а тут — сила! — уважительно сказал Джейк.

— Тут пока тоже кустарщина. Смотри, — Стэн показал рукой на неторопливо разворачивающийся стационар, — такой маневр при настоящем бое привел бы только к повреждению двигателей. Бронелисты были вобраны в корпус не менее тридцати секунд. А эти истребители могли бы атаковать и попроворнее, а заодно и стряхнуть с высокой орбиты вот тот легкий крейсер… Не нравится мне это. Все как будто чего-то ждут.

— Может, нас? — неуверенно спросил Джейк.

— Вряд ли. Чего ждут легионеры, понятно: дальнейшего развития событий. А вот чего ждут сциллийцы — непонятно. Знаешь, что? — Стэн как-то странно посмотрел на Джейка. — Запроси-ка стационар. Пусть обрисуют текущее положение дел.

Джейк пожал плечами и быстро забарабанил по клавиатуре. Связь наладилась довольно быстро, и вот уже с монитора на Стэна смотрело хмурое лицо какого-то ротмистра.

— Почему топчетесь на месте? — сразу набросился на него Стэн. — Атакуйте основной космодром. Когда разрушите — приступайте к отстрелу истребителей.

— Раз такой умный, может, ответишь, как от линкоровских лазеров отбиваться? — зло проговорил ротмистр.

— Где? — В глазах Стэна блеснул злой огонек.

— Стационарно установлены в качестве прикрытия космодрома. Ничего не получается. И передавят нас здесь как котят…

— Без паники. Сейчас попробуем что-нибудь придумать, — ответил Стэн.

— Думай быстрее, генерал. Если они сейчас пару линкоров подведут, то и от твоего «Крысобоя» толку мало будет.

Стэн отключил связь и задумался на несколько мгновений. После чего решительно взялся за джойстики и бросил Джейку:

— Свяжись с «Лисом». Обрисуй ситуацию. Пусть выходит на орбиту за луной и ждет. Мы с тобой попробуем проверить космодром.

Джейк кивнул и быстро защелкал по клавишам. Стэн резко поддал мощности, и крейсер стремительно пошел на сближение с планетой.

* * *

В таких ситуациях учебники тактики предлагают отойти на безопасное расстояние и вызвать подкрепление. Но Стэн сразу понял, что на это просто нет времени. Если предположить, что у сциллийцев действительно есть линкоры, то подкрепление может попасть под еще большую раздачу, чем атакующие сейчас. Поэтому генерал решил все посмотреть самостоятельно. Тому было несколько причин. Первая и, пожалуй, самая главная заключалась в том, что иначе Стэн бы просто потерял к себе всякое уважение. Вторая формулировалась для молодого генерала как «у страха глаза велики» — мало ли что могло привидеться со страху не привыкшим к сопротивлению легионерам. О существовании других причин Стэн догадывался, но формулировать их даже не пытался.

«Крысобой» резко развернулся. На секунду блеснул его носовой лазер, и не в меру зарвавшийся истребитель сциллийцев исчез в яркой вспышке. Стэн еще прибавил мощности и, бросив Джейку «Пристегнись!», отключил искусственную гравитацию. Генерал понимал, что крайне недурственно будет попытаться войти в атмосферу, а с работающими гравитаторами это может закончиться весьма неприятно для экипажа.

Стэн еще больше прибавил скорости. Планета росла на обзорном экране, занимая его уже целиком. Замигала лампочка предупреждения, и одновременно с ней заголосил борткомпьютер: «Опасность! Вход в атмосферу под недопустимым углом! Передайте управление автопилоту! Опасность!..»

— Заткни пасть этой железке! — взрыкнул Стэн.

— А мы не сгорим? — Джейк нажал что-то на клавиатуре, и голос из динамика умолк.

— Не должны бы… Если не нарвемся на линкоровские лазеры — то не сгорим! — решительно закончил Стэн.

«Крысобой» продолжал стремительно снижаться и вошел в атмосферу над южным полюсом планеты. Стэн рассчитывал на то, что никому не придет в голову охранять ледяную шапку, на которой всего-то добра, что пара метеорологических станций. Он, к счастью, не ошибся. Вход в атмосферу прошел без сучка и задоринки, и Стэн, развернув крейсер так, чтобы полету помогало естественное вращение планеты, повел его на малой высоте в сторону главного космодрома Сциллы.

* * *

В те светлые времена, когда Стэн был еще курсантом, он усвоил одну простую вещь: противника одинаково ждут и снаружи, и изнутри, но никто не ждет от него действий, граничащих с самоубийством. Загонять в атмосферу средний крейсер было именно таким действием. А вести его на высоте трехсот футов над поверхностью океана — тем более! Но Стэн знал, что делал. Имея в своем распоряжении сверхмощный компьютер, перепрограммированный и перестроенный Джейком так, что и линкору было бы завидно, умей линкор завидовать, Стэн надеялся, что сможет не только маневрировать мощным кораблем на такой высоте, но и произвести столь необходимую сейчас разведку. В конце концов, подведут сциллийцы линкоры или нет — это еще вопрос, а вот есть ли возможность побыстрее сковырнуть главный космодром, проверить следовало. Тем более что рассказ об установленных стационарно линкоровских лазерах явно нуждался в проверке.

Космодром находился на одном из островов. Собственно, это было больше искусственное сооружение, чем остров. Уничтожить такую громадину силами одного крейсера было практически невозможно, но изрядно попортить оборонные сооружения и расчистить тем самым путь стационару Стэн и собирался. Уже на подлете к космодрому стало ясно, что стационарщики паники зря не пороли: вокруг искусственного острова, помещавшего на себе тушу космодрома, было построено двенадцать новых островков, на которых стояли внушительных размеров круглые башни. Стэн призадумался — очень уж это напоминало линкоровские тяжелые лазеры.

Раньше чем Стэн успел сказать хоть слово, ближайшая башня вспухла гигантским взрывом. Генерал чертыхнулся и круто развернул корабль. Вторая башня взорвалась вслед за первой — Джейк с упоением давил на гашетку носового лазера «Крысобоя». Понимая, что добром такие фокусы не закончатся, Стэн начал уводить крейсер назад.

— Ты что творишь?!! — заорал Стэн, обращаясь к Джейку. — Самоубийца! Нас же тут просто угрохают!

— Не дергайся! — Джейк был полностью сосредоточен на своем мониторе, представлявшем собой в данный момент прицел лазера. — Развернись на той же высоте и иди по кругу. Пока они поднимут атмосферные истребители — перебьем все лазеры, а от ракет уйдем вверх под девяносто градусов.

Стэн пожал плечами и повел корабль по большой дуге вокруг космодрома. Если даже Джейк решился на такие перегрузки, то овчинка стоила выделки. Башни тяжелых лазеров вспыхивали одна за другой, а Стэн, стиснув зубы, матерился вполголоса на чем свет стоит. Он обстоятельно рассказывал, в каких отношениях состоит с Джейком и его родней до двенадцатого колена, с лазерами вообще и с тяжелыми в частности, далее последовал рассказ о том, что будет сделано с командующим сциллийской армией, когда оный командующий попадется Стэну в руки, и еще многое другое. «Крысобой» сильно болтало в разогретых потоках воздуха, на лбу у Стэна выступили крупные капли пота, джойстики управления норовили буквально выскочить из рук. Джейку приходилось не слаще — его и без того худое лицо вытянулось, щеки ввалились, глаза горели темным злым огнем, а палец неустанно раз за разом давил и давил на гашетку. Но вот последняя башня взорвана, в воздухе уже становится темно от поднявшихся атмосферных истребителей и тучи ракет, Джейк устало откидывается в кресле и тихо произносит: «Вверх! Как можно резче» — и закрывает глаза. Стэн рвет джойстики на себя, и «Крысобой» свечой уходит в ярко-синее небо. Перегрузка вдавливает Стэна в кресло и все растет. Пищит система оповещения. На экране мигает крупная надпись: «Опасность! Недопустимые перегрузки!», а «Крысобой» стремительно вырывается из атмосферы и летит прочь, освободившись от оков притяжения Сциллы.

Тишина. Полная и очень глубокая, почти осязаемая тишина наполняла рубку «Крысобоя». Шевелит губами бледный Джейк, но звуков не слышно. Мигает сигнал вызова, звукового сопровождения нет. И вдруг рубку наполнили звуки: зуммер вызова, крик Джейка: «Стэн, очнись! Что с тобой?», сигнализация неисправности системы регенерации воздуха… Стэн понимает, что окончательно пришел в себя, еще некоторое время тупо смотрит на монитор, потом отвечает Джейку: «Да живой я!» — и решительно включает связь.

На экране лицо дежурного офицера стационара.

— Господин генерал, что с вами? На вас лица нет!

— А ты думал, в сказку попал? — зло огрызнулся Стэн. — Атакуй главный космопорт, и живо! Что уставился, как баран на новые ворота?

— У вас на хвосте истребитель…

— Без сопливых разберемся! — зло бросил Стэн и отключил связь.

Стэн посмотрел на Джейка, и обоих вдруг охватил беспричинный смех. Отсмеявшись, Джейк потыкал пальцами по клавиатуре и связался с «Лисом». Вскоре картинка стабилизировалась и на экране возникло взволнованное лицо Сержа Ижи.

— Серж, слушай внимательно. — Стэн все еще довольно глупо ухмылялся, и выражение озабоченности на лице полковника сменилось явной тревогой. — Да не смотри ты на меня так! Мы только что из ада выскочили живьем, а ты с укоризной.

— Слушаю, генерал, — коротко произнес Серж.

— Тогда получи ответственное задание! У меня на хвосте висит истребитель. И, надо полагать, не один. Даю тебе час времени — и на орбите Сциллы ни одного сциллийского истребителя нет. Вопросы есть?

— Понял. — Серж замялся. — А я тут легкий крейсер.., испортил.

— Сильно? — поинтересовался Джейк.

— Боюсь, что полностью, — упавшим голосом признался Серж.

— Не страшно, — решительно заявил Стэн. — Тут еще пара-тройка скорлуп болтается, организуем тебе личную яхту. Вот чуть-чуть подремонтируемся — и сразу же организуем. Правда, Джейк?

— Ну какие проблемы, братишка? — весело ответил Джейк, и Серж, поблагодарив, отключил связь.

На обзорном экране «Крысобоя» было видно, как мимо на огромной скорости проскочил «Лис» и тут же с радара начали исчезать точки истребителей преследователей. Стэн расслабленно развалился в кресле и одной рукой повел крейсер за орбиту луны. Джейк тем временем запустил программу диагностики и без всякого удовольствия наблюдал за результатами ее работы. Стэн краем глаза глянул на монитор Джейка, увидел два десятка уже отдиагностированных повреждений и тихонько застонал.

* * *

К счастью, повреждения оказались не требующими выхода в открытый космос или постановки на капитальный ремонт. Самым серьезным повреждением, с точки зрения Джейка, была лопнувшая канализационная труба, проходящая через спальные отсеки. Стэна передернуло от перспективы спать при таком амбре, но Джейк его заверил, что все будет отремонтировано так, что и намека на запах не останется. Оставалось поверить Джейку на слово. Как только диагностика закончилась, Джейк, не отрываясь от клавиатуры, запустил ремонтных роботов и блаженно потянулся.

— Когда ребенку будем игрушку доставать? — невинным тоном осведомился он.

— А черт его знает, — лениво ответил Стэн. — На сколько там у нас ремонта?

— Да на пятнадцать минут. — Джейк приободрился. — Впрочем, если ты устал, то я смогу и сам…

— Сейчас! Только шнурки поглажу и передам тебе управление! — ядовито ответил Стэн. — Только тебя за ходовыми джойстиками и не хватало!

— Как знаешь. Я же как лучше хотел. — Теперь в голосе Джейка звучала обида.

— Не дуйся, — примирительно сказал Стэн. — Передохну маленько, и пойдем охотиться. А раз ты такой обиженный, то будь добр выстрелить так, чтобы ремонт был минимальный.

— Договорились! Но подведешь корабль так, как я скажу. — К Джейку уже вернулось его обычное бахвальство.

* * *

Двадцать минут спустя «Крысобой» вышел на охоту. Если бы капитаны сциллийских крейсеров знали, с какой целью их разглядывают Стэн и Джейк, они бы, наверное, до ужаса обиделись. Но их мнения не особо-то и спрашивали. Если Стэн пообещал Сержу организовать личную яхту, то она будет организована! И ничто не в силах этому помешать. Вообще-то все подбитые корабли противника следовало немедленно транспортировать к ближайшей ремонтной базе Патруля, которые были раскиданы по всей Галактике, там уже решат, что с ними делать. Но для старших офицеров этот закон имел приятное исключение: если трофейный корабль был подбит самим офицером и не представлял явной ценности для пополнения флота Галактического Патруля, то его можно было оставить себе в качестве личной яхты. Для того чтобы корабль представлял хоть какую-нибудь ценность для пополнения флота, он должен был быть выпущен с верфей Патруля, а значит, вероятность захвата такого корабля у противника ничтожно мала. Что же касается «авторства» подбития, то любой офицер, подбивший корабль противника, мог подарить его другому офицеру. Зазорным это не считалось.

Стэн вот уже несколько минут присматривался к легкому крейсеру, который лихо уворачивался от преследовавших его истребителей. Наконец Стэн принял решение. Он включил связь и передал командиру звена истребителей, что займется крейсером лично. Разочарованный голос отвечавшего свидетельствовал о том, что не один Стэн охотится за личной яхтой.

Сциллиец имел великолепную геометрию, неплохое вооружение и весьма недурственно маневрировал. Стэн и Джейк еще несколько минут оценивающе рассматривали противника, а потом переглянулись и кивнули друг другу. Когда было нужно, они могли обходиться без слов.

Стэн взялся за джойстики и подал «Крысобой» вперед. К этому моменту бой на орбите затихал, а стационар планомерно утюжил тяжелыми лазерами и ракетами космодром и производственные зоны Сциллы.

Противник Стэна быстро понял, что за ним начал охотиться более мощный корабль, и сделал попытку уйти. Каковую попытку Стэн решительно пресек, выполнив неполную петлю Нестерова, переходящую в бочку. Легкий крейсер резко прибавил мощности, явно надеясь оторваться. Стэн тоже поднажал и вскоре оказался у противника на хвосте. Джейк вальяжным движением включил подачу энергии на правый бортовой лазер и попросил зайти левее противника. Стэн потихоньку прибавил мощности и стал медленно догонять противника. Тот, похоже, решил совершить гиперпространственный прыжок. И именно в тот момент, когда легкий крейсер закрыл последний бронелюк, Джейк нажал на гашетку, а Стэн резко повернул влево. Эффект превзошел все ожидания: из сопел сциллийца перестало вырываться пламя и он начал терять скорость.

— Ты куда ему засадил? — подозрительно спросил Стэн.

— Это модель JJ-top? — вместо ответа спросил Джейк.

— Да. — Стэн даже несколько растерялся.

— Тогда в кабель, связывающий центральный компьютер и двигатели.

— А что им помешает его восстановить? — Стэн был слегка удивлен такой беспечностью друга.

— Они побоятся выйти в открытый космос, — веско ответил Джейк. — Сам понимаешь, и подстрелить ведь могут.

Стэн связался с Сержем, узнал, как у него дела, и вызвал забирать яхту. Бой на орбите закончился. Легионеры перестраивали порядки, ожидая, какие еще фокусы выкинут сциллийцы, и Стэн счел возможным провести короткий брифинг.

* * *

— Господа! — Стэн замолчал на секунду, оглядывая разгоряченные боем лица, заполнившие весь обзорный экран «Крысобоя». — Все мы здесь неплохо поработали на Правительство Конфедерации. Но, вероятно, наши «друзья» — сциллийцы готовят еще какую-нибудь пакость. Поэтому… Первое — стационар остается на своей орбите. Второе — истребители стационара заправляются на нем топливом и уходят на местную луну, там находят посадочную площадку, разворачивают временную базу и ждут. Третье — крейсерный флот под моим чутким руководством отходит еще дальше, на орбиту четвертой планеты системы, и тоже ждет. Вопросы?

Некоторое время в эфире была полная тишина, затем заговорил командир стационара:

— Стэн, то есть господин генерал…

— Можно без формальностей, — раздраженно перебил собеседника Стэн.

— Можно, — согласился командир стационара. — Нельзя ли поподробнее относительно тайного смысла этого маневра.

— А почему нет? — ответил Стэн. — Стационар продемонстрирует любому пришельцу, что планета под полным контролем Патруля. Истребители на луне послужат страховкой стационару в случае появления нескольких крейсеров. Во всяком случае, смогут их сдержать, пока не подойдем мы. Если же на секунду предположить, что сциллийцы все-таки имеют линкоры, а дыма без огня не бывает: тяжелые лазеры из воздуха не материализуются, ну не как правило, то даже у нашего крейсерного флота будет неплохой шанс с ними расправиться.

— Ты считаешь, что стационаром придется пожертвовать?

— Я считаю, что нет, — резко ответил Стэн. — Но я не вижу никакой практической выгоды в висении крейсерного флота на орбите Сциллы. Мы только уменьшим маневренность самого стационара и затрудним работу наших же истребителей. Еще вопросы?

— Да, будут. — Это вмешался в разговор командир одного из звеньев истребителей. — Сколько нам отводится на монтаж временной базы?

В эфире послышались смешки.

— В уставе все сказано, — улыбнувшись, ответил Стэн, — или я что-то запамятовал?

Густо покраснев, командир звена замолчал.

— Если больше нет вопросов — работаем! — закончил Стэн импровизированный брифинг.

Как только обзорный экран «Крысобоя» принял прежний вид, замигал сигнал вызова. Стэн было подумал, что это истребитель желает получить сатисфакцию, но выяснилось, что это Серж.

— Стэн, а когда мне можно будет заняться крейсером? — вкрадчиво спросил он.

— Ты еще этого не сделал? — Стэн удивился.

— Нет, ну призовую команду я туда уже отправил, но там часа на четыре ремонта и вообще…

— Тебя тоже отправить уставы учить? — перебил друга Стэн. — Пока истребители заправятся, пока поставят базу. Не меньше десяти стандартных часов уйдет. Я бы за это время два таких крейсера в чувство привел.

Серж уже готов был отключиться, когда Стэн вспомнил об одном своем обещании.

— Серж! Приказываю запереть все спиртное в сейф и немедленно опечатать!

— Есть! — бодро ответил Серж, потом, смутившись, добавил:

— А зачем?

— Высылаю тебе ящик запчастей к компьютеру и Джейка. Спиртное надо прятать от него. — Стэн улыбнулся, а Джейк обиженно фыркнул. — Пока ты будешь возиться со своей яхтой, Джейк приведет в норму твой борткомпьютер. Назад он должен вернуться трезвым. Ты меня понял?

Серж нехотя кивнул.

— Раз понял, то хорошо. Конец связи.

Стэн развернулся в кресле и в упор посмотрел на своего напарника. Джейк с видом очень занятым барабанил по клавишам так, что от них дым шел.

— Джейк, ты, надеюсь, все слышал? — фальшиво ласковым тоном осведомился Стэн.

— А? — Джейк явно решил изобразить из себя до предела занятого работой человека.

— Не притворяйся! — вознегодовал Стэн. — Ты еще на Базе должен был Сержу «педаль» в чувство привести. И нечего на меня так смотреть. Я не сциллиец, которого ты облил его же соусом! Бери капсулу, погружай туда детали и дуй к Сержу. Закончишь — пулей назад.

— А если Серж… — начал было Джейк.

— А если Серж попытается с тобой выпить, — в тон ему ответил Стэн, — то неприятности будут у вас у обоих. А вернешься быстро — там что-нибудь сообразим.

Стэн не удержался и подмигнул Джейку. Тот расцвел улыбкой и бодро побежал собираться. Не прошло и пяти минут, как с правого борта «Крысобоя» стартовала спасательная капсула в сторону «Лиса». На корабле Стэн остался один. Он лениво пробежался по клавишам. Все системы функционировали в пределах нормы, топлива хватало. Стэн притушил в рубке свет и откинулся на кресле. Тихое гудение компьютера и неспешное мигание контрольных лампочек навевало дрему. Несколько раз зевнув, генерал решил выпить кофе, здраво рассудив, что иначе дела не будет.

Пока кухонный автомат жужжал, шипел и издавал мелодичные звонки, Стэн успел развернуть антенну гиперсвязи и подключиться к каналу новостей. Там как раз передавали репортаж со Сциллы. Не без гордости Стэн увидел «Крысобоя», маневрирующего среди взрывов и истребителей сциллийцев в атмосфере. После чего на экране появились его собственное изображение и изображение Джейка. Стэн надеялся, что его друг смотрит передачу, но все равно сделал запись. «Мелочь, а приятно», — подумал Стэн и тут же сообразил, что его сейчас лицезреет вся Галактика. Он нахмурился и впал в задумчивость. Из этого состояния его вывел мелодичный звонок кухонного автомата, сообщивший, что кофе готов. Стэн взял чашку, отхлебнул и снова задумался. Потом решительно поставил чашку на пульт и взялся за клавиатуру. Невидимые глазу волны пронизали пространство, и зуммер вызова зазвучал у вызываемого Стэном. Ждать пришлось долго. Стэн уже успел запоздало подумать, что, может, там ночь и он явно не вовремя. Но тут монитор осветился, на нем было жизнерадостное лицо Эи. Она всмотрелась в экран и произнесла:

— Ты? Ну наконец-то! Где тебя носит? Я уже не могу! Я устала без тебя! Ты мне нужен, приезжай. Прямо сейчас. Я все организую… Приезжай.

Стэн, который сначала даже немного расслабился, сразу собрался. Что-то было не в порядке. Он мысленно досчитал до десяти и, широко улыбнувшись, заговорил:

— Откуда такая экспрессия? — Он намеренно старался держать слегка ернический тон. — У тебя что-то произошло?

— Что вы натворили на Сцилле? — понизив отчего-то голос, спросила Эя.

— Ничего, что бы не входило в наши служебные обязанности, — ответил Стэн, и тут его буквально озарило. — Эя! Скажи мне, а у вас там всех сциллийцев выслали?

— С чего бы это? — удивилась Эя. — Это ведь касается только их планеты, а у нас они…

Стэн не дослушал. Он прекрасно понял, что происходит на Сабе. Этого ему хотелось меньше всего, но начинало походить на правду.

— Эя, а президент у вас, часом, не сциллиец?

— Да, ну и что? Он замечательный человек и…

— Послушай меня внимательно. Очень скоро на Сабу придут легионеры. Они будут очищать планету от этого сброда. Им надо помогать. Я здесь на Сцилле не бандитствую, а осуществляю приказ Правительства Конфедерации о блокаде планеты. Неужели ты серьезно думаешь, что после выходки с Омасом со сциллийцами кто-то будет церемониться? Их со всех концов Галактики загоняют назад на Сциллу! И правильно делают! Я тебе не могу всего рассказать, но они здесь убили офицера Патруля и пытались применить такое оружие, что и в страшном сне не придумаешь.

— Это правда? — И без того громадные серые глаза Эи расширились.

— Конечно! Зачем мне врать? Тем более тебе. — Стэн тяжело вздохнул.

— Я тебе верю, но что мне делать? — Теперь в голосе Эй было отчаяние.

— Ничего. Успокойся. Живи так, как будто никакого разговора у тебя со мной не было. Как только я закончу здесь, весь флот проследует к вам. Наведем порядок, и месяцок отдохну. Годится?

— Конечно! Я люблю тебя!

— Я тебя тоже.

И Стэн отключил связь.

Молча допив успевший остыть кофе, Стэн решительно взялся за клавиатуру и связался с генералом Ижи. Как и полагается, Ижи-дед был жестоко разбужен. Стэн пропустил мимо ушей ругань и приступил к докладу. Об обстановке на Сцилле старик был более или менее осведомлен, вероятно, с Базой связался стационар. Ижи-дед проворчал, что одобряет решение Стэна о диспозиции, и потянулся к выключателю, когда Стэн начал рассказывать про Сабу. Старый генерал как будто окаменел и дослушал до конца, не проронив ни звука. Потом долго сопел и наконец выдал:

— Как только подойдут линко'ы, их у сциллийцев т'и, уничтожишь их все и пулей на Сабу. Там поставишь блокаду без стациона'а, спустишься на планету, пе'еловишь всех сциллийцев и доставишь на Базу, азби'аться уже буду я.

— А хрен вам, господин генерал, — крайне невежливо ответил Стэн. — На Сабу прилечу, сциллийцев выловлю и останусь там на месяц в отпуск. И ни один генерал Галактического Патруля, а также все они вместе взятые, считая и Командующего, не сдвинут меня оттуда в течение всего этого месяца. В противном случае я подам в отставку и затычкой во все дырки будет работать ваш внучек. Он, конечно, тоже удашечка, но таких фокусов, как я, проделывать не сможет…

— Это уж точно, — со смешком ответил генерал Ижи. — Ты у нас талант по части фокусов!

— Вы знаете, о чем я говорю! — повысил голос Стэн. — Или месяц отпуска после очистки Сабы, или одно из двух!

— Че'т с тобой! — вяло махнул рукой генерал Ижи. — Пойду азбужу Командующего. То-то он об'адуется.

Стэн коротко поблагодарил и отключил связь. Его буквально трясло от невозможности начать моментально действовать, но тут тишину рубки разорвал зуммер вызова.

— Стэн! Свяжись с командованием. Мы немедленно должны стартовать на Сабу! — Голос Джейка слегка дрожал от напряжения.

— Я говорил только что и с Сабой, и с генералом Ижи. Как только закончим здесь, берем весь флот и туда. Операцией командую, по идее, я. Скоро должно прийти подтверждение от Командующего. Туда пойдем со всем флотом, что останется, — Стэн на секунду задумался, — и захваченными трофеями. А сейчас… Ты уже закончил? Нет? Как закончишь — бери Сержа под мышку и к нам на «Крысобой». Думать будем.

* * *

Серж нервно прохаживался по рубке «Крысобоя» и слушал, как Стэн общается с Командующим. В выражениях Стэн особо не стеснялся, от чего Сержу было особенно не по себе.

— Не забывайся, мальчишка! Я тебя породил, я тебя и закончу! — орал Командующий, аж покраснев от натуги.

— Здравствуй, папочка! — язвительно ответил Стэн. — Неужели я все-таки незаконнорожденный? Вот будет о чем с мамой поговорить… Что касается мальчишки — я не очень понял, наверное: из-за этого я затыкаю своей задницей все дыры, которые вы, господин Командующий, наоставляли в структуре работы Патруля? Может, вы пожелаете заняться этим самостоятельно? Нет? Странно. Я-то думал, что именно с этой целью вы со мной связались: сообщить, что лично будете ковыряться во всем этом дерьме…

— Прекрати хамить. Это уже слишком! — Командующий перевел дух и вытер раскрасневшееся лицо носовым платком. — Я тебе поручаю такие операции, что ты теперь герой Галактики, а ты, неблагодарная свинья, смеешь…

— Что касается свиньи, то по гороскопу я — Собака. А операции вы мне поручаете такие, что ни один человек в здравом уме за такое не возьмется. И если бы не мое идиотское чувство долга, я бы давно уже послал все это к чертовой матери и отправился на Сабу пить водку и гулять с девками. Смею заметить, что денег у меня на это хватит с избытком!

— Да! А каким путем ты их получил? — вознегодовал Командующий.

— А вот это уже мои личные финансово-половые проблемы! — огрызнулся Стэн. — И уж никак не вам читать мне мораль. Может, вспомним, из-за чьего недосмотра я вынужден был вернуться в Патруль? Что-то мне изменяет память… Не напомните ли, чьи это офицеры были наняты сциллийцами для пиратского рейда? Так что никак вы меня «закончить» не можете! Иначе сразу и сами закончитесь. Боже мой! И все это из-за какого-то вшивого месяца отпуска? Господин Командующий, вы — законченный скряга!

— Выжиматель, — устало произнес Командующий. — Черт с тобой. Очистишь Сабу и катись в свой чертов отпуск. А люди в это время будут гибнуть на боевом посту, пока ты там с девушками прохлаждаешься!

— Я повержен, — Стэн закатил глаза, — повержен и брошен на пол. Даже, наверное, прикован к скале. Как же вы без меня столько лет обходились? Это же надо: «гибнуть на боевом посту»! Может, мне и спать перестать, чтобы как можно больше времени тратить на идиотов, классически влипающих в неприятности?

— Прекрати юродствовать! Ты не в цирке! — вскипел Командующий.

— Вот именно! — в тон ему ответил Стэн. — Поэтому мне сейчас нужны полномочия командующего эскадрой и вся информация об этих идиотских линкорах у наших «друзей» — сциллийцев. А вы тут неизвестно отчего ревете белугой.

— Подтверждение полномочий получишь официально через десять минут. Файл с информацией о линкорах тоже. Кроме того, как закончишь со Сциллой, свяжешься со мной. Я вышлю тебе на помощь десяток десантных судов к Сабе, там будет и тот баран, из-за которого линкоры и попали к сциллийцам. Делай с ним, что хочешь, но до суда он должен дожить. Конец связи.

И Командующий быстро отключился, явно не желая продолжать разговор.

Стэн еще некоторое время зло смотрел на погасший монитор, а потом длинно, заковыристо выругался и обратился к находившимся в рубке Сержу и Джейку:

— Слышали? Нравится? — Легионеры промолчали, потупив взгляд. — И мне не нравится. Я не люблю, когда, прикрывая какую-то захудалую пограничную планетку, натыкаюсь на действующих офицеров Патруля, которые пиратствуют самым наглым образом вместе со всякой швалью. Я не люблю, когда вдруг, откуда ни возьмись, появляются абсолютно левые линкоры, которые какой-то подонок, причем скорее всего тоже легионер, помогает приобрести сциллийцам. Мне не нравится, что я должен по крохам собирать информацию, которую мне как генералу контрразведки обязаны предоставить в первую очередь, да еще и обратить на нее мое внимание, если я по каким-то причинам не придал ей значения. Мне, черт побери, не нравится, когда я вынужден вводить свой личный корабль в атмосферу враждебной планеты и там заниматься эквилибристикой. Ну что уставились? Возразить что-нибудь можете?

— Стэн, ты, может, и прав, — осторожно сказал Джейк, — но на Командующего орать глупо. Тем более что ни тебе, ни ему это здоровья не прибавит. А что касается информации — как вернемся на Базу, я тебе каждое утро буду выдавать полный отчет о том, что легло за сутки на компьютеры командования и на центральный компьютер. Договорились?

Стэн кивнул. Он и сам прекрасно понимал, что наговорил Командующему лишнего, но ощущал себя в своем праве: генерал генералу имеет право высказать все, что считает нужным. Хотя, может, и не следовало этого делать при подчиненных.

* * *

Приказ о назначении Стэна командиром эскадры пришел ровно через десять минут, Командующий оказался на редкость пунктуален. А еще через несколько минут на мониторе у Стэна уже был файл с информацией о линкорах.

Это стоило почитать. Оказывается, в природе существовало еще двадцать два таких монстра. Двенадцать находилось на балансе Галактического Патруля, из них шесть — в законсервированном виде, три штуки — у сциллийцев, а из остальных были сделаны разнообразные базы и увеселительные заведения. Стэн сразу же сообразил, что на одном из линкоров — игорных домов он бывал. Называется это заведение «Винтерман Клаб» и находится в непосредственной близости от Тибы. Но самое интересное началось дальше. Один из высокопоставленных офицеров Патруля абсолютно случайно нашел еще три линкора, спокойно болтавшихся в открытом космосе в законсервированном виде. Вероятнее всего, из меркантильных соображений он не стал об этом докладывать командованию Патруля, а сразу связался с одной из крупнейших фирм по торговле космической техникой. Такое предложение фирму, естественно, заинтересовало. Оно и понятно — не каждый день предлагают на продажу линкор, да еще и не один! Покупатель нашелся быстро. Господин офицер получил деньги и сделал вид, что он ничего не знает, но, как всегда бывает при таких мероприятиях, нашелся один недовольный из экипажа господина офицера, который посчитал, что его доля слишком мала, и донес командованию. Командующий, когда понял, что произошло, схватился за голову. Немедленно было начато расследование, но было уже поздно: линкоры словно растворились в бескрайних просторах Галактики. И только недавно удалось выйти на их след — кто-то начал усиленно скупать к ним запчасти. Если бы речь шла о компьютерах большой мощности, на это бы скорее всего не обратили внимания. В конце концов, борткомпьютер «Крысобоя» мог потягаться по мощности и производительности с любым линкоровским. Но когда были скуплены на корню несколько десятков тяжелых лазеров, которые ни на какое другое судно поставить нельзя, командование Патруля сообразило, что речь идет именно об искомых линкорах. Следы сделки привели на Сциллу, но тут начался скандал с Омасом, и про линкоры на время забыли. Теперь их призрак маячил за спиной эскадры, командование которой принял на себя Стэн. Получалось очень невесело.

Глава 13

Отмобилизованная армия во все времена представляла собой сборище людей, готовых к бою и не воспринимающих из окружающей действительности ничего другого. Если же долго не вводить эту армию в боевые действия, то наступает стремительное разложение. Прописные истины, но тем не менее работающие на все сто.

Эскадра, командование которой недавно поручили Стэну и которая уже четвертые стандартные сутки висела в пространстве недалеко от Сциллы, могла вот-вот подвергнуться именно такому разложению. Стэн ежедневно устраивал какие-нибудь учения, ругался по гиперсвязи с Командующим, который тоже прекрасно понимал, что нельзя расхолаживать людей, но ничего сделать не мог. Никаких признаков того, что линкоры собираются приходить на помощь поверженной Сцилле, не было. Более того, никаких попыток выйти на связь с линкорами со стороны сциллийцев не последовало. Озадачен был не только Стэн. Командующий Патруля при каждом сеансе связи в первую очередь интересовался именно этим. И ничего! Не только никаких попыток, но и полная тишина в эфире. Казалось, что Сцилла затаилась и чего-то ждала. Стэн искренне надеялся, что ожидания сциллийцев не оправдаются, но гарантии такой дать не мог.

В конце концов на пятый день Стэн получил приказ от Командующего выдвигаться с эскадрой в сторону Сабы. Это сообщение было воспринято легионерами с энтузиазмом. Оно и понятно: кому хочется болтаться в открытом космосе и ничего не делать? Поэтому, как только Стэн получил приказ, началась подготовка к гиперпространственному прыжку, и уже через два часа корабли начали стремительный разгон, который должен был закончиться уже на орбите Сабы. Легионеры вздохнули с облегчением: многодневное ожидание сменилось активным действием. Стэн тоже вздохнул с облегчением. И было от чего.

* * *

Легионер, который большую часть своей жизни проводит в космическом корабле, прекрасно знает, что единственное время, когда он может отдохнуть, — это гиперпространственный прыжок. Именно его и используют, чтобы как следует отоспаться, построить планы на будущее и вообще привести в порядок свои мысли. В обычном пространстве уже ждет работа, и на это может просто не оказаться времени.

Стэн сидел в рубке «Крысобоя» и мрачно размышлял о своей жизни. Последнее время он все чаще ловил себя на мысли, что все как-то не правильно. Слишком скомканно или слишком растянуто. У него не было желания становиться снова легионером, но пришлось; не хотелось портить отношения с Командующим, но, кажется, просто не было выхода… В конце концов, он уже несколько месяцев не мог повидаться с любимой женщиной. Хотя тут вроде бы судьба смилостивилась, но встречаться при подобных обстоятельствах тоже удовольствие ниже среднего.

Размышления Стэна прервал Джейк, неслышно вошедший в рубку и тихо усевшийся в свое кресло. Стэн заметил его только через несколько минут и вопросительно посмотрел на друга.

— Муторно? — осведомился Джейк, закуривая.

— Да так, — неопределенно ответил Стэн.

— Вижу, что так, — хмыкнул Джейк. — Самокопания и искания непонятой натуры, жаждущей самореализации через общенародное признание? Это хорошо! Это, чтоб твою здорово! Ты даже не представляешь, насколько это здорово!

— Да пошел ты, — беззлобно огрызнулся Стэн.

— Ну да! Я пойду, а ты тут руки на себя наложишь, знаю я твои дурные наклонности. — Джейк потянулся в кресле. — Сам не спишь, другим не даешь…

— Да какое твое дело? — в конце концов взорвался Стэн. — Наложу я на себя руки или нет, касается только меня! Я, между прочим, уже взрослый человек, я уж как-нибудь сам…

— Прекрати! — Джейк аж привстал с кресла. — Ты, взрослый человек, чего тебе все неймется? Хотел, как я, по всяким помойкам помотаться? Так у тебя был шанс — я тебя не единожды приглашал! Так ты же предпочитал черт знает чем заниматься, лишь бы ничего не делать. А ты бы побывал хоть на одной фермерской планете, посмотрел, как оно там! Ты хоть представляешь, откуда молоко берется?

— Из кухонного синтезатора, — буркнул Стэн. — Я терпеть не могу молоко.

— Ты-то чего? Я его не люблю потому, что этих же коров, которые его дают, я же и доил! Да я на него просто смотреть не могу! Побыл бы ты в моей шкуре, я бы на тебя посмотрел. А тут, скажите пожалуйста, нравственные искания! Совсем уже озверел. Чего тебе еще от жизни надо? Есть девушка, которая по нему сохнет, ночей не спит, мне же Мия все рассказала: Эя сама не своя все это время. Есть работа. И хорошая работа! Есть деньги, и немало. Так чего тебе не хватает?

— Джейк, если бы я знал, чего мне не хватает, я бы был самым счастливым человеком в Галактике. А сейчас мне не хватает тишины…

— Понял, — с серьезным видом сказал Джейк и нажал несколько клавиш на своей клавиатуре, рубку наполнили звуки музыки. — Вот тебе тишина. Вот тебе компьютер, и вот тебе мое слово: ты проиграешь подряд десять партий в «мясорубку».

— Что-о-о? — Настала очередь Стэна подпрыгивать в кресле. — Кому? Тебе? Да у тебя же руки не оттуда растут со мной тягаться!

— Попробуй, — поддразнил друга Джейк.

— И попробую! — с вызовом ответил Стэн, усаживаясь за клавиатуру поудобнее. Мрачные размышления разом улетучились.

* * *

Зуммер включившегося автопилота противно пищал по всему кораблю. Стэн с трудом разлепил глаза и посмотрел на часы. По корабельному времени было четыре утра. Проклиная все на свете, Стэн пошел умываться, зуммер продолжал верещать, действуя на нервы. Стэн закончил с умыванием и, закурив, направился в рубку. «Крысобой» находился уже в обычном пространстве и держал курс к Сабе. В рубке никого не было. Стэн уселся в капитанское кресло и положил руки на клавиатуру. Молодой генерал обладал одним поистине мерзким качеством — если его будили рано, то житья окружающим не было. Так как из окружающих на борту «Крысобоя» был только Джейк, то достаться должно было именно ему. Со злорадной улыбкой Стэн набрал на клавиатуре вызов сигнала боевой тревоги и нажал на ввод. Через секунду звук мощного ревуна наполнил все помещения крейсера. Прошло еще секунд тридцать, и в рубку влетел взъерошенный Джейк, на ходу натягивая штаны.

— Что? Что случилось? Нас атакуют? — Спросонья Джейк еще не очень соображал, но, подойдя к своему креслу и осмотрев обзорные экраны, непонимающе уставился на Стэна.

— Доброе утро! — Стэн был сама любезность. — Тебе тоже не спится?

— Ты издеваешься?! — Лицо Джейка медленно наливалось кровью.

— Нет, просто прибыли, а зуммера включившегося автопилота ты неуслышал. — Стэн примирительно улыбнулся. — Вот я и решил тебя разбудить.

— Не остроумно, — заявил Джейк. — Мы что, первые?

— Похоже на то. — Стэн постучал пальцем по дисплею. — Во всяком случае, радар молчит.

— И зачем тогда было меня будить? — агрессивно осведомился Джейк.

— Именно потому, что мы первые, — назидательно сказал Стэн. — Ты, наверное, про линкоры забыл? Если нет — пойди объясни кухонному автомату, что нам бы не помешал завтрак, и умой свою заспанную физиономию.

Джейк что-то проворчал по поводу плоского юмора, брезгливо ткнул пальцем в несколько клавиш и вышел из рубки. Стэн запоздало сообразил, что сигнал боевой тревоги все еще звучит, и поспешил его выключить. Тут же раздалось гудение и позвякивание кухонного автомата, стало ясно, что несколько небрежных щелчков по клавишам, сделанных Джейком, включили механического повара. «Надо будет спросить, как он это делает», — подумал Стэн. Для самого Стэна кухонный автомат включался, только когда на нем нажмешь некоторые кнопки. Значит, Джейк подключил к компьютеру и это чудо техники. «Интересно, когда же этот бездельник к креслу прирастет?» — тихо сказал Стэн и занялся тестированием систем. Здесь все было в норме. Прошло еще минут пять, и одновременно со звонком кухонного автомата, оповещающим о том, что завтрак готов, появился Джейк.

— Ты что, и себя к компьютеру подключил? — поинтересовался Стэн.

— Нет, просто я такой пунктуальный, — гордо ответил Джейк, после чего произнес абсолютно неподражаемым тоном:

— Кушать подано. Извольте, барин.

Стэн улыбнулся, поднялся с кресла, и они направились в кают-компанию завтракать. Стол был сервирован очень изящно, а меню составлено просто отлично.

— Джейк, признайся, у тебя несколько готовых наборов меню и программа по их выбору? — спросил Стэн.

— Естественно. Кстати, у тебя это тоже вызывается, только тебе обычно лень посмотреть даже, что может твой компьютер, — ответил Джейк.

Друзья быстро позавтракали и направились в рубку. На экране радара уже были видны точки выныривающих из гиперпространства крейсеров. Начинался новый день, который обещал быть весьма утомительным.

* * *

Блокировать планету можно по-разному. Можно, например, раздолбить лазерами стационара все сколько-нибудь пригодные для изготовления космических технологий объекты и разрушить космодромы. Можно просто завесить стационар над космодромом и не давать оттуда никому стартовать. Словом, разнообразных схем блокады несть числа. Но самым трудным является случай, когда ничего ломать не надо. Например, задача — отловить несколько десятков негодяев, скрывающихся на планете. Эта схема даже получила свое название — «не попортить шкурку». Авторство приписывают генералу Ижи, который слывет в Патруле заядлым охотником. Так это или нет, история умалчивает, но термин существует и даже внесен в официальные документы. Именно операция класса «не попортить шкурку» и предстояла эскадре, которой командовал Стэн.

Для ее проведения Стэн решил собрать командиров крейсеров и двух десантных кораблей, присланных Командующим для усиления эскадры. Брифинг Стэн решил провести на борту «Крысобоя», справедливо полагая, что гора к Магомету не ходит.

Когда последний капитан прибыл, Стэн объявил начало совещания. Но гости еще долго не могли успокоиться, с восхищением рассматривая богатое убранство кают-компании «Крысобоя».

— Живут же люди! — восхищенно произнес командир десантников, принимая чашку кофе от робота-прислуги.

Стэн поморщился. Роботов он недолюбливал и выпускал из ангаров только по крайней нужде. Именно такой случай и был сейчас — иначе пришлось бы держать господ офицеров голодными и ненапоенными.

— Захватишь себе корабль — сделаешь еще лучше, — ответил десантнику Серж Ижи.

Капитаны крейсеров одобрительно зашумели. Многие из них имели уже собственные космические яхты и считали, что оформление таковой есть дело вкуса каждого.

— Приступим, господа, — произнес Стэн, вставая с кресла. — Вопрос у нас не сложный: блокада Сабы по классу «не попортить шкурку». Метод осуществления вы все хорошо знаете, поэтому на нем мы останавливаться не будем, а рассмотрим особенности данной операции.

Стэн откашлялся и продолжил говорить, оглядывая кают-компанию. Офицеры слушали внимательно, хотя многие были и значительно старше говорившего. Это вселяло определенный оптимизм. Во всяком случае, Стэн надеялся, что повторения грызни между Сержем и Бобом на орбите Энэма не будет.

— …Хочу также обратить ваше внимание на такой немаловажный аспект, как контрпропаганда. Большинство жителей этой планеты считают, что мы занимаемся самым настоящим пиратством. В частности, наша последняя акция на Сцилле интерпретирована местными средствами массовой информации именно так. Поэтому мы должны прежде всего заняться контрпропагандой. Это представляется особо важным в силу специфики планеты. А именно: президентом Сабы является сциллиец. Значит, можно ожидать, что большинство постов в руководстве занимают также сциллийцы. И ежу понятно, в каком свете они нас выставляют. Таким образом, задача номер один — захват местного телецентра и непрерывная трансляция по всем каналам обращения к жителям планеты с просьбой о содействии и рассказом о том, что сотворили сциллийцы. Следует упомянуть о решении Правительства Конфедерации «О блокаде Сциллы с целью прекращения действий, классифицируемых как пиратские». Я вижу здесь полковника Максимиллиана Дрейка, который значительно лучше меня расскажет о проведении таких мероприятий. Пока же остановимся на военном аспекте проблемы…

* * *

Планета жила своей обычной жизнью. Работали увеселительные заведения, курортники катались на яхтах, загорали на пляжах, плавали в море, спускались на лыжах с гор, в общем, занимались тем, чем положено заниматься курортникам. Единственным различием были телепередачи. Полковник Дрейк постарался на славу. Ушаты тщательно закамуфлированной грязи ежеминутно выливались на сциллийцев. Президент Сабы был уже арестован Стэном, который счел за благо лично спуститься на планету для такого нужного дела, и теперь по местному телевидению демонстрировались разнообразные «вещественные доказательства», изъятые у президента. Большей частью это были просто крупные суммы денег, спокойно отдыхающие в самых разнообразных банках во всей Галактике, но в президентском дворце обнаружился также склад оружия, и теперь полковник Дрейк стращал местных жителей и приезжих туристов возможностью установления военной диктатуры. Стэн представлял себе это слабо. Вряд ли просциллийская пропаганда на Сабе была сориентирована на это. Смысла устраивать диктатуру на курортной планете Стэн не видел никакого. Впрочем, чем глупее, тем правдоподобнее. Так что это в конечном итоге могло оказаться правдой. Пока же была арестована только часть правительства, остальные прятались. Для их успешного отлова Стэн приказал «развесить» на орбите спутники слежения, и теперь борткомпьютер «Крысобоя» был непрерывно занят обработкой информации с этих спутников. Джейк ругался на чем свет стоит, а отряды десантников валились с ног, делая за день до десятка кругов над планетой в атмосферных челноках. Естественно, космопорт был перекрыт. С планеты это курировал лично Стэн, с орбиты — Серж Ижи. Стэн хотел было задействовать молодого полковника в отлове сциллийцев, но Джейк решительно возражал: «Знаю я его! Еще к девушкам приставать будет. Оставь его на орбите, там он нужнее». Стэн прекрасно понял, о какой именно девушке так волнуется Джейк, но просьбу его выполнил, хотя основной причиной послужил опыт, полученный Сержем при разнообразных акциях, в которых молодой человек принимал непосредственное участие. Так что если на орбите потребуется брать кого-то на абордаж, это будет выполнено просто блестяще. Расстановка сил была такова, что даже если бы кто и задумал спасательную экспедицию, то ему бы было крайне затруднительно просто подойти к планете, не говоря уже о том, чтобы на нее сесть.

* * *

Стэн сидел в шикарном кресле и любовался видом, открывающимся из окна президентского кабинета. Именно здесь он решил организовать свой штаб. Работы у генерала на данный момент не было никакой, и он просто предавался созерцанию, ожидая, когда привезут очередного высокопоставленного воришку. Состояние легкой истомы, накатившееся на Стэна, было приятным. Он лениво думал о том, что выйдет в отставку, поселится на Сабе, купит небольшой заводик на паях с Джейком, Эя нарожает ему кучу детишек, жизнь будет неторопливая, как густой мед… За окном грянул выстрел, потом еще один, раздалось шипение ручного лазера, послышались крики и топот ног. Стэн с сожалением встал с кресла, попрощался со своими мечтами и пошел к окну. И тут раздался взрыв. Не очень мощный, но его хватило, чтобы генерала отнесло взрывной волной к противоположной стене и пребольно об нее ударило. Стэн сполз на пол и выругался. «Не расслабляйся, а то отымеют!» — вспомнился девиз одного из баронских родов с планеты Муити. «Как бы не так!» — зло подумал Стэн и медленно пополз в коридор.

Выбравшись за двери, легионер посидел несколько секунд на полу, а потом с ругательствами поднялся на ноги. В приемной никого не было. Стэн проковылял к металлическому шкафу, примостившемуся в углу приемной, и извлек оттуда лучемет. Скорее всего все уже закончилось, но кто его знает? На лестнице застучали сапоги. Стэн снял лучемет с предохранителя и приготовился к встрече гостей. В приемную вбежал один из десантников с лучеметом наперевес.

— Господин генерал! Вы живы?

— А что, похоже? — вопросом на вопрос ответил Стэн.

— Вообще-то — да, — неуверенно ответил десантник.

А на лестнице уже был слышен топот множества ног и громкая ругань Джейка, обещавшего кого-то пристрелить собственноручно. Звуки интриговали. Стэн принял более или менее вертикальную стойку, но голова закружилась, и он поспешил сесть на диван. В приемную ворвались человек пятнадцать, предводительствуемые Джейком, размахивающим лучеметом, который был снят с предохранителя.

— Поставь лучемет на предохранитель и спрячь в кобуру, — наставительно сказал Стэн. — Не хватило одного взрыва? Хочешь еще и кого-нибудь застрелить?

Джейк смутился и начал заталкивать лучемет в кобуру.

— Может быть, мне доложат, что произошло? — возмутился Стэн.

— Так точно! — выступил вперед дюжий десантник с капральскими погонами. — В четырнадцать двадцать шесть по местному времени к Президентскому дворцу подъехал грузовой автомобиль «дельта-транзит». Из него вышли трое, заявив, что им назначена встреча с господином генералом. Патрульный легионер потребовал предъявить бумаги, удостоверяющие сказанное. В ответ на это один из вышедших из автомобиля достал пистолет и ранил патрульного. Завязалась перестрелка, в результате которой двое нападавших были тяжело ранены, а третий бросился обратно к машине и активировал взрыватель. Дальнейшее вы знаете.

— Это уж точно, — с кривой улыбкой подтвердил Стэн, потирая ушибленный бок. — Кто нападал, выяснили?

— Пока нет, — вмешался в разговор Джейк. — Понимаешь, Стэн, тут очень интересная штука получается. Я как раз шел тебе сообщить об очень странном передвижении двух десятков грузовиков, и тут чертануло.

— Охрану возле объектов коммуникации, электростанций и тюрем усилить, — резко произнес Стэн. — Живых террористов — в реанимацию. В пункт отправки грузовиков — группу захвата. Любую информацию о любых чрезвычайных происшествиях — ко мне на стол сразу же! Вопросов нет? Выполнять! Джейк, останься здесь. Остальные свободны, и пришлите кого-нибудь, чтобы прибрали в кабинете и вставили стекла.

Когда друзья остались одни, Стэн, охая и ойкая, встал с дивана и, опираясь на Джейка, пошел в свои апартаменты. Не известно, чего опасался президент курортной планеты, но его жилищу такой взрыв страшен не был. Находись Стэн здесь во время взрыва, он бы его и не услышал: толщина бетонных стен была более десяти футов, а отсутствие окон и небольшой аварийный реактор позволяли продержаться тут очень долго. Единственное, чего не рассчитал президент, — это система вентиляции. В свое время, закачав туда слезоточивый газ, Стэн и выкурил владельца апартаментов на свет божий. Теперь же, переместившись в президентскую спальню и позволив Джейку подключить к себе кибер-медика, Стэн изволил высказать свое недовольство.

— Никогда не называй меня при подчиненных по имени! — Первое, что сказал Стэн после подключения медицинского оборудования. — Это разлагающе влияет на личный состав.

— Вот уж о чем я меньше всего думал, — неторопливо отмахнулся Джейк. — Ты понимаешь, я вот тут, пока мы шли, думал про эти грузовики. Я ведь могу, пожалуй, рассчитать их маршруты. Они приедут, а их уже ждут. Представляешь?

— Здорово, — одобрил мысль друга Стэн. — Только я не понимаю, почему ты еще здесь? Марш распоряжаться! Попытаются не повиноваться, передашь, что это мой приказ. И чтобы через десять минут как штык здесь с докладом!

Джейк козырнул и пулей вылетел за дверь. Как только он вышел, Стэн с отвращением оттолкнул от себя кибермедика, кряхтя встал, подошел к бару и налил себе огромную порцию водки. Выпил ее единым махом. Сразу стало легче. Стэн подумал: не добавить ли? Но решил, что хватит. Мозги прояснились. Если кто-то решил свести личные счеты с ним, то это не страшно; такие попытки Стэну случалось переживать и раньше. А вот если это широкомасштабная акция по запугиванию, тогда хуже. «Одно хорошо, — невесело подумал Стэн, — хоть живым остался». Следующая мысль была уже именно о том, что если это акция по запугиванию, то самое время продемонстрировать целостность своей персоны. Стэн закурил и вышел из бункера, каковым в действительности и являлись апартаменты президента Сабы.

* * *

В кабинете уже убрали и даже вставили новые стекла, что Стэна очень даже порадовало. На столе лежала небольшая кипа свежепринесенных бумаг. От вида такого носителя информации у генерала опять заныл бок. Но делать было нечего, и Стэн принялся сортировать поступившие сообщения.

Вначале это были стандартные доклады о выполнении распоряжений: все объекты, указанные Стэном в устном распоряжении, были надежно прикрыты. Потом шел рапорт о вылете группы захвата к точке предполагаемой базы грузовиков. И, наконец, рапорты об излове десятка грузовиков с экипажами. Стэн зажмурился от удовольствия, предвкушая беседу с этими молодчиками. Приятные мысли генерала прервал зуммер видеофона. Стэн щелкнул клавишей, и его экран осветился. С экрана на Стэна смотрела жизнерадостная физиономия Джейка.

— Значит, слушай, — заявил Джейк, даже не удосужившись поприветствовать свое начальство; Стэн мысленно взвыл. — Базу только что взяли. Там же взяли и того мерзавца, который это все устроил. Как ты думаешь, кто это?

Стэн, имевший поначалу громадное желание отчихвостить Джейка по полной форме, от такой мысли вынужден был отказаться. Все равно бесполезно.

— Джейк, я сейчас не в том состоянии, чтобы в загадки играть. Рассказывай.

— Какой же ты ленивый! Я-то думал, ты сам догадаешься, — продолжал балагурить Джейк, но, посмотрев на лицо Стэна, понял, что уже перегнул палку. — Представь себе, местный премьер-министр. Скотина такая! Через часик он уже будет у тебя. Я ребят предупредил, чтобы привезли живым, но вот что касается целости его физиономии — тут ничего обещать не могу.

— Отлично, — сказал Стэн. — Как привезут — сразу ко мне. Я с ним уж поговорю…

— А может, на Базу доставим? — спросил Джейк.

— Может, и доставим, а может, и нет, — задумчиво ответил Стэн. — Это смотря что он мне расскажет. Ладно, как закончишь со своими делами — приходи. Я так думаю, ты тоже не против побеседовать с господином премьером.

Как только Джейк отключился, Стэн набрал номер Эи. Связь включилась тут же. На глазах у девушки были слезы.

— Ты откуда?

— А как ты думаешь? — поинтересовался Стэн.

— Ты живой? — И Эя зарыдала.

— Ты бы предпочла, чтобы я умер? — Стэна, конечно, умилили такие проявления чувств, но не в данный момент. — Радоваться надо, а не реветь в три ручья. Я, кажется, живой и вполне здоровый, чего и тебе желаю. Прекрати реветь!

— Только что передали по телевидению, что взорван Президентский дворец. Погибли все легионеры, находящиеся в радиусе километра…

— Господи! — Стэн аж закатил глаза. — Ты себе представляешь, что надо взорвать, чтобы укокошить такое количество народу и снести такое количество бетона? Это же атомная бомба! Ну откуда, скажи ты мне, у этой шайки воришек такое чудо техники? Да и как ты ее взорвешь в самом центре столицы? Это же верное самоубийство. Да любого, кто это сделал, свои же потом на части разорвут… Ну был тут небольшой взрыв. Несколько легионеров ранено, у меня стекла в кабинете вылетели. Вот и все. И нечего из мухи слона делать. Договорились?

Эя кивнула, не поднимая головы.

— Ну вот и славно. А сейчас ты извини, но мне надо работать. Увидимся вечером?

— Ты придешь? — Глаза Эи засветились восторгом.

— Нет. Тебя привезут. И Мию тоже. Представляю, как Джейк подпрыгивать будет.

— Куда привезут? — В глазах Эи блеснуло недоверие.

— Ко мне. Мне абсолютно не улыбается, чтобы тебя взяли в заложники. Все, — сказал Стэн, чувствуя, что сейчас последуют возражения, — тема исчерпана. Собирайте вещи, через десять минут за вами подъедет дежурная машина.

Не дожидаясь возражений, Стэн отключил связь и тут же связался с дежурными. Уже через минуту за окном послышалось деловитое урчание удаляющегося автомобиля.

* * *

Премьера привезли одновременно с возвращением дежурного автомобиля. Стэн сразу поспешил навстречу Эе, и только удостоверившись, что ее и Мию доставили в целости и сохранности, отправился побеседовать с премьером.

Был премьер лысоват, с зачесанными назад редкими седыми волосами, очкаст, громогласен и косноязычен. Первое впечатление — ухоженный орангутанг. Но то, что когда-то сбежал из зоопарка, все-таки чувствуется. Фамилия его была Блеккерфейс, хотя с большой вероятностью можно было сказать, что это уж никак не фамилия его предков. На физиономии так и читалось что-то типа Паскуале. Стэн рассматривал премьера уже минут пять и все это время вынужден был слушать чушь, исторгаемую ртом Блеккерфейса с поистине неимоверной скоростью.

— …и я требую, чтобы захватчики убрались с Сабы, а законно избранной власти была возвращена вся полнота власти! Это неслыханно! Чтобы у законной власти отбирали эту самую власть! Я думаю, этому надо положить конец…

Больше этот бред Стэн был слушать не в состоянии и пулей выскочил из комнаты. За порогом его ждал Джейк.

— Ну как? — поинтересовался Джейк, глядя в потолок с абсолютно беззаботным видом.

— Ты это слышал раньше? — подозрительно осведомился Стэн.

— Потому и послал послушать тебя. — Джейк сделал останавливающий жест руками, видя, что Стэн уже готов взорваться негодованием. — Ты считаешь, что этот дегенерат может чем-нибудь руководить?

— Ну премьером-то он был. И судя по состоянию казны, не таким уж и плохим. Так что, может, он просто придуривается, а может, напрашивается на неприятности. В любом случае поступим так: отключи ему освещение, а в соседней комнате организуй звуковой фон допроса — с избиением, криками, стонами и так далее. Не мне тебя учить, как это монтируется. По поводу содержания проконсультируйся с полковником Дрейком, он на таких вещах собаку съел. Как пройдет часа два — веди ко мне на допрос, к этому времени у меня в кабинете должен находиться один из десантников. Выберешь самого здорового, объяснишь задачу. Крайне рекомендуется наличие пыточного инструмента. Это должно подействовать. Если не расколется, я его действительно пытать буду! Но в этой ситуации он у меня живым не выйдет, — зло закончил Стэн.

* * *

Два часа Стэн провел в комнате, где была установлена звуковоспроизводящая аппаратура. Джейк поработал на совесть. Комбинация звуков из нескольких десятков фильмов была такая, что даже Стэна порой передергивало. Это должно было понравиться господину премьеру. Джейка прямо распирало от удовольствия, и Стэн вынужден был признать, что работа сделана на совесть. Полковник Дрейк только улыбался, сидя в роскошном кресле и потягивая дорогую сигару.

— Как-то лет пятнадцать назад, — произнес полковник, мечтательно закатив глаза, — мы проделывали тот же фокус с вландрийским царьком. Эффект был просто потрясающий! Он выложил все и продал всех своих подданных с потрохами, причем сам подписал свои признания… Да-а-а. Было время.

Стэн только хмыкнул. Он как-то просматривал отчеты по этой операции, и его тогда слегка смутило, с какой легкостью были получены все данные. Теперь генерал понял и метод получения.

— Ладно, — сказал Стэн, поднимаясь из своего кресла, — я пошел к себе, а вы минут через десять ведите этого бездельника ко мне. Джейк, не забудь прислать десантника.

Стэн медленно поднялся к себе на второй этаж, зашел в кабинет, уселся за стол и закурил. Ситуация была в самом деле просто идиотская. Если сопротивлением руководит премьер, тогда почему он уж никак не тянет даже на мелкого политикана. Понятно, что безответственный болтун, подписывающий все, что ему подсовывает президент, — это удобно. Но ведь и экономикой кто-то должен заниматься. Президент — он политик. Нужен для того, чтобы ездить на разнообразные встречи, конференции, выбивать уменьшение налогов и вообще всячески демонстрировать, так сказать, лицо планеты. При таком президенте должен быть умный глава правительства. А тут черт знает что. Причем или премьер сейчас валяет дурака, чтобы выиграть время, или руководит кто-то другой, а это так, жупел.

Занятый такими мыслями, Стэн не сразу сообразил, что в двери кабинета тихо, но настойчиво стучат.

— Войдите, — сказал Стэн и машинально взялся за рукоять лучемета.

В кабинет вошел дюжий детина, слегка прибрызганный кровью, в кожаном мясницком фартуке и по пояс голый. Стэн так и остался сидеть с открытым ртом. Детина встал по стойке «смирно», щелкнул каблуками и доложил:

— Сержант Галактического Патруля Пшеничникофф для выполнения задания прибыл.

Еще несколько секунд генерал мучительно соображал, о чем идет речь, и тут до него дошло. Стэн еще раз медленно с головы до ног осмотрел сержанта и удивленно зацокал языком. Если отбросить мясницкий антураж, то парень полностью оправдывал свою фамилию: он был высок, плечист, белокур, обладал волевым лицом и холодными серыми глазами. «Белокурая бестия» — почему-то всплыло в мозгу, но ассоциацию Стэн сейчас отслеживать не стал.

— Присаживайтесь, сержант, вот стул, — произнес Стэн, вставая из-за стола и указывая рукой на шикарное кресло.

— Так испачкаю, — неуверенно сказал Пшеничникофф.

— Не страшно, отчистят. А скажите мне, сержант, кто же это вас так экипировал?

— Полковник Дрейк и капрал Боск.

— Вы курите? — спросил Стэн и, когда сержант утвердительно кивнул, протянул ему открытую пачку. Пшеничникофф осторожно взял сигарету, прикурил от протянутой Стэном зажигалки и выпустил струйку дыма.

— Теперь диспозиция, — продолжил Стэн. — Вы ждете вызова в приемной. Когда заведут огородное чучело, которое здесь являлось премьером, вы нагло прорываетесь в кабинет и начинаете с возмущением говорить, что работаете без перерыва уже больше двадцати часов, что из-за этого уже пятеро померли раньше, чем из них удалось выжать показания, короче, придумаете на ходу. Я вам в ответ заявлю, что остался еще один, и укажу на премьера, вы спросите: «Может, с него просто шкуру спустить?», но получите ответ, что я сначала с ним поговорю. И выйдете за двери. Все понятно?

— Так точно. — На лице парня появилась плутоватая улыбка. — А может, его таки разик стукнуть?

Стэн посмотрел на бицепсы сержанта, подумал и произнес:

— Не надо, Пшеничникофф, убьете.

На этом и договорились. Сержант отправился в приемную, а Стэн связался с Джейком и сказал, что вести премьера уже можно.

* * *

— Господин генерал! Это невозможно! Я уже двадцать часов работаю, уже пятеро преставились, а информации — ноль. Так нас не учили. Материал портить нехорошо. Мне бы поспать часов шесть — и можно снова. — Лицо Пшеничникоффа выражало неподдельную усталость от рутинной работы.., по пытке людей.

— Спокойнее, сержант, — отеческим тоном произнес Стэн. — Еще этот остался, и все.

— Может, с него просто шкуру спустить? — Пшеничникофф просиял.

— Пока нет. Я с ним сам попытаюсь поговорить, но если нет, то уж передам вам. Свободны.

Пшеничникофф козырнул и вышел в приемную.

— Вот видите, с какими людьми приходится работать? — обратился к осунувшемуся экс-премьеру Стэн. — А вы: «власть, власть». Тут не знаешь, как людям сон дать, а вы говорить отказываетесь. Нехорошо. Так будем говорить, господин Блеккерфейс, или пойдете сразу к Пшеничникоффу? Я, честно говоря, тоже сегодня устал. Взрывы эти все, терроризм и прочее. Отдохнуть хочу. В общем — решайте сами.

— Будем говорить, конечно! — Экс-премьер энергично замотал головой, подтверждая свои слова. — Спрашивайте.

— Да и спрашивать, по правде говоря, нечего. Разве что для проверки вашей честности. Как ваша настоящая фамилия?

— Бернотти, а какое это имеет значение?

— Пожалуй, что никакого, — ответил Стэн, что-то помечая в своем блокноте. — Я же говорю — проверка честности. Кто вас надоумил устраивать все эти взрывы?

— Это была наша программа на случай появления легионеров. Понимаете, — экс-премьер хитро блеснул очками в золоченой оправе, — мы не ожидали, что вы будете так оперативно действовать, а если бы это продлилось хотя бы еще пару месяцев, мы смогли бы сформировать неплохое общественное мнение по поводу блокады Сциллы. Ведь у нас отдыхают очень богатые люди. И очень влиятельные. Они могли бы нажать на Правительство Конфедерации, и блокаду бы сняли. А там можно и вспомнить кое-кому старые грехи…

— Меня не интересует, зачем вы пускали дезинформацию по местному телевидению, — перебил собеседника Стэн. — Меня интересует, зачем вы развязали террор и кто его организовал?

— Это одна из частей нашей программы, но прежде чем я расскажу, что вас еще ждет на Сабе, мы с вами подпишем маленькое соглашение. — Экс-премьер абсолютно мерзенько потер ладони и захихикал. — Совсем маленькое соглашение. Но на бумаге. Я выдаю вам все планы сциллийского подполья, а вы отпускаете меня на все четыре стороны. Как вы сами понимаете, на Сцилле мне после этого будет делать нечего, но где-нибудь в пограничье я прекрасно устроюсь. По рукам?

— Я убийцам руки не пожимаю, — угрюмо произнес Стэн, понимая, что согласиться скорее всего придется.

— А я и не прошу вас пожимать мне руку. Это фигуральное выражение.

Стэн откинулся в кресле и прикрыл глаза. Он прекрасно понимал, что иного пути, чем договориться с этим прохвостом, к сожалению, не существует. Он будет молчать, даже если его действительно начнут пытать, а вся комедия сначала была просто проверкой на вшивость: клюнет Стэн или нет, расслабится и даст возможность связаться с влиятельными друзьями или нет? Не клюнул, а даже припугнул. Очень хорошо. Тогда предложим сделку. Если согласится, то можно продать всех и убраться восвояси, скорее всего не впервой. Если не согласится, то в любом случае Бернотти не жилец, так зачем же еще и что-то рассказывать.

— Черт с тобой, — сказал Стэн. — Каковы условия сделки?

— Мы подписываем договорчик, — сциллиец аж подпрыгнул на стуле, — я рассказываю, где прячутся остальные, потом рассказываю, где лежат документы. Пока ваши люди ищут документы и производят аресты, я тихонько стартую на своей яхте, не волнуйтесь, это просто переоборудованный Х-СОМ, и мы расходимся как в море корабли.

— Не пойдет. Ты все выкладываешь мне сейчас. Я проверяю. Если все оказывается правдой — черт с тобой, убирайся ко всем чертям. И я тебя предупреждаю, что таких крыс, как ты, я на дух не перевариваю. Специально я тебя ловить не буду. Но поймаю где-нибудь — пеняй на себя.

— А где гарантия, что как только вы все получите, вы не пустите меня в расход?

— Слово офицера, — буркнул Стэн. — Я такие слова на ветер не бросаю.

— Договорились. Но помните, вы дали слово.

Глава 14

Прошли всего сутки с того момента, как яхта экс-премьера Сабы стартовала с планеты. Делать здесь было уже нечего. Руководствуясь инструкциями сциллийца, десантники Стэна за одну ночь переловили всех представителей этой нации на планете, и теперь наступила расслабленность. Легионеры радовались вынужденному безделью и напропалую ухлестывали за местными дамами. Стэн поселился в том же доме, что и в прошлый свой приезд, и, окружив всю местность охранной автоматикой, никого и близко не подпускал. Джейк и Мия куда-то довольно быстро исчезли. Стэну только периодически доносили о той или иной выходке друга, но он лишь разводил руками.

Идиллия продолжалась еще неделю. Внезапно она закончилась. Стэн был жестоко разбужен зуммером вызова гиперсвязи в пять часов утра. С трудом разлепив глаза, генерал добрался до компьютера и врубил связь. С экрана на Стэна смотрело хмурое лицо генерала Ижи.

— Отдыхаем? — осведомился генерал.

— Отдохнешь тут с вами, — буркнул Стэн, выводя на экран еще и часы. — Я, между прочим, полчаса как лег спать. Кроме того, мы договорились о месяце отпуска. И вообще я не понимаю: без меня просто скучно или издеваться надо мной — это приятно?

— Высказался? — Генерал Ижи, казалось, пропустил тираду Стэна мимо ушей. — А тепе'ь слушай. По опе'ативным данным пятого уп'авления — то есть твоего уп'авления! — сциллийские линко'ы никуда не делись и готовятся к нападению на Базу Пат'уля.

— На главную? — пренебрежительно осведомился Стэн. — Попутный ветер в спину. Как покажутся из гиперпространства, так из них там отбивную и сделают. Это что, повод будить человека ни свет ни заря?

— Идиот! — Лицо генерала Ижи побагровело. — Ты понимаешь, что будет, если т'и линко'а однов'еменно атакуют Базу?

— От идиота и слышу, — огрызнулся Стэн, прижав ладонью микрофон. — Ничего не будет. Вспомните, как лазерами пользоваться. Я-то зачем нужен?

— Нужны все. Ваша эскад'а, гене'ал, ста'тует к Базе че'ез четы'е станда'тных часа. Неп'ибывшие будут считаться дезе'ти'ами.

— Вы вообще соображаете, что говорите? — возмутился Стэн. — Как я всю эту ораву за четыре часа соберу?

— А это уже не мои п'облемы, — веско ответил генерал Ижи. — Ты командующий эскад'ой. Это твоя абота.

— Я сейчас рапорт об отставке подам! — прокричал в лицо Ижи Стэн.

— А я тебе уши обо'ву, сопляк, — произнес седовласый генерал свистящим шепотом. — Мальчишка! Ты хоть отчеты своего же уп'авления читаешь?

— Читаю. — Стэн обескураженно посмотрел на грозного Ижи. — Ежедневно, между прочим.

— И когда ты это делал последний аз?

— Восемь часов назад. — Теперь у Стэна в голосе появились нотки неуверенности. — Подождите секундочку, я посмотрю, может, что пропустил?

— Посмот'и, — посоветовал генерал Ижи тоном, от которого у Стэна мурашки по спине пробежали.

Стэн быстро вызвал программу-сортировщик сообщений и просмотрел заголовки. Ничего. Сплошная рутина. Какие-то отчеты об увеличении объема контрабанды чего-то там где-то там, финансовый отчет за год, собственный отчет Стэна об операции на Сабе и.., ничего.

— Как сообщение озаглавлено? — осведомился Стэн, сворачивая окошко с программой в угол экрана.

— Сообщение в коде «Лямбда». — На лице генерала Ижи появилось беспокойство. — Номе'ное MF/2IQ.

— Не получал я его, — озадаченно сообщил Стэн.

— Тогда извини. — Генерал Ижи сделал характерный жест головой. — Пе'екачивай сейчас. И че'ез т'и часа пятьдесят две минуты ста'туй всей эскад'ой.

Экран погас. Стэн нажал несколько кнопок, и программа перекачки включилась. Прошло еще полторы минуты, и на экране появилось пресловутое сообщение MF/2IQ.

* * *

— Ты же обещал! Как ты можешь? — У Эи была настоящая истерика.

Сразу после прочтения депеши Стэн разбудил ее, чтобы попрощаться. В депеше говорилось, что сциллийцы собрали мощный флот, который у них хватило ума спрятать. Флот этот состоял из уже известных линкоров и примерно тысячи судов поменьше: средние и тяжелые крейсеры, большие десантные боты и прочая «дребедень» подобного рода. Теперь же этот флот готовился напасть на главную Базу Патруля. Решение было правильное. Решись сциллийцы «засветить» свой флот возле Омаса, и боролись бы уже с ними не так. А на орбите Сциллы временное затишье, в которое так удачно вклинился Стэн, было вызвано как раз дебатами между сциллийскими офицерами по закрытому каналу связи. Родную планету решили сдать в угоду будущим победам.

Когда Стэн дочитал это до конца, его прошиб холодный пот. Расчет сциллийцев был верен: сначала несколько отвлекающих маневров, а потом стремительное нападение на Базу Патруля. Нападать на резиденцию правительства не имело смысла — легионеры все равно бы выполнили последний приказ, а правительство можно избрать и по новой. Ликвидировав же Патруль, сциллийцы могли диктовать Правительству Конфедерации свои условия. И придется соглашаться, если… Именно «если»! Если База сможет защититься.

— Ты же обещал! Как ты можешь?

— Я должен. Эя, как ты не понимаешь, могут погибнуть люди. Мы все можем погибнуть…

— Ничего мы не погибнем! Хватит! Я устала ждать тебя по многу месяцев, я не могу так больше! Мы сейчас же сядем на твой корабль и улетим на край Галактики! А они пусть все горят синим пламенем…

— Ах так? — Стэн остервенел. — Хорошо, пойдем.

Ничего не понимающая Эя пыталась упираться, но Стэн крепко взял ее за руку и повел в свой кабинет. На дисплее все еще был выведен текст депеши.

— Читай! — Стэн резко подтолкнул девушку к монитору. — А как дочитаешь, сама скажешь, что нам делать.

Эя неуверенно посмотрела на Стэна и уселась в кресло.

— Тут написано: «Совершенно секретно. Только для высшего командного состава Патруля». Ты уверен, что мне это можно читать?

— Я сказал — читай, значит, читай. Я, между прочим, сам из высшего командного состава, и мне решать, кому позволять это читать, а кому — нет!

* * *

— Ты объявил тревогу? — Первое, что спросила Эя, прочитав документ.

— Естественно, сразу по прочтении, — буркнул Стэн. — Ну так как? Садимся в «Крысобой» и деру?

— Ты обязан лететь! Но я полечу с тобой, — тихо ответила Эя.

— Этого не будет, — отрезал Стэн. — Это не развлекательная прогулка, мы будем драться. Там опасно, я не могу взять тебя с собой…

— Ты хочешь сказать, что можешь погибнуть?

— Да.

— А зачем мне тогда жить?

— Эя, я слишком люблю тебя, чтобы подвергать такому риску, я…

Девушка, не слушая Стэна, поднялась из кресла и прервала его поцелуем.

— Если мы должны погибнуть, то…

— Хватит. — Стэн слегка отстранил ее от себя. — Никакого «погибнуть»! Слышишь? Это исключено. Но мне будет легче, если я буду знать, что меня ждут. Договорились?

Эя кивнула и, отвернувшись, выбежала из комнаты. На глазах у нее были слезы. Стэн проводил любимую взглядом и, ругаясь, принялся натягивать на себя мундир.

* * *

На космодроме стоял шум. Ругань офицеров о том, что кретинистические учения можно было провести и предварительно предупредив, достигла апогея. Стэн, сопровождаемый заплаканной Эей, молча прошел через толпу. Разговоры сразу затихли. Когда девушка, провожающая легионера, имеет такой вид, это не к добру. Джейк, как обычно недовольный, протолкался к Стэну и потребовал объяснений. Стэн молча сунул ему в руки загодя распечатанное сообщение и отвернулся.

— Твою мать! — было первой реакцией Джейка на прочитанное. — Твари! Суки! Нелюди! Когда же они успокоятся?

— Заткнись, — сквозь зубы процедил Стэн. — На «Крысобое» поговорим.

И Джейк прикусил язык.

— Господа командиры! — обратился Стэн к легионерам, глядящим на него с тревогой. — Просьба доложить о готовности экипажей.

Капитаны кораблей по одному подходили к Стэну и угрюмо докладывали о готовности. В здании космопорта слышался женский плач и ругань легионеров. До всех уже дошло, что учений не будет. Будет что-то похуже.

— Господа капитаны, — обратился Стэн к собравшимся вокруг него офицерам. — На посадку дается пятнадцать стандартных минут. Старт через двадцать стандартных минут по моей команде на канале восемь. Степень кодировки передаваемой информации 3J. По машинам!

Послышались четкие команды. Легионеры быстро строились в колонны и бегом направлялись к своим кораблям.

— Ну вот и все, — сказал Стэн, когда в здании космопорта из легионеров остались только он и Джейк. — Пожелай мне удачи, Эя.

— Удачи, — тихо произнесла девушка и бросилась в объятия Стэна.

Долгий поцелуй, и Стэн, отстранив от себя Эю, медленно пошел к выходу на посадочное поле. Он не оборачивался, чувствуя, что, может быть, никогда уже сюда не вернется, но цепляясь за услужливо выпрыгнувшую из глубины подсознания примету: «Не обернешься — вернешься». На полдороге к «Крысобою» его догнал запыхавшийся Джейк, и оставшийся путь до корабля они проделали молча.

* * *

На орбите Сабы Стэн связался с командирами кораблей и просто передал им текст сообщения. Подождав еще минут десять, Стэн отдал приказ о начале полета. Курс — База.

Космолеты один за другим начинали разгон и скрывались в ослепительной вспышке перехода в гиперпространство. Удостоверившись, что все уже стартовали, начал разгон и «Крысобой».

Это было самое безрадостное возвращение на Базу, какое только было у Стэна. Как только «Крысобой» вынырнул в обычное пространство, включились системы автоопределения «свой-чужой». Обычно процедура занимала не более двух секунд, но теперь шла четыре минуты. Сразу по окончании автоопределения замигал сигнал вызова. Стэн включил связь. Когда картинка стабилизировалась, на экране возникло осунувшееся лицо генерала Ижи.

— Явился? Молодец, — вместо приветствия бросил Ижи-дед. — Шва'туйся в свой одиннадцатый док и к Командующему. Отчет об опе'ации можешь захватить, а можешь и нет. Читать его сейчас никто не будет. Совещание начнется че'ез полчаса, не опаздывай. Все ясно?

— Да куда уж яснее, — ответил Стэн, и генерал Ижи отключил связь.

Стэн закурил и, отдав управление автопилоту, молча смотрел, как увеличивается на обзорном экране изображение Базы. Почему-то только сейчас он заметил многочисленные шрамы, покрывающие гигантский шар как сетка морщин или громадные «оспины». Это были следы прошлых попыток нападения на Базу или неудачного управления кораблями самими легионерами.

База почему-то показалась родной. Именно родной, такой, как дом, из которого ушел в юности и в который так приятно возвращаться после долгих странствий.

— Стэн, — перебил мысли друга Джейк. — Мы отобьемся?

— Ты меня спрашиваешь? — удивился Стэн. — Ты, по-моему, сам можешь просчитать вероятность успешного исхода такой драки. Если наша разведка ошиблась и у сциллийцев больше кораблей, чем сказано в депеше, то можем и не отбиться. Вообще я с трудом представляю, как можно было под носом у Патруля собрать флот, по меньшей мере не уступающий флоту Патруля? Чем занималась разведка? Ой не зря это совещание у Командующего. Чувствую, полетят головы…

* * *

В кабинете Командующего было накурено. Офицеры сидели в креслах, пили кофе и нещадно дымили. С вошедшим Стэном поздоровались и молча указали на пустующее кресло в первом ряду. Подойдя к нему, Стэн увидел на нем бумажку со своей фамилией. Значит, «гостей» рассаживали по определенному принципу. Хотелось верить, что он не оказался в «колонне штрафников».

Командующий вбежал в кабинет минута в минуту. Офицеры начали подниматься. «Прекратите, нет времени!» — бросил Командующий на ходу, и все снова принялись усаживаться.

— Генерал Рутер, — с места в карьер пошел Командующий. — Когда вы получили депешу?

— Когда сам ее скачал после звонка генерала Ижи, — ответил Стэн.

— Господин начальник четвертого управления, — ледяным тоном произнес Командующий. — Почему депеша не была отправлена в срок?

Поднялся грузный генерал Диорал.

— Я разберусь, господин Командующий, — пробасил он.

— Поздно разбираться! — взвился Командующий. — Вы отстранены и пойдете под трибунал!

— Но я… — договорить Диорал не успел. Как чертик из табакерки, непонятно откуда появились два легионера, которые молча сгребли слабо сопротивляющегося генерала и выволокли из кабинета.

— С этим разобрались, — Командующий потер руки, — теперь об информации. Если бы не пятое управление — нас бы застали врасплох. Информация о готовящемся нападении на Базу пришла от контрразведчиков и была подтверждена косвенно. Вероятно, в четвертом управлении завелся предатель. Это мы скоро выясним.

Болезненно поморщившись, Командующий уселся в кресло и продолжил:

— На сегодняшний день мы имеем в непосредственной близости от Базы шесть линкоров и порядка полутора тысяч крейсеров. Этого явно недостаточно. Дело в том, что, по последним оперативным данным, крейсерный флот сциллийцев насчитывает сейчас более четырех тысяч единиц. Как известно, в современном наступательном бою даже троекратный перевес в технике обеспечивает успех. У нашего противника необходимый перевес есть. Генерал Рутер, ваши соображения по поводу обороны базы.

Стэн встал и незаметно нажал на кнопку на браслете часов. Тут же двери кабинета открылись, и в них вошли двое легионеров, несущих компьютер и большой монитор, за ними шествовал Джейк, поигрывая пультом дистанционного управления.

Когда вся техника была установлена и подключена, Стэн откашлялся и приступил к изложению проработанного за время полета плана защиты Базы:

— Господа! Компьютерное моделирование ситуации показывает, что положение наше можно признать неудовлетворительным. Я взял на себя смелость смоделировать ситуацию нападения на базу флота, состоящего из трех уже известных линкоров и пяти тысяч тяжелых и средних крейсеров. В расчетах мы опирались как на огневую мощь флота Патруля, так и на огневую мощь самой Базы. Результаты получились неутешительные. Да что говорить? Смотрите сами.

Стэн взял в руки пультик дистанционного управления и притушил в кабинете свет. Экран засветился холодным белым мерцающим светом, потом проскочила заставка с надписью «Джейк Боск» и пошла картинка: шар Базы, окруженный флотом и подсвеченный с однойстороны ярким светом Базового-1. Выглядело это впечатляюще. Вдруг все пространство вокруг Базы озарили вспышки, и вот уже тысячи сциллийских кораблей идут в атаку. Замелькали лучи тяжелых лазеров, вспыхнули первые взрывы на поверхности Базы. И все смешалось. Пятнадцать минут — и вот уже первое десантное судно сциллийцев стыкуется с Базой. Количество крейсеров легионеров стремительно уменьшается, а сциллийцы уже полностью захватывают инициативу. Видно, как они расправляются с последними крейсерами легионеров. Часть легионеров пускается в бегство. Их даже не преследуют. Линкоры Патруля уже облеплены как мухами десантными судами сциллийцев. Бой проигран. Мультфильм закончился. Стэн восстановил прежний уровень освещения. Состояние зрителей было подавленное.

— Не нравится? — тоном учителя младших классов спросил Стэн.

Гул голосов был подтверждением того, что да, действительно не нравится.

— И мне не нравится, — честно признался молодой генерал. — Но есть альтернатива.

Свет в кабинете опять потух, а на экране компьютера появилась новая картинка. Та же База, но вокруг — только шесть линкоров. По кабинету пронесся легкий ропот недоумения. Стэн остановил картинку и приступил к пояснениям:

— Как вы видите, флота около Базы нет, а линкоры расположены так, что не мешают стационарным лазерам Базы вести непрерывный огонь. Крейсерный флот и флот десантных судов находятся на расстоянии пятнадцати минут лёта от Базы в гиперпространстве. Я знаю, что маневр рискованный, но благодаря тому, что на всех кораблях уже будут введены координаты Базы, его появление явится своевременным и полностью неожиданным для противника.

Стэн опять нажал кнопку на пультике, и картинка ожила. Некоторое время ничего не происходило, только менялось освещение Базы и застывших в неподвижности линкоров — это База меняла свое положение относительно местного солнца. Потом, как и в первый раз, все пространство озарилось вспышками и показались суда сциллийцев. Стэн опять остановил картинку.

— Именно в этот момент крейсерский флот получает приказ выдвигаться. Приказ должен выглядеть следующим образом: в самом широком диапазоне, паническим голосом должна быть передана фраза «Всем судам Галактического Патруля! Говорит База! Нас атакуют! Все на помощь!». Преимущества такой подачи сигнала очевидны. Противник думает, что застал Базу врасплох, и у его командования возникает легкая эйфория. Это состояние быстро передастся личному составу. А такие вещи расхолаживают.

Одобрительный гул подтвердил, что в словах Стэна есть здравый смысл. Молодой генерал снова запустил анимацию. Картинка на экране быстро менялась. Стационарные лазеры Базы били непрерывно, а лазеры линкоров раз за разом доставали линкоры противника. Несмотря на это, сциллийцы уверенно приближались к шару Базы. Снова остановка картинки.

— Именно в этот момент и появляется наш крейсерский флот. По оценке компьютера, как вы смогли убедиться, мы к этому моменту имеем повреждения Базы на уровне двадцати процентов, повреждения линкоров на уровне тридцати процентов, то есть два наших линкора будут полностью выведены из строя. Но при этом также полностью будут выведены из строя сто процентов вражеских линкоров. Это их основная ударная сила. Что касается тяжелых крейсеров, от использования которых Патруль справедливо отказался пятьдесят лет назад, то тут можно сказать, что наличие большого количества таких кораблей у противника сыграет нам на руку. Так как они обладают значительно меньшей маневренностью, чем средние крейсеры, а вооружение у них идентичное. Кроме того, установленные на наших кораблях системы активной энергозащиты превосходят аналогичные системы на кораблях противника. Дальнейшее развитие боя мне видится так.

И Стэн снова запустил анимацию. Экран озарился вспышками выходящих из гиперпространства кораблей Патруля. База тут же прекратила огонь из стационарных лазеров и выпустила ракеты. Часть ракет была сбита, но примерно десятая часть достигла цели. В рядах сциллийцев наблюдалось смятение. Крейсеры легионеров крушили флот сциллийцев с неимоверной скоростью. Стэн снова остановил анимацию.

— А теперь, господа, в случае, если мы почувствуем, что наступает переломный момент боя, База дает еще один сигнал: «Десант — вперед». По этому сигналу наши десантные суда, имеющие на борту команды для абордажа, стартуют из той же точки, откуда до этого стартовали крейсеры. За счет небольшого веса самих десантных кораблей и относительно небольшого расстояния до Базы мы получим срабатывание эффекта Кобмана — Лучинского, а именно — при небольших перебросках через гиперпространство небольшие массы движутся быстрее больших масс. Таким образом, наши десантные суда окажутся около Базы через восемь минут после подачи сигнала. И с ходу, включив системы опознания «свой-чужой», входят в бой и берут на абордаж максимальное количество крейсеров противника. Я более чем уверен, что экипажи крейсеров будут стандартные: у средних крейсеров это шесть человек, у тяжелых — восемь. Дальше начинается тривиальная бойня, и это уже неинтересно.

Стэн нажал на кнопку, и картинка ожила. Множество вспышек прорезало черноту неба, и сотни десантных кораблей пошли на абордаж. Паника охватила сциллийцев, но сбежать им мешали стремительно отошедшие от базы крейсеры легионеров. Финалом этой страшной сцены был полный разгром сциллийского флота и пленение до двадцати пяти процентов его крейсеров.

Экран погас. Загорелся свет. Господа офицеры зашумели. На лицах появился проблеск надежды.

— Последнее, что я должен сказать, — спокойным голосом произнес Стэн, — это то, что наши потери при таком развитии событий составят порядка сорока процентов флота и пятидесяти процентов жизнеспособности Базы. Такие потери, в принципе, являются неизбежными, но нормальными. Прошу учесть, что в расчет брался вариант с пятью тысячами крейсеров сциллийцев, а я надеюсь, что их будет меньше. Кроме того, не надо забывать, что наши офицеры прошли лучшую подготовку и имеют больший опыт, чем сциллийцы. Как вы заметили, приемлемым является только второй вариант, на претворении которого в жизнь я и буду настаивать. При выборе же первого сценария мы получаем потери — девяносто процентов от общего количества кораблей Патруля и приведение Базы в полную непригодность с последующим захватом ее противником. Теперь о мерах предосторожности. Все суда, не явившиеся до сих пор на вызов Базы, должны считаться дезертирами, вплоть до того момента, пока мы не закончим со сциллийцами. По окончании операции, которую я предлагаю назвать «Крысоловка», по поводу каждого такого судна и его капитана будет проведено расследование, и если выяснится, что явиться вовремя на Базу ему помешали объективные обстоятельства, то таковое судно и его капитан будут реабилитированы. В противном же случае — угодят под трибунал, о чем следует незамедлительно сообщить спецкодом по гиперсвязи. Таким образом, капитаны, понимающие, что они физически не успеют к началу боя, будут держаться подальше или проследуют к резервным базам. Также следует сменить коды опознания «свой-чужой» на принципиально новые. Насколько я знаю, такая возможность есть и на этот случай в сейфе у Командующего хранятся специально разработанные коды. Еще до того, как приказ о смене кодов будет издан, необходимо закрыть доступ ко всем средствам гиперсвязи для личного состава Базы и экипажей флота. С экипажами это осуществить проще, так как они не пользуются корабельной связью, находясь на Базе. Вот, собственно, и все. Какие будут вопросы?

Несколько секунд тишины показались Стэну вечностью. Молчание могло означать все что угодно, от полного одобрения до полного неприятия. Первым заговорил Командующий:

— К исполнению принимается сценарий номер два. Операция получает кодовое название «Крысоловка», ответственным за сохранение надлежащего уровня секретности назначается полковник Дрейк, командующим крейсерным флотом — генерал Рутер, командовать десантным флотом буду я лично. Начало приведения в исполнение операции, — Командующий посмотрел на часы, — восемнадцать сорок одна по времени первого сектора. Выход судов на исходную позицию — восемь ноль ноль по времени первого сектора. Все свободны.

Послышался звук отодвигаемых кресел. Командный состав Патруля спешил выполнять распоряжения Командующего.

— Генерал Рутер, останьтесь, пожалуйста. — По тону Командующего нельзя было понять, чего он хочет.

Стэн задержался. Когда в кабинете они с Командующим остались вдвоем, тот расслабил галстук, подошел к бару и налил две весьма солидные порции водки, одну передал Стэну, а второй занялся сам.

— Стэн, — вдруг заговорил Командующий, — я хочу тебе сказать, что большего засранца, чем ты, я в Патруле еще не видел. Но это не главное. У тебя есть то, чего нет у подавляющего большинства сидевших здесь, — мозги. Да, все они кадровые офицеры со стажем, но еще вчера все они дружно настаивали на круговом размещении флота вокруг Базы. Я не зря тебя вызвал, я знал, что ты не в состоянии как положено подчиняться, но голова у тебя варит. Ты, наверное, думаешь: «Чего это старый дурак распелся?» На этот вопрос я тебе отвечу. Если мы проиграем, мне уже будет все равно. Если выиграем, меня скорее всего снимут с командования. Наше правительство состоит из сплошного сволочья, ничем не хуже и не лучше того подонка, с которым ты договорился на Сабе, я читал твой отчет. Так вот, эти недоноски никогда не простят мне того, что они вынуждены были понервничать. Чисто теоретически я могу в случае успешного завершения этой операции подвести половину оставшегося флота к резиденции правительства и потребовать не вмешиваться в дела Патруля. Мое требование даже удовлетворят. Но тогда я буду ничуть не лучше сциллийцев. Я знаю, ты отпетый монархист, но я считал, считаю и буду считать, что демократия — это дерьмо, но ничего лучше люди еще не придумали. Поэтому я подчинюсь приказу правительства и уйду в отставку. Ты сейчас формально находишься в оппозиции ко мне и к большей части командования Патруля. Поэтому наиболее вероятная кандидатура на пост Командующего — это ты. Не перебивай меня, я знаю, что говорю! Если тебя назначат Командующим Патрулем, ты должен будешь перво-наперво расстрелять некоторых подонков, которых поставили сюда политиканы наблюдать за мной. Список я тебе сейчас передам. Информация проверенная, но можешь перепроверить и сам. Потом пройдись атомными бомбами по Сцилле. Понимаю, что звучит дико, но все должны видеть, чем заканчиваются попытки нападения на Базу Патруля. И последнее — не выгоняй генерала Ижи. Старик, конечно, сварлив и бывает несносен, но лучшего специалиста ты все равно не найдешь. И давай развиваться его внуку. Это замена, а замену надо лелеять и холить. Ничего не отвечай. Допей водку и дуй отсюда. Список получишь перед посадкой на корабль. Свободен.

Стэн козырнул и вышел. Настроение у него было препаскудное. Больше всего хотелось напиться, но молодой генерал понимал, что нельзя. Если через десять часов надлежало быть в исходной точке, то лучше это было сделать в трезвом виде, чтобы потом во время боя не мучиться похмельем.

Не успел Стэн отойти и двадцати шагов от приемной Командующего, как его нагнал Джейк.

— Ну как наша анимашка? Произвела впечатление? — Джейк был, как всегда, в ситуации, когда удавалось продемонстрировать свое мастерство, жизнерадостен.

— Джейк, друг мой, — невесело посмотрев на него, молвил Стэн, — о чем ты думаешь? Мы ведь показали им только вариант с благоприятным исходом, а ведь при том же сценарии машина выдала нечто совсем противоположное трижды подряд, пока мы с тобой не ввели поистине притянутые за уши поправки и коэффициенты. Так что я не знаю, чем это закончится. Но скорее всего — ничем хорошим.

Оставив друга в смятении, Стэн уныло побрел к одиннадцатому доку смотреть за тем, как заправляют и снаряжают «Крысобоя».

* * *

Несмотря на твердое желание принять участие в приготовлениях к операции, Стэн был изловлен секретаршей Командующего и самым грубым образом отправлен спать. Первоначальное желание выбраться из своих апартаментов, как только та уйдет, оказалось неосуществимым: перед дверью возвышались подобно сторожевым башням двое десантников, которые заявили, что очень уважают генерала Рутера, но у них личный приказ Командующего. И если Командующий приказал им охранять сон генерала Рутера, то вышеозначенный генерал Рутер будет спать ровно восемь часов и ни минутой меньше. В противном случае придется применить силу. Стэн вздохнул и пошел спать, справедливо решив, что остановить «Барракуду», ухватившись за гусеницы, под силу только героям древности, мифы о которых очень любил рассказывать профессор Шмулерсон.

* * *

Восьмичасовой сон пошел Стэну на пользу. Проснувшись, генерал ощутил прилив сил и уверенность в себе. До отлета оставалось еще чуть больше часа. Это время Стэн употребил на бритье, завтрак и подгонку боевого скафандра. Когда Стэн вышел из своих апартаментов, десантники, поприветствовав его, отправились по каким-то своим делам. Стэн сел в свой личный электрокар и поехал к одиннадцатому доку.

База изменилась до неузнаваемости. Все люди, встретившиеся Стэну на пути, были одеты в легкие скафандры. У многочисленных пунктов гиперсвязи маячили угрюмые десантники с лучеметами наперевес. Хотя официально тревога еще объявлена не была, База уже жила по «тревожному» расписанию. Сказать тут было нечего — Командующий постарался на славу.

В доке все было готово. Джейк нервно расхаживал около борта «Крысобоя», поглядывая на часы. Рядом с посадочным шлюзом находилась какая-то угрюмая личность, сжимающая в руках черный чемоданчик.

— Генерал Рутер? — обратилась личность к Стэну, когда тот вышел из электрокара и приблизился к шлюзу.

— Да, — удивленно ответил Стэн.

— Вы должны расписаться здесь и здесь. — В руках у человека появился внушительных размеров блокнот. Стэн недоуменно пожал плечами и расписался. После чего ему был вручен чемодан, а посыльный, откозыряв, уселся в поджидавший его электрокар и уехал.

— Что бы это значило? — поинтересовался Джейк.

— Командующий любовное послание передал, — буркнул Стэн, и друзья вошли в переходную камеру крейсера.

В рубке было чисто. Кондиционированный воздух и легкий запах озона от работающего компьютера. Стэн привычно уселся в свое кресло, и его пальцы быстро пробежали по клавиатуре. Корабль был готов к старту. Стэн связался с диспетчерской, тут же получил «добро» на вылет. Многотонная громада «Крысобоя» лениво выползла из люка одиннадцатого дока в открытый космос.

* * *

Когда «Крысобой» отошел на достаточное расстояние от Базы, Стэн включил обзорные камеры и осмотрелся. Весь флот был уже на месте и ожидал назначенного часа, чтобы начать разгон. Стэн не спеша сориентировал корабль по направлению к будущей цели и включил автопилот на запуск по времени.

В эфире была полная тишина. Создавалось впечатление, что возле Базы ничего не происходит. Но Стэн догадывался, чего стоила эта тишина полковнику Дрейку. На каждом корабле имелось по два работника его ведомства, так что любая попытка выйти в эфир скорее всего закончилась бы дыркой в голове у пытавшегося.

Тонко пискнул зуммер, и тут же начался обратный отсчет. Крейсер, а с ним и весь флот, готовился к старту в пустынную точку пространства, в которой предстояло провести в ожидании, может быть, не один десяток часов. Раздался предупреждающий сигнал, и «Крысобой» начал медленно набирать скорость. Перед тем как убрать под защитные кожухи обзорные камеры, Стэн еще раз взглянул на Базу. Огромный шар все так же величественно вращался вокруг Базового-1, а линкоры начали неторопливо выдвигаться на исходные позиции.

* * *

«Крысобой» уже четвертый час висел в пространстве. Справа и слева, сверху и снизу, сзади и впереди маячили крейсеры и десантные суда, ожидающие сигнала.

Время было подобно разогретому гудрону. Оно тянулось и тянулось. При желании его, наверное, можно было потрогать рукой, но Стэн такого желания не испытывал. Он молил Создателя о том, чтобы это ожидание как можно быстрее закончилось и начался бой. Это, конечно, может показаться странным, но тот, кто хоть раз ждал в засаде, поймет это мерзостное чувство. Лучше уж смерть, маячащая впереди, чем утомительное ожидание и неизвестность. А что, если на Базе поднялся мятеж и Командующий просто не в состоянии передать сигнал? Что, если люди полковника Дрейка не смогли выследить всех предателей (если таковые были) и теперь Базу атакуют полчища сциллийцев, а она не в состоянии подать сигнал своему флоту?

Когда такие мысли начинают одолевать перед боем, надо чем-нибудь занять руки. Тогда голова будет работать только на обслуживание каких-то механических действий и всякие мысли отодвинутся на второй план. Хорошо Джейку! Он вот помаялся с полчасика, а потом плюнул на все, загрузил одной из задач ассемблер и пишет себе что-то, изредка бурча под нос абсолютно бессмысленные фразы типа «теперь пересылаем ах в bх и сохраняем стек» или «а теперь поХОRим этот участочек и посмотрим, как оно прочитается». Стэн совсем уже было хотел поприставать к Джейку с вопросом, а что же он, собственно, делает, но вовремя удержался. От Джейковых объяснений в области компьютера Стэну периодически становилось тошно. Джейк никогда не был прирожденным лектором. Специалистом экстракласса был, а вот лектором не был. Поэтому многое из того, что он делал, объяснить на нормальном языке был не в состоянии.

Стэн вздохнул, еще раз посмотрел на Джейка и совсем уж было решился окунуться в омут Джейковых объяснений, когда спасительная мысль вдруг озарила подобно молнии. «Мечемет»! Ну конечно! Как же он сразу не догадался? Стэн стремительно встал из кресла и направился в свою каюту. Там снял с подставки «мечемет» и вернулся с ним в рубку. Джейк бросил на Стэна удивленный взгляд и снова зарылся в свой любимый ассемблер. Но Стэна это уже интересовало слабо. Удобно разместившись в кресле, генерал положил себе на колени оружие, оглядел его, повернул шарик против часовой стрелки, полюбовался на трансформацию и начал медленно и вдумчиво его разбирать. Разборкой-сборкой любого оружия можно заниматься бесконечно долго. Если это не по принуждению и не входит в служебные обязанности, то не раздражает, а даже доставляет своеобразное удовольствие. Кроме того, «мечемет» обладал еще одним замечательным качеством — его можно было полировать и начищать, как обычное клинковое оружие. А настоящий мастер знает, что ни один клинок никогда не бывает идеально начищен. Как любит говорить Боб Пенски: «Нет предела совершенству». Впрочем, Стэн всегда добавлял, что человеческой глупости — тоже.

Кому-то это может показаться странным: командующий флотом, который перед боем занимается черт знает чем! Но с другой стороны — если позволить себе удовольствие думать о предстоящем сражении, то скорее всего к его началу ты будешь просто уже не в состоянии что-либо предпринять. Воля будет парализована, а мозг, мысленно проигравший все возможные ситуации тысячи раз, просто не способен на быстрые и неординарные решения. Стэн все это прекрасно понимал, поэтому старательно ни о чем не думал и вот уже десятый раз собирал свой «мечемет». Более того! Если бы в этот момент удалось заглянуть в рубки других крейсеров, можно было бы наверняка застать легионеров за сходным занятием. Кто-то чистил оружие, кто-то уже сотый раз гонял подробнейший тест бортсистем корабля, кто-то перебирал четки, бездумно глядя в пустоту на обзорном экране… Готовиться к бою — это не только привести свои мышцы и рефлексы в максимально «боевое» состояние. Это еще и суметь сохранить холодный и чистый рассудок.

* * *

Когда в динамиках раздался испуганный голос: «Всем судам Галактического Патруля! Говорит База! Нас атакуют! Все на помощь!», Стэн как раз заканчивал очередную сборку «мечемета». Он не спеша закончил ее и пошел относить оружие в свою каюту. Стэн был уже спокоен и сосредоточен — управлять разгоном и гиперпространственным прыжком не было никакой надобности, автоматика сама справится.

Вернувшись в рубку, Стэн увидел, что Джейк, поглощенный своим ассемблером, абсолютно не реагирует на ускорение.

— Завязывай, — сказал Стэн, подходя к другу и слегка встряхивая его за плечо.

— Началось? — спросил Джейк, с сожалением закрывая задачу.

— Похоже, что да.

«Крысобой» тем временем заканчивал разгон и готовился к гиперпространственному прыжку.

Глава 15

Короткие минуты в гиперпространстве, и время снова понеслось вскачь. «Крысобой» вынырнул в обычное пространство точно по графику. «Секунда в секунду», — пронеслось в голове у Стэна, а руки тем временем самостоятельно нащупывали нужные клавиши на пульте, и вот уже засветились сотнями вспышек защитные экраны и эфир наполнился перебранкой капитанов кораблей. А Джейк уже активизирует носовой лазер и берется за джойстики управления им.

Стэн рассчитал правильно — эффект внезапности был достигнут. Неповоротливые тяжелые крейсеры сциллийцев неуклюже ворочались, пытаясь развернуться носом к неизвестно откуда взявшемуся противнику.

— Флот! Слушай мою команду! Приступить к уничтожению нарушителей! — Стэн удивился, насколько сильно прозвучал его голос. Джейк на секунду оторвался от монитора, чтобы показать другу поднятый вверх большой палец, и тут же опять схватился за джойстики.

Сказать, что сциллийцы растерялись, — значит ничего не сказать. Крейсеры беспорядочно рыскали в пространстве тут и там, попадая под носовые лазеры легионеров, единственный уцелевший линкор начал резко разворачиваться и столкнулся с тяжелым крейсером. Крейсер взорвался. Стэн воспользовался моментом и направил «Крысобой» прямо на замерший после столкновения линкор.

— Джейк, цель — линкор. Треть высоты, считая от верхней кромки. Беглым. Мощность излучения девяносто семь процентов… Огонь!

Серия из десяти импульсов обрушилась на правую скулу линкора. На «Крысобое» даже мигнуло освещение. Джейк передал все энергообеспечение корабля носовому лазеру. Из пробитого борта линкора вырвалась струя горящего кислорода.

— Тушенка! — разнесся в эфире радостный крик Джейка.

— Говорит командующий флотом, — четко произнес Стэн, резко подавая джойстик вправо, чтобы увернуться от ракеты. — Только что выведен из боя последний линкор. Усилить атаку!

Дружное «Ура!» было ответом легионеров на это сообщение. Стэн еще раз сманеврировал, уклоняясь от ракеты, а Джейк успел нажать на гашетку — и средний крейсер сциллийцев вспух облаком взрыва.

* * *

Драка заворачивалась по-крупному. Первый шок у сциллийцев прошел, и они сообразили, что контратакующих явно меньше, чем показалось сначала. Но тут База выпустила первый ракетный залп. Ракеты были с автоопределителем «свой-чужой», поэтому легионерам никакого вреда не нанесли. А вот некоторым сциллийским крейсерам явно не поздоровилось.

Отлетев немного в сторону, Стэн принялся яростно выкрикивать команды, подгоняя своих подчиненных. По совести говоря, этого не требовалось, но моральную поддержку давало. Всегда приятно слышать в бою голос командира, пусть он даже орет на тебя, но он тебя не забыл, а орет потому, что беспокоится. Значит, есть надежда выжить и победить.

Повисев немного в стороне от основного боя, «Крысобой» довольно быстро привлек к себе внимание нескольких крейсеров противника. Как только Стэн это понял, он резко подал вперед джойстики управления, и «Крысобой» рванулся навстречу опасности. Сциллийцы растерялись. Им перед боем явно внушили, что враг будет в меньшинстве и не будет огрызаться, а тут получалось так, что можно схлопотать и из носового лазера. При всей кажущейся мощи сциллийского флота их крейсеры были тихоходны и обладали намного худшей защитой, нежели пронырливые и намного лучше вооруженные крейсеры Патруля.

«Крысобой» послушно сделал крутой разворот и в упор расстрелял слишком близко подошедшего сциллийца. Остальные отпрянули. Стэн выбрал себе цель и погнался за стремительно улепетывающим тяжелым крейсером. Джейк нервно покусывал губу, наводя перекрестие прицела носового лазера точно на двигатель сциллийца. Выстрел — и из сопел тяжелого крейсера перестала вырываться струя пламени. Стэн резко развернул «Крысобой» и опять ринулся в самую гущу боя. Легионеры не дремали. Тут и там были видны взрывы ракет, пространство буквально наполнилось лучами лазеров.

Стэн поискал глазами «Лиса» и довольно быстро нашел знакомые очертания корпуса. Серж Ижи вел дуэль с четырьмя кораблями противника одновременно, и это у него неплохо получалось. Во всяком случае, двое из нападавших уже имели пробоины, а третий только что получил ракету в носовой отсек и, кажется, потерял управление. Легионеры дрались не отчаянно, чего вполне можно было ожидать, а хладнокровно и расчетливо. Сказывалась многолетняя выучка.

Несмотря на то что к началу боя на каждого легионера приходилось по четыре сциллийца, теперь картина начала стремительно меняться. Быстро сообразив, что скоростные характеристики и мощность лазеров у них выше, легионеры теперь нападали одним крейсером на четыре-пять крейсеров противника, при этом умудряясь обращать их в бегство. Стэн ясно видел, что сциллийцы вот-вот побегут, а сил для преследования просто не было. Несколько раз генерал пытался связаться с Базой, пока не понял, в чем дело. Пролетая в непосредственной близости от шара Базы, Стэн увидел главную антенну, точнее, то, что от нее осталось. Какой-то сциллийский крейсер потерял управление и со всего хода врезался в громадную параболу. Антенна Базы бездействовала. Но несмотря на то что бой еще идет, маленькие фигурки в скафандрах уже как муравьи облепили параболу и пытались привести ее в чувство.

Времени не оставалось, и Стэн, врубив свой передатчик на полную мощность, заорал что есть мочи: «Десант — вперед!»

* * *

Компьютерный анализ очень полезная штука. Прошло равно восемь минут после подачи сигнала, и вот первый десантный транспорт вынырнул из гиперпространства. Стэн вздохнул с облегчением. Небо вокруг Базы озарялось вспышками, и все новые и новые десантные транспорты вступали в бой.

Не прошло и получаса, как все было кончено. Вокруг Базы в множестве плавали обломки космических кораблей, среди них рыскали еще не остывшие от боя легионеры с явным желанием подстрелить еще кого-нибудь. Стэн устроил перекличку своему флоту по эскадрам и скоро имел приблизительные данные по потерям. Это было даже лучше, чем результаты самого радужного прогноза компьютера: не более семисот кораблей.

— Хорошо, — подытожил Джейк, — теперь аккуратненько подправим последнюю модель и представим это как плановые потери.

— Для чего? — устало спросил Стэн.

— Ну как же? А для… — Джейк осекся. Фальсифицировать результаты, чтобы продать кому-нибудь заведомое дерьмо, это еще понятно. Но фальсифицировать их для самого себя! Это уже было слишком, и Джейк громко и искренне рассмеялся. — Извини, Стэн, рефлексы.

— Да чего уж там, — миролюбиво произнес Стэн.

Делать на орбите было уже нечего, и молодой генерал не спеша повел корабль к своему одиннадцатому доку.

Как только «Крысобой» пришвартовался к нему, тут же со всех сторон ринулась свора механиков, ремонтников, дозиметристов и прочего обслуживающего персонала. Стэн сначала решил, что в пылу боя не заметил каких-то серьезных повреждений, но все оказалось проще — «Крысобой» был первым кораблем, вернувшимся с поля боя.

— Ну как там, жарко было? — спросил, завистливо глядя на Стэна, молодой паренек с эмблемой дозиметриста.

— Хреново там было, — раздраженно ответил Стэн. — Я пошел спать. Как только вернется Командующий, пусть разбудят.

И под недоуменными взглядами встречающих Стэн проследовал к своему электрокару.

* * *

Оказавшись у себя в апартаментах, Стэн с отвращением стянул с себя скафандр и забрался под душ. Долго плескался, а затем нехотя выбрался из ванной.

Бесцельно побродив по комнате, Стэн решил плюнуть на все и завалиться спать. Усталость была страшная. Генерал долго пытался уразуметь, из-за чего же он чувствует себя таким разбитым, но, так и не придя ни к какому определенному выводу, заснул.

Снов Стэну не снилось, а когда резкий звук вызова внешней связи разбудил его, то он спросонья подумал, что это, должно быть, вернулся Командующий. Накинув на себя халат, Стэн, ругаясь, прошел в кабинет и включил связь.

Когда картинка стабилизировалась, на экране вместо ожидаемого Командующего возникло лицо Эи.

— Ты живой!

— Логично, — невпопад ответил не вполне еще проснувшийся Стэн. — А ты чего, собственно, ожидала?

— Только что передали по телевидению, что погибло семьсот тридцать два корабля легионеров, а у вас на Базе связь в течение десяти часов не отвечала. Я так перенервничала. Я… Я…

— Ничего не говори. Если корабль выведен из строя, то это еще не означает, что экипаж погиб. Кроме того, ты же меня ждала, значит, со мной ничего не могло случиться. Правда?

— Правда, — тихо ответила Эя.

— Ну вот видишь, — дальше развивал свою мысль Стэн, — значит, и волноваться было нечего.

— Твой корабль подбили? — с испугом в голосе спросила девушка.

— Кого? «Крысобоя» подбили? — Стэн пренебрежительно фыркнул. — Не по зубам этим сциллийским вонючкам мой корабль. Да и я тоже. Так что не волнуйся, наша с тобой яхта в полной целости и сохранности.

— Здорово. А где Джейк?

В самом деле: а где Джейк? А черт его знает, где он может быть.

— Или спит, или уже пьян, — здраво рассудил Стэн. — Во всяком случае, на Базу мы вернулись вместе.

— Так Мие и сказать?

— Скажи лучше, что спит. Кстати, если он действительно завалился спать, то зуммером вызова его не поднимешь.

— Ты сильно устал?

— Честно говоря — как собака.

— Тогда отдыхай, а я буду ждать твоего звонка.

— Нет, ты будешь ждать меня! — отрезал Стэн — Я буду у тебя через неделю. Кстати, передай Мие, что Джейк тоже.

— Не может быть! Ты серьезно?

— Какие тут могут быть шутки? Патрулем я сыт уже по горло, а они тут сейчас собираются заниматься политикой, от которой меня просто воротит. Так что улажу формальности — и к тебе.

— Я буду ждать.

— Я люблю тебя.

— И я тебя тоже.

После этих слов Эи Стэн бесцеремонно оборвал связь. Взглянув на часы, легионер сообразил, что проспал часов десять, а то и больше. Следовало выбираться из своей берлоги и идти пред светлы очи командования.

* * *

— Хорошо, что ты появился, — вместо приветствия сказал Командующий. — Тут у нас небольшой концерт самодеятельности намечается.

— В честь славной победы? — заинтересовался Стэн.

— Ага. — Глаза Командующего сверкнули недобрым огнем. — Через два часа правительственная комиссия пожалует. «Выяснять причины, по которым стало возможно нападение на Главную Базу Галактического Патруля».

И Командующий в сердцах сплюнул на пол.

— Повесим, — ничего не выражающим тоном произнес Стэн.

— Кого? — не понял Командующий.

— Комиссию, — охотно пояснил Стэн. — Объявим их всех сциллийскими шпионами и повесим.

— Ты что? Там же и приличные люди есть.

— Вот приличных — на приличных веревках, а неприличных — на нейлоне.

— Ты это серьезно? — опасливо спросил Командующий, на всякий случай отодвигаясь от Стэна подальше.

— Вполне, — подтвердил Стэн. — Ну посудите сами: кого еще сюда могут понести черти сразу после боя? Только сциллийских шпионов. Кому еще захочется посмотреть на такой разгром и отыметь вас, да заодно и меня? Так что вы как хотите, а я считаю, что надо вешать!

— А может, расстреляем? — По тону Командующего было видно, что ход мыслей Стэна ему все больше и больше нравится.

— Нет! — решительно возразил Стэн. — Раз договорились вешать, то будем вешать. И никаких поблажек. Кстати, а родственничек полковника Дона будет?

— Конечно! Он возглавляет комиссию.

— Насколько я понимаю, антенну уже починили? — осведомился Стэн.

— Да, а какая разница?

— Ну как же? Будем транслировать казнь на всю Галактику, чтобы ни у одной собаки больше и в мыслях не было заниматься таким дерьмом.

— Знаешь, Стэн, это, конечно, здорово, но не перегибаешь ли ты палку?

— Господин Командующий, насколько я что-нибудь в этом деле понимаю, у нас еще до сих пор действует военное положение. Так что каждый явившийся на Базу обязан пройти контроль. Вот во время контроля мы их и возьмем тепленькими! Скажите, ведь ни один политик не позволит себя обыскивать и просвечивать рентгеном, а согласно пункту устава о военном положении ни для кого исключений делать нельзя. А там спустим с цепи полковника Дрейка. Он из любого алиби доказательство виновности сделает.

Командующий надолго задумался и вдруг согласился. Стэн аж удивился. Он-то начинал этот разговор в шутку. Впрочем, идея при ближайшем рассмотрении выглядела не настолько уж и отталкивающей. Повесить десяток политиканов, которые все равно являются ворьем, — это нечто!

* * *

Сенатор Вильям Ф. Шарр брезгливо осмотрел док. По настоянию Стэна легкий крейсер с комиссией на борту запустили в наиболее пострадавшее швартовочное помещение. Сенатор сморщился еще больше, когда увидел небритого детину, который неторопливо подкатывал трап.

— Как я и говорил, господа, нашей комиссии предстоит много работы, — брезгливо произнес сенатор. — Я думаю, что новый Командующий Патруля будет более пристойно относиться к своим обязанностям.

Члены комиссии согласно закивали и спустились по трапу. Тут же их окружили как из-под земли выросшие хмурые десантники в легких скафандрах и с лучеметами наперевес.

— Что это значит? — почти закричал глава комиссии. — Я сенатор Шарр! Вам это с рук не сойдет! Вы будете уволены из Патруля без выходного пособия!

Десантники абсолютно не реагировали на крики министра и, грубо подталкивая членов комиссии прикладами лучеметов, повели к ожидавшему невдалеке грузовому электрокару. Сенаторы заметно поутихли, сообразив, что дело положительно принимает нежелательный оборот.

Около грузовика комиссию ожидал высокий крепкий парень со светлыми волосами и нашивками сержанта.

— Этих в кузов, — распорядился сержант.

Десантники молча начали заталкивать упиравшихся сенаторов в кузов электрокара.

Сержант подошел к вмонтированному в стену переговорному устройству, включил его и громко произнес:

— Господин генерал, это сержант Пшеничникофф. Партия номер четыре погружена.

В ответ из динамика донесся несколько искаженный, а потому неузнаваемый голос:

— Прекрасно. Отдайте приказ о начале ремонтных работ в доке номер девяносто девять.

— Есть.

И сержант, угрюмо посмотрев на ничего не понимающую, но уже изрядно струхнувшую комиссию, прокричал несколько распоряжений. Тут же док заполнила толпа ремонтников, принявшаяся быстро и со знанием дела приводить его в порядок. Сержант уселся в кабину грузовика, и электрокар тронулся.

Командующий Галактическим Патрулем, вместе со Стэном и генералом Ижи наблюдавший эту сцену на большом экране, молча повернулся к Стэну и пожал ему руку. Генерал Ижи прятал в прокуренных усах улыбку.

— Начало хорошее, генерал Рутер, — сказал Командующий. — Что дальше?

— Сейчас они попадут в лапы к полковнику Дрейку, — ответил Стэн. — Вот тут и начнется самое оно!

— Да, А'чи, — сказал генерал Ижи, обращаясь к Командующему. — Могу по этому поводу ассказать одну байку. Когда-то, когда люди еще не летали в космос, а далеким путешествием считалось путешествие на д'угой мате'ик по мо'ю, у них были де'евянные ко'абли. И их очень допекали к'ысы. Так вот, для бо'ьбы с к'ысами вы'ащивался К'ысоед. Делалось это так: в большую металлическую бочку сажали штук шесть отловленных к'ыс. Им давали только воду, а ж'атву нет. Че'ез несколько дней, озве'ев от голода, к'ысы съедают самую слабую, потом еще одну. И так до тех по', пока в бочке не остается только одна к'ыса. Это и будет К'ысоед. Питаться он может уже только к'ысятиной, достаточно его выпустить в т'юм, и он пе'едавит всех к'ыс, или те в ближайшем по'ту сами сбегут с ко'абля.

— К чему это ты? — не понял Командующий.

— К воп'осу о том, как из вполне п'иличного боевого офице'а делается хо'оший конт"азведчик, — невозмутимо ответил Ижи.

— Ara, — подтвердил Стэн. — Уходящий с завтрашнего дня в отставку.

— Ничего подобного, — безапелляционно заявил Командующий. — В отпуск — это еще может быть. Но в отставку… Не приму!

— Дезе'ти'овать же ты не соби'аешься? — язвительно осведомился генерал Ижи.

Тут Стэн понял, что надо контратаковать.

— Нет, дезертировать не собираюсь. Но отпуск может быть разной продолжительности…

— Совершенно верно! — подтвердил Командующий. — Где тебя искать — известно, так что пока не потребуешься — гуляй на Сабе.

— Или на Несе, — прибавил генерал Ижи, плутовато сверкнув глазами.

Эта занимательная дискуссия могла продолжаться еще довольно долго, но тут пискнуло устройство связи и голос Джейка произнес:

— Господа генералы! Клетка с крысами прибыла в пункт стерилизации.

«Подслушивал, подлец», — почти с нежностью подумал Стэн.

Между тем второй этап обработки комиссии начался. Осветился монитор, и генералы снова получили возможность любоваться спектаклем.

* * *

— Господин полковник! Я должен выразить официальный протест! Я сенатор Шарр! Я глава…

— Молчать! — гаркнул сержант Пшеничникофф так, что комиссия аж присела. — Господин полковник! Согласно приказу 17-23, изданному сегодня, были задержаны подозрительные личности, пытавшиеся проникнуть на Базу, используя устаревший пароль. Только что были получены данные обследования их крейсера. Там имеется некоторое количество шпионской аппаратуры. Назвать свои настоящие имена прибывшие отказались.

— Вы свободны, сержант, — спокойно произнес полковник Дрейк.

Он снял очки, в которых казался школьным учителем, и ласково посмотрел на взирающую на него с неподдельным ужасом комиссию.

— Ну что, голубчики? Сами признаемся или помогать надо? — самым добродушным тоном осведомился полковник, протирая бархатной тряпочкой очки. — Значит, добровольно сознаваться не желаем. Ну и ладно. Сейчас я вам объясню, кто я, где вы находитесь, а потом мы продолжим. Я полковник Дрейк, на данный момент времени я исполняю обязанности начальника пятого управления. Вас, наверное, на Сцилле предупредили, что пятое управление у нас — контрразведка…

— На какой Сцилле?!! Не мелите ерунды, полковник, если не хотите стать капралом! Я сенатор Шерр…

Дрейк сделал какое-то ленивое движение рукой, и сенатор отлетел на место.

— Так вот, — продолжил с невозмутимым видом полковник, — как я уже сказал: пятый отдел — это у нас контрразведка. Вообще-то ею руководит генерал Рутер, но он сейчас занят, поэтому с вами буду говорить пока я. А как только генерал освободится, я обязательно вас с ним познакомлю. Только предупреждаю: на него так кидаться не надо. Он человек больше военный. Сразу выстрелит.

Монолог Дрейка прервал зуммер вызова. Полковник подошел к селектору и нажал на кнопку ответа. Из динамика тут же послышался душераздирающий вопль, а затем звук выстрела. Вопль оборвался.

— Дрейк! Ты уже закончил? — прозвучал в динамике голос Стэна.

— Никак нет, господин генерал, — ответил Дрейк с нотками подобострастия в голосе. — Упираются.

— Хорошо, я сейчас закончу с партией номер три и приду к тебе. Это недолго. Из них только один и остался. Но сознался, подлец. Сейчас все подпишет, и я сразу к тебе. Посмотришь, как работать надо.

Связь отключилась. Когда Дрейк повернулся к комиссии, то увидел вытянувшиеся, побелевшие лица.

— Не понятно? — осведомился полковник. — Тогда поясню: после того как генерал Рутер раздолбал ваш поганый сциллийский флот, а Командующий довершил это дело, к нам на Базу зачастили корабли со старым паролем. Мы им, естественно, даем сесть, как и вам, а потом допрашиваем экипажи. Представляете? Почти все сознаются.

Сенатор Шерр упал в обморок. Члены комиссии загудели, как потревоженные пчелы. И было от чего. Если это будет продолжаться и дальше, ведь и расстрелять могут.

Дверь в комнату открылась от мощного пинка. Широкими шагами в помещение вошел Стэн. Вид у него был мрачный, в зубах зажата докуренная до половины сигарета, рукава белой рубахи закатаны, китель на плече. Стэн осмотрелся, как будто был здесь впервые, швырнул китель на стул и обратился к полковнику Дрейку:

— Уже сознались?

— Нет.

— Ладно, последний раз показываю, как это делается.

Стэн извлек из кобуры пулевой пистолет, взвел его и быстро подошел к побелевшему как полотно сенатору Шерру.

— Встать!

— Я.., я.., сенатор…

— Это мы уже слышали! Почему бы не придумать чего-нибудь поновее. А теперь быстро: адреса, явки, пароли, средства связи!

Стэн понимал, что мелет чепуху, но сейчас это было самое эффективное, что можно было придумать. Сенатор оторопел. Стэн заорал еще громче:

— Ты что, оглох?! Ну ничего, я из тебя быстро дурь выбью!

Последовал выстрел в потолок. Взвизгнул рикошет. Сенатор попытался еще раз упасть в обморок, но был награжден еще одной затрещиной и остался в сознании.

— Я дважды вопросов не повторяю! — проорал Стэн в самое ухо окончательно очумевшему сенатору. — Что, собака, к стенке захотел? Так я тебя прямо здесь в расход пущу!

Стэн начал медленно поднимать пистолет до уровня носа сенатора, сохраняя при этом на лице зверское выражение. Со стороны могло показаться, что Стэн действительно жаждет крови. На секунду молодой генерал представил себе, как сейчас реагируют на происходящее Командующий и генерал Ижи, наблюдающие эту сцену на мониторе, и с трудом удержался от улыбки. Но тут не выдержал сенатор:

— Господин генерал! Я мог бы с вами поговорить конфиденциально?

— Что-о-о-о?!! Я тебе сейчас устрою конфиденциальный разговор с Господом Богом! Скотина! Говори здесь или враз мозги вышибу!

И Стэн нарочито медленно взвел курок.

— Хорошо! Только не стреляйте! Я все скажу! Я не виноват! Меня заставили! Эти мерзавцы приучили моего сына ко всякой дряни, и я вынужден был…

— Хорошо, — спокойно сказал Стэн, слегка приобнимая сенатора и подталкивая к стулу, — я верю, верю. Вы уже на пути к правильной жизни. А теперь все это подробненько и на бумаге. Чистосердечноераскаяние и помощь следствию смягчают вину.

— Да, я все напишу, но возьмите под стражу сенатора Руаля. Он никакой не Руаль, а Энрике Лачини!

Сенатор Руаль, то есть Энрике Лачини, попытался дернуться, но кулак полковника Дрейка отправил сциллийца на пол. Бывшие коллеги с ужасом отшатнулись от него. Тут же Стэн нажал на кнопку на браслете часов, и в комнату влетел сержант Пшеничникофф.

— Сержант, — быстро произнес Стэн, — этого, что на полу, в карцер. Предварительно полностью раздеть. Одежду на проверку — там может быть что угодно. Самого мерзавца на сканирование. Искать имплантанты.

Пшеничникофф, угрюмо козырнув, сгреб еще не пришедшего в себя сциллийца и грубо поволок за двери.

— Господин сенатор, — слащавым голосом обратился Стэн к быстро что-то пишущему Шарру, — а кто еще из присутствующих шпионил в пользу Сциллы?

— Деньги получали все, кроме сенатора Кетте, — не отрываясь от своей писанины, произнес Шарр. — Он у нас идейный дурак. За правое дело борется.

Сенатор Кетте вскипел негодованием, но, покосившись на угрюмо стоящего рядом полковника Дрейка, решил смолчать.

— А зачем же вы его тогда с собой брали? — искренне изумился Стэн.

— А он у нас аккуратист, — с легким смешком ответил Шерр, сообразив, что бить его больше не будут, — он когда видит какой-нибудь беспорядок, сразу кидается искоренять. Так что идея о снятии Командующего должна была исходить от него.

— Хорошо, любезнейший, вы пишите, пишите, — ласково произнес Стэн, похлопывая сенатора Шерра по плечу.

* * *

Грандиозный скандал, разгоревшийся в Сенате Конфедерации, транслировался в реальном времени на всю Галактику. Командующий Галактическим Патрулем выделил для этой цели чуть ли не все ретрансляторы Базы. На некоторых планетах, таких как Сцилла и Энэм, телевидение показывало только это. О чем позаботились командиры стационаров, висящих на орбитах этих планет. Они просто заглушили все остальные каналы. На Базе Патруля было веселье, Командующий, который, естественно, таковым и остался, устроил общеофицерский банкет, по окончании которого развеселившихся офицеров еще долго разносили по всей Базе тяжко вздыхающие денщики.

Стэн и генерал Ижи во время банкета решили посоревноваться, кто больше уничтожит знаменитой «Ижей Перцовки», и как результат — нарвались на нравоучение оказавшегося самым трезвым генерала Голда. Нравоучение было выслушано с полным смирением, после чего генерал Голд самым бесстыжим образом был споен. Банкет, плавно переросший в Пьянку, продолжался до глубокой ночи. А наутро Стэн решительно засобирался на Сабу.

* * *

— Никуда ты сейчас не полетишь! Это я тебе говорю как Командующий Патрулем.

Разговор происходил в кабинете Командующего. Стэн с наслаждением пил пиво и смотрел на своего разъяренного шефа, который метал громы и молнии по поводу решения Стэна вылететь прямо сейчас.

— Господин Командующий! Совесть надо иметь, я тут такую работу проделал, а мне даже отдохнуть не дадут…

— А с капитанами неявившихся кораблей кто будет разбираться? — все больше заводясь, орал Командующий. — Я? На кой черт оно мне нужно?

— Вот чего не знаю — того не знаю, — язвительно заметил Стэн.

— Не хами начальству! — тоном ниже произнес Командующий, понимая, что ляпнул глупость.

— А я что? Я ничего, — невинным тоном ответил Стэн.

— Ты сейчас не «ничего», а командир крейсерского флота Патруля! — изрек Командующий, подняв указательный палец вверх. — Кого вместо тебя оставить?

— Полковника Ижи, — тут же ответил Стэн и пошел в атаку:

— А что? Парень толковый. И дед ему опять же поможет, если что. Вот пусть опыта и набирается.

— Ты мне тут ценные указания брось давать. Сам знаю, кого куда поставить.

— О чем я и говорю, — нагло заявил Стэн. — А вы заладили: «замены нет, замены нет».

— Господи! — взмолился Командующий. — Когда же это уже закончится? Ну почему я должен все время идти на поблажки этому сопляку? Я же не выдержу! Рутер! Я тебя когда-нибудь убью!

— Не-а, господин Командующий, не убьете. Вы мне сами про подрастающую смену рассказывали. Так что подписывайте рапорт, и дело с концом.

Командующий еще некоторое время попытался поговорить о долге легионера перед Галактикой, но Стэн оставался непреклонен. Тут уж Командующему пришлось сдаться и подписать рапорт об отпуске.

* * *

Сияя как новая монета, Стэн вышел из кабинета Командующего, держа в руке подписанный рапорт. Он подмигнул секретарше (опять новенькая!) и, весело мурлыча себе под нос какой-то мотивчик, направился в бар. Там его должен был ждать Джейк.

В офицерском баре было накурено. Стэн мимоходом подумал, что, пожалуй, военные курят больше, чем все остальное-население Галактики вместе взятое. Неспешно пройдя через бар, Стэн вскоре обнаружил Джейка. И не одного. Напротив него с невозмутимым видом восседал генерал Ижи и курил.

— Ну? — Джейк сгорал от нетерпения.

— Порядок, — походя бросил Стэн. — Заправимся и летим.

— Непо'ядок, — проронил генерал Ижи.

— Это почему? — заинтересовался Стэн.

— Потому что — не-по-'я-док! — по слогам произнес генерал Ижи. — А где, собственно, п'ощальная вече'инка? Всему вас, молодежь, учить надо.

— Прямо сейчас и устроим, — тут же нашелся Стэн, соображая, принимают ли в баре к оплате кредитные карточки.

* * *

— Счастливо оставаться! — сказал Стэн в микрофон.

— И тебе счастливо, — ответил генерал Ижи.

«Крысобой» уже начинал разгон, когда прозвучал сигнал вызова и со Стэном решил напоследок попрощаться генерал Ижи, который только что почему-то удовлетворенно улыбнулся и отключил связь.

— Кто это с нами связывался? — спросил Джейк, вернувшийся в рубку, когда Стэн уже отключил связь.

— Генерал Ижи. Пожелал нам счастливого пути, — ответил Стэн.

Джейк аж подпрыгнул на месте.

— Ты его ко всем чертям послал?

— С чего бы это? — удивленно уставился на друга молодой генерал.

— Ты же легионер со стажем! Ты что, не в курсе?

И тут Стэн вспомнил! Если ты стартуешь с Базы и тебе желает счастливого пути генерал Ижи, то это означает, что ты скоро вернешься. Стэну захотелось завыть. Военные вообще народ суеверный, но есть некоторые приметы, которые сбываются на все сто. Например, эта.

— Говорит диспетчерская космодрома «Саба», — послышалось в динамиках внешней связи, как только «Крысобой» завис над атмосферой планеты; на экране было усталое лицо диспетчера. — Дайте название вашего корабля и порт приписки.

— «Крысобой», Главная База Галактического Патруля, — отчеканил Стэн.

Лицо дежурного посветлело.

— Господин генерал! Не узнал вас без формы. Богатым будете.

— А посадку дадите? — поинтересовался Стэн, пропуская все сказанное мимо ушей.

— Вас по лучу провести или как?

— Лучше по лучу. И очень медленно и печально. Мой напарник терпеть не может посадок. Впрочем, взлетов тоже.

— Прекрасно! Я диспетчер «Саба», даю добро на посадку. «Крысобой», коридор номер одиннадцать, «ловите» луч.

Лицо диспетчера исчезло, и тут же компьютер подал сигнал, что наводящий луч принят и можно им воспользоваться. Стэн нажал на несколько клавиш, и крейсер медленно пошел на снижение.

* * *

В здании космопорта Стэна и Джейка тут же облепили вездесущие журналисты. Стэн громко пообещал оторвать голову диспетчеру за болтливость, сказал пишущей и снимающей братии, что через недельку, как только достаточно отдохнет, устроит пресс-конференцию, где и ответит на все вопросы.

Стэн уже почти прорвался к выходу, когда какой-то бойкий мужичонка с микрофоном кинулся ему наперерез.

— Господин генерал! Только один вопрос! Вы собираетесь баллотироваться на пост президента Сабы?

Стэн опешил:

— А зачем?

— Но ведь вы именно для этого прилетели?

— А это уже второй вопрос, — издевательски сказал Стэн и оттолкнул от себя назойливого репортера.

— Ты представляешь? — обратился Стэн к Джейку, когда они уже ехали в наемном автомобиле. — Баллотироваться в президенты!

— А что? — весело ответил Джейк. — Заодно и от Командующего откараскаешься. Он тебе: «Генерал Рутер! Явитесь на Базу!», а ты ему: «Не могу, господин Командующий, оставить вверенную мне планету. Но вот инспекционную проверку, если будете допекать, пришлю». Здорово.

— Тебе бы все ерничать, — со вздохом ответил Стэн. — А ты подумай, как мы от этих писак отмахиваться будем?

— Ты, помнится, на Тибе рассказывал про метод отбиваться от клиентов.

— Что-то не припомню.

— Ну, насчет двух пулеметов, а то у одного ствол будет перегреваться, — напомнил Джейк.

— Ход твоих мыслей мне нравится, — одобрил слова друга Стэн. — А ты с пулеметом обращаться умеешь?

— Научусь, — пообещал Джейк. — Но мы, кажется, уже приехали.

И верно. Автомобиль остановился как раз напротив дома Эи и Мии. Стэн расплатился с водителем, и друзья, переглянувшись, пошли к двери. Стэн хотел позвонить, но Джейк бесцеремонно отодвинул друга и достал из кармана какое-то маленькое устройство крайне подозрительного вида. Джейк приставил устройство к замку, и через две секунды патентованный электронный замок с кучей секретов тихо пискнул и открылся.

— Скажу Эе, чтобы поменяла замок на механический, — сказал Стэн, глядя на открытую дверь.

* * *

Сначала было много громкого визга, а потом быстрое утаскивание легионеров по комнатам. Стэн, который заготовил внушительную речь на тему «Ну вот видишь! Я обещал вернуться, и я вернулся», не успел сказать и трех слов, как был завален на кровать.

— Ну теперь я тебя никуда не выпущу, — прошептала Эя и сомкнула объятия.

* * *

Стэн сидел на веранде того самого дома, в котором жил в свой прошлый приезд, и наслаждался ничегонеделанием. Ни тебе орущего командования, ни тебе сциллийцев. Благодать! От надоедливых репортеров Стэн избавился на второй день своего пребывания на планете, заявив, что если ему один раз взбредет в голову, что один из микрофонов или одна из видеокамер похожа на пистолет или лучемет, то он сразу выстрелит. После чего пришлось извлечь пистолет и разнести вдребезги бутылку, стоящую на расстоянии пятидесяти метров. Репортеры решили, что лучше не рисковать, и вот уже три месяца, как не появлялись.

Теперь Стэн наслаждался покоем и тишиной. Эя еще не вернулась из города, куда ездила поругаться с Мией, которая вчера непонятно как дала Джейку возможность дорваться до компьютера и как результат — они со Стэном в течение нескольких часов резались в «мясорубку». Эе это решительно не понравилось. Она скорее всего восприняла происходящее как покушение на «ее Стэна» и поехала ругаться с сестрой. Сразу же после ее отъезда Стэн созвонился с Джейком и, объяснив, в чем дело, посоветовал послушать минут пять, потом брать обеих дам под руки и ехать к Стэну, который к тому времени подготовит яхту.

Прошло уже полтора часа, а звонка от Джейка все не было. Стэн уже начал подумывать, не позвонить ли ему и не навести ли порядок, когда из кабинета раздался писк, свидетельствующий о том, что компьютер принял очередной пакет почты. Стэн вздохнул и пошел посмотреть, в чем там дело.

* * *

Почта была с Базы. Стэн недобрым словом помянул генерала Ижи и принялся читать. В депеше говорилось о том, что генералу Рутеру и ротмистру Боску (О! Джейку кинули следующее звание? С него бутылка!) надлежит незамедлительно (это слово было выделено) явиться на Базу в связи с возможностью возникновения внештатной ситуации.

Дальше шло объяснение. Видите ли, кто-то незаконно проник в главный компьютер Базы и изрядно там похозяйничал, исправив «отпуск до первого вызова» на «бессрочный отпуск до желания вернуться» напротив фамилий вышеозначенных офицеров.

Стэн улыбнулся, прекрасно понимая, кто этот злоумышленник, и примерно догадываясь, КАК он получил очередное звание, и сел писать ответ.

В ответе говорилось, что Стэн в состоянии самостоятельно разобраться с этим вопросом не покидая Сабы и что такие досадные недоразумения больше не повторятся.

Удовлетворенно потерев руки, Стэн отправил корреспонденцию, используя свой личный код. Тут и раздался звонок от Джейка.

— Извини, что так долго. — Джейк был явно в приподнятом настроении. — На яхте сегодня кататься не будем, Эя сказала, что ее укачает…

Стэн посмотрел на Джейка, физиономия которого в этот момент была до ужаса хитрой, и вдруг понял, что происходит на самом деле.

— С тебя бутылка, — радостно сказал Джейк, когда понял, что друг догадался, в чем дело.

— Да, — ответил Стэн, — разумеется. С тебя тоже. Поздравляю с новым званием.

— А откуда ты знаешь? — Джейк выглядел явно смущенным.

— Депеша с Базы пришла, — ответил Стэн. — Еще раз узнаю, что ты такими вещами занимаешься, — пеняй на себя.

— Так все же нормально прошло, — попытался оправдаться Джейк.

— Ага, но в следующий раз тебя засекут и я тебя уже отмазать не смогу.

— Ну ладно. — Джейк замялся. — Так как насчет шашлыков?

— Я уже полтора часа жду! Приезжайте!

Стэн отключил связь и откинулся в кресле. «Надо, пожалуй, узаконить наши с Эей отношения, — подумал Стэн. — Сдается мне, что дело пахнет наследником». Стэн еще немного посидел в кресле и отправился во двор. Предстояло приготовиться к приезду гостей.

Владислав ВИНОГОРОВ СПАСЕННОМУ РАЙ

Глава 1

Заключенный номер 118-35-Z3 проснулся от ноющей боли в спине. Тускло светила лампочка под потолком. «Какая скотина придумала красить лампы в красный цвет?» — лениво проползло в голове у заключенного, и он отвернулся к стене. Спать больше не хотелось, а до побудки оставалось еще часа три. Жесткая койка не позволяла лечь так, чтобы было удобно, и заключенный номер 118-35-Z3, застонав, встал. Лучше уж ходить. Впрочем, по камере особо не походишь. Шесть шагов из угла, где стоит койка, привинченная к полу огромными болтами, до угла с умывальником. Разворот. Два шага в сторону. Шесть шагов от угла с унитазом до пустого угла. Снова разворот — два шага к койке. И так — пока не надоест. Как надоест — можно лечь на койку. Или сесть на прикрученный к полу табурет. Заключенный номер 118-35-Z3 зевнул и судорожно щелкнул челюстями. В камере было явно не жарко. Администрация тюрьмы экономила на всем, и около трех часов ночи отключалось отопление. Злобно ругнувшись, он начал делать зарядку, стараясь не обращать внимания на ноющую боль в спине и настойчивые требования желудка.

Очередной день заключенного 118-35-Z3 начинался омерзительно. Стэн, а это был он, смачно выругался и попытался определить, сколько еще времени осталось до побудки. Часов заключенным не полагалось. Посидев некоторое время на койке, Стэн решил опять пройтись. Дико хотелось курить, но в этой тюрьме курение было под запретом. Обидно. Заключенный 118-35-Z3 плюнул на пол и задумался…

* * *

…Утро только вступало в свои права, когда прозвучал зуммер вызова. Стэн нехотя потянулся, просыпаясь. Впотьмах добрался до стола и погрузился в мягкое кресло. Щелкнул тумблером.

— Слушаю!

Монитор осветился. На экране появилось лицо доктора Заткеля.

— Поздравляю, генерал! Вы стали отцом.

— Когда? — Стэн несколько опешил. — Ожидалось же к завтрашнему вечеру.

— Всего предугадать невозможно. — Доктор улыбнулся. — Роды прошли успешно. Вам даже не интересно, кто у вас появился?

— Как это не интересно? — Стэн окончательно проснулся. — Не томите душу!

— Мальчик.

Дальше Стэн не слушал. Он уже споро одевался, спеша поздравить жену и посмотреть на своего первенца. Врач сразу понял состояние Стэна и отключил связь. Уже на выходе из дома Стэна застал зуммер, оповещающий о приходе срочного почтового сообщения. «Посмотрю позже», — раздраженно подумал генерал и выскочил на улицу.

Во дворе было не протолкнуться: полицейские автомобили, армейцы и какие-то люди в серых формах. Как только Стэн вышел на крыльцо, его ослепили лучи полицейских прожекторов. Тут же зазвучал голос, слегка искаженный мегафоном:

— Генерал Рутер! Вы арестованы! Сопротивление бесполезно! Выходите с поднятыми руками, или мы откроем огонь на поражение!

Стэн растерялся. Происходящее как-то не укладывалось в рамки тихой и спокойной жизни курортной Сабы. Он постоял несколько секунд в нерешительности и, подняв руки, шагнул вперед. Как всегда в такие моменты, желваки на скулах молодого генерала побелели. Те, кто знал Стэна хорошо, старались, заметив этот признак, держаться от него подальше — ничего хорошего такая реакция не предвещала.

— Что происходит? — холодно осведомился Стэн. — По какому праву вы врываетесь на территорию частного владения?

— Вы арестованы, генерал. — Тот же голос, что говорил в мегафон, теперь Стэн его узнал. Это был начальник полиции Сабы.

— На каком основании?

— У меня приказ. Галактический Патруль распущен, его командование подлежит суду, — произнес начальник полиции. И уже тише прибавил: — Мне очень жаль, Стэн.

— Мне тоже, — процедил сквозь зубы легионер и влепил ближайшему полицейскому носком ботинка по коленной чашечке. Полицейский взвыл и рухнул на землю, но перед этим его автомат оказался в руках у Стэна.

— Назад, сволочи! — И Стэн дал короткую очередь поверх голов. Полицейские отпрянули. — Вон с моей земли! Иначе перестреляю всех как собак!

— Не дури, Стэн! — взмолился начальник полиции. — У меня приказ тебя арестовать!

— Хрен тебе! — И Стэн скрылся в доме.

* * *

Захлопнув за собой дверь, Стэн первым делом активизировал внешнюю защиту и побежал к компьютеру. «Сейчас свяжусь с Ижи-старшим, они у меня попляшут!» — злорадно думал Стэн, выстукивая на клавиатуре привычные коды доступа.

Ответа долго не было. Потом экран осветился. За столом генерала Галактического Патруля Ижи сидел какой-то сморчок в штатском.

— Ты кто? — спросил несколько опешивший Стэн.

— Не тыкать мне, сопляк! — фальцетом завопил сморчок.

— Я до тебя доберусь — все кости переломаю, — искренне пообещал Стэн. — Бегом соединить меня с генералом Ижи! Быстро, ублюдок!

— Генерал твой арестован, — с издевательской улыбкой произнес штатский, — так что можешь кричать сколько угодно. А ты кто?

Стэн с раздражением оборвал связь, и тут до него начало доходить. Начальник полиции говорил что-то о роспуске Патруля, теперь штатский в кабинете генерала Ижи. Значит, База уже захвачена… Бред какой-то! Стэн машинально посмотрел на экран. Там все еще мигал сигнал о непрочитанном сообщении. Стэн не торопясь нажал на несколько кнопок и вот письмо уже на экране:

«Беги, если успеешь! Деда и Командующего арестовали. Подробностей не знаю. Я ушел со своей эскадрой. Серж Ижи».

Стэн озадаченно присвистнул. Вот это номер! Чего не ожидал, того не ожидал. Он спокойно открыл сейф, достал оттуда мечемет, подумал и положил в нишу в стене: здесь, по крайней мере, найти его сложнее. Нишу Стэн оборудовал сам. Рентгеном она не просвечивалась, вскрыть ее можно было только лазером и только зная о ее существовании. Подумав, Стэн извлек из сейфа свое табельное оружие и пристегнул кобуру. «Я вам сейчас покажу, как меня арестовывать! — Стэн буквально кипел злобой. — Сейчас побегаем!» Размышления Стэна прервал зуммер вызова. «Это еще что?» — подумал генерал и врубил связь. На экране показалась хмурая физиономия начальника полиции.

— Чего тебе? — буркнул Стэн, подспудно надеявшийся на звонок от Ижи-внука.

— Извини, Стэн, но они узнали, где твоя жена. Если ты не выйдешь через десять минут…

— Ах ты ж сволочь! Ты понимаешь, что я с тобой сделаю? Ты же свои яйца проглотишь! — Стэн зверел все больше и больше.

— А я-то тут при чем? Мне как раз отрывать нечего! Это все они… в сером.

— Кто в сером? — не понял Стэн.

— Ребята из «Фронта спасения Галактики». Они вчера победили на выборах, разогнали Патруль и… в общем, такое впечатление, что у них все уже было давно готово…

— Ладно, я выхожу.

Стэн отключил связь и задумался. Получалось, что он просто прошляпил переворот. Хорош контрразведчик! Нечего сказать! «Раз сам дурак — иди сдавайся!» — зло подумал Стэн и запустил процесс уничтожения всей информации с компьютера. Через некоторое время, озадаченно пискнув, отключилась система внешней защиты дома и Стэн шагнул за порог.

* * *

Суд был очень скор и хорошо отрежиссирован. Основой обвинения служили показания Боба Пенски, который читал их с запинками и на Стэна не глядел. Когда же Стэну дали слово, он поднялся, пренебрежительно плюнул в сторону Боба и сел на место. Тем все и закончилось. Стэна признали виновным в вымогательстве на планетарном уровне. Его «подельщиками» были признаны Командующий Галактического Патруля и генерал Ижи. Вымогали они, как выяснилось, у сциллийцев. Все обвиняемые получили по двести сорок пять лет десять месяцев и восемнадцать дней. Боб Пенски же был назначен начальником тюрьмы, в которой пребывал Стэн…

* * *

Отопление все же включили. Цели заморить заключенных холодом перед Бобом, похоже, не ставили. Стэн развалился на койке, наслаждаясь теплом, шедшим из вентиляционной системы. Тут и прозвучал сигнал побудки.

Жизнь в тюрьме монотонна. По идее, заключенный должен в полной мере осознать, что он наказан и общество его отвергло. Впрочем, каким образом наказание сочетается с запретом на курение, Стэну было не совсем понятно. Скажите пожалуйста, человек получает пожизненное, а ему запрещают курить, рассказывая, что заботятся о его здоровье! Ну не идиотизм? Вообще говоря, Стэн был заключенным, доставляющим массу хлопот. Он весьма презрительно относился к режиму и указам Боба, охранникам иногда от него доставалось. Иногда от них доставалось и Стэну, но после того как генерал поломал двоим из охраны руки, его решили не трогать. Такая лояльность к проделкам Стэна объяснялась очень просто — Боб имел четкие указания держать Стэна живым и здоровым на случай, если тот решит сотрудничать с новыми властями и облить грязью Патруль. Согласия на такое скотство Стэн, естественно, не дал, за что и получил еще пятьдесят лет срока, что его искренне развеселило. Но попытки навязать сотрудничество не прекратились.

Вот и сейчас Стэн нагло валялся на койке и не думал вставать, хотя в тюрьме это было запрещено после сигнала подъема. Если тебе дали пожизненное, то отношение ко всему сразу же коренным образом меняется: тебе уже абсолютно нечего терять и ты относишься к любым правилам абсолютно наплевательски.

Лязгнул засов и в дверном проеме показался охранник.

— Я не предупреждал, что будет со следующим вошедшим без стука? — холодно осведомился Стэн, медленно вставая с койки.

— Предупреждали, господин генерал, — весьма почтительно произнес охранник, держа лучемет на изготовку, — но дело не терпит отлагательства: вас вызывает господин начальник!

— Передай Бобу, что я сегодня не в настроении, — угрюмо ответил Стэн, — а посему мне не нравятся слова «начальник тюрьмы вызывает». Что это для тебя значит?

— Н-н-н-не знаю. — Охранник явно не ожидал такого.

— А для тебя это значит: пошел вон! — ответил Стэн и, завалившись обратно на койку, демонстративно отвернулся к стене.

— Я все понимаю, господин генерал. — Охранник попался настойчивый. — Я, вероятно, не так выразился. Господин начальник тюрьмы просит вас отзавтракать с ним.

Стэн повернулся лицом к охраннику и с интересом стал его рассматривать, лихорадочно при этом размышляя. Было и ежу понятно, что Боб пытается загладить свою вину, но если охраннику приказано вот так унижаться, значит, произошло нечто! Стэн поднялся с койки, охранник предусмотрительно отступил к стене, по-прежнему держа лучемет на изготовку.

— Пушку можешь опустить, — брезгливо процедил сквозь зубы Стэн. — Я сегодня еще не завтракал, а до завтрака я охрану не калечу. Пойдем!

* * *

Гулкие тюремные коридоры были пусты. Заключенные получили свой завтрак и сейчас занимались его поглощением. Поэтому на работы и с работ никого не конвоировали. Стэн шел в окружении четырех охранников, державшихся от него, однако, на почтительном расстоянии. Путь до кабинета начальника тюрьмы занимал минут десять (Стэн был помещен в привилегированный сектор), и генерал использовал это время для обдумывания разговора с Бобом. Вероятно, на него жало начальство и требовалось любой ценой выдавить из Стэна признание в преступности Патруля. «Облезет!» — злорадно подумал Стэн, представляя себе, куда пошлет Боба и как при первом же удобном случае с удовольствием свернет ему шею.

Впрочем, генерал прекрасно понимал, что ничего никому не свернет, а Боб, чтобы загладить свою вину, способен предложить какое-нибудь послабление в обмен на обещание не учинять больше мордобития. Так ничего и не придумав, Стэн остановился у двери кабинета начальника тюрьмы, а один из охранников пошел докладывать.

* * *

Кабинет был обставлен убого. На стене висел какой-то замызганный флаг, Стэн не разобрал какой, сами стены имели вид закопченный и мерзкий. Посреди кабинета стояло два больших обшарпанных стола буквой «Т», на одном из которых находились компьютер, гора бумаг, переполненная металлическая пепельница, на другом был сервирован завтрак на две персоны. Боб, нервно прохаживавшийся по кабинету, при виде вошедшего Стэна устремился к столу, сказав через плечо:

— А, это ты? Садись!

Стэн бесцеремонно уселся за стол и огляделся. Сигарет нигде не было, хотя в помещении было изрядно накурено.

— Сигарету дай, предатель, — буркнул Стэн, глядя исподлобья на Боба.

— Меня заставили! — сразу же в ответ завопил Боб, протягивая пачку. — А что, лучше было бы, если бы мы сейчас с тобой в одной камере сидели?

— Тогда по крайней мере ты бы не был предателем, — холодно заметил Стэн, закуривая. — А совесть по ночам спать дает?

— Да! Дает! — Боб окрысился не на шутку. — Если бы не я, ты бы сейчас сидел с уголовниками…

— Если бы я сейчас сидел с уголовниками, то новое правительство Конфедерации урезало бы расходы на содержание этой тюрьмы ровно на сумму, требующуюся на содержание этих уголовников, — веско ответил Стэн. — Или ты сомневаешься в том, что я бы их передушил?

— Но и тебе могло достаться!

— Что это ты так о моем здоровье заботишься? — осведомился Стэн, демонстративно потушив сигарету о крышку стола и принимаясь за еду.

— Стол не порти, — обиженно буркнул Боб.

— Казенный, — резонно возразил Стэн. — Испортится — тебе новый пришлют. Я так понимаю, ты решил мне устроить побег и для этого сюда позвал?

— Нет. — Боб был несколько шокирован. — Я тебя вызвал, чтобы ты нам помог.

— Кому это вам?

— Власти! — с излишним пафосом ответил Боб, но заметив ироничный взгляд Стэна, осекся. — Нечего на меня так смотреть!

— Поражаюсь я тебе, Боб, — ответил Стэн, к тому времени управившийся с едой и прикуривший вторую сигарету. — Чего бы это ради мне помогать такой швали, как теперешняя власть? Я же осужден этой властью на пожизненное. Смысл мне что-то делать для вас?

— Давай так не будем, — миролюбиво предложил Боб. — Ты же понимаешь, что стоит тебе выступить с заявлением, изобличающим Патруль, как тебе тут же отдадут вещи и позволят отправиться куда угодно… скажем, на одну из пограничных планет.

— Я это, конечно, понимаю, — ответил Стэн, задумчиво крутя в руках пепельницу. — Я не понимаю другого: ты же сам был легионером! Как ты мог такое сделать?

— Жить-то хочется! — возразил Боб. — Может, я жениться собрался!

— И детишек, наверное, заведешь? — елейным тоном осведомился Стэн.

— Да, а что? — удивился Боб.

— А как ты им потом в глаза будешь смотреть? — Стэн вскочил со стула. — Ты, предавший своих же товарищей!

— Не твое дело! — огрызнулся Боб. — Нормальный язык до тебя не доходит, так иди к компьютеру и почитай, что тебе предлагают!

Стен подчинился и подошел к монитору. Боб нажал несколько клавиш и вдруг резко прижал палец к губам. Стэна поведение начальника тюрьмы удивило. Боб между тем вывел на экран какой-то текст и, ткнув в него пальцем, отошел.

Стэн углубился в чтение. Это было послание от Джейка, в котором сообщалось, что Джейк, Эя, Мия и сын Стэна, получивший имя Алекс, благополучно стартовали на «Крысобое» через неделю после ареста Стэна. Крейсер, бросившийся за «Крысобоем» в погоню, был уничтожен, и теперь все четверо, младенец пока неосознанно, передают Стэну привет, просят продержаться еще немного и не вешать носа.

Стэн оторвал взгляд от экрана и с удивлением посмотрел на Боба. Лицо последнего расплылось в довольной улыбке.

— Прочитал? — осведомился Боб.

— Ага, — совершенно ошарашенным голосом ответил Стэн: он ожидал всего, что угодно, но только не этого.

Боб тем временем подошел к клавиатуре и быстро набрал: «Сейчас прочтешь второе письмо. Не издавай ни звука!» Стэн согласно кивнул.

Второе письмо было от Сержа Ижи и уведомляло о том, что 30.05 состоится налет его эскадры на тюрьму, находящуюся под управлением Боба. Стэн машинально посмотрел в нижний правый угол экрана. 30.05. Еще более озадаченный Стэн повернулся к Бобу. Тот прямо сиял удовольствием.

— Ну, генерал Рутер, вы готовы с нами сотрудничать? — произнес Боб с интонацией Наполеона.

— Я должен подумать. — Стэн был настолько ошарашен, что даже не нашел, что ответить.

— Прекрасно! Ступай и подумай, а через час жду тебя опять у себя. — И Боб быстро затолкал Стэну за пазуху какой-то сверток. Сразу же в кабинете появился охранник.

— Уведите заключенного номер 118-35-Z3! — отдал приказ Боб и отвернулся к окну.

* * *

Вернувшись в камеру, Стэн обнаружил там вторую койку и сидящего на ней с невозмутимым видом генерала Ижи. Это уже было слишком! Стэн аж рефлекторно дернулся протирать глаза.

— Да я это, я, — весело предвосхитил готовый сорваться с уст Стэна вопрос генерал Ижи. — Пе'еселили меня к тебе. Гово'ят, пе'ест'ойка тю'ьмы будет, вот и 'аспихивают кого куда.

— Ага, — глупо моргая, ответил Стэн. — А…

— Тебе «пе'едачу» выдали? — поинтересовался Ижи, извлекая из-под рубахи армейский лучемет.

— Сейчас посмотрю, — ответил Стэн и принялся разворачивать сверток, торопливо отданный ему Бобом. Когда последняя тряпка упала на пол, в руках у Стэна оказалось точно такое же, как у генерала Ижи, оружие.

Генерал Ижи, следивший за манипуляциями Стэна с довольной улыбкой, увидев лучемет, кивнул и так же, как недавно Боб, заговорщицки приложил палец к губам. Тут Стэн начал соображать. В свете последнего письма Ижи-внука получалось, что приглашение Боба зайти через час — это время, когда будет предпринята попытка нападения на тюрьму. Здорово! Стэн молча кивнул генералу Ижи и уселся на свою койку. Ждать оставалось еще минут сорок.

Впрочем, ждать генерал Рутер не умел. И не только он. Даже умудренный годами генерал Ижи заметно нервничал, не говоря уже о Стэне, которого нахождение в четырех стенах бесило несказанно. Его обуревала жажда действия. Поквитаться с охраной, вырваться на свободу, увидеть сына, обнять жену. Мысли вихрем проносились в голове молодого генерала, и от этого бездействие делалось еще невыносимее. Но все когда-нибудь заканчивается. Заканчивается и долгое ожидание, и самая затяжная погоня. Все имеет свое начало и свой конец…

* * *

— Все-таки не понимаю, как такое могло случиться? — Стэн внимательно смотрел на генерала Ижи, который задумчиво чесал бороду.

— А что тут непонятного? — Ижи выразительно поднял бровь. — На'од, большей частью, не инте'есуется какими-то идеалами и мо'альными п'инципами. Вот и изб'али че'т знает кого. А к власти, как ты знаешь, — большей частью ст'емятся всякие подонки…

— Это как раз понятно, — со вздохом ответил Стэн. — Мне не понятно, как допустили разгром Патруля.

— Пойми же наконец, — генерал Ижи недовольно поморщился, — им Пат'уль — как кость в го'ле! Любые махинации, кото'ые они плани'овали п'ове'нуть, могли со'ваться как 'аз по милости Пат'уля. Ну какой же ду'ак будет те'петь такую помеху на пути к большим деньгам?

— Сциллийцы? — спросил Стэн.

— И эти тоже, — спокойно ответил Ижи. — Ты думаешь, то, как мы с ними обошлись, можно п'остить?

— Думаю, нет. Хотя я бы, наверное, попытался разобраться с таким правительством, которое довело мою планету до полного загона.

— У сциллийцев все не так п'осто. — Ижи хитро улыбнулся. — Ты же сам помнишь, на чем твой д'ужок Джейк с ними «поссо'ился». Они же восп'инимают все че'ез п'изму своего кланового мышления. Мы, с их точки з'ения, оско'били их клан. Значит, нам надо отомстить. То, что надо 'азоб'аться со сволочным п'авительством, доведшим до такого состояния, им и в голову не п'иходит.

— Ага. — Стэн нервно зевнул. — А Боб — это как?

— Пенски? Он подсадная утка. Эти к'етины думали, что так нас больше унизят, А Командующий далеко не ду'ак! Боб получил инст'укции уже довольно давно. А сейчас их п'осто выполнил. Он же у нас в'оде как обиженный? — и Ижи ехидно подмигнул.

— Странно… Вроде такие фокусы по моему ведомству проходят, — задумчиво произнес Стэн.

— Естественно, — с готовностью согласился генерал Ижи, — но тебе же в отпуск хотелось, вот и п'ишлось этим заниматься самостоятельно. Всю опе'ацию 'аз'абатывал Д'ейк. Тебя 'ешили не ут'уждать под'обностями.

«Не утруждать» Стэн пропустил мимо ушей. Однако обидный тон генерала Ижи от него не укрылся. Все правильно — нужно хоть иногда заниматься своими прямыми обязанностями, а не рваться всю дорогу к бабе под юбку. Стэн уже собрался покаяться, но вместо этого перевел разговор на другую тему:

— Вы знали, что Сержу удастся уйти?

— Не знал. Но кто-то же должен был вы'ваться! А Се'ж — это даже один из лучших ва'иантов. И твой д'ужок-хаке', думаю, уже с ним.

— Может быть, — согласился Стэн и надолго замолчал. Ему почему-то сделалось очень неуютно от мысли, что Эя — его Эя! — находится сейчас в скорлупке «Крысобоя», да еще и с ребенком. Впрочем, Стэн прекрасно понимал, что «Крысобой» уж никак не скорлупка, а раз где-то рядом Мия и Джейк, то все будет в порядке. Понимать-то понимал, но ничего с собой поделать не мог. Генерал Ижи почувствовал состояние своего сокамерника и решительно прервал его мысли.

— В чем дело, легионе'? Ты мне еще закисни здесь. Не манд'ажи'уй. «К'ысобой», конечно, в налете участвовать будет, но женщины и дети на бо'т допущены не будут.

— А куда это они денутся? — ехидно осведомился Стэн, даже не успев удивиться тому, что Ижи знает о бегстве «Крысобоя» с Сабы.

— Ты, мальчик, думаешь у Пат'уля все сек'етные базы в 'еест' внесены? — вопросом на вопрос ответил генерал Ижи.

— Ну, — замялся Стэн, — не знаю…

Продолжить разговор двум генералам не дали. Сначала пол дрогнул, а затем раздался звук далекого взрыва.

— Кажись, началось! — откомментировал происходящее Ижи. — Ну, с Богом!

Началось — это еще мягко сказано! Грохотало вокруг так, что тряслись стены камеры и ходуном ходил потолок. Когда распахнулась дверь и в нее влетел охранник с совершенно ополоумевшим взглядом, Стэн даже несколько растерялся. Ижи, напротив, действовал четко: он поднял свой лучемет и нажал на спуск. Тюремщик сполз на пол с аккуратной дырочкой посреди лба. После этого Ижи злобно посмотрел на Стэна, медленно выходящего из ступора, и бросился к открытой двери. Молодой генерал тряхнул головой и последовал за Ижи-дедом.

* * *

Когда-то давно Данте пытался описать ад. Прочитавшие это описание современники утверждали, что получилось страшно. Стэн, выбежавший в коридор вслед за генералом Ижи, в этом бы усомнился. Если бы у него было время о чем-нибудь таком подумать.

В коридоре отвратительно воняло паленым мясом. Человеческим. От этого запах не становился ни приятнее, ни слабее. Даже наоборот. Охрана ополоумела окончательно и палила во все стороны из лучеметов, нимало не заботясь о том, чтобы попасть в цель. Заключенные, вырвавшиеся из камер, на дверях которых перестали работать электронные замки, били охранников смертным боем. Никто не понимал, что происходит, зато все понимали, что надо что-то делать. И делали. Кто как мог. Получалось это, надо сказать, не лучшим образом.

Стэн плотоядно оглянулся вокруг и, вскинув лучемет, короткими импульсами отправил к праотцам пятерых тюремщиков, еще до конца не осознавших, что происходит. В принципе Стэн не был настолько кровожаден, насколько таковым должен быть легионер, но отсидка в тюрьме может довести до осатанения любого добропорядочного обывателя, не говоря уже о профессиональном военном.

Побоище. Правые лупят смертным боем виноватых и наоборот. Участвовать в таком даже врагу не пожелаешь, но вот пришлось. Стэн быстро сориентировался и рванул в сторону кабинета начальника тюрьмы. Ижи-дед последовал за ним, развивая очень неплохую скорость.

Американские горки. Через непрерывную стрельбу и грохот взрывов, через тошнотворный запах паленого мяса и вопли раненых, через… через смерть. Переступая, уворачиваясь, стреляя в ответ, изрыгая проклятия. Ад. И куда там бедняге Данте. Его бы, пожалуй, такое зрелище отвадило от писанины до конца дней. Или наоборот — дало бы повод к написанию чего-то… может гениального, а может — откровенно бездарного. Кто же знает этих великих?

* * *

Стэн прорывался к кабинету начальника тюрьмы только по той причине, что Боб просил зайти через час. Значит, он знал, как вырваться из этого пекла. Если нет — у Боба все равно есть план тюрьмы, и он наверняка знает, куда приземлились корабли легионеров. Правда, Боба могли уже придавить «благодарные» заключенные, но о такой перспективе Стэн старался не думать.

Грохот взрывов к этому времени уже прекратился, но паника от этого не пошла на убыль. По переходам метались обезумевшие заключенные, уже успевшие перебить большую часть охраны. Остальные же охранники успели спрятаться. До заключенных начало доходить, что тюрьма — отдельный планетоид и сбежать отсюда будет затруднительно. Стэн свернул за угол и вдруг увидел что-то знакомое: по коридору рысцой бежали люди в черных комбинезонах — легионеры. И вел их не кто иной, как Боб Пенски, успевший облачиться в такой же черный комбинезон. Стэн резко остановился, тут же кто-то сильно толкнул его в спину. Обернувшись, Стэн увидел недовольную физиономию генерала Ижи.

— Ты тут ночевать соб'ался? — осведомился Ижи очень неприятным тоном.

Стэн молча показал рукой в сторону легионеров. Ижи хмыкнул и, обогнав Стэна, устремился вперед.

Генералов узнали. Боб отдал короткую команду, и четверо легионеров подбежали к бывшим заключенным. В это время команда, ведомая Бобом, проследовала дальше.

— Господа, прошу за мной. — Щеголеватый капрал браво откозырял и замер около генералов.

— До «Крысобоя» далеко? — тут же спросил Стэн.

— Пять минут хода, — последовал ответ, — пятая посадочная площадка.

* * *

Когда Стэн и Ижи, сопровождаемые четверкой легионеров, выбежали к посадочным площадкам, там уже все было под контролем: охранники тюрьмы стояли вдоль стен-отбойников, подняв вверх руки, и не смели пошевелиться, корабли выстроились как на парад, а за всем этим хмуро наблюдали легионеры в надвинутых на глаза шлемах.

Стэн сразу же узнал свой корабль и пулей понесся к нему. Кто-то из легионеров оцепления сразу же прицелился, но капрал, сопровождавший генералов, вероятно, подал какой-то знак, и легионер потерял к ним интерес.

Лифтовая шахта была пристыкована, и двери лифта гостеприимно открыты. Около самых дверей капрал еще раз откозырял и, сославшись на неотложные дела, оставил генералов одних. На прощание он посоветовал не особо разгуливать в униформе заключенных по посадочной площадке. Впрочем, только что освободившиеся от плена генералы не испытывали ни малейшего желания совершать подобные прогулки. Они вошли в лифт, Стэн нажал на кнопку, и кабина стремительно понесла их внутрь крейсера.

— Жи'уешь, — с завистью произнес генерал Ижи, осматривая кают-компанию «Крысобоя».

— Нет, предпочитаю комфорт, — огрызнулся Стэн.

— Девочки, не ссорьтесь, — донесся из интеркома голос Джейка. Было слышно, что он от души развлекается. Стэн посмотрел в сторону рубки и сквозь зубы выматерился.

— Иди сюда, бездельник, — требовательно рыкнул молодой генерал, — я тебе уши надеру.

Джейк не заставил себя долго ждать. Он появился на пороге кают-компании и тут же был схвачен Стэном. Они очень долго хлопали друг друга по спинам, затем Джейк несколько отстранил Стэна от себя и стал рассматривать.

— Надо сказать, — задумчиво заявил Джейк, продолжая рассматривать друга, — тюремная диета пошла тебе на пользу. Морда округлилась. Румянец здоровый на лице…

— А ты не хочешь что-нибудь подобное попробовать? — вопросом на вопрос ответил Стэн.

— Ни малейшего желания! — Джейк весело улыбнулся. — Я рад, что тебя удалось вытащить.

— Я тоже. Как там Эя? Как сын?

— Да не волнуйся, толстый, все нормально. Дитятко пошло явно в папу — орет так, что хоть дополнительную звукоизоляцию ставь, регулярно пачкает пеленки и очень хорошо питается, судя по прибавке в весе. Я тут борткомпьютер задействовал для контроля… можешь посмотреть на кривую роста…

— Сам ты «кривая роста»! — Стэн с облегчением вздохнул: Джейк нисколько не изменился. И с семьей полный порядок. — Ты то сам как? Как Мия? Еще не размножились?

— В такое время? — с жутко серьезным видом осведомился Джейк.

Стэн аж икнул от неожиданности. Да, повзрослел друг, и крепко.

Они еще некоторое время стояли друг напротив друга в кают-компании «Крысобоя», больше напоминавшей гостиную богатого загородного дома, но тут Стэн вспомнил, что поднялся в лифте не один. Он оглянулся, ища генерала Ижи и мысленно благодаря его за чувство такта, проявленное им: это же надо! увидел, что встретились старые друзья и не подумал мешать. А ему ведь наверняка тоже есть что сказать… Как бы не так! Генерал Ижи очень быстро обнаружил бар, открыл его, быстро нашел бутылку перцовки и, уговорив ее в два приема, мирно спал, развалясь в кресле. Это было уже слишком.

— Вставайте, генерал. — Стэн потряс Ижи за плечо. Реакция нулевая.

— Оставь его, пусть спит, — остановил друга Джейк. — Он у нас старенький, намаялся за сегодня. Пойди прими душ и пошли в рубку.

Стэн кивнул и последовал совету друга.

* * *

Когда Стэн гладко выбритый, в генеральской форме (только мечемета не доставало) вошел в рубку «Крысобоя», Джейк вовсю ругался с кем-то по внешней связи.

— …именно по этой причине я его будить небуду! Понятно? Если нет — сейчас мое начальство придет с ним и будешь дальше разбираться!

— В чем дело? — осведомился Стэн.

— Это Серж. — Джейк закатил глаза. — Требует деда переправить на «Лис». Немедленно. Орет.

— Понятно. — Стэн ухмыльнулся в усы. — Давай его сюда.

Экран опять осветился, и стала видна рубка «Лиса» и недовольная физиономия Сержа Ижи.

— С освобождением, Стэн, — буркнул Ижи-младший. — Деда сюда давай!

— Щаз! Он за пять минут умудрился надраться похлеще меня и теперь со счастливой улыбкой на лице дрыхнет у меня в кают-компании без задних ног. Мне его на себе нести или, может, сам придешь?

Серж с минуту переваривал полученную информацию, бурча себе под нос что-то вроде: «А не соврал же подлец!», потом поднял глаза на Стэна.

— Мы за ним зайдем. До старта еще минут десять есть, думаю — успеем. — И отключил связь.

Стэн злорадно улыбнулся, представляя себе процесс переноски Ижи-деда с «Крысобоя» на «Лис», и направился в кают-компанию. Генерал Ижи, как и следовало ожидать, и не думал просыпаться: удобное кресло этому отнюдь не способствовало, да и количество выпитого — тоже. Стэн ругнулся и принялся будить Ижи-деда. Тот сначала никак не реагировал, зато потом начал во сне отмахиваться руками, причем Стэну стоило большого труда увернуться — у пожилого легионера оказалась отличная подготовка. Стэн уже совсем решил оставить попытки добудиться генерала Ижи, когда в кают-компании появился Серж. И не один. Рядом с ним стоял Командующий.

— Понятно, почему он тебя так рекомендовал, — вместо приветствия пробурчал тот, обращаясь к Стэну. — Напиваетесь вы примерно одинаково.

Командующий с интересом посмотрел на генерала Ижи и вдруг, сделав совершенно зверское лицо, заорал:

— Встать, капрал Ижи!

Это подействовало. Причем на всех присутствующих: Стэн аж подпрыгнул на месте, Ижи-внук щелкнул каблуками, а генерал Ижи открыл один глаз.

— А, это ты, ста'ый п'охвост, — поприветствовал он Командующего. — Ладно, уже встаю.

И генерал Ижи медленно начал подниматься с кресла. Внук тут же бросился ему помогать.

— Координаты у твоего дружка-хакера есть, — буркнул Командующий. — Как доберемся — соберем совет. Сейчас говорить нету времени. Поднимешь на борт еще Пенски и пару человек из тех, что будут с ним. Сразу же стартуешь. Я следом. Выполнять!

— Есть! — Стэн браво щелкнул каблуками и с улыбкой посмотрел на Командующего. Тот вдруг тоже улыбнулся в ответ, резко развернулся на каблуках и пошел к выходу. За ним поспешил Ижи-внук, бережно поддерживая под руки своего деда.

* * *

На посадочной площадке все было спокойно. Все так же стояли, подняв вверх руки, около стенок-отбойников разоруженные охранники. И все так же недобро смотрели на них легионеры из-под надвинутых на глаза касок. В принципе — стандартная планетарная операция по освобождению заложников, если бы не одно «но». Ни о каких заложниках и ни о какой стандартной операции Галактического Патруля не могло быть и речи. Все это смахивало на обычный пиратский налет с целью вытащить своих из тюрьмы. Правда, пираты на такое решались последний раз лет двести назад, но этот случай до сих пор очень серьезно рассматривался при обучении будущих легионеров. Ему уделялось несколько теоретических занятий и одно практическое. Целью занятий было отработать навыки по пресечению подобной бандитской акции и по уничтожению пиратов. Однако учителя в Патруле были хорошие и переиначить операцию с точностью до наоборот смогли в кратчайшие сроки. Теперь легионеры лишний раз доказали, что учили их хорошо. Стэн отвернулся от обзорного экрана и посмотрел на Джейка. Тот невозмутимо колотил по клавиатуре, по экрану его дисплея бежали колонки цифр и букв.

— А чем это ты, друг мой ситный, занимаешься? — осведомился Стэн. У него возникло очень нехорошее предчувствие, что Джейк в очередной раз решил перепрограммировать борткомпьютер «Крысобоя». В принципе Стэн против этого ничего не имел, но за несколько минут до старта…

— Я тут одну софтину отлаживаю, — ответил Джейк, не отрываясь от монитора. — Если получится — лазеры сами будут искать цели…

— Нет! — завопил Стэн. — Только этого и не хватало! Прекрати немедленно! Сначала кухонный комбайн сам меню подбирает по твоему настроению, потом ароматизация воздуха в спальнях выбирается компьютером сообразно с тем, что он считает для меня лучше на сегодня, а теперь еще и лазеры сами стреляют? Это еще зачем?

— Для удобства в бою. Крейсером сможет управлять только один человек…

— А может, твоя софтина и его заменит? Прекрати херней заниматься! Проводи предстартовую и готовься отвести шахту лифта.

Джейк покосился на Стэна поверх очков и уже готов был огрызнуться, когда на обзорном экране, показывающем стартовые площадки, стало отчетливо видно какое-то движение. Джейк нажал несколько клавиш, и рубку наполнили звуки. Ясности это не прибавило, и Джейк начал увеличивать картинку. По посадочному полю бегом передвигались шестеро легионеров. Вид у них был взъерошенный и обозленный. Один бежал вперед, размахивая лучеметом и что-то на ходу выкрикивая, четверо кого-то несли. При ближайшем рассмотрении этим кто-то оказался Боб Пенски. Лицо у него было бледное, голова запрокинута, а изо рта стекала струйка крови. Комбинезон на груди был бурым от крови.

— Твою мать! — вырвалось у Джейка, а Стэн уже бежал к лифтовой шахте, на ходу бросив другу: — Готовь реанимацию!

А случилось вот что: Боб решил проверить еще один сектор, где находились осужденные легионеры. Во главе группы из шести человек он проследовал туда как раз после того, как отправил Стэна и Ижи к посадочным площадкам. И тут началось. То ли охрана в этом секторе была умнее, чем в остальных, то ли заключенные вели себя тише, но Боба встретили огнем из лучеметов. Легионеры залегли и открыли ответный огонь. Все шло хорошо, пока Бобу не надоело лежать и отстреливаться. Он встал посреди коридора в полный рост и как в тире начал одного за другим отстреливать не в меру ретивых охранников. Вскоре коридор опустел. Боб еще успел крикнуть «За мной! — и ринуться вперед, когда из-за угла выскочил последний из вохры и в упор выстрелил Бобу в грудь. Легионеры открыли ответный огонь, и через несколько секунд охранник упал на пол грудой обгорелого мяса и тряпья. Боб был еще в сознании, когда отдал приказ осмотреть все камеры на предмет нахождения своих и немедленного отступления после этого. Потом сознание Боб потерял. Охрана оказалась не только самой подготовленной, но и самой пунктуальной. По инструкции во время нападения положено уничтожить наиболее опасных преступников и занять оборону. Инструкцию охранники выполнили. Среди заключенных, которых надлежало уничтожить, находился и полковник Дрейк…

Все это Стэну рассказывал хмурый легионер с нашивками ротмистра, помогавший раздевать потерявшего сознание Боба и помещать его в реанимационный блок. Стэн слушал, скрипя зубами и проклиная в душе подонков, которые сочинили такие инструкции. Ему очень хотелось повстречаться с одним из авторов и переломать тому все ребра. Правда, желание это в любом случае осталось бы неосуществимым. Стэн прекрасно понимал, что инструкция написана лет двести назад, как раз после знаменитого налета пиратов на тюрьму, и автор оной инструкции давно уже отправился к праотцам. Или в какое-нибудь другое, не столь приятное, место. От этого легче не становилось по той простой причине, что Стэн был свято уверен в том, что наказывать надо здесь и сейчас. А во всякие наказания в загробном мире (если он вообще существует) молодой генерал верил слабо.

Экспресс-анализатор наконец-то занялся Бобом. Тот был без сознания, но дышал. Обычно система работала около минуты, а потом прописывала лечение. Здесь же монотонное гудение, прерываемое звуком включившегося сервомотора, когда опускался очередной щуп-анализатор, продолжалось уже добрых пять минут. Стэн ждал. Он слышал, как ругается Джейк, все оттягивая и оттягивая старт, ощущал на спине взгляды легионеров, как будто говорившие, что Стэн может угробить всех, но ему было все равно. Странная апатия овладела молодым генералом. Мыслей не было вовсе, но все чувства были обострены до предела. Он как будто был здесь и в то же самое время растекся по всей Вселенной. Мириады звезд, далекие планеты… и медотсек «Крысобоя» с тяжело раненным Бобом. Из ступора Стэна вывел зуммер медавтомата. На дисплей пошла информация о состоянии Боба: повреждена трахея, оба легких, задета печень, разрыв селезенки, но, несмотря на все эти повреждения, автоматика давала добро на перевозку. Пока Стэн читал, к все еще находящемуся без сознания Бобу уже тянулись манипуляторы умного автомата. На экране коротко вспыхивали и гасли надписи: подключено искусственное легкое, подключена искусственная печень, давление стабилизировано, количество адреналина в крови — норма, возможна транспортировка. Последняя надпись с экрана не исчезла, а осталась мигать ровно посередине. Стэн встрепенулся.

— Экипажу занять перегрузочные ложа, старт через шестьдесят стандартных секунд!

Легионеры бросились выполнять приказ, а Стэн пулей полетел в рубку.

Джейк нервно оглаживал пальцами клавиатуру, когда Стэн с разбегу повалился в кресло-пилота и коротко бросил:

— Стартуй!

Тут же взвыли мощные двигатели, и «Крысобой» грузно оторвался от стартовой площадки тюрьмы.

* * *

— Плохо дело, — произнес Джейк, как только крейсер вышел на орбиту. — Эти мерзавцы успели передать SOS, и теперь за нами будут гнаться.

— Действительно дерьмово. — Стэн ворочался в кресле, приходя в себя после стартовых перегрузок.

— Ты себе даже не представляешь, насколько дерьмово, — в тон ему ответил Джейк, лицо у хакера было озабоченное. — По моим расчетам, все корабли в гиперпространство прыгнуть не успеют. Эти мерзавцы будут здесь с минуты на минуту.

Стэн посмотрел на Джейка и понял, что тот далек от паники. Дела, похоже, действительно обстояли скверно. Скосив глаза на монитор своего друга, молодой генерал понял, что Джейк непрерывно следит за входящими возмущениями гиперполя, хотя при массе кораблей легионеров, непрерывно стартовавших в гиперпространство, это было непросто.

— Что будет, если они прибудут раньше, чем мы уйдем?

— Черт его знает, — задумчиво протянул Стэн. — Чисто теоретически — могут нас поймать по ионному следу. Практически — это еще ни у кого не получалось толком.

— Слушай, а давай слегка задержимся. — В глазах Джейка блеснули знакомые Стэну искорки. Скорее всего именно так выглядели глаза этого обормота, когда он швырял кирпич в лапшу сциллийцев, подумалось Стэну.

— Это зачем еще? — Зная характер своего друга, Стэн готов был поклясться, что тот затевает какую-то аферу.

— Я тут присмотрел совершенно приятственный метеоритный поток, — доверительным тоном сообщил Джейк. — Мы вынырнем около него, пройдем насквозь и снова нырнем в гиперпространство. Ионный след после этого найти будет невозможно, а вот кораблей у преследователей значительно поубавится.

— Великолепная идея, — саркастически заметил СТ эн. — А что им помешает вернуться сюда и взять след любого из стартовавших ранее кораблей?.. Хотя… Они ведь здесь все загадят так, что черт потом ногу сломит. Где, говоришь, твой метеоритный поток?

Пока Джейк вводил в компьютер новые координаты, Стэн связался с еще не стартовавшими кораблями и отдал приказ уходить без него, объяснив это тем, что должен убедиться в том, что все стартовали нормально. Возразить ему мог только Командующий, но «Лис» уже давно ушел в гиперпространство, унося на борту этого самого Командующего и мирно посапывающего генерала Ижи.

* * *

Последняя вспышка — и орбита планеты-тюрьмы опустела. Собственно тюрьма занимала очень маленькую часть площади планеты. Остальное же было неприспособленной к жизни пустыней. Атмосфера была непригодна для дыхания, растительность отсутствовала, вода, если таковая и была, нигде на поверхности не появлялась. Именно за эти «положительные» качества здесь и была построена тюрьма. Сбежать отсюда было невозможно, а рейд по освобождению заложников уже начал превращаться в сказку. Впрочем, легионеры наглядно продемонстрировали, что могут такую сказку сделать былью.

Стэн смотрел в обзорный экран на негостеприимную планету и боролся с искушением долбануть по зданию тюрьмы термоядерной бомбой. Останавливало его только то, что среди заключенных могли оказаться и люди, которых убивать было не за что. Скажем, какие-нибудь очаровательные мошенники, вроде них с Джейком. Стэн улыбнулся своим мыслям и посмотрел на Джейка. Тот привычно перенастраивал сканеры на максимальную чувствительность.

— Стэн, не хотелось бы тебя беспокоить, но тут… как бы это сказать… кто-то выпрыгивает в пространство. Тебя это не заинтересует? — Джейк говорил вкрадчивым голосом, хитро поглядывая на напарника.

— Заинтересует, — решительно ответил Стэн. — Возмущение большое?

— Порядка трехсот тонн.

— Крейсер?

— Похоже.

— Что ты предлагаешь?

— Этот должен передать, что нас увидел. — Джейк снял с носа очки, протер их носовым платком и водрузил на место. — Дальше мы его собьем и — деру! Остальные кретины погонятся за нами. Мы выскочим около потока, опять занырнем в гиперпространство — и вся недолга. Часа три-четыре потеряем. Не больше.

— Ладно, пробуем. — Стэн взялся за боевые джойстики и подал «Крысобоя» вперед.

— Остальных легионеров не хочешь на башенные лазеры посадить? — вкрадчиво поинтересовался Джейк. — Или моей программулькой отмашемся?

— Нет уж! Именно легионеров! И именно на башенные лазеры! — злорадно ответил Стэн и, наклонившись к интеркому, произнес: — Господа легионеры! Просьба занять места в боевых башнях номер один, два, три и четыре. Тридцатисекундная готовность. Господин ротмистр! Немедленно пройдите в рубку и займите место второго стрелка.

Сказав все это, Стэн победно посмотрел на Джейка и выключил интерком.

Ротмистр появился как из-под земли, как будто все время стоял за дверью и ждал приказа. Стэн молча кивнул ему на свободное кресло и сосредоточился на показаниях приборов. До входа в пространство неизвестного корабля оставалось еще больше минуты.

Как молодой генерал ни ожидал появления противника, как ни всматривался в обзорный экран — все равно вражеский крейсер выскочил из гиперпространства как чертик из табакерки. Стэн никак не мог привыкнуть к тому, что вот он — чернеющий звездами космос, а вот уже яркая вспышка и на ее месте корабль.

Пришелец между тем спешно расчехлял боевые лазеры и антенну гиперсвязи. Двигался он уверенно, но не очень быстро.

— Сейчас передаст, что нас засек, и можно сбивать, — сквозь зубы произнес Джейк.

— Ты стандартную волну слушаешь? — вместо ответа спросил Стэн.

— Да, — буркнул Джейк, глядя на дисплей, и сразу начал выдавать информацию по пришельцу. — Средний крейсер, вооружение стандартное, защита стандартная, нас обнаружил.

Тут осветился один из экранов. На нем появилось искаженное неподдельной злобой лицо человека в серой форме с одним золотым погоном. «Они еще здесь! Флот, вперед!» Вызов, сорвавшийся с антенны гиперсвязи, устремился куда-то в пространство. И тут же ожила обычная связь. На экране все то же лицо. Стэн нажал на несколько кнопок, и камера в рубке «Крысобоя» послала ответный видеосигнал.

— Я капитан К-12 Алекс Шакайлоу. Приказываю сдаться.

— Иди в задницу, капитан, — спокойно ответил Стэн, — у тебя тридцать секунд. После чего отправлю прямиком в ад.

— Шутки, уголовник, шутишь? — прошипел Шакайлоу.

— Нет, я вполне серьезен. — Стэн решил подоводить капитана перед тем, как с ним разделаться.

— Сейчас я возьму тебя на абордаж — посмотрим, как ты тогда пошутишь! — И капитан К-12 оборвал связь.

Стэн недобро усмехнулся и повел «Крысобоя» на сближение.

— Готовность в башнях, — бросил генерал в интерком, не отрываясь от обзорного экрана.

Расстояние между крейсерами стремительно сокращалось. Похоже, Шакайлоу действительно решил взять «Крысобой» на абордаж. Стэн ждал зеленого сигнала на панели ходового лазера. Зеленый сигнал означал, что достигнуто расстояние, с которого будет пробита не только защита крейсера противника, но и носовая броня. К-12 попытался выполнить защитный маневр, но короткие импульсы лазеров третьей и четвертой боевых башен «Крысобоя» заставили его отказаться от этой мысли. Корабли замедлили скорость и теперь сближались очень осторожно. Шакайлоу понял, что перед ним не новичок и сам таковым, судя по всему, не являлся. Поэтому он специально тянул время, дожидаясь подхода основных сил. Стэн решил, что дальше ждать уже некогда, и резко поддал мощности. «Крысобой» рванулся вперед, и через каких-нибудь десять секунд на панели управления ходового лазера зажегся долгожданный зеленый сигнал. «Залп!» — тут же заорал в интерком Стэн, и все пять лазеров «Крысобоя» дали импульс. Даже освещение мигнуло. Эффект превзошел все ожидания: видно было, как вспучилась и лопнула как мыльный пузырь силовая защита противника, потом корпус в носовой части окрасился в малиновый цвет и дал явно заметную трещину. Тут же Джейк выпустил управляемую ракету с правого борта, а Стэн круто развернул корабль на девяносто градусов, чтобы максимально отдалиться от места взрыва.

Снова ожил экран связи. Там была та же физиономия того же самого Шакайлоу, но вид у него был менее уверенный.

— Ты что же делаешь? — искренне изумился он.

— Таракана давлю, — зло ответил Стэн, и в этот момент Джейк активировал взрыватель ракеты. Лицо Шакайлоу исчезло с монитора, чтобы больше никогда не появиться.

— Может, теперь мне объяснят, что происходит? — Ротмистр явно ничего не понимал и переводил взгляд с Джейка на Стэна и обратно.

— Выйдем в гиперпространство — все расскажу в подробностях. — И Стэн весело подмигнул ротмистру. — А сейчас — готовимся к старту. Джейк! Обсчет курса.

— Можем начинать разгон, — бодро ответил Джейк.

— Тогда — вперед!

И «Крысобой», выпустив из сопел длинный хвост пламени, начал набирать скорость для гиперпространственного прыжка.

* * *

— Это безумие! — Ротмистр был в ужасе. — Ни один устав не разрешает проход на таком расстоянии от метеоритного потока такой мощности!

— Правильно! — одобряюще похлопал ротмистра по плечу Стэн. — Именно на это мы и рассчитываем. Они не умеют водить корабли в таких условиях, значит, нарвутся на метеориты. А я умею, значит, есть шанс выскочить.

— Да, но у нас на борту раненый…

— Боб, что ли? — насмешливо спросил Джейк. — Да его атомной бомбой не добьешь.

— Да как вы смеете так отзываться о боевом това…

— Смеет, — перебил ротмистра Стэн. — А теперь слушай внимательно: эти мерзавцы успели дать сигнал бедствия. Таким образом, эскадра противника прибыла почти сразу после отхода наших кораблей. Чисто теоретически можно предположить, что они сумеют пойти по ионному следу. Что тогда произойдет с Базой? Догадываешься? Значит, теперь мы сшибли их крейсер. Они сейчас выскочили из гиперпространства, нащупали самый свежий след (наш след!) и кинулись в погоню. Через полтора стандартных часа они выскочат прямиком в метеоритный поток и начнут там кувыркаться. А мы в это время спокойно уйдем к себе на Базу. Принимая во внимание тот факт, что вблизи метеоритных потоков, кометных хвостов и прочей гадости такого рода ионный след отследить практически невозможно, — мы не откроем противнику место нашей дислокации. Что не ясно?

— Только один вопрос: а если они пошлют часть кораблей не по нашему следу, а по остальным?

— Возможно, — задумчиво ответил Стан. — Тогда Базе придется очень кисло. Но, как подсказывает практика, а она, как известно, критерий истины, они должны пойти по самому свежему ионному следу. А когда поймут, что облажались, и вернутся назад — у них будет только направление поиска. Причем искать там можно столетиями. Так что, ротмистр, не вешай носа. Прорвемся!

* * *

Стэн отлично понимал, что если он даже и убедил ротмистра, то уж никак не убедил самого себя. И дело было не в том, что сам он бы непременно послал в погоню корабля три-четыре, а с остальной эскадрой двинулся бы преследовать большую массу. В конце концов, хождение по ионному следу это такая штука, которая доступна единицам. Но если все-таки легионеров выследили, и там идет бой… Думать об этом не хотелось. Женщины, дети, громадное количество обслуживающего персонала — все эти люди становились заложниками умения легионеров отбиваться от нагрянувших из космоса пришельцев. А если врагов окажется больше? Кроме того, Стэн был на все сто уверен, что эта база планетарная. Значит, можно было задействовать и тектоническое оружие… А это — полное уничтожение планеты. Как только молодой генерал представил себе такое, у чего аж волосы встали дыбом. И было от чего. Впрочем, предаться мрачным мыслям у Стэна не получилось: коротко прозвучал ревун, и вот крейсер уже вышел в обычное пространство.

* * *

Величественное зрелище метеоритного потока открылось всем находящимся в рубке сразу же, как только вобрались в корпус защитные кожухи обзорных камер. Громадные глыбы, переливаясь в лучах местного светила, величественно проплывали в окружении мелких обломков. Лед и камень. Мельчайшие частицы метеоритной пыли создавали там и тут причудливые фигуры, переливаясь всеми цветами радуги. Космос на многие сотни километров вокруг искрился, двигался, преобразовывался. Картина была поистине захватывающей. Джейк и ротмистр, которого звали Вэл Пудоу, просто залюбовались феерией красок. И как гром с ясного неба прозвучал голос Стэна.

— Знаешь, Джейк, а ты все-таки мне не соврал.

— О чем ты, Стэн?

— О том, что тебя таки в детстве уронили. И ударился ты головой. Ты когда-нибудь меня выведешь прямиком в ядро какой-нибудь звезды, и там наконец-то мои мучения закончатся. Ты соображаешь, что ты сделал? Нам же придется здесь лавировать! Идиот! А в самом потоке ты выскочить не мог? Врубай защиту! Смотри, какая глыба летит!

В рубке все пришло в движение. Джейк лихорадочно заколотил по клавишам, включая защиту, Вэл склонился над интеркомом, давая указания легионерам у башенных лазеров, а Стэн взялся за джойстики управления и направил крейсер в каменно-ледяной ад.

Первый же серьезный метеорит Джейк, усевшийся за управление носовым лазером, разнес в сотни мелких, которые сразу же с удовольствием устроили фейерверк на защитном экране крейсера. Стэн, шипя проклятия сквозь сжатые зубы, казалось, прикипел к джойстикам управления. «Крысобой» рыскал, метался из стороны в сторону, уворачивался от особо крупных глыб, его лазеры ежесекундно плевались короткими импульсами, превращая в пар слишком опасные камни и куски льда. Казалось, что миллионы лет копившаяся злоба метеоритного потока теперь с остервенением выплескивается на лихорадочно маневрирующий крейсер. Поток был неоднороден. Более медленные слои чередовались с более быстрыми. Огромные глыбы сменялись космической пылью, а пыль — отблескивающими на солнце кусками льда. Стэн весь отдался управлению крейсером, и только это спасало его нервную систему от паники. А запаниковать в такой ситуации было немудрено: проход через метеоритные поля строжайше запрещался всеми учебниками по вождению кораблей. Нет, чисто теоретически такая возможность рассматривалась в курсе вождения среднего крейсера, но только на самой границе метеоритного потока, и настоятельно рекомендовался моментальный отход от метеоритного потока на максимальное расстояние. У Стэна такой возможности не было: ему было необходимо, чтобы преследователи, буде таковые появятся, потеряли его след. И он стремился сделать все, чтобы выполнить поставленную им же самим задачу.

— Проклятие! — взревел Джейк. — Пробоина в левом борту. Стэн, прибавь скорости, поток скоро должен закончиться, но защита уже не выдерживает.

Стэн крепче стиснул рукоятки джойстиков и слегка увеличил скорость. При таком количестве летящего вокруг камня и льда особо не разгонишься. Тем не менее молодой генерал выжал из корабля все возможное и теперь надеялся, что Джейк прав и этот каменно-ледяной ад действительно скоро закончится.

* * *

Метеоритный поток закончился внезапно. В последнем слое метеоритов Джейк проделал проход носовым лазером, и Стэн устремил корабль в брешь, за которой уже просматривался чистый космос. Конечно же, отдельно летящие осколки встречались и там, но с ними уже вполне могли справиться лазеры навесных башен.

Получив на прощание еще одну пробоину в кормовом отсеке, «Крысобой» вырвался из метеоритного потока и Стэн резко прибавил скорость. Отлетев на тысячу миль, Стэн убрал подачу топлива на маршевые двигатели, и крейсер теперь летел по инерции. Молодой генерал устало вытер пот с лица и посмотрел на своих товарищей.

— Кажись, пронесло? — невесело спросил он.

— Тебя б так пронесло! — огрызнулся Джейк.

— Чем будем затыкать пробоины? — деловито осведомился Вэл.

— Дубовыми головами, — веско ответил Стэн. — Одну — твоей, вторую — Бобовой. Как раз хватит, чтобы до Базы дотянуть.

— Я же серьезно! — обиделся Вэл.

— Ладно, хватит, — прервал спорщиков Стэн. — Пошли посмотрим, что у нас там происходит.

Ничего приятного, к громадному сожалению Стэна, не происходило. Если кормовая пробоина залатывалась изнутри, то пробоину в борту залатать можно было только снаружи. Идти в космос Стэну не хотелось, но что умел, а что не умел делать Вэл, он не знал, а КАК умел работать руками Джейк, Стэну было слишком хорошо известно.

— Значит, так: я иду наружу и прикрепляю латку. Вы двое в это время внимательно следите за метеоритным потоком. Я, конечно, сильно сомневаюсь, что кто-то из наших преследователей повторит наш путь, но чем черт не шутит? Вопросы есть?

— Есть, — заявил Джейк. — Ты просто дурак или не ленивый?

— Что-о-о-о? — Стэн явно не понял друга.

— Ничего, — огрызнулся Джейк. — Сейчас Вэл пойдет заделывать пробоину в корме, я выведу ремонтного робота наружу, а ты мне покажешь, что и куда надо приварить.

Стэн открыл было рот, но потом махнул рукой и пошел в рубку. Все понятно. Джейк запрограммировал очередную электронную игрушку и теперь рвался ее испытать. Мешать этому было бессмысленно. Он только осведомился, сколько времени, по мнению Джейка, займет ремонт, и, услышав, что не более стандартного часа, устало поплелся к пульту.

Ремонт против всяких ожиданий прошел очень гладко и занял всего сорок две стандартные минуты. Джейка буквально распирало от гордости, но у Стэна не было сил даже его похвалить. Он осведомился, сколько лету до Базы, кивнул, выслушав ответ, и отправился в свою каюту спать.

* * *

Зуммер выхода из гиперпространства разбудил Стэна, успевшего проспать пару часов у себя в каюте. Он зевнул, сладко потянулся и пошел в рубку. На обзорных экранах была видна голубая планета, вращавшаяся вокруг желтого карлика. Атмосфера планеты была, судя по всему, богата влагой, так как тут и там виднелись скопления облаков, закрывавшие очертания материков.

— Это здесь? — осторожно спросил Стэн.

— Да, — ответил Джейк. — Это — Рола.

Голубой диск планеты медленно приближался и вскоре занял весь обзорный экран. Стэн залюбовался зрелищем, но тут пискнул сигнал вызова. Стэн пожал плечами и нажал на клавишу ответа. Когда картинка стабилизировалась, на экране появилось лицо Командующего.

— Орел! — без церемоний произнес он. — Еще раз такой фокус выкинешь — по шее дам.

— А в чем дело? — с видом оскорбленной невинности осведомился Стэн.

— В том, что разрушение полутора десятков кораблей противника дело, конечно, благое, но мы тебя уже похоронили.

— Рановато, — встрял в разговор Джейк.

— Тебя вообще не спрашивают, — коротко бросил Командующий Джейку и продолжил, обращаясь к Стэну: — Ты напрасно старался. У нас явно «крыса». Базу засекли. Эвакуация через сорок восемь стандартных часов. А пока — милости прошу на Ролу.

Связь отключилась. Тут же пискнул сигнал автолоцмана: корабль опознан и его могут провести на посадку. Стэн поглубже уселся в кресло, пристегнул ремни и отключил искусственную гравитацию. Приятно, конечно, снова оказаться на свежем воздухе после душной камеры, но вот так… Настроение у легионера моментально испортилось.

Глава 2

Рола оказалась не планетой, а цветущим садом. Стэн сразу же вспомнил Сабу и загрустил. Тем более обидно было покидать эту цветущую планету. Женщин и детей эвакуировали сразу же после прихода основной части флотилии, и теперь в этом раю остались только военные. Подготовка к эвакуации Базы шла быстро, и участия Стэна и его экипажа в этом мероприятии не требовалось. Да и какое может быть участие, если экипаж валится с ног?

Стэн послонялся некоторое время по зданию космопорта, где вовсю шли погрузочные мероприятия. В конце концов ему деликатно намекнули, чтобы не путался под ногами. Генерал ругнулся беззлобно и направился к медикам, которые приняли на себя заботы о Бобе сразу после посадки «Крысобоя».

Боб Пенски уже начал подавать признаки жизни, то есть скулить, что ему больно, плохо и он скоро умрет. Слушать это долго Стэн не мог и при первой же возможности сбежал из медчасти, предварительно выслушав заверения врачей, что Боб встанет на ноги часов через шесть, потом должен поспать часов восемь, а вот после этого его уже можно будет использовать на полную катушку согласно Уставу Галактического Патруля. Такой вариант Стэна вполне устроил, и он со спокойной совестью направился в ближайший бар.

В баре было на удивление пусто. За стойкой возвышался здоровенный детина, чем-то неуловимо напоминавший сержанта Пшеничникоффа. Детина протирал стаканы и хмуро окидывал окружающую действительность недобрым взглядом. Стэн подошел к стойке и заказал чашку кофе.

— Кофе по моему рецепту, — недружелюбно пробурчал бармен и повернулся к посетителю спиной.

Стэна это развеселило. Пустота в баре становилась более или менее понятной: если кофе окажется пакостным, а все остальное тоже готовится по рецепту бармена — тогда в баре вообще не должно быть посетителей.

В ожидании заказа Стэн уселся за дальним столиком в углу и закурил. Бармен явно не торопился, и Стэна это до поры до времени устраивало. Однако, потушив окурок, молодой генерал решил, что пришло время напомнить о своем заказе.

— Любезнейший!

Реакция нулевая.

— Любезнейший!!!

Бармен наконец-то изволил среагировать.

— Ну?

— Что «ну»? — озлился Стэн. — Кофе мой где?

— А еще не принесли? — На флегматичном лице бармена начало проступать что-то напоминающее удивление.

— А незаметно? — желчно парировал Стэн. — И пепельницу сменить бы не помешало…

— Ну, бля! — взревел бармен и моментально исчез в небольшой двери, находящейся за стойкой.

Некоторое время ничего не происходило, потом донесся рык бармена, в ответ кто-то попытался что-то возразить, но говорил он намного тише. Затем звук удара и через несколько секунд после этого из боковой дверцы вышел молодой человек с подносом. На подносе красовался заказ Стэна и чистая пепельница. Молодой человек очень неловко шел через зал, он оттопыривал при ходьбе зад так, что Стэн усомнился в сексуальной ориентации работников этого заведения. Когда официант подошел ближе, Стэн явственно различил под его левым глазом быстро напухающий свежий синяк. Официант в это время крайне неловко поставил на стол чашку, так что ее содержимое частично вылилось на блюдце, и, улыбнувшись счастливой улыбкой душевнобольного, начал менять пепельницу. Как Стэн и ожидал — часть пепла тут же оказалась на столе. Это уже переходило все границы, и Стэн не выдержал.

— Та-а-а-ак, пшел вон, а мне позови хозяина!

— Гыыы. А зачем?

Такой ответ превосходил даже самые смелые ожидания Стэна, и он несколько опешил.

— Что «зачем»? Зачем звать или зачем ты пойдешь ВОН?

— Зачем звать, — невозмутимо ответил официант и опять улыбнулся глупой улыбкой. Это уже было слишком.

— Любезнейший! — рыкнул Стэн. — Соблаговолите подойти сюда и отослать это вечно улыбающееся чудо!

Хозяин оказался на порядок проворнее. Официант отлетел от столика Стэна, получив от своего работодателя увесистый пинок в кормовую часть, в руках хозяина из ниоткуда появилась и тут же исчезла чистая салфетка, и стол опять заблестел. Все эти манипуляции были проделаны за какую-то долю секунды, после чего у Стэна вежливо осведомились, не желает ли он в качестве компенсации испробовать фирменный местный напиток «травальку», за счет заведения, разумеется. Название не внушало особого доверия, но легионер решил рискнуть.

— Да, пожалуй.

— Сейчас.

«Травалька» оказалась местным самогоном светло-коричневого цвета с резковатым вкусом и приятным запахом. Стэн выцедил рюмку и кивнул хозяину: присоединяйся, мол. Тут выяснилась очень занятная вещь — хозяин заведения оказался непьющим. Такого Стэн еще не встречал. Однако поразмыслить над этим феноменом натуры легионеру не удалось. Двери заведения открылись, и в бар ввалилась весьма красочная компания местных жителей. Впереди шествовал мужчина средних лет с пронзительными стальными глазами и шикарным светлым чубом, выглядывающим из-под лихо заломленного малинового берета. Был он одет в потертую кожаную куртку с какими-то красными шевронами и двухпросветными погонами с тремя звездами на каждом. Стэн попытался сообразить, в каком вошедший звании и из какого подразделения, но ничего на ум не приходило. Даже для генеральских звезды вошедшего были слишком крупными. Легионер хмыкнул и продолжал наблюдать. Под курткой оказалась не первой свежести белая рубаха и плохо завязанный галстук. Заканчивался наряд камуфлированными штанами явно армейского образца и тяжелыми ботинками. Пока Стэн попытался сообразить, в каком воинском подразделении возможна такая униформа, в двери проскользнул следующий «вояка». Этот был маленького роста, на вид лет двадцати, со слегка раскосыми глазами и смуглым лицом. Униформа у него была та же, только вместо малинового берета на бритую голову был нахлобучен черный, а звездочек на каждом погоне было по четыре. Причем по размеру звезды напоминали полковничьи. Довершала наряд не первой молодости гитара, которую этот боец держал в руке. Остальные выглядели примерно так же. Было их человек шесть. Стэн остро пожалел, что он в штатском.

— Привет, кролики! — громко поздоровался светлоглазый.

Стэна такое приветствие задело. Его, генерала Галактического Патруля, называть кроликом? Это уже слишком! Он начал медленно подниматься из-за стола, когда неожиданно отозвался бармен.

— Привет, Вах.

— Кролики, «травальки» литр и гидроколбасы побольше! — нагло влез в разговор обладатель четырехзвездных погон.

— Ты, Волчонок, сейчас договоришься! — совершенно искренне пообещал бармен.

Тот, кого назвали Волчонком, быстро ретировался. Бармен недобро посмотрел на него и отправился за стойку. Вошедшие тем временем деловито сдвигали столики, явно собираясь провести здесь далеко не один час.

— Кролики, а вот мне бы пепельницу еще одну, — произнес названный Вахом обладатель трехзвездочных погонов.

Стэн медленно опустился на свой стул и закурил новую сигарету. Ну и нравы же здесь! В принципе человек может называться Вахом, может Волчонком, но Кроликами… это уже ни в одни ворота не лезет! И что за униформа? Даже рекруты, которых сейчас вербуют в Патруль, в таком не вышагивают. Однако оружия у вошедших нету. Может, где-то недалеко снимается очередной фильм из истории этой планеты? Стэн слыхал, что в некоторых мирах в свое время одевались и в более дурацкие наряды. Хотя не похоже. После съемок актеров положено переодевать, а вот так идти пить местный самогон… Чем больше Стэн думал об этом — тем меньше понимал. И еще какая-то дурацкая гидроколбаса… Интересно, а что это все-таки такое? Как из воды приготовить колбасу, легионер себе представить не мог.

Компания тем временем получила литровую бутыль «травальки» и две огромных размеров фаянсовые чашки. Стэна подмывало привстать и посмотреть, что в них, но он сдержался. За сдвинутыми столиками тут же прошел быстрый спор на тему «кто будет наливать», и тот, которого называли Волчонком, взялся за бутылку. Остальные вздохнули с явным облегчением — вероятно, наливать здесь было не в чести.

* * *

Время текло медленно, и Стэн уже начал жалеть, что не утащил с собой Джейка. Впрочем, это было бы весьма затруднительно, так как, пока Стэн находился в тюрьме, Джейк с Ижи-внуком напали на какой-то конвой и обзавелись еще одним крейсером. По рассказам Джейка выходило, что окончательно довести до ума трофей ему помешало только то, что пришлось принять участие в налете на тюрьму, но с Ролы Джейк планировал улетать на своем персональном крейсере. Теперь он сидел в рубке еще безымянного корабля и наращивал мощность борткомпьютера. Оторвать Джейка от этого занятия было трудом непосильным, и именно по этой причине Стэн убивал время в одиночку.

— Молодой человек! А можно вас пригласить с нами выпить?

Стэн оторвался от своих размышлений и огляделся. В баре по-прежнему была только компания в странных униформах, но стальные глаза того, кого называли Вахом, с интересом разглядывали именно его, Стэна.

— Да я, собственно… — промямлил Стэн.

— Да ладно! Присоединяйтесь! — влез в разговор Волчонок.

«А почему бы и нет? — подумал Стэн. — Хоть узнаю, что такое их гидроколбаса, да и время убью». Идти на Базу очень не хотелось.

* * *

Гидроколбасой эта компания называла обычную воду. И, надо признать, явно не самую чистую. Похоже, что здесь не считали своим долгом очищать водопроводы. А еще… Еще был целый ряд интереснейших вещей, которые простой человек без дополнительной подготовки вряд ли бы воспринял нормально. Например, оказалось, что он, Стэн, присутствует при одном из важнейших событий на Роле. Можно даже сказать — при историческом событии! Собравшиеся в баре хмурого бармена были не кем-нибудь там, а прямыми наследниками великого некогда братства каких-то казуаков, которые в свое время… Далее Стэн выслушал обстоятельный рассказ о том, как вышеозначенные казуаки славно воевали, что делали и как вели свой народ от победы к победе. Очень быстро Стэн понял, о чем идет речь. В то время, когда на Земле еще было рабство, нечто подобное существовало и там: бежавшие от своих хозяев люди собирались в месте, отделенном от окружающего мира рекой и засеками (называли они его Сечью), и промышляли разбоем и грабежами. Назывались они как-то созвучно, но вот как? Стэн вспомнить не мог — травалька делала свое дело. Не исключено было, что эти казуаки считали себя наследниками тех бандитов.

— А ты откуда здесь появился? — Волчонок уже нагло перешел на ты, но Стэна это не волновало.

— А я только из тюрьмы, — иронично ответил Стэн.

— Оба-на! По фене ботаем, нигде не работаем! — характерно сложив пальцы, произнес Волчонок. Глаза у него уже покраснели, и взгляд явно начал расфокусировываться.

— Ну почему же не работаем? — парировал Стэн. — Я в общем-то действующий генерал Галактического Патруля.

— А вот это уже инте-е-е-ересно, — встрял в разговор Вах. Взгляд его из стального медленно, но уверенно превращался в подернутый туманом. — Так Патруль же того…

— Мы приняли решение не подчиняться приказам мафиозного правительства, — отчеканил Стэн.

— А может, лучше к нам пойдешь? — вместо ответа предложил Вах. — Звание мы тебе дадим на одно больше, чем то, которое у тебя сейчас. Форма опять же. А знаешь, тот кабинет министров выделил на возрождение нашего движения деньги, а теперь мы ожидаем, что и этот подтвердит. И уж тогда мы…

Что будет «тогда», Стэну слушать уже не хотелось. Он представил себя в камуфлированных штанах и потерто-драной кожаной куртке. Молодому генералу стало откровенно дурно. Когда же к прорисовавшейся в мозгу Стэна картинке добавились еще и погоны… Интересно, а какого же размера должны быть генеральские звезды?

— Спасибо, ребята, но мне как-то не с руки у ЭТОГО правительства деньги получать. Имел уже шанс.

— Да какая разница? — опять вклинился в разговор Волчонок. — Деньги лишними не бывают!

— Так-то оно так, но противно, — подытожил Стэн.

— А я вам сейчас спою! — Вах решил взять в руки гитару, и все приготовились слушать.

С первыми же аккордами стало понятно, что инструмент давно пора вышвырнуть на свалку. Пел полковник казуаков самозабвенно, разукрашивая песни неожиданными паузами и растягивая слова, но ни одной песни до конца вспомнить не мог. Минут через двадцать Стэну это начало надоедать, и он поспешил откланяться. Правда, с него взяли обещание подумать относительно вступления в ряды казуаков. Обещание Стэн дал, но перспектива его не прельстила.

* * *

Похмелье от местного самогона оказалось просто ужасным. Стэн с большим трудом продрал глаза через восемь часов и тут же почувствовал страшную жажду и головную боль. «Как же они еще живыми остаются?» — с содроганием подумал молодой генерал о казуаках, но тут же выкинул их из головы: на корабле кто-то был. Это ощущение присутствия постороннего заставило собраться и бесшумно вскочить с кровати. Стэн занервничал. К такого рода ощущениям он относился после тюрьмы крайне плохо. Легионер на ощупь отыскал лучемет и, сняв его с предохранителя, беззвучно направился в рубку.

Если чужак и пробрался в корабль инкогнито, то уж скрывать своего присутствия он точно не думал. Включился кухонный комбайн, из рубки доносилась какая-то легкая музыка, сам незваный гость фальшиво подпевал и шумно стучал по клавиатуре. Стэн уже полностью проснулся и начал смутно догадываться, кто бы это мог быть, но продолжал бесшумно двигаться вперед.

— Ты чего? — Джейк посмотрел поверх очков на появившегося в рубке Стэна и вдруг захихикал. — Иди посмотри на себя в зеркало!

Стэн оглядел себя и понял причину веселья друга: стоял Стэн в одних трусах, всклокоченный, зато с лучеметом в левой руке. Такое зрелище могло кого угодно привести в состояние веселья. Молодой генерал и сам улыбнулся.

— Кофе будешь? — спросил Джейк.

— Не откажусь.

— Тогда пойди оденься, а то светишь тут исподним…

* * *

Пока Стэн одевался и завтракал, Джейк вводил его в курс дела. Свой крейсер Джейк более или менее в чувство привели теперь собирался стартовать на нем с гостеприимной Ролы. Экипаж Джейка уже укомплектован и утвержден Командующим: с ним полетят Боб Пенски и еще двое каких-то ребят, хорошо зарекомендовавших себя во время налета на тюрьму. Сейчас же Джейк решил, что будет крайне недурственно провести последнюю инспекцию борткомпьютера на «Крысобое» и заодно посоветовать другу набрать экипаж. Благо «бесхозных» легионеров на Роле было все еще достаточно.

Стэн внимательно выслушал друга и задумался. Видеть на корабле кого-нибудь чужого ему не хотелось. С другой стороны — крейсер пилотировать в одиночку удовольствие ниже среднего. Не то что такое было невозможно, Стэн неоднократно слышал и о самостоятельном пилотировании, и о самостоятельном ведении боя, но он прекрасно понимал, что ничего хорошего из такого геройства не выйдет и рано или поздно «Крысобой» имеет шанс не вернуться на Базу. Впрочем, где она сейчас, эта База?

— Ладно уж, — ворчливо обратился Стэн к своему другу, — колись, кого ты там мне в напарники присмотрел.

— Есть один человечек. — Глаза Джейка под стеклами очков хитро заблестели. — Только что остался без корабля. В бою себя ведет неплохо… В общем — сам посмотри!

Через стол полетела тоненькая папочка личного дела претендента в Стэновы напарники. Стэн кивнул и углубился в чтение.

Энди Конг (по прозвищу, естественно, Кинг Конг) двадцати восьми лет, холост, стаж в Патруле — 7 лет, за это время…

Если отойти от казенного языка личного дела, то выходило примерно следующее: Энди являл собой стокилограммового мужика, который неплохо разбирался в компьютерах и управлении звездолетом. Характером обладал скверным и был очень не дурак выпить. Кроме того — совершенно недавно вышеозначенный Энди со скандалом разбежался с очередной дамой и, если бы не военное положение, то обязательно за такие фокусы загремел бы в карцер, после чего лишился погон и долго бы отрабатывал свою экспансивность в штрафном подразделении. Дело в том, что, поймав свою пассию на мелком воровстве, Энди не стал миндальничать и разводить философию, он снял с себя форменный ремень и, перекинув пассию через колено, как следует этим ремнем отодрал. После чего вышвырнул за двери и ее, и ее вещи.

Стэн отложил папку и задумался. Энди Конг, которого Стэн ни разу в жизни не видел, уже начинал ему нравиться.

— Ладно, предатель, — буркнул Стэн Джейку, — веди сюда этого Кинг Конга, будем смотреть.

* * *

Энди Конг появился на «Крысобое» через десять минут. С грацией медведя откозырял и подал Стэну лапищу. Рукой это назвать язык не поворачивался. Стэн пригласил гостя присаживаться и приступил к расспросам.

Парень производил хорошее впечатление и при личном общении. Правда, он слегка заикался, но не настолько, чтобы это мешало разговору. Пообщавшись с парнем минут двадцать, Стэн пришел к выводу, что Джейк сейчас ему гадости не подсовывает, и отправился к Командующему оформлять перевод Конга на «Крысобой».

* * *

— Рутер! Я, конечно, все понимаю, но ведь нельзя же так все время! Может, ты все-таки соблаговолишь набрать полный экипаж?

— А зачем? — Стэн выпустил струю сигаретного дыма в потолок и с интересом посмотрел на Командующего.

— Как это зачем? — Командующий, похоже, начал выходить из себя. — А если тебя попытаются взять на абордаж? Ты понимаешь, чем это может закончиться?

— Конечно. Около Энема уже пробовали. Закончилось для них весьма болезненно.

— Хорошо то, что хорошо кончается! В следующий раз ты можешь и не справиться.

— Вот если не справлюсь — тогда и поговорим! — И Стэн, небрежно отдав честь, покинул несколько оторопевшего Командующего.

До старта оставалось еще несколько часов, и Стэн решил пройтись. Первоначально он думал навестить бар, в котором собирались казуаки, но по зрелом размышлении склонился к тому, чтобы этого не делать. Только пьяного старта с планеты ему и не хватало.

Космопорт Ролы казался уже каким-то заспанным и провинциальным. Большинство кораблей стартовало в разные стороны. Это была реализация идеи Командующего — таким образом он надеялся свести к минимуму возможные потери от действий предателя. Стэн понимал, что при прочих равных заниматься вычислением «крысы» должен был бы он, но вникать в сложные отношения легионеров, возникшие после официального роспуска Галактического Патруля, не было ни времени, ни возможности. Единственное, что Стэн смог сделать, это закачать на свой борткомпьютер все личные дела оставшихся легионеров и попытаться разобраться со всем этим ворохом информации уже в открытом космосе. Впрочем, генералу было понятно, что ничего он не нароет и только случайность или громадное везение дадут возможность каким-то образом найти стукача. А возможно, что это так и останется тайной за семью печатями: люди, которые по тем или иным причинам предают своих товарищей, чаще всего делают это спонтанно, а потом так же спонтанно им приходит в голову, что так больше продолжаться не может, и они начинают вести себя как ни в чем не бывало. Если это именно тот случай — тогда опасаться нечего. А вот если «крыса» матерая — тогда каким образом и где в следующий раз проявится ее длинный лысый хвост, можно только догадываться. Оставалась еще слабая надежда, что эвакуированные женщины и дети не будут в ближайшее время найдены сциллийцами: Командующий лично составил для этих кораблей карты полетов, а всю информацию об этом уничтожил. Значит, «крыса» сможет напакостить только боевым кораблям, а эти уж могут постоять за себя в драке.

Посещаемый этими невеселыми мыслями, Стэн сам не заметил, как оказался около своего крейсера. «Крысобой» был уже полностью готов к полету: заправщик только что отъехал в сторону, а навесные ракеты по обоим бортам недобро озирали окружающий мир своими тупыми носами.

Возле шахты посадочного лифта Стэн заметил одинокую крупную фигуру. Человек стоял молча, слегка опустив плечи, и лениво курил. Подойдя ближе, генерал понял, что перед ним не кто иной, как его новый напарник — капрал Конг. И Стэну стало стыдно: сообщить пароль на доступ в корабль он просто забыл, и вот теперь парень переминался с ноги на ногу около металлической громады «Крысобоя» и не мог попасть внутрь. Генерал прибавил шагу и поравнялся с напарником.

— Чего скучаем? — поинтересовался он с самым невинным видом. — Меня по радио трудно было вызвать?

— Дык… Это… Как-то неудобно было, — протянул Конг.

— Неудобно штаны через голову надевать! — отрезал Стэн. — Запоминай код доступа.

Оказавшись на борту, Стэн, не слушая возражений сконфуженного Энди, погнал его обустраиваться в каюте, а сам занялся предполетной подготовкой. Все слабые попытки напарника попасть в рубку Стэн решительно пресек фразой «Осточертеет тебе еще эта рубка!» и спокойно запустил предполетное тестирование. «Крысобой» как всегда показал превосходные результаты по прохождению тестов, и Стэн, доложив в диспетчерскую, что полностью готов к старту, развалился в кресле и приготовился получить «добро» на вылет.

* * *

— «Лис» вызывает «Крысобоя». Прием! — донеслось из динамиков, и сразу же замигала лампочка вызова на пульте. Стэн повернулся в кресле и щелкнул тумблером. Картинка быстро стабилизировалась, и на экране возникла улыбающаяся физиономия Сержа Ижи.

— Привет, орел, — поприветствовал товарища Стэн.

— Привет, уголовник, — ответил улыбающийся Ижи-внук.

— Чего тебе? Делать нечего?

— Как и тебе, — парировал Серж. — Слушай, у нас тут идея возникла…

— Какая это еще идея? — Тон легионера Стэну не понравился.

— Хорошая идея, — с энтузиазмом начал излагать Серж. — Можем слегка прогуляться по окрестностям и пощипать наших любимых сциллийцев. Тут недалеко трасса проходит, а рядом и ретранслятор в космосе болтается. Вот они аккуратнейшим образом около этого самого ретранслятора все и выныривают. Сам понимаешь — весточку кому послать…

Серж выжидательно замолчал. Генерал молча переваривал услышанное. Вообще-то тюремная отсидка располагает к меланхолии, но это отнюдь не означает, что данная меланхолия должна распространяться на всю оставшуюся жизнь. Кроме того, а почему бы и не пощипать какой-нибудь сциллийский транспорт? Можно ведь сказать, что эти господа изрядно задолжали Патрулю.

— Договорились. Кто примет участие?

— Мы с тобой. — Серж улыбнулся. — Дед на своей колымаге, Джейк с Бобом и Командующий. Достаточно?

— Вполне. — Стэна искренне развеселило то, что Командующий решил на старости лет попиратствовать. — Когда стартуем?

— Коридоры уже есть. Можем хоть сейчас. Скачай у Джейка файл с наводками.

Стэн кивнул и отключился. После чего его пальцы быстро пробежались по клавиатуре и через несколько секунд на дисплее начала прорисовываться карта нужного сектора Галактики.

* * *

«Крысобой» висел в пространстве, окутанный защитным полем. В полусотне километров от него ритмично вспыхивал в темноте сигнальный огонь ретранслятора. Конг сидел на месте Джейка и уже в десятый раз проверял внешнюю телеметрию. Никаких сбоев не было. Легионер заметно нервничал и косился непонимающе на Стэна, который, мурлыча себе под нос какую-то только одному ему известную песенку, не спеша чистил разобранный лучемет. Внешне Стэн был абсолютно спокоен, но в душе его блуждали смутные сомнения. Нет, он не считал, что нападение на транспорт является безнравственным или как-то повлияет на репутацию Патруля. Те ушаты помоев, которые сциллийцы вылили на Патруль, уже ничем нельзя было испортить. Однако убивать простых членов экипажа обычного грузовика… От такой перспективы генералу Рутеру становилось не по себе. Он, конечно, прекрасно помнил, что какой-то год назад сам с громадным удовольствием угонял транспорты, но проклятый червяк сомнения продолжал грызть легионера поедом.

Если бы нашелся сторонний наблюдатель, который бы внимательно присмотрелся к этому участку космоса, то он бы с интересом обнаружил, что кроме мирно висящего в пространстве «Крысобоя», окруженного защитным полем, слегка искажавшим картину звездного узора, такие же искажения имеются еще в четырех местах — это ждали в засаде притаившиеся корабли легионеров. Что творилось на борту этих крейсеров, Стэн себе представлял слабо, но понимал, что они тоже готовятся к бою. И если задача «Крысобоя» была более чем скромной — разбить двигатели вражеского транспорта, то Серж Ижи со товарищи готовились произвести абордаж. Передающую тарелку на транспорте решено было не ломать, чтобы экипаж (буде таковой проявит благоразумие и не попытается оказывать сопротивление) смог вызвать спасателей и эвакуироваться с разбитого корабля. «Поиграть в Робин Гудов» предложил именно Стэн и ему пришлось выдержать изрядный скандал с Сержем Ижи, который был настроен более чем решительно и предлагал считать экипажи всех кораблей противниками, а значит — поступать с ними соответственно. Рациональное зерно в этом тезисе, конечно, было, но это уже попахивало террором, на который командование Патруля пока не могло решиться. Надо сказать, что командование вообще ни на что не могло пока решиться. Рассматривался вариант заселения одной из малоизученных пограничных планет. Более того — ходили упорные слухи, что правительство Конфедерации даже не будет препятствовать такому развитию событий и поможет техникой и материалами на начальном этапе колонизации. Стэн в такие благородные порывы со стороны сциллийцев верил слабо. Он справедливо считал, что или технику привезут такую, что ее можно будет сразу отправлять на помойку, или нападут всем флотом, или еще какую-нибудь гадость подкинут. В то, что людям свойственно гадить ближним своим, генерал верил свято, а вот в благородные порывы — с большим трудом и кучей оговорок. Среди офицеров, избежавших тюрьмы и преследований, огромным успехом пользовалась идея пойти и покаяться новому правительству. Глядишь, и простят, и на службу вернут, и погоны оставят… Стэн не принимал участия в диспутах на эту тему, но ничего хорошего в этих разговорах не видел. Слишком уж поперек горла стоял Патруль сциллийцам и слишком дорого им обошлось общение с офицерами Патруля, чтобы вот так взять и простить. Скорее уж тут будет какая-то каверза или подвох.

Мурлыча себе под нос песенку и не спеша чистя и так сверкающий лучемет, Стэн в сотый раз перебирал в голове все эти невеселые мысли и в сотый раз поражался тому, как вело себя командование. А командование себя никак не вело! Никакого единого плана действий выработано не было. Уже на Роле Стэн с содроганием узнал, что налет на тюрьму был настолько спонтанной и неподготовленной акцией, что если бы не старательно вносивший дисгармонию в охрану тюрьмы Боб Пенски, все могло бы закончиться просто плачевно. Молодой генерал прекрасно понимал, что в сложившейся ситуации немудрено было растеряться, но чтобы настолько… И предполагающиеся сейчас налеты на вражеские корабли тоже не имели какого-либо четкого плана. Так, отдельные щипки и укусы, которые будут, конечно, нервировать противника, но и позволят ему заняться мощнейшей пропагандой, направленной на дискредитацию Патруля. А как могут обработать общественное мнение сциллийцы, Стэн знал не понаслышке: самому пришлось изрядно попотеть на Сабе, ликвидируя последствия от потоков жидкого помета, изливавшегося на головы бедных обывателей.

Мрачные мысли Стэна прервал короткий зуммер.

— Командир, к-кто-то выныривает! Довольно сильное возмущение г-гиперполя. П-порядка шестисот тонн, — отрапортовал Конг.

— Готовность! — скорее сам себе скомандовал Стэн и взялся за ходовые джойстики.

Как это обычно бывает, корабль вынырнул из гиперпространства неожиданно: только что космос был девственно чист, вдруг яркая вспышка — и на ее месте уже возник корабль. Это был грузовой транспорт. Стэн пробежался пальцами по клавиатуре. По таблицам Патруля получалось что-то около пятисот семидесяти тонн.

— Для начала — годится, — прокомментировал Стэн увиденное. — Готовь, Энди, носовой лазер, будем двигатели ломать.

— Командир, а м-может, по силовой коробке, а?

Стэн на секунду задумался и согласно кивнул. Силовой коробкой называлось сочленение всех управляющих магистралей, шедших от рубки к двигателям. Повредив ее, можно было полностью обездвижить противника, а ремонт занимал какие-то считанные минуты.

Тем временем ничего не подозревающий грузовик развернул передающую параболу, быстро нашел направление на ретранслятор и начал сеанс связи. Мощный компьютер «Крысобоя» с ходу расшифровал нехитрый код, и через несколько секунд рубку крейсера заполнил неприятный сциллийский говор. Сразу же выяснилось, что экипаж грузовика составляют два человека, что идет он с Базы Галактического Патруля на Сциллу и везет оружие. Стэн злорадно усмехнулся и нарушил режим радиомолчания.

— Все слышали? — осведомился генерал.

— Угу, — ответил Джейк, его сосредоточенная физиономия показалась на экране. — Влупим?

— Почему бы и нет? — В глазах Стэна заплясали злые чертики. — Энди, наводи лазер!

Конг спокойно взялся за джойстики управления носовым лазером и уверенно навел его на силовую коробку, расположение которой услужливо было отмечено на принципиальной схеме, вытащенной борткомпьютером «Крысобоя» на экран из недр своей памяти.

Нос крейсера высунулся из защитного поля, и Конг тут же нажал на гашетку. В следующее мгновение силовая коробка грузовика превратилась в массу расплавленного металла, а сеанс связи со Сциллой прервался.

— Серж, давай! — рявкнул из динамиков голос Командующего.

«Лис» тут же отключил защитное поле и начал сближение. Стэн тоже отключил на «Крысобое» маскировку и, взявшись за ходовые джойстики, начал смещать крейсер так, чтобы оказаться как раз перед рубкой вражеского транспорта.. Пока все шло гладко. Даже как-то слишком гладко. По краю сознания Стэна пробежала нехорошая мысль, что вот так, без сопровождения сциллийцы вряд ли пошлют корабль с оружием через полгалактики, но легионер решительно отогнал ее подальше: во время боя всякие сомнения приводят только к глупым задержкам. А задержка во время боя может привести если не к собственной смерти, то к смерти товарища. Допускать что-либо подобное Стэн не собирался, потому и гнал сейчас прочь от себя всяческие сомнения.

«Крысобой» занял позицию как раз в тот момент, когда «Лис» пристыковался к противнику и, судя по всему, занялся открытием шлюза. Прошло секунд двадцать полной тишины, и вот в динамиках раздался резкий оклик Сержа: «На абордаж!» Стэн пощелкал тумблерами около мониторов, отвечающих за внешнюю связь, но они по-прежнему остались черными.

— Энди! Не спать! — рыкнул генерал. — Найди передатчик Сержа, он должен давать картинку с транспорта!

Конг виновато моргнул и взялся за клавиатуру. Еще несколько секунд ничего не происходило, зато потом…

— …твою мать! Не откроешь дверь сейчас, сциллийская собака, я тебе все кишки выпущу!

Серж не мог удержаться и лично высаживал бронированный люк, ведущий в рубку транспорта, орудуя, плазменным резаком. Стэн усмехнулся и включил передатчик.

— Серж! Отойди от люка! У тебя для этого подчиненные есть!

Ижи-внук зло оглянулся по сторонам, потом, вероятно, понял, откуда идет голос, и нехотя отступил от люка. Его место тут же занял один из легионеров. Работа продвигалась быстро. Первый запор срезал сам Серж, остальные три очень быстро доломал боец, сменивший его. Как только люк упал, легионеры устремились в рубку. Сциллиец стоял с поднятыми руками и явно не имел ни малейшего желания драться. «Что-то слишком все просто получилось», — опять промелькнуло в мозгу у Стэна, но он опять отогнал навязчивую мысль, решив, что все можно списать на внезапность.

Команда Сержа быстро осмотрела транспорт, но никого там больше не нашла. Зато трюм был действительно забит под завязку оружием с Базы.

* * *

— П'едлагаю взо'вать это ко'ыто к че'тям собачьим! — И генерал Ижи воинственно выставил вперед бороду.

Положение было действительно дурацкое: разгрузить транспорт было негде, перетащить оружие в крейсеры — не было времени, да и необходимости. Что делать с захваченным кораблем, никто не знал. Конечно, можно было его попросту взорвать, но что тогда делать с экипажем? Не брать же сциллийцев с собой! Легионеры быстро устроили импровизированное селекторное совещание, но явно зашли в тупик.

— Взорвать — дело не хитрое, — рассудительно произнес Командующий. — А толку-то?

— Тогда ремонтируем и отгоняем на Тибу, — зло буркнул Стэн. — Там все легко можно продать, а деньги пропить. Только Джейку туда не очень можно высаживаться.

— Тебе, типа, здорово можно! — огрызнулся Джейк.

— У всех 'ожи засвечены, — прервал друзей Ижи-старший.

— Может, проголосуем? — язвительно осведомился Серж. — Я, например, за взорвать прямо сейчас.

— Хватит, блин, демократии! — рыкнул Стэн. — Додемократились уже! Вон — сциллийцы у власти. Все из-за вашей долбаной демократии.

Препираться так можно было до бесконечности, но эффект от этих препирательств был нулевой. Легионеры понимали, что каждая лишняя минута висения в пространстве делает их все более и более уязвимыми, но ничего не могли решить. Стэн уже тысячу раз проклял порядки, заведенные в Патруле. Без четко разработанного штабом плана операции кадровые офицеры с многолетним стажем превращались в слепых щенят, тыкавшихся мордочками во все стороны в надежде отыскать вожделенное молоко. А время уходило.

— Ладно, бездельники. — Командующий, очевидно, решил принять самостоятельное решение. «Как же это он, не посоветовавшись со всем штабом?» — злорадно подумал Стэн. — Сциллийцев в спасательную шлюпку и включить на ней буй. Транспорт разогнать как следует, но предварительно установить там взрыватель на двадцать минут. А все остальные — в разные стороны. Встречаемся через трое стандартных суток в точке 461. Баста!

Это уже было что-то похожее на план действий. Стэн с облегчением вздохнул и уже собирался запустить обсчет курса до какой-нибудь недалеко расположенной сельскохозяйственной планеты, когда на пульте «Крысобоя» вспыхнул красным светом огонек и тут же противно заверещал зуммер.

— Сильное возмущение гиперполя. Не менее миллиона единиц. — Конг аж перестал заикаться.

А Стэн озадаченно присвистнул. Миллион единиц? Это что же получается? Линкор? Бред какой-то! Гонять целый линкор в гиперпространстве для нападения на пяток крейсеров? Или… Или это карательная экспедиция на Ролу? От сциллийцев можно было ждать чего угодно. А может, транспорт и был ловушкой? Тогда «крыса» где-то рядом. Тут у Стэна внутри все похолодело: а если это Конг? Впрочем, тогда бы Стэна уже прикончили. Хотя… Спутанный хоровод мыслей, носившихся в мозгу у генерала, начал приобретать некую стройность.

— Конг, я должен тебе что-то сказать.

— Да, командир.

— Лучше просто Стэн. Так вот: среди нас, легионеров, есть стукач. Работает он на сциллийцев. Если это ты — мне конец прямо сейчас, если он на одном из крейсеров — конец командиру этого крейсера. А если нет — то нас сейчас постараются перебить всех. Нравится?

— Нет, — мрачно ответил Энди. — И что делать?

— Врубай защитное поле!

* * *

Линкор выскочил из гиперпространства и тут же начал расчехлять боевые лазеры. Громада нависшего над крейсерами боевого корабля противника поражала. Стэну и раньше приходилось видеть линкоры вблизи, но тогда это были свои, а сейчас… Сейчас перло, хищно рыская радарами в пространстве, чужое и враждебное чудовище. Но первый шок уже прошел, и Стэн взялся за ходовые джойстики.

Крейсеры легионеров прянули в разные стороны и очень быстро организовали правильный полукруг. Все они уже успели покрыться защитным полем и только хищно выставленные вперед ходовые лазеры выдавали их присутствие в пространстве. Об одиноко висящем в пространстве транспорте все на время забыли. Линкор резко снизил скорость и начал методично прощупывать пространство своими мощными радарами. Конечно, легионеры не питали иллюзий относительно собственных кораблей: по сравнению с линкором средние крейсеры были просто скорлупками, но опыта ведения боя в подобных условиях не было как у них, так и у экипажа линкора.

Стэн стиснул зубы и старательно отводил свой крейсер кормой к местному светилу и носом к противнику. Конг лихорадочно барабанил по клавиатуре, но пока молчал. Каким-то двадцатым чувством Стэн ощущал, что если в обороне линкора появится малейшая брешь, Энди даст ему об этом знать. Пока же все было тихо. Экипажи противников старательно прощупывали друг друга, не решаясь нанести первый удар.

* * *

Зашипела несущая частота, и тут же на экране появилась картинка. Это была рубка линкора. Смуглое лицо, украшенное крупным носом, пялилось в камеру.

— Господа повстанцы! Я уполномочен правительством принять вашу капитуляцию. Так как в отличие от вас мы чтим права человека и основы гуманного общества — я могу заверить, что никто из вас не будет казнен. Самое худшее, что может быть, — это пожизненное заключение. Правда, если вы согласитесь на сотрудничество, мы сможем договориться.

Сциллиец замолчал. Похоже, что он был свято уверен в своей неуязвимости. Стэн злорадно улыбнулся: недооценить противника — уже наполовину проиграть. Средний крейсер это, конечно, не линкор. Но ходовой лазер среднего крейсера — это тоже далеко не стоматологический инструмент.

Стэн уже потянулся рукой к тумблеру, чтобы резко ответить сциллийцу, когда в эфире раздался голос Командующего. Изображения не было. Сигнал шел с ретранслятора. Стэн догадался, что Командующий специально держит узконаправленный луч передатчика, чтобы сбить с толку противника.

— Послушайте, господин капитан. У нас здесь две эскадры. А чем может закончиться бой линкора с двумя эскадрами средних крейсеров — вы должны знать не хуже меня. Так что у вас есть шанс убраться отсюда подобру-поздорову и не подвергать риску свой корабль и экипаж. Неужели вы наивно полагаете, что кто-то из легионеров способен сотрудничать с такой мразью, как ваше правительство?

— Представьте себе, господин экс-Командующий, способны. Все порядочные люди, верные присяге, признали законную власть Правительства Конфедерации и готовы к сотрудничеству. Реформирование Галактического Патруля идет полным ходом, и вскоре наступит тот светлый момент, когда обновленная армия человечества…

Энди нажал на что-то на пульте, и в ответ по рубке «Крысобоя» пронесся короткий зуммер.

— Стэн, они выводят из-под поля носовой лазер.

— Понял. Энергия на наш носовой девяносто два процента. Как полностью выведут — стреляй.

Бой начинался. Пока командир вражеского корабля продолжал велеречиво обещать всяческие блага легионерам, его люди уже нащупали крейсеры и готовились начать отстрел. Впрочем, Стэн был уверен, что не только у него на борту засекли изменения в защитном поле противника.

— …и я призываю вас опомниться! — сладко вещал капитан линкора. — Ведь все мы здесь явля…

Носовой отсек линкора полностью очистился от защитного поля, и тяжелый ходовой лазер линкора стал доворачиваться в сторону спрятавшегося под защитным полем «Лиса». Энди, следивший за этим маневром со своего пульта, тут же нажал на гашетку. Яркий луч носового лазера «Крысобоя» разрезал на долю секунды черноту вечной космической ночи. Вспыхнула и тут же заклубилась взрывом носовая часть линкора. Передача оттуда моментально прервалась. Капитан противника понял, что разговоры закончились, и поспешил выключить несущую частоту. Зато эфир тут же ожил. На экране появилось озабоченное лицо Командующего.

— Господа легионеры! Все, кто уцелеет, собираются в точке, оговоренной сегодня ранее. Время ожидания — не более шести стандартных часов. Далее — по намеченному плану.

Стэн тяжело вздохнул. По какому такому намеченному плану? Нет ведь никакого плана! Нету! Но для таких размышлений уже не оставалось времени: линкор привел в действие всю смертоносную мощь своих батарей. Резко и противно взвыл ревун на «Крысобое» — прямое попадание, но защитное поле выдержало. Стэн подал джойстики резко вправо и двумя нажатиями клавиш отключил маскировку: она уже просто была ни к чему, ведь мощные радары линкора просвечивали ее насквозь. То же самое делали сейчас и остальные крейсеры легионеров. Энди длинно и забористо выругался и одну за другой пустил две ракеты с левого борта. Первую экипаж линкора разнес в клочья сразу же, зато вторая взорвалась в непосредственной близости от вражеского корабля. Стэн тут же дал по тому месту серию импульсов из башенного лазера. На громадном теле линкора вспухли несколько взрывов. Стэн зло усмехнулся: пусть знают, что добыча кусается. Причем — сильно. Но легионер прекрасно понимал, что для громады линкора все это были пока комариные укусы.

* * *

Джейк ловко сманеврировал своим крейсером и выпустил серию импульсов из носового лазера в подбрюшье линкора. Эффект если и был, то незаметный. Злобно ругаясь, Джейк развернул корабль для новой атаки. Боб, сидящий за гашетками лазеров и ракет, сцепив зубы, пытался получить от анализатора хоть какую-нибудь информацию. Малейшая брешь в защите противника, и навесные ракеты готовы были сорваться с крепежей, чтобы проделать дыру в борту линкора. Брешей не было.

* * *

«Лис» уверенно обошел противника и теперь заходил с кормы. Кормовые батареи линкора были не такими мощными, как носовые, но вертеться Сержу приходилось как юле. Хотя бы один просвет в защитном поле! Только один!

* * *

Генерал Ижи уверенной рукой вел свой крейсер вдоль левого борта противника. Слегка поднимавшийся и опускавшийся в такт тяжелым боковым скачкам нос крейсера демонстрировал опытному наблюдателю, что генерал использует маневр «танец смерти». Он тоже искал. Искал малейшую брешь в обороне противника. Искал и не находил.

* * *

Стэн продолжал бить носовым лазером туда, где взорвалась его ракета. Ни о какой прицельной стрельбе не могло быть и речи. Управление двигателями давно уже взял на себя Энди, а Стэн надеялся только на одно: если один из многочисленных выстрелов таки заденет генератор защитного поля, то между экипажем линкора и лазером «Крысобоя» останется единственная защита — броня линкора. А эту броню пробить носовым лазером крейсера можно. Собственно, именно так и проектировались эти самые носовые лазеры крейсеров — для проламывания лобовой брони линкора. Кто теперь вспомнит зачем? Может, у какого-то шального инженера возникла мысль раз и навсегда покончить с тяжелыми монстрами, наводившими ужас на весь обжитой космос? Если это так, то он своей цели добился. Сейчас линкоры можно было пересчитать по пальцам. И вот же невезуха: именно с линкором пришлось столкнуться во время первого же рейда после чудесного освобождения Стэна из тюрьмы.

* * *

Стэн скосил взгляд на правый монитор. Сейчас там отображалась вся панорама боя. Пять крейсеров мелкими чертиками крутились вокруг неповоротливой туши линкора. Пока без какого-либо видимого эффекта. Почти все вооружение враждебного монстра работало — и работало исправно. Если так пойдет и дальше, то начнет сказываться усталость и легионеры станут допускать ошибки. А это верная смерть. Почти наверняка на линкоре держат свежую смену на все боевые посты.

Генерал Рутер искал выход и не находил его. Конечно, можно было попробовать бежать в разные стороны и нырнуть в гиперпространство, набрав на клавиатуре первые же попавшиеся координаты, но для этого нужно убрать защитное поле и зачехлить оружие. Ясно, что кому-то одному скорее всего удастся уйти. Зато остальным… Сциллийцы почти наверняка постараются просто разбить двигатели, чтобы взять легионеров живьем. А что такое сциллийская гостеприимность, Стэн уже попробовал на собственной шкуре.

Мрачные мысли текли в голове как бы нехотя и сами собой, а руки в это время жили собственной жизнью: боевые джойстики доворачивали ходовой лазер на нужный угол, и пальцы тут же жали на гашетку. Новый выстрел и… и долгожданный зуммер на пульте. Частичное отключение защиты линкора. Стэн таки умудрился попасть в генератор защитного поля. Теперь надо сосредоточиться, попытаться провести к открытому участку ракету. Лучше — несколько. Ядерные взрывы проломят борт линкора и, если повезет, нарушат энергоснабжение. Тогда противника можно будет методично расстрелять. Стэн быстро отер разом вспотевшие руки о китель и опять взялся за джойстики. Но тут его внимание привлекло что-то на правом мониторе. Скосив туда глаза, генерал понял, что дело плохо: корабль Командующего разом лишился защитного поля. Но через секунду из его сопел вырвались струи пламени, и он устремился к линкору.

— Уходи! — заорал Стэн в микрофон. — Командир, уходи!!!

Но было уже поздно. На линкоре заметили маневр крейсера, оставшегося без защитного поля, и, по-видимому, поняли. Несколько батарей переключилось на обстрел корабля Командующего. Стэн как при замедленном воспроизведении видел отлетевшую тарелку гиперсвязи, вспухшую бутоном взрыва башню лазера… Охваченный взрывами крейсер еще прибавил скорости, хотя это казалось уже невозможным. Его семафор выбросил короткое «Погибаю — не сдаюсь!», и многотонная машина с размаху врезалась в линкор. Именно в том месте, где Стэн только что уничтожил защитное поле.

Секунду, показавшуюся вечностью, Стэн завороженно смотрел на распухающий на глазах гриб термоядерного взрыва. Потом он очнулся.

— Энди! Лево девяносто! Полный вперед! Зачехлить лазеры и антенны! Курс — 461. Готовься к прыжку.

Капрал ничего не ответил. Только его пальцы быстро забегали по клавиатуре. А Стэн впал в какое-то оцепенение. Он почувствовал, как тряхнуло корабль догнавшей его взрывной волной. После чего был плавный толчок гиперпространственного перехода. Где-то на пульте сердито попискивал зуммер неисправности, что-то говорил Конг, не отворачиваясь от пульта, по среднему монитору бежали какие-то цифры, краем сознания Стэн понимал, что они означают параметры гиперпространственного перелета. Но в голове был полный вакуум. И был он звонкий. И от него почему-то хотелось громко завыть. Стать на четвереньки и завыть несским волком, когда он видит полную луну. Завыть так, чтобы протяжный звук заставлял вставать дыбом волосы у всех, кто его услышит. А вместо этого Стэн сидел, сгорбившись, в кресле и невидящим взглядом смотрел на мониторы.

Так продолжалось долго. Сколько времени прошло, Стэн сказать не мог. А потом пришли воспоминания. Стэн желторотым юнцом, только после училища, прибывает на Базу. Новенькая черная форма еще не разношена, ремни поскрипывают. Встречал их Командующий. Он всегда встречал пополнение лично. Говорил что-то ободряющее, выдавал какие-то плоские армейские шутки. Сопляки полагали, что это от недостатка интеллекта, а старшие офицеры исподтишка посмеивались над неоперившимися юнцами… Первая выволочка в кабинете Командующего. Там на хитроумном антигравитационном приспособлении был подвешен в воздухе топор. Но не зная об антиграве, можно было легко поверить, что топор взлетел сам: до того в кабинете было всегда накурено… Череда молоденьких хорошеньких секретарш, к которым Командующий был явно неравнодушен… А теперь — Командующего больше нет. Нет человека, с которым был съеден не один пуд соли. Нет того, кто прикрывал выходки своих подчиненных, кто всегда готов был защищать их до конца. Даже ценой собственной жизни. Что он и сделал в своем последнем бою. Перед мысленным взором Стэна опять встал вспухающий гриб термоядерного взрыва, и на глаза навернулись предательские слезы.

* * *

— Суки! Твари! Ублюдки! Да я сейчас от Сциллы одно мокрое место оставлю!

Четыре оставшихся крейсера легионеров благополучно добрались до 461 и теперь сонно висели в пространстве. На всех кораблях были запущены ремонтные роботы: никто не ушел без повреждений. Пока автоматика невозмутимо приводила в чувство корабли, их экипажи установили связь друг с другом. Громче всех орал Джейк. Именно ему принадлежала идея расправиться со Сциллой.

— Остынь, — спокойно бросил Ижи-дед. — Ну добе'ешься ты до Сциллы. А дальше? Там наве'няка тоже линко'ы. И, я подоз'еваю, не один и не два. П'икончат там тебя как су'ка. Кому от этого легче?

Джейк обиженно замолчал. Он и сам прекрасно понимал, что ни на какую Сциллу он не полетит. Легионер просто давал выход своим эмоциям. Стэн все еще молчал. Он находился в каком-то коконе, сквозь который проникали слова, но их смысл доходил до генерала с опозданием. Пелена, окружавшая его все время, пока «Крысобой» находился в гиперпространстве, начинала потихоньку рассасываться, но происходило это настолько медленно, что Энди начал волноваться. Он связался с генералом Ижи, но тот, выслушав легионера, посоветовал оставить Стэна в покое. Так все и продолжалось: Джейк ругался нехорошими словами и грозился перебить всех сциллийцев как собак; Серж Ижи периодически показывался на экранах, извинялся, что не может принять участия в разговоре, так как «Лис» получил довольно серьезные повреждения двигателя, но заверял всех, что внимательно слушает; Стэн молчал; Ижи-старший периодами осаживал не в меру разбушевавшегося Джейка.

Как только корабли встретились, решено было, что стартуют все вместе, предварительно выработав хоть какое-то подобие плана действий. Это означало, что никто не тронется с места, пока не будет закончен ремонт на «Лисе».

Точка 461 была выбрана покойным Командующим не случайно. Здесь было все, что необходимо: местное солнце давало жизнь нескольким планетам. На одной из них условия были подходящими для людей. И люди жили там. Жили довольно давно. И в меру счастливо. Они ни во что не вмешивались. Все крупные катаклизмы как бы обходили их стороной. Единственное, чем можно было заинтересовать этих людей, это что-то выгодно перепродать. При этом они старались обмануть как того, кто что-то продал им, так и того, кому они что-то продавали. Как правило, они ничего не слышали и не видели, если в этом слышанном или виденном не намечалась существенная прибыль. Так что четыре корабля легионеров, спокойно висевших в пространстве, никого не интересовали. Правда, с ними сразу связались и предупредили, что посадку не разрешают, но к этому экипажи крейсеров и не стремились.

* * *

Стэн все так же сидел, тупо уставившись в монитор, когда что-то заставило его встряхнуться. То ли какое-то из особо заковыристых высказываний Джейка, то ли просто пришло время. Молодой генерал не дал себе труда в этом разобраться. В легионере закипала холодная злость. Челюсти плотно сжались, скулы побелели. Видеть Стэна таким приходилось немногим, но видевшие уверяли, что ничем хорошим такое не заканчивается.

— Господа, — неожиданно обратился он к остальным, — мне кажется, что надо увековечить память Командующего. Джейк, у тебя, кажется, корабль все еще без названия?

— Уже с названием, — мрачно пробурчал Джейк.

— Да? Я что-то пропустил?. — удивился Стэн.

— Я еще никому не говорил, — извиняющимся тоном ответил Джейк. — Крейсер теперь будет носить название «Мститель». До тех пор, пока последняя сциллийская собака будет жива!

— А потом?

— А потом я его переименую. И он будет носить имя Командующего.

— П'инято, — подытожил генерал Ижи. — Тепе'ь что?

— А теперь надо нанести визит вежливости в 5020, — подал голос Стэн.

— Это еще зачем?

— Увидите!

* * *

Точка пространства 5020 уже давно была местом сбора всякого космического сброда. Мелкие контрабандисты и пираты облюбовали это место много лет назад. Еще дольше тут болтается в пространстве невесть когда и кем подбитый крейсер Галактического Патруля. И, наверное, благодаря этому легионеры периодически совершали сюда рейды, чтобы несколько проредить количество собравшихся в этой точке отбросов общества. Стэн не раз и не два сам охотился там, показал, как здесь принято отстреливать бандитов, Сержу Ижи, но теперь у него на уме было иное.

Когда крейсеры легионеров выскочили в пространство в непосредственной близости от остова разбитого крейсера, в 5020 было как всегда многолюдно. Разнообразные корабли от Х-СОМ'ов до тяжелых крейсеров «тусовались» здесь, лениво вися в пространстве. Легионеров заметили сразу.

— Это кто тут к нам пожаловал? — раздался в динамиках наглый голос.

— Я это, я, — недовольно ответил Стэн. — Перестали узнавать?

— Ага! Господа бывший Галактический Патруль! Очень хорошо. Подмогу теперь звать неоткуда, а они все туда же.

— Заткнись, — грубо перебил говорившего Стэн. — И камеру включи, трус паршивый. Мне поговорить надо. Если договоримся — всем выгода будет. Если нет — мы и без подмоги управимся. Вы меня здесь все хорошо знаете.

В эфире воцарилось молчание. На обзорном экране было видно, что некоторые из собравшихся подали горючее в двигатели и по старой памяти готовятся улизнуть. Экран переговорного устройства был по-прежнему черен, и Стэн уже решил, что ничего не выйдет. Обитатели 5020 прекрасно знали, кто он такой, и еще свежи были в их памяти последние визиты «Крысобоя». Но, вопреки ожиданиям Стэна, экран включился. Там показалась небритая физиономия, причем за спиной у восседавшего в капитанском кресле толпилось человек шесть-семь.

— Ну? — фамильярно бросил он, — доволен?

— Не без того, — парировал Стэн. — Ты тут теперь за главного? Зовут-то тебя как?

— Скадом меня зовут, — самодовольно ответил небритый, — знаешь, что это такое?

— Да плевать мне на это, — с напускным равнодушием произнес Стэн. — Дело предлагаю денежное. Сами справимся, конечно, но мороки много. Да и коллегам, находящимся вне закона, дать подзаработать захотелось.

И Стэн хитро подмигнул Скаду. У того на лице отобразился мучительный мыслительный процесс.

— А ну на хер все из рубки! — вдруг взревел пират. Его экипаж недовольно заворчал, но одного поворота головы капитана и свирепого взгляда хватило, чтобы рубка стремительно очистилась. — Пограбить кого решили? — вкрадчиво спросил Скад.

— А как же без этого, — ответил Стэн, — Канал заэкранировать можешь, или мне это делать надо?

— Уже заэкранировал, — скорчил брезгливую мину пират, — не одни вы в Патруле такие умные.

— Вот и славненько. А теперь поговорим.

* * *

Беседовать с пиратом пришлось долго. Сначала он артачился, потом задумался, потом попросил подождать. Минут десять его не было ни слышно ни видно: вероятно, он общался со своими «коллегами». Потом он появился, но не один, а с капитанами еще трех кораблей. Стэн поиграл с клавиатурой и ввел в разговор обоих Ижи и Джейка. Один из недавно подключившихся пиратов взял главенство в переговорах на себя и дело сразу же пошло на лад. Раздел добычи даже не обсуждался. Кодекс чести джентльменов удачи четко регламентировал этот вопрос, а вот некоторые скользкие моменты вызвали нешуточный спор. Но и это в конце концов было улажено.

Результатом переговоров явилась только договоренность встретиться на какой-нибудь планете и обсудить все лично. Стэн не возражал, но тут в разговор включился генерал Ижи и четко ограничил количество переговорщиков с обеих сторон. Хотя Стэн и не посвятил своих товарищей в детали родившегося в его голове плана, умудренный жизненным опытом генерал понял все и так. Пираты попытались заартачиться, упирая на то, что у них, дескать, не Галактический Патруль и решения принимаются на общем сборе команды, но Джейк очень грубо оборвал говорившего, заявив, что когда надо, то решения принимаются капитаном самостоятельно и нечего пенять на какие-то полузабытые древние правила, на которые сами пираты плюют по всякому поводу и без. На том и порешили. Легионеры развернули свои корабли и направились к висящему в глубоком космосе складу Патруля, чтобы пополнить запасы вооружения и горючего. А пираты остались в 5020, чтобы выдвинуть делегатов для переговоров.

* * *

— Я не уве'ен, что мы делаем то, что нужно, — раздраженно бросил генерал Ижи и отхлебнул из своего стакана.

— И я не уверен, — ответил Стэн.

Корабли были уже в полной боевой готовности и решено было собраться всем вместе. Для сбора выбрали кают-компанию «Крысобоя». Чтобы не возиться со спасательными капсулами все четыре крейсера просто состыковали друг с другом.

— Если и ты не уверен, тогда чего было огород городить? — вмешался Джейк. — Не ровен час — объявит новое правительство амнистию. И чтотогда?

— Не думаю. — Стэн закурил сигарету и откинулся в кресле. — Сциллийцы слишком жадный народ. Они все хотят прибрать к рукам сами. Так какого лешего им с кем-то делиться? Да и без них Патруль был не в состоянии справиться с пиратами. А теперь — вообще кошмар начнется. Сциллийская армия, конечно, злобная до предела, но вот полицейские функции выполнять не обучена. Они сами, скорее, пограбить не дураки. Вот и доверь таким что-нибудь охранять. Не-е-ет! Что ни говори, а правильно мы все сделали.

— Может, оно и п'авильно, да только как потом 'асхлебывать будем? — Генерал Ижи проявлял явное недовольство.

— Если оно когда-нибудь наступит, это «потом», — со вздохом произнес Стэн, — если наступит…

Глава 3

На Тибе есть все, что только нужно. И даже то, что может понадобиться, но понимание того, что оно необходимо, приходит только когда видишь это самое необходимое перед собой.

На Тибе есть шикарный космопорт. Его посадочные площадки поражают воображение, а само здание являет собой шедевр архитектурного искусства: уродливое снаружи, но великолепное внутри. Когда впервые попадаешь туда, то возникает иллюзия, что ты на дне морском.

На Тибе есть прекрасные песчаные пляжи. Один раз попав в экваториальную зону этой планеты, просто не хочется оттуда выбираться. Белый песок, нежное солнце и теплая океанская вода буквально завораживают.

На Тибе есть красивейшие горы. Настоящий рай для альпинистов и горнолыжников. Величественные пики сменяются пологими склонами, а они переходят в роскошные горные пастбища.

На Тибе есть… Много чего там есть. И все это предлагают посетить и оценить по достоинству рекламные проспекты туристических фирм. Но на Тибу летят не за этим. Туда летят приобрести то, что в любой другой точке Галактики под запретом. Туда летят, чтобы сбыть награбленное. Туда летят, чтобы обстряпать сомнительные делишки. И для этого абсолютно не обязательно приземляться в центральном космопорту Тибы. Для этого нужно сесть на один из маленьких невзрачных космодромов, расположенных в средней полосе планеты. Да, бары там не такие нарядные и женщины не напоминают кинозвезд, но если есть необходимость тихо что-то обстряпать — значит прямая дорога именно в эти области планеты.

* * *

«Крысобой» и «Мститель» вынырнули из гиперпространства около Тибы со стороны луны и, тут же включив защитные поля, медленно направились к планете. Через несколько минут оставшиеся два корабля легионеров повторили тот же маневр. Но если первые двое вошли в атмосферу, то вторые заняли позицию над какой-то точкой на планете, развернувшись к ней носами.

«Крысобой» и «Мститель» тем временем начали посадочный маневр. Из-за того, что посадка на планету была нелегальной, ее следовало осуществить быстро. Джейк, который посадки и взлеты не переносил на дух, вынужден был все терпеть молча, что вызвало приступ злорадства со стороны Стэна. Впрочем, друзья прекрасно понимали, что без этого не обойтись. Крейсеры проскочили мимо планетарного контроля и теперь осторожно двигались в атмосфере планеты к старинному космодрому, находившемуся в такой глуши, что о нем все уже давно должны были забыть. Должны-то, может, и должны, но вот на самом деле… На самом деле посадки и взлеты здесь и не думали прекращаться. Городок Джеттаун, около которого находился космодром, в разряд достопримечательностей не входил и потому был очень удобен для всякого рода аферистов, которые вдали от властей обделывали здесь свои мелкие делишки.

Крейсеры приземлились одновременно. Никаких пассажирских лифтов в космопорту Джеттауна давно уже не было, но легионеров это не смутило: средний крейсер оборудован всем необходимым для осуществления посадки практически в любом месте. Правда, бетон космодрома все же предпочтительнее чистого поля.

Стэн включил обзорные камеры и осмотрелся. Кроме «Крысобоя» и «Мстителя», на бетоне замерло с пяток Х-СОМ'ов и два средних крейсера. Вероятно, это и были визави легионеров по переговорам. Еще раз осмотревшись, Стэн связался с Джейком.

— Что говорят твои сканеры?

— Пока вроде порядок, — нервно ответил Джейк, — а там — кто знает?

— Значит, выходим?

— А что делать? Ты только объясни своему Большому Обезьяну, чтобы не гасил реактор и был готов стартовать в любую минуту.

— Без тебя знаю, — огрызнулся Конг.

* * *

Никаких встречающих на бетоне космодрома не было. Стэн с Джейком переглянулись и направились к убогому зданию космопорта, построенному, наверное, еще первыми колонистами — такой замызганный вид оно имело снаружи.

Изнутри космопорт оказался еще хуже. Обшарпанные стены, исписанные похабщиной, ободранные металлические двери и огромное количество людей с оружием. На формы легионеров недобро покосились, но ничего не сказали. Друзья переглянулись и проследовали к двери с обшарпанной вывеской «Бар».

В баре был такой же свинарник, как и во всем космопорту. Воняло какой-то кислятиной, клубы табачного дыма витали под потолком, обволакивая засиженные мухами и закопченные люстры. Из трех свисавших с потолка плафонов светил только один. Стэн брезгливо поморщился и пожалел, что не надел скафандр.

Посетителей в баре было немного. За стойкой сидела знававшая и лучшие времена шлюха. Перед ней возвышался высокий стакан, до половины наполненный чем-то фиолетовым. Периодически шлюха прикладывалась к нему и безнадежным взглядом окидывала зал заведения. За угловым столиком яростно тискала друг друга парочка подростков. На вид ей едва исполнилось четырнадцать, а ему было не больше шестнадцати. Тискали они друг друга настолько интенсивно, что становилось ясно — дело явно движется к совокуплению. Причем прямо здесь. За столиком в центре зала угрюмо сидели друг напротив друга двое мужчин и время от времени одинаковыми движениями подносили к губам рюмки со спиртным. Одного Стэн узнал сразу — это был Скад, капитан пиратского крейсера, второго же, сидевшего ко входу спиной, легионер видел впервые. Джейк выразительно посмотрел на своего друга и скривил нос в недовольной гримасе. Стэн пожал плечами и решительно направился к столику пиратов.

* * *

— Отомстить, значит, захотелось? — усмехнулся сидевший спиной к входу пират. Был он значительно старше своего товарища и значительно его крупнее. Крупное лицо этого человека выдавало недюжинную силу и, вместе с тем, носило печать какой-то обреченности. Пороки, свойственные большинству представителей братства джентльменов удачи, явственно читались на этом лице: его обладатель явно не дурак был выпить и устроить хороший дебош. Представился он Шорохом, одарив пришедших долгим недобрым оценивающим взглядом.

— Отомстить — это дело хорошее. И нужное, — продолжал между тем Шорох. — А нам с этого какая польза?

— Я же тебе говорил, — влез в разговор его напарник, — мы вместе с…

— Вот такая муха в глаз не влетала? — осведомился Шорох и ткнул собрату по ремеслу под нос увесистый кулак.

Тот осекся и замолчал.

— Польза, говоришь? — пристально глядя на собеседника и растягивая слова, спросил Стэн. — Сейчас объясню. Ты сциллийцев не первый день знаешь, как и я. То, что они до чужого добра жадны не в меру, — тоже знаешь. Так вот: если дела у них пойдут сколько-нибудь успешно — выхолостят они вас за несколько лет всех! Не перебивай. Дослушай. Если дела у них пойдут неважно, то Конфедерация с треском расползется по швам. И получится огромное количество маленьких удельных княжеств, которые будут самозабвенно драться между собой. Мало того! Крупные транспортные перевозки прекратятся: дорого будет выходить снаряжать большие транспорты. Значит, все перейдут на маленькие Х-СОМ'ы. И не мне тебе рассказывать, что проще брать на абордаж. Вот тебе и польза.

— Угу, — согласился пират, — а вам, легионерам легавым, какая с этого польза?

— И нам польза есть, — спокойно ответил Стэн. — Раз нас так по-скотски разогнали и оставили без законного куска хлеба, то я не вижу причин, по которым нам бы возбранялось отнять у новой власти то, что нам принадлежит. Во всяком случае — должно принадлежать. Да и в мутной воде рыбку ловить интереснее.

— Хороши представители закона, — мрачно подытожил Шорох. — И чем же вы лучше нас?

— А мы сейчас такие же представители закона, как и вы, — спокойно парировал Стэн. — Я думаю, что про взорванный линкор ты уже слышал. Значит, за наши головы уже назначена награда. Как, между прочим, и за твою.

— Гм, а что мне помешает прямо сейчас скрутить вас обоих и отдать представителям власти?

— Во-первых, — Стэн ослепительно улыбнулся, — наличие у нас лучеметов. Во-вторых — отсутствие у тебя желания лишний раз с властями общаться. В-третьих — сотрудничество с нами принесет тебе больше денег, чем передача нас властям. Да еще и не факт, что эти власти не решат вместе с нами заодно и тебя вздернуть на ближайшем суку.

— Слышь, Шорох, дело он говорит, — опять влез в разговор Скад.

— Дело, — задумчиво повторил Шорох, — на этом деле столько народу полечь может…

— А без него все поляжете! — жестко прервал пирата Джейк.

— Это как посмотреть, — Шорох снова задумался, — это как посмотреть… Слава Богу, не один десяток лет жили и не тужили. И еще не один десяток проживем.

— Только все те годы сциллийцы не были у власти. Да и не особо вами правительство занималось. А теперь — новая метла чисто мести будет. Неужели ты думаешь, что одна мафия потерпит наличие другой?

— Может, и не потерпит, — согласился Шорох, — но мы-то вам зачем? Кораблей у вас хватает. Обучали вас серьезно. Трассы вы знаете лучше нас. А здесь на Тибе всем плевать, у кого груз покупать: то ли у нас, джентльменов удачи, то ли у вас — бывших Легионеров. Так зачем вам это?

— Нас не так много, как хотелось бы, — с неохотой ответил Стэн. — Мы можем изрядно попортить новому правительству нервы, можем подгадить снабжение десятку-другому планет. Можем кратковременно перекрыть несколько трасс. Не более того. Поймите, нам надо постоянно маневрировать, чтобы действия наши были хоть немного успешными. А люди — не роботы. Им иногда отдыхать надо. Вы же сейчас сможете собрать к себе такую армаду, что всем остальным и не снилось. Мало того, что все сопливые романтики с радостным щенячьим визгом устремятся в ближайшее время к джентльменам удачи, так еще и огромное количество обывателей, которым скоро станет очень неуютно в своих домах. У вас уже отработана метода общения со всей этой публикой, а пускать штатских на корабли Патруля… Мы вряд ли на это пойдем. Да это и не имеет смысла. Таким образом мы сможем подавлять армейцев, сопровождающих транспорты, а вы сможете брать эти транспорты на абордаж. Как в таком случае происходит раздел добычи — хорошо известно. Так что тут никаких сложностей возникнуть не должно. Ну а если возникнет необходимость в планетарной операции — всегда можно договориться о пропорциональном участии десанта. Кроме того — налеты наших кораблей на 5020 прекратились, а вот оставить дежурить там пару крейсеров мы можем, и следующему, кто попытается туда припереться с целью пострелять, очень не поздоровится. Я думаю, не надо объяснять, что в открытом бою мы можем дать любому из ваших хорошую фору и все равно будем в выигрыше.

— По этой причине в 5020 остов вашего крейсера висит? — ядовито осведомился Скад.

— Я помолчу, сколько обломков ваших крейсеров там осталось, — парировал Стэн, — только глупости это все. Сейчас одно дело делать будем, тут старое поминать глупо.

— Глупо, — согласился Шорох. — Ох нелегко будет народ уговорить ваши корабли не трогать!

— А никто и не обещал, что легко будет! — с вызовом ответил Стэн. — Еще тяжелее будет, когда сциллийцы мобилизуют все ресурсы, чтобы нас всех изжить. Зато потом…

На счет потом у Стэна имелись свои мысли. И они, вероятнее всего, абсолютно не совпадали с мыслями пиратов, но делиться ими легионер не стал. Джентльмены удачи задумались. Точнее, задумался Шорох, а Скад беззаботно встал из-за стола, пересек зал и взгромоздился на табурет около шлюхи. Та посмотрела на него пустым взглядом и изобразила на лице подобие улыбки. Подростки в углу уже вовсю совокуплялись, но до них никому не было никакого дела. Джейк откровенно зевал, всячески демонстрируя, что ему уже осточертело это место и эти переговоры. Стэн посмотрел на стоящий перед ним стакан с каким-то местным пойлом, но отхлебнуть не решился: слишком уж сомнительной была чистота посуды в этом заведении.

Готовясь к этой встрече, Стэн, конечно, связался с командирами всех подразделений, с которыми смог. Повозмущались, но план одобрили, и все равно было противно: опускаться до уровня банальных пиратов, чтобы свалить существующую власть… Существовал, правда, чисто теоретически, и другой метод. Можно было затаиться и подкопить денег, а на следующие выборы провести в правительство своих людей и… Но это была только теория. В беспристрастные счетные комиссии Стэн не верил. Не верил и генерал Ижи, с ходу назвавший высказавшего это предложение глупым доверчивым мальчишкой.

А Конфедерация тем временем семимильными шагами катилась в пропасть. Хотя со стороны все выглядело до предела благообразно: повсеместно была отменена смертная казнь, введен единый налог, громадная комиссия работала над тем, чтобы издать единую конституцию для всех планет, другая комиссия занималась созданием единого уголовного кодекса, третья — единым трудовым законодательством. Казалось бы — чего еще надо? Но это только на первый взгляд. На деле получалась очень непрезентабельная картинка. Отмена смертной казни фактически развязывала руки всем, кому хотелось обагрить их кровью ближнего своего. Ведь теперь, нанимая убийцу, можно было не опасаться того, что, даже будучи пойманным, он выдаст заказчика: зачем выдавать, если на воле о его семье позаботятся, а в тюрьме устроят сносные условия существования? Более того! Не так уж и сложно организовать освобождение в связи с ухудшением состояния здоровья или образцовым поведением, а свора адвокатов будет бдительно следить за соблюдением буквы закона и — если хоть где-то она будет нарушена — тут же подавать прошение об освобождении. Так что теперь органы следствия оказались связаны по рукам и ногам, зато мафия почувствовала себя до предела вольготно. Единый налог, тоже казавшийся до предела привлекательным, дал возможность уклониться от каких-либо налогов вообще. Ведь ограничение на суперприбыль, которым являлись налоги, теперь было снято окончательно. Мелким предпринимателям от этого легче не стало, зато большие денежные мешки получили существенное послабление. Единая конституция вызывала у Стэна только все растущее недоумение: все равно что пытаться заставить жить по одинаковым законам волков и овец. Причем что для одних является естественной потребностью, то для других — преступление. И как это можно воплотить в жизнь на практике? И как себе представляли законодатели единый трудовой кодекс? Если на Амкониксе четырехдневная трудовая неделя и трехчасовой рабочий день являются максимумом, то на Омасе работать привыкли по шесть дней в неделю по восемь часов… В целом благие начинания выливались в кучу противоречий. А когда такие противоречия нарастают — начинаются народные волнения. Было похоже, что именно этого и добивалось новое правительство Конфедерации, чтобы единым махом установить диктатуру. Очень уж неприглядно это выглядело в глазах Стэна, и именно этому он собирался воспрепятствовать.

Размышления генерала прервал Шорох. Он поднял глаза от сомнительной чистоты стола и уставился на легионеров.

— Хорошо. Частоты, на которых будем связываться, и места встреч согласуем позже. Вы пока не высовывайтесь с недельку, чтобы мы могли наиболее горячих из наших остудить, а там и начнем. По рукам?

— А Скада не надо позвать? — осторожно спросил Джейк.

— Надо, — согласился Шорох. — Эй ты, угробок, сюда иди! — рявкнул пират на весь зал.

Скад подпрыгнул на табурете как ужаленный и опрометью бросился к столу переговоров.

— Договорились мы обо всем, — сообщил Шорох, глядя сквозь напарника.

— И хорошо, — беззаботно ответил тот, — тогда по рукам и… Дядя Шорох, а можно я тут…

Скад замялся и стал всячески демонстрировать, что не прочь поразвлечься со шлюхой, которая теперь кидала на него призывные взгляды от стойки бара.

— Смотри, генерал, с какой публикой придется работать. Не страшно? — Шорох испытующе посмотрел на Стэна.

— Бывало и хуже, — ответил тот, пожимая пирату руку.

* * *

Прошло две недели с памятной встречи на Тибе. Каким образом Шорох добился от своих компатриотов того, что отношение к легионерам с их стороны стало вполне сносным, Стэн предпочитал не задумываться. Но вот плоды сотрудничество Патруля и пиратов приносить уже начало.

Транспортный корабль «Меркурий» следовал обычным коммерческим рейсом Тиба — Сцилла. Что на нем перевозилось, экипаж интересовало слабо. Оно и понятно: заказчики платили очень хорошо. Экипаж транспорта состоял из шести человек: капитан корабля, штурман, бортпрограммист, бортинженер, второй пилот и кок. Кроме того, на борту находилось десять человек охраны: молчаливые сциллийцы, которые старались продемонстрировать презрение к экипажу при каждом удобном случае. Но это никого не задевало. Все решали деньги. Деньги. И еще раз — деньги!

Прыжок в гиперпространстве от Тибы до Сциллы в принципе был возможен. Но тут вступали в силу какие-то закономерности, о которых современная наука смутно догадывалась, а матерые космические волки рассказывали в барах космопортов страшным шепотом. То ли скорость в гиперпространстве изменялась по каким-то другим законам, то ли время текло не так, то ли вступала в действие какая-то третья неведомая составляющая — это никому точно известно не было. Но чем длиннее был прыжок, тем больше была вероятность здорово промахнуться мимо цели. В принципе, кораблям легионеров удавалось осуществлять затяжные прыжки и выходить к заданной цели. Ну так то ж корабли Патруля! У них компьютеры такой мощности, что можно одним половину Галактики обслужить. А хозяева транспортов на борткомпьютерах экономили. По этой причине и приходилось делать три, а то и четыре прыжка, чтобы добраться до цели.

«Меркурий» как раз закончил очередной гиперпространственный прыжок и выпрыгнул около ретранслятора в точке 4646. Прошло не более минуты, и следом за транспортом вынырнул крейсер сопровождения. Груз, вероятно, был сциллийцам дорог, раз они пошли на такие затраты и послали корабль конвоя.

Пока никаких отклонений от графика не было. Два предыдущих прыжка прошли удачно, и команда «Меркурия», как и экипаж крейсера сопровождения, уже позволил себе расслабиться: пройдет менее половины стандартных суток и можно будет, сдав груз, на полную катушку поразвлечься в портовом кабаке Сциллы — заведении, на полгалактики знаменитом своими шумными потасовками, обилием спиртного и женщин. Сладостные грезы уже занимали умы экипажей, поэтому они поначалу даже не обратили внимания на внезапно вынырнувшие из-под защитных полей крейсеры.

Капитан «Меркурия» как раз свернул антенну гиперсвязи, приготовился зачехлять остальные внешние приборы перед последним гиперпространственным прыжком, когда выпущенная с одного из внезапно появившихся крейсеров ракета взорвалась перед носом у сциллийского корабля сопровождения. Еще не понимая, что произошло, капитан «Меркурия» услышал зуммер вызова и машинально включил монитор. Экран осветился. На нем была небритая физиономия, с отвращением разглядывающая своего собеседника.

— Я капитан Скад, — угрюмо сообщил незнакомец, — приказываю загасить реактор и подготовить стыковочный шлюз. В противном случае открываю огонь.

Сомневаться в намерениях незнакомца не приходилось: пока его крейсер медленно приближался к стыковочному шлюзу «Меркурия», второй пират, а что это были пираты, сомнений уже не возникало, методично и уверенно превращал с помощью носового лазера в груду металлического лома сциллийский крейсер. Получалось это у него на удивление быстро и хорошо: сциллиец не успел произвести ни единого ответного выстрела.

Капитан «Меркурия» опомнился только тогда, когда почувствовал толчок. Это пристыковался к транспорту пиратский крейсер. Второй пират, расправившись со своим противником, лениво двинулся в сторону «Меркурия» и вскоре занял позицию точно над рубкой транспорта. Запоздало нажатая на пульте клавиша огласила внутренности транспорта резким воем. Сциллийская охрана опрометью бросилась к вскрываемому шлюзу.

— А вот это ты зря, — совершенно искренне заявил капитан Скад. — Раньше я думал тебя отпустить, а теперь ты у меня вакуума глотнешь, сука.

Слушать это больше капитан «Меркурия» был не в силах и с воплем испуга отключил связь.

Тем временем пираты открыли шлюзовую камеру и ворвались на борт транспорта. Ожидавшие их сциллийцы были сметены не более чем за минуту: плевать пиратам хотелось на герметичность корабля, и они задействовали стрелковое оружие. Капитан в страхе ожидал появления пиратов в рубке. Он, конечно, запер люк в переборке, но понимал, что надолго это нападающих не сдержит.

Люк вылетел как пробка из бутылки, и в тесную рубку «Меркурия» ввалилось человек пять пиратов. Еще разгоряченные после боя, они заполнили собой все свободное пространство, быстро выволокли из кресла слабо сопротивляющегося капитана и пинками погнали его в сторону кают-компании. До полусмерти перепуганный капитан «Меркурия» уже не видел, как один из пиратов уселся в его кресло, включил связь и что-то коротко проговорил в микрофон. Ответ пришел, судя по всему, удовлетворительный. Пират осмотрел нехитрый пульт грузового корабля и, нажав несколько кнопок, разблокировал второй стыковочный шлюз.

В кают-компании «Меркурия» уже собрались все члены экипажа. Точнее будет сказать — были собраны. Второму пилоту, попытавшемуся оказать сопротивление, сломали нос, и теперь он безуспешно пытался остановить кровотечение. Остальные были достаточно напуганы, чтобы не делать резких движений, поэтому отделались только синяками.

В капитанском кресле восседал Скад и брезгливо смотрел на стоящего перед ним на коленях капитана «Меркурия».

— Я тебе, гнида, что сказал сделать? — зло прошипел он, наклонившись к самому лицу своего собеседника. — А ты что сделал, падла?

Вопрос был явно риторический и ответа не требовал. За последние несколько десятков лет таких наглых нападений пиратов на коммерческие рейсы не было, и капитаны грузовых кораблей решили, что уже никогда не будет. Однако события этого дня показывали, что господа капитаны ошибались.

Еще один толчок, свидетельствующий о том, что второй пиратский корабль пристыковался к транспорту, остался незамеченным. Но ровно через минуту в кают-компании «Меркурия» появилось новое действующее лицо.

Когда капитан грузовика повернул голову, чтобы посмотреть на вновь прибывшего, его глаза полезли на лоб. Перед ним стоял генерал Галактического Патруля в полной форме и брезгливо кривился, разглядывая убогую обстановку кают-компании.

— Скад, скажи мне, этот урод поднял тревогу? — брезгливо осведомился генерал.

— Он самый, — неожиданно подобострастным голосом ответил пират. — Господин генерал, а может, его того… в смысле — за борт?

— Соблазнительно, — ответил генерал и подошел ближе к пленнику.

Капитан «Меркурия» готов был поклясться, что где-то видел этого генерала Галактического Патруля. Причем видел совсем недавно. Только вот где?

— Я генерал Галактического Патруля Стэнли Рутер, — развеял сомнения капитана легионер. — По нашим данным, вы везете груз, запрещенный к продаже частным лицам. И мы с коллегами взяли на себя труд проверить это. Итак, что в трюмах?

— Говори, урод! — рыкнул Скад.

— Н-н-не знаю, — жалобно промямлил капитан «Меркурия». — Платили хорошо, а мы и не интересовались…

— Это прискорбно, — задумчиво произнес Стэн. — Весьма прискорбно. А если там наркотики, к примеру?

Глаза большинства пиратов, присутствовавших в кают-компании, сразу загорелись.

— Впрочем, вряд ли сциллийцы будут перевозить такое количество наркоты за один раз, — продолжал Стэн. — Они же не хотят угробить за сутки всю родную планету. Скад, сделай милость, отряди пару человек посмотреть, что там в трюме. Если что-нибудь стоящее — перегрузим сколько сможем к себе, если нет — сразу взорвем эту чертову лохань. Мы и так уже изрядно здесь задержались.

Скад что-то коротко рыкнул своим подчиненным, и двое пиратов тут же бросились к трюму.

— А с вами, любезнейший, что прикажете делать? — между тем обратился Стэн к капитану «Меркурия». — Зачем же вы тревогу поднимали? Чтобы нашим людям больше мороки было? Нехорошо. Очень нехорошо. А я поначалу думал рассматривать вас как личного пленника, а вот теперь даже и не знаю… Отдам-ка я вас, любезнейший, своему боевому товарищу Скаду в подарок. Он, я уверен, найдет вам достойное применение.

— Нет! — завопил капитан «Меркурия». — За что? Я же только выполнял инструкции!

— Как видите, любезнейший, — холодно ответил Стэн, — выполнение инструкций далеко не всегда приводит к нужным результатам. А иногда, как сегодня, к очень плохим результатам. Можно даже сказать — к плачевным…

Стэн бы еще долго упражнялся в словесности на потеху пиратам, но тут вернулись посланные в трюм. Выяснилось, что «Меркурий» под завязку набит ракетами для крейсеров и запчастями к лазерам.

— Перегружаем все, что влезет, к нам, потом посудину взрываем, — резко распорядился Стэн.

— Господин генерал! А с нами что будет? — дрожащим голосом обратился к Стэну капитан «Меркурия».

— С вами будет эксперимент: посажу в спасательную капсулу и оставлю болтаться здесь. Не более чем через три стандартных часа тут вынырнет еще один транспорт — вот он вас и подберет. Но если где-нибудь всплывет то, что вы видели меня или, не дай Бог, запомнили хоть одно имя, — выловлю и перебью всех. Я слов на ветер не бросаю.

Стэн круто развернулся и вышел из кают-компании обреченного корабля. Предстояло активировать погрузочных роботов, чтобы перетащить на борт «Крысобоя» часть содержимого трюмов «Меркурия». Несмотря на то что пираты относились к легионерам крайне уважительно, на борт своего крейсера Стэн их не пускал. Он вообще не любил посторонних на борту, а такое отребье, которым командовал Скад, — тем более.

* * *

Как генерал и полагал, подобранный следующим судном экипаж «Меркурия» и не думал молчать. Нападение во всех подробностях было описано всеми информационными службами Галактики. Единственное, о чем стыдливо умолчали в сообщениях, была информация о грузе корабля, подвергшегося нападению пиратов.

Особенно напирали на то, что в налете участвовали легионеры. Выждав несколько дней, Стэн связался с одной из информационных компаний и предложил ей эксклюзив: интервью с ним самим — беглецом из тюрьмы и участником налета. Единственное условие, которое выставил Стэн, — только прямой эфир. Еще не понимая, в чем подвох, но уже его чувствуя, информационная компания все-таки согласилась. В назначенное время «Крысобой» вынырнул из гиперпространства возле одного из ретрансляторов, и Стэн спокойно рассказал как о самом налете, так и о грузе, который перевозил «Меркурий». Выступление генерала имело эффект разорвавшейся бомбы. Наиболее недалекие депутаты, поддерживавшие до того безоговорочно все проекты сциллийцев, и те всерьез задумались о том, что же происходит на самом деле. Информационную компанию, взявшую интервью у Стэна, прикрыли через неделю, сославшись на то, что она является убыточной и держатели ее акций считают необходимым ликвидировать заведомо не приносящее прибыли предприятие. Но шумиха уже поднялась. Правительству пришлось раскошелиться на расследование, которое никто не хотел не только проводить, но даже начинать. А всяческие зловонные общественные организации, почувствовав благодатную почву для получения денег, подняли громкий вой. Заткнули им рты довольно быстро: кому на счет упала солидная сумма, а кого отправили в тюрьму. Но народ уже начал недобро шептаться по углам. Появились первые, еще робкие голоса о возможности выхода из Конфедерации.

Но вскоре это стало уже не актуально: действия пиратов и легионеров привели к почти полному параличу межпланетных перевозок. Грабились не только грузовые транспорты, но и пассажирские лайнеры. При этом, если грузовики взрывались в ста случаях из ста, то пассажирским судам чаще всего просто отбивали двигатели и основной реактор, после чего оставляли дрейфовать в пространстве. Потери среди армейских кораблей Конфедерации исчислялись уже не десятками, а сотнями, но правительство ничего не могло сделать: чтобы уничтожить объединенный флот пиратов и легионеров, надо было найти и разрушить базу этого флота либо вывести его на открытый бой. Но никакой общей базы не существовало. Крейсеры заправлялись прямо в космосе, перехватывая танкеры либо кратковременно захватывая космопорты слаборазвитых планет. От эскадры, собранной правительством Конфедерации, корабли пиратов и легионеров просто уходили в разные стороны, старательно избегая больших стычек. В конце концов эскадру, созданную для уничтожения пиратов, пришлось распустить, чтобы хоть как-то сопровождать транспортные корабли. Конфедерация медленно катилась к своему краху. Стэн, прослушивая очередную сводку, довольно потирал руки: все шло по его плану. Однако он понимал, что так долго продолжаться не может, и пытался найти решение, которое бы позволило в будущем привести трещащую по швам Конфедерацию в порядок. Но легионеру не приходило на ум ничего путного, и он с сожалением погружался в повседневность: налеты, уходы от крейсеров Конфедерации, погони, абордажи. Понимая, что сам превращается в пирата, Стэн уже хотел плюнуть на все и отправиться на Нес, когда события понеслись вскачь.

* * *

Тихая курортная Саба уже успела забыть, как легионеры проводили там отлов сциллийцев. Успела забыть взрывы и падающие с неба десантные суда. На курортных планетах вообще все быстро забывается. Только вот новые законы, которые в спешном порядке принимало правительство Конфедерации, все больше били по туристическому бизнесу, которым жила тихая курортная Саба. Попробуй объяснить клиенту, почему с сегодняшнего дня он должен платить в два раза больше за ту же самую рюмку бренди. А ведь торговать себе в убыток никто не будет. Большинство туристов покидало планету в расстроенных чувствах. И это было не самое худшее. Самое худшее заключалось в том, что, вернувшись домой, эти самые туристы отговорят посещать Сабу своих друзей и знакомых. Правительство планеты впервые за многие годы задумалось о том, что курорты это, конечно, хорошо, но неплохо бы иметь и другие статьи доходов. А недовольство тем временем продолжало расти.

В архивах Сабы сохранились упоминания о демонстрациях протеста, которые проходили когда-то на этой планете, но никто и в ночном кошмаре не мог себе представить, что такое возможно прямо сейчас.

А началось все весьма прозаично: в налоговый департамент Сабы пришел новый налоговый кодекс, разработанный правительством Конфедерации. Чиновники даже не потрудились разобраться, что нового появилось, и просто отправили документ в прессу для ознакомления с ним общественности. А зря. Стоило сначала прочитать самим и ужаснуться. Ведь документ на корню рубил весь бизнес на планете.

* * *

Сначала возмутились работники мелких туристических агентств. Потом хозяева небольших заводиков и таверн, а за ними уже все остальные. Первая стихийная демонстрация протеста была просто разогнана полицией: местная власть потеряла от страха голову. Тут же в резиденцию правительства Конфедерации полетела паническая депеша с просьбой о помощи. Оттуда ответили в том смысле, что сейчас не до какой-то Сабы — тут бы хоть как-то космические перевозки от пиратов обезопасить, а на самой Сабе имеется достаточное количество людей в местном отделении «Фронта спасения Галактики», вот пусть они и займутся решением данной проблемы. Местные власти обратились в отделение «Фронта», но тут выяснилась крайне неприятная вещь: члены этой проправительственной организации валом валили из ее рядов и вступали в недавно зарегистрированный «Фронт спасения Сабы». А последний «Фронт» провозгласил курс на выход планеты из Конфедерации и объявление ее свободной экономической зоной. В качестве прибылей в казну предполагалось брать с любой сделки, осуществленной на Сабе, один процент, а все остальное пусть идет в карман предпринимателю. Идея оказалась настолько привлекательной для жителей планеты, что уже вовсю шла кампания сбора подписей по проведению планетарного референдума по этому вопросу. В том, что большинство населения ответит «да», сомневаться не приходилось.

Совершенно потерявшие от страха голову местные власти отдали полиции приказ разогнать «Фронт спасения Сабы» и объявили его вне закона. У полиции хватило глупости этот приказ выполнить. Точнее — попытаться выполнить. Вместо того чтобы спокойно подчиниться полицейским чинам и понуро разбрестись в разные стороны, члены «Фронта» оказали такой отпор, что полиция вынуждена была бежать и укрыться в своих казармах.

В резиденцию правительства Конфедерации полетела еще одна истеричная депеша. Но и от нее отмахнулись: своих проблем хватает, покончим с пиратами — и вам поможем. Однако окончания борьбы с пиратами в ближайшее время явно не предвиделось. Получив в лице легионеров очень мощную помощь, джентльмены удачи продолжали терзать и без того находящиеся в лихорадке коммуникации Конфедерации. Правительство Сабы собралось на экстренное совещание и единогласно приняло решение о введении на планете военного положения. Решение также предусматривало роспуск «Фронта спасения Сабы» и устанавливало наказание за сбор подписей о проведении референдума. Это и явилось последней каплей: жители Сабы вышли на улицы. На планете началась революция.

* * *

Стэн ничего этого не знал. Недавно он очень крупно выяснил отношения с капитаном Скадом — тот все чаще и чаще развлекал себя наркотиками. А когда он был «под кайфом», то становился просто невменяем. Пирата переполняла жажда крови, и бессмысленные убийства, которые опустившийся джентльмен удачи совершил во время последнего налета на пассажирский лайнер, потрясли даже его людей.

Как обычно, Стэн быстро расправился с крейсерами сопровождения и готовился пристыковаться к пассажирскому кораблю, когда прозвучал сигнал вызова. Стэн пожал плечами и включил приемник. На экране было бледное лицо одного из пиратов Скада.

— Господин генерал! Ради всего святого, быстрее швартуйтесь! Капитан обезумел!

Стэн и раньше замечал за Скадом излишнюю агрессию, но приписывал ее скорее профессии джентльмена удачи, чем личным качествам капитана пиратского судна. Теперь же легионер не на шутку взволновался. Пришвартовавшись к захваченному кораблю, Стэн едва дождался, пока уравняется давление в шлюзовой камере, и пулей бросился в кают-компанию. Зрелище, которое предстало перед глазами молодого генерала, заставило его побелеть: Скад, с мутными от непомерной дозы наркотика глазами, метался по обширному помещению, размахивая огромным тесаком. Несколько окровавленных тел уже лежало на полу, но капитану пиратского крейсера, видно, было этого мало.

— Ты! — заорал он и выхватил из толпы перепуганных пассажиров девушку. У той даже не было сил сопротивляться.

— На колени! — заорал Скад.

Стэн скрипнул зубами и направился к пирату, представляя, как сейчас прилюдно отщелкает его по лицу и приведет в чувство. В тот момент у Стэна еще не возникло и тени подозрения, что люди, чьи бездыханные тела лежали на полу, не только не пытались оказывать пирату сопротивления, но даже не успели сказать ему ни единого слова.

Легионер уже был в каких-нибудь пяти шагах от пирата, когда тот резко взмахнул тесаком и отсек девушке голову. Ее невинные испуганные глаза почему-то запомнились Стэну больше всего. Удивление и непонимание отразилось в них перед тем, как взор угас.

Дальнейшее Стэн помнил слабо. В себя он пришел в тот момент, когда на него буквально навалилось пятеро пиратов, пытаясь оттянуть от скорчившегося на полу и слабо поскуливающего Скада. Окровавленный тесак валялся рядом, переломленный пополам. На Скада было страшно смотреть, его физиономия представляла собой сплошное кровавое месиво. Причем эта метаморфоза произошла явно с помощью ботинок Стэна. Множество кровавых отпечатков тех же ботинок было и на одежде пирата.

Легионер перевел дыхание и попытался освободиться. Не получилось. Держали крепко. «Влип», — пронеслось в мозгу у генерала, но тут прямо над головой раздался выстрел.

— Назад, суки!

Пираты отпрянули. Стэн резко отскочил в сторону и выхватил из кобуры лучемет. Посреди кают-компании стоял Конг с автоматом в руках. Взгляды, которыми он одарял пиратов, не сулили для последних ничего хорошего.

— Кто-нибудь дернется — пристрелю! — пообещал Конг и в доказательство описал стволом автомата дугу, показывая, что достанется всем. Пираты угрюмо подчинились. Стэн отыскал глазами штурмана пиратов и поманил к себе. Тот нехотя подошел.

— Забирай с собой этот кусок фарша, — легионер презрительно указал лучеметом на начавшего проявлять признаки жизни Скада, — и мотаем отсюда. Встретимся в точке 1410. Там сносная забегаловка — в ней и поговорим. И если я узнаю, что тут кого-то еще из штатских хоть пальцем тронули, — сожгу к чертовой матери. Понял?

Пират молча кивнул и пинками показал своим товарищам, что им сейчас надлежит делать. После чего подхватил слабо стонущего Скада и быстро покинул помещение. Следом пошли и Стэн с Конгом. Оба не решились поднять глаза и посмотреть на перепуганных пленников, которые уже были свободны, сами того не зная.

К тому моменту как Стэн вошел в бар на 1410, Скад уже был там. Очевидно, бортовой медкомплекс подлатал пирату физиономию, но следы знакомства с ботинками Стэна на ней были видны все еще очень четко.

— Ты, урод вонючий, что себе позволяешь? — взревел Стэн, хватая капитана пиратов за грудки. — Совсем с ума сошел?

— Отпусти, — прошипел Скад и тут же упер в живот Стэну ствол своего пистолета.

— Кретин! Ты когда-нибудь про бронежилеты слышал? — Стэн, не обращая внимания на пистолет, встряхнул пирата. — Убери ствол, или я из тебя сейчас душу выну!

Угроза подействовала. Скад спрятал пистолет в кобуру и нехотя уселся напротив Стэна.

— Сам не знаю, что на меня находит, — глядя куда-то в пространство, пробурчал пират. — Как дозу приму — так и…

— Я с тобой больше дел иметь не буду, — жестко сказал Стэн, — и никто из наших тоже. О твоих фокусах я уведомлю Шороха — пусть он с тобой разбирается. У меня есть и другие дела.

И Стэн не прощаясь вышел из бара. Поднявшись на борт «Крысобоя», легионер понял, что, хочет полететь на Сабу и забрать из потайной ниши свой мечемет. О событиях, разворачивающихся на этой планете, он еще ничего не знал.

* * *

«Крысобой» крадучись приближался к Сабе. Определенного плана у Стэна не было. Идея спуститься на планету в спасательной капсуле, забрать мечемет и стартовать на рейсовом корабле, который потом должен будет взять на абордаж Конг, представлялась полностью абсурдной. Стэн остро пожалел, что у него нет полного экипажа, но жалостью горю не поможешь. В любом случае не мешало осмотреться, и генерал вывел свой корабль на дальнюю орбиту.

— Стэн, ты не хочешь п-посмотреть их информационный канал?

— Ни малейшего желания.

— А зря, у них т-тут явно заварушка.

Генерал встрепенулся. Заварушка на Сабе? Это уже само по себе было интересно. Повозившись немного с пультом, Стэн вывел картинку себе на экран и аж присвистнул от удивления: в прямом эфире транслировался штурм Дома Правительства. Штурмовавшие были вооружены палками и камнями, а защитники использовали щиты и полицейские дубинки. Огнестрельного оружия нигде не было видно. «Интересно, это фарс или трагедия?» — подумал Стэн и снова посмотрел на экран. Штурмующие уже смяли жидкую цепочку защитников и прорвались внутрь здания. Вскоре из окон полетела мебель — верный признак того, что сопротивление обороняющихся подавлено. То, что мебель ни в чем перед нападающими не виновата, в голову победителям пока не приходило.

Стэн усмехнулся и отключил защитное поле, решив, что раз на планете революция, то на какой-то крейсер обращать внимания не будут. Тут он ошибся. Как только «Крысобой» стал виден на радарах Сабы, на пульте тут же замигал огонек вызова. Легионер вздохнул и нажал на тумблер ответа.

— Генерал Рутер? — На лице диспетчера было удивление, смешанное с облегчением.

— Ну да, — ответил несколько растерявшийся Стэн, — а кого вы здесь ожидали увидеть?

— Да… так… Вам нужен посадочный коридор?

— А меня сразу же не арестуют на гостеприимной Сабе? — вопросом на вопрос ответил Стэн и улыбнулся.

— Чего ради? Мы же вышли из Конфедерации.

Сказать, что Стэн удивился, — значит ничего не сказать. Но генерал удержался от дальнейших вопросов, справедливо решив отложить их до приземления.

— Хорошо. Тогда давайте коридор и готовьте посадочную площадку.

— Коридор двенадцать, посадочная площадка двенадцать. Рады снова видеть вас на Сабе, генерал.

Стэн отключил связь и озадаченно посмотрел на Конга.

— Ты что-нибудь понимаешь?

Энди в ответ только пожал плечами.

— Я тоже ничего не понимаю. Выводи корабль на посадку.

* * *

Когда посадочные двигатели «Крысобоя» смолкли, Стэн расчехлил обзорные камеры и принялся осматривать обширное бетонное поле космодрома курортной планеты. Если его и собирались арестовать, то уж никак не на посадочной площадке. К кораблю подали лифтовую шахту и автомобиль. Все выглядело обыденно.

Стэну все еще не давала покоя фраза о выходе планеты из Конфедерации, но он решил отложить расспросы на потом.

В здании космопорта, куда Стэна и Энди доставил автомобиль, уже толпились встречающие. Как и в прошлый раз, здесь было не протолкнуться от журналистов. Стэн брезгливо поморщился и уверенно пошел вперед, широкими жестами отодвигая от себя наиболее назойливых представителей местной прессы.

— Рады приветствовать генерала на нашей земле! — выступил вперед коренастый мужчина с зеленой повязкой на левом рукаве.

— С возвращением! — тут же влезла в разговор бойкая девчушка и вручила Стэну букет цветов. Защелкали фотоаппараты.

Легионер машинально взял букет. Он по-прежнему ничего не понимал. Однако первое удивление уже прошло, и Стэн решительно обернулся к человеку с зеленой повязкой.

— Я устал и хочу отдохнуть. Мне нужен автомобиль, а вы поедете со мной и все мне по дороге подробно объясните.

После чего генерал крепко взял за локоть опешившего встречающего и решительно направился к выходу из космопорта.

* * *

По дороге к дому легионеры с нескрываемым удивлением выслушали историю революции на курортной планете. Стэн периодически задавал наводящие вопросы, а Конг под конец рассказа уже откровенно хихикал. И было от чего: когда десятками лет вся жизнь планеты подчинена исключительно курортному бизнесу, а тут вдруг вчерашние портье берутся за революцию — получается гротеск.

Подъехав к своему дому, Стэн с грустью увидел следы разорения — около крыльца были разбросаны какие-то вещи, один угол был закопчен, окна выбиты. У генерала защемило сердце.

— Ни о чем не беспокойтесь, господин генерал! — бодро заговорил сопровождающий Стэна мужчина. — Съездим в ближайший городок пообедать, а к вашему возвращению все уже будет в лучшем виде!

Сопровождавшего звали Лором. Оказался он неглупым пронырливым мужиком из Планетарного Совета, который первым почуял, откуда дует ветер, и, похоже, именно ему принадлежала идея референдума. Стэн выслушал Лора, задумчиво кивнул, но вместо того чтобы сесть в машину, решительно направился в дом.

В доме было просто ужасно: кто-то вовсю постарался, чтобы превратить уютное жилище Стэна в развалину. Крушили мебель, выламывали двери, разбрасывали и рвали вещи. В кабинете Стэна погуляли особенно крепко. На полу валялись остатки разбитого компьютера, сейф был раскурочен. Единственное, что чудом уцелело, — это письменный стол генерала. Впрочем, все ящики были вынуты и валялись по комнате. Не слушая извинений и сокрушений Лора, Стэн грубо вытолкал его в соседнюю комнату и, отдав Конгу приказ не впускать в кабинет ни под каким соусом, приступил к открытию потайной ниши.

Ниша открылась так же легко, как и в те времена, когда Стэн ее только оборудовал. Никто ее не обнаружил, так что содержимое этого хитрого тайника осталось нетронутым. Стэн вздохнул с облегчением. Потом достал мечемет, осмотрел его, бережно огладил клинок и пристегнул к поясу. Почувствовав знакомую тяжесть на боку, генерал как-то сразу успокоился. Бегло просмотрев бумаги, лежащие в нише, Стэн остался доволен: все, что не должно было попасть в руки кому бы то ни было, оставалось в целости и сохранности. Еще раз посмотрев бумаги, Стэн закрыл нишу и легким шагом вышел из кабинета.

Челюсти у Конга и Лора моментально отвисли, когда они заметили мечемет, мерно покачивающийся в такт шагам генерала у его пояса.

— Но как? — только и смог выдавить из себя Лор.

— Молча, — издевательски ответил Стэн. — Значит, так: мы с другом едем отобедать, то есть — нам нужна машина; потом мы желаем прогуляться, после чего вернемся сюда, и я буду сутки отсыпаться. Устал я. К моему возвращению дом должен быть в том же самом состоянии, в котором я его оставил. Все это, разумеется, за счет властей. Кроме того, я не вижу здесь своей яхты. К моему возвращению она должна находиться около пирса. И оба моих автомобиля тоже куда-то исчезли. В местном отделении полиции вы сможете узнать, какие именно у меня были машины. Я бы хотел видеть точно такие же, такого же цвета и абсолютно новые. Да, чуть не забыл! Содержимое бардачков должно с точностью соответствовать тому, что было в моих машинах. А сейчас — мы поехали обедать.

Стэн отодвинул в сторону стоящего с открытым ртом Лора и проследовал к автомобилю. Шофер лимузина кинулся было открыть перед генералом дверцу, но был отстранен в сторону и вынужден был присоединиться к своему шефу Лору. Стэн сел за руль, поманил к себе пальцем Конга и, когда тот уселся на сиденье рядом, резко нажал на акселератор. Выбрасывая из-под колес тучи песка и гравия, длинный автомобиль стремительно понесся к трассе, ведущей к ближайшему городку.

* * *

— А м-может, не надо было его так? — Конг явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— А как мне его надо было? — Стэн оторвал взгляд от дороги и непонимающе уставился на напарника. — Энди, ты бы как себя вел? Вытаскивают среди ночи из постели, размахивают оружием, угрожают только что родившую жену взять в заложники. И после этого что? Меня отправляют в тюрьму, мой дом полностью разносят, а я им должен за это спасибо говорить? Как же! Подожди, я еще как следует отосплюсь и пойду поговорю с начальником местной полиции. Уж этот козел у меня попляшет!

— Ясно, — коротко ответил Конг, — а этот… как его… Л-лор тут при чем?

— Под горячую руку попал, — совершенно искренне признался Стэн, — но кто-то же должен заняться ремонтом моего любимого дома? Так почему не представитель новой власти?

На том и порешили. Тем более что автомобиль, конфискованный генералом у Лора, уже подкатывал к стоянке ресторана.

* * *

Пообедали легионеры хорошо. Но если бы Стэн не взрыкнул на метрдотеля сразу же — пришлось бы им терпеть общество местных журналистов. Беседовать с ними все-таки пришлось, но уже прогуливаясь по городку. Пишущая и снимающая братия вилась за легионерами шлейфом и непрерывно тарахтела языками. Всех их почему-то интересовало только одно: будет ли Стэн баллотироваться на пост Президента Сабы. Генерал долго пытался им объяснить, что о событиях на планете узнал только на подлете к ней, но ему не верили. Тогда Стэн плюнул себе под ноги, напустил на себя таинственный вид и начал туманно намекать на то, что контрразведка Патруля имеет непосредственное отношение ко всему, что сейчас происходит в Галактике вообще и на Сабе в частности. Журналисты жадно ловили каждое его слово, а генерал поражался их доверчивости. А может, это была просто падкость до сенсаций.

С трудом отделавшись от журналистов, легионеры уселись в экспроприированный автомобиль и решили съездить к дому Стэна. Никаких иллюзий относительно того, как скоро будет приведено в чувство его жилье, Стэн не питал: на Сабе всегда все делалось неторопливо. Он ожидал, что Лор все так же стоит посреди двора и разводит руками. Генерал уже заготовил царственную фразу, что может из-за неимоверной любви к этой планете денек-другой пожить в гостинице, а потом планировал угостить Лора хорошим вином, для того чтобы как-то компенсировать многочасовое стояние на развалинах.

Однако планам Стэна не суждено было сбыться. Уже на подъезде к дому генерал заметил странное оживление, царившее вокруг. В свое время он специально выбрал для своего жилья именно это место: здесь было безлюдно, и никто не беспокоил. Но теперь около дома Стэна яблоку негде было упасть. С гаревой дорожки, которая сворачивала с шоссе к дому, вырулил грузовик, наполненный строительным мусором, и быстро укатил прочь. Стэн переглянулся с Конгом и нажал на акселератор. Дорожка была уже приведена в нормальный вид, и автомобиль не подпрыгивал на ухабах. Аккуратненькие кустарнички росли по бокам, а дождевальные установки щедро орошали газоны. Дальше появился свежеотреставрированный теннисный корт, за ним небольшой павильончик, в котором хранились рыболовные снасти и который еще несколько часов назад представлял собой груду досок и битого стекла, дальше виднелся пирс, возле которого покачивалась яхта. С такого расстояния Стэн не мог сказать наверняка, но похоже было, что это именно его яхта.

Притормозив, легионер распахнул дверцу. В автомобиль сразу ворвались запахи моря, разогретой травы и просмоленной парусины. Запах пожара и запустения куда-то исчез.

— Здорово т-ты их напугал, — удивленно произнес Конг.

— И сам, честно говоря, не ожидал, — ответил Стэн. — Может, они и дом привести в чувство успели? Поехали, посмотрим.

Ремонт дома уже заканчивался. Как только Стэн затормозил, ему навстречу тут же выбежал Лор и рассыпался в извинениях. Он, дескать, сразу же, как только выслушал пожелания генерала, связался с ремонтниками, но господин генерал знает, какие на Сабе неповоротливые люди, господин генерал не очень расстроится, если узнает, что рабочим требуется еще часа два, чтобы закончить внутри дома, может, господин генерал не откажет в любезности пока осмотреть яхту и гараж, чтобы Лор смог убедиться в том, что доставил господину генералу именно то, что нужно.

Пока опешивший Стэн слушал эту тираду, Энди тихонечко отошел в сторону, поднял оставленный кем-то на скамейке свежий номер газеты, развернул его, бегло просмотрел передовицу и тут же разразился молодецким хохотом. Генерал заметил это, оттолкнул Лора, являвшего собой саму любезность. Молча подошел к Конгу, который уже и смеяться не мог, и отобрал у него газету.

На всю первую полосу шел гигантский заголовок: «Генерал Рутер прибыл на Сабу для восхождения на престол». Стэн икнул и продолжил читать. Чуть ниже шел текст передовицы: «Наследный принц Первой Галактической Династии генерал Стэнли Рутер избрал местом для своей коронации Сабу. В архивах планеты сохранилось…» Дальше Стэн читать не стал.

— Лор! Ко мне! — взревел генерал. Когда чиновник оказался рядом, Стэн грубо схватил его за грудки и ткнул под нос газету. — Это что еще такое? У кого-то больное воображение или это дурацкая шутка?

— Но, господин генерал… ваше высочество… это же вы давали интервью, а не я. Я даже и предположить не мог, что…

Стэн с отвращением оттолкнул от себя Лора и уселся на скамейку рядом с Конгом. Журналистов, а в особенности репортеров, Стэн и раньше терпеть не мог. Он был более чем уверен, что если бы не эта строчащая и все передергивающая братия, то девяноста процентов конфликтов и скандалов удалось бы избежать, погасив в зародыше. Вот теперь генерал получил вполне наглядный пример того, как можно исковеркать любую фразу до неузнаваемости. Черт же дернул его за язык сказать, что даже отпрыски знатных семейств, зачастую и королевской крови, чаще всего не доверяют своим людям и предпочитают обратиться за помощью к контрразведке Галактического Патруля! И во что это превратилось после «переработки» бумагомараками? И смех и грех.

Легионер поднялся со скамейки, бросил уничтожающий взгляд на продолжающего веселиться Энди и решительно направился к гаражу. Оба автомобиля стояли там, где им и положено стоять. Длинный открытый лимузин и спортивная двухместная машина фирмы «Ягуар». Хозяева этого автомобильного монстра похвалялись, что их торговая марка существует еще с тех светлых времен, когда на Земле появились автомобили. Стэн им не верил. Как не верил и их конкурентам, фирме «Форд», которые вообще имели наглость уверять, что первый в Галактике автомобиль сошел с конвейеров именно их завода. Наверняка купили парочку бойких писак, которые выдумали им всю эту нелепицу для рекламы. Стэн уселся в «ягуар» и включил подачу энергии. Автомобиль взревел турбиной и, стремительно набирая скорость, помчался по направлению к космодрому.

* * *

На «Крысобое» Стэн позволил себе расслабиться и спокойно все обдумать. Если уж сложилась дурацкая ситуация, то следовало ее использовать. Но вот как? Генерал посидел еще немного в кресле пилота и решительно включил гиперпространственную связь.

Генерал Ижи отыскался далеко не сразу. А когда все-таки ответил, то Стэн выслушал огромное количество крайне нелестных эпитетов в свой адрес: он опять умудрился разбудить Ижи-деда. Пропустив все сказанное пожилым легионером мимо ушей и дождавшись, пока его начнут слушать, Стэн спокойно изложил все, что с ним произошло на Сабе, после чего откинулся в кресле и выжидательно посмотрел на генерала Ижи.

— Наследник п'естола, гово'ишь? — протянул слегка обескураженный вояка. — И что со всем этим делать?

— А я откуда знаю? Стал бы я вас беспокоить…

— Стал бы! Ты еще зеленым кап'алом людей будить с'еди ночи был го'азд. — Генерал Ижи огладил бороду и надолго задумался. — У тебя там сейчас день?

— Вечер.

— Завт'а буду. Я тут недалеко. Кого-нибудь еще п'ихвачу — вместе что-нибудь п'идумаем. — И генерал Ижи отключил связь.

В том, что генерал что-нибудь придумает, Стэн не сомневался. Единственное, что вызывало у него сомнения, так это понравится ли «придумка» самому Стэну. Но об этом думать сегодня было уже бессмысленно.

Легионер встал с кресла, потянулся и вдруг понял, что ему так и не удавалось за все последнее время ни разу выспаться по-человечески: на удобной широкой кровати, со свежими простынями, чтобы можно было открыть окно, слушать шум прибоя и под убаюкивающие звуки волн сладко уснуть. А рядом должна… О жене Стэн думать себе строго-настрого запретил.

* * *

Конг встретил Стэна угрюмо.

— Ты куда подевался?

— На «Крысобой» прокатился, с Ижи-дедом посекретничать надо было.

— А из своего кабинета не мог? — Энди покрутил пальцем у виска. — Тут Джейк на связь вышел. Я ему как рассказал — он чуть со смеху не помер. Обещал завтра быть. Я, п-понятное дело, как разговор закончил, сразу же поймал за хвост этого… как его… Л-лора. Дал пинка под зад и объяснил, что ежели дом Джейка в таком же состоянии, как твой был, то Джейк даже приземляться не будет, а разнесет столицу этой дыры с орбиты. И журналистишки тут вертелись. Я одному из них камеру из лучемета п-попортил.

Стэн страдальчески вздохнул. Конг то ли из-за большого веса, то ли из-за большого роста постоянно норовил Стэна поопекать. Нянька из него получалась посредственная, зато окружающим доставалось. Стэн еще раз вздохнул.

— Ладно, Большой Обезьян, пошли в дом. У меня там бар должен просто ломиться от выпивки. Спрыснем возвращение.

* * *

Спрыскивали возвращение легионеры до четырех часов утра. И наспрыскивались до светлого состояния, когда очень хочется поохотиться на кого-нибудь. Охотиться на кого нашлось сразу же: вездесущие любопытные репортеры, вечно сующие носы в чужие дела, так и вились вокруг дома. Стэн снял с пояса мечемет, осмотрел его и, повернув шарик, одиноко украшавший гарду клинка, превратил в лучевое оружие. Конг достал из кобуры свой табельный лучевой пистолет и заявил, что и так выйдет неп-плохо. «Дубину бы тебе поувесистей, а не пистолет», — подумал Стэн, но спорить не стал.

Когда изрядно развеселившиеся друзья вышли во двор, репортеров как корова языком слизала: слишком хорошо они помнили, что генерал еще до ареста пообещал сделать с любым из них, если застукает в своих владениях. Разочарованию легионеров не было предела. Но не возвращаться же в дом так ни разу и не выстрелив? А раз отстреливать стало некого, то можно пострелять и по бутылкам. Сказано — сделано.

Наутро, разглядывая учиненный во дворе разгром и запуская уборочных роботов, Стэн возблагодарил небо за то, что поселился довольно далеко от людей. Иначе у соседей была бы очень веселая ночка.

Пока уборочная техника занималась своим делом, а молодой генерал обдумывал, как бы убить время, на дорожке, ведущей к дому, показался длинный лимузин Лора.

— Я, господин генерал, приехал доложить, что дом друга вашего величества… в смысле — вашего высочества… в смысле — готов.

— Молодец, — скептически глядя на гостя, произнес Стэн. — Завтракать будешь? Будешь!

И не слушая вялых протестов представителя местной власти, поволок его в дом, где уже вовсю орудовал на кухне голодный с утра Конг.

Глава 4

Генерал Ижи, на правах самого умудренного жизненным опытом, возглавил заседание импровизированного совета. Стэн не возражал. Когда ближе к обеду на его столе ожил компьютер и уведомил хозяина, что с ним упорно кто-то пытается связаться, легионер даже не удивился: всю первую половину дня он был занят тем, что отбивался от назойливых журналистов, просивших о встрече и абсолютно не понимавших, что Стэну сейчас явно не до них. Закончилось тем, что генерал уже просто посылал очередного назойливого писаку по матушке и отключал связь. Очередной раз нажимая на кнопку ответа, Стэн уже предвкушал, как покроет матом очередного бумагомараку и пойдет покататься на яхте. Экран осветился, и на нем вместо ожидаемой любопытно-подобострастной физиономии возникла рыжая борода генерала Ижи.

— Соскучился в одиночестве? — язвительно осведомился Ижи-дед.

— Угу. Тоска смертная, — буркнул Стэн. — Одних журналистишек не меньше полусотни за утро прорывалось с наследником короны пообщаться.

— Да-а-а-а. Не тоскуешь. Я уже п'иземлился. Че'ез па'у часиков буду у тебя.

И генерал Ижи отключил связь. На душе у Стэна сразу стало легче. Знакомо сварливый тон умудренного жизненным опытом генерала как-то сразу успокоил. И на следующий звонок, раздавшийся двадцатью секундами позже, Стэн среагировал уже вполне благожелательно. Но вместо очередного журналиста перед удивленным Стэном появилась довольная физиономия Джейка.

— Что, не ждал? — злорадно осведомился Джейк.

— Почему? Ждал. Мне тут Конг говорил, что ты наведаться собираешься…

— Ага, — перебил друга Джейк. — Слышишь, толстый, я у тебя остановлюсь, наверное.

— Чего бы это ради?

— Что-то мне подсказывает, что в своем доме у меня пожить не очень получится, — с грустью произнес Джейк.

— Неправильные у тебя подсказки, — буркнул Стэн. — Уже должны были отремонтировать. Да! А ты сейчас где?

— Болтаюсь на внешней орбите. Тут гадкий Ижи-дед такую секретность развел, что и к планете не пробьешься: меня уже шесть раз допросили, кто я и чего мне надо, но это еще, похоже, не конец.

— Сейчас я с их диспетчерской свяжусь и крепко дам просраться, — искренне пообещал Стэн. — Звякни мне минут через пять.

— О'кей! — И Джейк отключил связь, не удосужившись даже поблагодарить.

Стэн хмыкнул и придвинул к себе клавиатуру. Линии диспетчерской оказались изрядно перегруженными. Это на Сабе, где толщина каналов связи могла соперничать с резиденцией правительства Конфедерации! Стэн ругнулся и поставил дозвонку на автомат. Через несколько минут экран осветился, и молодой генерал увидел хмурую физиономию легионера, глядевшую на него с крайним неодобрением.

— Чего надо?

— Я, блин, сейчас объясню! — прорычал Стэн. — Ты, козел, что там делаешь? С девками треплешься? Ты как отвечать должен? Ах ты ж…

— Секунду, — буркнул легионер и переключил что-то на пульте.

Стэн понял, что вызов куда-то перенаправили.

Там не отзывались около минуты. Стэн уже думал разорвать связь, сесть в «ягуар» и съездить в космопорт, чтобы самолично побеседовать с обнаглевшим дежурным. То, что вместо местного оператора ему ответил легионер, Стэн как-то упустил из виду. В конце концов на той стороне заметили вызов и нажали на клавишу ответа. Стэн приготовился уже всласть поорать, но перед ним возникла до предела знакомая физиономия ротмистра Вэла Пудоу.

— И как это называется? — вместо приветствия осведомился Стэн.

— Что именно? — Ротмистр в недоумении моргнул.

— Ща объясню! Твой придурок, который ответил на мой вызов, мне нахамил. Далее — Джейк уже хрен знает сколько болтается на дальней орбите и не может приземлиться. И вообще — что вы там делаете в диспетчерской?

— Здравствуй, Стэн, — вежливо ответил Вэл. — Теперь начинаю отвечать в порядке поступления вопросов. Хаму оборву уши. Если хочешь — привезу к тебе и сам оборвешь. Джейк — баран. Вместо того чтобы долго и нудно ругаться с моими подчиненными, мог бы догадаться попросить начальника. Теперь относительно диспетчерской: по приказу генерала Ижи мы заменили гражданский персонал. Во избежание всяких неожиданностей. Я на все ответил?

— Ладно. — Стэн улыбнулся. — Уел. Как сменишься — дуй ко мне. Посидим, отметим встречу.

— Заметано! А Джейка я сам сейчас по лучу проведу.

Стэн благодарно кивнул и отключил связь. Тут же замигал очередной вызов. «Эк я сегодня популярен!» — подумал легионер, нажимая клавишу ответа.

— Это я. — Джейк скорчил серьезно-озабоченную физиономию. — Через пару часов буду у тебя. Потом домой наведаюсь.

Стэн не успел ничего ответить, как экран снова потемнел. «Какие все занятые да спешащие! — пронеслось в голове у молодого генерала. — Надо бы кухонный автомат врубить. Они же все проглоты законченные!» И Стэн, тяжело вздохнув, пошел на кухню. Предстояло накормить ораву голодных и злых легионеров, подкрепиться самому и объяснить Конгу, что Джейку, несмотря на все его выкрутасы, голову откручивать сразу не надо. Последнее было особенно важно. Ведь наседкины рефлексы, которые ротмистр Конг уже успел проявить, могли сработать в самый неподходящий момент, а для ротмистра Боска это могло закончиться плачевно.

* * *

В уютной гостиной расположились в мягких низких креслах сытые и от того сразу подобревшие легионеры. Генерал Ижи демонстративно позевывал, Джейк курил толстенную сигару, Серж Ижи с интересом осматривался, а Конг блаженно прикрыл глаза. Спал он или нет — Стэну было лень проверять. Он лениво пнул ногой робота-уборщика, который получил от паласа информацию о появившихся свежих крошках и теперь путался под ногами, и откашлялся. На него вяло посмотрел генерал Ижи и снова зевнул.

— И чего мы тут собрались? — обратился к присутствующим Стэн.

— Думать будем, — серьезно ответил пожилой генерал, — а думаю я в тишине.

Стэн понял, что у пожилого генерала наступил период переваривания пищи. И пока этот период не закончится — нечего и надеяться на разговор. Стэн осмотрел комнату и понял, что кого-то не хватает. Этим «кем-то» являлся Боб. Легионер с сожалением встал с кресла и пошел искать заблудившегося Пенски.

Боб отыскался на теннисном корте, где вовсю гонял робота, составлявшего пару, если не было других партнеров. Робот натужно жужжал гидравликой и отчаянно пытался противостоять Бобу, но получалось это у него неважно. «Он еще и в теннис играет!» — с тоской подумал Стэн.

— Боб! Заканчивай это грязное дело! Ты чего сюда приехал?

Боб пропустил удар и от злости бросил ракетку на землю.

— Я, между прочим, в теннис последний раз играл, — Боб задумался, — больше года назад, наверное. А я…

— Хватит! Как все закончится — приедешь ко мне и хоть добей этого проклятого робота до смерти. А сейчас делом надо заниматься!

Пенски бросил тоскливый взгляд на замершего в ожидании робота и уныло побрел за Стэном в дом. Молодой генерал шел впереди, раздраженно думая, что ни о какой помощи вся эта компания и не помышляла, когда напрашивалась к Стэну. Всем хотелось отдохнуть и расслабиться. Ничего против этого он не имел, но нужно же была как-то выйти из дурацкой ситуации. А потом — отдыхайте сколько влезет!

* * *

— И чего ты так кипятишься? — удивленно говорил генерал Ижи. — Тебе же здесь уже давно намекали, что не п'отив видеть тебя на посту П'езидента. Вот тепе'ь еще и наследником п'естола исчезнувшей династии объявили. Очень удобно…

— Не смешно, — огрызнулся Стэн.

— Почему не смешно? — тут же влез в разговор Серж. — Очень даже смешно: генерал Галактического Патруля, являющийся наследным принцем.

— Все! Хватит. Семейство Ижи решило меня сегодня в гроб вогнать! — Стэн перевел дух. — Конечно, вам-то весело, а мне что делать? Меня же, как самозванца, на второй день разоблачат.

— Почему, собственно? — вдруг очень серьезно спросил генерал Ижи. — Ты не глуп, не у'од, достаточно нагл, в ме'у об'азован… Какое 'азоблачение?

— Угу, — с удовольствием вмешался Джейк, — я всегда говорил, что в тебе что-то такое хамски-барское есть.

— К'оме того, — с невозмутимым видом продолжил генерал Ижи, — ты женат. У тебя есть наследник. Так что — на'од без п'исмот'а не останется в случае чего…

Вяло переругивались легионеры уже второй час. Истома чудного вечера на берегу теплого моря окончательно их разнежила, и никаких решений им принимать явно не хотелось. Стэн уже готов был завыть. Самое смешное заключалось в том, что сам молодой генерал прекрасно понимал: выход из создавшегося положения найти будет крайне сложно. Если прямо сейчас созвать пресс-конференцию и там объяснить, что журналисты, беседовавшие со Стэном, все перепутали, — народ будет разочарован. Если все оставить как есть — очень скоро появится какая-нибудь пронырливая крыса, которая начнет рыться в родословной Стэна и обязательно докажет, что он даже теоретически не мог иметь ничего общего с Первой Галактической Династией. Да и сама эта династия казалась чем-то мифическим. К звездам они начали летать еще тогда, когда на большинстве планет местное население с веток не слезло. Ни одно техническое новшество, которое было возможно изобрести, на самом деле не изобреталось, а гадкие яйцеголовые ученые просто расшифровывали помаленьку архивы этой самой династии. Обладали они всеми мыслимыми и немыслимыми способностями, могли все или почти все… Баек про Первую Галактическую Династию Стэн начитался за последние несколько часов столько, что при одном упоминании названия его уже слегка мутило. И ничего нельзя было понять. Скорее всего доля истины во всем этом деле была. Но вот каким образом отличить эту истину от вымысла?

— Значит, так! — прервал затянувшуюся паузу генерал Ижи. — Если тебя считают тут наследным п'инцем — не следует отказываться. Обоснование того, что ты п'инц, сост'япаем. Жаль, Д'ейка с нами нет. Вот кто легенды умел писать… Да… Дальше. Тут, насколько я понял, намечается 'ефе'ендум. Это мы используем…

— Каким образом? — перебил Ижи-деда Стэн. — На кой нам выход Сабы из Конфедерации? Или таки попытаемся развалить это счастьечко?

— Нет. Ничего ломать не будем. — Пожилой генерал задумался. — Не сейчас, во всяком случае… А неплохо было бы тебя действительно посадить на т'он!

Вот этого Стэн не ожидал. Становиться мелким туземным царьком? Хотя… Самое смешное, что ведь еще и признают. Обращаться будут Ваше Величество. Поклоны бить. Подобострастно заглядывать в глаза. А потом прозрачно намекнут, что крайне недурственно было бы и с манифестом, осуждающим Патруль, выступить. Чтобы только что сформировавшаяся династия чисто случайно не угасла. И придется соглашаться…

— Не хочу! — Стэн сам не заметил, как перешел на крик. — Не нравится мне все это! Что я тут на Сабе забыл? Тоже мне царство!

— А ты не кипятись, — вкрадчиво произнес генерал Ижи, — никто тебя на Сабе садиться на т'он и не заставляет. Если уж ты наследник Пе'вой Галактической Династии, то Саба — одна из твоих п'овинций. И тебе тогда п'ямая до'ога на П'естол всея Галактики.

— Я, конечно, понимаю, что длительное пребывание сначала в тюрьме, а потом в замкнутом пространстве крейсера не способствует улучшению психического здоровья, — едко заметил Стэн, — но чтобы настолько, господин генерал, даже я не ожидал… Или это уже возрастное?

— Это ты последние мозги п'опил, — рявкнул генерал Ижи. — У нас появился шанс 'аз и навсегда покончить с той м'азью, кото'ая окопалась в п'авительстве. Неужели ты думаешь, что они так об'адуются, если тебя объявят наследником? Да тебя по'вать попытаются!

Сонливость у легионеров как рукой сняло. Все радостно включились в обсуждение того, что надо сделать для объявления Стэна наследным принцем. Его слабые возражения были подавлены в корне. Молодой генерал подумал, что очень уж любят в последнее время посторонние распоряжаться его, Стэна, жизнью. При этом стараются сделать все возможное для того, чтобы у Стэна даже не возникло возможности возразить. «А у меня вы спросили? — зло подумал легионер. — У меня возникает желание влазить во все это дерьмо?». Но господам, собравшимся на импровизированный совет, было уже не до того: Ижи-дед узрел надежду на выход из теперешнего критического положения и зубами ухватился за эту возможность.

Если бы Стэн отвлекся от своего нежелания влезать в эту авантюру, то наверняка бы оценил по достоинству элегантность ситуации: правительство Конфедерации не раз и не два говорило во всеуслышание о том, что является, по сути дела, временным. И существовать в таком виде и с такими полномочиями будет до тех пор, пока население Конфедерации не выскажется в пользу другого устройства институтов власти. Это, конечно, были чисто декларативные заявления. На деле уже не одно столетие никто не собирался ничего менять. Выросли уже целые династии профессиональных политиков, законы подогнаны под нужды большинства, политическая ситуация стабильна и устойчива. Но именно в этот момент, пользуясь тем, что сытая и самодовольная политическая элита погрязла в коррупции, к власти пришли финансируемые сциллийцами мерзавцы. Да и самих сциллийцев в новом правительстве оказалось немало. Естественно, у народа возникает легкое недоумение. На это никто не обращает до поры до времени внимания. Господа политики начинают издавать законы. Если бы они позволили заниматься этим благим делом экономистам — все бы очень быстро вернулось на круги своя: радикально менять хорошо отлаженный и эффективно работающий экономический аппарат Конфедерации ни один специалист в здравом уме не согласился бы. Но кто сказал, что современные политики находились в здравом уме? Им хотелось только одного — как можно скорее добиться от народа смуты. А там — можно легко ввести диктатуру и получать от жизни все блага. И все прошло бы просто идеально, если бы падкие до сенсаций журналисты с Сабы не исковеркали слова Стэна.

— Должно быть что-то, что докажет право Стэна на трон, — размахивая руками, разглагольствовал Серж Ижи. — Это может быть отдаленное портретное сходство с кем-нибудь из Династии или что-то передающееся по наследству.

— И что я, по-твоему, могу продемонстрировать из унаследованных мною вещей? — осведомился Стэн. — Передающуюся из поколения в поколение ночную вазу ручной работы? Так нет у нас такого. А что касается портретного сходства…

— Погоди, — перебил Стэна генерал Ижи, — а почему, собственно, у тебя ничего нет? Это мы тут знаем, что нет, а кто из ок'ужающих об этом знает? У тебя из поколения в поколение, как ты сам сове'шенно п'а-вильно заметил, может пе'едаваться что угодно… Нап'име' — твой мечемет! Чем не 'еликвия Пе'вой Галактической?

Все одобрительно зашумели, а Стэн впервые серьезно задумался над происхождением своего оружия. Черт его знает, откуда оно взялось. На Несе, где Стэн и нашел оружие, его сделать не могли: молодой генерал был уверен, что и современные инженеры вряд ли будут в состоянии даже просто скопировать, не то что изготовить, что же тогда говорить о людях, населявших Нес шесть тысяч лет назад? Они в то время как раз только освоили бронзу, а до того благополучно покалачивали друг друга дубинами. Получалось очень любопытно. С другой стороны: что же тогда болталось у пояса на парадной форме у генерала Рутера?

— Все, стоп! — Стэн резко оборвал не в меру развеселившегося Боба, который как раз рассказывал для ковыряния в каком месте, по мнению Боба, предки Стэна использовали древнее оружие. — Ты, Боб, сам носишь весьма паскудного вида ржавую железку, которая, по твоим утверждениям, принадлежала твоим предкам. Личным опытом относительно того, как они эту железку использовали, поделишься в следующий раз.

Собравшиеся заулыбались. Боб насупился. Стэн злорадно улыбнулся и продолжил:

— Теперь так: нужен уважаемый эксперт в области всяких древностей, чтобы мог хоть косвенно подтвердить, что мечемет мог принадлежать кому-то из Первой Династии. Хотя по внешнему виду и простоте обращения это больше напоминает ширпотреб. Конвейерную сборку.

— А ты в этом много понимаешь! — с вызовом заявил Боб, еще не забывший, как был только что высмеян.

— В отличие от тебя — да! — огрызнулся Стэн.

— Так в чем трабла? — На лице Джейка читалось недоумение. — Есть профессор Шмулерсон. Вот тебе и специалист в области древностей. Привози сюда и пусть что-нибудь придумает.

Все загалдели и принялись наперебой предлагать свои услуги для перевозки Эндрю Шмулерсона на Сабу. Стэн участия в общем галдеже не принимал, но подумал, что идея не лишена здравого смысла: Шмулерсон имел определенный авторитет, и его объяснения могли принять на веру. Даже если они и будут притянуты за уши. Слетать за профом вызвался Ижи-внук, а пока надлежало что-то делать с намечающимся на Сабе референдумом.

* * *

Каждый отдельно взятый человек по природе своей существо разумное. С этим никто спорить не собирается. И с тем, что толпа — это тупое злобное животное, тоже спорить бессмысленно. Когда отдельным людям страшно или что-то непонятно, они собираются вместе. Вот тут и возникает возможность из людей разумных превратиться в толпу. Чтобы этого избежать, а заодно и узнать, чем же толпа так напугана, и придумали референдум: вместо того чтобы со страху наделать бед, толпа мирно идет высказать свое мнение. Причем как только сам процесс высказывания начался — толпа распалась и снова превратилась в разумных индивидуумов. Ведь мнение каждый должен высказать самостоятельно. Таким образом, и народ пар выпустил, и власть предержащие поймут, по какой причине этот избыточный пар возник. Да и народу приятно: попринимали участие в управлении государством. По окончании мероприятия можно и опубликовать результаты. Можно правдивые, а можно те, которые более удобны. Тут уж надо представителям власти не ошибиться и уловить, что сейчас более выгодно.

Именно к описанному выше мероприятию и готовилась сейчас курортная Саба. Народ яростно обсуждал выгоды и неприятности, которые принесет выход из Конфедерации. Политики прикидывали, как лучше для себя обставить мероприятие. Экономисты, как обычно, хватались за голову, подсчитывая, в какую сумму это выльется. Легионеры, наводнившие Сабу стараниями генерала Ижи, ни во что не вмешивались и предавались долгожданному отдыху: многие из них не покидали своих кораблей по нескольку месяцев. И так продолжалось до памятного совета в доме у Стэна.

На следующий день молодой генерал собрал все жалкие остатки своего управления и объяснил им, что предстоит сделать. Споров не последовало: в Галактическом Патруле умели подчиняться беспрекословно. Через два дня во все местные информационные каналы поступило сообщение, что генерал Рутер хочет созвать пресс-конференцию. Тема не сообщалась, но Саба и так была переполнена домыслами относительно происхождения генерала, так что дважды приглашать никого не пришлось. В назначенный день конференц-зал президентского дворца был забит под завязку. Репортеры стояли в проходах, сидели на полу возле широкого стола, стоящего на возвышении. Операторы немилосердно ругали друг друга, пытаясь организовать для своей камеры более удобную позицию. Бедлам царил полнейший.

Стэн находился в небольшой комнатке позади конференц-зала и с громадным удовольствием рассматривал творившееся там столпотворение с помощью монитора, к которому были подключены камеры слежения.

— Пора уже, господин генерал, — осторожно напомнил капрал, которому было поручено поработать пресс-атташе Стэна.

— Угу, — и Стэн утвердительно кивнул, — уже все сделали стойку. А мы их немного позлим… Ты сейчас сделаешь вот что: выйдешь к ним, ты же мой пресс-атташе, извинишься за задержку и скажешь, что я появлюсь с минуты на минуту. Потом развернешься и, игнорируя всякие вопросы типа «почему?» и «а когда?», спокойно идешь сюда. Дальше минут десять еще за этим муравейником понаблюдаем — и можно начинать.

Капрал не понял, что задумал его начальник, но козырнул и бросился исполнять поручение.

«Пожалуй, слишком ретив, — подумал Стэн. — Он должен быть вальяжен и неприступен, как стены старинного замка. Так еще вся эта шатия-братия заподозрит, что их просто злят».

Однако, когда капрал оказался около микрофонов, никакой поспешности в его движениях уже не было. Он обвел зал долгим тяжелым взглядом, от которого замолчали даже самые склочные, и с расстановкой произнес:

— Дамы и господа! Попрошу минуту внимания! Генерал Рутер задерживается, но должен быть с минуты на минуту. Прошу соблюдать спокойствие и не расходиться.

После этого капрал, игнорируя град вопросов, проследовал в заднюю комнату.

— Молодец! — поприветствовал легионера Стэн. — Просто замечательно. Теперь эти бараны дойдут до нужной кондиции.

— Но, господин генерал, они же тоже люди…

— Нет, капрал, они — журналисты. Публика мерзкая, гадкая и склочная. Единственная цель в их жизни — откопать что-нибудь пакостное о ком-нибудь и раздуть это до новости года. Если им это удается — они в полном восторге. Если нет — они продолжают с остервенением рыться в чужом грязном исподнем. Так что подоводить их до белого каления есть дело благое и правильное.

У капрала явно имелось на этот счет свое мнение, отличное от мнения Стэна, но высказать он его не решился. А может, и его заразила экспрессия, с которой молодой генерал говорил о представителях второй древнейшей профессии.

Пока в зале росло напряжение, Стэн готовился к очень скучному докладу на тему целостности Конфедерации и нерушимости закона. Доклад этот ему подготовили аналитики Пятого управления Галактического Патруля. Точнее, те из них, кто выжил и сейчас пребывал на Сабе. Большая часть сотрудников контрразведки постоянно находилась на Базе, поэтому и попала в лапы к сциллийцам в первую очередь. Теперь же нехватка специалистов в этой области остро ощущалась. Но Стэн справедливо полагал, что поработать в авральном режиме оставшимся лишний раз не помешает, а когда ситуация стабилизируется, можно будет заняться набором новых кадров. Пока же работу, свойственную контрразведке, выполняли все, кто был под рукой. Серж Ижи уже отбыл на своем «Лисе» на Нес, чтобы доставить оттуда профессора Шмулерсона. Если все пройдет гладко, то проф прибудет на Сабу не позднее чем через две стандартные недели. За время полета он наверняка что-нибудь придумает относительно мечемета и возведения родословной Стэна к Первой Галактической Династии, но пока на это решили не нажимать. Кроме того, предстояло как-то попасть на галактические информационные каналы. Задача не самая легкая, но ее, неожиданно для всех, взял на себя Джейк. Он заявил, что никто ни черта в информационных технологиях не смыслит и, если ему не будут мешать, все будет обустроено в самом лучшем виде. Мешать никто не собирался, и Джейк, придирчиво отобрав из имевшихся на Сабе офицеров Патруля трех помощников, заперся на борту «Мстителя». Периодически оттуда поступали требования пива и еды, но на борт никого не пускали. Заскучавшему Пенски была поручена охрана Стэна во время всего мероприятия, и он с энтузиазмом принялся обыскивать и просвечивать все, что шевелилось в радиусе мили от генерала. Ижи-дед заявил, что он уже стар для всяческих закулисных игр, и отправился поохотиться. Все сделали вид, что ему поверили. Точнее, Стэн не сомневался в том, что генерал Ижи будет охотиться. Только вот на кого?

Стэн поднял глаза от доклада и посмотрел на монитор. Напряжение в зале росло пропорционально времени опоздания генерала к началу. Журналисты заметно нервничали и становились от этого еще более склочными, чем обычно. «Пора!» — сказал себе Стэн и решительно поднялся с кресла. Капрал, приставленный к Стэну пресс-атташе, тут же поспешил вперед, чтобы объявить выход своего шефа.

Подходя к столу, украшенному множеством микрофонов, Стэн вдруг понял, что скучный и нудный доклад читать не будет. Не потому, что самому генералу эта писанина ничего, кроме скуки, не навевала, а потому, что ждали от него другого. Выступление должно быть резким, злым и решительным, чтобы посеять сумятицу в умах собравшихся, заставить задуматься. Тогда есть слабый шанс, что и многочисленные зрители тоже попытаются пошевелить мозгами.

— Дамы и господа! Генерал Галактического Патруля Стэнли Рутер! — произнес в микрофон капрал и сел на свое место.

Стэн обвел взглядом начавший стихать зал и начал:

— Я не собираюсь вам рассказывать о том, что делает новое правительство. Вы и сами прекрасно это видите, раз решились на выход из Конфедерации. Мне здесь подготовили очень внушительный доклад о современном положении, ценностях цивилизации и тому подобных вещах. — Стэн приподнял пухлую папку и помахал ей в воздухе. — Так вот: я не собираюсь вам здесь его читать. Тому есть несколько причин. Первая — это может быть интересно только специалистам. Вторая — это очень долго. И третья — это откровенно скучно. Я хочу вам объяснить, как я вижу теперешнюю ситуацию и вижу ли я из нее достойный выход.

В зале пронесся легкий ропот. Ожидали чего-то подобного, но здесь привыкли к местным очень скользким политикам, которые могли говорить часами и ничего не сказать. Событием становилось, если кто-то что-то говорил прямо. А тут, похоже, именно это и намечалось. Журналисты предвкушали сенсацию и спешно проверяли состояние своей аппаратуры, чтобы было записано все до последнего слова, а Стэн тем временем продолжил.

— То, что сейчас происходит, имеет свое название: мафия у власти. Подождите! Вопросы будете задавать потом. Так вот… И раньше в истории людей такое случалось не раз и не два. Все начиналось с банальной коррупции. Один мерзавец, занимающий высокий пост, первый раз брал от кого-то деньги для того, чтобы этот «кто-то» смог получить какие-то блага или послабления. За первым разом следовал второй и так далее, пока чиновник не оказывался полностью в кармане у дающих взятки. А это всегда означало только одно: чиновником становилось возможно управлять. Следующим шагом происходило объединение этих самых дающих взятки. Цель, на мой взгляд, вполне понятна: чем больше их собиралось, тем большую сумму единоразово они могли предложить. А это уже не что иное, как мафия. Через некоторое время до мафии начинало доходить, что значительно дешевле будет продвинуть во власть людей из своего круга, чем платить кому-то другому. Так мафия полностью сливалась с властью. А точнее — сама становилась властью. Казалось бы, теперь начнется мир и процветание. Организованная преступность вышла из подполья, легализовалась, и теперь никакой преступности не будет вообще, потому что сама мафия в этом не заинтересована. Как бы не так! Как раз теперь и начинается разгул преступности, который никем не сдерживается. Ведь мафия уже поставила на все ключевые посты своих людей. А если на вчерашнего бандита надеть форму полицейского, то он от этого бандитом быть не перестанет. Зато все полицейские, которые с ним работают, очень быстро превратятся в таких же бандитов, как и он сам. Есть ли от этого спасение? Да! Без всякого сомнения, спасение существует. И панацея отприхода к власти мафии, на мой взгляд, это ничем не ограниченная монархия. Трон передается по наследству, что исключает возможность прихода во власть бандитов. Конечно, возможен вариант, при котором наследник попадет под дурное влияние, но он маловероятен, так как монаршья семья у всех на виду и как-то незаметно сбить с пути истинного кого-то из этой семьи будет крайне затруднительно. И не забывайте, что у правителя всегда есть родня, которую можно поставить на ключевые посты и тем избежать коррупции. Разумеется, ни один монарх не застрахован от измены и государственных переворотов, но это только является для него стимулом, чтобы не возносился в заоблачные дали, а заботился о благе подданных. Тогда и переворотов можно не бояться. Да и в провинциях будет поспокойнее. Ведь там уже не выбирают на пост президента пройдоху, у которого хорошо подвешен язык, много денег и много влиятельных друзей. В такой ситуации губернатор или вице-король назначается самим монархом и не зависит ни от местных денежных мешков, ни от местной мафии. А с этой самой мафией он сможет бороться весьма интенсивно.

Стэн устал говорить и прервался, чтобы выпить стакан воды. В зале была гробовая тишина. Нельзя сказать, что Галактика никогда не слышала выступлений монархистов. Но они большей частью напоминали клоунаду: не первой молодости мужчины и женщины, разодетые в платье фасонов многовековой давности, ратовали за, как им казалось, лучшую жизнь, при этом чопорно рассказывая о каких-то увеселениях знати, на которые не пускали простолюдинов. Становилось понятно, что тут ни о какой заботе о процветании Галактики речи не идет, а идет речь о неизбывной тоске по привилегиям, отнятым демократией. Стэн же говорил о другом. Он предлагал выход из сложившейся ситуации. Причем не только выход, но и стабильность на долгие годы вперед. Журналисты притихли. Может, готовили каверзные вопросы, а может, переваривали услышанное. Стэн надеялся на последнее.

— Теперь вам должно стать понятно и то, что я собираюсь сказать сейчас. Эта мысль отражена и в подготовленном докладе, но там она настолько спрятана за статистические и политологические выкладки, что перестает быть очевидной. Кроме того, она так закамуфлирована, будто авторы доклада сами ее испугались. Я же говорю прямо: единственное наше спасение в смене существующего строя. Если мы уйдем от так называемой демократии к абсолютной монархии, то и мы сами, и наши дети будем застрахованы на будущее от прихода к власти мафии.

Стэн сделал паузу и обвел взглядом зал. Тишина нарушалась только легким шелестом кондиционеров. Господа журналисты, которые пытались обдумать услышанное, представляли собой очень занимательное зрелище. Обычно они пересказывали и домысливали, а тут требовалось осмыслить. С непривычки было им явно тяжело.

— Я думаю, что у вас возникли вопросы, — сказал Стэн. — Много вопросов. И вы обязаны их задать, так как в этом заключается ваша работа. Я не против. Но перед этим хочу сказать еще одно: референдум, посвященный выходу из Конфедерации, на руку только теперешнему правительству. Прими вы положительное решение — и сюда будут посланы войска для усмирения. Прими отрицательное — и с вас снимут три шкуры с помощью налогов. Единственный выход из этой бездарной ситуации — это проведение референдума на тему изменения существующего строя. Это все, что я хотел вам сказать, а теперь — ваши вопросы.

* * *

То, что выступление Стэна произведет эффект, сомнений не вызывало. Но такого эффекта никто не ожидал. Планета загудела как потревоженный улей. Огромное количество людей вышло на импровизированный митинг, длившийся около шести часов. Митинг принял резолюцию об изменении вопроса референдума. Правительство Сабы откровенно испугалось. Легионеры как могли успокаивали бюрократов, но ввели патрулирование крупнейших городов. Беспорядки не заставили себя долго ждать: на площади перед космопортом свернули с постамента памятник, олицетворяющий целостность Конфедерации. Пришлось Стэну выступить по местному информационному каналу и призвать к порядку. Это помогло, но больше уважения внушили патрули легионеров, которые с помощью спецсредств успокоили особо ретивых. Брожение в умах жителей тихой курортной Сабы уверенно приближалось к апогею, а легионеры вынуждены были тянуть время, дожидаясь возвращения «Лиса» с профессором Шмулерсоном на борту.

Стэн искренне надеялся, что если Сержу удалось уговорить профа лететь сразу, то уважаемый историк будет проедать полковнику плешь не более двух дней, а потом примется за поиски обоснования. Джейк, перед тем как Серж отправился на Нес, загрузил компьютер его звездолета под завязку всем, что можно было найти по истории Первой Галактической Династии, включая детские сказки и комиксы. Стэн похвалил друга, но в душе его скреблись кошки: ведь проф мог легко отказаться, сославшись на то, что это не его профиль. Хотя, принимая во внимание отношение Шмулерсона к любой власти, можно было надеяться на его помощь.

* * *

В четыре утра Стэн предпочитал спать. Спать сладко, и чтобы никто не мешал. Но какой же может быть сон, когда весь дом оглашает настойчивый сигнал вызова? Генерал поежился в постели, пытаясь во сне избавиться от навязчивого звука. Когда это не получилось, он открыл глаза и некоторое время мучительно пытался сообразить, что происходит. Сигнал вызова никуда не исчез. Стэн недобрым словом помянул современную технику и, накинув халат, побрел в кабинет. Динамик компьютера буквально разрывался от желания разбудить своего хозяина. Генерал зевнул, погрузился в кресло и нажал на клавишу ответа. Экран тут же осветился, картинка стабилизировалась очень быстро, это означало, что вызов местный. На экране была радостная физиономия Сержа Ижи.

— Доброе утро, мой генерал!

— Ты издеваешься? — вместо приветствия буркнул Стэн. — С каких пор утро может быть добрым? У тебя что там по корабельному времени?

— Как и у тебя — четыре утра.

— Так какого ты сам не спишь и другим не даешь? — То, что Серж должен был вот-вот прибыть, Стэн знал, но для того, чтобы воскресить это знание в голове, необходимо было полностью проснуться, чего генералу делать положительно не хотелось.

— Я на орбите. Начинаю посадочный маневр. И через два с половиной стандартных часа буду у тебя. Так что неплохо бы тебе к этому моменту проснуться.

До Стэна начало медленно доходить. Он еще раз зевнул и недобро посмотрел на Ижи-внука.

— Ты профа привез? — осторожно спросил генерал.

На борту «Лиса» что-то произошло. Лицо Сержа исчезло с экрана, и тут же послышался его протестующий голос. Протестовал полковник вяло, и вскоре его место занял невыспавшийся Шмулерсон.

— Алле! Стэн? Привет! Ты что там надумал? Мне Серж…

— Профессор! — взревел окончательно проснувшийся генерал. — Не в эфире и не на открытом канале связи! Пусти Сержа к пульту и дай ему приземлиться. Поговорим у меня.

Шмулерсон изобразил на лице явное неудовольствие, но позволил полковнику вернуться на свое место.

— Приземляетесь — и пулей ко мне. Треп в эфире закончили! — рявкнул Стэн и отключил связь. Слушать возражения Сержа ему в этот момент не хотелось.

Молодой генерал встал из кресла, потянулся и понял, что нужно приводить себя в порядок. Если проф был разбужен в такую рань, то он, естественно, сразу же приступит к делу. А слушать его надлежало внимательно, во избежание нравоучения.

* * *

— Это чистой воды хулиганство! — Шмулерсон, которому аудитория в виде Сержа Ижи уже стала неинтересна, обрушился на Стэна прямо с порога. — Вы надумали черт знает что! Это же надо было такое ляпнуть газетчикам!

— Проф, я…

— Ты безответственно себя ведешь! Эти грязные мужеложцы, которые готовы на все для жалко-вонючей статейки, теперь треплют твое имя по поводу и без. Мало того, что вы пиратствуете, так теперь еще и переворот…

— Хватит, Эндрю! — Стэн тоже повысил голос. — Не моя вина в том, что эти кретины журналисты переиначили мои слова. Мы сразу же собрали совещание, на котором было принято решение об объявлении меня наследником Первой Галактической Династии. Ты наивно полагаешь, что мне это нравится?

— Видишь ли, Стэн… Звучит глупо.

— Сам знаю, — обиженно буркнул генерал. — Может, тогда подскажешь выход из этой кретинской ситуации? Чтобы и треплом не выглядеть, и дураком. Идеи есть?

— Идей нет, — отрезал профессор. — Но кое-какие соображения, пока к тебе летел, появились.

Стэн навострил уши. Профессор поразительно быстро спустил пар. Значит, несмотря на то что само объявление Стэна наследником престола ему не по душе, идею в целом он одобряет. Кроме того, молодой генерал вдруг вспомнил, что сам проф происходит из древнего баронского рода. Так что…

Тем временем Шмулерсон принял от робота-прислуги чашку кофе, посетовал на его качество (профессор всегда оставался недоволен, если кофе варил не человек) и приступил к изложению своих умозаключений. Стэн слушал завороженно. Оказалось, что сама мысль об абсолютной монархии не раз приходила почтенному профессору на ум. Но не было никакой возможности найти малейшую зацепку для ее претворения в жизнь. В Галактике на звание наследника Первой Галактической Династии претендовало по меньшей мере сотни четыре человек. Никто из них скорее всего отношения к этому древнему роду не имел, но глотки они рвали преизрядно. При этом надо было понимать ряд вещей, которые теперь были известны только специалистам и на которые никто не обращал внимания. Во-первых — название «Первая Галактическая Династия» было абсолютно условным, и приняли его для обозначения данной императорской семьи абсолютно недавно. Во-вторых — то, что таковая династия в природе существовала, сомнению не подвергалось, но вот точные сроки правления хоть кого-нибудь из «Первых» известны не были. В-третьих — существовало еще четыре династии, которые были после. Но если Первая, исходя из легенд, дошедших до нас, правила всей Галактикой, то остальные в периоды своего расцвета едва подчиняли себе треть. Получалась очень интересная ситуация: все знали о пяти династиях, правивших в свое время Галактикой, все знали, что Первая была самой могущественной, но никто ничего вразумительного об этом правлении сказать не мог. А ведь оно было довольно длительным, раз успела образоваться именно династия. Как Первая Галактическая закончила свое существование — тоже было не совсем понятно. В научных кругах рассматривались две гипотезы, диаметрально противоположные. Первая гласила, что последние императоры пали от какой-то неизвестной болезни и трон опустел. Регенты не смогли долго удерживать порядок и, при отсутствии прямых наследников, вспыхнул мятеж, который завершился развалом империи. Вторая была на первый взгляд больше похожа на сказку. Там речь шла о том, что последний император сел в свой звездолет и просто исчез в пространстве, но при этом он оставил послание. В нем было сказано, что если в Галактике наступят трудные времена, то он вернется, чтобы спасти своих подданных. Несмотря на полную сказочность, недавно эта гипотеза странным образом получила подтверждение: на Несе был найден обелиск, отлитый из вольфрама, на котором присутствовал текст императорского послания и дата отлета императора. К великому сожалению археологов, возраст находки удалось определить очень приблизительно. Дата же, имевшаяся на обелиске, была в каком-то непонятном летосчислении. На Несе оно никогда не применялось, да и где-нибудь в других местах — тоже. Несмотря на определение возраста находки, не было никакой гарантии, что обелиск отлили сразу же после отлета последнего императора. Таким образом, вся находка могла оказаться данью легенде. Но если с годами правления монархов Первой Галактической не все было понятно, то с некоторыми артефактами, напротив, археологи дело имели. В частности, были найдены изображения людей того времени. И даже, как полагал сам Шмулерсон, портрет одного из императоров в окружении свиты. Благодаря тому что картина была выполнена в виде голограммы, она с успехом пережила многовековое пребывание в земле Неса. Когда кристалл был извлечен, его попробовали причислить к украшениям. Но тут кто-то ради шутки пропустил через него луч лазера. С данной голограммы имелось некоторое количество копий. Одну из них Шмулерсон прихватил с собой и тут же продемонстрировал. Мужчина средних лет, одетый в роскошный камзол и высокие ботфорты, почти закрывавшие шитые золотом бриджи, рассеянно улыбался, глядя перед собой. В правой руке у него была шляпа с плюмажем, левая охватывала рукоять меча. Свита была как бы на заднем плане. Стэн полюбовался предполагаемым предшественником и хотел уже выключить подачу энергии на голограмму, когда…

— Эндрю! Это же мой мечемет!

— Нет, Стэн, это ты носишь его меч, — ответил профессор. — Я сразу же после твоего отъезда начал искать аналоги этого оружия. И кусал себя за локти, что отдал его тебе. Ведь прежде никто ничего подобного не находил. Я сверился с громадным количеством литературы, запросил музей вооружений при правительстве Конфедерации, узнал о лучевом оружии больше, чем знает большая часть твоих подчиненных. И — ничего. А тут мне наконец-то прислали в подарок копию портрета императора. Я долго ее рассматривал, и мне все время что-то казалось знакомым. Я детально проанализировал одежду и обувь — ничего экстраординарного. На Талии такой костюм до сих пор считается парадно-выходным. Я загнал изображение императора в компьютер и провел сравнение со всеми имеющимися у меня портретами. Кстати, тебе будет интересно узнать, что анализ показал ваше сходство. И судя по портрету, император тоже был левшой.

Стэн непроизвольно улыбнулся. Почему-то вспомнилось, что самое неправдоподобное предположение оказывается обычно и самым верным. Если же генерал действительно являлся наследником Первой Галактической…

— Но больше всего меня потрясло то, что идентификация оружия произошла за считанные доли секунды. В моем компьютере твой клинок зарегистрирован так же, как ты его обозвал — мечемет. И вот вообрази себе — я включаю программу идентификации и готовлюсь идти любоваться закатом. Но вместо этого тут же получаю на экране ответ. Я не поверил, полез проверять еще раз — но все сходится! И если предположить, что это оружие индивидуальной сборки, то у тебя именно тот самый клинок!

— Сомневаюсь я, что мечемет уникален, — буркнул Стэн. — Очень смахивает на конвейерное производство. Если бы еще удалось вскрыть основной узел — можно было бы наштамповать огромное количество…

— Но вскрыть ты не смог. — Профессор воинственно задрал бороду.

— Не захотел, — парировал Стэн, — жалко портить хорошую вещь.

— А если он выйдет из строя? — не сдавался профессор.

— Вот тогда и распилю!

— Ладно, дальше слушай…

Оказалось, что если сам мечемет исследователям известен не был, то вот упоминания о нем встречались во множестве легенд. У императоров Первой Галактической («Какое несуразное название, Стэн! Они называли себя Цветущими».) было заговоренное оружие, которым они могли поразить врага в ближнем бою и на расстоянии. В одной из легенд как раз и описан бой императора с полчищами врагов. Он разил их мечом, а когда враги обратились в бегство, предал огню. Сначала Шмулерсон полагал, что это метафора, но, познакомившись лично с работой мечемета, понял, что легенда имела все шансы оказаться правдой.

— Таким образом, Стэн, если твое сходство с портретом императора можно считать случайностью — существует не так много типов лиц, — то наличие у тебя легендарного императорского меча можно считать делом доказанным. А такие вещи, дорогой генерал, просто так в руки кому ни попадя не приходят…

* * *

Беседа с профом оказалась весьма полезной. Стэн понимал, что в таком виде скармливать информацию народу нельзя, но вот переиначить ее так, чтобы всем сразу стало понятно, кто является законным наследником престола Цветущих, — для этого существовали аналитики и специалисты по связям с общественностью. Сразу же после того как закончился рассказ археолога, Стэн передал его запись ожидающим специалистам, а сам пригласил Шмулерсона на морскую прогулку. Проф согласился, и не прошло и получаса, как яхта генерала вышла в море.

Прохладный ветерок навевал лирическое настроение и профессор, устроившийся в шезлонге на корме, вдруг начал читать свои стихи про Нес. Они были очень разные. В одних описывались будни археологов, в других — веселые застолья, вместе с профессором Стэн переживал весть о потере близкого друга и знакомился с самой прекрасной девушкой на свете. Это были чудесные стихи. Стэн впервые понял, что Эндрю законченный романтик. И ничем это из почтенного профессора выбить уже нельзя. Но так ли уж плохо быть романтиком? Неужели лучше быть законченным прагматиком?

* * *

По возвращении с морской прогулки Стэна ждал целый ряд новостей. Аналитики уже начали атаку на умы жителей Сабы: первое короткое сообщение, туманно намекающее на происхождение генерала, уже проскочило по средствам массовой информации. И первые наиболее прыткие журналисты уже попытались прорваться к дому легионера, чтобы получить подтверждение. Но не тут-то было! Боб, которому поручили охрану монаршей персоны генерала Рутера, никаких новых распоряжений относительно репортеров не получал, а старые гласили, чтобы и духу пишущей братии рядом с домом не было. Приказы Боб выполнять умел. Это, наверное, был его главный талант. Так что не было ничего удивительного в том, что журналистов погнали. И пообещали в следующий раз угостить из лучемета. Проявился генерал Ижи. Он действительно охотился. И охотился успешно. На планете оказался довольно известный мерзавец по имени Джордж Уринсон. Мерзавец промышлял обычно мелким мошенничеством, но тут он решил, что не грех будет и прославиться. Прославиться он решил за чужой счет, а попросту — использовать одного из своих знакомых, чтобы под шумок пробраться в правительство планеты. Ничего страшного в этом не было: в каждом правительстве имеется некоторое количество подобной швали, но Джордж был в свое время замечен в очень уж тесном сотрудничестве со сциллийцами. С точки зрения генерала Ижи, такое сотрудничество и пребывание в правительстве любой планеты были вещами несовместимыми. Так что на Уринсона была объявлена охота, которая несколько часов назад завершилась вполне удачно. Ижи-дед не стал утруждать Стэна подробностями, но молодой генерал не очень рвался их знать: методы старшего Ижи были слишком хорошо ему известны.

Стэн еще успел поваляться на пляже в компании профессора и Джейка, выбравшегося специально, чтобы увидеться с Эндрю, когда события понеслись вскачь. Аналитики закончили обрабатывать информацию, полученную от профессора, и приступили к оболваниванию населения планеты со всей серьезностью. Была выпущена в эфир передача, рассказывающая о Первой Галактической Династии. Изображение императора, сжимающего рукоять меча, постоянно чередовалось с изображением Стэна, у которого на боку висел тот же клинок. То, что это был монтаж, Стэн прекрасно понимал, но люди знать не могли. Потом пресс-атташе генерала выступил перед журналистами. Он рассказывал много и охотно, но ничего толком не сказал. Слухи даже не поползли, а понеслись по планете. Выждав еще несколько часов, тот же пресс-атташе очень осторожно предложил сменить вопрос референдума. Вместо выхода планеты из Конфедерации жителям Сабы предложили проголосовать за изменение существующего строя. Судя по реакции населения — изменение пришлось по душе. Некоторым особо крикливым сторонникам автономии очень грубо заткнули рты. Стэн понимал, что не обошлось без генерала Ижи, но внешне все выглядело пристойно. Начинала претворяться в жизнь идея пожилого генерала.

* * *

По прошествии недели стало понятно, что референдум на Сабе вызывает беспокойство у правительства Конфедерации. Осторожный запрос, адресованный планетарному правительству, предлагал доложить в метрополию о состоянии дел на вверенных территориях. Запрос перехватил Стэн и ответил на него весьма нелестно. Он высказался в том плане, что крайне недурственно было бы господам мафии заготовить для себя благоустроенные камеры в той самой тюрьме, где имел удовольствие пребывать сам генерал. Сделать это нужно уже сейчас, так как первым же указом после того, как Стэн взойдет на престол, будет указ об аресте всех членов правительства Конфедерации и посадке их по разным исправительным учреждениям Галактики. В ответ Стэна объявили пиратом, за голову которого назначена награда, и заявили, что больше общаться с ним не желают до того самого момента, пока он не будет пойман и расстрелян. Генерал нагло ответил, что в отличие от своих визави кровожадностью не страдает и особо наглых мафиози будет просто вешать. На этой оптимистической ноте общение с правительством Конфедерации закончилось.

Подготовка к референдуму приближалась к решающей фазе, когда народу уже открытым текстом говорят, за что именно нужно отдать свой голос. Стэн попытался было заикнуться о демократии, но генерал Ижи, вернувшийся со своей охоты, весьма в грубой форме напомнил, что именно сделали по демократическим законам с самим Стэном и прочими легионерами. Когда Стэн не нашелся, что ответить, Ижи-дед посоветовал ему не говорить больше чуши, а дать еще одну пресс-конференцию. Стэн готов был взвыть, но пришлось отправляться к журналистам.

Пишущая братия во что бы то ни стало хотела демонстрации работы мечемета. Пришлось устроить показательный бой на клинковом оружии, после чего трансформировать мечемет и разнести из него один из автомобилей господ журналистов. Все были в абсолютном восторге, кроме хозяина авто. Но к нему по окончании мероприятия подошел Серж Ижи и молча вручил ключи от новой машины. Таким образом, все остались довольны.

Пока разыгрывались все эти представления, аналитики Галактического Патруля готовились к самому референдуму. На местном информационном канале прошло интервью с профессором Эндрю Шмулерсоном. Проф всячески намекал на то, что претензии Стэна на престол не просто законны, а еще и сопровождаются такими знамениями, которые древние, без сомнения, посчитали бы знаком богов. Знамения, естественно, уже были организованы. Серж Ижи стартовал за три дня до описываемых событий и, используя тектоническое оружие, превратил в пылающий шар одну из необитаемых планет в непосредственной близости от резиденции правительства Конфедерации; на солнце Сабы произошла гигантская вспышка (каких энергозатрат это стоило, знал только Джейк); ну а всякие «знаки богов» помельче просто не давали жителям Сабы прохода. И народ уверовал.

* * *

В день референдума Стэн надел на себя парадный мундир, нацепил мечемет и пошел демонстративно волеизъявляться. Так как генерал продолжительное время жил на Сабе, имел здесь собственность и был женат на местной жительнице, то он считался вполне полноправным гражданином этой курортной планеты. Это Стэна вполне устраивало. Он мог, так сказать, на личном примере продемонстрировать, что голосовать нужно. И как нужно голосовать… но это только намекнуть. Видимость свободного волеизъявления должна быть соблюдена.

Естественно, еще на дальних подступах к Стэну привязались журналисты. Им было очень интересно, за какое решение проголосует генерал и претендент на престол. Стэн напустил на себя таинственный вид и поведал, что тайну голосования еще никто не отменял. Журналисты были разочарованы, но вынуждены были оставить генерала в покое: очень уж нехорошо на них посмотрел Боб и отдал своим людям какие-то распоряжения, красноречиво поглядывая в сторону пишущей братии.

Проголосовав, Стэн позволил усадить себя в лимузин и отвезти в Президентский дворец, где уже был сервирован стол. Намечался праздничный обед, к концу которого и должны были быть обнародованы результаты референдума, а Стэн выступить с поздравлениями по поводу правильного выбора, сделанного жителями Сабы. Речь Стэна должна была, по замыслу легионеров, транслироваться по местным информационным каналам, а также и по общегалактическому, который должен был оседлать Джейк. Последний заявил, что у него все готово и волноваться не стоит. Генерал Ижи попытался было проверить, что там, собственно, готово, но был весьма недвусмысленно отправлен куда подальше. Джейк нагло осведомился, что, собственно, почтенный генерал понимает в каналах связи, и, выслушав ответ, посоветовал перед тем, как лезть с подобными инспекциями, подучить матчасть. Генералу Ижи пришлось ретироваться.

Так что к тому моменту, когда Стэн оказался в обеденном зале, все уже были в состоянии полной готовности и, по сути дела, ждали только отмашки, чтобы начать шоу.

* * *

Обед начался как положено: все молча и сосредоточенно работали челюстями. Говорить уже было не о чем — все и так говорено-переговорено сотни раз. Волноваться за результаты референдума тоже не стоило, так как все данные фильтровались компьютером Джейка, а там осечки быть не могло. Перехват информационных каналов Конфедерации тоже являлся делом решенным — или получится сразу, или нет. Так что молчаливая атмосфера, царившая за обеденным столом, уж никак не была подавленной.

Через час, когда основная часть присутствующих насытилась и принялась лениво обмениваться ничего не значащими фразами, появилась первая информация. В зал вошел один из легионеров, работавших с Джейком, и что-то шепнул ему на ухо. Джейк отвлекся от гусиной ножки, которую перед этим увлеченно поедал, и переспросил о чем-то пришедшего. Тот ответил утвердительным кивком и, испросив разрешения, удалился. Джейк прямо светился от удовольствия, но новостью поделиться явно не спешил.

— Ты чего там разулыбался? — не выдержал Стэн. — Колись уже!

— Да так… — неопределенно протянул Джейк, — текучка…

— Колись! — рыкнул начавший терять терпение генерал Ижи. — Взял мане'у в сек'етность иг'ать.

— Пришла предвариловка по референдуму… — И Джейк опять замолчал, будто рассказывал о чем-то абсолютно неинтересном.

Стэну это надоело. Он осмотрелся, взял в руку увесистое серебряное кольцо от салфетки и запустил им в Джейка, тот ловко увернулся, но решил больше не рисковать и продолжил:

— Нам не придется ничего фальсифицировать. Более восьмидесяти процентов высказалось «за». Через двадцать минут будут окончательные результаты. Стэн поднимет тост за новую империю, а я в это время буду передавать данное безобразие на всю Галактику. Поздравляю, Стэн, ты начинаешь становиться императором!

— Да пошел ты! — беззлобно ругнулся молодой генерал. Заниматься этим спектаклем было откровенно противно.

* * *

— Дорогие мои сограждане! Я взял на себя смелость предложить жителям горячо любимой мной Сабы ответить на один вопрос: хотят ли они и дальше жить в мире коррупции и продажных политиков, или будет лучше сменить существующий строй на абсолютную монархию и раз и навсегда избавиться от подобного рода мерзостей? Почти девяносто процентов ответили, что хотели бы видеть монарха, правящего справедливо и передающего свой престол наследнику. И им абсолютно не по душе современная продажная сволочь, окопавшаяся в правительстве Конфедерации. Я, генерал Галактического Патруля Стэнли Рутер, призываю вас всех задать себе тот же самый вопрос и, если наши мысли по поводу решения этой проблемы сходны, присоединяться к нам! Мы уверены, что вместе мы сможем сделать наш дом, нашу Галактику тем местом, где честному человеку будет жить легко и хорошо, а мафиози — крайне неуютно и недолго. Поможем себе сами — построим свой дом заново!

Передача закончилась. Джейк показал, что все прошло нормально, а Стэн с раздражением подумал, что сегодня он крайне мало отличается от господ, засевших в правительстве Конфедерации. Но машина уже была запущена на полную и давать задний ход было уже поздно.

— Ты был непод'ажаем, — издевательски заявил генерал Ижи, — нечто сове'шенно новое и, главное, свежее.

— Ага! — Стэн невесело улыбнулся. — Только от такой свежести что-то тухлятиной пованивает. Хотя не я этот бред сочинял. Да и идея принадлежит далеко не мне…

— П'авильно! 'угай ста'ика. Оско'бляй. Это вместо благода'ности.

— За что благодарить? За то, что меня гонят пинками на престол, который глаза бы мои не видели? Ну, спасибо огромное, господин генерал. Удружили — дальше некуда!

Пикировка могла бы еще продолжаться долго, если бы не хмурый Джейк, решительно прервавший словесную дуэль двух генералов.

— Хреново дело, — буркнул он, выбираясь из-за мудреного пульта, с помощью которого и осуществил пиратский выход в эфир. — За нас теперь возьмутся очень крепко.

— С чего ты взял? — удивился Стэн.

— Только что по информканалу Галактики прошел общий приказ о мобилизации.

— Мне кажется, что его самым скотским об'азом будут саботи'овать, — заметил Ижи-дед. — Им очень н'авится во'овать, но очень не н'авится воевать с п'отивником, кото'ый им явно не по зубам.

— Может быть, — задумчиво ответил Стэн. — В любом случае нам нужна новая База. Мы должны привести в чувство людей и корабли. Кстати, мне тут на глаза попался весьма любопытный документ: в непосредственной близости от нас имеется одно очаровательное заведение, где содержат наших товарищей. Содержат против их воли и в очень плохих условиях… Может, навестим?

— Давай, — ответил генерал Ижи, — издадим п'иказ по Пат'улю о том, что Саба становится в'еменной Базой, и начнем подготовку к освобождению легионе'ов. Я знаю, о какой тю'ьме ты гово'ишь…

* * *

Через несколько стандартных часов жители курортной Сабы, еще не отошедшие от референдума, с интересом узнали, что отныне их планета является официальной Базой Галактического Патруля со всеми вытекающими последствиями. Радоваться или грустить по этому поводу, они еще не знали, но чувствовалось, что в ближайшее время жизнь на тихой Сабе изменится самым радикальным образом. Правда, еще нельзя было сказать, в какую сторону: в лучшую или худшую, но изменения уже стояли на пороге.

Глава 5

Легионеры очень долга стояли на пути у сциллийской мафии. Теперь уже никто бы даже и не взялся подсчитать, сколько мерзких выходок сциллиицев было остановлено именно Галактическим Патрулем. Воспользовавшись избирательной системой, позволявшей провести в правительство Конфедерации любого подонка, лишь бы у него были деньги, сциллийцы постарались уничтожить Галактический Патруль, но из этого ничего толком не вышло. Теперь легионеры готовились взять реванш. А для этого требовалось освободить из тюрьмы своих товарищей, которые там до сих пор томились.

Подготовкой к этой акции занялись очень серьезно. Учли все просчеты, вскрывшиеся при первом нападении на тюрьму, когда были освобождены Стэн и генерал Ижи, тщательно изучили план тюремного комплекса, только после этого приступили к тренировкам людей. Предстояло провести операцию за ничтожно короткий срок — половину стандартного часа. Это давало возможность надеяться на то, что сциллийцы просто ничего не успеют сделать, и на этот раз обойдется без потерь. Хотя Стэн и помнил предупреждение покойного Командующего о том, что где-то есть стукач, он решил, что тот либо уже погиб, либо перестал заниматься своим гнусным делом. Джейк такой беспечности не разделял и принялся яростно копаться в личных делах легионеров, надеясь найти хоть какую-нибудь зацепку, которая в дальнейшем поможет вычислить предателя. На предложение Стэна прекратить маяться херней и заняться делом Джейк ответил, что его корабль носит имя «Мститель» и каждое действо, приближающее переименование корабля в честь погибшего Командующего, является для Джейка первоочередной задачей, а не, как изволил выразиться Стэн, херней. Генерал выслушал друга и оставил его в покое. Спорить с Джейком в такие моменты было бессмысленно. Кроме того, в глубине души Стэн и сам надеялся, что Джейк отыщет предателя.

Пока Джейк штудировал личные дела легионеров, а генерал Ижи с жуткой руганью обустраивал новую Базу, Стэн решил спрятаться ото всех на несколько дней, чтобы дать отдых нервам, находившимся в напряжении все время, пока готовился референдум и во время его прохождения. Справедливо решив, что лучшего отдыха, чем прогулка на яхте в открытое море, он все равно сейчас не получит, молодой генерал погрузил на свое судно припасов на несколько дней и ранним утром следующего дня его яхта подняла паруса.

Как только берег скрылся за дымкой, Стэн с облегчением вздохнул и уселся в шезлонг. Молодому генералу хотелось побыть одному. Хоть на несколько дней вырваться из ада, окружавшего его все последнее время, и окунуться в безбрежное спокойствие океана. К сожалению, его мечтам не суждено было сбыться. Не прошло и часа, как требовательно зажужжал зуммер вызова. Стэн помянул нехорошим словом достижения техники и полез в каюту, чтобы ответить.

На маленьком экране переносного устройства связи имела место быть хмурая физиономия генерала Ижи.

— П'охлаждаешься?

— С вами попрохлаждаешься, как же. Что на этот раз стряслось?

— Вылет че'ез шесть станда'тных часов. Так что 'азво'ачивайся к бе'егу и быст'о!

Генерал отключил связь, а Стэн громко выругался. Отдых откладывался, причем на неопределенное время.

* * *

План нападения на тюрьму, в которой содержались легионеры, был разработан пожилым генералом основательно. Предусматривалось буквально все: даже необходимость переноски кого-нибудь на борт крейсеров. На случай, если администрация тюрьмы вздумает поднять тревогу, предполагалось сразу же разбить передающую тарелку. План тюрьмы, списки заключенных и номера камер Джейк каким-то образом выудил из вакуума и теперь снисходительно объяснял, как этой информацией пользоваться. Стэн ощутил легкий укол самолюбия: его опять не посвятили в подробности готовящейся операции, а преподнесли все на блюдце. С другой стороны — это было не так уж и плохо. Если бы молодой генерал был вынужден заниматься еще и этим, у него бы точно случился нервный срыв. Теперь же, любуясь проделанной коллегами работой, Стэн поневоле испытал гордость. С такими людьми работать доводится не каждому, а те, кому посчастливилось, должны понимать, какая им оказана честь.

В налете должно было участвовать тридцать крейсеров. Вспомогательные и десантные суда решили не брать, чтобы не снижать мобильность флотилии. По времени планеты-тюрьмы нападение должно было состояться ранним утром — около четырех часов. Это позволяло надеяться на то, что охрана будет до предела сонной, а начальник тюрьмы вообще еще будет спать сном праведника. Так как в этом заведении содержались легионеры званием поменьше, то и охранялось оно не так усиленно. Кроме того, планета, на которой была расположена тюрьма, обладала атмосферой, пригодной для дыхания, а это означало, что остальных заключенных можно было смело выпускать наружу — они с великой радостью разбегутся, и на довольно продолжительное время уцелевшие охранники будут иметь очень неприятное занятие: гоняться за своими подопечными по всей планете. Таким образом, налет, который будет продолжаться не более тридцати минут, обещал быть крайне эффективным. Просмотрев все материалы, Стэн с интересом узнал, что экипажам сообщено неправильное время начала операции — генерал Ижи все еще опасался «крысы». Из-за этого люди узнали о готовящемся рейде за стандартный час, что явно не способствовало улучшению настроения. Но приказы начальства обсуждать не принято и вскоре вся флотилия, отобранная для налета, уже находилась на орбите Сабы.

* * *

Крейсеры, соблюдая полное радиомолчание, один за другим осуществляли гиперпространственный прыжок, чтобы вынырнуть уже около цели. Стэн тоже готовился бросить «Крысобой» в гиперпространство: вся телеметрия была в норме, и корабль, как боевой конь, сам просился в дело. Короткий разгон, вспышка, и вот средний крейсер уже движется в гиперпространстве.

— Стэн, — Конг впервые с момента старта обратился к генералу, — у меня все из головы не идет этот предатель. Как ты думаешь, кто он?

— Человек, — ответил Стэн, которому данную тему поднимать не хотелось, — как я и как ты. Тоже ест, пьет, любит женщин, водит крейсер… Только гнида!

— Это понятно, — не унимался Конг, — а конкретно ты никого не подозреваешь?

Что тут можно было ответить? Было несколько человек, которые Стэну лично были глубоко неприятны. Более того: генерал искренне бы обрадовался, узнав, что предатель один из них. Но личную неприязнь к делу не подошьешь. С тем же успехом могло оказаться, что предателя Стэн лично не знал и едва ли видел хоть раз. Или наоборот, что это кто-то из друзей. О такой перспективе думать вообще не хотелось.

— Конкретно, говоришь… А никого я конкретно не подозреваю. Есть только один возможный вариант: поймать за руку. Вот тогда и поглядим. А пока — это гадание на кофейной гуще. Способ малопродуктивный и с крайне низкой сходимостью.

На чем тема была исчерпана. И вовремя: почти сразу после фразы Стэна прозвучал зуммер выхода в пространство. Начиналась работа.

* * *

Местное солнце лениво освещало планету, часть которой волею людей была превращена в тюрьму. Гигантский тюремный комплекс был хорошо виден даже с орбиты и должен был, по замыслу архитекторов, служить грозным предупреждением всем, кто только собирается нарушить закон. Но вместо чувства благоговения и уважения Стэн испытал только гадливость. И со злорадством представил себе, что начнется в этой тюрьме через несколько минут.

Стэн еще созерцал планету, а легионеры уже начали действовать. Один из крейсеров завис над тюремным комплексом и серией коротких импульсов уничтожил передающую антенну. Два других методично утюжили хлипкую систему ПВО. Когда от пусковых установок и радаров противника остались только воронки и груды перекореженного металла, корабли легионеров начали стремительный спуск. Стэн вышел из оцепенения и решительно послал «Крысобой» вперед.

Когда смолкли двигатели и обзорные камеры начали выдавать картинку, Стэн понял, что генерал Ижи времени зря не тратил: охрану, попытавшуюся воспрепятствовать проникновению легионеров внутрь комплекса, просто хладнокровно расстреляли. Заняло это немного времени, и атакующие быстро продвинулись внутрь комплекса. Стэн включил связь, и рубка крейсера тут же наполнилась деловитой руганью легионеров, прерываемой иногда шипением лучеметов. Чувствовалось, что подготовка у охраны оставляет желать лучшего, а нападающие, напротив, действуют очень умело. Стэн даже заскучал. У него было желание схватить лучемет и последовать за своими товарищами, но генерал Ижи строго заявил, что место командира во время боя не на передовой, а в штабе. По этой причине пусть Стэн будет добр сидеть на борту своего «Крысобоя», не рыпаясь, и готовиться принять на вышеозначенный борт спасенных товарищей. После чего стартовать и доставить вышеозначенных товарищей на Сабу в целости и сохранности. Стэн для порядка повозражал, но и сам отлично понимал, что генерал Ижи прав на все сто. Так что сейчас капитан «Крысобоя» предавался безделью, слушая перебранку своих товарищей, которые уверенно продвигались в глубь тюремного комплекса.

Прошло еще несколько минут, и на посадочной площадке стали появляться первые освобожденные легионеры. Стэн решил, что, встретив их не в рубке крейсера, а внизу, несколько приободрит. Оставив пульты на недовольного Конга, молодой генерал решительно направился к лифту.

Первый, кто попался Стэну на глаза, когда он уже спустился вниз, был здоровенный светловолосый парень, показавшийся генералу смутно знакомым. Подойдя ближе, Стэн прислушался.

— Замки перестали работать, и я сразу в коридор. Тут смотрю — стоит пехотинец, метр двадцать на коньках и в шляпе. Морда перепуганная, руки трясутся. Никак лучемет из кобуры вытащить не может. Ну я его…

Стэн улыбнулся и решительно направился к спасенному легионеру.

— Пшеничникофф!

— Господин генерал!

— С освобождением. Давай на борт.

— Есть!

Сержанта Пшеничникоффа, которого Стэн хорошо помнил по первой операции Патруля на Сабе, видеть было приятно. Он сразу же занял в рубке очень много места и с присущим ему мрачноватым юмором рассказывал, как «беседовал» с охранниками и наиболее наглыми заключенными. Стэн смеялся вместе со всеми, но при этом понимал, что одна из таких бесед могла закончиться для бравого сержанта плачевно. Хотя, а почему для сержанта? Оказалось, что Пшеничникофф успел окончить офицерскую школу Патруля и давно уже являлся капралом. Стэн решил, что парню очень неплохо будет дать при первом же удобном случае ротмистра.

Операция между тем подходила к своему завершению. Звездолеты легионеров стремительно загружались освобожденными товарищами и готовились стартовать с планеты. Начальник тюрьмы оказался поразительно похож на сциллийца, и генерал Ижи распорядился взять его с собой, чтобы на досуге как следует с ним потолковать. Все ворота тюрьмы уже были открыты настежь, и благодарные заключенные стремительно разбегались во все стороны. Дело было сделано. Стэн решительно прервал очередной рассказ Пшеничникоффа и погнал его и остальных в перегрузочные ложа — пора было убираться подальше от тюремной планеты, которая еще долго будет помнить визит легионеров.

* * *

На Сабе флотилию встретили с ликованием. Стэн с интересом узнал, что про этот «подвиг» уже сложена легенда. Повествует она о том, как император с огненным мечом спустился с небес и, разбив оным мечом темницу, освободил своих друзей, которые томились там, несправедливо заточенные злыми врагами. Выслушав эту оду, Стэн взвыл. Конечно, без народного эпоса не бывает народного героя, а люди, как их ни приманивай демократией, избирательным правом и прочими глупостями, все равно верят в доброго и справедливого царя, который принесет им долгожданное освобождение от всех неприятностей. Но не такой же бред сочинять! Впрочем, такую реакцию свежесочиненный эпос вызвал только у Стэна. Остальная компания легионеров веселилась от души. Джейк издевательски рассуждал о том, что теперь и он попадет в историю, как друг величайшего из императоров и придворный маг по совместительству. Генерал Ижи хитро щурился и туманно намекал на шикарные перспективы, открывающиеся для его семейства, так как именно он, генерал Ижи, являлся сокамерником Стэна, а значит — являлся вернымдругом, позволявшим пережить все невзгоды заточения в темнице великому императору. Остальные тоже скалили зубы и изощрялись в словоблудии. Когда Стэна это совсем достало, он совершенно искренне пообещал первым же указом распорядиться повесить зубоскалов на воротах дворца, дабы вызвать у подданных должный трепет перед монаршей особой, а саму особу оградить от потоков откровенных издевательств. После чего вторым указом будет законодательно закреплено то, что при императоре будут находиться исключительно глухонемые, дабы не травмировать слух монарха гнусными подковырками и не разглашать государственной тайны. Выслушав эту тираду, компания легионеров разразилась дружным хохотом, а Стэн язвительно заметил, .что смеяться им осталось недолго — сами толкают его на престол, потом пусть не обижаются.

На Сабе же в это время шли народные гулянья. Праздновалась первая победа императора в таковой ипостаси. Генерал попробовал укрыться у себя дома, но и тут ему покоя не дали. Одна за другой следовали делегации официальных лиц планеты, спешащие поздравить с победой и подобострастно заглянуть в глаза новоиспеченному монарху. В конце концов Стэн вызвал к себе Боба и объяснил, что либо Боб что-то придумает и Стэна оставят в покое, либо Стэн за себя не ручается и кого-то таки разделает по всем правилам мясницкого искусства. Это подействовало, и следующую делегацию Боб развернул, заявив, что у их величества мигрень и оне сегодня больше никого не принимают. Стэн вздохнул с облегчением. Но ненадолго. Минут через двадцать заявились Джейк, оба Ижи, Пшеничникофф, Шмулерсон и Конг. Они нагло потребовали, чтобы Стэн немедленно распорядился накрыть столы, так как императорскую победу надлежит отпраздновать бурным застольем.

— Какую, на хрен, победу? — возмутился Стэн. — Я же водителем рейсового автобуса работал! Что вы делаете?

— Давай я тебе объясню, — спокойно ответил Шмулерсон. — Ни один самодержец никогда не занимался непосредственно ведением войн. Единичные примеры известны, но они только подтверждают правило. Самодержец должен быть лицом государства и не более того. Он обязан вызывать у своего народа только положительные эмоции, быть обожаем и всячески превозноситься. Для этой цели о нем положено сочинять легенды. Иногда правдивые, иногда не очень. Легенды эти следует распространять до тех пор, пока в них не уверуют люди. Так что не надувайся и дай создать еще одну легенду: это мы знаем, что будем здесь пьянствовать, а люди должны понять, что речь идет о военном совете величайшей важности, на котором будут приняты судьбоносные для Галактики решения.

— То есть, все решения вы уже приняли? — осведомился Стэн. — Может, и меня иногда будете в известность ставить?

— Не кипятись, — примирительно произнес генерал Ижи, — пошушукаться действительно надо. Сейчас начнется самое неп'иятное: нас попытаются уничтожить п'ямо на Сабе. Если 'аньше с нами толком ничего не удавалось сделать из-за отсутствия у нас постоянной базы, то тепе'ь это не составит т'уда. Так что сегодня можем и попьянствовать, а завт'а нужно что-то делать.

На этом и порешили. Стэн со вздохом повалился в кресло, а Джейк тут же дорвался до одного из терминалов и яростно заколотил по кнопкам. Не прошло и минуты, как по дому забегали роботы-прислуга. Готовилась громадная пьянка.

* * *

Наутро встав с тяжелой головой и жутким желанием навалять вчерашним гостям по шее, Стэн облачился в халат и проследовал на кухню, чтобы выпить кофе. Пользоваться роботами генерал не любил и, если была возможность, кофе варил себе сам. На кухне уже кипела жизнь: Джейк с Бобом и Конгом вовсю поправляли пошатнувшееся после вчерашнего здоровье. Лечились они пивом и, судя по количеству пустых бутылок, лечились уже довольно давно. Если это безобразие не прекратить, оно явно грозило перейти в следующую пьянку.

— Могу я узнать, — деликатно откашлявшись, елейным голосом произнес Стэн, — а чем это мои возлюбленные подданные тут занимаются в такую рань?

Тон, которым Стэн поприветствовал друзей, не обещал для них ничего хорошего. Джейк это понял сразу и быстро огляделся, ища возможные пути для спешного отступления. Конг тоже почувствовал себя не в своей тарелке. Зато Боб остался Бобом.

— Э-э-э… Стэн! А ты не помнишь, что ты вчера кому пожаловал?

— Не помню, — решительно ответил молодой генерал. — А значит — ничего не было!

— Ты и вердикт подписал, — ядовито ухмыльнувшись, вставил Джейк.

— Какой вердикт? — Стэн начал что-то смутно вспоминать, но голова все еще работала плохо.

— Ты пива попей, оно полегчает, — предложил Конг.

Стэн молча уселся на табурет, откупорил бутылку и с подозрением посмотрел на развлекающуюся компанию. Что-то, напоминающее слова Боба, несомненно было. Но вот что именно? Чем больше генерал думал над этим, тем больше понимал, что, похоже, что-то наподписывать-таки вчера умудрился. А принимая во внимание современные средства коммуникации… Неужели мир был вчера осчастливлен первым императорским указом? Какой ужас!

— Боб! — Стэн решительно встряхнул приятеля. — Сейчас и здесь ты быстро и во всех подробностях рассказываешь все, что было, или я с тебя собственноручно спущу шкуру. Остальным — молчать!

* * *

Опасения Стэна не подтвердились. Никакими указами он Галактику, хвала Богу, не осчастливил. Зато умудрился принять Пшеничникоффа в какой-то рыцарский орден. В какой именно, никто вспомнить не мог, но Серж Ижи вызвал к себе кого-то из подчиненных и отдал приказ разработать устав и подогнать историю ордена подо что-то уже существовавшее. Стэн застонал. Но оказалось, что генерал Ижи тоже не спал. Он собственной властью произвел Пшеничникоффа в ротмистры и даже выдал ему крейсер. Для того чтобы данное деяние не кануло в Лету, генерал распорядился подготовить крейсер для передачи новоиспеченному ротмистру не позднее шести часов этого утра. Так как приказ отдавался часа в четыре… Погуляли легионеры здорово.

* * *

Новоиспеченный ротмистр угрюмо обозревал громаду среднего крейсера, возвышавшуюся над доком. Корабль был, в принципе, на ходу, но вот в чувство его приводить надлежало еще долго.

— Нравится? — поинтересовался Стэн.

— Очень, — лаконично ответил Пшеничникофф и поморщился.

— Если нравится — гони сюда пинками ремонтников и пусть берутся за работу. Джейк уже посмотрел твой борткомпьютер и остался недоволен. Пришлет кого-нибудь часа через два, чтобы привести его в норму. Кстати! Могу сосватать дизайнера, который занимался моим «Крысобоем» — будешь иметь шикарную яхту.

— Спасибо, а платить чем?

— Ты издеваешься? Кому платить? Да лучшей рекламы, чем сделать тебе сейчас из корабля конфетку, этот бездельник и пожелать не может! Я же буду лично его на эти работы направлять. Так что зови ремонтников и, как они закончат — пришлю к тебе этого обормота.

Ротмистр кивнул, выражая свое согласие — и легионеры направились в бар, чтобы вспрыснуть новое звание и корабль.

— Название хоть придумал? — осведомился генерал.

— Будет «Белая ночь», — ответил Пшеничникофф. Что это такое, Стэн знал, но почему именно так будет назван корабль, решил не уточнять. Захочет — сам расскажет.

* * *

По прошествии еще двух дней легионеры снова собрались на совет. Это было, конечно, не то собрание генералов и полковников, которое можно было наблюдать в кабинете у Командующего, но решать накопившиеся задачи все же требовалось.

Председательствовал старший Ижи. Остальные удобно расположились в шезлонгах на веранде в доме у Стэна и, потягивая прохладительные напитки, готовились к принятию судьбоносных для Галактики решений. Со стороны это больше напоминало выездное заседание какого-нибудь клуба для богатых бездельников. Впрочем, именно на таких выездных заседаниях и решаются порой судьбы мира. Хотя подавляющее большинство людей об этом даже не догадывается, что не так уж и плохо. Если бы люди могли себе представить, КАК на самом деле решаются их судьбы, — они бы явно не обрадовались.

— Мы сейчас находимся в просто блестящем положении по сравнению с тем, что у нас было месяц назад, — доклад о современном положении был подготовлен Сержем Ижи и им же и озвучивался, — но это только временные успехи. К огромному сожалению, Патруль не уделял большого внимания политике, справедливо полагая, что должен заниматься только борьбой с противозаконными деяниями. В результате мы не только прошляпили приход к власти откровенных мафиози, но и допустили разгон Патруля и последующее выведение из строя значительной части старших офицеров. Как следствие, мы вынуждены были пойти на союз с пиратами, чтобы хоть как-то стабилизировать свое положение. Но этот союз уже подходит к своему логическому завершению. Если в метрополии на данный момент сильны проправительственные настроения, то на окраинных начинается мощный центробежный процесс. Для того чтобы его прекратить, у правительства Конфедерации сейчас не хватает сил, но для того чтобы обвинить во всех неприятностях нас, много усилий не надо. Значит, в ближайшее время мы должны покончить с пиратством и серьезно заняться претворением в жизнь нашего плана по установлению в Галактике абсолютной монархии. Народ сейчас нас любит и жалеет. Я думаю, что здесь все знают, как лучше подать нового правителя. Люди должны понимать, что он один из них, понимает все их чаяния, любит их и будет о них заботиться. При этом люди всегда теряются, когда им самим предлагают назвать того, кого бы они хотели видеть у власти, так случилось и во время последних выборов. Каков результат — тут никому объяснять не надо.

Серж сделал паузу. Все присутствующие молчали. На лицах многих можно было прочитать, что уж кому-кому, а им точно не надо рассказывать, что произошло и как это на них отразилось. Стэн тоже думал об этом. Потерять практически все и только по той причине, что тупая толпа проголосовала за отпетых мерзавцев! Потерять жену, ребенка… Стэн вдруг так резко захотел увидеть Эю, что на глазах выступили непрошеные слезы. Он ведь даже ни разу не видел своего сына. СВОЕГО СЫНА! Генерал встряхнул головой, чтобы отогнать грустные мысли. Предстояло работать.

— …который мы должны осуществить в ближайшее время. В этот план входит ряд пунктов. Все ответственные за их выполнение позднее будут ознакомлены с ними подробнее. А сейчас — в общих чертах. Первое — необходимо заручиться поддержкой максимального количества планетарных режимов, не согласных с теперешней политикой правительства Конфедерации. Второе — после подписания соглашений необходимо будет самым решительным образом заняться пиратами. Их численность должна сократиться примерно в десять раз. Сейчас корсаров расплодилось недопустимо много. Их рейды пока играют нам на руку, но очень скоро начнут работать против нас. Третье — необходимо открыть несколько школ для рядового состава Патруля и, набрав рекрутов на несогласных с теперешним правительством Конфедерации планетах, успеть подготовить их к решающему бою. Четвертое — мы уверены, что среди нас есть «крыса». Этого мерзавца надо во что бы то ни стало вычислить и публично казнить. Пятое — необходимо захватить Главную Базу Галактического Патруля, что даст нам возможность использовать ретрансляторы, смонтированные на ней, для продвижения наших идей в массы. Шестое — после того как База будет в наших руках, мы просто обязаны разделаться со Сциллой. Методы должны быть самыми жесткими: никакого стационара и никакой блокады. Я бы взял на себя смелость предложить использовать термоядерные бомбы большой мощности. Геологическая карта этой планеты есть, а значит, мы сможем ударить по разломам и ликвидировать Сциллу со всем населением полностью. Седьмое — по окончании этого мероприятия необходимо будет штурмом взять резиденцию правительства Конфедерации и объявить о том, что отныне Галактика является империей. Стэн провозглашается императором и, как следствие, получает безраздельную власть. Если этот план сработает, то мы можем считать, что спасли и себя, и Галактику от очень существенных неприятностей. Какие будут вопросы?

— Ох и кровожаден же ты, полковник, — искренне удивился Стэн. — Зачем же Сциллу термоядерными бомбами?

— Мы уже ставили блокаду. Тебе напомнить, чем это закончилось? — язвительно осведомился Ижи-дед.

— Не надо! Помню, — ответил Стэн.

— Тепе'ь надо 'асп'еделить 'оли — и можно начинать.

— Пиратов поручим Пшеничникоффу, — спокойно, как бы ни к кому не обращаясь, заявил Стэн, — он с ними никогда не сотрудничал, значит, с него и спроса меньше. Школы Патруля пусть возьмет на себя Серж. У него отлично получается менторским тоном наставлять окружающих на путь истинный. Периферийные планеты посещать буду я, генерал Ижи, надеюсь, тоже не откажется, да и Джейку будет небезынтересно. Когда закончим с этой частью — возьмемся за Сциллу и Базу. Хотя мне кажется, что крайне недурственно было бы вывести флот противника на открытый бой и там здорово переполовинить. У них сейчас и так недостаток кораблей, а если мы сможем и эти угробить — тогда брать Базу можно будет тепленькой. Все согласны?

— Тебе надо опять выступить по галактическим информканалам и предъявить претензии на трон, — вступил в разговор Джейк.

— А может, позже? — с надеждой в голосе спросил Стэн.

— Нет, именно сейчас. Как отвыступаешься — отправляйся охмурять пограничные миры.

— Ох и противно же! — искренне сказал Стэн.

— Ты знаешь, Шмуле'сон сказал очень инте'есную вещь: такие штуки, как твой мечемет, никому в 'уки п'осто так не попадают… Так что — чем че'т не шутит?

— Да, генерал, очень правильная мысль, — с изрядной долей сарказма ответил Стэн. — И знамения были… Напомнить автора знамений?

— Зря зубоскалишь, — вмешался Серж Ижи. — Недалеко от нас как раз перед твоим первым выступлением появилась сверхновая. Я тут абсолютно ни при чем. Так что, может быть, и знамения были.

Стэн захлопал глазами от удивления. То, что решение о возведении Стэна на престол принималось на этой же веранде, он помнил отлично, но то, что его товарищи теперь вполне серьезно видели в нем наследника престола…

— Вы это серьезно? — Стэн был ошарашен.

— Вполне. Может, ты и 'азгильдяй, но по'ода в тебе оп'еделенно есть. Так что ско'о все начнем тебе кланяться и об'ашаться не иначе, как Ваше Величество.

Шутил генерал Ижи или говорил серьезно — Стэн понять не мог. Но судя по лицам остальных, получалось, что серьезно. Очередной раз у молодого генерала даже не потрудились спросить, хочет ли он принимать участие в подобных играх. Извилистое течение судьбы выносило его к очередному повороту, за которым была неизвестность. Нельзя сказать, что Стэна это пугало, но раздражало страшно. Как он ни старался убедить себя и окружающих — он все-таки был кадровым офицером. А офицеру значительно приятнее видеть опасность и ясно представлять себе цели, чем окунаться с головой в неизвестность.

Собравшиеся еще обсуждали какие-то мелкие детали, а хозяин дома встал со своего шезлонга и направился к морю. Ленивые волны медленно накатывали на берег, чтобы через секунду вернуться назад. Жара уже спала, и нежное вечернее солнце раскрашивало океан во все оттенки зеленого. Вода искрилась на солнце, медленно перекатываясь в своем вечном движении. Молодой генерал смотрел на бесконечную водную гладь и чувствовал, как в его душе устанавливаются мир и покой. Наверное, так же смотрели на море поколения его предков. А может, и нет. Сейчас это было не важно. И вообще ничего важного в мире не существовало. Было только море и глядящий в даль Стэн. Человек, которому впервые за долгие месяцы было просто хорошо и легко. Даже разлука с любимой воспринималась легко, как небольшое досадное препятствие, которое очень скоро должно исчезнуть. Каким образом и что для этого нужно было сделать — сейчас было не важно. Важного ничего не было. Было величественно катящее свои волны вечное море и молодой генерал, который смотрел и смотрел на это самое величественное в мире зрелище. Смотрел и не мог оторвать от него взгляда. Иногда человек должен отрешиться от всего и заглянуть в себя. При этом все мысли покидают сознание, оно как будто отключается, но на смену мыслям приходит безмолвное знание, о котором нельзя рассказать, его можно созерцать, ощущать, и оно, придя один раз, останется с человеком навсегда.

* * *

Выступление по информационному каналу Галактики для генерала Галактического Патруля не являлось трудностью. Во всяком случае, так было раньше. Нужно было заполнить форму запроса и кратко изложить тему. Теперь же, когда Патруль находился вне закона, для этого приходилось заниматься взломом системы безопасности этого самого канала. Джейк решил в этот раз не рисковать и, принимая во внимание тот факт, что один взлом недавно осуществлен был, начал готовиться к повторному проведению такого же мероприятия со всей скрупулезностью. Борткомпьютеры двух десятков крейсеров были завязаны в единую сеть, которая в свою очередь выходила на центральный компьютер Сабы. Джейк решил, что использует все внешние каналы планеты, чтобы распараллелить потоки и осложнить жизнь тем, кто следит за неприкосновенностью информации, поступающей на главный информканал Галактики.

Людей для проведения этой операции Джейк уже имел — его вполне удовлетворила работа его команды, осуществившей взлом в прошлый раз. Теперь же он просто распределил роли и приступил к подготовке.

* * *

— Вставай, величество! Тебя ждут великие дела!

Голос друга прорвался сквозь сон генерала и вплелся в тонкое кружево утреннего сновидения.

— Подъем, тебе говорят!

Стэн почувствовал, что его немилосердно трясут за плечо, и осторожно открыл один глаз. Джейк издал победный вопль и продолжил немилосердно трясти друга. Пришлось открывать второй глаз.

— Что случилось? На нас напали? — Спросонья Стэн соображал плохо.

— Нет! Ты сейчас будешь объявлять себя наследником Первой Галактической Династии!

— Который час? — невпопад спросил Стэн.

— Шесть. Давай одевайся, наследничек.

— А можно этим богоугодным делом заняться часика через два?

— Сейчас!

— Скотина, — констатировал генерал и спустил ноги с кровати.

Оказалось, что Джейк и не думает именно в этот момент гнать информацию в эфир. Он просто хочет сделать запись, чтобы прокрутить ее тогда, когда будет полностью готов. Стэн возмутился.

— И ради этого надо было будить меня ни свет ни заря? Ты издеваешься?

— Потом я буду занят, а сейчас у меня есть еще часа три, пока идет сканирование портов у жертвы. Так что поторапливайся.

Какие порты и у какой жертвы, Стэн не понял, но послушно побрел в ванную. Пока он стоял под душем и брился, Джейк воевал с кухонным автоматом. Дело в том, что во время последнего посещения дома Стэна Джейк ухитрился перенастроить автоматику на свой лад, и когда Стэн потребовал на следующий день завтрак, то получил какую-то зеленоватую жидкую кашицу. На вопрос генерала «Что это такое?» автоматика бесстрастно ответила, что здесь собраны все витамины и минералы, а также белки, жиры и углеводы, необходимые для правильного питания. Стэн взревел носорогом и полез в управляющую программу. Как он и предполагал, Джейк похозяйничал здесь в свое удовольствие. Вероятнее всего, закадычный друг Стэна занялся правильным питанием. Поверить в это было трудно, но бывает и не такое. Стэн провел около терминала минут сорок, пытаясь отключить все Джейковы нововведения, а потом плюнул, снес все ко всем чертям и установил из стандартной поставки. Полюбовавшись своей работой, генерал на всякий случай поставил пароль на изменение программы и решил, что теперь он будет застрахован от изобретений Джейка.

Выбравшись из ванны уже полностью проснувшимся, Стэн услышал, как его друг ругает на кухне автоматику последними словами. Злорадно улыбнувшись, Стэн пошел на звук. Картина, представшая перед молодым генералом, была достойна кисти великого художника. Джейк, сбросивший китель и уже успевший вспотеть от напряжения, пытался заставить кухонный автомат сотворить нечто по собственному рецепту. В ответ он неизменно получал «Доступ невозможен. Ввведите пароль» и злился от этого еще больше. Он даже попытался отключить строптивое устройство от подачи энергии, но и тут требовалось ввести пароль.

— Что, не получается? — сочувственно поинтересовался Стэн. — Как же ты главный информканал Галактики взламывать будешь, если с моим кухонным комбайном справиться не можешь?

— У тебя в доме были шпионы, — отчеканил в ответ Джейк, — они изменили настройки кухонного автомата, а чтобы ничего нельзя было исправить — поставили пароль. Тебя хотят отравить.

— Хотели. Но у них ничего не вышло. Представляешь: просыпаюсь я утром, прошу автоматику приготовить мне завтрак, но вместо яичницы с беконом получаю полную тарелку какого-то зеленоватого дерьма. Я, естественно, дерьмо спустил в унитаз, где ему самое место, а все происки врагов безжалостно уничтожил, не забыв поставить пароль на все действия, с помощью которых можно влезть в память этого кухонного монстра. Я правильно сделал?

— Это я тебе менял программу, — пробурчал Джейк. — Я, между прочим, подобрал для тебя идеально сбалансированную диету…

— Сам это жри! Еще раз на таком поймаю — надаю по ушам!

— Ладно тебе, — пошел на мировую Джейк, — расскажи лучше, каким образом ты умудрился даже на отключение питания пароль влепить?

— Все очень просто, — милостиво пояснил Стэн. — Есть там такой уровень защиты, называется «Паранойя». Вот его я и задействовал. Кстати, он есть во всей домашней электронике. Тебе бы следовало это знать. Так что при желании тут крышку унитаза нельзя будет без пароля поднять. Так каким образом ты собираешься информканал вскрывать? Или ты думаешь, что после прошлого твоего визита там все дыры остались на месте?

— Ладно, неуч, объясню. В принципе, мы имеем дело с мощным сервером, который распределяет информационные потоки. Ничего военного там нет. Памяти побольше, да тактовую повыше — управлять и ребенок сможет. Раньше на главный информационный канал никто не покушался — нужды не было. Теперь я его вскрыл. Тамошние админы переполошились и, естественно, старательно заткнули все входные дыры. Но! Все они заткнуть не смогут, иначе придется отказаться примерно от трети продекларированных сервисов. Значит, они сознательно идут на оставление этих дыр открытыми, чтобы по-прежнему отдавать все, что они гарантировали и раньше, но поставят около каждой дыры по демону. Это такие программки, которые смогут перехватить несанкционированный доступ или сообщить админу, что кто-то пытается пролезть куда не просят. Пока все понятно? Пойдем дальше: можно атаковать сервер двояко. Либо захватить управление оным сервером на себя, либо подменить его собой. Но если сейчас полезть захватывать управление, как я это сделал в тот раз, то ничего скорее всего не выйдет. Нас уже ждут. Значит, надо подменить собой их сервер. Как это сделать? А очень просто. Мы задействуем весь наш кластер, а у меня сейчас в сетку завязаны далеко не самые слабые педали в Галактике, и начинаем по всем их открытым портам лупить огромным количеством абсолютно бесполезной информации. Мусором, короче. Такого мусора по информационным сетям всегда бегает достаточно, его с успехом фильтруют, и ты даже не замечаешь, что он есть. Но когда количество мусора переходит определенное значение, начинается самое интересное: большая часть ресурсов сервера начинает работать на отлов и погашение этого мусора. При этом остальные службы безбожно тормозятся. Я планирую загадить им каналы настолько, что ответы от них вообще перестанут поступать. Это атака, которая называется «Отказ от сервиса». А в прошлый свой визит туда я прихватил у них карту рутинга информационных потоков. То есть — через какие ретрансляторы и каким образом раздается информация непосредственно от них. Когда я заткну их сервер полностью, я подключу один из компьютеров напрямую к планетарному передатчику и смогу подменить их собой. У нас будет не более десяти минут, но это гарантированное время, за которое они ничего не смогут сделать ни с нами, ни с нашим передатчиком. Дальше они, понятное дело, отрубят ретрансляторы, через которые мы оседлали канал, и начнут рубить их до тех пор, пока нас не отрежут полностью. Но сразу же после того, как твое выступление будет прокручено, я планирую резко снять атаку, и есть большая вероятность, что они даже не будут до конца уверены, откуда эта атака началась. Уф!

У Джейка явно пересохло в горле, и он потянулся за водой, а Стэн посмотрел на друга с явным уважением. Картинка, которую нарисовал Джейк, получалась чертовски хороша. Если на деле все будет так же гладко, то волноваться не стоило.

— Ладно. Пошли запишем выступление и поехали на твой «Мститель». Что-то и мне захотелось посмотреть, как ты будешь им жизнь портить.

* * *

Галактика еще не знала, что новое выступление генерала Рутера не заставит себя долго ждать. Пока же миллионы рук тянулись к рукояткам настройки своих приемников, чтобы вернуть исчезающее изображение и звук. Джейк, злорадно потирая руки, периодически наклонялся к клавиатуре, чтобы наколотить еще несколько команд. В конце концов изображение и звук пропали у всех и, коротко выдохнув «Пора!», Джейк врубил воспроизведение.

Заиграл марш Галактического Патруля и медленно выползла заставка: легионер, прикрывающий щитом ребенка и бьющий мечом мерзкое человекообразное чудовище. Музыка закончилась, и на экране возникла сосредоточенная физиономия пресс-атташе Стэна.

— Дамы и господа! Перед вами сейчас выступит наследный принц Первой Галактической Династии, генерал Галактического Патруля Стэнли Рутер.

Картинка поменялась. Стэн восседал в высоком кресле в своем кабинете вполоборота к столу, на котором располагались компьютер и заваленный бумагами принтер. Остальная часть стола, на которой обычно красовалась пепельница, в кадр не попадала. Стэн царственно взглянул на аудиторию и неспешно начал:

— Сограждане! Все вы достаточно натерпелись от так называемой демократии. Тут и бесконечные войны, которые раздирают Конфедерацию на части, и коррумпированные чиновники, которые похоронят любое самое благородное начинание, если не получат взятки, и ужасающая бюрократия. Теперь еще и правительство, состоящее из одних мафиози. Я вижу, как вам тяжело приходится. Мне и самому нелегко смотреть на все это. Да и как можно оставаться равнодушным, когда банда негодяев, предводительствуемая откровенными мафиози, разрывает на части некогда цветущую Конфедерацию? Но что же делать в этой ситуации, спросите вы. Единственным выходом из создавшегося положения является арест нашего правительства, которое вместо заботы о народе заботится только о самом себе, и показательный суд над этими зарвавшимися мафиози. Это легко осуществить. Но где гарантия, что следующие мерзавцы не обманут вас? Где гарантия, что ваши дети не встанут перед той же проблемой? Каков же выход? Он есть! Он — в смене существующего строя. Только абсолютная монархия сможет гарантировать вам ваши права и свободы. Только император, как олицетворение власти, сможет вселить в разуверившихся надежду и повести их на борьбу с мерзавцами, засевшими сейчас в правительстве. Мои боевые товарищи, зная о моем происхождении, давно просили меня объявить об этом во всеуслышание, но мне казалось, что люди счастливы и во мне, как императоре, нет нужды. Я считал, что намного больше пользы от меня будет как от генерала Галактического Патруля. Но недавние события показали, что я заблуждался. И я понял, что должен выполнить завет своего предка. Когда последний император династии Цветущих покидал свой дворец, он пообещал, что если возникнет необходимость, он вернется и наведет порядок. Многие столетия такой необходимости не возникало, но теперь, когда вся Галактика рискует превратиться в придаток мафиозной Сциллы, я заявляю свои права на престол и клянусь, что каленым железом выжгу бандитов и ворье, которое мешает жить вам, моим подданным. Хороший правитель отличается от плохого только одним: хороший правитель любит свой народ, а плохой — только себя. Я готов пожертвовать собой во имя вас! И искренне надеюсь, что готовы и вы. Недавний референдум на Сабе показал, что я не ошибаюсь. Да здравствует империя! Да здравствует ее народ!

Картинка снова сменилась. Опять заиграл марш Патруля и появилась заставка. Затем на экране появился пресс-атташе.

— Вы слушали выступление наследного принца династии Цветущих генерала Галактического Патруля Стэнли Рутера.

Изображение снова пропало, чтобы через какую-нибудь секунду появилась стандартная заставка Галактического информационного канала. Джейк аж подпрыгнул от восторга: эти идиоты вместо того, чтобы пытаться продолжить давать передачи в обычном порядке, умудрились дать заставку до того момента, пока выяснят, что же у них случилось. На такую удачу они со Стэном даже и не надеялись.

— Всем спасибо! — весело крикнул Джейк в микрофон. — Поработали на «отлично»! Теперь, я думаю, господин император устроит пьянку своим скромным подданным.

И Джейк лукаво посмотрел на Стэна.

— Без проблем! — весело ответил новоиспеченный император. — Сейчас оккупируем центральный ресторан побережья и начнем.

* * *

Но праздновать долго не пришлось. Со всех концов Галактики стали поступать сообщения о массовых беспорядках. Стэн было испугался, но мудрый генерал Ижи успокоил его, сказав, что примерно на это и рассчитывал. Однако следовало не терять времени и воспользоваться открывшейся возможностью для пополнения своей армии и уменьшения численности армии противника.

Буквально на следующий день небольшая, но мощная флотилия ротмистра Пшеничникоффа отправилась в рейд по уничтожению пиратов. Задача у них была довольно сложная: предстояло не только избавиться от — корсаров, но и захватить максимальное количество кораблей. Верфи Патруля все еще находились в руках сциллийцев, так что пополнять флот приходилось всеми возможными методами.

Стэн тоже начал собираться в дорогу: предстояло навестить пограничье. Там можно было надеяться на помощь в живой силе. Изнеженные жители Сабы, конечно, толпами повалили записываться в Патруль, но толку от них было мало. Нужны были крепкие парни, привыкшие бороться за свою жизнь и умевшие это делать.

* * *

Пограничье. Множество мифов окутывает эти планеты. Там отчетливо видно, кем является человек на самом деле. Если на какой-нибудь курортной планете годами можно общаться со своим соседом и так и не понять, что же он собой представляет, то в пограничье хватит и недели. Если где-то глубоко в человеке сидит гнильца или слабость — она вылезет на свет сразу же, покажет себя и сожрет человека полностью.

Если на обычных, давно заселенных и обжитых планетах человек чахнет, если ему все кажется пресным, если от работы воротит с души, а знакомым хочется просто поразбивать физиономии, когда они начинают длинно распространяться о своих успехах, — значит, надо вербоваться на первый же попавшийся корабль, идущий к границам исследованного пространства. Значит, надо в пограничные области Галактики.

Точное количество народов, заселяющих Вселенную, не известно никому. Шмулерсон любит шутить, что и сам Господь Бог вынужден вести точный реестр, чтобы не запутаться. Галактика во много раз меньше. Но количество народов, заселяющих Галактику, ее жителям точно не известно. Несмотря на многовековую историю освоения звездных просторов, исследовано не более двух третей известных звезд. А ведь астрономы уверяют, что часть звезд, принадлежащих к нашей Галактике, нам попросту неизвестна. Им, астрономам, конечно, виднее. Для этого у них и телескопы. Только вот все эти вопросы интересовали Стэна в последнюю очередь. Ему требовались бойцы, и он собирался ими обзавестись именно в пограничье.

Молодой генерал направил свой крейсер к звезде, колонизация планетной системы которой началась не более шестидесяти стандартных лет назад. Это позволяло надеяться на успех.

* * *

Когда «Крысобой» вынырнул в пространство около третьей планеты звезды L.O.X.10, его приемник не зафиксировал никаких передач на стандартных частотах. Планета, которая с орбиты казалась весьма привлекательной, могла оказаться нежилой. Такое тоже иногда случалось: неизвестный вирус, свирепые местные животные или обнаружившиеся зачатки разума могли остановить колонизацию.

Стэн решил облететь планету по экватору, убедиться в отсутствии жизни и убираться к следующей звезде, где значилась колонизированная планета. Правда, колония там была не столь молода, но и там можно было надеяться на успех.

«Крысобой» легко шел по орбите, сканируя поверхность планеты, большую часть которой покрывали моря и океаны. Уже несколько раз на экране вспыхивало предупреждение, что по воде движется рукотворный объект. При ближайшем рассмотрении выяснялось, что это судно. Одни из судов были явно прогулочными яхтами, другие походили на рыболовные. Итак, вопрос с обитаемостью планеты был решен положительно: люди здесь явно жили. Мощные сканеры «Крысобоя» даже позволили их рассмотреть. Это были крепкие бородатые мужчины, умело управлявшиеся с различными приспособлениями на своих кораблях. Однако оставалось неясным, есть ли на планете космодром. В принципе Стэн мог посадить свой крейсер на любую более или менее ровную площадку, но если колонисты так безбожно отставали в развитии, то стоило ли огород городить?

Мегаполис показался сразу. Там, на планете, еще только начиналось утро, и весь гигантский человеческий муравейник был еще расцвечен ночной иллюминацией. Около мегаполиса имелся и довольно приличных размеров космодром. А также радарные установки и системы ракетной защиты.

— Говорит башня Терк. Неизвестный крейсер! Приказываю уравнять скорость со скоростью вращения планеты и заглушить основной реактор. К вам прибудет таможенная команда. В противном случае открываю огонь!

Стэн усмехнулся и включил внешние устройства связи.

— Говорит «Крысобой». Порт приписки — Главная База Галактического Патруля, Саба. Капитан — генерал Галактического Патруля Стэнли Рутер. Миссия — вербовка людей на службу в Галактический Патруль. Башня Терк, дайте луч и укажите посадочный коридор.

Похоже, что в диспетчерской Терка было смятение. Или дежурный докладывал по начальству. Во всяком случае, оттуда не отвечали. Если системы дальнего обнаружения на Терке отсутствовали, то ракетные установки и пара тяжелых лазеров внушили Стэну определенное уважение: колонисты не теряли времени даром и явно могли за себя постоять. Наконец, на башне что-то произошло. До этого черный экран связи ожил. На нем появился мужчина средних лет в неизвестной Стэну форме. Стэн включил передачу изображения из рубки «Крысобоя».

— Ваше Высочество! Рады приветствовать вас на орбите Терка. Посадочный коридор восемь по стандартной схеме. Док номер восемь. Луч подан, вы его уже должны принимать.

Стэн скосил взгляд на Конга, тот подтверждающе кивнул.

— Благодарю, башня Терк. Начинаю посадочный маневр. До встречи!

— Счастливой посадки, Ваше Высочество.

Связь отключилась. Стэн с интересом посмотрел на опустевший экран, потом на Энди. Конг тоже был несколько шокирован.

— Что ты об этом думаешь?

— Честно? Понятия не имею. Или тебя здесь признают наследником, или издеваются. Но больше похоже, что признают.

— Мне тоже так кажется. Врубай автоматику и садимся.

* * *

На Терке готовились к празднованию шестидесятой годовщины со дня высадки первого поселенца на землю этой благодатной планеты. Смена правительства Конфедерации, разгон Патруля — все это прошло мимо Терка. Этой молодой колонией пока еще никто не интересовался. Но правительство этого молодого мира с тревогой следило за развитием событий. Людям, отцы которых в свое время пустились в дальний космос в поисках лучшей жизни, абсолютно не улыбалось увидеть на своей планете в один прекрасный день сциллийского распорядителя, который будет навязывать им свои законы. По этой причине, как и большинство в пограничье, здесь с энтузиазмом восприняли заявление Стэна о том, что он хочет взойти на престол, утраченный его предками сотни лет назад. На императора возлагались определенные надежды: легенды услужливо донесли до людей страсть всех венценосцев к открытиям и увековечению своего имени с помощью них. Весть же о том, что пожаловал сам наследный принц династии Цветущих, разнеслась по планете практически моментально. Так что к моменту посадки «Крысобоя» на бетоне космодрома собралась целая делегация встречающих.

Стэн неторопливо вышел из пассажирского лифта и приготовился выслушивать пространные речи. Он уже заранее заскучал, представляя себе, как эти люди попытаются следовать придворному этикету, который еще не был разработан. Но ничего подобного не произошло.

— Приветствую тебя на Терке, Ваше Высочество, — громко произнес дородный мужчина в неизвестной форме. — Я комендант космопорта Радий. Здесь находятся также представитель самоуправления и свободная смена. Ты надолго к нам?

Такой прием Стэну сразу пришелся по душе. Прямота этих людей заслуживала уважения.

— Приветствую тебя, Радий, комендант космопорта. Я здесь очень ненадолго. После того, как мои специалисты перехватили несущую основного информканала, на нас началась охота. Мне нужны люди, чтобы укомплектовать штурмовые подразделения. Лучших бойцов, чем в пограничных мирах, не найти во всей Галактике. Сразу же, как только появятся добровольцы, изъявившие желание служить в Галактическом Патруле, я полечу дальше, а через короткое время сюда прибудет транспорт, чтобы доставить добровольцев на Сабу, где сейчас базируется Галактический Патруль.

— Патруль стал твоей гвардией? — слегка улыбаясь, спросил Радий.

— Что-то вроде того, — уклончиво ответил Стэн.

— Думаю, что у тебя здесь будут добровольцы.

* * *

Радий не ошибся. Только «будут добровольцы» — это было мягко сказано! Через два стандартных часа после прилета отель, в котором остановился Стэн, осаждала толпа из нескольких сотен человек: все хотели записаться. Молодой генерал понял, что если сейчас что-то не предпринять, то к вечеру здесь будет большая часть населения планеты. Пришлось наследнику престола выбираться на балкон и произносить речь. Он говорил о том, что защищать своего монарха — дело нужное и правильное, но и бросать на произвол судьбы свою планету не годится. По этой причине крайне недурственно было бы посоветоваться с местным самоуправлением на тему: скольких человек можно безболезненно для планеты отправить на службу в Патруль. На том и порешили. Люди нехотя разошлись, зато к Стэну выстроилась очередь посетителей.

Первым делом пожаловали господа местное самоуправление. Эти прямо с порога поинтересовались тем, кого на Терке назначат наместником. Стэн их успокоил, намекнув, что если он получит с этой планеты нужное количество людей, с нужными знаниями и навыками, то глава местного самоуправления может смело рассчитывать на титул, а значит, вопрос с наместником решится сам собой. Такое решение проблемы представителей власти порадовало, и они поспешили откланяться, не забыв пригласить любимого монарха на празднование шестидесятилетия колонии. Стэн приглашение принял.

После этого последовала процессия просителей. Проблемы у них были такие мелкие, что не только не нуждались в монаршем вмешательстве, но и вообще о них говорить не стоило. А вот молодая семья, принесшая своего младенца, чтобы Стэн возложил на него монаршью руку, генерала откровенно умилила. Он с удовольствием взял на руки крепкого орущего малыша, шепотом пожелал ему долгих лет жизни и богатства, после чего передал счастливым родителям. Подумав немного, легионер снял со своего пальца один из перстней и передал родителям. «Это не для вас. Когда ребенок вырастет — отдадите». Супружеская чета была на седьмом небе от счастья и пообещала, что младенец будет назван в честь императора. Стэн выпроводил их с большим трудом и не без помощи Конга. После визита счастливых родителей Стэн понял, что с него на сегодня достаточно визитеров.

— Все! Хватит! Энди, делай что хочешь, но нам еще принимать участие в этом чертовом праздновании, а меня уже достали до такого состояния, что хочется набить кому-нибудь морду. Так что никаких посетителей до самого праздника. Потом смотрим списки добровольцев и сразу стартуем.

— Тяжела монаршья ноша? — с притворным сочувствием спросил Конг.

— У тебя, как у моего подданного, сейчас будет еще тяжелее, — искренне пообещал Стэн. — Мне необходимо, чтобы мой парадный мундир сверкал, как у кота яйца, а меня никто несколько часов не беспокоил. Исполнять!

Конг пробурчал себе под нос что-то нелестное в адрес Стэна и уныло побрел выполнять приказы начальства. Стэн же, воспользовавшись тем, что остался один, сразу завалился на кровать: надлежало поспать хоть несколько часов перед предстоящей церемонией.

* * *

Вопреки опасениям Стэна праздновали здесь без напыщенности и глупых рассусоливаний, из-за которых любое торжество становилось просто невыносимым на давно обжитых планетах. Глава местного самоуправления сказал коротенькую речь, в которой упомянул первопроходцев, Стэна и уверил сограждан, что планета и дальше будет развиваться стремительно. После чего жителям пожелали хорошо повеселиться, и на этом официальная часть закончилась. Молодой генерал был в полнейшем восторге. Если бы так же поступали везде — люди бы, пожалуй, больше любили власть. Сразу же за официальной частью последовал салют, а потом народ повалил к павильонам, где торговали разной снедью.

Стэн уже собрался отправиться в гостиницу, когда к нему подошел несколько обиженный глава местного самоуправления и спросил, почему монарх не произнес речь. Несколько опешив, Стэн ответил, что, по его мнению, этого делать не следует, чтобы не портить людям праздника, а речей императора люди еще успеют наслушаться. По-видимому, такой ответ полностью удовлетворил местные власти, так как Стэна пригласили принять участие в народном гулянье и как бы мимоходом вручили список из пятисот человек, которые были отобраны для прохождения службы в Галактическом Патруле. Поблагодарив гостеприимных хозяев, Стэн поспешил вернуться на борт «Крысобоя», чтобы немедленностартовать. Следующей планетой, которую новоиспеченному наследнику престола не терпелось посетить, был Омас. Там ждали друзья, которые обязательно должны были помочь.

* * *

Косматое солнце освещало обе луны Омаса своим ярким светом. «Крысобой» вынырнул в пространство как раз над орбитой дальней луны, и Стэн с легкой ностальгией смотрел на мирную планету, которую ему довелось защищать. Конг понимающе молчал. Он, конечно, не участвовал в битве при Омасе, но был о ней наслышан.

Идиллия продолжалась не более минуты. Из-за ближайшей луны — Фердинанда — наперерез «Крысобою» выскочил средний крейсер, сопровождаемый двенадцатью Х-СОМ'ами.

— Немедленно заглушить реактор и включить систему автоответа! Вы вторглись в пространство Омаса! — Резкий голос, привыкший командовать, выплевывал слова отрывисто и зло.

Стэн включил внешнюю связь. Когда картинка стабилизировалась, он увидел рубку крейсера, решительно идущего к нему наперерез. За пультом сидел молодой офицер с горящими глазами.

— Название и порт приписки! — рявкнул Стэн.

— Рад приветствовать Главнокомандующего аэрокосмических сил Омаса! — Лицо офицера расплылось в улыбке. — Я — «Крысобой-2». Порт приписки — Омас. Добро пожаловать домой, господин генерал!

Такого приема Стэн не ожидал и слегка опешил. У Конга просто отвалилась челюсть. В это время крейсер омаситов сделал крутой разворот и быстро скрылся за луной, где и находился до этого, Х-СОМ'ы последовали за ним. Еще минута — и пространство около Омаса стало идеально чистым.

— Вызывай их космодром, пусть дают луч, и будем садиться. Не хватало мне здесь еще крейсером во время посадки управлять, — бросил вконец обалдевшему Конгу Стэн и откинулся в кресле.

— Башня Омас, башня Омас! Я — «Крысобой». Прошу посадочный луч.

— «Крысобой», я — башня Омас. Луч даю. Приятного приземления, господин генерал!

Через секунду на пульте замигал сигнал принятого луча.

— Что теперь? — спросил Конг, тупо уставившись на индикатор.

— Бездарь, — лениво протянул Стэн, — у тебя на экране сейчас светится надпись. Можешь не читать, просто нажми ввод. Омаситы дальше все сделают сами.

— Вот кого бы завербовать…

— Не-а. Этих завербовать не получится, — так же лениво ответил Стэн. — Я здесь командую флотом. Так что — получат приказ и выполнят. Ясно?

Конгу было не очень ясно, но он вынужден был согласиться. Тем временем «Крысобой» вошел в атмосферу планеты и начал осторожно спускаться. Над космопортом вставало солнце.

* * *

— Ты с ума сошел! Зачем тебе это надо? Оставайся здесь. Можешь тут стать королем, можешь президентом. Это все равно, ведь народ тебя любит! — Рэйли, который когда-то поднял мятеж против партии конструктивистов, а потом вместе со Стэном дрался на орбите Омаса не на жизнь, а на смерть, был вне себя от возмущения.

— Знаешь, Рэйли, когда я прилетел защищать ту клоаку, которой ты сейчас правишь, я тоже мог спокойненько рвануть куда подальше и наслаждаться жизнью. И, заметь, делал бы это до сих пор. Но я поперся хрен знает куда и вынужден был драться! А теперь мне нужна помощь, а ты отказываешься ее дать? Я вот думаю: а может, мне по старой памяти разнести с орбиты ваш главный ретранслятор да обратиться к населению планеты?

— Не смешно, — ответил Рэйли. — Сам же понимаешь, что людей и корабли я тебе дам. Но ты уверен, что без этого нельзя обойтись?

— К сожалению — да.

— Тогда через неделю ты стартуешь, а пока мы устроим маленький праздник…

— Увы, не получится. Мне еще нужно посетить несколько миров, а времени практически не осталось. За твоими людьми я посылать крейсер не буду. Через три дня пусть выдвигаются на Сабу. Пароли получишь у Конга. Я, понятное дело, выступлю по местному информканалу, но сразу же после этого стартую. — Стэн помолчал. — А сразу же после победы насильно приволоку тебя во дворец и сделаю первым пэром империи.

— И на том спасибо, — невесело усмехнулся Рэйли. — В любом случае — удачи!

* * *

— Чего мы там не погостили? — Конг явно рассчитывал на приятное времяпрепровождение и был зол на Стэна.

— По той простой причине, что мне очень хочется остаться на Омасе надолго. Ты себе даже представить не можешь, что это за люди! А если бы мы там задержались, то я, может быть, поддался бы на уговоры Рэйли. Для нас с тобой это было бы неплохо, но тогда все, что в последние месяцы делал Патруль, делалось зря. А своих товарищей я подставлять не привык.

«Крысобой» стартовал с Омаса и начал стремительный разбег для очередного гиперпространственного прыжка.

Глава 6

К моменту возвращения «Крысобоя» из турне по пограничным планетам на Сабу начали прибывать первые корабли с рекрутами. Они тут же поступали в распоряжение Сержа Ижи, под чутким руководством которого работало училище по подготовке легионеров. Отлаженная столетиями машина Галактического Патруля начинала работать на полные обороты. Создатели Патруля наверняка предвидели такую возможность, так что для легионеров, прошедших подготовку еще в мирное время, не составило большого труда самим переквалифицироваться в учителей, с тем чтобы в кратчайшие сроки из новобранцев получились умелые бойцы.

Стэн, отправляясь в пограничье, прекрасно понимал, что укомплектовать этими людьми Патруль было бы здорово, но малореально: слишком оголять пограничные планеты не хотелось. А вот сделать из жителей пограничья костяк, на который можно потом нарастить любое количество новобранцев из более изнеженных миров, — это было оптимальное решение, которое должно было дать возможность в кратчайшие сроки восстановить боеспособность Патруля.

Сразу же по возвращении Стэна был собран еще один совет старших офицеров. Председательствовал, как обычно, генерал Ижи. Предстояло решить, что же делать дальше.

— Мне кажется, что претворение в жизнь нашего плана, предложенного Сержем, идет удовлетворительно. — Стэн поморщился от казенности фраз. — Мы сейчас имеем несколько тысяч совершенно боеспособных новобранцев с пограничных планет и с планет, в недавнем прошлом переживших войны. Господин Пшеничникофф охотится весьма успешно. Я просмотрел сводки — не проходит недели, чтобы в распоряжении Патруля не появился новый крейсер. Это, конечно, великолепно, но вместе с тем развязывает руки нашему противнику: на основных транспортных артериях Галактики становится спокойнее, что дает врагу возможность сконцентрироваться на борьбе с нами. Сейчас началась игра на опережение. Если мы не собьемся с заданного темпа, то сможем подготовить экспансию к тому моменту, когда враг еще не будет готов нам противостоять. Я считаю, что свою миссию по сбору рекрутов я выполнил. Теперь мне придется заняться своими прямыми обязанностями. Дело в том, что у нас и раньше наличествовал предатель, теперь же сциллийцы постараются сделать все возможное, чтобы заслать еще несколько. В отсутствие значительной части офицеров Пятого управления, то есть — контрразведки, оставшимся придется работать намного больше. Вы же, господа, займетесь подготовкой пополнения и очисткой Галактики от пиратов.

— П'инимается, — буркнул генерал Ижи. — Тепе'ь Се'ж.

Серж Ижи встал, метнул на своего деда злобный взгляд, долго откашливался, но в конце концов начал.

— Обучение идет по разработанным ранее графикам. Отклонения незначительны. Если у нас будет еще пара месяцев, то по прошествии этого времени мы вполне сможем вывести боеспособную армию. Но тут есть один неприятный момент: если крейсерный флот Патруля находится в удовлетворительном состоянии, то транспортов почти нет. Дело в том, что тихоходные десантные суда мы вынуждены были просто бросить при отступлении с Базы. Новыми обзавестись негде. Значит, нам нужны грузопассажирские транспорты. Надеюсь, что все здесь понимают — штурма резиденции правительства Конфедерации избежать не удастся.

Серж сел на место, по комнате пронесся ропот. Было понятно, что полковник прав, но чем захват пассажирских транспортов отличается от обычного пиратства — этого не понял никто.

— Нам п'идется идти по пути наибольшего соп'отивления, — пояснил генерал Ижи. — Мы вынуждены будем б'ать только сциллийские ко'абли.

— Это лишние жертвы! — выкрикнул с места какой-то полковник. Стэн его видел пару раз, но к какому ведомству тот относится, не знал.

— Да! Да, полковник Мокс! Вы полностью п'авы! Но у нас нет д'угого выхода. Тема зак'ыта. Что еще упустили?

— Это… Как быть с охраной монаршей персоны? — влез в разговор Боб.

Брови генерала Ижи удивленно поползли вверх.

— Не понял! Что значит «как быть»? В п'ежнем 'ежиме: глаз не спускать, но не мешать 'аботать.

— А если он опять куда-нибудь податься вздумает? — не сдавался Боб.

— Я тебе лично сообщу, если вздумаю еще что-нибудь отчебучить, — вскипел Стэн. — А пока работай так, чтобы я не должен был озираться по сторонам каждую секунду, но видеть я твоих людей, путающихся под ногами, не хочу. Понятно?

Боб моментально надулся, а генерал Ижи спрятал в бороду плутоватую улыбку. На этом совещание закончилось. Предстояло еще очень много сделать и на длительные заседания уже просто не оставалось времени. Легионеры обсудили все, что их волновало, и теперь могли спокойно продолжать работать. В принципе, данное совещание было вызвано не острой необходимостью, а вполне понятным желанием приободрить друг друга. Люди, находящиеся в смертельной опасности постоянно, должны периодически хлопать друг друга по плечу и говорить друг другу, что все под контролем. Иначе может наступить момент, когда вдруг пропадает уверенность в собственных силах и желание бороться дальше. Допускать этого не следует ни при каких обстоятельствах, так что совещание и явилось тем самым похлопыванием по плечу, которое было сейчас необходимо. Собрались, поговорили, и каждый снова взялся за свое дело.

* * *

Стэн уселся за обширный стол, пока еще абсолютно пустой, и задумался. Через какой-нибудь час он должен выдать первые указания своим подчиненным, и начнется кропотливая и грязная работа контрразведки. Так как сейчас Патруль не был связан отчетностью перед кем-либо, возможность применения любых методов, которые дадут положительный результат, имелась. Но все равно было противно. Стэн прекрасно понимал, что не обойтись без целого штата стукачей и провокаторов, которых он сам терпеть не мог. С другой стороны — а что оставалось делать? Противник пользовался теми же самыми методами.

Накануне у Стэна состоялся очень неприятный разговор с Джейком. У старинного друга Стэна за время, пока легионеры были предоставлены сами себе, начисто отшибло даже то мизерное понятие о субординации, которое было. Ничего страшного Стэн в этом не находил, пока друзья мирно болтали на веранде у моря, но когда Джейк фамильярно похлопал Стэна по плечу и предложил ему помолчать, так как Джейк вопросом владеет лучше, Стэн взъярился. Дело было не в том, что задели самолюбие генерала. Просто Джейк умудрился проделать все это при новобранцах. Стэн тут же устроил другу выволочку, после чего свистящим шепотом предложил зайти к себе в кабинет. Джейк, прекрасно к тому моменту осознавший, ЧТО он сделал, попробовал увильнуть, но был грубо схвачен за рукав, оттранспортирован в кабинет и там, за закрытой дверью, получил на полную катушку. Ушел Джейк от Стэна обиженный, но, как искренне надеялся генерал, понявший, за что получил.

Еще одну головную боль составляли новобранцы. Если с выходцами из пограничных миров проблем не было — они и так большую часть жизни провели на казарменном положении, то завербовавшиеся сабийцы постоянно добавляли нервотрепки Сержу Ижи. Они умудрялись ходить в самоволки, устраивать пьяные драки с полицией, разбалтывать шлюхам все то, что им рассказывалось на занятиях. В общем — вели себя как избалованные дети, которых пригласили поучаствовать в новой игре. То, что ставкой в этой игре могла стать их жизнь, они не понимали. Серж злился, ругался, назначал наряды вне очереди — ничего не помогало. В конце концов бравого полковника довели до той степени бешенства, когда он своим приказом ввел телесные наказания. Тут же к Стэну выстроилась очередь жалобщиков. Стэн внимательно их всех выслушал, сочувственно покивал головой и от себя лично назначил каждому еще по десять плетей, чтобы не доносили через голову непосредственного начальства. С дисциплиной стало сразу же на порядок лучше.

Джейк, получивший выволочку, уселся на борту своего «Мстителя» и с головой зарылся в личные дела легионеров. На вопрос Стэна, что, собственно, его друг собирается выковырять из этой кучи казенных фраз, Джейк раздраженно ответил, что вычислит предателя, если ему не будут мешать. Стэн в сердцах плюнул, но оставил хакера наедине с его компьютерами.

Вот в таком состоянии находился молодой генерал перед тем, как взяться за работу своего ведомства.

В дверь постучали. Стэн оторвался от мрачных мыслей и зло рыкнул «Войдите!». Неприметного вида капрал просочился в кабинет так, что, казалось, не вызвал даже движения воздуха.

— Господин генерал, у нас тут очень неприятная ситуация. Кажется, мои осведомители напали на след сциллийского шпиона. Разрешите его арестовать?

— А на это требуется моя санкция?

— Нет, но я подумал, что вам будет интересно с ним побеседовать… Или интереснее еще понаблюдать?

— Вы уверены, что это не обычный безответственный болтун? — Стэна уже начинало мутить от общения с невзрачным капралом. — Будет очень досадно арестовать кого-то из боевых легионеров в такой момент. Мы и так испытываем недостаток в людях.

— Совершенно верно, господин генерал, — зашелестел капрал, — именно из-за этого я и осмелился доложить вам лично.

«Осмелился доложить». Стэна передернуло. Какая это все-таки мерзость — контрразведка!

— Кто он? — задал генерал вопрос, чтобы не молчать.

— Он — ротмистр Сод Дин. Сциллийцем не является, хотя волосы у него вьющиеся. Блондин. У него заячья губа: очень некачественно сделана операция. В свое время был замечен в том, что весьма нелояльно высказывался о правительстве Конфедерации. С тех пор находится под нашим наблюдением. Как только началась кампания по борьбе со сциллийцами, он опять высказался против, заявив, что сциллийцы являются такими же людьми, как и все, и имеют право делать то, что посчитают нужным…

Если это были все «прегрешения» ротмистра, то капралу можно смело давать в ухо и заставлять перед этим Дином извиняться.

— …прислан на Сабу, чтобы вы, господин генерал, предали его суду за продажу сциллийцам линкоров. Но после победы здесь вам было не до того, и с тех пор ротмистр Дин на свободе. Он даже бахвалился, что вы ничего с ним не в состоянии сделать, по той причине, что он говорит то, что хочет слышать народ, а правду не скроешь.

Тут Стэн задумался. Действительно, когда покойный Командующий посылал его навести порядок на Сабе, где в тот момент безраздельно властвовали сциллийцы, он сказал, что пришлет туда же мерзавца, который продал сциллийцам линкоры. Но тогда приходилось очень туго: бандиты попытались устроить серию террористических актов, потом была крайне противная договоренность с мерзавцем премьером, потом… Потом Стэн праздновал победу и не замечал вокруг никого, кроме своей Эи… Значит, тот, кто продал сциллийцам смертоносное оружие, никуда не делся. Еще и позволяет себе фривольные высказывания в адрес Стэна. Генерал начинал звереть. Мало того, что его раздражало само Пятое управление, мало того, что очень хотелось дать в морду невзрачному капралу, так еще и какой-то губошлеп с заячьей губой вздумал рассказывать, что генерал Галактического Патруля ему нипочем, так как он, видите ли, режет правду-матку!

— Под арест ублюдка немедленно!.. Или нет? Вот что, капрал, поступим следующим образом…

* * *

Когда капрал так же неслышно, как появился в кабинете, испарился из него, Стэн удовлетворенно потер руки. Кажется, он нашел то, что искал. Генерал от души потянулся в кресле, затем встал, прошелся по кабинету и, вернувшись к столу, нажал на кнопку переговорного устройства.

— Ротмистра Джейка Боска ко мне! Срочно!

Отключив переговорное устройство, даже не выслушав ответ, Стэн начал мягкими кошачьими шагами мерить кабинет. К удивлению Стэна, он вдруг понял, что даже такая мерзостная работа, как работа контрразведчика, может приносить моральное удовлетворение. Если этот Сод Дин (или как там его?) просто банальный воришка и трепло, то его можно будет судить и расстрелять только за это. Если же «крысой» является именно он… Тогда не грех его расстрелять за предательство…

Дверь кабинета распахнулась от удара ногой. Стэн аж подпрыгнул от неожиданности, но сразу же развернулся лицом к вошедшему, чтобы устроить ему выволочку. Однако выволочки не получилось.

Вошедшим оказался Джейк. Открытие двери ногой было мерой вынужденной: ротмистр Боск нес в руках огромную кипу распечаток.

— Нашел! — с порога заорал он. — Я эту суку вычислил! Можешь посылать головорезов! Арестовать и пытать! Сразу!

— Не ори! — осадил друга Стэн. — Кого ты нашел? Только — по порядку.

— Можно, — милостиво согласился Джейк, бесцеремонно сваливая на стол генерала всю кучу распечаток. Стэн поморщился, но промолчал. — Значит, наваял я программульку, которая бы во всех этих угробищных файлах искала что-то общее, что связано со Сциллой. Работала эта сволочь часа два — очень медленно, но у меня не было времени оптимизировать код как следует. В конце концов я получил два десятка личных дел. Из них путем простого просмотра выбрал три штуки. А дальше перенастроил свою программульку с другими граничными условиями и запустил… Результат у тебя на столе. Пришлось, правда, взломать информационную базу Амконикса, а потом Тибы, но я его вычислил!

— И кто это? — поинтересовался Стэн, он уже представлял себе, КОГО из командования Джейк мог попытаться подвести под монастырь.

— Ты его не знаешь, — безапелляционным тоном заявил Джейк. — Это ротмистр (У, чучело! И звание, как у меня!). Он сейчас на Сабе. Его крейсер в ремонте. Зовут его Сод Дин. Это та скотина, которая продала линкоры сциллийцам. Надо брать!

Стэн поневоле улыбнулся. Как говорят учебники по тактике, два снаряда случайно в одно и то же место не попадают. Если опытный офицер контрразведки и совершенный профан в этом деле пришли к одному выводу, то вероятность ошибки исчезающе мала. Но удержаться от того, чтобы поддразнить друга, Стэн не мог.

— Слушай, а ты ко мне сам приперся или по моему вызову?

— По какому вызову? — удивился Джейк. — Я как только все распечатал — сразу к тебе. Правда, была какая-то попытка со мной связаться, но мне было не до того… А что?

— Понимаешь, тут перед тобой ко мне с докладом зашел один из моих подчиненных, — медленно произнес Стэн, — он как раз и указал на этого Сод Дина. Я тебя, собственно, и вызывал, чтобы ты его как следует проверил… Но раз уж так получилось…

— Так брать же надо! — заорал Джейк.

— Надо, — подтвердил Стэн, — никто с тобой и не спорит. Но сделать это необходимо красиво. Слушай…

* * *

Так как транспортов по-прежнему не было, генерал Ижи решил организовать большую охоту. В ней должны были принять участие все офицеры Патруля, имевшие опыт в этом вопросе. Точнее — в его решении. Таким образом Стэн оказался снова на борту «Крысобоя», за что искренне возблагодарил судьбу. Сидение в кабинете и ежедневный разбор многочисленных кляуз и доносов доставлял молодому генералу не больше удовольствия, чем работа ассенизатора. Он, конечно, понимал, что и это нужно кому-то делать, но предпочитал свалить эту «почетную» обязанность на кого-нибудь другого. Теперь же, почувствовав под ногами палубу крейсера, Стэн сразу успокоился и полностью сосредоточился на предстоящем деле. Правда, перед отлетом от генерала Рутера в ремонтные доки поступило до предела странное поручение: любыми средствами предельно затянуть ремонт крейсера под командованием ротмистра Сод Дина. Но там только пожали плечами — начальству виднее, что сейчас лучше для Галактического Патруля, а что хуже.

* * *

Эскадра, возглавляемая «Крысобоем», неподвижно висела в пространстве около одного из гиперпространственных ретрансляторов. Джейк, который в очередной раз продемонстрировал свои хакерские таланты, безапелляционно заявил, что сциллийский транспорт «Санта Изабелла» должен появиться с минуты на минуту. Но прошло уже часа полтора, а транспорта не было ни видно, ни слышно. Стэн все это время изощрялся в нелестных эпитетах, адресуя их Джейку по хорошо заэкранированному каналу связи. Джейк оправдывался тем, что корабли иногда вообще из гиперпространства не возвращаются, а иногда выпрыгивают в совершенно неизвестной точке. Объяснения Джейка Стэна не удовлетворяли, и он продолжал злиться. Дело было в том, что транспорты следовало заполучить как можно быстрее, а если придется на каждый тратить по неделе, то вся затея потеряет смысл.

Стэн как раз приготовился очередной раз поинтересоваться у Джейка, где же обещанный транспорт, когда рубку «Крысобоя» наполнил звуковой сигнал.

— Сильное возмущение гиперполя, — тут же отчеканил Конг, — не менее трех тысяч тонн.

— Похоже, — сквозь зубы произнес Стэн, активируя защиту крейсера, и уже громче в микрофон: — Приказ по эскадре: подать энергию на защитные контуры. Приготовиться к встрече.

— Видим, — раздался голос Джейка.

Транспорт вынырнул из гиперпространства неожиданно. Яркая вспышка — и вот на ее месте уже мощный космический лайнер. Кораблей сопровождения видно не было, но, судя по тому, что транспорт включил тормозные ракеты, он собирался их здесь подождать. Собственно, именно для того, чтобы с ходу расправиться с крейсерами сопровождения, флот Патруля и был разбит на эскадры по десять крейсеров. В противном случае вполне можно было бы работать парами. Но сциллийцы были еще слишком напуганы недавним разгулом пиратов, так что каждый транспорт теперь сопровождался минимум тремя крейсерами. Судя по тому, что лайнер обогнал в гиперпространстве свое сопровождение, можно было предположить и его состав: тяжелые крейсеры ходили в гиперпространстве медленнее своих средних собратьев.

Тем временем транспорт окончательно остановился. Открылись иллюминаторы, чтобы пассажиры смогли полюбоваться видом, поднялась передающая антенна: лайнер спешил доложить свое местопребывание и заверить, что все нормально. Крейсеры легионеров ждали, притаившись под защитным полем. Слабые радары транспортника прощупали пространство вокруг себя и никого не обнаружили, тогда медленно пополз вверх гигантский броневой кожух, прикрывающий обширную смотровую палубу, покрытую прозрачным материалом. Даже с большого расстояния было хорошо заметно, что пассажиры устремились туда, чтобы насладиться зрелищем бескрайней Вселенной. Стэн в свое время бывал на таких кораблях и, естественно, не удержался от посещения подобной палубы. Ощущение того, какой малой пылинкой ты являешься по сравнению с гигантским космосом, осталось в легионере на всю жизнь. С тех пор он предпочитал обозревать пространство из рубки крейсера.

— Сильное возмущение гиперполя. Порядка восьмисот тонн, — ледяным голосом отчеканил Конг.

— Сколько? — Стэн чуть не подпрыгнул в кресле.

— Восемьсот, — сконфуженно ответил Конг. — Я не знаю, что это.

— Ждем и смотрим, — с напускным спокойствием произнес Стэн.

Ждать долго не пришлось. Прошло несколько секунд, и космос окрасился тремя вспышками. Вероятнее всего, на транспорте были какие-то важные особы, раз экипажи крейсеров сопровождения пошли на такую глупость, как одновременный выход из гиперпространства. Это требует колоссальных усилий со стороны экипажей, а если учесть, что в пространство вынырнуло два средних крейсера и один легкий, то и работы борткомпьютеров на пределе.

— Класс! — послышался в динамиках восхищенный голос Джейка.

— Дураки, — брезгливо прокомментировал только что увиденное Конг. Стэн был с ним полностью согласен.

— Эскадра! Сначала крейсеры, потом — абордажную команду на лайнер, — скомандовал Стэн. — Господа офицеры, если кому-то нравится один из вынырнувших крейсеров — не стесняйтесь. Можем сломать не сильно.

— К черту, — отозвался ведомый Стэна, — только в металлолом!

— Тогда — с Богом!

Эскадра резко сбросила камуфляж и устремилась к крейсерам противника. На лайнере пока ничего не поняли: с обзорной палубы защелкали вспышки фотоаппаратов. Экипажи крейсеров прикрытия, вымотанные сложными маневрами в гиперпространстве, попытались развернуться для контратаки, но их было слишком мало. Первым вспух вспышкой термоядерного взрыва легкий крейсер. Там даже не успели включить защиту, и Джейк подорвал его ракетой. Дальше это уже было простое избиение: пять крейсеров легионеров на один сциллийский.

Стэн отдал управление Конгу, а сам спокойно наводил носовой лазер на ближайший крейсер и жал на гашетку. Это было скучно.

Прошло не более пяти минут, как от сциллийских крейсеров осталось одно воспоминание. Молодой генерал включил устройство внешней связи и вызвал лайнер.

— «Крысобой» вызывает «Санта Изабеллу». «Крысобой» вызывает «Санта Изабеллу».

— Мы не ведем переговоров с пиратами, — фальцетом завопил кто-то с борта лайнера.

— Ты что — дурак? — искренне удивился Стэн. — Какие переговоры? Открывай шлюзы и готовься к высадке нашей призовой команды. Малейшая попытка сопротивления — и я вырежу всех на борту. Если вести себя будете пристойно — разрешу эвакуироваться в спасательных шлюпках.

— Сциллийцы не сдаются!

— А, ну как хотите, — разочарованно произнес Стэн и отключил внешнюю связь.

Генералу не требовалось отдавать приказы своим подчиненным. Легионеры и так хорошо знали, что им делать. Шесть крейсеров пристыковались к шлюзовым камерам лайнера, и их экипажи пошли на абордаж. Оставшаяся четверка, в которой были корабли Стэна, Джейка и их ведомые, образовала внешний конвой. Вскоре с линкора пришел первый отчет.

— Генерал! Тут у них что-то интересное! — Запыхавшийся ротмистр был уже в рубке сциллийского корабля.

— Что интересное? — осведомился Стэн.

— Кажется, здесь у них что-то типа армейской конференции. Посмотреть желания не возникает?

— Не откажусь.

— Мы уже разблокировали шлюз номер восемь. Можете стыковаться.

— Сейчас буду.

Стэн посмотрел на обзорный экран, большую часть которого занимала громада захваченного судна, и спокойно подал «Крысобоя» вперед. Крейсер плавно подошел к борту лайнера, и вскоре завыли насосы, уравнивающие давление в переходной камере.

Вступив на борт захваченного судна, генерал был сразу встречен двумя легионерами в легких скафандрах. Где-то еще был слышен шум боя, но он быстро затихал.

— Что у вас здесь? — небрежно спросил Стэн.

— Тут или военный совет Сциллы, или что-то подобное. Охрана у них, конечно, была… Была. Но вот старшее офицерье прелюбопытнейшее.

Стэн хмыкнул и позволил себя провести в кают-компанию. Там пахло потом и страхом. Холеные сциллийские генералы уже потеряли от страха значительную часть своего лоска и теперь пытались выглядеть более или менее прилично. Получалось это у них плохо. Нация, которая привыкла добиваться своего любыми методами — когда силой, а когда пресмыкаясь, — не могла породить достойных людей, способных прямо взглянуть врагу в лицо. Сциллийцы всегда предпочитали бить из-за угла и теперь выглядели побитыми собаками.

— Что будем делать, господа крысы? — поинтересовался Стэн.

— Собака! Будь ты проклят!

Говоривший тут же оказался на полу и выплюнул несколько зубов. Конг потер кулак и выразительно посмотрел на сразу же притихших сциллийских военных.

— Прошу простить моего друга. Он излишне экспансивен. Но если кто-нибудь из вас, мразей, попробует без моего приказа открыть рот — то зуботычина ему покажется ласками жены. А теперь, вонючие лапшееды, что у вас здесь происходит? Ну!

— Мы на мирной прогулке! А вы…

Конгу угодить было трудно. Ему явно показался оскорбительным тон, которым сциллиец ответил. В результате говоривший оказался на полу с разбитым лицом.

— Я же вас предупреждал, — назидательно произнес Стэн, — нельзя так разговаривать с порядочными людьми. Но я не услышал ответа на свой вопрос. Мне его повторить? Или лучше это сделает мой друг?

Такая перспектива сциллийцев явно не устраивала, и они потихоньку начали сдаваться.

— Мы здесь отмечаем день рождения Командующего армией Сциллы, — срывающимся голосом ответил кто-то из офицеров помладше. — В этом нет ничего предосудительного. Мы никого не трогали. И проявили достаточное уважение…

— К кому это вы, лапшееды, и когда проявляли уважение? — поинтересовался Стэн. — Значит, так: всех раздеть и в трюм. Вернемся на Базу — будем разбираться. А если нам здесь не соврали — у нас очень неплохая добыча.

Легионеры тут же начали оперативно выполнять приказ генерала, а сам он проследовал в рубку. Там уже вовсю орудовал Джейк.

— Как у нас дела? — спросил Стэн, занимая капитанское кресло.

— Ремонта часа на два, — ответил Джейк, не отрываясь от монитора. — Улов хороший: здесь примерно половина сциллийского штаба во главе с их главнокомандующим. Думаю, что генерал Ижи будет на седьмом небе от счастья, а на Сабу в ближайшие часы следует ждать нападения.

— В ближайшие часы — не следует. А вот через пару недель — вполне возможно. Но за это время мы уже сами постараемся нанести удар. Так что не волнуйся, все идет просто замечательно. Нам первый раз за все эти месяцы повезло по-настоящему. Представь себе, сколько можно выжать из сциллийских штабистов! А ведь теперь я ничем не связан. Вполне могу их и отдать в руки кому-нибудь, у кого они всю семью вырезали. Что с этими лапшеедами будет, ты себе представляешь?

— Ага! А можно мне парочку во временное пользование?

— А почему нет? — Стэн улыбнулся. — Только нам нужно их не замучить до смерти, а получить интересующую нас информацию. Ладно, ремонтируй эту посудину, и стартуем к Сабе. Разбираться будем уже там.

Стэн покинул рубку «Санта Изабеллы», чтобы вернуться на «Крысобой» и приготовиться к возвращению на Базу. Связываться с Сабой генерал не стал, чтобы раньше времени не раззванивать на весь обитаемый космос информацию о трофее. Канал, конечно, закрытый и шифрованный, но береженого и Бог бережет.

* * *

Через два стандартных часа Джейк вышел на связь и доложил, что может стартовать. Стэн внимательно его выслушал и дал «добро». На генерала навалилась усталость. Дело было не в том, что бой был сложным. Как раз наоборот. Просто он слишком хорошо осознавал, что уже было сделано и как это ничтожно мало по сравнению с тем, что еще предстояло сделать. Разгоняя крейсер для перехода в гиперпрострзнство, Стэн думал о том, что в очередной раз на него ложится чудовищная ответственность, которой он попросту не хочет. Что в очередной раз придется окунуться в совершенно омерзительные методы работы Пятого управления, присутствовать на допросах, возможно, и пытать. Что опять возникнет необходимость в новых драках, в которых будут гибнуть люди. Да, сциллийцев он последнее время людьми не считал, они представлялись ему скорее стаей мстительных мерзких животных, но молодой генерал прекрасно отдавал себе отчет в том, что среди них могли быть тоже… А если могли, то почему же они, черт побери, так глубоко спрятались? Почему любое общение со сциллийцами приносит только одни несчастья? Ведь здесь нельзя было говорить о случайности. Все было вполне закономерно: в течение многих поколений они культивировали только самые мерзкие качества, так что теперь абсолютно неудивительно, что они все стали такими, может, это уже и на генетическом уровне. Так что Галактику предстояло избавить от этого ракового нароста полностью. Стэн понимал, что это имеет свое название. И название это — геноцид, но другого выхода не находил. Попытка стандартной блокады с треском провалилась — это было слишком хорошо известно. Попытки договориться с ними приводили только к новым смертям: на словах они обещали полную помощь, а на деле норовили воткнуть в спину нож. Попытки как-то образумить натыкались только на их презрительные улыбки: сциллийцы признавали только свои родовые законы и всех, кто действовал по-другому, считали слабаками. А со слабаками, по их мнению, и разговаривать было не о чем. Значит, нужна была грубая сила, которая уничтожит их всех. Тогда они хоть перед смертью, но поймут, что эту силу следовало уважать. Уважать… Любимое словечко сциллийцев. Оно обозначает у них страх перед более сильным, раболепие, но никак не истинное значение этого слова. Умудриться испортить такое хорошее понятие. Уважение к родителям, к учителю, к старшим… А вместо этого… Думать об этом Стэну было откровенно противно. Он откинулся в кресле, посмотрел на Конга, самозабвенно штудирующего какой-то справочник, и улыбнулся. А зачем он, собственно, во всем этом копается? Есть четкое решение Совета Патруля. Этому решению подчиняются все — от рядового до Командующего. Так что — выполнить приказ и доложить!

Стэн тяжело вздохнул и отогнал от себя неприятные мысли.

— Конг, скажи мне, а нет ли у тебя еще одного таланта: умения резать монстров с помощью компьютера?

— Это в «мясорубку» порубиться, что ли? — отозвался Конг.

Настроение у Стэна начало улучшаться. Игру, где необходимо убивать огромное количество монстров, «мясорубкой» обозвал Джейк. Либо название так быстро распространилось, либо не только у Джейка возникли подобные ассоциации.

— Значит — умеешь. Тогда загружай второй задачей — побегаем. Все равно в гиперпространстве еще часа четыре болтаться.

* * *

Саба встречала победителей. Все эскадры вернулись из рейдов, не потеряв ни одного крейсера, но приведя с собой полсотни транспортов. Потери экипажей у легионеров были минимальные: сорок три человека ранеными. Правда, часть раненых пришлось сразу же списать — слишком серьезны были их ранения.

Сразу же по возвращении последней эскадры было собрано совещание. Легионеры не скрывали приподнятого настроения. И было отчего. Теперь можно было надеяться на то, что противника удастся победить.

— Господа! Я счастлив видеть здесь всех вас и позд'авить с блестяще п'сведенной опе'ацией! — Генерал Ижи тоже излучал самодовольство. — Вдвойне п'иятно позд'авить гене'ала 'уте'а с пленением командующего сциллийской а'мией. Этим ме'завцем и его штабом уже занимается наше доблестное Пятое уп'авление. А тепе'ь мне было бы инте'есно услышать, чем вышеозначенное уп'авление может нас еще по'адовать.

Стэн поднялся, обвел взглядом комнату и прошел к импровизированной трибуне.

— Да нечем радовать. Люди работают. Из сциллийцев медленно извлекают все, что они знают. Тут все идет как надо. — Генерал выдержал паузу, в помещении нависла тишина. — Но об этом вы и так худо-бедно осведомлены. Также многие из вас знают, что в наших рядах завелась «крыса». Именно из-за этой сволочи погиб Командующий. По причине наличия этой гадины гибли наши боевые товарищи, мы потеряли базу на Роле и связь с нашими женами и детьми. Над вычислением этого мерзавца Пятое управление работало довольно долго. Некоторые офицеры ощутили это на себе, за что приношу сейчас самые искренние извинения. Но всякой мерзости рано или поздно приходит конец. Перед самым началом операции по захвату транспортов для перевозки нашего десанта я отдал приказ начальнику ремонтной службы под любым предлогом затянуть ремонт крейсера Сод Дина и, даже если этот ремонт будет закончен, ни под каким предлогом не выпускать этот корабль с планеты. Сейчас я с улыбкой вспоминаю, КАКИМ взглядом на меня смотрел начальник ремонтной службы. Тогда я ничего не мог ему объяснить. Теперь же, когда предатель арестован, об этом можно говорить в открытую. В послужном списке ротмистра Дина присутствует целый ряд моментов, заслуживающих детального рассмотрения. Начал он с того, что продал сциллийцам случайно найденные им линкоры. Не удивлюсь, если выяснится, что в бою с одним из этих линкоров и погиб наш Командующий. Далее — именно он раскрыл расположение базы на Роле противнику. Нам пришлось спешно эвакуироваться, и мы с громадным трудом смогли вновь собрать свои силы. Кроме того, мы не могли произвести арест, пока не получили возможность взять ротмистра Дина на горячем. Он был схвачен в тот самый момент, когда готовился передать информацию о захваченном нами транспорте с командованием сциллийской армии нашему противнику. На первом допросе этот мерзавец заявил, что действовал исключительно из благих побуждений: народ, дескать, должен получать всю информацию. Понятие служебной тайны для ротмистра, вероятнее всего, просто отсутствует. Когда же всплыл вопрос о линкорах, проданных им сциллийцам, ротмистр сломался и начал давать показания. Я, честно говоря, опасался, что придется применять пытки. Но патологическая трусость ротмистра Сод Дина позволила их избежать. У него даже хватило наглости предложить сделку: он начинает кампанию дезинформации сциллийцев, а за это получает свободу. Как ни соблазнительно выглядело предложение ввести в заблуждение нашего противника, мы вынуждены были от него отказаться. Я считаю, что показательная казнь предателя будет способствовать поднятию морального духа легионеров и послужит хорошим уроком тем, кто задумывается о возможности предательства. Может, у вас будут другие предложения?

Стэн вернулся на место в гробовой тишине. Офицеры переваривали полученную информацию молча. Наконец поднялся ротмистр Пшеничникофф.

— Я буду краток — пристрелить козла!

Пшеничникофф сел на свое место. Лицо его было непроницаемо, как маска, но Стэн прекрасно представлял себе, чем для Сод Дина может закончиться, если Пшеничникофф до него доберется.

Легионеры выступали один за другим. Все были единодушны в том, что предателя необходимо казнить, но вот из-за метода, которым надлежало произвести умерщвление, чуть не случилась потасовка: большая часть настаивала на расстреле, но у определенной части офицеров взыграли древние инстинкты, так что возникло предложение предателя обезглавить. Генерал Ижи остался сам собой: он тут же с радостью влез в склоку и, апеллируя к такому видному специалисту в области истории, как профессор Шмулерсон, предложил посадить Сод Дина на кол. Спорщики обсудили это предложение и пришли к выводу, что для предателя это слишком легкая смерть. Кто-то вспомнил про четвертование…

— Хватит! — заорал Стэн. — Не уподобляйтесь сциллийцам. А теперь так: расстреливают обычно дезертиров, на кол сажают извращенцев, четвертуют тех, кто пытался совершить государственный переворот, а головы рубят, как правило, только дворянам. Для мерзавца не нужно придумывать мучений. Предателей всегда ждала петля!

Идея легионерам понравилась. Все загомонили, рассаживаясь по своим местам, и разговор снова принял конструктивный характер: казнь надо было провести прилюдно и так, чтобы это запомнилось надолго. Кроме того, не мешало опять перехватить галактический информканал и провести трансляцию на всю Галактику. Так сказать — в воспитательных целях. Быстро распределив обязанности, легионеры совещание закончили.

* * *

Легко сказать — провести показательную казнь, да еще и так, чтобы все поняли, за какие прегрешения казнимый отправляется на виселицу. А попробуй подготовь общественное мнение! В распоряжении у Стэна было не так уж много людей. Да и тех переполовинило разведывательное ведомство, их начальник очень громко причитал, что таких специалистов, как в Пятом управлении, больше нигде в Патруле нет, а информацию из плененных сциллийцев нужно обязательно выжать в кратчайшие сроки. Стэн долго отказывал, но в конце концов сдался. Теперь он просто готов был кусать себе локти: развешивать обывателям лапшу на уши осталась жалкая горстка аналитиков да Джейк, который нагло заявил, что канал перехватит тогда, когда получит приказ, а во все эти гнусные игры с подготовкой общественного мнения играть не собирается.

Стэн уже совсем загрустил, когда на Сабу прибыло подразделение с Омаса. Омаситы отличились еще на подлете к планете: когда дежурный крейсер дал запрос флагману флота Омаса, то получил ответ, что подходит личный эскорт императора и лучше бы стражнику убраться подобру-поздорову, пока не отхватил по ушам. От такой наглости офицер на дежурном крейсере опешил и пропустил момент начала атаки четырех Х-СОМ'ов. Не успел легионер подать сигнал тревоги, как уже был взят на абордаж, а остальные омаситы деловито занимали оборону на ближней орбите Сабы.

После чего Рэйли, а флот привел именно он, вышел на открытом канале в эфир и нагло заявил, что операция по прикрытию Сабы от вторжения проведена успешно, а дежурному офицеру он своей властью назначает десять плетей за нерадивость. Дежурный на башне Сабы тут же попытался связаться с генералом Рутером, но так как по местному времени было часа три ночи, естественно, его не добудился. Тогда к Стэну был послан гонец. Разбуженный среди ночи генерал пообещал спросонья повесить, кроме Сод Дина, еще пяток ослов, которые не дают ему спать, после чего поинтересовался, а что, собственно, произошло? Ему доложили. Стэн долго хохотал, потом связался с Рэйли и дал добро на посадку, взамен взяв твердое обещание, что пороть офицера с дежурного крейсера не будут. Настроение у генерала было прекрасное. Он быстро облачился в форму и выехал на космодром.

* * *

Рэйли был подтянут и весел. Они со Стэном обнялись, и Рэйли принялся рассказывать. Сразу же после отлета «Крысобоя» Рэйли выступил по планетарному информканалу и объяснил, что Главнокомандующему аэрокосмических сил Омаса требуется помощь. Приказывать Рэйли не собирался, он просто объявил набор добровольцев. Через двое стандартных суток набралось такое количество народа, что весь флот Омаса вряд ли бы перевез его в несколько приемов. Тогда Рэйли вынужден был начать строгий отбор и провозился с этим целую неделю. Костяк флота составила «Крысобойная» эскадрилья, составлявшая в битве при Омасе прикрытие генеральского крейсера, далее были задействованы две из трех крейсерных эскадр и шесть эскадрилий Х-СОМ'ов, которые находились под личным командованием инженера Гоосе. Сам инженер все еще находился на орбите и давал разнос капитану дежурного крейсера Патруля. Четыре крейсера и два десяткаХ-СОМ'ов были оборудованы абордажными захватами, кроме того, все корабли, кроме своего стандартного вооружения, несли еще и дополнительные ракеты. Омас готовился помочь своему Главнокомандующему всей мощью имеющегося у него флота. Когда Стэн выразил беспокойство по поводу прикрытия планеты, Рэйли успокоил его, объяснив, что одна крейсерная эскадра и две эскадрильи Х-СОМ'ов по-прежнему находятся на боевом дежурстве на орбите Омаса, и в данный момент планете ничего не угрожает. Стэн был искренне восхищен работой, которую проделал Рэйли за такой короткий срок: поднять экономику планеты после многолетнего правления конструктивистов, построить мощную, глубокоэшелонированную оборону и, наконец, в кратчайшие сроки собрать и привести на помощь Стэну целый флот! Такой оперативности и дисциплине могли бы позавидовать даже лучшие подразделения Патруля.

— Ты молодец, Рэйли! Ты просто молодец! Сейчас — отдыхать, а вот уже утром мне потребуется твоя помощь в одном щекотливом деле.

— Надо кого-то приструнить? — бодро поинтересовался Рэйли.

— Нет, повесить, — вполне серьезно ответил Стэн. — Но сначала мне нужно подготовить общественное мнение. Поможешь?

— Почему нет? Кстати, а Джейк здесь?

— А где же мне быть? — Невыспавшаяся физиономия Джейка появилась пред светлы очи Рэйли. — Дебоши тут устраиваешь, спать не даешь… Естественно, я здесь!

— Рад тебя видеть, старик! — И Рэйли сильно обнял приятеля.

— Не задуши, медведь омаситский! — простонал Джейк, высвобождаясь.

— Живи, — милостиво позволил Рэйли, выпуская программиста из своих лап, — а по поводу встречи у вас тут не положено что-нибудь устроить?

— Это хоть прямо сейчас! — весело сказал Стэн, и друзья проследовали в бар космопорта, где заспанный бармен еще не догадывался, кого ему придется обслуживать.

* * *

Подготовка к казни велась как положено: с соблюдением всех формальностей, подготовкой общественного мнения и туманными намеками, что это далеко не последнее мероприятие такого рода.

Люди во все времена падки до зрелищ, а тут намечалось нечто, чего не видели целые поколения. Бойцы Рэйли взялись за порученную им задачу с энтузиазмом, и через несколько суток вся Саба уже гудела от рассказов о страшных злодеяниях Сод Дина, который, скрываясь под личиной офицера Галактического Патруля, занимался, оказывается, такими зверствами, что от них кровь стыла в жилах. Стэн, попытавшийся было воспротивиться этой явной выдумке, был осажен Шмулерсоном, который философски заявил: «Много — не мало!» Спорить с профессором генерал не решился — тезис ему самому понравился. Так что ко дню, на который была назначена казнь, этого события ожидало все население Сабы. И не только Сабы. Джейк умудрился каким-то образом запустить сообщение по множеству информационных каналов, хотя сообщения, отправленные с Сабы, старательно отфильтровывались и уничтожались. На просьбу Стэна объяснить технологию хакер разразился тирадой о каких-то «халявных и дырявых проксях». Из всего сказанного Стэн понял только то, что его друг нашел очередную дырку в системе защиты информканалов, и застонал, представляя себе, как эти дырки потом придется залатывать. А ведь Джейк далеко не единственный специалист подобного рода в Галактике. Могли найтись и другие.

* * *

Перед самой казнью состоялся суд. Обвиняемый бывший ротмистр Галактического Патруля Сод Дин что-то мямлил о снисхождении, губы его тряслись, глаза бегали. Стэн удивлялся: каким образом такое существо вообще могло попасть в Патруль? Но процесс быстро дал ответ и на этот вопрос. Дина устроили по протекции. Папочка бывшего легионера был крупной шишкой в каком-то мозгоправном институте при правительстве Конфедерации. По долгу службы Стэну приходилось сталкиваться с этой публикой, и он прекрасно себе представлял, что собой представляет яйцеголовый папаша подсудимого. Но помочь такое родство Сод Дину сейчас не могло — папаша явно не был в оппозиции к существующей власти.

Интереснее всего были мотивы, побудившие бывшего ротмистра к предательству. Он мог бы пойти служить к сциллийцам и, без сомнения, так бы и поступил. Такие слова, как присяга и честь легионера, были для него пустым звуком. Но когда сциллийцы предложили ему посотрудничать с ними в другой форме — побыть шпионом, — Дин не раздумывая согласился. Он считал себя интеллектуалом и полагал, что легко обманет прямолинейных легионеров, которых он в глубине души всегда презирал. За верную службу ему обещали полковничьи погоны и командование эскадрой.

Дальше слушать Стэну расхотелось — было откровенно противно. Противно, что легионер способен на такую гадость, противно, что в Патруль могли легко устроить по протекции, противно, что такая ситуация вообще была возможна. Легионер — предатель! Когда такое было мыслимо?

Стэн покинул зал суда еще до окончания процесса и решил наведаться к Джейку, чтобы узнать, как у того дела. Джейк священнодействовал на борту «Мстителя». Барабанить по кнопке вызова пришлось довольно долго. Наконец в динамике раздалась ругань и бравый хакер осведомился, кому там неймется.

— Я тебе сейчас объясню! — совершенно искренне пообещал Стэн.

— А, это ты… Входи. — И двери лифта разблокировались.

Стэн поднялся на борт «Мстителя» и, не дожидаясь приглашения, направился в рубку. Друга он застал там, как и предполагал с самого начала. Джейк яростно барабанил по одной клавиатуре, потом откатывался в кресле к другой и барабанил по ней. При этом вид у него был такой, что можно было смело вызывать бригаду из психушки.

— Ну, рассказывай, как процесс проходит, — не отрываясь от монитора, по которому в этот момент ползли колонки цифр, поинтересовался Джейк.

— Омерзительно, — честно признался Стэн, — это дерьмо полностью расклеилось и теперь что-то мямлит о пощаде и снисхождении. А так — рассказывает все, о чем его попросят. Ощущение такое, как будто в бочку с фекалиями окунулся.

— А у тебя богатый жизненный опыт, — бросил через плечо Джейк.

— Что ты? Все же по твоим рассказам!

— Угу. А пришел чего?

— Тоскливо стало слушать говнюка — вот и пришел. Ты против?

— Нет. Но сиди тихо и не мешай. Сейчас ему приговор зачитают и поведут на площадь. Мне нужно успеть провести атаку и включить камеры. До чего же я не люблю прямые трансляции!

— Как приговор зачитают? — спохватился Стэн. — Мне же там надо сейчас быть.

— Так у тебя еще целых десять минут. Если здорово постараешься — успеешь. А теперь — не мешай. Это у вас там шоу начинается, а мне работать надо.

Стэн, не прощаясь, выскочил из рубки и помчался к лифту. Джейк, похоже, этого даже не заметил.

К моменту зачтения приговора Стэн успел. Он постоял с важным видом, слушая, как судья приговаривает Сод Дина к повешению, увидел, как приговоренный закатил истерику, понаблюдал за действиями охраны, успокаивающей приговоренного, и вместе с остальными зрителями покинул зал.

* * *

Центральная площадь столицы Сабы была украшена виселицей. Такого здесь никто не видел, и народу, чтобы поглазеть на необычное зрелище, собралось великое множество. Тройное оцепление легионеров не подпускало никого к эшафоту. Точно такое же оцепление держало под охраной трибуну для командования Патруля и представителей местной власти. Стэн с отвращением пробрался на трибуну и устроился в самом углу. Видеть никого не хотелось и разговаривать тоже. Но не тут-то было. Генерал Ижи зорким глазом опытного вояки высмотрел коллегу и послал за ним пару легионеров. Пришлось подниматься и идти к компании, окружившей пожилого генерала.

Представители местной власти кудахтали как куры на насесте, намекая, что крайне неплохо такого рода мероприятия сделать постоянными. Ведь мерзавцев, которые заслуживают виселицы, можно найти предостаточно. Разумеется, все это предполагалось делать руками Патруля. Генерал Ижи вежливо отвечал, что мысль здравая, но не следует путать военно-полевой суд Патруля с гражданским судом Сабы. И что если решения первого — закон для легионеров, и по этой причине они и претворяют его в жизнь, то решения второго — закон для жителей Сабы, которые сами должны позаботиться об их исполнении. Представители власти были явно разочарованы и попытались найти поддержку у Стэна. К тому моменту он уже сам обдумывал идею вздернуть пару-тройку особо кровожадных представителей местной элиты, так что ответил в том духе, что ежели правительство Сабы считает необходимым вводить у себя смертную казнь через повешение, то пусть само и заботится о веревке и мыле. Сообразив, что начальника контрразведки Патруля сегодня лучше не трогать, чиновники быстро переключили свое внимание на кого-то из прибывших офицеров Патруля.

Приведение в исполнение приговора, которое должно было вот-вот начаться, почему-то откладывалось. Мимо Стэна с озабоченным выражением лица пробежал Серж Ижи, и генерал изловчился поймать его за руку.

— Что там происходит? — раздраженно спросил он. — Надо заканчивать с этой гадостью побыстрее. Кто телится?

— Джейк все еще не перехватил канал, — ответил Серж, — матерится на чем свет стоит, но пока ничего сделать не может.

— Если так пойдет и дальше, то Сод Дин имеет реальный шанс дожить до того момента, как мы полностью возьмем власть в свои руки.

— Сам знаю. Но за приговоренного не беспокойся. Мы его накачали наркотиками по самое «не хочу». Так что он даже не поймет, что его вешают.

— А это еще что за проявления гуманизма? — удивился Стэн.

— Какой там, к черту, гуманизм? — Серж в сердцах сплюнул на землю. — Это дерьмо закатила истерику, пыталось мне сапог поцеловать… Пришлось сначала обездвижить, потом накачивать наркотиками. Сейчас он больше напоминает говорящую куклу, чем человека. Да и разговаривает медленно…

Этот диалог мог бы продолжаться еще долго, но тут у Сержа пискнул приемник, он сразу же приложил его к уху, выслушал доклад и поспешил откланяться.

— Извини, Стэн, надо бежать. Джейк справился, но говорит, что у нас не более шести стандартных минут.

Стэн молча кивнул, отпуская Сержа, и приготовился смотреть. Примерно минуту ничего не происходило. Генерал догадывался, что сейчас идет заставка и кто-то из офицеров Патруля объясняет, ЧТО гражданам Галактики предстоит увидеть. Потом в дальнем конце площади началось какое-то движение. «Ведут! Ведут!» — донеслось с разных сторон. Представители местной власти все как один вытянули шеи — наверное, очень боялись пропустить хоть что-нибудь из происходящего. Стэн поморщился. Если он действительно взойдет на престол, то с такими типами придется общаться постоянно, а у генерала они уже сейчас вызывали только одно желание — дать по физиономии. Что же будет дальше?

Толпа расступалась по мере приближения приговоренного. Он был в форме легионера, но с сорванными знаками различия. Лицо его ничего не выражало, а взгляд был потухший. Стэн подумал, что Серж переусердствовал с наркотиками. Процессия тем временем приблизилась к эшафоту. Два дюжих сержанта подхватили Сод Дина под руки и повели к петле. Он не сопротивлялся. Стэн непроизвольно оглядел площадь в поисках камер. Та, что сейчас ретранслировала казнь на всю Галактику, была поставлена как нельзя удачно: она давала всю панораму, но понять, что казнимый накачан наркотиками, глядя с такого расстояния, было невозможно. Стэн мысленно похвалил Джейка за сообразительность. Его друг явно предвидел, что без спецсредств обойтись не получится.

Зазвучала барабанная дробь и оборвалась на самой высокой ноте. На эшафот, где уже находились безразличный ко всему происходящему Сод Дин и безмолвный палач, лицо которого скрывал черный капюшон, легко поднялся Серж Ижи. Он развернул бумагу и громко прочитал:

— Суд военного трибунала Галактического Патруля приговаривает бывшего ротмистра Сод Дина, пойманного на шпионаже в пользу мафии, к повешению. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Исполнение — немедленно.

Серж сложил бумагу и спустился с эшафота. Оказавшись внизу, он подал знак палачу, и тот надел на Дина петлю. Опять по ушам ударила барабанная дробь и опять она резко замерла. В тишине, охватившей площадь, палач нажал на рычаг и пол ушел из-под ног предателя. Тот несколько раз судорожно дернулся в петле и затих, демонстрируя вывалившийся язык и вылезшие из орбит глаза. Где-то в толпе раздался приглушенный женский вскрик — какая-то дама не выдержала этого зрелища и упала в обморок. Камера, снимавшая казнь для ретрансляции, подалась вперед и, вероятнее всего, крупным планом показала лицо повешенного. Стэн подумал, что по всей Галактике сейчас далеко не одна дама упала в обморок. А может, и не только дама.

* * *

Площадь стремительно пустела. Зрелище закончилось, и обыватели спешили отправиться по домам, чтобы поделиться с друзьями и знакомыми впечатлениями от зрелища, свидетелями которого они только что стали. Стэн усаживался в свой автомобиль и думал, что никакие они не свидетели, а тривиальные соучастники убийства. Несмотря на то что легионер был полностью уверен в правильности произошедшего на площади, в душе у него остался неприятный осадок. Стэн почему-то представил себе, что за этим зрелищем наблюдает Эя. Наблюдает, да еще и показывает сынишке, которого держит на руках, — смотри, это твой папа сделал. Генерала передернуло от такой перспективы, и он решил, что такого безобразия никогда не допустит. Тут же его мысли потекли по другому руслу. Он вдруг подумал, что до чертиков соскучился по жене, что хочет наконец увидеть своего сына и что пришла пора наконец узнать, куда же легионеры отправили транспорты с женщинами и детьми. Узнать это Стэну захотелось немедленно, и он быстро прикинул, кто из присутствующих на Сабе легионеров может быть в курсе. Получалось, что только генерал Ижи.

* * *

— Я не знаю, где они! И никто не знает! И нечего ко мне с этим п'иставать! Не ты один такой здесь умный. Командующий никому коо'динат не дал. Все было только у него на к'ейсе'е. Ты поймай лучше начальника 'азведки и выт'ясай душу из него. Это его п'ямая обязанность — искать п'опавших.

Генерал Ижи перевел дух и обиженно посмотрел на Стэна. Когда тот ворвался к Ижи-деду, почтенный легионер как раз готовился отобедать. На приглашение присоединяться Стэн не среагировал и с порога попытался атаковать. Из атаки ничего не вышло. И теперь оба генерала хмуро смотрели друг на друга.

— Садись обедать, — буркнул все еще недовольный генерал Ижи. — Потом вместе подумаем, что можно п'едп'инять. Не у одного тебя там 'одня.

Генералы ели молча, стараясь показать, что заняты сейчас исключительно поглощением пищи. Каждый думал о своем. Стэн понимал, что совершенно зря наорал на старшего Ижи и что не помешает извиниться. Еще он думал о том, что секретность секретностью, но уж кого нельзя было заподозрить в измене — это генерала Ижи, так что хоть ему-то можно было передать информацию о том, куда направились корабли с женщинами и детьми. Хотя Командующий решил перестраховаться. И у него получилось. Только сам он погиб, так и не успев ничего никому рассказать. При этом Стэн понимал, что в Галактике, несмотря на ее громадные размеры, потеряться полностью невозможно. Наверняка спрятавшиеся от преследования имели возможность смотреть новости и были в курсе последних событий. Так что волноваться не стоило. С другой стороны, если они были в курсе, то почему до сих пор не на Сабе? Стэн терялся в догадках, продолжая механически жевать и даже не чувствуя вкуса того, что было у него в тарелке.

— Поел? Тепе'ь иди домой, — буркнул генерал Ижи, — а я взд'емну часок.

— Спасибо за обед… И извините.

— Бывает. Давай, иди п'огуляйся, наде'и кому-нибудь уши. А мысли эти пока оставь. Я подоз'еваю, что Командующий отдал четкий п'иказ, и они его сейчас выполняют. Так что не волнуйся. Все будет хо'ошо.

Стэн поспешно откланялся и, усевшись в автомобиль, решил, что самое время навестить в доке свой крейсер и действительно надрать уши механикам, если что-то не так.

«Крысобой» был в идеальном порядке. Так что Стэн даже испытал некоторое разочарование. Идея придраться к кому-нибудь из механиков и вставить пистон была крайне соблазнительной. Так и не обнаружив никаких изъянов, генерал уселся в кресло и включил галактический новостной канал. Там передавали новости. Рассказывалось и о кучке повстанцев, которые непонятным пока методом уже в третий раз захватывают частоту общегалактического канала и пытаются изобразить, что контролируют ситуацию. На самом деле правительственные войска уже заканчивают операцию по их уничтожению и в ближайшее время смогут полностью покончить с ними. Стэна сообщение позабавило. Потом был какой-то совершенно скучный анализ экономической ситуации в Галактике. Прорваться через его дебри Стэн не смог, но быстро понял, что если не перенаправить в ближайшее время все ресурсы для развития Сциллы, то Галактику ожидает хаос. Это тоже было понятно — с приходом сциллийцев к власти большая часть ресурсов и так была отдана этой планете, но им было мало. Хотелось еще. Но люди тоже не дураки и рано или поздно до них дойдет, что их деньги уплывают неизвестно куда, а чтобы это объяснить, нанимается какой-нибудь мерзавец от науки, который за деньги может доказать все что угодно. Дальше пошла какая-то идиотская развлекательная программа, и Стэну стало окончательно скучно. Только законченный идиот может находить удовольствие в том, что недавно поженившиеся супружеские пары пытаются определить, кто из них является кем, при этом у супругов по очереди завязывают глаза и заставляют чуть ли не совокупляться перед камерами.

Стэн с раздражением выключил информканал и уже собрался уходить, когда в рубке резко прозвучал вызов гиперпространственной связи. Молодой генерал с интересом посмотрел на монитор и вернулся в кресло. Вызов не прекращался. Стэн нажал на несколько клавиш и перед ним высветился маршрут вызова. Он обрывался возле ближайшего ретранслятора. Кто-то пытался связаться с генералом, оставаясь сам неузнанным. Стэн хмыкнул и нажал на клавишу ответа. Несколько секунд ничего не происходило, а потом на экране появился белый квадрат. Затем что-то проскочило, и картинка начала стабилизироваться.

Когда изображение полностью откорректировалось, Стэн чуть не выскочил из кресла от неожиданности. Перед ним была его жена. Его Эя!

— Стэн! У нас очень мало времени. Как ты?

— Я — прекрасно. Как ты, как малыш? Где вы?

— Мы с Алексом в порядке. Где мы — сказать не могу. У нас приказ Командующего.

— Командующий погиб. Немедленно стартуйте на Сабу! Я вышлю конвой.

— Не надо. Мы дождемся здесь, пока вы разделаетесь с этой сциллийской сволочью. Пойми, у нас же ребенок! Я не могу им рисковать.

— Ты права. Но я уже не могу без тебя. Я жутко скучаю.

— Я тоже… Время выходит. Джейка с нами нету, так что некому маскировать канал.

— Можешь связываться со мной по нашему домашнему. Я сейчас там.

— Попробую. Я люблю тебя! До свидания!

— Я тебя тоже люблю, — прошептал Стэн, но связь уже оборвалась.

Посидев еще немного в кресле, генерал уже совсем было собрался пойти поделиться новостью с Джейком, но по зрелом размышлении решил этого не делать. Либо Мия уже связалась со своим возлюбленным, либо Джейк позеленеет от зависти. Если первое, то Джейк с его природной скрытностью ни за что не признается, если второе — то лучше Джейку ничего не знать.

Глава 7

После разговора с женой кривая настроения Стэна стремительно поползла вверх. Это не укрылось от генерала Ижи. Он хитро улыбнулся и осведомился, не нашел ли Стэн пропавших. Молодой генерал в ответ только неопределенно хмыкнул. Старший Ижи обиженно пробурчал «конспи'ато'», но было видно, что он о чем-то догадывается. Стэну было на это наплевать. Он ощущал душевный подъем и мог великодушно простить кому угодно что угодно. Впрочем, тут он лукавил, так как в его голове засела передача, просмотренная накануне. Оказывается, Галактический Патруль являлся бандой повстанцев, с которой скоро разделаются правительственные войска… С этим надлежало что-то делать, причем в ближайшее время.

Именно этому вопросу и было посвящено очередное заседание Совета Патруля, коллективного органа, управляющего всей деятельностью организации в моменты, когда Командующий болен, погиб или отсутствует по другим причинам. Если до этого на подобных заседаниях ставился вопрос о выживании легионеров, то теперь, впервые за продолжительное время, встал вопрос о решительных действиях, которые приведут к смещению существующего правительства.

Как только заседание началось, Стэн решительно попросил слова. Возможность выступить ему сразу же предоставили.

— Мы слишком долго позволяли всякой сволочи безнаказанно поливать нас дерьмом и приписывать наши достижения кому-то другому. Когда мы полностью перекрыли все транспортные артерии Галактики — это списали на разгул пиратов. Когда наша экспедиция вырезала пиратов — это приписали правительственным войскам. Теперь я случайно включил информационный канал Галактики и с интересом узнал, что мы жалкая кучка повстанцев, которую скоро уничтожат те же самые правительственные войска. Мне очень хотелось бы знать, что это за правительственные войска, которые так успешно ведут с нами борьбу, и почему они не уничтожили нас до сих пор, если мы жалкая кучка повстанцев?

Стэн говорил зло и решительно. Его кулаки были плотно сжаты так, что костяшки пальцев побелели. Легионеры слушали внимательно, стараясь понять, к чему клонит генерал Рутер.

— Если так будет продолжаться и дальше, то правительство Конфедерации попытается стабилизировать сложившуюся ситуацию. Им выгодно будет представить нас как мерзавцев, захвативших беззащитную курортную планету и занимающихся здесь тем, что насилуют женщин и в больших количествах потребляют горячительные напитки. Через несколько лет они накопят достаточно сил, чтобы навязать нам здесь бой, который мы проиграем. Мы сейчас занимаемся тем, что расхолаживаем мобилизованную и хорошо подготовленную армию. Большая часть наших бойцов уже побывала в бою и в состоянии вступить в бой снова. Таким образом, складывается ситуация, когда любое промедление работает только на руку противнику. Я предлагаю начать немедленно. Цели уже поставлены, и они с успехом могут быть достигнуты. Если мы сейчас навяжем Конфедерации свои правила ведения войны, то получим быструю победу. Если еще несколько месяцев будем ждать неизвестно чего — однозначно проиграем. В конце концов, мне не терпится занять свой престол.

Генерал улыбнулся, и присутствующие заулыбались в ответ. Многие из них хорошо знали, каким образом Стэн стал наследным принцем.

— Если будут возражения — я готов их выслушать.

Стэн кивком головы показал, что говорить закончил, и вернулся на свое место. В помещении повисла тишина. Но тут слова попросил Серж Ижи.

— Стэн все правильно сказал. Те добровольцы, которые сейчас обучаются во вверенном мне учебном подразделении, или получат навыки ведения боя, или их не получат. Я уверен, что теоретическая подготовка, полученная курсантами, достаточна для ведения боевых действий. И я не понимаю, чего мы ждем?

Серж вернулся на свое место, но по пути успел подмигнуть Стэну. На этот раз собрание зашумело. Офицеры начали задаваться вопросом: а чего, собственно, ждать? Если есть возможность прямо сейчас продемонстрировать правительству Конфедерации, что ничего его армия сделать не в состоянии, то почему не осуществить это ПРЯМО СЕЙЧАС? Напряжение в зале росло. Генерал Ижи откашлялся и попросил тишины.

— Я понимаю выступавших пе'едо мной. Более того — я их безогово'очно подде'живаю. Если ста'шие офице'ы Галактического Пат'уля сходятся во мнении, что нападать нужно сейчас, значит, так оно и есть. Мне только хотелось бы, чтобы подготовка к боевым действиям технических с'едств и личного состава была на наивысшем у'овне. Если никаких воз'ажений нет — можно п'иступить к уничтожению п'отивника. Наше Четве'тое уп'авление, занимающееся 'азведкой, как вы знаете, сейчас п'едоставит нам список пе'вооче'едных целей, а задачей боевых соединений будет ско'ейшая их ликвидация.

Когда пожилой генерал уселся на место, в зале раздались аплодисменты. Сначала робкие хлопки кого-то из ротмистров переросли в настоящую овацию. Офицеры Галактического Патруля жаждали возмездия.

— Одну минуту, господа! — Начальник Четвертого управления старался перекричать шум. — Список первоочередных целей у нас есть. С командирами подразделений, которые будут этими целями заниматься, я уже связывался. Через стандартный час на корабли командиров подразделений будут курьерами доставлены все необходимые данные, и можно начинать.

Легионеры расходились по своим кораблям возбужденные. Было ясно, что начинается пора решительных действий. Это поднимало уровень адреналина в крови и будило рефлексы военных, начинавшие уже засыпать на тихой курортной Сабе.

Стэн, вернувшись на «Крысобой», отдал приказ на общий сбор, и уже через несколько минут слушал четкие рапорты командиров кораблей, входящих в его эскадру. Подразделение с Омаса пожелало драться вместе со Стэном. Благодаря этому первой целью объединенной группировки была выбрана довольно крупная база правительственных войск в двадцати часах лета в гиперпространстве. Молодой генерал не возражал, так как был твердо уверен в успехе. Его уверенность разделяли и все его люди. Объединенное подразделение, получившее кодовое название «Восьмая Бригада», готовилось к старту, чтобы меньше чем через стандартные сутки вступить в бой с противником. Все корабли шли на этот раз с опознавательными знаками Галактического Патруля. Игра в прятки закончилась.

* * *

Хтония раньше была одной из крупнейших вспомогательных баз Галактического Патруля. После его разгона сциллийцы приспособили ее для своих нужд. Именно эту базу собирался атаковать Стэн.

Когда корабли Восьмой Бригады выскочили в пространство около Хтонии, их там явно не ждали. Два крейсера охранения были превращены в груды металлического лома еще до того, как успели развернуться носом к противнику. Легионеры быстро выстроили корабли в боевой порядок и малым ходом пошли к планете, давшей приют базе. Там все еще не верили в такую наглость. Как же так? Ведь правительственный информационный канал передавал, что жалкая горстка легионеров полностью деморализована и вот-вот будет разгромлена. Но экраны радаров ясно показывали, что на Хтонию надвигается мощный и хорошо обученный флот. Сциллийцы в спешном порядке начали готовиться к обороне. Тем временем легионеры, не ломая строя, подошли на дальность действия носовых лазеров и открыли огонь по базе. Закипел бой. Сциллийцы подняли на орбиту все имевшиеся в их распоряжении крейсеры, командир базы в это время отправлял панический рапорт в метрополию. Оттуда ответили, что Хтония должна в кратчайшие сроки расправиться с напавшими на нее пиратами и доложить о выполненной задаче. Но сциллийцы, оборонявшие базу, видели далеко не пиратов — на них шел флот Галактического Патруля. Поняв всю безысходность своего положения, экипаж базы готовился подороже продать свою жизнь. Сциллийцы каким-то звериным чутьем сообразили, что легионеры пленных брать не собираются.

* * *

Стэн круто развернул «Крысобой», уворачиваясь от ракеты, выпущенной с вражеского крейсера, и резко поддал мощности двигателям. За пультом стрелка сутулился Конг, бормоча что-то нехорошее себе под нос и раз за разом наводя носовой лазер на крейсер противника. Враг Стэну попался явно не новобранец. Он умело пользовался защитой и вполне грамотно маневрировал. «Если бывший легионер — повешу!» — с внезапной злостью подумал генерал и крепче взялся за ходовые джойстики. «Крысобой» послушно сделал левый разворот, и Конг тут же выпустил в противника управляемую ракету. Взрыв атомного боезаряда произошел точно у носа сциллийца, лишив его защитного поля. Конг воспользовался этим, чтобы дать серию импульсов из носового лазера. Сциллиец дернулся и вдруг вспух облаком ядерного взрыва — сдетонировали его ракеты. Стэн не стал дожидаться, пока его крейсеру достанется от взрывной волны, и бросил корабль к планете.

На базе тоже не спали, как только «Крысобой» оказался в пределах досягаемости стационарных лазеров, по нему тут же открыли огонь. Стэн еще поддал мощности на двигатели и стремительно пронесся над самой атмосферой, уходя в сторону от боя. Когда угроза миновала, генерал снова развернул корабль и послал его в бой.

Несмотря на хорошую экипировку и подготовку, сциллийцы начали проигрывать сражение. Они еще яростно сопротивлялись, понимая, что пощады не будет, но инициатива уже полностью перешла к легионерам. Пока основная часть бригады дралась непосредственно над базой, инженер Гоосе ввел свою эскадрилью в атмосферу недалеко от полюса планеты и незамеченный добрался до самой базы. Стационарные лазеры сциллийцев замолкали один за другим, по мере того как десант освобождал базу от этих бандитов. Прошло не больше получаса, и в рубке «Крысобоя» раздался зуммер вызова. Стэн ударил ладонью по кнопке и снова взялся за ходовые джойстики.

— Генерал, это Гоосе. База от противника очищена. Я тут оставил пару особей, чтобы вы смогли их допросить, остальных уже можно закапывать.

— Спасибо, инженер. Как закончим здесь — сразу приземляюсь.

С того момента, как база перестала поддерживать корабли сциллийцев, бой превратился в избиение. Окончательно деморализованные правительственные войска пытались самым паскудным образом бежать, но им не давали. Рэйли уже взял двоих на абордаж и теперь готовился так же поступить с третьим, когда крейсер противника отсигналил семафором, что сдается, и отключил внешнюю защиту. Через несколько секунд у его рубки взорвалась ракета. Омаситы, отлично помнившие, что собой представляют сциллийцы, решили пленных не брать.

Бой, который замирал за кормой, Стэна уже интересовал слабо. Он спешил приземлиться, чтобы посмотреть, кого же Гоосе оставил в живых. Когда посадочные двигатели «Крысобоя» смолкли, Стэн решительно выбрался из кресла и пошел к шлюзу. Спустившись вниз, генерал увидел встречавших его омаситов.

— Господин Главнокомандующий! База Хтония полностью освобождена от захватчиков. Господин Гоосе ждет вас в кабинете командира базы.

— Ведите, — коротко бросил Стэн.

* * *

В кабинете командира базы было накурено. Гоосе мерил шагами обширную комнату, обильно разбрасывая пепел по полу. У дальней стены, лицом к ней, стояли три человека в знакомых Стэну серых формах с одним погоном. Двое угрюмых омаситов держали пленных под стволами армейских лучеметов.

— Что тут интересного, господин инженер? — с порога полюбопытствовал Стэн.

— Командир базы и два его зама. Они вам интересны, господин генерал?

— Думаю, что нет, — безразлично ответил Стэн. — Я бывал на Хтонии раньше, кроме того, в моем подразделении есть люди, здесь служившие. Так что ничего принципиально нового эти субчики мне сообщить не могут.

— Я так и думал, — задумчиво произнес Гоосе и кивнул своим людям: — Расстрелять!

Зашипели лучи лазеров, и оба помощника командира базы упали на пол. Командир непроизвольно дернулся, и его серые форменные штаны начали стремительно темнеть.

— Обгадился! — радостно констатировал Гоосе. — Повернись, ублюдок!

Когда бывший командир базы повернулся, губы его тряслись, а лицо было искажено страхом.

— Ради святой девы! Не убивайте! Я отработаю. Я отслужу. Я… Я…

— Заткнись, — прервал его Стэн, — мне нужны коды доступа к вашим каналам связи и информация о том, что сейчас имеется на складах.

— Не извольте беспокоиться! Это я мигом!

Стэну стало противно. Он оставил Гоосе разбираться с пожелавшим сотрудничать сциллийцем, а сам не спеша пошел к своему крейсеру. Быстротечный бой явно заканчивался, если уже не закончился. Следовало подсчитать потери и доложить на Сабу. Кроме того, молодому генералу жутко захотелось выпить, чтобы избавиться от воспоминания о липком просящем взгляде сциллийца.

* * *

Оставив на Хтонии призовую команду, Восьмая Бригада стартовала к Сабе. Потери были невелики: пять Х-СОМ'ов и около двадцати человек убитыми и ранеными. Генерал Ижи поздравил Стэна с успешно проведенной операцией и поделился новостями от других Бригад. Вторая, под руководством Сержа Ижи, с ходу взяла один из четырех основных ретрансляторов основного информканала. Одиннадцатая (под командованием Пшеничникоффа) уже контролировала второй ретранслятор. Третья Бригада (под командованием Джейка Боска) блокировала значительное соединение флота противника на Тибе и сейчас методично уничтожала его с орбиты. Успехи остальных подразделений тоже были существенными. Единственными недовольными во всем Патруле были бойцы Первой Бригады, которую возглавлял сам генерал Ижи — они остались прикрывать Сабу и в боевых действиях пока участия не принимали.

— Отличные новости, генерал! — Стэн от души порадовался полученной информации.

— Не жалуемся, — самодовольно ответил Ижи-дед. — Ты еще что-то п'ибе'ег?

— Ага. Я тут сейчас иду с полной загрузкой термоядерных повышенной мощности. Ими оказался под завязку забит склад на Хтонии.

— Инте'есно, а зачем они сциллийцам? — раздумчиво произнес генерал Ижи.

— Думаю, что собирались попотчевать нас, — ответил Стэн. — Вернусь — обсудим подробнее. Есть у меня на эти игрушки свои планы.

* * *

Стэн действительно имел некоторые планы по использованию захваченных термоядерных бомб. Были они явно кстати. Если их подвезли на Хтонию, ближайшую к Сабе крупную базу, значит, о том, как их хотели использовать, не нужно было даже гадать. Почему же тогда легионеры не могут использовать трофей сообразно со своими планами? Таким образом думал Стэн, подлетая к Сабе.

На планету «Крысобой» и еще пятерка крейсеров, нагруженных термоядерными боезарядами, садились очень осторожно. В порту их уже ждал генерал Ижи.

— Выкладывай, что надумал, — вместо приветствия обратился он к Стэну.

— Вы, господин генерал, не хотите себе дать труда вспомнить, что покойный Командующий завещал сделать со Сциллой? — вопросом ответил Стэн.

Генерал Ижи крякнул и запустил пальцы в рыжую бороду. Похоже было, что он прекрасно помнил.

— Думаешь бомбить? — осторожно осведомился генерал.

— Всенепременнейше! — зло ответил Стэн. — Мало они нам крови попортили? И если сейчас их не передавить как тараканов, они будут продолжать. Сами же знаете — на них ничего не действует. Их и высылают, и арестовывают, и устраивают блокаду планеты, а им все нипочем! Лезут из всех щелей. А сейчас имеется шанс с этим покончить. Раз и навсегда.

— Нужно созывать Совет, — буркнул генерал Ижи.

— Нужно, — ответил Стэн, — так созывайте, и покончим с этим делом. Мне нужно трое стандартных суток для того, чтобы отремонтироваться и экипажи смогли толком отдохнуть. А там можно и выдвигаться.

— Давай п'обовать, — сказал пожилой генерал. Уверенности в его голосе не было.

* * *

Совет Патруля созвать не удалось. Слишком много времени должны были потратить командиры некоторых подразделений, чтобы добраться до Сабы. Зато Джейк порадовал новостью, что отныне коммуникации Галактики находятся под его контролем и можно безбоязненно устраивать селекторное совещание. Никто не в состоянии будет подслушать. На этом варианте и решили остановиться. Генерал Ижи, с молчаливого согласия командиров подразделений, председательствовал. Он угрюмо изложил предложение Стэна, сказал, что оно подкреплено последней волей покойного Командующего, и приготовился к дискуссии. Стэн тоже приготовился доказывать, что на такой шаг пойти необходимо. Но спора не последовало. Легионеры слишком натерпелись от сциллийцев, чтобы испытывать к ним какую-либо жалость. Один за другим командиры подразделений высказывались «за», а потом деловито приступили к разработке плана уничтожения Сциллы. Ни Стэн, ни генерал Ижи такого единодушия не ожидали. А может, все дело в том, что кадровых военных нельзя отправлять в тюрьму по надуманным обвинениям?

— Карта геологических разломов этого осиного гнезда у меня, допустим, есть, — Джейк уже захватил внимание всех участвовавших в совещании, — пароли доступа к их серверам и коды автоопределения «свой-чужой» у меня тоже есть. Но драка там обещает быть слишком серьезной, чтобы можно было отделаться одной из бригад. Тут придется собирать Легион, что и записано в Уставе Галактического Патруля.

На экранах были видны лица легионеров. Они заговорили все разом, так что генералу Ижи пришлось сначала отключить у всех звук, потом включать по одному с одновременной просьбой успокоиться. Причина волнения легионеров была понятна. Если Галактике угрожала непосредственная опасность, то из наиболее боеспособных и мощных Бригад Галактического Патруля собирался Легион. Он получал все резервы, лучшую технику, лучших специалистов и до выполнения поставленной перед ним задачи являлся основным бронированным кулаком Патруля. После того как непосредственная угроза будет ликвидирована, Легион распускается, чтобы снова стать отдельными Бригадами. Численность людей в Легионе никем не лимитировалась. В него могли входить всего лишь два корабля, а могли и все имеющиеся в наличии подразделения Патруля. Джейк предложил именно последний вариант, и теперь его предложение яростно обсуждалось. Дело в том, что последний раз такое соединение собиралось более трехсот лет назад, и как это сделать сейчас, многие себе представляли слабо.

— Хватит языками чесать! — не выдержал Стэн. — Собираем бронированный кулак и лупим по Сцилле. Джейк прав — без Легиона нам не обойтись. По данным моего ведомства, там сейчас два линкора и штук сорок крейсеров. И эти данные совпадают с тем, что есть у разведки. Так что любая бригада, которая самостоятельно сунется туда, будет просто уничтожена. А если подвести Легион… Тогда мы сможем раз и навсегда покончить с этим осиным гнездом. Решайтесь!

— Один вопрос, — вступил в разговор Серж Ижи, — кто будет командовать этим соединением?

Стэн уже собирался ответить, но его неожиданно опередил генерал Ижи:

— Фо'мальное командование будет за наследным п'инцем династии Цветущих, гене'алом Стэнли 'уте'ом. Коо'дини'овать опе'ацию будет Совет.

— Я не против, — тут же вмешался Стэн, — только координировать операцию будете вы лично. Здесь нельзя себе позволить удовольствие для принятия каждого оперативного решения собирать коллегиальный орган. Так что вся ответственность по проведению операции, господин генерал, ляжет на вас. В конце концов, меня пока еще никто не снимал с должности командующего крейсерным флотом Патруля. Так что считайте это приказом. А вывеской я, так уж и быть, поработаю. Только одно «но»: разбивать Сциллу я хочу лично.

Легионеры согласно закивали и тут же приступили к выработке плана действий. Предстояло четко распределить роли, назначить точки сбора, рассчитать время так, чтобы все корабли вышли к обреченной на уничтожение Сцилле вовремя. А также позаботиться, чтобы все они успели убраться оттуда, когда на месте планеты вспыхнет новое небольшое солнце.

Стэн настоял на том, чтобы на всех захваченных пунктах были оставлены дежурные экипажи. Его поддержал Джейк, который прекрасно понимал, что если в руках у легионеров будет находиться вся связь в Галактике, то справиться с остатками противника будет намного проще. Однако в процессе обсуждения у кого-то из офицеров проснулось что-то похожее на жалость. Было предложено не уничтожать планету полностью, а просто изрядно покромсать термоядерными. Может, кто и выживет, так детям закажет связываться с Патрулем.

— Детям, может, и закажет, а вот внуки уже сделаются проблемой. Причем не для нас, а для наших внуков. Зачем это нужно? — возмутился Стэн. Его решительно поддержал генерал Ижи, сказавший, что на попятную идти поздно. То, что собирается делать Патруль на Сцилле, конечно, называется геноцидом, но допустить доминирование сциллийцев в Галактике равносильно самоубийству.

Дальше обсуждение было сугубо техническим. Когда утрясли все детали, то просто назначили сроки и приступили к подготовке операции.

* * *

— Легион — это много! — заявил Шмулерсон, к которому Стэн пристал с вопросом, а сколько же это было в древности — легион?

— Хороший ответ, — фыркнул Стэн, — а нельзя ли в цифрах? Я что-то последнее время стал слабо понимать твою систему счислений.

— А чей именно легион тебя интересует? — вопросом на вопрос ответил Шмулерсон.

Стэн несколько растерялся.

— Они бывали разные?

— Естественно. Вот, например, легионы династии…

— Не надо, — тихим голосом попросил Стэн, — мне кажется, что твое начальное определение меня вполне устраивает.

А сам подумал, что только лекции на тему легионостроения ему и не хватало. Шмулерсон же явно обиделся, и, чтобы успокоить профессора, пришлось приглашать его на чаепитие. Надо ли говорить, что до чая они так и не добрались, но коньяк был принят Шмулерсоном благосклонно. Затем Стэн не удержался и поделился с профом идеей разбомбить Сциллу.

— Это хорошо — подумав, произнес Шмулерсон. — Если началась гангрена, то необходимо ампутировать конечность. Всяческие правозащитники и прочая продажная сволочь взвоют, но рты им заткнуть будет несложно. Кроме того, всякий правитель начинал с того, что расправлялся со своими врагами. И тебе, следовательно, нужно начинать с того же.

Шмулерсон поднял широкий бокал, отхлебнул из него коньяк, зажмурился и продолжил:

— Что мы видим? Видим мы целую планету ворья, насильников и бандитов. В чем состоит долг императора перед своими подданными? Он состоит в ограждении вышеозначенных подданных от ворья, насильников и бандитов. Значит, ты должен прекратить существование планеты, которая служит им приютом. А для этого все средства хороши. Если обратиться к истории, то мы можем наблюдать подобные действия правителей и в прошлом. Так, император Третьей династии…

Профессора понесло. Стэн слушал, как император с труднопроизносимым именем расправлялся со своими врагами. Если бы это происходило сейчас, то его бы просто втоптали в грязь средства массовой информации. Но тогда это было невозможно. Император затыкал рты всем, кто был с ним не согласен, довольно примитивным образом — он их просто ссылал наурановые рудники. Таким образом, за несколько лет непрерывных войн он установил на подконтрольной ему территории, а это что-то около трети населенной части Галактики, железный порядок. Никто не мог и слова сказать, не получив высочайшего разрешения. Погорел же он на женщине. Очень уж падок был монарх до дамских прелестей. Любовниц у него было много и менял он их часто. И вот в одно прекрасное утро монарх был найден в своей спальне, задушенный женскими чулками. Поиски убийцы ничего не дали, но империя после смерти властелина развалилась за несколько месяцев.

— Ты мне не советуешь обзаводиться любовницами? — поинтересовался Стэн.

— Я тебе советую выбирать только проверенных, — совершенно серьезно ответил проф.

— Проверять ты будешь?

— Ах, Стэн! Ну что ты такое говоришь? Ты есть кто? Ты есть император. У тебя для этих целей будет целая свора…

— Проверяльщиков? — вставил Стэн с самым невинным видом.

— Нет! Целая свора холуев. Они будут тебя всячески ублажать и выполнять все твои прихоти. В том числе, если пожелаешь, доставлять любовниц.

— Попутно их проверяя, — не унимался развеселившийся Стэн. — Скажи, Эндрю, а кроме кувырканий в постели с любовницами, в мои обязанности что-нибудь входить будет?

— Естественно. — И Шмулерсон принялся перечислять: — Ты должен будешь принимать просителей, правителей планет, устраивать балы, подписывать указы, не давать жизни дворцовой прислуге своими капризами, портить отношения со своими министрами и периодически в полной мере демонстрировать свое величие: налоги уменьшать, преступников миловать и так далее.

— Что-то не воодушевляет, — совершенно искренне признался Стэн.

— Ну-у-у-у, — протянул Эндрю, — ты сможешь еще уезжать на охоту. Куда-нибудь подальше, и там славно проводить время. А когда надоест, ты сможешь сесть писать мемуары…

— Или сбежать куда подальше, — в тон ему ответил Стэн.

— Можешь и сбежать, — согласился Эндрю. — Только оставь заместителя. А то империя развалится. Примеры тому в истории есть.

Стэн согласился, что заместителя оставить необходимо, и поспешил попрощаться с профессором. С ним было, конечно, очень приятно общаться, но молодого генерала ждали другие дела, которые тоже не терпели отлагательства. Необходимо было подготовить ряд приказов по флоту, чтобы операция, намеченная на ближайшие дни, прошла без проколов. Заниматься этим Стэну не хотелось, но он уже начал чувствовать на себе незримое давление короны. Есть у монарха сегодня настроение или нету, а делами заниматься все равно придется. С таким настроением будущий император приступил к рутинной управленческой работе.

* * *

Операция по уничтожению Сциллы была рассчитана по минутам скрупулезнейшим образом. Борткомпьютер «Мстителя» непрерывно работал целые сутки, после чего Джейк разослал инструкции всем командирам подразделений. Далее инструкции были переданы на каждый корабль, так как Джейк рассчитал до секунды все действия каждой машины Патруля на этапе подхода к Сцилле.

Флот должен был появиться одновременно весь, что не даст возможности сциллийским сторожевикам перебить корабли Легиона по одному. После этого будет использован очень хитрый маневр, который позволит уничтожить оба линкора, сейчас прикрывающие Сциллу. Затем будет уничтожен крейсерный флот, подавлены из космоса стационарные установки аэрокосмической защиты, после этого подойдет эскадра, состоящая из шести крейсеров во главе с «Крысобоем», и начнет утюжить поверхность планеты термоядерными бомбами. Карта геологических разломов у Джейка уже была, так что бомбардировка должна была продолжаться не более часа. После этого планета уже должна начать разламываться, а эскадре Стэна необходимо будет в спешном порядке уходить в сторону Сабы. Таким образом, операция на Сцилле должна была занять не более стандартных суток, начиная с момента входа первых кораблей Легиона в гиперпространство и заканчивая полным уничтожением планеты. На дисплее все выглядело до предела просто, а вот на деле было невообразимо сложно. И именно для того, чтобы эти сложности не привели к краху, генерал Рутер сейчас сидел в рубке «Крысобоя» и, вчитываясь в очень подробный план, шлифовал все детали предстоящего боя. Со стороны могло сложиться впечатление, что Стэн просто буквоедствует. Но со стороны на генерала сейчас смотреть было некому. И он уже в который раз прогонял перед мысленным взором предстоящий бой, каждый раз находя все новые и новые изъяны то в построении кораблей, то в первых маневрах, то еще в чем-то, что не бросалось в глаза сразу. Молодой генерал понимал, что всего предусмотреть нельзя, но с другой стороны — если есть возможность, то почему не предусмотреть то, что является очевидным?

* * *

Солнце, дававшее Сцилле тепло и свет, отражалось от бортов линкоров, грузно висевших в пространстве около планеты. Между ними непрерывно курсировали крейсеры. Сциллийцы были не на шутку встревожены: связи с большинством баз не было уже несколько стандартных суток. Командующий сциллийской армией с доброй половиной штаба куда-то запропастился. Ходили слухи, что он захвачен мятежным Патрулем, но подтверждения или опровержения не поступало. Бывшая База Галактического Патруля пока держалась, но и там не были уверены в своей безопасности. Сциллийцы осторожно вентилировали в правительстве возможность спешного принятия закона о восстановлении всех легионеров на действительной службе с тем, чтобы они больше не могли предпринимать каких-либо действий, не получив на то приказа из правительства Конфедерации, но само правительство находилось в состоянии легкой паники и ничего толком решить не могло. Ситуация становилась все более непонятной и угрожающей, но предпринять решительные действия командование сциллийцев не могло: было просто не ясно, в какой точке пространства и какими силами ударят легионеры в следующий раз. Оставалось только ждать и надеяться, что проблема как-то решится сама собой.

Солнце все так же освещало борта линкоров, и все так же курсировали между ними крейсеры, когда на орбите Сциллы во множестве засверкали вспышки выходящих из гиперпространства крейсеров. В первый момент защитники планеты ничего не поняли. Ожидали всего, что угодно: штурма Базы Галактического Патруля, штурма резиденции правительства Конфедерации, но только не нападения на Сциллу. Даже если учесть, что за последнее время на этой планете сосредоточилось значительное количество материальных ценностей, все равно нападение на нее с экономической точки зрения было нецелесообразно. Такой мотив, как месть, сциллийцы даже не рассматривали, считая, что это исключительно их прерогатива. Теперь же растерявшееся командование пыталось хоть как-то организовать оборону, но на это уже не оставалось времени.

Первые шесть крейсеров Патруля с потушенными габаритными огнями и с максимальным защитным полем на огромной скорости продвигались к линкорам. На залпы лазеров они не отвечали, на ракеты не реагировали. Они просто рвались к громадным кораблям, неподвижно висящим в пространстве. До того как передовые крейсеры легионеров достигли линкоров, сциллийцам удалось уничтожить один из них, зато остальные пять врезались на полном ходу в свои цели. У первого линкора сразу погасло все освещение, и из пробоины в борту вырвалась струя горящего воздуха. Второй попытался маневрировать, но, лишенный защитного поля, очень быстро стал мишенью для лазеров остальных судов Патруля. Сциллийцы ужаснулись. Им показалось, что теперь легионеры изменили тактику и используют камикадзе. Так могло показаться любому со стороны. Но только показаться. Не желая понапрасну отправлять на верную смерть людей, Стэн запрограммировал борткомпьютеры крейсеров, начиненных взрывчаткой, на автономный полет и выпустил их на линкоры противника. Своей цели они достигли: не ожидавшие нападения сциллийцы, уверенные в своей защищенности, дорого заплатили за свою беззаботность. Основой обороны планеты справедливо считались линкоры. Но для того чтобы это было так на самом деле, их надлежало держать в постоянной готовности. Уверенные же в своей безопасности сциллийцы решили, что достаточно самого присутствия гигантских кораблей. То, что с одним из линкоров легионеры уже расправились недавно, ничему сциллийцев не научило. Как только линкоры противника были выведены из строя, две флотилии легионеров, состоящие из двухсот судов, занялись крейсерным флотом сциллийцев. При разработке плана операции Стэн особенно настаивал на троекратном перевесе. И такой перевес был создан благодаря тому, что весь флот Патруля теперь был объединен. Остальная часть флота легионеров, не обращая внимания на кипящий бой, прямиком направилась к планете. Необходимо было как можно быстрее блокировать космодром Сциллы, чтобы воспрепятствовать взлету остальной части сциллийского флота и начать разрушение установок аэрокосмической обороны.

Прорвавшийся к планете флот был встречен ураганным огнем наземных ракетных установок и стационарных лазеров. Потеряв десяток кораблей, легионеры смогли подавить сопротивление с поверхности и тут же начали методично расстреливать космопорт и прилегающие территории. Примерно в то же время уничтожение сциллийского флота завершилось и на орбите. Крейсеры, принимавшие в нем участие, присоединились к группе, атаковавшей поверхность планеты. На Сцилле начался кромешный ад. Из космоса методично обрабатывали лазерами любые сооружения, хоть отдаленно напоминавшие пусковые установки, локаторы или стационарные лазеры. Если объект находился посреди населенного пункта, то доставалось всему населенному пункту и окрестностям. Правительство Сциллы вышло на связь с командованием флота Патруля и заявило, что Сцилла капитулирует. Генерал Ижи молча выслушал их и ответил, что капитуляция не принимается. Через час интенсивной обработки поверхности планеты из носовых лазеров крейсеров она напоминала собой Нес — сплошные руины. Как только генерал Ижи лично убедился, что Сцилла больше не в состоянии оказать сопротивление, в пространство полетел закодированный сигнал. Флот Патруля тут же начал разворачиваться, чтобы покинуть орбиту изувеченной планеты. На Сцилле недоумевали: сопротивление было полностью подавлено, капитуляция отклонена. Чего же надо легионерам? Ответ на этот вопрос появился через двадцать стандартных минут, когда на орбиту Сциллы из гиперпространства вынырнула флотилия, ведомая Стэном. К тому моменту большая часть кораблей легионеров уже покинула орбиту планеты, а оставшиеся спешили сделать это как можно быстрее.

«Крысобой» малым ходом проследовал к определенной точке над приговоренной Сциллой, уравнял свою скорость со скоростью вращения планеты и неподвижно завис в пространстве. Так же поступили и корабли, составлявшие эту эскадру.

Над притихшей планетой прозвучал голос Стэна. Сциллийцы со страхом слушали свой приговор и понимали, что их история уже закончилась.

— Я, наследный принц династии Цветущих, долго смотрел на преступления, которые совершали вы против моего народа. Чаша моего терпения переполнилась. И теперь возмездие прольется на ваши головы. Веками вы грабили, вымогали, предавали и унижали людей. Веками сциллиец был синонимом всего самого низменного, что только существует в Галактике. Теперь настал час покончить с этим раз и навсегда. Ваша история послужит грозным предупреждением всем остальным народам. Тех из вас, кто уцелеет, будут загонять как бешеных зверей и убивать по всей необъятной Галактике. Вы недостойны того, чтобы о вас упоминали, но мы сохраним для потомков воспоминание о вас, чтобы люди вечно помнили, что алчность, подлость и жадность в конечном итоге должны быть примерно наказаны. Прощайте, недостойные жители Сциллы. Через очень короткое время вы перестанете существовать и никогда уже не сможете больше досаждать остальным народам Галактики.

Стэн отключил микрофон и вытер пот со лба. Теперь предстояло осуществить и само возмездие, но молодой генерал все тянул, не решаясь нажать на кнопку запуска ракет. В голове бродили мысли о суде и очередной попытке блокады Сциллы, но потом Стэн вспомнил покойного Командующего и решительно нажал на гашетку.

Одна за другой ракеты стартовали от бортов крейсеров легионеров и устремлялись к обреченной планете. Первые термоядерные взрывы гигантскими грибами выросли на теле Сциллы, чтобы через считанные минуты расколоть поверхность планеты. Стэн отключил обзорные камеры и, развернув «Крысобой», начал разгон для гиперпространственного прыжка. Никогда еще полицейская акция, проводимая Галактическим Патрулем, не была столь эффективна, но на душе у генерала было мерзко. Только что он уничтожил целую планету. Там жили люди. У них были свои радости, свои беды. Они смеялись, плакали, женились, рожали детей… и пытались подмять под себя всю Галактику.

Стэн зажмурился и встряхнул головой. Да, он поступил абсолютно правильно, но почему же так мерзко на душе? Почему хочется не глядя набрать на клавиатуре координаты и навсегда пропасть вместе с крейсером?

«Прекрати заниматься самобичеванием! — зло сказал самому себе генерал. — Ты сейчас оказал Галактике неоценимую услугу. Это ты мучаешься приступами болезни, именуемой совестью, а твои враги, которых ты только что уничтожил, ни на минуту не задумываясь отправили бы на смерть не только тебя, но и половину Галактики. И не потому, что все эти люди чем-то перед ними провинились, а лишь в угоду собственным корыстным интересам. Так что прекрати заниматься самокопанием! Ты выполнил свой долг перед людьми. И даже если по прошествии времени тебя осудят за это, то у осуждающих будет одно неоспоримое благо — им не будут угрожать сциллийцы».

Стэн обвел взглядом рубку «Крысобоя». Обзорные экраны были черны. Конг уже осуществил выход в гиперпространство, и крейсер теперь уверенно двигался к Сабе. Стэн представил себе «прелести» перелета, когда ты заперт в крейсере, как в консервной банке, но тут же с редкой непоследовательностью подумал, что это просто здорово, что он на некоторое время избавлен от общения с кем бы то ни было.

— Знаешь, Энди, — обратился генерал к Конгу, — пойду-ка я к себе в каюту. Устал я что-то. И, пока будем в гиперпространстве, ты ко мне не очень обращайся. Разве что случится что-то непредвиденное.

— Как скажешь, — пожал плечами Конг. — Мне тут Джейк одну идейку подкинул. Будет время с ней разобраться.

Стэн с благодарностью кивнул и скрылся в своей каюте. До прибытия на Сабу предстояло стать прежним генералом Рутером: веселым, немного склочным, любящим хорошо поесть и выпить, засматривающимся на красивых женщин и с легкостью принимающим любые, даже самые сложные решения. Как это осуществить, Стэн еще не знал, но твердо был уверен в том, что у него обязательно получится. Ведь очень скоро предстояло еще одно важное действо — вступление на престол. А кому из подданных понравится император, пораженный приступом меланхолии? Без всякой связи с предыдущими мыслями Стэн вдруг подумал, что если бы сейчас рядом была Эя, ему было бы на порядок легче. Но путь к их встрече лежал и через кровь людей, и через бесчисленные бои, и через уничтожение Сциллы. Генерал сам не заметил, как заснул. Во сне он снова шел по поляне, поросшей гигантскими цветами, над которой хороводом кружились маленькие эльфы. Когда он проходил мимо, они приветственно взмахивали в воздухе шляпами и продолжали свой веселый воздушный танец. А посреди этого хоровода жизни кружилась со счастливой улыбкой Эя, только теперь она была не одна: на руках у нее улыбался счастливой улыбкой младенец. Это было настолько прекрасно, что Стэн, понимавший, что видит сон, не хотел оттуда возвращаться. Он тоже улыбался во сне счастливой улыбкой, а волшебная поляна с гигантскими цветами и беззаботно смеющимися эльфами все кружилась и кружилась вокруг него в волшебном танце.

* * *

Генерал заперся у себя дома и никого не желал видеть. Только вернувшись на Сабу, он понял, как устал. Шумное празднование в честь уничтожения противника решили не устраивать, ограничились лишь коротким сообщением по основному информационному каналу Галактики, который теперь полностью контролировался легионерами, а точнее — персонально Джейком. Стэн решил, что несколько дней одиночества ему пойдут на пользу и, извинившись перед коллегами, удалился, предоставив им самим готовиться к окончательному захвату власти. В отличие от всей Галактики в Патруле называли вещи своими именами. Теперь у легионеров появилось время на спокойную и детальную разработку операции, и генерал решил, что он на некоторое время может уединиться. Как ни странно, но Ижи-дед понял коллегу сразу и строго запретил его беспокоить. Таким образом наследник престола остался наедине со своими мыслями и откровенно предавался безделью.

Прошло уже пять дней с момента уничтожения Сциллы. Стэн допоздна засиделся за компьютером, решая какую-то головоломку, и лег спать только под утро. Сон подкрался как-то сразу же. Что ему снилось — генерал не помнил, но звук сирены экстренного вызова вырвал его из объятий Морфея моментально. Стэн машинально посмотрел на часы: поспать ему удалось от силы часа два. Поминая нехорошими словами все достижения современной техники, Стэн добрался до кабинета и нажал на кнопку ответа.

— Ты там что, д'ыхнешь? — с ходу набросился на него генерал Ижи.

— Да. Сейчас все дрыхнут. И вам бы не помешало, — огрызнулся Стэн, — или уже старческая бессонница мучает?

— Какая бессонница? Что ты несешь? Одевайся — и пулей на космод'ом! Нас атакуют! На о'бите уже идет бой!

— Сколько у меня времени? — Стэн быстро просыпался, соображая, у кого хватило наглости атаковать сейчас Сабу.

— Нету у тебя в'емени! — рыкнул Ижи. — Хо'ошо, если ста'товать успеешь!

— Через час буду, — буркнул Стэн и отключил связь.

Молодой генерал зашел в ванную, плеснул себе в лицо воды и с явным неудовольствием посмотрел на трехдневную щетину, но бриться не стал. Кое-как напялив на себя форму, он выскочил из дома, и уже через минуту приземистый спортивный «ягуар» на полной скорости понесся к космодрому.

Оказавшись в машине, Стэн включил приемник, нашел волну Патруля, но первые несколько минут ничего не мог понять. Весь эфир был забит руганью офицеров, через которую иногда прорывались особенно забористые высказывания младшего Ижи. Наконец Стэн освоился и через десять минут уже полностью уяснил для себя картину. После уничтожения Сциллы остатки ее флота, которые находились около оккупированной ими Базы Галактического Патруля, начали готовиться к акту возмездия. Собственно, они подняли все имевшиеся у них корабли и устремились к Сабе. Это скорее было проявление отчаяния, но враг, которому нечего терять, опасен вдвойне. Остаткам сциллийцев терять было уже нечего. Первые корабли, вынырнувшие из гиперпространства, были с успехом сбиты дежурившими на орбите крейсерами Патруля, но вскоре нападавших стало слишком много. С космодрома Сабы в спешном порядке были подняты на орбиту все крейсеры, экипажи которых находились в пределах досягаемости. Но сциллийцы все прибывали и прибывали. Тогда разбуженный среди ночи генерал Ижи объявил общую тревогу. Теперь ситуация выглядела следующим образом. Примерно треть флота легионеров находилась уже на орбите и держала свободными несколько взлетных коридоров. Пребывавшие на космодром экипажи боевых кораблей моментально отправлялись в бой, а тех, кто еще не прибыл на место, разыскивали по всей планете. То, что со Стэном смог связаться только лично генерал Ижи, наследника престола не удивило: ни у кого, кроме Ижи-деда, не было кода для экстренного вызова Стэна из его берлоги. Но каким образом сциллийцы решились на беспрецедентную атаку, Стэн не понимал. Трусливые по природе, они бы никогда не пошли на такой риск, не будучи уверенными в своей полной победе. Или это действительно акт отчаяния? Тогда драка предстояла нешуточная.

* * *

Когда Стэн прибыл на космодром, его встретил лично генерал Ижи, до предела хмурый и озабоченный.

— Ты пешком, что ли, доби'ался? — агрессивно осведомился он.

— Нет, на машине. Похоже, что поставил местный рекорд по скоростной езде: добрался сюда за сорок восемь минут. Что нового?

Нового ничего не было. Джейк, которого тоже выдернули из дому, уже засел за свой компьютер, пытаясь нащупать частоты, которыми пользуется противник, и попытаться их заблокировать. На орбиту уже вышло около шестидесяти процентов крейсеров Патруля. Теперь силы у нападающих и легионеров примерно равные, но сциллийцы дерутся с таким остервенением, что волосы встают дыбом даже у видавших виды бойцов. Они вовсю применяют тараны, гибнут сами, но при этом вместе с собой забирают легионеров. Если в ближайшее время не будет что-нибудь предпринято, то флот Патруля понесет невосполнимые потери.

Стэн кивнул, выслушав все это, поинтересовался, на месте ли Конг, и, получив утвердительный ответ, побежал через посадочную площадку к своему крейсеру. На «Крысобое» уже все было готово к старту. Как только Стэн показался в рубке крейсера, Конг тут же вызвал диспетчерскую и получил добро на взлет. Крейсер с ревом устремился в предрассветное небо, ломая посадочное оборудование космодрома.

Оказавшись на орбите, Стэн с интересом огляделся. Эскадра с Омаса держала взлетные коридоры, отгоняя от них слишком близко подобравшихся сциллийцев. В бой омаситы особо не лезли. Основными силами командовал, судя по манере ведения боя, Серж Ижи. Он пытался построить вогнутую линию, с тем чтобы взять противника в клещи. Сверху и снизу его прикрывали подразделения Пшеничникоффа и кого-то из командиров эскадрилий, кто Стэну знаком не был. Получалось у Сержа из рук вон плохо: сциллийцы плевать хотели на все правила ведения боя и на целостность своих кораблей. Ими руководила месть, а в таком состоянии они были страшны. Стэн еще несколько секунд рассматривал картину боя, а потом решительно взялся за ходовые джойстики.

— «Крысобой» вызывает «Лиса»! Серж, ответь немедленно!

— Присоединяйся, мы тут развлекаемся, — прокричал Серж.

— Прекрати страдать херней и строить всякие геометрические фигуры! Немедленно перестраивайтесь в рой и начинайте контратаку! И МАНЕВРИРУЙТЕ, ВСЕ ВРЕМЯ МАНЕВРИРУЙТЕ! — Последнюю фразу Стэн буквально проорал в микрофон.

Его услышали. Крейсеры легионеров начали перестраивать боевые порядки. Сразу стало легче: рой предусматривает возможность прикрывать друг друга и абсолютно исключает таран. Сциллийцы быстро поняли, что несут существенные потери, и тоже попытались перестроиться. Но тут началось что-то непонятное: несколько крейсеров противника вдруг столкнулись, ракеты, выпущенные сциллийцами, круто начали разворачиваться к их же собственным кораблям. Стэн с недоверием смотрел на это безобразие, но тут в эфире раздался голос Джейка.

— Я перекрыл частоты их определителей «свой-чужой» и основную частоту связи. Давайте быстрее, а то они перейдут на новые частоты, а я не уверен, что успею их вычислить.

Стэн про себя поблагодарил друга и решительно послал «Крысобой» в самую гущу сражения. Вокруг было тесно от лучей лазеров и заполняющих все свободное пространство кораблей. Сциллийцы еще не вполне пришли в себя, но уже начали огрызаться. Легионеры же вводили в бой новые силы, тесня противника и заставляя перейти от нападения к обороне. Крейсер тряхнуло — недалеко от него взорвалась ракета. Своя или чужая — в таком бедламе понять было невозможно. Стэн яростно давил правой рукой на клавишу наращивания мощности защитного поля, а левой уверенно держал ходовой джойстик. «Крысобой» маневрировал среди взрывов, обломков кораблей и неразорвавшихся ракет, выискивая себе цель. Стэн надеялся, что сможет почувствовать командира противника и попытается с ним расправиться, но внутренний голос дремал. Пока же его попытался атаковать средний крейсер, очень похожий на его собственный. Стэн круто повернул вправо и вниз, а Конг тут же дал импульс из носового лазера. Защита противника выдержала, и Стэн повел крейсер на второй заход. Противник тоже не тратил времени и спешно наращивал защиту. Это было видно по равномерному сиянию, которое плотным облаком окутывало крейсер.

— Конг, расстояние до цели.

— Сто пятьдесят, продолжай движение, попытаюсь достать его ракетой.

— Пробуй.

Два крейсера сошлись среди обломков, чтобы обменяться залпами из носовых лазеров и ракетами. Стэну повезло больше: выпущенная с «Крысобоя» ракета снесла защитное поле в носовой части крейсера противника. Конг тут же активировал носовой лазер и послал в образовавшуюся брешь серию коротких импульсов. Сциллиец, вместо того чтобы попытаться увернуться, вдруг резко прибавил скорости. Было ясно, что на борту его крейсера уже бушует пожар, но перед тем как погибнуть, он решил прихватить с собой Стэна.

Генерал резко подал джойстик на себя и нажал на клавишу подачи мощности на двигатели. «Крысобой» стрелой ушел вверх, чудом избежав столкновения с готовым взорваться сциллийским крейсером. Стэн сбросил мощность и развернул корабль носом к бою. Легионеры уже полностью навязали сциллийцам свои правила игры, но им все еще приходилось несладко. Стэн решил, что неплохо будет взять кого-нибудь из нападавших живьем, чтобы потом расспросить о том, что их побудило на такой безрассудный шаг. Но тут же с отвращением подумал, что сам прекрасно знает причину нападения остатков сциллийского флота, так что приказ, который молодой генерал уже готов был отдать Сержу Ижи, так и остался непроизнесенным. Стэн задумался, а что бы он сделал сам, находясь на месте сциллийцев, и на несколько секунд отвлекся от боя.

Из ступора генерала вывел предостерегающий возглас Конга. Прямо по ходу крейсера находилась целая эскадрилья Х-СОМ'ов, которые пытались атаковать. Стэн поспешно схватился за ходовые джойстики и повел корабль короткими галсами, давая Конгу пользоваться попеременно левыми и правыми башенными лазерами. Генерал проклинал себя за то, что не добрал экипаж до нормы, если бы в башнях сейчас находились легионеры, было бы на порядок легче. Х-СОМ'ы вспухали небольшими разрывами, но их было очень много. Запоздало генерал сообразил, что сциллийцы ввели в бой последние резервы, и он со своим крейсером оказался именно в этом месте. Связь подозрительно давно молчала. Стэн мельком взглянул на монитор, на котором отображались неполадки, и мысленно застонал, антенна была разбита. Нужно было выбираться из этого скопления мелочи, причем выбираться быстро.

Расчищая себе путь носовым лазером, «Крысобой» прорывался к своим, но к тому моменту, когда его заметили и пришли на помощь, он получил несколько попаданий в корпус и ракету под правую скулу, которая напрочь лишила крейсер защитного поля. Теперь экипаж надеялся только на двигатели.

Когда бой остался позади, Стэн с шумом перевел дыхание и посмотрел на Конга, тот тоже отдувался, явно благодаря кого-то за то, что выбрался из этого ада живым.

— Кажись, живы? — спросил Конг, заметив взгляд Стэна.

— Вроде того, — угрюмо ответил генерал. — Надо идти на посадку. С такими повреждениями мы много не навоюем.

— Связи нет.

— Сам знаю. Придется идти вслепую.

Конг согласно кивнул и молча начал пристегиваться к креслу. Предстояла весьма неприятная посадка: нужно было успеть увернуться от своих средств аэрокосмической обороны и приземлиться до того, как подоспеют атмосферные истребители. Коммуникации по правому борту были повреждены настолько, что Стэн не был уверен в работе автоответчика «свой-чужой», что же тогда говорить обо всей остальной автоматике.

* * *

Посадка прошла на удивление спокойно. То ли сработала автоматика, то ли «Крысобой» узнали. Выбравшись из корабля, Стэн отдал его в руки ремонтников, а сам направился к генералу Ижи. Тот встретил его довольно мрачно.

— Х'еново дело, — вместо приветствия буркнул престарелый легионер и снова уставился в монитор.

— Мы проигрываем? — удивился Стэн.

— Нет, но поте'и ужасные. Уже сейчас более сотни ко'аблей. А сколько еще нуждается в 'емонте… Ты-то чего здесь?

— Нарвался на ракету, — мрачно ответил Стэн, — радио сдохло, автоматика перестала работать где-то процентов на сорок. Пришлось приземляться.

— Твоей колымагой уже занялись? — полюбопытствовал старший Ижи.

— Занялись. — «Колымагу» Стэн пропустил мимо ушей.

— Не уходи далеко. Тут уже все заканчивается и, как только все п'иземлятся, будет 'азбо' полетов.

— Договорились. — Стэн зевнул. — Я буду в баре.

Глава 8

«Разбор полетов» был совершенно нерадостный. Легионеры потеряли больше ста крейсеров и примерно столько же Х-СОМ'ов. Еще сотня крейсеров нуждалась в ремонте. Сразу же после того, как закончился бой, начали очищать орбиту Сабы от обломков. Там обнаружились «сюрпризы» — активированные ядерные фугасы. С ними тоже пришлось разбираться. Настроение у всех было просто отвратительное. Кроме того, что погибла часть офицеров, некоторых до сих пор не удавалось найти. Например, неизвестно куда запропастился Серж Ижи. Его крейсер находился в ремонтных доках Сабы, а самого полковника нигде не было. Непонятно, куда исчез Джейк, хотя в бою он не участвовал. Генерал Ижи не скрывал своего волнения и периодически недобро поглядывал на Стэна, который успел изрядно нагрузиться в баре и теперь отпускал неуместные шуточки или очень ядовито комментировал некоторые высказывания пожилого генерала. На Стэна уже начинали коситься, но субординация сдерживала господ легионеров от нелестных высказываний в его адрес. Да и сам Стэн в таком состоянии на подобные высказывания никак бы не отреагировал, зато на следующий день…

Дверь внезапно распахнулась, и на пороге появились Серж с Джеком. Вероятно, не только у Стэна возникло желание выпить после боя: оба легионера были изрядно навеселе и явно не собирались останавливаться — у Джейка в руках имела место быть початая бутылка водки.

— Поздравляем всех с победой! — заплетающимся языком, но от этого не менее громко заявил Джейк и тут же приложился к бутылке.

— А мне? — искренне удивился Серж и тут же бутылку у Джейка отобрал, чтобы влить в себя часть ее содержимого.

В помещении повисла тишина. Все оторопело уставились на вошедших. Даже генерал Ижи лишился дара речи от такой наглости. При общем молчании Стэн встал со своего места, нетвердой походкой подошел к собутыльникам, отобрал у них водку и тоже приложился из горла.

— Вот это правильно! — радостно воскликнул Серж. — Это по-нашему, по-легионерски!

— Вы что себе позволяете? — взревел генерал Ижи. — 'азжалую к че'товой мате'и в 'ядовые! Всех т'оих!

— Ты бы, деда, не орал, — нагло перебил генерала Серж, — мы тут с Джейком…

— А ты тут при чем? — перебил приятеля Джейк. — Это я выловил! Я!

— Что ты выловил? — сразу насторожился Стэн.

— Р-р-рассказываю. — Джейк громко икнул. — Пока вы там доламывали этих козлов опущенных, я подключился к их информационному каналу. У них там паника! Они уже скулят и поджимают хвосты! Они просто обосрались!

— Эпитеты еще будут? — осведомился генерал Ижи.

— Угу! — радостно подтвердил его предположение Джейк. — Эти дегенераты…

— Или по делу, или дам в ухо, — совершенно искренне пообещал Стэн, которому вдруг стало интересно, что же нарыл его друг.

— В ухо не надо, — осторожно ответил Джейк. — Они остались без флота. Совсем. Нашу Базу… То есть — бывшую нашу Базу… То есть — будущую нашу Базу… А, блин! Короче — Главную Базу Патруля охраняет всего десяток крейсеров. Остальные они угробили здесь. Все. Эти козлы решили, что мы пьем водку после уничтожения Сциллы и нас можно взять тепленькими! А вот им хрен! Теперь им даже драпать не на чем — на десятке крейсеров такую ораву ублюдков не увезешь. Они сейчас готовятся к обороне Базы, но понимают, что мы их все равно сковырнем. Да! Чуть не забыл! Я тут решил, что правительству Конфедерации будет недурственно посидеть без связи, а то они издали закон о нас. Мы все, оказывается, на действительной службе и не имеем права ничего предпринимать до прибытия какого-то недоноска со сциллийской фамилией, которого нам назначили вместо покойного Командующего. Зовут его то ли Сучини, то ли Кобелини… А, один хрен! Но вместо Командующего!

Тут Джейк уронил слезу и потянул носом. У Стэна аж хмель из головы начал улетучиваться от таких новостей. Если Джейк не приврал, то получалось, что, отбив это нападение, легионеры открыли себе дорогу к возвращению Базы.

— Вылететь этому чучелу к нам, однако, не на чем, — улыбаясь во все тридцать два зуба, продолжил Джейк. — За ним должны были корабль с Базы прислать, а теперь у Базы с резиденцией правительства связи нет и у них ни хрена не выйдет. А я этого урода сциллийского как поймаю — сам повешу!

Джейк устал говорить, поискал глазами бутылку, увидел ее в руках у Стэна, отобрал и сделал изрядный глоток.

— Толстый! — обратился он к опешившему генералу Рутеру. — Это дело надо обмыть!

— Да мы уже обмываем! — невозмутимо ответил Стэн, отбирая у Джейка бутылку. Серж Ижи к тому моменту мирно заснул на ближайшем стуле.

— Думаю, что надо соб'аться завт'а и все обсудить на т'езвую голову, — подвел итог генерал Ижи. — Сейчас всем отдыхать, а в восемь ут'а жду всех у себя.

— В одиннадцать! — нагло заявил Стэн. — Иначе я опохмелиться не успею!

Это заявление было встречено дружным хохотом. Легионеры явно почувствовали себя лучше. Даже боль от утраты товарищей притупилась. С другой стороны — все поступавшие служить в Галактический Патруль прекрасно осознавали, что в любой момент могут погибнуть. Значит, надо было радоваться жизни, ведь она так коротка и неизвестно когда может прерваться.

Легионеры с шумом задвигали стульями, предвкушая торжество, которое они сами себе вознамерились устроить. А Стэн с Джейком, крепко обнявшись, последовали на улицу, громко распевая похабные песни и дирижируя початой бутылкой.

* * *

Всех подробностей попойки Стэн наутро вспомнить не мог, но то, что погуляли они славно, легионер ощущал каждой клеточкой своего тела: жутчайшее похмелье не давало нормально думать и единственным желанием, которое возникало у Стэна, было выпить воды. Много. Очень много! Можно — целое озеро. Лучше — два. Пошатываясь и держась за голову, генерал побрел на кухню, мысленно отметив, что если он добирался домой на собственном автомобиле, то либо его полностью разбил, либо сбил по пути половину жителей Сабы.

На кухне присутствовали Серж Ижи и Джейк. Оба тоже явно маялись похмельем, и по этому поводу Джейк яростно терзал кухонный автомат на тему получения от него бутылки пива. Машина неизменно отвечала, что для этого действа нужен пароль, что хакера невероятно злило. Стэн оттолкнул друга от кухонного автомата, заслонил корпусом клавиатуру и со второй попытки успешно ввел необходимую комбинацию. После чего с ненавистью посмотрел на кулинарную электронику и молча полез в холодильник. Пиво там наличествовало. Серж метнул на Джейка злобный взгляд, покрутил пальцем у виска и молча принял от Стэна запотевшую бутылку.

— Может, Джейку давать не будем? — ехидно осведомился Серж, залпом осушив полбутылки.

— Хороший воспитательный момент, — протянул Стэн, которого мутило от одного вида спиртного.

— Сволочи! Дайте! — взмолился Джейк.

— Ладно уж, — буркнул Стэн, — держи.

Хакер с жадностью припал ртом к бутылке и не отпустил ее до тех пор, пока она не опустела.

— Куда в тебя столько влазит? — искренне удивился Стэн, протягивая другу еще одну.

— В желудок, — самодовольно ответил Джейк и опять припал к горлышку.

— Объявляется викторина, — произнес Стэн между глотками пива. — Кто помнит, как мы вчера сюда добрались?

Воспоминания у всех оказались туманные и отрывочные. Единственное, что удалось выяснить точно, это то, что Стэн умудрился связаться с дежурной частью, и домой их отвозил один из дежурных легионеров. Значит, можно было надеяться на то, что автомобиль остался целым. Но каким образом они умудрились вчетвером погрузиться в двухместный спортивный «ягуар», для Стэна так и осталось тайной.

Процесс утоления легионерами жажды грозил перейти в продолжение вчерашней попойки, но тут у Стэна в голове раздался сигнал опасности.

— А который сейчас час? — поинтересовался он у товарищей.

— Половина десятого, а что? — подал голос Серж.

— Мне кажется, что к одиннадцати нам надо быть у твоего деда, который, в случае неявки вовремя, попытается вам с Джейком открутить головы.

— А тебе нет? — вступил в разговор Джейк.

— Генералы не опаздывают, — наставительно произнес Стэн, — они задерживаются по неотложным делам. А вот всякие ротмистры с полковниками к генералам таки опаздывают, за что бывают пороты.

— Ну а если мы опоздаем вместе с тобой? — не унимался Джейк.

— Тогда получится, что я задержался, а вы опоздали. Или кто-то здесь наивно полагает, что я сегодня настолько добр, что буду прикрывать его задницу? Вынужден вас разочаровать — благотворительностью по утрам заниматься не собираюсь. Могу сам кого-нибудь вздуть. Хотите?

Вероятно, такого желания легионеры не испытывали, поэтому с кряхтением начали собираться. Стэн напутствовал их напоминанием, что в доме всего две ванные комнаты, а одну сейчас собирается занять он лично, и тут же проследовал выполнять свои слова. Когда через пятнадцать минут выбритый и посвежевший после контрастного душа Стэн выбрался на кухню, там сидел грустный Джейк и продолжал пить пиво. Стэн поднял друга за шиворот и погнал умываться. Сам хозяин дома отправился облачаться в форму и выводить из гаража автомобиль. Так как времени оставалось мало, генерал понял, что придется повторить вчерашнюю гонку.

* * *

Выехав на трассу, Стэн сразу же врубил сирену, которой был оборудован его лимузин, и до пола вдавил акселератор. Турбина взревела бархатным басом, перекрывающим звук сирены, и длинный роскошный автомобиль стремительно помчался к космопорту. Другие машины, заслышав звук сирены, прижимались к обочинам, Стэн обгонял их, то и дело посматривая на часы. Серж и Джейк сидели молча, с ужасом уставившись на стрелку спидометра, которая все дальше продвигалась вправо по шкале, пока не уперлась в ограничитель.

К штабу друзья подъехали за десять минут до начала совещания, распугав по дороге добрую половину местных полицейских, решивших, что где-то явно произошло что-то противозаконное. Легионеры выбрались из автомобиля и поспешили в кабинет генерала Ижи.

* * *

Большая часть присутствовавших на совещании страдала похмельным синдромом. Это явственно читалось по их лицам. Когда благоухающие пивом друзья вошли в помещение, это вызвало явную зависть. Генерала Ижи еще не было, и Стэн в шутку предложил, пока суд да дело, послать кого-нибудь в бар космопорта, находящийся поблизости, чтобы оттуда прислали пива и тем спасли господ легионеров от мучений. Вскоре он убедился, что эта идея пришла в голову не только ему.

Пожилой генерал появился на пороге своего кабинета, держась за голову и слегка пошатываясь. Лицо у него было бледное с прозеленью, а под глазами явственно проступали круги. Он обвел мутным взглядом собравшихся, вздохнул и нетвердой походкой проследовал к своему столу. Добравшись до него, Ижи-дед уселся, опустил голову на руки, да так и остался сидеть. В кабинете зашушукались. Тогда старший Ижи поднял голову и снова обвел зал мутным взглядом. На каком-то участке траектории он наконец-то улицезрел своего внука.

— Се'ж, — слабым голосом произнес генерал, — пойди, дай пинка кому-нибудь из дежу'ных, пусть п'инесет пива… Много… Но быст'о!

Собравшиеся с недоумением уставились на старшего Ижи, а Серж бросился исполнять приказ деда. Стэн злорадно хмыкнул и не спеша поднялся с кресла.

— Думаю, что пока господин генерал Ижи еще не пришел в чувство, я могу кое-что сказать, — начал он.

— Заткнись, — грубо перебил его генерал Ижи, головы от рук он, впрочем, не отнял, — и без тебя башка 'аскалывается!

— Это бывает, — притворно-сочувственным голосом произнес Стэн.

— Ну как у тебя это получается? — взмолился Ижи-дед. — Ты же вче'а нажи'аться начал 'аньше меня на несколько часов и сюда п'ипе'ся уже в дым пьяный.

— А меня по утрам научили опохмеляться, — язвительно парировал генерал Рутер, — кроме того, пить надо в надлежащей компании, а не с кем попало. С кем вы, господин генерал Ижи, вчера изволили нажраться?

— Ну не п'и подчиненных же, — слабо простонал в ответ Ижи-дед.

— Почему, собственно? — удивился Стэн. — Значит, подчиненных заставлять подниматься ни свет ни заря, чтобы устроить какое-то дурацкое совещание, — это можно. А честно рассказать своим боевым товарищам, в каком гнусном вертепе набрался сам, — это нельзя? Двойная мораль, господин генерал Галактического Патруля. Это нехорошо. И как вы любите говорить: и нехорошо весьма!

Стэн бы еще долго мог продолжать в подобном тоне, но тут появился Серж Ижи, подгоняющий четырех сержантов, нагруженных ящиками пива. Настроение у всех начало стремительно улучшаться, глаза загорелись. Генерал Ижи отнял голову от рук, на которых она покоилась, сфокусировал взгляд на сержантах, и в его глазах появилось подобие интереса к происходящему. Когда ничего не понимающих сержантов вытолкали за двери, генерал Ижи медленно поднялся из-за стола и сделал широкий жест рукой.

— Налетай, алкоголики!

Дважды никого приглашать не пришлось, а предупредительный Серж быстро схватил пару бутылок и передал их деду. Тот с благодарностью кивнул, принимая из рук внука пиво, и немедленно приступил к его употреблению.

* * *

Когда господам легионерам полегчало, Стэн нагло поинтересовался: не стоит ли ввести за правило к утренним совещаниям подавать пиво. Особенно если совещания назначаются на следующий день после обильного возлияния. Его неожиданно поддержал Рэйли, спокойно признавшийся, что на Омасе это именно так и делается. Так что если Стэну по окончании всего этого мероприятия надоест заниматься чепухой, то его ждут с распростертыми объятиями, а пивом будут поить хоть каждое утро, хоть каждое утро и каждый вечер, хоть сутки напролет. Генерал Ижи тут же ядовито напомнил, что Стэну придется в ближайшее время занимать своим тощим задом трон, и там его пивом будут поить по первому же желанию, а вот сам генерал Ижи очень не против послать Патруль куда подальше исчастливо доживать свой век на Омасе, но с непременным условием, что его тоже будут поить пивом, и по первому же требованию. Рэйли совершенно серьезно пообещал, что именно так и будет, стоит генералу только захотеть. Такие разговоры продолжались бы еще очень долго, если бы у Стэна вдруг не возникла шальная мысль.

— Господа офицеры, — обратился он к присутствующим, — а не кажется ли вам странным, что мы занимаемся здесь черт знает чем? Козлы из правительства Конфедерации назначают нам в качестве командования непонятно кого, а мы только пьянствуем в ответ. Ну хорошо, сейчас у них нет ни кораблей, ни связи. Но ведь они могут найти корабль! Тогда нам привезут приказ, по которому получится, что мы по-прежнему являемся боевой единицей Конфедерации, и нам придется подчиняться какой-то недодавленной сциллийской собаке. Я предлагаю, раз уж меня так усиленно толкают на трон, чтобы мне была доверена честь назначить нового Командующего Галактического Патруля. Как вы на это посмотрите?

Генерал Ижи попытался протестовать, говоря, что еще не время, но присутствующим эта идея понравилась. А так как из действующих генералов в живых осталось только двое — Стэн и Ижи-дед, то ни у кого не возникло никаких сомнений относительно того, кого Стэн назначит вместо покойного Командующего. Настроенный демократично Стэн, видя поддержку большинства, заявил, что раз пока Патрулем управляет офицерский совет, то есть — орган коллегиальный, то крайне недурственно было бы это предложение поставить на голосование. Все тут же радостно стали тянуть вверх руки. Генерал Ижи угрюмо смотрел на Стэна и неодобрительно качал головой, но ничего поделать не мог: полномочия Стэн получил. После этого будущий монарх обвел собравшихся царственным взглядом, как бы решая, кого из них можно назначить, и в конце концов остановился на генерале Ижи.

— Господин генерал Ижи! Я считаю, что вы являетесь наиболее достойной кандидатурой на пост Командующего. Сейчас мы быстренько свистнем кого-нибудь из канцелярии и оформим это дело в надлежащем виде. Вы рады?

— Скотина, — беззлобно ругнулся старший Ижи, — ну за что ты так ста'ика не любишь?

Но несмотря на обиженный тон, было видно, что генералу назначение явно польстило.

— Вы видите более достойную кандидатуру? — спросил Стэн. — Может, тот сциллийский мерзавец, которого назначило правительство? Или есть еще кто-то столь же достойный?

— Не паясничай, — строго сказал пожилой генерал. — 'аз меня назначили Командующим, то я п'иказываю тебе п'ек'атить!

— Как бы не так! — парировал Стэн. — Я его назначил, а он мне еще и приказывать будет? Не слишком ли?

— Ах, п'остите, Ваше Величество! Оплошал. — Новый Командующий встал и гротескно поклонился. Это вызвало общий смех.

— Извинение принято, — ледяным тоном ответил Стэн. — А теперь есть у меня одна симпатичная идея…

* * *

Вся Галактика была в полном восторге от трансляции торжественного назначения нового Командующего Галактического Патруля. Пятое управление сбилось с ног, выискивая экспертов, которые смогли бы популярно объяснить, каким образом монарх должен проводить подобную церемонию. Первым делом Шмулерсона замучили бесконечными расспросами, а когда поняли, что это несколько не его специализация, то с сожалением оставили в покое. Профессор не преминул высказать на эту тему свое неудовольствие лично Стэну. Тот только развел руками: машина уже завертелась и остановить ее не было никакой возможности. В спешном порядке был сшит какой-то совершенно несуразный костюм, который Стэн с ходу забраковал как никуда не годящийся, и в конце концов на церемонии он был в своем мундире, украшенном небольшим орденом в виде золотой короны, примостившемся на кителе справа. Режиссировал это действо Серж Ижи, и получалось у него неплохо. Так что зрители получили максимум удовольствия и смогли убедиться, что Галактический Патруль, несмотря на то что еще не вернул себе свою Главную Базу, находится во вполне боевом настроении, а Стэн не отказался от своих притязаний на корону. Кроме того, теперь по общегалактическому каналу непрерывно шли передачи, где известное изображение одного из древних императоров постоянно соседствовало с портретом Стэна. Обработка населения вступала в свою решающую фазу.

* * *

После бурных празднований, посвященных назначению нового Командующего Галактического Патруля, люди решили, что военных действий теперь не будет продолжительное время. Правительство Конфедерации официально поздравило генерала Ижи с назначением и пожелало всяческих успехов. Еще в поздравлении говорилось, что официальной Базой Патруля отныне следует считать Сабу. Легионеры ответили на это предложения потоком неприкрытых издевательств. Правительству было популярно объяснено, что База Галактического Патруля — есть База Галактического Патруля. Ни Саба, ни Тиба, а именно База, вращающаяся вокруг звезды Базовое-1. А вот правительство Конфедерации — это явление временное, поскольку вскорости будет ликвидировано за ненадобностью. Ответа на послание легионеров не последовало. Это дало возможность Стэну выступить но общегалактическому каналу и объявить, что правительство Конфедерации уже готово признать его императором и добровольно уйти в отставку. Правительство и на этот раз удержалось от комментариев.

Легионеры именно этого и добивались. Вся шумиха вокруг назначения нового Командующего, выступления Стэна и прочие выходки, которые несказанно дразнили правительство, но в то же время демонстрировали, что легионеры уже выдохлись и настроены заниматься своими делами, все это делалось только с одной целью: нужна была передышка для людей и время для ремонта техники. Штурм последнего оплота сциллийцев — бывшей Главной Базы Галактического Патруля — был уже не за горами.

* * *

Стэн устало распрямил спину и потянулся. От кофе и сигарет уже было горько во рту. Глаза предательски слезились и изображение на мониторе от этого делалось нечетким. Он занимался разработкой плана по возвращению Главной Базы уже четвертые сутки и сейчас решил, что пора сделать перерыв. Генерал решительно встал из-за компьютера и прошелся по комнате, давая возможность распрямиться затекшим от сидения в одной позе мышцам. В голове уже была полная каша и Стэн понял, что без допинга просто свалится. Травить себя химией генералу не хотелось, а кофе уже просто не лез в глотку. Еще раз потянувшись, Стэн решил выпить еще одну чашку кофе, а если это не поможет — плюнуть на все и завалиться спать.

* * *

Густая пенка душистого напитка медленно поднималась в крохотном медном джезве, которое досталось Стэну в подарок от Шмулерсона. Генерал убрал джезве с нагревательного элемента и задумчиво уставился в пространство, ожидая, пока напиток настоится.

На самом деле планированием предстоящей операции должны были заниматься еще человек десять. Но Стэн решил, что будет лучше, если он сделает первые прикидки сам. Он и сам себе назначил срок исполнения — пять суток. Теперь он клял себя за самоуверенность: успевать-то он успевал, но вымотался страшно.

Генерал взглянул на кофе и решительно перелил его в чашку. Сахар можно было добавлять, а можно и не добавлять — вкус напитка уже не ощущался. Немного поколебавшись, Стэн все-таки придвинул к себе сахарницу и положил в чашу ложечку желтоватого сабийского сахара. Теперь это надо было выпить. Стэн с отвращением поднес чашку к губам и сделал первый глоток. Горячий напиток обжег небо, и генерал, ругнувшись, вернул чашку на стол. Пить кофе сразу расхотелось. Хотелось только одного — плюнуть на все и лечь спать. Стэн долго уговаривал себя, что вполне может позволить себе роскошь на пару часиков вздремнуть, но отлично понимал, что проспит не меньше суток. А вот этого он себе позволить не мог, потому мужественно залпом допил кофе и решительно вернулся за компьютер.

На мониторе имелась уже почти готовая «принципиалка» предстоящей операции. Ничего сложного в ней не было, но очень не хотелось ломать свою же собственную Базу. Допускать потери, впрочем, тоже не хотелось. Хватало уже и того, что произошло на орбите Сабы. Стэн иногда задумывался о том, как быстро Патруль сможет восстановить былую боеспособность. Получалось, что для этого потребуется что-то около десяти лет. Конечно, врагов у легионеров за последние месяцы значительно поубавилось, но нельзя было не считаться с возможностью агрессии извне. Последние годы с пограничных планет периодически поступали сообщения о том, что они наблюдают корабли неизвестного происхождения. Пару раз для проверки этой информации правительство отряжало крейсеры Патруля. Один из таких рейдов закончился поимкой давно числившегося в розыске и скрывавшегося в пограничье мошенника, второй… Результаты второй экспедиции были сразу же засекречены. Стэн в свое время смог с ними познакомиться и удивился, что этим направлением никто не занимается. Дело было в том, что легионеры нашли следы присутствия чужаков, неоспоримо доказывающие, что есть как минимум еще одна раса в Галактике, которая достигла такого уровня технического развития, при котором возможны межзвездные перелеты. Если бы Стэн в то время имел возможность влиять на правительство, то сделал бы все возможное, чтобы детально изучить этот вопрос. То есть — послать очень серьезную экспедицию. Любой разум, развивавшийся отдельно, мог пойти по такому пути, что и в ночном кошмаре не привидится. А какие у этой расы будут моральные ценности? Ежу было понятно, что лучше их хорошенько изучить, прежде чем вступать с ними в какой-либо контакт. А так была довольно высока вероятность, что и сам контакт окончится плачевно, и все окружающие нахлебаются полной мерой. В любом случае приходилось сейчас оставлять это все за рамками расчетов, изначально полагая, что даже если и есть какая-либо мощная цивилизация в пределах Галактики, то она все-таки менее многочисленна и хуже оснащена, чем народы, которые пока еще входили в Конфедерацию. Стэн прекрасно понимал, что это называется недооценивать противника, но тут ничего нельзя было поделать.

Молодой генерал увидел, что пытается себя отвлечь, и тут же обругал себя же за проявление слабости. Оставался финальный штрих, после которого готовый план можно будет передавать аналитикам, а после их доработок и Джейку, который займется созданием объемной анимационной модели операции. Необходимо это было для того, чтобы четко представить себе все действия экипажей и тем самым избегнуть неразберихи во время боя, насколько это вообще возможно.

Финальный штрих никак не хотел получаться красивым завитком. Все время выходила тяжеловесная клякса. Стэн еще раз посмотрел на монитор и понял, что использования абордажных команд, которые должны будут первыми ворваться на Базу, избежать не удастся. А раз так… Молодого генерала передернуло от перспективы резни на Базе Галактического Патруля. Построенная так, чтобы даже ворвавшегося внутрь противника можно было сдерживать сколь угодно долго, База могла достаться легионерам слишком дорого.

Стэн опять встал из-за монитора и не торопясь прошелся по комнате. В голове появлялись идеи одна бредовее другой. Например, можно было прислать транспортное судно, которое бы закачало в вентиляционную систему Базы… Дальше этот бред генерал обдумывать не стал и, негромко ругнувшись, продолжил мерить шагами кабинет. Конечно, существовала вероятность того, что сциллийцы, окопавшиеся на Базе, пойдут на компромисс: легионеры гарантируют им неприкосновенность и транспорт, а те уберутся куда-нибудь в пограничье. Это можно было назвать выходом, но в ближайшем будущем такой «выход» грозил превратиться в появление второй Сциллы, чего допускать было нельзя. Значит — штурм.

Придя к этому выводу, генерал понял, что он единственно правильный, но на душе от этого легче не стало. Одно дело, когда смотришь на принципиалку предстоящей операции, а совсем другое, когда понимаешь, сколько жизней за этим всем стоит.

Настроение у Стэна окончательно испортилось, и он решил, что теперь пусть все это дело утверждает или не утверждает генерал Ижи, а с него самого уже довольно. Нажав несколько кнопок на клавиатуре, он переправил план к Командующему и, отключив все системы связи, отправился отсыпаться.

* * *

Разбужен Стэн был Джейком. Тот, как обычно, бесцеремонно вломился в дом, обойдя защиту очередного мудреного электронного замка, погрузился в кресло и нервно закурил.

— Толстый, — Джейк время от времени обращался к Стэну именно так, и отучить его от этого не имелось никакой возможности, — все, конечно, рульно, только одного я понять не могу…

— Чего ты не можешь понять? — недобро косясь на друга, пробурчал Стэн. — Зачем меня разбудил? Так это оттого, что делать тебе нечего.

— Делать мне есть чего, — обиделся Джейк. — Мне не ясно, куда, собственно, делись еще два линкора. Их нет около Базы, их нет у резиденции правительства, их вообще нигде нет! Линкор — это не Х-СОМ, испариться просто так он не может. Но их же нет!

Стэн всячески изображал, что все это пустяки, демонстративно зевал и потягивался, но поневоле сам задумался над поставленной другом задачей. В самом деле линкор потерять где-то не так уж и просто. Если у противника есть эти монстры, то они могут попытаться отстоять Базу или уйти на них куда подальше. Но ничего этого не происходит. Сциллийцы в правительстве Конфедерации и на Базе Галактического Патруля скулят как побитые собачонки и готовятся к самому худшему. Здесь все понятно и правильно. Но, позвольте, господа, а где же линкоры?

— Ты что-то знаешь или пришел ставить риторические вопросы? — Стэн в конце концов оторвался от раздумий и с неудовольствием уставился на своего друга.

— Скорее — ставить вопросы, — невесело ответил Джейк. — Понимаешь, толстый, я очень люблю знать все и обо всем, но здесь…

— Где их видели в последний раз и когда? — перебил его Стэн.

— В том-то и дело, что последние данные о них были наши. Когда Патруль разгромил нападавших на Базу, то сразу же был отдан приказ Второго управления о полной инвентаризации флота. Вот по результатам этой инвентаризации я и ориентируюсь. А по ней получается, что где-то должно болтаться еще два линкора.

— Ну я не знаю, — протянул Стэн. — Они могли быть куда-то посланы… Списаны… Разрезаны на лом…

— Чего? — тут же взвился Джейк. — Как ты себе представляешь разрезку линкора на лом? А ну-ка и мне расскажи.

Стэн прекрасно понимал, что предположение абсурдно, но попробовал отстоять свою точку зрения.

— Подгоняем линкор к… Ну к Сцилле подгоняем, в конце концов! Выводим на орбиту несколько транспортов с рабочими и начинаем резать. А отрезанные части переправляем на Сциллу же, где они поступают в переплавку.

Джейк молча дослушал друга, но на лице его был написан явный скепсис.

— Я тебя правильна понял? — поинтересовался он. — Сциллийцы, с их обожанием оружия, подгоняют к своей планете линкор и начинают его там пилить лобзиком, чтобы пустить на переплавку. Так? А в это время две трети населения Сциллы, узнав о таком деянии своего руководства, делает себе ритуальные харакири. Ну-ну.

— С радостью выслушаю твою версию, — огрызнулся Стэн.

— Нет у меня никакой версии. Потому и к тебе пришел. Помнишь, когда на Сциллу в первый раз блокаду ставили? Мы тогда очень боялись подхода линкоров. А что будет теперь, если мы попадемся около самой Базы?

У Стэна аж мурашки по спине пробежали от такой перспективы. Он очень ярко представил себе, как флот Патруля попадает с одной стороны под обстрел стационарных установок Базы, а с другой — два вполне боеспособных линкора с полными экипажами и отличным вооружением. Генерала от такой перспективы передернуло.

— И что ты предлагаешь? — Стэн посмотрел другу в глаза.

— Нужно искать, — ответил Джейк. — Пока не будем знать о линкорах все — к Базе лучше и не соваться.

* * *

— А 'аньше чем вы оба думали? — Генерал Ижи явно пытался сорвать злость на только что выложивших ему все легионерах. — Что тепе'ь п'икажете делать?

— Понятия не имею, — честно признался Стэн, усаживаясь в кресло поудобнее, — командующему виднее.

— Виднее, — ворчливо протянул генерал Ижи. — Все на ста'ика свалить но'овите. 'аз такие умные, то сами и п'ове'яйте.

— Нет возражений. Стартуем сегодня ближе к вечеру. Как что-то новое узнаем — свяжемся. — Стэн уже собрался подниматься из кресла, но тут ему в голову пришла мысль. — Да! Для окружающих мы с Джейком до сих пор на Сабе. Договорились?

— Догово'ились, — нехотя ответил Командующий, — валите уже.

Выйдя из кабинета, друзья переглянулись и, не сговариваясь, отправились в бар. Конечно, можно было засесть в уютной обстановке особняка, но атмосфера бара так напоминала бурные годы ранней молодости, когда все дела обсуждались именно в подобных заведениях за чашкой кофе или чего покрепче.

— Кого еще с собой возьмем? — деловито спросил Джейк, оторвавшись от бокала с пивом.

— Двух крейсеров тебе мало? — удивился Стэн. — Смысл раззванивать на всю Галактику то, чем мы собираемся заняться?

— А если мы их найдем?

— То пулей рванем на Сабу, чтобы действовать по обстоятельствам. В любом случае — даже пятью крейсерами мы с двумя линкорами не справимся, а если взять больше — поползут слухи. Представь себе, что будет, если кто-то пронюхает, ЧТО мы ищем? Паника начнется колоссальная.

— Начнется, — грустно ответил Джейк, — а если попадем под раздачу?

Стэн только пожал плечами. Ответить ему было нечего.

* * *

Через несколько часов «Крысобой» и «Мститель» стартовали с космодрома Сабы и, быстро набрав скорость, исчезли в гиперпространстве. Маршрут крейсеров и время, которое они будут пребывать вдалеке от базы, никому известны не были. Да и сами капитаны кораблей крайне слабо представляли себе, куда они направляются. Решено было для начала посетить окрестности Амконикса — там всегда была самая лучшая база данных по любым вопросам, которые только могли у кого-нибудь возникнуть, а потом целиком положиться на интуицию. Нельзя сказать, что такая перспектива радовала друзей, но других решений на ум просто не приходило. Если информационная служба Амконикса не располагала ничем интересным, то… То придется лететь на Тибу. Ведь два линкора незамеченными уйти не могут. На Тибу друзьям не очень хотелось по вполне понятным причинам: слишком хорошо они были там известны и слишком многие желали с ними поквитаться. Так что Тиба рассматривалась как самый последний вариант, а пока впереди был ухоженный и благополучный Амконикс. Планета, которая в свое время дала такой удачный старт начинаниям друзей.

* * *

Когда прозвучал зуммер выхода в обычное пространство, Стэн находился в рубке. Он откинулся в кресле и лениво наблюдал, как автоматика крейсера проводит многочисленные тесты, стремясь найти малейшую неисправность. За последние месяцы «Крысобою», конечно, неоднократно доставалось, но пока ремонтники уверяли, что списывать корабль рано. Да Стэн бы просто на это не согласился: он уже настолько привык к своему крейсеру, что без «Крысобоя» почувствовал бы себя как без части тела. Наверное, большинство пилотов испытывают к своим кораблям подобные чувства.

Самотестирование закончилось, и на монитор уже был выведен отчет. Все системы корабля работали отлично. Мысленно похвалив ремонтников, Стэн пошел будить напарника.

Конг спал в своей каюте сном младенца. В самой же каюте царил жуткий беспорядок. Комбинезон валялся где-то в углу. На кресле, придвинутом вплотную к терминалу, громоздились портупея, ремень с кобурой и форменная фуражка ротмистра. Чем был завален терминал, Стэн даже не стал смотреть. В голове у генерала тут же появилась крайне соблазнительная мысль отключить искусственную гравитацию и посмотреть, как Конг будет с руганью ловить свои вещи, летающие по всей каюте. Но Стэн понимал, что так поступать с боевым товарищем — это уже слишком.

— Вставай, Обезьян! — начальственно рявкнул Стэн.

— Мугу, — невнятно промычал что-то Энди и перевернулся на другой бок.

— Ротмистр Конг! Подъем! — взревел Стэн еще громче.

Это подействовало. Конг открыл один глаз, посмотрел непонимающе на молодого генерала, потом открыл второй глаз, но от этого понимания в его взгляде не прибавилось.

— Нашли? — спросил он, пытаясь побороть остатки сна, которые явно не желали отпускать ротмистра без боя.

— Кого? — не понял Стэн.

— Линкоры. — И Конг уставился на приятеля непонимающим взглядом. — А что же м-мы ищем?

— Какой ты быстрый, — ехидно прокомментировал реплику Конга Стэн. — Значит, будешь дрыхнуть, пока не найдем линкоры?

— Нет, — Конг сконфузился, — но я думал — уже нашли.

— Мы подлетаем к Амкониксу. Марш макать голову под холодную воду и бегом в рубку. Джейк уже должен быть в полном бешенстве.

Вернувшись в рубку, Стэн понял, что относительно Джейка был полностью прав. На пульте сердито мигал огонек вызова и требовательно пищал зуммер. Молодой генерал погрузился в кресло и нажал на клавишу ответа. Экран тут же осветился, и на нем появилась недовольная физиономия Джейка.

— Ты совсем с ума сошел? — завопил Джейк, как только увидел Стэна. — Хочешь ракету получить?

— От кого? — не понял Стэн. — Ты меня атаковать собрался?

— А если патрули с Амконикса пожалуют? Врубай защиту!

— И не подумаю. — Стэн начинал злиться. — Я здесь могу находиться абсолютно легально, как наследник…

— О Боже! — Джейк закатил глаза. — Наследник хренов! На кой мы тогда с Сабы крадучись улетали? Чтобы здесь раззвонили, что ты шляешься неизвестно где и неизвестно с кем?

— Ну, с кем, положим, известно, — парировал Стэн, понимая, что действительно чуть не наделал глупостей, — а что касается неизвестно где — то как ты собираешься информацию здесь получать? Приземляться-то все равно придется.

— Зачем? — удивился Джейк, но видя, что Стэн его не понимает, добавил: — Сейчас все покажу. Только защитное поле вруби.

Два крейсера под прикрытием защитного поля неслышно двинулись к Амкониксу. Из сопел двигателей вырывались струи водорода, чтобы не выдать положение кораблей в пространстве. Движение крейсеров замедлилось только на дальней орбите Амконикса. Стэн не очень понимал, что затеял Джейк, но решил пока не вмешиваться. Тем более что от патрульных кораблей уйти они всегда успеют, а при необходимости смогут даже принять бой.

Тем временем на пульте «Крысобоя» опять замигал сигнал вызова. Стэн нажал на клавишу ответа и увидел довольную физиономию Джейка.

— Все в порядке, — радостно рапортовал хакер, — у них тут болтается планетарный спутник связи. Защита нулевая. Сейчас подключусь и получим все, что нас интересует. А ты пока по сторонам посматривай. О'кей?

— Ладно, — проворчал Стэн, — давай уже подключайся, только побыстрее.

— А это не от меня зависит, — ответил Джейк. — Как найду, так и сваливаем.

Стэн грустно уставился в потухший экран. Если Джейк сказал, что найдет всю информацию — значит, так и будет. Но собственное бездействие приводило молодого генерала в уныние. В конце концов он оставил Конга наблюдать за пространством, а сам подался в кают-компанию. Придя туда, Стэн тут же активировал робота-официанта и, потребовав себе чашку кофе, закурил, откинувшись на спинку низкого кресла. Предстояло длительное висение на дальней орбите Амконикса до тех пор, пока Джейк не нароет что-нибудь интересное. Если вообще нароет.

Генерал не успел еще допить свой кофе, как его вызвали в рубку. Войдя туда, Стэн увидел радостную физиономию Джейка на экране связного устройства.

— Нашел! — радостно выкрикнул Джейк, не дожидаясь вопроса от Стэна. — Можем убираться куда-нибудь в тихое местечко. Там все покажу.

— Прекрасно. Значит — в 1410. Там и поговорим.

— Договорились. — Джейка прямо распирало чувство собственной значимости. — Но отходим так же под защитой.

Стэн согласно кивнул и отключил связь. Оба крейсера тут же начали маневр по отходу на расстояние, на котором их уже не засекут радары патрульных и откуда можно будет спокойно совершить гиперпространственный прыжок.

* * *

Планета Лаус, она же точка 1410, ничем примечательным похвастаться не могла. Чего-то экстраординарного на ней не производилось и не выращивалось. Колонизация прошла гладко и скучно около тысячи лет назад. Люди… Как и везде — самые разнообразные. Зато здесь всегда было несколько питейных заведений, в которых можно было не опасаться, что нарвешься на неприятности. Была у этих заведений еще одна приятная особенность: вошедшим туда не интересовались остальные посетители, а обслуживающий персонал занимался только своей работой. Стэн облюбовал один из кабачков на Лаусе еще во время совместных набегов с пиратами и теперь решил, что лучшего места найти просто не удастся.

Крейсеры вынырнули в пространство на дальней орбите Лауса, запросили посадку и благополучно приземлились в местном космопорту. Здесь можно было не сообщать ни название корабля, ни порт приписки — только плати за стоянку. Друзья выбрались из кораблей и дружно направились в бар.

— Я думаю, — Пенски сделал внушительную, как ему казалось, паузу, — я думаю, что, появившись здесь в штатском, мы привлечем больше внимания, чем если бы… э-э-э… появились в форме.

— Что? — искренне изумился Конг. — К-какого черта?

— У нас с собой оружие — армейские лучеметы, — ответил Боб, — а они запрещены везде для…

— Здесь на это всем наплевать, — решительно оборвал приятеля Стэн, — а вот если ты попробуешь размахивать своим лучеметом — тогда не обижайся. Отобьют голову.

Боб насупился и замолчал. Стэн с Конгом злорадно переглянулись. Дело было в том, что Боб никак не мог понять, что сейчас он не является личным телохранителем наследника престола и должен производить впечатление обычного человека, не имеющего никакого отношения к любой воинской службе. Впрочем, именно такое впечатление компания легионеров сейчас и производила: они больше всего напоминали действующих на свой страх и риск разведчиков, которые занимаются поиском новых планет для колонизации. А что до лучеметов — там, где заканчивается пограничье, можно встретить всякое. И лучеметы могут оказаться отнюдь не лишними.

Компания с комфортом расположилась в баре. Стэну это заведение нравилось по ряду причин, но основным, пожалуй, было то, что столики, рассчитанные на большие компании, были отделены от общего зала невысокими ширмами так, что даже когда в заведении было полно народу, создавалась иллюзия уединенности. Как только компания расположилась за одним из таких столиков, около него тут же, как из-под земли, появился официант. Приняв заказ, он будто растаял в воздухе, чтобы через минуту материализоваться снова, но уже с полным подносом. Когда официант опять испарился, Стэн повернулся к Джейку и выжидательно на него посмотрел.

— Сейчас, — Джейк пытался дожевать изрядный кусок бутерброда с каким-то местным деликатесом, — дожую — расскажу.

Все заулыбались, а Джейк потянулся к кружке пива и, сделав изрядный глоток, с шумом вздохнул. Легионеры приготовились слушать.

— Как я уже говорил, — Джейк окинул своих товарищей серьезным взглядом, — линкор просто так потеряться в пространстве не может. Даже если его взорвали — то и тогда будут какие-то остатки. Найти их, правда, посложнее, но…

— Не зли меня, — голосом, не сулящим ничего хорошего другу, произнес Стэн, — по делу давай.

— Перебивать меня не надо! — Джейк аж подпрыгнул на стуле от возмущения. — Это ты в курсе всего, а остальные…

— Конг в курсе, — прервал друга Стэн, — а своему экипажу ты уже скорее всего успел надоесть, рассказывая, как производятся поиски линкоров.

Джейк обиженно насупился и демонстративно схватился за свою кружку пива, желая показать, что раз слушатели такие неблагодарные, то ничего он рассказывать не собирается. Пантомима продолжалась секунд тридцать, но затем Джейк не выдержал.

— Ну, так и быть, — и хакер брезгливо поморщился, — покажу.

С этими словами Джейк наклонился к своему кейсу и за несколько секунд завалил стол уймой распечаток, извлеченных оттуда. Все с интересом склонились над столом, а Джейк начал вещать:

— Линкор только кажется самостоятельным и самодостаточным кораблем. На самом деле для его успешного функционирования требуется целая вспомогательная флотилия. Или база. Но чем линкор хорош — так это тем, что на него можно загрузить все или почти все для постройки этой самой базы с нуля. И тесно в линкоре не будет. Как я и предполагал, сразу же после объявления Патруля вне закона два линкора, охранявших до этого Главную Базу Галактического Патруля, благополучно стартовали в неизвестном направлении. Преследовать их никто не решился, и сциллийцы дело быстро замяли. Но линкор так просто спрятать не получится. Кроме того, нужно было где-то загрузиться всем необходимым для постройки новой базы. Я пошарил по информаторию Амконикса и натолкнулся на очень интересную операцию. — Джейк обвел присутствующих победным взглядом. — Кто-то сделал как раз соответствующие закупки и хранил их на складах Амконикса.

— И что? — удивился Стэн. — Любой человек, если имеет соответствующее количество денег, может себе позволить удовольствие купить что-то, а потом хранить на складах Амконикса. Да и оборудование, необходимое для постройки обслуживающей базы, ничем не отличается от того, что закупает большинство молодых колоний. Таким образом — ни хрена сам факт закупки не доказывает.

— Угу, — утвердительно кивнул Джейк, — если бы не два «но»! Первое «но» — закупку производил от имени Галактического Патруля некто генерал Голд. Второе «но» — оборудование со складов было поднято на орбиту и там перегружено в два линкора. Везде расписывался тот же самый генерал Голд. Это похоже на колонистов? Или теперь колонии закупают линкоры десятками и нанимают генералов Галактического Патруля в качестве швейцаров?

Стэн озадаченно посмотрел на Джейка. Потом опустил взгляд на распечатки, пробежал глазами список оборудования и снова посмотрел на Джейка.

— Похоже, что планета обладает сносной атмосферой, — медленно произнес он. — Почему планета, объяснять надо?

— Надо, — ответил Пенски.

— Нет установок по регенерации воздуха, — начал перечислять Стэн, — нет регенераторов воды и очень скромные синтезаторы.

— А сам линкор всем этим не оборудован? — Боб победно оглядел окружающих.

— Уводить линкор, чтобы превратить его в базу для самого себя? — опешил Стэн. — Ты не перегрелся?

Легионеры заулыбались. Джейк тут же попробовал обратить внимание на себя и начал рассказывать, как он лихо обошел защиту информатория Амконикса, но Стэн перебил его сразу же, сказав, что в следующий раз выслушает все это с большим удовольствием, но сейчас важно понять, КУДА могли деться линкоры и как получилось, что ими явно командовал генерал Голд, числившийся погибшим на Главной Базе Галактического Патруля.

— Идей не так уж и много, — ответил Джейк Стэну, — нам требуется найти подходящую планету, где можно было бы построить базу для поддержания линкоров в рабочем состоянии. Это не так сложно. Кроме того, круг поиска заметно сузится, когда мы примем во внимание тот факт, что линкоры еще не с нами. Это может означать только то, что там нет ретранслятора…

— Поправка, — Боб хмуро посмотрел на Джейка, — если все, что ты выкачал по линкорам, не является сциллийской дезой.

— Но подпись генерала Голда! — попробовал возразить Джейк.

— Ты сам таких подписей мешок можешь сделать, если потребуется, — охладил друга Стэн. — Если это ловушка, то какая-то глупая. Откуда они могли знать, что мы вообще будем искать эти линкоры? То, что ты случайно набрел на информацию о них… Или тебе ее специально подсунули?

— Не вяжется, — буркнул Конг. — Тогда бы они использовали эти линкоры для нападения на Сабу или сейчас прикрыли бы ими резиденцию правительства. Похоже, что к-корабли у наших, но сидят без связи. Значит, надо л-лететь и искать. Если найдем быстро — штурмовать Базу будет стократ легче.

— Отлично, — подытожил Стэн. — Принимается версия нахождения линкоров под командованием генерала Голда. По этой же версии они находятся за зоной действия последнего ретранслятора. И, исходя из закупленного оборудования, на планете с пригодной для жизни атмосферой. Искать будем следующим образом: Джейк завтра составит список возможных планет, Боб с Конгом разработают маршруты, а я буду предаваться безделью.

— Интересно, а почему ты будешь предаваться безделью, в то время как мы будем трудиться словно пчелки? — ехидно поинтересовался Джейк.

— По двум причинам, — веско ответил Стэн. — Во-первых — я наследник престола, и мне что-либо делать по рангу вообще не положено. А во-вторых — я здесь старший по званию. Значит, мне тем более не положено что-то делать. Вопросы будут?

— Будут, — заявил Боб, — а остальные легионеры чем займутся?

— Остальные будут составлять мне компанию, чтобы я, упаси Господи, не заскучал и не решил устроить вам всем еще какую-нибудь развлекушечку.

Боб моментально надулся. Остальные старались спрятать улыбки. Уж слишком буквально Пенски в последнее время все воспринимал.

— Да не волнуйся ты так, — попытался его успокоить Стэн. — Понятно, что карту такого размера Джейк и за месяц не просмотрит сам, значит, мы с ним посидим над ней некоторое время, пока ему не надоест, а потом я буду делать постановку задачи, а Джейк напишет очередной шедевр программирования. Потом просто скормим ему атлас и все вместе засядем в этом же баре пить пиво, по окончании сканирования атласа запустим программу обсчета маршрутов — и опять пить пиво. А потом…

— А потом посмотрим на количество планет, которые нам придется облететь, ужаснемся и сядем пить водку, — прервал друга Джейк. — Ты понимаешь, что говоришь?

— Понимаю, — грустно ответил Стэн, — но, хоть стреляй, не вижу, каким образом еще можно найти эти чертовы линкоры.

— Можно попробовать не всю Галактику ковырять, а ближний к Амкониксу сектор. — Конг на некоторое время задумался и продолжил: — Если там ничего нет — то соседние сектора. И неплохо было бы разделиться…

— Для того, надо полагать, — язвительно вставил Джейк, — чтобы потеряться где-то на краю Галактики на долгие-долгие годы. Ты хоть понимаешь, что придется обследовать те области, где ретрансляторы пока еще не водятся?

Вместо конструктивного обсуждения назревала ссора. Стэн это видел, но ничего не мог сделать. Его самого до предела угнетала перспектива провести долгие годы в поисках невесть куда сгинувших линкоров. Однако альтернативы не наблюдалось. Все шло к тому, что «Крысобой» и «Мститель» будут вынуждены отправиться неизвестно куда и неизвестно на сколько.

— Хорошо, — горячился тем временем Боб, — на минуту представим, что это… э-э-э.., отвлекающий маневр: сциллийцы отводят линкоры, чтобы заставить нас их искать как можно дольше. Подкидывают Джейку информацию, мы немедленно стартуем на поиски, Патруль бездействует, а они пока собирают силы для…

— Для того чтобы заняться еще большим идиотизмом, чем этот, — веско перебил Боба Стэн. — Если у них есть линкоры, то они должны отогнать их либо к Главной Базе Галактического Патруля, чтобы не дать нам ее вернуть себе, либо к резиденции правительства, чтобы не дать нам сковырнуть оное. И в том и в другом случае мы бы получили значительно больше неприятностей, чем от просто неизвестно где спрятанных кораблей. Не стоит забывать, что по закону подлости с орбиты Сциллы почти наверняка кто-то из них вырвался. А это значит, что они прекрасно понимают, как мы справились с линкорами прикрытия их планеты, и больше такого не допустят. И я даже не говорю о том, что они могли бы элементарно эвакуироваться куда подальше, чтобы накопить сил и ударить через время… Стоп! Правильно! Накопить сил и ударить через время! Генерал Голд, наверное, именно так и рассуждал. Недаром все в Патруле говорят, что он не человек, а компьютер. Джейк, где бы ты спрятал базу по подготовке вторжения, если бы тебе нужно было выдрессировать людей и ты был ограничен в технике только двумя линкорами?

— За последним ретранслятором, — ответил Джейк. — Так чтобы мне было не более суток лету до места с устойчивой связью, и в то же время — чтобы люди не испытывали разлагающего действия информканалов Галактики.

— Круг поисков заметно сужается, — подытожил Стэн. — Значит, нам необходимо просмотреть пограничные области на предмет нахождения пригодных к жизни планет, находящихся вне зоны действия ретрансляторов. Кроме того, на этой планете должно быть что-то такое, что отбивает охоту селиться на ней сейчас и еще долго будет отбивать. Что бы это могло быть?

— Боб Пенски с кучей родственников, — попробовал пошутить Джейк, но Боб одарил его таким взглядом, что хакер быстро прикусил язык.

— А может, там заповедник? — подал голос Конг.

— Какой заповедник? — не понял Стэн. — По разведению обезьян?

— Нет, н-ну, заповедник, где спокойно развивается жизнь, а умники все фиксируют и записывают…

— Тогда там полно передающей аппаратуры, — безапелляционно заявил Джейк.

— Заповедник — это, конечно, чушь, но рациональное зерно в этом есть. — Стэн обвел легионеров взглядом. — Если на планете обнаружена разумная жизнь даже в самом зачаточном состоянии, то все исследования сворачиваются, и планету на продолжительное время оставляют в покое. Но что помешает генералу Голду обосноваться на одной из таких планет?

— Морально-этические… — попробовал ответить Джейк.

— Перестань! — перебил его Боб. — После разгона Галактического Патруля какие-то морально-этические ценности? Это даже не смешно.

— Молю Бога, чтобы Голд не начал комплектовать из дикарей экипаж, — простонал Конг. — Представляете, чем это может закончиться?

Ему никто не ответил. Действительно, перспектива была не из самых радужных.

— Я все понял, — сказал Джейк, вставая. — Вы тут будете лясы точить до завтрашнего вечера, а я пошел искать нашу планетку. Стэн, хочешь тотализатор?

— На тему? — удивился Стэн.

— Сколько их окажется в пределах досягаемости. Ставлю пятерку, что двадцать шесть штук. — И Джейк выложил пятерку на стол.

— Принимается, — с серьезным видом произнес Стэн, — пятерка за восемь штук.

Ставки посыпались. Когда деньги были собраны и записаны прогнозы, легионеры покинули бар, чтобы приступить к работе: предстояло замкнуть в сеть компьютеры «Крысобоя» и «Мстителя», чтобы получить результаты поиска как можно быстрее. Тем более что решили не ограничивать себя одним сектором, а искать по всем границам обитаемой части Галактики, благо планет, на которых были замечены зачатки жизни, не так уж и много. Сортировку и очередность посещения решили отложить на потом. Сначала надо было определиться с количеством.

Глава 9

Утром следующего дня на монитор к Стэну поступили первые результаты поиска по атласу Галактического Патруля. Радости это генералу прибавило мало. Предстояло обследовать четыре десятка планет, из которых до доброй половины было больше месяца лёту в гиперпространстве. Стэн не стал делиться с друзьями опасением, что генерал Голд мог отправиться на планету, известную только ему и не включенную ни в один из существующих атласов. А такая перспектива существовала. Но что толку говорить о задаче, не решаемой в принципе, когда ее решаемый вариант потребует не менее года?

Стэн задумался. Наверняка генерал Голд должен был оставить какие-то подсказки для своих, которые пожелают присоединиться к нему позднее. Ежу было понятно, что лишних кораблей и лишних людей в таком деле быть не может. Но вот где искать и, главное, что это за подсказки, Стэн понять не мог. Планомерное обследование нескольких десятков планет должно было принести свои плоды. Хотя с тем же успехом это обследование могло ничем не закончиться — не настолько наивен генерал Галактического Патруля Голд, чтобы вот так просто дать в руки неизвестно кого свои новые координаты. Оставалась слабая надежда на то, что в одном из информаториев лежит кодированное письмо, адресованное кому-либо из командования Патруля. Или любому легионеру, который проявит должную сообразительность… Хотя генерал Голд и не похож на человека, который будет так поступать, но это была ниточка. Стэн решительно притянул к себе клавиатуру и включил гиперсвязь.

* * *

— Думаешь? — Командующий Галактического Патруля генерал Ижи знакомым жестом почесал бороду. — Надо п'ове'ить. Где, ты считаешь, это может быть?

— Либо Амконикс, либо Саба, либо Тиба, — неуверенно ответил Стэн, — во всяком случае, это то, что лично мне приходит в голову. Но вы знакомы несколько дольше, так что не исключено, что на такой случай у вас был заготовлен какой-то другой метод оставить сообщение.

— Если бы! — Командующий Ижи нахмурился. — Хотя… Я с тобой свяжусь че'ез па'у часов. Может, чего на'ою.

Стэн некоторое время посидел перед пустым экраном, потом решительно поднялся, чтобы отправиться в облюбованный им бар. Там уже должны были собраться остальные легионеры. Делиться со своими сослуживцами идеей о послании от генерала Голда Стэн не собирался, но находиться одному на корабле ему не хотелось.

* * *

В баре назревал скандал. Это было вдвойне странно. Во-первых — на Лаусе в барах не скандалили в принципе. Во-вторых — инициатором явно выступал Боб Пенски, и Конг его в этом начинании решительно поддерживал. К тому моменту как Стэн оказался в зале, дело уже дошло до хватания друг друга за грудки и обмена оскорблениями такого рода, что за ними должен был последовать обмен ударами. Заинтригованный, Стэн начал приближаться к сцепившимся, на ходу расстегивая кобуру.

При ближайшем рассмотрении молодой генерал с интересом заметил, что за лучемет держится и Джейк, причем лицо хакера не предвещало ничего хорошего тому, кто первый окажется на линии огня.

— Я мог бы узнать, что здесь происходит? — ледяным тоном осведомился Стэн, нарочито глядя поверх голов. Его фраза, однако, должного действия не возымела: на нее просто не обратили внимания. Стэн вздохнул и взялся за рукоять лучемета. Пользоваться оружием в питейном заведении очень не хотелось — потом бы последовали длительные объяснения с местной полицией, и не факт, что все завершилось бы благополучно, но подставляться поддраку тоже в планы молодого генерала не входило.

— Прекратить размахивать руками, или перестреляю всех как собак! — взревел Стэн, выхватывая лучемет. Это подействовало: воздетые кулаки начали опускаться. — Так-то лучше. А теперь мне быстро объясняют, что здесь произошло.

Раздалось недовольное ворчание, но в конце концов вперед вышел крепкий парень со слегка раскосыми глазами и приступил к объяснениям. Оказалось, что парень и его компания, надо сказать, весьма многочисленная, были завсегдатаями этого бара уже не один год. Сегодня они, как обычно, зашли пропустить по кружке пива и поболтать о том о сем. Боб в это время возвращался от стойки, где поучал бармена, каким образом надлежит мыть посуду, чтобы она не была со следами помады. То ли бармену это не понравилось, и он сделал знак, что надо проучить наглеца, то ли завсегдатаи решили проявить инициативу — осталось невыясненным, но то, что к приходу Стэна назрела драка, — было понятно и так.

— И что же, по-вашему, должен был делать мой друг? — издевательски спросил Стэн у раскосого парня. — Облизывать непонятно чью помаду? Может, еще и поблагодарить?

— А чего? — Парень начал стремительно наглеть с того самого момента, как Стэн спрятал лучемет обратно в кобуру. — Может, и прощения попросить! У нас бар классный, а не нравится — валите отсюда ко всем чертям!

Ответ Стэна позабавил. Он, конечно, понимал, что завсегдатаев явно больше, но они не проходили подготовку в Галактическом Патруле и у них не было лучеметов.

— Значит, так, — спокойно сказал молодой генерал, — вы, недоноски, сейчас быстренько извиняетесь и уматываете от греха подальше. Бармен выплачивает моему другу неустойку, и, может быть, тогда я его вонючее заведение не прикрою. В противном случае — пеняйте на себя.

— Может, мне полицию вызвать? — поинтересовался бармен, он явно еще не понимал, что без неприятностей не обойдется. — Или тут кто-то шибко смелый?

— Смелый, — выступил вперед Конг, — сейчас я тебе, к-козлу, сделаю такую полицию, что будешь до конца своих дней вспоминать!

— Закройся, свинья, — нагло заявил Конгу раскосый парень.

— Ну, хватит! — Стэн зверел с каждой секундой все больше. — Придется вас, дубье необразованное, поучить хорошим манерам. Джейк! Возьми на прицел бармена. Попробует связаться с полицией — стреляй. Боб! Конг! Надерем деревенщине задницу!

Это возымело эффект. Завсегдатаи с ревом кинулись на легионеров. Откатились они через несколько секунд, но уже изрядно поскуливая: у одного из нападавших явно была сломана челюсть — он попал под правый кулак Конга, парочка держалась за отбитые гениталии и довершал картину раскосый парень, которому Стэн с громадным удовольствием сломал руку. Парень побледнел и с ужасом смотрел на кость, которая прорвала кожу и рукав рубахи и теперь торчала наружу. С рубахи капала кровь. Парень еще некоторое время с ужасом смотрел на искалеченную руку, а потом грохнулся в обморок.

— У кого-нибудь здесь еще возникает желание получить по неотесанной голове? — поинтересовался Стэн, широко улыбаясь. Правда, улыбка больше напоминала оскал. Желающих явно не находилось. Молодой генерал еще раз обвел притихший зал изучающим взглядом. — Тогда так: нам платят неустойку и мы обязуемся не громить это мерзкое заведение. После чего мы уходим. Полицию вызывать не рекомендую: может плачевно закончиться и для полиции, и для всех здесь присутствующих. Всем все понятно? Или надо объяснить еще раз?

Складывалось впечатление, что всем все понятно. Но такая покорность Стэну очень не понравилась. Боб спокойно забрал причитающиеся ему деньги, и легионеры покинули бар, чтобы направиться к своим крейсерам.

— Хреново дело, — сказал Стэн, когда компания уже приближалась к космопорту. — Нам, с одной стороны, нужно убираться отсюда как можно быстрее, а с другой — я жду сообщение от генерала Ижи через тридцать стандартных минут.

— Можем подождать на орбите, — буркнул Джейк, который был явно неудовлетворен тем, что произошло в баре: ему не дали поучаствовать, он вынужден был просто держать на мушке бармена.

— Ты хочешь пообщаться с их патрульными кораблями? — удивился Стэн. — С каких это пор тебе не терпится получить пробоину в борту?

— Пробоину мне, конечно, получать не хочется, но и сидеть в местной тюрьме — тоже. Хотя неприятности уже начинаются! — И Джейк указал рукой на десяток полицейских, правильным полукругом приближавшихся к легионерам.

Стэн сразу понял, что доказывать свою правоту блюстителям порядка особого смысла не имеет: показания легионеров, если не раскрывать инкогнито, ничего не весят по сравнению с показаниями бармена и местной золотой молодежи. А отправляться за решетку или представляться во всеуслышание Стэну не хотелось.

— Что будем делать, господа легионеры? — с кислой улыбкой спросил Стэн у своих товарищей.

— Н-надаем по мордам местным легавым и — деру! — ответил Конг. — Или у тебя есть другие предложения?

— Перестрелка будет, — уныло констатировал то, что скоро должно было стать неизбежным, Боб Пенски.

— Будет, — согласился Стэн. — Значит, придется слегка подпортить мундиры этим баранам. Джейк, по моей команде сними левого крайнего, но не насмерть. Лучше всего отстрелить правую руку. Дальше — прорываемся к кораблям и сразу же стартуем. На орбите разворачиваемся и уходим в сторону 4612. Встречаемся там. Думаю, что генерал Ижи потерпит несколько часов без связи… Давай, Джейк!

Зашипел лучемет. Вскрикнул полицейский и тут же упал, схватившись за поврежденный бок — Джейк не попал ему в руку. Тут же по легионерам открыли ответный огонь. Боб с Конгом сразу же присели за какой-то рекламной тумбой и короткими импульсами стали прижимать блюстителей закона к мостовой. Остальные легионеры в мгновение ока тоже оказались за разнообразными укрытиями, которыми изобиловала улица. Стэн сам не заметил, как оказался один посреди мостовой под градом пуль. Ничего другого, как пластом полететь на землю и откатиться за высокий бордюр, молодому генералу просто не оставалось. Проклиная в душе всю полицию Галактики вместе взятую и полицию Лауса в особенности, Стэн вытянул из кобуры лучемет и открыл огонь. Убивать кого-нибудь ему не хотелось, но если сами подставятся… Что же — на войне как на войне!

Из десяти полицейских, которые пытались остановить легионеров, в боеспособном состоянии оставалось только трое, а не прошло еще и двух минут. Стзн с облегчением увидел, что остальные блюстители порядка тоже живы, но не спешат подняться или отползти в сторону. Молодого генерала это вполне устраивало. Он прицелился и продырявил из лучемета бок еще одному не в меру ретивому представителю местного закона, в это же время Конг уложил отдохнуть на мостовую последнего. И вовремя — где-то в конце улицы уже противно выли сирены. Вероятно, на помощь передовому отряду приближалось подкрепление.

— Бегом вперед! — заорал Стэн. — На выход для экипажей! Держаться всем вместе!

Легионеры быстро побежали по улице, ведущей к космопорту. Ситуация, конечно, была абсолютно глупой, но Стэн чувствовал себя полностью в своем праве. Единственное, о чем он жалел, так это о том, что не надавал по физиономии бармену и не разнес весь бар. Но что-либо предпринять в этом направлении легионеры сейчас были не в состоянии: за ними была погоня, от которой следовало как можно быстрее уйти.

Подбегая к выходу для экипажей, Стэн, естественно, увидел закрытую дверь. Это его не смутило, так как уже в следующую секунду подоспевший Конг вышиб ее ударом ноги. Ворвавшись в помещение, он направил на оторопевшую охрану лучемет.

— На пол, твари, — рявкнул Конг, который в этот момент действительно напоминал разъяренную гориллу. — Кто пошевельнется — п-пристрелю!

Охрана дружно повалилась на пол и заученными движениями прикрыла головы руками. «Их тут каждую неделю так раскладывают, что ли?» — успел подумать Стэн, но развить эту мысль уже не оставалось времени. Конг поднажал плечом на массивный автомат по продаже прохладительных напитков и забаррикадировал им дверной проем. Легионеры тут же бросились к противоположной двери и оказались на посадочном поле. До терминалов, где стояли их крейсеры, было не более трех минут хода, но это расстояние было преодолено менее чем за минуту. Преследования пока не было видно, и Стэн начал опасаться, что от кораблей отведены шахты пассажирских лифтов. Уже подбегая к «Крысобою», молодой генерал с облегчением вздохнул — лифтовые шахты оказались на месте.

Легионеры быстро погрузились в свои корабли. Но перевести дыхание Стэн смог только в рубке.

— Конг, давай предстартовую и отводи шахту, — почти прокричал Стэн, с разгона приземляясь в кресло и включая мониторы. — Как будем готовы — сразу же стартуем. Разрешения у башни можно не запрашивать — все равно не дадут.

— Понял, командир, — пробурчал Конг, быстро что-то выстукивая на клавиатуре.

Стэн услышал звук отталкиваемой от крейсера шахты и начал успокаиваться. Обзорные камеры показывали, что на поле никого из преследователей нету, а это могло означать, что их попросту потеряли. Замигал огонек вызова на пульте. Стэн сначала потянулся к кнопке, но потом резко отдернул руку. Вызов не прекращался. В конце концов молодой генерал решил, что ничего с ним сделать уже не смогут, и ответил. Картинка стабилизировалась быстро. На экране было хмурое лицо Джейка.

— Хреново дело, — без вступлений начал хакер. — Они знают, на каких мы кораблях, и попытаются нас сбить. У них уже приведена вся ракетная защита в действие. Что делать будем?

— Стартовать и драпать, — ответил Стэн. — Это единственный выход. Или тебе хочется пообщаться с местной полицией более тесно?

— Ни малейшего желания, — честно признался Джейк. — Тогда так: не закрывай кожухами обзорники. Они должны выдержать старт нормально. Как только окажешься за атмосферой — сразу же вводи координаты и начинай разгон. В драку не лезь…

— Не учи отца, как мать оплодотворять, — перебил друга Стэн, — и стартуй сразу на маршевых. Я с тобой еще поговорю потом.

И Стэн отключил связь. Тут же пискнул короткий сигнал, показывая, что можно стартовать. Молодой генерал прошептал себе под нос какое-то ругательство и взялся за джойстики.

Что это был за взлет! Борткомпьютер на второй секунде запричитал о недопустимых перегрузках. Конг матерился так, что Стэн поневоле заслушался. Но вскоре уже ничего не было слышно из-за рева маршевых двигателей и стучащей в ушах крови. Это продолжалось несколько минут, но показалось Стэну вечностью: возникало впечатление, что этот ад никогда не кончится, но тут шум разом стих, и Стэн начал медленно всплывать из кресла — крейсер выбрался за пределы притяжения планеты. Стэн, ругнувшись, включил искусственную гравитацию и обратился к напарнику:

— Конг! Ты там жив? — Голос генерала звучал все еще сдавленно.

— Кинг Конг жив! — весело ответил ротмистр. — У тебя как?

— Порядок. «Мстителя» там не видно?

— Видно, — ответил Конг, — разворачивается носом к планете и, кажется, собирается дать залп.

— О Господи! — взмолился Стэн, одновременно его пальцы замелькали над клавиатурой, пытаясь связаться с рубкой «Мстителя».

Ответили не сразу.

— Ну? — На экране появилась физиономия Боба Пенски.

— Не «нукай», не запряг, — рявкнул Стэн. — Вы что там вытворяете?

— Толстый, ты не нервничай, — влез в разговор Джейк, — я им сейчас радары попорчу и драпаем. Им не грех будет перемонтироваться часика четыре, да и связь с их патрульными им сейчас явно ни к чему. Так что не мешай прицеливаться.

И Джейк нагло отключил связь. Стэн непроизвольно улыбнулся: друг как будто читал его мысли — генерал и сам подумывал разнести батареи космопорта, чтобы им не помешали уйти в гиперпространство.

Некоторое время Стэн наблюдал за тем, как «Мститель» короткими импульсами ходового лазера приводит в негодность станции обнаружения, обслуживающие космопорт Лауса, но затем на пульте снова замигал огонек вызова.

— Порядок. — Джейк был явно доволен собой. — Можем стартовать.

— Благодарю за разрешение, — язвительно ответил Стэн. — Давай ты первый, а я следом. Выполнять.

Джейк попытался что-то возразить, но в последний момент передумал и отключил связь. «Мститель» тут же выпустил струю пламени из двигателей и начал разгон. Стэн полюбовался яркой вспышкой, медленно гаснущей на том месте, где крейсер его друга ушел в гиперпространство, и нажал на клавишу подачи мощности двигателям. Из сопел «Крысобоя» тут же вырвались струи пламени и крейсер начал стремительный разгон.

* * *

Точка 4612 была выбрана Стэном случайно. Он здесь еще никогда не бывал, во всяком случае, не помнил. Так же не мог он припомнить, чтобы его могло сюда потянуть по какому-нибудь другому поводу. Но подсознание порой выкидывает и не такие шутки, так что Стэн справедливо решил не забивать себе голову глупостями и, как только «Крысобой» выбрался в обычное пространство, сразу же развернул передающую антенну и предпринял попытку связаться с генералом Ижи.

Там долго не отвечали, но зато когда ответили…

— Ты что вытво'яешь?! Где ты пропадаешь, когда нужен? Да я…

— Полегче, господин Командующий, — охладил генерала Ижи Стэн, — я уже не капрал. Пора бы и привыкнуть уважительно обращаться к своему императору…

— Я тебе уст'ою «уважительно»! — искренне пообещал генерал Ижи. — Вы что там натво'или? Планету 'азнесли?

— К сожалению — нет. Только драка в баре, — с невинным видом ответил Стэн. — Но я считаю, что крупно облажались: нужно было разнести заведение ко всем чертям, а местную полицию перебить полностью. Добрый я слишком стал…

— Может, более внятно 'асскажешь? — поинтересовался генерал Ижи.

— Можно, — ответил Стэн и коротко поведал о случившемся.

Генерал Ижи на некоторое время задумался, а потом выдал:

— Голд бы этот стакан ба'мену затолкал в зад. Ты все сделал п'авильно, но лучше это не афишировать.

— А у вас что? — с надеждой в голосе спросил Стэн.

— Ничего такого, о чем мы с тобой гово'или, нету, — сразу насупился генерал Ижи. — Может, я плохо искал. А может, не там, где надо. Но есть одно сооб'ажение.

— Какое соображение? — заинтересовался Стэн.

— Голд никогда не будет пытаться кого-либо 'ек'ути'овать на слабо'азвитых планетах. Значит — он сидит где-то, где не сможет никак уско'ить или замедлить п'ог''есс. Так искать будет легче?

— Черт его знает, — совершенно искренне произнес Стэн, задумавшись. — Загоним в компьютер граничные условия… Сколько мы еще имеем времени?

— Мало. — Ижи-дед недовольно поджал губы. — Думаю, не больше двух месяцев. Так что сам 'ассчитывай.

Стэн отключил связь и задумался. Получалось, что это либо одна планета на расстоянии месяца лёту, либо несколько поближе. Можно было, конечно, разделиться, но этого делать очень не хотелось. Оставалось только «порадовать» Джейка новыми условиями и ждать результатов расчетов. Стэн решительно отогнал от себя мрачные мысли и придвинул ближе клавиатуру.

— Хреново, — совершенно искренне расстроился Джейк. — Сейчас рассчитаем, конечно, что у нас поблизости имеется, но…

Хакер на некоторое время отвлекся, явно проверяя данные, полученные от его борткомпьютера, а потом снова появился на экране.

— Ты, похоже, сорвал банк, — мрачно сказал он. — У нас здесь есть восемь планет, которые отвечают всем параметрам. Шесть из них сможем облететь за месяц, и когда закончим с последней, то будем находиться в неделе лёту в гиперпространстве от Сабы. Еще две… Одна на расстоянии полутора месяцев лёту, вторая — трех недель. Думаю, что позволить мы себе этого не можем. Я прав?

— Прав, — нехотя подтвердил Стэн. — Давай сюда все координаты, и будем тыкать пальцем в первую понравившуюся планету…

— Зачем? — удивился Джейк. — У меня тут уже маршруты просчитаны. Если будем придерживаться графика — то еще и на Сабе отдохнуть успеем.

— Хорошо. Заливай мне на компьютер, и сразу же начинаем обсчет.

Джейк согласно кивнул и отключил связь. Тут же на пульте у Конга ожил один из мониторов, на который начала стремительно выводиться информация с борткомпьютера «Мстителя». По окончании перекачки Энди сразу же запустил обсчет курса, и через несколько минут крейсеры стартовали к границе изученного пространства.

* * *

Первая планета находилась, конечно, за пределами действия ретрансляторов. И жизнь там била ключом. Но вот основывать там базу Стэн бы не стал: на планете как раз полным ходом шел ледник. С орбиты это было величественное зрелище, но на поверхности должен был быть ад кромешный.

— Нравится? — поинтересовался Джейк, который тоже получал на экраны картинку с обзорных камер.

— Очень, — поморщившись, ответил Стэн. — Здесь делать нечего. Можно лететь дальше, да и линкоров у орбиты нету.

— Тонкое замечание, — поддразнил друга Джейк. — А если их отогнали к соседней планете?

— Смысл? — спросил Стэн. — Линкоры будут прикрывать собственную базу, а не прятаться в надежде, что их и базу не заметят Давай, просканируй поверхность Если ничего интересного — сразу же стартуем к следующей планете.

— А может, спустимся и осмотрим местные красоты? — попытался пошутить Джейк.

— Времени нет, — буркнул Стэн, шутку не принявший.

— Как знаешь. — Джейк погрустнел. — На что сканировать?

— На крупные массы металла и скопления людей. Не задавай глупых вопросов! Сам все прекрасно знаешь.

Сканирование, как и следовало ожидать, ничего не дало. Было найдено несколько городищ, в которых обитали местные жители, одетые в шкуры и пользующиеся грозного вида дубинками, а больше ничего интересного. Крейсеры сделали несколько облетов планеты и начали разгон для гиперпространственного прыжка. Перелет до следующей планеты должен был занять двое стандартных суток.

* * *

Яркое косматое солнце весело освещало пять планет, неспешно вращавшихся вокруг него. Пять планет и широкий астероидный пояс, вероятно, образовавшийся на месте шестой планеты. То ли это был космический катаклизм, то ли там ранее существовала слишком бурно развивавшаяся цивилизация — история умалчивает, но астероидный пояс тоже являлся украшением этой планетной системы.

Стэн оторвался от обзорного экрана и в нерешительности посмотрел на Конга. Тот в ответ только пожал плечами. Ситуация была действительно глупой, в этой системе было целых две планеты, пригодные для жизни и заселенные слаборазвитыми, но разумными расами. И около каждой планеты на орбите имелось крупное скопление металла. По массе это вполне могли быть искомые линкоры. Только тогда получалось, что линкоров как минимум четыре. Конечно, можно было предположить, что генерал Голд нашел еще парочку, но в такие вещи Стэн верил слабо. По этой причине оба крейсера находились сейчас на безопасном расстоянии, укрытые защитным полем, а Джейк занимался тем, что старательно сканировал все возможные диапазоны, на которых могла бы осуществляться связь.

— Я ничего не понимаю, — раздался голос Джейка в наушниках, — используются только ультракороткие волны и, похоже, это какие-то регулярные информационные передачи. Может, используют и более длинные волны, но мощность передатчиков недостаточна, и они глохнут раньше, чем до нас доходят.

— А на орбитах планет что? — нетерпеливо спросил Стэн.

— Ты не поверишь! — буквально выкрикнул Джейк. — Это гигантские орбитальные комплексы! Я о таком читал, но и не мечтал увидеть. Я, правда, не понимаю, на кой такие громадины строить, но это оно.

— Надеюсь, это не твои шуточки? — подозрительно глядя на изображение друга на экране, произнес Стэн.

— Какие шуточки?! — возмутился Джейк. — Сам посмотри!

На правом дисплее тут же начала появляться картинка. Такого Стэн еще не видел. Это были действительно гигантские орбитальные комплексы. Предназначение их для генерала оставалось загадкой, но она очень быстро разрешилась. Джейк, который убедился, что Стэн получил изображение полностью, начал его комментировать. Получалось, что это частично военные, частично исследовательские, частично производственные, частично туристические сооружения. Если военную ценность эти сооружения представляли весьма сомнительную, то как туристические комплексы, с точки зрения Джейка, были выше всяческих похвал. Во-первых — там напрочь отсутствовала гравитация. Слабые потуги сделать ее жалкое подобие с помощью вращения приводили только к тому, что люди, находящиеся там, испытывали постоянный дискомфорт. Во-вторых — там можно было часами висеть в невесомости около огромных иллюминаторов и наблюдать за звездным небом или планетой. Это, по мнению Джейка, было их самое большое достоинство. Что же касается исследовательской части, то она поражала воображение: таких отсталых технологий Джейк никогда не видел. Так что гигантские сооружения на орбитах планет никак не являлись искомыми линкорами. Кроме этого, Джейк просканировал пространство и обнаружил, что оно буквально кишит до предела тихоходными кораблями, которые, вероятнее всего, обеспечивают транспортные и пассажирские перевозки между планетами. При этом один рейс должен был занимать до стандартного года. Стэна это впечатлило. Он даже начал серьезно обдумывать, а не подлететь ли поближе и не провести ли несколько стандартных суток, наблюдая за происходящим. Но времени до того момента, когда легионеры должны были вернуться на Сабу, оставалось все меньше, и генерал вынужден был с сожалением отказаться от своего намерения. Единственное, что легионеры рискнули сделать, — это облететь, под прикрытием защитного поля, обе планеты, после чего крейсеры снова нырнули в гиперпространство. Им предстояло провести там чуть больше четырех стандартных суток.

* * *

Освещение в рубке Стэн притушил. Светились ровным светом два монитора и несколько кнопок на панели стрелка. На экране, находящемся от Стэна слева, бежала непрерывная колонка цифр и букв — Джейк поставил какую-то очень ресурсоемкую задачу, и она сейчас выдавала промежуточные результаты. Что это такое, Стэн не знал, а выслушивать второй раз объяснения Джейка не согласился бы. Тот рассказывал что-то о распараллеленных потоках и переборе за приемлемое время какого-то совершенно нереального числа значений в совершенно нереальном диапазоне. Молодой генерал подозревал, что Джейк попросту занимается взломом, но что именно взламывает его друг и для чего, интересоваться не стал. В конце концов — или Джейк сам захочет рассказать, или у него ничего не получится и тогда из него вообще невозможно будет что-нибудь выжать.

Стэн еще раз посмотрел на колонку цифр и переключил свое внимание на монитор, находящийся прямо перед ним. Там находилась очень скудная информация о планете, к которой они должны были добраться меньше чем через двое стандартных суток, если курс рассчитан правильно. А на эту тему и у Стэна, и у Джейка были очень серьезные сомнения. Дело было в том, что в атласе Галактического Патруля и в стандартном Торгово-навигационном атласе координаты существенно отличались. Либо это была простая небрежность, такое случалось и раньше, либо ошибка, что тоже не было ни для кого новостью — то и дело вспыхивали скандалы из-за неправильных координат, указанных в каком-либо атласе. Либо — сознательная дезинформация. Тогда возникал только один вопрос: где были правильные координаты, а где нет? Друзья некоторое время спорили, от какого из атласов отталкиваться, и пришли к выводу, что лучше использовать то, что написано в атласе Галактического Патруля. Нельзя было исключить, что намеренные погрешности в Торгово-навигационный были внесены с подачи Пятого управления. В любом случае, прав или нет был Стэн, когда настоял на использовании именно этих координат, станет ясно через очень короткое время. А пока Стэн уже в который раз вперился глазами в монитор, пытаясь выжать еще хоть крупицу знания из мизерной информации о планете со странным названием Еса.

Планета была относительно небольшого размера, во всяком случае — меньше Сабы. Притяжение там было слабее. Разумная жизнь присутствовала в виде полуобезьян, которые жизнерадостно размахивали палками, забивая себе на обед очередного монстра, так же жизнерадостно их жрали монстры покрупнее и поумнее, если полуобезьяны не успевали вовремя смыться. Исследования на Есе проводились сто стандартных лет назад, и можно было с уверенностью сказать, что за это время никаких существенных изменений не должно было произойти.

В экваториальных районах планеты имелось несколько мощных архипелагов. Они были скорее всего вулканического происхождения, так как практически не имели растительности и там никто не жил. В принципе — идеальное место для постройки базы. С одной стороны — не нарушается закон о невмешательстве в развитие цивилизации, а с другой — сами представители этой защищаемой цивилизации не суют свои любопытные носы туда, куда их никто не просит.

Стэн очень надеялся, что генерал Голд избрал для своей базы именно Есу. На это указывали буквально все признаки: и расхождение в координатах в разных атласах, и наличие удобных для постройки базы островов, и наличие атмосферы, которая пригодна для дыхания… Все это было так заманчиво, что начинало настораживать. Генерал Голд был всегда далеко не дурак. Он мог с математической точностью рассчитать любое событие, которое должно произойти в ближайшем будущем. С такой же математической точностью, Стэн был в этом полностью уверен, была рассчитана возможность отхода на заранее присмотренную планету. И скорее всего генерал понимал, что, как бы ни повернулись события, его будут искать. Или свои, или враги. Для своих оставляются подсказки, которыми эти свои могут воспользоваться, а для врагов оставляются ловушки. Ловушки множественные и, желательно, такие, что надолго отобьют охоту заниматься подобного рода поисками.

Следовало также иметь в виду, что генерал Голд должен был позаботиться о пополнении. Даже имея два сверхмощных линкора, о том, чтобы захватить власть в Галактике, нечего было и думать. Вывод напрашивался сам собой: необходимо вербовать людей со стороны. Где их взять — тоже понятно. На планетах, которые пока еще не достигли должного уровня развития, чтобы быть принятыми в Конфедерацию, но интеллектуальный уровень их жителей позволяет обучить последних современным методам ведения войны. Последующий захват периферийных планет с целью угона достаточного количества транспортов и прочие мероприятия такого же рода представлялись относительно несложными.

Здесь и закрадывалась первая натяжка в рассуждениях Стэна. Если идти на такой риск, как обучение представителей слаборазвитой цивилизации, то нужно себе отдавать отчет в том, что их менталитет может радикально отличаться от менталитета жителей Конфедерации. А к каким последствиям это может привести — догадаться несложно. Тогда напрашивался логичный вывод, что ни на какие отдаленные планеты генерал Голд не летал, а спокойненько осел в одном из пограничных миров и методично готовит вторжение. Правда, сразу же становилась видна неувязка: а где же тогда он был все это время? Не мог же он ни разу не поинтересоваться, а что, собственно, передает галактический информканал? Или поинтересовался, подумал и решил выждать, чтобы потом самому захватить власть? Но это предположение абсолютно не вязалось с тем генералом Голдом, которого знал Стэн.

А еще существовал вариант простого исчезновения. Еще в юности Стэн неоднократно слышал жуткие истории о том, как из гиперпространства не возвращались звездолеты. Были они, конечно, не линкорами, но ведь и самые мощные и сложные компьютеры иногда отказывают. Хотя тут сразу возникал другой вопрос: как это могло случиться сразу с двумя линкорами? В такого рода совпадения Стэн не верил. Верил он статистике, а она говорила, что ни один линкор ни разу не получал каких-либо повреждений в гиперпространстве. И ни один линкор там не терялся. А это означало только то, что искать можно исключительно в направлении, избранном Стэном.

Молодой генерал с отвращением посмотрел на монитор и с трудом поборол в себе желание стукнуть по нему кулаком. Заниматься спекуляциями на тему, правильно или неправильно они выбрали координаты, можно было до бесконечности, но ясности это не прибавляло. С другой стороны: а как прикажете убивать время в гиперпространстве? Не погружать же себя в глубокий сон? Это была крайне соблазнительная перспектива, но Стэн ее решительно отбросил. Не хватало еще валяться под полупрозрачным колпаком как личинка жука! Можно было, конечно, засесть за какую-нибудь компьютерную игру, но настроение было явно не игровое. Самое гнусное заключалось в том, что будущий император сам не знал, чего хотел. То есть — знать-то он знал, но осуществить свои желания не имел ни малейшей возможности. Хотелось Стэну увидеть жену и сына, посидеть на открытой веранде их дома на Сабе, потом нагрузить припасами яхту и выйти в море на неделю-другую, чтобы вокруг ни одной живой души и никаких проблем. Но Стэн прекрасно понимал, что желания эти пока неосуществимы. Слишком много было преград на пути к их исполнению.

* * *

«Крысобой», укрывшись защитным полем, неподвижно висел в пространстве. Где-то рядом был и «Мститель», но Джейк пока не предпринимал никаких попыток, чтобы наладить связь. Стэн решил, что подождет еще немного и попробует сам. Не то что его настораживало такое поведение друга — он уже привык к странностям Джейка, — тут было что-то, чего Стэн пока не заметил, и это его нервировало.

Когда крейсеры вынырнули в обычное пространство, «Мститель» сразу же включил защитное поле. Стэн тоже спрятал «Крысобой» и стал ждать. Сказать, что он был разочарован, — значит ничего не сказать. Они выскочили в абсолютно пустой точке пространства. Здесь не было не только планеты со странным названием Еса, но даже звезды, вокруг которой эта планета могла бы вращаться. Абсолютно пустой участок космоса. Но почему тогда Джейк сразу врубил защиту?

Еще полчаса прошло в молчании, и Стэн уже было решил, что пора связаться с «Мстителем» и устроить Джейку грандиозную выволочку за игру в разведчиков, когда на пульте замигал огонек вызова. Стэн со злостью нажал на клавишу ответа и, когда картинка стабилизировалась, увидел физиономию Джейка.

— Тебе делать нечего? — сразу напустился на друга Стэн. — Что это за игрушки в партизан-любителей?

— Есть мне чего делать, — хмуро огрызнулся Джейк. — Я пространство сканировал. Тут…

— Тут ни хрена нету! — взревел Стэн. — Понимаешь: ни хрена! Я не понимаю, что мы здесь еще делаем? Нам давно пора стартовать по координатам из Торгово-навигационного, а не заниматься здесь черт знает чем!

— Накричался? — подозрительно спокойным голосом осведомился Джейк. — А теперь слушай сюда: я думаю, что в Торгово-навигационном еще большая лажа, чем в нашем. А тут не так пусто, как тебе бы хотелось. В пространстве висит несколько железок. Очень интересных, между прочим, железок. Все снабжены реакторами и, насколько я понял, ядерными боезарядами. Я хотел удостовериться, что мои сканеры не соврали, поэтому так долго провозился. Что за железки, интересно?

— А как ты думаешь? — озадаченно спросил Стэн.

— Думаю, что интересно, — закивал Джейк. — Это наши железки. Так называемые координатные буи. Выпускались для Галактического Патруля и применялись для маркировки трасс. Подлетаешь к такой железке и, зная код доступа, получаешь следующие координаты.

— Я знаю эти штуки, — с облегчением сказал Стэн. — Это скорее всего генерал Голд… А что ты там говорил про ядерные фугасы?

— Они совмещены, — с готовностью ответил Джейк. — Если введешь неправильный код — рванет… Это я так думаю.

— Ну а на самом деле как?

— Надо подбираться поближе, — ответил Джейк, — а очень не хочется нарваться на взрыв.

— И мне не хочется, — признался Стэн. — У тебя есть другое решение?

Другого решения у Джейка не оказалось, и крейсеры, сбросив маскировку, начали медленно двигаться в сторону буев.

Вблизи они казались именно такими, какими их помнил Стэн еще по школе Патруля: невзрачные металлические цилиндры пяти футов в диаметре и десяти длиной. Но если Джейк говорил, что они начинены ядерными боезарядами, то так оно и было. А кому могло потребоваться оставлять посреди пустоты атомные бомбы? Было похоже, что легионерам наконец-то повезло, и они напали на след.

Стэн еще раз связался с Джейком, велел ему держаться на достаточном расстоянии и вплотную приблизился к буям. Было их четыре, и висели они в пространстве крестом. Подлетев ближе и включив максимальное увеличение в обзорных камерах, Стэн увидел, что все четыре связаны между собой тонкими силовыми кабелями. Стэн настроил сканеры на максимальную чувствительность и приготовился ждать. Через пятнадцать минут на экран были выданы результаты сканирования. Стэн потер руки и принялся читать. Содержимое цилиндров было неоднородным. Два из них были, по сути дела, небольшими ядерными бомбами, в одном находился ядерный реактор, питавший всю конструкцию энергией, а последний являлся самым обычным буем. Если бы кто-то полез не разобравшись, то с высокой вероятностью подорвался бы. Стэн отер о брюки разом вспотевшие руки и связался с Джейком.

— Как тебе эта конструкция? — спросил он у друга, когда тот ознакомился с результатами сканирования.

— У генерала Голда паранойя? — вопросом на вопрос ответил Джейк. — Я бы до такого не додумался!

— Если ты не возражаешь, то твои мысли по монтажу подобных устройств я выслушаю в другой раз, — раздраженно сказал Стэн. — Сейчас меня интересует, как эту радость подоить на информацию и не взорваться.

— Могу попробовать пристыковаться, — начал Джейк, — и запустить…

— Не говори глупостей, — перебил Стэн, — у этой штуки есть возможность получить информацию дистанционно. Попробуй нащупать канал.

— Если это строил генерал Голд, то такая возможность должна быть отключена, — возразил Джейк.

— Логично, — согласился Стэн. — И что ты предлагаешь?

— Я сейчас выгоню одну из спасательных капсул и налажу дистанционное управление. Попробуем пристыковать ее и подключиться к их компу. Потом взломаем код и…

— Ломать ничего не будем, — запротестовал Стэн. — Код должен быть понятен тем, кто служил в Патруле.

— В любом случае: сначала выведем капсулу, а там будет видно, — подвел итог Джейк.

* * *

Когда спасательная капсула с «Мстителя» пришвартовалась к нужному бую, а Джейк наладил с ней связь, Стэн приступил к попыткам получения от буя информации. Система в целом вела себя доброжелательно, как сказал Джейк: имела дружественный интерфейс. Сразу же было запрошено звание, а потом имя пользователя. Стэн ввел свои данные. Систему они вполне удовлетворили. После этого пошел ряд скучных вопросов о тоннаже судна, количестве экипажа и прочих вещах, которые Стэн ни при каких обстоятельствах никому бы не рассказал. Он и сейчас предпочел бы взорвать все это сооружение, если бы не заверения Джейка, что мощный передатчик там отсутствует. Потом от Стэна потребовали ввести личный код. Проверка продолжалась секунд десять, после чего было выдано приглашение ввести пароль на доступ к основной информации. Чуть ниже последовало предупреждение о том, что в случае ввода неправильного пароля три раза подряд или попытки отстыковки, моментально будут активированы взрыватели ядерных боезарядов. Крейсерам, находящимся на приличном расстоянии от конструкции, ничего не угрожало, но очень не хотелось терять единственную ниточку, связывающую с генералом Голдом.

— Что будем делать? — невесело спросил Стэн. Приглашение ввести пароль все еще высвечивалось на одном из мониторов,

— Методом перебора не получится, — с сожалением констатировал Джейк, — взломать ты мне их не дал…

— Ты где-нибудь видишь хоть один коммуникационный порт, к которому можно было бы безболезненно подключиться? — поинтересовался Стэн.

— Нет, — признался Джейк. — Может, у тебя есть какие-нибудь мысли по паролям?

В голосе Джейка звучала надежда, но Стэн ничем не мог порадовать друга.

— Может, есть какое-то особое «генеральское» слово? — продолжал допытываться Джейк.

— Издеваешься? — Стэн грустно посмотрел на друга. — Какое может быть «генеральское» слово?

— Ну, не знаю, — протянул Джейк, — что-то типа «абракадабра».

— Даже не смешно, — скривился Стэн.

— Сам понимаю, — признался Джейк, — но что-то же должно быть?

— Ну давай попробуем рассуждать логично, — вздохнув, начал говорить Стэн. — Передать что-то кому-то Голд просто физически не успевал. В компьютерах Базы это храниться не могло — иначе здесь бы уже давно были сциллийцы. Значит, это что-то такое, что должно быть понятно кому-нибудь из старшего командного состава. Это может быть или покойный Командующий, или генерал Ижи. Не исключено, что Серж Ижи. С генералом я общался. Он ничего такого не говорил. Или запамятовал, или ему ничего не передали. Покойный Командующий уже ничего не расскажет, а с Сержем связаться сейчас невозможно. Мне ничего такого Голд не передавал. Может, информация была у Дрейка, но его тоже уже нет в живых…

— Тормоз ты, Стэн! — неожиданно влез в разговор Боб Пенски.

— От тормоза и слышу! — тут же огрызнулся Стэн. — Ты, умник, что надумал?

— Э-э-э… Ты помнишь, какая у Голда кличка? — прищурясь, спросил Боб.

— Кличка? — удивился Стэн. — А при чем тут кличка? Хотя…

Его пальцы застучали по клавиатуре. Ответ пришел сразу же: пароль неверен.

— Ты как набирал? — тут же поинтересовался Джейк.

— В смысле? — не понял Стэн.

— В прямом! Все буквы маленькие, все большие, заглавная, а остальные…

— Понял, — перебил его Стэн, — с большой. Что теперь?

— Попробуй — все заглавными, — посоветовал Джейк, — если опять бортанет — все маленькими. Если…

— Если снова бортанет — будет взрыв, — подвел итог Стэн. — Ладно, попробую.

Молодой генерал посмотрел на приглашение, несколько секунд поколебался, а потом решительно застучал по клавиатуре, закончив набирать, он нажал ввод. На экране тут же загорелась надпись «Добро пожаловать в систему, генерал Рутер!». Стэн с облегчением вздохнул.

— Порядок! — сказал он скорее самому себе. — Теперь посмотрим, что нам тут дают.

На экране теперь мигал только одинокий курсор. Стэн посмотрел на него и ввел вопросительный знак. Система тут же отозвалась краткой справкой:

«Нажмите 1 для получения координат

Нажмите 2 для обезвреживания зарядов

Нажмите 3 для выхода из системы».

Стэн нажал единицу. На экране тут же отобразились координаты. Он услышал, как Джейк с шумом выдохнул воздух. Сохранив координаты, Стэн нажал на тройку, и на экран вернулось приглашение ввести пароль. Ниже шел текст, говорящий о том, что можно отстыковаться. Джейк, на монитор которого дублировалась вся информация, тут же начал отводить спасательную капсулу.

— Координаты какие-то интересные, — поделился своими наблюдениями Конг. — По всем атласам получается, что там вообще ничего нету.

— Угу, — ответил Стэн, — по атласам получается, что мы сейчас находимся в короне звезды, которая должна являться местным солнцем. Ты что-то подобное видишь?

— Н-нет, — озадаченно ответил Конг, — и что делаем?

— Стартуем по новым координатам. Запускай обсчет.

Крейсеры развернулись и начали разбег для нового гиперпространственного прыжка. На этот раз он обещал быть не очень долгим — чуть меньше стандартных суток.

* * *

Солнце громадным шаром висело на обзорном экране «Крысобоя». Его свет и тепло давали жизнь нескольким планетам, в том числе и Есе, на орбите которой были видны оба линкора. Стэн сбросил защитное поле и вывел крейсер на дальнюю орбиту. Теперь оставалось ждать, пока их заметят и попытаются связаться. А там — по обстоятельствам. Либо быстро запускать двигатели и бежать, либо заходить на посадку.

«Крысобой» уже занял стационарную орбиту, когда прозвучал сигнал вызова. Стэн сразу же нажал на клавишу ответа. Картинка стабилизировалась быстро. На экране было хмурое лицо легионера, которого генерал Рутер не знал. Легионер, похоже, тоже не спешил узнавать молодого генерала.

— Вы вторглись в пространство, контролируемое Галактическим Патрулем, — рявкнул легионер. — Немедленно заглушите реактор и ждите дальнейших указаний.

— Ты знаки различия читать разучился? — зло спросил Стэн. — Или глаза еще не продрал? С кем разговариваешь?

— Форму любой дурак нацепить может, — огрызнулся легионер. — Ваш корабль не отвечает на опознавательный «свой-чужой».

— А каким бы образом он смог ответить, если ваш параноик Голд поменял все коды? — продолжил перепалку Стэн. — Доложи ему, что на орбите «Крысобой» с генералом Стэнли Рутером на борту!

— Заглушите реактор! — повторил легионер, но без прежнего нажима, было видно, что он колеблется.

— Я, как пристыкуюсь, тебе такой реактор заглушу, — совершенно искренне пообещал Стэн, — что мама родная не узнает! Марш докладывать генералу Голду! И еще одно: если я увижу, что линкоры начали маневрировать, то смыться я успею, но сюда вернусь со всем флотом Патруля и вам, собаки сциллийские, придется крайне дурно!

Легионер понял, что ничего от Стэна не добьется, и наклонился над пультом, явно с кем-то связываясь. Связь он оставил включенной. Некоторое время ничего не происходило, потом легионер поднял голову, испытующе посмотрел на Стэна и, буркнув «Переключаю», исчез с экрана. Секунд через двадцать, когда Стэн уже начал терять терпение, на мониторе появилась недовольная и заспанная физиономия генерала Голда.

— Явился? — поинтересовался он сварливым тоном. — Марш на посадку. На планете поговорим.

— Я не разбудил? — спросил Стэн притворно-озабоченным голосом. — Если да, то — доброе утро!

— Не утро, а три часа ночи! — рявкнул в ответ Голд.

— Значит — доброй ночи, — парировал Стэн. — Я не один. Дайте коридор для двух крейсеров.

— А кто там с тобой? — начал проявлять интерес к происходящему Голд.

— Ну кто со мной может быть? — удивился Стэн. — Джейк, конечно.

— У него теперь свой крейсер? — удивился Голд.

— Странно, правда? Еще и с полным экипажем.

— Ладно, приземляйтесь уже. Там поговорим.

И генерал отключил связь. Тут же на экране появилось недовольное лицо давешнего легионера.

— «Крысобой», я — диспетчер. Даю луч. Поймали?

— Поймали, — ответилСтэн, — идем на посадку.

«Крысобой» сделал плавный разворот и, скользя по лучу, начал вхождение в атмосферу. «Мститель» шел следом.

* * *

— Интересные дела творятся. — Генерал Голд был несказанно удивлен. — Я считал, что удастся ускользнуть очень небольшому количеству наших. Но чтобы вот так… Когда будет штурм Базы?

— Думаю, что через неделю после нашего возвращения, — ответил Стэн, — но могу ошибаться. Командующий все держит в глубокой тайне.

— Да-а-а, — протянул Голд, — узнаю старика Ижи. Даже тебе ничего не сказал?

— Естественно. — Стэн улыбнулся. — А зачем? Он же у нас сам себе контрразведка.

— Значит, стартовать надо как можно быстрее, — ни к кому не обращаясь, произнес генерал Голд. — Хорошо. Через стандартные сутки. Плюс почти неделя лёту до Сабы… Успеваем.

* * *

Такой быстрой операции по сворачиванию базы Стэн еще никогда не видел. И дело было даже не в том, что легионеры работали до предела слаженно. Больше всего удивляло то, что после старта не осталось ни малейших следов их пребывания на планете.

Линкоры быстро загрузились всем, что было на базе, и теперь были готовы отправиться на Сабу. Генерал Голд предложил взять крейсеры на борт с тем, чтобы можно было двигаться в гиперпространстве быстрее, используя обратный эффект Кобмана — Лучинского. Стэн было попытался сопротивляться, но быстро сдался. Кроме вполне разумных аргументов, присутствовал еще один — молодому генералу очень хотелось побывать на линкоре во время гиперпространственного прыжка и посмотреть, как работают его механизмы.

В конце концов предполетная подготовка завершилась, «Крысобой» уютно расположился в обширном трюме линкора, и генерал Голд отдал приказ стартовать. Линкоры величественно развернулись и начали стремительный разгон, чтобы спустя неделю появиться у временной Базы Галактического Патруля.

* * *

Диспетчерская башня Сабы пребывала в панике. На дальнюю орбиту планеты выскочили сразу два линкора и, не передавая никаких позывных, пошли на сближение с флотом прикрытия. Вооружение на линкорах было зачехлено, но это ничего не значило: в любой момент бронекожухи могли отъехать в стороны, и тогда страшная мощь гигантских кораблей обрушится на Сабу.

Пока с башни во все стороны шли панические рапорты, линкоры резко сбавили скорость и зависли над космодромом Сабы. Потом один из них развернул антенну и явно связался с кем-то на планете. Сеанс кодированной связи длился не более минуты, после чего на башню Сабы поступило распоряжение от Командующего. В нем говорилось, что операторы должны заниматься своими непосредственными обязанностями, а не глазеть на часть флота Галактического Патруля как на редкую рептилию с Омаса. Сказать, что дежурный офицер опешил, — значит ничего не сказать. Но приказ Командующего надлежит выполнять.

Уже совсем было решивший, что начался конец света, офицер как раз собрался связаться с непосредственным командиром, когда линкоры вышли на связь. Удивление, которое дежурный офицер испытал, увидев на экране лицо Стэна, передать словами было невозможно.

— Господин генерал! Но как? — только и смог выдавить из себя он.

— Нормально, — с некоторой бравадой ответил Стэн, — сейчас извлеку из трюма своего «Крысобоя» и приземлюсь. Тогда и поговорим.

Через короткое время линкор открыл переднюю аппарель и оттуда появились один за другим «Крысобой» и «Мститель». Они отошли на небольшое расстояние от линкора и включили посадочные двигатели. К тому моменту, когда крейсеры приземлились, о подходе двух линкоров уже знала вся Саба. В космопорту легионеров ждала целая свора журналистов, отчего Стэн поморщился, но вынужден был напустить на себя таинственный вид и объяснить, что генерал Голд, выполнявший специальное задание командования, именно сейчас счел необходимым присоединиться со своими линкорами к основному флоту Патруля с тем, чтобы закончить начатое. Чувствовал себя Стэн при этом глупее некуда, но журналисты были в восторге и буквально засыпали его вопросами. Что отвечать, Стэн не имел ни малейшего понятия, по этой причине с еще более таинственным видом произнес: «Без комментариев!» и постарался поскорее убраться в ждавший его лимузин.

По дороге из космопорта генерал Голд не переставал удивляться. Он уже оценил опытным взглядом количество кораблей и теперь удовлетворенно кивал, глядя в окно автомобиля на улицы столицы некогда курортной планеты.

* * *

Возле штаба тоже были встречающие. Генерал Ижи с нескрываемым удовольствием посмотрел на Голда и заключил его в объятия.

— Ну наконец-то! Я уже думал, что тебя действительно сциллийцы 'асст'еляли.

— Как же, — презрительно скривился Голд, — руки у них коротки. Что тут у вас?

Генералы еще могли бы долго стоять друг напротив друга, но Стэн решил напомнить, что пора и делами заняться.

— Может, продолжим в штабе? — поинтересовался он. — Там сподручнее будет и пиво где-то должно быть.

— Какое тебе пиво? — сварливо поинтересовался генерал Ижи.

— Светлое, — нагло ответил Стэн, — не люблю я темное. А серьезно: нужно устроить шоу. Покажем по информканалу. Устроим пресс-конференцию. Я думаю, что правительству Конфедерации будет приятно узнать, что у нас появилось в распоряжении два линкора с отдохнувшими экипажами.

— И кто этим будет заниматься? — воинственно задрал бороду генерал Ижи. — Я?

— Зачем? — изумился Стэн. — Полковник Ижи пусть и занимается. Тем более что в ближайшее время ему перехватывать шефство над Пятым управлением.

— С чего бы это? — удивился Командующий.

— А кого еще? — парировал Стэн.

— Ладно. Сейчас идем в штаб, там все и решим. — И генерал Ижи весело подмигнул Стэну. — А хо'ошо, что ты его нашел!

Стэн кивнул в ответ и неожиданно для себя улыбнулся. Он подумал, что теперь все должно быть хорошо. Просто не может быть иначе.

* * *

Планирование операции по возвращению Главной Базы Галактического Патруля заняло несколько часов. Генерал Ижи попытался возмутиться, когда, осведомившись, через какое время будет готов окончательный вариант с поправкой на наличие линкоров, услышал, что через десять минут. Однако возмущался старший Ижи недолго. Генерал Голд сразу же его успокоил, сказав, что за неделю в гиперпространстве они бы точно свихнулись от скуки, если бы не занялись чем-нибудь полезным, а именно — разработкой вышеозначенного плана. Генерал Ижи сменил гнев на милость и пожелал ознакомиться с новой редакцией. Джейк тут же отдал распоряжение двум капралам, казалось, именно его и ожидавшим, и вскоре перед глазами легионеров предстал гигантский монитор, а Джейк вооружился пультом и приступил к объяснениям.

— Это — База, — коротко сказал он, показывая указкой на изображение Главной Базы Галактического Патруля, выведенное на монитор, — ее охраняют до двух десятков крейсеров и излучатели самой Базы. До того как у нас появились линкоры, нам пришлось бы сначала уничтожать крейсеры, а потом серьезно ломать саму Базу, чтобы обеспечить высадку десанта. Теперь этого делать не придется. Мы просто подавим крейсеры противника силами своего крейсерного флота, потом выведем линкоры и с безопасного расстояния расстреляем излучатели первого и второго секторов. После чего с этой стороны База нас укусить уже не сможет, и мы спокойно подведем десантные суда и займемся непосредственной очисткой нашего уютного гнездышка от всякой швали.

Джейк нажал на клавишу на пульте, и картинка ожила. Вокруг громадного шара Базы были видны корабли сциллийцев. Некоторое время ничего не происходило, потом свод осветился десятками вспышек — это выходили из гиперпространства корабли легионеров. Бой, больше напоминавший избиение, длился не более десяти стандартных минут, после чего крейсерный флот Патруля дружно отошел на безопасное расстояние. А еще через минуту на орбите Базы показались линкоры. Они медленно приблизились к Базе и открыли огонь. Прошло не более минуты, и крейсеры легионеров устремились к Базе. Картинка опять остановилась.

— Здесь начинается этап, разработкой которого занимались командиры десантных подразделений, — сказал Джейк. — В свои секреты они меня не посвящали, так что электронной модели этого этапа нет.

Джейк обвел присутствующих взглядом и сел на место. Легионеры тихонько переговаривались, но вопросов не задавали. Может, им и так было все понятно, а может, решили приберечь вопросы на потом.

— И кто же разрабатывал десантную часть операции? — поинтересовался генерал Голд.

Поднялся Серж Ижи. Он взял тоненькую папку, посмотрел на нее, потом положил на место и решительно заговорил.

— Собственно, никакого плана нет. Первая же десантная группа закрепляется и открывает максимальное количество шлюзов. Остальные сразу же продвигаются к реакторам и рубке Базы. Как только эти объекты будут под нашим контролем, можно считать, что мы вернули себе Базу. Дальше — стандартная зачистка. Во избежание неприятностей все десантники будут одеты в комбинезоны защитного цвета, что исключит возможность неприятных недоразумений, если сциллийцы решат использовать наши униформы. Младшие командиры уже получили четкие указания, где им надлежит быть и куда продвигаться от доков. Если у присутствующих есть вопросы — я с радостью на них отвечу.

Вопросов не возникло. Теперь, когда Патруль пережил гонения, лишних вопросов уже не возникало. Генерал Ижи поблагодарил собравшихся за проделанную работу и объявил совещание закрытым. Начало штурма Базы было назначено через стандартные сутки. Легионеры расходились в приподнятом настроении — через несколько дней они снова будут обладать своей Базой, а там можно будет заняться и правительством Конфедерации. Настроение испортилось, пожалуй, только у Стэна. Он с отвращением представил себе, что очень скоро на его голову наденут корону, и его аж передернуло.

Эпилог

В штурме Базы Стэну поучаствовать не дали. Генерал Ижи недвусмысленно высказался в том плане, что нечего рисковать будущим императором перед восхождением на престол. Стэн попытался сопротивляться, но остальные офицеры, даже Джейк, неожиданно приняли сторону Командующего. А генерал Голд отвел Стэна в сторону и прочитал основательную лекцию о том, что командир в бою должен находиться в штабе, а не перед своими войсками на лихом коне. Таким образом, пока шел штурм Базы, Стэн сидел в своем «Крысобое» под прикрытием еще четырех крейсеров и ждал, пока ему будет дано разрешение стартовать к уже освобожденному объекту. Стэна это несказанно нервировало и, хотя он прекрасно понимал резоны Командующего, на душе от этого легче не становилось. Корона, которую еще не успели надеть на голову генерала, уже начинала тяготить.

Вступление Стэна на освобожденную Главную Базу Галактического Патруля было обставлено с такой помпой, что молодому генералу стало даже неудобно. Как только он сошел с трапа своего крейсера, его тут же обступила толпа журналистов, а Серж Ижи подсунул какую-то бумажку. При ближайшем рассмотрении бумажка оказалась заготовленной речью. Стэн мысленно взвыл, но речь прочитал. Все были в полнейшем восторге, кроме него самого.

После этого последовала неделя, позволившая хоть немного забыть о том, что ему надлежит стать императором: легионеры в спешном порядке ремонтировали Базу и готовились к штурму резиденции правительства Конфедерации. Стэн снова принимал деятельное участие в разработке плана операции, но отдавал себе отчет в том, что защищать резиденцию некому. Мало того, что смехотворная гвардия, находящаяся там, годилась лишь для парадов, так еще и генерал Ижи выступил по общегалактическому информационному каналу и предупредил, что любой корабль, который окажется на орбите резиденции, будет уничтожен. Очень уж хотелось новому Командующему поквитаться кое с кем из правительства, и он использовал всю свою власть, чтобы не дать никому из них улизнуть.

Как и предполагал Стэн, в резиденцию правительства Конфедерации его допустили только тогда, когда там уже было так же безопасно, как и на Главной Базе. Опять мысленно взвыв, молодой генерал прочитал по бумажке заготовленную речь, опять были овации и всеобщее ликование. Тут же был торжественно объявлен день коронации. У Стэна, чтобы подготовиться к этому мероприятию, оставалось всего две стандартные недели. Они тянулись мучительно медленно: требовалось заучивать какие-то идиотские движения, которые предписывал придворный этикет; постоянно примерять костюмы, один нелепее другого; выдерживать бои с придворными ювелирами (нашлись и такие!), которые все норовили отлить корону весом с самого Стэна. В общем, к концу первой недели Стэн уже озверел окончательно и с упоением вспоминал те дни, когда можно было мирно греться на ласковом солнце Сабы и ни о чем не думать. Прислуга, приставленная к будущему императору, старалась не попадаться ему на глаза без крайней на то необходимости: Стэн начал срывать зло на них, прекрасно понимая, что наказывать их не за что, однако ничего не мог с собой поделать.

Но в конце первой недели произошло событие, которое вернуло молодому генералу хорошее настроение. Среди ночи его разбудил настойчивый стук в дверь. Стэн открыл глаза, некоторое время полежал в кровати, надеясь, что ему это приснилось, но удары в дверь становились только настойчивей. «Сейчас кому-то будет очень больно, — зло подумал молодой генерал, вставая. — И этот кто-то не возрадуется, что мешает мне спать». С этими мыслями Стэн подошел к двери и резко ее распахнул. Вместо ожидаемого слуги перед дверью находился взъерошенный капрал Галактического Патруля.

— И что все это означает? — поинтересовался Стэн.

— Господин генерал! Там… Там… — Капрал никак не мог перевести дыхание.

— Заходи! — Стэн решительно втянул капрала в свои апартаменты и усадил в кресло. — Теперь спокойно рассказывай.

— На орбите транспортная флотилия! — выпалил капрал.

— Я счастлив, — желчно ответил Стэн. — Это повод меня будить?

— Не знаю. — Капрал был несколько шокирован и уставился на Стэна так, будто тот не понимает чего-то очевидного. — Но это же флотилия, которая стартовала с Ролы. Там же…

Тут до Стэна начало доходить.

— Повтори еще раз, — потребовал он.

— Это флотилия с родственниками легионеров, которые были эвакуированы с Ролы, — с тоской в голосе сказал капрал.

— Понятно, — коротко .бросил Стэн, уже одеваясь, — жди за дверью, я через минуту буду готов.

Радость переполнила сердце молодого генерала. Если пришла флотилия, значит… Значит, там Эя и его сын. ЕГО СЫН! Стэна охватило возбуждение, все плясало перед глазами, когда он выбежал из своих апартаментов и жестом позвал за собой капрала. К тому моменту, как молодой генерал и будущий император оказался на командном пункте, первые корабли уже заходили на посадку.

* * *

— Как же ты без меня? — причитала Эя, поглаживая Стэна по щеке. — Похудел, круги под глазами. Разве так можно?

— Теперь все будет по-другому, — тихо сказал Стэн, — все будет по другому.

Им надо было так много сказать друг другу. Поделиться всем пережитым: и радостями, и неприятностями, но они просто сидели друг напротив друга и молча глядели глаза в глаза. И не могли наглядеться. Теперь, когда они были рядом, все вокруг перестало существовать. Все сделалось далеким и абсолютно неважным. А разве может быть иначе, если на тебя смотрят любимые глаза и ты смотришь в них, и больше ничего не имеет значения в этом мире?

После коронации Стэна был дан бал. Бал транслировался на всю Галактику. Люди ликовали. Император был весел, и это внушало оптимизм в его придворных, которые уже приготовились на следующее же утро занять длинную очередь у приемной, чтобы решить какие-то свои мелкие и не очень проблемы.

А наутро во дворце поднялся переполох: император исчез. Вместе с семьей на своем «Крысобое» он стартовал в пять часов утра, сразу же после окончания бала, в неизвестном направлении. Единственное, что удалось узнать Сержу Ижи, занявшему пост начальника контрразведки Галактического Патруля, это несколько фраз из записки. Там говорилось:

«Дорогие мои подданные! Я знаю, что вы прекрасно управитесь без меня. А мое наличие только приведет к склокам, и очень скоро я стану вам обузой. Поэтому я решил, что будет лучше, если я исчезну сейчас. Регентом я оставляю генерала Ижи. Он справится. Но если империи будет угрожать опасность — я вернусь.

Ваш император Стэнли Первый».

Дмитрий БЕРАЗИНСКИЙ ПО ТУ СТОРОНУ ЧЕРНОЙ ДЫРЫ

Героический эпос одной воинской части, попавшей в необычное окружение.

Предисловие

Жил да был себе один человек. Само существование его на нашей грешной планете не было чем-то из ряда вон выходящим — миллионы людей живут точно так же, а то еще и хуже. Была у него одна странность — любил бедолага помечтать, хотя в сказке про Емелю те же симптомы описаны достаточно хорошо; но этот человек был достаточно взрослым, чтобы не верить в сказки.

Думал он думал, и однажды в его мозгу мелькнула мысль, смешная по своей оригинальности. Человек не может быть никчемным на сто процентов — хоть один талант да Господь ему дал при рождении. Главное, этот самый талант найти. И начались поиски…

Затем он по-пьянке ломает ногу. Впереди целый месяц вынужденного безделья. Внезапно у него рождается план, вернее, идея создания книги; всего-то и нужно, что чистая тетрадь да ручка самописка…

Нужно отметить, что местами ручка полностью оправдывала свое название, но местами была тяжела, словно к ней некто привязал пудовую гирю…

Так рождалась эта книга. Книга, на мой взгляд, получилась не совсем стандартная. Обычно, любое литературное произведение состоит из вступления, кульминации и развязки, но у меня получилось некая летопись — описание нескольких лет жизни некоего общества, выдернутого из нашего времени и заброшенного в мир иной. Мир этот кое-где хуже, кое-где лучше старушки Земли, но, в целом, общество адаптируется в нем на «зачет».

Комичность ситуации в том, что вышеупомянутое общество состоит из людей военных, то есть, кое в чем взрослых, а кое в чем — горьких детей, представляющих мир, как совокупность служебных обязанностей, женщин и огромного моря сорокаградусной. Половина описанных курьезов взята из жизни, но, может быть, я немного и приврал.

В итоге получился конгломерат, самую смешную оценку которого я получил из глубины веков.

— Читая вашу книгу, я утонул в ванной, — радировал мне с того света Архимед замысловатой последовательностью точек и тире.

— Кто же крикнет «Эврика»? — испугался я.

— Вот ты и кричи, — посоветовал древний ученый.

Вот я и кричу.

АВТОР.

Черная дыра — место, где разрушается классическая концепция пространства и времени так же, как и все известные законы физики, поскольку все они формулируются на основе классического пространства-времени. 

Стивен Хокинг

Согласно одной из гипотез, черные дыры являются вратами в параллельные миры и пока еще никто не доказал обратного.

«Откровения святого Форкопа. П1.Ч1»

ИНТРО

14 мая 1999 года, суббота, три часа пополудни. Закрытая база «Бобруйск — 13». Караульное помещение. В кресле на колесиках перед компьютером «Pentium-II» сидит нахмурившийся начкар — старший прапорщик Шевенко и задумчиво шевелит пшеничными бровями. Вот уже пятнадцать лет он ломает свою рано облысевшую голову над тривиальным вопросом: что хорошего можно спереть на этой базе? Лень заедает, не то можно было бы продать парочку секретов на Запад, а еще лучше — на Восток.

— Драг нах Остен! — подтвердил Владимир Иванович, в прах разнося очередное чудовище из Unreal Tournament.

Кризис поджимает, и поджимает не на шутку. Денег нет, и не предвидится. Семья только вот есть хочет. Привыкла «фамилия» к трехразовому питанию… Промах! Сменим оружие…

Забежать надо бы к Шуре Лютикову на продсклад… Шура — добряк известный, наверняка даст пару банок лососины — дома в кои-то веки поужинать нормально! Хотя во дворе и не девяносто второй, но нерешенных проблем хватает.

Хорошо, что ребенок у Шевенко один, балбес! Закончил аспирантуру, защитил кандидатскую, сидит теперь у отца на шее — работы не сыскать. Может и не сыскать… Работы таперича нетути! Нет работы! Если пропустить стакан и разобраться, ничего нет! Но самое главное, нет нормальной жизни! Набрать бы полный рот дерьма, да и плюнуть на весь белый свет!

Только здесь, в караулке, и расслабишься… Солдатская пайка, она хоть и не имеет гражданских вкусовых качеств, да и есть за ней один реактивный грех, но, все же закрыв глаза, есть можно — сытная!

Владимир Иванович вновь переключился на мысли о семье и своем месте под светилом. Хоть и три звездочки на погонах, но размер у них — мини… Да и расположены они довольно-таки бестолково: не то мумия генерал-полковника, не то коньяк «Империал»… Да, кстати, об «Империале»! Изжога от него — первый сорт! Хоть жизнь и помимо изжоги ни к черту! Приняв стопку мерзопакостного бренди, Шевенко поморщился, и в очередной раз сказал себе на ухо горькую правду: «Вовка, жизнь не удалась! Ну и хрен с ней! Давай на посошок!»

— Ваше здоровие, виртуальные твари! Сейчас мы его вам подпортим!

Совсем не то созвездие представлялось рядовому Володе Шевенко лет так двадцать пять назад. Но человек полагает, а Господь располагает. Видать, тот момент Господь к юному салаге расположен не был…

И вообще, сей джентльмен изрядно таки издевается над славянами. К чему бы это? Ужели мать Понтия Пилата согрешила с великороссом?

Единственное, в чем повезло сорокапятилетнему прапорщику — служба на «Последнем оплоте социализма» — осколке холодной войны и «тряпке от железного занавеса». База «Бобруйск-13». Мать кормящая и отец-смотрящий. Кстати, куратор базы, генерал Трущенков частенько присутствовал на пятичасовых совещаниях-летучках и всякий раз недовольно замечал:

— Отожрались, понимаешь, на казенных харчах!

Рожа у генерала была гораздо шире, чем у начальника продслужбы…

Минобороны России считало базу «Бобруйск-13» своим западным форт-постом и частенько помогало материально, хотя ее собственные солдаты охотнее всего посчитали бы это излишним. Но, как водится, на такое дело деньги всегда найдутся. Ведь еще Петр Первый любил приговаривать: «Денег у меня нет, а на это дам!»

Сердитый скрежет винчестера оборвал благие мысли начкара, и он взглянул на монитор. 15-ти дюймовый «Gold Star» отображал бородатую физиономию с налитыми кровью глазами. «До главного монстра добрался», — ошалело подумал старший прапорщик, но тут Sound Blaster заложил уши громким ревом. Внезапно все стихло, и на мониторе осталось светиться «William must die”, причем в левом углу и желтым цветом.

Через секунд пять компьютер любезно позволил отключить питание, чему Шевенко с облегчением возрадовался. Он уже снял трубку черного «Сименса», чтобы вызвать орлов из взвода хакерской поддержки капитана Селедцова, но быстро положил ее, ибо внезапно послышался топот бегущих по коридору караулки ног. В комнату начкара без стука влетел помначкара — сержант Кимарин.

— Товарищ старший прапорщик! Владимир Иванович! — лицо сержанта было белее снега, — то-то хренотень на улице творится! Учения, может, какие начались или тревога?

— Какая, к дьяволу тревога! — воскликнул начкар, — о тревоге за полчаса предупреждают, минимум!

Шевенко схватил лежащую на пульте фуражку, надел ее набекрень, и, кренясь на девяносто градусов от плоскости головного убора, побежал по коридору.

— Твою мать! —присвистнул он, выбежав на улицу, — никак, Господь учениями командует!

На небе вовсю плясали зарницы, пахло сильно озоном и еще какой-то гадостью из самых первых детских воспоминаний Шевенко. Минут через пять небо стало обычного цвета, но разбавленного неожиданной монохроматической бирюзой, запах озона исчез. Наступила благодать.

— God, bless ya!!! <God, bless ya!(англ.) — Господи, благослови!> — произнес Владимир Иванович, сняв фуражку. В школе он учил испанский.

До ушей присутствующих донесся отдаленный вой часовых на вышках. От него стало как-то жутковато. Опрокидывая на ходу столпившихся солдат, начкар бросился обратно и, схватив трубку, послал вызов на пост №1. Трубку долго не снимали. Шевенко уже чертыхнулся, хотел было бежать на пост, но легкий щелчок возвестил, что контакт состоялся, а сопение в трубке подтвердило наличие на вышке жизнеспособного организма.

— Твою долбаную мать!!! — заорал в трубку старший прапорщик, — какого дьявола ты устроил этот спектакль, Федорчук?

В трубке послышались стенания и всхлипы, но в итоге субординация и дисциплина победили нервную систему солдата — дрожащий голос ефрейтора произнес:

— Дык, ета… товарыш старший прапорщик. Деревня пропала!

— Ты что, ханки обожрался, военный? Да я тебя, гада, на тумбочке сгною!

Некоторые из солдат позволяли себе на посту жевать эту зеленую гадость — уверяли, что ловят кайф. Замполит, продегустировав, заявил, что водка круче.

— А идите и посмотрите сами, какое тут дерьмо твориться! — дерзко ответил Федорчук и повесил трубку.

— Кимарин! — закричал Шевенко, — ко мне!

Вбежал запыхавшийся сержант.

— Разводящего на первый пост, да захвати двух солдатиков покрепче: Горомыко да Пятнавого, — пусть приволокут сюда этого Федорчука. Спятил солдат. Кто же вынесет три караула подряд! Осточертело напоминать командиру, что людей не хватает… Может и нажрался каких мухоморов… А!!! Выполняйте, сержант! — Кимарин остался на месте, игнорируя приказ и вопросительно глядя на начкара.

— Что такое, Саня? — удивился Шевенко.

— А остальных?

— Кого это, остальных? — не понял начкар.

— Часовых.

— Зачем? — недоумевал Шевенко.

— Так они же все воют, — равнодушно пояснил сержант.

— О, черт! — схватился за голову начкар, — бери разводящего, двух солдат, и пошли со мной!

На улице было непривычно тихо: вой часовых стих, из боксов доносилось мягкое гудение электросварки, да слышалось только далекое рокотание аварийного дизель-генератора.

— Саша, тебе не кажется, что стало чуточку прохладнее? — спросил начкар у зама.

— И воздух другой какой-то, — потянул носом Александр.

— Более другой! — съехидничал Шевенко, — я афоризмы тоже прочитал, что на компьютере были.

— А вы не находите?

— Если откровенно, то это мне здорово напоминает дух реанимационного отделения, — я там валялся после пожара в ангаре, — сморщился Шевенко, — но все это, Шура, бред, к делу не относящийся. Воздухом занимается авиация, а наше дело — земля.

По асфальту звонко цокали подкованные сапоги небольшого отряда. У первого поста их окликнул осипший Федорчук:

— Стой, кто идет!

— Хрен в сиреневом пальто, ефрейтор! Что это за неуставные вопли слышались из этого сектора минут пятнадцать назад?

— А вы за забор гляньте, товарищ старший прапорщик, — Федорчук пожал плечами с видом психиатра, встретившего в пивной коллегу. Шевенко нахмурился:

— Ты сейчас, Ваня, хорошо себя чувствуешь? Голова не болит? Федорчук злобно сказал сквозь зубы:

— Газы в кишечнике мучают. Вы подойдите к забору, — так я вас одной очередью, оптом! — и отвернулся, глядя куда-то вдаль. Вмешался Кимарин:

— Товарищ старший прапорщик, вы же видите — Федорчук в норме — он и с комбатом так разговаривает.

— Сам вижу, — Шевенко, казалось, напрочь забыл о часовом; подойдя к забору, он придвинул к нему какой-то ящик и, взгромоздясь на него, заглянул за…

Саша Кимарин едва успел подхватить покачнувшегося и начавшего заваливаться начкара. Оказавшись на твердой земле, Шевенко встряхнулся, снял фуражку, достал носовой платок и протер им лысину. Затем спрятал платок в карман кителя и, держа в руке головной убор, сел на ящик.

— Абсурд, мля! — произнес он упавшим голосом.

Строй, в мгновение ока превратившийся в ватагу, бросился к забору. Горомыко и Пятнавый, в ящиках не видевшие необходимости, первыми обозрели зазаборный пейзаж. Пятнавый в ужасе закрыл лицо ладонями. Горомыко, погрязший в культуризме по самое серое вещество, покрутил своим горбатым носом и ляпнул:

— Во, блин, смещение пространственно-временного карантинума!

Как оказалось, Василий сориентировался в происшедшем на два дня раньше центрального компьютера базы. Дождавшись, пока остальной личный состав попадает с ящиков, начкар сказал:

— Пойти, доложить, что ли… Пошли! Федорчук!

— Я!

— Не юродствуй. Посматривай тут. Коли появится какой-нибудь Змей Гонореич, стреляй без предупреждения.

В караулке Шевенко горько улыбнулся:

— Если в штабе сейчас капитан Львов, то после моего доклада командиру он примчится к нам со своей знаменитой «лекарствой». Айболит, хренов!

Капитан Львов был начальником медчасти, то есть, начмедом. О нем бродила недобрая слава. Он прославился своим эксгибионистским подходом к лечению любой болезни. Если к нему приходил солдат с жалобой на боли в животе, капитан самоотверженно рисовал ему бронежилет зеленкой, запасы которой в медпункте казались неисчерпаемыми. В случае с головной болью, голова солдата выбривалась, и рисовался шлем все тем же незамысловатым составом, вид которого приводил в ужас недомогающих.

Дородный, с большим хищным носом и пшеничными усами, придававшими ему сходство с пивным гномом, увеличенным в десять раз, Львов приближался к караулке хищными шагами уверенного в себе Сатаны. Выпучив водянистые глаза и придав себе и без того устрашающий вид, он постучал в комнату начальника караула.

— Входите, товарищ капитан! — раздался голос Шевенко. Львов вошел.

— Невероятно, Владимир Иваныч, как вы догадались, что это — именно я?

— Элементарно, капитан Ватсон! Кого еще могли прислать из штаба после моего доклада! Вы один или с группой захвата?

— Один.

— Странно!

— Вы, Иваныч, обладаете самым деревянным лбом из всего личного состава. По моему глубокому убеждению, сдвинуть вам мозги набекрень может разве что вид Люцифера, собирающего травы для гербария.

— Если это, Игорь Леоныч, комплимент, то очень и очень сомнительный, — хмыкнул Шевенко, — вроде того, как «пуля попала в голову, поэтому больших разрушений не причинила». Прошу вас.

— Что? — не понял Львов, доставая кошелек.

— Да не взаймы! — рассвирепел Владимир Иванович, — пошли на рекогносцировку, правнук Эскулапа!

У забора Львов постоял минуту в задумчивости, достал из портмоне лакмусовую бумажку, сунул ее в рот, вынул и, осмотрев со всех сторон, бросил под ноги.

— Случаи массового помешательства описаны лишь в священном писании, а мы с вами, Владимир Иванович, люди военные. Придется звать Норвегова со всей кумпанией. Пусть дядя Костя приходит и разбирается в этой кутерьме. Сей случай ничего общего с медициной не имеет.

Повернувшись в сторону вышек, он добавил:

— А эти, как их, постовые, пусть зайдут ко мне после караула.

— Любопытно, что вы им помажете в этот раз? — не удержался Шевенко.

— Горла, чтоб не болели после воя!

Глава 1.

— Господа! Я спешу вам сообщить принеприятнейшее известие, — произнес начальник базы на экстренном совещании, — у нас абсолютно поменялась окружающая панорама. Прошу прощения, но более толково выразиться не в состоянии.

Офицеры недоуменно переглянулись. «Спятил!» — решили они. «Чего еще за слово — „Панорама“, — подумали прапорщики.

Все находились под впечатлением от происшедшего, но особой паники не наблюдалось. Контингент базы состоял из бывших «афганцев», «друзей африканских стран» и нескольких экс-офицеров ГРУ. Для всех их служба на благополучной во всех отношениях части была своего рода реабилитацией, курортом, призванным подлечить расшатавшиеся за годы лихолетья нервы. Кое-кто из молодых офицеров успел засветиться в Чечне и Абхазии — их прислала по «обмену опытом» российская сторона.

Начальник в молодости вообще оттрубил на Кубе охранником Рауля Кастро Руса пять лет, и частенько любил приговаривать, что «лето круглый год отбирает здоровья на три года вперед».

Командира базы отличала ярко выраженная служебная мимикрия. Полковник Константин Константинович Норвегов, или, как за глаза его прозывали «Костя Кинчев», в бытность свою замполитом батальона заваливал командиров подразделений планами политико-воспитательной работы, в которых темы были почерпнуты из передовиц «желтой прессы». Однажды он поразил всех тем, что задал им провести во вверенных подразделениях беседу на тему: «Тектоническое оружие: миф или реальность?» Все ответственные недоуменно испрашивали друг у друга:

— Слышь, старик, а че такое — «Тектоническое оружие?»

Никто этого не ведал ни сном, ни духом. Пытались узнать даже у начальника клуба — прапорщика Самоедова, но тот только отмахнулся аккордеоном и послал всех к младшему сержанту Дмитриеву из роты материального обеспечения. Неудавшийся студент горного факультета, хохотнув, объяснил, что тектоника — наука о движениях Земной коры, вызывающих ее деформации и разрывы. Тем самым, политическая ситуация внутри базы была приведена к нормальному бою. Сам Норвегов, сделав эту очередную пакость, присаживался к ящику с видеокассетами, и кабинет замполита превращался в один из райских уголков на земном шаре. Он страстно обожал видео. Смотрел все, подряд и много. И, как следствие, у него проявились способности в психологической мимикрии. Дома с женой он был Аленом Делоном, с подчиненными — генералом из «Особенностей национальной охоты», а с начальством — бравым солдатом Швейком.

Как— то раз в кабинете у начальника штаба собрался небольшой сабантуйчик, по поводу очередных проводов на пенсию подполковникам Рябинушкина. В разгар веселья закончилась закуска. И здесь-то майор Норвегов вспомнил, что у него в портфеле лежит невостребованный «тормозок», завернутый во вчерашний выпуск «Правды». Он ловко слазил в портфель, достал заветный перекус, отдал его на порезку, и уже хотел скомкать газету, как вдруг его внимание привлекла заметка с многообещающим названием «Семь кругов эмпиризма». Прикидывая, какую титаническую умственную работу задаст он офицерам и прапорщикам, Норвегов благовейно сложил газету, и утащил ее в свой кабинет. Там он опять развернул драгоценный выпуск, как бы опасаясь за целостность заметки. Бегло прочитав статью, он понял, что на сей раз перехитрил самого себя. Никакого намека на то, что обозначает таинственный силлогизм, но инстинктивно майор чувствовал, что это —нечто, не вписывающееся в рамки социалистического уклада жизни.

Во время этого замполитовского демарша в штаб нагрянула проверка из министерства обороны для, так сказать, выявления и, желательно, наказания всего выявленного.

Так вот и получилось, что вышеупомянутая статейка для многих так и не стала злополучной, ввиду переквалификации грозного замполита в командира секретного объекта «Бобруйск — 13»…

Норвегов обвел глазами собравшихся и, поняв состояние их душ, изрек:

— Для тех, кто не знает, что такое «Панорама», — не считайте меня спятившим. Поставить диагноз может каждый, а вот лечить… И вообще, критики живут лучше, чем писатели. А пока ознакомимся с некоторыми наблюдениями:

1. Обстановка вокруг базы изменилась:

а) Чисто визуальный осмотр показал, что деревня Киселевичи и прилегающая к ней железнодорожная станция исчезли;

б) Подъездные пути к базе, как то: две железные дороги и три автомобильные обрываются у соответствующих ворот КПП, а то, что было под ними, представляет собой девственный луг, лес, а вдалеке виднеется Березина, либо еще какая голубая, так сказать, артерия;

в) На юге виднеется какое-то поселение типа хутора либо погоста.

2. Электричество к нам не поступает по все той же причине — отсутствие ЛЭП. Приходится существовать на полностью автономном питании.

3. По всем «теле» и радиоканалам наблюдается молчание, так что можно подымать, что мы на Луне. А так как меньшее светило на месте, то получается полный абсурд.

В свете вышесказанного вижу одно решение — послать на разведку БТР и группу в составе отделения из роты охраны. Желательно, самых крепких и, естественно, вооруженных до зубов парней.

Майор Булдаков! Кого из своих головорезов вы назначите старшим?

Поднялся невысокий плотный крепыш. Сняв фуражку, он почесал лысеющую макушку и шмыгнул носом:

— Думаю идти сам.

— Учтите, Олег Палыч, без надобности силу не применять.

— Без большой или малой?

— Чего «большой или малой»?

— Я в том смысле, товарищ полковник, что чтобы справить большую либо малую надобность, все равно, требуется приложение некоторой силы. В этом деле важна только точка приложения этой самой силы. В разговор вклинился замполит — капитан Горошин:

— Товарищ майор Булдаков пытается нам вдолбить азы бионики — науки, созданной им на стыке Биологии и Физики… Норвегов прервал разглагольствования замполита:

— А создана сия наука была, вероятно, при посещении уборной. Майор Булдаков, если вас мучают запоры, нужно не новую науку создавать, а обращаться за медпомощью к капитану Львову! Собравшиеся, представив «карий глаз» Булдакова, щедро раскрашенный раствором бриллиантового зеленого, заржали аки табун лошадей.

— Хватит! — хлопнул ладонью по столу Норвегов, — у нас серьезная проблема. В это время Булдаков ел глазом замполита, отчего последний чувствовал себя весьма неуютно.

— Я в том смысле, товарищ майор, что поселение должно остаться цело вместе с контингентом, населяющим его.

— Поэтому, товарищ полковник, я и решил пойти сам.

— И именно это, товарищ майор, меня и тревожит, — полковник печально посмотрел в потолок и загадочно зевнул, — на этом все свободны. Идите и успокаивайте жен.

Товарищ однофамилец известного актера пару лет назад вернулся из очень средней Азии, где перехватывал террористов и караваны с оружием и «медикаментами» на основе морфинов и амфитаминов, выходя из столбняка по поводу бросившей его супруги. С тех пор он успел жениться на известной российской тележурналистке и стал добрей, но не намного. При штабе его побаивались. Не взирая на количество звезд, он имел привычку в неожиданный момент схватить собеседника за интимное место и грозным шепотом выведывать караванные тропы.

Булдаков вышел из штаба в приятном возбуждении. Придурковато улыбаясь, он зашел в расположение своей роты.

— Смирно!!! — заорал дневальный.

— В натуре? — оборвал его майор. Дневальный покраснел и потупился.

— Что ты, Воробьев, как девственница перед бригадой амбалов! — пошутил привычно Булдаков, командуя построение.

— Рота!!! Выходи строиться! — пропищал Санька Воробьев. Эхо вестибюля повторило его тенорок и пошло дальше гулять по коридору.

Строй нарастал, как снежный ком. Через две минуты сержант Мурашевич кашлянул и уже набрал в грудь воздуху для доклада, но командир остановил его жестом.

— Не нужно, Володя, — Булдаков прошелся перед строем, — значит так, орлы мои комнатные! Есть задание командования. На него пойдут вместе со мной человек десять. Дело, возможно, попахивает кисленьким. Кто согласен пойти со мной? Мурашевич кашлянул:

— Я!

— Кто еще? — вперед вышли Горомыко, Резник, Волков, Водопьянов, Охотников, Ромащенко, Латыш, Басов и Абрамович. Остальных Олег Палыч вернул в строй мановением руки. Майор повернулся к дневальному:

— Саня, а ты не желаешь присоединиться? Там наверняка будут хорошенькие мальчики! Лицо Воробьева залила краска. Мурашевич фыркнул:

— Товарищ майор, у рядового Александра Воробьева еще плохо получается маскироваться на местности. А Боевой Устав категорически запрещает таким бойцам участвовать в рекогносцировке. Фойе огласил дружный хохот. Булдаков поднял руку:

— Хватит! Как поговаривал в таких случаях Казанова, ближе к телу. Сбор внизу через тридцать минут. Берем только самое необходимое: автоматы, по паре гранат на одну боевую тварь, один РПК на всю стаю и два гранатомета. Одеваем, детки, бронежилетики, шлем-каски, пописали и вперед! Родине нужна информация. Вопросы есть?

Спустя двадцать минут бойцы уже стояли у БТРа. Еще через пять минут появился Булдаков в сопровождении старшины роты.

— Нестерович, раздай орляткам сухого корму на сутки, — сказал майор и оглядел подчиненных.

— Молодцы! — одобрил он. Если бы я был девушкой, то от таких молодцов спрятался бы в бомбоубежище усиленной защиты. По местам!

Через минуту БТР двинулся навстречу судьбе. Закрылись ворота КПП и, давя одуванчики, не знающие застенчивости колеса понесли машину по весеннему лугу. Свирепствовала весна. Творение рук человеческих, абсолютно не вписываясь в биогеоценоз, чадило отработанными газами, сминало набиравшие силушку растения и провоцировало создание местного филиала «Гринписа».

Мурашевич попросил разрешения открыть люк и, получив его, высунулся по грудь.

— Твою мать! — выразил он свое восхищение великолепием природы, — а ведь когда-то здесь была свалка.

Слева и справа по ходу экипажа расстилался бескрайний луг, кое-где поросший березовыми рощицами. Все было желто-зеленого цвета.

Голова у Володи под шлемом распухла от ностальгии, запаха луга и недоумения окружающей обстановкой. Он хотел было снять свою каску, но передумал, решив, что не надо баловаться. Загадочные постройки все приближались. «Что за гумно?» — думал Володя, — «кино про древних славян снимать собираются? Или праздник весны…»

БТР замер у распахнутых ворот. Внутрь уводила вытоптанная дорожка, вся в выбоинах и разбитая до полнейшего безобразия. По этой дорожке улепетывали два аборигена с дрекольем в руках. Один из них споткнулся о лежащую свинью и шлепнулся в жидкую грязь. Второй куда-то исчез.

— Здесь Русью пахнет! — раздался торжественный голос Булдакова, который торчал из правого люка, и обозревал сие подобие городища. Дорога упиралась в произведение доисторического зодчества — трехглавый терем, видимо, оккультного предназначения.

— Да ведь это — церковь! — произнес Мурашевич. Булдаков покосился на него.

— Долго напрягал башку? Ладно, поехали!

«Воистину, Гагарин!», — подумал Володя. Меж тем БТР послушно тронулся, и покатил, плавно покачиваясь, по ухабистойдорожке.

— Стоп! — раздалась команда, когда боевая машина достигла дверей храма.

— Мурашевич, Горомыко, Волков и Резник за мной, остальные — на месте! — скомандовал майор и, молодцевато подтянувшись, выпрыгнул из люка на утоптанную землю. Рядом, тихо сопя, пристроились бойцы.

— За мной! — повторил Булдаков, и решительно — беспардонно вломился в терем, сопровождаемый своей маленькой, но грозной свитой. При их появлении паства склонила головы еще ниже. Возле аналоя стоял бородатый со спутанными волосами мужик и гундосил о непонятном. Горомыко, которого мама в детстве выдрессировала в весьма и весьма хорошем тоне, спонтанно вспомнил о правилах приличия, и брякнул первую фразу из разговорного стека:

— Здорово, люди добрые!

— Богородица, спаси детей своих! — завопил бородатый.

— Горомыко, молчать! — скрипнул зубами майор, — ё мае, что за ребус?

— Народ, о чем кино снимаем? — спросил он, сделав лицо все понимающего человека. Головы недоуменно приподнялись.

— Товарищ майор, — зашептал Мурашевич, — какое к дьяволу кино! Где режиссер, где камера, где юпитеры, где, в конце — концов, баба с хлопушкой? Булдаков попытался собраться с мыслями.

— Товарищ майор! Чукчи на лошадях! — вбежавший Латыш перевел дух и выпалил:

— Там их хренова туча! Майор и солдаты выбежали из храма; на полном скаку в поселение влетали всадники.

Горели уже две избы. Механик — водитель БТРа, ефрейтор Довгалев предусмотрительно загнал задним ходом машину между церковью и каким-то сараем, создав прекрасный угол для обстрела. Люди Булдакова вместе с командиром отошли туда же.

Из храма вывалил народ. Люди стояли с хмурым видом, переминаясь с ноги на ногу.

— Товарищ майор, — это же татары — вполголоса произнес Мурашевич и снял автомат с предохранителя. Щелчки, раздавшиеся рядом, возвестили, что все вокруг сделали то же самое.

Атаман псевдоэскадрона что-то гикнул, и наступила тишина. Он выехал вперед и жестом поманил кого-то. Подошел какой-то сморщенный человечек, и встал рядом.

— Перед вами, — голосом старого туберкулезника просипел он, — багатур Саул-бей! — сотник светлейшего Иссык-хана, да будет благословенна вода, омывающая его ноги! Вы должны будете платить ему каждое лето ясак: сотню крупного скота да пять сотен мелкого. А в случае отказа… — толмач замолчал. Атаман поднял правую руку. Передний десяток вскинул луки и, прежде чем бойцы успели что-то сообразить, несколько жителей городища уже валялись в пыли, утыканные стрелами.

— Ну, что ж, ребята! — прочистил горло майор, — за мной! Булдаков передернул затвор АКСу и сделал пару шагов вперед.

— Эй ты, хорек кастрированный! — заорал он толмачу, — передай своему хозяину, что прежде чем я прикончу десяток узкоглазых, пусть узнает, как ходят по нужде не снимая штанов!

На сытой роже Саул-бея появилось легкое недоумение. Естественно, он не понял, о чем кричит ему этот пятнистый росич, но сам тон… Немногие в Ораве позволили бы себе такой тон с родственником Светлейшего. Он что-то резко сказал толмачу и тот уже раскрыл рот, но не желающий выслушивать всякого рода ахинею майор выплеснул команду:

— Мурашевич, заряжай!

— Давно готов, Палыч! — слегка фамильярно хохотнул Володя.

— За «Палыча» ответишь! — цыкнул Булдаков, — пли! С громким бумом ушла граната, опрокинув передние ряды конницы. Испуганно храпя, лошади рванулись в разные стороны.

— Ложись! — донесся сзади крик Волкова. Все послушно слегли в разные стороны.

Адски захохотала «Газонокосилка» — крупнокалиберный пулемет неизвестной системы, привезенный на испытание с военного завода неделю тому назад.

Пули калибра двенадцать и семь рвали тела людей и лошадей на третьесортную «гастрономию». Рев пулемета заглушал всё: и ржание лошадей, и крики испуганных всадников, и предсмертные хрипы умирающих. Селяне в ужасе пали ниц и закрыли уши руками. В тридцать секунд все было кончено. И так выглядевшее не слишком опрятно селение, сейчас напоминало картину «Апофеоз войны». Избы были забрызганы кровью, мозгами и дерьмом. Майор поднялся. Когда-то он всласть навоевался в «горячих точках», но это было давно. Сейчас его затошнило. Некоторые солдаты откровенно выбрасывали содержимое своих желудков на землю.

Подошедший старейшина с удивлением и страхом глядел на скрюченных солдат, а затем повернулся к майору и вопросительно уставился на него.

— Нам до сих пор не приходилось убивать людей, — пояснил Булдаков, — но первый блин, вроде, не комом?

У мрачного бородача на лицо наползла непонятная гримаса; если бы командир «Ту-154», летящего по маршруту Афины — Москва услыхал от шереметьевского диспетчера «сидай, кляти москаль»… Он поразмышлял несколько мгновений, а затем саданул обутой в лапти ногой по трупу неосторожного кочевника.

— Это не люди! — сказал старейшина, глядя поверх Олега Палыча ненавидящими глазами, — если хоть один из них уцелеет, то завтра здесь их будет много больше. Майор повернулся к Мурашевичу:

— Володя, возьми трех человек, БТР и догони оставшихся.

— Есть! Волков, Басов, Горомыко — за мной! Бойцы моментом скрылись в БТРе. Машина рванула с места, и на полном ходу скрылась за воротами.

— Вас послала не Богородица, — старейшина сам не понял: утвердительное или вопросительное предложение он построил, — из майорской речи он понял пятое на десятое, посему испытывал известный дискомфорт.

— Хотел бы я сам знать, кто нас сюда послал, — ответил майор, снимая каску. Обернувшись, он осмотрел солдат.

— Латыш! — Василий в каком-то оторопении рассматривал торчащую из предплечья стрелу.

— Она не отравленная? — поморщился боец.

— К вечеру узнаешь, — ответил подошедший Ромащенко. Он решительно взялся за древко.

— Стоп! — скомандовал Олег Палыч, — ты сейчас такой херни натворишь! Вася, на, глотни коньяку.

Он протянул бойцу собственную флягу. Латыш, никогда до этого французское пойло не жравший, одним махом выдул половину и жадно зачмокал.

— А ну, отдай! — вырвал у него из рук флягу майор и сам сделал солидный глоток, — Андрюха, прикончи!

Фляга перешла к Волкову, но никто не обратил на это внимания. Все смотрели, что будет делать командир. Майор десантным ножом обрезал рукав «стекляшки» Латыша. Взору всех открылась рана — небольшое запекшееся отверстие, из которого торчало древко.

— Блин, такой бицепс повредила! — с сожалением произнес Олег Палыч, затем резким движением схватился за древко и протолкнул его глубже, пока наконечник не вышел с другой стороны.

— А-а! Блин, мать, убью! — заорал Василь.

— Молчание! — хладнокровно проговорил майор, обломал наконечник и вытащил обломок стрелы из раны. Побледневший Латыш едва не потерял сознание.

— Вот теперь, Денис, перевязывай! — майор отошел от раненого и зло сплюнул.

— Ромащенко, брось! — рассмеялся Водопьянов, — на Базе капитан Львов зеленкой замажет.

— Сержант, шутить будете в сортире при весьма трагических для вас обстоятельствах! — Булдаков еще раз сплюнул, — больше никто не ранен? Молчаливое согласие. Ромащенко ловко накладывал перевязочный пакет, предварительно плеснув в рану йодом. Латыш заскрежетал зубами, словно пьяный афганец, однако стерпел. Булдаков одобрительно кивнул, но вдруг поднял руку, призывая к молчанию.

Вдалеке нарастал шум БТРа, и вскоре показалась сама машина. На лафете лежало тело, которое при торможении соскользнуло на землю и оказалось трупом.

Аборигены, увидав кусок железа на колесах, попрятались по своим норам, но когда машина заглохла, самые смелые начали высовывать носы. Старейшина, тоже изрядно струхнувший, заорал им, чтобы запрягали коней. Очевидно, вид трупов раздражал не только солдат.

— Как увидел, бедолага, какое чудище догоняет его, так упал с лошади. Кажется, он при этом сломал себе шею, — доложил Мурашевич, — коня ловить не стали.

— Ладно, пока отдохните, а я переговорю с местными.

Володя Мурашевич вдруг почувствовал дикий голод. Он, стесняясь, отошел за БТР и обнаружил там своего приятеля — Андрея Волкова, который втихаря трескал сухпай.

— На пайку чего-то пробило, — пояснил смущенный парень.

Изумленные жители наблюдали, как подкрепляются бойцы. Добряк Горомыко угостил девчушку лет двенадцати шоколадкой. Та сначала шуганулась от него, но дети есть дети — всегда и везде. Малышка недоуменно рассматривала «Сникерс», очевидно прикидывая его к своей коллекции блестящих камушков.

— Балбес ты, Горомыко! — хотя твое доброе сердце это несколько смягчает, — сказал подошедший Мурашевич. Он взял у девочки батончик и разорвал обертку.

— Хавай! — как можно ласковей сказал он. Девочка откусила кусочек. На ее чумазой мордашке появилось довольное выражение.

— Как мед, — пробубнила она и откусила еще кусочек. Мурашевич, с чувством выполненного долга отошел, и угостил какого-то любопытного паренька крекерами. Тот напихал печенья за обе щеки, как хорек, и увивался за сержантом, ежеминутно трогая того то за бронежилет, то за противогазную сумку, то за гранатомет.

Жители городища потихоньку отходили от пережитого ужаса и с удивлением рассматривали таких удивительных и одновременно страшных людей. У храма беседовали старейшина и майор.

— Слушай, отец, я так понимаю, что эти разбойники сюда еще вернутся? — майор тщательно подбирал слова подревнее, но видно было, что собеседники не вполне понимают друг друга.

— Если они до нас добрались, то не будет покою, — печально подтвердил бородатый старейшина, наконец уразумев смысл фразы Олега Палыча.

— Не успокоятся, таки мы их успокоим! — заверил его майор, — навеки! Тут он увидел, что его визави с беспокойством смотрит на растерзанные тела татар и их четвероногих друзей. Фрагменты тел поселяне грузили в две поводы со столь равнодушным видом, словно все проходили практику в прозекторской.

— Ты уж не серчай, отец, мы здесь немного насорили — задали вам работенку… Трупы нужно будет вывезти и закопать, а не то это — живая чума.

— Полно, родимый, не этих нужно бояться нам, а тех, кто за ними придет. Гибель грозит нашей Бобровке. Столько лет стояло городище…

— Пойдем-ка, батя, выйдем за ворота.

По дороге старейшина объяснил, что зовут его Ратибор, он — Альтест — вождь. От последнего похода их князя в слободе остались лишь сопливые юнцы да старики мужского полу, а паче — бабы. Еще один разбойничий набег татаринов-аваров, и слободе конец. Места здесь глухие, да вот повадились шастать лихие люди: то сверху по Березовой речке варяги-свеоны налетят, а то с востока пролетит орда узкоглазых. А когда и свои восточные братья-славяне прочешут медведями.

Толку от Новогородского князя мало. До его триста верст по лесу и болоту, а Бобровка — одна, красавица над Березовой речкой. Вот и жгут красоту походя, мерзавцы. Волокут в полон молодых девок и парней, а случается, так и детьми не брезгуют.

Майор представился.

— Так вы — ратники! — догадался Ратибор.

— Можно и так сказать, — согласился Булдаков. Они вышли за ограду.

— В общем, так: нужно чтобы ты, батя, проехался с нами пару километров на нашу Базу, то есть селение.

— Пару чего? — недоуменно округлил глаза Ратибор, — плохо разумею, о чем ты.

— Ладно, допустим, верст. Теперь понятно?

— Но ведь там ничего нет…

— Если там ничего нет, то примчатся санитары и сделают мне клизму! Ратибор удивленно глядел на майора. Три четверти произносимых Олегом Палычем фраз были для него непонятной тарабарщиной. Этот загадочный человек нравился Ратибору своей бесшабашностью и отпугивал воистину нечеловеческими возможностями. Покрошили в мгновение отборную сотню степняков, срыгнули от отвращения и забыли. Любопытство и тревога переполняли душу старейшины.

— Проехать? В этой повозке, вместе с вами? А как же… А мои люди? А как возвернемся?

— Тем же макаром, — привезем. Да не бойся ты, цел будешь! Клянусь Элохимом!

— Аваров я боюсь больше, — пожал плечами Ратибор, — а она плевать огнем не будет?

— Плюет она только на врагов, только по ветру, и только по моему желанию.

Ратибор немного успокоился, хотя опять почти ничего не понял. Они вернулись за частокол. Солдаты уже закончили с обедом и теперь отдыхали, глазея по сторонам. Горомыко дремал, развалившись на лафете, а Абрамович заигрывал с какой-то поселянкой. Мурашевич стоял невозмутимый, как Терминатор, обхватив руками автомат, остальные расположились возле бронетранспортера.

— Так, драконы, по местам! — скомандовал майор. Ратибор что-то прокричал селянам и с опаской подошел к БТРу. На лицах местных жителей застыло выражение покорности судьбе. Бабы, горестно подперев щеки, мысленно оплакивали своего предводителя, а немногие мужики исподлобья глядели на чужаков.

Из заднего люка высунулась рука Горомыко.

— Давай, отец, залезай, не дрейфь! Ратибор схватился за руку и был осторожно втащен внутрь. Его усадили на свободное место.

— Держаться за это, — Мурашевич указал на поручень и захлопнул люк, — ну все, поехали.

Довгалев плавно тронул с места, и БТР покатил вперед, оставив изумленным поселянам облако вонючего дыма.

Путешествие Ратибор запомнил плохо. Голова болталась и больно ударялась о перегородку. Тело швыряло во всех трёх плоскостях и колотило обо все на свете.

«Тут мне и конец будет», — подумал было он. Но Володя, обучивший не одного новобранца, заметил дискомфорт старейшины, и нахлобучил ему на голову собственный шлем. Ратибор почувствовал себя увереннее, но ненадолго, так как помещение наполнилось хохотом солдат. Бойцы изнемогали от смеха. Привыкшие бриться каждый день, они умирали от смеха при виде бородатого мужика в спецназовской каске. Громче всех смеялся раненый Латыш.

Услыхав непонятный шум, Довгалев остановил машину.

— Хватит! — прокричал Булгаков. Понемногу хохот утихал. Майор еще раз свирепо рыкнул, но, нечаянно взглянув на сконфуженное лицо Ратибора, закатился сам.

— Трогай, — сквозь смех приказал он Довгалеву. БТР послушно покатил к Базе. Ратибор понял, что этот смех был вызван его потешным видом и тоже заулыбался.

— Так держать! — хлопнул его по плечу Мурашевич и показал большой палец.

Глава 2.

Если смотреть с высоты птичьего полета, то здание штаба напоминает букву «альфа» греческого алфавита. В одном крыле находится собственно штаб, в другом — спортзал, а посередине столовая и огромное фойе, выходя из которого, оказываешься на высоком мраморном крыльце.

На этом крыльце вечером того же дня собралась довольно-таки пестрая компания. Здесь был и командир базы, и начальник штаба, и зампотех. Замполит, пара-тройка офицеров, повариха из столовой с термосом свежеиспеченных беляшей, начальник медчасти, жена майора Булдакова — все они стояли уже часа полтора и нервно похлопывали себя по плечам — под вечер стало зябко.

— Почему они не возвращаются? — то и дело повторяла мадам Булдакова, — Дениска волнуется.

— Беляши остывают! — охала повариха.

— Тихо, женщины! — цыкнул Норвегов, прислушиваясь. У третьего КПП послышалось гудение мотора, дневальный по КПП быстро отворил ворота, и через секунду они увидели запыленный БТР. Все сошли с крыльца, к которому подкатила машина. Открылся люк, из него выбрался майор Булдаков и, спрыгивая, отдал команду спешиться. Затем, подошел к Норвегову, козырнул:

— Товарищ полковник, ваше приказание выполнено! — Константин Константинович пожал ему руку и спросил:

— Как твои орлы, голодны, небось? Вон Ильинична уже больше часа их с беляшами поджидает. Пусть подходят! Но Ильинична уже, не дожидаясь команды, подхватила термос и засеменила к выстроившейся шеренге бойцов.

— Ох, чертушки, проголодались! — заохала она, раскрывая металлическую емкость, — а я вам беляшей испекла. Налетайте, хлопчики! Батюшки мои, а это еще кто такой? На лешего похож немного…

— Смело давайте ему беляш, Ильинична, — сказал Мурашевич, вкусно причмокивая. Тетка сунула в руку оторопевшего бородача пару беляшей и поспешила дальше. Ратибор посмотрел на солдат, уписывающих вкуснятину за обе щеки, и последовал общему примеру. Он так увлекся, что не заметил, как к нему подошел Норвегов в сопровождении майора Булдакова. Тот подождал, пока Ратибор закончит со своей трапезой, и приблизился к нему вплотную.

— Здравствуйте, — сказал он, протягивая руку для приветствия. Ратибор посмотрел на неестественно чистые руки полковника, затем скользнул взглядом по своим. Тщательно обтерев ладонь о свою рубаху, он осторожно протянул ее Константину Константиновичу. Старейшина до сих пор все еще не мог осмыслить метаморфозу, происшедшую с окрестностями городища.

— Доброго здоровья! — ответил он и поклонился, решив, что этот жест лишним не будет. Норвегов, которого уже иногда помучивал старческий ревматизм, поклон вернул, ругнув матерком про себя японо-китайские традиции. Булдаков, наблюдая за этими циркачами, в душе улыбался так, что больно было рту.

— Вы князь сего града? — осторожно поинтересовался Ратибор. Норвегов рассмеялся.

— Князь не князь, но голова! — произнес Олег Палыч, — причем, толковая.

Откровенная лесть заставила полковника фыркнуть. Старейшина, либо как он сам себя назвал, Альтест, почувствовал легкое недомогание. Прошлым летом он сам собирал грибы в небольшой буковой рощице, расположившейся в паре верст от Бобровки. Да и не одно дерево здесь было срублено — буковые избы были добротными, теплыми и долговечными. Если бы не налеты иноземных воров.

Теперь же вокруг Ратибора земля была твердой, что ток, а высокие каменные дома, окружавшие его, вызывали клаустрофобию. Он присел и пальцами помял бетон, устилавший землю перед штабом. Норвегов посмотрел на майора и пожал плечами.

— Мы вас позвали, Ратибор, чтобы вы помогли нам понять, где мы находимся, — сказал он, — Понятно? Дьявол! Мне самому не понятно, что я спросил…

— Не совсем понятно и мне, но постараюсь помочь, — Ратибор замешкался. В сумерках он плохо видел лицо Норвегова, и поэтому не мог понять, смеется над ним его оппонент или нет. Внезапно на столбах зажглись фонари. Старейшина испуганно дернулся, но Булдаков успокоительно похлопал его по плечу и сказал:

— Это всего лишь свет. Как ваши лучины, только немного ярче. Так, раз в двести. «Бог мой, куда я попал?» — прошептал Ратибор, но Норвегов его услыхал.

— Маленькое уточнение, если позволите. Вы находитесь на месте, а вот куда попали мы, неизвестно. Из того, что услыхал Ратибор, он не понял вообще ничего. Привыкший строить разговор простыми фразами, он вообще очень плохо ухватывал нить беседы. Витиеватость речей этих свалившихся неизвестно откуда людей его очень тревожила. Продумав эту мысль еще раз, он внезапно ухватился за среднюю часть мысленно построенного предложения. Невесть откуда свалившихся! То есть, они хотят сказать, что сами не знают, как попали сюда, в окрестности Бобровки. Лицо его просветлело.

— Пытайте, — предложил он. Норвегов прыснул, глядя на Булдакова.

— Различие в лексике, — пояснил майор, — предполагаю, что это означает «спрашивайте»

— Я так и понял, — хмыкнул полковник, — как называется ваше поселение?

— Городище наше прозывается Бобровка! — майор и полковник многозначительно переглянулись.

— Кто на вас напал сегодня?

— Авары Иссык-хана, — Норвегов сплюнул.

— Ни черта не понимаю! Какие авары! Какой, к дьяволу, Иссык-хан?!? Это же было в доисторическую эпоху! Палыч, ты что-нибудь понимаешь? До майора начало доходить.

— Ратибор, какой сейчас год?

— Двести пятьдесят второй от Крещения. Булдаков крякнул. Норвегов кашлянул:

— Ясно. Девятьсот восемьдесят восемь плюс двести пятьдесят два — итого, одна тысяча двести сороковой от Рождества Христова. Он повернулся к Булдакову:

— Поздравляю вас, Олег Палыч! Мы накануне нашествия Батыя!

— Придется в лесу насечь побольше розог, — равнодушно сказал майор. Полковник фыркнул:

— Нужно смазать свою берданку. Скажу жене — мне некогда. Положеньице, твою мать… И некого взять за грудь, чтобы как следует встряхнуть! Но как? Как мы могли оказаться черти-где и черти-когда! Ситуация, бля!

Ладно. Вы свободны до 20.00. Палыч, отдайте распоряжение, чтобы нашего гостя не оставили на произвол судьбы. Ратибор, вас отвезут в Бобровку рано утром, так как уже стемнело.

— Не нужно, я сам пешком дойду, — попытался протестовать старейшина. Он готов был бежать до самой Бобровки, лишь бы выбраться из этого страшного места, где на столбах сияют огни, земля тверже, чем зимой, и бабы ходят с неприлично голыми ногами и руками.

— Ни в коем случае, мой бородатый друг! Вдруг с тобой что-нибудь случится, а все селение подумает, будто мы тебя убили. Этого допустить никак нельзя. Нет! Сейчас тебя отведут в баньку, там попаришься, наденешь свежую одежду. Затем тебя накормят… — Норвегов замялся, — Палыч, кино ему пока не показывать, а не то мужик совсем охренеет. Можно прогулку перед сном по городку. А затем спать! Утром накормить, напоить чаем и на УАЗике доставить обратно. Охрану дать, хотя бы и БТР сегодняшний, ну, в общем, и все. Выполняйте! Полковник подал руку Ратибору и, повернувшись кругом, вошел в штаб. Булдаков кашлянул:

— Пойдем, папаша. Кстати, Ратибор, сколько тебе лет?

— Зимой пятьдесят девять минуло, если ты про роки пытаешь.

— Разрази меня гром! Я-то грешным делом подумал, что тебе за восемьдесят! Мне-то всего тридцать два, так что зови меня просто Олегом. Договорились?

Альтест Ратибор снова пожал плечами. Ему вспомнилась покойница-женка, которой он иногда подносил за длинный язык. В таких случаях она шмыгала носом и повторяла «Знова договорилася!» Он немного отодвинулся на случай тумака и очень осторожно ответил:

— Добро. Я много старше тебя, Олег, — выдал бородач, — но все твои воины еще моложе! Неужто старых вояк всех перебили? И где?

— Им по девятнадцать — двадцать годков. У нас закон такой: как только парню исполняется восемнадцать лет, он обязан полтора года посвятить войску.

— Но они не столь и юны… А затем?

— Что «затем»? Ах, да! Затем они свободны и призываются в войско только в случае войны. Битвы…

— Ну, не столь они и юны, — задумчиво повторил Ратибор, — наши воины начинают тренироваться, как только им минет семь зим… Не юнцы…

— Но и не в расцвете сил. Там у них остались родные, поэтому я ума не приложу, как сообщить об этом парню, что он больше никогда не увидит мать, отца, брата или жену.

— Может быть, вы вернетесь обратно…

— Вряд ли. Таких катаклизмов на памяти человечества еще не бывало, а чтобы два раза подряд, да еще за относительно короткий промежуток времени! Нет! Старина Эйнштейн убедительно доказал, ЧТО ЭТО НЕВОЗМОЖНО! Майор решительно рубанул ладонью воздух. Затем в поле его зрения попал-таки Ратибор, чья ненормированная пучеглазость бросилась в глаза даже бы и лошади. Олег Палыч прервал свой речитатив, и мгновенно сменил тему.

— Ты не обиделся, Ратибор, что тебе пришлось проехать с нами? Сорвали тебя с места, не спросили толком даже и согласия…

— Нет, как можно! — со старейшины быстро сползло недоумение и уступило место благодарению, — ели бы не вы, то… Голос его прервался. Майор нарочито бодрым тоном произнес:

— Ладно, Ратибор, не будем о плохом. Пойдем в баньку — там тебя приведут в человеческий вид! Булдаков увлек за собой своего нового знакомого.

Перед баней позвали парикмахера. Оторопевшему Ратибору пояснили, что длинные волосы и борода со вшами — негигиенично, и он, совсем одуревший, позволил себя побрить и постричь. После бани его вырядили в спецназовский камуфляж и подвели к зеркалу.

— Кто это? — спросил он, указывая пальцем, и дернулся, когда в зеркале скопировался его жест. Из зеркала на него глядел молодой крепкий мужик, возрастом никак не старше тридцати пяти.

— Ратибор, это — ты, — подтвердил майор, но если бы я не знал заранее, то не сказал бы!

— Горе мне! — запричитал мужик, — меня же люди не признают!

— Признают, — пообещал Олег Палыч, — а теперь — в столовую! Тебе первому из Старого света доведется попробовать картофельных драников.

Глава 3.

— Товарищи офицеры! —полковник Норвегов сделал паузу, — я вас собрал здесь для того, чтобы сообщить последние известия, и сообща разработать конкретные меры, позволяющие нам нормально жить и работать в сложившейся ситуации. Есть несколько вопросов, на которые нам во что бы то ни стало необходимо получить вразумительные ответы. Олег Палыч, пожалуйста, поменьше текста и побольше смысла.

— Да тут все сплошная senselessness! — проворчал майор, подходя к трибуне.

Олег Палыч коротко обрисовал результаты утренней рекогносцировки, а также упомянул о предполагаемой дате теперешнего местопребывания базы. Сообщение о дате вызвало недоверчивые усмешки. Кое-кто репликами с места позволил себе усомниться в здравомыслии Булдакова, но серьезный вид майора и глубокомысленное покачивание головой Норвегова, заставили собравшихся более вдумчиво отнестись к собранной информации.

Затем слово взял майор Худавый. Особист многозначительно кашлянул.

— Товарищи офицеры! Прошу поверить, мне очень нелегко было осмыслить происходящее, но, тем не менее, я это переварил. Поэтому мне кажется правильным, что сейчас нужно выработать диспозицию и ознакомиться с некоторыми данными по нашей базе, до сих пор державшимися в секрете. Просьба не обижаться за недоверие, вернее, как говорится в американских фильмах, за неполную информацию. Сугубо, данные эти из разряда тех, что должны храниться за семью печатями. Чуть позже старший прапорщик Вышинский ознакомит вас с так называемым «планом „Zero“ — я думаю, что время настало.

— Совершенно с вами согласен, — поднялся подполковник Семиверстов — начальник штаба.

— Я предлагаю следующую диспозицию, — начальник штаба раскрыл папку, которую держал в руках, — согласно нашим данным, мы по-прежнему находимся в той же географической точке земного шара, что и прежде. Однако разница есть, и имя этой разнице — время. В данный момент мы имеем на дворе одна тысяча девятьсот двести сороковой год, а это значит, что со стороны востока сюда двигаются орды татаро-монголов под управлением решительного и веселого Батыя.

— Прошу прощения, товарищ подполковник! — встрял майор Булдаков, — аборигены называют их «аварами», а имя их вождя — Иссык-хан.

— Какая разница! — невозмутимо ответил Семиверстов, — важно их наличие, а не то, как их величают. Далее… с севера набегают так называемые варяги, но точной информации у меня об этом нет, зато доподлинно известно, что на западе пошаливает Тевтонский орден. А это вам отнюдь не братство странствующих монахов-велосипедистов. Это — головорезы с очень большой буквы. Если все вышеперечисленные ребята на нас полезут, мы их, конечно, уделаем, но такое количество трупов создаст у нас полностью антисанитарные условия жизни, не говоря о целом ряде эпидемий, таких как чума, холера и тому подобных. Если кому нужны подробности, пусть обратится к капитану Львову. Пусть оторвется от своих баночек с зеленкой и обрисует картину медицинского декаданса в средневековье. Да пусть не забудет, что мы находимся во времени, в котором вовсю свирепствует проказа — этакая милая болезнь, от которой косметологи не лечат. Довести до всего личного состава, что в округе могут шататься эдакие миляги с мешками на головах и колокольчиками на выях. Упаси вас боже поздороваться с таким за руку — через несколько лет конечность может отвалиться.

Но о главном. Мы должны уклоняться от «косьбы» врагов на близлежащих территориях. Необходимо убеждать парламентеров, ежели таковые будут, что в их же интересах объезжать нас стороной, чем терять гектары своих орд. Здесь понадобится дипломатия — качество в людях нашей профессии весьма редкое, а, следовательно, в данной ситуации практически бесценное.

Еще. Неподалеку от нашей базы расположена, скажем так, «деревенька», Бобровка. Не думаю, что стоит пренебрегать этим фактом. Местные жители могут оказать нам весьма существенную помощь. Правда, придется взять их под свое крылышко, иначе эти самые авары сожрут их на завтрак. И, наконец, все мы со школьной скамьи знаем, что старшим нужно помогать, а эти люди старше нас, по крайней мере, на семь с половиной веков.

Теперь старший прапорщик Вышинский ознакомит вас с планом «Zero», хотя я бы, лично, эти сведения планом не называл бы… Да! Забыл! Нужно объяснить всему личному составу, что нет смысла хватать автомат Калашникова, давать деру к неважно какому хану, и менять там его на восемь жен. Слишком малая вероятность добраться до хана, а аварские жены — некрасивые, кривоногие, вонючие и тупые. Блага высокоразвитой цивилизации, по воле провидения, имеются на планете только в одной точке, и точка эта — Бобруйск — 13.

Давайте заслушаем старшего прапорщика Вышинского. Пожалуйста, Игорь Иванович.

Вышинский, невысокого роста, с залысинами и хитрыми глазами, которыми природа наделяет исключительно рыжих евреев, улыбнулся.

— Хочу вас немного обрадовать, товарищи офицеры. Мы с вами находимся на одном из тех объектов, которые создавались для адаптации после одной из чрезвычайных ситуаций: ядерная война, катаклизм типа нынешнего, эпидемия свинки, смерть генсека… шутка, конечно… Дороговатая шутка… При бывшем Союзе, когда деньги не считались и один полет стратегического бомбардировщика стоил шесть-восемь тысяч рублей, эта игрушка не была чем-то ненормальным. Сведения есть о подобных объектах и в США, и на территории Западной Европы, и даже в Китае. Хотя в Китае все понятно — там миллион погибших — малая кровь. Но после развала страны без помощи России наша тихая родина не смогла бы одна содержать столь навороченный объект. Именно Москва вовремя меняла компьютеры и программное обеспечение, субсидировала обновление машинного парка и некоторых скрытых объектов. Но специалисты, в основном, работали наши.

Вкратце обо всем.

Как вы знаете, площадь нашей базы составляет тридцать два квадратных километра. Значит, спрятать здесь можно очень много. Сейчас я вкратце объясню, какие шаги предпринимаются согласно этого самого плана «Zero». Предпринимаются, в основном, как вы догадались, компьютерами.

Через трое суток микропроцессор аварийного дизель-генератора даст информацию главному компьютеру Базы о сверхдлительном перебое в снабжении электроэнергией. «Центурион» — главный компьютер Базы даст команду на запуск ядерному реактору, который и будет поддерживать нашу жизнедеятельность. Реактор, кстати, находится на глубине сорока метров под зданием штаба, так что радиации, ха-ха, можно не опасаться. Его обслуживанием займутся люди, которые специально обучались для этого, и пока еще не знают, что их знания могут понадобиться.

О наших скрытых резервах. Как вы знаете, население нашего городка равняется приблизительно шестьсот человек, считая женщин и детей. Из них в квартирах проживает около трехсот. Это семьи и личный состав военнослужащих сверхсрочной службы. Остается еще триста человек срочников. Надо думать, им будет не очень-то удобно провести оставшуюся жизнь в казарме.

Так вот. На нашей Базе есть такое понятие, как нижние жилые уровни. Это около пятисот одно-двухкомнатных апартаментов. Правда, расположены они под землей, на глубине ста пятидесяти метров, но очень удобны. По крайней мере, так утверждает инструкция, хотя, повторяю, я рекламных проспектов там не было. Завтра утром компьютер даст команду центральному порталу для выхода последнего на поверхность. Портал — это такой скоростной лифт, как в «Half Life».

К вашим услугам библиотеки, видео, сауны и два бассейна. Борделей, извиняюсь, нет, но в кинотеатре запас кинолент, — После этой фразы Норвегов громко фыркнул, — запас, я бы даже сказал, огромный.

Естественно, что такая орава должна что-то жевать. Запасов в консервированном, сушеном и замороженном виде лет приблизительно на пятьдесят, так что смерть от голодухи нам не грозит.

Теперь об оружии и технике.

Сначала о сельском хозяйстве. Какие-то умники из Министерства обороны посчитали, что оно нам пригодится. Возможно, они и правы. Поэтому пара ангаров у нас заставлено запчастями, плугами, культиваторами, сельхозтехникой и инструкциями — как этим всем пользоваться. Плюс куча учебных фильмов по агрономии, животноводству и прочей сельскохозяйственной дребедени. Вот вам и ответ на вопрос, почему одна треть солдат-срочников родом из деревень. Пресловутый IQ далеко не все решает…

Подал голос Норвегов:

— А я-то голову себе ломал — на кой нам столько всяких агрегатов? Грешным делом даже решил, что будем реорганизовываться в колхоз. Уточните, пожалуйста, Игорь Владимирович, сколько там чего.

— Сельскохозяйственная техника в количестве:

1. Тракторы МТЗ 1221 — 50 шт.

2. Тракторы МТЗ 1523 — 30 шт.

3. Тракторы С-130 — 25 шт.

4. Зерноуборочные комбайны Дон-1500М — 10 шт.

5. Силосоуборочные комбайны КСК-100 — 10 шт.

— Все-таки, колхоз придется организовать, — обреченно вздохнул Норвегов, — и председателем его будет зам по тылу.

Где— то в глубине кабинета поперхнулся подполковник Рябинушкин. Не обращая на это внимания, Вышинский продолжал:

— Кстати, если я что-нибудь в этом понимаю, то нам следует посадить часть имеющегося картофеля, предназначенного для еды. Сей продукт будет завезен еще не скоро, а картошечку мы любим все. Сейчас, если не ошибаюсь, самое время для посадки.

— Ну, хватит о сельском хозяйстве, — улыбаясь, заметил Норвегов, — не то господа офицеры совсем скиснут. Что у нас имеется от милитаризма и гонки вооружений?

— Да-да! Богу — богово, а йогу — йогово. Парк вооружения у нас достаточно серьезный. Для данной ситуации даже очень. И, хотя в нем нет ни крылатых ракет, ни самолетов, ни линкоров, татарам и крестоносцам мы сможем оказать достойное сопротивление.

Патронов, гранат и ракетниц имеется достаточное количество, а из недвижимого и движимого вооружения посерьезней я назову следующее:

1. 10 установок для запуска ракет типа «Земля — земля». Ракет хватает, но необходимо сначала в компьютер ввести карты здешней местности.

2. 20 установок типа «Град».

3. 25 Танков Т-82.

4. 200 гранатометов АГС — 17 «Пламя».

5. 150 гранатометов РГ— 6.

6. 200 пулеметов НСВ.

7. 100 ручных противопехотных огнеметов РПО-А «Шмель».

Прибавить к этому 50 БТРов, стоящих в наземных боксах, и наши дети могут спать спокойно, согласитесь! Что до ручного оружия, то оно состоит из огромного (почти 10000 шт.) количества АКС — 74У и пистолетов ПМ. Вот вы и повеселели.

Командиру транспортной роты капитану Лютикову добавляется следующий парк машин:

1. Автомобили Урал — 4320 — 50 шт.

2. Автомобили ЗИЛ — 131 — 25 шт.

3. Самосвалы МАЗ — 25 шт.

4. Автомобили ГАЗ — 66 — 20 шт.

5. Санитарки УАЗ — 459 — 10 шт.

6. Тягачи четырехосные МАЗ — 10 шт.

7. Автомобили УАЗ — 469 — 50 шт.

8. Самоходные краны на основе шасси КрАЗ — 5 шт. Здорово, товарищ капитан? — Лютиков улыбнулся:

— Неплохо. А чем мы будем все это хозяйство заправлять, водой, или оно на солнечной энергии?

— Прошу прощения! Капитану Октогонову к его нефтебазе присоединяется емкость подземных резервуаров, а это не много ни мало — полтора миллиона кубометров различной нефтепродукции. На первое время при известной экономии нам хватит, а там или отымем у татар, которые имеют нефть уже сейчас, либо есть другой вариант. Помните, в Беларуси нефть добывали где-то в районе Речицы. Можем на вертолете разведать и добывать ее сами. Компьютер выдал, что где-то для этого даже есть оборудование… Только тут Вышинский заметил, что последние секунд двадцать в кабинете стоит мертвая тишина. Он поднял голову и уставился на раскрытые рты коллег.

— В чем дело, товарищи? — удивился он.

— Вы упомянули вертолеты, — сказал Норвегов, — разрази меня чесотка, на нашей базе нет и никогда не было никаких вертолетов. Вышинский довольно осклабился:

— Нет, это уж вы меня извините, товарищ полковник, но вертолеты здесь были и есть. Да еще какие! Все посмотрели на него, как на сумасшедшего, но старший прапорщик уже кинулся в объяснения:

— Есть такой здоровенный ангар под номером сорок три, похожий на Дворец съездов. Вы думаете что там? Я, лично, думаю, что там, — он заглянул в список, — посмотрим:

1. МИ — 12, три единицы;

2. МИ — 26, четыре единицы;

3. МИ — 8, десять единиц;

4. МИ — 24, десять единиц. Вот! У нас есть даже парочка КА-50, только не пойму, на кой нам сдались эти «Черные акулы»? На оленей что ли охотится…

Норвегов откинул прилипшую ко лбу прядь волос.

— Ну, хорошо. Вертолеты у нас есть. Но какой от них прок, если у нас некому на них летать! Вы согласны со мной, Игорь Владимирович?!? — Вышинский шмыгнул носом.

— Я думаю, настало время открыть карты. Только в роте майора Булдакова четверо офицеров, имеющих необходимые навыки. Он сам и командиры взводов. Да и командиру роты материального обеспечения нужно показать свои крапленые. Встал капитан Уточка.

— Ну, открыть, так открыть. Половина состава офицеров моей роты, помимо водителей, еще и вертолетчики. Половина прапорщиков — бортмеханики и техники.

Норвегов расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

— Они же все без практики! — заныл он, — я в данный момент подавляю в себе огромное желание застрелиться. Этак окажется, что моя жена — какой-нибудь «прохвессор» физико-математических наук! — он покрутил головой. Встал Худавый. Он осмотрел командира, а затем сощурился:

— Когда вы догадались? — выпалил он, вытянув скрюченный палец. Норвегов откинулся в кресле. Изо рта у него потекла тонкая струйка слюны.

— Бля! — выдохнул он, — жизнь новая, а песни старые. Ну зачем такие сложности?

— Товарищи офицеры и прапорщики! — майор Худавый осмотрелся по сторонам, — придя сегодня вечером домой, хорошенько расспросите своих родных… Правда, прежде запаситесь валидолом у капитана Львова.

— Кхе, бесполезно! — заявил Булдаков, — там одна зеленка была, есть и будет, несмотря на возражения Двадцать Восьмого съезда партии.

— Простите, товарищ майор, — очнувшись, Норвегов пристально посмотрел на особиста, — а ваша супруга кем по специальности вам доводится?

— Домохозяйкой! — злорадно заухмылялся тот, — но очень хорошей.

— Во, скотина! — не выдержал Рябинушкин.

— А вам, товарищ подполковник, я вообще рекомендую идти домой, накушавшись нитроглицерина, — лицо зам по тылу посерело, но вмешался Норвегов:

— Все, товарищи офицеры! — Норвегов пришел в себя настолько, что понял — совещание необходимо заканчивать, — последнее. Капитан Селедцов!

Названный поднялся.

— Необходимо обеспечить всех командиров подразделений какими-либо средствами связи. Это реально?

— Вполне, — слегка картавя под Гайдара, усатый, казалось сошедший со страниц гоголевских повествований, капитан Селедцов принялся объяснять, помогая себе руками, — при желании я могу обеспечить каждого третьего на Базе вообще. Сегодня утром мы ввели в режим активации установку транкинговой связи типа «Motorola». Радиус действия ее — около тридцати километров, а при увеличении мощности до четырех ватт — все сорок. Связь — симплексная. Поясняю — одновременно слушать и говорить нельзя, зато она раза в два меньше отечественной Р-148, а о радиусе действия и говорить не приходится. Завтра будут готовы списки с номерами абонентов, и будет осуществляться выдача личных транков. Для поддержания дальней связи у нас есть Р-111 и Р-123, соответственно на 90 и 80 км. При нефтеразработках, о которых вы упоминали, придется пользоваться коротковолновой Р-180, которая обеспечивает уверенные прием и передачу на расстоянии до 350 километров. Боюсь, это самая далекая связь, которой мы располагаем на данный момент. Сложности, однако, не представляет собрать что-нибудь и посерьезнее. Если необходимо, мы хоть спутник связи на орбиту запустим — возможности имеются.

— Этого вполне достаточно, товарищ капитан, — командир базы закрыл папку, — а теперь — всем отдыхать. Такие сюрпризы нужно под водку сообщать! Не база, а дом отдыха для параноиков!

Оставшись один, он покачал головой:

— Ну и ну! Хоть ты голову зеленкой намажь! Но Лиза! Кто бы мог подумать! Помимо всего, придется еще и с ней разговаривать! Мужайся, Костя! Ты должен быть сильным! — он застегнул рубашку, оправил китель и, надев головной убор, вышел на улицу.

Глава 4.

Утро выдалось погожее и на редкость теплое. Плац перед штабом уже подмели, и он блистал первозданной чернотой. Было семь часов утра. Из столовой пахло жареным окунем и, почему-то, чаем. На высоких березах кто-то чирикал о прекрасном.

У штаба уже стояли Булдаков и Ратибор. Вчерашний БТР, ночью вымытый, стоял рядом, а уже позавтракавший Довгалев самозабвенно протирал смотровые окна. Подкатил УАЗик Норвегова. Оттуда вылез Сам и пожелал доброго утра, а затем пожал руки всем присутствующим.

— А где наш бородатый друг? — поинтересовался он, глядя на часы.

— Прямо перед вами, — ответил майор.

— О, черт! — опешил Норвегов. Ратибор перекрестился, испуганно отводя глаза в сторону. Видя, как человек в военной форме осеняет себя крестным знамением, Норвегов совсем ошалел. Щека у него задергалась, рука попыталась повторить жест Ратибора, но усилием воли полковник вернул ее на место. Булдаков улыбнулся, наблюдая за поведением шефа. Тот, внезапно что-то вспомнив, подался вперед.

— Ну, кто? — шепотом спросил он у майора.

— Инженер по гибридно-пленочным технологиям, — ответил Булдаков и еще раз улыбнулся. Слушая эту абракадабру, Ратибор перекрестился вновь. Норвегова передернуло.

— Так она ведь телеведущая!!! Когда же они, чертяки, успели нашим бабам еще по одной профессии всучить?

— Кем не станешь, если, работая по специальности, протянешь ноги, — Булдаков гомерическим шепотом осведомился:

— А ваша кто? — командир базы застонал.

— Да не реагируйте вы так! — сказал Олег Палыч, — не то наш приятель подумает, что вы — слуга дьявола.

Показался капитан Селедцов с сумкой. Раскрыв ее, он достал из нее несколько транков. Один он вручил Норвегову, один — Булдакову, а еще один всучил Ратибору.

— А теперь — внимание! — Селедцов нахохлился, что не совсем отвечало его фамилии, и важно надул щеки, — хочу сказать пару слов. Штучка эта, — он похлопал себя по карману, — стоит столько же, сколько автомат Калашникова, а пользы от нее не меньше, если не больше. Хотелось, чтобы вы это все хорошенькозапомнили. Транк необходимо подзаряжать. Для этого существует так называемое, подзарядное устройство. Для нашего друга Ратибора это — темный лес, поэтому на его номер настроено два транка. Один из них постоянно торчит в подзарядном, другой находится у него в кармане.

Теперь о том, как этой высококультурной хреновиной пользоваться. Повернув к себе рацию лицевой стороной, мы видим жидкокристаллическое табло (ЖКИ) и тастатуру, либо по-военному — кнопки. Сверху расположена антенна и переключатель режима работ с регулятором громкости (две крутелки). Правая одновременно является сорокопрограммным программируемым автонаборником. Для вас, джентльмены, пользоваться этим прибором очень просто. У полковника Норвегова номер 001, а у товарища майора — 010. Допустим, на душе у меня накипело, и я решил поговорить с Константином Константиновичем. Включаю транк — при этом раздается звуковой сигнал, затем набираю номер 001 и нажимаю клавишу на левой торцевой стороне. Транк полковника Норвегова издает препротивный сигнал. Товарищ полковник берет транк, нажимает на вышеупомянутую клавишу и очень внимательно меня слушает.

У Ратибора тастатура, то есть кнопки, отсутствует. Он, видимо, ни хрена не знает арабских цифр, а о латинском алфавите не слыхал и в самом страшном сне. Здесь управление еще более простое. Рация постоянно включена и поставлена на половину громкости. В этом положении ее хватает на двое суток. Через сорок восемь часов к нему приходит мамед из моего взвода и приносит дубликат, а эту уносит на подзарядку.

Теперь о главном. Видишь, Ратибор, эту клавишу, всю в пупырышках? Видишь? Хорошо! Как только тебе нужно будет передать что-то майору Булдакову (ибо с ним ты только и можешь поговорить), сразу же дави на нее. Через некоторое время он ответит. Ты его услышишь. Как только ты захочешь что-то сказать, сразу нажимай клавишу. Сказал, что надо — сразу отпускай. Вот и вся премудрость.

Минут десять мучались с Ратибором, натаскивая его по матчасти, пока он не стал почти профессионально вытаскивать рацию из кармана, и менее профессионально — жать заветную клавишу. Держал он рацию с опаской и все норовил дотронуться нательным крестом. Когда ему это удалось, вздохнул с облегчением, но все равно, поглядывал на нее подозрительно.

Наконец, все были готовы: и транспорт, и эскорт. Ворота КПП открылись, пропуская УАЗик с бронетранспортером. Водитель дороги не знал, но ориентировался по следам, оставленным вчера. В УАЗике, кроме Ратибора, устроился и Булдаков, считавшим своим долгом вернуть селению старейшину. В БТРе было всего трое: Мурашевич, Волков и водитель Довгалев. Вчерашний опыт показал, что газонокосилка вполне может заменить полвзвода автоматчиков. Мурашевич успел вздремнуть. Кавалькада на полном ходу въехала в Бобровку и остановилась у храма. Ратибор неуклюже вывалился из машины, а следом за ним молодцевато выпрыгнул майор. Из люков БТРа на белый свет таращились Мурашевич и Волков. Тотчас из церкви выглянули несколько человек и, холодно взглянув на них, скрылись внутри. Ратибор недоуменно почесал лысину:

— Что это с ними, не пойму?

— Они тебя не узнали, — беспокойно сказал майор.

— Вижу, — сухо сказал старейшина, — бороду то мне, по вашей милости, сбрили, он пнул носком ботинка камешек под ногами и пробормотал какое-то проклятие. Внезапный крик

«Папа!» разорвал зловещую тишину и, вскоре на шее Ратибора болтались две девчушки лет семнадцати, похожие, как две капли воды. Их русые головенки прижались к знакомой отцовской груди, а две пары глаз рассматривали лицо, одновременно такое знакомое и незнакомое. Вздрагивающие плечи отождествляли чувства, которые невозможно подделать.

— Ну полно, полно, дурехи! — грубоватый тон отца нисколько не оттолкнул девчонок. Они крепче прижались к нему.

— Померла их мать два года тому, — пояснил Ратибор, обращаясь к Олегу Палычу, — надорвалась, бедняга.

— Ратибор, да ты ли это?!? — воскликнул подошедший к ним мужчина, заросший бородой как Карл Маркс.

— Родного брата не узнать, Алексий, так ты воистину, упырь! — смеясь, отвечал старейшина, — стоило оголиться, так я уже чужой тут. Тот, кого назвали Алексием, храбро подошел к брату и расцеловал его в обе щеки.

— Босое твое рыло! — проворчал он, — думал, что не свидимся.

— Знакомы будьте, — представил Ратибор майору брата, — сей отрок — брат мой родной. Алексий, а это, братец, мой друг, а зовут его — Олег.

— Будем знакомы, — протянул майору свою волосатую лапу Алексий. Изменили вы братца моего — едва признал. Бабы засмеют — босая рожа, все как с голой задницей.

— Это его истинное лицо, — усмехнулся Булдаков.

Детишки обступили старейшину, трогая ботинки на шнуровке, рассматривали камуфляж, недоуменно щупали еще им неизвестный писк моды — карманы, которые были, к тому же, на липах. Особый восторг вызвала тельняшка.

Внутри БТРа было также неспокойно. Довгалев и Волков обмахивали касками ошалевшего и впавшего в прострацию Мурашевича. Они с Волковым, высунувшись из люка, рассматривали крестьян, когда вдруг Волков почувствовал, что стоит один. Мигом нырнув внутрь, он обнаружил сержанта, распластавшегося на сиденье. На звук он не реагировал, а похлопать по щекам никто не решался, ибо рисковал нарваться на сильный встречный мастера спорта по боксу. Минуты через две раздалось тяжкое «Ох!» Стеклянные глаза Володи приобрели способность видеть.

— Вовка, что с тобой? — спросил с тревогой Андрей Волков.

— Такое чувство, мужики, будто мне попали из гранатомета в лоб! — Волков и Довгалев недоуменно переглянулись, а Володя продолжал:

— Вы заметили, мужики, какие у нее глаза? — на лице его появилось доселе не виданное выражение, — васильковые… — Андрей, видя впервые улыбку на лице сержанта, совсем растерялся.

— Васильковые, — повторил он и, вдруг решив что-то проверить, высунулся из люка. Он увидел, как возле Ратибора стоит русоволосая девушка, и обрадовано крякнул. Повернув голову чуть вправо, Андрей увидел ее снова. Солдат тряхнул головой, но их все равно осталось двое.

— Ах, значит двойняшки, — облегченно пробормотал он, — а не то я уже решил, что у меня крыша поехала. Рядом послышалось чье-то сопение — Мурашевич стоял рядом и пускал слюни.

— Которая из них? — спросил Волков.

— Левая, — мечтательно закрыл глаза Володя и снова улыбнулся. Андрей пробормотал:

— Поздравляю, но как ты их отличаешь? Они же совершенно одинаковые!

— Ну, ты сказал! Дуня — она ведь совсем другая!

— А имя когда успел узнать? — Волков не на шутку встревожился. Только влюбленного приятеля ему и не хватало для полного счастья.

— Услышал! — мечтательно протянул Володя.

— ???

— От нее тепло какое-то исходит…

— Так иди к ней и познакомься! Чай, не голубых кровей девица.

— А вдруг она меня испугается? Нет, нужно ждать удобного момента, — он замолчал. Подошел майор Булдаков.

— Так, мужики, тама намечается что-то вроде застолья. Вы с УАЗиком остаетесь пока здесь, а я на БТРе метнусь за командиром. Это займет не более пары часов. Вы уж тут не скучайте!

— Есть! — ответил Волков.

— В УАЗике есть рация. Если что…

— Есть! — повторил Андрей. Булдаков посмотрел на Мурашевича.

— Володя, я тебя не узнаю. Какая муха тебя укусила? — Мурашевич пожал плечами:

— Все нормально, — ответил он.

— Какое там нормально! Видел бы ты свое лицо!

— Ле фам! — тихонько сказал Волков. Володя шутливо замахнулся на приятеля автоматом.

— Понятно, — протянул Булдаков, — и насколько полагает тупой майор, дочка Ратибора. Я вас вполне понимаю, товарищ сержант. На такой ниве я и сам бы не прочь поразмять копытца!

Но, увидев выражение Володиного лица, быстро сказал:

— Но тут я вам не конкурент! Шеф пасует. Только запомни Володя: любовь — это торжество воображения над интеллектом. Хотя, что это я… Помни о приличиях вообще, и о воинской чести, в частности.

Майор забрался в бронетранспортер и укатил. Два солдата с автоматами и УАЗик великолепно вписывались в панораму средневековой деревеньки. Размышляя об этом, Волков хмыкнул. Водитель машины, дремавший на заднем сиденье, при этом открыл один глаз, но тотчас же закрыл его. Мурашевич уютно устроился в теньке и отрешился от грешного мира, размышляя о до сих пор ему неизвестных вещах. Андрей пристроился рядом и принялся негативно влиять на ауру сентиментальности, окружавшую его приятеля.

— А ты, старина, хотел бы, чтобы она сейчас принесла тебе чего-нибудь вкусненького, скажем, яблок?

— Идиот! — Мурашевич зевнул, — какие яблоки в мае!

— Ну, груш, — чувствуя, что несет околесицу, Андрей, тем не менее, не мог уняться. Вдруг он от неожиданности икнул. Володя открыл глаза и обомлел. К ним направлялся предмет их беседы. Пунцовая, как целый куст роз, Евдокия приблизилась к ним, поклонилась и грудным голосом мягко проговорила:

— Батюшка мой вам кланяется и просит откушать с нами, — девушка поклонилась еще раз и убежала. Володя искоса глянул на приятеля:

— Слышь, Андрюха, ляпни что-нибудь про уста сахарные.

— Расслабься, — посоветовал товарищу Андрей.

— Заткнись! — буркнул Мурашевич, поднимаясь на ноги, — пошли на трапезу, неудобно как-то отказываться.

— Неудобно, когда мама младше тебя, — ответил Андрей, — а если опять узкоглазые наскочат?

— Они узкоглазые, а мы — широкоплечие. Я один сотню завалю, на спор! — расходился Мурашевич, летая на крыльях любви.

— Ладно, остынь. Пойдем в хату, только много не пей — мы как-никак советские воины.

А тем временем в городке было неспокойно. В кабинет Норвегова влетел запыхавшийся прапорщик Климов и сказал, что на плацу собрались бабы и грозят устроить бучу, если к ним тотчас не спустится командир, и не объяснит, за каким хреном нету выхода на город по телефонной связи, молчит радио, а телевизоры показывают голый растр. За каким дьяволом их не выпускают за пределы городка, и отчего лак для ногтей сохнет в два раза дольше обычного.

— Эта стерва, Худавая, всех баламутит, товарищ полковник, — пожаловался Климов, — там и ваша жена тоже.

— Ну, ничего, ничего! — пробормотал Норвегов, — просто у базы и у Худавой совпали критические дни. Бывает.

Он надел фуражку на пять пальцев от бровей (положенный чувак) и вышел на крыльцо в сопровождении своего порученца. Перед крыльцом стояло десятка два женщин, среди которых выделялась мадам Худавая, особа лет тридцати. Одетая в кричащий комбидрез поганого салатового цвета, она воскликнула при появлении Константина Константиновича:

— А вот и наш начальник! Давайте-ка, бабоньки, у него попытаем, что здесь за дела творятся?

— Здравствуйте, дорогие наши женщины! — Норвегов искоса взглянул на свою половину. Она молча пожала плечами и отступила вглубь, — что за манифестацию, извиняюсь, вы здесь устроили?

— Товарищ полковник! — визгливо принялась доносить повестку дня супруга особиста, — что это такое? Телевизоры не работают, радио молчит, телефоны как отрезало! Хотела сестре в Батуми позвонить — ни в какую!

Норвегов набрал в свои легкие воздуха на два ведра больше обычного. Для беседы с чокнутыми феминистками сексуально озабоченного плана он мог противопоставить лишь ледяное спокойствие.

— Уважаемая Софья Ивановна! — произнес он торжественным голосом, — командование базы выражает вам огромную благодарность за активное участие в общественной жизни нашего городка. Спасибо вам, что вы откликнулись на просьбу своего мужа и собрали наиболее сознательную часть наших женщин здесь. Действительно, наша База очутилась в чрезвычайной ситуации. Неожиданно мы переместились во времени. Точно еще неизвестно, где мы и когда. Это сейчас выясняют наши солдатики под руководством майора Булдакова. От имени командования призываю вас сохранять спокойствие и выдержку. Паника погубит нас всех.

Чувствуя, что инициатива ускользает от нее, Худавая возопила:

— Знаю я ваши штучки! Опять какой-нибудь эксперимент проводили! Проклятые экспериментаторы!

Полковник на мгновение смутился. Это были секретные сведения, но недалеко от Базы, действительно, недавно появилась группа ученых и занималась исследованиями некоторых следствий законов тяготения и гравитации. Но какая связь между гравитацией и временем? Константин Константинович не особенно задумался, когда ему позвонил куратор Минобороны Трущенков и предупредил, что недалече АН БССР будет проводить испытания какого-то прибора. Место было выбрано неслучайно — вокруг Базы была мертвая зона: с одной стороны городская свалка, с другой — бесконечные заборы и «зоны» химкомбината.

Норвегов мысленно пожал плечами, а вслух попытался одернуть зарвавшуюся бабенку. Покрутив головой и убедившись, что особиста поблизости не наблюдается, полковник произнес елейным голоском:

— Мы в курсе, уважаемая Софья Ивановна, относительно вашего знания о мужских «штучках». Но я не совсем понимаю, зачем выносить это в основную повестку дня?

Женщины засмеялись. Пунцовая Худавая выкрикнула: «Идиот! Импотент! Командир, тоже мне!» — и быстро скрылась из виду.

Жена начальника штаба, отсмеявшись, спросила:

— Но все-таки, Константин Константинович, как быть? Что нам говорить детям? Как самим спать спокойно, когда неизвестно, где мы и что с нами будет?

— Дорогая Антонина Дмитриевна, — мягко сказал полковник, — я не готов ответить на большинство ваших вопросов. Знаю одно…

Тут у командира заорал транк. Он выслушал сообщение, нажал на «отбой» и вновь обратился к женщинам:

— Ну вот, первый вопрос. Кто из вас согласен проехать с нами за ворота? Важный психологический момент — трапеза с аборигенами. От этого, возможно, будут зависеть наши дальнейшие отношения. Кто храбрый.

Из толпы вышла Елизавета Норвегова и молча стала рядом с мужем.

— Кто с нами? — спросила она, — еще бы парочку.

Вперед вышла дочь Семиверстовых — Татьяна.

— Куда? — ринулась за ней мать, — одну не отпущу.

Полковник фыркнул от смеха.

— Ой, я боюсь! — воскликнул кто-то.

— И я не поеду! — сказала жена начальника секретной части, — мы — тыловые бабы!

Только еще одна женщина согласилась ехать — жена зампотеха Рыженкова. Наталья Владимировна одернула на себе сарафан и тихо сказала:

— Хотя бы раз в жизни не лезть поперед матки на батьку, так нет же! Записывайте меня, товарищ полковник!

В большом, просторном помещении был накрыт огромный стол, на котором уютно гнездилась всякая снедь. Наметанный глаз бойцов сразу же определил отсутствие картофеля. Ратибор, заметив взгляд ребят, ухмыльнулся:

— Уж звиняйте, робяты — драников нетути.

Их усадили на почетное, как объяснили, место — по правую руку от старейшины. Прислуживала им его дочь, та, что грезилась наяву Володе. Сестра ее Анастасия

исподлобья глядела на парней.

Видя, что гости ничего не пьют, кроме кваса, Дуня спросила у Мурашевича о причине такого воздержания, при этом тихонько коснувшись его плеча. Володя хотел ответить, но в этот момент встретился с ней глазами. Ответ застрял у него в легких несформировавшимся пучком воздуха, на щеках выступил румянец, а сознание забилось в самый отдаленный уголок мозга и оттуда тихонечко повизгивало. Дуня застыла тоже в какой-то отрешенной позе. «Пора спасать ситуацию», — подумал Андрей.

— Благодарствуем, Дуняша! Пока у нас в руках эти штуки, — он указал на автомат, болтавшийся на боку, — хмельного нам нельзя никак.

— Володя! — обратился он к приятелю, — подай мне, пожалуйста, вон ту куриную ногу. Мурашевич потянулся в сторону блюда с курицей, но то же сделала и Дуня, решившая помочь. Когда они стукнулись лбами, Ратибор хитро улыбнулся и затянул какую-то песенку. Андрей подмигнул Анастасии. Та надула губы и горделиво отвернулась. Парень улыбнулся про себя и занялся курицей.

Не успели парни как следует перекусить, а во дворе уже раздался шум моторов. Бойцы быстро поднялись из-за стола и вышли из трапезной.

— Ни фига себе! — присвистнул Мурашевич. Около дома старейшины припарковались три УАЗика и два бронетранспортера. Ратибор уже стоял там, а возле него сгруппировались гости: Норвегов с женой, два его заместителя, тоже со своими половинами, особист, капитан Селедцов, пара молодых прапорщиков да буфетчица. Рядом стоял довольный, как петух, майор Булгаков.

— Волков! Мурашевич! — покажите остальным селение, удобства, ну, и выставьте два поста. Вдруг, тревога какая…

В двух БТРах расположилось человек по десять. Волков побрел выполнять приказ, а Мурашевич остался на месте.

— Володя, — обратился к нему Олег Палыч, — ты случайно не в курсе, что здесь пьют?

— Квас, хмельной мед и какую-то гадость из ячменя.

— Так я приблизительно и думал. Там, в одиннадцатке, стоит два ящика водки. Будь другом, перетащи их в пещеру Ратибора. Да! Еще мешок с конфетами. Это для детей. Конечно, можешь угостить свою милую… — Володя скорчил рожу и пошел к БТРу.

Майор, как всегда, оказался прав, собака. Водка пошла «на ура» среди взрослого населения, а конфеты — среди детей. На крыльце трапезной сидел Володя и буквально закармливал шоколадом Дуню. Проходивший мимо Андрей посоветовал приятелю воздержаться от неуемного хлебосольства, ибо девушке не привычной к шоколаду грозило расстройство желудка. Сам он устроился под раскидистой липой и закрыл глаза. Как это часто бывает, в голову лавиной хлынули мысли.

В субботу рано утром к нему приехала супруга с сыном. Андрею дали увольнительную, но вместо того, чтобы всей семьей отправиться на берег Березины, они с Костей остались в городке, а Анжела проехалась в Бобруйск на рынок. Великая модница Анжела просто обязана была посетить периферийный рынок «Еловики».

Теперь у сержанта в активе был маленький ребенок, а в пассиве — супруга, которая сейчас находилась невесть где и невесть когда.

Внезапно ему на голову что-то упало. Он пошарил в волосах и обнаружил маленький камешек. Выбросив его, он опять оперся спиной о ствол дерева и снова прикрыл глаза.

… Костик сейчас находился на попечении поварихи — тетки бальзаковского возраста, у которой своих детей не было, и поэтому она с радостью согласилась выполнить просьбу Андрея. Все равно, нужно было решать, как жить дальше. К счастью, здесь на базе служил отец Андрея, но, опять-таки, отец, не подозревавший о сыне и внуке. Мать Андрея, когда узнала об этом, Христом-богом просила не заикаться об этом никому. Ну, это мы еще посмотрим! Всего, Андрюшенька, не могла предвидеть даже твоя эмансипированная, практичная мама…

Снова на голову что-то упало. Андрей вздохнул:

— Поймать бы тебя, да нашлепать по месту мягкому! — сказал он, не раскрывая глаз.

— Нешто ругается! — послышался девичий голос.

— Шла бы ты, родимая, в куклы играть, — произнес Андрей со все еще закрытыми глазами.

— Больно грозен! — рядом раздались шаги и совсем близко послышалось:

— Угадаешь кто, уйду.

— Тоже мне, задача! Настя, кому здесь еще быть, кроме тебя, — он открыл глаза — у рядом стоящей девушки от гнева аж навернулись слезы.

— Нет, каков, а! Откуда ты узнал, что это — я? Голоса ведь моего не слыхивал?!?

— Голоса не слыхивал, зато глазки твои видывал.

— Что можно узнать по глазам?!?

— Ну, конечно, не размер валенок. А вот, что в тебе сидит чертик, запросто, — Настя перекрестилась:

— Полно. Грешно даже шутить так! Что ты там про валенки сказывал?

— А к незнакомым дяденькам приставать не грешно? — Андрей опять закрыл глаза, — ну все беги, а то там все твои куклы описались давно. Нечего к старшим приставать.

— Тоже мне — старший! Девушка, сердито топнув ногой, убежала.

— Дела! — пробормотал Андрей и погрузился в истошные мысли.

Анжела! Сладкая баба, умная и коварная жена. Кто там тебя будет лапать за белое тело? Долго ли ты снесешь одиночество? Сильно ли будешь переживать потерю сына и мужа — двух твоих самых любимых мужчин? По крайней мере, ты так всегда говорила… Черти, пляшущие в твоих глазах истовый танец новой жизни, всегда привлекали мужчин… Андрей подскочил на ноги и принялся нервно расхаживать среди доисторических построек.

Веселье было в самом разгаре. Все были здорово набравшись, кроме, естественно, майора Булдакова и солдат охраны. Булдаков утверждал, что уже младенцем мог выпить бутылку водки, а на закуску сосать грудь матери. Так это было, али нет, проверить было невозможно, но пил Булдаков красиво, не признавая посуды меньше стакана. У него дома всегда стоял чемодан с водкой «для гостей». Майор уверял, что сам не знает, откуда там появляется спиртное. Ему верили. В час самого веселья майор решил пройтись до ветру и заодно проверить своих «орлов».

Олега Палыча привлекла группа парней, которые что-то горячо обсуждали. Он заложил руки за спину и кочетом прошелся по авансцене. В центре группы стоял Горомыко и вяло оправдывался.

— В чем дело, мужики? — спросил, подходя Булдаков. Ответил Абрамович:

— Да ни в чем, товарищ майор. Мы спрашивали Василия, как он попал в нашу часть. У него из нас самый высокий индекс Дауна, приближающийся к критической отметке, при которой в армию уже просто не берут.

— А как этот индекс определяется? Нынче совсем другие системы вербовки, так что я, к стыду своему признаться, слегка не в курсе.

— Задают кучу идиотских вопросов. Например: «Рано утром вы стоите лицом к солнцу. В какой стороне восток?», либо «Сколько скрипок сделал Паганини?»

— Все очень просто, ребята. Все вы проходили такого хитрого врача, как психиатр. Он вам задавал деликатный вопрос: «Рыбу ночью ловишь?», на который вы все отвечали «нет», прекрасно понимая подоплеку. Так ведь? — все дружно кивнули, — а наш Вася ответил «хожу на охоту». Так он и очутился здесь.

Конец фразы потонул в дружном хохоте аудитории. Василь махнул рукой и потупился. Майор одобрительно хлопнул его по плечу.

— К черту, Вася, индекс Дауна! Ты с нами, а остальное — ерунда. Правда, ребята? — одобрительно загудели бойцы, по очереди похлопывая Горомыко по плечу. Тот отвечал вяло, с матерком.

Тем временем пора было возвращаться на базу. Оставалось, конечно, еще с десяток бутылок, но Булдаков по праву самого трезвого сказал:

— Это им завтра на опохмелку. Ратибор! — пьяный в стельку альтест тупо кивнул и попытался встать, — завтра вам будет невмоготу от этой дьявольской водички. Так вы с утреца примите грамм по сто-сто пятьдесят… Тут майор вспомнил, с кем говорит, — по четверть кружки, так вам сразу полегчает. Волков! Мурашевич!

— Мы! — ехидно воскликнули парни.

— Ну, вы в курсе. Охранять и бдеть! Оставляю вам БТР и Довгалева. Селедцов выдаст вам два транка и научит, как ими колоть орехи. Чтобы мне надели бронежилеты, каски и сделали серьезные лица. На вас лежит тяжкий груз ответственности за аборигенов, — майор откланялся и ушел. Вслед ему поднявшийся ветер закружил всякий сор: травинки, обертки от конфет, куски рогожи.

Подошел с задумчивым видом капитан Селедцов и протянул парням две рации.

— Мурашевич, ваш номер — 100, а Волкова — 101.

— Товарищ капитан, а можно что-нибудь менее запоминающееся? Нас же не оставят в покое!

— Можно Машку за ляжку, — усмехнулся капитан, — а поэтому, товарищ сержант, делайте то, что я вам говорю, а не то, что вы мне говорите.

Парни ошалели. Волков хотел что-то сказать, но Селедцов был краток.

— Вы бы лучше, товарищ сержант Волков, открыли пошире уши и запомнили, как обращаться с этой хреновиной. Придет какой Батый ночью в клубнику, а вы — как баран с новыми воротами.

Угомонившись, капитан произнес краткий спич на тему правил пользования транкинговой радиостанцией, а затем, попрощавшись, запрыгнул как черт в табакерку, в подъехавший УАЗик, и был таков. Сержанты переглянулись, затем, недоуменно пожав плечами, подошли к бронетранспортеру.

— Довгаль! — позвал Мурашевич. Из люка выглянула чумазая физиономия водителя.

— Подай-ка нам, Саня, жилетики — под вечер зябко становится.

— Коммандос хреновы! — пробурчал Александр, скрываясь в стальном чреве машины. Через минуту послышалось «держите», и на белый свет появилось два бронежилета, в которые «сторожевые псы» не мешкая облачились.

— Довгаль, у тебя «сова» установлена? — спросил Волков.

— Установлена, только работает она или нет, я не проверял — до сих пор надобности такой не было.

— Ну, ты пока выясняй, а мы тем временем обойдем местность на предмет посторонних шумов. Довгалев издал какой-то звук, по-видимому, означавший согласие, и парни побрели вдоль периметра.

Единственное, что было отчетливо слышно солдатам — чудовищный храп, но это храпели местные жители, укушавшись сорокаградусной, да, из леса доносились звуки, издаваемые героями белорусского народного эпоса.

— Терпеть не могу, когда храпят! — признался Мурашевич.

— А сам-то?

— Только на спине.

— Как, кстати, твоя Дуня? — вдруг поинтересовался Андрей.

— Ты же мне, волк позорный, поздно сказал про шоколад. Она теперь животом мучается.

— Как же ты не знал, что от большого количества шоколада всегда бывает великолепный запор? — Мурашевич сплюнул.

— Я шоколад вообще не ем.

— Ну, теперь и Дуня есть не будет.

— Да хватит тебе. Ты мне лучше скажи, чего от тебя хотела Анастасия?

— Спрашивала о принципе действия автомата Калашникова. Подозреваю ее в шпионаже в пользу Иссык-хана. Нужно немедленно доложить особисту.

— Идиот! Я же серьезно.

— А если серьезно, то откуда ты знаешь? Дуня сказала? — Мурашевич кивнул.

— Сказала, что сестра вернулась злющая, как кикимора, потому что ты поиздевался над ней. Так чего она, все-таки, хотела?

— Понимаешь, Володя, в таком возрасте девушки сами не знают, чего хотят. Я бы, конечно, мог ей объяснить, что ей нужно, но это не в моих правилах.

— Она тебе понравилась?

— Молода еще. Дитя, как ни крути!

— А ты что, старик?

— Мне все-таки, двадцать семь. А ей каких-нибудь, шестнадцать.

— Тебе — двадцать семь? Как же ты в армию попал?

— Женат я, батенька. Сначала институт, затем заболел, а потом выздоровел. Моему сыну уже девять лет!

— Ах, да! Я что-то слышал об этом. Где же он теперь?

— Под могучим крылом Ильиничны. Ума не приложу, как дальше с ним…

— Не дрейфь! Образуется. Но, все-таки, нужно было второго ребенка сделать, тогда бы «войско» обошлось без тебя. А у меня мать с братом младшим осталась. И батька-алкаш… Этот точно горевать не будет. Как получат повестку о том, что я пропал без вести, так нажрется, скотина. Раньше только меня и боялся, а теперь начнет руки распускать…

Володя отвернулся и шмыгнул носом.

— Ну, ничего. Малый скоро подрастет, будет ему на орехи! Ему тоже через три года в армию. А ты не жалеешь, что не откосил?

— Теперь жалею. Неизвестно, увижу ли я когда Анжелу или нет, — Волков махнул рукой.

— Нужно жить днем сегодняшним. Пойдем, может там Довгаля уже прирезали…

… Нет, Довгалев был жив. Правда, на ходу засыпал, глядя в окуляр «совы». Ткнувшись очередной раз лбом в окуляр, он смачно выругался.

— Хэй, Саня, жив ли ты, отвечай! — громко спросил Мурашевич, подходя к БТРу.

— Сплю на ходу, — ответил Довгалев.

— Ну, как «сова», работает?

— Куда она, нахрен, денется! Коптит потиху.

— Тогда заваливайся дрыхнуть, а мы, в случае чего, разбудим.

Пару часов парни просидели, по очереди глядя в окуляр прибора. Все было тихо. Накрапывал небольшой дождик, и под этот звук глаза бойцов слипались, будто намазанные канифолью.

— Как-то подозрительно это все, — начал было Андрей, но Мурашевич вдруг замотал головой.

— Или у меня, Андрюха, глюки, или к нам лезут гости. Слышь, собаки залаяли?

— Ты их видишь?

— Трое, — прошептал Володя, — не гиганты. Думаю, Довгаля будить не стоит, — сами справимся.

— Перестреляем?

— Нет смысла. Мы этих кривоногих и так сцапаем.

Здоровяк Мурашевич в подобных случаях признавал первенство приятеля, поэтому без возражений согласился с его предложением. Они тихонько выскользнули из БТРа и перебежками, неслышно, двинулись к ограде, которую кто-то форсировал тихой сапой. Одному Мурашевич двинул своим, похожим на гигантское пресс-папье, кулаком по темени, и тот послушно слег. Остальные, услышав подозрительный шум, насторожились. Сержанты, внезапно выступив из тени, атаковали непрошеных гостей. Один из противников, хрюкнув от испуга, махнул наобум саблей в сторону Володи. Сабля скользнула по бронежилету, не причинив вреда.

— Твою мать! — выругался Мурашевич и, с разворота ударил подъемом стопы агрессора по шее. Оставшийся попытался что-то крикнуть, но Андрей, не спускавший с него глаз, ткнул дулом автомата прямо в зубы. Раздался хруст и, не начавшись, крик перешел в глухой стон. Жертва Андрея начала оседать. Парень сделал шаг вперед, и схватил человека за шиворот. Затем приподнял его и осмотрел при лунном свете со всех сторон.

— Экий красавец, — подивился он.

— Пойдем! — произнес Мурашевич. Через плечо у него болталось тело.

— А где третий? — спросил Волков.

— Кажись. Я ему шею сломал, — буркнул Володя.

— Ты уверен?

— Да голова его болтается, как хрен в банке!

— Ну и изверг вы, осмелюсь заметить, товарищ сержант!

— Хватит болтать! Пойдем, в БТРе должны быть наручники.

Подойдя к бронетранспортеру, Володя постучал по откинутой крышке люка.

— Довгаль! Просыпайся! — спустя секунд десять из люка выглянула заспанная физиономия водителя.

— Чего? — недовольно протянул он, сладко позевывая.

— Чего-чего! Наручники давай! У нас гости! Андрюха, вызывай базу! — Волков вынул транк и набрал номер Булдакова.

— Пся крев! — донеслось из транка.

— По делу, товарищ майор, — безапелляционно заявил Андрей.

— Гусь свинье не «товарищ майор», — недовольно промычал Олег Палыч, — чего там у вас стряслось, надеюсь, не пожар и не наводнение?

— Незваные гости на чай заходили.

— Как здоровьечко дорогих самозванцев?

— Один улетел к предкам, другой в коме, третий — в наручниках.

— Нехорошо поступаете, товарищ сержант! К вам гости, а вы им — браслеты. Их нежные ручки более к колодкам привыкли! — Волков терпеливо ждал, пока у шефа прекратится словесный понос. Булдаков просыпался на ходу и острил без устали:

— Этим двоим в жопы по лимонке, и пусть сидят тихонько. Я скоро буду!

— Володя, — обратился Андрей к Мурашевичу, когда Булдаков наконец прервал свои словоизлияния и отключился, — ты шефа нормально понял? Что значит «в жопы по лимонке»?

— Это значит, что наш шеф недавно только слез со своей супруги, а ты прервал его на первой фазе сна.

— Я же не виноват, что приперлись эти половцы и порушили нашему майору весь ништяк! — в ответ на это приятель только фыркнул. Из БТРа вылез Довгалев и надел наручники пленным. Кислое выражение его физиономии обозначало, что он до чертиков хочет спать. Заметив это, Волков произнес язвительным тоном:

— Что, и тебя разбудили! Ну, извини, брат, не знали, что ты так сладко спишь! — видя, что Андрей начинает заводиться, Александр быстро поменял кислую мину на более подходящее выражение, и ловко сменил тему.

— Что это за дьяволы? — полюбопытствовал он.

— Разведка, по всей вероятности, — ответил Мурашевич.

— А! — зевнул Довгалев, — мужики, я еще покемарю?

— Смерть свою не проспи, — равнодушно кивнул Андрей.

Где— то через полчаса послышался шум вертолета.

— О, боже! — воскликнул Волков, — они поднимут на ноги всю деревню!

— И половину городка, — согласился приятель, хрустя галетами. Затем, хлебнув из фляжки, важно изрек:

— По всей видимости, это МИ-8.

— Ты что, в вертолетах разбираешься?

— Когда-то пластиковые модели собирал. В детстве… Золотое время было! Ни тебе подъема, ни тебе отбоя… Жри и спи…

— Мечта олигофрена! — хмыкнул Волков, — вон он! Вертолет, почти неразличимый в предрассветных сумерках, приземлился метрах в пятидесяти от ограды. Перед приземлением пилот включил прожектор и долго рассматривал место посадки. Наконец, решившись, он уверенно посадил машину на небольшую полянку… Вихревым потоком смело тонкую корочку набрякшего песка, и вертолет окутала стена густой пыли. Когда пыль улеглась, из него высыпало человек пятнадцать. Пятеро остались возле МИ-8, а остальные направились к воротам, которые Андрей с Володей предусмотрительно открыли. Привлеченные громким шумом, из дверей своих жилищ выглядывали перепуганные женщины. Немногие мужики городища продолжали храпеть на лавках, не в силах вырваться из объятий старины Морфея, по цепкости превосходившие удушающий захват самбо.

— Где они? — переведя дух, спросил Булдаков у Волкова. Тот кивнул в сторону бронетранспортера.

— Там! — сказал Андрей. Затем подумал и добавил:

— Хреново им, как мне кажется, — в ответ на эти слова к ним подошел капитан Львов.

— Где больные? — Андрей вновь указал на БТР. Львов поспешил туда. К Волкову подошел Шевенко.

— Ну, как вы тут, коммандос, — спросил он, пожимая руку.

— Нормально, Владимир Иванович! — бодро ответил Андрей, — а как вы там?

— Вчера вечером начали обживать подземные квартиры. Красота! Вы себе с Володей тоже выберете апартаменты.

— Хорошая новость. А мы вам тут «языков», килограммов на сто взяли, — похвастался парень, — правда, один до сих пор в себя не пришел. Вовка ему по черепу звезданул слегка, тот и слег.

— Вовке сваи кулаком забивать впору, а он над врагами издевается, — старший прапорщик покачал головой. Вернулся капитан Львов. Сокрушенно вздыхая, он сказал:

— У одного тяжелое сотрясение мозга. Парня можно смело отпускать за ворота. Пусть в лесу построит себе гнездо на ветках и лелеет свое Дежа-вю. Второй представляет больший интерес для следствия. Правда, у него выбиты два передних зуба и слегка распухла челюсть, но его вполне можно допросить. Беда заключается в том, что он не знает русского языка, — заключил Львов, — либо не хочет разговаривать. Есть еще третий, но у него вы точно ничего не узнаете. Бедняга отдал богу душу час тому.

— Олег Палыч! — обратился он к подошедшему майору, — а ваши солдаты не могли поступить гуманнее с этими бедолагами?

— Если вы, господин капитан, не угомонитесь, то мои орлы намажут вам рот вашей знаменитой зеленкой, — хитро прищурившись, заявил Булдаков.

— Меня трогать нельзя! Я — представитель Красного креста.

— Хватит! Давайте сюда этого кадра! — к майору подвели пленного. Тот исподлобья посматривал на солдат и звякал наручниками.

— Ишь, как, зыркает! Так бы и треснул ему по шее! — раскипятился Олег Палыч, — ну-ка, аварское отродье, скажи нам, какого лешего тебя сюда поперло?

— Товарищ майор, — вмешался Шевенко, — может он, и впрямь, не понимает.

— Как же! Пошлют сюда того, кто не понимает, — внезапно, резко приблизившись к пленному, майор схватил его за чресла и резко сжал. Выкатившиеся глаза татарина почернели, лицо побелело, а из горла вырвался дикий крик, который чуть не оглушил стоявших рядом.

— …а — а!…аю!!! — орал пленный, не ожидавший такого скотства.

— Чего-чего? — ласково спросил Булдаков, освобождая детородные органы бедняги.

— Понимаю, — проскулил татарин, кривясь от боли.

— Будешь говорить?

— Буду! — внутри у пленного заклекотало, и он добавил:

— Собаки! — затем тихо осел на землю.

— Каков командир, такова и рота! — ядовито прокомментировал Львов. Он достал из кармана пузырек с нашатыря и, открыв его, поднес к носу татарина. Бедняга затряс головой и громко выматерился. Булдаков осклабился.

— Ничего удивительного, — пояснил Шевенко, — все бранные слова пришли к нам от них. Булдаков зацыкал зубом.

— Ну-ка, мил человек, покалякаем о делах твоих прискорбных. Что вы потеряли на земле русской? Ужели, в поисках кизяка забрели?

— Не понимаю, — выдохнул пленный.

— Вот те раз! Опять не понимает, — укоризненно посмотрел на него майор, и его рука потянулась по известному адресу.

— Разрешите мне, — предложил свои услуги Шевенко. Он взял пленного за плечо и повел в один из домов.

— Куда вы его! — прокричал вслед Булдаков.

— Угощу водкой.

— Правильно! — скривился майор, — я работаю, а водкой поят, почему-то, всяких негодяев. Товарищ от медицины, а вы уверены, что второй не симулирует?

— А вам обязательно нужно кого-нибудь помучить? — с издевкой спросил Львов.

— Мне нужна информация!

— Настолько тяжелое, что ему раз плюнуть справить нужду в штаны и не поморщиться.

— Да, — почесал в затылке Булдаков, — и что же нам с ним делать? Расстрелять что ли? Тетерин! — подошел квадратный боец по кличке «Брат», — возьми-ка, братуха, этого ущербного, выведи его в лес и пни в зад. Пущай шатается с лешими!

Тетерин молча увел пленного. Через некоторое время вернулся Шевенко. Булдаков вытаращился на него:

— Иваныч, а где же мой узкоглазый приятель?

— Не выдержал схватки с великим и могучим Бахусом. Спит под столом.

— Он что-нибудь рассказал?

— А можно ли верить пьяному? — пожал плечами старший прапорщик.

— Иваныч, не томи!

— Ладно! В полудне пути от нас находятся две тьмы под предводительством Ахмат-хана. От этого войска и была послана сотня Саул-бея, ныне покойная. Увидев, что сотня не возвращается, старый Ахмат послал на разведку это трио. Между прочим, самых лучших. Вот и все.

— Ясно, — сказал Булдаков, — когда этот багатур проспится, поднести ему сто грамм и отправить к отцу родному, в смысле, не к праотцам, а к Ахмат-хану. Нужно устроить переговоры. У меня все.

Майор повернулся и пошел к вертолету. У МИ-8 уже столпилось половина слободы. Рядом с Мурашевичем стоял Ратибор и делал утренний плезир — время от времени прикладывался к бутылке водки, которую держал в руке. Майор улыбнулся, забрал у Ратибора бутылку и, отхлебнув из нее, произнес:

— Вы, товарищ, не злоупотребляйте этим. Неправильная опохмелка приводит к запою. Сколько водки не бери, а все равно придется бегать два раза. Пьянству — бой! — еще раз приложившись к сосуду, он вернул его старейшине, вытер губы и облизнулся. Затем достал из кармана четыре звездочки и укрепил на плечах Ратибора, по две с каждой стороны.

— Теперь ты, Ратибор, «кусок» — самая главная фигура в Вооруженных силах. Наш Норвегов нихрена не понял разницу между «старейшиной» и «старшиной». Приказом начальника базы от 16.05.1240 за номером 2389\08 ты, дружище, назначен комендантом Бобровки. Так что, товарищ прапорщик, вы теперь человек военный. А я сейчас должен поговорить с шефом, — Булдаков вынул транк и набрал номер Норвегова.

— Товарищ полковник, Булдаков беспокоит. Есть данные, что противник километрах в двадцати восточнее, количеством в двадцать тысяч всадников.

— Хорошо, Палыч, отсылайте обратно вертолет, а я пришлю вам что-нибудь посущественнее.

— Может, отправить им навстречу тройку МИ-24?

— Я догадывался, товарищ майор, что вы кровожадный, но не подозревал в какой степени! — произнес командир базы, вместо прощального «до связи».

— Я знал, что все хреново, но не думал, что настолько, — пропел Олег Палыч, засовывая транк в карман.

Глава 5.

Скучая, Андрей прогуливался вдоль частокола, окружавшего слободу, и любовался начальной стадией отупения, возникшей у автохтонов при взлете вертолета. Бойцы, видевшие стальных птиц неоднократно, откровенно зевали. Спокойствие их передалось и местным жителям. Несколько человек даже помахало вслед улетающему вертолету. Справедливости ради стоит отметить, что этих «человеков» матери принялись тут же трепать за уши.

Волков усмехнулся и вспомнил детство у бабушки, жившей в деревне неподалеку от Заславля. Однажды на колхозное поле опустился «кукурузник» типа Ан-2. На крылатую машину сбежалось посмотреть половина деревни. А эти ведут себя, как будто к ним каждую неделю митрополит на вертолете прилетает!

— Андрей, ты чего шатаешься? — раздался над ухом голос Шевенко. Подскочив от неожиданности, сержант резко обернулся. Владимир Иванович от души рассмеялся.

— Нервишки, солдат!

— В чем дело? — буркнул Андрей.

— Я что-то не наблюдаю Мурашевича. Ты его не видел? Он мне срочно нужен. Ты, кстати, тоже.

— Сейчас я его найду. Кажется, я знаю, где он может быть. Андрей решительным шагом вошел за ограду и направился к «дому» Ратибора. Согласно последним наблюдениям, Володю следовало искать именно там. Волков не ошибся. Как раз из этого района доносился звонкий смех Дуни и скрипение лицевых мышц Владимира, выполняющих до сих пор неизвестные функции.

— Сержант Мурашевич! — окликнул приятеля Андрей. За стенкой шум прекратился, а через мгновение на пороге появился сам Владимир в изрядно помятом состоянии. Увидев Волкова, он недовольно зарычал, но Андрей предостерегающе поднял руку.

— Потом. Нужно срочно к Шевенко.

— Что за хреновина! Как будто на всю часть только два солдата!

— Чует мое сердце, опять нужны наши задницы для очередной афёры Верховного командования! — Волков собрал всю свою горечь в одно и смачно плюнул. Володя крикнул:

— Дуня! — в дверях появилась девичья фигурка, — меня зовут, я приду потом. Надеюсь, что скоро. Мышцы на его лице опять заскрипели, натягивая на оное улыбку.

— Слышь, Вовка, — спросил Андрей, когда они отошли от дома, — а почему я здесь не наблюдаю молодых, здоровых мужиков, которые просто обязаны быть, ну, хотя бы, по всем законам природы?

— Дуня говорит, что какой-то местный князек собрал дружину, и отправился промышлять соседа. Но сосед оказался парнем крепким, забрал их в плен и продал в рабство.

— Весело! Теперь понятно, почему мы их должны охранять. А! Вон и начальство!

У врат стояли Булдаков и Шевенко, о чем-то тихонько переговариваясь.

— Вот и наши хлопцы, — сказал майор, увидев сержантов, — парни есть дело!

— Ясно, что не водку пить позвали! — буркнул Мурашевич.

— С бабы согнал, Володя? — осведомился невинным тоном Олег Палыч, — ты уж не серчай на дурака-командира! Суть в следующем: три человека, некто Булдаков, Волков и Мурашевич, вооруженные до зубов, идут парламентерами на встречу с нашими аварскими друзьями. Наша задача — выяснить, чего в них больше, монгольского или татарского. В случае достижения паритета откланиваемся и разъезжаемся. В противном случае разъезжаемся, не откланиваясь, а разговор продолжит техника. А! Вот и она, родимая!

Из— за перелеска послышался шум моторов. Вскоре с пригорка к воротам спустилась колонна, состоящая из восьми бронетранспортеров, десяти танков и пяти установок «Град». Глядя на эту кавалькаду,Волков нервно хихикнул:

— Мне кажется, лучше послать против них десять К-701 с лопатами спереди и плугами сзади. Заодно и похоронили бы…

— Так то оно так, сержант! — согласился майор, — но ведь наша первичная задача — это сам фейерверк, так сказать, эффектное уничтожение противника. Просто запахать татар в землю, конечно, можно. Но где момент истины? — Андрей пожал плечами. С тем же успехом он мог и покрутить пальцем у виска — майор загорелся какой-то идеей. Подкатил УАЗик, в котором на заднем сиденье расположился Ратибор, держа в руках наполовину опорожненный источник наслаждения.

— Забирайтесь! — предложил Булдаков, взгромождаясь на переднее сиденье, — уговорите Ратибора прервать процесс накачки на некоторое время. Поехали! УАЗик под эгидой белого флага тронулся в гору. Ехали минут пять, и остановились в небольшом логе, который местные жители прозвали «око зубра». Предприимчивый майор тут же перекрестил его в «очко дятла».

Мурашевич взял в руки древко флага, а Андрей повесил на грудь автомат с подствольным гранатометом и рассовал по карманам несколько гранат. Они подождали, пока Булдаков натянет на себя бронежилет, крякнет: «коротка кольчужка», и тронулись на вершину холма. Ратибора оставили в машине, так как он своим свинским видом мог смутить неприятеля. Внизу, в рощице, расположилась боевая техника, а на соседних холмах затаилась батарея «Градов». Все ждали неведомо чего, и оно не заставило себя ждать. Из отдаленной березовой рощицы показалась группа всадников, очевидно, передового отряда. Увидев белый флаг на холме, они остановились и принялись о чем-то совещаться. Затем отряд разделился на две части, одна из которых осталась на месте, а другая поскакала в направлении парламентеров, которые тотчас вышли из машины.

— Если станут натягивать луки, тотчас стреляем! — пробормотал Волков.

— По копытам, — подтвердил Володя.

— По чьим копытам? — спросил Булдаков.

— По свинячьим, чтоб на холодец осталось, — лукаво подмигнул Андрей. Приблизившись на расстояние двадцати шагов, процессия замерла.

В прибывшей группе находилось около десяти человек, не потрудившихся даже спешиться. Здесь же находился и знакомый нам экс-пленник. Щербато осклабясь, он предвкушал позор и унижение своих недавних мучителей.

— Сакалы! — начал было он, присвистывая, но главарь сделал предостерегающий жест.

— Гхы! — прочищая горло, заявил он, — я — багатур Ахмет-хан — двоюродный брат отца третьей жены великого Иссык-хана. Вы убили храбрую сотню войска светлейшего. За это вы должны стать рабами великого народа, отмеченного всевышним, или, принести ясак за свои никчемные жизни…

Ахмет— хан начал монотонно бубнить о том, сколько золота, мехов и быков должно внести за таких храбрых воинов. Булдаков рассмеялся. Главарь поперхнулся и замолчал. По тому, как он пытался собраться с мыслями было видно, что прерывали его нечасто.

— Послушай, дядя, — интимно щурясь, заговорил майор, — ты так ничего и не понял. Вас позвали затем, чтобы предложить не совать сюда своего аварского носа. Вся территория на расстоянии трех дней пути отныне для вас под запретом. Табу, дядя, если так доступней. Forever and one Neverland! Verstein? В любом другом случае, все войско, которое посмеет сюда заявиться, будет уничтожено. Мир — народам, земля — крестьянам, а тьме — по темени!

Ахмет— хан, опешив от неожиданной наглости противника, молчал почти с минуту. Из речи майора он понял не более половины, но уверенный тон, с которым это произносилось, произвел впечатление. Он беспокойно ощупал свой чекан (или что-то на него похожее) и погладил коня по холке.

— Никто не может победить Иссык-хана, — произнес он не совсем уверенно.

— Непобедимых противников не бывает, — возразил Булгаков, — это — первая заповедь Боевого устава сухопутных войск. А если хотите подраться, милости прошу! Только ты сам и твоя свита постой в сторонке, а то некому будет рассказать вашему драгоценному Иссык-хану, как вы удобрили поля Беларуси… Славно так удобрили!

— А где твое войско?

— А где твое? — Ахмет-хан что-то отрывисто приказал. Один из сопровождающих, пришпорив коня, резко понесся вниз. Булдаков поднес ко рту рацию:

— Иваныч, давай сюда взвод солдат, а танки пусть остаются замаскированными.

Из рощицы уже выступала монгольская конница. С визгом и гиканьем всадники летели наверх. А сзади послышалось урчание моторов, и неподалеку остановились два БТРа. Солдаты спешивались и выстраивались рядом.

— Это все твои воины? — удивленно спросил Ахмет-хан.

— На вас хватит! — буркнул Булдаков.

Татары расположились практически по одной линии в несколько эшелонов. Всадники недоуменно рассматривали пятнистых противников. Главарь сделал рожу человека, которому предстоит сообщить крайне неприятную новость:

— Перед основной битвой должны померяться силой багатуры. Таков закон. Сулейман! — крикнул он. Ряды аваров разомкнулись, и на здоровенном коне (видимо краденом), с копьем наперевес выехал огромный, по татарским меркам воин. С гордостью оглядев выдающегося представителя своей расы, Ахмет-хан обратился к Булдакову:

— Кто сможет сразиться с Сулейманом? Насмерть! Этот воин еще не знал поражений!

— Сейчас узнает, — усмехнулся Олег Палыч, закатывая рукава.

— Разрешите мне, товарищ майор! — попросил Мурашевич.

— Крепка ль кишка твоя, парень? — смерил взглядом майор подчиненного, — уверен, что справишься?

— На все сто! — сказал сержант.

— Учти, Володя, я твоей Дуняхе, в случае чего, объяснительную писать не буду!

— А где его конь? — изумился Ахмет-хан.

— А от вида его коня вы наложили бы в штаны, — отозвался Булдаков. Татарин молча покачал головой.

Мурашевич надел каску и вышел на середину. Ростом под метр девяносто, широкоплечий и с мощной шеей, на которой не застегивалась шинель пятьдесят шестого размера, теперь облаченный в бронежилет, он казался настоящим исполином. По рядам аваров пронесся одобрительный гул. Сволочи хорошо разбирались в воинах. Сулеймен отъехал шагов на пятьдесят и замер, изготовившись к схватке.

Ахмет— хан махнул рукой. Стремительно понесся всадник навстречу сержанту. Ловко уклонившись от нацеленного на него копья, Мурашевич перехватил древко, а затем резко дернул на себя. Не ожидавший такого подвоха Сулеймен, помянув родителей, вылетел из седла и едва не вторкнулся в сыру землю. Моментально вскочив, он помчался навстречу противнику, размахивая сабелькой.

— Хрен тебе, черномазый! — весело засмеялся сержант. Он дождался, пока Сулеймен подбежит поближе, а затем, резко шагнув вперед, перехватил занесенную для удара руку за кисть, и быстро повернул её по часовой стрелке, одновременно заехав локтем другой руки сопернику по челюсти. Чувствуя, что его органы жевания и хватания подвергаются неумолимой деформации, Сулеймен дико взвыл низким шакальим голосом, а затем от боли потерял сознание.

— У дурного соловья, и песни придурковатые! — резюмировал майор, прочищая сопло. Мурашевич подошел к своим под зловещее молчание орды. Булдаков пожал ему руку и повернулся к Ахмет-хану:

— Драться будем?

— Смерть вам! — прошипел вождь узкоглазых, давясь слюной.

— Что ж, сами напросились! — вздохнул Олег Палыч, — только помни наш уговор — ты должен остаться жив, чтобы рассказать Иссык-хану о нашем предупреждении. Ахмет-хан неохотно кинул головой, отъезжая со своей свитой в сторонку.

Завыли татарские трубы. Майор скомандовал:

— Приготовиться! — солдаты надели противогазы и достали из подсумок дымовые гранаты.

— Давай! — Пригорок заволокло газом, который начал медленно расползаться в разные стороны, вызывая у представителей монголоидной расы чахоточный кашель и крокодиловы сопли.

Когда, наконец, воздух очистился, перед изумленными завоевателями стоял, грозно ревя моторами, десяток танков. Со спокойной методичностью они принялись палить из своих скорострельных орудий, раз за разом проделывая в рядах противника огромные бреши. Обезумевшие от непривычно громких звуков лошади носились по полю сплошным беспорядочным табуном, сбрасывая своих всадников и топча копытами уже свалившихся. Стоявшие в укромном месте Ахмет-хан и его свита с ужасом наблюдали, как некогда грозное войско пустилось наутек, а вслед им потянулись огненные хвосты. Так майор Булдаков мстил за недоверие: пятерке «Градов» было приказано выпустить по боекомплекту вслед улепетывающему врагу.

Перед ошеломленным Ахмет-ханом остановился бронетранспортер. Из него вышел самодовольный росич и подмигнул наследнику хана Бату.

— Хорошая работа! На этом поле в следующем году мы посеем пшеницу. Хорошо, говорят, родит на останках человеческих… Каюк твоему «Легиону зари», человек хороший! Что папе будешь говорить?

— Ты обещал нас отпустить… — пролепетал Ахмет, глядя на майора, — шайтан! Я передам то, о чем ты просил Светлейшему.

Олег Палыч по-гусарски поклонился и скрылся в бронетранспортере. Тот взревел двигателем, отчего кони присели на задние ноги, развернулся и укатил. Ахмет-хан на всякий случай ущипнул себя за руку, затем тряхнул головой, сбрасывая с себя оцепение, и отдал команду трогаться.

Глава 6.

— Итак! — начал очередное совещание Норвегов, — согласно данным нашей разведки, проводимой с Ка-50, в радиусе полусотни километров не наблюдается ни татар, ни монголов, ни аваров, ни негров с чукчами. С чем вас и поздравляю! В разных сторонах от Базы выставлено четыре блокпоста наружного наблюдения. Можно с уверенностью говорить, что о приближении противника мы узнаем заранее. На боевом дежурстве будет постоянно находиться один взвод из роты майора Булдакова. За ним и реорганизация караульной службы нашего гарнизона.

— С неудовольствием и некоторым даже пониманием, я узнал, что некоторых офицеров и господ прапорщиков все еще колбасит от неизвестности. Некоторые, не будем упоминать фамилии, ложатся спать с бутылкой водки под подушкой. Кое-кто обращался уже к капитану Львову за транквилизаторами и барбитуратами. Хлопцы, держите себя в руках! Что тогда говорить за наших жен и детей? Если у кого срывает крышу, приходите ко мне — вместе накатим по сто пятьдесят прямо в энтом кабинете. Но если что… Какая паника или вроде того… Хлопцы, вы меня знаете! Лично произведу эвтаназию за штабным сортиром посредством табельного оружия! Я в восемьдесят втором в Анголе негров уговорил идти по социалистическому пути развития!

Подчиненные угрюмо молчали. Полковник расстегнул галстук и оставил болтаться его на булавке.

— Об этом пока все. Есть проблема не менее важная. О способах ее решения нам подумает вслух подполковник Рябинушкин.

Зам по тылу, пользуясь своим преклонным возрастом, заговорил не вставая:

— Товарищи офицеры и прапорщики! Ни для кого не секрет, что вот уже двадцать лет я занимаю должность заместителя командира базы по тылу. Тыл — это питание, уют и тепло. Для того чтобы нормально питаться, а не совершать процесс принятия пищи, нам необходимо, в первую очередь, что? Вот тут вы, старший прапорщик Гусь, совершенно правы, — необходимы свежие и качественные продукты! За эти двадцать лет я, по долгу службы, повидал многое, и твердо усвоил следующее: чтобы иметь все эти продукты, нужно нехило поработать. Мой младший брат имел несчастье трудиться в колхозе, и я точно знаю, что выходных у него было два: один — зимой, а другой — летом. Если проблемы по мясу и яйцам мы можем частично взвалить на плечи местных жителей, оказав им поддержку передовыми технологиями, то забота о прочем целиком ложится на нас. У нас, конечно, имеются необходимые сельскохозяйственные машины и удобрения, а также бывшие механизаторы среди солдат-срочников. Это уже кое-что.

Зам по тылу подумал и злорадно добавил:

— Есть даже жена майора Худавого.

Особист подскочил:

— Моя жена — домохозяйка! — Рябинушкин ухмыльнулся, и его стареющую физиономию прорезали хитрые морщинки.

— Вот если бы вы у нее спросили, то узнали бы, что она — дипломированный агроном и почвовед. Бедняга! Так увлекся выявлением диссидентских настроений в Вооруженных силах, что забыл спросить биографические данные у собственной жены! Ты её день рождения хоть помнишь?

— Помню! Зимой! А насчет агронома, как это вы раскопали? — недоверчиво посмотрел на него майор.

— Она сама пришла ко мне, и сказала, что ее деревянный муж не проявил никакой смекалки, и абсолютно ничем не интересовался. Впрочем, майора Худавого больше всех интересует любовь к Родине — патологическая страсть, впитанная с молочной смесью «Крепыш», — подполковник сполна оторвался на особисте и продолжал:

— Так вот. Вышеупомянутая леди станет руководить нашим сельским хозяйством. В ее подчинении будет рота материального обеспечения и транспортная рота, возглавляемые своими командирами: капитанами Лютиковым и Уточкой, хотя последнего, лично я бы назначил заведующим птицефермой. Не обижайтесь на меня за каламбур Александр. Фамилию не выбирают, а с гордостью носят. Помните тупой американский фильм «Могучие утки»? Не помните? Тем лучше для вас, — не успел замолкнуть смех, как зам по тылу нетерпеливо махнул рукой:

— Также в ее ведении будет находиться продовольственный склад и его бессмертный хранитель — Шура Лютиков.

Шура Лютиков был старшим братом капитана Лютикова — командира транспортной роты. Военная форма сидела на нем, как бронежилет на борове, поэтом он всячески ее модернизировал: то вместо ботинок напялит кроссовки, то вместо брюк — джинсы, а однажды он явился на утренний развод в дубленке. Начальство его предпочитало не трогать. Все ему были должны, не исключая и командира базы, с которого Шура нахальнейшим образом денег брать не желал, а принимал плату в виде мелких услуг, вроде взятия на пару деньков БТРа. На нем Шура заявился на рыбалку, куда был приглашен бобруйской «крутизной». В разгар рыбной ловли, затеянной «братками» для снятия нервного напряжения, когда уже было выпито по добрых пятьсот грамм, на крутой берег прикатил бронетранспортер, из которого вылез Лютиков и, близоруко щурясь, спросил:

— Как водичка?

Итак, мадам Худавая была назначена главным агрономом подсобного хозяйства. Особиста отправили посыпать голову пеплом и сообщить своей половине об ее новой должности. Заседание продолжалось. Замполит, известный циник, предложил начать кампанию по незамедлительному превращению всего земного шара в единое коммунистическое государство.

— Вы поймите! — кричал он, брызгая слюной, — в каком уникальном положении мы сейчас находимся! Прямо от феодализма к развитому социализму, минуя капиталистическую фармацию!

— Что ж, отвлечемся на политинформацию, — скаламбурил Норвегов.

— Прошу прощения, товарищ полковник, — вмешался Булдаков, — какая политинформация! Гнать в шею этого Горошина. Лично я предупреждаю: если увижу капитана Горошина у глобуса с красным фломастером, то начмеду будет дан заказ на срочную лоботомию. Горошин пошмыгал носом и изрек, что майор Булдаков — личность жалкая и ничтожная, единственное достоинство которой заключается в чрезмерно развитой мускулатуре. А не грех бы было поразвивать и мозг, правда он, капитан Горошин вообще сомневается, есть ли таковой у товарища майора. У последнего покраснела шея и сжались невиданных размеров кулаки. Чувствуя состояние Олега Палыча, слово взял Норвегов.

— Олег Палыч, остыньте, бога ради. Не то сейчас от вашего вида замполит обмочится. А вам, товарищ капитан, что ли, жить надоело. Поймает вас майор Булдаков, треснет по шее, да и закопает где-нибудь в лесу на опушке. И не стройте из себя Диогена! Кто будет управлять этим «светлым будущим». Забитые бюргеры? Или йоркширские крестьяне? Ах, извините! Может, вы предложите свою собственную кандидатуру? Прекрасно! А может, вы нам сейчас скажете, из чего формируется ВВП? Не знаете? К сожалению? А знаете, как высчитать простейшее сальдо предприятия? К огромному сожалению! А смогли бы управиться с той же самой Бобровкой?

— Запросто! — хмыкнул замполит.

— Ах, вот так и запросто! Скажите мне, господин управляющий, сколько нужно заготовить припасов на зиму для Бобровки?

— Не знаю, нужно посмотреть.

— Можете идти и смотреть! Вы свободны! — Горошин, не понявший юмора, встал и вышел. Булдаков, не спросясь, подошел к окну.

— Точно попер в Бобровку! Ой, умора доморощенная!

— Ничего, — сказал Норвегов, — когда он вернется, я его пошлю еще раз, чтобы выяснил, все то же в расчете на голодный год. И запас на случай тридцатилетней войны, — аудитория деликатно захихикала. Норвегов резюмировал:

— Повестка дня исчерпана. Решили:

1.Яровой клин проводить как можно скорее.

2.Коммунизм на планете не строить.

3.Присматривать за капитаном Горошиным.

В заключение хочу попросить командиров обратить тщательное внимание на подготовки техники к весенним полевым работам. Тьфу! Чувствую себя председателем колхоза «Червоно дышло». Но мы не в колхозе! Этот парк должен отслужить, по меньшей мере, лет тридцать, пока не будет изготовлена новая техника, надеюсь, мы к той поре не сопьемся. Всякие там техобслуживания должны проводиться вовремя и в полной мере. Нарушитель будет оставлен без сладкого. Интересно, что по этому поводу сказал бы Кальтенбруннер?

Но на совещании не было старшего прапорщика Максимова — командира ремонтного взвода. За чапаевские усы, свирепый вид и кривые кавалерийские ноги, между которых, казалось, мог проехать ЗИЛ-117 с эскортом мотоциклистов, в общем, добрейшей души человек, ни к месту получил прозвище шефа РСХА.

В его подчинении находились самые отчаянные головорезы, не знавшие никакой формы одежды, кроме рабочей робы. Когда все подразделения проводили обязательный строевой тренаж, ремвзвод на плацу играл в «козла». Замкомвзвода этой шарашкиной конторы, сержант Гаврилов, вообще, в начале своей службы отчебучил такой подвиг, от которого командиру базы захотелось совершить ритуальное самоубийство по японской технологии.

Поздней ночью, можно даже сказать под утро, закончив ремонт ЗИЛ-131, в то время рядовой Валерка Гаврилов, вызвавшись сделать обкатку, выехал на трассу Минск — Бобруйск и с каким-то извращенным садизмом двинул в зад единственной автомашины, катившейся по шоссе. Это оказалась «Волга» всего-навсего начальника ГАИ республики, решившего нагрянуть с рабочим, недружественным визитом в мирно спавший Бобруйск.

Норвегову доложили, что натворил его «орел». Тот надел чистые кальсоны и принялся ждать звонка «сверху». Но когда к обеду в его обитель зашел САМ начальник ГАИ и положил на стол бумагу, в которой просил не наказывать солдата, присовокупив, что вина — чисто его, Константин Константиныч оторопел. Он сам видел разбитый передок у ЗИЛа! Тяпнув с генералом бутылку коньяка, он передумал совершать акт суицида, а вместо этого вызвал ретивого новобранца к себе.

— Слышите, рядовой, вы мне не сообщите, кем вам доводиться генерал Гаврилов? — что-то подозревая спросил Норвегов.

— Сука он, товарищ полковник, — шмыгнул носом вихрастый паренек.

— Но-но! Да ты не темни! Расскажи!

Отпустив юного ремонтника, Норвегов зашел к начальнику штаба.

— Слышь, Петрович! Петрович! — Семиверстов оторвал жопу от стула, а глаза — от «Плейбоя».

— Что, командир?

— Знаешь, чей фрукт у нас служит?

— У нас многие сынки служат! Кто именно?

— Гаврилов из ремвзвода!

— Все-таки сын! — подполковник встал и принялся ходить, одновременно похлопывая себя по ляжкам, — вот так дал батьке под зад!

— Причем, в самом прямом смысле слова. Ты не знаешь главного. Мистер Большой бабник в генеральских погонах бросил очередную пассию с брюхом, и поминай, как звали! А тут наш «Джон — мщу за всех»!

— Эксцентричный молодой человек! Таким образом знакомиться с отцом! Смотри, Константиныч, чтобы с тобой кто-нибудь еще более крутым методом не познакомился…

— Да я, вроде, всех своих знаю…

— Настоящий кадровый офицер никогда не знает, сколько, а только знает, что знает.

— Да ну тебя! — отмахнулся тогда Норвегов, попрощался и ушел домой.

…Завершив ненавистное ему совещание, Константин Константинович посидел минут пяток в своем черном на колесиках кресле, затем выключил компьютер и оделся. Запирая двери своего кабинета, он вновь задумался о том разговоре. Чем черт ни шутит, а юморок черноват то! Чертыхнувшись для порядка, полковник вышел на улицу. Было еще совсем светло — фонари молчали, но звезды уже потихоньку включались. Норвегов по старой привычке поднял голову, зная, что ему сейчас подмигнет старый знакомый-забияка — Сириус. Каково же его было удивление, когда звезды на месте не оказалось! Снова чертыхнувшись он напряг свои скромные знания по астрономии, пытаясь отыскать на небосводе Большую, или на худой конец, Малую медведицу, но ничего похожего не украшало небесный свод, зато ярко и бесстыже горело созвездие, очертаниями своими напоминающее лягушку.

Поникнув духом, полковник продолжал свой путь. Солнце посылало на Землю свое «последнее прости». А может, вовсе и не Солнце, а наверняка, и не на Землю. Слабая надежда на то, что база оказалась «всего-навсего» хронопортирована таяла, как дым. Норвегов шагал по зеленеющей аллее и напряженно размышлял. Тупое офицерье, к коему он отнес незамедлительно и себя, даже не сообразило глянуть на небо! Влюбленных у них, по всей видимости, не было… Хотя какие родители — таковы и дети. Необходимо будет завтра навести справки у Ратибора, относительно «мастей» на небе, а пока позвонить из дому начальнику секретной части. Он так ушел в себя, что не услышал, как с ним поздоровалась Светлана Булдакова.

— О чем это так задумался наш командир? — звонким голоском окликнула его она.

— А, Светлана Ивановна! — протянул Норвегов, — здравствуйте! С моей стороны не заметить такую красивую женщину было верхом бестактности. Прошу простить меня великодушно.

— Константин Константинович, мне порою кажется, что в нашей части собрались офицеры, все как один, выпуска какого-нибудь одна тысяча девятьсот тринадцатого года. Истинный цвет нации! Я очень рада, что моего Олега перевели сюда. В минской «дикой дивизии» со мною даже здоровались редко! Животные, а не военнослужащие!

— Потомки динозавров, дорогая! Они — хищников, ну а мы, скорбные — травоядных.

— Что-то вас, товарищ полковник, на философию потянуло? Случилось что? — Светлана своим нюхом журналистки чувствовала неладное.

— Ну, хорошо! Это должно остаться строго между нами, Светлана Ивановна. Взгляните на небо!

— И что? — хмыкнула женщина, которую в большей степени интересовали вещи куда более реальные, чем пустое созерцание светил, а именно — голод ее мужа-бобра, который в таком состоянии придя домой, и не найдя чего похавать, молча шел заниматься с ротой строевой подготовкой. Жалея солдатиков, Светлана старалась устраивать мужу ужины вовремя.

— Созвездий нет знакомых ни одного! — увидев, что женщина его все еще не понимает, он шепотом добавил:

— Мы вообще не на Земле!

— Боже мой! Да пофигу мне! — топнула ногой Светлана, — у меня дома муж некормленый! Вот-вот пойдет тренаж проводить по вашему долбанному ЗОМП.

И схватив свои авоськи, она наскоро попрощалась и вихрем полетела домой. Полковник остолбенело посмотрел ей вслед и захохотал:

— А я паники боялся! Да наши бабы в огонь за нами пойдут! — и с легким сердцем поспешил к своему подъезду.

На крыльце у парадного прогуливаясь, мял фуражку Андрей Волков. Норвегов остановился и беззвучно зашевелил губами. К нему уже направлялся сержант, нахлобучив головной убор. Волков отдал честь:

— Товарищ полковник, разрешите обратиться по личному вопросу!

— Слушаю! — глядя в практически собственные серые глаза и, тщетно пытаясь вспомнить имя солдата, Норвегов подумал: «Вот, блин!»

— Понимаете, товарищ полковник, тут такое дело… если бы я был один, ни за что бы вас не побеспокоил…

— Кажется, я все понял… предчувствие какое-то было целый день, — признался Константин Константинович, — Татьяной звали маму, да?…Кроме нее, впрочем, у меня других увлечений в училище не было. Да, Татьяной! А тебя…

— Андрей Волков, товарищ полковник, — засмущался парень.

— Ну, какой же я тебе теперь товарищ, — в свою очередь засмущался Норвегов, — да еще и полковник…

Оба сидели, не решаясь сказать заветное слово. Наконец, Андрей, томясь, произнес:

— Мама говорила, что вы и не подозреваете о моем существовании. Она не хотела мешать вашей карьере.

— Глупая! Какой же она была бы помехой! Ох, уж эти бабы! — в сердцах сказал Константин Константинович, — ну, ладно, дружище, теперь мы знаем, кто есть кто.

— Тут еще, това… отец, — поправился через силу парень, — есть отец еще одна проблема. Простите, я еще никого так не называл…

Полковник понимающе кивнул. Срывающийся голос новоявленного сынка скребанул по сердцу тупым ножом. Реальность казалась ему размытой до сих пор. На ухо нашептывал противный, мерзкий голосок, что быть такого не может, но наличие живого и здорового сержанта всякий эффект от внутреннего голоса уничтожало.

— Дело в том, — продолжал Андрей, что я не совсем один.

— В смысле?

Волков поморщился. Воспоминания о неприятном — не столь большое удовольствие.

— В ту злополучную субботу ко мне приехали мать и жена с сыном. Мама с Анжелой поехали на часок в Бобруйск — я попросил «семьдесят первого» захватить их с собой. Они уехали, а мы с сыном остались. Тут-то все и произошло. Я пока малыша оставил у Ильиничны, но он ведь не может там все время оставаться! Ума не приложу, что делать! — Волков замолчал, глядя с надеждой на отца, глаза которого совершали несвойственные им движения. Озадаченность в них сменилась пониманием и осознанием.

— Так что, я уже, получается, дед? — полковник огорошено вздохнул.

— Косте уже девять лет, — продолжал Андрей, — глаза Норвегова стали совсем бессмысленными.

— Сколько же лет тебе, сынок? Должно быть порядком…

— Двадцать семь!

— Почему же ты на срочной?

— Институт, затем болел, а затем пришлось и послужить отечеству!

— Чем же ты болел, если не секрет?

— Какой там секрет. Сначала гепатит, а затем какие-то осложнения с печенью…

— Полагаю, Отечество обошлось бы и без тебя, — хмыкнул полковник, — и вообще, тайм-аут! Ты сказал, что этот юный басурман у Ильиничны? Хорошо… — Норвегов что-то лихорадочно соображал.

— Давай сделаем вот как! Ты жене моей ничего не говорил?

— Обижаете! Как можно! Елизавета Петровна такая женщина!

— Такая, такая! Сегодня пусть переночует у поварихи, а завтра утром привозишь его ко мне. Я ей сегодня все объясню.

— Отец, — нерешительно закусил губу Андрей, — а может, не стоит затевать это все? У вас, в конце концов, своя семья…

— Ага! А у тебя налицо ее отсутствие! Хотя я здесь и не совсем виноват…

— Мама мне рассказывала. Вас назначили в Таманскую дивизию, а ей еще три года учиться оставалось.

— Дело прошлое. Я ведь и не подозревал, что она беременна!

— Она была одержима эмансипацией, вот и захотелось узнать: каково это — одной воспитать ребенка!

— Что, сорванцом в детстве был? — улыбнулся Константин Константинович.

— Ещё каким!

— Молодец! Ты, кстати, доволен своей квартирой?

— Квартира хоть куда! Если бы у меня была жена, то вопроса насчет Кости не стояло.

— Нужно будет его в школу определить! — забеспокоился дед, — ну, да это — дело недалекого будущего. Давай-ка, завтра утром — ко мне. Буду ждать!

— Спасибо, отец! До свидания! Удачи в разговоре с супругой!

— До завтра! — ответил полковник, заходя в подъезд, — хотя до «завтра» еще целая вечность да разговор с Лизой.

Глава 7.

Над вновь обетованной землей занималась заря. На ПТО было шумно. Похрюкивая моторами, шумели трактора. Трактористов, как таковых, нашлось человек десять — двенадцать, да еще десяток солдат имели представление о роли трактора в сельском хозяйстве — это было лучше, чем ничего. Мадам Худавая оказалась ничего себе (натуральной блондинкой с рубенсовской фигурой) и вовсю балагурила с «механизаторами». Механизаторы пожирали глазами стать прелестной агрономши и меньше всего думали о предстоящей посевной.

— Жалко, навоза недостаточно — деревня маловата! — жаловалась Софья Ивановна (так звали Худавую) подошедшему Максимову.

— Можем хорошенько накормить солдат, а затем отправить их в поле! — предложил гибрид Буденного и Кальтенбруннера.

— Нельзя — трактористы взбунтуются. Да и состав минеральных солей не тот.

— Ну, ничего! Один сезон и на минудобрениях выдюжим!

— Жалко, что у нас не чернозем! — вновь посетовала агроном и отошла.

— Скажи спасибо, что не глинозем! — буркнул ей вслед Кальтенбруннер и тоже поспешил заняться своими делами.

Армада из пяти «Кировцев» погнала на задание, целью которого являлась распашка ста пятидесяти гектаров земли рядом с деревней. Оснащенные семикорпусными плугами, трактора рвали мать-землю, как Тузик тряпку. Ратибор и его команда, отошедшие от непривычного состояния, высыпали за частокол и рассматривали, как за караваном тракторов, после каждого круга, растет полоса вспаханной земли. «Пахарей» прикрывали вояки, вооруженные до зубов. Солдаты, не все видевшие до сих пор процесс вспашки, оживленно переговаривались. Рядом с Шевенко стоял Пятнавый и философствовал.

— Что ни говори, а бороной-суковаткой много не вспашешь!

— Историк из тебя, Пятнавый, как Шварценеггер из Саньки Воробьева! В это время используется практически такой же плуг, каким надрывал себе грыжу твой дед при продразверстке. Соха — может слыхал?

— А какая здесь будет урожайность — навоза то нет ни пса!

— Зато нет и твоего младшего брата — жука колорадского! Так что по центнеров по двести с гектара мы получим, при условии хорошей погоды. А на следующий год построим ферму, заведем хрюшек, будем кушать горячие свиные ломтики.

— Насколько я понимаю, товарищ старший прапорщик, пока у нас нету хрюшек, можно охотиться в лесу на оленей, кабанов и разных там зайчиков?

— Тебе, Пятнавый, — веско промолвил Шевенко, — я персонально разрешу охотиться, но только на медведей, и только с рогатиной.

— Почему, товарищ старший прапорщик, ведь с «калашом» куда удобнее.

— Из-за таких охотников, как ты, к концу двадцатого века в Беларуси можно было успешно охотиться только на вшей! Ты хотя бы представляешь, сколько в день необходимо дичи даже такому небольшому городку, как наш? Пару свиней, как минимум, если их кушать с гарниром. А ведь ты, подлец, захочешь шашлычка! При таком темпе в окрестностях базы через месяца три останутся лишь ёжики курносые. Так что, умерьте свой пыл, ефрейтор, и жуйте перловку из банки — вкусная!

Пятнавый обиженно замолчал, и принялся рассматривать тракторы, которые уже почти справились с задачей. Поле разделили на две половины. Одну — поменьше, засеять пшеницей, а другую — картофелем, благо у предприимчивого Лютикова один из складов был полностью завален картофелем и капустой, которые, за определенную мзду, были временно помещены какими-то его крутыми знакомыми до реализации на рынках Бобруйска.

Узнав об этом, Рябинушкин нахлобучил дерзкому подчиненному на голову ведро, и, звезданув по нему шутливо поленом, заохал:

— Шурик, опять я не пойму, наказывать тебя, или награждать именными спецовками!

— Ведро снимите! — донеслось глухо. Шурик цвел и пахнул, как нубийский кактус. Какое тут наказание! Иисус, да и только! Рябинушкин обалдело покачивал головой:

— Сколько у тебя там картошки, жидовская твоя рожа? — Шура расплылся:

— Тонн двести будет, да капусты тонн восемьдесят — можно сажать!

— Акулья харя! Вот отправить бы тебя сажать капусту клубневым методом!

— А каким хреном ее сажают? — интеллигентно удивился прапорщик.

— Семенами, мать твою! — Шура опечалился.

— О! Так и картошку тоже семенами?!?

— Ослик! Картошку как раз клубнями! Двести тонн — это как раз можно гектар шестьдесят засеять, понятно? Где ты только учился! Вот прибью тебе завтра третью звездочку гвоздями, чтобы на всю жизнь запомнил! — Лютиков от радости подпрыгнул, при этом его толстый живот вывалился из брюк. Подполковник увидел, что на этот раз форма одежды была почти соблюдена. Исключение составляли лишь кеды.

— Ты бы еще слюнявчик одел, вояка. Ну какой из тебя спецназовец! — Рябинушкин указал на тельняшку, в которое было облачено пузо начсклада.

— Да жена все майки постирала! — начал оправдываться Шура, но начальник уже отошел, печально махнув рукой.

— Завтра в восемь открывай склад — придут люди теребить картофель!

— За мной не заржавеет! — пробурчал Алехандро, и, действительно, в восемь двери были открыты.

Рябинушкин посчитал, что при среднем урожае им грозит собрать около тысячи двухсот тонн картофеля, что ровно в десять раз превышало годовую потребность базы в картофеле. Придется осенью думать, куда девать излишки. Закончив делить шкуру неубитого медведя, подполковник заторопился по своим делам.

Человек семьдесят солдат и около пятидесяти женщин трудились, как стахановцы. Перебранный картофель отвозился под наспех сооруженные навесы, откуда назавтра должен быть отправлен к месту посадки. После обеда на поле начался сев пшеницы. Три сеялки, влекомые тракторами МТЗ пыхтели по пахоте, как паровозики. Два ЗИЛ-131 подвозили мешки с зерном.

В разгар работы подошла Худавая, проверила, правильно ли проводится подкормка, и посетовала:

— Жаль, совсем мало ржи — придется пару лет посидеть на батонах. То-то, зады у всех раздадутся! — она улыбнулась своей, наспех состряпанной шутке, и сама влезла на сеялку. Засыпанного зерна хватило как раз на три круга. Слегка одурев от тряски, она сошла, отпустив шутку посолоней:

— Ни фига себе виброкроватка! — оправив юбку, Софья Николаевна призывно посмотрела на солдат, криво улыбнулась чему-то забытому, и залезла в свой УАЗик. Солдаты зашептались:

— Совсем завалил службу Худавый!

— Я бы, вместо сеялки…

— Тихо! — прикрикнул на них сержант Сметанин, откатавший с агрономшей все три круга, — не чешите языками!

На него глянули, как на члена троцкистско-зиновьевского блока. Он слегка порозовел и, сдерживаясь, чтобы не улыбнуться, бросил:

— Женщина, конечно, ничего!

К вечеру поле было распахано, закультивировано и засеяно. Ополоумевший Ратибор, впервые в жизни видевший такое количество вспаханной земли, прикидывал, сколько дней потребовалось бы им для равноценного процесса. С цифрами у него было туго, и он вовсю загибал пальцы. Выходило что-то около двух кругов по всем конечностям. С одурением качая мыслительным органом, жутко болевшим после вчерашнего, он подумывал, что в следующую посевную следовало бы попросить новых друзей уделить минут пяток на обработку бобровского надела. С этой просьбой он и обратился к подъехавшей агроному. Худавая, впихнув Ратибора в УАЗик и, поморщившись от неприятного запаха, поехала кинуть взор на вышеуказанный надел. Надел оказался большим — гектар на десять. С улыбкой поглядев на «старшину», Софья Николаевна произнесла:

— Ладно, считай что на следующий сезон мы договорились! Магарыч с тебя.

— Лады! — отозвался Ратибор, — если мы все не сойдем с ума до следующей посевной.

— А шо такое? — прищурилась Худавая, — не поют перепела, ведь ты опять перепила?

Опухшая рожа альтеста глупо улыбнулась, он показал рукой на стаю «Кировцев», заканчивающих процесс вспашки и отрешенно проговорил:

— Из прошлого похода вернулся один лишь Теклик. Он рассказал нам историю, как один москаль к девкам на печи ездил. Емелей его звали — у этих москалей такие смешные прозвища… Долго мы смеялись над ним. Но почти верили. Москаль на печи и в нужник смог бы поехать…

Мой брат думал, шо вы москали. А сегодня понял — нет. Печь к плугу не всякий прицепить скумекает.

Глава 8.

Не успели утихнуть отголоски шума моторов отходящей на посевную техники, как начала просыпаться остальная часть Базы.

Часовой Иван Федорчук, стоя на вышке номер семь, испытывал страстное желание пальнуть из автомата (ввиду отсутствия гарнизонного петуха). Но, вспомнив, что за подобные штуки майор Булдаков может заставить его учить таблицу Пифагора, от своего намерения отказался. С математикой у солдата было туго. Туго настолько, что он с трудом представлял себе количество пальцев на собственных руках. Друзья шутили, что это даже и к лучшему. Солдату незачем знать точно, главное — представлять приблизительно. А во всем остальном Ваня был нормальным парнем из глубинки, коих так хватает на секретных базах.

На подобные базы берут, обычно, два сорта людей: немного экземпляров с высокими моральными устоями и интеллектом выше среднего, а затем щедро разбавляют все это глухоманью, которая хорошо ориентируется лишь в собственном колхозе.

Автор служил на одной из таких баз. Во время министерской проверки, рядовой К. на вопрос проверяющего: когда началась Великая Отечественная война, умоляюще глядя на командира своего подразделения, протянул:

— Товарыш старший прапорщик, ну вы ж знаете, что я в политике — ноль!

После этого события как раз случился очередной референдум. Дальше — без комментариев. Лозунг «Армия — вне политики» был блестяще подтвержден людьми в шинелях.

… На крыльцо столовой вышла повариха — Ильинична, фамилию и имя которой знал лишь начальник штаба, да и то, заглянув в ее личное дело. Заглянув, он тотчас захлопывал папку и усилием воли все забывал. Подполковник антисемитом не был, но звезды Соломона побаивался.

Итак, для всех она была просто «Ильинична», как в свое время народ знал и искренне любил двоих Ильичей: одного — картавого, другого — тоже отнюдь не цицероновских способностей. Кстати, повариха наличие двух знаменитых братьев отрицала.

За руку Ильиничну держал крепенький такой мальчуган. В другой руке парня был зажат пирожок, к которому он время от времени прикладывался. Энергично причмокивая, паренек в то же время внимательно оглядывался по сторонам. Наконец, мальчуган радостно вскрикнув, помчал по дорожке навстречу человеку в камуфляжной форме. Андрей Волков (а это был он) присел на корточки и поймал сынишку в объятья. Затем он встал и, держа паренька на руках, подошел к Ильиничне, которая с умилением смотря на эту сцену, прослезилась.

— Спасибо вам, Ильинична, — произнес Андрей, — извините, что так долго пришлось пользоваться вашим гостеприимством.

— Что ты, Андрюшенька! — всплеснула руками повариха, — он у тебя точно маленький солдатик — все сам да сам. Молодчина!

— Ишь ты! Ну, бывайте, а мы пойдем. Спасибо вам за все!

— Обращайтесь в любое время. Нешто я не понимаю! — Ильинична помахала им на прощанье и ушла в свое царство кастрюль, тарелок и «тупого» наряда.

— Куда мы, па? — поинтересовалось чадо, стараясь идти в ногу с отцом.

— К деду, — лаконично отозвался Андрей.

— К деду Сургену? — не унимался малыш.

— К другому деду — деду Константину. У каждого человека обычно бывает два деда. У тебя вот — Сурген и Константин, — популярно объяснил отец.

— А откуда он взялся?

— Костя, послушай, мне легче тебе объяснить, откуда ты взялся! — начал терять терпение отец.

— Ну, это я себе приблизительно представляю, — начал задумчиво ковырять в носу мальчуган.

— Прекрати резьбу срывать! — вскипел Волков, — тем более, если представляешь, в каком огороде тебя нашли. Я тебе когда-нибудь объясню, откуда он взялся. А теперь прибавь шагу!

Костя понял, что отец не в настроении, и замолчал. А Андрей все больше нервничал, подходя к дому Норвеговых.

Полковник же, для которого стратегия, тактика и психология были явно не в диковинку, уже сидел на скамейке перед подъездом вместе со своей незабвенной половиной. Вопреки его ожиданиям, разговор, состоявшийся вчера вечером, вчера вечером прошел в нейтральных тонах.

— Я знала, на что иду, — пожав плечами, сказала Елизавета Петровна, после получасовой исповеди господина полковника, — единственное, что меня удивляет, так то, что за двадцать лет нашей супружеской жизни всплыл всего-навсего один подобный грех твоей буйной юности. А это значит, что тебя можно назвать верным мужем.

— Ну, «Верный», — это вообще кличка собаки, — смутился Константин Константинович, — а наш брат-офицер, он просто — преданный.

— Странное дело! — продолжала супруга, как бы не замечая реплики мужа, — пару раз мне приходилось разговаривать с Андреем Волковым, и всякий раз мне казалось, что я разговариваю с тобой, этак лет на двадцать моложе. Я конечно никогда не думала, что на склоне лет мне придется стать приемной матерью! Но что не сделаешь для своего горячо любимого мужа — кота шкодливого!

— Но, дорогая, в основном, тебе придется быть приемной бабушкой, — возразил Норвегов.

— О! — упавшим голосом произнесла Елизавета Петровна, — значит ситуация хуже, чем я думала. Ну, что ж, пеленки стирать мне не в диковинку!

— Какие, к дьяволу, пеленки. Моему внуку девять лет! — у жены началась истерика.

— Ни фига себе! Сынок отца переплюнул! Как хоть твоего внука именуют?

— Константин Андреевич Волков, год рождения — одна тысяча девятьсот девяностый, образование — три класса, беспартийный, неженат.

— Фигня, поправим! — махнула рукой супруга, — у меня на примете есть одна девчушка лет пяти…

— Лизка, прекрати! — зашипел супруг, — я внука еще ни разу в глаза не видывал. Интересно, на кого он похож?

— На папу с мамой! — Елизавета Петровна не могла никак успокоиться, — не на тебя же, старый хрыч!

— Это кто тут старый? — вскипел полковник.

— Ладно, выпусти пар, половой агрессор! — закончила смеяться жена, — детей разбудим.

Утром они сидели на скамейке и тоже волновались.

— Черти что! — произнес, наконец, полковник, — вроде и по возрасту не положено, а тут — как перед первой брачной ночью!

Елизавета Петровна, волновавшаяся, наверное, еще больше супруга, молча обняла его.

— Идут! — вскочил Норвегов. Вдали показалась уже знакомая нам парочка.

— Какой большой парень? — изумилась жена. Андрей с Костей подошли и замерли напротив.

— Здравствуйте! — важно произнес мальчуган и, обращаясь к отцу спросил:

— Это мой дед? — Андрей молча кивнул головой.

— Ого! Целый полковник! — восхитилось чадо, — жалко, мама не знает.

Елизавета Петровна, несдержавшись, всхлипнула. Константин Константиныч подхватил внука на руки и крепко обнял. Андрей подошел к женщине.

— Ну что вы, Елизавета Петровна, не надо. Костя — парень большой. Я ему все объяснил. Он понял, что мамы больше не будет.

— Пойдемте в дом, — сквозь слезы сказала она, — не то соседей кондратий хватит. Только потише — дети еще спят.

Детей у Норвеговых было двое. Старший, Андрей, в этом году заканчивал школу и собирался поступать в институт. Дочери, Полине, было пятнадцать, и она училась в десятом классе. Оба еще спали. Занятия начинались в девять часов утра, поэтому вставать раньше половины восьмого было бы глупостью.

Тихонько расположившись в зале и, попивая чай с вафлями, они негромко переговаривались. Было решено детей в школу сегодня не отпускать, а ознакомив их с суровой реальностью, предоставить время для релакса. Норвегов, на правах командира базы, занимал пятикомнатную квартиру. Одна комната была свободна, и в нее немедленно вселили Костю. Предполагалось, что вместе с ним будет жить и Андрей, но тот вежливо отказался, сославшись на то, что привык быть хозяином, хоть и в шалаше. Тем, более, что ему предоставили великолепный двухкомнатный бокс в подземном городке. Он просто будет приходить к сыну, иногда оставаясь на ночь.

Такой вариант всех устроил, тем более Елизавету Петровну, которая заявила, чтобы Андрей звал ее просто Лизой, тем более, что она, нафиг, старше его всего-то на каких-нибудь двенадцать лет. Про себя она подумала, что соседство с таким парнем чревато для ее внутреннего спокойствия. В половине восьмого она ушла будить детей, и через полчаса они, совершив утренний туалет, появились в сопровождении матери. Папаша тут же кинулся в объяснения, вскоре запутав Полину и Андрея до одурения, а также запутавшись сам. Елизавета Петровна тоже растерялась и «минуты две они молчали». Затем слово взяла Полина:

— Насколько я понимаю, папочка, в результате твоей бурной молодости на свет появился Андрей, а в результате бурной молодости Андрея на свет появился Костя. Их мама осталась «там», — она сделала неопределенный жест рукой, который, тем не менее, все поняли, — Костя будет жить у нас в свободной комнате, а Андрей — «в царстве Куми-Ори». Так?

— Умница ты моя! — восхитился Константин Константиныч, — завтра же подпишу приказ о назначении тебя замполитом базы, а Горошина брошу в ассенизационную колонну.

— Куда? — не поняла Полина.

— На говно! — авторитетно пояснил Костя-младший. Все захохотали, ибо интеллигентность военного городка — понятие растяжимое от Эдиты Пьехи до известных пределов.

— Ну, внучок, — отсмеявшись сказал полковник, — тебя надо свести с майором Булдаковым. Может, он тебя возьмет юнгой в свою «дикую роту».

— У меня идея! — сказала Полина, — я могу сегодня погулять с малышом в парке. Подруги умрут от зависти!

— Но, полегче, — пробурчал «малыш», — я же не плюшевый мишка!

— Умри, Полька! — сказал ей брат, — парень взрослый.

— Но мы все-таки погуляем? — умоляюще произнесла Полина, — а, Костик?

— Погуляем, — согласился Костя, — только, чур, не приставать!

Глава 9.

Прошло несколько дней. Все было спокойно. Появлялась, правда, делегация из какого-то монастыря, но не увидела ничего предосудительного в том, что два «Кировца» копали братскую могилу для убиенных аваров. Руководитель миссии пытался поговорить по душам с Ратибором, но тот, озверевший от водки, ничему не внимал. Пришлось переговоры вести Булдакову. Тот основательно набил руку на сотворении крестного знамения, и поэтому ловко отмахивался двумя перстами от надоедливого инока. В конце-концов пришлось присягнуть, что эти железяки присланы в подарок из Кракова. Олег Палыч долго тыкал носом монаха в надпись на кабине «Made in USSR» и ставил тому на вид, что он ни черта не разбирается в языках.

В конце концов, делегацию накормили пельменями, напоили квасом и отправили домой. Булдаков долго вытирал вспотевший лоб и приговаривал, что от врагов избавляться куда проще.

Посадили картофель. Шура Лютиков был награжден долгожданной звездочкой и посему получил справедливую кличку «Коньяк».

Закончил курс лечения от триппера заместитель командира по складам капитан Малинин — известный дамский угодник, наставивший рога не одному офицеру и почти всем прапорщикам. В отместку те сложились и наняли молоденькую проститутку из Бобруйска, болевшую, как она утверждала, сифилисом. Жрица любви подкачала. У нее была «всего лишь» гонорея. Но хватило и этого. Капитан Малинин «намотал на винт» венерическое заболевание. Сладкой музыкой для персонала штаба были стоны и проклятия, насылаемые бедным Анатолием Алексеевичем на весь женский род, доносившиеся из штабного туалета. Капитан Львов вкалывал Малинину бициллин с извращенным садизмом, ибо и сам являлся рогоносцем из-за своего пациента.

Вдобавок Малинину приходилось лакомиться в столовой, так как не видя разницы между партнерами, он заразил и собственную супругу. Людмила, ошалевшая от такой засады, кормить благоверного отказалась наотрез.

Гуляющий с видом мученика по аллеям парка, капитан вызывал у всех встречных женщин улыбку сострадания.

— Прощайте! — горестно шептал Малинин вслед им, — еще рано. Два месяца — это почти бесконечность.

Такую епитимью на него наложил на него бессердечный Львов, бесконечно угрожая какими-то генококами. Перенос базы привел Анатолия Алексеевича в восторг. По святой наивности он считал, что венерических болезней здесь не существует. Он обнаружил новое поле для деятельности. Поселение, практически лишенное мужчин, представляло собой практически идеальный вариант для его специфической деятельности. Пошмыгивая своим утиным носом, который неизвестно почему сводил с ума женщин, дотошный капитан исходил городище вдоль и поперек. Благодатная нива ждала своего харвестера, залечивающего последние раны.

По прошествии нескольких дней случилось очередное ЧП. Мимо проезжала дружина туровского князя во главе с воеводой Погодой. Славные ратники числом около сотни были не прочь скоротать ночь в Бобровке щупая местных девиц и поужинать бобровской же свининой. Перетрухавший Ратибор сказался скорбным животом, отбежал за угол и торопливо начал жать клавишу транка.

— Люди, Олег, беда! Поляне налетели! — он выглянул из-за своего убежища, — уже баб делят!

— Не бзди! — донеслось из динамика, — попытайся их отвлечь. Мы мигом!

Альтест хлюпая носом потащился обратно и столкнулся нос к носу с самим Погодой.

— Где тебя мавки тягают? — заревел воевода, — мне своих девок пришлешь на сеновал. Обоих! Они у тебя ладные, грят…

— Дуняха нездорова! — заверещал Ратибор, — чего…

— Что у нее, глисты? — захохотал здоровяк, — а ну, покаж девок! Может, я их с собой заберу.

Внезапно вдалеке раздался рев моторов. Воевода отвернулся от альтеста и прислушался.

— Погода! — донесся крик от входных ворот, — мы пропали!

Из— за частокола на непрошенных гостей смотрела «Черная Акула», ощетинившаяся дулами многоствольных пулеметов, автоматических пушек и ракетных установок. В раскрытые ворота ввалились два БТРа, из которых на ходу вываливались булдаковские молодцы, вооруженные до зубов.

Воевода запрокинул голову чтобы лучше рассмотреть вертолет, и его шлем скатился с головы. Он глянул на Ратибора. Тот приплясывал, как мальчишки в кино при виде Чапаева на белом коне, с шашкой наголо ведущим лично свою дивизию на врага.

— Пропали! — подтвердил мерзавец-альтест, — неча на чужих девок заглядываться.

Первым к Ратибору подбежал Мурашевич и, запыхавшись, крикнул:

— Папаша, что с Дуней? — но уже сама Евдокия выбежала из избы, чтобы повиснуть на мощной шее своего ненаглядного.

Хитрый старейшина тихонько сказал Погоде:

— Если я только одно слово сему витязю — тебе несдобровать. Еще до вечера будешь болтаться на суку.

Погода мрачно кусал губы. Он был не из робкого десятка, но одно дело биться со знакомым противником, а другое дело, когда вокруг тебя летают и ползают чудища.

— Что я должон? — наконец спросил он.

— Будь гостем! — кротко ответил Ратибор.

— А не отравишь? — сомневался «гость», но его мучения прервало появление самого Булдакова.

— Ба! — заорал майор, — дай меча побаловаться!

«Дорогих гостей» спровадили только через неделю, и то благодаря княжескому гонцу. Князь недоумевал, куда запропастилась его дружина, когда кровь из носу нужно идти походом на Икоростень. Погода долго уламывал Булдакова идти с ними, обещая десятую часть добычи в качестве призовых, но майор был непреклонен.

— Мы, дружище Погода, народ мирный. Нас не тронь, и мы никого не тронем. А сейчас нам первым делом урожая дождаться нужно. Так и объясни своему князю.

Погода хмуро икнул. Если бы не ежедневные пьянки, то ему уже давно снесло бы крышу от обилия новшеств, наполняющих жизнь обитателей городка непонятным смыслом. Он еще долго тряс головой, натягивал поводья коня и через десять верст регулярно осведомлялся у оруженосца:

— Слышь, Кветко, мне и вправду не померещилось?

— Нет, Погода! — отвечал такой же очумелый паренек.

— Ну тогда добудь мне ключевой водицы!

Ратибор веселился аки дитя. Его дочь — любимая и ненаглядная Дуняша всерьез намылилась выйти замуж за видного парня — Володю Мурашевича. Хорошо бы выдать и вторую, но непутевая Настасья отвергла еще одного видного парня — Васю Горомыко, и с ослиным упрямством отказывала всем претендентам. Отец недоумевал: чего девке надобно? Выдрать бы разок ремнем, да скорее отсохнет его рука!

Это с одной стороны. С другой родной братец Алексий постоянно ныл, что не дело — допускать во все дела иноземцев с их бесшабашностью и неземными возможностями. Братья часто спорили до хрипоты и один раз едва не подрались. Ратибора поддерживали все бабы, однозначно. Ведь этим дурам все едино под кого ложиться — лишь бы стабильность была. А какая тут стабильность, когда в городище впору женский батальон организовывать по причине отсутствия мужиков!

Но Ратибор не зря считался одним из самых хитрых альтестов во всем новогородском княжестве. Выгоду он чуял за сотню верст по течению, да еще против ветра. Единственное, что его заботило во всей этой суматохе — упорное нежелание второй дочери рассматривать кандидатов на свою руку. Самые тонкие намеки отца распознавались сразу и отбивались с опытностью Джо Макинроя.

Евдокия явно понимала, в чем тут дело, но хранила молчание. Девушки часто приходили в часть, в гости к Володе, безмерно удивляясь подземному жилищу. Все их забавляло: и освещение, и отсутствие окон, и видео, и, особенно, ватерклозет. Дико смущаясь, и раз за разом краснея, Володя объяснил девушкам как правильно пользоваться сантехникой, и историческую сущность туалетной бумаги.

Андрей Волков жил в боксе напротив, и иногда случайно заходил, когда девушки навещали приятеля. В такие минуты Анастасия становилась оживленнее и разговорчивее. Стараясь не смотреть на Андрея, она задирала Володю и Дуню. К ее жуткому недовольству, Андрей при этом вставал и уходил с недовольной миной на лице. Капля за каплей, вытягивая из Володи информацию, она узнала о нелегкой судьбе сержанта Волкова. Будучи до самых кончиков пальцев женщиной, она уходила в другую комнату и там плакала, не зная, что ей делать дальше. Сержант, сам того не желая, покорил сердце девушки.

Володя пытался поговорить с Андреем, но тот только пожимал плечами и бубнил, что в таком возрасте он сам был, влюбился в заведующую лабораторией математического моделирования, но от этого, ясное дело, не умер. А на роль матери для Кости она не годится ни в коем разе. Тогда, с отчаяния, Мурашевич посоветовал Насте искать путь к сердцу Андрея через маленького Костю.

Настя приободрилась, утерла слезы и пошла в парк. Несколько дней подобного патрулирования принесли успех. Она познакомилась с Полиной, которая делала вид, что гуляет с Костей, а паренек изо всех сил притворялся самостоятельным мужчиной, сопровождающей юную леди при прогулках. Покорив Костю тем, что подарила ему лук и колчан со стрелами (сперев их в слободе), предназначенные для обучения юных воинов, Настя продолжала развивать успех «стремительным домкратом».

В один прекрасный день, когда с Костей был в парке сам Андрей, чадо заявило, что хочет, чтобы с ними гуляла и Настя. Не ожидавший от собственного сына такое западло, Волков опешил, но согласился. Но выбрав момент, когда они с Анастасией остались один на один, спросил:

— Таська, чего ты добиваешься?

Следует отметить, что близняшки с какой-то непостижимой быстротой перенимали манеру разговора солдат и, отчасти, их сленг. Сдобренный местным колоритом, говорок Настасьи действовал на Андрея, как на Джона Коннора «Держи хвост пистолетом, придурок!» в исполнении Арнольда Терминатора. Он млел, таял и тщательно поправлял гульфик. Вот и сейчас парень ощутил, как по спине готовятся проползти колонны мурашек.

Откинув со лба прядь русых волос, девушка одарила парня недевичьим взглядом и томно произнесла:

— Ты — мужик неглупый; догадайся-ка сам!

— Блин! — повысил голос сержант, — да что, на мне — свет клином сошелся? Вокруг столько холостых парней. А ты как на улицах Саратова!

— Чего?

— Любишь женатого! — потерял способность трезво мыслить он. Настя ему нравилась, но он считал это просто следствием долгого воздержания. Та же бесовка, сощурившись, поперла в решительное наступление.

— Ну, что у тебя сын, я, допустим, вижу. А вот твоей жены, извини, нет!

— Ты же знаешь, что она осталась там, у нас!

— И что, всю жизнь бобылем куковать будешь?

— А если мы вернемся?

— А если не вернетесь?

— Папа, да что ты, как маленький! — они не заметили, что сзади стоит Костя и внимательно прислушивается к их перепалке, — она такая красивая!

— А вот я тебе сейчас ремня по мягким запчастям! — разбушевался отец, — а маму ты уже забыл, паршивец?

— Не смей бить ребенка! — Анастасия обняла мальчика руками, и маленький засранец из-за этой импровизированной изгороди показал отцу язык.

Андрей сел со вздохом на траву и обхватил голову тем же, чем Костю Анастасия. Ситуация складывалась, грубо говоря, внештатная. Он дал себе слово никогда не изменять жене, а тут — такие пироги! Настя стала перед ним на колени и глядя прямо в глаза спросила:

— Мне что, локти себе кусать? Может, я тебе не нравлюсь, а? Ты видел, какими на тебя глазами Олька, соседка моя смотрит? Да я вынести этого не могу! Может она тебе больше люба, чем я? Я тебя первая заметила, понял!

Волков чувствовал себя полной скотиной, причем и в первом случае, и во втором.

— Какая еще Олька? Ты что, белены объелась? — заметив слезы на глазах девушки, он охватил ладонями ее голову и вытер их большими пальцами. Настя зарылась лицом в его грудь и вздрагивая спросила:

— Я могу надеяться, что ты меня полюбишь? — Андрей хмыкнул:

— Как сказал один кретин: «надежда умирает последней», аминь! — тут к нему прижался Костя и тихонько на ушко прошептал:

— Папа, ну поцелуй ее, пожалуйста! Я отвернусь! — и отбежал от них в сторону.

— Засранец! — с нежностью сказал Андрей.

— Что? — подняла голову Настя.

— Хочет, чтобы я тебя поцеловал, — пояснил он. У девушки сперло дыхание, — да вот не знаю, разрешишь ли…

— Можно, я тебя сама поцелую? — краснея спросила она, и, не дожидаясь разрешения, прильнула к нему губами…

— Глупенькая, ты же совсем целоваться не умеешь! — прошептал он, отрываясь.

— Так научи! — еще больше покраснела Настя.

— Ну, не здесь же! — сам покраснел парень, когда проходившая мимо Светлана Булдакова показала ему большой палец. Он вскочил и поднял ее.

— Эй, вундеркинд! — позвал Андрей сына, — иди-ка, брат, сюда. Есть одно срочное дело! Сейчас Настя отведет тебя к деду, а я пойду домой.

Девушка едва снова не расплакалась. На этот раз — от досады. Но увидев, как Андрей подмигнул ей, расцвела. Конечно же, он хочет, чтобы она затем пришла к нему. Взяв Костю за руку, Настя быстро пошла с ним в направлении дома, где жили Норвеговы. Оставшись один, Андрей кивнул в задумчивости головой, и тоже припустил домой. Он мысленно плюнул на все условности, пожалел свою мужскую сущность, и отныне решил рулить по течению.

Думая по дороге о женской непосредственности, сержант не заметил, как добрался до «Центрального Портала». Спустившись вниз, на свой этаж и, войдя в свою комнату, он побрился и принял душ. Глядя в зеркало ванной, сержант Волков вытянулся по струнке, и сам себе доложил:

— Готов к исполнению мужских обязанностей — несения караульной службы! — в эту минуту в прихожей раздался телефонный звонок. Андрей поднял трубку и, к своему глубокому облегчению узнал, что сам себя сглазил. Через час ему нужно заступать в караул помначкара. Это значит, что выяснение отношений с Настей откладываются на более поздний срок.

Он не знал Насти. Она заявилась к нему вскоре, после звонка дежурного. Глаза ее, возбужденно блестевшие, не оставляли сомнений в том, какого рода надежды она питает. Тем больнее было Андрею ее огорчить. Узнав о том, что «пряник» ускользает прямо из-под носа, девушка разревелась.

— Таська, ты чего? — совсем растерялся парень.

— Ни-ичего! — выдавила, заикаясь, она, — ты спроси, спроси у Дуньки, сколько раз я плакала, пока тебя, поганца, не встретила! Долго ты меня еще мучить собираешься?

Бессознательно он притянул к себе мягкое девичье тело, и, едва соображая, что делает, принялся целовать соленые от слез губы.

— Глупенькая! — говорил он в промежутках между поцелуями, — да неужто я с тобой играю! Мне действительно нужно на службу. От этого никак не отвертеться!

— А нельзя ли… — начала было Настя.

— Государево дело! — щелкнул он ее по носу, — теперь тебе легче будет мне дожидаться? Не будешь опасаться, что я полезу под юбку к какой-то там Ольге?

— Куда полезешь?

— Потом объясню. Но, однако, мне пора — время.

Они вышли из портала, и Настя проводила Андрея до плаца, где уже прохаживался майор Булдаков, решивший пойти сегодня начкаром сам. Олег Палыч чуть не поперхнулся, когда увидел, что его помощник приближается к караульному городку под руку с очаровательной девушкой. При подходе к нему, девушка робко поцеловала сержанта и упорхнула в другую сторону.

Закрыв лицо ладошками, майор посмотрел сквозь щелочки на белый свет, а когда сержант начал ему докладывать, схватил транк, и набрал домашний номер.

— Светик! — произнес он в рацию, — тут моих помощников девушки перед заступлением в караул целуют, а кто поцелует начкара?

— Волкова? — донеслось из транка.

— Его, родимого! — печально подтвердил майор.

— Молодец, парень! — транк запереливался всеми цветами радуги.

— Так что насчет поцелуя? — настойчиво вопрошал Олег Палыч.

— В следующий раз! — начкар выключил транк и искоса глянул на помощника.

— Не всем такое счастье, — пояснил он суть беседы с супругой, а затем начал проверку караула.

Строго допросив часовых на предмет знания УГ и КС, майор в шутливой форме поздравил всех с днем караульной собаки, и обещал выдать по чарке. Как обычно, перед сменой караула, проводился облет охраняемой территории на МИ-2.

Сегодня Булдаков чувствовал себя не в лучшей форме. Как он пояснил Волкову: «Наверное, чего-то обожрался». И лететь пришлось Андрею.

— Имейте в виду! — сказал майор, — летите не на охоту, а производить наблюдения. Что-то у нас давненько гостей не было. Я, как старый конь, бойню за версту чую!

Летчик и Андрей козырнули, и заняли места в вертолете. Машина загромыхала своими железяками, и умчалась ввысь.

— Высоко не подымайся! — сказал в микрофон Волков.

— Понял! — раздалось в наушниках.

— «Глаза» вызывают базу! — произнес сержант, — выходим в зону наблюдения.

— Вас понял «Глаза»! — отозвалась база, — связь — через каждые десять минут.

Далеко лететь не пришлось. Буквально километрах в семи Андрей обнаружил группу всадников, числом около тридцати, скачущих по направлению к Бобровке. Андрей поднес к глазам бинокль и снова вызвал базу.

— Поднимись повыше! — приказал он летчику, — вдруг — это разведчики, а остальное войско сзади.

Поднявшись метров на триста, они внимательно осмотрелись.

— Похоже, что эти орлы одни, — произнес сержант, опуская бинокль.

— Возвращайтесь! — приказала база, — нехрен там крыльями махать.

— Давай, на полусогнутых, домой! — передал Андрей летчику приказ базы.

— Ну, что за бяку вы там обнаружили? — поинтересовался Булдаков, когда Волков вновь предстал пред его светлыми очами, — будет ли мне с кем поразмять свои старые кости?

— Докладываю. Всадники, человек тридцать. На узкоглазых не похоже.

— Конечно, не похоже! — раздраженно перебил его майор, — те, как и китайцы, меньше, чем по миллиону, не передвигаются.

— Это не крестоносцы, — спокойно продолжал сержант, — экипировка не та. Простые доспехи, правда, мне показалось, что вид у них несколько помятый. Очень похоже на вояк Речи Посполитой. Так до нее еще…

— Не выражайся! Это мы еще посмотрим! — майор поднес ко рту рацию:

— Дежурный, два танка сюда, срочно! — Волков решил закончить:

— Судя по скорости передвижения, они будут здесь минут через сорок.

— Волков, ради тридцати человек достаточно троих: меня, тебя, и Вовки Мурашевича. Но, поелику его нет, то зови Ратибора — авось, он этих «гостей» знает.

Минут через пятнадцать привезли Ратибора. Ему объяснили ситуацию и попросили помочь с переговорами.

— Кажется я знаю, кто это, — изрек старейшина после продолжительного чесания за ухом, — это нам везут вести от князя. Заждались мы их!

Расположившись на поляне перед селением, майор и сотоварищи принялись ждать. Ждали недолго — минут через десять послышалось бряцанье доспехов и храп лошадей. На поляну выехал небольшой отряд, но отряд, находившийся в весьма плачевном состоянии: доспехи помяты, у нескольких человек разбиты щиты, все до одного забрызганы кровью. Предводитель, заметив странных и доселе невиданных людей, отдал команду построиться в боевой порядок. Сил сражаться у них, по всей вероятности, не осталось, но и просто так сдаваться они не собирались.

— Казимир! — внезапно заорал Ратибор, бросаясь к предводителю. Тот недоуменно вгляделся в Ратибора, одетого точно также, как и все остальные бойцы Булдакова, а затем какая-то догадка сверкнула у него в голове.

— Ратибор, — неуверенно произнес он, слезая с коня.

— Это — муж моей сестры, — пояснил майору старейшина, затем крепко обнял Казимира. Тот что-то взволнованно начал говорить. Заинтересованный, Булдаков подошел поближе, а Волков последовал за шефом.

— Свеи, — обратился Ратибор к Олегу Палычу, — в двух днях пути.

— Километрах, приблизительно, в ста двадцати, — прикинул майор, — ну что, Андрюха, может послать туда парочку Ми-24?

— Без предупреждения?

— Ах да! Таких мы еще не предупреждали! Но чутье мне подсказывает, что разговаривать с этими викингами бесполезно. Когда они обопьются своего эля, то ничего вокруг не замечают.

— Может, выслать им навстречу пару танков?

— Лучше поставить на прямую наводку тройку «Градов», а танки оставим про запас, — майор вынул транк, связался с дежурным и приказал:

— Снарядить три «Града», пару танков, Урал с боеприпасами, Мурашевича, и все это — ко мне.

— Товарищ майор! — вмешался сержант, — неплохо было бы послать Ка-50 на разведку. Пусть поднимется на приличную высоту и пошарит своей оптикой.

— Дельная мысль! Сейчас распоряжусь.

Пока майор отдавал необходимые распоряжения, воины Казимира спешились и пытались приводить себя в порядок: оттирали засохшую кровь и поправляли амуницию. Глазели на танки, которые, заглушив моторы, стояли, как неподвижные изваяния. Ратибор, знающий, что внутри люди, тем не менее боязливо косился. Дружба дружбой, а и ручной медведь может так порой цапнуть… Шутя…

— Их сотен пять, — рассказывал Казимир, — мы ехали предупредить вас о наступающих со стороны востока аварах, а возле Изяславля на нас накинулись Свеи. Мы потеряли два десятка человек прежде, чем оторвались — слава Господу, наездники из них неважные. А где твои ратники, Ратибор?

— Я думал, ты мне расскажешь, где они, — растерялся старейшина, — вот уже год до нас доходят плохие новости. Будто проданы они в рабство навек…

— Выходит, правда это, — мрачно произнес Казимир, — слышал и я подобное. Кто же у тебя остался?

— Пять мужиков, два десятка старцев, десяток безусых юнцов, семь на десять баб, а остальные — ребятня голопузая.

— Как же быть? — в горе воскликнул Казимир, — мои три десятка делу не помогут. Бежать надо!

— Не надо! — отмахнулся Ратибор, видя приближающегося Булдакова, — у них защиты и покоя просить необходимо.

— Олег Палыч! — поклонился он в пояс подошедшему майору, — признаем тебя князем своим, и просим защиты и высокого покровительства.

— Сдурел ты, Ратибор, или обкурился чего? — вытаращился на приятеля Булдаков, — тут голову ломаешь, как накласть Свеям по самое не хочу, а ты антимонии разводишь!

— Вот, поговори с ним! — обратился к Казимиру Ратибор, — все шутки да прибаутки. Сейчас пожгут этих Свеев… нахрен. Не совсем уверенно добавил старейшина словцо, которое часто слыхивал от солдат. Майор фыркнул и отошел по каким-то своим делам.

— Кто это? — наконец решился спросить Казимир родственника, — что он про курения пытал.

— Шут его знает! Появились тут две седмицы тому вместе со своим городищем. Нас не трогают. Перебили жуть сколько аваров, а самим хоть бы хны! Бобровку авары спалить собирались, так эти не дали. Получила Орава по шее, да и убралась восвояси. Мы с Олегом навроде подружились, правда бороду заставили поголить. Одели, видишь, в ихнее. Да! Дочку мою один сватает, прикинь, Дуняху-то!

— Отдашь?

— Что я дурень! Пущай хоть обеих забирают! Настаська, дура, нос, правда, воротит. Бегает в ихнее городище, правда, каждый день. Спрашивал, к кому, дочка ходишь, так отмалчивается. У них мужиков свободных — сотен пять.

— Всего пять сотен? — удивился Казимир

— Ты не гляди, что их мало! — зашептал Ратибор, — дерутся, будь здоров! Женишок моей Дуняхи главного аварского богатыря пеший без оружия одолел. Да так, брат, ловко, что потом эту харю всем миром собирали. Тихо, майор опять идет! Олег, познакомься, муж моей сестры — Казимир. Казимир, это их воевода — Олег Палыч, майор!

Казимир сунул руку в камнедробилку Булдакова и поморщился. Майор, казалось, ничего не заметил. Он расшаркался перед гостем, затем извинился и опять куда-то пропал. Ожидая противника лишь на вторые сутки, Олег Палыч отдал команду передислоцироваться поближе к слободе. Благодаря капитану Селедцову, у каждого человека за пределами городка были рации, так что управление мог осуществлять и олигофрен. С «Черной акулы», портящей воздух где-то километрах в шестидесяти, появилась первая информация: варяги устроились на отдых с ночлегом.

Так как было еще светло, часов семь вечера, решено было перекусить и пару часов побездельничать, выставив дозоры. У частокола уже стояла тройка «Градов», два Т— 82 и «Урал» с боеприпасами.

Ратибор с Казимиром шли пехом; за Казимиром тащилась усталая лошадь с нехитрой поклажей. Внезапно она шарахнулась в сторону. Мимо промчался БТР и исчез за пригорком. Привыкший за две недели ко всему, Ратибор лишь слегка вздрогнул и пошел дальше, не прерывая своего увлекательного повествования. Вдруг он насторожился и обернулся. Шагах в тридцати, на коленях, стоял его зять и яростно крестился. На морде лошади была написана готовность хоть сейчас принять христианство во всей его первозданной красоте. Ратибор плюнул и подошел к родственнику.

— Полно, Казимир, мозоли на коленях натрешь! — нас в слободе уже трапеза ждет.

— Нет, ты видал! — изумлению гостя не было предела.

— Пойдем, говорю! Если не успокоишься, придется тебя медом отпаивать! Железных коробок на колесах он не видел! Так тут их, как вшей на прокаженном! — Казимир поднялся с колен и нерешительно последовал за Ратибором. Они взошли на пригорок, с которого открывался вид на Бобровку.

— Долго, видать, пахали, — указал он на поле слева от слободы.

— Цельный день, — подтвердил Ратибор, — от рассвета и до заката.

Великолитовец остановился и посмотрел на него.

— Или моя голова плохо слышит, или твоя — ерунду говорит. Это поле десять дней пахать нужно на десяти волах.

— Твоя голова еще не привыкла, — философски заметил Ратибор, — придется тебе хлебнуть водки немалую чару.

Решив еще больше поразить гостя, он достал из кармана транк:

— Олег Палыч, ты где?

— В деревне, — донеслось из транка.

— Где — где?

— В слободе, мать твою! Чего надо?

— Там бабы шевелятся?

— Все готово.

— Хорошо, отбой.

Казимир смотрел на транк, как Кала на Тарзана.

— У тебя там вещун?

— Я не знаю, — честно ответил Ратибор, но говорил я с Олегом Палычем.

— А при чем здесь деревья?

— Кажется, не «деревья», а «деревня», вроде, как дома из дерева. Так они между собой нашу слободу называют.

— А что такое «водка»?

— Это, брат, все равно, что Змея Горыныча в губы поцеловать. Особенно поутру.

У ворот их встретил Мурашевич.

— Все уже здесь, а вы куда запропастились? Дуня, вот, волноваться начала.

— Володя, мы пехом пройтись решили — конь Казимира устал.

— Ладно, я — к Булдакову! — Володя побрел в сторону техники.

— Кто таков? — поинтересовался Казимир, когда сержант отошел.

— Жених Дунькин! — буркнул Ратибор. Ему было неудобно, что Мурашевич не оказал ему сыновнего почтения, даже перед Казимиром.

— Здоров детина! — присвистнул Казимир.

— Не свисти — зубов не будет, — пошутил отошедший слегка Ратибор, — ба! Видишь этого парня, возле которого моя Настена кружится?

— Вижу, — тоже ладный парень.

— Сын самого главного у них!

— Олега твоего Палыча?

— Да нет! Много выше майора. Олег у них, ну как воевода. Тот называется «полковник». Со временем все узнаешь. Если надо. У меня, скажу честно, зятек, до сих пор кругом голова. Братец ругает, что связался с безбожниками и чужеземцами, а я так думаю: черту отслужил, лишь бы люди целы остались!

— Эт точно! — кивнул зять, — а чего Анастасия рядом? Он что, тоже свататься надумал?

— Да нет. Это она, бесстыдница, стоит перед ним на лапках задних! У парня сын, да баба, которая, леший знает, где! А дочка-то моя, непутевая, вбила себе в голову, что этот — непременно должен быть ее! А парень-то хорош!

— Хорош! — согласился Казимир.

— Мне тоже люб. Жаль упускать такого зятя… Ну, вот, пришли, — Ратибор указал на шатровую палатку, где за распахнутыми пологами были видны накрытые столы. Возле них сновала Дуня и наводила последний лоск.

Под гостеприимный кров вместилось около сотни человек. Сидели вперемешку: солдаты Булдакова, местные жители и великолитовцы. Казалось невероятным, что послезавтра пирующим предстояла битва с варягами и свеями.

Выпившая полкружки хмельного меда, Анастасия встала из-за стола и, не обращая внимания на откровенные взгляды мужчин, пошла, слегка пошатываясь, в сторону дозоров.

— Стой, кто идет! — окликнули ее из темноты.

— Мне нужен Андрей! — заплетающимся языком выдала она.

— А ты кто?

— Настя я, Ратиборова!

— Понятно! — часовой достал рацию, и набрал номер Волкова:

— Алло, говорит четвертый, тут бродит некто по имени Настя, и ищет тебя. Что мне делать?

— Сейчас буду!

Через минут пять подкатил УАЗик и из него выпрыгнул сержант. Он подбежал к девушке:

— Дуреха! Ты что, на пулю нарваться захотела?

— На тебя нарваться захотела! — почувствовав непонятный запах, Андрей склонился немного, чтобы лучше разобрать. Думая, что он хочет ее поцеловать, Настя обвила шею сержанта руками. Тот отскочил, как ошпаренный.

— Да вы пьяны, барышня!

— Ну и что, — снова прижалась к нему девушка, — камень ты черствый! И боярышник тут вовсе не при чем!

Тут Андрей заметил, что часовой с интересом прислушивается к их разговору.

— Поехали! — лаконично сказал он и уселся за руль. Настя села рядом.

— Держись! — он поддал газу, и машина запрыгала по полю.

Волков остановился недалеко о слободы и заглушил мотор.

— Таська! — почти умоляюще произнес он, — ну на что это похоже? Нахлебалась какой-то дряни, переполошила дозор, меня на посмешище выставила! Ты, вообще, меня слушаешь? — девушка глядела на него горящими глазами, от взгляда которых мог сдуреть и столетний дед, — черт, да не могу я сейчас быть с тобой.

Анастасия взяла его руку двумя своими, и приложила ее к высокой девичьей груди.

— Не прогоняй меня! — хрипло произнесла она и сняла с руки какую-то диковину, отдаленно напоминающую браслет.

— Возьми. Это — мой оберег. Мне его дал дедушка при рождении. Ты ведь тоже пойдешь в битву… — Андрей молча кивнул.

— Он защитит тебя от вражеских стрел и копий…

— Глупышка! Викинги не пользуются ни стрелами, ни копьями. К тому же, я больше доверяю бронежилету, — улыбнулся парень, но амулет взял и надел его на кисть левой руки.

— Его носят на правой, — сказала Настя.

— Не хватало, чтобы он за автомат цеплялся! — сержант достал транк, — товарищ майор, это Волков. Мне бы отлучиться на несколько часов по семейным обстоятельствам.

— Добро, Андрюха, — свободен до утра. Мурашевич тебя подменит, если что.

— Спасибо, товарищ майор! До утра!

— До утра, сержант. Осторожнее с «семейными обстоятельствами»!

Волков повел машину по уже хорошо укатанной дороге в городок, но его остановил капитан Селедцов.

— Домой? — осведомился он, открывая заднюю дверцу.

— Садитесь, товарищ капитан, подбросим.

— Подбрасывать не надо — просто подвези, — пошутил связист. Заметив антенну, торчащую из кармана сержанта, он поинтересовался:

— Ну, как транк, не подводит?

— Да пока грех жаловаться — штука надежная.

— Естественно. Здесь же идеальные условия для связи! Ни тебе помех от радаров, ни любителей — коротковолновиков, ни гостелерадио. Особенно последнего… Хочешь, кстати, узнать, почему я до сих пор капитан, а не, скажем, подполковник? По возрасту…

— Заинтригован.

— Расскажу. Никому еще не жаловался… Где-то, в году девяносто третьем, когда в России была, мягко говоря, напряженная обстановка, у нас проводились секретные учения. Непосредственно мне была поставлена задача обеспечить такую связь, чтобы ни одна сволочь не могла нас подслушать. Наша часть обслуживала Министерство обороны.

Есть такой прибор — шифратор называется. Он разбивает аналоговую составляющую сигнала на серию непонятных хрюкающих звуков. В приемнике стоит дешифратор, где эта свинская речь превращается тем же макаром, в человеческую.

В то время служил у меня прапорщик Чихнюк, который умудрился так присоединить и настроить приборы, что шифратор оказался вообще не включенным в схему, а передатчик настроен на частоту в семьдесят пять мегагерц — частота первый канала телевидения. И вот, представляешь, идет по ОРТ мультфильм «Карлсон вернулся». Карлсон раскрывает свою хлеборезку, а вместо «Привет, малыш!» слышится: «Последние известия из Москвы. Обстановка нормализировалась. Отмена, повторяю, отмена готовности». И это все слышит половина республики.

Меня ставят в интимную позу, и имеют все, кому не лень. Хотя я вообще, не при чем. Секретный прапорщик Чихнюк не имел права показывать мне схему соединений.

— А что потом стало с этим прапором? — спросил Андрей.

— Уволили из рядов Вооруженных сил по состоянию здоровья. Стал фермером.

— А вы уже шесть лет…

— Девять. Капитана я получил в девяностом.

— Да! — сострадательно протянул Волков.

— Ничего, здесь все равны! — успокоившись, и уже без прежней горечи продолжал Селедцов, — нет ни телевидения, ни радио… Хотя, мне пришла в голову одна мысль! Можно ведь устроить небольшую радиостанцию, передающую, скажем, музыку и последние новости. Сплетни, даже. Ага! Вот и приехали. Высади-ка ты меня, дружище, у штаба. Зайду, гляну на оборудование. А насчет радио переговори с командиром. К тебе-то он прислушается.

Подмигнув Андрею, опальный капитан захлопнул дверцу.

— Куда мы? — спросила Настя.

— К отцу. Заберем Костю, а утром ты отведешь его обратно. Ты своего папаню хоть предупредила?

— Чай, не маленький! — отмахнулась девушка.

— Ну, ты даешь! — с осуждением посмотрел на нее Андрей. Затем достал транк и протянул его Насте.

— Позвони ему! — та неохотно набрала номер Ратибора.

— Это я! — представилась она, — заночую в крепости (так жители Бобровки называли военный городок). Ты что делаешь?

— Мы тут, доченька, с дядей Казимиром беседуем, — отозвался слегка заплетающимся языком, Ратибор, — между прочим, есть возможность неплохо выдать тебя в хорошую семью.

— Пока, папа! — прошептала Настя в транк и прервала контакт. По щеке ее скатилась предательская слезинка.

За три километра отсюда довольный Ратибор потер руки и, обращаясь к Казимиру, произнес:

— Как я их, а? Может теперь он станет более решительным!

— Ты того, не очень! — ответил Казимир, хрустя соленым огурцом, — береги девку!

В машине царили уныние и пессимизм. Волкову очень не понравилось сообщение Ратибора. Насте оно понравилось еще меньше. Она долго и недовольно сопела, а затем сказала, уставившись в потолок машины:

— В общем так, мил друг Андрюша! Берешь меня замуж или нет? Видишь, отец кого-то мне уже сватает.

Андрей, с детства не любящий поспешных решений, нажал на тормоз. С минуту он что-то прикидывал, а затем осторожно сказал:

— Я подумаю.

— Долго думать собрался?

— Час.

— Ну, смотри! — сказала Настя, — чтобы сегодня ответ дал.

— Дам! — поклялся парень.

— А час — это сколько?

Возле подъезда прогуливались Норвегов с женой и внуком. Увидев за рулем отца, Костя подбежал прямо к дверкам. Андрей и Настя вылезли из машины. В ответ на недоуменное лицо полковника, Волков пояснил:

— Отпросился у Палыча до утра. Думал, может Костю забрать… — вмешалась Елизавета Петровна:

— Ты знаешь, Андрюша, пусть лучше парень у нас побудет, а ты, в кои-то веки, погуляй с девушкой. Может, познакомишь?

— Лиза, это — та самая тетя Настя, которую столь боготворит мой сын. Настя, это — мой отец — Константин Константинович. Рядом с ним — его несравненная супруга — Елизавета Петровна. Па! Я хочу с вами посоветоваться.

— Ну-с, присядем! — бодро сказал полковник, указывая на скамейку.

— Замучила она меня! — вздохнул Андрей, — ну уж очень ей замуж хочется. Решила Анастасия, что я — тот единственный и неповторимый мужчина, с которым ей хочется прожить жизнь. Так, дорогуша?

— Так! — тоже вздохнула Настя.

— Пообещал я ей ответ дать, уже через полчаса, согласен ли я на ней жениться, или нет.

— А что тебе сердце подсказывает? — осторожно спросила Елизавета Петровна. Андрей молча обнял девушку, которая в предчувствии чего-то очень важного положила ему голову на плечо.

— Так в чем проблема? — хмыкнул Норвегов.

— Но ведь я женат, папа, как ты не понимаешь?!?

— Разведем!

— А вдруг мы обратно перенесемся?

— А если не перенесемся? Всю жизнь жалеть будешь! Или, допустим, лет через тридцать. Ты уверен, что твоя Анжела будет ждать тебя тридцать лет?

— Я уверен, что она меня и трех месяцев ждать не будет, — ответил парень, — не тот норов. Просто, хочется проявить элементарную порядочность, что ли…

— Волею судьбы я в этом городке — царь и бог, — заявил Константин Константинович, — завтра у нас операция по «отлову дичи», а послезавтра вечером готовьтесь! Гадом буду, но я вас оженю. А теперь идите-ка вы, проветритесь! У меня послезавтра сын женится.

Когда наша парочка уже садилась в машину, Константин Константинович подошел к Андрею.

— Насчет переноса не беспокойся! Это — даже не та планета. Я давеча сверялся с «Атласом офицера» — ни одного знакомого созвездия! Час тому назад мне доставили депешу из лаборатории. Даже состав атмосферы не тот! Кислорода — целых тридцать два процента. Откуда-то взялось четыре процента гелия. Остальное, слава богу, в норме. Да! Луна в два раза больше и удалена в полтора раза дальше. Вот такие пироги! — оставив их одних, Константин Константиныч вернулся на скамейку.

— Куда поедем? — спросил Андрей.

— Давай, к тебе, — предложила Настя, — никак не приду в себя после этого разговора. Бр!

— Ну, что же, ко мне, так ко мне, — сказал парень, заводя УАЗик, — я, наверное, сдурел. Какая свадьба? Тебе же еще нет восемнадцати! В смысле, лет.

— Мне скоро семнадцать, и я уже четыре года болтаюсь в невестах.

— Выйти замуж, чтобы вместе с мужем играть в песочке! — съехидничал Андрей, — занятная авантюрка!

Настя ткнула ему кулачком в плечо.

— Противный какой!

— Какой есть! Может, не пойдешь замуж, раздумала?

— Ну уж дудки! Меня этим не испугаешь!

«Интересно, чем это кончится? — думал Волков по пути домой, — не знал я, что бывают такие нахальные девчонки. Хотя, если положить лапу на сердце, мне это в ней нравится».

Наконец, они подкатили к порталу — одноэтажному зданию, внутри которого находились лифты По ним можно было попасть на десять нижних уровней. На каждом из уровней, по периметру, располагалось пятьдесят двухкомнатных боксов, в которых было все, кроме окон, отсутствие которых причиняло Андрею известный дискомфорт. Анастасия, у которой в доме были окошечки размером с человеческую голову, чувствовала себя вполне сносно.

— Ты голодна? — спросил Волков у девушки, войдя в свое жилище.

— Скажи мне только одно: час уже прошел?

— Чего? О, дьявол! Ну что ты привязалась! По-моему, все уже решено!

— Правда? — Настя смотрела на него, склонив голову, — а я ничего не слышала!

— Таська, миленькая, ты согласна быть моей женой?

— Я подумаю! — ответила девушка, едва сдерживая смех, — Андрюшка, ты правда это сказал?

Андрей подошел и привлек ее к себе.

— Кому я тебя еще отдам! — прошептал он ей на ухо, — когда ты моя! Ты уверена, что не хочешь есть?

— Если честно, то больше всего я хочу в туалет, — призналась она.

— Ну, удачной тебе охоты! — пожелал парень. Настя скривилась, но промолчала.

В отличие от нее, ощущающий сильное чувство голода, Андрей сразу же прошел на кухню и приготовил немного перекусить. Вскоре вернулась Настя.

— Послушай, а что означает «принятьдушу»? У нас это — нечто из погребального обряда.

— Не «душу», а «душ». То же самое, что и помыться. Вы ведь моетесь?

— Нет, ходим грязные! — Анастасия хмыкнула.

— Прекрасно!

— Перестань! Мы моемся в бане один раз в седмицу.

— Похвально! А я, если получается, моюсь один раз в день.

— Ты так сильно пачкаешься? — искренне удивилась девушка.

— Нет, — запасся терпением Андрей, — пойми, человек всегда потеет. Пот высыхает, и покрывает тело тонким слоем соли, который мешает коже дышать. Лично я чувствую себя гораздо лучше, когда приму душ.

— А можно я тоже, приму душ? — Андрей поразмыслил.

— Отчего нельзя? Очень даже можно. Пойдем покажу, чего там нажимать, и чего — крутить.

Он привел ее в ванную и долго объяснял устройство душа.

— А это что? — спросила она, указывая на дезодорант типа «карандаш», стоявший на полочке.

Андрей вздохнул. Теперь ему эта затея уже не казалась столь легко осуществимой, как в начале.

— Хорошо! — выдохнул он, — я тебе расскажу все по порядку, хотя и чувствую себя довольно неловко. Видишь вот эту бутылку?

— Чай, не слепая! — буркнула Настя.

— Это называется «шампунь». Им моют голову. Но не всем шампунем, а наливают, обычно, вот такой маленький колпачок. Все остальное моют мылом… мылом!

— Насчет мыла я знаю, — обиделась девушка, — чем, ты думаешь, у нас моются? Но ты мне так и не ответил, зачем эта штучка?

— Вопрос понят. Отвечаю. Когда я помоюсь и вытрусь полотенцем, то вот этой штуковиной смазываю подмышками, чтобы как можно дольше не чувствовался запах пота. Вот, и весь “Speed stick”.

— Чего?

— Так эта штука называется. Только у меня подмышки выбриты, а у тебя нет. И эта штука, милая, не про вас. Сейчас принесу тебе полотенце, и приступай. Кранами я тебя пользоваться научил.

Ужиная, он прислушивался к шуму, доносящемуся из ванной. Наконец, все стихло. Дверь приоткрылась, и Настя позвала:

— Андрей, помоги мне! — он подошел и открыл дверь. Она крутилась перед зеркалом в абсолютно первозданном виде. Парень в смущении отшатнулся.

— Стыда у тебя ни на грош, девушка! — закричал он, — прикройся хотя бы полотенцем!

— Хорошо, заходи! — Андрей зашел. Настя стояла и держала в руках полотенце.

«Спокойно, солдат! — приказал сам себе Волков, — ты уже не мальчик». Он отнял у нее полотенце и скомандовал:

— Руки вверх! — а затем ловко замотал не ведающее стыдливости тело в махровую ткань, — так чем тебе помочь?

— Как мне удалить волосы?

Андрей молча уставился в точку, которая находилась между его третьим глазом и ушами.

— Время идет, а мне не легчает! — пожаловался он, — поведай мне, Варвара-краса, зачем тебе все эти навороты?

Настя топнула ногой.

— Ты мне поможешь, или я сама?

Волков дернулся, словно его подключили вместо семафора.

— Вот только моря крови мне здесь и не хватало! — он достал бритву, поменял лезвие, и, насвистывая, принялся исполнять желание своей невесты.

— Сержант, тебе никто не говорил, что ты — большая зануда?

— Что? — встрепенулся незадачливый цирюльник, — ты хоть знаешь, что такое «сержант»?

— Нянька для молодых воинов.

— Любопытно, какой Володя тебе это сказал?

— Он самый! Можешь ты скорее?

— Тогда молчи и не отвлекай меня!

Настя попыталась надуть губы, но это оказалось в данной ситуации делом архисложным.

— Вот и все! — весело произнес Андрей, борясь с желанием поцеловать девушку во влажное плечо, сейчас я выхожу, а ты, пользуясь моментом, ополаскиваешься, смазываешь дезодорантом подмышки, одеваешься, и выходишь вся из себя сияющая и счастливая! Понятно?

— Понятно, — покорно отозвалась она, — а ты не мог бы просто закрыть глаза?

— Девушка, если бы ты изучала науку, под названием физика, то знала бы, что тела с противоположными зарядами, запертые в ванной комнате, испытывают действие сил притяжения, сжатия, и, в конце концов, упругости. А потом в дело вступают силы трения и следствия из них. Вот так законы физики превращаются в постулаты биологии. А до этого еще нужно дожить! Не скучай, милая — я рядом!

Он вышел из ванной и прикрыл дверь.

— Сержант, ты, кажется, сходишь с ума! — сказал он самому себе, включил видео и поставил кассету с шоу Дэвида Копперфилда. На экране происходило исчезновение статуи Свободы. Зрители восхищенно аплодировали. Копперфильд скромно щерился.

— Эх, Дэвид! — сказал Волков, прихлебывая яблочный сок, — по сравнению с тем, что происходит здесь, твои фокусы — проказы недельного младенца.

— С кем ты разговариваешь? — раздался рядом голос Насти. Она надела вместо своего сарафана боксерский халат Андрея, и теперь щеголяла в нем, распустив влажные волосы. Таким, наверное, видится боксерам ангел во время нокаута.

Сарказм Андрея резанул бетонные стены, как нож бумагу.

— С Ра. Это бог солнца в полинезийской мифологии. Я прошу его сделать меня терпеливее, чтобы случайно не нашлепать тебя по вот этой штучке, — он провел рукою по тому месту, где халат был более выпуклым. Настя непроизвольно напрягла ягодицы, — тебе идет мой халат, только нужно запахнуть полы и завязать пояс. Вот так. Теперь ты похожа на маленькую гейшу.

— Прекрати говорить непонятными словами! Чего это он делает? — на экране старина Дэвид пролезал сквозь Великую китайскую стену.

— Ненормальный какой-то! — вздохнул Андрей и выключил видик.

— Что прикажешь делать? — спросила Настя после этой грандиозной акции. Волков глянул на часы. Было уже около десяти.

— Еще пару часов не знаю, чем будем заниматься, а затем я заваливаюсь спать, — она лукаво глянула на него. Разгадав значение этого взгляда, он засмеялся.

— Пойдем, покажу, где будешь спать ты, — он привел ее в другую комнату и указал на двуспальную кровать:

— Вот твоя лавка, или на чем у вас там спят.

— Я сплю на полатях, а это что за невесть что?

— Ты же видела, на чем я сплю. Это — то же самое, только для двоих.

— И ты хочешь положить меня на этом спальном дворе одну? Ничего у тебя не выйдет! О! О! А сейчас ты предложишь поменяться местами! Я угадала? — Андрей озадаченно смотрел на нее. И где только она успела всего нахвататься? Анастасия продолжала:

— Послушай, Андрюша, мне порой кажется, что я тебя постарше зим на десять. Тебе так страшно спать вместе со мной, или ты все еще скучаешь по своей жене?

Тут она попала пальцем в небо. Меньше всего сейчас Андрей думал об Анжеле. Парень попросту боролся с нарастающим желанием. Приняв, наконец, решение, он буркнул:

— Пойду, приму душ! Ты, Таська, погоди, я скоро!

Вернувшись, Андрей увидел, что девушка свернулась калачиком, и смотрит на него из-под пушистых ресниц. Он прилег рядом и дунул ей в лицо. Подсохшие волосы разметались по плечам. Парень уткнулся лицом в ее шею. Зашептал на ухо:

— Ты бы, чертовка, могла бы и монаха соблазнить! — она прижалась к нему. Дрожащими руками гладя его по голове и плечам бессвязно забормотала:

— Грош мне цена, если ты только сегодня прилег рядом. Вон, Дунька с Володей уже давно… Может, она уже тяжелая…

— Сомневаюсь. Володя же не дурак. Ему, конечно, хочется детей, но не так сразу, и не дюжину.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что не одобряю этих ваших привычек, когда женщина начиная с шестнадцати и кончая сорока шестым годом постоянно беременна. Зачем рожать двадцать детей, когда вполне достаточно троих! — Настя обиженно отстранилась.

— Я тоже не хочу двадцать! С меня хватило бы и шестерых.

— Так вот, девонька! Один у меня есть. Еще двое — и баста! Я не желаю тебя все время видеть с животом.

— Женщина, ожидающая ребенка, прекрасна!

— Имел я ввиду такую красоту! Мне не самка племенная нужна, а подруга! Я хочу, чтобы ты и мне немного внимания уделяла, а не вся была поглощена детьми! Может быть, я и не прав, но я такой, какой есть!

Анастасия резко вскочила с кровати.

— Покажи, как отсюда выйти!

— Если ты собираешься выйти на улицу в этом халате, то не стоит. Это может вызвать первую мировую войну, — несмотря на напряженную обстановку, Настя хихикнула.

— Вот видишь, а еще воображаешь о себе невесть что. Замуж она собралась. Первый же спорный вопрос, а она — за шмотки, причем чужие, и домой — к папе. Переодевайся, отвезу тебя! Играй батьке на нервах! Выходи замуж, за того, которого Ратибор с Казимиром нашли, и будь счастлива. Психов мне не нужно — я сам псих!

— И выйду! Ты был прав! На тебе свет клином не сошелся! — Настя заметалась из комнаты в комнату и постепенно переодевалась. Взгляды, которыми она время от времени награждала Андрея, способны были заморозить Тихий океан и море Лаптевых впридачу.

— Собралась, Венера? — бросил сержант, — поехали!

На протяжении всего пути ни один из них не произнес ни слова. Волков чувствовал в себе какой-то душевный подъем. Он готов был свернуть горы, свалить деревья, даже подраться с самим майором Булдаковым. Резко осадив перед воротами слободы, он произнес:

— Приехали, барышня! Соблаговолите выйти! — с лицом, темным от гнева, Настя выпорхнула из кабины и попылила к дому.

— Не поделили чего? — спросил подошедший Мурашевич. Вид у него был беззаботный, что выражалось в набитом рте. Состав набивки Андрей определил без труда — в левой руке Володя держал копченую свиную кочерыжку — то ли лопатку, то ли окорок.

— Ты с такими темпами, батоно, скоро будешь похож на боксерскую грушу.

Володя не обратил на подколку ни малейшего внимания.

— Здешняя пайка — первый сорт! — объявил он, впиваясь зубами в лодыжку убиенного вепря.

— Я рад, что ты рад! — кратко сказал Волков. Мурашевич вспомнил о своем первоначальном любопытстве и, прожевав, спросил:

— Так что все-таки случилось? — Андрей кратко изложил события последних часов.

— Ишь ты, какая прыткая! — изумился Володя.

— «Прыткая» — это не то слово! Совсем не то слово! — качал головой Андрей, — я уж привык, что в наши времена тебя могут затащить в постель, но чтобы перед этим предъявляли программу личной жизни! Пусть сначала попробует одного родить!

— Родит! — уверенно сказал Володя и тоном знатока добавил:

— У них это место развито до чрезвычайности. Можно сказать, только этим и занимаются!

— Нет! Пусть четырех, но не двадцать! Я двадцать не сдюжу — ноги протяну!

— Ты, Андрюха, плюнь на это! Завтра будет знатное гасилово. Пойдем, лучше глянем, как деревню обставляют.

Терпению майора Булдакова пришел конец. Он побывал у Норвегова и там заявил:

— Не знаю, как вас, а меня, товарищ полковник, мутит уже от мирного вида этой деревеньки!

— И что же вы, Олег Палыч предлагаете?

— Нужно укрепить эту слободу, или как ее там, Бобровку. Вдруг, не приведи господь, мы прохлопаем какой-нибудь десант, а там одно бабье… Страшно подумать!

Норвегов подошел к окну.

— Вы, товарищ майор, дело говорите. Даже Горошин согласился бы… Что вам туда нужно, помимо ядерных боеголовок? — Булдаков ухмыльнулся:

— Я тут посчитал, подумал и решил, что туда необходимо поставить дизель-генератор на киловатт эдак двадцать и установить прожектора.

— Что ж, верно. Но этот генератор будет временным, пока мы не проложим туда от нас постоянную линию. Дизель тогда останется на всякий аварийный. А что из вооружения?

— Думаю, пусть стоит в резерве один танк и пара бронетранспортеров. Малинин говорил, что у него в загашнике есть пяток трехдюймовок. Парочку поставить по бокам. Отделение, несущее караул, два ручных пулемета и два противопехотных огнемета «Шмель».

— Недурно продумано! Особенно с огнеметами. Интересно, а как с этими РПО-А охотится на диких кабанов? Сразу же — зажаренная тушка. Ну, будет! Не корысти ради.

Так и получилось, что в сумерках Бобровка ощетинилась прожекторами, орудиями, танками, «Градами», личным составом и лично, майором Булдаковым. Чтобы сбрить эту «щетину» пришлось бы сначала наносить удар с воздуха, только вот, чем вдарять? Эскадрильей «Баб-йогов» на ступах? Единственная авиация принадлежала парням, которые и без оной могли надрать задницу кому угодно. Вопрос количества убиенных упирался лишь в законы гуманности, но они мало признавались в этом мире коренными его обитателями, но зато здорово могли потревожить совесть и сон небольшому контингенту бывшей закрытой базы «Бобруйск — 13».

Наползала проказница-ночь. Гул моторов умолк, и из леса начал доносится отдаленный волчий вой, звуки которого вызывали мороз по коже у часовых и глухое рычание караульных собак.

За лесом угасал кровавый закат, немногочисленное воинство уснуло, выставив часовых, которые прогуливались по периметру слободы, сопровождаемые верными псами.

Глава 10.

Андрея разбудил лай караульных собак. Он спал в бронетранспортере, подложив под голову свернутую в рулон масксеть. В смотровом окошке занималась заря. По корпусу машины кто-то стучал.

— Вася, просыпайся — хреновина какая-то случилась! — толкнул он спавшего рядом Горомыко. В открывшийся люк просунулась физиономия часового.

— Андрей, там какие-то парни с топорами бегут со стороны реки.

— Может, лесорубы? — начал было Василий.

— Дровосеки! — оборвал его Волков, — Саша, много их?

— Человек тридцать!

— Блин, поспать не дают! — сержант достал рацию и связался с Булдаковым.

— Товарищ майор! Нападение с тыла! Три десятка человек! Я их встречаю!

— Только аккуратно, Андрюха! — донеслось из динамика, но сержант уже отключился.

— Эй, Саня! — закричал он часовому, — давай сюда всех остальных! Василь, вылезай! Шевелись, солдат!

Выпрыгнув из БТРа, Андрей помчался собирать людей. Вскоре все собрались у, как ее называл Булдаков, ратуши.

Волков перевел дыхание и принялся торопливо пояснять:

— Мужики, викинги неожиданно напали со стороны реки! Главное — не паниковать и не суетиться. Наша задача — сдерживать противника до подхода подкрепления. Стрелять очень аккуратно, чтобы не попасть в своих. Примкнуть штыки!

Хриплый рев прервал его. Через стену лезли варвары, облаченные в звериные шкуры. На головах их были шлемы, сделанные из волчьих и медвежьих черепов, украшенные турьими рогами…

— За мной! — скомандовал Андрей. Он передернул затвор и метким выстрелом снял лидера — здоровенного мужика, бежавшего прямо на него с топором наперевес.

Волков мчался впереди всех. На глаза упала красная пелена, первоначальный мандраж сменился бесшабашным азартом… На него летел бородатый и рогатый, выше его на целую голову, викинг. Он уже размахнулся топором, чтобы снести противнику голову, но сержант принял вниз и вправо, пропуская рогоносца, а затем, резко развернувшись на сто восемьдесят, всадил штык точно под лопатку.

Викинг заорал в предсмертной ярости и упал. Уперев ногу в ставшее трупом тело, Волков резко выдернул автомат. Краем глаза он заметил, что к ним на помощь спешит Мурашевич и с ним человек семь.

Нескольких мгновений отвлечения хватило, чтобы принять недружелюбный удар, нацеленный на позвоночник. Бронежилет повышенной прочности удар выдержал. Андрей развернулся. На него пахнуло ужасной вонью.

— Ах ты, вонючка! — воскликнул сержант, — на, получай! Вслед за этой многообещающей фразой последовал удар ногой в пах.

— Локи! — заорал озверевший детина.

— Да, я хитер, — согласился парень и, выхватив пистолет, уложил противника на месте, — топчи в Валгаллу.

Схватка продолжалась. Мурашевич извращался, как мог. Зная, что пользоваться автоматом небезопасно, он неизвестно где раздобыл перчатку с шипами и, держа в правой руке тесак для рубки мяса, устроил настоящую резню. Дробя челюсти одной рукой и отсекая конечности другой, заляпанный кровью, он наводил ужас даже на видавших виды северян.

Поблизости другой парень из глубинки — Вася Горомыко, уступавший Мурашевичу лишь в количестве серого вещества, устроил себе праздник. Схватив одного из викингов за ногу, он размахнулся, и оглушил второго телом, которое крутил в воздухе с мрачной сосредоточенностью.

Вдруг Андрей увидел, что к приятелю сзади подбираются двое с топорами. Стрелять было опасно. Не раздумывая, он бросился на помощь. Первого он успел достать, вспоров ему живот штыком.

Услышав у себя за спиной вопль, Володя спешно отсек голову очередному противнику и обернулся. Он уже не успевал… красный от крови топор, почти отрубив руку Андрею, заносился вновь со страшным намерением опуститься на шее.

Владелец топора успел заметить мелькнувшую в воздухе тень и пару раз мигнуть. Это все, что ему отвел Один в этой жизни. Побив собственные рекорды, Володя в прыжке с метров пяти ударом, способным свалить слона, перебил викингу шейные позвонки.

С нападавшими было покончено. Оставались лишь убитые и несколько раненых. Мурашевич присел перед неподвижным Андреем.

— Братишка! — тихонько позвал он. Ответа не последовало. Проклиная создателей бронежилета, которые не додумались сделать защиту и для рук, Мурашевич тщательно осмотрел лежащего без сознания приятеля. Правая рука была не отрублена, как ему показалось вначале, а лишь сильно поранена. Топор задел кость, но не перерубил ее. Вся правая сторона была залита кровью. Вынув перевязочный пакет, Мурашевич перевязал плечо Андрея. От прикосновения раненый застонал, но в сознание не пришел.

Володя связался с оперативным дежурным.

— Капитан Серегин, слушаю! — отозвалось в аппарате.

— Капитан, срочно найдите Львова, садите его в вертолет, или «таблетку» и пусть мчит на всех парах в Бобровку. Сержант Волков сильно ранен и истекает кровью!

— Вас понял! Кто доложил?

— Мурашевич! Скорее, товарищ капитан!

— Я мигом. Держитесь!

Буквально через десять минут над ними завис Ми — 8. Он приземлился за оградой и вскоре в открытые ворота уже вбегали капитан Львов, фельдшер Починок и два санитара с носилками.

— Давно? — спросил Львов.

— Минут пятнадцать, — ответил сержант.

— Иваныч, кровотечение артериальное, наложи жгут! — приказал капитан и обратился к Володе:

— У кого из твоих орлов группа два с плюсом?

— У Горомыко, — не раздумывая ответил сержант.

— Кладите его на носилки. Осторожней, не дрова! Горомыко!

— В чем дело? — спросил подошедший Василь, — врач осмотрел его добротно скроенную фигуру.

— У тебя группа крови — два с положительным резусом?

Горомыко скосил глаза на левый клапан кармана.

— Угу! — подтвердил он.

— Волкову понадобится переливание крови. Полезай в вертолет!

— Есть! — пожал плечами солдат и поспешил вслед за носилками.

— Больше раненых нет? — спросил Львов, оглядывая поле битвы.

— Два викинга.

— Господи, не дай им умереть! — проявил сердобольность капитан, — ну, я полетел.

Военврач побежал к вертолету. Минуту спустя винтокрылая машина взмыла в воздух и улетела. Мурашевич огляделся. Все солдаты стояли рядом. Латыш обалдело тряс головой.

— Вася, в чем дело? — спросил сержант.

— Эта падла рогатая, — ответил, сморкаясь, солдат, — попала мне плашмя по каске. Были бы мозги — выскочили бы!

— Что же ты с ним сделал?

— Зарезал, собаку!

Раздался топот бегущих ног, и в слободу ворвался взвод солдат во главе с майором Булдаковым.

— Сами справились? — огорченно спросил Олег Палыч. Мурашевич кивнул.

— Все целы?

— Почти. Волков попал под топор. Правую руку чуть не отрубили.

— Где он?

— Прилетал Львов, забрал. С ними улетел Горомыко — Андрею необходимо переливание крови. Откуда они взялись, товарищ майор? Ведь говорили, что они в шестидесяти километрах отсюда!

— Это другие. Эти спустились на коге по реке. Они, наверное, разделились на два отряда. Один, малочисленный, должен был напасть с тыла. Но, пронюхав, что в деревне почти не осталось мужчин, решили сами захватить добычу.

Мурашевич сплюнул.

— А я еще хотел их предупредить! Твари!

— Я им сейчас покажу кузькину мать! — майор связался с оперативным дежурным.

— Игорь, «Акула» в воздухе?

— «Акула» на месте, Палыч, — отозвался Серегин, — ведет наблюдение за противником.

— Где противник?

— Примерно, километрах в сорока к северу.

— Передай ей мою команду — зачистка по полной программе. Хватит с нас честных сражений!

— Палыч, а ты уверен, что командир одобрит?

— Игорь, перед командиром отчитываться мне! Он уже знает, что его сына ранили?

— Я еще не докладывал… Разве что Львов… нет, наверное, он еще не в курсе.

— Так доложи ему сначала об этом, а затем о моем распоряжении. Я уверен на сто процентов, что он его одобрит. У меня всего полторы сотни парней на целый мир. Имел я во все великия и малыя такой гуманизм!

— Ладно, — примирительно сказал Серегин, — высылаю вертолеты.

— Так бы сначала! — буркнул Олег Палыч, отключаясь.

Запищал транк Мурашевича. Володя выслушал сообщение и выматерился.

— Что еще? — насторожился майор.

— Это Львов. У Андрея помимо раны плеча сломано три ребра. Этот чертов бронежилет прогнулся под ударом топора. Чуть сняли. Хотя, честно говоря, машутся они крепко… Не зря их боятся все: от Парижа до Рима и Александрии. Только бы Волку руку спасли, а, товарищ майор! — Мурашевич с надеждой взглянул на Олега Палыча.

— Поправиться! — уверенно сказал Булдаков, — а ты бы, сержант, сходил от кровищи бы отмылся! Мясник, да и только!

Подошел с виноватым видом Казимир. Видно было по всему, что голова у него крепко трещит. Следом плелся Ратибор с видом побитой собаки, причем побитой за дело.

— Ба! Здорово союзничек! — поприветствовал великолитовца Олег Палыч, — что же вы спите на самом интересном месте?

— Не серчай на них, Олег, — вступился за родственника подошедший Ратибор, — перебрали мы вчера, да и устали они как собаки за день.

— Ладушки! — ухмыльнулся майор, — мы сами справились.

— Мой бог! — Казимир внимательно рассмотрел трупы, — да ведь мы не с ними вчера бились!

— Насчет тех, с кем вы вчера бились, — с загадочным видом начал Булдаков, — само небо восстало против них. Это ведь для них Иван Богослов писал свой «Апокалипсис». Последний архангел уж протрубил…

— Что он говорит? — недоумевающе посмотрел на Ратибора зять.

Ратибор пожал плечами и пригладил волосы на больной голове.

— Когда много хорошо вчера, то сильно плохо сегодня! — открыл он самостоятельно первый закон диалектики, — а как эти попали сюда, Олег?

Булдаков встрепенулся.

— Погодите! Там, на коге осталась охрана. Надо бы их захватить! Давай-ка, Володя, возьми человека четыре, и дуй зарабатывать первую звездочку.

— Если бы не Андрей, товарищ майор, мне сейчас нужен бы был крестик.

— За Андрея не беспокойся. Львов уже шаманит.

— Пущай шаманит! — беззлобно сказал Володя, — главное, чтоб выздоровел. Пятнавый, Сметанин и Водопьянов! За мной!

— Можно нам с вами? — спросил Казимир. Мурашевич вопросительно посмотрел на майора.

— Человека три, не больше, — разрешил тот. Казимир быстро отобрал еще двоих, и все семеро побежали к БТРу, стоящему у ворот. Остальные великолитовцы недоуменно смотрели на Булдакова.

— Скажи им, чтоб не волновались, — попросил он Ратибора, — раздолбают этот карбас и вернутся.

Ратибор подошел к кучке воинов и что-то затараторил, размахивая руками. К нему подошли дочери. Дуня спросила у отца, где Володя. Тот указал в сторону реки. Настя не спросила ничего, но темные круги под глазами и надутые губы давали представление о ее состоянии. Ратибор нахмурился. Он понял, что что-то произошло. Отозвав Булдакова в сторонку, старейшина поинтересовался:

— Олег, ты мне не скажешь, что произошло между моей дочерью и этим парнем, Андреем Волковым.

— Я, старина, знаю только, что Андрей отпросился до утра, а вернулся вчера вечером, — Олег Палыч подумал и добавил, — причем, сильно не в духе.

— Послушай, а ты не смог бы спросить у него в чем дело — мне как-то неудобно у дочки выспрашивать…

— Во-первых, дружище, это не входит в мои полномочия, а во-вторых, парень беседует сейчас с Привратником по поводу несвоевременности посещения господа Бога, и ему не до меня.

— Что ты хочешь этим сказать? — не понял Ратибор.

— Андрей ранен. Он потерял много крови и сейчас без сознания в медчасти. Над ним колдует капитан Львов — наш, в общем, знахарь. Он делает все возможное, чтобы парень остался жив. Так что, милый, передавай своей дочурке от него привет. Извини, меня вызывают.

Ратибор поскребся, переговорил еще с несколькими бойцами, а затем подошел к дочерям.

— Тут вот что, девки. Андрей при смерти лежит. Сильно поранена рука и сломаны ребра. Он без сознания, потерял много крови и передает вам привет. Или я что-то напутал? Да какой к лешему привет! Просто, без сознания. Сейчас за ним ухаживает знахарь, — Дуня присела и побелела от ужаса. Настя во время отцовской тирады стояла к нему вполоборота, да так и застыла. Лицо её окаменело, глаза закатились, и она с едва слышным стоном оплыла на землю.

— Настенка! — закричал Ратибор. Услыхав крик, Булдаков, уже окончивший разговор, подошел к неподвижному телу и, присев, похлопал девушку по щекам. Никакого результата.

— Ишь ты! — покрутил он головой и достал самое современное средство для борьбы с потерей сознания — пузырек нашатыря. Отвинтив колпачок, он смочил нашатырем свой носовой платок и поводил под носом у девушки.

Почуяв смрадное дыхание ада, мозг среагировал моментально. Девушка открыла глаза и скорчила рожу. Довольный, как слон, Булдаков завинтил пузырек и спрятал его в карман.

— А отчего тебе не дать понюхать это Андрею? — проявил свою крестьянскую сметливость Ратибор, — Олег Палыч скептически ухмыльнулся. Ну что возьмешь с прапорщика? Дерево, оно и в Африке дерево.

— А может ему просто скомандовать «Подъем»! — старейшина засомневался.

— Он, пожалуй, не услышит.

— Молодец, — хлопнул его по плечу майор, — соображаешь! Хэй, держи ее!

Получившая контроль над опорно-двигательным аппаратом, Анастасия воспользовалась им для ускоренного передвижения в сторону городка.

— Шиш ее догонишь! — махнул рукой Ратибор, — пущай бежит.

— Табаков! — позвал Булдаков. Подошел высокий румяный солдат, с гусарскими усиками.

— Серега, видишь вон то бегущее тело?

— Так точно!

— Возьми УАЗик и догони. Догонишь, подвези к медчасти. Да повежливей с ней!

— Есть! — ефрейтор бросился выполнять приказ.

— Внимание, все ко мне! — скомандовал майор. Его обступили тесным кругом.

С дрожью в голосе он сообщил:

— Товарищи, сегодня войска доблестной Красной армии освободили Пермь! Нету, больше свеонов — подохли! Наверное. Съели что-нибудь…

— Знаю я ваше «съели», — заворчал Ратибор. Майор сатанински расхохотался.

— Папа, они возвращаются! — закричала Дуня, увидев БТР, который на всех парах мчался от реки к слободе. Через несколько минут машина влетела в ворота и лихо осадила прямо перед собравшимися. Из нее первым выскочил Мурашевич, подошел к Булдакову и спокойно, будто на рыбалке был, доложил:

— Товарищ майор, задание выполнено! Прошу прощения, но пленных мы не брали.

— А на кой они нам? — пожал плечами Олег Палыч, — гауптвахту только загадят, а толку от них никакого.

— Я не в том смысле…

— Я вас, товарищ сержант, понял. Идите отдыхайте. Стоп, Володя! Потрудись объяснить мне вот это, — Булдаков указал на зеленых, точно листья салата, великолитовцев, с трудом вывалившихся из бронетранспортера.

— Они же ни разу не видели настоящего боя — всё луки да мечи! Мы подъехали, а на этой посудине человек шесть охраны. Начали по нам палить из катапульты. Я чтобы долго не топтаться, приказал пару раз долбануть из гранатометов, а на закуску прошелся по этой посудине из «Шмеля». Этот самый ког затонул не хуже «Титаника».

— Зря, батенька! — пожурил сержанта Булдаков, — эта лодка могла бы нам пригодится.

— Видели бы вы эту лодку! Я уверенней чувствовал себя бы на плоту. Коряга какая-то!

— Ладно, шельмец, свободен! Иди, вон тебя твоя Дуняха ждет — глазами стреляет, — майор повернулся к Казимиру, — как понравилось сражение?

В ответ донеслось что-то совсем уж нечленораздельное.

— Ясно! — протянул Булдаков, — Ратибор, веди своих гостей на сеанс водочной терапии. Это значит — по двести грамм на рыло, а затем будем разговаривать.

Глава 11.

Солнце уже встало и глядело на землю дурацким взглядом. По крайней мере, пришедшему в сознание Андрею солнечные лучи казались слишком наглыми. Он попытался повернуться на другой бок, но не смог — тело его не слушалось.

— Эге! Наш герой очнулся! — раздался сочный голос, и в поле зрения Андрея попала усатая физиономия капитана Львова.

«Каюк»! — подумал парень и закрыл глаза.

— Не дрейфь, мужик! На сегодня никаких зеленок и клизм, — успокоил его врач. Сержант открыл глаза, а затем и рот.

— А вот разговаривать тебе пока не советую, как и боксировать правой рукой. Хорошо, хоть не по суставу попал топорик — через полгодика сможешь держать в руке ложку, через год — вилку… Не разговаривать, я кому сказал! Понемногу начнешь шептать месяцев через восемь, ха-ха! Я пошутил! Через пару деньков, чтобы ребра не беспокоить — три у тебя сломано и в двух трещины, — любящий мужскую задушевную беседу, капитан уже раскрыл рот для произнесения новых гнусностей, но тут в дверь просунулась голова прапорщика Починка и поманила его таинственным жестом.

— В чем дело? — зашипел недовольный Львов выходя в коридор.

— Там, Игорь Леоныч, посетители к раненому!

— Пусть зайдут через недельку.

— Лично Норвегов с семьей!

— Боже ж мой! Шо вы мне сразу не сказали? Сами Константин Константинович! Просите, Акиш Иванович, просите!

Вошло семейство Норвеговых. Полковничий чин не располагает к сентиментальности, поэтому лицо Константина Константиновича было всего лишь нахмуренным. Елизавета Петровна представляла собой саму матушку скорбь, а Андрей-младший испытывал неловкость. Он слишком мало знал брата, и был расстроен скорее из-за того, что не мог создать в себе настроение, приличествующее данному случаю. Зато Полина шмыгала носом за двоих. Как она призналась матери, сама совсем недавно положила глаз на Волкова, и сообщение о косвенном родстве восприняла с некоторым унынием.

— Несколько минут тому назад он пришел в сознание, но говорить ему пока не рекомендуется, — сообщил Львов, — товарищ полковник, извините за нескромный вопрос…

Полковник не дал ему закончить.

— Хороший вопрос, Игорь Леоныч! — покачал головой он, — Андрей — мой сын. Вы разве еще не слышали? По-моему, вся База уже в курсе. Да и Бобровка тоже.

Капитан пошевелил усами, вникая в смысл ответа. Наконец, уловив подноготную, он кивнул. Все прошли в палату. Увидев их, Андрей улыбнулся и попытался что-то сказать. Норвегов покачал головой:

— Нет, сынок, тебе пока говорить нельзя. Что же ты так нас напугал? Там Володя за тебя человек десять замочил! Все никак успокоится не может. Хотел пленных прибить…

Глядя на забинтованного брата, Полина всхлипнула. Затем погладила здоровую руку и прошептала:

— Тебе, наверное, больно… — рядом стоявший Андрей-младший хмыкнул:

— Ты когда палец порежешь, орешь, а тут!

Вмешалась мать:

— Дети, прошу вас, хоть здесь не ссорьтесь! — она улыбнулась Волкову, — с детства с ними мучаюсь!

Норвегов обратился к Львову:

— Леоныч, а как с левой рукой?

— Да все в порядке!

— Тогда мы ему привезем видео — пусть пультом управляет, чтобы скучно не было. У меня есть кассет двадцать в формате NTSC, там на одной кассете семь часов записи — так что ваши санитары не слишком напрягутся.

— Они, товарищ полковник, в последнее время вообще не напрягаются! Пусть немного жирок растрясут.

— Тогда вопрос решен. Чтобы не утомлять больного, на сегодня мы откланяемся, а попозже я пришлю моноблок, — внезапно о чем-то вспомнив, Норвегов шепнул капитану:

— Выйдем-ка, Леоныч, покалякаем! — они вышли в коридор. Полковник мягко попросил:

— Здесь, наверняка, в скором времени появится один субъект. Субъект этот — женского пола и полудикого нрава. Её зовут Анастасия. Она — дочь этого доисторического Ратибора. Захочет увидеть Андрея — вы уж ей не прекословьте, только предупредите, что парню нельзя волноваться.

— Хорошо, товарищ полковник! — кивнул с умным видом Львов.

— Тогда, на сегодня, до свидания! Завтра я забегу где-то после обеда, а парень пусть поправляется. Если что — вызывайте моментом.

Они попрощались. Львов вернулся в свой, как он его называл, «гадюшник», а Норвегов с семьей укатили на «Фольксвагене». Буквально минуты через три у порога медчасти затормозил УАЗик, и из него вылезли бравый ефрейтор Табаков и сердитая Настя.

— Я бы добежала скорей! — выговаривала девушка.

— Ну кто же виноват, что после всех этих чертей на дороге валяется всякая хреновина… — Сергей испуганно зажал рот рукой, — валяется, всякая, понимаешь, атрибутика!

— Не ругайся! — одернула его Настя.

— Короче, валяются разные железяки, вот колесо и спустило.

— Я бы быстрее дошла! — чертыхалась она, — столько времени потеряли!

— Что-то не видно, чтобы ты торопилась! — разъярился Табаков, — пять минут мне мозги полощешь, хотя мы уже приехали! Не завидую я Волкову. С такой пилой впору повеситься!

— Козел ты драный! — завопила Анастасия, — не суй свой нос, куда не просят!

Привлеченный шумом, на крыльцо вышел сам Львов.

— Что тут за ё маё? — грозно спросил он у Табакова.

— Товарищ капитан, Булдаков приказал доставить вот эту к вам. По дороге спустило колесо, — пришлось запаску ставить. А она рвалась бежать пешком. Я же и машину оставить не могу, и её отпустить тоже никак. Вдруг какой недобитый…

— Короче, господин ефрейтор, краткость — лучший друг микроцефала. Машину — на ПТО, сам — свободен.

— Есть, товарищ капитан! — Табаков, не скрывая своей радости, забрался в машину и рванул с места.

— Теперь с вами, милочка. Попрошу идти за мной, — Львов привел девушку в свой кабинет. Открыв шкафчик, он достал пузырек с каким-то лекарством и накапал его в чайную ложечку. Набрав в мерный стаканчик воды из-под крана, капитан поставил его перед Настей.

Настя сидела не шевелясь. Слово «милка» обозначало у них естественный женский агрегат. Вот теперь и думай, обозвал ее знахарь нехорошо или похвалил! Сам капитан, не задумываясь о сложной гамме девичьих чувств, лишь искоса смотрел на нее.

— Это, — протянул он ей ложечку, — выпить, а водой запить.

— Зачем? — не шелохнулась она.

— Это — успокоительное. Если ты его не выпьешь, то Андрея не увидишь. Другу твоему нельзя волноваться, а если ты и там будешь выкидывать номера, то ему станет хуже. Этого я допустить не могу.

— Я тихонько! — умоляла девушка.

— Верю, но сначала выпей это. Для тебя же лучше будет. Судя по твоему лицу, ты провела не самую веселую ночь в своей жизни.

Настя кивнула. Она взяла ложечку и храбро проглотила содержимое. Затем отхлебнула воды и поморщилась.

— Ну и гадость! — проговорила она. Что это?

Львов пошевелил губами, пытаясь что-то вспомнить.

— Мяун-траву знаешь?

— Кто же ее не знает?

— Это — настойка из его корня. По-нашему, валерьянка. Ладно, пойдем. Ты в норме?

— Чего?

— Ты хорошо себя чувствуешь, успокоилась? А то я могу для снятия напряжения рюмку ликера налить…

— Спасибо, но по-моему со мной уже все в порядке. Пойдемте к Андрею.

Капитан привел ее в палату, где дремал сержант.

— Можешь посидеть здесь, — шепотом сообщил он ей, — туалет, в случае чего, там. Умеешь им пользоваться?

Настя отрешенно кивнула, затем взяла стул, и поставила его у изголовья кровати. На прощанье врач сказал ей, что Андрею пару дней нельзя разговаривать, попросил не волноваться и исчез за дверью.

Она подумала, что предостережение насчет туалета пробило в самую десятку, и воспользовалась добрым советом. Затем уселась на стул и осмотрела раненого. Ее сильно поразил бледный вид парня. Несмотря на то, что благородный Горомыко предоставил вместо требуемых четырехсот грамм крови ажно семьсот, состояние Волкова улучшилось мало.

Лоб Андрея был покрыт испариной, а губы шевелились, беззвучным шепотом то выкрикивая приказы, то меланхолично что-то повторяли. В вену здоровой руки была всунута игла капельницы, по которой в Андрея вводилась плазма крови. Эта капельница привела Анастасию в замешательство. Тонкая змея вползала в руку ее мужчины и терялась там! Она и сама не заметила, как слезы покатились из глаз.

Андрей проснулся он непонятных звуков и солоноватого дождика, капающего прямо на губы. С усилием разлепив веки, раненый обнаружил над собой два огромных глаза, из которых лилось не переставая. Чуть скосившись вбок, он заметил дрожащие губы.

Заметив, что парень очнулся, Настя немного отстранилась, а затем, решив, что это не повредит, решительно поцеловала орошенные собственными слезами губы. Затем, приложив палец к тому месту, которое она только что целовала, прошептала:

— Тебе нельзя ни волноваться, ни разговаривать, — так сказал этот усатый таракан.

Андрей хотел возразить, что звание «капитан» весьма почетно и уважаемо, но решил принять всерьез предупреждение Львова, и промолчал.

— Вот и молчи, мой хороший, — ввернула она коварно, — в кои-то веки меня послушаешь. Я так подумала и решила, что неправа была. Целую ночку думала. Ты когда-нибудь думал целую ночь?

— Очевидно, ваши мужчины больше заботятся о своих женах, — в глазах Андрея появилось скептическое выражение, — я смотрю по нам. Отец-то жив, бес ему в ребро, а мать надорвалась и умерла. Папенька считал, что баба должна передвигать шестипудовые бочки, а он — здоровый мужик, — лежать на лавке и чесать волосатое брюхо. Ты не подумай, я люблю своего тятьку, но смерть мамани — на его совести.

Ты, Андрюшенька, совсем другой — я это чувствую. Ты бы не заставлял меня выполнять работу, которая по плечу лишь лошади, и вообще, знаешь, я вот что скажу: ты — мой, нравиться тебе это или нет. Мы сойдемся на золотой серединочке, правда, мой хороший? Я рожаю тебе еще троих детишек, хорошо, согласен? Ну, миленький, моргни глазками, если согласен! Это ведь ровно половина того, чего я хотела! Моргнул! Ах, ты, мой зайчик! — Анастасия еще раз поцеловала предмет своей страсти.

Послышалось деликатное покашливание. Сзади выросла фигура фельдшера. Починок улыбался:

— Если бы за мной ухаживала такая девушка, я бы поправился в три раза быстрее.

Анастасия зарделась и ничего не ответила.

Акиш Иванович был татарином из-под Солигорска. В то время, как копыта его предков топтали землю русскую, одному племени надоела кочевая жизнь, и осело оно, плененное красотою мест здешних, на постоянное место жительства. Когда в 1480 году иго татаро-монголов было свергнуто, соседи со зла дали по паре тумаков каждому взрослому мужчине племени, но после этого сменили гнев на милость.

Мать Акиша Ивановича, будучи в душе немного националисткой, дала своему сыну исконно татарское имя, якобы для того, чтоб не было стыдно предкам. Но вышло все наоборот. Старшему прапорщику с трудом удалось найти себе жену. С кем бы он ни познакомился, воспитанный в лучших традициях шариата, честно представлялся: «Акиш»! И от него все девчонки шарахались, точно от прокаженного.

Своей жене, Виолетте, Починок был настолько благодарен за то, что его имечко ее не оттолкнуло, что не раз в обращениях к Аллаху, просил ей всяческих милостей. Сама Виолетта Михайловна называла своего благоверного Александром, и это отчество с гордостью носила их двадцатидвухлетняя дочь — Галина. Сам Починок пробовал протестовать против подобного произвола, но Виолетта Михайловна заставила его повторить сто раз «Акишевна» без приставки «ибн», и муж сдался.

Майор Булдаков, еще будучи капитаном, распустил слух, что у матери Акиша Ивановича родилась тройня. Она их назвала «Акиш», «Аюсь» и «Агыля». Младший офицерский состав ржал над шуткой недели три, а затем капитан был вызван к командиру Базы, тогда еще полковнику Федосене и, получив изящный «фитиль», при всех попросил у Починка прощения. Назавтра, в узком кругу друзей, Булдаков объявил, что Акиш, Аюсь и Агыля — это три ипостаси Аллаха. Это каким-то образом просочилось наружу и дошло опять-таки, до Федосени. Предприимчивый капитан был снова вызван и, прикинувшись осликом, сообщил, что душа его чиста. Норвегов, бывший тогда замполитом, посоветовал ему не прикидываться идиотом, так как любой среднестатистический офицер базы слыхом не слыхивал про силлогизм «ипостаси», а Булдаков, когда-то успешно выступавший в конкурсе эрудитов, является единственным, кому известно значение сего кошмара.

Капитан покаялся, попытался выдавить слезу, но при этом так перенапрягся, что чуть не обделался. Скотский запах донесся до августейших ноздрей полковника Федосени, и Булдаков был в сверхсрочном порядке депортирован из кабинета.

Месяца два после этого Починок при встречах с Олегом Палычем рекомендовал кушать активированный уголек супротив скопления всяких там газов в желудке. Булдаков багровел и матерился. Довольный фельдшер, похлопывая себя по ляжкам, удалялся, а оплеванный капитан смотрел ему вслед, воображая себе в уме стрельбу по грудной мишени.

Теперь Акиш Иванович стоял над парочкой, и на его скуластом лице играла жиганская улыбка.

— Однако, я пришел укольчик сделать! Вкатим тебе сейчас пару кубиков промедола — поймаешь кайф. Ввиду невозможности подобраться к твоим тылам, придется сделать инъекцию в бедро.

Расширенными от ужаса глазами Анастасия следила за процедурой. Быстро закончив, фельдшер откланялся, оставив её с Андреем наедине. Через пару минут на лице раненого появилось блаженное выражение — промедол делал свое дело. Настя о чем-то задумалась, а когда вновь глянула на сержанта, то увидела, что его глаза закрыты. Опьяненный счастьем и промедолом, Андрей крепко уснул.

Глава 12.

Был конец июня. Закончили укладку силового кабеля, и теперь у каждого жителя Бобровки была зажжена, по выражению Булдакова, «лампочка Ильича». Парочка любопытных сопляков из слободы тайно пыталась узнать природу электричества, но, к счастью, обошлось без смертельных случаев. Время Ампера и Вольта еще не наступило.

Агроном Худавая носилась по полю и охала. Пшеница, конечно, была высеяна позже срока, и с колосом, естественно, опаздывала, но картофель, посаженый в девственную почву, буйствовал. Началась подготовка к сенокосу. Так, как своего животноводческого комплекса, если не считатьсвинофермы, у базы не было, то были выделены средства на строительство за слободой коровника на двести голов. По этому случаю Норвегов дал «добро» на разборку одного из ангаров, где до этого Малинин хранил какой-то хлам. Его быстро разобрали и начали сборку метрах в трехстах от реки.

Главным зоотехником был назначен бывший выпускник Витебского ветеринарного института, а нынче младший сержант Генечко. Его немедленно сняли с должности командира отделения взвода связи, в чем он, искренне говоря, ни черта не смыслил, объяснили, что от него нужно, и спросили, что ему потребуется.

— Два ветеринара! — буркнул он, раздувая щеки от осознания собственной значимости. Времена «чмошничества» кончились — теперь он стал начальником. Два ветеринара нашлись сразу. Вообще, солдат с этой профессией было хоть отбавляй. Но Генечко Александр Николаевич, отобрав шестерых самых смышленых, устроил самый настоящий экзамен. Задачей на нем было кастрировать поросенка.

Двоих, справившихся лучше всех, он сразу включил в штат, а затем провел показательную операцию, да так профессионально, что собравшиеся искренне зааплодировали.

Привлеченный скоплением возле свинофермы, туда сунулся слонявшийся неподалеку капитан Малинин, но, будучи полным профаном в ветеринарии, не смог оценить истинного мастерства. Выбравшись из толпы с искаженным лицом, он прохрипел:

— Во изверги! — и побрел прочь, на всякий случай прикрыв руками чресла.

Отправили домой изрядно поредевшую дружину Казимира под конвоем двух БТРов и двенадцати вооруженных до зубов солдат. Взяв дополнительный запас топлива, они проводили великолитовцев до самого Новогородка…

Группа молодых специалистов под управлением техника из роты обеспечения «изобрела велосипед» — разработала молокопровод для коровника. Вакуумный насос для него придумал Андрей Норвегов. Папа-командир был очень доволен.

— Новатор растет! — хвастался он Ратибору.

Тот лишь отрешенно кивал, уставившись на стакан горькой. Альтесту было от чего кручиниться — верные люди передали, будто игумен Новосельского монастыря, расположенного неподалеку, собирается вскоре нанести визит. А от этого визита можно было ожидать чего угодно: увеличения оброка, предания анафеме за связь с чужаками, требования ритуального самосожжения. Можно было бы попросить защиты у Булдакова, но селяне и так нехорошо шепчутся о политике альтеста в отношении чужеземцев. Сколько раз брат Алексий призывал Ратибора ночью по-тихому покинуть слободу и идти искать пристанища в другом месте! Простофиля! Да разве с бабами уйдешь далеко? Мигом захватят в полон и разберутся: мужиков под нож, а девок — в женки.

Наконец, из монастыря, расположенного у слияния Березины и Свислочи (жители городка называли эти реки по старой памяти, хотя здесь они назывались немного по-другому, и текли другими маршрутами) прибыл крестный ход во главе с игуменом Афанасием. Первым, кто их заметил, оказался часовой Иван Федорчук.

— Стой, кто идет! — проорал он в микрофон, обнаружив толпу неизвестных.

Когда монахи услышали голос из скрытых громкоговорителей, расположенных почти на самых верхушках деревьев, им показалось, что вопрошает сам Господь. Все, не исключая игумена, пали ниц. Видя такую беду, Иван матюгнулся. Микрофон оставался включенным. Узнав о существовании еще какой-то матери, монахи совсем стушевались и ответили божественной литургией. Нельзя сказать, чтобы Ване понравились эти завывания — ему и так приходилось несладко. Во время караулов ему все время выпадало что-нибудь горяченькое: то медведь в будку норовит залезть по лестнице, то очередное вторжение, то коршун норовит долбануть по блестящей каске…

Федорчук остервенело принялся накручивать дежурному. Тот сообщил о происходящем неразлучной парочке Булдаков-Ратибор.

— Что за монахи? — осведомился майор у приятеля.

— Тут неподалеку есть монастырь.

— Неподалеку, это сколько?

— Верст двадцать отсюда.

— Что же его наш вертолет не заметил?

— Монастырь в глухом лесу, — пояснил Ратибор, — я пару раз бывал там, — монахи солнца почти не видят.

— Ясно! — протянул Булдаков, — укрыт с воздуха, чтобы голуби не гадили. Ну и как ты думаешь, с чем они пожаловали?

— Обычно они являются за десятиной.

— А свинцом их не угостить?

— Шутишь, Палыч, — это же свои.

— Имел я таких своих во все эрогенные точки! На дармовщинку хотят!

— Зато они в монастыре замаливают наши грехи, — оправдывал монахов Ратибор.

— Пускай свои сначала замолят! Знаю я эту братию! Небось, жрут от пуза и рыбку ловят!

— Давай хоть пойдем посмотрим, чего им нужно на этот раз.

— Ну, за смотр рыло не чистят! Пойдем, жирок порастрясем немного.

Когда они подошли, или, вернее, подъехали к посту номер один, монахи, оправившись от испуга, уже стояли у вышки под присмотром бдительного часового.

— Ты бы, Ваня, еще положил их! — прокричал Булдаков часовому.

— Было уже! — флегматично отозвался Федорчук. Майор пропустил мимо ушей это заявление и подошел к инокам.

— Здоровы были, слуги божьи! — отец Афанасий перекрестился и ответил за всех:

— Доброго здоровья! — вглядываясь то в одного, то во второго, он недоуменно сказал:

— Нешто я не признаю никого из вас.

— Это же я — Ратибор! — воскликнул старейшина. Игумен ошарашено посмотрел на него.

— А пошто ты оголился?

— Вши замучили! — сбрехнул первое, что пришло на ум Ратибор.

— Ну, тебя я признал, а вот ты, мил человек, кем будешь? — старец смотрел на Булдакова.

— Я, святой отец, здесь самый главный по защите местных земель. Звать меня — майор Булдаков Олег Палыч. Если сказать попроще, майор Олег, отрок Павла, сын Булдаков.

— Что за дивная речь? — подивился отец Афанасий, — нигде в княжестве и за пределами оного так не молвят… Предивно…

— Дело не в речи, — ухватил быка за рога Олег Палыч, — дело в вас. Чем обязаны столь многочисленному визиту?

— Ты, мил человек, нас в слободу не пустишь, здесь будем говорить? — майор смутился.

— Прошу прощения, святой отец — зарапортовался. Сейчас организуем. Попрошу лишь об одном, хотя может быть, прошу слишком много… Возможно, что-то здесь покажется вам странным, что-то непонятным, а что-то — чужим и противным. Постарайтесь не слишком удивляться и пугаться.

— Запоздала твоя просьба! — ухмыльнулся в бороду игумен, — у моих монасей давно поджилки трясутся.

— Это только цветочки, — усмехнулся Булдаков, доставая транк, — оперативный?

— Капитан Уточка, слушаю!

— Это Булдаков. Саша, я на первом. У нас гости из монастыря, организуй в слободе обед, — он оторвался от рации и спросил у игумена:

— День сегодня не постный?

Тот посмотрел на майора, как баран на новые ворота. Мало того, что он разговаривает непонятно с кем, так еще и не знает, какой сегодня день! Старец пожал плечами.

— Сегодня вторник! — увидев, что это ровным счетом ничего не объяснило майору, пояснил, — можно вкушать скоромное.

— О` кей! — продолжал наговаривать Булдаков в рацию, — значит, Саша, обед на тридцать человек, затем прикажи, чтоб разбили палатку побольше. Да! Пришли сюда наш «Икарус», который синего цвета — не на УАЗиках же их везти, а до слободы километров шесть. Здесь есть люди почтенного возраста. Короче, Саша, я на тебя надеюсь. Как понял?

— Обед, палатка, «Икарус» на первый пост. Норвегову докладывать?

— Нужно сказать.

— Тогда отбой!

— Пока! — майор повернулся к монахам, — ну-с, гости дорогие, сейчас за нами приедет… повозка, которая отвезет нас в слободу.

— Подождем, — согласился игумен перекрестясь, — с кем это ты сейчас разговаривал? Дивный предмет черного цвета — что это?

Он снял с пояса небольшую бутылочку и попробовал брызнуть на непонятную вещицу находящейся внутри жидкостью.

— Но-но! — воскликнул майор — папаша, лучше серебром испробуй! Огонь — не колдовство, а воды боится!

Игумен послушно повесил обратно сосуд, взял в руку болтающийся на цепи полукилограммовый крыж и осторожно коснулся им пластмассы.

— Он позволяет разговаривать с человеком, находящимся далеко от нас, — быстро нашелся Олег Палыч, — а водицею любого святого утопить можно!

— Так с кем ты гутарил?

— Есть у нас что-то типа эконома, обязанности которого исполняются в порядке очереди. Он в курсе всех дел на территории.

— Келарь! — подсказал Ратибор, — навроде.

— Понял, — кивнул игумен, хотя по его лицу этого не сказал бы, — до слободы еще порядком, подождем телегу. Хоть вся братия в телегу не поместится, молодые иноки могут дойти пехом.

— Наша повозка довезет вас минут за двадцать. И разместятся все, — возразил Булдаков, — А вот, кстати, и она.

На пригорок подымался «Икарус», пофыркивая и немилосердно пыля. Увидев подобное чудище, монахи принялись неистово креститься, что моментально начало раздражать майора.

— Игумен, — обратился он к отцу Афанасию, — некоторые из моих людей никогда не видели тура, но они не крестятся при виде его.

— Так то же тур, а тут… — игумен зашикал на монахов, чтобы те перестали махать руками. «Икарус» подъехал к ним и водитель открыл дверь.

— Прошу! — сделал майор пригласительный жест. Никакого движения. Все остались стоять, недоуменно переглядываясь.

— Ратибор, залезай первым! — Булдаков начал сердиться, — остальные давайте за ним.

— Ни в коем разе! — игумен поднял руки, — чтобы я да в эту чертову телегу! Никогда!

— Шайтан-арба! — возопил майор, — прекратите дергаться. На обычной повозке вы не боитесь ездить!

— Но это — не обычная повозка! — застонал отец Афанасий, — у нее дым из задницы валит!

— А рога! — воскликнул Олег Палыч, — рога где? Нетушки! И у дьявола дым со рта валит, а не из задницы!

Он поддержал под руку отца Афанасия, когда тот, осенив себя крестным знамением, полез по ступенькам в салон.

— Садиться вот сюда, — показал Булдаков на переднее сиденье. Игумен плюхнулся в мягкое сидение, затем встал и подошел к двери. Первопроходец в нем торжествовал.

— А ну, толстомясые! — зарокотал он, — быстро все сюда! Не то такую епитимью наложу, не обрадуетесь!

Это в некоторой мере подбодрило монахов, и они принялись влезать внутрь. Парочку иноков, правда, пришлось впихивать насильно — «они пужались ехать, но паче пужались оставаться».

— Все, товарищ майор? — спросил у Олега Палыча водитель — ефрейтор Андриевский, лицом похожий на только что испеченный пончик.

— Все, Саня, — давай трогай, а не то я рехнусь с ними, — Булдаков, сидевший рядом с водителем, достал носовой платок и промокнул вспотевший лоб, — в жизни не видал более неорганизованной команды.

Андриевский закрыл дверь, и автобус покатился по наезженной дороге. Скорость не превышала 50 км/час, но у монахов, не видевших более быстрой езды, захватило дух.

— Кто толкает эту повозку? — наклонился к майору игумен.

— Долго объяснять, святой отец. Стоит такая штука внутри, которая крутит колеса, — отец Афанасий порылся в своей памяти, но сколько не напрягал мозги, не мог вспомнить ничего подобного. На всякий случай он десять раз про себя прочел душеспасительную молитву и пять раз — «Богородице-матка — верую».

«Икарус» размеренно катил по грунтовке. Монахи ехали молча: некоторые закрыли глаза и перебирали четки, отсчитывая положенное количество молитв, а некоторые уже клевали носом — их укачало. Позднее, когда сытно пообедав все сидели на лавках, Булдаков рассказал историю своего появления здесь. Игумен обалдело крутил головой, в тайне не веря ни одному слову. Майор вдруг спросил:

— Слышь, ваше преподобие, а ты бы смог объяснить дикарю устройство водяной мельницы в твоём монастыре?

— Кажись, не смог бы, — отвечал игумен, поразмыслив.

— Так представь, как я тебе могу объяснить устройство всего этого? — он обвел рукой технику, стоящую под навесом.

— Я таки не дикарь! — возразил отец Афанасий.

— Верно! — развеселился Булдаков, — ты читать умеешь?

— Я умею, и еще три инока грамоте обучены.

— А у нас все шесть сотен человек грамоту знают, да порой и не одну. Чтобы понять, как работает двигатель, необходимо учиться лет пять, начиная от таблицы умножения имени Пифагора, и заканчивая циклом Карно.

Игумен с блаженным видом выслушал всю эту ахинею и заявил:

— Наверняка, некоторые из моих монахов могли бы поучиться у вас. Среди них есть и весьма смышленые бестии. Видишь вон того инока, который слегка прихрамывает на обе ноги? — майор кивнул, — тем летом сшил большой мешок, наполнил его горячим воздухом, да и спрыгнул, щучий сын, с колокольни. Сломал обе ноги, но братья его отходили. В этом году начал помаленьку ходить, так сразу смастерил себе стул на колесах. Сидит и колеса крутит. Грех один — не поймешь, толь ходит человек, толь ездит. Но довольно о всяких глупостях! Тебе, небось, интересно, какого лешего мы сюда заявились?

— Сгораю от любопытства, — признался Олег Палыч. Он удобно вытянул ноги и обратился в слух. Игумен прикрыл глаза и, стараясь ничего не упустить, повел свой рассказ издалека.

— Монастырь наш основан более двух сотен лет тому — почти ровесник нашей вере. Нужно сказать, что в западных землях дело с этим обстоит гораздо проще. Там вера одна и, хотя бароны и герцоги постоянно враждуют друг с другом, монастыри и аббатства не слишком от этого страдают — вояки боятся господнего гнева. У нас все по-другому. С севера лезут одни язычники, с востока другие, а с юга ломятся третьи. Поэтому нам приходится большую часть времени отбиваться от непрошеных гостей. Вместо того, чтобы проводить время в молитвах за упокой людских душ и очищении от скверны, мы регулярно отправляем к праотцам изрядное количество народу.

— И это ставит под сомнение ваше существование, весь смысл? — прервал игумена Булдаков.

— Именно, — подтвердил старец, открывая глаза, но вот недавно мимо нашего монастыря вихрем пронеслась горстка крепко побитых прихвостней Иссык-хана, а совсем рядом с воротами свалился с лошади один из них. Крепко обгоревший, он перед смертью поведал нам о том, что какие-то люди разгромили их при помощи диковинного оружия, правда перед битвой честно предупредили их о последствиях. Взвесив все, я пришел к выводу, что необходимо этих людей навестить. Слышно было кое-что еще. Например, я знаю что вы не потеряли в битвах ни одного человека.

— Одного ранили, — поправил майор.

— Один раненый на несколько тысяч убитых! — воскликнул игумен, — но, однако, я продолжу. Последний раз шум битвы услыхали даже мы, ибо она происходила верстах в семи от монастыря. Говоря по правде, сначала мы подумали, что наступает конец света, ибо кое-кому из иноков почудился рев труб архангелов. Ночь все провели на коленях, молясь о спасении людских душ. Наутро я и несколько братьев посетили место сражения. Мы не поверили своим глазам, насчитав почти шесть сотен человек убитых, и не заметив никаких следов присутствия их супротивника. Само место выглядело так, словно сам Сатана, да будет проклято его имя, сплюнут туда огненной слюной. Когда наш ужас улегся, мы попытались предать погибших земле, но вскоре поняли, что это не в наших силах. И я вновь очутился на перепутье…

— Весь прошедший месяц я находился в раздумьях, — продолжал игумен, — а затем решился. Мы прибыли затем, чтобы просить дозволения поселиться рядом с вами и быть под вашим покровительством.

Булдаков прочистил горло и взглянул на отца Афанасия. Крепко же их прижало! Нет, скорее всего хитрый игумен сказал не полную правду. Прознали, видать служки божьи, аль нюхом учуяли скорый «шухер»… Это было бы вернее. Скорое нашествие Орды, либо, как ее прозывали здесь, Оравы. Кому ж ты мозги паришь, батя! Майор за свой короткий век навидался всяких хитрецов — все желания и помыслы игумена были видны невооруженным глазом.

— Я вас понял приблизительно так: мы охраняем ваши тела, а вы — наши души, — игумен кивнул.

— Видишь ли, святой отец, один я такие вопросы решать не могу — ГубЧК не уполномочил. Сейчас я вызову нашего главного. Если он не возражает, то мы это дело обтяпаем в три счета.

Булдаков связался с Норвеговым и изложил ему монастырскую проблему. Полковник был чем-то занят, но предложил майор взять игумена и приехать в штаб. Отец Афанасий согласился с таким раскладом, и через час в кабинете полковника состоялась летучка.

Полковник был занят расследованием несчастного случая, происшедшего с одним из солдат роты обеспечения. Паренек, поняв что отныне и навсегда среда обитания разменяна без права обратного хода, решился на акт суицида. Будучи в наряде по столовой, он дождался, пока все уйдут, а затем наполнил теплой водой ванну для очищенного картофеля. Забрался, бедолага, туда и выпил почти пол-литра медицинского спирта, который днем раньше стащил в медчасти. Затем он попытался перерезать себе вены, но в виду полной невменяемости, лишь сильно порезался и уснул. Обнаружила солдатика Ильинична и подняла неслабый шум.

Влетело всем: командиру РМО капитану Уточке, его заму по воспитательной работе, начмеду Львову за легкодоступный спирт и начальнику столовой за манкирование обязанностями. Затем полковник навестил незадачливого самоубийцу в медчасти и, мешая отеческий тон с командирским матом, пытался его образумить.

— Ну, что ты, Виталик натворил? — укоризна в голосе Норвегова мягко претворялась в утешение, — кому ты что хотел доказать? Кого ты хотел удивить? Нам теперь что, как старообрядцам обряд самосожжения устроить? Мол, Боже, тебе пофигу судьбы детей твоих, так вкуси дымку, нахер!

— Мне все равно, — прохрипел парень, которого корежило более от спирта, нежели от ранений, — у меня там жена молодая осталась. Я вечером как представил себе чужие руки, которые лапают мою Наташку, так внутри что-то порвалось… Волосатые такие лапы…

— А мать у тебя тоже там осталась? — спросил начальник штаба.

— Нет. Детдомовец я. Наташка у меня одна… была…

— Слышь-ка, Леоныч, выйдем в коридор! — вдруг предложил командир врачу, — есть у меня кой-какие проблемы…

В коридоре он прижал пузом Львова к стене и тихо сказал:

— Ты у меня всем эскулапам эскулап. Я ж за тебя твоему шефу в окружном госпитале новую «девятку» отдал! Вколи ты этому неврастенику какого дерьма, чтоб сама мысль о самоубийстве показалась ему абсурдом! Плюнь на Гиппократа — если этот пацан сдохнет без своей Наташки — половина базы запьет! Я тебе приказываю, пшеничная твоя морда, плюнуть на Гиппократа! Представь, что ты верблюд и плюнь! Харкни!

Львов покраснел. Он видел, что Норвегов тоже нуждается в стимуляторе. Но тот был крепким мужиком и ему обычно хватало двухсот граммов коньяку для снятия излишнего нервного напряжения. Поэтому капитан ловко вывернулся из-под командирского пресса и пригласил его в ординаторскую. Там они молча приняли по стопке спирта, зажевали вчерашними чахлыми луковыми стрелками, повторили. После чего начмед сказал:

— Я попробую, Константин Константинович. Я попробую. Но толком действие этих препаратов никто не изучал. Общие намеки, кое-что из побочных эффектов, продолжительность действия… Я дам ему что-нибудь полегче.

— Смотри! Приставь к нему парочку медсестер, чтобы он круглосуточно был под наблюдением. От этого пацана слишком много зависит. Уже весь городок шепчется…

Тут и прозвучал сигнал транка. Норвегов поговорил с Булдаковым и засобирался в штаб — опять ему нужно было решать, думать, мозговать.

— Игорь, я переведу Петренко (так была фамилия потерпевшего) к Булдакову, — говорил по дороге начальнику штаба полковник, — пусть этот гвардеец понюхает пороху. Как ты соображаешь?

— Должно помочь, — отозвался подполковник Семиверстов, — во всяком случае, хуже не будет. Ты, Константинович, совершенно прав — погибни он, тут же пойдет тихая паника (под тихой паникой в элитных частях подразумевали пьянство). А стоит нам поддаться хандре — пиши пропало. И все наше вооружение не поможет. Раскатают нас друзья-враги, как евреи арабов в шестидневной войне.

— Этого я не допущу! — твердо сказал Константин Константинович и до самого штаба не произнес ни слова. На летучке он был собран и внимателен как никогда.

Перезнакомив всех собравшихся с игуменом, Олег Палыч изложил суть дела. Против никто не высказался. Прославленный теоретик научного коммунизма и борец с проявлениями культа во всех его отображениях, капитан Горошин отсутствовал по причине несварения желудка.

Тогда слово взял полковник. Он развернул карту и попросил всех подойти поближе.

— Лично я, — сказал он, тыча пальцем в южный кусок карты, — вижу одно удобное место. Смотрите — за дорогой, ведущей из слободы к реке и посту номер два имеется неплохой участок целины гектар в сорок. Здесь правый берег Березины очень крутой и высокий — буквально метров десять, так что весной половодье туда не достанет. Не знаю как вам, майн геррен, но мне место нравится.

Игумен, который с интересом наблюдал за манипуляциями Норвегова, тоже подошел к карте.

— Красиво нарисовано! — восхитился он.

— Зачем мы тогда чертежное бюро держим! — рассмеялся полковник.

— Насколько я понял, продолжал отец Афанасий, вы нам предлагаете вот это место?

Он указал на карте предполагаемое место расположения монастыря.

— Да ты, отец, топограф! — захохотал начальник секретной части. Игумен довольно улыбнулся.

— А сколько в монастыре монахов? — поинтересовался начальник штаба.

— Душ около сотни наберется, — передернул плечами игумен, — да, где-то около сотни.

— Как вы думаете перевозить своё имущество? — не отставал Семиверстов.

— Как? Как всегда — на телегах. Ратибор, надеюсь не поскупится и выделит десяток подвод.

«Перекрестный допрос» продолжался. У отца Афанасия уже от пота взмокла лысина. Вдруг командир о чем-то вспомнил.

— Я так думаю, — сказал он, — что нам все равно необходимо технику обкатать. А что, святой отец, дорога до вашего монастыря есть?

— Конечно есть. Неплохая дорога. По крайней мере, телеги не застревают.

— А широкая?

— Ну, как вот от меня и до стены.

— Значит, метра три. Я полагаю, что «Урал» должен пройти, не так ли, товарищи? — обратился он к офицерам.

— Как два пальца в розетку сунуть! — ответил за всех Булдаков.

— Значит так. Отправим туда двадцать «Уралов» и десять ЗиЛ-131. Заодно и дело благое сделаем, и парк машин обкатаем. Теперь другой вопрос. Нужно предоставить пяток палаток. Затем выделить отделение из РМО, вооруженное бензопилами системы Husqvarna для валки леса на сооружение новой обители. Только уж, отец Афанасий, не обессудь — лес мои парни свалят, техникой поможем, а вот строить — это уж вы сами. Нету у нас таких мастеров, больно древняя специальность.

Игумен благодарно перекрестился.

— Истинно: росич всегда остается росичем. Нынче же восхвалим Господа за то, что направил он меня к вам.

Норвегов тут же подумал о роте материального обеспечения, которая уже устала точить лясы и ее дальнейшее пребывание в этом состоянии грозило обернуться непредсказуемыми последствиями.

— Добро! — начал закругляться полковник, — вопросы еще какие остались нерешенными? — многозначительно кашлянул Рябинушкин:

— А куда вы собрались складывать свой скарб? Под открытым небом ему не следует находиться.

Подумав об этом, игумен опечалился. Рябинушкин, что-то просчитав, сказал:

— У нас два склада свободных. А затем, когда построят монастырский амбар, туда все перевезется. Если командир не возражает.

Командир лишь пожал плечами. Игумен просиял.

— Это было бы весьма хорошо!

— Если мы все решили, — сказал Норвегов. — тогда в честь высокого гостя в столовой накрыт праздничный ужин. Олег Палыч нам сообщил, что сегодня скоромный день. Айда скоромиться!

Он увлек вконец засмущавшегося игумена за собой, в другое крыло здания, где размещалась офицерская столовая. Ради такого случая полковник пошел на крайние меры: пожертвовал из домашнего, довольно обширного погребка, три бутылки «Монастырской избы», чем окончательно расположил к себе отца Афанасия.

Затем представитель бога на земле совершил экскурсию по городку и заночевал-таки у майора Булдакова, радуясь сохранению сознания в изначальной форме — от всего увиденного у него шла кругом голова.

Глава 13.

— А я говорю, пей!

— Вот привязалась! Кот Матроскин какой-то, а не девушка, — Андрей взял здоровой рукой глиняную кружку, в которой плескалось полкварты жутко выглядевшей и дурно пахнувшей жидкости, и сделал несколько глотков.

— Ещё!

— На сама хлебни, — он протянул кружку сидевшей напротив Анастасии, но та отмахнулась.

— Кому поправляться нужно, мне или тебе? — он осмотрел девушку придирчивым взглядом:

— Ну, определенно, не тебе. Ты и так толстая! — она затряслась от гнева.

— Засранец! Пользуешься тем, что я тебя ударить не могу!

— А ты меня просто поцелуй, — Андрей неожиданно для себя произнес это вслух. У Насти же, вообще, сперло дыхание. Впервые предмет ее страсти проявляет какую-то заинтересованность.

Молча она приблизилась к нему, отобрала кружку, поставила на стол, а затем со стоном прильнула к его губам.

— Банзай! — прошептал он, увидев скривившееся после поцелуя лицо девушки.

— Какая гадость! — воскликнула она, а затем, увидев смеющиеся глаза Андрея, прошипела:

— Ты это нарочно! Но я отомщу! — и снова впилась вампиром.

— Неплохое, кстати, лечение! — произнес голос у них за спиной. Это пришли Дуня с Володей. Они сверкали новенькими обручальными кольцами и возбужденными глазами.

— Как медовый месяц, молодожены? — спросил Волков после взаимных приветствий.

— Жаль, тебя на свадьбе не было! — неискренне пожалел Володя. Он с обожанием посмотрел на молодую жену, — не смогли дождаться, пока ты оклемаешься. А медовый месяц в порядке — строго по графику.

— Уж-то меду он сожрал больше, чем медведь! — поведала Дуня.

— Володя, брюхо! — покачал головой Андрей, — ты, Евдокия, за ним присматривай, а не то этот Дольф Лундгрен скоро разжиреет.

— Типун тебе на язык! — рассмеялся Мурашевич, — я в форме.

— Кстати, Вовка, колись — с кого костюмчик снял? У нас в части, по-моему, младших лейтенантов не было, — приятель хитро улыбнулся:

— Сейчас объясню, — он приоткрыл дверь и позвал:

— Заходите, господа офицеры! — в палату не спеша завалилась вся «верхушка третьего Рейха»: Норвегов, Семиверстов, Рыженков, Горошин, Рябинушкин, Локтев и светило медицины — капитан Львов. Речь начал начальник штаба.

— Так как вы с командиром в родстве, то сегодня главный я. По приказу командования базы, и, руководствуясь рапортом майора Булдакова, сержант Волков за личную храбрость и героизм, проявленный в ходе битвы двадцать седьмого мая нынешнего года, представлен к награждению медалью «За отвагу» и присвоению ему очередного воинского звания — лейтенант. Согласно образованию, — пояснил он изумленному Андрею.

— Волков недоуменно крутил головою и честно пытался въехать в происходящее, желательно, не на белом коне. К нему подходили офицеры, хлопали осторожно по левому плечу, говорили ободряющие слова и показывали большой палец. Он мог только невнятно бормотать слова благодарности. Рядом стояла Анастасия и гордилась…

— Кстати, лейтенант! — громыхнул басом Львов, — сообщаю вам, что с сегодняшнего дня можете вставать и потихонечку передвигаться.

По лицу Андрея было видно, что он совершенно ошалел от счастья. Однако снова вмешался Семиверстов.

— Кстати, капитан, сообщаю вам, что вы также представлены к очередному воинскому званию. Так что поздравляю, герр майор! — Львов пошевелил усами.

— Вовремя! — сообщил он, оглядываясь на Анастасию, — а то кое-кто меня уже тараканом прозывать начал, под шумок торсиды. Благодарю за доверие!

Офицеры еще раз поздравили Волкова, пожелали всяческих успехов и по-одному потянулись на выход.

— Андрей! — произнес смущенно Норвегов, — сегодня у нас по поводу хорошей погоды и всех награждений, состоится небольшое торжество застольного типа. Начало в семнадцать ноль-ноль. Ты как себя чувствуешь?

— Если врач разрешит, то я в состоянии, — уверенно ответил парень.

— Тогда скоро за вами заедут. Чао, крошки! — полковник фыркнул и вышел. Андрей и Настя остались вдвоём.

— Что это? — спросила она, недоумевая.

— Праздник у нас, — ответил весело Волков, мурлыча вполголоса «Hooray! Hooray! It`s a holy — holiday!»

— День святого Серапиона?

— День святого Форкопа! — воскликнул он, — праздник, говорю! При чем тут какие-то святые?

Пока Настя собиралась с мыслями, в дверь постучали.

Не заперто! — сообщил торжественно Андрей. На пороге возник Довгалев. Он улыбался.

— Товарищ лейтенант, прибыл в ваше распоряжение!

— Иди ты, Саня, в задницу! — доверительно произнес «товарищ лейтенант».

— Тогда, Андрюха, собирай манатки и поехали к сэру полковнику — приказано вас обоих доставить туда.

— Кем приказано? — нахмурился Волков.

— Их величеством Елисаветой Петровной. Русским языком сказано доставить вас к ней на предмет подготовки к церемонии, — видно было, что Александр цитирует приказ. У него с риторикой дела обстояли не лучшим образом.

— А передал тебе этот приказ Булдаков?

— Как ты догадался? — удивился Довгалев.

— Его способ построения фраз мне в гробу будет сниться, — сказал Андрей, — ты, Саня, помнишь его дружеский шарж на гомиков?

— Я смотрю в унитаз хохоча — у меня голубая моча?

— Он самый! Кто еще кроме нашего майора мог придумать такое?

— Ты! — буркнул Довгаль, — кто водки нажравшись, орал: «Бурные оргазмы сотрясали тело. Мы и не заметили, как время пролетело»?

— Было такое! — расхохотался парень.

— А кто «Технологию» извратил? «Нажми на кнопку — получишь хрен в попку»!

— Какой такой «хрен»? — спросила Анастасия, — что еще за извращение?

— Анальный внедреж, — пояснил Довгаль, — тебе еще Андрюха не…

— А вот я вас сейчас по вые, господин хороший! — вскипел лейтенант.

— Ну вот, а майора обвиняешь в излишней витиеватости!

— Так! Бери моноблок и чеши в свою телегу! Кстати, захвати с собой вот эту пигалицу — мне переодеться нужно, — у Довгалева отвалилась челюсть:

— Как? Вы еще…

— Ефрейтор! — погрозил ему кулаком Волков.

— Понял! — щелкнул каблуками Александр, и уже уходя бросил:

— А я-то, дурак, подумал…

— Саша, это не по моей вине! — донесся до Андрея отдаляющийся голос Насти.

Чертыхнувшись, парень принялся за одевание. Брюки он натянул довольно быстро, тем более, что раненая рука немного помогала. С рубашкой тоже не было заминки. Намного труднее налез китель. Затем последовала полная ерунда.

В итоге, сконфуженный лейтенант появился на крыльце минут через двадцать и поманил Довгалева.

— Слышь, Саня, выручай! Не могу одной рукой завязать шнурки. А для Насти — это темный лес и с двумя.

— Нормально, Андрей! — ответил Довгаль, — это мы мигом. Что ж ты сразу не сказал?

— Думал, справлюсь. А тут еще эти ребра! — поморщился он. Они спустились к машине.

— Ого! — присвистнул Андрей, — для моей скромной персоны даже «Волгу» выделили! Ну-с, поехали!

— Прокачу с ветерком! — заявил Саша, — кстати, Андрей, ты слышал, что Петренко удумал?

— А-а, самоубийца! — тускло протянул Волков, — только суицида здесь и не хватало! Что с ним?

— Перевели к нам. Дохтур рекомендовал сменить обстановку. Уже отбыл в монастырь, помогать монахам грузить пожитки. Булдаков сказал, что устроит ему райскую жизнь — некогда о смерти подумать будет.

— Может оно и правильно, — произнес Андрей, — а может и нет. Человек — скотина мало изученная. Навроде динозавров…

— Дык что, по газам?

— Давай, гонщик, — милостиво разрешил лейтенант, — только смотри — курицу не задави.

— Какую курицу? — не понял водитель, — у нас на базе нет кур.

— Как нет? А это кто? — Волков указал на молодую девушку, которая стояла посреди дороги и пялилась куда-то вдаль. Довгалев нажал сигнал, и девчонка с мявом отскочила, помахав им кулаком. Анастасия тоже дернулась.

— Спокойно, Маша, я — Дубровский! — хохотнул Волков. Они проехали мимо штаба, на крыльце которого стояла чета Худавых и о чем-то спорила.

— Прикинь, Андрюха, — от особиста жена уходит! — хмыкнул Александр.

— К кому?

— Представь себе, к Сашке Сметанину! Они с ней как покатались на сеялке полтора месяца назад, так до сих пор катаются! Правда, уже не на сеялке, — уточнил он. Анастасия при этих словах легонько пнула Андрея в бок.

— Таська! — взмолился парень, — дай ребрам зажить, а! Потом пинай сколько влезет, — девушка, прося прощения, осторожно прижалась к нему.

— Так она уже в возрасте! — сказал Волков.

— Она считает, что возраст — не помеха.

— Ей же лет сорок!

— Тг’идцать тг’и, дорогой товаг’ищ, тг’идцать тг’и! — бездарно картавя под Ильича сообщил Саша.

— А Саше девятнадцать. Ну, попарит он копыт на халяву, а лет через десять, когда на заднице у нее появятся первые морщины, бросит. Аве, Цезарь!

— Их сын остался с отцом. Заявил, паренек, что мамкины фантазии его не касаются.

— Молодчина! Сколько ему?

— Тринадцать.

— Это сучка, а не мать! — не вытерпела Анастасия. Андрей покосился на нее.

— Можно подумать, что ты — кобель!

— Я-то тебя никогда не брошу! — с пылом заявила девушка, — наши женщины становятся женами на всю жизнь!

— У-ты, верная моя! — обнял ее здоровой рукой парень.

— Где бы мне такую найти? — завистливо вздохнул Довгалев, — я бы ей портянки стирал.

— Слышь, чего бормочет! — хихикнула Настя.

У подъезда их поджидала Полина. Андрей и Настя выбрались из машины, которая тотчас укатила.

— Что делаем? — спросил у сестры Волков. Полина сначала поцеловала брата в щеку и только затем ответила:

— Сына твоего выгуливаем, — затем добавила с грустью, — почему-то все считают его моим кавалером.

— Он что, к тебе приставал? — задал коварный вопрос Андрей. Полина отскочила, как ошпаренная.

— Выдумал тоже!

— Значит, под ручку уже прогуливались, — подвел итог он, — сестренка, ты знаешь, что такое инцест?

— Нет, и знать не хочу! Наверняка, гадость какая-нибудь.

— Костик! — позвал отец. Моментально рядом с ним очутился серый комок, — ты свою тетку щупать еще не осмеливался?

— Только ради эксперимента, — призналось чадо. Полина в мгновение ока стала пунцовой, но ничего опровергать не решилась. Видимо, она действовала тоже исключительно в экспериментальных целях. У Анастасии язык отнялся вообще.

— Послушай, молодой человек, — обратился Андрей к сыну, — тот факт, что вам в этом году исполняется десять лет, еще не означает, что вы прошли все фазы полового созревания. Доживи хоть до двенадцати!

— Хорошо, папа! — кивнул головой сынок-суперакселерат. Андрей глянул насмешливо на Полину.

— Целоваться хоть научились, экспериментаторы? — сестра подняла на него наглые глаза.

— Продемонстрировать, братец?

— Я вам сейчас надемонстрирую! — разъярилась вдруг Анастасия, а Костик дернул тетку-подругу за волосы.

— Папа, ты уже выписался? — спросил он.

— Еще нет, но мне уже можно гулять. Полегче, чадушко — не оторви мне руку — она еще плохо приросла.

— Ишь, как похудел! — Полина рассматривала брата, — как будто и не кормили.

— Можно подумать, он есть хотел! — фыркнула Настя, — насильно кормила. Только в последние дни и стал похож на мужика. А то все чай да чай! Что вы в этом чае нашли? Один запах!

— Пошли в дом, — сказала Полина, — я надеюсь, что ты маме…

— Выложу, как на духу! — набычился брат, — тебя за извращения с малолетними посадят на губу!

— Да мы с ним только лесбиянничали! — защищалась непутевая сестренка.

— Twisted sister!

— My correct brother!

— Хорош бубнить на непонятном языке! — Анастасия топнула ногой. Поднялись наверх.

— Наконец-то! — встретила их Елизавета Петровна со вздохом облегчения, — а то я, грешным делом, подумала, что тебя не выпустили.

— Выпустили, мать, выпустили! — радостно сказал Андрей.

— Ты мне за «мать» ответишь! Еще бы бабкой назвал.

— Да не поворачивается у меня язык тебя Лизой называть! Все-таки, супруга отца.

— Зови как хочешь, но чтобы мне нравилось! — скромно попросила она.

— Ладно, тетенька, как-нибудь подумаю об этом на досуге. Что мне делать? Как мне быть?

Настю оседлала Полина и увела ее в свою комнату — прихорашиваться. Елизавета Петровна решила за Андрея взяться сама. Остригла его порядком отросшие патлы и отослала в душ. Вернувшись из него, парень увидел новый костюм — приятный сюрприз, изготовленный женою зампотеха, — профессиональной закройщицей. У нее был большой запас тканей на все случаи жизни.

Она долбила Норвегова о необходимости постройки небольшой ткацкой фабрики. Все вещи будут потихоньку выходить из строя и, хотя на складах были огромные запасы одежды, женщина всегда остается женщиной. Норвегов уступил, но сказал, что это производство закончат монтировать лишь года через полтора.

Ввиду отсутствия узбекского хлопка, нужно было следующей весной посадить лен, осенью его убрать, помять, зимой отбелить, а затем только думать о создании тканей. Выслушав многочисленные аргументы полковника, Наталья Владимировна (так звали супругу Рыженкова) сказала, что вообще-то он прав, хотя и допускает маленькие неточности из-за поверхностного знания предмета. Следующей весной необходимо засеять гектар тридцать льном, а пока она посетит библиотеку, чтобы почитать спецлитературу о ткацких станках.

Итак, вернемся к костюму. Он был того темно-синего цвета, который подходит всем без исключения мужчинам, но был отделан желто-коричневым на рукавах, клапанах карманов и воротнике. Ансамбль довершали темно-желтая рубашка и синий галстук. С туфлями была проблема, но папа-Норвегов благородно подогнал пару из своего золотого запаса. Пара летней обуви из светло-коричневой замши пришлась как раз впору.

Когда Андрей, помытый, побритый и подстриженный, облачился в новые доспехи и вышел из комнаты, Елизавета Петровна почувствовала предательскую дрожь в коленях и горькое сожаление о навсегда ушедшей молодости.

— Надо еще подумать, кто достоин такого парня! — восхищенно сказала она, — хотя, впрочем, красивей девчонки в округе не сыскать… Эх, где мои двадцать лет!

Андрей изумленно поглядел на неё.

— Лиза, тебе же всего два раза по девятнадцать, — он подошел ближе и поцеловал её в щеку. Та мотнула головой и, как бы случайно, коснувшись своими губами губ парня, пробурчала:

— Да ну тебя! Совсем расстроил старушку! — вылитый папочка лет этак двадцать назад. Она смахнула со щеки предательскую слезинку, — где там эти малолетние красавицы?

… Они встретились в прихожей.

— Какой он красивый! — зашептала Полина на ухо Насте, а вслух сказала, не в силах сдержаться:

— Андрей, как жалко, что я — твоя сестра. Настя бросила на нее уничтожающий взгляд, под которым сестренка сразу съежилась.

— Ну, что же, сестра — это на всю жизнь! — вздохнула она и спросила брата:

— Как она тебе? — парень только теперь разглядел, что девушка, стоящая рядом с сестрой, — Анастасия.

«Черт побери!» — мысленно застонал он. На Насте была алая блузка и серая юбка, заканчивающаяся чуть выше колен. Для создания некоторой строгости у Елизаветы Петровны был взят черный в серых разводах кардиган. Грудь девушки украшало жемчужное ожерелье.

— Покрасуйтесь, дети, пока вещи не поистрепались. Ума не приложу, что мы будем носить через несколько лет! — вздохнула мадам Норвегова, — поголовный переход на хаки я не переживу.

— Мамочка, может Наталья Владимировна что-нибудь придумает, — протянула Полина.

— Дай-то бог, доченька!

Андрей молча продолжал рассматривать Анастасию. Пока он мылся в ванной, Елизавета Петровна успела соорудить ей прическу. Как она называется, парень не знал, но увиденное ему понравилось.

— А они не соскользнут? — спросила Настя, переминаясь с ноги на ногу, и указывая на колготки.

— Колготки? Нет, — уверила ее Полина, только я вот про туфли забыла напрочь. У тебя какой размер?

— Чего сколько мер?

— Извини. Примерь вот мои. Не жмут? Отлично! Да у нас с тобой один размер, причем почти на все! Только волосы у меня потемнее… У вас вообще, все светлоголовые…

— И Настя поскромнее, чем ты, — сказала мать. Андрей замычал.

— Это как сказать! — многозначительно произнес он.

— Ну вот, опять! — пожаловалась Анастасия.

— Тихо вы! — цыкнула Полина, — тебе, Настя, нужно еще туфли выбрать. Есть у меня серые, но они на высоком каблуке — ты с непривычки спотыкаться будешь. Идея! — она поковырялась в гардеробе и вытащила коробку с яркой наклейкой, — примерь вот эти. Они хоть и белые, но каблука почти нет. К тому же, вписывается великолепно. Ты чего кривишься?

— Хомут, что ты мне нацепила; без него никак?

— Нет, дорогая, без бюстгальтера ты будешь смотреться, мягко говоря, слишком откровенно. Андрей, время?

— Шестнадцать ноль-ноль.

— Боже, я еще не готова! Сейчас, я мигом. Ей осталось лишь подкрасить ресницы и губы. Это — потом, — она убежала в свою комнату, но через минуту из-за неплотно прикрытой двери донеслось:

— Настя! Иди сюда. Потом будете пялиться друг на дружку.

Андрей зашел в зал и, взяв книгу, уселся в кресло. В этот момент хлопнула входная дверь. Домой вернулся Андрей-младший.

— Здорово, братуха! — помахал он рукой из прихожей, — немного задержался в лаборатории. Сегодня получили Трилон Б. Класс!

— А что это такое? — удивился старший.

— Важный компонент для цветного проявителя. Еще немного — и мы сможем полностью изготавливать все компоненты для фотографии.

— Допустим, сможете. А из чего бумагу делать будете?

— Как из чего? Из древесины. Этой проблемой у нас занимаются братья Рябинушкины — Миша и Игорь. Что-то похожее на картон уже получили. Правда, у него жесткость, как у туалетной бумаги. Все-таки хорошо, что технологии в книгах уже описаны. Нам остается лишь измыслить процесс производства!

— Да-а! — задумчиво сказал Волков, — на месте не топчемся. Ты хоть на праздник пойдешь?

— Сейчас чего-нибудь перекушу, оденусь и пойдем.

— Можешь не перекусывать. Там этого добра будет навалом. Мы проезжали мимо плаца, видели, что там творится. Старик Мак-Дональдс бы от зависти хот-догом подавился. А столов-то на полтыщи человек!

— Грандиозно! — выдохнулмладший, — тогда я побежал переодеваться!

К без пятнадцати пять все собрались в зале. Насте, с накрашенными ресницами, было объявлено, что плакать категорически воспрещается, облизывать губы не желательно, а ноги сидя держать со сдвинутыми коленями.

— Любая баба-Яга тебе тогда нос покажет, — пояснила Полина.

— Скажи это вон ему! — Настя кивнула, указывая на Андрея-старшего.

— Фиг ты у меня котлет с горчицей и сосисок с хреном попробуешь, — добродушно брякнул парень, и все вокруг захохотали.

«Волгу», в отсутствие отца семейства вел Андрей-младший. Костя расположился на коленях у Полины — благо ее слаксы не мялись. Все были взволнованы.

Небольшие кучки людей стали встречаться задолго до плаца. На сам плац заехать было невозможно. Норвегов-младший вел автомобиль со скоростью скаковой черепахи, то и дело выжимая сцепление и давя на тормоз. Наконец, стала вырисовываться громада павильона для почетных гостей. Там уже восседали начальник штаба и Ратибор с игуменом Афанасием, облаченным по случаю праздника в светло-серую атласную рясу. Остальные монахи за три дня до этого отправились в монастырь за манатками. Их сопровождало отделение солдат под командованием майора Булдакова, заявившего, что теперь его очередь зарабатывать вторую звездочку.

Игумен ехать наотрез отказался, приводя в оправдание своё хилое здоровье. Но как он признался Шуре Лютикову за рюмочкой сливянки, ему захотелось продолжить отдых. Шура прослезился и угостил местного понтифика горбушей. Они расстались очень довольные друг другом. Шура договорился поменять десять тонн капусты на двести пудов (двадцать берковцев) ржаной муки и пять бочек меда. Святой отец проявил также восторг, отведав консервированной перловой каши, сдобренной сухожилиями каких-то копытных. Он спросил, для чего это предназначено.

— На случай войны! — брякнул начальник склада и тут же подумал: «Действительно! Теперь то оно нахрена!»

Игумен сказал, что готов обменять эту кашку на сукно и войлок, либо солонину.

— Что, каша понравилась? — жирная харя Лютикова расплылась в улыбке.

— Буду кормить ею моих иноков во время Великого Поста.

— Ну, это жестоко, святой отец! — заохал старший прапорщик.

— Зато богоугодно! — отрезал тот.

Ратибор, одетый в новый камуфляж, трепался о чем-то с подполковником Семиверстовым. Рядом с ними стояла дочь подполковника — Татьяна. Она чего-то ожидала, а чего — стало ясно, как только подъехала «Волга» Норвеговых. Татьяна сразу призывно замахала рукой Андрею-младшему.

— Вон Таня тебе машет, — обратила в нужную сторону внимание сына Елизавета Петровна, — иди к ней, сынок. Нехорошо заставлять женщину ждать.

— Ладно, я пошел, чао! — Андрей направился к подружке.

— Взрослая девушка, что ей нужно от этого, почти ребенка? — вздохнула мать, — ей-то уже двадцать один год — замуж хочется!

— Мам, любовь у них! — захихикала Полина.

— Молчи, бесстыжая! — укорила дочь Елизавета Петровна.

— Глядите, как Вовка вырядился! — воскликнул вдруг Андрей.

К столам сквозь толпу протискивался Мурашевич, таща за руку Дуню. Оба были одеты, как сказал бы диктор Центрального телевидения, выгнанный в свое время с курсов этнографии, «в национальные костюмы».

Кафтан Володе еще нашли, а вот шаровары пришлось в срочном порядке шить. В этом наряде он был похож на Сварога — легендарного бога вселенной, который сошел на землю в облике сурового и непреклонного мужа.

Одетая в точно такой костюмчик, только женской вариации, Дуня со своей туго заплетенной косой олицетворяла богиню весны и любви — Ладу. На голове «богини» красовался миртовый венок. На изготовление этого венка было израсходовано три пачки лаврового листа. Евдокия распространяла вокруг себя аромат супа «харчо» и ощущение вечного праздника. Вокруг них сновали юноши и девушки, наряженные посланниками Сварога: Леля и Полель, Переплут и Тур, Зюзя и Карачун.

— Привет древнеславянскому пантеону! — сказал со смехом Волков.

— Это что! — отозвался Мурашевич, — где-то тут шатается группа скандинавских богов. Сметанин заделался под Одина, Горомыко — под Тора. Роль Видара исполняет Абрамович, а Локи — Шура Лютиков.

— А Фрейя у них есть? — спросил Андрей.

— Есть! И ты знаешь, кто это?

— Худавая?

— Ай, куме, та вы знали! — притворился разочарованным Володя, — ходят с Одином в обнимку! Особист от такого срама заперся в своей квартире и отключил телефон.

— И в чем их основная задача?

— Ходят по толпе, требуют эль, но соглашаются и на простую водку. Время от времени кричат «Тролль таки ю олл!»

— А что это значит?

— Аналог нашего «чтоб вас черти забрали!» Кстати, а где Настя?

— Настя, поворотись, тебя не видать! — попросил Андрей, тронув за плечо девушку, которая стояла рядом с ним.

— Да погоди ты! — отмахнулась она, что-то разглядывая.

— Чего… — раскрыл рот Мурашевич, — Настя, это ты?

Она наконец обернулась.

— Нет, это черт с болота! — ответила ехидно она, — ха-ха! Да ты просто красавец!

Володя покраснел.

— По-моему, здесь с тобой никто не сравнится. Кроме моей очаровательной гаубицы…

— С меня идея! — заявил Андрей, — где-то здесь бродит капитан Селедцов с фотоаппаратами. Нам необходимо сфотографироваться.

— Селедцова искать не нужно, Андрюша, — раздался сзади немного картавый голос, — ба! Что я вижу? Натуральный парадокс близнецов! Андрей прав — это необходимо запечатлеть для истории. Отойдем в сторонку!

Их сфотографировали на фоне «Волги». Андрей и Володя по краям, а сестры в центре. Селедцов насиловал «Зенит-ТТЛ», забегая из разных позиций, а по завершении сказал, что сделает два снимка из «Поляроида», ибо нетерпение молодежи понятно старенькому капитану.

Праздник начался грандиозным тостом в честь Андрея. Затем мяли бокалы за Мурашевича. Третий тост провозгласил капитан Малинин, и все заулыбались, наблюдая, как он самозабвенно пьет из горлышка. Его любовь к женщинам была общеизвестна, и её не могли прекратить никакие причины. Позднее он, уже изрядно нахрюкавшись, пытался исполнить «Я хочу быть с тобой» Вячеслава Бутусова, подыгрывая себе на гуслях. Посередине песни он уснул, и его супруга, позвав на помощь двоих «архангелов» из резервной команды, отправила его с ближайшей оказией домой.

Переусердствовал с зельем и игумен. Пьяненько хихикая, он благословил обе пары: Андрея с Настей и Володю с Дуней. Затем, натолкнувшись на целовавшихся Сметанина и Софью Николаевну, благословил заодно и их. При этом он дико извинялся, что забыл в монастыре икону пресвятой Богородицы, что как только келарь доставит сей атрибут, таинство будет совершено по всем правилам.

Когда стемнело, был дан салют двадцатью залпами из двух орудий, стоящих на боевом посту в Бобровке. Все тихонько смотрели на это прекрасное зрелище. Почти протрезвевший отец Афанасий стал на колени и, крестясь, смотрел на распускающиеся цветы салюта. Ратибор стоял рядом с Ильиничной, задумчиво положив руку ей на плечо. Единственная незамужняя дама из городка, похоже, нашла свою половину. Рядом с ними стоял младший брат Ратибора — Алексий. Они с супругой стояли обнявшись и, глядя вверх, заново переживали молодость. Где-то поблизости их дочь — пятнадцатилетняя Мара что-то оживленно нашептывала долговязому Воробьеву. Санька хмурился и невпопад кивал головой. Затем, когда разомлевшая девица попыталась его поцеловать, в ужасе вырвался и убежал.

Алкоголь притупил страхи и фобии поселян. Они целый вечер гуляли по городку точно по музею, заходили в гости, где их дискомфорт отступал окончательно благодаря доброжелательности хозяев и потреблению специальных напитков. Языковые, а более смысловые барьеры тоже постепенно терялись в омуте общения. И только Мара бродила по городку с глазами полными слез.

После того, как салют закончился, на плачущую девчонку наткнулась Полина и привела ее в компанию. Там Мара, захлебываясь от слез, поведала о своем горе.

— Лучше бы тебе, девочка, забыть о нем, — посоветовал ей Андрей.

— Но ведь он такой красивый! — снова зарыдала она.

— И это у него единственное достоинство, — произнес Мурашевич, — к тому же, мужик не должен быть смазливым. Послушайся лучше совета Андрея.

— Но почему! — закричала Мара.

— Действительно, почему? — спросила и Дуня. Володя смутился.

— Андрей, ты старше. Объясни им — я теряюсь.

— Понимаете, девочки, — откашлялся Волков, — он «голубой». Гомосексуалист.

До Дуни начало доходить.

— Он, что, не может быть с женщиной?

— Да! — запыхтел парень, — но не по той причине, по какой ты подумала.

— А по какой? — спросили хором три девушки, кроме, естественно, Полины.

— Он предпочитает мужчин, — сказал Володя.

— Да они просто смеются надо мной! — возмутилась Мара.

— Нет, малыш, не смеемся, — вздохнул Андрей.

— Да как так можно? — удивилась Настя.

— Можно. В задницу, — цинично пояснила Полина, — по строению тела он — обычный мужик, но своим мужским естеством он пользуется лишь в туалете.

— Ну ты, сестренка, даешь! — покачал головой Андрей, — снимаю шляпу. Парень должен был родиться девчонкой — ишь, какая харя смазливая!

— Вы нас точно не разыгрываете? — осторожно спросила Евдокия.

— Лучше бы разыграли, — тихонько ответил ей Володя, — судя по всему, девочка крепенько втрескалась.

— Наверное, не разыгрывают, — отвечала, подумав, Мара, — то-то мне все время казалось, что я с подружкой дурачусь.

— Что, значит дурачусь? — в ужасе всплеснула руками Настя, — и с какой-такой подружкой?

— Настя, перестань! — скривилась Дуня.

Андрей приобнял Мару и погладил ее по голове.

— Ничего, моя хорошая, ты еще до безобразия молода — найдешь себе другого парня, — она на миг крепко прижалась к нему, а затем резко отстранилась.

— Да, ты на ощупь совсем другой! Неудивительно, что Настя… — она не закончила фразу, повернулась и убежала.

— Как меня обнять, так две недели решался, а двоюродную сестричку лапать — это всегда пожалуйста! — капризно проворковала Анастасия, прижимаясь к нему. Внезапно Мурашевич хлопнул себя по лбу.

— Ой, Андрюха! Я же совсем забыл — Львов сказал, чтобы ты сразу после салюта шел в санчасть. Тебе нельзя еще так много ходить. И пить, и есть, и прочее, — Володя лукаво посмотрел на приятеля.

— Хорошо, — согласился Волков, — пойдем.

Взошла луна. По дороге шли пятеро молодых людей и с наслаждением вдыхали вечерний воздух. Будущее было пока безоблачно, прошлое — непонятно где, а спирали истории гнали Старика-время вперед — к недоступному краю мира.

Глава 14.

Три дня спустя в лесу затерялась небольшая группа, возглавляемая начпродом — майором Галкиным. Люди пошли за грибами. Тут и сыграла с Сергеем Васильевичем дурную шутку его наследственность.

Его дед — Петр Галкин — был прямым потомком Иисуса Навина, легендарного библейского героя. Страсть к путешествиям неотступно преследовала их династию. Любимым занятием Петра Галкина было водить белополяков по полесским болотам в поисках партизан. Проводник из Галкина был никудышный — в деревне его выгнали из пастухов. Стадо никогда не возвращалось домой — максимум, пятнадцать процентов наиболее упорных, да еще десять находили деревню самостоятельно по азимуту.

Но поляки — люди, вообще, очень доверчивые. Увлекаемые проводником, они вязли в топи, как мухи в патоке. Люди не коровы. Пришлось белополякам, скрепя сердце, повесить Петра на суку корявой ивы. Сиротой остался маленький Вася Галкин. Мать повесили солдаты кайзера Вильгельма за то, что когда её попросили нарисовать как добраться до соседней деревни, она ошиблась, и полвзвода утонуло в выгребной яме за огородом.

Василий рос смышленым мальчиком. К шестнадцати годкам закончил Нахимовское училище, стал его гордостью, сдав на «отлично» лоцию и навигацию. Великая Отечественная война застала его в Таллине. Мечтая отличиться в морских баталиях, паренек нанимается лоцманом на немецкий линейный корабль «Дер Вератер», на котором вступает в связь с дочерью капитана — фройлян Кирхнер.

Василий, управляя кораблем в кромешной тьме и постоянном тумане, зарулил в Тронхейм-фьорд. Высадившись на берег, оккупанты принялись вырезать мирных норвежских жителей. Когда туман рассеялся, оказалось, что произошла ошибка, но было уже поздно — город Тронхейм оказался в лапах нацистов. Лоцмана призвали к ответу, говоря, что согласно диспозиции они должны были быть в Мурманске, но в ответ на упреки капитана, Василий равнодушно заявил:

— Майн готт! Захватим и Норвегию — отличные луга!

Кляня идиота-лоцмана нехорошими немецкими словами, штандартенфюрер Кирхнер загнал своих доблестных орлов обратно на корабль, и приказал идти на полных оборотах к Мурманску.

Разворачиваясь, Вася зацепил кормой за брекватер, и линкор дал течь. Осмотрев пробоину, Кирхнер понял, что боги отвернулись от него. Он вынул из кобуры «парабеллум», и застрелил гордость мореходки на месте.

— Никогда не доверяй нахимовцам! — пробормотал штандартенфюрер, пуская себе пулю в лоб.

Май 1945 года. Советские солдаты выкуривают из роскошного особняка семейство Кирхнеров. Взгляду запыленного майора предстает очаровательная немка с трехлетним карапузом на руках. Фрау что-то тараторила на своем прусском наречии. Переводчик поведал майору, что эта женщина утверждает следующее: пацан — сын русского героя — Василия Галкина, который в одиночку потопил немецкий линкор.

— Ya, Ya! Vasily Galkin! — повторяла немка, как попугай, — Pif-paf!

— Чего? — не понял майор.

— Расстреляли Василия, — пояснил переводчик.

— Ах, ну конечно! — вздохнул красный командир, — за линкор у них высшая мера.

Он решил взять мамашу с сыном в СССР. Оставлять ребенка предполагаемого Героя Советского Союза в Германии было нелогично. Привез майор их в свой родной Новогрудок, да и сдуру женился на красавице Берте. Загнала она его в гроб своей немецкой педантичностью через десять лет, а сама полностью посвятила себя воспитанию сына.

Сергей закончил с отличием школу, затем МВИЗРУ, но был почему-то направлен в часть «Бобруйск — 13», где и дослужился до майора. Выше его не отпускал Рябинушкин, который очень ценил Сергея Васильевича, шутя поговаривая:

— Вот уйду я на дембель, Серега, тогда займешь моё место, — и при этом хохотал во все горло. Рябинушкин был младше Галкина на два года. Им давно была пора на пенсию обоим, но неразбериха в республике сохранила кормушку и шефу, и заму.

Жена, Алевтина Тимофеевна иногда в сердцах обзывала его неудачником. Галкин молча слушал ее тирады, а затем как бы невзначай спрашивал:

— Мать, что у нас сегодня на обед?

— Шашлык по-карски, — не понимая, о чем речь, отвечала супруга.

— А завтракать чем мы изволили, что-то не припомню?

— Кашей гречневой с сосисками.

— Так… А ужинать чем будем?

— Карп в желе.

— Ну не знаю… не знаю… Тина, может тебе дубленку купить?

— Да у меня их три!

— А может нам стоит квартирку подремонтировать…

— Глаза разуй! В прошлом году под «евро» все сделали!

— Дык что же ты, сучка, меня достаешь! — вскакивал и делал страшные глаза Сергей Васильевич, — может тебя для полного счастья плетью разок вытянуть? А!?!

Затем оба шли на кухню. Жена тянулась к шкафчику за валерьянкой, а Галкин к холодильнику — за водкой. Полечившись таким образом, ни затем сидели на диване и слушали «Лунную сонату».

Пропали грибники. Не вернулись вечером пять человек: Галкин, Малинин, Знак и жены двух последних. Об этом утром и доложила Норвегову Алевтина Тимофеевна.

— А почему, извините за любопытство, вы не с ними? — спросил командир базы.

— Да я бы с ним к подруге в соседний подъезд не пошла бы — заблудилась! Такого Сусанина свет еще не видывал! Хотела бы я знать, как он с работы домой добирается?

— На машине, Алевтина Тимофеевна, на машине. А может они с ночевкой?

— Да нет же! Они собирались часок побродить около городка — грибов насобирать. У Малинина вчера был день рождения. Сорок пять годков стукнуло.

— Да! Дела… — протянул полковник, — придется вызывать «Бойскаута».

«Бойскаут» — так прозывался на базе старший прапорщик Мухин, всю свою бурную молодость проведший в разведроте. Отпуска он проводил в тайге, как он выражался, «охотясь на комаров».

Позвонили ему, но трубку никто не снимал.

— Или на «очке», или пьян в стельку, — констатировал Норвегов.

Жены у Мухина не было. Ни одна женщина не смогла привыкнуть к его проспартанской обстановке. Из мебели в квартире у него было всего: телефон, полуторалитровая пластмассовая бутылка с водой, да охапка сена, на которой спал хозяин. Завтракал и обедал он в солдатской столовой, а на ужин вообще мог поймать себе жирную крысу и устроить целое пиршество.

Вдобавок, он крепко и на всю жизнь побратался с «зеленым змием», и его основной исторической сущностью, в особенности по утрам, стала борьба с похмельем.

Как— то, подвергнув свои утренние ощущения классификации, он определил двадцать видов бодуна. Вот некоторые из них:

1. Легкое недомогание после «Столичной»;

2. Приятная истома после «Кристалла»;

3. Сухость во рту после массового приема сухого вина;

4. Тяжко налитая голова после чернила;

5. Великая сушь после спирта «Роял»;

6. Очумение от смеси водки с пивом;

7. Частичная потеря памяти после коктейля из шампанского, водки и «зубровки».

Заканчивался этот список перлом: «Ощущение прострации, связанное с принятой накануне смеси зубного эликсира с гуталином».

Недомогание, овладевшее Леонидом Ивановичем в это отвратительное утро, грозило вписаться в вышеупомянутый каталог под номером двадцать один: «жуткая мигрень, как следствие принятия огромного количества водки, разбавленной спиртом». Лучи восходящего солнца осветили не рожу, не морду и не харю. Выражение муки, застывшее на челе Мухина, давало сто очков форы выражению лица Иисуса Христа, изображенного на распятии. Если бы, сохранив это выражение, старший прапорщик сел бы где-нибудь у храма просить милостыню, он обеспечил бы себя на всю оставшуюся жизнь.

С усилием разлепив глаза, он стал прикидывать, где бы ему опохмелиться. По этой части он был докой. Ходили слухи, что однажды в таком состоянии он продал за сто долларов бобруйским цыганам коня на колесиках.

Раздался звонок в дверь.

— Карамба! — выругался Леонид Иваныч и пошел открывать. На пороге стоял Норвегов. В руках у него был полиэтиленовый пакет.

— Здорово, Иваныч! Нам нужна твоя помощь, — Мухин не сводил завороженного взгляда с пакета. Заметив это, Норвегов извлек оттуда бутылку водки и кольцо колбасы.

— Давай, лечись, а я тебя пока в курс дела введу. Пошли вчера пятеро наших в лес за грибами и не вернулись до сих пор. Необходимо, чтобы ты сходил на поиски.

Старший прапорщик сделал глоток прямо из бутылки и отхватил закуски.

— А кто повел? — прогудел он, аппетитно чавкая.

— Галкин! — Мухин подавился водкой.

— Кто-кто? Извините, товарищ полковник! — он закашлялся, — так этот хрен у себя дома сортир по стрелкам ищет! Я сам видел! Почти сутки прошли. Их нужно с Ка-50 искать, и где-нибудь на берегу Финского залива!

— Невозможно, Иваныч! Лес густой, сверху ничерта не видно. Вспомни, «Акула» цельный монастырь не заметила, а здесь всего пятеро человек. К тому же, зверей — море.

— Ну, что же! — Бойскаут отхлебнул еще разок из бутылки, — придется мне идти.

— Там в машине автомат с двумя запасными рожками, парочка гранат и бронежилет с каской.

— А лопатка саперная есть?

— Зачем она тебе? — удивился полковник.

— От медведей отмахиваться! Вы что, думаете, я от них отстреливаться буду? Больно мне нужно столько зверья калечить! Их же здесь, что в твоем зоопарке.

— Не придуривайся, — засмеялся Константин Константиныч, — отпугивать зверей будешь ракетницей. К ней зарядов — полный патронташ.

— Тогда все о’кей! — допив бутылку и зажевав оставшейся колбасой, старший прапорщик запер квартиру и бодренько сбежал по лестнице во двор.

Вечером вернулась автоколонна с монастырскими пожитками. Вместе с ними прибыли и незадачливые грибники.

— Где вы их нашли? — поинтересовался Норвегов у Булдакова, возглавлявшего колонну.

— Почти у самого монастыря — километрах в пяти. Выбежали из леса, как черти, и давай плакать от радости. Заблудились, говорят.

— С таким провожатым, и заблудиться? — спросил командир у грибников. Галкин стал краснее павианьего зада.

— Ладно! — сказал Норвегов, — с Мухиным будете разбираться сами — я его по ваши души отправил. Готовьте литров десять.

Домой Галкин шел с женой.

— Представляешь, мать! — возбужденно размахивал он руками, — зверя видели! Не олень, не зубр, и рога — во!

— Это тур, — устало улыбнулась Алевтина Тимофеевна, — будь я помоложе, я бы тебе за эти штуки наставила еще большие рога. Устал бы носить, поводырь хренов!

Глава 15.

Олег проснулся в полдевятого. Родители уже ушли на службу, и он мог еще немного поваляться. Его отец, начальник секретной части майор Локтев Михал свет Васильевич устроил свое чадо, которому уже было не много ни мало — двадцать четыре годика, на должность метеоролога. Олег, единственный из молодого поколения, видел приборы со стрелками и имел острый нюх на непогоду, в особенности, если речь шла о прополке клубники.

Идти на работу нужно было во второй половине дня: запускать зонд, возиться с барометрами, термометрами, гигрометрами и прочей военно-воздушной фигней.

Откуда— то из подмышки раздался стон. Затем одеяло отползло в сторону, и в образовавшееся отверстие просунулась взъерошенная блондинистая голова.

— Eh? Willkomm, Oleg. Kommen Sie her, Eine KuB!

— Я не понимаю по-немецки, — пошутил Олег, целуя светлый затылок.

— Ist Trottel! — отвернулась обиженно голова. Парень нежно обнял девушку.

— Und du, mein Schats! Was geht los?

— Der gute Junge, — вздохнула девушка, — Ich nicht Huren. Ich lieben dich.

— Боже, что за лингва! — вздохнул парень, — язык сломать можно.

Рената Кохтль упорно не желала учить русский. Уже даже мать Олега, дама с весьма невысокими лингвистическими способностями, выучила с, грехом пополам, несколько немецких фраз для общения с невесткой.

До катаклизма Олег работал на студии звукозаписи в Бобруйске. Однажды с напарником они отправились за очередной партией кассет в Польшу. В Лодзи остановились на несколько дней у знакомых, ожидая хорошего предложения. Игра в «гости» несколько затянулась по причине весьма банальной.

В результате очередной попойки «за приезд», Олег очнулся в незнакомом месте. Этим незнакомым местом оказался железнодорожный вокзал, выйдя из которого он прочитал название станции.

— Ну почему именно Гамбург! — застонал он, сжимая разламывающуюся от известной причины голову.

Организм требовал срочной опохмелки. Олег пошарил по карманам. В левом нагрудном нашлась бумажка достоинством в десять долларов. Она, да болтавшаяся на плече гитара — вот и все личные вещи, которые находились при нем. Решив, что на больную голову и пустой желудок решения не принимаются, он отправился в ближайший бар, сверкавший неподалеку своей вывеской. Начало смеркаться. Олег смутно помнил, что опохмеляться они сели, когда солнце только всходило.

Знание немецкого на уровне хорошей средней школы помогло ему в общении с барменом, оставив традиционный в таких случаях язык жестов на потом. Основательно утолив голод, и более, чем основательно, жажду, он понял, что в таком свинском состоянии серьезные решения принимают только идиоты. Поэтому, схватив свою музыкальную подружку, он отправился в разбитый неподалеку от бара скверик, где надеялся поспать на скамейке, но полицейский патруль заставил его отказаться от этого намерения. От скуки Олег начал перебирать струны гитары, напевая что-то из репертуара «Scorpions». Затем ему это надоело, и он завел песню Высоцкого «Баллада о детстве». Вокальные данные его оставляли желать лучшего, но он их компенсировал искренностью и страстью. По окончании песни раздались дружные хлопки. Парень поднял голову и открыл глаза — около полутора десятков человек расположилось около его скамейки и жадно внимали. В их числе были и двое полицейских, патрулировавших сквер.

— Noch, bitte! — попросила стоявшая рядом, удивительно симпатичная для немки, блондинка.

— Ну, арийцы, держитесь! — сказал Олег, и зашпарил «Охоту на волков».

Так продолжалось до поздней ночи, пока его пальцы не стали кровоточить. Рядом с ним крутилась компания каких-то битников, в которой верховодила та самая блондинка. Она протянула ему коробку, в которой Олег насчитал около семисот дойчмарок. Затем она сказала, что ее зовут Рената, она просит его придти сюда утром, а теперь пора по домам.

— Gut! — зевнул парень, укладываясь ночевать на скамейке, ибо было на редкость тепло.

Но уснуть ему не удалось. Девица его растормошила и увлекла за собой в какой-то погребок. Олег лишь успел прочитать, что он называется «У хромого Кристиана». То, что немцы гулять умеют, он понял, увидев несколько человек, лежащих на полу в интересном состоянии. Их постепенно отправляли по домам на такси более трезвые товарищи. Олег с Ренатой сели на свободные места, и все понеслось перед глазами. Впервые отведав национальных немецких коктейлей, парень понял, что попал. Тело отделилось от мозга, мозг от сознания, а сознание — от реальности.

Он пришел в себя лишь наутро. Реальность, вернувшаяся на своё законное место оказалась настолько нелепой, что бедняга подумал, что отъехал.

— Бред! — проговорил он вслух, надеясь на пробуждение. Но реальность расхохоталась ему в лицо.

Потолок был зеркальный, и в нем Олег увидел своё отражение. Он лежал на кровати в чем мать родила, а рядом посапывала вчерашняя блондинка. Кисть правой руки испытывала какое-то неудобство. Поднеся оную конечность к глазам, парень увидел на безымянном пальце обручальное кольцо. Нехорошее предчувствие кольнуло сердце.

— Рената! — позвал он и похлопал девушку по обнаженному плечу.

— Was? — отозвалось сонное тело.

— Was ist los?

— Wir sind Gatten! — вяло возликовала блондинка.

— Депрессия — это гнев без энтузиазма, — начал было Олег, но вдруг до него дошел смысл сказанного.

— Чего? — заорал он, падая с кровати на шкуру какого-то животного, служившую ковриком, — какие, нафиг, супруги?!? Где мои джинсы?!?

Разревевшись чисто немецкими слезами, Рената рассказала, что вчера после погребка они гуляли по вечернему Гамбургу. Что их заставило зайти в ту церковь, девушка толком объяснить не смогла. Но, в итоге, их обвенчал протестантский кюре, чему господин Локтев абсолютно не противился (на этом месте Олег удивленно изогнул брови). Их брак занесли в книгу прихода, свидетели расписались, а новоиспеченные супруги пошли праздновать брачную ночь к ней домой.

Рената жила с отцом, шефом какого-то, чрезвычайно популярного в Германии журнала. Герр Кохтль, едва учуяв русский дух, поднял руки вверх и сказал «Гитлер капут». Затем угостил их каким-то нацистским пойлом и, указав на дверь спальни, с идиотским видом пожелал «спокойной ночи». Дочь задержалась, чтобы звездануть старика по лысине за столь наглую выходку, а когда вернулась, молодой муж вовсю выводил носом Брамса. Рената его раздела, разделась сама и прилегла рядом, полночи наблюдая, как молодое сильное тело нагло пренебрегает супружескими обязанностями. Под утро она уснула.

— Крестили ли меня в детстве? — размышлял вполголоса парень, — крестили. Цепочка где-то дома валяется. Действителен ли брак, заключенный церковью между представителями двух различных ветвей христианской веры? Хрен его знает!

Разум возопил, но тело уже поняло, что попалось. Успокоившись усилием воли, Олег глянул на обнаженную девушку и понял, что успокаиваться не время.

… А через пару дней, во время небольшого скандальчика в вышеупомянутом погребке, его сгребла полиция и, ввиду того, что при нем не оказалось визы, парня депортировали из Фатерлянда. Так, пройдя семь кругов ада, он очутился в родной двухкомнатной квартире. Родители удивленно покосились на кольцо, но расспрашивать не стали — у сына было отвратительное настроение. Кольцо он решил не снимать, ибо брак его был заключен на небесах, да и вообще, шею оно пока что не давило.

И вот однажды, в начале мая, он сидел дома и ждал прихода предков. Отец обещал похлопотать насчет работы — студия звукозаписи медленно, но верно откидывала копыта. В полшестого раздался звонок в дверь. Олег пошел открывать. За дверью его ждал сюрприз: с воплем «Meine lieber!» на его шее повисла Рената. Сзади выглядывали довольные физиономии родителей.

Выяснилось, что молодая супруга, уладив разногласия между двумя странами, приехала забрать Олега в свой родной Гамбург. Предки весь вечер ликовали и пили за здоровье молодых, и за то, что их сын будет жить лучше, чем они. Парень, слегка выбитый из колеи, поглядывал на вновь обретенную жену и славил Господа, за то, что при создании Ренаты был проявлен творческий подход.

Пока оформлялся загранпаспорт Олега, Рената жила в городке. Командир базы ворчал, что он имел ввиду такую секретность, при которой представители бундесвера разгуливают по территории, как в сорок первом, но, в целом, держался молодцом. Особист нес какую-то чушь насчет потайных микрофонов и видеокамер, установленных на немке. Олег был вызван в штаб, где ему напомнили о патриотизме, чувстве долга и детально расспросили. Он, пожав плечами, отвечал, что после нескольких брачных ночей исследовал все потайные места, как на одежде, так и на теле супруги, но ничего подозрительного не обнаружил.

А затем случился катаклизм. Рената пала духом на пару месяцев, но постепенно из транса выходила. Вот и сейчас она, лежа на животе, что-то тихонько мурлыкала про себя. Олег, повинуясь внезапному порыву, поцеловал копну золотистых волос и пробормотал:

— Боже, как с тобой хорошо!

Внезапно девушка уткнулась в подушку и начала всхлипывать.

— Was geht los? — спросил встревоженный Олег. Рената оторвала от подушки зареванное лицо прорыдала по-русски:

— Олег, я — сволочь! — парень улыбнулся:

— Вот мы уже и по-нашему заговорили. Давай, выкладывай, чего таилась? Только не говори, что ты шпионка — все равно не поверю, — Рената сразу перестала плакать.

— А я боялась, что ты так и подумаешь. Все гораздо проще. В университете я специализируюсь на русской культуре.

— В университете?

— Ну да. Я — бакалавр университета мировой культуры.

— И твои искания завели тебя так далеко, что ты решила выйти замуж за представителя этой великой нации? Эксперимент, так сказать провести! Значит… Значит, на моём месте мог оказаться практически любой? Ну спасибо за утренние новости! — Олег обиженно шмыгнул носом, — ну и сволочи вы, товарищи ученые!

— Ты меня выгонишь? — испуганно спросила Рената.

— А что, тебе есть куда идти? — иронично спросил Олег, — в Мариенбурге ждут не дождутся, когда ты осчастливишь их своим приходом.

— Так ты меня не выгонишь? — с надеждой спросила она.

— Не раньше, чем ты мне подаришь пару-тройку ребятишек. Шпионка! Давай-ка вставай — нам на работу скоро идти.

— А что теперь будет?

— Что-что! Русский потихоньку учить будем.

— Так я же его знаю!

— Ничего ты не знаешь! Будешь делать вид, будто потихоньку овладеваешь грамотой росейской. Yawohl?

— Иди ты!

— Пойдем завтракать, шпионка! Рацию потом в лесу закопаешь!

— Чего?

— Шучу, шучу. На склад сдашь.

В дверь позвонили. Олег пошлепал босыми ногами по полу в поисках тапочек и, найдя их, побрел открывать.

— Доброе утро, герр Локтев Олег ибн Миша! — поздоровался, входя в квартиру Андрей Волков. Следом за ним проскользнула Настя. Заметив, что Олег в своих любимых «трусах по чашечку», она взвизгнула.

— Ой! Вы еще спите! — Олег протер глаза.

— Уже нет. Проходите, — гости прошли в зал, где убирала постель Рената.

— Гутен морген! — поздоровался Андрей.

— Добрый утро! — отозвалась немка. У Андрея что-то защелкало.

— Олег! — позвал он, — а ты говорил, что не впитывает!

— Прорвало, — сказал вошедший Олег.

— Was ist «прорвало»? — спросила Рената.

— Даст ист фантастик! — ответил супруг. Она толкнула его кулачком в бок.

— Du ist SheiBen! — просипела девушка.

— Ого! — захохотал Андрей, — это даже я понимаю! Невысок же курс твоих акций.

— Не обращай внимания. Немцу сказать «шайзе», все равно что нам — «твою мать».

— Ладно, мы не за этим. Настя меня вот тащит к местному волхву — на сеанс колдунотерапии. Компанию не составите? Это недолго — часа на два-три.

Олег взглянул на супругу. Она чуть заметно кивнула и ушла на кухню.

— Сейчас позавтракаем и идем. Присоединиться не желаете?

— Спасибо, мы уже поели. Ты вот что: ответь мне на один вопрос. Вы с женой на каком уровне общаетесь? Она же все поняла, — Олег поковырялся в ухе.

— Видишь ли, я сам еще до конца не разобрался. Может мы просто созданы друг для друга? — он повысил голос, — а, Рената?

— Ya, ya, matka! — донеслось из кухни.

— Хенде хох! — подвел итог Андрей, — шли бы вы, товарищи, маршрутами созидания!

Было около десяти утра, когда они вышли из дома. Андрей и Олег на всякий случай захватили автоматы. Анастасия и Рената шли налегке. Подруга Андрея по такому случаю напялила пятнистый комбинезон, который он выпросил на складе. Парень хотел повесить ей пистолет через плечо, но ПМ оказался для нее слишком тяжел. Даже с обеих рук она умудрялась попадать в землю и после каждого выстрела долго ковырялась в ушах.

Выйдя через западный выход, они зашагали по дороге ведущей к посту номер пять и, пройдя по ней с полкилометра, свернули в лес. Странное это было место. Привыкшие к лесопарковой зоне двадцатого столетия, слегка захламленной, парни постоянно оглядывались. Такое они видели в сказках про бабу-Ягу в постановке Александра Роу. Девственный лес: громадные деревья, кое-где бурелом, придающий лесу сходство с волосами похмельной феи — все это здорово давило на психику. Теперь Андрей понял, почему колдуны выбирали для своих жилищ подобные места. Пока человек дойдет до места обитания волхва, у него будет душа в пятках и не совсем сухо в штанах.

Протащившись с километр по этой «сельве», путники наконец увидели капище, на самом краю которого располагалась избушка. Избушка была обнесена высоким частоколом. У входа их приветствовало немым криком боли чучело филина, насаженное на высокий шест.

«Его умертвили еще при жизни», — почему-то пришло на ум Андрею. Обстановка впечатляла. Кроны вековых деревьев смыкались над капищем, почти не пропуская света. И под всем этим великолепием стояла избушка, крыша которой, полностью покрытая мхом, никогда не видела солнца. Сам колдун возился в земле неподалеку от своего жилища. Он оказался старичком, у которого волосы и борода имели тот оттенок, который с начала времен отличает всех Санта-Клаусов.

— Здравствуй, дедушка! — поздоровалась Анастасия. Волхв поднялся, отряхнул колени и глянул на пришедших.

— Доброго здоровья! — пророкотал он неожиданно густым голосом, — вспомнила, внученька, про деда, в кои то веки?

— Вспомнила. А что это ты, дедушка в земле ковыряешься?

— Сельдерей пропалываю, будь он неладен!

Тут Андрей, вспомнив начала ботаники, решил вставить свои «пять копеек»:

— А разве без света что-нибудь растет? — дед хитро глянул на него:

— А я его, Андрюша, живой водой поливаю, — парень изумился.

— Откуда вы знаете мое имя?

— Ну что я за колдун, если не могу узнать такой простой вещи! — затем он засмеялся, показав зубы, которым позавидовала бы любая лошадь, — да мне внучка уже все уши прожужжала.

— А зелья приворотного она вам не заказывала? — Настя покраснела, а старик отвечал:

— Пыталась. Но мне удалось ей доказать, что истинное чувство выше волшебства.

Андрей сурово посмотрел на суженую, которая тотчас опустила глаза.

— Не брани ее, — попросил старик, — она ведь еще дитя. Ну очень ей в невесты захотелось!

Олег и Андрей засмеялись.

— Значит, ты хотел бы узнать, как сейчас себя чувствует твоя супруга? — парень кивнул, — это можно.

Старик подошел к небольшой бадейке, стоящей на лавочке у стены, и умыл руки. Затем взял что-то похожее на большой половник.

— Ходите за мной, — позвал он Андрея с Настей, а остальным велел ждать.

Волхв привел нашу парочку в хижину, состоящую из одной большой комнаты, посередине которой на каменном постаменте стоял огромный ушат с водой.

— Ходите сюда! — позвал старик, — ты, Андрей, думай о своей женке. А ты, внученька, думай о нем.

Он достал из висевшего на поясе мешочка щепотку порошка и сыпанул его в воду. Оттуда моментально высунулась щучья голова.

— Кыш, окаянная! — сплюнул дед, и ловко треснул рыбу по башке половником. Затем добавил порошка и принялся яростно помешивать, при этом гнусаво напевая. Из ушата повалил дым, такой вонючий и едкий, что Андрей чуть не закашлялся.

— А запах! — сморщился он.

— Тихо! — шепнул старик, — гляди в воду!

Парень затаил дыхание и до боли в глазах принялся вглядываться в зеркальную поверхность. Дым осел, и неожиданно Андрей увидел Анжелу. Она, покуривая, валялась на кровати, а рядом с ней сидел сосед из квартиры напротив — пятнадцатилетний Митяй Подвойский, и гладил ее по обнаженным филейным частям.

— Я как только тебя увидела, — донесся голос Анжелы, — так во мне сразу что-то перевернулась. Я себя удерживала, говорила сама себе, что ты младше меня на двенадцать лет, что я слишком старая для тебя…

— Ну какая же ты старая! Ты — классная девка! — бубнил Митяй, пуская слюни и льстя нагло и по-хамски, — тебе никогда не дашь твои двадцать пять…

— Мне двадцать семь, глупенький! Иди ко мне!

Последующая за этим сцена заставила волхва прекратить сеанс.

— Потерялись, — кашлянул он в бороду, — еще найти?

— Достаточно! — сказал Андрей, у которого от гнева потемнело лицо, — дед, а ваш аквариум не брешет? Чисто в практичных целях? Прошу прощения за вопрос, конечно.

— Никогда ничем подобным не занимался, — фыркнул старик. Он подошел к бочонку, стоящему в углу, черпанул там ковшиком и протянул его Андрею.

— Выпей, парень! Полечи хандру.

— Что это? — спросил Андрей.

— Мед хмельной. Как раз то, что тебе нужно, — Волков поворчал, но мед выпил. Волхв налил еще ковшик.

— Непостоянство — имя бабе. Моя Матрена десять лет со мной прожила, честь по чести, а затем по мужикам тягаться начала.

— А вы? — едва не подавился от такой откровенности парень, — что вы потом делали.

— Что робил? — переспросил волхв, — Матрене камень на шею — да и в Березовку. Детей сам выгодовал, а как последнюю дочку замуж выдал, так в волхвы ушел. Тридцатый год, как я тута…

Они попрощались со стариком и пошли домой по адской тропинке.

— Слышь, Таська, — начал Андрей по дороге свой нелегкий разговор, — про то, что видели, Косте ни слова. Как раньше говорили детям одноклеточные мамаши: «твой папа был летчик и разбился при рулежке». Его мама была тварью, ее сдали в зоопарк. И проехали эту тему. Олег!

— Чего? — отозвался приятель.

— Ты сейчас куда?

— На работу, куда же еще! А ты куда хотел?

— У тебя там что-нибудь крепкое есть?

— Спирт. А ты что, Штирлиц, по Родине соскучился? Если так, то есть отличная свинячья тушенка.

Андрей обратился к Анастасии:

— Таська, солнышко мое, я сегодня вечером побуду один. Хорошо?

— Во-первых, сначала отдай автомат, а во-вторых, плохо! Не пойдет!

— Настя!

— Я уже восемнадцать зим Настя! Буду пить с тобой.

— У, ёлки-палки! Как у вас тут просто! Камень на шею, и в Березину! Зато остальные все верные…

— Слышь, Олег! — горько рассмеялся Волков, — эта дама изъявляет желание накачаться вместе со мной спиртом! Как тебе эта заявка? — приятель засмеялся тоже.

— Спирт — это не женский напиток. Спирт — это мужской эликсир забытья. Но я, кстати, видел номер похлеще! Была такая передачка на станции «Маяк», называлась «По вашим письмам». Звучала она в обеденный перерыв. Песни по заявкам, естественно, передавали там не полностью — начало и конец обрезали, чтобы занимала песенка не более трех минут. И вот, представь себе, приходит однажды письмо от какой-то бабульки. «Дорогая передача! Такого-то числа мне исполняется ни много не мало — сто лет. Для этих лет я сохранила нормальный слух, а вот со зрением хуже. Поэтому, вместо телевидения, пишу вам. Очень прошу вас передать на мой день рождения произведение Иоганна Себастьяна Баха „Такатта ла фуга“, причем, соколики, в полном объеме». И бабульке не откажешь, считай в последнем желании, и фуга эта — за десять минут зашкаливает. Короче, победила старость и все радиослушатели более десяти минут внимали органу. А потом оказалось, что два кадра, вообще предпенсионного возраста, поспорили, что на «Маяке» передадут песню длиннее пяти минут. Спорили на ящик чернила, который потом вместе и выпили, так как проигравший заявил, что если это — песня, то он — граф Цеппелин. Ну что, идешь? Тут нам налево.

— Ты все-таки хочешь пойти со мной? — спросил Андрей у Анастасии.

— Разумеется! — топнула ногой она.

В комнату отдыха, где была тахта, стол, пару кресел, магнитофон и аквариум, Олег принес пол-литра спирта, буханку хлеба и банку тушенки. Открыв банку и нарезав хлеб, он достал из шкафчика две рюмки, поставил на столик и, таинственно улыбаясь, сказал:

— Я на работе, а вы расслабляйтесь. Вода для запивки в графине. Желаю всего наилучшего!

Когда он ушел, Настя сбросила босоножки и забралась на тахту. Андрей сидел в кресле мрачнее тучи и думал о чем-то своём. Глядя на него хотелось выть. Девушка встала и, подойдя к столу, щедрой рукою налила по стопке.

— Умница! — похвалил ее парень, — а теперь отливай по половинке обратно. Спирт она собралась пить, как воду!

Он хмыкнул и снова замолчал. Подождал, пока подруга приведет количество спирта в рюмках к норме, а затем, долив водой обе рюмки, все так же молча проглотил содержимое своей. От настасьиной стороны послышался кашель. Андрей повернул голову. Повторившая его подвиг девушка жадно хватала ртом воздух.

— Ну ты, рыбонька моя, водички попей! — он налил в стакан воды и протянул его ей. Настя схватила его и начала жадно пить.

— Ох! Ну и ну! — проговорила она отдышавшись. На ресницах ее блестели слезы, — это же ведьмин огонь! Тебе еще налить, Змей Горыныч?

— Не хочется, — помоталголовой парень и снова ушел в себя. Настя присела рядом.

— Ты так расстроен из-за того, что увидел у дедушки? Три луны прошло, а ты еще не понял, что больше ее не увидишь!?!

— Не в этом дело, Таська! — закрыл глаза Андрей, — просто… как тебе объяснить… В общем, когда бьют в спину — больнее всего душе.

Глава 16.

Был конец сентября. Все население триады База — Бобровка — Монастырь были занято уборкой и не замечало стремительного полета времени. Потихоньку стирались границы бытия и сглаживались острые углы и шероховатости в отношениях между представителями двух миров. Даже самые отъявленные ворчуны из Бобровки признали, что никогда жизнь не была столь легкой и беззаботной. Ратибор торжествовал. Его дочерей смущало только то, что батя стал сильно увлекаться разбавленным спиртом — хотя железное здоровье альтеста сбоев не давало, все же Настя просила Андрея поговорить с отцом.

Настроение внутри базы было не самого розового оттенка, но «пришельцы поневоле» держались. Норвегов вспомнил, как в книге Юрия Германа «Россия молодая» старый помор Мокий учил Ивана Рябова премудростям вынужденной зимовки: «Всю ватагу в великой строгости держи, чтобы люди сном не баловались, али скукой-тоской. Пожалеешь, похоронишь. Строгость, Иван Савватеевич, в беде первое дело».

Такого ПХД не знала база за всю историю. На парково-хозяйственный день это было мало похоже. Почти весь август военный городок проклинал сукиного сына командира за проснувшуюся любовь к чистоте. Даже брусья на спортгородке — и те вычистили наждачкой и отполировали. Все склады с прохудившимися крышами были наново перекрыты тесом — тонкими осиновыми дощечками, плотно подогнанными и выложенными в замысловатые узоры. Несмотря на то, что год назад заборы, ограждающие саму часть и склады были подновлены, в этом году из запасников извлекли рулоны с колючей проволокой и натянули поверх забора дополнительную защиту. Причем, если раньше солдаты тихо протестовали против такого рода изоляции, то теперь даже самые рьяные демократы добросовестно трудились на укреплении забора.

На период работ с вещевого склада выдали спецодежду. Люди приобрели одинаковый цвет, и различить их по половой принадлежности можно было только по характерным округлостям и выпуклостям.

У майора Львова вновь появилась работа. Ратибор повздорил с медведем, и косолапый сильно помял старейшине ребра. А получилось вот как.

Изрядно выпивши, Ратибор вышел из слободы в направлении базы. Приперло ему спьяну навестить любимых дочурок. Но, перепутав азимут, взял значительно севернее. Отмахав километров пять по лесу, он внезапно ощутил сильную усталость и прилег у первого удобного выворотня. С другой стороны в послеобеденном сне лежал небольшой, но наглый медведь. Мишку разбудил храп Ратибора — захлебывающийся и прерывистый.

«Допился!» — подумал старейшина когда открыл глаза. Стремительно вскочив, он затряс головой, пытаясь отогнать наваждение. Медведь встал на задние лапы и, глухо ворча, попер врукопашную.

Ратиборову стать сжали мощные лапы, и смятая грудная клетка заставила легкие выпустить весь воздух. Шалого мишку окатило четырьмя литрами перегара. Зверь заскулил и принялся тереть морду лапами. Затем, опустившись на четыре, ломанулся на юго-восток. Старейшина пошатался еще несколько мгновений, а затем рухнул на землю.

В таком отвратительном состоянии его и нашел старший прапорщик Мухин. Услышав кашель Ратибора, он отложил нивелир, с помощью которого сравнивал истинный рельеф местности с тем, который был нанесен на карты, и поспешил на помощь. Узнав в жертве медвежьих лап Ратибора, Леонид Иваныч выругался и потянулся за транком.

— Дежурный, вызывает Мухин!

— Майор Булдаков на связи! — отозвался веселый дежурный, — что, водка кончилась — буссоль дрожит? Так это мы мигом! Сейчас вертолет пришлю!

— Палыч, кончай хохмить! Во-первых, я с нивелиром, а во-вторых, обнаружил Ратибора, которого драл медведь.

— В смысле, драл? — удивление майора великолепно передалось через устройство связи.

— В смысле ребра считал! — фыркнул старший прапорщик, — горлом кровь идет.

— У меня здесь майор Львов. Мы только начали партию в шахматишки. Сейчас же высылаю его с группой поддержки на Ми-8.

— Не стоит. Слушайте сюда, шах вашу мать! Отложите шахматы в сторонку, и хорошенько закрутите крышку, чтобы не испортились! А Леонова сажай в БТР, дай ему двух молодцов — и ПТУРСом ко мне! Но сначала глянь по радару, где я. Не то ненароком в монастырь заедут — там, говорят, пиво вчера сварили.

— До связи! — обиженно пропыхтел майор и отключился.

Мухин быстро развернул плащ-палатку и осторожно переместил на неё раненого. Кровь еще немного сочилась изо рта, и Леонид Иваныч не зная точно, как в таких случаях оказать первую помощь, повернул голову Ратибора на бок, чтобы тот не захлебнулся. Сквозь приоткрывшийся рот просочился до жути знакомый запах.

— Бедняга! — посочувствовал Мухин, — завтра тебе предстоит двойная боль: ребра поломаны, а тут еще и похмелье.

Он осторожно потащил старейшину к опушке, стараясь не сильно дергать плащ-палатку. Когда, вспотевший как лошадь он добрался до выхода из леса, там уже пыхтел БТР. Возле него стояла «таблетка» — санитарная машина УАЗ-459. Из нее вылез начмед, а за ним два санитара с румяными мордами. Мухин угрюмо взглянул на Львова.

— Ну, что, шахматисты, по сколько ходов успели сделать?

— Не дрейфь, Иваныч — только по два. Я в норме! — майор склонился над Ратибором, — эй, слоники! Аккуратно пациента берем, и в машину. Остаешься здесь, Иваныч?

— Куда там! Сейчас, только нивелир соберу.

Львов и Мухин тряслись в «таблетке», а санитары перебрались в БТР.

— Слушай, Мухин! Скажи, ты всегда плащ-палатку с собой таскаешь? — старший прапорщик хмыкнул.

— А ты думаешь, чем я от медведей отмахиваюсь, шомполом? — Львов протянул Леониду Иванычу маленькую плоскую фляжку.

— Хлебни спиритуса, мон шер! С тобой трезвым абсолютно невозможно разговаривать.

— От и ладушки! — ответил мгновенно подобревший Мухин, отвинтил крышку и сделал глоток, давший бы солидную фору и мурене.

— Оставь маленько, — попросил майор.

— Фиг тебе! — ответил старший прапорщик, — ты на дежурстве! Слышь, Леоныч, а что у нас в городке, баб нету медиков? А то вы с Починком через день на ремень. Ни по грибы, ни в запой не сходить! — Львов выкатил глаза:

— Весьма интересная мысль, батенька! — прокартавил он на манер второго сына Маши Бланк, — странно только, что она не пришла мне в голову раньше! Нынче же спрошу у начальника штаба: авось у нас какой ортопед затихарился.

Тут Ратибор снова захаркал кровью, и медик занялся им.

— Странно, — пробормотал он, — откуда кровь? Дыхание чистое — значит легкие не задеты, да и в этом случае была бы совсем другая картина. Где-то я такое видел, но где — убей, не помню.

Кавалькада прибыла на место. Пока румяные санитары выгружали раненого Ратибора, майор стоял в задумчивости и тихонько бормотал себе под нос.

— Леонид Иванович! — обратился к нему один из санитаров, — в операционную?

— Ну и какого хрена я ему оперировать буду, прошлогодние мозоли? В смотровую! — внезапно его лицо озарилось, как у пьяницы, который вспомнил, где спрятал заначку, — похоже, у нашего парня от дружественных объятий медведя открылась какая-нибудь застарелая язва желудка — гадом буду! Приготовьте фиброгастроскоп!

Весело потирая руки, он направился в свои владения. Мухин посмотрел ему вслед с непонятным выражением лица, крякнул, подхватил нивелир и зашагал к штабу.

Андрей сидел в раздумьях, не зная, что ему сделать: побаловаться еще чуток с Анастасией или приготовить обед. Девушка посапывала рядом на кровати, и парню не хотелось ее будить. Поразмышляв немного, он выбрал второе и, шаркая тапками, поплелся на кухню.

Раздался звонок в дверь. Кляня первооткрывателей электромагнитной индукции, товарищей Генри и Фарадея, Андрей открыл. На пороге стояла зареванная Дуня.

— Дуняш, в чем дело, в натуре? — удивился он.

— Настя дома? — по-одесски вопросом на вопрос ответила свояченица, — дома?

— Спит, — сказал Андрей, — может быть ты все-таки объяснишь, в чем дело?

Вместо ответа она впорхнула в спальню и принялась тормошить сестру.

— Андрюша, дай ты мне хоть часок поспать! — отмахнулась та спросонья, — неугомонный какой!

— Настя вставай! — закричала Евдокия, — тятьку медведь задрал!

Сестра откинула одеяло и, вскочив с кровати, предстала в перед собравшимися в костюме Евы.

— Где он? — спросила она, путаясь в деталях туалета.

— У этого усатого знахаря Львова. Только что привезли. Я дома была, — стрекотала Дуня, — а Володя сегодня на дежурстве. Он мне позвонил — я сразу сюда.

Андрей пробормотал какое-то ругательство и пошел одеваться. Вскоре они мчались в медчасть. Там уже прохаживалась Ильинична, нервно теребя накрахмаленный передник. Её успокаивал фельдшер.

— Полно вам, голубушка, изводить себя! — говорил Акиш Иванович, — ничего страшного не случилось. Если бы он был трезвый, то пришлось бы лечить и медведя. Здоровый мужик — поправится.

— А что он кровью плюется? — спросила женщина.

— Язва у него открылась. Диетой номер один будете его кормить: молоко, бульон, паровые котлеты. Можно стопку водки. Стопку, а не штоф! И никаких шкварок, шашлыков и драников.

— Папка живой? — заорала, выскакивая из подъехавшей машины Настя.

— Если будешь так кричать, то он недолго протянет, — спокойно ответил фельдшер, протирая очки носовым платком. Этим жестом он заменял курение. Табак кончился, семян не было, а Колумб казался таким нереальным… Излишне говорить, что у заядлого курильщика Починка были линзы исключительной прозрачности.

— Его можно видеть? — спросил Андрей.

— Видеть-то можно, только говорить нельзя — он еще не проспался.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала повариха, — а не то у моих поварят компот подгорит.

— Конечно-конечно! — сказал старший прапорщик, — приходите вечером. Он должен к тому времени проспаться.

Ильинична ушла. Волков обратился к фельдшеру:

— Иваныч, что все-таки с ним случилось? — тот развел руками.

— Нажрался водки, заблудился в лесу, подрался с медведем. Пара сломанных ребер, плюс открылась старая язва. Короче, до свадьбы заживет!

Андрей повернулся к Дуне.

— Так кто кого задрал, девушка? — она непонимающе посмотрела на них.

— Так он будет жить?

Ответил Починок:

— Если ограничит потребление водки, то годков восемьдесят ему еще под силу протянуть. Хорошо еще, что табак не растет, — он рассеяно начал протирать очки, — а не то — совсем худо было бы. Вы пройдите, послушайте этот молодецкий храп, а я отлучусь на несколько минут.

— Ну и нажрался ты, папочка! — молвила Анастасия, разглядывая поверженного Ратибора и морща нос, — чисто Змей Горыныч!

— При смерти так не храпят, — прокомментировал Андрей, — пройдемте к выходу.

На выходе они столкнулись с игуменом Афанасием, которого сопровождал келарь. Они пришли проведать Ратибора.

— Доброе утро, отец Афанасий! Доброе утро, брат Никодим! — поздоровался за всех Андрей.

— Утро доброе, отроки! — ответил отец Афанасий, и они с келарем перекрестились, — как здоровье почтенного Ратибора?

— После того, как проспится, будет совсем не лишним поправить ему это самое здоровье, — улыбнулся Волков, глядя на игумена. Тот конфузливо отвел глаза. Ему самому частенько приходилось «лечиться» по утрам.

— Отец пока спит, — пояснила Анастасия, — мы собираемся к нему вечером. Может, пойдем пока с нами, пусть он отдохнет? Да и вам, с дороги, не мешало бы.

— Как быть, келарь? — окинул игумен спутника пронзительным взглядом.

— Ты у меня, отец Афанасий, спрашиваешь? — ухмыльнулся в бороду брат Никодим и повел широкими плечами, за которыми болталась полутораведерная баклага.

Командира базы настораживала постоянная готовность местных жителей «поддержать компанию», «быть третьим» и «чуток подлечиться». Особенно настораживала его эта готовность у монахов. Эти «дармоеды», как их называл Рябинушкин, привыкли к шестиразовому питанию, дармовой выпивке и случайным дракам с проходящими пилигримами. Время от времени они, конечно, читали молитвы… Вслух… Время от времени…

Норвегов уже довольно долго готовил себя к серьезному разговору с настоятелем, но все как-то не решался его начать. А беззаботные монахи разгуливали по окрестным лесам, собирали ягоды, удили рыбу, время от времени наведываясь в военгородок.

— Поехали, — сказал Андрей.

Особо не сопротивляясь божьи слуги поспешили к автомобилю. Тент в виду хорошей погоды был снят, и «кабриолет» катил по улицам, открытый всем взорам. Игумен, сидящий на переднем сиденье, был весь в работе, отвечая на приветствия то ласковым словом, то вежливым кивком головы, то благословляя крестным знамением. Нужно сказать что доброго утра желали, в основном, женщины. Офицеры и прапорщики здоровались просто «Здорово, батя!» или «Привет отцу Афанасию и дитям его!» После подобного приветствия у игумена ныли чресла, и он начинал перебирать четки.

На заднем сиденье, между близнецами, расположился келарь. Этот вовсю пер тернистым путем греха, пожирая глазами проходивших мимо женщин. У него четок не было, и он теребил обеими руками бороду так, что к концу путешествия она стала похожей на пучок мочала.

У входного лифта их поджидал Мурашевич.

— Только сменился, прибежал, а вас уже нету! Связался с медчастью — говорят, уже уехали. Доброе утро всем-всем! — спохватился Володя и посмотрел на часы, где уже было половина одиннадцатого. Он обменялся с Андреем рукопожатием. Плюнув на некоторые условности, игумен и келарь сделали аналогичное.

— Ничего не могу с собой поделать! — пожаловался отец Афанасий, — как только сюда попадаю, — становлюсь обыкновенным мирянином. Прости мя, господи!

— И мя! — поддакнул келарь.

— Брат Никодим! — сурово произнес игумен.

— Отец Афанасий!

— Тьфу! — сплюнули оба.

Раздался дружный хохот.

— Пошли! — выдавил из себя Андрей, все ещё смеясь, — под землей нас господь не увидит.

— Господь увидит где хошь! — наставительно поднял крючковатый палец игумен, — другое дело, что ему мерзко смотреть в чужие владения. Хотя он и создал мир, но, по взаимному договору, царство мертвых отошло Мрачному Властелину — Хранителю Вечного сна.

— Ишь ты, сколько титулов! — покачал головой Мурашевич.

— Конечно, ведь жизнь гораздо короче смерти, — отозвался Андрей, — а на допросе товарищ Харон показал, что в Ад он переправил куда больше народу!

Расположились у Володи, так как поспешное бегство Волковых помешало им привести утром квартиру в порядок.

— Как же вы тут без окон? — поинтересовался брат Никодим.

— А на кой они! — беспечно отмахнулся Мурашевич.

— У монасей в кельях и то окошки есть, — загудел игумен, — а вы кому уподоблены в своем заточении?

При упоминании «окошек», Андрей подошел к журнальному столику, взял с него пульт и нажал несколько кнопок.

— Присядьте! — указал он на кресла. Когда его просьба была удовлетворена, он нажал что-то на пульте. Внезапно часть стены разъехалась, образовав квадрат полтора на полтора. Взору собравшихся предстал лесной пейзаж. На полянку выскочила дикая коза и принялась щипать травку.

— Господи, помилуй! — раздался стон отца Афанасия, — воистину, нет предела твоим чудесам.

Вовка Мурашевич был ошарашен больше остальных.

— Эт точно! — подтвердил он, — Андрюха, это что, у всех?

Волков утвердительно кивнул.

— Но как?

— Погоди, это еще не все! — парень произвел с пультом еще пару манипуляций. На экране появился Ниагарский водопад. Комнату наполнил гул падающей воды.

— Извините, запаха нет! — прокричал он, затем убрал звук и переключился на Большой каньон, — ну, как?

— Но как? — повторил свой вопрос Володя.

— Старина Билл Гейтс еще не родился, а дело его уже живет! — отвечал Андрей, — Microsoft — панорамки. Около трех тысяч картинок с анимацией.

— Это же сколько в нашу базу денег вбухано? — взялся за голову Мурашевич, — как представлю — жутко становится!

— Несколько годовых бюджетов такой средненькой страны, типа Германии.

— А почему ты раньше, — приятель указал на экран, — ничего об этом не говорил?

Андрей засмеялся:

— Ну, во-первых, я сам об этом только вчера узнал. Вышинский обнаружил документацию на подземные сооружения. Он сам взялся за голову. Ты представляешь, первые коммуникации начали строиться в 1947году! Это единственный военный объект, на который после распада СССР республика продолжала отчислять огромные суммы. Да из Москвы сюда поступали немалые вливания.

Локтев говорит, что на детальное изучение всех возможностей и резервов может уйти порядка десяти лет. Здесь документация и чертежи буквально на все, что было изобретено человеком, начиная от паровой молотилки и заканчивая межконтинентальной баллистической ракетой! Вот, взять хотя бы эту штуку! — лейтенант вытянул правую руку. На его кисти был укреплен небольшой черный предмет по форме напоминающий компас.

— Что это? — выдал Володя дежурную фразу.

— Это, дружище, инфракрасный сканер. Сканирует как в горизонтальной, так и в вертикальной плоскостях. С его помощью можешь обнаружить на расстоянии до ста метров любой тепловой предмет. Даже крота под землей! Под землей, правда, расстояние это уменьшается раз в десять… Стоп! Святые отцы! Долой столбняк, даешь просвещенную церковь!

Пока продолжалась эта дружеская беседа, полная специальных терминов и немого восхищения, аборигены буквально приклеились к экрану. Компьютер, стоящий в режиме «autoturn», закончил показ панорамы Гималаев и выдавал на-гора картины Санкт-Петербурга. Глядя на изображение Исаакиевского собора, отец Афанасий едва не лишился чувств. Заметив свою ошибку, Андрей вернул обратно лесной пейзаж и убавил громкость. Когда трели соловья и рев кукушки стали еле слышны, он сказал:

— Много — вредно!

Выйдя из оцепенения, игумен машинально перекрестился, затем вздохнул и прогудел:

— Пожалуй, это лучше, чем обычное окно! Я могу так просидеть до скончания веков. Брат Никодим, снимай баклагу!

Келарь встряхнулся и снял со спины свою ношу и поставил ее на пол.

— Какой-то до боли знакомый предмет, — сказал Володя.

— Чего тут странного — резервуар от опрыскивателя! — прыснул Андрей, — мы им дали три штуки, чтобы капусту опрыскивать, а они видишь как приспособили!

— Капусту мы и веничком, — ответил игумен, а вот это — действительно полезная штука. Вот давеча пиво сварили, так на пробу принесли.

— А разве вы варите пиво? — искренне удивился Мурашевич.

Волков плюхнулся в кресло и заржал ломовой лошади подобно.

— Ты что, не знаешь этой истории? — Володя отрицательно помотал головой, — месяц назад пришел к ним капитан Малинин. Якобы в гости. Говорит: зерновые убрали, пора пиво варить. Монахи удивились: какое пиво? Малинин разбушевался. Какие вы, говорит, монахи, когда пиво варить не умеете? Целую историческую концепцию выстроил, сукин сын! По его словам вышло, что заслуга монастырей в том, что они изобрели пивоварение. Назавтра приволок рецепт. Сделали сначала пробную партию — литров триста. Монахи пробовать — с непривычки горько. А Малинин залил в себя литра три, ему вставило. Сейчас, говорит, научу вас правильно пиво пить. Таранка есть? У слуг божьих глаза на лбу, какая таранка? Алексеич совсем страшен стал, слюной брызгать начал. Такая-рассякая! Рыбу на зиму сушите, солите, вялите? Тащите сюда! Принесли лещей копченых. Лопайте, говорит. Монахи рыбку съели, пить им приперло. А Малинин воду не дает — стал у ведра с пистолетом наизготовку и не пущает. Пейте пиво! Делать нечего, пришлось пить. А пиво-то после воблы завсегда хорошо идет! Влили в себя литра по два, да и давай снова таранку трескать. Так впятером и выпили почти все! Насилу додумались настоятеля угостить.

Игумен кивнул.

— Я увидел, что это хорошо. Вот мы и сварили десять бочек. Больше не дал ваш Анатолий Лексеич. Сказал, что скиснет. А пришли мы пригласить вас на праздник сбора урожая. Всех, кто желает.

— Понимаю, — сказал Андрей, — пять тонн пива вам не осилить. В баклаге тоже пиво?

— Конечно, — сказал келарь, — отец Афанасий ведь уже говорил.

— Дуняха, принеси, солнышко, кружки, которые в секции стоят, — попросил Володя.

— Которые? — спросила жена.

— Самые большие, — Дуня пошла в соседнюю комнату и вернулась с шестью литровыми бокалами.

— Не разорвет вас? — участливо спросила она.

— Дуня! — с упреком сказала Настя.

— Интеллигентка! — едва выговорила сестра недавно выученный термин. Володя едва не свернулся в бараний рог от смеха.

— Андрей! Я не могу! Парадокс близнецов, в натуре!

— Хорошо, хоть не матерится, — пожат плечами приятель.

— Я чего, — сказала как ни в чем не бывало Дуня, — я не пойму, как такую кружку воды можно выпить?

— Воды нельзя, — ответил келарь, расстегивая кошель и доставая оттуда пяток сушеных форелей, — а вот под такую рыбку можно и не одну. Пивка, правда.

Разлили пиво. Снимая пробу, Волков хмыкнул.

— Ну и пижон наш Малинин!

— В чем дело? — спросил Мурашевич.

— Он им рецепт «портера» подсунул.

— А, вот ты о чем! — протянул Володя, пробуя напиток, — м-м, действительно, «портер»! Наверное, чтобы служба медом не казалась.

— Заутреня и обедня? — полюбопытствовал игумен, прихлебывая из кружки.

— Я о жизни вообще, — туманно пояснил Мурашевич.

Пиво шло на «ура», форель тоже. Первым не выдержал игумен.

— Сейчас, я на минутку! — сказал он, поднимаясь из-за стола.

— Володя, проводи! — попросила Дуня, обсасывая хвост форели. Супруг прошел с гостем в коридор.

— Я бы и сам нашел, — сказал отец Афанасий, возвратившись.

— Наши ведь канализацию в монастыре устроили, — начал объяснять Володя, — все, как в лучших домах Бобруйска: ванная, сортир, душевые для братии. Правда, ввиду того, что ванн на складе мизер, пришлось купели из кирпича делать. На канализацию почти весь запас труб ушел. Теперь наши кулибины пыхтят над трубопрокатным станом.

— Надеюсь, это все не в Березину сливается? — спросил Андрей.

— Опыт потомков учтен, — фыркнул Володя, — все скапливается в резервуарах, а по осени жижей удобряются поля.

— Видел я, что у вас много фруктовых деревьев, — перебил отличную застольную тему игумен, — нам в монастыре тоже хотелось бы иметь свой сад. Не дадите ли саженцев?

— Это вам нужно с Рябинушкиным разговаривать, — сказал Андрей, — только потом к вам придет Малинин и передаст рецепт изготовления «Напiтка пладовага моцнага». И придется устраивать ЛТП.

Глава 17.

Возле Ратибора на табурете сидела Ильинична и смотрела, как он с омерзением ест паровые котлеты. Проглотив последний кусок, он с еще большей гадливостью уставился на кружку молока.

— Женская еда! — презрительно фыркнул он.

— Забыл, как кровью харкал, милый? — ласково проворковала Ильинична.

— Так то от медведя!

— Не от медведя, а от жратвы! — вскипела повариха, — что за издевательство над собственным желудком — пережаренное мясо и кислая капуста! Заработаешь себе рак желудка, обормот!

— Отцы и деды это ели! — буркнул Ратибор, но затем насторожился, — какой такой рак?

— Дурак! Сдохнешь, и все! — кипятилась Ильинична.

— Не сдохну, я еще молодой. Слушай, красавица, а ведь я еще даже не выяснил, как тебя зовут. Что я все: Ильинична да Ильинична. Так однажды мне придется сказать: «Ильинична, будь моей женой!» Ты этого хочешь?

— К чему тебе это? — прошептала женщина, откинувшись на спинку стула, точно пораженная в сердце.

— Должен жених знать имя своей невесты, или нет?

— Ну какая из меня невеста! — выдавила из себя она, — на погост скоро…

— Прекрати! Тебя еще можно…

— «Это» до смерти можно! — фыркнула повариха, — а мне до сих пор моя пятая графа спать мешает!

— Что тебе все-таки мешает? Не пойму никак!

— Имя и фамилия!

— Имя — это понятно, а вот что такое фамилия я, честно говоря, не знаю.

— Ну вот, о каких стенах Иерихонских мне тебе толковать, когда приходится объяснять такие примитивные вещи. Фамилия — это лицо человека, его национальный признак. Фамилия Петров, к примеру, означает, что человек — русский. Браун — англичанин, Торвальдсон — северных кровей, а Апустулакис — грек.

— А твоя как фамилия? Каких ты кровей?

— Кудельхакер, еврейских. Либо, по-вашему, иудейских.

— Язык сломать можно. Не знаю, как у вас, а у нас жену кличут по мужу. Моя покойница была «Ратиборова», а что тебе в имени твоем?

— Из-за этого самого имени я и не могу выйти замуж. Девка перезрелая! В тридцать пять годочков-то! Все мои соратники давно уехали на берег очень теплого моря, а я осталась. Дожилась — стесняюсь собственного имени!

Ратибор грязно ухмыльнулся:

— Вот срастутся мои ребра, девка перезрелая, так склепаем из тебя бабу стоящую!

— Ишь, какой прыткий! А имя не желаешь узнать?

— Ты же сказала, что тебя зовут Еврейка!

— Это — группа крови. А зовут меня Циля, но если я услышу свое имя от тебя, то сломаю остальные ребра нахрен!

— Как же мне тебя величать? — осторожно спросил Ратибор.

— Как хочешь, только на русском, но чтобы похоже было. И чтобы красиво, — прибавила она еле слышно.

— Буду звать тебя Людмилой, может и не совсем похоже, зато красиво!

Повариха ничего не успела ответить, потому что в палату ввалился майор Булдаков. Распространяя вокруг себя аромат «Шипра», он пробасил:

— Здорово больным и здоровым! Принес тебе, прапорщик, «рекальство», — майор залез во внутренний карман камуфляжа и достал предмет волнующе-волшебной формы, завернутый в оберточную бумагу.

— Последняя заначка! Армянский, пять звездочек. Принимать по столовой ложке перед едой. Гонит отличную слюну — верблюды дохнут от зависти. Ильинична, сопрешь ему из столовой ложку, которая меньше обгрызена, — не в силах продолжать дальше, майор расхохотался.

В дверь просунулась голова фельдшера.

— Кто тут разоряется! Ба! Майор Булдаков! Таблеточки укрепляющие закончились или, виноват, фенолфталеинчику приспичило?

— Иваныч, не доводи до греха! Разобью бутылку на наглой морде!

— Позвольте-позвольте! Что я вижу? Коньяк-с!

— Для желудка, — пояснил Олег Палыч.

— От катара, — надулся Починок, — а еще им цирроз лечат!

— По ложке перед едой, — оправдывался майор.

— И по стакану после! Ладно, черти, дайте хоть попробовать — это же мечта моей никчемной жизни — хлопнуть стопку армянского.

— Палыч, налей ему, — попросил Ратибор.

— Добряк ты, дружище! — вздохнул Булдаков, — ладно, Иваныч, тащи сюда мензурку из которой ты касторку по утрам трескаешь по причине непроходимости. Налью тебе грамм тридцать, но учти: алкоголь — штука коварная.

Починок скорчил рожу.

— С твоими бы вокальными данными, Палыч, да выступать перед ассенизационным обозом! Давай наливай.

— Вы, мужики, сейчас обделаетесь, — едко сказала Ильинична, — дико смотреть на двух цивилизованных каплунов.

— Женщина! — с пафосом сказал майор, — вас сделали из ребра, поэтому вы такие ребристые? Это вы на кухне своей привыкли иметь дело с каплунами, а перед вами настоящие петухи! Гм! Я хотел сказать, мужики.

— Майор Булдаков, лично мне кажется, что вы слеплены не из глины, а из лошадиного навоза!

— Alles, Ильинична, затыкаюсь! Больше тайн не выдавайте, — майор чмокнул повариху в щеку, пожал руку Починку, сделал ручкой Ратибору, оставил на столе коньяк и, издавая звуки басового поддиапазона, потащился на выход.

Акиш Иванович тяпнул стопку коньяка, чмыхнул, а затем тоже стал прощаться.

— Ну, я пошел. За коньяк гран мерси!

Лишь успела за ним закрыться дверь, как в палату гурьбой завалились обе дочки Ратибора, оба зятя и двое слуг божьих. Благополучно прикончив пиво, компания решила, что самое время навестить тестя, друга, отца и человека.

— Боже мой! — воскликнул Ратибор, — как вас много!

— Ох, не вовремя ты, Ратиборушка, полез с косолапым бодаться! Совсем не ко времени! Завтра у нас в монастыре праздник, — заохал отец Афанасий, — пиво пить будем с таранькой!

— Пусть сперва отойдет от прежних возлияний, — возразила Ильинична, — ибо путь его лежит прямиком к белой горячке.

— Пути Господни неисповедимы, — перекрестился игумен, — чудной у вас тут порядок! В белых расах ходят все… Даже меня нацепить заставили — про какую-то заразу говорили…

— Да вы присаживайтесь! — спохватился больной, — в ногах правды нет.

— Парадоксальное выражение! — бесцветным голосом заявил Андрей.

— Почему? — спросила повариха.

— Сейчас объясню. Вот вы стоите на ногах. Правды нет. Сели — правда появилась. В каком она месте? Правильно! Там, где обычно.

Раздался дружный смех. Затем игумен откашлялся и сказал:

— Риторика — опасное искусство. Можно и не заметить, как Бога превратить в Сатану, да будет проклято его имя! — верующие перекрестились.

— Ну, мы довольно скептично относимся как к первому, так и ко второму, — сказал Волков но, из уважения к вам, прекратим этот диспут.

— Аминь! — подвел итог брат Никодим, — что касается меня, то я больше занят перевариванием этого восхитительного напитка и не менее восхитительной рыбы.

— Чревоугодие — один из семи смертных грехов, — наставительно сказал игумен.

— Типа первородного! — уточнил Андрей.

— Моему чреву попробуй угоди! — оправдывался келарь, — и уж точно, не Великим Постом. И, хоть это граничит с ересью, я скажу, что люблю вкусно поесть.

— Брат мой, вы выпили слишком много пива! — предупредительным тоном заявил отец Афанасий.

— Епитимью наложите? — осведомился келарь.

— Морду набью! — вылетело из уст святого отца. Воцарилась тишина. Сам игумен вхолостую двигал челюстью, и по его недоуменному лицу можно было наблюдать полнейшее изумление собственной речью. Спас обстановку сигнал вызова, раздавшийся с Андреевого транка.

— Волков на связи! — откликнулся он. Комнату наполнил голос Булдакова, гнусящего, как протоиерей на обедне.

— Андрюха, у нас гости! Километрах в двадцати радар обнаружил передвигающийся металлический объект. «Акула» передала изображение пяти десятков всадников в доспехах. На головах ведра с рогами!

— Крестоносцы! — высказал догадку Андрей.

— Либо ходячий металлолом, — проворчал майор, — вот что, лейтенант! Поскольку я на дежурстве, то командовать парадом будешь ты. Возглавишь карательный отряд.

— Таки карательный! Они же ничего нам не сделали.

— А мы их для профилактики! Потом поздно будет. Человек тридцать к стенке, а остальных в расход. Могем?

— Разрешите мне, товарищ майор по личной программе, коль уж доверили править бал!

— Один раз тебя чуть не укоротили за самостоятельность. Да ладно, проехали! Только сильно не выпендривайся! Добро? Держи связь, чао!

— По коням, Вовка! — сказал Андрей, закончив разговор с Булдаковым, — труба зовет.

— А как же праздник пива? — всполошились келарь и игумен, — у нас ведь все готово.

— Завтра! — сказали в один голос Волков и Мурашевич, — сегодня драка!

Немедленно все лишние были отправлены по домам. Ратибор остался в гордом одиночестве, так как Ильинична поспешила сооружать усиленный ужин на два взвода, — столько рассчитывал взять с собой Андрей. Анастасию отправили на метеостанцию, за толмачами. Дуню услали домой — готовить ужин на два семейства.

— Зачем нам ненужное кровопролитие! — говорил Андрей, — когда можно хорошенько постращать… Пусть мы немного и поизрасходуем топлива! Я умираю от желания посмотреть, как они станут снимать свои обгаженные доспехи.

Стоя в дежурке, он пытался объяснить свою политику Булдакову и Мурашевичу.

— Что ты, во имя собачьего йогурта, задумал? — не выдержал Олег Палыч.

— Я тоже сгораю от любопытства, — подчеркнул Володя, — выкладывай, не томи!

Андрей лукаво посмотрел на них. У него был вид режиссера, сожалеющего о том, что его картину впервые увидят не широкие массы, а худсовет.

— А! — махнул он рукой, — нужно ведь хоть чье-нибудь одобрение! Слушайте сюда. Когда они приблизятся к постам…

Глава 18.

В наступивших сумерках мы остановились на опушке хвойного леса. Комтур никак не мог принять решение. Брат Юрген, чуть ли не открыто обвиняя его в трусости, призывал не мешкая напасть на литвинов.

Комтур, помня о том, что брат Юрген — любимчик магистра, призывал в свидетели Господа, пытаясь доказать очевидное: не зная численности защитников, да, к тому же, в темное время суток, нечего и пытаться проникнуть незамеченными к стенам поселения. Собаки учуют нас на расстоянии в пол-лиги.

Так, препираясь, мы выехали на луг, что простирался перед слободой, и спешились, вняв магистру, а также голосу собственного разума. Небо, как назло, затянули тучи, и не было видно ни звезд, ни луны. Темнота — друг хищного зверя, но отнюдь не святого воина. Кажется и брат Юрген понял, что поездка в такой кромешной тьме по незнакомой местности чревата серьезными неприятностями: и сломанными ногами лошадей, и свернутыми шеями всадников…

…Внезапно нас ослепил яркий свет, прямо неземной белизны, режущий глаза. Затем чудовищный по силе голос из неизвестного источника проревел:

— Ахтунг! Ахтунг! Всем оставаться на месте! — необходимо ответить, что слово «Ахтунг» мне абсолютно незнакомо. Советовать оставаться на месте было, по крайней мере, лишним. У лошадей дрожали ноги, у всадников — поджилки. Рядом со мной стучал зубами брат Готфрид — второй меч Ордена. Я видел однажды, как его в бою окружило четыре ляха, и он дрался, пока не победил их всех.

Сам я струхнул так, что не мог ухватиться за рукоять меча — до того дрожали пальцы.

…Адский рев разорвал наступившую было тишину, и в небе появились четыре сверкающих, как глаза Сатаны, луча. Они постепенно поднялись вверх и, зависнув на одном уровне, остановились над нами. Воздушный вихрь чуть не сорвал с меня плащ, а наши боевые кони присели на задние ноги.

Фридрих фон Гольц — третий комтур Ордена кричал охрипшим голосом душеспасительную молитву, но вскоре все возрастающий рев заглушил его. Чудовище, повисшее над нами, начало снижаться, жутким ревом своим, вероятно, выражая свой восторг. Некоторые из нас пали ниц и, закрыв лица ладонями, ждали неминуемой смерти.

Нас накрыла гигантская сеть, упавшая с неба. Чудовище удалилось, рев его постепенно утих, а мы барахтались под сетью, проклиная свою беспомощность. Я протер глаза в недоумении. Мне показалось, будто я разглядел крылья чудовища. Крылья не двигались.

— Не шевелится до рассвета! — прогремел голос, и я могу поклясться, что кто-то хихикнул. Что мы еще могли поделать.

Едва рассвело, мы услыхали резкие отрывистые голоса и поняли, что нас окружают. Приподнялся один край сети, и рыцаря, который сидел ближе всех к краю вытащили из-под ее прикрытия. Сеть опустилась, чтобы опять приподняться через несколько минут. Чей-то голос произнес:

— Зигмунд де Вульф! На выход! — я протиснулся мимо своей лежащей лошади и выполз в отверстие.

Два человека, ростом на полголовы выше самого высокого из нас — брата Арнольда, подхватили меня и поставили на ноги. Они были одеты в одинаковые одежды пятнистого зелено-коричневого цвета, а головы воинов защищали круглые шлемы, оставляющие открытыми лицо; в левых руках они держали прозрачные прямоугольные щиты, а правые руки оставались свободными. Прежде чем я успел рассмотреть более подробно, тот воин, что стоял слева, отстегнул мой меч и передал его третьему, который стоял чуть поодаль. Этот с любопытством осмотрел мое оружие и аккуратно положил его наземь, а затем приблизился ко мне.

— Я есть переводчик, — представился он, — вы говорить на нашем языке?

— Я говорю на языке Великого Литовского Братства, — отвечал я.

— Слышь, Васятко, — сказал один воин другому на русинском диалекте, — по-белорусски шпарит!

— Я немного знаю и великоросский, — признался я, — совсем немного.

— Иди, Олег, не рискуй! — сказал тот, что был справа, третьему, — мы сами с Зигмундом столкуемся, правильно я говорю, герр де Вульф?

Я неуверенно кивнул.

— Хорошо, Вовка, — сказал переводчик, — я пойду к себе.

Он зашагал к странным металлическим повозкам со стеклянными окнами, что стояли вдалеке. Пользуясь относительной свободой, я обернулся и посмотрел на остальных воинов, числом около сотни, что стояли шагах в тридцати, окружив сеть полукольцом. Одетые в то же снаряжение, которое я описывал выше, они стояли, страшные в своем безмолвии.

— Не крутись! — сказал тот, кого звали Володей, — а не то Горомыко сейчас ударит тебя. А, Васек?

Второй детина осклабился и молча сжал кулак, величиной с головку сыра. Голова моя испуганно вжалась в плечи, понимая, что удара этим кулаком она не перенесет.

— Мурашевич! — донесся голос сбоку, и в поле моего зрения появилась еще одна фигура, также без шлема и щита, но за плечами у воина болтался предмет похожий на оружие. Его головной убор напоминал холмик с козырьком.

— Как дела? — спросил он у них.

— Вот, Зигмунд де… — воин по имени Володя сплюнул, — короче, он говорит по-русски.

— Как ваше имя? — обратился ко мне новоприбывший.

— Зигмунд де Вульф, — представился я, — кнехт третьего комтура Фридриха фон Гольца.

— Лейтенант Андрей Волков, — отрекомендовался он, — тоже, в своем роде Вульф. Эндрю де Вульф! А где, кстати, сам третий комтур?

— Под сетью, — ответил я и почтительно прибавил:

— Лейтенант Андрей Волков!

Усмехнувшись, очевидно моему неправильному выговору, он сказал:

— Можешь меня называть просто Лейтенант, — я еще раз кивнул.

— Хорошо, Лейтенант.

— Зови своего комтура.

Двое со щитами приподняли сеть. Из отверстия выскочил брат Арнольд с обнаженным мечом и плохо скрываемыми намерениями. Мгновенно опустив сеть, воины развернулись. Брат Арнольд издал боевой клич и бросился на них сломя голову. Воин Володя отбил удар своим прозрачным щитом, а второй, ликуя, тычком ладони в шлем опрокинул брата Арнольда наземь. Рыцарь, без признаков жизни, распластался на траве.

— Бля, руку отбил! — пожаловался один воин другому. Лейтенант повернулся ко мне.

— Еще одна такая попытка, и мы всех вздернем на суках. Деревьев хватает, — я громко крикнул, обращаясь ко всем братьям:

— Братья, нам не причинят вреда! Если мы будем сопротивляться, нас всех повесят!

Раздался хриплый голос третьего комтура:

— Зигмунд, я выйду первым! Меня не убьют?

— Меня же не убили, комтур! — крикнул я в ответ.

— Пусть меня выпускают! — я повернулся к лейтенанту.

— Прикажите открыть сеть — сейчас выйдет комтур.

— Смотри, Зигмунд, — предостерег он меня, — если что, головой ответишь!

В руках воинов окруживших сеть появились предметы, в которых я предположил оружие. Лейтенант убедился, что его люди готовы к любым неожиданностям, и приказал приподнять сеть. Двое воинов, с которыми я «познакомился» вначале, выполнили его команду, и из-под сети вылез третий комтур Ордена. Он был без шлема, а меч сразу протянул Волкову, безошибочно признав в нем главного.

— Третий комтур Ордена граф Фридрих фон Гольц! — я представил своего начальника, а затем перешел на свое наречие.

— Предводитель войска лейтенант Волков!

Комтур первым, как и положено побежденному, склонил голову. В ответ на этот жест лейтенант поднес ладонь правой руки, согнутой в локте, к головному убору.

— Спроси его, Зигмунд, что они с нами собираются делать: казнить или взять выкуп.

Я перевел Волкову этот вопрос комтура и, увидев его реакцию, подумал, что тот рехнулся. Все трое смеялись, причем лейтенант — открыто, но не теряя достоинства, а двое остальных чуть ли не катались по земле.

Мы были готовы к обоим ответам, но, признаюсь, столь странной реакции не ожидали и так напугались, что едва не обмочились. Лицо комтура посерело от страха, и на ногах его удерживала только гордость.

— Прошу прощения! — сказал Волков, всласть насмеявшись, — но такого выслушивать мне еще не доводилось. Одно хорошо: вы не прикидываетесь, будто выехали за грибами, оттого что начался сезон.

Я перевел комтуру ответ лейтенанта, и он надменно ответил, что эти люди не знакомы с понятием рыцарской чести. Наш пленитель загадочно улыбнулся, и сказал, что у него несколько другая информация о нашем кодексе чести.

Комтур отвел глаза. Необходимо сказать, что ирония лейтенанта Волкова была не лишена оснований. У некоторых рыцарей Ордена действительно были проблемы с совестью, но граф Фридрих фон Гольц в их число не входил, и старался подбирать себе людей, у которых дела с внутренним стражем были в полном порядке. Об этом я и сказал лейтенанту. Тот покачал головой.

— А сюда вы заявились для обращения язычников в христову веру, хотя земли эти приняли христианство двести пятьдесят зим тому назад, так? — мне стало стыдно, как зеленому юнцу, подглядывающему за купающимися девицами. Как ему объяснить, что Великому Комтуру везде чудятся язычники, и он требует от братьев беспрекословного подчинения в преследовании их?

— Вот! — заключил он, видя на моем лице выражение растерянности, — теперь по поводу наших дальнейших действий. Каждый из вас даст клятву, что находясь у нас «в гостях», — он выделил это слово, — не причинит никому ущерба. Те, кто даст такую клятву, погостят у нас пару дней, а затем уедут домой, возможно даже с подарками. Только у вас на это время будут изъяты оружие и доспехи. Здесь они вам не понадобятся. А те, кто клятвы произнести не пожелает, будут отправлены домой сейчас же. Только без оружия. Пусть топают налегке. А о выкупе я и слушать не желаю.

Я перевел комтуру эти условия. Граф кивнул головой.

— Пленные требований не выдвигают. А посмотреть и погостить — всегда пожалуйста!

— А все ли братья дадут клятву? — забеспокоился я.

— А что им остается делать? — философски заметил он, — идти пешком в Мариенбург без оружия? Это равносильно самоубийству! Покоримся силе, брат.

Уладив все проблемы, люди лейтенанта принялись выпускать братьев из-под сети. У них отнимали оружие и заставляли снимать доспехи. Затем они присягали и отходили в сторонку. Тем временем несчастный брат Арнольд лежал на траве, не подавая признаков жизни.

— Чем еготак? — спросил комтур.

— Ладонью! — я указал на здоровяка, уложившего нашего прославленного бойца, — во-он той!

Мы подошли к поверженному рыцарю и я, склонившись над ним, снял с него шлем. Он едва дышал. Комтур влил в него немного вина из своей фляги, и наш товарищ открыл глаза. Они были мутны и никак не могли остановиться на каком-то определенном предмете.

— Брат Арнольд! — тихо позвал граф. Услыхав знакомый голос, рыцарь наконец усилием воли остановил свой блуждающий взгляд.

— Комтур, мы вместе в раю? — прохрипел он.

— Сынок, — ответил наш предводитель, — мы вместе по уши в дерьме.

Брат Арнольд застонал и, сделав нечеловеческое усилие, принял-таки сидячее положение.

— Если не хочешь идти без оружия в Орден, то клянись, что будешь вести себя у этих людей по-христиански, — продолжал граф, — поверь, они не причинят нам вреда.

— Кому поклясться? — завертел головой рыцарь.

— Прежде всего, себе. А затем вон тому человеку в странной шапке, — я подозвал лейтенанта, который тотчас подошел.

— Благородный рыцарь, — отчетливо произнес брат Арнольд, — я клянусь, что не дам повода для вашего беспокойства.

Засим он достал из-под одежды распятие и поцеловал его.

— Можете не переводить, — сказал мне Волков. Он подал брату Арнольду руку, и помог ему подняться с земли, — если можете уверенно держаться но ногах, то присоединяйтесь к остальным.

Несколько воинов свернули ставшую ненужной сеть. Лейтенант достал из своей одежды небольшую черную коробочку и произнес в нее:

— Все готово. Вылетайте! — а затем подошел к своим людям.

Через некоторое время с южной стороны послышался шум, как две капли воды похожий на тот, который нас напугал ночью. Он все увеличивался, пока не стал просто невыносимым. Над макушками деревьев показалось странное сооружение, размерами с небольшой замок. Оно проплыло в воздухе и, не прекращая дьявольского рева, опустилось на землю. Затем рев утих, и оказалось, что над двумя башнями этой штуковины вращались металлические крылья. По всей вероятности, за счет этих крыльев сей механизм передвигался по воздуху.

Шум стих совсем. В стене этого сооружения появилась дверь, из которой выехала лестница. Ширина двери была такова, что в нее могли бы проехать три всадника, приди им в голову подобная фантазия.

— Зигмунд, — обратился ко мне лейтенант, — скажи своим, чтобы приготовились первые два десятка.

Я перевел. Комтур отсчитал двадцать братьев, и они потащились к двери с видом обреченных. За ними вошло человек десять лейтенанта. Дверь затворилась, крылья закрутились, и «летающий замок» через несколько мгновений улетел в ту сторону, откуда явился. Тут же из-за деревьев показались еще два подобных монстра. Они опустились на землю шагах в ста друг от друга.

— Новиков! — крикнул Волков, когда утих шум, — сколько возьмешь?

— Можешь загонять всех! — задорно ответил человек в белом шлеме, высунувшись из стеклянного окошка, — только без верблюдов! Они мне, поганцы, весь пол заплюют.

— Сам ты верблюд! — фыркнул лейтенант, — не гони! Действительно, всех заберешь?

— Я о чем тебе толкую! У меня пятьдесят тонн полезной нагрузки! Загоняй!

— Секунду. Владимир Иванович! — подошел высокий воин средних лет, — вы останетесь со своим взводом здесь. Загоните лошадей в один из коралей, а затем на втором вертолете отправитесь домой. Добро?

— Есть! — ответил тот. Волков повернулся ко мне:

— Загружаемся в вертолет, — он махнул рукой в сторону чудовищного механизма, — я сказал своим людям, они войдут после вас.

Я пожал плечами и направился к двери, в которую вошел первым. Оказавшись в просторном помещении с круглыми окошками, я огляделся вокруг. Чудно. Почти все мы были в этих землях впервые. Странно, но почти все братья слышали легенды о чудесах Востока: горбатых конях, длинноносых монстрах и желтолицых людях. Кое-кто из братьев, вернувшихся из последнего похода против неверных, рассказывал о черных людях и зубастых жабах, но над ними смеялись, как над слабоумными. Но никто не мог и подумать, что чуть ли не в нескольких днях пути от Мариенбурга мы столкнемся с летающими замками и прочей дьявольщиной!

— Эта машина предназначена для перевозки грузов, поэтому присаживайся прямо на пол, — произнес голос лейтенанта у меня за спиной, — если невтерпеж, то задавай вопросы, только быстро — в полете ничего не слышно.

У меня накопилось столько вопросов, что я замешкался, не зная с которого начать, и спросил поэтому совершенную глупость.

— Мы не упадем? — лейтенант рассмеялся.

— Надеюсь, что нет. Давай, двигайся поближе к иллюминатору, — так он назвал окно, — посмотришь на Землю с высоты птичьего полета.

Несмотря на то, что внутрь вместились все: и братья по кресту, и воины Волкова, осталось еще много места. Дверь закрылась, и, когда эта система заработала, я понял, что тот звук, который рвал нам уши — это ерунда. В замкнутом пространстве рев, издаваемый этим стальным драконом был во много крат сильнее. Я закрыл уши ладонями и скорчился на полу в позе стенающего мавра.

Через некоторое время я почувствовал похлопывание по плечу. Это лейтенант заставил меня открыть глаза и глянуть в окно. Я сделал это и от ужаса потерял сознание.

Глава 19.

На вертолетной площадке стояло два вертолета. Один из них только что приземлился — его лопасти еще вращались, а другой совершил посадку раньше, минут на десять. К тому, что приземлился последним, подошли три брата-майора: Булдаков, Локтев и Горошин. Чуть поодаль остался старший прапорщик Климов — заведующий штабной канцелярией.

Еще чуть сзади стояло около десятка солдат, вооруженных до самых гениталий: почетный караул, который по нечетным мог быть и конвоем.

— Привезли, грешников! — сказал Горошин, когда лопасти перестали вращаться. Булдаков хмыкнул:

— Две вещи ненавижу: расизм и негров!

— Причем тут расизм? — удивился Локтев.

— А негры причем! — пожал плечами Олег Палыч.

— А, вы по поводу Горошина! — догадался собеседник.

— Он для нашего полковника как Доктор Ватсон для Шерлока Холмса, — сказал Булдаков, сплевывая, — послушает, что он скажет, а делает все наоборот.

— И мы видим, что это хорошо!

— Вот и «майора» за это получил, — изгалялся командир роты охраны, — а по мне он как был лейтенантом, так и остался.

Горошин, стрижа ушами, обернулся. Булдаков достал из кармана резиновый эспандер и, глядя прямо в глаза замполиту, с наслаждением порвал на мелкие кусочки. Тот, сглотнув слюну, отвернулся. Из вертолетов стали выходить люди: пятнистые и в доспехах цвета «металлик».

— Нужно будет им на спины мишени прицепить, на всякий случай, — добродушно заметил Олег Палыч.

— Будь моя воля, я бы сейчас же вздернул на виселице этих прародителей фашизма! — отозвался Горошин.

— Ты, Петро, сам как фашист, — пристыдил замполита Локтев, — правду моя бабушка говорила: чем гуманнее профессия, тем кровожаднее натура.

— Все равно, не нравятся они мне! — гнул свою линию Горошин.

— Ты, замполит, тоже много кому не нравишься, — прогундосил Булдаков, — а еще живой. Парадокс!

Подошел Волков.

— Товарищ майор, гости доставлены! Подозреваю, что хотят по-маленькому и жрать.

— Те, кто хотел, давно сходил, лейтенант! — сказал Булдаков, тыча пальцем в одного из «братьев», у которого капало с доспехов, — загони их на ПТО обмыться, и не мешкая за стол. В столовой женщины шикарный завтрак соорудили, чтоб я так жил!

— Пшена им, тварям! — закачал головой Горошин, — или перловки. Они на нас войной, а мы им — шведский стол!

— Слышь, Иваныч, может тебе дать Ми-24 и на Берлин?

— Мариенбург у них сейчас за столицу, — встрял в разговор Климов, — я бы, ради прикола, слетал поглядеть на это диво.

— Ты, Валера, уже один раз полетал. Нешто опять потянуло? — ехидно посмеиваясь спросил Локтев.

Все заржали, вспомнив историю трехлетней давности. Сам Климов смеялся громче всех. Три года назад Валерий Андреевич во время очередного отпуска заехал погостить на недельку к старшему брату в город Минск. Брат работал в аварийной службе энергосетей, и однажды взял его с собой на дежурство. Непосредственно перед окончанием смены он задумал поразить «человека в сапогах» окончательно и бесповоротно.

Они вдвоем с напарником уговорили Валерия Андреевича залезть на вышку «аварийки». Водитель поднял их на пятнадцатиметровую высоту.

— Опа! — произнес брат с видом шарлатана-фокусника, и сдернул с ящика, стоявшего в углу, брезентовую хламиду. В ящике оказалось около десятка «фаустов» чернила.

— Ого! — присвистнул младший, обожавший подобные сюрпризы.

— Гы! — довольно заулыбался щербатым ртом напарник и привычным жестом достал из сапога нож.

Пили не закусывая, в лучших традициях бомжей Нечерноземья.

— Хорошее пойло! — сказал напарник, прикончив первую бутылку и распечатывая пачку «Беломора».

— Хорошо сидим! — блаженно улыбаясь заметил старшой после второй.

— Пойду отолью, — сказал Валерий Андреевич после третьей. Он отстегнул предохранительную цепь и пошел по своим делам.

— Что-то его давно нету, — промолвил напарник, с тоской глядя на оставшуюся бутылку.

— Разливай! — молвил старший Климов, — трое одного не ждут.

— Как трое? — испуганно икнул приятель, — кто трое?

— А она, — братец погладил последнюю емкость по стеклянному боку, — она-то ждет не дождется, пока мы ее прикончим!

— Как так, не дождется! А ну, разливай!

Бутылка была распита и выброшена.

— Схожу погляжу, что там с ним, — пробормотал старший брат, едва ворочая языком, — может ширинку застегнуть не может…

Проделав тот же набор движений, что и Валерий Андреевич двадцатью минутами раньше, брат исчез из поля зрения напарника. Тот в течение получаса смотрел в проплывающие облака, затем его лицо перекосилось от страха. Он вскочил на ноги и посмотрел вниз — на зеленой мураве живописно распластались тела обоих братьев. Где-то вдалеке уже надрывно выла сирена «скорой помощи».

Младший брат ночью бежал из Первой клинической. Похмелье давило ему на голову, и он в поисках «ночника» прочесывал городские кварталы. Универсам «Пауночны» раскрыл ему свои объятия, и Валерий Андреевич, опохмелившись, побрел к порту приписки — на квартиру брата, надеясь застать его в добром здравии. Но тот получил ушиб позвоночника и ему пришлось два месяца проваляться на больничной койке.

Каким— то образом об этой истории стало известно в части. Неумолимый Булдаков в торжественной обстановке прицепил на грудь Климова значок десантника-парашютиста третьего класса. Бывший командир базы поддержал почин Булдакова и придал получению этой награды необходимый минимум официальности: дыхнул на печать базы и штампанул в нужном месте военного билета.

Сейчас Валерий Андреевич исподлобья поглядывал на всех и изображал невинно оскорбленного.

— Пойдем в столовую, — сказал Локтев, — запахи, доносящиеся оттуда могут свалить с ног любого вегетарианца. А я не таков, я жрать хочу.

— Аналогично! — поддакнул Булдаков.

В столовой царили вакханалия и чревоугодие. На столах было все, что только пожелала бы душа среднеевропейского гурмана двадцатого века: свиные окорока, засоленные и закопченные колбасы, фаршированная рыба, десять видов салата. Голубцы, соленые грибочки, оладьи и гренки, отбивные и бифштексы, заливные и «помме-суфле».

Из горячительных напитков присутствовали всяческие настойки на спирту, крепостью никак не менее шестидесяти градусов по Бахусу, изготовленные лично старшим прапорщиком Мухиным. Он свое «ноу-хау» держал в секрете и на вопросы неспециалистов лишь лукаво прищуривался.

— От хорошей настойки у зеленого юнца должны вылезать на лоб глаза, — приговаривал он, — тогда они и спиваться в младенческом возрасте не будут.

У крестоносцев, дружно махнувших по полкварты, на глаза навернулись слезы «мудрости», и они налегли на пиво, некоторый запас которого был доставлен ночью из монастыря в водовозной бочке. Монахи сплавили излишки.

За отдельным столом сидели особы, «приближенные к императору»: Булдаков и Локтев, а также временно примкнувший к знати Андрей Волков. С немецкой стороны присутствовала «святая троица»: граф Фридрих фон Гольц и два его кнехта. Ими оказались наш знакомый Зигмунд де Вульф и мрачный детина по имени Гейндрих де Грасс.

— Позвольте узнать, как называется это кушанье? — орудуя ложкой в миске с жареным картофелем, — жуть, как вкусно!

Булдаков озорно взглянул в его сторону.

— Земляные яблоки, — произнес он. Всех троих немцев передернуло, хотя двое из них ни бельмеса не понимали на русском.

— Зигмунд! — обратился к переводчику Андрей, — я не знаю, как это будет на немецком, но по-русски это называется «картофель». Такой овощ. У вас пока не известен. К нам завезен из… Китая.

Переводчик залопотал что-то на своем, и успокоенные рыцари вновь наполнили свои кубки дьявольским зельем старшего прапорщика Мухина.

После четвертой, когда развязались языки, оказалось, что Фридрих фон Гольц понимает немного русский, а майор Булдаков — немецкий. Андрей со своим английским сидел мрачнее тучи и считал в уме до миллиона. На восемнадцатом десятке он сбился и заскрипел зубами.

— Лейтенант! — обратился к нему переводчик, — а вы на каком языке еще умеете разговаривать?

— На английском, — ответил парень, — но боюсь, что он не слишком современен.

— Никогда о таком языке не слышал, — признался Зигмунд, — а кто на нем разговаривает?

— У нас на нем разговаривали американцы и жители U.K. А здесь не знаю…

— Не могли бы вы произнести какую-нибудь фразу на нем? Я, видите ли, специализируюсь по языкам: многие знаю, а многие хочу изучить, а один не прочь бы и позабыть.

— Идише? — Зигмунд покраснел.

— На меня до сих пор братья косятся. Не могут смириться, что я из племени менял и ростовщиков!

— Ничего, — успокоил его Андрей, — главное, чтобы брат Адольф не косился!

— Нет у нас брата с таким именем.

— Будет. Так ты слушаешь фразу на английском, или тебе отрывок из «Майн Кампфа» прочитать?

— Да — да! Я слушаю, простите, — Волков вспомнил пару фраз из самоучителя, и с расстановкой произнес:

— Here I am! You will send me an angel. In the land of the morning star. I`ll see you again tonight!

— Alright! Да ведь это галльское наречие! Правда, несколько измененное.

— Несовременный английский! — вздохнул Андрей, — трудности с произношением. Самый ходовой язык в наше время, как латынь у вас.

— Кстати о языке! — вмешался подпивший Локтев, — язык неплох! Я имею ввиду заливной.

И он отправил вилку с наколотым на нее куском в рот. Рыцари ели мясо руками, косясь на странные приспособы, не менее странных хозяев.

Де Вульф наконец решился. Глотнув для храбрости из кубка, он взял вилку, наколол на нее кусок колбасы и ловко схватил ртом все это.

— Неплохо! — похвалил Булдаков, чья рожа от выпитого стала багровой и светилась в темноте — только вилку подносят ко рту, а не наоборот. Да, еще, на будущее! Суп ею трескать неудобно — проливается, зараза! Я пробовал…

— Пойду, включу музыку, — сказал Волков вставая из-за стола.

— «Крошка моя» есть? — спросил Локтев.

— Хрен помоченный в окрошку заменяет «Мою крошку», — сымпровизировал Олег Палыч, — я на эту тему эпическую поэму написать могу, верите?

— Верим! — чуть ли не хором заявил весь зал.

— Бурные оргазмы сотрясали тело, мы и не заметили, как время пролетело! — замычал пьяный замполит, пытаясь цитировать прошлый шедевр Булдакова или Волкова — лирический опус на тему половой морали, — ягодицы крепко сжать, и бежать, бежать, бежать! Поставь, Андрюха, музыку к кинофильму «Александр Невский»!

Андрей махнул рукой на этих никудышек, и пошел в аппаратную. Найдя «Равноденствия» Жана Мишеля Жарра, он поставил этот альбом.

— Где музыканты? — удивился за себя и за остальных переводчик.

— Я это хотел бы знать также, — сказал Булдаков, — где и когда музыканты. Считайте это колдовством. Так будет легче: нам — объяснить, а вам — понять.

— Никогда не слышал о колдовстве, в результате которого появлялась бы музыка!

— Я тоже, — честно признался майор.

Зигмунд приложился к кубку.

— У нас в Дартбурге тоже хорошо варят пиво!

— Вот бы и занимались вы, ребятушки, пивоварением, а не лазали по окрестным землям в поисках приключений на собственную голову! — пробубнил, вздыхая, Локтев, — насколько я помню историю, боши всегда получали по первое число, а Палыч?

— Истинно, — кивнул Булдаков, — это мы, старина Зигмунд, добрые. А вот майор Петр Горошин, чтоб ему икнулось, напустил бы на вас эскадрон танков или, что гораздо хуже, главного зоотехника Саньку Генечко. Парень как увидит дееспособного самца, так сразу звереет. Насилу удалось оставить парочку хряков на развод. То ли у него с головой не в порядке, то ли с трансмиссией… А какой же рыцарь без этого самого! Верно, Зигмунд?

Ему никто не ответил. Локтев цедил пиво, замполит уплетал за обе щеки только что поданные драники, Андрей чистил штык-ножом ногти, а немцы, утомленные солнцем, алкоголем и русским гостеприимством, изволили почивать в разнообразнейших позах. Пьяному человеку пофигу, где почивать: под забором или за кулисами Метрополитен-оперы. Пусть над ним и кружатся летающие «охотники-убийцы» из «Терминатора-2».

— Нет, во… мля! — выругался Булдаков, — и здесь слабаками оказались. А какие претензии на мировое господство! Блин, е мае! Я только разговорился, во вкус вошел! Ладно, пусть дрыхнут! Нужно поразмыслить, куда их всех поместить… Гостей наших дорогих, понимаешь!

— Чего тут думать, — сказал Андрей, засовывая штык-нож в ножны, — поставить парочку шатровых палаток, да и все! Выдать им в каждую палатку чудо цивилизации: печку типа «буржуйка» — не замерзнут!

— А, пес с ними! — кивнул Булдаков, — поставим им три палатки, один сортир и два умывальника. Пусть поживут! Андрей, пошли отделение из чертежного бюро в лес — пусть начертят после обеда телегу дров. Затем поставишь пару организаторов с топорами и айда! Благородным воякам из моей роты ни к чему махать секирами по деревянному противнику. Нам пока еще нашествие Урфина Джюса не грозит.

— Ясно, товарищ майор! — сказал Волков вставая, — а кто будет гостей обустраивать?

— А нахрена нам РМО (рота материального обеспечения)? Нахрена нам капитан Уточка? Пусть обеспечивают, отвались их копыта! Как ты думаешь, Васильич? — Локтев сонно зевнул:

— Ясен перец! Их для этого и делали!

— Видишь, Андрюха! Устами пьяного майора глаголет истина!

— Кто пьяный? — встрепенулся Локтев, — я могу много выпить! Просто мне спать захотелось. Годы уже не те!

— Да, Васильич, в твои сорок восемь уже можно жировать на пенсии, — сказал Олег Палыч вслед уходящему и потянулся к транку. Набрав номер, он загремел:

— Саша, нужен взвод твоих молодцов для серьезного и почетного задания!

— Имел я ввиду такой почет! — донеслось из транка.

— Не балуй, дело серьезное! Ты у нас материальное обеспечение? Вот и обеспечивай! Если бы нужно было их в расход, то пригласили бы меня!

— Что же ты их не порешил?

— Ты, часом, не брат Горошина?

— Да пошел ты! Пристал, как презерватив к ладошке! Сейчас наберу Кунцевичу, не клади трубку, — через минуту из динамика донесся его разговор с заместителем, а затем раздался его пронзительный голос:

— Учти, Палыч, Серега тоже не в восторге!

— Да пошли вы на хрен вместе со своими восторгами! Lecken sie mir Arch! — заорал в трубку взбешенный майор, — в следующий раз на операцию я возьму десяток твоих жирнозадых сучар!

— Да ладно, Палыч, не кипятись! — пошел на попятную Уточка, — сейчас я подгоню Серегу.

— Так-то будет лучше! — пробурчал Булдаков, отключаясь.

Через полчаса к столовой притопал первый взвод РМО. Они выстроились у парочки «Уралов», прибывших десятью минутами раньше, доставив необходимый гостям скарб: палатки, кровати, полы к палаткам, буржуйки и экологический сортир.

— Так, ребятишки! — держал речь к «хозяйникам» Булдаков, — завели свои моторчики и за два часа возвели возле парка жилой комплекс в три звездочки, вопросы есть?

— На какую глубину копать ямы под сортир? — поинтересовался командир отделения, которое должно было возводить домик известной конструкции. Майор хмыкнул:

— Объясняю. Туалет компактный. Под очками находятся герметичные чаны, открывающиеся тогда, когда клиент занимает положение «на изготовку». После использования чаны снова закрываются герметичными люками, дабы наши ноздри не обоняли чужеземный смрад. Парк должен быть чистым, а колесо обозрения — служить для обозрения окрестностей, а не для спасения от дурных запахов. Кстати, Андрей, — обратился Олег Палыч к Волкову, — перед катанием гостей на колесе внемляется им в обязанность посещение вышеупомянутого заведения. А вы, парни, за работу!

Глава 20.

— Товарищ младший лейтенант! Потрудитесь объяснить свое поведение! — проревел начальник штаба подполковник Семиверстов.

Батальон построился в неполное каре, недостающую часть которого заполняла толпа немцев, непривычных к пешему строю. В центре каре возвышался Володя Мурашевич, на безумном лице которого сверкали молнии, начальник штаба, с лицом полным благородного гнева, и брат Юрген, «интерфейс» которого был более похож на морду коровы Дуси после налета роя оводней.

— Ну! — процедил Семиверстов, — вы покинули боевой пост, чтобы учинить насилие над нашим гостем?

— Я бы его убил, суку! — вырвался из Володи низкий рык, — он, товарищ подполковник, Дуньку мою снасиловать хотел, падла!

Подполковник резко повернулся к брату Юргену. Рука его потянулась к кобуре, но он, опомнившись, вернул ее на место, правда, в виде кулака. В свое время он был чемпионом округа по боксу и до сих пор этим гордился. Он шагнул к избитому крестоносцу и внимательно посмотрев на него хотел что-то сказать, но его прервал на полуслове появившийся Львов.

— Прошу прощения, Игорь Петрович, — он обратился к Мурашевичу, — Евдокия потеряла плод. Боюсь, что она сейчас в критическом состоянии. Володя, она все время зовет тебя…

Парень посмотрел на начальника штаба.

— Беги скорее, парень! — кивнул тот. Володя окинул взглядом, полным ненависти, брата Юргена, и быстро прошел сквозь каре.

— Этот ублюдок двинул ей сапогом в живот, — сказал громко врач. Гул ярости прокатился по рядам солдат. Семиверстов просительно поднял руку. Львов продолжал:

— Возникло сильное внутриматочное кровотечение, которое сейчас пытается остановить Починок. Я нужен там!

— Давай, родной! — ответил, прокусывая губу, подполковник, а затем повернулся к иноземцам. Найдя глазами Зигмунда, он спросил печально:

— Откуда в вас столько жестокости, святые люди? Кто там упоминал о кодексе чести? Неужели все-таки был прав замполит, предлагавший вас казнить?

Из толпы рыцарей выступил третий комтур. На глазах его были слезы стыда — подполковник представил себя на его месте. Сдохнуть от этого впору! Самураи в таких случаях решали вопрос ритуальным сеппуку.

Следом за ним вышли брат Арнольд и де Вульф — переводчик.

— Я есть виноват! — опустив голову, сказал по-русски Третий комтур, — меня убить!

Далее переводил Зигмунд.

— Я не поведал вам о своих подозрениях по поводу этого мерзавца. Мне очень жаль, что так получилось. Поверьте, я скорблю вместе с вами. Этот ублюдок был навязан мне магистром в качестве соглядатая. Он будет сурово наказан за свое вероломство, — комтур умолк. Брат Арнольд простер руки к небу и горестно завопил на латыни:

— Позор нам всем! Горе Ордену! Горе рыцарю, нарушившему клятву! — видно было, что достопочтенный брат немного под хмельком. Затем переводчик и комтур повернулись к своим.

— Брат Юрген! — торжественно произнес граф, — за оскорбление гостеприимства, измену слову и поведение, не совместимое с понятиями о рыцарской чести и чести Ордена ты лишаешься рыцарского звания и права носить одеяние госпитальера. В Мариенбурге решат, что с тобой делать!

— Посмотрим, что скажет Великий Магистр, когда узнает, что вы позорно сдались в плен! — прохрипел разбитым ртом экс-крестоносец, — и что Великий Магистр скажет в ответ на то, что вы пировали за одним столом с язычниками!

Лицо третьего комтура окаменело. До крови закусив губу, предводитель крестоносцев отвернулся от брата Юргена и обратился к начальнику штаба:

— Его ни в коем случае нельзя оставлять в живых. Магистр поверит скорее этой сволочи, чем нам.

Подполковник сплюнул:

— Мне этой мрази не жалко! У нас просто нет палачей. В особых случаях подобными делами должен заниматься майор Худавый, но, насколько мне известно, он от этого восторга не испытает. Остальные парни могут убить противника в бою, но хладнокровно расстрелять безоружного… Разве что Вовка Мурашевич…

— Я бы сам свернул ему шею, но кодекс чести запрещает. А выйти с ним на поединок нельзя: он уже не рыцарь.

— Да и как-то глупо получится, — добавил Семиверстов, — вы вернетесь без него. Будь я на месте Магистра, ни за что бы не поверил в простую случайность, что из всей компании не вернулся лишь «швой парень».

Третий комтур совсем сник. Но, на его счастье, вмешался майор Булдаков.

— Если не возражаете, товарищ подполковник, то я его возьму на полчасика, а после этого он не посмеет кого-либо продать.

Семиверстов поморщился. Почти все нижние чины, обращаясь к вышестоящему товарищу со званием «подполковник», говорят «полковник». Так удобнее и в смысле произношения, и в смысле ненавязчивого подхалимажа. Но товарищи майоры, подчеркивая, что их с вышестоящим товарищем разделяет всего одна ступенька, слово «подполковник» выговаривают особенно тщательно. Затем они сами становятся подполковниками и, в свою очередь, недовольно косятся на наглых майоров.

Подполковник иронично покосился на Булдакова и спросил очень проницательным голосом:

— Бить будете? — от обиды Олег Палыч аж надулся. Нужно сказать, что с командиром роты охраны все стремились поддерживать самые хорошие взаимоотношения. Все, начиная с Шуры Лютикова и заканчивая командиром базы. Уж больно талантлив был мужик насчет подраться! В свое время генерал Трущенков познакомился с знаменитым Булдаковским «прямым в печень» из за того, что послал Олега Палыча по матери перед всем батальоном. Генерал повалялся месяц в госпитале, а затем благоразумно целых два года не появлялся на территории базы. Время стояло перестроечное, и за подобные фиглярства можно было угодить снова в полковники.

— Как вы могли так подумать? — засопел Булдаков, — я же помочь хочу…

— Щас заплачу! — фыркнул Игорь Петрович, — берите, леший с вами! А что именно вы собираетесь с ним проделать?

— Небольшое турне по достопримечательностям базы, — уклончиво ответил майор.

— Смотрите не перестарайтесь! Он должен быть живым.

— Ну, где-то так, не совсем мертвым, — пробурчал Олег Палыч.

Он подошел к немцу, взял того за шиворот и поволок к одноосной тележке, на которой наряд завозил в столовую продукты на сутки. Усадив злосчастного сластолюбца на нее и, пристегнув наручниками к боковинам, майор подогнал «УАЗик» и прицепил тележку к форкопу.

— Bon voyage! — пожелал он иронично брату Юргену, садясь за руль. Автомобиль сорвался с места и понесся в сторону вертолетной площадки. Вопли жертвы затихли вдалеке.

— Наш майор очень большой шутник, — прокомментировал Семиверстов, когда раздался отдаленный гул заводящегося вертолета.

— Я заметил! — сухо отозвался Фридрих фон Гольц, — так говорите, что у вас нет палачей?

— Просто, дружеская шутка, — равнодушно ответил подполковник, — ребята так каждый день развлекаются.

Офигевшие солдаты в подтверждение дружно закивали головами.

— А что ему предстоит дальше? — спросил Зигмунд.

— Не могу знать, — слукавил Семиверстов, подозревая что конечной целью анабасиса является «домик ужасов».

«Домик ужасов» представлял собой неплохую имитацию американского аналога. Идея его создания принадлежала замполиту. Вычитав в какой-то книге, что на праздник «Хеллоуин» в Америке открываются специальные аттракционы, дабы публика могла всласть перепугаться, Горошин подергал за соответствующие ниточки и посетовал в нужном месте на отдаленность базы от центра цивилизации и отсутствие развлечений. К середине октября возле штаба красовалось новое здание в три этажа, превращенное иноземными дизайнерами в единственные на Беларуси место, где за определенную мзду можно было напужаться до смерти. Вечером тридцать первого октября замполит лично водрузил над штабом череп, сделанный по традиции, из тыквы, и включил вмонтированную внутрь лампочку в двести свечей. Праздник удался на славу! Две беременные молодицы преждевременно произвели на свет своих отпрысков, а генерал-куратор Трущенков очередной раз улегся на свою генеральскую койку в госпитале, на этот раз с зашалившим сердцем.

Горошину дядя из министерства виртуально надавал по вые, и «домик ужасов» прикрыли до лучших времен. Теперь, по всему видать, его услугами намеревался воспользоваться майор Булдаков.

У Семиверстова заорал транк. Игорь Петрович обменялся несколькими фразами с собеседником, а после этого обратился к солдатам:

— Мужики! Евдокии необходимо переливание крови. У нее первая группа с отрицательным резусом. У кого такое есть? Необходимо еще пару человек, — вышли человек пять.

— Так много? — удивился подполковник, — больно редкая группа! Бегите, ребятки, бегите!

Солдаты припустили по направлению к медчасти. Семиверстов посмотрел им вслед и сжал кулаки так, что хрустнули пальцы.

— Прошу прощения, обратился к нему фон Гольц, — я не совсем понял, что произошло.

— Та девушка потеряла много крови. Мои парни побежали дать ей свою, — скупо отозвался Игорь Петрович. У третьего комтура отвисла челюсть.

— Вы можете…

— Могем!

— А почему вы не взяли кровь у нас? Виноват ведь наш человек, — Семиверстов с любопытством посмотрел на него. Попытаться что ли объяснить этому анахронизму начальные положения медицины? Так Игорь Петрович сам в них не силен! Попробуем поверхностно.

— Каждый из наших знает, какая у него кровь. У них она вышита на груди, — подполковник подозвал Волкова и указал на клапан его нагрудного кармана, где красовалась нашивка «II +», — если ввести кровь не той группы, то человек погибнет.

— Разве кровь разная? — недоверчиво спросил комтур.

— Кровь бывает восьми видов. Или четырех? Нет, восьми! Понимаете, я не в курсе таких тонкостей — на это есть доктор.

— Вы так много знаете… — начал Зигмунд де Вульф, — иногда кажется, что вы не простые люди…

— Обычные, самые обычные, Зигмунд, — сказал Волков, — можешь мне поверить!

Переводчик хотел что-то возразить, но в этот миг из-за угла показался майор Булдаков, волочивший за шиворот какое-то существо. Бедняга раньше был братом Юргеном. Нынче почти ничего не напоминало в этом идиоте жестокого и подлого рыцаря. Поседевшая голова его тряслась, глаза описывали нелепые орбиты, рот, с которого непрерывно капала слюна, совершал хватательные движения. Большой палец левой руки был засунут в правую ноздрю, в которой что-то неприятно чавкало и хлюпало, а правой рукой он отгонял воображаемых мух.

— Ему бы в Могилев на воды, — сообщил майор, — а он девушек насилует. Нехороший человек.

— Что вы ему сделали, Палыч? — гадливо оглядев эту пародию на человека, спросил Семиверстов, — помимо прогулки в «кабриолете» и «домика ужасов».

— Каждый бюргер жаждет знать, как его по маме звать, — нейтрально ответил Булдаков, — я этого головореза недоделанного заставил спрыгнуть с парашютом. Вместе со мной, разумеется.

— Извращенец! — прокомментировал подполковник.

— Результат налицо! — подчеркнул Олег Палыч.

— Глаза бы мои не глядели на это лицо, — покачал головой Семиверстов, — узнают ли его остальные, вот в чем вопрос!

— Узнаете брата Юргена? — спросил Булдаков у Зигмунда.

— Узнаю! Узнаю брата Юргена! — ехидно воскликнул Волков, — за остальное не скажу, но улыбка евонная!

— Ге! Ме! — замычал экс-крестоносец и строго посмотрел на бывших «однополчан».

— Он, сволочь! — заявил комтур, — только как везти его прикажете? Что сказать магистру?

— Скажете, что пошел по нужде в лес во время привала, а вернулся уже такой. Сперва что-то мямлил, а затем стал только мычать, — предложил Булдаков.

— А вдруг он все вспомнит? — сомневался граф. Волков засмеялся.

— Вспомнит, и начнет рассказывать про безлошадные повозки и летающие башни! И только не говорите мне, что ему поверят!

— Скорее небо упадет на землю, чем наш магистр поверит в подобную галиматью, — подтвердил переводчик, — но это значит, что не поверят и нам.

— А вы молчите. Хитро щурьтесь и молчите! А этого товарища привяжите к лошади, наденьте слюнявчик, — продолжал извращаться Булдаков, — только не вздумайте давать ему меч — порежется!

— Я иногда плохо понимаю ваш юмор, — сказал граф, когда Зигмунд перевел ему, — прошу прощения!

— Товарища майора Булдакова иногда даже не понимает его супруга, — отвечал сам Олег Палыч, — меня вообще, на земном шаре понимают лишь два человека.

— Два? — посмотрел на него начальник штаба.

— Ладно, уговорили! Три! — примирительно поднял вверх руки бравый майор, — но это — все!

— Что такое «земной шар»? — полюбопытствовал переводчик.

— Хренотень такая, — ответил уклончиво Семиверстов, не имевший ни малейшего желания читать сейчас популярную лекцию по астрономии, — приедешь через годик в гости, объясню.

— Приедем! — торжественно пообещал фон Гольц.

«Куда вы нахрен денетесь!» — подумал Андрей Волков.

Рыцари решили немедля отправляться в путь. Состоялось быстрое прощание. День явно был смазан отвратительным поступком брата Юргена. Последний, сидя на крупе лошади, благосклонно наблюдал за процедурой привязывания собственных конечностей, и вопил на немецком о храбрости кентавров. В таком положении он напоминал «Генри Пойндекстера», только на плечах у него болталось некое подобие головы. Но ее нынешние функции заключались в поглощении пищи и пускании слюны, обильные хлопья которой висели по бокам лошади.

Крестоносцы были щедро одарены и отпущены с миром.

— Ишь ты! Целую коробку сигнальных ракет взяли, десять ящиков тушенки и упаковку цветных карандашей! — возмущался майор Горошин, — им бы щетины с солью навздогон, да майора Галкина в проводники!

— Возлюби ближнего своего! — наставительно сказал отец Афанасий, также принимавший участие в церемонии прощания.

— Я их так люблю, что не колеблясь облил всех напалмом! — буркнул замполит. Подошел Булдаков.

— О чем тут мистер Альтернатива распространяется? Небось, о ненависти к коварным фрицам?

— Да нет, — возразил игумен, — мы о любви к ближнему толковали.

— Любовь и наш замполит — две разнополярные вещи. Он даже сам себя не любит, и зеркало у него в комнате заплевано.

— Знаете, майор Булдаков! — вспылил Горошин, — не будь вы так чертовски сильны, я бы вам надавал затрещин!

— Так сходите и нагрубите маме! Очень помогает, говорят, — предложил Олег Палыч.

— Братья, не надо ссориться! — возвел очи к небу игумен.

— А мы и не ссоримся, — пожал плечами Булдаков, — так, легкая пикировка. Мне, собственно, пора. Нужно зайти в медчасть — там мой «орел» над девкой чахнет.

Оказалось, над девкой чах не только Вовка. Этой же ночью в карауле свел счеты с жизнью и Виталик Петренко. Он последние несколько дней ходил бледной тенью с воспаленными глазами, почти не ел и ни с кем не общался. В военном билете наискосок было начертано: «Уволился на тот свет, с которого явился. Привет, Наташка!»

Хоронило горемыку почти тысяча человек. Норвегов плевался про себя и кусал губы. Горошин старался не попадаться командиру на глаза и правильно делал — под настроение ему могли вставить по самый пропеллер. Надо отдать ему должное, замполит понимал, что это камешек в его огород. Здесь, на окраине военгородка, было отведено место под кладбище, и первая могила неустанно напоминала о конце пути «в никуда».

Норвегов говорил скупо, но емко. Слова, словно гвозди, заколачивались в головы собравшихся. В общих чертах обрисовав тяжелое психологическое состояние оторванных от привычной среды людей, полковник яростно призывал бросить вызов отчаянию и хандре, сконцентрировать все физические и умственные силы на текущем моменте и не переставать надеяться на возвращение. Ведь надежда умирает с последним патронам.

С разными чувствами слушали его друзья, сослуживцы и аборигены. Ратибор молил своего бога никуда не отпускать невесть откуда свалившуюся «защиту и отраду», и игумен вторил ему мысленно в унисон. Волков разрывался между двумя «любовями» и вспоминал мать. Агностик Федорчук абстрагировался от реальности и кумекал о кружке пива. А два самых голодных самца — капитан Малинин и ефрейтор Табаков вожделенно посматривали в сторону Бобровки. Оттуда налетевший ветер принес неуловимый аромат подгорающих гормон и «невтерпеж» почти сотни молодиц.

…Во владениях Львова прибавилось пациентов. Ефрейтор Табаков появился там через три дня после вышеописанных событий, поманил майора Львова в смотровую, предъявил свои чресла, и заявил:

— Вот. И капает!

— Молодец! — одобрительно похлопал его по плечу врач, — где взял?

— В деревне.

— Умница. Хорошо, что не сифилис. Мочиться больно? — Табаков поднял на доктора страдающие глаза.

— Ясно! — комментировал тот, — берешь свою подругу и оба ко мне. Давненько я никого бициллинчиком не угощал!

— Дык я думал, что в это время еще триппера не было…(Почти все в части предпочитали думать, что они «всего-навсего» совершили перемещение во времени)

— Чего в то время только не было! Ты еще легко отделался! Ну и устрою я этой слободке профосмотр! — майор радостно потер руки, — давай, Серега, тащи сюда свою возлюбленную!

— Я эту сучку грохну! — сказал парень и решительно двинулся на выход.

— Но-но! — вслед ему прокричал майор, — никакого рукоприкладства, товарищ ефрейтор.

Медик сел за стол и задумался. Близость деревни, как оказалось, имеет и свои отрицательные стороны. Осмотр необходим почти так же, как и прививки от оспы. Участившиеся «контакты на высшем уровне» с населением требовали незамедлительных действий. Он сел за компьютер и начал составлять докладную записку на имя Норвегова.

Попыхтев минут тридцать, Игорь Леоныч вспомнил о скором визите пациентов, и прошел в умывальник.

Глава 21.

— Вот ты скажи, Толян, — обращался пьяный майор Булдаков к такому же пьяному капитану Малинину, — гений я или идиот?

Оба сидели в полпервого ночи на квартире у Олега Палыча и обсуждали последние новости.

— Я тебе, Олег, скажу как на духу: ты не идиот, — сообщил Малинин, ковыряя вилкой в банке тушенки, — но и на гения, извини, не тянешь!

Закуска кончилась, а будить Светлану не дозволяла совесть. К счастью, военные — самые неприхотливые люди на свете, за исключением шерпов Катманду, которые в голодный год едят снег с восточного склона Эвереста.

— Ты говори! — тыкал пальцем в стол майор, — как бы ты поступил на моем месте?

Беседа эта происходила через несколько месяцев после посещения Базы крестоносцами. На дворе стоял и никого не трогал месяц декабрь, все прогрессивное человечество готовилось к встрече нового, черт знает какого года, а у врат мирной цитадели вдруг загудели трубы совершенно левых «человеков». В городок вкатили послы королевства Франко с небольшой, но пышной свитой.

Норвегову вручили верительные грамоты, и весь посольский поезд склонился в церемониальном приветствии. Недоуменно-растерянный взгляд посла устремился на стеклянный стек в руке Константина Константиновича, внутри которого какой-то умелец выгравировал джентльменский набор: бутылку и огурец.

Полковник знал по-французски раз в пять хуже, чем Шура Лютиков на латыни. Он тупо уставился в грамоту и по виду королевской печати определил, что перед ним «документ». Затем выпалил единственное слово относящееся к делу:

— Бонжур! — вышло вполне достойно.

Посол, определив что у полковника трудности с языком, пропел на приличном русском:

— Я, с позволения сказать, владею вашим языком довольно хорошо.

Последовал обмен приветствиями, в ходе которого выяснилось, что король Франко предлагает обменяться послами. Людовик Девятый наслышан о Граде Бобра от Великого комтура тевтонского ордена, посещавшего недавно Париж по пути в Каталонию. Посол вращал головой точно филин на насесте, рассматривая диковины иной цивилизации.

— М-га! — пробубнил Норвегов и поскреб затылок, — если мы пошлем послов, простите за каламбур, во все Великия и Малыя, то с кем я буду проводить посевную?

— Но ведь вам необходимо сношаться с внешним миром, — настаивал посол.

— Пусть только сунутся, — пробурчал замполит, — а мы уж их высношаем!

В разговор влез Булдаков.

— Товарищ полковник, а ведь это можно централизовать!

— Как так? — встрепенулся Норвегов.

— Сделать Париж нашей западной столицей, и поместить там одного посла на Францию, Германию, Испанию, Италию, Англию и эти, как их… Фарерские острова!

— Как… вашей северной столицей? — ахнул посол. Майор приветливо сделал ему ручкой.

— Не дрейфь, как там тебя, Жан…

— Граф Шарль де Лавинье! — посол поклонился.

— Мерль де Монпасье! Просто, в Париже будет одно посольство на всю Европу.

— Шарль де Лавинье! — насупясь повторил посол, — не знаю ни о каких Вропах.

— Ладно, Борль! — примирительно сказал Булдаков, — если ты одним духом выговоришь мое звание и ФИО, то я подарю тебе мотоцикл. Представляешь, такой маленький, а уже — мотоцикл!

— Хватит, Палыч, воду в ступе толочь! — прервал его Норвегов. — ты, такой умный, и поедешь послом!

— Я не могу! — заявил Олег Палыч, — я не знаю французского!

— Выучишь по методу Илоны Давыдовой! — безапелляционно заявил полковник.

— Он скорее сделает все по методу Кутузова, — пропищал из угла замполит.

— Это еще как? — удивился командир.

— Увидите — через год вся Франция по-русски говорить будет!

— Горошин! — указал на него пальцем Булдаков, — что-то ты со мной давненько не боксировал. Я тебе, сволочь, устроюпосле приема сеанс тайского бокса! Однозначно!

— Успокойтесь! — прикрикнул на них Норвегов и, обращаясь к послу, сказал:

— Не обращайте внимания! Они не всерьез! На самом деле они друзья. Друзья! — повторил он с нажимом, глядя в упор на виновников словесной перестрелки.

«Корефаны» угрюмо переглянулись и обнажили в усмешке клыки.

— У нас то же самое, — улыбнулся посол, — недавно двое фаворитов потасовку устроили прямо в тронном зале… скажите, мосье полковник, у вас военное правительство?

— Хуже! — фыркнул Норвегов, — у нас почти нет гражданского населения.

— А почему вы не маршал? — задал посол очередной вопрос.

— В истории, граф, случается и такое, что половина мира находится под властью дебила-ефрейтора.

Шарль де Лавинье не понял ровным счетом ничего, но услыхав слово «дебил» на всякий случай сделал умное лицо.

Некоторое время Булдаков еще вяло сопротивлялся, а Норвегов его уговаривал. Посол шальными глазами глядел то на одного, то на второго. Фразы которыми обменивались собеседники были ему практически непонятны. Наконец он взмолился:

— Прошу вашего дозволения пройти в свои покои. Мы очень устали с дороги…

… — Какие там покои! — пьяно хихикнул Булдаков, — переоборудовали им немного старую казарму и адью! Строят резиденцию этим лягушатникам! По-моему, им с головой хватило бы и коровника!

Малинин налил еще по одной.

— Все-таки, едешь?

— А что остается делать! — он начал загибать пальцы, — полковничья должность, бургундские и шампанские вина, наконец, исполнится мечта детства — увидеть Париж и сдохнуть! Пьем!

— А тебя там не кокнут?

— Норвегов мне дает двадцать ребят, четыре БТРа с примочками, четыре бензовоза (заправимся у вышки) и пять УАЗ-469. С горючим, правда, туговато. Придется закупать нефть у мавров или у румын, и самим производить крекинг.

— Чего?

— Процесс превращения нефти в ее производные: бензин, керосин, солярку, мазут. Точнее не знаю.

— Ну и умный ты мужик, Палыч! — с пьяным восторгом произнес Анатолий Алексеевич, — тебе бы ротой командовать!

— Еще понтон нужно захватить, — продолжал подсчитывать Олег Палыч, — мосты там хреновые — ни в жисть не выдержат «Урала» с полной нагрузкой.

— Полгородка увозишь, — покачал головой Малинин, — а как семья?

— Со мной, конечно! — не раздумывая ответил майор, — все-таки Париж! Малыша тоже в свет выводить пора. Парню двенадцатый год пошел — большой уже. А если заболеет — тут как тут Починок. Тоже с семьей. Многие солдаты с семьями — жены не пускают так. Говорят, организуете какой-нибудь Пляц Пигаль.

— Повезло нашим мужикам, что вся эта фигня приключилась в субботу. К многим жены приехали — теперь и служба не в тягость. Ты вот что, Олег, загляни ко мне завтра. Дам презервативов. Береженого бог бережет, а у этих немытых можно любой набор подхватить.

— Иди ты, Алексеич! Мне жены хватает. Это ты у нас ловелас.

— Ах да! Ты же не ходок! Это я своей Людке с каждой встречной-поперечной изменяю.

— Зачем ты тогда с ней живешь, прости за любопытство?

— Удобная она, стерва: накормит, постирает, спать положит и сверху ляжет. У нас с ней все хорошо, во всех смыслах. Очень хорошо!

— Тогда что ж ты все налево поглядываешь?

— Кобель я, батенька. Выпьем!

— Давай, Толян, на посошок! Когда еще свидимся… Пять лет мне там торчать, да в таких вредных условиях, что впору потом на пенсию! А молока за вредность не обещали…

— Не плачь, Палыч, — утешил его капитан, — все образуется. Давай, глотай!

— А может мне сбежать? Поселюсь у ратиборовского тестя в чащобе! Будем вместе колдовать, травы собирать, зелье приворотное варить… А?

— Ты такой повар, Олег, что зелье у тебя получится только отворотное. Езжай! — Малинин залпом выпил рюмку, сполоснул ее в раковине и ушел не попрощавшись.

* * *

— Что вам там еще необходимо будет, Палыч? — спрашивал на следующее утро Норвегов, — необходимо, а не на всякий пожарный. Нужно скорее отправляться, пока снег не повалил.

— Дизельную электростанцию, «Урал» картошки, и давайте Мухина впридачу, — голова у Олега Палыча работала с перебоями — сказывалось похмелье.

— Ваш дизель сожрет все запасы топлива за полгода, так что тащить его с собой не имеет смысла, — Константин Константинович глубокомысленно осмотрел носки своих сапог, — электричество, тем не менее, необходимо. У нас есть несколько портативных установок для получения электроэнергии. Восемнадцать киловатт одна. Явление распада урана-238/235. Слыхал небось? Возьмите две, да внимательно изучите инструкцию, черти! Только попробуйте мне сотворить атомную бомбу, руки повыдергиваю! Мухина берите — ему все равно, где водку пить.

— Спасибо, товарищ полковник, — прижал Булдаков к сердцу кулачки со стесанными костяшками.

— Служу Советскому Союзу! — буркнул командир базы, — связь будем поддерживать в КВ — диапазоне. В вашем распоряжении машина с трансивером и набором ЗИП к нему. Вроде бы все. Нет, не все! Приказ о вас уже подписан, так что поздравляю вас, подполковник! Можете быть свободны.

Булдаков отдал честь и вышел из кабинета. Перед штабом его дожидались двадцать «орлов», с которыми ему предстояло следующие пять лет делить радости и невзгоды. «Орлы» испытующе смотрели на шефа.

— Вы не знаете, мужики, птицам деньги нужны? — задал он чапаевский вопрос личному составу. Мужики вразнобой пожали плечами.

— Так вот, орлы, зарплату я вашу пропил, факт на лицо, или, по-японски, хрен на рыло! Но КАМаз картошки будет наш. И чтобы никаких Rebellions in Dreamland! Freedom for us all!

— For us all! — хором подхватили «орлы» любимую песню майора.

— А теперь за работу! Рота Уточки соберет и погрузит весь хозинвентарь и ваш скарб. Наше дело — оружие и иже с ним. Повторяю, «иже», а не «хрен».

Майор проводил взглядом рассыпавшийся людской ком и решил зайти домой — закрепить на территории погон символы нового звания. Радостно насвистывая, он поднялся по лестнице на свой четвертый этаж и, подойдя к двери, решительно нажал кнопку звонка. Дверь молча отворилась. Олег Палыч понял, что предстоит словесная перестрелка, и уже с меньшей решительностью продолжил движение в квартиру. Стащив сапоги он покорно поплелся на кухню, где уселся на табурет. Вытащил из кобуры ПСМ, дослал патрон в патронник и, сняв с предохранителя, поднес дулом к виску.

— Прекрати немедленно! — завопила супруга, — я два часа назад здесь все убрала! Если хочешь стреляться — иди в сортир: туда я еще не добралась!

— Облом! — констатировал новоиспеченный подполковник, — пробуем запасной вариант.

Он разрядил оружие и сунул его обратно в кобуру. Затем опустился на колени и прижался лицом к тому месту на теле жены, в котором сходились ее стройные ноги.

— Олег, кончай! — задергалась Светлана, чувствуя жаркое дыхание мужа не последним по чувствительности местом, — не смей меня возбуждать! Я еще не закончила с тобой ругаться! Ой! Не кусайся, извращенец! Отползи!

Минуту спустя супруг сидя на табурете выслушивал стенания своей дражайшей половины.

— Какой черт тебя дергал за язык? — ворчала она, — мало того, что непонятно, в какой мы ад провалились, так еще и тащиться всей семьей в этот средневековый Париж!

— Не волнуйся, Светик! Ванны уже придумали. Будешь мыть свою… голову в ванной. Мраморной, к тому же. Роскошь, не надо баловаться!

— Хороша роскошь! А чума, проказа?

— Починок опрыскает этот городок средством от чумы, проказы, сифилиса и колорадского жука! Аэрозоль такой специальный есть… Не помню, как называется… мудреное слово.

— Случайно не стрихнин? — едко поинтересовалась Светлана.

— BZ канцерогенный! — обиделся подполковник, — я человек военный. Куда пошлют, туда я путь имею. В Камбоджу хоть, хоть в Новую Гвинею!

— А нахрен тебя не посылают?

— За это можно по вые! Разве если в… — он покосился на супругу, — а что, идея!

Она настороженно посмотрела на него.

— Не подходи ко мне, самец! Мне собираться нужно. А о ребенке ты подумал? Ведь это твой сын! — Олег Палыч глянул на жену сумасшедшими глазами.

— Да? — с подозрительным спокойствием осведомился он, — а я думал, дурак этакий, что он наш общий! Можешь оставаться, никто тебя не неволит. А мы с Дениской уезжаем.

Он вышел, по-военному четко и громко хлопнув дверью.

— Олежка! — заорала дурным бабьим голосом Светлана, бросаясь к двери.

Палыч кубарем катился по лестнице, громко чмыхая носом и сплевывая, словно обожравшийся верблюд. Он всегда подозревал женщин в вероломстве и уже ничему не удивлялся. Он будет сильным и ни за что не покажет, как ему плохо. Сердце вот только что-то зашалило… Подполковник умерил прыть и, нацепив на лицо маску непроницаемости, зашагал к штабу.

… Она вернулась в квартиру и села, всхлипывая, на тахту. Как видно, не одного мужа черт дергает за язык.

Олег Палыч тяжело переживал разрыв с первой женой, убежавшей от него к какому-то «новому» вместе с шестилетним сыном. Он много пил и только чудом держался на службе.

Однажды, с перепою, естественно, капитан Булдаков глядя в телевизор увидел новую ведущую одной из популярных телевизионных программ. Ведущая была как две капли воды похожа на его прежнюю жену: прическа и манера разговора, черты лица, форма носа и даже крохотная ямочка на подбородке.

— У тебя, Олег, глюки! — торжественно поздравил он сам себя, — пора лечиться.

Утром он встал, принял душ, побрился и, зайдя на кухню, вылил всю водку в раковину. Достал из холодильника пару пива и долго сидел за столом, разглядывая свадебную фотографию. Затем, когда пришло время, нарисовал свинцовым карандашом себе рога, а бывшей жене — хвост. Плюнув на это произведение искусства, он ушел в зал, включил телевизор и уселся в кресло, ожидая ежедневной программы «Образ героя нашего времени».

На экране появилась вчерашняя дама в брючном костюме и нахально посмотрела на капитана из-под пушистых, как хвост ангорской кошки, ресниц.

— Пся крев! — пробормотало измученное существо в кресле, — абсурд!

Для порядка, он ущипнул себя за ягодицу и, морщась от боли, попытался вникнуть в суть беседы. Шла какая-то политическая полемика. Трети слов, употребляемых в разговоре, он не знал, треть позабыл, а оставшаяся треть не создавала достаточного плацдарма для осознания тонкой натуры Светланы Ворониной — он прочитал в титрах ее доброе имя.

— Фиг ли тута думать? — спросил он у рыбок в аквариуме, которые вот уже полчаса опасливо косились на него. Граненый стакан с пивом треснул в решительной руке и на пол полилось, — ехать надоть!

От отпуска у него оставалось двенадцать дней. Затруднений с поездкой не было ни денежных, ни семейных. На следующее утро он уже подъезжал на «двойке» к первопрестольной, златоглавой и белокаменной. Москва встречала его неласково: хмурое небо плевалось сгустками дождя, а от запахов вокзала на капитана напала такая тоска, что впору было завыть.

Спускаясь в метро, Олег Палыч вдруг увидел, что на него бежит здоровенный бугай, прижимая к груди дамскую сумочку, а за ним следом несется женщина лет тридцати пяти с воплем «ворюга». Когда битюг поравнялся с ним, капитан схватил его за руку, одновременно сунув коленом «под дышло». Взяв сумочку, Булдаков протянул её всхлипывающей женщине.

Поток слов благодарности прервал грубый пинок в плечо. Повернувшись, он увидел двоих омоновцев с типично бычьими шеями, лошадиными мордами и поросячьими глазками.

— Не, ну глянь ты, Масёл, на этого Рэмбо! — обратилась одна жертва вивисекции к другой. Тот, которого назвали Мослом, шлепнул дубинкой по ладони.

— Нарушаешь, мужичок! — проскрипел он питекантропьим голосом.

— Где вас сделали? — изумился Олег Палыч, вмиг забыв при виде такого чуда природы собственные житейские неурядицы.

— Щас узнаешь! — пообещал первый, делая стремительно-неуловимое движение дубинкой.

— Дебилы! — констатировал капитан, столкнув их лбами, точно чугунных болванчиков. Переступив через тела, он растворился в улыбающейся толпе.

Через бывшего одноклассника, а нынче канцелярской крысы ФСК, Булдаков выведал адрес Ворониной. Пригубив для храбрости пару рюмок коньяку, Олег Палыч покинул гостеприимного приятеля и отправился по указанному адресу.

Светлана жила в большом шестнадцатиэтажном доме по Волоколамскому шоссе. Небрежным движением руки капитан открыл кодовый замок на подъезде и вошел в лифт. Поднявшись на шестой этаж, он решительно подошел к двери в ее квартиру и позвонил. В буржуйской металлической преграде щелкнул замок, она отворилась, оттуда вышел черный сволочара-кот и принялся наводить глянец на капитанских сапогах.

— Здорово, Финогеныч! — вежливо сказал он животному, мягко отстранил его и вошел в квартиру.

Апартаменты оказались двухкомнатными. В передней, на кожаном диванчике сидела зареванная хозяйка.

— У вас в Москве что, бандюги повывелись? — спросил крайне удивленный гость.

— Но вы же не бандюга, — ответила Светлана, — и вообще, я думала, что это мама. Кто вы?

— Нечто среднее между вашей мамой и бандитом. Честь имею представиться: командир отдельной диверсионно-карательной роты капитан Булдаков! — у хозяйки отвисла челюсть.

— Зачем же я понадобилась диверсантам-карателям, можете ответить?

— Запросто! Но сперва скажите, что является причиной вашего ненастного настроения?

Светлана с интересом разглядывала посетителя.

— Да вы присаживайтесь! — подождав, пока неожиданный визитер усядется в кресло напротив, она заявила:

— Меня выпирают с работы! Кому-то из руководства я не нравлюсь… Козлы!

— Аплодирую. Паника в зале! — фыркнул капитан, — покажите мне этого антипата, и я с удовольствием им позавтракаю.

Булдаков мысленно поздравил себя с тем, что его две мечты различались сантиметров на пять в росте, да у Ворониной отсутствовало штук сорок веснушек, которые были рассыпаны по лицу первой жены, создавая этакую спираль Архимеда.

— А вы, капитан Булдаков, зачем пожаловали, собственно? Сидите в своем теплом свитере, а я тем временем сгораю от любопытства. Кто вы на самом деле? — Олег Палыч поднял руки вверх.

— Сдаюсь. Быстро же вы меня раскусили! На самом деле я — главный тренер хоккейной команды «Мечел». Узнав, что вы остались без работы, хочу вам предложить вакантное место третьего вратаря! — Воронина обнажила в улыбке два ряда первосортных зубов.

— И вы мне говорите, что военный! Знавала я как-то пару военных… туго с юмором у них!

Булдаков позволил себе хохотнуть.

— В детстве я был похож на графа Дракулу, но после удаления клыков взгляд мой подобрел.

— Капитан, вы приводите меня в восторг! Вы очень смахиваете на кого-то с ТВ6…

— Я не знаю, на кого я смахиваю, но в одном можете не сомневаться: я истинный капитан вышеупомянутой роты. Диверсию могу устроить хоть сейчас. Где у вас туалет?

— Там, — указала Светлана направо, давясь от смеха.

«Что же ты, милая закатилась, как шарик в задницу?» — досадливо думал он по пути в ватерклозет, — «абсолютно не знаю, как тебя уговорить на замужество!»

— Вы мне нравитесь! — сообщила она с таким видом, будто откопала яйцо динозавра, причем левое. Олег Палыч с чисто вымытыми руками застыл на пороге. Он взглянул на нее, затем его лицо нахмурилось. Сев в кресло, он пробормотал:

— Вы подаете мне надежду, быть может напрасную.

— Боже! — воскликнула хозяйка, — мы с вами полчаса чешем языками, а я до сих пор не поняла цели вашего визита.

— Я пришел сделать вам предложение! — заявил бравый капитан.

— Вы или идиот, или точно военный! — убежденно провозгласила она.

— Мыслите глобальнее: я — военный идиот, который еще до вчерашнего дня не подозревал о существовании некоей Светланы Ворониной, а сегодня у ваших ног на коленях.

— На коленях! — подтвердила Светлана, глядя на удобно устроившегося в кресле гостя, — а вдруг я замужем?

— Ну, я не сделал ничего плохого, чтобы это оказалось так.

— Не поняла.

— Я о Вершителе Судеб.

— А! — протянула она, — вы верующий!

— Перекреститесь! — хмыкнул капитан. Она выпрямилась на диване и, до боли знакомым жестом наклонив голову, сказала:

— А вдруг я соглашусь?

— Черт побери! — не сдержался Булдаков, — вы меня сделаете счастливейшим из смертных.

— Ну, это естественно. В противном случае вы ведь совершите харакири, не так ли?

— Примерно так, — кивнул Олег Палыч своим эллипсоидом.

— И вы искали меня всю жизнь? — продолжала допрашивать она.

— Ну зачем всю жизнь! Целые сутки!

— Всего сутки! — разочарованно протянула она. Капитан насупился:

— Некоторым такую не дано отыскать за всю жизнь! — хозяйка расцвела.

— Дежурный комплимент?

— Тщательно продуманный экспромт. Так вы согласны или нет? Если нет, то у меня вечером поезд.

— Далеко живете? — полюбопытствовала она, как бы не расслышав последней фразы.

— Город-герой Минск, центр одной маленькой республики. Слыхали небось?

— Краем уха, — рассеяно отозвалась женщина, — давайте-ка мы с вами вот что сделаем: вечером у меня прямой эфир. Последний… Что вы скажете на то, чтобы стать героем моей последней передачи?

— Я бы предпочел стать вашим личным героем! — откровенно признался Булдаков.

— Это после. Так как, согласны?

— По рукам!

* * *

— Гостем нашей сегодняшней передачи является человек военный. Он посвятил свою жизнь служению Отчизне. Капитан Вооруженных Сил Республики Беларусь Олег Павлович Булдаков! — камера впустила в план физиономию гостя передачи и снова переключила свое внимание на ведущую.

— Олег Павлович! — обратилась к нему Воронина, — десяток лет назад вы и не подозревали, что избранная вами профессия станет столь непопулярной?

Булдаков строго глянул в радужный глазок; вот так запросто общаться с миром ему не доводилось. На ум пришла “One with a world” Кая Хансена.

— Никто не подозревал, — ответил он, осторожно выбирая слова из могучего русского языка, — дети спокойно спали, солдаты пели, народ шагал к заветной цели.

— Скворцы летели, — подхватила Светлана, — а как вы чувствуете себя, идя по своему городу в военной форме?

— Как чувствую? — переспросил Булдаков, — если плюс тридцать, то мне жарко, если минус тридцать — холодно. Чувства сильно не изменились. Зарплата в качественном отношении стала хуже. Я иду на работу, рядом идет на работу врач, учитель, мент. Слева на «Мерседесе» едет на стрелку бизнесмен, справа сидит бомж, сшибая на утреннюю опохмелку. Жизнь продолжается!

— Картина, в принципе, безрадостная. А как с личной жизнью? — Светлана намеренно задала этот вопрос, ибо сама была не прочь узнать на него ответ.

— Великолепно! Полгода назад любимая жена ушла, захватив сына, к более благополучному товарищу. С тех пор мой воинский дух окреп до чрезвычайности. Счастья им!

— Извините, если задела своим вопросом за больное, — смутилась Воронина.

— Вы же не знали…

Минут двадцать они мило беседовали, а когда эфирное время почти истекло она встала, жестом попросила сделать то же самое капитана и, взяв его за руку, объявила на все Великия и Малыя:

— На прощание я не стану желать счастья в личной жизни, ибо это будет нескромно с моей стороны. Дело в том, — продолжала она, разрумянившись, — что я решила принять предложение Олега Павловича и согласилась стать ему женой!

Половина юпитеров потухло, и передача закончилась. К ним бросилась вся студия.

— Поздравляю! — кисло сказал режиссер — плюгавый мужичонка с редкой бородкой. На его запястье нескромно поблескивал «Роллекс», за браслет которого он тут же ухватился, — нынче вечером, Светка, твой рейтинг подскочит до задницы Господа моего. Керосинскому за твое увольнение отдавят грыжу. Держите! — протянул он снятые часы Булдакову, — желаю счастья личной жизни, и всего-всего!

— Зачем! — начал отнекиваться тот, — это лишнее!

— Бери, кэптайн! — приказала Светлана, — Боря два года назад поклялся вручить этот «Роллекс» тому, кто завоюет мое сердце.

— В таком случае, — капитан с трудом застегнул браслет на запястье со щиколотку взрослой лошади, — благодарю за свадебный подарок!

— Чем собираешь заниматься? — полюбопытствовал звукорежиссер.

— Разве не слышал? — обернулся в его сторону Борис, — она едет в Минск. Ей в «Калыханке» место «тети Светы» предложили. Шампанское кто будет?

— Ау!!! — откликнулась студия.

Пировали до утра вместе с генеральным директором ЛТВ, который бросив все дела примчался поздравить бывшую сотрудницу. Утром Светлана поручила своему адвокату улаживать всяческие формальности, и они отправились напоследок погулять по Лосиному острову.

Вечером сели в поезд. Брачная ночь была проведена в плацкартном вагоне (билеты едва достали и на плацкартный) по соседству с «бригадой» цыган, чьи детки рыскали всю ночь по вагону в поисках забытых кошельков. Ни о каком таинстве говорить, конечно, не доводилось. Молодые сидели обнявшись на полке и до одури вглядывались то друг в друга, то в ночь, черневшую за окном. У капитана было на душе, как у новорожденного кролика: тепло, легко и непонятно.

«Убрал ли я квартиру перед отъездом?» — мучался он, — «сдал ли пустые бутылки, заправил ли кровать?» Но все тревоги оказались напрасными. Сослуживцы, узнав о свадьбе по телевидению, вышибли дверь его квартиры, а их жены привели все в божеский вид. Вставив новый замок, вся «верхушка третьего рейха» принялась готовить хлеб-соль и закуску к ней.

Светлана была ошеломлена, увидав, какая толпа встречает ее и Олега. Стало понятно, что «Россия — это не только Москва», но и еще кой-какие территории, к Родине приравненные. Им подарили огромный цветной «Philips», а начальник штаба бригады сунул в руку Булдакову новые ключи, шепнув не прощание, чтобы тот ничему не удивлялся.

Взглянув на новую дверь, капитан повернулся к своему старшине, который командовал двумя бойцами, приспособленными под переноску телевизора.

— В Эрмитаже сперли? — тот осклабился.

— Заходи, командир, не стесняйся!

— Кретины! — застонал он, глядя на панораму, а затем обратился к жене:

— Светик, ты только не подумай, что я какой-нибудь чистюля — это все подстроено!

— Что ты! — нежно проворковала та, — у меня и в мыслях не было. Я то знаю, что ты уши только по выходным моешь.

Булдаков зарычал. Бойцы поставили телевизор на пол, и ретировались под руководством старшины, который уходя сказал:

— Распакуешь сам. Инструкция внутри. Она на турецком — это твой родной, — и едва увернулся от разящего командирского сапога.

— У тебя замечательные сослуживцы, — пробормотала Светлана, обнимая своего благоверного, но слегка разбушевавшегося супруга.

— Ничего, — пробурчал тот, — я им завтра устрою День защиты от оружия массового поражения с марш-броском Минск-Орша.

— Дорогуша, они ведь хотели сделать тебе приятное.

— Приятного тут мало. Ты же заставишь меня содержать всю эту кунсткамеру в теперешнем виде!

— Ты не забыл, что у тебя есть жена? Я возьму на себя большую половину работы по дому, ну хотя бы вытряхивание занавесок! А с остальным ты легко справишься, не правда ли, милый? — она лукаво посмотрела на него и продолжила, — надо только будет нанять кухарку. Я ведь совсем не умею готовить! Ты, конечно знал, что телеведущие — девицы избалованные, но не представлял, насколько! Где у тебя джакузи?

— Чего? — спросил огорошенный капитан, — какой Кузя?

— Да, вот еще! У тебя есть деньги, чтобы содержать красавицу-жену? Учти, у меня на один прикид вылетало в месяц по две-три тысячи долларов!

Олег Палыч опустился на стул и обиженно шмыгнул носом.

— Ты по Москве не соскучилась?

— Уже так? А как же любовь? — Светлана изо всех сил крепилась, чтобы не расхохотаться. Известный шутник Булдаков имел вид истинно жалкий.

— Жизнь дороже! — честно ответил он. Сжалившись, она подошла к нему и, присев на колени, заглянула в скорбящие глаза.

— Ну что же вы, товарищ капитан, шуток не понимаете! Совершенно случайно я не стерва! Чего ты загрустил? — Булдаков поднял на нее виноватый взгляд.

— Слушай, Света, а ведь я только что задумался. Ты ведь действительно привыкла к другой жизни. А я тоже хорош: попер на тебя, как матросы на Зимний!

— Но ведь я сдалась по всем правилам. Не маленькая, знала что у офицера за душой! — она хмыкнула, перевирая мотив известной некогда песенки Асмолова, — «у меня, ведь я не скрою, оловянная душа. И за этою душою, между прочим, не шиша. Ну а завтра на тусовке, видно, будет анаша; так что одевай кроссовки, и прощай, моя душа!»

— Я не нищий! — возразил капитан, — там на кухне в банке — моя заначка на черный день. Я ведь сразу после развода немного поболтался по всяким горячим точкам.

Она как— то по-новому взглянула на него.

— Так ты воевал? Ты ничего об этом не рассказывал…

— Ну какой же из меня был бы воин, когда бы я пороху не нюхал? Это ведь все равно, что бездетная мать! Пришлось пострелять чучка… Хвастаться особенно нечем. Мне ведь много денег не нужно: кормит и одевает государство! Пойдем! — он притащил Светлану на кухню, — вон в той банке!

Олег Палыч достал с верхней полки жестяную банку с надписью «Зелень». Супруга хмыкнула.

— Конспиратор! Сколько там?

— Сейчас подсчитаем. Мне как-то недосуг было…

— А ты уверен что сейчас следует заниматься именно этим?

— Давай уж сосчитаем эту копилку, раз достал. Сейчас, только пыль вытру!

У Светланы в это время на уме было совсем другое. Поймет ли этот чудаковатый парень, какого рожна она в тридцать лет все еще девственница, или нет? Сделав вид, что заинтересована в итоговой сумме, она тщательно пересчитала бумажки с портретами давно сгинувших президентов Великой заокеанской страны, а затем потрясенно сказала:

— Признайся, чертенок, с детства ведь копил?

— Ага! — кивнул головой Булдаков, — мама даст на мороженое, а я все в банк под проценты. Сколько там?

— Двадцать семь тысяч денег! — моя зарплата почти за два месяца! Не знала, что офицерам так хорошо платят.

— Не всем и не всегда! — безынициативно ответил он, — ты сказала, что это все ты зарабатывала за два месяца? Чего я не пошел в телеведущие! У меня в садике хорошо получалось декламировать! Если честно, за эти зелененькие мне пришлось прибить троих абрекских снайперов и достать в виде языка мамеда-генерала.

Капитан вздохнул. Светлана прижалась к нему.

— Послушай, капитан, я тебя расстраивать не хотела. Мне нужно кое-что спросить. Почему ты совершенно не интересуешься мной, как женщиной? Суешь какие-то бумажки? А? Или я тебя не вдохновляю? Признавайся, черт бы тя побрал! — Олег Палыч озадаченно посмотрел на нее.

— Ты хочешь сказать, что тебя мое финансовое положение не волнует?

— В данный момент меня волнует нечто совсем иное, — промурлыкала она, — скажи, я тебе нравлюсь?

— Видишь ли, Светик, — смущенно потер вспотевший лоб он, — мне раньше никогда не приходилось доказывать, что я самец — верили так. А доказать, что я — мужчина мне своей прежней супруге так и не удалось.

— Запомни раз и навсегда: я не твоя бывшая! Ну встряхнись же! В кои-то веки мне приходится говорить мужчине о своем желании, а он тут корчит из себя неведомо кого! Ну-ка неси меня в кровать поживее! Да полегче там — я еще с мужчиной не была! Не делай такое умное лицо — ты же офицер, ай!

Капитан сгреб навязчивую добычу в охапку и потащил через всю квартиру в спальню. Вскоре оттуда донеслось страстное бормотание, затем короткий стон, а вскоре сквозняк захлопнул дверь, и наступила долгожданная тишина. Рыбки в аквариуме инстинктивно повернулись хвостами к разбушевавшейся стихии и продолжали свой неслышный гимн Гименею.

Пролетело несколько часов, прежде чем дверь спальни приоткрылась, и оттуда выскользнул Булдаков в изрядно помятых «семейниках» строгого белого цвета. Обмыв в ванной своё Eternity, он выбрался на лоджию и уселся в шезлонг. В шкафчике у него хранилась пачка «Marlboro», он достал одну сигарету, прикурил и с наслаждением затянулся. Вообще-то, капитан Булдаков был человеком некурящим. Эта пачка хранилась у него для особых случаев: в редкие минуты счастья он забредал сюда и выкуривал одну сигарету. Достаточно сказать, что вышеупомянутая пачка хранилась у него уже пять лет, а в ней оставалось еще около десятка сигарет.

— Хороша жизнь, Господи! — выдохнул он, почесав небритую репу. Где-то вдалеке сверкнула молния и секунд через десять раздался удар грома.

— Вот и я говорю, — продолжал он, благосклонно поглядывая на тучу, постепенно заволакивающую горизонт, — сик транзит момент оф глори!

— Они так хорошо кончали, что после этого даже соседи закуривали! — донесся сзади голос Светланы. Она, закутанная в шелковую лиловую простыню, появилась в дверях и через мгновение удобно устроилась в шезлонге напротив.

— Что же ты, милый, бросил меня на полдороги?

— На полдороги? — ужаснулся он. Женщина рассмеялась.

— Не успела я уснуть, как ты уже убег. По никотину соскучился? Ты же, по-моему, не курил… — капитан поведал ей историю пачки.

— Как романтично! Может и мне выделишь сигаретку ради такого случая? У меня, видишь ли, те же ощущения, — он протянул ей сигарету.

— Это мне привезли из Америки. Настоящий «Филипп Моррис», а не новозеландский аналог, — он наклонился к ней и бережно поцеловал руку.

— Спасибо тебе, родная! — глухо произнес он, отворачивая взгляд, — не думал я, честно признаться, что когда-нибудь еще буду чувствовать себя таким до неприличия счастливым. Как заново на свет родился, ей богу!

Медленно он поднял голову и посмотрел на нее. В ее глазах сияли слезы радости и счастья. Она порывисто подалась к нему. Капитан отложил в сторону недокуренную сигарету — Светлана в точности повторила его жест, а затем ее тело совершило перелет в спальню на могучих мужских руках…

— Послушай, дружок, — сказала она утром, сидя на кухне за чашкой кофе, — ты долго думал, прежде чем так тщательно спрятать баксы? Ни один щучий сын не найдет!

Капитан скромно потупился.

— А если и вправду грабители? — настаивала Светлана, — что ты из себя Шварценеггера корчишь!

— Послушай, мон шер, последний раз тебе говорю: Шварц — пацан! Ему бы памятник я поставил, но только за одно: после такой дозы стероидов у него трое детей получилось! И все без помощи дядюшки Чипполино! Но во всем остальном… Его бы уделал любой дитенок из моей роты. Твои грабители радовались бы, если бы ушли отсюда с несильно разбитыми головами!

Светлана скептически хмыкнула. В ответ на это он втащил с кухонного балкона силикатный кирпич и, преданно глядя в глаза супруге, поломал его на мелкие кусочки. Затем ухмыльнулся:

— Я не Супермен, но во взрывную способность пороховых газов свято верю с детсадовского возраста, — он вытащил откуда-то из-за полки ружье.

— Помповый гладкоствольный «Моссберг — 590». Шесть зарядов, седьмой — в стволе. Берешь и пуляешь в разных там нехороших типов. Идем дальше, — капитан вернул ружье на место и потащил Светлану в прихожую.

Там он сунул руку под телефонную полку и вытащил огромный пистолет.

— Пистолет имени товарища Стечкина. Двадцать патронов в магазине. Может стрелять очередями. Продолжим!

В спальне из-под кровати он автомат Калашникова с магазином на сорок пять патронов. Затем, затащив Светлану в зал, Булдаков извлек на свет божий гранатомет РПГ-7.

— Впечатляет? — спросил он. Любуясь произведенным эффектом.

— А танк у тебя есть? — спросила она, глотнув воздуха, — мне мужик без танка нахрен не нужен! Дорогой, у тебя прогрессирующая паранойя!

— У меня мания величия! — гордо заявил Олег Палыч, — в наше время паранойя — болезнь полезная. А вдруг завтра на нас негры попрут? В отместку за вскрытие пирамиды Хеопса.

— Там арабы, — автоматически поправила она доморощенного географа.

— Если Африка, значит негры! Ты, кстати, приемами рукопашной владеешь? — Светлана отрицательно покачала головой.

— Научим. С оружием обращаться умеешь? — тот же жест.

— Поможем. Ну хотя бы утреннюю зарядку делаешь? — немая сцена.

— Заставим. Есть хочешь?

— Да!

— На кухню!

Вот так и пошла их семейная жизнь. Светлана потихоньку нюхала порох и входила в образ капитанской жены. Олег Палыч ходил на службу.

А затем случилась беда. Новое увлечение первой жены неожиданно влетело на крупную сумму денег и никак не могло придумать, каким образом их отдать. Чтобы ему веселее думалось, нехорошие дяди взяли в заложники его супругу и ребенка, который к нему, как мы помним, имел весьма поверхностное отношение, ибо был сотворен в приступе великой любви гражданином Булдаковым.

Незадачливый махинатор прибежал к капитану, пустил слезы, слюни и сопли и рассказал кто есть кто.

Булдаков рассвирепел, бросился в часть и, взяв взвод своих «орлов», понесся воздавать. Лично порвав пасти четверым похитителям и троих взяв в плен, он вызволил свое бывшее семейство. Сдав живых в соответствующие органы, а мертвых в морг, Олег Палыч учинил разборку экс-супруге.

— Так, Валентина! — сказал он, пыхтя как паровоз, — хочешь корешиться с «братками» — дело твое. Но втягивать в это дерьмо Дениску ты не имеешь никакого права. Ребенка я забираю. Это — однозначно и обжалованию не подлежит. Можешь обращаться хоть к Верховному джигиту Туркмении!

— Но у тебя опасная работа! — пыталась слабо возразить бывшая жена.

— У тебя, как оказалось, тоже не детские прогулки. У меня все.

— Олежка, я бы вернулась! — сделала та круглые глаза, — если простишь.

— Военные измен не прощают, пора бы знать. Это во-первых, — веско сказал капитан, — а во-вторых, свято место долго пусто не бывает.

— У тебя — другая! — прошептала она упавшим голосом.

— Прошу тебя, только не нужно делать из этого трагедию! Ты ведь, когда уходила, у меня не интересовалась: что я чувствую, люблю ли тебя, и как собираюсь жить. Взяла и ушла. Я, должен заметить, тебе все это время не надоедал со своими слезами и проблемами. Я же не ущербный какой! Ты разве телевизора не смотришь?

— Так это ты — тот капитан, за которого Воронина вышла замуж? — осенило Валентину.

— Я, — скромно потупился Булдаков, — плох разве?

Она посмотрела на него так, будто увидела впервые. Поняв, что фирма в ее услугах больше не нуждается, спросила тоскливо:

— Ты хоть мне с ребенком разрешишь видеться?

— На моей территории, — твердо решил он, — по выходным.

В первое же воскресение она наведалась в гости к Булдаковым. Дверь открыла Светлана и, пораженная, застыла на пороге.

— Что за шутки? — выдавила она.

— У меня веснушки, в отличие от вас, — произнесла довольная тем, что ей удалось привести соперницу в смятение, Валентина, — можно войти?

— Конечно-конечно! — спохватилась нынешняя хозяйка квартиры и пригласила прежнюю пройти. Проводив ее в детскую, Светлана сняла фартук, зашла в зал, где ее супруг с увлечением смотрел «Смак», и выключила телевизор.

— Колись, гаденыш! — приставила она к груди его виртуальный нож, — по образу и подобию выбирал?

— А! — протянул тот, догадываясь, — никак моя бывшая пожаловала! И чем же ты не довольна, банька моя?

— Тем, что ты мне не сказал, что твоя бывшая — моя точная копия!

— Или ты — ее?

— Какая, к дьяволу, разница?!? — внезапно ее осенило и она тихо спросила:

— Ты ее так сильно любишь?

— Тебя больше! — уверенно ответил Олег Палыч, — куда больше! Заметь, я тебя ни разу Валькой не назвал! Да ты и лучше!

Через некоторое время они решили завести еще одного ребенка, на этот раз совместными усилиями. Но все попытки оказывались тщетными. Как мрачно шутил Булдаков: «Каждый выстрел — вхолостую».

Визит к врачу принес успокоение. После взятия многочисленных анализов выяснилась их обоюдная плодоносность. Посоветовали стараться.

Затем Олега Палыча перевели на «Бобруйск-13». За два года ничего и близко похожего на беременность! И вот, наконец, видимо под воздействием катаклизма, получилось. Боясь сглазить, Светлана ничего не говорила мужу. И тут, как назло, поездка за три тысячи километров в этот злосчастный Париж!

— Выдюжу! — подбодрила она себя, затем встала, оделась и вышла из дому в направлении штаба.

Там уже сверкал своими новыми звездами подполковник Булдаков. Заметив, что к нему приближается жена, он нахмурился и отвернулся. Она подошла сзади и обняла его.

— Я решила ехать! — прошептала она, уткнувшись носом в широкую спину супруга. Он обрадовано повернулся, — только возьмем с собой повивальную бабку.

Глаза Олега Палыча сошли со своих орбит и запульсировали в бешеном ритме. Жена кивнула в ответ на его немой вопрос.

— Я на четвертом месяце.

Глава 22.

— Никогда раньше не думал, что мосты — такое славное удобство! — кряхтел Санька Воробьев

— Это тебе не ногти красить! — смеялся Абрамович.

Солдаты спихивали в воду понтон и ругали местные виадуки, все как один, узкие и неспособные выдержать вес пятнадцатитонного «Урала». Переправа через Виселу не отняла много времени. Гораздо больше заняла распаковка и упаковка понтона, навеска на него двигателя, снятие оного и прочая техническая ерунда.

Неподалеку несколько польских шляхтичей наблюдали за форсированием реки необычным кортежем, но подойти не решились. Завершив переправу, «посольский поезд» отправился дальше на запад.

— Эх, ребята! По такой гадской дороге я, честно говоря, еду впервые! — говорил Витек Плятковский сидящим в кабине его «Урала» Саше Кимарину и Андрею Лазаренко.

— До автобанов еще лет шестьсот, — отозвался Кимарин, — а не то бы мы мигом!

— Сколько топлива лишнего вылетает в трубу! — горестно вздохнул Андрей, — «Урал» и так жрет сорок четыре литра на сотню, на по такой дорожке — все шестьдесят.

— Мужики, порежьте сала! — умоляющим тоном произнес Витек, лихо крутивший баранку, — у меня от ваших разговоров слюнки текут.

— Коллега, обратился к Андрею Кимарин, — привяжите этому обжоре слюнявчик! Держи, Виктор!

Он протянул водителю бутерброд с огромным ломтем свинины.

— Ты в Париже всех свиней перетрескаешь! Экий парадокс! Фамилия — польская, а сало лопает, как истинный хохол.

— Да не хохол я! — оправдывался Витек, но как увижу что-нибудь вкусное — сразу урчит в животе.

— Тоже мне вкуснятина — сало! — хмыкнул Лазаренко, — может майонезику подбавить для лучшей вкусовой гаммы?

— Майонезику себе в компот капнешь! — беззлобно отбрехивался Плятковский, — для гаммы.

Караван трясся по земле польской, оставляя за собой запах выхлопа и следы от колес. На протяжении всего длительного и непростого пути «из лохов во французы», так окрестил сей анабасис Булдаков, люди встречались крайне редко, так что ориентироваться приходилось по картам двадцатого века старушки Земли, оказавшихся весьма приблизительными в этой реальности. Старший прапорщик Мухин изобрел инструмент, с помощью которого, как он уверял, можно было делать привязку к картам, но вскоре выяснилось, что лучше всего этот прибор вскрывает консервы. Проведав о таком утрировании его военного опыта, Мухин орал из раскрытого окна в зимний лес протяжно и неистово. Он успокоился только получив в свои цепкие ручонки фляжку со спиртом.

— Леня! — окликнул его Булдаков на привале, — сколько в тебе лошадиных сил?

Мухин поскреб небритый подбородок, разгладил мешки под глазами, и глотнул из фляжки для создания некоторой паузы.

— Смотря для чего, — наконец изрек он, — если землю пахать, то лошади здесь — полный приоритет. А вот ежели водку трескать, то тут ни одно копытное за мной не угонится!

— А если с женщиной? — лукаво глянул на него Олег Палыч?

— Вы, товарищ подполковник, путаете символику с атрибутикой, — старший прапорщик высморкался и погладил чресла, — у меня с моим партнером договоренность: он не тягает меня по бабам, а я не околачиваю им груши. Каждому свое.

— Не понял, — признался Булдаков.

— Одному дано жрать водку, другому — ублажать дочерей Евы, а третьему — превращать воду в вино. А четвертый сидит в бочке, покуривает, пьет пивко, и в ответ на недоуменные взгляды сограждан выставляет самый главный американский палец и, при каждом восходе солнца провозглашает: Lecken sie mir Arsch!

— Упанишады? — осведомился полковник.

— Евангелие от Иуды Искариота, — ответил Мухин, снова высморкался и приложился к фляжке. Булдаков пытливо взглянул на него.

— Что-то я не пойму, Иваныч. Ты философ или алкоголик? — Мухин икнул.

— Все философы либо алкоголики, либо сумасшедшие. Чтобы не сойти с ума я потихоньку общаюсь с Бахусом.

— Удобная позиция, — одобрительно сказал Булдаков, — я, господин мыслитель, вообще-то, подошел посоветоваться. Сколько, по-твоему, нам еще жарить до Парижа? Уже десятый день трясемся.

— Еще суток пяток, — зевнул старший прапорщик и почесал ухо, — Европа — она не такая уж и маленькая, как на глобусах рисуют. Заметил: дороги стали лучше, мосты каменные появились. Я, Палыч, вздремну чуток. Когда появится Эйфелева башня, разбудите.

— Ишь ты, как тебя разобрало! — подумал подполковник и, молодецки гаркнув, отошел по нужде.

Лесное эхо уже привычно отозвалось матерщиной и заглохло через пару минут.

— Восьмое чудо света, — раздался над ухом его голос жены. Сделав вид будто рассматривает раскидистый платан, он обернулся. Передним стояла улыбающаяся Светлана.

— А это ты! — выдохнул он, — а я тут, понимаешь, на дерево загляделся! Чудное такое. Интересно, как называется?

— Которое? — невинно спросила жена, — которое поливал, или на которое засмотрелся?

— Мн-э… Оба!

— То, что дерево — платан, а то, которое другое — жимолость. Хотя оно и не дерево вовсе… А уж после подполковничьего душа и вовсе! — Олег Палыч открыл рот для оправдания, но она приложила палец к губам.

— Тс! Я все понимаю. Тебе иногда необходимо уединяться, дабы «отправлять естественные надобности», — подполковник ошарашено глянул на нее.

— Ну ты даешь, старушка! Проницательна, как Барбаросса, красива, как Клаудиа Шиффер, умна, как Альберт Эйнштейн и неуязвима, как Герберт Карл Фрам!

— Какой такой Герберт Карл?

— Ну, ты его знаешь под именем Вилли Брандта.

— Что-то тебя на Германию потянуло? — недоумевала Светлана.

— Мы ведь в Германии, либо приблизительно там, где у нас должна быть Германия? Так?

— Не путай порнографию с детскими комиксами, дружок. На этом месте у нас отроги Альп, а страна эта в наше времяназывалась Австрией. Где-то неподалеку родился Арни Шварц — величайший Терминатор всех времен и народов.

— Так бы и сказала! — буркнул подполковник, — я не географ. Я — внук тех, чьи копыта в сорок пятом будут топтать эту землю. Кстати, ты осведомлена, что на этой землице аборигены выращивают по четыреста центнеров с гектара картофеля и по восемьдесят — пшеницы?

— Пшеницы — вполне возможно, а вот насчет картофеля не уверена… Погоди-ка? То, что ты не географ — это и козе понятно, а вот откудова ты таких агрономических познаний нахватался? Это мы сейчас разъясним! Кайся, кобель! — Светлана приставила к мужниной генитальности ствол АКСУ, — к этой сучке, Худавой, таскался? Кайся, самец, а не отстрелю тебе сейчас одну звездочку нахрен!

— Убери ствол, пузатая! — зашипел Олег Палыч, — на кой мне сдалась Сонька, когда есть ты?

— Пузатая? — задохнулась от возмущения Светлана и отвела автомат, — да я еще и полнеть не начала!

Булдаков взял супругу за руку и повел к биваку, по дороге громко сетуя на судьбу.

— Ясный мой свет, я не устаю поражаться вашей сестре. Правильно сказал Шерлок Холмс, что правило Штирлица в данном случае не действует.

— Не так быстро, — попросила запыхавшаяся Светлана, и он сбавил шаг, — я, мой дорогой, вроде как и не совсем дура: два высших образования имею; но порой я теряюсь в твоем словоблудии, как лошадь Пржевальского в музее боевой славы имени С.М. Буденного. Слова понятны, а смысл теряется. Как тебе это удается, хотела бы я знать? Тебе бы быть военным атташе в какой-нибудь маленькой кокосовой республике, желающей получить в МВФ кредит на сумму в полтора триллиона долларов.

Олег Палыч щелкнул супругу по упругому носу.

— А я, дитятко, и есть атташе. Только триллионов не требую. Нахрена они? — Светлана скосилась на него, — а насчет остального… У товарища Булдакова есть два железных правила: никогда не вступать в словесную перепалку с женщиной, но если хочешь, чтобы последнее слово осталось за тобой — скажи ей то, что она не в силах понять ввиду своей женской логики. Умная женщина никогда не признается, что не поняла ответа, задумается. И в этот благоприятный момент нужно вежливо приподнять шляпу и удалиться победителем.

Минуту они шли молча. Уже показался в просвете кустарника снимающийся лагерь, как жена не выдержала:

— Ладно! Пусть я буду дурой! Что ты имел ввиду?

— Второе. Если женщине непонятно, что сказал муж, то она любым способом это узнает.

— Какими?

— Да любыми! Подпоит, пригрозит, соблазнит, в конце концов, настучит в партком. Слушай сюда: Штирлиц сказал, что всегда запоминается последнее слово. А Шерлок Холмс утверждал, что поступки женщины не подвластны никаким законам.

— И что?

— Из всего моего объяснения ты запомнила лишь последнее слово: «пузатая», а остальные пропустила мимо ушей. Таким образом, ты уже не помнишь, из-за чего рассердилась на меня…

— Неправда! — горячо запротестовала Светлана, — я все помню! А о чем мы говорили?

— Вот видишь, — улыбнулся муж, — но как ни странно, ты совершенно успокоилась. Парадокс! Нет, все-таки правило Штирлица частично верно даже в такой неоднородной и непостоянной среде, как логика женщины!

— Ты, хороший мой, таки просто генератор идей! На этих твоих парадоксах можно докторскую по психологии защищать, а ты выдал на гора, и забыл.

Олег Палыч обнял ее.

— Солнышко, ты смогла бы жить с логиком?

— Нет, конечно, — ответила она, — с придурком куда веселее!

* * *

— Растреклятая дорога! — матерился Витек Плятковский.

— Это не дорога виновата, это ты — шоферюга долбанный! — пыхтел рядом Мухин, — эта дорога, ясное дело, предназначена для лошадей, а не для твоего «Урала». Нужно было, голова твоя садовая, одно колесо по колее пускать, а второе — сбоку! А ты тропу меж колес пустил!

— И чего теперь делать? — спросил Витек, вытирая вспотевший лоб.

Ситуация была не из приятных. Машина Плятковского шла в авангарде. Увлекшись очередным бутербродом, он не придал значения тому, что дорога резко сузилась. В результате «Урал» сел на все шесть «костей». Слева и справа низинная местность не позволяла объехать: сунувшийся было туда БТР едва вылез.

— Попали мы, нечего сказать! — ругался Булдаков, — теперь что делать, зимовать, аки Амундсен? Что ни говори, а тактика двадцатого века — вещь стоящая. Пустили бы впереди БТР, он бы нас моментом вытащил! Дерьмовый я начальник, как говорил Суворов.

— Да не кори ты себя! — хмыкнула Светлана, — это ведь была идея Семиверстова.

— Точно, — поддакнул Мухин, — мы — мирная миссия, поэтому впереди должен идти «Урал» с дерьмом… Стоп! У нас же для подобных случаев на бамперах лебедка установлена!

— А за что ты, Иваныч, ею уцепишься? — иронично оскалился подполковник, — вокруг ни одного деревца, аж до самого поворота, а это метров сто будет… Там, правда, что-то растет — из-за тумана не видать…

— Что-то большое, — подтвердил Леонид Иванович, — но до него Бену Джонсону секунд десять бежать!

— Парни не дотолкают, — резонно заметил Булдаков, — рота бы вытянула, а взвод — ни в какую! Еще идеи есть, товарищ бойскаут?

— Готовьте обед, — рубанул ладонью воздух Мухин, — а я тем временем найду кого-нибудь.

Булдаков озорно глянул на заместителя.

— Иваныч, ты разве знаешь немецкий?

— Палыч, я ведь во время СССР трубил инструктором в первом отделе ГРУ. Говорит вам что-нибудь этот факт?

— Затыкаюсь, пан Мухин, — примирительно поднял руки вверх, — сколько языков знаете?

— Английский, французский, немецкий, испанский и русский со словарем. Во вторых, гляньте вон туда, — старший прапорщик указал на десяток стогов сена, возле которых сновали люди нагружая волокуши.

— Чего это они зимой сенокос устроили? — недоуменно спросила Светлана, — не пойму.

— Видимо, перевозят сено. Летом в эти топи не сунуться. А теперь зима на носу — колхозники убирают с полей последний урожай, — Олег Палыч чертыхнулся, — вот, ёхтель! Картина до того привычная, что я даже и внимания не обратил. Ладно, иди договаривайся, хват! Обед, говоришь?

— Обед, ну и что полагается к нему, — лукаво глянул Мухин на командира.

— Спирт? — в ответ на этот вопрос старший прапорщик повел по-никулински носом и утвердительно кивнул головой. Затем отстегнул планшет и, вручив его стоящему рядом Кимарину, запрыгал по кочкам в направлении «харвестеров».

— Светлана Булдакова! — зычно крикнул подполковник, — к командиру!

— Ну ты, дорогой, даешь! — сказала стоящая в двух шагах жена, — мне бегом или как?

— Обед готовить нужно! — сурово сказал муж, он же большой начальник.

— Ну ты, в натуре, Колумб! Америку открыл! — задохнулась она от возмущения.

— Ты не бузи! — предостерегающе поднял палец супруг, — обед должен быть рассчитан на пятьдесят человек и десять лошадей.

— И чем мне, по твоему, кормить это тыкдымское стадо? Травки им нашинковать?

— Насколько я помню, кони любят хлеб и сахар. Ну так вот: на каждую лошадку по две буханки хлеба и по пятьдесят грамм сахару. А людишкам помимо обеда по двести грамм, но спиритуса.

— Что-то ты, Палыч, раздобрился, — улыбнулась Светлана.

— Тихо, родная! Это еще зависит от успеха дипломата Мухина.

— И ему двести грамм?

— Нет, конечно! Ему — триста. Парням — по сто пятьдесят, исключая водителей и дозор, ну и мне — сто восемьдесят, — Булдаков почесал подбородок, — хотя нет, мало. Давай сто девяносто!

— А не захмелеешь? — супруг раздулся от обиды и стал вдвое прежнего.

— Оскорбление какое! Ты подумай! Да если нужно, я могу хоть двести грамм выпить. Да нет! Двести пятьдесят!

— Товарищ подполковник! — к разобиженному командиру подбежал Андриан Городов, — База на связи!

Булдаков поспешил в «хвост» колонны, где находилась машина с радиостанцией. Коротковолновый трансивер, слегка модернезированый Селедцовым, тихонько свистнул, когда Олег Палыч взял в руки микрофон.

«Слава богу, хоть не глушат!» — с облегчением подумал он.

— Командир базы торпедных катеров, майор Понтовило, слухаю! — произнес он бесцветным голосом в микрофон.

— Гестапо на связи! — откликнулся Норвегов, ценивший хорошую мужскую шутку, — конспирация, батенька, и еще раз конспирация. Вы на вражеской территории!

— Нас не подслушивают? — забеспокоился Булдаков.

— Сверхсекретное кодирование симплекса активировано, — произнес, очевидно по бумажке, Норвегов, — Бундесвер останется с носом! Как ваши дела, герр штурмбанфюрер?

— «Дела» — у женщин, — отшутился подполковник, — у нас проблемы.

— Что-нибудь серьезное? — встревожился командир.

— Как прыщ на заднице! Мы умрем смеясь!

— Смотрите, не вляпайтесь во что-нибудь дурно пахнущее! — предостерегла «Большая Земля».

— Будем стараться! — серьезно ответил Булдаков.

— Родина вас не забудет! — пообещали на том конце радиоволны. Частота постоянно уплывала, но Городов, проявляя чудеса ловкости, орудовал ручкой КПЕ, — где вы находитесь?

— Проходим Шварцвальд, — доложил подполковник.

— Что прошли? — удивление в голосе Норвегова без помех передалось по радио, как будто бы он сидел рядом.

— Место такое в Западной Европе, — уклончиво ответил Олег Палыч, сам точно не представляя, в какой точке географической карты он находится в данный момент, — через сутки планируем быть у Женевского озера.

— Только, бога ради, не сообщайте местным аборигенам, что оно «Женевское»! — взмолился Константин Константинович.

— Не буду! — согласился Булдаков, — не то ход истории нарушится. У вас все?

— Абсолютно. До связи! — попрощалась База.

«Женевское озеро — это еще бабушка надвое сказала», — подумал Булдаков, выходя из «кунга», — «кстати, что точно скрывается под этим анахронизмом? При чем тут надвое? Придумают предтечи какую-нибудь хреновину, а мы и рады повторять!» Он подошел к «Уралу» Плятковского и увидел, что Мухин уже вернулся и привел десяток першеронов вместе с их хозяевами — угрюмыми мужиками романской расы.

— Что ты им пообещал? — спросил подполковник.

— Пожрать от пуза и выпить. Кто сколько сможет! — ответил старший прапорщик, — у них в этом году урожай не шибко богатый, так что пожрать на халяву они не прочь.

— Ты глянь, Иваныч, — они даже не удивлены! Точно каждый день из болота военную технику вытягивают!

— Дикари-с!

Крестьяне, одетые в простые, но добротные одежды, стояли небольшой кучкой и о чем-то «шпрехали». Затем, вдоволь насовещавшись, они принялись сноровисто составлять упряжь для необычной работы. Рядом суетился Витек Плятковский, в основном мешая, и приговаривал ежеминутно «Гитлер капут», «Драг нах Москау», или «Фюр готт унд Кайзер», но на него не обращали внимания. В конце концов, Мухин загнал его в кабину.

Через пяток минут один из местных подошел к отцам-командирам, и сказал, что все готово. Сзади в застрявшую машину уперлись солдаты, спереди тянущий момент создавался пятью парами лошадей, а сбоку стоял подполковник Булдаков и строго смотрел на все это. Дву— и четырехкопытные уперлись в сыру землицу и, попеременно стравливая, принялись тянуть-толкать застрявший автомобиль в сторону Парижа. Медленно ползя, «Урал» продвигался к более-менее твердому месту, где можно было увеличить давление в колесах и выехать на безопасную сторону. Плятковский хотел завестись и помочь движком, но подошедший «Бойскаут» быстро пресек дурные мысли.

— Вы глупы, Виктор! — безапелляционно заявил старший прапорщик, — эти лошадки, заслышав непривычный звук, могут запросто поскакать к Стиксу.

— Куда поскакать? — не понял водитель.

— В прекрасное далеко, — Леонид Иваныч не любил опускаться до объяснений, и поэтому просто хлебнул из фляжки, — помнишь, как удивился Чукча, когда узнал, что бензопила заводится? Теперь представь, что будет, если заведется эта тачка! Представил?

— Да я…

— Лажа это все. На, хлебни и успокойся.

Глава 23.

Посольский поезд двинулся дальше, а вслед ему глядели флегматичные «человеки» и вяло махали руками. Копируя их, Булдаков вяло высунул в окно переднюю конечность и, совершив ею пару абстрактных движений, проорал:

— Расширяйте дороги! Данке за прием! — Мухин дернул его за рукав.

— Палыч! Они, вообще-то, на французском разговаривают. Правда, местный диалект скорее похож на немецкий, а также изрядно разбавлен саксонским…

— А банту туда не замешался? — спросил офигевший Булдаков.

— Я серьезно, — обиделся Мухин, — здесь такая смесь!

— Лошади у них хорошие, — сказал меняя тему подполковник, — надо было семян на развод попросить.

Водитель прыснул. Мухин отвинтил колпачок с фляжки и неслабо приложился.

— Был бы с нами Малинин, — заметил он, — тот бы им своих оставил. Командир, а что вы им на память там дарили? Надеюсь, не набор солдатских сухарей?

— Хорош, Иваныч! Сухари нам самим нужны, — строго сказал Булдаков, — я им выделил три пары кирзовых сапог, да и то, только ввиду того, что мы их не носим. Норвегов забил ими половину «Урала».

— То-то я удивился, что один из них говорил о каких-то сапогах-скороходах! — рассмеялся Леонид Иванович.

— Хороши скороходы! — захохотал командир, — хотя, признаться, у меня был солдат, который в «кирзачах» стометровку пробегал за одиннадцать с половиной секунд.

— А за сколько этот уникум пробегал стометровку в кроссовках?

— Не успели выяснить. Соревнования были в Ошмянах, так он и мотанул в сторону литовской границы, как только надели на него шиповки. Даже инверсного следа не оставил.

— Случайно, не Шеремет его фамилия?

— Масиедовас. А что?

— Да нет, ничего. Интересно получается, — ответил старший прапорщик, зарываясь в свои мысли.

Подполковник поерзал на сиденье, пытаясь время от времени острить по поводу проплывающего мимо пейзажа, но его никто не слушал. Тогда он остановил машину и пересел к жене в УАЗик.

… И вот на четырнадцатый день пути показались Сент-Кантенские ворота Парижа. Издалека глядя на город — грядущий центр культурной Европы, Булдаков обратился к своим людям:

— Тут нам природой суждено взлететь, или упасть в… Пардон, задумался! В общем, что скажу. Город издалека вид имеет грозный, но не нам его штурмовать. Попытаемся обойтись без кровопролития и прочей ерунды. Где наши верительные грамоты?

— Вот, — протянула ему свиток Светлана. Подполковник долго разворачивал документ, затем минуты три упорно вглядывался в него, после чего побагровел.

— Кто сие рисовал? — прорычал он, нагнетая в систему давление.

— Городов! — заржали все, а вперед вышел смущенный Андриан.

— Чего там, — обиженно засопел он, — Норвегов одобрил. Сказал, что нехер перед франками жопой вилять.

— Ну, если только с такой позиции! — протянул подполковник.

Холст на переднем плане изображал ядерный грибок, в отсветах которого по бокам перемешивались второстепенные планы: тонущий «Титаник», зависший в пике самолет «Люфтваффе», корчащий рожи на электрическом стуле Аль-Капоне и ухмыляющийся Чикатило, держащий в правой руке саквояж, а в левой — окровавленный нож. Внизу, под всем этим великолепием, маркером ядовито-зеленого цвета оформилась запись на французском, извещающая, что податель сего кошмара — человек достойный.

Андриан городов был не столько связистом из группы капитана Селедцова, сколько талантливым подающим надежды художником психоделистом, видевшим мир в багрово-красных тонах собственного воспаленного сознания. Капитан Малинин поэтому поводу говорил так:

— Чем хороши картины Андриана? Тем, что не раздражают с похмелья. Глядя на них чувствуешь, что как ни паршиво тебе, бывает и гораздо хуже.

Это была истинная правда. На картинах Городова нельзя было различить ни сторон горизонта, ни сторон изометрической проекции, в коей они традиционно исполнялись, ни материал используемого холста. Его труды представляли собой законченные композиции со всех ракурсов.

Уже восьмой год Андриан трудился над своим шедевром, получившему название «Мир глазами пчелы», столь же яркому по сюжету как и «Последний день Помпеи». Холст был разбит на неправильные ромбы и «тупоугольники», каждый из который представлял маленький сюрреалистический сюжет. Все еще не законченное, творение следовало за своим создателем на берега Сены.

За Андриана вступился Мухин:

— Командир, в конце концов, он ведь не «Запорожцев» скопировал!

— Не учите деда кашлять! — отмахнулся Булдаков, а где гарантия, что этого обдолбанного Людовика не хватит кондратий?

— В тринадцатом веке на Земле у людей были нервы покрепче, — отозвалась Светлана, — любимым развлечением ребятишек, например, было смотреть на публичные казни…

— Надо мою половину, Иваныч, на должность поставить, — сказал Олег Палыч, — не годится, чтобы какие-то гражданские влезали в разговор военных! Назначим, скажем ее, командиром отделения посудомоек с присвоением посмертного звания обер-кондуктора. Чего молчишь? Слыхал ты, чтобы детишек на казни водили? Ребенок, кстати где?

— Я здесь, па! — отчаянно пробасило его чадо с крыши «кунга». Дениска, крепко упершись ногами, глядел в бинокль на город, куда они должны будут въехать буквально через час.

Он походил на Наполеона, ожидающего купчишек с ключами от города-Героя Москвы. Дите было обряжено в камуфляжную форму самого скромного размера, а на правом боку его болталась портупея с кобурой, в которой дремала «берета», которой Дениска владел мастерски.

— Гляди! — предупредил его отец, — свалишься, я тебе трещину в башке зашпаклевывать не буду.

Затем, вспомнив, что хотел сказать людям кое-что ободряющее, продолжал менторским тоном:

— Париж, насколько я слышал, город контрастов. Богатые дворцы, убогие хижины, нарядные дамы и нищие в лохмотьях и башмаках из не шибко ценных пород древесины — вот такая картина откроется нам через какое-то время. Чума, проказа и обжорство вкупе с развратом — это три составляющие картины современного средневековья. Рука врача колоть устанет грязные ягодицы неряшливых обитателей, разносящих на теле своем проклятие рода человеческого. Призываю и приказываю вам не предавать забвению кодекс правил, посвященный личной гигиене. Лишь строгое соблюдение их может гарантировать нам безопасное существование в этом рассаднике заразы.

— Помните! — подполковник сделал эффектную паузу, — вши у дам — вещь такая же обыденная, как глисты у Хулио Иглесиаса. За бархатной внешностью порой скрывается банальная чесотка. Я правильно излагаю, Валерий Иваныч?

Починок профессионально откашлялся.

— Все сказанное вами, командир, правильно и, следовательно, верно. Под правой рукой постоянно должно находиться мыло, а под левой — таблетки от дизентерии. Теперь еще пару слов о наболевшем. Я об утраченных половых связях нашего холостого контингента. Разумеется, все мы мужики и тем из нас, у кого нет жен придется туго. Но учтите: хотя СПИДа пока не изобрели, у местных барышень можно подцепить внушительный букет, избавиться от которого будет мучительно и больно. На первых порах раз в две недели я буду осматривать мужское население на предмет сами знаете чего, не взирая на семейное положение и занимаемую должность, — фельдшер многозначительно глянул на командира.

— Жена Кесаря… — начал напыщенно тот, но Починок только улыбнулся.

— Вас, Олег Палыч, это не касается. Всем известна ваша маниакальная привязанность к супруге, — раздался скромный хохот. Булдаков побагровел.

— Ни хрена не понял: комплимент это, или оскорбление? — Светлана взяла его под руку.

— Зависть, мой хороший, черная зависть.

— Женщин чаша сия минует, — продолжал тем временем Починок, — местные самцы хоть и красивы, но издают запах, способный вылечить даже бешенство матки.

Все заулыбались, вспомнив, как был уязвлен посол, когда его со всей свитой отправили в баню. Волосы его, по определению Ильиничны, пахли лошадиным потом, тело — медвежьим пометом, ноги — перебродившим пивом, а изо рта несло, как из преисподней.

— Вести себя скромно, — напутствовал своих людей Булдаков где-то подслушанной фразой.

Кортеж подкатил к воротам как раз в тот самый момент утра, когда стража закончила пропускать всех желающих попасть в город. Колонна из семнадцати автомобилей замерла, не доезжая метров ста до ворот, а УАЗик с посольским флагом, в котором находились Булдаков и особы к нему приближенные, подкатил к четырем усатым молодцам, которые оторопело взирали на странных посетителей. Судя по лицам гвардейцев, им хотелось убраться куда-нибудь за Сен-Жермен и провести остаток жизни там в скромности и святой убогости.

— Бонжур! — пропел Олег Палыч голосом Папанова и щелкнул по носу одного из стеклянноглазых, — мсье, же не манж па сис жур! Мухин, быстро переведи мне, что я сказал!

— Командир, — сказал старший прапорщик, мы же не христарадничать сюда явились! Вы сказали, что голодны.

— Пайка, ням! — затряс головой подполковник, произнося извечную солдатскую фразу.

— Олег Палыч, прошу вас, не дурачьтесь! — умоляюще прогудел Мухин, — гляньте, двое уже обмочились!

Обратившись к стражникам на их родном языке, он принялся им что-то объяснять. Те, вытаращив глаза, глядели то на дьявола (Булдакова), то на его свиту.

— Не верят они тебе, Иваныч! — сплюнул подполковник. Затем он достал военный билет и раскрыл его на первой странице. Ткнув страже под нос свое фото, Олег Палыч заговорил «на французском», как его понимают в Калуге:

— Ксива, битте! Моя ест посол Великая Белая Русь до вашего пана Людовика, да сказится его имя! Поехали, Иваныч! — сказал он Мухину, видя, что его старания пропадают даром, — нечего с этими болванами разговаривать. По машинам!

— Куда? — спросил его водитель.

— В Лувр! — буркнул раздосадованный подполковник. Автомобиль не тронулся с места. Командир вопросительно глянул на водителя. Им оказался старший прапорщик Мухин.

— Это не машина времени, — пояснил тот, — Лувр был построен для Марии Медичи, если не ошибаюсь, в шестнадцатом веке. И пока у нас не было причин для восхищения инженерной мыслью данного мирка!

— Тогда поехали к хижине короля!

— А это куда?

— Иваныч, любой советский город состоит из площади Ленина, проспекта имени Ленина и улицы Маяковского! Точно так и все остальное — дуй в центр! Там и живет этот Людовик: между ГУМом и Мавзолеем Калигулы.

Вереница автомобилей потянулась по улицам города, пугая собак и редких прохожих. По бокам улочек тянулись сточные канавы, в которых что-то или кто-то копошился. Путешественников обдало ароматами городской свалки.

— Вот что-то похожее, — сказал Олег Палыч, когда командорская машина выпрыгнула на мощеную желтым камнем площадь. Справа возвышалось высокое здание, чем-то напоминающее Дворец Съездов, правда, без серпастого флага над куполом, — здесь, по-моему, рождаются и плодятся короли.

Мухин лихо осадил у парадного. Живчик-командир мигом выбрался из УАЗика.

— А запах! — сморщил он свой белорусский шнобель-картошку.

— Побрызгаем! — произнес невесть как оказавшийся рядом Починок, — отсутствие канализации — не есть хорошо!

— Народу маловато для пышного приема, — заметила командирская супруга, разглядывая пустую площадь.

— Мухин и семь человек за мной! — распорядился Булдаков, — остальным охранять машины! Никуда не отлучаться даже в случае нужды! Насколько я понимаю, здесь ее справляют где придется.

Где— то вдалеке зазвучал колокол, приглашая добрых католиков на обедню. Под его перезвон Булдаков и компания ввалились во дворец.

Ни толп придворных, о которых так весело писал старый добрый Дюма-отец, ни встречающих, ни даже дворецкого в парадной ливрее. В углу передней залы за столиком на трех причудливо изогнутых ножках сидел маленький худой человечек и трапезничал. Из огромной суповой миски торчала мозговая кость, в которую человечек временами заглядывал. Он громко чавкал и сопел, облизывая жирные пальцы. Ему аккомпанировали бубенцы головного убора радостным перезвоном.

— Говеет, сволочь! — зло сказал Олег Палыч, — насколько я понял, это не Людовик. Что это за чучело?

— Людовик на охоте, — сообщило чучело, вкусно облизав пальцы.

«Если он захочет поздороваться за руку с нами», — подумал Мухин, — «я его кончу».

— Позвольте представиться! — продолжал человечек, — придворный шут — Жак.

У присутствующих отвалились челюсти.

— Гля-ка! — пробормотал подполковник, — по-нашему разговаривает!

— Десять лет в плену у князя Святослава, — кивнул Жак.

— Семьсот болтов за смену! — кивнул Мухин, — скажи-ка нам, дружище, когда прибудет их Величество?

— К вечеру! — ответил шут злобненько хихикая, — у этих дебилов жратва кончится, и они на ужин прискачут как миленькие! За десять лет знаменитый охотник Людовик лишь однажды подстрелил зверя из королевского арбалета, освященного самим Ромейским Владыкой. Зверь при детальном рассмотрении оказался собственной борзой короля. В придачу ко всему, охотники заблудились. Пришлось собачку скушать, дабы с голоду не опухнуть.

Шут прекратил свою трескотню и допил из миски юшку.

— Вы, наверное, послы? — осведомился он.

— Ну! — буркнул разочарованный Булдаков, и что с того?

— Грамота посольская есть? — поинтересовался Жак. Ему подали пергамент, — дивно! Я повешу это в королевской опочивальне! Вот обмочится королева!

— Куда грамоту забираешь! — воскликнул Мухин, когда шут засунул свиток себе за пояс.

— Спокойно, — сложил пальцы щепотью паяц, — этот балбес все равно читать не умеет. Я у него и за писаря, и за глашатая, и за переводчика.

Подполковник деловито потер руки.

— Отлично, мосье Жак! Где прикажете разместить людей и лошадей?

— Коней — на конюшню, а людей — на постоялый двор. В крайнем случае, можно и здесь: Людовик потеснится. Только, щур, принцесс не щупать!

— Жак, ты нас не понял, — покачал головой Булдаков, — выйдем на чистый воздух, поглядишь на наших лошадок и все поймешь.

Организованной толпой все вышли на крыльцо. Шута при виде всей этой ПМК передернуло, и он застыл на одном месте.

— Это все само приехало? — ошарашено выдавил он из себя, — до нас, конечно, доносились какие-то дьявольские слухи, но я думал это выдумки!

— А кто, по-твоему, сюда все это притащил? — с издевкой спросил Мухин.

Шут снял свой колпак и вытер им вспотевшую рожу. Затем попытался что-то сказать. Но изо рта лишь пару раз капнуло слюной.

— Еще один брат Юрген на мою голову! — вздохнул Олег Палыч, — слышь, как там тебя, Жак, нам бы какой особняк заброшенный под посольство выделили… В крайнем случае, подойдет и дом с привидениями Мы ведь Ghostbusters по жизни!

На лице паяца появилась гримаса озарения.

— Есть! — воскликнул он, — как я сам не догадался!

— Сжился с ролью! — буркнул Мухин, в то время как Жак продолжал вопить:

— Дом маркиза де Женуа! Совершенно пустой, за исключением слуг, разумеется.

— А где сам хозяин? — поинтересовался Булдаков.

— Позавчера сожгли на костре вместе со всем семейством по подозрению в черной магии. Подозревал, естественно, синьор Торкемада. Парижане славно повеселились.

— Мне всегда казалось, — встряла Светлана, — что Томас Торквемада жил века на три позднее… Хотя, в этом мире все по-другому…

— Странные у вас способы проведения досуга, — направил разговор в нужное русло командир, — ладно, поехали покажешь нам хижину покойного маркиза.

Шута впихнули в автомобиль, и колонна покатила вниз, к особняку стоящему в отдалении от всех, на небольшом холме, отчего он возвышался над подавляющим большинством зданий. Слева и справа стояли дома поскромнее, но все равно похожие на небольшие крепости. Каждый из них был обнесен забором в два человеческих роста, а ворота весили, наверное, не менее трех тонн каждая створка. Мухину показалось, будто он увидел парочку человеческих черепов на стене одного из домов. Наконец, кортеж остановился.

— Что, братец, Жак! — обратился к шуту Олег Палыч, — вылезай, покажи ты нам хоромы сии.

«Братец Жак» мутным взглядом глянул на открывшего ему дверцу Мухина.

— Уже? — тоскливо спросил он. Нерешительно двигая онемевшими членами, шут вылез из УАЗика, оставив после себя мокрое пятно на сиденье. От пятна подымался парок.

— Фи! — брезгливо поморщился Мухин, — ты же грамотный, я бы даже сказал, передовой образец могучего французского народа, и такой карамболь отчудил!

— Дурак я придворный, — пояснил Жак с опаской нюхая воздух, а затем облегченно сказал:

— С детства недержание. Как разволнуюсь, так получите!

Подполковник обошел автомобиль, заглянул в салон и, обернувшись к Жаку, добродушно заметил:

— Бывает! Я когда первый раз затяжным прыгал и парашют не раскрылся… — шут ничего не понял. Мухин вопросительно глянул на командира, — проснулся, и такая же фигня приключилась. Ну что, идем?

— Идем, — кивнул паяц, и бубенчики на его шляпе согласно звякнули. Он подошел к воротам и, упершись в них, приоткрыл одну створку. Когда утих скрип петель, раздался восхищенный голос Леонида Ивановича.

— Хороший двор!

Двор и вправду был хорош. Вымощенный брусчаткой, он имел около гектара полезной площади. Полезной, с точки зрения гостей, разумеется. Периметр двора был обнесен каменной оградой. По центру размещалось четырехэтажное здание сработанное из серого камня, а за зданием виднелись дворовые постройки: конюшни, амбар и прочая полезная архитектура.

— Утварь из дома соседи растащить не успели, — по ходу дела тараторил шут, — помешали слуги, и то что обстановка не была освящена Его преосвященством.

Жак глянул на голые деревья.

— Скоро Рождество Христово. Вы ведь празднуете Рождество, насколько помню…

— И по новому стилю, и по старому, — заверил его Булдаков, — а что прикажете делать со слугами! Много их там?

— Ну… — задумался паяц, — четыре горничные, четыре лакея, главный дворецкий, мажордом, три кухарки, судомойка, пять конюхов, повитуха, птичница, скотник, сокольничий да два истопника. Хотите, можете их вышвырнуть.

— В таком случае что с ними будет? — спросила Светлана.

— Кто помоложе наймутся к другим господам, а остальные подадутся в гильдию профессиональных попрошаек. Станут, значит, нищими, — равнодушно сказал Жак, тряся гульфиком, чтобы тот поскорее высох. От этого двусмысленного жеста Светлана отчего-то зарделась и наступила мужу на ногу.

— Да я ничего! — не въехав в ситуацию поспешил успокоить ее тот, — пущай остаются. Я же не зверь какой… Будут за порядком следить, есть готовить, турнепс полоть, ТО делать. Пойдем, приятель, представимся слугам, дабы не дали деру раньше времени.

Подполковник, его супруга, старший прапорщик Мухин и два бойца поприличней вошли в парадное. В гостиной шут дернул шнур колокольчика. Тугой мелодичный звон отразился от стен и утих где-то под потолком. Вскоре по лестнице к ним спустился седой представительный мужчина в черном, выправкой смахивающий на метрдотеля.

Он чопорно поклонился и что-то сказал. В ответ Жак разразился целой тирадой. Человек еще раз поклонился и дернул за шнур три раза.

— Вызвал всех слуг, — пояснил Мухин.

— Я маленький, — засопел подполковник, — метр семьдесят всего… Понимаю, что многого не понимаю!

Тут в гостиную принялись спускаться слуги, и он замолчал.

Жак представил персоналу нового владельца дома и довел до их сведения, что никого выгонять не будут. Затем говорил Олег Палыч, а шут переводил.

— Условия мои просты, — вещал Булдаков, — дом должен быть в порядке, двор в образцовом порядке, а рот — на замке. Вы должны быть всегда опрятными и чистыми. Я вас кормлю и одеваю, плюс плачу две серебряные монеты в месяц. Уи?

Лица слуг повеселели. Что ни говори, а жалование было весьма приличным.

— Те из вас, кого удовлетворяют мои требования, будут обязаны изучить наш язык и, — он замялся, не зная, как объяснить сущность прививок, — и потом кое-что еще по мелочевке. Кто желает остаться?

Остались все, кроме двух парней-истопников, которые решили попытать счастья у других хозяев, ввиду полного отсутствия лингвистических способностей.

— Вот и чудненько! — потер руки Олег Палыч, — много слуг нам не нужно. Пойду распоряжусь насчет парковки.

В ворота уже въезжали «Уралы». Подполковник подождал, пока заедет последний автомобиль и разместится в глубине двора, а затем обратился к паяцу, сопровождавшему его, подобно Каштанке.

— Ну что, мосье Жак! Денек отдохнем после поездки, а затем и к королю вашему заявиться не грех. Завтра к вечеру Его Величеству будет удобно принять нас, как ты считаешь?

— Куда он денется? — хмыкнул Жак и чихнул, — запах от ваших телег почище, чем от лошадок!

— Запах цивилизации! — поддакнул подошедший Починок.

— Я завтра утром подойду, чтобы договориться насчет церемонии, — сказал шут, — а засим позвольте откланяться — время в путь. Вам свечей прислать?

— Я сам могу вам свечей прислать! — буркнул Акиш Иванович, доставая из кармана упаковку «Бетиола» от геморроя.

— Доктор! — одернул его подполковник, — ну что вы, право! Не обращай внимания, Жак. Тебя подбросить до дворца?

— Спасибо! — торопливо ответил шут, — я сам дойду. Здесь недалеко.

Глава 24.

К Новому году выпало столько снега, что К-702 (так называемый «Громозека») трудился полдня на расчистке. Опять же, Новый год здесь отмечали в середине июня, когда поспевала клубника, и вовсю водили хороводы вокруг костра, традиционно сжигая «Чучело Пиночета» — фигуру, затянутую отнюдь не в первые сорта мешковины.

Вид елки на плацу, убранной молодежью городка, так понравился местным жителям, что отец Афанасий разрешил отмечать праздник синхронно со «всем прогрессивным человечеством». Господь не возражал, и празднование Нового года проходило с тем задором, который всегда отличал славян.

Из кабинета Норвегова в вечерних сумерках было хорошо видно, как вокруг мерцающего треугольника суетится детвора. Хозяин кабинета сидел за столом, пил чаек и беседовал с сидящим напротив старшим сыном.

— Завтра Булдаков пойдет на встречу с королем Франко Людовиком IX. Цифра вроде как правильная. Во всяком случае, в идентичный период на старушке-Земле царствовал Людовик с таким порядковым номером. Будем надеяться, что наш бравый подполковник не напорет там с три короба!

— А зачем, отец, ты послал туда такого горячего парня? — спросил Волков, прихлебывая чай. Чай, как куст, в умеренных широтах Великолитовского княжества не произрастал, но на сладах НЗ его было умопомрачительное количество: краснодарский, грузинский, азейбарджанский и индийский. Последний был отменного качества, но упакованный в полиэтиленовые пакетики столь бездарного дизайна, что уважающий себя европеец прошел бы мимо прилавка с таким товаром, да еще бы отвернул на девяносто градусов свой шнобель.

— А кого бы я еще мог послать? — хмыкнул полковник, — Семиверстов нужен тут, Рябинушкин стар, Рыженков — зампотех, Горошин — фашист, Локтев — узкий спец, Малинин — бабник, а Худавый в трансе, да еще с ребенком. Тем более, его бывшая — в Париже.

— Как они, интересно? — сделал Андрей мечтательную физиономию, — не могу представить себе средневековый Париж!

— Представь себе Троицкое без электрического освещения и в середину вопри Киево-Печерскую лавру. Вместо улиц прикинь Дальние пещеры — и получишь некое подобие средневекового города. И вообще. Увидишь сам, когда через пять лет поедешь на место Булдакова, — Андрей поперхнулся кипяточком и глянул на отца. Тот, прищурясь, смотрел на него.

— А почему именно я? — спросил парень.

— А кто? — фыркнул Норвегов, — к тому времени, если постараешься, получишь капитана. На дорогу тебе дадут майора, вернешься молодым перспективным подполковником и вскорости заменишь у штурвала дряхлого полковника Булдакова. Я так понимаю.

— Олег Палыч дряхлым никогда не будет, — возразил Андрей, — не тот тип человека. Он из тех, кто умирает в девяносто, надорвавшись на переноске булыжников.

— А как я умру, мосье Нострадамус? — заинтриговано спросил Константин Константинович.

— Соберешь своих правнуков в каре и накажешь им заботиться об их внуках. Затем взвалишь на плечо переносной биосортир и уйдешь на восток — к Нарайяме, — полковник захохотал. Затем вытащил записную книжку.

— Надо записать. Классный тост. Где вычитал?

— Экспромт. Не делай такие большие глаза — нас Булдаков учил не только кулаками махать, но и словесностью орудовать изящно. Ты тоже стратег. Долго рассчитывал?

— Мне только хотелось, чтобы наша база имела мудрого начальника. В тебе, сынок, есть задатки хорошего командира, а многое должно придти с возрастом. Опыт — штука возрастная.

— Но почему опять я!?! — не отставал Андрей.

— Да кто же, если не ты? — вспылил Норвегов, — ты думаешь, почему я командир? Почему не Горошин, Худавый или Малинин?

— Ты на своем месте, отец!

— Именно. Сочетания человеческих качеств позволили мне занять этот пост. Есть задатки демократа, в отличие от Горошина, в отличие от Худавого я лучше планирую, даже личную жизнь, например! И уж не бабы у меня на первом месте, как у дражайшего Анатолия Алексеевича! Мое место означает и то, что я должен заботиться о преемнике, и о преемнике преемника. Булдаков отличный парень: из житейских неурядиц вышел победителем, и сейчас куда на более высоком потенциале! А затем плывешь ты: в лодочке, с карандашом в одной руке и с ПСМ в другой. Этакий странствующий менестрель-воин, — Андрей покраснел.

— Ну ты загнул.

— На мой век хватит продуктов цивилизации, — продолжал свой спич полковник, — а дальше придется заботиться обо всем тебе. Заботиться и думать за себя, и за всех остальных: износ парка вооружения, транспортного парка, одежды, в конце концов! С продовольствием проблем не будет. А вот бытовые приборы: утюги, пылесосы, вентиляторы, холодильники, электроплиты — над этим всем столько предстоит поломать голову! Простейшие лампочки накаливания необходимы во как! Наши «кулибины» пытаются разработать собственную лампочку, но их потуги пока похожи на литровую банку с гомункулусом. Ты глянь на карту, Андрей! Там же почти все полезные ископаемые, что нам нужны!

— А это что? — спросил Волков, тыча в зеленый кружочек неподалеку от Бобровки.

— Не обращай внимания. Это — елизовский стеклозавод «Октябрь».

— Да! — хмыкнул парень, — выходов стекла на поверхность пока не обнаружено.

— И не обнаружите! Кстати, какие настроения в массах? Суицидом вновь не попахивает?

— Вроде бы нет. Ковалев из РЛМ (рота легковых машин) пытался смыться — полагал, что всех обманывают. Всем говорил, что командование вешает лапшу на уши — никуда часть не переместилась. Пришлось его прокатить на вертолете и объявить три наряда вне очереди.

— И что он? — живо спросил командир, — поверил.

— Поверил. Живо в наряды побежал. Особенно, когда я рассказал ему, что при военном положении с паникерами делают.

— Эт ты хватил, — крякнул отец, — ситуация у нас, конечно, напряженная, но военным положением назвать ее трудно.

— А пусть не паникует. Необходимо пресекать панику в зародыше.

— Необходимо развивать промышленность, — вернулся к прежним баранам Константин Константинович, — своих людей не хватает — обучать аборигенов. Увеличить рождаемость, поощряя многодетные семьи. Чем поощрять, еще надо думать. Нас на базу собирали и по IQ. Значит, потомство наше тоже умишком обделено не будет. Сейчас в нашей школе учится всего сто пятьдесят человек. Это количество необходимо удесятерить, и это как минимум.

— Да, этот вопрос необходимо решать, — согласился Андрей, — стране нужны образованные люди. Кстати, Настя говорила, что у них одних девок на выданье — около четырех десятков. Это не считая вдов, — Норвегов вздохнул.

— О чем ты говоришь! На всю слободу шесть мужиков! Многоженство ввести, что ли?

— А может монасей подключить? — как бы в раздумье сказал Андрей.

— Ты что! — икнул отец, — за такие штуки нас Константинополь мигом от церкви отлучит!

— Ну, от церкви мы и так отлучены, но ладно, оставим иноков в покое. Как не крути, а без наших парней не обойтись. Некоторые, я о себе, уже взяли в жены девушек из предместья, теперь очередь за остальными.

— Дело принудительное? — осведомился Норвегов-старший.

— Дело сугубо добровольное, — ответил младший надевая шапку и бараний полушубок, — я сам им займусь.

— А почему ты? — задал полковник избитый вопрос.

— Мы с Мурашевичем первые заимели жен оттуда, — сказал лейтенант, но я старше по званию. Пока, пап!

Полковник глянул в окно, где уже совсем стемнело, а затем покачал головой.

— Ну и засранец! — произнес он, — посмотрим, чем закончится это перекрестное опыление.

* * *

— Мужики! — обратился к бойцам стоящим в каре Волков.

— Товарищи! — поправил его стоящий рядом особист.

— Мне, товарищ майор, сегодня нужны мужики, — твердо сказал лейтенант, — в прямом смысле слова.

Худавый подумал, что это намек и побагровел.

— Все вы знаете, — продолжал Андрей, что в Бобровке сложилась тяжелая ситуация, которую мы можем разрешить. Точнее, не все мы, а некоторые из нас, которых, кстати, большинство. Это должен быть взаимовыгодный союз. Для успешного и привычного существования нам необходимо развивать все отрасли промышленности, как ни нереально это звучит. Кто мне скажет, что необходимо в первую очередь?

— Деньги, — ляпнул кто-то.

— Нет, — усмехнулся Андрей, — для этого нужна голова, а также носитель для этой «боеголовки».

— Нужны люди, — донеслось из строя.

— Умница! — похвалил лейтенант, — нужны люди, много людей.

— Мы пойдем их ловить? — восторженно спросил Горомыко.

— Нет, господин ефрейтор, делать. Мне нужны добровольцы. Человек шестьдесят, — каре в мгновение ока стало ближе, и Волков почуял жаркое дыхание, обжигающее лицо. Он покачал головой.

— Стать в строй. Мне этот ваш энтузиазм вполне понятен, но есть маленькая закавыка. В этом деле будут участвовать лишь те, кто готов связать себя узами брака.

По рядам прокатился вздох разочарования.

— Нужно, парни, нужно! — сделал строгое лицо Андрей, — во имя будущего нашей маленькой цивилизации.

Вперед шагнуло человек тридцать. Особист вздохнул:

— Мало! Нужно еще столько. Я понимаю, что у некоторых есть пассии среди нашихдевушек, но поверьте мне, на всех не хватит. Потом будете кусать локти. Черт побери! Ради светлого будущего даже я готов еще раз рискнуть! Ну, а вы! Слабо?

— Жен назначать будете? — поинтересовался Резник.

— Будет что-то вроде «Любви с первого взгляда»: смертельная лотерея «шестьдесят из шестидесяти», — засмеялся Худавый.

— Тогда ладно, — Горомыко вышел из строя и повернулся к особисту, — жените, папенька!

— Какой я тебе, нахрен, папенька! — задохнулся от возмущения майор.

— Вы ведь посаженым отцом будете, — обиделся солдат, а то я не играю…

— Хорошо, хорошо! Всем буду, бля буду! — торопливо согласился Худавый. Необходимое количество потенциальных отцов набралось в три минуты.

— Сбор во всей красе через два часа у штаба. Выдвигаетесь на двух «Икарусах» под предводительством худавого майора, — особист скорчил гримасу, — остальные по своим планам. Разойдись!

Сам Андрей оседлал верного «Уазика» и помчал в слободу. По дороге он связался с Ратибором.

— Дружище! — прокричал он в транк, — собирай народ — я скоро буду.

Вскоре он уже въезжал в Бобровку. Женская толпа молча переминалась с ноги на ногу. Сбоку стоял печальный староста, размышляющий о том, что плохо, когда зять нихрена «папой» не называет.

— Спокойно, девицы! — прикрикнул Андрей на толпу, загудевшую при его появлении, — сейчас все объясню.

Он глянул на Ратибора, который давился от смеха, затем на носки своих сапог.

— Сваты к вам едут, — громко сказал лейтенант, — у вас товар, у нас — купец!

— К кому? — тревожно охнула толпа. На лицах женщин читалось ошеломление, отчаяние и надежда.

— Ко всем незамужним. Хлопцам приперло жениться, да и вам зимой делать особенно неча… Выберут, какая кому понравится. Вы, надеюсь, не против? — толпа еще раз охнула и бросилась врассыпную.

— Что с ними? — не понял Волков, — я их только уговаривать собрался…

— Прихорашиваться поперли, — отозвался староста, — что их уговаривать! Бабы, они ведь завсегда готовы на это дело.

Андрей обалдело замотал головой.

— Во, блин! Наверняка, мой идиотский план удастся! Представляешь, старина, наш Худавый тоже жениться придет! Вот теперь я понимаю, что такое личный пример младших политруков! А где Ильинична?

— Сегодня ее смена. Готовит на караул. А что?

— Пожевать охота. Через час приедут женихи, а я с утра мотаюсь голодный.

— Заморим червячка, — широко улыбнулся Ратибор.

Червяка морили долго всякой всячиной: филе леща, «оливье», котлеты, картофель и оладьи. Ратибор слазил в подпол и достал маслят. Оттуда же появилась на свет запотевшая емкость той конфигурации, которая редко встречалась в этом мире. «Хрусталь с Большой Земли» в Бобровке ценилась на вес золота.

— Скоромимся? — обрадовался Андрей.

— Сегодня пошла седьмая зима, как не стало моей Варвары, — скорбно признался хозяин. Андрей сделал приличествующее случаю лицо, — помянем старушку! Надо отметить, что она меня так не кормила!

Андрей разливал «по-булькам», а Ратибор продолжал погружаться в воспоминания.

— Как дивно она грибочки солила, как хорошо пела! Пусть земля ей будет пухом!

— Аминь! — поддакнул зять, опрокидывая стопку в рот.

Так, невинно резвясь, они и не заметили, как прошли полтора часа. За окном все отчетливей стал слышен гул женских голосов. Андрей наконец глянул на часы и, поспешно сунув в рот котлету, встал из-за стола.

— Пойдем, батенька, а не то наши невесты бузить начинают, — Ратибор тупо посмотрел на него. Махнув рукой, лейтенант оделся и вышел на улицу.

Там было шумно и весело. В воздухе носились женские гормоны, жаждущие воссоединения с гормонами мужскими, и Андрею показалось, будто он попал в общую баню.

— Андрюша! — закричала издалека Мара, разодетая павлином, — иди сюда!

— Что ты тут делаешь? — недоуменно спросил он, подходя.

— Женихаюсь, — ответила жеманница.

— Тебе ведь всего пятнадцать!

— Ну и что? Много кому пятнадцать!

— Ты же моему Косте в жены годишься! — фыркнул Андрей.

— Обижаешь, братец!

— Ни в коем разе. Вместе бы в песочке играли, а не то он там свою тетку обрюхатит.

— Я не играю в песочке и знаю, что такое инцест, как вы однажды изволили выразиться, папочка, — перед ним стояло собственное чадо, напоминая о грехах отрочества. Рядом весело переминалась Анастасия.

— Салют, папаша! — улыбнулась жена, — я тут подумала, не составить ли тебе компанию.

— Кто вас привез?

— Константин Константинович. Он приехал посмотреть на твои успехи.

Действительно, недалеко от них стоял полковник и о чем-то оживленно беседовал с Алексием — братом Ратибора. Андрей повернулся к сыну.

— Костя, нравится тебе эта кукла? — он указал на Мару, — кровь с молоком, не правда ли?

— Ничего, — протянул Костик, беззастенчиво рассматривая девушку с ног до головы, — правда, великовата…

— Вы что, серьезно? — попятилась Мара.

— Вполне, — отозвался Костя, — будешь мне памперсы менять. А писаюсь я часто!

— Но ведь он еще совсем маленький! — протянула девчонка. На нее было жалко смотреть.

— А ты уже большая! — хмыкнула Настя, — ты его старше всего на шесть зим; настолько же тебя старше любой из этих женихов. Зато потом тебе все бабы завидовать будут: муж-то молоденький!

— Но Настя…

— Погуляешь еще немного, — безапелляционно заявила жестокая кузина, — мы тебя в девках не оставим, правда, Костя?

— А она такая же мягкая, как и Полина? — малыш задумался, — любопытно…

— Можешь потрогать, — разрешила мачеха, — думаю, она куда мягче!

Мара издала громкий вопль и скрылась среди домов. Андрею стоило громадных трудов не расхохотаться, но Анастасия грозно глянула на него.

— Пойдем, муж, пошепчемся! — сказала она, взяв его под локоть и отводя в сторонку.

— Вообще-то, твое дело, но лучшей подруги для малыша мы не найдем, — Волков остолбенело глянул на нее:

— Ты шутишь, родная! В его возрасте только о девках думать! Куда ему теперь жена, да еще подобная твоей двоюродной сестре! Она полгарнизона опробует с познавательной целью, пока Костя войдет в фазу полового созревания!

— Я за ней прослежу, — пообещала супруга, — твой сын будет великим человеком. А судьбу великого человека планируют заранее, даже еще до рождения. Так мой дедушка говорит.

У Андрея при воспоминании о старом волхве пробежал мороз по коже. Он машинально кивнул, а Настя продолжала:

— Лучшей жены ни у кого не будет — я свою сестру знаю.

— Кроме меня, — связал два слова Волков, — дай-кось, поцелую!

Завершить разговор не удалось по причине прибытия сватов. Все потонуло в восторженном гуле. План, предложенный Андреем смазался в самом начале, когда тридцатилетняя вдова Маришка с криком д`Артаньяна «А этот — мой!» повисла на шее у майора Худавого. Особист был смят в физическом и моральном смысле и отправился обговаривать условия сдачи к Маришке «на хату».

Вдовы вообще, первыми нашли себе мужей. С решительными лицами они быстро разобрали приглянувшихся парней, растащили их по домам, и этим самым заставили более молодую часть женского населения Бобровки проявить несвойственную им до сих пор поспешность.

Утром на стол Норвегова легло пятьдесят шесть заявлений о вступлении в брак. На них размашистым почерком отца Афанасия стояло «Благословляю».

— Ну и ловкач! — восхитился Константин Константинович, — тебе бы, сынок, свахой работать! Не лейтенант-силовик, а баба-Ханума! За один день пятьдесят шесть брачных контрактов!

— Почти пятьдесят семь, — скромно сказал Андрей.

— Что значит «почти», не въехал? — насторожился полковник. Стоящий рядом с отцом Костя провозгласил:

— Имею честь, дед, сообщить о нашей с Марой помолвке! — Норвегов, в этот момент потягивающий из бутылки компот, поперхнулся.

— Захотели устроить мне инфаркт? — спросил он откашлявшись.

— Все на полном серьезе, — произнес Андрей.

— Кто такая эта Мара? — раздраженно спросил полковник. Он не любил, когда что-то не укладывалось в рамки его мировоззрения.

— Двоюродная сестра Анастасии. Анастасия — моя жена.

— Спасибо за напоминание, — сардонистически скривился хозяин кабинета.

— Пожалуйста.

— Да вы, лейтенант, кажется, издеваетесь над отцом и командиром? — глаза сына озорно блеснули. Норвегова озарило:

— Ну-ка, что ты там еще отмочил? Признавайся, черт бы тебя побрал!

Андрей подошел к стопке заявлений и начал их перебирать. Найдя нужное, протянул его отцу. Тот быстро пробежал глазами текст на листе и положил обратно. Затем снова глянул на сына, потянул задумчиво из бутылки.

— Да это же компот! — недвусмысленно объявил он, встал и подошел к холодильнику.

В результате трехминутных манипуляций на столе возник потный пузырь водки и тарелочка с колбасой домашнего копчения. Полковник чуть замешкался, а затем выудил из стола другой стакан и молча протер его салфеткой. Затем налив в оба стакана грамм по сто прозрачной холодной жидкости, увлеченно тяпнул свою порцию. Андрей последовал его примеру. Положив в рот аппетитно пахнущий чесноком кружок, он глянул на Константина Константиновича.

Тот развел руками, собираясь что-то сказать, но передумал. Разлил по второй, оприходовав которую осведомился:

— Небось, доволен собой?

— А ты?

— У меня нет слов, — полковник снова развел руками, — как ты обработал Худавого? Как это получилось?

— В приказном порядке, — серьезно ответил Андрей. Норвегов хрюкнул и снова потянулся за бутылкой. Отойдя после третьей, он лукаво глянул на отпрыска.

— Только не надо заливать! — поднял он указательный палец правой руки. Вмешался Костя. Оторвавшись от созерцания секретной карты КБВО, внук произнес:

— Дед, правда! Папа Худавому сказал: «Женитесь, товарищ майор! Это — приказ». А тот ответил: «Слушаюсь, товарищ лейтенант! Спасибо!»

Полковник вновь потянулся к холодильнику.

Глава 25.

В огромной зале было многолюдно. На возвышении стоял небольшой стол, за которым восседали король, его приближенные и часть «головорезов» Булдакова. Немного пониже, за огромной столешницей, сработанной «под дуб», пировало человек сто. Это были тоже приглашенные, но рангом пониже и кошельком — победнее.

Людовик IX — мрачный небритый брюнет, недавно разменявший четвертый десяток, вконец задолбанный неудачной охотой, тем не менее, принял посла весьма лояльно. Перед церемонией король имел весьма обстоятельный разговор с шутом.

— Знаешь, Людовик, — сказал паяц, — вполне вероятно, что с приездом послов наше королевство получит долгожданную передышку. Не думаю, чтобы это мурло, герцог Руанский то есть, попытался нам угрожать. Придется ему сидеть в своей Нормандии и сопеть в две дырочки.

— Отчего же ты, мой глупый друг, так уверен в этом? — озадаченно спросил король, — неужели ты так хорошо успел изучить посла и его свиту? И не кроется ли за их славянским добродушием желание захватить корону Франко? Их, правда, слишком мало…

— Послушай, твое величество! Я знал, что ты идиот, но не подозревал, насколько! Им до задницы и наше государство, и его корона, и ты вместе с ней. У них совершенно иное мировоззрение, по-моему, я правильно выговорил это слово. Твой вонючий дворец их точно не привлекает. Прикинь, выбросило тебя бы на необитаемый остров, а с тобой сто мешков золота. Нужно было бы оно тебе?

— Так уж он и вонючий! — попытался защитить король свое жилище, — и у нас не необитаемый остров, а вполне цивилизованная страна.

— Зайдешь в посольство, так обратно выходить не хочется, — развивал шут свою мысль, — я утром заходил… Предложили бы мне садовником работать, остался бы, вот те крест!

— Вот те два! — фыркнул король, — садовник, это круто! По крайней мере, голова за державу не болит. Так чего же ты не напросился к ним в работники?

— Во-первых, я — патриот; во-вторых, тебя я одного оставить не могу, а в третьих, на кой я им!

— Спасибо, Жак! — скептично поджал губы Людовик, — интересно, какую гримасу скорчит кардинал! Какого они вероисповедания: католики, православные, иудаисты?

— Для короля ты неплохо подкован в теологии, — заметил Жак, — как мне кажется, они — еретики. Причем, убежденные, убежденней быть не может. Я спросил, почему их не было на утренней мессе. Их переводчик, Мухин, посмотрел на меня, как на идиота, и только глотнул из келебасы. Затем я спросил, каких богов они чтят. Мухин еще раз приложился и ответил: «Чугунных!»

Король Франко горестно вздохнул:

— Только еретиков в моем королевстве и не хватало. Может, их обратно отправить, на Русь?

— Здравствуйте, а кто их приглашал, я?

— Ну я! А как Торкемада унюхает?

— Получит этот Тотмес по своему жирному носу! Тут-то коса и найдет на камень! Расшибет он свой медный лоб наконец! А по поводу вероисповедования… Ты, Людовик, лучше скажи Его Высокопреосвященству, чтобы к ним не цеплялся. Так будет спокойнее.

Теперь Людовик сидел во главе стола, и сквозь призму хмеля наблюдал за гостями. Принцессы вовсю глазели на необычные наряды посла и его свиты. Булдаков лихо опрокинул в рот полкубка вина урожая непонятно какого года, и подмигнул королеве. Та зарделась и принялась шептаться с фрейлинами. Вскоре к подполковнику подплыла старшая фрейлина и проворковала:

— Господин посол, Её Высочество спрашивает, не изволите ли вы пригласить ее на тур интермедии? — Олег Палыч тупо икнул. Светлана улыбнулась.

— Вот видишь, дорогой, к чему приводит заигрывание с чужими бабами! Крутись!

Булдаков рассеяно почесал в затылке.

— Мухин, будь добер, переведи этой симпатяшке, что я не умею танцевать эту хренову «интерлюдию», а вот на ламбаду я бы ее пригласил. Попроси кого-нибудь, пусть слетают за аккордеонами, мы им покажем последнее слово науки и техники!

Фрейлина выслушала тираду старшего прапорщика и отошла. Починок, который все на свете успевал предусмотреть, сделал знак Латышу, и тот исчез в дверях. Через несколько минут он появился с двумя чемоданами.

Баян взял Мухин, аккордеон Починок, а вот Латыш ухватил бубен. Маракасы достались ударнику базовского ВИА — сержанту Кимарину.

— Слышь, супруг! — топнула ножкой Светлана, — прикажи, пусть твои молодцы вальс сыграют. Ламбаду я уже не осилю, а позволить тебе этот секс с кем-нибудь другим не хватит сил моих. Пусть вон Сметанин с Худавой ламбаду режут!

— Парни, что-нибудь из Штрауса! — попросил Олег Палыч, — помедленнее. Помните, что у страусов самые большие яйца! Эх, лопни мои глазки!

Заревели аккордеоны, заухал бубен и зашелестели маракасы, творя попурри из «Прощания славянки» и «Венского вальса». Подполковник подхватил Светлану, Сметанин — свою даму, сержант Томский тоже разгорячился, схватил свою супругу, отобрал у нее кость, которую она самозабвенно грызла, и три пары закружились по главному залу дворца.

Вскоре Булдаков вернул свою запыхавшуюся партнершу на место, и она принялась, к его удивлению, быстро тараторить с кардиналом Дюбуа. Пары, окончив танцевать вальс, затеяли-таки ламбаду. Опьяневший Людовик таращился на сие бесстыдство и не обращал внимания на потуги королевы, жаждущей его монаршего внимания. Кардинал, лысенький и толстенький человечек лет сорока, быстро кивал и не менее быстро потягивал вино. На его лице царила ярко выраженная беспечность.

Посол заговорил через переводчика с Его Величеством. Его величество скучали и изволили хандре овладеть собой.

— Командир! — обратился наконец к подполковнику Мухин, — надо им что-нибудь подарить.

— Ясен перец! — отозвался Булдаков, — Гончаров! Сделай одолжение, возьми Сметанина и притащите с ним сундук.

— Ваше величество! — обратился он к Людовику, — позвольте, в знак уважения, преподнести вам и членам вашей семьи скромные подарки.

Король церемонно склонил голову, а затем досадливо глянул на шута. Тот сделал успокаивающий жест. Тем временем бойцы внесли ящик из-под боеприпасов и поставили его у ног посла. Олег Палыч открыл его, достал оттуда бронежилет и развернул его.

— Кевларовый бронежилет, усиленный титановыми пластинами! — объявил он, — вашим оружием не пробивается. Катапультой разве… Да баллистой еще… Ваше Величество, вы позволите?

Король недоумевающе смотрел на подполковника.

— Встань, Людовик, — сказал шут, — не бойся — я рядом. Их Величество хмыкнуло, но поднялось. Мухин с Булдаковым закрепили на нем персональную броню и с помощью Жака втолковали монарху, для чего сия приспособа.

— Остается подарить вон тому юнцу гранатомет, — прошептал Мухин. Ишь, как глазеет!

Предмет их беседы, принц Генрих в ярости гонял свою голубую кровь по всему организму. Ненавистный братец, ненавистные гости и ненавистная жизнь не позволяли его неустойчивой нервной системе придти в состояние равновесия. Он скрипел зубами и щипал себя за бороду.

Ему подарили пузырек одеколона, экспроприированный у Булдакова, которым тот не пользовался, предпочитая военный — «Тройной». Принц нюхнул аромат и остался доволен, оставив эспаньолку в покое.

Принц Франсуа, прыщавый стиляга лет семнадцати, удовольствовался кубиком Рубика, который подарил ему хитро сделанный полковник под видом «Новейшего восточного средства от скуки, способствующего развитию логического мышления». Шут прокомментировал этот подарок с присущей ему осторожностью.

— Боюсь только, что развивать там нечего! — и залез под трон, восторженно поглядывая на обоих принцев.

Все три принцессы получили также в подарок всякие безделушки. Двадцатидевятилетняя перезревшая телка, принцесса Анна — набор объемных слайдов на нейтральную тему (никаких там звездных войн и видов Нью-Йорка), и окуляр для их просмотра.

Принцесса Луиза — очаровашка лет двадцати, существо, к сожалению, абсолютно безмозглое, — альбом «Чудеса света» — собрание цветных снимков: всяких там Ленских столбов, египетских пирамид и длинноухих болванчиков с острова Пасхи. Принцесса-микроцефал была в полном восторге, и принялась весело перелистывать страницы, которые Городов предосторожности ради обклеил нипофолем.

Оставалась еще одна принцесса — Диана, прелестная девица, лишенная надежды выйти замуж. Ей было около восемнадцати, она была очень хорошо сложена, но на правой брови ее красовалась огромная папиллома — жировичок, выросший до неожиданно крупных размеров. Принц Генрих злобно шутил, что Диану нужно выдавать по принципу «кота в мешке» — в надетом шлеме с закрытым забралом.

Она получила в подарок изящные наручные часы «Seiko», неведомых швейцарских производителей. Светлана пожалела беднягу и сама надела на августейшую ручку хронометр из двадцатого столетия. Принцесса смущенно поблагодарила за подарок на русском: будучи в дружбе с господином шутом, она выучила этот язык, произношение, естественно, было весьма далеким от совершенства. Раскатистое «р» в ее устах создавало впечатление, что сейчас из-за поворота выскочит «старшина Полещук на мотоцикле».

Король отдарился банальными золотыми безделушками с вкраплениями бриллиантов.

… — Ну, блин, в натуре, похож я на нормального пацана? — резвился после приема Булдаков, разглядывая себя в зеркале. На его шее красовалась золотая цепь, сработанная каким-то оригиналом из проволоки желтого металла в полпальца толщиной.

— А я похожа на принцессу из сказки? — смеялась супруга, примеряя роскошную диадему.

— Милая! — ответил муж, — ты похожа на прекрасную ведьму из суровой реальности, независимо от того, сидит у тебя во лбу этот брильянт или нет.

— Да ну тебя! — отмахнулась Светлана от его комментария, — что взять с десантника! А вот мы, женщины, любим красивые вещи.

— Что красивого в этом «ланцуге»? — недоумевал подполковник.

— Все красиво. Попрошу еще у Людовика золотой ошейник для тебя. Буду водить на поводке, дабы не пялился на парижанок! На этих наглых парижанок, однозначно, бля!

— Наглых? Ну ты хватила! Да еще и с несвойственным тебе окончанием!

— Ты что, не заметил, как с тобой кокетничала герцогиня Ангулемская? Только не надо делать такое честное лицо!

— Та, в сером костюме? Она так закатывала глаза, что я подумал: или ей плохо, или она обгадилась. А вот ты, дорогуша, о чем там шепталась с попом в красной рясе? Я его в Испанию на корриду отвезу, если он страдает комплексом Балтазара Кассы! И не говори, что ты с ним обсуждала организацию выставки-продажи зубочисток! — Светлана отлепилась от зеркала.

— Да ты что? Он же кардинал — святой человек!

— Я бы этих святош кастрировал в детстве, чтобы оградить от ненужных искушений! — сказал Олег Палыч, согнув в руке одно из звеньев цепи.

— Подполковник Булдаков в гневе страшен, — прокомментировала жена, — рвет золотые цепи, гнет алюминиевые ложки, грубит няне, кусает чужие задницы, ай!

— Ну, чертовка! — прохрипел Олег Палыч, заваливая ее на кровать, — я тебе сейчас устрою сеанс вибромассажа!

— Самэц! — констатировала Светлана переходя на грузинский акцент, — мамой клянусь, сейчас меня трахнут! Осторожней, хряк мартовский, не дави на живот — там впервой кто-то завелся.

Это происходило во втором часу ночи, после возвращения с приема у короля. Подполковник и его дражайшая супруга почивали весьма хорошо. Как почивал король, никому не ведомо, но утром он пожаловал сам в сопровождении верного шута.

Тем временем в посольстве полным ходом шел ПХД: выколачивались ковры, замазывались трещины в стене, наново белился потолок.

Булдаков во дворе руководил установкой прожекторов. Морфема «твою мать» носилась в воздухе в сочетании с различными неопределенными артиклями. Супруга посла, чтобы не слышать этих гнусностей, отправилась ревизовать подвалы.

— Добрый день, мосье полковник! — поздоровался шут. Поняв, что Мухин успел проинструктировать шута в построении «правильного» обращения, тот широко улыбнулся и протянул шуту руку. Паяц в ответ сунул свою заячью клешню в лапу посла.

— Мы вот с Людовиком к вам решили заглянуть… В гости… — услышав слово «гости», Олег Палыч подмигнул королю.

— Бонжур его королевскому высочеству!

— Здг`авствуйте! — выдавил Людовик; он целое утро репетировал эту фразу.

— Жак, откуда у короля еврейский акцент? — подозрительно глянул на шута подполковник, — твои штучки?

— Ну, акцентик-то я, положим, уберу, а саму сущность не исправишь. Вчера после вашего ухода битый час стенал по подаркам, — ответил Жак. Людовик разразился целой тирадой, — вот, теперь требует, чтобы я переводил то, что вам говорю.

— Так переведи!

— Угу! — пробурчал шут, — он мне хотя и друг, но с бабами спим разными. Вмиг гильотину зарядит! А я не чудо-юдо — у меня головы не отрастают. Иначе, каждый понедельник лишали бы!

Король дал шуту тумака и что-то сказал.

— Он говорит, — перевел Жак, — что хочет с вами обтяпать одно дельце.

— Какое? — спросил Булдаков.

— Мы намерены скрепить наш союз браком одной из принцесс с нашей стороны и кем-нибудь из… — он замялся, — из… ваших… рыцарей.

— Ясно! — сказал Олег Палыч, — интриги, политическая дальнозоркость, предусмотрительность, традиции королевства. Линия сюжета просматривается хорошо. И кого же, Жак, из своих сестер Их Величество собирается отправить на заклание?

— Любую, кроме принцессы Луизы. Её неделю назад просватали каталонскому королю.

— Гм! Акиш Иванович! — обратился Булдаков к фельдшеру, стоящему неподалеку, — вас не затруднит позвать Гончарова? Не затруднит, отлично! Жак, дружище, передай королю, что сей момент я представлю ему жениха. Спортсмен, отличник боевой и политической подготовки, член кружка «Умелые руки», наконец, он просто красавец!

Показался Починок. Он шел, на ходу что-то втолковывая Сереге Гончарову — верзиле двухметрового росту и необычайно покладистого характера, служившему порученцем при Булдакове.

— Вызывали, товарищ подполковник? — спросил он подходя.

— Вызывал, вызывал. Как у тебя со здоровьем, все нормально? — Гончаров кивнул, — отлично!

— А в чем дело.

— Тебе партия оказывает величайшее доверие, надеется, что не подведешь, оправдаешь, справишься и прочее.

— Какую гадость мне предстоит совершить? — хмыкнул Сергей, — надеюсь, не жениться на одной из этих мерзких принцесс?

— В самую точку угодил, засранец! — воскликнул, потирая руки, Олег Палыч, — какой проницательный парень!

«Проницательный парень» обвел налитыми кровью глазами короля, шута, Починка и уставился в командирские сапоги.

— Ну почему именно я? — протянул он.

— Кроме тебя, французским не владеет ни один из холостяков.

— А Мухин?

— Ты что, рехнулся! — зашипел командир, — хочешь, чтобы принцесса «куску» стирала портянки!

— Принцесса! — протянул задумчиво Сергей, — надо подумать…

— Какого дьявола думать — ты автоматически становишься герцогом! Пожалей короля, видишь, истоптался весь. Заждался шурин будущий!

— Ладно, уговорили. Которая из трех? Мне, к примеру, больше всего средняя понравилась — лицо работы Рафаэля, — Серега в свободное время исполнял на плоттере чертежи, поэтому рассуждать об искусстве ему было не в диковинку.

Тут же вмешался шут:

— Работа неизвестного мастера! Во-первых, дура набитая, а во-вторых, обещана королю басков. Выбирай между Дианой и Анной. — Гончаров с тоской глянул на них.

— А может, я лучше удавлюсь?

— Я тебе удавлюсь! — погрозил ему кулаком шеф, — говорю, выбирай, пока в приказном порядке не назначил!

— Хороший выбор, сказать нечего! Одна — кобыла перезрелая, вся рожа в оспинах, а у другой полкило НЗ на брови болтается!

— Ну, папиллому, положим, я удалю, — вмешался Починок.

— Вот когда удалите, тогда и разговаривать будем! И свататься, и миловаться!

— Операция будет проведена между помолвкой и свадьбой, — уточнил Булдаков, — иначе, если Диана окажется красивой, тебе могут подсунуть Анну.

— Дело! — сказал Гончаров, — я согласен. Хотя…

— Спасибо, дорогой! Моя девочка окажется в хороших руках! — шут то смеялся, то плакал от радости. Людовик, думая что шут отмочил нечто прикольное, тоже заржал.

— Надо бы это дельце обмыть, — предложил подполковник, — Жак, проси короля в дом!

— Но я неофициально! — запротестовал Людовик.

— Неофициально и посидим, — не отставал подполковник, — я даже мажордома приглашать не буду.

Взяв короля под руку, он провел его в трапезную, где уже был накрыт стол для завтрака. В бочонке со льдом стояла бутыль первача прошедшего двойной перегон. Вина из местных погребов были хороши, но военные предпочитали хмелиться старым, испытанным способом.

Мажордом все-таки был. Он стоял у центрального кресла с величавым и независимым видом. При виде его Булдаков поморщился.

— Уберите этого дурака, — приказал он, — у нас неофициальный завтрак, а он набивает оскомину уже одним своим присутствием.

Мухин услал мажордома и вынул из бочонка запотевшую бутыль. Только вчера, предвидя подобные посещения, он приказал соорудить круглый стол, правда надпись «Первый среди равных» нанести не успели.

— Ну, за дружбу двух великих народов! — провозгласил Олег Палыч первый тост. Король посмотрел, как ловко опрокидываются стопки, и последовал их примеру. Следующие тридцать секунд за столом царил королевский кашель.

— Nothing matters! — успокаивающе похлопал монарха по плечу посол, — поначалу такое сплошь и рядом!

— Адов огонь пожирает меня! — жалобно простонал король, присасываясь к кубку с компотом, после которого почувствовал себя лучше. Видя это, Булдаков налил по второй.

Непривычный к крепким напиткам, франкский организм отправился в нирвану после третьей. Почти профессионально уткнувшись носом в салат, Их Величество изволили почивать.

— Видал, Серега! — восхищенно сказал Олег Палыч, обращаясь к Гончарову, — какого славного родственника я тебе присмотрел! Три рюмки — и готовальня!

Шут вклинился в разговор.

— Как же его в таком виде в замок? Найдутся такие, что скажут: «Опоили короля колдовским зельем росичи!»

— Через час оклемается! — бывалым голосом утешил Мухин, — организм молодой, здоровый! Продолжим, что ли?

— А Его Величество?

— Пускай спит. Рыбный салат — отличная маска для лица. У меня созрел тост, — объявил Мухин вставая.

Главным недостатком Мухина, по мнению Олега Палыча, являлись чрезмерно длинные тосты. Был еще свеж в памяти спич Леонида Иваныча на прощальном ужине. Тогда он своим сбивчивым речитативом заставил полтора часа держать на весу рюмки всех собравшихся.

— Иваныч, бога ради! — взмолился Булдаков, — пусть будет хоть и не смешно, но кратко.

— Мылись мы в бане, — начал Мухин с грузинским акцентом, — и вдруг заходит к нам голая женщина. Мы вскочили и закрылись шайками. А она достает из-за спины пистолет и говорит: «Руки вверх!». Делать нечего — руки мы подняли. Но шайки наши не упали. Выпьем же, товарищи, за ту силу, которая не позволила упасть нашим шайкам!

Все послушно засмеялись.

— Я не знала такого тоста, — сказала Светлана Ивановна.

— Лучше и не знай, — пробормотал супруг, хрустя огурцом.

— Что, командир, проверить может? — спросил Починок.

— Да нет. Я энтим местом ящик водки поднять могу, — ответил подполковник, — боюсь, чтобы она по баням с пистолетом расхаживать не стала…

Брошенный меткой рукою жены финик ударился ему в лоб, отскочил и шлепнулся в наполовину пустую рюмку.

— Ну вот! — вздохнул Булдаков, — второй день в Париже, а на меня уже покушаются. Какое-то дикое место!

Король начал подавать признаки жизни. Он чихнул, и брызги салата обдали Серегу Гончарова, который сидел напротив.

— Ну вот! — невольно повторил тот, — Его Королевское Высочество ведет себя словно обыкновенный забулдыга.

— Ничего-ничего, — ободряюще сказал подполковник, — зато он, может быть, отходчивый!

Сергей отрешенно смотрел в потолок, костяшками пальцев выстукивая на столе марш Мендельсона. Людовик оторвал свою королевскую морду от салата и что-то пробубнил воздев очи горе.

— Что он сказал? — спросил Гончаров у шута. Тот оторвался от ребрышек с картофелем «фри» и раздраженно сказал:

— Чего тут понимать: напилось Его Величество, лицо уронило свое.

— Уронило! — подтвердил Мухин, глядя на выемку в салате, — закусывать надо.

— Точно, — подтвердил Жак облизывая пальцы.

— Возьми, Жак, вилку, коли тебе котлеты приглянулись, — сказала Светлана Ивановна, наколола кусочек котлеты и поднесла ее ко рту паяца. Тот мигом проглотил, затем схватив лежащий возле него прибор, нанизал им цельный шницель и отправил по тому же адресу.

— Ой! — воскликнула Светлана, — так много не нужно. Это во-первых, неудобно, а во-вторых, некрасиво.

— Вкусно! — пробубнил Жак с набитым ртом, прожевал, и выдал уже отчетливее:

— А что до прочего, то я — дурак, а не красна девица, — следом за шницелем последовал кусок селедки. Мадам Булдакова в ужасе всплеснула руками и взглянула рыбьими глазками на супруга.

— Пущай жрет! — милостиво разрешил тот, — у него работа такая. Некрасиво, если шут ведет себя достойней короля. Кстати, о короле. Поднесите ему квасу кисленького!

Жак схватил салфетку и принялся старательно очищать чело монарха от «последствий введения в научный коммунизм».

— Пардон, мсье, — пробормотал король, отхлебнув кваску.

— Их Королевское Величество сконфужены, — принялся объяснять Жак. Все сделали высокоморальные всепонимающие лица. Булдаков традиционным жестом хряснул рюмку за Их Здоровье и другую За Их Любовь. Людовику стало совсем невмоготу и он глянул на шута умоляющим взглядом. Тот все понял, поскучнел, встал со стула и поднял отходную «на посошок».

— Позвольте поблагодарить вас за завтрак! — сказал он, выпив, — к сожалению, неотложные дела призывают нас во дворец.

— Блевать захотелось! — авторитетно заявил Мухин. Жак ему подмигнул.

Булдаков с супругой и Мухин проводили высоких гостей за ворота.

— Может вас все-таки подвести? — спросил Олег Палыч. Шут отрицательно замотал головой.

— Не надо. Тогда Их Величество будет совершенно не в состоянии принять вас сегодня вечером.

— Ну, что же! — сказала Светлана, — тогда до скорого!

— До скорого? — не понял шут.

— Увидимся вечером, — сказал подполковник.

Два гражданина Великого государства Франко влезли на своих лошадок и тронулись в направлении Дворца.

— Послушай, жена, — спросил Олег Палыч, — что-то я не въеду — гильотину же изобрели во время Великой революции, кажется, какой-то доктор…

— Угу! — ответила Светлана, — по некоторым сведеньям, на нем ее и опробовали. Не бери до головы. Чтобы изобрести гильотину вовсе не обязательно быть Ломоносовым. Вполне возможно, что здесь до этого додумались пораньше.

Глава 26.

— Смилуйтесь, Ваше Величество! — ломала в отчаянии руки принцесса Диана, — неужели вам все равно, за кого отдавать меня замуж? За какого-то варвара, о существовании которого вы позавчера еще и не подозревали!

— Сестра моя! — умоляюще проговорил Людовик, — зачем вы так! Я уже говорил, что этот брак очень необходим Франко. Почему вы уверены в том, что они варвары?

— Вы же сами говорили, что те, кто не изволит проживать в нашем королевстве — язычники и варвары!

— Ну, говорил, ну и что! Должен же король что-то говорить для поддержания духа нации, особенно, если в ней наблюдается упадок этого самого духа.

— А во что они одеты! Во что рядятся их женщины! И, к сожалению, только варвара не могла смутить моя внешность, мое проклятие!

Король обнял сестру и нежно поцеловал в лоб, стараясь не смотреть на папиллому.

— Диана, вы не правы! — нежно сказал он, — конечно, одеты они весьма странно, но что такое одежда? Всего-навсего, дань моде. Да, в их одежде мало роскоши, их мужчины не носят драгоценностей, исключая обручальные кольца, их женщины не одеты в такие пышные туалеты…

— Дитя мое, — отозвался шут, который до этого безмолвно чистил у камина ногти, — они другие. И, честно говоря, они мне нравятся больше, чем высокомерные бритты или чопорные испанцы.

— О боже! — зашептала на латыни принцесса, — чужой супруг, чужой народ, чужая цивилизация!

— Не все так плохо! — успокаивал ее Жак, — я уверен, Диана, что ты будешь через некоторое время благодарить нас с Людовиком, за то, что твой будущий супруг выбрал тебя, а не Анну.

— Вот бы и подсунули ему мою сестрицу! — закричала Диана, — у нее уже все сроки прошли! Так и умрет старой девой!

— Успокойтесь, сестра моя, — ласково сказал король, — рыцарь, которого вам выбрали в мужья, тоже жениться не хотел, но его заставили.

— Кстати! — хохотнул шут, — парень сказал сначала, что лучше удавится, чем такая сказка.

— Вот и пусть давится! — топнула ножкой принцесса.

Король, который до этого беспокойно передвигался по комнате, остановился напротив окна, глянул на первые снежинки, что кружились в воздухе, набрался решительности и повернулся к сестре.

— Вот что, дорогая Диана! Нравится это вам или нет, но через четыре часа вы будете обручены. Таково мое желание. Вы хорошо поняли?

— Да, сир! — прошептала принцесса, опустив голову, — я помню, что принцессы — разменные монеты королевства.

— Самые главные разменные монеты! — уточнил шут, — от которых зависит благосостояние всего королевства.

— Можете идти прихорашиваться! — отчеканил король. Диана посмотрела на него глазами несправедливо обиженной собаки и, еще раз присев в реверансе, устремилась вон из кабинета.

В тот момент когда она выходила, навстречу ей вошел принц Генрих.

— Ха-ха! — заржал он, услыхав последнюю фразу короля, — неужто, брат мой, вы решили выдать замуж нашу красавицу?

— Вы совершенно правы принц! — холодно отвечал Людовик, недолюбливавший своего среднего брата. Впрочем, брат ему отвечал взаимностью.

— Забавно! — воскликнул Генрих, — и кто же тот счастливец, попросивший ее руки?

— Энрико! — поддразнил его прононс шут, — счастлив будешь ты, когда тебя оженят на дочери какого-нибудь Рагнара или Сигурда.

— Заткнись, шут! — завопил принц, в гневе хватаясь за плеть, висевшую у него на поясе.

— Генрих! — повысил голос король, — вы забываете, что на шута гневаться нельзя — это дурной тон.

— Пусть он меня не трогает!

— Ярость — не самое лучшее качество человека, — наставительно произнес Людовик.

— Ладно, — буркнул Генрих, — живи, лошадиная задница! А в чем причина столь несчастного вида моей драгоценной сестренки?

Король бросил взгляд на шута и почесал переносицу:

— Я хочу скрепить браком наш союз с Белой Русью…

— С кем? — нарушил все правила этикета брат, — с этими варварами! Я вполне понимаю Диану!

— Генрих, вы глупец! — вспылил Людовик, — я порой не понимаю, чем вы руководствуетесь, делая свои слабоумные замечания, чем думаете, когда перебиваете своего короля!

— Идиот, воистину! — донесся голос шута, который лениво развалившись в кресле, грел у камина свои богатырские пятки, — я тебе, Людовик, потом объясню, каким местом обычно думают принцы крови.

Генрих побагровел. Людовик, не обращая на это внимания, продолжал:

— Мало того, что вы перебиваете короля («и шута», — пробурчал тихонько Жак), осмеливаетесь критиковать его решения, хотя сами с трудом ориентируетесь в собственных пошлых мыслях, вы еще называете варварами людей, которые превосходят вас в уме настолько, насколько вы превосходите поедаемую вами устрицу… — король задохнулся от возмущения.

— Энрико! — посоветовал шут трагическим шепотом, я бы на твоем месте тихонечко смылся куда-нибудь в Персию годиков на шесть, пока не сослали на остров святой Елены…

Но Генрих остался стоять упрямо скрестив руки на груди. Людовик тем временем отдышался и продолжал уже более спокойным тоном:

— Вот что, мой дорогой братец. Бог тому свидетель, что я долго терпел ваши выходки. Сейчас вы отправитесь в Орлеан и проведете там ровно один год без права покинуть его стен. На досуге, который у вас появится, поразмыслите о своем статусе и о благе нашего государства. Ступайте!

Генрих затрясся от страха и ярости.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — прохрипел он и выбежал из кабинета.

— Однако, тенденция! — глубокомысленно изрек шут, наблюдая как лицо короля переливается всеми цветами радуги.

— Чего? — не понял Людовик.

— Сегодня все кто выходит из твоего кабинета имеют несчастный вид. Вот и в лице братика нажил ты себе еще одного врага… Нехорошо…

— Может мне его догнать и принести извинения? — резко бросил монарх.

— Отрубил бы ты ему голову! Все равно, ни к чему!

— По этой же причине можно лишить данного предмета и Франсуа, — улыбнулся король, — единственно, что там ценное, так это прыщи.

Шут сконфузился.

— Ну, этот хотя бы не так безнадежен! Не совсем дурак!

— Не совсем! В четырнадцать лет он щупал кухарок, в пятнадцать — горничных, в данное время спит со своей няней, а что дальше! В восемнадцать потребует войско для охоты на окрестных принцесс? Что он потерял, чего найти не может? Насколько я помню по молодости, женщины везде одинаковые! Любят, чтоб блестело и нежно шептало… Да! — кашлянул смущенно король, — я отвлекся. О чем мы?

— О Франсуа. Отправь его скотникам — пущай коров покрывает.

— Ей богу, так и сделаю! Так и сделаю!

В дверь вошел камердинер. Он кашлянул, проверяя легкие, а затем возвестил о прибытии кардинала Дюбуа. Тот вплыл, держа в руках какой-то фолиант. Лицо его выражало смущение и конфуз. Он пожелал Его Величеству доброго здоровья и дружески приветствовал шута.

— Что с вами, герцог? — осведомился король, — у вас вид монаха, попавшего в женскую купальню.

Кардинал тихонечко подкрался к двери, приоткрыл ее, затем плотно закрыл, прошелся по кабинету заглядывая во все углы, и только затем подошел к Людовику и сказал:

— Прошу прощения, Ваше Величество, за некоторую бесцеремонность, но я должен был убедиться в отсутствии посторонних. Основания для таинственности у меня имеются, вот взгляните! — он протянул книгу королю. Людовик, чьи грамматические способности нам хорошо известны, беспомощно взглянул на шута. Тот приблизился, в свою очередь взял книгу и прочел на обложке надпись на французском языке:

— Лео Таксиль. Забавная Библия, — затем передернул плечами, — не понимаю, что может быть забавного в библии? Хотя… как посмотреть…

— Как оказалось, многое, — ответил кардинал и раскрыл книгу на титульном листе, — взгляните на год издания.

— Одна тысяча девятьсот семьдесят первый! — прочел ошарашенный шут.

— Обратите внимание на исполнение, — продолжал Дюбуа, — текст написан не от руки. То есть, рукой так не напишешь даже при очень большом желании. О содержании я уже и не говорю…

— Ересь? — спросил король, которому уже давно пора было что-то вставить.

— Пополам с логикой. Синьор Торкемада за эту книгу сжег бы полстраны на своих милосердных кострах. А мне на аутодафе ну никак не хочется!

— Что же нам делать? — спросил Людовик, — сие произведение искусства вы получили от наших гостей?

— От них, — вздохнул кардинал, — маловероятно, но возможно — они попали к нам из другого мира, хоть я и говорю сейчас ересь. Пути Господа неисповедимы! Супруга посла рассказывала мне, что их священники пользуются такими вещами, за которые у нас положено предавать инквизиции. Причем и мы, и они пользуются одним и тем же священным писанием. Чем черт не шутит! (Все перекрестились). Много лет назад наши предки, восхваляя Господа, прыгали у жертвенного огня, а мы бы уже эти прыжки посчитали недостойными нашего сана, — он указал на свой толстый живот.

— Так что же делать? — повторил король, — я уже готовился к церемонии помолвки…

— Готовьтесь дальше, — пожал плечами Дюбуа, — только о книге никому не рассказывайте. Не то меня Ромейский Владыка высечет розгами.

Шут хлопнул удрученного короля по плечу.

— Полно, Людовик! Старина, У тебя такой вид, будто ты отравился несвежей лягушатиной. Испей вина!

— Никакого вина! — шарахнулся от него король, вспомнив утренний конфуз, — к вечеру я должен быть совершенно трезв.

Кардинал изумленно глянул на него. Повелитель Франко никогда не отказывал себе в удовольствии пропустить пару бокалов. Присутствие послов из далекой Белой Руси уже начало плодотворно сказываться на государстве. Внезапно он вспомнил об одной важной вещи, которую не успел совершить утром.

— С вашего разрешения я вас оставлю, —сказал он и исчез за портьерой. Людовик помассировал виски.

— О чем это мы с тобой, Жак, беседовали до прихода Их Святейшества?

— О братьях твоих меньших, — отозвался паяц потягивая вино.

— Ну совершенно не на кого положиться! — сокрушенно вздохнул король, — что у меня за братья!

— В семье не без уродов, — философски заметил шут. Людовик вспомнил о сестрах и едва не заплакал.

— Ну а что мне прикажете делать с Анной! Может, скажешь, нет?

— В монастырь, к такой-то матери, жаль не помню ее имя — Мухин много раз называл.

— А может кардинала оженим?

— Знаешь, Людовик, так и до отлучения от церкви недалеко, — ответил шут, — может ты забыл, кто из нас шут? Этак мне скоро придется брать у тебя уроки.

— Да ну тебя! — отмахнулся король, — я просто доволен, что за сегодняшний день сделал больше, чем за прошедший год.

— Еще неделю поработаешь, и сделаешь больше, чем Карл Великий.

Людовик улыбнулся.

— Скажешь тоже. Мне бы хоть немного прибрать в королевстве: навести порядок, укрепить город, одолеть герцога Руанского…

— Ишь, размечтался! — прервал его шут, — ты бы для начала приказал убрать во дворце. Перед гостями неудобно, ей богу — такая вонь!

— Завтра — послезавтра начнем.

— Сколько раз я уже это слышал, — сладко зевнул Жак и уснул на королевском троне, сжимая в руке обглоданную куриную кость.

* * *

Сидя у зеркала принцесса Диана едва сдерживала слезы. По привычке, считая свою горничную за предмет обстановки, она думала вслух.

— Уж лучше монастырь, чем такое унижение! Этот рыцарь меня как увидит, сразу отречется, или запрет подальше от людских взглядов!

— Что вы, ваше высочество! — всплеснула руками горничная Камилла, искренне любившая принцессу, — он вас уже видел! Клянусь святой Марией, он весьма хорош собой! К тому же, превосходно разговаривает на нашем языке.

— Тебе это откуда известно? — насторожилась принцесса.

— У меня подруга в Женуа служит при кухне, Аглая. Она рассказала, что сей рыцарь сначала сильно рассердился, узнав о предстоящей помолвке, а затем, когда ему что-то шепнул на ухо лекарь, он сразу повеселел. Вот увидите, Ваше Высочество, лекарь знает, как вас избавить от этой штуковины!

— Ах, Камилла, если бы только это произошло! Я бы тогда была согласна выйти замуж даже за главного конюха!

— Что вы такое говорите! — с ужасом воскликнула горничная, — принцесса — и за конюха!

Камилла с восторгом закатила свои хорошенькие глазки.

— Да я бы с удовольствием согласилась бы быть принцессой, даже имея эту гадость на глазу!

… Добрый фей из сказки не возник у них за спинами в этот момент, не вырвал из седеющей бороды клок заплесневших волос, не пробормотал «крибле — крабле — шмук!» И не поменялись местами госпожа и горничная — всего этого не было и в помине. Вместо этого в опочивальню принцессы ввалился пахнущий вином шут и сытно рыгнул в кулачок. Покои наполнил запах перегара. Горничная не растерялась — моментально отворила окошко и встала у него, ожидая пока помещение проветрится.

— Жак, милый! — защебетала принцесса, — ты ведь был в плену у росичей?

Шут не торопясь достал откуда-то из недр своего платья куриную ногу, откусил от нее добрую половину, прожевал. Затем налил в чашку морса из графина, отпил и произнес:

— Ик! Был.

— Скажи мне, как они? Чем занимаются их жены? Надеюсь, не сидят взаперти?

— Что делают жены? Знати? — переспросил удивленный шут.

— Да! Знати! — нетерпеливо произнесла принцесса, теребя веер.

— А как и вы, то бишь, нихрена! — фыркнул Жак, — вышивают на пяльцах, когда плохая погода, катаются на качелях, водят хороводы и жрут медовые пряники. От этих пряников рожи у них румяные, как у нашего кардинала. Но ты успокойся, тебе это не грозит.

Диана вопросительно посмотрела на него. Шут объяснил.

— Твой же суженый не из знати — простой воин.

Из того места где стояла Камилла послышался удивленный звук. Диана же продолжала расспрашивать.

— А что делают жены простых воинов?

— Следят за домом, воспитывают детей, готовят, стирают и получают тумаки от мужей.

— За что же тумаки? — задохнулась от возмущения принцесса.

— За то, что недостаточно быстро выполняют все остальное — шут одним быстрым движением обглодал кость, хлебнул из чашки и точным движением послал курногу в окно, при этом едва не задев носа горничной, а затем возвестил:

— Это тебе тоже не грозит.

— А что мне грозит? — шут пожал плечами.

— Откуда я знаю, я же не Кассандра! — Диана в нетерпении стала егозить на стуле.

— Ты же был в посольстве! Чем занимаются их женщины? Или ты женщин не видел?

— Видел. Их в посольстве около десятка. Жены рыцарей. Что делают? Чтобы я понимал, что они делают! Могу сказать, чего не делают. Веерами не обмахиваются, в реверансе не приседают, глаза не закатывают, как лягушка на насесте! Да не знаю я, дочка! Сама увидишь!

Принцесса покраснела и шепотом поинтересовалась:

— А правда, тамошний лекарь может удалить вот это? — она указала на папиллому, скрытую под легкой сиреневой косынкой. Жак украдкой глянул на Камиллу и кивнул.

— Наверное. Только ты, девочка, никому не говори.

— Почему, Жак?

— Тогда им могут подсунуть Анну, а тебя спровадят замуж за какого-нибудь норманна.

— Ну и пусть! — Жак неторопливо откашлялся. Этот жест обычно означал, что терпение паяца на пределе. Поэтому Диана успокаивающе взяла его за локоть. Он посмотрел на нее печальными глазами

— Диана, девочка моя, я ведь тебя на руках качал. Послушай ты старого дурака! Ты рождена для большего, нежели быть за пазухой у какого-то северного князька. Ты знаешь шесть языков, арифметику, геометрию, историю, риторику! Тебе с росичами будет интереснее и лучше, поверь моему предчувствию. Неужели ты предпочтешь быть супругой вечно грязного северянина, ответь, неужели?

— Боюсь я, Жак! Норманны, по крайней мере, из нашего мира, а эти неизвестно откуда и свалились на нашу голову! Страшно!

— Замуж — не на эшафот, авось и понравится!

— Хорошо, — решительно сказала принцесса, — если твое предчувствие меня не обманет, то я тебя награжу…

— Как? — выстрелил вопросом шут.

— Оженю! — нашлась Диана, — решено — оженю.

— На ком? — всполошился Жак. Он, как и всякий философ, к женщинам относился с настороженностью и недоверием — странное у вас, женщин, понятие о награде!

— Ага! Сам боишься! А оженю я тебя, да вот хотя бы и на Камилле!

От окна послышался шум падающего тела. Беседующие оглянулись и увидели горничную, лежащую в глубоком обмороке. Диана схватила колокольчик чтобы позвонить, но шут движением руки остановил ее.

— Сейчас мы ее в два счета! Мне их лекарь, «Акиша Ивановович» дал одно снадобье, — и вытащил подлец, из небольшого кошеля, висящего на поясе, уже знакомый нам пузырек с нашатырем, — один момент.

Свинтив колпачок, он поднес к органам обоняния девушки дьявольское зелье.

— Надо же, не обманул лекарь! — завопил он в экзальтации, когда Камилла открыла глаза, — это вам не нюхательная соль, от которой лишь начинается насморк!

Камилла с ужасом глянула на довольного Жака и хотела было снова сомкнуть веки, но тот покачал головой:

— Не советую, милая, — протянув руку, он хотел помочь девушке встать, но та с воплем сама вскочила на ноги.

— Вот видишь, Диана, подтверждение моим словам, — обратился паяц к принцессе, — сей мягкий и податливый кусок плоти, все достоинства которого заключаются в грушеподобном строении тела и смазливой мордашке, смотрит на меня с ужасом. Ее идеалом является владелец винного погреба, высокого росту, ладного вида, который после года замужества будет возить на ней бочки с вином и заставлять любезничать с более-менее богатыми посетителями за пару медяков, которые с удовольствием присоединит к дневной выручке. А ночью, намотав вот эти роскошные волосы на руку, будет стучать этой прелестной головкой о стену, вопя, что она шлюха и проститутка. Она родит ему троих детей и четверых произведет на свет мертворожденными, а от пятого умрет из-за удара в живот любимой мужниной ноги.

Жак сплюнул. С его лица исчезла приветливая придурковатость. Он посмотрел на горничную с презрением.

— Всю оставшуюся жизнь она будет проклинать свою судьбу. Видишь, как она смотрит на меня? Я же дурак, шут, паяц, хам, ничтожество. На мне этот дурацкий колпак, а под ним абсолютно неимпозантная плешь! Я — фигура не мужественная и не богатая!

Шут еще раз сплюнул.

— Диана, с чего ты взяла, что я хочу жениться на этой дуре? Выдай ее за первого попавшегося мясника. Пусть ходит с разбитой рожей и больной спиною!

Принцесса встала с кресла, подошла к столику, налила из хрустального графина в бокал вина, и протянула его раскипятившемуся шуту.

— Да, Жак. Я прекрасно все понимаю. Доля принцессы едва ли лучше. Выдадут замуж за какого-нибудь «кенинга», хорошо, если не мужлана. Будешь выходить из своих покоев три раза в год на два бала и один прием в честь возвращения брата из очередного похода. Остальное время сидишь в окружении фрейлин, болтающих о всяких глупостях. А в это время твой супруг развлекается на охотах, пьянках, войнах и тискает всех, кто попадется под руку. Я ведь прекрасно помню своих покойных родителей! По мне, так уж лучше в монастырь.

Шут, потягивая вино, стыдливо молчал. Ну не рассказывать же этой невинной девчонке, что пока ее отец был в загулах, шут Жак развлекался с ее светлейшей мамашей, и результатом этих развлечений стала юная Диана.

Глава 27.

Старший прапорщик Мухин гнал в тундру белых лошадей. Табун попался на редкость своевольный — жеребцы скалили зубы, ржали, и не обращали на пастуха никакого внимания.

Сполохи северного сияния, освещающие покрытую лишайником равнину подобно гигантскому стробоскопу, не позволяли поверить в реальность происходящего. Над головою Леонида Ивановича порхали саламандры, сновали белесые чертенята с бутылками портвейна, который почему-то назывался «Три шестерки». Он подставлял им свой походный восьмисотграммовый стакан, умоляя налить, но коварные твари игнорировали его мольбы.

— Да налейте же! — чуть не плакал старший прапорщик.

— У-ху-ху! — смеялись чертенята.

— Пожалуйста! — умолял страждующий.

— Ха-ха-ха! — ржали саламандры.

— Умоляю вас!

— О-хо-хо! — ухали ундины.

— Бессердечные! — завопил старший прапорщик и проснулся.

За окном было уже темно, но сквозь цветные стекла еще виднелись последние проблески заката. Леонид Иванович осмотрелся. Постель его была смята, словно на ней совокуплялись гориллы. Подушка, зажатая между ляжками, имела самый жалкий вид.

По телу ручьями бежал холодный пот. Мухина бросало то в жар, то в холод. Он пошарил руками вокруг себя — вот она! Верная фляга, приятно булькающая, обещающая очищение от скверны и неземное, ни с чем не сравнимое удовольствие опохмелки!

Леонид Иванович трясущимися руками отвинтил пробку и поднес ко рту горлышко заветного сосуда. Но чуда не произошло: безотказно лечившая до сего дня жидкость вдруг обдала его запахом, у которого не было названия ни на одном из земных языков и от которого у старшего прапорщика вдруг заныли кости и судорогой свело мышцы шеи и спины.

Через полминуты ломота прошла, но ощущение отвратительности осталось. Недоумевая, он слез со своего беспокойного ложа, налил на каминную полку немного жидкости из фляги и поджег. Все правильно — по голубоватому оттенку пламени Мухин опознал тот самый состав, который на протяжении долгих лет служил ему верой и правдой, помогал в горе и в радости, лечил самые страшные раны души и тела. Обрадованный, он повторил попытку опохмелиться, на этот раз зажав нос рукой.

Бесполезно. Вторая попытка окончилась еще более плачевно, нежели первая. Едва он сделал несколько глотков, как проклятая влага поперла изо всех щелей, так и не пожелав попасть в желудок.

— Минздрав тебя, Леня, предупреждал! — выругал он сам себя. В дверь просунулась голова Булдакова. Стук поступил с задержкой в несколько наносекунд. Булдаков утверждал, что стучится и одновременно открывает дверь, но из за разницы между скоростями света и звука все видят сначала его, и только затем до их ушей долетает звук стука.

— Ба! Иваныч, ты еще не готов! — осуждающе произнес большой начальник, — а ведь знаешь, что церемония начинается через час!

— Уже готов! — прохрипел Мухин голосом умирающего Гитлера, — я не еду.

Подполковник позволил своему телу окончательно пересечь черту порога. Ему показалось, что он ослышался. Всем было известно, что старший прапорщик Мухин не пропускает ни одной пьянки.

— Иваныч, скажи мне, что ты пошутил или оговорился, — Булдаков со всех сторон осмотрел своего заместителя и ближайшего собутыльника, — неужто влюбился?

Мухин помотал головой. Глаза его тускло сверкнули в полумраке комнаты.

— Выдумаешь тоже! Я тебе не Толик Малинин! Худо мне, Палыч, думаю к эскулапу сходить. На предмет выяснения.

— Пойдем провожу, — Олегу Палычу не терпелось узнать, что все-таки произошло с этим железным человеком.

В медкабинете Починок осмотрел «бойскаута», посветил фонариком в глаза, а затем грязно выругался.

— В чем дело, Акиш Иванович? — нетерпеливо спросил Булдаков. Он забеспокоился, ибо ни разу не слышал подобных изречений из уст фельдшера. Тот вдруг заговорил с сильным татарским акцентом, хотя до сегодняшнего дня изъяснялся на правильном русском.

— Ти думаль такой умный, да? Кушать много-много водки, насиловать свой организм, да? Фигу тебе! Ти уже випил весь свой водка! Теперь только чай!

— Да объясните мне, что произошло? — взмолился подполковник.

— Каюк! — взвизгнул Акиш Иванович, — допился! Лошадок белых гонял?

Мухин смущенно кивнул.

— Чертей видел? — подтверждение.

— Еще раз выпьешь, черти начнут гоняться за тобой, пока из окна не выскочишь, — фельдшер повернулся к Булдакову, — белая горячка называется. Олег Палыч, вы рискуете потерять своего заместителя!

— Да! — протянул изумленный подполковник, — Леня, а ты сможешь нормально функционировать на слабеньком чайке? Доктор говорит, что свою жизненную норму ты уже потянул…

— Жаль! — прохрипел Мухин, — нужно было пить через день, чтобы на всю жизнь хватило! А что теперь, доктор? Мне ведь хреново… Очень хреново…

— Командир, — сказал Починок, — вы ступайте на церемонию, а я остаюсь. Нужно ведь этого потерянного в чувство привести. Пойдемте, мой непутевый друг!

— Куда? — тихонько спросил Мухин.

— В процедурную. Клизму, капельницу, эсперальку! Вперед!

«При чем тут спиралька?» — думал Булдаков, идя по коридору, — «с алкоголем нужно будет поосторожней… Предупредить Светку, чтобы присматривала за мной… Неровен час… Интересно, лошади и вправду белые?»

В их апартаментах Светлана рассматривала в зеркало свой начинающий набухать живот.

— Вот видишь, — обратилась она к вошедшему мужу, — узкое мне носить уже нельзя.

— Надень широкое, — посоветовал искушенный супруг.

— Как у вас, мужиков, все просто! — возмутилась Светлана, — что ты мне предлагаешь надеть? Русское народное платье из тончайших сортов мешковины и кокошник? Или твою любимую военно-полевую форму?

— Таки у тебя ничего нет? — лукаво сощурился Олег Палыч, — а что ты везла в тех трех коробках, что заняли полмашины?

— Там ничего широкого нет, — причитала жена.

Любящий муж начал звереть.

— Тогда скажи мне, женщина, каким местом ты думала, собирая манатки и зная о своем интересном положении? — Светлана набычилась.

— На меня нельзя орать!

— А что с тобой прикажешь делать? — она критически осмотрела себя в зеркале, распахнув халат.

— Пока что еще все, — и бросила на супруга взгляд, по которому так тосковал Амундсен, когда добрался наконец до моря Желания. Олег Палыч сделал шаг в сторону, сымитировав побег.

— Светка, через час церемония!

— Через целый ча-ас!

— Я не умею так быстро!

— Не умеешь, — печально подтвердила жена, запахивая полы халата. В дверь постучали.

— Открыто! — брякнул Булдаков. Вошел Дениска. Мрачная физиономия подполковника сменила выражение на более мажорное.

— Ба! Сынище пожаловал! — протянул Олег Палыч, — как дела?

— Вы меня возьмете с собой? — вопросом на вопрос ответил мальчуган. Отец беспомощно посмотрел на жену.

— Вообще-то можно, — осторожно ответила та, — за столом вести себя он умеет… Но одеть что?

— У меня есть смокинг! — похвастался Денис.

— Какой смокинг? — удивилась Светлана, — молодой человек, мне знаком весь ваш гардероб. Никакого смокинга там нет!

— А мне Наталья Владимировна подарила перед отъездом! Правда! — тут парень самую малость призадумался, — он мне еще немного великоват… самую малость…

— Размера на четыре, — понял отец, — оденешь под него зимнюю тельняшку, а рукава закатаем!

— Я думаю, обрежем! — Светлана чуть не лопнула со смеху, — храбрый портняжка! Пойдем, Дениска, посмотрим на твой смокинг.

Паренек без возражений последовал за ней. Свою новую маму он очень любил, как и миллионы телезрителей, за красоту, и очень уважал за то, что «такая страшно знаменитая, и не задается». Вот только мамой он ее еще называть не научился — выходило нечто вроде американского «мэм».

С отцом они раз и навсегда решили, что Светлана отныне есть самая что есть натуральная мама. Мальчик, воспитанный в военном городке, уяснил себе, что его родная мать совершила предательство по отношению к отцу, своеобразную «измену Родине», за которую подобных субъектов настигает «всеобщее презрение народа». Не то, чтобы он ее ненавидел — в столь юном возрасте невозможно испытывать ненависть. Денис, решивший пойти по стопам отца, понимал, что если Родина требует верности от служащего ей мужчины, то этот мужчина вправе требовать верности от своей супруги. И измена в обоих случаях является позором.

Искусство принесения жертвы является одним из самых чистых и бескорыстных. По крайней мере, так считают японцы.

«Смокинг» оказался обычной серой тройкой, был действительно великоват для Дениса, но рост парня позволял надеяться, что в течение года их размеры совпадут, чтобы еще через год снова разойтись, на этот раз поменяв полярность несоответствия.

А между тем в замке шла куда более хлопотливая процедура. Утром выяснилось, что жениха абсолютно не во что нарядить. Сергей не шибко следил за своим гардеробом: шесть комплектов х/б, три бушлата и восемь пар разной армейской обуви. Разумеется, нижнее белье в этот счет не входило.

Женский контингент, хлопотавший вокруг него, уже подумывал о привлечении местного портного и ругал сконфуженного жениха.

— Дык кто знал, что на третий день к алтарю поведут! — и затем со слабой надеждой добавил, — а может кого другого?

— Не может, — ответил подоспевший Олег Палыч, — твое лицо уже засветилось в Интернете.

Затем повернулся к девушкам.

— Ну что, орлицы, есть варианты? — Валя Ромащенко хихикнула.

— Знаете, Олег Палыч, у моего Игоря есть джинсовая черная пара, еще от эпохи перестройки. Он ее никогда не надевает, — говорит что становится похожим на графа Монтекристо. Они с Сергеем почти одного роста… Только они… Что ему в таком случае одеть под джут, не представляю! Грудь вылезает, а рубашки ни одной…

— У него что, такая большая грудь? — удивился командир.

— Волосы! — хихикнули все пятеро, кое-кто, как показалось Олегу Палычу, даже с надрывом.

— Ну, девочки, это же нормально, — быканул он, — я тут кое-что придумал.

Сбегав к себе он принес рубашку, подаренную ему бывшими сослуживцами по дикой дивизии, которую он ни разу не надевал. Не надевана была рубашечка по двум причинам: ядовито-синий цвет и чрезмерно длинные рукава. Завидев человека в таком убранстве можно было подумать, что на васильковое поле упала часть небосвода.

— Как вы догадались? — воскликнула Валя, когда он развернул рубаху в анфас. Булдаков хитро глянул на нее. Он не понял, о чем так коварно догадался, и только скромно пожал плечами.

— В самую десятку! — восхитились все остальные, — у Сереги глаза такие же. Как специально сорочку под него шили…

«Или Серегу под рубашку делали», — подумал Булдаков, отчаливая от веселой компании. Поднявшись на второй этаж он вспомнил о совпадении колеров и хлопнул себя по ляжкам, — «Молодец, Олег! Опять в строчку!»

… В восемь вечера небольшой кортеж, количеством человек в двенадцать, погрузился в три «лендровера» типа «УАЗ-469» и отправился за сердцем принцессы Дианы.

— Мать моя! Я как будто на сватовстве Ингви Мальмстина! — заметил Сметанин, бывший за старшего шафера.

— Я больше на эту удочку не попадусь! — заявил Гончаров. Он постучал по деревянному лбу Саньки Воробьева, который неведомо по какому жребию попал в число почетных сватов.

Действительно, Сергей в черноте от «Wrangler» был ужасно похож на знаменитого гитариста. Глаза пронзительной синевы сверкали в тон рубахе из под вьющихся черных кудрей. Точно сын Посейдона, он возвышался над окружающими.

Стоя рядом с принцессой, он был избавлен от необходимости смотреть ей в глаза, ибо они находились сантиметрах в сорока ниже средней линии его собственного взгляда. Гордо глядящий на оробевшего кардинала, который вел церемонию помолвки, Сергей Гончаров казался существом неземным.

— Господа и дамы! — громко возвестил король, имею честь объявить вам намеренный свершиться брак нашей сестры леди Дианы и воина дружественного нам Белоросского государства — сэра Серхея!

Грянул оркестр, заигравший некую доисторическую кантату, по завершении которой жених с невестой обменялись обручальными кольцами, загодя приобретенными у главного пейсатого ювелира Парижа.

Согласно диспозиции, лицо невесты было закрыто белой вуалью, символизирующей очевидную невинность. Сквозь эту чадру ничего не было видно, но по дрожанию руки, Сергей понял состояние девушки.

— Не бойся. Не такой я и страшный! — сказал он по-французки, а затем прибавил на родном:

— Не дрожи ты, глупышка, — к его удивлению снизу на том же языке донеслось следующее:

— Я бы посмотрела, как бы ты дрожал, если бы тебя выдавали замуж за такого монстра.

Жених позволил себе улыбнуться.

«По крайней мере, эта малышка неглупа».

«По крайней мере, он способен проявлять заботу», — думала Диана.

«По крайней мере, под вуалью папиллома не заметна!» — с облегчением расслабился король.

Все расселись за праздничным столом, и пир начался. Все шло своим чередом: шут носился, как угорелый, кардинал с нехарактерным интересом пялился на супругу посла, Людовик размышлял о грядущем, Булдаков вязал узлом серебряные ложки. Со стен на все это поглядывали мрачные святые своими всепрощающими взглядами полных кретинов.

«Интересно», — думал Сергей, ковыряя ножом кусок окорока, — «почему на всех иконах у святых такие лица, как на советских плакатах. Нужно будет поговорить с Андрианом»…

Гости и хозяева пировали старательно, как бы стремясь качеством совместной трапезы заложить фундамент будущности. Музыканты наигрывали что-то из древней классики, возможно, откровения рамапитека Ых-ху. Шут добросовестно отрабатывал свой кусок хлеба, бесясь как черт в припадке белой горячки.

Невеста украдкой наблюдала за будущим супругом и ловила завистливые взгляды сестер. Внезапно ей стало весело и легко. Страх перед неизвестностью либо исчез, либо она его переборола. Господи, если бы не ее «уродинка», какой бы они были потрясающей парой!

— Ты совсем не пьешь, — обратилась Диана к Сергею. Тот наполнил пол-литровую чашу почти полностью и одним махом опорожнил ее.

— Я не алкоголик, я еще только учусь, — сказал он обалдевшей от такой категоричности принцессе.

— Ты сейчас свалишься под стол, — сухо прокомментировала она, — это очень крепкое вино.

— Ну и я не слабый, — озорно улыбнулся Гончаров и посмотрел на танцующих, — в танцах я не силен точно. Предлагаю выйти подышать свежим воздухом. Ты не смогла бы отослать этих дурочек? Они мне все пищеварение портят.

Диана сказала несколько слов своим фрейлинам, и те остались сидеть за столом, а они с Сергеем вышли в королевский зимний сад. Он еще не достиг полностью задуманной площади, но уже где-нибудь в укромном уголке можно было без лишнего шума перерезать кому-нибудь горло. С другой стороны, в этом саду крутилось множество романов между светскими львами и львицами.

Должно быть Сергей подумал о том же, что и мы, потому что выйдя в сад проверил наличие бронежилета и средств индивидуального нападения. Только он приготовился произнести какую-то фигню насчет завтрашней погоды, как в грудь ему уперлось лезвие мизерикордии. В сумерках светились две довольные мужские рожи.

— Просим прощения, леди Диана, — произнесла одна из них, — вашему спутнику придется пройти с нами.

Принцесса в ужасе молчала. Сергей вспомнил какой-то дурацкий фильм и произнес:

— А что, если вы, парни, гомики и хотите меня запетушить? Меня тогда, противные, шеф домой не пустит! Никуда я с вами не пойду! — по-французски это прозвучало не слишком убедительно, поэтому парень прибавил:

— Идите, парни, домой. Неровен час — шеи посворачиваете в такой темноте! — лезвие уперлось в грудь сильнее.

— Дави, не стесняйся, — великодушно разрешил Сергей, свято веривший в чудесные свойства кевлара.

Человечек запыхтел и запоздало подумал, что мизерикордию следовало бы приставить к горлу. Но, чувствуя как хрустят кости правой руки, в истерике понял, что следующего раза может и не быть.

Сломав нападающему ведущую конечность и, используя остальное в качестве небольшого упора, парень ударом ноги отправил в нокаут второго агрессора. Затем схватил за шиворот первого и бросил его в заросли терновника. От воя несчастного перестали орать птицы, в большом количестве водившиеся в зимнем саду, и начали сбегаться гости.

Никому ничего не объясняя, Гончаров взвалил на плечи второго и обратился к Диане на русском:

— Пойдем, принцесса. Так и до простуды недалеко, — и взял ее за руку.

Послушная, как личный зомби, она последовала за ним. На входе в праздничный зал они столкнулись с Булдаковым, который прослышав об инциденте решил убедиться во всем сам. Ему под ноги и сбросил Сергей свою ношу.

— Тяжеленный, сволочь, — сказал парень, вытирая со лба пот, — должно быть пожрал недавно.

Командир вопросительно посмотрел на него.

— Кого это ты приволок? — Олег Палыч успел основательно хлебнуть красненького — глаза его весело блестели.

— Похитителя человеков, — ответил Гончаров, — хотел меня похитить вот. Не удалось. Мы с Дианой гуляли, никого не трогали, а тут из-за угла двое, и ну угрожать! Пришлось кое-что им растолковать.

— А где второй? Ты его часом не угрохал?

— Да нет! — протянул Сергей, — всего-то и делов, что клешню сломал! В кустах отсиживается.

Отчасти пришедшая в себя Диана недоуменно посмотрела на него и сделала попытку высвободить руку. Серега, понявший это по-своему, продолжал:

— Принцессу вот напугали. Нелюди какие!

Подошел шут и уставился на пленника.

— Черт! — взревел он, — это же приятель нашего Генриха! Что он здесь, интересно, делает? Сейчас я его приведу в чувство!

Прослышав о ЧП, Его Королевское Величество также соизволили подойти.

— Что случилось, Жак? — спросил он у шута.

— Ерунда! — отозвался паяц, не прерывая своего увлекательного занятия, — твоего будущего зятя хотели похитить.

Король с тревогой взглянул на Гончарова. Тот равнодушно смотрел на вхождение души в тело лежащее на полу.

— Похоже, Людовик, твой братец Генрих без ума от предстоящего родства.

— При чем тут Генрих? — не понял король.

— Это — друг Генриха, — терпеливо объяснил Жак, — номер один. Номера второго сейчас вытаскивают из терновника, куда его зашвырнул вот этот молодец.

Сергей хмыкнул и поклонился.

— Ваш покорный слуга, — сказал он по-французски.

— Ваше Величество, — вмешалась Диана, — я была при этом и могу все подтвердить.

— Сестра моя, — подумав произнес король, — пойдемте, я провожу вас в ваши покои. Мне кажется, вы должны отдохнуть после всего пережитого. Господа! Я присоединюсь к вам вскоре. Проводите этого человека в камеру пыток — Жак покажет.

Паяц что— то проворчал на своем диалекте. Подошли два «архангела», взяли пленника под руки и, стуча алебардами по полу, потащили его к выходу.

— Ну, что ж! — произнес шут, — пойдем, развлечемся!

— Я думаю, — сказал Булдаков, — что для такого мероприятия нужно захватить кого-нибудь с вашей стороны. Иначе нам просто могут не поверить.

— Точно! — сказал Жак, — я же дурак, палач — немой, а стража — вообще идиоты. Я мигом, приведу одного парня. Через мгновение он уже вернулся, волоча за собой кардинала. Его святейшество был весел и слегка пьян. От него несло женскими духами и порошком от клопов.

— Личность известная, — сообщил он шепотом, — король ему доверяет. Пойдем, что ли?

Булдаков повернулся в сторону столов.

— Голубков! — позвал он. Подошел санинструктор роты охраны рядовой Голубков.

— Вызывали? — спросил он, глядя на командира сквозь толщу своих линз.

— Подзывал, — скорчил рожу Олег Палыч, — у тебя несессер с собой?

— Со мной, — удивился Санька, — вы же знаете, командир — он всегда со мной.

— Пойдешь с нами. Нужно потолковать с одним человеком.

Голубков флегматично пожал плечами. От этого движения дужка очков съехала с носа; он привел себя в порядок и поплелся за всеми в камеру пыток, расположенную в подвальном помещении замка.

Военно— полевой фельдшер Санька Голубков был незаменимым человеком в медчасти у Львова. Его дядя служил в каком-то сверхсекретном ведомстве заместителем начальника, имел чин полковника, служебную «Волгу» и виды на генерала. Если что и не грозило студенту медучилища Сашке Голубкову —то это служба в войсках.

На третьем курсе он, пробравшись в лабораторию, попытался откорректировать свое «минус три». Ничего не смысля в аппаратуре, он добился того, что у него стало «+12». Вот с этой замечательной дальнозоркостью он пришел к дяде, чтобы тот помог родственнику с поступлением на воинскую службу.

Дядя долго чертыхался, решив что «корректировщик» свихнулся, но все-таки позвонил приятелю попросив устроить на непыльную службу своего чересчур патриотичного племяша.

В части «Бобруйск-13» он всех поразил тем, что у него в петлицах вместо «змеи, плюющей в чашу Сократа» были вмонтированы эмблемы легкой кавалерии, которые считались раритетом уже после Второй Мировой.

В медчасти он считался своим в доску парнем, потому что знал великое множество смешных историй и анекдотов, а также чудо-поговоркой «сейчас по иллюминаторам настучу». Был еще и один прискорбный номер, который ему едва не обошелся в неделю нарядов…

Ничто человеческое парню чуждо не было, иногда он забавлялся с зеленым змием, иногда ходил по бабам, вернее, примеряясь к ситуации, бродил. Поскольку монетки у него водились изредка, забавы эти происходили крайне редко, реже, чем хотелось бы молодой пытливой душе. Вот и влип он в одну аферу.

Возле части крутился один мужичок, далеко не первой свежести, по имени Толик. Это существо было геем, и таскало водку небрезгливым парням из ремвзвода, в качестве оплаты дарившим «любовь» через непотребное место.

Саша познакомился с Анатолием. История умалчивает о том, что он ему наплел, но назавтра вечером Толик топтался у забора с авоськой водки и мечтательной улыбкой на лице. Саша принял у своего «голубого» друга напиток и, сев на пяту, был таков.

Обиженный гомик разревелся и поплелся на КПП — искать правду. Он пожаловался дежурному по части, что неизвестный солдат из этой части его избил и ограбил, забрав очень ценные вещи. Дежурный, уже лет десять знавший потерпевшего, слушал, грустно качая головой, а затем, когда поток жалоб иссяк, сказал:

— Шел бы ты, Толя, домой. Нихрена сегодня твоей заднице не светит!

Тот встал, как-то по-особому шмыгнул носом, проворчал что-то о проклятых мужланах и отправился восвояси. А дежурный позвонил Львову и хохоча пересказал инцидент о нападении жутко очкастого неизвестного солдата с медицинскими эмблемами на известного гомосека Толика. Через десять минут Львов уже заходил в медчасть. Отобрав у подчиненного ровно половину добычи, он мягко произнес:

— Ты же, Саня, не с Сатаной договаривался! Нужно хотя за одну бутылку было отработать.

— Да я, товарищ капитан, гомиков на дух не переношу!

— Что ж, сходи на недельку в наряд.

— Есть! — безразличным голосом отозвался Голубков.

… В тот первый и последний свой наряд Саша попал вместе с майором Булдаковым. Проводя инструктаж, Олег Палыч грустно посмотрел на фельдшера и прочувственно задекламировал:

— Я гляжу в унитаз хохоча — у меня голубая моча… Ну, что, Голубков, кому ты там попу разворотил?

Утром в дежурку ворвался злой как черт Норвегов.

— Вы кого на ворота поставили! — заорал он громко и страшно. Булдакову же во все времена было наплевать на психи начальства. Он нес свою карму по жизни с ледяным спокойствием снежного червя. Майор снял фуражку, почесал плешь и вежливо спросил?

— А куда его я, нафуй, поставлю? Он нормально смотрится только в очереди за пивом! — Норвегов, ничего не ответив, вылетел из КПП.

— Солдатик, я вас снимаю с наряда, — сказал он Голубкову, — идите и занимайтесь по своему плану. Хотите, планктон выращивайте, а хотите — глистов кормите. Словом, здесь вам воздух портить нечего. Шагом марш, сынок.

Сейчас Александр бодро шагал вслед за шефом, недоумевая, зачем он понадобился. Пройдя длинный коридор, процессия спустилась в подвал по узкой винтовой лестнице. Как и полагается подвалу, здесь было сыро: капала вода, на каменных стенах рос пенициллин, а скрип отворяемой двери напомнил нашим героям фильмы ужасов.

— Сюда, — сказал шут. Вошли в маленькую камеру вместе с палачом, который нес на спине свои холостяцкие пожитки. Палач — жирный мужик, обнаженный до пояса, что-то промычал шуту.

— Предлагает начать с каталонского сапога, — перевел Жак.

— Дерьмо ваш сапог! — бросил Булдаков, — Сашок, подойди! Что скажешь? Если ему ввести одновременно рвотное и слабительное?

— Что вы, товарищ полковник! — в почтительном ужасе попятился фельдшер, — ведь он у нас на очке кончится!

Пленный, уже полностью пришедший в себя, глядел на них со злобой. При звуке Сашиного голоса он сплюнул под ноги подполковнику. Тот подошел к узнику и быстрым движением оторвал ему ухо. Затем, глядя в искаженное от боли лицо медленно сжевал весь хрящ без соли. Пленник потерял сознание, да и шуту, кажись, стало немного не по себе. Они переглянулись с палачом и тихонько отошли подальше от Олега Палыча, справедливо полагая, что не являются главными в этой опере.

— Козел! — с выражением бывалого урки произнес Олег Палыч, — Саша, у тебя сыворотка правды с собой?

— Пентонал натрия? — переспросил Голубков, — а может, скополамин?

— Хоть карбонат кальция, — лишь бы толк был. Он даже и не испугается.

— Вы так думаете? — скептически хмыкнул эскулап, — да он у меня сейчас обделается со страху.

Сначала Саша привел пленного в чувство. Тот, потеряв свой надменный вид, тупо смотрел на человека в очках.

— Жак, — попросил Голубков, — спроси как его зовут.

— Незачем спрашивать, — фыркнул шут, — я и так знаю. Это…

— Это все лишнее, — ледяным голосом перебил Булдаков паяца, — пусть он будет… скажем, де Шрапнель!

«Де Шрапнель» недовольно заворчал. Голубков заглянул ему в глаза сквозь толщу своих очков.

— Итак, мосье де Шрапнель, советую говорить вам правду и ничего кроме правды, — с этими словами он отвернулся, снял очки и, достав из кармана небольшой футлярчик, надел контактные линзы.

Кардинал с любопытством смотрел за преображением Александра. А тот посмотрел на де Шрапнеля своими глазищами, которым линзы придали ярко-зеленый цвет, улыбнулся и достал из несессера шприц. Наполнив его на одну треть из свежеоткрытой капсулы и повернулся к шуту.

— Мне нужна его рука, — произнес он.

Палач, с опаской обходя Голубкова, приблизился к допрашиваемому и разрезал тому кинжалом рукав. Крепко сжав ему кисть, он поклонился, не глядя на Сашу.

Профессиональным движением Александр ввел два кубика пентонала в вену де Шрапнеля и, вытащив шприц, сказал:

— Hasta la vista, придурок, — ввиду чего бедняга снова погрузился в полуобморочное состояние.

— Куда мне эту херню выбросить? — спросил Булдаков, держа в руке ушную раковину. Шут ужаснулся.

—  — Но ведь вы его сжевали, я сам видел! — подполковник усмехнулся:

— Ты должен быть повнимательнее. Оторвал-то я одно ухо, а сжевал желатиновое. Вот такое, — он протянул изумленному шуту один из великолепно выполненных муляжей органа слуха, которых у него был огромный запас, — это я в детстве любил охотиться на гуков. Попробуй!

Жак брезгливо откусил кусочек желатина. Затем еще кусочек. Затем еще. Подполковник протянул ему еще одно, в которое шут немедленно впился.

— Тьфу! — чуть не проблевался он, — это — настоящее!

— А вот это называется — западло! — популярно объяснил посол.

Глава 28.

— Ну, и как вам, Диана, ваш будущий супруг. Предупреждаю сразу: мне он понравился.

В руках у короля помимо руля Франко находился бокал шампанского, из которого он время от времени освежался. Девушка сидела в кресле, ноги ее были укутаны теплым пледом. Мелкими глотками она отпивала глинтвейн и боязливо поглядывала на брата.

— Ваше Величество, это — не человек!

— Я вас, сестра, не вполне понял. Что означает «нечеловек». Он, согласен, очень высокий, самый высокий парень из всех, кого мне доводилось видеть, но больше отклонений я не вижу…

— Я сама до конца все вспомнить не могу: мы стояли, они подошли, начали угрожать… Вот они куда-то летят… Бегут люди… Он чушь какую-то говорит… Я подтверждаю… Бред!

— Диана, — начал король, — мне кажется, что вы просто переволновались. Мы еще с вами поговорим завтра.

— Конечно переволновалась! — воскликнула принцесса, — я волновалась, а он нет! К его груди приставили нож, а он не волнуется! Вы можете мне это объяснить?

Людовик прикончил очередной бокал и зевнул.

— На нем были доспехи. Отчего же ему волноваться? Да-да! Такие же доспехи, что были подарены мне. Я повесил их на стену и полдня, глупец, пытался прострелить их из арбалета. Потратил столько времени — и все впустую! Мне удалось обнаружить на них лишь пару царапин, да и то я подозреваю, что они там уже были… Как бы там ни было, я рад, что вы не передумали выходить замуж за сэра Сергея.

— Моим мнением никто не интересовался, — тихо ответила Диана.

— Сестра, — ласково сказал Людовик, — ты думаешь, кто-нибудь меня спрашивал, хочу ли я в жены Марию Флорентийскую? Ни одна живая душа. Все делалось во благо Франко! Во имя Франко!

Он вздохнул. Затем налил себе еще вина.

— К сожалению, счастье простых людей нам недоступно. Нас шестеро: три брата и три сестры. Отчего же мы волками глядим друг на друга? Генрих спит и видит себя королем, а ведь не совсем уверенно представляет себе даже сколько в стране народу! Иди ко мне, сестричка! — он обнял Диану и погладил по голове.

Они долго сидели, глядя, как за окном сгущает краски ночь. Затем принцесса вспомнила, что завтра ей необходимо нанести визит в замок Женуа и, возможно, расстаться со своим «украшением».

— Ваше Величество, уже поздно. Я бы хотела отдохнуть — завтра предстоит трудный день.

— Конечно-конечно, — спохватился король, — я вовсе не собирался докучать. Спокойной ночи, сестра!

Он поцеловал ее в лоб и вышел. В приемном покое его дожидались. Шут и кардинал коротая время резались в шашки на щелбаны. Лоб кардинала Дюбуа представлял собой жалкое зрелище. В тот момент, когда Жак отсчитывал Его Святейшеству очередную порцию, король сухо кашлянул.

— Что, дружок? — спросил король шута, — одной высокой головы тебе мало, решил отбить мозги и духовенству? А вы, герцог, что скажете?

Кардинал побагровел в своем стремлении хоть как-то оправдаться, но его опередил Жак.

— Людовик, ты же знаешь, что я играю только с теми, у кого нет мозгов!

— Ладно, — сказал король, — однажды этот плут у меня выиграл право три дня носить корону, и управлял, подлец, все это время государством! Надеюсь, вы ему ничего подобного не проиграли?

— Не успел, — злобно ответил шут, — вечно, ты не вовремя! Уж он бы не увидел своих красных шмоток целую неделю!

— Не бесись, — хмыкнул Людовик, — лучше расскажи, что показал арестованный?

— Де Шрапнель? — переспросил паяц, — во всем признался.

— Что за дьявол! — воскликнул король, — мне казалось, что я знаю всех дворян в своем королевстве.

— Да нет, Ваше Величество! — встрял с объяснениями кардинал, — это барон де Бранн — огромная сволочь и большой друг вашего братца Генриха.

— Стоп-стоп! — поднял руки вверх монарх. Что-то, герцог, вы заговорили другим стилем? Начали мы о шрапнели, а закончили моим братом. Может мне кто-нибудь объяснить, какая тут связь?

Шут лениво зевнул. Кардинал посмотрел на него, моля о помощи.

— Ладно, Людовик! — сказал Жак, — тут ничего сложного нет. Посол сказал, что ему плевать, как величать пленного, и обозвал его де Шрапнелем. Нормальное имя, мне нравится.

— Мне тоже, — кхекнул кардинал.

— Под этим именем его и похоронят завтра на рассвете, — согласился король, — а что он сказал перед смертью? Вы что-нибудь из него вытащили?

— Побойся бога! — заорал Жак, — он еще живой. Налицо, правда отсутствие одного уха, сожранного вашим покорным слугой, а во всем остальном с ним полный порядок.

— Значит, он плохой вассал. Хороший слуга никогда не выдаст хозяина, — резонно заметил король. Шут с сомнением покачал головой.

— Если бы за тебя взялся сир Булдаков, ты бы написал донос на собственную супругу, извиняюсь… Они ввели ему в кровь какую-то гадость, от которой он рассказал нам всю правду.

— Сомневаюсь, что это правда… Ты уверен, Жак?

— Этот барон, шакал драный, — буркнул шут, — признался, что месяц назад спер у меня парадный колпак и спрятал у Генриха в покоях. Там я его и нашел — вот он, полюбуйся! Это стоило ему пару тумаков по ребрам…

— Что он рассказал? Кому понадобилось расстроить помолвку? — задавал вопросы король.

— А ты сам не догадываешься? — ироничное лицо Жака страдальческисморщилось, — сердечко ничего не подсказывает?

— Генрих? — выдохнул Людовик.

— Он самый, — кивнул кардинал, — могу на библии поклясться.

Король погрузился в глубокую задумчивость. Шутка ли — прикончить родного брата! А не прикончить никак нельзя — придурок стал опасен в своем маниакальном желании трона.

— Что же мне делать с пленниками?

— Посол предложил их отпустить, — сказал шут.

— Ни за что! — воскликнул монарх, — они оскорбили моих гостей.

— Сир Булдаков предложил отправить их в Анжу, где скрывается Генрих. Они должны передать ему ультиматум: если твой братец не пожелает сдаться добровольно, то мы возьмем замок штурмом и всех вздернем, — Жак взглянул на Дюбуа. Тот согласно кивнул.

— Тут Генрих и обхохочется, — хмыкнул король, — он хоть и дуралей, но знает, что у меня плохо с людьми. Там половина рыцарей поляжет. А я себе этого позволить не могу — герцог Руанский давно точит зубы на Париж.

Кардинал осторожно произнес.

— Ваше Величество! Посол предлагает свою помощь во взятии Анжу. Предлагает нам посмотреть на сие представление.

— Э-э… — задумался Людовик, — насколько я знаю, у него с людьми тоже не густо… Сколько же человек он намерен послать на штурм?

— Пятерых, — сказал шут и, видя, что король собирается захохотать, быстро продолжил:

— Советую согласиться. Вот увидишь — Генрих будет посрамлен.

— О, великие боги! — трагично прошептал бедняга-король, — придется мне на это пойти. Хотя то, что чужеземцы решают наши внутренние вопросы мне очень не нравится.

— Что до меня, — сказал шут, то твой братец мне настолько омерзителен, что я готов один штурмовать Анжу.

* * *

Принцесса Диана проснулась около десяти утра и еще полчасика валялась в постели, размышляя. Впервые за несколько последних лет у нее утром было хорошее настроение.

Она с аппетитом позавтракала и велела закладывать карету. В таком деле свита ей была не нужна, поэтому она взяла с собой лишь верную Камиллу. Горничная знала о предстоящей цели визита в замок Женуа и, гордясь оказанной честью, сидела с очень серьезным видом.

Часовой, заметив подъехавший экипаж, вызвал дежурного — сержанта Абрамовича, который и встретил гостей. Он помог принцессе и ее горничной сойти, подавая свою рабоче-крестьянскую ладошку поочередно то принцессе, то «лицу, ее сопровождающему». Эта ладошка здесь ценилась на уровне рыцарской длани.

Размышляя на эту тему, он глупо ухмыльнулся и вызвал по телефону Гончарова.

Сэр Серега спустился на «КПП» и принял под свою опеку двух девушек. Глянув на фигуру принцессы при дневном свете он поздравил себя и возблагодарил Господа, что Диана надела вуаль. Иначе его душу разодрали бы противоречия. Пригласив их войти, прошел следом.

В холле он смущенно кашлянул.

— Камилла, вы не могли бы навестить свою подругу Аглаю, в то время как леди Диана будет проходить курс лечения? — горничная посмотрела на него глазами полными ужаса.

— И оставить Ее Высочество наедине с…

— Наедине-с! Наедине-с! — пропел он облегченно.

— Ступай, Камилла, — разрешила Диана, — хуже мне уже не будет.

Горничная поклонилась и ушла.

— Почему так мрачно? — спросил Сергей, — никогда не стоит терять надежды.

— Устала я надеяться, — горько сказала принцесса, — да и на что надеяться. Что в один из прекрасных осенних дней из далекой страны прискачет прекрасный круасадер и отрубит мне… Какая глупость!

— Вовсе не глупость, — сказал Сергей. В этот момент прекрасный «круасадер» в образе старшего прапорщика Починка спустился к ним.

— Ну что же вы стоите? — спросил Акиш Иванович, — пройдемте в наш ФАП. Милости прошу!

На дверях медпункта был нарисован красный крест. Андриан хотел к нему пририсовать и полумесяц, но Булдаков, косясь на Починка, запретил.

— Сейчас самое время крестовых походов, — заявил он, — поосторожней надо бы.

— Я пойду посмотрю, как этот комик подготовил операционную, сказал Акиш Иванович, — а вы подождите пока в приемном покое.

Только он скрылся, из двери перевязочной высунулась голова неунывающего Голубкова.

— Здорово, очкарик! — поздоровался Гончаров.

— По иллюминаторам настучу! — приветливо отозвался Шурик.

— Привел вот вам пациента, — сказал Сергей, — жалобы на плохой обзор правым глазом.

— Проходите-проходите, — расшаркался Саша, — папа будет очень рада.

Принцесса обалдевши глянула на него, но промолчала.

— Алексашка, шут гороховый, — донесся из операционной голос Починка, — иди, анестезию готовь!

— Без меня никак! — шепотом сообщил Голубков и исчез за дверью. Сергей и Диана остались вдвоем. Девушка нерешительно спросила:

— У вас тоже есть шуты?

— Хватает, — на полном серьезе отозвался парень, — мы все шутили понемногу… Ты главное не волнуйся.

— А чего мне бояться? — с тревогой в голосе спросила Диана.

— Да практически ничего, — появился в дверях Починок, — процедура вообще-то, безболезненная. Зайди, Серега, через час: заберешь свою невесту. Работы там минуты на три, но долго отходить от анестезии. Собственно, эту операцию делают без наркоза, но пациент психологически не подготовлен. Сердце молодое, крепкое… Так что, через час.

— Ну, Диана, следующий раз ты меня увидишь уже без папилломы, — весело сказал Гончаров, — крепись!

— Нет, жених мой, надеюсь, это вы увидите меня…

— Пройдемте, ваше, так сказать, Высочество, — деловито произнес Акиш Иванович.

— Зовите меня Дианой, — попросила девушка, — вы же между собой без церемоний?

— Это точно, — кивнул фельдшер. Он замер на пороге: посреди операционной стоял Санька Голубков с огромной киянкой в руках.

— Что это? — удивленно спросил Починок.

— Анестезия! — свирепо осклабился помощник.

— Идиот! — застонал Акиш Иванович.

— Может быть, — согласился Саша, — но у них другой анестезии попросту не знают.

— Да тебе за эти фокусы голову оторвать надо! Чем ты думаешь, хотел бы я знать?

— Бог дал мужчине две головы, — прогундосил Саша, — но так мало крови, что думать одновременно можно только одной.

— Переключиться на верхнюю! — скомандовал фельдшер. Голубков указал на кресло и пригласил Диану сесть. Затем достал из шкафчика пузырек с хлороформом и кусок ваты.

— Начнем! — бодро произнес Починок, — анестезия!

Голубков смочил тампон хлороформом и поднес к лицу принцессы. Та вскоре клюнула носом и уснула.

— Разрядник возьми, — приказал Починок. Голубков моментально поменял «шило на мыло».

— Где-то здесь корень, — произнес Акиш Иванович, роясь в густой брови, — ага, вот! Готовься!

Он быстро полоснул ланцетом и скомандовал:

— Прижигай!

Щелкнул разрядник. Старший прапорщик бросил скальпель в полоскательницу.

— Потом простерелизую. Устал, как собака.

— Папиллому куда? — спросил Голубков.

— Котам отдашь, — отмахнулся от него Починок, — протри ей бровь, да зови Гончарова — пусть уносит свою милую. Мы свою работу закончили.

Диана сквозь сон услышала, как чей-то голос зовет ее по имени. С трудом разлепив веки, она увидела склонившееся над ней мужское лицо.

«Ах, да! Супруг будущий!» — вспомнила она и попыталась встать.

— Нет, — покачал головой Сергей, — полежи еще полчасика. Не напрягай сердце.

Она беспокойно глянула на него. Парень понял значение ее взгляда и улыбнулся.

— Камилла сейчас придет.

— Получилось, — спросила она со страхом и надеждой. Он кивнул.

— А почему у тебя такая большая? Я видел папилломы и раньше, но такую крупную — в первый раз.

Принцесса откинулась на подушку и закрыла глаза.

— Она была маленькая. Когда мне было лет пять, придворный лекарь пытался мне ее удалить, но неудачно. После этого она стала крупнее в десять раз. Лекарю, разумеется, отрубили голову, но мне-то легче от этого не стало.

Сергей погладил ее по щеке. Из-под ресниц блеснули слезы.

— Ну, что ты? — испугался парень, Диана открыла глаза и улыбнулась

— Шут правду сказал. Ей-богу, я его оженю!

Вошла Камилла и ахнула, глядя на госпожу.

— Ваше Высочество, они это сделали! Как?

— Не знаю, — ответила Диана, — я спала. У тебя есть зеркало?

Сергей ей протянул карманное зеркальце и предупредил:

— Руками не трогать! В смысле, бровь, — любопытная левая рука тотчас одернулась. Парень погрозил ей пальцем.

— Значит так, девушки! Я пойду, а ты, Диана, через час встанешь, приведешь себя в порядок и спустишься вниз. Захочешь пить, вода в графине. Графин — на столе. Руками старайтесь ничего не трогать. Ну все, отдыхай! — он закрыл за собой дверь. Камилла поджала губы.

— Неотесанный какой! Ни поклониться, ни руку поцеловать… Варвар! Недаром…

— Хватит! — оборвала ее принцесса, — они — другие. Просто…

— Ваше Высочество, чья это кровать? — вдруг спросила горничная. Принцесса хмыкнула:

— Грешна! Его кровать. Видимо, другой не было. Не делай такое отчаянное лицо — честь при мне.

«При мне ли?» — подумала она, прислушиваясь к своему организму. Но все было на месте, по крайней мере, никаких подозрительных ощущений… «Вот, дура!» — обругала она себя, — «вообразила себе невесть что!» Камилла меж тем продолжала свои рассуждения:

— Уж лучше бы вас, ваше Высочество, выдали за обычного человека: за короля, либо, на худой конец, за герцога.

— Кстати, о замужестве, — вдруг вспомнила принцесса, — как ты смотришь на то, чтобы выйти за Жака?

— Ваше Высочество! — завопила горничная, бросаясь на колени, — пощадите!

— Будешь потом меня благодарить, дуреха! — ласково сказала Диана, — ну чем тебе не нравится Жак? Старше тебя, конечно, но зато хороший человек.

— Ваше Высочество! — рыдала Камилла, — но ведь он же — шууут!!!

— А ты — дура! — бросила в сердцах принцесса, — будете два сапога — пара! Помнишь, что он говорил? За мясника хочешь? Хоть сегодня пристрою!

— Не надо, Ваше Высочество! — замотала головой девушка, — пусть уж лучше будет шут, чем мясник.

Дверь скрипнула и на пороге вырос предмет их беседы.

— Поразительно! — сказал Жак, — стоит вам двоим собраться, как тотчас начинают мне кости перемалывать! Что я вижу? Девочка, ты прекрасно выглядишь!

— Ты в другом костюме! Что случилось? — защебетала принцесса. Действительно, на нем был надет черный камзол и такого же цвета брюки, заправленные в сапоги оленьей кожи. На шее белел шейный платок — подарок Светланы Булдаковой, в котором он щеголял с видом лондонского денди девятнадцатого века. На вопрос Дианы он скорчил рожу, которой не было даже в арсенале у Фредди Крюгера.

— Сегодня подал в отставку. Надоело за двадцать лет кривляться. Так и заявил вашему братцу. А он, сволочь, отставку принял и назначил меня иноземным министром. Так что вы поминали меня?

— Камилла согласилась выйти за тебя замуж! — сказала Диана. Горничная от такой прямоты лишь испустила слабый стон. Жак лишь засопел.

— Премного благодарен. Сначала перевели из внутренних министров во внешние, а теперь ты собралась женить меня на своей протеже! Пойду, приму немного яду…

— Да вы сговорились, что ли! — за неимением возможности топнуть ногой, принцесса лягнула воздух, — я ведь хочу как лучше! Тебе красивую девушку, а ей умного и доброго мужа! — новоиспеченный министр поднял руки в «хенде хохе».

— Слушай, делай как знаешь, да? Скажешь, когда день свадьбы, я приду.

— Уф! — выдохнула она, — Камилла, дай мне воды — пить хочу, умираю. Час, наверное, уже прошел. Как хорошо!

Принцесса выпила стакан воды, затем встала, налила себе сама еще один, удивляясь такой самостоятельности. Осушила и его, потом глянула на помолвленных с видом победительницы.

— Внизу нас ждут. Пойдемте.

Глава 29.

Шарль де Лавинье проснулся оттого, что перестал идти снег. Всю долгую ночь его баюкало шуршание снегопада, а когда оно прекратилось, посол государства Франко открыл глаза. Во рту слегка пересохло от последствий общения с капитаном Малининым, но голову, так как в первое время, не саднило: великое дело — привычка!

На часах было шесть часов утра. Посол с большим трудом привыкал к минутной стрелке: здесь дорожили временем и знали ему цену. Пару раз попав впросак, он теперь старался не отставать от ритма городка. Правда, городком называли его только белороссы — для всех остальных он был городом Бобра — большим культурным и просветительным центром, столицей Средних Земель, возрастающей мощи которого боялись самые великие владыки. И хотя местные жители в ответ на подобные рассуждения только посмеивались, много народу переселилось жить поближе. Вблизи столь могучего государства не страшны набеги кочевников и свеонов.

Шарль де Лавинье постоянно твердил правителю Бобра о необходимости взимания налогов со столь многочисленной орды, поселившихся в радиусе десяти лиг от города. Полковник обещал подумать над этим. Фиг ли тут думать, когда дополнительные деньги сами плывут в руки!

Сон ушел окончательно. Посол встал, засунул ноги в штанины камуфляжа, к которому привык моментально, и пошел испить водицы. Припав к крану, долго и с наслаждением пил живительную влагу, проливая за воротник и орошая свою бородку. Затем зажег свет и посмотрел в зеркало на собственное отражение: последствия вечеринки давали о себе знать — под глазами обозначились темные области переоцененных возможностей.

За окном шумя копытами промчалась рота солдат на утреннюю пробежку.

«То что надо!» — подумал посол, одел теплую шубу, берцы, и выскочил из дома. Шубу пришлось скинуть после километра отчаянного бега: солдатики лупили так, что могла сдохнуть бы и лошадь. Шарль пристроился в хвост и тут же получил по спине кулаком от сержанта.

— Носом дыши, организм! — проорал сержант, — застудишь горло — Львов тебя пенициллином доконает.

Лавинье послушно засопел в две дырки. Затея эта переставала ему нравиться. Но, едва он попытался сбавить темп, как получил по спине.

— Не отставать, слон! — проклиная все на свете посол припустил пуще.

— Вот так! — одобрительно прогудел сержант, — шевели булками!

На повороте их обогнал Малинин на УАЗике.

— Молодцы, воины! — проорал он, высунувшись из машины, — здоровый дух в здоровом теле!

Затем, дав газу, автомобиль помчался вперед. При виде своего вчерашнего собутыльника, посол едва не заплакал, но помня о могучем кулаке сержанта, с темпа не сбился. Сознание он потерял только на шестом километре…

… Очнулся Шарль в медчасти, куда его доставили четверо бойцов во главе с сержантом Резником. На глазах была красная пелена; вот кто-то укусил его в руку — вероятно, сделали укол. Воздух был густой как кисель, и в нем плавали обрывки фраз.

— Товарищ полковник, — оправдывался Резник, — откуда же я мог знать, что послу придет в голову фантазия побежать с нами на большой круг! Одет он точно, как и все!

— А на лицо ты посмотреть не догадался! — бушевал Норвегов, — если этот посол сейчас навернется, кто скандал заминать будет, ты?

— Товарищ полковник, — спокойно произнес Львов, — зря вы разрешили ребятам бороды носить. Это и негигиенично, и вообще!

— Сегодня же всем сбрить! — приказал Константин Константинович, — эта демократия уже боком вылазит. Устав не дураки писали.

Пелена в глазах посла начала спадать. Он ухватился за край кровати и приподнялся.

— Господин полковник, — пробормотал он, — я сам виноват. Думал, выдержу.

— Ха! — пророкотал Норвегов, — батенька, да с этими жеребцами и я не рискну! Не та форма, знаете ли! Видели когда-нибудь загнанную лошадь?

Посол кивнул.

— А вот я не видел, но вы ее очень напоминали! Хорошо, вот наш врач вас откачал. А ежели бы что? — Шарль что-то невнятно пробормотал.

— Что? — наклонился к нему врач.

— Завтра снова побегу! — отчетливо произнес пациент. Вокруг заржали.

— Наш человек! — произнес обрадованный Резник.

— Если только с карантином, — с сомнением произнес полковник, — эти вас насмерть загонят. Одно слово — орлы!

Посла выписали днем. За ним зашел барон Ла Мош — его правая рука и верный друг.

— Надеюсь, Шарль, вы подадите официальный протест? — спросил он, раздувая щеки. Граф озадаченно посмотрел на него.

— Барон, какой протест? Я по собственной глупости попал в этот переплет! Это все равно, если бы я погнался за ветром! Какой протест? Кому протест? — Ла Мош пожал плечами.

— Как знаете, граф, как знаете. Вы уверены, что в отношении вас не применялось силы либо принуждения?

— Абсолютно. Тем более, что я с завтрашнего утра начинаю заниматься с молодыми воинами, да и вам того советую — узнаете массу полезных вещей.

— Граф, я с пятилетнего возраста не расстаюсь с мечом, и ни один из этих вояк не сможет меня победить в честном бою — вот в чем я уверен на все сто! А для того, чтобы передвигаться с большой скоростью, существуют лошади.

Де Лавинье недоверчиво покачал головой.

— Зачем же вы, Арман, согласились сопровождать меня в этом путешествии? — барон остановился и хмуро улыбаясь заявил:

— Вы мой друг, Шарль. Как же я мог отпустить друга, да еще такого неисправимого романтика в столь дальние края?

Граф горячо пожал приятелю руку и, простившись с ним, поспешил к себе. Организм требовал пищи.

Вечером Норвегов вызвал к себе Андрея и приказал ему лично наблюдать за физзарядкой карантина, к которой должен был присоединиться посол.

— Это не значит, что нагрузки должны быть снижены — просто наблюдай, чтобы этот Лавинье не помер во время кросса. Я думаю, что три километра — для него нормально.

— Знаю, отец. Помню, как я умирал во время «трешки», а сейчас «десятку» каждое утро пробегаю. Настя было увязалась со мной, да надолго ее не хватило. Сказала, что это чистой воды идиотизм — бегать без нужды.

Полковник фыркнул.

— Может и этого посла надолго не хватит. Шутка ли: в шесть утра отрывать свою французскую задницу от перины и нестись по морозу как угорелый!

— Не шутка! — подтвердил Андрей. Ладно, посмотрим на него.

Утром Шарль бежал вместе со взводом карантина. Так, как возможности полноценного отбора были ограничены, на службу призвали всех, кого было можно: офицерских сынков, пацанов из слободы и даже двух-трех случайных «солдат удачи», прибившихся к городку.

«Пастухом» при карантине был Горомыко, гонял бойцов нещадно так что Андрей Норвегов даже жаловался отцу, командир лишь посмеялся.

— Ныть всякий горазд, а вот сержанта обставить — кишка тонка.

У вояк из карантина было то преимущества, что службу тянули они уже недели три, и поэтому успели привыкнуть к заутрени — «трешке» по пересеченной местности с забеганием в спортивный городок. Посол держался молодцом, но все-таки бежал в конце. Зато в спортивном городке он подтягивался и отжимался за троих — руки, с детства привычные махать мечом хозяину служили исправно. Резник в конце даже похвалил:

— Молоток, Шарль! Если разрешат тебе автомат повесить — отличный солдат получится.

Эта похвала, сделанная панибратски и без соблюдения приличий согрела сердце посла. Он был реалистом и понимал, что слова от чистого сердца не упаковываются в благозвучные формы. Он был по настоящему счастлив.

После обеда Шарль зашел в штаб и шокировал командира своей просьбой. Норвегов и присутствующий при сем начальник штаба ошалело переглянулись, затем Константин Константиныч напомнил послу:

— Имейте в виду: служба в нашем войске не оплачивается, три года призвавшиеся проводят на казарменном положении, вам придется забыть о том, что вы граф и научиться подчиняться. Вас это не останавливает?

— Наоборот, господин полковник. Мое желание поучиться вашему воинскому искусству только усилилось! — твердо отвечал Лавинье.

— А ваш король? — сделал последнюю попытку начальник штаба, — он как отнесется к тому, что вы поступите на службу другого государства?

— О, сир! Я уверен, что король меня поймет.

— Ладно! — сдался Норвегов, — сдавайте дела барону де Ла Мош и вечером жду вас в казарме. Инструктаж проведу лично. Как у вас с рыцарской честью?

— В смысле? — удивился посол.

— Готовы присягнуть мне на верность?

— Только не против сюзерена, — не колеблясь ответил Лавинье.

— Идет, — пожал ему руку Норвегов, — в тексте присяги сделаем исключение. Ступайте, прощайтесь с гражданкой.

— С какой гражданкой, — удивленно озираясь по сторонам, выдавил Шарль. Семиверстов хмыкнул в кулак.

— С цивильной жизнью, — исправил свою ошибку командир. Лавинье поклонился и ушел.

Начальник штаба загадочно посмотрел на Константина Константиновича. Тот возвел очи горе:

— Да знаю я! У нас не иностранный легион, но! Если уж хочется человеку — пусть послужит.

— А где гарантия, что он не подослан тем же самым Людовиком с целью подглядывания и подслушивания?

— А также поднюхивания и подщупывания! — весело отозвался Норвегов, — а на кой черт мы держим особиста? Пускай занимается! Где он там, кстати? В запой не ушел после ухода жены?

Начальник штаба покачал отрицательно замахал руками.

— Какие запои? Взрослый мужик, сына воспитывает, некогда ему ерундой заниматься.

— Вот и поручим ему держать француза, пока хватку не потерял.

Когда майор Худавый узнал о задаче, которую возложило командование на его плечи, то страшно разволновался. Мужик он был простой, немного от сохи, немного себе на уме. Посудачив за чисткой картошки сам с собой, было решено пойти по пути наиболее передовых разведок — подложить французу в кровать бабу.

Решить одно дело; выполнить это решение мешало отсутствие молодых агентов женского пола, а также отсутствие на иноземной харе какой-либо тяги к прекрасному полу. Приходилось разрабатывать хитроумный план, а вот тут-то и начались сбои. Дело в том, что особист по самой своей природе был неспособен делать какие-либо подлости. И, хотя работа у него была такая, на которой без подлян не обойтись, шел он на такие дела скрипя зубами.

— Хорошо, Шурик, твоей маме! — жаловался он сыну, — у нее гадости получаются даже помимо желания! Бросила нас и ушла к молоденькому!

Как и положено сыну «гэошника», Александр Худавый доставал язык из-за зубов весьма неохотно. Вот и сейчас он минуту поразмышлял, а затем изрек:

— Любовь, па! Новая ма не хуже! — услыхав это, особист уронил картошину в ведро и едва не выматерился.

— Слушай, сынок, да тебе на моей должности работать надо! Неужели ты не любишь свою маму ни капельки? — мальчуган поднял на отца большие серьезные глаза:

— Знаешь, па, мне кажется любить того, кто тебя не любит несправедливо.

— Откуда ты взял, что мама тебя не любит? Она просто с нами не живет, а любит она тебя по-прежнему.

— Если она меня любит, то почему ушла от нас?

— Ты же сам сказал, что любовь. Любовь, сынок, штука довольно странная. Во имя ее люди порой делают такие глупости, куда пьяному! — Сашка минутку чего-то пожевал челюстями, затем задал еще один вопрос.

— А ты бы, если влюбился в другую женщину, тоже ушел бы от нас? — майор подумал, а затем ответил:

— Не знаю, сынок. Не могу ответить с полной уверенностью, но мне кажется, что нет. Мужчины не такие, как женщины. Погуливать можно, но на разрыв семьи мы идем неохотно. Женщина — она как Родина. Если мне, скажем, больше нравилась Голландия, чем Беларусь, то вовсе не значило, что я брошу все и бегом помчусь в страну тюльпанов. Инстинкт гнезда силен. Да и нахрен я нужен в той Голландии!

— Ясно, па. А девку французу подложить надо. Танюху Семиверстову. Она с Андреем разругалась, теперь одна. Хочешь, я ее вербану?

— Зою Космодемьянскую в четырнадцать лет за такие штуки приговорили. А тебя, сынок, из комсомола выгонят. За подстрекание к сожительству, — взглянув на нахмуренного отца, паренек сделал над собой усилие и принялся объяснять подробнее:

— Будет у нее хоть занятие. А то эта стерва хороших парней до ручки доводит.

— А если Семиверстов узнает? Мне ведь трибунал светит.

На взрослом лице Саши мелькнула улыбка.

— Она уже три аборта сделала, а папенька не в курсе.

— А ты-то откуда знаешь? — недоверчиво спросил отец.

— Агентура доложила, — уклончиво ответил сын.

* * *

— Таня, ты куда? — спросила мать девушку, которая стоя у зеркала наносила последние штрихи к своему и без того идеально сделанному макияжу.

— Туда, мам, туда! — весело ответила дочка и принялась напевать что-то веселое.

— Дурить голову очередному кавалеру! — вздохнула Антонина Дмитриевна, — смотри, милая, доиграешься. Нельзя над парнями так издеваться!

— А как можно?

— Немножко. Боже, кто мог подумать, что такая милая девочка превратиться в столь отъявленную сердцеедку! Смотри, милая, не влипни в какую-нибудь историю.

— Смотрю, мама! — чмокнула ее в щеку Таня, — пока, я пошла!

— Ох, Танечка, замуж тебе надо! — вздохнула мать, — пока окончательно не сгулялась.

— Да не переживай ты так! У меня все хорошо.

Выйдя во двор, она принялась напевать:

Встретился с бельдюгой

Серебристый хек.

Также поступает

Часто человек .

Хотя на дворе стоял конец февраля, надобности в шубах не испытывалось. Температура воздуха редко опускалась за ноль, а сильных морозов вообще не наблюдалось. Поэтому на девушке была лишь легкая курточка, а на ногах — короткие полусапожки. Шагала она к дому, стоявшему в стороне от основной группы зданий, небольшому двухэтажному строению, в котором располагалось посольство. В доме светились окна на втором этаже; мелькали какие-то тени, а на первом было освещено только одно окошко. Именно туда и стремилась Татьяна.

Подойдя к заветному окну, она тихонько постучала. Через минуту дверь отворилась, и она тихонечко в нее прошмыгнула. Вскоре в окошке погас свет, и только второй этаж продолжал жить своей жизнью.

Шарль де Лавинье для своих двадцати пяти лет был уже тертым калачом, изведавшим в жизни и радость побед, и горечь поражений, и женскую любовь, и их же коварство. Но тем не менее, он был потрясен, когда его сперва затащили в постель, а потом принялись знакомиться. Вот и сейчас он лежал в кровати, размышляя о совершенно недопустимых в их государстве вещах, а на груди у него лежала славянская девица, сломавшая все его представления о порядочности и традициях.

— На сколько тебя отпустили? — лениво поинтересовалась Татьяна.

— Всего на два часа! — как ни хотел он сдержать свои эмоции, сожаление в голосе все же проскользнуло. Девушка же, похоже, ничуть не огорчилась.

— Жаль, — протянула она без малейшего оттенка горечи, словно зять по поводу умершей тещи, — а когда следующий раз отпустят?

— Не знаю, — вздохнул граф. Для порядка он вздохнул еще раз, затем произнес самым равнодушным тоном:

— Татьяна, ты бы согласилась выйти за меня замуж?

«Все, клиент созрел!» — подумала она, внутренне возликовала от того, что все оказалось так просто, а затем сказала нежно и печально:

— Ничего не выйдет.

— Почему? — приподнялся на локте он, — ты любишь другого?

Шарль пробыл в городе Бобра уже достаточно долго для того, чтобы знать, что местные девушки — сами хозяйки своего слова, поэтому у него даже мысли не возникло, чтобы поинтересоваться, обещана ли она другому.

— Ты ведь меня совсем не знаешь? Может я подлая, может я коварная, может я злая? — она почти натурально всхлипнула.

Тут господин де Лавинье совсем потерял голову и наделал столько глупостей, сколько не делал за всю свою предыдущую жизнь. Короче, он попался. Мадемуазель Семиверстова также сочла, что глупость отказываться от титула графини. В результате на стол Худавому легли документы, полностью изобличающие, что граф Шарль де Лавинье — молодой французский дурак-романтик, который по зову молодого сердца и благодаря природному любопытству вляпался в прямом и переносном смысле в историю.

На свадебной церемонии Саша Худавый дернул отца за рукав и прошептал ему на ухо:

— Папа, а тебе не кажется, что мы сваляли большого дурака?

— В смысле, подложили французу свинью?

— Да?

— Что ж! Очередная жертва системы. Смотри, какие довольные глаза у этой стервы?

— О чем вы? — спросил рядом стоящий Волков

— О маме, — холодно ответил Саша и Андрея передернуло. Он отвернулся и молча стал ждать конца церемонии.

В углу актового зала он заметил брата и подошел к нему. Андрей Норвегов отрешенно смотрел, как молодые обмениваются кольцами под строгим оком отца Афанасия.

— Представляю, каково тебе сейчас, — произнес брат.

— Не представляешь, — ответил младший, — одна моя часть умирает от горя, а другая ликует, что так легко отделался. Бедный Шарль!

— Но-но! Без цинизма, пожалуйста. Выпустил немного желчи и хватит! От любви в восемнадцать лет не умирают.

Брат пытался сказать что-то резкое, затем вспомнил, что Андрей знает это наверняка, и только вздохнул.

— Дай-то бог, чтобы мне попался кто-нибудь навроде твоей Насти. Я даже согласен ждать лет десять.

Волков весело оскалил зубы.

— Держи кардан, братуха! Из-за такой твари сопли распускать не стоит. Тело у нее, правда, роскошное, но легкодоступное. Бедняга Шарль!

Глава 30.

— Да, замок Анжу — это вам не хижина дяди Тома, — произнес Булдаков, глядя в стереотрубу, — придется немного пошуметь.

Замок стоял на холме и был окружен рвом, который давно нуждался в чистке и дренажных работах. Как выразился бы майор Горошин, «его высокие стены создавали иллюзию неприступности». Стоящий рядом с подполковником король, сгорая от любопытства, выпросил разрешение тоже глянуть в окуляр.

— Ну, все! — прокомментировал Жак, также бывший в рекогносцировке, — теперь его не оторвешь до вечера.

— Ерунда! — отмахнулся Булдаков, — у меня бинокль есть. Интересно мне другое: сколько там может быть защитников?

— Десятков пять, — ответил бывший шут, а ныне министр, — больше в королевстве идиотов не наберется.

Посол грустно крякнул.

— Человек десять придется завалить. Кого камнями задавит, кого орлы мои в горячке зашибут…

— Да хоть всех, Палыч! — шуту льстило, что ему было дозволено вот так запросто называть грозного подполковника. Правда, пришлось осилить ведерный брудершафт, после которого министр ходил целую неделю пришибленный, но цель средства оправдала — экс-шут ходил у посла в друзьях, а все его прежние недоброжелатели теперь при встрече снимали шляпу и заискивающе улыбались.

— Но ведь сначала надо рыбку съесть, а потом уже водку пить, — добавил он.

Посол про себя улыбнулся столь вольной интерпретации известной поговорки.

— Что ж, дружище Жак, — пойдем, посмотрим на эту «рыбалку».

Оставив короля забавляться со стереотрубой и, строго настрого наказав его свите, чтобы стерегли Его Величество от дурных глаз и рук, они двинулись к небольшой рощице, где затаилась техника: два «Урала» и БТР. Также здесь болтались несколько фигур в полном боевом облачении.

Сначала было решено пустить на эту акцию холостых солдат, но в последний момент решающую роль сыграл другой фактор — роста. Четверо из бравой пятерки были женаты, и Булдакову пришлось лично втолковывать их женам, что опасности нет никакой. Риск, на самом деле, был сведен к нулю, но и легкой прогулки не предвиделось.

Поэтому Саша Кимарин, Серега Гончаров, Игорь Ромащенко, Вася Латыш и Саша Сметанин нервно «били задом» и грозно посматривали в направлении Анжу. Булдаков подошел к ним.

— Значит, мужики, как договорились: идете после того, как БТР пустит ракеты с «черемухой» и проводите зачистку. По сколько пар наручников взяли?

— По десять, — ответил за всех Кимарин.

— Хорошо. Оружие проверили? — старший группы поднял руку вверх в жесте «ОК».

— Тогда с богом!

Бойцы моментом запрыгнули в БТР, который стоял с разогретым мотором, и стальная машина урча поползла вверх по косогору.

— Пройдем, Жак, посмотрим на действо, — предложил Олег Палыч. Министр испуганно посмотрел на него.

— Не бойся, — засмеялся тот, — с опушки наблюдать будем.

Они вышли из рощицы, когда БТР уже остановился в метрах двухсот от замка, и солдаты начали спешивание. Гончаров взял в руки мегафон и принялся делать «последнее китайское предупреждение».

— Мы предлагаем вам подумать и сдаться! — орал он на французском в лучших традициях СС, — вам не сделают ничего плохого! В противном случае уже через полчаса мы разрушим ваш замок.

— Фигня какая! — сплюнул себе под ноги Жак, — они не знают, сколько это — полчаса.

— Тридцать минут, — ответил Булдаков, не отрываясь от бинокля. Министр скептически пожал плечами и устремил свой взор в сторону замка, откуда послышался смех и улюлюканье. Не наблюдая сколько-нибудь многочисленного войска, защитники Анжу всем своим видом выражали пренебрежение к угрозам Сергея.

В сторону БТРа полетели стрелы, но из-за большого расстояния втыкались в землю шагах в пятидесяти от нападающих. Это не бритские йомены, что со ста шагов попадали в монету, а дальность полета их стрел была около трехсот метров.

— Полагаю, это — ответ, — сказал Кимарин, — огонь!

Когда БТР произвел полный залп, замок почти лишился передней стены. Под камнем были похоронены наиболее рьяные защитники крепости, мечтающие окатить ненавистных славян кипящей смолой.

— Маленько не рассчитали эффект, — хмыкнул Ромащенко в паузе, пока установка перезаряжалась, — ползай теперь по развалинам. Пусть потом не отговариваются, что белый флаг куда-то затерялся.

Ушли ракеты со специальными капсулами в носовой части, в которых находился слезоточивый газ. Наполовину разрушенный замок окутало облачко белого дыма, а через некоторое время оттуда донесся кашель и вопли проклятий.

— Пора, — сказал Кимарин и надел противогаз. Остальная четверка последовала его примеру.

— Чего это они надевают? — спросил удивленный Жак.

— Намордники, чтобы не отравиться самим, — ответил Булдаков, не отрываясь от панорамы сражения.

Группа захвата уже шарила по уцелевшим помещениям замка. Найдя кашляющего и чихающего принца Генриха, Сергей Гончаров облегченно вздохнул. Трусливый принц оказался в числе живых — значит подполковник рассчитал все правильно. Парень ухватил светлейшее тело за шкварки и поволок его наружу.

Внизу уже парковались два грузовика, предназначенных для перевозки пленных. Сергей надел на будущего родственника наручники, и бросил глупое тело в кузов. Чертыхнувшись, он поспешил обратно в замок — газ рассеивался и, возможно, следовало ожидать некоторого сопротивления со стороны его защитников.

В кузове пара шустрых ребятишек: Плятковский и Абрамов — быстро проковали принца к скамейке. Так же спокойно и методично они поступали со всяким, кого им посылал Господь в образе бойца из группы захвата. Особо буйных угощали подзатыльниками и оплеухами.

— Кого ты припер! — заорали они, когда Латыш впихнул им очередного пленника.

— Брыкался сильно! — донесся голос из-под противогаза.

— Да ведь это — баба! — захохотал Славик. Васькины глаза стали больше иллюминаторов противогаза.

— Брыкалась сильно, — повторил он. Противогаз аж порозовел от смущения.

— Разбирайтесь сами! — буркнул Васек и ушел обратно.

Абрамов оглядел пленницу. Перед ним стояла лохматая и грязная девчушка лет семнадцати.

— Силь ву пле, мадемуазель! — галантно поклонился Слава и снял с нее наручники. Девица, изловчившись, пнула его в голень.

— Вали отсюда! — заорал он, взял ее за шиворот и выставил из кузова. Девушка погрозила ему кулаком и убежала.

— Нужно было ее… — таинственно начал Витек.

— Да ну, — отмахнулся Абрамов, — запах через респиратор чувствуется.

Пленных мужчин набралось двадцать три человека. Остальные стали жертвами артподготовки.

От Анжу до Парижа добирались почти сутки — дороги во Франко немногим отличались от довоенных советских. Такие «магистрали» Уинстон Черчилль называл направлениями.

Всех живых сгрузили у посольства, где их уже ожидал караул копейщиков и алебардистов. Пленные неуверенно топтались на одном месте и протирали воспаленные глаза. То один то другой время от времени прочищали горла; кашель стоял, как приемном отделении тубдиспансера.

Высмотрев в этой толпе принца Генриха, Сергей выволок его и сказал глядя сверху вниз:

— Что же ты, сука, наделал? Я ведь предупреждал: давайте по-хорошему — никого не тронем. А так и замок разрушен, и людей погибло сколько! А тебе, коровья морда, я лично все кости переломаю, если что-нибудь еще отмочишь! Я бы, на месте твоего брата, вздернул тебя.

Принц злобно глянул на него:

— Не зыркай! — предостерегающе сказал парень и поднес к светлейшему носу свой жилистый кулак, — не то я отправлю эту штуковину прогуляться по твоей отвратительной морде.

Гончаров не помнил, из какого кинофильма эта фраза. Но произнести ее стоило. Принц засопел.

— Ты не смеешь так со мной обращаться. Я — наследник престола!

— Да ну? — удивился Серега и, взяв Генриха за шиворот, приподнял его сантиметров на тридцать.

— Браво, сир! — раздались сзади рукоплескания. Гончаров обернулся не выпуская принца — перед ним стояли король, Жак и Булдаков, исподтишка показывавший подчиненному кулак. Министр засмеялся:

— Привыкаешь к виселице, Энрике? — принц задрыгал конечностями, как огромная лягушка.

— Ваше Величество! Меня оскорбляют, мне угрожают!

Сергей отпустил ябеду и сказал:

— Популярная беседа по этике.

— Сир, — произнес Людовик, — если бы вы разложили этого противного мальчишку и выпороли как следует, я бы произвел вас в кавалеры ордена Святого Духа.

В это время Генрих заревел от злобы и сознания собственного ничтожества. Еще не совсем оправившись от потрясения вызванного штурмом замка, король спросил у Олега Палыча:

— Что будем с ним делать? — посол, лузгавший тыквенные семечки, едва не подавился шелухой.

— Ваше Величество, не знаю — это ведь Ваш брат! Брат!!!

— Что-то мне подсказывает, — задумчиво произнес король, — что если я его сейчас повешу, то это будет правильный поступок.

Со стороны принца пахнуло вонью.

— А если я его оставлю в живых, — продолжал монарх, — то я оставлю в живых не брата, но смертельного врага. Жак, ты мне ничего не посоветуешь?

Министр наморщил лоб.

— Место шута у тебя все еще свободно?

— Благодарю покорно! Чтобы он ночью вонзил мне в спину нож!

— Может, стервец, — согласился Жак, — что бы такое придумать еще? Видишь, Энрике, все складывается к тому, что для блага Франко твое присутствие нынче полезней всего в царстве Мертвых. Где там тот Харон? Обещал ведь подгрести к вечеру…

Вонь усилилась.

— Энрике! — укоризненно покачал головой Жак, — веди себя достойно. Ты ведь уже большой мальчик.

— Це ж вiн от лютой ненавiсти! — фыркнул Булдаков.

— Ав — авэ! — промычал Генрих и, усевшись на нечетную точку принялся ковырять в ухе. Все заметили, что злобное выражение исчезло с его лица, а в глазах засияла благодать.

— Спятил, — констатировал Олег Палыч, — видишь, Серега, снова брат Юрген. Из-за чего только этому спятить? Его же так не мытарили, как того немца.

Гончаров позволил себе хохотнуть.

— А штурм, а мы в противогазах, а угроза смерти?

Никто не заметил, как сзади подошел фельдшер. Он посмотрел на Генриха, затем на небо, затем на Сергея.

— Там, к вам, мистер психоаналитик, дама пожаловала. Прекрасная, между прочим, — таки произнес он и добавил гораздо тише, — нашими стараниями, естественно. Да и не в первый раз. Придумайте что-нибудь убедительное на тему, где вы шатались эту неделю. Между прочим, думает, что ты погиб при штурме. Спеши, окаянный, пока дева не умерла от разрыва сердца.

Затем он повернулся к Олегу Палычу.

— Ну что, господин полковник, еще одного олигофрена сварганили?

— Никто его не трогал. Просто… великой злобы был человечек.

— Угу, а сейчас — копия — Василий Блаженный. А может, Тони-лунатик? Кажется, повесил бы ему торбочку, и пусть влачит свою схиму.

— Схиму? — переспросил подполковник, — эврика!

Он подошел к королю с Жаком, которые брезгливо наблюдали за Генрихом, облизывающим грязные пальцы.

— Есть идея! — обратился он к ним, — как насчет монастыря?

— Туда ему дорога! — восторженно воскликнул министр, — в Сен-Жермен его ко всем чертям!

Затем он перевел это королю. Их Величество громко засопел и изрек:

— Когда отдают в монастырь принцесс, то это считается нормой. Мы пойдем дальше — доверим братьям принца. Да будет так! Видит бог, я рад, что не стал братоубийцей. Отвези его, Жак, в Жермен и накажи аббату Гийому хорошо заботится о нем. Пусть поместят его в келью с видом на монастырскую конюшню.

* * *

Сергей шел по брусчатке двора, на ходу снимая с себя шлем. Прохладный ветерок приятно обвевал разгоряченное и вспотевшее лицо. Мокрые от пота волосы облепляли виски, уши и падали на глаза липкими прядями.

— Полцарства за ванну! — воскликнул он, войдя в холл. Дворецкий посмотрел на него с легким удивлением. Запаса русских слов было явно недостаточно, чтобы понять фразу, в запальчивости оброненную Александром Македонским, а затем обработанную доморощенным философом. Поэтому он лишь пожал плечами и громко проскрежетал на французском:

— Сир! В ваших покоях вас ожидает дама.

Неодобрение в его голосе можно было вырезать ножницами. Парень отчего-то смутился и кивнул головой.

— Спасибо, Жерар.

На третьем этаже он уловил незнакомый аромат духов. Пахло земляникой и ландышами. А может, и не ландышами, но у Сергея появилось ощущение, будто он попал в весенний лес. Хотя, опять же, весной нет земляники.

Двигаясь по этому царству парадоксов, он ломал голову. С одной стороны, ломать ее было и ни к чему, но с другой — разве может принцесса прибыть одна к почти незнакомому жениху? Это было бы жестоким попранием средневековых традиций!

Оказалось, может. Наверное, появление в этом мире гостей из ниоткуда вызвало нарушение некоторых законов этики. Так или иначе, результат был налицо: к вошедшему Сергею бросилась тоненькая фигурка.

— Ты жив! — воскликнула она.

Парню, выросшему в детдоме, стало не по себе. Едва ли не впервые в жизни ему кто-то обрадовался. Не зная, как реагировать на такое проявление привязанности, он пожал плечами:

— Еще не совсем. Ты подождешь, пока я приму душ?

— Чего? — удивилась Диана. Сергей чертыхнулся.

— Помоюсь, то есть? — теперь, видимо, чертыхнулась принцесса. Залившись краской, онакивнула.

— Не хочу, чтобы здесь пахло потной лошадью, — объяснил Гончаров, скрываясь за дверью.

Скрестив руки за спиной, Диана подошла к зеркалу.

— Он тебе нравится! — обвинительно сказала она своему отражению. Отражение промолчало. Тогда она подошла к книжной полке, взяла одну из книг и уселась в кресло. Китайская грамота. Жак обучил ее языку росичей, но грамоте не смог, потому что этим знанием не владел и сам.

— Ничего я в ваших книгах не понимаю, — пожаловалась она вышедшему из ванной Сергею.

У того было в руках полотенце, которым он энергично вытирал свою шевелюру. Он был облачен в темно-синий халат с тисненой надписью «Динамо» на спине. Булдаков, подобно акуле рэкета, комплектовал свою команду сплошь боксерами.

— Даже если бы и симпатяга Жак научил тебя читать, ты бы ничего не поняла все равно.

— Почему? — удивилась девушка.

— Алфавиты разные. Если ты не передумаешь выходить за меня замуж, у нас будет много времени, и я тебе все объясню. Ты чего?

— Не передумаю! — одними губами прошептала Диана, во все глаза пялившаяся на своего избранника.

Сергей с удивлением глядел на нее. У той было все, как в романах для женщин двадцатого века: по коленям бежала дрожь, губы стали влажными, дыхание прерывистым. По животу ее прошла горячая волна, а синяя жилка на шее пульсировала в такт сердцебиению.

Глядя на удивленные глаза девушки, Гончаров понял, что его хотят, сами этого не осознавая. Он сходил за холодной водой.

— Выпей, — протянув стакан, сказал он, — I can`t concern virginity princess.

— Sorry! — прошептала она, — it is stronger then me. Тебя не затруднит одеться?

— Разве я голый? — удивился он.

— Нет, конечно, — едва не поперхнулась она водой, — просто, твоя одежда слишком интимна. Все равно, если бы я тебя принимала тебя в пеньюаре…

Сергей хлопнул себя по лбу и скрылся. Вернулся он переодетый в джинсы и свитер. Заодно он притащил с собой фен, чтобы высушить волосы, влажные пряди которых причиняли ему известное неудобство.

— Вот не ожидал, что ты и по-английски говоришь, — признался он.

— Я знаю шесть языков, — сказала рассеянно она, глядя на неизвестный прибор, — а что это такое?

— Устройство для просушивания волос.

— Любопытно. А как оно работает? — Диана присела рядом на диван и от любопытства даже высунула язык. Сергей пожал плечами.

— Воздух продувается сквозь горячую спираль. Представь, что там угли и маленький воздушный мешок.

— Но там же не угли и не мешок! — капризно стукнула кулачком по его колену принцесса, — там же что-то совсем другое! Что там?

— Я открою тебе маленький секрет, — доверительно наклонился к ней парень, — на самом деле там — гном-воздухан!

— Какой еще гном? — недоверчиво покосилась на него Диана, — верно, ты меня разыгрываешь?

— Если бы ты умела читать, то прочла бы, что здесь написано «Гном», — показал он ей эмблему, укрепленную на задней стенке фена, — теперь поняла?

Принцесса застонала. Не ясно, правду говорит этот странный парень, или шутит над ней? На всякий случай она отрицательно помотала головой. Сергей улыбнулся:

— Если бы сказала, что понятно, я бы тебя отшлепал. Теперь не мешай.

Он включил фен и принялся за просушку. Принцесса сидела рядом, как Ягенка подле Збышка и, слегка покусывая губы, следила за процессом, по окончании которого хрипло вздохнула:

— Послушай, рыцарь, тебе непременно пристало смущать бедную девушку? Одень что-нибудь, прошу тебя!

— Знаешь, что, дорогая! — рассердился он, — может мне бронежилет одеть? Я когда сюда ехал не подозревал, что меня оженят! Поэтому, взял только хаки и кое-что из гражданки. И вообще: ты думаешь, что когда выйдешь за меня замуж, будешь ходить этаким расфуфыренным павлином?

— Это же обычная одежда! — воскликнула Диана.

— В этой «обычной одежде» только «Сникерс» жрать да кофей пить — сплошной шармант! А если я тебя обнять захочу? Весь этот ансамбль сомнется, как картонный сортир! Вот в лес мы с тобой пойдем, допустим, за грибами… Как ты в этом по лесу пойдешь, отвечай!

Принцесса посмотрела на него весьма удивленно. Обычно такие взгляды получает городской поэт предлагающий деревенской девке в три часа ночи покупаться нагишом в водоеме при старом кладбище.

— Грибы у крестьян купить можно. А для прогулок по лесу есть специальный охотничий костюм.

— С двенадцатью подвесками, как у Анны Австрийской? Благодарю покорно! — пробурчал парень, — а здоровье, матушка, вы тоже у крестьян прикупать собрались? Грибы — это только предлог. Лес! Лес — это прежде всего моцион, свежий воздух! Вы закрылись в четырех стенах и дефилируете с этакой модной зеленью на лицах! Неправда, что красные рожи только у крестьянок и пьянчуг! У крестьян она символ здоровья, а у пьянчуг — болезни! Черт! Что-то я не то говорю! Что тут ни говори, а у всех придворных дам свисают веки ниже второго подбородка к сорока годам!

— Хорошо! — крикнула принцесса, — но у меня есть только такие наряды. Допустим, пошлю я подальше свое королевское достоинство, что мне надеть? Твою кольчугу?

Гончаров задумался. У него, слов нет, неоткуда взяться женскому тряпью. Нужно идти туда, где смогут помочь. Женщины привезли в Париж все свои гардеробы, пытаясь удивить будущую столицу моды. Сюда приехали, в основном, семьи контрактников — то есть, людей, кое-что наживших. Надо идти к «скво» вождя.

У Светланы Булдаковой собрался почти весь женский контингент. Они обсуждали архиважную проблему: какую блузку надеть Галке Починок на свидание со Славкой Абрамовым. Серега протиснулся в этот узкий круг и умоляющим голосом произнес:

— Женщины, милые, у меня огромная проблема! — десять пар глаз с живейшим интересом уставились на него. Парень интригующе зашептал:

— Помогите приодеть Диану, а то в этом наряде я ее не воспринимаю, как женщину. Хочу прогуляться с ней по берегу, понимаешь, без галстука!

Раздался восторженный гул. Галка, забыв про свидание, воскликнула:

— У меня есть джинсы, которые мне узки! Очень трудно делать вид, что твоя задница в полтора раза уже, чем на самом деле. Я мигом!

— У меня есть свитер подходящий, — кто-то ринулся вслед за Галкой.

— А у меня — куртка!

— Бюстгальтер у нее какого размера? — поинтересовалась Валя Ромащенко.

— Да уж явно, Валюша, твоего поменьше раза в два будет! — хмыкнула Таня Кимарина подруге, по комплекции похожей на Нонну Мордюкову в ее лучшие годы, — хотя твой муж не жалуется. Впрочем, для него ты — кукла.

— Большому кораблю — большое плавание! — засмеялась Валентина.

— Ты, Сережа, сходи часок погуляй, — обратилась к нему Светлана Булдакова, — боксы осмотри, или с Андрианом покалякай. А мы пока займемся твоей невестой.

Серега посмотрел на часы, отмечая время, затем сходил привел Диану и, сказав: «Я на вас очень надеюсь», скрылся. Во дворе никого не было. Он взглянул на небо:

— Завтра будет дождик, — изо рта его вылетело облачко пара, — или снег.

Внезапно внимание Гончарова привлек странный шум, доносившийся от ворот. Кричали на французском и дурным голосом. Любопытствуя, он поспешил к месту событий.

Часовой — Пятнавый и дежурный — Гаврилов до хрипоты спорили с местной девушкой, пытавшейся в войти в посольство. Она тараторила на своем, они ее не понимали и делали страшные глаза первых великомучеников.

— В чем дело? — спросил Сергей, подходя.

— Да вот, какая-то ненормальная, чума ее забери! — ответил раскрасневшийся Гаврилов, — хочет войти, а зачем — объяснить не в состоянии.

— Объяснить то она в состоянии, — произнес Гончаров, — понять вы ее не в состоянии.

— Вот и побеседуй с ней, философ! — фыркнул дежурный.

— Что случилось? — спросил у девушки Сергей.

Та расплакалась, и причитая рассказала, что служила в замке Анжу горничной принца Генриха. Сейчас принца нет, замок разрушен. А во время сражения (на этом месте Гончаров поморщился) один воин взял ее в плен, но затем отпустил. Так, как ей, как тому Ван Дамму, некуда больше бежать, Она пришла проситься обратно в плен. Ради этого она три дня тряслась в фургоне купеческого каравана.

Сержант наморщил лоб. Сопоставлять факты и делать выводы было не нужно: историю о том, как боец Латыш взял в плен особо опасного врага слышал даже Людовик.

— Валера, ты бы лучше позвал шефа, да и Ваську заодно. Это ведь по его душу.

Дежурный вышел. Тут Сергей увидел Булдакова, который возвращался домой после дружеской беседы с королем. Подполковник был подшофе и в весьма благодушном настроении. Слушая историю девушки, он всем подмигивал.

— Вот, товарищ полковник, она полагает, что раз Латыш взял ее в плен, то теперь обязан о ней заботиться, — закончил он свой рассказ.

— Вообще-то, странные понятия у их девиц о плене. Или, может, фашисты что-то напутали? Погорячились с Бухенвальдом? Ну не выгонять же ее в конце концов! Это негативно скажется на нашем имидже. Ситуация! А где сам Латыш?

— Сейчас придет. За ним Гаврила пошел.

— А, ну, этот найдет! Я вот, что думаю, Серега: придется разрешить брать солдатам наложниц.

— В смысле, любовниц? — не понял Гончаров.

— В смысле — хозяек! А Вася если не захочет жениться, то пусть шагает тернистым путем греха.

— И порока, — подсказал Гончаров, — вон он чешет. Сейчас сюрприз будет, если Гаврила не испортил нам малину.

Но Латыш шагал настороженно. По всему было видно, что он не догадывается, какую подляну приготовили ему сотоварищи.

— Товарищ полковник, младший сержант Латыш по вашему приказанию прибыл! — доложил Василий.

— На кой ты мне нужен! — беззлобно отбрехнулся Олег Палыч, — тебя вот кто вызывал.

Вася повернул свою физиономию бычка-переростка в сторону мадемуазель.

— Это не он! — завопила та!

— Младший сержант Латыш, газы! — скомандовал в ярости Булдаков. Вася сорвал с Гаврилова противогазную сумку, в мгновение ока нацепил ее на себя и через пару секунд уже стоял облаченный в противогаз.

— А теперь? — спросил Гончаров у девушки.

— Он, — кивнула она головой. Подполковник скептически осмотрел Латыша.

— Так красивше, — наконец согласился он, — отбой газов!

Участники интермедии приняли первоначальные положения. Латыш, основательно хлебнув кислорода, осмелился подать голос:

— Мне кто-нибудь объяснит, в чем дело?

— Эта товарищ прибыла в твое распоряжение для прохождения дальнейшей службы. Ты рад? — зловеще оскалился командир.

— Да зачем она мне? Что я с ней делать-то буду?

— Для начала вымоешь, а затем видно будет: то ли женись, а хочешь — так живи. Будет тебе есть готовить, стирать. Ну, и жалеть по ночам. Чисто по-женски.

Латыш, до этого видевший голых женщин только на полотнах Пикассо, покраснел.

— Товарищ полковник, так ведь я по-ихнему не говорю. Как мы поймем друг друга?

— Научишься. Язык любви везде одинаковый. Так что, берешь?

Вася задвигал челюстью.

— Без слов, — наконец произнес он, — баба в хозяйстве нужна, спору нет… Ладно, заворачивайте!

— Так донесешь! — засмеялся Сергей, — хватай свою добычу и приводи ее в божеский вид.

Латыш засопел, брезгливо взял девушку за руку и увел с собой. Булдаков долго смотрел им вслед, а затем сказал зевая:

— Вот видишь, Серега, не одному тебе везет на француженок. Колония расширяется.

— Кто ширяется? — не расслышав, спросил Гаврилов. Олег Палыч уже раскрыл рот для произнесения гневной отповеди, но на крыльцо выбежал сержант Дмитриев.

— Товарищ полковник, База на связи! — завопил он. Громко щелкнув челюстью, Булдаков погрозил Гаврилову пальцем и бросился во дворец. Валера поплелся к себе.

Оставшись один, Сергей глянул на часы.

Оставалось еще минут двадцать. Он прошелся к боксам, но никого там не встретил и вернулся обратно. У парадного входа стоял Булдаков и азартно матерился. Увидав Сергея он простер руки над собой и голосом пьяного трагика воскликнул:

— Нет, Гончаров! Все-таки, более паскудного народа, чем славяне, не сыскать!

Серега молча смотрел на него. Он ждал продолжения. Подполковник снова выматерился.

— Опять на базу налет был. Дружина черниговского князя. Не помню имени… То ли Святослав, то ли Святогор, то ли Брячислав, а то и сам Дуремар! Двести воинов привел этот идиот. Поначалу дани требовал, а затем в атаку ринулся!

— И что? — протянул Сергей, — навешали ему?

— Навешать-то навешали, только эти козлы исхитрились монастырь поджечь. Хвала Аллаху, пожарники быстро затушили. Князя разложили на плацу и при всем честном народе всыпали ему пятьдесят шомполов. Половина дружины его полегла, а остальная половина возвращаться в Чернигов отказалась. Не захотели служить под «Поротой задницей».

— Норвегов их принял к себе? — удивился Гончаров.

— Черта с два! Норвегов далеко не дурак. Отправили их в Новогородок. Объяснили, что «фирма» в их услугах не нуждается.

— Ну и правильно! А этот Святослав, что с ним?

— Отправили на Родину. Предложили подумать над вступлением в «Союз». Ладно, милай, пойду вздремну чуток. Чую, одолевает меня Ивашка Хмельницкий.

Подполковник ушел. Сергей снова посмотрел на часы.

— Елки-палки! — выругался он и бросился по теплым следам шефа.

В вестибюле его веселым хохотом приветствовала женская толпа.

— Где же ты ходишь? — укоризненно произнесла Булдакова, — невеста заждалась! Теперь тебе придется ее искать среди нас. Если не угадаешь, обнесешь ее трижды вокруг дворца.

— Обнесу я ее в другой раз, — ответил Сергей, протянул свою ручищу в женский строй, дерзко пошарил там и вытащил на белый свет принцессу Диану.

— Самая маленькая, — пояснил он изумленным феминам, — и от лап мужских шугается. В отличие от вас.

Гончаров слегка наклонил голову и принялся рассматривать результаты творческих усилий Светланы Ивановны и ее веселой компании. Белые полусапожки, черные джинсы. Поверх алой блузки белый вязаный жилет. Расстегнутая «Аляска» подчеркивала раскрепощенную фигурку, губы слегка тронуты помадой.

Парень обалдело расплылся.

— Молодцы. Считайте, что мужской куртки я не заметил. Насчет джинсов не скажу — не видать отседова…

— Ну и глаза у него, — покачала головой Валентина, — мой Игорь ни в жизнь бы не заметил!

— Да и вы бы, милочка, Виверну от Василиска не отличили, — наставительным тоном произнесла Светлана Ивановна, — хотя лично я по глазам коня от кобылы отличить не берусь.

— Ну что вы! — произнесла молчавшая до сих пор Диана, — у кобылы глаза куда печальнее.

— Вы, женщины, ответьте мне на один вопрос, — сказал Сергей, когда хохот утих, — вы ее «молнию» научили застегивать?

Все переглянулись, пожимая плечами. Наконец Булдакова ляпнула:

— Научишь сам. Немудреное дело. Вы, ребятушки, сходите прогуляйтесь по Парижу. Диана, ты только шапочку надень… Сережа, что же ты стоишь, как истукан? Помоги ей! Рубчиком назад, вот так! Удачи, молодежь!

— Э-гей! — закричала им вслед Галка, выбежав на крыльцо, — Диана, возьми его под руку! А то как-то не по-русски.

Сергей предложил руку своей нареченной, и она неумело взяла его под локоть. До КПП шли молча. Диана переставляла ноги, на которых сидели джинсы, изъятые из гардероба Галки Починок. У ворот стоял Пятнавый с изумленным лицом.

— Серега? — вытаращился он, — а как же принцесса? Не боишься международного скандала?

— Дубина! — буркнул Гончаров, — леди Диана перед тобой. Мы — гулять, а ты посматривай. Колотушку не потерял?

— Прошу прощения, Ваше Высочество, — ни к селу, ни к городу вспомнил солдат правила хорошего тона, — я ведь ни разу не видел вас в человеческой одежде.

Принцесса понимающе хмыкнула. За воротами Сергей остановился. Поскольку инертная масса его тела была в несколько раз больше аналогичной размерности девушки, то остановилась и она.

— Куда пойдем? — спросил Гончаров. Диана пожала плечами. Видя такой азарт, парень решил сразу ухватить суть за дышло. Он небрежным движением руки развернул принцессу к себе и посмотрел ей в глаза.

— Ты, слышь не томи меня, — начал он щипаться за душу, — если я тебе по-барабану, то все о'кей! Сидим и не трепыхаемся, помня о государственных интересах. Только учти, что в таком случае я всем твоим жиголо лишние конечности поотстреливаю! Ты не томи, скажи: нравлюсь ли я тебе хоть немного, или нет? Если нет, то нечего тут амуры разводить — будем жить, как Владимир Ильич с Надеждой Константиновной. Ну, говори!

— Пойдем, — покраснела она и дернула его за руку.

— Пойдем, — согласился он, — пойдем туда, где у вас обычно говорят все, что думают! Где тут Елисейские поля?

— Какие тополя? — не поняла она, — ты может не знаешь, я ведь всего два раза выходила из дворца — никаких тополей не знаю. Пойдем лучше на берег, посмотрим на Сиенну. Только не на пристань — там народу много… Ой, я уже и забыла!

Принцесса рассмеялась счастливым смехом. Странно, но это почему-то разозлило Сергея, и он остановился как вкопанный.

— Ты мне скажешь или нет?

— Да, — подняла на него глаза Диана.

— Чего, да? Ну что ты так смотришь, такой вот я болван здоровенный у мамки уродился! Что означает твое «да»?

— «Да» — это всегда «да»! — ответила она, — слушай, а ты знаешь легенду, что вот уже двести лет король Франко не спрашивал королеву о ее чувствах к нему?

Гончаров скорчил рожу.

— Это тоже в летописях записывается?

— Это передается по женской линии. Или помнится. Ты задал вопрос, который мечтало услышать три или четыре поколения моих предков. Как я могу тебе ответить «нет»?

— Ну, я ведь не король? — неопределенно протянул он.

— Ты — будущий член королевской семьи. Это тоже немаловажно. Легенда рассказывает не только о короле. Слушай, жених, пойдем на третий холм прогуляемся! Говорят, что в это время там очень красиво.

Вместо ответа Сергей вынул из кобуры ПСМ, осмотрел его и, удовлетворенно крякнув, засунул обратно.

— Порядок! — сказал он Диане, — нападут еще какие-нибудь недоразвитые, соблазнившись вареными джинсами, а я им пистолетом по башке ка-ак хрясну! У вас же здесь пройти невозможно невооруженному человеку: или ограбят, или прикончат.

— А у вас можно?

— У нас, милая моя, даже солдаты ходят без оружия. Которые не на дежурстве, конечно.

Принцесса пригорюнилась. Из наползавшей на город тучи начала сыпаться мелкая сволочная крошка, в народе именуемая «мелким поносом»; колючая и противная она попадала в самые неудобные места и там таяла, принося непередаваемые устойчивые ощущения.

Они поднялись на холм и огляделись. Стало еще чуточку темнее. Гончаров вспомнил старую хохму от Ильфа и Петрова.

— Милая, там будет Сибкомбайн! — прошептал он, указывая пальцем куда-то в сторону созвездия имени братьев Лаптевых. Диана впитала этот бред с поразительным хладнокровием, лишь тихонечко переспросила:

— Где-где?

— В Караганде! — засмеялся парень, — черт побери, сам Господь интим обеспечивает!

— Скорее, Вельзевул! — засмеялась она.

— Ты лучше куртку застегни, — посоветовал он, — а, елки-палки! Ты ведь не умеешь…

Присев на корточки, Сергей принялся застегивать молнию непослушными пальцами, слегка окоченевшими на холодном ветру.

— Ой! — хихикнула девушка. Парень поднял голову — их лица были на одном уровне.

— Ты чего? — задал он извечный вопрос.

— Ничего, — тихо ответила она, — смешно как-то.

— Смешно ей, — проворчал Гончаров, застегнул почти до упора молнию и принялся щелкать кнопками. Закончив с этим, надел ей капюшон.

— Вот теперь тебе снег не страшен, — начал он, но осекся.

— Теперь мне никто не страшен, — прошептала она, — Сергей, я слишком маленькая для тебя… наверное…

Парня пробрал такой хохот, что он едва не сходил по-маленькому. Он вскочил на ноги, схватил свою невесту и, подбросив ее на пару метров вверх, пой мал и поцеловал, после чего снова опустил на землю.

— Что это было? — поинтересовалась ошеломленная Диана.

— Я тебя поцеловал, — повинился Сергей.

— Странно, — протянула она, — я ничего не запомнила.

На этот раз все было проделано исключительно медленно, нежно и более искусно.

— Твои губы пахнут молоком, — прошептал он, отрываясь.

— А твои — розовым маслом, — и снова прильнула к нему.

Через несколько минут он поставил ее на ноги.

— Опасное это сочетание: молоко и розовое масло, — сообщил Сергей, ощущая, как просыпается организм после долгой спячки. Гляди, пора идти домой, а не то нас скоро примутся искать.

Действительно, стало уже совсем темно, и снег усилился до неприличия. Принцесса с сожалением вздохнула:

— Здорово было! Мы еще сюда придем?

— Обязательно, — торжественно пообещал Гончаров.

Глава 31.

В середине июля поползли слухи о том, что приближается войско все того же упрямого, как ишак, Иссык-хана. Слухи в этом мире лишенном средств связи и прочих удобств распространялись на удивление быстро. По этому поводу у Норвегова собралось очередное совещание.

— Да что же они к нам лезут, как мухи на мед! — причитал Семиверстов, — как лето, так очередная партия мародеров желает стать удобрением! А как зима, так братья-славяне покою не дают. Всем мы, как кость в горле… Хоть ты удавись!

Норвегов хохотнул.

— Если бы мосье Булдаков был с нами, то сказал бы, что мухи у него ассоциируются отнюдь не с медом. Вот он бы предложил бы какую-нибудь дельную идейку!

— Ага, — зевнул Семиверстов, — приказал бы вкопать по радиусу квадрата нашего периметра столбики с призывом «Татары! Руки прочь от города Бобра!»

— А пускай идут! — решительно заявил Горошин, — мы их напалмом!

Все с сожалением посмотрели на замполита, а затем с надеждой на командира. Поняв, что от него чего-то ждут, полковник сделал строгое лицо.

— Ценность нашего замполита заключается в том, что его советы всегда противоположны нашим дальнейшим действиям, — сказал Константин Константинович, — всего-то и нужно сделать обратно его совету. Редкий дар. Редкий и бесценный.

Горошин угрожающе зашевелил челюстями. Невзирая на его потуги и, скорее всего, игнорируя их, подал голос зам по тылу:

— Тут есть одна идейка. Вернее, просьба. Местность вокруг нас и так является одной большой братской могилой, так что нельзя ли «мочить террористов» где-нибудь подальше? Я даже готов удовлетвориться меньшими урожаями.

— Не думал, Виктор Вячеславович, что вы такой моралист, — язвительно заметил Горошин.

— Я, Петр Петрович, полагаю, что вы работаете не на своем месте, — заметил Норвегов, — вы прекрасно бы смотрелись командиром небольшого отряда карателей, человек этак на триста.

— А что вы предлагаете? — завопил замполит, — сказать им: милые варвары, приходите, грабьте нашу базу, режьте нас, жгите наши дома, насилуйте наших женщин, угоняйте в рабство наших детей…

— Хватит! — рявкнул командир, — майор Горошин! Вы не на митинге ЛДПР! Не нужно ваших грязных приемчиков для поднятия духа! Мы не маленькие дети и знаем, что такое хорошо и как бывает плохо! Здесь собрались для того, чтобы решить: как предупредить Иссык-хана, если он забыл, что здесь нечего делать ни ему, ни его вонючей банде. Я не обладаю ни характером Гитлера, ни решительностью Сталина, ни вашей совестью! Я просто не хочу, чтобы на мне висело столько жизней! Майор Серегин!

Недавно произведенный в майоры, Александр Серегин не успел еще привыкнуть к своему новому званию. Скосив глаза на погоны, он убедился, что майор — это он, а затем быстро встал.

— Вы у нас, Александр Иванович, по ГО первым будете. К тому же, Булдакова нет, а об обороне кому-то надо думать. В течение ближайшей недели разработайте и доведите до нас план оборонных мероприятий. Все ясно?

— Так точно! — кивнул Серегин.

Собственно, аббревиатура ГО означала гражданскую оборону, но в прения он вступать не стал — задача стояла поменьше, чем у Жукова, когда того бросили на оборону города Петра. Все же майор окончил общевойсковое училище, а не школу прапорщиков.

— Собственно, у меня все, — начал закругляться Константин Константинович, — у кого какие вопросы — пожалуйста, задавайте. Не стесняйтесь, особенно когда просите не для себя.

Подал голос Саня Генечко. Главный зоотехник был как всегда, деловит и озабочен.

— Товарыш полковник, когда мне построят свинарник? — прошамкал он на смеси белорусско-польско-литовского диалекта, столь широко используемого крестьянами Гродненской губернии.

От этого вопроса Рябинушкин едва не свалился под стол. Прямолинейный, как штангенциркуль, Генечко продолжал с ласковым укором:

— Ето же животная, она же размножается. И она не виновата, что ее жрать не успевають.

— Александр Пиусович, — удивленно заговорил командир, — ты клянчишь за восемь месяцев уже третий свинарник! Сколько у нас на данный момент голов?

— Свинячьих?

— Ясен перец, не зубрячьих!

— Шестьсот тридцать два екземпляра йоркширской породы, — слово «йоркширской» Саша выговорил с акцентом типичного «кокни».

— А каковы потребности?

— Штуков триста…

— Так какого черта ты зверинец развел?

— Так я ж, товарыш полковник, не виноватый, что Рыженков с Климовым сафари открыли! Они же, практицки, одной охотой кормят и нас, и деревню и монахов. Те жирнозадые, кстати, обленились совсем! Жрут да молитвы свое гундосять.

— Погоди! — остановил его Норвегов, — не болбочи. Сначала с поросятами разберемся. Как по-вашему, Виктор Вячеславович? — обратился он к зампотылу.

— Определенно! — ответил тот неопределенно, а затем принялся жестикулировать:

— Сафари необходимо прекращать, то есть проводить гораздо реже. Иначе через десять лет в лес будем только за грибами ходить. А насчет излишков свинины я вот что подумал: по воскресеньям можно устраивать ярмарки. Пусть придут люди хотя бы из того же Нижнего Волока — у них в этом году пшеницу сильно градом побило. Уступим им подешевле, или на что-нибудь обменяем.

— На репу! — брякнул из угла Горошин.

— Или на замполита, — продолжал Рябинушкин, — на ярмарке можно проводить обмен другими товарами. Тех же самых яловых сапог тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года изготовления у нас пятнадцать тысяч пар.

— Хорошо, — хлопнул ладонью по столу Норвегов, — Климов, сгоняй к игумену, — скажи, чтобы завтра подошел ко мне.

— Есть!

— У кого что еще? — Семиверстов глянул в окно. Во дворе уже начинали сгущаться сумерки.

— Алексеич! — позвал он Малинина, — там за тобой твой пес явился.

Все засмеялись и припали к окну.

— Являются только ангелы, — сказал Норвегов, — он — зверь военный. Значит, прибыл.

Действительно, на тротуаре у цветочной тумбы сидел малининский Дромедар и, глядя в окна штаба, печально вилял хвостом. Кличка у пса была ему подстать. Бедняга был глупой шуткой природы, помесью дога и ньюфаундленда (водолаза). Где-то метр десять в холке, с мехом, как у нутрии и бассетовским выражением глаз, он постоянно встречал хозяина и провожал его домой, цепким собачьим оком блюдя чтобы друг-гуманоид не предпринял попытки уклониться от курса.

При отклонении капитана от маршрута, он садился на задние лапы у явки и выл трубным голосом. Пассии капитана были очень недовольны.

— Вот погоди, сукин сын! — говаривал Анатолий Алексеевич, — я посажу тебя на цепь, а рядом пущу десяток сучек с течкой. Вот тогда ты меня поймешь!

Пес равнодушно глядел на хозяина и лениво зевал. Если его что-то и интересовало в этой жизни, то мультфильмы «Том и Джерри» по видику. Он усаживался в метре от экрана и смотрел, как сметливый мышонок дурачит своего оппонента. При этом он фыркал и тряс головою, как заправский киноман.

История появления его в квартире Малининых туманна и запутанна. Дело в том, что Анатолий Алексеевич, в быту человек черствый и беспардонный, едва выпив свои двести грамм становился добрее самой матери Терезы. Однажды они с Рябинушкиным выпивали в продскладе. Зампотылу отключился, не успев даже как следует распробовать литровку, а Малинин решил прошвырнуться по складу в поисках чего-нибудь вкусненького. Прихватив десяток банок кеты, он уже навострил лыжи домой, но вдруг увидел сидящего на мешках с мукой котенка. Животное было все в муке и тихонечко мяукало. Подивившись необычной масти малыша, Анатолий Алексеевич прихватил его с собой.

Дома он объявил своей половине, что это детеныш «голубого манула» — редкого, ныне почти исчезнувшего вида, занесенного в Красную Книгу.

Людмила в ответ на эти откровения ответила, что никогда не интересовалась сексуальной ориентацией животных, стряхнула с котенка муку и всучила его соседке в подарок по случаю ситцевой свадьбы.

Алексеевич на время затих, но полгода спустя приволок маленького щенка. Пьян он в этот раз был настолько, что у него в голове не имелось ни одной стоящей идеи. Помычав на стенку, капитан вдруг выдал:

— Людка, прошу тебя, ты только не сердись. Один очень хороший человек подарил мне щенка. Это — «декоративный интерьер». Он будет жить в коробке из-под ботинок.

Жене ничего не оставалось делать, как согласиться. Очень было жалко маленькую собачку.

«Декоративный интерьер» жрал за троих, и спустя месяц коробка от ботинок стала ему до смешного мала. Пришлось переселить его в коробку из-под телевизора, а через год вымахал так, что пугал лошадей. «Беларусьфильм» пытался заполучить его для снятия в римейке про собаку Баскервилей.

После перемещения псу стало совсем вольготно. Он перестал просить жрать, стал наведываться в окрестный лес на охоту. Прошлую зиму он таскал домой зайцев, а ближе к весне натаскал на всю пятиэтажку глухарей. Однажды, в конце февраля, он вернулся домой с кровоточащей раной на шее и потащил хозяина на улицу. У подъезда лежал мертвый волк. Не обращая на труп «лесного санитара» ни малейшего внимания, Дромедар тащил Малинина за собой.

Прихватив с собой автомат, Мухина и Булдакова, Анатолий Алексеевич организовал рейд по следам своего пса. Метрах в двухстах от опушки лежала туша лося, а рядом валялись еще два загрызенных серых хищника.

— Какого хрена ты нас звал! — возмутился Олег Палыч, — твой «буленсбейснер» следующий раз тура завалит.

Он потрепал пса по загривку.

— Видишь, укусили Дромедара твари нехорошие! — пес согласно заворчал, — он хотел хозяину сюрприз сделать, лося на день Вооруженных сил завалил… Иваныч, давай за машиной!

В данный момент Дромедар сидел и скалился на высунувшихся в окно людей. Заметив среди них хозяина он присел на всех четырех и принялся махать хвостом.

— Да! — произнес Норвегов, — «декоративный интерьер» — единственная в мире порода собак, передвигающаяся на полусогнутых. Господа офицеры! Всем до свидания и счастливой ночи. Холостой Горошин угрюмо скосился на начальника и чего-то проскулил на прощанье.

Майор Серегин спешил домой. Уйдя впопыхах утром и не позавтракав, Александр Иванович, (для друзей просто Шура) был голоден. Буквально взлетев на свой третий этаж, он принялся наяривать кнопку звонка.

Дверь тихо растворилась. На пороге стояла Мэй.

— Привет, Машуля! — улыбнулся ей он, — ты в состоянии сейчас накормить зверски голодного мужа?

— Да, — она слегка поклонилась ему. Серегин прошел в квартиру, снял китель и отправился в ванную мыть руки.

Вскоре он появился в кухне и принялся хищно вдыхать горько-сладкий аромат, доносившийся из кастрюль.

— Садись за стол, мой тигр! — улыбнулась ему Мэй. Отвернулась к плите, загремела тарелками. Повернулась с подносом и расставила блюда по какому-то непонятному ритуалу: сначала второе, затем закуска, стакан компота из айвы и, наконец, первое.

— Приятного аппетита! — снова поклонилась она.

Супруг посмотрел в тарелку, затем на жену. После устремил взгляд внутрь себя и раздраженно крякнул. Мэй подошла к нему, присела на корточки и, обхватив его ладошку своими двумя, покачала головой.

— Не нужно! — попросила она, — я знаю, что ты хочешь сказать. Я должна быть тебе не прислугой, но самым близким другом. Я не должна бояться тебя, не говорить тебе «вы», не кланяться и не сыпать в борщ слишком много перца…

— Я вот сейчас тебя как отшлепаю! — проворчал он, — полгода с тобой бился, чтобы ты мне не говорила «да, Господин» и «нет, Господин». Ну что же ты, как пес малининский, все время хвостом виляешь? Хоть бы отругала меня когда! А то я как не в своем доме, честное слово!

Мэй нахмурила лобик.

— За что тебя ругать? Сколько ты меня не учи, Саша, я всегда тебе буду выражать свою благодарность. Кем бы я была, если бы не ты? Дешевой гейшей! Хотя у нас в стране это обычная работа, наши женщины не слишком счастливы от такой доли. Я имею теперь гораздо больше, чем любая девушка с нашей улицы: у меня есть дом, муж, который пылинки с меня сдувает, хорошие и добрые соседи. Есть отчего быть благодарной! Быть может, ваши женщины этого не понимают, но я готова своего мужчину вытащить на плечах из осажденного города (видела по телевизору в рекламе). Многие из ваших женщин вынесли бы своего мужа, а не, скажем, телевизор?

— Видишь ли, Маша, — начал Серегин, — мы, мужчины, очень часто недостойны того, чтобы нас выносили при пожаре в первую очередь. Беда нашей страны в том, что в период после Великой Октябрьской революции был уничтожен Золотой генофонд нации. Кто-то из здравомыслящих уехал сам, других, патриотов и менее здравомыслящих переселили: кого в Сибирь, кого на небеса. Мы — потомки серой массы, которая как следует не умеет ни любить, ни ненавидеть, ни верить, ни убеждать. Вот поэтому немцы в сорок первом дошли до Москвы, поэтому на тронах мы терпим тиранов, поэтому у нас такой низкий уровень жизни. Мы все время ждем, что придет некто добрый, который вычистит грязь из наших свинарников, домов и душ, поможет и подаст на черный день. А черных дней у нас большинство. И мы сидим, повесив пьяные головы, и громко жалуемся на плохую жизнь.

Серегин отправил ложку в рот, хапнул хлебца и продолжал:

— Хорошего мужика должен воспитывать мужик. А много ли у нас настоящих их? Мужчин, в полном смысле слова? Процентов пять от всего народа. Остальное, пьяницы, идиоты, наркоманы и прочая дрянь третьей категории. У меня, например, отец — алкаш, который даже не помнил моего дня рождения. Я, слава богу, не пью, но и на стоящего мужчину не потяну. Откуда мне знать, каков он, если у меня перед глазами никогда их и в помине не было? Так что и уважение ваше, Машенька, необходимо заслужить. Оно сразу не дается, за размер гениталий. Очень вкусно!

— Ешь, пока не остыло, Спиноза!

Майор принялся за еду, а Мэй села напротив и улыбаясь смотрела, как ее муженек расправляется с обедом. «У каждого свое счастье», — думала она, — «хвала Создателю, я свое нашла».

Как говорил сам майор Серегин:

— В детстве я был женат.

Женили его на себе, когда ему исполнилось шестнадцать лет. Прошло с тех пор еще пятнадцать, но Саша все еще никак не мог понять: как можно было так влететь? Супруга была старше его на пять лет, и втюрилась в него без памяти (с ее слов), когда он пришел к ее младшему брату Денису. Хорошо вспомнив, Александр даже называл точную дату: после выпускных экзаменов.

Родители гоняли балду на даче, а молодежь была предоставлена самому себе, чем незамедлительно и воспользовалась. Искушенная девица выставила на стол бутылку коньяка, от которого у безусых юнцов развязалось и отвязалось все на свете. Взгляд ее был так многообещающе коварен, женские гормоны в начале лета все еще сильны, а мужчина юн, пьян и жаждет!

Утром шестнадцатилетний Санька проснулся не в своей кроватке и с жуткой болью во всем теле, вызванной первичным абстинентным синдромом. Рядом в костюме Евы спала сестрица его приятеля. Так близко обнаженной натуры он еще не видывал и, пользуясь случаем, принялся рассматривать ему доселе неизвестные анатомические подробности.

Головная боль куда-то исчезла, уступив место прерывистому, как у астматика, дыханию. Проснувшаяся девица с любопытством наблюдала за моральными и физическими метаморфозами партнера. Наконец, сжалившись, она шепнула:

— Можешь меня потрогать, — и перевернувшись на спину добавила, — везде.

Они весело провели время до обеда, постигая некоторые недокументированные следствия из закона трения. Затем, когда пришло время вернуться родителям, Саша откланялся. Чувствуя за спиной крылья от Ил-86, он понесся домой по дороге ликуя: «Я — мужчина!»

Через некоторое время его пассия сообщила о начале незапланированного развития внутри живота. Сыграли свадьбу, украшением которой явились эпохально-кислые рожи его родителей, не ожидающих от такого брака ничего хорошего.

Саша поступил в военное училище, а его молодая супруга в этом же году закончила институт. Жизнь катилась как хорошо смазанный тепловоз. Она работала в школе преподавателем, а он должен был вот-вот закончить МВИЗРУ.

Однажды Александру позвонила директор школы, где работала его половина, и попросила разрешения поговорить с ним тет-а-тет. Он согласился, думая, что это может означать. Та принеслась не одна, а вместе с завучем по старшим классам и прямо с порога огорошила счастливого мужа тем, что застукала его супругу в тот момент, когда та в пустой аудитории развлекалась с несколькими старшеклассниками игрой в «поддавки». Любвеобильная команда так вошла в раж, что позабыла запереть дверь.

Затем было дело о разводе. На процессе суровая директриса выступила свидетельницей, призывая лишить Сашину супругу не только звания педагога, но и вообще, материнских прав. Подзащитная божилась, что она с ребятами проигрывала сценку из какого-то дурацкого спектакля и таки добилась своего: гуманный суд оставил ребенка матери.

На следующее после суда утро к Саше в общагу приперся тесть и долго с ним говорил, роняя в стакан пьяные слезы. Тесть бил себя в грудь аки Кинг-Конг и клялся, что верил в то, что брак исправит его непутевую дочь, ибо наклонности педофила в ней подметил давно.

— Я должен был тебя предупредить! — кричал он, стуча передними копытами по крышке стола, — еще когда она работала в пионерлагере вожатой, то признавалась, что учила пацанят целоваться!

Приезжали и его родители. Посидели, зловеще помолчали и уехали, сообщив на прощанье, что расстраиваться не стоит, ибо вся жизнь впереди. И в двадцать один настоящие мужчины выживают после несчастной любви. Жизнь и правда, была вся впереди, но сзади осталось такое дерьмо, что выть было впору. Глядеть на лиц противоположного пола было невмоготу, а редкие позывы к действию вызывали лишь раздражение. Так текло время: дни за днями сливались в годы, но однажды утром он понял, что ему не в кайф стирать и готовить, а так же содержать свое холостяцкое, но не в меру просторное жилище.

В процессе этого же дня он получил четвертую звездочку и бродил по базе, постепенно выходя на траекторию возврата домой. Так он гулял еще несколько месяцев, постепенно увеличивая дистанцию прогулочного пути.

На день своего рождения он заступил в наряд дежурным по части. Двадцать четыре часа длились две вечности и три тысячелетия, но наконец дежурство завершилось. Серегину предстояло отправляться домой, чтобы пережить еще несколько вечностей до утра.

— Наверное пора жениться, — очередной раз подумал он вслух, — собирая свои на КПП свои холостяцкие манатки: кипятильник, упаковку чая, баночку с сахаром и книгу Булгакова. За время своего затворничества он разучился даже разговаривать с женщинами, и теперь констатировал, что одна стерва способна за четыре года истрепать столько нервов, сколько взвод солдат — за всю жизнь.

На площадке второго этажа топтался нежданный гость — старший брат, приехавший погостить недельку-другую. Брат работал пресс-атташе в одной из экзотических восточных стран и был старше Саши на восемь лет. Братья крепко обнялись, троекратно облобызались и вошли в квартиру.

— Ого! — присвистнул старший брат, — трехкомнатная! За какие заслуги?

— На вырост дали, — мрачно сообщил хозяин.

— Ой, Сашок, прости! — спохватился брат, — самого главного я тебе не сказал. Я нынче семейный! Жену вот заимел…

— Где же ты ее отыскал? — заинтересованно произнес Саша.

— Купил, — признался старший брат, — в Бангкоке. За восемьсот долларов. Но ты не думай, я ее не уступлю и за миллион!

— Так уж и за миллион! — фыркнул младший, — мне сегодня «кэпа» дали. Может кто обменяет на восемьсот долларов? Я бы тебе их дал, а ты бы мне в следующем году тоже наложницу из Таиланда привез. Судя по твоей довольной роже, твой брак из счастливых…

— Из безумно счастливых, братишка! — воскликнул Анатолий, — прав был старина Макиавелли: любовь за деньги обходится дешевле. Либо, перефразируя: «невеста должна стоить колыма»!

— Лучше колымить на Гондурасе, чем гондурасить на Колыме, — брякнул Саша по ассоциации, — где же супружница твоя? В Бангкоке оставил?

— На КПП они. Вещи стерегут.

— Они? — не врубился капитан, — ты ее так уважаешь, что употребляешь множественное монархическое? Или, виноват, у вас прибавление в семье? Мальчик, девочка?

Анатолий осклабился. Вынул из пачки сигарету, вставил ее в рот и потянулся за зажигалкой. Сашу вдруг осенило.

— Ты что же, подлец, еще кого-то привез? Почем брал?

Брат наконец справился с сигаретой, затянулся и, пустив дым из ноздрей, громогласно объявил:

— Коммерческая тайна, понимаешь! Но чувства к тебе у нее серьезные.

— Как же, как же! — поддакнул Александр, — светлое чувство к фотокарточке — одно из немногих отклонений, о которых не успел написать старина маркиз де Сад. Пойдем, брат, глянем в лицо товару. Хотя, какой из меня купец!

— Не прибедняйся. Скромность хороша только в меру.

Две недели пролетели быстро; Саша взял половинку отпуска, не использованную ранее и много выезжали на рыбалку к Березине. К его удивлению, тайки были абсолютно равнодушны к сырой рыбе (Вероятно, сие лакомство обожаемо в более восточных районах Азии). Затем, в одно прекрасное утро в кабинет начальника базы ввалился взъерошенный капитан Серегин и ультимативным тоном попросил разрешения на бракосочетание с представительницей классически удаленного Таиланда. Разрешение Далай-ламы не требовалось, но немедленно необходимо разрешение миграционного бюро.

Норвегов вернул глаза на привычные им орбиты, поинтересовался, почему он не в курсе, что по засекреченной, собственно, территории две недели гуляли представительницы маловероятного противника и, получив соответствующие объяснения в виде набора бальзамов, коньяков и настоек на разных травах, частично успокоился. Он сказал, что сомневается в наличии такого бюро, нопопробует решить это дело через куратора.

Генерал— лейтенант Трущенков разразился по СВЧ отборнейшей бранью, засоряя эфир минут десять. Из его преамбулы стало понятно, что «человек в лампасах» согласен денек побегать ради интересов целого капитана, но желает знать размеры благодарности. Отобрав необходимые слова из потока матерщины, Норвегов объяснил Серегину, что генерал напрашивается на свадьбу.

— А право «первой ночи» он не потребует? — притворяясь испуганным, спросил Александр.

Константин Константинович насупился.

— А ведь этот могет! — затем похлопал капитана по плечу, — закупай побольше коньяка! Я ему в случае чего сам подставлю — мне не привыкать.

В назначенный час Трущенков явился на церемонию бракосочетания и первую бутылку распил с капитаном Малининым на ступеньках ЗАГСа. Называя друг друга «на ты», они вышли затем во двор, нагло сперли невесту. Взяв за нее у едва не поседевшего Александра за нее десять бутылок откупного, уехали бухать к Мухину. Норвегов тихонько поставил на вид Серегину его обиженную морду, сказав, что в понятии генерала — это и есть самая классная свадьба.

Саша не обиделся, а только через неделю спросил Малинина, откуда он так близко знаком с генералом.

— Шура! — ответил тот широко улыбаясь, — я пил со всеми, акромя министра обороны. И не потому я с ним не пил, что случай не представился, а потому, что не хочу. Эта свинья, может быть из-за этого мне представление на майора не подписывает!

Как стало известно из неофициальных источников, после этой свадьбы генерал Трущенков частенько грозил своей половине:

— Смотри у меня, Машка! Допрыгаешься! Выпишу из Таиланда вместо тебя девку наложенным платежом, а ты пойдешь третьим сортом!

* * *

Месяц прошел с тех пор, как монахи закончили установку столбов по периметру Зоны. Она, то бишь Зона, представляла собой почти правильный квадрат, периметром в четыреста километров, у северной внутренней границы которого находились База, Бобровка и монастырь. Сей «мегаполис» по населению уже приближался тысячам к пяти и на этом не прекращал расти по площади.

У южной границы располагалась нефтевышка, обеспечивающая потребности базы в нефтепродуктах. Крекинговая установка располагалась неподалеку от Бобровки. Также неподалеку велись разработки приличных залежей торфяника. Это значило, что для отопления помимо мазута можно было использовать и другой вид топлива, хотя и не столь эффективный.

Столбы в два метра высотой, пропитанные антисептиком и креозотом, стояли через каждые семьдесят пять метров. На каждом десятом столбе и у каждой тропинки стояла миниатюрная видеокамера, включающаяся три раза по минуте за каждый час. Всего было задействовано пятьсот тридцать видеокамер.

Когда Норвегову представили смету проекта, его едва не хватил кондратий. Помимо того, вся эта система требовала подключения к вспомогательному компьютеру. Машина анализировала данные, поступившие с видеодатчиков, отсеивала всю хренотень и изучала в расширенном режиме передвигающиеся тепловые объекты массой от пятидесяти до восьмидесяти килограмм, а также предметы, имеющие характерный металлический блеск. Далее способом компарации сравнивались изображения, полученные с соседних камер и в подозрительных случаях машина ревела дурным голосом, будя дежурного сисопа. Тот отрывал от столешницы свою тяжелую харю и проводил детальное изучение экранной абракадабры, затем, по настроению, будил пилота в соседней комнате, либо опять утыкался в стол.

В случае подтверждения в подозрительный район вылетал Ка-50, злой и подозрительный, как святая Инквизиция.

Благодаря совершенно новой конструкции видикона камера функционировала и ночью, передавая картинку негативом. Эту новую конструкцию придумал (точнее, в свое время слямзил по Интернету у МИ-8) Кирилл Галкин, двадцатипятилетний сынок начпрода, активно промышляющий на хакерской ниве для майора Худавого и его «убойного» отдела. Каждая камера питалась днем от солнечных батарей, а ночью от подзарядившихся за светлое время аккумуляторов.

… Все это вновь и вновь крутил в памяти сидевший в своем кабинете майор Серегин. Тупо пялясь в карту региона он тер воспаленные глаза и отчаянно пытался сотворить что-нибудь гениальное.

— Дело дрянь! — сказал он наверное в десятый раз за последние полчаса.

Отсутствовало рациональное зерно. Задание было понятным до отвращения: пугнуть врага так, чтобы у него появилась медвежья болезнь и передалась максимальному количеству поколений. Сначала необходимо предупредить.

Ну, предупредить-то проще простого! Поставить в лесу несколько громкоговорителей, записать текст на магнитофон и предупреждать до посинения. Плохо только, что некому наговорить текст — никто не знает татарского языка… языка… Языка! Нужно взять языка! Лучше, нескольких. Из числа передового отряда. Кто-нибудь да будет говорить на нашенском!

Так. С предупреждением все ясно, предупредим. А как они не послушают? Не уйдут назад к Волоколамску?

Майор помассировал веки и глянул на часы. Полдвенадцатого ночи. Или вечера? Скорее вечера — за окном недавно стемнело. Ночи теперь короткие, дни длинные, зори тихие… Маша небось ждет. Уйти сейчас никак, будет утеряна нить.

Александр потянулся к телефону и набрал свой домашний номер.

— Машуля, милая, не сердись! — виновато проговорил он, — еще часок мне необходимо поработать.

— Я не сержусь, — эхом колокольчика прозвенел в трубке грустный голос Мэй, — просто ужин уже засох совсем…

— Я приду, попью чаю с бутербродами. Ты не жди меня, ложись.

— Я подожду, — нежно прошептала жена, — книгу прочитаю, бутерброды тебе сделаю.

— Моя хорошая, — растерянно произнес Серегин, — я скоро, пока!

Майор бережно положил трубку и глянул на свое отражение в темном окне. То что он там увидел его одновременно смутило и развеселило.

— Да старик, — с чувством произнес он, — ты когда-нибудь думал, что влюбишься в собственную жену?!?

Он встал, подошел к сейфу и достал из него бутылку ликера на основе лесных орехов, который так здорово готовили монахи. Мэй обожала этот напиток.

Подарки подарками, а поставленную задачу необходимо выполнить. Уняв свои эмоции он сел за стол и обхватил голову руками.

…Если орда не внемлет голову чужого разума, а воспользуется отсутствием своего и понесется «нах Вест»… Тогда мы им придумаем такую западню, что они сами забудут сюда дорогу и навсегда закажут ее другим!

Майор глянул на карту. В голове начало проясняться.

Глава 32.

— Вот здесь, перед спуском к Днепру, или как его тут прозывают, Великоречке, находится очень удобный для нас пятачок — луг, гектар под тысячу. Для вас более понятной будет цифра в десять квадратных километров.

Майор Серегин, перед этим выступавший лишь на политзанятиях с докладами о международном положении государства, сильно волновался. Увидев это, Норвегов вспомнил сцену из кинофильма «Красотка», налил в стакан воды и полил стоявший перед ним кактус. Кстати, на этот кактус постоянно крестился игумен, полагая что сие растение принадлежит неземной флоре, и отчасти был прав.

Докладчик налил себе водички, отхлебнул граммов сто и продолжал.

Серегин предлагал вниманию собравшихся свое детище: план обороны территорий, жители которых поклялись Норвегову в верности.

Когда орда переправится через Днепр, то им будет необходимо стать лагерем на сутки-двое, чтобы передохнуть перед решительным штурмом и дождаться отставших. По восточной опушке леса проходила граница, вдоль которой стояли столбы с видеокамерами. Полагалось, что численность орды будет такова, что заполнит весь луг. Тогда со стороны леса будет удобно захватить «языка», либо некоторое количество оных.

Пойманному «языку» вдалбливается наша версия «Откровений Иоанна Богослова», и сей первый ангел трубит в микрофон. Рядом стоит парень с шилом и, при попытке пленного отчебучить что-нибудь не по плану, колет его вышеупомянутым инструментом куда-нибудь, где очень больно.

Если орда остается безучастной к его призывам, то на сцене появляются новые персонажи.

Взглянув внимательно на карту можно заметить, что правый берег Днепра на протяжении почти сотни километров высокий и обрывистый. Единственный низменный участок — это наш луг. Через него и проходит единственная дорога от Смольни на Хорив. Слева и справа от дороги луг переходит в дремучий лес, а низменность сменяется кручами.

— Поэтому, предлагаю! — сделал майор акцент на «предлагаю», — левобережный участок подхода к переправе заминировать. Товарищ полковник, вопреки пожеланиям ЮНЕСКО, я предлагаю все-таки использовать радиоуправляемые противопехотные мины. Если что, то потом пустим тральщик. Метров за триста от луга, в лесу устанавливается десяток установок «Град», а на том месте, где в лес углубляется дорога, пятерку БПМ с «Газонокосилками».

При этом сообщении оживился майор Горошин.

— Пять мало, — сказал он. Лучше десятка два!

— На поляне, за пару километров до исходных рубежей будут стоять Ми-24 с разогретыми двигателями, — не замечая горошинской корректуры продолжал Серегин, — взлетают по команде. Теперь глянем общую предполагаемую картину.

Проанализировав тактику аваров, майор предложил один из вариантов развития событий. Форсировав Днепр и увидев прелестное место для бивака, Иссык-хан станет лагерем для обеда, ужина (смотря по времени суток), а также, вероятно, и для ночевки.

Кое— кто из них сунется в лес за дровами, а там уже наши люди. Хватают того, кто понимает по-русски и волокут его в спецмашину. Там он хватает микрофон и режет правдой-маткой в открытое пространство. Те, для кого предназначено это выступление крепко думают.

Если итогом этих размышлений станет продолжение маневра, то спецмашина убирается ко всем чертям. Ответственное за проведение операции лицо нажимает кнопку. Срабатывает первый радиус шумовых мин. В рядах кочевников зарождается паника: человеки и кони с дурными мордами несутся прочь от источников звука. Кое-кто, разумеется, ломанется на Запад. Там его встречают «Газонокосилки».

Основная масса несется к реке. Активируется второй радиус «шумовок». В рядах врага паника (если кто-нибудь сталкивался с шумовыми минами, то меня понимает). Последние ряды сталкивают в воду первых, которые стремятся на такой безопасный левый берег. Срабатывает последний радиус мин; этим самым отдается команда реактивным установкам залпового огня, которые тотчас выпускают по боекомплекту. Русская земля превращается в ад. Люди Иссык-хана проклинают тот час, когда прельстились посулами этого авантюриста и несутся домой, в свою родную Аварию.

Те, кто прорвется сквозь минные поля, драпает. В это время БТРы выходят из лесу и страхуют «Грады», которые перезаряжаются. Одновременно взлетают вертолеты и пинают в зад тех, кто не спешит удирать. Здесь, товарищи офицеры, очень важный психологический момент. Мы должны ответить со всей жестокостью, чтобы они и внукам своим заказали, чтобы их правнуки писались ночью, если Русь приснится.

Майор замолчал. Полковник глянул на него, затем на одобрительно гудящих подчиненных.

— Однако, — сказал он, — у кого есть вопросы? Лично мне интересно следующее: сколько, по приблизительным расчетам, будет уничтожено живой силы врага? Пардон, поскольку там все живое, сколько вообще?

Серегин почесал в затылке.

— Э-э! — протянул он, — мы с Волковым обработали все это дело на компьютере. Получилось — от одной трети до половины личного состава.

— Ты, Иваныч, не темни! — крякнул Малинин, — в цифре говори.

— Да! — согласно кивнул Горошин, — интересно знать, сколько супостата поляжет!

Норвегов в отчаянии глянул на Семиверстова. Тот все понял и что-то записал в «организатор».

— Ну, капитану Малинину некогда об этом думать, — сказал он, — а вот вы, товарищ майор, могли бы с дробями и поработать. Угол падения всегда равен углу отражения.

Горошин зарделся. Он всегда считал себя выше арифметики. «Высшая математика — типично еврейская выдумка!» — говаривал он, гоняя костяшки на счетах. Малинин же наоборот, понял, что придется усердно позаниматься денек-другой, чтобы быть в форме.

— Поясню для прочих, — хмыкнул Норвегов, — если их заявится тыщ пятьдесят, то хоронить нужно будет двадцать. К тому же, исходя из Великого Железнодорожного закона, каждым восьми человекам будет соответствовать одна лошадь. Сие означает, что зондеркоманде придется очень туго. Да! У кого есть еще вопросы?

Семиверстов крякнул.

— Чем вы, Александр Иванович руководствуетесь, делая ставку на столь массовое посещение нашей не самой крупной деревушки? А если вновь пришлют небольшой разведотряд. Я понимаю, что эти парни, как и китайцы, в разведку ходят по несколько тысяч… Есть ли резон так серьезно подготавливаться? Вертолетами да «Градами» мы их всегда отпугнуть успеем, в случае чего.

— Вопрос интересный, — улыбнулся Серегин, — извиняюсь за отклонение от темы, но мы в детстве часто дрались с суворовцами. Те нас постоянно поколачивали. Последний раз мы пришли чуть не всем районом.

— Убедительно! — поднял руки вверх подполковник, — ну и что, побили таки их?

— Да нет, — сконфузился майор, — они не пришли. А вот чего я не учел в своем плане, так это того, что делать с таким количеством трупов.

Норвегов снова хмыкнул.

— Вы в курсе, как Китай хотел с чукчами воевать за выход к Северному Ледовитому? Приходит китайский военный атташе в чукотское посольство и говорит чукче-послу: «Китай объявляет войну Чукотке!» — а чукча таранку жует. Прожевал. Потом спрашивает: «А много ли вас?». Атташе гордо говорит, что больше миллиарда. «Однако!» — качает головой чукча, — «где ж мы вас хоронить-то будем?»

Все вежливо засмеялись бородатому анекдоту. Рябинушкин долго пыжился и наконец выдал:

— А пусть их пленные хоронят.

— Какие пленные? — не понял Константин Константинович.

— Ну, те, которые сдадутся в плен со страху, — терпеливо втолковывал зампотылу.

— Ну, знаете ли, господа! — протянул полковник, — шкуру медведя мы уже поделили, теперь за мясо принялись! Давайте лучше по чарке за удачу, да и на боковую.

— Правильно! — подхватил Горошин, — а я за закуской!

Рябинушкин строго посмотрел на него.

— Закуска, — сказал он, — это моя прерогатива. Шура! Ты где?

Из угла кабинета выполз Лютиков со своим неизменным саквояжем. Косо взглянув на своего шефа он подошел к столу и, расстегнув саквояж, принялся суетливо доставать оттуда всякую снедь: банку икры, немалый кусок вяленого мяса, булку хлеба, сортом повыше, чем пекли в пекарне, головку свежесвареного сыра. Под конец он извлек несколько молоденьких огурчиков и баночку горчицы.

— Чем богаты… — трагически прошептал он с видом Лукулла, к которому забрели обжоры из Валгаллы. Семиверстов протер глаза и воскликнул:

— Да, господин подполковник! Мне бы такого оруженосца — я может быть и не женился бы.

Под ржание коллег Лютиков залился краской.

… Утром, еще испытывая легкое похмелье, Константин Константинович принимал главу местной секты (так он называл монастырь и все, что с ним было связано), игумена Афанасия. Его извечный спутник-побратим — келарь держал на коленях бочонок свежего пива, производство которого стало одной из главных отраслей промышленности монастыря. При виде бочонка Норвегову стало как-то неловко устраивать разнос монастырским служкам, и он решил действовать осторожно, благо вчерашнее возлияние не способствовало общению на повышенных тонах. Он взял предложенную кружку с пенящимся напитком и, не смакуя, отхлебнул около половины.

— Хорошее! — кивнул он келарю, — хотя сейчас и ослиная моча показалась бы ему амброзией. Пена медленно ползла по пищеводу, неся в организм полковника долгожданную радость. Он отпил еще, но уже поменьше — с четверть от оставшегося, и облегченно вытянул ноги, давая отдых гудящим мышцам.

На лице настоятеля отобразилась благодать. Ему, конечно, донесли, что командир зовет не на пироги, и он уже изготовился получить втык, но информация о вчерашней гулянке господ офицеров заставила его поменять диспозицию. Подобно ангелам с небес, они с келарем неслись в штабном автомобиле, спеша доставить дорогому начальнику эликсир жизни, который при удачном раскладе мог стать зельем снисхождения…

— Хитер! — фыркнул Норвегов, потянувшись за новой порцией целебного напитка. Келарь Никодим, сама предупредительность, поспешил наполнить августейшую кружку.

— Хитер! — повторил командир, прикладываясь к пиву. Глаза игумена угодливо заблестели.

— Ну, что там монаси поделывают? — нехотя перешел полковник к скользкой теме.

— Все больше жиреют! — с горестным вздохом отозвался игумен, — а что им делать? Продуктами мы, с вашей помощью, обеспечены. Пожуют постного, и на молитву.

— Пожуют скоромного — да и на боковую! — подхватил Константин Константинович, — скоро в монастырские ворота пролезать не будут.

— Это вряд ли! — прогудел брат Никодим, — широки ворота! «Урал» проезжает…

— Не в том дело, брат! — попрекнул коллегу за тугой ум игумен.

Кстати, нахватавшись туповатых солдатских неологизмов, монахи порой напоминали крутую тусовку от хиппи. То там то тут спонтанно возникали споры, кто из братьев самый крутой, а некоторые уже успели отлить из золота «болты» и «гайки». Почти все из рукоположенных откликались на «падре». Сам настоятель тайком от братьев почитывал «Бхагават-Гиту» и учил на память целые главы. Порой в воскресных проповедях звучали новые оттенки, наполненные нездешним смыслом, от которых добрых христиан тянуло из беспробудной нирваны в целомудренную сансару.

Иногда слушая беседу двух почтенных служителей культа, Норвегов ловил себя на том, что все происходящее — некая абстракция — нелепица, игра, в которой он принимает участие по неизвестным причинам. Однажды, на почве этих раздумий ему приснился сон. Перед микрофоном в актовом зале стоит Алексий II в малиновом пиджаке. В руках его Тора, но произносит он слова Корана, которые опять-таки трансформируются у него в мозгу в некую отсебятину.

— Пацаны! — добрым голосом вещает патриарх, — вера, в натуре, не догма. Она — стиль жизни.

Рядом топчется молодой Кароль Войтыла и нервно мнет в руках священный шнур. Возле него, сверкая новеньким обручальным кольцом, стоит Паша Ангелина в промасленной фуфайке и таких же шароварах. Внезапно Алексий II обращается к полковнику:

— Молодой человек, у нас в Трансильвании крестятся левой клешней. И вообще, вы в Храме Божьем — наденьте шлем!

Кто— то подает ему блестящую немецкую каску с надписью «Феррари» и шишаком, на конце которого укреплено распятие. Иисус ему подмигивает…

Полковник проснулся в холодном поту и остаток ночи читал старые номера «Правды», невесть зачем хранящиеся на антресолях.

Вспомнив ночной кошмар, командир вздрогнул. Заметив это, келарь подлил ему пива и воркующим голосом стал рассказывать о грядущем празднике Троицы. Это немного встряхнуло Норвегова. Он трезвым орлиным глазом оглядел своих подопечных и молодецким голосом гаркнул:

— Не о праздниках, щучьи дети, думать надо! Окаянный Иссык-хан идет на землю нашу!

Игумен подавился пивом. Брат Никодим испуганно хрюкнул, отставил кружку и благовоспитанно перекрестился.

— Проклятые кочевники! — застонал отец Афанасий, — не хотят оставить в покое нас! Нам… Вам под силу с ними справиться?

Полковник горько усмехнулся.

— Под силу… Не под силу… Вы думаете, приятно иметь на совести несколько тысяч человеческих жизней? — старец с негодованием встал.

— Вы считаете людьми тех, кто ради наживы сам убивает? Священное писание, не возражаю, учит подставлять другую щеку, но не призывает отдавать на заклание всю семью!

— Полно, святой отец! Мы того же мнения, хотя и в несколько натянутых отношениях с вышеупомянутым писанием. Все-таки мы с ними не в орлянку играть собрались, а бить по обеим щекам, да поддых, да еще и ногой под зад, чтобы дорогу сюда забыли. Важным моментом стало бы то, чтобы вы со своей стороны освятили, либо как это называется, окропили тех, кто пойдет в бой. Ребята мои хоть и далеки от бога, но лишняя психологическая поддержка им не помешает. А если кто, не приведи господь, погибнет… Чтобы все было как положено! Это можно устроить?

— Не приведи Господь! — воскликнули оба монаха, а игумен сказал:

— Пошто нас обижаете? Это ведь наша обязанность, и священный долг, как говорят ваши воины. На кой мы тогда вообще есть?

— Простите, святой отец, — виновато склонил голову Норвегов, — в нашем мире священнику нужно за это заплатить, и заплатить неплохо.

Отец Афанасий дико сверкнул очами и с силой, которую невозможно было подозревать в столь щуплом теле, разорвал на груди рясу.

— Я — священник, рукоположенный патриархом Иаковом, а не жид Иерихонский! За подобное кощунство у нас лишают сана. Перед днем битвы все пятнадцать диаконов верхнего уровня во главе со мной придут поддержать солдат. Может, кто-нибудь из братьев пожелает — я возражать не буду. Мы окажем вам любую помощь, которая потребуется! Мы будем вместе с вами и в горе, и в радости. Тьфу, черт! Это, кажись, из брачного ритуала!

Игумен жадно осушил свою кружку и сел в свое кресло.

— Уф! — вздохнул он, — погорячился.

— Бывает, — согласился келарь и мысленно добавил про себя что-то о чрезмерности возлияний.

В дверь постучали.

— Войдите! — пригласил Норвегов.

— Пап, ты звал? — в дверь ввалился Андрей Волков, увидел гостей и тут же поправился:

— Вызывали, товарищ полковник?

Отец, вальяжно расположившись на диване, похлопал по нему ладошкой рядом с собой.

— Присядь, Андрюха! Пардон! Возьми из шкафа кружку и присядь.

Выждав, пока сын расположиться рядом, он налил ему пива, долил себе и гостям, а затем произнес на манер Тараса Бульбы:

— Ну, что, сынку, вдарим по супостату за кожну дрибницу Радяньской Беларуси?

— Вдарим, татку! — вынул рожу из кружки сын.

Божьи слуги глянули на сказившихся и синхронно пожали плечами.

— Ладно, сынок, — посерьезнел отец, — дело-то нешуточное.

Андрей наморщил лоб и принялся изображать напряженную работу мысли.

— Да елки-палки! — вспылил Норвегов, — что ты придуриваешься?!?

— Есть, не придуриваться, товарищ полковник! — вскочив, отсалютовал сын.

— Боже! — застонал Константин Константинович, — что с тобой сделала эта скотина, майор Булдаков?

— Подполковник, сэр!

— Молчать, лейтенант! Следующий командир базы будет идиотом, а его преемник — идиотом в квадрате. А это — уже тенденция, батенька! — последнее предложение полковник произнес в ленинской манере, и осознав это, внезапно заткнулся.

— С кем поведешься… — в отчаянии произнес он. Тут он обратил внимание, что монахи истово крестятся, а сын лукаво смотрит на него.

— Простите за вспыльчивость, — повинился командир, — лукавый попутал.

Испуганно косясь на дверь, келарь пробормотал:

— У вас, наверное, какие-то дела… Мы пойдем, что-ли… — сказал он, дернув игумена за рукав. Тот, нерешительно покосился на недопитую кружку и кивнул.

— Хорошо, я только хотел вам представить этого парня в качестве ответственного за проведение оборонительной операции, — видя, что монахи не совсем его понимают, полковник поправился:

— Он будет командовать силами обороны.

Волков с плохо скрываемым торжеством посмотрел на отца.

— Ясно.

Настоятель со скорбью глянул на лейтенанта и перекрестил его.

— Да пребудет с тобою Господь, сын мой! Мы всю это время будем молиться за наше доблестное войско, которое хоть и невелико числом, да в бою весьма грозно. Аминь!

Андрей поклонился в пояс настоятелю.

— Благодарю, отче. Мы будем сражаться не только за себя и свои семьи, но и за тех, кто живет рядом с нами, и за тех, кто будет жить после нас!

Окрыленный игумен, довольный, что все сошло гладко, тотчас откланялся. Они с келарем поспешили к себе в монастырь на обедню, отец с сыном остались наедине.

— Что же ты дурачишься при посторонних? — укоризненно спросил отец. Сын, обиженно пыхтя, рассматривал свои ногти.

— Постой! — дошло до Норвегова, — ты мне, наверняка, хотел сообщить что-то важное. Ну-ка, выкладывай!

— Что выкладывать? — удивился сын.

— Истомилась душенька! — запричитал Константин Константинович, — не томи старого отца! Что случилось?

— Старого! — насмешливо глянул Андрей на отца, в волосах которого не было и намека на седину.

— Если и есть в тебе что от старости, то только то, что ты вскоре снова станешь дедом.

Полковник сел на диван.

— Полагаю, что этим счастьем я обязан тебе, а не двоим остальным?

Андрюха ошалело глянул на отца.

— Неплохого же ты мнения о Полине с Андреем!

— Самого верного! Андрюха — тихоня, а вот малявка вполне могла бы… Ты, кстати, точно уверен?

— Пятый месяц. Мне и самому дивно!

— Чего тут дивиться? Это же здорово! Первый человечек родится здесь. Братья и сестры по разуму могут… — Константин Константинович в поисках подходящей метафоры зашевелил пальцами.

— Могут! — подтвердил сын, — еще как могут. Союз меча и орала на все сто, едри его копыта! Я вот опасаюсь, кабы накладочек никаких не случилось… Нестыковки гормонов, понимаешь!

Норвегов в это время прыгал по кабинету, как заяц по капустному полю. Волков глянул на шалившего отца и фыркнул.

— Это следовало бы отметить! — воскликнул наконец Константин Константинович.

— А ты еще с утра не наотмечался?

— Пивом не отмечают, пивом опохмеляются, — выдал дежурный афоризм отец, заглядывая в холодильник, — давай, тяпнем по сто! Чтобы все было хорошо.

— Против такого тоста не устоит даже чистокровный абстинент, — улыбнулся Андрей.

На командирском столе, огромном как подиум, нарисовалась главная героиня — блондинка сантиметров тридцати с длинным горлышком. Через мгновение рядом обнаружилась салатница с грибками прошлогоднего засола и десятка три пикулей на фарфоровом блюдце. Прежде чем снова открыть холодильник, полковник испытующе поглядел на сына.

— Как ты думаешь, что предпочитаю я к этому делу?

Андрей, знающий точно, что батяня даже шампанское закусывает салом, ответил уклончиво:

— Бекон, господин полковник!

— Какой, понимаешь, шаман выискался! — обиженно засопел тот и заподлянски достал «задний мост» от курицы.

— Кого ты, отец, обмануть хочешь, — подмигнул лейтенант, — сам себя?

Норвегов швырнул на стол блюдо с курицей и достал тарелку с нашинкованной грудинкой.

— Жри куриные педали, а я — сам знаешь!

Выпили по первой, затем по второй, а после четвертой в мозгу Норвегова стрельнула малая реактивная установка. Он поперхнулся недопитой водкой и, достав из носу грибок, брезгливо бросил его в урну.

— Андрей, твое участие в операции отменяется! — заявил он удивленному сыну. Сын в свою очередь поперхнулся и спросил:

— Ты чего, батя?

— Ты что, не понимаешь?!? Если, не дай бог, с тобой что-нибудь случиться, как я твоему карапузу в глаза смотреть буду?

— Это ты не понимаешь! — завопил Андрей, — как я сегодня вечером Насте в глаза смотреть буду, когда заявлю, что папуля меня бережет и не пущает на врага!

— Да откуда она узнает-то?

— Да я уже сказал ей!

— А ты откуда узнал?

— Догадался!

— Не понял! — протянул полковник, — изволь объяснить!

— Чего тут объяснять. Как только пришел вестовой с приказом явиться к тебе, так я сразу и сказал Насте: «Старый перец хочет сообщить, что назначает меня ответственным за проведение оборонительной операции!»

— Ох! Ох! — заухал отец, — так она и поняла — «Ответственный за проведение оборонительной операции».

— Ладно! Сказал, что буду командовать защитой нашего города. Съел?

— Съел! Как ты меня там назвал?

— Извини, пап. Мы, то есть молодые офицеры, так называем старший офицерский контингент.

— Ух! А мы в свое время называли их «засранцами», — Волков улыбнулся.

— Ну, молодежь становится интеллигентнее. Вот, например…

— Да иди ты в баню со своими примерами! Зубы мне заговаривать ни к чему! Я их проел на подобных хитрецах! Говори, откуда узнал, что тебя назначили старшим группы?

— Цверда трымауся юнак на дапросе… — издалека начал Андрей, но видя недовольное лицо отца, сдался:

— Пап, да в самом деле, больше-то и некого!

— Ишь, какой скромный!

— Ну-ну. Вот кого бы ты назначил? Только откровенно, если бы меня не было.

— Да хотя бы… Нет, он ни разу в бою не был… Ну, хотя бы… Нет, этот тупорыл, как топор… А вот если… Да пошел ты! В крайнем случае, можно было Семенова поставить, но никто больше тебя в рейдах участия не принимал. Как это я не понял сразу — тут и гадать нечего!

Сын облегченно вздохнул.

— Я пойду тогда, папа? Нужно помочь тестю навоз выкинуть. Окунемся в рутину по самое это самое…

— Иди, колхозник, что с тебя взять!

Андрей демонически заржал и удалился с чувством глубокого пофигизма. Оставшись один, Норвегов принялся размышлять, как скрасить вечер стареющему полковнику. Поразмышляв так секунд пятнадцать, он нажал кнопку селектора.

— Петрович, ты у себя?

— У себя я — дома, а здесь — на работе, — донесся голос начальника штаба.

— Хорош ваньку валять, дуй ко мне — дело есть.

Кабинет Семиверстова располагался напротив. Через полминуты он заявился к начальнику и, увидев натюрморт на столе, грустно спросил:

— Встать и позвать лень. А, командир?

Норвегов прокряхтел из своего угла:

— Не могу. Чегой-то задницу заклинило! — начштаба глянул на пустую бутылку.

— Смазать нечем?

— Есть. Одному неохота. У тебя ничего не болит?

— В горле першит слегка.

Вспомнив, как утром его зам орал на дневального по штабу, Норвегов кисло улыбнулся.

— Слышь, старый перец, я тебе не дохтур. Слыхал, как нас «соловьи» называют?

— Слыхал. Мы своих когда-то «засранцами» звали.

Полковник захохотал, пугая окрестных ворон через раскрытую форточку. Перестав смеяться, он снова спросил:

— Может ты мне объяснишь, откуда мой Андрюха узнал стратегический секрет?

— Объясняю. У тебя, командир, смена хорошая растет. Стратегия, тактика, логическое мышление… Боевая подготовка, наконец.

— Ну, насчет боевой подготовки мы еще посмотрим. Тревожно мне, Петрович!

— Обойдется, Константиныч. Парень с головой. Не чета моей старшей!

Младший сын Норвегова в свое время весьма интересовался старшей дочкой Семиверстова, но та вышла замуж за франка Шарля.

— Что, гуляет? — поинтересовался полковник преувеличенно безразличным тоном.

— Да ну ее! — отозвался зам, — давай лучше выпьем!

— Давай! — согласился Константин Константинович. Поняв намек, начальник штаба извинился и достал из внутреннего кармана бутылку «Перцовой крепкой».

От руки сделанная надпись была тем не менее, весьма актуальна. Только они удобно расселись, в дверь просунулась физиогномия Рябинушкина.

— Еще один «стручок» пожаловал. Виват, Витек!

Зам по тылу смотрел на них, как баран на новый лиловый передник своей хозяйки — недоуменно и выжидающе. Наконец он спросил:

— Вы что, выпиваете?

— Нет, какая поразительная догадливость! — пробормотал Семиверстов. Рябинушкин подошел, и плюхнулся в соседнее кресло, уже гретое сегодня задницей келаря.

— Итак, за что будем пить? — поинтересовался командир. Виктор Вячеславович бросил оценивающий взгляд на сервировку.

— А это что, и вся закуска? — недоуменно спросил он.

— Израиль — государство маленькое, но такое говнистое! Погоди, Вячеславович, у меня где-то тут должен быть зам по тылу.

Полковник, играя в одному ему известную игру, засунул голову под стол и принялся там ковыряться. Рябинушкин пожал плечами и глянул на Семиверстова. Тот проницательно постучал пальцем по лбу. Тогда Виктор Вячеславович ухмыльнулся своим жабьим ртом и раскрыл портфель. Вынув оттуда краюху хлеба, он положил ее на стол. Затем к ней присоединились: брусок свежего сливочного масла, наполнивший кабинет благоуханием сепараторной, и баночку с какой-то красной субстанцией.

Тем временем Норвегов закончил поиски и вылез из-под стола. Увидев изменение количества закуски в качественную сторону, он радостно вскричал:

— Вижу! Вижу своего зама по тылу! — и, потянувшись к холодильнику, достал еще поллитровку.

— Что в баночке? — спросил глотая слюну Семиверстов, не евший с самого обеда.

— Рыбьи яйца, — шепотом ответил Рябинушкин. Тот не понял, открыл банку и обнаружил там крупнозернистую икру.

— Ну, поехали, — скомандовал Норвегов.

На прощание начальник штаба сказал Рябинушкину:

— Ваши рыбьи яйца были восхитительны, а местами просто великолепны!

Недослышавший Норвегов едва не обделался.

Поздним вечером, возвратясь в свою теплую постельку и обнаружив там жену, он пробормотал:

— Ах, ты моя старая перечница!

Проснувшаяся Елизавета Петровна полночи доказывала свою еще не ушедшую молодость.

Глава 33.

И день настал! «Черная акула», патрулировавшая левобережье Днепра, заметила приближение орды. Верхом на лошадках Пржевальского, Восток катился волною на Запад. Сметая все на своем пути, орда подобно саранче оставляла за собой руины городов, горы трупов и испражнений.

Иссык— хан, уверовав в бездарность своих полководцев, сам вел свое непобедимое войско. Непокорный город должен был пасть, ибо не было силы, способной противостоять сынам степи. Мыслящий иначе да захлебнется в собственной крови!

Но самое смешное случилось позавчера. Вновь объявился черниговский князь Брячислав (именно такое имя он носил с рождения) вместе с семью сотнями ратников. Они поднялись на четырех трофейных галерах вверх по Днепру и Березовой речке. Не сморгнув глазом, Брячислав объявил, что его дружина прибыла помочь братьям-славянам отбиваться от супостата. Норвегов гадливо троекратно облобызался с ренегатом и пригласил его на совещание.

Князь появился в офицерском собрании и объявил удивленным военным:

— Спасибо за науку. Вогнали мне, понимаешь, ума в задние ворота — теперь вот пришел на помощь.

Со всевозможной вежливостью черниговца и его дружину отрядили на один из второстепенных участков обороны, а именно — охрану последних километров шляха перед переправой. Кроме того, уже в тайне, ребятне из роты штабных машин выдали оружие и наказали присматривать за неожиданными союзниками — кабы не ударили с тылу. Норвегов меньше всего доверял подобным «сюрпризам».

Наконец, в один из дней, когда солнце уже клони лось к западу, воспаленные глаза старого хитреца увидали вдалеке водную гладь. Это была Великоречка — последняя преграда на пути к заветной цели. Низменная равнина на другом берегу позволяла стать лагерем на пару дней для отдыха перед решающим броском. Лошадки, чуя воду, понеслись резвее и уже скоро путешественников овеяло долгожданной прохладой. Все эти дни солнце палило немилосердно: немало славных багатуров получили солнечные удары и теперь сидели в повозках с мокрыми тряпками на головах.

Старый хан одним из первых форсировал реку и, взобравшись на высокий холм, принялся до рези в глазах всматриваться в заросли лещины, скрывавшей подступы к лесу. Поднеся ладонь к глазам он минут десять осматривал горизонт, а затем гикнул, пришпорил коня и понесся вниз — к своим. Следом понеслись его верные джигиты.

— Что, старый хрен, много высмотрел! — засмеялся Мурашевич, сидящий на толстом суку и глазеющий в бинокль на форсирование Днепра полчищами аваров.

— Мазохисты! — фыркнул Волков.

— Motherfuckerы! — уточнил Володя, — потомственные.

Они торчали здесь уже более суток. Сотня человек против тридцати тысяч кочевников. Такое могло присниться лишь голливудскому режиссеру в наркотическом бреду. Правда, этой сотне не рекомендовалось класть пальцы в рот, но как говаривал пьяный Мухин: «Толпой и батьку бить не страшно». Вместе с солдатами были монахи, десять иноков в черных рясах. Они беззаботно рыскали по лесу в поисках ягод и первых сыроежек. Их безалаберность сильно раздражала Мурашевича, но Андрей только посмеивался с кипятившегося товарища.

— Брось ты, Вовка. Они так беззаботны, потому что вера в наше «сатанинское» оружие безгранична, — успокаивал он приятеля.

— Еще бы бабочек ловили! — бушевал Володя, — маленькие, черненькие, разбегаются точно вши, аж в глазах рябит!

— А что ты им делать прикажешь?

— Да… хоть пускай кресты свои почистят! Если бы у нас в карантине сержант нашел бы хоть одну такую бляху, то пришлось бы выяснять всему взводу: может человек раздеться за пять секунд или нет.

— Брось. Это ведь нереально!

— Так точно, господин лейтенант! Четыре часа занятий показали, что это действительно невозможно. Эй, монахи! — позвал Мурашевич, — ко мне гурьбой!

Святые люди осторожно приблизились.

— Вот что, ребята, — обратился к ним младший лейтенант, — почистили бы вы свои кресты, что ли… Как-то несолидно. Вы же бойцы белоросской церкви… Вот, к примеру, меня убьют, а ты. Брат Кирилл подойдешь меня отпевать с этакой зеленой растопыркой! Так я предупреждаю: вернусь с того света и оттаскаю тебя за бороду.

— Мы бы рады, — пробасил инок, — да…

— Нет, ты только глянь на лик Назаретянина! — распалялся Володя, — это же не святый лик, это — морда последнего забулдыги! Я удивляюсь, как тебя еще молнией не пристукнуло за подобное разгильдяйство!

— Мы бы рады почистить, — торопливо вставил попик, — да нечем.

— Как, нечем! — воскликнул Мурашевич, — на!

Парень извлек из кармана головку пасты имени «Горно-обогатительного института» и торжественно протянул ее брату Кириллу.

— Сделаешь из куска войлока «пидарку», тьфу! Натрешь маленькую войлочную тряпочку вот этим камешком, а затем каждый будет тереть свой крест. Чтобы через два часа ваши распятия блестели, как у кота — яйца! Аминь! К выполнению приступить!

Монахи убежали. Мурашевич самодовольно повернулся к приятелю — тот катался по земле беззвучно хохоча. Владимир удивленно уставился на него:

— Тебя что, гадюка укусила?

— Ой, не могу! — прохрипел посиневший Андрей, — тебе нужно дать игумену пару показательных уроков по управлению монастырем, чтобы все в нем блестело, как у кота… саксофон! Ой, не могу! Старший инок Вовка Мурашевич дрочит вверенное ему подразделение!

Мурашевич обхватил руками сосну и сполз рядом. Два друга кудахтали и закатывались со смеху минут пятнадцать, затем обессилевший Волков встал и поднес к глазам бинокль.

— Ну, чего? — спросил тяжело дышавший Володя.

— Чего-чего! Потерпи чуток! Пусть супостат расслабится.

По лугу растекались и вставали биваком все новые сотни и тысячи. Тут и там вырастали шатры, начинали крутиться дымки. Вскоре ветер донес запах готовящейся пищи.

— Вкусно пахнет, черт побери! — облизываясь, пробурчал Мурашевич.

— Гля! — перебил его Андрей, — шатер для хана ставят!

В самом центре луга несколько десятков басурман ставили огромный шатер с позолоченной окантовкой. Чем дальше, тем труднее было наблюдать за людским муравейником — постепенно свободное пространство исчезало, заполняясь телами людей и лошадей, а также арбами, предназначенными для награбленного и, следовательно, пока пустыми. Яблоко, вздумай оно вдруг упасть, на сыру землю не приземлилось бы точно.

— Вроде и пора… — с сомнением сказал Володя, опуская бинокль.

— Что, дерьмо кончилось? — злорадно сказал Волков, когда кочевники по несколько человек стали просачиваться в лес на поиски хвороста.

— Кизяк каюк! — подтвердил приятель.

— Давай, Вовка, готовь группу перехвата, — сказал Андрей, — я ожидаю в спецмашине. Сдюжишь?

— Не дрейфь! — ответил Мурашевич, — помнишь основной вопрос философии?

— «Что первично, материя или сознание»? Помню. Ответа только не знаю.

— Ответ знал один лишь Мухин. Но он в Париже, — Володя сладко потянулся, — хотя его ответ ты должен знать.

— «Смотря сколько выпьешь!» — усмехнулся Андрей, — так у него на десять бед один ответ. Держись, дружище! Для нас с тобой материя всегда на первом месте.

— А для них? — Володя кивнул в сторону располагавшейся на отдых орды.

— А для них, даже еще больше, чем для нас. Сознание для них — пока не открытая категория.

Андрей шел к усилительной установке, расположенной в зарослях волчьего лыка и скрытой от посторонних глаз. Рядом с ней кучковались монахи и яростно чистили свою амуницию. Улыбнувшись, лейтенант залез в кунг и связался с Серегиным.

— Согласовываем время начала операции, — произнес он в микрофон.

— Время «Ч», — поправили на том конце.

— Ну, хоть и «Ч», — согласился Волков, — предлагаю 22.40 по ямало-ненецкому.

— По какому?

— А как это время еще назвать?

— Убедил. 22.40, принято. До связи!

— Роджер! — вспомнил Андрей какой-то боевик. Отключив микрофон, он откинулся на спинку стула.

— Колдун! — позвал он, — ты свои ящики проверил?

Оператор, Коля Повшебный, бодро кивнул головой, едва не задев своим шнобелем за настольную лампу.

— Все в порядке, командир! Как часики.

Дверь распахнулась и ввалился Мурашевич, волоча за собой связанного человека.

— Так скоро? — удивился Андрей.

— А чего нам! — победно усмехнулся Володя, — знакомься: Кунгуз!

— Кунгуз-Чамар! — отозвался пленный.

— Ну, то что ты «чамар» видно и так, — почесал ухо младший лейтенант, — а теперь слушай сюда: этот дядя тебе поручит выполнить одно задание. Если ты не захочешь его выполнить, то я засуну тебя в задницу твоего боевого «горбунка». Уяснил?

— Короче, — сказал Волков, — «кунгуз» ты, или «чамар», или сам дедушка Пак — это не имеет значения. Ты громко, держа перед собой вот эту штуку, скажешь следующее: «Братья! Если не хотите завтра гнить здесь в виде трупов, то немедленно убирайтесь с белоросской земли!» Если они не начнут убираться, то через час мы атакуем.

— Вам нас не одолеть! — убежденно сказал обрин, — у нас есть горящие опилки и черный огонь.

— Чего? — не понял Мурашевич.

— Порох и нефть, — пояснил Андрей, — секрет, очевидно, сперт у китайцев.

— Ага! — улыбался Кунгуз, — теперь вы, сыновья шакала, поняли, что мы сильнее?

— Сильнее мы! — выпятил челюсть колесом Мурашевич, — у нас есть палки грома, железные повозки, стальные птицы, резиновые дубинки и огненная вода! Понял, ирокез хренов! Говори, чтовелено!

— Коля, врубай! — приказал Володя.

Повшебный включил рубильник и нажал клавишу «Готовность». Послышался тоненький свист конвертеров.

— Когда махну рукой, можешь говорить, — предупредил «Колдун».

— Сначала я, — сказал Волков, забирая к себе микрофон. Николай дал отмашку.

— От Советского Информбюро! — загремел вверху полуторакиловаттный голос, — нашим узкоглазым и кривоногим друзьям! Сейчас перед вами выступит Заслуженный артист республики Кунгуз Чмо! Ему слово.

— Колись, гнида! — зашипел Мурашевич, взял «языка» за ухо и покрутил против часовой стрелки.

— Бля-а! — раздалось в лесу по-аварски. Далее Кунгуз ровным тоном поведал соплеменникам об ультиматуме противника. Закончив свою речь, он повернулся к Андрею.

— Все. Теперь, росичи, они придут и убьют вас.

— Не крякай! — оборвал его лейтенант, — Вовка, одень ему наручники.

Мурашевич уронил пленного на пол и замкнул ему наручниками ногу с рукой, так что тот при всем желании убежать не смог бы, но в носу поковыряться — запросто.

— Вези его, Коля, на базу, — приказал Волков Повшебному. «Колдун», долго не думая, запустил двигатель и, врубив передачу, умчался прочь.

Оглядев притихших монахов, лейтенант задумался.

— Вовка, — с расстановкой произнес он, — возьмешь четверых бойцов и будешь с ними охранять братьев наших меньших. Они — самое ценное, что есть у нас.

— О’кей, босс! — молодцевато гаркнул Мурашевич, — а кто тебя прикрывать будет?

— Крыша у меня что надо, — сказал Андрей и побрел к командирскому БТРу с номером 010 и закрыл за собой люк. Отсюда он, по сценарию, должен был управлять сражением.

Мурашевич же подозвал к себе Шарля де Лавинье, Федорчука, Басова и Демидова и, как мог, разъяснил им суть приказа старшего по званию. Судя по вздыбленным в локтях кулакам, такое поручение мало пришлось по вкусу жаждущим крови воинам, но чуток повозмущавшись, они уселись на траву возле иноков.

— У меня все готово! — сообщил Волков по рации Серегину, — ждем парламентеров.

— Если они будут, — послышался равнодушный голос майора.

— Подождем, — предложил чей-то ответственный голос. Андрей матюгнулся про себя, — «Нихрена себе, самостоятельность! Целых две няньки за дитем неразумным приглядывают».

Пошли минуты. Десять… пятнадцать… пятьдесят. Из вражеского лагеря донеслись дикие крики и пьяное улюлюканье. Волков зло сплюнул на ребристый коврик.

— Ждем еще десять минут, — передал Серегин, — затем начинаем операцию. Ты услышишь.

Минуты тянулись, словно в сочельник. На исходе восьмой Андрей передал «Готовность №1» всем экипажам и расчетам. Казалось, все в лесу застыло в ожидании часа «Х», лишь где-то на лугу оголтелые кочевники шумели в тысячи глоток. Когда на таймере осталось пять секунд, Андрей облегченно вздохнул, и, обращаясь к механику-водителю, произнес:

— Все, худшее позади. Теперь дело за нами.

В ту же секунду со стороны опушки послышался страшный грохот. Как оказалось впоследствии, от неожиданности кто-то из «моджахедов» выронил горящий факел на бочки с порохом, и теперь они глухо взрывались, творя среди войск Иссык-хана сплошные несчастья. С зависшей на четырехсотметровой высоте «Черной акулы» в эфир донесся смех пилота.

— Прут к реке! — наконец фыркнул он.

— Активирую противопехотки! — донесся голос оперативного.

Секунд через пятнадцать снова рвануло. Это сработал второй радиус.

— Наблюдаю взрывы на левом берегу! — сообщили с вертолета. Громыхнуло в третий раз.

Андрей неожиданно зевнул.

— Внимание «Градам». Залп! — произнес он в микрофон.

С методичностью лучших стрел Зевса в ночную мглу стали уходить реактивные снаряды, оставляя за собой пышные светящиеся хвосты.

— Боекомплект выпущен, — доложил старший группы.

— БТРы, на исходную! — приказал Волков.

Пятерка бронетранспортеров выползла из лесу и расположилась в виде полукруга. И вовремя — из пекла взрывов вырвались несколько сотен всадников, которые сломя голову ринулись к лесу, полагая, что там будут в безопасности.

Безопасных мест в тот вечер не было. Стаей голодных гиен заорали «газонокосилки», и от прорвавшегося отряда в считанные мгновения не осталось даже воспоминания. Лошади, более живучие чем люди, носились с бешеными глазами, храпя от испуга и топча тех, кто имел несчастие валяться на земле.

Оставшиеся в живых спешились и, отбросили в сторону оружие. Встав на колени, они всем своим видом демонстрировали покорность судьбе, которая в этот вечер повернулась к ним, мягко говоря, не самым лучшим своим местом. Над головами проревело звено Ми-24, устремившихся в погоню за удравшими на левый берег. Вскоре левобережье стало похоже на иллюстрацию к сборнику произведений старины Алигьери.

Видя сей карамболь, оставшиеся на правом берегу кочевники тоже побросали оружие. Их буцефалы, задрав хвосты, носились по лугу. Где ухватив травки, где наложив кучу, они, очевидно, проклинали тот час, когда первый из узкоглазых придумал седло и поводья.

Волков объезжал луг на своем БТРе. Андрей сидел за гашеткой «газонокосилки», по пояс высунувшись из люка. Опасаясь, что может стать жертвой шальной стрелы, он приказал держать скорость порядка сорока километров в час. Его мертвенно бледное лицо покрылось испариной. Везде насколько хватало глаза валялись трупы, трупы и только трупы. Изредка попадались кучки сдававшихся в плен аваров. Андрей грозил им кулаком и кричал в мегафон:

— К лесу, поганцы, к лесу! — его понимали и поднявшись плелись к опушке.

Никто не пытался удрать, ибо стало ясно, что счастливая звезда Иссык-хана закатилась туда, где никто не хотел бы очутиться.

— Андрей! — вдруг раздался в наушниках голос Мурашевича, — нас атакуют! Жми на помощь!

— К Мурашевичу, быстро! — скомандовал Волков, чувствуя, как холодеет внизу живота.

Он попытался связаться с экипажами других БТРов, бывшими не в пример ближе, но бесполезно. Никогда не подводившая в мирных условиях Р-123, отказалась работать в условиях боевых.

— Самый полный! — заорал лейтенант, предчувствуя беду.

Просачивающиеся тонкими ручейками группы аваров со страхом наблюдали, как по полю на скорости 90 километров в час мчится БТР, перепрыгивая на полном ходу через небольшие овраги, встречающиеся на пути, и лишь немного сбавляя темп на поворотах. Довгалев выжимал из своей машины все возможное и невозможное. Выбравшись на дорогу, БТР припустил еще быстрее. Форсированный лично Гавриловым движок позволял стрелке спидометра доходить до отметки 120.

Встречающиеся на его пути пленные, ослепленные фарами, едва успевали отскакивать. Пару раз Андрею показалось, что кое-кто отскочить не успел. Детям Востока казалось, будто бог Возмездия спешит на свое кровавое пиршество.

Увы, если боги и не опаздывают, то Андрей, даже и не претендовавший на такое громкое имя, прибыл позднее, чем требовалось. С ходу врубившись в зад атакующим, БТР разбросал всадников и лошадей в разные стороны.

— За мной! — заорал лейтенант страшным голосом и выпрыгнул из машины.

Все девять человек экипажа мгновенно рассыпались по поляне. Андрей пустив ракету и увидел, что Басов и Демидов яростно отбиваются от наседающих врагов. Рядом с ними, плечом к плечу дрались два монаха: брат Серафим и брат Георгий. Кресты на их рясах сбились набок, волосы растрепались, а АКСу в их руках делали обоих братьев похожими на хипарей, вставших на тропу войны. Брат Георгий оборвал полы своей рясы, чтобы не путалась под ногами, и его волосатые ноги вызывающе прыгали по утоптанной земле.

Нападающие, увидев что добыча ускользает от них, делали отчаянные попытки исправить положение. Но несколько гранат, разорвавшихся между них, заставили переосмыслить статус-кво. Отбросив в сторону луки и сабли, они пали ниц перед победителями и запросили пощады.

Волков подошел к самому здоровому из них и от души двинул в зубы. Плюнув на поверженное тело он крикнул:

— Демид, Вовка где? — Саша вжал голову в плечи и пробормотал:

— Там, за елочками… Его первого… — не дослушав, лейтенант бросился в заросли пушистых елей. Было темно и он едва не споткнулся о что-то мягкое.

— Шьорт! — застонало тело.

— Шарль, что с Володей? — в истерике закричал Андрей.

— Его больше нет, — глухо ответил француз, — они с Федорчуком мертвый. И я почти тоже…

Взошла луна и осветила лежащие тела. Волков со стоном опустился возле погибшего друга.

— Брат! — позвал он, — как же так, братишка!

Никто ему не ответил. За елками его люди сгоняли в кучу пленных и треножили их. Довгалев вызывал по рации базу.

— Я ведь живой, Вовка! — с надрывом повторил парень, — что я скажу Дуне?

При свете луны он увидел, что из горла приятеля торчит стрела. Мертвый Ваня Федорчук глядел в черное небо широко раскрытыми глазами. Голова его была почти отделена от туловища, а из правого глаза торчало обломанное древко.

— Гады! — заплакал от злости Андрей, — какие гады!

Сзади раздался шорох. Лейтенант мгновенно вскочил и передернул затвор. Из лесу выехали прямо на него шестеро кочевников. Один из них скорчил гримасу.

— Росич попался. Очень смелый поступок — бить безоружного пленного. А вот будет ли он таким же смелым в честном бою?

По лицу Андрея мелькнула отрешенная улыбка.

— Честно? — переспросил он.

— Честный бой, — подтвердил обрин.

— Вы шестеро против меня?

— Честный бой! — улыбался противник. Андрей засмеялся и, поставив переводчик на автоматический огонь, плавно нажал на курок. Когда магазин опустел, он горько сказал:

— Что вы знаете о чести, собаки?

На шум прибежали солдаты. Лейтенант вставил новый рожок и вызвал оперативного.

— Время — два часа тридцать пять минут. Операция закончена. Иваныч, командир дома, наверное, как ты считаешь?

— Командир рядом, Андрюха, даю ему трубку.

— Как дела? — осведомился Норвегов.

— Товарищ полковник, ваше приказание выполнено! — бесцветным голосом отрапортовал Волков, — противник отброшен за Днепр, о потерях с их стороны говорить пока не предоставляется возможным. Наши потери: двое убитых и один тяжело раненый.

— Кто? — выдохнул командир.

— Младший лейтенант Мурашевич и боец Федорчук.

— Боже! Кто ранен?

— Шарль…

— Едрит! Что ж ты его оставил в таком месте?

— По логике, это было самое безопасное место. Я их всех здесь оставил охранять монахов…

— Андрей, черт побери! На войне нет логики!

— Теперь знаю, товарищ полковник. Готов понести наказание…

— Я тебе понесу! Где вы там? Сейчас я прилечу!

— Я пущу красную ракету.

— Жди, чертяка!

Пока Волков беседовал с командиром, а затем командовал бойцами сгоняющих пленных, занялся рассвет. Ко времени прибытия вертолетов необходимость в сигнальных ракетах отпала — можно было разглядеть время на циферблате его часов.

Обстоятельный Норвегов пригнал два МИ-12, два Ми-26 и один МИ-8. «Восьмерка» приземлилась первой, оттуда выпрыгнул сам Константин Константинович и, придерживая рукой фуражку, пригнувшись побежал к бронетронспортерам, кольцом окружившим сдавшихся в плен. За ним следом старались остальные: Семиверстов, Рябинушкин, Серегин, Горошин и Львов с двумя санитарами. Последними вышли пятеро бойцов в при полном боекомплекте. Горомыко, следующий замыкающим, волок за собой Кунгуза.

Андрей шагнул вперед с намерением доложить, но Константин Константинович прервал его:

— Отставить! Ну и делов вы тут понаделывали!

Лейтенант глянул по сторонам. Внизу раскинулся луг, весь в воронках, наполовину скрытый предрассветным туманом и дымом догоравших костров. На деревьях висело несколько трупов. И всюду, куда не упадет глаз — кровь: кое-где черные пятна на земле, где-то вместе с содержимым животов, на бортах БТРов алая роса.

— Кто? — кивнул головой на повешенных Семиверстов.

— Я, товарищ полковник! — отозвался Демидов, — арестуете?

— Это он в целях профилактики и воспитания, — заступился за приятеля Андрей, — самых буйных.

— Что-то буйных маловато! — хмыкнул полковник.

— Они все быстро присмирели. Легенда о нашей мягкотелости слегка развеялась.

— Мягкотелости? — переспросил Семиверстов, наблюдая в бинокль левобережье, — хотелось бы надеяться, что мы не переборщили…

— Переборщили! — взвизгнул Горошин, — может, пойдем и извинимся?!?

— Хватит! — перебил их Норвегов, — вон идет игумен — спросите у него.

Отец Афанасий шел к ним в сопровождении нескольких монахов. Белые одеяния его развевал поднявшийся ветерок; чело его было спокойно и величаво. Он подошел к толпе пленных и посмотрел на них с тихой скорбью.

— Ужели, — спросил он, — ужели, была необходимость в гибели стольких людей, чтобы вы, наконец, оставили в покое нашу землю?

К нему подошел Горошин.

— Святой отец, не удивлюсь если через несколько зим они снова пожалуют сюда. По рожам вижу — упрямцы.

— Рядом стоящий Кунгуз хрюкнул от страха.

— Не знаю, как остальные, а я больше сюда не ездец… не ездок!. Если меня, конечно, не вздернут рядом с этими беднягами.

— Разрешите наш спор, отче, — попросил Семиверстов, — не слишком ли мы были жестоки?

Игумен возвел очи горе.

— Кто я такой, чтобы судить победителей, защитников земли моей? Бог с вами, сынки!

Горошин повернулся к Кунгузу.

— А ты как считаешь?

— Что? — переспросил тот.

— Не слишком ли мы жестоки?

— А что я должен ответить, чтобы мне сохранили жизнь?

— Уведите его на гауптвахту! — приказал Норвегов, — еще бы у трупов поинтересовались.

— Трупы-то точно молчать будут, — засмеялся Андрей.

— Ты уверен? — раздался сзади хриплый голос. Все обернулись. Перед ними стоял волхв — дед Анастасии.

— Здравствуйте, дедушка! — приветливо сказал лейтенант.

— Поздорову, внучки! — хмыкнул старик, — так что, желаете поспрашивать мертвых?

Полковник осмотрел своих людей. Затем запустил руку за пазуху и вытащил на свет божий свой нательный крест. Скептически его осмотрев, спрятал обратно.

— Давайте, — согласился он.

— Пойдем, — предложил волхв. Он направился к импровизированной виселице, шагая большими, широкими шагами. Подойдя к одному из воинов Батыя, что теперь раскачивался на длинной пеньковой веревке, старик коснулся его своим посохом и громко спросил:

— Кто хочет его спрашивать? Можно задать один, только один вопрос.

— Норвегов шагнул вперед и, неожиданно для всех и самого себя, сказал:

— Какое твое последнее желание?

К всеобщему удивлению, покойник приоткрыл мертвые глаза и прохрипел:

— Погребальный костер!

— Во, бля! — удивленно воскликнул Семиверстов. Волхв обратился к полковнику:

— А почему вы не спросили его о хане? — Константин Константинович лишь пожал плечами.

— Я ведь не каждый день с мертвецами разговариваю. Можно ведь и у других спросить…

— Неможно… День — не самое подходящее время для общения с царством мертвых, а ночью вы вряд ли согласитесь с ними общаться… Отвратительная публика: запросто уволочь к себе могут. Я однажды так заговорился, что едва выбрался обратно.

К ним присоединился Львов. Скептически посмотрев на повешенных, он сплюнул.

— Как раненые? — спросил его командир.

— Шарль мертв. Разрыв печени… Я не волшебник… — Семиверстов закрыл лицо руками.

— Черт! — пробормотал он, — снова проблемы. Дочери я сам позвоню… Не уберег, скажет…

Норвегов пожал ему руку.

— Держись, дружище. Хороший был парень. Сообщить в Париж родственникам нужно…

— А может, не нужно? Еще скажут, чтобы хоронили на родине…

— Не скажут… Леоныч, что с остальными? — Львов передернул плечами.

— Остальные вне опасности. Брат Серафим сломал лодыжку, наступив на труп лошади, а брат Георгий обжег об дуло ладонь. До свадьбы заживет.

— Хм! — сказал громко игумен.

— Простите, святой отец, — извинился медик, — невольно вырвалось.

— Один черт, они не монахи! — выругался отец Афанасий, — забирайте их себе. Мне уже поперек горла их просьбы отпустить в войско.

Волхв тем временем приобнял Андрея за плечи и увлек с прогуляться. Заметив это, Норвегов чертыхнулся.

— Мысли этот дед читает, что ли? Три минуты голову ломаю, куда бы сынка отослать, и он тут же его уводит!

— Может и читает, — согласился Львов, — волхвы — загадка для науки. Вы о чем-то хотели поговорить?

Командир рукой поманил к себе офицеров и, глядя вслед Волкову, произнес:

— Сынка-то я хотел в звании повысить, господа военные. Вы как, не против старлея Волкова? — начальник штаба покосился на коллег.

— Не знаю, как кто, — сказал он, — а я не против капитана Волкова. Старлей — это несерьезно. Вроде ефрейтора, после рядового.

Полковник широко улыбнулся. Если его заместитель «за», то остальные возбухать не должны. По крайней мере, открыто.

— Спасибо, коллеги! Смотрю, даже замполит не против, а, господин майор.

— Господа все в Париже! — начал было Горошин, но вспомнив, что именно там в данный момент находится Булдаков — его извечный оппонент, стушевался.

— Вот вы все считаете меня занудой и сволочью, но я скажу так: парень — молодец! Будь моя воля, я бы представил его к ордену Славы Первой степени. Двадцать три тысячи убитых — это результат! Жаль, что не двести тридцать!

— Двести тридцать тысяч — это Бобруйск! — жестко произнес Семиверстов, — или Мелитополь. Но никак не Жмеринка, откуда вы, господин хороший, родом. Мы, бля, здесь новую Хиросиму учинили, а этот лишь ладошки потирает!

Горошин насупился.

— Мы — люди военные. Жестокость у нас в крови.

— Лично у меня в крови гемоглобин, — задумчиво произнес полковник, — умеете вы, господин подполковник, с цифрами работать — прямо жуть берет. Однако, время грузиться! А вон, кстати, и «Громозеки» подъехали — сейчас курган будет!

— А как же погребальный костер? — спросил Львов.

— Обойдутся. Хватит им и кургана. Солярку тратить жаль на костерок.

Тем временем пленные закончили погрузку трофеев в вертолеты и снова сбились в кучу, изредка бросая по сторонам испуганно-настороженные взгляды. Полсотни победителей лениво поглядывали на них и эта картина настолько казалась нереальной, что самые храбрые из обров задумали напасть на ненавистных росичей и смять их численностью. Сотник Рахим, отчаянно смелый джигит, наклонился к своему другу Тимуру и принялся что-то жарко шептать на ухо, недвусмысленно сунув руку за пазуху. Но, на его беду, это не осталось незамеченным. Бдительный Демидов положил руку на приклад автомата и качнул стволом.

— Эй ты! Татарская рожа! — позвал он Рахима. Сотник вопросительно глянул на него.

— Сюда иди, слоняра! — прикрикнул Саша. Татарин, чуя свой приговор, молниеносно извлек из складки халата кривой кинжал и с диким воплем вонзил его себе в грудь.

— Камикадзе хренов! — передернуло Александра, — ты тоже харакири сделаешь?

Тимур пожал плечами и присел на корточки.

— На кол хочешь? — рассмеялся Демид, — обрин с воплем подскочил.

— Забавляетесь, товарищ сержант? — парень повернул голову. Перед ним стоял начальник штаба.

— Никак нет, товарищ полковник! Никак нет!

— Чего ты, Саша, аж два раза никакнул?

— Ну, во-первых, я — рядовой, а во-вторых, не забавляюсь. Черти косоглазые шептаться больно подозрительно начали… Я хотел проверить в чем дело, а вон тот нож выхватил — и себе в грудак… Дивный народ!

— Короче, сержант! Именно, сержант. Раз ты уж возомнил себя «зеленым беретом», то слушай задачу: С тобой останется два БТРа и «Громозеки». Похоронишь эту падаль — и ПТУРСом на Базу. А мы отбываем. Не сдрейфишь, справишься?

— Так точно, товарищ полковник! — пролаял Демид, — этих — на лошадей, и пусть уматывают? Или, виноват, положить рядом с усопшими?

Семиверстов покрутил пальцем у виска.

— Заставь дурака богу молиться, так херово всему храму будет. Я тебя назначу к замполиту в подчинение — так зарождалось СС. Удачи!

Вместе с демидовскими молодцами осталась дружина Брячислава — присматривать за узкоглазыми. Сам князь вместе с монахами отправился на Базу — делить трофеи. На вертолете князь лететь категорически отказался. Весь день его дружина глядела в оба по обе стороны шляха, но перехватить несколько кочевников удалось только к вечеру. Их с перепугу отправили на тот свет и принялись ждать остальных. Больше враг на «нашу» территорию не прорывался. Затем проехавший в «Уазике» Малинин дал им команду «отставить», и они резво побежали в сторону поля боя.

Зрелище, открывшееся им глазам, было невыносимым по своей жути. Дружинники со страхом смотрели на растерзанных врагов, на забрызганную кровью флору, на носящиеся по лугу БТРы. Возвращаясь на базу, пролетело звено Ми-24. Черниговцы пали ниц и долго не вставали, не смотря на уговоры доброй половины штабных офицеров. Затем кое-как храбрый князь поднялся и долго пил из протянутой сердобольным Норвеговым фляжки портвейн. Мало-помалу встало на ноги и остальное воинство.

Дав прощальный залп из автоматов и погрузив тела погибших товарищей, наземный контингент отправился на запад, домой. Следом взлетели вертолеты. Демидов проводил их взглядом и зевнул. Бессонная ночь давала знать о себе.

— Эй вы, черти узкоглазые! — заорал он на аваров, — а ну, пошевеливайтесь! Александр Демидов торопится на пир по случаю Победы.

… Уже смеркалось, когда на том берегу Днепра блеснула задница последней аварской лошадки. Остатки побежденного войска торопились в родные степи.

Солдаты загрузились в БТРы и, сопровождая ритуальные «Кировцы», отправились домой. Набирающая силу мурава поднялась, и о жестоком сражении напоминал лишь огромный курган, на боку которого Саша Демидов выложил камнями надпись:

Собакам — собачья смерть!

* * *

— Андрюшенька, миленький, живой! — плакала от радости на плече парня Анастасия.

Поздним вечером она встречала колонну на КПП. По лицу жены он понял, что о гибели Мурашевича здесь уже известно.

— Дуне уже сказали? Проклятие! Как мне ей в глаза теперь смотреть!

— А мне! — рыдала Настя, — как мне жалко ее! Что дальше будет?

— Жить будем, — буркнул Волков, чувствующий себя препаршиво, — пить будем.

По стародавнему обычаю пировали три дня. Князя Брячислава предупредили, помятуя о визите тевтонцев, о недопустимости фривольного обращения с женской половиной населения. Князь целовал крест и лично давал нюхать жилистый кулак наиболее «продвинутым» в этом смысле ратникам. Тем было не до баб, так как получив обещанную десятую часть добычи (сумму достаточную для безбедной жизни и роскошных похорон) прикидывали планы на будущее. Вино пили с оглядкой, сжимая в руках тяжеленные мошны, туго набитые монетами.

На прощание князь намекнул Норвегову, что в случае чего — только свистни. Такой богатой добычи его дружина никогда не имела, и он не против скорейшего повторения.

М и д т р о

— Проклятая бешеная собака! Трусливый шакал! Сын хорька!

Схватив родственника за грудки, Иссык-хан просипел ему прямо в лицо:

— Почему ты меня не предупредил, что нам нету хода на эту трижды проклятую землю? — Ахмет-хан, пуская пузыри, вяло отбрехивался.

— Я-то предупреждал, Каган, да только ты и слушать не захотел…

— Молчи, собака! Не смей со мной спорить! — полководец бросил свою жертву на пол и принялся пинать ее ногами. Но Ахмет-хан вдруг резко подхватился и впечатал свой кулак в физиономию Верховного хана. Иссык улетел метров на пять и больно ушибся спиной о дерево.

Из носу его потекла юшка, и он принялся причитать:

— Что я скажу на Курултае? От отборнейшего войска насилу три тьмы осталось! Да и те разбежались. Да кола такого не найдется, чтобы меня на него посадить!

— Смерть на колу не из приятных, — нахмурился Ахмет-хан, — я бы на вашем месте, бек, пока не начались степи…

Утром жалкие остатки некогда могучего воинства наблюдали тело своего вождя, раскачивающееся в ветвях могучего дуба.

— Пусть болтается, старый шакал, — распорядился Ахмет-хан, — все равно, тело до Орды нам не довезти — на струпья изойдет.

Когда войско ушло, Иссык-хан вылез из хитро приспособленной петли и осторожно, чтобы не сломать себе шею, спустился на грешную Землю. Растирая распухшее от пчелиных укусов лицо, он пробормотал фразу года:

— Великим ханом я уже был, таперича пойдем в бортники!

Глава 34.

Париж. Три года спустя. Жаркий июльский день. По раскаленным каменным плитам, которыми выложен двор посольства, босиком пройтись почти невозможно.

Огромная параболическая антенна укрепленная на крыше посольства устремлена в небо под строго заданным углом. Там — высоко-высоко в небе болтается спутник телерадиосвязи, год назад запущенный Базой на орбиту. Для запуска «Норвегов и компания» воспользовались установкой «земля — земля», переделанной под «земля — космос» бравыми умельцами.

Пьяным, дуракам и военным везет; спутник, откликаясь на «свой-чужой», делал стойку и транслировал всякие там сигналы с довольно приличным трафиком.

Раз в месяц в Париж прилетал дирижабль, привозящий последние новости, гостей и предметы первой необходимости. Цеппелин пару суток вставал на якорь, а затем с попутным ветром возвращался домой, груженый разномастным товаром: от медных листов до бочонков коньяку.

Спроектировать самолет было несложно, особенно, имея в наличии чертежи и точные приборы. Самолет — штука достаточно сложная в управлении и, не имея сколько-нибудь опытных пилотов, трудно на что-то рассчитывать. Представив себе в небе над Бобровкой доморощенного Гастелло, Норвегов наложил на проект вето.

Вот тогда и пришла в голову майора Серегина дельная мысль, навеянная прочитанной книгой о «Воздушных мамонтах». Он настолько задурил этой идеей головы старшим офицерам, что вскоре был назначен руководителем проекта.

Пока научились добывать гелий, пока изобрели особо прочную пленку на основе титана для корпуса, пока придумали двигатель, сочетающий в себе легкость и мощь… Прошло около двух лет, пока первый «малютка» нареченный «Бравым майором» добрался до Парижа и покорил французские сердца.

Только— только жители города привыкли к ежемесячным визитам дирижабля, как со стапелей базы сошел его собрат —»Бравый полковник», титановый монстр — младший могучий брат, в два раза превосходящий «Бравого майора» по грузоподъемности.

А на верфи тем временем заложили «Бравого генерала» — чудовище, на фоне которого первенец смотрелся бы крохотным лилипутом. Строительство этого гиганта должно было завершиться через полтора года. По замыслу конструкторов, сей цеппелин должен был стать многофункциональным средством сообщения Базы с Западной Европой.

«Бравый полковник» доставлял в Париж нефть, различные инструменты и приборы, лекарства, примитивную электронику. Неподалеку от Парижа, на реке с романтичным названием Флоара началось строительство небольшой гидроэлектростанции, которая должна была удовлетворить энергонужды города, отнюдь не являвшегося мегаполисом. Кстати, в горах, где находился исток этой реки была найдена урансодержащая руда. Это дало неслабую почву для раздумий подполковнику Булдакову.

Целую ночь он провел, бессмысленно таращась в Атлас офицера — бесценное издание 1980 года. Все было напрасно. Где, согласно Атласа была превосходная, высокоурожайная низменность — там нынче располагались первые отроги Альп. По Атласу, истоки Луары находились на юге Франции, в действительности же, Флоара брала начало на северо-востоке; там же располагалась загадочная страна Оберланд, где согласно преданий стоял замок какого-то Хранителя.

Но послу не было дела до какого-то там «хранителя». С последней оказией «Бравый полковник» доставил оборудование для телестанции и некоторое количество мобильных телефонов, изготовление которых стало на предприятиях базы непонятным пунктиком. Не проходило и года, как в производство запускалась следующая модель, и, соответственно, предыдущая с производства снималась.

Итогом стало то, что половина города забыла римские цифры, перейдя на арабские, а другая половина, естественно, не догадывалась о существовании ни первой системы счисления, ни, тем более, другой.

Булдаков преподнес королю и правящей верхушке индивидуальные средства связи. Недоволен подарком оказался лишь кардинал Дюбуа, которого мобильник отвлекал во время мессы. Тогда подполковник посвятил наместника Ромейского Владыки в тайну режима «Мьют», во время которого Его Преосвященство мог бы хоть и медитировать, не опасаясь за свой душевный покой.

Существенные сдвиги произошли и с наземным транспортом. Были построены две магистрали с невиданным до сих пор бетонным покрытием. Первая связала Париж с ближайшим городом на побережье — Па-де-де, а другая, еще не оконченная, матовой лентой устремилась на юг — к Срединному морю. Для строительства магистралей Король, проявив поистине сталинскую хватку, отрядил около пятнадцати тысяч человек каторжников и прочего отребья, даже выкупив узников у сопредельных королевств. По окончании строительства всем невольникам было обещана свобода, но многие обрели ее навечно, став фундаментом будущей магистрали.

Тем временем в городе Бобра, как теперь именовалась База с прилегающими населенными пунктами, освоили выпуск спецавтомобиля, предназначенного для перевоза груза на большие расстояния. Автомобиль был помесью «Газели» и БТРа. Четырехосная, по форме напоминающая утюг, а по размерам «КАМАЗ», «Бетрель» имела 152-х миллиметровое безоткатное орудие и два танковых пулемета. Она брала до десяти тонн полезного груза и с полными баками преодолевала расстояние в тысячу километров, либо двести местных лиг.

Кроме прочих новшеств, Париж заимел собственную канализацию, правда сработанную из кирпича, зато на совесть. Почти все улицы были покрыты асфальтом, секрет производства которого восхитил Олега Палыча.

— Ишь, ты! — то и дело тряс он головой, — смесь гравия, щебенки и битума. Местным алхимикам ни в жисть не догадаться!

Разбогатевшая после визита татар База не скупилась на отделку своего единственного посольства. Дворец Женуа блистал всеми цветами радуги. Позолоченный шпиль с кроваво-зеленым флагом виден был за много километров. Стены посольства, покрашенные бронзовой краской, были предметом зависти не одного аббатства. Восточный скат крыши представлял собой огромную солнечную батарею, на которую так любили гадить птицы всех пород. Раз в неделю на крышу залезал верхолаз, и под одобрительные крики любопытной толпы проводил генеральную уборку.

Тем временем Людовик было заартачился и принялся протестовать против всех нововведений, ворча, что то, что было хорошо предкам, вполне по кайфу и нынешнему поколению, но Булдаков пригрозил соответствующими санкциями. Испугавшись, что Белая Русь не примет Франко в ЕЭС, провозглашение которого было уже не за горами, король сдался.

* * *

Василий храпел так сильно, что в окнах тихонько дребезжали стекла. Он даже не почувствовал, когда Люси (наложница, она же — жена) спихнула его с кровати на пол. Ткнувшись рожей в собственные шлепанцы он продолжал преспокойно посапывать в свое удовольствие. Павлик, его сынишка — карапуз двух с половиной лет удобно устроился на могучей отцовской спине и жевал кусок вяленого мяса.

— Вставай, хомяк! — пихнула Люси носком туфли своего благоверного, — время идти гулять с малышом!

— У, стерва! — проворчал парень переворачиваясь на спину, — дай же ты человеку поспать, наконец!

Дите с воплем слетело на пол. Жена подскочила к нему и ухватив его за волосы завопила:

— Стерва? О-ля-ля! А когда тебе приспичит, то уже и не стерва?

Василий Латыш был выходцем из «черного централа» Города-героя Орши. Батька его был скуп на ласку, доброе слово и простое человеческое обхождение. По выходным, приняв на грудь полфляги самопального вина, он вспоминал о родительском долге и садился изучать сыновний дневник. Поскольку этот документ был исписан во множественных местах и преимущественно красными чернилами, то в итоге старик хватался за ремень, бормоча проклятия в адрес советской власти. Когда Василию исполнилось семнадцать, отец отхватил от сынка первого леща. Затем последовал мощный «топтун» в грудь, в результате которого старик неделю провалялся на больничном, а входная дверь их жилища приобрела тот беззаботно-веселый шарм, коим славятся салуны Дикого Запада.

Нельзя не отметить, что эволюция все же коснулась Василия: более высокий, чем у отца лоб, менее зверское выражение лица, иногда, особенно после стакана «горькой», проблескивающее в глазах сознание…

Люси дернула мужа за волосы. Безрезультатно. К трезвому Латышу намертво прилипла кличка «Тюфяк». Вывести его из себя было невозможно. Однако, выпив грамм семьсот, этот добродушный парень превращался в животное, по своей дикости и непредсказуемости сопоставимое разве что с самцом гориллы. Однажды Люси пережила самое ужасное приключение в своей жизни…

…Случилось это через три месяца после ее появления в жизни Латыша и его комнате. Во-первых, он чрезвычайно озадачил ее тем, что не захотел с ней спать. Девушка терпела месяц, терпела другой, закончился третий… И вот, однажды Вася вернулся домой на бровях после дружеской попойки с приятелями. Посчитав это предзнаменованием, Люси предприняла очередную попытку воздействия на мужское либидо. Опять напрасно! Обиженная до глубины души, она не придумала ничего лучше, чем залепить наглому гаеру пощечину.

Рассвирепевший мужик скрипнул зубами, схватил нахалку за ноги и подвесил на самом высоком крюке под потолком. После чего силы оставили его, и он преспокойно улегся спать.

Можно только гадать, как провела ночь бедняжка Люси, но наутро Вася обнаружил ее, полумертвую от страха и усталости, висящей на четырехметровой высоте. Буквально через секунду брошенный меткой рукою нож перерубил веревку над головой Люси, а еще через мгновение она уже лежала в мужских объятиях и Вася, в голове которого щелкнул до сих пор не задействованный тумблер, постигал искусство Кама-сутры.

В данный момент Василий был трезв, а это означало, что сердиться он попросту не в состоянии, хоть дави его танком. Кстати, «Бравый полковник» доставил сюда и два танка; они вместе с пожарной машиной стояли в боксе, прикрытые чехлами.

Уразумев, что поспать ему не дадут, Васек встал и уныло проследовал в ванную. Затем он надел бронежилет и бросил умоляющий взгляд в сторону кухни.

— Я бы пожрал че… — нерешительно предположил он.

— Позже, — отрезала Люси, — нас ожидает шикарный завтрак у Его Величества. Там уж ты душу отведешь! И чтобы больше двух бокалов этой гадости не пил!

«Этой гадостью» Люси называла, естественно, водку. Париж, несмотря на свой затрапезный вид, не употреблял ничего крепче сухого вина. Вернее, не знал. И, хотя Людовик в свой первый визит некоторое количество сорокаградусной все-таки откушал, после был издан запрет для всех граждан государства на употребление вышеупомянутого напитка. Король смекнул, что здоровье нации необходимо беречь.

Во дворе посольства уже прогуливался Гончаров со своим Максимом, практически ровесником Павлика. Увидев Латыша с сыном, он радостно заулыбался.

— Что, мон шер, и тебя выперли? — толком не проснувшийся Вася угрюмо кивнул.

— Нихрена эти бабы не понимают в караульной службе! Систематическое нарушение устава в виде попрания прав часового на отдых? — Латыш снова кивнул.

— А где твоя принцесса? — спросил он. Максим при слове «принцесса» выдавил из себя нечто вроде «мамачество».

— Прихорашивается. А твоя?

— Тоже. Слушай, Серега, твоя тоже достает тебя?

— А то! На приемах они все принцессы, стервы — только дома. А вообще-то я шучу, моей выпендриваться воспитание не позволяет. Видишь, вот и она.

С крыльца сбежала Диана, одетая в нечто навроде газа. Она быстро подошла к ним, поздоровалась с Латышом и виновато улыбнувшись мужу спросила:

— Надеюсь, я не слишком долго?

— Бля! — слетело с языка Василия, — пардон, Ваше Высочество, Серега, как я тебе завидую! Моей бы и в голову не пришло спросить то же самое! — Гончаров премило улыбнулся и сказал.

— Мон дью, а пришло ли когда-нибудь тебе в голову спросить ее, не против ли она?

— Не против чего? — не понял парень.

— Ну, к примеру, ты знаешь ее любимое блюдо? Или любимый цвет, запах, время года…

— Погоди-погоди! — перебил его Латыш, — что-то я не догоняю, смеешься ты или на полном серьезе… Какое мне, нафиг, дело до ее любимого цвета! Да хоть серо-буро-коричневый!

— Ты хотя бы помнишь цвет ее глаз? А?

— Стервозный цвет! — побурчал Вася, — я может не помню, какого цвета глаза у меня самого! — леди Диана с интересом посмотрела на него. Василий, расстроенный непонятными «наездами» напоминал обиженного ребенка.

В караулке все было проще. Посетуешь на жизнь свою тоскливую мужикам, пожалуешься на очередную выходку жены; услышишь ответ типа «Вася, все бабы — стервы», и на душе сразу легче, вроде, не один ты такой… А здесь совсем другой табак! И не поймешь этого сержанта-герцога.

— Что ты предлагаешь? — с вызовом спросил он, — как мне мою чертовку заставить уважать во мне зверя?

— Дурак ты, братец! — тихо сказал Сергей, ибо Диана отвлеклась на малышей, — ты «Терминатор-2» смотрел? Так вот там Шварцу переключают тумблер в положение «Запись», что бы он, анализируя поступки людей, сам стал бы похожим на человека.

— Это ты к чему ведешь? — насторожился парень, — видишь, не въезжаю я…

На крыльцо вышла остальная компания и, видя это, Гончаров стал закругляться.

— Вася, если ты не доволен своими внутрисемейными отношениями, то подумай: может тебе под силу их изменить. Если не хватает знаний, почитай книги, посмотри вокруг. Проанализируй взаимоотношения других пар, возьми от них лучшее, убери худшее. Экспериментируй, короче! — Сергей подбежал к своему сынишке и взял его на руки. Диана глядела на него с обожанием, даже каким-то преклонением; Латыш зло сплюнул и, углядев в толпе свою жену, потащился к ней.

— Анализируй, экспериментируй, онанируй! — зло бормотал он, — я с тобой, Люська, так наэкспериментирую сегодня ночью, что завтра сидеть не сможешь!

Парижские портные за эти три года научились копировать покрой одежды, которую привезли с собой бобровские первопроходцы; кое-кто из аборигенов уже щеголял в джинсах, а кое-кто и в мини-юбках, хотя кардиналу стоило больших усилий не предать сей бесовский предмет одежды анафеме. Даже Людовик пару раз появлялся на церемонии в черной паре, а уж про Жака и говорить нечего — его кожаные брюки успели войти в поговорку.

— Ну что, двигаем! — предложила супруга посла, Светлана Булдакова.

— Прогуляемся, — согласился Гончаров. Павлик Латыш, сидящий на «запятках», что есть силы пнул ножками по отцовским мослам.

— Иго-го! — заржал Василь и резво пробежал пару метров.

— Еще! — потребовал малыш.

— Павка, — наставительно сказала Светлана, — першероны — это не скаковые лошади. Они должны тянуть лямку.

— Угу! — подтвердила «лошадка».

Сначала они спустились к набережной, где в этот час прогуливалось много добропорядочных парижан. Сиенна была одета в бетон пока только на одном участке, напротив королевского дворца — там правый берег на протяжении около полутора километров был приведен в порядок силами гильдии ассенизаторов. Гильдия поимела на этом приличные деньги, а Людовик приобрел новую головную боль, ибо бюджет Франко и до приезда белоросских послов трещал по швам, теперь же доходы в казну поступать не успевали вовсе. Булдаков из кожи вон лез, пытаясь доказать королю необходимость реформ в его прогнившей экономике.

В конце концов он показал Его Величеству отчет министра финансов за прошедший год. Капиталовложения увеличились в десять раз по сравнению с тем годом, в котором монарх короновался.

— И фигня, что казна пуста, — рубил ладонью воздух подполковник, — деньги — это мертвый груз! Зато теперь мы имеем железную прибыль от самого большого в Европе порта, пошлины за новые дороги, пошлины за коммунальные услуги, услуги телефонной связи! Скоро добавится плата за электроэнергию, фонарное освещение.

— Да, — пробормотал Людовик, — но где все эти деньги, все эти, как вы изволили выразиться, доходы?

— Король, я не Корейко, бабки не жилю! — вскипел Олег Палыч, — для вас же стараюсь, убогие пожиратели лягушек!

— Да не едим мы лягушек! — взорвался Людовик, — с чего вы это взяли?

— Пардон, как Вас там, Высочество…

— «Величество», — устало поправил король.

— Да хоть «превосходительство»! — главное, чтобы вы уяснили: деньги должны крутиться!

Спор в финансовой палате продолжался. Присутствующий при сем Жак вот уже полчаса кимарил в свое удовольствие, изредка просыпаясь и грозя кулаком в неизвестном направлении.

— Ну, вроде бы все вопросы решили! — подполковник с глухим стуком захлопнул папку.

— Уф! — вытер вспотевший лоб монарх.

— Если бы я был шутом, — заметил Жак, — то на этом месте я обязательно испортил бы воздух.

Булдаков поморщился.

— Скоро обед, Ваше Величество.

— Да! — оживился король, — а где же приглашенные?

— Через полчаса будут, — успокоил его посол. Людовик озабоченно посмотрел на часы.

— Полчаса — это много или мало? Никак не привыкну к двум стрелкам на часах. Как вы с тремя разбираетесь и с ума не ходите?

— Километра три легким подбегом одолеть можно, — проинформировал министр и тут же пояснил:

— А это меньше лиги. Правда, ненамного.

— Господи помилуй! — прошептал король.

С росичами здоровались, почтительно кланялись, снимали шляпы. Павлик в ответ махал отцовской кепкой и что-то неразборчиво кричал. Ветер доносил с реки приятную прохладу; слегка пахло тиной.

— Смотри, — вдруг схватила Диана за руку мужа, — по-моему, из Каталонии судно.

— Погоди! — встрепенулся парень, — штандарт королевский! Виват, Бильбао! Виват, Барселона!

— Сестричка приехала! — запрыгала Диана, — я ведь ее уже три года не видела! Пойдемте к ним!

— Вася! — закричала Люси, — пойдем!

Латыш расположился у самой воды и показывал малышу «лягушку» — пускал по воде голыши. Услыхав вопль он посадил Павлика обратно на шею и припустил за остальными, по дороге бормоча считалочку.

Васе горше все и горше:

Как ты там, родная Орша?

Где же ты, моя жена,

Что не пишешь нихрена?

— Что ты там бормочешь? — подозрительно спросила Люси.

— То, что слышать ты не хочешь! — буркнул Латыш, — до греха не доводи. Лучше поскорей иди!

Ошеломленная девушка покачала головой и ускорила шаг. А Василий не унимался:

Почто меня ты разлюбила,

Почто, хорошей притворясь,

Обозвала меня дебилом

И затоптала мордой в грязь?

Почто мой труп ты вшам скормила,

Почто прогнала голубей?

Зачем в мое свиное рыло

Назабивала ты гвоздей?

— Я — поэт! Зовусь я — Яков! От меня вам в жопу якорь! — поддразнил его Гончаров, невесть когда успевший оказаться рядом. Не знал я, друг Вася, что у тебя чуткая крестьянская душа!

— Да пошел ты!

— Что, лавры Винни-Пуха спать не дают? Смотри лучше, во-он король басков по трапу спускается! Шикарная чмара рядом с ним — это моя свояченица. Сколько пальцев отдал бы, чтоб ее поиметь?

— Мне мои пальцы еще пригодятся, — помычал Вася, — пусть живет непользованная! Тут со своей не знаешь, как разобраться, а он…

По живому коридору, образованному стоящими в два ряда кирасирами, спускалась королевская чета: король Хосеп IV, бывший вождь одного из племен Каталонии, и королева Луиза — сестра местного монарха.

— Не поняла! — озадаченно произнесла Булдакова, — насколько мне известно, король Людовик и не подозревает об этом сюрпризе… Сергей, будь ласков, набери Олегу — пусть предупредит короля!

Гончаров молча потянулся за мобильником. Диана уже неслась к сестре совершенно забыв о церемониале. Завыли трубы. При звуке их принцесса (теперь уже вернее сказать, герцогиня) перешла на шаг, затем споткнулась и замерла, как вкопанная. Сестра, находящаяся на расстоянии нескольких шагов ее не замечала.

Диана запоздало вспомнила о своем новом имидже. Чертыхнувшись, она вернулась к мужу.

— Чего ты носишься, как угорелая! — шепотом спросил он ее.

— Да, сестру увидела… А затем вспомнила, что она — королева Каталонии. А я не одета для встречи…

— Как ты считаешь, почему они приехали без предварительного уведомления? И что это за мрачный толстяк?

— Это — герцог Густаво де Бертрам — правая рука Великого Инквизитора.

— Ясно! — мрачно отвечал парень, — цель их визита как на ладони. Боже, помоги Людовику! Надели его твердостью и здравомыслием! Аминь, едри его в корень!

— Не к добру они приехали, мне тоже так кажется…

— Кажется? Да я уверен в этом. Где же твой братец? Я пятнадцать минут назад ему звонил…

В ответ на его слова послышалось далекое цоканье копыт. Вскоре на пристань выехала парадная карета короля, запряженная восьмеркой великолепных лошадей. Как бы в насмешку над великолепием этой картины раздалось негромкое тарахтение, и вскоре рядом затормозил мотоцикл.

Жак, а это был он, заглушил мотор и, сняв шлем, повесил его на руль. Затем он достал из кармана расческу, причесал свою гриву и, наконец, бросил взгляд на причал, где пришвартовался фрегат.

— Ля вибрасьен мон моле гош этюн гран синь, твою мать! — с чувством произнес он, — кардинал, вылезайте из коляски!

Брезент откинулся и герцог Дюбуа кряхтя покинул неудобную люльку.

— Что вы тут гран-при устроили, — зашипел он на старого приятеля, — этот сволочной де Бертрам мигом меня титула лишит!

— Мы его самого тогда лишим! — бодро ответил Жак, — евнухом сделаем!

Тем временем король и королева Франко вышли из кареты и направились к высоким гостям. Невесть откуда взявшиеся алебардисты взяли в каре Набережную площадь, и уже насмешливо поглядывали в сторону кирасиров. Людовик, добродушно улыбаясь, протянул руку своему гостю.

Баскский король в нерешительности глянул на герцога. Де Бертрам слегка кивнул. Хосеп IV улыбнулся в ответ и пожал руку «коллеги».

— Прошу прощения, Ваше Величество, что прибыли вот так неожиданно.

— Мы считаем, — с расстановкой произнес владыка Франко, — что у вас для этого действительно были важные причины, и надеемся что чуть позже вы окажете нам честь, посвятив в них.

«Правая рука» Торкемады озадаченно поправил головной убор — роскошную иберийскую шляпу с павлиньими перьями. Вряд ли надменный тон Людовика свидетельствовал о его смирении перед лицом одного из самых могущественных людей современности. Скорее наоборот: Густаво де Бертрам нюхом чувствовал присутствие за спиной короля каких-то могущественных сил. В них и только в них черпал силы Людовик для своей бравады.

Наблюдательный герцог успел увидеть, что в городе за несколько лет, прошедших со времени его последнего визита изменилось многое. Но пока он не заметил ничего такого, за что бы мог уцепиться цепкий взгляд Святой Инквизиции. Что, естественно, не свидетельствовало, что подобного в городе нет вообще.

Радушный король предоставил дорогим гостям место в своей карете, которая по размерам была немного меньше почтового дилижанса девятнадцатого века. Подождав, пока карета скроется с глаз, Жак завел «Урал», кардинал профессионально запрыгнул в коляску, и мотоцикл кратчайшими путями понесся по направлению к королевским апартаментам.

На набережной осталась лишь наша компания. Светлана оценивающе взглянула на спутников и решительно произнесла:

— По-моему, бисер метать не перед кем. Идемте за ними.

Глава 35.

Не успели герольды зачехлить свои трубы, как к королевскому дворцу подкатила запыленная карета. Из нее выскочил человек в видавшем виды дорожном костюме, что-то негромко сказал подбежавшему лакею и вручил ему небольшой свиток. Лакей поклонился и припустил в замок. Там он отыскал главного мажордома и передал пергамент ему.

Главный мажордом, пользуясь данной ему привилегией, сорвал печать и развернул лист.

— Мой бог! — перекрестился он и, раскрыв дверь, торжественно вошел в главный зал.

— Король Британии, Его Величество Джонатан Оверлорд! — огласил он.

Тишина, воцарившаяся в зале при этом известии, привлекла внимание увлеченных беседой кардинала Дюбуа и подполковника Булдакова. Кардинал взглянул на входящего в зал человека и облегченно вздохнул:

— Есть бог на белом свете! Теперь-то нам полегче будет!

— Почему? — удивился посол.

— Как, разве вы не знаете? Британия и Каталония — заклятые враги.

— А! — протянул Олег Палыч.

Меж тем все взоры были прикованы к вошедшему. Король Британии оказался крепким мужиком годков сорока и обладателем приличного для этого мира роста: где-то под метр семьдесят пять. Он бесцеремонно подошел к главному столу и с ленцой поклонился.

— Ваше Величество! — произнес он сиплым голосом, обращаясь к Людовику, — позвольте мне засвидетельствовать вам свое почтение.

Король Франко растерянно приподнялся и вернул поклон. Сегодняшние сюрпризы вносили сумятицу в спокойное русло его жизни. К тому же, с королем Британии у него были не самые дружеские взаимоотношения, особенно после того, как Джонатан сделал Людовика IX королем, жестоко обойдясь на турнире с Людовиком VIII, но за последнее француз был бритту даже благодарен: его выживший из ума старик давно стал притчей во языцех.

Тем временем бритт повернулся к королю Каталонии.

— Добрый день, Ваше Величество! — протянул он, а затем взгляд его остановился на герцоге де Бертрам.

— Этому негодяю я здоровья желать не намерен! — заявил Джонатан Оверлорд, — надеюсь, когда он сдохнет, найдется добрый человек, который отпустит ему все грехи. И также надеюсь, что этот добрый человек будет не из Британии, иначе я повешу его на первом дереве!

От гнева в глазных яблоках герцога стали лопаться капилляры. Он обратился к своему королю:

— Ваше Величество простит меня, если я немедленно удалюсь? Не имея возможности отвечать на оскорбления, я бы не желал их и слышать.

Хосеп молча кивнул головой. То, что здесь происходило, не вписывалось в его планы никаким боком. Грозная Каталония не могла допустить союза Британии и Франко, ибо это ставило под удар все ее могущество. С другой стороны, Каталония и Франко были обречены на мир узами брака между ним, Хосепом IV и Луизой Клермон. С третьей стороны, отношения между Каталонией и Британией не могли быть мирными, ибо два десятилетия назад отец Джонатана послал к черту Ромейского Владыку, который, кстати, был баском, и теперь король Британии являлся одновременно и главой церкви британской церкви.

Имея самое большое количество кораблей, Британия могла не опасаться нападения, а чрезвычайная отдаленность от Рома играла только на руку местной церкви.

Три года назад в Париж весьма некстати прибыли белоросские послы, и их появление дало толчок к неслыханному развитию науки, техники и культуры. Всего, но только не теологии, теософии и прочего богословия. Более того! По Каталонии пошли слухи об упадке религии во Франко, а это не могло не взволновать Великого Инквизитора. И Торкемада тотчас отправил короля Хосепа во Франко для образумления своего царственного брата, а для образумления остальных он отправил вместе с королем свою правую руку — Густаво де Бертрама.

И вот, боги, повелевшие Каталонии следить за яркостью божественной идеи, не только у себя, но и в сопредельных странах, не могли никак подать ему совет: что же следовало предпринять для укрепления пошатнувшегося могущества Рома? Отложив в сторону четки, Хосеп IV печально посмотрел на заблудшую овцу — Джонатана Оверлорда.

— Ваше Величество предосудительно относится к Его Светлости, преподобному отцу Густаво. Право, герцог не мог заслужить ваш гнев, ибо является лишь проводником божьей воли! — ласково упрекнул он бритта.

Во время этой интересной сцены Людовик не издал не звука. Порываясь вмешаться в разговор, он вдруг поймал взгляд Булдакова. Подполковник приложил палец к губам, призывая насладиться до конца действом, разыгрывающимся перед ними. Король Франко ему кивнул и превратился в слух.

— Ваше Величество, — поправил баска Джонатан, — сей мерзавец является не проводником, а исполнителем. И не божьей воли, а цепного пса Ромейского Владыки. Я говорю, естественно, о короле злодеев — Тотмесе Торкемаде.

— Но Ваше Величество! — воскликнул пораженный Хосеп, — как вы можете так судить о том, чьи помыслы направлены лишь на благо церкви!

В принципе, король Каталонии мог бы и не употреблять обращения «Ваше Величество», ибо Джонатан не был помазан на королевство Ромейским Владыкой, но грубый бритт мог в ответ на такое панибратство засветить в челюсть, что было и унизительно, и больно. Правым крюком король Британии валил насмерть яка.

— Я могу порекомендовать Вашему Величеству усилить на ночь охрану герцога, — ответствовал Джонатан Оверлорд, — боюсь, кабы ангелы его живьем на небо не уперли. Кстати, расскажу вам один случай. У меня один святой стигматами стал одолеваем, но после посещения бани все как рукой сняло: и следы веревок, и раны от гвоздей, и мозоли на коленях.

Негромкий смешок прокатился по залу. Людовик понял, что настала пора ему вмешаться в разговор.

— Здорова ли ваша супруга, позвольте узнать, Ваше Величество? — обратился он к Джонатану. Тот изумленно уставился на него.

— Я ценю ваш юмор, брат, но разве вы не знаете, что я холост? — настала очередь Людовика изумленно выгибать брови.

— Прошу прощения, но я был уверен в обратном. Или что-то перепутал… — запнулся хозяин, — ну точно! Это ведь король Оберланда женился в позапрошлом году, не так ли?

— Совершенно верно! — подтвердил Хосеп, — он взял в жены Августу Богемскую. Весьма дальновидный брак.

— Хранитель подарил им на свадьбу четверку арабских скакунов, — мечтательно сказал Джонатан, — во всем Новом Вавилоне нету более резвых лошадей.

В разговор встрял Булдаков.

— Прошу прощения, Ваши Величества, но разве Хранитель сношается с внешним миром? — воскликнул изумленно он.

— Он поддерживает добрые отношения только с королем Виченцо, — сказал бритт, — а так выходит в мир очень редко и только для того, чтобы отвесить тумака какому-нибудь зарвавшемуся тирану. Странно, что до Торкемады еще не добрался…

Внезапно прервав свою речь, он с интересом посмотрел на подполковника.

— Ба! Да ведь это посол от россов! Точно вам говорю! Мое почтение, сударь! — он отвесил изящный поклон, коего не удостоились ни Людовик, ни, тем более Хосеп, — как поживаете?

Польщенный Булдаков поклон вернул.

— Очень приятно, Ваше Величество, что вы обо мне слышали!

— Слышал! — воскликнул Джонатан, — а знаете ли вы, сударь, — что я был наглецом номер один на территориях севернее Рома, а теперь боюсь, что являюсь только вторым!?!

Посол покраснел.

— Боюсь, Ваше Величество придает излишнее значение слухам. Мы — скромные послы Белой Руси не претендуем на нечто большее…

— Полно, сударь мой, полно! Я надеюсь, что вы представите меня вашей очаровательной супруге, о которой на моей родине слагаются легенды… Я также надеюсь познакомиться с герцогом де Лаваль — правда ли то, что говорят о нем? Что он на голову выше самого высокого человека во Франко? — король Британии сделал очередной вдох, которым воспользовался Людовик.

— Ваше Величество прибыли во Франко, чтобы посетить посольство Белороссии? — капризно спросил он.

Если бы бритт умел смущаться, то в этот момент он бы покраснел. Но короли не имеют право на слабости, присущие простым людям. Поэтому он лишь азартно сверкнул глазами и произнес:

— Прошу прощения, Ваше Величество! Тысячу извинений! Всему виной мое любопытство! Моя главная цель, конечно же, другая. Я намерен просить руки принцессы Анны.

В зале раздался вздох удивления. Принцесса Анна, сидевшая напротив камина вместе с Дианой и Марией Флорентийской — августейшей супругой короля, выронила рукоделие и замерла с открытым ртом. Людовик превратился в живую статую. Хосепу же вообще показалось, что он ослышался — он пробормотал:

— Sorry?

— Don’t worry! — отозвался Джонатан, — мне пора жениться. Я уже взрослый. Людовик, брат мой, вы отдадите мне руку Анны?

Король Франко испуганно дернулся. В первом побуждении он чуть было не ответил: «И полкоролевства в придачу», но сдержал себя. Имелось слишком много всяких «но».

— Это довольно неожиданно, — осторожно ответил он, — мы должны подумать.

Бритт закусил губу. Если бы он был лоялен к Ромейскому Владыке, то сейчас бы Людовик плакал от счастья, что нашелся удалец, согласный за недорого взять в жены переспелую франкскую принцессу, у которой «черти молотили на личике горох». Ну, ничего, у него в запасе имелся еще один козырь…

…Этим вечером Париж напоминал разворошенный улей. На всех углах и во всех пивных горожане судачили по поводу трех королей, собравшихся в городе. Местами споры перерастали в столкновения — горячая франкская кровь требовала активных действий. Какого-то отчаянного спорщика префекты бросили в Сиенну — остудиться.

Восторженный гул провожал посольский автомобиль. Булдаков, сам сидящий за рулем, благосклонно поглядывал по сторонам, время от времени приветствуя парижан взмахом руки.

Рядом с ним сидел Джонатан, довольный как слон. Он спросился на постой к Булдакову, мотивируя это тем, что прибыл без охраны, в то время как каталонец прихватил с собою шесть десятков кирасир.

— Господин посол, а где же ваша свита? — перестал наконец крутить головой бритт. Булдаков поддал газу и подмигнул ему.

— Это лето для нас особенное, Ваше Величество. На верфи Па-де-де заложен корабль нового поколения. Осенью планируем спустить его на воду. Если хотите, можем назвать его «Святой Джонатан».

Король ошалело кивнул. Он еще никогда не сталкивался с еврейским способом построения диалога. Булдаков нес откровенную херню; со стороны казалось, будто собеседники увлечены беседой, а слегка диковатый взгляд бритта объяснялся американским акцентом подполковника.

— Ого-го! — заметил Олег Палыч карету, стоящую у посольства — пыльный ящик на колесах, из которого уже успели выпрячь лошадей, — а вы зря времени не теряете, Ваше Величество!

— Не имею права! — серьезно заявил Джонатан, — моё королевство на меня надеется. Необходимо с вами обсудить важное дело.

— Один момент, Ваше Величество! — извинился Булдаков.

В чем важность дела короля, он догадывался. Мухин, будучи комендантом замка Женуа, доложил ему обо всем в лучшем виде и сейчас развлекал сестру короля Британии, неловко отвечая на град вопросов, обрушивающихся на него ежеминутно.

Бритт с помощью Олега Палыча покинул утробу УАЗика и восхищенно произнес:

— Скорость воистину потрясающая. Лошадь уже давно бы выбилась из сил. А мы даже не запыхались.

Ему ответом был дикий хохот. Смеялся посол долго и заразительно — уже из посольства вышла в сопровождении начальника караула его жена и начала выяснять причину столь истеричного веселья.

— Король Британии, Джонатан Мастерплан! — икая, представил ей супруг своего спутника.

— Оверлорд, — поправил обалдевший бритт посла, усиленно пряча глаза, — хотя «Мастерплан» — тоже достойное имя.

— Очень приятно, Ваше Величество, — присела в книксене Светлана, отчего юбка ее задралась чуть выше обычного, а бритт вновь восхищенно отвел глаза, — Олег, перестань дурака валять!

— Есть! — козырнул подполковник.

— Моя госпожа и повелительница, — представил он супругу королю, — Светлана Ивановна Булдакова.

Вспомнив о приличиях, бритт схватил протянутую руку и приложился к ней своими жесткими губами. «Вот черт!» — подумал он, — «первый раз полуголой бабе руку целую». Вслух же он заметил:

— Весьма смелый наряд, госпожа Светлана, осмелюсь заметить.

— Имейте в виду, Ваше Величество, — раздался сзади голос Жака, — что за заигрывание с его половиной наш добрый посол может отбить запросто голову. В прошлом году вот инцидент был с графом одним. Помер, бедняга.

Справедливости ради нужно отметить, что год назад действительно, покойный граф де Ла Ренн осмелился свистнуть вслед Светлане, восхищенный её новыми спандексами, второй кожей обхватившие обалденные ноги жены посла. Олег Палыч при всем честном народе заехал свистуну в зубы, отчего граф моментально лишился своей шикарной улыбки.

Через неделю, когда опухшая челюсть нахала позволила состояться дуэли, а самоуверенный граф в качестве оружия выбрал кинжалы, подполковник отхватил противнику добрую половину детородного органа. С тех пор свистуны на улицах Парижа перевелись.

— Жак! — послал Олег Палыч другу упрек, — ну зачем ты так? У Его Величества и в мыслях не было…

— Было-было! — воскликнул бывший шут, — Его Величество, пардон, из тех мужчин, у кого всегда в мыслях Это.

— Мы так и будем здесь стоять? — нетерпеливо топнула ногой Светлана, — а от пошлостей Жака у меня еще в прошлом году уши опухли… После случая с этим несчастным графом. Де Ла Кто-то…

— Прошу Вас, — спохватился посол, — добро пожаловать, Ваше Величество. Ну и ты тоже входи, чего там…

Франкский министр, к которому относилось это уточнение, расплылся до ушей.

— Я бы с удовольствием, — признался он, — но меня ждут в другом месте. Вечерком подойду. Побормочем.

— Ну-ну! — улыбнулся Булдаков, чувствуя очередной подвох.

За те несколько лет, что послы пробыли в Париже, замок Женуа, некогда имевший весьма мрачный вид, преобразился, словно Иванушка-дурачок искупавшийся в чане с кипящим молоком. Джонатан, проходя через заасфальтированный двор, поразился тому, с какой тщательностью здесь поддерживается порядок. На заре своей карьеры он побывал однажды в Верхней Саксонии — там тоже молились на чистоту, но такого он в своей жизни не видывал. Побеленные стволы деревьев, аккуратно подстриженная трава на газонах, нигде на асфальте ни лошадиной кучи, ни человеческой лужи — точно в рай попал.

По темно— синему ковру поднялись на крыльцо. Воин в чудной пятнистой одежде отдал честь, продолжая смотреть вдаль отрешенным взглядом. Дверь из настоящего стекла(!) бесшумно отъехала в сторону, пропуская чету Булдаковых и короля Британии. Джонатан восхищенно уставился на толстое тонированное стекло. Заметив его взгляд, Олег Палыч с гордостью заявил:

— Пуленепробиваемое!

— Угу! — буркнула Светлана, — особенно если пули — кожаные.

— Не плексиглас же! — обиделся подполковник, — пардон, Ваше Величество, — заговорился.

В холле, несмотря на лето, топился камин. У него, утопая в мохнатых креслах, сидели старший прапорщик Мухин и принцесса Генриетта — родная сестра короля Британии. Судя по вспотевшему лбу старшего прапорщика, беседа была в самом разгаре. У самого огня грела кости старая кормилица. Увидав вошедших, леди Генриетта быстро вскочила с кресла и подбежала к брату. За ней, гораздо медленнее, косолапил Мухин.

— Имею удовольствие представить вам свою сестру Генриетту, — быстро нашелся король, — она вас здесь не слишком утомила?

— Спаси Христос! — проворчал Мухин, — я уж думал, что вы никогда не явитесь. Добрый день, Ваше Величество! Позвольте, товарищ полковник, я удалюсь? Там северный скат крыши прохудился, так бойцы починяют. Сами знаете, если не приглядишь за ними, то такого натворят!

— Погоди, Иваныч! Тут тебя сватать приехали…

Внезапно перейдя на английский, подполковник обратился к принцессе:

— Milady, I know you will soon be married, isn’t it?

— Of course, sir, — пролепетала та, — and I will find myself on four winds bar.

— Это наша любимая песенка, — сказал бритт, — когда вы догадались, сэр? — Булдаков снисходительно кашлянул:

— Искусство интриги ведомо и мне. Поверьте, Ваше Величество, я не зря ем свой хлеб.

Внезапно до Мухина дошел смысл разговора.

— Командир! — с ужасом воскликнул он по-русски, — мы же договорились! Я даже не знаю, своих способностей относительно… — вспомнив, что Светлана его тоже слышит, он переключился на другое.

— Да этой девке лет пятнадцать, а мне уже тридцать пять! Вы что? Она же меня за… за… в первую брачную ночь. Ей молодой кобель нужен!

— Ты у меня один неженатый остался, Иваныч, — терпеливо втолковывал Булдаков, — все, лафа кончилась. Надо!

— Прошу прощения, Ваше Величество, — извинился посол перед королем, — этот обормот ошалел от счастья. Пусть попривыкнет маленько. В его годы уже внуков нянчат, а он все никак жениться не собрался — служба!

— Понимаю, — кивнул Джонатан Оверлорд, — это хорошо, когда муж старше. Будет кому из девичьей головы всякий вздор выбить.

Мухин, чуть не плача, ушел к себе. Светлана посмотрела ему вслед и обратилась к Генриетте:

— Ваше Высочество наверное не одобряет наш выбор? — принцесса глупо хихикнула:

— Какой забавный рыцарь! — затем спохватилась, — я выполню волю короля, даже если мне предложат тысячелетнего старика. Хотя, так долго живут лишь тролли.

Булдакова в это время грызла другая мысль.

— Ваше Величество, — обратился он к бритту, — не слишком ли молода ваша сестра для замужества?

— Отнюдь, — возразил тот, — этой зимой ей исполнилось семнадцать. Некоторых наших девушек отдают замуж и в четырнадцать.

— Ну, конечно, — согласилась Светлана, — некоторые из наших девчат ТОЖЕ согласны в таком возрасте прыгнуть под венец, невзирая на недоразвитую физиологию… Да и все остальное!

Вечером, когда отгремели заздравные тосты, у камина также грели ноги двое. На этот раз король Британии и посол Белой Руси. Во избежание лишних ушей и для спокойствия Джонатана разговор велся на английском. Мухин затесался где-то на ПТО и зализывал свою обиду, матеря почем зря доблестных ремонтников, наводивших глянец на одну из «Бетрелей», а Светлана наверху развлекала принцессу Генриетту. Больше языком Туманного Альбиона в замке Женуа не владел никто.

Правда, само понятие «Туманный Альбион» здесь было скорее гротеском. Так называть высокогорную страну, где туман являлся большой редкостью, не стоило. Изрезанная фьордами южная оконечность острова напоминала скорее перевернутый вариант Норвегии того мира, который всего несколько лет назад Булдаков и его люди считали своим домом, покинуть который невозможно.

Бритт лениво развалился в кресле и потягивал вишневый ликер. Олег Палыч молча глядел на огонь, пытаясь в отблесках пламени найти разгадку странного поведения гостя.

— Уф, друг мой! — наконец оставил в покое чашу Джонатан, — полагая, что вы удивлены моими противоречивыми поступками, спешу развеять ваши сомнения в моем здравомыслии.

— Но, Ваше Величество! — запротестовал подполковник, — у меня и в мыслях не было…

— Да хватит вам, — благодушно промурлыкал бритт, — кстати, можете называть меня просто Джонатан, сэр, так будет проще и удобнее, чем все эти замечания о моем величии. Кстати, развейте и мои сомнения. Несколько сотен лет тому назад один из британских рыцарей привез с Востока чашу Грааля. Вместе с ним ко двору короля Якова явилась прелюбопытная личность — Вещий Олег. Самое странное, что имени рыцаря я уже и не помню, а вот имя росса память сохранила. По слухам, Вещий Олег являлся одним из Древних.

— Каких «Древних», — переспросил посол, — вы, сэр, наверное хотели сказать «древлян»…

— Я, сударь мой, сказал то, что сказал. Возможно, Древние не более чем красивая легенда, возможно, — король внезапно пристально посмотрел на Булдакова, — есть у меня подозрения, что Вещий Олег — это вы!

Олег Палыч нервно рассмеялся.

— Глупости! — решительно сказал он, — если у меня хватает дури чтобы кулаком пробить кирпичную стену, то из этого вовсе не следует что я герой забытого пантеона. О Вещем Олеге я, конечно, слышал… Но насколько мне не изменяет память, он ведь умер от укуса змеи.

Джонатан покачал головой.

— Тот кто повелевал драконами не может умереть от банального укуса. Такие Герои умирают красиво, либо не умирают вообще. Значит, вы не он. Жаль!

— Вы, сэр, пытались посвятить меня в свои планы, — напомнил посол.

— В самом деле? — выгнул брови дугой король, — да, припоминаю! Вы, конечно, удивлены что я утром просил руки принцессы Анны, а днем уже устраивал брак своей сестры… Понимаете, как бы это вам сказать…

— Опасаетесь плодотворного союза Каталонии и Франко? — вставил Булдаков, опустив «сэр».

— Вы действительно, хлеб не зря едите! — хмыкнул Джонатан, — этого союза я не боюсь, буде он не направлен против Британии. Но поверьте мне, дорогой сударь, я же знаю этих козлов! Людовик, в общих чертах, не опасен. Хосеп тоже. Но силы, которые властвуют в Каталонии, я имею в виду Торкемаду, не дают мне спать спокойно. Надеюсь, разницу в религиях вы уже уловили?

— Да нету никакой разницы! — поморщился посол, — все отличия в порядке сбора десятины с паствы.

— Браво, сударь мой! — захлопал в ладоши король, — но простому человеку такие понятия недоступны. Торкемада орет: «Смерть противникам истинной религии!»; а за ним легион недовольных. Счастье, что нас пролив разделяет.

Булдаков улыбнулся. В свое время в академии он рассчитывал такие комбинации, что на фоне их все секретные намерения местных правителей были видны невооруженным глазом.

— Вы всерьез намерены жениться на принцессе Анне? — спросил он бритта.

— На кой она мне! — отмахнулся король, — что я, извращенец. Девок и у меня на родине хватает. Сватовство, если вы еще не поняли, это способ отвлечь внимание Людовика и Хосепа от…

— От другого сватовства! — подхватил Олег Палыч, — более ценного.

— Да вы на лету схватываете! — восхитился Джонатан.

«Я тебе, интриган хренов, устрою!» — подумал подполковник, но вслух спросил:

— А если Людовик согласится на ваш брак?

— Да никогда в жизни! — самодовольно ухмыльнулся бритт, — я бил наверняка. Он, возможно бы, и согласился, но Бертрам с Хосепом не позволят. Им нужна моя шкура и мои земли.

— Все-таки, я бы посоветовал Вашему Величеству не отбрасывать этот вариант, — посоветовал напоследок Булдаков королю.

В гостиную вошли его супруга с принцессой Генриеттой, и в беседе мужчин была поставлена логическая точка. Король Британии остался очень доволен собой и своим новым другом, а посол Белороссии поклялся себе проучить этого болвана.

Глава 36.

— Ты уверен, что нас никто не подслушивает? — спросил Жак, отхлебнув из бокала добрый глоток ореховой настойки.

— Расслабься, — посоветовал Булдаков, приканчивая свою порцию, — Джонатан так измотан дорогой, что дрыхнет без задних ног, а Генриетта тем более. Доступ на четвертый этаж ограничен, но чтобы ты не сомневался и окончательно успокоился, глянь в монитор.

Жак привстал и бросил взгляд на экран. Коридор был совершенно пуст, лишь в конце его за столом сидел дежурный и что-то строчил в журнале.

— Если вашим штукам можно верить, то тогда конечно! — пробормотал министр, — а на крыше никого нет? Стены тайных ниш не имеют? Вы хорошо проверили?

— Успокойся, старина, — благодушно сказал Олег Палыч, — можно подумать, что мы замышляем государственную измену — такая секретность. Мне-то всего и надо, чтобы ты уговорил Людовика на одну аферу…

— Дружище! — подскочил Жак на своем кресле, — последний год я только тем и занимаюсь, что уламываю короля Франко на твои идеи…

— Скажи-ка мне, приятель! — зловещим шепотом перебил его подполковник, — хуже стало для Франко от моих идей?

— Да лучше, бесспорно, — вяло махнул рукой приятель, — только этому кретину не объяснить. Как об одолжениях просишь…

— А может, нам короля сменить? — высказал Булдаков вслух свою мысль, — если этот нам тормозит весь прогресс.

— Ты что! — подавился настойкой министр, — у нас так не принято! Лучше скажи, чего тебе на этот раз от меня надо?

— Мне лично от тебя ничего не надо. Мне нужно, чтобы Людовик, едри его копыта, согласился на брак Анны и короля Британии.

Министр закашлялся. Посол подошел к нему и участливо похлопал по спине.

— Бля! — выдохнул Жак, — ты мне, Олег, чуть позвоночник не сломал!

— Позвоночник — это херня по сравнению со счастьем принцессы Анны, — раздраженно бросил Булдаков, — ты поставь себя на ее место. Замуж хочется?

— С каких пор это ты такой добрый стал? Лично мне моя Камилла (та, что Диана сосватала) иногда поперек горла. То ей не так, это ей не этак! Так и чешутся руки по глупой роже надавать… Хорошо. А если Людовик упрется рогом?

— По рогам ему! Анну подключи. Видал ее глаза, когда Джонатан произнес «прошу руки»?

Бывший шут грустно посмотрел в пустой бокал. Заметив это, Булдаков усмехнулся:

— Хватит тебе ореховку трескать. Сопьешься на нет, и на дерьмо изойдешь. Лечи тебя потом, абстинента!

— Олег, так я уже два дня не пил!

— Послезавтра тоже будет два дня, как я не пью. Все, хватит. Мне для полного счастья только друга-алкоголика не хватало. Пойдем лучше в бассейне искупаемся. Нет! Сначала в баньке попаримся! Ну!

Жак встал и уныло потащился вслед за послом в подвал, где находилась сауна. Булдаков стабильно раз в два дня ее посещал, отчего несколько лишних килограмм сошли с него, и теперь он кичился своей стройностью на всех углах посольства. Французы этого удовольствия в упор не понимали; один лишь Жак мужественно переносил сухой пар в угоду своему лучшему другу. Но и он частенько ворчал.

— Зачем так часто мыться, ума не приложу?

— Чтоб собаки след не брали! — отшучивался Олег Палыч, — ради бога, не напоминай мне чукчу из анекдота!

Понятие «чукчи» было для Жака очень сложным. Этим словом росичи и бранились, и ласково обзывались, и пользовались для обозначения всех иноземцев. Поэтому в таких случаях Жак лишь чесал свою тощую задницу, безбожно исполосованную можжевеловым веником.

Вот и сейчас, Булдаков уселся на специальную дощечку и принялся беззлобно подтрунивать над скукожившимся приятелем.

— Что росичу в кайф, то французу — смерть, а, старина? — министр что-то проворчал, а затем испортил воздух.

— У-у! Сука! — завопил подполковник и бросился вон из парной. Жак засмеялся и вышел вслед за ним. Олег Палыч уже плескался в бассейне.

— Ненавижу немцев и французов! — сообщил он, — за вашу отвратительную привычку бздеть где попало. У нас за это обычно дают по шее.

Жак тихо залез в бассейн и устроился в уголке, поглядывая, как бы рука Немезиды не покарала его за скверные шутки.

— Ладно, Олег! — примирительно сказал он, — ты с Людовиком не спал. Булдаков от ужаса хрюкнул.

— Я мальчиками не увлекаюсь.

— Какой, к черту мальчик, за тридцать уже! — посол покачал головой.

— Шиш тебе, а не свежий анекдот в следующий раз! Ты их против меня используешь.

Дверь в сауну заскрипела, и на пороге возник Джонатан Оверлорд в сопровождении своей сестры.

— Ты кого, бля, привел! — возопил Булдаков, погружаясь в воду по самую шею, хотя это не скрыло его фигуру ни в коей мере, — бабы с мужиками у нас давно не моются!

Удивленный и опешивший король Британии застыл в недоумении. Из-за двери высунулась рука Светланы и утащила принцессу за порог. Дверь закрылась.

— Пардон, Ваше Величество! — брякнул подполковник, — ну никак не ожидал здесь вашего появления, да еще и с дамой. Надеюсь, вы не сильно обиделись на мою фамильярность?

Бритт задумчиво почесал репу.

— Добро, хоть по шее не получил. Как это я не догадался спросить о порядке посещения купальной? У нас, сэры, в Британии дамы всегда помогают мужчинам совершать процесс омовения… Можно к вам присоединиться?

— Валяйте! — махнул рукою хозяин, — и запомните: нет у нас понятия «фамилиен таг». В смысле, family day. Мы, полешуки, сами моемся. Нет, нет, mon ami! Сначала в душ, затем в парную, и только потом купаться! Вы, кстати, читали чеховский «Крыжовник»?

В три часа ночи трое мужчин сидели в небольшой беседке и тянули пиво, доставленное с «Большой Земли». Совершенно изнуренный баней бритт полулежал в кресле и мечтал.

— Вернусь в Лондон, тоже сауну устрою. Ловко вы меня отделали, сэр Олег! Почище любого турнира.

— Да, грязи на вас немало было, — согласился тот, — такое тело в корыте не шибко-то и отмоешь.

Жак ничего не сказал, лишь наполнил свою кружку.

— Какой вкусный эль, — продолжал Джонатан, — у нас его пьют из рога. Но наш более кислый.

Вспоминая ту кислятину, которую во Франко называли «эль», Булдаков поморщился. Жак засопел и произнес:

— Ваше Величество, — мы с Олегом Палычем частенько сидим вот так и смотрим на звезды. Он утверждает, что некоторые из них гораздо больше нашего Солнца.

— Угу! — промычал Булдаков, — особенно вон та.

Он указал на яркую точку на небосводе.

— Та наверняка больше, — согласился Джонатан, — а вон та никак не больше.

— Юморист! — фыркнул Жак, — вот за такие шутки Торкемада сдирает шкуру. Хотелось бы знать, о чем сейчас думают Бертрам с Хосепом.

— Бертам с Хосепом сейчас спят, — зевнул Олег Палыч, — и я предлагаю тоже двигаться на боковую. Ваше Величество, вас просветили насчет уборных? Учтите, ночными вазами у нас не пользуются.

Утром, едва рассвело, посол уже припарковывал свой автомобиль к крыльцу королевского дворца. Но в королевской приемной его поджидал сюрприз: главный мажордом с неудовольствием ответил, что Его Королевское Величество заняты.

— А по печени? — сжал Булдаков пудовый кулак.

— Но, господин посол, я лишусь места! — захныкал мажордом.

— Сейчас я тебя сам его лишу, — пообещал посол опуская руку ниже.

Отстранив бедолагу мощным пинком под зад, подполковник распахнул дверь и объявил:

— Посол Белороссии господин Булдаков! Всем привет.

Людовик вздохнул с облегчением.

— Доброе утро, сир! — Густаво де Бертрам надавил своему повелителю на ногу.

— Ваше Величество, — капризно произнес Хосеп, — вы обещали нам личную аудиенцию! С глазу на глаз.

— Разумеется! — произнес наглый посол, без разрешения подвигая себе кресло и садясь, — все строго секретно: вы, он и я. Больше никого.

— Но почему! — воскликнул Бертрам, — разве Его Величество больше не хозяин в своем королевстве?

Людовик смущенно кашлянул.

— Все очень просто! — любезно отозвался Булдаков, — вас ведь двое! Теперь и нас стало двое. Играть нужно по правилам.

Нажатие на ногу Хосепа усилилось, и он побагровел.

— Любезный брат мой, — воскликнул он, — я не понимаю, по какому праву посланник чужой страны врывается в ваши покои и мешает нам обсуждать наши дела? Неужели некому его выпроводить? Сегодня из дворца, а завтра — из Франко.

— Любезный король! — насмешливо произнес Олег Палыч, — в отличие от вас, скорбных, мы вкладываем деньги в это королевство, и прилагаем некоторые усилия для его развития. И мы не можем допустить, чтобы Его Величество Людовик IX оказался жертвой ваших авантюр. Вот вам, к примеру, мил человек, на народ Франко плевать.

Палец посла уперся в герцога.

— Мы беспокоимся об их душах, — высокопарно произнес тот, — а не о грешной оболочке.

— А как же! — эхом отозвался посол, — только интересно, а как насчет собственных душ?

— О наших душах заботится Ромейский Владыка!

— Ну так вот! — решительно сказал Булдаков, — отныне вы будете заботиться о душах добрых каталонцев. А о французах позаботимся мы сами. Так, Ваше Величество?

Людовик согласно кивнул. Ему было все равно, под чьим каблуком править Франко. Росичи, даже казались предпочтительней, ибо давали больше самостоятельности и не лезли в религиозные вопросы.

Увидев, что дело не сдвигается с мертвой точки, герцог встал и надменно процедил:

— Что ж, очень жаль. Ромейский Владыка будет очень огорчен вашей непокорностью. Пойдемте, Ваше Величество! — Хосеп грустно посмотрел на француза.

— Жаль. Мне тоже очень жаль! Если передумаете, пришлите гонца. Не могу сказать, сир, что было приятно с вами познакомиться, — обратился он к Булдакову, — хоть вы и издалека, но королевский сан нужно уважать.

Булдаков искренне поклонился каталонцу.

— Король, моя работа такая! А что касается уважения… — подполковник скорчил мину, — когда вы приедете один, и я увижу, что вы перестали быть марионеткой в руках таких людей, как он… вот тогда и будет уважение.

— Мой брат Людовик тоже марионетка, — возразил Хосеп, — только в ваших руках.

— Отнюдь. Их Величество человек очень мягкий, а я лишь огласил наше общее решение. В противном случае, посольство Белороссии перебралось бы в Лондон. Джонатан Оверлорд оказал нам такую милость. До свидания, король! Герцог, прощайте!

Король Каталонии пытался что-то сказать, но Густаво де Бертрам увлек его за собой. Карета довезла их до порта, где оба сели на судно и в сопровождении мрачных кирасиров отбыли на родину. Луиза отбыла вместе с ними.

Разговор, состоявшийся в карете, был лишен оптимизма.

— Ну-с, Ваше Величество, как вам ваш царственный брат?

— Смел. Смел не по годам.

— По годам. Щенок еще не понимает, против кого он тявкнул. Тотмес быстро обломает его.

— Нет, герцог. Одного Людовика и ломать нечего. Человек, который стоит за ним — вот загадка. Жесткость без жестокости, гнев без злобы, вера в сердце без веры в душе!

— Опасный тип, Ваше Величество. Его нужно устранить.

— Я тебе, сука, устраню! — донесся голос из скрытого динамика, — так устраню, что дыба Торкемады мамой ласковой покажется!

Герцог втянул голову в плечи. Хосеп испуганно перекрестился и схватился за четки. Больше о страшном после Булдакове до самой Каталонии не было сказано ни слова.

А вечером во дворце короля был роскошный прием в честь короля Британии и его красавицы-сестры. Джонатан, одетый в черный охотничий костюм, весело болтал с кардиналом Дюбуа, когда Людовик разыскал его и, вложив в руку бритта руку принцессы Анны произнес свадебный тост.

Единственно волею своего могучего духа Джонатан Оверлорд не грохнулся в обморок, что было бы уж полной непристойностью, но его руки тряслись и через неделю, во время произнесения обетов верности.

На прощание Светлана долго шепталась с новоиспеченной королевой Британии, давая советы по уходу за кожей лица, которые, конечно, вреда не принесли бы, ровно как и пользы. Анна, не знавшая, радоваться ей или огорчаться, ехала к новому месту жительства моргая красными от слез глазами и хлюпая носом.

Ее золовка Генриетта осталась во Франко и готовилась выйти замуж за «куска» — Мухина, который в предвкушении этого «удовольствия» едва не раскодировался. В ожидании церемонии брака принцесса жила во дворце короля, в виде развлечения имея рассказы принца Франсуа о своих победах над женщинами. Людовику даже пришлось поставить брату на вид, что в случае незапланированного развития событий дальнейшее его пребывание на этом свете продлиться в келье напротив среднего брата.

Глава 37.

Перед иконостасом с зажженной свечой стояла Евдокия и дрожащими губами шептала молитву во славу святого Владимира — покровителя всех воинов-мучеников. Три года траура прошли, и завтра она вновь заплетет волосы в две косы — непременный атрибут бабарихи. Рядом что-то гундосил себе под нос ее отец, а чуть поодаль водил кадилом отец Афанасий, назначенный Норвеговым митрополитом Белороссии.

Сам командир сидел на лавке в первом ряду и тихонько подремывал. Вскормленному в лучших традициях атеизма полковнику не удалось настроить мысли на душеспасительный лад. Несколько раз «митрополит» неодобрительно покачивал головой при виде разморенного Константина Константиновича, но тот продолжал клевать носом. Чувствуя, что в храме вот-вот раздастся мощный командирский храп, отец Афанасий хотел побыстрее закончить мессу.

Наконец со стороны алтаря донесся финальный «Аминь», и люди потянулись к выходу. Под сенью вишневого сада, который столь любил священник, были накрыты поминальные столы. Прихожане чинно расселись за них и «тайная вечеря» началась.

Темнело. Тосты «за упокой» вскоре переросли «во здравие», вот-вот должна была затянуться первая стыдливая песнь, но чувствуя, что поминки превращаются в пьяный вертеп, Норвегов единым жестом завершил столь чудесный вечер.

За эти годы поселяне привыкли к соседству инородного социума и даже влились в веселое общество: в школе учились вместе дети военных и слободская ребятня, в числе молодых солдат было известное количество местных «парубков», а несколько человек из базы в поисках истины приняли постриг. На мануфактурах трудилась и вовсе разношерстная публика. Наемные рабочие из окрестных весей, полтора десятка ливонцев, несколько поляков. В эту компанию затесался даже отставший от каравана турок по имени Мустафа. Он быстро освоился на просторах Белой Руси и вскоре уже сидел на центральном рынке, подобрав под себя всю торговлю восточными сладостями.

Ввиду хорошей погоды домойвозвращались пешком. От монастыря до военного городка вела широкая аллея, усаженная молодыми каштанами. Справа, на пашне слободы цвела гречиха, и над головами путников проносились последние пчелы тяжело груженые медом.

— Ой! — воскликнула Полина, — а они нас не покусают?

— Нужна ты им больно, — с деловым смешком опытного бортника ответил Андрей, — к тому же, ты, наверное, невкусная.

— Не был бы ты моим братцем! — разозлилась девушка, — я бы тебе показала и вкус и цвет!

— Если бы у бабы был… — завела Анастасия, но Андрей зажал ей ладонью рот.

Настя работала медсестрой у Львова и, соответственно, нахваталась от него «мудрости потомков», не имеющей к медицине никакого отношения. Трое молодых и перспективных: Анастасия Волкова, Александра Рябинушкина и Сергей Горошин осваивали нелегкое и почетное ремесло врача. Львов отыскивал свои старые конспекты, которые жена не успела «пустить на самокрутки», и заново проходил курс хирургии на головастиках.

Однажды Анастасии посчастливилось даже сделать самостоятельную аппендэктомию — операцию по удалению аппендикса у одного из монахов монастыря. Двое других «знахарей» пока не могли преодолеть страха перед анатомичкой, а вот Настя с удовольствием составляла компанию майору Львову и с увлечением ковырялась во внутренностях покойников. Врач делал ей кумплименты и предлагал стать патологоанатомом при госпитале.

— Полина, что ты делаешь завтра вечером? — спросила она у золовки. Та радостно встрепенулась:

— С малышами посидеть?

— Сестренка, мы хотим с Настей сходить к ее чудаку-деду, — объяснил Андрей, — просил зайти старик. Не так уж часто мы его и навещаем…

— Конечно-конечно! — защебетала Полина, — я с удовольствием вас подменю. Когда придти?

— Часикам к шести, — сказал Волков, — будем весьма признательны, если опоздаешь не более чем на полчаса.

Утром Андрей отвел близняшек в детский садик, расположенный на окраине Буковины — так жители Бобра называли новый район, выросший за последние три года между Базой и Бобровкой. Район был застроен однотипными двухэтажными коттеджами, в которые заселились молодые семьи из подземных квартир. Таким образом, нижние уровни снова были законсервированы до лучших (худших) времен.

Днем папа-Норвегов собрал очередное совещание, на котором снова был поднят вопрос о дензнаках. Рябинушкин предлагал ввести хотя бы серебряные гривны для расчетов с окрестным населением. Да и зарплата своим — неплохой стимул повышения производительности. Иначе находятся отдельные «элементы», способные днями слоняться по военному городку в поисках развлечений, и желающие пользоваться всеми благами цивилизации. При этом собрание таинственно посмотрело на майора Горошина, чье существование было сведено к обнаружению недостатков, как среди материальной части, так и в людской среде.

— Я свою зарплату отрабатываю! — огрызнулся тот в ответ на немой упрек.

— К сожалению, да, — подтвердил Норвегов, — люди подобного сорта будут нужны всегда.

— Какого такого «сорта»? — насторожился Горошин.

— Третьего, — пробубнил кто-то из глубины кабинета. Замполит покраснел.

— Давайте по существу! — предложил зампотылу, — деньги нам необходимы — это факт. Ни одно более-менее развитое общество без них не обходится. Я, по крайней мере, не знаю такого прецедента. Быть может наши потомки и смогут как-то по-другому выразить меру стоимости товара и труда, но сейчас нам некогда ломать над этим голову.

После не слишком бурных дебатов было все-таки решено чеканить собственную монету: медную и серебряную. Ответственным за это дело назначили-таки Горошина, ибо наряду с многочисленными недостатками он никогда не имел тяги к обогащению. Майор пообещал содержать Монетный двор на самом высшем уровне и тут же признался, что ни пса не смыслит в чеканке. К счастью, монастырский келарь в этом кое-что соображал, и он тут же набросал карандашом схему процесса. Заседание продолжалось.

Волков едва успел сам явиться домой к половине шестого и сесть за стол, а Полина уже быстро накормила близнецов, Наташку и Иринку, вымыла их мордашки и увела гулять. Близнецам было по два года и девять месяцев, и вместе они здорово доставали старшего брата Костю, которому уже шел четырнадцатый год. Тот дулся и говорил отцу, что сестрички должны ему в старости жевать корочки.

В данный момент он вернулся с улицы, где гонял мяч с пацанами, и готовился к вечернему свиданию с Марой, которая вот уже несколько лет была предназначена ему в жены. Отец Мары — Алексий доводился Ратибору родным братом и политическим противником. Он имел в Бобровке своих сторонников, не одобрявших политику старейшины. Они считали, что становятся слишком зависимыми от «пришельцев» и время от времени возбухали по этому поводу. Так что союз Костика и Мары носил легкий политический окрас.

Как только на ратуше пробивало пять часов вечера, Костя оставлял свои детские забавы и шел домой ворча: «Пора мою кобылу вести в ночное!».

И буде ночь, и тайна, и плезир…

Парня давил переходный возраст. Рано повзрослев физически, он морально оставался тринадцатилетним подростком, чье тело томилось, а пытливый ум страдал в отсутствие первичного опыта. И если другие пацаны сравнительно легко переживали эту трансформацию, то ему, рядом с которым находилась молодая девушка, да еще во время суток самой природой отведенное для услады…

Тело стремилось к тому, чего еще не готов был постигнуть разум, а Мара, прижимавшаяся к нему истово, усиливала ощущения дискомфорта. Дилемму необходимо было разрешить.

На окраине Буковины стояло несколько строений, предназначенных для исследований и практических работ. К одному из них и подошли к шести часам Волковы. Цех номер три занимал четырехэтажное здание палевого цвета и сверху напоминавшее букву «Ю». В той части, которая была «палочкой», группа «камикадзе» местного разлива решала историческую проблему: «Какого хрена?» Десятки компьютеров обменивались мнениями и информацией с резервным компьютером Базы. Пока успехи были ничтожны: в основном на главный монитор выводились надписи.

«Состав атмосферы пригоден для дыхания», «Следов радиоактивного заражения не обнаружено», «В Северных районах Канады возможны осадки типа снега» — примерные «новости» за неделю.

— Полезная информация! — кивал головой Серегин, прохаживаясь взад-вперед по машинному залу, — только как ее передать эскимосам? Особенно, если той Канады и в помине нет в этом мире…

Старший техник машинного зала Рената Локтева (урожденная — Кохтль) отвечала со своим насквозь гамбургским акцентом:

— А что бы вы хотели? Информация снимается с датчиков температуры, давления и влажности!

— Ты, Рената, конечно знаешь, где чего у гамбургера, но в теории пространства слаба аки котенок. Статистические результаты показывают интересную закономерность; ты знаешь, от чего зависит точность эксперимента?

— От количества экспериментов, ядрен батон!

— Так вот. Сравнивая данные, хранящиеся на компьютерах за период 1980 — 1999 годов и наблюдая за местной средой, мы обнаруживаем странное соотношение некоторых физических величин. Ты меня слушаешь?

— Yawohl! — отозвалась Рената.

— Gut. Компьютеры, к твоему сведению, подключены не только на датчики температуры, давления и этой, как ее, влажности! Имеются и другие. Вот ты, к примеру, заметила, что вода здесь закипает при 103 градусах по Цельсию, а не при 100?

— Да? — равнодушно пожала плечами девушка, — а я думала, что при девяноста…

Майор хрюкнул.

— Это вы, матушка, с прямым углом спутали… Так вот… А методом радиоуглеродного анализа вообще обнаружено, что возраст этой планеты — 2.2 миллиарда лет!

— Это много или мало?

— Крайне мало. На Земле в такую пору Протерозойская эра была — царство беспозвоночных. А тут картина типичного Кайнозоя. Так что, отвечая на наш вопрос, кстати, неправильно сформулированный, компьютер виртуально пожимает плечами: «Хрен его знает, ребята! Я не местный!» Такие вот дела, Зося Викторовна!

— Чего? — выронила Рената из рук рейсфедер.

— К нам гости! — поздравил собеседницу майор, оторвавшись от окна.

Дверь открылась, и Андрей Волков застыл на пороге.

— Гутен абенд! — вежливо произнес он, — привет всем товарищам, особенно майорам!

— Бонжур, — вяло поклонилась Рената.

— Хелоу, каптайн! — выбросил правую руку в нацистском приветствии Серегин, — Их унд моя баба приветствуют доблестный партизанен! Но пасаран!

— Рената, где твой благоверный? — перешел наконец на человеческий язык Волков.

— Муж, что ли? — скривилась та, — кораблики пускает.

— Ауфидерзаин, камерадес! — кивнул важно парень, — Настюха, ходу в Овал!

Они поднялись на третий этаж и прошли по путепроводу в Овал — странное сооружение в виде велотрека, служившее испытательным полигоном для моделей Олега. Здесь официально и наглядно подтверждались свойства местного магнитного поля. Здесь пропадал денно и нощно Олег Локтев — главный конструктор моделей летающих аппаратов нового поколения.

«Магнитопланы» летали исправно, сложнее было ими управлять, периодически изменяя намагниченность крыльев и фюзеляжа. Но Олег был мужиком упорным — уже был достигнут часовый рекорд пребывания модели в воздухе и скорость в 0.5 Мах.

Около полутора лет назад он, с детства любивший собирать из подручных материалов самолетики, обнаружил странное явление. За неимением подходящего материала очередной самолет был собран из куска мягкой жести, отодранной от старой трансформаторной будки. В воздухе модель повела себя странно: повернувшись носом к северу, она внезапно набрала приличную скорость и скрылась из виду.

Через неделю монахи принесли ее для обзора Норвегову. Модель самостоятельно преодолела тридцать километров и застряла в кочке на болоте, где иноки собирали клюкву. С тех пор Олег «заболел». Опровергая законы старого мира, его модели носились по Овалу все быстрее и стабильнее. Не за горами уже было строительство опытного образца.

Андрей шел к Олегу, который стоял на постаменте в центре Овала и вращал башкой со скоростью филина. Когда до приятеля оставалось несколько десятков шагов, Волкова едва не задела модель — сильно вытянутый треугольник, собранный из пермаллоя и полимеров.

— Ты хоть сам-то в курсе, по каким законам летают эти штуковины? — прокричал Андрей.

Тот обернулся, хлопнул ресницами и, протянув руку, поймал свое произведение.

— Гипермагнитный генератор моделирует магнитные потоки, по знаку противоположные полю планеты. Чем больше модуль разности магнитных потенциалов, тем большую массу может иметь модель. Соответственно, чем больший угол атаки, тем выше она поднимается. Что-то вроде летающего змея… Только там угол атаки образуют плоскость самого змея к направлению воздушного потока, а здесь — силовые линии поля. Направление вектора перемещения позволяет нам вычислить кое-какие версии насчет количества степеней свободы данного тела в полете… Если мне удастся ограничить их числом два, то Нобелевская премия у меня, брат, в кармане. Но тут еще масса вычислений, связанных с неевклидовой геометрией, так как законы обычного пространства здесь действуют с большими погрешностями…

— Хватит! — взмолился Волков, обожавший точные науки, как христиане — Иуду Искариота, — еще немного, и я сойду с ума.

— Тебе, собственно, чего? — вернулся, наконец, в себя Олег.

— Мне необходимо, чтобы сегодня вечером вектора наших перемещений совпали!

— Куда? — только и спросил Локтев.

— Несколько лет назад мы вчетвером ходили по одному забавному лесному маршруту, — начал Андрей, но Олег перебил:

— Не надо! Помню! К деду-Лешему?

— Ага? — кивнул друг.

— А нельзя раньше предупредить было? — покачал головой Олег, — ох, уж эти русские! Когда выходим?

— Уже!

— Ренату брать?

— На кой она нам? Пойдем! Успеешь еще наиграться со своими летающими вафельницами.

— Глаза бы мои на них не глядели! — в сердцах произнес парень, — может, перед прогулкой по «сто пятьдесят»?

— После. И по «двести».

У выхода переминалась с ноги на ногу Анастасия.

— Чего так долго? — спросила она недовольно.

— Нет, вы только послушайте! — заклекотал Олег, — приходят не предупредив, забирают к черту на рога, да еще и недовольны чем-то!

— Ну, не обижайся, что ли! — заныла Настя, — шибко надо!

Пройдя в молчании непричесанные заросли, путники оказались у знакомой ограды. Мрачное чучело филина равнодушно сверкнуло пустыми глазницами.

— Здорово, Цербер! — шутливо поприветствовал Андрей бывшую птицу, — яйцо не снес?

— Это же самец! — фыркнула Настя.

— Бывший самец, — поправил ее голос из-за ограды.

— Дедуля! — воскликнула девушка.

— Он самый, — старик отворил калитку, — редко же вы меня навещаете. Добрый вечер! Хотелось, правда, чтобы он был подобрее…

Андрей навострил уши.

— Что-нибудь случилось, дедушка? — волхв сделал пригласительный жест:

— Проходите в дом — там поговорим.

В доме он зажег свечи подбросил в очаг дров. Несмотря на летнюю пору в избе было прохладно — густые кроны вековых дубов почти не пропускали солнечный свет. Олег, впервые бывший внутри с живым интересом осматривался вокруг. Настя же с Андреем пытливо вглядывались в суровое лицо старика, безуспешно пытаясь определить причину его тревоги.

— Беспокоит меня, Андрюша, женка твоя бывшая, — наконец изрек дед. Не желаешь ли взглянуть?

— Отчего же, — сказал тот, — от меня ведь не убудет…

— Кто знает, — загадочно повел плечами волхв, — тело твое точно целым останется… душа же…

— За руки браться?

— Нет. Теперь она сама ищет тебя, прося помощи у Всемогущего.

— Однако! — протянула Анастасия, — сильно ее прихватило!

— Подойдите! — скомандовал волхв, и все трое приблизились уже к известному ушату.

Старик взял щепоть порошка из висевшей на поясе торбы, и бросил ее в воду. Из ушата повалил дым, а когда он рассеялся, в воде возникло отражение женщины, стоящей на коленях перед иконостасом. В руке она держала свечу, освещавшую бледное заплаканное лицо, в котором Андрей с трудом разглядел черты Анжелы. Губы ее шевелились, но в отличие от прошлого раза, звука не было. В душе Волкова шевельнулось что-то теплое.

— Возможно, я — дурак, — произнес он после того, как изображение исчезло, — мне ее жалко.

— Мне тоже, — шмыгнула носом Настя.

— В наших силах ей помочь, — произнес молчавший до этого волхв.

— Как? — воскликнули гости в один голос.

— Я могу перенести ее сюда, — скромно признался старик.

Анастасия вытянула губы трубочкой.

— Ну, спасибо, дедуля! Огромное «спасибо» за предложение! Вот я взяла и своими руками отдала собственного мужчину!

— Она погибнет, — глухо сказал Андрей, — как я смогу смотреть сыну в глаза, зная, что мог спасти его мать и не спас?

— Почему мне должно быть плохо, чтобы ей стало хорошо? — не унималась девушка.

— Никто не говорит, что она займет твое место, — вступился Олег, — ты ведь мать. Если бы у тебя отняли детей?

— Не знаю! — заплакала Настя, — ничего я не знаю. Чувствую только, что отныне придет конец моему спокойствию!

— Ты еще скажи «твоей моногамии». Вы прямо сейчас ее можете перенести?

Старик насупился.

— Если моя внучка против, то ни о каком переносе не может быть и речи.

Волков посмотрел на жену испытующим взглядом.

— Я согласна! — устало ответила она на его немой вопрос, — но ты, котяра, еще пожалеешь.

Олег с шумом выдохнул воздух. Волхв усмехнулся в бороду.

— Тогда завтра перед рассветом, когда Афродита вызовет сильное возмущение Селены. Это облегчит мою работу.

— Дедушка, — внезапно спросил Олег, — а вы нас туда перенести не сможете?

Волхв расхохотался.

— Ну уж и спросил! Насколько я понял, у вас твоих любимых «полей» нет? Как тогда сконцентрировать кокон, в который ты должен попасть? Никак!

— Поле есть, но очень слабое. Местное поле от него отличается как шторм от штиля.

— Вот видишь. Можешь залететь к Переплуту на кулички.

— А все-таки жаль! — вздохнул Андрей.

— Час от часу не легче! — заныла Анастасия, — теперь он хочет обратно!

— Тихо, внучка! — цыкнул дед, — даже у тысячи волхвов не хватит силы забросить к ним хотя бы собаку. В то время как…

— Интересно, выходит, что тысяча волхвов смогла бы нас перенести сюда, — задумчиво почесал в затылке Волков, — следует справиться, не было ли лет пять назад в окрестностях большого шабаша… Чутье мне подсказывает, что Афродита тогда зависала над Селеной больше недели.

— Шут с тобой, внучек! — икнул волхв, — кто такое помнит?

— Люди в дела волхвов не вмешиваются, — подтвердила Настя, с любопытством поглядев на деда, — дела эти сокрыты мраком и тайной. На сколько лет я моложе твоей Ангелы?

— На десять, успокойся! — фыркнул Волков.

— Старый конь воздуха не портит, — ни к селу ни к городу произнес Олег, — пардон за каламбур.

— Ничего! — решительно произнесла девушка, — если она будет к тебе приставать, то я попрошу деда, чтобы превратил ее в пылесос.

Волхв обиженно хрюкнул.

— Во что?

— Ладно, в метлу. Пусть метет, окаянная!

На берегу реки в одиннадцатом часу вечера сидела парочка и тихонько переругивалась.

— Не можешь ты мне сделать ребеночка — ты сам еще ребеночек! — тараторила Мара.

— Считай, что я хитро отмалчиваюсь, — басил Костя.

— А я говорю, что знаю, чего хочу! — кипятилась девушка, — я хочу того, чего ты мне дать еще не можешь!

— Я продолжаю хитро отмалчиваться.

— Костик, прекрати! Не делай вид, будто соображаешь, почему я злюсь…

— У тебя сегодня овуляция! — заявил юный негодник.

Мара поперхнулась. Ей самой не так давно рассказала Настя о некоторых особенностях женского либидо, которую, в свою очередь, просветила коллега — Александра.

— Да что ты можешь знать о таких вещах!

— Когда яйцеклетка выходит из яичников, у самок резко повышается желание продолжения рода. День овуляции считается наиболее благоприятным для зачатия.

Всю эту информацию Константин сообщил девушке с равнодушием опытного гинеколога. Та же пришла в ярость и, повалив парня на траву, попыталась усесться сверху. Но юноша легко опрокинул свою подругу в то самое положение, в котором обычно ярость легко переходит в желание.

— Будешь еще? — спросил он внезапно охрипшим голосом.

— Буду! — прошептала Мара, впиваясь в рот парня своими влажными губами.

С реки повеяло утренней прохладой, а двое молодых людей, взявшись за руки, возвращались домой. Утолив первую жажду, они шли к Косте, чтобы достойно завершить начатое.

— Полчетвертого, — выдохнул Серегин. Он сегодня был ответственным дежурным. В одиннадцать вечера его жена принесла на всю компанию чаю с пирожками.

Мэй осталась с ними, узнав, что за явление они собрались наблюдать. В два пополуночи приперлась Рената с кофе и бутербродами. Наконец, в три пришел Сам с фляжкой коньяку. В три сорок коньяк прикончили и вышли в коридор.

В комнату посетителей, куда волхв наметил переместить Анжелу, решили не заходить. Кто его знает, чем закончится этот эксперимент…

Три пятьдесят пять. Андрей, чувствуя, как пальцы начинают становиться влажными, подошел к двери комнаты. Настя слабо окликнула его, но дед зажал ей рот ладонью рот.

Ровно в четыре в комнате посетителей раздался хлопок, и из-под двери резко потянуло озоном.

— Свершилось! — глухо произнес Норвегов и глянул на сына. Тот пожал плечами.

— С богом!

Мысленно перекрестившись, он потянул на себя ручку двери. Посреди комнаты стояла, закрыв глаза, его бывшая жена.

— Анжела! — тихонько позвал парень.

Она открыла глаза и, увидев стоящего на пороге, бросилась ему на шею. Инстинктивно Андрей ее обнял и принялся легонько поглаживать по спине.

— Боже, как ты похудела! — воскликнул он. Анжела подняла голову и посмотрела ему в глаза.

«И постарела!» — едва не вырвалось у него. Женщина погладила его по лицу.

— Андрюша, родной!

— Я уже начинаю жалеть о своем согласии! — донесся из коридора гневный голос Анастасии. Волков моментально отстранился от Анжелы.

— Кто это? — спросила она.

— Жена моя, — кратко проинформировал он. Анжела горько улыбнулась:

— Сколько же ты жил без меня?

— Три месяца.

— Ненадолго же тебя хватило, — едкий тон бывшей жены неприятно резанул по ушам. Волков ничего не успел на это ответить, так как ему на выручку кинулась Анастасия.

— Послушайте вы, госпожа Постоянство! — он был вам верен до самого последнего! Пока не увидел ваши кувыркания с соседским пацаном по магическому зеркалу! Классная девка!

— Как же ты могла? — тихо сказал Андрей, — я ведь…

— Ты ведь! — с горечью глянула на него Анжела, — ты был в Армии! А мне… мне хотелось! Вот и вышло… Стерва я, Андрюша! Ты не поверишь — последние два года у меня никого не было. Поняла, наконец, чего мне не хватает — семьи.

Она погладила его по руке.

— Ты меня уже не простишь, наверное никогда…

— Если бы не простил, то тебя бы здесь не было.

Настя хозяйским жестом взяла своего мужчину под руку.

— Извиняюсь, терпеть не могу, когда на моего мужа вот так смотрят чужие женщины.

Анжела улыбнулась.

— Я, вроде бы, не совсем чужая…

— Однако, и не совсем своя.

— Уяснила. Андрюша, — вдруг встревожилась бывшая жена, — а где Костик? С ним все в порядке?

— Спит в своей кроватке, — по привычке, рассеянно ответил Андрей, — не узнаешь его — мужик!

— Пойдемте к нам! — предложила Настя, — передохнете, да и пожить у нас пока можно…

— Это точно! — подал голос Норвегов, застывший у двери в позе одинокого страуса. Остальные, увидев, что эксперимент завершился положительно, давно разошлись по домам, — а через недельку-другую ей мы приготовим какое-нибудь жилье.

— Спасибо, папа! — благодарно пожал руку отцу парень, — ты у меня молодец. Жаль, мама не видит…

— Не надо! — понял мысли сына полковник, — я вовсе не горю желанием оказаться в твоей шкуре. Давай, как-нибудь, без мамы…

Анжела стояла, вытаращив глаза.

— Папа? — непонимающе спросила она, — но ведь ты говорил, что не знаешь своего отца!

— Узнал. Потом объясню. Пойдем — уже светает.

Домой они заявились в начале седьмого. Гостеприимно распахнув двери своего жилища, Анастасия загнала всех внутрь, а сама отправилась на кухню. Пока она там гремела кастрюльками и сковородками, Андрей вкратце поведал Анжеле историю их скитаний и мытарств.

Между тем запах из кухни становился все явственнее и их желудки потихоньку начало сводить приятными судорогами, что во всех справочниках называются аппетитом.

— Пусть малыш поспит подольше! — зевнул Андрей, — у меня имеются веские подозрения, что он домой вернулся заполночь.

Встретив недопонимание на лице Анжелы, пояснил:

— Небось, Водяного с пацанами ловили.

— Какого еще «водяного»? — удивилась та.

— Того самого. Существо такое, похожее на жабу, но величиной с человека. Говорят, что если поймаешь — желание может исполнить.

— Дурак ты, братец! — констатировала Настя, глядя на обмякшую Анжелу, — двигай за нашатырем и валерьянкой. Надо же! Так мамашу напугать! Враки это все про водяного-то!

Это она уже продолжала объяснять очнувшейся сопернице. Заставив ту выпить пару ложек валерьянки, Анастасия рассказала, что последний раз водяного ловили в незапамятные времена — аж три года назад, но с тех пор Норвегов запретил подобные баловства, и все три водяных, что водятся поблизости, занесены в «Красную Книгу».

В восемь утра вниз спустилась Полина с близнецами на руках.

— Получайте ваших деток! — фыркнула она, — тяжеленные какие…

— Полина, а где Константин? — осведомилась Настя, — туточки его мамаша дожидаются…

— Ой, так это вы! — всплеснула руками Полина, — значит, получилось!

Андрей кивнул.

— Давайте к нему постучим, — предложил он, — а то и в самом деле… Может, заночевал у кого-нибудь.

Они с Анжелой, оставив близнецов на попечении Насти и Полины, тихонечко поднялись на второй этаж и постучали в дверь Костиковой спальни. Никакого эффекта. Нервничавшая Анжела с воплем «Сынок!» громко забарабанила в дверь. Наконец послышалось шлепанье босых ног по паркету и дверь отворилась. На пороге стоял взлохмаченный Костя.

— Ну чего? — недовольно проговорил он, почти не раскрывая глаз, — дайте людям поспать, что ли!

— Костик, кто там? — донесся из глубины спальни голос Мары.

— Лучше бы ты на Водяного пошел! — простонала Анжела, вторично за сегодняшнее утро оседая на пол.

Глава 38.

— Вот уж никогда не думала, что буду ухаживать за женой собственного

мужа! — качая головой и по-бабьи подвывая, говорила Анастасия.

Поставив стойку капельницы у изголовья кровати Анжелы, она внимательно

посмотрела на лежащую.

— Черти что! — повторила девушка.

— Но ведь жена-то ты! — изумился сидящий на стуле майор Львов. Он

сосчитал пульс у больной и потянулся за стетоскопом.

— Но в ее паспорте стоит штамп, который ясно дает понять, кто из нас

законная жена!

— Голубушка! — нахмурился медик, — нельзя же так! Изводить себя из-за того, что у Анжелы документы вообще какого-то совсем другого мира. Здесь твой мир! А, эврика! У вас полигамия в ходу?

— Чего? Ты мне, товарищ майор, эти инсинуации брось! Знаем мы вас, мужиков — спите и видите, как бы это двух баб иметь!

— Ну как ты, Настасья, со своим непосредственным начальником разговариваешь! — горестно покачал головой майор. Я тут, можно сказать, из шкуры лезу, пытаясь ей помочь, а она…

— Да ладно вам, Игорь Леоныч, не обижайтесь. Как подумаю про эту самую полигамию, так зла не хватает. Но факт есть факт: у Андрея на настоящий момент две жены.

Разговор этот происходил через три дня после вышеописанных событий. Наполовину потерявшую рассудок Анжелу поместили в госпиталь. За все это время она ни разу не пришла в себя, и приходилось ее подкармливать искусственно.

— Игорь Леонтович! — внезапно что-то вспомнив, обратилась к нему Настя, — а Вы… как вы познакомились со своей женой.

Львов, который в это время что-то жевал, едва не поперхнулся.

— С чего это тебя, Настенька, на воспоминания потянуло? Не горюй! Все будет хорошо.

— Нет, все-таки! — не унималась девушка.

— Да, диковатая, в общем-то, история, хотя и закономерная. Расскажу, но смотри, никому не проболтайся!

— Да я…

— После окончания медучилища я работал младшим ординатором в Отделении гипербарической оксигенации при 432-м ОВГ… Хорошие были времена, кстати.

— Где работали?

— Ну, в своего рода барокамере. Кому, скажем нужно повышенное кислородное питание, то это — к нам. Или… ладно! Ты не перебивай! Как-то поздно вечером мы засиделись с друзьями-лейтенантами… пьянствовали, естественно… И вот, сидим уже весьма тепленькие. Вдруг, одного из нашей компании вызывают по громкой связи в отделение неотложной хирургии. Причем, срочно. Он там работал таким же младшим ординатором, как и я, но в этот день был еще и дежурным. Пошел он, точнее побежал, но минут через пятнадцать возвращается с искаженным лицом и зовет меня.

— А вы при чем?

— Сейчас объясню. Напротив госпиталя машина сбила девушку, ну и ее, недолго думая, к нам — в госпиталь, хотя обычно мы гражданских не оперируем. И, представь, Настя, необходимо делать это проклятое переливание крови. И, представь, этот идиот ключ от банка крови посеял. А у нее кровь — первой группы с отрицательным резусом, точно такая же, как и у меня. Представляешь, чего он у меня пришел просить с самым невинным видом?

— Кровушку?

— Ее родимую! Я ему, дураку, втолковываю, мол, мою кровь теперь даже вампир пить побрезгует, а он на колени. Поднялся к нему на четвертый этаж в неотложку, положили меня на один стол, ее — на другой, и поехали! Сосите, говорю! В смысле, кровь…

— А потом?

— Потом очнулся в реанимации. Не так то просто, девушка, с первого разу восемьсот грамм крови своей отдать! В глазах темно… ночь, оказалось. У девушки той селезенка разорвана была. Селезенку удалили, все заштопали и ее выписали через три недели… Я уже и забывать про тот случай стал, навроде как Ленин про Печника, тьфу, ты же не в курсе! Прихожу как-то домой, глядь — а на пороге здоровенный букет цветов… ноги из-под него торчат… Ты же видела мою Надюшу — метр с кепкой… Ну, вроде, и познакомились!

— А мужем и женой как стали?

— В ЗАГСе, как и все.

— А как ПРО ЭТО сказали?

— А я ей ничего и не говорил. Пришли как-то в кино, да опоздали на сеанс. А ЗАГС — он-то напротив был. Зашли из любопытства, а вышли женихом и невестой.

— Ну вот! — вздохнула Настя, — как все романтично начиналась, и как все буднично закончилось.

— А жизнь — она такая, девонька моя, я заметил, — майор уложил стетоскоп в несессер, — как ни начинается, как ни продолжается, а всегда заканчивается одним и тем же.

Анастасия едва не заплакала.

— Ну как вы можете так говорить, Игорь Леоныч! Как вам не стыдно! Есть же любовь на свете! Вы ведь любили свою жену, когда делали ей предложение?

Врач горько ухмыльнулся. Ну как объяснить этой дочери солнца, что жизнь — это пять процентов праздника и сто девяносто пять — рутины и серых будней, монотонно поглощающих всякие чувства… И кто в этой рутине найдет в себе силы радоваться каждому новому утру — тот и есть самый счастливый человек. Мера счастья, к сожалению, величина скалярная; у каждого жука счастье свое, и у каждого человека тоже. И счастье, и горе — непременные атрибуты любой совместной жизни…

Игорь Леонович смущенно кашлянул:

— Видишь ли, Настена, взрослые люди — в большинстве своем циники, и не от природы своей, а оттого, что им хорошо известны обе изнанки жизни. Один и тот же человек по разному реагирует даже на признание в любви: семнадцатилетний юнец теряет голову, а сорокалетний мужчина сразу начинает подсчитывать, во сколько эта любовь ему обойдется. Все. По-моему, наша пациентка приходит в себя.

В самом деле, Анжела приоткрыла глаза и издала слабый стон.

— Ну вот, — тепло произнес врач, — проснулись, и слава богу! Больше не будем пугать дядю доктора несостоявшейся комой.

— Где я? — простонала женщина, — мне приснилась какая-то чушь. Будто я попала в непонятный мир, встретила там свою семью, а мой маленький сынок…

Тут в поле ее зрения попала Настя, и больная запнулась на полуслове.

— Боже мой! Так это не сон… Это вы… Вы… Вы — жена Андрея?

— Вы тоже? — поджала губы Настя, — но сейчас не это главное. Как вы себя чувствуете?

Анжела шевельнулась.

— Не очень, — призналась она, — спину отлежала… и… очень есть хочется.

Львов тем временем вышел в смежную палату.

— Сейчас, принесу вам чего-нибудь, — прошептала Настя и, улыбнувшись, легкой тенью покинула комнату.

Оставшись одна, Анжела с трудом приподнялась и села на кровати. Внимание ее привлекло зеркало на стене. Свесив босые ноги, она по привычке принялась шарить в поисках тапочек.

— Не советую! — произнес появившийся врач, — еще неизвестно, сможете ли вы устоять на ногах.

— Она… Она не отравит меня? — женщина с ужасом смотрела на Львова.

— Настя? Ну, вообще-то, ее дед — волхв-травник. Так что рассчитывайте минимум на дизентерию.

Анжела заметила веселые брызги в глазах усача.

— Шутите! — устало произнесла она, откидываясь на подушки. Вошла Анастасия с подносом.

— Значит так, — объявила она, — бульон и манная каша, будь она проклята — никогда не получается сварить ее, как у Ильиничны. Более весомого пока нам нельзя — буде колики.

— Ладно, девицы! — сказал Игорь Леонович, — надеюсь, вы поладите.

— Думаю, драться не будем, — фыркнула Настя, — давай, Анжела, налетай. Все только с пару.

Пациентка с удовольствием выпила стакан горячего бульона и принялась наворачивать манную кашу. Внезапно что-то вспомнив, она отложила ложку.

— Андрей не приходил.

— Припирался! — с неудовольствием ответила Анастасия. Ей неприятно было отвечать на этот вопрос, так как они поцапались с мужем во время его прихода, — а ты-то, откуда узнала.

— Я-то? — переспросила Анжела, весело глотая кашу, — я-то, к сожалению, умная.

— Почему, к сожалению? Я тоже вроде не дурочка, — обиделась Настя.

— Да я не о том. Все, спасибо! — протянула поднос пациентка, — ты умна чисто по-женски, а я — умная стерва, способная анализировать, к примеру, причинно-следственные связи. Причина — у тебя в уголках глаз блестели слезы, а в глазах — обида недопонимания. Следствие — приходил Андрей, ты на него наорала, он обиделся и ушел. Правильно? А теперь ты не знаешь: права ты или нет.

— Откуда ты знаешь? — не удержалась от вопроса Настя.

— Знаю. Я — стерва, я — всегда права. А ты — добрая… и мучаешься. Понятно?

— Совершенно непонятно, — призналась девушка.

— Что же тут непонятного? —

— Непонятно, какого рожна Андрей на тебе женился.

Анжела снова свесила ноги с кровати. Анастасия с неудовольствием отметила, что они все еще длинные и красивые. Да и сама красота Анжелы была какая-то чужая. Не от этого мира. Их девушки никогда не обрезали волосы. Да и сам цвет волос у местных женщин никогда не был темнее русого. А у Анжелы они — темнее ночи. Среди женщин Базы, конечно, встречались темноволосые, но ни одна из них не имела в себе сочетания черных глаз, темных волос и смуглой кожи. Да и ростом Первая жена Андрея на полголовы превосходила вторую.

— Кто его знает, — ответила первая жена, — во-первых, я не утверждала, что умнее его; во-вторых, Андрей физически не переносит глупых баб; ну, а в-третьих, я и сама не знаю. Я ведь его затащила в постель в нежном шестнадцатилетнем возрасте, а в таком возрасте стыдливые пацаны готовы жениться из благодарности хоть на проститутке. Тем более, в то время модным было понятие альтруизма, а тут моя беременность (так некстати) выступила дополнительным гарантом в довесок к его чувствам.

— Нужно отметить, что Андрюша вел себя как джентльмен: когда наступил его семнадцатый день рождения, он пришел к моему отцу и попросил моей руки. Папочка Сурген был приперт к стенке моей уже восьмимесячной контузией (о боже, я часто вспоминаю его лицо, когда приехала из университета на каникулы!) и дал согласие на брак. Все было бы хорошо, пока Андрея в преклонном двадцатипятилетнем возрасте не забрали в армию.

Анжела вздохнула. Анастасия подняла на нее заплаканные глаза.

— Как же ты могла с ним так поступить?

— Сама не знаю. Все мне чего-то хотелось. Слишком легкая победа над собственным мужем во младенческом возрасте не давала мне покоя. А тут прошло девять лет. Мужа нет. Мне внезапно захотелось новых приключений, новых побед. Я стала взрослой женщиной, сын почти не стеснял меня… Я жаждала проверить свое очарование…

— И тебе было не противно его обманывать? — скорчила Настя на лице брезгливую гримасу.

— Противно? Да нет. Скорее даже приятно… Приятно наслаждаться своей двойной жизнью. Помню, один из моих приятелей привозил меня на своем автомобиле к нему в часть, а на обратном пути мы с ним так классно… Ладно!

— Как ты можешь! Он ведь так любил тебя! Я целых три с половиной месяца пыталась затащить его на… а он лишь брыкался и твердил, что любит тебя! Я даже ворожить ходила! — крикнула Анастасия, — если бы мы только не глянули в магическое зеркало…

— Что еще за зеркало такое? — взмолилась Анжела, — только и слышу: магическое зеркало, магическое зеркало! Наподобие хрустального шара?

— А что такое “хрустальный шар”? — в свою очередь заинтересовалась соперница.

— Тьфу ты! Я ей про Фому, она мне про Ерему. Штука такая волшебная. Просишь показать кого-нибудь — он и показывает.

— Точно так и у деда. Только там лохань с водой. В нее и смотрим — когда надо поверхность воды превращается в зеркало.

Анжела встала с кровати и неуверенной походкой подошла к зеркалу. Опасаясь, что она упадет, Настя последовала за ней. Сквозь полупрозрачность ночной рубашки просвечивало стройное тело.

— Ты — просто красавица! — восхищенно сказала Анастасия.

— А ты что, себя в зеркале не видела! — отпарировала та, — плюс ко всему, ты на десять лет моложе меня.

— У нас это не имеет значения. У нас люди живут почти в два раза дольше, чем у вас. Если бы не набеги и походы…

— Хороший мир! — присвистнула Анжела, — значит, по вашим меркам я еще пацанка! Живем! Нет, ты глянь!

В зеркале отражались две такие непохожие и по-своему очаровательные женщины: одна — высокая и черноволосая; другая — маленькая и синеглазая.

— Везет же Андрюхе на красивых баб! — гордо любуясь собой, заключила Анжела.

— Да, это у него не отымешь! — подтвердил Львов, входя в палату.

Анжела взвизгнула и в мгновение ока оказалась в койке.

— Динозавра увидела? — искренне поинтересовался медик.

— Да ведь вы, как его, ну — “лицо противоположного пола”! — залилась краской пациентка.

— Анжела! — с пафосом начала Настя, — разве ты не знаешь, что офицеры медицинской службы — существа бесполые?

Кивком головы Львов подтвердил настасьино резюме.

— Должен вас предупредить, что на наш поселок один хирург, он же — гинеколог, он же — бабка-повитуха, он же — Ваш покорный слуга.

Врач отвесил церемониальный поклон. Анжела натянула одеяло до ушей.

— Да ну вас. Лучше смерть!

— Чего ты переживаешь? — изумилась Настя, — у тебя же мужиков было…

— Но ни один там не ковырялся с профессиональным интересом!

— Глупая! Припрет — сама придешь, а потом еще и спасибо скажешь! Правда, может предпочтение отдашь Саньке Генечко…

— Это еще что за зверь?

— Главный зоотехник хозяйства. Тоже, в своем роде врач.

— Давайте без глупостей.

Вмешалась Настя.

— Послушай, дорогая, Игорь Леоныч принимал у меня роды — и ничего — цела осталась. Ему, наверное, что женщине ТУДА смотреть, что на лицо, один фиг…

— Девушки, откровенность за откровенность. На лицо смотреть гораздо приятнее, — Львов вздохнул. Было видно, что этот разговор ему в тягость.

— А когда вы меня выпишите? — поинтересовалась Анжела.

Настя расхохоталась.

— Лучше не спрашивай. Когда Андрей был ранен, то ему товарищ майор такое сказал…

— Андрюша был ранен? — подскочила пациентка.

— В бою со свеями, — ответил майор, — но, как видишь, поправился и даже ребятишек себе завел… То есть, они вместе с Анастасией завели… Короче, отвечаю на твой вопрос: Сегодня вечером поставим тебе клизму, а завтра — полный вперед на все четыре ветра!

— Почему клизму? — заволновалась Анжела, — не хочу клизму!

— Для подбодрения микрофлоры — чтобы не было запора! — весело отвечал майор, уходя, — Настена! Кружка Эсмарха сама знаешь где! Отвечаешь головой.

* * *

— Ну и чего ты тут мне напортачил? — распекал капитан Волков прапорщика Климова в помещении лаборатории случайных событий.

— Да ладно, Андрюха! — цедил сквозь резцы Валерий Андреевич, — разберемся!

— Что тут разбираться! — разошелся парень, — когда у тебя на графике вместо циклоиды какой-то копытообразный сигнал!

— Товарищ капитан, ты совершенно прав! — наконец схватился за голову “кусок”, — я с похмелюги микросборку раком запаял!

— А что ж ты, Андреич, все с бодуна да с бодуна?

— Так масть идет, Андрюха, че ты в самом деле! Давай с тобой по “сотке”!

Андрей почесал нос.

— Вроде бы чешется… Ладно, змий, уговорил! По стакану вмазать можно! Закусь есть?

— В холодильнике. А чего ты, Андрей, такой вредный сегодня? Настя не дала?

— Да ну этих баб нахрен! Устроила мне в медпункте истерику… Я к ней зашел, а она решила, что к Анжеле… Самое прикольное знаешь что? И та, и другая являются моими законными женами! Как это на Востоке мужики по несколько десятков жен имеют — ума не приложу… Здесь бы с двумя сладить.

— Восток — дело тонкое, Андрюха! Пьем!

Насадив на вилку маринованный грибок, Климов продолжал философствовать.

— Водку, знаешь ли, Андрей, нужно уметь правильно закусить. Русская водка не терпит всяких там «салями», сыра «рокфор», омаров в собственном соку и прочей заграничной дряни. Вот отсюда частенько и проистекают утренние похмелья, отравления и лишний папандос.

Андрей, согретый ста граммами, был поэтически благодушен.

— О’кей, Клим, чем же, по-твоему, закусить благородной душе?

Климов разлил еще по сто и продолжал вещать:

— А водочка наша требует к себе внимания трепетного, и традиционно русского: соленые огурчики, капустка из бочки, полендвица домашней выделки, наконец, шкварочки мелкой россыпью под вареную картошку… Пьем… Ммм… Вот тогда она, голубушка, укладывается в нашем желудке подобно первому снегу на промерзшую землю…

— Выпиваем! — донесся обличительный голос от двери.

— Во, блин! — вздохнул Волков, — нутром чует, где я… От деда, что ли, уменье это…

Климов сноровисто разлил по третьей.

— А может, просто любит? — вздохнул он.

— Любит! — подтвердила Настя, запрыгивая к мужу на колени, — еще как любит.

Опрокинув мужнину стопку себе в рот, она вкусно захрустела огурцом. Андрей пожал плечами.

— Видал?

— Выпей лучше, — посоветовал Валерий Андреевич, пододвигая свою порцию капитану. Тот послушался и тоже потянулся за огурцом.

— Ладно, жена, давай конфликт разбирать. Если хочешь знать, то я на тебя не сержусь.

— Я сама на себя сержусь, — шмыгнула носом Анастасия, — не могу лишь понять одного единственного: как жить дальше будем?

— Ты ведь слышала, что отец подыщет, где жить Анжеле, — начал было парень.

— Но ведь она любит Костю и тебя! — почти выкрикнула жена.

— Пойду покурю, — кашлянул Климов, — а вы, Ваше благородие, плесните Сириусу.

Андрей подумал и налил себе и Насте.

— Ты хоть в курсе, что русские бабы не пьют? — укоризненно спросил он. Жена отмахнулась.

— Наши бабы такой головной боли не имеют. Отрок подрос — в набег ушел. Вернулся — женился. В набег ушел.

— Вернулся, а за мамашин подол шестеро карапузов держится! — подхватил тему Андрей, — ладно, суть я ухватил. Бабе никто кишки не крутит.

— Именно! — выдохнула Настя, успевшая оприходовать свою порцию, — поэтому я решила: пусть Анжела живет с нами. Откуда имечко такое, кстати?

— От Запада. Обозначает Ангела.

Настя закашлялась.

— Ну, тут совсем не в строчку!

Андрей налил еще по одной и закрутилкрышечку.

— А вы вдвоем уживетесь? И что делать мне?

— Не знаю, уживемся ли мы или нет, но ты, кобель, чтобы вел себя прилично!

— Это как?

Тут вернулся покуривший Климов.

— Ну-с, еще по одной? — бодро спросил он.

— Пожалуй хватит, — с сомнением покачал головой Волков, — а то еще моя бывшая подумает, что моя настоящая — горькая пьяница.

Анастасия вскочила с колен Андрея и встала гордо покачиваясь.

— Ни за что! Я могу много! Я могу…

— Могешь! — подтвердил капитан, — только хватит ковыряться в носу, а то прапорщик Климов подумает, что у тебя полипы с утра.

Дома их встретила Мара. Она сидела в кресле, а близнецы чего-то урчали, удобно устроившись у нее на коленях.

— Мара, где Костик? — спросил у нее Андрей.

— Спит, бедняга, — чему-то томно улыбнувшись, ответствовала девушка, — умаялся.

Анастасия недовольно фыркнула:

— Послушай, сестрица, ты не могла бы переносить это занятие на более подходящее время суток?

— Зачем переносить, — довольно осклабилась Мара, — когда ночью тоже можно…

— Мара! Он же совсем еще ребенок!

Слушавший их Андрей захрипел и ушел на кухню.

— Ничего себе, ребенок! — хмыкнула Мара, — так отходил, что сесть больно!

— В тебя, стервец, пошел! — прокричала Настя вслед Андрею.

— Чем богаты, тем и рады! — донеслось из кухни.

Vade mecrim Эпилог

— Твою мать! — выругался Людовик IX, когда компьютер выдал очередной Game Over.

— Ничего, — утешил его Булдаков, — я тоже выше этого уровня никогда не подымался.

— Но ведь я — король! — воскликнул Людовик.

— Король, — подтвердил Жак, отвешивая монаршему лбу положенное количество щелбанов.

За портьерой раздалось цоканье каблучков, и в королевские покои ввалилась Светлана Булдакова, таща за руку шестилетнюю Людмилу.

— Прилетели! — завопила она.

Король напялил корону на свою многострадальную черепушку и вслед за Жаком и Олегом Палычем выбежал из комнаты.

Возле бывшего дворца маркиза де Женуа завис «Бравый майор». Он заканчивал выгрузку «сменной команды» посольства. Полупрозрачные переходные модули, по которым осуществлялась выгрузка немного напоминали пылесосные шланги. Модули упирались в наземный ангар, который парижане в шутку называли «Шато де Коллосаль», а белороссы — космодромом.

Из ангара вышел, сверкая новенькими майорскими погонами, Андрей Константинович Волков — Чрезвычайный и полномочный посол Белороссии во Франко. Следом вышло его семейство: Костя поддерживал под руку Мару, у которой закружилась голова. Следом за ним семенили обе жены Посла: Настя с близнецами и брюхатая Анжела. Обе женщины, по-видимому, хорошо ужились друг с другом, но намечавшаяся седина на голове их супруга давала знать наблюдательному человеку, в чем секрет семейного счастья.

Едва успел выйти последний солдат, как у посольства затормозил УАЗ. Из него вышли Булдаков с супругой и Людовик IX с Жаком. Подполковник окинул цепким взглядом свою смену, приосанился, и вдруг хрипло матюгнулся.

— В чем дело, Олег? — спросил тревожно Жак.

— Лапоть скинулся! — огрызнулся тот, — самого толкового парня сюда прислали! А с кем я Там работать буду. Ваше Величество! Позвольте вам представить нового Посла! Майор Волков Андрей Константинович — прошу любить и жаловать!

Король протянул новому Послу руку.

— Господин майор, я счастлив вас приветствовать в своем Королевстве, и в Париже, в частности.

— Ваше Величество, взаимно! — ответил Андрей, сгибаясь в церемониальном поклоне.

Шаркая и кланяясь поминутно, Андрей представил свое семейство. Бывший шут, а ныне министр Жак, прочитавший намедни «Мастера и Маргариту» постоянно восклицал «Король в восторге!» Закончилось это действо довольно быстро, к вящей радости беременной Анжелы.

Поздним вечером на берегу Сиенны, закованной в гранит и бетон на протяжении всего Парижа, стояла парочка. Это были супруги Гончаровы — Сергей и Диана. Герцог де Лаваль был озабочен.

— Диана! — позвал он. Его вечно молодая принцесса повернулась к нему со стремительностью водопада.

— Что?

— Тебе, верно, не хочется уезжать из Франко. Это ведь твоя Родина. Если так, то давай останемся.

Герцогиня посмотрела на него сверху вниз — ласково и нежно.

— Мне хорошо там, где ты! — ответила она, слово в слово повторяя фразу всех времен и народов.

Она прижалась к нему, и налетевший порыв ветра со стороны реки остудил их разгоряченные лица.

А за несколько тысяч километров от них на старом капище Бобровки молодая женщина, укутанная в черную шаль, заботливо поправляла цветы, которые в большом количестве стояли у огромного каменного валуна, венчавшего собой изголовье могилы. В валун была вмуровано фото, на котором запечатлен богатырского здоровья парень в момент счастья. Широкая улыбка на его лице очередной раз полоснула ножом по сердцу женщины, и она горько заплакала.

Взошедшая луна равнодушно смотрела на чужое горе — она за свой век насмотрелась достаточно, чтобы не придавать значения любым эмоциям.

Еще через несколько минут женщина ушла, и теперь только лунный свет освещал черную громаду памятника, на которым золотым по черному было выгравировано:

Владимир Игоревич Мурашевич

Род. 16.01.1979 там

Ум. 01.07. 255 здесь

Дмитрий Беразинский Путь, исполненный отваги

О чем мечтают за Черной дырой

И была бессонная ночь с 1999 на 2000 год, и родился первый мир, что по ту сторону Черной дыры. И увидел это святой Форкоп, и сказал мне, что это хорошо. И потребовал продолжения. А продолжение было почти готово — осталось дописать лишь двести страниц. Естественно, из двухсот шестидесяти планируемых.

Совершенно неожиданно для автора, части виртуальной мозаики сложились лишь к концу книги. Все части Трехмирья и огромное количество людишек, некоторые из которых порхают туда-сюда и решают многочисленные проблемы, руководствуясь порой вовсе не законами гуманности и человеколюбия.

В процессе создания книги у автора настолько поехала крыша, что он до сих пор весьма приблизительно себе представляет, в котором из трех миров он находится. И надеется, между прочим, что состояние это продлится как можно дольше. Пусть время будет бесконечным, а пространство всегда оставляет необходимые шесть футов под килем — личности, вдохнувшей жизнь в сию оперу, большего не надо.

Теперь относительно некоторых вопросов и пожеланий, высказанных различными читателями после первой части.

Вопрос моей двоюродной сестры, очень интеллигентной, почтенной и замужней дамы.

Почему они у тебя все время пьют спиртное и говорят о бабах?

Потому что, Светик, они — люди военные. За те два года, что я отдал в свое время Вооруженным силам, я ни разу не видел, чтобы офицеры играли в шахматы. В библиотеке (а я провел там немало времени) я их тоже не встречал. Зато как ни откроешь дверь кабинета моего командира взвода, оттуда доносятся смрад перегара и вопли штабных дам. Я, может, даже средствами антигротеска воспользовался. Водки и женщин в «По ту сторону Черной дыры» гораздо меньше, чем ее было на самом деле.

Вопрос относительно языка повествования. Уж больно современный.

Катя, современный литературный русский язык сложился только к началу восемнадцатого века. По крайней мере об этом я прочитал из заслуживающих доверия источников. Совершенно не понимаю, зачем в остросюжетном и юморном романе использовать стилистические выкрутасы и изыски века тринадцатого. В таком случае подстрочник займет половину полезного места книги.

Вопрос касательно строения фраз и диалогов.

Федор, как могу, так и строю. Большинству нравится. Классический способ построения диалогов мне не импонирует из-за отсутствия динамики. Время нынче течет быстрее, чем у героев Толстого и Гоголя, поэтому и диалоги соответствующие.

И последний вопрос насчет того, что будет дальше.

Серега, запасись терпением. Если издательство пропустит сей труд, то скоро ты все узнаешь сам. А еще дальше... по секрету скажу, что толком и не знаю сам. Хм!

Легенда продолжается...

Шехерезада, помолчи минутку!

Хочешь, я тебе анекдот свежий расскажу?

Одна тысяча вторая ночь

Пролог

1938. Земля

В большом городе умирала осень. Последние листочки, еще кое-где не убранные школьниками, оставались в парках и скверах, но участь их была решена. В следующие выходные их обязательно сметут в кучки, погрузят на полуторки и увезут за город — на свалку. В последнее время по ночам зарядил мелкий противный дождь, но уже вчера первый снег почтил своим присутствием московские мостовые и задал работу дворникам. Хотя работой это можно было назвать с большой натяжкой — скорее так, легкая тренировка в расчете на будущее. Робкий морозец сковал небольшие лужицы на проезжей части, и автобусы, снабженные слабосильными движками, осторожно подходили к остановкам.

То и дело слышался крик водителей: «Ну-ка, подтолкнули!» — призывающий пассажиров проявить участие к подгорающему сцеплению. Люди выходили из промерзшей коробки автобуса неохотно — еще не факт, что, проявив гражданское самосознание, уедешь на этом же маршруте, но транспорт понемногу двигался, мостовая оттаивала, а над городом неохотно занималась заря.

Рассвело, и на одной из остановок сторонний наблюдатель мог бы заметить странную картину. Не важно, какой маршрут подходил к остановке, люди, не оглядываясь, запрыгивали на подножку слаженно и быстро, как бы стараясь побыстрее уехать из этого проклятого места. На следующей остановке половина из них выходила и только там поджидала нужный им автобус. Наоборот, на другой стороне улицы, из подъехавших автобусов выходили мрачные серые личности с кубарями, ромбами и шпалами в петлицах и, ни на кого не глядя, переходили улицу, устремляясь тонкими ручейками к калиткам и воротам темно-серого здания, окруженного высоким забором.

Улица называлась Лубянка, а серое здание — Народным комиссариатом внутренних дел, возглавляемым товарищем Ежовым, преемником Генриха Ягоды.

Камера номер семнадцать, рассчитанная на восемнадцать человек, была почти пуста — всего десять человек заключенных. Столь малая численность этого достойного помещения, знававшего времена, когда в него напихивали и сотню узников, объяснялась, по-видимому, стоком очередной «волны» жертв шпиономании — неделю назад последний улов был припечатан грозной пятьдесят шестой статьей и отправлен «по местам отбытия наказания».

Камера располагалась на первом этаже, и сквозь зарешеченное окошко было видно, как тает первый снег, оставляя после себя темные пятна на приготовившейся ко всему земле. На давно немытом стекле умирали мухи, невесть откуда попавшие в положение «политических».

Лампочка на двести ватт, включаемая с профилактическими целями на ночь, погасла. Было слышно, как по коридору протопал утренний вертухай — у ночных подошвы были подбиты войлоком, чтобы незаметно подкрадываться к глазку. Дежурный по камере подошел к кормушке, по опыту зная, что вскоре дадут утреннюю пайку — буханку хлеба и чайник кипятку на десятерых. К этому моменту все постарались воспользоваться услугами параши, ибо посещение ее после завтрака считалось крайне дурным тоном. Все девять заключенных сидели на своих нарах из струганых досок и, повернув тощие шеи, смотрели все в одну точку — на кормушку. Голод был постоянным попутчиком этих несчастных, но они научились с ним справляться: всякие разговоры на тему еды пресекались в зародыше, а некоторые понятия вообще находились под негласным запретом.

Наконец глухо звякнула дверца кормушки. Дежурный ловко принял из рук раздатчика пайку и поставил ее на стол. Кормушка не закрывалась. Вместо этого металлизированный дверью голос позвал дежурного подойти еще раз. Тот, немало удивясь, подошел, что-то взял из кормушки и до крайности удивленный возвратился к столу.

— Странное дело, товарищи! — сказал он. — Непонятно по какому случаю, администрация нам пожаловала головку сахара.

Дружный радостный гул был ему ответом. Под одобрительные возгласы дежурный принялся ниткой делить хлеб и аккуратно ломать сахар. Затем минут на десять наступила тишина — зэки наслаждались «трапезой», по своей скоромности способной вызвать слезы у любого постящегося инока. Но всему прекрасному рано или поздно приходит конец. Как ни растягивай сто граммов хлеба да кружку кипятку — на вечность не растянешь.

В очередной раз лязгнуло окошко двери, и в нем возникло лицо надзирателя.

— Переплут! На допрос! — чеканя слова, как медные монеты, произнес он.

Человек с фамилией Переплут быстро вскочил и подошел к двери.

— Выходи! — повторил надзиратель.

Сцепив руки за спиной, Переплут покорно шагнул в коридор. Там уже стояли два «архангела» с оружием на изготовку, готовых любой ценой препятствовать предполагаемому побегу. Зэк покорно втянул голову в плечи и зашагал в кабинет следователя, находившийся на цокольном этаже, либо, проще говоря, в подвале. Худой и долговязый, он напоминал жирафа в зоопарке — тот же затравленный взгляд глаз и тоска по воле.

Лейтенант НКВД Гусев сидел на стуле в своей любимой позе — спинкой вперед. Глянец на его сапогах наводил на мысли о торжественном параде, а до синевы выбритые щеки эту самую мысль укрепляли. Он в кабинете был не один. На подоконнике, болтая ногами, сидел какой-то типчик в штатском. Когда ввели Переплута, он демонстративно зевнул, даже не потрудившись прикрыть рот рукой.

— Вот, познакомься, Коля, — произнес лейтенант, — это тот самый профессор — Афанасий Поликарпович Переплут. А это, профессор, мой коллега — младший лейтенант НКВД Волкогонов. Будет помогать мне в работе с вами.

Профессор равнодушно пожал плечами. Все обвинения против него выглядели настолько смехотворно, что мало-мальски смышленому человеку не составило бы труда отделить «пшеницу от плевел». Но господа чекисты, очевидно, придерживались других взглядов.

«Младшой» спрыгнул со своего насеста и вразвалочку подошел к Переплуту.

— Так что, профессор, сучий потрох, будем мы нормально разговаривать или нет? Я тебе не лейтенант Гусев, цацкаться долго не собираюсь!

Переплут поднял на него свои воспаленные глаза.

— Быдлом вы родились, господин хороший, быдлом и умрете.

Засим последовала могучая оплеуха, и заключенный вместе со стулом оказались на полу. Афанасий вытер кровь с разбитой губы и ухмыльнулся:

— Зря стараетесь. Этим вы лишь подтверждаете мои слова.

— Вот и поговори с ним! — вздохнул Гусев.

«И поговорим! — вдруг чему-то улыбнулся Волкогонов. — Мы с ним сейчас в русскую рулетку сыграем, правда, профессор?»

Это была известная лубянская хохма. Следователь брал револьвер с пустым барабаном и начинал игру. Сначала он взводил курок и подносил револьвер к собственному виску. Затем к виску заключенного.

Зэки реагировали по-разному. Кто-то падал в обморок, кто-то просил повторить по пытку, а кто-то с полнейшим безразличием следил за манипуляциями чекистов. Переплут как раз относился к последней категории. Он презрительно фыркнул, когда Волкогонов вхолостую спустил курок и скорчил мину, когда дуло револьвера оказалось у его собственного виска. В следующий момент сверкнула яркая вспышка, его череп подвергся деформации, а еще через мгновение, разрушенный грубым физическим вмешательством, мозг прекратил свою деятельность.

Младший лейтенант с перепугу вскочил из-за стола, сильно толкнув его. Чернильница подпрыгнула, перевернулась и залила дело арестованного Переплута Афанасия Поликарповича.

— Черт! — выругался безбожник Гусев. — Что же ты, Коля, наделал! Теперь столько объяснительных бумаг писать придется!

— Не знаю! — пробормотал белый как полотно Николай. — Я же вроде проверял. Ты же видел — я же сам чуть не...

— Лучше бы ты! — покачал головой лейтенант. — Мне сам майор поручил колоть этого профессора, а ты так все бездарно завалил! Обосрался, как первоклассник, «младшой»! Что теперь прикажешь докладывать майору? Преступник разоружил двух матерых следователей и пустил себе пулю в висок?!

Волкогонов плаксиво протянул:

— Но я же не нарочно...

— Идиот! Еще не хватало, чтобы ты нарочно!

Дверь распахнулась, и незадачливые следователи узрели на пороге своего непосредственного начальника — майора НКВД Крячко. Судя по отсутствию на голове фуражки, майор был в легком подпитии и хорошем расположении духа.

— Ну, голуби, как наш профессор? — осведомился он, с хрустом жуя капустный лист.

— Умер, товарищ майор! — доложил Гусев, вытягиваясь в струнку.

— Как умер? — перестал жевать Крячко. — Не понял!

— Это я виноват, товарищ майор! — всем своим видом Волкогонов выражал покаяние. — Недоглядел.

— Вы что, охренели? — взвился начальник. — Мне этого Переплута поручил сам Ежов!

— Виноваты, товарищ майор! — хором воскликнули следователи.

— Идиоты! Никто обратного и не утверждает. Отчего он умер?

Запинаясь и спотыкаясь на каждом слове, Волкогонов пояснил, что подследственный внезапно, во время допроса, прыгнул на него, выхватил револьвер из кобуры, а затем пустил себе пулю в лоб.

Майор покачал головой, затем вынул из нагрудного кармана носовой платок и, протерев рукоятку револьвера, вложил его затем в руку покойника.

— Доигрались, козлы, в русскую рулетку. По совести, нужно было бы сейчас вас обоих заставить в нее сыграть. Короче, засранцы! Ты, Гусь, сегодня вечером уезжаешь в командировку, а ты, Коля, завтра утром. Первый на полгода, второй — на год.

— Куда? — синхронно выдохнули чекисты.

— Гусев — в Мезень, а ты — в Якутск. Попробую прикрыть ваши никчемные жопы, пока Николай Иванович не решил, что имела место тщательно спланированная акция, и не отнес вас к сторонникам Льва Давидовича. Эх вы, раздолбаи!

Гусева через месяц найдут на Кокушинском берегу с размозженным затылком, а лейтенант Волкогонов пропадет без вести по дороге из Якутска в Вилюйск. Крячко выпьет за каждого по сто пятьдесят граммов «Двина» и опасливо перекрестится, чтобы не дай бог кто увидел...

Старая песня о главном

Майор Малинин собирался на пенсию. Голова после тщательного недельного празднования пятидесятилетнего юбилея гудела привычным рассеянно-коматозным гулом. Он сидел в своей каморке на главном вещевом складе, отгороженной от ангара арочного типа бутафорской стеной в полкирпича, и пытливо вглядывался в зеркало. Где-то внизу, посередине двухтумбового письменного стола «под дерево» испускал инфракрасные лучи искусственный калорифер — жуткого вида устройство, представляющее собой силикатный блок с намотанной на него нихромовой спиралью.

Перед Анатолием Алексеевичем на обшарпанной столешнице, помимо стопки накладных и реестров, лежал перекидной календарь. Он был раскрыт на листке с надписью 31 августа. Чуть ниже майорской рукой было начертано свинцовым карандашом «ДМБ».

Майор горестно вздохнул и подвинул к себе телефон. Сняв трубку, он оттопырил когтистый палец и набрал пять цифр.

— Клим? — Из телефона послышался утвердительный клекот. — Как здоровьечко? Че сразу нах... у себя. Есть. Залетай, по случаю такому не грех и поправиться! Жду!

Малинин буквально полгода тому назад обнаружил в одном из потайных уголков своего необъятного склада несколько ящиков табака и с тех пор жил буквально на иголках. Первым делом он, естественно, доложил о таком подарке судьбы Норвегову, но получил неожиданный приказ: зелье уничтожить, об исполнении доложить. Недавно возведенный в генеральский чин советом из правителей нескольких стран, Константин Константинович понимал, что он не Христос. Шести ящиков табака надолго не хватит, а Американский континент в этом мире отсутствовал однозначно. Группу островов, разделяющих два крупнейших океана планеты, обследовать никто не собирался.

Об уничтожении ящиков Малинин, конечно же, доложил, но содержимое их припрятал. Заядлый когда-то курильщик, он не решился употреблять никоциану традиционным для европейцев способом, а попросту стал жевать прессованный табак. После каждой «процедуры» рот приходилось умащивать мятным маслом и долго жевать дефицитный мускатный орех. Орех завозился с Индостана и был редкостью не меньшей, нежели табак, зато после него отшибало все запахи: табака, спиртного, нечищеных зубов и больной печени.

Сразу после разговора майор бросил себе в пасть горсть дробленого муската и спрятал в потайное место плевательницу. Он знал, что старший прапорщик Климов никогда не задерживается, если его зовут на сто граммов. Даже встречавшимся начальнику штаба и самому командиру он присягал, что спешит в дальний сортир, ибо не хочет портить атмосферу в штабном. Анатолий Алексеевич оказался прав. Дверь в ангар тихонько открылась, Клим моментально переместился к каморке Малинина и через мгновение уже сидел на стуле напротив.

Настольная лампа с разбитым абажуром осветила его блондинистую рожу с пышными русыми усами. Он пошевелил горбатым носом.

— Странное дело! — Голос у Клима был пронзительно-нагловатый, словно у городского гаера, приехавшего на лето к бабке.

— Чего? — не понял майор.

Клим еще раз принюхался.

— Да нет! — наконец сказал он, достал из нагрудного кармана платок и вытер испарину. — С такого запоя — сплошные глюки. На все. На слух. На зрение. Даже на запах! Представляешь, Толян, почудился запах табака!

— Объективная реальность — это бред, вызванный отсутствием в крови алкоголя! — напряг мозги Малинин. — Я лично, когда перепью, из всех запахов различаю отчетливо лишь аромат томатного рассола.

— Ты меня выпить звал или...

Натренированной рукой Малинин отворил дверцу в левой тумбе стола, достал оттуда обгрызенный граненый шкалик, корку давно засохшего сыра и небольшой графинчик граммов на триста. Плеснув в стакан на полтора пальца темно-коричневой жидкости, жестом пригласил Клима начинать процесс опохмелки.

Тот не заставил повторять дважды и выплеснул содержимое стакана себе в рот. Понюхал сырную корку, а затем откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

— Себе? Толя, что ты мне налил?

— «Веселка», — загадочно ответил майор и принял свою дозу.

— Чего? — лениво процедил Климов. — Какая там на хрен «Веселка»? Радуга^[1]?

— Настойка из пороховых грибов, — Алексеич погрыз, в свою очередь, корку и продолжил: — Готовится осенью, закапывается на зиму. Потребляется весной...

— Какая весна? Осень на пороге!

— С прошлого года осталась.

— У тебя останется, у булдоса этакого, хотя... а грибы эти где растут? И почему «пороховые»?

— Дык когда ногой поддашь, из них черный дым идет, — равнодушно пояснил Малинин, вновь наливая по сто граммов.

Изо рта Клима поперло в специально приготовленную для такого дела урну. Тошнило старшего прапорщика минуты полторы, изо рта и носа лилось не переставая, а желудок через горло издавал отвратительные звуки.

— Ты плохо выглядишь, — глянул на него майор, — давай загоняй!

— Пошел ты! — никак не мог отдышаться Клим. — Больше не вспоминай, на чем эта гадость настояна!

— Так ты больше не будешь? — изумился Малинин, подвигая стакан себе. — Уж чего мы с тобой ни пили за эти годы!

— Сам ты не будешь! — прохрипел приятель. — Гляди!

Он зажал руками нос и быстро опрокинул в себя шкалик.

Молча поставил его на стол и замер, не двигаясь. Лишь пульсирующий живот выдавал бурю, разразившуюся в желудке. Анатолий Алексеевич молча смотрел на него. Прошло минуты три, прежде чем Клим убрал руки с носа, вздохнул и сказал:

— Все. Улеглась. Чертов желудок! Никак не хочет принимать внутрь первые три чарки!

— Дык это ж яд! — наставительно сказал Малинин и выпил.

— Глядя на тебя, не скажешь! — ехидно сказал штабист и принялся теребить корку своими крепкими волчьими зубами.

Майор подумал, затем плеснул себе еще. Встал, прошелся взад-вперед по крохотному кабинету. Швырнул себе в рот «веселку» и зачмокал.

— Слабовата молодежь нынче, — наконец изрек он, — жаль, Мухин в Париже остался. Сколько мы с ним выпили? Сколько баб... Добро, не к ночи... где ж ты, Леня? На кого меня оставил?

— Он, говорят, сейчас в завязке. Почти десять лет не пьет, — осторожно заметил Клим.

— Не верю! — воскликнул Малинин. — Я хорошо знаю Леню. Он загнулся бы без спиртного! Таких людей мать-земля рождает редко. Он был рожден для пьянки! Последние пятнадцать лет дня не было, чтобы он был сухой! Это я, Клим, тебе говорю — дембель Толя Малинин, которому со следующего понедельника больше не придется надевать мундир!

Валерий Климов вылил оставшуюся жидкость в стакан и небрежно выцедил его. Было видно, что спиртное пошло ему на пользу — мертвенно-зеленые щеки заливал робкий румянец, а глаза лишились лихорадочного блеска.

— А ведь у меня, Толян, для тебя сюрприз! — Клим тоже встал из-за стола и потянулся так, что захрустели сочленения. — Тебе сколько лет было на день четырнадцатого мая одна тысяча девятьсот девяносто девятого года?

— Сороковник ровно! — гордо похвастался своей памятью Анатолий Алексеевич.

Климов сложил губы трубочкой.

— А знает ли достопочтенный, хотя и немного выпивший господин майор, что для сорокалетних величина возрастного вектора-коэффициента составляет одну целую тридцать пять сотых?

— Пошел ты на хрен, Клим! — добродушно заявил майор. — Знать не знаю никаких коэффициентов. Не слыхивал о них, да и слышать не желаю.

— И напрасно, батенька! — ударил себя в грудь Валерий. — Бюрократы из штаба забыли внести тебя, Толя, в реестр. А сегодня утроим ошибка была исправлена...

— И что с того? — насторожился Малинин.

Клим печально посмотрел на приятеля.

— Твой дембель, Толик, отодвигается в далекое будущее. — Майор при этих словах схватился за сердце, затем за стакан, после — за пустой графин, но напрасно — емкости давно опустели.

Дрожащей рукой Анатолий Алексеевич открыл сейф и достал оттуда бутылку водки. Бутылка была из «новых» — несколько лет назад Бобруйск открыл небольшой стекольный завод. По желанию населения, основной упор был сделан на производство литровой посудины — литр хорошо делится на троих, литр не стыдно принести в гости, литровая бутылка прекрасно помещается в рукаве бушлата. Для разлития вина и пива использовалась побочная продукция — трех— и пятилитровики.

Литровка, которую достал из сейфа Малинин, была наполовину полна крепчайшим самогоном двойной очистки.

— Ну вот! — завистливо вздохнул Климов. — Людям «веселку» подсовываешь, а сам...

— Это от нервов, — пояснил майор, зубами вытащив из бутылки пробку и отхлебнув прямо из «ствола», — лекарство!

— И у меня такая же херня! — пожаловался Валера приятелю. — Ночью сплю как убитый, утром тоже, а вот после обеда долго ворочаюсь!

— Ты мне зубы не заговаривай, — процедил Малинин, — какие такие бюрократы? Ты, что ли? Ты же, сука, в штабе работаешь! Хрен тебе, а не лекарства!

Климов виновато пожал плечами и глупо улыбнулся. Ну, забыли в штабе про начальника вещевого склада! Надо этому самому начальнику склада чаще показываться в штабе. Пьянки не в счет! На них серьезные вопросы не обсуждаются. Очевидно, Малинин думал про то же самое, поскольку неожиданно смилостивился, налил в шкалик на пальца три сивухи, подождал пока Валера выпьет, а затем спросил:

— И на сколько же отдалился мой дембель? Надеюсь, не на десять лет?

Вместо ответа Клим перегнулся через стол и заглянул в сейф. Увидав там кончик сухой колбасы, он достал его и вкусно откусил. Копченость высшего сорта мигом растаяла во рту, и он сунул туда остаток.

— Толик, — мирно сказал он, жуя, — коэффициент один тридцать пять означает, что ты уйдешь на пенсию в сорок, помноженное на этот самое число...

— Шестьдесят восемь лет! — с перепугу быстро умножил в уме цифры Малинин. — А если я не доживу?

У Клима изо рта остался свисать кусок веревочки!

— Толян, — прошептал он, — ты где был все это время? Разве ты не знаешь, что здесь люди живут дольше? «Свои годы жизни тож ты на цифру ту умножь»! Разве не слышал этой считалочки?

Малинин вместо ответа отхлебнул еще.

— Это что же получается? — потрясенно спросил он. — Если я планировал прожить семьдесят пять, то теперь...

— Замахивайся на сотню, — серьезно сказал Валерий, — коэффициент обратно пропорционален возрасту в ТОТ ДЕНЬ. У детей он равен двум.

— Опа! — выдохнул Малинин. — Так что, жизнь продолжается?

— Да, дружище! Поскольку я тебя на десяток лет моложе, то у меня коэффициент один и шесть, что в переводе на нормальный язык означает сто двадцать лет, Я тоже поначалу обалдел! Ты, кстати, не завидуешь моему лишнему двадцатнику? Извини, если что...

Майор щедрой рукой налил полный шкалик.

— О чем речь! — воскликнул он. — Какая зависть, когда половина жизни еще впереди! Я, может, жениться еще раз успею!

Глава 1. Где-то вне пространства и времени. Репортаж с того света

«Афоня! Афоня!» — слышались отовсюду голоса неземной чистоты. Он летел по длинному коридору, пульсирующему и переливавшемуся всеми цветами радуги. Сознание было переполнено необычными ощущениями непривычной легкости и несвойственной ему раннее беззаботности. Тысячи голосов наполняли его нынешнее существование неким еще не до конца понятным смыслом. Смысл этот был многогранным, причем количество граней стремилось к бесконечности.

Теперь Афанасий Поликарпович начал понимать, что количество правильных ответов на поставленный вопрос ограничивается лишь количеством степеней свободы, своеобразным показателем многомерности мышления индивидуума. Следовательно, стоит ли задавать вопросы вообще, особенно в подобном пространстве, где количество правильных ответов не поддается никакому учету? Тут же он одернул себя, что совершенно не представляет, кому задавать эти самые вопросы и так ли уж теперь ему нужны ответы на них.

Размышляя об этом забавном парадоксе, Переплут не заметил, как закончился тоннель. Он очутился в огромном помещении, а то, что это — помещение, он понял по наличию потолка, либо огромного свода, находящегося на высоте порядка метров пятиста. Потолок этот был раскрашен в яркие желто-зеленые клетки, наподобие шахматного поля. Стен, насколько хватал глаз, видно не было — мешали разноцветные сферы, похожие на огромные мыльные пузыри.

Переплут пролетел мимо нескольких сфер, затем, повинуясь какой-то безмолвной команде, свернул вправо, миновал еще две сферы и, наконец, увидел...

Огромная, светящаяся мягким голубоватым светом, колонна ждала его. Он почувствовал, что почти у цели — конечной точки своего путешествия. Он подплыл к колонне на расстояние около пятидесяти метров и застыл. Внезапно колонна мигнула и сменила холодное голубоватое свечение на более теплое — желтое.

— Приветствую! — услышал Афанасий. Его как будто обдало теплом.

— Взаимно! — отозвался он.

— Узнаю представителя точных наук! — проворковала колонна. — Некоторые желают доброго дня, некоторые доброй ночи, а некоторые, не представляешь, здоровья!

— Ну! — буркнул Переплут. — Сомневаюсь, чтобы здесь время делилось так банально, а также не представляю, как можно пожелать здоровья бестелесной материи...

— Скорее, сгустку сознания, хоть это и противоречит вашему диалектическому материализму! — буркнул голос. — Это кто еще придумал, что поле — материально? В жизни не слышал большего бреда.

— Насколько я понимаю, вы — не Господь Бог? — осторожно подбирая слова, спросил Переплут.

— Конечно, нет! Мне, к сожалению, так и не удалось понять, под какое основание подводится существование подобной абстрактности... Люди вашей планеты имеют глупость не замечать противоречий, из которых бы любое другое мыслящее существо извлекло один-единственный, но правильный вывод.

— Какой? — с живостью спросил Переплут.

— Извини, дружище, не могу сказать. Вывод — это дело личное и дело каждого. Нельзя жить по чужим выводам. Хотя у вас некоторые умудряются...

— Ладно. Кто же вы в таком случае?

— Координатор-распределитель. Исповедую вознесшиеся души, а затем отправляю их по назначению. Ты, насколько я понял, умер не своей смертью?

— По мне видно? — вопросом на вопрос ответила душа человека.

— Излучаешь на соответствующей частоте, — пояснила колонна, — вижу еще, что прибыл ты, дружок, из царства несправедливости.

— Какое там царство, — отмахнулся профессор, — первое в мире государство социалистического типа.

— Знаешь, сколько я выслушал подобной чепухи, — хмыкнул собеседник. — Сколько земных лет тебе исполнилось?

— Сорок пять.

— И что, к такому возрасту ты еще сохранил наивность и веру в сказки? — недоверчиво спросила колонна.

— Уж больно красивая была сказочка! — Колонна сменила цвет с желтого на красный. Переплут испуганно отпрянул.

— Не бойся, — успокоили его, — просто когда разговариваешь с дураком, то не так обидно. Но ты же, Афанасий, умный человек, профессор в сорок пять лет, а купился на такую глупость! Разве не знаешь: чем красивее сказка, тем печальнее истина.

— А что вообще есть истина? — с вызовом спросил Переплут. — Здесь пока я летел, то понял, что истина — многомерна. У вас здесь вообще многое понимаешь. Многомерность... закономерно, но неожиданно.

— Ну, в вашем мире не столь уж и много измерений... Что еще?

— Скажите, а почему я здесь один? Неужели за то время, что мы разговариваем, на Земле не умерло ни одного человека?

— Не волнуйся. Мрут как мухи. И не только на Земле. — Колонна хохотнула. — Видишь ли, приятель, я ведь существо тоже многомерное. Все души распределяются по измерениям, и все одновременно попадают ко мне. В данный момент я исповедую несколько квинтильонов душ.

— Бр-р! — поморщился Афанасий Поликарпович. — Работенка не из легких!

— И не из приятных! Хо-хо! Это только в моем секторе. А ведь я не один! Чувствуешь грандиозность Вселенной?

— Чувствую. А что дальше?

— В смысле?

— В смысле, что дальше должно произойти со мной? Амебой на третью планету Гаммы Лиры?

— Не дрейфь, приятель! Все не так мрачно. Хочешь, с родственниками в Чистилище потолкайся, а хочешь — тебя, как умершего насильственной смертью, назад отправим, но уже в другое тело, естественно?

— В то же самое время? Благодарю покорно! Второй раз быть расстрелянным у меня нет ни малейшего желания!

Колонна вдруг запереливалась всеми цветами радуги и на мгновение померкла. Переплут, вернее, его душа, растерянно затоптался на месте. Затем он почувствовал, что куда-то проваливается.

Сознание как будто бы растворилось в атмосфере помещения, и он как сквозь сон слышал шелестящие голоса.

— Куда его?

— Координатор приказал обратно с временным сдвигом в одну единицу.

— Плюс или минус?

— Плюс, конечно! Ты что, совсем зациклился!

— Да ладно. Смотри, Шестой барьер поставить не забудь. Самый последний...

— Я никогда ничего не забываю! Это ты все время адресатов путаешь.

— Ничего. Скоро пройду перенастройку контуров, тогда посмотрим, чья память лучше!

— Хорош трепаться, отправляем! Еще работы на сегодня — конца не видно.

Уже совсем меркнущим сознанием Переплут уловил вопль ужаса.

— Проклятие! Шестой барьер!

Глава 2. Земля. 1974. Рождение

«Боже мой, как душно!» — подумалось Афанасию Поликарповичу, когда он снова ощутил себя в телесной оболочке. Тело было скрючено в невообразимой позе и не дышало. Со всех сторон его сдавливало что-то мягкое, эластичное и скользкое.

В чувстве брезгливости профессор лягнулся пяткой. Тотчас его сдавило и толкнуло головой вперед. Плацента лопнула, и голова новорожденного оказалась на свободе. До ушей донесся протяжный женский стон. За голову кто-то ухватил и потащил, потащил... Ловкие руки акушерки достали плод и быстро перехватили пуповину.

«Черт побери!» — завопил от изумления профессор, а его тело отозвалось радостным: «Ку-га, Ку-га!»

— Еще один, внимание! — изумилась акушерка, передавая новорожденного медсестре. Та флегматично принялась очищать тельце от слизи.

— Да тужься же, черт бы тебя побрал! — заорала акушерка на роженицу. — Кому говорят! Двойня у тебя!

В это время первенца уже измерили и готовились взвешивать.

— Девочка! — объявила акушерка. — Разнояйцевые.

— Вес — три ровно, рост — сорок семь с половиной. — Медсестра быстро записала данные на бирке и прицепила ее младенцу на руку.

Тот пожевал губами и недовольно фыркнул. Медсестра покачала головой и дала младенцу шлепка.

— Ну, покричи! — попросила она.

«Фиг тебе!» — подумал Переплут и недовольно заворчал. Женщина едва не выронила его не пол.

Тем временем другая медсестра измерила другого младенца.

— Вес — два четыреста, рост — сорок два! — проворчала она. — Что же ты, парень, сестру так обделил?

— Сравняются! — уверенно сказала акушерка. — Тройни вообще крохотульками рождаются. Зато потом...

— Где мои дети? — тревожно спросила роженица, которой накладывали последний шов. — Где мои...

— Вот твои крошки, Марина, не беспокойся! — ответила акушерка, делая знак медсестрам, чтобы поднесли близнецов. — Несколько дней отдохнешь, а пока их тебе будут приносить только на кормление. Что-нибудь еще?

— Мужу... Мужу позвоните! Он дома! Ждет...

— Позвоним, не волнуйся! — ласково сказала врач. — Ну все, девоньки, покатили ее в палату.

«Так! — подумал Переплут. — Ее в палату, а нас куда? Проклятые глаза! И чего я не запомнил, на какой день они у меня открылись!»

Их вместе с сестрой уложили в специальную коляску и покатили по длинным коридорам роддома. Затем Переплут почувствовал, как его подняли и опустили на что-то очень мягкое.

«Кроватка, — догадался Афанасий, — в самый раз. Спать действительно охота».

Он бы с удовольствием поковырял в носу, но руки были плотно запеленаты. Мысленно пожав плечами, младенец зевнул и отошел в царство Морфея.

Снилась ему, как ни странно, огромная бутылка с молоком. Причем в различных вариациях: то стандартная — на двести пятьдесят граммов, то литровая, а под конец сна бутылка его мечты приняла уж и вовсе немыслимые очертания.

Проснувшись в холодном поту, он обнаружил, что дико хочет есть. Рядом, словно в подтверждение его плотских мыслей, вовсю орала сестра. Вскоре послышались шаги дежурной сестры, младенцев взяли на руки и отнесли в палату к матери.

Поначалу Переплута обуял ужас при мысли, что пропитание приходится добывать таким непопулярным методом, но, очевидно, что до отбивной ему придется еще расти и расти... Жадно причмокивая, он принялся насыщаться с философским спокойствием. Памятуя о том, что младенцы вместе с молоком часто заглатывают воздух, он старался есть аккуратно настолько, насколько это было вообще применимо к данной ситуации.

Сестрица его спокойствия, ясное дело, была лишена, потому жрала как не в себя и вскоре поплатилась. Раздался пугающий цивилизованного человека звук, и ребенок принялся срыгивать аккурат на специально подложенную тряпочку.

— Ну а ты, малыш, что же? — раздался голос мамы.

«А я лучше поем», — подумал Переплут и продолжил процедуру кормления. Спасибо Всевышнему, что у его мамаши приличные «дойки». Не нужно жрать какого-нибудь «Малыша» или «Крепыша», если они еще остались в этом времени. Интересно также, какой сейчас год? Товарищ Сталин еще жив ни уже того, в аду?

— Оставь сестренке, обжора! — ласково упрекнула мать.

«В большой семье клювом не щелкают!» — в соответствии с духом времени решил Афанасий Поликарпович, не прерывая процесса насыщения. Наконец голод отпустил. Очевидно, мысленные процессы потребляли гораздо больше энергии, чем могло дать расщепление двухсот граммов молока. Едва насытившись, он уже через несколько минут почувствовал, что не прочь поесть еще.

«Необходимо будет как-то выклянчить подпитку», — решило существо с телом младенца и мозгом, развитым посильнее, нежели у большинства взрослых особей.

Вскоре после кормления Переплут почувствовал характерную резь внизу живота.

«Вот, блин! — подумал он. — Только этого и не хватало. Придется орать».

Палата для новорожденных наполнилась трубным ревом. Вначале профессор кричал не слишком громко, но затем вспомнил, что новорожденные писаются раз пятнадцать в сутки, и увеличил громкость. Затем он вспомнил, что также раз шесть в сутки младенцу необходимо сходить по-большому, и его крик перешел в нечто среднее между гудком паровоза и ревом осла.

Встревоженная нянька прискакала в три минуты.

— И чего орать было! — недовольно проворчала она, развернув пеленки. Тут же малыш испустил такую сочную струю, что даже видавшая виды старушка разинула рот.

Почесав в затылке, она перепеленала младенца и убралась в свою комнату, вслух мечтая о валерьянке. Довольный Переплут тут же уснул крепким сном, проснувшись после которого почувствовал уже характерную резь, но в животе. Снова трубный рев наполнил палату.

На второй день не выдержали нервы у молоденькой медсестры. Она позвала врача и, нервно хихикая, объяснила, что «ребеночек просится в туалет сам». Зинаида Тимофеевна Карачун — педиатр с двадцатилетним стажем — скептически посмотрела на Леночку, таково было имя медсестры, потрогала ее лоб, пощупала ей пульс и рекомендовала меньше бегать по ночам с парнями, а больше спать. От обиды девушка расплакалась, но тут ситуацию спас Переплут. Чувствуя, что рядом кто-то есть, он на этот раз не стал издавать предсмертный вопль носорога, а просто тихонько вякнул.

— Вот видите! — торжествующе произнесла Леночка и положила малыша на стол, чтобы распеленать.

— Подумаешь! — хмыкнула Зинаида Тимофеевна. — Может, его просто газы мучают. На живот выкладывали?

— Выкладывали! — пропыхтела медсестра, снимая подгузник. — Давай, мальчуган!

Афанасий Поликарпович не заставил себя долго упрашивать и пустил струю. Затем подумал и сходил по-большому.

— Ех! — доложил он по-военному.

— Ну что ж, пойдем подмываться! — весело сказала Леночка. Неожиданно ребенок открыл левый глаз и лукаво уставился на врачиху.

От удивления у Зинаиды Карачун очки самопроизвольно переместились спереносицы на лоб.

— Ерунда какая-то! — упавшим голосом произнесла она.

Малыш закрыл глаз и улыбнулся беззубым ртом.

— Так, Елена! Помоешь этого молодого человека — и ко мне в кабинет.

— Вообще-то его кормить пора, — нерешительно произнесла медсестра.

— Подождет. Сестру пусть первую покормят, а то этот разбойник у матери почти все молоко высасывает. — Карачун повернулась и ушла к себе. Леночка посмотрела ей вслед.

— Ну что, карапуз? В темпе одеваемся — и на осмотр.

На третий день у него открылись сразу оба глаза. Видно, правда, было как в тумане, но белый свет — это белый свет. Глаза у Переплута перебегали с одного предмета на другой, а свою мать он уже узнавал в лицо. Ничего себе такое лицо. В другое время и в другом месте профессор Афанасий Поликарпович Переплут побеседовал бы с такой молодкой о задачах релятивистской механики, но младенец только глупо улыбался и процессы насыщения чередовал со сном и отправлением естественных надобностей.

На четвертый день их с сестрой уже показывали из окна третьего этажа родильного отделения каким-то людям внизу, один из которых, по определению, приходился ему отцом. Младенец Переплут громко фыркнул и закрыл глаза. Судя по всему, во дворе был май, ибо листва еще не успела потерять свой изумрудный цвет и покрыться пылью. Оставалось узнать год. Оборудование родильного отделения было куда более совершенным, нежели в его время, но нельзя сказать, чтобы профессор Переплут в тридцатые годы посещал подобные заведения.

В конце недели их провожали всем отделением. Зинаида Тимофеевна, никаких отклонений в развитии ребенка не заметившая, на прощание хитро ему подмигнула.

— Удачи тебе, малыш! Вырастешь гением, не забывай старушку.

Но Переплут сделал вид, будто не расслышал. Во все глаза он уставился на молодого бородатого мужчину, который заботливо открыл заднюю дверцу автомобиля, помог устроиться там Марине и близнецам, а затем по-хозяйски сел за руль.

Город, по которому катила машина, был профессору вовсе незнаком. Он бы дал голову на отсечение, что ни разу здесь не бывал. Тем не менее, судя по обилию транспорта, это был мегаполис. Слева мелькнуло новенькое трехэтажное здание из стекла с надписью «ЦУМ», а затем огромное сооружение с надписью «Белорусская филармония».

Теперь хоть что-то прояснилось. Он в Белоруссии. Судя по надписи, в столице. Беда только в том, что в Минске Переплут бывал сотни раз, а этот город не походил на Минск даже отдаленно. Все здания новые, нету даже намека на дома с многокомнатными квартирами, коими так славилась бывшая Захарьевская.

Автомобиль переехал широкую улицу с трамвайными рельсами. Профессор исхитрился прочитать название на углу дома. «Ленинский проспект». Название многообещающее. Это означало, что социализм еще жив, а значит, живы и прелести, его сопровождающие: НКВД, ВКП(б) и Главное управление лагерей. Чертыхнувшись про себя, малыш продолжал наблюдение.

Теперь его взору предстала здоровенная стела на площади, у которой горел огонь. Источник его был неведом, и следующие несколько минут Переплут размышлял о природе пламени без дыма и, видимо, без запаха. Меж тем автомобиль сделал по кольцу полукруг и въехал во двор пятиэтажного подковообразного дома. У одного из подъездов машина остановилась, и отец заглушил двигатель.

— Вот мы и дома! — улыбнулась Марина. — Мама с папой вышли нас встречать.

— М-м! — многозначительно кашлянул муж.

— Прошу тебя, Алексей, хоть сегодня будь с ними добр.

— Твой, как ты выразилась, папа, старше меня всего на десять лет, а гонору имеет столько, что я не вычислю даже через производную...

— Пожалуйста, Алексей! — умоляюще прошептала мать.

Отец Переплуту понравился сразу.

«Свой парень!» — одобрительно подумал он, очутившись у него на руках и пытливо вглядевшись в лицо. Наметанным глазом он сразу определил коллегу.

Следом вылезли мать с сестрой.

— Поздравляю, Мариночка! — бросилась к ней женщина в кашемировом пальто. — Сразу двоих смогла!

— Еще кто смог! — проворчал себе под нос Алексей.

К нему подошел тесть и, взглянув на младенца, произнес:

— Красивая девчонка будет! Молодец, Леша, ювелирная работа!

Переплут хрюкнул от досады. Не менее огорченный отец собирался сказать нечто колкое, но вспомнил умоляющее лицо жены.

— Это мальчик, — кротко сказал он, подняв глаза к небу.

Тесть всплеснул руками.

— Прошу прощения, молодой человек! Бога ради! Сонечка, представляешь, я внука спутал с внучкой!

В речи деда присутствовал какой-то дефект, и Переплут немного поломал голову над первоисточниками. Долго размышлять было не о чем. Характерный запах расставил точки над «i». Потомки Абрама, Исава и Иакова.

К слову сказать, в прошлой жизни Переплут был немного антисемитом. В России конца тридцатых годов антисемитом был любой мало-мальски здравомыслящий человек. Ибо группа иудеев, устроившая в семнадцатом году заварушку в угоду своим целям, ввергла огромную страну в новый виток «смутного времени». И даже русские псевдонимы, взятые господами «революционерами», не могли обмануть и запутать профессора Переплута. Свои мысли и догадки он, разумеется, держал при себе, но хорошо относиться к «дитям Иеговы» не мог. Поэтому мысль, что он наполовину является евреем, взволновала его не на шутку. Он беспокойно заворочался на руках отца, что было расценено как голод.

— Пойдемте в дом! — предложил Алексей, обращаясь к остальной шатии, сюсюкающей над младенцем женского пола.

«Как ты мог!» — простонал мысленно Афанасий.

Мы будем пока называть младенца по его прошлому имени, ибо нового в этой жизни получить еще он не успел, а величать как-то профессора необходимо.

Поднявшись на третий этаж, отец отпер дверь квартиры номер пятьдесят один и сказал:

— Добро пожаловать домой, сынок!

Квартира оказалась трехкомнатной. Отец пронес малыша в огромную детскую и положил в кроватку. Следом просочилась Марина и осторожно положила девочку рядом.

— Пойдем переоденемся, и я их покормлю, — тихо сказала она, — а потом немножко это дело отметим. Папа принес армянский коньяк.

— Тебе же нельзя! — хмыкнул Алексей.

— А я и не собираюсь. Просто посижу с вами. Кажется, целую вечность никого из родных не видела — словно из тюрьмы вернулась!

— Из тюрьмы... Это забавно! — покачал головой муж и вышел из комнаты.

Его перехватила теща и затараторила:

— Лешенька, ну разве можно так! Ничего не приготовил к возвращению жены! Мариночка ведь голодная!

Тесть в это время сосредоточенно рассматривал коллекцию портсигаров — увлечение Алексея еще со школьных времен. Видя, что никто на помощь ему не спешит, хозяин квартиры с презрением посмотрел на дуру-тещу.

— Вы наверняка забыли, маман, что я физик-ядерщик, а не врач-диетолог. Откуда мне знать, что необходимо готовить кормящей матери! Вы, насколько я знаю, последние сорок семь лет решительно ничем не заняты — отчего же вам было не прийти и не приготовить любимой и единственной дочери что-нибудь из еды? Осмелюсь вам напомнить, что когда я собирался взять домработницу, за которую мне и слова никто бы не сказал, вы отчего-то воспротивились. Я был бы весьма вам благодарен, если бы вы потрудились объяснить свои алогичные поступки.

— Шо такое? — выкатила зенки теща. — Йося! Ты только послушай! Я ему слово, а он мне в ответ — десять. Ну и молодежь пошла!

— Времена меняются, Сонечка, — вздохнул тесть, — наш любезный зятюшка, увы, ничем не обязан старшему поколению. Всего в жизни добился сам, даже нашу доченьку увел не спросясь... Кстати, а почему ты действительно не пришла и не приготовила что-нибудь для Мариночки? Ключ ведь у тебя есть...

— Йося, не смей! — взвизгнула теща. — Тебе ведь прекрасно известно, что я не умею готовить!

Утомленный Алексей присел на диван. Взяв со стола сифон и пустой стакан, он нацедил себе граммов сто газировки и залпом выпил.

— Скажите, любезный тесть, — вкрадчивым голосом осведомился он, — какого рожна делает ваша жена дома, в то время как вы находитесь на работе. Если она не стирает, не готовит и не убирает — то примите мои поздравления. Более никчемного существа я еще под луной не наблюдал.

— Йося, ты слышал, что он сказал! Я больше не минуты не желаю оставаться в этом доме! Идем немедленно! Внуков я увижу, когда этот хам будет протирать штаны в своем институте!

Уже на самом пороге, когда негодующий стук тещиных каблучков затих внизу, тесть обернулся и протянул зятю бутылку.

— Мы ждем вызова в Израиль от ее родственников! — жалобно сказал он, словно это объясняло его рабскую покорность.

— Кому вы, на хрен, нужны в том Израиле! — брезгливо сказал Алексей, закрывая дверь. Когда щелкнул замок, он вполголоса добавил: — Да и здесь в принципе тоже. Паразиты!

— Что ты сказал, Лешенька? — В коридоре появилась Марина в темно-синем махровом халате. — А где мама с папой?

— Сказали, мол, зайдут в другой раз, — скривился муж.

Марина молча повернулась и ушла в зал. Алексей последовал за ней. Та сидела на диване и шмыгала носом.

— Ты ведь обещал! — с упреком сказала она.

— Ну, во-первых, я ничего не обещал, — твердо сказал он, — во-вторых, ты прекрасно знаешь, что я не могу вообще находиться рядом с этими жертвами сионизма, которые имеют честь быть твоими родителями. А в-третьих, ты сама не можешь выдержать более десяти минут общения с твоей драгоценной маман.

— Не называй ты ее так, — умоляюще попросила жена, — хочу я того или нет, они — мои родители, данные мне Богом. Неужели ваше противостояние будет длиться вечно? За что мне такое наказание!

Она повалилась на подушку и тихо заплакала.

— Молоко пропадет! — тихо сказал Алексей. — Я тебе вот что скажу. Я вырос в детдоме и часто горевал о потерянных в войну родителях. Но когда я вижу, какими эти самые родители могут быть, я веселюсь. Мне хочется петь! Я счастлив, что у меня никого нет. Кроме тебя, конечно. Кстати, давно хотел тебя спросить: твой отец где воевал?

Марина оторвалась от подушки.

— Ты же знаешь, что у него больной желудок.

— Все ясно, — встал с дивана муж, — одно только мне непонятно. Почему вот такие с больным желудком доживают до девяноста лет, а здоровяки с осколками в легких загибаются в сорок?

Глава 3. Земля. 1974. Вызов

Полгода спустя. Переплут проснулся рано утром и долго лежал, прислушиваясь к своим ощущениям, анализируя и вновь собирая воедино цепочки фактов. Теперь у него было новое имя — Ростислав. Итак, он — Ростислав Алексеевич Каманин — однофамилец одного из героев-челюскинцев. Полина Алексеевна Каманина посапывала в соседней кровати и тихонько постанывала во сне — у близнецов резались зубки.

Боль была ужасной, но Переплут (Ростислав) успокаивал себя примером Фридриха Ницше, которого всю жизнь преследовали головные боли из-за спазма сосудов, а он вишь каким вырос! Часто размышлял он и о своем таинственном феномене. Насколько он знал, история не имела примеров, чтобы сознание человека при реинкарнации помнило предыдущую личность. Хотя, может, эти личности не слишком и баловали общественность воспоминаниями о предыдущем воплощении, а попросту говоря, не болтали. Единственное объяснение тому он находил в трагическом вопле потусторонних «терапевтов» — упоминание о таинственном «Шестом барьере». Видимо, в этом самом барьере и крылась разгадка памяти предыдущего воплощения.

Молоко у его мамаши исчезло еще на прошлой неделе, и теперь близнецы вовсю налегали на детские смеси. Ввиду того, что их папа оказался крупным ученым, детский рацион был гораздо богаче, нежели у основной массы младенцев. Всякие заграничные кормежки с добавлением орехов, карамели, меда и прочих вкусностей заставляли мальчугана радоваться и благодарить судьбу. Он ел много, охотно и с огоньком, что весьма пугало его мамашу. Забавный парадокс: ум его требовал мяса, острой приправы и рюмки коньяку, а тело пускало слюну при виде творожной массы, что ежедневно приносилась Мариной с расположенной неподалеку молочной кухни.

Сестра же, напротив, жрать совсем не хотела. Вечно придуривалась и выплевывала на слюнявчик содержимое ложки. Ввиду плохого аппетита она подросла совсем немного и в весе прибавила лишь до шести с половиной килограммов. Ростислав же вырос почти на пятнадцать сантиметров и весил девять семьсот.

Марина была весьма озабочена, и по ее настоянию муж свозил ребенка к ведущему педиатру Минска. Эскулап, старенький чуваш по русской фамилии Петров-ака, долго слушал младенца стетоскопом, рассматривал глаза, половые органы, залезал в ушки блестящими металлическими воронками, проверял рефлексы.

— Э-э, сколько, вы говорите, нашему герою? Полгодика? Блестящий результат, я бы сказал, блестящий! А вот девочке вашей стоит уделять больше внимания. Как бы ранней стадии дистрофизма не случилось. А парень хорош, просто великолепен!

«Неплохой привес!» — шутил отец и часто брал Ростика с собой в кабинет, где малыш, полулежа в специальном шезлонге, наблюдал, как кандидат наук Алексей Каманин делает выписки из книг, чертит на ватмане модели молекул и атомов, просто читает зарубежные журналы, которые достает из специального сейфа.

Заканчивался одна тысяча семьдесят четвертый год — это Ростик знал точно, поскольку видел собственное метрическое свидетельство — пару раз отец шутя тыкал им в нос первенцу. По телевизору — «Горизонту» — часто показывали нынешнего генсека Брежнева, целующегося взасос со всяким отребьем: будь то лидер Ангольской черножопой партии, или вождь индейского племени Вантуз, борющегося в загнивающей Америке за свои права.

Как узнал он еще из телевизора, в прошлом году закончился военный конфликт между Израилем, Сирией и Египтом. Израиль выиграл благодаря тому, что не в силах отказаться от ежедневного шестикратного намаза, арабы превратили заварушку в идиотизм. Израильтяне забирали их без единого выстрела во время этого самого намаза. Так по крайней мере объясняли хитро прищуренные политические обозреватели.

Узнал он и о Второй мировой войне. Хотя и очень удивился, что русские так хитро отошли до самой Москвы, а потом уже гнали врага аж до самого Берлина. Совсем он удивился, вспомнив, как к ним в институт по обмену опытом приезжали два немецких профессора, и им велели показывать все без утайки. Сопоставляя и анализируя, профессор понял, что правду о Великой Отечественной войне партия старательно зашпаклевала, как и все то, что оной войне предшествовало.

Оглядываясь из своего шезлонга на тысячи книг, что стояли в книжных шкафах, он жаждал лишь одного: поскорее вырасти, чтобы эти книги прочитать. Отрасль физики, в которой его отец считался корифеем, была очень молодой. Настолько молодой, что профессор физико-математических наук не знал, с какого боку подступиться ко всем этим электронам, позитронам, нейтронам, нейтрино и мегавольтам на нуклон.

Обо всех эти терминах он услышал от отца, бормочущего их, словно иезуит-латинянин молитвы из катехизиса, принадлежащего лично Марку Аврелию.

— Что мы знаем о термоядерной реакции, Ростислав! — обращался Каманин к единственному слушателю. — Практически ни хрена! Термоядерная реакция — это процесс превращения водорода в гелий под действием чрезвычайно высоких температур. Понимаешь?

Ростик кивнул. Приняв реакцию ребенка на свой речитатив как должное, Алексей в волнении зашагал по комнате.

— Пример типичной термоядерной реакции — наше Солнце. Понимаешь?

Малыш снова кивнул.

— И вот, Родина требует, чтобы мы создали термоядерную бомбу. Мало нам одного солнца!

Ростислав насупился. Проклятая Родина! Ненасытная Родина! Она снова что-то требует! Не дает людям жить спокойно. И как все обезличено! Родина требует! Партия требует! Фронт требует! И никто конкретно! Взять бы этого бровастого красавчика, что так лихо целуется с себе подобными и гавкает с трибуны, и спросить: «Кто конкретно требует? Кому нужны эти сраные ракеты, стоимость одной из которых равняется зарплате за год всех рабочих Минского тракторного завода? Батька вон тоже член партии, но не видно, чтобы нужны ему были эти ракеты!»

«А армия в пять миллионов человек, чтобы защищать Родину? А двадцать миллиардов рублей на оборону? Отец говорит, что был в позапрошлом году в Швеции. Там жить хорошо. И армия — шестьдесят семь тысяч человек. Как в семьсот третьем году дали под задницу Карлу Двенадцатому, так с тех пор никаких войн. И ракеты им на хрен не нужны! В тридцать седьмом говенно было и теперь, насколько я могу кумекать, не лучше».

Ребенок внимательно слушал отца, время от времени неосознанно кивая головой либо крутя. Уловив, что сын ведет себя так неожиданно разумно, Алексей внезапно заткнулся.

— Слушай, Ростик, мне кажется, или ты и впрямь меня понимаешь? — дитя неосторожно кивнуло.

— И ты разбираешься в ядерной физике? — качание головой. Отец поскреб заросший недельной щетиной подбородок.

— Тогда в чем ты разбираешься? — Ростислав молча открыл беззубый рот и выжидательно посмотрел на отца.

— Понял, — хмыкнул тот, — а как насчет математики? — Бешеное кивание и качание в шезлонге.

— На каком уровне? Школьном? — качание.

— Институтском? — качание.

— Но неужели? — кивание.

Алексей подхватился с кресла и принялся шагами мерить комнату. Лоб его покрылся испариной, и он полез в карман за носовым платком. Ростислав молча следил за всем этим. Наконец, Каманин остановился перед шезлонгом.

— Ребенок! Ты кто, признавайся! На шпиона американского не похож вроде... — Лицо Ростислава перекосила гримаса. Он сделал попытку пожать маленькими плечами, но...

— Ты хочешь сказать, что обычный маленький засранец, только с мозгами доцента? — Гримаса стала чуть брезгливее.

— Что? Профессорскими? — со всей надменностью, которую только могло изобразить простодушное детское личико, малыш кивнул.

Алексей перетащил свое кресло к шезлонгу, сел в него и уставился на чудо-сына.

— Хорошо. Тогда объясни мне, как мозг профессора математики очутился в теле моего новорожденного сына? — Малыш опять попробовал пожать плечами.

— Ты что, таким родился? — грустный кивок.

Отец выдохнул с шумом воздух.

— Тогда тебе я не особенно завидую. Маме говорить будем? — Ребенок в ужасе закатил глаза.

— Понял, — повторил отец, — мама и так не в восторге от твоего прогрессирующего развития, а тут и вовсе с катушек съехать может. Что же нам делать, а?

Минуты полторы он тщательно морщил лоб, но поскольку прагматичная его натура всегда брала верх над желаниями, то он лишь фыркнул и спросил:

— А может, пойдем в парке погуляем?

Ростислав кивнул. В Парке Горького он гулять любил. Особенно ему нравилось, когда отец брал его на руки и гулял вдоль набережной. Одетая в бетон Свислочь чем-то напоминала Яузу, на берегах которой он провел свое предыдущее детство. Как давно было сие, господа!

Родился Афанасий Поликарпович Переплут ажио в далеком тысяча восемьсот девяносто третьем году — почти век тому назад. Родился в семье интеллигентов. Отец — врач, доктор медицины, ученик самого профессора Пирогова — хирурга с мировым именем. Мать часто выезжала в Петербург читать лекции по психологии в Пажеском корпусе. Имела несколько работ по гуманитарным дисциплинам, сделавшим ее имя известным в некоторых европейских странах.

Сам Афанасий Поликарпович окончил в пятнадцатом году ни много ни мало Парижский университет, так называемую Сорбонну, получив диплом магистра физико-математических наук. Его без вопросов приняли в аспирантуру при Московском университете, а через год — в тысяча девятьсот шестнадцатом он защитил уже кандидатский минимум.

В восемнадцатом, в декабре, с ним лично беседует товарищ Дзержинский.

— Революции нужны грамотные люди! — напирает он. — Мы предлагаем вам должность ректора Московского университета.

— Уважаемый Феликс Эдмундович! — хмыкнул Переплут. — Всяк сверчок знай свой шесток. Самое большое, на что я согласен, — это должность доцента на кафедре физмата.

— Откуда такая скромность? — удивился председатель ВЧК. — Боитесь трудностей?

— Это не скромность, — неожиданно признался будущий профессор, — я еще жить хочу.

— Да что вы, в самом деле! — рассмеялся Дзержинский. — Мы же не звери — ректоров расстреливать!

— Да? — искоса взглянул на него Переплут. — А почему должность ректора предлагаете мне вы, а не Луначарский — наркомпрос?

Дзержинский раздраженно почесал наметившуюся лысину. Если бы не приказ Ленина, то он бы давно побеседовал с этим парнем в другом месте. Там бы он с радостью согласился работать даже начальником над всеми паровозными кочегарами. Но нет. Согласно приказу он не имел права трогать преподавательские кадры моложе тридцати лет. Иначе рабоче-крестьянская республика так бы и осталась на все времена рабоче-крестьянской. Родители этого индивидуума давно бежали в Турцию, а этот патриот остался в Москве. Сейчас бы ему наганом в зубы!

— О чем задумались, уважаемый Феликс Эдмундович? — полюбопытствовал Переплут. — Не о моей ли смерти размышляете?

— Можно подумать, вы смерти не боитесь! — буркнул чекист, раздосадованный тем, что собеседник угадал его мысли. Это было не так уж и трудно, ведь строить логические цепочки его учила мать — признанный специалист в этом деле.

— А вы невнимательны, милостивый государь! — улыбнулся Афанасий Поликарпович. — Я ведь уже поставил вас в известность, что мысли о собственной смерти мне неприятны.

— Что же вы так вычурно выражаетесь, в конце концов! — вскипел Дзержинский. — Не можете, что ли, по-простому?

Переплут лукаво взглянул на собеседника.

— Прошу простить. Образование, знаете ли... Словарный запас, интеллект...

Председатель ВЧК нахмурился. Он в свое время окончил какое-то заведение в Вильно, но из-за революционной деятельности, отнимающей у него все свободное время, все науки малость позабылись.

— Знаете что, господин Переплут, следовало бы вас проучить за издевательство над государственным лицом, но, принимая во внимание вашу молодость, я сделаю вид, что не заметил.

Председатель ВЧК был старше своего собеседника аж на шестнадцать лет. В свои сорок с небольшим он считал себя гораздо старше и гораздо умнее Николая Второго, Милюкова и Столыпина, вместе взятых. Ведь они уже мертвы, а он... ему еще бродячая цыганка нагадала минимум восемь лет прожить. Нету уж и той цыганки.

Профессором Афанасий Поликарпович стал в тридцать третьем году — одновременно с приходом в Германии к власти Адольфа Гитлера, еще одного поклонника Фридриха Ницше. Одновременно Джугашвили и его немецкий коллега принялись потихоньку избавляться от евреев, независимо друг от друга преследуя одну и ту же цель. Холокост процветал, с тем отличием, что Адольф вырезал всех подряд, а Иосиф — лишь у власти стоящих. Причем, как выяснилось, псевдонимы не помогали. Возможно, в те веселые времена и родился анекдот о том, что бьют не по паспорту, а по морде.

Когда в тридцать седьмом возраст Афанасия Поликарповича перевалил далеко за сорок, молодая республика вспомнила о его непролетарском происхождении, и товарища Переплута арестовал НКВД. Поскольку за происхождение в тридцать седьмом судить уже было поздно, ему припаяли статью 58(6) — СВПШ — связи, ведущие к подозрению в шпионаже, за которую можно было пересадить весь остававшийся на свободе народ. Помордовав профессора почти год, в конце концов младший лейтенант НКВД Волкогонов всадил ему пулю в висок, сам того не желая.

— О чем задумался наш парень? — прозвучал над самым ухом ласковый голос отца. Ростислав посмотрел на офигенную звезду, венчавшую стелу.

— Ясно! — отозвался Алексей. — Домой пойдем?

Ребенок кивнул. Слишком грустными оказались воспоминания. Гулять больше не хотелось.

Дома их ждал сюрприз. Марина встретила их неким подобием лезгинки. Выкидывая пухлые коленца, она носилась по детской с Полиной на руках.

— Маме вызов прислали! — завопила она, бросаясь к Алексею. Выхватив у него ребенка, она закружилась по комнате.

— Ты так рада за родителей? — спросил муж, снимая плащ. Нехорошее предчувствие тяготило его.

— Я рада за нас! За нас! За нас! — пропела Марина. — Мы уезжаем все!

Алексей уставился на нее. Впервые в жизни он усомнился в здравомыслии своей супруги.

— Ты бы не потрудилась мне объяснить, чего тебе не хватает здесь, что есть в Израиле? Жары? Нет. Войны? Нет. Синагог? Тоже нет! Так что ты там забыла?

Марина остановилась на середине па и едва не выронила ребенка из рук.

— Как? — тихо спросила она. — Ты не хочешь ехать? Но ведь это — наша историческая Родина.

Каманин грустно посмотрел на нее. Как он в ней ошибался! Права оказалась пословица: яблоко от яблоньки недалеко падает. Разница между дочкой и мамашей оказалась не столь велика, чтобы на этом можно было строить платформу.

— Ты забыла по крайней мере о трех вещах. Чтобы тебе было удобнее понимать, начну по порядку.

— Что значит «по порядку»! Что ты со мной как с дурочкой разговариваешь! — Марина уже была готова разреветься.

— По порядку — это значит «по порядку». С некоторых пор у меня появились сомнения в твоей умственной полноценности. — Он предостерегающе поднял руку, призывая к вниманию. — Во-первых, я — невыездной. Очень жаль, если ты до сих пор этого не поняла. Во-вторых, это не моя историческая родина. И наконец, в-третьих. У вас, пейсатые мои, нет исторической родины. От начала времен вы плодились по планете в самых неожиданных местах, образовывая своего рода метастазы. Вас находили в самых неожиданных местах: то в Норвегии, то в Гренландии, то в сельве Амазонки. Если вас взять, собрать всех вместе и поместить в Израиле, то показатель плотности населения там не позволит вам размножаться, и, наконец, исполнится мечта Великого Фюрера. Вперед, родная — на берег Красного моря!

— И уеду! — топнула ногой жена. — Заберу детей и уеду!

Алексей взял с кровати притихшего Ростислава.

— Если и возьмешь ты, то только Полину. Ростика я тебе не отдам. Если необходимо, отсужу. В одном ребенке мне не откажут.

Марина испуганно посмотрела сначала на мужа, а затем на сына. Вот так внезапно рушилась ее тайная мечта о вилле на берегу Красного моря и рассветах над Хайфой. Нет, она не даст рушить свою мечту! Жаль, но мужчин на ее век хватит! Ростик пусть остается с папой — чем-то этот ребенок ее пугает. Так пугает, что она даже стесняется кормить его грудью. И переодеваться выходит в другую комнату. Нет! Это не ее ребенок! Ну не могла она родить такое! К тому же с одной дочкой ей будет проще выйти замуж снова.

— Ну и оставайтесь в своем сраном «Союзе», мужланы! — топнула ногой Марина и побежала собираться. После этих самых сборов Алексею Михайловичу показалось, что вещей в его квартире стало больше, чем было до сборов.

Через полчаса прикатил тесть на «двадцать первой» «Волге» и принялся сносить дочкины тюки.

— Мы бы могли отсудить половину квартиры! — укоризненно сказал он.

— Отсосать бы вы могли! — сказал ему на прощание Алексей. — Квартира-то служебная!

Оскорбленный до глубины души, тесть Йося укатил на своей «двадцать первой» навстречу обетованной земле. Отец с сыном остались одни-одинешеньки в огромной трехкомнатной квартире. Алексей вытер вспотевший лоб и беспомощно осмотрелся по сторонам. Примерно так он представлял последний день славного города Помпеи. Чтобы навести порядок в этом бедламе, потребуется не один час, может быть, даже не один день. Желудок ни с того ни с сего затянул извечную песню голодных бурлаков. Каманин вспомнил, что он забыл, когда ел в последний раз. Он еще раз огляделся.

За окном вдруг пошел снег, настолько плотный, что в квартире разом потемнело. Алексей включил свет и принялся кое-как «соображать» себе ужин. Внезапно что-то вспомнив, он ворвался в детскую.

— Ты бы хоть что-нибудь вякнул! — упрекнул он сына. — Я ведь совсем забыл, что ты есть хочешь.

«И не только есть!» — подумал Ростислав, глядя на отца испуганными глазами. Кандидат наук Каманин растерянно посмотрел на бывшего профессора. Внезапно он осознал, что теперь является единственным звеном, которое связывает его крошку-сына с внешним миром.

Бросившись в коридор, Алексей схватил телефонный справочник и принялся лихорадочно перелистывать страницы. Наконец искомый номер был найден.

— Алло, это «Бюро добрых услуг»? Вы понимаете, тут такая ситуация... Я понимаю, что уже поздно, но от меня ушла жена, а я не знаю, как справиться с шестимесячным ребенком... Нет, не кричит, но так смотрит! Спасибо, спасибо большое!

— Полчаса потерпишь? — спросил он у Ростика, вернувшись в детскую. Малыш кивнул. В любом случае полчаса-час он вытерпит.

Полчаса растянулись минут на сорок. Затем в дверь позвонили. Алексей поспешил открывать и впустил в дом женщину, всю залепленную снегом.

— Извините! — пробормотала та. — Проклятая погода.

— Позвольте ваше пальто! — Каманин снял с нее утепленный болоньёвый плащ и, выйдя на лестничную площадку, принялся энергично его вытряхивать от налипшего снега.

Дама же, сняв сапоги, поспешила в детскую, по только ей понятным приметам. Безошибочно найдя ее, она представилась Ростиславу:

— Людмила. А вас как звать, молодой человек?

— Ростислав! — ответил с порога Алексей. — Совершенно не представляю, как обращаться с маленьким ребенком!

— Неудивительно, — отозвалась женщина, — вы, простите, кем будете по специальности?

Физик я, — пробормотал Алексей, внимательно рассматривая представителя бюро «Добрых услуг».

На вид ей было лет тридцать — тридцать два. Постриженные по последней моде черные волосы, чуть низковатый таз, крепкие стройные ноги, облаченные в потертые джинсы. Пахнет, конечно, не «Кристиан Диором», но и не «Жасмином».

Короче, никогда не разбиравшийся в женщинах Алексей так и не смог понять нравится она ему или нет. Почувствовав, что ее рассматривают, Людмила обернулась и приветливо улыбнулась.

— Где у вас ванная, кухня, детское питание, запасные пеленки? — скороговоркой произнесла она.

Каманин только сейчас заметил на ее лице небольшую родинку возле подбородка. Он смущенно пожал плечами.

— Кухню и ванную покажу хоть сейчас. А насчет всего остального... Извините, но вам придется похозяйничать самой. Кстати, прошу извинить за весь этот бардак. Супруга, знаете ли, очень динамично собиралась.

— Вижу! — фыркнула Людмила. — А есть вы себе в состоянии приготовить? Что-то мне подсказывает, что вы не совсем в ладах с кухней.

— Алексей! — решил представиться он.

— Чего? Какой Алексей? — не поняла женщина.

— Меня так зовут, — пояснил Каманин.

— А-а! — засмеялась она. — Так все же, как у вас с кулинарными способностями?

— Я недавно пытался приготовить себе яичницу! — честно признался он.

— И как успехи?

— Из четырех яиц на сковородку попало два, да и те сгорели. Наверное, я что-то не так сделал.

Людмила закончила переодевать ребенка и сунула его в шведский стул. Сходив на кухню и оценив там произведенный Алексеем Михайловичем разгром, она вернулась в детскую.

— Масло! — сообщила она, трясясь от беззвучного смеха.

Простите?

— Вы забыли добавить масло!

Ростислав тихонько вякнул.

— В туалет хочет! — насторожился Алексей. — Где-то здесь была клеенка. Нужно отнести его в ванную.

— Зачем? Я ведь только его переодела.

— Нужно! Там он сделает свои дела! — Слова «писать» и «какать» были для Каманина функционально непроизносимы, поэтому он и выразился немного витиевато.

— Ну, знаете ли! — не поверила Людмила.

— Я понимаю, что выгляжу идиотом, но это так.

Малыш тупо уставился на соцработника и тихонько заворчал.

— Идем-идем, Ростик, — заторопилась она, — в ванную так в ванную.

Глава 4. Земля. 1977. Детский сад

До трех лет Ростислав сидел с нянечкой, той самой Людмилой из бюро добрых услуг, но затем она вышла замуж и уехала в Витебск вместе со своим новым мужем.

Нельзя сказать, чтобы паренек сильно переживал по этому поводу — гораздо больше переживал отец. Алексей привык к вкусной и здоровой пище, в производстве которой Людмиле не было равных. Пару раз он пытался заговорить с женщиной о дальнейшей их судьбе, но, в отличие от Ростислава, Людмила не понимала душевных иносказаний, выраженных физическими величинами, да еще в релятивистском пространстве. Встретив хорошего человека, она не без сожаления рассталась с семьей Каманиных и ушла, чтобы устроить семью собственную. Таким образом, Алексей решил пристроить ребенка в детский сад. Как-то вечером он покормил ребенка «беби-кормом» и сказал:

— Чувствую себя в положении бабушки Сергея Мироновича Кострикова. «Сережа, завтра мы идем в приют!»

— В чем дело? — оторвался от созерцания «Очевидного — невероятного» малыш. Месяц назад Алексей приобрел в «ГУМе» новый цветной телевизор.

— Да отвлекись ты от этой «Радуги»! Я насчет детского сада.

— Вот, блин! — чертыхнулся Ростик. — Ты хоть представляешь, каково мне там будет?

— Представляю! — вздохнул отец. — А ты представляешь, что мне нужно докторскую защищать в октябре?

— Представляю! — вздохнул сын.

— Не волнуйся, это очень хороший детский сад, естественно, для элиты... Конечно, тебе там будет скучно, но я уверен, что ты чего-нибудь сообразишь.

Ростислав пожал плечами (теперь у него выходило гораздо естественнее), подошел к телевизору и выключил его.

— Когда? — спросил он.

— Завтра! — ответил Алексей, окончательно проведя аналогию с бабушкой Кирова.

«Завтра» выдалось прохладное и хмурое. По всем законам природы, утренний морозец шалил в цветущих садах. Садясь в «горбатый» троллейбус типа «ТГ», малыш ворчливо спросил:

— Пап, а где наши «Жигули»?

— На техобслуживании, — буркнул Алексей, — вторую неделю мне голову морочат, гады. Сальников, видишь ли, нужных нет!

— Сталина на них нет! — подтвердил Ростислав. — Они бы эти сальники за два часа из старых онучей сделали.

— Ишь, какой прыткий! А кого в тридцать восьмом в расход пустили?

Ростислав нахмурился.

— Видишь ли, отец, в каждом моменте времени есть что-то хорошее и есть что-то плохое. Плохого почему-то всегда больше. Там стреляли, а здесь воруют.

Невесть откуда взявшийся алкаш, который стоял недалеко от них, громко икнул:

— Устами младенца глаголет истина! — возвестил он. — Необходимо срочно опохмелиться, пока он по-немецки не заговорил. Рублика не найдется, уважаемый?

Алексей торопливо всунул в заскорузлую руку пьяницы трешку, и тот, обрадованный, сиганул в открытую дверь троллейбуса.

— На галеры бы таких, — сухо прокомментировал Ростислав, — всю Россию пропили.

— Тише ты! — прошипел отец. — Тоже мне, Энди Таккер! Сейчас народ вокруг тебя соберется. Видишь, вон та бабулька уже прислушивается.

На их счастье, «двойка» вскоре подкатила к «Московской», и папа с сыном покинули транспортное средство. Во дворах находился искомый детсад, в котором Ростику предписывалось тянуть лямку аж долгих четыре года — до самой школы.

— Как подумаю об этом — повеситься охота! — признался малыш уже почти на пороге детского садика. — Целых девятнадцать лет! И все для того, чтобы пользоваться тем багажом знаний, который у меня есть уже сейчас!

— Терпи, казак, атаманом будешь, — посоветовал отец.

Ростик фыркнул.

— Мои студенты девкам говорили немного по-другому. «Терпи, коза. А то мамой будешь».

— Пошляк вы, ваше благородие! — фыркнул Алексей. — Все. Теперь никаких пошлостей, гнусностей и намеков. Ты — обычный трехлетний ребенок. Ну, может, самую малость не совсем обычный. Трехлетние дети ростом метр двадцать являются по нынешним временам редкостью. Нужно еще разъяснить, в кого ты такой высокий.

— Да я в принципе и раньше не маленький был — около метра девяносто пять. Ежов, когда со мной беседовал, на табуретку становился, ха-ха!

— Надеюсь, выше двух метров ты не будешь. Иначе загребут в баскетбол, несмотря на регалии. Ха-ха!

Их встретила директор детского сада и провела к себе в кабинет.

— Алевтина Мирославовна Гаврон! — представилась она. — Боже, какой высокий мальчик! На моей памяти таких еще не было. Не было... А ведь я работаю уже почти тридцать лет. Вы, насколько я понимаю, Каманин Алексей Михайлович? Вот и чудненько! А малыш весь в вас — такой же серьезный паренек. Красивым мужчиной будет, да? Красивым и умным! В папу.

Таким вот образом, не давая папаше и рта раскрыть, она записала их данные в журнал с ярко-салатовой обложкой, которых в канцбуме и не купишь, а затем предложила пройти с ней, дабы ознакомиться с наворотами для элитных щенков, то бишь детей.

«Скромный садик» на полторы сотни детей со скромным бассейном, спортивно-игровым залом и зимним садом с каруселями.

— У нас предполагается изучение иностранных языков, — сказала под конец экскурсии она, — выбирайте на свой вкус: испанский, английский, французский или немецкий.

— Английский — проскрипел Ростислав, знавший в совершенстве испанский, немецкий, французский, латынь и древнегреческий, — давайте на английский.

— Правильно! — удивилась директор. — Это сейчас самый популярный язык.

— Знаем мы эту популярность! — фыркнул Алексей.

«Перед Второй мировой самым популярным был немецкий, — подумал Ростик, — не в популярности дело».

Отец с сыном прошли в расположение младшей группы, где вид резвившихся карапузов поверг Ростислава в такое уныние, что он невольно дернул отца за рукав. Понимая, что его сыну отнюдь не весело, он спросил заведующую:

— А читать им дают чего-нибудь? — та поперхнулась от неожиданности.

— Простите, но в таком возрасте малыши еще не умеют читать... Картинки смотрим, знаете ли, диапозитивы всякие. По фильмоскопу сказки всякие... А разве...

— Умею немножко, — протянул мальчуган, — а вот сказки терпеть не могу.

Изможденная странными посетителями, Алевтина Мирославовна вынула из кармана рецепт, который ей вчера выписал невропатолог, и протянула его малышу.

— Ну-ка, прочитай! — скомандовала она, имея в виду написанное крупным шрифтом слово «РЕЦЕПТ». Ребенок вгляделся в корявый почерк врача и произнес:

— Ну, тазепам выписали, ну и что? Настойка пустырника... Нервишки, однако...

— Что ты наделал? — укоризненно взглянул на сына Алексей, когда обмякшее тело заведующей было пристроено на кушетке. — Латынь от кириллицы не отличаема в принципе?

Возле Алевтины Мирославовны хлопотали воспитатели. Расталкивая всех, к ней уже спешила медсестра. Вскоре в воздухе послышался характерно-отталкивающий запах нашатыря.

— Алевтина, может, «скорую» вызвать? — тревожно спрашивала завхоз.

— Какую еще «скорую»! — слабо простонала заведующая. — Машенька, там к тебе в группу малыш... Ты с ним поаккуратнее, пожалуйста... Вон тот, с мужчиной, с доктором наук Каманиным...

— Да ему бы во второй класс впору! — ужаснулась воспитательница. — Он же мне всех малышей перепугает!

— Ну что вы! — улыбнулась нянечка. — Бывают очень большие дети — мой Иванко тоже в три годика больше метра был...

— В вашем Иване, Ольга Александровна, — возразила Маша, — сейчас больше двух метров.

При этих словах Алексей вопросительно посмотрел на сына. Тот ответил недоуменным взглядом.

— Откуда я знаю! Может, порода такая...

Ты это, брат, не острословь, — шепотом предостерег отец, — маленьким детям острить не положено. Веди себя хорошо, а вечером я тебя заберу.

Смотри! Я здесь ночевать не собираюсь! — буркнул малыш. — Не сильно увлекайся там своими цепными реакциями.

К ним подошла уже оправившаяся заведующая.

У нас родители в первую неделю могут быть с детьми до полудня, — предложила она, — так что если желаете...

Спасибо, не нужно! — быстро ответил Каманин. — Мы уже договорились. Я, с вашего позволения, побежал. У меня через час консилиум в Академии наук.

Он кивнул опешившей Машеньке и так быстро исчез, что та только икнула.

— Договорились! — ворчала у себя в кабинете заведующая. — Виданное ли дело, чтобы трехлетний ребенок читал по-латыни! Мне просто необходимо что-нибудь выпить!

Она открыла висящую не стене аптечку и достала оттуда «реаниматор» — семидесятипятиграммовую бутылочку коньяка. Залпом опустошив ее, бросила пустой пузырек в урну и открыла журнал, где были записаны данные на всех детей и их родителей.

Все правильно. Ростислав Каманин, отец — доктор наук Каманин Алексей Михайлович, отцу тридцать три, ребенку три. Где же грабли? Либо ребенок вундеркинд, либо... А что либо? Вундеркинд! Алевтина Мирославовна достала из аптечки еще один «реаниматор» с абрикосовой настойкой и закрепила в себе возрожденную уверенность. Затем поцыкав зубом минут десять, поднялась и направилась в младшую группу.

— Ну, Машенька, как наш новенький? — спросила она воспитательницу.

— В туалет попросился, — шепотом ответила девушка. — Алевтина Мирославовна, а вы уверены, что ему три года?

— Вундеркинд, — икнула заведующая, — или ундервуд... нет, «Ундервуд» — это, по-моему, печатная машинка. Давай-ка без истерик. Есть документы, где говорится, что Каманину Ростиславу Алексеевичу ровно три годика, а не пять, семь или девять... Работай!

— Но ведь он не играет с другими детьми! — воскликнула Маша. — Сидит штукатурку ковыряет.

— Прекратить! Ты вот что, дай ему почитать чего... — в раздумье предложила заведующая, вспомнив слова отца мальчика, — вон хотя бы «Чиполлино».

Маша удивленно посмотрела на начальницу, но ничего не сказала. Молча достала из шкафа требуемую книгу и отнесла ее Ростиславу. Тот, насупившись, стоял коленками на стуле у окна и смотрел, как рабочие во дворе пьют пиво. Он вспомнил давно забытый привкус «Любительского» и ощутил, как его рот наполняется тягучей слюной. Решив, что его молодому растущему организму пиво вредно, он вздохнул, отвернулся и сел на стуле.

— Что такое? — поинтересовалась Машенька, заметив удрученное состояния отрока.

Тот в свою очередь оценивающе взглянул на воспитательницу. Когда-то, лет сорок назад, он бы нашел о чем поговорить с такой симпатичной девчушкой... Сейчас, правда, тоже. Только уж больно форма отличалась от содержания. Проклятая философия! Он мысленно чертыхнулся и голосом усталого биндюжника произнес:

— Попить бы!

— Компотику или соку? — осведомилась воспитательница. Платили им достаточно хорошо, чтобы отпрыски голубых кровей моглинемного бы и побарствовать.

— Хорошо бы пива! — подражая голосу популярного артиста из «Бриллиантовой руки», произнес Ростислав.

Маша тоже смотрела этот фильм. Поэтому она непринужденно рассмеялась и, промурлыкав «Нет, только вина!», отправилась в столовую за соком. На коленях у паренька осталась лежать книга Джанни Родари. Господи, помоги! Уж лучше Канта читать, чем этого итальянского сказочника.

Вернулась воспитательница с высоким стаканом граммов на четыреста, полным яблочного сока.

— Ну, как себя чувствуем? Домой не хочется? Деткам страшно оставаться в первый раз без папы или мамы.

Ростислав вспомнил мрачный лубянский подвал и угрюмо кивнул. Взял у девушки тяжелый бокал и неторопливо отпил половину.

— А где, Ростик, ваша мама? — поинтересовалась Маша, напрочь забыв суровый кодекс работника закрытого учреждения. Прежде чем она успела ужаснуться своему поведению, малыш так же неторопливо допил сок, протянул ей стакан и лениво произнес:

— В Израиль укатила. Вместе с сестричкой. Мы с папой вдвоем холостякуем.

— Чего... — выдавила из себя Маша, — скажи-ка мне на милость, почему ты разговариваешь иначе, чем другие дети? Нет, не иначе, а вообще! Ты хоть с детьми играл раньше? Или тебе больше трех лет?

— Конечно! — важно сказал Ростислав. — Мне три года и три месяца. А папочка, знаете ли, со мной не сюсюкает, как, например, мама, ну хотя бы с вон той девочкой. А так как он еще и скоро станет доктором наук, то... Спросите ее... спросите ее... ну, хотя бы спросите ее, что за штуковина стоит под окном. Она скажет — «бибика». А я скажу, что это «горбатый Запорожец».

— Чего... — повторила воспитательница и осушила то, что оставалось в бокале после паренька, — что такое, не пойму... С головой что-то.

— Может, медсестру позвать? — участливо осведомился юный сорванец.

— Я тебе дам, медсестру! — шутливо замахнулась на него бокалом девушка. — Хватит мне голову морочить! А то дам кубики играть!

Ростислав посмотрел ей вслед с равнодушием сытого медведя и вновь повернулся к окну. Там рабочие снова пили пиво. Некоторые в срочном порядке посещали самый дальний закуток дворика, чтобы затем с расслабленным лицом приняться снова за любимое занятие.

«Совсем распоясался народ, — подумал Ростик, — попробовали бы они в тридцатые так работать...» Почувствовав характерную резь в низу живота, он спрыгнул с табуретки и отправился в туалет. Сняв штанишки и пустив тугую струю, он расслабился.

— Ой, какая у тебя большая пися! — пропищал рядом чей-то голосок. Повернув голову, парень увидал давешнюю девчушку, на которую указывал пальцем в качестве примера.

— Рано тебе еще о писях думать! — сказал он, важно надул щеки и, натянув штанишки, отправился назад в группу.

Глава 5. Гея. 1698. Великое посольство

Погода в январе — разговор особый, набивший оскомину и простым англичанам, и гостям столицы Великобритании, и даже тем, кто никогда не был в Лондоне. Спроси любого негритоса из Санта-Доминго: «Черный, что ты знаешь о Лондоне?» — и он вам искренне ответит: «Много сыро там, хозяин!» Взвалит на плечи корзину хлопка и уйдет, посмеиваясь. В теплом климате куда лучше! Конфликты Гольфстрима-батюшки, температура которого зимой у Оловянных островов достигает 14 градусов, с зимними муссонами Европы, образуют такую зону конвергенции, что будь здоров! Светлое время суток, когда старина Биг-Бэн виден аж с Уорчерской дроболитной башни, составляет от силы пять часов. Но бывают такие дни, что возница в двуколке не может толком рассмотреть задницы своего коня. Тут уже все зависит от чутья лошадки; на молодых рысаках выехать в такую погоду решится разве что самоубийца, а старого конягу не выпустит на улицу ломота в бабках.

Утро в январском Лондоне начинается часов в десять. Небо слегка сереет, у предметов намечаются тени, от которых начинают шугаться редкие прохожие. Старый фонарщик рыщет по Центральной части города (будущему Сити) в поисках малозаметных масляных фонарей, чтобы отключить их на эти несколько часов, так сказать, на профилактику. Удары соборных колоколов слышны в тумане тупо: как будто у пьяницы с похмелья стучит в башке. Тут же рядом раздается рев испуганного осла. Он доставил в Лондон своего хозяина — мелкого ремесленника из Сомерсета, прибывшего первый раз в столицу, и поэтому испуганного не менее, чем его четвероногий друг. В подобное утро хорошо посетить ночную вазу, одернуть на себе пижаму и вернуться в теплую постель, решительно зарекшись вставать раньше обеда.

Имение писателя Джона Эвлина просыпалось рано, в отличие от других добропорядочных английских родовых гнезд, семейств и просто жилищ. Слуги, приобретшие за двухнедельный срок целый набор различных болезней (от нервного тика до паранойи), спешили убраться куда подальше и не попадаться на глаза ужасным своим постояльцам.

Сам знаменитый писатель жил в Лондоне и по просьбе короля Вильгельма Третьего Оранского предоставил свое поместье для размещения там московского посольства во главе с царем Петром. Вильгельм Оранский погорячился. Для московского посольства с головой хватило бы и конюшни. И то после отъезда «дорогих» гостей грумам пришлось бы месяц наводить там порядок. А пока Джон Эвлин жил в столице, страшно гордый двумя вещами: ему удалось «прогнуться» под Вильгельмом, и в его особняке живет сам московский царь — личность таинственная и загадочная. А это значит, что в следующем сезоне он будет самым популярным человеком в Лондоне.

...В канделябрах гостиной догорали последние свечи, отпущенные королем Англии московскому посольству. Если бы их расходовать экономно, как это делают рачительные англичане, то свечей хватила бы с запасом до апреля — таков был приблизительный срок пребывания в Англии царя варваров вместе со своей жалкой свитой. Но Петр приказал жечь свечи беспрерывно, и запас их таял на глазах обескураженной челяди. Итак, свечи догорали в канделябрах. В камине весело потрескивал разломанный чугунными ногами Алексашки стул, прекрасный стул мастерских Якова Грюйса — знаменитого мастера прошлого, шестнадцатого века. В уголке камина догорал кусок резного багета вместе с драповой шторой. По гостиной разносился аромат паленого драпа, но его заглушал запах человеческих экскрементов, доносившийся из-за камина. Там «человеки» из Московии устроили сортир. В кресле у камина — в единственном, более или менее сохранившемся в этой комнате предмете меблировки, в этом кресле спал Петр Алексеевич Романов. Спал московский царь, спал тиран дикой страны, спал сном вусмерть ужравшегося намедни человека. Храп, разносившийся по гостиной, заставил убраться в ужасе из нее случайно забредшего с поварни кота Джона — всеобщего любимца развеселой русской шатии. Руками царь судорожно вцепился в подлокотники, словно во сне его сдирали с горшка, а босые ступни его застыли в медном тазу с давно стывшей водой.

Сквозь распахнутые двери гостиной было видно, как мимо нее пронесся на цырлах заспанный лакей, с неудовольствием покосившись на отломанную медную ручку. Этой ручкой вчерась пьяный Петр без устали потчевал по темечку «разлюбезного киндера» Алексашку за то, что тот изволил уснуть прямо в кабаке, налакавшись чрезмерно виски. Сама ручка валялась у камина, потрескавшиеся изразцы которого тоже не обошла стороной стихия. Часы, висевшие где-то под потолком на недосягаемой для чертей из Московии высоте, пробили девять На последнем ударе голова Петра дернулась, одна рука отцепилась от подлокотника и поползла к паху по бордовым бархатным порткам. Всласть почесавшись там, царь изволил открыть один глаз и хрипло выругаться. Никакого эффекта. Петр открыл второй глаз и выругался изощреннее. Снова нулевой результат.

Петр отцепил вторую руку, встал с кресла и, покачиваясь на длинных худых ногах, проследовал за камин для утреннего мочеиспускания. Совершив там эту продолжительную и пока необременительную процедуру, он взял кочергу и пошевелил в камине. Стул благополучно догорал, а от багета и шторы практически ничего не осталось.

— Зябко, твою мать! — передернул плечами царь и выглянул в дверной проем. Свечи, горевшие в коридоре, давно погасли, поэтому темень не позволила ему увидеть там что-либо значительное.

Он зевнул, глянул на башмаки, напялил их на босые ноги, поправил покосившиеся пряжки и пошел по памяти влево от гостиной. Точно, вот она — дверь спальни, временно превращенной в царскую опочивальню. Петр лениво толкнул плечом покосившиеся в петлях двери и, не выпуская кочергу из рук, вошел в комнату. Чудом сохранившиеся, на таком же чудом сохранившемся багете, шторы были завешены. Источник тепла в спальне тоже был на последнем издыхании; он отработанным движением сорвал штору вместе с багетом и швырнул их на бордовые угли. Вспыхнувший драп осветил царскую опочивальню: пару стульев, валявшихся у камина и дожидавшихся своей печальной очереди, небольшой ореховый стол с гнутыми «по Гамбсу» ножками, персидские ковры, кое-где уже испачканные православными сапогами и конским навозом. Огромная кровать с закрытым пологом, из-за которого раздается дружный гвардейский храп, доносится запах давно немытых ног и солдатской казармы.

Рывком дернув за полог, Петр возмущенно застыл. На его кровати, прижавшись друг к другу точно поросята в поисках тепла, полуодетые, мирно почивали Лефорт и Алексашка. Веко у царя принялось дергаться. Кочерга застыла в положении верхней мертвой точки и уже было принялась совершать поступательное движение по направлению к Алексашкиной спине, но где-то на середине процесса мин херц передумал. Со свистом рассекая воздух, средство для ворошения углей обрушилось на резную стойку кровати и, перебив ее, разбило расписной кувшин с водой, стоявший на столике.

От привычных звуков веселого погрома Алексашка проснулся и испуганно сел на кровати. Русый парик, не снятый на ночь, сбился в мочалку и закрывал глаза.

— Кто здесь? — спросил Алексашка, делая безуспешные попытки разобрать спросонья, где свой волос, а где чужой. — Мин херц, ты?

— Я! — злым голосом отозвался царь.

— Фу! — выдохнул либер камрад Сашка. — А мне чего-то всю ночь курфюст Бранденбургский снился, так я подумал...

— Ya, ya! — подтвердил Петр.

Меньшиков вновь полез чесать патлы. Царь своей мозолистой рукой ему помог — схватил измочаленный парик и отодрал его от головы приятеля. Правда, вместе с париком из головы Данилыча был выдран изрядный клок волос, но Петр не обратил на Алексашкин стон никакого внимания.

— Скоро полдень, — пробасил он, — недавно я слыхал бой часов.

Алексашка толкнул в бок Лефорта, Слез с кровати и на цыпочках подбежал к окну.

— Ни зги не видно! — пожаловался он. — Проклятый туман. У нас в Москве...

Что там было в Москве, Петру узнать не удалось, ибо раздался характерный звук московских трактиров. Франц Лефорт, сидя в исподнем на кровати, блевал в ночную вазу. Амбре смеси производных спирта и соляной кислоты шибануло в нос царю.

— Du Riechst So Gut! — пробормотал он строку из народной прусской песенки, а затем изощренно выругался.

— Фефлюхтен виск! — пробулькал Франц. — Питер, вы уже на ногах... такая рань...

— Россию проспите, пьяницы проклятые! — заворчал царь. — Пошли в трактир!

Лефорт снова склонился над горшком.

Заведение называлось «Гусь и капуста», из посетителей помимо «великолепной русской пятерки» было всего ничего. Сонный хозяин клевал носом у стойки, а жена его в чистеньком накрахмаленном переднике и таком же чепце перетирала бокалы.

Петр восседал во главе стола. По правую руку сидели Меньшиков и Франц, по левую — Возницын и Головин. Перед Петром стояло четыре бокала темного пива и блюдо с копченой поросятиной. Посередине стола — кувшин с виски. Перед каждым из сидящих тоже стояло немалое количество глиняных бокалов. Время от времени они тянули руки к блюду, брали огромные куски и, капая на грудь, поедали их, запивая водопадами пива. Иногда Петр наполнял оловянные чарки виски и произносил тосты во имя Бахуса.

— Хочу земляных яблок! — заявил он после того, как первый голод был утолен. — Франц, вели, чтобы подали земляные яблоки, картовь, черт подери!

Лефорт подошел к хозяину и шепотом сделал заказ. Хозяин проснулся, потянулся и что-то ворчливо ответил. Лефорт снова с ним заспорил. В конце концов пару пенсов сделали свое дело. Хозяин скрылся в подсобке, Франц, довольный, вернулся к столу.

— Чего хотел этот трактирщик? — надменно спросил царь. — Что у него, картови нет? Так мы найдем другой кабак!

— Есть, Питер, — ласково погладил его по руке Лефорт, — просто нужно подождать, пока блюдо приготовлено. Картофель сырым не едят!

— А пусть несет! — махнул рукой захмелевший царь. — У меня Алексашка все жрет! Верно, майн либер киндер?

— Ты что, мин херц! — испугался Меньшиков. — Я бы лучше рыбки!

— Я тебе дам, рыбки! — погрозил ему кулаком Петр. — Братья, восхвалим Бахуса в сосуде сим! Эй, Прокофий! А куда, к дьяволу, задевался князь-папа? Я его работу вершу, ик!

Возницын втянул голову в плечи и елейным голосом отвечал, что Зотов с утра скорбен животом и пребывает в печали в нужном чулане. Вчера их святейшество переусердствовал с количеством пива, посему господину Петру Михайлову приходится наблюдать отсутствие сего идиота на всеобщей попойке.

— Говорил дураку старому, что уксус нужно пить противу поноса! — заворчал Петр и пустил царскую чару по кругу. Досталось и хозяину, принесшему им огромное блюдо вареного картофеля. Тот уже был в курсе, что от царской чаши по обычаю отказываться нельзя, поэтому обреченно выдул почти двести граммов виски, вопреки бесплодным надеждам, водой не разбавленного.

— Сумасшедшие русские! — жаловался он за стойкой жене. — Если они пробудут здесь хотя бы до лета, то я сопьюсь, храни меня святая Магдалена!

— Ты бы прилег, Джон, — с жалостью посмотрела на него жена, — а я побуду здесь. Отдохни несколько часов.

— Тогда глотать виски придется тебе! — мрачно сказал трактирщик. — А тебе, Мэри, ни в жизнь не одолеть полпинты чистого виски, это я тебе говорю, твой муж.

— А я Мэта с конюшни позову. Пусть он им относит заказы! — пошла на хитрость Мэри. — Мэт — дюжий малый, думаю, он справится.

— Хорошо! — зевнул Джон. — Только приодень его. А я пойду и в самом деле вздремну до ленча. Виски — тяжелая штука.

Узнав, что ему предстоит бесплатно накачаться лучшим сортом хозяйского виски, Мэт пришел в восторг. Он долго отмывал в деревянном корыте на заднем дворе свои корявые руки, тер их пеплом и щелоком, затем мочил и прилизывал непослушные патлы. Надев немного поношенную робу хозяина и матросскую шапочку, он подошел к столу русских.

— О, матроз! — Взгляд царя сфокусировался на незнакомце. — Садись, матроз, выпей с нами. Данилыч, подай стул человеку!

Напрасно хозяйка стреляла глазами, пытаясь подозвать к себе конюха. Тот, сидя в обнимку с московским царем, распевал песенки фривольного содержания, каждые десять минут прикладываясь к чарке. Мэри бессильно облокотилась на стойку и, подперев ладонью щеку, бессмысленно уставилась на гульбу московских гостей.

Вот Алексашка Меньшиков, поручик Преображенского полка, единственный из русских, чья одежда ничем не запачкана и даже имеет некоторую галантность. Кривляясь, точно паяц, изображает зверей, кричит смертельно раненным в зад петухом, корчит глупые рожи, беспрестанно задирая остальных.

Франц Лефорт, пожалован адмиральским чином за первый азовский поход, лет сорока с небольшим, начинающий полнеть швейцарец. Приятной улыбкой встречает проказы идиота Алексашки, умиленно поглядывает на друга царя, ревностно следит за каждым его взглядом, устремленным на собеседников. Не излишне благосклонен ли мин херц к Головину, Возницыну, прочей шушере из свиты?

Прокофий Возницын, уже известный дипломат, в меру хитрый, в меру пьяный, в меру умный, в меру придурковатый. Держит ушки на макушке Прокоп, иначе можно их запросто лишиться. Возле царя, что возле огня!

Федор Головин, граф, полноватый, с приличным вторым подбородком, умные глаза прячет в глупой улыбке. Пьет в основном пиво, от виски старательно уворачивается, а выпив, много ест.

Уставшая Мэри смотрит на них и диву дается. Неужто все русские такие? А как же они тогда работают? Между тем трактир заполняется посетителями. Мэри уже не до странной русской компании, нужно обслуживать посетителей. А их все больше и больше! Недаром «Гусь и капуста» считается в первой пятерке лондонских трактиров — сам король несколько раз заглядывал отведать их знаменитых колбасок из йоркширской свинины.

В разгар веселья оказалось, что ни у кого с собой нет денег. Намедни кончились.

— Позор! — прошипел Петр. — Конфузия на всю Европу!

Головин подумал, что конфузу и без того предостаточно. Возницын подумал то же самое, потому что они с Федором переглянулись понимающими взглядами, а затем вновь уткнулись в поросятину.

— Алексашка! — прошипел царь. — Друг заклятый, выручай! У тебя всегда есть деньги, ворюга ты наш дорогой!

— Мин херц! — протянул испуганно Меньшиков. — Так последние три дня и так пировали за мой счет! У меня вчерась последние ефимки ушли...

— Так придумай что-нибудь, майн либер киндер! Иначе дома кочерги отведаешь. В тот момент, когда твои таланты жизненно необходимы, ты начинаешь вилять хвостом! Придумай что-нибудь.

Меньшиков как будто давно этого ждал. Он мигом вскочил со стула и направился в угол трактира. Зашел за перегородку для особо важных гостей (общительный Петр любил трапезничать в общей зале) и исчез там на некоторое время.

— Этот сукин сын придумает! — восхищенно сказал царь, влюбленными глазами глядя вслед приятелю. — Только чует мое сердце, неспроста он туда бросился. Чует, стервец, свою выгоду!

— Умен Данилыч, — произнес Лефорт с акцентом, — умен, но отнюдь не бескорыстен.

Вскорости Алексашка возник снова. Он не торопясь шел к русскому столику, ведя за собой весьма прилично одетого господина.

— Маркиз Кармартен, лорд Перегрин! — представил его Алексашка.

— Лорд Перегрин, маркиз Кармартен, — поправил друга Петр и с удовольствием посмотрел на изящное представление маркиза и лорда. Тот попрыгал на своих козлиных ногах, подмел перьями шляпы пол перед царем, а затем приложился к царской ручке.

— Ну и что, ты мне, собачий сын, сватаешь? — по-русски спросил он у либер киндера.

Заговорил лорд Перегрин:

— Ваше величество, я прошу у вас немного. Право на торговлю табаком в Московии. Единоличного права. Обязуюсь ввезти три тысячи пятисотфунтовых бочек табаку и таким образом покрыть в нем нужду Московии.

Услыхав про «нужду в табаке», Возницын горько улыбнулся, но царь под столом больно ударил его под коленку.

— Ясно! — произнес по-аглицки Петр. — Что вы предлагаете взамен?

— Я имею честь предложить вашему величеству вперед десять тысяч гиней! — самодовольно сказал англичанин.

Маркиз специально назвал цену за табак в гинеях. В гинеях измеряется стоимость земельных участков, породистых рысаков и бриллиантов, но глупые московиты в таких тонкостях разбираться не должны. Прикрыв от наслаждения глаза, он уже считал барыши, когда змий Алексашка тихонько прошептал Петру на ухо:

— Мин херц, запроси тридцать тысяч!

— Ты что, сдурел? — буркнул Петр. — Скажи спасибо и за десять!

— Христом богом прошу, мин херц, скажи тридцать!

Петр вздохнул, немного протрезвел и ответил совершенно ясным голосом:

— Тридцать тысяч, любезный лорд!

Лорд Перегрин опешил от такой наглости. Кто научил этих московитов правилам торга? Кто мог сказать реальную цену. Придя в некоторое душевное смятение, он принялся торговаться. Сошлись на двадцати тысячах. Конечно, реально такой «тендер» стоил около пятидесяти, но тут уж ничего не попишешь. Не один лорд Перегрин торгует в Англии табаком.

Сделку как следует спрыснули. Спрыснули так, что маркиза и лорда собственные слуги увезли на карете домой очухаться. Двойная царская чара валила с ног любую «неваляшку».

После сытного ленча Петру захотелось проехать в парк, посмотреть на лебедей. Но лебеди в такую погоду сидели в специальных домиках и даже не казали оттуда клювов. Царь пришел в плохое настроение со всеми симптомами нервного тика, от которого помимо Алексашки не мог излечить ни один лекарь. Он приобнял Петра и принялся уговаривать принять нынешним вечером немного женской любви со стороны одной из популярнейших актрис Королевского театра. И правда, Джейн он не посещал уже три дня.

— Марсову потеху мы сменили на Нептунову, — поглаживая царя по плечу, приговаривал Меньшиков. — Нептунову меняли на Бахусову, а Бахуса всегда сменяет Венера. Она завсегда должна быть, мин херц, перед Морфеем, завсегда.

— Кстати, о Венере! — встрепенулся царь. — Ты-то когда свой триппер лечить будешь? Умудрился за три девять земель подхватить хворобу... Лефорта не заразил?

Франц Яковлевич потупился.

— Мы просто спать! — произнес он коряво. Он всегда говорил коряво, когда волновался.

— От просто спать иногда дети бывать! — передразнил его Петр. — Ладно, Алексашка. Вели карету закладывать.

У Джейн они с Алексашкой снова пили и жрали в три горла, пели и танцевали русские песни, Алексашка плясал как бес. Джейн, ожидавшая награды за свои мучения, была неприятно поражена парой сотен ефимков завернутых в носовой платок. Их утром вручил ей Алексашка, присовокупив, что московский царь зело благодарит ее за приятный вечер и не менее приятную ночь. Вообще-то ефимков было пятьсот, но Данилыч рассудил по-своему. «Хватит стерве и двести! — решил он, пряча триста монет в свой кошель. — Занавески могла бы и постирать».

Снова предрассветный сумрак, карета, лошади, плетущиеся «как-нибудь» и обдолбанный кучер, смотрящий вперед до рези в глазах.

— Проклятая страна! — проворчал Петр, выглядывая в окно.

— Воистину, мин херц, — подтвердил либер киндер, почесываясь в паху.

— Да сходи ты к лекарю, — вскипел царь, — и возьми снадобье от этих тварей!

— Нынче же, мин херц, — обреченно вздохнул Меньшиков, — портки в лохмотья изодрал.

— Мне оставишь, — тихим голосом сказал Петр.

Алексашка хотел было улыбнуться, но передумал, боясь возникновения нешуточной марсовой потехи со стороны Государя. Он не забыл давешний свист кочерги, а вспомнив его, вжался в спинку сиденья.

— Эк тебя перекорежило, куманек! — сказал Петр, внимательно наблюдавший за ним. — Вспомнил о каких грешках небось?

— Да ну тебя, мин херц! — махнул обреченно Алексашка. — Вспомнил, как ты вчерась меня кочергой едва не вытянул.

— А не на что гузно немцу подставлять! — буркнул Петр.

— Он швейцарец!

— Ты поговори у меня! — предостерегающе сказал царь, и путники молчали до самого Эвлина. Там, несмотря на ранний час, было неожиданно весело. Вчера после кабака Лефорт придумал новую забаву.

В сарайчике, где садовник хранил свой инвентарь, стояли три тачки. В России до этого приспособления еще не додумались, а здесь оно уже вовсю использовалось для облегчении человеческого труда при проведении различного рода земляных работ. Короче говоря, по зеленой лужайке бегали два дюжих семеновца и толкали впереди себя тачку с сидящим в ней князь-папой. Излечившийся от вчерашнего недуга, он держал в руках штоф с сивухой и умудрялся время от времени к нему прикладываться.

— А ну, стой! — заорал Петр, увидав такое веселье.

Перепуганные семеновцы остановились. Князь-папа слетел с тачки, но штофа не уронил. Перепачканный грязью и травой, он предстал перед Петром с выражением крайнего смущения. Но Петр не обратил на него ни малейшего внимания. Быстро запрыгнув в тачку, он прикрикнул на солдат:

— Давай я! Небось не упаду! Спорим на сто ефимков! — Колеса тачки продолжали месить когда-то красивую ухоженную лужайку.

Солдатские сапоги разносили эту грязь по всему поместью, дому, коврам и кроватям. Слуги сбивались с ног, пытаясь хоть как-то прибрать за гостями, что уж точно были хуже татар. Садовник плакал в своем домике от отчаяния, глядя как русские разрушают труд жизни его, его отца и его деда — великолепную живую изгородь в четыреста футов длиной, девять футов высотой и пять шириной.

Горничная рыдала над изорванными простынями и пологами, загаженными персидскими коврами, а дворецкий мастерил петлю из кусков уцелевшей шторы, ибо никак не мог придумать, как это ему, дворецкому в девятом поколении, смотреть в глаза хозяину после отъезда такой веселой компании.

Глава 6. Земля. 1977. Новый друг?

Прошло уже полгода, как Ростислав посещал свой первый в этой жизни «университет». К его необычному виду и речи уже привыкли, и уже испуганно не косились, когда Ростик, сидя за своим столом, читал братьев Стругацких. Это было то, что нужно. Отец его защитил диссертацию и стал вообще пропадать на работе. Все позже и позже приходилось сидеть в детском саду и Ростику. Долгими темными вечерами они с Машей сидели с разных сторон стола. Паренек читал, а Машенька делала контрольные — она училась в пединституте на физфаке.

Был конец декабря. Отец очередной раз запаздывал, а книга Ростиславу быстро надоела. Читать фантазии Ефремова в его «Часе быка» и «Туманности Андромеды» было просто смешно. Мальчуган встал со стула и пристроился подглядывать через плечо воспитательницы к ней в тетрадь.

— Маша, — внезапно сказал он, — а почему бы тебе не выйти замуж за моего папу?

Девушка подпрыгнула вместе со стулом.

— Ты чего, Ростя? — Она посмотрела на него круглыми глазами. — Книжек обчитался?

— А чего, — невинно улыбнулся малыш, — какая разница, где контрольные делать... Дома у нас поуютнее небось. Ну что ты так уставилась? Я же знаю, что он тебе нравится...

— Замолчи, чертов мальчишка! Что ты в этом понимаешь! Еще четырех нет, а уже в планирование семьи лезет...

— Чш! — произнес Ростислав, тыча пальцем в контрольную. — Понимаю я достаточно, чтобы тебе сказать, что неопределенность вида «ноль на ноль» можно раскрыть проще, а двойной интеграл берется не так... А вот так!

— Чего? — только и успела сказать Машенька, опускаясь на стул.

— А-а, вон и папа приехал! — воскликнул паренек. — Я побежал одеваться! Ты все-таки подумай насчет замужества!

Воспитательница налила себе воды из графина и жадно осушила стакан. К этому времени у нее сложилось определенное мнение насчет этого ребенка. Как древние шаманы из Нижнего Тагила и строители египетских пирамид относили все необъяснимое к действию божественных сверхъестественных сил, так и советские люди научились принимать априори любой феномен. Маша, не мудрствуя лукаво, считала Ростика жертвой научных экспериментов. Это объясняло все, кроме одного: какие родители согласились бы на подобный эксперимент над собственным ребенком!

— Добрый вечер! — послышался голос отца Ростика и в группу вошел профессор Каманин. — Где мой сорванец?

— Там! — указала она рукой на гардеробную. — Алексей Михайлович, можно вас на минутку?

— С нашим удовольствием! — засмеялся профессор. — Мария Ивановна, вы уж извините меня за то, что вам приходится сидеть с моим карапузом так поздно... Девушка вы молодая, скоро Новый год, а каждый вечер до семи часов...

— Ну что вы, Алексей Михайлович! — зарделась Маша. — Я по долгу службы обязана до восьми быть! Я прошу прощения, но вы... вы не глянете на мою контрольную? Ростя сказал, что я неправильно взяла второй интеграл...

Каманин достал из футляра очки и, водрузив их себе на нос, склонился над столом. Девушку обдало ароматом «Красной Москвы». Она пошевелила плечами, чтобы унять поскакавших по спине мурашек, и нечаянно задела профессора. Он, казалось, ничего не заметил, так как тут же снял очки и, засовывая их обратно, произнес:

— Совершенно верно, Машенька! Но у вас там еще в первом примере неопределенность неправильно раскрыта. Вида «ноль на ноль». При В стремящемся к бесконечности все верхнее выражение должно стремиться к нулю, а у вас, — тут он внезапно опомнился.

— Ростик, подлец! А ну-ка иди сюда! — Из гардероба выглянула лукавая рожица. — Нам с тобой необходимо поговорить!

— Говори оттуда, я слышу! — донесся голос паренька.

— Ну уж дудки! — рассвирепел отец. Когда сын, облаченный в пальто и шапку, появился на пороге, профессор показал ему тихий кулак. Сынуля надул губы и пробурчал:

— Я сделал это в интересах математики. И вообще, она за тебя замуж хочет! Бери, пока не передумала!

Послышался сухой надсадный кашель. Не глядя на раскрасневшуюся воспитательницу, Каманин-старший налил в стакан воды из графина и осушил его одним глотком.

— И мне, пожалуйста, — жалобно попросила Машенька.

Профессор щедрой рукой налил и ей, а затем развернулся к Ростиславу:

— Подожди-ка меня в машине, вундеркинд, едри твою еврейскую мать!

Когда сын, шмыгая носом, вышел, Алексей Михайлович подошел к воспитательнице.

— Вы нас простите, пожалуйста, — сказал он, нервно подергивая плечами, — матери у мальца нет, вот он и повторяет за мной да за остальными всякие глупости. Знаете, на кафедре чего только не услышишь...

Мария Ивановна подняла подозрительно заблестевшие глаза.

— А вы точно уверены, что это глупости? — У профессора встали дыбом волосы на загривке. Он непонятно с какой целью достал футляр с очками из кармана и принялся его теребить в руках.

— Простите... — искусство тянуть время было ему известно не понаслышке. Необходимо отметить, что профессор Каманин был очень даже неглупым человеком. Робким — да, но не глупым.

Ему нравилась воспитательница сына. Он даже о ней думал, случалось, минут десять перед сном. Но на ухаживания времени не оставалось. У профессора его просто не было. Родина требовала полной отдачи на термоядерной ниве. Все же он решился. Запинаясь и спотыкаясь на каждом шагу, словно плохо выучивший урок школьник, профессор пробормотал:

— Все-таки необходимо признать, Мария Ивановна, что доля истины в высказываниях моего сына есть... Вы... вы знаете... Тяжело мне с маленьким ребенком... Работа поглощает почти все время, а то, что остается... Я с ним, конечно, занимаюсь, но боюсь, что мне одному не управиться. Вы мне нравитесь, Машенька... Простите, целую вечность не говорил женщине таких слов... не разговаривал на подобные темы и вообще...

Алексей Михайлович отвернулся к окну и спрятал чертов футляр в карман.

«К дьяволу! — подумал он. — Зря я все это затеял! Ничего конкретного не сказал! Напугал девчонку только».

Сзади неслышно подошла Маша и уперлась подбородком в его каракулевый воротник.

— Я вас не совсем поняла, — прошептала она, — или я, дура, ошибаюсь, или...

— Или! — яростно сказал он. — Я уже настолько на работе закопался, что даже с девушкой поговорить не в состоянии. Малыш, и тот понимает куда больше меня.

— Да уж, ваш малыш! — фыркнула воспитатель. — Гений в области математики и сопредельных наук. Вы его никому не показывали? Или вас просили не показывать? Извините...

Намека профессор не понял. Возможно, он и сам не в курсе о том, что его ребенок — вундеркинд по всем параметрам. Симпатичный мужик — этот профессор, хотя и сволочь. Вовсе не так представляла Маша процедуру прошения своей руки. Алексей присел на краешек стола.

— Не понял вас! Что я — враг собственному ребенку! Его же под микроскопом на составляющие разберут! — Он впервые посмотрел ей в глаза и тотчас отвел взгляд. — Так вы подумаете?

— Над чем? — недоумевающе вскинула она на него взгляд. — Ах да! Мне ведь молодой, интересный, богатый предложение сделал! Или не сделал? Собственно, я так и ничего не поняла! Глупая я, да?

Девушка отошла и села за свой стол. Подперев щеку левой рукой, правой она принялась обрывать катышки со своего мохерового свитера.

— В «любит-не-любит» играете? — проявил знания Алексей.

— Время тяну! — призналась Маша.

— В смысле? — не понял профессор.

— Ну негоже леди сучить ножками и кричать: «Да, Yes!» Леди должна подумать хотя бы полчаса и благородно отказаться.

— Машенька! — умоляюще зашептал Каманин. — За полчаса у меня малыш в машине окоченеет. Давайте вы откажете у нас дома, а? А может, передумаете?

По дороге он собрался кое-куда заехать. Кое-что купить. В фильмах всегда девушкам делали предложение с охапкой этих «кое-что». Купит штук пятнадцать. Должно подействовать. Иначе — безнадега.

— Только у нас есть нечего! — неожиданно вспомнил он. —Домработница на неделю в деревню отпросилась к больной маме.

Девушка улыбнулась.

— Ну что же мне с вами делать, господа хорошие? Сейчас, только тетю предупрежу, а затем я ваша, профессор!

— В смысле, наша?

— В смысле, твоя, Алексей Михайлович!

Утром автомобиль Каманина доставил к детскому саду уже двоих. Ростислав деликатно вылез первым и не спеша отправился к себе в группу. В салоне воцарилась тишина.

— Машуля, — прервал он минуту молчания, — ты в субботу свободна?

— Для вас, профессор, я свободна всегда. Для остальных — занята. Я правильно рассуждаю?

— Исключительно правильно! — рассмеялся он. — Заявление в загс отнесем?

— Конечно! До вечера, милый! — Она потянулась к нему и поцеловала жесткие губы. — Боже, до сих пор не верится...

Она рассмеялась своим звонким голосом и вышла из машины. Помахала ему на прощание рукой и быстро побежала во двор. На крыльце детского сада стояли заведующая и завхоз.

— Доброе утро! — поздоровалась с ними Маша.

— Доброе утро! — приветливо отозвалась Алевтина Мирославовна. — Ты знаешь, Машенька, как я уважаю рыболовов? У меня муж рыбак.

Маша недоуменно наклонила голову. Заведующая увлекла ее за собой, а следом увязалась и завхоз. У себя в кабинете Гаврон достала три «реаниматора» и раздала коллегам со словами:

— С утра, конечно, в развитых странах не принято, но есть повод. Машенька, кстати, о рыбаках. Я хочу выпить за настоящих рыбаков! За тех, которые способны день просидеть молчаливо, а затем, когда солнце уже начинает садиться, вылавливают здоровенного сома! А другой за день надергает полведра мальков и несет жене, чтобы чистила. Машенька, ты — настоящий рыбак! Дай-ка я тебя поцелую. Я так рада за тебя... — Заведующая отработанным движением отправила содержимое «реаниматора» в рот и отломала кусок от сладкой плитки.

— Молодец, Машуля! — подхватила завхоз и последовала примеру начальницы. — Свадьба когда?

Наконец Маша поняла суть иносказаний заведующей. В первый момент ее оскорбил столь откровенный цинизм; но она сдержалась и, изо всех сил мило улыбаясь, ответила:

— По-моему, было бы глупостью ответить отказом на ухаживания столь видного мужчины, не так ли.

— Что за вопросы? Девочка, ты все понимаешь очень правильно, — закивала головой Алевтина Мирославовна, — не так уж и много симпатичных молодых профессоров в нашем Минске. Тем более свободных. А теперь, девочки, за работу! Машенька, тебе новые игрушки в группу пришли. Будь добра — прими, как положено.

Вечером Каманин забрал сына домой, но Маша задержалась, ссылаясь на неподбитые накладные на игрушки. Алексей обещал подъехать за ней попозже. Спустя полчаса Маша, опьянев от выпитой с нянечкой полбутылки на двоих, горько плакала на груди у старушки.

— Ну почему! Ольга Александровна! Почему они так решили? Я ведь и в самом деле его люблю! А сейчас меня вываляли в грязи, и я просто не могу, не имею права касаться его вот этими грязными руками... грязными губами...

Нянечка молча гладила девушку по русой голове. Как объяснить ей, невинной душе, что в юности все относятся трепетно и к первой любви, и к первому поцелую, и к первому разочарованию. Лишь потом, когда жизнь своим жестким сапогом врежет под задницу от души, вот тогда-то и слетают розовые очки... Заведующая выходила замуж первый раз по любви — нянечка отлично помнила ту свадьбу. Помнила она и как спустя пять лет Алевтина приходила на работу в темных очках — чтобы скрыть синяки.

Странное дело — любовь всегда знает, куда бить, чтобы далеко видно было. Слава богу, дурой-то Алевтина не была — второй раз вышла замуж за академика Гаврона — третий десяток живут душа в душу. Но что же сказать этой девочке?

— Машенька, ты освободилась? — Алексей уже приехал за своей подругой. — Что вы тут...

— Тс-с! — перебила его Ольга Александровна. Она мягко откинула уснувшую Машу на спинку кресла. — Уснула она. Молодой человек, можно вас на минутку?

— Конечно-конечно, — кивнул Алексей.

Они вышли в коридор, где нянечка шепотом поведала ему причину столь поздних посиделок. Затем, поджав губы, посмотрела на него в ожидании реакции. Сначала профессор побагровел и долго молчал, не давая клокотавшей внутри ярости вырваться на свободу.

— Да как они смели! — не выдержал он в конце концов. —Я все понимаю, но нельзя же невинной девушке... Всю романтику сбили, гады! Эх, люди, люди! Знаете что, вы помогите мне, пожалуйста, уложить ее на заднее сиденье.

Маша проснулась, когда они уже подъезжали к дому Алексея. Она приняла вертикальное положение и успела полюбоваться ночной площадью Победы, а у Вечного огня успела заметить молодую парочку, застывшую молчаливым изваянием.

— Отвези меня домой, — тихо сказала Маша.

— Конечно-конечно! — поспешил заверить профессор.

Она прижалась щекой к прохладному поролону и закрыла глаза. Профессор — мужик классный, но отчего же все так странно отреагировали на ее счастье? Неужто им оно поперек горла, точно кость рыбья? Ладно, сейчас она выпьет снотворное, примет таблетку пирамидона от головной боли, и назавтра это безумие сегодняшнего дня покажется ей всего лишь сном, дурным сном. Машина мягко затормозила.

— Уже приехали? — Она раскрыла глаза. — Куда ты меня привез? Я ведь сказала КО МНЕ ДОМОЙ!

— Ничего подобного ты не говорила, — возразил Алексей, — ты просила отвезти тебя домой. Я привез. Машуля, милая, я прошу прощения, но я безумно занятой человек...

Он запнулся, неожиданно подумав, что вновь говорит что-то не то.

— И я... и мне страшно при мысли, что вот такую молодую красивую девушку с мягкими коленками я смогу попросту потерять. Я в отчаянии, а тебе сегодня показали изнанку жизни. Человек человеку не брат, как учили в школе, а троюродный дядя из Киева. И ему завидно на твою жилплощадь! За-вид-но!

— Знаю, — сказала Маша, — и понимаю. Но это...

— Это — как маленькая ложка уксуса в стакане вина, — медленно и с расстановкой проговорил он, — какую сладкую рожу ни делай, внутри остается кислинка. Я не могу без тебя, понимаешь?

— Да зачем я вам нужна? — едва не крикнула она. — Я — простая девушка, сирота, за душою ни гроша! Умом не блистаю, красотой тоже, а вы... вы... вы с любой красавицей партию составить можете!

Профессор протер глаза.

— Выговорилась? — спросил он. — Ну и пошли, составишь мне партию.

— Сегодня тот же день, что был вчера! — заметила она утром, вылезая из-под одеяла. — Тебя, мой дорогой, за аморальный образ жизни не привлекут?

— Пусть только попробуют! — отозвался, зевая, Алексей. — У нас свадьба в субботу.

У девушки выпал из рук бюстгальтер.

— Как в субботу? — выдохнула она.

— Ты против? — Теперь настала очередь удивляться Алексею.

Маша присела рядом.

— Я-то не против. Или против? Как-то неожиданно все... А как же гости... Мы успеем всех предупредить? И когда это ты просил моей руки? Я все-таки хочу услышать ФРАЗУ!

Алексей со всего размаху шлепнул себя по лбу, отчего тот внезапно покраснел, и сорвался в прихожую. Через полминуты он возвратился, держа в руке черную бархатную коробочку.

— Машенька, простите ради бога! Я такой рассеянный... третий день ношу в кармане!

Мужчина встал на колени, протянул раскрытую коробочку женщине. Та взяла из коробочки небольшое изящное колечко с модными в то время насечками и примерила. Мужчина смотрел почти умоляюще. Она — почти сурово. Затем черты ее лица смягчились и женщина рассмеялась.

— Фразу можете не говорить. Я хорошо понимаю по глазам.

— Каким же будет ваш ответ? — прошептал он.

— Конфиденциальным, — нашлась она, — сейчас тихонько скажу на ушко.

Маша нагнулась и шепнула ему на ухо короткое слово из двух букв. То самое, которое заставляет видеть невидимые звезды и целые галактики, понимать голоса птиц и молчание рыб.

— А насчет приглашенных мы так и не договорили, — вспомнила она.

Каманин нахмурился. Меньше всего в этот момент ему хотелось думать о каких-то гостях.

— И много ты решила пригласить... гостей? — хмыкнул он. — С моей стороны будут только четверо: два приятеля и руководитель института— академик Левенштейн с супругой.

Маша хихикнула.

— И с моей четверо: тетя, Ольга Александровна и Алевтина Мирославовна с мужем, всего вместе с нами — десять человек,

— Какие проблемы? Сегодня закажу в ресторане стол на десять персон, и вся недолга! Ты платье подвенечное хочешь?

— Канешна хачу! — с грузинским акцентом произнесла Маша. — Но к такому платью десять человек мало. Ерунда получится. Надену я просто костюм!

— Который мы тебе сегодня купим в «Ивушке». От какого-нибудь Валентино...

— Скажешь тоже! — фыркнула девушка. — Он стоит кучу денег!

Он нежно поцеловал ее сзади в шею.

— А какого дьявола я получаю полтыщи в месяц? Возьми на завтра выходной — поедем закупаться кольцами, костюмами, туфлями и прочей свадебной мишурой.

Открылась дверь, и на пороге возник Ростислав. Дитенок держал в своей руке облизанный половник из кастрюльки с манной кашей.

— Есть хочу! — безапелляционно заявил он, рассматривая обнаженную грудь будущей мачехи.

— Неплохо! — одобрил он с видом знатока. — Папочка, у тебя хороший вкус.

— Пшел отсюда! — зарычал профессор и швырнул в наглое чадо шлепанцем. Тот увернулся и, хохоча во все горло, поскакал на кухню.

— Такое чувство, будто меня облапали! — пожаловалась Маша. — Пожалуй, нужно одеться.

Следующим вечером Маша и Ростислав шли домой вместе. Отрывной календарь чуял скорую смерть: тридцатое декабря — два дня до Нового года. Под сапогами скрипел снег, ярко светили фонари. На небе была уйма звезд — завтра обещали мороз до тридцати градусов. Тысяча девятьсот семьдесят восьмой год стучался в двери, поскрипывая и потрескивая замерзшими деревьями и заиндевелыми опорами освещения.

— Помню, в декабре двадцать первого была точь-в-точь такая погода, — внезапно сказал Ростик, — только фонари светили керосиновые, и на лицах людей не было улыбок, конечно. Электричество включалось на пару часов, отоплениеразморозилось. Люди замерзали сотнями...

— Что это тебя, Ростик, на воспоминания потянуло? — спросила Маша. Она уже была в курсе относительно профессорских мозгов мальчугана, но все равно от легкого офигения не избавилась.

— Очень похоже, — ответил малыш, — но Москва, а не Минск. И время другое. Мне — двадцать девять лет. Я полон надежд и разочарований. Свирепствует красный террор, Ленин готовится отойти в лучший мир. Хотя по сравнению с тем, во что он превратил мир нынешний, лучшим покажется любой.

— Трудное время было?

— Страшное, Машенька. Полная анархия. Отсутствие власти позволяет многое... Одинокой женщине страшно пройти по улице днем, а уж ночью... Ночью и мужчины боялись выходить из дому без оружия. Если бандиты пощадят, то ограбят комиссары. Или загребут на гражданскую.

— Сейчас поспокойнее, — сказала девушка, — по крайней мере женщине.

— Все в мире относительно, — грустно улыбнулся Ростик, — людей превратили в серую массу. Человек в семь лет становится октябренком, в девять — пионером, в четырнадцать — комсомольцем. Невзирая на собственное мировоззрение. Как это еще в партию не загребают поголовно?

— Ну что ты говоришь? — возмутилась Маша. — Советский Союз — самое передовое и демократическое государство в мире!

— Ты хоть знаешь, что такое демократия? — полюбопытствовал паренек. — Вы привыкли оперировать словами и словосочетаниями, не вдаваясь в их смысл. Что ты, например, знаешь о крепостном праве в России?

— Ну, было такое право. Отменено в тысяча восемьсот шестьдесят первом году.

— Чушь! — фыркнул ребенок. — Оно не отменено до сих пор. И я тебе это докажу. Паспорта крестьянам у нас начали выдавать только недавно. А до тех пор председатель колхоза имел все права задерживать молодежь в колхозе. Деньги за свой труд крестьяне начали получать тоже сравнительно недавно. А система прописки, сохранившаяся у нас неизвестно с каких времен! Мы, равно как и крепостные, не можем ничего поделать с этой системой! Если ты куда-нибудь уезжаешь на срок более трех месяцев, будь любезен, предупреди военкомат и паспортный стол! Приехал куда-нибудь — будь любезен получить временную прописку!

— Пришли, господин спорщик! — улыбнулась Маша. —Но согласись, что не все так плохо. У нас бесплатное образование и медицинское обслуживание, всеобщая грамотность. В то время как при царе люди были в деревне почти полностью неграмотны...

Ростик фыркнул с еще большим негодованием. Пока Маша отпирала входную дверь, он успел еще несколько раз фыркнуть.

— Кто тебе это сказал? Перед Первой мировой войной в центральных областях России было почти девяносто процентов грамотного населения. Медицина бесплатная тоже была. У нас в университете детям малоимущих платили стипендию, и они, кстати, не боялись, что после окончания сего заведения их направят в каракумские пески обучать чабанов основам навигации.

Ростик передохнул и продолжал:

— То, чему вас учат в школе, — есть утилизация истории. Перекрой ее на новый лад. Большевики пытаются замазать собственные грехи. Ты вот, например, не знаешь, что во второй половине тридцатых годов было репрессировано более десяти миллионов человек — как вся Белоруссия. Люди днем веселились, а по ночам колотились от страха, ожидая «черного ворона». Колотились все: начиная от дворников и заканчивая членами правительства. Даже о Великой Отечественной войне на пятьдесят процентов — враки. Эта война — следствие неудачной попытки коммунистов установить в Германии прокоммунистический режим. Спросишь, откуда я это знаю, если сам недавно вылупился из яйца? Зато я свободен от шор, которыми закрыты ваши души!

Мальчик выпил немного сока, что налила ему в кружку Маша, и устало продолжал:

— Поскольку ты будешь членом нашей семьи, а я еще не слишком вышел из грудного возраста, то могу говорить свободно. Иначе ты могла бы донести мои диссидентские настроения, и меня бы арестовали. Вот, Машенька, а ты говоришь о какой-то демократии. Вот и вся демократия. Всех, кто мыслит инако, — за решетку, либо за границу! Мы с тобой будем еще много разговаривать на эту тему — мне, честно говоря, не по себе, оттого что рядом слепой человек, но упаси тебя бог поделиться с кем-нибудь своими сомнениями! Кто надо стуканет кому надо. Папочкин телефон наверняка на прослушивании стоит, так что лучше по нему не откровенничать. Даже в той комнате, где стоит телефон, лучше не говорить ничего лишнего.

— Почему? — поперхнулась соком Маша. Она внимательно слушала мальчика и грустно кивала головой.

— В КГБ не дураки сидят. Они знают, что интеллигенция — наиболее опасная часть нашего общества. С этой прослойкой постоянные проблемы. Имеющий мозги склонен размышлять, а при зрелом размышлении слишком много тайного становится явным.

Глава 7. Унтерзонне. 265. Рокировка (начало)

Над Парижем сгущались сумерки. Эта планета была еще более наклонена к плоскости эклиптики, чем Земля, поэтому сумерки здесь растягивались на несколько часов. Рассвет соответственно длился не менее. Летом в Париже наблюдались белые ночи, а зимой светлое время суток не превышало пяти часов.

Нынешнее лето изрядно затягивалось, поэтому никого не удивляло, что в конце сентября в Сиенне полно любителей купания. Чуть ниже городского пляжа начиналась портовая зона — гордость короля Франко, Людовика IX. У двадцати пирсов было пришвартовано около тридцати судов из разных стран: балтийские коги, свейские кнорры, бритские шнявы, ромейские галеры. У последнего пирса стоял на боевом дежурстве трехпалубный клипер «Отважный» — боевое судно государства Франко. Поскольку клипер был довольно-таки громоздкой и неуклюжей парусно-паровой машиной, то его подстраховывали четыре однопалубных глиссера, принадлежащих к вооруженным силам Белой Руси.

Однажды Людовик отважился прокатиться на одном из глиссеров, которым командовал старый забияка Василий Латыш. Так как ширина Сиенны в виду Парижа не превышала километра, то Василий не решился преодолеть стоузловый рубеж. Но и ста узлов Людовику хватило за глаза. За три часа они успели посетить Па-де-де, перекусить у тамошнего губернатора, осмотреть заложенный на только что законченной верфи линкор «Белая Русь» с планируемым водоизмещением около двадцати тысяч тонн, а также вернуться в Париж. В британском проливе Василий все-таки рискнул дать глиссеру самый полный — двести узлов, правда, на палубу не выпустил никого.

— Смеетесь, ваше величество! — отмахивался он от настойчивых просьб короля. — Вас моментом снесет в море, а мне затем светит трибунал.

— Но капитан! — пытался слабо возражать Людовик.

— Нет, я сказал! Видите — скалы показались, — указал Вася в сторону горизонта.

— Что это? — спросил огорченный король.

— Британия! — торжественно объявил капитан. — Все, идем домой.

Почти у самого Парижа Людовик все-таки вымолил себе право — постоять минутку у штурвала. Минутка эта растянулась до десяти, а в финале король едва не столкнулся с земснарядом, который усердно углублял фарватер. Борясь с искушением отвесить его величеству подзатыльник, Василий моментально изменил курс, и глиссер проскочил в считанных метрах от драги.

На причале стояла королевская безлошадная карета — горбатый «Москвич», доставленный с базы. Сей диковинный зверь принадлежал Шуре Лютикову и был лично им преподнесен в дар властителю Франко. Предварительно, конечно, в нем поковырялись молодцы из ремвзвода, в результате чего анахронизм приобрел крейсерскую скорость 60 километров в час в целях личной безопасности монарха. Правил Людовик лично, не подпуская к рулю никого, за исключением старого Жака.

А Жак предпочитал любому наземному транспорту свой верный мотоцикл «Урал», на котором он носился в любое время года и суток. Они на пару с кардиналом выбирались на трехколеснике по грибы да по ягоды, а также на рыбалку. Сам Васнецов угорел бы от хохота, если бы ему поручили написать картину «Министры едут на природу»: за рулем в танковом шлемофоне и в авиаторских консервах — министр иностранных дел Жак; в коляске, нацепив на себя старую моргуновку, и с автоматом «Стэн-2» на груди — первый министр и кардинал Франко.

Последняя перепись Парижа насчитала тридцать тысяч проживающих в черте этого славного города и почти столько же — в окрестностях, заселенных вольными пеонами и вассалами вассалов. Не было города крупнее в Европе, лишь Бобр с окрестными слободами, монастырями да городищами мог тягаться с Парижем. Все-таки Бобр не был городом в привычном понимании этого слова — просто плотно заселенная зона образовывала почти круг с диаметром километров шестьдесят.

Если Париж при желании мог свободно сойти за мегаполис, то Бобр (который уже кое-кто потихоньку начал называть Бобруйском) был похож на огромный колхоз с центральной усадьбой в виде военгородка. За прошедшие двенадцать лет он оброс пригородами, в которых охотно селились люди из дальних поселений. Вследствие того, что средний возраст населения Бобра колебался от двадцати пяти до тридцати лет, мудрый Норвегов ввел всеобщую воинскую повинность со сроком службы от года (для семейных) до трех лет (принципиальные одиночки).

Белоросская колония в Париже достигла примерно двухсот человек, образовав своеобразный «Кукуй». Земли вокруг посольства были переданы во владение послу белоросского государства. Ввиду малоопытности франков люди Волкова служили на мытне, охраняли верфь в Па-де-де, несли караул в посольстве и в министерстве иностранных дел. Специальные патрули помогали префектам охранять покой мирных жителей.

Под руководством герцога де Лаваля было создано отделение по чрезвычайным ситуациям и курировалось им весьма пунктуально. Именно этим отделением был локализован знаменитый пожар 263 года, едва не охвативший половину Парижа. Начался пожар в королевских конюшнях и перекинулся на собор святого Антуана. Но прибывшие пожарные «Уралы» залили пеной все конюшни и половину собора, отчего фрески знаменитого Поля Амбрэ зело посветлели, а лики святых сменили выражение юдоли печальной на бесшабашный пофигизм.

С тех пор кардинал, любивший лично посещать торжественные мессы, старался не смотреть на потолок, ибо при зрении, ликов святых его разбирал дьявольский хохот. Андриан Городов предлагал свои услуги по художественной части, но Людовик, уже имевший коллекцию работ прославленного передвижника, наложил на сие дело вето.

— Пусть уж эти... придурки скалятся с потолка, чем семь кругов ада наяву! — заявил он, а кардинал присовокупил:

— Пойдем, сын мой, нарисуешь мне картину из жизни грешников в аду. Уж очень хорошо у тебя всякие жуткости получаются. Главное — чтобы огонь под котлом побольше был...

— Картины пишут, а не рисуют! — пробурчал Андриан, но, заинтригованный, поволокся вслед за Его Преосвященством.

На двери кабинета Андрея Константиновича Волкова висела золотая табличка с выгравированной надписью: «Посол государства Белая Русь во Франко — п.п-к Волков А.К.». На двери напротив его кабинета висела табличка с надписью «Торговый атташе при посольстве Белой Руси — ст. пр-к Лютиков А.Д.». За этой дверью, надувшись, как мышь на крупу, сидел сам Шура Лютиков в расстегнутом кителе и цедил из самовара в чашку кипяток.

Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет атташе вошел коренастый невысокий человек в парадном мундире.

— Шура, хорош чаи гонять, — рявкнул он, — переодевайся. Мы через два часа должны быть уже в Оберланде!

— Бог с вами, Андрей Константинович! — засуетился Лютиков. — У нас масса времени! «Бетрель» туда добежит за полтора часа! Чайку не желаете, пока я буду переодеваться?

— Ну, давай побалуюсь, что ли... — махнул рукой Волков. — Знаю, плут, что чай у тебя хорош! С таможни небось?

Лютиков почти всем корпусом скрылся в шкафу, и на вопрос посла прореагировал весьма аморфно. Что-то пробурчал, натягивая парадную майку-полосатку, и принялся впихиваться в брюки.

— Смотри, Данилыч! — предупредил Волков, прихлебывая чай. — Ты у меня аки Меньшиков при Петре Первом...

— В смысле? — Из шкафа высунулась всклокоченная голова старшего прапорщика.

— В смысле, рука ты моя верная, но вороватая. Ну, это до первого аутодафе!

В шкафу испуганно хрюкнуло.

— Мне бы графа какой титул! — хрестоматийно пробурчал Лютиков.

— Я специально для тебя придумал новое звание: Заслуженный прапорщик Вооруженных Сил. Цепляется четвертая звездочка с одновременным отлучением от церкви.

— Что это значит? — беспокойно задвигал носом атташе. Он уже вылез из шкафа, щеголяя новой николаевской тужуркой, из-под которой была видна черно-белая тельняшка. Голову атташе прикрывал хромированный картуз с кокардой ВДВ. На портупее болтался вороненый наган. Волков едва не подавился чаем.

— Железняк, твою мать! — сплюнул он. — На колчаковских фронтах раненый... в зад! А отлучение от церкви, мон дью, означает, что тебя может любой лишить живота безнаказанно.

Шура снял картуз и вытер вспотевший лоб.

— Мне без церкви нельзя никак, — сообщил тихо он, — мне сам кардинал должен.

— Он простит! — так же тихо парировал посол. — Ты все-таки подумай насчет аутодафе. Самая милосердная казнь. Без пролития крови. Душа грешника прямиком отправляется в рай. Кто там нынче на воротах, святой Петр, по-моему... познакомишься. Денег ему одолжишь.

— Я больше не буду, — шмыгнул носом плут, выжига и крохобор Лютиков, — честно!

Андрей допил чай и искоса глянул на заместителя.

— Знаешь что, Данилыч? Если ты когда-нибудь напишешь мемуары, то свистни мне. Я к ним подклею все жалобы, что поступают на тебя. Получится посолиднее, чем у маршала Жукова. Ты куда, собачий сын, подевал три километра рельсов, что предназначены были для меловых шахт?

— Ах это! — вздохнул с облегчением Шура. — Намедни приперся новый герцог Орлеанский. Полдня умолял. Ему на виноградники нужно было. Взамен обещался поставить стройматериалы: строевой лес, тес, камень, мрамор. Нам же позарез это нужно — Кукуй растет.

Андрей Константинович наморщил лоб. Стройматериалы действительно архиважны.

— А себе что выторговал?

Лютиков замялся.

— Давай-давай колись! — подбодрил его подполковник.

— Ну, вообще-то герцог обещал в рыцари посвятить... —Гулкий смех посла был ему ответом.

— Какой из тебя рыцарь, Данилыч? Ну где ты слышал о жидах-рыцарях? И вообще, ты хоть грамотный?

— При чем тут это? — вскипел Шура. — Вы меня зажимаете, Андрей Константинович! Жалко вам, что ли, этого несчастного рыцарского звания! Вам же еще три года назад графский титул пожаловали...

— Дурак ты, прапорщик! Рыцарю ведь нельзя ни врать, ни воровать, ни трусить... А если нарушишь кодекс чести, то мигом лишат рыцарского звания!

— Это когда-то я врал? — не удержался Лютиков.

От такого нахальства у Волкова глаза вылезли на лоб.

— Еще рыцарь должен быть скромным, — жестко сказал он, — а ты у нас... Ладно, хватит языками чесать! Поехали!

Сидя в быстро несущейся на северо-восток «Бетрели», Волков распекал своего заместителя:

— Видано ли дело! Прапорщик в ангелы лезет! Да тебе в чистилище пятьдесят тысяч лет сидеть при самом выгодном раскладе! И то, если святой Петр пьян будет. А иначе — самый теплый котел в аду тебе обеспечен, да еще в сумеречной зоне.

Надувшийся Лютиков равнодушно смотрел на пролетающие мимо поля и фермы через бронестекло. Экипаж «Бетрели» резался в карты, лишь механик-водитель сидел на своем сиденье и, позевывая, следил за дорогой.

— Что за черт! — внезапно выругался он, притормаживая.

Посреди дороги лежала срубленная осина.

— Пойду посмотрю, что ли... — сказал водитель, приоткрывая люк.

— На месте! — скомандовал Волков. — Что-то подозрительно все это! Пошарь-ка вокруг машины «совой». Сдается мне, что вон за теми кустиками «плохиши» укрылись.

— Так точно, товарищ полковник, — почти мгновенно доложил командир машины, — с обеих сторон человек по десять. Может, огнеметом их?

— Жестокий ты человек, сержант, — раздумывая, сказал Андрей, — давай-ка ты их лучше «дристуном» пугни.

«Дристуном» прозывался синтезированный вариант американского газа «Джей-флоп», применявшегося при разгоне неуправляемых демонстраций, дебошей и прочих опасных народных сборищ. Принцип его действия говорил сам за себя. Вдохнув такого газа даже малую толику, человек мгновенно накладывал в штаны, а следовательно, активность его последующих осмысленных действий равнялась приблизительно мнимой единице.

Передняя башня «Бетрели» повернулась на пятнадцать градусов влево и выпустила щедрую порцию «Джей-флопа». Затем, приняв тридцатью градусами левее, повторила залп.

— Вот и все! — улыбнулся Волков. — Вскоре можно будет надевать респираторы и идти на профосмотр.

Не расслышавший толком его слов, Лютиков открыл напротив себя дверцу и, выхватив из кобуры наган, помчался в сторону кустов, истошно матюгаясь.

— Твою мать! — раздраженно отпустил посол. — Виноградов, закрой ты эту fucking door^[2], а не то сейчас все обосремся!

— Товарищ полковник, — обратился к послу механик-водитель, — насколько я помню, при использовании отечественного аналога из человека текло недели две...

— Ну... — улыбнулся Волков, — наш вариант «Джей-флопа» лишь немного уступает американскому аналогу, ибо есть тут одно деревце... скорее, куст. Вот на основе его ягодок наши парни в Бобрике приготовили это лекарство, кхе! Минут этак через десять пойдем смотреть результат. Всем приготовить респираторы.

Когда Волков с Виноградовым вышли из автомобиля, то слабый запах подгнивших бананов проник даже сквозь фильтры респираторов. Подполковник жестом остановил ретивого командира машины и отступил на пяток шагов назад. Переждав еще минут десять, они таки решились подойти поближе.

Первым в скрюченной позе жареного гольца валялся старый знакомый и заклятый друг — Густаво де Бертрам. Обгаженные панталоны были наполовину спущены, и на его волосатую задницу уже слетелись мухи, привлеченные пикантным запахом. Не особо отвлекаясь и не особенно церемонясь, Волков пинком ноги отбросил «Правую руку ужасного Торкемады» в придорожную канаву и приступил к осмотру остальных. Все бертрамовское воинство, следуя примеру своего отважного командира, потихоньку сползало в кюветы.

— Принеси-ка, друг Виноградов, бензопилу, — скомандовал посол, — необходимо эту поленяку с дороги убрать.

Сержант убежал, а подполковник снял респиратор.

— Шура, ку-ку! — позвал он. — Доброе утро, последний герой! Где ты?

Неподалеку зашуршали кусты.

— Дело дрянь, командир, — донеслось оттуда слабым голосом Лютикова, — несет меня, словно блудливую корову! Слава богу, хоть штаны вовремя успел снять. Что делать-то теперь?

— Поедешь в грузовом отсеке верхом на ведре! — сурово приказал Волков. — Тебя никто не просил с дурью наперевес на супостата кидаться. Рыцарю башка нужна не только для того, чтобы жрать и блевать. Время от времени там должны рождаться мысли.

Опечаленный прапорщик в последний раз издал звук лопнувшей шины и, наконец, вылез из кустов. Они подошли к автомобилю, возле которого суетились бойцы, выгружая бензопилу, топоры и чокера.

— Ведро Лютикову Александру Даниловичу! — распорядился командир, обращаясь к механику-водителю. — Наш продюсер нездоров.

Пока бойцы расчищали путь, Шура удобно устроился на импровизированном унитазе, подложив под свой натруженный зад пару дощечек. «Бетрель» быстренько оттащила злополучное бревнышко и столкнула его в кювет, а затем вновь устремилась по асфальтовой ленте в направлении Амстердауна — столицы Оберланда.

Высокогорное плато, на котором располагалась данная страна, было образовано около миллиарда лет тому в процессе тектонических движений пластов севера и юга, направлявшихся навстречу друг другу. В районе пятьдесят третьей параллели они встретились и более южный слой наполз на северный. Этот самый наполз и образовал плоскогорье, а прогнувшийся северный пласт явил собою дно пролива, отделяющего Британию от Оберланда и Франко.

Всю эту информацию Волков почерпнул из доклада исследовательской группы, возглавляемой его первой женой Анжелой, командиру Базы полковнику Булдакову. Отец Андрея, Константин Константинович Норвегов (ныне заслуженный генерал), возглавлял правительство пан-Европы, в которую кроме Франко, Белой Руси и Оберланда вошли Русь, Колхида, Урарту, Болгарское Королевство, Бессарабия, Ржечь, Британия и Курляндия. На территории этих земель общими считались пути сообщения, природные ресурсы и вооруженные силы.

Войско делилось на гвардию, мобильную пехоту и флот. Гвардия была элитой войска, и ядро ее составляли солдаты Бобра. Гвардия занималась в основном интеллектуально-диверсионной деятельностью и имела численность не больше дивизии, командиром которой считался небезызвестный Булдаков Олег Палыч.

Мобильная пехота, количеством до двенадцати дивизий, несла службу по охране внешних рубежей, охране берегов и прочего. В составе ее были танки, бронетранспортеры и небольшие дирижабли. Авиация, как таковая, находилась на стадии исследования, ибо представляла собой наиболее высокоточную область производства. Основой будущей авиации должны были стать магнитопланы — изобретение КБ имени Локтева и Серегина. Действующие модели их уже преодолели звуковой барьер и могли поднимать на борт до десяти тонн полезного груза.

Флот делился на береговую охрану и ударно-оборонные военно-морские силы. Береговую охрану несли глиссера, а все остальное выполняли новейшие трехмачтовые клипера — парусно-пароходные суда, вооруженные десятком пушек да оснащенные паротурбинными пятисотсильными двигателями, позволявшими им развивать скорость до восемнадцати узлов. Подполковник очнулся от размышлений, когда «Бетрель» притормозила у врат Неверхауса — официальной резиденции Хранителя на этой планете. Кстати, местные жители называли свою планету Унтерзонне, что в переводе на человеческий означало «Находящаяся под Солнцем».

Однажды, года три назад, он имел честь видеть Хранителя на церемонии подписания Амстердаунской унии — союзного договора десяти государств — первых членов пан-Европы. Год спустя к ним присоединилась левославная Ржечь — единственное левославное государство в составе Союза (Левые славили Господа соответствующей рукой). Тогда Хранитель едва ли перекинулся десятком фраз с главами государств-членов, а нынче сам прислал приглашение подполковнику Волкову с просьбой о встрече в его замке.

Бойцы притихли и с благоговейным трепетом рассматривали огромное здание на скале, верхние этажи которого терялись где-то в облаках. Сложенное из серого камня, здание Неверхауса подавляло своими размерами и имело чуть ли не стотысячелетнюю историю. Сколько в нем насчитывалось этажей — не ведал ни старший мажордом, ни главный камердинер, ни сам Хранитель.

К автомобилю подошел старший мажордом и, приветливо пожелав гостям доброго вечера, пригласил входить. Механик водитель сдал назад и поставил «Бетрель» под навес. Сэр будущий рыцарь Шура Лютиков сидел тихо, как мышь, в грузовом отсеке автомобиля и уже не помысливал о созерцании роскошных окрестностей замка.

К главному входу в замок вела лестница, ни в чем не уступающая в смысле грандиозности знаменитой своей Потемкинской сестре, а длиною, пожалуй, ее и превосходившая. По бокам ее на каждой площадке стояли фигуры сфинксов (если их можно так назвать) с телом жабы и человеческими мордами. Морды, по прихоти Хранителя, были разные: известные личности из подконтрольных ему миров, политические деятели, диктаторы, маньяки, спортсмены и прочие индивидуальности. На семнадцатой площадке Андрей с удивлением узнал в морде очередного урода Адольфа Гитлера, а напротив — его закадычного друга Бенито Муссолини.

Втихаря показав дуче кулак, посол поспешил за мажордомом, но на предпоследней площадке остановился, узрев в лике очередного сфинкса знакомые черты отца.

— Вот, блин! — чертыхнулся он. Дворецкий обернулся. Понимающе промолчав, он через некоторое время двинулся дальше, жестом призвав Волкова проследовать за ним.

У парадного входа их поджидал Хранитель собственной персоной — верзила двух с половиной метрового роста, а в плечах подобный статуе Свободы. Волков, уже однажды видевший его, все равно ощутил какое-то неудобство, а уж о спутниках его и говорить не приходилось.

— Ага! — воскликнул великан густым басом. — Добрались наконец! А где мой добрый друг Густаво?

— На полпути между сансарой и нирваной, — пожал плечами Андрей, — добрый вечер, Хранитель.

— Для вас он и вправду добрый, а вот для Густаво и его свиты не слишком, — мягко пожурил Хранитель посла, — ну, да ладно! Все же не из гранатометов их покоцали.

Хранитель объяснялся на современном русском языке с непринужденным изяществом интеллигентного ханыги. Андрею даже показалось, будто он заявился в гости к товарищу Мухину, командно-матерный язык которого был изрядно разбавлен словарем имени Ожегова. Хранитель, словно подслушав мысли подполковника, ухмыльнулся.

— Ну что, ребятушки! Сначала в баньку, а потом за стол. Дела вершить будем завтра.

Глава 8. Земля. 1988. МАТЕМА

Словно стремительный торнадо, маленький бородатый человечек с оригинальной проплешиной ворвался в поточку и, старательно начертив на доске мбфемб, с видом победителя глянул вверх на аудиторию.

— Ну и что эта фигня значит? — озабоченно спросила у Ростислава соседка.

— «Математика» на греческом, — ответил парень, озабоченно глядя на преподавателя. С таким нетрадиционным началом занятий по математическому анализу он сталкивался впервые, хотя сам провел их немало.

— Ты что, знаешь греческий? — удивилась соседка.

Ростислав знал древнегреческий, но на всякий случай осторожно ответил:

— Тут и знать нечего. Ты ведь знаешь буквы греческого алфавита. Читай, просто произнося первый звук: мю, альфа, тау, эпсилон, мю, альфа. Получается «матема». Ясно?

— Меня зовут Инга, — представилась собеседница, — можно, я с тобой буду сидеть?

Разговор этот происходил первого сентября одна тысяча девятьсот ажно восемьдесят восьмого года в двести семьдесят четвертой аудитории физфака БГУ, куда Ростислав Каманин поступил после досрочного окончания школы. Поговорив с отцом, профессором кафедры ядерной физики того же университета, парень подал документы в приемную комиссию.

Стесняясь своего гренадерского роста, он явился на экзамен пораньше. Группа медалистов сдавала отдельно, в конце длиннющего коридора на третьем этаже. Там уже находилось человек десять мандражирующих абитуриентов. Своим появлением Ростислав произвел, мягко говоря, фурор. Первым к нему подошел плечистый прыщавый парень и отрекомендовался:

— Анатолий. Ну у тебя, блин, и рост! Два метра есть?

— Ростислав! — отрекомендовался парень. — Два ноль три.

— Ни фига себе! — присвистнула одна из девчонок. — А если тебя какая девчонка поцеловать захочет? Лесенку приставлять, что ли?

— Мал я еще, чтобы целоваться! — смущенно пояснил Ростик, а профессор внутри его радостно потер руки. — Мне всего четырнадцать.

— Так ты вундеркинд? — не отставала девочка.

— Акселерат, — поправил ее Анатолий, — мы первую пятерку набираем. Не желаешь присоединиться?

Экзамен он сдал до смешного легко. Решил задачу на плотность электрического тока, а затем побеседовал с приятелем отца на предмет теории относительности. Получив в свой актив «отлично», он вышел в коридор и флегматично брякнул:

— Следующий!

— Ну как? — бросились к нему все.

— Hochst erfolgreich, Herren!^[3] — Поднял он вверх пять пальцев и хмуро подумал: «Всю жизнь мечтал быть студентом БГУ».

Дома он обрадовал Машу и сестренок-близняшек (его старик специализировался исключительно на близнецах), которым шел уже десятый год. Отличающийся склонностью к более или менее русским именам, Алексей назвал их Светланой и Галиной. Итак, Маша, Света и Галка восторженно приняли весть, что «Дядя Степа» отныне студент БГУ, а вернувшийся вечером профессор покрутил пальцем у виска и сказал, что так раньше радовались разжалованные в простые рядовые полковники при получении очередного воинского звания «ефрейтор».

Относительно новыми предметами для Ростислава были Физкультура и история КПСС, часть которой Ростик помнил по прошлой жизни. Да еще университет закупил для физфака десяток «Ямах» — ПК принципиально нового типа с офигительными монохроматическими экранами. Собраны машины были на основе процессора Z-80 — восьмибитного крепыша, при помощи которого вся страна чуть позднее знакомилась с понятием компьютерных игр. В капиталистической Америке, правда, вовсю уже пользовались машинами типа AT 286, а у особенно передовых господ были последние достижения компьютерной индустрии — шестнадцатибитные гиганты мысли AT 386SX-25 с целым мегабайтом памяти, но Великая Страна не могла позволить собственным детям обучаться на передовых технологиях — несмотря на перестройку, было сильно убеждение, что кибернетика — наука гнилого империализма. К тому же много средств отнимали слаборазвитые страны: Куба, Индокитай и Великое Черное и Вечноголодное Братство, населяющее самый теплый континент.

Да еще некстати пятнадцать лет назад Леониду Красное Солнышко пришло в голову превратить Казахстан во Всероссийскую житницу. Как ни крути, а все правители России двадцатого века были одержимыми: Николай Второй — гуманизмом, Ильич Первый Самозванец — мировой революцией, Иосиф Грозный — синдромом Ильича, Никита Шут Гороховый — остатками этого синдрома, Ильич Второй Цицерон — наследственностью, Юрий Долгорукий и Константин Тишайший — старостью, а последний — Михайло Меченый — гласностью. Сравнивая начало и конец двадцатого века, Ростислав, как ни старался, не мог усмотреть удачного финала в матче Россия против Истории.

Поэтому, сидя на лекциях профессора Кириллова, он едва сдерживал смех. Профессор, почти его ровесник (где-то 1908 года рождения), нес несусветную чушь про какие-то Коминтерны, съезды РКП и РКП(б), отступления от истинной веры господ Троцкого и Плеханова. Когда-то Переплут лично был знаком с Львом Давидовичем и искренне жалел, что не он, а Иося занял трон советского государства.

Согласно программе обучения студентам пока еще рано было знать, что Ульянов-Ленин тоже был парнем не промах. Вот с этим Ростислав был согласен. Если при Брежневе был застой, при Хрущеве — всеобщая кукуризация, при Сталине — культ личности, то сказать, что при Ленине — всеобщий террор, это заставить людей круто задуматься: в какой же сволочной стране им довелось родиться! Нельзя так пугать народ. Он, чего доброго, смуту устроить может. Правда, отбили за время советской власти людям охоту дурить, а современные Степаны Разины, Емельяны Пугачевы, Степаны Болотниковы и прочие с детства содержатся в спецприемниках. Кто в СИЗО, кто на вольном поселении, кто в психушке. Вся же остальная протоплазма, являясь глубоко пассивной, жадно смотрит в рот очередного поводыря и радостно пускает пузыри ностальгии. Виват, Хулио Иглесиас! Ностальжи!

Отец Иглесиас, хули вы?

— Как тебя зовут, эй?! — Шепот настойчивой соседки оторвал Ростислава от отнюдь не прокоммунистических размышлений.

— Чего тебе? — обернулся он к ней.

— Ты где витаешь, парень? — изумленно выдохнула Инга. — Я спрашиваю, как твое имя.

— Ростислав Каманин, — пожал плечами он, — можно просто Ростислав.

— Замечательно! — фыркнула девушка. — Так и до паралича языка недолго.

— Нонсенс! — парировал парень. — Особенно у женщин.

Инга обиженно отвернулась и принялась записывать кирилловскую белиберду. Ростислав прислушался к монотонному гудению профессора. Подружка с третьего курса шепнула, что этот мальчик — очень перспективен. Папа — профессор, а это что-то значит даже по нынешним смутным временам. И если Инга не собирается возвращаться после института в свой Бобруйск, то пусть делает выводы. Выводы же пока были неутешительны. Самодовольный маленький (не по внешним данным, а по возрасту) засранец не обращал на рядом сидящую красавицу внимания совершенно, витая где-то в облаках.

— Вот вы думаете, что такой предмет, как История КПСС, теперь не нужен, — томил душу Кириллов, — а вместе с тем, это — предмет легкий. Неужели вам в зачетке помешает лишняя «пятерка», которая в конечном итоге скрасит средний балл?

Ростислав, вспоминая эту нуду, зло сплюнул. Если бы по такому принципу преподавали в Сорбонне! Там физикам преподавали физику и математику, а не историю развития капитализма в России, которую с таким увлечением писал Вовка Гаврош, надеясь, что она станет бестселлером. Вообще-то Историю КПСС преподавали, видимо, для того, чтобы труды почившего в бозе вождя хоть кто-то, да читал.

Кстати, в школе им долбили, что труды Ленина — вторые на месте по популярности во всем мире. После Агаты Кристи, разумеется. Был еще точно такой больной психопат — Фридрих Ницше. Ну он-то про Заратустру не шестьдесят томов настрочил! Вот такая тут «Генеалогия морали!»

— Эй! Ты чего не пишешь? — позабыв обиду, снова спросила девушка.

— Раньше не у всех ребят были тетрадка и букварь, — буркнул Ростислав, — а теперь тетрадей много, чтобы их марать всякой ерундой! Легче тебе станет, если ты узнаешь, в каком году созывался Второй Интернационал?

— Но ведь кругозор, эрудиция, экзамены, в конце концов!

— Ты на физ или истфаке учишься? Голова все равно не в состоянии впитать полсотни томов ленинских работ. А если и впитаешь, то будешь всех поражать своей эрудицией?

— И откуда ты такой умный в четырнадцать лет?

— Родили меня такого! — недовольно заворчал парень. — Ну, чего пристала?

— А, понятно! У тебя еще фаза полового созревания не закончилась! — протянула Инга.

Профессор внутри Ростислава едва не сходил по-маленькому. Тело же ехидно осведомилось:

— С чего ты это решила?

— Ты еще девушками не начал интересоваться! Тем более красивыми.

— Это ты-то красивая? — подколол ее Ростислав. — По мне так обычная девчонка! Старая к тому же...

Инга, которая считалась на факультете одной из первых красавиц, обиженно надула губы и уткнулась в конспект.

Выходя после четвертой пары из универа, Ростик заметил ее, беседующей с одним из парней-старшекурсников. Увидев его, она демонстративно положила руку ему на плечо и широко улыбнулась. Ростик пожал плечами и прошел мимо. Когда он скрылся из виду, Инга убрала руку и прошипела:

— Проучить бы его!

Парень флегматично пожал плечами:

— Ну, во-первых, он сын завкафедрой ядерной физики, на которой я имею неплохие шансы остаться в аспирантуре. Во-вторых, плечи у него тоже немаленькие. А в-третьих, если ты в него втрескалась, то таким путем ничего не добьешься. В-четвертых, если неправильно «в-третьих» и если ты хочешь стать невесткой профессора Каманина, то действовать нужно совсем не так.

— Все вы сволочи и подонки! — бросила Инга и побежала вслед за Ростиславом.

— Да, мы такие! — грустно улыбнулся Руслан. — Это же физфак. И не подонки, а реалисты.

Ростик стоял у киоска «Мороженое» и лопал пятую порцию эскимо. Отец без лишних слов отдавал ему четверть своей зарплаты, ибо сынуля здорово помогал ему с расчетами и прочей дребеденью. Так что Ростислав мог себе позволить и кутнуть. Карманные деньги плюс стипендия составляли около двухсот рублей в месяц, а это выходило равным окладу хорошего инженера на хорошем заводе.

— Как ты можешь есть это в двадцатиградусный мороз? — раздался сзади знакомый до отвращения голос.

— Вот так вот и жрем-с! — ответил он, не оборачиваясь. — Трескаем помалу.

Ростик любил вот так вот запросто навернуть десяток порций, не отходя от кассы. Тем более что в его времени это было удовольствием дороговатым и подавалось на десерт в лучших семьях Москвы.

— Что, Руслан уже ушел? — деловито осведомился он. — Или, пардон, ты ушла?

— Необязательно быть таким противным! — сказала она. — Давай сегодня в кино сходим!

Каманин пожал плечами. Он не любил синематограф. Ни в прошлой жизни, ни в этой. К тому же его раздражали большие скопления людей. Он-то и универ едва терпел.

— Не хочу я в кино, — спокойно сказал он. Лицо Инги опасно вытянулось. Разочарование отчетливо проступило на красивом, умело накрашенном лице. Увидев это, Ростик предложил: — Есть альтернативный вариант. Погоди, не криви губы. Сейчас зайдем в Троицкое, пообедаем в одном тихом трактирчике, а затем пойдем ко мне. Если ты так любишь кино, посмотрим видик. Там прикольная комедия со Шварцем есть. «Близнецы» называется. Ты, кстати, где живешь? Мы с отцом могли бы тебя потом отвезти. Ну как?

— Вообще-то в Троицком я еще не была... — мечтательно проговорила Инга. — Но ведь завтра коллоквиум по физике.

— А, ерунда! Я тебе помогу. Прямо дома подготовимся. Там Машуля обещала пиццу испечь к вечеру. Гигантскую. Идешь, нет?

— Иду. Не в «пятерку» же переться... Я сама из Бобруйска вообще-то... Но как-то неудобно получается.

— Неудобно у декана на пиво просить! — злобно отшутился Каманин. — А ты по ежевечерним макаронам соскучилась, или чем вы там питаетесь?

— «Харчо», «Свекольник» и ячневая каша. Чего скривился?

— Тебе просто необходимо попасть в Троицкое, — уверенно заявил парень.

— А, черт с ним! Поехали! Не каждый день девушку водят в Троицкое!

— Ты девушка красивая, как сама утверждаешь. Могла бы хоть каждый день ходить туда, — съехидничал парень. Инга так посмотрела на него, что он подумал, не переборщил ли.

— За все нужно платить. Всякий норовит прикоснуться туда, где помягче. За три рубля-то! Лучше макароны!

— Ну, я тебя трогать за всякие там места не собираюсь. Еще несовершеннолетний.

Ребятки помолчали.

— А кто эта Машуля? — невинно осведомилась Инга. — Сестра, домработница... подруга, может?

Ростик неожиданно издал губами очень неприличный звук. Сконфузившись, он посмотрел на девушку.

— Мачеха. Молодая, симпатичная мачеха. Тридцать три годика! Родила отцу девять лет назад близняшек: Светку с Галкой. А домработницы мы не держим уже одиннадцать лет — с тех пор, как папа женился.

Инга задумалась.

— А мама твоя где? Извини, если покажусь нескромной...

— Да нет! Все нормально. Уехала в Израиль, когда мне было полгодика. Вместе с Полиной — моей сестричкой-двойняшкой. Недавно мне Полина фото прислала — белые люди на берегу Красного моря. Она и мамаша с каким-то очкастым евреем дыню трескают. Флаг им в задницу! Который со звездой Соломона, — уточнил парень.

— А, не расстраивайся. У меня вообще один брат — прыщавая сволочь лет тринадцати. Но за мной уже в ванной пытается подсматривать, понимаешь?

— Понимаешь. Отчего не посмотреть, когда есть на что, — хмыкнул Ростислав, — вон, «четвертак» стоит. Поехали!

Они вскочили в двери троллейбуса «двадцать пятого» маршрута и спустились на заднюю площадку — излюбленное место молоденьких парочек. Там, кстати, Ростик мог стоять почти в полный рост.

— Кажется, общественный транспорт — не самое удобное для тебя место, — заметила Инга, слегка обнимая его за талию.

— В такси еще хуже, — признался Ростик, — вырасту, куплю себе «Яву». По крайней мере головой в крышу не упираешься. А то можно будет и старенький «Харлей» прикупить. Вот это транспорт!

— Не приведи господь, такой рост! — вздохнула девушка.

Троллейбус тряхнуло. Ингу бросило на Ростика. Она ткнулась лицом в его водолазку и, отпрянув, пробормотала:

— Что за запах незнакомый? Как называется?

Парень пожал плечами.

— «Аляска». Папа из Испании привез.

— Крутизна-а-а! — протянула Инга. — Куда нам, простым смертным...

Ростислав мгновенно отстранился.

— Инга, я не виноват, что в такой семье родился. Родился бы в другой, пах бы «Тройным», как и все нормальные люди.

— Извини. По-моему, наша остановка.

— «Ёперный театр»?

— Она самая. Выходим, что ли?

— И быстренько. — Ростик аккуратно вышел из троллейбуса, следя за тем, чтобы головою не снести поручень, и, галантно подав даме руку, дополнил: — В этот час в моем погребке народу мало. Ручаюсь, тебе там понравится.

«Погребок» оказался совсем не погребком, приличным кафе на втором этаже недавно реконструированного домика. В просторном помещении царил полумрак, в котором, уверенно ориентируясь, сновали официантки. Лилась негромкая музыка, а голос Марка Нопфлера придавал этой атмосфере таинственности особый колорит.

— Что это играет, интересно? — поежилась Инга. — Аж мурашки по коже забегали!

— «Brothers in Arms», «Dire Straits», — ответил Ростик, — мне тоже нравится. Что будем брать. И не стесняйся — я угощаю.

— По какому праву, интересно? — лукаво глянула на него Инга.

— Ну... Я все-таки мужчина, да еще имеющий, кроме стипендии, побочный источник дохода. Короче, принцесса! Вот меню, будь добра — выбирай!

— Интересно-интересно! — протянула девушка, беря в руки листок бумаги, исписанный крупными (чтобы посетители могли разобрать в полумраке) буквами. — Ну вот, например, салатик из кальмаров я бы попробовала первый раз в жизни. К нему цыплячью ногу с картофельным пюре и маленькую смаженку с грибами.

— А на десерт? — равнодушно поинтересовался парень.

— На десерт, — девушка задумалась, — на десерт пусть будет клубничное желе и мороженое с лимонным ликером! Я не слишком обнаглела?

— Успокойся! Копеек у меня хватит. В самом деле, что ты так нервничаешь!

К ним подошла официантка, и Ростислав без запинки отбарабанил заказ Инги.

— А вам что? Как обычно? — спросила официантка, знавшая Каманина как постоянного клиента в лицо уже давно.

— Да уж будьте так добры, Наташа, — кивнул головой парень.

Инга в ожидании заказа принялась рассматривать окружающую обстановку. В зале, размером приблизительно десять на шесть метров, стояло около дюжины столиков. Заняты из них были всего три, что полностью подтверждало слова Каманина. В заведении был «мертвый час» — время между обедом и ужином.

Вскоре официантка вернулась с подносом и выставила перед Ингой ее заказ. Пробормотав: «Одну минутку, молодой человек», — она легким шагом заторопилась на кухню, откуда вскоре вернулась с подносом, загруженным раза в два основательнее.

— Прошу прощения, молодой человек, ну вы и жрете, — с чувством произнесла Инга, когда Наталья, выставив на столгору снеди, вернулась к себе за стойку.

— Большому кораблю, — повторил хазановскую шутку Ростислав, — семь футов под килем.

Сказав это, он принялся за еду. У принявшейся считать блюда Инги от обалдения полезли на лоб глаза. Напротив Ростика слева направо расположились: огромный кусок пиццы с грибами и колбасой; громадный бифштекс с тройной порцией картофельного пюре; не менее пол-литра «оливье» в хрустальной салатнице; селедочница с разделанной упитанной селедкой под уксусом и украшенная колечками золотистого лука; в приличных размеров розетке красовалась тройная порция мороженого, щедро политая тархуновым сиропом. Рядом со всем этим, как на параде, выстроились три бутылки кока-колы, запотевшие, только что из холодильника.

— Благослови, Господь, пожирающих дары твои! — прошептала девушка и принялась за еду. Ростислав благовоспитанно налегал напротив.

— Кофе будешь? — спросил он, промокая салфеткой губы. Инга подняла на него глаза. Содержимое его заказа успело перекочевать к нему в желудок прежде, чем она успела покончить с желе.

Сиротливо стояли три пустые бутылки на 0,33 литра, блестела очищенная хлебным мякишем салатница, да горько плакала тарелка, на которой пятнадцать минут назад располагался чемпион среди бифштексов в самом тяжелом весе. Зато заметно повеселевший Ростислав благодушно рассматривал девушку, робко уплетающую свой первый в жизни полноценно-роскошный обед.

— Ну чего ты так пялишься, — промурлыкал он, — во мне больше двух метров росту и раза в два поболее весу, чем в тебе. Так неужто я должен на птичьей норме сидеть? Страшно, Маугли?

— Прости! — Инга покраснела. Она ни к селу ни к городу вдруг вспомнила разговор, состоявшийся в их комнате пару дней тому назад.

К ним в поисках опохмельного пива забрела одна из старшекурсниц из «двойки» — общаги, расположенной рядом с их «пятеркой».

— Запомните, бабы! — авторитетно поучала их умудренная опытом «сестричка». — Какой у мужика аппетит за столом, такой и в постели. Еще пиво есть?

— Эй, ты где? — донесся до нее голос Каманина. — Перестань скрести ложкой пустую розетку. Если хочешь еще мороженого, то сейчас закажем!

— Извини, — повторилась девушка, — просто задумалась. Все так необычно: музыка, вкусная еда, вообще... Спасибо, Ростик! Я так здорово еще никогда не сидела.

Каманин расплатился, они попрощались с официанткой, получив приглашение приходить еще, и вышли на улицу. Было начало пятого вечера.

— Интересно, — вдруг произнесла Инга, — во что тебе обошелся этот, с позволения сказать, обед?

— Смешная сумма — семь рублей, — тоном Остапа Бендера произнес Ростислав, — для меня, как для постоянного посетителя, скидка. Хотя скидку таким образом заполучить очень трудно. Признаюсь как на духу — я им починил СВЧ-комбайн. Вызов специалиста из ФРГ обошелся бы им гораздо дороже. У нас ведь пока гарантийных мастерских на импортную технику почти нет, а те, что есть, завалены заказами.

Нынче профессор Каманин проживал на престижной улице имени Пулихова, в роскошной пятикомнатной квартире. Перспективному профессору с видами на академика полагался отдельный кабинет, спальня, спальня для сына, спальня для близнецов, плюс теоретическая комната для домработницы. Итого пять комнат. Отдельно нужно сказать о кухне. Во времена всемирного «кукурузника», Никиты свет Сергеевича, считалось, что люди будущего (коммунизма) будут питаться в столовых, а на «куфню» забредать рано утром и поздно вечером в поисках чайку. Посему максимально отводимое место под этот едва ли не самый важный уголок дома выражалось скромной цифрой, в шесть квадратных метров, на которых двум стоящим человекам и холодильнику приходилось весьма туговато и тесно, словно танкеру «Сиввайз Джайент» в Суэцком канале.

Опять-таки в целях экономии вертикальной канализации (так называемых стояков) рядом с кухней располагался санузел, создававший множество пикантных ситуаций. В то время, когда один человек на «куфне» совершал процесс принятия пищи внутрь, другой в санузле занимался делом таки совершенно обратным, причем второй старался не обращать внимание на чавканье, доносившееся с «куфни» через тонкую стенку, а первый этим самым чавканьем старался изо всех сил заглушить мощный саунд, доносившийся из санузла.

Элита подобных «удовольствий», разумеется, была лишена. Туалет, как и положено, располагался в самом конце коридора, недалеко от спален, а кухня (не «куфня») имела подобающий шестнадцатиметровый размер и позволяла, не напрягаясь, усесться за стол человекам десяти. Стол, естественно, стоял посредине, словно на американских буклетах. Вся квартира Каманиных имела «полезную площадь» в сто двадцать квадратных метров, тридцать из которых отводилось род зал (комнату для приема гостей).

Попавшей в первый раз в подобную квартирку Инге показалось, что она очутилась в повести Булгакова «Собачье сердце». Тем более увидев на двери бронзовую табличку с тисненой надписью: «Профессор Каманин Алексей Михайлович».

— Пэ... рэ... о... неужто пролетарий? — притворно удивилась она.

— Там после «о» идет пузатая двубокая дрянь! — раздался сзади мелодичный женский голос.

— Маша! — воскликнул Ростислав. — Ты откуда?

— К Гавронам ходила, Ватсон. Видишь, в шлепанцах я.

Парень полуобернулся к Инге и улыбнулся.

— Вот это и есть — Маша. Жена отца и королева нашей квартиры, естественно, вместе с кухней. А это, Маша, Инга — сокурсница. Прошу любить и жаловать.

— Давайте, молодежь, в квартиру проходите! — сделала Маша приглашающий жест. — Там разберемся.

— Маша, — уже в квартире спросила Инга, — а как вас по-отчеству?

— Для нее что по-отчеству, что по-матушке — одинаково!

Девушка недоуменно глянула на него.

— Нашей Марии нравится западный стиль общения. Можно называть Машей, но на «вы».

— Обращение «Мария Николаевна» мне в детском саду опротивело, — пояснила молодая женщина, широко улыбаясь. — «Николаевна» — слишком по-колхозному. Я ведь не бригадир в полеводческом летучем отряде номер три по скоростной уборке моркови...

— Еще Маша не любит, когда к ней обращаются по половому признаку, — сообщил Каманин-младший.

— Это как? — не поняла Инга.

— А вот так, — фыркнула Маша и внезапно протянула гнусавым голосом завсегдатая гастрономов: — Девушка!!! — от неожиданности Инга подскочила.

— Ну вы даете!

— Это не я, — еще раз фыркнула Маша, — у Чехова в пьесе «Медведь» Смирнов тоже похоже вопил.

— Человек!!! — басом проревел Ростик. Подскочили обе.

— Шаляпин недорезанный, — сказала Маша, держа ладонь у сердца, — хорошо, хоть девочки в школе, а не то...

Парень засмеялся и, взяв Ингу за руку, повел ее по широкому коридору, по дороге продолжая гудеть шаляпинским басом известную песню Преснякова из фильма «Фантазии Веснухина».

Спит придорожная трава...

— Очень похоже! — ядовито прокомментировала девушка, когда прозвучали последние слова о мальчике, выпившем молочка и неизвестно отчего забредившего островами. — Вовку Преснякова наверняка бы хватил кондратий. А это все ваши книги?

Весь десятиметровый коридор справа и слева занимали высокие стеллажи, сплошь заполненные книгами. Слева в углу сиротливо притаилась алюминиевая стремянка с деревянными лакированными ступеньками.

— Есть версии, что не наши? — тут же спросил парень. — Вот этот «Ремарк», кажется, соседский... — Ростик указал на экземпляр «Триумфальной арки» в шикарном кожаном переплете. — Отличная, между прочим, глянцевая бумага!

Девушка внезапно обернулась к нему.

— Ты опять? — укоризненно спросила она. — Ты ведь обещал.

— Когда это? — искренне удивился он, но, увидев, что Инга расстроена, поправился: — Ну-ну! — утешительно произнес парень. — Не забывай, что мне всего лишь пятнадцать лет. Завтра исполнится.

— Да ну? — хмыкнула Инга. — Иногда мне кажется, что ты на десяток лет старше нашего Кириллова.

Профессор Переплут внутри Ростислава прикусил себе язык мощными челюстями бульдога. Все-таки нужно поосторожнее с этой девицей. Не у всякого пятнадцатилетнего пацана хватка Дика Сэнда^[4]. Он улыбнулся и прошамкал:

— О да, прелестное дитя! На самом деле мне через два года — ровно сотня.

— Вы хорошо сохранились, — промурлыкала Инга, — молоды до неприличия! Не расскажете мне как-нибудь о тысяча девятьсот семнадцатом?

Ростислав жестом пригласил Ингу войти в его комнату — помещение квадратов двадцать, веселившее глаз чешскими фотообоями с изображением водопада Анхель.

— Как все-таки насчет семнадцатого года? — спросила она, с интересом озираясь вокруг.

У широкого окна располагалась видеодвойка G-50 от фирмы «Panasonic»: телевизор на двадцать девять дюймов и мультисистемный видеомагнитофон. Рядом у стены стоял аквариум литров на триста, в котором меланхолично плавали два вида рыб: одни с выпученными, словно от запора, глазами и другие — пышнохвостые, отсвечивающие яркой желтизной.

— Чего это они такие глазастые? — удивилась девушка.

— Это телескопы, а другие — вуалехвосты, — терпеливо принялся объяснять парень.

— А золотых рыбок нет? — задала она очередной вопрос.

Ростислав фыркнул.

— Обе эти разновидности не что иное, как так называемые золотые рыбки. Желаний только они выполнять не могут. Хотя ухой я им не грозился. Сейчас вот помещу в аквариум кипятильник, посмотрю, как они запоют!

— Не нужно! — воскликнула Инга. — Живодер! Ты мне, кстати, так и не рассказал про семнадцатый год!

Каманин выпятил вперед подбородок и загнусавил, отчаянно шамкая:

— О, это было страшное время! В разгаре Первая мировая война, Миколка-паровоз Второй подписывает 2 марта в Пскове отречение от престола, прямо в личном вагоне. Великий князь Михаил отпихивается от чересчур тяжелой короны руками и ногами. Со 2 марта по 25 октября сменяется четыре состава Временного правительства. Летом в районе железнодорожной станции Разлив в стогу сена скрываются товарищи Ленин и Зиновьев (они же Ульянов и Радомысльский). В сентябре выходит из тюрьмы на свободу знаменитый бунтарь и нигилист Лейба Бронштейн; весь сентябрь и начало октября он активно поднимает массы на борьбу и фактически становится главарем Октябрьского переворота.

— Погоди-погоди! — перебила его Инга. — Ни о каком таком Лейбе Бронштейне я не слышала! Что за неизвестная фигура?

— Ну как же! — добродушно засмеялся Ростик. — Лейба Бронштейн — он же Лев Давидович Троцкий, замоченный в сороковом году товарищем Меркадером. В Мексике. Естественно, по приказу товарища Джугашвили. Естественно, семнадцатый год заканчивается бегством всех более или менее умных людей за кордон. Вот и вся история.

Инга подошла к аквариуму, щелкнула пальцем по плексигласу, посмотрела на реакцию рыбок.

— Ты по жизни пессимист или от нехватки материнской любви? ...Ой, извини, кажется, я что-то не то ляпнула.

— Ничего, — махнул рукой Каманин, — мать здесь ни причем. Ты про Карлсона читала?

— Читала, — ответила она, — хотя не совсем понятно, причем здесь этот летающий гой.

— Сам-то он ни при чем. Просто по ходу чтения выясняешь, что у простой шведской семьи Свантесонов была квартира в пять комнат, помимо столовой и гостиной. Куфня, естественно, не в счет. И жили они в четырехэтажном доме, где был лифт. Ты видела когда-нибудь в хрущевке лифт? Или столовую в пятикомнатной квартире для обычной советской семьи? Не смотри так по сторонам! Мой батька принадлежит к элите общества вполне заслуженно! Иначе при соответствующем «ай-кью» он бы ютился в свинарнике для молодых специалистов.

— Ну ты и разошелся! — сказала девушка. — Я тоже читала Линдгрен, но на подобные мелочи внимания не обращала...

— Ничего себе, «мелочи»! — голосом великим возопил Ростислав. — Жизнь наша — цепь, а мелочи в ней — звенья!

— Нельзя звену не придавать значенья! — подтвердила Инга. — У меня папа был в Чехословакии. Там, говорит, по сравнению с нами, рай.

— Чем ближе к Западу, тем полоса отчуждения богаче, — подвел итог Каманин. — Итак, мадемуазель, видик будем смотреть? Денни де Вито и Арни Шварц — бесподобная парочка!

Свет настольной лампы освещал правую половину лица Инги Самохиной и делал ее еще прекраснее, чем днем. Популярно объясняя девушке начала тензорного исчисления, Ростислав невольно обратил внимание на игру света и тени, Однако молодые гормоны глушились без проблем — беспокойств по поводу своей несдержанности парень не испытывал.

— В тензорном исчислении изучаются величины особого рода — тензоры, которые описываются в каждой системе координат несколькими числами, причем закон преобразования этих чисел при переходе от одной системы координат к другой более сложен, чем у векторов, — терпеливо продолжал он, подавляя дурные мысли, — соответственно, тензор инерции — это своего рода матрица, которую...

— Все! — подняла руки вверх Инга. — Охотно верю, что ты можешь трепаться об этом целый вечер, но уже скоро восемь. Пора маленькой девочке и честь знать. Мне векторы укажут путь-дорогу...

— В «пятерку» или в синагогу! — подхватил Ростик. — Ты забыла, что мы еще пиццы не отведали?

Глава 9. Земля. 1992. Иннокентий

— Добрый вечер! — поздоровался Кеша с публикой, заседавшей в актовом зале университета. — Мы благодарим вас за то, что не поленились прийти на презентацию нашего первого альбома «Мелодия разбитых сердец». Двенадцать песен о любви, верности, измене и ненависти — первая наша попытка заявить о себе на этом капустнике. Наша группа имеет название «Торнадо», и я сейчас назову вам ее состав. Итак: Виталий Васильев — бас-гитара!

Виталик зарядил пятнадцатисекундную вариацию из Вагнера, на что публика отреагировала весьма тепло.

— Игорь Сикорский — соло!

Гарик бодро повторил потуги Виталика двумя октавами выше, за что был обласкан аплодисментами.

— Андрей Стешинский — ударные!

Андрюха застучал свой любимый белогвардейский марш, под который к соседнему микрофону подошел Виталик и произнес в него:

— И Иннокентий Симонов — ритм-гитара и вокал!

Кеша развел руками, мол «прошу любить и жаловать», а затем врезал по струнам.

Программа, на удивление, шла хорошо. Не зря они тусуются вместе пятый год. Порван вместе не один километр струн, разбит вдребезги не один барабан и выжрано не менее железнодорожной цистерны пива — можно часок отыграть без накладок. Время летело незаметно, и вот уже Кеша заводит последний куплет финальной песни.

Благодарная аудитория возмущенно заревела, когда парни попытались уйти со сцены, и им пришлось на «бис» исполнять кавер-версию «Accept» «Cold winter dreams». Только после этого соизволили отпустить. Кешка чувствовал себя ужасно: ноги ослабли от постоянного нервного напряжения; в голове все плыло. Он автоматически кивал на поздравления друзей и знакомых, почти не чувствовал одобрительных хлопков по спине и облегченно вздохнул, когда кто-то сунул ему в руку едва початую бутылку пива.

— Старик! — возбужденно закричал, оказавшись рядом с ним Виталик. — Вот это я понимаю, концерт! Андрюха едва не обкончался за ударными! Кстати, Оксана просила передать тебе записку... Извини, я забыл...

Выхватив у приятеля клочок бумаги, сложенный вчетверо, Симонов быстро развернул его и впился глазами в текст. «Прощай, мой толстый друг. Грузи апельсины бочками кому-нибудь другому. Успехов с „Торнадо“. Бывшая „твоя“, Ксюха».

Перед глазами поплыл розовый туман. Сколько уже можно! Нет! Нужно найти в себе силы раз и навсегда отказаться от женщин с их непредсказуемостью и поразительной способностью вонзать в спину нож в самое «подходящее» время! Иннокентий поднял глаза. Перед ним по-прежнему стоял Виталик.

— Спасибо, что перед выступлением не вручил мне это. Концерт был бы сорван.

Он допил пиво, а затем подошел к столу, налил себе фужер водки и выпил, совершенно не почувствовав вкуса. Машинально пожал протянутую руку и, сообразив, что с ним знакомятся, буркнул:

— Очень приятно! Извиняюсь, у меня сегодня не самое лучшее настроение...

— Это заметно невооруженным глазом! — раздался сверху рокочущий голос. Иннокентий поднял голову — над ним возвышался Ростислав Каманин. Личность известная как в университете, так и за его пределами.

Сын заместителя ректора, светлая голова и мастер спорта по самбо, несмотря на неполные девятнадцать лет. Рядом хлопала глазами его подружка Инга Самохина — «мисс БГУ-1992» — эксцентричная особа с замашками Мата Хари. Злые языки поговаривали, что она переспала с половиной физфака, но лично Кеша не знал никого, кто бы мог похвастать такого рода «знакомством» с «мисс БГУ».

— Предлагаю где-нибудь посидеть и отметить день рождения нового светила на небосклоне альтернативной музыки! — провозгласила Инга. — Вы не против?

Иннокентий неопределенно пожал плечами. Чем надираться одному в пустой квартире, можно сделать это чуть более цивилизованно.

— Поскольку завтра выходной, то можно затариться в магазине и рвануть к нам на дачу. — Ростислав глянул на часы. — Пива купим в «комке», а пару пузырей водяры мне обещали в «Столичном». Без талонов, ибо мы свои уже использовали.

— Водка же в любом ларьке продается! — хмыкнул Кеша. —Эка невидаль!

Каманин предостерегающе поднял палец.

— Молод я еще, чтобы самопальную водку жрать. Кто знает, из чего ее гонят, может, из гуталина. Мне мои внутренности еще дороги, чтобы их жечь всяким горлодером.

Кеша Симонов поднял руки.

— Сдаюсь. Только не совсем понял: мы что, только втроем будем? А ребята? Виталя!

Васильев, услышав свой позывной, тотчас подрулил к приятелю.

— Какие проблемы? — В руках он держал граненый стакан, налитый едва ли не до самого верха.

— Ноу проблем! Меня вот Ростислав приглашает прокатиться на его дачу... Вы не против?

— Да ради бога! Ваши морды меня так достали за последнюю неделю, что я тотчас иду домой, а завтра утром с отцом отправляемся денька на три порыбачить. А Игореха с Андреем на Нарочь вроде собирались, так что у тебя карт-бланш.

— Вот так! — развел руками Кеша. — Коли меня все бросили, то ничего не остается, как принять ваше предложение. Ладно, Виталя, семь футов тебе под килем и якорь в задницу! Угостишь в понедельник лососем. Когда идем, Ростислав?

Каманин взглянул на часы и забренчал в кармане ключами.

— А сейчас и отправимся. Инга, ты как?

— Я «за». Дашь порулить по бетонке?

Ростик вздохнул. Ну не воспринимал он за рулем женщин! Со времен, когда человеком был изобретен руль, который после стали именовать штурвалом, к нему фемин подпускали весьма неохотно. Профессор Переплут подозревал, что руль постепенно стал неким символом вождя, лаэрда.

Фактически за все существование Российской Империи к ее штурвалу женщины допускались лишь четырежды: Марта Скавронская (1725—1727), Анна Ивановна (1730—1740), Елизавета Петровна (1741—1762) и София Августа Фредерика (1762—1796). Первая и последняя назвались Екатеринами, соответственно «Первой» и «Второй», ибо были не самых славянских кровей. Из всех четырех достойно правили только две последние, а две первые — проводили время в балах и прочих кутежах. Анна Ивановна обожала быть свахой, и венцом ее карьеры стала свадьба в ледяном дворце, вознеся славу дочери дистрофика Ивана V до уровня Герострата.

В общей сложности дочери Евы правили Россией шестьдесят семь лет. Целая жизнь для отдельно взятого человека. Кстати, была еще Софья Алексеевна, которая надзирала за братцами Иваном и Петром с 1682 по 1689 год, но оставим ее до лучших времен.

Кто-то правил сам, кто-то с заднего сиденья, за кого-то правили Меньшиков, Бирон и компания.

— О чем задумался? — дернула его за рукав Инга. — Порулить дашь?

— Ладно! — махнул рукой Ростислав. — Подержись полчасика за баранку. Но если что, помни: одна аварийная ситуация — я сажусь за руль.

«Мерседес-450», люкс-модель 1978 года цвета «мокрый асфальт», дожидался их на стоянке перед университетом. Внутри автомобиль был отделан красным деревом, а на обшивку сидений боши-живодеры использовали около сотни шиншилл.

— Ого! — совершенно потрясенно воскликнул Кеша, ныряя на заднее сиденье. — Если я когда-нибудь совершу глупость и женюсь, то хотел бы, чтобы моя первая брачная ночь прошла на этом сиденье!

— Заметано! — флегматично кивнул Каманин. — Ну а зимой можно включить кондиционер. Все условия!

— А почему «глупость»? — спросила Инга, усаживаясь на водительское место. — Вечно вы, мужики, плачетесь по поводу женитьбы. Тебе, кстати, с твоей комплекцией здесь тесновато будет. Ты худеть не пробовал?

— Пробовал. Невкусно.

— Ну, если с этой позиции... Ростик, будь так добр, протри лобовик! Вот Ростику тоже тесно, но из-за роста. Хе-хе. Каламбур получился! Тесно даже в этой немецкой тачке. Хотя, я помню, лет пять назад он грезил о «Харлее».

— Холодно зимой! — буркнул Ростик. — Ты долго мотор греть будешь? Шесть «котлов» бензин жрут, знаешь ли... Давай к «Столичному»!

За «Зеленым лугом» начиналось Логойское шоссе — две полосы бетона, стремящиеся к идеальности ВПП. До Раубич, где находилась дача Каманиных, было около двадцати километров, которые «мерседес» пожирал до восхищения методично.

— Командир, — спросил Иннокентий, — сколько же ты на нем «топил» по максимуму?

— На вот этом участке, где Инга прет сто пятьдесят (сбавь скорость, мерзавка), получил двести пять. Но это только на бетоне — с нашего асфальта на такой скорости взлететь без крыльев можно. Видал! ГАИ на «Запорожце» стояли! Позор на всю страну! На что они рассчитывают, хотел бы я знать.

— А вдруг движок форсированный! — рискнул предположить Кеша.

Ростислав злобно рассмеялся.

— На «зеппере» мотор форсировать — все равно что на мопеде. На такой лайбе после этого только по дороге в ад мчаться. Скорее всего кто-то из «Великого дорожного братства» на своих «колесах» приперся.

— Они за нами не погонятся? — забеспокоилась Инга.

Снова порция злобного смеха.

— Это все равно что на дельтаплане за истребителем гнаться. Грачи смеяться будут. Эй, Самохина! Не пропусти поворот направо! Выпускай тормозной парашют! Мы оставшийся километр за двадцать секунд пролетим на такой скорости. А вон и дача наша виднеется.

Хоть крыша дачи и виднелась из-за светло-зеленых вершин молодых сосенок, крутить по проселку, ведущему к ней, пришлось едва ли не полчаса. За руль снова сел Ростислав и принялся крутить баранку, казавшуюся игрушечной в его огромных руках. Представив такого водителя за рулем какого-нибудь «Москвича», Иннокентий невольно рассмеялся.

— Ты чего? — спросил Каманин.

— Извини, — пробормотал Иннокентий, — а ты пробовал когда-нибудь ради эксперимента на «Москвиче» проехаться?

Ростислав негодующе фыркнул.

— У вас с Ингой какие-то одинаковые фантазии. Та тоже намедни интересовалась, помещусь ли я в «Запор».

В прихожей Симонов глянул на себя в зеркало. Пузатый такой здоровячок ростом под метр восемьдесят с наметившимися залысинами от глубокого ума. Рехнуться можно! Оксана тоже сначала сходила с ума, но подозрительно быстро вылечилась. Все правильно! Женщины не любят ждать, когда дело касается благополучия. Любого: финансового, морального и прочего.

Особенно она была потрясена, когда узнала, что ее любимый Михаил Булгаков умер в нищете и почти безвестности, а одну из его самых читаемых книг «Собачье сердце» только недавно выпустили в первом издании. С тех пор она начала с подозрением относиться к Иннокентию Симонову, чьи стихи были известны хорошо на факультете, а песни звучали кое-где во двориках.

— Чего ты надрываешься! — как-то сказала Оксана ему. — Литературной славы своего однофамильца тебе все равно не достичь. Ну представь! История не допустит двух Симоновых в литературу.

«Двух Толстых она таки допустила!» — возразил он тогда, на что последовал эффектный укол. Мол, исключения лишь подтверждают закономерности. А средний палец тебе в зад!

— Чего это тебя перекосило? — спросила Инга, уже минут пять наблюдавшая за ним.

Он огляделся вокруг. На столе стояла нехитрая закуска. В нынешнее время деликатесы достать непросто, даже если у тебя есть деньги. Поэтому в качестве закуски предлагалась порезанная на ломтики копченая колбаса, баночка шпрот, несколько помидоров и опята прошлогоднего засола.

— А где Ростислав? — удивился Кеша. Отсутствие Каманина удивляло.

— Не обращай внимания. Он пошел настраивать телескоп и полночи будет пялиться на Марс. Видел бы ты, как он переживал, что Великое противостояние пришлось на 1988 год, а не на 1989-й, когда он приобрел этакое чудо оптики. Зато уж 2004 год он надеется встретить во всеоружии.

— Это что, год следующего противостояния? — блеснул парень своей догадливостью.

— Угу! Вон, видишь холодильник?

— Вижу.

— Достань оттуда бутылку. Достал? Открывай, а я сейчас рюмки протру.

— А что, вина никакого нет? — удивился Иннокентий. Он не привык, чтобы женщины пили крепкие напитки.

Инга подошла к нему, приняла из рук запотевшую бутылку и, ловко свернув пробку, разлила по рюмкам.

— Я, дорогой товарищ Кеша, пью исключительно продукт переработки злаков. Производные виноградного сока меня не возбуждают.

У Симонова похолодело внутри. На что намекает эта красавица? Ладони его вспотели, и он едва не пролил водку. Внимательно наблюдавшая за ним Инга улыбнулась улыбкой белокурой бестии и произнесла тост:

— За решительных и талантливых мужчин. За тебя, Симонов! — и, мерзавка, на одном дыхании выдула чарку.

Последовав ее примеру, Иннокентий обнаружил, что она уселась с ним рядом на тахту и намазывает бутерброд.

— Держите, молодой человек! — сказала она, положив на масло пару шпротин.

— Спасибо, — промычал Кеша. Он одним махом откусил треть и заработал челюстями. Инга со спокойным лицом медузы Горгоны наблюдала за ним.

Сама она ограничилась кусочком колбасы. Увидев, что он покончил с бутербродом, разлила вновь.

— Есть старая русская поговорка, про перерыв между первой и второй, — сказала она, — и я подозреваю, что это аксиома. Ты не прячься, словно улитка, в собственном теле! Для «звезды» ты слишком зажат. Кеша, я хочу выпить эту рюмку и еще парочку (моментальная ассоциация с Булгаковым), чтобы твои труды не пропали напрасно.

Иннокентий поднял рюмку.

— Наш скорбный труд не пропадёть! — шутливо ответил он. — Прозит!

В наступавших сумерках лицо Инги терялось, и сама она казалась недоступной, словно мираж в пустыне. Вот-вот уже старый умудренный караванщик потеряет голову и погонит верблюдов к несуществующему оазису, но выработанное годами чутье удерживает его на заданном курсе. Кеша точно знал, что этот оазис не его. К тому же пакостить хозяину дома он вовсе не намерен.

Девушка встала, подошла к камину и стала на коленки, растапливая его.

— Помочь? — предложил Кеша.

— Постараюсь сама управиться, — ответила она, — ты лучше наливай.

Он послушался. Дрова в камине вдруг занялись и весело затрещали. Раскрасневшаяся от жара и водки, Инга подошла к столу.

— Налил? — спросила она, глубокомысленно глядя на «насыпанную с горкой» рюмку. Парень кивнул.

«Сирена в спортивном костюме», — подумалось ему.

— Между прочим, третий тост — за любовь! — предупредила она. Лицо Иннокентия окаменело. Заметив это, Инга внимательно взглянула на него и произнесла: — Рассуждать о том, есть любовь или нет, это все равно что спорить про жизнь на Марсе. Но на Марс сейчас пялится наш общий знакомый, а нам остается только пить. Пьем!

— Пьем, — покорно повторил Кеша.

Осушив третью рюмку, Инга встала, подошла к старинному шифоньеру и извлекла из него гитару, возраст которой был весьма и весьма преклонным. Казалось, будто еще Антонио Страдивари шутки ради создал этот инструмент триста лет тому назад. Во всяком случае, так показалось Иннокентию.

— Сыграешь? — предложила девушка.

— На этой семиструнной клюке? — ужаснулся он. — Ты уверена, что ее не сперли из музея эпохи раннего Ренессанса?

— Извини, — усмехнулась Инга, — в восемнадцатом веке двенадцатиструнных не клепали.

— Да ладно. Сейчас настроим под шестиструнку и чего-нибудь сбацаем. Только, чур, меня извини! Здесь струны расположены узко — иногда могу ошибаться.

Бережно взяв раритетную вещь, Иннокентий провел рукой по ее лакированной деке. Вспомнив несколько аккордов для семиструнки, взял для пробы. Отличный звук! В старину умели делать вещи. Это вам не Серпуховский балалаечный завод. Он вынул из кармана рубашки свисток-камертон, выдающий «ми» первой октавы и настроил первую струну. Несмотря на почтенный возраст, колки двигались ровно, без скрипа и дребезжания, отличавшего даже лучшие борисовские изделия.

— Что значит ручная работа! — еще раз восхитился он.

Для проверки качества настройки Кеша сыграл «Город золотой» — продукт созидания Франческо де Милано, Андрея Волконского, Алексея Хвостенко и Бориса Гребенщикова. Инга внимала с восторгом. Гитара вела себя прекрасно. Когда Кеша допел до конца, то обнаружил, что рюмки чудесным образом снова полны.

— Замечательная песня! — всхлипнула девушка.

— Угу! — пробурчал Кеша. — Тут вот еще намедни Вертинский Александр Николаевич (мир его праху) хорошо о любви спел:

— И вправду замечательная! — всхлипнула Инга. — Мне срочно необходимо что-нибудь выпить. Пойду поставлю кофе, не то от водки я скоро совсем окосею. А в зайцы мне еще рано.

Пока она ходила и гремела туркой, Иннокентий пел песню Варшавского «Я ищу». По возвращении Инга услышала только последний припев:

— Иннокентий спокоен. Он понял, в чем суть: дева в бочке подштанники плещет. Он хватает ту деву за нежную грудь — средь небес черный ворон трепещет^[5], — продекламировала она чуть заплетающимся языком. — Дорогуша, спой что-нибудь свое, а наше, исконно русское, оставь на другой раз.

— Так у меня свое больно мрачное, — попробовал отнекиваться парень.

— Можно подумать «Город золотой» — юморина! — хмыкнула Инга. — Давай, Рыцарь печального облика!

Иннокентий подумал. Затем еще раз подумал. Пожав плечами, он запел:

— Ну, накрутил! — вздохнула девушка, когда песня закончилась. — Послушай, тебе ведь всего двадцать три года! Кто тебя так обидел, что ты рыдаешь этими стихами, будто тебе все сорок? У тебя хоть девушка есть?

— До сегодняшнего дня была, — честно ответил Кеша, — но исчезла. Оставила мне вот это произведение искусства.

Он протянул Инге клочок бумаги.

— Такая вот кода, — вздохнул он, — хорошо, хоть после выступления отдали. Виталик запамятовал. Вот ведь стерва! Подрассчитала, чтобы в самый ответственный момент мне эту записку передали.

— Ну как же, как же! — подхватила Инга. — Нужно ведь быть уверенной, что партизаны в тылах все мертвы. А то нам тогда не сносить головы.

— Кто это сказал? — встрепенулся Кеша.

— Я это подумала, — горько усмехнулась собеседница, — перестань ты, как Васисуалий Лоханкин, упиваться своим горем! Бери лучше деву за нежную грудь и веди куда положено.

Внутри Симонова вдруг стало холодно, как на Северном полюсе. Он проглотил огромный комок, что болтался где-то между душой и желудком, и промямлил:

— Или я что-то недопонял...

— Хватит! — решительно сказала Инга совершенно трезвым голосом и властно поцеловала его. — Я никогда не говорю намеками.

— А как же Ростислав? — сделал последнюю попытку быть порядочным парень. — Я — мужчина порядочный: в чужом городе не пасусь, а своего давно нет.

— Мы уже пару лет не спим, — вздохнула она, — у меня три аборта от него было. Представляешь, такие сперматозоиды у мужика, что переползают ко мне даже тогда, когда мы просто лежим рядом.

Она сняла с него водолазку и промурлыкала:

— К тому же мне нужен обычный парень, а не супер без недостатков. Ведь так хочется иногда оказаться правой!

Глава 10. Унтерзонне — Земля. 265. Рокировка (продолжение)

Андрей Константинович проснулся и посмотрел на циферблат своих «Командирских». Половина пятого утра. Он чертыхнулся и сел на кровати, свесив голые ноги. За окном серело — начинался томительный рассвет, способный свести с ума стадо холериков голов в восемьсот. Последних два года эта планета мучила его бессонницами. А быть может, тому виной работа? Сама жизнь, кардинально изменившаяся за последний десяток лет, мало способствовала сну. Жаль было терять треть суток на бездействие.

Наполеон умудрялся отводить на сон четыре часа в сутки, но подполковник Волков, как ни старался, вписаться в этот отрезок не мог. Если он спал меньше шести часов, то его лицо своими набрякшими веками и воспаленными глазами подчеркивало приближение пятого десятка. И хотя на этой планете продолжительность жизни была в полтора-два раза выше, чем на старушке-Земле, годы упорно давили на затылок. Отец Андрея был в свое время приятно удивлен, что у него исчезла седина, а командирские морщины потеряли свою неумолимость. И теперь, когда ему было уже за шестьдесят, выглядел не старше сорока пяти — гораздо моложе, чем на Земле. Особенно новым обстоятельствам обрадовались женщины бальзаковского возраста, мысленно маша платочком приблизившемуся было климаксу.

У камина горел ночник, освещая комнату мертвенно-бледным сиянием. К черту! Подобное сияние восхищает лишь людей, обожающих творчество Стивена Кинга, а боевому офицеру полутона ни к чему. Волков встал и решительно щелкнул выключателем. Комната осветилась ровным матовым светом. Подполковник натянул брюки и вышел в коридор. Расположенные на расстоянии нескольких метров, его освещали светильники в виде факелов, воткнутых под углом в сорок пять градусов к поверхности стены. Миновав три таких светильника, он дошел до лестницы и отмахал этажей тридцать вверх. На лестничной площадке тридцать первого этажа стоял Хранитель и полировал ногти. На груди у него блистал синевой камень тысячи на две карат.

— Ага! — удовлетворенно протянул хозяин замка. — Значит, я еще не разучился просчитывать линию поведения людей. Ну говорил я тебе — сам не знаю, до которого этажа можно доковылять по этой лестнице! Кстати, обращением на «ты» я вовсе не хочу высказать свою невоспитанность, или что-то в этом роде. Я имею право обращаться без соблюдения формальностей ко всем без исключения жителям всех трех миров, находящимся под моим контролем. Таким же правом обладает, помимо меня, и один президент маленькой страны. Но ему этого права никто не давал — он в принципе и не спрашивал. Так что не обижайся, полковник.

— Пока еще подполковник, — возразил Андрей Константинович.

— Я лучше знаю. Приказ вчера подписан генералом Булдаковым, а батя твой, извиняюсь, теперь Маршал Белой Руси.

— Никак, в генералиссимусы метит?

— Будет ему и генералиссимус, лет через десять, — рассмеялся Хранитель, хлопнув Волкова по плечу. — Пройдем-ка, герр оберст, в одну любопытную комнатенку.

— Минутку! — взмолился Андрей Константинович, — Один глупый вопрос: как мне вас величать?

Его визави задумался.

— Ну, если «Хранителем», то на «вы», а если «Семеном» — то можно и на «ты».

— Ну, тогда пойдем, Семен, — ухмыльнулся Волков, — а, собственно... э-э... куда пойдем?

— В одну страшно секретную комнату. Мечта любого узурпатора и самодура, тирана и террориста. Идем!

Этажей двадцать они преодолели нога в ногу, а затем Андрей начал приотставать. Хранитель же пер вперед точно киборг.

— Не отставай, полковник! — подбодрил хозяин запыхавшегося гостя. — Всего тридцать этажей осталось!

— Чего? — остановился Андрей, переводя дух. — Мы что, на самый верх?

— Кто тебе сказал, что на самый верх? — в свою очередь удивился Хранитель. — Нам всего на восьмидесятый этаж... Я лично как-то добрался до стошестидесятого — дальше лень.

Собравшись с духом, Волков поскакал дальше, едва поспевая за массивным лидером. Тот, не сбиваясь с шага, на ходу успевал объяснять, что на каких этажах расположено. Наконец, из-за красного тумана, что плыл перед глазами полковника, показалась заветная цифра «80», мерцавшая на электронном табло.

— Пришли! — выдохнул Андрей, опершись на полиуретановые перила.

Сердце билось ровно триста раз в минуту — это полковник определил, не прибегая к секундомеру. Где-то у загорбка судорога свела мышцы шеи и прилегающие к ним «полендвицы». Во рту было противно, точно после отравления синильной кислотой. Он помотал головой, чтобы рассеять туман перед глазами. Хранитель, с любопытством наблюдавший за ним, достал из нагрудного кармана рубашки что-то, и протянул Волкову.

— На-ка вот, угомони адреналин! — На ладони лежала металлическая капсула. — Глотай, не бойся.

— Что это? — едва ворочая шершавым языком, спросил Андрей Константинович.

— Не бойся, не «кремлевская таблетка», — хмыкнул хозяин замка, — нечто вроде внутреннего доктора: стимулятор, выводит шлаки, лечит нервы и прочее. Замедляет, между прочим, процессы — Андрей послушно взял капсулу и положил в рот. Капсула тут же послушно скользнула в пищевод, сделав ненужным традиционный глоток воды. В желудке тотчас начало расплываться приятное тепло.

— Ну как? — спросил Хранитель.

— Словно сто граммов спирту тяпнул! — откровенно признался полковник.

— Вот и восстанавливай свой изношенный организм. Этой таблеточки хватает лет на десять. При хорошем поведении получишь затем еще одну. Хо-хо!

— Прикармливаете? — скептически посмотрел на Хранителя Андрей.

Тот пожал плечами.

— Простейший стимул — забота о здоровье, которое, как известно, не купишь за деньги. Отдышался?

Волков кивнул. Гонка по этажам вытеснила из него все эмоции. Правда, чудо-таблетка принялась за дело: пульс снизился, в голове прояснилось, а ноги перестали дрожать. Хорошее лекарство!

— Ну-с! И чем, собственно, обязан? — поинтересовался он.

Хранитель испытующе посмотрел на него, затем, глядя куда-то в сторону, изрек:

— На прошлой неделе в одном из подконтрольных мне миров отравили моего помощника. Позавчера я оттуда вернулся, выяснив, что его никто не убивал.

— А отчего же он...

— Грибочков обожрался тамошних! — хмыкнул Хранитель. — Есть там один подвид, типа трюфелей. Вырабатывают между прочим, соли синильной кислоты. У аборигенов метаболизм несколько иной — им эти грибочки вроде сыроежек.

Хранитель помолчал немного, затем продолжил:

— Таким образом я лишился хорошего помощника. Правой, так сказать, своей руки.

— Место стало вакантным, — кивнул полковник. — Хорошее хоть место?

— Лучше не бывает. Максимальная занятость и минимум отдыха. Бывает так, что неделю с лошади не слезаешь. Хм! Но и расходы практически не ограничены. Отчетность только передо мной, никаких промежуточных звеньев. Да! И возможность путешествий между мирами, плюс увеличение жизненного цикла для себя и близких родственников!

— Согласен! — выдохнул Волков. — А как с квартирным вопросом?

— Президентские апартаменты, — улыбнулся Семен, — и личный теплоходишко с устройством сквозного перехода. Тридцать тысяч тонн водоизмещения и двигатель на фотонной тяге. Шучу, на обычной, атомной.

Андрей Константинович осмотрелся. Комната, в которую они вошли, была размером с баскетбольную площадку. Ровный голубоватый свет заливал паркет и ослепительно белые стены. В центре комнаты находились две темно-синие колонны, образовавшие своего рода врата. Между этими колоннами переливалось и сверкало, отражало и преломляло, блестело и поглощало, рассеивало и мутило... Что-то настолько непривычное человеческому глазу и неподвластное человеческому разуму, что Волков почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом, а по спине побежали мурашки.

— Что это? — прохрипел он изумленно.

— Нравится? — вопросом на вопрос ответил Хранитель.

— Ага, как торнадо над Полесьем! — ошалело тряс головой полковник. — Оно живое, я чувствую!

— Ясен палтус, не дохлое! — набычился Хранитель. — Самое что ни на есть живое!

Волков осторожно приблизился к этой чертовщине. Мурашки побежали по рукам.

— Что это? — спросил он. — Ощущения, как возле подстанции ну очень высокого напряжения.

— Портал. Статика, — коротко объяснил Семен.

— Бонд. Джеймс Бонд.

Хранитель искоса посмотрел на него. Андрей сделал невинное выражение тупого солдафона.

— В нашем цирке каждый хочет быть клоуном, — прокомментировал Семен, беспомощно разводя руками, — а что я сделаю? Конферансьелишь объявляет номера.

Андрей Константинович внимательно на него посмотрел, но, увидев в глазах Хранителя лишь усталость, смутился.

— Грешным делом, люблю повыпендриваться. Ничего серьезного... в чем конкретно будут заключаться мои обязанности? Продолжительность рабочего дня, оклад, льготы... Какими полномочиями буду обладать?

Хозяин замка подошел к стрельчатому окну и поглядел сквозь стекло.

— Ни хрена не видно, — пожаловался он, — кто, интересно, моет эти дурацкие стекла и до какого этажа? Нужно будет спросить у дворецкого... Обязанности, полномочия... Права... Ну, что ж! Будешь командовать Лазурным Корпусом — миротворческим, если угодно, подразделением. Хм! Головорезы, которых поискать... Полномочия, говоришь? Да любые разумные! Ты — мужик психически устойчивый, значит, проблем у нас быть не должно.

— А конкретно?

Хранитель прошелся по паркету, заложив руки за спину.

Если бы речь шла о генерале Булдакове, то Андрей бы поклялся чем угодно, что его визави возбужден. Хранителя выдавали пальцы, трущиеся друг о дружку. Внезапно он остановился и пристально глянул на полковника.

— Мы поспорили с Мастермайндом, что общая теория социализма является проводником темной энергии и генератором, своеобразным генератором зла. Если можно так выразиться. Я, естественно, был на стороне двух идиотов: Карла и Фридриха. Ты не в курсе насчет распределения энергии на темную и светлую?

— Диссертацию могу защитить. Докторскую. Но разве пример СССР не доказал обратное? — осторожно спросил Андрей Константинович. Он был из того искалеченного поколения, что родилось и воспитывалось при социализме, взрослело при анархии, а затем пошла такая смута, что ум порою заходил за разум.

— Мой дорогой друг! Теорией социализма прикрывались в СССР все кто угодно и кому угодно. Я имею в виду нормальный социализм, где есть место и коммерции, и частной собственности, и многопартийной системе.

— А кто против демократии, тех сажать и расстреливать! — подхватил Волков. — Перестроим мир в соответствии с нашими путаными мыслями!

— Вот-вот! — подхватил Хранитель. — Советский Союз был частью суши, со всех сторон окруженной цивилизацией и демпферными зонами, вроде Польши, Венгрии, Румынии, Болгарии, Китая и Монголии. А если взять и осторожно повернуть развитие мира в сторону мягкого социального строя — навроде скандинавских стран? Чтобы не было всяких идиотских штучек типа коммунизма, фашизма, расизма, антисемитизма и прочей ерунды.

— Две вещи ненавижу, — серьезно сказал Андрей Константинович, — расизм и негров. А вам не кажется, что это утопия?

— Утопия не утопия... Короче, мне тут отрядили один мирок... Еще одно отражение матушки-Земли. Вот на нем и будешь экспериментировать.

— Я? — удивился Волков.

— Ну не я же! Не царское это дело — во всякой ерунде ковыряться, да еще такой! По условиям пари я сам не должен касаться дел на этой планетке. Всей этой чепухой должен заниматься уполномоченный представитель, то есть ты.

Полковник в раздумье почесал за ухом. Моделирование мира — вещь, конечно, занятная, но...

— В каждом подобном мероприятии должен быть приз, награда за труд, — заявил он, — предусматривается ли здесь нечто подобное?

— Разве я тебе не сказал? — в свою очередь удивился Хранитель. — Смотри-ка, старею, наверное. Победитель получает в награду десять тысяч лет.

— Чего десять тысяч лет?

— Жизни, умник! Всего-навсего жизни! Режим бога, god-mode, понимаешь? Правда, эти десять тысяч лет делятся на количество человек в твоей команде, так что выбирай: либо бодаешься один на один, либо выбираешь себе помощников.

За окном начало светлеть. Дивный, как матовая лампочка, рассвет занимался над Оберландом. Андрей Константинович чувствовал себя полнейшей балдой. За прошедший десяток лет он уже как-то свыкся с мыслью, что Унтерзонне — их среда обитания навечно. С другой стороны, возможность путешествия между мирами (ущипнул бы кто — сон все это) — весьма привлекательный фактор.

— Близкие родственники, говорите, — пробормотал он, — это хорошо. Вот только у близких родственников тоже есть близкие родственники. Понимаю, конфет на всех не хватит — кому-то придется кушать и тертый хрен... Уж если доктор Фауст не смог отказаться... Хотя там дьяволу ни шиша не обломилось. Хорошо! За кого я буду играть?

— Ну, как! Разумеется, за наших! Не за Израиль, конечно! Я ведь тоже русских кровей, — произнес Хранитель. — Что мы имели на середину семнадцатого века из держав? Россия, Англия, Франция, Великая Римская империя, Речь Посполитая, Турция... э-э...

— Испания, Швеция и все! Всякие там Нидерланды не в счет — сплошные колонии, — закончил за него Семен. — Кстати, Россия державой еще не считалась. Окраина Европы, почти Азия. Дикая сторона, дикая и непредсказуемая. Вот и начнешь с одна тысяча шестьсот девяносто восьмого года, осени.

Андрей Константинович вопросительно уставился на Хранителя.

— Что я должен делать? И почему именно с осени девяносто восьмого?

— А что вы делали в Белороссии? Точно так! Максимум гуманизма, минимум насилия. Остальное за тобой. И усмири ты там Петра Алексеевича, пока он половину России не укокошил! А что до конкретной даты, то запомни: предмет, обладающий большой инертностью и биополем, можно отправлять лишь в определенные точки временного потока. Иначе рискуем получить наложение сознаний, раздвоение личности и сдвиг основного хронопласта. А сдвиг основного хронопласта — это, брат, даже не Ганьсу и Шэньси 1556 года^[6]...

— И что, прямо сейчас отправляться? — спросил полковник. Он чувствовал себя в положении человека, которого разбудили и предложили возглавить кабинет министров Колумбии.

Хранитель отрицательно покачал головой.

— Нет. Сейчас мы с тобой смотаемся в наш изначальный мир, где я тебя познакомлю с одним интересным человеком. Которому предстоит стать твоим «другом и соратником», как выражались иудеи в начале двадцатого века. Вместе с ним вам и предстоит вершить дела, до сих пор бывшие по плечу разве Богу.

— Что еще за личность? — проявил любопытство Волков.

— Ошибка кое-кого с того света. Любопытнейший случай. Реинкарнация с памятью о прошлой жизни. Сейчас увидишь.

Хранитель жестом предложил Андрею Константиновичу следовать за ним и подошел поближе к порталу. Ощущая комок внизу живота, тот приблизился к Вратам, а затем полковник почувствовал, как сильная рука Хранителя толкнула его прямо в зияющую бездну.

Мгновенное чувство невесомости, а затем он обнаружил, что стоит в небольшой комнате с мезонином. На балконе у телескопа копошился здоровенный детина, одетый в серый мохеровый свитер и светлые «пирамиды». Время от времени он поглядывал в телескоп, не забывая при этом отхлебывать из кружки, стоявшей на старом письменном столе.

— Добрый вечер! — поздоровался Андрей.

Против ожидания, парень не дернулся, не расплескал свой чай, не уронил себе на ногу телескоп. Даже не выругался. Медленно встал со стула и, подойдя к неожиданному визитеру, сунул ему свою огромную, размером с приличный заступ, ладонь.

— Добрый вечер, господин полковник! — Волков скосил глаза на свои плечи — он был облачен в форму советского полковника милиции, той милиции, когда про ОМОН и слыхом не слыхивали. — Что случилось? — мягко спросил хозяин дома.

Сзади донесся звук негромкого хлопка. Волков обернулся. На пороге комнаты стоял Хранитель собственной персоной и (как там у «Короля и Шута») улыбался.

— Ну чего тут у вас? — скромно спросил он. — Познакомились?

— Чего тут у нас? — переспросил парень. — Вы, собственно, кто такие будете?

Хранитель подошел к картине, висевшей на стене, и долго всматривался в нее. На холсте была изображена маленькая девочка, сидящая на скале и подкармливающая белую акулу. Невольно полковник Волков тоже глянул на нее и моментально спросил:

— Знакомо. Кто автор?

— Мальчонка соседский. Андриан Городов. Пацану всего двенадцать годков, а воображение, как у шизофреника с тридцатилетним стажем, представляете?

— Представляем. Мы как раз все отлично представляем, — ответил Семен. — Позвольте мне, уважаемый Афанасий Поликарпович, представить вам полковника Волкова Андрея Константиновича — командира Лазурного Корпуса.

Тот, которого назвали Афанасием Поликарповичем, внезапно отшатнулся от них, как черт от ладана.

— Как вы узнали? — потрясенно прошептал он. — Я ведь только отцу и Маше... Маша, да?

— Эк вы хватили! Привет от Координатора-распределителя вам, Афанасий, — шутливо поклонился Хранитель, — и от Мастермайнда тоже привет. Того, который забыл поставить вам Шестой барьер.

Волков, чувствуя себя лишним на этом вечере откровений, подошел к одиноко стоявшему креслу и уселся в него. Вечер только начинался. Хозяин подошел к столу с телескопом и единым глотком допил остававшийся в кружке чай.

— Я чувствовал, что когда-нибудь это вскроется. И что теперь? Вы пришли за мной, чтобы забрать меня обратно? Мое пребывание здесь крайне нежелательно, я понимаю, но как же...

Не говори глупостей и успокойся! — сказал Хранитель. — Мы здесь не за этим.

А за чем же? — воспрянул было духом Ростислав.

Хранитель обвел глазами комнату.

— У тебя нет помещения, где бы мы могли спокойно поговорить? — спросил он. — Уважаемый полковник занял единственное кресло, а стоя слушают только приговор.

— Можно сойти вниз, в холл, — предложил верзила, — у меня гости. Хотя... они, наверное, уже давно крутят секс в спальне, если только уже не дрыхнут после оного...

— Дрыхнут, — успокоил всех Хранитель, — я храп отсюда слышу.

— Господин полковник! — окликнул он было задремавшего Андрея. — Пойдемте вниз и обкашляем все наши проблемы.

Волков послушно встал со скрипучего кресла. Семен подошел к двери, ведущей на внутреннюю лестницу, и открыл ее.

— Черт, даже не пожрали как следует, — прокомментировал он ситуацию на обеденном столе, — хотя, надо отдать им должное, бутылочку прикончили.

— Как выпью, так не могу кончить! — посетовал Андрей Константинович, спускаясь по крутой деревянной лестнице.

— Дык не пей! — включился в игру Хранитель.

— Тогда не могу начать.

Ростислав послушно хихикнул. Ему стало все до фени. Обратно на тот свет, насколько он понял, его никто отсылать не собирается, а крутые перемены полезны уже тем, что приятно щекотят столетние нервы. Он внезапно спросил Хранителя, безошибочно определив в нем руководителя:

— Так как мне теперь называться? Ростиславом или Афанасием, Переплутом или Каманиным, человеком или нечистью?

Хранитель беспечно пожал плечами:

— Да что вы все об одном? То как меня звать их колышет, то как самим зваться. Человеки вы все! Выбирай. А то, хочешь называйся на испанский лад: Ростислав Афанасий Переплут-Каманин! Как звучит, а?

— Навроде «Медузы-Горгонер»! — фыркнул Волков. — Не имя красит человека.

Ростислав бережно подобрал гитару, лежащую поперек стола, и повесил ее на крючок. Затем собрал рюмки и отнес на кухню.

— Есть хотите? — спросил он у нежданных гостей.

— Завтракать будем у меня в замке, — сказал Хранитель. — Вот тебе стандартный контракт, изволь прочесть и подписать.

Он протянул Каманину стандартный лист бумаги, испещренный рунами «гарамонда» — изысканного шрифта, употреблявшегося для всяких торжественных случаев: вызова на дуэль, приглашения на похороны, повестки в военкомат. Ростислав взял листок и принялся вслух читать:

— Я, реинкарнированный в реальность 456/34-а, бывший в прошлой жизни профессором Переплутом Афанасием Поликарповичем, не имею претензий к Главному Распределителю Центрального Орт-Направления, в дальнейшем именуемому «Мастермайнд», за последствия, приведшие к утере Шестого барьера в моем мозгу, в результате чего сохранилась память о предыдущем воплощении.

Со своей стороны, вношу предложение о моем участии в проекте «Метаморфоза — G» в качестве Советника по прогрессу при командире Лазурного Корпуса Волкове Андрее Константиновиче.

В случае успеха проекта, при получении премиальных лет, обязуюсь провести пятнадцать из них на стажировочной практике у Хранителя сектора l (Земля, Унтерзонне, Гея).

Данное соглашение вступает в силу с момента подписания контракта.

Ростислав взял с тарелки кружок колбасы и задумчиво прожевал его. Хранитель тихо сидел напротив, а полковник в ментовском прикиде занялся камином.

— Шерудило возьми! — вдруг сказал Хранитель.

Андрей недоуменно уставился на него. Тот жестом указал на кочергу.

— Вот. Им можно прекрасно шерудить.

— К черту шерудило! — психанул Переплут-Каманин. — Мне кто-нибудь объяснит, что за проект «Метаморфоза» и кто такой Хранитель сектора лямбда! Я не хочу подписывать всякую ерунду! Лет восемь назад по телику показывали, как одна дамочка передавала свою премию в Фонд мира...

— Помню! — отозвался Волков. — Лицо у нее было... Как будто она представляла, что можно купить на эту премию.

— И тем не менее я тоже не желаю принимать кота в мешке.

Хранитель смерил его взглядом.

— Справедливо. Проект «Метаморфоза — G» — план построения замкнутой системы социалистического типа на планете земного профиля. Планета называется Гея.

— Не жалко планеты? — удивился Ростислав. — Мне за семь лет перестройки...

— А вот этого не надо! — перебил Хранитель вкрадчивым голосом. — Не путайте, извиняюсь, хер с пальцем. Андрей Константинович подтвердит мои полномочия.

Волков важно надул щеки.

— Да перестаньте! Я не удивлен, что ко мне заявились вы, я ждал этого. Но чтобы с места в карьер занять место какого-то там советника... Это же ни в какие ворота не лезет!

— Зато прекрасно пролезает в подворотню, — вставил словцо переодетый мент. — Я, к слову, тоже еще своего Небесного Корпуса не видел, а, Семен?

— Достали! — вздохнул Хранитель. — Ладно, поехали ко мне. Там вы подпишете контракт, как миленькие. Фаусту, между прочим, десятой доли не предлагали. О зохн вей! Как изменились люди за полтора столетия!

— Согласен.

Ростислав достал из комода листок и ручку и уселся за стол.

— Черкану только записку своим гостям. Мы когда вернемся?

Волков посмотрел на него, а затем честно ответил:

— Генацвале, ты никуда не захочешь возвращаться. Поверь мне, здесь ничего не изменится в ближайшее десятилетие. По крайней мере в лучшую сторону. Я его прожил пятнадцать лет назад.

— Двенадцать, — машинально поправил Хранитель.

— Какая разница!

Каманин черканул на листе несколько простеньких фраз, а затем поднялся из-за стола.

— Куда идти?

— Откуда пришли, — ответил Хранитель, — наверх.

Он выключил свет, и все трое поднялись по лестнице в мансарду. Ростислав подошел к мезонину и глянул в окно. Над Землей занимался рассвет. На востоке небо белело широкой полосой, а в остальных местах еще сверкали самые яркие звезды.

— Телескоп с собой можно взять? — вдруг спросил он. Ему внезапно расхотелось всяких приключений, а возжелалось кресла-качалки у камина и шерстяного пледа.

— Слушай, я тебе там электронный подарю, как в Гринвичской обсерватории, — внезапно проявил нормальную человеческую злость Хранитель. — Только не надо, а? Скажешь, не мечтал ночами долгими о чем-то особенном? Так вот оно! Лови и поехали!

Он снял с шеи цепь с хризолитом и взмахнул ею. Посередине комнаты пространство начало выгибаться и менять цвет. Спустя минуту перед ними стоял — копия — точно такой же Портал, как и в Оберланде.

— Поехали! — воскликнул он.

От удивления у Ростислава выпучились глаза, как у глубоководной рыбы, поднятой на поверхность. Не давая ему опомниться, Хранитель схватил его за руку и потащил за собой. Следом в лазоревую синеву нырнул человек в форме полковника милиции.

Глава 11. То тут, то там. Партия нового типа

Иннокентий внезапно проснулся. У кровати стояла одетая Инга и трясла его за плечо.

— Вставай, герой-любовник! — прошептала она. — Какая-то чертовщина здесь творится. Одевайся скорее.

— Что за фигня? — так же шепотом поинтересовался парень, натягивая брюки. Ничто не напоминало о недавней страсти. Лишь изрядно утоптанная постель доказывала, что здесь резвилась буйная парочка.

— Сдается мне, что наш общий друг хочет слинять самым что ни на есть пошлым образом, — не обращая внимания на дохлые протесты Иннокентия, бормотала она, застегивая босоножки.

Кеша всунул ноги в туфли и встал, вопросительно посмотрев на нее. Инга приложила палец к губам и на цыпочках подошла к двери.

— Можно идти, — прошептала она, — никого нет.

— Кого нет? — шепотом засердился он. — Ты можешь объяснить толком?

— Пока я буду объяснять — они уйдут.

— Кто «они»? Хлопцы?

Когда-то давным-давно у Иннокентия был спившийся папаша. Весело приняв на грудь, он, как все нормальные люди, спать не мог, а ловил глюки. Любимейшим из папашиных глюков были «хлопцы». Они появлялись из ниоткуда, требовали денег на выпивку, изредка приносили бухло, пили вместе с папашей, а затем исчезали в никуда. На вопрос мамани: «С кем, подонок, ты нажрался хоть сегодня?» он неизменно отвечал: «С хлопцами».

Несколько раз старик просил Иннокентия сходить во двор и объяснить этим самым «хлопцам», что он с ними никуда не пойдет, по причине отсутствия денег и, оглушаемый тишиной, прятался за прикроватной тумбочкой. Кеша, делая вид, что поверил в батькину горячку, выходил до ветру. Затем возвращался и торжественно объявлял старику, что вопрос с «хлопцами» урегулирован.

Инга, естественно, о существовании каких-то там «хлопцев» не подозревала, поэтому посмотрела на Кешу как на ущербного. Так порой мамочка смотрит на идиота сына, про себя кляня экзистенцию.

— Потом объясню. Пойдем.

— В вихре яростных атак не расквась себе пятак! — Кеша оправил на себе брюки и двинулся следом.

Они вышли в холл, где воздух еще хранил аромат полковничьего одеколона. Амбре на базе вытяжки из пант Большого наваррского рогоносца. Является одновременно парфюмом и репеллентом от всякого гнуса. Вышеупомянутый рогоносец водился на болотах Наварры и питался исключительно мошкарой. В этом мире эти функции выполняли козодои, такие птички с большой пастью, а вот на Унтерзонне по части гнуса были животные.

— Воняет дохлым скунсом! — оценила аромат Инга. — Поэтому запаху я найду их и на том свете.

— Кого «их»? — устал удивляться Иннокентий.

Инга насмешливо глянула на него, а затем сказала:

— Протест принят. Я намереваюсь выяснить, куда смывается мой приятель Ростик в компании весьма подозрительных субъектов. Сейчас они поднялись в мансарду, но что-то их давно не слышно. Может, через балкон сиганули? Пойдем проверим!

— Как скажешь, — пожал плечами парень.

Они торопливо пересекли холл и начали подыматься по деревянной лестнице, которая тихонько поскрипывала под нехилым весом Иннокентия. Инга же скользила легко и просто, как горная козочка по кручам.

— Погоди! — поднял руку вверх он, когда девушка уже взялась за ручку двери.

За дверью слышались приглушенные голоса. Кеша отчетливо различил слово «поехали», после которого наступила тишина. Выждав около минуты, Инга вломилась в мансарду словно Антонов-Овсеенко.

Пусто. Лишь в углу возле трюмо искрилось и переливалось синевой. Если бы это было на семь лет позже, Кеша моментально узнал бы портал из «Дьябло», но пока ни он, ни Инга не могли дать определение увиденному. Впрочем, определение было и не нужно. Движимая извечным женским любопытством, девушка подошла поближе к порталу.

— Ох! — вздохнула лишь она, когда силовое поле моментально втянуло ее внутрь.

Инстинктивно парень бросился вслед, но в последнюю секунду остановился.

— Сдуреть! — пробормотал он. — Куда я, собственно, мчусь? Кто меня там ждет?

Он уже развернулся, но его излишняя полнота и тут сыграла свою глупую роль. Левая щиколотка — больное место forever^[7] — стрельнула электрическим разрядом, и он влетел в проклятую синеву следом за Ингой.

— Ну ты даешь! — это Самохина сказала. Она стояла над ним и глупо улыбалась. А он... а он валялся, уткнувшись мордой в паркет.

Она протянула ему руку, чтобы помочь встать. Нет уж, увольте. Кеше Симонову еще не тридцать лет, чтобы так позориться. Он уперся руками в пол и поднялся сам. В опостылевшей щиколотке стреляло и горело, но он лишь вымученно улыбнулся.

— Старая рана. Ногу вот подвернул, когда за тобой бросился.

Инга вопросительно изогнула бровь.

— Таки бросился? Или споткнулся, когда тикал? Чего приперся?

— Когда с мужчиной нет рядом женщины, он начинает делать глупости. Когда с женщиной нет рядом мужчины, она начинает делать пакости, — ответил очередным афоризмом толстяк и огляделся вокруг. Затем его живот неожиданно заурчал.

— Надеюсь, здесь хоть кормят? Куда это мы, по твоей милости, попали?

— Еще не знаю, — ответила девушка, — пойдем!

— Где-то я уже слышал это, — прокряхтел парень, — причем совсем недавно.

Он потащился вслед за Ингой и еще тише продолжил:

— Причем ничем хорошим это не кончилось.

Но Инга услышала его бормотание и обернулась.

— Ничего-ничего! — успокоил он ее. — Сколько лет прошло после грехопадения людей, а печальный пример Адама ничему нас, мужиков, так и не научил.

Ничего не ответив, она снова повернулась и устремилась вперед. По ходу кляня святых угодников и яростно богохульствуя, Иннокентий заковылял вслед за ней. Лишь на лестничной клетке ему удалось настичь инициативную девчонку. Она стояла, философски смотря на пролет, уходящий вверх.

— Приземлись, субстанция, — посоветовал ей Кеша, — нам вниз.

— Думаешь?

— Как потомок шерпов, авторитетно заявляю: иногда необходимо спускаться на землю. Ты вообще в курсе, куда мы попали?

— Откуда? — огрызнулась Инга.

— Первый закон бойскаута гласит: «Если вам все равно, где вы находитесь, — значит, вы не заблудились». Осмотримся вокруг. Мы находимся в здании, ибо есть стены и крыша. Здание состоит из нескольких этажей, ибо есть лестница. Низ находится там!

Иннокентий ткнул пальцем себе под ноги и задумался.

— Чтобы попасть вниз, необходимо идти! — продолжала Инга. — Чтобы ходить, человек должен переставлять ходули, по очереди напрягая группы мышц тазобедренной области. Вперед.

Отмахав десятка два пролетов, они остановились. Никто за это время не попался им навстречу, никто не обогнал. Ни единого звука не донеслось ни сверху, ни снизу. Лишь с каждым пролетом менялся цвет ковра, устилавшего ступеньки, да роспись стен меняла свой стиль. Лицо Инги стало упрямым, как у Вовки Ульянова, когда он узнал о смерти старшего брата.

И вот, повернув это упрямое лицо в сторону Кеши, девушка начала обвинительную речь.

— Кто советовал идти вниз?

Иннокентий зашевелил в недоумении ушами.

— А что бы мы нашли наверху — вертолетную площадку? Спускаясь вниз, мы хоть спустимся на землю.

— Хорошо бы так. Если мы только не спускаемся под землю. В подвал, видишь ли, тоже ведут ступени, — ехидно сказала она.

Парень восхищенно посмотрел на нее.

— Соображаешь! Надо же!

— Симонов! Если ты меня трахнул, то это не значит, будто я резко поглупела.

Иннокентий поскреб небритый подбородок.

— А солнце под землей бывает? А то оно, понимаешь, вон в окно нагло заглядывает. Окно, правда, высоковато, а то я бы заглянул.

— Так в чем дело? Подсади меня — я загляну.

Парень молча сгреб ее в охапку и посадил себе на плечо. Вверху резко замолчало. Он пощекотал под коленкой. Никакого эффекта. Рука его пощекотала выше.

— Поставь меня! — раздался хриплый голос.

Очутившись на полу, Инга глупо посмотрела на него и начала спускаться вниз по лестнице. Он заспешил вслед.

— Эй, погоди! Что ты там увидела? — Он наконец догнал ее и ухватил за руку. Девушка пожала плечами.

— Пойдем. Нам еще спускаться очень долго.

Этот самый спуск занял около часа, прежде чем они преодолели последний пролет. В конце (либо начале) лестницы стоял дворецкий и невозмутимо смотрел на них. Иннокентий удивленно уставился на него, а тот меланхолично заявил:

— Хранитель не предупредил меня о том, что будет кто-то еще. Вы опоздали?

Симонов нерешительно кивнул, но тут инициатива перешла в женские руки.

— Вы нас не проводите к нему? — спросила эта фемина, кокетливо улыбаясь.

Дворецкий учтиво поклонился.

— Сожалею, метресса, но Хранитель сейчас занят. Он на совете в Лазурном зале. Приказал никого к нему не впускать.

Симонов вспомнил советский сериал о Шерлоке Холмсе и напрягся, выстраивая в уме фразы.

— Не подскажите ли, любезнейший...

— Симмон, с вашего позволения, мэтр!

— Не подскажите ли, любезный Симмон, где нам удобнее подождать этого вашего Хранителя?

Легкая тень набежала на меланхолию.

— Мэтр, Хранитель не носит титула «Этого вашего». Его называют просто «Хранителем». Вы можете пройти в патио. Там, по-моему, находятся еще господа из Белороссии. Извольте пройти.

Он пошел вперед по аллее, образованной чудно разросшимися растениями. Среди них было несколько знакомых Иннокентию: бамбуки, крушина, черемуха. Аллея вывела их в небольшой дворик, вымощенный белыми плитами, посредине которого в крохотном имплювие бил фонтан. У фонтана стояли легкие стульчики и несколько столиков. За одним из столиков сидел пузатый гаер в кожаной тужурке и потягивал нечто бодрящее из литрового бокала.

Увидав входящих Иннокентия с Ингой, он быстренько допил содержимое и вылез из-за стола.

— Доброго дня! — заговорил он, смешно щурясь. — Позвольте представиться: торговый атташе при посольстве Белороссии во Франко Лютиков Александр Данилыч.

Инга внезапно весело рассмеялась. Лютиков недоуменно взглянул на нее, и его рука незаметно проверила молнию на ширинке. Молния постоянно расстегивалась и была постоянной головной болью старшего прапорщика. Чтобы избегать курьезов, он регулярно проверял целостность застежки, причем процесс этот достиг автоматизма.

Кеша же глядел на черные погоны Лютикова, где алели рубиновые звездочки — по три на каждом.

— Симонов Иннокентий Михайлович, — представился он.

— Самохина Инга Ивановна, — приопустила джинсовый зад девушка и тотчас вернула его обратно.

Зад Шура заметил и оценил сразу. Хороший был такой славянский зад, вызывающий зуд в чреслах.

— Какими судьбами в Оберланде? — демонстрировал Лютиков хорошие манеры.

— Проездом! — не слишком волнуясь за достоверность информации, отвечал Кеша. — А простите, господин генерал-полковник...

По Шуриной физиономии побежала масляная улыбка, которая была согнана истошным воплем вбежавшего солдата:

— Товарищ старший прапорщик, вас Андрей Константинович вызывает!

— Что ж ты, Виноградов, разорался так? — недовольно заворчал Лютиков. — Поговорить в спокойной обстановке не дадут. Извините, мне пора.

Попрощавшись, он зашагал по аллее, немного подволакивая правую ногу. Иннокентий растерянно посмотрел на Ингу. Та развела руками.

— Прапорщики тоже старшими бывают?

— Угу. После того как выволокут за пределы части более ста тонн государственного имущества, им цепляют третью звездочку. Однако я себе представляю, какие здесь генералы!

Кеша в расстройстве сел на стул, а девушка пристроилась рядом.

— Минуты две они молчали, затем Онегин почесался! — пробормотала она.

— Чего вы там мне написали — дворецкий мой обхохотался! — подхватил парень. — И стоя пред иконостасом, клялась в любви ему постылой. Что в трех словах известной фразы внезапно в воздухе застыла.

— Кеш? — внезапно спросила Инга. — Откуда из тебя все это лезет? Я имею в виду все эти шутки и пошлости? Сильно напрягаешься?

Иннокентий пожал плечами.

— Жизнь такая. Ни дня без шутки. Причем я уже плохо соображаю, где мое, а где чужое. Надеюсь, ты не станешь обвинять меня в плагиате?

Некоторое время они развлекались, переделывая стихи знаменитостей, затем перешли на прозу. Инга прошлась по товарищу Ефремову, сообщив, что «Туманность Андромеды» — продукт воспаленного мозга. Иннокентий ее поддержал, сказав, что у Ефремова хороши лишь ранние довоенные рассказы да «Лезвие бритвы». А «Сердцу Змеи» — место в нужнике. После Ефремова переключились на Александра Беляева. Иннокентий, захлебываясь, рассказывал об экранизации «Кладбища погибших кораблей», когда их прервали.

— Обратите внимание, — громко прокомментировал Ростислав, обращаясь к своим спутникам, — братья-сестры Стругацкие обсуждают тему своего нового романа. Вы как сюда попали?

— Точно так же, как и ты, — ершисто ответила Инга. — Думал сбежать от нас?

— Дурдом! — сплюнул Хранитель. — Я определенно старею. Портал не на три минуты оставил, а на все пятнадцать. Кто ж знал, что эти озорники сломя голову помчатся за нами!

— Спросили бы у меня, — сказал Каманин, — кого-кого, а эту плутовку я знаю не первый год. Еще в первый наш совместный обед я понял, что ее истинные аппетиты — на уровне Лукулла.

— Но-но! — воскликнула девушка. — Разве у меня не длинные стройные ноги и осиная талия? Разве я не «Мисс БГУ»?

Мужчина в полковничьем мундире подозрительно взглянул на знакомого уже им Лютикова.

— Шура! Ты им ничего не успел наобещать? Толстячок от неожиданности поперхнулся.

— Когда? Я же и не знал, кто это! Вечно вы, Андрей Константинович, меня шпыняете!

— Тебя пошпыняешь! Отвернись, так ты замок Хранителя маврам продашь.

Хранитель обеспокоенно глянул на свое жилище. Затем покачал головой.

— Ну, маврам не страшно. Однако, Господа, партия!

Все недоуменно уставились на него. Он не спеша принялся пояснять:

— Кто-то из тех, с кем я так и не успел познакомиться, говорил, что великие дела лучше всего вершить втроем. Одному — посоветоваться не с кем; вдвоем — скучно, а четверо и больше начинают разбиваться на группы и партии...

— Простите, — встряла девушка, — это Джером К. Джером сказал.

— Помолчи, Самохина! — отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, Хранитель. — Не важно, кто это сказал, а важно, что вы трое образуете кабинет министров новой России при генерале Пиночете... тьфу, при полковнике Волкове. Полковник! По-моему, настал психологически удобный момент для завтрака. А мы с тобой сходим в одно место и пошепчемся относительно кой-чего. Затем спустимся и после завтрака продолжим писать меморандум. Потерпите полчасика без трюфелей?

Волков кивнул.

— Совершенно правильно! — вмешался Шура Лютиков. — Я даже лучше запоминаю, когда жря... кушаю, простите! А мне какую должность приготовили?

Старший прапорщик ни хрена не понял, но чутьем «куска» ухватил, что идет раздача портфелей. Упустить такой шанс он не мог никак.

— Чего? — вдруг взвился Волков. — Я думал, что буду решать сам, кого и куда мне назначать! А теперь выясняется, что за моей спиной стоят какие-то серые кардиналы...

— Успокойся! — приказал Хранитель. — Тебе никто не будет мешать. А этих... «танцоров на краю времени» все равно нужно куда-то пристроить. Они же от скуки подохнут, зная, что рядом есть миры, в которые им хода нет. Или ты предложишь вытереть им память?

— Я вам вытру! — вдруг встала на дыбы Инга. — У меня память лучше, чем в компьютере. Берите на работу, раз мы такие любопытные!

— Тайм-аут! — воскликнул хозяин. — Не то я сейчас признаю, что проиграл пари, едва заключив его. Вы меня вынудите, гости дорогие! Пошли жрать, пока мой ум за разум не зацепился.

В Париж неслась «Бетрель» тяжело груженной. В грузовом отсеке покоился контейнер с белковым суперкомпьютером — мыслящим организмом на основе спятивших клеток серого вещества мозга дельфина, ДНК которого было завернуто хитрым образом. В результате этого центральный процессор имел проблемы психического плана: эгоизм, нарциссизм и высокомерие компьютера создавали невыносимые условия для работы— у оператора быстро развивался комплекс неполноценности. Но для выполнения сложных задач он был незаменим, а его память, объемом триста пятьдесят терабайт, хранила весь человеческий опыт и знания от питекантропа Адама до его двоюродного брата Билла Гейтса.

Неожиданно для всех с супермашиной поладил старший прапорщик Лютиков, чье самомнение было едва не выше, чем у белкового монстра. Андрей Константинович с удовольствием вспоминал, как компьютер обозвал Шуру «безмозглым существом».

— А ты — беспозвоночное! — ответил, не сильно думая, Лютиков. — Мне по приезде во Франко титул пожалуют, а ты как был куском дерьма, так и останешься.

После этого машина прониклась чем-то вроде уважения к бравому толстяку и изредка беседовала с ним о геральдике. Остальных членов экипажа компьютер упорно не замечал, лишь при виде Инги немного волновался. Серое вещество было взято из мозга дельфина-самца.

В пассажирском отсеке было тихо. Все углубились в изучение вводной, предоставленной Хранителем. Вопреки диспозиции, пришлось денька на три задержаться в Неверхаусе — замке Хранителя. Вновь прибывшее трио с Земли знакомили с историей появления на Унтерзонне бравых вояк с «Бобруйска-13» и теорией параллельных миров. Основные постулаты этой теории с охотой прослушал и сам Волков. С удивлением он узнал об экспериментах над искривлением пространства в районе Бобруйской городской свалки в мае одна тысяча девятьсот девяносто девятого года. Тогда группа ученых испытывала гравигенератор, изобретенный в начале девяностых. С другой стороны, на Унтерзонне в двести пятьдесят четвертом году Конклав волхвов и ведунов на Четвертом Всеобщем Шабаше опробовал новое заклинание, разработанное Боримиром Серым — волхвом высшего сектора.

Если чего-то очень хочешь, то в конечном итоге это получается. Потуги двух группировок достигли своего: две тысячи гектаров земли вместе со всем, что на ней стояло, плюс подземный сектор объявились в другом месте (alibi). Могилевская область, в свою очередь, получила две тысячи гектаров невесть откуда свалившегося букового леса. Бук не растет в Беларуси, посему указом президента зона немедленно была объявлена заповедной — Вторым национальным парком.

Посередине этого парка обретался небольшой пруд, в котором существовала всяка тварь из фауны Унтерзонне: водяные, мавки, кикиморы и русалки. Тендер на партнерство в изучении обитателей этого водоема выиграло Лондонское Королевское общество — вкупе с Академией наук Беларуси бородатые молодцы с Туманного Альбиона бродили по окрестностям, собирали насекомых, кал единорога, также совершившего путешествие через миры.

Единорог, названный в честь президента Шуриком, часто выходил из буковой чащобы и пялился на вечерний Бобруйск, изредка оглашая окрестности трубным ревом. К себе Шурик никого не подпускал. Руководитель проекта — профессор Чудинович, глядя, как магистр биологии и естествознания Мери Стюарт пытается приманить упрямое животное солеными крекерами, ляпнул:

— Слушайте, переведите этой ослице, что бляди у единорогов не в почете!

Переводить ей, конечно, никто не решился, а профессор Чудинович назавтра привел с собой тринадцатилетнюю внучку Дашу, которая «рогатым конем» была очарована совершенно. Этот самый «конь» подошел к девочке и, не обращая внимания на выглядывавшего из-за дерева перепуганного профессора, улегся рядом и положил гривастую голову к ней на колени.

Фото с изображением внучки профессора и ее рогатого друга украшало собой обложку «Философских записок» целых четыре месяца, подняв тираж до неслыханного количества, а Лондонское Королевское общество, выложившее за тендер семьдесят пять миллионов фунтов стерлингов, продолжало изыскания. Население же Бобруйска выросло чуть ли не втрое. И за какой-то десяток лет! Некий упрямый проходимец из статистического центра обнаружил, что в городе резко снизился процент онкологических заболеваний, сократилось количество больных астмой и сердечников. Стало не в пример стабильнее состояние больных неврозами и мигренями, улучшился микроклимат в семьях. Даже сам президент, побывав в этом странном месте, по приезде в Минск три дня ни разу не вышел из себя и ни на кого не наорал.

С тех пор пилот президентского вертолета, летя в южном направлении, обязательно пролетал над «террой инкогнита», за что министры ему регулярно делали скромные подарки.

Словом, жизнь текла как в «Эпохе империй-2»^[8] после строительства Чуда: не спеша, интересно и с ростом общего благосостояния. Гравигенератор, испугавшись, разобрали, и дальнейшие исследования на эту тему завершились. К две тысячи пятнадцатому году Беларусь вступила в Евросоюз и зону единой евровалюты, европейские лидеры регулярно совершали паломничества к пруду в буковой чаще, беседуя с водяными, пугаясь кикимор и слушая пение русалок. А бывший премьер-министр Италии Сильвио Берлускони за миллиард евро выторговал себе право на житье в заповедной зоне и должность тамошнего лесника. Сбросив лет сорок, он, помолодевший, прогуливался по берегу пруда, заложив руки за спину и умиротворенно улыбаясь...

На этом месте лицо Волкова перекосило, он выругался и пробормотал:

— «Интер» у него нужно было забрать в подарок!

— Вы что-то сказали, командир? — заботливо поинтересовался Шура.

— Я говорю, что еще тебя там не хватает. Бродили бы вместе с Берлускони да вспоминали отчество всех римских пап, начиная от апостола Петра.

— Я здесь нужен! — вздохнул Лютиков. — Кто с машиной общаться будет?

— Но-но, не возгордись! Не то я скажу этому белковому чуду, что ты его обманул и что никакого титула тебе не светит в Париже.

— Но патрон! — простер длани над собою атташе.

Волков снова углубился в чтение диспозиции. Согласно ей ему предстояло в Париже сдать дела и набрать группу младших помощников в количестве тридцати человек.

— Не фига себе, втроем! — беззлобно ругнулся он, прочитав это. — Мало мне тамошних бюрократов, еще и своих изволь иметь! А главное, вот мать его, в случае успеха призовые годы следовало делить на всех.

Шура, думая, что это относится к нему, спрятался за высокой спинкой сиденья. Полковник продолжал читать:

«Лазурный Корпус (Army of Immortal) он же „Deadnightwarriors“ — являет собою главную ударную силу третьего эшелона войск, подчиненных Хранителю, для экстремального наведения порядка в сумеречных и прочих землях, приравненных к оным».

— Честное слово, несумеречные земли — это всего лишь Оберланд, — пробормотал Андрей, — остальные, так или иначе, погружены в анархию. Чем только Хранитель занимается!

— «Лазурный Корпус состоит из трех дивизий, численностью полторы тысячи Ревенантов каждая. Командиры дивизий — Ревенанты Первого порядка: Сталин, Гитлер и Пол Пот. Каждая дивизия состоит из трех полков по пятьсот Ревенантов каждый. Командиры полков — Ревенанты Второго порядка: Красе, Эрнандо Кортес, Иван Грозный, Александр Македонский, Карл Великий, Нерон, Бенито Муссолини, Эрнесто Че Гевара и Дарья Салтыкова. Каждый полк состоит из трех полных рот. Командиры рот — Ревенанты Третьего порядка. Ревенант Третьего порядка — должность выборная, поэтому имена их в диспозиции не указываются.

Лазурный Корпус расквартирован на круизном лайнере типа «Ястребов» ВМС России, который снабжен устройством гиперпортала и может быть перемещен в любую точку триединых миров в течение стандартной недели. Переход через Врата осуществляется в течение часа. В распоряжении Командира Лазурного Корпуса находится ракетный крейсер класса «Москва», водоизмещением 11 260 тонн и экипажем в сотню Ревенантов. Командир — Ревенант первой статьи Нельсон. При ракетном корабле состоит корабль на воздушной подушке класса «Мурена», водоизмещением сто пятьдесят тонн и экипажем 12 Ревенантов. Командир — Ревенант второй статьи Лейф Эриксон».

— В одном Хранитель прав — таких головорезов еще поискать! — вздохнул полковник. — Интересно, Чикатило там в рядовых, что ли?

Согласно диспозиции Волков вместе со свитой возникают в том мире в районе Мадагаскара в Индийском океане. Одновременно у берегов Огненной Земли приводняется «Ястребов» с Лазурным Корпусом на борту. Столь большая разбежка в расстоянии, как объяснялось в диспозиции, вызвана тем, что появление в мире из ниоткуда предмета с приличной инертностью вызывает возмущения в земной коре вплоть до разломов. Появление же двух предметов с приблизительно одинаковой инертностью в противоположных точках земного шара компенсирует импульсы, вызывающие возмущения, и это есть хорошо.

Полковник не спорил. По физике у него в свое время было твердое «уд.»; на более высокую оценку нужно было зубрить. Возмущения так возмущения.

— Шура, — вдруг спросил он, — что ты знаешь о возмущениях в земной коре?

Из-за спинки кресла испуганно хрюкнуло, но старший прапорщик мигом забрался на коня:

— Явление возмущений мы можем наблюдать при резком изменении силовых полей. В нашем случае — гравитационных.

Теперь настала очередь издавать неприличный звук полковнику.

— Однако! — покачал он головой. — Ты все-таки поосторожнее с этим дельфицефалом — глядишь, подсознание захватит.

Шура недоверчиво покачал головой и глупо ухмыльнулся. «Что я сморозил!» — подумал Волков. Откуда у «прапора» подсознание! Тем более у такого, как Лютиков. У таких особей жажда наживы является основным инстинктом.

— Ты мне, Шура, порой ворону напоминаешь, — задумчиво сказал Андрей Константинович. — Та тоже к себе в гнездо тянет все блестящее и красивое. Вот, к примеру: на кой тебе электронный микроскоп?

— Какой такой микроскоп? — всполошился Шура. — Ни о каком микроскопе слыхом не слыхивал, жил честно-благородно.

— Хватит придуриваться! В прошлом месяце ты спер со склада микроскоп. Дюбуа мне говорил, что ты ему вшей увеличенных показывать изволил. Пугал его. Ты прикидываешься идиотом, или в самом деле не понимаешь, что микроскопов для медлаборатории не хватает? На юге Корсики бубонная чума свирепствует, а ты собственных насекомых рассматриваешь!

— Да не мои это вши были! — плаксиво затянул Шура. —Эта сука в красной мантии себе на передок намотала от какой-то прихожанки, так я ему и показывал... А теперь и сдал меня же... Командир, я давно микроскоп вернул! Честное слово!

Рядом прыснула Инга. Ростислав пробасил:

— Мон женераль, при нас дама! Моветон! Фу!

— Какой моветон! Я не Моветон, я белоросский прапорщик, а нам в детстве фильтр на базар не надевают, — отбрехнулся Лютиков и замолчал досамого Парижа.

Въехав на территорию посольства, «Бетрель» припустила по бетонке — последнем слове местного Автодора. Бетонная линия продолжалась около километра и заканчивалась у дома Торгового атташе. Домом этот полудворец назвать было можно с нехилой натяжкой: трехэтажный особняк из сказок про новых русских был покрыт белой черепицей из лиможской глины. Крылатая фраза «Шура, тебя когда-нибудь повесят»! не сходила с уст обитателей посольской миссии.

Увидав, что к дому приближается автомобиль, рослые челядинцы распахнули стальные ворота — прислуга у Лютикова не дремала. Не успела машина полностью остановиться, как сам хозяин вывалился из нее и принялся орать на прислугу:

— Эй, Пьер! Контейнер, что стоит в машине, прикажешь отнести в главную гостиную. И только попробуйте его уронить — сгною на рудниках! Всех, однозначно! Карл! Что ты чешешь свое муде! Опять у девок на Пер-Лашез был? Я тебя кастрирую, сукин кот!

Полковник сидел в машине и не вмешивался. Дома у Шуры был идеальный порядок, а то, что прапорщик поорет для профилактики, так в воспитательных целях. Дождавшись, когда дюжие мужики отнесут полутонный контейнер в дом, он поманил пальцем Лютикова и, отдав последние распоряжения насчет времени сбора, приказал водителю отправляться во дворец Женуа. Попутчики сидели молча, лишь негромкие восклицания типа «Ох!» и «Ах!» доносились до командирских ушей.

У официальной резиденции посла Белой Руси было многолюдно. Многолюдно, впрочем, было здесь всегда. Как уже где-то упоминалось, Норвегов аккредитовал своих представителей только в одной стране, Франко. Поэтому всем остальным свои проблемы и желания приходилось утряхивать двумя способами: либо переться к черту на рога — в Бобр, либо искать помощи у посла в Париже.

«Бетрель», скрипнув тормозами, скрылась за шлагбаумом, возле которого стоял часовой, и остановилась у розового крыльца. Шлифованный мрамор сверкал на солнышке, часовые в парадных мундирах взяли карабины «на караул», полковник шутливо пожелал им «спокойной ночи».

— Приехали! — довольно улыбнулся Андрей Константинович. — Добро пожаловать в мою резиденцию. Спешиваемся!

— Скажите, господин полковник, — обратилась к нему Инга, — а отчего здесь кругом слышна русская речь? Довольно удивительно! Мы, по-моему, во Франции...

Полковник поджал губы.

— Милая девушка, а разве не странно было то, что в конце восемнадцатого и девятнадцатом веках весь высший свет России разговаривал по-французски? В конце концов мы здесь уже десять лет — срок приличный для адаптации туземцев к носителям Истины. Шучу, естественно.

— В каждой шутке, знаете ли... — Она, не закончив, открыла дверцу и вышла наружу.

— Прошу вас, Андрей Константинович, не сердитесь на нее, — обратился к полковнику Иннокентий, — по-моему, перемещение утомляюще подействовало на нее.

— Черта с два! — фыркнул Ростислав. — Не та порода. Просто не может признать, что была неправа, когда очертя голову ринулась в портал, да еще уволокла тебя с собой.

— Я оступился... — начал было Симонов, но Каманин-Переплут не дал ему закончить:

— Послушай, парень! Я знаю эту бесовку четыре года. Она способна поссорить двух улиток! Мне довольно неприятно, что из-за меня ты оказался замешан в эту историю.

Неожиданно Волков предложил:

— Хотите, я попрошу Хранителя, чтобы он вас всех вернул обратно? Мне тоже неприятно.

— Я пас! — сразу же заявил Ростислав. — Не забывайте — я все-таки ученый. А какой же ученый на моем месте упустит такой шанс!

Иннокентий печально подтвердил:

— Хранитель прав. Искушение слишком велико для обычного смертного. Очень соблазнительно поиграть в бога. А что до Инги...

— Предоставьте это мне! — сказал Каманин и открыл дверцу.

Оказавшись во дворе, он огляделся и присвистнул. Позолоченные двери розового крыльца и тонированное стекло очень эффектно смотрелись на фоне декоративной растительности. Инга сидела на скамейке красного дерева в тени смоковницы и что-то меланхолично жевала. Лицо при этом у нее было отсутствующее.

— Самохина, — обратился он к ней, — мы решили попросить Хранителя, чтобы он отправил тебя обратно на Землю. Мы понимаем, что тебе трудно оторваться от привычной обстановки, семьи и универа. Думаю, Семен не станет возражать, и, ты знаешь...

Не меняя выражения лица, Инга изобразила известную фигуру из пяти пальцев и показала ее Ростиславу.

— Понял! — отозвался тот. — Тогда не хнычь и не капризничай.

— И не собиралась, — гордо ответила она и встала со скамьи. — Где у них сортир? Безумно хочу отлить.

Глава 12. Унтерзонне. 265. Отбытие

14 мая 256 года на главной пристани Бобруйска было многолюдно. У третьего пирса замерла «Мурена», возле которой суетились мрачные Ревенанты, таская на палубу оставшийся груз: дорожные сундуки, бочонки со свежесваренным пивом, хлеб и прочие мелочи.

Маршал Норвегов, мужественный и обаятельный, стоял возле сына, положив ладонь ему на плечо.

— Ты, Андрюша, не лезь там на рожон. Помни: мир менять — самое неблагодарное занятие. Как там у японцев?

— Чтоб ты жил в эпоху перемен! — подхватил сын. — Постараюсь, папа! Присмотришь за внуками?

Внуков у маршала было много. Помимо старшего — Константина, которому в аккурат стукнуло двадцать один и который отправлялся вместе с отцом, еще оставались девятилетние близнецы Моряна и Забава (от Насти), семилетний Роман (Анжела) и шестилетний Семен (снова Настя). Жен Андрей оставил бы и дома, но Анжела во что бы то ни стало хотела ехать вместе с ним. Настя, видя такие заморочки, тоже изъявила желание отправиться в путешествие.

Кроме того, у Андрея с Анжелой был четырехлетний внук Глузд, результат взаимодействия молекул Константина и Мары. Он оставался также с прадедом, но родители собирались забрать всю малышню через некоторое время к себе, когда обживутся на новом месте.

Послав диспозицию Хранителя по известному адресу, Андрей набрал двадцать человек рекрутов и в течение месяца готовился к переходу. Помимо троицы с Земли и сына, в состав экспедиции вошли муж и жена Локтевы, детей у которых пока не было, да Евдокия — сестра Насти. Естественно, старший прапорщик Лютиков со своим белковым другом тоже входили в число членов. Сын Генерала Булдакова, Денис, должен был отвечать за психологическую подготовку, а ему в помощники был отправлен твердолобый Шевенко, чей возраст подбирался к шестому десятку. Еще девять человек среди наиболее расторопных солдат отобрал лично Булдаков.

Прощальное слово говорил Семиверстов. Затем говорил Норвегов-старший. Затем чего-то прорычал Булдаков. А в самом конце, услыхав о социалистическом типе общества, в компанию попросился замполит Горошин. Но его кандидатуру замяли решительно и однозначно. Он обиделся и убежал к себе домой.

На прощание Иннокентий для всех спел песню, экспромтом сочиненную тут же. Припев затем подтягивали хором:

— Энтузязизм — великое дело! — говаривал Ратибор. — А ну, кто со мной на прощание не выпил? Подходи по одному!

Волков вообще молчал. У него в голове вспыхивали и проносились какие-то неясные картины, ассоциации, смазанные образы. Как будто это все происходит с кем-то другим. Или уже происходило с ним когда-то. Он стоял. Спокойный, опустошенный, словно султан после ночи любви. Со всеми женами, что есть. Со всеми, что будут. Казалось, будто силы покинули его, и организм замер в ожидании следующей порции «маны».

— Андрюша, — Анастасия приобняла его, — жаль, детей с собой нельзя взять!

Она вздохнула. С другого боку подплыла лебедем Анжела, расцветшая после рождения второго ребенка. В руках ее был фотоаппарат «Зенит-ТТЛ», которым она успела переснимать добрую половину отъезжавших и провожавших.

— Андрей! Норвегов! Иди сюда! — позвала она.

Деверь подошел.

— Ну чего тебе, папарацци? — спросил он недовольным тоном. Мужик был сердит, что ему не нашлось места в экспедиции. (Папа-Норвегов не мог отпустить сразу всех сыновей к черту на кулички.)

— Сними на память полковника и его гарем! — попросила она, сопроводив свою просьбу очаровательной улыбкой.

Андрей без возражений щёлкнул затвором. Две андреевские фемины замерли возле него в непринужденных позах граций.

— Ну-с, жертвы фитнеса, готовьтесь к отплытию, — сказала Елизавета Петровна, отбирая у сына фотоаппарат и возвратив его владелице, — обнимемся на прощание?

Когда на борт «Мурены» поднялись все, за исключением полковника, к нему подошел отец и шепотом спросил:

— Связь-то как держать будем?

— Держи. — Сын протянул Константину Константиновичу маленький кристаллик хризолита на цепочке — младшего брата Хранителя камня. — Ночью он занесет в твой мозг подробности.

— Ох-ох, — закряхтел отец, — в моей голове и так всякого барахла! Что же поделаешь! Доля такая... держись, сынок!

Отец и сын обнялись на глазах всей толпы, и под ободряющие крики Андрей взошел на корабль. Рыжий верзила в тщательно подогнанной форме отдал ему честь.

— Гере командующий, судно готово к отплытию! Прикажете отваливать?

— Валяйте, — неуставной командой дал «добро» полковник. На каждом флоте свои предрассудки. На этом — такие. Здесь матрос на традиционное «ни пуха ни пера» отвечал «В задницу!», и все было нормально.

Тридцатиметровая махина начала медленно разворачиваться по течению. С пристани активно замахали руками и тем, что в них было зажато. Чуть поодаль, на высоком берегу Березины, стояла вся монастырская братия и глядела на корабль. Всякого нагляделись за последние годы, но такого...

— Прошу экипаж занять свои места! — четко произнес Лейф. — Машина, полный вперед!

Взревели турбины двигателей; вокруг судна образовался вихрь из воды и воздуха. Постепенно набирая скорость, «Мурена» понеслась по водной глади реки и, заложив вираж, скрылась за поворотом.

— Боже, благослови их! — понесся им вслед страстный призыв игумена.

В 1716 году швед Эмануэль Сведенборг, ученый и теософ-мистик, предложил проект принципиально нового судна. Оно должно было приподниматься над поверхностью воды благодаря нагнетаемому под днище воздуху (воздушной подушке). В России в то время пользовались телегами (санями в зимнее время), да и в Швеции тоже. Смелый проект так и остался в патентном бюро. Пользоваться подобными аппаратами стали лишь во второй половине двадцатого века для перевозки небольших грузов, пассажиров, а также в ВМФ. Корабль на воздушной подушке класса «Мурена» имеет водоизмещение до ста пятидесяти тонн, размеры 30x14x1,6 м, скорость до 55 узлов. Вооружение — спаренный артиллерийский автомат 2x6-30 мм АК-306.

Их «Мурена» была снабжена дополнительными топливными баками, увеличивающими дальность действия с двухсот до двух с половиной тысяч миль при скорости тридцать пять узлов. При пятидесяти узлах корабль был способен преодолеть «всего лишь» полторы тысячи миль. Для достижения этого пришлось занять под резервуары для горючего половину отделения для десанта. Дополнительных сорок тонн соляры создавали небольшой перегруз. Но, учитывая тот факт, что на борту вместо полутора сотен человек было всего лишь тридцать, это не казалось Андрею Константиновичу большой проблемой.

Пока же они неслись по водной глади Березины вообще без какого бы то ни было перегруза. Соляру заправят только в речице, а до нее еще двести километров, либо сто десять миль. Сам Волков, как ни старался, не мог мыслить в иных системах единиц. На вопрос Игумена, сколько пудов весит «Мурена», он сначала перевел тонны в килограммы, затем килограммы в пуды. И тогда лишь ответил, что «летающая лодка» весит двенадцать с половиной тысяч пудов. А затем весело скалился, глядя на остолбеневшего служителя культа.

Десять лет не прошли бесследно для одной из главных рек Белой Руси. На обоих берегах ее через полтора-два километра вырастали веси, деревеньки и хутора. Возле каждой — аккуратная пристань для моторных катеров и рыбацких лодок. У селений побольше, вплоть до самого Хорива, пирсы для небольшого теплоходика, курсировавшего между Старым Селом и Гомелем. До Хорива теплоход не доходил, ибо там хозяйничали татары, так и не сумевшие простить обиду, нанесенную им «орлами» Норвегова. По молчаливому согласию, выше Лоева узкоглазые не совались, а белороссы в южные земли особенно и не стремились. У нынешнего хоривского кагана причин ненавидеть северных соседей не было, и поэтому Андрей Константинович надеялся добраться до Срединного моря безо всякого рода стычек.

Пока же «Мурена» с номером 010 на борту неслась по водной глади, изредка включая сирену для отпугивания рыбаков и лиц, к ним приравненным: баб, полоскающих белье, да отчаянных подростков, купающихся и ныряющих на глубоководье.

Полковник поднялся в рубку, где старина Лейф стоял у штурвала, молодецки выпятив и без того необъятную грудь.

— Командующий на мостике! — скомандовал штурман.

— Вольно! — отмахнулся Волков. — Капитан, как по-вашему, засветло дойдем до Речицы?

Эриксон смахнул с белоснежного кителя несуществующий птичий помет и басом рявкнул:

— Так точно, гере командующий! Согласно графику, в двенадцать тридцать пополудни.

Андрей чертыхнулся. Этим чертовым Ревенантам явно не хватало чувства юмора. А юмор в их ситуации — штука, порою необходимая до чрезвычайности. Он глянул на показания лага. Тридцать восемь узлов. Затем перевел взгляд на верзилу-штурмана и небрежно поинтересовался:

— Как по-вашему, дождя не будет сегодня?

— Барометр у задницы Одина, — неопределенно ответил тот.

Очевидно, это должно было означать нормальное давление. Полковник хмыкнул про себя, но тут на мостик поднялся стюард. У него на подносе были три полные рюмки, а на блюдце лежала порезанная на ломтики ветчина.

— Адмиральский час! — изрек Лейф и выбросил содержимое одной из рюмок в свою необъятную пасть. Штурман последовал его примеру. Андрей посмотрел на них, а затем пригубил свою порцию. В рюмке оказался очень неплохой коньяк.

— Жаль, не сможем развить полную скорость! — пожаловался он капитану, жуя кусок ветчины. — Страсть, как охота посмотреть, на что эта штуковина способна.

— Штуковина эта, гере командующий, — монотонно начал Эриксон, — развивает на форсаже до восмидесяти узлов, но некоторые особенности данной реки не позволяют превышать сорока. При превышении данного рубежа возможны неприятные последствия для жителей прибрежной полосы.

— Повреждения мельниц, затонов и прудов, где разводится рыба, — пояснил штурман, — к тому же будет небезопасно ходить по кораблю. Здесь встречаются довольно крутые повороты.

Волков что-то промычал, а затем сошел вниз — в десантный отсек, где разместились пассажиры.

— А, начальник пожаловал! — протянула мадемуазель де Лавинье, так и не сумевшая повторно выйти замуж.

Графиня имела несносный характер, но запросто откликалась на «Таню» и имела одно ценное свойство. Являясь экс-студенткой истфака университета, она наизусть помнила геральдические ветви основных дворянских фамилий России, а также неплохо разбиралась в химии. После смерти мужа (в битве с татарами) она несколько упорядочила свои беспорядочные связи, а ныне и вовсе — целый год (!) не прикасалась ни к одному мужчине, да не особо позволяла и им.

— Такие сучки, как я, — говаривала она после третьего бокала, — обычно кончают монастырем. Не скажу, что я набожна, но монастыря для меня еще не построили. Возьми меня, командир, с собою, давно хотела на Софью Алексеевну посмотреть.

Оба берега Березины покрывал девственный бор. Исторически сложилось так, что гости между древнерусскими княжествами передвигались по рекам: летом на ладьях, кочах и стругах, а зимой — на санях. Вспомнив, с каким трудом посольский поезд добирался до Парижа и как Булдаков жалел, что линии водораздела проходят на карте Европы почти вертикально, Андрей Константинович порадовался за себя. Затем, вспомнив, на какое дело он подвязался, порадовался за оставшихся.

Он спустился по трапу вниз и зашел к Лютикову, который развлекался с компьютером в «очко». Увидев командира, Шура смутился и едва не опрокинул на клавиатуру кувшин пива.

— Очень интеллектуальное занятие! — ехидно прокомментировал Андрей Константинович. — Товарищ старший прапорщик, что вы херней занимаетесь? Еще бы в орлянку сыграли. Про этого дельфина я не говорю — ему скучно, — а вот вы? Сколько миль до Мадагаскара?

— Напрямую?

— Накосую. Взял бы да скуки ради и вычислил. Сколько суток нам ходу до Антананариву?

— Простите, что вмешиваюсь, — раздался презрительный голос из динамиков, — но Антананариву будет основано лишь через четыре столетия. Если вам интересно расстояние, то отсюда до острова Мадагаскар около пятнадцати тысяч километров, либо восьми тысяч миль. До Срединного моря мы дойдем за сорок часов. Там нас будет ждать крейсер «Орион». К вашему сведению, землетрясение четырнадцатого года разрушило Суэцкий перешеек, и теперь Европу и Африку разделяет Суэцкий пролив шириною от пятидесяти до ста километров. Именно благодаря этому обстоятельству вам не придется увидеть местный аналог мыса Доброй Надежды. Это значит, что через неделю после посадки на крейсер вы будете в бухте Суфиа.

— В какой бухте? — переспросил изумленный полковник. Впервые компьютер заговорил с кем-то, помимо своего любимчика — Шуры.

— Суфиа — одна из крупнейших рек на Мадагаскаре. Вместе впадения в Мозамбикский пролив образовалась естественная бухта. В этой бухте находится планируемая точка перехода на Гею.

— Ага! — воскликнул Волков. — Так называется планета —двойник Земли?

— Точнее, тройник. Она — член триады Земля — Унтерзонне — Гея. Но физически и геологически гораздо ближе к Земле, за исключением того, что на Гее нет Антарктиды и Гренландии.

— Как нет Антарктиды? — воскликнул Шура. — А что там?

— Южный океан.

— Ну нет, так нет, — философски заметил Андрей Константинович. — Вон на Унтерзонне Америки нет, и ничего! Вертится планета. Кстати, монстр белковый, а нешто ты заговорил? Чего раньше молчал?

Компьютер, казалось, смутился.

— Таково было соглашение с первым владельцем, — неопределенно и туманно пробубнил он.

Лютиков при этих словах заскучал.

— Что, Хранитель велел молчать, пока не тронемся в путь? — понимающе улыбнулся полковник.

— Нет, — отрезала машина, — присутствующий здесь старший прапорщик Лютиков. Он приказал мне молчать, пока экспедиция не отдалится на десять миль от Бобруйска.

Командир медленно повернулся к Шуре. У того на лице было самое невинное выражение («А мы тут плюшками балуемся»), но в мутных глазенках начинало отсвечивать опасение.

— Скотина! — зашипело разъяренное начальство. — Да я тебя утоплю в Березине.

— Командир, виноват! — отчаянно заблеял Лютиков. — Очень хотелось с вами. Я же в конце концов не приказал ему молчать всю дорогу!

— У, бля! Когда же ты успел?

Выяснилось, что еще в Неверхаусе — замке Хранителя, томимый жаждой деятельности, Шура наткнулся на помещение с суперкомпьютером. Узнав, что машина предназначена для проекта «Метаморфоза — G» и что это за проект, Лютикову загорелось отправиться на таинственную Гею. Внутри его жили два человека: один — ленивый до изнеможения старший прапорщик, а другой — авантюрист типа Стэнли. Как они умудрялись существовать — Шура не мог понять и сам. Но в тот момент победил авантюрист.

Все это и многое другое Лютиков поведал Андрею, но тот лишь горько усмехнулся.

— Твое «альтер эго» больно, мой толстопузый друг. Даже и не знаю, что тебе посоветовать. Веревку и мыло — слишком радикально. Психиатра посетить — банально. Бабу добрую — пошло. Дальше жить — бесполезно. Водки дернуть — однозначно!

— Командир, но ведь я почти не пью... — пытался вяло протестовать Шура. — Я даже никогда не напивался!

— Знаешь, Александр, а это ты зря. С похмелья человек особенно остро осознает свое ничтожество. Понимаешь, здоровая порция самокритики еще никому не помешала. Да и поразмыслив глобально, в масштабе Земли, хотя бы... возьмем, к примеру, финнов. Можно сказать, здоровый во всех отношениях народец. Но в этой северной стране, практически победившей пьянство, в конце двадцатого века на Земле был самый высокий процент самоубийц среди стран Западной Европы! Понял? Один мой начальник говаривал: «Я непьющих людей побаиваюсь. Никто не знает, какую штуку он может выкинуть». Хлебни-ка!

Подавленный речью командира, Лютиков взял предложенную фляжку с коньяком и сделал добрый глоток.

— Будет пока что! — забрал у него Андрей напиток. — Нужно очень чувствовать грань между выпивкой и пьянкой. Семьдесят лет Советской власти напрочь отбили у людей чувство этой грани. Я, собственно, пришел — через полчаса все собираются в кают-компании. Пока не прибыли в Хорив, нужно определиться с прививками.

— С какими прививками? — подскочил Шура. Он очень боялся врачей и всего, связанного с ними: уколов, прививок, клизм, анализов, мазков, стоматологов, аппендицита и молоденьких медсестер.

Полковник неопределенно пожал плечами и вышел. Обеспокоенный старший прапорщик подошел к иллюминатору и принялся вглядываться в проносящиеся мимо пейзажи. Вглядываться в заросли березы, ольхи и дуба ему вскоре надоело, и он уселся за компьютер.

— Сдал меня, — укоризненно произнес он в загоревшуюся перед ним плазменную панель.

— Я обязан выполнять функции, возложенные на меня, — задумчиво отозвалась машина, — а вот твои цели мне непонятны. Какую пользу ты можешь принести проекту, столь необычным способом попав в список его участников? Тело твое физически не развито, мозг занят лишь обработкой способов, ведущих к обогащению, даже психика твоя, как выяснилось, не вполне здорова...

— Ничего, — прошептал Шура, уставившись воспаленными глазами в потолок каюты, — Паниковский еще вас всех продаст и купит.

В назначенное время все собрались в кают-компании. Женщины возбужденно галдели, прикидывая, что еще удумал их бравый командир. Немые взоры были обращены на Анжелу, но та лишь вяло отмахивалась:

— Не знаю, не представляю, в толк не возьму. Насти, кстати, нет тоже. Видимо, что-то с медицинской стороны.

Наконец двери кают-компании распахнулись, и вошли Волков с «младшей женой». У Анастасии в руках был коричневый медицинский чемоданчик, в котором, как знали многие, она держала хирургические инструменты.

— Кого резать будешь? — полюбопытствовал Денис Булдаков.

— Правду-матку, — ответили с галерки, — готовьте ягодицы, господа и молодицы!

Волков мрачно обвел глазами кают-компанию. Попробуй объяснить людям, что они собираются сделать. Раньше было проще. Меньше знаешь — крепче спишь. Срочная прививка от местной разновидности пляски святого Витта! Всем на уколы... Но полковнику мешал один идиотский пунктик. Он был честен со своими людьми. Вот и сейчас Андрей Константинович мучился от не совсем понятных и не совсем нужных, особенно военному человеку, комплексов.

— Короче, так, — наконец решился он, — чтобы потом не говорили, что я не предупреждал. Если не все до конца поняли, то сейчас понять обязаны, в какую историю я вас втравил. Нас два десятка человек, которые должны повернуть ход Истории на целой планете. Гея содержит гораздо больше радиоактивных изотопов и нуклидов, чем Унтерзонне и даже чем Земля, посему организмам нашим тяжело придется в местных условиях. А нормальные условия в тамошней Москве таковы: атмосферное давление — 820 мм ртутного столба, относительная влажность воздуха — 15 процентов, среднегодовая температура в июле — 34, а в январе — минус сорок градусов по Андресу Цельсию. Состав атмосферы: азот — 60,7%, кислород — 32%, аргон — 6%, углекислый газ — 0,9%. Остальные полпроцента приходятся на водород и ксенон. Ускорение свободного падения приблизительно равно 10,1 м/с за секунду, что лишь немногим больше земного.

К чему я? Ах да! Хранитель предложил нам в качестве внутреннего монитора использовать прививки с симбионт-гомеопатом. Симбионт-гомеопат — это искусственный организм, продукт генной инженерии наших вышестоящих, э...

Полковник запнулся и выразительно посмотрел на потолок. Все понимающе хмыкнули.

— Товарищ полковник, — поежился в своем кресле старший прапорщик Шевенко, — позвольте уточнить, этот продукт уже испытывался?

— Очень интересный вопрос, — кивнул Андрей Константинович. — Отвечаю: продукт разработан специально для нашей экспедиции в целях профилактики и лечения различных форм вирусных и онкологических заболеваний, а также для общего мониторинга системы жизнедеятельности организма.

— Товарищ полковник, — жалобно проканючил из своего угла Лютиков, — а можно попроще? Популярным языком поясните, что это и для чего.

Все засмеялись, ибо эрудированность Шуры в некоторых вопросах привела бы в восторг Святую Инквизицию. Но оказалось, он был не одинок. Шевенко долго шевелил бровями, вернее, тем, что от них осталось, а затем изрек:

— Мониторинг! Это что-то связанное с кораблями?

— Увы, — грустно улыбнулся командир, — «мониторинг» — это термин, обозначающий обычно наблюдение за окружающей средой.

— Но, командир, — не отвязывался Лютиков, — мы ведь можем быть окружающей средой только, пардон, для глистов!

— Я же сказал — симбионт-гомеопат! — вздохнул Андрей Константинович.

— Командир, — на обычно невозмутимом лице Шевенко застыло выражение брезгливости, — вы что, хотите нам спецглистов подселить?

Кого-то в задних рядах начало тошнить. Волков поднял руку.

— Момент. Симбионт-гомеопат скорее относится к типу вирусов, нежели к классу нематод. Он живет в крови и питается излишками холестерина. Очень полезный вирус, кстати. Анастасия, давай вводи мне сыворотку с этой гадостью, иначе мы никогда не договоримся!

Настя молча закатала ему рубашку, перевязала жгутом руку по бицепсу и велела поработать кулачком. После открыла саквояж и достала оттуда шприцы, баночку со спиртом и ампулы с вакциной симбионта. Профессиональным движением отвернула рожу мужа в сторону и ввела шприц в вену. Момент — и все закончилось.

— Следующий! — равнодушно сказала Анастасия.

Ей сделали прививку еще неделю назад, в порядке эксперимента. Молодую женщину с рождения мучили почечные колики из-за повышенного содержания холестерина. За три часа симбионт сожрал в организме лишний холестерин и раздробил два камня, сидящих в печени — после этого полковник медицины Львов позволил ввести вакцину и себе. Через три дня у него исчезли все признаки сердечной астмы, и он возобновил ежедневные пробежки по стадиону.

— Давайте мне, что ли, — на стул сел Костя. Отца необходимо было поддержать.

Следом села Анжела, затем Рената. Через двадцать минут остался лишь один Шевенко. Даже прощелыга Лютиков не утерпел и сдался.

— Что же вы, Владимир Иванович, — уговаривала его Настя, — там ведь и помереть можно. Я все болезни лечить не умею.

— Настенька, кому нужен старший прапорщик с трехсотлетней выслугой? — поморщился Шевенко. — А так я хоть один узнаю — каково там без подготовки. Никогда не поздно ведь сделать прививку, так?

— Оно-то так, — согласился командир, — но с личным врачом на Гее было бы безопаснее.

— Андрей Константинович, — возразил старый служака, —те, кто ищет безопасное место, в армию не идут. Пусть все будет, как было.

— Никогда так не было, чтоб никак не было! — подтвердил командир и вышел из кают-компании.

«Мурена» была на траверзе пристани Речицы. Здесь, в начале полесских болот, за сотню лет до появления наших героев возникло небольшое поселение. Когда Норвегов послал своих «орлов» в геологическую разведку, они обнаружили месторождение нефти, а возле него небольшую весь, дворов в сорок.

Нынче на месте той веси вырос небольшой городок с населением пять тысяч человек, половина которого работала на нефтеперерабатывающих предприятиях. Здесь находились установки каталитического крекинга, завод по производству моторного масла и предприятие по переработке нефтяных отходов на пластмассу.

При Речице был создан небольшой колледж по обучению работников для собственных нужд. Но два года назад по личной просьбе короля Трансильвании Дракулы Третьего в колледж была зачислена группа из десяти валахов — выпускников мундянского реального училища. Предки Хаджи и Попеску^[9] возжелали добывать и обрабатывать «черное золото».

Корабль пришвартовался к пирсу в промзоне. Осведомленные о цели визита рабочие моментально подсоединили к резервуарам топливные шланги, похожие на гигантских питонов. Старший мастер по штормтрапу поднялся на борт и, поздоровавшись с Волковым, спросил:

— Андрей Константинович, вам больше ничего не нужно?

— А что у вас есть? Имеете что предложить?

Старший мастер пожал плечами.

— Есть отличный соленый лосось. Пару бочек можем презентовать.

— А почему бы и нет? — оживился полковник. — Шура!

Стоявший у борта Лютиков заинтересованно обернулся.

— Примешь у товарища два бочонка соленого лосося и скажешь «спасибо». У вас грибов прошлогоднего засола не осталось? Хотел взять с собою грибочков да запамятовал...

— Немного есть... Бочонок рыжиков могем дать на дорожку, — задумался мужчина. — Эй, мужики!

Суетящиеся внизу подняли головы.

— Когда закончите, погрузите на корабль два бочонка лосося и один... да ладно, чего мелочиться, тоже два рыжиков. Поняли!

— Обижаешь, начальник! — ответил один из них и сверкнул щербатым ртом.

Химики? — деловито осведомился Волков.

Старший мастер развел руками и объяснил, что среди народа много бывших разбойников, воров и прочего лихого люда.

— Платят здесь прилично, — говорил он, — а условия, мягко говоря, вредные. Вот и искупают они вину свою таким образом.

Волков удивился:

— И не бегут?

— За десять лет сбежало лишь два калмыка. Чего им бегать? Деньги приличные, хавка почти халявная, жилье нормальное...

— В натуре, без базара! — перешел на язык коллеги полковник. — Усек! А когда еще и бугры не достают, ваще ништяк. Пруха!

Попрощавшись с добряком-мастером, он поднялся в рубку, где Лейф невозмутимо ожидал его на предмет очередного адмиральского часа.

— Это становится нормой, — пробормотал он, осушая рюмку.

— Давняя традиция, — подтвердил Эриксон, — когда я плыл в Винланд, приходилось цедить прокисший эль. Как потом урчала утроба, можете себе представить?

Волков удивился. Он думал, что Ревенанты — существа, лишенные памяти предыдущего воплощения. Но оказалось, наоборот. Стюард, бывший эсер Богров, отлично помнил всю свою жизнь до мельчайших подробностей. Запомнил, подлец, даже цвет сюртука Столыпина в тот роковой день первого сентября 1911 года, но упорно отказывался признать свою настоящую фамилию — Мордехай. Видимо, слишком сильна была боязнь Холокоста.

Среди Ревенантов ходило изречение Ревенанта Первого порядка — Иосифа Джугашвили: «Что толку от этих воспоминаний, когда знаешь, что после смерти тебя окунули в дерьмо и навешали собак. А дело всей жизни пошло под хвост вышеуказанным животным».

Все это поведал Андрею Константиновичу Лейф Эриксон, отваливая от причала.

— Что толку, что мы ходили в Винланд, господин командующий? Через пятьсот лет туда попал Колумб и обозвал это Индией. Америку заселил всякий сброд, а моя Норвегия лишь в 1905 году вышла из-под шведской пяты!

— Твоя Норвегия, капитан, — фыркнул полковник, — в конце двадцатого века была недостижимой мечтой для белорусов. Так что допивай свое сакэ и гляди в оба. После слияния с Днепром наша власть заканчивается. А татарско-хазарский каганат не очень любит, когда по его территориям без спросу тягаются.

— Эти узкоглазые! — фыркнул Лейф. — Да мы в Винланде пятью десятками ходили против двух сотен краснорожих!

— Ну-ну! — только и сказал полковник. — Кстати, есть большие сомнения насчет первенства Колумба в освоении целинных и залежных земель нового континента. Была такая точка зрения...

Когда до Хорива оставалось не более десятка километров, он приказал сбросить скорость до пятнадцати узлов, а сам вышел на палубу.

— Чуден все-таки Днепр при тихой погоде! — с чувством произнес он.

— И не всякая птица долетала до середины Днепра! — за спиной подхватил сын.

— Если летела от Брахмапутры, — уточнил Денис Булдаков, — товарищ полковник, а почему такая разница в названиях городов? Почти все совпадает, а тут — на тебе!

Волков подумал.

— Ну, просто в нашем мире был круче Кий, а здесь — Хорив.

— А Щецин не из этой оперы? — спросил Константин.

— Вряд ли. Не Бобры же в самом деле Бобруйск обосновали. Хлопцы, вы глядите, чтобы никаких конфликтов с местным населением. Что татары, что монголы — жутко обидчивы. Да и хоривяне, если разозлить, морду поправить могут.

— А что, мы пристанем в Хориве? — это подошел Лютиков.

— Что, руки чешутся? — усмехнулся командир.

— Женщины наши ноги размять хотят, — оправдывался Шура, — хоть по пристани погулять.

— Кто его знает, — ответил Андрей Константинович, — кабы им промеж ног здесь не размяли. Еще неизвестно, как каган отнесется к нашему приезду. Нужно хоть какую бумагу у него заполучить... Можно, конечно, и нахрапом по Днепру проскочить до моря, но с бумагой легче. Вдруг нам помощь какая потребуется...

День начинал клониться к вечеру, когда наконец показались золоченые шпили хоривских церквей. На Земле Орда спалила Киев дотла, а здесь хитрый Бату-хан в свое время сумел договориться с местным князем. Вот и остался красавец Хорив стоять среди разоренной Руси. Хоривом управлял не менее хитрый, чем Бату-хан, кипчакский каган Гуйюк, управлял твердой рукой уверенного в себе диктатора. Любимой его поговоркой было слегка перефразированное изречение одного из сатириков двадцатого века: «Лучше синица в руках, чем дятел в заднице».

Твердо уяснив границу северных рубежей каганата, осмотрительный Гуйюк на юге устроил основательный беспредел всякого рода османам, сельджукам и крымским татарам, вынуждая их фактически не вылезать из-под собственной пяты.

К появлению северян он отнесся весьма радушно, не забывая о результатах битвы 256 года. Почти не надеясь на подарки, он был приятно удивлен, когда полковник Волков преподнес ему массивные часы марки «Командирские», которые выдерживали погружение на глубину до ста метров. Понятно, что на такую глубину каган нырять не собирался, но все равно было приятно.

Сложив губы сердечком, он умиленно слушал трескотню Лютикова и лично подливал шербета мрачному полковнику, настроение которого упало из-за начавшего работать симбионта. Личный «врач» обнаружил начинающую зарождаться раковую опухоль в паху и теперь боролся с ней на всех фронтах, отчего у Андрея была повышенная температура и жутко потели конечности. Он жадно глотал шербет, приготовленный из смеси плодов айвы и тархуна. На участливый вопрос кагана, полковник ответил, что ему немного нездоровится.

— Начало травеня, речной воздух еще очень холодный! — понимающе поцокал языком Гуйюк. — Может, светлый гость желает отдохнуть? Я распоряжусь, чтобы приготовили лазоревую светлицу...

— Благодарю, добрый каган, но нас ждут в устье Днепра. Необходимо как можно быстрее туда добраться. Целью нашего путешествия является некий остров в Южном море...

— По слухам, что донеслись до нас, на этом острове есть гепатитовая руда, столь необходимая для цуглей наших стальных коней, — видя, что командиру невмоготу, Шура развивал мысль далее: — Подобной руды, насколько нам известно, нет нигде более.

Каган горестно зацокал языком. Ему так жалко, что в этот момент под рукой не оказалось такой руды!

— Мне бесконечно жаль, — вздохнул он. Об этой руде упоминалось, кажется, в «Джангаре»^[10]... Далеко, на юге лежит вечнозеленая земля Бумба, где есть все.

— Есть еще такая страна — Греция, — шепотом поведал Лютикову полковник, — там тоже есть все, даже греки. Давай тащи из него грамоту, а не то у меня сейчас мигрень начнется.

Со стороны Шуры последовала длинная цветистая фраза, в которой выражалась надежда, что взаимопонимание двух соседских народов вскоре будет достигнуто, но сейчас от кагана Гуйюка необходим документ, разрешающий им проезд по территории хоривского каганата и содействие от местного населения в экстренных случаях.

Каган слушал Шуру, блаженно улыбаясь и кивая головой. Затем, в свою очередь, разразился длиннющей тирадой о том, как приятно ему было лицезреть представителей благородного народа белороссов и не менее приятно оказать им столь пустячную услугу. Затем, не меняя сладкого тона, он попросился прокатиться на «Мурене» хотя бы пару дерет.

Обессилевший полковник лишь махнул рукой и оговорил, что сопровождать кагана будут лишь два телохранителя, ибо судно и так перегружено. В качестве заложников Лейф оставил трех своих головорезов, глядя на которых каган испугался, что в его отсутствие город будет подожжен.

Напряженно чеша репу, он рассудил, что если северяне захотят, то уволокут его и так — даром. После осознания этой истины он успокоился и расплылся в приторной улыбке.

— Я полагаю, что предосторожности излишни, — заявил он, — мы ведь добрые соседи.

— Угу, — угрюмо ответил полковник, — дружим, но на запасном пути у нас всегда стоит вагон с намордниками. Залезайте, бек на судно — прокатим с ветерком. До Канева не обещаю, но миль десять накрутим...

Поздним вечером, когда начали загораться первые звезды, каган Гуйюк сошел на хоривскую пристань и долго махал вслед медленно пропадающей в сгущающейся тьме «Мурене». Он беспокойно глядел, как за поворотом пропадают кормовые огни судна из чужого мира, и внезапно душу охватила такая щемящая тоска, что слезы потекли по его скуластому лицу. Заметив, что господин и повелитель плачет, оба его телохранителя недоуменно переглянулись.

— Высочайший, — нерешительно начал левый, но каган его перебил:

— Хотя бы загребным взяли, ушел бы с ними... Это не просто ладья ушла за поворот — жизнь промчалась мимо нас! Жаль, не поймете меня, мои верные псы! Ваше счастье в том...

Если бы начавший оправляться от своего недомогания полковник Волков услыхал бы сейчас стенания кагана, то сказал бы следующее: «Сия болезнь „Музою дальних странствий“ прозывается и будет описана в другом месте и в другое время господами Ильфом да Петровым. Описание сие можно заказать в Бобруйске наложенным платежом».

Настоящая жизнь промчалась мимо Гуйюка, обдав его брызгами днепровской воды и сгинув в одночасье за ближайшим поворотом. Он постоял еще немного, затем вспомнил, что сегодня должна жеребиться его любимая кобыла, и тотчас забыл про визит белороссов, диковинный корабль и ощущение собственной неполноценности. Как ни крути, а реальная синица куда лучше виртуального дятла!

Глава 13. Гея. 1698. Прибытие. Бухта Суфиа

Тому, кто читал «Таинственный остров» Жюля Верна, нет необходимости сильно напрягаться для того, чтобы представить себе этакий залив Акулы, увеличенный раз в десять. Представить поросшие девственным лесом крутые берега и эстуарий небольшой реки, впадающей в вышеупомянутый залив.

Где-то в чаще дремучего леса, возможно, и скрывались стада чернокожих... Скрывались от франко-голландских миссионеров, скрывались от торговцев «черным золотом», а также от диких зверей, плохой погоды и прочих напастей, коих так много в этом безумном мире.

— Где-то там по деревьям, вполне вероятно, прыгает еще не отловленный предок Александра Сергеевича Пушкина, — сказал Волков сыну, наблюдая в бинокль за побережьем с палубы крейсера «Орион».

— Может, поймаем? — предложил Костя. — Нам по дороге, могли бы подбросить Ганибалку...

— Рано еще.

Волков опустил бинокль и, чему-то улыбаясь, осмотрел надстройки. Погладил рукой хромированную поверхность леерной стойки, как будто на прогулочной яхте для миллионеров. Сказал радостно:

— Нет, сынок, хорош у нас все-таки «Орион»! Экий красавец!

Крейсер действительно был хорош по всем статьям. Он был, конечно, не слепой копией «Москвы», скорее «Москва» просто послужила ему прототипом. Благодаря предельной концентрации электроники, крейсер обслуживался всего сотней матросов-Ревенантов. На реальном крейсере экипаж был в четыре с половиной раза больше.

Силовая установка мощностью двести тысяч лошадей придавала способность «Ориону» развивать скорость в сорок узлов (причем без форсажа), а бортовое вооружение позволяло вести бой одновременно против ударного воздушно-надводно-подводного соединения. Образно говоря, крейсер представлял собою должным образом проточенный кусок титана — монолит, усиленный по стрингерам и шпангоутам вкраплениями никеля и кобальта.

Понятно, что, передавая Волкову эту безумно надежную и одновременно опасную игрушку, Хранитель заклинал его проявлять благоразумие и осторожность.

— Порочных наклонностей не имею, — ответил тогда откровенно Андрей Константинович, — вернее, их не развивал.

Когда в утреннем тумане перед ними выросла громада сташестидесятиметрового корабля, Андрея проняло не на шутку. Их «Мурена», казавшаяся на просторах Днепра большой и могучей, на фоне «Ориона» совершенно потерялась. Особенно когда раскрылись кормовые врата, и «Мурена» на самом малом плавно вошла в трюм на привычное место.

— А у «Москвы» тоже паромные врата есть? — спросил обалдевший Костик тогда у отца.

— Хрен его знает, товарищ старший лейтенант! — честно ответил Андрей Константинович. — Я с трудом отличаю танкер от авианосца, а ты меня такими проблемами грузишь. «Орион» похож на «Москву» только с виду, как Фриц Дитц на Адольфа Гитлера, но внутри — без ста граммов не разберешь. Построено это на неземной верфи, неизвестными существами, хоть и по проекту Хранителя.

— Пап, а какой у него запас хода?

Полковник задумчиво почесал в затылке. Уклончиво отвечать не хотелось (в смысле, родного сына не пошлешь), а точного ответа Волков-старший не мог себе представить даже приблизительно. Выручил его старый морской волк Нельсон, как нельзякстати оказавшийся на мостике.

— С вашего разрешения, сэр, эта посудина способна быть в независимом плавании около пяти лет. Затем требуется пополнение продовольствия и плутония для реактора.

— Неужели у Хранителя не нашлось альтернативы ядерной реакции? — не удержался Костя, встревая в разговор «взрослых».

Нельсон полуобернулся к нему.

— Альтернатива есть. А специалисты по управляемому термоядерному синтезу у вас имеются? Термоядерный реактор вкупе с установками для получения дейтерия и трития — штука довольно громоздкая. Плюс еще и мощная лазерная установка! Согласен, энергия выходит неплохая, да и судно для нее необходимо, как два «Титаника».

Полковник умоляюще поднял руки.

— Я вас умоляю! В этом мы совсем ничего не смыслим. Нам бы к московскому царю добраться.

Нельсон моргнул единственным глазом.

— Я тоже не специалист. Краткий курс по обращению с реактором. Нам, Ревенантам, радиоизлучение не столь опасно, как людям, но, все же набравшись рентгенов, чувствуем себя не очень уютно: люминесценция, полупрозрачность тканей организма, обесцвечивание волос — дискомфорт, одним словом.

Наступил удобный психологический момент для смены темы.

— Когда отправляемся, капитан? — спросил Волков у Ревенанта Первой статьи Нельсона.

— Как вам будет угодно, гере командующий, — учтиво ответил тот, — крейсер готов. Портал активирован.

— Ну, тогда поехали! — распорядился полковник. Капитан корабля глянул на пеленгатор и, чуть переложив штурвал влево, надавил ярко-синюю кнопку на вспомогательном пульте.

— Взгляните! — предложил он.

В пяти кабельтовых от них полыхала уже знакомая полковнику сфера, но увеличенная в десятки раз. Нельсон врубил телеграф на «самый полный», и «Орион», постепенно набирая скорость, понесся к вратам, соединяющим два мира.

— Эх, прорвемся! — воскликнул Костя, когда до Портала осталось метров сто.

На палубе крейсера стояли «три мушкетера»: Ростислав, Иннокентий и Инга.

— Никогда не была в Африке, — сказала девушка, расстегивая молнию водолазки, — а жаль.

— Не о чем жалеть, — отозвался Каманин, — случалось мне бывать в тысяча девятьсот девятом году в славном городе Тимбукту...

— И как? — живо спросила Инга. На Унтерзонне Кеша достал Ростислава с расспросами, и тот поведал им свою печальную историю о репрессированном и реинкарнированном профессоре.

— Дерьмово. Днем — жарко, ночью — холодно. Нигер течет, искупаться бы, да в воде гадость всякая водится: крокодилы, игуаны, банту... Река течет посреди, считай, пустыни: куча гравия — а посредине полтора километра воды. Кое-где пороги, водопады, негры на долбленках. Голая экзотика!

— Экзотика хороша, когда за ней из иллюминатора наблюдаешь, — заметил Иннокентий, — или в бинокль. Крокодилов тоже можно понять. Лазают вокруг вкусные двуногие, грех не съесть!

— Ну ты, «гринписовец» чертов, — замахнулась на него веером Инга, — или предпочел бы, чтобы тебя съело какое-нибудь зубастое существо, занесенное в Красную Книгу?

— Там, куда мы направляемся, двуногие с зубами в три ряда, — хмыкнул Каманин, — говорят, что даже у улитки их больше, чем у человека! А-а, вон и Ворота!

— Ух ты, — восторженно выдохнула девушка, — сейчас как стартанем!

На этот раз момент невесомости растянулся на время, которое было необходимо для вхождения крейсера в Портал, а затем единый разряд переместил их всех в «мир иной».

Иной мир оказался таким же, как и Унтерзонне, только небо было слегка зеленоватого оттенка.

— Чуть желудок не выскочил, — заметил Костик.

— Это с непривычки, — отозвался Нельсон, — десять секунд невесомости.

— Простите, — пробормотал парень, — я не совсем понял...

— При скорости тридцать восемь узлов мы вошли в Портал, — принялся терпеливо объяснять капитан крейсера, — длина судна — сто семьдесят метров. Крейсеру понадобилось десять секунд, чтобы полностью войти в него.

— A-a! — облегченно протянул Костя.

— Простите, капитан, — обратился полковник к одноглазому, — я не совсем представляю сам механизм перехода. Вы не в курсе, что к чему? Вкратце.

— Немного, — любезно отозвался Нельсон, — в пределах «Краткого курса по Квантовой теории поля». В момент вхождения тела в Портал, будь оно сколь угодно сложным или простым, с него снимается матрица. Матрица преобразует физическое тело в форму, удобную для перехода, и уже система полей переносится в другой Портал, где по вновь образованной матрице воссоздается первоначальный объект либо тело.

— Позвольте! — встрепенулся Андрей Константинович. — А что происходит с первоначальным объектом?

Анализ первоначального тела дает энергию для переноса поля в заданную точку пространства, — невозмутимо сообщил капитан.

— То есть попросту уничтожается!

— Да! Не переживайте! Подвергается расщеплению лишь мертвая материя. Сознание переносится в виде поля. Третий закон Сквозного перехода гласит, что во Вселенной невозможно независимое существование двух идентичных сознаний.

Полковник пожал плечами. Собственно, он и не собирался так далеко забираться в дебри квантовой теории. Богу — богово, а Кесарю — кесарево.

— Пойдем команду проверим на предмет бодрости духа, — обратился он к сыну, — будем присутствовать при историческом моменте: в Персидский залив войдет крейсер «Аврора».

— Нам в Красное море, господин командующий, — поправил Волкова Нельсон, — по счастливому стечению обстоятельств, Суэцкий перешеек существует лишь на Земле, не то пришлось бы огибать всю Африку.

— Сколько там той Африки! — отмахнулся командир, закрывая за собой дверь.

— Тридцать миллионов квадратных километров, — пробубнил себе под нос дотошный адмирал, — побольше, чем СССР в лучшие годы.

На палубе у леера в позах, свидетельствовавших о полной расслабленности, толпился весь «ограниченный контингент». При появлении Волковых раздались обрадованные возгласы.

— Все целы? — спросил полковник.

— Шура в своей каюте, — отозвался Денис Булдаков.

— Спит, — хмыкнул Андрей Константинович. — Когда он выспится!

— Блюет-с! — тактично поправил полковника капитан. — Уж очень у них организмы нежные.

— Но-но, молодой человек! — поправил парня Волков. — Александру Даниловичу, чай, уже под пятьдесят... А его все Шуриком да Шуриком погоняют! Нехорошо.

— Товарищ полковник, — вдруг перебил командирские наставления Шевенко, — кабы не шторм! Взгляните.

Прямо по курсу корабля, вдалеке, кучерявились легкие облака.

— Тоже мне шторм! — фыркнула Инга. — Легкая облачность...

— Помолчи, — одернул ее Ростислав. Все-таки он решился и сделал свой выбор на новом имени. — Индийский океан славится своими бурями. Владимир Иванович, а чем вызвана такая уверенность?

Шевенко засопел.

— Я, молодой человек, перед тем как стать прапорщиком, пятнадцать лет оттрубил в морской пехоте. Меня на берег списали по причине отрицательного воздействия повышенной влажности... Так вот! За пятнадцать лет я столько штормов и бурь насмотрелся, что скажу одно: эту «легкую облачность» вы запомните надолго!

Старый служака оказался прав. Не прошло и полчаса, как небо начало заволакивать тучами, лезущими друг на друга с яростью диких животных, а еще через минут пятнадцать налетевший шквал заставил всех спуститься в кают-компанию. Полковник поспешил на мостик, где Нельсон, перевидавший за свою жизнь не менее тысячи штормов, хладнокровно вел крейсер на север — к полуострову Сомали.

Вода была везде: пресная, почти дистиллированная потоками лилась с неба; соленая — водяная масса высотой с добрый трехэтажный дом захлестывала крейсер и, разбившись на ручьи и реки, стекала в шпигаты. Капитан сбавил ход до двадцати пяти узлов и принял тремя румбами правее, чтобы побыстрее миновать зону урагана.

В кают-компании, несмотря на наглухо задраенные иллюминаторы, рев бури производил тягостное впечатление на типично сухопутных людей. Один Шевенко держался молодцом, бормоча, что такую посудину потопить возможно лишь у Лофотенских островов при соответствующей погоде. Иннокентий, чтобы развеяться, уселся за рояль и принялся наигрывать «Богемскую рапсодию». Английских слов он не знал, а напевать «Сектор газа» было бы сверхпошлостью, поэтому он лишь барабанил по клавишам, как внезапно Инга подошла и села рядом.

— Давай-ка сначала. Я вступлю на четвертом такте.

— Ну чего разорались? — спросил, входя, Волков. — Ваня! У-у-у! Не все так плохо.

У Инги при этих словах случился нервный тик. Она, конечно, слышала о невежестве военных, но чтобы настолько...

— Каюты все получили? — продолжал Андрей Константинович суровый допрос. — Сапоги почистили? Койки заправили? Подшились? Инга Ивановна, не икайте так вызывающе — меня этим не напугать, я в детстве на крокодила с рогаткой ходил.

— Оно и видно, — буркнула Инга, отворачиваясь.

Анжела отложила в сторону вязание и подошла к полковнику. Обняв его за шею, что-то горячо зашептала на ухо. Тот согласно кивнул и вслед за нею вышел из кают-компании. Взоры всех устремились на Настю, которая пожала плечами:

— Ну, может, койку командирскую проверить пошли. Первейшее дело!

Евдокия, ее сестра, досадливо поморщилась, но ничего не сказала. Зато неожиданно оживилась графиня де Лаваль. Отложив в сторону книгу, она уставилась на Ростислава и томно проговорила:

— А остальные койки проверили?

Каманин, ни на кого не глядя, равнодушно изрек:

— Вот некоторые особи, изображая из себя страшно озабоченных, на самом деле беспокоятся о нездоровой обстановке в коллективе. Если человеку сильно хочется потешить беса, то он тихонько идет и его тешит. Татьяна!

Графиня от громового каманинского голоса вздрогнула и выронила книгу. Ростислав по рангу был вторым после Андрея Константиновича, поэтому хамить ему не следовало. Она лишь нервно пожала плечами:

— При чем здесь я? Я так, вообще...

В кают-компанию ворвался Денис.

— Эй, черти, человек за бортом! Пойдем, сейчас потеха будет.

Костик и Шевенко бросились за ним. Остальные продолжали наслаждаться различными проявлениями качки. Выскочив на палубу, наши герои обнаружили, что шторм почти утих, и волны уже не так бессистемно бросаются друг на друга. Мокрая палуба производила тягостное впечатление. У левого борта два Ревенанта деловито вытаскивали из объятий Нептуна смуглолицего бородатого человека. Он уцепился за спасательный круг, и теперь его подтаскивали до уровня палубы.

— Вот тебе и Африка! — сказал Денис. — Первый встречный оказывается типичным франком!

— Такой погодой негры дома сидят — телевизор смотрят, — поцокал языком Костя, — лишь проходимцы всякие шатаются.

Между тем человека уже втащили на палубу, где он и распластался. Мокрый, изнеможенный и до одури прекрасный. Насчет последнего, правда, Андрей Константинович сильно преувеличил, но остальное было правдой.

— Gracias!^[11] — сказал первым делом спасенный, когда обрел способность говорить.

— No problem, amigo! — приветливо отозвался полковник. — Bueno dias!^[12]

— Der Striche mich nimm, wer Sie solche?^[13] — изумился спасенный.

— Позвольте, товарищ полковник, — вмешался Денис, — мы с ним на немецком пообщаемся.

Присев на корточки перед бедолагой, он ответил:

— Den Kreuzer «Orion», Russland. Wer Sie und woher?^[14]

— Marcusus Lechche. aus Venenig, — представился спасенный. — Unsere Brigg ist zum Grund neben der Stunde ruckwartsgegangen. Mich hat fur Bord fur die Minute bis zu demhinausgeworfen ist da aller dass es mir bekannt ist^[15].

— Чего он говорит? — нетерпеливо спросил Андрей Константинович. — Кто он такой?

— Венецианский торговец Марко Лечче. Их корабль затонул час назад.

— Ладно, если хочет, мы его подбросим до Сиракузы, но на большее пусть не рассчитывает.

— Wir werden Sie bis zu Syrakus anffihren^[16], — перевел Денис.

— Ihnen werde ich sehr dankbar sein!^[17] — с жаром воскликнул Марко и потерял сознание.

— Где там эти близняшки? — вознегодовал Волков-старший. — Пора «Дело врачей» заводить! Костя, ну-ка бегом сюда младшую маму!

Сын сорвался с места и исчез — только звездочки блеснули на погонах. Денис Булдаков принялся вытаскивать потерявшего сознание Марко из спасательного круга с белой надписью «Orion», а полковник молча помогал ему. Вдвоем им удалось перетащить неожиданно тяжелое тело венецианского купца в кормовую рубку и уложить на жесткую кушетку. Вскоре прибежала запыхавшаяся Настя.

— Я думала, мой муж отдыхает в каюте командирской, а он тут... Ну-ка, ну-ка! Невредно его было бы на камбуз...

— Куда?! — в один голос воскликнули капитан с полковником. — Может, в лазарет?

— А я куда сказала? — Настя еще не привыкла к морским терминам, поэтому ляпы допускала сплошь и рядом. К счастью, подошла Дуня и окинула больного цепким знахарским взглядом.

— Андрей, прикажи истуканам, чтобы отнесли его в лазарет. Пока он со смеху не помер. Настя! Дашь ему, как очнется, пустырника настойки граммов сто пятьдесят, и пусть отдыхает. Я вечером его осмотрю.

«Истуканами» Евдокия называла Ревенантов. Сколько ей ни объясняли, она ни в какую не соглашалась считать их обычными людьми. «Зомби», «Навьи», «Умруны», «Мавки» — как она их только не обзывала.

Мужчин она к себе вообще не подпускала вот уже десять лет. Со смертью Володи что-то надломилось в ее душе, и она уже больше не была такой сорвиголовой, как раньше. Ратибор боялся, чтобы она не ушла в монастырь, о чем неоднократно с ней разговаривал и отговаривал. Но она только и сказала: «Тятя, мне плохо, а не тошно!» — и на полгода ушла в лес — к деду.

Старый волхв постарался снабдить внучку хотя бы необходимым набором знаний из арсенала травника — он охотнее возился с Романом. Семилетнего правнука дед обучал всерьез и со всем прилежанием, говоря, что в мальчугане дремлют могучие силы, которые стоит только разбудить и направить в нужное русло. Хотя малыш ему и не был правнуком по крови, ибо приходился сыном Андрею и Анжеле, но старый Боримир твердил что-то про неземные связи и прочую в таких случаях сообщаемую ерунду. В живописи вилами по воде колдуны и знахари не имеют себе равных.

Два Ревенанта с носилками забрали Марко и унесли в лазарет. Анастасия ушла следом, Евдокия осталась вдвоем с Андреем. Капитан Булдаков помчался в кают-компанию сообщать последние новости.

— Ну, как тебе Авдотья, новый мир? — спросил свояченицу полковник, приобняв за плечи.

— Ох, Андрюша, ты полагаешь, что нас уже возможно чем-нибудь удивить? Столько всего навидалась за эти десять лет, что и удивляться разучилась. Разве что негра из сказок вживую не видала...

— Попросить капитана пристать к берегу? Там добра этого...

— Перестань! — Она мягко взяла его за руку. — Я ведь не это имела в виду. Андрей, скажи, зачем нам это нужно? Зачем лезть к чужим людям, учить их жить, исполнять наши желания, зачем? Может, их собственный мир не настолько плох, чтобы его переделывать!

Андрей Константинович глянул в строгие глаза.

— Не тебе объяснять концепцию разумной жизни. Борьба противоположностей: черное — белое, плохое — хорошее, кислое — сладкое.

— Умное — глупое! — продолжила Дуня. — И что?

Волков отвел глаза.

— Есть такое понятие, Дуняша, — энтропия системы. Своеобразный показатель вероятности пребывания системы в данном состоянии. Понимаешь?

— Я изучала начала физики. Какие-то там термодинамические процессы...

— Термином «энтропия» пользуются не только физики. Так вот. Система «Земля-Унтерзонне-Гея» сейчас находится в весьма неуравновешенном состоянии.

— Почему? — перебила Дуня его непроизвольным возгласом.

— Ты не была на Земле. Там хреново. Слишком много насилия и несправедливости. Хранитель говорит, что от Земли в Космос идет мощное излучение темной энергии, привлекающее соответствующие формы жизни. За последнее тысячелетие этот район галактики стал нестабилен. Становятся возможными различные катаклизмы и прочие проявления нестабильности.

— А мы при чем? Нас ведь отправили сюда!

— Погоди, не перебивай. Насколько я понял, хотя мне и не сказали, наше появление у вас — своего рода клизма...

— Ну уж сказанул!

— Да, клизма! Хранитель признал, что Унтерзонне является нейтралью — золотой серединой, где темного и светлого поровну...

Дуня внезапно шлепнула себя по лбу.

— Ты хочешь сказать, что мы должны превратить Гею в некий плацдарм для светлых сил!

Лицо Андрея просияло.

— Именно. Естественно, мне прямо так не сказали, но задача ясна.

— Погоди! Если у вас на Земле — Ад, у нас — Чистилище, то мы должны на Гее построить Рай?

— Э, нет! Мои предки тоже строили Рай, но получилось нечто иное. Мы должны компенсировать темную энергию Земли. Это вроде как батарейка: если есть минус, то должен быть и плюс. Без противоположного полюса не будет тока!

— То есть жизни? — неуверенно предположила Евдокия.

— Совершенно верно! Примитивно, но понятно! Кухарка не может хорошо управлять государством, если у нее на кухне бардак! А у нас вроде как есть опыт Унтерзонне. Хранитель хотел быть уверен, что его представитель в горячке не наломает дров... Ну и хитрая же лиса! Знал, кого посылать.

Дуня обрадовалась за Андрея и ласково поцеловала его в щеку. Тот неожиданно смутился этим проявлением сестринской любви и пробормотал:

— Хорошая ты баба Евдокия, да замуж тебя не за кого выдать!

— Дурень ты, Андрей, хоть и начальник. — Женщина фыркнула, повернулась и побежала вдоль по палубе.

— Ты куда? — крикнул ей вслед полковник, но ему никто не ответил. Тогда он хлебнул из своей плоской фляжки глоток коньяку и отправился на мостик, где одноглазый Нельсон огорченно крутил верньеры настройки радиоприемника.

— Адмирал, — произнес Андрей Константинович, — «Маяк» появится еще не скоро...

— Да я, гере командующий, на предмет погоды интересовался.

Волков моментально вспомнил, для чего Попов в конце девятнадцатого века придумал радио.

— И как? — тут же спросил он.

— Воздух пропитан электричеством, — емко ответил капитан, — словно мы в обмотке гигантского трансформатора. Сейчас вдарит.

Волков пожал плечами.

— Я читал, что на Индийском океане грозы — явление нередкое. — Нельсон криво ухмыльнулся.

— Гере командующий, за свою до и послежизненную карьеру я видел такое, что меня трудно удивить, но поверьте моему опыту — это не простой шторм. Налицо изменение энтропии, о которой вы не так давно упоминали. Незначительное изменение, но менее крепкой, чем «Орион», посудине уже бы пришел конец. Мы своим появлением вызвали сильные возмущения в экосистеме.

— И как вы считаете, капитан, долго ли это будет продолжаться? — Досада на лице полковника превратила его лицо в нечто забавное. Нельсон невольно усмехнулся.

— Я в первый раз на крейсере прохожу сквозь Портал. Могу высказать только предположение, что нужно врубать «Самый полный» и уносить отсюда ноги...

— Тогда, черт возьми, капитан, действуйте!

Одноглазый Ревенант Первой статьи отдал честь и врубил телеграф на «Самый полный». «Орион», обладающий огромной инертностью, задрожал всем корпусом и неуловимо принялся наращивать скорость. Вот лаг показал тридцать узлов... тридцать три... тридцать шесть... тридцать девять!

— Прошу вас, гере командующий, распорядиться, чтобы никто не выходил на палубу! — прокричал Нельсон через шум резонирующей обшивки. — Через десять минут я врублю форсаж!

Послышался гнусавый свисток боцманской дудки — команда занимала места согласно боевому расчету. Ход на форсаже со скоростью пятьдесят пять узлов приравнивался к готовности номер один. Полковник кивнул головой и вышел на палубу. Ураганный ветер едва не свалил его с ног. Один из Ревенантов, обвязанный фалом, помог ему добраться до входа на нижнюю палубу и тотчас поспешил обратно.

Внизу было гораздо тише. Ветра, естественно, не было тоже. Оправив мундир, Андрей Константинович вошел в кают-компанию. Все были в сборе, кроме Анастасии, которая находилась в лазарете и ухаживала за неожиданным гостем. По переговорному устройству полковник связался с главной рубкой и проинформировал капитана, что по палубе никто не шляется и его люди все на месте.

— В течение сегодняшнего дня пределы нижней палубы покидать запрещается! — закончив разговор с Нельсоном, изрек Волков. — «Мерседес» уходит от погони.

— Что такое, командир? — всполошился Шура Лютиков. Он испуганно подскочил к иллюминатору и вгляделся в туманный и облачный горизонт.

— За нами гонится Великий Кракен, — пошутил командир. — Нептун готов отдать зверюшку в хорошие руки, благо с морды не капает, ест все и особенно любит прапорщиков.

Лютиков нервно засмеялся.

— Вы все шутите! — нежно сказал он фразу, часто извлекаемую никудышными подчиненными. — А на самом деле?

— А на самом деле при скорости сто километров в час вам на палубе делать нечего. Лютикова запрет не касается — если его и сдует с крейсера, акулы хорошо поужинают. Отряд же потери бойца не заметит.

Шура обиделся, достал из кармана детскую игрушку «Тетрис» и принялся наяривать. В самом уютном углу кают-компании, где стоял камин, уселся Кеша Симонов и бренчал на гитаре для благодарных слушателей песенку про то, как «Снег кружится». Его слушали человек восемь. Остальные, услыхав, что «кина не будет», разбрелись по своим каютам.

На юге, в помещении лазарета, сестры милосердия колдовали над несчастным Марко. Анастасия, в плотно обтягивающих упругий зад джинсах, ставила венецианцу капельницу. Евдокия скептически смотрела, как восставший духом Марко пялится на сестренкины прелести, а затем заявила:

— По-моему, больной идет на поправку — рефлексы в норме. — Она обратила внимание Анастасии на стоящее зонтиком одеяло. Настя прыснула и заалелась.

— Скромнее одеваться надо, — продолжала свою мысль Дуня, — я читала, что в это время считалось модным оголять верхнюю часть туловища, а нижнюю прикрывать юбками. И не дай бог кому хоть увидеть даже пятку!

— Как у меня, кстати, с пятками, — хмыкнула Настя, закрепив пластырем иглу, — сексуальные?

— Mein Gott! Ich wahrscheinlich im Paradies!^[18] — внезапно произнес Марко и сделал попытку ухватить Настю за зад.

— Beruhige sich. Nicht jenes wirst Du in die Holle geraten!^[19] — шлепнула его по лапам госпожа Волкова. — Касторки ему дать, что ли...

— Ich bitte die Verzeihungen, wollte nicht kranken^[20], — взмолился бедолага и убрал руки под одеяло, не скрывавшее его грязных мыслей.

— Пойдем, Авдотья, — фыркнула Настя, — пусть гусю шею точит.

— Чего? — не поняла сестра. Та ей прошептала на ушко. Дуня стала пунцовой.

— Ауфидерзейн, калека! — сказала она, закрывая дверь лазарета.

Под вечер выбрались из области низкого давления, где свирепствовал жестокий шторм. Нельсон сдал вахту второму штурману и выпил рюмку коньяка за очередной адмиральский час.

— Если все будет хорошо, — сказал он, — через два дня будем в Сиракузах. Не нравится, честно говоря, ваше решение, гере командующий...

— Какое? — уточнил Волков. Он закусывал коньяк лимоном без сахара, поэтому слегка морщился.

— Что нам делать в Сиракузах? Выбросили бы его в Стамбуле — лишних хлопот не было бы! Не все ли равно ему, откуда до Венеции добираться?

— Есть разница, — возразил полковник. — Так ему по Италии топать, а так, как предлагаете вы, через пол-Европы.

— Сколько там той Европы! — презрительно сплюнул Нельсон. — Тем более что по Апеннинам не всякий в это время решался путешествовать: разбойники, отсутствие приличных дорог, войны за чужое наследство. А из Стамбула до Венецианской республики добраться гораздо проще.

Полковник сунул в рот еще дольку лимона и, кривясь от наслаждения, кивнул:

— Что ж, я не против. Можем его и до Москвы подбросить. Нам не в падлу.

Спасенному объявили командирскую волю. Вопреки ожиданиям, он с большим энтузиазмом согласился отправиться в далекую и дикую Московию. Проницательный Шура Лютиков, чуя в венецианце родственную душу, рискнул предположить, что в Венеции его ждут кредиторы, которые ему не очень обрадуются.

— О да! — перевела Рената Локтева. — Бриг был снаряжен в долг, за счет его дядюшки. Причем у Марко нет сомнений, что его дядюшка посадит племянника в долговую яму, ибо с потерей брига наш приятель обанкротился.

— Гут! — кивнул командир. — Спроси его, не желает ли он поработать на нас. Судя по его плутовским глазкам, он прилично может сводить дебет-кредит. Причем так прилично, что сам внакладе не останется. Решено — пусть учит русский

Глава 14. Гея. 1698. От Царьграда до Нечерноземья Часть 1

В Эгейском море наткнулись на лесбосских пиратов, взявших на абордаж турецкую фелюку. Носовой помпой отогнали наглых смуглокожих корсаров и на буксире довели фелюку до турецкого берега. Старый мусульманин-шкипер со слезами на глазах благодарил Волкова и Нельсона, а затем пригласил их в гости. Поотнекивавшись для приличия, Андрей Константинович с семьей и Шура Лютиков сели в мотобот и побывали у турка дома.

Хозяин лично прислуживал гостям, а пришедшие в гости соседи десятки раз выслушивали историю старого Исмаила о чудесном избавлении от плена и вероятного рабства. Не верящим в его правдивую историю он с гордостью демонстрировал «Орион», по-хозяйски расположившийся в Измирском заливе в десяти кабельтовых от берега. Несмотря на языковой барьер, гости хорошо отдохнули. Впрочем, Шура успел о чем-то договориться с одним из «беев», зашедших к Исмаилу на огонек. Свои механические часы он променял на дивной работы жемчужное ожерелье. Ошалевший «бей» долго не верил, что в такой маленький корпус можно заключить устройство, размером со среднюю репу.

— Фуфло не впариваю, — таинственно сказал Шура, пожимая турку руку, — а «камушки» найдем, кому подарить.

Дорогих гостей Исмаил угощал фирменным блюдом супруги «Имам баилди» — нечто вроде слоеного пирога из баклажан и мяса со специями, а затем все вместе пили турецкий «мокко» с твердой брынзой вприкуску. Долго уговаривали Исмаила, дабы пригласил к столу жену, но Исмаил делал вид, будто ничего не понимает.

— У, мавр чертов! — выругалась Анжела. — Собственник, твою мать! Баба не человек, по-твоему?

Лоснящаяся рожа хозяина расплылась от умиления, но жена так и не показалась.

Пользуясь случаем, уточнили дату — 29 июля 1698 года (по европейскому календарю). Сдвиг по времени прошел правильно. Не обошлось вначале без курьеза. Хозяин сообщил, что ныне год одна тысяча семьдесят шестой. Гости были страшно удивлены. К счастью, графиня де Лавинье вспомнила, что у мусульман отсчет лет ведется с переселения Магомета из Мекки в Медину (622 г. н.э.).

Когда уже собирались возвращаться на «Орион» и были отбиты бесчисленные поклоны, прискакал пристав от Измирского паши. Пятясь и кланяясь, он что-то залопотал, умоляюще прижимая руки к груди. Но не склонный к общению на языке жестов, полковник лишь пожал плечами и запрыгнул в бот.

— Может, помощь нужна человеку была, — жалостно посмотрела на мужа Анастасия, — а ты так...

— Не забывай, дорогуша, что турки — основные противники России, — предупредительным тоном произнесла Анжела. — Может, им «Орион» торговать захотелось... С пиратами мы помогли разобраться, а дальше пусть сами.

Обогнув Бабу, «Орион» подошел к проливу Дарданеллы, вернее, к его земному аналогу. Пролив этот, шириной от полутора до тридцати, имел сто двадцать километров в длину. Крейсеру понадобилось два часа, чтобы пройти пролив и не потопить ни одного судна.

— Ну и кишка! — крутил головой со смешным видом полковник. — Суэц пошире был!

— Вы еще не видели Босфора! — хмыкнул Нельсон. — Есть там места, где ширина достигает всего половину мили.

— А как само Мраморное море? — спросил Андрей Константинович.

— Меньше Ладожского озера, — еще раз хмыкнул одноглазый капитан, — будь моя воля, я бы его даже к морям и не причислял. Сделал бы Черноморский пролив, и вся недолга! Этак и Неву проливом обозвать можно. Она, кстати, короче, чем Дарданеллы.

«Добрый обрин, дай пожрать!» — пробормотал себе под нос детскую считалочку Волков, пересчитывая в такт ступеньки трапа.

На палубе было многолюдно: Шура Лютиков валялся на надувном матрасе и подставлял щедрому солнцу свое жирное тело глупого пингвина; рядом с ним примостилась компания молодых офицеров. Они потягивали холодное пиво и рассматривали в полевые бинокли турецкий берег. Неподалеку женское население, облаченное поголовно в бикини, мазало друг дружку кремом для загара. Семеро нимф иногда оказывались в поле зрения биноклей, но берег тут же брал свое.

— Шатаемся по мирам, как алкаши по гостям! — заметил Олег Локтев. — Боюсь, как бы не вошло в привычку. Господа, вы заметили, что здесь мы стали дышать реже? Организм перестраивается под новые условия.

— Не годится офицерам дышать через раз! — воскликнул Денис Булдаков. — Скоро Сочи! Дышать необходимо глубже.

— Стамбул скоро, а не Сочи! — наставительно перебил его Олег. — Господа, приготовьтесь! Вам предстоит увидеть его неповторимые минареты и услышать вой муэдзинов, призывающий мусульман преклонить колени...

— Муэззинов! — поправил Костя Волков.

— Арабский знаешь, да? — с интонацией типичного «урюка» прогнусил Локтев. — Хоть мандаринов! На все воля Аллаха, кроме которого нет иного бога. Правда, остались Иисус, Шива, Вишну, Сварог, Кришна, Рама, Кром, Будда, Зевс, Юпитер и кто-то там еще...

— Богохульник! — За спиной Локтева возник полковник. —В чем перед тобой провинились Аллах и Муххамед — пророк его? Кто виноват, что повышенная кислотность желудка сделала тебя брюзгой?

— У меня нормальная кислотность! — отчаянно защищался Олег. — Уничижение окружающего мира помогает мне в решении некоторых задач.

— Каких именно, — полюбопытствовал Андрей Константинович, — совершенствование спряжений неправильных латинских глаголов?

И веселая пикировка продолжалась. В женском коллективе, наоборот, царили восхищение и умиротворенность. Графиня де Лавинье задремала в шезлонге, прикрыв глаза очками «от Енота». Евдокия стояла у борта, упершись руками в леер, и предоставила воздушному потоку трепать ее светлые волосы. Настя читала «Анастасию» Бушкова и временами заливалась звонким смехом.

Инга решала стратегическую головоломку — налицо были все признаки очередной беременности: ломило грудь, наблюдалась небольшая тошнота, иногда потягивало в животе. Смена партнера ничего не изменила.

Мара с Анжелой играли в рэндзю — азиатский вариант шашек. Мара проигрывала и сердилась.

Одна Рената занималась делом. Послюнив палец, она пыталась способом древних мореплавателей определить направление ветра. Но, поскольку скорость крейсера была около тридцати пяти узлов, ветер дул в одном направлении — с носа на корму. Вскоре она прекратила это занятие, убедившись, что бриз весьма устойчив.

На палубе играла музыка. Ушлый Ростислав нашел диск с записями японца Китаро и теперь наслаждался психоделией по полной программе. В руках у него была неизменная розетка с фисташковым мороженым, а рядом на столике стоял бокал с безалкогольным коктейлем «Прекрасная Дэви».

«Орион» выходил из Босфора. Стоящий на мостике Нельсон ворчал:

— Уж лучше бы дождь, честное слово! Люди как будто никогда не видали ракетного крейсера! А если бы сюда «Адмирал Кузнецов» зарулил? Куда ты прешь на своей фелюке? «Орион» не долбленка с мотором «Ветерок» — он мгновенно останавливаться не умеет! Боцман! Двух матросов с помпой на нос! Водометом отгонять наглецов!

Выйдя в открытое море, он приказал увеличить скорость до пятидесяти узлов. Оставляя за флагом рыбацкие суда и купеческие шхуны, крейсер взял курс на северо-восток — к Керченскому проливу. По счастью, Черное море еще не превратилось в курортную зону — торговые и промысловые корабли курсировали вдоль берегов. За те четыреста миль, что им предстояло преодолеть, встретиться в открытом море могли только военные суда. Но поскольку флот на Черном море был лишь у Турции, то вряд ли повстречался бы и он. Турецкие корабли были сосредоточены в районе Мраморного моря: несколько десятков их стояли на рейде Царьграда, создавая дополнительный психологический бонус к вящей славе султана. Также по нескольку военных судов были приписаны к южным портам: Измиру, Анталье, Медине. На побережье Черного моря лишь в Зонгулдаке стояло пару фрегатов, да несколько галер охраняли спокойствие Муртазы-паши в Керчи.

Мимо Константинополя-Царьграда «Орион» прошел ранним утром, когда город еще сладко спал. Сияя рождественскою елкой, крейсер двадцатиузловым ходом прошел Босфор, умудрившись только однажды потопить шаланду какого-то раннего рыбака. Незадачливый рыбарь успел вовремя дать деру, и его пронзительные вопли еще долго были слышны в темноте.

— К ночи будем на Керчинском рейде, гере командующий, — доложил Нельсон, когда Андрей Константинович утром заглянул на капитанский мостик.

Не совсем проснувшийся полковник лишь кивнул головой. У него случился приступ утренней депрессии — состояние, когда он не совсем понимал, где он и зачем. Выйдя на верхнюю палубу, он вооружился тридцатикратным биноклем фирмы «Карл Цейс Иена» и принялся обозревать горизонт,

— Пиратов каких бы бог послал! — вздохнул он, не найдя на море решительно ничего, кроме небольшой стайки дельфинов, что резвились кабельтовых в пяти справа по борту. — Что наша жизнь — игра!

Сказав эту шекспировскую фразу, он сошел на нижнюю палубу и спросил у собравшихся там коллег:

— Может, нам праздник Нептуна устроить? Муторно что-то...

Шевенко хрюкнул.

— Командир, праздник Нептуна устраивается при переходе через экватор. Мы даже и не рядом. Почему вы не вспомнили о нем, когда мы были у берегов Сомали?

— Владимир Иванович, от берегов Сомали, если вы помните, мы драпали со скоростью сорок верст в час!

— Узлов, — тактично поправил старший прапорщик командира. — Сдается мне, что настроение ваше обусловлено недостатком алкоголя в крови. Возьмите выходной и нажритесь как следует.

— Вы думаете? — искоса посмотрел на него Волков.

— Я уверен. В моей жизни был период, когда почти три месяца мне нельзя было употреблять спиртное. И что вы думаете? На шестую неделю меня стали донимать головные боли, начала пошаливать спина, появилась сонливость и раздражительность!

Волков грустно улыбнулся, а затем сказал:

— Пьешь — сердце болит, не пьешь — душа болит, просит стресса. Возможно, господин мичман, вы и правы. Есть у меня бутылка хорошего коньяку — прощальный презент Людовика. Милости прошу в мою каюту. До изумления напиваться нам никак, но в меру пошалим.

Первого августа керченский паша Муртаза проснулся в сильном волнении. С некоторых пор ему стало плохо почивать. Вот и сегодня снилось, будто бежит он по длинному темному коридору в нужной чулан, но никак не может добежать до заветной, двери. А боль внизу живота становится все сильнее...

Он подскочил со своего ложа и беспокойно ощупал тончайший шелк простыней. Хвала Аллаху! Воспользовавшись ночной вазой, паша подошел к стрельчатому окну, вдохнул глоток свежего воздуха и только тогда открыл глаза. Мышцы живота свело судорогой, и живот резко выпустил скопившиеся за ночь в нем газы.

Не более чем в полумиле от берега в дрейфе лежал громадный корабль, своими громадными очертаниями напоминающий Ноев ковчег. Утренняя дымка размывала контуры судна, но так или иначе, размеры его превосходили любое воображение. Нервно суча ногами, Муртаза-паша потянулся за подзорной трубой. Прикосновение к холодной меди немного успокоило, но это спокойствие мигом улетучилось, как только навел трубу на неизвестное судно.

Окрашенный в небесно-голубой цвет, неизвестный корабль достигал пятиста локтей в длину и ста локтей в высоту. В то время как самый большой линкор турецкого флота — восьмидесятипушечный трехпалубный «Осман» был в длину «всего лишь» сто двадцать локтей.

Паша продолжал осматривать неизвестный корабль, несмотря на то, что в дверь покоев постучали. Недовольно буркнув «входи», Муртаза-паша навел трубу на надстройку, где на гюйс-штоке висел незнакомый флаг — белое полотнище с голубым диагональным крестом. Паша был не в курсе, но самое интересное болталось на гафеле — семь сигнальных флажков: Фокстрот, Юниформ, Чарли, Кило, Янки, Оска и еще раз Юниформ.

Служи бы Муртаза-паша каким-нибудь старпомом годочков на триста позднее, тотчас приказал бы бить прямой наводкой по противному дредноуту изо всех береговых батарей. Ведь приветствие подлого Нельсона читалось просто: «Fuck you». Нужно сказать, что приветствие сие Нельсон поднял с ведома Волкова — которому Османская Империя набила оскомину в далекие школьные годы.

Устав стучать, в спальную ввалился грузный Гассан-паша — шесть пудов рыхлого тела, облаченного в белый шелк. Красная феска с кисточкой висела на левом ухе, как ночной колпак.

— Фелюку приготовь парадную! — сквозь зубы приказал Муртаза. — Да не ту, что давеча татар встречали... ту, что подарок султанский! Что за флаг?

— Приставы твердят — Московский, — нерешительно ответил адмирал, — один татарин распознал.

— Шакалье отродье! — выругался паша, — Откуда у московитов свой флаг, то есть флот? Англичане твердят, что царь Петр сейчас в Европе, инкогнито. Татары, псы поганые, гашиша обожрались! Где мои чиновники?

— На пристани, светлейший. Ожидают ваших распоряжений.

Муртаза затопал ногами. Один из остроносых туфель слетел с ноги и закатился под кальян. Гассан-паша, кряхтя и харкая, согнулся и подобрал туфельку. Надев ее на ногу Муртазы-паши, он выжидательно посмотрел на него.

— Идем, — поджал губы комендант Керчи, — кто-то должен ответить за наше беспокойство.

На пристани было все тихо, как на похоронах. Приставы, чиновники, беи стояли на центральном пирсе и, вытягивая жирные шеи, глядели во все глаза на появившийся невесть откуда корабль. На появление адмирала Гассан-паши с Муртазой никто не обратил внимания.

— Всех на кол! — начал заводиться Муртаза-паша. — Чей корабль, я вас спрашиваю?

Один из беев обернулся и, тряся откормленной ряхой, начал докладывать:

— На рассвете караульные Восточной башни обнаружили, что вместе с рассветом к ним заявился огромный корабль. Вот уже два часа он лежит в дрейфе и не подает признаков жизни. Старый Мустафа возвращался с рыбалки и прошел на своем куттере в каком-нибудь кабельтове от него.

Чиновник посмотрел на Муртазу и нерешительно предположил:

— Аллах нас не оставит. Авось обойдется...

— К шайтану твое «авось», — поправил феску паша. — Гассан-паша, фелюка готова?

— Не знаю, светлейший, стоит ли так рисковать... — нерешительно начал адмирал.

— У меня только два барка! — завизжал Муртаза. — А ты о каком-то риске говоришь! Надо же кому-то узнать, зачем Аллах ниспослал сюда это страшилище!

— Светлейший, — не унимался адмирал, — давай отсыплем Мустафе горсть червонцев — пусть он на своем шлюпе разведает, что к чему.

— Ладно! — сдался Муртаза. — Где этот Мустафа? Сюда его!

Через полчаса куттер Мустафы, идя правым галсом, приблизился к «Ориону». Подойдя на расстояние одного кабельтова, Мустафа зарифовал паруса.

— Эге-гей! — раздался его звонкий крик.

Через фальшборт свесилась голова в бескозырке.

What do you need?^[21] — недовольно отозвалась она.

Рядом вынырнула еще одна голова. На этой была надета пилотка. Мустафе она показалось, естественно, деформированной тюбетейкой.

— I was sent by pasha! — заорал турок. — It is necessary for you to meet with him^[22].

— What does he want, бля? — деловито осведомилась голова в пилотке. — I do not have any desire to meet with him^[23].

— Well, for the sake of me!^[24] — взмолился Мустафа.

— Ну, если только так! — вздохнул Волков и проорал: — In hour on pier. The outfit is output!^[25]

Турок убрал рифы и, сделав поворот-оверштаг, помчался к пристани.

— Чегой-то ты, батя, сурово так с ними? — полюбопытствовал Костя.

— А не хрен, сынок, с ними расшаркиваться. Пусть уматывают из Крыма, на хрен. Нам здесь еще города строить.

— Смелость города берет! — пропел Костя и побежал командовать спуском «Мурены».

Та же пристань, но чуточку пополудни. Разномастная толпа наблюдает странную и завораживающую картину: из недр громадного корабля вываливается чудище меньших размеров, с небольшой барк, и стремительно несется к берегу. На этом корабле также нет парусов, но скорость его более чем поразительна. (Скорость «Мурены» была всего двадцать узлов, но собравшиеся на пристани за «всего» бы обиделись.) Достигнув косы, чудовищное судно вползло на него и, не уменьшив ни на узел скорости, приблизилось к пристани.

Толпа весело ломанулась кто куда. Впереди, придерживая рукою феску, мчался сам Муртаза-паша, позабыв о титуле. Немного отбежав, он обернулся и увидал, что судно остановилось, присело, и с его борта спрыгнуло четыре человека: двое мужчин и две женщины. Они недоуменно глядели вслед улепетывающим туркам.

— Стойте, олухи! — заорал паша. — Чего испугались! Летающей лодки ни разу не видели?

— Вообще-то не видали! — произнес запыхавшийся Гассан-паша. — У Султана, насколько я знаю, таких нет.

— А может быть, у него их целых три? — неуверенно предположил Муртаза. — Просто он их никому не показывает. Военная тайна!

Наконец, все собрались, и толпа, предводимая керченским пашой, величаво поплыла обратно. Те сто метров, что они отбежали секунд за пятнадцать, теперь были преодолены за добрых минут пять. Это вконец разозлило Андрея Константиновича, который и был одним из четырех, спрыгнувших на песок с «Мурены».

— А картечью вас не встретить! — буркнул он. — Папаша, цигель!

Муртаза нехотя ускорил шаг.

Не доходя до незваных гостей пяти шагов, пеший кортеж остановился. Пашазамер спереди, надменно-настороженно глядя на пришельцев. Минуту молчали.

— Поклонов ждет, что ли? Так хрен ему! — За командирские годы из Волкова выветрился тот легкий налет интеллигентности, который был присущ в юном возрасте. — Здорово, папаша! Аллах акбар!

— Паша, да это московиты! — зашептал на ухо Гассан.

— Не, это не московиты! — громко по-турецки сказал Муртаза. — Эти слишком наглые.

В разговор вступила Татьяна. Она в институте специализировалась по восточным языкам.

— А ты, мил-человек, когда-нибудь вживую московита видел? У вас до сих пор трамваи без электричества ездют!

— Женщина-толмач! — фыркнул под нос себе паша. — Гассан, потолкуй с ними.

Адмирал Гассан-паша воздел очи к небу.

— Аллах видит — мы рады вам, московиты, хоть вы и нежданные гости! Позвольте узнать, как здоровье московского царя? — Адмирал заговорил на ломаном русском языке. До официального разговора с женщиной никто из турок опускаться не хотел.

— Вижу-вижу, как рады! — сказал Андрей Константинович. — Морды такие радостные — даже лимонов жрать не нужно. Давай-ка, толстопузые, на корабль. Ты и ты!

Он ткнул пальцами в адмирала и его начальника. Затем сделал недвусмысленный жест рукой. Янычары-телохранители беспокойно зашевелили носами и угрожающе затопали ногами.

— На приватную беседу, — пояснил Волков, — легкий ужин из нескольких мясных блюд и последующая банниция за территориальные воды России.

Ничего не понявший Муртаза и понявший через пень-колоду Гассан переглянулись. А затем адмирал перевел:

— Насколько я понял, нас приглашают на корабль в качестве гостей на ужин.

Муртаза пожал плечами.

— Не понимаю. Почему они приглашают. Мы можем вполне предложить на правах хозяев праздничный стол на нашем флагмане.

Гассан-паша перевел.

— Боюсь, что вынуждены отказаться, — сказал Волков. — Ваша посудина слишком непрочна для такой шумной компании, как наша. А что насчет Петра Алексеевича, так мы его еще не видели. Мы в одиночном плавании осьмнадцатый год.

— Удивительно! — вырвалось у Гассана. — Как вы можете судить так о «Великом Измире». Он однажды выдержал самый большой шторм за последние десять лет.

— В Мраморном море? — скептически предположил Костя. — Батя, дай я в него из подствольника засвечу! Вот удивятся!

— Кто на барке? — резко спросил Волков.

— Что? — оттопырил ухо Гассан-паша.

— Много человек на «Великом Измире»? — терпеливо пояснил Андрей Константинович.

— Нынче немного, — наконец понял, что от него хотят, адмирал, — два человека часовых — остальные в городе. Кого нам бояться в Черном море?

— Ну, пальни под ватерлинию, — милостиво разрешил отец, — авось оба бедолаги окажутся целыми...

Костя молча зашел за деревянный пирс и выстрелил из подствольника своего АКС.

Граната не торпеда, под ватерлинию она уйти не смогла. Да и Костя, по правде говоря, не целился под ватерлинию. Граната попала в ахтерштевень, разворотила его с добрым куском всего левого борта. Тут же, как это обычно случается с крюйт-камерой, она взорвалась с шиком и грохотом. На сей раз дело объяснялось просто: кумулятивная струя попросту прожгла судно как раз в том месте, где и посчастливилось оказаться запасам пороха.

Короче, дернуло здорово! У одного из чиновников ударная волна так здорово прочистила серные пробки в ушах, что, будучи почти глухим уже года три, он внезапно услыхал все: и вопли попавших под горящие обломки, и шипение горящих кусков корабля, падающих в воду, и проклятия Муртазы-паши, решившего, что корабль взорвался из-за раздолбайства вахтенных.

— А ты, дядя, утверждал, будто ваше чудо о пяти мачтах столь велико, — подмигнул Гассану полковник.

— Но что могло случиться? — спросил побелевший Муртаза. Ему предстояло очень неприятное объяснение в Диване.

Отчетливо представился осиновый полутораметровый кол, заостренный вверху.

— Каменные ядра сдетонировали, — насмешливо посмотрел на Гассана Константин, а отец добавил:

— Пошли кушать, пока то же самое не сделали кирпичи в крепости. От массы критической.

Поскольку во взгляде Гассана читалось что угодно, только не осмысленное понимание происходящего, Костя взял его под руку и, морщась от сладкого бабьего запаха, принялся объяснять:

— Пошли, твое высокоблагородие, на кораблик наш. А по дороге я расскажу о критической массе и об ужасах Хиросимы, — нехотя адмирал поплелся вслед за наглым гаером к «Мурене», с которой уже один из Ревенантов сбросил небольшие сходни.

Настя, обольстительно улыбаясь Муртазе, проделала то же самое. Когда оба главных чиновника повернулись спинами к остальной толпе, телохранители их — свирепого вида янычары сделали несколько шагов вслед, Волков отрицательно помотал головой. Сняв с плеча автомат аналогичный Костиному, он прицелился и выпустил гранату по второму барку. Выстрел оказался не столь удачен — сказалось отсутствие практики, но ему удалось разнести в щепки спардек и вызвать на судне пожар.

При звуках выстрела Муртаза с Гассаном обернулись и, увидев такую катавасию, остановились. Муртаза рванулся было назад, но Татьяна с Настей его удержали.

— Ничего не поделаешь, дорогой, — мило улыбнулась ему Татьяна, — сегодня неудачный день.

И крепкие бабы поволокли почти не упиравшегося пашу к сходням. Туда уже Костя тычками запинал Гассана. Их догнал Андрей Константинович и молодецки взбежал на борт.

— Ходу, Лейф, — крикнул он, — пока эти широкожопые не опомнились.

— Командир, — томно произнесла Татьяна де Лавинье, — выбирайте выражения. С вами дамы, причем обе графини.

Волков изобразил на лице глубокое сожаление.

— Прошу прощения, графини, но эти мерзавцы на берегу, если я не ошибаюсь, заряжают мушкеты.

Татьяна немного подкорректировала:

— Андрей Константинович, в Турции сие уродство называлось «тромбон». Пока они их зарядят, то мы успеем дойти до «Ориона». Они, между прочим, используют каменные пули.

— Почему? — удивился Волков. Он ведь не заканчивал военного училища, по причине не имения такового в начале экспансии на Унтерзонне. Но, пользуясь случаем, почерпывал сведения из любых источников.

— Дикари-с! — рассмеялась графиня.

На «Орионе» Муртаза-паша вспомнил, что он представитель великой державы, и потребовал объяснений. Граф Волков с присущими ему, да и всем военным шутками и прибаутками образно показал двум туркам, где он видит величие их державы.

Гассан-паша, напротив, держался очень скромно и все время печально посматривал в ту сторону, где двум его баркам пришел большой каюк. «Великий Измир» уже ушел на сублитораль, а «Медина» все еще коптила этаким плавучим костерком.

— Господин командор, — обратился он к Волкову, — какая нужда была взрывать мои корабли?

— Не нужда, — серьезно ответил Андрей Константинович, — политика. Нам необходимо было показать свою силу, причем так — внезапно, зло, вероломно. Чтобы вы поверили в нашу мощь и в дальнейшем не наделали ошибок, приведших к более неотвратимым последствиям.

Оба собеседника вели разговор на английском языке, ибо знание Гассаном-пашой русского не превышало объема пятилетнего ребенка того времени.

— Открою вам секрет, адмирал. Вы должны не в позднее чем трехдневный срок освободить Керчь. Меня не волнует, каким образом вы собираетесь это сделать. Можете отплывать на всех имеющихся плавсредствах, можете тащиться на Бабу пешком, можете закупить у татар лошадок. А про Керчь забудьте. Это русская территория.

Гассан-паша отбросил восточную елейность и напрямую спросил:

— С чего вы взяли?

Андрей Константинович рассмеялся:

— Хотите карту покажу? Эй, цирлих-манирлих, кто-нибудь, земной аглицкий атлас, мы тут с кумом Тыквой спорим за географию! Английский атлас вас устроит, надеюсь, чтоб не сказали, что я сам нарисовал.

Прибежал вестовой, принес атлас. Раскрыв его на соответствующей странице, Волков показал опешившему адмиралу всю несостоятельность его претензий на Крымский полуостров.

Все происходящее казалось двум туркам кошмарной придурью — остаточными явлениями курения гашиша. И этот корабль, и люди на нем, и атлас Лондонского картографического общества одна тысяча семьдесят девятого года выпуска (на год выпуска никто не обратил внимания, на другие странички ходу не было), и нелепая гибель двух кораблей. Муртаза-паша чувствовал, что медленно сходит с ума. Он то и дело хватал себя за жиденькую бороденку, до боли дергая ее, пытался незаметно ущипнуть себя за ногу, но все было тщетно.

— Ну, все, — заметив это, сказал полковник, — прекращаем эту борьбу противоположностей. Пора писать меморандум, господа хорошие. Со своей стороны твердо обещаю: Россия ограничится Черноморским побережьем на рубеже Устье Дуная — Начало Кавказа и в дела турецкие соваться не собирается. По поводу экстерриториальности Босфора и Дарданелл поговорим позже.

— Бред какой-то! — вздохнул Муртаза. — Даже и в этом случае... Вы ведь понимаете, что, захватывая Керчь, навлекаете на себя недовольство Султана и всей остальной Европы.

— Вот это точно бред! — фыркнул Андрей Константинович. — Там скоро помрет Карл Второй, испанский монарх, и вся эта Европа перегрызется. Им будет не до России.

Гассан-паша оживился.

— Так это правда, что король Испании плох? — спросил он, теребя в руках батистовый платочек с совершенно идиотскими кружевами.

— А як же ж! — воскликнул Волков. — Где же то здоровье, когда он одновременно и псих, и эпилептик. Лошадь бы давно загнулась! Но пару лет он еще протянет! Имею точные сведения от королевского лекаря. Кстати, если Диван будет интересоваться вашим мнением, то в этой войне пусть Турция будет на стороне франко-испанской коалицией. Точно говорю, не прогадают.

Адмирал подумал, что над ним насмехаются. В самом деле, время думать, как спасти от кола собственную задницу, а этот говорит, что в Диване спросят его мнение по вопросам внешней политики страны. Султан добряк редкий, однако потеря двух кораблей при столкновении с невесть каким противником вряд ли окажется приятным известием. Хотя два корабля — это еще не весь флот, наверняка в Проливах видали, какая дура прет на север. А вот Муртазе за потерю крепости точно грозит оливковое масло в задний проход перед церемонией проводов в последний путь... Интересно, какая хоть приблизительная мощь этого дьявольского корабля?

Муртаза в это время хлебал из бокала кока-колу и осторожно спрашивал:

— Вы желаете, чтобы и весь город эвакуировался? Как же такая масса народу...

— Господин паша, я говорил только о крепости. А что до города — он нам не мешает, тем более что население там... В основном татары? Не правда ли, графиня?

— Большая половина, — ответила Татьяна, сидевшая рядом в солнцезащитных очках — беседа эта проходила на шканцах, благо было тепло, — там всяких хватает.

— Отлично! Может, желаете расписочку для Султана? — издевательски осведомился Волков.

— Меморандума достаточно, граф, — кисло ответил Муртаза-паша. Кока-кола не улучшила его настроения.

— Один момент. Графиня, не будете ли вы столь любезны пойти набрать сей текстик на компьютере и распечатать в трех экземплярах? Прекрасно, только не забудьте, что бумага должна быть гербовая, текст должен быть на трех языках: русском, турецком и (фиг с ними) английском, ошибок быть недолжно, а шрифт должен быть... э-э... Bookman old style!

Таня кивнула, взяла планшет, где командирскою рукою были набросаны основные тезисы меморандума, и ушла в канцелярию.

— Ну-с, как будут говорить наши потомки, пройдемте!

— Куда? — спросили в один голос оба турка.

— М-да, из вас неплохой дуэт мог бы получиться, — вместо ответа изрек граф. — Вы петь вместе не пробовали? Рекомендую!

Командир дурачился не зря. Он хорошо усвоил уроки особиста Худавого и начальника 8-го отдела Локтева — часто меняя тему и уходя от ответов на прямой вопрос, заставляешь собеседника терять спокойствие. Это вроде того, что если бы вас пригласили на презентацию, а оказалось, что в том здании — свинарник. Или пастора позвали к умирающему, а на самом деле он попал в публичный дом.

И вправду, видок был у достопочтенных турок еще тот! Волков провел их по шканцам, на котором не было и следов парада по поводу столь высоких гостей, и по трапу они поднялись на бридждек.

— Куда стрелять будем, господа? — спросил он, нетерпеливо постукивая пальцами по лееру.

— Простите? — не понял Муртаза.

— Да полно, джентльмены! Вы ведь не раз задавали себе вопрос: какова мощность моего «Летучего Голландца»? Так теперь и выбирайте, куда звездануть! Чтобы никому обидно не было...

Паши прижались лбами и о чем-то зашептались. Сказав по два раза «кхе» и по одному «хм», они наконец изволили обратить свой взор на Волкова!

— В полумиле отсюда к востоку стоит старая сторожевая башня, оставшаяся еще от Корчева. Толку от нее никакого — мы давно подумывали ее взорвать, так пороху было жалко, — сказал Муртаза, блестя масляными глазами.

— Плуты. Евреи, греки, татары и турки! Чтобы я своими руками уничтожил памятник древнерусской старины! Выбирайте другое! Не то сейчас по Стамбулу жахну...

— Как по Стамбулу? — произнес Гассан-паша. — До него более чем четыреста миль...

— Не верите? Давайте думайте!

— Хорошо, — вздохнул Муртаза-паша, — в полутора милях южнее, видите, вон там, — он указал рукой на одинокую скалу посреди моря, шириною с полсотни метров и высотой метров тринадцать, — там никого нет, кроме чаек. К ней даже пристать нельзя.

— Сейчас пристанем, — усмехнулся Волков и достал наладонник, совмещенный с рацией. — Господин адмирал, командующий на связи! В демонстрационных целях произведите пуск ракеты класса «борт-борт» по надводной цели. Цель — одинокая скала в полутора милях южнее «Ориона». Перед и после пуска крупное фото объекта. Пуск через пять минут!

— Есть! — донесся до него хладнокровный голос старого морского волка.

— Прикройте глазки, джентльмены! — посоветовал он измученным ожиданием оппонентам, глядя на циферблат «Командирских» часов.

С грохотом и шипением ушла ракета. Почти тотчас раздался взрыв, возвестивший о попадании. Когда осела пыль водяная и гранитная, то наблюдатели вместо бывшей скалы увидели лишь риф, напоминающий осколок зуба, вроде того, который остается во рту после вмешательства неопытного дантиста.

После легкого ужина к ним подошел вестовой и принес два снимка, размером 18x24. Андрей Николаевич, иезуитски нахмурясь, просмотрел оба, а затем с торжественной миной вручил их Муртазе.

— Ну, вот и вся история. Покажите в Диване, хоть в Кровати, а можете даже и на Тахте. Не опоздайте к вечернему намазу. Мои самые теплые пожелания Султану.

Глава 15. Гея. 1698. От Царьграда до Нечерноземья Часть 2

— Ну как, Владимир Иванович, сдюжишь, не помрешь со скуки? — спрашивал Волков у Шевенко перед отплытием.

— Справимся, командир! — уверенным тоном заверил Андрея Константиновича старший прапорщик. — Какая скука! Вы ведь со мной Шуру оставили. А за ним глаз да глаз нужен...

— Командир! — плаксиво протянул Лютиков. — Я бы с вами!

— Саня, — вздохнул Волков, глядя на человека, которому уже шел шестой десяток, но зрелости и матерости он так и не достиг, — ты, конечно, временами сука, хапуга и рвач, но вместе с тем я не знаю никого, кто привел бы эту крепость в порядок. Считай ее почти своей собственностью.

— Что значит почти? — Слезы высохли, сопли спрятались в носу, а в глазах появилась заинтересованность.

— Ну, — Андрей Константинович вздохнул, — считай, что у тебя контрольный пакет акций. Это все... все...

Полковник обвел глазами бухту и крепость.

— Это все, ладно, чертяка, все твое, Данилыч! Но если неприятеля пропустишь, висеть тебе на воротах! А если нас, белорусов, опозоришь перед аборигенами или еще перед кем — утоплю в бочке с дерьмом, кажется, здесь так принято? Данилыч, да пойми ты! Хомяк в нору запасов натаскивает на одну зиму, а здесь должен быть запас на десять лет как минимум, для батальона мобильной пехоты. Ладно, друзья, надеюсь, расстаемся ненадолго!

Трое мужчин крепко обнялись. Волков пошел по песчаной косе к лежащей на отмели «Мурене», а два прапорщика остались у стен крепости: один должен был сторожить море, а другой сушу. Одному в качестве дополнения относился суперкрейсер «Орион» — двухсотметровый плавучий остров из титана, дакрона и кевлара — смеси легкого и прочного металла и синтетических волокон, по своей прочности не уступающих, а кое-чем и превосходящих самые твердые металлы.

Если бы «Орион» — крейсер был построен на земной верфи,, та стоимость его равнялась бы десятилетнему бюджету небольшой западной страны типа Испании. Это был, по справедливости, «Борт № 1» во всех трех мирах.

А Александру Данилычу Лютикову досталась керченская крепость — гораздо хуже, чем Брестская, уж он-то знал точно. В восемьдесят третьем году он был в Бресте и посетил знаменитую крепость-герой. С тех пор он почему-то был уверен, что все крепости должны быть похожи на нее. Здесь же, когда полковник Волков показал ему на этот «городской вал» и предложил остаться здесь комендантом, он в первую минуту опешил. Отказаться, значит, нарушить доверие командования, Шура не мог. Несмотря на то, что многие над ним подшучивали, хватку его признавал Сам Старик — Норвегов, и хорошо налаженное хозяйство парижской колонии функционировало во многом тоже благодаря ему. Солдат он был, что скрывать, хреновый, но хозяйственник — крепкий. Поэтому еще на Земле ему многое прощалось: и неуставная форма (джинсы, тельник, бушлат), и подпрыгивающе-семенящая походка, и неявки на утренний развод.

Теперь же перед Шурой стояла архизадача — сделать из кирпично-деревянно-дерново-подзолистого острога форт Нокс. «Пусть все мавры передохнут вместе с татарами, но я из них такую строительную артель сделаю — куда до них вьетнамским шабашникам!» — подумал он, глядя на последние фелюки с ретировавшимися турками.

— Что, Данилыч, — сочувственно спросил Шевенко, — подложили тебе жабу с копытами?

— Сам раствор мешать буду, — шмыгнул носом новоявленный комендант, — но эту срань господню в божеский вид приведу. Только как с гарнизоном? Что за крепость без гарнизона?

— Ты сначала бастионы поставь! — посоветовал мудрый Шевенко. — Что за гарнизон без крепости?

Назавтра Шура с отрядом из десяти Ревенантов посетил бургомистра городка и предложил сколотить фирму на артельных началах. Оклады положил: прорабу двести, подрядчикам — по сто пятьдесят, бригадирам — по сто двадцать, мастерам — по ста и подмастерьям по восьмидесяти ефимков. Бургомистр сказал, что чихать он хотел на свою должность, а пойдет в прорабы или на крайний случай в подрядчики.

— Ты мне все это организуй, а я тебе сам триста дам, — ответил Шура, — но за людей головой ответишь.

Тотчас побежал на рыночную площадь глашатай и полдня трубным голосом завывал про «стройку века». Народ сначала не поверил. Но когда нанятые подрядчики и мастера вышли из управы и молча заспешили по своим делам, а один из них раскрыл секрет, сказав, что «по рублю дали авансом», кандидаты в подмастерья ломанулись в управу, чуть не вышибив двери. Тем самым до смерти был напуган казначей бургомистра, вообразивший, что начался еврейский погром.

Триста человек подмастерьев набрали в три часа. Каждый из избранных получил по шеврону, который к завтрашнему утру следовало бы нашить на одежду: тюрбан, халат, панталоны — у кого что было. Шевроны были выданы, естественно, Шурой. Шевроны были, естественно, стройбатовские. Мастера получили нагрудные знаки с категорией классности «2». Троим подрядчикам лично Шура вручил афганские панамы.

Ближе к вечеру нашли человека на должность прораба. Это был старый грек, проектировавший когда-то в Керчи водопровод.

— Ну вот, а то все говорили: «Шура-жмот!», «Шура, на фига тебе столько разных шевронов?» «Шура, ты же в Афгане не был — откуда панамы?» — бурчал Лютиков вечером, когда они вместе с Шевенко составляли смету капитального ремонта крепости. — А ведь мне никогда не жалко заплатить сто рублев хорошему мастеру!

— Сто рублей в год, Шура! — уточнил Шевенко.

— Как в год? — всполошился старший прапорщик. — То-то я смотрю, что у меня в «ИТОГО» слишком мало ноликов получается! Как же они на эти деньги жрякать будут? И чего тогда так ломились на вербовку?

— Шура, хороший мастер получает теперь около трех рублей в месяц, то есть тридцать пять рублей в год! И это — очень хорошее жалованье. А ты по простоте своей душевной подумал что?

— Ну, мы внакладе не останемся, — просиял Шура, — и нолики сэкономлены, и рабочие довольны!

— Смотри, чтобы тебя к сонму святых местная церковь не причислила! — улыбнулся Шевенко.

Шестого августа емким ходом прошли мимо бастионов Азова, что остался по правому борту. За два года, что прошли со времен его захвата Петром у турок, следы штурма почти исчезли. «Мурена» уже была далеко, когда опомнившаяся крепость выстрелила из пушки, требуя показать флаг.

— Хватились, — добродушно проворчал Эриксон, стоя у штурвала, — уж и кильватер наш рассосался.

Без происшествий неслись целые сутки. Наконец восьмого августа, когда река стала уже вполовину шире, а путешественники были невдалеке от Воронежа, к Волкову подошел Лейф и, отозвав в сторонку, сказал:

— Гере командующий, здесь недалеко тайное нефтехранилище. Их в России несколько: Воронеж, Москва, Псков и Казань. Пока Хранитель сделал четыре. Сказал, если нужно больше — закажете.

— Что, предлагаешь заправиться?

— Не помешало бы, гере командующий. У нас три четверти емкостей заполнены, но учтите, что за Воронежем придется полтораста километров переходить по суше до Оки, а это — тройной расход топлива. Аппарат необходимо держать как минимум на полуметровой высоте — дополнительная нагрузка на турбины. На ваше усмотрение...

— Добро! — сказал Андрей Константинович. — Запас в корму не клюет. Далеко еще до схрона?

— Километров десять.

— Добро, — повторил полковник, — да и люди пусть ноги разомнут. Истосковались по суше.

Причалили к левому, низкому берегу. «Мурена», естественно, причаливала своеобразно: выползла на песок, аки огромный аллигатор, немного присела и заглушила турбины. Все. Посреди девственного леса лежит невесть откуда взявшееся чудовище.

Первым спрыгнул Ростислав. За ним — Инга. После спрыгнул Лейф.

— Заправка займет около часа, — сказал он, поводя похожим на компас прибором.

Затем нагнулся и прямо в землю перед собой вонзил фигурный штырь, похожий на палец от гусеницы танка. В землице чего-то щелкнуло, и внезапно пласт дерна размером метр на метр отъехал в сторону. Как будто этим всю жизнь и занимался, Лейф вытащил оттуда приспособление, похожее на пожарный гидрант, и потащил его к кораблю.

— Пап, мальчики направо, девочки налево? — спросил Костя.

Полковник оглядел высыпавших на берег. Человек двенадцать. В глазах бешеное желание пообщаться с природой. Один на один.

— Хрен с вами, уговорили, морды клюквенные. Погуляйте вокруг. Только... Только, парни, возьмите автоматы. Ростислав Алексеевич, вы когда-нибудь из пистолета стреляли? Хотя бы в прошлой жизни...

— Я, господин полковник, и в прошлой из личного «маузера», и в этой из вашего любимого «Калашникова». Военная кафедра в университете, знаете ли...

— Ладно-ладно, не обижайтесь, берите тоже автомат. Или, если желаете, возьмите мой АПС. А вы, Иннокентий, в каком полку служили? Чего-чего?! Берите что хотите!

Пузатый менестрель, оказывается, не всегда был оным. Он, оказывается, в группе немедленного реагирования «Вымпел» два года служил по контракту...

Войдя в лес, Иннокентий сплюнул.

— Видали? — спросил он. — В ночь на Ивана Купала девушки бросают в воду венки. Чей венок утонул, у той и самая большая башка! Твою мать!

— Чего? — спросил Костя Волков. — К чему ты это?

— Валежника почти нет. А у нас по белорусским лесам конца двадцатого века немцы бы не прошли. Не-а. Не из-за партизан. А из-за леспромхозов. — Кеша еще раз сплюнул. —Выбрались мы как-то с «Торнадо» в грибы... Бля! Не пройти! Все эти идиоты засрали. Но, надо отдать им должное, засрали качественно... На среднем танке не пролезешь.

Костя с интересом посмотрел на него.

— Тебе двадцать три года. Это ты с какого...

— С шестьдесят девятого. А ты?

— С девяностого. А мне — двадцать один!

— Чушь собачья! — фыркнула Анжела. — Ради бога, никто не спрашивайте, с какого я года.

— Ну-ка! — Ростислав, сжимая в руке по-походному АКСу, перепрыгнул через выворотень и остановился, глядя на маму Кости — молодую интересную женщину под тридцать.

— Семьдесят второго! — прыснула женщина. — Я моложе Кеши на три года. А вместе с тем мне тридцать девять лет.

Олег Локтев вдруг остановился и сказал:

— Това'гищи, за это нужно выпить. Сегодня же вечером.

— Ой, — закричала Инга, — какие подосиновики! И белые есть! Ребята, у кого с собой сумка?

Денис Булдаков, до этого в разговоре участия не принимавший, сказал:

— Мой батя всегда учил меня с собой носить четыре вещи: флягу, нож, спички и вещмешок. Флягу я вам не отдам, а вот вещмешок — всегда пожалуйста!

Все расхохотались. Так серьезно сказал эту фразу двадцатишестилетний капитан. От отца в Дениске только что и осталось, так это самоуверенный нагловатый взгляд. Отец — невысокий крепыш с круглым, чуть красноватым лицом и оригинальной проплешиной, брюнет. Этот — долговязый, бледнолицый, лицо немного вытянутое, шатен с пышной гривой. Но вот глаза... Один и тот же насмешливый прищур, то же придурковатое спокойствие в речи и глотание окончаний. Девки по нем так и сохли, но он только похохатывал:

— Жизнь у нас здоровая, длинная. Так зачем ее поганить смолоду!

Анжела с Ингой таки реквизировали у младшего Булдакова нож и принялись наполнять вещмешок отборными грибами. Олег принялся им помогать. Рената толкалась тут же рядом и «дури для» давала бестолковые советы на ломаном русском:

— Олег, вон там пот листочком, кашись отин спрятался!

— Аншела! Осторошно! Попой на кол сятешь! Понимаю, тепе не фперфой, но феть в тшинсах!

— Инга — матка! Не шри крибы — им польно! Куда, дура, жрешь, ребенка отравить захотела?

Инга, пробуя на язык состав, откусила кусочек белого. При словах Ренаты она испуганно сплюнула и показала ей кулак.

— Молчи, несчастная! Кешка рядом.

Полчаса ползали по мшистому подзолу, время от времени испуская радостные вопли потомственных грибников. Анжела уже намеревалась примерять завязки. Но внезапно метрах в двухстах от них раздался женский крик. Все утихли, принялись прислушиваться. Крик раздался снова.

— Слышали! — спокойно спросил капитан Булдаков. — А вроде и зори здесь тихие.

Ростислав внезапно сказал голосом знаменитого гнусавого переводчика бутлегерских фильмов:

— Возможно, медведь бабу дерет. Возможно, красивую. Айда, не допустим!

— Стоп! — сказал Костя. — Мама, вы с Олегом и Ренатой отнесете грибы на корабль, а мы посмотрим в чем дело. Бегом!

— Хорошо зафиксированная женщина в предварительных ласках не нуждается! — выдохнул толстячок Иннокентий, семеня рядом с Булдаковым удивительно легким шагом.

Группа бездельников-туристов моментально превратилась в боевую единицу. Никто не задавал лишних вопросов. Силовик старлей приказал — и точка. Булдаков был хоть и старше его по званию, но являлся скорее «особистом». «Психоаналитик-навигатор» — так звучала его должность в штатном расписании экспедиции.

Итак, никаких «А чо я?», группа движется на перехват. Условно-штатских оказалось трое: Ростислав, Инга и Евдокия. Военных тоже трое: Денис, Константин и фельдшер Паша Никифоров. Плюс экс-боец «Вымпела» Кеша. Семь человек, причем шестеро вооружены автоматами. У Инги — «беретта», подаренная Хранителем. Настрой как у пойнтеров, несущихся по следу. Под конец глаза загораются даже у закоренелых меланхоликов.

И все это разбилось о картинку в стиле «Маша и медведь» — на поляне мужичонка привязывает к осине брюхатую молодицу лет семнадцати. Молодица раз в минуту оглашает вопль стенаниями, а мужичок, тоже всхлипывая, вершит свою адскую работу. Где-то на заднем плане пасется лошадь — гнедой мерин и, чихая на психоделию, жрет сочную лесную мураву. Телега ему ничуть не мешает. Он даже не привязан, но не убегает — без хозяина в лесу он станет роскошным обедом для волчьей стаи, которых ой как много в русских лесах.

«Группа перехвата» толпится за ближайшим кустом лощины. Наконец Костя тыкает пальцем в себя, а затем в Ростислава и машет рукой. Добры молодцы выходят из-за укрытия и не спеша подходят к крестьянину. Ботинки диверсанта — вещь удобная, ни сучок не стрельнет, ни листок не хрустнет. Стоят метрах в двух от семейной сцены.

— Ну, полно реветь, Фроська-дура, — вздохнул мужичонка, — кто тебя в малину гнал, когда листопад во дворе? Теперя поздно лить слезы — умрешь все равно. От его никто родить не смог — все померли. Слава Богородице, мужики одолели упыря, больше бабы подыхать из-за него не будут. Реви-реви, дура, — всхлипнул мужик, — мамка вон твоя дома тож по-лешачьи голосит. Две дуры!

— Чего, дядя, голодный год? — внезапно спросил Костя.

Крестьянин медленно обернулся и замер, как заяц перед кактусом. Затем перекрестился. После снял шапку и бухнулся в ноги.

— Вот, Ростя, и я о людской гордости. Увидал, не понял — сразу в ноги.

— Менталитет! — вздохнул Ростислав. — Гордый холоп все равно что глист дрессированный.

— А чо глист? — не понял Волков.

— А чо холоп? — Каманин нес ахинею, порол чушь, валял дурака. На крестьянина ничего не действовало.

Наконец Костя не выдержал:

— Ты встанешь, человече, или нет? Мужик подумал, встал. В руках кусок пеньки.

— Кто вы, люди добрые? — наконец спросил он.

— Сами мы не местные, — популярно начал объяснять Костя, — отстали от поезда.

— Документы с хатою сгорели, — подхватил Ростислав.

— Чего? — оттопырил ухо мужичонка.

— Техпаспорт на горбатый «Запорожец», фотография девять на двенадцать и справка из кожвендиспансера! — проорал Константин.

— Звать как? — ласково спросил Каманин.

— Федькой люди кличут, — ответил мужик, пугливо озираясь. — Федька Рваный.

— Не бойся, лошадка нас твоя не интересует, — так же ласково продолжил старший лейтенант. — Ростя, проверь, что с бабою — чевой-то я давно звуков из того района не слыхал.

— Сомлела девка, —тотчас отозвался Каманин, — ну, чего уставился, как хрен на бритву?

Федьке было все по барабану. Стоят двое в чудной одеже — пятно коричневое налезает на два зеленых, говорят что-то. Один высокий, выше Федьки на полторы головы... А Федя — не самый низкий в деревне... Другой еще на голову выше первого. Наверняка оборотни. Эх, черт, завозился с Фроськой, замешкался. А нечистые уже тут как тут... Теперь каюк обоим.

— Я спрашиваю, зачем девку к дереву привязал? — заорал ему в ухо, склонившись, Константин.

— Погодь, Костя, я сама спрошу, — остальные пятеро вылезли из укрытия и беззлобно улыбались.

Федор замочил портки. Где-то должно быть их гнездо. Эх, не успеет передать в село — утречком бы явились мужички с дрекольем — живо бы всю нечисть перебили!

— Слышь, дядя, деревня твоя далеко? — спросила Инга, наклоняясь к нему.

Даже эта девка была выше его на полголовы. Внезапно Федор достал из-под исподнего свой нательный крест — приличный кусок позеленевшей меди и что было силы приложился по голове Инги. Брызнула кровь. Девушка осела на мох. Кеша бросился к ней.

— Что ж ты, дядя! — сграбастал его за грудки Костя. — Мы с тобой по-хорошему, а ты черепа крушить!

Отобрав у мужика крест, он поднес к его носу не самый маленький кулак.

— Слушай меня, псих, — прошипел он, — грюкну в ухо, мало не покажется. Тебя просто спросили, зачем девку в лес привез?

Федька, наконец, понял, что от него хотят.

— Дык она ж брюхатая! — буркнул он, ковыряя ногами, обутыми в старые лыковые лапти, мох.

— Вот это повод! — развеселился Волков-младший.

Инга встала и, держа перевязочный пакет на разбитой голове, приблизилась к Рваному.

— Я тоже брюхатая, — тихо сказала она, — так и что?

— Дык она ж от упыря брюхатая! — воскликнул потерявший терпение мужик. — Что с вами толковать!

Мало-помалу выяснилось, что лет триста по соседству с деревней жил упырь — здоровенный субъект мужского пола, совершенно дикий, живший охотой на всякого зверя. Людям он сильно не надоедал, наоборот, в лютые зимы отгонял от деревни медведей и волков. Единственное неудобство — самки у упыря, не было, и он пользовал заблудившихся в лесу баб. Пойдут девки в лес за ягодами аль грибами, и тут уже смотри — не отставай, не теряйся!

Все бы ничего — примирились бы люди с байстрюками упырьскими, да ни одна из баб от беремени не разрешилась — великоват был плод для человеческого организма. Поэтому и повадились крестьяне всех молодиц на сносях, в отношении которых было подозрение, свозить в лес — дабы своими криками не пугали деревенских детей. А упыря дня два назад перехватили сидевшие в засаде мужики числом в двенадцать душ и таки прибили. Здоров был упырь — ростом пять сажен и весом пудов двенадцать. Но и мужики не лыком шиты — немой Герасим прыгнул на шею упыря, трое подмогли и держали нечистика в воде, пока не захлебнулся. И кто теперь будет зверя от деревни зимою отгонять? Кабы одну-две бабы в год — не страшно, специально бы самых страхолюдин в лес отправляли, нечистику на бабье лицо плевать. А так почти раз в месяц приходилось отвозить в лес очередную брюхатую зареванную девку.

— Ясно! — вздохнул Константин, выслушав стенания Федора. — Отвязывай девку, мы ее с собой возьмем. Сколько ей носить осталось?

— Не ведаю, — пожал плечами мужичонка, — да и ей откуда знать... Так не умрет Фроська-то, что мне старухе передать?

— Передай ей три рубля, — сказала Инга, протягивая мужику пригоршню серебряных монет, — будет жить дочка ваша. Может, когда в отведки приедете...

Федька обрадованно сгреб серебро и, шмыгая носом, попросил:

— Ты, боярыня, не сердись-то, чо я тебя нательником звезданул — думал, нечисть средь бела дня за дочкой заявилась. Пошли вам бог!

И когда пришельцы уже почти скрылись в лесу, он крикнул вслед:

— Эй! А вы хоть что за люди? Куда шли?

— Драг нах Москау! — донеслось до него сквозь шелест листвы.

Фроська, молодая шестнадцатилетняя девка, лежала на кровати в одной из кают и тревожно вслушивалась в гул турбин. Вспоминала мамку, тятьку и семерых братьев: Семена, Григория, Тимофея, Мартына, Никифора, Акинфия да Фрола. Вспоминала свою хату с большой теплой печкой и облезлую кошку Дуську, которая вечно клянчила молока. Вспоминала корову Рябинку и борова Ваську.

Вспоминала миг, когда на нее в лесу навалился здоровый мужик и грубо сорвал цветок девственности. А затем ожидание неумолимой смерти. Она знала, что никто из деревенских баб не смог родить дите, замешенное на нечистом семени. Как ее волокли по лесу, она помнила смутно. Несколько молодых сильных мужиков притащили ее на берег, где стояла огромная, как сарай у соседа, лодка. Люди добрые, пошлите скорую смерть грешнице! И зачем она пошла тогда в лес — прав тятька, но как магнитом тянуло в заснеженную синеву!

Скрипнула дверь. Вошла невысокая красивая женщина в белом одеянии, белее монашеского. Она поставила небольшой кожаный ящик с ручкой у изголовья кровати и тихо сказала:

— Здравствуй! Я — Анастасия Ратиборовна. Тебя звать как?

— Фрося! — тихо ответила девушка.

— Я — врач-акушер, — представилась женщина, — это значит, что я знахарствую больных и принимаю роды. У женщин, конечно, мужики еще не сподобились. Я должна тебя осмотреть.

В смущении, закрыв глаза и пунцово покраснев, Фрося позволила себя осмотреть и ощупать. Анастасия Ратиборовна задрала ее исподнее, убрав мельком пучки шалфея, прикрепленные с обратной стороны для уменьшения неприятных запахов, помяла пальцами живот. Вставив в уши странные штуковины, принялась водить по Фросиному животу черной холодной коробочкой.

Дверь еще раз скрипнула. Вошла еще одна женщина — точная копия Анастасии Ратиборовны, только одетая не в белое, а в голубое.

— Здравствуй, милая, — промолвила вошедшая, — я знахарь, Евдокия Ратиборовна. Ну что, Настя?

Анастасия Ратиборовна вынула трубки из ушей и глянула на сестру.

— Придется кесарить. Сама она такое не выплюнет. Плод килограммов на шесть и сантиметров восемьдесят. Где наш милый мальчик?

«Милый мальчик», фельдшер Паша Никифоров, в это время штудировал «Справочник акушера», пытаясь восстановить в памяти процесс появления человека на свет. Предстоящая работа его очень пугала. Впервые он будет ковыряться во внутренностях живого человека, причем женщины, причем беременной. Настя сказала, что ему необходимо быть просто на подхвате, а все основное она сделает сама, но все равно было жутковато.

Пройдя правее Воронежа, «Мурена» замедлила ход, и в лазарете зажегся свет над операционным столом. Полтора часа потребовалось Насте, чтобы достать ребенка, сшить матку, внутреннюю брюшину и кивнуть Пашке:

— Шей дальше сам — справишься.

Она сняла повязку и с удовольствием выпила стакан холодной воды.

— Когда очнется мамаша, покажете ей ребеночка. Сынок. Вообще-то лучше бы родилась девочка. Мы бы ее вырастили и выпустили в тот самый лес — пусть бы мужики на своей шкуре испытали гон дикой бабы.

Малыш появился на свет только что огромным для своего возраста — сморщенная розовая кожа да рыжеватый пух на голове. Настя забрала ребенка в отдельную каюту, давая молодой матери время на отдых и послеоперационную реабилитацию. Там оборудовали подвесную люльку и все женщины по очереди, по три часа несли вахту у крошки-гибрида. Как-то нового члена экспедиции пришел навестить и Андрей Константинович. «Мурена» отстояла день в укромном месте в лесу за Воронежем, а затем, приняв тридцатью градусами влево, сменила курс в направлении реки Оки.

Целую ночь корабль тащился по старому пыльному тракту, пока на рассвете не показалась крепость Орел. Там «Мурена» облегченно скользнула в воду и набрала тридцатиузловый ход. До Москвы осталось немногим менее пятиста верст. Слева и справа по берегам Оки тянулись такие дремучие леса, что, не знавши, никогда не подумал бы, что всего в нескольких сотнях километров располагается столица самого большого в Европе государства. С другой стороны, скажи эту фразу какому-нибудь французу, не вспоминая о голландцах, тот бы сказал, что несколько сот километров составляют расстояние от Парижа до Лондона. А в Сибири, на Земле двадцатого века, такое расстояние было между близлежащими деревушками.

Андрей Константинович присел на рундук и спросил дежурившую Настю — любимую жену:

— Ну-с, матушка, как наш найденыш, по-матушке еще не ругается?

— Вам бы, господин полковник, все шутковать. Это — обычный малыш, только большой шибко.

— А вот интересно, будет ли он разговаривать? Папаша-то у него немой...

— Андрюша, это еще ничего не значит! У его отца просто не было с кем разговаривать. Ведь язык — это средство общения общества. А какое общество, когда он невесть сколько лет один таскался! Ведь большинство глухонемых людей — отнюдь не немые, просто как научить разговаривать человека, который не слышит звуков собственной речи... Львов говорил, что у вас на Земле учат и глухих. Хм! Волнует другое. Малышу надо прививку от оспы делать, а у меня вакцины нет. Как это мы забыли про нее?

— Ничего! — успокоил жену Андрей Константинович. — Я смотаюсь на Унтерзонне и возьму этой вакцины хоть бочку. Ау тебя вакцина с симбионтом осталась?

— Еще немножко есть, — Анастасия с прищуром глянула на супруга, — гениально! Конечно, там панацея от всякой гадости, не только от оспы. Через две недели можно будет сделать прививку, кстати, мамаше евонной тоже. Умница ты моя!

Вошла Инга — сменить Анастасию. На девушке был темный джинсовый костюм, подчеркивающий ее аппетитную фигурку. В руках она держала соленый огурец, которым очень вкусно хрустела.

— Не пялься, полковник, не пялься, бесстыжий! — сделала ему замечание жена.

— Да я на огурец! — попробовал оправдаться Андрей Константинович. — Чего-то тоже захотелось.

— Ну, ты точно не беременный. Инга, не пережимай ты так грудь — она должна дышать свободно. Все огурцы таскаешь с камбуза?

— Ага! — улыбнулась девушка. — Странно, я никогда соленьями не увлекалась.

— Это нормально. Через час позовешь Кешу, сама не носи, сносите малыша к маме на кормежку. А я пойду отдохну.

Полковник встал с рундука.

— Скоро Калуга. Пойдем, мать, посмотрим на родину Циолковского. Заодно свежим воздухом подышим.

Анастасия с удовольствием согласилась. Поскольку судно двигалось с относительно небольшой скоростью, они вышли на палубу и уселись на баке, подставляя лица уже нежаркому августовскому солнцу.

Ока круто сворачивала вправо. Слева взору наблюдателя открывался широкий заливной луг, на котором паслись коровы, несколько десятков. Чуть поодаль виднелся крестьянский хутор — около дюжины разбросанных домишек. По затону ползали ребятишки — ловили руками рыбу. Увидав «Мурену», с визгом побежали на берег.

— Ну вот, — досадливо поморщился Волков, — распугали, Настена, людей. Будет пересудов от Азова до Москвы до самой!

— Тебя это так волнует,, — промурлыкала Настя, не открывая глаз — синих чувственных озер, коими полковник любовался до сих пор. — Как хорошо, граф, один на один с вами и с природой. Но под луной ничто не вечно — Анжела щемится!

Из боковой надстройки вышла старшая жена и присела рядом.

— Вот вы где! — удовлетворенно сказала она. — Сейчас Калуга должна быть. Вон — смотрите!

Поперек реки был натянут канат — паромная переправа. К счастью, паром был на правом берегу. Если бы «Мурена» подошла к моменту, когда он пересекал Оку, без людских жертв не обошлось бы. По счастью, Лейф Эриксон уменьшил ход судна до пяти узлов, и «Мурена» подвалила к пристани, никого не напугав.

Там уже ожидали своей очереди несколько крестьянских возов с сеном, воловья упряжь и около двух дюжин людей: крестьяне, небольшой отряд стрельцов, поп в засаленной рясе с увесистым мешком в руках.

Настя с Анжелой скрылись внутри корабля, а на палубу выскочили Костя, Иннокентий и Денис. Все они были вооружены автоматами. Вдобавок Костя прихватил один АКСу для отца.

Костя соскочил на пристаньпервым, принял от одного из Ревенантов швартов — синтетический трос и ловко обмотал его за нечто вроде кнехта — деревянную тумбу, которая служила для швартовки парома. Тот же Ревенант перебросил на пристань сходни, по которым неторопливо сошел полковник, держа АКСу дулом вниз. Он с интересом огляделся по сторонам: к пристани спускалась укатанная колесами и утоптанная подошвами дорога. Ближайшие к реке дома на сваях — видимо, туда доходит вода во время половодья. Чуть поодаль двухэтажные срубы в полсотни венцов — видимо, ближе к реке селилось купечество. Вообще неплохо. Лучше, чем ожидал.

Толпившиеся на пристани крестьяне сняли шапки, ломают в руках. Стрельцы смотрят настороженно, но без страха. Попик-флегмат развалился на лавке и дремлет, закрывши глаза.

— Доброго вам дня, люди! — поздоровался Андрей Константинович. Подошли и стали рядом молодые офицеры.

Крестьяне загалдели вразнобой. Непонятная птица залетела в Калугу. Непонятная, но, судя по всему, важная. Головы рубить вроде не собирается, значит, леший с ним. Десятник стрельцов напрягся. Надо бы спросить грамоту, да как бы спину кнутом не ободрали. Люди решительные и сильные — видно по подтянутым фигурам. Хоть и одеты чудно, но чувствуется исходящая от них сила и угроза.

— Позвольте представиться, — мягко сказал Андрей Константинович, — полковник Волков, граф.

Ага, полковник! Чин высокий, понятный. Граф — титул иноземный, не совсем понятный. Но раз поп — человек грамотный вскочил с лавки, то десятнику, человеку военному, сам бог велел. Видали мы в Москве полковников: и Цыклера, и Гордона, и Головина.

— Ваша светлость, десятник Степан Мотыга. Направляюсь со стрельцами на хутор Анусино — разбойнички шалят.

Подбежал попик.

— Отец Ефросиний, слуга божий. Помощник настоятеля Новодевичьего монастыря. Навещал родных в Калуге.

Полковник поздоровался с каждым за руку.

— Вот что, Степан. Как бы нам найти человечка, что ответственный за перевоз. Канат нам мешает зело.

Десятник быстро метнулся к небольшому зданию за пристанью, похожему на амбар, и почти волоком вытащил оттуда подьячего, взимавшего пошлину за проезд через Калугу, — бородатого пропитого мужика в помятом бордовом армяке, щедро покрытом пятнами жира и чернил. Перепуганный подьячий со слезами кинулся в ноги графу, но тот только сказал, как отрезал:

— Канат уберите!

Подьячий убежал, подметая дощатый настил пристани полами армяка. Вскоре из амбара выбежали двое здоровых мужиков и принялись отвязывать канат. В это время подьячий что-то кричал паромному. Вскоре канат был отвязан. Один из мужиков прыгнул в лодку, намереваясь отвезти толстый конец каната в сторону, давая проход «Мурене», но Константин его остановил.

— Просто опусти в воду! — крикнул он мужику. — У нашего судна осадка малая.

— Господин полковник, пожалуйста, можете плыть дальше. — Десятник был доволен собою аки пес, удачно выполнивший команду «тубо».

— Спасибо, братец, — поблагодарил стрельца Андрей Константинович, — вот, держи.

Щедрый граф пожаловал остолбеневшему стрельцу рубль, а двум мужикам дал по серебряной деньге. Затем он повернулся, собираясь уходить, но вдруг о чем-то вспомнил.

— Святой отец, — обратился он к попу, — ежели желание есть, то можете подъехать с нами до Москвы.

— Храни вас Господь! — обрадовался поп и, схватив свой мешок, быстро засеменил за полковником.

«Мурена» начала раскручивать турбины, а палубный Ревенант убрал сходни. Лейф дал все тот же пятиузловый ход. Корабль отвалил от пристани, дал гудок, перепугавший крестьян, и устремился вниз по течению.

— Ваше сиятельство, — проорал вслед благодарный десятник, — будьте осторожны, на реке разбойники шалят!

Полковник молча кивнул и скрылся в надстройке.

Попа устроили в одной из кают. Воняло от него, как от дохлого скунса, но все мужественно делали вид, что все в порядке. Зашедший спросить, не нужно ли чего, сержант Ваня Шишкин отрапортовал:

— Батюшка расположились на шконке и жрякают. Там у него в мешке пропасть всякой еды: и окорок, и сыр, и репа печеная. Огромный каравай хлеба, бутыль с какой-то гадостью... Все это он жрет с чесноком. Короче, запах что на южном рынке.

— Не ерничай! — строго одернул его Андрей Константинович. — А в наказание пойдешь к батюшке и пояснишь ему, как пользоваться гальюном.

— Товарищ полковник, — взмолился сержант, — за что?

— Уважения к старшим нужно побольше оказывать, — отрезал Волков, — да и кому-то нужно просветительную работу среди духовенства вести. Слушай сюда. Во-первых, начнешь с фразы Михаила Задорнова, что по туалетам постигается культура нации. Во-вторых... нет, во-вторых, я с ним сам обговорю.

Подумав, полковник снова вышел на палубу и уселся впереди надстройки. Зоркое око Эриксона усмотрело, что командующий любит там уединяться, и он приказал одному из Ревенантов соорудить там что-то вроде скамейки с небольшим навесом. Банкетка с поролоновыми сиденьями, обтянутыми дерматином прекрасно отвечала желаниям полковника.

Отсюда хорошо было видно, что делается по носу судна и не так раздражало гудение надпалубных турбин — неизбежное зло любого СВП. Хорошо бы вытянуть ноги и на расслабоне свернуть сигаретку... Но не было табака на Унтерзонне, как и не было Нового Света, и люди научились прекрасно обходиться без него. Не забыть и здесь помешать распространению этой заразы, ведь договор с лордом Кармартеном уже заключен. Необходимо вернуть чертову англичанину деньги вместе с неустойкой — пусть продает свое зелье где-нибудь в другом месте!

— Вот как я вас поймала, солдатик! — хихикнула Настя, обнаружив своего благоверного. — Ответь мне, Андрюша, на какого лешего нам этот поп сподобился?

Андрей наклонил голову и шаловливо посмотрел на жену.

— Ты попа не трожь, — наконец сказал он, — он нам нужен. Совершить обряд крещения с младенцем хотя бы!

— Ой, не шибко я верю твоей хитрой роже! — сказала жена, пристально всмотревшись в мужнино лицо. — Ну-ка, признавайся!

— В чем? — с неподдельным недоумением спросил Андрей Константинович.

— О чем умолчал, когда рассказывал о целях экспедиции. — Настя уперла руки в бока. — Я же вижу, у тебя в глубине глаз черти пляшут!

Она села к нему на колени и зашептала:

— Андрюша, ты постоянно забываешь, что я — внучка волхва, причем одного из самых могущественных. Твое эмоциональное настроение я ощущаю очень хорошо.

Волков нежно поцеловал жену.

— Настасья, я тебе все расскажу. Но чуть попозже, обещаю. Просто сейчас мне еще все не до конца понятно самому. Ты бы привела этого попа сюда — есть разговор. Можешь даже присутствовать при нем.

— Ты меня заинтриговал, муж мой, — сказала Настя голосом Шехерезады, — сейчас я приведу этого демона в рясе.

Волков лишь хмыкнул, услыхав эпитет, которым она наградила служителя культа. Вновь и вновь он проворачивал в голове разговор с Хранителем, а затем достал из кармана переговорное устройство.

— Лейф, вызови на верхнюю палубу Каманина, — произнес он в микрофон.

Ростислав явился первым.

— Вызывали, командир? — спросил он, усаживаясь на спасательный плотик напротив.

— Да, Ростислав Алексеевич, — кивнул командир, — хватит в отдых гулять — пора работать. Вы, если не забыли, мой заместитель.

— Не забыл, — обиделся парень, — просто еще не осознал. В работу необходимо впрячься, тогда даже ночью не забудешь.

— Не обижайтесь. Вы хорошо помните историю России конца семнадцатого века?

— Хорошо. Вернее, — поправился Ростислав, — хорошо помню то, что нам читали.

— Уже плюс. Значит, вы допускаете, что Историю могли слегка подправить?

— Могли. И подправили. И не слегка. — Эти три фразы Ростислав произнес с четкой размеренностью Юлия Цезаря. За сотню лет, что он прожил в России, даже с тридцатипятилетним перерывом, Историю столько раз кромсали... Что даже фраза Сталина «Россия — родина слонов» никого особенно не удивила.

— А в чем дело, Андрей Константинович? — наконец спросил он.

Тут на палубу вышел поп в сопровождении Анастасии и, придерживая рукою задирающиеся под ветром полы рясы, прошел к ним.

Полковник встал. Каманин тоже подскочил.

— Прошу вас, батюшка, садитесь! — предложил Волков священнику, указывая рукой на сиденье.

— Благодарю, сын мой. — Священника не пришлось уговаривать дважды. Он тяжко плюхнулся на скамейку и перекрестился. Волков присел на краешек. Анастасия устроилась рядом с Каманиным на плотике.

Попик поерзал на сиденье и вдруг сказал:

— Меня зовут отец Михаил. Как вам уже известно, я помощник настоятеля московского Новодевичьего монастыря. К чему сие вступление... Я думаю, что вы не зря согласились подвезти мою скромную персону на вашем чудесном корабле.

Полковник пожевал нижнюю губу. Затем покусал верхнюю.

— Вы правы, отец Михаил, — сказал он наконец, — люди мы здесь новые и боимся попасть впросак.

Поп хитро прищурился.

— Таки боитесь, аж мне не верится... Дело не в том, ваше сиятельство, что вы здесь новые... Дело в том, что вы — иные. Думаю, шалить со мною не будете, так что я скажу прямо: в Московии таких людей быть не может.

Полковник улыбнулся.

— Мы и не надеялись сойти за своих. Но нам, святой отец, очень надо. Причем надо даже не нам, нужнее всего это ВАМ! Мы должны вмешаться, пока Русь не захлебнулась в собственной крови.

Отца Михаила охватило необычайное душевное волнение. Он разгладил на коленях засаленную рясу.

— Неужто Он услышал наши молитвы? Я знал — недолго этому дьяволу в человеческом облике править! Царем по закону должон быть Федор, Федор Алексеевич! Проклятая Медведиха! Отравительница! Проклятый род Нарышкиных!

— Простите, святой отец, — вмешался Ростислав, — насколько мне известно, Федор Алексеевич был болен...

— Он был болезненным мальчиком, сын мой, а не смертельно больным! Упал с лошади и уж почти поправился, — вознегодовал отец Михаил, — ему бы жить и жить! Иван Алексеевич, мир праху его, тоже не ясно, помер отчего... Проклятая Медведиха! Тех, кто что-нибудь знал и мог рассказать, навечно сослали, а кого и казнили, Нету правды на Руси, прости меня, Господи! Не было и нету!

— И не будет! — сурово сказал Волков. — Если Дракон Московский у власти останется. Через три недели возвернется Великое Посольство — и полетят головы!

Не поспевая за полковничьими идеями, Ростислав и Анастасия тем не менее сообразительно молчали. Анастасия неплохо знала историю аж до конца двадцатого века и поначалу была шокирована вопиющей несправедливостью в отношении России. Но, подумав, решила, что вина за столь неприглядный облик государства целиком и полностью лежит на великом и могучем русском народе, которому изначально все до задницы.

Полковник, поняв, что в лице попа обрел неожиданного единомышленника, развивал мысль дальше:

— Отец Михаил, расскажите нам о монастыре. Честно говоря, никогда бывать не доводилось в подобном заведении.

Про анабазис Старосельского монастыря он решил не упоминать. Да и разница в пять веков должна была сказаться на архитектуре и укладе обители, тем более женской.

Отец Михаил пригладил всклокоченную, давно не чесанную бороду и, пожевав губами, точно верблюд, начал свой краткий экскурс:

— Собственно, монастырь наш основан почти сто семьдесят пять лет назад великим князем Василием Третьим, отцом Иоанна Четвертого-Грозного. Вас не покоробит, если я скажу, что наш монастырь — место ссылки женок, неугодных мужьям, братьям и сыновьям...

— Не покоробит, — быстро сказал полковник.

— Совсем недавно докончили делать крепостные стены, трапезную и колокольню. Самая старая часть монастыря — Смоленский собор. Поскольку монастырь женский, то всеми второстепенными делами и хозяйством ведают сестры. Даже настоятельница монастыря — мать Серафима не имеет истинной власти. Все нити управления держит архиерей Кирилл, ну и я — его помощник.

— А разве нельзя, чтобы женщина была полной настоятельницей? — ехидно поинтересовалась Анастасия. — Или женщина вам не кажется способной к такому делу?

Поп развел руками.

— На Руси не принято, дочь моя, чтобы женщина была главой. Думаю, что синод даже не стал бы такое предложение рассматривать... Женщина является олицетворением греха, причиной грехопадения Адама, следовательно, она не может рассчитывать на церковный сан. Конечно, при монастыре есть и келарь женского полу, но сестру Пелагею можно величать скорее ключницей. Я ведаю монастырским хозяйством: погребами, кладовыми, казной. А отец Кирилл служит. Необходимо ведь кому-то читать проповеди сестрам! А ходить по кельям права у нас нет — это забота сестры Пелагеи.

От столь долгой речи у отца Михаила пересохло во рту, и он поднес к губам небольшой металлический сосуд, висевший у него на поясе. В ноздри собравшимся шибануло ароматом хлебной браги.

— Вот что, отец святой, — вдруг сказал Андрей Константинович, — у вас в монастыре заключена Софья Алексеевна — бывшая правительница Руси. Нам она нужна. Ты можешь под каким-нибудь предлогом вызвать ее к себе, типа: сестра Софья, вас срочно жаждет видеть отец Михаил? И чтобы меньше народу знало об этом...

Глазки попа, принявшего граммов двести сивухи, беспокойно забегали. Видя это, полковник попытался его успокоить:

— Не волнуйся, батя! Глядишь, Софья Алексеевна тебя сделает новым патриархом.

Поп нервно сглотнул.

— А Адриан? — нервно спросил он.

— Адриан через два года умрет, — встал во весь свой прекрасный рост Каманин, — и если у власти, останется Петр, то целых двести семнадцать лет Русь патриарха будет лишена.

— А кто же будет главой церкви? — потрясенно спросил отец Михаил.

— Церковь будет подчиняться Святейшему правительствующему синоду, — пояснил Ростислав, — а патриарха не будет.

— Вы... откуда знаете? — пролепетал священник. — Вы оттуда?

Он пальцем указал на небо. Попал с первого раза.

— Тем, кто там, не до вас. Они амброзию по булькам разливают. Но если тебе так будет легче, думай, что мы оттуда. Только ты, отец, тоета моторс, прекращай с Ивашкой Хмельницким дружить — не ровен час Русь пропьете, ироды. Только не говори мне, что там кровь Христа — тянет сивухой.

Смутившийся отец Михаил пожал плечами. Не думал — не гадал, влип в историю. А хотя бы и выдать им Софью Алексеевну... Пока Чертушка вернется, можно таких дел огород нагородить! Стрельцов из тайного приказа выпустить, а уж они как злы после июня месяца... Определенно имеет смысл рискнуть и поставить на карту свою замусоленную рясу и спокойную должность.

— Когда в Москве будем? — пытливо вглядываясь в лицо полковника, спросил он.

— Завтра поутру. Заночуем в Коломне, близ Успенского собора (сколько этих Успенских соборов по Руси разбросано — легион), а поутру будем в Москве, что за черт!

Корабль резко сбросил скорость с тридцати до двух с половиной узлов — поперек Оки был натянут канат. С левого берега скалилось человек шесть заросшего бородами и покрытого колтунами народа. Вооружены были чем попало: у одного пищаль, у двоих рогатины, а трое держали в руках дубины.

— Ну, вот, накаркал десятник, — вздохнул Андрей Константинович, — придется прищучить разбойничков. Сволочи! В самом узком месте перетянули.

Достаточно широкая, Ока в этом месте сильно сужалась. То ли под давлением леса, то ли еще от какой причины. Вот и выбрали «джентльмены удачи» это удобное место для своей греховной забавы. Ох как не хотелось полковнику калечить и убивать здоровых мужиков, пусть даже разбойников и татей. Не от хорошей жизни мужички скитались по дремучим лесам. Понятно, что гуманизм в этой ситуации был бы излишним — охотники за зипуном были людьми отчаянными. Конфронтация была неизбежной, но вдруг у Андрея Константиновича блеснула мысль.

Полковник сиганул в надстройку и, быстро сбежав по трапу, завалился в кают-компанию.

— А ну, хлопцы, кому охота кулаками помахать, кто еще приемы рукопашной не забыл?

Костя подскочил, словно внутри его распрямилась пружина.

— Товарищ полковник, разрешите?

— Гляди, сынку! — только и покачал головой полковник.

Взяв с собой Иннокентия и Дениса, Константин вместе с ними заскочил в каптерку. Там они облачились в титановые бронежилеты, надели на головы шлем-каски и вооружились пистолетами АПС.

— Готовы, демоны? — оскалясь, спросил Волков-младший.

— Яволь, мой фюрер! — прорычал Булдаков.

— Работаем!

«Мурена» была на подходе к берегу. Как только нос судна коснулся земли, тройка Константина Волкова ринулась на разбойников, словно коршуны на цыплят. Не успели разбойники опомниться, как трое из них уже лежали на земле, щедро одаренные ударами резинового «демократизатора».

Лишь один из разбойников вступил в схватку и даже успел нанести удар своей страшной дубиной, который пришелся вскользь по каске Дениса. Угоди полено прямо по черепу — не спасла бы и каска. Вовремя подстраховал Кеша: выстрелом навскидку из АПСа свалил бугая. Пуля попала прямо в сердце — Кеша еще не забыл своих «вымпеловских» привычек. Хоть и оброс хлопец «дурным» мясом, но сноровки не потерял.

Последнего из сопротивлявшихся Костя свалил наземь и беззлобно ткнул носком ботинка под ложечку. Схватка закончилась, едва успев начаться. Вахтенный только успел перекинуть сходни, а уже по ним слетела Мара и, опередив Андрея Константиновича, бросилась к Косте.

— Цел? — спросила она, тяжело дыша.

— Жена, уймись, — пробурчал недовольный Константин, — какой пример я показываю подчиненным!

— Здорово! — присвистнул Денис. — Неплохой, в общем, пример — может, мне тоже жениться?

Иннокентий растерянно осмотрелся.

— Что, уже все? Я и погреться не успел!

Связанные разбойнички сидели у костра. Шестому, неудачно подставившемуся под пулю, привязали к ногам здоровенный валун и похоронили в Оке. Желающих копать яму не было, а на робкие протесты отца Михаила Ростислав возразил:

— Святой отец, моряков всегда в море хоронят, привязав к ногам пушечное ядро.

— Но ведь это не моряки, — пытался протестовать поп.

— Кормились у реки, значит, моряки! — дурашливо пропел Иннокентий, чем неожиданно успокоил служителя культа. — Можешь вслед ему «Аве, Мария» прочесть.

Полковник сложил руки за спиной и прохаживался возле связанных. На ум решительно не лезло никакой поучительной истории, поэтому пришлось ее выдумать в лучших традициях генерала Булдакова.

— Забросил старик в море невод, — начал он менторским тоном, — и вытащил акулу. Взяла акула и сожрала идиота-старика. Отсюда мораль: не хрен на свою задницу приключений искать. Вы что, не видели, что по реке плывет не простой струг?

— Видеть-то видели, барин, — почтительно промолвил один из разбойников, — да времени на то, чтобы отвязать канат, не осталось. А то, что рыбка не та попалась, так сразу ясно было... говорил, тикаем, да...

— Звать-то тебя как? — остановился напротив мужика Андрей Константинович. — Что за идиоты!

— Осип, барин! — Мужичонка шмыгнул носом. — Пантелей-то атаманом нашим был, это тот, которого вы в реку бросили. Теперь мы без атамана остались.

Волков развеселился.

— И неужто не боялись, что вас поймают?

— Чего не боялись, барин! — ответил другой разбойник — с седыми мохнатыми бровями, как у Брежнева. — Споймают так споймают — ремесло такое. А бояться... у мужика доля такая — всю жизнь живи и бойся.

— Ишь, философ! Как звать?

— Овдоким, барин.

— Ну и что вы дальше делать собираетесь, Овдоким?

— Так вы нас отпускаете? Вот, спасибочки! — неожиданно сплюнул он сквозь зубы. — Мы ж дальше грабить будем, барин!

Ростислав подошел к полковнику и о чем-то с ним зашептался. Полковник грустно кивнул головой и снова повернулся к Овдокиму:

— А что, на свидание с конопляной теткой торопитесь? Деревьев в лесу много...

— Так нам и возвернуться никак, — вздохнул Осип, — все одно повесят! От неволи ушли.

Полковник махнул рукой и вернулся на корабль. Оставшись за главного, Ростислав оценивающим взглядом окинул мужиков.

— Слушай сюда, орелики! — Он наклонился и за ворот кожуха поднял Овдокима и поднес его на уровень своих глаз. Ноги разбойника очутились чуть ли не в метре от земли.

— Мы вам припасов. Оставим, — ласково и не торопясь процедил Каманин, — вы уж постарайтесь. До зимы продержаться. Без грабежа. А зимой приходите в Москву. Мы вам — грамоту. Дадим, но не золотую, а простую. Вас пропустят. Там и поговорим.

Посиневший Овдоким с ужасом смотрел в спокойные глаза великана. Прикажи сейчас Ростик лизать джамп-бутсы — лизал бы до вечера, только бы не смотреть в эти глаза. Мужички подобрались и все, как один, уставились на огонь костра.

— Добро! — наконец прохрипел Овдоким. Тотчас он был отпущен и кулем свалился на землю.

Ростислав медленно засунул руку в карман джинсов. Затем так же медленно достал из кармана нож и, улыбаясь, перерезал веревки на руках Овдокима.

— Развяжи остальных! — приказал он. Овдоким бегом кинулся исполнять приказ.

К Ростику подошел Денис.

— Там все готово, — доложил он.

— Слушай сюда, басурманы! — сказал Каманин. — По одному на цырлах за мной. Получите провиант и грамоту. Осип! Отвяжи ты этот канат, мать его с присвистом через коромысло!

Мужики посмотрели на великана с угрюмым уважением. Умение красиво ругаться было привилегией сильных мира сего. Осип, подтолкнутый для резвости в спину одним из разбойников, побежал отвязывать канат от ствола ивы, росшей на берегу.

Пока Осип был занят отвязыванием каната, остальные «джентльмены удачи» сгрудились у левого борта «Мурены». Полковник «от щедрот» приказал выдать им из кладовой по мешку муки, гречки и пшена. К этому он прибавил десятифунтовый мешочек соли и небольшой бочонок растительного масла.

— Охотиться умеете? — спросил он у Овдокима.

— Могем, — ответил тот, удивленно хлопая глазами.

— Значит, мясо к каше добудете сами, — хмыкнул полковник, — чего скорчил рожу, дружок?

Неугомонный Овдоким успел всунуть свой любопытный нос в мешок с мукой и теперь, кряхтя, перекатывал во рту кусочек пресного теста. Услыхав вопрос Андрея Константиновича, он дернулся.

— Мука больно хороша, барин. Не привыкли мы к пшеничке-та...

— Жрите, демоны! — благосклонно посмотрел на перемазанную физиономию мужика Волков. — Вот, держите грамоту. Упаси вас бог ее потерять... Станцуете с конопляной теткой. Адью, ущербные!

Судно, взревев турбинами, отвалило от берега и вышло на стремнину. Быстро набрало скорость и скрылось за поворотом, громко взревев на прощание сиреной.

Осип принялся раздеваться до исподнего — переплыть на тот берег, чтоб отвязать канат.

— Овдоким, — спросил он, — а грамота-то точна не золотая?

— Не ведаю, — вздохнул бровастый Овдоким, — но позолоченная, точно.

Глава 16. Гея. 1698. Подготовка

Тяжелые дубовые двери пресвитерской отворились, и сестра Пелагея ввела невысокую женщину в сером одеянии. Только в кино показывают монашек в темных одеждах с белоснежными манжетами, воротничками и чепцами. На самом деле от давно не стиранного одеяния идет стойкий аромат немытой бабы, который, как утверждают знатоки, гораздо хуже аналогичного мужского.

В самом деле дерьмо должно иметь запах дерьма, а не ладана. Потому что так самим Богом положено. И никуда от этого не деться. Если экскремент имеет запах розового масла, то это не экскремент. Это что-то похуже.

От вошедшей правительницы Софьи Алексеевны шибануло так, что Ростислав сразу вспомнил детство. И московский зоопарк. И клетку с обезьянами. Оттуда тоже несло чем-то подобным.

Полковник Волков с трудом заставил себя не реагировать на дьявольское амбре, лишь удивился, что так спокойно переносит эту вонь отец Михаил.

Ключница ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Ростислав внимательно посмотрел на царскую сестрицу и отвел глаза. Невысокого роста, из-под чепца видна прядь темных волос, чуть полновата. Не настолько, как на картине Репина. Не настолько дурна лицом, как на картине Сурикова. Монашеское одеяние скрывает фигуру, словно бронежилет.

— Звать изволили, отец Михаил? — спросила женщина низким хрипловатым голосом.

Архиерей Кирилл по случаю понедельника точил лясы где-то на своем огромном подворье в Мытищах. Это как нельзя было на руку Волкову и прекрасно устраивало отца Михаила.

Не успела Софья Алексеевна войти в пресвитерскую, а ее келью уже заняла другая монашка — из Успенского монастыря. Поскольку свидания Софье Алексеевне разрешались лишь два раза в год, шансы на то, что подмену обнаружат, были минимальные.

— Отец Михаил, значит, вашу подопечную мы забираем, — сказал Ростислав, — ключницу лучше перевести в другой монастырь. Скажем, в Новоголутвин Троицкий... А оттуда ключницу — сюда. В таком вот аспекте. Будет безопаснее для всех.

— Хорошо! — выдавил из себя священник. — Но вы не забывайте нас, ваше сиятельство.

— Ждите известий вскорости, — пообещал Волков и, обратясь к монахине произнес: — Прошу вас, Софья Алексеевна, следовать за нами.

— Кто вы? — не сдвинулась с места женщина.

— Ваш шанс, — коротко сказал Ростислав, — которого могло и не быть. Те трое стрельцов, которых повесит пред окном вашей кельи Петруша Алексеевич через два месяца, просили нас слезно помочь им, вам и России. Ну что, идете?

Софья Алексеевна медленно наклонила голову и величавой походкой вышла из пресвитерской.

— Сюда, — указал Ростислав на двери ризницы, — вам необходимо переодеться.

Бывшая правительница недоуменно повернула к нему голову.

— Ну, идите же, Софья Алексеевна, — нетерпеливо сказал Волков, — там вас ждут.

Пожав плечами, она отворила дубовые двери и скрылась в ризнице. Там ее действительно ожидали. Две женщины и в самых невообразимых одеждах — темные узкие портки из очень плотной ткани, куртки из черной кожи, непокрытые головы. Одна русоволосая с толстой, в руку косой. Другая чернявая, с короткими, замысловато остриженными волосами.

— Здравствуйте, Софья Алексеевна, — поздоровались они.

Настя и Анжела (это были они) быстро окинули глазом царевну.

— Настя, сорок восьмой, третий рост, — быстро прикинула Анжела, — вам помочь?

— Портки надевать не буду! — сразу же заявила Софья. — Лучше обратно в келью.

Барышни засмеялись. Настя быстро отобрала из огромной челноковской «мечты оккупанта» белье, блузку и длинную юбку. Затем, замявшись, спросила:

— Какой размер ноги?

— Ась? — не поняла Софья.

— Пожалуйста, ногу покажите, — обратилась к ней Анжела.

Та, пожав плечами, выставила из-под монашеской хламиды маленькую ножку, обутую в изящный сафьяновый сапожок.

— Настя, сапоги сгодятся родные! — бросила она фразу, которую царевна не поняла вовсе.

Женщины быстро содрали с нее одеяние, чепец и исподнее. Анжела, покрутив носом, пробормотала: «А запах!», после чего обрызгала нагую царевну с ног до головы каким-то терпким пахучим веществом.

— Антипедикулезное, — туманно пояснила Настя.

Софья стояла на холодном каменном полу, стесняясь своей наготы, а эти две красотки быстро протерли ее тело влажным куском ткани с водочным запахом. Затем опять обрызгали. Ничтоже сумняшеся напялили на нее панталоны, застегнули лифчик. После Настя надела на царевну темно-желтую блузку с бусинками, а Анжела, присев, помогла напялить сапожки. Затем обе застегнули на ней длинную, скрывавшую сапоги юбку темно-синего цвета, а затем Анжела застегнула на талии царевны широкий черный пояс.

— Необходимо надеть что-нибудь сверху! — задумалась Анжела. — Ясно! Поскольку она у нас одета сверхсовременно, то сверху накинем ветровку. Там, в сумке я клала, Настя... под цвет юбки! Глянь!

— Нашла! — пропыхтела Настя, ныряя на дно баула. Ветровка быстро была надета.

— Так, — произнесла Анжела, — мужики там уже заждались. Осталась голова! Настя, я делаю лицо, а ты с волосами что-нибудь придумай!

— Хорошо! — сказала Анастасия.

Вынув из сумки массажку, она расчесала сальные патлы царевны на прямой пробор и скрепила их сзади заколками. Спереди на голову Софье надели обруч, мягко охвативший голову и зафиксировавший пряди волос. Пока Настя возилась с волосами, Анжела быстро подвела карандашом брови, накрасила губы и припудрила бледное царевнино лицо.

— Сойдет, — заявила она, — нам только до Кусково доехать.

— Идемте, Софья Алексеевна, — сказала Настя, — нам нужно торопиться.

— Простоволосой? — ужаснулась царевна.

— Так надо, — успокаивающим тоном произнесла Анжела, — иначе охрана заподозрит неладное. А так — приехали заморские люди в странных нарядах, отстояли службу и уехали! Пожертвовали на ремонт собора немалые деньги — желанные гости.

Царевна, понурясь, вышла из ризницы.

— Это уже кое-что, — облегченно выдохнул полковник, — поспешим.

У ворот монастыря их ждала карета, запряженная шестеркой гнедых лошадей. Слуга раскрыл дверцы, подождал, пока все рассядутся, закрыл дверцы и, вспрыгивая на запятки, крикнул кучеру:

— Пошел!

Карета быстро покатилась по ухабистой пыльной дороге. Два рейтара-швейцарца, стоящие на карауле, посмотрели вслед карете скучающими взглядами и перекинулись парой фраз на французском языке:

— Стефан, по-моему приезжали две женщины, — произнес один, стуча древком алебарды по каменному крыльцу.

— Да? — равнодушно произнес Стефан. — А по-моему, три.

И сплюнув в пыль, оперся о стену. Первый рейтар посмотрел на хмурящееся небо, и мысли о странных посетителях покинули его. Приближалась гроза, быть может, последняя гроза в этом году, в преддверии которой сразу смолкли птицы и наступила гнетущая тишина. Из-за Воробьевых гор на город наползала черная тень — синоптики будущего сказали бы, что идет грозовой фронт.

— Ну, сейчас начнется! — пробормотал стражник. — Стефан, пошли в караулку. Нам два часа осталось — хоть посидим.

Карета въехала в Москву через Серпуховские ворота и, не сбавляя хода, понеслась по узким улочкам. Двое суток засевшие в усадьбе младшего брата Бориса Петровича Шереметева «пришельцы» изучали план Москвы, города с почти двухсоттысячным населением, подъезды, расположение ворот. У полковника плюс ко всему оказалась карта аж одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года издания, по которой он пытался вычислить те девять ворот, через которые можно было попасть в город. Выяснилось, что половина названий не соответствует истине (видимо, сменились в XVIII—XIX веках), а карта Москвы двадцатого века — полная фантасмагория.

Втроем-вчетвером, приодевшись в местную одежу и прикидываясь средним сословием (где-то на уровне суконной сотни), бродили по Москве и зарисовывали на бумагу все, что видели. Стараясь, чтобы в них не признали топографов, естественно. У Олега Локтева умудрились срезать с пояса кошелек, в котором не было ничего, кроме пузырька с сероводородом. Если уж блефовать, то блефовать до конца. Пусть как следует вору продует сопло.

«Мурена» припарковалась в старом пруду, где прежний хозяин когда-то разводил карасей и сазанов. На ней остались дежурить четыре Ревенанта вместе с Лейфом Эриксоном. Семь Ревенантов шатались по усадьбе, злобно зыркая по сторонам и вызывая своим присутствием панический страх у челяди.

На второй день к вечеру Волков с Каманиным начертили план-карту города, а на третий с утра заявились в монастырь. Карета была куплена заранее у опального боярина из рода Хованских. Боярин сидел сиднем девятый год в своей вотчине, не решаясь попадаться на глаза Нарышкиным. Карету отдал дешево и сам предложил лошадиного барышника.

Проскочив Москву, карета проехала в приземистые Мясницкие ворота и, переехав мост через Яузу, помчалась к Кускову, до которого было не более шести верст. Дорога была адская, как и все в этом мире; рытвины сменяли ухабы, за ухабами следовали колдобины размером с выгребную яму, колдобины сменялись колеями, из которых выехал бы редкий вездеход. Кстати, трясясь по этим дорогам, полковник подумал, что пару вездеходов у Хранителя выпросить бы следовало. Это был бы самый уместный транспорт для данной эпохи.

Усадьба среднестатистического русского дворянина выглядела так: пару гектаров землицы, огражденные двухметровым забором. Там, где усадьба подступала к лесу, забор сменялся частоколом. Сверху забор был вымазан дегтем, смолой и коровьим дерьмом. Ворота были только одни, но зато крепкие — дубовые или ясеневые. Ворота обязательно с крышей, чтобы под частыми дождями не начали гнить.

Карета остановилась у дубовых ворот, для крепости окованных полосами железа. Рядом — такая же калитка с окошком на уровне лица, предназначенного для «досмотру и опознания», а также сказать, что «нынче не подаем». Чуть ниже окошечка тяжелое кольцо — далекий предок дверного звонка. Вывалившийся из кареты Волков взялся за кольцо и пару раз сильно стукнул им о дубовую калитку, явно наслаждаясь звуком. Окошечко отворилось и тотчас же закрылось — сторож узнал своих. Послышался скрип и лязг отодвигаемых запоров, наконец два дюжих холопа шустро отвели половинки ворот в стороны.

Карета въехала во двор и остановилась у крыльца.

— Вот и приехали, — сказал Ростислав.

Один из холопов открыл дверцы кареты, и Каманин буквально выпихнул свое могучее тело из кареты.

— Прошу вас, Софья Алексеевна! — произнес он, подавая царевне руку. Софья, опираясь о его мужественную ладонь, с трудом устояла на ногах, выйдя из кареты — все тело охватила странная слабость и томление.

К счастью, подоспевший Андрей Константинович подхватил ее под левую руку, не давая упасть, а Настя с Анжелой вышли из кареты сами, увидев, что мужчинам не до правил хорошего тона.

— Сейчас, — забормотала Софья, — плохо что-то...

С высокого крыльца сбежал Денис Булдаков, держа в руке резной стульчик. Он быстро подскочил к ним и поставил стул на землю.

— Прошу вас, садитесь пожалуйста. — Софья без сил опустилась на стул и прикрыла глаза.

— Я сейчас! — крикнула Настя и побежала в хоромы.

Мужчины и Анжела хлопотали возле сомлевшей царевны.

— Кремень-баба, — одобрительно сказал Ростислав, — всю дорогу и в монастыре держалась, и только здесь расслабилась.

Софья бессильно подняла голову и посмотрела на того, кто осмелился так дерзко похвалить ее.

— Даже и не обидно, — прошептала она, — за столь сомнительный кумплимент.

В это время с крыльца спрыгнула Настя. В руках она держала медицинскую сумку, с которой не разлучалась никогда. На ходу достав из нее валокордин и нашатырный спирт, она крикнула:

— Эй! Воды кто-нибудь принесите, живо!

Один из холопов, открывавших ворота, бегом бросился к колодцу. Тем временем Настя привела царевну в чувство при помощи нашатыря, а затем, когда холоп вернулся с ковшиком воды, накапала в пластиковый стаканчик валокордина, разбавила водой и непререкаемым тоном заставила Софью Алексеевну все это выпить. Завершила сеанс лечения традиционная валерьянка.

— Порядок! — произнесла Анастасия, когда царевна поблагодарила ее. — А теперь, Софья Алексеевна, вам необходимо отдохнуть. Пару часиков. А затем — баня!

Слегка поддерживая свою царственную пациентку под руку, она отвела ее наверх — в специально отведенные для высокой гостьи покои. Во дворе челядинцы убрали стул, затворили ворота, распрягли лошадей, а карету закатили под навес. Вот-вот должна была разразиться гроза. Мамки с визгом гонялись за карапузами, копошившимися на заднем дворе, конюхи загоняли в конюшни лошадей, управитель проверял запасы воды в бочках на случай пожара.

Как ни устала Софья Алексеевна, все же больше двух часов она проспать не смогла. Душу терзали сомнения и тревога. В какую авантюру она будет втянута на этот раз? Стоит ли вообще рисковать, когда тебе сорок один год — возраст почти старческий. Сохранилась она все-таки неплохо для этих лет, но еще немного времени и морщины с сединою превратят некогда красивое лицо в уродливую маску.

Внезапно вспомнила о Василии Голицыне, единственном мужчине, который для нее что-то значил. Из писем, тайно переданных ей, она знала, что Василия Васильевича сослали вместе с семьей в Каргополь, небольшой городишко чуть севернее Вологды. Как он теперь?

Годы пронеслись незаметно. Ей уже сорок один, а Василию — пятьдесят пять. Небось уже совсем седой и старый...

Скрипнула дверь опочивальне. Тихонько вошла Анастасия, держа в руках темно-зеленый летник из бумазеи. Стоя спиной к царевне, она аккуратно положила его на стол и вышла из опочивальни. Софья заворочалась на кровати. Какой там сон! Дверь снова скрипнула, и Настя внесла на вытянутых руках кремовую юбку. Разложив ее на столе рядом с летником, она повернулась к кровати. Обнаружив, что гостья не спит, женщина испуганно прикрыла рот рукой.

— Простите, Софья Алексеевна, — сказала она, — я вас нечаянно разбудила.

— Я не спала, — возразила Софья, — скажите, когда можно будет помыться в бане? За девять лет толком ни разу и не помылась.

— Я сейчас узнаю, — ответила Настя и вышла. Софья опять откинулась на подушки.

Поздним вечером, после того как царевна всласть напарилась и сенные девушки отмыли добела ее истосковавшееся по бане тело, после того как Анжела с Ингой привели в порядок ее волосы и лицо, после того как царевну облачили в подобающий наряд... после была встреча в трапезной, своего рода «тайная вечеря».

На ужине присутствовали и некоторые доверенные лица, составлявшие тайную оппозицию молодому царю. За передовые взгляды и не слишком преклонный возраст их пригласили на встречу с царевной Софьей. Хранитель предоставил полковнику целый альманах, где были расписаны дворяне и служилый люд конца семнадцатого века. Перед тем как приступить непосредственно к трапезе, Софья изъявила желание познакомиться с присутствующими, из которых она имела удовольствие лично знать лишь князя Алексея Одоевского.

Не слишком хорошо знавший российский бомонд, полковник попросил Алексея Никитича представить царевне своих коллег. Тут же Софья Алексеевна, красивая и нарядная, попросила слова.

— Бояре! Я не совсем ясно представляю цель моего похищения из монастыря, ровно как не имею чести знать людей меня похитивших. Давайте же познакомимся, пока я не умерла от любопытства!

Князь Одоевский, старший сын покойного дипломата Никиты Одоевского, одернул на себе немецкое платье и откашлялся.

— Позвольте вам представить князя Глинского Юрия Васильевича, из рода Глинских, что в родстве с Рюриковичами. Князь не слишком жалует царскую службу и проводит свои дни в ученых трудах.

Одетый в русское платье князь поклонился поясным поклоном и проговорил:

— Весьма приятно, государыня, в этот смутный час лицезреть вас!

Софья благосклонно склонила голову и улыбкой приветствовала опального князя. Князю недавно исполнилось двадцать девять лет. Он знал несколько западных языков и прослушал курс права в Венеции пять лет тому назад. Будучи славянофилом он не признавал немецкого и итальянского платья, носил аккуратно подстриженную бородку и имел вид аккуратный и почтенный.

Следующим представили невысокого мужчину с обритым лицом и в парике — князя Барятинского Олега Данииловича. Сей князь был самым младшим из заговорщиков — ему было всего двадцать четыре года. Он только недавно вернулся из Голландии, где три года изучал математику, фортификацию и химию. Вернувшись в Россию, он обнаружил, что со смертью отца стал князем и обладателем полусотни деревушек. Не успев еще толком осознать всю тяжесть свалившегося ему на плечи груза, Олег Даниилович через верного человека был приглашен на эту встречу, от которой ожидал многого. Если бы не ожидал, то не пошел бы...

Боярин Басманов Петр Данилович, тридцатичетырехлетний мужчина в самом расцвете сил, махнул царевне поклон и радостно заявил:

— Моя жизнь принадлежит вам, государыня! Я с вами до конца.

Софья искренне рассмеялась и ответила:

— Погодите, боярин, я давно уже не «государыня», но все равно рада с вами познакомиться.

Басманов служил в рейтарском полку и имел чин майора. Он хоть сейчас готов был вскочить на коня и ради любимой государыни пройтись саблей по рожам Нарышкиных. Но помимо излишней горячности он обладал и трезвым, ясным умом. Майор принципиально брился, но носил перешитое по собственной выкройке платье: укороченный кафтан и широкие, почти казацкие, шаровары.

И последним, согласно чину, представили думного дьяка. Иванова, сына убитого стрельцами в тысяча шестьсот восемьдесят втором году дьяка Лариона Иванова. Игорю Ларионовичу было тридцать семь лет, он был среднего телосложения. Одевался в традиционную одежду для служилого люда — темно-бордовый немецкий кафтан с медными пуговками. Борода лопатой, за обшлагом рукава два гусиных пера. На груди амулетом болтается чернильница на цепочке. Издалека посмотришь, не то поп с кадилом, не то Кирилл к Мефодию прет на тезоименитство.

— Очень рада, — повторила Софья Алексеевна и повернулась к Волкову: — А вы, мои спасители?

Волков слегка поклонился и представился:

— Граф Волков Андрей Константинович, полковник мобильной пехоты, командир Лазурного Корпуса. — Полковник насладился выражением крайнего удивления на лице царевны и князьев, а затем пояснил: — Четыре с половиной тысячи солдат, преданных, как янычары, и сильных, как вепри. Разрешите, Софья Алексеевна, представить моих соратников?

— Пожалуйста! — живо кивнула головой царевна. Изумление на ее лице росло.

— Графиня Волкова Анжела Александровна, — представил он Анжелу, — биолог, специалист по естественным наукам.

— Графиня Волкова Анастасия Ратиборовна, — представил он Настю, — наш лекарь.

У присутствующих вытянулись лица. Софья Алексеевна не удержалась от изумленного возгласа:

— А кто из двух графиней ваша жена?

— Обе! — широко улыбнулся Андрей Константинович. — Как-нибудь расскажу вам, Софья Алексеевна, эту занятную историю. И вы все поймете. А сейчас у нас слишком мало времени...

— Но позвольте, граф! — воскликнула Софья. — Вы представляете, что начнется, когда бояре узнают, что у вас две жены? Да меня упрячут обратно в монастырь, но на этот раз в Соловецкий!

— Софья Алексеевна, — возразил полковник, — боярам ведь можно и сказать, что я не православной веры, что по сути и верно. Дайте мне ответ на простой вопрос: вы хотите назад в монастырь?

Софья Алексеевна не привыкла, чтобы с ней разговаривали в таком тоне. Поэтому она сперва опешила, но быстро взяла себя вруки и отрицательно помотала головой. Полковник, видимо, тоже понял, что не следует ломать царевну при всех, и поспешил извиниться:

— Я прошу прощения за свой тон, но у нас важные дела, требующие немедленного обсуждения. А мы мусолим вопросы, время для решения которых найдется в любой день после того, как мы вернем вам трон.

Лицо царевны озарилось радостью. Все-таки ее догадки оказались верны — ей предложат встать во главе Руси! Правильно сказал этот странный полковник, время для личных отношений можно найти и потом. Она милостиво разрешила:

— Продолжайте, граф. Кто этот очень высокий и сильный мужчина, с которым вы меня похитили из монастыря?

— Профессор физико-математических наук Каманин Ростислав Алексеевич.

— Прохвессор с такой статью? — удивилась царевна. — О боже, не верю! Господь ошибся!

Ростик отвесил поклон.

— И тем не менее, Софья Алексеевна, это так.

— Очень рада, прохвессор! — Глаза царевны пошли туманной поволокой. Она, бедная, за девять лет совершенно отвыкла от мужчин. Но Софья быстро справилась с собой. Бесовские мысли могут и подождать.

А полковник продолжал:

— Мой сын, виконт Волков Константин Андреевич. Старший лейтенант мобильной пехоты.

— Приравнивается к чину поручика, — пояснил Костя, сняв фуражку и поклонившись.

Глаза царевны оценивающе посмотрели на Константина и метнулись в сторону двух графинь. Моментально определив, кто из них приходится матерью молодого человека, она улыбнулась Анжеле:

— У вас чудесный сын, графиня!

— Благодарю вас, Софья Алексеевна, — склонила голову женщина.

— Графиня де Лаваль, — представил Волков еще одну женщину, — бакалавр истории и магистр химии.

— Граф, вы не устаете меня поражать! — охнула царевна. —Женщина-бакалавр! С ума сойти!

— Я надеюсь, Софья Алексеевна, вы ничего не имеете против женской образованности? — холодно спросила Татьяна.

Софья поняла, что едва не обидела эту женщину, в которой безошибочно угадала умницу и стерву.

— Бог с вами, милая! — перекрестилась она. — Не забывайте, что я сама женщина. Причем тоже науки изучавшая.

Волков чертыхнулся про себя и быстро представил Дениса с Кешей. Софья немного рассеянно приветствовала парней, а затем предложила приступать к трапезе. Ее очень беспокоило, как бы не забыть имена, звания и регалии представленных ей сегодня людей. Чуть попозже она решила обратиться к полковнику, чтобы наедине еще раз прокрутить события сегодняшнего вечера. Царица должна знать своих приближенных.

Когда с ужином было покончено и слуги убрали со стола, полковник кивнул Денису. Тот отослал всех лишних из гостиной и плотно прикрыл все двери. Затем молча кивнул Волкову.

— Итак, — начал полковник, — мы здесь собрались для того, чтобы обсудить попытку государственного переворота. Поясняю подробнее. Пока Петр Алексеевич в отъезде, мы захватим власть и поставим во главе Русского государства того, кто должен быть им по праву. Софья Алексеевна, вы согласны взять на себя эту отнюдь не легкую обязанность?

Царевна зарделась. Выждав полуминутную паузу, она медленно кивнула.

— Я согласна, — сказала она, — но я не совсем точно представляю, граф, ваши интересы. Почему вы взялись мне помогать?

Полковник тяжелым взглядом обвел представителей семнадцатого века.

— Цель у нас только одна, — наконец ответил он, — благосостояние России и ее народа. Того народа, о котором многие вспоминают в последнюю очередь, если вспоминают вообще. Того народа, что с именем царя идет в бой и умирает за цели, не понятные не только ему, но порой и самому царю. Того народа, который кормит и поит всех нас. Поверьте, если будет сыт крестьянин, то будем сыты и мы — довольными людьми легче управлять. Желания мои тоже просты. Я не хочу, чтобы в самой богатой стране мира жили самые нищие люди на Земле.

Но за один день несчастных счастливыми не сделаешь. Можно дать бедняку мешок золота, но в девяти случаях из десяти он его спустит в ближайшей корчме. Я о чем говорю... Необходима система реформ, неуклонно и год за годом меняющая быт простого народа, меняющая наш с вами быт, меняющая мировоззрение, неумолимо убивающая в человеке того зверя, что алкает хлеба и зрелищ, причем алкает на халяву.

Взгляните хотя бы на Москву. Это город пьянства и порока. По улицам не пройти от нищих, калек, юродивых, татей и попрошаек.. Попы, забыв про свои обязанности, уподобились оным и проводят свое время в разврате и непристойности. Верхушка духовенства заботится только о своем кармане и устраивании личных дел. Они еще имеют наглость величать Москву «Третьим Римом». Бред сумасшедшего! Москва сейчас представляет вторую «Содом и Гоморру». Давеча об этом упоминал и патриарх Иоанн. Коснулся мельком. Хм!

Образование и культура находятся в зачаточном состоянии. И не из-за недостатка средств, а в основном из-за воровства. Страна в агонии, и этого не видит только слепец.

Полковник еще раз обвел взглядом притихших собеседников.

— Вас здесь собрали, потому что вы являетесь людьми с широким кругозором и самыми передовыми взглядами и потому что у вас болит душа за Русь — некогда великую и могучую. Чувствуете ли вы в себе силы, чтобы одолеть нашу лень и невежество? Поймите, мы никому не нужны в этом мире, кроме нас самих.

Так вот, задача минимум — доказать, что мы нужны самим себе!

После преамбулы полковника наступила гнетущая тишина. Не каждый день тычут носом в собственное дерьмо и при этом интересуются ощущениями. Князь Одоевский мрачно перебирал четки. Князь Глинский в лучших традициях сайентологии щипал правой рукою левую. Лафайет Хаббард еще не родился, но пример Ростислава доказал, что он будет прав. Думный дьяк Иванов грустно кивал головой, в ответ на каждый пункт обвинения.

Софья хотела возразить, сказать что-то резкое, чтобы отчитать этого наглеца, появившегося неизвестно откуда и подвергшего критике социально-политические основы России. Но, взглянув на остальных, увидела в их глазах мрачное согласие с бесцеремонным графом. Покорно вздохнув, спросила только:

— Когда?

— Завтра! — быстро ответил Андрей Константинович. — Через две недели заявится ваш братец, и придется рубить слишком много голов. У нас есть две недели на то, чтобы народ шкурой почувствовал, насколько ваше правление лучше для него.

— Хорошо, граф! Завтра так завтра. Но я должна с вами переговорить с глазу на глаз.

— К вашим услугам, Софья Алексеевна. Господа, время позднее, необходимо отдохнуть перед завтрашним днем. Поэтому предлагаю устраиваться на отдых. Вас разбудят с первыми петухами.

Собравшиеся медленно поднялись из-за столов и медленно разбрелись по опочивальням, чтобы в одиночестве провести бессонную ночь и тысячу раз подумать над безумным своим решением.

Сенная девица принесла кувшин испанского вина и, поставив его на стол, удалилась. Волков наполнил бокалы и произнес тост:

— Софья Алексеевна, давайте выпьем за доверие, без которого плодотворной работы не бывает. Поверьте, мы не ищем корыстных целей и наград, мы просто желаем добра России и проживающим на ее землях. Возможно, в это трудно поверить, но вы уж попытайтесь. А ваш брат в безудержном стремлении своем и невежестве способен натворить таких дел, что волосы на затылке встают дыбом.

— Это я и сама знаю! — вздохнула Софья. — Он уже натворил.

— Это еще цветочки, — произнес полковник, пригубив вина. Царевна тоже попробовала и, распознав букет, улыбнулась.

Малага, мое любимое. Вы знали? Конечно, знали! Если вы уж все на свете знаете, граф, то скажите, когда я умру? Нет, молчите! Когда умрет Петр?

— Через двадцать семь лет.

— Ого! От чего?

— Точно неизвестно. То ли от незалеченного сифилиса, то ли от простатита. После него российскую историю так перекроят, что разобраться в ней не смогут и многие поколения потомков. Анархия и хаос охватят страну на три с половиной столетия. Кто вообще допустил этого безумца к власти?

Софья еще раз вздохнула. Вспомнила дворцовый переворот девятилетней давности, еще раз прокрутила его в голове.

— Результат грызни двух древних родов. Наш более богатый и гордый, их — менее богатый, но более подлый. Закономерный конец — кровь. Власть пьянит куда сильнее самого крепкого вина. Человек, опьяненный властью, способен на многие поступки.

Отпив вина, она пристально взглянула на собеседника.

— Граф, а вам разве никогда не хотелось править?

— Боже упаси! — ужаснулся Андрей Константинович. — У нас есть такая поговорка: «Политика — это искусство отмывания в грязной воде». Я не хочу умываться грязной водой. Ваше здоровье!

— Граф, я не буду спрашивать, откуда вы свалились на наши головы, но неужели вы верите в успех задуманного? Я за эти годы, признаться, отчаялась...

— Софья Алексеевна, у нас есть для этого желание, возможность и силы для осуществления. Три решающих фактора в таком деле — это немало. Понимаю, что не ко времени, но поговорим о назначениях в случае успеха — это для нас очень важно. Если вам так удобнее, можете считать, что именно ради этого мы и заварили всю эту кашу...

— Продолжайте, прошу вас. — Царевна смаковала вино. Огоньки свечей отражались от хрустального бокала и светлыми пятнышками освещали ее лицо. Она грустно улыбалась.

— Я порекомендую вам профессора Каманина на должность Первого министра. Ручаюсь, что не раз пожалеете об этом, но в том хаосе, который сейчас царит в стране, способен разобраться только он.

— Посмотрим, дорогой граф, посмотрим, — проворковала Софья, — а вы не боитесь, что я не оправдаю ваших надежд. Я — девица капризная и взбалмошная, тем более уже в возрасте. А ну, как начну чудить на троне?

Полковник допил вино и пристально посмотрел на нее.

— У нас есть лекарство от вашего возраста, — медленно произнес он, глядя ей в глаза, — проверенное. Но мы должны сначала убедиться, что вы подходите.

— Кому, вам? — прошептала она, отставив бокал.

«Попалась!» — кричало все внутри ее. Дьявол знает, чем соблазнить женщину. «Господи, помоги!» — мысленно звала она Всевышнего, искала его помощи. Все еще красивое лицо ее исказила судорога.

— Я согласна, — прохрипела она, — налейте мне еще вина!

Выпив целый фужер залпом, Софья взяла со стола салфетку и утерла со лба пот.

Волков с жалостью наблюдал за ней. Бедняга! Тяжело христианину поверить в бескорыстие, хотя Библия исписана вдоль и поперек словами о нем! Трудно верующему уразуметь, что еретик благочестивее его. Невозможно священнику осознать величину собственного греха! Держа в уме десять заповедей, каждый ищет возможность их обойти, и найдя, засыпает с чистой совестью — он натянул Господа! Он объегорил старика! А если что, так всегда можно покаяться. Знакомый поп недорого отпустит грехи и благословит на новые.

— Не переживайте так, — мягко произнес он, — я с Сатаной не имею никаких дел. А ваше здоровье и самочувствие — наша первостепенная забота. Всякий альтруизм есть хорошо продуманный эгоизм, если выразиться проще. А если выразиться сложнее, то истинный правитель ради благополучия собственного государства всегда должен быть готов заложить душу дьяволу. Вас это не коробит?

— Мне кажется, граф, что я вас поняла, — тихо сказала царевна, — но ведь... но ведь это — страшно.

— Что поделать, дорогая Софья Алексеевна, требует жертв не только красота, — ответил полковник.

Глава 17. Гея. 1698. Государственный переворот

Утро 12 августа выдалось пасмурным, что вполне отвечало желаниям заговорщиков. В пять часов небо было еще серым, словно полоумный художник готовил палитру для картины «Круглая серота». На Красной площади горели костры, разгонявшие предрассветный сумрак и утреннюю сырость. По всей площади было не более десятка стрельцов. Утомленные ночным бодрствованием и основательно продрогшие, они топтались у костров, разминая затекшие за ночь спины и шеи.

Внезапно на площадь выкатила яркая карета, запряженная шестеркой гнедых. Факелы, горевшие в держателях по бокам, вырывали ее из темноты. Она быстро подъехала к кострам и остановилась немного дальше. Стрельцы моментально похватали бердыши и стали полукругом. Десятник Иван Пстыга взял заряженный мушкет и, проклиная все на свете, побрел к экипажу. Дверка кареты была открыта, затеняя факел так, что утренний полумрак не позволял рассмотреть внутри вообще ничего.

Десятник, чертыхаясь на то, что не взял с собой головню, спросил:

— Кто едет? — молчание было ему ответом.

Недоумевая, кто это мог так странно пошутить, он заглянул внутрь. Страшный удар, нанесенный прямо в лоб чем-то тяжелым и тупым, моментально лишил его сознания.

— Работаем! — скомандовал Костя. Шестерка бойцов выбросила свои тренированные тела из кареты и бросилась на стрельцов. «Вихри» в их руках весело затрещали, сбивая ничего не понимающих стрельцов наземь. Пятнадцать секунд — и площадь оказалась пустынной. Старший лейтенант Волков сплюнул от отвращения к этой гнусной бойне и поставил автомат на предохранитель. Затем взглянул в ноктовизор.

— Спасские ворота, работаем дубинами, — приказал он, — там только двое.

— Командир, — тихо сказал Петя Листьев, — бля, не могу я в этих идиотов из автомата пулять! У них ведь только топоры!

— Верно, старшина, — зло проговорил Костя, — и я тут полностью с тобой согласен. Но лучше тихо прибить десяток, чем громко сотню.

— Тоже верно, — процедил Петя, — ну что ж, во имя справедливости!

— And justice for all!^[26] — буркнул Иннокентий. — Меняю губную гармошку на пулемет «Максим».

— В колонну по одному становись! — скомандовал старший лейтенант. Бойцы навострили уши в ожидании следующей команды.

— Приготовиться к бегу! — неожиданно произнес Костик. Опешившие парни моментально расстегнули верхние пуговицы.

— Бегом марш!

Оторопевшие стрельцы наблюдали, как из темноты появилась ровная линия людей, одетых в странные одежды и бегущая под одобрительные возгласы старшего:

— Резче! Держать темп! Держать дистанцию! Здорово, служивые!

Вместе с этой фразой на выдохе последовал удар дубинкой по затылку — хорошо приложившись, таким ударом можно как минимум оставить человека навечно слепым. Одновременно Денис Булдаков нанес удар другому стрельцу, стоящему слева. Оставив после себя два распластанных тела, странная команда побежала дальше, минуя покосившиеся избы приказов и стены Благовещенского собора.

На красном крыльце государева дворца стояло несколько рейтар — стрельцам святую святых охранять не доверяли. Немцы негромко переговаривались между собой, стараясь беседой скоротать оставшиеся несколько часов дежурства. Заметив незнакомых людей, они похватали заряженные мушкеты и прицелились в силуэты людей, выплывавших из туманного утра.

— Дьявол! — выругался Константин и отдал команду: — На поражение!

Колонна мгновенно перестроилась в цепь и заговорили пистолеты-пулеметы «Вихрь» — оружие, взятое из запасников Базы. Высокие пробивные способности пуль пистолета-пулемета позволяют пробивать на расстоянии в двести метров бронежилет из тридцати слоев кевлара и двух титановых пластин, толщиной по полтора миллиметра. Либо, соответственно, пробивается шестимиллиметровая стальная пластина с сохранением убойной силы за преградой.

Кирасы рейтар не были рассчитаны на патрон СП-6, и хотя на оружие были навернуты глушители, уменьшающие начальную скорость пули, с тридцати метров эти. самые пули кирасы остановить не смогли. Восемь рейтар нашли успокоение на красном крыльце, а шестерка бойцов, сменив магазины, ворвалась во дворец.

Стража уничтожалась быстро и беспощадно, выскакивающие из-под лестниц и темных чуланов карлики и шуты ногами и прикладами водворялись обратно, пытавшаяся мешать челядь была согнана пинками и дубинками в пустую кладовую и заперта там.

Льва Кирилловича Нарышкина и Петра Матвеевича Апраксина выволокли из опочивален и притащили в Грановитую палату. Туда же вскоре привели и царицу Евдокию. Царевича Алексея решили не будить — пусть восьмилетнее дитя поспит.

К шести часам утра все было кончено. Полк Ревенантов Эрнесто Че Гевары по сквозному каналу был переправлен с лайнера «Ястребов», курсирующего у берегов Эстляндии. Че Гевара, заросший бородой мужик, доложил Константину о своем прибытии и попросил дальнейших указаний. Вместе с полком Че Гевары извращенец Пол Пот перебросил на территорию Кремля и две БМД вместе с механиками-водителями. В дизтопливе недостатка не было, так как скрытое хранилище располагалось как раз у Рейтарского приказа.

— Стеречь строго, наблюдать, — не полез за мыслями в голову Костя, — в Кремль отворить лишь Спасские ворота. Всех впускать, никого не выпускать. И вообще, не выходить за радиус квадрата своей зоны! Ясно?

Че Гевара молча кивнул и поспешил на Кремлевскую площадь — давать инструкции. Волков же по рации связался с отцом и сообщил, что Кремль взят.

— Отличная новость, сынок! — обрадовался Андрей Константинович. — Мы с Софьей Алексеевной по тихой грусти сейчас будем. Пока излишнего оживления в Москве не замечено?

— Откуда то оживление, господин полковник? — засмеялся Костя. — Народ тут харю за ворота высовывает лишь после того, как к заутрене позвонят.

— Ладно, до встречи, старлей! — буркнул в трубку отец и дал отбой.

Костя засунул рацию в нагрудный карман, застегнул клапан, а затем обратился к плененным людям, как будто в первый раз увидел:

— Ну, что, господа и дамы? Нацарствовались, пора и честь знать... А, господин Нарышкин? Лев Кириллович, не прячь харю-то! Ты ж у нас первый министр... Скажи чего!

— Государыня повыше меня сидит! — буркнул опухший ото сна дядя царя. — Я знать вас не знаю, чьи вы люди и чего хотите.

— Ого! — воскликнул Костя. — Мужик за бабью юбку прячется! Ах, извините, министр за царскую мантию! А вы спрашивали царицу, когда немцам на откуп торговлю вином отдавали и казну — в свою кубышку? Сопишь, глист дрессированный!

Лев Кириллович ничего не соображал. Во-первых, он поздно лег почивать, а накануне пьянствовал с торгашами из Кукуя, а во-вторых, соображал он вообще туго. Больше жил интуитивно, чем по уму и логике. Евдокия Федоровна тоже не отличалась большим умом. Существовала на примитивных желаниях: кушать, спать, любить — голая физиология. Правда, со времени смерти Натальи Кирилловны проснулась в ней еще одна жажда — жажда управления. Но не имея ни навыков, ни образования, ни просто житейской смекалки, она в роли владычицы смотрелась и вовсе прискорбно.

Единственным из этой тройки, кто представлял для наших героев интерес, был Петр Матвеевич Апраксин, кто пошел за Петром, дабы не пойти за сестрой Марфой — женой царя Федора Алексеевича. Сестра его была заключена в Успенском монастыре, где проводила свое время в грусти, печали и одиночестве, поскольку, как и Софье Алексеевне, сношения с внешним миром были ей запрещены.

— Петр Матвеевич, с вами разговор будет особый, — тихо сказал старший лейтенант, — вы можете сесть вон на ту скамью. Позже с вами поговорят.

— Кто? — настороженно спросил будущий граф.

— Одна ваша хорошая знакомая, — ответил парень.

— Софья? — вздрогнул Апраксин.

Костя лишь усмехнулся. В палату вошло несколько Ревенантов и их старший отрапортовал, что сеньор Че Гевара отправил их в распоряжение старшего лейтенанта Волкова.

— Очень хорошо! — сказал Костя и отправил их всех на экскурсию по дворцу. Необходимо было точно выяснить, что никого из посторонних нету в этой системе теремов — скоплении деревянных и каменных зданий, соединенных лестницами, коридорами и галереями.

В Грановитую палату быстрым шагом вошел дьяк Иванов.

— Константин Андреевич, царевна и господин полковник у Красного крыльца! — произнес он взволнованно.

— На караул! — скомандовал он пятерым своим бойцам, а сам двинулся навстречу прибывшим.

Сойдя с лестницы, он невольно подавил возглас удивления. Впереди шел полковник, наряженный в парадную форму старого образца для ВДВ — синий костюм, золоченые погоны с аксельбантом, белая рубашка и надраенные до зеркального блеска сапоги. Справа на портупее болталась парадная офицерская шашка — пять кило тупого бесполезного металла плюс ножны. За ним шла Софья Алексеевна в атласном наряде ослепительно белого цвета. Волосы ее были убраны под сеточку, состоящую из нескольких ниток жемчуга. Под руку она держала Ростислава, облаченного в черный смокинг с непременной бабочкой на шее. Бабочкой, естественно, из черного бархата. За ними величественно шагали в парадных одеждах будущие министры — надежда и опора Русского государства: князья Одоевский, Глинский. Барятинский да боярин Басманов.

Строевым шагом Константин подошел к отцу и доложил:

— Товарищ полковник, ваше приказание выполнено! Арестованных трое: Лев Нарышкин, Петр Апраксин да царица Евдокия, великая якобы.

— Благодарю за службу, капитан! — улыбнулся Андрей Константинович, — Что-то ты засиделся у меня в старлеях... Софья Алексеевна, прошу вас!

Софья, гордая и величественная, пошла впереди. Остальные неспешно тронулись за ней. Войдя в Грановитую палату, она шумно вздохнула и, пробормотав: «Спасибо тебе, Господи», подошла к невестке.

— Ну, здравствуй, Дуня! — тоном оперуполномоченного сказала она.

— Здравствуй, Софья, — тихо ответила Евдокия.

— А где же мой племянник? — спросила пока еще царевна.

— Алешка спит, — сказала пока еще царица. — Софья, ты же ничего с дитем не сделаешь, Софья, обещай мне!

— Я с детьми не воюю, что бы там ни думал мой братец! — фыркнула Софья Алексеевна. — А с тобой... Тебя Петруша все равно по возвращении собирается в монастырь отправить... Такие вот дела, Дуня.

— За что? — ужаснулась Евдокия. — Я ведь родила ему сына... Двое родились мертвыми, но ты ведь знаешь, что это не моя вина!

— Знаю! — спокойно сказала Софья. — Кровь у моего братца дурная — это всем известно. Ладно. Позже решим, что с тобой делать. Иди к сыну.

Евдокия, всхлипнув, поднялась с золоченого стульчика и ушла. Царевна рассмеялась и повернулась к извечному противнику — Льву Кирилловичу Нарышкину.

— А вам, дядюшка, повелеваю готовиться к знакомству с палачом. Помойте шею — она у вас с прошлого года грязная.

Лев Кириллович бухнулся в ноги.

— Царевна... Государыня, пощади! Не виновен я!

— А кто вырезал большую половину Милославских, древнего великого рода, что на два столетия древнее вашего? Кто пытал Ивана Михайловича, замучил Сильвестра Медведева и Федора Левонтьевича Шакловитого? Не волнуйся, Бориске Голицыну тоже местечко найдем в сырой земле!

Софья перевела дух. В это время вернулись Ревенанты, посланные на обход дворца. Старший доложил полковнику, что все тихо, только в самом дальнем тереме нашли интересную личность. Двое замыкающих под руки втащили нечто усато-бородатое в сером охабне без шапки. Всклокоченные волосы и безумный взгляд — вот и весь портрет незнакомца.

— Андрей Андреевич! — воскликнула Софья Алексеевна. — Какая встреча! Граф, позвольте вам представить Андрея Андреевича Виниуса, одну из самых светлых голов в этом государстве. Эту голову, господин полковник, необходимо сохранить! А Льва Кирилловича, я вас попрошу, возьмите под стражу!

— В приказ Тайных дел! — приказал полковник.

Те же двое Ревенантов выпустили из рук Виниуса, подхватили Нарышкина и уволокли его. Когда горестные стоны боярина затихли вдали, царевна обратила свой взор на Петра Апраксина. Тот сидел на лавке у стены тихо, как мышь, боясь пошевелиться.

— Петр Матвеевич, голубчик, что же вы от меня прячетесь? — воскликнула Софья, увидав в углу старого знакомого. — Подойдите! Не бойтесь, никто вас не обидит. Знаю-знаю, доля ваша такая — служить царям. Федору Алексеевичу служили, мне служили, Петру Алексеевичу тоже служили...

— Служил, матушка, — склонил голову Апраксин.

— Мне вдругорядь служить хотите?

Боярин склонил голову еще ниже и прошептал:

— Я России служить хотел... и служил...

Софья с нежностью посмотрела на тридцатидевятилетнего боярина. И внезапно осознала она, что существуют люди, которые желали бы служить Отечеству без ныряния в большую политику, и что один из этих людей находится перед ней. За полвека сменилось пять правителей, а страна дико и страшно хочет жить, невзирая на путчи и перевороты.

— Сестру нашу Марфу Матвеевну я прикажу вернуть из монастыря. Завтра же. Господин полковник, не могли бы вы привести сюда эти «святые мощи»? Я имею в виду патриарха... Старик еще, наверное, спит... Будите! У него свой терем около Успенского собора.

— Боюсь, Софья Алексеевна, мои люди на это не годятся. При виде их патриарха кондратий хватит, это точно. Игорь Ларионович, — обратился он к думному дьяку Иванову, — окажите любезность, приведите сюда этого «серого кардинала». Вас будут сопровождать.

Дьяк кивнул головой и вышел из палаты. За ним устремились четверо Ревенантов.

— Прошу вас! — сказала Софья Апраксину и Виниусу. — Прошу вас, Петр Матвеевич, и вас, Андрей Андреевич, присоединиться к моим людям. Пусть патриарх видит, что все единодушны в своем решении.

Запищала полковничья рация. Андрей Константинович выслушал доклад и чертыхнулся.

— Прошу прощения, Софья Алексеевна, у ворот Спасской башни князь-кесарь Ромодановский. Прикажете пропустить?

— Дядя Федор Юрьевич! — воскликнула царевна. — Пропустите, конечно! Это старый и верный пес.

— Кому верный? — усомнился Волков.

— Государю. Либо Государыне. Он страшный человек, слов нет, но зато нужный. Попробуй найди другого такого зверя! А народец, господин полковник, необходимо в страхе держать. Иначе будет так же; как при Борисе Годунове.

Полковник вздохнул. По натуре демократ, он понимал, что демократия и гуманизм уместны только в высокоразвитом обществе. А в стране, где четыре пятых населения живет животными инстинктами, демократия и гуманизм являются признаками слабости власти.

— Согласен, Софья Алексеевна, — сказал он, — давайте послушаем главного Держиморду.

Царевна улыбнулась каламбуру из будущего и села на трон, этим самым демонстрируя свою готовность принять власть. А возможно, и волновалась. Ведь «дядя Федор» фактически являлся правителем России, как во время отсутствия Петра, так и по его присутствии. Петруша зело любил воинские потехи: марсову и нептунову. И так же дико ненавидел, когда его отвлекали от этих самых потех и пытались привлечь к делам государственным. Ромодановского многие величали Государем, и он лишь добродушно фыркал в свои казацкие усы.

Сначала раздалось некоторое пыхтение, будто паровоз загоняли в депо, затем в дверь вплыл живот. Вошел очень тучный человек, тучный и высокий. Рожей очень смахивал на Петра, если бы Петра года три откармливать отборным беконом с картошкой и не давать ходить в день больше километра. Коричневый кафтан распахнут, под ним бархатный синий камзол до колен с перламутровыми пуговицами, голова непокрыта. На большие выпученные глаза спадают пряди черной шевелюры, несмотря на возраст, не тронутых сединой. В правой руке палисандровый посох — дорогая вещица, преподнесенная в дар гишпанским купцом.

— Уф, — произнес он, останавливаясь, — и вправду, Софья Алексеевна. Правду, значит, сообщили... Я уж думал, спьяну привидилось. Ну что, царевна, власть вернула?

— Еще нет, дядя, — засмеялась Софья, — сейчас патриарха приведут. Вернее, помогут прийти старику. Да ты присаживайся, дядя, тяжело ведь тебе стоять...

Ромодановский присел на золоченый стульчик, на котором до этого сидела. Евдокия. Причем нос его едва не уткнулся в собственный живот.

— Раньше легче было, но с тех пор, как Петр Алексеевич пиры затевать начал, пришлось поневоле кушать, чтобы не так пьянеть. Уф! Жарко здесь!

Он поводил глазами, выискивая челядь. Наконец, взгляд его остановился на Косте Волкове.

— Мил-человек, — прохрипел он, — уважь старика, помоги снять кафтан! Уф!

Костик осторожно, чтобы не вывернуть ненароком князю-кесарю руки, стащил теплое платье и аккуратно положил его на лавку. Федор Юрьевич вновь присел, вытирая рукавом камзола крупные капли пота, выступившие на лбу.

— Идет! — выдохнула Софья. Послышался цокот сапог Ревенантов. В Грановитую палату вошел маленький старичок в черной рясе с клобуком. Белый клобук контрастировал с серым больным лицом патриарха Адриана и придавал последнему некий святой вид.

Увидев на троне Софью, он остановился и неверяще сощурился, захлопал глазами и зашевелил седыми мохнатыми бровями.

— Матушка! — обрадованно выдохнул он.

— Благослови, отец, на царство! — насмешливо произнесла царевна. — Вишь, братец мой потерялся где-то в Европе, а страна без правителя быть не должна.

Патриарх нерешительно взглянул на князя-кесаря. Тот шумно вздохнул и поднялся со своего удобного насеста. Постоял чуток, а затем кивнул головой:

— Быть посему. Пусть правит Софья Алексеевна. Что, окромя «благославляю», ждут от меня? И мне под старость неохота в ссылку... Добро.

Полковник подумал, что если бы знали, чем царь Петр кончит, за руки поволокли бы Софью к трону. Откровенно говоря, он не ожидал, что настолько просто будет захватить власть. Это одна сторона медали. Исходя из законов Мерфи, труднее эту власть будет удержать. Хотя при чем здесь Мерфи? Это же всем известная аксиома.

Тем временем думный дьяк Иванов подал патриарху шапку Мономаха. Пробормотав что-то на латыни, владыка внимательно осмотрел ее. Тем временем Софья сошла с трона и сделала три шага навстречу ему. Патриарх поднял шапку на вытянутых руках, а Софья преклонила голову. Ромодановский гулко стукнул своим посохом. Адриан водрузил на голову ее шапку Мономаха — филигранный остроконечный головной убор, усыпанный драгоценными камнями, с золотым крестом наверху. По некоторым данным; эту шапку Владимиру Мономаху прислал Константинопольский базилевс Константин. По другим данным, Владимир Всеволодович реквизировал ее у половцев после битвы одна тысяча сто седьмого года под Лубнами, в которой погибло двадцать половецких князей.

Софья вернулась на трон. Князь Одоевский, зайдя с правой стороны, вручил правительнице скипетр — небольшой жезл, украшенный резьбой и бриллиантами. Князь Барятинский, стоявший справа, подал державу. Инаугурация свершилась! Раскрасневшаяся Софья принимала клятвы верности от самых близких людей. Последним преклонил колени князь-кесарь.

Он то и дело оглядывался на незнакомых людей, пронзая взглядом полковника и Ревенантов. Наконец, уразумев, что не он главный на этом празднике жизни, бухнулся царице в ноги и забормотал слова присяги. Но он оказался последним. Недоумевая, он устремил свой взор на Софью и пробулькал:

— Государыня, а как же эти люди?

— Дядя, они не мои подданные, — любезно улыбнулась она.

Краска залила шею князя-кесаря. Он удивленно выдавил:

— Но ведь они же русские?! Я слышал, они разговаривают по-русски! Прости, матушка, я не совсем понимаю...

— После, дядя, — топнула сафьяновой ножкой царица, — не до этого!

Ромодановский покорно отошел и присел у стены. Рядом рассаживалась новая Дума — прежнюю еще вчера в конфиденциальной беседе полковника с царевной решено было распустить. Подле Федора Юрьевича уселся князь Одоевский, с другого боку соседствовал князь Глинский. Чуть подальше расположились князь Барятинский, боярин Басманов и Петр Матвеевич Апраксин. Еще дальше сидели Виниус, Иванов и патриарх.

Воинство графа Волкова заняло скамью напротив.

— Игорь Ларионович, голубчик, — вдруг произнесла Софья, — возьмите у меня скипетр с державой — руки устали держать.

Князь Ромодановский из-под бровей взглянул на царственную племянницу. Вестимо, сии регалии создавались под мужские лапы. Кряхтя и почесываясь, он подумал, что все же не женское дело — править государством, тем более таким огромадным. Охо-хо, но что поделаешь, когда некому больше? Петр Алексеевич в Европе так накуролесил, что стыдно в глаза послам смотреть. Особенно голландскому и аглицкому. «И этот сумасшедший — ваш царь?» — можно было прочитать по глазам у многих иноземцев, впервые попадающих в Кремль.

Да и затеи со Всепьянейшим собором, бесчестием древних родов, непонятную и необъяснимую страсть к пыткам не принесли популярности ни в Европе, ни у себя в стране. К тому же психическая неуравновешенность царя давно стала притчей во языцех — даже английский епископ Солсбери оставил воспоминания о том, что «царь Петр подвержен конвульсиям во всем теле, и, похоже, что они сказываются и на его голове».

Нехорошие вести шли из Европы. Неискушенные азиаты попытались влезть в большую политику и осрамились. Оконфузились. «Обосрались», — сказал бы Никита Сергеевич Хрущев, да и Иосиф Виссарионович сказал бы приблизительно также.

— Государыня, — спросил патриарх Адриан, разгоняя мрачные думы князя-кесаря, — торжественную службу когда проводить прикажете?

— Погоди ты, батюшка, со службою! В воскресенье проведешь! Дел государственных небось уйма скопилось, а дядя?

Ромодановский печально кивнул. На плечи старика пятидесяти восьми лет Петр взвалил ни много ни мало — заботу о целой империи. А ему с ворами да разбойниками разобраться бы... Некогда! Непонятно, с какой такой причины столь неприлично молодо выглядит сама Софья. Пятый десяток бабе пошел — горбиться пора, а она расцвела! В монастыре ожила, так ли? Проверить монастырь сей надобно, вдруг там яблоня с молодильными яблочками корни пустила? Не ровен час правительница подарит стране наследника!

Софья, избавившись от непременной атрибутики царицы, с удовольствием разогнула спину.

— Значит, так, бояре, — весело произнесла она, — с государственными делами погодим. Граф, ваши люди на стенах?

— На стенах и на воротах, Софья Алексеевна, — подтвердил Андрей Константинович, — только что мне сообщили, что на Красной площади народу — не продохнуть. Надо бы разъяснить людям...

— Разъясним! — жестко сказала царица, вставая. — Пойдемте.

Было половина девятого утра. Сходя с Красного крыльца, Волков услыхал нестройный рев толпы за стенами, вроде того, как беснуются зрители на футбольном стадионе при проигрыше любимой команды. Они еще и не подозревают, что этот проигрыш — на самом деле выигрыш. После него руководство отправит восвояси главного тренера, а новый поведет своих питомцев через тернии хоть и к далеким, но реальным звездам.

А пока фаны задирают ОМОН и ломают сиденья, бросают на поле шутихи и дымовые шашки — у них никто не спросит.

На стену у Спасской башни поднялись Софья, князь-кесарь, Апраксин, полковник Волков и Денис Булдаков. Последним, немилосердно кряхтя, взобрался патриарх. На стене уже прогуливался невозмутимый Че Гевара, влево и вправо от которого пружинными шагами гуляли его волкодавы-ревенанты. Нескольких стрельцов, вздумавших было штурмовать стену, угостили дубинками и сбросили вниз. Какая-то отчаянная душа швырнула бердышом в одного из Ревенантов. Тот поймал бердыш на лету, руками отломил от него половину рукоятки и швырнул метров на семьдесят. Лезвие воткнулось аккурат в крышу колодца, возле которого было привязано на водопой несколько лошадей.

Толпа притихла. Известно, что грамотная демонстрация силы предупреждает стихийные выступления. «Видали?» — кто-то охнул в толпе. Те, кто не видел броска Ревенанта, взволнованно слушали очевидцев, а затем, приукрасив, рассказывали дальше в толпу. В результате такого «глухого телефона» крайние с ужасом узнали, что Софкины солдаты из стен руками вырывают кирпичи и в броске обломком сбивают наземь птиц.

Когда на стене появилась Софья, толпа уже не так бесновалась, как поначалу. Но все равно гул стоял приличный. Царица с минуту постояла, ожидая тишины, а затем подняла руку. Стало почти тихо. Царица заговорила громким уверенным голосом, произнося на память текст, который сочинялся вчера поздним вечером силами самой царицы, князя Одоевского, полковника Волкова и Ростислава Каманина.

— Дети мои! В нелегкий для моей Родины час, когда наш царь неоправданно оставил свою страну и отправился на неизвестное время с посольством в Европу, я решила взять власть в свои руки. С благословления патриарха Адриана и князя Ромодановского Федора Юрьевича (добавила от себя), присутствующих здесь, я объявляю себя царицей всех Великия и Малыя и Белыя, единственной властительницей всех русских земель. Обещаю со своей стороны приложить все силы для того, чтобы мой народ богател и процветал, пользовался заслуженным уважением в чужих странах. Обо всех милостях и уменьшении и отмене некоторых налогов будет сказано после.

Внезапно из толпы раздался хриплый голос:

— А настоятель знает, что ты сбежала из монастыря?

Несколько человек в толпе засмеялись.

Тотчас один из Ревенантов вскинул автомат и выстрелил по смутьяну. Резиновая пуля угодила тому в живот, и человек свалился наземь.

— Убили! — завопили рядом стоящие.

— Любо! Любо! — орали другие.

— Софью на царство! — орали третьи.

— Петр наш царь! — ревели четвертые.

Волков взял мегафон:

— Люди, слушайте меня. Царица Софья, государыня наша, объявляет сегодня день веселья по случаю ее коронации. Выпейте же как следует, кто испытывает жажду, поешьте все, кто голоден, повеселитесь те, кто мыслями мрачен и сердит!

Толпа одобрительно зароптала. Мегафон все приняли за обычный рупор, так что никаких непоняток не произошло. Отворились ворота Спасской и Никольской башен, и из них Ревенанты принялись выкатывать бочки с пивом, вином и водкой.

Патрик Гордон, жить которому оставалось ровно год, привел в девять утра свой полк к Красной площади и был допущен к царице. Шотландец каким-то сверхъестественным чутьем учуял сильнейшего и, как девять лет назад, переметнулся к нему. В данном случае — к ней.

Его солдаты выносили на лотках калачи, пряники, пироги. Несколько человек разжигали костры, на которых должны были жариться цельные туши быков и свиней. Птицы и вовсе натащили великое множество. Им на колодах рубили головы, тут же бабы из числа добровольцев-волонтеров их ощипывали и потрошили, тут же их начиняли: гусей — яблоками и орехами, кур — маслинами и вишнями, уток — рисом и капустой.

Над всей Красной площадью запахло вкусным дымом, на который со всех концов города потянулись нищие, калеки, юродивые, сироты и пьяницы. Цельный день угощали честной народ — еле-еле количества переброшенных по сквозному каналу продуктов хватило на такую прорву. Полковник грубо прикинул, что за один день «на халяву» накормили тысяч сто народу. Иисус Христос со своими хлебами мог отдыхать.

Вечером жгли шутихи и потешные огни. Осоловевшая Москва добродушно глядела на летающие по небу разноцветные огоньки. Пьяные стрельцы тягались по своим слободам и рассказывали, как хорошо будет жить при царице Софье Алексеевне. Рейтарский полк, несший службу на заставах, тоже не был забыт. Им обещали пир после дежурства, на что обычно мрачные швейцарцы отвечали:

— О, это ест гут, карашо! Жалованье выплатят? Много гут, карашо!

Возвращались посланные в другие полки парламентеры. Странное дело, почти никто не сожалел о царе Петре, лишь Преображенский и Семеновский полки закрылись в Прешпурге и не открывали ворота парламентеру. Со стен преображенцы и семеновцы мерзко сквернословили и описывали варианты того, что сделает с неугомонной сестрицей Петр Алексеевич, возвратившись в Москву.

На всякий случай возле Прешпурга стал лагерем полк бутырцев вместе с генералом Шеиным. Приказано было стеречь и наблюдать, а чуть что — гонца в Кремль. Злые бутырцы затеяли перебранку с петровской гвардией, и обе стороны весело проводили время, расписывая прошлое, настоящее и будущее друг друга. За этим занятием их и застигла тьма. Бутырский полк развел возле стен крепости костры, готовясь к бессонной ночи, а бунтари, не проявляя особого рвения, завалились спать, выставив на всякий пожарный дозоры.

Глава 18. Гея. 1698. Пятница, тринадцатое

К утру Красная площадь очистилась от любителей на халяву пожрать и выпить; следы ночной оргии убирали силами стрелецкого полка Нелюдова, за что стрельцам было выдано по рублю денег и по чарке водки на брата. В шесть утра лично Нелюдов доложил коменданту Кремля (быстро нововведенной должности) о порядке на главной площади столицы, на что капитан Булдаков объявил ему благодарность и расположение царицы Софьи.

К семи утра стали подтягиваться возки бояр, привыкших протирать шубейки и кафтаны на скамейке подле Государя. Подъехавших к Красному крыльцу было так много, что Булдаков велел порожние шарабаны и брички отгонять в сторону царских конюшен. Бояре все прибывали и прибывали. Ближе к половине девятого поток экипажей наконец иссяк, последний из прибывших — князь-кесарь Ромодановский, пыхтя, вылез из возка и, одергивая на себе тонкую соболиную шубу, поднялся на крыльцо. Пытливо взглянул на часовых-ревенантов, хмыкнул и проследовал в палаты.

Грановитая палата была переполнена. Учитывая, что на новую правительницу явится полюбоваться всяк, кто не ленив, поставили дополнительные скамьи. Но все равно на всех «посадочных мест» не хватило, поэтому среди бояр назревало недовольство. Прибывшие последними представители великих фамилий пытались согнать явившихся ранее, но не столь чистокровных.

Посреди Грановитой палаты стоял большой овальный стол, расположившийся перпендикулярно трону. Стол пока пустовал, и о целях его появления судачили все: от юного боярина Мясного до старого князя Брюхатого, с трудом помнившего свой день рождения.

Князь Товстоногов, надув спесью щеки и гордо задрав бороду, пер танком на боярина Басманова, сидевшего почти у самого трона. Майор Басманов одернул на себе кунтуш и презрительно посоветовал Товстоногову присесть там, где еще оставались места — у самых дверей, у входа в палату. В принципе можно было бы присесть и там, но уж больно далеко от пресветлых очей матушки-царицы! Сядь там, и пресветлы очи никогда не устремятся на князя Товстоногова — представителя одной из древнейших фамилий. Князь уже протянул левую руку, чтобы ухватить мерзавца за воротник кунтуша — босая рожа не позволяла уцепиться за бороду, — правая рука уже сжалась в кулак, как из-за стола, стоящего на возвышении рядом с троном, раздался короткий приказ:

— Не сметь!

Сидящий за столом человек, одетый в странного покроя черный кафтан с длинной темной лентой на ослепительно белой груди, встализ-за стола, спустился со ступенек и подошел к спорящим.

— Какие-то проблемы, Петр Данилович? — спросил он у Басманова.

Тот поднялся и нервно рассмеялся.

— Ничего, Ростислав Алексеевич, просто князь Михаил считает, что я ему обязан уступить место.

Двухсаженный верзила развернулся и пристально посмотрел на Товстоногова, которому под прицелом этих равнодушных глаз захотелось оказаться у себя в вотчине.

— Вот как! — протянул незнакомец. — Разве нет свободных мест?

— Это места для худородных! — все-таки выдавил из себя князь. — А наш род Товстоноговых сидел всегда подле трона.

— Твоему роду, князь, самое место возле параши! — отчеканил верзила. — Не хочешь сидеть у двери, будешь сидеть в Братском остроге. Знаешь, где это? Пешком три тыщи верст! Чтоб я твоего скулежа больше не слышал!

Каманин вернулся за стол, а униженный и оплеванный князь Товстоногов присел на краешек скамьи у двери. Лучше плохо сидеть, чем хорошо идти, тем более в Братск. Он знал, где это. В тридцатые годы там побывал его дед по заданию Михаила Федоровича — первого русского царя из династии Романовых.

Вскоре в палату ввалился грузный Ромодановский и безропотно присел рядом с князем Михаилом.

— Кто это, Государь? — спросил Товстоногов у старика, показывая испуганными глазами в сторону стола.

Ромодановский сердито хмыкнул:

— Какой я тебе «государь» при живой царице! А это, это — Ростислав Каманин — наш новый премьер-министр.

— Министр? — от удивления у князя Михаила брови заползли под шапку. — Какой же ему приказ отдали?

— Все, — тихо ответил Федор Юрьевич, — это Главный министр. Первый.

— Что же за чин такой неслыханный? — потрясенно спросил Товстоногов.

— Почему неслыханный? Англичане давно собираются ввести главу в их парламенте. — Федор Юрьевич задумчиво пожевал губами. — На кой тебе, князь, знать?

— Успел уже я навлечь на себя гнев этого министра, хотел согнать этого наглого барчука Басманова, из тех, кто самозванца Димитрия поддерживал, да был министром сим крепко руган... Князь Федор, неужто Басманов в царицыны любимчики выбился?

— Прадед его ошибся, — подумав, ответил князь-кесарь, — а он ошибку прадеда учел. Свой правильный выбор сделал Петр Данилович. Наша с тобой задача, князь Михаил, в опалу не угодить. В мои годы что Архангельский край, что Сибирь — едино.

— Царица Софья Алексеевна, правительница Великия, Малыя и Белыя! — отчаянно заорал дворецкий и стукнул посохом по мрамору пола.

Быстро переступая ногами, обутыми в легкие белые сапожки, почти не видимые из-под платья, царица вошла в Грановитую палату и прошла к трону. Все медленно и как-то даже нерешительно поднялись. Медленно села на него, оправила платье и оперлась о подлокотник.

— Доброго вам утра, бояре! — поздоровалась приветливо, обвела глазами палату. — Все здоровы? Присаживайтесь, бояре, располагайтесь! Ростислав Алексеевич, подойдите. Бояре, на вчерашнем совете было решено ввести должность Первого министра. Ведь ваша царица женщина, а управление такой громадной страной требует соответственно громадных усилий. Значит, персона Первого министра нам необходима. И поэтому разрешите вам представить боярина Каманина. Я повелела назначить его на эту должность.

Среди бояр поднялся ропот. Никому не известный человек назначен главным над всеми приказами. Многие с надеждой смотрели на Ромодановского, но князь-кесарь лишь хмуро пыхтел в своем углу. Наконец, не выдержал князь Брюхатый — старший из присутствующих, одетый в долгополую однорядку:

— Государыня, — возразил он, — мы не можем слушать никому не известного боярина. Назначить Первым министром следовало бы князя Ромодановского, либо князя Товстоногова, либо вашего покорного слугу. Это древние роды, всем известные, так я говорю, бояре?

По палате пошел шепоток одобрения. Царица нахмурилась.

— Назначение сие решенное и обсуждению не подлежит. Древность рода еще не означает умения управлять государством. Князь Василий, вы вот хотя бы ведаете, какое количество народа проживает на Руси?

— Полагаю, миллионов пять! — с достоинством ответил князь Брюхатый.

— Пять! — фыркнула царица. — К вашему сведению, больше тридцати. И с большинством этого народа вы не знакомы... Скажите честно, вас устроит должность воеводы в Угличе? Соглашайтесь, иначе отправлю в Саратов! По глазам вижу, что согласны. Не смею вас задерживать. Поспешайте!

Опешивший князь Василий поднялся с лавки и на негнущихся ногах прошел к дверям. Царица-матушка окинула взглядом притихшую Думу и продолжила:

— Общеизвестно, что после охоты добыча делится по числу охотников: всякому по умению его и доля. А потуги на долю тех, кто не принимал участие в охоте, глупы и самонадеянны. Посему тем боярам, кто не принимал участие в моей реставрации (она по слогам произнесла это слово), не должно надеяться, что их назначат на высокие посты. Однако и не нужно думать, что последуют значительные репрессии. Хотя и следовало бы. В писании сказано: «Бойся равнодушных» — а вы, соколики, начинаете чесаться лишь тогда, когда огонь лижет ваши собственные шкуры.

Бояре сидели надувшись и с тревогой вникали в речи Софьи Алексеевны. Редко кто из царей российских позволял в таком тоне разговаривать со знатными фамилиями. Правда, Петр Алексеевич начал тоже крепенько...

— Продолжайте, Ростислав Алексеевич, — обратила царица свое лицо к Первому министру.

— Благодарю! — склонил голову Каманин. — Бояре, оглашаю весь реестр. Главой Посольского приказа назначается князь Юрий, княжич Васильев, сын Глинских. Юрий Васильевич, милости прошу!

Князь Глинский встал, оправил на себе кафтан и сел в одно из кресел, что в количестве двадцати штук стояли у стола. Ростислав продолжал:

— Главой приказа Тайных дел остается князь-кесарь Ромодановский. Федор Юрьевич, пожалуйте к столу — ваше место здесь. Кстати, можете себе оставить этот прикольный титул — «князь-кесарь». Прекрасно действует на всяких шалунов.

Федор Юрьевич облегченно перекрестился и присел возле Глинского.

— Рейтарским приказом отныне заведует боярин Басманов. Петр Данилович, потрудитесь занять свое место. Господа! Вчера учрежден новый приказ — Академический. Глава приказа будет ведать всеми академиями, семинариями и народными школами. Главой приказа назначен князь Барятинский, как один из самых образованных людей в России. Олег Даниилович, мое почтение!

Всего полчаса потребовалось Первому министру, чтобы огласить весь «портфельный реестр». Князю Одоевскому предложили Малороссийский приказ, но он выпросил Сибирский, ссылаясь на более детальное знакомство с тамошним народом. Малороссийский приказ возглавила графиня де Лавинье, при улыбающейся во весь рот Софье и выражении отчаяния, застывшего на лицах бояр.

Думный дьяк Иванов возглавил приказ Счетных дел, обещая призвать его к порядку, чтоб был не хуже, чем у голландцев. Коллега его, Виниус, остался при своем Почтовом ведомстве, а Аптекарским приказом повелели ведать Михаилу Товстоногову, чем изрядно того приободрили — он всерьез настроился на Братск.

Раздали портфели (вернее, ключи) от Хлебного, Артиллерийского, Сыскного, Поместного, Дворцового, Северных земель и прочих приказов. Означенные министры подсели за стол, а остальным Каманин сделал ручкой.

— Те, кто сидит за столом, — верхняя палата, сиречь Малый Совнарком, — неопределенно пояснил он царице. — Чем меньше народу, тем больше кислороду. Видите вон того пузатого парня? Иннокентий, пересядь за стол — там еще три места осталось. Государыня, сей плут вскорости станет министром культуры. Но пока область эта в весьма чахлом состоянии... Да! Быть вам, Иннокентий Михайлович, куратором спорта, пропаганды и торгового флота.

Иннокентий понимающе набычился. Царевна меж тем слезла со своего трона и села в головное кресло. Молча посмотрела на свой парламент и спросила Первого Министра:

— Ростислав Алексеевич, а для кого еще одно кресло? Крайне любопытно, что вы надумали...

Почетное место для Патриарха. Почему почетное? Потому что будет всегда пустым. Нечего патриарху в дела государственные лезть — пускай сперва порядок в церкви наведет.

Софья недовольно поморщилась.

— Испокон веков Патриарх в Думе заседал. Круто взялись, отец, за реформы вы...

Ростислав возразил:

— Как может человек рассуждать о порядке в стране, когда в его собственном хлеву дерьма, извиняюсь, по колено? Ну, рассуждать — дело десятое... Они ведь рвутся управлять! Поймите, Софья Алексеевна, сейчас мы должны решать первоначальные задачи: вон, боярин Пузатый, начальник Дворцового приказа, прямиком после этого заседания помчит наводить порядок в Кремле. Шутка сказать — в царском детинце грязи по колено, а никто этого не замечает! Вот, полюбопытствуйте! — Он протянул царице небольшое фото.

— Что это? — подняла брови Софья Алексеевна. — Лепо, ай лепо!

— Амстердамская ратуша. Где вы видите грязь и конские яблоки? Если там и грязь, то только с сапог братца вашего. Он их и ночью не снимал, по свидетельствам голландцев — боялся, что сопрут.

Карточка пошла по рукам, вызывая стоны и вздохи.

— Кто произнесет «живут же люди», отправлю исследовать северную Сибирь! — предупредил Премьер. — Князь Борислав, чтобы Кремль блистал, как у кота хвост! Иначе нам не быть людьми — Европа засмеет. И поменьше спать после обеда — наш Иннокентий Михайлович по сравнению с вами — лань кипарисная, бояре!

Князь Ромодановский печально поглядел на свое чрево.

— Да уж, — папановским голосом пропыхтел он, — старая русская традиция. А что, боярин, парики из сундуков доставать?

По рядам бояр прокатился шепоток недовольства. Ростислав лишь рассмеялся.

— Ни в коем случае. Когда нет своих волос, чужие — слабое утешение. Главное, чтобы были мозги. Таперича в них вся фишка! М-да... Но мы отвлеклись, идем дальше. Федор Юрьевич, убедительно прошу вас начать пересмотр дел на своих подопечных. Что за идиотская практика: ляпнуть «Слово и Дело» — и обвинение готово. Вы это прекращайте. Виновность должна быть доказана юридическим путем, а не вырвана на дыбе вместе с гениталиями...

— Но мы так приучены! — буркнул князь-кесарь. — Пытают и в Европе.

— Так переучивайтесь! Постепенно, помаленьку! Изобретайте новые методы! Пусть Европа учится у нас! Это наша задача вообще — сделать Россию такой страной, чтоб весь мир нам завидовал.

— И пошел на нас войной! — добавил глава стрелецкого приказа, боярин Юрьев. — Лучше уж по старинке.

Каманин медленно развернулся в его сторону. Глаза впились в чернявое лицо боярина.

— По старинке, мой дорогой Александр Никифорович, нам больше жить нельзя: Европа и так уже смеется, а Азия нам хребет сломает. Вы что, люди, слепые? Не видите, как иноземцы облизываются на наш лес, пеньку и пшеницу, моржовый клык, ворвань и матрешки? А что будет, когда узнают, что у нас в Сибири залежи золота, нефти, алмазов? Молчи, боярин, невежда! Как вы считаете, сколько стран на нас пойдет войной, когда узнают, что Россия может купить всю Европу, а на оставшееся поставить золотые зубы своим псам?

Вмешалась Софья:

— Ростислав Алексеевич, насчет золота и алмазов — не перехватили ли? Сибирь — страна малоизвестная...

— И чтобы изучить ее полностью, необходимо не менее чем полтыщи лет! — подхватил Премьер-министр. — У меня известия верные, после я вам, государыня, их предоставлю. Теперь у меня вопрос к боярину Снеткову. Что у нас там с урожаем, не сгниет?

Глава Хлебного приказа неопределенно пожал плечами. До этого назначения он состоял дьяком при прежнем «властелине полей, лесов и рек».

— Если не уменьшить количество дней барщины, то мужик толком не снимет урожай ни свой, ни помещика. И опять будем голодать. Только как уменьшить? Каждый барин в своей вотчине — бог и царь. У некоторых в амбарах урожай за три года, а продавать не желает — цену ждет. А хорошая цена — только во время голода. Вот так.

Каманин пометил что-то у себя в органайзере и на недоуменные взгляды бояр пояснил:

— Если не можете запомнить, записывайте. Я же записываю. Аполлинарий Сигизмундович, сегодня же гонцов ко всем окружным воеводам. Чтобы через две недели они собрались в Поместном приказе. Иначе — всех на кол. Будем говорить о ценах на хлеб. Михалыч, раздай «склерозники», будь другом!

Иннокентий взял со стола стопку органайзеров и принялся оделять. Бояре и князья недоуменно рассматривали дерматиново-поролоновую обложку органайзера, на которых спереди золоченым тиснением было выбито «1699». Органайзеры были индивидуальными, на каждом церковно-славянским шрифтом вытиснено название приказа и имя его владельца. Внутри на привязи болтались платиновые карандаши с ластиком сверху.

— Дозвольте вопрос, боярин Ростислав, — прочистил бородатое горло молодецким кашлем боярин Рогулин, — что это слева за вещица с цифирью?

— Хороший вопрос! — засмеялся Ростислав. — Эта «вещица», как вы выразились, заменяет счеты. Надеюсь, с четырьмя правилами арифметики знакомы все?

— Обижаете! — засопел Анатолий Демьянович. — Кое-кто и с тригонометрией знаком, и геометрией Евклида.

— Ладно-ладно, — примирительно произнес Премьер, — после заседания вас ознакомят с принципом работы сих «вещиц», и две недели вам на изучение «склерозников». Вкратце поясняю, для чего служат «организаторы». Так как с Нового года, то бишь с первого сентября, вы становитесь министрами, то для облегчения планирования рабочего дня и распределения времени на несколько дней вперед, избавления от личных писцов, лишних глаз и ушей, облегчения счетно-счислительной работы... короче, для всего вышесказанного он и служит.

«Министры» недоуменно переглянулись. Рогулин гневно спросил:

— Это что получается? Нам предлагают выполнять работу подьячих и писцов?

— Хватит, — хлопнул ладонью по столу Каманин, — не желаю слушать этот вздор! Патриарха вон уже под руки водят, как и некоторых митрополитов и архиереев! Скоро сами ходить разучатся, даже на горшок! Да и там на пузо давить будут! Я вам простым языком объясняю, что сюда записываются личные планы и производятся персональные подсчеты, а им влом!

— Смешно, бояре! — насмешливым голосом проговорила со своего места царица. — Над братом моим смеялись, что сам топором машет, а вы-то? Сапоги себе надеть не в состоянии из-за изрядного чрева! А как насчет вызова на дуэль? Саблею помахать! Прекращайте бабьи торги! Кто недоволен — в Архангельском крае достаточно воеводских вакансий. Нечего рядиться, Ростислав Алексеевич, а где мой «склерозник», или царям не положено?

— После, государыня. Царям положена «устройства» посложнее.

— Слыхали, бояре? — гордо вздев подбородок, произнесла Правительница России. — По чести и спрос! Премьер-министр продолжал вести «летучку».

— Михаил Иванович, — обратился он к князю Товстоногову, — в течение недели подготовить мне подробнейший доклад о состоянии дел Аптекарского приказа: число богоугодных заведений, аптек, потребности их в лекарствах и лекарях, хотя бы центральных районов России. По поводу окраин разговор будет позже. Напрягите всех дьяков, писцов и подьячих.

Князь молча кивнул.

— Если я зайду в ваш приказ, и увижу сонную подьячью или дьячью рожу — тотчас на кол! Есть сведения, что они только жрут и спят. Хотя нет, ещё и мзду иногда берут.

Князь побледнел. Так и самому на кол угодить недолго. В опасной близости от берегов Турции прошел корабль пришельцев. А Каманин гнул дальше:

— Федор Юрьевич, в течение недели привести в порядок все сказки, доносы и дела в тайной канцелярии. И...

— Понял, — выдохнул князь-кесарь, — колов лично навтыкаю у входа в приказ! Но мои писцы не спят!

— Это хорошо. Вообще я не об этом. Через три дня мы с вами встречаемся для обсуждения некоторых новинок при проведении допросов. Повышается эффективность на семьдесят процентов.

— А верить можно таким показаниям? — скептически хмыкнул князь. — Хорошая дыба...

— Как самому себе, — успокоил Ромодановского Иннокентий.

Князь-кесарь искоса взглянул на Министра Культуры и промолчал. Было что-то дьявольское в выражении глаз Иннокентия, что-то от абсолютного знания... али еще от кого? Попадись ему этот человечек годика полтора назад — жилы вытянул бы на дыбе. Ромодановский заскучал.

Заседание продолжалось. Все в тот же недельно-двухнедельный срок главам приказов-министерств доводилось сообщить о текущих делах и предложениях по улучшению функционирования отрасли.

Бояре потихоньку роптали, а Софья Алексеевна с удовольствием посматривала на молодецкую харю Премьер-министра, с непостижимой скоростью решавшего все вопросы и выслушивавшего предложения. Минуло обеденное время, но чертов верзила и не думал заканчивать заседание. Чувствуя, что голодные министры вот-вот взропщут, правительница мягко перебила Ростислава Алексеевича:

— Господин Первый министр, Ростислав Алексеевич, дорогой, умоляю: давайте прервемся на трапезу — очень хочется кушать.

Премьер глянул на настольные часы, на которых было почти половина третьего, и кивнул головой:

— Пройдемте в трапезный зал. Немного перекусим.

Вздохнувшие с облегчением бояре начали вставать из-за стола и продвигаться на выход. Князь-кесарь подошел к Софье и негромко сказал:

— Не знаю, государыня, где вы раздобыли на наши головы Первого министра, но сдается мне, что толк будет. Хотя многим и не по нутру такая спешка. Даже так называемым передовым.

— А чего вы ждали, дядя! — расхохоталась Софья. — Где вы видели, чтобы сначала просыпалось гузно, а лишь затем — голова?!

— Видел, Государыня, — вздохнул Федор Юрьевич, — это когда, извиняюсь, понос.

— Таки не допустим, чтобы Россию пронесло! — шепотом прошептала она первый тост.

Глава 19. Гея. 1698. «День саббат» и коммунхоз в Дворцовом приказе

«Запрещается в день саббат слепому ходить с палкой. Запрещается всем иудеям носить любой груз, будь то веер, съемная коронка на зубе или даже бант, не пришитый к хитону. Запрещается писать более одной буквы подряд.

Запрещается убивать насекомое, даже если оно тебя жалит или кусает.

Запрещается растирать любую часть тела, если у тебя ревматизм. Запрещается полоскать больной зуб уксусом, если потом не проглатываешь полоскание, а выплевываешь. Запрещается сыпать в курятник больше зерна, чем могут склевать куры, дабы оставшееся зерно не проросло и не оказалось посеянным в день саббат. Запрещается путникам, задержавшимся в дороге в ночь с пятницы на субботу, идти дальше, даже если темнота застигла их в лесу или в поле, под дождем или ветром, или в местах, где им угрожают разбойники».

Князь Борислав отложил в сторонку «Книгу Раввинов» и задумчиво зевнул. Сей труд оказался у него по случаю сожжения в прошлом году бедного еврейского ребе, путешествовавшего по России с познавательно-торговыми целями. На беднягу-раввина написал донос некий подьячий, прельстившись фальшивой позолотой вот этой книжонки. Подьячего вздернули за другие прегрешения, и «Книга Раввинов» обрела себе нового владельца в лице главы Дворцового приказа.

Занимающийся рассвет очередного «дня саббат» не сулил ничего хорошего ни князю Бориславу Пузатому, ни его дьякам, ни прочей мелкой шушере, околачивающейся подле одного из самых влиятельных лиц Москвы. По распоряжению царицы Софьи «С началом седмицы повелеваем зачать очищение столицы земли русской ото всяческой грязи и подозрительной сволочи всякой. Обязываем главу Дворцового приказу привести город в единый европейский штандарт».

Небольшая бумага. И приложение со «штандартом» на двадцати трехпядных листах. Помощнички царицыны постарались. Спасибочки им!

Князь отвесил сомнительный поклон в сторону царицыного дворца и позвонил в колокольчик. От всей этой чехарды еще толком не родившегося дня у него начали болеть зубы. Поморщившись, он обмахнулся листами с «штандартом», точно веером. Дверь скрипнула и на пороге нарисовался старший дьяк приказа — Елизар Петушков.

— Звать изволили? — Он кашлянул в кулак и потянул с головы шапку. Князь не обратил на его жест внимания.

— Изволил! — сказал он кротко. — К следующей субботе Москва должна быть прибрана, пропесочена и надухарена запахом лаванды. Воров всех повесить, пьяниц отучить от зелья, блудных попов и расстриг выгнать прочь. К полудню выявить всех заразных больных и поместить в лекарни для врачевания. Завтра на главных улицах посадить для лепости каштаны, чтобы к пятнице они выросли и давали тень для отдыху. Под каштанами поставить лавки для отдыху горожан... чегось, Елизар, ты на колени бухнулся. Все грехи прощаю, только исполни желание царицы!

— Пощади, князь, — возопил Петушков, — ой, грехи мои тяжкие, за что посылаешь нам, Господи!

— Вот за их самых и посылает. — Князь Борислав расправил портки под чревом и задумчиво там поскребся. — После заутрени жду вас всех, щучьи дети, у себя. Будем думу думать, как прибраться в нашем свинарнике.

— Город как город, — возразил дьяк, — чего им не нравится? Покойник Алексей Михайлович, царствие ему небесное, шалостей подобных не придумывал. Федор Алексеевич, царствие ему тож, Москву не сильничал. Петр Алексеевич...

— Я пошто тебя позвал! — вскипел князь. — О былом слушать али решать споро?

Дьяк заткнулся и развел руками.

— У тя мысли есть какие по «благоустройству» города? — Пузатый глянул на первый лист «штандарта».

— Помилуй, батюшка, — снова рухнул на колени Елизар, — какие ж мысли у нас, скудоумных. Ты ведь над нами поставлен, ты и укажи, об чем мыслить.

— Тьфу, — сплюнул князь Борислав, — что с тобой разговаривать! На заутреню пора, а после чтобы были у меня все! Чином вплоть до младшего писца!

Субботняя утренняя служба была сильно сокращена. Протодьякон Василий, следуя указаниям свыше, наращивал темп богослужения — певчие едва успевали за ним. Начав в обычном своем адажио, он вскоре перескочил в анданте, а закончил и вовсе в полноправном аллегро. Казанский собор лихорадило, и архимандрит, глядя на такое извращение, поспешил окончить службу. Не успело его «аминь» утихнуть под куполом храма, как бояре повалили наружу — «день саббат» входил в свою начальную фазу.

Поразительное дело, но ни один из них, глядя на московский бардак и грязь, ранее такого воодушевления не испытывал. Окружающего беспорядка скорее всего никто и не замечал — привыкли. Но вернувшаяся из монастыря Софья подставила свои уши под губы новых «шептунов»: графа Волкова, нового Премьер-министра Каманина и недавно вернувшихся из Европы князей Глинского да Барятинского. Один побывал в Венеции, а другой в Голландии, но оба, не сговариваясь, рассказывали царице одно: такого бардака, как в России, — поискать. Волков при этом скалил в сторону зубы, а Каманин печально улыбался. Повздыхав, Софья Алексеевна дала «добро» на субботник и прочие профилактические меры.

Средства на проведение «седмицы чистоты и лепоты» Иннокентий уговорил выделить из фонда начальника экспедиции. Граф Волков внимательно изучил «штандарт», вычеркнул оттуда «раздачу тульских пряников», покряхтел, но деньги дал.

— Хватит народ к халяве приучать, — на полном серьезе посоветовал он царице, — одно дело, когда полковник за свой счет солдатам бочку пива выставляет. Это — поощрение. А когда царица за счет казны прикармливает всяких проходимцев, это — халява.

— Но, батюшка, — возразила Софья Алексеевна, — с незапамятных времен сие пошло. Для поддержания авторитета государи по праздникам выставляли на Красной площади угощение.

— Для поддержания авторитета, матушка, лучше было бы избавить Москву от юродивых, калек, попрошаек, татей и прочей нечисти, — глядя в царские очи, произнес граф, — ежели желаете угостить народ, ради бога. Но за свой счет. Прикармливать дармоедов за счет казенный мы вам не позволим. Уж простите за наглость.

Царица топнула ножкой, но неожиданно рассмеялась.

— А ведь ловко вы меня, Андрей Константинович, осадили. Вы, наверное, правы, хоть мне и не в приятность сие. Ведь и впрямь — легче народ один раз накормить, нежели заставить работать. Ничего, батюшка, даст бог — попробуем.

Дворцовый приказ, время к полудню. День тот же. На табурете с мягким верхом сидит грустный князь Пузатый и отрешенно смотрит в никуда. В светлице раздается мерное гудение собравшихся чиновников, от которого весьма хочется спать. Но воспоминания о царском приказе сон прогоняют.

— Дьявольское отродье, — сердито хрипит князь, — за что я вас всех кормлю. Хоть одно рыло может мне что-нибудь дельное посоветовать?

— Помилуй, батюшка! — воскликнул Елизар Петушков. — Да разве ж мы не думаем? Уж головушки опухнут скоро! Никак не надумаем, как бы этот самый «штандарт» выполнить. С чего хотя бы начать? Ну, прикажем людишкам улицы прибрать! Так они ведь назавтра снова грязными станут! Что делать?

Но ответа на этот исторический вопрос не последовало — на заседание «министерства» ввалился разгоряченный Иннокентий Симонов.

— Надеюсь, не помешаю, — произнес он, усаживаясь на высокий порог подле князя, — пришел вот послушать, о чем вы здесь кумекаете.

В другое время князь Борислав затопал бы ногами и затряс бородой, но нынче даже обрадовался.

— Заходи, мил-человек! — прогудел он. — Никак мои дьяки в толк не возьмут, чего от них требуется. Не подсобишь?

Иннокентий не спеша распрямил одну ногу, затем другую. Покряхтел, устраиваясь поудобнее, затем размял в пальцах несуществующую папироску.

— Так, и в чем дело, неужто нельзя было на Кукуй сбегать? — поинтересовался безо всякой рисовки. — Там у немцев и порядок, и комфорт, и даже пахнет по-другому.

— Дело не в этом, — терпеливо отозвался князь, — до Кукуя мы и сами докумекали. Не по поводу наведения порядка печалимся — дьяки мои сообразить никак не сообразят, как поддерживать этот порядок.

Симонов закатил глаза.

— Ах вот как! Зрите в корень, значит? Вы поняли, что проблема поддержания порядка очень серьезна, но вы еще не понимаете, насколько она серьезна. Могу посоветовать лишь одно: поскольку для воспитания в человеке чистоплотности и аккуратности требуется не одна сотня лет, то нужно идти по пути наименьшего сопротивления.

— Это как? — удивился Петушков.

Организм его требовал с утречка зелена вина, и он пребывал в чрезвычайно подавленном настроении. Кеша с любопытством осмотрел его помятую физиономию и опухшие глаза.

— Это, к примеру, идешь ты в кабак, яблоко жуешь. Огрызок куда выбросишь?

— Ась? — не понял Елизар. — Выброшу и выброшу. Какая разница, в какую сторону он полетит? Главное, чтобы ни в кого не попал.

— Правильно, — ответ старшего дьяка, кажись, полностью удовлетворил Иннокентия, — а если у двери трактира ящик стоять будет?

— Какой такой яшшык? — всполошился дьяк.

— Не боись, не гроб! — ответил Симонов. — Ящик для мусора.

— А, ну дык тогда в этот яшшык и выкину. Он же затем и стоит!

— Елизар у нас воспитанный, — подтвердил князь, — против ветру не ссыт и в храме не сморкается. А ежели кто не заметит этого ящика? Или не захочет туда сор выбрасывать?

Иннокентий обвел пристальным взглядом нахохлившийся люд.

— А на сей случай при каждом питейном заведении вводится должность дворника. Если кто случайно чего обронил, подберет. Того, кто нагадит специально, вытянет метлой поперек спины. Сам не справится, городового позовет. Отволокут дебошира в околоток — следующий раз будет знать.

— Что еще за «околоток»? — не понял князь Пузатый.

— А вы, батенька, в «штандарт» гляньте, — посоветовал Симонов, — там все написано.

Он поднялся на ноги, подошел к креслу князя и взял у него из рук «Книгу Раввинов».

— «Негоже иудею выходить из дому в темное время суток, понеже утоления телесных потребностей; увидавшему полную луну иудею должно сплюнуть три раза через левое плечо и засим прочесть на выбор любые три главы из Торы». Не понял! — произнес голосом старого пьяницы Иннокентий. — Ты что, князь Борислав, веру менять собрался? И откуда у тебя эти наставления, да еще на языке русском? Признавайся, сменял на «штандарт»!

Князь Пузатый замахал руками и ногами, замотал головой.

— Полно, боярин, даже шутить так грешно! Досталась мне сия книжица от одного бродячего жидовского попа. Сегодня взял в руки по рассеянности...

— Понятно, — протянул Симонов, — ты уж будь внимателен, преобразованием города занимайся в соответствии со «штандартом», а не по этому фолианту. Иначе может быть большая беда.

— Какая? — пискнул Елизар.

— Всю жизнь таким голосом разговаривать будешь, — пообещал Иннокентий, — вы мне, служивые, вот что сообразите: что делать, когда ящики для сора наполнятся?

Дальше дьяков подстегивать было не нужно. Сообразили и про «мусоровозы», и про городскую свалку, и хором сочинили «наставление по прилежной дворницкой службе».

— Молодцы, сукины дети! — радовался князь Пузатый. — А я уж думал, ни на что не годитесь. Только жрать и гадить на заднем дворе.

— Кстати, «положением об отхожих местах» пренебрегать не стоит! — напомнил Кеша.

Во вторник «высокая комиссия» в составе нескольких министров и иных ответственных лиц бродила по городу, наблюдая за тем, как их смелые планы пытаются претворить в жизнь старательные, но не до конца понявшие «идею» помощники. Согласно предложению Ростислава Алексеевича (помнившего порядки царской России), город разделили на несколько частей, в каждой из которых был назначен «Ответственный за порядок и санитарное состояние». Между ответственными разыгрывалась должность старшего полицмейстера Москвы. Претенденты на эту должность еще не совсем уверенно представляли свои обязанности, но по давней привычке лезли «в князи» — места подле трона всегда считались «теплыми» и «хлебными». Ростислав Каманин все это прекрасно понимал, а бородатые «мотыльки» летели на пламя ясных глаз царицы вполне осознанно. Позже он им подарит по большой банке вазелина, а нынче они все герои, с донкихотской прытью бросающиеся на бой с собственными пороками.

Возле приличных заведений первые дворники, одетые в холщовые фартуки, деловито подметали утоптанную землю, собирали конские яблоки и мелкий сор. Рядом с храмом Иоанна Предтечи на Варварке угрюмый бородач деловито метелил прислонившегося пьяницу, пытавшегося облегчиться на святую землю. Пудовые кулаки мелькали в воздухе. Министры переглянулись и прошествовали далее. Чуть поодаль следовала охрана — отделение Ревенантов.

Начались торговые ряды. Сколоченные кое-как из неструганых досок лавки купцов, некоторых и купцами звать совестно — товару в лавке на деньгу с полушкой. Толпится народ, хоть и прошел слушок, что в городе стало небезопасно. Иннокентию наступили на ногу, развязался шнурок. Пока согнулся, завязал — поотстал от своих. Какой-то лохматый с пахнущей чесноком пастью ухватил за пояс, потащил к себе в лавку. С удовольствием съездил по рылу купчине — вцепились еще несколько.

— Эко вас? — удивился Кеша и пошел махать кулаками и локтями, вспоминая подзабывшиеся приемы битвы в окружении противника. Шестерых положил мгновенно и, плюнув на благородство, пошел топтать ногами.

Кто-то крепкий ухватил за шиворот и что-то пытался сказать. Отмахнулся в ту сторону. Глянул после. Обомлел. Каманин недовольно баюкал помятую челюсть. Ревенанты, выхватив дубинки, молча угощали любопытных.

— Ростя, прости! — покаялся парень.

— Семен простит! — проворчал Ростислав. — С виду жиртрест, а лапа — что у тролля. Чего в драку полез?

Иннокентий, потный и некрасивый, долго не мог отдышаться. Наконец согнулся и принялся шарить в куче людских тел. Достав одного, отшвырнул в сторону.

— Не этот, — пробормотал, — кажись, вон тот. Арестуйте его!

Ростислав еще немного помассировал щеку и взглянул на купчишку. Бедняга лишился половины передних зубов и плевался кровью в пыль Варварки. Из качественного размолоченного носа текла густая юшка.

— За что? — недоумевающе спросил премьер-министр.

— За отвратительный и навязчивый сервис, — четко произнес Кеша, — и за неуважение к покупателю. Я вон у того, что валяется справа, лукошко маслят прикупить хотел. А этот к себе тянуть начал, верно я говорю, купец?

Толчок носком сапога под ребра вывел валявшегося купчину из небытия, и тот согласно кивнул.

— Держи, любезный, — Иннокентий кинул купцу серебряный рубль, — а сдачу пропейте за мое здоровье.

— Ждоровья у чебя, боярин, на дешятерых хвачит! — простонал сквозь разбитый рот виновник. — Шмилуйся, мошет, отпуштишь?

— Ладно, коровья морда, — и вправду смилостивился Иннокентий, — и запомни на прощание одно: никогда не протягивай рук, а то рискуешь протянуть ноги. Как говорится, в вихре яростных атак не расквась себе пятак.

Пошли дальше, но теперь купцы шарахались от них, как от прокаженных. На Варварском крестце, у Старого государева двора толпились безместные попы. Развлекались игрой в кости, кулачным боем и чем бог пошлет. Отец Михаил при виде такого непотребства смачно сплюнул. Увидав прилично одетых людей, попы заволновались. Один из них, ошалевший от голода и крепыша, выхватил у соседа надкушенный калач и бросился к Ростиславу.

— Боярин, пойдем служить, а то калач закушу! — Страшные воспаленные глаза и борода с копошащимися там насекомыми заставили премьер-министра поначалу отпрянуть. Но поп крепко вцепился в полу кафтана и не отпускал. С воплем «Эх, чем я хуже министра культуры», Каманин огрел наглого священнослужителя своим немалым кулаком.

— Караул, наших бьют! — завопил кто-то из попов. На«высокую комиссию» бросились забияки в рясах.

Но Ревенанты были уже начеку. Только один раз довелось махнуть кулаком Ростиславу, его оттерли беспощадные и хладнокровные телохранители. Дубинки свистели в воздухе, обрушиваясь на спины и ребра заблудших богослужителей, свободные кулаки месили лица и крушили носы и челюсти. В воздухе стоял густой мат и раздавались жалобные стоны.

— Стойте, — завопил отец Михаил, — вы же всех их перебьете! Это ведь наши братья, хоть и дураки. Именем Господа нашего Иисуса Христа я вам приказываю остановиться!

Ревенантам было глубоко начхать на Господа, но вмешался граф Волков. До сих пор он молчал, размышлял о чем-то своем, лишь изредка вступал в разговор с отцом Михаилом.

— Отставить! — рявкнул он командирским басом. — А ну, добры молодцы, покажитесь-ка!

Из тех, кто не успел улизнуть, осталось человек шесть. Охая и причитая, они принялись демонстрировать отцу Михаилу боевые раны и увечья.

— А ну, стоп! — прикрикнул на них Ростислав. — Что за бардак вы тут развели?

— Необязательно было так жестоко, — опустив глаза, сказал помощник патриарха, — святые отцы все же...

— Что? — захохотал Волков. — Это — святые отцы?! А ну, кто мне Пятикнижие перечислит? Название всех пяти основных книг, ну, живо!

По правде говоря, это было единственное, что полковник запомнил из краткого курса по «Закону Божьему» в интерпретации Ростислава. Но отец Михаил неожиданно легко согласился со своим новым другом. В самом деле, ряса еще не превращает человека в рукоположенного священника. Так любой может назвать себя слугой Бога. И лицо его выразило крайнее удивление, когда из шестерых только двое вспомнили про «Бытие», «Второзаконие» и «Числа». Трое вообще не имели никакого представления о «Пятикнижии», а «Левит» и «Исход» остались вовсе преданными забвению.

— Так что же, выходит, вы и не священники вовсе? — недоумевал премьер-министр.

— Что у вас с попами-самозванцами делают? — спросил полковник у отца Михаила.

— Ухи отрубают, — ответил тот.

Вся великолепная шестерка бухнулась на колени. Между прочим, обнаружился и седьмой участник — он отдыхал, получив каманинским кулаком по темечку.

— Пощады! — взмолились безместные и никуда не годные попы. — Отец Михаил, батюшка, не лишай живота. Голодныя мы и убогия, давно позабыли про Пятикнижие и Апокалипсис, нам бы «Отче наш» с «Храни нас, грешных» упомнить!

— Да ну вас! — распсиховался Каманин. — «Отче наш» и я знаю. Выходит, мне можно тоже надевать рясу и отправлять службы! В карантин их, затем поднатаскать в «слове божьем» и на год в капелланы на дальние кордоны.

— Куда-нибудь между Повенцом и Мезенью, — уточнил Волков, — чтобы не жарко, было.

Дошли до Варварских ворот, на которых болтались несколько покойничков с рваными ноздрями. Лишь юго-восточный ветерок донес до премьер-министра специфический запах, издаваемый ими, он немедленно распорядился:

— Снять! Взамен можете повесить очень похожие чучела. Впредь чтобы казненные не болтались свыше двенадцати часов — только эпидемии сибирской язвы нам не хватало! Двенадцати часов вполне достаточно для того, чтобы народ убедился в торжестве справедливости.

Князь Пузатый сказал что-то своему дьяку, тот покорно обмакнул перо в чернильницу и записал очередное ЦУ главного министра. Каманин хмыкнул, глядя на них, а затем хозяйским глазом обвел окрестности.

— Почему на трактирах такие вывески убогие? Точно здесь режут, а не кормят. Вывески обновить, возле ворот поставить будку, куда посадить специального человека. Чтобы прибывшие в столицу, за полушку, скажем, смогли узнавать последние городские новости, где можно переночевать, где чего лучше купить или пропить.

— Зря попов на край света отправили, — вздохнул отец Михаил, — лучше них эту службу никто не справит.

— Попов вернуть, — отменил свое соломоново решение Ростислав, но тут же поправился: — После карантина. Не забудьте, кстати, что за ними присмотр нужен. Отдел инспекции и контроля.

Князь Борислав устал и совсем не поспевал за полетом мысли премьер-министра. Умоляюще взглянул на Иннокентия, тот пояснил:

— Необходимо несколько человек, состоящих на казенном жалованье, для выявления недобросовестно исполняющих свои обязанности чиновников: будь то подьячих, али попов, али городовых. Подошел к будке, про которую Ростислав Алексеевич говорил, проверил достоверность информации и оплату, затем в собор зашел, свечку поставил. Проверил, чтобы священник молитвы в шапку не читал. Затем в мыльню зашел. Помылся, а заодно проверил бы, не грязно ли. И каждую неделю менять подконтрольные районы — чтобы не приживался на одном месте, да и чтобы не примелькался.

— Ох, горе мне! — вздохнул глава Дворцового приказа. — Как сие упомнить? Будки, чиновники, карантины... зря мне эта книжонка паршивая попалась! Не к добру!

Он повернулся к дьяку Семенову, назначенному ответственным за район Зарядья, и сказал:

— Что, Михайло Петрович, не дрожат коленки-то? Хотя ты исчо молодой, все знаешь. Берегись, министр этот по всей строгости спросит. Не побоишься ответ держать?

Семенов, которому не минуло еще и двадцати пяти годков, усмехнулся:

— Зарядье — место ответственное, но и я мужик не простой. Справимся, князь-батюшка Борислав Борисович!

Комиссия свернула в Китайский проулок и гуляючи дошла до Москвы-реки, от которой ветерок доносил свежие запахи речной воды и цветущей ряски. Вдоль берега прогулялись до Ордынки, где у моста купили с лотка пирогов с рыбой и зайчатиной. Продавший весь свой товар посадский мигом побежал за новой порцией, а Иннокентий с набитым ртом обратился к Волкову:

— Константиныч, какое счастье все-таки, есть беляши и знать, что внутри не собачатина!

Князь Борислав едва не вывалил содержимое своего желудка наземь. Закашлявшись, он проглотил свой кусок пирога и осведомился:

— Это же в каких краях вы были, государи мои, что пироги с собачатиной ели? У нас тут в голодный год с кониной бывают, так некоторые нос воротят.

Кеша мигом расправился с парочкой пирогов, что вышли на полкопейки, и принялся снова вертеть головой в поисках лоточников.

— Знаете, князь, в тех краях даже анекдотец такой забавный был, рассказать? — попутно сообщил он.

— Порадуйте старика! — согласился князь Борислав.

— Приходит боярин на торг и спрашивает: «Бабушка, твой кролик свежий?» А бабка и отвечает: «Свежий, барин, еще вчера мышей ловил!»

Князь задумался.

— Это что получается, что она ему кота всучила? Облупленного?

— Получается так! — вздохнул Иннокентий.

— Ловко! — захохотал князь. — Я княгине расскажу! Пусть дуреха узнает, какие бабки смышленые встречаются! В каком граде сие, говоришь, случилось?

— В Петрозаводске, — сбрехнул парень.

— Далековато, — вздохнул князь, — там поди трудно достать нормальное мясо?

— Рыбы навалом, а вот мяса днем с огнем не сыщешь! — подключился к разговору Андрей Константинович.

Наконец Кеше повстречался мальчуган с лотком. Симонов окликнул его, и тот поспешил навстречу богатому покупателю.

— Только с жару, дяденька, — сообщил пацаненок, — пальчики оближете.

Руки у паренька были в цапках, поэтому Иннокентий сказал:

— Грабки только держи подальше, я сам возьму. С чем тут у тебя?

— С брусникой, вишней, яблоками, яйцами и всяческой требухой! С печеным салом уж разобрали все — нетути.

Кеша взял три пирожка с требухой и оставил пареньку копейку.

— Сдачу оставишь себе, а теперь слушай сюда. Вот тебе карточка (на лоток легла визитка Симонова — еще одно нововведение), прибежишь сегодня вечером во Дворец с черного входа. Покажешь охраннику. Тебя проводят ко мне, и мы подлечим твои руки. Придешь?

— Приду, барин, — неуверенно отозвался паренек, — если тятька отпустит, то приду.

Шли далее и дорогой Кеша втолковывал князю Бориславу. Шедший рядом дьяк запоминал все сказанное, чтобы потом перенести по памяти на бумагу. Знал по опыту, шельмец, что практические советы гораздо более ценны, чем скупые параграфы «штандарта».

— Поняли, Борислав Борисович, почему я мальчонку пригласил во дворец? В перспективе мы должны любому торговцу съестным ввести в обязательство предоставлять справку от лекаря, что он не болен никакой заразной болезнью. Это позволит сократить количество заразы, терзающей город. Да-с! От педикулеза до парши и чесотки включительно.

— Чегось? — решил уточнить дьяк.

— Короста, паршивость и воши, — любезно пояснил Симонов.

— Ага! — удовлетворенно кивнул князь Борислав.

Снова вышли на Красную площадь. Справа остался Покровский собор, где на паперти сидели нищие, калеки и убогие. Премьер-министр принялся допытываться у отца Михаила:

— Скажите, отче, вам не противно видеть столько дармоедов?

Отец Михаил беспокойно посмотрел на паперть Покровскогохрама. Заметив его взгляд, несколько нищих заголились, дабы священник мог видеть их уродливость. Немытые тела, покрытые струпьями и язвами, спутанные в колтуны волосы — все это настолько раздражало Ростислава, что он поддел ногой булыжник и матерно выругался:

— Только не нужно мне говорить, что они типа талисманов при храме! Навесь мне кто такой талисман, убил бы суку.

— Но ведь убогие на Руси издревле почитались за святых! — вступился помощник патриарха.

— Знаешь, батя, — сказал Волков. — Лучше бы на Руси работяги за святых почитались! Хотел бы я знать, кто это придумал — придурков в апостолы выводить!

— Ага, — сказал Иннокентий, — как-то даже неудобно за свою нормальность.

Атакованный сразу с трех сторон, священник даже не нашелся что ответить.

— Господь наш Иисус Христос, — нерешительно начал он, но Ростислав оборвал его:

— Хватит Иисусом грязь и лень прикрывать! — раздраженно заявил он. — В Голландии и Пруссии тоже Иисусу молится. Но что-то я там такого свинства не заметил! Наверное, перевод в Евангелии неточный, надо будет посмотреть.

Вечером в Грановитой палате подводили итоги дня в присутствии царицы. Отец Михаил слегка дулся, но сознавал умом, что большая часть замечаний — справедлива. Князь Пузатый выглядел гораздо веселее, нежели утром, а вот наша троица героев — зело мрачнее. Понимали, что умом Россию не поднять, нужны дополнительные силы и финансовые вливания.

— А как вы, господа министры, собираетесь навести порядок в посадах? — язвительно спросила Софья Алексеевна. — Прикажете мне платить мужикам, чтобы прибирались время от времени возле своих наделов?

— С этим как раз проблем нет, — ответил Иннокентий, — нас, Государыня, снова должен выручить метод кнута и пряника. В каждом посаде будет ежедневно проводиться конкурс на самую ухоженную усадьбу. По итогам конкурса вручается премия — два золотых червонца. У кого окажется хуже всех — наложим штраф. Но поменьше. Приз должен быть всегда выше — люди должны тянуться к прекрасному.

— А как со вдовами и неимущими? — не сдавалась царица. — У них ни сил, ни возможности.

— Вдовам и уж совсем неимущим поможет коммунхоз. — Иннокентий выразительно глянул на князя Пузатого. Тот кивнул.

— Чем смогем, тем помогем.

— А средства для помощи? — не отставала Софья Алексеевна.

— А средства поступают в результате правильного налогообложения и уменьшения размеров казнокрадства, — резко выступил Ростислав.

— Ну-ну, — сказала царица, — дерзайте, но не дерзите. И учтите: спуску я вам не дам.

Глава 20. Гея. 4.09.1698. Возвращение блудного попугая

— Мин херц! — удивленно воскликнул Меньшиков, когда их карета проехала заставу Земляного города, где чистые, аккуратные и подтянутые стрельцы противу обыкновения бодро несли службу. — Москва ли это?

Двадцатипятилетний хлыщ с томным лицом, он развалился на бархатном диванчике и чистил ногти костяной аглицкой фенькой с перламутровой ручкой. Напротив сидел мрачный Петр в голландском платье и думал о чем-то своем. Временами лицо его искажала судорога, и тогда Алексашка испуганно вжимался в диванчик. Тем не менее восклицание приятеля он услыхал.

— Что, майн либер Сашка, по-маленькому захотелось? Терпи, друг ситный, терпи. Кому в Можайске было говорено не хлестать столько квасу! Развивай живот — приучай терпеть!

Довольный отповедью, он снова ушел в себя. Разлука с Анной, продолжавшаяся полтора года, камнем давила на сердце, обручем сжимала грудь, свинцовой тяжестью наливала чресла...

Но тут же мысли переключались на нерадивых бояр. Кажись, поставил бы их раком, да и этими чреслами...

Алексашка тем не менее глядел в окошко, раздвинув занавесочки. Не нравились ему перемены, произошедшие с городом. Подметенные улицы, не такие чистые, как в том же Бранденбурге, конечно... но не бросаются в глаза мусор и кучки конских яблок. Не воняет помоями, которые обычно выливаются прямо на улицу. Кое-где подправлены покосившиеся заборы. На всех кабаках сменены вывески — причем сменены недавно — еще дерево не потемнело. Узорной надписью выполнено название — небольшое, букв не более чем в шесть, а рядом для неграмотных — рисунок.

Куда-то подевались стайки нищих, калек и юродивых. На Варварке, у кабака со смешным названием «Синий Бык» стоят невиданные доселе столики, у столиков резные лавки, над столиками развеваются брезентовые опахала. За столиками сидят люди всех мастей: мужики, подьячие, купцы черной сотни. Чинно потягивают из оловянных стаканчиков хлебное вино. Почти как на Кукуе. Краем глаза Алексашка заметил, как к разбуянившемуся мастеровому шагнул дюжий молодец и, положив тому на плечи руки, силой усадил на место. Товарищи буяна принялись его успокаивать.

Меньшиков пожал плечами и снова завертел головой. Вот и дом князя-кесаря, верного сторожевого пса для друзей, злого медицинского кобеля для врагов. Крытая тесом и поросшая мхом крыша приводилась в порядок: несколько холопов очищали ее скребками ото мха, а двое каких-то усатых заменяли прогнившие осиновые пластинки на новые. Петр больно толкнул Алексашку в плечо.

— Иди спроси, где дядя?

Данилыч, покряхтывая, вылез из кареты и, приставив ладонь к глазам, несколько секунд разглядывал преображающийся дом.

— Эге-гей! — звонко крикнул он. — Где Федор Юрьевич, отвечайте живо!

Один из усачей оторвался от своей работы и неожиданно свирепым басом ответил:

В Кремле, — заходившее солнце светило ему прямо в глаза, поэтому он повторил жест Меньшикова. Тот, думая, что его передразнивают, топнул ногой и опять закричал:

— Когда возвернуться обещал?

— За полночь! — буркнул мастер и вновь занялся своим делом.

Завернув трехэтажного матюка, Алексашка вернулся к карете.

— Ну что? — спросил его Петр.

— В Кремле, — буркнул либер комрад и залез на мягкое сиденье, — распустил людей князь, не похоже на него.

— Похоже! — баском хохотнул Петр. — Вели в Кремль.

Карета вновь покатилась по улочкам, на которые начали спускаться сумерки. Уже почти совсем стемнело, когда путешественники проехали в Спасские ворота, и разгоряченные кони замедлили ход, приближаясь к государеву дворцу.

Первым делом Петр хотел увидеться с князем-кесарем, чтобы получить информацию из первых рук. Письма с симпатическими межстрочьями не раскрывали полной картины нравственного падения стрельцов, царю хотелось знать, насколько отрава проникла в тех, кто был призван стоять на страже его интересов. Все эти Шеины, Львы Кирилловичи, Патрики Гордоны. Цыклер тоже не внушал доверия — всю свою жизнь держал нос по ветру и угадывал малейшие колебания окружающей среды. Гордон в прошлый раз сам пришел, но по доброй воле ли? Или испугался, старый пес, жизнь на плахе закончить...

Лишь на Федора Юрьевича можно было положиться. Этот скорее себе руку оторвет, чем бесчестие царю допустит. Что же так поздно дядя делает в Кремле?

Петр вылез из кареты и ступил на неправдоподобно чистый двор, который недавно выложили аккуратно обтесанным песчаником. Следом, почесываясь, вылез Алексашка. От удивления перекрестил рот и воскликнул:

— Парадиз! Как будто из Вены и не уезжали! Мин херц, неужто князь-кесарь повелел порядок в городе перед твоим прибытием навести?

— Их нихт ферштейн! — выдавил сквозь зубы Петр. — У дяди до этого ни ума не хватило, ни руки не дошли бы! Если только Наташка...

— Что? — переспросил Алексашка.

— Ничего, — отрезал царь, — пойдем.

Карету, в которой приехали Головин с Лефортом, Петр Алексеевич отправил в Преображенское еще около дома Ромодановского, нынче только они с Данилычем, да два семеновца на запятках — вот и вся свита. Погоняв желваки по щекам и поскрипев в раздумье зубами, Петр, перепрыгивая через ступеньку, поскакал на Красное крыльцо. Следом, неодобрительно покачивая головой, заспешил Алексашка. Исполосованная вдоль и поперек в детстве задница отчего-то заныла, предвещая нехорошее. Но не будешь ведь призывать царя прислушиваться к голосу собственной задницы — смеху не оберешься. Поэтому Меньшиков ограничился тем, что погрозил кулаком охранникам, призывая тех быть настороже. Семеновцы, уставшие от дикой скачки, лишь угрюмо сжали зубы. Когда этот государь уже набегается!

Теплый сентябрьский вечер, легкий приятный ветерок не мог остудить горячую голову двадцатишестилетнего царя. Да вряд ли ее возможно было остудить и жидким азотом, знай бы соратники его о таком чуде. Выпученные глаза, набрякшие вены на грубых руках с пожелтевшими пальцами, полыхающий огнем взор — это могло бы напугать стрельцов или каких-нибудь драгун из полка, набранного за Казанью. Пара Ревенантов, стоящая у входных дверей, лишь сделала «на караул». Точно сфинксы, с застывшими навсегда в приветствии рожами, они приняли возвращение блудного Государя просто и естественно. Нет! Не просто и не естественно! Алексашка хотел было обратить внимание Петра на необычный караул, но тот уже шагнул к ближайшему от себя Ревенанту.

В том было добрых семь футов. Темно-синяя форма, в сумерках кажущаяся почти черной, обрезанный вполовину для удобства бердыш с трехкилограммовым лезвием на конце, мощный арбалет за спиной, алая полоска берета. Справа на поясе подсумок с арбалетными болтами. Рукоять для натягивания в комплект не входила, поскольку обладающие отменным здоровьем Ревенанты без труда натягивали дакроновую тетиву руками.

— Здорово! — проговорил Петр, немного задирая голову. Все-таки Ревенант был сантиметров на десять повыше царя.

— Какого полку? — тут же вопрошал Алексашка.

— Че Гевары! — рявкнул Ревенант, скосив глазом на Государя. Тот под этим взглядом почувствовал себя неуютно и отвернулся к Меньшикову.

— Что-то я не знаю полковника Чекивара, — пробормотал он, — может, Федор Юрьевич нанял... А может, из новых... Кого мы там наняли в Англии?

— Нет, мин херц, у того прозвище вроде на «ась» кончалось... Блюмк... блю... бляншайсь...

— Бланшез! — поправил дорогого друга Государь, снова повернулся к караульному и хмыкнул: — Хорош! Звать как?

— Рольф! — Низкое рычание Ревенанта, казалось, могло принадлежать с таким успехом и тигру.

Пожав плечами, Петр вошел в двери. Следом двинулся и Меньшиков с солдатами. В гостиной зале, убранной по случаю недавнего празднования Нового года, было тепло и сухо. Петр повращал бешеными глазами и прошел дальше. У дверей в Грановитую палату застыла еще парочка бездушных дьяволов. Меньшиков перекрестился про себя и передернул плечами. Боль в заднице становилась все нетерпимей.

Быстрыми шагами Петр подошел к дверям и распахнул их.

— Все в сборе, — удовлетворенно заметил он, — а ты, майн либер камрад, сомневался.

— Заходи, Петруша! — донесся из глубины палаты давно забытый, ненавистный голос. — Зело рады, что возвернулся ты в целости и сохранности.

Меньшиков в испуге закрыл глаза. Вот и не верь теперь собственной корме! То, чего не ждали, но боялись — свершилось. Богоданная единокровная сестрица царя, нагло усевшись на царском троне, смотрела легко и вызывающе. Петра внезапно обуял приступ панического всепоглощающего страха, такой же, что заставил его девять лет назад бежать в Троицу в одном исподнем. У него задергалась левая щека, глаза закатились так, что были видны одни белки, левая рука вцепилась в правую и начала самопроизвольно дергаться.

— Мин херц! — воскликнул бледный Меньшиков.

— Шалый какой, — брезгливо произнесла Софья, — а и не изменился ничуть!

Ростислав встал со своего места и подошел к скривившемуся в эпилептическом припадке царю. У Петра, как известно, не было эпилепсии в привычном понимании этого слова, лишь легкие припадки при чрезмерном возбуждении. К сожалению, царь Петр так и не научился держать себя в руках. Вернее, его этому не учили, так как никто всерьез не воспринимал претензий долговязого мальчишки на трон. Покойная Наталья Кирилловна лишь ахала на проказы своего сорванца, да предлагала Никитке Зотову излишнюю динамику из Петра Лексеича выгонять чтением Библии.

Каманин еще немного посмотрел на Петра, а затем неожиданно влепил тому хлесткую оплеуху. Голова государя мотнулась в сторону и глаза внезапно возвратились на прежние места. Он удивленно посмотрел на человека, стоящего перед ним.

— Как ты посмел! — громко прошептал царь.

Каманин медленно сложил руку в кулак и на этот раз уже с наслаждением поднес прямо в рыло. Как будто ударная волна прошла по Грановитой палате: смятый царь, перевалившись через собственную голову, мешком осел на пол; Меньшиков Александр Данилыч, либер киндер унд брудер, моментально сгорбился и стал на голову ниже. Уж если Государя Великия, и Малыя, и Белыя награждают подобными плюхами, то чего ждать ему?

Половина сидящих за столом бояр втянула голову в плечи. В то время понимали толк в кулачных боях, многие были любителями этого дела, поэтому все на мгновение представили себя на царском месте. Очевидно, это было впервые — никто из них не хотел оказаться на этом месте. Ростислав Алексеевич помахал в воздухе разжатыми пальцами. Уж зело от души влепил по человечишке! Вернулся на свое место Премьер-министра и громко сказал Софье:

— Прошу прощения, Государыня. Давно это хотел сделать. Число зубов, выбитых вашим братцев изо ртов слуг своих, не поддается исчислению. Я и возжелал, чтобы он на своей шкуре ощутил это — каково самому получать.

Софья Алексеевна подняла на него свои пресветлые глаза, полные обожания.

— О нет, мой храбрый рыцарь! Не нужно просить прощения за столь удачную шутку. Вставай, Петруша! Дело будем говорить.

— Один момент, Софья Алексеевна! — попросил Премьер. — Пусть куда-нибудь уберут этого вора и педрилу.

Он пальцем указал на едва не наложившего в штаны Данилыча. Двое Ревенантов из четырех, охраняющих непосредственно Грановитую палату, подхватили бедолагу под руки и выволокли прочь. Петр уже оправился от нокаута и теперь стоял, хмуро потирая начинающую синеть челюсть. Сестра поманила его, и он подошел. Встал, как напроказничавший мальчишка перед троном, хмуро спросил:

— Ну, чего теперь?

Сесть ему не предложили. Ростислав пробормотал сквозь зубы: «Звиняй, Петр Ляксеич, мястов нетути», но его услышали лишь ближайшие бояре, царица, да полковник Волков, усмехнувшийся на эту сакраментальную фразу.

— Ну, рассказывай, братец, — предложила Софья, — а мы послушаем.

— Чего рассказывать? — насупился Петр. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу. Долговязый, мрачный, насупившийся. Гадающий о том, что дальше. Думающий, что двадцать шесть — это еще не возраст. Стервенеющий при мысли, что дело жизни загублено. Задыхающийся от страха при мыслях о своей дальнейшей судьбе. Насчет Соньки он иллюзий не пытал — загубит как пить дать.

Но как она смогла выбраться из монастыря? Хотел же перед отъездом увеличить там охрану, поставить надежных людей. Даже дядюшка, Иуда, сидит как ни в чем не бывало... в глаза не смотрит, сволочь! Дать бы в рыло дорогое, чтобы душенька порадовалась, да уж не достать. Верзила энтот смотрит совсем плохо, ай-яй, что же будет?

Софья Алексеевна чуть прищурила глаза и медово-неприятным голосом пропела:

— Все рассказывай! Как там у иноземцев? Чему научился полезному? Как честь и достоинство Московского царя берег! Как позорил нас в Голландии, Англии, Австрии! Доездился, сукин сын! Вся Европа над нами потешается! Каковски царь, такова и держава! Пьянчуга! Сарынь! Дурак!!!

Раскрасневшаяся Государыня была великолепна. Уняв гнев, клокотавший в ее высокой груди, она повернулась к Волкову:

— Андрей Константинович, ума не приложу, что делать с этим идиотом, может, вы что подсоветуете? Кажется, удавила бы собственными руками. Бросить страну на два года, аки Ричард Львиное Сердце — и вперед, галопом по Европам! Так у Ричарда той Англии было миллион человек (да и то, когда...), а здесь...

Полковник осмотрел строгим военным взглядом бывшего царя, а затем осторожно предложил:

— Государыня, помнится мне, что Петр Лексеич страх как жаждал уехать в Голландию, дабы строить там корабли. Пущай едет. И пройдоху Меньшикова с собой забирает. Да и Лефорта тоже. Если Зотов Аникита вам не нужен, пусть тоже едет. Таково мое скромное мнение.

— Полковник! Граф! Побойтесь бога! Над нами в Европе смеются. А так — хохотать зачнут.

Андрей Константинович развел руками:

— Ну, если вам смех Европы важнее спокойствия России...

— Не надо! Пусть едет! И дружков-пьяниц своих забирает с собой. Но учти, Петруша, — денег не получишь ни копейки! Что заработаешь на верфи — все твое. Хошь в аустерии спускай, а хошь — в кирку неси. Бояре! Кто чего сказать хочет?

Никто из бояр не шевельнулся. Более задницей, чем умом понимали, что нельзя Петра оставлять в России. Или в изгнание, или на небеса. Но сколь ни жестока была Софья, на убийство родного брата она не пойдет. Значит — изгнание. Да будет так!

Два дюжих молодца из команды Эрнесто Че Гевары встали по бокам Петра, дабы совершить ритуальное «Banish from Sanctuary»^[27]. Он опустил голову и пробасил:

— Сонь, а может... мож... я город на севере построю? Для России?

— Построишь, — кротко ответила сестра, — только потом мне придется твой город штурмом брать. Двое суток тебе на сборы, и чтоб в конце седмицы и духу твоего на Руси не было. Ты ж корабли строить хотел! На кой тебе город?

Долговязый, нескладный, он постоял еще немного, но затем подчинился. Сопровождаемый Ревенантами покинул палату, чтобы исчезнуть навсегда из Москвы, России и истории русского государства.

Смазанные деревянным маслом тяжелые створки закрылись, и палату обуяла тишина. Затем распахнулась дверца висевших за троном на стене часов, высунулась кукушка и богатырским ревом объявила, что у мира час до полуночи.

— Что ж, бояре, — прикрыв ладонью рот, зевнула Софья, — время нынче позднее, пора нам на боковую.

Тихо опустела зала. Только остался сидеть в своем кресле полковник, да премьер-министр постукивал кончиками пальцев по дубовой столешнице. Софья недовольно посмотрела на них:

— В чем дело, господа? Опять какие-то проблемы? До завтра никак не подождем?

— Некуда больше ждать, Софья Алексеевна, — внимательно уставился ей в глаза Андрей Константинович, — надо курс выбирать.

— Какой еще курс? — удивилась царица. — Вы меня начинаете пугать. Объяснитесь же!

Вместо ответа Волков расстегнул на груди рубашку, достал оттуда цепочку с хризолитом и легонько щелкнул по камню ногтем указательного пальца. Посреди круглого стола началось пучиться, вздыматься и отливать синевой. Свечи в шандалах и канделябрах принялись мерцать.

— О Господи! — выдохнула Софья.

В Портале возник контур человеческой фигуры, сначала прозрачный, а затем внезапно потерявший эту прозрачность. Спустя десять секунд Хранитель собственной персоной спрыгнул со стола и легко поклонился в сторону правительницы.

— Отлично! — удовлетворенно произнес он. — Определенно, товарищи, вам можно доверять самые сложные дела. Добрый вечер, Софья Алексеевна!

Та лишь хватала широко раскрытым ртом воздух. Хранитель метнул в этот самый рот небольшой серебристый шарик. Попал.

— Антишоковое, — пояснил он Ростиславу с Андреем Константиновичем, — хватайте ее и за мной!

— Но Семен! — возмутился вдруг Ростислав. — Это ведь женщина!

— Хайсан-хопсан! — выругался Хранитель голосом Ливанова, схватил царицу рукой под колени, взвалил на плечо и строго посмотрел на своих помощников.

Те пожали плечами, запрыгнули на стол и по одному скрылись в Портале.

— Стеречь строго, наблюдать! — рявкнул верзила Ревенантам и шагнул следом.

Глава 21. Унтерзонне. 265. Объяснение в любви

Софье снилось детство. Маленькая девочка в нелепом кокошнике скачет по двору детинца, прыгая через лужи и ступеньки парадной лестницы. Широко раскрытые глаза смеются вместе со ртом, глядя на проказы домашних карлиц. Подходит в светлых одеждах отец Сименон и ведет ее на занятия грамотой и цифирью. Грустная улыбка больной матери, царевны Марии Ильиничны. Смерть мамы. Недобрые глаза мачехи, взятой чуть ли не от сохи. Злые и завидные глаза Нарышкиных, глядящие с ненавистью из каждого потайника и чулана. Снова змеиный взгляд Медведихи^[28]...

Она вскрикнула и проснулась. Залитая ярким солнечным светом комната, спальная палата. Во рту словно кошки плодились. Несмотря на девять лет монастырского режима зубы сохранились все в целости, и изо рта не несло пикантной гнилью, как у многих бояр, но все равно... Что она такое съела?

Софья моментально вспомнила все, что случилось вчерашним вечером, и села на кровати, подобрав под себя ноги. Вошла горничная.

— Доброе утро, ваше величество, — ласковым голосом произнесла она, — как почивалось?

Государыня Российская спросила о том, о чем бы спросил любой человек, попавший в подобное положение. Потирая виски кончиками пальцев, она задала типичный вопрос завсегдатая вытрезвителей:

— О Господи! Где я? Кто вы?

Горничная улыбнулась.

— Вы в Неверхаусе, ваше величество! Хранитель с господами Волковым и Каманиным ждут вас к завтраку. Позвольте вам помочь с туалетом.

Только тут Софья заметила что она, оказывается, раздета. Смутившись, она спросила:

— Простите, а кто меня раздевал?

— Я, — снова улыбнулась горничная. — Может, я все же помогу вам одеться?

— Хорошо! — вздохнула Софья.

Встав с постели, она посмотрела на себя в зеркало. Никогда не дашь этой бабе сорок один! Со скорбью признаем, что монастырь пошел на пользу. Наметившаяся за семь лет правления полнота рассосалась без следа, фигура вновь обрела стройность, а похудевшее лицо — от наметившегося второго подбородка. Даже чуть широко разнесенные скулы — признак принадлежности к дому Романовых — не портили его миловидности.

Горничная помогла ей надеть небесно-голубого цвета платье с открытыми локтями, на взгляд царицы пошитое из безумно дорогой парчи. Весьма сложный рисунок парчи был выполнен не иначе как в Италии, а тамошние мастера привыкли брать за свою работу хорошие деньги. Софья навскидку оценила свой наряд в триста ефимков и повеселела.

Вряд ли на нее стали бы тратиться, если бы похищение имело сколь-нибудь низменные цели.

— Я голодна, — капризно сказала она, — и хочу умыться.

— Пожалуйте сюда! — Горничная, казалось, состояла из одних улыбок. Более привычная к тому, что ее ближние лишь бестолково суетятся с испуганными лицами, Софья торопливо дернула плечом и прошла к умывальнику.

Что это умывальник, она догадалась, естественно, когда из крана в белоснежную эмалированную раковину потекла вода.

— Прошу, — предложила ей горничная приступить к умыванию.

Царица послушно сунула руки под тугую теплую струю и, зачерпнув из специальной ванночки душистого жидкого мыла, принялась умываться.

— Рушник, пожалуйста! — Девушка подала ей махровое полотенце, расцветкой напоминающее Андреевский стяг.

— Пжалста, пжалста, — проворчала Софья Алексеевна, — все у вас пжалста! Что теперь?

Горничная провела начинающую нервничать царицу в соседнюю со спальней комнату, в которой любая женщина двадцатого века узнала бы парикмахерский салон. У роскошного кресла, обитого кожей бежевого цвета, пребывал в постоянном движении Главный цирюльник Франко — бывший рядовой стрелковой роты господина Булдаков — Александр Воробьев.

Говорят, что самые лучшие танцоры, модельеры и дизайнеры — это гомосексуалисты. Танцевал Санька хреново, кроил того хуже, но как визажисту ему действительно не было равных. По крайней мере на Унтерзонне. Пользовался, сукин сын, таким спросом, каким на Земле не пользовались ни Легро, ни Альдо Коппола, ни сам Леонар. Одну неделю он приводит в порядок прическу Марии Флорентийской — супруги Людовика Девятого, во вторую он готовит Елизавету Норвегову к торжественному балу в честь годовщины образования пан-Европы. В среду третьей недели его услугами пользуется королева Ржечи, а на четвертую запланирована смена имиджа супруге самого Джонатана Оверлорда — королеве Британии — Анне Капетинг. Смена имиджа включает в себя ремонтно-восстановительные работы изъеденного прыщами лица, перекрас черных волос в рыжие и разработка очищающей кровь диеты. Смета на подобные работы пробивает в бюджете Британии бреши, но обаяшка-Джонатан готов на все.

К Софье Алексеевне Сашка был выдернут из покоев принцессы Урсулы — дочери короля Виченцо, главы Оберланда. Одетый в облегающие фиолетовые лосины и ядовитый салатовый блузон, тридцатилетний оболтус Воробьев смотрелся самым ярким пятном в этой комнате. Подведенные глаза и нарумяненные щеки не смутили царицу — в ее время многие молодые бояре наводили дополнительную красоту посредством сажи и свеклы. Ее больше всего поразил голос: мягкий, женственный, чувственный.

— Куафер, — поставила диагноз она, — рафине!

Саша с ленцой поклонился.

— К вашим услугам! — контральто женоподобного мужика обволакивало и согревало.

— Александр Федорович, — умоляюще произнесла горничная, — что-нибудь моментальное, ее величество на завтрак ждут. Вся работа — после завтрака.

— Завтрак будет здесь, — стервячьим голосом пропел визажист, — у меня необычайный душевный подъем! Софья Алексеевна, дорогая, пожалуйста, присядьте в это великолепное кресло, я вас буду делать. Ах, шармант, какой пассаж!

Софья покорно уселась в кресло, а горничная поспешила в столовую, чтобы наябедничать на неуступчивого куафера. Вопреки ее ожиданиям, Хранитель лишь рассмеялся:

— Значит, все будет в норме! Саша знает, что делает! Иди, Аннет, отнеси Софье Алексеевне закусить — пока они будут работать, наступит вечер. Я воробьевскую манеру хорошо изучил.

Он оказался прав. К ужину Саша торжественно вывел женщину, совершенно не похожую ни на одну из королев, ни на одну из императриц. И конечно же, меньше всего эта женщина была похожа на ту монашку, которую меньше месяца назад веселая гоп-компания похитила из монастыря.

Одеждой она, может быть, и походила на царицу Софью Алексеевну, но вот выше груди! Стрижка свободного стиля — под Шерон Стоун в фильме «Щепка», лишь цвет волос остался тот же — темно-каштановый. Искусно уменьшенные, первоначально весьма кустистые брови. Умело увеличенные тенями зеленые глаза. Лет тридцать пять дашь, не больше.

Мужчины встали из-за стола. Хранитель искренне поклонился царице и восхищенно сказал Воробьеву:

— Саша, ты свои ананасы зря не жуешь. На уровне двадцать первого века!

При упоминании об ананасах Сашино меланхоличное лицо оживилось, и он с интересом глянул в сторону Малой столовой — там был накрыт изысканный стол.

— Софья Алексеевна, ответьте нам только на один вопрос: как этому прохиндею удалось уговорить вас остричь волосы, дабы соорудить этот шедевр среди причесок? — Этот вопрос задал ей полковник Волков.

Она лишь едва удостоила его взглядом.

— Не ведаю, судари, кто из вас здесь больший прохиндей, — процедила она, — но очень хочу знать, с какой целью меня похитили и изменили мой облик...

— Это резонно! — сказал Хранитель. — Вас доставили сюда для обучения.

— Ах для обучения? — Она сурово глянула на Ростислава.

— Мамой клянусь, — поспешно ответил тот, — но, может, во время ужина?

Софья поджала губы и величественной походкой направилась в столовую.

— Карл, по моему решению вы стали графом и моим Тайным советником.

Угрюмый толстяк подобрал живот и согласился:

— Да, Государь!

— И я уверен, что вы впредь будете мне верны и никогда не предадите...

— Нет, Государь!

— Хлебните рейнского, отличное вино.

— Да, Государь!

Карл, шестнадцатилетний шведский король, поджал губы и посмотрел на своего собеседника. Его порой раздражала лаконичная манера Тайного советника, но вместе с тем он понимал, что болтун — находка для подсыла. Он заложил упрямые пряди волос за уши и упругой походкой прошелся по королевской опочивальне.

Напротив Пипера жевал губами еще один тезка короля — генерал Карл Густав Реншильд. Он стоял, крепко упершись ногами в пол, и раздумывал о возможных последствиях позапрошлой ночи. Певичка из нового театра трудилась всю ночь над жестким телом генерала, отважно подтверждая реноме итальянок. Реншильда мучили смутные подозрения и известное жжение при утреннем мочеиспускании. Теперь он решал, показаться ли лекарю или подождать еще сутки.

Голос короля отчетливо звучал в помещении, но с трудом доходил до генерала. Реншильд крепче уперся в пол и, стараясь не тревожить внезапную хворь, застыл молчаливым изваянием. Меж тем разговор между Пипером и королем становился все интереснее.

— Что поделывает Фридрих, король датский? — размышлял вслух Карл Двенадцатый. — Что-то же он делает... что-то да и думает? Хотел бы я знать, когда этот кретин придет к выводу, что молодой шведский король не представляет ни малейшей опасности и нападет да хоть на Рюген?

— Ваше величество, по слухам, датский король не слывет решительным человеком. Если он и решится на активные действия, то только в составе коалиции. А о коалиции пока ничего неизвестно. — Меланхоличный советник смотрел прямо перед собой, словно лошадь, жующая из яслей овес.

— А ваше мнение, господин генерал? — Взгляд Реншильда обрел осмысленность. Он прислушался к зарождающейся боли в паху и нейтрально ответил:

— Я целиком согласен с графом.

Король недовольно топнул ногой.

— Мне не нужно, чтобы вы с кем-то были согласны! Мне нужно, чтобы на нас кто-нибудь напал! Мне нужна война, господа!

— Сенат против войны, — осторожно заметил Пипер.

— К черту сенат! — вспылил король. — К черту ваши советы! Я в них не нуждаюсь. В подобных советах не нуждалась даже моя двоюродная бабушка!

Тайный советник молча пожал плечами. Молодому государю хочется воевать... а страна устала от постоянных войн. В казне нет денег. Крестьяне стонут под налогами. В стране царит голод. Но молодой упрямец ничего не желает слышать. Подавайте ему войну!

— А что король Август? — внезапно спросил Карл.

— По сведениям от нашего посла из Варшавы, король Август подкупил половину сейма. Но другая половина вместе с Великим гетманом Любомирским ничего так сильно не желают, как повесить этого наглеца.

— Но Август перед коронацией поклялся присоединить Лифляндию к Польше, ваше величество, — добавил почтительно Реншильд.

— Август Сильный, — задумчиво повторил Карл, — так ли уж он силен? Сможет ли пройтись на руках, как я? Ходил ли он на медведя? Сколько раз?

Теперь настала очередь Пипера жевать губами. Несмотря на то, что Карл являлся королем Швеции, на интимные темы с этим мальчишкой, годящимся ему в сыновья, Пиперу разговаривать претило. Но вопрос требовал ответа. Осторожно подбирая слова, Тайный советник принялся посвящать своего государя в некоторые тайны Варшавского двора.

— Видите ли, ваше величество, король Август предпочитает доказывать свою силу в королевской опочивальне. Медведи его в этом смысле не устраивают...

— Так какой же идиот прозвал его «Сильным»? — негодующе воскликнул молодой король. — Сила — это прежде всего доблесть воина, честь воина, верность Отчизне!

Пипер хмуро пожал плечами. Если бы шведский язык был наподобие русского, многогранным и обтекаемым, изобилующим множеством ругательств и сильных словечек, то Карл Пипер ответил бы царю лаконично: «Ваше величество, основное занятие короля Польши — это пьянство, блядство, тунеядство!» После этой григорянской строчки он бы гордо отвернулся к окну и предоставил бы королю самому постигать смысл сего откровения.

Но ни в шведском, ни в немецком, ни во французском, ни тем более в латыни подобных выражений нет. И Тайный советник принялся объяснять смысл жизни в представлении богатого саксонца. Роль Реншильда свелась к мрачному киванию головой и скорбному выражению его медвежьего лица.

— Достаточно! — прервал король. — Что еще сообщил посол?

— Буквально сегодня утром мне передали голубиной почтой письмо. — Пипер достал из-за обшлага маленький треугольник. Карл быстро выхватил его из рук собеседника и принялся жадно вчитываться в латынь.

— Ха, — довольно произнес он, дочитав, — что ж вы сразу мне не сказали! Темните, граф! Реншильд, да что с вами сегодня? Выпейте рейнского, налью лично!

Король щелкнул пальцами — вошел слуга.

— Густав, принесите нам три чистых фужера. — Лакей склонился и, сдав задом, скрылся за портьерой.

Снова колыхнулась портьера. На серебряном подносе красовалась открытая бутылка вина и три фужера. Король сдержал слово. Лично разлив вино по фужерам, он поднял свой.

— Господа, давайте выпьем за этих авантюристов! Генерал, вы не в курсе! Три недели назад московский царь Петр встречался с королем Августом! Помимо трехдневной пьянки, был заключен устный договор о совместных действиях в Лифляндии. Прозит!

Все выпили. Пипер поставил пустой фужер на поднос и добил короля:

— Согласно самой последней информации, в Варшаве замечен Иоганн Паткуль.

Карл едва не подавился.

— Граф, — покачал он головой, — я вас когда-нибудь колесую!

— За что? — поднял брови советник.

— За вашу идиотскую манеру выдавать мне информацию по крупинкам! Признайтесь, граф, вы ведь меня за ребенка держите! Сомневаетесь, что ваш король адекватно отреагирует на ситуацию? Ладно, старый пройдоха! Что мы имеем в итоге?

Пипер медленно принялся «итожить говоренное».

— Ваше величество, Польша, Московия и Лифляндское рыцарство что-то замышляют. Поскольку все эти страны плюс Дания в некотором роде ущемлены в прошлом Шведским королевством...

— Они полагают, что настало время для возмездия! — восторженно закончил король.

Реншильд с надеждой посмотрел на короля. Возможно, аудиенция скоро завершится. Карл торжественным голосом продолжил:

— Повелеваю: процесс редукции в Лифляндии ускорить, направить в Копенгаген надежного человека с целью сближения польского и датского кабинетов. Да! У вас есть на примете опытный интриган, граф?

Пипер восхищенно посмотрел на своего короля и медленно кивнул. За подобные редкие взгляды Карл прощал графу многое: и известную инертность, и нескладную фигуру, и немецкую кровь. Он знал, что Карл Пипер совершенно не умеет льстить. И ценил его вдвойне.

— Усилить гарнизон Нарвы за счет отправки туда эскадрона тяжелой кавалерии. На это разрешение сената спрашивать не нужно. Отправьте на подмогу к полковнику Горну капитана Маркварта. Отличный солдат!

— Осмелюсь напомнить вашему величеству, — сказал побледневший Реншильд, — Сенат планирует на следующий год отправить в Москву посольство по вопросу подтверждения Кардисского мирного договора.

— Что там за договор? — встрепенулся Карл.

— Определение границы согласно Столбовскому договору, что был заключен семьдесят лет назад между Швецией и Московией.

— Пусть едут! — махнул рукой Карл. — Я не намерен забивать голову историей. Вы мне лучше скажите, на кого нам лучше нападать в случае войны? На Данию, на Саксонию или на Россию?

— До Москвы далековато... — неопределенно начал советник.

— Дальше, чем до Копенгагена?

Пипер и Реншильд ошалело переглянулись. Затем синхронно про себя помянули учителей Карла: профессора Норчеренского-Норденгиельма, графа Нильса Гюльденстольпе и советника Фому Полуса. Еще большими, нежели с историей, у короля были проблемы с географией. Он приблизительно представлял себе карту собственных владений: Швецию, Финляндию, Ливонию, Карелию, Ингрию, города Висмар, Выборг, острова Рюген и Эзель, лучшую часть Померании, герцогства Бремен и Верден, закрепленные за Швецией международными трактатами и страхом перед шведской армией.

Но помимо этого он ничего не желал знать о других частях света, говоря, что запомнит расположение иных земель только тогда, когда присоединит их к своему королевству.

— Ну вот, господа! — воскликнул молодой король. — А вы, Пипер, мне говорите, что коалицией против нас и не пахнет! Да ее запах носится в воздухе, я его носом чую!

Он пошевелил своим горбатым шнобелем.

— Запах бродит по Европе, запах моей победы! Моей окончательной победы!

Он подбежал к окну и раскрыл створки. На кирках колокола начали звонить к обедне. Ветер растрепал его кудрявую шевелюру. Он повернулся к своим советникам и топнул ногой:

— Быстрее бы они решались! Я проскачу по Европе, точно намедни по Стокгольму на олене. Господа, вы видели, как я пронесся!

— Имели честь, ваше величество! — поклонился Пипер. — Прошу прощения, но если ваше величество не нуждается больше в нашем присутствии...

— Ах да! Конечно, можете быть свободными!

Добродушно фыркнув в спины своих советников, король снова вернулся к окну. Теплый ветер с моря обдал его своим соленым запахом, он хмыкнул и затворил окно. Позвонил в колокольчик и приказал слуге:

— Густав, обедать!

— Господа, у меня кружится голова!

— Софья Алексеевна, но ведь это всего шестнадцатый этаж, то есть поверх!

— О Господи! Да я выше второго в жизни не поднималась! О! Голова, падаю!

Ростислав оказался парнем расторопным. Будто всю жизнь ловил цариц, он подхватил Государыню на свои крепкие руки. Та, глупо хлопая глазами, пробормотала:

— Всю жизнь мечтала, чтоб меня на руках носили. Меньше жрать надо было... Министр, держите меня крепче... упадем ведь!

— Не упадем, ваше величество. — Каманин глянул в зелень царицыных глаз.

Ему показалось, или действительно там промелькнуло что-то бесовское? Но не может же царица громадного государства заигрывать с мужиком, как простая крестьянка! «Отчего же? — фыркнуло предыдущее воплощение. — Какая разница между царевной и крестьянкой в этом смысле... никакой! Изголодавшаяся за десять лет баба легла бы и под негра, а тут молодой-симпатичный». Какой молодой? Я ее в три раза старше! «Любви все возрасты покорны!» Дурень, не путай влечение с чувством! «А ежели эрекция, да с эякуляцией?» Молодой человек, что вы мне тут голову морочите? «Да так, слова прикольные!»

Хранитель с интересом смотрел на немую сцену. За сотни веков он не устал поражаться случайному характеру вспышек симпатий.

Когда-то, давным-давно... А может быть, на прошлой неделе... Нет, очень давно...

Палач уже заканчивал свою работу на сегодня. С лезвия топора стекали упругие густые капли крови. Оставалось последний раз взмахнуть, и на сегодня все.

В этой стране ведьм не сжигали — каждое дерево на учете, не сильно разгонишься устраивать аутодафе. Лишали жизни немилосердно, с обильным пролитием крови, путем расставания человека с самым главным органом тела.

Последняя жертва — девчонка лет шестнадцати мазнула по монументальной фигуре палача презрительным взглядом и подошла к плахе на негнущихся ногах. И столько силы было в этом взгляде, что топор палача сам собой пошел гулять по головам прелата, асессора и аудитора. Но пока он срывал с девчонки санбенито, их накрыли сети... По счастью, мимо проезжал Хранитель.

Забытая история. Лишь дворецкий да его жена помнят о ней. Но теперь уже не представишь импозантного Сильвестра в одежде палача да с мясницким топором. И жену его — искусную целительницу Беназир — в желтой накидке с диагональными крестами. Хранитель хмыкнул и произнес:

— Давай-ка, дружок, неси Софью Алексеевну за мной. Уж очень их организмы нежные.

Он стремительно вышел с панорамной площадки на лестницу, спустился на один пролет вниз и свернул направо по коридору. Тут же повернул медную начищенную ручку белой филенчатой двери и вошел в небольшую комнату.

— Клади на софу, — предложил он Каманину.

— Софью на софу! — тихонько пробурчал Волков. Хранитель внимательно посмотрел на него.

— Сколько живу, не могу понять, чем софа от тахты отличается... или от дивана.

Странный человек Хранитель по имени Семен подождал, когда Ростислав опустит свой драгоценный груз на вышеупомянутый предмет мебели, и только тогда соизволил объяснить:

— Софа, она же тахта, представляет собой низкий диван без спинки. Доступно объяснил?

Полковник только развел руками. В этот момент царица, не желающая дольше пребывать в неподобающем ей виде, приняла вертикальное положение и встала. Несколько неуверенной походкой добрела до кресла и облегченно опустилась в него.

— Фу! — выдохнула она. — Ну не могу же я в присутствии Владыки и собственных министров пребывать в столь фривольной позе!

— Каждая поза фривольна настолько, насколько воспитаны окружные кавалеры! — наставительно произнес Хранитель. — Возьмите вот, Софья Алексеевна, лекарство для поддержки вестибулярного аппарата.

— Для программной или аппаратной? — поинтересовался Волков.

— Чего аппаратной? — не понял Ростислав.

— Software! — однозначно ответил Хранитель. — Кое-какие фокусы с мозжечком. Биологические.

— Не буду я это глотать! — упрямо заявила Софья.

— Ходите с морщинами! — равнодушно сказал хозяин.

Пастилка мигом исчезла во рту. Софья посидела еще минут пять в кресле, ведя ни к чему не обязывающую беседу, а затем резко встала и подошла к окну.

— Чудеса! — только и воскликнула она. — Этого не может быть! Ай, лепо!

Ростислав подошел к ней и выглянул в окно. Эта сторона Неверхауса была обращена к морю, плескавшемуся где-то вдалеке внизу. Сам замок находился лиги за полторы от побережья, но с высоты семьдесят метров море было как на ладони.

— Это море? — Царица повернулась к Хранителю и выжидающе смотрела на него. — Я вижу море впервые в жизни. Оно... оно прекрасно!

— Совершенно с вами согласен! — неожиданно теплым голосом подтвердил Хранитель. — Это Фризское море. У вас оно зовется Северным.

— Где это «у нас»? — подняла брови царица. — Господа, вы забываете, что я совершенно в неведении относительно того, где мы сейчас. Прошу меня побыстрее просветить.

Все трое мужчин переглянулись. Хранитель сделал элегантный жест рукой, некое IMHO.

— Например, среди нас присутствует бывший преподаватель. Давайте попросим его толково и доступно объяснить Софье Алексеевне общую концепцию планетарно-пространственной триады «Земля-Гея-Унтерзонне»! Ростислав Алексеевич, тряхните стариной!

В этот момент Ростислав отчего-то вспомнил своего последнего отца — Алексея Михайловича. Каманин-старший был реалистом и не верил во всякую чепуху типа параллельных миров. Он говорил, что определение параллельности справедливо лишь длядву-трехмерных континуумов. Параллельность хотя бы четырехмерников человеческий мозг представить не в состоянии из-за собственной психосоматики. «И что, отец, неужели нет человека, чтобы смог представить многомерное пространство?» — «Отнюдь, Ростислав. Таких людей множество, но у них проблемы даже с трехмерной матрицей. Это, к сожалению, психически больные люди. Возможно, они представляют себе, скажем, пятимерник, но толково объяснить его концепцию не в силах».

Профессор хмыкнул. Даже теперь, когда он узнал о существовании так называемых параллельных миров, большой ясности с принципом перехода между ними не было. Компьютер высчитывал точки перехода по неким заоблачным формулам, при взгляде на которые неплохого математика с Земли пробирала нервная дрожь, компьютер распределял энергию перехода и формировал защитный купол, он же управлял распределением этой энергии, гася радиоактивность и рассеивая смертоносные для окружающей живой материи лучи.

Все население Китая не смогло бы управлять реакцией пробоя-перехода. С одним пробоем Китай, возможно, справился бы, но реакция перехода требовала от нейронов запредельных скоростей проводки нервных импульсов. Существовала, конечно, парочка препаратов, увеличивающих толщину нервных волокон и липопротеида миелина, обеспечивая нервным импульсам скорость распространения до 400 метров в секунду, но ничем хорошим это не заканчивалось. Если не считать хорошим паранойю, кататонию и катастрофически высокое содержание в крови адреналина.

Испытания препарата обычно заканчивались для человека «афганским синдромом». Один из подопытных, специально раскопанный, ярко выраженный «тормоз», после приема таких вот «нейромодуляторов» вскочил на лаборантку и произвел восемнадцать соитий, после чего сожрал ее бутерброды, торчащие из кармана, и только потом одному «архангелу» из персонала пришло в голову отрубить испытуемого ударом дубинки по сонной артерии. Короче, хорошие воспоминания об этом эксперименте сохранила только лаборантка, чудом не забеременевшая.

Ростислав чертыхнулся. Глянул на Софью, и глупости всякие лезут в голову, прости Господи! И царица тоже хороша — раскраснелась, точно молодая жена у смертного одра старого мужа! Тоже хороша! Хороша, чертовка! Да что это сегодня с ним!

Молодой (хм!) профессор потер переносицу и свирепо осведомился:

— А почему собственно? Я, любезный Семен, еще сам эту теорию не до конца понял.

Хранитель прищурился:

— Вот вы нам и расскажите, что именно вы поняли. Не мне же рассказывать Софье Алексеевне о смысле и соли жизни. Мне как-то проще объяснить компьютеру напрямую в двоичной форме, отчего не бывает детей у шарикоподшипников, или вкусовые ощущения гоблина. Не того, что кино переводит, а того, который из царства Орк.

Каманин явно начал психовать. Он зверским взглядом окинул интерьер комнаты и начал:

— Концепция параллельных миров стара как мир. Еще в Библии описан первый способ путешествия человека между мирами. Бог изгнал из рая Адама и Еву, надеюсь вам, Софья Алексеевна, известен такой факт? Известен? Отлично! А где, по вашему мнению, располагается рай?

— Небесный или Земной? — уточнила Софья. — Земного Рая, к сожалению, больше нет. Воды Великого Потопа смыли его с лица Земли. Ну а о Рае Небесном спорят все религии. Это не ко мне!

Она испытывающе взглянула на Хранителя.

— И не ко мне! — моментально открестился он. — Я тут ни при чем. Кто ж виноват, что у каждого — свой рай. У караванщика — оазис, у моряка — «ЗЕМЛЯ!», у пьяницы — поллитровка, у голодного — скатерть-самобранка, а у толстого — бочка с бромелайном.

— Кто доклад делает? — выпятив челюсть, осведомился профессор. — Особенно про бромелайн вы хорошо отметили. И понятно.

— Затыкаюсь, — кратко сказал Семен.

— Не люблю, когда начальники затыкаются! — неожиданно встрял Волков. — Это чревато.

— Но не в моем случае, — любезно объяснил Хранитель, — я выше человеческих предрассудков. Если я затыкаюсь, то затыкаюсь конкретно и надолго.

Ростислав воспользовался представившейся ему возможностью и принялся собирать мысли в кулак. Собиралось с трудом, но оптимистично в целом.

— Так вот, о чем я? — изрек типично профессорскую фразу он. — О рае, конечно! Мы согласились с тем, что в Библии на Рай Небесный ссылаются пару раз, да и то косвенно. Иисус Христос говорил апостолам: «В дому Отца моего обители многи суть, — иду уготовать место вам», а апостол замечал: «Если земная наша храмина, тело, разорится, создание от Бога имамы, храмину нерукотворену, вечную в небесах» Рай небесный, в котором обитают души праведников, есть ближайшая к земле небесная обитель, или «первое небо»; за ним, выше, есть еще небеса, — говорится в Апокалипсисе. Климент Римский говорит об апостоле Петре, что он, по смерти, «отошел вместо славы», о Павле — что он «по кончине отошел в место святое». Поликарп Смирнский говорит об Игнатии Антиохийском и других мучениках, что они «пребывают в подобающем месте у Господа». Ириной Лионский замечает, что «преложенные (то есть умершие на земле праведники) преложены в Рай, ибо Рай приготовлен для людей праведных и духоносных». Фу! Богословие, кстати, не самая сильная моя сторона.

Почему я столько времени уделил Раю Небесному? Да потому, что все знают, что такое Рай Небесный, но никто не знает, где оно, это Святое Место?

— Ну вы и молвили, профессор! — с некоторым даже сожалением фыркнула царица. — Да ведь дитю малому понятно, что Рай Небесный — на небесах!

Лицо профессора Переплута-Каманина просияло. Он наконец ухватил «кота за хвост».

— Простите, а как вы представляете себе «небеса»? — бесконечно вкрадчивым голосом осведомился он. — Опишите, пожалуйста, размеры предполагаемые, особенности флоры и фауны, деление тамошнего электората на кланы и касты...

— Эй, полегче, профессор! — воскликнул, забывшись, Хранитель. — Ты их величество еще тактико-технические данные адских котлов спроси!

— Сир, вы же обещали! — упрекнул Хранителя Андрей Константинович.

— Ну откуда же мне знать, что наш уважаемый Ростислав настолько увлечется темой, что полезет ворошить библейские догмы?

— В чем дело-то? — с интонациями типичной базарной торговки произнесла Софья Алексеевна. — Мало того, что мой Первый министр ахинею непонятную несет, так вы еще и препираться начали! Мне кажется, я мысль нашего профессора ухватила. Он хочет сказать, что, несмотря на наше неведение о рае, он существует независимо от знаний людских о нем!

Указующий перст уперся проекцией своей прямо в ложбинку между грудей Софьи Алексеевны. Хранитель едва слышно фыркнул, точно кот, которому в нос попал пепел.

— Вы излагаете концепцию Вселенной? — наклонив вправо голову, спросил Каманин.

Софья растерянно слушала его и молчала. Затем, видимо, наглая проекция сделала свое дело, мочки ушей и шея царица порозовели.

— Прохвессор, — предупреждающе сказал Семен, — соберитесь! Что это вас от гоев к гейшам заносит сегодня?

Царица вовсе опустила голову. Заметив прибавление гормонов в воздухе, в основном эстрадиона и тестостерона, Хранитель принял соломоново решение.

— Знаете, полковник, мне кажется, что будет больше пользы для дела, если мы оставим профессора и Софью Алексеевну тет-а-тет. Наверное, вы правы, когда говорили о «затыкающемся начальнике». Аналогия не совсем верна, но рациональное зерно в ней есть. То есть дело не во мне, что я заткнулся, а в том, что профессор чувствует приоритет своего доклада пред моей личностью в ущерб некой этической норме... Вот, завернул!

— Завернули-то вы знатно, мне и то не все понятно! — быстро нашелся полковник. — Во мне пропал просто Крылов какой-то... То ли Иван Андреевич, то ли Серега...

Они синхронно, словно два сработавшихся карманника, встали и приняли позы для ретирады. Последнее, что расслышала Софья Алексеева из их странной пикировки, был вопрос Волкова:

— А вы знаете, в чем камень преткновения баснописца с борзописцем?

— Баснописец пишет борзо, а борзописец — серьезнее, чем басни, не пишет?

— Ну, тут вы не совсем правы, тут мы имеем скорее...

Царица плохо расслышала окончание фраз, понять ничего из них и вовсе не смогла, поэтому отвернулась к окну и принялась нервно обмахиваться веером. У Ростислава веера не было, но потребность в свежем воздухе он все же испытывал, поэтому осторожно обогнул Софью и тоже подошел к окну. Вцепившись в сделанную на американский (поездной) манер фрамугу, опустил ее и с наслаждением подставил лицо соленому бризу.

Софья тоже е наслаждением вдохнула ветер с моря и ее ноздри затрепетали.

— Парадиз! — прошептала она. — Отчего нам нравится горький этот запах, профессор? Отчего сие? Ведь сама природа повелевает любить сладкое? Но люди добавляют в пищу соль, перец, горчицу, хрен... Вы вот что объясните мне, профессор... А об аде и рае мы после поговорим...

Ростислав вспомнил о глупой философско-буддистской книжице, которую перелистывал как-то, еще учась в университете.

— Счастье не в обладании целью, а в пути к ней! — восторженно произнес он популизованный постулат.

— Какая глубокая мысль! — восхитилась царица, задумавшись буквально на полминуты. — Кто это сказал, Аристотель?

— Дайсетцу Судзуки, — устремил Ростислав свой мечтательный взгляд вниз на нее, — крупнейший истолкователь дзэн-буддизма.

Затем он вспомнил, что сей толкователь толковал дзэн в двадцатом веке и растерянно замолчал. Поняв его молчание, как приглашение ко второму вопросу, она спросила:

— А что такое, этот дзэн-буддизм? — Профессор снова вспомнил университетский «бестселлер». — И отчего среди физиков столько философов?

— Дзэн — это умение налить два стакана водки из пустой четвертинки! — с чувством произнес он,

— Что за глупость? — поморщилась Софья. — Как можно налить два полных стакана из четвертинки, да еще пустой! Ваш дзэн — это, очевидно, искусство переливать из пустого в порожнее, не так ли, профессор?

Каманин улыбнулся. Все-таки царица — не простая дурочка из каменного века. С ней можно поговорить о «жизни, смерти и мировой политике»^[29]. Но не будем.

— А как вы считаете, Софья Алексеевна, не глупость ли торговать в церквях гвоздями, которыми был якобы распят Иисус? — Царевна насторожилась.

— Что за ересь, при чем тут ваше «якобы»?

— Успокойтесь, Государыня, никакой ереси, сплошная арифметика. На скольких гвоздях был распят Иисус?

— На четырех. При чем тут это?

— А сколько гвоздей уже продано, за семь веков? Сколько храмов демонстрируют палец Иоганна Крестителя? Знаете, у нас была забавная история... Вам знакомо понятие кунсткамеры?

— Нечто сродни паноптикуму?

Ростислав кивнул.

— История такова. Идут люди по кунсткамере, а толмач им демонстрирует два черепа, большой и маленький. Маленький — череп Архимеда в детстве, а большой — череп того же парня, только взрослого.

Царица рассмеялась. Добро рассмеялась.

— А вы, забавны, мой министр. Я правильно сказала, мой?

— Ваш! — поклонился ей Каманин малым поклоном.

«Твой!» — зарычал в нем зверь, пожирая глазами стоящую перед ним женщину. Софья аж задохнулась.

— Не находите ли, что время для объяснений? — сказала она вовсе не то, что собиралась. Нет, она сказала то, что нужно, но тон...

И объяснения прозвучали. Не совсем те, что она ожидала, но и не совсем те, которых жаждал Хранитель. И что удивительно — в результате этих объяснений почти все стало ей ясным: и структура триады, и теория параллельных миров, и помыслы неожиданных друзей, и боязнь собственных чувств — но самое страшное, чувств, которые предки давным-давно назвали взаимностью.

Глава 22. Земля. 2003. Командировка (начало)

Микроавтобус системы «Форд» мчался по проспекту Мира. На водительском месте расположился один из Ревенантов третьего уровня по имени Герасим и уверенной рукой маневрировал в нескончаемом потоке. Рядом с ним сидели Ростислав Каманин и Софья Алексеевна. В салоне разместились Иннокентий, Волков-старший, Волков-младший, Анжела и Олег Локтев. Олег читал «Унесенные ветром», а Андрей Константинович развивал мысль о том, что метеорологи даже и книги читают соответственные, а уж из музыки кроме «Урагана» «Агаты Кристи» и Ванессы Мэй, пиликающей на скрипке «Storm», не слушают вовсе ничего.

Анжела упрекала мужа, что, приобретя оргтехнику в Минске, они одним выстрелом бы справились с табуном зайцев: навещали давно не виданных родственников; деньги, уплаченные за электронику, осели бы в Белоруссии; заодно можно было оценить уровень жизни земляков и эффективность президентских реформ.

Сэр Волков угрюмо слушал ее возражения, а затем показал супруге украдкой кулак. Вспомнив о субординации, Анжела послушно умолкла. Главная здесь была не она. И вояж на Землю служил не только для утоления потребительских целей. Главная цель была — показать царице Софье ее столицу во всей азиатско-европейской красе.

— Мой Бог! — ужасалась Софья, сидевшая посредине кабины, между Ростиславом и рычагом переключения передач. — Как на такую высоту люди поднимаются. Пешком, как в вашем Неверхаусе?

Каманин снисходительно посматривал на царицу, восторженно по сторонам (он сам не был в Москве с одна тысяча тридцать восьмого года), улыбаясь чему-то своему.

— Может, мимо Лубянки проедем? — спросил он Герасима. Тот ушами показал на Волкова. Полковник неодобрительно покачал головой.

Софья млела от восторга. Такой большой город, так много народу, так все красиво!

— Шармант, — проблеяла из салона Анжела, — грандиозно!

— Что такое «шармант»? — спросила негромко царица у Ростислава, но вопрос все же достиг чутких ушей полковника.

— Французский антоним к немецкому слову «шайзе», — очень вежливо сказал он и почтительно прибавил: — Государыня.

Софья принялась переваривать это точное объяснение. В ее время грамматику только пытались разбивать на подгруппы, Сименон Полоцкий наверняка догадывался насчет морфологии и всего прочего, но свои догадки держал при себе.

— Превосходная степень, — наконец внес свою лепту и Ростислав.

Царица поняла всю тщетность своих попыток и оставила смекалистых мужчин спрягать французское наречие. Лично сама она не понимала, зачем говорить фразу на иностранном языке, если есть ее смысловой аналог на русском. Бедолага! Послушать бы ей стенограмму заседания какого-нибудь Верховного Совета!

Автобус свернул направо и проехал немного по узкой улочке. Вновь свернул, на этот раз налево. Бульвар, по которому они проезжали, был чрезвычайно широк, вдоль его стояли припаркованные мириады машин: разных возрастов, марок и расцветок, разного класса и престижа. Все окружающее давно перестало восприниматься Софьей как реальность, ей казалось, что она спит и видит сны: порой страшные, порой дивные, а порой и сказочно-прекрасные. Вот справа по борту уходит в небо огромная стрела... как высоко! Из кабины всю и не увидишь!

Заметив, что царица наклонилась на сиденье, пытаясь заглянуть за «горизонт», Ростислав тихо сказал.

— Это — Останкинская башня (приставку «теле» он намеренно опустил, и так неологизмов звучало сегодня предостаточно), высота ее, Государыня, составляет около двухсот тридцати саженей, либо семьсот шестьдесят аршин, либо пятьсот сорок метров.

«Три кабельтова», — подумал Ревенант.

— Сколько же руды пришлось добывать, чтобы создать все это! — восхищенно сказала Софья. — Сколько кирпича ушло на все эти дома!

Она томным жестом обвела округу и глубоко вздохнула. «Форд» начал притормаживать на светофоре. Ревенант перестроился в крайний левый ряд и остановился.

— Как вы здесь правите? — обратилась к нему царица. — Не представляю себе мою Москву с таким количеством повозок и возков!

Поскольку Ревенанту на высокий сан Софьи Алексеевны было чихать, то он только пожал плечами. Та обиделась и повела бровью.

— Не отвлекать водителя во время движения! — предупреждающе сказал Ростислав, — Одна из заповедей безопасной езды.

Царица Всея Руси, и сопредельных Малых и Белых, и еще кой-чего покорно вздохнула. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом хода нет...

Припарковались у небольшой, по размерам Москвы, бетонной коробки в три этажа. Припарковались с трудом, ибо автомобилей в этой части бульвара было видимо-невидимо.

— «Никс»! — прочитала, задрав голову, Софья рекламный щит, висевший на самом верху здания. — Ничего не поняла, чем здесь торгуют?

— Всякой всячиной! — ответил Андрей Константинович, выбираясь из автобуса. Ростислав последовал его примеру и помог выйти Государыне Софье.

Государыня была упакована в темно-зеленый брючный костюм от Валентино, на левом запястье блестели изящные золотые часики от Картье, на правом плече бежевая сумочка от Гуччи, такие же бежевые туфельки ручной работы.

— Тяжелый воздух! — пожаловалась она Ростиславу. — Как будто чего-то не хватает!

Кислорода не хватает! — ответил профессор и обернулся. Напротив компьютерной фирмы располагалось высокое восьмиэтажное здание серого цвета.

— Деньгами пахнет! — сообщил он, поиграв ноздрями. — Типография здесь, что ли?

— Какая «графиня»? — не поняла Софья. — О чем вы, Ростислав Алексеевич?

Анжела уже стояла рядом с ней, поигрывая брелоком с изумрудом. Жена полковника недавно просмотрела третью часть «Терминатора» и поэтому влезла в бордовый кожаный костюм, прилизала черные волосы и накрасила ногти алым лаком. Смотрелась, конечно, типичной стервой... но красивой.

— Та графиня, что изменившимся лицом бежит пруду! — туманно пояснила она.

— Теперь я понимаю, почему вы так много материтесь! — вздохнула царица. — Мне уже тоже возжелалось нарушить крепким словом местную тишину.

— Государыня, вы должны быть выше мелких побуждений! — с улыбкой произнес Иннокентий. — Я ведь не ругаюсь.

— Поэты вообще не от мира сего! — возразила царица. — Но будь по-вашему. Долго еще стоять будем?

В помещении был совсем другой воздух, щедро удобренный всяческими ионизаторами и озонаторами. Сотрудники фирмы пеклись о своем здоровье. Охранник, одетый в черный долгополый пиджак, проверил документы и осмелился задать вопрос:

— Софья Алексеевна Романова... Уж не Евлампии ли Романовой родственница будете?

Царица опешила от такой наглости? Какая еще Евлампия? Ситуацию исправил Ростислав. Пробормотав «одну минутку, ваше высочество», он взял охранника за отворот лапсердака.

— Слышь, ты, секьюрити хренов? Кто тебе вообще разрешил задавать вопросы не по теме? Софья Алексеевна Романова — одна из немногих представителей царской династии Романовых! Еще вопросы есть?

— Нет! — выдохнул испуганный охранник. — Пожалуйста, пройдите на второй этаж к дилерам.

Еще долго после того, как странные посетители скрылись на лестнице, незадачливый секьюрити одергивал пиджак, поправлял галстук и разглаживал ежик прически. Только не нажаловались бы директору! А не то ему опять влетит, в третий раз за этот месяц.

К его счастью, директора не было на месте. Оценив прикид посетителей через видеокамеру, к ним шустро выскочил его заместитель, в каждой руке сжимая по две визитки.

— Быстров Павел Иванович, коммерческий директор! — представился он.

— Прекрасная фамилия, — отозвался полковник, — самое главное, оптимистичная.

Засим последовало хлопанье ладоней по ладоням, целование рук прекрасным дамам, вызов главного менеджера. Узнав, что посетители планируют закупить партию оргтехники на сумму до трехмиллионоврублей(!), главный менеджер приставил к ним сразу четверых дилеров и личного секретаря генерального директора для «чая-кофе». Сам он в это время метался по своему кабинету, подсчитывая барыши фирмы и свои премиальные. Вычислив их, он в необычайном душевном подъеме выскочил к посетителям.

— Что-нибудь еще? — спросил он, преданно глядя в глаза полковнику. — С заказом все в порядке?

— Когда можно будет забрать заказ? — очень тихо спросил Волков.

— Через три дня здесь или сегодня со склада! — восторженно ответил главный менеджер.

— Хорошо! — отозвался Ростислав. — Слышь, Павел Иванович, где бы нам с тобой переговорить с глазу на глаз?

— Пожалуйста, в моем кабинете! — радушно предложил коммерческий директор.

— Лексеич, как договаривались, — посмотрел на Ростислава полковник, — ладушки?

— Угу! — отозвался верзила профессор, следуя в кабинет Быстрова.

В кабинете коммерческого директора оказался портрет Жириновского формата А2. «Авантюрист, значит! — понял Ростислав. — Договоримся!»

— Какое у вас ко мне дело? — любезно улыбнулся хозяин кабинета. Каманин достал из дипломата пачку денег и протянул ее Быстрову.

— Здесь шестьсот тысяч. В понедельник мы приедем за товаром. Купите любую фуру в хорошем состоянии и загрузите в нее оргтехнику. Сдачу можно оставить себе. Годится?

Пашка Быстров, бывший украинский делец, до того офигел, что ответил на родном наречии:

— Годыться! Все сделаем, шеф, все, как скажете!

— Молодец! — хлопнул ему по ладони профессор. — Вот это я понимаю — сервис!

Довольные друг другом, они расстались.

— Держи нос по ветру, Джеронимо! — подбодрил полковник Волков незадачливого охранника. Тот с кислым видом кивнул.

На улице Анжела предложила зайти в книжный магазин — он располагался на первом этаже того здания, что находилось напротив компьютерной фирмы. Перейдя улицу, наши герои вошли в просторный вестибюль и свернули направо, где висела, сверкая, вывеска магазина.

Закупка книг превратилась в увлекательную процедуру для одних и чрезвычайно утомительную — для других. К первым, несомненно, принадлежали леди. Если Анжела покупала в основном научно-популярную литературу и детективы, то Софья Алексеевна простирала руки к ярким обложкам и фантасмагорическим иллюстрациям.

Из мужчин книги брал только Ростислав. Он любил читать с бумаги, в то время как Волковы поглощали информацию в электронном виде с дисплея. Иннокентий был всеядным и ленивым. Ревенант-водила книг не читал в принципе. Зато уж попотеть ему пришлось, перенося коробки их в багажное отделение «Форда». По просьбе Софьи, ей взяли полное издание «Детской энциклопедии», чтобы она начинала, так сказать, с азов. Любопытное наблюдение было сделано царицей в вестибюле по пути обратно. Она заглянула еще в один магазинчик справа, а затем недоуменно спросила у Волкова:

— Господин полковник, а почему такая большая разница в интерьерах? — Она указала на блестевшие двери магазинов и обшарпанные стены и пол вестибюля.

Полковник вздохнул:

— Любите вы, Софья Алексеевна, философские вопросы задавать! Это ведь одна из двух основных исторических проблем России. Отнесем ее к классу «дорог». Нет одного хозяина у данного сооружения. Или... или хозяин обеднел и сдает свою площадь внаем. Свои-то помещения фирмы содержат в безукоризненном порядке, а на общие... то ли денег жалко, то ли не замечают. Нет, чтобы скинуться по тысчонке на ремонт вестибюля! Так и живут...

— Помните, у Ильфа и Петрова в «Золотом теленке» ситуацию с «Вороньей слободкой»? — вдруг спросила Анжела.

— Помним, — ответил министр культуры, — жильцы не могли решить, кому начинать мыть лестницу в парадном, посему парадное попросту заколотили.

— И ванную, — прибавил Костик Волков.

— И крылечко починить бы не мешало, — грустно сказала царица, — это что же, за триста лет мы так и не приучились к порядку?

— Так ведь никто и не приучивал, — уточнил Ростислав.

* * *

Незадолго до Минска остановились у придорожного кафе пообедать.

— А что, Белая Русь уже не Россия? — наивно поинтересовалась Софья Алексеевна, держа в руках чашку с пельменями.

Они расположились за одним шестиместным столиком в огороженном дворике возле кафе и, пользуясь последней теплотой бабьего лета, наслаждались вкусной, традиционной пищей.

— Ну, по территории, так уж точно нет! — ответил полковник. — Разве что по менталитету... да и то не совсем. Менталитет — это образ мыслей, даже скорее образ мыслей определенного этноса.

Царица молча кивнула и продолжила трапезу. Скоро месяц, как она с этими странными людьми живет душа в душу, плечо в плечо, но вот ход мыслей «потомков» порой уловить очень трудно. Она, конечно, немного завидовала им. Иннокентий мог начать фразу, а Ростислав ее закончить. Стоило Андрею Константиновичу протянуть руку, как в его руке оказалась солонка. Анжела, даже не поворачивая головы, угадала желание супруга. Нет, много непостижимого для нее в их поступках и оброненных фразах ни о чем. Вот этот верзила-профессор, к примеру... Моложе ее лет на двадцать, а почему при общении с ним она чувствует себя робкой девицей, а не матерой правительницей?

— О чем задумались, Государыня? — мягко спросил у нее человек, только что занимавший мысли. — Позвольте вам заметить, что когда-нибудь вы узнаете ответы на все свои вопросы.

— Человек узнает ответы на все вопросы, обычно лежа на смертном одре! — топнула царица ножкой, обутой в полусапожек. — А как с вами, профессор? Вы ведь знаете ответы на большинство вопросов. Мне так кажется...

— Поэтому я здесь, с вами, — кивнул Ростислав, поглощая десерт, — и с ними. Что толку жить, когда многое известно?

Царица улыбнулась и положила салфетку на стол. Полковник удивленно посмотрел на нее.

— Господа, вы завершайте трапезу, а я зайду в трактир... не беспокойтесь, я буду себя вести тихо. Вы ведь сами меня уверяли, что здесь моя персона вне опасности!

Волков покачал головой и снова вернулся к своим пельменям. Ростислав уже прикончил свою тройную порцию мороженого и пересел за свободный столик, поближе к двери кафе. «За бабой нужен глаз да глаз», — говорила его напряженная поза.

Тем временем Софья Алексеевна рассматривала витрину в полупустом кафе. Несколько водителей-дальнобойщиков совершали обряд перекуса, пара «лиц кавказской национальности» попивала пивко с красной рыбой.

— Может, я чем-нибудь смогу вам помочь? — улыбнулась ей девушка за стойкой. Софья нерешительно кивнула:

— Благодарю. Скажите, что это? — Она показала на запечатанные стаканчики с яркой наклейкой. Барменша изумилась.

— Просто йогурт. Вы, что ли, йогурта никогда не пили?

— Нет. Вы тоже ведь не все пили? Доводилось ли вам пробовать сбитень? Малиновый?

Девушка расхохоталась:

— Нет, я то не пила, а вот бабушке доводилось. В Минске шинок новый открыли, говорят, там многие древнерусские блюда и напитки попробовать можно. Хотите йогурта?

— Пожалуй... — нерешительно произнесла Софья Алексеевна, — в какую он цену?

— Наше кафе вас угощает! — предложила девушка. — Как это вы ни разу не пробовали йогурта? Вам какой: малиновый, яблочный, клубничный, лимонный, апельсиновый, клюквенный, киви, ананасный, папайя, грейпфрут?

— Яблочный, — решила не рисковать царица.

Девушка взяла один из стаканчиков, прибавила к нему пластмассовую ложечку и подала Софье:

— На здоровье!

— Спасибо! — воспитанно ответила царица.

— Дэвушка, нэ всэ йогурты одынаково полэзны! — раздался голос за спиной. Она обернулась.

Перед ней стоял породистый кавказец лет сорока пяти (независимое наблюдение автора — Софья дала бы ему лет тридцать).

— Мэня зоавут Ашот! — представился он.

— Софья, — ответила опешившая царица, — вы что-то говорили о йогурте?

— Анэкдот такой! — пояснил Ашот. — Объявлэние в газэте: «Молодой пысатэл ишшэт опытную машыныстку». Чэрэз двадцат лэт объявлэние под тэм же адрэсом: «Опытный пысатэль ишшэт маладую машыныстку». Вах! Чэрэз двадцат лэт надпысь на надгробыи: «Нэ всэ йогурты одынаково полэзны». Смэшно?

— Уймись, джигит! — предостерегла Ашота барменша. — Вон их автобус стоит. На неприятности нарваться хочешь?

Словно подтверждая слова девушки, в дверном проеме нарисовался Ростислав.

— Все в порядке, Софья Алексеевна? — спросил он. Царица ему скорчила гримасу. Кавказец расплылся в улыбке:

— Канэшна, все в порадке, дарагой! Познакомился с твоим нашалникам! Отшэнь красывая жэншына!

— Благодарю вас! — кивнула ему головой царица. — Пойдемте, профессор! Пора в дорогу.

Не успели они рассесться в автобусе, как из кафе сломя голову вылетел Ашот с букетом белых роз в одной руке и бутылкой коньяка в другой.

— Вах, профэссор, нэ сэрдысь, дорогой, нэ прызнал! Софочка, это вам! Профэссор, это — вам!

Коньяк был вручен недоумевающему Ростиславу с заверениями в искреннем расположении и бесконечной преданности. Ничего не понимающий Каманин все же сделал Ашоту внушение:

— Смотри, красавец, доведет тебя когда-нибудь твое либидо!

— Все будэт о'кэй, профэссор! — донесся до него счастливый голос кавказца.

До столицы Беларуси оставалось километров тридцать. Охапку роз благополучно поместили в пластиковое ведро с водой, а царица любовалась окрестной панорамой.

— Любопытно, — произнесла она, — почему в России рожь еще не убрана, а здесь уже все вспахано и засеяно? Мужики здесь трудолюбивые али еще что?

Ростислав задумался.

— Может, и более трудолюбивые, — сказал он наконец, — а может, их здесь подстегивают грамотно... А может, и то и другое... Трудно правильно ответить. Самых умных и зажиточных большевики за Урал переселили, вернее, умных уничтожили, а зажиточных переселили. Говорят, за Уралом вовремя рожь-пшеницу убирают...

— Говорят, кур доят! — задумчиво произнесла Софья. — По ведру молока надаивают. Но, как ни странно, у соседей. Минск... что-то я и не припоминаю города с таким именем в Белой Руси... из новых?

— Постарше Москвы на сотню лет будет! — гордо ответил Андрей Константинович.

— На восемьдесят! — поправил дотошный профессор Каманин.

Софья приподняла брови. Ей бы хотелось еще побывать и в Санкт-Петербурге — городе, якобы построенном ее непутевым братцем Петрушей. Но невозможно за три дня везде побывать и все осмотреть. Минск так Минск! Решив, что царица обиделась, Волков принялся извиняться.

— Глупости, господин полковник! — фыркнула она. — И еще один вопрос. Почему вы, имеющий в нашем мире гораздо больше возможностей и силы, приносите извинения мне, у которой нету пока даже реальной власти? Если бы это был кто-нибудь другой, то я бы подумала, что меня унижают.

Полковник Волков скопировал недавнюю гримасу царицы.

— Ну, знаете ли, Софья Алексеевна! Вот в этом городе, к которому мы подъезжаем, в моем родном городе бывают случаи... бывают, знаете ли, случаи, когда здоровяк наступает дистрофику на ногу. И вы знаете, чаще всего здоровяк извиняется. Как вы думаете, почему?

— Плюгавый — его выше по социальной лестнице? — предположила женщина.

— Бывает, — легко согласился Андрей Константинович, — но не в этом случае. Ваш братец, хоть и порядочный самодур, у нас на Земле к концу жизни издал «Юности честное зерцало» — пособие для обучения и воспитания детей дворян. Там, к примеру, говорится об уважении старших, недопускании громкого сморкания в людных местах и прочих вещах. Я к чему... Если ребенку с детства внушаются правила хорошего тона, а особенно если он наблюдает безукоризненное исполнение этих правил его родителями, то мы впоследствии имеем благовоспитанного гражданина, который не посрамит ни мать, ни отца, ни собственную державу. Причем, Софья Алексеевна, обратите внимание на один момент. Легко быть вежливыми с сильными мира сего, но особо ценится вежливость и чуткость в обращении со слабыми... философия жизни.

— Это точно! — подал голос с заднего сиденья Иннокентий. — Меня учили по утрам говорить «Доброе утро!», а думать «Шоб ви сдохли!». «Культурное обращение, Кешенька, понимают только культурные люди!» Такие вот у меня интеллигентные родители были.

— Интелликентные! — смакуя, сказал Андрей Константинович. — У нас настолько это понятие обширно, что просто не знаешь, что именно под этим понятием скрывается. Интеллигенция — под этим раньше понимались работники умственного труда: учителя, врачи, работники культуры.

— Религии, — подсказал Иннокентий.

— И религии, — согласился полковник, — исторически сложилось так, что именно интеллигенция стала носителем и воплощением высокой нравственности и демократизма. Но Россия еще раз доказала, что протоптанные тропы не для нее. После Революции 1917 года интеллигенция как класс была фактически уничтожена: те кто поумнее — уехали сами, остальных или попросили, или расстреляли.

— Та же ситуация, что и с крестьянством, вы не находите? — подметила царица. — Во что же собирались превратить мою страну?

— Полная аналогия! — согласился Волков. — Но дефицит рабочих рук перекрыть еще как-то возможно, послать рабочих с заводов на помощь труженикам села, например. А вот дефицит мозгов — увы! Знаете, Софья Алексеевна, некоторые считают что предпосылки краха России в двадцатом веке нужно искать у вас. Все началось с правления Петра Великого, Первого Российского Императора. Вашего, значит, брата.

Софья откинулась на подголовник. Повернув голову налево, она произнесла в проем между сидений:

— Я уже почти сама догадалась. Но вы правильно сделали, что дали мне возможность увидеть своими глазами ваш мир. Мне он, конечно, кажется странным, но... это ваш мир! И...отчасти мой.

— Уже не наш! — горько усмехнулся Волков. — Мы нынче люди без родины. Звездные скитальцы. Кочевники трех миров. Кстати, как вы после прививки?

После долгих споров Софью Алексеевну было решено привить тем же препаратом, что и основных участников экспедиции. Разумное поведение, выдержка и трезвость ума, проявленные ею при первых занятиях в Неверхаусе, заставили Волкова пойти даже на некоторую конфронтацию с Хранителем. Как ни странно, именно он был против.

— Ну вот, полковник, вы уже начинаете раздачу слонов. Придется мне ограничить вас в этом снадобье. Этак вы половину населения Восточно-Европейской равнины сделаете долгожителями, а нам это ни к чему.

Полковник хмуро сказал:

— Знаете, Хранитель, вы уже столько лет живете, что многое забыли. Дружба и взаимовыгодное сотрудничество базируется на доверии. А какое тут может быть доверие, когда мы тихарим от нее самый главный женский пряник — средство от морщин! Тем более я поступил с ней по вашей схеме: поманил этим пряником. Что-то не так?

— Да ну вас! — отмахнулся Хранитель. — Единственное, что я попрошу от вас, чтобы вы обращались с этим препаратом крайне осторожно. А вы уже два раза его применяли. Два раза за один только месяц! Полуогра этого привили... На кой он вам сдался, полковник?

— А вы откуда уже знаете об этом? — вопросом на вопрос ответил Андрей Константинович.

Хранитель возмущенно фыркнул:

— Ну, знаете ли! Работа у меня такая — за тремя мирами подконтрольными приглядывать. А огра этого на Гею Мастермайнд запустил несколько сотен лет тому назад. Специально, чтобы проверить насчет выживаемости. Долго держался, чертяка.

— Все-таки мужики его завалили! — ехидно сказал Андрей Константинович.

— Да, но сколько он завалил баб! — рассмеялся Хранитель. — И что теперь прикажете с этим полуогром делать? Ведь, по условиям сценария, огр после себя потомства оставить не мог!

— Ну, дык изменили бы ему набор хромосом! — раздраженно процедил Волков. — Баб брюхатить, так это нормально, вы считаете?

— Да ну тебя! — плюнул Семен. — Ты все время забываешься, что для нас эти миры — что для вас зоопарк!

— Нету на вас, господа вивисекторы, высшего суда! — выразил свое мнение полковник. — Ладно, я пошел.

— Кто тебе сказал, что нету? — пробормотал Хранитель ему вслед.

— Знаете, господа, — сказала Государыня, когда вся компания обедала в любимом погребке Ростислава, в Троицком предместье, — Минск — он очень уютный город, но Москва — Москва грандиознее! Она как колыбель всех городов!

— Только жителю Ташкента такого не понять! — грустно улыбнулся Волков. Он не любил, когда хаяли Минск.

— А в чем дело? — не поняла Софья Алексеевна.

— Ташкент старше Москвы веков на семь, а Бухара и вовсе — на одиннадцать. Славяне еще в берлогах жили, когда там уже монету чеканили. Такие вот дела. Про Дамаск я и вовсе молчу.

Царица задумалась.

— Колыбель — это как призвание, не каждому городу дано быть колыбелью.

— У нас про Петербург говорят «Колыбель трех революций», — мрачно сказала Анжела, — а грязь как при Петре была, так и осталась.

— С грязью-то мы справимся, — вздохнула Софья, — а как с бедностью?

Волков фыркнул.

— Мне кажется, что как только мы победим грязь, то состояние народа многократно возрастет.

— Откуда такие выводы? — спросил Иннокентий.

— Простая логика. Если человек в состоянии следить за собой и своим двором, то научиться зарабатывать и считать деньги — следующая ступень. Как только он будет следить за собой на уровне рефлексов...

— А если барин не дает возможность ему зарабатывать деньги, а заставляет шесть дней в неделю горбатиться на себя?

Вмешался Ростислав.

— Землю следует потихоньку у помещиков изымать и сдавать в аренду. Арендаторов обложить единым налогом, чтобы у него голова не болела, а ему предоставить право трудиться на своей земле, сколько влезет. Земля признает сама достойного трудиться на ней.

— Минутку, господа! — вмешалась Софья. — А как же дворянство? Что им дать взамен отобранной земли. Помнится мне, Василий Васильевич Голицын тоже предлагал подобное, но Дума лишь посмеялась... Он предлагал дворянам поступать на службу. Но ведь не все к службе годны!

— Каждому воздастся по делам его! — сурово сказал Андрей Константинович. — Предлагаю вернуться к этому разговору по возвращении на Гею. Софья Алексеевна, нам сейчас предстоит решение некоторых личных проблем... может, вас на время поселить в гостинице?

— Государыня пойдет со мной! — смущенно кашлянул Каманин. — Я успел связаться со своими. Они ждут к ужину.

Волков испытывающе посмотрел на него. Ну, пройдоха этот профессор! Когда он успел позвонить отцу? И Иннокентий чего-то раскис.

— Ну что же, тогда расклад у нас такой: встречаемся в шесть утра в понедельник у почтамта. Загружаемся в автобус — и в Москву. Из Москвы, если этот коммерческий директор нас не подведет, мчим на Зеленогорск, что в Ленинградской губернии. Там нас ожидает лайнер «Ястребов», на котором мы уйдем с того на этот свет. Вопросы есть?

— Есть! — сказала царица. — Почему на этот свет мы пришли так быстро, а уходить нужно долго?

Ростислав взглянул на Волкова.

— Я отвечу, — сказал он, — дело в том, что обычный Портал, создаваемый при помощи С-хризолитов, пропускает через себя объект не более шести кубометров и массой не более шестисот килограммов. Скважность этого своеобразного импульс-перехода равна двумстам восьмидесяти восьми. Это значит, что если мы использовали пространственно-временной пробой на полную нагрузку в течение пятнадцати минут, то пауза на успокоение энергетических возмущений континуума должна быть не менее трех суток. Я понятно объяснил, Софья Алексеевна?

— Я поняла только то, что с грузом мы не пролезем.

— Великолепно!

Полковник глянул на часы.

— Тогда я говорю всем «до свидания». Пойдем, семья, нашу маму-бабулю искать. По моим сведениям, она никуда не переезжала.

Он встал из-за стола и шутливо отдал честь. Костя и Анжела последовали за ним. Иннокентий, потерявший родителей еще в девяностом году, решил поискать приятелей из своего бывшего «бэнда». Для ночевок он забронировал номер в гостинице «Минск». Там же расположился и Ревенант Герасим. Локтев, к числу экс-минчан не принадлежавший, решил посвятить выходные рыбалке и собрался укатить на Нарочь. Иннокентий, сам заядлый рыбак, тут же передумал и отправился с ним.

Царица допила апельсиновый сок и игриво сказала Ростиславу:

— Ну-с, мой любезный министр, как вы меня представите своим родителям?

Ростислав задумчиво ответил:

— Здесь у меня лишь отец. Они живут с Машей и сестренками-близнецами. Маша — это мачеха. Еще у меня есть сестра, но она далеко. Я ее ни разу не видел. Мать ушла от отца и забрала ее с собой.

— Как ушла? — не поняла Софья. — И он ей позволил?

Профессор выудил из кармана брелок с ключами и побренчал ими. Затем взглянул царице в глаза:

— Моя дорогая Софья Алексеевна, отношения между мужчиной и женщиной у нас настолько просты, что мать в ответ на вопрос об отце ребенка лишь пожимает плечами. Это называется «свобода нравов и сексуальная революция».

— Sexus — это на латыни обозначает «пол». Сиречь, принадлежность человека к одному из двух возможных физиологических типов. Так?

Профессор кивнул головой.

— И что означает силлогизм «Революция полов»? Если вдуматься, что «революция» переводится с позднелатинского, как«переворот», то этот силлогизм уже перерастает в банальную глупость, ибо теряет всякую логику! Как можно перевернуть пол? Как изменить мужчину, чтобы он превратился в женщину, а женщина стала мужчиной? Это глупость и противно божьей воле!

Каманин слушал Софью Алексеевну с чувством гордости. Нет, не зря Хранитель остановился на ее кандидатуре!

— Не горячитесь, Государыня! — накрыл он своей ладонью женскую ладошку, отчего хозяйка ее вздрогнула. — Вы многого не знаете. Теперь врачи; то есть лекари, могут проводить операции по смене пола. За триста лет многое изменилось.

— Но ведь это... ведь это чудовищно! — охнула она и прикрыла рот ладонью. — Истинно, ваша Земля — приют для Темных сил! Я с каждой минутой, проведенной здесь, все более разделяю тревогу Хранителя! Вернусь к нам — первым делом издам специальный указ! И я еще всего, как вы говорите, не знаю. И не знаю... не знаю, хочу ли узнать!

Ростислав встал.

— Пойдемте, ваше величество, — улыбнулся он, — взглянете вблизи на этот мир греха и порока!

Когда на тебе висят три женщины, любому, даже самому крепкому мужчине, приходится тяжеловато. Маша, которой уже было под пятьдесят, еще не растеряла своего обаяния, а вот отец сильно сдал. Быстро поздоровавшись и заметив недоуменный взгляд сына, он тихо шепнул ему:

— После поговорим! — и ушел ставить самовар.

Близнецы, которым в следующем году исполнялось двадцать пять, превратились в настоящих красавиц. Замужем они пока не были, ибо заканчивали аспирантуру на кафедре французского языка в бывшем инязе, новое название которого моментально вылетело из головы у Ростислава. Нечто вроде лингвистического университета. Светка и Галка искусали братцу все уши, рассказываяновости и сплетни. Попутно на Ростика выливались тонны разнообразной информации, но основная линия разговора была такова: ветер перемен, вволю пошалив, возвращался на круги своя. Демократия так и осталась мечтой идиотов.

Насколько Ростислав успел выяснить, в соседней России некоторым представителям народа от этой самой демократии было уже тошно. Очевидно, под понятием демократии славяне разумели анархию и хаос. Народ начинал скучать по твердой руке — еще одна форма ничем не объяснимого извращения. Вернее, объяснимого, но подобных объяснений Ростислав слушать не любил.

А здесь, в Беларуси, рука вроде как появилась, но уже подняла хвост недовольная интеллигенция. Дескать, жмут, гады! Другие кряхтят о том, что Батька всех подмял под себя, третьи кричат об огромном бюрократическом аппарате, так называемой вертикали. С ходу разобраться в этой мозаике было невозможно, особенно когда в одно ухо кричит Галка, а другое заняла Светка, испрашивая совета в какой-то личной проблеме.

От рассуждений сестриц за версту веяло феминизмом самой высшей пробы, и Ростислав хитро улыбался отцу и Софье, сидевшей по левую руку от него. На первом месте у девиц были самолеты, а мужей они собрались заводить после тридцати годочков. Детей, соответственно, в ту же пору.

— И откуда у них эти буржуазные замашки? — шутливо поинтересовался Ростислав у отца. Тот неожиданно не принял шутливого тона и на полном серьезе ответил:

— Полинка наша постаралась. Она ведь нынче твою комнату занимает. Вернулась три года назад из Обетованной земли. Никакой там не рай — соврал Яхве Моисею. Не для нашего человека эти земли.

Ростислав удивился настолько, насколько это вообще возможно для человека, имеющего за плечами три четверти века. Он привстал из-за стола и ошалело спросил:

— Так какого рожна вы все молчите, как в рот воды набравши? Где она? Я ее ведь никогда не видел. Мы же с ней спина к спине девять месяцев...

— Успокойся, Ростик, — улыбнулась Маша, — дома наше сокровище. Чудит. Сидит у себя и губы дует. В революционеры записалась. Прямо как Ленин... только из эмиграции вернулась — и в подполье. Начиталась всякого вздора в своем Израиле...

— Что она уже натворила? — Ростислав снова принял сидячее положение. Алексей Михайлович сделал жест, типа «не гони лошадей».

— Ну, сынок, не торопись. Видишь, гостья наша уже соскучиться успела! После поговорим!

Софья и вправду скучала. Роль царицы предполагает наличие постоянного внимания к своей персоне. Естественно, за годы заточения в монастыре привычка повелевать и править сильно ослабла, а внимание к себе она ощущала лишь в те мгновения, когда ей приносили пищу. Но за последний месяц все ее привычки вернулись, как будто никуда и не уходили, она вновь привыкла быть на перекрестие взглядов. Нынче она даже ощущала какую-то обиду на своего министра и этих людей. Вот ведь она — Государыня всея Руси, вот она! А им и дела нет, вцепились в профессора Каманина, завладели его вниманием, а царица одна! Нельзя ей быть одной — не та у нее должность!

Ростислав после слов отца повернулся к ней.

— Господи, Соня! (Они договорились, чтобы не вызывать подозрений, обращаться между собой по-простому.) Прости! Я совершенно обо всем забыл!

Ситуация требовала появления кающегося грешника. Спроецированный на данное место, время и ситуацию грешник легонько мазнул царицу губами. Лет десять, как не знавшая такого фривольства, Софья задрожала всем телом.

— Полегше, — быстро прошептала она, — министер!

На лицах отца и Маши была некоторая растерянность. Ведь перед тем как исчезнуть в неизвестном направлении, Ростислав встречался с девушкой по имени Инга. А эта красавица лет на десять постарше Ростика выглядит. По меньшей мере.

Алексей Михайлович кое-что знал. Но за десять лет не проговорился ни разу. Как-то спустя неделю после исчезновения сына его посетил здоровенный мужик, назвавшийся Семеном. Сильно не вдаваясь в подробности, он объяснил обеспокоенному отцу, что его сын привлечен для участия в засекреченном проекте. Он даже назвал приблизительную дату появления Ростислава. Но все равно в деле многое было неясным: какие засекреченные проекты, когда у молодого независимого государства бюджет трещит по всем швам; кто такой этот Семен? Для успокоения он показал Алексею Михайловичу солидные документы, а также передал не менее солидную пачку денег — якобы аванс; сын ни разу не заговорил об этом, а с бухты-барахты такие дела не делаются.

Поэтому отец не мог дождаться того времени, когда они уединятся в кабинете для беседы. Ростислав тоже ждал этого момента, а также он очень хотел побыстрее встретиться с Полиной. Ироничные слова Маши заронили в его душу семена сомнений и тревоги. Похоже, внутри семьи имеются серьезные проблемы. Неспроста отец выглядит таким усталым, что ему можно дать и все семьдесят. Единственное, что пока ему было непонятно, — куда девать на время «аудиенции» Софью.

Но неожиданно проблема разрешилась: взглянув в очередной раз на царицу, он обнаружил, что та уже клюет носом. Утомленная переносами и переездами, Софья Алексеевна попросту жутко хотела спать.

К счастью, с земной сантехникой она была знакома по недавнему недельному пребыванию в Неверхаусе, поэтому процедура отхода ко сну заняла минимум времени. Уложив женщину спать, Маша сказала, что пойдет на кухню варить особый кофе по-турецки, к которому Алексей Михайлович привык за два года пребывания в Анкаре. С девяносто восьмого по двухтысячный год он был там в командировке по обмену опытом.

Близняшки умчались на дискотеку, предварительно выторговав у вновь обретенного братца полдня завтрашнего времени. Как только за ними затворилась дверь, отец спросил Ростислава:

— Ну что, прохвессор, уделите биологическому отцу время сейчас или нам будет разумнее пообщаться после?

— Знаешь, что, батя? — многозначительно произнес сын.

— Что?

— Не выпендривайся, вот что! Пойдем к тебе, тыщу лет не был в твоем кабинете!

Отец хмыкнул, но послушно направился в конец коридора, шурша по паркету мягкими тапочками. Дверь в его кабинет неожиданно оказалась металлической. В ответ на недоуменный взгляд Ростислава, пояснил:

— В соответствии с новой статьей Уголовного кодекса. Халатность при обращении с документами, имеющими возможность причинить прямой, а также косвенный вред при попадании в руки «супостата». Деревянная дверь — это халатность. Окно без решеток — тоже халатность.

— Батя, так ведь специалисту, что деревянную дверь отворить, что железную — раз плюнуть.

— Железная дверь — это уже не халатность.. Это значит, что я все предусмотрел в соответствии с инструкцией. А если открыли железную дверь, то тут вина составляющих инструкцию.

Отец сел в свой излюбленный стул с подлокотниками, а Ростислав расположился напротив — в кресле. Сын щелкнул пальцами.

— А их в чем вина, хотел бы я знать?

Отец неопределенно пожал плечами.

— Наверное, в том, что не все предусмотрели. Ладно, эта дверь и так отняла у нас почти пять минут. Где же Маша? А-а, вот и Маша! Вот и ты, моя подружка. Выпьем, Маша, где же кружка?

— Там по сценарию должно звучать «старушка», — заметила Маша, выставляя на стол чашки, кофейник, сливочник и сахарницу.

— Ну, на старушку ты еще не тянешь! — улыбнулся ей Ростислав. — Максимум на тетеньку.

— Ага, — согласилась мачеха, — какая бабка без внуков? Не желают мои девки замуж, западный образ жизни ведут, понимаешь. Ладно, пошла я, если нужна буду — кликните.

Дверь за Машей затворилась почти бесшумно.

— Каучуковые прокладки, — пояснил Алексей Михайлович, — без них звук, как у автоматного затвора. Бери кофе, и только скажи, что не нравится. Буду личным врагом.

Ростислав послушно налил из кофейника почти полную чашечку (граммов сто двадцать от силы) густого, точно патока, кофе. Не будучи сколь-нибудь опытным ценителем, он отхлебнул пару глотков и прислушался к вкусовым рецепторам.

— Даже и не пытайся оценить, — предупредил отец, — нёбо пока еще не привыкло. Зато через месяц ты точно не сможешь пить растворимую бурду! Правда, каждый день нужно кофейничать... Эх, лопни моя селезенка! Давай по грамульке коньячку, сынок, тяпнем! Много уже не могу, а грамм пятьдесят приму.

Он достал из шкафа небольшую бутылочку грамм на триста и два коньячных наперстка. Свинтив крышку, осторожно налил рюмочки. Подал Ростиславу его порцию со словами:

— Ну, сынок, за твою молодость! Ты думаешь, я не заметил, что ты ни капельки не изменился? Давай!

Каманин-младший выдул одним махом коньяк и осторожно поставил рюмку, которая в его руке была совершенно незаметна.

— А с чего мне меняться, — сказал он, подождав, пока отец выпьет, — когда я лишь месяц назад с вами расстался. «Мерседес» хоть забрали?

— На металлоломе давно «мерседес», — ответил отец, — у меня нынче «пассат». Повтори-ка еще разок, когда ты с нами расстался?

— Ну, от силы недель шесть прошло, — заерзал Ростислав, — нет, я, конечно, понимаю, что для вас прошло двенадцать лет. Сильно изменилась страна?

Старый профессор добавил в кофе сливки, перемешал его ложечкой, отпил полчашки, точно там был не кофе, а какое-нибудь лекарство. Глянул на молодого, который меж тем был старше.

— Страна, пожалуй, изменилась мало. Разве что крепче на ногах стоять стала. Нет, сынок, дело не в стране.

— Если не в стране, тогда в чем? — спросил сын, допив чашку.

— Наливай еще. Нет, дело не в стране. Дело в людях. Вернее, в людишках...

— Что, неужели настолько изменился народ? — рискнул предположить парень.

— Нет! — неожиданно рявкнул Алексей Михайлович. — Люди не изменились. Те же сволочи, что и в конце шестидесятых, семидесятых, восьмидесятых и прочих, которые я видел! Вот где я их видел!

Старый профессор развернул на ладошке незнакомую Ростиславу конструкцию из одиноко торчащего среднего пальца. Затем опять наполнил рюмашки. Выпив свою на этот раз не смакуя, он продолжал:

— С каким упорством мы продолжаем наступать на одни и те же грабли! С каким неистовым упрямством вновь и вновь рубим сук под собой! Мне порой кажется, что мои коллеги, все как один, идиоты. С большой буквы «ТЫ». Еще ведь Ленин, штырь ему в дифракционную решетку, говорил: «Ребята, марксизм не догма, руководство к действию!» Так почему они расшибают лбы в попытке предугадать желание «Рыгорыча»? Если есть одно простое правило, записанное еще, если не ошибаюсь, в Библии: «Живи по божьим законам и тебе воздастся». Может, не совсем близко к тексту, но смысл такой. Есть Конституция, Уголовный кодекс и КЗоТ — живи, работай! Не лезь поперед батьки на матку!

Алексей Михайлович отдышался и допил кофе.

— Неприятности на работе? — сочувственно поинтересовался Ростислав.

В ответ отец разразился тремя листами печатного и непечатного текста. Пока сынуля отсутствовал, его отец стал академиком. Людей подобного звания в республике единицы. Сначала он был два года членом-корреспондентом Академии наук Беларуси, а три года назад стал обладателем высшей ученой степени данной альма-матер. Буквально полгода назад у них с президентом состоялась беседа, результатом которой стало недоброе перешептывание во всех уголках Академии наук. В привате президент дал понять Алексею Михайловичу, что не прочь видеть его в кресле председателя этого заведения. Каким образом это стало известно нынешнему председателю, академику Пилиповичу, неизвестно. Очевидно, произошла утечка на самом высоком уровне. Если бы Президентом Республики Беларуси являлся Иосиф Сталин, то можно было бы думать о преднамеренном столкновении лбами двух академиков, но нынешний президент понимает, что такое «бодание» не на пользу отечественной науке.

Понимать-то он это понимает, но ведь не пойдешь к нему жаловаться: «Рыгорыч, жмут, гады!» Пошлет подальше в лучшем случае, а в худшем прикажет разобраться. И извлекут его людишки на свет божий все грязное белье, и уже другие людишки с наслаждением перемывать косточки академику Каманину... Как все отвратительно... низко... стыдно...

— Ты понимаешь, постарел за полгода лет на десять, — жаловался отец, — вместо работы приходится черт-те чем заниматься! То кляузу какую на меня на президентский стол положат, то график работы сорвут, то финансирование исследования прекратят! А за всем к президенту не побежишь!

Алексей Михайлович, вконец расстроенный, продолжал:

— А тут еще Полиночка забот подкинула. Связалась на свою голову с БНФ, ну, ты знаешь? Как, не знаешь? Белорусский народный фронт! Типа националистов что-то... программу не читал, недосуг. Влипла в историю. Засветилась в КГБ... Так Пилипович, сволочь, помог. Выручил через третьи руки. Само собой, благодарность за мной... Благодарность, сам понимаешь, какая! Чтоб и духу моего не было у председательского кресла, иначе опять дело подымут. Забрал бы ты ее с собой, а? Ой, я же ничего не знаю. Где ты и что ты? Кто эта Соня? Вы надолго? Далеко ли работаешь? Как платят?

Ростислав молча поднял руку, ожидая, что поток вопросительных предложений родителя вскоре иссякнет. На шестнадцатом «крюке» Алексей Михайлович унялся. А Ростислав, тщательно подбирая слова и определения, объяснил отцу основные законы семимерника, в котором болталась триада «Земля-Гея-Унтерзонне». В результате академик сказал, что лучше будет пассивным агностиком, чем попытается запомнить всю эту белиберду.

— Это что получается, — отхлебнул он прямо из горлышка, — первое измерение — длина?

— Длина, — подтвердил сын.

— Второе — ширина?

— Ширина.

— Третье — высота?

— Так точно! Четвертое — время.

Отец глянул на него безумными глазами и прикончил бутылочку.

— Тогда пятое — это ваша Гея?

— Нет. Пятое — это Унтерзонне. Земля — шестая.

— Ага, а Гея — седьмая?

— Седьмая.

— Карамба!

— Такой планеты нет!

— Это «Черт побери» на испанском.

Глава 23. Земля. 2003. Командировка (продолжение)

Чем больше слушал Ростислав отца, тем яснее ему становилась картина. Папочка попал между молотом и наковальней. Если с наковальней еще можно было дружить, то молот не давал покоя. Длительное нервное напряжение тяжело выдержать и молодому, а что уж говорить о человеке, разменявшему седьмой десяток! Дело, собственно, было не в президенте и не в его законах, отец попросту угодил в самый центр интриг околонаучных людей.

Исповедовавшись и почувствовав себя лучше, Алексей Михайлович принялся подробно расспрашивать Ростислава о жизни на Гее. По мере уяснения задачи, поставленной Хранителем перед экспедицией, настроение его менялось от небрежного безразличия к активному сочувствию.

— Только, сынок, не трогайте Кавказ! Установить южную границу по линии Туапсе — Майкоп — Армавир — Ставрополь — Кума, пусть варятся южане в собственном соку! Нефти и в Сибири хватает! А южане, кроме как торговать, ничего не умеют! И не хотят уметь!

— Логично. Может, отец, у тебя еще какие-нибудь дельные мысли есть? — Сын посмотрел на отца и продолжил: — Говори, не стесняйся.

Алексей Михайлович внезапно побледнел. Он вдруг окинул Ростислава совершенно ненормальным взглядом и тихо попросил:

— Ростя, как тебя там, Афанасий Поликарпович, возьми меня с собой! Ну что тебе стоит? Ты ж там вместо Премьер-министра! Меня ж эти интриганы с ума сведут! И Полину с собой возьмем. Ей теперь одна дорога — в эмиграцию. Еще один такой номер — и амба!

Ростислав опешил:

— Батя, да ты с ума сошел! А Маша! А близняшки! Маша ладно, она домохозяйка, а о Галке со Светкой ты подумал? У них ведь свои планы, впереди вся жизнь! Ты исчезнешь, их из квартиры служебной попрут, могут из аспирантуры вычистить по политическим мотивам!

Взор Каманина-старшего потух. Плечи опустились, голова поникла. Перед Ростиславом сидел смертельно уставший и зашуганный человек. Ему стало бесконечно жаль отца — человека, который все-таки, не являясь творцом его души, положил начало его организму.

— Ты прав, сынок, — Алексей Михайлович сидел, понурившись, и говорил через силу, — но я все-таки спрошу у Маши и девочек.

«А почему бы и нет? — вдруг подумал Ростислав. — Исполнить задуманное таким смешным контингентом им все равно не удастся. Придется искать волонтеров на Земле: преподавателей, инженеров, врачей и даже священников. Иначе не хватит даже тех десяти тысяч лет, что обещаны им как приз. Призом, кстати, делиться со всеми и не обязательно. Достаточно твердого оклада и простой уверенности в завтрашнем дне. Только как быть с сестрами? Маше ведь тоже неприятно разлучаться со своими детьми, какими бы взрослыми они ни были».

— Давай мы сделаем так! — в конце концов предложил он. — Мы отбываем в понедельник. Если ты безусловно уверен, что Полине грозит опасность, то я беру ее с собой.

— Эта девочка притягивает к себе опасность! — побурчал отец. — Она может обещать, что с завтрашнего дня будет себя вести тише воды ниже травы, но все эти обещания до первого похода в магазин. Стоит ей встретить единомышленника, как дело заканчивается кутузкой. Единомышленника, как правило, не трогают.

— А что с нашей мамочкой? — небрежно поинтересовался парень.

— Меняет мужей, как перчатки. Одного не пойму, откуда это в ней появилось? Ведь когда мы познакомились, краснела при виде полуобнаженного манекена!

Ростислав сделал предположение:

— Говорят, богатство сильно меняет людей. Помнишь латинскую пословицу «Quod licet Jovi, non licet bovi»? Кстати, откуда на нее свалилось это богатство?

Отец махнул рукой.

— Свалилось вместе со вторым мужем. Бабы редко сами добиваются приличных денег. Потом муж свалил в загробный мир, а она пошла шалить. Если уж Полина рассталась с ней, то представляю себе, какой образ жизни она ведет теперь! Кстати, по поводу богатства... ты вот богат? Судя по замашкам, баснословно. Хоть... хотя и не подаешь виду. Хотя тебя выдают не вон те часики от «Сейко Эпсон», а независимость. Ты пропитан ею, сынок. Ты как тот английский лорд: поместье с доходом в шесть знаков, отличная конюшня и герцогиня в спальне.

Ростислав хмыкнул:

— Ну, ты сказал! А как отнесется Полина к предложению сменить прописку? Кстати, не забывай, я ее еще не видел. Вдруг упрется? Так я не договорил. У тебя неделя на размышления, академик Каманин! В следующую пятницу я появлюсь снова. Если что-то надумаете, то суммарный вес не должен превышать шестьсот килограммов. На всякий случай. Да, на мебель тоже не рассчитывайте. Времени будет около пятнадцати минут. Это все. Так говорите, Полина в моей бывшей комнате? Интересно...

Оставив отца переваривать условия «капитуляции», он вышел в коридор, обогнул старую знакомую — стремянку, и постучал в новую филенчатую дверь с розовой перламутровой ручкой. Из-за двери донесся звук, будто корове наступили на хвост. Ростислав расценил это как предложение войти. Повернув ручку, он вошел в комнату и замер на пороге.

Обстановка, как в номере за рубль восемьдесят районного отеля восьмидесятых годов: кровать, прикроватные коврик и тумбочка, пара стульев. От прежней обстановки сохранился лишь аквариум с вуалехвостами. Над кроватью в бра горит одинокая лампочка мощностью не более сорока ватт. Единственный предмет роскоши — черные бархатные шторы. Очевидно, оставлены с целью маскировки. На кровати задницей к нему свернулась калачиком небольшая женщина. Темные волосы собраны в пучок. Не поворачиваясь к вошедшему брату, она буркнула:

— Ну, что еще!

— Пицца, сеньорита! — произнес, усаживаясь на стул, парень.

Стремительным движением она подхватилась с кровати и направила прямо ему в лицо кулак с зажатым баллончиком. Распылитель смотрел прямо в глаза Ростислава.

— Не двигайся! — приказала женщина. При свете одинокого бра она казалась еще более изможденной, чем отец. Глаза горят лихорадочным блеском и ненавистью. — Постой! — внезапно выдохнула она и бросилась к письменному столу. Отворила створку, взяла фото... всмотрелась.

Отставив в сторону баллончик, бросилась на шею, заплакала.

— Ростик!

Зарыдала. Отстранилась. Оглядела. Снова уткнулась в грудь. У Ростика защемило сердце. «Надо же, — удивился он, — выходит, душа напрямую связана с телом. А еще у них с сестрой когда-то текла одна кровь. Правда, по разным пуповинам».

— Полина, — пробормотал он, — сестренка!

Получилось даже нежно. Давно так нежно ни с кем не получалось. На Ингу он больше ворчал, чем нежничал, не мудрено, что она предпочла Иннокентия. Разве что с Машей...

— Ну, что, не признала сразу братца? — весело спросил он.

Она отрицательно помотала головой.

— Думала, опять «гэбэшник» воспитывать приперся. Как они мне надоели! Ты надолго?

— На выходные.

— Так мало... а кто ты, что ты?

Ростислав рассмеялся. И неожиданно ответил правду:

— Авантюрист космического масштаба!

— Ого! — удивилась сестра. — И я хочу!

— Тебе местные авантюры еще не надоели? Я думал, уже сыта по горло. На отца жалко смотреть!

Она помрачнела.

— Папу действительно жалко. У него и без меня проблем хватает, но пойми меня! Я не хочу жить, как свиноматка! Жрать принесут, дерьмо вычистят, а ты ни о чем не думай — исполняй свою основную обязанность. В Хайфе донимали: «порядочная еврейская девушка брюки не носит; порядочной еврейской девушке аспирантура ни к чему; порядочные девушки выходят замуж в двадцать один и к тридцати у них уже трое ребятишек!» Приехала сюда, так и тут за меня думают-решают! Надоело! А ты и вправду можешь взять меня с собой?

— Запросто! — честно ответил брат. — Но обещай мне...

— Все, что угодно, кроме выйти замуж за какого-нибудь... э...

Указательным и большим пальцами брат зажал ей губы.

— Никогда не перебивай меня! — строго сказал он. — Слушай меня внимательно: своим семейным положением распоряжаться будешь сама, а пока мне обещай не задавать никаких вопросов, кроме как «когда мы отъезжаем» и «что с собой брать».

— Когда мы отъезжаем? — тут же выпалила Полина.

— В понедельник. Шесть утра. У почтамта нас будет ожидать автобус.

— А что с собой брать?

— Одежду, предметы туалета, можно пару любимых книг. Мобильник можешь оставить здесь — там, куда мы едем, очень плохо со связью.

Полина с готовностью кивнула и тут же спросила:

— А можно третий вопрос?

— В порядке исключения.

— Когда можно будет спрашивать?

— В среду утром.

Брат с сестрой проговорили до четырех утра. Сперва о своем горьком житие-бытие поведала Полина. Училась в школе, затем поступила в Еврейский университет в Иерусалиме на факультет математики и естественных наук, через три года получила степень бакалавра. Обучение проходила по программе «Амирим» — для наиболее одаренных студентов. Еще через три года достигла степени доктора. Тут начала чудить мамочка. То вознамерилась выдать ее замуж за арабского шейха, забыв, что женитьба мусульманина на еврейке может привести к третьей мировой войне, то пыталась купить ей галантерейный магазин, то лишала карманных денег. В конце концов нервы у Полины не выдержали, и она вернулась в Минск — к отцу.

По сравнению с «демократическим» Израилем, здесь сразу бросались в глаза типично эсэсэсэровские пережитки: прогосударственные СМИ, скользкие разговоры относительно политического момента, ужесточение таможенных правил и прочее. Естественно, поиски единомышленников привели к националистам. Здесь красиво рассуждали об опасности президентской диктатуры, хаяли несознательный электорат и расписывали красоты демократических государств типа Дании и Швеции. Многие из новых соратников Полины были национал-демократами настолько, что даже не знали белорусского языка и изъяснялись на смеси польского с французским.

По мере вживания в быт национал-социалистов (или как их там) Полина теряла способность трезво мыслить. Участие в прениях по поводу иного использования мягкого знака в старобелорусском варианте языка и попрание прежних правил грамматики, как прокоммунистических, наводило на мысль, что она попала в мелочную лавочку. Ее манили великие дела. А какие великие дела может вершить группа людей, раздираемая на части противоречиями и завистью? В этой партии каждый хотел быть партайгеноссе. Очевидно, единственно приемлемая форма правления у любой славянской нации — это монархия. Пусть конституционная. Полина пришла к этому выводу через бессонные ночи и сумасшедшие дни. Предложить президенту: а будь монархом! Убери бюрократов, оставь только проводников своей воли. Ведь один черт, на посту номер один, будь то СССР или постсоветское пространство, стоит монарх. А как его называть: генсек, президент или туркмен-баши — разница небольшая! Кем был Ленин? Монархом. Сталин? О, боже ж мой!!! Брежнев??? Ой, не надо! А вот Горбачев монархом не был... где ты, Михаил Сергеевич?

У нас демократия не пройдет. Вон, в России демократия. Якобы...

Тут Ростислав согласился с сестрой. Даже Софья заметила, что в Беларуси порядка больше. Зерновые давно убрали. Потому быстрее, что над каждым председателем колхоза стоял дядя с ремнем. А вот в России не стоял. Там демократия. Там крестьяне говорят: «Наш урожай! Не захотим, не уберем! Голодать не будем! И указывать нам не надо!»

Совсем запуталась Полина. Не действует западная модель в нашей стране. Восточная тоже не действует. Свою модель экономики страна создает. Уникальную. Форма правления — монархия социалистического типа. Основана на добровольно-принудительном труде и надежде на авось. Самый главный критерий нравственности — моя хата с краю. Это же по совместительству и линия поведения среднего обывателя. Потому в стране и количество милиции превышает количество Вооруженных сил. Кто полезет сюда? Идиот! Вот армия и супротив идиотов. А милиция — это супротив своих. Чтоб не хулиганили. Плохо? А когда по-иному и не получается вовсе? Древний анекдот про то, почему у медведя уши короткие (потому что к меду тянули), а хвоста нет (от меда оттягивали), справедлив на все сто.

Слушает Ростислав сестру, и жалко ему ее становится. Это с нашим менталитетом удобно за границу жить уезжать. А с их к нам — чревато. Ближе к рассвету становится ясно: Полина созрела для организации движения тред-юнионов в России начала восемнадцатого века. Будет ей конституционная монархия с независимым парламентом! Будут ей трудности и великие свершения! Раз не хочет замуж и детей, хозяин — барин!

Субботний день был посвящен посещению циркового представления. Программу давали московские гости из цирка, что на Цветном бульваре (имени Юрия Никулина). Гуляли по проспекту Скорины, бывшему Ленинскому, посещали выставки и магазины. Полина металась отдельно, закупая всякую мелочевку, по ее мнению, могущую пригодиться в неизвестном будущем. Вечером сходили в кинотеатр «Октябрь», где просмотрели «Гладиатора». Премьерный показ этой картины состоялся аж два года назад, но до сих пор картина пользовалась спросом. В конце фильма царица и владычица Всея Руси рыдала аки маленькая девочка. Она-то не отличала действительность от выдумки, поэтому приняла все за чистую монету.

По пути домой Ростиславу пришлось успокаивать Софью Алексеевну, проводя аналогию с французским «тиатром» того времени. В ответ на это Софья заявила, что «тиатр — дерьмо», а широкоэкранный фильм с шестиканальным звуком — шармант. Ростислав полностью согласился, что фильм «шармант», и долго вытирал монаршьи слезы собственным носовым платком.

А поздней ночью в его спальню проскользнула женская фигурка.

— Тс! — сказала она ему. — Что за зельем вы меня попотчевали, целую неделю царские рейтузы все мокрые! Молчи, говорю. Царица тоже баба и тоже хочет! Сколько времени ты меня на «голодном пайке» держать собирался?

Утро воскресенья выдалось по-осеннему дождливым. С неба сыпала мелкая колючая гадость, которую на первый взгляд можно было принять и за снег, и за дождь, и за град. Мерзкая погода помешала запланированной прогулке в парк Горького и посещению Музея Великой Отечественной войны. Софья пребывала в состоянии релаксации и заявила, что ни за какие коврижки не покинет кровать до обеда, так что Ростислав смог исполнить данное близнецам обещание. Он провел с ними полдня, попивая легкое десертное вино под белый шоколад и обсуждая новости за последнее десятилетие. Особенно его поразил выигрыш белорусской сборной по хоккею у шведов на недавней Зимней олимпиаде.

— А что футболисты? — лениво поинтересовался он.

В футболе прогрессировал застой. Поскольку хоккей курировал сам президент (опять президент!), то ребята худо-бедно, но кое-каких результатов достигали. «Короче, та же ситуация, что и с сельским хозяйством! — подумал Ростислав. — Всех необходимо пинать в зад». Курс доллара, последнее десятилетие ползущий вверх, точно флаг по флагштоку, за последний год вырос незначительно. Но цены все равно несколько раз в год повышались. Теперь это мотивировалось поднятием зарплат и пенсий. Только президент объявит, что цены больше подниматься не будут, глядь — а они уже подскочили. Непонятно, кто кого вызывал. То ли грядущее повышение цен — выступление Батьки, то ли выступление Батьки провоцировало очередное подорожание. Короче, умом не понять Россию, а уж Беларусь жила вообще по каким-то невозможным законам.

Но жила. Парадокс!

Сестрички вовсю готовились стать кандидатами наук. Буквально на днях должна была состояться защита диссертаций, и они ночей не спали, представляя себя счастливыми обладателями первой ученой степени. Ростислава погрузили в мир филологических изысканий, из которого он в панике бежал на кухню — в царство Маши. Там он напился кофе с цикорием и съел несколько пышек, мастерски испеченных мачехой.

Вскоре вернулся с работы отец, поставил в угол коридора промокший зонтик, надел любимые тапочки и прошел к себе в кабинет. По дороге подмигнул Ростиславу и, словно они являлись членами тайного братства розенкрейцеров, пробормотал: «Роза и крест»! Парень понял, что дела у отца пошли на поправку. Вечер они провели перед телевизором, глядя какой-то безумно старый фильм.

В отличие от Ростислава, у которого от расставания с родными прошло всего ничего, Волковы не видели свою мать, бабушку и свекровь добрых полтора десятка лет. Андрей Константинович очень переживал, готовясь к встрече с матерью. Он все старался представить, как должна выглядеть Татьяна Чингизовна в свои уже почти шестьдесят лет, но никак не получалось. Перед его глазами стояла мама, как живая, стройная, черноокая. Вся в отца-лезгина. Внезапно полковник рассмеялся.

— В чем дело, отец? — недоумевающе спросил Костя.

— Маму в шестьдесят лет представил. Это ведь для нас пятнадцать лет почти прошло, а для нее и пяти нет! Все думаю, где грабли? Значит, она измениться сильно не должна!

Нет. Не довелось ему встретиться с мамой, убеленной сединой. На месте дома, в котором они когда-то все вместе проживали, стоял огромный трехэтажный особняк с двумя гаражными воротами в цоколе. К массивной металлической калитке была прикреплена кнопка звонка. Костя пару раз ткнул пальцем — где-то в глубине двора затренькал звонок. Заорали собаки. Раздался зычный голос, призывающий животных к порядку. К калитке подошел мужик в афганке, запорошенной свежей стружкой.

— Вам кого? — неприятным голосом осведомился он.

Полковник растерянно посмотрел на Анжелу. Та взяла инициативу в свои руки и спросила:

— Извините, мы — родственники Татьяны Чингизовны Волковой. Она проживала здесь несколько лет назад на этом месте в маленьком домике...

Пять лет. Для Минска это очень большой срок, если эти пять лет ты там не бывал. Умерла мама, незабвенная Татьяна Чингизовна, умерла от рака, умерла этой весной. Щитовидка была у нее не в порядке, оказывается. А перед ними стоял собственной персоной двоюродный брат мамы по отцу — Рустам. Рустам дал тягу с родного Кавказа в тихую спокойную Белоруссию в связи с совершенно невозможной политической обстановкой и в связи с полной неясностью относительно конца войны.

Гражданства у бравого лезгина не было, поэтому он крайне подозрительно относился ко всякого рода вторжениям в его личную жизнь. Начисто забыв кавказское гостеприимство, он отрубил, что ничего о троюродных братьях со стороны бабушки не знает и знать не желает, регулярно платит налоги и отмечается в Советском РОВД.

Если бы Андрей заявил, что он — сын покойной Татьяны Чингизовны, то джигит расхохотался бы им вслед. Татьяна скончалась в сорокадевятилетнем возрасте, а Андрею Константиновичу на вид — под сорок, а Анжела выглядит немногим моложе. Еще спасибо, что Рустам указал номер могилы на Московском кладбище, иначе можно было вообще забывать эту реальность, как вовсе не нужную.

До кладбища с трамвайного кольца на Зеленом лугу ходил автобус. Они зашли в гастроном, купили все полагающееся по этому случаю и сели в «Икарус». При кладбище, слава богу, можно было купить венок и оформить соответствующие ленты. Затем «подогретый» десятью долларами сторож отвел их прямо к могиле. Здесь они помянули Рустама хорошим словом — двоюродный брат не пожалел денег для сестры. Оригинальная оградка и выложенная плиткой могила с нестандартным памятником из черного мрамора в человеческий рост... деньги были потрачены на ритуальные услуги приличные.

«Волкова Татьяна Чингизовна, 1954—2003» — золотым по черному выгравировал умелый мастер. Никакой эпитафии на памятнике, даже простой... А старому Чингизу больно было бы видеть на памятнике одинокую надпись «От отца». В таком возрасте у женщины отец не на первом месте. Должны быть дети, внуки... А Чингиз вообще должен был уйти первым. С него хватило уже того, что дочь похоронена по православному обряду на православном кладбище.

Выпили отец с женой и сыном коньяку немного на могиле. Поставили венки «От сына и невестки» и «От внука». Поправили остальные. Еще выпили. Чтобы удлинить промежутки между рюмками, мужики обычно закуривают, но не было такой привычки у Волковых с Унтерзонне. Анжела, как осталась одна, покуривала, но вот уже лет десять как забросила эту гадость. Поэтому они допили бутылку, собрали мусор, поклонились могиле и ушли. Что еще?

Вернулись в город затемно. Был вечер субботы. Предварительно в пятницу на трое суток сняли двухкомнатную квартиру в районе Бангалор. С мебелью, телефоном и прочей дребеденью обошлась в пятьдесят баксов... остановка троллейбуса рядом. Ночник тут же. В него и зашли. Взяли еще литр «Абсолюта», колбаски, сыру пармезан, огурчиков маринованных. Поднялись в квартиру.

Сидели до утра. Анжела ушла в отдельную комнату спать, а мужики засели за поминальный стол. Выпивали, закусывали, выходили на балкон. Отец показывал сыну совершенно незнакомые созвездия и, называя их, рассказывал в честь кого названы. Костя до рези в глазах вглядывался в звезды, пока к утру их не затянуло тучами. Когда скрылась самая яркая, по мнению Андрея Константиновича это был Сириус, разошлись по койкам. Спали долго. Окончательно проснулись лишь часа в четыре пополудни. Анжела приготовила поздний обед, а сама устроилась перед телевизором и весь вечер поглощала информацию со всех двадцати каналов одновременно. Андрей Константинович поиграли с Костей немного в найденные нарды, но вскоре опять завалились на боковую.

Итак, шесть утра, понедельник, место около входа в Главный почтамт. Опоздавших не было, но самым последним заявился Олег Локтев, распространяя вокруг себя благоухание «Арагви».

— По шлюшкам! — тихо шепнул он полковнику.

Полковник понимающе кивнул и указал на самое заднее место в автобусе. Как и в первый раз, передние места заняли Ростислав с Софьей Алексеевной. Семья полковника расположилась следом. Далее у окна спал Иннокентий, сполна оторвавшийся на Нарочи, а рядом сидела Полина. А на третьем сиденье справа стояла клетка. Там сидел молодой и агрессивный желтощекий какаду.

Когда вместо стандартной пары Ростислав-Софья из темноты нарисовались три силуэта, Андрей Константинович подумал, что с «Абсолютом» они все-таки переборщили. Отозвав Премьер-министра в сторону, он яростным шепотом осведомился у него, что это все означает. Таким же яростным шепотом Ростислав Алексеевич, он же Афанасий Поликарпович, он же Премьер-министр поставил господина полковника в известность, что дворянская честь и простые общечеловеческие принципы не позволяют ему оставить родную сестру в двух шагах от пропасти. Полковник вспомнил, что он ко всему прочему и граф, и великодушно разрешил, чтобы число членов экспедиции на Гею увеличилось еще на одного члена, вернее, участника.

Наличие клетки с попугаем объяснялось довольно просто. Попугай был соседским. Причем сосед утверждал, что всего сотня баксов за этого попугая — цена вовсе неплохая, учитывая тот факт, что агрессивное пернатое изничтожило три мягких уголка и новую стенку. Несмотря на молодость, Федор (так звали попугая) знал великое количество пошлостей и сомнительных фразеологизмов. Умело исполнял стриптиз вокруг шеста в клетке, вместо одежды разбрасывая вокруг себя отборнейшую брань. Что примечательно, матом он не ругался, но и без этого откалывал такие номера, что мужской клуб «Ливерпуль» помирал со смеху. А сосед был владельцем клуба.

В данный момент клетка была накрыта платком, и Федор спал, проснувшись только при посадке. Проснувшись, он огласил воздух боевым кличем, скорее всего похожим на (выражаясь языком физиков) скрип двери бесконечной массы о петли, не смазывавшиеся целую вечность.

— Ого! — заметил Костя. — Попка проснулся!

— Попка — это женская задница! — раздраженно проскрипела птица и снова угомонилась.

Софья Алексеевна беззвучно засмеялась. Полковник хмыкнул:

— В принципе объяснил верно.

«Форд», набирая скорость, уверенно миновал городские кварталы и вырвался на финишную прямую: магистраль Брест — Москва. За окном рассвело, и этот факт вызвал у всех приступ неудержимой зевоты. Лишь один Герасим молча пялился в утреннюю мглу, уверенной рукою управляя автобусом.

А через два дня у могилы Татьяны Волковой снова были посетители.

— Видишь, Рустам, баранья твоя башка, венки новые появились, — сказал высокий худой старик. Холодный осенний ветер трепал его седые волосы и темно-синее кашне. Он заскорузлыми пальцами дотронулся до цветов венка и погладил атласную ленту. — Прочитай мне, что здесь написано! — приказал он. — Проклятый ветер глаза надул.

Второй мужчина что-то резко сказал на чужом языке.

— Говори по-русски, — оборвал его старик, — это православное кладбище.

Тот, кого называли Рустамом, пожал плечами:

— Хорошо, дядя Чингиз!

Он немного повернул венок, чтобы удобнее было читать, и нараспев проговорил:

— Дорогой маме от сына Андрея и невестки Анжелы.

— Шайтан, — едва слышно простонал старик, — второй читай!

— Дорогой бабушке от внука Кости... что за бред?

Чингиз повернул лицо к ветру и одними губами зашептал отрывок из суры:

«Наложил Аллах печать на сердца их и на слух, а на взорах их — завеса. Для них — великое наказание».

Рустам покорно ждал, пока дядя окончит беседу с Аллахом и обратит свой взор на него. Но старик еще долго шевелил губами, так долго, что его племянник не на шутку озяб. Наконец, старый Чингиз медленно повернулся к нему.

— Ты все сделал правильно, — медленно проговорил он, — но одному лишь Аллаху известно, какого ты свалял дурака!

Дмитрий Беразинский Задолго до Истмата

Глава 1. Гея. 1699 Предки Клары Цеткин

Февраль выдался студеным, старикам на удивление. Столбик термометра редко подымался выше отметки в минус сорок по Цельсию. Самому Андерсу Цельсию предстояло родиться только через два года, но его ноу-хау было использовано самым бесцеремонным образом. Полковник Андрей Константинович Волков, руководитель проекта «Метаморфоза О», командир Лазурного Корпуса и практически министр внутренних дел России, шутил, что природа решила доказать абсурдность понятия абсолютного нуля. На это заявление Ростислав Алексеевич Каманин, премьер-министр России, говорил, что есть информация о том, что среднестатистический двугорбый верблюд мороз переносит хуже белого медведя, а Мытищи восточнее Москвы, но ненамного. Царица Софья Алексеевна, сидевшая у камина и вязавшая на спицах какую-то новомодную феньку, потягивалась и с наслаждением замечала, что вспоминает два промелькнувших мира как сон художника-футуриста. Попугай Федор молча поклевывал сосновые ядрышки и, сплевывая шелуху через прутья решетки, изредка сообщал, что «связка ломов, как правило, тонет» и что «не всякий лось перекусит рельсу». Так проходили долгие зимние вечера в ожидании прихода весны.

Нет, кое-что делалось и сейчас: полностью менялся интерьер почти всех приказов, съезжих и прочих присутственных мест; проводилась реорганизация пожарных и почтовых служб; делались первые попытки создания общественных ночлежек, финансируемых из государственного бюджета. Кое-что развивалось довольно споро, но очень часто палки в колеса вставляли различного рода «сильненькие» люди. То получивший в результате реформ ущерб поп прочтет у себя в храме прелестную проповедь, объявляя министров через одного слугами дьявола, то обиженный новой властью купец первой сотни разошлет своих людишек по трактирам смущать народ, то опальный боярин зачнет шалить в подмосковных лесах, собравши ватагу отпетых негодяев. Приходилось принимать адекватные меры.

Со служителями культа разбирался владыка Михаил — возведенный в ранг заместителя патриарха бывший помощник настоятельницы Новодевичьего монастыря. Внезапно, без предварительного оповещения, священнослужителям всех рангов было велено собраться на внеочередной Вселенский Собор. Не успел минуть праздник Крещения Господня, как во все стороны поскакали нарочные владыки.

Патриарх Адриан, божий одуванчик семидесяти двух лет, последнее время чувствовал себя не самым лучшим образом. Патриарха донимали боли в пояснице и усугубившийся ревматизм суставов. Он с божьим смирением нес тяжкий груз своих болезней, полагая близкую кончину. Посему основными делами ведал «вечный второй номер» — митрополит Михаил. Тот за неделю до решения о Соборе послал гонца в Холмогоры за своим другом и однокашником по семинарии — владыкой Афанасием Холмогорским. Владыка Афанасий, в миру Любимов Алексей Артемьевич, был человеком крутого нрава и ясного ума. Вблизи Москвы его держать побаивались за уничижительную манеру общения и передовые взгляды. Он был настолько передовым в своих взглядах, что даже не осуждалстарообрядцев и частенько за кружкой вина поругивал покойного патриарха Никона, на горячую голову затеявшего навести порядок в системе духовных ценностей русского народа. Владыка Михаил хотел предложить приятелю ни много ни мало — стать главой Московской епархии. Он долго разговаривал на эту тему с премьер-министром, убеждая Ростислава Алексеевича в высоких морально-волевых качествах и демократических взглядах архиепископа Холмогорского.

Вселенский Собор планировалось провести буквально на днях. Уже почти все священнослужители чином от епископа до митрополита собрались в Троице-Сергиевом монастыре, ожидая, когда их вызовут пред светлы очи царицы. Но на самом деле их ждали ястребиные очи премьер-министра. Задержка была лишь за архиепископом Холмогорским, преподобным Афанасием. Беспощадные январские метели превратили Вологодско-Каргопольский тракт в нечто малопригодное для путешествий. Но отец Михаил верил в друга, сердцем предчувствуя его скорое появление.

С купцами первой сотни разбирался лично Ростислав Алексеевич. Не влезая в их дела, он по-отечески пожурил почтенных «гостей», добродушно указывая на недостатки в сфере «малого и среднего бизнеса». Специально для этой встречи он прочитал несколько глав из Российского законодательства двадцатого века и, в частности, несколько стенограмм выступлений Ирины Хакамады, переведенных на доступный и современный язык. Купцы недовольно галдели и ворчали, жалуясь на мздоимцев и произвол дьяков Хлебного приказа и приказа Счетных дел. Многие недоверчиво смотрели на нового главу кабинета министров, ухмыляясь в окладистые бороды. По Белой палате — главной резиденции премьер-министра — гулял густой чесночный запах вперемешку с духом выделанной овчины от новых тулупов купеческой братии. Морщась от чесночного перегара, Ростислав Алексеевич говорил с «бизнесменами» за грядущие перспективы малого и среднего бизнеса.

Один из купцов, низенький угрюмый старовер по имени Павел Звенько, возмущался церковными поборами с тех, кто не признавал реформы патриарха Никона 1653—1654 годов и ущемлением купеческих прав.

— Хорошо! — сказал Ростислав Алексеевич. — Если я тебе, Павел Аввакумович, пообещаю, что с сегодняшнего дня поборы прекратятся, то ты мне не поверишь. Согласен?

Польщенный купец кивнул.

— Так вот! Поборы прекратятся, но не сегодня. И не завтра. — Премьер-министр обвел купцов орлиным оком и закончил: — Но по прошествии месяца вы сами увидите перемены в отношении к староверам. Согласны подождать?

По рядам купечества пронесся одобрительный гул. Каманин что-то пометил в своем ежедневнике. Купцы, привыкшие к присутствию около светлого лица из Думы трех-четырех дьяков, были безмерно удивлены таким ходом встречи. Чтобы министр да сам что-то записывал? Ох неспроста все это...

— Нет, братцы! — шептал в заднем ряду Ивашка Калиткин, купчина из Нижнего Новгорода. — Министер-то не прост! Вот как! Где, спрашивается, писцы? Где эти чернильные рожи?

— В чем дело, Иван Кондратович? — внезапно спросил премьер-министр. — Чем вы там недовольны? Что министр сам пишет? Так вы тут, батенька, обленились! Митрополитов дьяконы под руки поссать водят, а бояре шубу на себе застегнуть не могут по причине чрева! Что я, похож на толстого увальня из Думы?

Калиткин с перепугу едва не замочил портки. Но, уразумев, что боярин шутить изволят, первым захохотал. От души, как может хохотать человек, только что избавившийся от смертельной опасности. Заколыхались остальные бороды, раскрылись рты, демонстрируя убогое состояние зубов и выпуская клубы чесночного аромата.

Много на Руси едят чесноку. Вещь это полезная для здоровья, введена в культуру в Средней и Юго-Западной Азии за несколько тысячелетий до нашей эры, возделывается с библейских времен народами Египта и Апеннинского полуострова. В Европу попал в средние века, а в Россию завезен из Византии. Головки этого пахучего растения содержат белки, витамин С, минеральные соли и биологические вещества, подавляющие развитие микроорганизмов. За короткое время стал пряностью номер один в России и панацеей от всякого рода инфекций. Но у этого замечательного во всех смыслах растения имеется один существенный недостаток — запах. Недаром, по древнему поверью, чеснок является средством для отпугивания нечистой силы — злых духов, чертей и зомби.

Премьер-министр никогда не принадлежал ни к одной категории из этого списка, но вскоре посочувствовал нечистикам, ибо запах в Белой палате становился воистину невыносимым. Решил, что как только в подвалах детинца установят атомный генератор, он немедленно подаст заявку на установку в Белой палате кондиционеров и озонаторов. А пока только мысленно пожелал расходившемуся собранию не злоупотреблять народным противоинфекционным средством. Надежды на плодотворное сотрудничество с купечеством после встречи значительно окрепли.

С разбойниками разбирался сам полковник. Хоть и уговаривал его князь-кесарь не марать белы ручки о подобную мразь, но все же Андрей Константинович татями и душегубами занимался лично. Напрочь отвергнув саму идею пыток, которые не ломали волю душегуба, а лишь вгоняли его в злобу, полковник обратился к химии двадцатого века: скополамину, пентоналу натрия и атропину. Он рассуждал, что психология преступников века семнадцатого весьма близка психологии шкодливого кота: чем больше его гоняют, тем упорнее он продолжает гадить.

Нет. Дремучего и заросшего бородой атамана Митрофана Большова встретил добродушный фельдшер Паша Никифоров. Рядом в кресле сидел полковник Волков. В самом углу едва дышало тучное тело князя-кесаря.

— Может, чайку? — угодливо изгибаясь, поинтересовался Паша.

— Отчаивается человек от вашего чаю. Сами пейте! — буркнул бородач, недобро поглядывая на присутствующих.

Полковник встал.

— Ну что же ты, Павел, такого молодца чаем каким-то смущаешь! Водочки не желаете чарку, Митрофан Михайлович?

— Водки выпью! — отрывисто проговорил атаман. — Авось отравлена!

Паша и Андрей Константинович расхохотались. Вошла Настя в белом халате и внесла на подносе полбутылки водки, стеклянный граненый стакан и крендель с маком. Митрофан жадно потянулся к глиняной бутылке, налил чуть больше половины стакана, перекрестился двумя перстами истово и одним духом вытянул все содержимое. Взял крендель и откусил чуток.

— Благодарствую! — выдохнул он, громко жуя. — Не знаю, что вы за люди, но начало пытки мне нравится. Ай любо!

Он вылил остатки из бутылки прямо себе в рот, доел крендель и вдруг завалился на правый бок.

— Что, все... — пробормотал он, но тут же захрапел.

— Водка и клофелин! — продекламировал Паша. — Стабильный, устойчивый результат. Настасья Ратиборовна, подержите, пожалуйста, руку этого кацапа, сейчас я ему введу скополамин.

Сзади раздалось натужное паровозное пыхтение. Князь-кесарь, выпучив рачьи глаза, рассматривал спящего.

— И вправду, — произнес он, — может, я чего упустил в методике допроса... А это что?

Он во все свои рачьи глаза уставился на фельдшера, перетягивающего жгутом руку допрашиваемого атамана. Настя в это время помассировала ему кисть и быстренько нашла вену. Собственно, ее искать было легко — огромная, синяя, она на треть выступала из руки, как и у всех людей, занимающихся физическим трудом. Никифоров быстро произвел укол и выбросил одноразовый шприц в специальную урну.

— Техника допроса немного изменилась, — спокойным голосом принялся объяснять полковник Волков, — допрашиваемый говорит только правду и ничего, кроме правды, члены его остаются целыми, лицо ясным и спокойным, пользы от этого гораздо больше. Через часок он очухается — тогда мы и поговорим. А пока, ваше сиятельство, не желаете партию в шахматы?

Шахматы в те времена были более всего распространены в Италии, откуда их идею и привез русский посол Яков Дерюжин, также он привез и несколько наборов шахмат с изящными фигурками слоновой кости. За небольшое время эта игра, требующая собранности и логической мысли, завоевала сердца наиболее передовой части дворянства и купечества. Особенно сильными игроками считались купцы Иван Бровкин и Михаил Талин. Черное духовенство косилось на заморскую игру, делались попытки признать ее «от лукавого», но она прижилась, несмотря ни на что. Федор Юрьевич не один вечер скоротал, обдумывая ход «е2-е4» и запоминая манеру ходьбы «лошади». Поэтому он охотно проследовал за полковником в ординаторскую, где их ждала шахматная доска и пара пива.

Но не успели соперники сделать и десятка ходов, разменяв первые фигуры, как вошла Анастасия и сказала, что «клиент созрел». Отставив в сторону шахматы, полковник ринулся в процедурную. Следом за ним, немилосердно пыхтя, спешил Ромодановский. Митрофан сидел на стуле и громко икал. Лицо у него было нормальное, только заспанное.

— А я уж думал — отравили! — радостно сообщил он своим предполагаемым мучителям.

Полковник сел на стул спинкой вперед и добродушно сказал:

— Ты вот что, Спиноза, запомни одно: думаю и задаю вопросы здесь я. Много человек в твоей ватаге было?

— Семнадцать душ! — просто ответил атаман. — Никита Петрович велели больше не набирать. А меня зовут вовсе не Спиноза, Митрофан я Большов, слыхали поди?

— В школе проходили, — кивнул полковник, — а что, Мит...

Неожиданно вмешался Федор Юрьевич.

— Какой Никита Петрович? Копытин?

— Ну да! — кивнул пленник. — Они когда с дьяком Немчиновым ко мне приходили, велели сколотить ватагу до двух десятков и грабить обозы с продуктами, что идут в Москву со стороны Ярославля. Отсыпали мне триста ефимков на все про все...

— А со стороны Рязани кто шалил? — спросил Андрей Константинович.

— Неведомо мне, — сглотнул атаман, — мое дело — грабить обозы с ярославской стороны.

Полковник взял со стола колокольчик и позвонил. Вошедшая стража увела опешившего атамана, а князь-кесарь вопросительно уставился на Волкова.

— Граф, это и весь допрос? — несколько разочарованно спросил он.

— А чего же вы, князь, желали? Бочонок крови? — насмешливо поинтересовался полковник. — Истину мы установили, соблаговолите арестовать боярина Копытина и думного дьяка Немчинова. Мы их допросим и узнаем, кто стоит за этим заговором.

Князь-кесарь был потрясен. Чтобы допрашиваемый просто так, без пыток, сказал правду! Да и можно ли доверять такой правде? Сомнения его читались по лицу, поэтому Андрей Константинович рассмеялся.

— Федор Юрьевич, смею вас уверить, что средство это проверенное и нами используется уже достаточно давно. Ну же! Занимайтесь названными лицами, а мы продолжим вершить дела свои.

— А с этими что? — спросил угрюмый князь.

— А что вы с ними раньше делали? — поднял бровь полковник. — Под лед или на виселицу! Мы, конечно, гуманисты, но в соответствующей обстановке.

Ромодановский поднял брови и выпучил глаза, но ничего не сказал, только плотно прикрыл за собой двери.

— Отняли у ребенка любимую игрушку, — негромко сказал Волков, — не дали на дыбу Митрофана подвесить и веничком горящим по спине пройтись! Слишком просто для него все! Настолько просто, что аж не верится!

— Все они здесь садисты! — сказала Настя. — Посмотри, как мужья с женами обращаются! Словно бабы — рабыни какие-нибудь!

Полковник встал с табурета и, заложив руки за спину, принялся неторопливо расхаживать по комнате. Хорошо изучив повадки мужа, Анастасия могла с уверенностью до девяноста пяти процентов сказать, что сейчас последует философское отступление. Остальные пять процентов она оставляла для того, что Андрей Константинович, прекрасно осведомленный, что жене хорошо известны его привычки, мог сделать неожиданный ход. Заговорить, к примеру, о разведении племенных жеребцов в конюшнях Хартфорда. Однако сейчас, граф Волков был отнюдь не в игривом настроении.

— Знаешь, Настя, — сказал он, сделав очень проникновенное лицо, — отчасти в этом виновата сама христианская религия. Вспомни, что там в Библии написано. — Полковник не читал Библию, но очень любил приводить оттуда цитаты. — Человек рожден в грехе». А рождает человека, как ни странно, женщина. Опять же прародительница Ева уговорила Адама сожрать яблоко с древа познания добра и зла. Жена Лота оглянулась на горящие пенаты и превратилась в соляной столп. Дочери Лота затащили на себя папашу и совершили первый инцест. На фоне этого невинные шутки Онана и Хама выглядят детскими проказами. Ты ведь сама веруешь в Господа единого Трехликого! Что ж ты возмущаешься. Бабы отрабатывают свои грехи, совершенные ими в доисторические времена.

Анастасия горько улыбнулась. Несмотря на логическое обоснование, сам Андрей так не считал — это она знала точно. Поэтому она спросила:

— Отчего же ты обращаешься совсем по другим канонам со своими женами, мсье философ?

Граф мило сверкнул зубами:

— Просто я неверующий.

Вселенский Собор проходил в Малой палате государева дворца. Больной патриарх Адриан предоставил право ведения Собора митрополиту Михаилу. Тот испросил божьего благословения и взял быка за рога. Суровым голосом, без обязательной в таких случаях тетрадки-склерозника, он заговорил о трудных временах и двусмысленном положении Православной Церкви, которую некоторые ее представители низводят до заурядной роли в жизни общества. Соприкасаясь с духовником, человек обязан думать о возвышенном: о христианском смирении, милосердии божьем и спасении своей души. А многие священнослужители не в состоянии заботиться даже о собственном опрятном виде; в адрес патриарха приходят жалобы на мздоимство и склочность, гордыню и элементарную неграмотность, лень и невежество многих иереев, особенно окраинных епархий.

На этом архиепископ Холмогорский Афанасий многозначительно кашлянул. Проснувшийся патриарх умиленно посмотрел по сторонам и перекрестился. Все последовали его примеру. Немного выбитый из колеи отец Михаил продолжал гневную отповедь.

Некоторые из здесь присутствующих, имеющие ангельский чин, свершают поступки, такого чина недостойные, а именно: входящее в систему уклонение от своих прямых обязанностей, присвоение значительного количества монастырских земельных, съестных и прочих богатств, пьянство и прелюбодейство, мужеложство и зоофилия. Доколе Русская Православная Церковь будет служить посмешищем? Доколе иереи, грешные более прихожанина, будут отпускать грехи его? Доколе среди служек божьих будут процветать пьянство, бляжья жизнь и курохватство?

Среди духовенства поднялся ропот. Некто, наскоро назначенный в чин патриаршего наместника, вздумал упрекать архиепископов и митрополитов, рукоположенных еще Никоном и поддерживаемых Иоакимом. Митрополиты, грозно гудя, аки улей пчел, сердито посматривали из-под лохматых бровей. Приятель архиепископ Афанасий глядел насмешливо, как бы говоря: «Сдюжишь ли с этим непокорным стадом, справишься ли?» Владыка принялся собирать волю в кулак, чтобы этим самым кулаком пришибить смуту в зародыше, но вдруг рядом раздался властный голос:

— Молчать!

На кафедру взобрался граф Волков, командир Лазурного Корпуса, полковник мобильной пехоты. Он был одет в парадный мундир: китель и галифе темно-синего цвета, зеркально начищенные сапоги и заломленную а-ля «Люфтваффе» фуражку с таким же темно-синим околышем. Глаза из-под фуражки смотрели недобро — серая сталь их, казалось, замораживала при одном только взгляде. Под этим взглядом присмирели даже самые недовольные. Один лишь владыка Холмогорский прямо взглянул в глаза Андрея Константиновича.

— Ты кто? — удивленно спросил он. — Дивная птица, видать, не из местных.

Собор загалдел.

— Молчать! — повторил военный. — Обращаясь ко мне, употреблять вежливую форму местоимения второго лица, можно даже сослагательного наклонения! Я — граф Волков Андрей Константинович, командир Лазурного Миротворческого Корпуса, полковник. В моем корпусе я — царь, бог и дьявол в одном лице. В нем собраны авантюристы, бандиты, лихоимцы, стяжатели и подонки всех мастей. И если я ими командую, то управиться с вашим Собором — пара пустяков.

Полковник еще раз внимательно оглядел кресла с сидящим духовенством.

— Как скажут потомки: «В России две беды: дураки и дороги». И если я сегодня не услышу от вас положительного ответа по всем пунктам, то вскоре одна беда будет бороться со второй. Сие означает, что те, у кого хватит глупости мне сопротивляться, отправятся на расчистку снега. Каждый со своей братией. Пользы от вас, святые люди, как с козла молока. Мало и невкусно. Что глаза попрятали?

— Так ты, мил человек, объясни, чего хочешь от нас? — дерзнул задать вопрос архиепископ Афанасий, но, увидев покачивание головой владыки Михаила, поправился: — Чего бы желали от нас услышать?

— Минутку внимания, вам все расскажут... и покажут! — процедил полковник и сошел с кафедры.

Ошеломленный секретарь (незавидная роль которого досталась владыке Михаилу) наблюдал за полковничьим демаршем. Не сумев удержать Собор в узде, он вынудил полковника вмешаться и провести следующую часть по запасному варианту. Из-за колонны на кафедру устремился Ростислав Каманин, премьер-министр России. Премьера этого не признавала пока еще добрая половина бояр и духовенства, зато купечество и солдаты готовы были свернуть горы, только бы он подольше продержался у власти. Несколько быстрых указов, решительных и бесцеремонных, пара декретов об упорядочении налогов и бессистемно-глупых поборов, отмена некоторых налогов вовсе — этим он весьма расположил к себе низшие сословия и купцов черной сотни. Суконная и гостиная сотни, по русской привычке ругать новое, еще ворчали время от времени, но это было ворчание сытого пса на тележку мясника. А когда специальный указ царицы Софьи освободил раскольников от двойных податей, нового премьера старообрядцы едва не причислили к сонму святых земли русской.

Растерянный секретарь присел, а верзила Каманин уперся ладонями в столешницу аналоя и ехидным образом поинтересовался:

— Что, братцы-кролики, дожились? Православная Церковь переживает едва ли не худшие времена за всю свою шестивековую историю, а столпы ее — иереи — заняты решением своих личных проблем. Докатились? Миряне должны вытаскивать Церковь из зловонной ямы, куда она закатилась всего-то за пару десятков лет. Не стыдно?

— Стыдно, — ответил Афанасий, — но только мне одному.

— Неправда! — буркнул отец Михаил. — Мне как митрополиту Московскому особенно стыдно. Митрополит Димитрий вон тоже стыдится! Глаза красные!

Митрополит Ростовский встал со своего кресла:

— Мне нечего скрывать! Среди моих епископов если есть один, который не берет посулы за рукоположения, то я не ведаю о нем. Боярин правду говорит, доколе мы будем чваниться и непомерно задирать носы, не замечая грязь под нашими стопами! Худо у нас совсем стало! Когда до Никона, то Церковь Православная едина была, а нынче любой из воров купить сан священника могёт! Дать мзду архиерею — и делов! Рукоположит и приход даст на прокорм, тьфу!

Димитрий сел. Тотчас поднялся еще один священник.

— Митрополит Новгородский, Иов! — пророкотал он. — Кто смеет говорить на Православную Церковь, тот говорит супротив Господа нашего! Считаю, ангельский чин земному суду неподвластен, судить его дела может только Господь!

— Истинно! — воскликнули хором несколько голосов. Премьер улыбнулся нехорошо.

— Значит, по-вашему, истинно нарушать божьи заповеди! — зловещим шепотом произнес он. — Значит, по-вашему, истинно иерею жить в грехе? Истинно идти путем греха тому, кто призван Господом направлять заблудших на светлый путь? Истинно? Владыка Михаил, записывайте!

Первое. В недельный срок провести аттестацию ангельских чинов Священной комиссией в составе: премьер-министр Каманин Ростислав Алексеевич, патриарх Руси Адриан, митрополит Московский Михаил, архиепископ Холмогорский Афанасий, митрополит Рязанский Стефан Яворский. По итогам аттестации будет видно, какой путь выбирать далее.

Второе. В месячный срок со дня окончания Собора провести подобную аттестацию во всех епархиях, с ответственными за аттестацию главами епархий. Программу аттестаций составит вышеупомянутая Священная комиссия в течение двух суток. Работа Священной комиссии начинается с завтрашнего утра, сразу после заутрени.

Третье. Для контроля над аттестацией в епархиях избрать пятьдесят сакеллариев. Начальным над ними избрать Великого Сакеллария из чина не ниже архимандрита. Чин простого сакеллария должен быть не меньшим протоиерея.

Четвертое. На внеочередной Собор выносятся решения следующих вопросов: реорганизация Православной Церкви в сторону космополитизма, что и написано через страницу в Библии; признание права человека на свободу вероисповедания...

— Что за дурость! — вырвалось у одного из епископов. — Получается, что еретики, раскольники и всякие иноземцы с жидами будут иметь одинаковый голос с истинно православными!

— Ваши истинно православные в поповских сутанах вдоль Варварки на щелбаны в карты играют! — ледяным тоном парировал премьер. — Надеюсь, принятие закона о свободе вероисповедания заставит вас отрясти жир с толстых задниц и начать бороться за каждого прихожанина. А то посели копнами в храмах и ждут, когда им прихожанин мзду принесет! А какое качество вашей проповеди, прочитанное липовым попом, купившим рукоположение за сто ефимков, да немытыми руками, да в облатах златотканых, надетых на грязные портки? Да в лаптях, измазанных дерьмом! Короче, пятое! Создать специальный Малый Священный Синод для блюдения порядка и чистоты в храмах и монастырях!

— Столько всего создать! — добродушно протянул Афанасий. — Сколько казны уйдет на все!

— Казны нисколько не уйдет! — парировал Ростислав. — Все комиссии и синоды будут обеспечиваться деньгами монастырей и храмов.

Собор взревел. Люди очень больно реагируют на всяческого рода кровопускание их личной мошне. Жена неохотно дает мужу денежки на пиво, хоть он гроши сии заработал собственным горбом, долги вообще никто возвращать не любит, даже банки будущего и то из кожи вон будут лезть, чтобы «нагреть» доверчивого вкладчика.

Заседание продолжалось, иереи роптали, но роптали неорганизованно, вроде того, как ропщут солдаты при объявлении воскресенья Днем отличника боевой и политической подготовки. Да и после раскола Православная Церковь перестала даже отдаленно напоминать нечто сплоченное и организованное. Каждый тянул одеяло в свою сторону, а воз медленно, но неуклонно скатывался под обрывистый берег широкой и бурной реки. Все это ясно видел премьер России Ростислав Алексеевич Каманин и постоянно задавался вопросом: неужто Господь и вправду наказал Россию за непомерную гордыню. Ведь какие были предпосылки раскола? Усиливающееся могущество Руси дало повод духовенству прочесть между строк в Библии и высосать из пальца следствие о матушке России — преемнице и «знаменосице» упавшего из ослабевших рук Византии знамя Православия.

Тотчас возникли идеи «Москва — Третий Рим», «Европу — к ответу!» и «Россия — родина слонов». Сталин только сформулировал зародившиеся в начале шестнадцатого века претензии молодого государства на роль светоча и духовного лидера — претензии, от которых сложно отвязаться и спустя половину тысячелетия. Нет, наказал Господь Россию и лишил ума правящую верхушку. С таким же успехом он лишит и следующую, и следующую, а страна будет гнаться за миражем и дымом подобно неразумной псине, гоняющейся за собственным хвостом.

Тотчас началась неразбериха. Коль уж мы первые в вере, то необходимо свершать все обряды правильно, как указано в первоисточниках. А где взять самый первый первоисточник? Правильно, там, где зародилось Православие — в самом сердце Византии, городе-герое Константинополе. Филофей, чего там дальше? Ну конечно! Раз уж мы самые великие, то необходимо доказать то, что московские государи — прямые потомки византийских базилевсов. Доказать — это фигня, монахи, если сильно надо, могут проследить родословную от самого Ноя. Да что там Ной, от самого Адама! Меж строк Библии можно прочитать, что был у Адама с Евой среди прочих сын Иван. Вот от него-то и пошел русский народ. А Потоп ему тоже был нипочем — он в это время спал на высоком дереве! Или на горе Арарат, но к северу от точки причаливания Ноева дебаркадера.

Дело за малым. Выпросить у турков первый катехизис. Но это так легко только на первый взгляд. Открестились турки. Мы, говорят, в те поры и вовсе неграмотные были. У греков ищите! Наши сунулись к грекам. Был такой, обнадеживают, но сгорел? Как сгорел? Синим пламенем с вкраплениями желтого. А как же вы службу проводите? Дык тот парень, что его читал, по памяти текст восстановил, не совсем точно... но ничего, службу вести можно.

— Нет! — отвечают наши. — Нам нужен истинный первоисточник.

— А! Так это в Киеве поищите. Там наш катехизис монахи писали. Может, копию оставили. Они такие бюрократы, со всего копии оставляют. Спросите в Лавре Печорской. Кирилл с Мефодием писали этот катехизис... Они вообще-то греки.

Наши со всей дури ломанулись в Киев, в монастырь Печорский. Ну, москалей уже тогда малороссы не любили. Дали им катехизис. Вернее, копию. Дали настоящую копию. Знали, собаки, что эта настоящая похуже искусственных будет... Настолько настоящая. Прочитал Никон, за голову взялся. Этак легче всю Русь в мусульманство перекрестить, чем столько поправок в основной божий закон внести. Хотел задний ход дать. Но покойник Алексей Михайлович хоть и прозван был Тишайшим, но тут встал на дыбы. И оказался патриарх меж двух огней: с одной стороны, все передовое православное человечество во главе с протопопом Аввакумом осуждают его реформы; с другой стороны — его личность не вызывает восторга у царя Алексея Михайловича и ближних бояр. Классическую схему сложения векторов по правилу параллелограмма завершает вовсе комичная ситуация. Протопоп Аввакум как человек весьма устраивает царя и бояр, но учение его сидит у них в печенках. Тогда царь-математик начинает складывать векторы: Аввакума в Белозерск — в ссылку. Никона лишают сана и туда же — в Белозерск. Реформы, проведенные одним и обруганные вторым, остаются без изменений. Золотое правило механики!

Такие грустные мысли лезли в голову премьер-министра, профессора физико-математических наук, пока он наблюдал за робкими попытками отца Михаила удержать бушующих светочей Православной Церкви в руках. Содрать с них рясы — толпа галдящих в клубе колхозников при разделе тринадцатой зарплаты на трудодни. Эх, был бы отец Михаил более искусным в делах полемики и управления, давно бы иереи стали шелковыми. Любой бы из кандидатов в депутаты конца двадцатого века играючи справился бы с этой сворой. Ростислав сплюнул и вновь поплелся на кафедру.

— Закончили галдеж! — тихо произнес он, но голос его благодаря скрытым микрофонам отчетливо прозвучал под сводами палаты. — Иначе можно подумать, что все разумное духовенство примкнуло к староверам.

Микрофоны включались только во время выступления кого-нибудь из «пришельцев», поэтому собравшимся казалось все это немного мистическим. Висящие на колоннах громкоговорители, естественно, никто не отождествлял с источниками звука, поэтому полковнику и компании было раздолье.

— Никаких утеснений для вас не предвидится, — резко сказал он в ответ на замечание митрополита Борисоглебского о притеснениях, а затем чуть тише прибавил: — Если успешно пройдете аттестацию. Тише! Уже к концу этого года вы будете приятно удивлены открывшимися перед вами новыми горизонтами. Если понятны вам речи мои...

— Мы и слов таких не слыхали! — буркнул со своего места угрюмый Иов. — Ты, боярин, заставляешь Православную Церковь плясать под вашу дуду. Что, интересно, скажет государыня?

— Государыня попросила меня лично проконтролировать ход заседания Собора, — любезно ответил Каманин, — а что до плясок под дудку, то я хочу всего-навсего, чтобы вы плясали под ту музыку, что записана в Священном Писании. Уразумели, святые отцы?

Святые отцы нестройно загалдели, но уже не так агрессивно, как раньше. Многие из них желали быть приятно удивленными под конец лета. Тут Ростислав в последний раз натянул вожжи.

— А теперь, государи мои, осталось решить еще один наболевший вопрос. Стоп-стоп! Еще один на сегодня! Завтра будут другие вопросы. Я о роли женщины в жизни нашего общества. Не кажется ли вам, что бытие женщин, дающих жизнь всякому разумному существу, излишне тяжело. Вспомните, что у всех нас есть матери... разве ж мы им желаем зла? Разве заслужили они такое отношение, пусть в Библии и три раза записано про грехопадение людей?

Афанасий закрыл лицо широкими рукавами своей рясы и мелко затрясся. Не то от смеха, не то от плача. Стефан Яворский неодобрительно покачал головой. Не ко времени все эти преобразования! Еще не зажила рана, нанесенная русской церкви реформами Никона. Куда же гнет этот премьер? Хотя... может, оно и верно? Сил на бунты у измученного народа почти не осталось, так, может, все решить одним махом!

Митрополит Иов скривил бородатую рожу. Димитрий с недоумением посмотрел на премьера.

— Но ведь в Писании ясно сказано: «И к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою».

Каманин весело посмотрел на него и отпарировал:

— В Писании сказано также: «Зато, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей». Кто из вас, здесь сидящих, «со скорбью питается от земли»? Кто? Отец Дионисий, помолчи, тебя и вовсе скоро жиром задавит! Писание большое, там написано столько, что среднему крестьянину в голову не вложить. Вот вы и найдите такое место, чтобы двусмысленно толковалось. Мол, мужик бабе господин, но не повелитель, хозяин, но не властелин. Поясните, как вы умеете пояснять все на свете.

На лицах духовенства отразилось недоумение. То, что над ними смеются, уразумел лишь один Афанасий. Он хмыкнул и устремил на Ростислава пронзительный взгляд своих ястребиных глаз.

— Что именно вы имели в виду?

— Да хотя бы Святую Троицу! В каком воспаленном мозгу родилась мысль, что бог един, но в трех лицах? Из простой строки «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою», не так ли?

Афанасий гордо взвел свои седые мохнатые брови. До диспута с первым министром доводить дело ему не хотелось. Ростислав же продолжал:

— Тот, кто высмотрел в этих строках намек на три ипостаси, попросту упился ячменной воды. Вот мое мнение: иудеи, писавшие эти строки, между прочим, догмат Троицы даже не рассматривали. И сейчас не верят ни в какие ипостаси. Но это так, для затравки. Мне, святые отцы, необходим такой же догмат о некоторой, скажем так, святости женщины.

Архиепископ Холмогорский метнул быстрый взгляд на отца Михаила. Тот угрюмо произнес:

— И на чем нам держать сию святость, когда первородного греха никто не отменял?

— Может, намекнете? — издевательски произнес Афанасий,

Ростислав метнул наугад виртуальный топор:

— Да хоть к Богородице! Можно предположить, что она родила Иисуса Христа, бога-сына, и этим самым частично искупила грех Евы. Можно путем скрупулезного исследования библейских глав найти еще что-нибудь о роли женщины как основы всего живого? Вот и ищите.

Афанасий пожал плечами.

— Священное Писание само по себе огромный труд, но еще есть и комментарии к нему, апокрифы и откровения. Если собрать все их, то не в каждую библиотеку поместится сия масса книг... Отчего же и не облегчить труд женщин? По крайней мере Европа над нашими нравами меньше смеяться будет.

— Дурь все это! — выкрикнул Иов. — ЖЕНЩИНА ВСЕГДА БЫЛА ИСТОЧНИКОМ ГРЕХА!

Прения продолжались, но продолжались с надеждой. Споры без надежды всегда заводят в тупик, а в спорах с надеждой всегда рождается истина. Так считал Платон, живший в четвертом веке до нашей эры, за два тысячелетия до описываемых здесь событий. С тех пор мало что изменилось, разве что родина самого Платона.

Глава 2. Гея. 1699 Орден Святого Духа

К апрелю месяцу темы основных преобразований были намечены. По взаимному согласию сфера приоритетов была поделена на три части: преобразования в экономике, военные реформы и реорганизация церкви. Контроль над военными реформами взял на себя полковник Волков, экономикой занимался, как это и положено, премьер-министр, а надзор за церковниками осуществлял Иннокентий Симонов.

На прошедшем в конце января Вселенском Соборе был избран особый духовный чиновник — Великий Сакелларий, задачей которого было осуществлять контроль и попечительство над духовными учреждениями. В штате его «конторы» состояли пятьдесят сакеллариев, тотчас прозванных среди духовенства инквизиторами. Место Великого Сакеллария было предложено архиепископу Холмогорскому, и тот как-то неожиданно радостно принял этот пост. Мозолистыми мужицкими руками он сжал лапу премьер-министра и всего лишь поинтересовался, насколько далеко распространяются его полномочия. Каманин ответил, что патриарха он сжечь не позволит, но пару монастырей при великой нужде — запросто. Воспаривший духом Афанасий принялся за дело.

Единственная на всю Москву духовная школа, находящаяся к этому времени в состоянии крайнего запустения, получила второе рождение и лучших наставников, скрупулезно собираемых Великим Сакелларием по всей Руси. С началом весны в ней начался ремонт, финансируемый (спонсируемый) настоятелем Троице-Сергиевой лавры архимандритом Евфимием. Весь ремонт по смете, составленной Афанасием, потянул на семь сотен рублей. Узнав, что от него хотят меньше тысячи, архимандрит Евфимий пришел в благодушное настроение и даже взял на себя добровольное обязательство поставить на всю школу учебники. Запросы нового правительства можно было назвать разумными; вспоминая, как царь Петр требовал по семь—десять тысяч на постройку кораблей да снаряжение войска, он прогонял навевающий тоску озноб движением закутанных в рясу плеч.

Архиепископ Афанасий разработал план, согласно которому проверке подвергались сначала дальние монастыри, а затем, постепенно сжимая кольцо вокруг Москвы, ленивого беса изгоняли из центральных обителей. Аттестация ангельских чинов дала неожиданные результаты. Только два митрополита и один архимандрит не выдержали экзамена, и их по решению царицы направили на дальние рубежи России. Одного в Мезень, еще одного в Усть-Кутский острог духовником, а бедолагу архимандрита, горького пьяницу, Великий Сакелларий велел поместить в земляную тюрьму сроком на один год прямо на территории лавры, а затем переправить в Казань, под крыло тамошнего митрополита.

Много было несогласных с политикой молодого премьера. Находились, конечно, и такие, что заявляли о подмене царицы, но после беседы с некоторыми из них в приказе Тайных дел дела эти тайной быть переставали. После шумного процесса по делу над боярином Копытиным и дьяком Немчиновым, в ходе которого было обезврежено целое «змеиное гнездо», остальная оппозиция залегла на дно. Под воздействием скополамина обвиняемые признавались и говорили столько, что можно было пересажать половину страны. В частности, выяснилась некая связь одного из заговорщиков с думным дьяком Ларионом Ивановым, главой приказа Счетных дел. Иванова трогать не стали, но сделали пару ласковых намеков, после которых он решительно зарекся вовлекать свою персону в различного рода аферы. Главных заговорщиков оказалось четверо: сам Копытин, приятель опального князя Брюхатого — Михаил Товстоногов, дьяк Немчинов и протопоп Василий.

Чего не хватало министру здравоохранения Мишке Товстоногову, этого он объяснить не мог. Не хотелось ему сидеть под царицей-матушкой, вновь возжелал пинков от царя-батюшки. С главой Аптекарского приказа поступили незлобно: лишили всех вотчин и отправили с геологической разведкой в район Сургута. Начальником у разведчиков был Никита Демидов. Его специально отыскал среди торговцев железом Иннокентий Симонов. Помня, сколько народу он замучил на своих рудниках в земной реальности, Иннокентий специально выбрал на карте место, где практически не было железа, а одна нефть. Пускай ищут «черное золото», вот смеху будет, коли найдут! Трубопроводов пока не из чего делать, а на всякий случай казанская нефть гораздо ближе. Найдут так найдут, поставим крестик на карте... и на следующие подвиги. Норильск искать.

Дьяка Немчинова услали аж в Китай — пожизненным представителем русской царицы в Поднебесной. С ним вызвался ехать и протопоп Василий. Попа на прощание лишили духовного сана, и новоиспеченный расстрига отправились с дьяком в неизвестность. Короче, всех услали, а «секир-башка» пришлось делать Копытину. Царица, как ни странно, жаждала крови.

— Видишь ли, Федор, — доверяла она ученому попугаю свои полусонные мысли, — царице нельзя быть слишком мягкой. Вмиг задерут.

— Правильное решение! — проревел какаду. — Судью на мыло!

— Вот видишь! — вздохнула она, расчесывая перед зеркалом волосы. — А что касается моего первого министра... что касается министра! Сволочь он! Раззадорил бабу — и в кусты. В государственные дела то есть. Ладно, пташка, спи!

Она накрыла клетку шелковой накидкой и завалилась на свое одинокое ложе.

— Небо отняло у меня рассудок, но подарило тебя! — глухо пробулькал Федор из-под ткани.

— Однозначно! — блеснула Софья Алексеевна неологизмом, позаимствованным у министра культуры, а тот спер его у Владимира Вольфовича Жириновского. — Я медленно схожу с ума.

...Погожим мартовским днем полковник Волков проводил смотр нескольким московским полкам. Свежий морозец, не превышающий десяти градусов, бодрил его постное лицо и наливал молодецким румянцем.

— Паршиво! — бормотал Андрей Константинович, проходя мимо Бутырского полка.

— Дерьмо! — высказывался, увидав полк швейцарских рейтар.

— Полное дерьмо! — подвел он итог, осмотрев дворянскую конницу Шереметева.

Помрачневший, он ходил взад-вперед мимо выстроенного войска. Начальники над полками со страхом наблюдали, как главнокомандующий, раскидывая ногами небольшие комки снега, оставшиеся после утренней расчистки Лубянки, напряженно размышляет.

— И это называется войско? — издевательски спросил он.

Немного побродив еще, он вытащил из строя троих: одного рейтара, одного бутырца и всадника из числа шереметевских дворян.

— Задача такова, — начал он, ткнув пальцем в рейтара, — под тобой пала лошадь, осталась лишь сабля. Ты будешь на лошади, а ты, бутырец, нападаешь с бердышом.

— На кого нападать, ваше сиятельство? — басом спросил громила-бутырец.

— Вы все втроем нападаете на меня. Безоружного. По-настоящему. Задача ясна?

— Их кан нихт ферштее... — начал рейтар, — плёхо понять...

— Что? — вскипел полковник. — Они еще и по-русски не понимают? Эй, рейтары! Есть у вас кто-нибудь, кто хорошо понимает по-русски?

Из строя рейтар вышел невысокий десятник в панцире. Волков велел первому рейтару встать в строй и спросил у десятника:

— Вы хорошо понимаете по-русски?

— Да, ваше сиятельство! — ответил десятник. — Только мне плохо понять, зачем нам втроем нападать на вы. Вы ведь есть без оружия.

— Неправда! — ясным голосом ответил граф Волков. — У меня есть две руки, а если не справлюсь, то есть еще две ноги. Нападаете сначала по одному, затем все вместе, а там — по обстановке.

Сняв шинель, он подал ее адъютанту из числа ревенантов, а затем отошел шагов на двадцать и встал перед строем.

— Нападать по-настоящему! — строго предупредил он. — Иначе после обеда будете бегать.

— Много бегать, ваше сиятельство? — оскалился бутырец.

— До вечера! — пообещал полковник.

— Тогда, ваше сиятельство, держитесь!

Установив бердыш в «боевое» положение, он сделал зверское лицо и попер на полковника. Тот стоял неподвижно, но в самое последнее мгновение качнулся, перехватил древко и, слегка дернув плечом, свалил солдата в снег. Свалил и едва успел уклониться от мчавшейся на него лошади. Всадник взмахнул саблей, но опустить ее до конца не успел. Что-то мелькнуло у его лица, схватило за перевязь, и в следующее мгновение он обнаружил себя лежащим на снегу. Рядом валялся стандартный набор конских яблок — лошадь тоже струхнула малость. Подымаясь на ноги, он видел, как граф расправляется со швейцарцем. Перехватив тому кисть с зажатой саблей, он потянул рейтара на себя, упал на спину и, упершись ногой в защищенный панцирем живот, перекинул его через себя. Грохот доспехов позволил предположить, что приземление было не самым приятным.

Полковник уже стоял на ногах. Вместе атаковать не получилось. Один лишь бутырец, сжав пудовые кулаки, приближался к нему. Андрей Константинович принял стойку и застыл с поднятыми кулаками на уровне груди. Кулачище бойца с невероятной скоростью устремился навстречу. Граф лишь успел отодвинуть немного голову, но все равно упал в снег, получив локтем по уху. Сделав стремительно-неуловимое движение ногами и приняв вертикальное положение, он влепил прямой правой солдату прямо в челюсть. Бутырец, уже праздновавший победу, удара не ожидал и поэтому свалился в снег.

Встряхнув звенящей головой, полковник осмотрел поле битвы. Оно осталось за ним. Полки радостно галдели, получив истинное наслаждение от схватки, швейцарец неуверенно поднимался на ноги, а дворянин из шереметевской конницы стоял с побитым видом, выронив в снег саблю. Бутырец продолжал лежать.

— Бля, лекаря сюда, быстро! — рявкнул полковник и подошел к солдату. Тот лежал, закативши глаза в типичном нокауте,

Волков набрал горсть снега и принялся растирать бедолаге лицо. Вскоре тот начал подавать признаки жизни. Прибежал немец-лекарь и принялся щупать пострадавшему пульс. Затем высказался в том смысле, что кровь покинула многие верхние сосуды и скопилась в нижних, оттого солдату трудно встать.

— Щас как дам по шее, — буркнул полковник, — какой умник выискался. У него, видать, кровь вся скопилась в верхних сосудах. Или флогистона излишек... Пашу сюда, моментально!

Кто-то сорвался с места и со всех ног побежал за фельдшером. По счастью, тот болтался неподалеку и тотчас поспешил на площадь. К графу подошел Шереметев и протянул ему флакон с нюхательной солью.

— Андрей Константинович, попробуйте это. Супруга моя все время нюхает.

Волков выхватил унего флакон, свинтил крышку и поднес к лицу солдата. Привычный запах аммиака полоснул по органам обоняния. Бутырец застонал и пошевелился.

— Я ведь говорил! — радостно воскликнул Шереметев.

— Погодите, Борис Петрович, — сказал Волков, — вон наш фельдшер бежит.

Пока Паша добежал, солдат успел принять сидячее положение. Полковник присел перед ним.

— Ну и напугал ты нас, братец! — покачал головой он. — Думали, тебе конец.

— Моя маковка и не такое выдерживала, — охнул солдат, прикладывая руку к распухшей челюсти, — крепко же вы меня приложили, ваше сиятельство! Что у вас в рукавице — свинчатка?

Вместо ответа полковник стянул кожаную перчатку и показал бутырцу кулак со стесанными костяшками. Тот уважительно покачал головой:

— Надо же! Полковник, а руки мужицкие. И как я промахнулся! Метил ведь прямо вам в ухо!

— Ты не промахнулся, дружок! — ответил Андрей Константинович. — Это я ушел. Но локтем ты меня зацепил знатно — до сих пор в ушах звенит! Как звать тебя?

Солдату уже помогли встать, и он, стоя на ногах, ответил:

— Петро Хомутовский, ваше сиятельство! Рекрут!

Обращаясь к командиру Бутырского полка, граф громко (чтобы слышали все) приказал:

— Представить рекрута Петра Хомутовского к сержантскому званию! Писарь!

Справа сзади неслышно встал полковой дьяк. Левой рукой он развернул лист бумаги, а правой достал из рукава перо.

— Пиши приказ от сегодняшнего числа. Потом проверю.

Дьяк обмакнул перо в висевшую на груди чернильницу и быстро что-то записал.

Волков проследил, как радостный Хомутовский на нетвердых ногах возвращался в строй, затем упруго прошелся мимо остальных полков. Проходя, он пристально смотрел в глаза солдат. Что в них только не читалось! Старые вояки молодецки смотрели в ответ, рекруты-новобранцы робко переминались с ноги на ногу, шевеля за спиной руками, на кистях которых еще сохранились следы кандалов. В них на Руси обычно сопровождали новобранцев к месту службы. Служба же считалась фунтом лиха, от которого не грех по дороге и сбежать.

Волков остановился перед Шереметевым. Рядом с ним стоял недоросль, который нападал на коне. Юное пухлое лицо его было обезображено синевой, которая плавно разливалась по правой половине. Ему не повезло. Падая с коня, он уткнулся лицом в мостовую. Снег отчасти смягчил удар, иначе стесало бы кожу по самые скулы.

— На чистом сливочном масле воспитанный? — обратился он к Борису Петровичу, указывая на конника.

— Какие есть! — пожал плечами тот. — После Азова пришлось наново формировать полки. Этот еще из лучших.

Полковник сплюнул. Тоже мне Атос выискался. Дойдя до рейтарского полка, поинтересовался весело:

— А у рейтар, как и у татар, нету понятия «назад»! Повернулся жопой к противнику, и полный вперед! До самой победы. Про здоровьице ваше не интересуюсь, ишь какие цветущие хари! Рота почетного караула! На вид красавцы, а в душе — мерзавцы. Воюем с бабами, больными и слабыми! Командир, завтра жду вас у своего кабинета после заутрени. Поджидаете меня в позе одинокого бедуина, собирающего трюфеля. Будем думать, к какому делу вас приставить.

Вечером, сидя в своем кабинете, граф пересчитывал количество необходимого России войска и все более убеждался в переводе его на контрактную основу. Все эти «иррегулярные конницы», стрельцы, иностранные наемники не представляли собой сколь-нибудь серьезной силы. С артиллеристами дело, слава богу, обстояло нормально, а вот с артиллерией придется повозиться.

Три года назад отец нынешнего шведского короля, Карл Одиннадцатый, подарил московскому царю Петру триста пушек. Из них сто пятьдесят были четырехсоткилограммовыми, стреляющими ядрами по три фунта весом (полтора килограмма), сто пятьдесят орудий были шестисоткилограммовыми, ядра к ним весили три с половиной фунта. Два года назад летом их успешно доставили в Москву. Кроме того, тогда же лучшему стокгольмскому литейщику Эренкрейцу через Федора Апраксина был сделан заказ еще на двести восемьдесят орудий. Недавно было получено известие, что к июлю нынешнего года первая сотня из них будет отправлена на корабле в Архангельск. Стало быть, с полковой артиллерией было все в порядке.

Гораздо хуже обстояли дела с артиллерией осадной. И хотя полковник Волков не собирался ни на кого пока нападать и осаждать, все равно он нервно хохотал, читая описание старых пищалей, мортир и гаубиц. Разнообразие калибров сравнительно небольшого количества осадных пушек (40, 29, 24, 20, 18, 17, 15, 10 фунтов) и гаубиц (1, 2, 3 и т.д. пуда) заставило графа испытать нечто сродни истерическому припадку, а когда он задумался о снарядах для такого количества калибров, то враз перестал смеяться. Затем, когда в поле его зрения попал манускрипт с описью штучного вооружения, он раздраженно скомкал его и выбросил в печку.

Хочешь не хочешь, придется придумывать первую нарезную артиллерию, что-то типа гаубиц калибра 152 миллиметра, иначе с подобным калейдоскопом не возьмешь и хижину лесника. Стоп. А ведь где-то он читал, что первое нарезное оружие было изготовлено в России в конце шестнадцатого века. Сейчас, слава Богу, во дворе конец века семнадцатого... нужно будет расспросить Ромодановского. Всякая фигня по части секретов — это его дело. Пока же суд да дело, можно рассчитать количество войска, необходимого для обороны рубежей. И в перспективе для некоторых вылазок. Отсиживаться в обороне полковник не планировал, но и нападать ни на кого не собирался. А время от времени демонстрировать мощь армии необходимо, иначе заклюют соседи. Да! Что там писали военные экономисты? Чтобы не протянуть ноги с голоду, страна должна иметь армию, не превышающую одного процента от числа собственного населения. Так, тридцать миллионов грубо возьмем... значит, триста тысяч! Нет, триста тысяч — это по нынешним временам чересчур жирно. Не прокормит отсталая в аграрном плане страна триста тысяч. Возьмем и поделим эту цифру так, чтобы оставалось тысяч семьдесят пять. В четыре раза. Но профессионалов. А не таких, как сегодняшнее дворянское ополчение.

Ладно, прикинем эти семьдесят пять тысяч. Тысяч пятьдесят расположим по приграничным округам, а пятнадцать будем держать в резерве. Но в таком резерве, чтоб настоящий бой им лафой показался. Что у нас остается? Десять тысяч. Десять. Как раз для флота. Маленького, но грозного. Архангельск, Керчь... Керчь... Что-то необходимо на Балтике думать. Санкт-Питербрех на фиг не нужен такою ценой. Там ныне одни болота да ежегодные наводнения. Только ветерок задует — Финский залив прет на Ладогу по Неве. А сама Нева — тысяча и один островок. Нет, братцы! Пусть план постройки второй Венеции или там Амстердама существует в больном воображении Петра Алексеевича, а мы что-нибудь попроще придумаем. На этой неделе обязательно придумаем... столько всего придумать надо, в пору еще одну голову отращивать.

Вошла Анастасия. С грустной улыбкой чмокнув мужа в давно наметившуюся «тонзуру естественного типа», она сказала:

— Говорят, ты сегодня стихи на Лубянке читал! Что это с тобой?

Полковник повернулся к младшей жене и бережно обнял ее.

— Налет романтики, разбавленный здоровым цинизмом. И вовсе не стихи читал, просто срифмовал пару строк.

— Ага! — засмеялась Настя. — Эти рифмы уже половина Москвы повторяет. «Рейтары — что татары», «Лицом красавец, а внутри мерзавец» и «Воюем с бабами, больными и слабыми». Видишь, даже я запомнила!

Полковник самодовольно улыбнулся. Настя же продолжала:

— Не знаю, состоишься ли ты как великий полководец, а вот как поэт уже состоялся. Будешь завтра «афтографы» раздавать, ваше сиятельство, позвольте ваш «Афто-Граф»!

Полковник поцеловал спелую щечку любимой женщины и вздохнул:

— Поэзию оставим Иннокентию. Как он там, кстати? Если двигать культуру в массы так же тяжело, как и все остальное, тогда я ему не завидую.

...Культуру в массы двигать было еще тяжелее, чем думал граф Волков. Вот уже битый час Иннокентий сидел в ризнице у митрополита Михаила и, вздыхая, объяснял ему сущность культуры. На столе стояли две опорожненные бутылки из-под хлебного вина, миска с квашеной капустой и лежал приличный кусок жареного окорока. Краюха хлеба успела зачерстветь, пока оппоненты вели дискуссию.

Словно интеллигенты из начала двадцатого века, они называли друг друга на «вы», но сидели уже плечом к плечу. Время было позднее, давно прошла вечеря, но, переполненные дневными событиями, они не сговариваясь свернули в помещение, называемое в казарме каптеркой.

— Нет, — бормотал изрядно захмелевший служитель культа, — вы мне все-таки расскажите, как у вас различают просто культуру и культуру религиозную. Я вас, молодой человек, не совсем понимаю в этом плане. Вы извините, конечно, но, по-моему, вся культура от божественного. Ведь человеку дает способность творить Господь, он же наделяет его каким-либо иным талантом. Вы можете мне объяснить, Ростислав Алексеевич, сей силлогизм, прошу прощения?

— Я — Иннокентий. Иннокентий Михайлович Симонов! — попытался поправить святого отца Иннокентий.

— Простите великодушно! — извинился поп. — Конечно же, вы — Иннокентий, именно это я и хотел сказать. Нет, тысяча чертей! Ну, вы поняли, что я хотел сказать?

— Конечно, — отозвался собеседник. Его какой-то бутылкой водки свалить было нельзя, поэтому он достал из-под стола кусок рогожи и принялся на нем чертить углем. Нарисовав человека, он показал его митрополиту. — Вот это просто культура, вид называется «изобразительное искусство». А вот теперь!..

Быстрым движением он пририсовал человеку над головой нимб.

— Ну. Теперь это религиозная картина! — удовлетворенно заключил митрополит. — А это что за святотатство?

Искусные руки Иннокентия пририсовали человеку небольшие изогнутые рожки.

— А это называется — авангардизм!

— Пжалста, Иннокет... Иннокентий Михалыч, не выражайтесь! Мы в стенах господних. Давайте лучше я пошлю ризничего, нет, тьфу ты! Пошлю келаря еще за одной!

Не успел Иннокентий ответить, как дверь ризницы заскрипела и отворилась. На пороге возник Великий Сакелларий.

— Ага! — возгласил он. — Гнездо порока! Архиепископ Афанасий разгребает все говно, что скопилось за эти годы, а его друг и начальник винище трескает! Ваше здоровье, молодой человек! За здоровье этого старого пройдохи я осушил уже немало, поэтому первую чару пью про ваше здоровье.

— Ваше здоровье! — поднял оловянный стаканчик министр культуры.

Афанасий по-мужицки вытянул чарку и потянулся за ножом. Быстро отрезав часть окорока, он отломил кусок хлеба и принялся жадно есть.

— Отощаешь при этой работе! — пожаловался он. — Трое суток мешал снег между монастырями близлежащими, проверял игуменов. Так там и кус перехватить страшно — опасаюсь, кабы не отравили, ироды долгогривые. Любому глянешь в глаза — ворюга наипервейший. Монахи все как на подбор — сытые, толстые, ленивые! Толще, чем у меня в Холмогорах. Мил человек, плесни еще чарку старику — озяб совсем.

Иннокентий послушно наполнил стаканчик. Великий Сакелларий единым махом выдул его, хорошо закусил и принялся рассказывать дальше.

— Новоголутвин-Троицкий монастырь. Игуменья, рожа проказливая, схимомонахиня, тоже мне называется! Давала денежки монастырские в рост по тридцать копеек с рубля. Да давала не через себя, а через брата своего, архиерея Романа, что в Мытищах имеет виды на епископство.

Иннокентий задумчиво пожевал капустки, затем плеснул себе и чуть поменьше — Михаилу.

— И что вы, владыка, станете делать со всеми проворовавшимися? Их же несметное количество! Сана лишать иль головы иль в ссылку какую?

— По вору и кнут! — решительно ответил отец Михаил. — Я совсем не понимаю, на кой священнослужителю становиться богатеем? Что ты будешь делать с богатством? Меня Господь поит, кормит, одевает, что еще нужно?

— Ты, Миша, до сих пор в проблемах житейских дите горькое, — сказал Афанасий, пальцем указывая Иннокентию на пустую чарку, — аль не знаешь, что кругом отцы святые хоромы себе понастроили, живут в хоромах этих бляжьим образом, невзирая на целибат, детей внебрачных позаводили. Не слыхал, что Петруша-то Алексеевич — сын внебрачный патриарха покойного Иоакима? Слыхал? А раз слыхал, то что ты мне голову дуришь? Новый министр правильно сделал, что прекратил преследование старообрядцев. При старой вере чистоту сана блюли, лапти о рогожу попы вытирали, в хату заходя. Ты тут в Москве и не знаешь, что по окраинам деется! Архимандрит по деревне идет под колокольный перезвон! Богами себя почувствовали, несмотря на христианское смирение.

Выпьем, братья! Ты знаешь, я намедни с графом, — Афанасий произнес почтительно, уперев перст в потолок, — пару вечеров сиживал. Довелось на старости лет. Он же вообще еретик! Да-да, молодой человек, вы все еретики! Так вот граф с нас смеется! Мы, говорит, по сравнению с вами, грешниками, агнцы невинные! И он прав, черт меня побери! Книгу мне дал почитать, буквы только непривычные, чудно написано, хоть и аккуратно. Шопен, шопен... гяур...

— Шопенгауэр, — поправил священника Иннокентий, — а что из него он дал вам почитать?

— Что-то про смерть и неразрушимость, — припомнил Афанасий.

— «Смерть и ее отношение к неразрушимости нашего существа», — подсказал парень.

— Она самая. Правильно пишет, немчура поганая! Тошно читать было, но пишет правильно. Человек вроде как один из всех животных представляет себе конец, смерть, так сказать. И от предчувствия этой самой смерти придумывает себе различные вариации загробной жизни. Так ладно, придумал ты вариацию с Раем Небесным, так живи по библейским канонам. Нет, придумают себе законы, а потом их и нарушают!

Отец Михаил пригорюнился.

— Не скажи, брат, есть люди, которые следуют точно букве Закона Божьего, лично я знаю троих... нет, тот запивашка, двоих знаю!

Афанасий раздраженно махнул рукой.

— Это глупцы! Идиоты! Фанатики! Обратная сторона монеты. Этих я боюсь больше всего. Это они сжигали на кострах ведьм, объявляли страну... как ее... Австралию... дьявольским наваждением, проклинали все новое и непонятное! Миша, а что, уже вино кончилось? Где келарь твой?

— Владыка, а не хватит ли нам уже? — осторожно спросил Иннокентий. — Время уже за полночь, как бы...

— Я, Михалыч, скажу, когда хватит! — погрозил ему кулаком Великий Сакелларий. — У меня была очень трудная неделя. Келарь, твою мать! Шкуру спущу!

В дверях возник перепуганный келарь. Вопросительным взглядом он посмотрел на министра культуры как на самого трезвого, но тут заревел отец Афанасий:

— Святой гром на твою голову, нечестивец! Скорее неси хлебного вина, иначе такую епитимью наложу — триста лет после смерти исполнять будешь!

Перепуганный келарь побежал за указанным напитком, а Иннокентий укоризненно пробормотал:

— Ну зачем же так, ведь мы с этим вроде боремся... а тут налицо откровенное хамство!

Повеселевший владыка Афанасий ткнул жилистым кулаком министру под бок.

— Не вешай носа, вьюнош. Поскольку здесь все выпимши, то начальников средь нас нет, как и подчиненных. А этим толстомясым дисциплина нужна. Ты думаешь, он сейчас в подвале возьмет бутыль и принесет нам? Ошибаешься! Он возьмет три. Одну принесет нам, одну выпьет по дороге, а одну спрячет на завтра. Не веришь? Пойдем проверим!

Иннокентий нехотя встал со стула и поплелся вслед за бойким стариком. Отец Михаил остался сидеть с подпертой ладонью щекой. Сделав несколько поворотов по узкому, плохо освещенному коридору, они спрятались в темной нише.

— Тс-с! По моим подсчетам, он должен скоро идти! — прошептал владыка. — Ага, вот он, грешный!

Раздался еле слышный топот подбитых войлоком сапог, и вот уже через мгновение неподалеку от них послышалось жадное бульканье. Затем в нишу просунулась рука, поставила опорожненную бутылку на пол — и тут же быстрый священник схватил пьянчужку за руку.

— Спасите! — раздался испуганный вопль.

— И спасем, и сохраним, — насмешливо сказал Великий Сакелларий, выходя из своего укрытия, — тебе, сын мой, мама в детстве не говорила, что красть грешно? А, брат Серафим?

— Сирота я! — понурился келарь.

— А раз сирота, то прочтешь сегодня... нет, сегодня Господь тебя не услышит, ты пьян... прочтешь завтра триста раз «Помилуй мя», а три воскресенья подряд тебе постные. Уразумел, дитятко?

— Уразумел, владыка! — тяжко вздохнул келарь. — Исполню, клянусь Господом!

— Не упоминай всуе имя Господа нашего, когда пьян! — строго сказал старик. — Где еще одна бутылка?

— Какая бутылка, отче? — искренне удивился брат Серафим. — Одна выпита и одну вам нес...

Иннокентий мог бы поклясться, что брат не лукавит. Однако Великий Сакелларий придерживался иного мнения. Легонько хлопнув келаря по широкому рукаву рясы, он хмыкнул:

— А то я келарем не был! Кого хочешь надуть, дитятко? Господа ты еще надуть сможешь, но старого Афанасия — никогда. Доставай бутыль, говорю!

Брат Серафим еще раз горько вздохнул и вынул из рукава полуштоф. Протянув его своему мучителю, он хмуро спросил:

— Епитимью увеличивать будете, отче?

Старик посмотрел на Иннокентия, нахмурил брови.

— А что, боярин, может, и вправду пожалеть запивашку? Келарь опустился на колени и приложился к руке Великого Сакеллария.

— Встань, дурак! — беззлобно отругал его старик. — Никогда не целуй руки пьяному священнику! И епитимья моя недействительная, поскольку я выпимши. А сказ мой будет таков: послезавтра мы проведем ревизию монастырских подвалов. И спаси тя бог, если случится какая недостача! Все уразумел? Ступай себе с богом!

Придя в свою келью, брат Серафим сел на жесткое ложе и обхватил голову руками. Ирод проклятый! Навуходоносор! Страшная слава про него идет — никому он не спускает. Лучше бы келарю два раза по триста молитв наложили в качестве епитимьи!

В ризнице они застали сладко храпящего отца Михаила.

— Спекся Миша, — с грустью сказал старик, — спи, дружок школярный, не будем тебе мешать!

— А поехали ко мне, владыка! — предложил Иннокентий.

— Поехали, — быстро согласился Афанасий, — а баба твоя не будет против? Бабы ваши не чета нашим — съедят и не поморщатся!

— Инге скажу, что важная политическая встреча, — нашелся Кеша, — так что, едем?

— А, давай! — рубанул ладонью воздух старик. — Сегодня у нас четверг будет? Говорят, что в ночь на пятницу сны вещие снятся!

— И часто исполнялись ваши сны, владыка? — поинтересовался парень.

Афанасий пожал плечами.

— А шут его знает, Я завсегда в четверг надираюсь, чтобы утром не помнить, чего снил. Хе-хе!

Картина первая. Отвратительным утром в пятницу 28 апреля (летосчисление здесь не совпадало с земным) Ростислав Алексеевич Каманин сидел в поместном приказе и ворошил груду бумаг, требовавших немедленного просмотра. Напротив сидел Алексей Михайлович, его отец, которого он забрал с Земли вместе с семьей, как и обещал. Близняшки тоже изъявили желание покинуть планету вместе с ее проблемами и, досрочно защитившись, присоединились к отцу и матери.

— Вот и славненько, что с замужеством не торопились! — радовались они. — Теперь тут какого графа отхватим, а то и князя!

Нынче девочки сидели дома вместе с Полиной и разучивали современные бальные танцы. Французский балет того времени представлял собою бесконечную череду шаганий и приседаний, длился уйму времени, и нужно было обладать воистину ангельским терпением, чтобы запомнить все выходы и фигуры. Маша от разучивания танцев отказалась, сказав, что по возрасту ей положено сидеть у стены и ворчать на молодежь.

Но вернемся к утру пятницы. Алексей Михайлович просматривал бюджет на второе полугодие и изредка фыркал. После очередного лошадиного звука премьер оторвался от своих бумаг:

— Что, академик Каманин, уже жалеете о своем согласии на участие в проекте?

— Да нет, — ответил отец, — поражаюсь бессмысленности некоторых податей. К чему, например, налог на орехи? Сбор с покупки кровати? Налог на лапти? Налог на арбузы? На похороны, рождение, печь с трубой и прочие бессмыслицы? У меня такое ощущение, что все эти налоги составлял душевнобольной! Оставить подоходный налог как самый разумный, отдельно НДС для купцов, единый годовой налог для крестьян, ремесленников...

— Эй, батя, стоп! Стоп? — вскинулся Ростислав. — Где ты тут ремесленников видел? Это у нас вымирающий вид! Единичные случаи. Вообще слабость третьего сословия — это самая большая беда России. А то, что есть сейчас, и то, что было сотню лет назад, — не сравнить. Но процесс развития ремесленных гильдий необходимо искусственно ускорить. И не дай бог, будет как в Советской России: куча профсоюзов-жополизов, занимающихся распределением путевок для руководителей и среднего звена. Конечно, попадали иногда на курорты и простые работяги, но тоже с шершавым языком. Я никогда не понимал, зачем вообще в Советском Союзе профсоюзы? Как может председатель профкома защищать интересы работника, если получает зарплату из рук работодателя?

— Согласен, хо-хо, — ответил отец, — идея профсоюзного движения была у нас... э-э... слегка утрирована, но у нас было много где так. И оппозицию (хотя какая там оппозиция, баловство одно) власть прикармливала, и другие аспекты... но так можно до утра трепаться! Нужно законы готовить соответствующие и потихоньку их внедрять в производство. Нельзя просто так отнять вотчину у боярина и раздать ее крестьянам — один с голодухи сомлеет, а другой работать не будет. Василий Голицын предлагал перевести всех бояр на государственную службу, но уровень образования среднего боярина не предусматривает таковой возможности. Хе-хе! А кормить их ради древности рода — глупость. Вчера полковник Волков проводил смотр дворянской иррегулярной конницы — этих мужики верхом на свиньях затопчут.

Ростислав поднялся со стула и заходил по жарко натопленной палате приказной избы. Промокнул батистовым платочком выступивший на лбу пот и налил из кувшина квасу. Напившись, снова заходил, едва не цепляясь головой за балки низкого потолка.

— В Англии, коль для примера взять, дворяне служат в армии и заняты государственной службой. Ты полагаешь, что наши бояре настолько тупы, что не смогут служить в армии?

Алексей Михаилович с грустью посмотрел на него. Несмотря на гораздо больший жизненный опыт, его сын порой бывал несколько наивен.

— Не глупы, сынок, не глупы! Ленивы! Почему русских медведями называют? За леность! Один из знаменитых историков писал: «Пройди летним днем мимо любого дома — окно на улицу раскрыто, в окне боярин — плюется семечками либо черешней. По лицу ползают мухи, так он даже ленится согнать этих противных тварей».

— Ну, это хватил историк! Как наступит лето, обязательно пройдусь по посадам. А ситуацию с налогами нужно исправлять немедля. В понедельник вынесу вопрос на обсуждение в Думе, предложу обмозговать, решить, какие из налогов оставить, а все эти глупости насчет печных труб и огурцов отменить.

Вмешался отец:

— Ростислав, необходимо создавать институты налоговой службы; то, что существует ныне, — никуда не годится. Тщательно продумать механизм получения налогов с крестьянства, ремесленников, купцов и государственных предприятий, хотя пока таких единицы.

Премьер кивнул. Его давно не отпускала одна мысль, но окончательно она созрела только теперь.

— Пап, я думаю, два десятка человек (ревенантов он в счет не брал по понятным причинам) ничего здесь не решат, а только расшевелят муравейник. Нужны специалисты. Придется обращаться к Хранителю за разрешением на переброску дополнительных волонтеров... как ты считаешь?

Академик Каманин кивнул. Россия нуждается в услугах специалистов, которые либо никогда сюда не приедут, либо которых в мире пока не существует. Самое главное — медицина. Лекари сплошь иноземные либо доморощенные целители. Опытом знахарей тоже пренебрегать не стоит, но развитую систему здравоохранения на них не создашь. Нужно хотя бы несколько преподавателей с уровнем пусть даже конца девятнадцатого века да материальная база. За пару десятков лет можно наладить выпуск лекарей местного розлива и рангом повыше общеевропейского.

Второе. Квалифицированные инженеры и специалисты среднего звена. Ну, тут и вовсе два-три доцента из технических вузов хватит с головой. В крайнем случае физику и математику преподавать сможет и он сам. Нужен опытный преподаватель химии и биологии, человек компетентный в географии и геологии, да еще необходим опытный историк.

Третье. С экономистами здесь вообще никак. Понятие об экономике находится в зачаточном состоянии. Экономика в восприятии аборигенов — это где, чего и сколько можно украсть, чтобы никто не заметил. Специалистов по правоведению пока не нужно — область эта не развита вообще. Система судейства проста до безобразия: кто богаче, тот и прав; кто сильнее — тот и прав; тот прав, у кого больше прав.

Эти мысли и еще некоторые Алексей Михайлович донес до сына, предварительно также испив квасу. Тот высказался в том смысле, что главное — не переборщить с новшествами, иначе получится сплошная чертовщина. Отец возразил, что уже кое-какие наметки он сделал в своем органайзере и только ждет, когда его об этом спросят.

Картина вторая. Обеденное время. Две головы, склонившись над листом бумаги, что-то чертят, зачеркивают, меняют, чертят набело и горячо обсуждают. Дьяк время от времени приносит им кофе, ненадолго встревает в разговор и вновь уходит в свою каморку.

Картина третья. Те же действующие лица, те же позы. За соседним столом, жадно вслушиваясь в голоса и вглядываясь в плохо освещенные лица, сидит царица Софья. От духоты она скинула верхнюю шубу и теперь сидит в нижней — тонкой, куньего меха. Наконец она не выдержала и с укором заметила:

— Бояре, а ведь я приехала сразу после обеда! А нынче вечер во дворе! Можно и на царицу свою внимание обратить.

Ростислав с трудом отвлекся от новой экономической модели, предложенной отцом, и сфокусировал разбегающиеся глаза на Софье Алексеевне.

— Прошу прощения, государыня, заработались с отцом мы немного, — извинился он, — по-моему, и обед пропустили, а, пап?

— Обед? Какой обед? — встрепенулся Алексей Михайлович. — Ах да! Обед!

Царица с нежностью посмотрела на академика:

— Милые вы мои трудари! Явились из Ниоткуда и рвете себе жилы за страну, которая спит с грязным пузом! Все, хватит на сегодня! Едемте ко мне во дворец, я вас приглашаю на ужин. А раз вы не отобедали, то и это дело исправим. Как вам такой случай?

Алексей Михайлович сказал, что отказываются от царского предложения только умалишенные, и принялся одеваться. Царица неодобрительно покачала головой и кликнула дьяка с писцами. Те прибежали моментально и замерли на пороге, глядя влюбленными глазами на свою государыню. Но Софья Алексеевна показала им кулак и приказала помочь академику одеться.

— Ах, дорогой вы мой Алексей Михайлович, вы мне так тятю покойного напоминаете, даже звать вас одинаково. Бережней, лодыри, бережней!

Писцы, получая тычки и затрещины от дьяка, быстро надели на отца Ростислава медвежью шубу и подали в руки посох и бобровую шапку. Затем быстро помогли одеться царице, оставив ее, противу правил, «на потом». Премьер влез в свою дубленку самостоятельно, да и писцам пришлось бы становиться ради такого дела на табуреты.

Подождав, пока царская карета отъедет от крыльца, дьяк надел шапку и прикрикнул на писцов:

— А ну, что лопухи развесили! Кыш после бояр свечи задуть и самовар погасить! Завтрева чтобы были ранехонько — министер этот сюда приезжает еще до заутрени, люди верные передали. А вы сегодня только к обеду появились! Я приду — чтобы изба натоплена была! Ваше счастье, что меня сегодня кнутом не ободрали за хладные палаты! Уж я бы вам чубы пообрывал! Все поняли?

Писцы стремглав кинулись в избу. Дьяк достал из рукава чекушку, хлебнул из нее и неторопливой походкой уверенного в себе человека направился по направлению к кружалу.

— А ко мне сегодня посланник парижский явился, — рассказывала Софья Алексеевна в карете, — ищет моего премьер-министра. Прискакал аж из Парижу по такой погоде. Прознал Людовик про перемены наши, от всего сердца приветствует их. Передал мне массу кумплиментов в связи с нашей реставрацией. Ой, виновата, это он еще до Рождества через датского посла передавал. Я, помнится, тогда ему еще ответ писала, тебя, Ростислав Алексеевич, хвалила. Вот и сегодняшним появлением посланника мы обязаны... но это тайна. Граф Ле Вуа приглашен к ужину, и могу сказать, сюрприз вас ожидает наипервейший!

Ростислав молча поцеловал царице ручку и покосился на отца. Тот сделал вид, что смотрит сквозь стекло дверцы наружу — в темноту. Софья погладила Ростислава по вискам.

— Устал? — шепотом спросила она.

— Есть немножко! — признался он. — Когда разберемся в круговерти, что царит в России ныне... неизвестно. А что с этим посланником?

— Узнаешь! — улыбнулась загадочно царица.

С посланником было все в порядке. Французский король Людовик Четырнадцатый, которому к тому времени исполнился шестьдесят один год, решил привлечь на свою сторону Россию в приближающейся войне за испанское наследство, которая была уже не за горами. Если не материально, то морально. Старый пройдоха и ловелас своим горбатым носом чувствовал завихрение эфирных энергий над небосводом России. Но необходимо было разведать ситуацию на месте. В связи с этим он и прислал в Москву своего ближнего дворянина — графа Ле Вуа. Цель вполне благовидная: награждение премьер-министра России одной из высших наград Франции — орденом Святого Духа.

Орден Святого Духа был учрежден в 1578 году французским королем Генрихом Третьим Валуа, последним представителем этой славной династии, правившей Францией 261 год. Среди кавалеров ордена следует отметить Армана Жана дю Плесси, герцога де Ришелье, герцога Луи Бургундского, генералиссимуса Клода Луи Эктора Виллара.

Один раз этим, вне всякого сомнения, элитным орденом был награжден и русский человек. В официальной истории Земли 7 ноября 1828 года орденом Святого Духа был награжден князь Петр Михайлович Волконский. Также этим орденом был награжден в мае 1817 года управляющий министерством иностранных дел России Карл-Роберт Нессельроде. Но человека, до конца жизни не научившегося правильно разговаривать по-русски, язык не поворачивается назвать русским, тем более человека протестантского вероисповедания. (В России начала девятнадцатого века было не так уж и много протестантов.)

Но эти награждения, состоявшиеся в параллельном мире, случились почти на век позднее. А в начале восемнадцатого века этот орден еще кое-что значил как в самой Франции, так и за ее пределами.

Ужин, а равно и церемония награждения, проходил в немногочисленной, почти дружеской обстановке. В малой столовой был накрыт столик на шесть персон: Софья Алексеевна, Самодержица России; Ростислав Алексеевич, премьер-министр России; граф Ле Вуа, посланник французский; Олег Даниилович, князь Барятинский, глава Академического приказа (министр образования); Юрий Васильевич, князь Глинский, министр иностранных дел (глава Посольского приказа); Алексей Михайлович Каманин, отец премьер-министра, академик с Земли, а следовательно — самый образованный человек на Гее.

Сидящие за столом ужинали с неторопливостью людей, честно зарабатывающих свой хлеб, вели приятные беседы, пили шампанское вино, присланное в дар российской государыне королем Франции. Из уважения к послу разговор крутился вокруг Парижа и близлежащих территорий. Пили за здоровье короля Людовика, царицы Софьи, поминали здоровьичко короля Испании.

После ужина состоялось награждение премьер-министра. В обстановке чрезвычайной торжественности граф Ле Вуа прикрепил орден к голубой ленте, предварительно надетой через плечо Ростислава Алексеевича, и заметил, что никогда награда эта не носилась столь высоко. Затем произнес пару абзацев на латыни и в конце объявил, что девиз ордена — «Duce et auspice» («Под его предводительством»).

Все присутствующие поздравили виновника торжества, а царица обещала в ближайшем будущем устроить прием в его честь. Затем она извинилась вместо Каманиных, поклявшись, что эти два достойных мужа смертельно устали, и ее величество не возражает, если на этом ужин можно завершить.

В устах царицы подобная просьба всегда приказание — немногочисленные гости заторопились по домам. Премьер-министр с семьей жили неподалеку от государева дворца и в карете не нуждались. Софья с милой улыбкой простилась с академиком, с грустной — со своим первым министром и проводила их аж до самого красного крылечка.

Освещаемая ненавязчивым сиянием луны, она еще раз печально улыбнулась и поспешила в свои покои. Села за стол и еще с полчаса писала в личную тетрадь, а затем неохотно поднялась в опочивальню. Но, как оказалось, сегодняшний день сюрпризов продолжался. На царском ложе сидел Ростислав и тихо дремал.

Легко и непринужденно рассмеявшись, царица, как простая баба, раздела своего уставшего и сонного мужчину и уложила спать. Затем разделась сама и, задув свечи, улеглась рядом.

— Так вот ты какое, бабье счастье! — прошептала она, засыпая.

Глава З. Гея. 1700 Семнадцать веков от Рождества Христова

По Пречистенке, еще пару лет назад грязной, как задворки Священной Римской империи, неторопливо катилась роскошная карета. На специальных надрессорных подставках справа и слева стояли два Санта Клауса (актеры были французами, приехавшими подзаработать в Россию на Рождество) и бросали на тротуары небольшие пакетики со сластями. За каретой с визгом и хохотом неслись человек тридцать детворы от семи до пятнадцати лет, наряженные в маски, купленные в рождественских лавках, некоторые — в примитивных карнавальных костюмах, представляющих собой простейшую выкройку по дерюге и вымазанное сажей лицо.

Внутри кареты сидела Самодержица Всея Руси Софья Алексеевна и ласково улыбалась людям, снимавшим при встрече с каретой шапки. Царица направлялась в Новодевичий монастырь — золоченую клетку, в которой она провела почти десять лет. Ехала, чтобы поздравить настоятельницу, игуменью Феодору, с праздником Рождества Христова. Прежнюю настоятельницу она по старой памяти отправила в Сибирь, в недавно основанный возле Красноярского острога женский монастырь.

Впереди и позади царского поезда скакали по два десятка дворян лучших фамилий. Рядом с царицей сидел еще неофициальный преемник больного патриарха — владыка Михаил, митрополит Московский. Он торчал в окошке с другой стороны кареты и благословлял снявших шапки людей. Все это, естественно, сопровождалось веселым перезвоном валдайских колокольчиков, прикрепленных под хомутами упряжки.

За прошедшие два года царица убедилась в серьезности намерений команды полковника Волкова и даже несколько была смущена тем азартом, с которым они тащили тяжкий и неблагодарный крест. Даже не свой. Однажды она заговорила на эту тему с Андреем Константиновичем.

— Граф, — как-то неуверенно сказала она, — мне стыдно!

— За что? — не понял полковник.

— Просто так. Вы своей неуемной работоспособностью вызываете мой стыд. Позавчера на ассамблее мне стало стыдно прямо во время балета. Наступила партнеру на ногу.

Ошалевший от подобных откровений полковник раскрыл рот. Он был немного не в себе с утра, когда выяснил, что намедни по санному пути приперлись шведские послы. Их ожидали в конце июля, но время вновь показало свое непостоянство и неоднородность. Гея с Землей были очень похожи, но имелись и различия — не слишком значительные, но порой и не слишком мелкие.

Что до послов, то цель их приезда была известна заранее, настолько заранее, что стараниями министерства иностранных дел был заготовлен меморандум, в котором «Каролусу, королю свейскому» предлагалось вернуть России Ингерманландию и часть Карелии в обмен на неучастие России в любого рода союзах, направленных против Швеции. Таким образом, результаты Кардисского мирного договора подтверждать уже не было нужды, а болтающийся посреди Чудского озера ракетный крейсер «Орион», перегнанный сюда из Керчи, предоставлял России изрядный гандикап.

Все то утро полковник провел в Посольском приказе (министерствами приказы именовали еще неохотно, поэтому широко распространены были два наименования органов центрального управления), одергивая всяческие попытки шведского посольства застращать и пристыдить министра иностранных дел. Князь Глинский, человек в быту весьма мягкий, обладал умением на службе блюсти интересы России не хуже цепного пса. Вдвоем они вставили шведскому посольству изящный фитиль. Такой, что отчаявшийся глава посольства, граф Варберг, вынужден был просить аудиенции царицы. В аудиенции отказано не было, но сама аудиенция была назначена на первый вторник после рождественских праздников, а это означало, что шведам предстояло слоняться по варварскому городу лишнюю неделю. Униженный Варберг пытался выторговать хотя бы понедельник, но Волков, используя иносказательные формы двадцатого века, объяснил, что по стародавней русской привычке дела в понедельник не решаются.

Будучи под впечатлением от общения с северянами, он совершенно не уловил намека в голосе Софьи Алексеевны. Поэтому он еще раз переспросил государыню о причине стыда. Та терпеливо пояснила, что совсем незачем так пришпоривать клячу истории, ибо торопиться жить — самое худое, что только может делать человек. Необходимо некоторое время уделять релаксации и общению с простым народом, так как, по ее сведениям, «заморские русичи» слывут в Москве за помешанных. А такая слава людишек отпугивает, людишки не в состоянии понять, как можно все время трудиться, когда Господь создал шесть дней для работы и воскресенье — для отдыха и забав.

Из царского речитатива Андрей Константинович уловил, что ему ставят на вид полное игнорирование высшего общества, что не есть хорошо, так как все реформы некоторым образом касаются этого самого общества и к этому обществу имеет честь принадлежать и граф со товарищи. Он торопливо объяснил царице, что высокое желание для него закон и желание будет принято к сведению. Клятвенно пообещав Софье присутствовать на ближайшей ассамблее, он торопливо уехал в лавру, так как туда на днях прибыл архиепископ Новгородский Иов. Совсем недавно, два года тому назад, Иов был настоятелем Троице-Сергиева монастыря и мог дать немало дельных советов архимандриту Евфимию. А Андрею Константиновичу нужно было обсудить несколько важных дел с человеком, по чьей епархии проходила государственная граница.

Софья с улыбкой покачала головой вслед графу Волкову и тоже окунулась в дела. Дел этих были горы, но в отличие от брата Петруши она явно представляла свое государство как объект хозяйствования. В этот день ей предстояло решать, по каким пунктам отменить смертную казнь, ибо ее братец довел число прегрешений, за которое присуждалась «вышка», аж до девяноста наименований. Подперев ладошкой щеку, царица принялась за работу.

Граф Волков добирался до монастыря на вездеходе, десяток которых Хранитель все же разрешил перебросить в эту реальность. Без этих средств передвижения ни о какой оперативности и речи быть не могло. Рождественские морозы сковали землю, а выпавший недавно снег еще не успели как следует протоптать. Близость праздников заставила прекратить всякого рода поездки по Вологодскому тракту, и вездеход пришелся как нельзя кстати. Коварный Хранитель передал экспедиции вездеходы российского производства ТМ-101 и ШСГ-52, наделенные всеми прелестями периода конверсии. Но Бога гневить нечего, справлялись они в европейской полосе неплохо, только вот топлива жрали, как половина «Мурены».

ТМ-101, транспортная машина, на которой двигался в лавру Волков, представляла собой гусеничное самоходное шасси с резинометаллическими гусеницами, на которое воспаленная фантазия конструктора поместила камазовскую кабину и будку от военного «кунга». Пространство между «кунгом» и кабиной занимал топливный бак на тысячу литров. При всех своих недостатках вездеход был способен продвигаться со скоростью порядка двадцати пяти километров в час при слегка «накрученном» топливном насосе.

Дорогу одолели за три часа свободно. Умудрились даже остановиться в придорожном трактире и пропустить по традиционной чарке «зелена вина» с кренделем в качестве закуски. Последний час полковник проспал, мерно покачиваясь под неспешный ход машины. Зимнее солнце уже клонилось к закату, когда перед ними выросли монастырские ворота. Взгляд путешественников сразу привлекали шатровая церковь имени Зосимы и Савватия, а также купола Успенского собора. В монастырь вошли пешком, ибо снего-болотоход пока не вписывался в мировоззрение духовенства. Вызванный привратником ключник долго крестился и, ахая, издалека посматривал на железного коня. Успокоения ради ключник даже побрызгал на пассажиров святой водой!

— Ну, иди и на вездеход брызни! — предложил ему граф. Ключник шуганулся, как черт от ладана. Спросив, где нынче настоятель, путешественники прошли к царским палатам.

Архимандрит готовился к повечерию, человека беспокоить зазря не стали, а только попросили передать митрополиту Новгородскому, что граф Волков просит разрешения повидать его. Митрополит к своим пятидесяти пяти годам усвоил твердо, что когда начальство просит разрешения, то дело дрянь, и поспешил явиться сам. Поскольку полковник был человек русский, митрополит — еще более русский, то келарь предусмотрительно поставил на стол в малой трапезной штоф церковного вина и большое блюдо с рыбным пирогом. Для еретика-полковника «монастырский каптер» велел подать четверть окорока.

— Сегодня постный день? — задал после взаимных приветствий первый вопрос граф. Митрополит укоризненно покачал головой. За два года не выучить дни седмицы — что-то не так с этими людьми.

— Сегодня можно есть все, — ответил он и глянул на стол, — это келарь что-то напутал, сейчас я ему, разбойнику, задам! Эх, попомнит он мои тумаки!

Спешно вызванному келарю был объявлен выговор, после чего четвертинку окорока сменили на половинку, рыбный пирог оставили уже в качестве десерта, а стол заставили деликатесами: холодцом из стерляди, говяжьими губами в уксусе, бараньим бочком с гречневой кашей, маринованными грибками, солеными полендвицами и разными там фаршированными цыплятами. Для запивки высоким гостям принесли бочонок кваса на меду.

Воздав хвалу Господу (Волков искренне повторялвслед за владыкой Иовом слова благодарственной молитвы) и оказав честь столу, наполнили расписные кубки до краев вином и уселись у пылающего очага. Граф, помня о вредном характере митрополита, старался не задевать «больные» вопросы и темы. Он осторожно начал выведывать географические особенности и подробности Новгородского края. Митрополит так же осторожно отвечал, а на вопросы о Псковской епархии советовал обратиться к митрополиту Иосифу — главе тамошней церкви. Но по мере увеличения количества принятого вина полковник узнавал все более интересные подробности о земле псковской,

И чем больше он узнавал, тем мрачнее делалось его лицо. Псковский край являлся болотистым, крайне запущенным местом, куда из Москвы частенько направляли колодников замаливать грехи в тамошних тюрьмах. Частенько половина города Пскова вымирала от различных болезней, последний мор случился четыре года назад, «от коего почти все коренные Псковичи померли, а места их заселены уже переведенцами из других мест, и ими наполнен город». А десять лет назад случился великий пожар, от которого сгорело жуть сколько народу. А двенадцать лет назад сгорел Псково-Печерский монастырь весь с церквами, утварями, ризницею, книгами и зданиями жилыми и нежилыми.

Из положительных моментов один выяснился совсем недавно: Латгальская возвышенность, лежащая на Земле справа по ходу течения Западной Двины, здесь лежала на полторы сотни километров южнее, а сама река поворачивала у возвышенности направо и впадала, таким образом, вместо Рижского залива в Псковское озеро, увеличивая его объем на семьсот кубометров за каждую секунду времени.

Поскольку площадь водяного зеркала Псковско-Чудского озера на Гее если и превышала аналогичную размерность на Земле, то ненамного, а следовательно, можно было надеяться на увеличенный сток воды реки Нарвы. И впрямь, расспросы купцов, постоянно бывавших в Ревеле, позволили предположить, что Нарва имеет расход воды, сравнимый с такой рекой, как Висла. По рассказам иноземцев, Нарва была в месте впадения в Финский залив гораздо шире Москвы-реки.

Это имело и свою обратную сторону. Океанские суда с глубокой осадкой без проблем швартовались у самого Пскова, и если бы не отвратительная болотистая местность от Пскова и до самой Твери, то Москва платила бы дань не только крымскому хану, но и великому множеству северных соседей России. Единственный более-менее приличный тракт вел от Пскова в обход на Старую Руссу, Валдай и Вышний Волочек. И если учесть, что только в районе Старой Руссы тракт пересекал четыре сравнительно крупные речки, то можно понять спокойствие московских царей, совершенно не опасавшихся нападения с Севера.

Была уже глубокая ночь, когда полковник расстался с митрополитом Новгородским. Расстался, чтобы рано утром выехать в Москву и там затребовать карту земли Псковской. Ради чего все это осуществлялось? Отрицательных моментов в плане отличия от матушки Земли тоже было несколько. Особенно досаждали торфяники вокруг Москвы. Всякого рода «джентльмены удачи», кормившиеся нечестным способом, каждое лето поджигали их, и Москва все теплые месяцы тонула в клубах вонючего смога. Борьба с «экологическими преступниками» началась еще при Иоанне Васильевиче, но должных результатов не принесла. Год, при котором полыхало только с одной стороны, считался удачным, даже священники в церквах служили благодарственные молебны.

Еще сильно смущала бестолковая планировка города. Всяк в Китай-городе, да и в Белом городе норовил прилепить свое жилище поближе к Кремлю. Улочки были узкие, проезд в некоторые места вообще сильно затруднен, так что в случае пожара выгорали сотни домишек, бывало, занимался и Кремль. Но бедствие ничему людей не учило — через некоторое время с муравьиным упорством и прежней безалаберностью все восстанавливалось до следующего пожара.

Посему господин граф и его приближенные сделали тот же вывод, что и в свое время Петр Алексеевич, когда ему осточертело жить на пепелище родного города. Но будущий император сделал ошибку, выбрав точкой опоры место впадения Невы в Финский залив. Волков подобных ошибок делать не хотел, поэтому он со всей тщательностью и скрупулезностью отнесся к выбору столицы будущей Российской империи. Мест для столицы поначалу было выбрано три: Ям, побережье Чудского озера и Рига. Но Ригу предстояло еще захватить, а в Яме не было никакого базиса для строительства мегаполиса.

Закончив предварительную разметку и планирование, Андрей Константинович с помощью премьер-министра начал очень осторожно подготавливать почву для соответствующего разговора с Софьей Алексеевной, которая в отличие от вертихвоста-брата была не в пример более консервативна.

Но до этого разговора оставалось еще время, и поэтому Волков решил самолично навестить облюбованное место — небольшой городок на берегу Чудского озера с легко выговариваемым, но труднопонятным для русского тугого уха названием — Гдов. Митрополит Иосиф снабдил полковника «документом» — донесением некоего Ивана Васильевича Дровнина. Спотыкаясь о церковно-славянский алфавит и беспрестанно чертыхаясь, полковник полз взглядом по грамоте от буквицы к буквице.

Городок при ближайшем рассмотрении представлял собой крепость — прямоугольник со сторонами двести шестьдесят на сто пятьдесят метров и общим периметром в восемьсот тридцать метров. Как видим, прямоугольник был почти классическим. Высота защитных стен равнялась восьми с половиной метрам при толщине в два метра с четвертью. Стена соединяла пять башен, три из них имели ворота: Псковские, Кушелские и Малые. От Кушелских до Псковских ворот заместо рва работала река Гдова, а по другую сторону был ручей и искусственный ров длиной в сто двадцать семь сажен. Вооружение крепости составляли разнокалиберные орудия типа «пищаль». Всех калибров насчитывалось около десятка: одна пищаль «главного калибра» швырялась трехкилограммовыми ядрами, четыре пищали-полуторки — на полторы гривенки (шестьсот граммов), три пищали полковых, семь пищалей девятипядных, пять пищалей скорострельных, два тюфяка (неизвестное науке оружие), девяносто пищалей затинных и пищаль сороковая.

На этом месте от завихрения мыслей граф помянул нехорошо матушку уважаемого Ивана Васильевича Дровнина, а также нелестно высказался в адрес русской армии. Взяв эти грехи на душу, Андрей Константинович продолжил чтение:

«В городе ж церковь каменна соборная великомученик Христов Дмитрей Селунский, да церковь Успения Пречистые Богородицы, да церковь архангела Михаила, обе каменны, да колоколница каменна, а поставлены те храмы Успения Пречистые и архангел Михаил и колоколница после писма. А церковное строение и на колоколнице колокола писаны в церковном строении. Да в городе ж царя и великого князя 5 житниц, в них сыплют государев хлеб привозной и запас, сухари и толокно и крупы, а ведает те житницы губной староста Семейка Пустошкин да целовальники. Да 8 мест пусты. Двор намеснич, а во дворе хором: горница получетверты сажени, да повалуша полутретья сажени. Да у ворот изба четырех сажен, перед нею сени дву сажен, клеть дву сажен, а над ледником клеть дву сажен, погреб с напогребницею полутретьи сажени. Поварня в яме полутретья сажени. Изба поваренная полутретью сажени, перед нею сени дву сажен. Житница дву сажен, сенник трех сажен, конюшня — 2 стены четырех сажен, а две полуторы сажени. Все хоромы ветчаны».

Выяснилось, что на четыре гектара площади городка имелось четыре амбара и четыре церкви, вернее, три каменные церкви и колокольня. Не хило! В оставшуюся площадь впихнулась пара домишек и конюшня. Неплохой городишко! И вот сюда планируется перенести столицу! Бред! А что, на болоте город строить — не бред? Ночные видения имбецила!

Полковник внимательно осмотрел крепость, решив использовать ее в качестве форпоста сначала и в качестве музея — в конце. Река Гдова впадала в Чудское озеро всего в каких-нибудь двух километрах ниже, что означало всего пару городских кварталов, непролазные болота вокруг означали все те же торфяники, но в «мокром» виде. Неподалеку наблюдались выходы на поверхность горючих сланцев, так что с зимним теплом для города проблем возникнуть было не должно. Единственное, что волновало Андрея Константиновича, это не слишком большая глубина озера. Согласно земным справочникам, средняя глубина Чудского озера составляла всего пятнадцать метров, что для крейсера «Орион» с его восьмиметровой осадкой было, в целом, оптимистично. Ведь подобная глубина у земного Азовского моря, а на нем есть крупные порты, такие как Мариуполь и Таганрог.

Прибывшие с графом Анжела и Иннокентий побродили по заснеженной равнине, сфотографировались на фоне крепости и отдали дань памяти у камня на Чудском озере, что символизировал победу новгородского войска под предводительством Александра Невского над рыцарями ливонского ордена. Затем было сделано несколько панорамных снимков, для этого полковнику пришлось подняться на стену крепости, что несколько удивило местного воеводу, но тот с каменным лицом выполнил «причуду» гостя. На прощание егоза Анжела сняла самого воеводу в парадном облачении. «Полароид» выплюнул снимок, на котором вскоре стало проступать изображение, снимок вручили воеводе, а сами принялись загружаться в вездеход.

Когда неожиданных гостей простыл и след, глава местного сорока протопоп Григорий посоветовал воеводе сжечь дьявольскую картинку, но тот так посмотрел на протопопа, что последнему ничего не оставалось, как только пожать плечами с выражением на лице «я тебя предупредил». Воевода шуганул еще нескольких ребятишек, пытающихся ткнуть пальцем в изображение (графиня предупредила, что этого делать не рекомендуется), и пошел в свои палаты. Там он подумал немного, а затем спрятал драгоценный подарок в сундук с самыми дорогими вещами: Библией, отрезом парчи и платком покойной жены. Слуга позвал обедать. Воевода с кряхтеньем пятидесятилетнего мужика поднялся, перекрестил лоб и прошествовал в столовую — «пити и ести».

Глава 4. Гея. 1700 О косметике и абсорбентах

Во второй раз за время пребывания команды полковника Волкова на Гее зазвенела капель, и начал таять весь выпавший за зиму снег. Сточные канавы были полны талой водой, и на Варварке в одной из них даже нашли несколько трупов. Каким образом они лишились жизни и что это за люди — было думать недосуг, правозащитная система настолько развита еще не была, посему глава Дворцового приказа (его уже многие называли комендантом Москвы) князь Пузатый просто повелел похоронить бедолаг за счет казны.

Несмотря на строгое тет-а-тет между графом Волковым и Софьей Алексеевной, всю зиму по Москве ползали слухи о переносе столицы в бог весть какое забытое место. Назывались в качестве примеров Вологда, Новгород, Архангельск и Казань. Но никто и предположительно не называл имя маленькой крепости на границе Псковской и Ижорской земель. Полковнику особенно понравилась версия о переезде царского двора в Холмогоры, под защиту тамошнего монастыря. Пока семья царицы будет жить в монастыре, туда со всей Руси нагонят мастеровых для постройки сказочного города — нового Вавилона. Весь март месяц Дворцовый приказ осаждали работяги и авантюристы, прохиндеи и лихоимцы всех мастей, выпытывая, скоро ли начнут набирать народ.

Попы в церквах, остерегаясь Великого Сакеллария, в ответ на вопросы паствы о переносе столицы предпочитали отмалчиваться, но такое молчание порождало массу слухов один другого фантастичнее. Но все слухи пресекались, когда на горизонте появлялась культовая фигура бывшего архиепископа Холмогорского. За прошедший год чистки (аттестации), устроенные им во всех без исключения епархиях, потрясли страну. Выгнанными и расстриженными оказалось ни много ни мало — двести тысяч человек. По месту в сороках на аттестацию выносилось всего два вопроса: чем левославие отличается православия и кто был мужем Богородицы. Для особо одаренных предназначался третий вопрос, ответивший на который мог оставаться монахом без права проповедования. Вопрос звучал так: расположите в порядке возрастания следующие священные саны — иерей, патриарх, дьякон, протопоп, епископ, архимандрит. Таких одаренных оказалось всего несколько, ибо задача оказалась глубже, чем полагал Иннокентий Симонов, придумавший этот дополнительный вопросик. Этих «энциклопедистов» отправили прямиком в духовную школу, а ангельские чины про себя поклялись хорошенько повторить дома «табель о рангах».

Полковник Волков тоже добился некоторых успехов в реорганизации армии. После его настойчивых требований половину войска (около сорока тысяч) распустили, а на место этой половины набрали двадцать тысяч рекрутов, прошедших строгое медицинское освидетельствование и сдавших испытание по некоторым физическим дисциплинам. Прослышав о том, что солдатам новой армии будут платить по пять рублей в месяц, на призывные пункты собралось тысяч сто народу, всех нужно было проверить, освидетельствовать, просмотреть, чтоб дьяку-регистратору не дали на лапу. Сначала Волкову пришло в голову использовать двух независимых наблюдателей за дьяком, но Настя (ох уж эти бабы) подсказала ему простой выход:

— А помнишь, Андрюша, ты рассказывал, что у вас новобранцы перед комиссией нагишом представали? Вот и тут сделай так: пусть сидит комиссия — парочка бояр из Рейтарского приказа, — и туда посади дьяка. А новобранец пусть ходит с медкарточкой, они ведь грамоте не обучены, а в конце он пришел, дьяк записал. Все!

— Молодец! — похвалил граф жену. — Соображаешь! Только я и дьяка голого посажу — пусть пишет!

— Как голого? — не поняла супруга. — А дьяка-то зачем раздевать, да и чем мотивируешь?

Но полковника уже было не остановить.

— Сам разденется! — голосом, не допускающим возражений, заявил он. — Он в предбаннике сидеть будет! И в каждом личном деле новобранца надпись следующего типа: рекрута записывал дьяк Пупкин! Или дьяк Залуп...

— Дорогой! — укоризненно покачала головой Анастасия. — Когда ты эти две фамилии забудешь? Кажется, взрослый мужик, а...

— На этих двух фамилиях держится вся русская армия, — сказал Андрей Константинович, ласково обнимая жену.

Но самые смелые реформы запланировал премьер-министр. Чтобы не вгонять страну в панику, механизм действия реформ был рассчитан на пятнадцать лет. Это пятнадцатилетие разбивалось на три периода, три, проще говоря, пятилетки. В первую пятилетку планировалось максимально скорректировать налоговый аппарат и его уклон в необходимую сторону. Планировалось также развитие банковского дела и внедрение схемы государственных займов, развитие кредитно-ссудного сектора. Вместе с этим обсуждалась государственная поддержка частных предприятий и ассигнования в сельское хозяйство, так как Россия являлась страной аграрной, зависящей от крепко стоящего на земле хозяйственника.

Хранитель взял с Ростислава Алексеевича слово, чтобы вливания в российскую экономику с его стороны не превышали пяти миллионов рублей в год. Эту сумму премьер-министр мог тратить на свое усмотрение, но не более десяти лет в общем количестве. Сходится бюджет — оставь деньги на голодный год. Пятидесяти миллионов, по мнению Хранителя, должно было хватить, чтобы поднять с колен такого инертного монстра, как Россия. Поскольку Ростислав точно знал, где в стране залегает золото, а также он был уверен, что недавно открытую землепроходцами Аляску ни в коем случае не продаст Америке ни он, ни его наследники, то согласился с легким сердцем.

Но на первый год эта самая экономика, словно прожорливая свинья, сожрала почти восемь миллионов: пять — помощи спонсора-Хранителя и три собственных, причем три миллиона — это был рекорд за последние десять лет. Пятьсот тысяч ефимков дал казне торговый оборот единственного порта — Архангельска. Восемьсот тысяч поступило от турецкого султана в качестве выкупа за захваченный прошлой весной флот, да триста тысяч перечислила английская Корона в качестве аванса за прямые поставки кислородной косметики, любезно предложенной в качестве «стекляшек для туземцев» Хранителем. Косметика нескольких видов (шампуни-гели, бальзамы «до» и «после», антиперспиранты, туалетная вода, кремы для рук, ног и лица) заполняла свободные места в трюмах лайнера «Ястребов» и ждала своего часа. О наличии ее сообщил Хранитель в одно из кратких своих появлений в Кремле перед Рождеством.

Поначалу Софья Алексеевна встала на дыбы, сказав, что чудо-косметика пригодится и для русских баб, которые вынуждены заказывать во Франции даже тальк, но Хранитель сделал следующий шикарный жест.

Поскольку в договоре о личной помощи Гее не было ни слова о трансгрессировании средств биологической поддержки, Семен подрядился доставить на Гею по сквозному каналу цельный лихтер косметики нового поколения, еще неизвестной на Земле двадцать первого века. Косметика основана на веществе, схожем по своей структуре с амброй, но совсем иным по принципу действия. Известно, что амбра — это субстанция, образующаяся в желудке кашалота. Как и почему она образуется — толком не знает никто, но амбра успешно применяется в парфюмерии как фиксатор запаха. Куски амбры, весом от нескольких граммов до десятков и порой сотен килограммов иногда прибивает к берегу (кашалот их отрыгивает), но в основном она добывается из пищеварительного тракта убитых китов.

На одном из неподконтрольных Хранителю Семену миров живет забавное существо: полурастение-полуживотное. Под «ступнями» его образуются наросты типа мозолей. Вот эти наросты состоят из губчатого вещества, толком на той планете не изученного. Более того, это вещество там ценится, как на Земле обрезанные ногти и мозоли, но, попадая в мир-триаду Земля-Гея-Унтерзонне, вещество это проявляет себя с самой неожиданной стороны. Обнаружил и записал свойства этого вещества предыдущий помощник Хранителя, тот самый, что не так давно исчез. Он был внезапно отправлен Мастермайндом в этот мир с целью банальной проверки атмосферного баланса, так сказать, инкогнито. Подобные проверки частенько устраивались Координатором-распределителем во всех подконтрольных мирах. Случайно поранив руку, он по ошибке поднес к ране вместо кусочка кремня лепесток срезанного «мозоля». Ошибку свою он заметил минут через пять, а эффект почувствовал через месяц, когда у него вырос давно сломанный зуб. Сначала он никак не связывал это с «мозолем», но о происшествии доложил. Хранитель заставил своего помощника предстать перед экзекуторами из Лаборатории Незапланированных Случайностей, которые вытрясли из извилин мужика даже то, что он не знал и о чем давно забыл.

Затем лаборатория синтезировала это вещество в своих биологических реакторах-автоклавах, подвергла его изучению, а после один из Демонов Третьего уровня защитил диссертацию на степень то ли Адепта-Анизотропа, то ли Вивисектора Святой Материи, то ли Младшего Постигшего. В общем, у Лаборатории Незапланированных Событий своего рода соревнование с другими лабораториями по всем сегментам Метамира, так что у них был свой шкурный интерес. Благодаря этому открытию они поднялись на три ступеньки в Бесконечном Рейтинге, а три ступеньки, как объяснил Заведующий, — это возможность получения на следующий миллиард лет расширенных полномочий для изучения объективной реальности и прививания подконтрольному контингенту дополнительного чувства к имеющимся пяти.

Преамбулу эту можно забыть, ибо впоследствии знания эти не понадобятся, а Хранителю Семену было дозволено распоряжаться новым веществом-абсорбентом. Абсорбентом его можно было назвать с весьма большой натяжкой, так как он, во-первых, был не жидкостью; во-вторых, не поглощал, а корректировал количество свободных радикалов в живых клетках; а в-третьих, ни в одном из языков триады не было такого понятия, которое бы определяло действие этого вещества.

Единственное, что с уверенностью могли сказать в лаборатории, что каким-то образом этот «абсорбент» считывал информацию с ДНК и воздействовал на гипоталамус. Хранителю показывали модель поведения «абсорбента» на биокомпьютере в несколько этапов. Вот абориген, модель мыслящей материи с нарушенным обменом веществ. Первый этап — надрез на ткани и помещение абсорбента в живую материю, второй этап — невидимый — считывание абсорбентом кода ДНК и считывание «программы» взаимодействия гипоталамуса и гипофиза, «программы» связи нервной и эндокринных систем. Третья фаза — непонятная даже Лаборатории Незапланированных Событий (а такое можно пересчитать по пальцам за все время существования лаборатории), фаза внесения коррекции в работу гипоталамуса на основе чтения изначального кода ДНК организма.

После всего организм аборигена на протяжении нескольких недель «молодеет», но интересная штука — на продолжительность жизни «абсорбент», по-видимому, влияния не оказывает. По крайней мере так доложил Мастермайнду заведующий лабораторией, после чего Семену было разрешено пользоваться «абсорбентом» во благо своих подконтрольных. «По-видимому» не удовлетворило Мастермайнда, и в ходе беседы с Хранителем триады Земля-Гея-Унтерзонне мудрый Мастермайнд посоветовал Семену использовать вещество осторожно. Желательно на одной планете, даже одной расе и можно даже на одной нации. И Хранитель, что та бабушка-экономка из «Пищи богов» Уэллса, решил подкинуть жутко интересную «лекарству» своему дитяти.

Просим прощения читателя за некоторое отклонение от темы, хотя женщины, быть может, уверены в том, что это отнюдь не отклонение, а правильный курс. Проще говоря, симпатяга Семен решил одним выстрелом свалить двух кроликов: и подстегнуть проект, и помочь любимой команде.

Вскоре после рождественских праздников Ростислав Алексеевич посетил Англию и преподнес герцогине Мальборо как самой известной женщине в Англии (королева Мария умерла шесть лет назад) полный набор косметических средств. Герцогиня настороженно отнеслась к подарку из далекой Московии, так как официально было известно, что русские медведицы в качестве косметики используют муку, сажу и свеклу, а губы просто искусывают до полного покраснения. Герцогиня Мальборо была отнюдь не дурой, недаром дергала за косички двух королев: Марию и Анну. Она сначала заставила испробовать косметику на себе гувернантку. За неделю у сорокалетней дурищи кожа подтянулась и стала похожа на спелое яблоко, а аромат, источаемый ею, начал привлекать даже собственного супруга герцогини, сэра Джона Мальборо Черчилля. Умница герцогиня сразу сделала правильные выводы. Переговорив tete-a-tete с премьер-министром России и с супругом, разрешившим стать ей генеральным «дилером», добилась поставки опытной партии неизвестного на Оловянных островах снадобья.

Не будем утомлять читателя подробным описанием кислородной косметики; о ней не слышали разве что в самых глухих деревеньках Нечерноземья, приведем лишь резюме. Тридцать лет назад в Америке (семидесятые годы двадцатого века) начинались опыты по изучению жидких перфторуглеродов, которые по своим свойствам поглощать кислород превосходят кровь. Предполагалось, что открытие искусственной крови спасет многие человеческие жизни. Так оно и случилось, однако совершили это открытие не американские, а российские ученые. «Голубую кровь» нашли сотрудники Института биофизики в Пущино. Впоследствии одним из результатов этого открытия стало появление аквафтэма — основного ингредиента кислородной косметики «Faberlic».

Быть может, это была очередная «утка», но косметика моментально сделалась популярной на Земле на рубеже тысячелетий, а уж в Англии начала восемнадцатого века она вызвала фурор. Крупнейшие имена парфюма того времени объединились, чтобы узнать тайну «русского чуда», но потерпели сокрушительное фиаско. Тогда герцогиня Мальборо начала действовать. Неизвестно какими путями ей удалось склонить на свою сторону Вильгельма, но пытливой бабенке был предоставлен карт-бланш. К нему прилагалась весомая сумма, которую предстояло выплатить России в качестве аванса.

Известно, что даже на Земле скромный набор такой косметики стоил от нескольких десятков до нескольких сотен долларов, а в Англии описываемого периода времени цена подобного комплекта равнялась почти десяти фунтам — сумме, на которую семья среднего ремесленника могла жить несколько месяцев. Но, собственно, жены ремесленников пользовались тем же, чем и русские «медведицы», и с тем же успехом, однако леди из высшего общества пропустить такую новинку не могли. Расчетливая герцогиня взяла все, что было на лайнере, с расчетом интереса французов и испанцев, но договор заключался только с Англией и только у островного королевства было исключительное право на торговлю «русским чудом». В заключение добавим лишь, что договор относительно косметики фигурировал в английском парламенте как «Меморандум о красоте» и неожиданно привнес некоторое количество теплоты в извечно прохладные русско-английские отношения.

Что до турецкого флота, то упрямый султан, не вняв предостережению и прилагаемым фото, в апреле месяце предпринял попытку возвращения Керчи под знамя полумесяца. Эскадра из почти тридцати судов (половина турецкого флота) внезапно появилась на траверзе новой русской крепости, которую ушлый Шура Лютиков превратил за это время в неприступный форпост.

«Внезапно» — это так считали лишь турки. Акватория Керчи с помощью радиоуправляемых мин была превращена в непреодолимый заслон, а громада «Ориона» застыла слева у Таманского полуострова, навевая на неприятеля чувство неуверенности.

Перед боем турки сослали на берег офицера-парламентера с толмачом. Самозванцам, захватившим крепость, предлагались достойные, по мнению турков, условия сдачи: сдача в плен всего гарнизона и содержание в плену до официального выкупа и продажа солдатских жен с детишками в рабство. Опешившему турку был предъявлен лично Шурой строгий ультиматум: немедленная сдача флота и арест всего личного состава. (Лютиков не был силен в дипломатии.) Турок лишь сплюнул под ноги отъевшемуся прапорщику и отбыл на линкор адмирала. Спустя пятнадцать минут на флагштоке линкора взвился сигнал «К атаке», а еще через пять минут ракета класса «борт-борт» пустила адмиральский линкор ко дну. Пустила лихо, не оставив от восьмидесятипушечного корабля даже воспоминаний. Командование принял заместитель адмирала, тот самый Гассан-паша, отправленный султаном на замаливание грехов к русским берегам. Гассан первым делом приказал перестроиться в боевой порядок, но приказал очень неуверенно — он не в первый раз наблюдал действие страшного оружия. Дождавшись, пока два крайних фрегата войдут в зону действия мин, Шевенко подорвал их, ни капли не задумавшись о жизнях сотен матросов. Просто представил себе «продажу в рабство солдатских жен с ребятишками». Все! После этого Гассан выкинул белый флаг, а мгновение спустя турки наблюдали картину запуска крылатой ракеты П-700 «Гранит» с увеличенным радиусом действия.

Оставляя за собой пышный хвост, ракета унеслась высоко в небо и там взяла курс на Стамбул. Через двадцать минут она сровняла с землей элитные янычарские казармы и обрушила часть дворца вместе с нижним сералем. Благодаря тому, что в боеголовке вместо ядерного заряда был фугас, число жертв оказалось сравнительно невелико. А еще через двадцать минут весь Стамбул обуяла паника. Похватав жен и детей, почтенные отцы семейств покидали город. Сам султан спасся чудом; нахлестывая своего скакуна, он несся во главе нестройной толпы, узкой змейкой тянущейся из дворца к ближайшему выходу из города.

Никто так ничего и не понял, взрыв в центре города приняли за упавший метеорит (турки отлично представляли себе и кое-что похуже), но через неделю явился перепуганный контр-адмирал Хамид, разыскал в разбитом под столицей лагере султана и передал ему ультиматум коменданта Керчи: назначить особого чиновника для переговоров о выкупе попавшего в плен флота и чиновнику быть в Москве не позднее месячного срока; снарядить несколько кораблей с продовольствием для питания пленных и кораблям быть в Керчи не позднее десятидневного срока; вся ответственность за бомбардировку Стамбула возлагается целиком и полностью на султана, ибо он своими неосмысленными действиями вынудил к этому.

Перепуганный непонятно откуда взявшейся и (о Аллах!) подтвержденной военной мощью России турецкий глава отправил к московитам своего самого хитрого бея — Абдуллу Аттамана, наказав торговаться до последнего и денежных средств выделив миллион ефимков золотом. Велено было торговаться за каждую тысячу и за каждые выторгованные десять тысяч лично Абдулла имел пятьсот в свой карман.

Со стороны России в Москве торговался Емельян Украинцев, самый ловкий пройдоха Посольского приказа. Правда, вначале едва не оскандалились. За весь турецкий флот хотели запросить пятьсот тысяч, но выручил Иннокентий, сказавший следующее:

— Если на кону меньше миллиона, то что это за торг? Это посмешище, а не торг! Емельян Игнатьевич, да будьте же вы дипломатом!

— Дипло-кем? — не понял чиновник.

— Дип-ло-матом! Матом! — терпеливо объяснил Иннокентий. — Это человек, который так ловко может послать вас к чертовой матери, что вы с предвкушением будете ожидать путешествия. Для начала подержите его денька три, пугая всевозможными слухами и домыслами, затем пригласите в баню, а после бани напоите его до изумления. Потом, наутро, можно и вопросы решать! Когда башка у него будет трещать с похмелья!

Тут же прибыл гонец от Лютикова с информацией о сумме, разрешенной султаном к выкупу. Вспотевшего Иннокентия лупили по спине кому не лень — поздравляли. Ободренный доброй вестью Украинцев наутро после бани испил чарку калганной, закусил чесноком и пошел на встречу с турецким парламентером, благоухая ароматом восточного базара. Лично ему Абдулла преподнес в дар половину пуда душистого табака и украшенную драгоценными каменьями саблю. Саблю Украинцев принял, но поставил Аттамана в известность, что каждый некурящий чиновник при дворе Софьи получает пять рублей ежемесячно, каждый офицер — трешник, а солдат — трехгривенный. Извещено также было, что лорду Перегрину уплачено пятьдесят тысяч неустойки, только бы он держался со своим зельем подальше от России.

Бедный Абдулла Аттаман оказался в положении человека, подарившего баптисту упаковку презервативов, и уже был бы рад заработать на деле посредника хотя бы пару тысяч. Таким образом, Украинцев уже в начале беседы получил гандикап. Хороший линкор стоил порядка ста тысяч ефимков, а всего линкоров в плену оказалось четыре. Да один потопили. Да из крупных судов в плен попали шесть фрегатов, восемь галеонов и три брига. Остальная мелочь много не стоила: скампавеи, галеры, несколько шхун — все это не стоило и сотни тысяч. Да учесть, что в плен к русским попало порядка двенадцати тысяч человек — дело стоило миллиона!

Но неожиданно русские оказались покладистыми людьми и разумными торговцами. Абдулла легко заработал десять тысяч и уезжал из Москвы с легким сердцем и приятными воспоминаниями о гостеприимстве московитов. Восемьсот тысяч выкупа с Турции! Еще пять лет назад никто даже в самом страшном сне не мог предвидеть такое, а с началом царствия Петра Алексеевича доход государства и вовсе редко доходил до миллиона в год.

Чуть ли не в первый раз за последние десять лет бояре в Думе делили, а не перекраивали бюджет, чтобы хоть как-то свести концы с концами. И Господь помог Руси, ниспослав прекрасный урожай, и за этот год не случилось ни одного мора, ни одного значительного пожара. Акции полковника Волкова со товарищи медленно, очень медленно, но верно ползли вверх. Поэтому когда, решив соответствовать историческим фактам, Ростислав предложил перейти на европейскую систему летосчисления и считать за начало Нового года первое января, лишь раскольники и староверы пошумели немного, но так — порядка для.

Наступивший последний год семнадцатого века (по новому летосчислению) праздновался с шиком и размахом, каких не видали прежде. Выложенную за лето брусчаткой Красную площадь аккуратно подготовили к торжествам: снег расчистили и убрали, посредине поставили гигантскую елку в праздничном наряде, рядом с Покровским собором вырос городок для ледовой потехи детей и взрослых. Городок явился одной из первых акций нового приказа — забав и досуга (министерство культуры), на который скупердяи-бояре все-таки выделили из государственного бюджета некоторые средства. В частности, на следующий год планировалось передать новому приказу сто тысяч рублей — огромные деньги даже для России. Половина новых министров недовольно бурчала, что от роду не слыхали, чтобы на потехи предназначались столь значительные суммы. Более циничные и продвинутые проводили параллель с Людовиком Четырнадцатым и предсказывали скорый конец правлению Софьи. Предсказания сии делались втихаря — не приведи господь, что-то донесется до ушей князя-кесаря. Тогда пощады не жди.

Празднества длились ровно неделю. Еще неделю длилось замечательное русское похмелье со всеми необходимыми для этого атрибутами: пивом, баней и солеными огурцами. Но, начиная с середины января, все впряглись в лямку. Предстояло потихоньку, не надрываясь вытаскивать страну из эпохи Средневековья и сокращать отставание от Европы.

Глава 5. Гея. 1700 Европейский политик

Как только подсохли основные дороги, в Москву потянулись из разных стран Европы посланники и резиденты. Всем не терпелось развеять неизвестность по поводу Московии — этой полуевропейской-полуазиатской страны. Слухи, бродившие по Европе на протяжении всей зимы, будоражили не один светлый ум в ведущих кабинетах. Одним глазом Европа смотрела на агонию испанского короля, другим — на своего дикого восточного соседа, а задницей чувствовала азарт молодого шведского короля, алчущего славы на поле битвы.

Первым прискакал посол от датского короля — Пауль Гейнс. Допущенный для аудиенции, он после искренне недоумевал: так что, вы воевать не будете? Но ведь вы обижены на шведов? Земли Ижории и Карелии стонут под игом Швеции, народы жаждут воссоединения с Москвой. Вон и Август, король польский, курфюрст саксонский, един с нами во мнении — шведа нужно давить! Софья Алексеевна, жеманно улыбаясь и усердно кокетничая, объяснила досужему датчанину, что русское войско нынче не боеспособно, проходит необходимый процесс реорганизации и перевооружения, казна государства не позволяет войску вести вообще никаких активных действий. Брат Петруша, пребывая на царском престоле почти десять лет, истощил страну так, что она решительно не в состоянии воевать с кем бы то ни было.

На намеки посла относительно русско-турецких взаимоотношений царица насупилась и попросила не указывать ей, какие из захваченных иноземцами русских крепостей ей возвращать, а какие нет. Стычка с турецким султаном высосала последние копейки из казны, а наложенный на турок выкуп едва позволил свести дебет с кредитом. Таким образом, после аудиенции посол вышел будто искупавшись в холодной воде. Ему одновременно дали понять, что ни для кого не секрет, зачем Дания тридцать лет подталкивает русских на войну со Швецией, а также что Софья Алексеевна нынче при деньгах, авторитете и кураже.

— Давно мечтала Кристиану промеж ходуль врезать! — сказала она со счастливой улыбкой после ухода Гейнса. — Ах, пардон, забыла! Там нынче Фредерик царствует! Ростислав Алексеевич, пригласите свою государыню на обед — я проголодалась!

Вторым прибыл Ян Бокий — резидент Речи Посполитой. Этот долго ходил вокруг да около, не решаясь даже попросить царицу о личной встрече, но прибывший в конце апреля Иоганн Паткуль, ярый ливонский патриот, уполномоченный Августом вести переговоры и от Польши, отодвинул напыщенного Бокия на второй план. Мигом записавшись на аудиенцию, он сделал несколько визитов знатным иноземцам, проживавшим в Москве. В частности, агенты Ромодановского его несколько раз видели на Кукуе, где он навещал дома именитых гостей.

Первого мая Иоганн Паткуль впервые увидал русскую царицу. Пораженный ее зрелой красотой, он искренне упал к ее ногам и слезно просил позволения быть личным рыцарем. Но Софье было уже далеко за шестнадцать, поэтому она лишь расхохоталась.

— Вставайте, шалунишка! — сказала она с интонациями Фаины Раневской. — Не то сейчас ворвутся мои деятели искусств... ну же, капитан, вставайте! Что, пришли уговаривать меня на поставку пушечного мяса ко двору этого красавца Августа? Полно, барон! Август со своими саксонцами умеет воевать лишь за столом на брудершафт! Увольте!

Напрасно Паткуль, призвав на помощь все свое красноречие, баснословие и косноязычие, пытался описать ужас, творящийся в Ливонии — редукцию имений, произвол шведов и тотальное обнищание некогда богатого края, — Софья Алексеевна только сочувственно кивала, а напоследок сказала:

— Я верю, барон, что вами движут благие намерения, я верю также, что вы желаете блага для своей родины, но какую цену придется заплатить за это тем, кого вы, Иоганн Паткуль, избрали своим орудием? Молчите, вот ваши мемориалы! Вы писали это, не отпирайтесь! Наша разведка работает не хуже разведки покойного Ришелье, если не лучше! «План склонения российского кабинета на войну с Карлом, королем шведским». Хотите бесплатный совет?

Покрасневший барон лишь пожал плечами.

— Поскольку у себя на родине вы все равно приговорены к смертной казни, послужите немного России. Мне в первую очередь нужны умные глаза и уши в Испании. По нашим сведениям, тамошнему королю осталось жить не больше года. Нет, Испания нам не нужна — нам нужны только сведения из первых рук о делах, там происходящих. Согласны? Бросьте вы крутить интриги вокруг Ливонии — лет через пять Карл обломает себе зубы, и ваша родина примет вас с распростертыми объятиями. Свою поддержку я вам гарантирую — царское слово.

Чистя перышки после аудиенции, Паткуль должен был признать, что его переиграли. Ох как непросто было ему жить, зная, что на его земле хозяйничает враг, как непросто было принять предложение русской царицы! Даровитый, энергичный, неразборчивый в средствах, пылкий до бешенства, мстительный, жестокий Паткуль все же был реалистом и сознавал: без московитов со Швецией не совладать. Разве что привлечь другого союзника, но кого? Англичан? Не пойдут. Эти воюют чужими руками. Французов или австрийцев? Они вот-вот начнут делить испанское наследство. Не-ко-го! Некого! И положа руку на сердце, признаем: Август с Кристианом тоже не вояки. Прошло их время. А если сделать так, как велит Софья, что-то она обещала насчет поддержки? Чертова баба права — дома ему появляться нельзя, вздернут. Уж слишком он напугал сенат своей патриотической деятельностью, нужно было полегче. Ладно, съездим в Испанию, а там видно будет! Может, и вправду Карл себе зубы обломает.

Утром он вновь прибыл во дворец, где его приняли незамедлительно. Получив задание лично от государыни, он был допущен к ручке и напутствован перед дальней дорогой. Естественно, что на дорогу его снабдили крупной денежной суммой — платой за год вперед, а также рекомендательными письмами к некоторым влиятельным членам испанского кабинета. Вслед Паткулю тенью понесся гонец к русскому резиденту в Испании, князю Андрееву, с просьбой не спускать глаз с предприимчивого лифляндца. Как говорится, доверяй, но проверяй. Особенно если дело касается большой политической игры.

Ближе к середине мая Москву посетил еще один посол. На этот раз свой. Князя Андрея Хилкова депортировали из Швеции, что означало лишь одно: отношения между Швецией и Россией накалились до предела. Однако Карл велел передать своей царственной сестре на словах следующее. Между нашими странами вооруженный нейтралитет — до первой стычки либо провокации. Виновата в таких отношениях прежде всего Москва, поплатившаяся за свою наглость. Наглость выразилась в требовании обратно территорий, отошедших к Швеции согласно Столбовскому мирному соглашению. Карл искренне скорбит о подобных мерах, но иного пути заставить свою царственную сестру одуматься не видит.

Царственная сестра послала на север банальную фигу и обратилась к своему кабинету министров:

— Так что же, государи мои, бояться нам шведского войска али нет? Господин полковник? Кстати, граф, а я имею право присвоить вам чин генерала? Или этот ужасный Хранитель Семен считает повышение вас в звании исключительно своей заботой? Тогда он плохо о вас заботится, а я не могу допустить, чтобы у меня полковник генералами командовал!

Волков скромно сказал:

— Государыня, сам Семен не присвоил мне ни одного воинского звания — все свои регалии я получил от тех или иных правителей Унтерзонне.

Большинство членов кабинета эта галиматья заставила навострить уши. О персоне Хранителя они слышали не в первый раз, но реальное положение вещей представляли себе только несколько человек. С них была взята подписка о неразглашении, причем такой строгости, что, боясь за семью до седьмого колена, они даже спали молча, без храпа. Остальные считали эту полумифическую личность кем-то вроде вождя мировой закулисы — могущественного тайного диктатора, серого кардинала мира. Их не разуверяли. Наоборот, среди лиц, приближенных к государыне, ходило мнение, что Семен сел на «серый трон» недавно. Именно поэтому сейчас на политическом небосклоне медленно восходит звезда России.

Софья Алексеевна повернула голову к секретарю:

— Артамон Иванович! Запишите: Мы, Государи Великия, Малыя и Белыя, своим повелением (цифирь поставите после) от пятнадцатого апреля одна тысяча семисотого года по новому исчислению возводим полковника Волкова, графа Андрея Константиновича, в чин генерала от инфантерии с установлением содержания в... семь тысяч ефимков и жалованьем в вечное владение деревни Орехово.

Граф Волков, матюгаясь про себя, поклонился царице. Пришлось еще и рабовладельцем стать. Сколь там народу в Орехово будет, сотни три? Ну, Софья, ну, Алексеевна, ну, сукина дочка! А вслух ответил на первый вопрос государыни:

— Благодарю, ваше величество. По поводу моего корпуса скажу следующее. В Гродно стоит дивизия Джугашвили, в Пскове два полка — Кортеса и Муссолини. Третий полк Салтыковой несет службу у нас в Кремле. Это дивизия Пол Пота. Один полк дивизии Шикльгрубера расквартирован в Керчи, а два остальных — в Мытищах. Пока не завершится формирование нашей армии, они даже черта не пропустят, не то чтокакого-то там Карла.

После разгрома турецкого флота крейсер «Орион» переведен на Чудское озеро — если понадобится, его огневая поддержка нам очень даже пригодится. И ко всему прочему сенат Швеции сильно настроен против войны. К тому же я сильно сомневаюсь, чтобы Дания и Польша начали военные действия против этой страны. Они рассчитывали, что все каштаны из огня им достанут русские, а они лишь будут заниматься дележкой. А в Европе вот-вот начнется война за испанское наследство — тогда им вовсе будет не до нас.

— Да, граф, и мы рассчитываем, что до окончания этой войны вы закончите формирование и обучение русской армии. Но если все-таки Карл решит напасть?

— Пока мы, государыня, не проявляем активных действий, ни англичане, ни голландцы, ни французы не дадут ему на войну денег. Их, конечно, напугала наша прошлогодняя победа над турками, но в Европе никто турок не принимает всерьез. Считают, что пик могущества этой империи уже позади.

Софья Алексеевна быстро пошарила в ноутбуке:

— Ростислав Алексеевич, а что там у нас с сибирскими экспедициями? Готовы ли?

Каманин ответил не раздумывая:

— Три экспедиции готовы и полностью укомплектованы. Первая экспедиция идет по маршруту Сибирь—Аляска. Цель: разграничение сфер влияния и проведение приблизительной границы. Попутно поиск полезных ископаемых, в том числе и золота. Вторая экспедиция направляется гораздо ближе — на Урал. Цель: поиск магнитной руды и меди. Третья экспедиция идет еще ближе. Цель — Тихвин. Разведка бокситов.

— Разведка, простите, чего? — не понял глава Сибирского приказа, князь Одоевский. Не знал, что такое бокситы, не только один Одоевский, но он единственный не постеснялся спросить. Премьер машинально отметил этот факт.

— Бокситы — сырье, используемое при выделке кож. Еще одно название — квасцы, это вам знакомо, Алексей Никитич?

— Безусловно! — обиделся тот. — Так бы сразу и сказали, а то какие-то бокститы...

— Бокситы, князь, бокситы! — поправил граф Волков.

В своем углу заворочался князь-кесарь. Выпучив по привычке глаза, он прокряхтел:

— А будет ли дозволено поинтересоваться, на кой ляд нам столько квасцов? Чьи шкуры вы планируете обдирать, Ростислав Алексеевич, уж не наши ли?

По палате пронесся импульс смеха. Каманин тоже улыбнулся. Немного подождав, он достал из-под своего стола предмет, завернутый в рогожу. Развернув сверток, он подошел к Ромодановскому и протянул ему трость, прочную конструкцию на основе дюралевой трубки.

— Примите, Федор Юрьевич, в знак заслуг перед страной.

Ромодановский встал и вытер платочком слезящиеся глаза.

— Хе-хе! — удивился он. — А палка-то легкая.

— Это дюралюмин, — туманно пояснил премьер-министр, — сплав, на девяносто четыре процента состоящий из алюминия.

— Хе! Крепкая и легкая! — оперся на трость князь-кесарь. — В чем тут секрет?

Премьер-министр обвел взглядом сидящих за столом.

— Это, братцы, секрет — всем секретам секрет! Алюминий — это металл, получаемый из алюминиевых руд, так называемых бокситов. Использовать и применять можно широко: от столовых ложек до взрывчатых веществ. Нет, князь, ложками такими можно есть без вреда для здоровья.

Далее в разговор вступила царица с просьбой объяснить, как же умные и хитрые иноземцы ничего не знают об этом металле. Ростислав сказал. Что массовое получение этого металла крайне невыгодно при современном уровне техники и отсутствии знаний о самом металле. Лица присутствующих поскучнели, ибо каждый раз, когда Ростислав Алексеевич принимался объяснять суть некоторых физических и химических процессов, их неодолимо клонило в сон. Что примечательно — царицу тоже. Иннокентий провел даже небольшой эксперимент. При содержании в речи премьер-министра больше половины непонятных слов и терминов на лица бояр наползала умиротворенность, и через несколько минут раздавался первый храп. Первым «пускал петуха» обычно князь-кесарь. При содержании в речи неологизмов процентов на семьдесят глубокий сон наступал гораздо раньше.

Поэтому он быстренько дернул Ростислава за рукав и подбородком указал на затуманивающиеся глаза почтенной публики. Немного раздосадованный, что ему не дали оседлать любимого конька, Каманин предложил закончить сегодняшнее заседание. Когда все разошлись, к нему подошла государыня.

— Ну, премьер, не морщите рожу! Не готовы мы еще к вашим знаниям, ежу понятно. Меня тоже в сон вгоняет, когда вы заводите речь минут на двадцать про какую-нибудь ассоциацию электра...

— Электролитическую диссоциацию, — поправил Ростислав. — Вы наверняка правы, но мне от этого не легче. У меня на лекциях студиозы никогда не спали — им было интересно и занимательно. Это удар по моему профессионализму, моему таланту преподавателя.

Государыня взяла его под руку.

— Дорогой вы мой, нашим студиозам, особенно некоторым, уже о вечном покое размышлять пора, а вы поучать их рветесь. Вы мне хоть популярно объясните, почему и откуда взялся этот люмин — у вас на Земле его пруд пруди, а у нас до сих пор не нашли.

Ростислав Алексеевич откашлялся:

— Видите ли, Софья Алек...

— Соня!

— Видите ли, Соня...

— Видишь!

— Короче, Соня, ты ведь имеешь приблизительное представление об электричестве? Имеешь. Так вот чтобы добиться того, что алюминий станет дешевле железа, необходимо много электричества.

— Много? — приподняла брови царица, отчаянно повисая на его руке.

— Пропасть! Производство дешевого металла получается при электролизе растворов и расплавов бокситов...

— Спать хочу!

— Ну, по-другому я и не знаю, как объяснить. Пойдем в лабораторию, а?

Царица посмотрела на него, опустив ресницы.

— Я охотнее всего прошла бы с тобой в опочивальню, несносный верзила! Но негоже сорокалетней бабе на мужика днем кидаться, когда и ночью времени достаточно. Ну, почти достаточно. Погодь минутку, я пойду переоденусь, а то опять меня какой-нибудь дрянью ошпарит, и прощай — новое платье. Жди меня в своей лаболатории!

В прошлый раз при посещении царства алхимика Каманина взорвался аппарат Киппа, и обоих легонько окатило соляной кислотой. Тогда Софья требовала, чтобы ей показали принцип действия дирижабля. Безопасный гелий получить в данных условиях профессор даже не пытался, поэтому пришлось довольствоваться опасным водородом. Слава богу, никто не пострадал. Все остались при своих. Но, несмотря ни на что, царица любила бывать в лаборатории Ростислава Алексеевича. Тенью передвигаясь за ним, она со священным трепетом наблюдала за его действиями. Вот он надевает белый халат и превращается в полубожественное создание, вот он включает над рабочим столом ослепительно белую лампу с труднопроизносимым названием (ДРЛ), вот он смешивает растворы, и стеклянная банка покрывается зеркальным налетом. Загудел вен-ти-ля-тор — такое просто не выговорить с первого разу, — и вскоре запах в помещении стал гораздо терпимее для монарших ноздрей. Ростислав поглощен работой, но вот Софья робко касается его плеча и преданно смотрит в глаза.

— Ростислав, прости, но все хочу спросить, да забываю. Вот когда дрова горят, что за реакция происходит? Наши шарлатаны бормочут про какой-то флогистон, но я им не верю... раньше верила, а теперь нет...

— Сложная реакция окисления углеводов до восстановления чистого угля и выделения угарного газа и водяного пара. Если проморгать, то уголь тоже сгорит, то есть превратится в углекислый газ...

— А как же флогистон? — переспросила государыня.

— Фигня, нет никакого флогистона, — торопливо ответил профессор. У него вот-вот должно было получиться новое вещество. — Просто окисление сложной структуры дерева происходит при определенной температуре, а само пламя суть раскаленные газы CO при недостатке кислорода, CO2 и некоторые примеси... разные... смотря где росло дерево и чем питаюсь.

— Ты изъясняешься как наши колдуны-астрологи: «Когда семь звезд над твоей головой встанут багряным серпом и пьяный охотник спустит собак на просторы твоей пустоты».

Профессор оторвался от своих пробирок и колбочек. Скептически посмотрел на обиженный лик царицы, поправил:

— Это не ваши колдуны, это Иннокентий на гитаре песню Гребня играл. Ваши предсказания напоминают... мнэ-э... как там... чего, мол, хотел — получишь, о чем думаешь — не сомневайся, бояться тебе того, кто в лаптях не ходит, овчину не носит, лицом бел. Мимо третьего двора не ходи, на три звезды не мочись. Дождешься своего — может, скоро, может, нет, аминь. Спасибо не говори, давай из-за щеки деньгу...

Царица прыснула. Пассаж из толстовского «Петра Первого» пришелся к моменту. Кстати, она прочла все творение единственного советского графа и долго возмущалась: мол, все было совсем не так. Но ее успокоили, сказав, что «неизвестно, что напишут про нас».

Вскоре ей стало скучно в лаборатории, и она ушла в свои покои, чмокнув «чокнутого профессора» в грустный лоб. В рабочем кабинете она открыла комод и достала из него «геенну огненную» — царский ноутбук. Освоение дьявольской машины шло весьма медленно, «ламера» и «тачку» разделяли три века пустоты. И язык был похож на русский, и буквы на клавишках понятные, но сам процесс... сам процесс познания растянулся безмерно. Офисом и некоторыми программами она владела уже на уровне старой клюшки-секретарши из музея, но хотелось большего. Хотелось подчинить себе упрямую машинку, чтобы выполняла все прихоти без загадочных комментариев типа «Виртуальная память системы заканчивается. Подождите, сейчас...». Она несколько раз приставала к Ростиславу, но тот был ярко выраженным пользователем. Затем ей пару раз попалось на глаза сообщение «Обратитесь к системному администратору», и она послала пару надежных человек, на поиски этого легендарного существа.

Люди ее были надежные, а вместе с тем и смышленые. Сообразив, что этого «админисратора» можно искать до седьмой трубы, ребятки обратились к воплощению всего непонятного — Иннокентию Симонову. Последнему бойскауту и первому русскому самураю. Воину-монаху и менестрелю, мужу очаровательной леди Инги и отцу чудесного златоглавого малыша.

Кеша долго хохотал над квестом парочки, но к царице отправил сестру Ростислава — Полину. Она по части системного и удаленного программирования была на голову выше всех, и она же «сидела на дворцовой сетке» — двадцати компьютерах, разбросанных по помещениям дворца. Кстати, хаб висел за троном и очень нервировал «почетный караул» своим бесконечным подмигиванием. Но это еще цветочки. Смотритель дворцовых подвалов схватил нервный криз, якшаясь с дизель-генератором аки с живым существом. Дизель тарахтел в одной из камер дворцовой тюрьмы в подполье, а над устройством отвода выхлопных газов трудились едва не неделю целых три ревенанта, продолбившие в кирпичной кладке желоб. В соседние камеры сажали самых провинившихся, и это благоприятно влияло на криминогенную обстановку.

Жизнь шла своим чередом. В конце апреля Софья окончательно согласилась с доводами генерала Волкова о том, что столицу необходимо переносить в другое место. Уж больно Москва была инертна и консервативна. Столице России необходимо было стать символом азиатско-европейской культуры, соединить в себе прелести двух цивилизаций, кое-что вспомнить, многое забыть, засверкать прекрасной звездой, стать жемчужиной. Именно жемчужиной. Москва при всех своих достоинствах на жемчужину не тянула. Все взгляды устремились на правый берег Чудского озера, куда с приходом весны стали прибывать люди и начали формироваться строительные артели. «Городу Свято-Софийску быть!» — сказал митрополит Псковский Иосиф, благословляя стройку века.

Глава 6. Унтерзонне. 268 Чай втроем

— Знаете, миряне, что самое противное в должности Хранителя? — спросил Семен после того, как «Святая Троица» отдала должное мастерству поваров и кулинаров замка Неверхаус. — Не знаете? Ну, попробуйте хотя бы угадать!

Волков отставил серебряный стакан с апельсиновым соком и предположил:

— Скука?

Семен рассмеялся.

— Скучать мне, конечно, приходится, но это не то. Хэй, Ростислав Лексеич, а у вас варианты имеются? Да оторвись ты от своего мороженого! Обещаю — тебе в спальню на ночь ведро ванильного пломбира поставят! Ну, профессор?

— Одиночество? — предположил Каманин, выскребывая ложечкой из розетки последние кусочки десерта.

Хранитель вздохнул.

— Ну, ребята, вы бьете близко... очень близко, но все не то. К одиночеству привыкаешь, а после первой тыщи лет в нем даже находишь свою прелесть. Нет, господа министры, это все не то. Самое плохое; что я уже не помню, что такое сны. А как бы хотелось увидеть что-то абстрактное... хотя бы пьяного Мастермайнда!

Ростислав забыл про розетку.

— То есть? — не понял он. — Ты что, вообще не спишь? У меня, конечно, проблем таких нету, но и я последний год сплю меньше и, как ни странно, высыпаюсь.

Полковник кивнул, соглашаясь с коллегой. Хранитель как-то печально посмотрел на них. Поганая все-таки работа — прикладная политика.

— Друзья, — грустно произнес он, — еще какая-то сотня лет, и у вас появятся подобные проблемы. Отсутствие потребности во сне — побочный эффект перестройки нервной системы под влиянием имплантата.

Полковник вопросительно икнул.

— Не понял? — спросил он голосом Александра Лебедя. — Что еще за имплантата? Кто это?

— Ладно, генерал, не придуривайся. Черномырдина из тебя не получится — мырда другого цвета. Симбионт, введенный вам пару лет назад, подготавливает организм к длительному существованию: укрепляет сердечную мышцу, нервную систему, уменьшает вырабатываемое организмом количество сперматозоидов (сами знаете зачем), переводит на несколько другую основу ткани организма, их клеточную структуру. Другими словами, вы с каждым годом приобретаете более совершенное тело.

— То есть перестаем быть людьми! — бросил Каманин.

— Глупости, профессор, вы же не материалист — человека делает человеком не тело, а душа. То, что вас вынули из расстрелянного Переплута и дали новую оболочку, лично вас ни в чем не убеждает?

— Не держите меня за идиота! — огрызнулся Ростислав. — Ясно, что душа человека представляет собой сложную психоматрицу, которую можно прочесть, разложить на цепочки и вновь сложить, было бы желание. Я уже и сам допер, что взросление человека — это и процесс сложения цепочек, искусственно притормаживаемый вашими барьерами. Шестой, к примеру, отвечает за память о предыдущем воплощении. И без него я появился на свет с уже сложившимися цепочками и с памятью о прошлой жизни...

— Не торопитесь, мой друг! — поправил его Хранитель. — По-вашему выходит, всем процессам можно найти толкование, исходя из основных законов горячо любимого вами математического анализа. Кое-что можно, но не забывайте, что жизнь развивается не только по математическим законам. Прибавьте сюда кое-что из физики и биохимии. Получается, что цепочки вашей психоматрицы моментально сложились только благодаря отсутствию Шестого барьера. Вы правы, хотя и не представляете себе системы ограничения психоматрицы барьерами, как и не представляете себе, для чего и кем это делается.

— И вы правы, — мирно ответил профессор, а Волков только хрюкнул в своем кресле, — мы многого не знаем. И хотя я помню два воплощения, скажу лишь одно — мир делится на две категории личностей: на тех, кто хочет узнать еще что-то, и на тех, кто не прочь забыть кое-что из того, что знает.

— Ну вот! — развеселился Хранитель. — Вот вы почти и выдали основную концепцию разграничения Метамира на уровни бытия. Каждому уровню соответствует свой энергоимпульс, скорость и время существования, количество измерений. И это я перечислил только те категории, которые вы можете себе представить.

Граф Волков встал со своего кресла и подошел к балкону. Глянул вниз, на догорающий закат, на окончание портовой суеты, на нагромождение скал над океаном. Семен с интересом следил за ним.

— А скажите, Хранитель, — внезапно спросил Андрей Константинович, — сколькими барьерами ограждена ваша психоматрица?

В комнате воцарилась тишина, изредка прерываемая стрекотанием сверчка. Ростислав укоризненно взглянул на Волкова. Ох уж эти военные, так и норовят в лоб обухом заехать. Ан и Хранитель чего-то раскис, видать, вопрос не из приятных.

— Пора выпить что-нибудь покрепче чая, — ушел от ответа Семен, — где-то у меня была настойка коки. Причем на спирту. Причем на чистом. Одну минуту, господа, не все ответы на вопросы можно узнать у священника — гораздо больше ответов человек находит на дне стакана.

Ошалело крутя головой, подобно боксеру после нокдауна, он открыл дверцу резного буфета из черного дерева и достал оттуда небольшую бутылочку в оплетке.

— Обычно считается, что алкоголь с наркотиками не мешают. Но чистый спирт — это не совсем алкоголь, а кокаиновый куст — тоже не синтетика. Людям как бы и крышу сдвинуть может, но мы с вами не совсем люди...

Под такое непонятное бормотание он налил в небольшую чашечку граммов пятьдесят настойки, отломал от плитки вещества, похожего на шоколад, три кусочка и хорошенько макнул их в чашку.

— Вот, снадобье готово, — жестом подозвал он коллег, — пробуем!

Волков и Каманин переглянулись.

— Ну, теперь нам точно крышка, — мрачно констатировал профессор.

— От тех, кто много знает, обычно избавляются! — кивнул генерал. — Мучиться хоть долго будем, уважаемый?

— Всю жизнь! — фыркнул Хранитель. — Остряки!

— Кто вас знает, Хранитель! — почтительно заметил профессор. — Сами же говорили, что вы — не совсем человек. А что нас ожидает теперь, когда ничто человеческое вам не чуждо? Лоботомия? Расщепление на атомы? Новый барьер?

Хранитель раздал каждому по кусочку снадобья и проглотил свой.

— Избавьте меня и себя самих от вашей чепухи! — произнес он. — Глотайте, еще будете мне коленки целовать за этот ликбез.

От слова «ликбез» профессора передернуло, но он мужественно принял свою порцию. Волков вздохнул.

— Смерть сама по себе не страшна! — философски заметил он. — Это как в кино, обидно, что не знаешь, что будет потом и чем это все кончится.

И проглотил свой кус.

Хранитель позвал всех на балкон и уселся в один из трех шезлонгов, стоящих вполоборота друг к другу.

— Как ви сказали? — спросил он с акцентом сына гор. — Обидно, когда не знаешь, что будет потом? А почему вам не обидно, что вы не знали, что было вначале? Вам не обидно, что, пока вас не было, история шла своим чередом, время текло потихоньку, в мире происходили разные события? На прямой без начала и без конца отрезок человеческой жизни подобен краткому моменту вспышки фотографа, почему же люди так цепляются за этот краткий миг?

— Потому что это — вспышка! — буркнул Волков. — Кот в темной комнате, китаец в рисовом поле, свет в конце тоннеля — это событие. Со-бы-ти-е!

Профессор зевнул:

— Вы не Артура цитировали? Отец (не тот, что Каманин, а тот, что Переплут) увлекался его идеями. Во второй половине девятнадцатого века это было модно: нигилизм, пессимизм, импрессионизм... сионизм.

Семен замахал руками и зашикал:

— Шопенгауэру поставили барьер как положено, но опять что-то не сработало — вот он и сдвинулся на негативном восприятии мира. Это бывает...

Волков наклонился и расшнуровал ботинки. Ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, посмотрел внимательно на свои ногти. Затем внезапно сказал:

— Меня радует только одно. Вы — не безгрешны. И отрадно другое: корни ваших ошибок, видимо, кроются глубоко в нас и наших душах.

Хранитель заржал. Встревоженные его смехом собеседники едва не повыскакивали с шезлонгов. Но смех стих так же резко, как и начался.

— Прошу прощения, господа! — произнес Семен. — Я уже лет шестьсот так не смеялся. Правильнее сказать, мне так не было весело почти шесть веков. Андрей, ну с чего ты взял, что «мы» — это ваши потомки. Те, кого ты подразумеваешь под этим местоимением, на самом деле — ваши предки.

— Теперь моя очередь просить прощения! — воскликнул Каманин. — Ничего не понимаю! Как могут люди быть потомками суперрасы? Я намеренно не возьму ее в кавычки, ибо на фоне любого из трех миров — вы СУПЕРЫ.

Хранитель глубоко вздохнул.

— Ребята, ну что вы, как маленькие, аналогию с той же самой Землей провести не можете? Когда человек нарушает законы общества, его сажают в тюрьму — ограничивают свободу. Так и тут. Отмочил, например, обычный октанум из системы Три-В-Два такой номер, от которого нарушило энтропию на площади трех квадратных мегапарсек в секторе Омега-три, ну так и ограничили ему свободу, впихнули в четырехмерный мир бывшего жителя восьмимерного мира на определенный срок. Ну, само собой, парочку барьеров поставили, чтобы не свихнулся его разум возмущенный, ведь вот любого из нас лиши одного измерения — мозг в панику кинется. Помните, у Льюиса Кэрролла момент, когда у Шляпы и Очумелого Зайца все время пять часов? Но это — сказка, а подобная реальность кого угодно шизоидом сделает! Вернемся к нашему герою... Поставили ему барьеры и впихнули в четырехмерник. Вот он и отбывает срок: от звонка-рождения до звонка-смерти.

— Так ведь есть и самоубийцы! — не утерпел Волков.

— Все учтено могучим ураганом! Как ты думаешь, почему самоубийство у христиан — великий грех? Православные не хоронят самоубийц на одном кладбище с истинно верующими, а католики вообще...

— А японцы? — не унимался бравый генерал. — У них самоубийство — это способ смыть позор, своего рода подвиг...

— А в японцы, господин генерал, просто так не попадают! — иронично сказал Хранитель. — Японец — это «легкая статья», если простите мне этот вольный перевод на русский язык.

Настала очередь вмешаться профессору.

— А какая «статья» самая тяжелая, извините?

Семен поднял очи горе.

— А вы до сих пор не догадались?

— Неужели? — хором воскликнули генерал с профессором.

Хранитель снова засмеялся.

— Нет! — воскликнул он со счастливой улыбкой. — Сегодняшний день я запомню надолго! Два раза расхохотаться... Мастермайнд ни в жизнь не поверит!

— Так ты не договорил, что делают с тем, кто наложит на себя лапы, — напомнил Андрей Константинович.

Хранитель гордо вытянулся в шезлонге.

— С этими? Повторный цикл. Только если туп, как дерево... Короче, в худшие условия определяют. С жертвами убийц и диктаторов как? А смотрит Мастермайнд — если предыдущая жизнь в зачет идет, то можно и скостить слегка. Вон у профа нашего спросили, хочешь ли назад, так он выбрал другую эпоху. Застой и Перестройку вместо Революции и Коллективизации, хе-хе!

— А меня не просвещали, что жизнь дается человеку в наказание и прожить ее надо так, чтобы было мучительно и больно за грехи, свершенные твоим истинным «Я»! — огрызнулся Ростислав. — Постойте, так ты, Семен, сплутовал, обещая нам призовые годы!!! Это все равно что заключенному за хорошее поведение обещать срок накинуть! Это — подлость, вот!

Хранитель чуть было не засмеялся в третий раз, но подумал и решил, что по такому славному деньку очень долго будет донимать ностальгия. Вместо ответа он встал с шезлонга и покинул на несколько секунд балкон. Вернулся уже с пистолетом.

— На! — равнодушно протянул он Ростиславу косок вороненой стали. — Можешь прямо здесь! Я скажу Мастермайнду, что ты наказание отбыл и просто «сгорел на работе». Давай, мадонна миа эль порко маладетто[^[30], стреляйся!

Ростислав даже не сделал попытки взять «машинку».

— Вы ведь, гады, вместе с наказанием даете и волю к жизни — ни с чем не сравнимое желание быть в этой «тюрьме». Попробуй уйди из кинотеатра, не узнав, чем закончилась премьера. А если эта премьера — единственное кино в твоей жизни... Ладно, а что ты нам за зелье подсунул? Память стирает?

Семен покачал головой.

— Нет, компаньеро, это всего лишь приглушает горечь победы. А я пил вместе с вами, потому что моя должность — отнюдь не райское место, и помнить об этом — я помню, но вот вспоминать! Только вы, братцы-кролики, не делитесь ни с кем подробным устройством Вселенной... хватит того, что я с вами поделился. Хотя мне Мастермайнд ничего не сделает — вы ведь подписали договор. Еще не желаете настоечки?

Волков покачал головой. Профессор сделал то же самое.

— Нет, Хранитель, спасибо. Мы относимся к мазохистам, предпочитающим операции без анестезии. А вот от кофе лично я не отказался бы.

Процедура дальнейшего застолья происходила на первом этаже в Малой столовой (Хранитель как-то упомянул, что случаи торжеств с использованием Большой столовой можно перечесть по пальцам одной руки), где нашу троицу поджидали прибывшие в срочном порядке в Неверхаус маршал Норвегов и генерал-лейтенант Булдаков. Последний не преминул пожаловаться Константину Константиновичу, что бывший подчиненный вскоре обгонит его в чине.

— Не переживай, Палыч, — успокоил его маршал, — ученик должен превзойти учителя.

— Угу! — мрачно ответил Булдаков. — Только учитель обычно к этому моменту умирает, согласно сценарию, чтобы не видеть своего позора.

— Палыч, — укоризненно сказал Константин Константинович, — я, конечно, тобой очень дорожу, ты, можно сказать, у меня незаменимый. Но если захочешь покончить с собой — я тебя вполне пойму и одобрю.

— Типун вам на язык! — всполошился Олег Палыч. — Я еще правнуков не баюкал! Жить только начинаю, еще про пенсию генеральскую не думал! Я вообще, может, тоже маршалом мечтаю быть.

— Мечтать не вредно! — заметил Хранитель, кладя себе огромный кусок пирога с зайчатиной. — Я тоже мечтаю... иногда.

— Любопытно, о чем? — любезно поинтересовался Каманин. Он из десертов, как мы знаем, признавал лишь один, поэтому ковырял десертной ложкой полукилограммовый кусок ванильного мороженого, щедро сдобренного вишневым ликером.

— По-всякому бывает! — уклончиво ответил Семен. — Например, мечтал на позапрошлой неделе о небольшой баньке на берегу реки... попарился вволю — и бултых в воду! Красота!

— Будет вам банька! — пообещал Ростислав. — На берегу озера. Я вам лично преподнесу в дар небольшую дачу со всем необходимым! Вас озеро устраивает?

— Устраивает. Профессор, мне в самом деле будет приятен такой знак внимания.

Хранитель задумался. Из раздумий его вывел тактичный вопрос маршала Волкова:

— Простите, Хранитель, разве не в вашей власти построить хоть сауну на берегу Байкала? Ведь при вашей должности что построить, что отнять — ничего сложного.

Семен с сожалением посмотрел на маршала. Вот она — логика военного! Вот она во всей красе.

— Боги, по вашей логике, тоже могут взять, что хотят, но отчего-то существуют жертвенники. Ведь дорог не подарок, дорого внимание!

Пораженный Константин Константинович, всю жизнь окруженный семьей и заботами о ближних, случалось, был рад и спокойному вечеру в одиночестве... не понять нам, не оценить того, что имеем. Что, потерявши, плачем злыми слезами. Тут владыка о баньке возмечтал! Хорошо, будет ему кусок внимания и на родном Унтерзонне! По возвращении прикажет маршал построить при Бобруйске в заповедном месте небольшую «заимку» для дорогого и высокого гостя.

Вслед за этим лирическим отступлением мужчины принялись обсуждать дела насущные. Андрей Константинович рассказал о посещении Земли и о делах, вершимых на Гее. Маршал с генерал-лейтенантом не могли удержаться от парочки советов, слово за слово — заспорили. Булдаков считал, что зря Петра престола лишили, это был великий человек. Ростислав от этих слов вошел в азарт и принялся доказывать, что величие Петра превышало величие самой России, привел в пример Людовика Четырнадцатого, при котором половина Франции была пропита и сожрана.

Булдаков отбрехивался фразами, прочитанными в учебнике «История России» за пятый класс, глубже не копал, но по природе имел свое мнение и менял его крайне неохотно. Ростислав же сыпал цифирью и фактами, генерал-лейтенанту вообще неизвестными, чем вводил того в смущение. Обстановку спас Норвегов, принявшийся взахлеб рассказывать сыну о семье, новостях Бобруйска и проделках внуков. Андрей Константинович сказал, что заберет детей и внука самое большее через год, после того, как город на Чудском озере будет заложен.

— Как хоть град сей назвать решили? — спросил Булдаков. — Не Санкт-Питербургом, я чай?

— Свято-Софийском, — ответил Ростислав, — городом святой Софии.

— И, конечно, имя царицы земли русской никак не повлияло на ваш выбор? — хмыкнул недоверчиво маршал.

— А как же? — удивился Каманин. — Имя городу обычно дается от строителя, повелевшего строить сей град. Идею этого града подал ваш сын, но Волковыск уже где-то есть, да и никто юмора бы не понял. А так — все чин-чином. Есть государыня, будет город!

Вечером веселая компания Хранителя распалась. Булдаков и Норвегов укатили в Париж — в гости к Людовику, а Волков с Ростиславом вернулись к себе — на Гею.

— Отдыхать будем, когда построим город! — сказал на прощание Волков.

— И поставим на ноги страну! — добавил Ростислав.

— Мужики отдыхают на работе, — грустно улыбнулся Хранитель, — эту картину мне рассказывать не надо — я сам ее снимал.

Глава 7. Гея. 1700 От Москвы и до Гдовы

Поздним утром двадцать первого июня на Тверском тракте, верстах в двадцати пяти от Москвы, у придорожного яма стояла царская карета. Неподалеку застыли экипажи сопровождающих, числом не менее десятка. Самодержица Всея Руси и сопредельных земель изволили завтракать.

Трактирщик — здоровый детина средних лет, облаченный ради такого случая в парадные лапти, — прислуживал дорогим гостям сам, не доверяя губастому помощнику с лицом типичного дауна, который выглядывал время от времени из-за печи. Печь в трактире была знатная: русско-голландского образца, она совмещала в себе и собственно русскую печь, и новомодную плиту с отдельной топкой, и даже духовку. Выложенная глазурованными изразцами печь говорила опытному путнику о хорошем достатке, о рачительности и сметливости трактирщика.

Гости завтракали в отдельном от общей залы помещении для богатых путешественников: бояр и купцов старших гильдий, священнослужителей высокого сана. Царица наметанным глазом сразу заметила побеленные стены и новомодную печку, похвалила трактирщика за расторопность, задала несколько вопросов по кулинарной теме. Мужик, скромно потупив очи, рассыпался в благодарностях и кумплиментах, хотя сроду их не говорил, — получалось очень забавно, Софья Алексеевна веселилась от души.

Рядом с ней сидели премьер-министр и князь-кесарь. Напротив за столом еще трое: князья Одоевский и Глинский да Иннокентий Симонов. Трапезничали молча, исключая ответы на приличные вопросы царицы да благодарственные слова в адрес трактирщика. Тот же, ожидая совсем иного обращения, вжимал голову в плечи. От прежнего государя можно было и схлопотать в ухо за нерасторопность.

Во дворе несколько «технарей из команды „Макларен“ (так называл граф Волков службу рессорно-технической поддержки передвижного парка) осматривали царскую карету. Сделана она была по модерн-проекту Дениса Булдакова, оснащена колесами от бразильского опрыскивателя „Kolumbia-14“, доставленными со старушки Земли. Колеса были средними по размеру между каретным колесом того времени и колесом от легкового автомобиля. Почти метр в диаметре, легкие и изящные, выкрашенные золотой краской, они смотрелись на карете смелым и, самое главное, нужным решением. От пневматической подвески отказались, так как в этом случае пришлось бы искать дороги с твердым и гладким покрытием. Да и ресивер пришлось бы наполнять с помощью электрокомпрессора, а это означало установку дополнительных аккумуляторов.

Иначе говоря, царский экипаж был промежуточной моделью между каретой семнадцатого и самодвижущейся повозкой начала двадцатого века. Тяговое усилие осуществлялось восьмеркой запряженных цугом лошадей, но был введен ряд новшеств: автомобильный генератор с приводом от шкива на задней оси, подзаряжающий четыре аккумулятора по сто двадцать ампер-часов каждый, кондиционер, габаритные огни, освещение внутри кареты и подсветка на крытом месте для кучера. В случае необходимости кучер мог включить два мощных охотничьих фонаря, укрепленных над дугами передней пары, а для путешествия с комфортом пассажиры кареты могли слушать акустическую систему, состоящую из магнитофона «Шарп» и четырех громкоговорителей.

Естественно, что царских лошадей приучали ко многим неожиданностям: внезапному источнику света над головой и умению бежать по освещенной местности, навроде того, как скаковую лошадь в цирке приучают бегать по кругу в перекрестье прожекторов. Пока что первые двадцать пять верст карета преодолела с опережением графика. Правда, на всякий случай в кильватере следовала запасная карета обычного типа. Предусмотрительный Ростислав не хотел никаких форс-мажорных обстоятельств.

Закончив с трапезой, Софья Алексеевна и ее спутники поблагодарили хозяина за вкусный завтрак и вышли на крыльцо трактира.

— Я на этом приехала! — посмеиваясь, сказала царица. — Как это мои предки не додумались возить с собой запасные колеса? С ними у моего и без того странного экипажа вид и вовсе необычный!

Два запасных колеса висели на задней стенке кареты, на случай прокола шины. Ростислав долго спорил, доказывая, что каждой карете необходимо иметь свой ЗИП, но царица резонно возражала, что царский экипаж никогда не ездит в одиночку, поэтому сзади пустить хоть два возка со всяким барахлом не составит никакого труда. Ростислав был непреклонен. В дороге может случиться всякое.

Кучерами при карете были двое мужиков из банды, столкнувшейся с командой Волкова при путешествии по Оке. Как и было написано в грамоте, их пропустили в Кремль и лично к графу Волкову. Двоих из них, Осипа да мохнатобрового Овдокима, взяли в кучера, остальных оставили при конюшне. Мужички были довольны: при царской конюшне найти работу стремились многие, испокон веков там работали по системе профессиональных династий. Но в последние годы, в связи с отменой местничества да и прочими пережитками старины, вакансии при дворе доставались и людям «с улицы».

С шутками и прибаутками расселись по местам. Овдоким позвонил в колокол, висевший на запятках с правой стороны, Осип взвыл по-лешачьи — кони взяли с места неспешным аллюром. Карета выкатилась со двора тихо, без обычных для экипажей того времени скрипов и потрескиваний. Внутри кареты можно было спокойно, была бы охота, пить вино, не заботясь о том, что оно попадет не по адресу и прольется за воротник или на новый пластрон. В специальных углублениях стояло несколько бутылок кваса для утоления жажды во время пути. Сам путь был неблизким — предстояло одолеть около трехсот тридцати верст (почти семьсот километров) до Пскова по более-менее приличному тракту, а затем еще шестьдесят верст до Гдова — по пересеченной местности. Ростислав планировал, что они будут проезжать в сутки по сто верст — это значило, что в Псков они должны прибыть двадцать третьего; в тамошнем монастыре, что в двадцати верстах от Пскова, для государыни приготовлены отдельные палаты, а сам премьер-министр будет жить в гдовской крепости. Там уже хозяйничает генерал Волков, принявший полномочия от прежнего коменданта — майора Лошанёва.

Схема маршрута царского поезда была такова: Москва — Клин — Тверь — Вышний Волочек — Валдай — Старая Русса — Порхов — Псков. Ночевать планировалось в Твери и Старой Руссе. Взвод ревенантов, выступающий в роли эскорта, не давал оснований для излишней суеты и тревоги. Тем не менее майор Булдаков пристально вглядывался в непролазные заросли Тверского тракта и время от времени объезжал колонну на своем горячем скакуне.

Напали на них верстах в десяти за Клином, когда солнце уже перевалило на вторую половину небосвода. В кустах, примыкающих близко к дороге, кто-то засвистал, заухал, отвлекая внимание, с громким треском, перегородив дорогу, упала подрубленная осина. К передней паре лошадей бежал, размахивая кистенем, чернобородый человек. Он был крив на один глаз, слегка прихрамывал на правую ногу, но дело свое — оглушить лошадей — знал как пять пальцев. Будь на месте охраны взвод обычных рейтар или пол-эскадрона драгун — быть бы царице-матушке в великой опасности. Полсотни матерых головорезов бросились к остановившемуся кортежу: основная масса мчалась к карете, а человек десять перекрыли дорогу сзади, следя, чтобы никто не кинулся, чего доброго, на подмогу.

Три кареты, едущие в середине поезда, казалось, взорвались. Все окошки моментально превратились в бойницы и ощетинились автоматными стволами. В люках, проделанных на крыше, возникли пулеметчики. Передний из них держал в руках раструб ротного противопехотного огнемета «Шмель». Разбойников это не смутило, они уже почти настигли цель. Ревенант с огнеметом сделал придурковатую физиономию, вроде как у Арнольда в «Коммандо», и произвел залп по первой шеренге атакующих. Тех проняло не на шутку: взявшийся из ниоткуда столб пламени охватил четырех человек и обжег рожи шестерым, бегущим следом; оставшиеся, не сговариваясь, повернули к лесу и задали стрекача; в царской карете Ростислав предложил государыне взглянуть в восьмикратный электронный бинокль 8x22 системы Canon. Она с интересом прильнула к окуляру, а цепь нападающих слева ревенанты угостили огнем из подствольников.

Умников, что караулили хвост колонны, забросали гранатами со слезоточивым газом, они катались по земле, задыхаясь от слез, соплей и рези в легких. Вышедший из кареты Ростислав увидел, как Денис Булдаков с несколькими ревенантами кинулся в погоню за ретировавшимися.

— Ну что там, Лексеич? — донесся из кареты голос Софьи Алексеевны. — Выйти-то можно?

Ростислав кивнул. Государыня подобрала юбку и вылезла наружу, воспользовавшись помощью князя Глинского.

— Благодарствую, Юрий Васильевич! — кивнула она галантному князю. — Что тут у нас?

С брезгливой гримасой, морща нос от сладкого запаха горелого мяса, она осмотрела поле боя. Тела окропленных горючей смесью бились в предсмертных конвульсиях — очень тяжело выживать после шестидесятипроцентных ожогов. Царица отвернулась и попросила князя лишить несчастных мучений. На горизонте всадники Булдакова исполняли танец смерти с настигнутыми ими разбойниками. Она обошла карету и, подивившись на искалеченные гранатами тела, заметила:

— Отчего же не вооружить вашим оружием нашу армию, mon ami? Ей бы не было равных в Европе... да что в Европе! Весь мир завоевать можно с таким оружием!

— Завоевать несложно, ma cher, — тихо ответил Ростислав, — зело труднее удержать.

— Хотя...

— Да, государыня! — подошел ближе премьер.

— Продолжайте! — махнула веером Софья Алексеевна. — Прошу прощения, что перебила вас.

— Нет, не перебили, — уточнил Ростислав, — просто то, что я не досказал, не обязательно было и досказывать.

— Но все же!

— Я просто хотел вас спросить, чего вы хотите больше: чтобы вас любили или чтобы вас боялись? — вежливо произнес Каманин.

— О, мой дорогой, вы плохо знаете царей! — засмеялась государыня. — Мы хотим, чтобы нас любили, и паче мы желаем, чтобы нас боялись.

На краю горизонта майор Булдаков настиг беглецов и принялся их треножить. Его помощники спешились и сбивали с ног незадачливых грабителей, надевали наручники и сковывали в единую цепь.

— Сколько их было? — вдруг спросила Софья.

— Душ пятьдесят, — ответил премьер-министр.

— Миловать прикажешь, Ростислав Алексеевич? — хмуро глянула она на него.

Тот пожал плечами.

— Какое миловать! Что у нас, законов на этот случай нет? Вон деревьев с крепким сучьем сколько — половину России развесить можно!

Царица фыркнула. Аллегории Каманина были ей не всегда понятны. Впрочем, как и стихи Иннокентия и как художественные работы Анжелы. Бедняга! Хорошо, что ей на глаза не попадались полотна Андриана Городова — вот где бы пришлось поломать голову: нормальные люди спустились с небес на Гею или ненормальные поднялись из Гадеса. На всю земную колонию была одна картина этого талантливого художника-передвижника, авангардиста и психоделиста — «Танец пьяных роботов». Висела она у Волковых в спальне. Андрей Константинович шутил, что среди двух баб в постели именно эта картина позволяет ему оставаться в сцеплении с реальностью.

Притащили пленников. Их оказалось чуть ли не две дюжины: угрюмые, бородатые, нелюдимые. Как сказал бы Майн Рид, «со следами порока и пагубных наклонностей на лицах».

Князь-кесарь взглянул на них и внезапно тяжело засопел:

— Государыня, позволь попытать того рябого и вон того — безносого. Уж больно знакомы мне их физиономии.

Царица испытывающе посмотрела на старого «волкодава», но разобрать что-либо на потном бесстрастном лице не смог бы и физиономист рангом повыше.

— Валяйте! — брезгливо произнесла она. — А остальных — на сучья. Через полчаса мы должны быть в пути. Денис Олегович, миленький, распорядитесь насчет дерева.

Указующий перст Софьи уперся в ствол, преграждающий дорогу. Передернув плечами, она поспешила занять место в карете. Ростислав, стараясь не слишком торопиться, занял место рядом с ней.

— Я смотрю, батенька, вы предпочитаете не наслаждаться видом казни? — мягко спросила Софья Алексеевна у своего фаворита.

— Что поделать, Сонечка! — вздохнул Ростислав Алексеевич. — Я всю свою жизнь состоял в интеллигенции, относился к так называемым гуманистам. А задачи этой прослойки общества весьма далеки от созерцания процесса насильственного лишения жизни разумного существа, пусть оно и заслуживает этого...

— Эк, завернул! — От контральто государыни задрожало содержимое корсажа. — Какие вы все-таки мягкотелые!

— Смею вас уверить, отнюдь не все! — обиженно сказал профессор. — Я при надобности тоже могу башку свинтить, но смотреть на всякие гнусности — увольте!

Софья оценивающе мазнула по нему глазами:

— Хотела бы я посмотреть, как вы «свинчиваете» кому-нибудь башку... занимательное, должно быть, зрелище!

Быть может, Бог услыхал ее просьбу, а может, таково было стечение обстоятельств, но трое никем не замеченных негодяев из числа оставшихся без присмотра разбойников неожиданно напали на карету. Пользуясь тем, что почти вся охрана вместе с пассажирами царского поезда столпилась у старой липы, где духовник царицы отец Кирилл отпускал грехи захваченным в плен, они атаковали запятки и козлы. Осип с Овдокимом такрастерялись, что почти без сопротивления были сброшены наземь, причем бедняге Осипу проломили кистенем голову.

— Куда! — схватил Ростислав за плечо Софью, намеревавшуюся выпрыгнуть из кареты через левую дверцу. — Еще под колесо не угодила!

— Пусти! — прохрипела царица.

— Тихо, дуреха! — погасил панику грубым голосом Каманин. — Смотри, куда нас везут!

Как уже упоминалось, путь вперед преграждало срубленное дерево. Но разбойнички свернули направо — на еле заметную тропинку в лесу, ведущую к старой просеке. Дорога здесь была на удивление ухоженной — карета неслась почти не раскачиваясь и без характерного для русских дорог всех веков подпрыгивания.

Охрана замешкалась почти на полминуты — этого оказалось достаточно, чтобы царская карета скрылась из виду. Единственный сидевший в седле ревенант сбился с пути и теперь делал крюк по лесу, пытаясь найти след. Майор Булдаков, матюгаясь такими словечками, что у стоящей знати раскрылись рты, вскочил на своего жеребца и глянул на карманный радар, пеленгующий карету Софьи Алексеевны по радиомаяку, установлен ному на крыше.

— Твою мать! — еще раз выругался он. — Почти на версту ушли! Но ничего, настигнем. Кавалерия, за мной! Ревенанты на месте!

Кавалерией он называл четырех рекрутов, что таскались вслед за охраной, набираясь опыта, как уберечь царскую персону. Этот квартет должен был в последующем составить костяк роты охраны. Пока же недоросли лет шестнадцати-семнадцати, отобранные из лучших рекрутов по результатам специализированных тестов, совершенствовались в военном искусстве: вольтижировке, фехтовании и рукопашном бою. Много еще должно утечь воды и сойти потов, прежде чем безусые юнцы превратятся в матерых вояк, но сейчас Денис предпочел именно их бездушным созданиям в теле человека, называемым ревенантами, что в переводе с французского означает «привидение», а на латыни — «воскресший».

Гордые оказанной честью, вслед за майором летели по лесу на горячих скакунах четверо салабонов, готовые выполнить свой первый в жизни долг или умереть, а если иначе нельзя, то и первое, и второе. В карете, несущейся по лесу, царило спокойствие. Ростислав, не державший при себе никакого оружия, вооружился лежавшим на сиденье стеком князя Глинского, забытым им по счастливой случайности. Внутри стек когда-то был пустотелым, но Юрий Васильевич, не мудрствуя лукаво, по совету бывалого графа Волкова залил в рукоять свинец.

— Сиди здесь! — приказал он перепуганной государыне, решительно открывая правую дверцу.

Ступив на порожек обеими ногами, Ростислав Алексеевич развернулся спиной к дороге, ухватился поудобнее за крюк, на который во время встреч экипажа вешают лампу, и закрыл дверцу. Не очень-то удобно человеку его комплекции выполнять кошачьи движения, но тут уж ничего не поделаешь, пришлось извращаться. Взяв стек в зубы и придерживаясь обеими руками за желобок, предназначенный для стока воды, он медленно продвигался к переднему крылу, защищающему карету от брызг грязи во время движения. Поставив правую ногу на крыло, он легонько оттолкнулся и перемахнул на крышу. Отдохнул, оценил обстановку и, прижимаясь всем телом к покатому скату, пополз вперед.

Вот она, покрытая колтунами косматая голова. Запах от нее разносится на приличное расстояние и на неподготовленного человека действует шокирующе. Ростислав поначалу отпрянул, но затем переборол отвращение и со всей мочи звезданул рукояткой стека по буйной головушке. Обладатель отчаянной головы издал хрип и завалился набок, по счастью, уцепившись рубахой за крючок для запасных вожжей. Только это спасло его от попадания под колеса. Царская карета весит меньше трактора «Кировец», но наезда ее колеса разбойничек не выдержал бы точно.

Лишенный управления экипаж стал замедлять ход. Два амбала, стоявшие на запятках, почувствовали неладное и стали проявлять признаки беспокойства. Вскоре раздался хриплый голос:

— Иван! Ну чего, делов-то? Ссыкануть приперло, дома выссышься!

Другой голос злодейски захохотал. Меж тем карета остановилась, Ростислав прыжком поднялся на ноги и прошел по крыше в сторону запяток. На лицах разбойников отразилось крайнее недоумение, когда над ними нарисовалась огромная Фигура премьер-министра. Премьер крякнул и хлестко, без замаха полоснул по лицам стеком. Попал куда и целился — по глазам, попутно поразбивал переносицы. Затем вернулся назад, спрыгнул на козлы и остановил разгоряченных лошадей. Поверженный «кучер» застыл в подвешенном состоянии и не издавал ни звука — стек если не пробил череп, то оглушил качественно. Едва Ростислав Алексеевич спрыгнул на землю, чтобы, галантно отворив дверцу кареты, сказать «кумплимент», в придорожных зарослях послышался треск. Быстро обернувшись, он увидал Дениса Булдакова верхом на вспотевшем жеребце, а следом за ним на дорогу кулями вывалилась команда недорослей.

— Где Софья? — выдохнул майор.

— Однако! — Дверца распахнулась, и государыня застыла на подножке. — Господин майор, какой пример вы подаете своим юным спутникам?

— Софья Алексеевна, прошу прощения! — Денис встал на одно колено, снял шляпу и прижал ее к груди. — В горячке вымолвил!

— Полно, батенька! — протянула царица. — Что же вы с горячкой по лесу носитесь! С горячкой лежать надо.

Пристыженный майор хмуро глянул на премьер-министра. Государыня, как прилежная ученица, начала пользоваться принципами сатиры двадцатого века — нужно сказать, пользоваться умело. Премьер развел руками и с самым что ни на есть плутовским выражением лица повернулся к Софье.

— Государыня, вы слишком строги к вашим поклонникам. Скакать галопом через лес, рискуя упасть с лошади и сломать шею, — и встретить лишь равнодушие с вашей стороны...

— Равнодушие! — фыркнула царица. — О каком равнодушии может идти речь, когда меня только что собирались похитить, словно невесту на свадьбе!

Внезапно с запяток свалился один из неудачников-похитителей. Из разбитой переносицы и из носу текла кровь, окрашивая черную бороду в рыжий цвет.

— Не вас, государыня! — прохрипел он, отплевываясь бордовыми сгустками. Издали казалось, что он плюется томатной кожурой. — Не вас! — повторил он. — Верзилу этого мы лишь имать хотели. Нам нужен был один он!

— Гоморра и Содом! — воскликнула Софья. — Что ж это в царстве моем творится! Мужиков средь бела дня похищают, а баб не трогают!

— Э-э... ваше величество! — промямлил Денис. — Мне кажется, что нам сейчас нужно думать, как вернуться к остальным... проклятую карету здесь не развернуть!

— Можно проехать дальше, — предложил Ростислав, — неужели на этой просеке мы не найдем ни одного места, удобного для разворота?

Денис покачал головой.

— Дальше ехать опасно. Они ведь куда-то собирались вас доставить. Не исключено, что дальше по курсу находится тайная «малина» с коварным главарем банды...

— Что вы предлагаете? — перебила его Софья.

— Никита! — обратился майор к одному из недорослей. — Скачи назад и передай Ромодановскому, чтобы прислал сюда два десятка гвардейцев. Что там ни есть, «малина» али еще какая блат-хата, мы ее возьмем! Рысью!

Прошло полчаса, за которые к царской карете успело подтянуться два отделения ревенантов, прозываемых для конспирации «гвардейцами». Булдаков выстроил их в колонну по трое и велел бежать впереди кареты до тех пор, пока не отыщется место для разворота. Кортеж двинулся вслед за бежавшими, и полторы сотни метров все крутили головами.

— Вот! — заметила царица небольшую полянку. — Если выпрячь четырех лошадок, то вполне можно развернуться.

Пока выполнялась сложная процедура разворота, ревенанты оцепили полянку двойным заслоном, сквозь который с великой опаской летели даже мухи. Сам процесс занял минут двадцать, по истечении которых карета малым ходом отправилась назад к Тверскому тракту, а Булдаков с ревенантами решили провести рекогносцировку местности. Отрядив бравых рекрутов охранять царский экипаж с драгоценным содержимым, Денис с «гвардейцами» вприпрыжку понеслись по просеке.

...Остаток дня Федор Юрьевич Ромодановский провел в делах и заботах. От старой привычки бить морды допрашиваемым он так и не отказался, но теперь надевал на пальцы правой руки тяжелый медный кастет. К тому же удары он наносил по почкам, печени и ребрам — генерал Волков не зря проводил с ним беседы о ментовских методах допроса восьмидесятых годов двадцатого века. С большим удовольствием он воспринял методику обработки подозреваемых валенком с кирпичом внутри, но пользовался этой забавой редко, в основном для вывода накопившегося в крови адреналина. Также его восхитил метод спиливания подозреваемым передних зубов с помощью рашпиля — князь-кесарь был человеком передовых взглядов.

Первая партия задержанных (так сказать, на месте преступления) очень быстро оказалась висящей на ветвях окрестных деревьев, троицу, мастерски обезвреженную премьер-министром, князь-кесарь пока оставил в живых, только слегка пройдясь по бокам задержанных кастетом. От вида кареты, на полном ходу уносящейся в лес под вопли татей, у него едва не отнялась речь, поэтому он с большим удовольствием намял им бока, отомстив за свой первобытный страх. С наслаждением опрокинув чарку калганной, он зажевал традиционным кренделем с маком и велел пригласить к себе «фелшара» — Пашку Никифорова.

— Пал Иваныч, дело есть! — сказал он сержанту, когда тот нарисовался у царской кареты. — Рюмку пропустишь?

— Когда это я от рюмки отказывался? — пожал плечами Никифоров. — Скополамин готовить?

Ромодановский протянул парню чарку и наполнил ее из своей фляжки.

— Крендельком осади! — предложил он фельдшеру.

— Нах... — коротко ответил тот и опрокинул в себя дьявольское пойло.

Настойку эту делал сам Федор Юрьевич, добавляя в нее травы из секретного рецепта отца: чернобыльник, львиный зев и бессмертник. Пить ромодановский крепыш могли считанные единицы, но военного фельдшера, воспитанного на чистом медицинском спирте, она не брала. Между нами говоря, князь-кесарь немного побаивался пришлого лекаря. Боялся оттого, что как бы в один момент не оказаться в кресле жертвы, и этот палач, с не ведавшей бритвы отроческой харей, введет ему в вену длинную иглу с адским зельем внутри.

Паша, не ведая, что только фактом своего существования вызывает бурю эмоций у самого страшного человека в России, спокойно достал походный несессер.

— Кому? — деловито поинтересовался он.

— Всем! — распорядился дознаватель. — Пошли.

В ходе допроса выяснилось следующее: просека ведет к старому скиту, где еще два года назад скрывались от церковных реформ старообрядцы; в связи с реформами 1699 года обитель опустела, а буквально месяц назад там поселились какие-то люди. Главным у них был чуть ли не князь — все повадки человека благородных кровей: саженный рост, богатая одёжа, оружие, жуковинье, подведенные сажей брови. С ним были еще четверо, рангом пониже. Они и занимались сколачиванием шайки-ватаги, находили решительных и отчаянных мужичков, готовых ради золотишка на все. Харч им доставлялся раз в неделю угрюмым мужиком по имени Фрол: свинина, крупы, масло и всяческие разносолы. Каждое утро шестеро самых смышленых уходили на разведку, а командовал ими Лексей — человек князя. Остальные занимались кто чем: кто валялся на полатях, высыпаясь наперед, кто чистил оружие, два человека плели лапти.

Вчера вечером их собрали всех в бывшей молельной зале. Князь, жестикулируя холеными пальцами, рассказал им о предстоящем деле. По Тверскому тракту ближе к обеду должна проезжать царская карета с сопровождающими: охраной и ближними боярами. Цель — царская карета вместе с находящейся в ней царицей и новым первым министром. Они ни в коем случае не должны были пострадать. С остальными же можно было поступать как заблагорассудится. Старшим при ватаге князь назначил своего любимчика — Лексея. Остальные трое остались с ним в качестве охраны.

— Где же ваш старший? — не утерпел Ромодановский.

— Вот он! — указал разбойник на оглушенного стеком горе-кучера. Тот кулем лежал рядом с царской каретой и время от времени бормотал в забытьи что-то нечленораздельное.

— Ну-ка! — воскликнул Паша и, подойдя к лежащему, внимательно рассмотрел его.

— Чего ну-ка? — буркнул Федор Юрьевич. — Харя вроде как знакомая, а вот вспомнить никак не могу.

Внезапно Никифоров факирским жестом освободил пленника от лишних волос и бороды, убрав бутафорский прикид. Перед ними лежал молодой человек лет двадцати пяти.

— Так это же Лешка Бровкин! — воскликнул князь-кесарь. — Сын Ивана Артемьича, купца Гостиной сотни!

На вопль Ромодановского из кареты выскочил Ростислав. «Петр Первый» Алексея Толстого был не так давно его настольным романом, поэтому при упоминании фамилии Бровкиных в нем проснулся азарт исследователя.

— Если это — Алексей Бровкин, то я представляю, кто остался на этой лесной даче! — с чувством заявил он. — Федор Юрьевич, здесь меньше чем заговором не пахнет!

— Сами с усами! — проворчал толстяк. — Не маленькие. Пал Иваныч, в божеский вид привести этого сокола можешь?

Фельдшер озабоченно посмотрел на лежащего Бровкина.

— Все зависит от того, насколько сильно Ростислав Лексеич ему по башке врезал! — пробормотал он. — Можно так врезать, что мозжечок развалится! Да-с! А как по-моему, так этот детина вообще притворяется! Веки дергаются. Эй, любезный, хорош ваньку валять! Ну, я тебе сейчас!

Сержант полез в несессер и вынул оттуда склянку с экстрактом чилибухи. Это снадобье применяется как тонизирующее средство при заболеваниях нервной системы, а сейчас оно должно было послужить исключительно для встряски организма,

— Переверните-ка его на спину! — скорее скомандовал, чем попросил он. Ростислав вместе с пыхтящим Ромодановским поспешил исполнить эту просьбу-приказ. Он накапал несколько капель в ложечку и приблизился к симулянту.

— Рот бы ему разжать! — озабоченно сказал он. — А то придется таракана в ухо запускать...

Внезапно Бровкин раскрыл глаза.

— Не надо таракана! — попросил он. — Я и так все расскажу!

— Надо же! — удивился Федор Юрьевич. — Даже я поверил, что ему башку отбили!

— Голова и впрямь болит! — признался Алексей. — Поначалу я ничего не соображал, а потом отошел.

Ромодановский надулся.

— После будем шутки шутить! Ты нам, Лексей Иваныч, вот что скажи: кто там, в лесу, остался при ските? Что за князь?

— Александр Данилыч, — прошептал Бровкин, — кому же еще!

— Не убивайся ты так, — утешил его князь-кесарь, — авось тебя царица и помилует! Она с твоим отцом дюже в хороших отношениях!

— Ничего вы не понимаете! — глухо сказал Алексей и, отвернувшись, стал смотреть на темный лес.

— Ну-ну! — произнес Ромодановский и обратился к Каманину: — Пойдемте, Ростислав Лексеич, покалякаем за татей этих... Глаза бы мои на них не глядели!

Остался Алексей Бровкин один, если не считать недоросля-конвойного. Глядел на лес, на небо синее, думал свою думу. Думал о присяге своей Петру Алексеевичу, о родителе своем, сытно живущем ныне в Москве, думал о тех, кто остался в ските. Десять лет тому вручил он царю Петру свою деревянную саблю и мальчишескую честь, служа с тех пор верой и правдой. Но закатилась счастливая звезда Петра Алексеевича — почувствовали это все, потому и на задание это шли без обычного огонька в глазах. Сам Петр остался в Гааге, а Меншиков со товарищи тайно прибыли в Россию, расположившись в бывшем ските недалеко от Москвы. Цельный месяц ушел на подбор нужных людей, разведку и планирование акции. А в том, что она сорвалась, — божья воля. Теперь вот повесят его, Алексея Бровкина, так и не ставшего Иванычем, рядом с остальными на дубе... и никому не будет ведомо, где сын купеческий нашел свой конец.

Едва не заплакал от таких мыслей сын купеческий. Надо же так! Поставить все на Петра Алексеича, служить не щадя живота своего, мерзнуть, скитаясь по северным лесам в поисках старообрядцев, определяя их в рекруты, дослужиться до самого первого офицерского звания, быть представленным к капитанскому чину... все прахом! Жить бы в Голландии рядом с опальным царем да строить корабли! Какие корабли! На кой Петру Алексеевичу корабли без государства, на кой скипетр монарху без короны! Вот почему изгнанный из собственной страны царь с таким азартом ухватился за предложение Пауля Гейнса. Фредерик, король датский, спал и видел себя хозяином Северной Европы, датчане никак не могли смириться с потерей контроля над севером Скандинавии, Но необходимо было найти того, кто таскал бы им каштаны из огня. Поскольку русская царица наотрез отказалась исполнять эту роль, то было два пути: найти другого простачка и заменить ортодоксальную Софью горячим Петром, вновь свершив в России реставрацию.

Петр Алексеевич, полтора года пребывавший в состоянии хандры и скуки, за предложение Пауля Гейнса ухватился мертвой хваткой. Дух его воспарил, лик его сделался светел, хандра отступила. Он отказался от курения заморской травы и чрезмерного употребления спиртного, ночи напролет просиживая с Алексашкой в собственном домике на берегу Ваала, и придумывал планы возвращения власти. На его счастье (вернее, на его беду), в один из апрельских дней в резиденцию бывшего московского царя заглянул старец Феоктист — расстрига, бывший протопоп, глава Клинского скита. Проболтав с Петром до обеда, он вышел оттуда со злорадным блеском в вечно угрюмых глазах.

Злоумышленники быстро стали единомышленниками, моментально поняв желания друг друга: один грезил о мирской власти, а другой — о власти духовной. Под вечер они встретились вновь, но в их компанию вошел и Гейнс, щедрый душой и обладающий тугим кошельком. С тех пор и началась новая жизнь...

Вспоминая беззаботную жизнь в Гааге, Алексей молча плакал. Слезы катились за шиворот по небритым щекам и мочили рубаху. Он оплакивал все: несбывшуюся мечту, так бездарно прожитую жизнь, жалел о том, что никогда не увидит родных. Под вечер привезли Меншикова с остальными заговорщиками: совсем еще сопливым Пашкой Ягужинским и «тертым калачом» — Прокофием Возницыным. Всех четверых поставили перед царицей, которая долго смотрела на горе-похитителей, а затем печально сказала:

— Федор Юрьевич, молодых еще попробуем перевоспитать, а вот матерых можно только вешать. Потрудитесь, дядюшка!

Увидав, как при слове «молодых» просветлело лицо Александра Даниловича, отрицательно покачала головой:

— К тебе, голубь ты безродный, сие не относится. Ты уже накрал на три каторги. Тебя исправит только петля. — Она помолчала немного и добавила: — Да и это — вряд ли.

Глава 8. Гея. 1700 Здесь будет город-сад

Ранним утром 25 июня архиепископ Псковский Иосиф у врат главного монастыря Псковской епархии встречал Самодержицу Всея Руси. Утро выдалось погожее и теплое, сопровождающий архиепископа игумен Псково-Печерской лавры Серафим щурился от встающего светила и смешно задирал бороду. Низенького роста, он тем не менее пытался посматривать на окружающий мир свысока.

— Жаль, не приехали вчера! — искренне огорчался отец Серафим. — Владыка Иосиф прочел в Успенском соборе великолепную проповедь!

— О чем? — поинтересовался Ростислав.

— О любви к ближнему! — восторженно нараспев произнес игумен.

— Удивил! — пробормотал себе под нос Иннокентий. — Интересно, бывают ли другие темы?

— Бывают, боярин! — тихонько сообщил ему Иосиф, обладающий на удивление острым слухом. — О любви к Всевышнему.

Кеша чертыхнулся и принялся внимательно вслушиваться в обмен любезностями между главой местной церкви и Самодержицей Всея Руси. Софья Алексеевна заученно кивала головой, слушая о том, какая невиданная честь оказана Псковской земле — лицезреть воочию богоданную царицу и повелительницу. Растекаясь елеем по каменным плитам, оба пастыря заверили государыню в своей лояльности. Лояльность лояльностью, но внезапно живот министра культуры Симонова заявил о своих правах громким урчанием. Глянув на сконфуженного Кешу и поняв намек, игумен пригласил высоких гостей на завтрак.

Пользуясь тем, что во вторник на пищу не было никаких ограничений, в трапезной был накрыт стол, при виде которого Лукулл захлебнулся бы собственной слюной. Монастырь располагался между двух рек: Двины и Пимжи, причем левый берег Двины и, соответственно, правый Пимжи был высоким и обрывистым, так как эти реки с обеих сторон омывали возвышенность Ханья. Мы упомянули об этом обстоятельстве с единственной целью — описать, какое количество рыбных блюд красовалось на столе. Иннокентий — великий знаток и ценитель рыбы — сбился со счета, загибая пальцы при виде знакомых и незнакомых кушаний. Чего только не принесли монахам реки: форель, судак, лещ, налим, густера и окуньки, сазаны и плотва, голавль и жерех. До Симонова внезапно донесся аромат горячей ухи и специй, ноздри его затрепетали — монахи внесли в трапезную котелок с юшкой.

Игумен священнодействовал по правую руку от царицы: приятным голосом объявлял название каждого рыбного блюда и рыбы, из которой оно было изготовлено; когда дело дошло до мясных блюд, отец Серафим скрупулезно уточнял породу живности, возраст и особенности откорма. К примеру, гусей, которых подали в самом конце, откармливали грецкими орехами, вымоченными в сладком вине. У Симонова вертелся на языке вопрос, который он решился задать, лишь расправившись со сладкой гусиной ножкой и запив ее кубком зелена вина.

— Скажите мне вот что, святой отец, — спросил он, доброжелательно глядя на игумена, — единственное, что вы не поведали нам... по поводу ухи. Форель я узнал, но, забодай меня корова, второго ингредиента узнать не смог! Что это была за рыба?

— Хариус! — маслено улыбнулся отец Серафим. — Изволит ли боярин принять участие в ловле рыбы, что состоится завтра на рассвете?

Лицо министра сразу помрачнело.

— Увы! — ответил он. — Завтра мы должны быть в Гдове. У нас каждый день на счету.

Уговорились, что царица с ближними боярами останется в Пскове и заночует в монастыре у гостеприимного игумена Серафима, а премьер-министр с Иннокентием и князем Одоевским тотчас отправятся в Гдов, где позаботятся о постоянном жилище для Софьи Алексеевны.

— Учтите, мой хороший, долго засиживаться в лавре я не намерена! — шутливо пригрозила она Ростиславу. — Мне главное, чтоб в доме были две теплые комнаты: спальная и нужной чулан. Остальное не имеет значения.

— Forever trusting who we are, and nothing else matters![^[31] — дурашливо пропел Ростислав, усаживаясь в карету.

— Простите, Ростислав Алексеевич, — обратился к нему князь, — это не на латыни? Что означает?

Каманин чертыхнулся. Бери вот и объясняй, башка твоя несдержанная.

— Это английский, — любезно поправил он, — строка из песни, уважаемый Алексей Никитич, весьма популярной у нас на родине. Михалыч, уважь нашего гостя, изобрази на своем ситаре священный опус!

Иннокентий немного покряхтел, подождал, когда карета тронется, а затем достал из-под сиденья упакованную в чехол гитару. Пробежался легонько по струнам для проверки настройки, а затем негромко запел:

So close no matter how far

couldn’t be mach more from the heart

forever trusting who we are

and nothing else matters…

— Странный стиль игры! — отозвался князь Алексей, когда утихли последние ноты. — Да и манера пения... я никогда не слышал, чтобы так пели.

— Мы все со странностями! — уклончиво ответил Ростислав. — А поэты, говорят, вообще. Вы, любезный князь, слыхали когда-нибудь о стране с названием Япония?

— Где это? — вопросом на вопрос ответил князь. — Я считал, что знаком со всеми странами. Но такого названия, признаться, не слыхал.

— Есть такая страна! — продолжил беседу уже Иннокентий — он лучше владел предметом. — Да что страна! Целая культура! Целая культура на одном маленьком острове. Так мы не об этом. Не обладая философией японца, смысл их литературных творений вообще не понять... перевод с языка звучит обычным набором фраз, и непонятно, почему тот же Мацуо Басе с его «Соломенным плащом обезьяны» настолько популярен. А ведь он — наш с вами современник.

— Простите, — не понял Одоевский, — а почему вы заговорили о Японии? Нам предстоит туда путешествие?

Ростислав чертыхнулся во второй раз.

— Нет, Алексей Никитич, — сказал он, — сравнение с Японией было чисто эфемерным. Впрочем, поскольку вы являетесь главой Сибирского приказа, вам предстоит еще многое узнать об этой стране.

— Ох! — вздохнул князь. — Не были бы вы столь любезны, Иннокентий Михайлович, передайте кучеру, чтобы остановился. Мне непременно нужно облегчиться. Спасибо!

Когда он вышел в придорожные кусты, Ростислав посмотрел на сконфуженного Иннокентия.

— Ты бы ему еще анекдот про китайскую пишущую машинку рассказал! — фыркнул он.

— Между прочим, — заметил Кеша, — японскую тему затронул ты.

Вот япона мать! Ростислав постучал пальцем по лбу и поклялся следить за своими мыслями. Еще бы завел с князем беседу о порноиндустрии! Тут вернулся повеселевший Одоевский и взахлеб заговорил о своей любви к блюдам из рыбы. Одно лишь омрачало князя. Чрезвычайно богатая фосфором и витаминами A и D пища вызывала у достойного князя Алексея банальный понос. Он страдал, но отказаться от ломтика-другого рыбного филе было выше его сил. После третьей остановки за пять верст Ростислав остановил уменьшившийся наполовину поезд и потребовал к себе фельдшера.

— Пабло! — обратился он к сержанту на итальянский манер. — У тебя в котомке угольку активированного супротив диареи не найдется? Чего-то наш Алексей Никитич занедужил.

— А як же ж! — воскликнул бравый эскулап. — Есть такое дело. Но я бы советовал вечерком сосновых шишек заварить в котелке — всю хворь как рукой снимет.

— Спасибо! — прокряхтел бедный князь, когда ему в пасть засыпали горсть черных таблеток, и он судорожно сглотнул их, запив водой. — Бог мой, они что, живые? Во рту вдруг как забулькало!

— На здоровьице! — улыбнулся фельдшер. — Я после такого обильного стола тоже парочку капсул мезима принял — сразу легче стало.

— А ну-ка, друг любезный, — вмешался Иннокентий, — дай и мне этого мезима. У меня такая тяжесть в желудке, точно у акулы, которая наглоталась железных ядер.

— Дай и мне! — протянул руку Ростислав.

Лекарь щедро одарил объевшихся бояр лекарством и заторопился к себе в повозку. Поезд еще не тронулся, как Ростислав крикнул бровастому Овдокиму, наделенному ассоциативной кличкой Леонид Ильич.

— Леонид Ильич, спой что-нибудь!

— Конфетки-бараночки! — загундосил Овдоким во весь голос.

В головной карете Ростислав с Иннокентием едва не надорвали животы.

Почти девяносто верст отделяли крепость Гдов от древнего Пскова, девяносто верст — почти двести километров. Но за длинный световой день наши путешественники так и не смогли добраться до цели, пришлось заночевать в живописном месте на берегу Чудского озера, не доехав до Гдова верст пятнадцать. Кареты и повозки поставили по-казачьи — кругом — и наскоро поужинали захваченными монастырскими припасами. Затем утомленные долгой дорогой путники завалились на боковую.

Ночь прошла совершенно спокойно, если не считать звуков, издаваемых лесными обитателями: уханьем совы, заячьим писком и чьим-то тяжелым топотом. Ранний рассвет заявил о себе туманом и сыростью, заставив раздуть потухшие за ночь костры и собраться у них.

— С-сколько время? — поинтересовался Иннокентий у молчаливого премьер-министра, выбивая зубами чечетку.

— Начало шестого, — буркнул тот и закрыл глаза. Раз туман позволяет поспать, то почему бы этого и не сделать.

Иннокентий еще некоторое время клацал зубами, а затем достал из кареты свою любимую удочку-телескоп и принялся передвигать валуны на поляне.

— Греешься? — спросил Ростислав, не открывая глаз.

— Червей ищу! — охотно пояснил раскрасневшийся Кеша. — Самая погода для снетка. Если все будет хорошо, такую уху сготовлю, не хуже чем у Серафима в монастыре.

— Ты бы лучше поохотился! — проворчал премьер-министр, засыпая. — Я от кабаньего окорока не отказался бы...

Кеша осклабился и исчез в тумане.

Ехать стало возможным только в десять часов, атак все утро над берегом озера висел плотный туман. За какие-то полтора часа Симонов умудрился наловить ведро всяческой рыбы: снетка, красноперок, плотвы и окушков; Осип, добровольно взявший на себя обязанности повара, сварил отличную уху, которой все остались довольны. Каманин вместо окорока получил кусок буженины и был им вполне удовлетворен. Все остальные налегали на уху, весело сплевывая кости в огонь. Наиболее крупные экземпляры кучер-гастроном поджарил на противне, который лежал в багажном отделении царской кареты, любезно предоставленной Софьей в распоряжение своего фаворита.

Легким бегом оставшиеся версты преодолели за два часа. Болота закончились, местность стала здоровее, некоторое время дорога даже шла в гору. Лиственный лес сменился сосновым бором, затем пошел смешанный: осина, береза, граб, ель, сосна и даже кое-где попадался дуб с ясенем. Последнюю версту перед Гдовом проехали по бескрайнему полю. Лес здесь вырубили в незапамятные времена, чтобы не подобрался незамеченным возможный враг, и по отросшей после укоса траве бродили меланхоличные буренки. Присматривал за ними пастух — столь же меланхоличный паренек годочков четырнадцати.

Дорога здесь уже была порядком разбита многочисленными подводами, телегами, а то и просто волокушами, стаскивающими к крепости заготовленное сено. Иннокентий проводил взглядом четверку волов, тянущих здоровенную подводу со свежеспиленными бревнами, глубокомысленно почесал в затылке и сказал Ростиславу:

— Я пару лет назад работал на гаторе[^[32]. Гитару двенадцатиструнную дюже купить хотел, вот эту самую... Работка адова, но хорошо оплачивается... К чему это я? А! Так вот каждое из тех полешек ясеневых распиливалось двухэтажной рамой минут пятнадцать... Интересно, как эти парни управляются с такими поленяками?

— Молча, — буркнул Ростислав, — капля камень долбит. Один сверху, другой, соответственно, снизу. И пошло: наше — ваше, наше — ваше, наше — ваше...

— Перекур! — подхватил Кеша. — Так бревно неделю пилить можно. Думаю, генерал какую-нибудь конструктивную идею им подкинул... не без того.

Началась слобода перед крепостью, исправно работающая на нее в мирное время и находившая приют за крепкими стенами во время военное. Дотошный Кеша насчитал аж тридцать дворов — приличная деревенька. Слева показалось еще одно селение, поменьше. Там, по рассказам Волкова, жили рыбари. Рыбацкий поселок был дальше от крепости, но и издалека были видны громадные сети, висящие на просушке между вбитыми в землю кольями. Со стороны поселка тянуло запахом водорослей и рыбы.

— Парадиз! — произнес на петровский манер Каманин. — Рыбаки есть, крестьяне имеются, солдат хватает. Осталось среднее сословие на ножки поднять... не пересолив с тяговым усилием. Иначе получим какую-нибудь Кампучию второй половины семидесятых...

При слове «Кампучия» проснулся дремавший князь Волконский и посмотрел в окно.

— Наконец-то! — обрадовался он. — Хуже каторги это путешествие через половину страны!

Ростислав рассмеялся.

— Посмотрим, Алексей Никитич, что вы скажете, когда вам придется преодолеть не жалких триста верст, а полторы — две тыщи верст, инспектируя какой-нибудь Красноярский острог! А то и Братский! Про Читу мы скромно не упоминаем... А кстати, Аляска не входит в ваше подчинение?

— Господа! — взмолился несчастный глава Сибирского приказа. — Да ведь мне жизни не хватит, чтобы посетить все эти места! Вы полагаете, Ростислав Алексеевич, чтобы я всю жизнь провел в разъездах?

Каманин внимательно посмотрел в глаза князю.

— Тогда, — тихо, но твердо сказал он, — выбирайте достойных помощников и организуйте службы контроля над их деятельностью. За последние два года мы повесили тридцать шесть воевод — оборзевших зверей, дравших по три шкуры с тех, кого они призваны были защищать. Четырех воевод пришлось повесить вместе с прихлебателями, которые организовали чуть ли не мафиозные группировки на подконтрольных им землях. Вопрос номер один: сколько воевод нужно повесить, чтобы остальным была наука — служить по чести? Али повывелись честные люди на земле русской и необходимо возрождать породу? Что ж, возродим, хотя и хлопотно это... Идея понятна, князь?

— Ясней ясного! — хмыкнул Алексей Никитич. — Одно только мне непонятно: откуда столько народу набрать? Сибирский приказ — это вам не хиханьки.

— Ищи, князь, ищи! — сурово молвил премьер-министр. — Должны быть на Руси толковые люди! Нужно только искать!

Вблизи Псковских врат маячил верхом на породистом рысаке сам генерал Волков с подзорной трубой в руках. Увидав поезд, поскакал навстречу, сдерживая горячего жеребца. Не генеральское дело — нестись во всю прыть, аки флигель-адъютант. Проскакав шагов пятьдесят, остановил коня. Ждал, пока подъедет головная карета и из нее выйдет друг и соратник Ростислав. Подождав, пока тот вылезает из кареты, спешился.

— Ну, здорово! — протянул руку для приветствия.

— Бонжур, мон женераль! — ответил Каманин и внезапно крикнул, обернувшись к карете: — Эй вы, вылезайте, покажитесь господину генералу!

Вылезали, жали руки. Передав поводья коня своему адъютанту, Волков с товарищами пошли пехом и свернули с дороги налево — туда, где вдоль Гдовы были сложены штабеля бревен, теса, мха и готовых кирпичей, уложенных на поддоны. Где-то недалече раздавалось тарахтение мотора непонятной системы.

— Константиныч, чего там пыхтит, как паровоз? — спросил удивленный Иннокентий. — Кажется, в двигателях разбираюсь, а вот такого звука ни разу не слышал...

— Эх ты, дитя цивилизации, — рассмеялся граф, — дыма, что ли, не заметил? Это ведь локомобиль, двигатель паровой! Основной привод для лесопилки либо лесопильной мельницы по-здешнему. Доски растирают здесь.

Волков прямо-таки наслаждался звуком произносимых словосочетаний, ранее ему неизвестных. Они подошли ближе, к почти двухметровому забору из необрезной доски. За забором пыхтело так, словно рота красноармейцев после длительного полового голодания попала на представление в стриптиз-бар. Охранник у ворот почтительно козырнул, пропуская высоких гостей. Навстречу выскочил мастер из местных.

— Здорово, Семеныч! — поприветствовал его Волков. — Вот привел к тебе экскурсию.

— Добрый день, ваше сиятельство, — поклонился мастер генералу и гостям, — милости просим!

Он повел гостей к пыхтящему чудовищу высотой в три метра и больше всего похожему на перевернутый паровоз. Снизу время от времени со свистом била струя пара, маховики со стуком толкали шатуны, вращающие трансмиссионный вал. Сбоку на вал был насажен аршинный шкив, с которого посредством кожаного ремня вращательный момент передавался на расстояние чуть ли не в двадцать метров в помещение лесопильной мельницы. С той стороны время от времени сквозь пыхтение локомобиля доносилось тонкое повизгивание пил.

Вновь прибывшие со священным ужасом наблюдали работу монстра. Мастер внезапно глянул на манометр.

— Аникейка! — заорал он. — Шкуру спущу, воду давай!

Спавший на мостике возле теплого котла подросток лет пятнадцати (как можно спать в таком шуме) при вопле начальника проснулся и, схватив два жестяных ведра, спрыгнул вниз — на штабель аккуратно сложенных дров.

— Пулей! — повторил мастер. Парнишка кивнул и помчался к речке, что находилась всего в нескольких шагах.

Волков пытливо посмотрел на приятелей. Ростислав едва заметно кивнул и направился к выходу. Следом потянулись остальные.

— Пойдем квасу с дороги попьем! — предложил граф, кивая на свежесрубленный трактир, от которого ветер доносил запах сосновой смолы и мха. — По лицам вижу, что есть вопросы.

Стоящий на низком крыльце половой встретил их вежливым «милости просим» и провел посетителей за отдельный столик в углу общей залы. Поскольку день был рабочий, а время обеда уже закончилось, то в трактире не было ни души. Увидав посетителей, к ним поспешил сам хозяин — опрятный мужичок небольшого роста с культяпкой вместо правой ноги.

— Знакомьтесь, местная достопримечательность! — представил Андрей Константинович трактирщика своим коллегам. — Русский вариант Джона Сильвера — Иван Серебрянников, прошу любить и жаловать! Нам бы кваску, хозяин!

— А я бы пожрать не отказался! — сказал Иннокентий. — Самое время.

Князь Одоевский в знак согласия кивнул головой. Ростислав тоже был не против.

— Ушица двойная только что поспела! — нараспев произнес Серебрянников.

Глаза путешественников потухли, лица окаменели, они стали молча потягивать квас.

— Что такое? — недоуменно спросил Волков. — У вас лица евреев, замученных Великим Постом.

Иннокентий объяснил, что уха им уже в печенках, потому как последний раз они вкушали ее четыре часа назад. А до этого хлебали два раза намедни.

— Расклад понял! — развеселился генерал. — Ты нам, Иван Семеныч, дай чего мясного: ветчины, каши какой, солений...

— Но ушица-то стерляжья! — воззвал к небесам трактирщик. — Чай, не каждый день готовим!

Расстроенного хозяина услали за скоромным, а повеселевшие министры принялись тянуть пиво, называемое на старорусский манер квасом.

— Константиныч, — начал беседу Симонов, — ты мне скажи, сколько в этом чудище лошадиных сил? Выглядит оно могуче.

— Сорок пять! — гордо ответил генерал. — Ой, боже ж мой, не делайте такие лица! Это типичный локомобиль, что устанавливались на Мальцовских заводах. КПД, согласен, херовое, но это лучшее из лучшего, что мы имеем на сегодняшний день.

Князю Одоевскому в этот момент приспичило посетить уборную. Пользуясь случаем, Иннокентий спросил Волкова:

— А нормальный дизель не могли установить? Он в десять раз меньше, а мощность во столько же раз больше!

Генерал допил квас и внимательно посмотрел на оппонента.

— А топливо для своего дизеля ты вырабатывать будешь? У локомобиля много недостатков, но одно неоспоримое достоинство: его топливо — дрова. В них у нас недостатка нет.

Кеша поднял руки. Про солярку он и забыл. Привык, что ее можно достать на любой заправке! А с заправками здесь туговато. То топливо, что есть, используется для вездеходов и «Мурены», а Хранитель как-то не рассчитывал на межсистемный нефтепровод. Свои запасы у России есть, и запасы огромные, но сколько труда необходимо вложить, пока «черное золото» раскроет им свои объятия.

Вернулся Одоевский, следом за ним — половой с подносом, уставленным всяческой снедью: блины, пирожки с говяжьими губами, жареные ломти свинины, соленые грибы, капуста, тарелка с корнишонами. Поставил на стол, ушел. Вернулся еще с одним подносом, на котором лежали кольцами колбасы и еще пирожки — с требухой.

— Так жрать, — вздохнул Иннокентий, мрачно поглядывая на собственное пузо, — ни в жизнь не похудеешь!

— Так не жри! — прорычал Волков, вцепившись крепкими зубами в румяную колбасу. — Нам больше будет!

— Фиг вам! — по-индейски выругался Кеша, начиная со свиных ребрышек.

— Хозяин! Вина! — потребовал князь Алексей.

Приковылял Джон Сильвер с громадными часами. Постукивая мозолистым пальцем по циферблату, он произнес, косясь на Волкова:

— По приказу господина генерала вино подаем только опосля шести вечера. Звиняйте, ваше сиятельство! — и вернулся назад за стойку.

Князь перевел недоуменное лицо на Волкова. Тот лукаво усмехнулся.

— А что вы думали? — Андрей Константинович говорил негромко, чтобы его не услышал трактирщик. — Уж если я объявляю борьбу с пьянством, то исключения не допускаются. Алексей Никитич, что вам дороже: Великая Россия или чарка первача? Не мне вам объяснять, как много значит личный пример.

— Не понял вас, Андрей Константинович, — возмутился князь, — русскому человеку за обедом, да чтоб и не выпить чарку! Какой вред от сего?

— Вред есть, и немаленький, — возразил генерал, — есть люди, для которых чарка — это начало пьянки. Скажете, мало таких людей? Вздор! Да половина России, причем большая! И способ здесь может быть только один: если человек не в состоянии ограничить себя в выпивке, то мы придем к нему на помощь. Даже если он не просит.

— Военная демократия в действии, — заметил Иннокентий, налегая на еду.

— Вроде я вас понял, — как-то неуверенно заключил князь, — но винца выпить все же неплохо было бы!

«Ни хрена ты так и не понял!» — подумал Волков. Не видевши пропитой страны, вообразить ее очень трудно. Не в силах сознание нормального человека предположить подобное безумство. А после ознакомления народов Руси с «крепышом» этот процесс уже пошел.

— Кстати о работе! — вмешался Ростислав. — А что, на подноске воды для котла обязательно должен быть задействован подросток? Как-то это не очень...

Волков проглотил очередную колбаску и спросил:

— А что, он надорвется, раз в час два ведра воды из реки притащить? У Аникейки батьки нет, погиб два года назад во время пожара в слободе, зато есть мамка и четверо младших сестренок. Работает он девять часов в сутки пять дней в неделю плюс пять часов в субботу, воскресенье — выходной. Получает по взрослому тарифу — два рубля в месяц, семью кормит, мужиком себя чувствует — это плохо? Это плохо, когда в пятнадцать лет мужиком себя чувствуешь, ответственным за семью?

— Во затронул! — проворчал премьер-министр. — Я в общих чертах спросил...

— В общих чертах, господа, вы все сами увидите завтра. Сегодня вами займется наш квартирмейстер, он же комендант, покажет новые жилища, выдаст все необходимое, отведет в баню и прочее, короче, я к вам его пришлю. Ба! Это, видать, за мной.

Последнюю фразу он произнес, увидав, как в трактир вошел его адъютант в сопровождении какого-то моряка. То, что это моряк, Иннокентий понял по грязной бандане, плотно облегающей бритый череп. Генерал поднялся из-за стола и прошел навстречу гостю. Пожал ему руку, шепнул что-то адъютанту, кивнув на оставшихся за столом, раскатисто засмеялся на какое-то замечание морского волка. Хохоча, он вышел из трактира, а следом за ним вышел и моряк. К столику подошел адъютант Волкова.

— Господин генерал приказал мне после того, как вы отобедаете, проводить вас к коменданту, господа! — звонким мальчишеским голосом, немного запинаясь, произнес юноша.

Министры переглянулись. Ростислав высказал общеемнение:

— Спасибо, дружок. Как ваше имя?

— Мирослав! — покраснел тот. — Мы, Адамовичи, из Западной Руси будем.

— Значит, земляк! — засмеялся довольный Иннокентий. — Слышь, земеля, садись перекуси с нами. Мы-то уже поели, а тебе когда еще доведется! Небось целый день в разъездах?

— Садитесь, молодой человек! — предложил князь Одоевский, недоумевая про себя, отчего его коллеги заинтересовались этим пареньком. Хлопчик как хлопчик. Что на побегушках, то понятно — работа такая,

— Благодарствуем! — поклонился им Мирослав и сел за стол, на который по знаку Каманина половой поставил чистый прибор и бокал квасу.

— Будем знакомы, — произнес символический тост премьер-министр. — Я — Ростислав Алексеевич Каманин, вот это — Алексей Никитич Одоевский, а прямо напротив вас — Иннокентий Михайлович Симонов.

Мальчишка-адъютант вскочил и застыл с раскрытым ртом. Ростислав иронично поинтересовался:

— В чем дело, молодой человек? Горячо?

— Прошу прощения, ваши сиятельства! Вы... Ростислав Алексеевич... ведь вы...

— Да, — спокойно подтвердил Каманин, — я тут премьер-министром работаю, господин Симонов — министром культуры, а князь Алексей — главный министр по сибирским землям. Да вы садитесь, ешьте, мы вам вовсе не хотели аппетит портить, кушайте! Вот эти колбаски, право, они недурны. Правда, после господина генерала их там мало осталось... но есть еще пирожки с требухой, тоже восхитительные. Что вы так смотрите? Понимаю, не каждый день с министрами обедаете, привыкайте. Авось и с царицей придется когда-нибудь трапезу делить. Мы, пока город не достроим, здесь харчеваться будем, по-простому.

Подождав, пока Мирослав утолит голод, министры тронулись в путь. Адъютант провел их мимо штабелей и тюков, по легкому мосту перешли Гдову и направились к Малым вратам, которыми ранее пользовались лишь рыбаки да солдаты из крепости, направляющиеся порыбачить или прикупить рыбки. Местность здесь была поделена на участки, обозначая контуры будущего посада. Каждый участок имел площадь в десять соток, и на нем проводились работы «нулевого цикла»: вбивались сваи, рылись ямы под фундамент, с почвы снимался дерн. К каждому из участков подводами подвозились глина, песок, известь и камни.

Миновав первый «квартал» будущего посада, путники вступили во второй. Здесь уже было положено по несколько венцов, связанные в углах в «шип» либо, как будут называть позднее, «в немецкий угол». Повсюду слышался веселый перестук топоров, кое-где перемежаемый отборным матом полуответственных работников: мастеров, измерителей и бригадиров. Как сообщил Мирослав, на строительстве работало тридцать девять строительных артелей по восемь человек каждая.

Прошли мимо кузнечного ряда. Здесь производили необходимые для стройки скобяные изделия и шанцевый инструмент: лопаты, заступы, кирки, скобы, гвозди и прочее. Бородатые кузнецы устроили себе перекур и пили студеный квас, а их могучие подручные-молотобойцы валялись на траве. В стороне от кузниц стояла небольшая доменная печь, доменка, возле которой находились залежи древесного угля и гематита, доставленного водным путем ажно с севера Онеги. Там, в селении Повенец, были обнаружены залежи железной руды, а водный путь Онега — Свирь — Ладога — Нева — Балтийское море — Двина — Чудское озеро позволил обеспечить доставку такого нужного груза. Единственную трудность создавали шведы, хозяйничающие в Ингерманландии, но ради такого дела русские пошли на хитрость, арендовав в Пруссии несколько судов с мелкой осадкой и укомплектовав их командой матросов, которым была одна дорога — на виселицу. Выправив капитанам документы фламандских негоциантов, Волков щедро платил морским волкам за руду, которую, согласно легенде, они доставляют на верфи Амстердама. Для отвода глаз граф и впрямь послал несколько кораблей в Амстердам, но львиная доля гематита оставлялась в Гдове.

Следующий квартал. Практически готовые избы, доводкой которых занимаются по два-три человека с артели: рубят сараи, конюшни, бани, настилают крылечки, вешают ставни. К одной из таких изб адъютант подвел своих спутников.

— Денис Петрович! — крикнул он в раскрытое окошко. Из окна выглянул недовольный мальчишка.

— Чего надо? — недружелюбно поинтересовался он. — Отдыхают они после обеда.

— Я сейчас генералу доложу, как комендант дело свое справляет, пусть потом не обижается!

Голова в окошке исчезла, вместо нее появилась сытая рожа с обвязанной платком щекой. Это был сам квартирмейстер будущего Свято-Софийска Денис Горшков.

— Я вовсе не отдыхаю, — буркнул он, — зубы, будь они неладны! — Слово «они» он произнес на дреговичский манер, получилось забавное «аны».

Ростислав Алексеевич глянул на опухшую со сна рожу, оценил «домашнюю заготовку» и обреченно махнул рукой. Сейчас мы ему поблефуем!

— Мирослав, голубчик, — произнес он громко, не глядя на Горшкова, — передайте генералу, что коменданта я велел повесить. Сдается мене, что у него за душой помимо отдыха в рабочее время еще немало грехов... Что?

Квартирмейстер уже валялся в ногах у премьер-министра. Обхватив шевровый сапожок Каманина, Денис Петрович прижался к нему щекой.

— Пощади, батюшка! Пощади, родимый! Не лишай живота!

Хитрый Горшков краем уха слышал, что первый министр любит, когда ему говорят честь по чести, не изворачиваясь. Тогда можно еще надеяться на снисхождение, а если человек начинает лгать, пощады не жди. Эту легенду Ростислав раскручивал сам с особой тщательностью. Грамотно пущенные слухи выполняют за тебя процентов двадцать работы.

— Встань! — приказал он. — Ты ведь знаешь, что распоряжением генерала рабочий день установлен в девять часов, и он не предусматривает послеобеденного сна! Знаешь?

— Помилуйте, господин премьер-министр! — Плут верно просчитал ситуацию, рассудив, что выше генерала Волкова может быть только персона первого министра. — Да где же вы видели, чтобы у коменданта был рабочий день в девять часов! Да я только в половине третьего утра спать лег — пересчитывали с дьяками поступившую руду и припасы!

Тут Горшков не солгал. Действительно, должность коменданта хотя и является прибыльной, «хлебной», но спокойной жизни она своему обладателю не дает. Как заведенному нужно постоянно быть в движении: считать, делить, вести учет, расход и присматривать, чтобы ничего не сперли. Видимо, он надавил на правильную клавишу, потому что Каманин неожиданно повернулся к своим спутникам и весело произнес:

— Верно излагает, сукин кот! Да только знаю я, что нету среди их братии праведников. Ладно, квартирмейстер, на первый раз ты отделался легким испугом. Но смотри мне! А теперь веди показывай, где тут у вас можно разместиться государственным людям.

Денис Горшков быстро вскочил на ноги, отряхнул пыль с колен и мягким голосом заговорил:

— Не извольте сумлеваться, лучшие хоромы для вас приготовлены. Три избы возле самой речки, рядом затон, рыбку в час досуга половить можно, крылечки с резными балясинами, фениксы на коньках, ставеньки полированные...

— Комендант! — покачал головой Ростислав. — Мы не на отдых сюда приехали и не на рыбалку! Веди показывай, едри твои копыта в центр циклона!

Испуганно присевший Горшков послушно потрусил вперед.

Глава 9. Гея. 1701 Европейский политик и интриги молодого льва

2 марта 1701 года король шведский Карл сидел за столом в столовой замка Вайден и завтракал. В конце февраля его двадцатипятитысячная армия высадилась в Голштинии и легко выбила оттуда датчан, захвативших ее в декабре прошлого года.

Король Дании Фредерик Четвертый, устав ждать обещанных сюрпризов от бывшего русского царя, заключил военный союз с польским королем Августом, направленный против Швеции. Августу некуда было деваться — вступив на польский трон, он обещал освободить Ливонию, и теперь агрессивно настроенная шляхта требовала крови, которую в случае чего могла пустить и самому королю. Тем более что на протяжении долгого времени война польского дворянства против собственного короля являлась не преступлением, а своего рода квестом. Итак, Августу пришлось от слов переходить к делу. В начале декабря он подписал указ о созыве польского ополчения, а также ввел в Польшу несколько полков саксонского войска. Когда количество вставших «под ружье» перевалило за двенадцать тысяч, Август лично повел свое войско на северо-запад. Чтобы в случае конфуза позору было меньше, он по совету своего бывшего собутыльника Петра оставил себе на время похода лишь титул саксонского курфюрста.

Странное это было войско. Ядро его составляли отлично обученные саксонские солдаты, преданные своему сюзерену, но остальная часть войска была набрана из «джентльменов удачи». Вояки эти, даже не вступив в Ливонию, уже испытывали легкое похмелье от еще не опустошенных подвалов Риги. Польско-саксонская армия на кураже захватила несколько лифляндских крепостей и устроила по этому поводу грандиозный пир.

Двадцать первого декабря Август все-таки вспомнил, зачем заявился в Лифляндию, и отдал приказ двигаться к Риге. Вопреки его предположению и давешним обещаниям Иоганна Паткуля (ныне прохлаждающегося в Мадриде) лифляндское рыцарство не спешило брать в руки оружие и начинать справедливую войну против своих угнетателей. Подивившись на армию пьяниц и обжор, лифляндские дворяне пожали плечами и решили не гневить Господа.

Пока воинство Августа веселилось в окрестностях Митавы, рижский губернатор Дальберг объявил мобилизацию и успел укрепить городской вал и стены. В итоге с наскоку Ригу взять не удалось, а войскам Августа пришлось начать правильную осаду. Правильная осада в понимании Августа заключалась в посещении маркитанток и обозных шлюх, беспробудном пьянстве и редких взглядах через подзорную трубу в сторону Рижской крепости. Пару раз с похмелья он отдал приказы идти на приступ, но всякий раз потрепанных солдат защитники Риги встречали таким оглушительным хохотом, что сконфуженные вояки Августа откатывались назад — к запасам еды и вина. И было от чего хохотать: на средневековую крепость надвигалась полупьяная толпа, вооруженная чем угодно: начиная от дреколья и заканчивая незаряженными пищалями. Нескольких выстрелов из крепостных орудий обычно оказывалось достаточно, чтобы нападающие кидались врассыпную.

Карл, узнав о «бесчинствах поляков в Лифляндии», предложил Дальбергу помощь, но тот благородно отказался, сообщив королю, что «вскорости эти пьяницы уберутся по домам».

Датчане же были настроены более решительно. В середине декабря они захватили Голштинию и город Киль. Двадцатого числа шестнадцатитысячная армия датчан высадилась в Померании и захватила Рюген, Штральзунд и Шверин. Вслед за этим планировалось прогуляться в земли Мекленбурга, но тут наконец проснулся шведский король.

В начале января к нему прибежал его друг, шурин и собутыльник герцог Голштинский. Задыхаясь в слезах и соплях, он поведал ему о вероломстве короля Дании и попросил защиты. Присутствовавший при этом разговоре французский посол граф Гискар пролил вино на манишку, справедливо предположив, что сейчас произойдет обильное кровопускание его кошельку. Он не ошибся. Карл допил последний кубок вина и повернулся к нему:

— Мой друг! — произнес он по-французски. — Вот мне и понадобились вещественные доказательства нашей дружбы. Мой сенат поддерживает англичан, но лично мне ближе Франция и король Людовик. И если вы меня поддержите, то благословение сената мне не нужно. И шпага моя в грядущей войне за испанское наследство будет принадлежать потомкам моего знаменитого тезки. Но мне, черт побери, необходимо покончить с врагами Швеции!

Гискар медленно наклонил голову и отбыл в посольство писать письмо своему королю. Письмо король должен был получить не позже десятого января, двое-трое суток на обдумывание ответа (в эти трое суток гонцу предписывалось отыскать старого пройдоху-монарха и добиться от него вразумительного ответа), значит, числу к двадцатому смело можно ожидать королевского решения. Пятнадцатого Карл собрал сенат. Узнав, что против Швеции ополчились две такие могущественные страны, как Дания и Польша, советники короля пришли в ужас и стали предлагать мирное решение конфликта. Один за другим выступающие говорили об истощенной казне и неготовности страны к войне. Король за полтора часа прений не проронил ни звука, лишь рассеянно смотрел по сторонам, как бы ища в этом трусливом стаде единомышленников. Но тщетно. Как только поток скулежа прервался, он, гремя шпорами, взобрался на кафедру и почти слово в слово со своим земным воплощением объявил:

— Милостивые государи! Я решил никогда не вести несправедливой войны, а справедливую кончать лишь гибелью моих противников. Я нападу на первого, объявившего мне войну, и, когда одержу над ним победу, этим, надеюсь, наведу страх на остальных.

Пристыженные советники переглянулись, но еще отец Карла отучил сенат спорить со своим королем. Поскулив для порядка еще, они согласились с королевским указом о мобилизации.

«Шведская армия была отлично вооружена, оснащена и обучена. Каждый солдат и офицер получал от государства надел земли, который обычно сдавался в аренду обывателям, обязавшимся содержать владельца. Правительство обеспечивало рекрутов мундиром, оружием и жалованьем во время военных действий. В Швеции король мог располагать значительными по тем временам силам — 34 000 пехотинцев и кавалеристов регулярных войск и 38 линейными кораблями, команды которых насчитывали до 15 000 матросов.

Боевой дух шведской армии был чрезвычайно высок, что объяснялось особым религиозным настроем, основанным на протестантском учении о Божественном Предопределении. Этот настрой поддерживался полковыми священниками, которые утешали раненых и умирающих, надзирали за образом жизни солдат и выполнением ими религиозных обрядов. Пасторы внушали своей пастве в мундирах фатальное восприятие войны. Например, при штурме артиллерийских батарей, всегда связанном с крупными потерями, солдаты не должны были пытаться укрыться от картечи и ядер — им предписывалось идти в атаку в полный рост, с высоко поднятой головой, и думать, что без воли Божьей ни одна пуля не заденет никого из них. После сражения офицеры, говоря об убитых, вновь подчеркивали, что на все воля Божья.

Во время сражения священники часто выходили на поле боя и поддерживали паству словом, а иногда и делом, Многие священники погибали, когда под пулями врага пытались возвратить на поле боя бегущих шведов.

Самым сильным доказательством Божьего благословения была победа — а шведы привыкли побеждать. Солдаты были убеждены, что шведская армия послана Богом покарать еретиков и грешников, бесчестных и нечестивых князей, которые начали эти войны без справедливых причин. Для поддержания этого убеждения священники прибегали к бессовестным софизмам и фальсификациям Священного Писания, впрочем, иногда довольно наивным. Так, один священник доказывал перед эскадроном, что шведы — это новые израильтяне, так как если прочесть наоборот древнее название главного противника народа Божьего Ассирии — Ассур, то получится Русса, то есть Россия.

Религия нужна была и для поддержания в солдатах жестокости: слова «кара» и «месть» в то время не сходили с языка протестантских проповедников, черпавших свое вдохновение в страшных сценах Ветхого Завета, где израильтяне истребляют поголовно не только язычников, но даже их скот. При всем том проповеди армейских священников имели один весьма существенный изъян: из утверждения, что Бог посылает победу избранным, неизбежно следовало, что поражение означает благоволение Бога к противной стороне. Но на это до поры до времени закрывали глаза, поскольку шведская армия считалась непобедимой...»

Андрей Константинович отложил в сторону учебник истории для средних специальных учебных заведений, который так и не вышел в свет, хотя планировался к изданию в тысяча девятьсот девяносто шестом году, и подбросил поленьев в камин. Вновь взял книгу, раскрыл ее и принялся читать дальше.

«3 апреля 1700 года Карл простился с сестрами и бабкой и покинул Стокгольм; ему не суждено было сюда возвратиться. Толпа народа проводила Карла до порта Карлскруны, плача и выкрикивая восторженные напутствия. Перед отъездом король учредил совет обороны из нескольких сенаторов. Этот орган должен был заботиться о войсках, флоте и укреплениях. Сенату было поручено прочее управление внутри государства. Сам Карл желал заниматься только войной.

Короля принял на борт самый большой корабль шведского флота «Король Карл», оснащенный 120 пушками. Вступив на палубу, Карл сорвал с головы и бросил в море парик — последнюю деталь туалета, связывавшую его с прошлым...»

Странная фигура этот шведский король. Блестящее знание четырех языков, смелость, быстрота и решительность, находчивость. И беспросветная тупость во всем остальном. Типичный король типичной протестантской страны. Мы знаем только то, что нам нужно. Остальным не интересуемся. Эти качества были важны в сражениях-однодневках. Промедление и позиционная война его бесили, он говорил, что «насколько прекрасен миг боя, настолько же страшно ожидание перед оным».

Гонец возвратился ночью двадцать первого января с охраной, а в кожаном мешке, притороченном к правому боку седла, перезвякивало сто тысяч франков — пожертвование короля Людовика своему брату королю Швеции на справедливую войну против коварного и вероломного врага. По сему случаю генералы устроили торжественный пир, на котором Карл не выпил даже пива. Все его существо ликовало в преддверии сражений и битв, ожидавших его по ту сторону Зунда.

Итак, в данном случае 25 января 1701 года Карл простился с сестрами, вспомнил хорошими словами бабушку Кристину и покинул Стокгольм; о возвращении он пока не задумывался. Линкор «Король Карл» принял на борт своего тезку и, дав прощальный салют из орудий малого калибра, расположенных на верхней палубе, отвалил, подставив паруса под свежий норд-вест. В последний раз окинув взглядом пристань своей столицы, он сорвал с головы парик и помахал им в воздухе. Толпа в ответ восторженно заревела, а налетевший порыв ветра вырвал из рук короля проклятый шиньон и унес за собой.

— Один тебя забери! — беззлобно выругался Карл и надел на обнаженную голову треуголку.

К середине февраля двенадцатитысячное войско Карла расколошматило в пух и прах братьев по вере, и датский король запросил живота. Наложив на вероломного Фредерика и его страну контрибуцию в размере пятисот тысяч талеров (которую тот обязался ему быстро выплатить), шведский король раздумывал недолго. Пора было идти на помощь к Дальбергу, а заодно и проверить, в каком состоянии находится шведская Померания.

Второго марта Карл встал очень рано и долго гулял по полосе прибоя. Замок Вайден стоял неподалеку от развалин Арконы — древней столицы балтийских славян, и эти развалины пришлось обходить королю, спускавшемуся по узкой тропинке среди меловых скал к морю. Набрав горсть голышей, Карл некоторое время забавлялся тем, что швырял камни в воду, а затем резко развернулся и запустил последним голышом в кусты наверху. Там сдержанно ойкнули, но тотчас замолчали.

— Черт побери! — выругался король и заторопился обратно.

По дороге его настроение было омрачено тем, что, пытаясь поддать носком сапога по куску пемзы, он промахнулся и попал большим пальцем по гранитному валуну. Войдя в замок, он первым делом показал поджидавшему его Пиперу кулак.

— Граф! Если вашему королю захотелось в одиночестве побродить между скал, то следует оставить его в покое! Идите и заберите вашего охранника — я ему камнем голову расшиб. Думал — подсыл.

Пипер молча поклонился. Молодому льву тесно в замке, он не удовлетворен столь коротким периодом боевых действий. Но вчера из Риги пришло сообщение, что войска Августа отходят. Устав от бестолковой осады, польский король принял совершенно справедливое решение — пьянствовать можно и в Варшаве. Услыхав эту новость, Карл минут пятнадцать носился по кабинету, разбивая старинные вазы и протыкая шпагой отлично выполненные чучела птиц. В приступе бешенства он схватил свой позолоченный стул и выбросил из окна, изорвал в лохмотья шторы алькова, изгрыз свой носовой платок. Генералы попрятались по всем углам замка в надежде, что безумие короля продлится недолго.

Так и случилось. Еще немного побесившись, он прямо в мундире рухнул на кровать и уснул крепким сном. Сегодня его настроение улучшилось. «Надо полагать, — решил Пипер, — молодой король что-то придумал».

Сразу после завтрака Карл приказал Пиперу, Реншильду, Левенгаупту, Шлиппенбаху и Беркенгельму пройти к нему в кабинет для совещания. Когда генералы вошли, Карл пригласил их сесть и резко спросил:

— Ну что, господа генералы, по нраву вам такой поход? Еще две недели, и мы проедим те гроши, что нам уплатил плут Фредерик в качестве контрибуции. Август Сильный (в чем я лично сомневаюсь), этот королишка польский, этот курфюрст саксонский, этот пьяница и дамский угодник, вчера лишил нас славы, трусливо вернувшись со своими войсками в Варшаву. Я вас созвал для того, чтобы решить: что нам делать дальше? Лично я в Стокгольм возвращаться не собираюсь, одной победы моему войску явно недостаточно. Мои солдаты, черт побери, еще как следует не отряхнули с себя прах мирной жизни, а им уже предлагают расходиться по домам! Этого не будет!

Пипер на правах фаворита нерешительно предложил:

— Быть может, ваше величество, нам двинуться наперерез Августу и разбить его солдат на подступах к Варшаве?

— Поздно! — крикнул король. — Он вернется в Варшаву раньше, чем мы высадимся в Кенигсберге! А если мы нападем на его столицу, то англичане первыми завопят о переговорах!

Убедившись, что король настроен на продолжение решительных дальнейших действий, Пипер задумался. Если воспротивиться наступлению на Варшаву, то Карлу, чего доброго, захочется напасть на Россию. А Россия — это вам не Дания, которую за месяц можно исходить вдоль и поперек. Там можно плутать годами, что бы ни думал о своих талантах молодой король. И снабжение войск проводить не в пример труднее, нежели в Померании или Голштинии. Да и вести приходят из страны варваров какие-то странные. Россия не стала вступать в союз с Польшей и Данией. От большого ума или от самоуверенности? Турок два года назад разбили. Ультиматум шведскому королю выдвинули. Нет, пока нет точных сведений, нужно держаться подальше от этого края!

А Польша... там сейчас (впрочем, как и всегда) разброд и шатания. Междоусобицы, рокош. Самое время, чтобы взять ее голыми руками. А руки-то у шведов отнюдь не голые!

— Ваше величество, — медленно проговорил Пипер, — англичанам всегда можно преподнести свою версию... и англичанам сейчас не до нас. В ноябре Людовик объявил своего внука Филиппа новым испанским королем, а у меня есть сведения, что англичане этим крайне недовольны.

— Англичане всегда недовольны! — процедил Карл. — Кстати, почему они этим недовольны?

— Если державы признают Филиппа новым испанским королем, это будет означать усиление политической силы Франции. А поскольку англичане с французами никогда не ладили, они скорее всего встанут на сторону Леопольда, австрийского короля.

— А разве мать Людовика не была в родстве с австрийским домом? — недоуменно спросил Карл. — Помнится, я что-то читал по этому поводу...

— Ваше величество! — почтительно вставил Беркенгельм. — Все правители Европы в той или иной мере находятся в родстве. Но это не мешает им воевать. К примеру, ваша мать была принцессой Дании, а бабушка и вовсе — королевой…

— Они первые начали! — выпалил Карл.

Хорошо, что в то время еще не додумались вести стенограммы заседаний. Иначе множество толстых книг было бы исписано глупостями не хуже этой. Хотя, как показывает время, количество глупостей с течением этого самого времени не убавилось, но одно дело — читать о глупостях, сделанных сравнительно недавно, а другое — о средневековых глупостях. Это навроде анекдота с бородой — чем короче борода, тем актуальнее.

Генералы вместе с королем долго совещались и решили наказать Августа за вероломство, раз уж это не удалось с Данией. Поскольку бабушка Карла Ульрика была королевой Дании, внук не мог причинить этой стране серьезного ущерба, а вот относительно Польши сказать этого было нельзя. Бедняга Август, как он впоследствии жалел, что не породнился со шведским двором!

Четвертого марта войска Карла погрузились на корабли и покинули Померанию, чтобы высадиться в Кенигсберге и карающим мечом пройтись по полякам и их кошелькам. В Кенигсберг Карл прибыл седьмого и сразу же устроил смотр своим войскам. Восемь тысяч пехоты и четыре тысячи кавалерии прошло мимо своего короля, затем мимо него прогромыхало сорок две пушки с лафетами, окрашенными в традиционный для шведов желто-голубой колор.

— Молодцы, парни! — сказал король после смотра. — Имея такую армию, стыдно прохлаждаться дома.

Прибыв в Кенигсберг, он написал письмо в сенат, требуя прислать подкрепление. Сенату трудно было спорить с королем после того, как он проявил себя умелым полководцем и за три недели освободил захваченные земли. В течение месяца предписывалось послать в помощь Карлу еще пятнадцать тысяч войска. Польша была и больше, и дальше Дании. Восхвалив Господа за то, что Карлу не вздумалось воевать в Африке, сенат объявил дополнительную мобилизацию.

...Теперь у Карла была одна из сильнейших в Европе армий, девятнадцать тысяч штыков и восемь тысяч сабель при ста орудиях. Двадцатого марта эта прекрасно обученная армия подошла к Цехануву, где королю Карлу доложили, что его хочет видеть Аврора Кенигсмарк — фаворитка короля Польши. История сохранила ответ короля:

— Передайте этой подстилке, что у шведского короля на нее не стоит. Если бы вместо нее был сам Август, тогда бы я еще подумал.

Камер-юнкер короля Беркенгельм передал графине ответ в письменном виде, так как не решался его повторить. Взбешенная Аврора Кенигсмарк умчалась в Варшаву и передала ответ Карла своему царственному любовнику. Случилось это утром. Любовник провел ладонью по небритому подбородку и велел запрягать карету. Он разумно полагал, что с верными саксонцами Варшавы не отстоять, а на поляков можно не рассчитывать. Таким образом, Карл вошел в столицу Речи Посполитой без боя. Распустив польский гарнизон и наложив на Варшаву контрибуцию в сто тысяч талеров, он расположился во дворце и предался хандре.

Первого апреля Карл созвал своих генералов на совет.

— Итак, господа, поскольку с нами решительно никто не желает сражаться, я принял решение добиваться испанской короны.

Генералы ошалело переглянулись.

— Ваше величество полагает... — начал было Реншильд.

— Это шутка, — кротко пояснил король, — сегодня первое апреля. Я слышал, как придворные сегодня утром разыгрывали друг друга. У славян какие-то странные обычаи...

— И в чем была странность? — осторожно поинтересовался Пипер. Он не любил подобных ситуаций. Король и так был непредсказуем, а уж если он начинал обращать внимание на местные обычаи, то жди беды.

— Один человек сказал другому, что видел приказ о его казни через повешение, подписанный лично мной. Тот не верил и смеялся. Тогда я вышел и подтвердил. Беднягу хватил удар.

— Это будет полякам уроком, — сказал жестокосердный полковник Арвед Горн, назначенный комендантом Варшавы, — разговаривай они по-польски, тогда ваше величество их бы не поняли.

— Жалкий народ! — подтвердил Реншильд. — Имея свой язык, разговаривать на французском. Я неоднократно был в Париже — там по-польски не говорят.

Карл отвернулся и посмотрел в окно кабинета на наступавшую весну. Два месяца он вдали от родных берегов, а славы нет и тени. И эти еще раскаркались.

— Я вас созвал не затем, чтобы обсуждать нравы и обычаи поляков. Мои воины скоро обрастут дурным мясом и уверуют в свое бессмертие. Что нам делать и куда наступать? Отсюда, если не ошибаюсь, недалеко и до России, не так ли, граф Пипер?

Пипер тактично откашлялся. Вместо него ответил Шлиппенбах:

— Видите ли, ваше величество, чтобы идти на Россию, необходимо по меньшей мере тысяч сорок пехоты и десять тысяч кавалерии. Иначе мы не дойдем даже до Смоленска. Конечно, в период так называемой Смуты Григорий Отрепьев дошел до Москвы с отрядом численностью в пятнадцать тысяч человек, но...

— Что но? — встрепенулся король.

— Во-первых, он был русским; во-вторых, выдавал себя за умерщвленного царя Дмитрия Рюриковича; в-третьих, тогда была Смута! Ваше величество, вы никогда не были в России, зачем вам это надо?

Шлиппенбаха Карл недавно возвел в чин генерала, поэтому его нынче потянуло на философию. Тем не менее Реншильд, хотя и недолюбливал предыдущего оратора, подтвердил:

— Приличной армии там делать нечего. Бедная страна, редкие города. Мы попросту умрем там от голода, ваше величество. Россия в десять раз больше Швеции, и это по самым скромным подсчетам. От Варшавы до Москвы не меньше тысячи миль!

— И там нет моря! — вздохнул Пипер.

— Все! — крикнул Карл. — Но мой отец воевал с Русью, и воевал успешно!

Пипер еще раз вздохнул.

— Кто знает, ваше величество, как сложилось бы у вашего отца, когда бы не война России с Речью Посполитой, теми самыми поляками, в столице которых мы нынче находимся. Всяк знает, что невозможно вести войну на два фронта — тогдашний русский царь предпочел заключить со Швецией Столбовский мир и сосредоточить все силы на борьбе с Польшей.

— Вы полагаете, граф, — надменно произнес король, — что мой отец не справился бы с Московией?

Реншильд, Шлиппенбах и Беркенгельм синхронно фыркнули. Пипер осторожно сказал:

— Россия в случае необходимости может выставить армию в двести тысяч человек. И хотя воюют умением, фактор численности в данном случае играет не последнюю роль.

Карл вскочил со стула и раздраженно заходил по комнате. Сжатые в кулаки пальцы побелели от напряжения, желваки катались по скулам. Внезапно он остановился и посмотрел на своих советников.

— Надеюсь, разбить Августа нам силенок хватит? Что скажете, Реншильд?

— Его нужно сначала найти, — пожал плечами тот. Пипер, которому смертельно не хотелось идти на Россию, вытащил свой главный козырь.

— По моим данным, король Август вместе с верными войсками отступил к Кракову, где ожидает пополнения из Саксонии и от казачества правобережной Украины.

— Что еще за страна такая? — нервно засмеялся Карл — сегодня ему пришлось узнать о географии больше, чем за всю предыдущую жизнь. — Что за государство такое, я вас спрашиваю?

— Западная Малороссия, — ответил Шлиппенбах, — такое же сумбурное, как и Речь Посполитая. То оно становится частью Польши, то частью России, а то и вовсе объявляет независимость. Постоянно с кем-нибудь воюет: то с Московией, то с Польшей, то с Турцией.

Король что-то прикинул в уме.

— Краков — это далеко? — спросил он.

— На двести миль южнее Варшавы, — ответил Шлиппенбах. Он в отличие от короля в географии и истории разбирался хорошо.

— Тогда наш путь лежит на юг! — воскликнул молодой шведский король.

Глава 10. Гея. 1701 Явление Ренессанса на Восточно-Европейскую равнину

К тому времени как должен был выпасть первый снег, царица Софья и кабинет министров вернулись в Москву — на последнюю зимовку. Следующую зиму правительство России решило провести в новой столице, которую теперь называли по-всякому: Гдов-Софийский, Софьеград, а то и попросту — Софией. По проекту город должен был называться Свято-Софийском, но для приставки «Свято» необходимо было благословение Константинопольского патриарха, а звать его в недостроенный град было как-то неудобно. Опять же собор Святой Софии, без которого не было бы и названия, был только заложен осенью в сентябре месяце. Неподалеку от собора начинались работы по возведению дворца царицы и здания правительства. Весь этот ансамбль планировалось связать наподобие Красной площади в Москве, где бы можно было проводить парады и военные смотры.

Клич, брошенный государыней, привлек на «стройку века» чуть ли не пять тысяч человек работников: мастеровых, резчиков по дереву, краснодеревщиков, каменщиков, кровельщиков, скульпторов и архитекторов, кузнецов и жестянщиков, колесников и шорников. Всякого рода авантюристы, искатели приключений, лучшей жизни и доли стекались на строительство нового города. Премьер-министру пришлось срочно подписать указ о создании первой в России полиции — не все прибывавшие в будущую столицу искали честного заработка, многие мыслили лишь о том, как наполнить свой кошелек за счет честного человека. С середины июля по сентябрь пришлось казнить восемнадцать шулеров и десяток карманных воров, многим объявили банницию на польский манер: человек, замеченный в лихих делах, изгонялся из города с соответствующей записью в Особом реестре полицмейстера. Отныне он не имел права переступить городской черты, а нарушившего это правило ссылали либо в Кемь, либо в Мезень, а то и вовсе в Читу.

Прослышав о замыслах русской царицы, из Европы в Гдов прибыли многие видные мастера того времени. В частности, из Италии, на территории которой шла война между Австрийской и Французской империей за испанскую корону, прибыл Бартоломео Растрелли — известный скульптор, сыну которого в земной реальности предстояло создать Зимний дворец в Санкт-Петербурге. Чуть позднее, в октябре, Гдов посетил знаменитый английский архитектор и математик Кристофер Рен. Будучи признанным специалистом по планировке городских кварталов и увязыванию различных типов зданий с естественным ландшафтом, он предложил Софье Алексеевне свои услуги. Царице весьма понравился живой и бойкий (несмотря на скорое семидесятилетие) старичок, и она поручила ему планировку своей новой столицы.

Несмотря на натянутые отношения со шведским королевством, некоторые купцы из этой страны посетили Гдов, и вскоре среди европейских негоциантов разнесся слух, что московская царица нуждается в мраморе, граните и прочем строительном и отделочном камне и готова хорошо за него платить. Караваны судов, груженные известняком и его производными, потянулись в Чудское озеро. Псковские и новгородские купцы мгновенно пересмотрели свои приоритеты и склонялись от выгодного, но далекого Архангельска на более близкий Гдов. Вложив немалые деньги в расширение Псковского тракта, псковские и новгородские кумпанства для пробы прислали в новую столицу небольшую партию товара — глянуть, пойдет ли торг. Торг пошел. Вестимо, шкиперы предпочитали быть в двойном барыше. Кому охота гнать обратно порожние корабли, когда есть возможность загрузить их товаром.

К началу зимы Каманин поручил главе Посольского приказа, которого нынче охотно называли министром иностранных дел, подготовить проект меморандума к ноте, обращенной шведскому королю по вопросу использования русла Двины (Наровы). Нота была отправлена в Стокгольм еще в начале лета, но, как мы знаем, Карла там уже не было, а шведский сенат оставил рассмотрение этого документа до возвращения короля. Помня, что на Земле Карл домой вернулся ажно в 1715 году, премьер-министр решил отправить князя Глинского с меморандумом в Краков, где Карл расквартировал свое войско на зиму.

Войны со Швецией пока не планировалось, иначе две крепости, контролирующие фарватер Наровы (так ее называли в Эстляндии), можно было взять и без спроса. Уточнив и еще раз обговорив все пункты меморандума, Юрий Васильевич Глинский отправился в путь по маршруту Псков — Динабург — Вильно — Гродно — Варшава — Краков. Обратно его ждали под Новый год. Надежды на благоразумие Карла было мало, но за эксплуатацию двинских вод Россия обещала платить по пять тысяч ефимков в год, а для не слишком богатой казны шведского короля это была изрядная сумма. Не все же время ему кормиться с контрибуций — Августа он пока так и не поймал, но за следующий год планировал окончательно разобраться с этим «саксонским гулякой».

Пятнадцатого июля войска Карла и Августа впервые сошлись на поле битвы. В распоряжении Карла, напомним, было около двадцати пяти тысяч солдат. Август после бегства из Варшавы кинул клич, на который под его знамена собралось около тридцати тысяч; восемь с половиной тысяч саксонцев, десять тысяч казаков привел с собой Микула Сердюк — правая рука Мазепы. Одиннадцать тысяч поляков встали под ружье за своего короля. Остальные паны либо грызлись между собой, либо с интересом подглядывали за дерущимися. Гетман Украины, поскольку царица Софья отказалась от его услуг, тут же предложил их Августу. Как видим, по количеству войска преимущество было на стороне Августа, но шведы были и сплоченнее, и сильнее. Полдня саксонские войска, расположенные в центре, сдерживали натиск основных сил Карла, а казаки, стоявшие на левом крыле, даже несколько раз переходили в контратаку. Поляки, занявшие правый фланг, сражались ни шатко ни валко; их всех теснил один корпус Левенгаупта. Но, как только солнце началось склоняться к западу, удачный выстрел из польского орудия сразил наповал зятя шведского короля — Фридриха Голштинского.

Рассвирепевший Карл лично возглавил конницу и стремительным ударом в правый фланг опрокинул польские ряды. Поляки побежали, смутив своим беспорядочным отступлением казаков, так как бежали прямо к ним в тыл. Украинцы тоже дрогнули и задали стрекача, а оставшемуся в одиночестве Августу вместе с его саксонцами пришлось отступать на северо-запад, в сторону Силезии. Наступающий вечер оставил Карла наедине с брошенным польским обозом и возвестил об очередной виктории шведов. Побродив остаток лета и начало осени по Польше в поисках врага, Карл отвел свое войско в Краков. Там его и надеялся застать князь Глинский. Август, по слухам, вернулся к себе в Саксонию, где зализывал многочисленные раны и собирал новое войско. Попутно он устраивал балы и прочие развлечения, где хвастал набрать войско и разбить мерзавца Карла будущей весной. Ни одна более-менее симпатичная дама не прошла мимо его потных ручонок, всем он говорил кумплименты, посылал убийственно прельстительные взгляды, а ноздри его горбатого носа хищно раздувались при виде любой незнакомой красавицы.

Каманин говорил, что Ришелье на месте Карла Двенадцатого подослал бы женщину с ножом; пользуясь слабостью саксонца, Мазарини подослал бы даму с сифилисом, а Лаврентий Палыч — ревнивого мужика с ледорубом, но шведскому королю эти методы были неведомы. Он предпочитал честное сражение и в поисках Августа рыскал аки кот по амбару в поисках мышей. Генерал Волков опасался, что в горячую голову Карла придет идея похода на Россию, и держал на всякий случай в Изборске полк своих ревенантов. После июльского сражения ревенантов передислоцировали в Курск, а в Изборске расквартировали пятитысячный корпус генерала Бориса Петровича Шереметева, вооруженный и оснащенный по последнему слову техники. Техники, естественно, восемнадцатого века. Единственное, что позволили себе усовершенствовать «кураторы», — артиллерию, которая перестала быть гладкоствольной. Первое нарезное орудие — пищаль — было создано в России в конце шестнадцатого века, но до сих пор идея его была до конца непонятна. Как известно, перевод армий на нарезное оружие на Земле начался лишь в девятнадцатом веке, но географическое положение России требовало более решительных мер по оснащению войска. Страна не могла позволить пылиться перспективным проектам в забвении на полках.

Академик Каманин, возглавивший специальную комиссию по исследованию залежей документов в Поместном, Дворцовом и Артиллерийском приказах, утверждал, что ничего нового, идущего вразрез с общепринятыми этическими нормами и законами развития общества, изобретать не нужно. Все давно изобретено, просто по разным причинам не запущено в производство. Среди всяческого рода предложений, прошений и жалоб Алексею Михайловичу удалось откопать и рецепт приготовления бездымного пороха (считается, что на Земле его изобрел французский инженер Вьель в 1884 году), и проект двигателя на ракетной тяге (известно, что первые пороховые ракеты запускали еще казаки Запорожской Сечи), и даже нечто весьма отдаленно напоминающее арифмометр. В принципе страна, не жалеющая денег на разработку этих проектов, должна была как минимум остаться при своих. Автору любого изобретения не хватало обычно двух вещей: средств и связей наверху. Но это уже несущественно — при соответствующем интересе государства к кустарям-одиночкам должен был наблюдаться прогресс. Хотя случаи бывали презабавные.

В 1694 году в Москве один кузнец испросил в Стрелецком приказе восемнадцать рублей на постройку приспособления, с помощью которого человеку «возможно было летать аки птица». В течение месяца изготовил он аппарат наподобие крыльев, которые пристегивались к рукам, но в расчеты вкралась ошибка — кузнец не взлетел. Приказано боярином Троекуровым всыпать бедолаге двести батогов да выправить на нем восемнадцать рублей, продав его кузницу вместе с инструментом. Ошибся кузнец лишь в одном. Крылья не должны были двигаться, а следовало закрепить их неподвижно на раме. Тогда бы получился дельтаплан. Но эффект крыла тогда еще не был известен — дело закончилось трагедией. Этого кузнеца затем разыскали люди Ромодановского — оказался на демидовском заводе в Туле, куда попал вместо каторги. Стал этот Кузьма Жемов работать в Гдове на контракте. В течение двух лет он должен был отработать свой долг казне, заплатившей за него Демидову, а затем мог быть свободен.

Много искусных мастеров прибыли в Гдов. Кого освободили по прошению от колодок, и они не за страх, а за совесть отрабатывали выкуп, а кто явился и сам. Одним из первых прибыл скульптор из Риги Матиас Петерс — ученик знаменитого Рупертса Бинденшу. Он взялся за проектирование и строительство собора Святой Софии — главного храма будущей столицы. Казна выкупила крепостного бояр Татищевых Якова Григорьевича Бухвостова — знаменитого русского зодчего, два года назад вместе со своей артелью закончившего строительство Успенского собора в Рязани. Ходили слухи, что должны приехать некоторые мастера из Парижа, но пока ничего определенного сказать было нельзя.

Итак, пока крепость Гдов быстро расширялась, преобразуясь в будущую столицу русского государства, в политической жизни России тоже происходили перемены. К началу 1702 года устаревшая система приказовокончательно велела долго жить, уступив место министерствам. Бояре и министры Государственной Думы долго кроили и перекраивали сферы приоритетов каждого министерства, лаялись непотребными словами в отсутствие высоких персон, пытались даже кидаться врукопашную. Лаянка шла весь 1701 год. В конце концов приняли проект, по которому Пушкарский, Стрелецкий, Рейтарский и остатки Бронного приказов реорганизовались в министерство обороны, глава Аптекарского приказа стал министром здравоохранения, Посольский приказ был преобразован в министерство иностранных дел, недавно созданный Академический — в министерство образования, Земский, Казенный и Разрядный приказы слились в министерство экономики. Приказ тайных дел соединили с Преображенским приказом и передали в ведение князю-кесарю Ромодановскому под названием министерства государственной безопасности, Разбойный приказ отныне велено именовать министерством внутренних дел, и главе его Апраксину Петру Матвеевичу переданы дела и Холопьего приказа. На основе Ямского приказа создавалось министерство связи и информации, на основе Поместного и Хлебного приказов — министерство сельского хозяйства.

В ноябре вернули из ссылки князя Голицына. Василий Васильевич, которому исполнилось уже пятьдесят восемь лет, был сослан навечно с семьей царем Петром в Каргополь. Но затем его недоброжелатели, видно, посчитав Каргополь недостаточно отдаленным, сослали бывшего фаворита Софьи еще дальше — в Мезень, к Белому морю. Там умерла от цинги почти вся его семья, сам он непонятным способом остался жив. Да сохранил Бог единственную отраду — сына Алексея, с которым и вернулся опальный князь ко двору царицы. Сыну шел уже двадцать девятый год — самый зрелый возраст для мужа.

Глянула царица на бывшего любовника и расплакалась. Старик, да и только! Волосы седые, лицо в морщинах, глаза слезятся от авитаминоза. Расцеловала некогда дорогое лицо. Ласково поприветствовала княжича Алексея, вытерла слезы.

— Ну, здравствуй, батюшка! — горько улыбнулась она. — Уж прости, не сразу тебя нашли. Никто и не ведал, куда тебя отправили после Каргополя. Да и я после девяти лет монастыря сразу не сообразила...

— Ох, Сонюшка! — вздохнул старик. — Двенадцать лет уж прошло, дюжина целая. Я уж совсем старый стал, одна ты не изменилась, хотя чего я, старый, глупость глаголю — ты стала еще красивей!

Царица рассмеялась.

— Вижу, что кумплименты ты говорить не разучился! Хотя и старше ты меня на пятнадцать годков, да не молодею и я. Давай-ка, дружок, отпустим Алексея Васильевича, дабы не скучать ему от стариковских разговоров, а сами посидим и покалякаем. Я специально ради такого дела половину дня освободила...

Князь Василий повернулся к сыну:

— Иди, Алеша, прогуляйся по Москве. Можешь взять мою карету.

Молодой человек поклонился государыне и отцу и быстрым шагом покинул светлицу.

— Пройдем-ка, друг разлюбезный, в мой кабинет, — предложила царица, — подкрепимся и поговорим.

— О чем? — спросил Василий Васильевич — он, конечно, знал о наличии нового фаворита и нынче чувствовал себя не в своей тарелке.

Нет, он не ревновал. Все чувства давно прошли, время, говорят, лечит многие раны. И сердечные, и душевные. Не знал князь, как себя вести с этой новой Софьей, разучился за двенадцать лет с царями гутарить. Видя его неловкость и сама испытывая нечто схожее, Софья Алексеевна мягко улыбнулась и потрепала бывшего любовника по руке.

— Брось, батюшка, себя мытарить. А поговорим мы с тобой немного о том, что было. Подольше поговорим о том, что есть. И хочешь не хочешь, придется говорить о том, что будет. А будет точно — планируем мы изменить в России многое. Пойдем, что ли?

Рука об руку царица с князем прошли в ее кабинет, где накрыт был завтрак на двоих. Молчаливый лакей отодвинул стулья, зажег дополнительные свечи и, повинуясь знаку Софьи, бесшумно удалился.

— Ну что же, князь, — произнесла Софья, — восхвалим Господа за дары его и попросим благословения на все наши начинания, пусть пошлет нам прощение за грехи наши и направит на путь истинный.

— Аминь! — торжественно произнес Голицын. — Не скрою, Соня, необычное у меня сегодня настроение. Испытываю словно некий прилив сил, давно забытое чувство значимости и собственной пользы... Только вот немолодой мой организм притупляет уже все эти чувства. Но хоть на старости порадоваться! Не за себя, так за тебя!

— Налей малаги, Василий! — Она грустно смотрела на старого друга. Причем старого в обоих смыслах. Все эти годы она помнила его таким, как увидала в последний раз, — стройного мужчину с лохматой русой головой, в польском кунтуше, с саблей на боку да в красных шевровых полусапожках с острыми носками. Ничего не осталось, лишь лохматая непокорная голова с непослушными, но уже седыми прядями.

Василий Васильевич взял графин, и царица с болью заметила, что руки его дрожат.

— Погоди, князюшка, я сама, — ласково, но решительно забрала у него графин и наполнила лафитники, — чай, в Мезене погано с продуктами?

Князь пожал плечами. Эта затея со встречей ему переставала нравиться. Еще один такой прокол, и поймет царица, что никуда не годен князь Голицын, что старому жеребцу пора на покой. На вопрос ответил не сразу, как бы усилием воли переносясь в прошлое.

— Рыбы много — море рядом. Плохо зимой с овощами — многих цинга губит. Одна капуста квашеная, да репа разве что еще... север, матушка.

— Пей, дружочек! — улыбнулась Софья. — Мы тебя немного подлечим и подкормим. Намедни указом вернула я тебе, Василий Васильевич, и честное имя твое, и все поместья и вотчины. Прости, что вспомнили о тебе так поздно, милый друг! А что ж ты сам ни одного письма не прислал, не напомнил о себе? Неужто гордость взыграла?

Тщательно пережевав ослабевшими от цинги зубами гусиное крылышко, князь ответил:

— Ох, Соня, какая гордость! Ты себе не представляешь, насколько глухое это место! Острог, монастырь да поселок рыбацкий. Ну, разве что ушкуйники наведываются еще. Меня отдельно поселили, между монастырем и поселком. Да и в разговоры с опальным князем никто вступать не стремился. Так и жили затворниками! Много чего передумал за годы эти я.

Царица незаметно наполнила лафитники. Видать, князь хотя и ослаб телесами, но силу духа сохранил. Не зря же выжил почитай один из всей своей семьи! Наблюдая, как Василий расправляется с молочным поросенком, удовлетворенно хмыкнула.

— Очень рада я за тебя, что остался ты прежним. Хотя бы внутри. Давай еще накатим!

Мысленно отметив новое слово из уст царицы, поднял лафитник.

— За тебя, Самодержица Всея Руси, Великия, Малыя и Белыя! Живи долго!

Осушив до дна, принялся закусывать.

— Расскажи мне, Сонюшка, что за человек боярин Каманин, новый твой премьер-министр? — попросил он, утолив голод.

Софья смешалась. Слывшая среди министров и прочих «аппаратчиков» бабой простой, «своей в доску», о личных делах она разговаривать не привыкла.

Во-первых, достойных женщин рядом не было. Всякого рода княгини и боярыни, посещающие дворец и официально состоящие в свите царицы, интересовались житейскими новостями токмо ради сплетен, дельного совета от них ни в жизнь бы не дождался. А полоскать свое белье на ветру свободы — на такое она решиться не могла. Мужикам-министрам же было не до бабьих глупостей, управиться бы со своими бесконечными делами.

Во-вторых, возраст уже был далеко не девичий — это сдерживало еще больше. Хвастаются своими похождениями либо вовсе зеленые девчата, либо выжившие из ума старухи. Проходя бочком мимо зеркала, они садятся на лавки и, шамкая, вспоминают: как это было?

Было еще и в-третьих. Чувство неловкости, стеснения, какого-то неудобства перед бывшим любовником. Она — вот она, по-прежнему молодая и прекрасная, а Василий Васильевич — уже почти старик. Ростислава не попросишь о предоставлении князю Голицыну того же препарата, что позволил ей сбросить десяток лет. Нет, не поймет Ростислав, зачем бывшего фаворита осчастливливать долгой жизнью... когда-то он был реформатором и сторонником прогресса, но теперь, после двенадцати лет ссылки... нет! И об этом царица решила промолчать.

Решив, что своим вопросом поставил Софью в неудобное положение, князь принялся извиняться.

— Погоди, Василий Васильевич, не в этом дело. Что-то задумалась я. Премьер-министр... Ростислав Алексеевич человек сложный, сложный и необычный.

Князь вытер уголки рта кружевной салфеткой и, сложив вчетверо, отложил ее в сторону.

— В чем выражается его необычность? — поинтересовался он. Царица рассмеялась.

— Видать, князюшка, ты его и не видал вовсе!

— Не видал, — подтвердил Голицын, — а что я должен был увидеть? Вот если бы у тебя в министрах медведь ручной ходил, тогда да!

— Медведь, — подтвердила царица, — только не ручной. Третий год приручить не могу.

Князь смущенно кашлянул.

— Помнится, царица, меня ты быстро приручила.

Софья Алексеевна вспыхнула. Память проклятая, не вовремя напомнила давние годы, девичье томление, признание, первый поцелуй и кудрявую голову князя на вышитой подушке. Воспоминания отступили сразу же, как она взглянула на сидящего перед ней старика.

— Подлечить тебя надо, милый друг, — улыбнулась она тепло, — я на миг глаза прикрыла, вспомнила тебя младым... а открыла глаза — прости... князюшка, не тот сокол ты нынче, которого я из походов ждала, чьих детей из себя вытравливала! Из-за которого гнева Господня не убоялась! Полно, князь, не виню я тебя ни в чем — сама виновата девица, прошу лишь об одном: не вини и ты меня, не вини!

— Сонюшка! — встал на колени Василий Васильевич. — Да у меня и в мыслях не было!

Царица подошла к нему, преклоненному перед ней, обняла седую голову и заплакала.

— Лишил нас Господь счастья, князь. Видно, недостойны были...

— Господь тут ни при чем, — возразил он, — мы проиграли битву за трон этим голодранцам Нарышкиным. Была б ты мужиком, народ никогда не пошел бы за Петром — гулялся бы он и поныне в Преображенском в солдатики.

— Была б я мужиком, ничего бы у нас с тобой, князюшка, не получилось. Ты ж на мужиков в отличие от братца моего не западаешь...

— Так правда сие? — Василий Васильевич встал с колен и присел на стульчик. — Слухи эти и до Мезени дошли. Я думал, враки! Нечего сказать, хорош царь у нас был!

Царица явно обрадовалась тому факту, что разговор перешел в другое русло. «Ностальгия — это чувство, которое кончается на трапе самолета, прилетевшего в Ленинград!» — сказал однажды пейсатый господин из Израиля, и толпа ему рукоплескала. Ностальгия — это тоска по чему-то навсегда ушедшему, а потому возврата она не предусматривает. Софья мысленно поупражнялась в софистике и с облегчением поняла, что время залечило даже те раны, о которых она не подозревала.

— Так вот, Василий Васильевич, премьер-министр — один из тех немногих, благодаря кому я вернула себе царский титул. Их было мало. Взявшись буквально из ниоткуда, они сплотили вокруг себя верных и надежных людей из числа тех, кто при Петре был в опале, и похитили меня из монастыря. Братец мой болтался по чужим странам, грех было власть не взять.

— И Ромодановский вам просто так ее отдал? — недоверчиво спросил князь.

— Когда речь идет о жизни и смерти купца, торговаться значительно легче! — хмыкнула царица, произнеся аллегорию в духе генерала Волкова. — Федор Юрьевич, как всегда, занял позицию более сильного. Работа у него такая.

Голицын помолчал, а затем жестко сказал:

— Палачу все равно, какой власти служить, это ты верно заметила, Сонюшка, лишь бы работа была.

— Он скорее волкодав, — улыбнулась царица, — дядя всегда старался предугадать царские желания. Ты вот что, князь! Ты отдохни, поправь здоровье — оно тебе еще понадобится. Мы планируем еще вас на службу царскую привлечь, не супротив?

Голицын устало пожал плечами. Сожженный адреналин наполнил жилы безволием и безразличием. Хотелось сейчас только одного: исхлопотать себе пенсию и поселиться в ближнем посаде, не вспоминая о том, что было... не задумываясь о том, что будет. Ощущение непомерной ноши исчезло. Однако осталась стертая в кровь спина.

— Посмотрим, государыня, — уклончиво ответил он, — тяжко мне нынче. Видать, года давят.

— Ну-ну, старик! — насмешливо произнесла она. — Сию минуту мы тебя и не зовем. Ступай отдохни. Но долго не залеживайся — ты нужен нам!

Князь Голицын поклонился бывшей любовнице и поцеловал протянутую руку. Софья Алексеевна позвонила в колокольчик, и в двери вошел негр-мажордом.

— Иван, проводи князя до кареты, — приказала она, — и возвращайся сюда.

Насмешливо посмотрела вслед ковыляющему князю, стерла неупавшую слезинку.

— Благослови тебя Господь! — прошептала царица. Сколько раз она наблюдала его, уходящего, в прошлом? Не перечесть...

Вошли два лакея, чтобы убрать со стола. Видать, получили указание от чернокожего Ивана. Резко тряхнув головой, как бы отбрасывая в сторону наваждение и ностальгию, она подошла к рабочему столу и включила ноутбук. Подождала, пока загрузится операционная система, открыла дворово-должностную сказку, которую Ростислав называл «штатным расписанием», и принялась ее изучать.

Пирог поделен был давно, остались только крохи... царица остановилась на министерстве сельского хозяйства. Глава его боярин Снетков давно жаловался на отсутствие компетентных помощников. Надеясь, что князь Голицын все правильно поймет (ну откуда ему взять целое министерство), она ввела в сказку новую должность — заместитель министра по поместному надзору. Быстро добавила примечание: «курирует все сельскохозяйственные угодья и поместья-вотчины». Черт его знает, что получится, но когда-то у Василия Васильевича был план по реорганизации сельского хозяйства всей России. Пущай экспериментирует!

Вернулся мажордом. Царица оторвалась от компьютера и спросила:

— Где все?

— Генерал Волков с Ростиславом Алексеевичем смотр проводят... на Лубянке. Велеть запрячь карету, ваше величество?

— Вели! — кивнула государыня. — Посмотрим, что там граф затеял.

Генерал Волков проводил ежегодный смотр дворянского ополчения и регулярного войска. Со временем он надеялся вообще отказаться от иррегулярных войск, так как они не отвечали требованиям стандартов генерала. Какое войско может быть из мужиков, обряди их хоть в тигелеи, хоть в панцири, а хоть и в бронежилеты! Настоящего солдата нужно долго готовить, а какой из мужика солдат, когда он про покинутое дома добро думает и о том, не подскочит ли к женке сосед вертлявый, пока хозяин отсутствует. Но сама идея перевода войска на контрактную систему была нова не только для России на Гее, но даже для России земной. Поэтому он всячески старался подчеркнуть неготовность дворянского ополчения перед наблюдателями: князем-кесарем Ромодановским, боярами Апраксиным, Басмановым и Юрьевым. Тут же переминался и премьер-министр, иногда прилюдно соглашавшийся с графом, тут же торчала и графиня Лавинье, непонятно чего ради променявшая теплое место у печки на морозную площадь.

Согласно новым правилам, ополченцы проходили мимо генерала и его свиты. Дьяк из военного министерства зачитывал фамилию боярина, размер поверстанного надела, число душ крепостных и количество ратников, которых он должен был представить на смотр согласно верстке. Генерал скептически посматривал на тщетно пыжившихся мужиков и не понимал, кому нужно такое войско. Таким его и увидала Софья Алексеевна, самолично прибывшая на Лубянскую площадь: скучающим, недовольным и сквозь зубы матерящимся. Серебряные пуговицы на новом генеральском мундире были покрыты инеем, и окружающим сегодня отчего-то казалось, что таким же инеем покрыто и генеральское сердце.

— Ну как вам, граф, не холодно? — игриво спросила она Андрея Константиновича.

— Мне стыдно, а не холодно, государыня! — искренне ответил Волков, прижав руку к груди. — Разве ж это солдаты? Это — солдатики! Разве так должны проходить мимо государыни ее воины? Это мне напоминает налет бригады армян на водокачку!

— Каких еще армян? — не поняла царица. — Вы не могли бы разъяснить?

— Хачиков — что тут разъяснять! — буркнул граф. — Вот полюбуйтесь, идут защитники отечества! Марионетки, инвалиды, бомжи Нечерноземья! У нас в Бобруйске шлюхи ровнее ходили! Ну ничего, я знаю тридцать две позы «Камасутры», и эти баре их узнают!

Дьяк Перепелкин подождал, пока подойдет следующее подразделение, и гнусаво возвестил:

— Следующий — боярин Моховой! Приготовиться Нелюдову!

От толпы тревожно ожидающих своей очереди бояр отделился всадник на рыжем мерине и медленно потрусил к утоптанной дорожке, что вела мимо наблюдателей. Следом за ним двинулись шестеро ратников, причем один из них умудрился вывалиться из седла, не проехав и тридцати шагов.

— Брависсимо! — ядовито прокомментировал генерал. — Моховой, после смотра ожидаешь меня у штаба в позе одинокого бедуина, собирающего трюфеля! Я вам, братцы, устрою легкий сердечный приступ! Бригада патологоанатомов не разберется! Перепелкин, кличь следующего!

По «гаревой дорожке» двигались, втянув головы в плечи, ратники боярина Нелюдова. Сам он гарцевал на лошади, а его люди шли пехом.

— Эй, на шхуне! — заорал Волков. — Где лошадок потеряли? Рядом с цыганским табором ночевали? На месте стой! Нелюдов, ко мне, остальные на месте!

Ромодановский украдкой показал боярину кулак. Граф Волков иронично шмыгнул носом:

— Докладывай, боярин, почему не по уставу на смотр явился. Где кони?

Нелюдов в свою очередь протрубил своим хоботом партию трубы из «Аиды» и искренне ответил:

— Нет лошадок, ваше сиятельство. Хворь какая-то приключилась — все передохли. Одна моя кобылка осталась.

— Из сапных яслей поели, — сочувственно кивнул генерал, — а на кой ты им сабли прицепил, чтобы гениталии себе пообрезали?

— Ась? — не понял боярин.

— Иди! — махнул рукой Волков. — Дьяк, следующего!

Софья немного потопталась сзади, не решаясь выйти, чтобы не смущать честной народ. Затем, окончательно продрогнув, ухватила под руку премьер-министра и укатила с ним в своем экипаже куда-то в сторону Гдовы. Волков неодобрительно посмотрел им вслед и принялся издеваться над очередными горе-вояками. Это действо продолжалось еще часа полтора, пока последний из бояр не протащил своих людей мимо генерала.

— Слушать сюда! — громко прокричал Волков. — Сейчас перед вами пройдут два полка новой регулярной армии, которая еще только создается, но у которой большое будущее. Взгляните же на настоящих солдат русской армии, и вы поймете, почему я сегодня ругался и зверствовал! Петр Данилович, приступайте!

Командующий сухопутными войсками боярин Басманов махнул зажатым в руке красным флажком. Через полминуты от края Лубянки раздался грохот барабанов, и на площадь вступили войска нового типа. Четко печатая шаг, впереди шел сводный взвод барабанщиков, а за ним колоннами поротно — два полка пехоты Московского гарнизона с командирами полков и батальонов во главе. Девять колонн прошло мимо, вызывая строевым шагом легкое дрожание мерзлой земли. Когда звук барабанов утих, генерал торжествующе кивнул:

— Орлы!

— Согласен, — кашлянул в кулак Ромодановский, — уразумел и я, отчего вы были так недовольны, Андрей Константинович. А я грешным делом подумал, что вы выпимши.

Волков повернулся к закутанному в шубы князю-кесарю.

— Настоящий офицер должен быть слегка под хмельком. Об этом в Уставе сказано: «До синевы выбрит и слегка пьян». А местные командиры — наоборот.

— Как это? — не понял Ромодановский.

— Слегка выбрит и до синевы пьян.

Все послушно засмеялись. Боевой офицер всегда внушает уважение, а если он генерал... хочешь не хочешь, а вежливо хохотнуть надо. Иначе начальство подумает, что не уважаешь. Но от речевок Волкова люди смеялись без натуги. Хорошо смеялись.

— После такого смотра не грех и в легкую пьянку поиграть, господа! — заметил нерешительно дьяк Перепелкин. — Согреть душу.

Волков молча развернулся к нему, окинул пристальным взглядом. Пожевав губами, вынес вердикт:

— Признайся, Матвеич, что исправил букву в своей фамилии!

— Какую еще букву? — не понял тот.

— Ну, литеру! — поправился граф. — «И» исправил на «ё», когда все поссать вышли! Был «Перепилкин», а стал «Перепелкин». Что, тебя без полуштофа дьявол не отпускает? За бороду держит?

— Ваше превосходительство! — перекрестился дьяк. — Не к ночи упоминать лукавого! Что вы! Мы, Перепелкины, с тринадцатого века охотой на перепелов промышляли, посему и наречен наш род фамилией такой!

— Да? — недоверчиво ухмыльнулся граф. — А мой род, значит, на волков охотился! Занятно! Ладно, господа, все свободны! Кто по кабакам, а кто — по бабам. Лично мне после нынешнего смотра тошно и хочется блевать. До свидания!

Он за руку попрощался с Ромодановским и, приложив ладонь к козырьку, лихо двинул по направлению к собственному экипажу, мурлыча поднос строчки из «Охоты на волков» Владимира Высоцкого:

Волк не может нарушить традиций.

Видно, в детстве, слепые щенки,

Мы, волчата, сосали волчицу

И всосали: нельзя за флажки!

— Федор, трогай! — крикнул он кучеру, усаживаясь на мягкое сиденье. — На волков охотиться — это вам не перепелов из рогатки стрелять! Выю порвать можно!

Карета мчалась по вечерней Москве, а из полураскрытого окошка доносилось негромкое пение генерала:

И мне поют перепела,

Что ты опять перепила,

И, упившись до изумленья, умерла!

Глава 11. Земля. 2004 Внебрачный сын Отчизны — бастард вселенского масштаба

Чиновник раздраженно посмотрел на полковника Степанова.

— Тебе, полковник, какие шлюхи нашептали проверить этот транспорт? От кого был получен приказ о досмотре борта 714? Тебя же расстрелять за это мало, чистоплюй ты этакий!

Дело было в конце апреля на одном из пограничных аэродромов Карелии. Позавчера Степанову верный человек сообщил о том, что через подконтрольный ему аэродром собираются отправить партию оружия, предназначенного для тех воинов, что воюют втихаря, прикрывая банальные библейские места сурами из Корана. Степанов долго размышлял, а затем сделал единственный, как ему показалось, правильный вывод. Три года назад он провел некоторое время в Чечне и насмотрелся там на всю жизнь. И если трупы по ночам ему не снились, то чувство жесточайшей несправедливости и собственного бессилия заставляло до сих пор просыпаться по ночам и по несколько часов лежать без сна, сжимая кулаки в какой-то животной ярости.

Поразмыслив, он решил твердо одно: если уж он не в состоянии прекратить этот позор на Кавказе, то безобразия на подконтрольной территории не допустит. Любой ценой. Благо в свои тридцать семь он холост, одинок и озлоблен на весь белый свет. «Мастер реванша» — называли его в штабе Северного округа, и называли не за красивые глаза, а за злопамятность и хватку. Степанов не прощал никаких обид, буде обидчик честь по чести не принес извинений, непрофессионализма в любой области, а также лжи и особенно — хамства.

Всего этого мог и не знать чинуша, прибывший из Москвы и размахивающий бумажкой от замдиректора ФСБ. Напрасно непосредственный начальник Степанова генерал-майор Федькин подавал «высокому» гостю отчаянные знаки, призывающие того утихомирить свой темперамент и перейти от неуставного выяснения взаимоотношений на плацу перед всем батальоном охраны к конструктивному разговору в кабинете начальника аэродрома. Не прошло и полминуты, а Федькин уже понял, что добром дело не кончится. Позорить командира перед подчиненными запрещает Устав внутренней службы, но штатскому чиновнику было плевать на все уставы. По мере того как тот входил во вкус своей обвинительно-угрожающей речи, на плацу все замирало: перестали без толку болтаться позади дворники из числа солдатиков карантина, вылизывая территорию после зимы; офицеры-прапорщики, построенные в единую линию перед своими подразделениями, перестали жевать жвачку и сморкаться в кулаки; даже прилетевшие недавно грачи перестали орать на высоких тополях.

— Молчать! — проревел полковник Степанов, раздувшийся от гнева, точно кобра перед мгновением атаки.

Подавившись очередным матюгом, чиновник смолк. Нечасто ему затыкали рот на периферии. Полковник повернул багровое лицо к генералу и глянул на него так, что тот понял однозначно — быть Третьей мировой. Сегодня. После обеда.

— Господин генерал! — подчеркивая слово «господин», своим зычным голосом вопросил Степанов. — По какому праву вычесанное из самой Москвы чмо осмеливается оскорблять командира воинской части в присутствии его подчиненных?

Пока генерал двигал своей тяжелой челюстью и одновременно пытался придумать такой вариант ответа, что бы устроил обоих оппонентов, гость из Москвы опомнился от контратаки.

— В моей власти тебя, полковник, сделать снова лейтенантом! — почему-то сбившись на фальцет, с пафосом воскликнул он.

— Ну все, п...ец! — негромко сказал Федькин.

— Смирно! — гаркнул полковник, отчего на тополях спряталась в почки едва проклюнувшаяся молодая зелень. — Как стоишь, падла, перед боевым офицером! Смирно, сказал!

Полковник рванул портупею и выхватил оттуда тяжелый ПММ. Быстро передернув затвор, он шагнул к чиновнику и приставил холодное дуло к его лбу. Тот вытянулся в струнку помимо желания.

— Кузьмич! — тоскливо произнес Федькин. — Тебе это надо?

Василий Кузьмич Степанов убрал дуло пистолета от рожи эфэсбэшника и, глядя сквозь генерала, четко сформулировал:

— Оскорбление командира части при исполнении служебных обязанностей лицом непонятного уровня ответственности, звания и половой принадлежности! — Произнеся последнее определение, он смачно сплюнул под ноги франтоватому чиновнику. — Род Степановых насчитывает восемь поколений офицеров старшего и высшего звена! Моему деду в лицо подобную гнусность не осмеливались сказать даже энкавэдэшники, а это многое значило! Предлагаю дуэль!

— Что? — охрипшим басом выдавил генерал. — Какая дуэль, Кузьмич? На дворе двадцать первый век, а ты себя Дантесом вообразил! Ну, пристрелишь ты этого Пушкина, а что мне с тобой делать прикажешь?

— Готов ответить по всей строгости закона! — процедил полковник. — А поскольку я — лицо оскорбленное, сиречь зачинщик — он, то имею право выбора оружия и условий поединка. Мое условие: пистолеты, пятьдесят метров, прямо сейчас на плацу! Пусть ищет секунданта!

Степанов еще раз сплюнул под ноги эфэсбэшнику и отошел к своим офицерам, которые сбились в кучку и о чем-то переговаривались.

— О чем спор? — спросил он, подходя.

— Сперва хотели вам «неотложку» вызвать, а теперь ставки делают — три к одному! — неодобрительно ответил начальник штаба. — Балбесы, одно слово!

— Маловато! — ответил Василий Кузьмич. — Михалыч, будешь моим секундантом?

Подполковник Иващенко сумрачно глянул на своего начальника. Переубедить того было невозможно — это знал весь округ.

— Тяжелый ты человек, командир! — вздохнул он. — Тяжелый, но надежный. Как ротный миномет. Буду.

Полковник молча пожал руку своему заместителю и кликнул заместителя по вооружению. Приказав тому принести точно такой ПММ, он продолжил разговор с Иващенко:

— Слушай, ты прикажи ребятам отойти от места дуэли шагов на сто — больше эта дура ошибиться не должна. Пускай глядят, как мужики должны отвечать на оскорбление.

— Так что, Кузьмич, дуэль в воспитательных целях?

— Пуля — дура, и ты — дурак! — беззлобно ответил полковник. — Когда хотя бы один из десяти оскорбленных врежет своему начальнику под яйца, вот тогда у нас будет демократия. Тогда, а не когда газеты имеют право писать всякую хренотень! И если хотя бы десять человек из присутствующих сегодня когда-нибудь вспомнят меня и проделают нечто подобное, я буду знать, что жил не зря.

В то же самое время между генералом Федькиным и Кириллом Смирновым, эфэсбэшником из Москвы, тоже происходил неприятный разговор.

— Тебя где так разговаривать с людьми учили? — хрипел сорвавший голос Федькин. — Вроде в столице живешь, а такой болван! Ты хоть стрелять умеешь?

Эфэсбэшник тоже разволновался, но он никак не мог поверить в реальность происходящего. Казалось бредом, чтобы вот так в наше время оскорбленный офицер мог потребовать дуэли. Он нервно сглотнул и визгливо поинтересовался у генерала:

— Почему вы не прекратите эту комедию, Николай Петрович? — Смирнов похлопал себя по карманам в поисках сигарет. — Это же черт знает что такое. Какие-то дуэли, офицерская честь и прочие глупости...

— Э, Кирилл, да ты впрямь идиот! — раздраженно фыркнул Федькин. — Рассуждаешь о понятиях, о которых не имеешь ни малейшего представления! Честь офицера — это последнее, что осталось у людей, которых на каждом шагу предает своя собственная страна и равнодушно смотрит, как они бесятся с голоду. И ты, дурак, эту честь сегодня смешал с говном!

— Что вы заладили — дурак, идиот? — закричал эфэсбэш-ник. — Сказали бы лучше, что мне делать?

— Что делать, что делать... раньше надо было думать! — рассердился окончательно Федькин. — Если будешь вести себя как мужик на дуэли, то, возможно, полковник и не пристрелит тебя. Наш Кузьмич шибко мужество уважает.

Выкурив сигарету одной-единственной затяжкой, Смирнов нервно расстегнул кожаную куртку и потянул за узел модного галстука.

— Вы, генерал, вообще соображаете, что делаете? — спросил он. — Вы знаете, что произойдет в случае моей смерти? Вас раздавят, как букашку!

Федькин неожиданно успокоился.

— Полковник у себя дома. Власти у меня никакой. Так что... готовьтесь к поединку. Вон вам и оружие несут, кстати...

И генерал, подобно Понтию Пилату, умыл руки.

Странной и нереальной казалась эта дуэль. Посреди бетонированного плаца на расстоянии пятидесяти метров друг от друга стояли два человека. Метрах в десяти от каждого из них замерли секунданты: начальник штаба подполковник Иващенко и генерал Федькин. За пределами плаца чернели шеренги солдат, глазеющих на невиданное действо. Стиляга полковник даже дал фору эфэсбэшнику — позволил стрелять тому первым. Можно было бы разыграть и другим образом — на момент расхождения с сигналом, по которому начинать дуэль, но Степанов выбрал именно такой порядок.

— Если Бог жив, то его милостью прикончу мерзавца, даже выстрелив вторым. С пятидесяти метров попасть в меня не так и легко...

Над плацем застыла тишина. Конечно, если бы можно было перенести дуэль, то скорее всего она бы не состоялась. Время остудило бы даже такую горячую голову, как у полковника Степанова, а уж у генерала нашлось бы множество причин для прекращения этой служебной анархии. Не говоря уже о том, что Смирнов вполне мог вызвать по мобильнику подкрепление.

Нынче, пока кровь еще не успела остыть, даже Федькин смотрел на это с неким неземным фатализмом. Кирилл, сам того не желая, оскорбил честь мундира, который с гордостью носил и генерал. Он докурил сигарету и на правах старшего подал команду:

— Начинайте!

Эфэсбэшник долго целился в ненавистное лицо Степанова, как бы позабыв основные правила стрельбы. В грудь попасть было куда проще — если не мгновенная смерть, то тяжелое ранение обеспечено. В случае чего остался бы жив для трибунала и полковник, и самому Кириллу было бы не в пример легче оправдаться. Но он прицелился в лицо...

Пистолет ПММ — модернизированный пистолет Макарова — от прототипа — пистолета ПМ — внешне отличается увеличенной пластиковой рукояткой более удобной формы. Но главным отличием является использование нового, усиленного (высокоимпульсного) патрона 9x18 ПМ-М. Если его старший брат был беззастенчиво содран с «Вальтера», то ПММ по мощности патрона и его поражающему действию вплотную приблизился к пресловутому «парабеллуму».

Именно пуля из такого патрона обожгла щеку командира части. «Пижонство! — подумал Василий Кузьмич. — Пора кончать с этим благородством! Пару сантиметров — и несправедливость восторжествовала бы в очередной раз». Он навскидку выстрелил и попал эфэсбэшнику в правый глаз.

— Финита ля комедия! — громко сообщил присутствующим. — Или что говорил в таких случаях Фантомас, не помню...

Федькин бросился к лежащему телу и перевернул его на спину. Мертвый Смирнов глянул на него пустой глазницей. Череп был цел — пуля осталась внутри. Генерал вскочил на ноги и бросился к Степанову.

— Кузьмич, твою мать! Ты что, не мог ему ливер прострелить?

— Зато шкура осталась цела, — философски заметил Степанов, — а глаз можно и искусственный вставить — сейчас такие глаза из стекла и фарфора делают...

— Ты меня, как марионетку, за яйца не дергай! — взвился генерал. — Я думал, что ты ему руку прострелишь или ногу! Что теперь делать?

— Скажешь, что я промахнулся, — равнодушно произнес Степанов, — и вообще делай как знаешь.

Он понюхал дуло пистолета, из которого только что уложил своего обидчика, прошел в штаб мимо застывших по стойке «смирно» военнослужащих своей части. Солдат и офицеров. Пацанов и мужиков. Отдал честь своим «орлам» и как бы прощальным взглядом окинул замерший строй. Молча кивнул и пошел дальше. К командирам подразделений подошел начальник штаба.

— Фельдшер здесь? Идите поработайте коронером.

— Что же теперь? — спросил командир первой роты. — Арестуют Батю?

Подполковник Иващенко не ответил на вопрос капитана. Испытующе посмотрел на изваяния шеренг и сипло кашлянул, прочищая горло.

— Сынки! — обратился он к солдатам. — Вы видели, как офицер должен стоять за свою честь. Вы запомните этот момент на всю свою жизнь, в течение которой многие попадут в подобное положение. Кто-то стерпит, а кто-то отомстит, проявив характер. Решать за вас не будет никто — только вы сами... сами!

Подполковник помолчал минуту, а затем приказал офицерам увести людей с плаца. Молча закурил, постоял, глядя в окно командирского кабинета, через открытую форточку которого вот-вот должен был донестись характерный звук, сообщивший об обретении окончательной свободы полковником Степановым. Прошло полчаса, сорок минут, час... Начальник штаба чертыхнулся и поспешил к входным дверям, затем, задыхаясь от волнения и тревоги, поднялся на второй этаж. Вот она — дверь командирского кабинета, единственная дверь в штабе, обтянутая кожей и звукоуплотнителем. Батя любит работать в тишине.

Он постучал костяшками по перетянутой коже, ободрал о корд фаланги. Никакой реакции, тишина. Рванув на себя дверь, вломился в кабинет — никого. На командирском столе лежат забытые перчатки, да дымится в пепельнице окурок сигареты... полная фигня! Компьютер на столе вспыхивал огоньками-звездочками.

— Посыльный! — заорал начальник штаба.

Вбежал молодой солдат, полугодичник из второй роты.

— Боец, командир заходил к себе? Где он?

Солдатик растерянно посмотрел на пустой кабинет и пожал плечами.

— Никак нет! — произнес он, растягивая слова. — Он зашел при мне и не выходил. Товарищ полковник, а кто стрелял на плацу?

— Разговорчики! — одернул зарвавшегося бойца Иващенко. — Ты что, Абдулла?

Пожимая плечами, он вышел из штаба и направился к генералу — доложить обстановку.

За пятнадцать минут до этого сидящий в кресле Степанов закурил сигарету «Кэмэл» и достал из пистолета обойму, в которой осталось всего одиннадцать патронов. Высыпав из обоймы их все, внимательно рассмотрел, как бы пытаясь угадать, какой достанется ему. Подержав жменю смертоносных пилюль в руках, принялся ловко снаряжать магазин.

— По-моему, вы несколько торопитесь! — прозвучал незнакомый голос. Полковник поднял голову — напротив него в кресле сидел еще сравнительно молодой человек в генеральском мундире. Хотя тот же Шойгу в сорок лет блистал в парламенте с двумя звездами на каждом погоне. У этого звезда всего одна, но видно, что получил он ее не в бойскаутах, а за дело.

Не ответив, принялся заканчивать свою работу. Незнакомый генерал с интересом наблюдал за ним. Граф Волков (а это был он) испытывал известную робость. Не каждый день в роли генерала приходится заговаривать зубы «взаправдашним» полковникам. На старушке Земле он выше чина сержанта не поднялся, а все нынешние звания получил, воюя и творя в иных мирах. Степанов на одном дыхании вставил снаряженный магазин в рукоятку и ладошкой вогнал до упора.

— А вы что, можете предложить альтернативный вариант? — со спокойствием самурая спросил он, закуривая последнюю в жизни сигарету.

— Могу! — кивнул генерал. — Только необходимо ваше моментальное согласие. Времени на раздумья у вас, видите ли, нет вообще. Гарантировать могу лишь одно: вам не придется совершать никаких действий, идущих вразрез с вашими понятиями об офицерской чести.

Степанов затянулся во всю мощь своих легких, так что половина сигареты превратилась в пепел.

— Согласен! — просто сказал он. — Я думаю, что докончить начатое у меня еще будет шанс?

— Безусловно! — подтвердил Волков. — Только вот будет ли у вас желание...

Он встал и далеко отодвинул кресло. Компьютер на командирском столе показывал заставку «Сквозь Вселенную».

— Ну что, полетели? — мягко спросил он.

Не докурив сигарету, Степанов проследовал за неизвестным визитером в санузел. Там мерцал синевой уже знакомый нам портал. Генерал сделал приглашающее движение рукой.

— Туда? — удивился полковник.

— Да. Сквозь Вселенную! — подтвердил генерал и первым шагнул в портал.

— Черт побери! — воскликнул Степанов, когда остался один. — Лучше уж туда, чем лоб дырявить!

Он достал из кителя фляжку с коньяком и быстрым глотком опустошил ее. Затем облизал губы и щукой прыгнул следом...

— Твою мать! — выругался граф Волков, когда ему в живот ударилось тело полковника и сшибло с ног. Они оба покатились под ноги Софье Алексеевне и едва не повалили ее.

— Господа! — воскликнула она, отпрыгивая с недостойной царицы поспешностью. — Что вы себе позволяете!

— Извините, государыня, — пропыхтел Андрей Константинович, принимая вертикальное положение. Премьер-министр помог подняться Степанову. — Господин полковник, кто же прыгает в портал вперед головой?

— А вы, господин генерал, мне инструкции не оставили! — огрызнулся Василий Кузьмич. — Простите, сударыня!

— Государыня! — поправил Ростислав.

— Как? — не понял полковник. — Куда это меня занесло?

— Софья Алексеевна Романова! — отрекомендовалась царица с саркастической усмешкой. — Самодержица Великия, Малыя и Белыя. Документ показать?

Полковник поднял фуражку, упавшую с головы во время отчаянного прыжка, и водрузил ее на место. Правда, перед этим потрогал вспотевший лоб.

— Хлебнул двести грамм перед стартом! — пожаловался он. — А эффект — как от графина. Вас не затруднит повторить мне то, что вы сказали ранее... или хотя бы ущипнуть?

Софья рассмеялась своим низким грудным смехом, от которого ее монолитная грудь заколыхалась с максимальной амплитудой, приведшей полковника Степанова в восторг. Заметив реакцию Василия Кузьмича, Ростислав резко сказал:

— Можем и ущипнуть. Плоскогубцами. Но это обычно не помогает.

Полковник усилием воли отвел глаза от царственного бюста (пока еще не выкормившего ни одного наследника) и столь же цепким взглядом окинул окружающую обстановку.

— Получается, я в прошлое попал? Так?

— Подтверждаю, — бесстрастным голосом отозвался граф Волков.

— Не держите меня за лоха! — свирепо оскалился Степанов. — Там на столе ноутбук лежит! Или он на микросхемах системы Микеланджело? Мраморно-гипсовый сплав с вкраплениями ясеня...

— Хорош ерничать, господин полковник! — приказал Ростислав. — Мы вас не для этого вытаскивали. Ноутбук земной, как и некоторые другие вещи. Вы в звездах разбираетесь, в смысле астрономии?

Степанов угрюмо кивнул.

— С Коперником мне не сравниться, но Большую Медведицу от Волопаса отличу.

— Так вот, — продолжал премьер-министр, — сейчас на Гее два часа ночи. Пройдемте во двор, и если найдете на небе хоть одно знакомое созвездие, можете считать меня коммунистом. Прошу вас!

На улице бушевал май. Над головами носились хрущи и пахло сиренью. Где-то ревел печальным голосом сверчок — с той стороны тянуло влагой и запахом тины.

— Пруд, — пояснил Каманин, поднимая руку, нацеленную в небо, — извольте полюбопытствовать, господин полковник!

— Господа все в Париже! — ответил Степанов цитатой из Булгакова. — Е... ный по голове, да что же это такое! Да е… ный твой в рот!

Полную восхищения речь полковника Софья Алексеевна прослушала с явным удовольствием, но генерал Волков счел необходимым напомнить о приличиях.

— Прошу прощения! — смутился Василий Кузьмич. — Лишен был женского общества долгое время.

Затем немного подумал и уточнил:

— Приличного общества.

Слуги с фонарями проводили их обратно во дворец, в столовую, где по распоряжению царицы был накрыт стол для очень позднего ужина. В тяжелых канделябрах горели стеариновые свечи с добавлением восточных и южных курений: сандала, коричного дерева, драцены, пеларгонии и сундри. Легкий аромат курений окутывал сидящий квартет и вызывал чувство релакса у прилично переволновавшегося сегодня полковника Степанова. Тело расслабилось в удобном кресле, мышцы его бездействовали, а ему так было лень пошевелить хоть мизинцем!

— Вы не голодны, господин полковник? — мягко спросила Софья Алексеевна, увидев, что гость почти ничего не ест.

Слово «господин» мягко ласкало слух и вместе с ароматом курений создавало иллюзию небытия, в котором Василий Кузьмич находился уже довольно продолжительное время. Все-таки привычка отвечать на любой вопрос начальства вывела его из состояния расслабленности.

— Прошу прощения! — улыбнулся едва ли не в первый раз за этот год (земной, конечно) полковник. — Никак не могу поверить в то, что я здесь. И мне не грозит ни смерть, ни трибунал, ничего... и голода практически не чувствую.

— Ну, голода вы можете не чувствовать, — еще раз улыбнулась царица, — а вот чашу вина испить придется. От царской чаши не принято отказываться.

Она лично наполнила кубок граммов на пятьсот токайским шипучим вином и передала ему. Бережно приняв из рук царицы кубок, Василий Кузьмич поднялся и стоя выцедил прохладный напиток.

— Отличное шампанское! — прокомментировал он, прикончив чашу.

Государыня хмыкнула. Граф Волков поднял брови.

— Софья Алексеевна! — укоризненно сказал он. — Помните, я васпросвещал, что русский офицер знает только три спиртных напитка: шампанское, водку и спирт? Кстати, господин полковник, это венгерское вино. Токай. Слыхали?

— Слыхать слыхал, а вот пробовать впервые довелось! Царица легко засмеялась.

— Прошу прощения, господа, но в винах вы абсолютно не разбираетесь! Хотя в ваших лавках этого добра полно. Сама видела! Как же так?

Ростислав завел целую речь на тему культуры потребления спиртных напитков, особенно налегая на тот факт, что в России двадцатого века к спиртному относились исключительно как к лекарству. А так как все лекарства делаются на спирту, то чем ближе формула панацеи к исходному C2H5ОH, тем оно действеннее. К тому же качественная сторона вопроса учитывалась крайне редко, а количественная — при каждом принятии. Так что бытовое пьянство — следствие отсутствия культуры распития. А поскольку у людей военных само понятие культуры — область несколько туманная, то нет ничего удивительного в том, что этот контингент классифицирует напитки по одной-единственной шкале. По крепости, измеряющейся в градусах на погонный литр.

— Ты сам-то понял, что сказал? — спросила царица у своего фаворита, когда тот закончил свой спич. — То, что у вас все хлебное вино предпочитают, я и так знаю. Одно лишь мне не понять: отчего за три сотни лет так и не смогла моя страна сладить с пьянством?

— Оттого, что не так все просто! — буркнул Ростислав. — Оттого что производство и продажа водки являются самыми доходными статьями бюджета государства. Оттого что пьяницами управлять легче — они сильно не протестуют. Оттого что в среднерусской полосе после революции оставили одних алкашей, а остальных переселили. С таким генофондом попробуй поработай!

Внезапно вмешался Степанов, которому токайское с непривычки зашумело в голове.

— Извиняюсь, ваше величество, я сам с новгородской земли. Вы видели когда-нибудь деревню алкоголиков? Ох, прошу прощения, что-то я опять не то ляпнул! Я в прошлом году видел, когда в отпуск на могилу матери заезжал. Стоят хатки без огородов, сажают только пшеницу — гонят самогон. Целый день сидят на лавках, пьют эту гарь, играют в карты. От мала до велика. Изба покосилась — подпорку. Не помогает — вторую. Ни одного замка на хате не видел — брать нечего. А ваш братец собственноручно людей спаивал, я в книжке читал. Такую вот чашу наполнял водкой и заставлял выпивать полную! Зачем ему это было нужно?

— Лукавый нашептывал! — фыркнула Софья. — У него их три штуки на правом плече сидело, и все шептали, шептали! Ума у него как у курицы было, так и с того спрыгнул! И страну за собой тянул, подлец!

— Тянул, да недотянул! — сказал Степанов. — Если вы на троне, а нынче семьсот второй год, то... то...

— Суть Василь Кузьмич схватил верно, — зевнул, прикрывая рот ладонью, Ростислав, — а о цели вашего пребывания мы проинформируем вас завтра. Вы не против? Вкратце скажу, что мы во всей этой истории выступаем в качестве работодателей. Страна испытывает нехватку в кадрах, а вы нам показались весьма перспективным и свежим решением.

Степанов дожевал кусок говядины и запил его глотком венгерского.

— Да уж. Билет в один конец. Не думал, что когда-нибудь окажусь в шкуре Саймона Трегарта[^[33].

— Он, кстати, тоже был полковником, — напомнил Волков, — так что все полковники — в группе риска. Но у нас здесь отнюдь не колдовской мир, а самый что ни на есть обычный.

— Скажете тоже! — вдруг вмешалась царица. — А кого Ромодановский на кострах в молодости сжигал? Я сама двух ведьм знаю! Одна у сестриц моих живет, ворожит им. А другая в монастыре у нас была, чудеса творила. Говорила, что по божьей воле, но в глазах искры так и прыгали! А кто такой этот ваш Трегарт? Наемник знаменитый?

— Жутко знаменитый! — фыркнул Андрей Константинович. — Книги про него миллионными тиражами выходили, женился на главной ведьме, лишил ее девственности и троих детей состряпал. Если интересуетесь, Софья Алексеевна, можете у моей жены книжку эту взять — увлекательная сказка. Длинная, правда... как «Санта-Барбара». Вопрос сейчас не в ней. Что решаем, господа? Спать али дела вершить?

— Для дел Господь создал день! — прикрыла рот ладонью и Софья. — Вам, полковник, покажут ваши покои. Эй, Глаша!

Приблизилась личная горничная царицы с лицом, опухшим от зевоты.

— Что прикажете? — спросила она равнодушно.

— Вели девкам кровать стелить да вот боярину покажешь его покои. Девку на ночь давать, Василь Кузьмич?

Степанов шуганулся, как черт от ладана.

— Боже упаси, ваше величество, я и у себя особенно на эти шалости не проказлив был, а тут уж и подавно!

— Это ты зря, — еще раз поднесла ладонь ко рту царица, — болен, что ли? А раз нет, то скажи, Глафира, Алене — пусть разомнет кости господину полковнику и согреет его как положено. Не бойся, Василь Кузьмич, ты ж мужик! А мужику не с руки бабу бояться, да еще такую мягкую, как Алена.

Полковник пожал плечами, как бы говоря: «Воля ваша», и поспешил за сонной Глафирой, что как сомнамбула двигалась по слабоосвещенному коридору.

— Сюда, барин! — указала она ему на отворенную дверь. — Сейчас я Аленку пришлю.

Полковник остановился и взял женщину за локоть.

— Послушай, Глафира! — сказал он. — Не утруждай себя, я год без бабы обхожусь и эту ночь отлично проведу один.

— Да ты болен, барин! — совсем проснулась царская горничная. — У тебя желчь разольется скоро! Год без бабы! А ну пойдем, я сама тебя согрею!

Против своего командирского обыкновения, Василий Кузьмич умудрился проспать до обеда и великолепно отдохнуть. Он настолько устал психологически за всю прошедшую жизнь, что неосознанно воспользовался этим состоянием блаженства: когда никуда не надо, когда тебя никто не ждет и когда кажется, что само время замерло и приостановило свой неспешный ход. Он спал так крепко, что не услышал, как в восьмом часу выскользнула из его объятий дородная Глафира, не слышал, как звонили колокола к заутрени. Тяжелая дубовая дверь не пропускала в его покои никаких посторонних шумов, предоставив уставшему телу долгожданный и заслуженный покой.

И только когда на колокольне Казанского собора зазвонили к обедне, он открыл глаза. Чудесный сон продолжался! По привычке первым жестом полковник поднес к глазам снятый в Чечне с руки убитого бородача «Ролекс».

— Фефлюхтен шайзе![^[34] — выругался он на западный манер и выскочил из-под перин в костюме Адама.

Оказавшись в чем мать родила посреди спальни (опочивальни — поправил сам себя), Василий Кузьмич стал озираться по бокам в поисках своей одежды. Одежда как таковая отсутствовала, лишь на стуле валялся плюшевый халат самого паскудного цвета, который можно себе вообразить, — салатового с бордовой окантовкой.

— Эй! — крикнул полковник, не желая надевать на себя столь компрометирующее одеяние.

В дверь заглянула служанка.

— Майн Готт! — возопил Степанов, бросаясь под защиту одеял. — Девушка, слушай, где моя одежда?

Проказница хохотнула и куда-то умчалась. Полковник сел на ложе по-турецки и укрыл интимные места одеялом. Кто-то да придет, не надевать же бабий халат! Он оказался прав. Дверь, смазанная медвежьим салом, едва слышно скрипнула, и на пороге опочивальни выросла еще одна девица — румяная, с высокой грудью и шикарной косой. Жгучая шатенка, растуды ее мать! Чернобровая стерва поклонилась и стрельнула глазами по затаившемуся Степанову.

— Добрый день, барин! Как почивалось?

— Великолепно! — смущенно кашлянул полковник. — Девушка, я желал бы узнать, куда подевалась моя одежда? Видишь ли, я хотел бы одеться.

— Так вот же вам рубаху положили, — недоуменно пожала плечами девица, — ваше платье Глафира Петровна велела постирать. А портки я вам принесла...

Дверь широко распахнулась — на пороге нарисовался генерал Волков в сопровождении адъютанта. Молодой человек нес в руках нечто вроде савана.

— Аленка, кыш! — быстро распорядился он. — Доброе утро, Василий Кузьмич!

— День уже! — отозвался полковник. — Меня разбудить забыли, а мой внутренний будильник отчего-то здесь не сработал. Раньше ни разу не подводил. Товарищ генерал, прикажите, чтобы принесли мне нормальную одежду, в этой сорочке я буду на пидора похож!

— Товарищи все на Земле остались, господин полковник! — поправил его Волков. — Я тоже чуть язык не сломал, пока привык. Отныне к вам все нижестоящие в официальной обстановке обязаны обращаться либо «господин полковник», либо «ваше высокородие». Мирослав, передай их высокородию новый мундир!

Адамович стянул тонкое покрывало, и стало видно, что в руках у него на вешалке действительно висит мундир.

— Пожалуйте, господин полковник! — Адъютант положил платье на кровать рядом с сидящим Степановым и отступил с полупоклоном.

— Пойдем, Мирослав, выйдем, — сказал Андрей Константинович, — пусть господин полковник себя в порядок приведет. Позовете, как будете готовы, Василий Кузьмич. Мы — за дверью.

Когда посетители вышли, Степанов быстро развернул сверток, что находился при мундире, надел свежее белье и тонкие носки.

— Так бы давно! — проворчал он, вставая с постели и натягивая шерстяные брюки. Брюки, на удивление, оказались впору, даже не пришлось регулировать размер. Дальше начались небольшие затруднения. Вместо традиционной рубашки с галстуком к местному полковничьему мундиру предлагалась тонкая сорочка и китель, застегивающийся наглухо, как у красных командиров в тридцатые годы. Только воротник был не отложной, а стоячий — на нем крепились кленовые листья — знак отличия полковника — и небольшие золоченые петлицы с рубиновыми звездочками. Петлицы эти соединяли плечевой шов с воротником и придавали последнему определенную упругость. Особенно поразил его головной убор, прилагавшийся к мундиру. Не то фуражка, не то кивер — поля его были шестигранными, высота околыша равнялась почти десяти сантиметрам, а лакированный козырек был украшен золотистым галуном. Такого же цвета были и лампасы на брюках.

— Точно петух гамбургский! — сообщил он вошедшему генералу. — Надеюсь, это парадная форма?

— Парадно-повседневная, — уклончиво ответил Андрей Константинович, — вас, между прочим, царица ожидает.

— А-а... — не понял Степанов, — а зачем?

— Чтобы должность предложить согласно вашему званию и опыту, — в свою очередь удивился генерал, — надеюсь, вы поняли, что на пенсию вас никто не отправит?

— Пенсию еще заслужить надо, — осторожно сказал Василь Кузьмич, — а в мои сорок два года еще рано отправляться на покой. Все-таки, това... господин генерал, что мне пытаются всучить? Южный укрепрайон? Западную крепость?

— Вы, главное, не волнуйтесь, — успокоил его Волков, — могу вам обещать только одно: покой вам будет только сниться. А работа будет трудной, но интересной.

— Сказал дембель салаге, отправляя того на «очко», — пробормотал полковник, устремляясь вслед за генералом.

Шли длинными коридорами, светлицами и потайными лестницами, освещаемыми свечами в руку толщиной. Кое-где на стенах висели старинные фузеи, мушкетоны и аркебузы. Присутствовало и холодное оружие: польские палаши, французские рапиры и турецкие ятаганы. Кое-где попадались ультрасовременные тесаки и шашки — прототипы их привезли с собой пришельцы во главе с графом Волковым, а также специально затупленные их варианты для тренировочного боя, так называемые эспадроны.

— Кунсткамера, однако, — пробормотал про себя Степанов, но генерал услышал его.

— Двойная польза, — пояснил он, указывая рукой на все это хозяйство, большинство которого годилось разве что в утиль, — во-первых, музей, а во-вторых, всегда под рукой. Хоть плохое, но оружие. Вот мы, кстати, и пришли.

У входа в Яхонтовую палату стояли на часах два улана — представители новомодного регулярного войска. С тесаками наголо молодые, гордые оказанной честью парни отсалютовали начальству и снова застыли в решительных позах.

В небольшой по размерам палате (куда ей до Грановитой!) находились всего несколько человек. Сама царица, князь-кесарь Ромодановский, полковник Басманов, премьер-министр Каманин, недавно вернувшийся из Турции думный дьяк Украинцев и его коллега дьяк Нелюдов.

— Подойдите, Василий Кузьмич, не стесняйтесь! — хрипло засмеялась царица, вставая из-за стола и подойдя к нему. — Доброе утро, господин полковник!

Он поцеловал протянутую ручку, на безымянном пальце которой сиротливо красовался изящный солитер, и лихо щелкнул каблуками.

— Господа! — обратилась Софья Алексеевна к присутствующим. — Разрешите представить вам господина полковника Степанова Василия Кузьмича, только вчера прибывшего в Москву. Василий Кузьмич прекрасно зарекомендовал себя на предыдущем месте, а посему мы имеем честь предложить ему возглавить Первую Российскую Военную Академию! Надеемся, что на этом месте он раскроет все свои возможности и будет служить на благо государства.

Голова у полковника внезапно как бы отключилась, и все происходящее ему представилось со стороны. Вот он стоит, совершенно огорошенный внезапно свалившимися почестями, вот присутствующие солидные господа трясут ему кисть руки, едва не отрывая ее, вот сама царица вручает ему грамоту с производством в чин статского советника (все современные чины Ростислав все же взял из «Табели о рангах», принятой Петром в 1722 году). Отныне Василий Кузьмич Степанов — чиновник пятого класса — статский советник с окладом в четыре тысячи ефимков и обязанностью посещать расширенные заседания Сената — нового органа центрального управления, пришедшего на смену боярской Думе. При своей Академии (ПРВА) его обязаны величать господином полковником, двое старших детей его имеют право на дворянское звание. В его распоряжении отныне личный экипаж с четверкой лошадей, за ним закрепляется место в царских конюшнях.

— Ну что, господин полковник, — тихо сказал ему Волков, когда поток поздравлений иссяк, — неужто вам плохое местечко досталось?

— Отнюдь! — любезно ответил виновник торжества. — Но ведь я здесь совершенно новый человек. Не знаю ни обычаев, ни правил, ни даже местных цен. Выпусти меня на улицу — потеряюсь. А вы меня на такой ответственный пост назначили!

— На то вам положены денщик и адъютант, — любезно пояснил генерал, — а остальное приобретете в качестве личного опыта. Вам до официального вступления в должность еще месяц остался — как раз до набора юнкеров на первый курс.

— О чем спорите, господа? — К ним подплыла Софья, благоухая ароматом жасмина. — Через час в Большой трапезной состоится торжественный обед в вашу честь, Василий Кузьмич. Просьба не опаздывать. Да, еще! Просветите, господин генерал, Василия Кузьмича относительно запивной деньги, тьфу ты, подъемного кошелька!

Царица, сопровождаемая Ростиславом Алексеевичем, взяла того под руку и исчезла в дверях. Волков подозвал Басманова.

— Петр Данилович, голубчик, вы не посодействуете нам?

Тот растянул в улыбке чисто выбритое лицо и проницательно осведомился:

— Речь пойдет о подъемном кошеле?

Волков скорбно кивнул, как бы признавая острый ум собеседника.

— Да, Петр Данилович, господин полковник по вашему ведомству проходит, а уж ваши дьяки на деньги жадны... точно купцы иерусалимские.

Низенький Басманов качнулся на своих высоких каблуках.

— Отчего же не помочь человеку! — произнес он. — Пройдемте, пожалуйста, со мной, господин полковник. Потрясем за мошну моих душегубов.

Дорогой Степанов разговорился со своим спутником. Тот на вопросы отвечал охотно, радушная искренняя улыбка не сходила с его чернявой физиономии.

— Скажите, Петр Данилович, а кто среди здешних господ исполняет функции главнокомандующего, так сказать, министра обороны? — задал Василий Кузьмич мучающий его вопрос. — Кто является моим самым высоким начальником?

— Знаете, Василий Кузьмич, — неожиданно перестал улыбаться Басманов, — вы, сами того не желая, задали очень неудобный вопрос. Премьер-министр называет министром обороны меня, но есть еще генерал Волков... не подумайте, мы с ним не конкуренты, просто ни в одной стране нет должности, занимаемой этим господином. По крайней мере известной мне стране.

— И что же у него за должность? — удивился Степанов.

— Главный советник по прогрессу! Генерал от инфантерии! Впервые слышу о такой должности, но сей господин свой хлеб даром не ест. Благодаря ему русская армия уже перестала напоминать сонного медведя, а уж планы у него — владыки мира должны будут завидовать нашей армии. Представляете?

— Планы как планы! — пожал плечами Василий Кузьмич. — Никто не мечтает о плохой армии — просто так получается.

— Пока у Андрея Константиновича слова с делом не расходятся, — хмыкнул боярин, — а там увидим. Так что главный российский воевода — вроде как я, но войска формирует господин граф. Немного в досаду мне сие — но что поделаешь!

В счетной избе (небольшом здании, ведавшем военной казной и солдатским жалованьем) боярин Басманов подозвал к себе главного дьяка и приказал ему в течение получаса решить дела с господином полковником Степановым. Сам же он удалился, сказав, что хочет соснуть часок перед обедом, так как ночь у него выдалась крайне напряженная.

— Изволите сразу весь кошель забрать? — лениво поинтересовался дьяк у Василия Кузьмича.

— Пожалуй! — протянул полковник, но, увидев насмешливые огоньки в глазах чиновника, встрепенулся. — А ну смирно стоять! — проревел он командирским голосом, от которого вскочили все три дьяка и шесть писарчуков. — Как ты разговариваешь со статским советником! Ты, чугунная морда!

— Виноват, ваше высокородие! — пролаял дьяк. — Извольте подписать ведомость!

Он обмакнул перо в чернила и протянул грозному полковнику.

— Извольте, ваше высокородие!

Василий Кузьмич молча подписал бумагу. Дьяк протянул ему увесистый опечатанный свинцовой печатью мешок.

— Здесь ровно тысяча рублей, — пояснил любезным тоном.

— Я надеюсь, можно не пересчитывать! А? — Полковник сделал движение, будто хотел сломать печать.

— Ради бога, подождите, ваше высокородие! — заюлил вдруг дьяк. — Я сейчас проверю.

Взвесив на ладони мешок, он вдруг заревел на младшего подьячего:

— Степка, твою мать, ты что это притащил господину полковнику? Я ведь приказал тебе кошель с верхней полки принести, а ты принес с нижней. Я тебя, мерзавец, в черный повыт переведу квас писарчукам подносить! Прошу смилостивиться, ваше высокородие, мерзавец едва и меня в заблуждение не ввел! — Дьяк протянул полковнику новый кошель, раза в полтора тяжелее предшественника. — Можете пересчитать!

— Ну, братец, этот-то я уж считать не буду. Оставлю на твоей совести! — смягчился взором Василий Кузьмич. — Прощевайте, служивые!

Дьяк отвесил грозному посетителю поясной поклон и, когда он вышел, показал жилистый кулак прыснувшим было писарчукам — в этот раз номер не прошел. Ничего, пройдет в следующий раз — неграмотных на Руси еще много.

Степанова внизу встретил его недавний спутник — Петр Данилович, который якобы отправился «соснуть перед обедом».

— Вот теперь я вижу, что вы — наш человек! — рассмеялся он, предварительно на глаз оценив тяжесть кошелька, лежавшего в руках полковника. — Этого Трофима давно пора гнать взашей, да в некоторых случаях он, собака, незаменим.

— Нечто вроде барометра, — пробормотал себе под нос Степанов, — или лакмусовой бумажки. Активность и характер среды определяет. На вшивость проверяет. Хм!

Басманов обеспокоенно посмотрел на полковника.

— Надеюсь, Василий Кузьмич, вы не сердитесь на меня за этот розыгрыш?

— Да полно вам! — отмахнулся тот. — Что я, шуток не понимаю?

Полковник Степанов лукавил. Шуток он действительно не понимал, но ведь не будешь в первый день свой крутой норов демонстрировать. Сейчас его заботило другое. Привыкший к астрономическим суммам конца двадцатого и начала двадцать первого века, он весьма приблизительно представлял себе размеры своего жалованья и покупательной способности суммы, обладателем которой сделался нынче. Из прочитанного в детстве романа Толстого «Петр Первый» он помнил, что за полтора рубля в это время можно было купить телку, за тридцать копеек — овцу, а за гривенник — поросенка. Но поскольку полковник не собирался покупать ни коров, ни овец, ни тем более поросят, информация эта помогла ему мало.

Генерал Волков, человек деловой и занятой, в спешке позабыл предупредить Степанова, чтобы тот тайну своего появления сохранил, да и Василий Кузьмич сам об этом сообразил без подсказки — лаптем щи хлебать не доводилось. Сейчас ему было необходимо встретиться с генералом с глазу на глаз — для получения подробных инструкций относительно своего пребывания в восемнадцатом веке. Когда Василь не был еще Кузьмичом, а был вихрастым сорванцом Васькой лет пяти, весьма просто постигались им азы науки географий. Он подводил своего деда — школьного учителя — к висевшей дома политической карте мира размером с добрый персидский ковер и с чисто детским максимализмом вопрошал:

— Дед, а кто за нас?

Старик тыкал наобум пальцем в пару лояльных государств типа Египта и Анголы, внук был доволен, процесс познания продолжался. Так и теперь. Необходимо было точно знать: кто в доску свой, кто меняет взгляды по шесть раз на дню, а по ком и звонит колокол. Кто знает о происхождении группы «с того света», кто догадывается, а кого можно смело брать барабанщиком в группу «Наив форева». О том, что они с генералом здесь не одиноки, полковник понял моментально. Только увидел урны у дверей съезжих и земских изб. Не под силу одному человеку думать об обороне и одновременно о коммунхозе. Значит, здесь работает целая прослойка. Вот с этой прослойкой необходимо в первую очередь и познакомиться. Вышагивающий рядом аки цапля господин Басманов не похож на представителя из будущего, и также неизвестно относительно посвящения его в тайны волковских «прогрессоров». Вот незадача!

— Петр Данилович! — обратился он к боярину. — Мне бы с Андреем Константиновичем увидеться! Как выдумаете, примет он меня али нет?

— О Господи! — шлепнул себя по лбу Басманов. — Да ведь господин граф просил меня напомнить вам, чтобы вы после казны зашли к нему. Идемте, я вас провожу!

Басманов свернул в какой-то узкий переулок, из которого теплый ветер нес запах цветущей черемухи, и мимо складов бывшего Поместного приказа они вышли к воротам, ведущим к Красному крыльцу. Снова череда бесконечных анфилад и коридоров, лестниц и потайных ходов, сменяющихся один за другим, пока путники не достигли небольшого двухэтажного флигеля, пристроенного к государевому дворцу буквально пару лет назад. Парочка угрюмых верзил на страже у двери, на которой висит позолоченная табличка «8-й отдел». Невольно усмехнувшись собственным ассоциациям, Василий Кузьмич вслед за Басмановым переступил порог «святая святых».

Социализм! Впервые после приемной царицы полковник увидел электроприборы. Целых три компьютера, чайник «Тефаль», трехлопастный вентилятор, сиротливо стоящий на одной ноге и по случаю отсутствия жары неиспользованный. Лампы дневного света. А про «социализм» подумалось потому, что один из дросселей (а может, и не один) гудел как сумасшедший, заставляя сидящих чинуш болезненно собирать кожу на лбу.

— Здорово! — сказал, ни к кому конкретно не обращаясь, боярин Басманов. — Эй, чернильные души, где Андрей Константинович?

— У себя, ваше превосходительство! — ответил дьяк, бывший за старшего. — И вам доброго здоровья.

— Ну-с, господин полковник, — произнес Петр Данилович, — здесь мы с вами расстанемся. Спать я, конечно, не хочу, но кое-кого навестить необходимо. Встретимся за обедом.

— Весьма вам благодарен! — вспомнил Степанов юношеское увлечение Гоголем. — Не знаю, что бы я делал без вас. До встречи!

Глава 12. Гея. 1702 Потуги «карликового» государства

В начале мая произошло событие, заставившее европейских наблюдателей слегка оторвать свои взоры от вялой англо-французской (австрийско-испанской) войны за испанское наследство и рукоплескать королю Швеции Карлу Двенадцатому. В своем маниакальном стремлении разбить саксонского курфюрста он все-таки преуспел. Причем преуспел настолько, что был не в состоянии подсчитать размера собственных трофеев. Но обо всем по порядку.

После почти года бесплодных поисков ненавистного Августа Карлу все-таки удалось напасть на след. Словно охотник, поднимающий с лежки медведя, Карл в начале марта согнал Августа с зимних квартир под Лейпцигом и вынудил отступать к Рудным горам. Там около крепости Хофбург и состоялось решающее сражение. У Августа было тридцать тысяч солдат, у Карла — двадцать пять. Но страх польского короля был таков, что даже гандикап в два или даже в три раза не позволил бы ему чувствовать себя в безопасности. Тем не менее войско его как никогда было готово для этой исторической битвы. И не хватило Августу нескольких процентов везения, улыбки фортуны, каприза этой взбалмошной девки.

Перед самым сражением оказалось, что три четверти картузов с порохом отсырели и годятся разве что на растопку печей. А имеющихся зарядов хватит на час умеренной пальбы. Петр Первый приказал бы вздернуть интенданта и начальника над артиллерией, но саксонец лишь втянул холодный воздух через свои широкие ноздри и велел артиллеристам молчать, дабы не подорвать боевой дух армии перед генеральным сражением. И кто знает, если бы не проклятые картузы, довелось бы Каролусу, королю Свейскому, отведать саксонской березовой каши, но чуда вновь не произошло. Скорее всего чудо обернулось вновь в пользу шведов, что дало их пасторам очередной повод для хвалебных псалмов о непобедимости шведского оружия.

В самый решительный час битвы саксонцы прорвали оборону шведов, и для победы требовалась самая малость — поддержка артиллерии, сковавшей фланги скандинавов и помешавшей им перегруппироваться для отражения атаки. Но захлебнулись польские орудия. Лишь жалкий дымок выходил из затравочных отверстий, когда канониры пытались поджигать фитили. Тогда решили фейерверкеры мешать сырые картузы с сухими, надеясь на божью милость, но этим лишь уменьшили дальность стрельбы да без толку расходовали тот оставшийся порох, который мог бы еще пригодиться. А опомнившиеся шведы накинулись на попавших в кольцо солдат Августа, и началась беспощадная сеча.

И увидал Август, что боги отвернулись от него, и задал стрекача. С несколькими верными придворными он скрылся в Рудных горах, где нашел проводника из горцев, обещавшего за сотню дукатов переправить короля в Карлсбад.

Через некоторое время при французском дворе вышла книжка на латинском языке под названием «Bellum Omnium Contra Omnes» («Война против всех») о причинах вступления Швеции в войну с датско-польским альянсом. В Стокгольме отчеканили юбилейную монету достоинством в двадцать крон, на аверсе которой был изображен польский король в сапогах-скороходах, удирающий от шведского льва. На реверсе был выгравирован девиз «Священная война», таких монет было выпущено всего пятьсот штук.

Шведы заняли вотчину Августа всего за две недели. Саксония практически не сопротивлялась. Расположившись в резиденции герцогов Саксонских в Дрездене, Карл затребовал от представителей саксонских штатов финансовый реестр курфюршества для определения суммы контрибуции. При чтении данного документа граф Пипер внезапно охрип — до того невероятным показалось богатство их врага. Контрибуция оказалась гораздо выше самых смелых ожиданий: каждый месяц курфюршество обязывалось выплачивать порядка семиста тысяч крон (четверть этой суммы выплачивалась натурой); кроме того, каждый солдат шведской армии ежедневно получал за счет саксонской казны по два фунта мяса и хлеба, две кружки пива, а также четверть кроны денежным довольствием. Плюс к этому кавалеристы получали фураж для лошадей.

Вступив в войну нищим, Карл к тысяча семьсот второму году превратился почти в богача. Но аппетит приходит во время еды — теперь шведскому королю хотелось большего. Его армия была сыта и довольна, сенат, получивший средства для пошатнувшейся было экономики, тоже не протестовал. Генералы были сравнительно молоды и свирепы. Все как один они жаждали славы и приключений; солдаты им вторили. Покончив с польским королем, сама личность которого вызывала у Карла глубокую антипатию, он решил посадить на трон в Варшаве человека, который бы был во всем ему послушен. В начале июня Карл вместе с войском покинул Дрезден, чтобы через три недели вновь появиться в Варшаве, на этот раз в качестве опекуна польского престола.

Шведский монарх направил письмо польскому сейму с предложением избрать нового короля — Якова Собеского. В этом случае он гарантировал полякам свое покровительство, всячески подчеркивая, что воевал лишь с Августом. Однако прежде чем избирать нового короля, необходимо было низложить старого, то есть того же Августа. Иначе сейм ничего не желал и слушать. Чтобы ускорить процесс низложения, Карл поручил своему премьер-министру Пиперу обнародовать несколько перехваченных писем Августа, в которых саксонец обвинял поляков в пьянстве, скандальности и трусости. Тут же обнаружилось, что Август еще раньше похитил братьев Собеских, Якова и Константина, когда те охотились в Силезии, и заключил их под стражу в замок Кенигсштейн.

Паны лаялись целый день, пока наконец не приняли решение о низложении короля Августа Второго. А у Карла появилась дополнительная головная боль. На польский престол больше не было кандидатов. Он созвал своих генералов на совет, где, обхватив голову руками, вопрошал:

— Неужто ни одного идиота не найдем, чтобы корону ему возложить? Неужто не состряпаем полякам короля?

Пипер, единственный среди присутствующих, которому было сколь-нибудь интересно происходящее, предложил Карлу самому надеть польскую корону.

— Король Польши должен быть католиком! — ответил Карл. — А я — лютеранин. И не собираюсь менять свою веру, хоть мне предложили бы и три короны.

— А если принудить поляков принять лютеранство? — рискнул предположить Пипер.

— Думайте, что говорите, Карл! — одернул тезку король. — Если эти припадочные день орали, чтобы низложить Августа, то страшно предположить, что начнется, попробуй я внести ваше предложение на рассмотрение сейма! Это не страна — а муравейник, и расшевелив его, мы получим здесь в лучшем случае гражданскую войну! Нет, мы найдем им короля-католика, нейтрального к ним и удобного нам. Эти шляхтичи у меня запоют по-другому!

Генерал Левенгаупт со скучающим лицом слушал беседу короля с премьер-министром, а затем неожиданно предложил:

— Ваше величество, а как вам познаньский воевода, у которого мы гостили нынешней зимой? Умен, образован, по-христиански смирен... по-моему, лучше кандидата не сыскать!

Король оживился.

— Напомните-ка мне его имя! Как же, как же, помню хорошо этого молодого человека! Меня весьма позабавили его комментарии к «Песне трех отроков». Пипер, вы все на свете помните! Как его имя?

— Станислав Лещинский, ваше величество! — ответил граф.

— Отлично, направьте в Познань гонца. Пусть этот Лещинский бросает все дела и сломя голову мчится в Варшаву. Скажите, что шведский король подготовил ему сюрприз.

«Нормальные люди не любят сюрпризов!» — пробормотал себе под нос Пипер, выходя из королевского кабинета.

На следующий день король встретился с главой польского духовенства примасом Радзиевским и предложил ему поддержать кандидатуру Станислава Лещинского. И тут хитрый лис Радзиевский дал маху. Прекрасно осознавая тот факт, что паны будут против кандидатуры Лещинского, он даже не счел возможным разъяснить шведу основные критерии отбора, по которым обычно Польша избирала себе монарха. Возможно даже, Карл и не подозревал о том, какими морально-волевыми качествами должен обладать монарх, задумавший влезть на польский трон. Известно одно: Карл Двенадцатый был храбрейшим из полководцев своего времени, отменным тактиком, плохим стратегом и никудышным политиком.

Примас, естественно, об этом и не догадывался. Поэтому на вопрос короля «Что же вас не устраивает в Станиславе Лещинском?» опрометчиво ответил:

— Ваше величество, он слишком молод!

Швед едва не подпрыгнул до потолка, услыхав такую отговорку. Участь Лещинского была решена.

— Он на пять лет старше меня! — протянул гневно Карл. — Уж не хотите ли вы мне заявить, что и Я слишком молод?

Такого заявить, конечно, примас не отважился. Несмотря на уверенность в жизни после смерти, на свидание с последней он не торопился. Поэтому оппоненту перечить не стал. Хоть и знал, что возведение на престол Станислава Лещинского будет стоить ему, примасу, половины здоровья и расшатанных нервов. Было десятое июня 1702 года.

Через десять дней познаньский воевода прибыл в Варшаву и был допущен на аудиенцию к королю Карлу. О чем они говорили с глазу на глаз, истории неизвестно, сохранились лишь сведения, что разговор велся на латыни. Тем не менее Лещинский согласился с выдвижением своей кандидатуры на польский трон постфактум.

— Manus manum lavat! — вздохнул Станислав, когда на следующее утро толком осознал смысл сказанного Карлом накануне. — Feci quod potui. (Рука руку моет. Я сделал все, что мог.)

Двадцать второго июня (любит история этот день) на сейме разразилась настоящая война. Проказа пополам с чахоткой. Ошалевший примас Радзиевский тщетно призывал с высокой кафедры к спокойствию — никто его не слушал. Паны бесновались, точно рота посаженных на кол янычар. Великий гетман Любомирский, путаясь в собственных усах, спорил с многочисленной родней и подвергал резкой критике решение шведского короля. Его поддерживала едва ли не половина сейма. Сообща они решили написать петицию Карлу о возведении на трон одного из Любомирских, но швед был неумолим. Тогда паны попытались разъехаться, так и не выбрав короля, но не тут-то было. Полковник Арвед Горн окружил здание сейма кольцом солдат, так что паны могли выбирать одно из двух: либо поставить Станислава Лещинского королем, либо умереть от вынужденной голодовки. Не просидев взаперти и суток, гурманы-шляхтичи выбрали первое.

Любомирский, поигрывая гетманской булавой, возмущенно плевался и сопел аки рассерженный лев — но он был неинтересен Карлу в качестве короля. Два верных князя-собутыльника, Потоцкий с Вишневецким, повисли на могучих плечах гетмана с предложением разделить скорбь в ближайшем шинке, и мрачный Любомирский кивнул своим подернутым оспой лицом. Когда бы объединить его раздробленную страну да приличной армией шугануть этого шведского мальчишку, которого великий гетман мог купить со всей его страной и дырявыми носками! Но не бывать этому — слишком хорошо он это знал. И посему молча отправился вслед за весельчаками-приятелями в лучший шинок Варшавы.

Шведского монарха не устраивала сильная Польша, ему было нужно, чтобы во главе этой католической страны стояла марионетка, покорно позволяющая дергать себя за веревочки. В качестве кукловода Карл выступал впервые, но по юношеской самонадеянности считал, что занятие это плевое, навроде игры в щелбаны. Поэтому быстренько выделил новоиспеченному королю батальон солдат под командованием верного Арведа Горна. В качестве личной гвардии они должны были оградить молодого, перспективного, но незнатного молодого человека от всякого рода неприятностей.

С тяжким вздохом отца семейства, наперекор судьбе выдавшего беспутную дочь замуж, Карл вернулся к мыслям о своем месте в истории. Август, можно сказать, побежден. Армия его разбита, а чего стоит король без армии — все равно что всадник без лошади. Можно было бы и возвратиться домой, да точил короля червячок сомнения. Очень ему не нравились слухи, доносящиеся с Востока. Там, среди лесов и болот, словно птица Феникс, восставала из очищающего огня страна скифов и гипербореев. Россия! Наперекор всем законам развития общества она семимильными шагами догоняла Европу, возглавляемая реставрированной Софьей Романовой и ее «серыми кардиналами». Начав с блицкрига над Турцией, русские принялись наводить порядок внутри страны: мостили дороги, обустраивали города, реформировали сельское хозяйство, беря пример с наиболее передовых в этом отношении западных стран. Шилом в заднице всей Европы торчал город Софийск — новая столица этой Вавилонской Блудницы, который с трудолюбием муравьев создавали перерождающиеся азиаты. Не жалея денег и средств, привлекая лучших мастеров Англии, Италии, Франции и Польши.

Шведского короля постоянно держали в курсе новостей, поступающих из России, но юный возраст и излишняя самонадеянность монарха не давали повода надеяться, что из голубиных депеш и дипломатической почты он сделает правильные выводы. Иное дело — граф Пипер. Премьер-министр хотя и не знал всех обстоятельств прихода Софьи к власти, но с безошибочностью опытного интригана удерживал поводок внимания своего короля вне восточной стороны. В России происходили непонятные процессы, а при условии, что даже обычные явления в этой азиатской стране выходили за рамки европейских стереотипов, то не так давно ставший графом Пипер инстинктом бывшего бюргера пытался держаться подальше от всего непонятного.

Карл же наоборот. Бурлящая в нем кровь потомка викингов заставляла настораживаться; позвоночником он чувствовал исходящую от южного соседа опасность и стремился ее избежать, встретив лицом к лицу. То есть, выражаясь языком полководцев того времени, бить надо было первым. Год назад он так и не дозволил московитам выходить в Финский залив, минуя крепости Нарову и Иван-город. Разрешить этим варварам пользоваться Балтикой означало утрачивание позиций Швеции как морской державы с их основной доктриной господства на море. Софья вроде бы смирилась с отсутствием выхода к «северному средиземному морю», однако шпионы Пипера докладывали, что хитрые московиты все-таки туда проникли, а запрет шведского короля обходили весьма просто: при проходе Наровы поднимался флаг Португалии или Англии.

До поры до времени Карла это устраивало. Боятся — значит уважают. Но недавно в Варшаве его посетил вернувшийся из Парижа барон Гискар и в приватной беседе ознакомил с настроениями французского кабинета и личным недоумением короля Людовика. На вопрос, в чем же выражается недоумение, Гискар мило улыбнулся:

— Ваше величество, мой король никак не может взять в толк, отчего русские корабли добрались уже до Эллады — вы этот факт полностью игнорируете. Русские купцы скоро в Стокгольме будут продавать свой квас, а ваше величество об этом так и не узнает.

Карл отставил бокал с морсом.

— Ну, это вряд ли! — решительно произнес он и крикнул: — Графа Пипера ко мне, живо!

Королевский вопль прокатился по коридорам разноголосыми откликами стражников, и вскоре в королевский кабинет вошел Пипер. С первого взгляда он понял, что, может быть, сегодня он покинет этот грешный мир.

— Я колесую вас, подлец! — неожиданно ласково протянул Карл.

И столько яду было в этой ласке, что премьер-министр невольно содрогнулся. Король же продолжал:

— Я вас четвертую, сдеру с живого кожу, наполню ее конским навозом и в таком виде оставлю лежать в вашем фамильном склепе! Вы осмелились утаить от своего короля добрую половину новостей! Вы по-прежнему считаете меня молодым болваном, способным неосторожным решением погубить свою страну? Вы слишком часто оглядываетесь назад! Признайтесь, граф! Разве вас не убедили победы моей славной армии над врагами отечества? Разве они ничего вам не сказали?

— Разогнать датских сыроваров и польских пьяниц — это еще не подвиг! — буркнул Пипер. — Лишь в последнем бою нам пришлось тяжко...

— Но мы победили! — воскликнул король.

— Если бы не головотяпство Августа, кто знает, чем бы завершилась битва у Рудных гор!

Тут собеседники вспомнили о присутствии французского посла и были вынуждены прекратить прения.

— Вот видите, барон! — развел руками король. — Мои придворные намерены меня опекать неизвестно до каких пор.

Французский посол понимающе кивнул.

— До тех пор, пока ваше величество не прославит себя в действительно трудном деле. Прошу прощения, но отчасти граф Пипер прав: Польша — это не та страна, победой над которой может гордиться по-настоящему великий полководец...

Карл удивленно глянул на него. За целый год его армия как минимум трижды участвовала в крупных сражения и не потерпела ни единого поражения! Да мало кто из ныне живущих может похвастать таким послужным списком! Разве что принц Евгений Савойский и недавно ставший герцогом граф Мальборо. Но Евгению уже тридцать девять, а Мальборо — пятьдесят два! Ему же, Карлу, на прошлой неделе исполнилось всего двадцать!

Пипер тоже подобрался. Он лучше Карла знал цену его победам, равно как понимал ревность французского короля к успехам Софьи Алексеевны. А Карлуша, дурачок, проглотил наживку! Готов прямо сейчас броситься в битву, чтобы доказать собственную гениальность. Связанная войной Франция хотела поиметь Россию руками (ой ли!) Швеции.

Гискар же продолжал плести кружева интриги.

— Вся Европа, ваше величество, рукоплескала вашим победам, отвлекшись от войны за испанский трон. Но, похоже, от этой войны выиграет не только победитель...

— Поясните, любезный барон! — воскликнул король.

— Держава, в войне не участвующая, может воспользоваться этой войной для укрепления собственных позиций. И если вы взглянете на карту, то вам сразу станет ясна нить моих рассуждений.

На рабочем столе Карла и впрямь лежала карта Европы. Ею он пользовался вместо скатерти. Но не будешь ведь признаваться в собственном невежестве! Посему шведский король с неким подобием интереса следил за ловкими перстами Гискара. Тот, памятуя о присутствии Пипера, пытался на ходу импровизировать так, чтобы звучало правдоподобнее.

— Итак, мы видим, что на севере московиты граничат с вашим королевством, на северо-западе — с Лифляндией, на западе — с Польшей и Австрией. Далее к югу, если не брать в расчет правобережную Украину (которая сама не знает, с кем граничит), граница проходит с татарами и, наконец, с турками. Дальнейшую границу с Персией и Курдистаном прослеживать не будем, так как это не входит в наши планы. То, что я вам описал, известно любому из дипломатов самого низкого ранга. Вы, ваше величество, знаете об этом не хуже меня.

Их величество рассматривал карту с точки зрения цветовой гаммы, ибольше всего она его привлекала в местах, раскрашенных в голубые цвета: там находились моря. У их величества были непреодолимые трудности с понятием масштаба и меркаторовой системы. Крупномасштабные карты он худо-бедно понимал, когда фланги его пехоты имели размер правильных прямоугольников, а конница стрелкой огибала преграды, заходя в тыл врага. Но при переходе к более мелкому масштабу он начинал путать стороны горизонта и морщить лоб при измерении расстояний с помощью циркуля.

— Мой отец прославил свое имя без помощи математики! — гордо выпячивал губу он. — Ежели мне понадобится что-то сосчитать, я из Ганновера Лейбница выпишу. Или Ньютона из Лондона.

Пораженные генералы обычно замолкали. Но в этот раз Карл не стал демонстрировать свое невежество в области географии, а послушно следил за манипуляциями Гискара. Для француза в принципе не было тайной профанство Карла в точных науках; эта темная сторона личности короля шведов в данном случае была на руку. Но оказавшийся на аудиенции Пипер мог смешать карты и все расстроить. А без упоминания о русских судах на Балтике не стоило и начинать беседу. Поэтому посол менял планы, на ходу играя словами и понятиями, переливал из пустого в порожнее, пока не понял, что Пиперу известна цель его пребывания в Варшаве.

Осознав этот малоприятный факт, он неожиданно успокоился и уверенно ответил на все вопросы по ходу беседы. А вопросы граф Пипер задавать умел.

— Скажите, господин барон, — поинтересовался он первым делом, — а верно ли то, что Анна Стюарт сделала попытку сближения с Софьей Романовой — русской царицей?

Карл глотнул глоток свежего воздуха. Нет, Пипер не заслуживал колесования и четвертования! Он заслуживал мучительной смерти на колу! Знать, что под носом у Швеции происходит сговор недавнего врага с недавним союзником, и молчать! И Гискар, по-видимому, ошарашен этой новостью не менее его, короля. Или его замешательство от недоумения, что в ставке шведского короля знают о переговорах Анны? И впрямь Гискар ошеломлен!

Гискар был не просто ошеломлен. Он был совершенно подавлен. Всю свою игру он построил на неосведомленности молодого шведского льва, но не учел самой малости. Льва обычно окружает стая хитрых шакалов, которые очень тонко нижним отделом позвоночника чувствуют ситуацию и обладают весьма острым нюхом. Только огромный опыт дипломата позволил барону выдержать этот удар. Но какой ценой — пришлось раскрывать карты и говорить практически одну правду, то есть то, что дипломаты не любят делать более всего.

— Мон дью мсье Пипер! — широко улыбнулся француз. — Мы ведь с вами знаем, что Анна отнюдь не создает погоды в английском парламенте. Там нынче заправляют виги во главе с герцогом Мальборо, и новая королева принуждена опираться на них. Власть монарха в Англии ограничена Биллем о правах, и в свете вышеизложенного считать, что Анна Стюарт пошла на сближение с домом Романовых...

— Мсье барон! — не слишком вежливо перебил француза Пипер. — Мы с вами тет-а-тет перед лицом моего короля. Не важно, санкционировала это английская королева или решение принято на уровне палаты лордов, важно лишь одно: молодой Генри Болингброк посетил этот чертов городок... э-э... как его...

— Гдов! — услужливо подсказал барон. — Нынче его московиты величают городом Святой Софии.

Слово «Гдов» труднопроизносимо на многих языках, поэтому граф Пипер изверг нечто вроде сердитого собачьего лая.

— Этот Гдау находится гораздо ближе к владениям Швеции, нежели Москва, — признал он, — но по нашим сведениям он охраняется «Железным фрегатом».

Карл и Пипер хмуро взглянули друг на друга. Этот «Железный фрегат» был притчей во языцех. Несколько лет назад он один разрушил часть турецкой столицы и почти полгода барражировал воды Черного моря, ожидая, пока русские закончат возводить бастионы новой керченской крепости. После этого он заявился на Балтику и, проигнорировав предупредительные пушечные залпы Наровы и Иван-города, вошел в Чудское озеро. Коменданты крепостей, понятное дело, не решились открывать огонь по дуре длиной в полтора кабельтова и высотой с Кельнский собор.

То ли Бог, то ли Дьявол задумал помочь московитам, прислав в подарок плавучий стальной остров, а шведский король и вообще считал наличие этого судна пустыми слухами и самой нелепой сплетней со времен греческих мифов. Пипер, напротив, считал наличие «Железного фрегата» у России фактом, но обусловливал это тем, что Софья продала душу Дьяволу. Правда или вымысел, но он не хотел связываться с этой страной, которая сама не знала своих границ и где было на карте больше светлых пятен, чем на карте Южной Америки. Пусть там даже золотые россыпи, но европейской армии не под силу пробраться даже тысячу миль по нехоженым тропам, пустыням и многочисленным болотам. А в России тысячу миль даже не считают за расстояние.

— Надеюсь, что и я вас удивлю! — сладко пропел француз. — По моим сведениям, «Железный фрегат» вернулся в Черное море. В Турции нынче неспокойно.

При этом он так таинственно улыбнулся, что даже Карлу стало ясно: Франция приложила немалые силы, чтобы Османская империя начала чесаться. Людовик не захотел принять, прямой помощи Мустафы в войне за испанское наследство, но через посла в Стамбуле выразил свое одобрение в случае покусывания Турцией за пятки Леопольда Первого. Также наказывалось шалить на прилегающих к России территориях. Пользуясь этим дозволением, султан принялся в очередной раз смущать потомка Гиреев обещаниями славной поживы.

Случилось это в конце зимы. Весной графу Волкову пришлось отдать распоряжение Нельсону о переводе крейсера «Орион» на постоянную дислокацию в район мыса Такиль. Это было не очень хорошо, так как в теплых водах Черного моря быстрее происходило обрастание днища крейсера и приходилось исхитряться, борясь с этим явлением. Тем самым граф оставил без прикрытия акваторию перед новой столицей. Да еще в запасе оставалась «Мурена» со смехотворным по меркам двадцатого века вооружением, но нельзя забывать, что в восемнадцатом веке залп из спаренной артиллерийской установки автоматического огня мог разметать целую эскадру деревянных линкоров. При массе снаряда в полтора десятка килограммов и дальности стрельбы на десять кабельтовых это «смехотворное» вооружение становилось серьезной преградой. Пипер, конечно же, об этом не знал. Но он подозревал, что в запасе у московитов найдется немало неприятных сюрпризов и помимо «Железного фрегата». На Карла же известие об отсутствии в пределах тысячи миль смертельно опасного корабля произвело магическое действие.

— Ну! — торжествующе воскликнул он. — Что вы на это скажете! Молчите, граф, ничего ободряющего от вас мне все равно не услышать! Лучше передайте моим генералам, что завтра после завтрака я жду их у себя. Есть возможность подрастрясти немного «дурного мяса», что за полгода наросло на их задницах!

Оставшись один на один с французским послом, король самодовольно произнес:

— И месяца не пройдет, как я поставлю Россию на колени.

Хитрый Гискар мысленно потер руки и наполнил чаши доставленным лично им в подарок шведскому королю бургундским вином.

Глава 13. Гея. 1702 Контрвалация и орден Святого Луки

Одним погожим июльским днем Самодержица Всея Руси совершала незамысловатую процедуру въезда в новый дом. Дворец Чудес — так ласково она называла свое новое жилище. Он не был настолько обширен, как Зимний дворец в параллельном земном мире, но тоже насчитывал не менее двухсот покоев: залов, галерей, гостиных, спален и прочих помещений. Для шестиэтажной махины весом во много тысяч тонн был разработан совершенно уникальный фундамент — навроде той бетонной чаши, что должна была удерживать в Москве Дворец Советов. Конечно, Дворец Чудес не мог идти ни в какое сравнение с Дворцом Советов, царице приходилось считать не копейки, но каждый рубль.

Хотя промышленное производство цемента на Земле было начато лишь в девятнадцатом веке, Ростислав Алексеевич принял решение: фундамент под Дворец Чудес делать из цемента марки «ДС». Цемент этой марки был разработан специально для строительства уже упомянутого нами Дворца Советов, а значит, годился и для более «скромных» целей. Цементный завод построили неподалеку от Гдова — первый комплекс, где применялось машинное производство наравне с ручным трудом. Неподалеку от него обосновалась мануфактура по лепке и обжигу красного кирпича. Прямо напротив строился прессовочный цех для производства кирпича силикатного, что позволило бы возвести строительство зданий на принципиально новый уровень.

Дворец Чудес был построен из красного обожженного кирпича с применением некоторых усовершенствований типа внутренних полостей и пропитки отвердевшего кирпича изопреном и пропиленом. Мономеры на Руси пока были в дефиците; нефть контрабандой и по баснословным ценам доставляли пруссаки. По иронии судьбы, месторождение ее было на территории герцогства Голштинского, добывали ее едва ли не открытым способом — самое ценное ископаемое двадцатого века сочилось в глубокие колодцы, делая воду для питья совершенно непригодной. Маслянистое вещество собиралось наверху, его черпали бадьями и использовали по прямому назначению — для освещения в темное время суток. Бюргерам что конопляное масло, что нефть — все едино, лишь бы тлел фитилек в плошке, освещая пяльцы да штопальные иглы. Все бы так и шло, не привези предприимчивый шкипер Шпигельман бочку этого средства в Гдов два года назад с началом весенней навигации.

Это его, лысого в бандане, видели Ростислав и компания, когда он появился в трактире Ивана Серебрянникова пред ясные очи графа Волкова. С тех пор шкипер умудрялся по десять раз за навигацию доставлять русским по сто пятнадцатипудовых бочек нефти. Итого за один рейс — двадцать четыре тонны. Двести сорок за навигацию. Не так уж и много, если сравнивать даже с любой «колхозной заправкой». Но техники у Волкова было немного, использовалась она рационально, а два «мамеда» при перегонной станции работу свою делали хорошо. Одним из рабочих на ней был местный чухонец, а другой — Петька Листьев — сержант-инструктор по рукопашному бою. У Волкова наблюдалась весьма значительная нехватка квалифицированных людских ресурсов, и среди этой нехватки сгодились и инструкторы, и водители из малочисленной экспедиции. В этой ситуации весьма пригодилась бы помощь женщин, но консерватизм начала восемнадцатого века перечеркивал на корню подобные начинания. Полуграмотный чухонец, с трудом отличающий «ять» от «ижицы», никогда бы не стал подчиняться бабе-начальнику.

Над Европой восходила звезда России, страною впервые в истории правила женщина, но старые обычаи и понятия были очень сильны, так же как и сильна была зависимость от них. Предстояло смениться не одному поколению, чтобы сердце русского человека, храброе и истовое, приняло «зовы новых губ». Именно по их зову около крепости Гдов строилась столица империи, которой суждено было стать ежели не Третьим Римом, то Новым Вавилоном. Пока же Софья Алексеевна именовалась скромно — государыней, и не претендовала на роль владычицы морской. Конечно, власть была приятна ей, она была рождена для того чтобы править, а девятилетнее заточение в Новодевичьем монастыре нынче вспоминалось как дурной сон, но заставляло более вдумчиво относиться к окружению и собственной власти. «Государственная машина» в нынешнем новом виде лишь проходила период обкатки: то и дело работу стопорили непродуманные до конца законы и способы их исполнения; в лесах еще полно было лихого люда, вооруженного кистенями и рогатинами; архиепископы у себя в епархиях до сих пор почитались вторыми после Бога, а главы новообразованных губерний исполняли свои обязанности робко, словно застенчивый юноша в первую брачную ночь; чиновники по-прежнему затевали волокиту на пустом месте и ненавязчиво просили мзду за исполняемую службу — уследить за всеми не было никакой возможности; крестьянство по-прежнему было крепостным, согласно Соборному уложению 1649 года.

Но на территориях Псковской и Новгородской губерний Софья Алексеевна разрешила своему бывшему фавориту князю Голицыну провести эксперимент по реформам, кои он планировал еще пятнадцать лет назад. Голицын, основательно подлеченный сестрами Настей и Евдокией (но без волшебного симбионта), принялся за работу. Ему Ростислав Алексеевич позволил прочесть труды Петра Аркадьевича Столыпина, предварительно откорректированные и выправленные в соответствии с историческим моментом. Прочитав записки перспективного премьер-министра, князь поразился тому, насколько схоже их мышление в плоскости аграрной политики и надельного землевладения. В России восемнадцатого века еще не наблюдалось такого кризиса в землеустройстве, но все предпосылки к этому были: традиционно землепашные районы были сильно истощены и не давали сколько-нибудь приличного урожая, шестьдесят пудов с десятины считалось очень хорошим урожаем; селекция была чем-то сродни алхимии, хотя отбирать зерна для посева человек научился уже давно; крестьян «доили» все кому не лень, жесткий единый налог был необходим, а всему этому противилась и церковь, и помещики-землевладельцы.

Василий Васильевич засучил рукава, закусил губу и принялся работать с каким-то мрачным остервенением, как бы свершая святой акт мести за десять выброшенных лет, проведенных в ссылке. И буквально со всех концов этих двух губерний полетели на него жалобы царице: в богохульстве от представителей церкви, в подрыве авторитета дворянства от крупных и средних землевладельцев, в оскорблении достоинства и попрании чести. Система «Слова и Дела Государева» была отменена еще три года назад, иначе Голицына затаскали бы по судебным разбирательствам, но препон чинилось много и без «Слова и Дела». Палки в колеса не ставили разве что ленивые — дворянство не желало лишаться вотчин и поголовно переходить на государственную службу. Тогда князь сделал ставку на мелких землевладельцев — этим порой хоть иди и вешайся. Поверстан в отвод сын дворянский деревенькой о двух десятках крестьян с семьями да двумя сотнями десятин земли, а на самом деле восемь человечков из этих двух десятков в бегах, трое «зипуна промышляют», а двое кривы на оба глаза. И из остального сброда необходимо было содержать двух ратников с конями добрыми, да вооружение на них, да одежу с сапогами...

А сколько таких, у кого по два-три мужика! Какие из них землевладельцы? Срам один! Такому вот дворянину и отдать свой надел — что в болото плюнуть. И отдавали, разом сбрасывая с плеч своих неподъемный груз забот и нерешаемых проблем. Шли служить. За дворянство казна платила в год десять рублев, да еще за службу, за чин, за выслугу. Бога гневить нечего, вполне мог вчерашний худородный дворянчик работать подьячим в приказной избе, иметь дом о трех горенках и небольшое количество прислуги. Большего хочется — сдавай экзамен на следующий чин, доказывай свою пригодность. Будешь в карете с железными спицами разъезжать, лакей на запятках. А не надо — и в должности коллежского асессора на пенсию уйти не грех. Пенсия за двадцать лет беспорочной службы те же десять рублев в год плюс на дворянство пятачок накидывают. До асессора и дурак до пенсии дослужиться может.

Колесо завертелось. Если в Англии патент на чин покупался за деньги, то русский дворянин мог сдать экзамен сразу на чин губернского секретаря, что соответствовало званию поручика в армии, и прилежно выслуживаться дальше. Лица, не имеющие дворянского звания, поступали на государственную службу в самом нижнем чине — коллежского регистратора, но для этого было необходимо наличие места и требовалось пройти собеседование по основным дисциплинам естественных и точных наук. Такие «специалисты» редко перепрыгивали планку титулярного советника, но и среди них встречались весьма даровитые личности.

Софийск, Софьеград рос и обустраивался на глазах. Многие иноземные гости дивились новому дворцу, облицованному по третий этаж темно-зеленым мрамором, отполированным до зеркального блеска. Внутренний дворик был вымощен гранитными плитами, в центре, как водится, можно было обнаружить довольно глубокий бассейн с редкими породами рыб. Посредине бассейна на небольшом постаменте стояла статуя Аполлона, из которой било несколько фонтанов. Иннокентий на полном серьезе предлагал первыми в мире установить «писающего мальчика», но Софья наложила на проект вето.

— Люди не поймут вашего «авангардизма», — тщательно выговорила она недавно почерпнутое из энциклопедии словечко, — что дивного в облегчающемся мальчугане? А Аполлон — лепо, дивно! Иннокентий Михайлович, распорядитесь, чтобы установили Аполлона. А этого, писающего яко бык, установите в кунсткамере, еже диво, завезенное из Абиссинии. Будем первыми над голландцами, но первыми скромно.

Подивившись прозорливости царицы, Иннокентий поспешил исполнить приказ. Вслед за Дворцом Чудес поспело и здание Сената, спроектированное и построенное под руководством одного из бухвостовских орлов — Матвея Смородинова. В этом, здании должны были заседать министры-сенаторы, пришедшие на смену боярам Государственной Думы. Для каждого из министров следовало построить здание его министерства — «приказной избы». Но не думайте, что эти «министерства» имели что-то общее с грандиозными зданиями двадцатого века. В те годы штат министерства варьировался от десятка до сотни чиновников. В министерстве культуры, например, кроме Иннокентия, было всего пять человек. И занималось оно проблемами подчас весьма далекими от повышения культурного уровня нижних слоев населения: опекой над аптеками и фельдшерскими пунктами, строительством общественных отхожих мест, инспекцией низших образовательных заведений.

Но самой яркой достопримечательностью новой столицы являлся, конечно, Центральный парк. Кристофер Рен — главный его создатель и автор проекта — постарался на славу. Мастер связки пейзажей, он так оформил предоставленные ему двадцать десятин, что неискушенное око просто не могло уследить за сменой ландшафта: вот мерно плещутся волны Чудского озера, играя с песком и галькой, играют в едва заметных глазу «барашках» красавцы селезни; величаво раскатывают, словно живые «кадиллаки», южноамериканские черношейные лебеди и наши кликуны и шипуны; вот отводной канал с одетой в гранит набережной уводит уставшего от жары путешественника в глубину сквера, где под тенистыми чинарами, доставленными аж из самой Турции, можно рухнуть на резную скамью и вдыхать полной грудью аромат бушующей зелени; едва отдохнув, человек замечал площадку с аттракционами и спешил туда, где за умеренную плату можно было пострелять из духового ружья по бесчисленному количеству мишеней, попрыгать и покувыркаться в воздухе на удивительно крепкой сетке, в прейскуранте обзываемой батутом, измерить рост, вес, силу удара бутафорским молотом по шутейной наковальне, наконец, подняться на колесе обозрения на высоту десяти саженей и вертеть там башкой, боясь глянуть вниз. А за этим всем небольшое пространство дендрариума, где на разные голоса перекликаются диковинные птицы, а сразу за дендрариумом — Дворец Чудес.

Не все придумал англичанин, многие нестандартные решения подсказаны были Иннокентием Симоновым, придирчиво отбиравшим из памяти наиболее подходящие для данного времени сюрпризы, шутихи и балаганы. Единственное механическое устройство — колесо обозрения — приводилось в действие отчасти ветром, отчасти силой искусственного водопада. При сильном ветре этот аттракцион приходилось останавливать и складывать массивное оперение, действующее наподобие донкихотовских мельниц. При штиле оно также бездействовало.

Много было недоделано, многое — только на бумаге в виде задумок и проектов, но Софья Алексеевна влюбилась в свою новую столицу всерьез и навсегда. Нынче она была на шестом месяце беременности. В сорок пять лет женщина считалась почти старухой, но, глядя на цветущую физиономию государыни, вряд ли кто-нибудь мог сказать, что эта женщина в последнем припадке молодости. В конце двадцатого и начале двадцать первого века никого не удивишь беременными тетеньками бальзаковского возраста, но другое дело — век восемнадцатый. По этому поводу даже состоялось заседание сената. Поскольку беременность царицы являлась следствием определенных взаимоотношений двух высших лиц в государстве, оба они сидели тихо, точно нашкодившие коты, и вслушивались в прения.

Князь Барятинский предложил подождать разрешения проблемы естественным путем и, судя по результату, определить дальнейшие действия: передать ли младенцу права наследования престола али присвоить бастарду титул великого князя (княгини) с соответствующими правами и обязанностями. Остальные министры затеяли спор, в котором пытались решить вопрос: удобно ли без отсутствия в истории прецедента передавать право наследования по материнской линии?

Обычно монархи не выносят подобного рода вопросы на публичное обсуждение. Но Софья воспротивилась.

— По какому праву меня, как какую-нибудь монахиню, лишают права материнства? — гневно прыгала она перед Волковым и Каманиным. — Только пусть кто-нибудь слово скажет! Уж если возвели вы, благодетели мои, меня на престол, то помогите и с этим! Я требую, я прошу вас! Ростислав, подлец, ты же отец моего ребенка!

— Был бы не отец, помочь было бы не в пример легче! — пробормотал Волков. — А теперь эти скандалисты возопят об иноземной крови на российском престоле. Я себе представляю, что скажут митрополит и Великий Сакелларий!

Преподобные отцы Михаил и Афанасий единодушно высказались против официальных прав на престол нерожденного дитяти.

— Как человек я тебя, царица, понимаю, — ласково взяв ее руку в свою, скрюченную и мозолистую, сказал Великий Сакелларий, — народ не поймет. Не поддержит, смута начнется. Народ — это огромный ком, благодаря которому Россия сохраняет изначальную форму, предопределенную ей Творцом. И я как преданный слуга Творца не могу дать своего благословения. Прости меня, государыня.

— Я такого же мнения, — насупился владыка.

— Черт вас побери! — выругалась Софья. Божьи слуги осенили себя крестом — широкие рукава их ряс привели в движение неподвижный воздух царского кабинета.

— Уйдите! — всхлипнула она. — Все уйдите. Ростислав, останься.

Стараясь не шуметь, генерал Волков и два «демона в рясах» покинули святая святых государства.

— Пошли ко мне! — шепнул им в приемной генерал. — У меня есть хороший коньяк!

Оставшись наедине, государыня уткнулась в плечо фаворита.

— Ну почему? Почему мне нельзя родить наследника?

— Потому что наследники рождаются только от царя. И желательно — от живого. А на роль царя-батюшки я не тяну.

Ростислав подумал и добавил:

— Может, рылом и вышел, да кровишша не та.

Вскоре из Курляндии стали приходить неутешительные вести. Король шведский Карл собирался идти войной на новую столицу России. Его армия, разделенная на три корпуса по десять тысяч человек в каждом, миновала Митаву, устремляясь по прямой к Изборску — западному форпосту России. Командовали корпусами генералы Шлиппенбах, Реншильд и Левенгаупт. От Риги до Пскова было по прямой двести верст, да еще девяносто — до Софьеграда. Государыня повелела считать версты до границы земли русской, а на границе той красовался бельмом на шведском глазу Псково-Печерский монастырь. Был он еще на добрых пятнадцать верст северо-западнее Изборска. Но лавра стояла в сторонке, а Изборск расположился на Рижском тракте. Поэтому вряд ли можно было предполагать, что шведы ради захвата обители будут пробираться густыми дебрями, окружавшими южный берег Псковского озера.

В спешке собирались войска из Тверской, Псковской и Новгородских губерний, стягивались в мощный защитный заслон перед плацдармом едва ли не самой высокой точки возвышенности Ханья, откуда брали начало реки Пимжа и Педедзе. Здесь местность была холмистая, покрытая редколесьем, а к югу и северу ландшафт становился низменным: к югу болотистым, а к северу аж до самого озера равнину покрывал девственный дремучий лес, по которому не то что пушки катить, на лошади было не проехать. Пеший человек рисковал в любую минуту уцепиться ногой за корягу и рухнуть носом под выворотень, где устроил дневку нажравшийся малины косолапый.

Генерал Волков на вездеходе объехал и исследовал все укромные местечки, в которых можно было разместить засады и заградительные отряды. Заградительные — не для того, чтобы подбадривать своих, а чтобы корректировать продвижение противника. На самых краях флангов Андрей Константинович разместил по полку ревенантов с таким расчетом, чтобы они не создавали погоды, а при надобности оказали помощь основным силам. Всю тяжесть удара шведской армии должна была принять центральная линия, укомплектованная контрактниками-трехгодичниками. В течение трех лет рекрутов, подписавших контракт, учили нелегкому солдатскому ремеслу, кормили от пуза, платили немалые деньги, а теперь им предстояло доказать, что свой хлеб они жевали не зря.

Стороннему наблюдателю начала восемнадцатого века показалась бы несколько странной такая подготовка: вначале по высохшему болотцу проскакали несколько высших офицеров в сопровождении эскадрона боевого охранения — они производили рекогносцировку местности; затем под вечер заявился вездеход с прибывшими инкогнито генералами Волковым и Степановым. Они долго бродили среди засохших кочек, поросших кладонией, старательно черкали в планшетах, нудно размахивали руками, обсуждая насущные вопросы.

— При всем моем уважении, Андрей Константинович, — горячо говорил Василий Кузьмич графу Волкову, — только оборона. Я понимаю, что вы три года обучали свою армию, но пусть сидят в обороне. Искусство наступления — это нечто иное. Наступление подразумевает собой синхронную и слаженную деятельность всего сложного механизма армии: от командующего до каптера. Ваши необстрелянные солдаты зароются в землю при первых залпах пушек, и никакой силой их не подымешь в атаку! Давайте смотреть правде в лицо! Ни в каких серьезных боевых действиях наша армия участия не принимала! Дай бог им пересидеть в окопах, пуляя из-за укрытий в неприятеля.

— Вы так считаете? — хмуро спросил граф. Он тешил себя надеждой, что взращенная под его крылом армия годится для серьезных дел.

— Тут и думать нечего, — перевел дыхание Степанов, — я не спорю, наши солдаты хорошо обучены сражаться с гипотетическим противником! Но подготовлены они теоретически. Маневры — дело хорошее, но здесь будет реальная битва! Весь сорок первый и половину сорок второго года советская армия провела в окопах — училась обороняться. А когда переходила в атаку — какие конфузы порой случались. Вспомните хотя бы Харьковскую операцию! Или Крымскую сорок второго года! Только к сорок четвертому году более-менее грамотно наступать научились!

— Ну, вы, Василий Кузьмич, загнули! — рассмеялся Волков. — Масштабы у нас разные. Там у Гитлера было пять с половиной миллионов солдат, а здесь у Карла — тридцать пять тысяч человек. И то, если к нему успеет присоединиться генерал Штромберг с подкреплением, которое во всех «правильных» исторических книгах именовали сикурсом.

— Не многовато ли у Карла генералов? — усмехнулся Степанов. — Еще буквально пару лет назад я не знал ни одного, а нынче с полдюжины назвать смогу не напрягаясь. А еще есть адмиралы, наверное...

Собеседники замолчали на несколько минут, а затем снова принялись обсуждать грядущую битву, в которой молодая русская армия должна была получить боевое крещение. Побродив по окрестностям болотца около часа, генералы загрузились в вездеход и передислоцировались на пару километров севернее — туда, где сосновое редколесье плавно сменялось лиственными березово-осиновым рощицами, а затем и вовсе превращалось в непролазную чащобу. Степанов нанес на свою карту соответствующую пометку и подвел итог:

— Значит, Андрей Константинович, вот что мы имеем: от южного болота до северного леса расстояние почти двадцать километров. Рижский тракт — примерно посредине. Двадцать километров — такую дистанцию по фронту в двадцатом веке Боевой Устав предписывает оборонять силами полка, то есть — двумя тысячами бойцов.

Волков хмыкнул.

— Вы, Василий Кузьмич, не забывайте, что мы не в двадцатом веке. Здесь группа из десяти—двенадцати вояк ни в жизнь не удержит стометровый рубеж. Особенно когда на них попрет кавалерия...

— Да, — тяжко вздохнул Степанов, — нам хотя бы винтовки Мосина или Манлихера! Толку с этих мушкетов! Шесть залпов в минуту максимум, и то только потому, что вы исхитрились приспособить ваши ружья под патроны. Отчего не пойти дальше и не придумать магазин патронов на восемь—двенадцать?

Волков рассмеялся.

— Оттого, что в таком случае проще вооружить наших бравых молодцев автоматами СТЭН-2, которые можно изготавливать прямо в кузницах. Честная победа над сильным противником — лучшее средство для поддержания морали. А также лучший способ повергнуть противника в уныние. Наша Русь-матушка давно не одерживала чистой победы, так пусть народ порадуется.

— Если победим, — вскользь заметил генерал-майор.

— Должны победить! — убежденно произнес Волков, опуская тяжелый кулак на ладонь. — Иначе нам здесь делать нечего.

Погожим августовским утром генерал Басманов в сопровождении генералов Волкова и Шереметева инспектировали урочище Паниковичи, где полным ходом шли инженерные работы. Басманов то и дело издавал удивленные восклицания, а Борис Петрович Шереметев вторил ему, ибо укрепления, возводимые генерал-инженером Степановым, никак не напоминали знакомые им флеши, люнеты и реданы.

— Голубчик, да кто же так воюет! — воскликнул граф Шереметев голосом Маврикиевны. — Контрвалация строится лишь когда необходимо запереть неприятеля в осажденной крепости! И редуты ваши несколько странны!

— Борис Петрович! — укоризненно покачал головой Волков. — Сие не контрвалационная линия, сие — укрепрайон.

Он нагнулся к собеседникам и тихонько сказал:

— Назовем его линией Степанова. Поверьте мне, господа, более толкового инженера мне видеть не доводилось. А если бы ему еще и неограниченное количество бетона — три сотни лет бы линия простояла.

— Допустим! — согласился Шереметев. — Но к чему столько сложностей с фортификацией? Отрыть несколько реданов, посадить туда гренадеров. Перед реданами отрыть ров, за ними отстроить валационные линии — и много думать не нужно!

— Забросают ваш ров шведы фашинами, — сказал Басманов. — Толку с него. А реданы сбоку обойдут. Здесь же наши орлы займут круговую оборону в несколько эш... эшал...

— Эшелонов! — подсказал Волков. — Глубоко эшелонированная оборона на десять верст в глубину практически непреодолима для современной армии. Прибавьте к этому те сорок орудий, которые сюда доставят на днях, и вы получите настоящий УР.

— Не ведаю никаких «эшалдонов», — крякнул Шереметев, — а куды ж моей коннице залечь? В какие эшалдоны?

— Борис Петрович! — Граф Волков едва, забывшись, не произнес «Семен Семеныч». — Согласно диспозиции, ваш полк будет находиться в засаде — чуть севернее хутора Кочаны. Вам предстоит выбрать место и разместить там ваш полк за два дня до подхода основных сил шведов.

— А как это вы узнаете сей день подхода? — кашлянул старый вояка. — Карл вам реляцию пришлет?

Тут уже военный министр не выдержал.

— Петрович, ты башкой тумкай иногда! — одернул он Шереметева. — А лазутчики нам на кой? Каждый день по три гонца прибывают, да голубиные депеши, да дозорные отряды высланы!

Про голубиную почту Басманов упомянул не зря. Использовать голубиную станцию предложил Иннокентий Симонов, предположив, что способ, годный в XIX—XX веках, хорошо себя зарекомендует и в веке восемнадцатом.

— Ох! — вздохнул Шереметев. — Не доверяю я этим птахам! Ладно, поеду кину взглядом на будущее место засады, Как-никак, братцы, тама и травка свежая надо чтобы была... и водица...

Генерал пришпорил коня и неспешно затрусил вниз.

— Чует сердце мое, навоюет этот палковводец! — загрустил Волков. — Пятьдесят годов мужику — из задницы перхоть сыплется.

— Шереметев в бою хорош, — возразил Басманов, — а вне... все эти черти прикидываться горазды и от возможной неудачи болячками заслоняются. А поди попробуй кого из них на пенсию отправить — сразу в приемную государыни соколом сизым летит. Героя обижают!

В те годы двести верст — это была добрая неделя пути. Не дожидаясь, пока враг подберется поближе, инженерные команды с помощью солдат возводили линию обороны. В четыре эшелона сооружались контрэскарпы, рылись окопы, траншеи и прочие ходы сообщения, позволяющие скрывать маневр обороняющихся войск. Артиллерия прибыла в срок и все сорок орудий расположили на третьей линии — за километр от переднего края обороны. Учитывая характер наступательных операций семнадцатого века, расстояние между эшелонами сократили вдвое от принятого в иных веках и измерениях.

Старые генералы во главе с Шереметевым ворчали: мол, где это видано, пушки располагать с той же стороны, что и основные валации, да еще и в глубине своих же позиций!

— Ведь эдак своих зашибить можно! — тряс головой упертый Борис Петрович.

Пришлось проводить показательные стрельбы. Третья линия обороны располагалась значительно выше первых двух, поэтому можно было не опасаться, что траектория снарядов пересечется с горизонтальной линией расположенных в окопах бойцов. Если Шереметева маневры и не убедили, то заставили замолчать, а вместе с ним прекратили брюзжание еще некоторые старые вояки.

Голубиная депеша принесла хорошие вести. Карл со своей армией стал биваком в полусотне верст за Ригой, поджидая Штромберга с сикурсом. А по донесениям из Пернова, восьмитысячный корпус Штромберга болтался еще на кораблях в Рижском заливе, опасаясь эпидемии чумы, свирепствовавшей в городе. Это было как нельзя кстати. Все задержки шведской армии были Волкову только на руку. О том, что в Пернове нет никакой чумы, знали лишь несколько человек: премьер-министр, генерал Волков и военный министр Басманов. Комендант крепости Пернов Реймонд Озолинь пошел навстречу московитам — за щедрую мзду согласился закрыть глаза и промолчать в нужное время. Подкупленные шпионами Волкова люди мигом разнесли по городу слухи о начавшейся эпидемии, и уже сами жители не протестовали, когда Озолинь приказал приспустить флаг на крепости и распахать вокруг города полосу земли шириной в сто шагов. Горожане сидели по домам, на крышах которых кое-где были приколочены свежие кресты — постарались люди Волкова.

Вызванный пушечным сигналом комендант крепости прибыл на флагманский корабль «Лев», где находился генерал Штромберг, и, сдерживая кашель, доложил ему, что город закрыт. На руки его были натянуты перчатки, а на лицо — полумаска из плотной ткани, но даже эти «меры предосторожности» напугали шведского генерала. Быстренько пожелав Озолиню успехов, он спровадил его с судна. Решено было идти к Риге, что означало еще как минимум двое суток пути при том слабом ветре, что наполнял паруса кораблей. На берег высадили гонца, которому было велено скакать наперерез армии Карла и сообщить королю о запаздывании сикурса.

Тем временем Софья спокойно объявила мобилизацию еще в трех губерниях. Мобилизация пока проводилась на старый манер: велено было выставить одного ратника от двадцати дворов. Столь высокий процент рекрутчины объяснялся очень просто — поголовно все рекруты записывались в инженерно-саперные войска, не предназначенные для боевых действий. Высочайшим указом государыня повелела строить еще одну линию укреплений — в десяти верстах севернее столицы, со стороны Ямбургского тракта. Инженером по строительству туда назначили майора Дениса Булдакова, который хоть и не имел соответствующего образования, но в фортификационных сооружениях разбирался лучше Шереметева с Репниным вместе взятых. Если уж мы об этом заговорили, то дивизия Аникиты Ивановича ударно трудилась именно на этом участке.

Северный укрепрайон включал в себя береговые батареи шестидюймовок — новомодных орудий, заряжающихся с казенной части, — то есть тот тип орудий, которому так не доверяла на Земле Екатерина Вторая. Нарезная артиллерия производилась в Твери и являлась буквально штучным товаром. Единственной машиной на небольшой оружейной мануфактуре был токарный станок с приводом от паросиловой установки — на этом станке протачивались пушечные стволы: трехдюймовые и шестидюймовые. Заводик этот был открыт полтора года назад и за время своего существования выпустил сорок три трехдюймовых и двенадцать шестидюймовых орудий. Все прочие работы по сборке производились вручную. Не касаясь собственно береговой батареи, отметим только, что площадь обстрела ее позволяла топить любые посудины, вздумавшие приблизиться к границе территориальных вод России — тогдашней трехмильной зоне, а в случае чего и без проблем установить границу в девять морских миль.

Когда на Ханско-Кочанском плацдарме установили артиллерию, из Софийска прибыл почти весь Сенат во главе с Софьей Алексеевной. Удивляясь новым формам и необычной длине ствола (шестнадцать с половиной калибров), высочайшие лица страны обходили позиции с вытянутыми лицами. Возле каждого орудия располагался его расчет — пять человек, шесть орудий составляли батарею. Александр Иванович Румянцев — молодой «першпективный» подполковник — командовал артиллерийским полком, включавшим в себя два артдивизиона по восемнадцать орудий и запасную четырехорудийную батарею. Румянцев с почтительным лицом сопровождал блуждавшую по расположению его полка «экскурсию» и вежливо и обстоятельно отвечал на вопросы.

Вопросов было множество, и, отвечая на них, подполковник постепенно терял спокойствие. Ну как объяснить человеку, абсолютно несведущему в артиллерийском деле, что нарезное трехдюймовое орудие выплевывает двенадцатифунтовый снаряд с легкостью на шесть верст! Что не обязательно банить ствол орудия после каждого залпа и выливать на него несколько ведер уксусу, что под патрон, закладываемый в казенник, не нужно досыпать пороху, что шрапнельный заряд, попавший удачно в гущу врага, сносит несколько десятков солдат противника. Кое-чего он не знал и сам, но, влюбленный в новые пушки, искренне переживал, когда их хаяли и весело интересовались, как же такой молодой подполковник позабыл про бочки под уксус. Когда его таки довели до белого каления, он приказал батарее пальнуть изо всех орудий холостыми зарядами. Оглушенная «экскурсия» удалилась, а Румянцев приказал выдать артиллеристам по чарке водки.

В начале семисотого года, когда только планировалось оборудовать завод по производству нарезных орудий, граф Волков с товарищами перелистали море каталогов отечественного и зарубежного вооружения в период со второй половины девятнадцатого века по первую половину века двадцатого. Сначала был произведен «выстрел холостой» — не желая вносить в мир сколько-нибудь разрушительных средств, Андрей Константинович решил ограничиться 37-миллиметровкой или, на худой конец, сорокапяткой. На плавильных печах Никиты Демидова-Антуфьева были отлиты несколько заготовок под стволы будущих пушек. Но неожиданно в дело встрял министр культуры. Иннокентий, прослышавший о потугах Волкова, при встрече поставил вопрос ребром:

— Андрей, нах... вам противотанковые пушки?

Граф удивленно вскинул голову. Так бы отреагировал Сталин, обратись к нему какой-нибудь Конев по старому погонялу Коба. Он сначала собирался произнести легкий спич на тему уставных взаимоотношений, но внезапно сообразил, что «культуролог» прав. Что тридцать семь миллиметров, что сорок пять, что крупнокалиберный пулемет — в их нынешнем положении это всего лишь хлопушки. Очень громкие, но хлопушки. Ни танков, ни броневиков, ни тем паче самолетов у противника не имеется. А шрапнельные и осколочные заряды имеют перспективу при более крупном калибре — хотя бы семидесяти шести миллиметрах, либо — трех дюймах.

Так и получилось, что за основу полковой артиллерии была взята 76-миллиметровая пушка образца одна тысяча девятьсот двадцать седьмого года, моментально устаревшая к началу Великой Отечественной войны из-за малого угла возвышения и плохой бронепробиваемости. Но для нынешних условий это орудие подходило как нельзя лучше. Основные заряды — шрапнель, основное, предназначение — стрельба прямой наводкой. В отличие от современной артиллерии расчет был укрыт от попадания осколков щитом, система наведения, хоть и простая, позволяла наводить орудие на цель гораздо быстрее и эффективнее, а если упомянуть еще и скорострельность! Десять—двенадцать выстрелов в минуту были просто недосягаемым результатом для пищалей и единорогов.

Но наряду с этими достоинствами у сверхсовременной пушки были и недостатки. При нынешнем уровне развития науки и техники производство орудийных снарядов было баснословно дорогим делом. Стоимость одного патрона к такой пушке равнялась полтине (пятидесяти копейкам), а это значило, что полный боекомплект к одному орудию (58 снарядов) стоил почти тридцать рублей. Израсходование артиллерийским полком всего боекомплекта обходилось казне в тысячу двести рублей, то есть трети годового жалованья чиновника шестого класса. Узнав, что граф Румянцев может выпустить в воздух тыщу рублев всего за четверть часа, Софья Алексеевна не спала две ночи кряду.

— Генерал! — сделав круглые глаза, трагически прошептала она: — А может, ну ее к лешему, такую артиллерию! Ядра и бомбы куда дешевше!

Граф Волков только вздохнул, а присутствующий при сем разговоре Ростислав Каманин печально глянул на вздувшийся живот царицы.

— Соня! — ласково сказал он. — Неужто ты еще не поняла, что не в золоте дело! Народ — вот истинное богатство страны. А применение этих орудий спасет жизни тысяч солдат! Неужто не видишь ты тут выгоды? Нет необходимости тратить деньги на обучение новой армии, ты знаешь, во сколько обходится казне обучение и содержание одного рекрута? Почти двадцать рублей в год! Подсчитай сама!

— Да ну тебя! — отмахнулась Софья. — Мне и денег жалко, и солдат жалко, и... и себя чего-то жалко! Так жалко...

— Ну, это ясно от чего! — Андрей Константинович выразительно посмотрел на беременную государыню. — Настя говорит, еще шесть неделькак минимум.

— Идите отсюда, мужики! — вдруг разгневалась царица. — Позовите мне баб моих ближних! Нет, моих не надо — эти только в тоску вводят, пришлите лучше своих!

Премьер и советник по прогрессу недоуменно переглянулись, пожали плечами и, молча поклонившись Софье Алексеевне, вышли. Передав через вестовых своим «половинам» желание государыни, Волков с Каманиным спустились в бильярдную для партии в новомодную американку, кстати, завоевавшую популярность в России благодаря Великому посольству 1697—1695 годов.

В малой приемной государыни собрались самые передовые женщины России: сама царица и женский пол «с того свету»: обе супруги графа Волкова, графиня де Лаваль, Евдокия, Инга Самохина и Рената Локтева. Мара Волкова отсутствовала по той причине, что сопровождала супруга, строившего вместе с майором Булдаковым Северный укрепрайон.

В руках женщин был непременный атрибут таких посиделок — рукоделье. Кто-то вязал, кто-то вышивал, а Инга с Татьяной де Лаваль плели кружевные салфетки. Под неспешную беседу, под легкое мозельское вино решались мелкие государственные проблемы, те, что обычно не замечались государственными мужами.

— Что петь будем, бабоньки? — спросила государыня, ловко натягивая нить на пяльцы.

— На ваш выбор, Софья Алексеевна, — ответила Инга за всех.

— Давайте «Березы»! — предложила Софья. — Запевай, Настя!

Сама государыня не обладала сколько-нибудь выдающимся голосом, поэтому обычно только подтягивала вторым, а то и третьим. Третьим ей даже было петь легче, ибо ее контральто шло, казалось, из самой груди. Настя же обычно запевала, и ее высокий девичий голос великолепно звучал в небольшой светелке. Девчата чаще раскладывали песню на два голоса, реже на три, и тогда охрана у малой приемной замирала, с трепетом слушая неизвестные песни.

Сегодня начали с песни «Березы», которая неизменно вызывала слезы на широком скуластом лице Софьи. Она незаметно вытирала уголки глаз платочком и тихо подпевала. Меткоязыкая Татьяна прозвала контингент этих посиделок «Орденом Святого Луки», ибо темы затрагивались порой настолько щекотливые, что, услышь их Великий Сакелларий, тотчас наложил бы на всех зверскую епитимью. А проблемы эти следовало решать: то ли постельным приемом, то ли тихой сапой, то ли молчаливым заговором.

Нынешним вечером Инга подняла вопрос о женском образовании. До сих пор на Руси слыхом не слыхивали о женских школах и семинариях. Огромадная в своей инертности страна должна была буквально всколыхнуться, чтобы на заседании Сената одобрили «Положение о женских начальных школах». До такого еще не додумались в просвещенной Европе, а Софья уже тихонько готовила почву. И, как ей казалось, таким поводом могла бы стать война со шведами. Царица не отличалась банальной легкомысленностью, но столь сильна была ее вера в своих спасителей, что даже война с извечным противником нынче не казалась ей чем-то из ряда вон выходящим.

Заседание «женсовета» продолжалось. Настя издалека завела разговор о судьбе байстрюков — проблема воистину всероссийского масштаба. Несмотря на кажущуюся строгость нравов, молодые и в возрасте, девушки и женщины продолжали внеплановое производство потомства, не ведающего отцов. Причем строгость нравов приводила к тому, что это самое байстрючное потомство лишалось и матери — опасаясь позора, молодицы подкидывали новорожденных, проявляя чудеса сметки.

— Ясен перец! — хмыкнула Татьяна де Лаваль. — А я-то, грешная, думала, что выражения типа «в капусте нашли», «аист принес», «с дуба свалился» — это анахронизмы без предпосылок, навроде Деда Мороза...

— «С дуба свалился» — это не из той оперы! — поправила подругу Инга. — А Деды Морозы детей тоже приносят. Видела.

— Что за нравы? — возмутилась Евдокия. — У нас никто бы не отвернулся от брюхатой бабы. Мальца всей слободой бы воспитывали! А если верить мужикам, то этот мир опережает нас во времени на пять сотен лет!

— Во времени, но не в развитии! — печально вздохнула царица. — Вон мой байстрюк ногами пинается! И отец есть, но байстрюком родится! Проклятые богословы — издумали учение учинить, согласно коему баба — существо низшее!

Инга не дала обронить Евдокии следующую фразу.

— Дуня! — укоризненно сказала она. — Вы там у себя еще не настолько отравлены христианством, слишком еще язычество дает о себе знать. Люди еще не настолько цивилизованны, чтобы поворачиваться задницами к чужому горю...

— Стой, подруга! — отложила в сторону пяльцы царица. — Я эти слова записать должна!

— Для чего? — удивилась Инга.

— Для гиштории! — помпезно заявила Софья. — Есть у вас дар, люди мои, объяснять самые сложные понятия так, что даже дурень разумеет. Я вот надысь сестренке Катюхе сон рассказывала, так не смогла объяснить дурехе, что такое автомобиль.

Низким голосом засмеялась Анжела. В пении она участия не принимала из-за полного отсутствия слуха, но голос поистине имела чарующий. Наперекатывавшись вволю, она сказала:

— Тут нашего генерала спросить надобно было. Он бы сказал что-нибудь вроде: «Женщина! Автомобиль — это совокупность железячек и деревяшек, передвигающихся своим ходом без помощи тягловой и божественной сил!»

— Как же, помню! — засмеялась и Инга. — Ваш генерал физику изучал по автомату Калашникова, а химию — по самогонному аппарату. Анжела, а у него же высшее образование, если я не ошибаюсь?

— «Черный» диплом журфака, — ответила Анжела, — с пятого курса умудрился в армию загреметь. Мы оба универ оканчивали: я — биофак, а они журналистом быть желали. Кое-что нам читали синхронно, ну, ту же политологию. Готовимся к экзамену — он мне сложные места объясняет. Идем сдавать: я сдала, он — нет. Как вам это нравится?

— А отчего генерал Волков содрал с мундира золотые пуговицы и велел пришить серебряные? — спросил кто-то.

— Говорит, серебряные легче, — пожала плечами старшая жена, — а может, сглазу боится. Какой-то шальной в последнее время стал: часто ужинают у нас с преподобным Афанасием, выпивают, конечно... икону Пресвятой Богородицы в гостиной повесил. Может, в монахи решил податься на старости лет?

Настя негодующе фыркнула, а Софья сделала очередную пометку в мозгу насчет своего советника по прогрессу. Инга буркнула, что икону святого Владимира повесил недавно и Иннокентий и что иконы — это не повод для беспокойства, а вовсе наоборот. Софья собиралась что-то возразить Анжеле, но тут младенец повернулся в чреве с таким изощренным садизмом, что царице стало плохо. Увидав это, весь «Орден Святого Луки» переполошился. Настя с Дуней поспешили на помощь государыне, Инга побежала кликнуть мамок, а остальные потихоньку покинули приемную.

— Слышь, Настена! — сквозь плотно сжатые от боли губы поинтересовалась Софья. — Долго он мучить меня будет? Ведь сил нету моих!

— Придется терпеть, Софья Алексеевна! — ласково сказала врач. — Вы ведь так хотите стать матерью!

При упоминании о радостях материнства лицо царицы прояснилось, но ненадолго. В светлицу заявился царский лекарь — герр Кауфман. Строго посмотрев на посторонних, он велел им выметаться.

— Пшел прочь! — сказала Софья. — Меня Настя осмотрит. Опять шмоньку нюхать полезет, черт заморский! По запаху болезнь определяет, мать его!

— Фаши фарфарские методы не годятся... Ихь бин обер-медикус даст Дрезден университат... Унд гольд дипломен^[35]...

— Вали на хрен со своим дипломом! — разъярилась государыня. — Настя младенца на пять кило приняла однажды, а ты бы издох от запаха единого! Прочь!

Проворчав свое традиционное «фефлюхтен», немец покинул царские покои крайне недовольный.

Глава 14. Гея. 1702 Странная война (начало)

Уж близился август, крестьяне в селах точили серпы и косы, а армия шведского короля все еще не достигла западных границ земли русской. Русские лазутчики, сидевшие на березах и наблюдавшие за войском Карла, потихоньку обрастали бородами, становясь похожими на леших из сказки, а этот «поганый круль» и не помышлял о нападении на Софийск. Впервые в жизни Карл решил выждать и потрепать противнику нервы.

— Молниеносная война хороша, когда нападение производится внезапно, — говорил он своим генералам, отложив в сторону томик «Записок» Цезаря, — а когда о наших планах знает половина Европы, следует применить иной маневр. Пипер, что там доносит ваша разведка?

Премьер-министр вздрогнул и сконфуженно посмотрел на короля.

— Прошу прощения, ваше величество, но ни один из моих лазутчиков не вернулся. Покинувшие пределы лагеря трое моих самых надежных людей попросту пропали.

Карл удивленно наклонил голову.

— Даже так? А дозор посылать не пробовали?

Пипер еще больше, чем Карл, не любил, когда с ним обращаются точно с новорожденным. Судьба дозора была и вовсе смешная: их ограбили лесные разбойники, забрав деньги, вооружение и лошадей. Десяток бородатых мужиков с дубинами, проявив изрядную сноровку, расправились с двумя десятками драгун. Поручику Мирбаху проломили череп и тоже утащили с собой.

— Странные какие-то разбойники, вы не находите, господа? — задал вопрос Карл генералам Реншильду и Шлиппенбаху. — Командира над дозором уволокли... Зачем?

— Очевидно, ваше величество, чтобы выкуп потребовать, — предположил Реншильд.

— Выкуп? Хм! С меня, что ли? — Король уселся за стол и подпер ладонью не знавшую пока бритвы щеку. — Что говорят эти бездельники? Как могли невооруженные мужики победить взвод моих солдат?

Пипер смущенно кашлянул.

— Ваше величество, они девку голую к дереву привязали... так наши балбесы так спешили ее отвязать, что ружья побросали. Тут их разбойники и схватили.

— А что девка? — полюбопытствовал Реншильд.

— Куклой оказалась, — хмыкнул Пипер.

Шлиппенбах громко высморкался. Как всегда, при разговоре о бабах у него начинался насморк. Король шутил, что это первый звоночек старости. Реншильд почему-то вспомнил о подхваченной три года назад гонорее и скривился, как от боли. Нехорошо. Такие воспоминания отравляют душу.

— Карл, — обратился король к графу Пиперу, — пишите депешу Дальбергу. Пусть исхитряется как хочет, но еще месяц он нас должен кормить. Напишите, что под этими горами продуктов и фуража лежит его баронский титул. И если проклятая чума не перекинется в Ригу, быть нам у врат русской столицы в середине августа.

Поручика Мирбаха взяли в плен ревенанты Красса. Череп ему никто не ломал — такая задача перед «спецназом» не ставилась. Вывалившему буркалы на голую бабу поручику звезданули по черепу резиновой палкой и оперативно доставили его генералу Басманову.

На допросе пленный не стал запираться и сообщил, что король Карл намерен стоять лагерем под Венденом, пока ему из Ревеля не доставят дополнительные пушки и заряды к ним. Он не врал — видно, именно такую «легенду» скормили армии шведские генералы. Русские генералы сделали вид, что поверили. Пленному дали бумагу и чернила, велев писать письмо командиру своего полка. Выкуп за поручика был затребован в пятьдесят червонцев. Совершать процедуру обмена должен был капитан Алексей Бровкин — его, раскаявшегося, царица вновь приняла на службу. Иван Бровкин, однако, перед этим долго стучал лбом в двери различных инстанций.

Полковник Уркварт доложил о требовании выкупа непосредственно Реншильду, а тот на утреннем совещании — Карлу. Король загорелся этой идеей и вызвался инкогнито участвовать в обмене. Напрасно Пипер и генералы его отговаривали, Карл переоделся в форму майора артиллерии и, подвесив к поясу увесистый кошель, отправился к месту обмена — броду через Гаую. Бровкин только покосился на незнакомого майора и пересчитал деньги.

— Гут! — произнес по-немецки и попрощался. — Ауфидерзеин!

— Данке! — ответил Карл. — Ауфидерзеин, герр гауптман!.. Не вздумай показать, что узнал меня! — прошипел сквозь зубы король по-шведски. — Двигай за мной.

В своем шатре король подробно опросил поручика о пребывании его в плену. Поручик, краснея, признался, что сообщил противнику цель задержки шведской армии, но король неожиданно пришел в хорошее расположение духа и тут же произвел незадачливого Мирбаха в капитаны.

— Вот видите, господа! Русские уверены, что мы ожидаем сикурс из Ревеля, а так как данного сикурса не предвидится, они останутся с носом. Внимание Басманова будет разделено на два направления: вдруг мы пойдем на север и захотим встретиться с сикурсом на полдороге; и традиционно — русские будут ждать опасности с запада. Через две недели мы пошлем один полк в Дерпт — Басманову его разведка моментально это донесет, и он будет вынужден часть своих сил переместить под Ямбург. Тем временем наш полк (или лучше два!) повернет за Дерптом назад и вернется в Венден. Тут мы и начнем нашу атаку. Она будет стремительной! Вот так-то, господа!

Здесь даже Пипер был вынужден признать, что его подопечный сорванец мало-помалу превращается в зрелого мужа. Генералы и вовсе были в восторге. Покинув шатер, они зашли к Беркенгельму, который не поскупился на угощение. Карл, оставшись один, велел седлать своего коня. Он хотел лично осмотреть свои полки и убедиться, что все идет по плану.

В ставке Басманова Волков со Степановым внимательно рассматривали карту Эстляндии и Лифляндии и постепенно приходили к выводу, что Карл на этот раз переборщил с дезой. Тянуть пушки из Ревеля, когда путь от Риги в несколько раз короче, — на это мог решиться только полный кретин. Карла же, при всем желании, в этой болезни заподозрить было нельзя. Единственное, что объясняло настолько глупую «легенду», — это то, что к русским шведы относились настолько пренебрежительно, что решили, что глупые москали сожрут все и попросят добавки.

На следующее утро граф Волков добился от Софьи Алексеевны повеления на создание Генерального управления войсками (ГУВ) на случай отражения шведской агрессии, и Верховным Главнокомандующим стал министр обороны Петр Данилович Басманов. Граф Волков с молчаливого согласия остальных стал его заместителем. Старпера Шереметева назначили возглавлять тыл, а Кузьмич-Степанов лютовал в прифронтовой полосе в звании военинженера первого класса — этакий полковник с генеральскими полномочиями. На время военных действий он передал дела в академии своему заместителю и теперь использовал свой богатый опыт на строительстве полосы защитных сооружений. В полдень двадцать третьего июля состоялось первое заседание Генерального штаба под председательством Верховного. На заседание были приглашены все командиры действующей армии чином не ниже полковника. Всего присутствовали около двадцати человек.

— Итак, господа! — начал заседание Басманов. — Отныне все приказы и распоряжения, принятые в Ставке, обязательны для беспрекословного исполнения всем, находящимся в зоне возможного конфликта. Отказ от выполнения приказа и прочие нарушения дисциплины будут судиться по законам военного времени. Сейчас вы все дадите клятву о неразглашении государственной тайны, и штаб начнет работу.

Это тоже была новость. В присяге на верность царице не упоминалось ни о каких государственных и военных тайнах, но Волков рискнул предложить этот пункт Верховному.

— Меньше болтать будут, — сказал он, — «Слово и Дело» научило наш народ не распускать язык, а этот пункт заткнет пасть и господам военным.

Но, чинно и не кобенясь, господа генералы и полковники подписались под грифом «Совершенно секретно». Пузатенький полковник — начальник особого отдела фронта — взял эту бумагу и бережно спрятал в красную папку с золотым тисненым орлом. Особый отдел небольшой, но начальник его — человек каменный. Дементий Львович Шило. Его в 1695 году под Азовом турки на кол сажали — обмишулились. Умудрился слезть с кола молодой капитан, чуть отвернулся часовой. Как слез — не помнил и сам, башка заработала лишь в русском лагере. Может, и не шибко нужны были особые отделы в начале восемнадцатого века, да так решили Волков с Басмановым. Чем раньше, тем лучше. И 8-й отдел был свой, и разведка. И если вернувшийся с юга Шевенко с радостью возглавил «восьмерку», то на должность начальника разведки назначить было некого. Слишком мало с собой привел людей Волков, чтобы можно было перекрыть острый дефицит кадров. Сержанты-инструкторы на эту роль никоим образом не годились, ревенанты тоже, поэтому пришлось довериться чутью Басманова. Генерал рекомендовал на эту должность капитана Бутырского полка Чудакова, знаменитого тем, что мог зубами перекусить говяжью кость в два дюйма толщиной. Этого «кусача» и назначили начальником разведки.

С тех пор за ними закрепились соответствующие прозвища: Шабак — за Шилом и Моссад — за Чудаковым. На совещания они являлись позже всех, в связи с чем Басманов любил повторять: «Что-то Шабака с Моссадом не видать. Не иначе как друг за дружкой шпионят».

Нынешнее заседание Ставки должно было определить приоритеты отделов и закрепить за каждым членом военного совета определенные обязанности. И хотя офицеры старой закалки возражали против некоторых нововведений, сильных противоречий не возникло. Люди делали одно дело, сплотившее даже непримиримых противников и политических оппонентов. Западный УР (укрепрайон) был почти готов, окончательной доводкой его фортификационных сооружений и обживанием их должны заняться непосредственно бойцы. А всех саперов Басманов велел перебросить в район строительства Северного УР — к Ямбургскому тракту, где на узком перешейке между Плюсой справа и непролазными болотами слева строилась аналогичная линия обороны.

Генерал Волков сообщил, что с Тульского оружейного завода доставлена первая партия нового оружия — штуцеров, нарезных ружей, заряжающихся с казенной части. Штуцеры уже кое-где в Европе были приняты на вооружение, а Россия, как всегда, запаздывала. Штуцер отличался от усовершенствованного перед войной мушкета более быстрым временем перезарядки и гораздо меньшим весом, позволившим отказаться от «ноги». Первая партия была невелика — всего пятьсот штук, но этими ружьями решили вооружить батальон подполковника Сквалыгина, который, согласно диспозиции, должен был располагаться на переднем краю центра обороны. Владелец завода — младший брат князя Василия Голицына — Борис Алексеевич обещал следующую партию оружия только к концу года, уж очень большой точности требовало изготовление новых ружей.

— Эх! — вздохнул генерал Волков. — Кабы нам еще хотя бы два года без войны! Закончили бы перевооружение армии, железную дорогу можно было бы начинать строить! Демидов с Урала сообщил, что железа — горы, только забирай. Вот и начали бы оттуда строительство ветки Пермь — Москва — Псков! Сказка!

Из всех чудес, увиденных за время пребывания в параллельной реальности, Софья Алексеевна ничего так страстно не желала, как построить в России железную дорогу.

— Тыщу верст! — закатывала глаза она. — Путник один на один с русской природой. Чух-чух-чух! Пока «железку» не построим, не желаю умирать!

Начавшаяся война отодвинула мечты государыни. Генерал был согласен с ее желанием: ничто так не подчеркивало грандиозность России, как Великая Сибирская магистраль. Конечно, Транссиб в восемнадцатом веке на Руси не нужен, но вышеуказанная одноколейка вовсе бы не помешала. Две тысячи километров! Причем вести ее необходимо от уральских сталеплавильных мануфактур, которые перед этим превратить в мощные комбинаты, иначе стоимость одних только рельсов превысит сто пятьдесят тысяч рублей.

— Где вы, господин генерал? — Голос Басманова вывел его из задумчивости.

— Между Пермью и Вяткой! — честно ответил Андрей Константинович. — Строить хочется, а тут воевать нужно.

— Ничего, господин граф! — скорбно улыбнулся военный министр. — Даст бог, одолеем шведа, тогда и дорогами можно заняться.

— Дай бог! — согласился Волков.

При «новом» квартале Софийска, где проживали люди генерала Волкова, был основан первый госпиталь. Главврачом при госпитале состояла младшая генеральская супруга — Анастасия. Она же была главным хирургом, «отдав на откуп» сестре терапевтические изыски. Паша Никифоров остался фельдшером при участковом ФАПе. Сидел он там практически без работы — симбионты, вживленные в членов экспедиции, свою работу исполняли неплохо. О болезнях ревенантов до сих пор никто не слышал. Ввиду этого Павел частенько наведывался в госпиталь, помогая тамошнему персоналу. Русских среди врачей было мало, лекари имели датское и голландское подданство, недавно прибыли два немца «на практику». Школа Анастасии отличалась от общепринятой в то время западной, поэтому капитал-фрау[^[36] частенько язвила с подчиненными.

Слава богу, об опасности СПИДа здесь можно было забыть, поэтому в обращение снова ввели многоразовые шприцы, стерилизацию которых было провести легче, чем наладить выпуск одноразовых Disposable Syringe[^[37]. Вообще оснащение госпиталя было на уровне середины девятнадцатого века, никаких цивилизованных «излишеств» вроде интенсивной терапии и гомеопатии — в госпитале было всего четыре отделения: хирургия, терапевтическое, инфекционное и «кожвен». О кураторах первых двух мы упоминали, инфекцию взял на себя датский лекарь Флеминг Йоргесен, а за вшивыми, плешивыми, проказливыми и чешуйчато-лишайными наблюдал немец Мольтке.

Пациентов в госпитале было немного — в те времена предпочитали лечиться дома: водкой и настойками, да и дороговатое это было удовольствие. Не в смысле лечения, а в смысле, пока хозяин отсутствует, дома что-нибудь сопрут. То самовар парадный, то жену сосед-злодей подпортит, то его сынишка-карапуз дочку сосватает.

На случай войны госпиталь мог принять до пяти сотен пациентов. Это с дополнительными койками, дефицитом лекарств и очумевшим от нехватки сна медперсоналом. Царица Софья несколько раз посещала богоугодное заведение и трепалась с пациентами. Иноземцы жаловались на русских, русские на иноземцев, и в приватной беседе с главврачом царица торжественно поклялась, что максимум через пять лет Россия больше не будет приглашать к себе зарубежных специалистов. По крайней мере в той форме, в которой это выражалось до сих пор. И поразительно, некоторые бояре, несмотря на свою ксенофобию, до сих пор предпочитали немецких либо шведских лекарей, «своих за оных не считая». Это обстоятельство сильно тревожило и государыню, и «передовую часть прогрессивного человечества». Как обращать «фобию» в «манию» и наоборот? Волков об этом упоминал все чаще и наконец пригласил на заседание Сената духовенство: патриарха, Великого Сакеллария и окрестных архиереев. Духовенство по этому поводу потирало под рясами руки. Как же! Новое правительство вообразило, что оно самостоятельно справится со всеми трудностями!

На самом деле это, конечно, было не совсем так. Просто в действие снова, как ни странно, вступили простейшие законы природы. Представляющая единый организм страна поначалу заботилась о физическом своем состоянии, а немного окрепнув, взялась за духовное. Это понимал Великий Сакелларий, но сего не разумел митрополит. И был весьма сим фактом удручен. Два друга-приятеля частенько на эту тему спорили, но Афанасий не мог прошибить камень.

— Темный ты, Михаил, хоть и принадлежишь к Светлому духовенству. Гордыня тебя мучает, обидно стало, что благодетели твои за прошлый год о тебе ни разу не вспомнили. Смири гордыню, Миша, ничего хорошего она тебе не принесет.

Митрополит молча пил квас и хмурил брови. Обида жгла его нутро. Переворот вместе делали, а к пирогу не допустили. Об этом он осторожно намекнул приятелю.

— До какого пирога, ты, старый дурень? — взлетели седые брови. — Ты что, Русь за пирог почитаешь? Оглянись вокруг! Я не стану тебе тумкать, что по этому поводу сказано в Священном Писании, — сам не хуже меня знаешь. Не от тебя отворотились — ты отворотился! Аки дитя обиделся на мамку, что та к печи потухшей обернулась!

— К какой печи? — буркнул Михаил. — Ты на войну намекаешь? Так еще бабка надвое сказала, быть ли той войне!

Афанасий грустно посмотрел на старого друга и пятерней причесал свои седые патлы. При всем своем уважении к графу Волкову он не понимал: на кой ляд было Мишку выдвигать на патриарха? Нету в нем и десятой доли того разума, что повинен быть отпущен Господом... не патриарх, так, кукла! Подвернулся под руку вовремя — вот и возвысили. Дар сей, вовремя под руку подворачиваться, был у Мишки с рождения, это Афанасий подметил еще в семинарии.

А Михаил-то не един в своих мыслях. Многие из архиереев считают, что с воцарением Софьи стали ущемляться интересы церкви. Афанасий не так давно на эту тему беседовал с советником по прогрессу, и тот сделал правильные выводы, раз их пригласили на заседание Сената. Вот нынче он сидел, шевеля своими кустистыми бровями, и слушал выступление графа Волкова. Тот кратко и остроумно сообщал, что сделано для подготовки отражения агрессора (Великий Сакелларий знал латынь, поэтому лишь с улыбкой окинул тревожные лица коллег), после более подробно остановился на том, что делается. И лишь когда генерал начал обстоятельно и тщательно анализировать ворох еще не решенных проблем, подчеркнул серьезность момента — когда все силы государства должны быть направлены на борьбу против общего врага, особенную важность приобретает единство народа и власти, единство всех сословий. Вот тогда патриарх не выдержал.

— Так теперь мы, значитца, вам понадобились! — в гневе заявил он со своего места. — А до сих пор не интересовались делами Святой Церкви!

«Дурак Мишка! — подумал Афанасий. — Теперь держись!»

— Ты что, отец Михаил, белены объелся? — удивленно спросила царица. — С чего нам лезть в ваши дела? Нам бы свои решить!

— Вот вы и решали свои дела, ни с кем не советуясь! — продолжал гневную отповедь патриарх. — А как эти завели вас неведомо куда, то срочно патриарх занадобился! Помоги, отец Михаил!

— Кто сказал, что ты занадобился? — бесстрастно спросил Волков.

Архиереи еще не успели переварить фразу и отреагировать недовольным гулом, как Андрей Константинович повторил ее, но в несколько ином контексте:

— Кто тебе, отец Михаил, сказал, что именно ты нам занадобился? И с чего это мы такие гордые стали? Помнится, кто-то недавно сивуху втихаря трескал и репой закусывал и в рясе год не стиранной ходил! Тесно облачение патриарха стало?

По счастью для Волкова, в стане архиерейском не было единства. Иначе не обошлось бы без эксцессов. Но поняв, что в любой момент каждый из них может стать на одну ступеньку выше в иерархии и ближе к богу, духовники угомонились, а некоторые даже принялись одергивать патриарха, преданно посматривая в сторону царицы.

Великий Сакелларий недовольно фыркнул: «Не един Мишка в своей дремучести!» И всю остальную часть заседания провел в раздумьях. Мысли о единстве Церкви и Государства ни к чему хорошему не привели. Как он ни выворачивал факты, получалось, что либо Церковь должна лечь под Государство, либо Государство — под Церковь. Другой формы существования духа и тела он не мог себе вообразить и сильно подозревал, что сосуществование выльется в первый вариант. Если же пойти по пути сопротивления, пользуясь подорванным, но не потерянным авторитетом у народа, то противостояние могло довести и до гражданской войны и очередного раскола церкви. Значит, придется ложиться им.

Приняв это решение, владыка Афанасий успокоился и в конце дебатов полез на трибуну.

— Не серчай, матушка, на патриарха! — прогудел он сочным басом, вглядываясь из-под мохнатых бровей в полукруглый зал и в ряды уходящих вверх сенаторских мест. — По младости лет решил он, будто хочешь ты отказаться от нашей помощи!

— Так ведь он всего на год тебя моложе, владыка Афанасий! — со смехом заметила Софья.

— Я уже с десяток лет в обители заправляю, а он сидел вечным вторым номером! — ввернул Великий Сакелларий где-то услышанное понятие. — Сперва у архимандрита на побегушках, затем у архиепископа, а еще совсем недавно — у покойника Адриана.

Говоря так, Афанасий весьма лукавил. Больной Адриан совершенно не управлял духовенством. Всю работу пришлось на себе тащить приятелю Мишке, но нужно было гнуть истину, выручая дурака.

— На должности своей владыка Михаил всего два года, срок небольшой для того, чтобы разобраться во всех тонкостях нашей нелегкой работы. Тем более в такое лихое время, как нынче. Господин граф Волков правильно заметил, что в такое смутное время мы должны быть едиными, а не вспоминать, кто кому и когда отдавил мозоли.

В зале заседаний раздались смешки. Перед выступающим на трибуне стоял графин с легким вином и глиняный стакан. А справедливости ради следует отметить, что два друга намедни осушили некоторое количество бутылок с доставленным из Англии джином (подношением Боллингброка), посему с утра чувствовали себя не в лучшей форме. Налив слегка трясущейся рукой полный стакан, Великий Сакелларий осушил его одним глотком. С той стороны, где сидел патриарх, раздался сочувственный возглас. Афанасий ухмыльнулся в бороду.

— «Кто из вас без греха, пусть первым бросит в меня камень»! — сказал Иисус Христос и удостоился громадного булыжника из рук собственной матери.

Произнеся эту тираду, владыка пояснил:

— Даже боги могут ошибаться! Что уж говорить про нас, смертных. Не хочу, чтобы необдуманное слово, сказанное одним из нас в запальчивости, стало тем самым камнем... камнем преткновения. Мы все в одной упряжке.

И под аплодисменты Великий Сакелларий занял свое место. Напряженность в зале была снята, гром так и не грянул. Афанасий увлек приятеля в уютный трактирчик, что располагался в подвале здания Сената, и там принялся распекать:

— Глуп ты, Горацио! Я, вишь, и народ успокоить сумел, и стаканчик пропустил по случаю. А ты как был балбесом, так и остался. Думаешь, кто-нибудь из нашего воронья стал бы жалеть, что тебя с патриархов турнули назад в архимандриты? Поверь, никто. Молчи, лучше мальвазии выпей! Патриарху треба сначала три раза крепко подумать, а затем в два раза меньше сказать, чем было думано!

— Почему? — едва не поперхнулся винищем патриарх.

— Слишком фигура монументальная! — пояснил приятель. — А ты у нас заместо монументальности глупость излучаешь. А ты — морда, извини за выражение, всей русской православной церкви.

— Дык что мне, свое мнение нельзя высказать? — возмутился Михаил.

— Пей, придурок! — ласково сказал Афанасий. — Нет у тебя права на собственное мнение. Ты глаголешь от имени всей церкви, еще раз тебе повторяю. Ты думаешь, зачем граф тебя патриархом сделал, чтобы ты собственное мнение высказывал? Много Адриан Петру высказал? То-то! Ну, брат Миша, будем!

Всю следующую неделю патриарх под бдительным присмотром Великого Сакеллария рассылал гонцов по окрестным епархиям и монастырям. В «Послании патриарха братьям» говорилось о единстве всех православных перед лицом общей опасности. Также «Послание» содержало призыв к игуменам ближайших монастырей помочь с продуктами питания для защитников отечества. Несколько монастырей и вправду прислали обозы с продовольствием, а настоятели остальных отписались. Дескать, самим жрать нечего. «Град позапрошлого года побил грядки, на которых продукты произрастали». Возможно, выражения и отличались, но общий смысл отписок был одинаков.

— Вот вам и единство! — сказал граф Волков. — Вот вам и братья по вере.

— Вот вам и заповеди Христовы! — сказала царица.

— Вот вам и любовь к ближнему! — вздохнул премьер-министр.

Патриарх заплакал. Владыка Афанасий подошел к Волкову и что-то шепнул ему на ухо.

— Хорошо! — ответил тот. — Сейчас едем.

— Куда вы? — встрепенулась царица. Из-за чрева она редко показывалась на глаза и быстро уставала. Не желая огорчать ее, граф ответил уклончиво:

— По следам бременских музыкантов!

Вездеход с Волковым, Афанасием и десятком ревенантов тащился по разбитому тракту в Печоры. Игумен Серафим также оказался в числе «отказников».

— Вот сукины дети! — негодовал Афанасий. — Сидят на харчах, жиреют год от года в безделье и невесть что о себе измышляют! Я из них дурь выбью!

В лучших традициях наркомпродовцев и под испуганные взгляды игумена и келаря монастырские «излишки» были быстро подсчитаны. В закромах, амбарах, ледниках и подклетях обнаружилось: восемь тысяч пудов хлеба, пятьдесят бочек солонины по двадцать пудов каждая, сорок пятнадцатипудовых бочек рыбы, такое же количество бочонков с капустой и огурцами. Масло и жиры считать не стали.

Прочитав опись, Великий Сакелларий хмыкнул:

— Вестимо, преподобный отец Серафим опасается великого голоду. Выбирай, игумен: либо перетворяем твой монастырь в постоялый двор, либо ты скоренько вспоминаешь заветы отца нашего Иисуса Христа.

— Времени на обдумывание у вас нет! — поторопил Волков. — Разрази вас гром, тунеядцы хреновы! Думаете, шведы что-нибудь оставят от лавры, если пройдут мимо вас? С собой на небо унести все вознамерились? Я представляю себе, сколько денег у вас в подвалах хранится. Где казначей?

— Пощади, батюшка! — рухнул на колени игумен. — Коль хочешь забрать казну, то руби уж и нам головы!

— На хрен нам ваша казна! — сплюнул Волков. — Войску жрать нечего! В самое ближайшее время жду от вас гостинцев. Ходу, владыка, нам еще в три монастыря поспеть засветло необходимо.

Снова вездеход пополз по ухабам.

— Это ты правильно сделал, граф, что не стал монастырской казны трогать, — сказал Афанасий в кабине, — столько дерьма бы на нас вылили, что вовек бы не отмылись.

— Сам знаю, что монастыри — навроде европейских банков! — буркнул Андрей Константинович. — Слушай, какого хрена они занимаются этим? Господь их вроде не уполномочил! У нас в монастырях богу молятся и работают.

— А в остальное время? — поинтересовался владыка.

— Работают и богу молятся! — отрезал генерал.

— Парадиз! — восхищенно прошептал старик. — Бросить бы все и махнуть к вам! А эти жирнозадые так и думают, как бы стомахи набить! Юдово племя!

— Они допляшутся до того, что Церковь отлучат от Государства! — осторожно сказал Андрей Константинович и взглянул на Афанасия — как отреагирует. Тот долго молчал, лишь через несколько верст спросил:

— Это как? Царь себе, а патриарх себе?

— А как же! Царь не лезет в дела патриарха, а тот уж сам решает, как сделать, чтобы народ в храмы шел. И чтобы исключительно по доброй воле.

— Так эти лапотники и побегут! — фыркнул Афанасий. — Я чай, у вас святые отцы мрут с голодухи!

— Не поверишь, владыка, на золоченых колесницах катаются! — честно ответил генерал.

— Ну что же, это лишь доказывает, что дурней во все времена хватало, — спокойно вздохнул владыка, откинулся на сиденье и погрузился в дрему.

Волков перебрался на переднее место рядом с водителем и развернул карту. И впрямь монастырей на Руси — словно огурцов в бочке. Пора пускать кровь «золотому теленочку», не то отросло у него пузо и на два пальца сало говяжье свисает. Неровен час — жир задавит!

Глава 15. Гея. 1702 Странная война (окончание)

Необъяснимое чувство внутренней неуверенности, впервые овладевшее великим полководцем Карлом Двенадцатым летом одна тысяча семьсот второго года в Венденском лесу, заставило шведскую армию замереть в нерешительности. В первый раз за весь свой двухлетний победоносный поход король задумался о тех, кто заказывает музыку, и о том — кто играет на рояле. Сидя в шатре с кубком горячего шоколада в руке, он размышлял. Неподалеку в кресле, вдавив его своей медвежьей тяжестью в дерн, сидел верный Пипер. Ему юный король все же решился поведать свои сомнения.

— Вы знаете, Карл, — начал он с доверчивостью старого еврея, — что-то мне не по нутру наш долгий поход.

Пипер, ожидавший чего угодно, но не исповеди монарха, заинтересованно скрипнул плетеным сиденьем.

— Я много размышлял, — продолжал тем временем король, — в конце концов мне вчера пришлось сжечь книгу Цезаря. Но я понял: я устал танцевать под чужую музыку. Вы меня понимаете, Карл?

Пипер, удивленный и растроганный, поднялся со своего места.

— Ваше величество меня сразили наповал. Я полагал, что это, возможно, случится... но думал, пройдет лет десять.

— Вы можете хоть раз изъясниться нормально, а не намеками? — нетерпеливо топнул ногой король. — Забудьте про «ваше величество» и говорите со мной как с равным.

— Вы становитесь взрослым, — неожиданно мягко сказал премьер-министр, — причем взрослеете стремительней, чем ваши сверстники... чем я. В свои годы, разумеется.

Король был поражен. Пипер действительно был выбит из седла его заявлением, а на памяти монарха это было впервые. Впервые государственный муж утратил свою обычную невозмутимость, и взгляд его стал несколько сентиментальным. Такой взгляд бывает у сурового отца, который гордится первыми успехами своего отпрыска. У короля не было отца, а у графа не было сына, но в этот момент их звезды стали ближе — откровение снизошло на них. И уже совершенно по-детски Карл спросил:

— Но ведь это было бы неправильно — уводить армию домой из-под почти осажденной русской столицы, не правда ли?

— Да, ваше величество, это было бы неправильно! — твердо ответил Пипер. — Многие сочли бы это трусостью. И в Европе, и у нас дома.

— Ну, трусом-то я никогда не был! — весело сказал король. — Но и пора прекращать роль марионетки в руках англичан и французов. Эти две державы чересчур уверены в своей роли «законодателя мод» и «владыки мира». Пусть сами достают для себя из дерьма каштаны.

— Вообще-то из огня, — поправил Пипер, — но так, как вы сказали, политически вернее.

Устав готовиться к войне, Россия «смутилась». Роптала несознательная часть населения: настоятели монастырей, «добровольно» взвалившие на себя обязательства по снабжению армии продовольствием; роптали помещики, лишенные в канун битвы за урожай части работников (по большому счету, это были самые крепкие крестьяне); роптали купцы, лишенные законного заработка из-за указа государыни о закрытии судоходства на Псковском озере. А когда возроптали призванные в «стройбат» крестьяне, генерал Волков понял — хватит. На закрытом совещании, где присутствовали всего несколько человек из Ставки, он сказал:

— Промедление может нам стоить весьма дорого, господа! Если гора не идет к Магомету, Магомет тут ни при чем. Будем затевать провокацию.

— Это как? — не понял Шереметев.

— Дернем врага за... бейцы! — засмеялся Ростислав Алексеевич. — Пущай нападает!

— А стоит ли? — сомневался старый вояка. — На кой нам на шведа первым лезть?

Военный министр пожевал губами. Необходимо рушить паритет, иначе Репнин с Шереметевым здесь готовы зазимовать. Жалованье идет, что еще солдату нужно!

— Люди роптать начинают, — пояснил он «старикам», — столько средств ушло на подготовку к войне, а где та война? Самое печальное то, что мы никогда к войнам не готовились, все происходило в процессе. Собрали войско, шли за тридевять земель, где благополучно выясняли, что оставили дома заряды к пушкам. Или продовольствие. И это было нормально, но когда загодя начали готовиться, а неприятеля тоже что-то задержало, то вот и начали возникать вопросы от безделья.

— Хуже нет, чем ждать и догонять, — подтвердил Волков, — поэтому придется заставить шведа на нас напасть. Иначе — никак.

— А может... может, Карл и не нападет вовсе! — высказал предположение Борис Петрович.

— Может, и не нападет, — согласился Андрей Константинович, — пока же и мы, и шведы тратим большие средства на прокорм такой оравы. Не спорю, у нас денег больше...

— Да и игумены помогли чем могли, — подхватил Великий Сакелларий, — можно в принципе и зимовать.

Репнин искоса посмотрел на мужицкую харю священника. Черт его знает, как с ним себя держать — чин немалый, почитай всех попов в кулаке держит.

— Что вы, граф, собираетесь предпринять? — спросил он, деликатно покашляв в кулачок.

— Ничего нового, — развеселился Волков, — пошлю полк своих людей, пусть неожиданно нападут на лагерь шведов. Хотя бы на корпус Шлиппенбаха... да, именно Шлиппенбаха! Пока те в темноте разбираться будут, мои бойцы тихо смоются. Карл будет в ярости и непременно на нас нападет.

— А если не нападет? — упрямился Шереметев.

Волков скорчил мину.

— Борис Петрович, ну что вы как недоросль несмышленый? А что, если? Тогда мы на него нападем! Хотя мне и не хотелось бы.

— Почему? — удивленно спросил Басманов. — Вы думаете, нам не хватит сил, чтобы разбить армию Карла?

Граф нахмурился. Предстояло объяснять очень щекотливый момент, где он даже весьма остро спорил со Степановым. Кузьмича не было на заседании — поехал в Софийск проверить, как продвигаются дела у воспитанников академии.

— Во-первых, действительно сил у нас маловато. Пятнадцать тысяч против двадцати пяти (как минимум), а то и тридцати. Во-вторых, мы готовились к обороне. Одно дело — загнать солдата в редут и приказать не пропустить врага. Тут и дурак сообразит. Наступление — дело иное. Оно подразумевает собой слаженность и синхронность действий всех наступающих частей, отработанность маневра, четкие и смелые действия командиров подразделений. Этого всего у нас, к сожалению, нет. Нет! Еще не отработаны до конца механизмы взаимодействия атакующих подразделений... не доведены действия офицеров до автоматизма, в конце концов, наша армия проигрывает шведу чисто психологически. У них ведь синдром победителя! А когда российская армия в последний раз одерживала победу? Напомните мне, господа генералы, я что-то не припомню.

— Ну, Азов же взяли! — не совсем уверенно произнес Репнин.

— Тридцать две тысячи солдат супротив шести тысяч! — фыркнул Волков. — И то с первого раза не взяли. Про крымские походы и вовсе вспоминать нечего! Ославились на всю Европу! Перед этим со шведом воевали — многого добились?

— Правда твоя, Андрей Константинович! — вздохнул Басманов. — Русский человек надувается спесью, точно индюк заморский, а откуда эту спесь берет — неведомо. Разве что огороды у наших некоторых бояр больше той же Голландии, так там одна полынь растет. Вот ты с чего надулся, Борис Петрович?

— Азов мы все-таки взяли? И Керчь таперя наша! — упрямо заявил боярин.

— Вот когда бы ты ее взял, — рассердился министр, — то тебя и в фельдмаршалы не грех было бы произвести. С пушечной пальбой и барабанным боем!

— Борису Петровичу мы доверим одно из самых важныхмест! — мигнул Басманову Андрей Константинович. — Его конница будет в засаде за Смольным бором. И в решающую минуту вам будет необходимо смутить шведа, ударив его в тыл.

Шереметев польщенно засопел. Он им всем еще покажет! Хотя его конница звезд с неба не хватает, но ребята дружные. Он каждого знает в лицо и уверен во всех.

— Андрей Константинович, так когда планируется налет ваших сорвиголов на корпус Шлиппенбаха? — спросил Басманов. — Нужно ведь бойцов подготовить, не то они зажирели на позициях.

— Как можно скорее, — ответил генерал, — послезавтра. Завтра подвезти на позиции винные порции, боеприпасы, провести богослужение. Послезавтра на рассвете мы покажем шведу кузькину мать.

В «последний день перед войной» были сделаны последние приготовления: отведены на резервные позиции оставшиеся саперные части, пристреляны ориентиры, дооборудованы на самых высоких деревьях наблюдательные пункты. С вечера ушел в разведку боем полк Муссолини. Бенито получил задачу следующего содержания: не открывая огня, приблизиться к шведскому лагерю и напасть на ту его часть, где располагался корпус генерала Шлиппенбаха, Бесшумно сняв часовых, работать багинетами до тех пор, пока не сыграют тревогу. После чего уходить болотами в сторону Пскова. По прибытии занять позицию на левом фланге обороны.

Командир полка «дуболомов» угрюмо кивнул башкой и отправился выполнять приказ. Басманов встряхнул головой и пожаловался Волкову:

— Будто мертвяки какие! Где вы их откопали?

— Вы верите в жизнь после смерти? — вопросом на вопрос ответил генерал.

— Боже меня упаси! — перекрестился Петр Данилович. — Спросите такое!

— А они верят! — сурово посмотрел Андрей Константинович вслед ушедшему Бенито.

— Кто же они такие? — со священным ужасом прошептал военный министр.

— Моджахеды, — устало ответил Волков, — воины тени.

Рассвет второго августа. Вечнозеленые сосны шумят под легкий бриз, неторопливо меняющий свое направление. Всю ночь с озера он доносил запах цветущей ряски и тины, а сейчас сидящие на озере рыбари почувствуют аромат смолистой хвои. Это значит, что время перевалило за шесть утра. Мычат коровы на недалекой мызе, хрюкают свиньи, орут петухи. Удивительно, как все эти звуки утром легко достигают плацдарма. Возможно, к вечеру зарядит дождь, но не факт. Ведь выпавшая роса покрыла траву обильным слоем, так что у разведчиков, вернувшихся с ночного дозора, одежда промокла до нитки.

— Ну что? — негромко спросил генерал Басманов у командира группы.

— Порядок, ваше высокопревосходительство! — также негромко отозвался поручик Татарин. — С той стороны сначала палили в белый свет, а вот уже пару часов слышно лишь конское ржание.

— Рискнет ли Карл после такого перехода бросить людей в атаку? — сомневался Басманов.

— Не решится, так мы ему в следующий раз еще ливер выпустим! — хмыкнул Волков. — Тоже мне бином Ньютона!

— Это тот математик, что в Англии? — уточнил Петр Данилович. — Что-то вы о нем вспомнили.

— Просто к слову пришлось, — задумчиво ответил Андрей Константинович, — скоро его должны избрать президентом Лондонского королевского общества. И он скорее физик, чем математик?

— Физик? — не понял Басманов.

— Механик, — уточнил Волков, — физика — это наука о природе и связях материального мира. Раньше была под религиозным запретом. Церковь считала ересью беспристрастное изучение мира, созданного Господом.

— А теперь запрет снят? — недоверчиво усмехнулся боярин. — Отчего сие?

Научная беседа была прервана появлением вестового.

— Господин главнокомандующий, шведы идут! — запыхавшись, выпалил он. — В пяти верстах уже!

Волков глянул на наручные часы. Было несколько минут восьмого. Басманов перекрестился:

— Ну, с богом! Андрей Константинович, не пора ли нам перейти на наблюдательный пункт?

— Вы здесь командуете, Петр Данилович, — любезно ответил Волков, — отчего же и не пройти!

Два генерала, одетых в полевую форму образца девяностых годов двадцатого века, прошли на НП, где у стереотруб суетились несколько корректировщиков и наблюдателей. Басманов подошел к персональному прибору и глянул в окуляр.

— Ишь, чертяки, быстро опомнились. Ваш полковник не доносил о подробностях операции?

— Еще успеет! — ответил Андрей Константинович, в свою очередь заглядывая в окуляр.

Наблюдательный пункт был оборудован на самой высокой точке плацдарма — Черном холме. Необходимости в тщательной маскировке его не было, авиации у противника не предполагалось, дальней артиллерии и полковых минометов тоже, а против возможного прорыва в ближайшем логе залегла рота ревенантов. Таким образом, командование чувствовало себя в полной безопасности.

В сильную оптику было видно, как из далекого леса на горизонте появилось множество темных точек. Они рассредоточивались по полю в единую линию, выстраиваясь в боевой порядок.

— Сколько до них? — спросил Волков, нервно сминая березовый листок.

— Около полутора верст, — сообщил один из наблюдателей, вращая ручку дальномера.

— Разрешите, Петр Данилович, по ним с десяток снарядов выпустить! — воскликнул Андрей Константинович, вспоминая давнюю бойню у Днепра, когда пришлось перебить массу татар. — Авось подействует на них!

— Давайте! — разрешил главнокомандующий, которому и самому захотелось посмотреть на залп. — Вестовой, ко мне! Передайте Румянцеву, пусть произведет залп из орудий одного дивизиона. Цель — противник на горизонте. Угостим шведа русской шрапнелью, бегом, юноша!

Немного ниже, на позициях артиллерии, подполковник Румянцев черкал по планшету свинцовым карандашом, высчитывая значения прицела и целика.

— Байстрюков, сколько до цели? — громко спросил подполковник.

Дальномер глянул в окуляр. Затем, тужась, сообщил результат в метрах.

— Три тысячи двести!

— Наводчикам, прицел сто пятьдесят, целик — ноль, трубка — девять! Первый дивизион, приготовиться!

По позициям пошла гулять сдублированная командирами батарей команда, первая команда, которая будет слышна. Остальные станут передаваться сигнальными флажками.

— Огонь! — четко скомандовал Румянцев.

Восемнадцать орудий изрыгнули пламя. Подполковник прильнул к стереотрубе.

— Недолет! — сочувственно сказал он, глядя, как вздыбилась шведская конница.

На дне стакана шрапнельного снаряда находится заряд дымного пороха, нижние слои пуль залиты специальным дымным составом, а остальные пули — смесью канифоли и серы. Возникающее при взрыве облако дыма облегчает пристрелку, так что Румянцеву оставалось лишь слегка подкорректировать значение прицела. Вдобавок он решил на одну секунду увеличить время горения трубки, так как впереди шведов точно не было, а уж в лесу! Куда ни плюнь шрапнелью, попадешь точно в шведского солдата. Или в дерево.

— Прицел сто пятьдесят два, целик — ноль, трубка — десять! — скомандовал он. Стоящий рядом сигнальщик продублировал команду.

— Огонь!

Прильнув в очередной раз к окуляру, Румянцев увидел, как в рядах неприятеля началось хаотичное движение. Так до конца и не выстроенные в боевой порядок шеренги шведов рассыпались. Некоторое количество пехоты повернуло обратно в лес, и там образовалась элементарная давка. Конница же не растерялась и свернула налево. Пустив лошадей в галоп, их командир пытался обойти поле битвы по флангу.

— Шиш вам! — засмеялся в боевом азарте Румянцев. — Приказ второму дивизиону! Прицел сто пятьдесят три, целик — право два, трубка — десять! Огонь!

Выстрелы на опережение остановили быстроногих уланов. Они еще раз повернули влево на девяносто градусов и скрылись в прилеске. Подполковник скомандовал второму дивизиону произвести залп вдогон и молчать — беречь снаряды. Вернувшись к окуляру, он обнаружил, что пехота успела скрыться в лесу.

— Первый дивизион! Прицел сто пятьдесят четыре, целик — ноль, трубка — десять!

Залп русской артиллерии накрыл лес. Реншильд на короткой дистанции в полторы версты умудрился загнать коня.

— Мой король! — воскликнул он, появляясь в шатре Карла. — Русские пушки не дают нам даже выйти из леса. Мы несем чудовищные потери, еще не приступив к сражению. Полк Утрехта практически уничтожен!

Король поднял руку, призывая к спокойствию.

— Русские орудия далеко?

— Их и не видно! — в отчаянии воскликнул генерал.

— Проклятие! — стукнул кулаком по столу Карл. — Трубите отход!

Реншильд выбежал из шатра, запрыгнул на одну из свежих лошадей и поскакал обратно.

Король поджал губы и вызывающе посмотрел на Пипера. Тот развел руками.

— Выходит, слухи о русской артиллерии были не лишены оснований, — сказал он, — что ж, ваше величество, все битвы выиграть невозможно — история не знает прецедента.

Карл закусил нижнюю губу едва не до крови. Не достичь ему славы Александра Македонского и Юлия Цезаря. На глаза помимо воли навернулись слезы. Понимая состояние своего короля, премьер-министр произнес:

— Зато вы останетесь в памяти народа как мудрый правитель. Немногим дано осознать на половине пути, что стену головой не проломить. И лишь единицы находят в себе силы, чтобы остановиться.

— Найдутся и такие, что сочтут это слабостью, — прошептал король.

— Найдутся, — согласился Пипер, — мудрый наш предок Аксель Оксеншерна говорил, что в каждой слабости есть своя сила и наоборот...

— Не очень понятно, но утешает. — Шведский король был печален — решение ему далось нелегко. Внутри него боролись львиная отвага и невесть откуда взявшаяся хитрость. Хитрость гиены.

Быть может, истоки этой хитрости зародились во время недавнего спора Пипера с Гискаром, а может, в нем заговорила мудрость предков, взирающих из Валгаллы на своего брата-лютеранина, а может, цепь событий, разорванная появлением на Гее отрядом Волкова, воззвала к жизни некие вторичные цепи мышления шведского монарха, не использованные им никогда в земной реальности. А может, эти факторы сработали вместе, вызвав недовольство марионетки тайным кукловодом — в принципе зла на Россию Карл не держал никогда.

Приняв решение, король вскочил с кресла и смахнул тряпкой пыль с ботфортов.

— Враги могут обвинить меня в боязни за свою страну. Пусть! Но в личной трусости им меня не обвинить!

— Ваше величество, что вы задумали? — воскликнул Пипер.

— Знаменосца мне и барабанщика! А также двух офицеров-добровольцев. Я собираюсь посетить русские позиции под видом парламентера! Попытаемся найти достойный выход из этой недостойной ситуации. — Крикнув, чтоб седлали его коня, Карл стремительно вышел вон.

Увидав, что спорить бесполезно, Пипер кинулся прочь из шатра вслед за королем.

— Мой король, я с вами! — закричал он. Карл остановился и посмотрел на него.

— Хорошо! — мягко произнес он. — Тогда найдите еще одного попутчика.

Когда шведы убрались, Басманов отдал приказание прекратить артобстрел. Снаряды были безумно дорогие, и палить в белый свет, как в копеечку, он не решался.

— Ну-с, господа! — произнес он. — Какие будут мнения?

— Карл — парень упрямый, — задумчиво сказал Волков, — опасаюсь, кабы он не выкинул этакий оверштаг...

— Может, через болото попытаться пролезть, — предположил Репнин, — ну и что, что оно непроходимое! Шведский король неоднократно доказывал, что непроходимых мест для его армии попросту не существует.

Тут же находился и полковник Степанов, поднявшийся на НП после первых орудийных залпов. Он что-то рисовал в своем блокноте, а затем неожиданно сообщил:

— Нет, не такой он дурак, чтобы лезть в болото. Тем более под обстрелом. Но на всякий случай я бы рекомендовал командирам на левом фланге выдвинуть дозоры к Балупе. Чем черт не шутит.

— Ну, это мы сообразили, — сказал Басманов, — и соответствующее указание отметили в «решении».

— Простите, господин генерал, — извинился Степанов, — преподавательская деятельность накладывает отпечаток, знаете ли...

— Полно, Василий Степанович, — хмыкнул главком, — я человек демократичный, особенно в нынешнее время.

— Шведы! — воскликнул поручик-наблюдатель.

— Да ну? — искренне удивился Басманов, а Волков со Степановым кинулись к свободной стереотрубе.

— Парламентеры! — удивленно выдохнул Волков. — Господин главнокомандующий, парламентеры с белым флагом! Прикажете возглавить аккордную группу?

— Гм! — задумался Петр Данилович. — Сдается мне, что до аккорда еще далече, но на всякий случай... может, не стоит рисковать лично?

— Я в бронике, — лаконично ответил Волков, — так я пошел?

— Ступайте с богом! — неохотно согласился Басманов. — Но поостерегитесь там, на рожон не лезьте.

Неладное Андрей Константинович заподозрил сразу. У лютеран и так не шибко живые лица, но суровое лицо офицера-парламентера ему кое-что напомнило. Волков вынул из кармана недавно отчеканенную в Стокгольме монету в десять крон и внимательно посмотрел на аверс. Так и есть. Пришлось «старому генералу» кряхтя слезать с лошади. Андрей Константинович снял шляпу и поклонился.

— Рад видеть вас в добром здравии, ваше величество, — произнес он, тщательно подбирая слова. За время своего посольства в Париже Волков неплохо насобачился трещать на тамошнем диалекте. А в том, что шведский король знал французский, он был уверен.

— От этих русских ничего не скроешь! — ворчливо произнес Карл, слезая с лошади. — С кем имею честь разговаривать?

— Генерал Волков! — отрекомендовался Андрей Константинович.

— Тот самый граф Волков! — произнес спутник короля, также спешившись. — Граф Пипер!

«Однако! — мысленно присвистнул генерал. — Непростые это парламентеры».

— Я бы предпочел разговаривать с вашим главнокомандующим! — сказал король, оглядевшись. — Это возможно?

— Отчего ж, — пожал плечами Волков, — попрошу вас следовать за мной.

Спустя пять минут на наблюдательном пункте шведского короля радушно приветствовал Петр Данилович Басманов. Радушно, но с некоторым изумлением. Французский язык Басманов знал хуже, чем немецкий, но Волков немецкого не знал вообще, поэтому изъясняться пришлось на французском. Карл же отменно владел и тем, и другим.

Не зная, как начать беседу, чтобы его не заподозрили в утере воинского духа, шведский король озирался по сторонам. Увиденное лишь укрепило его в своей правоте.

— Мне кажется, генерал, — произнес он медленно и с расстановкой, — что я бы мог потерять здесь свою армию.

— Вполне возможно, ваше величество, — любезно ответил Басманов, — как вы видите, мы готовились лишь к обороне.

— Надо отметить, что подготовились вы превосходно! — В голосе Карла почти не слышалось досады. — Однако вы меня так великолепно встретили, что я принял решение не предпринимать атаки.

Предвидя уточняющий вопрос, он, помедлив, добавил:

— Я вообще принял решение не воевать с Россией. Нам с вами делить нечего, а о ваших северных землях, то есть наших южных, можем как-то договориться и без военных действий, не так ли, Пипер?

— Совершенно верно, ваше величество!

В те былинные времена королевского слова было достаточно для объявления перемирия, тем более слова короля Швеции. Карл бы охотнее принял смерть, чем нарушил свое обещание, поэтому получившие «отбой» артиллеристы принялись банить стволы и собирать пустые гильзы. Недоверчивый Басманов приказал переднему краю обороны не покидать своих мест, а остальным эшелонам было разрешено убыть в палаточный городок, отстоящий от основных позиций в половине версты восточнее.

Карл, в свою очередь, передал с гонцом запечатанный приказ Реншильду основной массе войска сниматься и идти к Ревелю. Всласть навоевавшийся монарх решил отбыть домой в Стокгольм. Перед своим отъездом он изъявил желание посетить новую столицу России.

— Не имея возможности побывать в Москве, никогда себе не прощу, что не увидел Софибурга, — сказал он, глядя с надеждой на Волкова.

Вновь от русского лагеря поскакал гонец, но в противоположном направлении. Зная великодушие Софьи, Андрей Константинович попросту упреждал ее о высоком визитере. Гонец ускакал, а из ставки шведов прибыл эскадрон личной гвардии короля для сопровождения его в русскую столицу. Вместе с эскадроном прискакал взволнованный Реншильд, полагающий, что короля коварные русские похитили и вынудили написать такой необычный приказ.

Петр Первый набил бы дураку морду, но Карл лишь сверкнул очами бешено, и рьяный тезка его ускакал обратно — готовить войска в путь. Собираясь отправляться, король Швеции еще раз окинул взором «линию Степанова» и патетически произнес:

— Вот здесь я едва не растерял всю свою славу, а вы, господа, едва ее не нашли!

Наклонившись в седле к Волкову, Степанов прошептал:

— Верно заметил, сволочь, немного куражу нам бы не помешало.

Граф хмыкнул и дал лошади шенкеля.

Глава 16. Гея. 1702 Братание и сестрение

— Пипер! — воскликнул король, когда вдали засверкали купола храма Святой Софии. — Как жаль, что нам не суждено войти в этот город победителями! Что скажете?

— Скажу, что я рад, что меня не ввели сюда как пленника! — буркнул реалистически настроенный премьер-министр. — Я до сих пор не могу забыть русских флешей и реданов.

— Карл, вы — зануда! — весело рассмеялся король.

Лошади мягко шли рысью, собеседники разговаривали по-шведски, теплый ветер обдувал лица. Русские командиры скакали на несколько корпусов впереди, посему Пипер продолжал негромкую беседу с королем.

— Никогда не видел столь странной линии укреплений и не представляю, какой армии под силу их преодолеть! А вы обратили внимание на русскую артиллерию, мой король?

— Тут хочешь не хочешь, а обратишь! — хмыкнул король. — Мне интересно, откуда у них такие орудия. Ведь еще мой отец посылал московитам, если не ошибаюсь, триста пушек. Да и пару лет назад Петр заказывал у Эренкрейца порядочное количество всякого вооружения...

— Ваше величество, их орудия вовсе не производства нашего королевского пушкаря!

— Сам видел! — огрызнулся король. — С чего я, по-вашему, велел отступить?

Пересели на заводных. Показались купола почти законченного собора Пречистой Божьей Матери. София в лучах заходящего солнца блестела так, что больно было глазам. Повеяло прохладой от озера — Карлу вспомнился Стокгольм и утренний бриз. Ностальгия отображала в памяти образы королевского дворца и готические крыши кирок — лютеранских храмов. Монарх вздохнул и помотал головой, отгоняя от себя воспоминания.

От молодой столицы пахло смолой и дегтем. Короля поразило отсутствие крепостной стены. Об этом он не преминул заметить Пиперу.

— Город без ограждения свидетельствует либо о силе государства, либо о глупости его правителя, — задумчиво произнес премьер-министр, — русскую царицу я при всем желании не могу отнести к сонму глупцов.

Король промолчал. Они миновали заставу, где граф Волков перебросился несколькими словами с дежурным офицером, а затем начались посады: рыбацкий, охотницкой артели, фермерский, скотницкий, торговый. Каждый квартал имел особенности, присущие только ему. Посредине рыбацкого поселка бил фонтан из мраморного изваяния дельфина в окружении русалок; у охотников на дверях каждого дома были прибиты оленьи рога; скотники красили фронтоны в красный цвет, а купечество проживало в избах с пятиугольными фронтонами шатрового (цыганского) типа.

Проехав посады, миновали еще одну заставу — Гвардейскую. Бутырский майор, несший караул, козырнул Волкову и Степанову и проводил подозрительным взглядом Карла. Выпив рюмку калганной, зло сплюнул на брусчатку: что со шведом нянчиться!

Карлу и его свите подготовили гостевые покои на третьем этаже государева дворца. Несмотря на позднее время, в честь шведского короля был дан торжественный ужин, на котором с русской стороны присутствовали премьер-министр Каманин и несколько высших министров. Шведы с удивлением узнали, что русская царица находится в «интересном положении», а конкретнее — на сносях, Карл тут же принялся в уме подсчитывать Софьины годы и едва не рехнулся. Софья Алексеевна Романова была старше его покойной мамаши!

— Однако и бесстыдники эти русские! — заметил перед отходом ко сну он.

Пипер с Беркенгельмом переглянулись. Король заметил, что сотоварищи слишком уж часто переглядываются за последний час.

— Что случилось? — пробурчал он. — Надеюсь, выспаться мне хоть удастся?

— Ваше величество, — осторожно начал премьер-министр, — мы узнали сегодня кое-что, способное повлиять на дальнейшие взаимоотношения шведского и русского кабинетов.

— Что еще? — раздраженно спросил король. — Лично мне хочется лишь одного — побыстрее вернуться в Стокгольм!

Два самых близких ему человека зашептали сразу в два уха.

— С ума сошли! — воскликнул Карл, пылая лицом. — Вы осмелились предложить мне такое бесстыдство! Да вы сошли с ума, оба!

Советники снова принялись нашептывать.

* * *

Утром королю сообщили, что русская царица любезно согласилась принять его в своем кабинете. Из-за своего «положения» Софья не могла уделить столь высокому гостю более часа времени, но Карл не обратил на это никакого внимания. Вчерашнее тайное совещание засело у него в голове и помешало обычно здоровому королевскому сну. Возможно, именно поэтому он скучал за завтраком и ел гораздо меньше обычного. В связи с окончанием похода король изменил своему привычному облику аскета и позволил себе съесть полчашки овсянки и куриную ножку. Запив этот весьма скромный завтрак австрийским вином, Карл высказал готовность к аудиенции на высшем уровне.

Два роскошно одетых пажа сопроводили его на второй этаж — в царские покои, где жила и работала первая женщина — Самодержица Всея Руси. Поначалу Карл хотел взять с собой Пипера, но им очень осторожно намекнули, что государыня боится сглазу и позволяет наведывать себя только близким людям. Карлу весьма польстило, что его отнесли к разряду «близких» людей, и он смягчил свое упорство. Вместо своего премьера его сопровождал премьер местный — верзила Каманин, возле которого шведский король испытывал приступ ксенофобии. И хотя Ростислав Алексеевич был само обаяние, превосходство в росте почти на полметра действовало на короля угнетающе.

У входа в царские покои застыли два бутырца с шашками наголо. Увидав Каманина, сделали «на караул» и снова застыли. Бутырский полк — единственный гвардейский, оставшийся после расформирования преданных Петру семеновцев и преображенцев. Премьер-министр неоднократно предлагал царице создать еще хотя бы один гвардейский полк, но Софья ограничилась тем, что дала бутырцам приставку «лейб». Бутырский лейб-гвардейский полк. Темно-синие регланы и белые порты. Золоченые аксельбанты, сверкающие хромовые сапоги. Тяжелые чугунные рожи. Для возможных боевых действий портки сменялись на красные — для того, чтобы солдаты не боялись вида собственной крови.

Царица Софья вязала салфетку. При появлении высокого гостя широко улыбнулась.

— Милости просим! — произнесла она на немецком языке. — Прошу прощения, что не встаю: известная женская немощь.

Живот на шестом месяце еще не похож на то раздутое брюхо, что уродует не только женскую фигуру, но и лицо. Кстати, беременной царице довелось побывать ранее и неоднократно от своего дружка Василия Голицына, но доносить плод до конца не удавалось — политика! Совершенно естественно, что, зная об этом, Анастасия Волкова запретила царице вообще совершать лишние движения, мотивируя свой запрет привычкой монаршего организма избавляться от плода. «Хотите родить — меньше ходите!» — сказала личный врач.

Естественно, что Карл ожидал увидеть перед собой дряхлую старуху с огромным пузом, а не весьма милую женщину средних лет, поэтому он совершил вовсе необычный для себя поступок. Подойдя вплотную к Софье Алексеевне, он встал на одно колено и изволил поцеловать своей царственной сестре руку.

— Ну вот! — воскликнула та, обращаясь к Ростиславу. — А болтали, будто молодой шведский король боится женщин!

— Я никого не боюсь! — воскликнул Карл. — Кто сообщил вам этот вздор?

— И напрасно, ваше величество! — мило улыбнулась королю царица. — Некоторых баб все же следует избегать.

Король Карл так и не дождался ответа на свой вопрос. Софья принялась болтать о всяких глупостях: погоде, дороге, европейской политике и ценах на зерно. Из вежливости он пытался поддержать разговор, но чувствовал, что начинает понемногу сходить с ума. Софья же, увидав, что достаточно заморочила голову «братцу», внезапно перескочила на недавние события.

— Скажите, брат мой, — осторожно отпила она вина, поданного ловким слугой, — зачем вам понадобилось воевать со мной? Ужели вам в такую досаду мои корабли на Балтике?

Опешивший Карл, отвыкший за три года разговаривать с женщинами о политике, пропустил удар.

— Нет! — неожиданно ответил он. — Скорее всего это в большую досаду французам да англичанам. Я просто вынужден считаться с мнением союзников. И ваше неожиданное укрепление на Нарвских озерах — тоже одна из причин.

Сказав это, он прикусил губу. Представив, как скривился бы сейчас Пипер, поправился:

— Все же вы должны признать, что между Швецией и Россией отношения редко бывали дружелюбными.

Сказав это, он понял, что угодил в еще более глубокую ловушку. Исторические познания короля ограничивались победами славной шведской армии в семнадцатом веке да еще «Записками» Цезаря. А по какой причине его дед воевал с Россией — он никогда не задумывался. Ровно как и не задумывался, отчего его отец воевал с Голландией в союзе с Францией, а затем через десятилетие изменил приоритеты и пошел уже на Францию в союзе с теми же голландцами.

Софья поняла, что король «поплыл», и поспешила спасти ситуацию:

— Отчего же нам не исправить статус-кво? Ужели брату Карлу так не терпится завоевать Россию? Ох! Прошу прощения, что я вас все в дверях держу! Присаживайтесь вот в это кресло! Я стала так рассеянна, так рассеянна!

Простоявший почти четверть часа на ногах король вздохнул с облегчением и поспешил последовать приглашению. А царица продолжала рассыпаться в извинениях.

— Вы наверняка слышали, ваше величество, о моем положении? Будучи в заточении лишенной радости материнства, я решила познать эту радость, пусть и не совсем в приличном тому возрасте. Вы знаете, что царицу на Руси называют матушкой?

— Не слышал, но раз у нас короля зовут отцом, то отчего не быть чему-то аналогичному и в России, — осторожно ответил король.

Софья удовлетворенно улыбнулась.

— Верно. А какая же из меня матушка, когда у меня нет своих детей?

«Намекает, курва, что мне тоже следует подумать о наследнике», — хмуро подумал Карл.

— У вас, мой брат, все еще впереди, ведь вы еще так молоды. А вот мне, к сожалению, уже ждать нечего. И вы представьте, Карл, как мне обидно, что мое дитя уже является бастардом! Наследника может родить лишь царица, но лишь от законного государя, черт бы его побрал! Где мне взять этого государя?

Король понял, что он «попал» окончательно. Наверняка русские министры за его спиной договорились с его министрами заранее. Вот какую цену ему придется заплатить за бескровный финал его великого похода! Подлец Пипер наверняка триста раз просчитал все выгоды этого союза и дал свое согласие. Проклятие! Эта «сестра» старше его матери! Но у королей нет выбора, когда речь идет об интересах государства. Посему, сделав каменное лицо, профиль которого украшал новые шведские монеты, он поклонился Софье:

— Сударыня, для меня великая честь попросить вашей руки. В таком случае ваш ребенок будет законным наследником. Счастлив, что могу оказаться вам полезен.

В последних словах шведского короля прозвучал нескрываемый сарказм. Мол, свою долю в «вечный мир» я готов внести. Он уже знал, что после перенесенной свинки фактически стал бесплоден. А воспаление семенных желез, подхваченное накануне восемнадцатилетия, вообще поставило крест на отцовстве. Злополучная осенняя охота семисотого года явилась одной из предпосылок Северной войны. Ирония судьбы. Но все-таки лучше быть приемным папашей, чем бесплодным королем. Тем более когда вместе с «сюрпризом» страна получала могучего союзника и безопасные южные рубежи.

После аудиенции король был рассеян и задумчив. Испросил разрешения прокатиться под парусом по озеру, избрав в сопровождающие одного лишь Каманина. Карл пытался избавиться одновременно от ксенофобии и боязни холодных брызг. В конце июля вода, конечно, не столь холодна, но даже «моржи» не сразу ныряют в прорубь, а производят обтирания и физические упражнения.

— Я согласен! — негромко произнес он, глядя с расстояния в десять кабельтовых на красавицу-столицу. В это время яхта выполняла поворот-оверштаг, и парус заполоскал воду.

Боцман с гиканьем поспешил вытравить шкот, и Ростислав Алексеевич не расслышал фразы.

— Прошу прощения, ваше величество? — переспросил он.

Карл терпеливо повторил, хотя в конце и закусил губу.

— Можно эту церемонию оформить как-нибудь побыстрее и без привлечения моей многочисленной родни? — краснея, спросил король.

Он не выносил мысли, что половина Европы увидала бы его позор. К счастью, Каманин считал это и своим позором. Премьер-министр вздохнул и ответил:

— Все будет очень скромно. Новобрачные, пара свидетелей и патриарх. Нам ни к чему подобная реклама. А когда родится ребенок, его окрестят в православную веру. И это означает, что претендовать на шведский трон он будет не в праве...

Карл резко повернулся к нему:

— Черт побери вас, министр! Черт побери вас и Пипера! Я вообще не могу иметь детей! Вы считаете меня смешным?

Каманин посмотрел с высоты своих двухсот пятнадцати сантиметров ясным и чистым взором.

— У меня и в мыслях не было смеяться, — ответил он, — ведь это моего ребенка вы согласились усыновить.

И два человека: тот, что не мог быть отцом вообще, и тот, кто не мог стать отцом наследника престола, потянулись к серебряным кубкам, в которых плескался ром — жуткое пойло, пригодное разве для примочек и компрессов. Оба испытывали острую необходимости уйти от реальности.

В истории сплошь и рядом встречались прецеденты, когда мужик, чтобы спасти бабу от насмешек, женился на ней и объявлял ее байстрюка своим отпрыском. Согласно письменам авторов большинства любовных романов двадцатого века, некоторые знатные лорды Великобритании и идальго отдаленных провинций Испании поступали также наперекор здравому смыслу.

...Графиня де Лаваль посмотрела, как причесывают царицу на торжественный выход, вздохнула и выгнала вон нерадивую служанку.

— Папильотки мне, глупая, принеси! — скомандовала она. — Что за бестолковые бабы! Будто специально первое лицо государства изуродовать хотят! Лицо у вас, Софья Алексеевна, круглой формы, так любой восьмикласснице у нас ясно, что с помощью прически его следует немного вытянуть, чтобы загадка была! Так они нет-нет, да и норовят — прилизать локоны! Идиотизм!

— Полно вам, графиня! — произнесла царица. — Венец мне уж не надевать, да и какая из меня невеста! В мои-то годы! Что вы там начали об идальго говорить?

Графиня наморщила лобик и несколько мгновений вспоминала, о чем распространялась пятью минутами ранее. Вспомнив, она продолжила с места «дисконнекта»[^[38]:

— Так вот говорю вам как специалист по истории. Официально не было прецедента, чтобы король брал в жены брюхатую девицу, а впоследствии усыновлял ее байстрюка... Риксдаг, парламент то бишь, будет весьма недоволен. Однако представители Пфальц-Цвейбрюкенской династии на Риксдаг всегда, грубо говоря, «ложили с прибором» — сожрет парламент и не такое. Тем более что мальчишка бесплоден...

Софья передернула плечами, на которых красовался темно-бордовый бархатный опашень, и задала очередной вопрос:

— А неофициально? Было ли что-то подобное в истории?

Графиня рассмеялась.

— Государыня, неофициально было что угодно. Да хотя бы история Элеоноры Аквитанской! Вам доводилось слышать об этой женщине?

— Нет, — чуть приподнялся бархат плеч, — чем она знаменита? Тише вы там горланьте!

Обряд свадебных торжеств пришлось почти полностью перекроить в соответствии с историческим моментом. Царица должна была венчаться в шапке Мономаха, с открытым лицом и без всяких предсвадебных церемоний и хохмочек навроде выкупа невесты и передачи отцовской плети юному жениху. Софьин батька уже добрых двадцать шесть лет парился в земле, а право шведского короля стегать плетью русскую царицу выглядело полной отморозью.

Но в остальном митрополит решил придерживаться традиции. С утра у кабинета царицы пели без умолку сенные девки, королевские сваты притащили с прибывшего из Стокгольма фрегата богатые гостинцы: сладости и драгоценности. Дворец государыни охранялся двойным караулом. В вестибюле (либо по-старому — сенях) засел Великий Сакелларий с дюжиной рынд (малая дружина царицы, ею восстановленная) и потягивал свежесваренное пиво урожая этого года.

Король Карл, которому на время пребывания в столице государыня предоставила в полное распоряжение свой летний домик на берегу озера, скучал. Третья неделя вынужденного безделья, политический брак, полное отсутствие охоты — все это сводило его с ума. Пипер испросил разрешения навестить какого-то знакомого купца в Пскове и отбыл, прибывшие давеча из Стокгольма «друзья жениха» — генерал Шлиппенбах и Эрик Пфальц-Цвейбрюкен (двоюродный брат короля) — бродили третий день по городу и пялились на его чудеса.

Король с утра пребывал в отвратительном настроении. Выпив три чашки кофе, он сидел в увитой хмелем беседке и читал по-латыни. Томик Овидия «Наука любви» застыл в шершавых пальцах короля раскрытым на тридцатой странице, двадцатилетний юноша-муж шепотом переводил на шведский прочитанное:

Жен мужья и жены мужей пусть ссорами гонят,

Словно меж ними в суде длится

неоконченный спор,

Это — супружества часть, в законном приданое

браке,

А меж любовников речь ласкова будь и мила.

Вам не закон приказал сойтись к единому

ложу —

Силу закона иметь будет над всеми Любовь.

неоконченный спор,

браке,

ложу —

Король вздохнул. На кой черт это все читать, когда брак у него — чистой воды политика, и о какой любви может идти речь, ежели невеста его старше вдвое, да еще и с пузом! Карл припомнил свои юношеские похождения, графиню Десмонт. Тоже ведь за тридцать было высокородной курве! У половины королей Европы в постелях побывала! Август, Людовик, герцог Мальборо, наконец, он — король Швеции. И ведь не противно ему было, после своего брата-короля! После дряхлого Людовика Четырнадцатого ему даже удалось несколько удивить Аталию — даму, годящуюся ему в матери.

Что-то его на грех потянуло. Зря все-таки он отослал ту черненькую служанку вчера вечером! Она весьма недвусмысленно намекала ему на вероятное продолжение знакомства в постели. К черту, что он мыслит французскими категориями! Девчушка откровенно задрала подол и заставила сидевшего три года на голодном пайке Карла смутиться.

Прерывая невеселые эротические фантазии короля, раздался голос его конюшего — Даниельсона:

— Ваше величество, к вам боярин Симонов!

Король без сожаления отложил Овидия, вскочил с жесткой скамейки и потянулся. Сквозь живую изгородь и заросли хмеля к нему продирался местный министр культуры с двумя трубками в руке. Подойдя к королю на расстояние нескольких шагов, Иннокентий учтиво поклонился и осведомился о здоровье монарха. Министр изъяснялся на упрощенном английском, который Карл знал, но терпеть не мог.

— Что меня спрашивать о здоровье, точно старика? — пожал плечами король. — Чем могу быть полезен?

— Осмелюсь пригласить ваше величество на рыбалку, — еще раз поклонился Иннокентий, — предлагаю вашему вниманию ловлю рыбы несколько необычным способом.

С этими словами он протянул Карлу изящный немецкий спиннинг.

— Что это? — сухо осведомился король. — Бить глупую рыбу по голове?

— Ежели ваше величество проследует за мной на мостки, то я вашему величеству продемонстрирую, как этим пользоваться, — терпеливо пояснил Симонов.

Ему тоже было не в кайф проводить личное время, ублажая шведа, но об этом попросил Ростислав. Карл нехотя поплелся за московитом на мостки — сооружение слишком малое для того, чтобы его именовать пирсом, и слишком большое, чтобы с него полоскать белье. Попутно Иннокентий как мог объяснял принцип рыбной ловли спиннингом. Получалось у него это не очень, даже Карл в конце потерял терпение и заявил, что придется ему, видимо, изучить и русский язык.

В конце концов Иннокентий прекратил теоретическую подготовку и решил продемонстрировать процесс на практике. По странной прихоти судьбы уже на четвертом броске он вытащил судака килограмма на два. Тут Карла и проняло. С криком «я понял» он размахнулся удилищем своего спиннинга и подцепил на крючок Иннокентия, причем изволил больно врезать министру грузилом по жирной спине.

— Твою мать, король свейский! — выругался Кеша. — Погоди, не дергай, я крючок отцеплю.

Вторым забросом Карл послал грузило аж метров на пять. Затем стало получаться получше. На исходе первого часа рыбаки поймали еще несколько рыбешек: две щуки и трех окуней. Затем стало припекать солнце, и рыба ушла на спячку. Иннокентий смотал спиннинг, а Карл, как малое дитя, без видимых признаков усталости забрасывал свой все дальше и дальше. И то ли у короля был блат у Фортуны, то ли упорство сыграло свою роль — взяло что-то крупное. Причем очень крупное. Настолько, что короля едва не перетянуло через перила. С громким матом Иннокентий кинулся на выручку. Хотя на спиннинге стояла леска, выдерживающая усилие в сотню килограммов, могло обломаться удилище. Как назло Иннокентий не захватил с собой больше никаких снастей. Как он теперь жалел об отсутствии остроги!

— Держи, черт! — заорал ему Карл по-шведски и сунул в руки удилище.

Кеша начал потихоньку вытравливать лесу, надеясь измотать рыбину. Тут швед, продолжая на все лады костить окружение, скинул ботфорты и со шпагой в зубах сиганул с мостков в воду. С берега бежали челядинцы.

— Подсобите королю, мать вашу! — заорал покрасневший от натуги Симонов. — Вон он, в воде бултыхается, как бы не утонул!

Спиннинг в его руках выгнулся дугой, но хваленое немецкое качество не подвело. Рыбина мало-помалу подводилась к берегу. Карл, бушуя в воде, бестолково тыкал шпагой во все стороны. В горячке борьбы он почти позабыл о своей боязни холодной воды и неумении плавать. Где-то под ногами изгибалось твердое и гибкое тело речного жителя, которого он собственноручно изволил подцепить на крючок. И в тот миг, когда он с удивлением обнаружил, что уходит на дно, сверху наконец-то сбросили сеть, а его за шиворот подхватили дюжие русские лапы.

Оказавшись на твердой земле, Карл бросился к одной из веревок, с помощью которых челядинцы вытаскивали сеть, где билась огромная темная рыбина с крупной головой, и принялся помогать. Один из мужиков снял с пояса топор и ударом обуха по голове умело оглушил ее.

— К бане несите, дьяволы! — истошно заорал Кеша. — Захар! Захар! Беги во дворец — пусть кто-нибудь придет сюда с фотоаппаратом! Снимок на память, чтоб мне на том свете «царской водкой» опохмеляться!

Один из мужиков бросил веревку и засеменил прочь, смешно косолапя. Час спустя прибежавшая Инга осматривала саженного восьмипудового сома и довольного Карла, уже переодетого в бутырский мундир — не за горами был сентябрь, и температура воды вряд ли превышала десять градусов по Цельсию. Испивший немалую чарку водки с перцем (супротив простуды) Карл довольно смотрел на прибежавшего Эрика Пфальц-Цвейбрюкена — своего кузена.

— Где же этот прохвост Шлиппенбах? — в который раз вопрошал он братца. — Он думает, что я не догадываюсь о его популярности среди местных белошвеек? Ей-богу, я на роль третьего возьму этого толстяка-министра! Пусть потом кусает локти!

По задумке Инги, на фото должны были вместиться Карл с приятелями, держащие на руках выловленный из озера трофей. Наконец генерал Шлиппенбах нашелся.

— Подтяните портки, подлец! — сквозь зубы сказал ему Карл. — Да становитесь от меня по левую руку и извольте держать хвост!

Сверкнула вспышка «Полароида». Незачет. Бравый Реншильд выпустил из рук свою часть. В следующий раз получилось все как надо. Фото должно было послужить прообразом картины, которую собирался написать маслом Иннокентий и преподнести в дар Карлу при отбытии на родину.

— Стоп, камера! Снято! — раздался сзади голос Волкова. — Что за праздник вы тут организовали? Невесту бросили! Кто короля бутырцем обрядил?

Все бросились объяснять генералу итог необычной рыбалки, но тот только рыкнул:

— Жениха переодеть и готовить к церемонии! Рыбу — на кухню! Симонов, друг мой, чешите к царице и обрисуйте ей словами, что у вас здесь произошло, чтобы она там не скончалась от любопытства. Все вон! Сегодня царская свадьба!

Церемония венчания проходила в капелле при новом соборе Святой Софии. Вел церемонию сам патриарх Михаил, которому для успокоения нервов пришлось не раз приложиться к чаше с «кровью Господней». Цельную неделю премьер-министр вместе с министром культуры ему дурили голову на предмет различий в вере будущих супругов. Возведя очи горе, Ростислав охрипшим голосом непотребно лаялся на низкий умственный уровень понтифика, который толком не умеет читать между строк в Библии. Иннокентий таким же гласом вопил о том, что для Господа — все его дети, все равны пред ликом Его, всем после смерти воздастся по заслугам.

Михаил вяло отбрехивался, протестовал по привычке. Он призывал в свидетели небесных жителей, что никогда не согласится пойти на такое святотатство — лично обвенчать православную и лютеранина, потомки его проклянут. И никакой рай ему не будет, а будет лишь вечное чистилище.

Перепалка продолжалась пять дней, пока не прибыл Великий Сакелларий. Выслушав, о чем речь, он сплюнул и посоветовал Михаилу подобрать слюни.

— Иоахим Наталью Кирилловну топтал — и ничего! — хмыкнул он. — А ты, Миша, толкуешь о таких глупостях. Этот брак, пусть он и противен православной церкви, зело пойдет на пользу государству! Не гунди! Торгуешься словно жид в базарный день!

Обиженный патриарх прекратил стенания и умолк. Он всего-то и хотел выпросить средств на основание нового монастыря — в Клину, на своей родине...

Поскольку венчание не имело своей целью привлечения народных масс (царица стеснялась своего возраста, вдобавок будучи в тяжести), патриарх распорядился о сокращении церемонии. Бабе на седьмом месяце не так просто вынести все положенные ритуалы от начала до конца, поэтому на все про все ушло полтора часа.

«В лето от Рождества Христова 1702-е, тридцатого числа августа месяца, мной, патриархом Михаилом, в присутствии свидетелей зарегистрировано таинство брака между Карлом, урожденным Пфальц-Цвейбрюкеном, одна тысяча шестьсот восемьдесят второго года, и Софьей Алексеевной, урожденной Романовой, одна тысяча пятьдесят седьмого года».

Ниже подписи свидетелей:

1. Эрик Пфальц-Цвейбрюкен.

2. Графиня де Лаваль.

Еще ниже подпись Великого Сакеллария: «Сие мною прочитано и верно. Митрополит Афанасий (Любимов Алексей Артемьевич)».

Такая протокольная формулировка была введена по настоянию премьер-министра, нашедшего в ведении церковных книг какие-то огрехи. Волков пошутил, что сии огрехи видны одному премьеру, но вмешиваться не стал. Просто подумал, что потомкам будет весьма затруднительно выяснить личность графини де Лаваль, невесть откуда взявшейся на территории России представительницы славного французского рода.

Царственный молодожен отплывал на родину первого ноября. Забиравший его «Король Карл» вновь громыхнул салютом из орудий верхней палубы, поднял носовой и кормовой якоря, взял грот и бизань. На гюйс-штоке подняли стяг «король на судне», русский лоцман, переложив штурвал, задорно посмотрел на берег.

После двухлетнего отсутствия шведская земля вновь обретала своего короля.

Глава 17. Гея. 1707 Российская империя. Взгляд извне

В июле 1707-го австро-английские войска осадили Тулон. Французская армия была измотана боями, страна истощена, казна пуста. Людовик XIV запросил мира. Поначалу требования антифранцузской коалиции были весьма суровы: отказ от испанских Нидерландов (нынешняя Бельгия), Милана, французских владений в Вест-Индии и Южной Америке. Ко всему прочему, участники коалиции требовали возведения на испанский престол Карла Габсбурга.

На таких драконьих условиях заключить мир король Франции был не готов. Южные Нидерланды и Милан — еще куда ни шло, но богатейшие французские колонии в Новом Свете — это выходило из ряда вон. Не говоря уже о воцарении на испанском троне одного из Габсбургов. Война разоряла истощенную страну, а такой мир и вовсе поставил бы на ней крест. Посему Людовик решился на продолжение баталий, однако было одно «но». На политическом небосклоне Европы зажглась сверхновая — буквально за десятилетие вырвавшаяся из объятий средневековья Россия. Англичане, проморгавшие подобное «чудо», поспешили принять «облегченные» условия мира и выйти из войны. Облегчение условий означало, что Франция лишилась южных Нидерландов и продала по сходной цене Англии свои владения в Северной Америке. Вопрос об испанском престоле пока не поднимался. Герцог Мальборо ощущал необходимость укрепления своих пошатнувшихся за долгое отсутствие при дворе позиций. Он вернулся в Лондон и при помощи своей жены быстро занял место подле трона, оттеснив в сторону начинающего набирать политический вес Генри Боллингброка.

Вместе с Англией откололись и Португалия с Пруссией. Оставшаяся в одиночестве Австрия, подобно потрепанной псине, еще какое-то время пыталась хватать редкими зубами за французские бока, но командующий южными войсками французов маршал Виллар быстро перегруппировал свои силы и нанес австрийцам сокрушительное поражение на Изере у Гренобля. «Бравый рыцарь» Евгений Савойский, потерявший в этой битве половину армии, вынужден был отступить. Иосиф Первый закусил губу и, оценив свои шансы, предпочел ретироваться. Европа, опустошенная за пять лет войны, принялась зализывать раны.

Сверху политической карты на эту картину посматривал английский кабинет, теоретически возглавляемый Анной Стюарт. Теоретически. На самом деле «европейский политик» определяла дорвавшаяся к штурвалу власти партия вигов, к коим примкнул и герой последней войны — герцог Мальборо Джон Черчилль. Его супруга имела безраздельное влияние на королеву, а друг Годольфин держал в своих руках казну государства. Вот этот самый лорд-казначей и сообщил герцогу, что деньги на интриги против России найдутся. Иначе приток этих самых денег в казну Анны может изрядно уменьшиться. В случае усиления России и подтверждения ее тайного сговора с французским кабинетом политический авторитет Оловянных островов резко пойдет на убыль. А с таким авторитетом в большой политике ловить нечего.

Первого сентября 1707 года в Стамбул на фрегате «Кинг оф мист» отбыл новый посол — лорд Харт. Энергичный и агрессивно настроенный по отношению ко всем народностям, живущим восточнее Саксонии, он сменил на этом посту прежнего пацифиста графа Стомака. По прибытии на место лорд Харт принялся немедленно смущать прелестными речами турецкого султана Ахмета III, обещая в случае выступления против России полную поддержку английского кабинета. Турция еще не могла забыть позора семисотого года, когда пришлось выкупать из российского плена половину своего флота вместе с людьми. Будь на месте Ахмета покойный Мустафа, никогда больше не ступать лорду Харту по турецкой земле. Но Мустафа Второй скончался четыре года назад, а его преемник отсутствовал во время обстрела крейсером «Орион» турецкой столицы.

Герцог Мальборо в поисках союзников не ограничился только Турцией. Его эмиссары побывали во многих странах, но поддержку нашли лишь у поляков. Датчане отказались участвовать в английской авантюре, ибо еще помнили шведские тумаки, Голландия была готова предоставить корабли для похода, но не более. Небольшая армия этой страны была измотана войной за испанское наследство, в ходе которой понесла большие потери. Итак, среди стран Европы потребность повоевать испытывали лишь ляхи, у которых в очередной раз трещала экономика, Молодой король Станислав Лещинскии внезапно почувствовал вкус к светской жизни и решил перещеголять Людовика Четырнадцатого.

Найдя двух союзников, англичане решили оставаться в тени до последнего. Ведь, несмотря на интриги и антипатию, торговля с Россией была весьма прибыльным делом. Годовой оборот между двумя странами достиг пятисот тысяч фунтов стерлингов. Терять сразу такой рынок было бы неблагоразумно. К тому же следовало сначала укрепить экономику, пострадавшую в недавней войне. Поэтому герцог Мальборо планировал экспансию против России на конец следующего года. Первой в войну должна была вступить Турция — в декабре. Затем в январе, когда подмерзнут болота, в набег отправятся поляки — штурмовать русскую столицу. И лишь весной тысяча семьсот девятого года Мальборо планировал ввести английскую эскадру в Чудское озеро. К тому времени войска англичан должны быть доукомплектованы, обучены сражаться в болотистой местности и снабжены продовольственными и огневыми припасами.

План разрабатывался в строгой тайне. Основная часть парламента и слышать не хотела о войне. В стране царили нищета и голод — ведь основная часть урожая отправлялась прямиком в действующую армию. По английским лесам скитались и рыскали отряды мародеров, дезертиров и «лесных братьев» вполне в духе Вальтера Скотта. Только сие «братство» отнюдь не защищало интересы йоменов и прочего трудового люда, а непринужденно и беззастенчиво «делилось» с ними последними крохами. Урожай 1707 года позволил частично разрешить проблемы голодающей страны и снять внутреннее напряжение, но публично вынашивать идеи очередного похода было неразумно.

Но чего абсолютно не знал предприимчивый герцог, о чем не догадывались поляки и о чем подзабыли турки — Россия к этому периоду перестала быть просто монархией. Она вступила в имперскую фазу — странное сочетание монархического и демократического начал. Обычно под понятием империи представляют государство, состоящее из территорий, лишенных экономической и политической самостоятельности и управляемых из единого центра. Но если копнуть в глубь истории, во времена Рима, то мы увидим, что первоначально под «империей» подразумевалась власть, принадлежавшая народу, а император был лишь отображением этой власти. Конечно, внедрять в русский народ понятие демократии на рубеже семнадцатого и восемнадцатого века было чистой воды самоубийством, равно как и через триста лет, но никто еще не проповедовал народу принципы этой самой демократии. Народ работал в обычном режиме, с чистым умом, не опоганенным мечтами о «светлом будущем».

Как рыба, гниющая с головы, система государственной власти первой и начала сложный процесс трансформации в основной имперский орган управления. Одним из условий существования развитой страны является наличие в ней боеспособной армии. И вовсе ни для кого не секрет, что глазами и ушами армии является разведка — совокупность мероприятий по сбору данных о вероятном противнике. Армия, у которой разведработа поставлена на более высокий уровень, имеет в предстоящих боевых действиях неоспоримое преимущество.

Авторитетно заявляем: на тот момент в мире не было разведки, по своей мощи равной хотя бы одной трети мощи ГРУ Российской империи. И еще не успел написать герцог Мальборо секретное послание польскому сейму, как принесший пунш камердинер, бросив взгляд на листок бумаги, запомнил суть послания и на следующее утро навестил некий дом в портовом квартале. К полудню владелец этого дома, добропорядочный торговец сукном, выехал в экипаже в Портсмут. Там он передал запечатанное сургучом послание владельцу небольшой шхуны. Через неделю шкипера этой шхуны мы увидели бы в Ольборге, где он передавал вышеописанное послание капитану первого ранга Третьякову — главе северного отделения ГРУ. Стоит ли говорить, что генерал Волков получил тайный меморандум раньше Станислава Лещинского!

Ежегодно на нужды разведки военный министр Басманов отчислял громадную сумму в пятьдесят тысяч золотых рублей Но каждая копейка из этих тысяч себя оправдывала и приносила в миллионный военный бюджет лихие дивиденды. За время правления Софьи Алексеевны валовой доход империи увеличился больше чем в десять раз и составил двадцать пять миллионов рублей. Понятно, что ежегодные отчисления на военные нужды в миллион рублей были выше планируемого одного процента в четыре раза, но следует отметить соотношение Петровского военного бюджета и бюджета нынешнего. Ведь младшенький брат Софьи не стеснялся делать кровопускание бюджету, ассигнуя на войну от одной трети до половины общего дохода государства!

При таком раскладе Россия должна была уподобиться тому воину, что прибежал из Марафона в Афины с радостной вестью о победе греческой армии над персами и упал замертво после сообщения этой самой вести. Но он-то свою задачу выполнил. А издохнуть на пьедестале целой стране — трагедия для миллионов ее жителей. Поэтому никто из разумных правителей и не жаждал этого пьедестала. Обладающая огромной инертностью страна подвергалась постепенной реформации; теперь, после девяти лет правления Софьи, конца и края не было видно кропотливой работе нашим «прогрессорам».

В прошлом, 1706 году отошел в лучший мир князь Василий Васильевич Голицын. Умер, не дожив семи лет до своей смерти в земной реальности, в возрасте шестидесяти четырех лет. Сгорел на работе. Но заложенный князем фундамент преобразований позволил начать строительство новой аграрной системы, близкой к той, что создавалась в России после столыпинских реформ 1911 года. Европейской «житницей» страна еще не стала, но в закромах ее уже хранился запас, с которым в случае войны либо голода можно было продержаться пару лет. Сельское хозяйство, пока не испорченное водкой и дешевым спиртом, развивалось не то чтобы стремительно, но и на месте не стояло. Крепостное право, столь необходимое в средние века, было отменено полностью три года назад. Сначала оно было ликвидировано в центральных районах страны, а затем постепенно и на окраинах.

Не пожелавшие расстаться со своими вотчинами дворяне трансформировались в помещиков, нанимавших крестьян на работу за живые деньги либо другие товарные ценности. Каждый из крестьян вместе со свободой получал земельный надел, величина которого определялась в земской управе, и до самой его смерти этот надел переходил в его собственность. Сей надел мог быть передан по наследству, но не мог быть проданным, обмененным или проигранным в карты. Любой из сыновей крестьянина мог выбирать свой путь: наниматься ли ему в солдаты, идти рабочим на фабрику или оставаться работать на земле. Два года назад решением министров образования, культуры и патриарха Михаила было введено всеобщее начальное образование — четырехлетние зимние гимназии в деревнях и трехлетние — в городах. Окончившие с отличием и прилежанием гимназии могли поступать учиться дальше — в лицеи-пятилетки. В сельской местности такие школы располагались в крупных селах и имели при себе интернаты для постоянного проживания далеко живущих учащихся. Каждый из учеников обучался бесплатно, а его родители получали небольшую компенсацию за потерянного работника. Окончившим лицей выдавали свидетельство, позволяющее бывшему школяру работать на уровне делопроизводителя низшего ранга либо поступать дальше — в университет, готовящий специалистов самого разного профиля. Университетов пока было всего два: в Москве и Свято-Софийске, но они имели восемь филиалов по крупным городам империи. Эти филиалы давали законченное образование и степень бакалавра, а желающие получить степень магистра наук шлифовали свои знания в любом из двух университетов.

На нужды армии работала Военная академия под управлением генерал-лейтенанта Степанова, выпускающая в год по пятьсот офицеров. Изменилась и сама система комплектования вооруженных сил. Ушли в прошлое рекрутские наборы — почти смертельная лотерея с билетом в один конец. Каждый мужчина, достигший двадцатилетнего возраста, был обязан прослужить в войске восемь месяцев — там он обучался оружейным приемам и действиям в составе подразделения. А основную часть действующей армии составляли контрактники, то есть лица, сознательно избравшие для себя стезю военного. Но в случае военных действий страна могла объявить мобилизацию, дававшую ей до двух миллионов солдат. Это в перспективе. Лет через двадцать, когда «всеобщую воинскую» пройдут почти все способные стрелять и рубить.

Постепенно реформации подвергались все отрасли: наука, культура, промышленность и здравоохранение, армия и флот. В прошлом году стараниями императрицы было образовано министерство транспорта. Ведь три года назад вступил в строй первый участок железнодорожной магистрали Свято-Софийск — Пермь. Основные работы велись от стороны Перми, и уже в этом году ожидалось, что магистраль достигнет Москвы, но по настоянию императрицы первый действующий участок был запущен от Свято-Софийска до Пскова. Сто девяносто километров одноколейного пути. Триста восемьдесят километров рельсов. Девятнадцать тысяч тонн стали. Железо было доставлено водным путем из Карелии. Повенецкое железо. Потребность только одной железнодорожной ветки почти исчерпала возможности этого месторождения. Основные запасы руды были на Урале — поэтому магистраль начали строить оттуда, и впоследствии эта железная дорога должна обеспечить российской стали самую низкую цену на мировом рынке и отсутствие конкуренции. Также это обещало дополнительную головную боль российским дипломатам, ибо столь низкая цена грозила обрушить европейскую систему ценообразования на изделия из стали и чугуна. Но на эту тревожную мысль, исходившую непосредственно от премьер-министра, Волков глубокомысленно изрек:

— Проблемы негров шерифа не... прошу прощения, государыня, хочу сказать, что пора перестать оглядываться на Европу. Пусть они на нас оглядываются!

— Да у них скоро шеи от оглядывания посворачиваются! — заметила Софья Алексеевна, отрываясь от пасьянса «Паук». — Вы мне лучше, господа министры, расскажите, как там дело с железной дорогой продвигается?

Вздохнув, премьер принялся обстоятельно докладывать о ходе прокладки рельсового пути. В одна тысяча семьсот четвертом году правдами и неправдами созвали собрание акционеров будущего «светлого» пути. Пятьдесят три процента акций сразу выкупило государство, а вот с остальными получилось как с трамваем в Старгороде. Десять процентов охотно взял Никита Демидов. Он после подрезания крыльев стремился загладить свою вину, состоявшую из нескольких томов уголовного дела, поэтому первым вступил, в число пайщиков и хитро поглядывал на остальных. Пять процентов выкупило «Объединение плавильных мануфактур города Пскова», два процента взяла «Фабрика № 1» — Тульский оружейный завод. Остальные тридцать процентов висели в воздухе.

— Господа фабриканты! — пригрозила императрица. — Берите бумажки, пока силком втюхивать не начала! Это же надо! От будущего богатства отпихиваются!

— Эхе-хе! — прокряхтел дряхлый глава купеческой гильдии Иван Бровкин. — Я не доживу, а вот детишкам расстараться следовало бы.

Почтенные купцы в очередной раз изумились подлячьей бровкинской натуре. Договорились ведь перед заседанием придержать денежки! Самое смешное (купцы наперед знали), что после высказывать Артемьичу обиды бесполезно. Покряхтит старик, скажет, что забыл, о чем вообще речь шла. Поэтому, когда Бровкин схватил аж десять процентов, самые богатые из купцов, Старокумский и Дерюгин, тоже взяли по пять. Десять оставшихся процентов не удалось спихнуть никому. Целую неделю императрица с министрами ломали голову, кого же еще привлечь к строительству. Самое смешное, что в желающих недостатка не было. Но они все на поверку оказывались иностранцами. А императрица жаждала исключительно концессионеров русских.

Патриарх Михаил, которому недавно стукнуло семьдесят годков, тоже неделю ходил с шилом в заднице. Ходил и размышлял: ежели еще про церковь не вспомнили, то вспомнят на днях. Поэтому лучше прийти самому. И после субботней службы он подошел к императрице лично. Та тотчас созвала в своем кабинете малый круг, на котором попеняла министрам за забытого патриарха. Михаил тотчас понял, что на этот раз его никто в расчет не принимал, но раз уж вызвался в эту кабалу сам — милости просим! Плюясь ядовитой слюной, он после заседания зашел к Великому Сакелларию и пожаловался на потерю политического нюха.

— Это в тебе, Миша, совесть взыграла! — хмыкнул Афанасий. — Нюх здесь ни при чем. И вообще непонятно мне, какого лукавого ты убиваешься. Ты только что приумножил состояние русской православной церкви. Глядишь, следующий патриарх тебя к сонму святых причислит. Кашки со мной пожевать не желаешь?

От полезного овса патриарх отказался, сказав, что сие — пища лошадей, но от свинячьего бока отщипнул прилично и запил парой хороших глотков вина с крымских виноградников. Крымское вино в столице — еще одно новшество. Татар так и не удалось приохотить к труду на земле крымской, но за них это охотно делали армяне, евреи и мигрировавшие эллины, сиречь греки.

Итак, в одна тысяча семьсот четвертом году прибывший в рабочий поселок при одной из демидовских сталеплавильных мануфактур премьер-министр Каманин забил ритуальный костыль в полотно первой железной дороги. Забил — и отбыл обратно в столицу, решать проблемы проектирования подвижного состава. Поскольку местные, хотя и уважаемые, аксакалы ни сном ни духом не ведали ни про какие железные дороги, проектную документацию возложили себе на плечи «пришельцы». Если объяснять покороче, то железные дороги России строились по проектам начала тридцатых годов двадцатого века: стальные широкоподошвенные рельсы Р50 (один метр такой рельсы весит пятьдесят полновесных килограммов); деревянные шпалы, пропитанные под давлением антисептиком. Все это дело укладывалось на солидное основание — двухслойную балластную призму: основная часть песчаная, а поверх нее — двадцатисантиметровый слой щебня. Роскошно, но практично. И долговечно.

Параллельно с этим решались сложные вопросы форсирования вышеуказанной магистралью водных преград. В этом деле таких обнаружилось три штуки крупных (Кама, Ока, Волга) и несколько десятков мелких речушек. Особенно напрягала Волга. Мост в Казани должен быть чудом инженерного искусства не только для восемнадцатого, но и для девятнадцатого века. Ширина реки в одном из самых узких мест составляет примерно километра полтора, то есть почти версту. Средний обыватель восемнадцатого века такой мост не мог даже представить, куда там строить! Даже видавшим виды пришельцам-потомкам пришлось лазить в базы проектов, чертыхаясь от собственного бессилия. Отчего не построить мост, подобный тому, что висит через бухту Золотые Ворота в Сан-Франциско? Красиво, величаво, аж дух захватывает! Со смотровой площадки день смотреть можно — не налюбуешься. Если с пивом, то и ночь смотреть можно. Но в России начала восемнадцатого века не попрет. Решительно нечем строить.

И разделились мнения исследователей на две части. Одни говорят, нечего через Казань переться! Провести ветку через Ярославль — и вся недолга. Город солидный, древний. Волга в нем уже раза в два. Следовательно, и проблем в два раза меньше. Другие предлагают паром изобрести. Железнодорожный, естественно. Не умеем мосты пока строить, построим паром. Потихоньку «Паромщика» напевать принялись во дворце. Первые прикинули расстояние — даже ближе через Ярославль получается. Остальные приуныли...

Спас положение, как ни странно, министр культуры.

— Любите кататься — катитесь к чертовой матери! — блеснул в очередной раз он знанием народных афоризмов. — Все новое — это хорошо забытое старое. Вы когда-нибудь видали панораму Роны в районе Авиньона?

— На что изволит намекать господин Симонов? — оторвав воспаленные глаза от кульмана, спросил Ростислав Алексеевич.

— На мост Святого Бенедикта, — таинственно ответил Иннокентий, — построенный в двенадцатом веке самим святым.

Татьяна, графиня де Лаваль, обеспокоенно зашевелила в своем углу мозгами. Диплом обязывал.

— Танечка, не увязывайте постройку моста с основанием Москвы. Построено на совесть и совершенно не по случаю, — поклонился Иннокентий в сторону графини.

Присутствовавший при сем руководитель экспедиции генерал-адъютант Волков недовольно поморщился. Дуркануть любил и он, но сейчас момент был явно неподходящий.

— Уйми, Михалыч, свое серебряное горлышко! — посоветовал он министру. — Если есть, чего сказать, говори. Нет — спи спокойно. Что там с этим мостом?

Сердито сопя, Иннокентий слез с высокого стула и подошел к командирскому ноутбуку. Запустил «Историю мировой архитектуры». В поисковике набрал «Сен-Бенезене». Почти неслышно зашелестел винчестер — на экране возникла панорама широкой равнинной реки и каменный мост арочного типа.

— Тыщу лет почти стоит! — объяснил Иннокентий. — Жрать не просит. Годится?

Волков развел руками.

— А мы головы ломаем! А тут все так просто! Да куда мои глаза смотрели?

— Еж — птица гордая, — двусмысленно ответил министр культуры, — пока пинка не дашь — не взлетит.

Знаменитый Казанский мост строить начали еще за два года до того, как был вбит первый костыль на трассе Псков — Свято-Софийск. Если не получится мост, придется запускать вариант с «Паромщиком». А паром — штука, особенно на Волге, не очень стабильная. Во время весеннего половодья Волга разливается в пойме на ширину до сорока километров. Возьмет паромщик неверный азимут — причалит только в Самаре. А там нету железной дороги... там и сухопутная вовсе неважнецкая.

Сколько грунта было вынуто, сколько насыпей насыпано, сколько рельсов на подводах перетянуто! Некрасов еще не родился, и «Железную дорогу» написать было некому. Иннокентий Симонов, хоть и пребывал в чинах немалых, до литературного уровня редактора «Современника» не дотягивал. Или просто не желал мараться. Говаривал в таких случаях:

Мою засыплет звездами могилу,

И мне раздавит грудь метеорит.

Я буду там лежать: кому-то милый,

Кому-то друг, кому-то сука и бандит.

И чистил ножичком ногти. На окружающих посматривал со своего Олимпа, пусть и низковатого, но своего. Волкова иногда раздражал самоуверенный толстяк, но даже строгий генерал признавал приоритет министра культуры в некоторых вопросах. Умел бывший спецназовец видеть бытие с нестандартных точек зрения — и поэтому порой быстрее маститых профи находил правильные решения. Андрей Константинович, как говорят в офицерской среде, «умел в случае чего наступать себе на яйца», то есть в первую очередь думал о деле. Поэтому ревность свою искоренял в зародыше. «Нормальный мужик Кеша — толстый только», — хмыкал обычно он в ответ на собственные и грешные чужие мысли.

Вторая беда подкралась со стороны тяглового средства. Паровоз, похожий на прототип — легендарную серию ФД колесной формулы 1-5-1, можно было склепать, сильно извернувшись, в Свято-Софийске. В Москве. На крайний случай в Туле. Но в Перми изготовить его не было никакой возможности. А паровоз делать было необходимо именно в начале магистрали! Чтобы таскать вагоны с рельсами, чтобы таскать платформы с песком и гравием, чтобы перевозить теплушки с рабочими, наконец! И потащились подводы со столь необходимым инструментом за тыщу верст из Москвы к отрогам Урала, а вместе с ними переход совершили мастера и рабочие. ФД не построили, смекалки не хватило. Попробуй посреди девственной местности с помощью молотка, кувалды и божьей матери создать эксклюзивную вещь. И прокатный стан, и токарно-фрезерный цех, и проектные бюро! Создали эксклюзив попроще — смесь «Ракеты» с «Овечкой». Этакая «Кукушка». 0-3-0. А вот красавец системы ФД получился на Псковском заводе тяжелого машиностроения (ПЗТМ). Сам завод поначалу планировали построить в нескольких верстах от столицы. Но Софья Алексеевна была против.

— Все эти ваши мануфактуры, господа, оставляют сажу на сохнущем белье! — решительно сказала она. — Пущай псковитяне нюхают сию благодать.

Сегодня Ростислав Алексеевич сообщил императрице, что железная дорога минула сотую версту от Мурома. До Москвы оставалось около тридцати. Насыпь уже подвели к бывшей столице, а вот укладочные работы затягивались — не хватало мощностей прокатных станов. Тем не менее празднества по случаю достижения Москвы планировалось провести в середине сентября. Если дозволит погода, то и народные гулянья устроить, и первый поезд пустить с почетными пассажирами.

Пока же железнодорожное сообщение было осуществимо лишь по «кратенькому» маршруту в девяносто верст. Жители придорожных деревенек свыклись с дымящим и лязгающим чудищем, совершающим регулярные ежедневные грузопассажирские рейсы из столицы в Псков и обратно. Местная детвора ожидала «явления» несколько часов, вращая тощими шеями с самых высоких берез и елей, а выражение «два раза паровоз видел» произносилось с томным придыхом и ритуальным закатыванием глаз.

Очередное заседание малого имперского кабинета подходило к концу, когда вошедший камергер оповестил императрицу, что пятилетняя принцесса Анастасия-Ульрика изволят капризничать и в сотый раз интересоваться, где же мать, которая обещала ей прогулку на легком катере по озеру. Софья Алексеевна с виноватой улыбкой окинула присутствующих и попросила камергера сказать принцессе, что ее маман будет через четверть часа. Министры уткнулись в ноутбуки, точно увидали там нечто серьезное, и дружно замычали.

— Трудно, господа, быть одновременно суровой правительницей и нежной матерью, — улыбка на лице государыни померкла, когда она вспомнила о количестве насущных дел, — да ладно, по случаю хорошей погоды объявим сегодня короткий день.

Министры разошлись. К императорскому месту подошел премьер-министр, глянул на почти разложенную «Косынку» и поцеловал Софью в затылок.

— Это когда ты была суровой? — поинтересовался он.

Глядя в зеркало на отражение своего «любимого верзилы», Софья печально кивнула:

— Да, уж чего-чего, а суровости мне явно недостает. Особенно как у нас появилась Настюша. Что же нам с этими «раскольниками» делать?

— На крюк, — лаконично ответствовал премьер, — всякое действие рождает противодействие.

— Третий закон Ньютона! — выдохнула императрица. — Но это же живые люди...

— Тогда утопить, — посоветовал Ростислав, — или расстрелять.

Софья вздохнула и подписала указ.

Хотя в стране была свобода вероисповедания, хватало всякого отребья, родившегося с инстинктом поводыря. Им все равно было, куда вести народ, главное, чтобы за ними бежала толпа. Много этих сукиных детей бродило по империи, смущая народ, сея смуту в наивных людских душах. Буквально полгода назад контора Ромодановского вскрыла очередной «гнойник» — секту «Семени Иеговы» — горстку фанатиков под руководством некоего расстриги Федора. Сей малый объявил целью секты возвращение на престол исконного царя Петра, потихоньку спивавшегося где-то в Голландии. И диво: хотя со времен правления этого тирана-самозванца не прошло и десяти лет, нашлись идиоты, вторящие расстриге. Даже среди дворян и купечества. Ностальгия замучила их, понимаешь.

Верные люди доносили князю-кесарю о настроениях, царивших в секте, обосновавшейся в Новгороде при тамошнем монастыре, но архиепископ Новгородский молчал. Неизвестно, что пообещал ему Федор, но, видать, никак не меньше, чем сан патриарха. Так думал Великий Сакелларий по пути в Новгород. Каково же было его удивление, когда по приезде он обнаружил в настоятельской келье совершенно больного Иова — старика скрутил тиф. Окинув «орлеными» глазами кучу прихлебателей, Афанасий приказал готовить больного к перевозке в Свято-Софийск, под опеку тамошних лекарей. Коротко переговорил с братьями в обители, сердито сплюнул и поспешил обратно.

Заскучавшим без дела «рексам» князя-кесаря нашлась работенка. Факт заговора был налицо: взяли у зазевавшегося расстриги и переписку с Голландией, и свитки начатой рукописи о Петре как прямом наследнике Федора Алексеевича, и даже написанное тайнописью послание герцогу Мальборо. Бывший священник не мелочился и в предстоящей борьбе предпочитал опираться на всех, до кого смог дотянуться. Правой рукою у него оказался протоиерей Тихон — священник из Старой Руссы, перспективный кандидат в новгородские архиепископы. Зная принципиальность Иова, Федор решил с ним не связываться. Позднее к заговорщикам примкнули некоторые священнослужители из Московской и даже Рязанской епархий. Вечные «вторые номера».

Сказать, что процесс по делу был громким, значит ничего не сказать. За Тихона даже приезжал заступаться польский примас — старый приятель протоиерея. К столице пожаловал втихаря организованный сторонниками «Семени Иеговы» крестный ход в защиту своих поводырей. Душ пятьсот топтались у крепостного вала и пели псалмы, время от времени выкрикивая лозунги типа «Свободу попу Федьке» и «Тихон, мы — дети твои». Гвардия быстро окружила «демонстрантов», и серьезные господа с незапоминающимися лицами принялись за дело. Быстренько вычислили организаторов, что за полторы копейки нанимали людишек на день постоять-поплясать у костров, а изредка и попеть, тряся самопальными хоругвями. Зачинщиков арестовали и потащили на съезжую. Далее — скучные будни работников канцелярии князя-кесаря. Допрос, легкие пытки (тяжелые формы допроса поголовно были заменены «химией»), приговор, приведение в исполнение. Следует отметить, что для «политических» были предусмотрены три вида наказания. Первый — легкий: нагайкой по заднице и обещание при рецидиве спустить шкуру. Второй — для несильно увязших и «революционеров-рецидивистов»: поднятие народного хозяйства России за шестидесятой параллелью. Остальных без лишних комментариев тащили на плаху. Премьер Каманин в свое время подробно в деталях объяснил императрице, чем закончились дипломатическо-демократические игры Николая Второго и революционеров. Императрица прочла «Архипелаг ГУЛАГ», все три тома, и сделала очень правильные выводы.

Число провинностей, за которые награждали высшей мерой, сократилось до сорока. Напомним, что при Алексее Михайловиче «вышку» давали за шестьдесят видов преступлений, а Петр Первый легко увеличил это число до девяноста. С приходом Софьи к власти окончательно была отменена старая система политического сыска под названием «Слово и Дело Государево». Нынче за оскорбление императорской чести (словесное) полагалось пятьдесят двойных ударов шомполами, а за любой переход в физическую форму — виселица. Делами этими заведовал королевский прокурор, и нельзя сказать, чтобы он сильно перерабатывался.

Прибывшие на помощь России из потустороннего мира личности, равно как и члены их семей, проживали в отделенном высоким брандмауэром от остальной части города квартале столицы. Квартал этот был известен в народе под именем Зеленого посада — района с особой охраной. По углам его располагались пожарные каланчи. Система защиты города от тотальных пожаров насчитывала несколько степеней, и брандмауэры, расходившиеся радиально, были только частью этой системы. Так что никто особенно не заострял внимание на том, что Зеленый посад находился в аккурат между двух стен, а задворки его перекрывали гигантские амбары императрицы, где хранились основные запасы продовольствия на случай осады или неурожая.

Ежедневно охраняемые врата Зеленого посада распахивались в половине седьмого утра и перекрывались рогатками в одиннадцать вечера. Остальные посады жили по точно такому ритму, а хождение по городу после одиннадцати вечера можно было осуществлять по специальным пропускам, подписанным комендантом Свято-Софийска. Комендант же такие разрешения раздавал крайне неохотно, ибо за каждое городское ЧП получал по шапке лично от Софьи Алексеевны. А любимой присказкой Софьи стало изречение Екатерины Второй: «Господи, хотя бы еще пару лет без войны!»

Глава 18. Гея. 1707 Взгляд изнутри

Раннее августовское утро. Только-только столичные петухи успели третий раз проорать славу новому дню. Караульные с тяжелыми после бессонной ночи лицами споласкивают эти самые лица водой из походных баклажек и неспешно убирают рогатки, чтобы запустить на улицы городскую ассенизационную службу: дворников, золотарей и прочий, не слишком гордящийся нужным своим ремеслом люд. Самый странный час — между пятью и шестью часами утра. Для кого уже утро, а для кого — глубокая ночь. Час зевания «жаворонков», людей, у которых наиболее плодотворно и активно проходит первая половина дня. Через мгновения они выползут из своих постелей и, путаясь в исподнем, проследуют в нужные чуланы и к рукомойникам.

В посадах натужно и недовольно заревели разбуженные коровы — заспанные хозяйки принялись подмывать и доить скотину. Хозяева еще в постели — сегодня праздник. Преображение Господне — один из двенадцати двунадесятых праздников. Работать в сей день, как утверждает духовенство, грех. Вычитано давным-давно между строк Евангелия, сомнению не подлежит. Еще полчаса покряхтят мужики, да и встанут — мыть рожи да чесать бороды. Затем полезут в сундуки, дабы надеть праздничную одежу: польские кунтуши, шерстяные армяки, расписные кафтаны, вышитые рубахи.

Порты с завязками, рубаха-косоворотка, жилетка, поверх жилетки кушак, на ноги — мягкие сапоги с отворотами. Не забыть шапку — непременный атрибут уважающего себя мужика, да сунуть за щеки по деньге. День сегодня обещает быть жарким. Подумает мужик, да и спрячет в шапку алтын — на всякий случай. Гулять так гулять. Вышел хозяин во двор, глянул в кадку с водой... красавец! Теперь и к церкви можно прогуляться. Хлопнул калиткой, была не была!

— Лексей Кузьмич! — донесся со двора женкин голос. — Петушков-то робятам прихвати!

— Прихвачу! — буркнул мужик. — Чтоб вас всех прихватило! Отдохнуть не дадут.

Потоптался мужичонка у дверей корчмы, подумал. Не след до заутрени желудок поганить — грех разводить. Побрел дальше. В конце улицы повстречал дружка, скорняка из соседнего цеха. На груди — бляха гильдии, нос востер.

— Тьфу ты! — плюнул Лексей. — Погодь, Тимоха, зараз вернусь!

Припустил домой, хотя и дурная примета возвращаться. Но без нагрудного знака Лексей Кузьмич и не мужик вовсе. Босяк с большой дороги, без ремесла и гильдии. Тимоха вон, работник не ахти какой, бляху надраил так, что глазам глядеть больно.

— Глашка! — заорал, возвращаясь. — Кинь скотину да принеси мою бляху! Сапогами наслежу!

Баба заохала, бросила все дела и заспешила в избу. Через несколько минут Лексей Кузьмич вернулся к Тимофею этаким гоголем. На груди справа сияла бляха скорняжного цеха Второй столичной мануфактуры, глаза лучились самодовольством.

— Хорошо, гусь! — оценил Тимоха. — Куда почапаем?

— За «гуся» и в рыло схлопотать недолго, — предупредил Алексей, — а почапаем мы, пожалуй-ка, к храму на набережной.

— К «Александрии» что ли? — переспросил дружок. — Эт можно. А не зайти ль нам в трактир?

— Совсем стыд потерял! — укоризненно покачал головой Алексей. — Кто же до заутрени скоромится?

— А я согласен и на капустку под чарку, — протянул Тимоха, — кто тебя заставляет пироги жрать?

Лексей Кузьмич прикинул. В самом деле, отчего и не тяпнуть по шкалику, запив кислыми щами? Опять же проповедь короче покажется, да и ноги не так устанут.

— Пошли! — шмыгнул носом он.

В трактире «Три борова» было непривычно тихо и по-праздничному чисто. Изредка сюда заглядывал сконфуженный мужик, выпивал чарку, занюхивал рукавом и уносился прочь. Половой неодобрительно посматривал на похмельных и выразительно вытирал крупные руки о чистый рушник.

— Дядя, нам бы по стопарику! — произнес Алексей простуженным голосом. — Что-то с утра в горле першит.

Половой молча поставил на стойку два глиняных стаканчика и наполнил их из графина.

— И бутылочку кислых щец! — пропищал Тимофей.

— Мануфактурой занюхаешь! — отозвался половой густым басом. — Не гневи Господа с утра пораньше.

Конфузясь, опрокинули. Скоренько поблагодарив полового, кинули ему полушку.

— После обеда зайдете, еще по чарке налью, на сдачу, — равнодушно сказал им вслед трактирный слуга.

По улице шли молча, и только когда повернули к набережной, Тимоха не выдержал:

— Что за времена настали! Батя мой в Преображение из дому уже пьяный выползал, в церкви храпел! А нынче стыдно с утра шкалик пропустить!

Алексей шмыгнул носом. Тимоха же продолжал возмущаться:

— А что человеку трезвому в церкви делать? Без ста грамм все равно не понять, о чем поп бормочет! Гимназиумы пооткрывали какие-то, студиозы гуляют с хмельными мордами! А честному человеку с утречка и не принять!

— Ты поосторожнее, Тимоха! — предупредил друга Алексей. — Как бы за такие слова тебе задницу не взлохматили!

— Я сам взлохмачу кому хошь! — отозвался Тимофей. — Я в праздник выпить хочу! Я цельную неделю отработал на совесть, и душа моя веселья требует!

— Стоять! — На них набрел конный гвардейский патруль. — Рановато, робята, для веселья исчо!

Двое молодцев-гвардейцев заступили дорогу и, не слезая с лошадей, уставились на наших героев.

— Этот в норме! — ткнул стеком в Алексея один. — А ты, дружок, воздержался бы! В храм Господень идете небось, неужто не стыдно?

— Все в порядке, господа гвардейцы, — заступился за товарища Алексей, — приятелю свежий воздух в башку ударил, так он болтает лишнее.

— Ручаешься за него? — строго спросил один.

— Да! — облегченно выдохнул мужик. — Мы в церковь на набережной идем.

Второй гвардеец переписал в свой кондуит номера блях и милосердно отпустил их.

— Видал, Кузьмич! — шепотом обратился к приятелю Тимофей.

— Видал! — устало ответил Алексей. — Теперь если ты куда вляпаешься, отвечать придется мне. Хоть ты больше сегодня и не пей!

— Ну, это ты загнул! — возмутился товарищ. — Службу отстоим, а дальше — шиш! Право имеем.

К церкви подошли как раз к началу заутрени. Чинно, не толкаясь, вошли в храм, сняли шапки. Почти двухчасовая служба пролетела мгновенно — священник отец Серафим в парадном облачении толково читал проповедь, сытый дьякон расторопно перелистывал страницы требника. Святой отец говорил о доступных и понятных вещах: о страдании, коварстве и людской черствости. Пересказал своими словами историю, как Иисус Христос возвел на гору Фавор трех апостолов и открыл им свой истинный лик. Как прониклись Петр, Иаков и Иоанн, слыша слова Бога-Отца, признавшего Бога-Сына. Многие в этот момент подумали вовсе не о библейских канонах, а о собственных непризнанных детях; уразумев сие, священник глянул на мирян с амвона лукавым взором и лишний раз благословил паству.

Торжественная служба закончилась словами, что Преображение есть явление Сына при свидетельстве Отца в Духе Святом, то есть откровение всех Лиц Святой Троицы. Произнеся эту абракадабру с возвышенным выражением лица, отец Серафим пригласил всех желающих остаться на торжественную литургию. Алексей, может, и остался бы, уж больно хорошо поп толковал о всяких умных вещах, но снедаемый плотскими мыслями Тимофей уже тащил его к выходу за рукав рубахи.

— Тише ты, — прошипел Алексей, — оторвешь канву, Глафира тебе ятра оторвет!

На улицах заметно прибавилось народу. Нарядные парни чинно вели под руку своих девчат в сторону Центрального парка, туда же неслись и купеческие тройки, на которых восседали бровастые купцы первой сотни и их нарумяненные женки. Купеческие недоросли гуляли сами по себе: кто со своими гильдиями, кто со студиозами-однокашниками. Кстати, высочайшим повелением в день шестого августа количество конных экипажей было ограничено. Лишь купцы из первой сотни да лица, имеющие чин не ниже шестого, могли разъезжать в каретах и повозках, да и то согласно «Правилам езды в дни народных гуляний» и далеко не по всем улицам.

Наши герои следовали в шинок, известный среди ремесленников под названием «Пивной погреб Акселя», — небольшой погребок, где можно было прилично выпить, а если повезет, то и качественно схлопотать по морде. Сие питейное заведение было облюбовано как ремесленниками некоторых уважаемых гильдий, так и студиозами университета. Среди представителейинтеллигенции и пролетариями весьма часто происходили разборки, заканчивающиеся банально: приезжала жандармерия и уволакивала наиболее активных участников потасовки в кутузку. Наутро провинившимся выписывали штраф, рецидивистов пороли, но всех отпускали по домам. Называлось это странным термином «Воспитательная работа среди населения».

Алексей с приятелями благочинно вошли в погребок и, заказав полуштоф хлебного вина и блинов с хреном, уселись в уголке около холодной печки. Время летело весело, полуштоф сменил графин штофа в полтора, к приятелям подсел порядком захмелевший подьячий и заплетающимся языком принялся рассказывать, как сегодня на базаре у него «смуглявый, кучерявый, один зуб со свистом» увел почти полный кошель серебра. Сердобольный Тимоха тут же принялся наливать страдальцу, не забывая и про себя, грешного. Алексей от них не отставал. Неудивительно, что после очередной «порции» подьячий усмотрел в одном из посетителей своего обидчика, на которого тут же насели все втроем.

Подозрительный тип оказался студиозом и поначалу попросту весело отослал не вязавшего лыка подьячего к чертям собачьим, но, получив по скуле от Тимофея, веселость потерял. К счастью для него, в шинок он пришел не один. Увидав, что их боевой товарищ падает под лавку, на Тимоху навалились еще трое. Тут пришел черед Алексея. Ухватив лавку, он попер на врага...

Шустрый трактирщик выскочил на улицу и засвистел в свисток, призывая патруль. Гвардейцы, направленные в этот день для усиления полиции, разбираться не стали. Похватали правых и неправых и свезли в околоток. Был уже вечер. Околоточный надзиратель давно отправился домой, так что напрасно задержанные буянили — вертухаи их просто окатили холодной водой и рассадили по камерам. Тимофей и Алексей Кузьмич снова оказались вместе.

— Во, сучьи дети, что вытворяют! — бубнил Тимоха. — Немного пошалили, даже не покалечили никого, а нас — в кутузку. Как каких-нибудь разбойников, понимаешь! Как татей каких! При Петре Лексеиче народу драться, душу потешить, не возбранялось! Даже если кому и око выбьют — тряпочкой прикроет, и ничаво...

— Утомил ты меня, Тимоха, — лениво произнес Алексей, — через тебя сегодня одни неприятности.

— Ты что, Кузьмич, побойся бога! Нешто я виноват, что подьячий в этом проклятом студиозе татя признал? Ведь он побожился, что энтот окаянный паря у него кошель срезал!

— Ну и где теперь твой подьячий? — прикрыв глаза, поинтересовался приятель.

— Ваш подьячий уже других дурней нашел! — отозвался один из обитателей камеры. — Я эту людскую породу хорошо знаю. У него сговор с трактирщиком: тот закрывает глаза на его мелкие проделки, а этот людей на угощение раскручивает. Потом, когда заваруха начинается, он пьяный под стол падает и кошели сам срезает у дерущихся. Так-то, братцы!

— И когда только успевает! — восхищенно присвистнул Тимоха. — Вроде пьяный был в стельку!

— Прикидывается, — уверенно ответил голос из темноты, — только возле него кто-нибудь свалится, тут же трезвеет. Даже из-за щеки грошики достает, умелец.

— Это как? — удивился Алексей. У него ужасно болела голова, и хотелось спать. В камере еле горела лучина, больше подчеркивающая темень, нежели разгоняющая ее. Лиц сокамерников видно не было вовсе.

— Как огреют тебя по башке лавкой, разве учуешь, кто за щеку залезет? — хохотнул голос.

— Скотина! — простонал наш герой. — Я этого подлеца-подьячего хорошо запомнил!

— Удавим! — пообещал Тимоха. — У нас с Кузьмичом из-за него неприятность будет. Сегодня шиш выпустят, только завтра, а что мы мастеру скажем? Как пить даст лишит премиальных за неделю!

— Это из-за тебя, друг сердечный, неприятность! — повысил голос Алексей. — Кто на набережной выёживался? За кого я поручился? Кто пригласил за стол того урода? Тебе что, смыслу в жизни захотелось? Уж погодь, выйдем. Я поднесу тебе смыслу из-под Гальки Кулаковской! Я дитям сегодня должен был петушков принести, что я им завтра скажу? Глафира моя коситься будет! Вот я ей скажу, что из-за тебя, буяна, меня мастер премии лишит, угадай, как ты мимо моей калитки ходить будешь?

— Ладно, Кузьмич! — отозвался из своего угла Тимофей. — Обойдется как-нибудь.

— Тебе, горлопану, все одно как с гуся вода! — сказал знакомый голос. — Человека подставил и сейчас спать будешь.

— А ты кто, чтоб мне указывать? — рассердился Тимофей. — Сиди тихо и не рыпайся. Не то могу поднести...

— Кузьмич, будь добренький, посиди тихо, — неожиданно кротко произнес голос, — я сейчас твоему дружку растолкую «про физиологию птичек и зверушек». Давайте-ка, братцы, темную этой скотине устроим.

Утром в семь часов Алексея с Тимохой вызвали к околоточному. Там же находился и судебный пристав.

— Из-за того, чтобы такие козлы не опоздали, не дай бог, на работу, мне приходится вставать в пять часов, — проворчал околоточный — толстяк с рябым лицом. — Синицын, сукин сын, ты в который раз мне попадаешься?

— В первый, — быстро ответил Тимоха, лицо его отсвечивало черным с синими переливами.

— Полтора алтына в кассу и пошел вон! — Пристав сделал в журнале соответствующую запись. — Теперь ты, Макоедов! — Толстяк упер в Алексея тяжелый взгляд свинячьих глаз. — Тут от гвардейского патруля сигнал пришел. Поручился ты за своего приятеля... Алексей Кузьмич.

Околоточный встал и принялся расхаживать за барьером, точно обожравшийся конских каштанов петух. Взял лист бумаги с донесением патрульных, перечитал. Затем потянулся за показаниями стражников, бывших в шинке.

— За сорок лет обоим, а ума ни хрена не нажили! Как ты думаешь, Филипп Терентьевич, — обратился околоточный к приставу, — что нам с этим героем делать?

— Десять суток ареста, — равнодушно ответил пристав, — и пятиалтынный — в помощь калекам. Если он такой дурак, что дружку своему зубы не повыбивает, то глухо дело.

— Я ему голову скручу, чтоб жопу собственную увидел! — мрачно пообещал Алексей.

На вторые сутки (первые зачлись в качестве дознавания) Алексея Макоедова отправили в распоряжение коменданта здания, в котором располагалось министерство культуры. Комендант, сухонький старичок годков шестидесяти, добродушно принял «штрафника», расписался в приемной ведомости и отпустил конвойных.

— Таперь я за тебя отвечаю, — сказал он Алексею. — Убегишь — с меня шкуру сдерут.

— Не убегу, — искренне ответил наш герой, — у меня домишко на Курьей слободке, женка Глафира Андреевна да шестеро детишек. Дед, слушай, я птенцам-то своим петушков куплю, у меня алтын ишшо остался, — снесешь?

Старичок поглядел на штрафника из-под мохнатых бровей.

— Не успел прийти, а я уж у него на побегушках! — прогудел он озадаченно.

Алексей виновато потупился.

— Прости, дедушка. Женка моя там в неведеньи...

— Лады! — прервал собеседника дед. — Я сейчас тебя к работе приставлю, да и схожу. Нешто я не понимаю.

— А куды мне, дедушка?

— Куды-куды, — проворчал старик, — на муды! Так твой новый начальник выражается. Пошли, что ль?

Поднялись на третий этаж по широкой лестнице с покрытыми лаком перилами и резными балясинами. Паркетный пол там был устлан широким ковром, у края которого стоял массивный стол секретаря.

— Куды, Матвеич? — спросил дьяк, сидевший за столом.

— На муды! — привычно ответил старик.

Дьяк гнусно захихикал:

— Частенько ты туда ходишь, Матвеич. Гузно опосля нужника чистишь?

— Заткнись, Федька! — посоветовал комендант зарвавшемуся дьяку. — Мозоль отвалится.

Комендант отворил дверь в кабинет и поманил Алексея пальцем:

— Пойдем, мил человек, нам сюда надоть, к Иннокентию свет Михалычу.

В большом светлом кабинете, окна которого были лишь слегка задернуты шторами (по случаю избытка солнца), Алексей не сразу обнаружил самого министра. Иннокентий Михайлович сидел за массивным двухтумбовым столом в самом уголке кабинета, между большой пальмой в чугунной кадке и высоким приспособлением в виде колокола на длинной ножке. Это был торшер, на стойке которого угнездились два горшка с геранью — министр был поклонником фиолетового цвета. Над головой министра висело изображение императрицы — цветное глянцевое фото. Не имеющему никакого представления о таинствах фотографии Алексею картина понравилась.

— Господин министр, — почтительно произнес комендант, — прошу прощения.

Иннокентий Михайлович поднял голову.

— А, Матвеич, друг мой! Рад вас видеть!

Министр вышел из-за стола легкой пружинящей походкой, несмотря на добрых семь пудов веса, и оскалился в приветливой улыбке. Алексей с удивлением отметил, что министр как бы не младше его самого.

— Вот, Иннокентий Михайлович, привел вам человечка. Из этих самых, трудных...

Толстяк перевел взгляд синих глаз на Алексея. Макоедова утром вместо завтрака окатили изрядно водой — два ушата истратили. Хотя в четверг Алексей был в бане, но в кутузке запахи не самые приятные, пришлось стерпеть. Но под взглядом толстяка он почему-то подумал, что надо было вылить на пару ушатов больше.

— За что вас наказали? — полюбопытствовал министр.

— Шалили в шинке, — неопределенно ответил Алексей, — морды били.

Иннокентий Михайлович развеселился. Глянув на коменданта, жестом отпустил его, но старик остался на месте.

— Обещался я вот этому горюну снести весточку до дому, — ответил Матвеич, — давай свой алтын, человече, пойду за петушками для твоих чад. Бабе купить гостинец какой?

— Что душа подскажет! — пожал плечами Алексей и уже вдогонку крикнул: — Дедушка, а деньгу и пропить можешь!

— Непьющий у нас комендант, — заметил министр, — печень шалит.

— Требуха — штука такая, — согласился Макоедов, — ежели прижмет, то и тещу мамой назовешь. А на кой я вам сдался, господин министер? Я ведь и не шибко грамоте разумею, про культуру-то вашу слыхом не слыхивал.

Министр усмехнулся.

— Не слыхивал, говоришь? Людям забывал «здравствуйте» сказать, в суп чужой плевал, под соседской калиткой гадил?

Алексей хмыкнул. Забавный мужик — этот министер.

— Скажете тоже! С детства не приучен.

Иннокентий Михайлович подошел к аквариуму, стоящему на столе, и бросил туда горсть сухого корма.

— Про попугая императрицы слыхал? — спросил он вдруг у Макоедова.

— Кто же про него не слыхал, — осторожно ответил тот, — говорят, ругаться птичка может на языках разных. Забавная птичка.

— Забавная, — согласился министр, — так вот, друг Макоедов, ежели сия птица ругаться зачнет в присутствии Софьи Алексеевны, никто ведь и не подумает, что она — некультурная, верно?

— Что взять с птахи, — пожал плечами Алексей, — божья тварь.

— Человек — тоже божья тварь, и ты, и я, — развеселился Иннокентий Михайлович, — однако тебе и в голову не придет без портов по улице пройти.

Наш герой насторожился.

— К чему вы это, господин министер? — спросил он.

— А вот к чему, — голос министра внезапно изменился, стал серьезным, — ежели ты сейчас подумаешь и ответишь, чем тут мы занимаемся, то служить тебе у меня. А ежели не придумаешь — отправим улицы мести. Да, один момент! Сначала поразмысли, ибо если ляпнешь, что мы учим попугаев в портках вышагивать, то получишь еще десять суток, это я обещаю твердо.

Алексей по приказу министра сел на небольшой кожаный диванчик и принялся размышлять. Мужик-то он был вообще башковитый — через год вполне мог в мастера выйти, но тут задача была иного плана. Про попугаев в портках он упоминать, конечно, не собирался. Он думал, что министерство обучает попугаев, чтобы ругались, когда мужика без портков увидят. Еще слегка подумав, он решил, что вряд ли. К сожалению, мало кто из простого трудового люда в этом времени умел «абстрагироваться» — этому приходилось учить, ломая привычные стереотипы: сарафан — баба (а не трансвестит; особо продвинутые вспоминали, что сарафан слегка похож на рясу), борода — мужик, колокол — церковь, грех — баба (опять же).

Посему пришлось этому Макоедову пригрозить дополнительным наказанием, создать стимул, чтобы мужик не брякнул первое, что придет на ум. К счастью для себя, Алексей вспомнил самое начало беседы: гадить у соседской калитки, вежественность, божий страх. Что-то хотел министр услыхать иное...

— Ну что, мой друг, — спросил Иннокентий Михайлович минут десять спустя, — пришло что-нибудь на ум?

— Умишко! — вздохнул Алексей. — Хоть топите, хоть вешайте, господин министер, но в голову ничего, окромя десяти библейских заповедей, не лезет!

— Вот и прекрасно! — обрадовался министр. — По крайней мере что-то осмысленное сказал. Но ты хотя бы приблизительно понимаешь, что означает слово «культура»?

Собеседник вздохнул:

— Мудреное слово, а чего значит? Погодьте, перед Дворцом Чудес этих культур немерено!

— То скульптуры, — кротко поправил министр, — давай-ка мы вот как, дружок, поступим. Я попытаюсь тебе объяснить, если ты поймешь — то мы с тобой сработаемся. Если нет, отбываешь свои сутки — и катись к женке. Договорились?

Алексей кивнул. Иннокентий Михайлович напрягся, попытался мыслить на уровне человека, сидящего перед ним. Затем вспомнил серию книг Юрия Никитина, закупленную в Москве двадцать первого века, в которой Вещий Олег пытался двигать понятиями этой самой культуры не в пример раньше. У пещерника получалось это с трудом, но все-таки получалось. Но там закон жанра обязывал, а тут...

— Слушай, Лексей, — по-братски обратился он к мужику, — среди нас понятие культуры толкуют такими словами, что без пол-литры не разберешься. Я попытаюсь объяснить попроще. Ты знаешь, что отличает человека от зверя?

— Скажете тоже! — разобиделся Макоедов. — Ни один зверь город построить не додумается, хотя хату каждый себе сам строит... а ласточки? А! Вот! Церковь ни один косолапый еще не додумался построить!

Симонов вздохнул. Это было «почти», но не совсем. Он подбодрил собеседника:

— Правильно. Религия — это одна из составляющих культуры. Я тебе расскажу, как определял культуру один мудрец... он давно жил...

Министр подумал, что Никитин на него не обидится. Ведь для этого мужика что триста годков до, что триста после — один хрен. Небытие. Особая форма.

— Часто культуру путают с цивилизацией! — вдохновенно начал он, но Макоедов, услыхав еще один непонятный термин, пригорюнился. — Если взять одиноко стоящее дерево, а рядом поставить кучу всякого зверья из Библии, кому в голову придет первому свалить это дерево? — навскидку задал он вопрос.

— Человеку, конечно! — довольно ответил Алексей. — Бобер, правда, тоже могет. Но ежели посреди чиста поля, то только человек.

— Чище не бывает! — поспешно согласился министр. — Только дерево... его же голыми руками не свалишь.

Макоедов приосанился, словно всю жизнь посещал занятия в школе для дебилов. «Сейчас слюну пустит!» — с ужасом подумал Иннокентий Михайлович.

— Так ведь для этого дела топор придуман! — сообщил Алексей.

— Ну вот! Топор — это один из признаков цивилизации, — облегченно выдохнул министр. — А скажи, у тебя дома есть топор, а к тебе вломился пьяный сосед. Перепутал дома: твой и свой. Как ты поступишь?

— Ежели бодаться зачнет — в рыло съезжу, — с удовольствием ответил Алексей, — да через забор и перекину.

— А кто тебе мешает топором по морде ему съездить? — тихонько спросил Иннокентий Михайлович.

Довольная физиономия сразу поникла.

— Дык ведь, господин министер, разве можно? Это ведь сосед. За это и на каторгу недолго...

— А если обухом по затылку, аккуратно? — допытывался настырный Симонов.

— Да что вы! Это ведь сосед! За что его топором бить, ему кулака мово хватит за глаза!

Иннокентий Михайлович подошел к столу и налил себе из графина воды. Выпил. Предложил Макоедову. Тот шмыгал носом и обиженно сопел. Министр подошел к нему и сел на стул напротив.

— Так вот, друг Алексей, культура — это то, что мешает тебе соседа, когда он, обмишулясь, попал к тебе домой, зарубить топором. И просто размахивать этим топором направо-налево. Это то, что сдерживает человека, когда он может натворить глупостей. Но и не только это. Если один хозяин выходит по нужде в нужной чулан за домом, а другой справляет нужду у самого крыльца, то у кого из них уровень культуры выше?

— Понял! — внезапно воскликнул прозревший Алексей. — У меня калитка покосилась — я ее поправил, а Тимоха так и ходит вторую весну. Это значит, что у меня больше этой самой культуры, так?

— Так! — протянул ему руку Симонов. — Значит, не все еще потеряно, скромный ты мой. Есть еще порох в пороховницах. Ты уж извини, Алексей Кузьмич, пришлось нам с тобой попотеть маленько — но дело того стоило, поверь мне.

Макоедов настороженно смотрел на министра. Ему до сих пор было не ясно: на кой хрен сдался столь почтенному учреждению обычный скорняк? Все эти речи про культуру и благочестие, к чему все это ведет?

— Господин министер, — нерешительно начал он, но Симонов не дал ему завершить.

— Перво-наперво, господин Макоедов, нам с тобой необходимо правильно говорить. Никакой я вовсе не «министер», скажи нормально — «министр», без этого вашего дурацкого «е» на конце. Ведь вели я тебе произнести слово «компостер», ты ж его моментом превратишь в «компостырь», так?

— Так ведь, господин министер... министр, простому люду никак нельзя глаголить, как знатным боярам, — изумленный тем, что министр не знает таких простых вещей, выпалил Алексей, — оттого-то я и «Ляксей», а сосед — «Тимоха». С младенчества так учили.

— Так вот. Теперь прежние правила отменяются. В школах и гимназиях нынче учат правильному выговору. Давай-ка и ты, браток, учись — я ведь тебя, Алексей Кузьмич, хочу назначить смотрителем по культуре в посаде текстильщиков, Попался в колесо, значит — беги! Называется — принцип военной демократии. Что делать и прочие обязанности — узнаешь завтра на общем собрании смотрителей. Наперед скажу, что вас ожидают учебные курсы: несколько месяцев занятий при университете и практика на месте. Согласен?

— Мне — в студиозы? — переспросил Алексей. — Господин министр, мне уж на пятый десяток перевалило! Какая тут наука, до внуков бы дожить!

Иннокентий Михайлович произнес еще несколько ободряющих фраз, после чего отправил Макоедова в приемную — дожидаться коменданта, дабы тот устроил Алексея в интернат. Обучение должно быть на полувоенной основе с отрывом от производства, иначе этих чертей на занятия будут ждать до обеда. Было еще несколько неотложных вещей, связанных с организацией этого нового для столицы дела, но разобраться с ними Симонову не дали. Прибыл спецкурьер из Восьмого отдела. Волков призвал свою команду в срочном порядке прибыть в центральную резиденцию.

Вздохнув, Иннокентий Михайлович сыпанул рыбам еще немного корма и передал, чтобы приготовили пролетку. Сообщение пришло с грифом «Весьма срочно».

Глава 19. Гея — Унтерзонне. Время смазано Точка кипения росы

— Господин генерал, что, ко всем чертям, происходит? — Министр культуры отмахал рысью длинный коридор, поэтому немного запыхался.

В кабинете советника по прогрессу собрались лидеры: премьер-министр, Лютиков, Денис Булдаков, Инга Самохина, Анжела и Константин Волковы. Иннокентий поспешил занять место за столом.

— Значит, так, — хлопнул ладонью по столу генерал Волков, — к чему этот общий сбор? Черт меня побери, если я понимаю сам! Через час нам нужно быть на Унтерзонне — в замке Хранителя. Наш шеф в последнее время вовсе обленился! Из-за дурацкого спора с Мастермайндом он не рискует часто здесь появляться, поэтому Магометам придется тащиться к горе. То есть в Неверхаус.

Дверь открылась, и в нее просунулась вспотевшая лысина Шевенко.

— Господин генерал, караулы расставлены! В течение двенадцати часов я не подпущу сюда никого: ни князя-кесаря, ни даже императрицу! Можете отправляться!

Генерал кивнул и снял с шеи цепь с хризолитом. Дыхнул на него, любовно протер кусочком фланели.

— Все готовы?

Тишина ему была ответом. Торжественные, одухотворенные лица смотрели на него. Миг перехода — это точно встреча с молодостью, радость познания тайн Вселенной, полная встряска всего организма.

Волков внимательно осмотрел всех. Затем привычным движением создал в углу портал и кивнул Ростиславу. Премьер-министр вздохнул и первым шагнул в синеву. Генерал шел замыкающим. Внимательно сверив данные таймера и секундомера, стремительно вошел в портал, когда жизни этому явлению оставалось около пяти секунд. После случая с Ингой Хранитель предписал совершать переход именно в таком порядке.

— Расплачивайтесь за мое расп... разгильдяйство, одним словом! — завершил он свой инструктаж по «Правилам организации и эксплуатации устройств квантового перехода».

Встретил их мэтр Симмон, воодушевленный, точно гранитный монумент.

— Хранитель ждет вас в покое за номером одиннадцать — ноль семь! — безо всякого выражения произнес он. Его апатичность с лихвой возместила гримаса генерала Волкова.

— Сто десятый этаж? И лифт, как всегда, не работает! — возмутился он.

— Господин генерал, Хранитель вас ждет! — повторил Симмон, умудряясь этого восклицательного знака не произнести, но Андрею Константиновичу моментально стало стыдно.

— Что ж! — бодрым голосом произнес он. — Всего тридцать этажей преодолеть осталось. Поскакали!

Гуськом по двое потянулись вверх. Практически вечные полиуретановые перила покрывал микроскопический слой пыли, судя по которому логично было бы предположить, что их сравнительно недавно протирали заботливые руки, но Волков знал, что во дворце функционируют специальные пылеуловители, ибо иначе число обслуги должно достигать бессмысленного значения. Пробовать пылесосить лестничный ковер бесконечной длины — адекватное наказание для грешников из ада, а не задача безымянной горничной из предместий Неверхауса.

На сто десятый прибыли быстро, ибо все находились в прекрасной форме. Ни одного запыхавшегося, прихрамывающего или с нездоровым цветом лица. Симбионты замечательно делали свое дело. Любой из них мог пробежать за пять часов сто километров, а затем спокойно удить рыбу где-нибудь на императорских прудах. Но отдых после этакой «прогулки» требовался тоже соответствующий. Иначе мышцы попросту бы сгорели. Волков и его люди, зная о своих возможностях, не злоупотребляли ни ими, ни их демонстрацией.

Этаж сто десятый. Так же равнодушно убегают вверх перила, так же мерно освещаются марши. Коридор с неизменным ковром, вспыхивающее по мере продвижения по нему освещение. Наконец справа пошли комнаты: третья, пятая, седьмая. Вот она — искомая дверь. Непростая! Не всякое бомбоубежище может похвастать такой дверью. Сплав, из которого она сделана, поглощает любые виды излучений: от звуковых волн до гамма-лучей. Это уже объясняет Хранитель, стоящий на пороге с самым что ни есть серьезным выражением лица. Привычная улыбка куда-то подевалась, на соратников смотрят усталые и немного сконфуженные глаза.

— Проходите, располагайтесь! Девочки — направо, мальчики — налево. Мальчики всегда ходят налево — не до конца изученный психологами феномен, который с легкостью объяснит любой преподаватель природоведения. Господин генерал, у вас куча вопросов, пока задайте один, главный.

— Какого дьявола мы здесь делаем? — спросил Андрей Константинович, бегло осмотрев кабинет, в котором они собрались. — К чему такая секретность? Словно Бин Ладен с верными моджахедами!

Хранитель молча поднял ладонь, призывая бравого генерала перекрыть поток своего красноречия. С удивлением Волков обнаружил, что Хранитель Трехмирья, фигура во всех смыслах уникальная, вроде как испытывает перед ними чувство стыда.

— К сожалению, должен вам сообщить, что эксперимент на Гее мы вынуждены... прекратить. К моему сожалению и сожалению Мастермайнда. Ай, вы не знаете, как отреагировал на это Мастермайнд! Он буквально в трауре.

Увидав, какое действие производят на слушателей его слова, Семен стал гораздо серьезнее и даже нахмурился.

— Мне очень неприятно сообщать вам это. В случае вашего дальнейшего пребывания на Гее грядет обвал энтропии всей системы... всей триады.

— Что это значит? — первым опомнился Волков.

— Порядок победит Хаос, — медленно, словно переваривая сообщение, произнес Ростислав Каманин, — это означает, что из течения истории уберется элемент случайности. А такое статус-кво против законов развития мира: как открытых, так и еще не открытых. Добро! Но почему тогда эксперимент вообще решено было проводить?

Хранитель сгорбился, и на мгновение всем удалось увидеть в этой согбенной фигуре тысячелетнего старика, что несет от сотворения мира тяжкий груз забот и нерешенных проблем.

— Об этом никто не думал, — признался он, — мы не рассматривали ситуацию под таким углом. Мне очень стыдно признаться, но мы с Мастермайндом действовали под влиянием азарта. Азарт же в наших делах неуместен.

Инга откинулась на спинку кресла и мягко произнесла:

— Это всего лишь доказывает, что вы не идеальны. Совершать ошибки — свойство, присущее только живым высокоорганизованным существам. Мне очень жаль покидать Гею... но выбора, кажется, у нас нет?

— Совсем нет, — подтвердил Хранитель, — я прошу вас собраться к ужину в Большой столовой, а сейчас мне нужно, чтобы остались генерал Волков и Ростислав Каманин — обсудить некоторые сверхважные дела.

Инга встала первой. Иннокентий подошел к ней и глупо улыбнулся:

— Как десять лет назад. Вниз по лестнице, вниз — до упора!

— Что? — ужаснулась женщина. — Это было целых десять лет назад? Сколько же мне лет?

Лютиков сложил губы трубочкой и нараспев произнес:

— Ваша красота, мадемуазель, времени неподвластна!

— Шура, прекратите! — отмахнулась от него Инга. — Ребята, пошли.

Шесть человек из восьми сделали движение к двери, но затем обернулись. За столом молчаливыми изваяниями застыли фигуры Хранителя, Волкова и Каманина. Анжела попыталась улыбнуться — рот скривила гримаса.

— Удачи вам, мыслители!

Идущий последним Булдаков прикрыл дверь кабинета.

— Тихо, идет операция, — грустно сказал он, — попытка реанимирования реальности.

Хранитель молча поднялся и подошел к белоснежной стене.

— Наглядное пособие для строителей мироздания, — хмыкнул он, — взгляните, господа!

Волков и Каманин подняли глаза. Свет в кабинете стал не столь ярким, а на стене проступило изображение.

— Триада Гея — Земля — Унтерзонне, — ткнул пальцем в три пересекающие друг друга окружности Хранитель, — в центре — область с устойчивой энтропией. Своим вмешательством мы растянули эту область до такого состояния, что едва не угробили понятие неопределенности.

— Сам додумался? — иронично поинтересовался Волков. Хранитель, казалось, на иронию генерала не обратил никакого внимания, но закусил губу.

— Если бы сам! — зло сказал он. — Прибыл Корректировщик из Верхней Сферы и ткнул меня мордой в это непотребство! Все дела на Гее нужно свернуть немедленно, пока триаду вообще не списали в утиль.

— А что с нами? — спросил генерал.

— Свами? Это такое индийское имя. Означает мудрость, — ушел от прямого ответа Хранитель. — Вы, господа, пока приберите после себя на Гее мудрость рассыпанную, и о вас мы позже поговорим. Если успеем.

— Ну хорошо! — сказал Ростислав, вставая.

Он подошел к Хранителю и стал напротив него. Немного уступая в росте, он смотрел ему почти в глаза.

— А у меня на Гее баба осталась! Императрица, между прочим. Что ей сказать: милая, изменение энтропии, я тикаю! Ребенок у меня там женского полу, пяти лет от роду! Мы же там за десятилетие так обросли, что неизвестно, как убираться будем. После нашего отбытия такой хаос в России воцарится, что уровень энтропии скакнет до потолка. Ты в жизни такой энтропии не видел! Тебя задавит этой энтропией!

— Успокойся! — вяло ответил Хранитель. — Что вы от меня хотите?

— Нам нужно не менее года, чтобы оставить Гею! — твердо сказал Каманин.

— Это так! — подтвердил Волков.

— Вы что? — ошалело глянул на соратников хозяин кабинета. — Сроку — два месяца, и чтобы духу там вашего не было! Корректировщик спишет в утиль всю триаду. Я думал, что обойдется только Унтерзонне...

— Что? — воскликнули Волков и Каманин в один голос. — А мы как? Давай-ка отвечай сразу!

Хранитель провел глазами по стене.

— Присядем! — пригласил он.

Снова трио уперлось в отполированную столешницу локтями.

— Унтерзонне признано тупиковым вариантом. Ее мир отправят в свободное плавание, если можно так выразиться. Изымут из триады, а вместо нее имплантируют другой мир. С нормальной энтропией.

Ростислав молча переваривал эту информацию. Волков же, для кого Унтерзонне стала вторым домом, спросил:

— То есть как? Планета останется жить?

Хранитель кивнул и пояснил:

— Мир типа «чистилище». Вялотекущее время, увеличение срока жизни, минимум внутренней активности. Вулканы потихоньку угаснут, климат станет еще мягче, никаких глобальных катастроф, никакого интереса. Скука. Единое государство, общие ресурсы, одним словом, тошнота...

— В моей молодости сие именовали коммунизмом, — вздохнул генерал, — спасибо и на этом. А откуда возьмут планетку на замену?

— Это не наши заботы, — вместо Семена ответил Каманин, — слушай, а если мы официально уберемся с Геи, а несколько человек останутся инкогнито? Там на носу очень серьезные проблемы...

— Ты что, не понял! — взвился Хранитель. — Здесь еще большие проблемы!

Волков с Ростиславом переглянулись.

— Буквально три человека, — подмигнул Андрей Константинович, — он, я и толстяк Симонов.

— Он вам зачем?

— Культура — это как мина замедленного действия. Если правильно запрограммировать, то такой взрыв получится! И, самое главное, никто ничего не узнает.

— Ладно! — сдался Хранитель. — Только вот еще. Невозвращенца этого относительно... Степанова можете оставить там — он никому не мешает. Пусть себе растит боевых петухов, на энтропию системы такие лбы не влияют.

— А какие влияют? — не удержался от вопроса Волков.

— Какие? Вот такие! В зеркало гляньте.

Заговорились до того, что потеряли счет времени. Все трое испытывали потребность во сне, как мертвый — в припарках, поэтому весьма удивились, когда постучал Симмон и передал, что остальные уже устали их ждать.

— Последний вопрос! — сказал Андрей Константинович. — Мы ведь на Унтерзонне. Что станет с тобой и твоим замком?

Хранитель виновато взглянул на него.

— Ты думаешь, почему мне так стыдно? Меня забирают наверх, на следующий уровень. Мои ошибки признаны положительным результатом, и моя миссия в данной реальности завершена.

Вот после этого признания Волкову и показалось, что почва ускользает из-под ног вместе с креслом, паркетным полом и всем, во что он верил и чем занимался.

— Позволь! — слабым голосом произнес он. — Так выходит, что последние десять лет мы занимались никому не нужными вещами? То есть десятилетие прожито зря.

— Не зря! — возразил Каманин. — Наш Хранитель уходит от нас все же с повышением. Если рассматривать этот случай из дебрей метафизики, то мы поработали очень плодотворно. Вспомни, сколько жизней, средств и энергии потрачено было впустую на развитие чахлой идеи коммунизма на Земле! А итог — разбитое корыто. Служители муз обнаружили, что служили не музам, а какому-то прожорливому демону. У нас же — совсем иная картина.

— Что в ней иного? — нахмурился генерал. Хранитель с интересом слушал рассуждения премьер-министра России.

— Ты, Андрей Константинович, все время забываешь, кем является сидящий здесь Хранитель. Он — главная фигура. И главная даже не в одном мире — служение ему не позорнее, чем бровастому или усатому генсеку из СССР двадцатого века.

— Ну хватил! — негромко пробормотал тот, о ком шла речь, но Каманин продолжал:

— И всего за десять лет нашей работы ситуация изменилась так, как не смог предвидеть даже он. Причем в его пользу. А то, что обидно нам, так наше время еще не пришло. Тысяч через двадцать лет при удачном раскладе...

— Раньше! — возразил Хранитель. — Я вас, мужики, не забуду. При первой же возможности перетащу к себе.

— В образе высокоуровневых энергетических импульсов и полей! — хмыкнул Волков,

— Сам понял, что сказал? — поинтересовался Ростислав.

— Генеральское дело — писать, — отмахнулся Андрей Константинович, — читают пусть другие. Так что, проект «Метаморфоза G» вступил в завершающую фазу? А как же твой приятель Мастермайнд?

Хранитель грустно улыбнулся.

— На всех трех мирах его величают Богом. Хотя работал почему-то я...

— Ты? — недоверчиво спросили сотоварищи.

Хранитель развел руками.

Впервые за последнюю сотню лет (так сказал мэтр Симмон) ужин был накрыт в Большой столовой Неверхауса. В прошлый раз здесь пировали организаторы Второго Крестового похода во главе с Людовиком Седьмым и его красавицей женой Элеонорой Аквитанской. Мэтр припомнил, что Людовик просил у Хранителя благословить его, на что хозяин Неверхауса в приватной беседе ответил: «Отчего бы тебе, Луи, просто не расшибить голову о стену своего замка? Расходов меньше, а результат — тот же!»

История умалчивает о том, что ответил Хранителю Людовик, а время явило миру правоту первого и тщетность потуг второго. С тех пор минуло еще пять походов, а воз был и ныне там. В последний поход подданные французского короля уже не ходили, и Седьмой Крестовый поход окончился на острове Сицилия. Сицилийский король с молчаливого согласия короля Франции не возжелал выполнить договор о предоставлении объединенному христианскому воинству кораблей. А ромейскому владыке было не до них — он был занят обострившейся дружбой между маврами и корсиканцами. Странный поход — он так же странно и окончился. Волков хорошо помнил то время: он только прибыл к французскому двору в качестве посла-резидента, и пришлось употребить все свое влияние на Людовика, чтобы тот остался дома — в уютном Париже, а не сложил голову у стен Акры.

— Миссия выполнена, но кайфа от этого у меня ни на йоту, — шепнул он по возвращении Анжеле.

— О чем ты? — удивилась супруга.

— Задание выполнено! — раздражительным шепотом поведал ей Андрей Константинович. — В течение месяца необходимо оставить планету. Софья останется править единолично.

— Ничего не понимаю! — От удивления Анжела едва не выронила вилку. — А как же наши неоконченные проекты? Как они сами ту же железную дорогу достроят?

В их сторону начали бросать внимательные взгляды.

— Потом поговорим! — шепнул генерал. — В спальне... или еще где!

Хранитель сидел на своем месте — торжественный, печальный и немного растерянный. Ростислав изредка посматривал на него и переговаривался с сидевшим рядом Иннокентием.

— Ни дать ни взять — проводы Полыхаева[^[39]! — Симонову уже объяснили, что их на Гее останется лишь трое, да и вся дальнейшая деятельность будет происходить на полулегальном положении.

— Не-а! — опрокинул Кеша рюмку. — Полыхаев, как мне кажется, повеселее был.

— Почему? — не понял Каманин.

— Был уверен, что вернется.

Ростислав Алексеевич уставился на сумрачное лицо Инги. Затем вновь обратился к собеседнику:

— Ты-то как считаешь, поймет ли тебя Самохина? Помнится мне, что натура у нее — дай бог здоровья попавшему под каблук!

— Ты считаешь, что я под каблуком? — искренне удивился Иннокентий.

— Нет! — хмыкнул Каманин. — Под микроскопом. Подумай сам, какая женщина обрадуется, что муж будет отсутствовать целый год. Ведь он там будет голодный, холодный, неприсмотренный... особенно без присмотру тяжко мужика оставить. Вдруг кто еще присмотрит! Кроме нее...

— Слушай, здоровяк, — обратился запросто к коллеге Симонов, — а ведь я так и не понял, чего ради ты тогда от нее отказался? Вроде нормальная баба: красивая, умная, деловые качества...

Ростислав закивал головой.

— Ага! Спортсменка, комсомолка… слушай, Кеша! С таким счастьем — и на свободе! Слишком много у нее положительных качеств насобиралось. Она ведь еще и верная, когда ты не знал! Мне с такой не справиться. И ей со мной не справиться. А ты ей — как штык в ножны. Как раз я хотел сказать...

— Ты все же считаешь, что я под каблуком! — упрямо возразил Иннокентий.

— Ты слыхал первую заповедь бойскаута? — вопросом на вопрос ответил Каманин. — Если вам по фигу, где вы находитесь, значит, вы не заблудились. Так вот тебе по фигу, кто в вашей тройке пристяжной. А мне было бы не по фиг! Ладно, видишь, народ расходится. Пойдем и мы!

— Погоди, — не отставал приятель, — я выпил немного, но этого хватило, чтобы задурить мне мозги. Твоя женщина — вообще императрица! Как ты можешь судить обо мне, если... погоди, сейчас мысль окончу!

— Я тебе помогу, — тихо сказал Ростислав, — она у меня не ходит в законных женах, значит, мы не вправе требовать друг от друга таких отношений, которые бывают у людей, состоящих в законном браке. И общий ребенок наш — это скорее утешительный приз. На всякий, так сказать, случай.

Премьер-министр России поднялся со своего места, выпрямился во весь свой великолепный рост и пожевал губами, точно верблюд.

— В смысле форс-мажор. А наша ситуация мне напоминает именно такой случай. Пойдем, мон шер Иннокентий, сыграем партию-другую в пул — ты единственный серьезный соперник на несколько световых лет в округе.

Кеша налил себе еще спирту и отправил «на посошок». Обычную водку пить стало неинтересно. Проклятый имплантат-симбионт моментально разлагал ее на воду и углекислый газ, отчего живот несколько минут пучило, как от гороха, а вот процесс расщепления натурпродукта задерживался минут на двадцать. Как раз на столько, чтобы неторопливым шагом дойти до бильярдной.

Поскольку дела были на сегодня завершены, то гости разбрелись по закуткам замка в поисках развлечений и острых ощущений. Можно было бы тотчас отбыть обратно на Гею, но законы гостеприимства, негласно принятые в Неверхаусе, требовали, чтобы гости остались на ночь. Анжела предложила Андрею Константиновичу сгонять в Париж, но генерал не согласился. Дети и внуки все равно были далеко — в Бобруйске, а зреть давно позабытые лица коллег он нынче не чувствовал желания. Хотелось просто расслабиться и хотя бы на этот вечер забыть о тех проблемах, что возложены на его плечи.

— Пойдем в зимний сад! — предложил Волков. — Хранитель хвастал, что установил там аквариум. Говорит, русалки там плавают.

— Русалки или сирены? — решила уточнить Анжела.

— Для сирен клетка нужна навроде канареечной, — возразил не совсем уверенно супруг, — это бабы с перьями, а русалки — это бабы в чешуе.

— Что ты заладил: бабы да бабы! Бабами сваи забивают! — гневно отпарировала жена. — Что вы, мужики, за люди! Женщина! Женщина!! Женщина!!! Тяжко выговорить?

Генерал счастливо засмеялся. Анжела возмущенно посмотрела на него, но внезапно заулыбалась сама.

— Мы все в плену стереотипов, хотя который год над людьми парим! — объяснил счастливый супруг. — Для вас произнести слово «мужик» — норма, а когда мы произносим антоним, то вы становитесь в позу!

Анжела задумалась.

— Ну... «мужик» — это как-то даже круто. Даже в некотором роде лестно. А «баба» — совсем не лестно. Противно. Отчего так?

— А отчего собачатники суку и кобеля очеловечили? Начали называть «девочка» и «мальчик».

— Оттого, что кобель — это мужик, который за бабами тягается, а сука...

Жена засмеялась. Волков благосклонно смотрел на нее и вспоминал то время, когда она, как ему казалось, была потеряна для него навсегда. Видимо, что-то отобразилось на его монументальном лице, потому что Анжела внезапно опустила голову.

— Ты тоже вспомнил? — спросила очень тихо. Он только хмыкнул. Не подымая головы, она продолжала: — Нет! «Сука» — плохое слово, что ни говори. Ну, так мы идем смотреть на баб с хвостами или нет? Тьфу ты, на русалок! Слушай, а почему мужиков с хвостами не бывает?

— Бывают. И с хвостами, и с рогами. Только в реальной жизни часто встречаются рогатые.

Анжела подхватила идею.

— А русалки — это бабы, что своим мужикам в прошлой жизни рога наставляли! Андрюша, милый, прости меня еще раз, мне хвост не идет!

— Вот такие вы, женщины! И здесь о своей выгоде думаете!

Зимний сад располагался за замком, он представлял собой павильон высотой этажа в три и занимал площадь в добрую половину гектара. Здесь росли растения умеренной зоны Земли, кое-где перемежаемые пальмами и смоковницами Унтерзонне. Под самым куполом носилось несколько птиц, в основном это были соловьи, дрозды, канарейки. Хранитель вскользь упоминал о трогонах, тинаму, лирохвостах, павлинах и прочих редкостях, но Волков никогда не интересовался орнитологией, кроме как с точки зрения гастрономии. На восторженные рассказы о яйцах птицы киви он спрашивал, в каком виде их употребляют и с чем едят, а на вдохновенную лекцию Инги Самохиной об уникальном строении крыла сокола-сапсана генерал ответил, что жаба тоже летает, только низко. Самой ценной породой птиц генерал, не мудрствуя лукаво, считал обыкновенную курицу, приводя в качестве довода обычно три аксиомы: мясо, яйца и пух с перьями. На следующем месте в генеральском рейтинге шла кукушка, которая живет в часах, замыкающим же был петух, выполняющий функции, аналогичные кукушке. Оправдывался Волков тем, что генерал по определению должен быть твердолобым. Это — приближенная к трону фигура, и если умничать, то можно затмить монарха.

— Императрица еще, чего доброго, подумает, что я претендую на трон, — разглагольствовал он в своем Восьмом отделе, — в то время, как нам ихний трон в кость не уперся.

Все это было уже в прошлом, навевало меланхолию, ностальгию и отчего-то бешенство.

— Слушай, Анжела, — внезапно обратился к жене Андрей Константинович, — если мы такие молодцы, программу выполнили, грамоту получили, то чего я такую злость чувствую?

Анжела сорвала с кустика жасмина несколько цветочков и поднесла их к носу полковника. Тот послушно нюхнул.

— Ну, что? — спросила она. — Перебило запах?

— Какой запах? — не понял он.

— Дерьма! — терпеливо пояснила супруга. — В котором мы оказались после «успешного» выполнения задания. Мы ВСЕ себя чувствуем как бригада ассенизаторов после субботника.

Генерал достал из кобуры пистолет и внимательно осмотрел его.

— Простейшее устройство для изменения линии судьбы. Куда там хиромантуугадать! — Он вернул пистолет обратно. — В нашей ситуации, товарищ Анжела, все не так элементарно. Согласно математике или физике, любое сложное явление состоит из нескольких простых. И изучая взаимодействие всех простых событий, мы можем понять много большее. Это в теории. Анализ называется. На самом же деле не все из этих простых событий поддаются наблюдению... и осмыслению. Отсюда вывод.

— Какой? — Анжела неожиданно серьезно посмотрела на него. — Физика была не самым сильным твоим предметом, что же ты в нее ныряешь?

— Не все на свете можно понять и объяснить. — Муж был весьма горд собой, точно открыл четвертый закон Ньютона. Она же глянула, как на спятившего.

— Некоторым нужно очень долго целиться, чтобы попасть пальцем в небо. Тебе удалось с первого раза.

— Дура! — буркнул обиженно Андрей Константинович. — Я имел в виду процессы, происходящие за пределами доступных нам измерений. Их влияние тоже необходимо учитывать.

— За «дуру» ответишь! — Супруга без злобы дернула генерала за нос. — Но ведь мы не можем узнать об этих процессах! Толку с твоего закона!

Андрей Константинович резко остановился.

— Вовсе ты напрасно так считаешь. Люди не зря долгое время пользовались сонниками, оберегами, гороскопами, наговорами и прочими народными наблюдениями, которые в наше время были преданы забвению по одной простой причине — в нашем времени не работали! Это не срабатывало! Поэтому было выброшено на помойку. Закономерно и справедливо. Теперь ответь мне: отчего весь этот хлам человеческий работал в восемнадцатом веке? Помнишь, астролог предсказал Одоевскому апоплексический удар? Инсульт то бишь.

Анжела медленно кивнула:

— Я помню. Если бы вовремя ему не прописали пиявок... но что ты хочешь сказать этим? Что у нас не так? Лично мои астрологические прогнозы оказались полной фигней.

Андрей Константинович приблизил свое лицо к лицу жены и громко прошептал:

— Мы — чужие этому миру! Какие прогнозы? Но в местной среде это все действует! Я проверял. Мой Восьмой отдел помимо живых противников обрабатывал паранормальные явления. Ты представляешь, если не пустить в новый дом кошку, то у двоих из трех новоселов нарушается сон, за пустые ведра в Софьеграде даже могут побить, а при мне Барятинский позвенел монетками в кармане на молодой месяц, и в тот вечер его ни одна сволочь не смогла обыграть в «очко». Проведенный эксперимент показал, что удача более благоволит тому, кто из трех подопытных позвенел деньгой в тот момент, когда луна достигла наивысшей точки над горизонтом! Не веришь? Мы почти год работали над этим, раскопали массу интересного, кучу всяческой чепухи! Именно чепухи! Я не буду тебе рассказывать, как наш отдел составлял «Книгу волшбы» на основе показаний компьютера, моделировавшего различные ситуации и обработавшего более десяти тысяч экспериментов, — однозначного алгоритма мы так и не нашли. Но результаты были настолько многообещающими, что теперь мне остается только плевать в свое удовольствие. Мне кажется, что нас именно поэтому вышвыривают с Геи. Обвал энтропии вызван вовсе не нашим там присутствием и ролью прогрессоров, а именно нашей работой над моделированием и связью процессов!

— А Хранитель в курсе? — тихонько поинтересовалась Анжела.

— А я доктор? — пожал плечами генерал. — Этот пройдоха, как мне кажется, все знает. Но не подает виду. Пусть лучше мы будем уверены, что первопричина всего — его халатность.

— А если и вправду... — начала было она, но Волков перебил:

— Скорее ошибется мой «Пентиум», чем существо, возраст которого и выговорить страшно. Ты сама подумай! В спальне об этом говорить не будем, а здесь если и услышит, то только направленным микрофоном. Хотя кто знает! Но не думаю, что это — его цель. Ясно одно: про «Книгу» придется забыть. Вот чего мне искренне жаль. Понимаешь, милая? Я чувствую себя в положении математика, которому велели отказаться от решения сверхинтересной задачи.

— Да? — протянула Анжела. — А я-то, дура, и не подозревала, что ты изменяешь нам с Настей на работе, да еще и с компьютером! Молчал, как в рот воды набравши. Свинья вы, дяденька!

Генерал Волков на миг ощутил чувство вины, но только на миг. Понял, что супругой движет простое любопытство. А данным фактором можно было бы и пренебречь. В принципе он и пренебрег, только теперь необходимо как-то извернуться, чтобы «волки остались сыты, а овцы — в довоенном количестве».

— Нечем особенным похвастать я не могу и сейчас. Просто... результаты были настолько любопытные, что даже ты могла счесть меня сумасшедшим.

— А кто тебе сказал, что я считаю тебя нормальным? Я ж как тот врач, влюбившийся в шизофреничку, чтобы можно было изучать интересный клинический случай, не отходя от кассы.

Андрей Константинович надулся. Надулся согласно сценарию, ибо знал, что Анжела вовсе так не считает. Это было одним из средств поддержания организма в тонусе, небольшая пикировка с этаким легким цинизмом.

— Хорошо, — сказала жена, — тогда как ты объяснишь, что в нашем времени все эти сонники, наговоры и приметы не действуют! Раньше, как ты уверяешь, все работало!

Волков жестом предложил продолжить прогулку — ведь он так и не увидел русалок.

— Полностью не уверен, — ответил он, взяв ее под руку, — но некоторые наметки у нас появились. Обычный среднестатистический человек в состоянии определить лишь четыре измерения: три оси координат плюс время. Но мозг его представляет собой гораздо более сложное устройство, так что у нас теперь нет никаких сомнений — наш мыслительный орган в состоянии осознавать не только эти измерения, но также и миры, находящиеся за их пределами.

— А почему мы не можем видеть иные миры? — не удержалась Анжела.

— Не перебивай, — сказал он, — мы не можем их видеть, потому что наши глаза для этого не предназначены.

Тщательно подбирая слова, Андрей Константинович пытался объяснить супруге иерархию Мироздания, не прибегая к сложным определениям и понятиям, в которых не слишком хорошо разбирался сам. Предмет разъяснялся при помощи нескольких постулатов, твердо усвоенных с помощью Каманина.

— Видишь ли, наша система представляет собой трехмерный мир, существующий и движущийся в четвертом измерении — времени. Отчего же не предположить, что есть четырехмерная система, существующая в пятом измерении, пятимерная — существующая в шестимернике, и так далее. Справедлива и такая концепция: независимые трехмерники, объединенные общим хронопластом. Каково?

— Жуть! — передернуло Анжелу.

— Открою тебе страшную тайну: сначала предполагалось оградить наш мир пятью измерениями, но затем было решено, что хватит и четырех. А в человеческом организме так и остался зачаток органа, который первоначально был предназначен для связи мозга с этим измерением, — это так называемый третий глаз. Чего ты морщишься?

— Не могу себе представить еще одно измерение, как ни стараюсь! — призналась жена. — Хорошо, допустим, оно есть! А как это связано с нашей первоначальной темой?

Генерал кивнул:

— Связано. Именно, что связано. Хоть человек и в состоянии замечать только четыре измерения, но самих измерений существует гораздо больше. Наш премьер называет те измерения, в которых человек не может передвигаться... что-то про степени свободы... м-м... э-э... измерениями высшего порядка! Ведь мы не можем перемещаться во времени, верно? Так вот возвращаемся к нашим баранам, то есть — «пережиткам». Все измерения высшего порядка взаимодействуют друг с другом, и все так называемые «пережитки старины» есть результат этих взаимодействий. Наш среднестатистический человек не в состоянии наблюдать процессы, происходящие там, но некоторые организмы способны ощущать взаимодействия очень хорошо: кошки, собаки, рыбы, лошади. Да что там! У некоторых людей третий глаз — вовсе не атавизм, а вполне работоспособный орган, пусть и не до конца развитый.

Так вот, чтобы не отходить от темы. Пока влияние нашего мира на измерения высших порядков было мизерным, все народные приметы и мудрости работали: при испуге помогало плевание через левое плечо, при загадывании желаний стучали по дереву, а правильно брошенный дятел пролетал тридцать метров и втыкался на три четверти клюва! Но с конца девятнадцатого века влияние нашего мира на остальные начало усиливаться. Атомный реактор излучает чуть ли не в шести направлениях, так сказал Хранитель, а термоядерный — в девяти. Что смотришь? Я тоже не в состоянии представить пятое измерение, но оно существует... вне моих знаний о нем. Твоих, кстати, тоже.

— Это особенно печально, — согласилась Анжела, — но продолжай. Мне дико интересно.

— Я не буду перечислять все виды воздействия, но согласись, что за последний век наука на Земле сильно шагнула вперед. Существующий порядок нарушился, и опыт предыдущих поколений во взаимодействии с паранормальностью оказался не нужен, так как изменились законы взаимодействия миров, Помнишь, как после Чернобыля полтергейст принялся шалить?

— Не помню! — возразила Анжела. — После перестройки все шалить начали. От мала до велика. Это вот чем ты занимался все это время!

Женщина всплеснула руками. Теперь многое объяснялось: и странная причуда генерала, чтобы на мундире были именно серебряные пуговицы, и отказ забрать детей и внуков с Унтерзонне, и регулярные обеды с Великим Сакелларием.

— А при чем тут попы? — внезапно спросила она. — Почему их нечистая сила боится?

Генерал принялся думать.

— Какие-то догматы веры, — наконец сказал он. — Согласно им, существование параллельных миров не допускается, а уверенность в этом заставляет потусторонние существа убираться к себе.

— А-а! — протянула супруга. — А я-то думала, что главное в этом деле — молитва.

Андрей Константинович засмеялся.

— Нет. Молитва — это вроде самогипноза. Помогает священнику и увеличивает его внутреннюю силу, придает дополнительную уверенность. Слушай, может, хватит с нас потусторонних миров и их жителей? Мы ведь идем русалок смотреть.

Но русалок им увидеть не довелось. В огромном аквариуме находились молодые дюгони. Они паслись среди зарослей травы на самом дне и практически не обращали внимания, что за ними наблюдают. Если что и роднило их с русалками, то только то, что по классификации относились к отряду сиреновых. В остальном это были безобидные аналоги морских коров, вида, вымершего на Земле к XVIII веку.

Высунувший из воды рыло дюгонь издалека может показаться русалкой, особенно если наблюдатель будет выпивши, но вблизи ошибиться тяжко. Отдав дань уважения редкому животному, супруги Волковы не спеша повернули к замку.

— К сожалению, на Унтерзонне русалок нет, — констатировал генерал Волков, поглощая на ужин отбивные с аджикой, — а вот водяные имеются, Помнишь...

— Помню! — ответила Анжела. — Лопай отбивные и не порти мне аппетит. Не то сейчас о жабах-переростках начнешь рассказывать. Фу!

Над планетой, предназначенной для списания в утиль, наступила ночь. Отдыхали в спальнях уставшие за день и разомлевшие от вкусного ужина гости, по мраморному полу Большой столовой расхаживал мэтр Симмон, поправляя нарушенный гостями и только ему известный порядок расположения мебели и приборов, а в патио на старинной скамье расположился Хранитель. О чем он думал, какими желаниями был обуреваем, какие проблемы решал его мозг — не мог сказать никто. Даже Мастермайнд.

Хранитель запрокинул голову и глянул на звезды. Зная, что его никто не услышит, произнес:

— Многие называют меня Сатаной. Дьяволом... а я просто делал работу, от которой некоторые чистоплюи воротят нос. Необходимую работу. И наконец ОНИ признали это... и сняли барьеры...

Темная фигура на скамейке встала и протянула руку к звездам. Затем контуры ее как бы размылись, и спустя мгновение огромная полупрозрачная тень скользнула в щель между пространством и временем, которые отныне для нее перестали быть помехой.

Глава 20. Гея. 1708 Трое против Вечности

Третьего января тысяча семьсот восьмого года от Рождества Христова столица России праздновала победу русской армии над армией турецкого султана Ахмеда Третьего. Русские войска под командованием генерал-фельдмаршала Басманова у Белгорода разбили сборное турецко-казачье воинство, более чем в два раза превосходившее русских в живой силе. Из сорока тысяч турок осталось лишь десять тысяч, а из двадцати тысяч казаков гетмана Самуся смогло вырваться не более семи тысяч. Справедливости ради нужно отметить, что против России воевало Правобережье. Левобережная Украина сохранила нейтралитет, хоть и пропустила по своей территории огромную турецкую армию вместе с обозом. Идущие по Запорожскому тракту турки то и дело косились на чубатых мрачных мужиков с дрекольем в руках, стоявших по обе стороны тракта и провожающих армию Ахмеда злорадными взглядами.

Злились хохлы и на русскую императрицу, что не пожелала брать их под свою защиту, злились на себя, что дюже долго думали над тем, присоединяться к России али нет. Но пуще всего злились на гетмана Левобережья Мазепу, который юлил хвостом, точно шелудивая сука, и никак не мог решить, кого слушать: Софью, Ахмеда али Станислава. В результате время ушло, Мазепа так ничего и не решил, одно только — выторговал у турок нейтралитет.

Если уж говорить о справедливости, то стоит сказать и о том, что русские были гораздо лучше подготовлены к войне. Военная реформа 1701—1705 годов позволила императрице иметь небольшую, но прекрасно обученную армию, а в случае нужды, уже в тысяча семьсот седьмом году, призывать из запаса до пятисот тысяч человек, прошедших восьмимесячную подготовку на срочной службе. Но в нынешнем случае мобилизация не понадобилась. Штуцеры были лучше кремневых ружей, полковое семидесятишестимиллиметровое орудие и рядом не валялось со старенькими турецкими пищалями, а по выучке русские солдаты вовсе не имели себе равных в мире. Единственное, что количество артиллерии было ограничено, так как она изготавливалась едва ли не поштучно. Но десятка орудий хватило за глаза.

Когда в середине октября министру обороны стало известно о планируемом блицкриге турок, он сразу не поверил. Теплолюбивые, «оранжерейные» мусульмане весьма тягостно переносили понижение температуры воздуха ниже пяти градусов тепла, а чтобы наступать в знаменитый русский мороз — на это мог решиться лишь безумец. Оказалось, что турецкий султан с помощью Англии и частично Священной Римской империи к войне в зимний период подготовился довольно-таки неплохо. Теплой одеждой и обувью его армию снабдили австрийцы, англичане, несмотря на скверное положение с продовольствием в самой Англии, прислали два корабля с солониной. Казалось, султану шептала вся Европа: тебя одели, накормили, а ты уж расстарайся — повоюй во славу своего Аллаха. Ахмеда науськивать было не надо. Всеми струнками своей сложной восточной души он ненавидел московитов, их страну и их императрицу.

Как только сведения о зимней операции турок подтвердились, Басманов прибыл в Белгород и расположил три своих корпуса так, чтобы они охватывали Харьковский шлях в полукольцо. Другого пути у турок не было. А под Харьковом в турецкую армию должно было влиться подкрепление — двадцать тысяч казаков Самуся, двигающихся маршем со стороны Полтавы. Басманов предлагал императрице план несколько иной: стремительным броском вывести свои войска в район Люботина и, перехватив казаков, разбить их. Затем ударить в тыл туркам и обратить их в бегство — поодиночке расправляться с противниками куда легче.

Императрица сей план не одобрила. Велела не выходить за пределы матушки России. Что бы ни гавкала Европа, у которой сперва как бельмо на глазу вырос Свято-Софийск, а затем русская императрица сочеталась странным браком с королем Швеции. В результате этого брака рейтинг Карла упал среди шведов до рекордно низкой отметки, но сам он лишь однажды появился в риксдаге, где, нагло глядя с трибуны, перечислил, чего добился за пять лет своего правления. Члены парламента подумали, пожевали губами, но промолчали. Воля твоя, о король! Денег не просишь, да и ладно. С тех пор король проживал затворником в своем замке, изредка выезжая на охоту, да несколько раз навещал русскую столицу и свою «избранницу перед богом».

В начале октября команда генерал-адъютанта Волкова загрузилась в стоявшую на набережной «Мурену» и отбыла в неизвестном направлении. Вместе с ней покинули территориальные воды Геи крейсер «Орион» и круизный лайнер «Ястребов». Волков, Каманин и Симонов отбыли вместе со всеми, но через месяц вернулись и перешли на «подпольный» режим работы. Лишь один человек остался на своем месте, потому как другого у него уже не было. Генерал Степанов полностью ушел в дела своей академии и отказался вершить судьбы мира.

— Выше башки мне не прыгнуть, ниже плинтуса не свалиться. Я желаю, господа, учить ребятишек нашему нелегкому ремеслу, и вы уж как-нибудь обойдитесь без меня, — сказал он на прощание. Глянул вслед «Мурене», вдохнул полной грудью холодный озерный воздух и заспешил обратно — в свой кабинет.

Турок одолели споро — благодаря тому, что бравые воины Самуся при первых залпах русской артиллерии бросились наутек. Шрапнель выкосила передние ряды казаков за считанные минуты — только раненые лошади хрипя носились по полю. Увидав гибель своего авангарда, Самусь скомандовал отступление. Но турки, находившиеся немного поодаль, потерь не ощутили и упрямо перли вперед. Небольшая свалка из атакующих турок и отступающих казаков дала русским время для перенацеливания. Следующие залпы пришлись по замыкающим. Не давая противнику развернуться в боевое построение, Басманов приказал своим войскам приблизиться к противнику на расстояние прямого выстрела и открыть огонь из всех видов оружия.

Только благодаря тому, что Ахмед передвигался вместе с обозом, ему удалось избежать пленения. Пришлось бросить половину припасов и вместе с преданными янычарами и несколькими женами из нижнего сераля, взятыми для утех в походе, бежать в Харьков. Вскоре туда принялись стекаться и остатки его разбитой армии. Разгромленные казаки убрались в Полтаву вместе с посрамленным Самусем. Русские гнали неприятеля тридцать верст, чуть ли не до самого Харькова, и Басманову стоило больших трудов сдержать своих полковых командиров. Пришлось утешиться захваченным обозом и слезной просьбой Ахмеда об армисциции, врученной Басманову прибывшим для переговоров пашой Исмаилом.

Паша готов был поклясться на Коране, что султан не хотел идти войной на Русь, что ему задурили голову коварные англичане, что оплели мозги коварные цезарцы. Величайший нынче пребывает в скорби, ибо у него в настоящее время нет денег даже на то, чтобы выплатить солдатам жалованье за последние три месяца... он надеется, что нанесенную русским обиду загладит полное признание Турцией прав России на Крым и Тамань.

— Эк, загнул! — ворчливо перечитал Басманов меморандум, написанный на латыни. — Тамань и так наша, а в Крыму мы почитай десяток лет хозяйничаем. Ну-с, господа генералы, каково будет ваше мнение?

Генералы покряхтели, но все-таки большинством голосов высказались за то, что султан и так достаточно наказан и озлоблять турка не стоит. Загнанная в угол собака может крепко укусить. Басманов во главе Псковского уланского полка посетил Харьков и наличной встрече с султаном подписал пакт об общей русско-турецкой государственной границе от двадцать третьего декабря 1707 года. Как всего лишь представитель императрицы Басманов не имел права требовать, чтобы султан целовал Коран. Так же и султан понимал, что «выгоды для» Басманов может поцеловать хоть черта в зад. Они обменялись ироничными взглядами: владыка Оттоманской империи и военный министр империи Российской. Один возвратился в теплый Стамбул несолоно хлебавши — ему предстояло править еще двадцать два года, в большинстве своем успешно, а другой прибыл в Свято-Софийск, и рождественские морозы не помешали жителям столицы тепло приветствовать своего героя.

Здесь генерал только раз появился на ассамблее и посетил торжественный прием, устроенный в честь победителей. Сразу с бала он отправился к себе в имение — отдохнуть с дороги и побыть с семьей. Почти три месяца он был лишен возможности видеть родных.

Рождественские морозы сменились крещенскими, празднества утихли, Басманова вызвала императрица.

— Петр Данилович, дорогой! — проворковала она. — Где-то вы запропастились, что пришлось специального курьера на поиски отряжать?

— С семьей был, ваше императорское величество, — ответил министр обороны, — вы ведь знаете, что я не большой ценитель светских развлечений. Стараемся, матушка, находить время и для воспитания отпрысков своих...

— Охотно верю, что ваши дети вырастут в достойных подданных империи, — торопливо перебила его Софья Алексеевна, — ведь их у вас четверо?

— Пятеро! — довольно улыбнулся Басманов. — Последний случился как раз на Покров. Отличный мальчуган! Но вы ведь призвали меня не за тем, чтобы расспрашивать о домочадцах, верно, государыня?

— Верно! — кивнула императрица. Лицо ее посерьезнело, на лбу обозначились морщины. От всего облика Софьи повеяло такой усталостью, что Петр Данилович ощутил даже чувство вины.

— Вы, я чай, помните об угрозе со стороны Польши? — Басманов кивнул. — Мои эмиссары докладывают, что войска Лещинского уже подходят к Риге. Что вы так смотрите, господин генерал-фельдмаршал?

Басманов закашлялся.

— Прошу прощения, государыня, легкое недомогание. — Он постучал себя по груди. — При всем моем уважении к полякам — вояки из них — аховые. Это даже не турки.

Софья печально улыбнулась!

— Вояки из них действительно... никудышные. Но их тридцать тысяч. И они уверены, что моя армия увязла под Белгородом. Где, кстати, ваши победоносные полки? На зимних квартирах под Москвой, так?

Басманов кивнул, подтверждая:

— Но у нас под рукой Новгородский стрелковый корпус князя Алексея Голицына, Псковский сводный корпус князя Репнина и вся столичная гвардия. Плюс артиллерия генерала Румянцева!

— Гм! Но ведь это от силы десять тысяч человек. А их тридцать тысяч!

Генерал-фельдмаршал в мгновение преобразился. Стал ликом ясен, голосом чист, очами строг. Звонким мальчишеским голосом отрапортовал:

— Ваше императорское величество, с этими десятью тысячами я смогу продержаться не только против всего войска Лещинского, но и супротив армии всех чертей с рогатинами! В любом случае три месяца я вам гарантирую, а за это время можно поднять половину России.

Императрица засмеялась. Хорошо засмеялась, легко. Давно так не смеялась.

— Значит, вы, господин генерал-фельдмаршал, уверены, что пока не стоит трогать московские полки? А меж тем железная дорога застряла где-то под Тверью. Была б она готова, я бы тоже ни минуты не колебалась. Хорошо, Петр Данилович, я приму ваше решение, но окажите мне любезность — зайдите к моим «прогрессорам», авось что-нибудь подскажут. Потом расскажете мне, чем они там занимаются, — любопытно.

Басманов на секунду вознегодовал. Все же Софья до конца ему не доверяет. «Прогрессорам» также не особо. Но, остыв, подумал, что в ее предложении есть резон. Министр попробовал поставить себя на ее место и даже слегка удивился такой «бабьей» прозорливости и дальновидности. Откланявшись, он решил навестить Волкова и компанию — это их государыня втихаря именовала термином «прогрессоры», термином, введенным Каманиным еще в свою бытность премьер-министром.

После их официального отъезда кабинет министров возглавил князь Барятинский, должность советника по прогрессу ликвидировали, а место министра культуры пока осталось вакантным. Лишь только три человека из первоначального состава экспедиции вернулись на Гею, остальные подверглись «репатриации». Иннокентий Симонов, Ростислав Каманин и Андрей Волков сложили с себя все регалии и отныне занимали несколько помещений в самом укромном уголке министерства культуры. Почему именно этого министерства? Там они меньше всего привлекали к себе внимание. Так решил Волков. Ростислав поддержал его, а Иннокентий предложил организовать для этого дела липовое бюро (типа «Рогов и копыт») с непонятным названием. Бюро должно было просуществовать недолго, от силы полгода-год, срок достаточный для сворачивания дел, развернутых их недавней экспедицией. Дел этих оказалось немало: возвращение геологических разведок, отправленных на поиски залежей редких элементов; сворачивание деятельности резидентов, засланных с определенных целями в страны Европы и Малой Азии; сокращение внутренней агентурной сети; прекращение разработок ряда новых типов вооружения, которые местные специалисты самостоятельно все равно бы не завершили. Работала эта троица тихо, как мыши на продскладе, но все же иногда отвлекалась от своих дел, чтобы помочь старым знакомым в решении текущих проблем.

Петр Данилович взглянул на часы в вестибюле — время ближе к обеду. Подумал, что карета ему нынче не нужна, и кучера с лакеем отпустил. До здания министерства культуры было всего метров триста. Поплотнее запахнул на себе полушубок и быстрым шагом пошел по очищенной от снега аллее — через Центральный парк было ближе еще шагов на пятьдесят. Подобные парки в Европе именуют королевскими, но монархов на Руси испокон веков так не титуловали. Софья пробовала на слух собственное прилагательное «Царский», но это оказалось неблагозвучно. «Императорский» — слишком пышно. «Княжеский» — незначительно. Парк так и остался Центральным.

Искомое здание было гораздо меньше, чем требовалось для министерства обороны, но гораздо больше того, что требовалось министерству культуры. Этому ведомству жилплощадь предоставили «на вырост». Поэтому в нем было много незанятых помещений; этим и воспользовались Волков и компания, захватившие едва ли не целиком левое крыло второго этажа. Повесив на входную дверь кодовый замок, этим самым решили проблемы караульного-привратника и санкционированного доступа. Отсутствие лишних глаз и ушей было некоторой гарантией безопасности и легкой маскировкой против не совсем опытных глаз возможной разведки. Береженого, как говорится, бог бережет.

Басманова встретили приветливо, хоть и немного настороженно. Кто его знает, какие цели может преследовать визит военного министра.

— Здорово, братцы! — приветствовал Басманов бывших коллег. — Ишь отгородились от всего мира! Чуть нашел! От людей прячетесь? Зря, может, кто бы слово умное молвил, прислушались бы.

— Умные люди — это те же пахучие цветы; один приятен, а от целого букета болит голова, — осторожно ответил Иннокентий.

Он просматривал поступившую дипломатическую почту от вернувшегося пять лет назад в Стокгольм князя Хилкова. Противостояние Карла с риксдагом было охарактеризовано остроумным Хилковым как «взаимный цугцванг»[^[40]. Андрей Яковлевич также сообщал, что состояние это может продлиться сколь угодно долго, ибо у противников хватает ума не пороть горячку. Повзрослел Карл. Лет десять назад окружил бы здание парламента войсками и держал бы там, пока не присмирели.

— Как работается, Петр Данилович? — поинтересовался Андрей Константинович. — Примите наши поздравления по поводу успешной Белгородской операции.

— Спасибо, — закусил губу Басманов. Операция была разработана Генеральным штабом при непосредственном участии генерал-адъютанта Волкова.

— Ба! Да что вы в самом деле! — заметил сумрачное состояние души Петра Даниловича Волков. — Операцию мы разрабатывали с вами совместно, но заслуга в безукоризненном исполнении ее целиком ваша!

— Благодарю вас, граф, — несколько натянуто улыбнулся Басманов, — но мне показалось, что императрица не совсем мне доверяет. Сомневается, что я справлюсь на этом посту без вас.

Ростислав, до этого момента дремавший в кресле у камина, при этих словах приоткрыл глаза и вслушался в эфир. Зевнул, прикрыв рот ладонью.

— Главное, Петр Данилович, чтобы вы сами в себе не сомневались. В некоторых моментах сомнение — слишком большая роскошь.

Басманов глянул на здоровяка, под чьим восьмипудовым телом скрипело резное кресло.

— Сегодня она снова настоятельно посоветовала мне зайти к вам. Может, сообща придумаем, как наступление поляков сорвать.

— А что, они уже на подходе? — удивился Волков. — Как-то я упустил этот момент. Кеша, подлец, почему молчишь? Запад и Север — твои регионы! Пардон, фельдмаршал, надеюсь, вы не расценили мои слова...

— Полно, граф! — процедил Басманов. — Не полный ведь я идиот, чтобы трясти амбициями в такое время. Согласно последним донесениям, войско Лещинского уже подле Риги. Старый упрямец Дальберг их, конечно, не впустит, но в фураже и продуктах вряд ли откажет. Он нас любит чуть больше, чем шведов, но чуть меньше, чем поляков. Куда ни пойдут эти пропойцы, везде их встречают как освободителей!

— Потому как в местных трактирах поляки освобождают свои кошельки от лишнего золота! — встрял Иннокентий. — А у Лифляндии не появится желание поддержать Лещинского? Карл нынче не в фаворе, так что...

— Не появится! — возразил Ростислав. — Лифляндское дворянство — куркули еще те. Хуже хохлов. На сомнительное дело их папа с мамой не подымут. Господин генерал-фельдмаршал, что там наша разведка доносит?

Басманов пожал плечами. Разведка разведкой, а предпринять что-то необходимо. Если откровенно, то у господ «прогрессоров» своя разведка на уровне.

— Предполагаемый их маршрут нам известен. Но только предполагаемый.

— Какие-то неувязки? — живо поинтересовался Волков. Приход министра его оживил, вдохнул интерес в доселе туманный взор и заставил навострить уши.

Петр Данилович скривился. Он до сих пор не мог решить: верить разведданным или нет.

— В простых солдатах поддерживается уверенность, что они обойдут Чудское озеро с севера и через Нарву и Ям выйдут к нам.

— Ну, это вряд ли! — возразил Андрей Константинович. — Не такой уж дурак Станислав. Он наверняка знает про наш северный укрепрайон, а если не знает, то гетман их уж точно в курсе. А что дальше?

— Семенов сообщает с достоверностью до девяноста процентов, что войско Станислава проследует по маршруту Митава — Венден — Валк — Дерпт, а затем свернет направо — к небольшому рыбацкому поселку эстов, Калласт али как его, — Басманов довольно ухмыльнулся, — и по замерзшему озеру выйдет прямиком к Софьеграду.

— Еще одна глупость! — раздраженно заявил Волков. — Радиус обстрела наших береговых батарей — почти пятнадцать километров. С их помощью мы утопим все их войско прямо в центре озера. И ни один «Гринпис» нам за оглушенных пескарей счет не выставит.

— Вы считаете, что это глупость? — помрачнел Басманов. — Тогда я даже и не знаю, что предполагать. Не в самом же деле им тащиться через Нарву, а через Псков точно не пройти.

Все умолкли, размышляя над сказанным. Внезапно Иннокентий сказал:

— Пошли дурака за бутылкой водки, так он одну и принесет! Вы кому ТТХ наших шестидюймовок сообщали?

— Тьфу, ё-моё! — сплюнул Волков. — Тяжко найти в темной комнате черного кота!

— Особенно если его там нет! — подхватил Каманин.

— Ничего не понимаю, — покрутил головой Басманов, — о чем вы говорите?

Волков заржал аки конь.

— Мы ведь ни разу стрельбы не проводили с полным зарядом! Никто и не знает, на что способны наши береговые батареи! Ведь этот тип шестидюймовок при полном заряде посылает снаряды на расстояние до семнадцати километров! Прошу прощения, Петр Данилович, но мы искали подвох там, где его нет. Вот глупцы!

— Позвольте узнать, — министр обороны начал медленно закипать, — я как-то более привык к верстам, на крайний случай к милям. Семнадцать километров — это сколько?

— Восемь верст, — закашлялся Волков, — неужели вам никто не сказал?

— Очевидно, сочли ненужным, — сухо произнес Басманов, — за множеством неотложных дел. Хорош бы я был в роли главнокомандующего, нечего сказать! Не знать способности собственной артиллерии — фабула сей истории до боли напоминает мне, как шереметевская конница заблудилась у Копорья! Вместе со своим командиром.

Волков с Иннокентием Симоновым украдкой переглянулись. Старая гвардия порой совершала премиленькие ляпы, однако, делая скидку на почтенный возраст Шереметева, можно было надеяться на определенные успехи в будущем. Симонов предложил время от времени устраивать соревнования по спортивному ориентированию среди командного состава, чтобы подлецы познавали карту на своей шкуре. Басманов что-то черканул в своем органайзере, но вздохнул как-то недоверчиво. От предложения остаться на обед отказался, сославшись на чрезмерную занятость.

— Велите начальнику штаба предоставить вам ТТХ всех видов вооружений, — на прощание напомнил Волков. — Знать наизусть не обязательно, но представлять возможности — необходимо.

— Непременно, — хмыкнул министр, — он мне завтра утром по памяти доложит, это уж точно!

Поляки подошли к Калласте в конце января и встали лагерем. Некоторые из них под видом рыбарей перешли озеро, пристав к чухонским обозам, поставляющим в русскую столицу свежую рыбу и рыбий жир. По меньшей мере четверо чухонцев донесли куда следует о том, что в окрестностях поселка появились «лихие люди», но соглядатаев не трогали. Наоборот, Ромодановский издал тайный указ, чтобы на пути шпионов как можно чаще встречались подвыпившие патрульные, солдаты на караулах дремали, а обстановка в столице поражала бы своей беспечностью. В течение недели улицы Свято-Софийска не перегораживали на ночь рогатками, солдаты несли службу спустя рукава, начальники караулов проводили ночи в кабаках, где пропивали полученное накануне жалованье. Отметив этот факт, разведчики ляхов возвратились на левый берег, где в сочных красках расписали вакханалии русской столицы.

Станислав не смог сдержать возгласа удовлетворения. Не зря он считал московитов диким и бескультурным народом. Правда, донеслись слухи о сражении под Белгородом, где дикие русские вроде бы разбили турок, но друзья-англичане пока не подтвердили этой информации, а уж они все на свете узнают первыми.

— Господа! — поднял король бокал с французским вином. — Русская столица перед нами! Покажем же московитам, что мы не только ценители вина и женщин, но еще и отменные воины! Повелеваю всем отдыхать, а сегодня вечером мы выступаем с таким расчетом, чтобы рано утром быть у цели. Отец Алоизий, запишите фразу: «Такие города приятно грабить рано утром, пока еще не встало солнце».

И в ответ на недоуменный взгляд своего пастыря пояснил:

— Не так устаешь.

...Над Чудским озером повисла темень. Настолько густая, насколько вообще может быть непроглядная тьма. Станислав посчитал удачей, что небо заволокло тучами, из которых тотчас посыпалась холодная колючая труха. Запахнувшись в теплую горностаевую шубейку (подарок московского посла), он сидел на своем жеребце и наблюдал за своими эскадронами и полками, устремляющимися по крепкому январскому льду на восток, туда, где извечный враг основал свой новый город — этакий русский Вавилон.

— Кирие Элейсон! — прошептал он, пришпоривая, коня. Окончить молитву можно и в седле.

В нескольких десятках метров от береговой батареи стояли несколько человек в теплых полушубках и папахах. Головы их были повернуты на запад — оттуда через несколько часов должна хлынуть вражеская волна, желающая захватить город Святой Софии и сровнять его с землей, чтобы ничто не напоминало о русской цивилизации на границах Европы. Как ни возражала государыня, их с принцессой Анастасией-Ульрикой отправили в Псково-Печерскую лавру под защиту трехметровых стен и отдельного батальона Бутырского полка лейб-гвардии ее величества.

— Полки в готовности! — доложил Басманову запыхавшийся подполковник. Министр обороны молча кивнул.

— Что ж, Андрей Константинович, — обратился он к стоящему рядом Волкову, — будем надеяться, что до боев в городе дело не дойдет.

— Не хотелось бы, — хмыкнул граф. — Побеждать в чистом поле — себе дешевле. Гляньте, Петр Данилович, уж ли не тот, кого мы ждали?

Ночь неохотно отпускала от себя. В полутьме, метрах в ста пятидесяти, быстро возник контур всадника, мчащегося во весь опор к берегу по запорошенному снегом льду озера. Рискуя свернуть себе шею, он скакал галопом прямо по круче, где стояли генералы, и буквально вывалился из седла, взобравшись наверх.

— Господин генерал! — охрипшим голосом закричал он. — Ляхи приближаются к середине озера!

Один из адъютантов схватил под уздцы жеребца и легким бегом повел его к конюшням — чтобы не запалить великолепное животное. Всхрапывая, жеребец на трясущихся ногах последовал за ним.

— Отличная работа, господин капитан! — поблагодарил офицера министр.

— Никак нет, господин генерал-фельдмаршал, — поправил Басманова вестовой, — всего поручик. Поручик Кижеватов!

— Уже капитан! — улыбнулся главнокомандующий. — Молодец!

Волков, довольный, отвернулся. Приятно видеть, как претворяются в жизнь твои планы. Пусть и не самые великие и грандиозные. Тем временем Басманов сквозь зубы отдавал приказание командиру батареи. Славой делиться — это не хлебом, Хлеба не жалко, а вот присутствие графа Волкова несколько выбивало министра обороны из колеи. Осознав это, Андрей Константинович махнул рукой, прощаясь, повернулся и зашагал к городу. В этот же момент, как бы издеваясь над Басмановым, заговорили шестидюймовки. Страдальчески скривившись, тот небрежно отдал честь и повернулся лицом на запад. Спустя полминуты Петр Данилович устыдился своего порыва и обернулся — спина графа мелькнула в начавшейся метели и пропала.

Иннокентий закончил сжигать последний мешок с бумагами. Поворошив для порядка в камине кочергой, он устало откинулся на спинку стула, который пронзительно заскрипел под его тушей.

«Вот и все, — подумал он, — все улики уничтожены, проклятая энтропия должна начать восстанавливаться. А нас ждет пенсия и пожизненный курорт на Унтерзонне — заслужили. Этот мир дальше будет обходиться без нас... как обходился многие тысячи и сотни лет до этого, когда на наше существование не было и самого легкого намека. Какая сволочь ломится в дверь?»

Иннокентий старчески закряхтел и встал. Неспешно подошел к филенчатой двери, отворил, вышел в коридор. Отодвинул задвижку кодового замка, даже не глянув в глазок, недоуменно застыл. На пороге топталось создание размером с Ростислава. Грубые, точно вытесанные топором черты лица, почти гротескная мускулатура, торс, скрытый под темно-синим пальто без рукавов.

— Майн готт! — выпал в осадок Кеша. — Ты откуда взялся?

— Дядь Кеша, меня прислали, чтобы передать вам, что если вы тотчас не поспешите, то будет поздно. Корректировщик запускает программу сворачивания континуума!

— В душу мать! — выругался Иннокентий, схватил в охапку полушубок с шапкой и бросился на выход. Огр Васятко летел следом.

Сын Ефросиньи, той самой девки, которую нашли в лесу привязанной к дереву, десяти лет от роду, но весом и ростом он был с молодую гориллу. Мать испытывала панический страх перед своим чадом, к пятилетнему возрасту перегнавшему в росте ее саму, и оставила паренька на попечение команды графа Волкова. Сама она предпочла сделаться послушницей и уйти в монастырь. Таким образом, Васятко стал «сыном полка». Извлекшая его на божий свет Анастасия сделалась опекуншей мальца, а сам он был в качестве пажа то при Волкове, то при Ростиславе. Забавный уродец являлся любимчиком премьер-министра и был отправлен вместе со всеми на Унтерзонне.

Симонов с Васяткой выбежали на улицу. Как назло, ни одного возка в этот ранний час. Крупные хлопья снега бьют в лицо, и тяжелые снежинки оседают на разгоряченной коже. Вдалеке послышалась канонада — береговые батареи начали свой неспешный разговор.

— Бежим! — крикнул Иннокентий, дергая огра за рукав. Тот остался безучастен.

— Смотрите, дядя Кеша! — Иннокентий обернулся. Прямо на них накатывался непонятно откуда взявшийся снежный смерч. Напоминая гигантский волчок, он приближался к ним, всасывая по дороге все, что плохо лежало: замерзшие конские яблоки, метлу дворника, зазевавшуюся собачонку.

— Назад! — заорал Кеша, пытаясь утащить за собой Васятку. Однако никогда не трусивший перед людьми огр панически страшился природных явлений. Нескольких секунд замешательства хватило, чтобы снежный смерч достиг их и поглотил. Внутри смерча было почему-то темно и тихо.

— Бля, уши заложило! — неожиданно выругался Иннокентий.

— Что? — не понял Васятко.

— Не успели! — почти крикнул Симонов, и в этот момент они рухнули вниз...

Второго февраля в Свято-Софийск прибыл Ростислав Каманин. Императрица еще несколько дней должна была оставаться в монастыре — по округе разгуливали немногие спасшиеся после Ледового побоища II ляхи. Их отлавливали специальные разъезды и выпроваживали в Нарву и Дерпт. Из тридцати тысяч поляков смогли сбежать лишь около пяти тысяч. Остальные ушли на дно Чудского озера, приютившее всех: мазовецких, силезских, познаньских, люблинских и прочих шляхтичей. Три тысячи крылатых гусар в малиновых жупанах — личная гвардия Станислава — сгинули, не оставив после себя и следа. Выплыть на поверхность облаченному в стальную кирасу гусару в морозную январскую ночь — задача немногим менее трудная, нежели у закованных в броню фризских рыцарей в 1242 году.

Искали и польского короля, но безуспешно. Быть может, он утонул вместе со своей охраной, а быть может, на него внезапно снизошло откровение, и он покинул поле боя, чтобы устроиться священником в скромном сельском приходе. Факт остается фактом: никто не видел момента гибели короля. Хотя ситуация была такова, что глазеть по пустякам не стоило — хоть бы рядом топилось и три короля. Немногие уцелевшие вообще не помнят, как бежали по заснеженному льду, прыгая между воронками от взрывов и уворачиваясь от низвергавшихся потоков ледяной воды. Береговая батарея произвела по сорок выстрелов из каждого орудия — это заняло почти час, так как после каждого выстрела необходимо было менять прицел в соответствии с поступающими командами наблюдателей, расположившихся на колокольне Софийского собора.

Ростислава по прибытии встретил Басманов. Чихая и кашляя от паровозного дыма, попавшего в легкие, Петр Данилович крепко пожал руку прибывшему экс-премьеру и прокричал на ухо, пытаясь заглушить свистпара:

— Вам нужно немедленно к Ромодановскому. Князь лично ведет дело об исчезновении ваших друзей!

— О каком таком исчезновении? — не понял Каманин. Они обошли здание вокзала и уселись в карету с гербом императрицы. Внутри Басманов снял шапку и пригладил лысеющий череп.

— В ту самую ночь исчезли господа Симонов и Волков. Граф попрощался с нами на набережной, и больше его никто не видел. Иннокентий Михайлович же был у себя, затем к нему вошел невесть откуда взявшийся отрок-переросток Васятко, они вышли на улицу и тоже исчезли.

— Погодите! — воскликнул Ростислав. — Какой Васятко? Он же отправился вместе с остальными еще осенью!

— Значит, вернулся! — наставительно произнес министр обороны.

— Это не так-то просто, — возразил Ростислав и задумался.

Очевидно, огра прислали с Унтерзонне, Он наверняка доставил приказ на срочную эвакуацию, а его, Ростислава, в это время не оказалось в городе. Это может значить только одно... ситуация полностью вышла из-под контроля.

Басманов молча смотрел в окно. Он, по всему видно, пришел к таким же выводам, что и Каманин, поэтому тихонько спросил:

— Получается, застряли вы у нас, Ростислав Алексеевич?

— Я и сам не знаю, что теперь получается, — честно ответил Ростислав, — а что еще выяснили?

— Федор Юрьевич не распространялся на эту тему, — сказал Басманов, — просил лишь, чтобы вы сразу по приезде поспешили к нему. Меня вводить в курс дела он нужным не счел.

Каманин скосил глаза на министра обороны. Лицо у того было обиженным — точь-в-точь у ребенка, подсматривавшего в замочную скважину за утехами родителей и в один прекрасный момент обнаружившего, что отверстие закрыто.

— Петр Данилович, дорогой вы мой, — как можно доброжелательней произнес он, — ну что вы, в самом деле! В каждом деле есть свои тайны. Между прочим, один мудрый человек сказал, что секреты — это самое большое богатство и самое сильное оружие. Чем больше человек хранит тайн, тем более с ним считаются.

— И тем более он вероятный кандидат в покойники! — буркнул Басманов.

— Верно, — согласился Ростислав, — даю вам слово, что после встречи с князем-кесарем посвящу вас во все детали.

— И это тоже, — кивнул министр обороны, — да и чувство у меня такое, словно нам с вами еще работать и работать.

Ростислав легко взбежал по ступенькам крыльца, очищенного не только ото льда, но и от мельчайших снежинок: не приведи Господь, поскользнется Федор Юрьевич — головы не сносить. Знавшие его в лицо гвардейцы отсалютовали, взяв «на караул», дубовые двери тяжко скрипнули. Длинный коридор, мохнатый ковер под ногами. Тихо, точно в святилище.

Князь-кесарь любит работать в полной тишине, под старость подрастеряв дикие привычки и укоротив свой буйный норов, Непривычно по-новому высокая дверь. Все еще не прямоугольная, но сгибаться не нужно. Предупредительный вестовой в высоких красных сапогах отворил створки.

— Князь Каманин! — негромко доложил он.

— Князя сюда, а сам вон! — лаконично ответили из светлицы.

Ростислав вошел, все-таки немного нагнув голову (рост, знаете ли). Стоящий у камина Ромодановский повернулся к нему и ухмыльнулся. Что-то неуловимо мелькнуло в водянистых глазах, но Федор Юрьевич вдруг широко улыбнулся и сказал:

— Ну, здорово, Афанасий Поликарпович!

— Здорово, Семен! — ответил князь Каманин. — Вот и свиделись.

Эпилог

— Что он еще сказал? — спросила Софья Алексеевна. — Говори, мне до жути любопытно.

Ростислав лежал в кровати, до пояса укрытый одеялом, и рассказывал ей о «свидании» с Хранителем. Вернее, уже бывшим Хранителем. Софья сидела на стульчике у широкого трюмо, а старшая камеристка расчесывала ей волосы. Два дня назад императрица вместе с дочерью, принцессой Анастасией-Ульрикой, вернулись из лавры в столицу. Увидав расстроенное лицо «супруга перед людьми», она опечалилась, а узнав о причинах печали, обрадовалась.

— Ну и будем с тобой жить-поживать, добра наживать, — сказала она, — пора бы тебе уже и пристань обрести, солнце мое. Прикинься горбуном — я тебя поцеловать хочу. А то я уж всерьез Карлу подумывала из Стокгольма вызвать... после твоего отъезда.

— Для утех? — деловито поинтересовался Ростислав.

— Для их самых, — подтвердила глубокомысленным кивком Софья, — я ведь еще сучка — в полном соку. Благодаря вам, господин!

— Не жаль вьюноша? — хмыкнул Каманин. — Непривычный он к этому делу. Пару раз — и ноги протянет. А я кобель старый, проверенный. Опять же, мир повидал.

— Государыня, — почтительно вмешалась камеристка, — я вам сейчас половину волос повыдергиваю. Погодите шутковать.

— Понял, батюшка мой? Заткнись! — бросила Софья. — И ты мне так и не сказал, что Хранитель еще говорил.

Ростислав медленно вынул одну руку из-под головы, запустил под одеяло, чего-то там с наслаждением почесал и ответил:

— Чего говорил? Что обещают девушкам парни: вернусь — женюсь. Так и этот обещал... вспомню — позвоню. Тьфу! То есть через некоторое время заберу к себе. Если учитывать, что под понятием «некоторое» может быть любая величина, меньшая за вечность, то этого времени лично у нас с тобой — уйма.

Софья прикрыла глаза. Камеристка закончила ее причесывать и положила гребешок на трюмо, а вырванные в процессе причесывания волосы тщательно собрала и бросила в пылающий камин.

— Государыня, я могу быть свободна? — присела девушка в реверансе.

— Да, иди, Маргарита, — сказала императрица, не открывая глаз, — передай куаферу, чтобы пришел к восьми часам. В десять будем говорить с народом, так я хочу, чтобы народ видел свою государыню в полной красе. Несмотря на старушечий возраст.

Лицо Ростислава выразило целую гамму чувств. По нему сейчас можно было прочитать, что он думает о публичном выступлении с балкона в зимний период, о роскошной прическе, которой все равно не будет видно под пуховым платом, о «старушечьем» возрасте императрицы. В принципе если считать по годам, то Софья Алексеевна являлась дамой в весьма почтенном возрасте. Пятьдесят один год — возраст немалый. Где-нибудь в глубинке выглядевшую так пятидесятилетнюю бабу могли бы и сжечь за колдовство, но императрице дозволено было многое. В последние годы не без усилий соответствующих ведомств распространился слух о том, что русская императрица угодна богу настолько, что он даже возвратил ей утраченную в монастыре молодость.

Она встала перед зеркалом. Невысокая, почти стройная, почти девушка. Только старят глаза да память о десятилетнем заточении.

— Ростик, — укоризненно произнесла она, — а ты хоть догадался спросить об Андрее Константиновиче и Иннокентии?

Каманин потянулся, а лицо его стало мрачным.

— Как же, спрашивал! Думаешь, он знает? Ни хрена он не знает! Брехал что-то про статические межпространственные заряды! Насколько я понял из его бормотания, то программа Корректировщика разбросала нашу троицу по окрестным мирам. С целью сохранения уровня энтропии... ах да, ты же не в курсе.

— Немного поняла, — она села на кровать, — мне твой отец успел прочитать почти весь курс «общей физики». Талантливый у тебя тятька. Жаль, больше его не увижу.

Ростислав промолчал. Совершенно неожиданно Софья Алексеевна, правительница Российской империи, прониклась дочерними чувствами к человеку из иного мира. Называла по-местному «тятей», к чему Алексей Михайлович так и не смог привыкнуть, несмотря на то что оставался демократом и космополитом.

Софья забралась к нему под одеяло и положила голову на грудь. В это время в дверь постучали.

— Ну дык! — отозвался Ростислав.

Вошла гувернантка принцессы, мать Наталья — жизнерадостная женщина лет сорока. Стараясь не смотреть на обнаженный торс Ростислава, произнесла:

— Государыня, принцесса Анастасия-Ульрика просится к вам. Я уж ей объясняла, что вы заняты, но она ни в какую. Хочет к вам.

— Господь с тобою, Наталья! — воскликнула Софья. — Конечно, зови. Виданное ли дело, чтобы дите к мамаше не пускали!

Монахиня улыбнулась и вышла. Через несколько минут в опочивальню вбежала очаровательная девочка и прощебетала:

— Мама, я все не спала и не спала. К вам с папой хотела, а эта Наталья меня отговаривала. Говорила, что вы заняты! Папа, помнишь, ты мне обещал рассказать про звезды? Я уже пришла!

Маленькая принцесса сбросила мягкие туфельки и, забравшись между родителями, обняла отца за шею.

— Давай рассказывай, я слушаю.

И мгновенно уснула.

Ростислав с Софьей тепло улыбнулись друг другу.

* * *

Андрей Константинович не сразу понял, что произошло. Лишь когда налетевшая метель угомонилась, он поднял глаза на небо и увидал там знакомые очертания Большой Медведицы. Но и тогда долго тряс головою и глядел по сторонам.

Он находился на широкой дороге, слева и справа был лес, вдалеке виднелся железнодорожный переезд. Дорога, по всей видимости, была грунтовой — даже «заштукатуренные» снежной массой рытвины и колдобины отчетливо были видны опытному глазу. Волков обернулся назад. Насколько позволяли рассмотреть сумерки, метрах в трехстах дорога делала поворот и исчезала невидимой в лесу. Что это была за дорога? Откуда и куда она вела? Андрей Константинович вдохнул морозный воздух — здесь было ощутимо холоднее. Поэтому, не тратя время на раздумья, он развернулся в первоначальном направлении и зашагал к переезду.

Бормоча под нос самые невероятные предположения, он пытался осмотреть себя со стороны. Бараний полушубок, под которым мундир полувоенного покроя. На ногах — валенки на кожаной подошве. Голову венчает папаха.

— Твою мать! — с чувством произнес он. — Типичный бродячий замполит.

В ответ на это откровение сзади раздалось пение матчиша. Волков оглянулся. Метрах в сорока светились фары какого-то легкового автомобиля: то ли «двадцать первой» «Волги», то ли чего-то подобного. Причем подобных автомобилей Андрей Константинович больше не знал. «Горбатые», что «Запорожец», что «Москвич», были гораздо меньше.

Автомобиль притормозил рядом с ним и оказался довоенным «паккардом», весьма неплохо сохранившимся. Дверца открылась, и мягкий баритон с заднего сиденья предложил:

— Садись, служивый. Подвезем.

Андрей Константинович поначалу собирался отказаться, но что-то в голосе незнакомца подсказало, что отказ будет расценен как попытка к бегству. Поэтому быстро отряхнул снег с тулупа и папахи и забрался в теплый салон, где витал давно забытый запах крепкого хорошего табака.

— Старший майор госбезопасности Кречко! — представился благодетель. — А вы кем будете, прекрасный незнакомец?

— Кем прикажете, — буркнул ошалевший Волков. Надо же, очутился в самом «веселом» периоде жизни страны — «сталинском». Сейчас вот запросто поставят к стенке — и прощайте все три реальности навсегда. От пули в голову никакой симбионт не вылечит.

Но старший майор Кречко был настроен благодушно. Принюхавшись, Андрей Константинович различил в гамме запахов и «Красную Москву», и аромат коньяка «Двин», которым их с Ростиславом иногда угощал Хранитель. «Любимый напиток красных командиров, — говаривал он, — после спирта, конечно».

— Замерзли, батенька? — осведомился Кречко. — Вот хлебните!

Волков взял предложенную фляжку, свинтил колпачок и нерешительно посмотрел на своего собеседника.

— Валяйте прямо из фляжки, — разрешил тот, — ради такого дела машину останавливать не станем. Ну как?

— Великолепно! — искренне ответил Андрей Константинович.

— А теперь скажите, — ласково посмотрел на него гэбэшник, — за каким чертом нормальному человеку разгуливать ночью по территории укрепрайона?

Снежный смерч исчез так же неожиданно, как и возник. Иннокентий обнаружил себя парящим на небольшой высоте. Парить пришлось тоже недолго — от силы секунду. Как только силы гравитации разобрались что к чему, Иннокентий полетел, кувыркаясь, с десятиметровой высоты. Слава богу, под ним оказалась река, и он шлепнулся в воду прямо в зимней одежде, подняв тучу брызг.

— Во блин! — сказал он, встав на ноги. — Хорошо, что мелководье, иначе бы утонул в этой шубе! Полундра!

Едва успев уклониться от падающего огра, Кеша хрипло выругался. Васятко, боявшийся воды пуще пламени, орал дурным голосом. Схватив его за руку, Иннокентий побрел к берегу по грудь в воде, от всей души надеясь, что дно будет однородным. Сзади тащился вопивший от ужаса огр. Если сказать точнее, полуогр — плод своеобразной любви самца огра — организма, созданного в экспериментальных целях, — и обычной женщины.

Выбравшись на пляж, Иннокентий прикрикнул на десятилетнего великана:

— Ну, чего разорался? Вон коровы разбегаются!

Действительно, пасущееся вдалеке стадо коров при звуках трубного рева Васятки начало заворачивать к лесу. Собаки лаяли что-то маловразумительное, местами доносился пронзительный визг малолетних пастухов. Васятко обиженно глянул на дядю Кешу и сказал:

— Я воды боюсь. Медведей не боюсь, волков не боюсь, а воды — боюсь.

— Как же ты умываешься? — хмыкнул Иннокентий. — Вроде от тебя не воняет, значит, умываешься.

— Глаза закрою и умываюсь, — сообщил огр, — гляньте вон туда, дядя Кеша! Там люди живут!

Васятко указал на растущую вдалеке березовую рощицу, из-под крон которых были видны остроконечные крыши. Слева от рощицы, между лесом и речкой, раскинулись поля с колосящимися злаковыми. Иннокентий критически осмотрел свой наряд.

— Тулупы придется спрятать, — хмыкнул он, — иначе нас могут упрятать в психушку.

— Куда? — не понял Васятко.

— В одно очень нехорошее место, — ответил Симонов, — или, если мы снова прогулялись во времени, могут отправить и на костер. На аутодафе. Так что идем разоблачаться!

Через полчаса по утоптанной, но не накатанной дорожке в направлении веси двигались два человека. Один совсем молодой, высокого роста и совершенно лысый, шел легко, размахивая смешно длинными руками, на которые Творец смеху ради нацепил громадные кулаки. Одет он был в майку-безрукавку черного цвета и такие же черные джинсы. На ногах красовались красные сапоги с острыми носами. За ним поспешал плотный человек лет тридцати, одетый в теплую домотканую рубаху с косым воротником и широкие шаровары, заправленные в низкие сапожки коровьей кожи. Выпирающее чрево его было перехвачено широким малиновым кушаком, завязанным изящным узлом на левом боку.

— Не спеши, киборг! — пробурчал Иннокентий. — В ад меня загнать решил?

Огр послушно сбавил шаг. В этот момент сзади послышался приглушенный звук копыт. Скакали по меньшей мере три лошади. Пока наши герои раздумывали, как им поступить, из-за поворота выскочили всадники с намерениями, сомнений не вызывающими. Вооруженные пиками, они в момент догнали путников и заступили им путь. Один, черноволосый с пышными казацкими усами, удивленно протянул:

— Эге! Дык вось, хто кароэ напужаэ! Не зманиэ Мiхаська, мне павинна яму вечар мех соладу паслаць! Гэй, хто вы такiя i чаму э такой дзiэнай вопратцы? Я — Алесь Кветка. Цивун пана Радзiвiла-малодшага[^[41].

— Дядя Кеша, — дернул Васятко Иннокентия за рукав, — почему они так странно разговаривают?

Не успел Иннокентий ответить, как Алесь захохотал:

— Маскалi! Як вы тут апынулiся, пане дабрадзеi? Даэно э нашай весцы свята не было! Нездарма я сёння праспаэ...[^[42]

Симонов глянул вдаль. Над ними проходило небольшое облако, с которого, ясное дело, упавшего чуда ожидать не приходилось.

— I што там наконт свята? — спросил он, переходя на белорусский. — Можна мне адгадаць? Маскаль на шыбенiцы — вось для вас сапраэднае свята![^[43]

— Глядзi! — удивился Алесь. — Дурань, а мяркуе танна! Пайшлi, маскалiкi, да войта — ён вырашыць, што з вамi рабiць: альбо адразу на шыбенiцу, альбо э прыбiральнi этапiць. Ха-ха! Хутчэй шкандыбайце, свалата маскоэская![^[44]

Делать нечего, подгоняемые уколами пик Иннокентий и Васятко продолжили свой путь.

— Дядя Кеша, — шепотом спросил Васятко, — а где вы по-ихнему так способно научились?

— Это мой родной язык, — честно ответил Иннокентий, — как же иначе?

— А чего они с нами делать будут? — опасливо покосился огр на Алеся. Лошадь тиуна столь же опасливо покосилась на огра.

— Решают, — вздохнул Симонов, — то ли повесить, то ли в сортире утопить. Во, блин, неделька начинается!

— Полно вам шутки шутить! — улыбнулся Васятко. — За что?

— Какие тут, брат, шутки, — покачал головой Иннокентий, — я уже чую запах выгребной ямы.

В шестимерном пространстве не действуют понятия, применимые для четырехмерного мира. Поэтому назвать существом то, что некогда было Хранителем, не повернется язык. Снятие временных барьеров повергло его психоматрицу в состояние, близкое к шоку. Некоторое время он наслаждался гаммой вновь доступных чувств и ощущений, совершенно забыв про свое прошлое. Время в шестимернике не является основным измерением, поэтому бывший Хранитель просто парил, растекаясь между измерениями и анализируя свои ощущения.

Это длилось достаточно долго с точки зрения обывателя четырехмерника, но буквально миг для того, кто раньше был Хранителем триады Земля — Унтерзонне — Гея. Затем он усилием воли собрал свое сознание в кокон и принялся осторожно отслеживать следы в подпространстве. Следы тех, кому дал слово. И надежду. Надежду на продолжение...

Ольга Кузьмина, Александр Быков ДРУЖИНА СЕСТРИЦЫ АЛЁНУШКИ

Часть 1. Застава богатырская

Там чудеса, там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит.

А.С. Пушкин

Глава 1

Когда собираешь что-нибудь интересное, мало обращаешь внимания на происходящее вокруг. А шишки были очень хорошие, просто замечательные, и попадались одна за другой. Вот Алена и не заметила, как очутилась в глухой непролазной чаще. Внезапно со всех сторон надвинулся бурелом, над головой нависли сухие сосновые ветки. Где-то наверху ухнул филин.

— Елки-палки… — Алена села на замшелый ствол поваленного дерева и огляделась. — Да у меня талант, оказывается. Так заблудиться — это уметь надо!

Ветер качнул макушки деревьев, и ей прямо под ноги упала еще одна шишка.

— А ведь шла в лес за ягодами, — вздохнула Алена. — Где они, эти ягоды? Ни одной не нашла. Стыдно в деревню возвращаться, соседи засмеют.

Она нагнулась и подняла шишку — гладкую, всю пропитанную душистой смолой, блестящую, словно елочная игрушка. Положила в корзинку, где уже лежало восемь таких же. Над головой опять заухал филин. Сзади послышался слабый шорох, словно кто-то дышал, спрятавшись за кустом. Алена испуганно оглянулась.

— Кто здесь?.. Ау-у! Лю-уди!!!

— …Ди — ди… — откликнулось эхо.

У девушки по коже побежали мурашки.

— Пошла Аленушка в лес и заблудилась… Бред какой-то. В нашем лесу даже трехлетки не заблудятся. Так, спокойно, рассуждаем логически, как в институте учили. В паре километров от трассы такой чащи просто быть не может, — она еще раз оглянулась, — но она есть… И какой из этого вывод?

Гигантские сосны, непролазные завалы из сухих ветвей и вывороченных с корнем деревьев. Кусты папоротника почти в рост человека, паутина, натянутая всюду между деревьев… Лес производил впечатление заповедника, в который уже лет сто не заглядывал даже лесник. Воздух был удивительно свежий, сладкий, как родниковая вода, напоенный запахами смолы и листьев. Так бы и сидела на месте, и дышала — носом, ртом, взахлеб.

Вот только не было в ее с детства знакомом-перезнакомом лесу такой чащи, и уж тем более не могло быть такого воздуха рядом с шоссе. За спиной Алены снова таинственно зашуршало. Она испугано поежилась, вскочила и двинулась напрямик, через бурелом, перелезая через поваленные деревья, то и дело смахивая с лица паутину. Направлялась она в ту сторону, где лес, как ей казалось, был пореже. Уже минут через пять корзинка начала ощутимо оттягивать руку.

— Это не шишки, а кирпичи какие-то.

Алена глянула в корзинку и даже споткнулась от неожиданности. В лесном полумраке шишки еле заметно светились теплым желтым светом. Алена ошеломленно огляделась — вокруг была все та же непролазная чаща с таинственными шорохами, но странное дело, страха она уже не внушала. Лес казался большим и добрым существом. И он ей… радовался.

Слабый ветерок зашуршал где-то вверху и ели приветственно закачали ветвями. Алена заулыбалась в ответ и от полноты чувств обняла стоявшее поблизости дерево.

— О господи, всю жизнь мечтала попасть в волшебный мир! Интересно, здесь эльфы водятся?

От полноты чувств Алена запрыгала, закружилась… И тут же зацепилась носком кроссовка за выползший из земли корень. Корзинка с шишками перевесила, и Алена шлепнулась прямо на подвернувшуюся замшелую корягу. Коряга жалобно скрипнула.

— Вот блин! — девушка потерла расцарапанную коленку и с досадой тряхнула корзинку. Шишки запрыгали, засверкали. — Тащить тяжело, бросить жалко. А ладно, кого встречу первым, тому и подарю эту радость.

Алена поднялась и огляделась — уже не испуганно, а с азартом игрока. И увидела впереди тропинку — небольшую, еле заметную.

— Ага!

Нетерпеливо убыстряя шаг, она устремилась вперед. На ветке, разбив замшелую тишину леса, зачирикала что-то веселое маленькая желтогрудая пташка.

— Хе… Первому, значить, кого встретит, подарит — прокряхтела коряга, распрямляясь. Лесовик повел плечами, стряхнул труху со лба, потер корявые, мозолистые руки, издали похожие на засохшие древесные корни. — Ну-ну… Меня она первого и встретит, никуда не денется. Эх, трым-пым пым, дыдым пым пым! — пустился он было в присядку, но застыл на пол движении. — Охо-хо. Шишечка такая не помешала бы. Да хоть чешуечка. А то совсем поясница замучила. Ноет, проклятая. Как Бабка огрела меня кочергой, так и ноет, и ноет… Кого ж ей еще, кроме меня, встретить в моем-то лесу… Щас мы тропиночку завернем. Ох, корешочки-веточки заплетем. Ай, чистая душа — голова дурная, вольная. Везет же таким завсегда. Находят, глазастые.

И леший заковылял по чаще, удивительно быстро перемещаясь по, казалось бы, непролазному бурелому.

«Ино слово подарю, — про себя озабоченно бубнил леший. — Бабка вот тоже, кочергой подарила. Как подарила с размаху, да в поясницу! Зря я ей тогда коней-то пугал… Что, если и эта, молодая, тоже так подарит — шишечкой в лоб? Испужается виду моего буреломного».

Леший разглядел впереди белую косынку девушки, засуетился испуганно, хрустнул нечаянно веткой и замер, прикинувшись корягой.

«Похоже, кто-то следом идет, — Алена покрепче сжала ручку корзинки. Ей было разом и страшно и весело. — Побежать? А вдруг он тут же бросится вдогонку? Мало ли кто это. А может, и нет никого? Мало ли, от чего в лесу может ветка хрустнуть?»

Леший тревожно следил за Аленой.

«Вот как заступлю девице дорогу, а она ка-ак даст по мне шишечкой! Ох, полетят клочки по закоулочкам… Лучше встать на пути пенечком неприметненьким. Таким добрым, незаметненьким… Может она на пенечек-то и сядет. А может и заговорит, может и одарит-то шишечкой. От придумал, голова! Ай да я, ай да молодец!»

И леший устремился в лесную чащу — обгонять девушку, на ходу прихорашиваясь, на свой, лешацкий манер, все приговаривая что-то складное про свое дремучее ловкачество и хитроумие.

Алена и правда замедлила шаг, проходя мимо торчащей возле тропинки коряги. Оглядела ее со всех сторон.

«Надо же… Как живая. Чуть-чуть в паре мест подпилить, подтесать, и в самый раз — портрет лешего на выставку».

Алена протянула к коряге руку, но тут же отдернула, явственно ощутив на себе взгляд деревянных глаз. По коже побежали толпы мурашек. Алена отступила назад на тропинку и побежала туда, где между деревьями уже виднелась опушка.

— Эх, ушла, тудыть ее! И ведь сам виноват, мне бы скрипнуть что ли, мол — исполать тебе, красна девица. Так нет. Все слова человеческие позабыл с перепугу. Ох, дурак, Буба, дурак! Упустил. Гляди, подарит она шишки какому злодею! Кто ей там еще первый встретится, а?

И леший торопливо засеменил следом за девушкой.

Тропинка кончилась, а вместе с ней кончился и лес. Дальше начинался пляж — длинный, насколько хватает глаз. А за пляжем — огромное, бескрайнее море. Лазурное, все в маленьких барашках волн до самого горизонта. У Алены перехватило дыхание. Пенные валы катились один за другим на песчаный берег, прохладный морской ветер качал еловые ветки на лесной опушке. Внезапно накатила слабость, и девушка прислонилась к стволу дерева.

«Все, шутки кончились. Моря-то в наших краях отродясь не было. Даже до водохранилища на автобусе два часа ехать. Стало быть, я и вправду оказалась в каком-то другом… мире, месте? И что мне теперь делать?»

Алена оглянулась на лес и поежилась — ощущение чьего-то взгляда не пропадало. Она решительно отряхнула от мусора джинсовый сарафан и побежала к морю. Почему-то Алена была уверена, что тот, который смотрит из лесу, побоится подходить к ней у воды. Алена добежала до линии прибоя, хотела направо повернуть, но потом передумала, и повернула налево. Сняла кроссовки, положила их в корзинку прямо на шишки и дальш пошла босиком. Волны были прохладные, а песок уже теплый. Солнце стояло в зените, от морского ветра было вовсе не холодно.

— Хи-хи, — послышалось из пены.

Алена насторожилась. «Чайка что ли?»

И тут ее ноги накрыла особенно большая волна. Да поднялась не до щиколоток, а повыше, до середины лодыжек. И словно кто-то схватил холодными пальцами за ногу. Не страшно так схватил, и не поволок никуда, просто провел холодком поверх щиколотки. И тут же отпустил, откатившись с уходящей пенной волной. Алена даже не успела понять — то ли ей было страшно, то ли приятно. Но, на всякий случай, отошла от прибоя подальше. И тут же почувствовала, что из леса на нее по-прежнему кто-то смотрит.

— Ш-ш-ш… Шиш-шшечки… — зашипела у нее перед ногами очередная волна.

— Дай, дай, дай! — покрикивали вьющиеся над берегом чайки.

— Даи-ий, — скрипнуло чем-то из-за стоящих стеной елей.

Алена села на песок и задумалась. «Все говорящие. Странно, почему меня уже ничего не удивляет? И все таким родным кажется? Как будто домой вернулась…»

Она расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, сняла косынку и утерла выступившие на лбу капельки пота. Заново переплела растрепавшуюся косу и встала. Ее неуемная натура уже требовала активных действий.

— Дай, дай! — вдруг прокричала прямо над ухом подлетевшая совсем близко чайка.

— Ш-шшиш-шечки, — вздохнул, качнув еловыми ветками, лес.

— Да забирайте, мне не жалко! — Алена вынула кроссовки и одним махом высыпала шишки прямо на пляж, где-то посередине между стеной леса и полосой прибоя. — Правда я обещала подарить их первому встречному, а вас тут много… Ну ладно, сами поделите.

Порыв ветра едва не сбил Алену с ног. Волны взметнулись.

«Кажется, я что-то не то натворила!»

Алена отступила от берега, потом отбежала подальше, подталкиваемая упругим ветром. Но даже сквозь скрип елей и шипение накатывающихся валов она отчетливо услышала:

— Мне, мое!..

— Нет мое!

— Отдай!

— Я ее попросил! Я первый спросил!

— Моего леса шишечки! Она там их нашла!

Оглянувшись, Алена увидела, как кто-то непонятный, отдаленно напоминающий давешнюю корягу, бежит из леса к тому месту, где на песке поблескивали шишки. Вот он уже добежал, но накатившая на берег волна накрыла и шишки и ноги лесного существа. Алена остановилась, не зная, как поступить. Драк она не любила, но вмешиваться и разнимать непонятно кого, было страшновато.

«Сама же отдала, да еще сказала — делите… Вот они и делят».

Лесовик бултыхался в пене неестественно высокого прибоя, что-то быстро и опасливо выхватывая из воды, словно горячие угольки из костра.

— Мне…

— Мое…

— Ш-шишечки…

Убедившись, что соперники не причиняют друг другу особого вреда, Алена немного успокоилась.

«Опять я поторопилась. Надо было себе парочку шишек оставить. А теперь не отбирать же обратно… Да и не отдадут, вон как дерутся. Только зачем нужны шишки лесному? Ведь у него их полный лес, только собирай».

Алена заколебалась, ей одновременно хотелось продолжить путь и задержаться, чтобы познакомиться. Девушка привстала на цыпочки и огляделась. Вдалеке виднелось что-то особенное. Лес отступал от морского берега, и там, на образовавшейся опушке, стоял высокий забор из вертикально вкопанных в землю бревен, заостренных наверху.

«Это я что же, в древнюю Русь попала?»

Разом забыв о странных существах, Алена побежала к частоколу. Из-за него выглядывала высокая двускатная крыша, покрытая тесом. Виден был только второй этаж с маленькими окошками в узорчатых наличниках. Ставни были закрыты.

— Кто-кто в теремочке живет? — Алена подошла вплотную к частоколу. Он был высокий — почти в два ее роста.

На стороне, обращенной к лесу, обнаружились большие двухстворчатые ворота, и рядом маленькая, в рост человека, калитка. От ворот, прямо в лес, широкой просекой уходила дорога. Отчетливо были видны отпечатки огромных, неподкованных лошадиных копыт. Алена постучалась в калитку. Изнутри в ответ кто-то заливисто залаял. Она подождала немного и постучалась еще раз. В ответ опять послышался лай с переходом в рычанье.

— Понятно. Хозяева в отлучке.

Ей вдруг нестерпимо захотелось посмотреть, что же там внутри. Опираясь о висящее вместо ручки железное кольцо, калиточную дверь и воротные петли, вполне можно было забраться наверх. Алена завязала косынку, очистила ступни от налипшего песка и обулась. Словно почуяв преступные намерения, изнутри сурово зарычали, переходя временами на истеричный лай. Алена кинула, в сердцах, через забор корзинку. За стеной испуганно взвизгнули и замолчали.

— Надо же, — огорчилась Алена. — Неужели я в него попала? Ну ничего, зато теперь сидеть будет смирно, — и она снова подступилась к калитке.

— Не ходи к ним, красна девица, — проскрипело у нее за спиной.

Алена подскочила от неожиданности и резко обернулась. Напротив калитки, у самой опушки леса стояла насквозь промокшая и взьерошенная коряга.

— Ты кто?

— Да я это, я… лешак, — коряга отвесила что-то вроде поклона. — Исполать тебе, красна девица. Вот, надысь не поздоровался.

Лешак говорил дуплом-ртом, заросшим моховой бородой. Впрочем, если присмотреться, рот у него начинал казаться вполне нормальнм. И борода тоже человеческая, только очень похожая на мох. Да и сам он походил на корягу, только когда стоял неподвижно. А так — вполне милый старичок, просто в одежке из древесной коры и с кожей древесного, местами заплесневелого цвета.

— Здравствуй, дедушка, — неумело поклонилась Алена.

— Ты к ним не ходи, красна девица, — продолжал лешак. — Злые они.

— А кто они?

— Да, богатыри эти всякие… Живут тут которые. Они лесных жителей обижают… А тебя, стало быть, за шишки, спаси Род. Вот я и хочу добром за добро… Ты иди со мной, красна девица. Накормлю, напою… эта… Да, спать-то тебе в лесу будет не любо… Ну так мы к Бабке пойдем. Она добрая, ты не гляди, что хромая. Все тебе покажет, расскажет. Да и спать уложит. Ты только вещей ейных не трожь, — и он охнув, потер поясницу. — Не трожь вещей ейных, да зверей не пугай. Да поклониться ей не забудь. Поклонись и скажи — здравствуй, Бабушка.

— Это какая же бабушка?

— Как какая? Ягая наша бабушка. Всему заповедному лесу начальница. Да и не только лесу. Ну, это долгий рассказ. Пойдем-ка лучше отсюда, нечего тут ошиваться! А то эти, спаси Род, из леса вернуться… Они ить, совсем дикие. Глянь, какую страмотищу через весь лес протоптали, — леший махнул рукой на широкую просеку и в сердцах сплюнул. — В лес ходят, слышь-ка, на охоту. Какая такая охота — зверей по лесу пугать? Их не только Ведмедь, Соловей-разбойник и тот боится. Кому охота связываться с такими дикими? Как увидят кого, сразу стрелами стреляют, хватают, да в мешок… Силушки богатырской немеряно, а ума-то Род не дал. У собаки ихней и то ума больше.

— Да чем же они тебя, дедушка, так обидели? — Алена, присев на корточки, слушала приоткрыв рот и округлив от восторга глаза.

— Как это чем?! А давеча что учудили, лихоимцы? Морские богатыри-то в гости к ним наладились. Меду да зелена вина как напились-накушались, да как пошли в лес — гулять, песни орать. Ох, до сих пор в ушах свербит. Дубов да елочек наломали несчитано. Куды ж девать-то, с дуру, силу богатырскую? Да и не одни гуляли. Еще русалок морских с собой притащили, изверги. Русалкам воды надобно, а они зеленым вином их поют. А потом разгулялись, в пляс пошли. И давай русалок-то кидать, подбрасывать. Шесть раз подбросят, ан пять раз поймают. А на шестой, хошь за ветки цепляйся, чтоб не разбиться. Им-то что, злодеям. Нагулялись, да и пошли в терем свой почивать. А русалок, каких морские богатыри с собой в море забрали, а каких и забыли. Цельный день уж, бедолаги, на деревьях висят, плачут. Росой, да дождевой водой, болезные, питаются. А слезть не могут. Ног-то нетути — хвост один. Как с этаким хвостом с дерева слезешь? А и мне каково? Русалки морские чуть не на кажном дереве! Страмотища!

— Так ты бы помог им, дедушка. Они и сами рады будут в море вернуться.

— Ну да, — закивал старичок. — Сами-то они рады, да не могут. А вот кто бы их снял…

— Да сам и сними! Что тут сложного?

— Я?!! — всполошился старичок. — Да они же морские, а я-то лесной! Стихия, туды ей в дупло. Мне и прикасаться-то к ним грех. Уж и без того я нонеча измочился весь! Как же я еще и русалок-то… А? — от возмущения он мотал во все стороны сучковатыми руками и шевелил рыжей с проседью, моховой бородой.

— Подожди, но ведь богатыри русалок как-то в лес привели. И ничего с ними не случилось. Почему бы и тебе…

Леший не дал Алене договорить.

— Богатыри — им что. Силушка их дурная, богатырская. Им любая беда, как с гуся вода, вот и творят что хотят. А я что ж — сегодня русалку за хвост потрогаю, а завтра у меня вместо вьюнка водросля какая вокруг деревьев расти начнет?.. Тьфу! Неподобно мне даже подходить к ним близко. Их и птички, и все зверушки лесные бояться. Ведь может она, русалка, и добрая, а может акула какая. Сожрет — по имени не спросит. Только издали подходим все, слушаем, как поют они — жа-алистно. Аж слеза наворачивается, — и леший утер навернувшуюся на глаз слезу.

— Да что ж это такое?! Жалко тебе их?

— Ой, жалко, милая. Жалко…

— А помочь не можешь?

— Ой, не можу… Как им, болезным помочь-то?

— Да хоть лестницу какую-нибудь им к дереву приставь, или там бревно, чтоб они спуститься смогли.

— И верно! — обрадовался леший. — Так им бы только с дерев слезть безбоязненно. А там уж сами до моря доберутся как-нибудь.

Он наморщил лоб.

— Бревнышки… По пологому… Так ить бревнышков-то этих богатыри наломали несчитанно. Мы ж это мигом, с ведмедями. Мы ж… — и леший, спохватившись, земно поклонился. — Спасибо тебе за науку, красна девица. Ох, как сами-то мы не дотумкали. По бревнышкам, да по пологому… Одно бревнышко подставим, чтоб скатилась не расшибимшись, а другим-то и спихнем ее, болезную, чтоб не противилась… Как звать-то тебя, красна девица, дорогая наша советчица?

Алена даже растерялась от столь вольной трактовки ее совета, но спорить с дедушкой было неудобно. Она только вздохнула.

— Аленой звать.

— Попомню, Аленушка, я твою доброту, — и леший резво развернулся, собираясь уже бежать, очищать лес от «страмотищи». — Коли что надо будет тебе, так только кликни…

— А как звать-то тебя, дедушка? Кого мне кликать?

Леший остановился, как вкопанный.

— Ох, а разве я не говорил тебе?.. Буба меня зовут.

— Буба? — удивилась Алена.

— А что тут странного? — обиделся леший.

— Да ничего… Не пойму только, откуда такое… интересное имя?

Леший самодовольно хмыкнул.

— А вот, послушай, — он встал неподвижно, словно опять превратился в корягу. Только руки заходили ходуном. Одна рука хлопнет по макушке коряги, и разнесется по лесу глухой звук — «бу». А другая ударит по древесному животу, и разнесется по лесу звонкое — «ба». Так он и перебирал, с отрешенной улыбкой эти звуки, похожие то ли на уханье филина ночью, то ли на скрип качаемой ветром сосны. Потом замолк. Алена кусала пальцы, чтобы не рассмеяться и не обидеть это милейшее существо.

— Ну как? Нравится?

Алена широко улыбнулась.

— Ничего подобного раньше не слышала.

— Это потому, что никто другой, ни в каком лесу больше так не умеет. Я один могу это «бу» и «ба». Потому и имя тако… — он вдруг прервался на полуслове и весь сжался в комочек — Едут! Ой, беги, красна девица. Беги-прячься скорее в лесу. Они ж дикие. Как увидят кого, сразу хвать, и в мешок. А то еще из лука стрельнут…

Послышался стук копыт, и Буба замер, совершенно преобразившись в корягу. Бежать Алене не хотелось. Ей не верилось, что русские сказочные богатыри такие уж страшные, какими их расписывал бедный леший. Но, на всякий случай, она спряталась за ближайшим деревом. А коряга, в которую превратился Буба, уже куда-то исчезла. Видно леший не рискнул предстать перед богатырями даже в таком неприметном виде.

Глава 2

Три огромных, косматых коня с седоками появились из леса и замерли как вкопанные перед воротами. Медленно оседала дорожная пыль. На солнце сверкали начищенные шеломы, кольчужные брони и прочие блестящие части богатырской справы. Кони настороженно фыркали, а богатыри внимательно поглядывали вокруг.

— А что, Алешенька, — сочным басом спросил седобородый, самый грузный и широкоплечий из богатырей, поведя по сторонам косматыми бровями. — Не говорил ли ты какой из своих пав, как добраться до нашей заставы?

— Да что ты, Ильюшенька. Я ж себе не враг, — ухмыльнулся безусый еще, стройный молодец.

— Али ты, Добрынюшка, опять жениться вдруг надумал?

— Чур меня! Разве пьян сильно был, так и то бы не стал, — повел плечами черноглазый красавец в самом расцвете лет.

— От убейте меня, братцы, а чую здесь женский дух, — проворчал Илья, приглаживая широкую бороду.

Тщательно прокашлявшись и подбоченясь, он еще раз огляделся вокруг и заговорил нараспев:

— Коль ты старый человек — дядей будешь нам навек, коли парень ты румяный, братец будешь нам названый. Коль старушка — будь нам мать, так и станем величать. А коль красная девица… так того, этого, — сбился Илья. — Короче, выходи по хорошему, а там поглядим.

Заканчивая свою тираду, он уже глядел прямо на дерево, за которым пряталась Алена. Как ей показалось, вид у богатырей был вовсе не дикий, а очень даже приветливый. Девушка поправила одежду и вышла из-за дерева. Богатыри соскочили с коней и уставились на нее во все глаза.

— Не из местных, — вполголоса заметил Добрыня.

— Угу, — кивнул Алеша, — И обувка у нее чудная какая-то. И сарафан-то крою не русского… Эх, да кабы наши девки так одевались! — и он мечтательно причмокнул.

Алена невольно посмотрела на свои неприкрытые коротким сарафаном исцарапанные коленки и покраснела.

— Как звать-величать тебя, красна девица? — спросил Илья, отвешивая земной поклон.

— Аленушкой звать, — она поклонилась в ответ.

Илья просто расплылся в улыбке, широкой, как у Деда Мороза. Да и весь он был похож на Деда Мороза, обряженного по ошибке в кольчугу и шлем. Только борода поменьше. И в глазах чудилась какая-то неуловимая разница. Словно и рад бы он все время одаривать, да прощать, а приходится все как-то иначе…

— Я, старый козак Илья Муромец. Это Добрыня Никитич, — повел рукой Илья.

Добрыня отвесил поклон, не спуская с Алены внимательного, изучающего взгляда.

— А это вот, — старый казак повернулся в другую сторону, — Алеша Попович.

Алеша, склоняясь в поклоне, лукаво подмигнул. Такая небывалая отчаянность переливалась в синих глазах этого русоволосого парня, что захватывало дух.

— Просим в наш дом погостить, красна девица, — пригласил Добрыня. И, оглядев внимательно калитку, продолжил. — Ведь ты, я вижу, и так уж туда пробиралась?

— Полно тебе девицу в краску вгонять, — одернул его Илья.

Алеша, дернув за неприметный рычажок, приоткрыл калитку, изнутри распахнул ворота, и богатыри ввели во двор коней. К седлу Ильи Муромца был приторочен довольно внушительный, шевелящийся и похрюкивающий тюк.

— А что это у вас в мешке? — поспешила спросить Алена, незаметно подбирая свое лукошко. Появившийся из конуры пес опасливо оглядывал ее, словно размышляя, рычать или нет.

— Не тронь ее, Полкан, — похлопал пса по холке Алеша. — Вон, стереги лучше добычу Ильи.

— Да, пусть отдохнет пускай Соловушка. А потом мы ему зуб выбивать будем. Свистящий. Чтоб грабежом больше на дорогах не баловал, — и Илья грустно вздохнул, то ли огорчаясь, что придется выбивать Соловью зуб, то ли досадуя, что такое важное и полезное дело приходится откладывать на потом.

— А сейчас дорогую нашу гостью надо накормить, напоить. Да и самим с дороги не мешало бы…

Алеша остался во дворе расседлывать коней. Добрыня учтиво пропустил Алену вперед, и они вошли в дом. Богатыри тут же сняли свое снаряжение и любовно разложили в красном углу. Алена огляделась. В горнице было, мягко говоря, не прибрано. И дух стоял… богатырский. Пахло плесенью, перегаром и кислой капустой.

— Да… — досадливо поморщился Добрыня и стал растворять окна.

Илья деловито смахнул со стола остатки позавчерашней, а может быть и более давней трапезы, сделав пол еще на самую малость грязнее.

— Негоже нам гостью в таком свинарнике встречать.

Только что вошедший Алеша страдальчески вздохнул и начал медленно, словно готовясь к страшной казни, засучивать рукава.

Понаблюдав с полминуты за тем, как Алеша, краснея, пыхтя от натуги и шепотом чертыхаясь, подметает пол, Алена не утерпела.

— Дай-ка веничек… Вон, подвиньте стол лучше. Под столом тоже подметать иногда надо.

Алеша с Добрыней, радостно крякнув, подхватили, как пушинку, дубовый стол и перенесли его в угол комнаты. Под столом обнаружились залежи еще прошлогодней грязи.

Через пару минут умильно улыбавшийся, глядя на уборку, старый козак Илья Муромец был отправлен выносить мусор. Потом Добрыня с Алешей водрузили стол на место и стали перетаскивать скамьи… Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Но в конце концов Алена сочла, что навела достаточный порядок в горнице и можно обедать. Более углубленную уборку она,вздохнув, отложила на потом, а про другие комнаты богатырского терема решила пока что не думать.

Богатыри, тем временем, собравшись в уголке, в пол-голоса переговаривались о чем-то, часто поглядывая на нее.

— Вот, — Алена отряхнула подол сарафана. — В чистоте и поесть по-человечески можно. Вам помочь еду приготовить?

— Что ты, что ты, красна девица, — замахал руками Илья. — Ничего нам готовить не надо. И так уж упарились.

— Но как же…

— А вот как, — Добрыня ловким движением раскинул на столе белую, удивительно чистую скатерть. — Развернись!

Хлопок, словно кто-то резко ударил в ладоши. Пахнуло озоном, а затем сытным духом, и на скатерти появились четыре миски с горячими щами, еще четыре — с мясной пшенной кашей, хлеб, пироги, корчага с квасом и такая же — с пивом.

— Ох, до чего скотинка умная! — похлопал по скатерти Добрыня. — Ведь почуяла, что четверо нас.

— А зелена вина подать забыла. Умная, тоже мне, — пробурчал Алеша.

— Отчего же… Пожалуй, умная. Позавчера подала она зелена вина, — нахмурился Илья. — На нас, да на тридцать три гостя. Да дядька ихний, Черномор, заморского пойла бочонок притащил. И что, спрашивается, было?

Алеша густо покраснел. Добрыня, потупив взор, хмыкнул.

— Да ладно, чего теперь-то… Я ж говорю, умная.

— Ну, — продолжил Илья, — прошу гостью дорогую за стол. Чем богаты, тем и рады.

Утолив голод, Алена уже не могла сдерживать своего любопытства.

— Это вам, выходит, ничего себе готовить не надо? Все скатерть-самобранка доставляет?

— Если бы, — Добрыня утер усы. — Когда в походе — приходится охотой пробавляться. А дома, да, лепота.

— А почему с собой не берете?

— Потому, — вздохнул Илья, — что Добрынюшка наш спер скатерку у Бабы-яги. Нет бы выиграть — в зернь там, в шашки. Возили бы тогда скатерть с собой, ничего не боялись. А так — держи ее теперь дома. Хоть насчет дома-то, слава Роду, у нас с Ягой уговор.

— Да я хошь с Царем Морским в шашки играть сяду! — вскипел Добрыня. — Но с Ягой — ни за что. Она же насквозь все ходы твои и хитрости видит!

— А ты с ней хоть раз по честному играть пробовал? По честному-то оно завсегда… — назидательно взмахнул ложкой Илья.

Алеша чуть не захлебнулся пивом от смеха. Прокашлявшись, посмотрел на Илью удивленно.

— В зернь с Ягой по честному? Да она ж удачливей Добрыни в тыщу раз! По честному, так это три года, а то и все десять служить ей надо за какую-то скатерку самобранную. На такую кабалу разве что Иван-дурак согласится, но никак не наш Добрыня.

— А что за договор у вас с Ягой? — вмешалась Алена.

— Договор? — переспросил Илья. — Да простой уговор. Нигде не писаный, но словом моим крепкий. Она в наш дом не вступается, а мы — в ее.

— Да я ж не из дома у ней скатерочку-то… В сарайчике валялась, — хитро улыбнулся Добрыня. — Небось, и не нужна ей вовсе самобранка. У нее, у Яги-то, говорят, полон дом слуг невидимых.

Так, за милой беседой, они и уговорили все, что было на столе. Илья и Добрыня утерли бороды рукавами. Алеша вытер руки и промокнул губы извлеченным из поясной сумки шелковым платочком. Богатыри дружно встали из-за стола. Следом за ними Алена. Добрыня, постучав по скатерти указательным пальцем, скомандовал:

— Свернись, — снова пахнуло озоном и свежим ветром, и весь столовый прибор исчез. Скатерть прянула в глаза первозданной накрахмаленной белизной, и сама сложилась в аккуратный сверток под руку Добрыни.

— Ну вот, Аленушка, дорогая наша гостьюшка, накормили мы тебя, напоили. А теперь… — Добрыня запнулся и глянул на Илью.

Илья нахмурил брови, но потом решительно резанул воздух рукой.

— Что уж там, того этого… Как увидали тебя, так и… За себя скажу: коли люб я тебе, то будь мне женой. А не люб, то будь мне как доченька.

Добрыня рассерженно зыркнул на Илью Муромца.

— Ну, коли за себя теперь обычай пошел говорить, то и я скажу за себя. Будь мне женою, Аленушка. Люба ты мне статью своей девичьей да красой, да умом-разумом, да очами своими ясными, — и Добрыня, не спуская с нее глаз, отвесил земной поклон. — Ну а нет, — голос его чуть заметно дрогнул, — то будь мне, как родная сестра.

— Да что ж это выходит, я хуже всех? — вскинулся Алеша. — Ты уж и меня, Аленушка, выслушай. Люба ты мне, и весь сказ. Будь мне женой, — и он, тряхнув русым чубом, в свою очередь отвесил Алене поклон.

— Да вы что?! — девушка как стояла, так и села обратно на скамью. — Вы ж меня первый раз видите!

Красавицей себя Алена никогда не считала, даже слегка расстраивалась из-за своей немодной внешности. Невысокая, худенькая, с веснушками. Даже коса отрастала неровно и цвет у волос был какой-то невнятный. В институте у Алены были друзья среди парней, но особо она ни с кем не встречалась.

— Вы что, издеваетесь? — у Алены от обиды задрожали губы.

Добрыня закашлялся. Илья, пробубнил себе под нос:

— Ну вот, говорил я им… Изобидели девку, — и смущенно потупился.

Только Алеша, безмятежно улыбаясь, смотрел на нее ясным романтическим взглядом.

— Ты, красна девица, не обижайся на нас, — пожевав ус, изрек Добрыня. — Тут в лесу все по-простому. Что на уме, то сразу и скажем, чтоб зазря не томиться. А коли никто из нас не люб тебе, так и скажи. Чай мы не басурмане какие-нибудь. Насильничать не будем.

— Да как же это… Так сразу, — забормотала Алена, совсем растерявшись.

— А мы тебя не торопим, — улыбнулся Добрыня.

— Ты сама подумай, да реши-выбери, который из нас тебе люб, — подхватил Алеша, лукаво ей подмигнув.

Алена облегченно вздохнула.

— А как решишь, так и свадебку сыграем, — продолжил вновь повеселевший Илья.

— Свадебку? Здесь? — девушка затравленно оглянулась, и тут ее осенило, — Но вы же в стольный Киев-град ехать собираетесь.

— Собираемся? — Илья, с удивлением оглянулся на своих товарищей. Добрыня самоуглубленно молчал, видимо вспоминая, собирались они или нет.

— А на кой? — простодушно спросил Алеша. — Или вы что, — он смерил подозрительным взглядом богатырей, — без меня туда собрались?

— Да это же всем известно, — совсем растерялась Алена. — Раз Илья Муромец поймал Соловья-разбойника, то отвезти его должен в стольный Киев-град, Владимиру, Красну Солнышку.

— Соловья? — засомневался Илья. — Владимиру? Да чего возить-то, я прямо тут ему свистящий зуб выбью и всех дел.

— Нет, постой, Илья. Князю отвезти разбойника — дело правильное. Раз он князь, то пусть сам и судит, — поддержал вдруг Алену Добрыня.

— Знаем мы этот княжий суд. Захочет, голову велит Соловью снести, а захочет, может и отпустить, — проворчал Илья.

— Но тебя-то князь точно за службу наградит, — вмешался Алеша. — И вообще, давно мы что-то в Киеве не были.

— Да… Киев… Давно… — закивали Добрыня с Ильей.

— А там и свадебку сыграть можно, коли Алена надумает, — продолжил Алеша Попович.

Девушка облегченно вздохнула. «Пока еще из этой глуши мы до Киева доберемся. Заодно и посмотрю тут все… Это ж надо, действительно в сказку попала. Ну все, все как в сказке, только по настоящему».

Богатыри тем временем растопили баньку, попарились. Приглашали и Алену, но она, естественно, пошла только после них. Потом, румяные, да причесанные, в нарядных, красно вышитых рубахах уселись за стол вокруг квасного жбана. И беседа потекла неторопливой рекой. Обсуждали подробности поездки в стольный Киев-град.

— Что ж мы Аленушку так и повезем в этом… — Добрыня запнулся, подбирая слова поделикатнее — иноземном наряде?

— А чего? Вполне себе наряд, — одобрительно улыбнулся Алеша.

Вслед за ним и Добрыня заглянул под стол на голые ноги Алены. Она покраснела и попыталась натянуть подол на колени.

— Негоже, — вздохнул Илья. — Она ж, Аленушка наша… Своя она. Не какое-нить там чудо басурманское. Как же мы к князю ее подведем в неподобной одежде?

— Выходит, надо подобрать ей штаны да рубаху, — почесал бородку Добрыня. — Ить платья справного, женского, у нас туточки нет. Да и верхом в таком платье не разъездишься.

— И коня для Аленушки надо добыть, — Илья хлопнул ладонью по столу. — Да не простого, а как у нас, богатырского.

— Да зачем мне конь, еще и богатырский? — попробовала возразить девушка. — Я и ездить-то толком не умею. Мне пешком сподручнее.

— Коли с богатырями поедешь, так и конь тебе нужен такой, как у нас, — отрезал Добрыня. — У Бабы Яги в табуне кобылки умные, послушные. На прошлой недельке я смотрел, как они к водопою ходят. А силушки в тех кобылках не меньше, чем в наших кониках. Только… я их добывать не пойду. А то превратит меня Яга в какую-нито лягушку. Боюсь, за самобранку она серчает еще на меня.

— Да, Алеша, — подхватил Илья. — Иди-ка ты. Несподручно мне, старому, коней по лесу ловить. А ты парень лихой, не испугаешься, — старый козак похлопал юношу по спине, и любые возражения у Алеши просто в горле застряли.

Провожать Алешу вышли из терема всей гурьбой. Алеша вскочил, прямо с земли, на своего рыжего коня, Илья с Добрыней растворили ему ворота.

— Тропинки, где лошадки бродят, ты знаешь, — напутствовал его Добрыня. — Ловить их сподручнее у водопоя. Ты уж выследи, куда они на водопой ходят.

— А ежели Яге попадешься, так не перечь ей ни в чем. Добром попроси лошадку, может и даст. Тут уж смотря какой стороной характер ее повернется, — «утешил» Илья.

— Но лучше не рискуй. Сам знаешь, доброй она редко бывает.

И только проводив Алешу за ворота и вернувшись во двор, Илья обратил внимание, что брошенный у крыльца мешок висит подозрительно тихо. Богатырь метнулся к нему, вытряс. На землю упали сапог и веревка.

— Опять сбежал? — посочувствовал Добрыня.

— Да что ж это… Ах он!.. — замахал руками Илья. — А ты куда смотрел? Чего молчал?! — напустился он на стоявшего тут же Полкана. Но пес только смотрел на Илью удивленно, на всякий случай виляя хвостом.

— Который уж раз зуб ты ему выбить грозишься? Все никак.

— Да Див с ним, с зубом! Страху натерпелся Соловушка в мешке, будет теперь пару месяцев тихо сидеть. Но кого я теперь Владимиру повезу, а? С голыми руками неудобно являться к князю.

— Да ладно тебе, Илья, сокрушаться, — беспечно махнул рукой Добрыня. — Русь большая. Поймаем кого-нибудь по дороге.

К вечеру Алеша не вернулся. Богатыри забеспокоились. Ужинали в напряженном молчании. Пару раз Илья охал:

— Надо было мне самому! Эх, послал молодого, да задиристого. Кажный такого изобидеть может.

— Ну нет, молодому лошадей красть сподручнее. Да ты и украсть бы не смог, пошел бы к Яге добром просить. А она, сам знаешь… Когда добрая, а когда и справедливая. Надо было мне. Эх, на кой нам скатерть самобранка? Да кабы я ее незаметно стащил, а то ведь заметила же меня Яга…

В таком настроении богатыри и разбрелись спать по лавкам. Алена устроилась ночевать наверху в светлице. Меха, шкуры, шелка заморские и прочую рухлядь, что хранилась там раньше, богатыри загодя снесли в горницу или распихали по углам, чтобы Алена смогла нормально устроиться на ночлег.

Пока освобождали светлицу, Добрыня все вздыхал да тревожно поглядывал из окон на лес, за которым уже скрылось закатное солнце. Только Алене, почему-то, совсем не было страшно за Алешу. Ведь в былинах и сказках богатыри всегда выходили целыми и невредимыми из любой передряги. Она была просто уверена, что утром Алеша вернется, тряхнет своей русой шевелюрой, улыбнется и скажет: «Вот тебе, Аленушка, лошадь».

На утро Алеша не вернулся. Позавтракав на скорую руку, богатыри собрались и направились в лес. Алена увязалась за ними. Илья долго ворчал, но потом посадил ее на коня впереди себя. Ехали рысью. Сперва по торной просеке, ведущей сквозь Заповедный лес, потом свернули на неприметную тропинку. Добрыня умудрялся на скаку примечать следы Алешиного коня. Через час выехали на тропу с отчетливыми следами кобылиц Бабы-Яги. Следы Алешиного коня шли в ту же сторону. Еще полчаса езды шагом, и они оказались на берегу небольшого озерца.

Озеро было круглое, в ширину метров сто. Прозрачное, словно не из воды, а из горного хрусталя. За неширокой стеной деревьев на юге угадывалось близкое море. Из озера к морю тек ручей.

Алена спрыгнула наземь. Богатыри тоже спешились. Озеро окружал со всех сторон лес, лишь со стороны ручейка к нему примыкала небольшая лужайка. На лужайке паслись две лошади. Оседланный конь Алеши, и совершенно дикая на вид кобылица, черная, как смоль, стреноженная и взнузданная веревкой. Самого Алеши видно не было.

— Да что ж это он! — вспылил Добрыня. — Совсем умом тронулся? Поймал Бабкину лошадь, и зафитилился куда-то? Даже следов не замел, шалопай. В полдень и в полночь они на водопой ходят… Не смотри на меня так, Илья. Я и сам к лошадкам этим примерялся. Да только зачем они мне? Разве из вредности у Яги украсть?.. Значит, с полуденными он разминулся. А к полуночи сделал засаду. Своего жеребца использовал, как приманку. Молодец, парень, хорошую взял добычу, — Добрыня любовно похлопал стреноженную лошадку по крупу.

— Сие все понятно, — кивнул Илья. — Но вот дальше-то что было? Никаких следов, кроме Алешиных и конских, я не вижу. Отчего же он все позабыл и бросил? Уж не беда ли с ним стряслась? Может в озеро его какая нечисть утащила?

— Никакой злой силы в таком чистом озерце водиться не может. Да никто из лесных или там болотных с Алешей и не справится. Почти полдня уже, как он лошадку поймал. Табун к Яге вернулся. Ну, как она их пересчитает?! — схватился за голову Добрыня. — В любой момент может сюда нагрянуть на ступе… Ой, Алешка! Где же ты пропадаешь?

— Алеша! Ау-у — зычно закричал Муромец, сложив руки рупором.

— Попович! Откликнись, дурья твоя башка!

И богатыри двинулись в лес, высматривая следы и окликая потерявшегося товарища. Алена осталась одна на поляне. Громкие голоса эхом разносились по лесу, все больше в него углубляясь.

«Уж если они не докричатся, то я и подавно,» — вздохнула девушка. И тут ее осенило.

— Буба!.. Бу-уба-а! — позвала она тихонько. Потом еще раз.

Голоса богатырей звучали уже где-то очень далеко в лесу. Вскоре они совсем пропали.

— Кхи-кхи-и-и.

То-ли скрип, то ли покашливание послышалось за ее спиной. Алена, вздрогнув, обернулась. Перед ней стоял покрытый мхом старичок.

— Звала меня, красна девица?

— Буба! — обрадовалась она.

— Тс-с! — он испуганно вжал голову в плечи. — Тихо. А то дикие услышат. Вернуться еще, чего доброго. Ох, говорил тебе, девка, не ходи к ним. Они тебя дурному научат.

— Опять ты за свое, — поморщилась Алена. — Скажи лучше, не видал ли ты третьего богатыря, Алешу? Он здесь был, но потом пропал куда-то. Мы его ищем.

— Так туточки он, на дереве, пол ночи сидел, лошадок Бабушкиных дожидался… Оно конечно, дело хорошее — давно у Бабки лошадок никто не крал, — Буба потер, покряхтывая, поясницу. — Будет теперь знать, как во всех подряд, не разобрамшись, кочергами кидаться.

— Так ты его видел? Где он теперь, куда пошел? — всполошилась Алена.

— Как не видеть? — замахал руками Буба. — Ить он самый пышный куст на веточки себе, для етой… ровки… Маки… Раки… Да как ее, едрить туды! — леший почесал затылок.

— Маскировки?

— О! Для нее, ирод, самый раскидистый куст изломал, и веток себе, понимаешь, везде понатыкал… Думал, лошадь така дурна скотина, что за куст его теперь примет. Ну ладно, говорю, ты мне, разбойник, эти веточки попомнишь! И как стали те лошадки подходить, я ему, болезному, комариков, да всяческой гнус-мошки за шиворот напустил, — лешак радостно потер руки. — А комарики едят-кусаются. А лошадок-то спымать добру молодцу хочется. Сидит, не вздохнет, не колохнется. Ни один комарик не прихлопнется… Да хошь и прихлопнется. У меня комаров энтих — на кажного гостя по три мешка. Терпел-терпел, да не вытерпел ваш Алешенька поеду комариного. Ка-ак закричит страшным голосом, как прыгнет с дерева диким пардусом. Все лошадки с перепугу разбежалися. Одна только, та, на которую он сверху плюхнулся, поскользнулась, призамешкалась, в узде-веревочке призапуталась… Вот, — Буба выдохнул. — Так ить и поймал он лошадку. Вон, пасется теперь рядом с его коником. Бабка-то, небось, как узнает, обрадывается!

Леший радостно сощурился, видимо представляя себе, как «обрадуется» Яга. Но Алена поспешила направить его мысли в нужное русло:

— А сам-то Алеша где? Куда запропал?

— Сам? — Буба удивленно оглядел поляну, словно только что обнаружил, что Поповича здесь нет.

— А, ну да, — хлопнул он себя по лбу. — Стреножил Алеша лошадку, да и пошел искупаться. А как искупамшись вышел на берег — глядь — ждет его девица краса, улыбается, кланяется ему по писаному, говорит по ученому… Она, девка эта, все время здесь ошивается. А откуда взялась, чего ей надобно, не хочет рассказывать. Плавает по озеру лебедушкой, жрет, понимаешь, ряску да комариков… Вот и Алешу вашего увела. Точнее сам он чегой-то схватил ее на руки, и понес к морю-окияну. Так что пропал ваш богатырь. С озерной девкой спутался. И так был дурак, а тут и вовсе, наверное, влюбился.

— Влюбился, говоришь? — цепкая рука Добрыни ухватила лешего за оттопыренный воротник из дубовой коры. — А нас с Ильей ты, чего ради, коряга бестолковая, по лесу кружишь?

— Так ить я-и… — проскрипел что-то невнятное Буба.

— Отпусти его, Добрыня. Он ведь и так вас боится, — заступилась за лешего Алена.

— Удерет, — сокрушенно покачал головой Илья. — Пусть расскажет сперва, что за девка, куда она Алешу заманила. Коли скажет — не соврет, так зачем нам его обижать.

— А соврет, так мы его мигом в мешок и…

— Ой, не совру, всю правду скажу добры молодцы-ы. Девка эта — Черномора племянница. Плавает тут в озерце белой лебедушкой, на водицу гладкую любуется. А раз в год красной девкой перекинется, да и пойдет искать себе добра молодца, — заскрипел-завыл былинным стилем Буба. — А ить тут ей подвернулся ваш Алешенька. Разгорелось его сердце жаркое. Подхватил он ее на ручки белыя, потащил ея к морю синему. Да не знаю я-то больше ничегошеньки, не пихайте меня в мешок-то люди добры-и. Отпустите подобру по-здоровьицу…

— Да отпустите вы его, в самом деле! — вскипела Алена.

— И правда, — пробасил Илья. — Отпусти. Оно безвредное.

Освободившись от богатырской хватки Буба в два прыжка растворился в лесной чаще. Добрыня вздохнул и отряхнул ладони от древесной трухи.

— Ладно. Русь большая. Поймаем еще кого-нибудь по дороге.

Глава 3

— Так значит бестолку его дожидаться, — махнул рукой Добрыня.

— Это верно, — вздохнул Илья. — Он ведь когда пару деньков, а когда и целый месяц гуляет. А потом… — Илья снова вздохнул.

— Что потом? — спросила Алена.

— Потом снова к нам, на заставу богатырскую, — ухмыльнулся в бороду Добрыня. — Я уж думал, решил Алешенька остепениться. Ан нет. Снова он за свое… Что ж, пусть потешится. Дожидаться его мы в таком разе не будем. Не дай Род, Яга лошадок хватится, прилетит по следам…

— Алешиного коника заберем, да на заставу сведем, — подытожил Илья. — А лошадку эту — Алене. Ты уж не серчай на него, красна девица. Молодая кровь, что трава сухая. Быстро вспыхнет да жарко, но того огня ненадолго хватает.

Вернувшись на заставу, собирались недолго. Самобранка выдала им на дорогу хлеба, сыра, мяса копченого, да вина заморского. Добрыня с Ильей облачились в брони богатырские, препоясались мечами. Алена уже с утра была в мужских штанах, рубахе и шапке. Немного великовато, но вполне можно носить. Свои вещи она оставила в светлице, но взяла лукошко, сама точно не представляя зачем. Просто не хотелось его бросать. Лукошко было единственной ее вещью, которая не выглядела чужеродной в этом сказочном мире.

Добрыня взялся снаряжать черную лошадку к походу. Принес из подклети богатую, видать трофейную, конскую справу. Застегнул золоченые пряжки подпруги. Одел на лошадь высокое черкасское седло черной кожи, изукрашенное серебряным узором из переплетенных трав и зверей. Закрепил уздечку из черной кожи с серебряными бляхами. Черная прядала ушами и нетерпеливо перебирала копытами, стесненная и напуганная непривычным для нее нарядом.

Алена с опаской подошла к лошади сбоку, погладила ее морду. Дала кусочек припасенного хлеба. Черная покосилась, фыркнула, но хлеб взяла. Добрыня помог Алене забраться в седло.

— Ты держись крепче, Аленушка, — принялся наставлять ее Илья. — Я лошадку твою за узду возьму, никуда она и не денется. С нашими конями в скок ударится.

Выехали за частокол. Добрыня запер ворота, калитку, вскочил на коня. Богатыри еще раз проверили, все ли взяли с собой: копья, луки со стрелами, щиты, булавы и шеломы. Алена запихала свое лукошко в одну из притороченных к луке седла кожаных сумок.

— Ну, держись, — и Илья легонько ударил своего косматого коня пятками в бока. Лошади дружно рванули с места вскачь, вдоль моря, по пляжу. В глазах замельтешили песок, вода, деревья.

Добрыня с Ильей с двух сторон, оценивающе оглядели мчащуюся между ними Черную с Аленой. Переглянулись.

— Держись, Аленушка! — и одновременно хлестнули своих лошадей. Илья умудрился одновременно хлестануть ногайкой и Черную и своего Чубатого.

У Алены захватило дух. Начался Богатырский Скок. Тот самый, про который сказано в былинах:

Одновременно оттолкнувшись от земли, лошади взмыли над берегом и полетели вдоль полосы прибоя по пологой дуге. Достигнув земли, снова оттолкнулись и взмыли уже по-над лесом, перелетев его в узком месте за один скок. Выше леса стоячего, ниже облака ходячего. Потом был еще один скок, и еще. Они летели со скоростью ветра над широким, тянущимся до горизонта полем и вкрапленными в него тут и там лесами и перелесками.

Сперва Алена зажмурилась и прикусила губу, чтобы не закричать от страха. Но потом пообвыклась. Смотрела то на богатырей, то на мелькающие под конскими ногами луга и поля, синие ленты рек и речушек. По ощущениям это было похоже на качели, и, одновременно, на полет на самолете.

Проскакав некоторое время над лесами и перелесками, они помчались над степью. Дорогу на стольный Киев-град указывала тонкая нить шляха. Впрочем, вскоре эта нить оказалась перерезана самым неожиданным образом. Шлях был перепахан, как и все огромное пространство степи внизу. Откуда-то издалека, из-за горизонта, до них донеслась протяжная песня:

— По-оле… Русское по-о-оле!..

— Опять! — скрипнул зубами Добрыня.

— Нехорошо, — поскреб бороду Илья. — Где-то тут должна дорожка поворачивать. Только где, теперь уже неведомо.

— А вот догоним его и спросим, — резанул рукой воздух Добрыня. — Наделал дел, пусть теперь исправляет. А то ишь, разошелся… И ведь каждую весну так!

Богатыри повернули коней туда, откуда неслась протяжная песня. Через несколько прыжков в ушах уже свербило от залихватского подвывания. Вдали показался широкоплечий детина в лаптях и белой холщовой рубахе. Он шел следом за плугом, который тащила соловая лошадка.

Подняв облако пыли, богатыри и Алена приземлились у него на пути. Пахарь прервал песню, остановился и стал их с интересом разглядывать.

— Исполать тебе, Микула Селянинович, — поклонился ему Илья, не слезая с коня.

— И вам исполать, добры молодцы, — пахарь сощурился, протер глаза и опять поклонился. — Исполать и тебе, молодая поляница. По добру ли приехали? Расскажите мне, что в честном мире делается, да скажите, не захворал ли Алеша, поповский сын?..

От напевной речи Микулы снова засвербило в ушах.

— Где дорога на Киев? — прервал его Добрыня.

— Чаво? — переспросил Микула, сбитый с ритма.

— Чаво-чаво… Соху свою разворачивай! — вскипел Илья: — Киев где? Почто дорогу перепахал, окаянный? Иль тебе заняться нечем более?

— Дык… Илюшенька. Я дороги и в глаза не видывал. Пашу себе и пашу. Песенки пою, — Микула недоуменно огляделся. — Оралом поскрипываю, корешки да камушки с пашенки выкидываю.

— А дорога? — недобро сощурился Добрыня. — Где дорога на Киев? Ты погляди — одна сплошная пашня, куда глаз не кинь! До тебя от того края пашни целый день обычного ходу. Если б мы не богатырским скоком скакали, так вообще бы тебя не догнали. А о простых людишках ты подумал? О каликах перехожих, о купцах да странниках? Шел здесь шлях, дорожка в стольный Киев-град. Обозами наезженная, конями протоптанная.

— Да не было дороги! — вскинулся Микула. — Разве что того-этого… — он виновато потупился. — Ну, какие-нито тропочки звериные… А Киевский шлях, кто ж его не знает… Там он, — Микула неопределенно махнул рукой куда-то на запад. — Я ить и пашу-то завсегда от леса, и до самого что ни есть киевского…

— Перепахал ты его, к такой-сякой ягой ядреной бабушке, — устало вздохнул Илья.

— Угу, — кивнул Добрыня. — Мы сверху прекрасно видели. Что ж ты, брат, такой невнимательный? Как теперь добрым людям от Черного моря в стольный Киев попасть, если даже мы подзапутались?

Микула поскреб задумчиво бороду.

— Ну дык, что ж теперь поделаешь? Что распахано, обратно не заровнять… На другой раз буду повнимательней.

— Ты, Микула, сейчас исправляй давай, — не отставал Илья.

— Да я бы рад, — расплылся Микула в улыбке, — но как исправить-та?

— А ты вот нас до Киева проводи, — улыбнулся в ответ Добрыня. — Сам, чай, давно в стольном городе не был.

— И то дело, — кивнул Микула. — Проедусь с вами до Киева, — он мечтательно улыбнулся. — Лишь метнусь на минуточку до дому, да одену одежку поприличнее, — оратай уже распрягал свою соловую кобылку.

— А про простых людей вы что, забыли? — вмешалась Алена.

— Это как так забыли? — удивленно посмотрел на нее Микула.

— Дороги-то нет, — пояснила она. — Нас ты проводишь, а все другие заблудятся. Хоть бы указатель какой повесили: «Киев, мол, там».

— Эх, до чего разумна красна девица! — Микула почесал бородку, ухмыльнулся. — Это мне недолго, так и сделаю! Подождите-ка меня тут две минуточки, — он вскочил на кобылку, ударил ее пятками в бока, и моментально исчез из виду.

— Да… Вот это лошадь, — мечтательно поглядел вслед Добрыня. — С места, без разгону, в богатырский скок ушла. Не то что мой Бурка или твой Чубатый.

— Ну, ты на своего Бурку напраслину не возводи. Помнится, дал ты ему раз плеточкой промеж задних ног, так он тоже с места, без разгона, в богатырский скок пошел.

— Угу, — скривился Добрыня. — Весь день потом скакал, остановиться не мог. Коли тебе, Ильюшенька, промеж ног плетью заехать, тоже, небось, с места в богатырский скок пойдешь.

Представив себе эту картину, Алена чуть от смеха не свалилась на земля. Илья, обиженно посмотрев на них, уже собрался сказать что-то в ответ, но тут с неба раздался свист и на пашню обрушился Микула Селянинович на своей соловой кобыле. Когда пыль развеялась, богатыри завистливо зацокали.

— Эка шляпа белая, пуховая, — покачал головой Добрыня.

— Микула расплылся в довольной улыбке. Давешний пахарь был почти неузнаваем: зеленые сафьяновые сапожки с модным высоким каблуком и закрученным кверху носком, черного бархата кафтан, вышитый серебряной нитью. Расчесанные русые кудри рассыпались из-под шляпы на черный воротник.

«А я то все думала, что же такое эта пуховая шляпа из былин? — подумала Алена. — Оказывается это такая фетровая шляпа с отворотами».

— Так пойдет? — Микула показал Алене на скорую руку прибитую к длинному колу доск с намалеванным кулаком и надписью: «Киев там».

— Угу, — Алена кивнула.

— Ну так я мигом, — и он снова, ударив свою кобылку пятками в бока, исчез за горизонтом.

— По последней Киевской моде обрядился, — вздохнул Добрыня. — Дюк Степанович, небось, и тот от зависти удавится.

Через пару минут Микула снова со свистом рухнул с небес на пашню.

— Ну все, готово. Поехали. Провожу вас до стольного Киева.

Но даже богатырским скоком дорога до Киева была неблизкая. Микула попридержал прыть своей лошадки, и скакал с богатырями стремя в стремя. Его так и тянуло на светский разговор:

— Вот недавно был я в городе, в городе-то славном во Ореховце. Закупил там соли пару сот пудов, — напевно гудел Микула. — Мужички-та все в том городе разбойнички…

— Отчего это, Микулушка, разбойнички? Нешто кто-то тебя там приобидеть смел? — встрепенулся Илья.

— А вот слушай-ка ты дальше, Ильюшенька… Как купил я соли в городе все триста пуд, окружили мужички мою тележечку. Стали у меня они грошей просить.

— Отчего ж не дать-то? Дело доброе, — улыбнулся Илья.

— Дык и я о том подумал, Ильюшенька… Я им стал-то ведь гроши делить. А грошей то мало становится, мужичков-то ведь да больше становится. Потом стал-то я их ведь отталкивать. Стал отталкивать, да кулаком грозить. Положил тут я их ведь до тысячи, — Микула разошелся не на шутку. Рассказывая он уже грозно размахивал руками. — Кто стоймя стоял, тот сидьмя сидит, кто сидьмя сидел, тот лежмя лежит…

— Ну а кто лежмя лежал? Те как? — Добрыня ехидно ухмыльнулся.

— Дак ить… — запнулся Микула. — Да что ты, в самом деле! Я ж не злодей какой-нибудь. Пусть и дальше валяются.

— Да уж, сочинять горазд ты, Микулушка, — подытожил Добрыня.

Микула нахмурился.

— А ты съезди, не сочти за труд, в Ореховец. Коли будут там с какого хошь прохожего, хоть бы с сильного, а хоть бы и со слабого, хоть бы с бедного, а хоть бы и с богатого, не давать проходу, гроши спрашивать… Коль увидишь ты такое в Ореховце, так отдам тебе за то я своего коня.

Добрыня прикусил губу. Илья грустно вздохнул:

— Что же, братцы, вы снова заспорили? Разве кто в тебе, Микула сомневается? А ты Добрыня, хоть и умный, а совсем дурак. Стыдно. Тоже мне, нашел, кого подначивать.

Пару минут богатыри хмуро молчали. Впрочем, долго так продолжаться не могло. Добрыня начал рассказывать Микуле, как он поймал лешака. Потом они с Микулой и Ильей вспоминали, как весело гуляли на богатырской заставе пару недель назад. Кончился этот разговор взаимными приглашением заехать в гости. И вдруг Микулу словно током ударило.

— Стойте! — он натянул поводья своей лошадки. Спутники последовали его примеру и вся кавалькада, опустившись на широкое поле, остановилась. — Я ведь снова забыл ее убрать! Ох, оставил снова сошку во бороздочке. Не для-ради прохожего проезжего! — Микула заломил руки. — Как бы сошку из земельки повывернуть, из омешков бы земельку повытряхнуть, да бросить сошку за ракитов куст…

— Да мы знаем эту шутку, Микулушка. Уж ты, право, нашел, кого разыгрывать, — усмехнулся Илья.

— Да сопрут ведь соху. Полна Русь проходимцев да жуликов.

— Ну снова-здорова! — всплеснул руками Добрыня. — Да ее кроме тебя из землицы никто не вывернет. Помниться, даже Вольга со всей дружиной не смог.

— Не скажи, Добрыня. Ой, не скажи, — покачал головой Микула Селянинович. — Повсюду воры да разбойнички. Вот к примеру, помнишь ты мою суму переметную? Уж на что она тяжела была. Только я один мог ее носить… — Микула скорбно замолчал.

— Ну, помню. Что дальше-то? — не понял Добрыня.

— Что, что… — проворчал Микула. — Сперли.

— Не может быть! — охнул Илья.

— Я сперва тоже не верил. Ну кому нужна котомка-то? Неподъемная, на вид невзрачная… Потерял, думал. Две недели искал. Нету нигде… Вор на воре! Куда податься простому крестьянину? Надо вернуться. Если вам мою сошку вынуть кишка тонка, то что ж, — пахарь вздохнул, — тогда я сам…

— Да не возьмет ее никто, — замахал руками Добрыня. — Возвращаться назад, какой крюк давать! И котомка твоя, точно, не украдена. Сам небось ее по пьяни где-нибудь забыл.

— Как по пьяни?! Окстись, Добрынюшка! — вскинулся Микула. — Да никто меня вовек перепить не мог!

— И в гостях у нас ты также говаривал, — коварно улыбнулся Добрыня.

— Ну да, — кивнул Микула. — Говаривал.

— А Добрыня и тогда тебя подначивал, — вспомнил Илья. — И побились вы об велик заклад. Кто кого перепьет, вы поспорили, — припомнив подробности, Илья схватился за голову. — А скатерка-то у нас ведь самобранная. Богатырь все пьет — не напивается. Зелено вино все не кончается.

— Да чего вы тут напраслину городите. Нешто мог я напиться до беспамятства?

— Так ответь мне, Микула Селянинович, кто из нас тогда заклад великий выиграл? — торжество зазвенело в голосе Добрыни.

Микула замолк. Напряженно задумался. Алене даже стало его жалко.

— Не помню, — оратай выглядел совершенно растеряно.

Добрыня уже торжествующе расправил плечи, но поймал суровый взгляд Ильи. Задумался. И тоже помрачнел лицом.

— Ведь и я того не помню, Микулушка.

— Охо-хо, ребятки, горе горькое — богатырь, пианый до беспамятства, — укоризненно потряс бородой Илья. — А сума твоя переметная и правда, либо у нас в дому, либо где в лесу Заповедном валяется. Как бы вор-злодей какой ни тужился, все равно она с места не сворохнется. Как и та твоя соха неподъемная. Так что дальше, Микулушка, поехали.

* * *

Они снова устремились в путь богатырским скоком, но не прошло и дюжины прыжков, как Илья натянул поводья. На пути у них, в чистом поле стоял черный шатер. А вокруг шатра бегал, громогласно ругаясь и размахивая руками, здоровенный усатый детина.

— Исполать тебе, добрый молодец, — произнес Илья, когда пыль вокруг остановившейся почти у самого шатра кавалькады рассеялась.

— Исполать и вам… — черноусый подозрительно окинул их взглядом, — люди добрые. Вы откуда? Чего вам надобно?

Богатыри удивленно переглянулись.

— «Вы откуда, чего вам надобно…» — ворчливо передразнил его Добрыня. — Вроде русский человек, вроде плечи, да ухватка богатырская. Что ж гостей-то не приветишь, не поклонишься? Не учен ли ты учтивости да вежеству? Али вовсе басурманский сын?

— Ты постой, Добрынюшка, свирепствовать, — прервал его Илья. — Это ж мой названый брат! Храбрый богатырь Дунай Иванович. Ведь двенадцать лет мы с ним не виделись. Похудел-то как, болезный, весь спал с лица. Может, с ним какое горе приключилося? Да от горя черны очи помутилися? Расскажи нам, что случилось, добрый молодец? Что с тобою за обида, что за горюшко? Отчего по полю бегаешь, ругаешься?

— Уж ты мой названый брат, да Илья Муромец! Я служил у короля ведь ляховкицкого, я служил у короля ровно двенадцать лет: еще три года служил ведь я в придверниках, еще три года служил я в предворотниках, еще три года служил я в портомойниках, еще три года служил я в приключннках. И подарил мне король ведь черной шатер, и подарил мне король бочку с зеленым вином, и подарил мне король чарочку позолочену, подарил он мне еще дубовый столб, и в столбу колечко позолочено.

«Эх, такой здоровый шкаф, да в портомойниках, — удивилась Алена. — Тут уж точно, похудеешь, да спадешь с лица… Тьфу ты! Заразилась былинным слогом. Пообщаешься с этими богатырями…»

— Так теперь ты, брат, со службы направляешься? Что ж с тобой за горе приключилося? — продолжал расспрашивать Илья.

— В чистом поле я гулял, да охотился. А приехав к шатру, опечалился. Подарил король мне бочку — тридцать три ведра. Тридцать три ведра да зелена вина… — Алена отчетливо услышала, как все три богатыря громко сглотнули. — И вина-то ведь было малость отпито. Малость отпито, да чуть пригублено…

Лицо Микулы Селяниновича словно окаменело. Его пронзила страшная догадка.

— Неужто сперли? — прошептал он чуть слышно.

— Тридцать три раза я обошел шатер. Все высматривал, да все выглядывал. Бочки нет нигде, как растворилася. Знать какой-то злодей, басурманский сын, — заскрежетал Дунай зубами, — умыкнул, да уволок ее полнехоньку!

— Так скочи ты поскорей на коня быстрого! — взвыл Микула Селянинович.

— Да выхватывай скорее саблю острую! — подхватил Добрыня Никитич.

— Уж порвем-то мы в клочья гада гнусного! — завращал глазами Илья Муромец. — Чтоб не смел украсть добра-то богатырского!

— Да я сам бы рад догнать того охальника. Да копьем колоть, да конем топтать! — сжал кулаки Дунай. — Только нету даже и следочка малого. Словно бочечка сквозь землю провалилася. Или словно кто унес ее по небушку.

Лица богатырей помрачнели. Скорбное молчание повисло на целую минуту.

«Как на похоронах» — подумалось Алене.

— А пожалуй, я, братцы, знаю-ведаю, кто бы эдак мог стащить нашу бочечку, — нарушил, наконец, тишину Добрыня.

— Кто?! — хором спросили остальные.

— Да не смотрите вы так, — вздрогнул Добрыня. — Я говорю «мог стащить». Это совсем не то же самое, что «стащил».

— Кто?!!

У Алены мурашки побежали по коже: «Вот так и начинаются войны.»

— Ее мог бы утащить Черномор. Он же летающий. Да и замечен уже он был в воровстве. В позапрошлом году уволок племянницу Владимира Красна Солнышка, Людмилу.

— А ведь верно, — Дунай недобро сощурился. — Сперва по мелочам. Потом девок стал красть. А теперь и до бочек дошел… Ну, Черномор, я тебе припомню!

— Да один ты что ли, Дунаюшко? — вскипел Микула. — Да ить он нам всем в душу плюнул! Да за это мы…

«А не та ли это бочка зелена вина, которую Черномор приносил на богатырскую заставу?» — осенило вдруг Алену. И она хотела поделиться своей догадкой, но, глянув на лицо Добрыни, смолчала.

Добрыня, еще секунду назад кипевший праведным гневом, замер, словно пораженный страшной догадкой. Он рукавом вытер пот со лба и пошел на попятную:

— Да постойте вы, ребятушки! Я ж просто так сказал. Предположительно. Может Черномор и вовсе не при чем?

— Как же! — заворчал Микула. — Сегодня он бочку с вином, а завтра, глядишь, и сошку мою вытащит.

— Да мало ли у нас летающих? — вопросил Добрыня. — Кто видал здесь Черномора этого?

— Нечего впустую разговаривать, — сказал, как отрезал, Илья. — Род спаси нас от суда неправого. Кто да как ту бочку крал, мы не видели. Только если про охальника дознаемся… Будь он хоть Кощей, хоть Змей Горынович — не сносить тогда ему головушки.

Глава 4

К стольному Киеву они подъехали уже впятером. Город был особенно красив с высоты птичьего полета: выглядел как игрушечный, и в то же время, поражал своими размерами. Он раскинулся за белокаменными стенами на холмах, прямо над полноводной рекой, окруженный заливными лугами, распаханными полями и густой россыпью деревень.

Богатыри остановились у самых белокаменных стен. Мимо, по плотно утоптанной дороге ручейком тянулся людской поток: пешие и конные, с телегами или просто с переметной сумой на плечах. Два стражника в воротах придирчиво оглядывали входящих, с некоторых требуя денег.

— Ежели осталось все по-прежнему, — Микула почесал живот над поясной калитой, — пеших пропускают беспошлинно. А берут с телеги по копеечке. С конного берут да полкопеечки.

Добрыня взглянул на Илью. Ни у того ни у другого кошелей на поясе не было. Глянув на гордо улыбающегося Микулу, Добрыня поморщился и сказал:

— Ой, не гоже ехать добрым молодцам, въезжать в город, как обозникам — воротами. Ну как мы, Илюша, по-старинному, прыгнем через башню наугольную?

— Отчего не прыгнуть, дело доброе, — кивнул Илья. Но тут же нахмурился. — Только князь Владимир изругается.

— Он на то и князь, чтоб гневаться, — возразил Добрыня. — Не за нас боится, дело ясное. За свою он крепость опасается. Только зря, мы к башне не притронемся. Пролетим высоко, как по-старому.

— Верно. Что ж мы, ради княжьей воли-прихоти, бросим все повадки богатырские? — подытожил Илья. Они с Добрыней, развернув коней, поехали к высокому холму, с которого, видимо, и собирались прыгать через самую высокую, угловую башню стены стольного города.

Следом за ними развернул коня и Дунай Иванович. Его конь был нагружен тем имуществом, что осталось после утраты бочки — скатанным в огромный тюк бархатным шатром да деревянным столбом с колечком позолоченным. Позолоченный ковш торчал из седельной сумки, распухшей от набитого в нее, заработанного на долгой службе добра.

«Все свое ношу с собой, — подумалось Алене. — Как же он еще и бочку волок?»

Оглянувшись на Дуная, Илья озабоченно покачал головой.

— Ведь твоя лошадка чай груженая. Что, коли у ней не хватит силушки? Ты ж тогда о башенку размажешься.

Лицо Дуная пошло красными пятнами:

— Коли в том повадка богатырская, прыгну через башню наугольную. Ты мне в том, Ильюша, не указывай! А хоть и размажусь, то моя беда.

— Только князя гневить, да людей пугать, разве ж то повадка богатырская? Дурь одна, да лихость молодецкая, — проворчал Микула. — Коли с вами денег не случилося, я б за вас за всех заплатил за вход. Нешто пожалею две-то денежки?

Но богатыри даже не оглянулись. Добрыня уже погнал коня вскачь и у самой вершины холма, хлестнув его плеткой, взлетел по крутой дуге над башней. Илья что-то еще говорил Дунаю, но тот в ответ лишь мотал головой. Илья раздраженно махнул рукой, развернул коня и погнал его на вершину холма. Взвился по крутой дуге, но прошел чуть пониже Добрыни, едва не коснувшись медного флажка-флюгера на маковке тесовой башенной крыши.

Дунай, взяв особенно длинный разгон, взмыл с вершины холма по еще более пологой дуге. К счастью, конь оказался умнее хозяина, в последний момент свернув в сторону от башни. Но даже так, он едва сумел перемахнуть через стену.

— Ну, слава богу, все целы, — вздохнул Микула. — Поехали и мы, Аленушка. Воротами оно как-то спокойнее. И ни на кого, опять же, сверху не сверзишься. Добрыня с Ильей аккурат попадут на лобный холм, что над торговой площадью перед княжьим теремом. Там безлюдно обычно. Ежели, конечно, никого не порют за провинность, или не читает бирюч какой-нибудь княжий указ. Но это все дело нечастое. А вот Дунаюшко промахнулся. На город, эдак с неба сверзившись, можно и крышу в дому проломить, и переломать ноги коню.

Микула отдал стражнику маленькую, с ноготь величиной, серебряную копеечку за двух всадников и они с Аленой въехали в стольный Киев-град. Большая улица, начинавшаяся у ворот, вела на торговую площадь. На лобном холме стоял бирюч в красном кафтане. Он держал в руках шест с насаженной на него шапкой и, жалобно подвывая, читал какое-то княжеское повеление. Слов, за дальностью, слышно не было. Сам лобный холм и площадь вокруг него были совершенно пусты, несмотря на общее базарное многолюдство. Бирюч, не прерывая своей речи, то и дело вжимал голову в плечи и опасливо косится на маковку наугольной башни.

С дальнего края торговой площади, перекрывая базарный гомон,доносились возмущенные крики и ругань. Алена уловила знакомый голос. «Гнилая крыша» и «Сами виноваты» — вот, пожалуй, и все печатные слова, какие ей удалось разобрать. Понимающе переглянувшись, Алена с Микулой направились к княжьим хоромам.

Изукрашенный резьбой терем стоял на высокой белокаменной подклети. Дюжина крупных, норовистых, богато оседланных коней стояла у коновязи. Двое служек подбежали к спешившимся Микуле и Алене, чтобы взять их лошадей под узцы, но черная и соловая кобылки так сурово покосились на них, что слуг как ветром сдуло. Столь же резво конюхи отскочили и от коня въехавшего следом Дуная. Лошадь появившегося на дворе позже дородного боярина слуги учтиво взяли под узцы и увели в княжескую конюшню.

— Это что же, — удивилась Алена, — одних коней на конюшне кормят, а к другим и подойти боятся?

— Так то кони не простые — богатырские. К нашим коникам чужие не подступятся.

Богатырские кони, тем временем, подозрительно косились на снующих по княжьему двору слуг и перефыркивались между собой. Им явно было о чем поговорить.

— Что же ты, Дунай, от друзей отстал? Вместе ж прыгали чрез башню наугольную? — ехидно спросил Микула у подошедшего богатыря.

— Да на рынок заскочить решил. Там людишки все злыдни да бездельники. Конь махнул хвостом, лавка рухнула. А они ко мне, мол, серебром плати! За обиду стало спорить мне с базарными. Дал им денег горсть, пусть подавятся, — нашелся с ответом Дунай.

Они и вошли в просторную гридницу, в которой, видимо, с обеда, а, может, и с самого утра шел пир. Догадливые чашники моментально поставили для гостей новые приборы, поместив их рядом с Ильей и Добрыней. Те уже успели выпить по немалой штрафной бадье.

Столы весело гудели. Откуда-то из дальнего угла лилась неспешная песнь Баяна, но его никто не слушал. Князь Владимир восседал на высоком, украшенном каменьями троне во главе центрального стола. Аккуратная русая бородка, локоны до плеч, благородные, словно точеные черты лица — хоть икону пиши. Величественно расправив плечи, он смотрел поверх голов пьющих и закусывающих гостей. Скука, перерастающая в тоску, затаилась в голубых глазах Красна Солнышка.

Одесную князя стоял отрок с полным вина золотым кубком, а ощую — другой отрок с серебряным подносом, полным спелой черешни. Время от времени, отвлекшись от скорбных мыслей, князь съедал ягоду и пулял косточкой в одного из сидящих рядом ближних бояр, совершенно уже упившихся и блаженно расслабленных. Когда уязвленный боярин выходил из дремы и начинал махать рукой, словно отгоняя мух, князь кисло улыбался.

«И я гляжу на это дело в древнерусской тоске, — вспомнила Алена строчки из песни. — Как же ему, должно быть, тошно. Судя по былинам, эти орлы пьют у него в палатах изо дня в день. Надоели, небось, до смерти. И выгнать нельзя. Надо поддерживать имидж ласкового князя».

— Так о чем в том указе княжьем сказано, ты поведай нам, Василий Казимирович, — расспрашивал тем временем Добрыня рыжеусого, широкоплечего парня, видимо тоже богатыря и своего давнего знакомца.

— Да неужто вы, братцы, и не слышали? И бирюч о том кричал на площади, да и князь уже сам приговаривал. Как медведи живете в своей глуши, хоть почаще заезжали б в стольный Киев-град.

— Да уж мы, когда в Киев-то прибыли, через башню как скакали наугольную, так я помню, бирюч кричал на площади. Да «караул» кричал, а не князёв указ. Больно рядом с ним мы сверху падали. А указ-то мы княжий не слышали.

По столам покатился дружный смех. Те, кто не расслышал шутки, переспрашивали, и тоже начинали заливисто смеяться.

— Ай примите от меня, от князя, чарочки, вы, Добрыня, Илья да Дунаюшко. Зелена вина, вина заморского, — голос князя грянул, словно гром, с другого конца гридницы. Расторопные слуги уже несли три больших, наполненных вином, золотых ковша. — Да хочу я с вами выпить за здоровьице. За здоровьице ваше драгоценное. У меня-то слава богу слух достаточный. Никогда-то на него не жалуюсь. Так испьем, чтоб у вас тоже слух поправился, да ума бы еще малость поприбавилось.

Шум в зале затих. Даже Боян перестал бренчать на гуслях. Все с интересом уставились на вставющих богатырей.

— Говорил я тебе, князь будет гневаться, — вполголоса пробурчал красный, как рак, Илья Добрыне.

— Что же, нам бросать повадку богатырскую? — буркнул Добрыня. — Ничего, у нас добрый князь, отходчивый. Посерчает малясь, да охолонится.

Отвесив поклон, богатыри приняли чаши, и Добрыня ответно произнес:

— Пьем и мы за здоровье богатырское. Чтоб ума и слуха было нам достаточно, от врагов бы защищать Россию-матушку, да прекрасный город Стольно-Киевский, да тебя, наш ласковый Владимир-князь, — и все трое одним духом выпили поднесенные им ковши.

Гроза миновала, и дальше пир пошел своим чередом. Богатыри рассказывали друг другу о недавних приключениях, интересовались столичными новостями. Самой главной новостью было похищение Людмилы — младшей дочери князя Владимира. Собственно, два года назад ее уже похищал Черномор. Добывать княжну из неволи вызвались тогда местные бояре Фарлаф и Ратмир, да какой-то богатырь из степей — Руслан. После долгих мытарств Руслану удалось вызволить Людмилу, но до свадьбы у них дело не дошло. Познакомившись поближе со стервозным характером юной княжны Руслан сбежал обратно в степь. А Людмила так и осталась жить при папочке, дожидаясь другого жениха. И вот, на днях снова пропала. Князь почему-то пребывал в уверенности, что Людмилу украл именно Черномор и подыскивал новых героев, которые бы отправились ее вызволять. Собственно, последний княжеский указ обещал большую награду, руку и сердце Людмилы и чуть ли не полкняжества в придачу тому, кто ее освободит.

— А чего это… ик, Дунаюшка не ест, не пьет? — осведомился весьма пьяный Дюк Степанович, присоединяясь к компании богатырей. Он уселся рядом с Дунаем и обнял его за плечи. — Помнишь, брат, гуляли мы в прошлом году, при дворе у короля, у Ляховицкого? Ведь слугой служил, индо весел был. Отчего же теперь, брат, печалишься?

— Я скажу, отчего он печалится, — вмешался Микула. — Оттого что Черномором обиженный.

— Черномором? Да как же так случилося? Что же это Черномор опять свирепствует? — Дюк выжидающе уставился на Дуная.

— Я служил у короля ведь ляховкицкого, я служил у короля ровно двенадцать лет… — начал свой рассказ Дунай.

«О, боже! Опять он жалуется. Да что же это за богатырь такой?» — чтобы отвлечься, Алена отхлебнула пива из поданного ей серебряного кубка и надкусила медовый пряник.

— … еще три года служил я в портомойниках, еще три года служил я в приключниках. И подарил мне король ведь черной шатер…

«Вообще-то здесь хорошо. Интересно. Вот только Добрыня с Ильей сейчас попьют вина, да и вспомнят, что приехали в Киев, чтобы женится на мне. Случилось бы что-нибудь эдакое, чтоб стало им не до того».

— … и вина-то ведь было малость отпито. Малость отпито, да чуть пригублено… Последние слова Дуная сопровождались дружным возмущенным стоном.

— Ну Черномор, ну гнида!

— Вот ведь охальник!

— Злодей…

— Удавил бы своими руками!

— Своими руками, говорите? — появившийся откуда ни возьмись князь Владимир оглядел богатырей. — Кто это у нас тут Черномором обиженный?

Воцарилось молчание. Взгляды устремились на Дуная, обильными возлияниями возместившего уже утрату своей бочки. С трудом поднявшись, Дунай оперся о стол кулаком, чтобы не шататься, и отвесил князю поясной поклон.

— Уж ты князь Владимир стольно-киевский! Изобидел меня Черномор-колдун. Я служил у короля ведь ляховкицкого, я служил у короля ровно двенадцать лет…

— Слышал уже, — сморщившись, как от зубной боли, торопливо перебил его князь. И, подойдя к богатырю вплотную, по-отечески положил ему руку на плечо. — Ай же ты, Дунаюшка Иванович! Возьми ты у меня силы сорок тысячей, возьми казны десять тысячей, поезжай во тую землю, в Черноморову, забери мою любимую доченьку. Буде в честь ее Черномор не даст, забери тогда ее силушкой!

Дунай затравленно оглянулся и, кажется, совсем протрезвел, представив себе, как сорок тысяч княжьих людей по дороге проедают десять тысяч княжьей казны а потом разбегаются при виде колдовским образом летающего Черномора.

— Солнышко ты Владимир стольно-киевский! — запричитал Дунай. — Ой не надо мне силы сорок тысячей, мне не надо казны десять тысячей! Дай-ка ты мне любимых товарищей, Илью Муромца да Добрыню Никитича, — взгляд Дуная при этом устремился на двоих богатырей, словно бы умоляя — «не выдайте».

Князь Владимир, окинув взглядом свою притихшую рать, скорбно хмыкнул, видимо сожалея, что теперь не получится услать их всех на месяц-другой с глаз долой. Потом перевел взгляд на Илью и Добрыню, понимающе усмехнулся и развел руками.

— Ай же вы, Илюша да Добрынюшка! Пожалуйте к Дунаю во товарищи.

Илья, пожав плечами, отер с усов пивную пену и молча поднялся из-за стола. Добрыня нарочито низко поклонился князю и Дунаю.

— Ой спасибо тебе, князь да Стольно-кивеский, и тебе Дунаюшко Иванович, за почет, за ласку, за доверие, — саркастически усмехаясь, нараспев проговорил он. — Нешто мы с Ильей теперь откажемся?

Прямо из-за столов Илья, Добрыня и Дунай двинулись на двор. Следом за ними устремился князь и весь пировавший в гриднице люд, который еще мог стоять на ногах.

«Ну вот, опять куда-то ехать. Кого-то спасать… Меня, конечно, ни о чем не спросили», — вздохнула Алена и пошла следом за богатырями. На крыльце она немного замешкалась в образовавшейся толчее, и вдруг увидела трех богатырей, одного за другим вскачь летящих к лобному холму на торговой площади.

— Стоять! Куда?! — спохватился князь Владимир.

Но Добрыня уже хлестнул своего Бурку, и тот, взвившись с места, перемахнул наугольную башенку крепостной стены. Следом взлетел Чубатый. Последним скакнул Дунай на своей все также перегруженной сверх всякой меры лошадке. Предусмотрительно взяв чуть правее, он пролетел мимо башни в локте от белокаменной стены. Не успевший отдохнуть конь зацепил копытом за верхнюю кромку и обрушил вниз один из крепостных зубцов.

— Да что ж это! К растакой ягой ядреной бабушке! Когда-нибудь сроют этот холм?! — затряс кулаками Владимир. — Кто у нас отвечает за благоустройство в черте города?

Не найдя среди окружающих его подобострастно улыбающихся боярских рож отвечающего за благоустройство (тот поспешил пригнуться, прячась за спинами товарищей), князь махнул рукой и направился обратно в хоромы.

— Видали добрых молодцов сядучись, не видали добрых молодцов едучись, — прокряхтел кто-то в толпе. — Эх, молодость, молодость.

«А как же я? Куда же они без меня?.. Неужели забыли?! — заметалась Алена. — Ну конечно, первым делом, первым делом самолеты. Ну а девушки? А девушки потом».

Микула попытался утешить ее:

— Ну да что ты убиваешься, Аленушка? В том походе тебе делать нечего. К Черномору дорога, знамо, долгая. До заморского того до Ново-города. Ну да кони у них шибко быстрые. Ты здесь месяц-другой пообвыкнешься, а они к тому времени управятся, — он блаженно улыбнулся, и подсунул Алене ковш с какой-то пенной жидкостью. — Выпей лучше медку, да скушай пряничек.

— Целый месяц тут сидеть? — засомневалась Алена. — Может, лучше обратно на заставу богатырскую поехать?

— А и на заставу езжай. А я провожу тебя завтра утречком, — убедившсь, что Алена сделала большой глоток из подсунутого ковша и впилась зубами в пряник, Микула вернулся к прерванной беседе с соседом:

— Я как ржи-то напашу, да в скирды сложу, я во скирды сложу, да домой выволочу, домой выволочу, да дома вымолочу, а я пива наварю…

«Да что ж это такое? — со все возрастающей обидой думала Алена. — Добрыня-то как вздыхал. Я уж поверила, что он в меня влюбился. Илья тоже хорош! Бросили меня, даже слова не сказали. Как вернутся — убью! Только бы они все живые вернулись».

— О! Будь здоров… ик, Микула Селянинович! — прилагая усилия, чтобы поддерживать себя в вертикальном положении к ним приблизился, сияя бессмысленной голливудской улыбкой, богатырь.

— Будь здоров и ты, Дюк Степанович, хотя мы с тобой уже здоровались, — кивнул ему Микула.

— Что за отрок с тобой, коса русая?.. Как зовут тебя, красна девица? — Дюк Степанович сверкнул глазами и, то ли из-за врожденной галантности, то ли из-за полной уже невозможности держаться на ногах, припал у ног Алены ног на одно колено и схватил ее за руку.

— Да чтоб вы все треснули! — Алена в сердцах стукнула своей корзинкой по голове приставучего хама. Раздался легкий хлопок, и еле слышно запахло озоном.

Дюк Степанович ошеломленно захлопал глазами. Осмотрелся вокруг удивленно-трезвым взглядом, испуганно пробормотал:

— Пардон муа, — вскочил и бросился из гридницы прочь.

«Как это он так быстро протрезвел? — удивилась Алена. — Ай да корзиночка у меня, уж не из-за шишек ли она стала волшебной?»

— Поле! Русское По-о-оле!!! — взревели вдруг с другого боку. От самозабвенного пения захмелевшего Микулы задрожали окна терема.

— Да вы что, сговорились?! — и Алена с размаху заехала Микуле корзинкой по голове.

Рулада прервалась на полуслове. Микула удивленно огляделся вокруг.

— И правда. Чего это я распелся? Чай не в поле пашу.

За спиной Алены вдруг возник князь Владимир Красно Солнышко.

— Что это у тебя, девица, за корзиночка? Дай-ка я погляжу.

Алена не посмела ему возразить, тем более, что унизанные перстнями пальцы князя уже вцепились в ручку, а голубой, мутноватый от излишней дозы хмельного взгляд впился в хитросплетение ивовых лоз.

— И простая, поди-ж ты, корзиночка. На Руси ведь таких пруд-пруди. Нешто мне все то с хмелю пригрезилось?..

Князя повело в сторону. Переступив ногами, он зло сжал губы, приосанился и со всего маху огрел себя корзинкой по голове. Снова чуть пахнуло озоном. Обведя гридницу прояснившимся взглядом, Владимир повел плечами. Не доверяя своим чувствам, покрутил головой. И лицо его вдруг озарила по-детски задорная улыбка.

— Что ты хочешь за корзинку, красна девица? Говори, не бойся. Все, что спросишь, дам.

— А уж дай-ка князь ты справу мне дорожную, да кафтан, да плеть, да лук со стрелами, да припас еды, да серебра кошель, ведь хочу я в путь-дорожку отправиться, — выпалила Алена, удивляясь сама себе.

«А и вправду, чего мне сиднем сидеть в княжьем тереме столько времени — я так с тоски помру. А они там без меня пропадут. Обманет их Черномор, или еще какая беда приключится. Они ж, как дети малые».

Князь Владимир кивнул, и со злорадной ухмылкой двинулся вдоль скамей, высматривая кого-то среди пирующих. Углядев благостно улыбающегося, совершенно потерявшего связь с реальностью ключника, князь, словно пардус подскочил к нему и стукнул корзинкой по голове. Моментально протрезвевший ключник вскочил со скамьи, обнаружил нависшего у себя над плечом князя и обречено замер.

— Ты где должен быть? — прошипел князь. — На пиру?!

— В-виноват! Я э… по делу заскочил и…

— Пойдешь с этой девицей в казну, — князь указал перстом на Алену. — Выдашь ей то, что прикажет. И дашь о том полный отчет.

И Красно Солнышко двинулся дальше, сияя лицом, радостно притоптывая в такт гуслям Бояна и время от времени с плеча раздавая удары волшебной корзинкой по головам.

Глава 5

Из закромов Алена вышла, одетая на восточный манер — в приталенный кафтан и шаровары. В руках она несла целый ворох имущества: лук со стрелами, саблю, увесистый кошель с серебром и дорожный мешок, полный припасов.

Ночевать пришлось в Киеве. Ключник распорядился разместить Алену в отдельной горнице и убежал. Хлопот у него было предостаточно. Пир подходил к концу. Княжьи слуги провожали до дверей под ручку, а порой и тащили на себе вволю наевшихся и напившихся гостей. Наиболее почетных развозили по домам, или устраивали в гостевых комнатах княжьих хором. Менее знатные шли домой своим ходом, а совсем пьяных слуги укладывали прямо на пол в сенях.

Алена вышла на крыльцо. Лошадок на дворе поубавилось. Собственно, стояли только две не привязанные лошади. Черная лошадка Алены и богатырский конь Микулы Селяниновича.

«Интересно, а где же сам Микула?» — подумалось Алене. И словно в ответ на ее мысли откуда-то издали до нее донесся раскатистый бас:

— Поле… Русское По-о-о-ле!..

— Понятно, — Алена сладко зевнула. — Всю ночь, наверное, гулять будет.

Наутро, однако, Микула выглядел свежим, как огурчик. Он встретил Алену у крыльца и помог упаковать добро. Не медля более ни минуты, они вскочили на лошадей. Выехав за стены, пошли богатырским скоком. Замелькали под копытами лошадей поля и перелески. Через некоторое время во весь горизонт легло перепаханное Микулой поле. Солнце забиралось все выше.

— А вот и указатель мой! — обрадовано указал пальцем Микула. Широкая утоптанная дорога упиралась в перепаханное поле. Там, где лихая богатырская соха перерезала киевский шлях, стоял столб с указателем. И прямо от этого указателя уже был вытоптан почти такой же широкий и хорошо утрамбованный, как и бывший шлях, путь.

— Надо же! — удивился Микула. — И дня не прошло, а сколько уже народу проехало. Не зря я, значит…

— Микулушка, — с сомнением спросила Алена. — Мы ведь прямиком от Киева едем?

— Ну да.

— А дорожка-то новая совсем в другую сторону ведет, — Алена поджала губы. — Куда же они все направились?

— Да коли у них ума совсем нет, что же мне теперь, за ручку всех провожать? Едут и едут, — возмутился Микула. — Я за них за всех не в ответе.

— В ответе, — отрезала Алена. — Они поехали туда, куда показывал твой указатель.

— Точно? — и Микула натянул конские поводья.

Алена поспешила сделать то же самое, чтобы не упрыгнуть одной в неизвестность. Лошадки приземлились на небольшой поросшей ковылем возвышенности. Пахарь, привстав на стременах, оглядывал во все стороны раскинувшуюся степь. Только где-то на юге чернела полоска леса.

— Ну и как же мне быть теперь? Коль дорога та неправильно протоптана, так ее надо срочно перепахивать, да на Киев указатель перевертывать, да пойтить-проводить на Киев путников, чтобы снова они не заплуталися, чтобы верно дорожка протопталася, — и Микула озабоченно почесал затылок, сдвинув на лоб свою пуховую шляпу.

— Верно.

— А как же ты? Заблудишься ведь. Я же до самой заставы богатырской проводить тебя хотел.

— Ну, от моря я и сама дорогу найду.

— Так чего стоим тогда, поехали! Вон, на юге чернеет полосочка. То деревья все леса Заповедного. А за ними уж и море Черное.

До моря добрались в дюжину скоков. Алена натерпелась страха, перелетая через Заповедный лес. Все боялась, что кони, падая на землю из очередного скачка, угодят прямо на бурелом или в густую лесную чащу. Однако, каждый раз находились потаенные лесные полянки. А после того, как они с Микулой, последним прыжком чуть не угодили прямо в глубины моря, лишь каким-то чудом рухнув с небес в полосу прибоя, Алена долго не могла разжать свои пальцы, вцепившиеся в лошадиную гриву.

— Да, давно я так над лесом-то не скакивал, — Микула утер выступивший на лбу пот. — Ты не пробуй так сама, Алена, езживать. Наши кони и без этого быстрые, даже если скакать по дороженьке. Когда море вблизи, или лес большой, или горный какой край незнаемый, лучше скоком богатырским не скакивать. Уж почем я стар, так и то б не стал, только ждет меня дорога неисправная. Ты езжай, Алена, влево, по бережку: там стоит застава богатырская. Да одна-то не пускайся в путь дороженьку. Не найдешь ты царства Черноморова. А дождись-ка там Алешу Поповича.

Алена только кивнула. Она постепенно приходила в себя. Микула, оглядевшись, развернул свою соловую кобылку, хлестнул ее плеткой и, взлетев над лесом, исчез.

«Ну вот, я и снова одна», — подумала Алена.

Слева был Заповедный лес, а справа Черное море. Почти как в начале ее приключения. Вдруг ее как током ударило: показалась та самая тропинка, по которой Алена вышла из леса к морю. Вот она, лежит под ногами. И если пойти по ней обратно в лес, если найти то место, где она выбралась из бурелома, если потом попытаться найти выход на трассу… Она уже хотела соскочить с лошади, но остановилась.

«Илья с Добрыней, конечно и без меня не пропадут. Но как же Алеша? Куда он пропал? Может, его эта озерная девка заколдовала? Не могу же я уйти, не узнав, что с ним! Всё равно искать меня никто не будет. Соседи решат, что я в город вернулась. Была бы жива бабушка…» — Алена, вздохнув, тронула пятками бока Черной.

Бабушка Аглая, у которой она жила с пятнадцати лет, умерла в прошлом году, завещав внучке крепкую избу и заросший сад. Жить в опустевшем доме Алене не хотелось, но и продавать наследство дачникам не лежала душа. Как-нибудь потом. А пока что у нее каникулы. И собственная сказка, от которой невозможно отказаться.

* * *

Алеша Попович обнаружился за заставе — за столом в обнимку с кувшином вина. Увидев Алену, он попытался подняться, но не сумел.

— Ну вот, Аленушка, совсем меня ноги не держат, — богатырь виновато улыбнулся. — И зачем-то я поехал к синю озеру? Жизнь моя теперь совсем пропащая…

— Что же так? — Алена присела рядом на лавку. — Поссорились?

Алеша глубоко вздохнул:

— Ты прости меня, милая Аленушка… Уж не думал я, что все так переменится. Словно пташка летал, с ветки на веточку… Только нынче все совсем по настоящему. Я пропал, совсем пропал, Аленушка. Со мной раньше такого не случалося. Раньше все была лишь удаль молодецкая. Только нынче любовь настоящая. Настоящая, да только бестолковая, на погибель и мне и ей пришедшая, — и Алеша одним залпом опрокинул чарку. В его синих, отчаянных глазах стыла безнадежная тоска.

— А ну-ка, давай по порядку, — забеспокоилась Алена. — Она что, бросила тебя?

— Если бы, — Алеша кисло улыбнулся. — Обещала меня любить она веки-вечные, обернулась белой лебедушкой да улетела прочь, к морю синему.

— Ничего, коли любит — воротится, — Алена погладила Алешу по руке. — А не любит, так и нечего печалится.

— Любит, любит она меня, Аленушка!.. Да вот только она — лебедь белая. Человеком лишь на один день в году оборачивается! — богатырь стукнул кулаком по столу. — Раз в году!. Ах ты горюшко горькое! — и он снова потянулся к кувшину с вином.

— И ты решил напиться с горя? — Алена убрала кувшин на другой конец стола.

— Ну решил, и что с того? — Алеша Попович привстал, пытаясь дотянуться до вина, но ноги подкосились, и он вновь плюхнулся на скамью. Горькая усмешка скривила его губы. — Только видно и напиться не получится… Пью который час, да все бес толку. Уж и ноги мои стали нехожалые. Только голова все не замутится. Горе горькое не забудется. Проще видно утопиться в синем омуте.

— Не топиться, а жениться тебе надо, — разозлилась Алена. — Я знаю, кто твоя лебедь. Она дочь морского царя и племянница Черномора. Коли любишь ее по-настоящему, так езжай и сватайся. Заодно узнаешь, как снять с нее заклятье. Добрыня с Ильей, кстати, тоже к Черномору поехали.

— А им-то зачем? — удивился Алеша.

Алена коротко пересказала ему все, что произошло в Киеве.

— Так что лучше нам попасть к Черномору раньше, чем к нему приедут разбираться Дунай, Илья и Добрыня. Или хотя бы одновременно с ними, иначе о сватовстве можно забыть, — Алена критически оглядела богатыря. Жаль, корзинки нет. — В состоянии ты ехать верхом?

— Легко! — Алеша, получивший надежду, просветлел лицом и вскочил со скамьи. Впрочем, ноги его моментально подкосились, и молодец рухнул грудью прямо на стол. Попытался приподняться, но безуспешно. Повернулся поудобнее на бок и огласил горницу богатырским храпом. Судя по умиротворенной, счастливой улыбке, во сне он видел свою любимую Лебедь.

* * *

— Буба!.. Бу-уба!!!

— Ну что там? Кто меня зовет? — зашевелилось и закряхтело поваленное бревно, на которое уже собралась присесть Алена. Из-под бревна вылез леший, стряхивая со своей коричневой куртки мох и древесную труху. — Только, понимаешь, решил себе новую норку обустроить… А, это ты, Алена? Так и осталась жить в дому у этих диких?! И не боязно тебе…

— Слушай, Буба, ты знаешь, где живет Черномор?

— Чур меня, чур! — вздрогнул леший. — Еще только Черномора нам в лесу не хватало. То русалок с собой в лес притащит, то зелена вина. А молнией он, знаешь, как может пригреть? Хуже только Ягая Бабушка со своей кочергой…

И тут до Бубы дошел смысл заданного Аленой вопроса. Леший словно стал меньше ростом и испуганно уставился на нее.

— А зачем тебе Черномор?

— В гости к нему хочу съездить.

Леший закашлялся.

— Ой, девка… Пропадешь ты. Сперва богатыри эти дикие. Потом Черномор. А завтра ты, небось, к Морскому Царю в гости захочешь, или того хуже — к Кощею.

— Так ты знаешь дорогу? — грозно нахмурилась Алена. — Отвечай! Ведь ты же обещал мне помогать!

— Оно да. Конечно… Коли у тебя ума совсем нет, то ладно. Уж лучше я тебе тогда дорожку укажу, чем лиходей какой. А Черноморово царство как раз на том берегу моря, который отсюдова не виден. Ходили оттуда, знаю, корабли заморские. Прямо из царства шли Черноморова. Три дни плыть, а то и четыре, коли ветер попутный будет, да ладья справная. А коли не будет, так то прямая дорога на дно морское. Да и купцы те все — обманщики. А иные и вовсе разбойники. Сухопутный-то путь выйдет поудобнее.

— И каков же он, сухопутный путь?

— А простой — налево по берегу. Как пойдут сперва степи широкие, а потом болота глубоки да леса дремучие, да высокие горы оловянные, вот за ними и земля заморскя. Там на берегу Новый град стоит, город каменный. А над ним на горе замок Черноморов. Да ведет к нему тропинка узкая, упирается в ворота железные. В Черноморе том силушка великая, колдовство да коварство злодейское. Как взлетит он прямо в небо высокое, да как прянет с небес стрелой огненной, булавой разобьет врагам головушки. Черномору вороны служат черные, да недобрые людишки, все разбойнички. Да в родной земле его боятся все, а в соседних землях опасаются. Не ходила бы ты душечка, Аленушка, в дальнее царство Черноморово. Не девичье это дело. Богатырь и тот там сложит голову.

— Нет уж. Без меня Алеша точно пропадет. Придется вместе с ним ехать сватать Лебедь. Ты точно уверен, что она племянница Черномора?

— Уверен-то, уверен, — Буба почесал голову. — Так ведь она морским богатырям сестра, может проще с ними договориться?

Алена упрямо наклонила голову.

— Нет. Если они Лебеди до сих пор не помогли, значит ничего поделать не могут. Чую, дело в Черноморе. Спасибо тебе, Буба, за науку. Пойду я. Завтра Алеша проспится, и мы поедем. Сухопутным путем оно, наверное, надежнее. А с нашими лошадьми так даже быстрее получится.

— Подожди, постой, красна девица, — Буба полез под бревно и чем-то там зашуршал. Из норы последовательно появились дырявый сапог, деревянная миска, огниво, какие-то тряпки… Следом выбрался сам Буба, прижимая к себе небольшой берестяной короб. Аккуратно поставил его наземь, снял крышечку и одну за другой вынул пять шишек. Посмотрел на них, три, что побольше, положил обратно, а две шишки протянул Алене.

— Вот.

— Зачем они мне?

— В этих шишечках силушка великая. Коль какой злодей-супостат появится, коли он на тебя накинется, так ты кинь прямо в лоб ему шишечкой: искры у него из глаз посыплются, кувырком болезный опрокинется. Аль сменяешь на что. Пригодиться они могут ко многому, — и Буба аккуратно положил шишечки в подставленные Аленой ладони.

* * *

Алеша проспался только к середине следующего дня. И еще три часа наряжался и прихорашивался.

— Ну что ты копаешься? — нервничала Алена. — Нам нужно успеть раньше Ильи с Добрыней. А то нехорошо получится — одни едут свататься, а другие — у самого Черномора отнимать невесту.

— Не бойся, Алена. Если с братцами мы разминемся, так я и один Черномору шею сверну, пусть только попробует мне Лебедушку мою не расколдовать, — в глазах Алеши блеснул такой бесшабашный задор, что Алена невольно вспомнила все предостережения Бубы.

Заявив, что знает короткую дорогу в заморский Ново-град, Алеша направил коней в сторону от моря. Дремучий лес не кончался довольно долго. Потом, почему-то, вместо оловянных гор появились ровные квадратики полей и аккуратные домики с островерхими черепичными крышами.

— Что-то мы, Аленушка, промазали, — нахмурился Алеша. — Надобно левее заворачивать.

Они завернули левее, и, через некоторое время под копытами коней замелькали мазанки с соломенными крышами среди широких полей и цветущих садов. Потом кончились поля и сады и потянулась пустынная местность.

— Ох, еще левее надо, Аленушка, — закряхтел Алеша. Лицо его приобрело зеленовато-землистый оттенок.

— Тпруу! Стоять! — закричала Алена. Ей показалось, что Алеша сейчас рухнет вниз.

Кони еще только коснулись копытами красной каменистой почвы, а богатырь уже соскочил с коня и бросился за ближайшие жиденькие кусты. Судя по долетевшим до Алены звукам, вчерашнее вино пыталось выйти обратно. И небезуспешно. Алена тактично отвернулась и стала рассматривать окрестности. Справа, насколько хватает глаз, простиралась ковыльная степь. Где-то вдалеке к небу вился одинокий дымок. Слева над ними возвышались крутые горные кряжи. Редкая трава пробивалась сквозь красноватую, глинистую почву. Чуть в стороне журчала речка. Лошади жадно пили из нее воду. Только сейчас Алена заметила, как животные устали. Они тяжело поводили боками, с губ Черной падали пенные хлопья.

«Сколько же мы скакали? — Выехали на рассвете, а сейчас солнце уже почти в зените…»

— Да уж, дал я маху, Аленушка, — вздохнул Алеша. Он умылся в реке и окончательно ожил. — Вот ведь учудил-то я с похмельица. Долго мы скакали не в ту сторону. Раньше я таких краев и не видывал.

Он оглядел окрестности с довольным, хотя и несколько обескураженным видом.

— Не видывал?!.. — Алена задохнулась от возмущения. — А говорил… Говорил… Да мы же заблудились!

— Ага, — богатырь улыбнулся радостно, как ребенок, и нахлобучил на мокрые кудри шлем. — Заблудились, Аленушка! — и он чуть было не подхватил ее от избытка чувств на руки. Впрочем, натолкнувшись на строгий взгляд, потупился и виновато пожал плечами.

— Не вижу причин для веселья, — холодно произнесла Алена. — Что нам теперь делать? Одним? В совершенно незнакомой стране?

— Что ли ты боишься, Аленушка? — удивленно наклонил голову Алеша. — Так тебе со мной бояться нечего. Коли надо, я любому ворогу… — богатырь подбоченился, с вызовом оглядел окрестности, и, сложив ладони рупором, зычно крикнул: — Эге-ге-гей!..

Горное эхо подхватило крик, многократно повторив его. Над каменными кряжами взмыли и закружились большие птицы. Мурашки побежали у Алены по коже.

— Что-то мне, Алеша все же боязно. Лучше мы поедем потихонечку, — она схватила богатыря за рукав и потянула к лошадям.

— Да куда же ехать нам, Аленушка? Ведь вокруг места все незнаемые. Тут дорогу спрашивать надобно. Вон, дымок в поле вьется. Не жилье ли там?

— Нет! — взвизгнула Алена, моментально представив, с кем они могут там встретиться. — Ты лучше подумай головой. Степи и болота мы проехали. На лесах забрали сильно к северу и стали влево, к югу поворачивать. Значит это горы Оловянные. Мне про них и леший рассказывал. Если поедем вдоль них, выберемся прямо к морю.

— Это горы, да не Оловянные, — нахмурился Алеша. — Ты смотри, вон здесь и глина красная. И вода в реке со ржавым привкусом… Видом эти горы я не видывал. Я про них только слыхом слыхивал. Это видно горы все Железные. Может вот она — река Смородина. Про нее мне Добрыня рассказывал. Он тут бился со Змеем Горынычем.

— Так чего же мы стоим тогда? Поехали! — Алена еще усерднее потянула богатыря к лошадям.

— К Змею Горынычу? — удивленно поднял брови Алеша Попович.

— Да ты что?! Не к нему, а к морю Черному! Мимо гор Железных, мимо Медных гор. А потом будут горы Оловянные. Да не стой столбом, подсади меня!

— А откуда ты знаешь дорогу? — растеряно спросил богатырь, подсаживая ее в седло.

— Сказки, блин, читала. Поехали! — и она ударила Черную пятками в бока.

Пройдя галопом бок о бок шагов сто, они, дав лошадкам плетей, перешли на богатырский скок.

«Если это и правда Железные горы, — рассуждала про себя Алена, — и если сказки не врут, то мы таки доберемся до Оловянных гор… А из какой это сказки, кстати? Оловянные, Медные, Железные горы… Это же дорога к царству Кощея! Тогда при чем тут Змей Горынович? Если у них тут другая география, то, мы еще сильней заблудимся…».

Они скакали над широкой степью, держа горную гряду все время справа. Горы постепенно меняли свой вид. Становились менее отвесными и обрывистыми. Вместо голого камня и красной глины появилась черная почва. На склонах зазеленела растительность, и вскоре все горы уже были покрыты густым хвойным лесом. Пространство слева стало не таким безлюдным, как раньше. Встречались редкие жилища и распаханные поля.

Алеша всматривался в окружающий пейзаж особенно внимательно и морщил лоб, словно пытаясь что-то припомнить.

— Ты права была, все сходится, Аленушка! — радостно вскричал он вдруг, и чуть не свалился с коня, попытавшись одобрительно хлопнуть ее по плечу. — Это ведь и вправду горы Медные. Мне про них Добрыня рассказывал.

«Выходит, зная русские сказки, в этом мире вполне можно ориентироваться. Можно, но осторожно. Отличий тоже много. Руслан не женился на Людмиле, и Дунай с Добрыней Никитичем не подрались при первой встрече, как в былине. Хотя, могли бы, наверное, если бы не Илья Муромец… Впрочем, он и в былине их помирил! Надо вспомнить, что я знаю про Черномора. В бороде вся его сила… Откуда, интересно, Пушкин этого Черномора взял? Есть где-нибудь в народных сказках такой персонаж? Что-то не припомню».

Из задумчивости Алену вывел радостный вопль Алеши:

— Море!

Синяя полоска на горизонте, впрочем, почти сразу скрылась из виду — лошади уже шли на снижение, чтобы потом снова оттолкнуться от земли. Горы стали менее высокими, похожими скорее на большие холмы. На пологих склонах росли в основном лиственные деревья, и у подножий прилепились домишки.

— А вот это горы Оловянные, — соловьем разливался Алеша Попович. Он, наконец, перестал нервно оглядываться, и сориентировался. — Люди тут живут мастеровитые. Добывают из-под гор свинец да олово. Продают-то всем соседям за денежки.

Море тем временем оказалось совсем рядом. Они дружно натянули поводья, и лошади, прянув на прибрежный песочек, перешли на галоп, а потом и на шаг.

— Скоро уж и царство Черноморово. До заката будем в Новом городе.

— Что это за город? — спросила Алена. — Если страна заморская, откуда же здесь Новгород?

— Да не тот это Новгород, где живет Омелфа Тимофеевна, матушка Добрыни Никитича. Это Новоград заморский, белокаменный, называемый по ихнему Неаполем.

Глава 6

В город они приехали уже поздним вечером и поэтому решили сперва переночевать где-нибудь, осмотреться, и лишь потом нанести визит Черномору. У Алены все не шла из головы характеристика, данная колдуну Бубой: «свои его боятся, а соседи опасаются». Ночевать решили на постоялом дворе «Папа Карло», благо прямо из его окон открывался прекрасный вид на нависшую над морем громаду Черноморова белокаменного замка. Ужинали долго и обстоятельно. Правда, матросы, сидевшие за соседними пятью столиками, на взгляд выпившего «для аппетита» кувшин местного вина Алеши, говорили слишком громко. И он вежливо попросил их вести себя потише.

Когда Алена заплатила трактирщику за битую посуду и четыре сломанных стула, они смогли спокойно, в тишине, доесть свой ужин. Однако через полчаса в кабак заглянули какие-то рослые небритые типы с бегающими глазами. Типов было немного, но в руках они держали неприятного вида дубины и стилеты. В результате Алене пришлось заплатить трактирщику еще за семь сломанных стульев, за три стола и за пролом в северной стене.

Они уже совсем собрались идти спать, но в трактир заглянули четверо — подслеповатый усатый толстячок с золотой цепью до пупа и с ним трое парней, ростом с Алешу, только малость пошире в плечах. Алеша, устало вздохнув, снова приподнялся со стула, но кабатчик стал так причитать, умоляя не разорять его, что Алена решила сперва сама поговорить с нагрянувшими гостями. Как ни странно, толстяк понимал русский язык, хотя и безбожно его коверкал. Узнав, что сеньорита Елена с братом приехали в гости к Черномору, он стал очень любезен, купил для Алеши еще кувшин вина, и, подсев к ним за столик долго рассказывал «уважаемым гостям» о своей нелегкой жизни. Звали толстячка сеньор Базилио. Он утверждал, что является крестным отцом для жителей всех прибрежных кварталов и следит за порядком на вверенной ему территории, добровольно помогая, таким образом, городской страже.

Под конец беседы сеньор Базилио так расчувствовался, что даже прослезился. Когда он наконец ушел, наступила долгожданная тишина, по крайней мере, в соседних с трактиром кварталах, и Алеша с Аленаой отправились в свои комнаты спать.

Поутру Алеша подступил к трактирщику с вопросами:

— Ну а что, до нас таких, как я здесь не было? Где-то дня за два, за три до этого? Отвечай, трактирщик мне по честному!

Трактирщик Карло вздрогнул, и перекрестился. Он на русском языке говорил подозрительно хорошо.

— Так не сезон еще для торговли. Вы первые приехали.

— Видно задержались братцы по какой-то надобности, — Алеша Попович задумался на секунду, но потом решительно махнул рукой. — А и ладно… Трактирщик, стереги коней. Насыпай им овса полны ясельки. Не давай никому к коням притронуться. А мы пойдем к Черномору в гости.

* * *

На гору, к замку вела неширокая дорожка, больше похожая на тропу. Перед самыми воротами через глубокий ров был переброшен ажурный каменный мостик. Когда они добрались до окованных железом дубовых ворот, Алеша замешкался, переводя дух, и поправил парадную шапку. Потом одернул красную, расшитую золотом, шелковую рубаху. Раскрасневшийся от волнения он выглядел, как настоящий жених. Еще раз поправив пояс, Алеша вежливо постучал в ворота кулаком. Через пару секунд ворота скрипучим голосом произнесли:

— Приемное время по средам и пятницам с десяти до двенадцати.

Алеша озадаченно почесал затылок.

— А сегодня у нас что, Аленушка?

Алена удивленно посмотрела на богатыря:

— Да я в вашем мире без году неделя. А ты что, не знаешь, какой у вас тут день?

— Да не уследил я как-то. Когда с морскими богатырями выпивали, вроде пятница была… Да что нам, спросить что ли некого? — и богатырь снова застучал кулаком в дубовые ворота.

— Ну что вам еще надо? — раздраженно загнусил скрипучий голос. — Ясно же было сказано: по средам и пятницам…

— А сегодня-то какой день? — простодушно спросил Алеша.

— Мама-мия! Это что за древенщина пожаловал? — голос обидно засмеялся. — Иди, проспись, невежда!

Алеша покраснел, как рак.

— Ну Черномор! Мы к нему со всей душой, понимаешь, а он тут развел бюрократию! А еще вина приносил, говорил, уважает очень!

И богатырь с удвоенной силой заколотил в ворота. Сверху, из бойниц, свесились поглазеть на происходящее еще двое стражников в шлемах, похожих на тарелки.

— Доложите Черномору немедленно, к нему гости приехали важные. Коли тотчас ему не доложите, разнесу я у вас тут все вдребезги!

Сверху снова раздался дружный хохот. В Алешу полетел огрызок яблока.

— Ах так?! — еще сильнее вскипел богатырь. — Да я вас всех…

И он с разбегу ударил плечом в окованные железом ворота. Кажется, от удара вздрогнул весь замок. С бойниц послышались испуганные крики. Сверху посыпалась штукатурка. Дубовые створки затрещали, заходили в петлях, но остались целы и невредимы. Отскочивший от ворот, словно мячик, богатырь удивленно оглядел стены и стал разминать ушибленное плечо.

— Пойдем отсюда, узнаем в городе, может, завтра как раз приемный день, — Алена ухватила его за рукав.

— Выставлять меня на посмешище?! Это я попомню, Черноморушко. Разнесу твой замок по кирпичику, — прошипел Алеша Попович.

И он снова подступился к воротам. Подсунув пальцы между воротными створками и брусчаткой дороги, подхватил их снизу и со всей силы потянул вверх. Снова посыпалась штукатурка и каменная крошка, потом стали падать целые камни. Дубовые створки словно в масло вошли в каменную кладку надворотного свода. Сверху раздались панические вопли.

— Стой, Алешенька! Все же рухнет тебе на голову! — закричала Алена.

— Ничего, стена не обрушится. Я ворота сниму только с петелек… — прокряхтел богатырь.

Что-то щелкнуло слева от него, потом справа, и Алеша стал опускать уже слетевшие с петель ворота вниз. Пыль и каменная крошка посыпались сплошным потоком, и, в клубах этой пыли ворота с грохотом обрушились во внутренний дворик замка.

— Вот и все. Пошли скорей, Аленушка.

Они вошли в замок, и быстрым шагом двинулись по мощеной камнем тропинке сквозь роскошный цветущий сад к парадному входу дворца. У дверей их встретили два дюжих стражника, одетых в железные кирасы. Опустив свои алебарды, уперли их остриями в грудь белому от известковой пыли Алеше Поповичу.

Не успела Алена испугаться, как богатырь, аккуратно ухватившись за наконечники алебард, резко дернул. Крепко державшиеся за древки стражники с грохотом и лязгом упали на каменные ступени и покатились вниз. Удивленно глянув на оставшиеся у него в руках отломившиеся наконечники, богатырь кинул их вслед стражникам и взялся за ручку парадной двери. Легонько дернул. Дверь не открывалась. Недобро ухмыльнувшись, Алена пнул ее ногой, и они вошли во дворец по рухнувшей им под ноги двери.

Так, в пыли и грохоте, они прошли анфиладой парадных залов и ворвались в кабинет. У резного столика, заваленного старинными книгами и свитками, развалясь в кресле, дремал Черномор. Похоже весь шум снаружи его совсем не обеспокоил. Входя, Алеша зацепил локтем стоящую у стены на ажурном поставце огромную вазу. Поставец зашатался, и Алена едва успела подхватить вазу на руки.

— Что?.. Кому?! — Черномор взмыл под потолок, а его длиннющая борода напряженно затрепетала. Воздух в кабинете словно наэлектризовался. — Вазу мою не трожь… — прошипел он, устремив грозный, и, одновременно, умоляющий взгляд на Алену. — Осторожно, нежно поставь ее обратно. И к стеночке отодвинь, от входа подальше… Подальше куда-нибудь, а то опять локтем зацепят, не гости, так слуги, чтоб им треснуть. Вот так, — Черномороблегченно вздохнул, когда Алена поставила вазу у книжного шкафа. Тут в коридоре, ведущем в кабинет, появилась грохочущая толпа стражников с алебардами наперевес. Стекла в книжном шкафу опасно задребезжали.

— Стоя-ать! Кругом! Марш! — рыкнул Черномор, и стражники, на цыпочках, двинулись обратно.

— А сами садитесь. Садитесь в кресла, гости дорогие, — продолжил Черномор. — И ничего руками не трогайте.

Только после того, как Алеша и Алена уселись в предложенные им кресла, карлик спустился из-под потолка, аккуратно разложил бороду на шикарном персидском ковре у своих ног и умиротворенно уселся в кресло.

— Ну вот, — он взмахнул рукой, и дверь в коридор захлопнулась. — Теперь рассказывай, Алеша, зачем пожаловал. Зачем учинил в корчме разгром, зачем мне все двери выломал?

— Так-то ты гостей встречаешь, Черноморушка, — обиженно надул губы Алеша. — Мы ж тебя всегда встречаем с угощением, завсегда с открытыми воротами… Ну а ты развел тут дни приемные, да ворота крепкие дубовые, да дурную стражу бестолковую, — и Алеша стал усердно отряхивать от пыли шапку, голову и рубаху.

Черномор, поморщив нос, раздраженно щелкнул пальцами. По кабинету пронесся холодный ветерок, и вся пыль и грязь с их одежды и из воздуха куда-то исчезла.

— Что поделать, — карлик сокрушенно вздохнул. — Иначе не видать бы мне покоя от просителей. А кто это с тобой? Ее я не знаю.

— Это мне сестрица названая. Звать-то величать ее Аленушка. Мы к тебе с ней по делу приехали. Только на Руси у нас не принято, как пришел о деле сразу разговаривать.

Черномор, поняв намек, улыбнулся. Хлопнул в ладоши. Откуда-то сверху полилась нежная музыка. Дверь кабинета распахнулась. Заглянувшая в нее смуглая девица нервным взглядом окинула кабинет и внесла большой золотой поднос с блюдами, кубками и высоким кувшином. Неся поднос к столику, что у гостевых кресел, служанка обошла подвинутый к шкафу поставец с вазой по широкой дуге. Разлив вино по кубкам, она с поклоном удалилась.

— Что у вас за ваза такая, что все боятся ее уронить? — заинтересовалась Алена.

— О! — Черномор гордо раздулся. — Это реликвия, какой нет больше нигде в целом мире. Самая крупная фарфоровая ваза династии Мин. Ей две тысячи лет. Посмотрите, какая замечательная работа. Фарфор, тонкий, как бумага и очень хрупкий. Все боюсь, что кто-нибудь уронит ее и разобьет.

— Так поставьте эту вазу в чулан, раз она такая ценная, — пожала Алена плечами.

— Как в чулан?! Я за нее такие деньжищи отвалил, что… Нет! Пусть все видят и завидуют! Красота для того создана, чтобы ей любовались, — взгляд Черномора переместился на наполненный искрящимся красным вином кубок. — Да! Ну, за встречу.

Они подняли кубки. Закусывая фруктами, поговорили о последних новостях. Потом еще раз подняли кубки. Алеша с Черномором стали вспоминать о недавней совместной гулянке на богатырской заставе. Потом Черномор хлопнул в ладоши и велел принести сразу бочонок вина. Тут Алена спохватилась:

— Благодарим тебя, Черномор, за угощение. А теперь пора о деле побеседовать, — и выразительно посмотрела на Алешу.

— Ах, да… — богатырь зарделся от смущения. — У нас ведь дело к тебе, Черномор. Дело важное. Его надо решить без промедления.

— Да, я понял уже. Ты про дело-то говори, — улыбнулся Черномор.

— Да ведь я и говорю, дело срочное, мы спешили, целый день к тебе ехали, нам нельзя промедлить не минуточки… — продолжал мяться богатырь.

— Хочет он посвататься. Просит у тебя руки твоей племянницы, Лебеди, — вклинилась Алена, не надеясь уже переждать увещеваний Алеши о срочности дела.

Богатырь радостно закивал головой.

— Точно. Так оно и есть.

Черномор поперхнулся вином. Поставил кубок на стол, прокашлялся и выдавил из себя кислую улыбку.

— Свататься, конечно, дело хорошее, — карлик вытер мокрую от вина руку о салфетку. — Только я моей племяннице, царевне Лебедь, не хозяин и ни в чем не указ, — он принялся тщательно вытирать от вина свою бороду. — Она давно живет своим умом, отдельно от всей семьи. Выходит замуж за кого ей взбредет в голову, и сама, когда хочет, разводится, — и Черномор испытующе посмотрел на Алешу Поповича. — Так что, это ваше дело, сугубо добровольное. Ее я неволить не могу, и тебя не стану отговаривать.

— А как снять ее заглятье, ты объяснить можешь?

— Так она вам про Царя не рассказывала? — Черномор недобро улыбнулся. — Надо же, какая стала скрытная.

— Она говорила, что мол, заколдована, — потупился Алеша. — Раз в году приемлет образ человеческий, а потом, на все другое времечко принимает образ белой лебеди, — и он тяжело вздохнул. — Кабы знать, кто наложил заклятие, я б ему пересчитал все косточки, — рука богатыря сама собой сжалась в кулак, и Алеша Попович выразительно посмотрел на Черномора.

— Да ты что? — замахал тот руками. — Что мне с ней делить?. Это она своего отца обидела. Он ее и проклял. К нему идите, просите, сватайтесь. Может, уже отошел братец, помилует непутевую дочку.

Алеша Попович отчаянно сверкнул глазами и расправил плечи.

— А что? И схожу!.. Пусть-ка снимет он свое заклятие! Сколько можно мучить красну девицу?!

— Вот и я говорю, — закивал Черномор. — Дело-то семейное. Я вам и провожатого вам дам. Чего долго тянуть? Дворец Царя Морского от моего замка недалече.

Алеша Попович решительно встал.

— Пошли.

* * *

Они спускались вниз по длинной винтовой лестнице, высеченной прямо в гранитной скале, на которой возвышался над морем черноморов замок. Впереди переваливался на неуклюжих лапах провожатый с не то лягушачьими, не то рыбьими чертами лица. Мраморные ступени уходили прямо в воду. В свете горящих и под водой факелов лестница, на всей протяженности видная в прозрачной, как хрусталь воде, продолжалась вниз, до самого песчаного дна. Алеша и Алена на секунду замешкались, опасаясь ступать прямо в воду, но провожатый, не замедлив шага, прохлюпал по воде, скрылся в ней с головой и, как ни в чем не бывало, продолжил там движение. Богатырь решительно шагнул следом, Алена — за ним.

— Сколько раз нырял я в сине морюшко, — удивленно обернулся Алеша, — да дышать-то там не получалося. А сейчас нам невозбранно дышится. И идется, словно как по бережку. Видно тут какое-то заклятие.

Это чудо Алену волновало гораздо меньше, чем слова Черномора.

«Лебедь выходит замуж за кого захочет, и сама, когда хочет, разводится… А уж не приворожила ли она Алешу?».

— А какая красота тут, Аленушка! Золотые рыбки так и светятся!

Их ждала огромная раковина, запряженная четверкой дельфинов. Следуя приглашению провожатого, гости влезли в повозку и уселись на довольно удобном известняковом наросте в форме кресла.

«Ценят они тут комфорт, — подумала Алена. — Не то, что в диснеевском мультике про подводное царство. Там даже Нептун ездил в подводной колеснице стоя».

Возница тем временем взялся за тонкие нити вожжей, и щелкнул длинным хлыстом над спинами дельфинов. Животные рванули с места. Внизу замелькало дно. Поплыли мимо захватывающие в своей красоте морские пейзажи: розовые и перламутровые скалы коралловых рифов, непролазные джунгли поднимающихся до самого неба (то бишь, до поверхности воды) водорослей, затонувшие корабли и огромные стаи золотых рыбок. Через какое-то время гости уже перестали удивляться все новым и новым красотам подводного мира. Просто потому, что невозможно удивляться все время.

И тут Алена обратила внимание, что за все это время дельфины ни разу не поднялись на поверхность. «А ведь они воздухом дышат. Впрочем, мы ведь тоже как-то дышим. Это сколько же силы у морского царя, чтобы все тут заколдовать?!»

Алеша, свесился с борта раковины, чтобы глянуть вперед, и тут же остался без шапки.

— Леший их задави! — возмутился он. — Там за бортом такой ветер, словно голову в поток горной речки окунул! Попробуй-ка высунься… Только шапку сними, и держись покрепче за поручень.

Алена осторожно высунулась, и поток встречной воды чуть не вырвал ее из раковины. «Как же грамотно должна быть продумана аэродинамика этой штуковины, чтобы при таком „ветре“ снаружи, сидящие внутри не испытывали никаких неудобств!» — восхитилась она и уважительно, посмотрела на некрасивое лицо возницы и его посиневшие от холодной воды крепкие руки, выступавшее над верхним краем уютной раковины.

Дельфины повернули круто вправо. И гости застыли в оцепенении. Из-за передней стенки их подводного корабля выплыло Чудо. Огромный, словно весь сделанный из разноцветных кораллов и горного хрусталя, дворец. Или нет — целый город, сочетающий в себе устремленность к небу готических соборов, величавую красоту православных храмов и неимоверную легкость и смелость современных Алене футуристических конструкций. Самые верхние шпили дворца, должно быть, возвышались над водой.

Возница снова повернул, теперь уже влево. Сверкая и переливаясь, мимо проплывали дома и башни. Тут и там сновали упряжки, подобные той, что везла их. Какие-то существа, похожие на крабов, осьминогов, рыб, русалок или вообще ни на что не похожие, сновали вокруг. Одни спешили убраться с дороги, другие даже не замечали их, а третьи приветливо кланялись.

Повозка на полной скорости влетела в полупрозрачную громаду ворот дворца и помчалась анфиладой украшенных золотом и каменьями залов. Возница натянул поводья, и огромная раковина нежно ткнулась в мелкий песочек, встав в один ряд с дюжиной похожих экипажей.

Возница бросил вожжи русалкоподобному существу с рыжими бакенбардами в изумрудной с золотом лакейской ливрее. Алена и Алеша выбрались из раковины и двинулись за своим провожатым к высокой двустворчатой двери из резной кости и золота.

Навстречу им взвились два сиреневых осьминога, но тут же почтительно расступились, сменив цвет на благожелательно-зеленый. Должно быть, слугу Черномора здесь хорошо знали. Створки дверей распахнулись, и Алена подтолкнула замешкавшегося названного брата вперед. Отступать было поздно.

Глава 7

— Так вы, стало быть, сватаетесь? — Морской Царь довольно погладил седую, с прозеленью бороду.

— Да, твое величество! — Алеша Попович выступил вперед и поклонился в пояс. — Хочу я в жены взять дочь твою…

— Вот! — перебил его царь, радостно грозя кому-то пальцем. — А подать сюда Садко! Пусть посмотрит, бесстыжий упрямец!

Опешивший Алеша замолк. Через пару секунд в одну из дверей не то вплыли, не то влетели два порыжевших от рвения осьминога из царской гвардии. Они принесли под белы руки и аккуратно опустили на мраморный пол удивленного бородатого мужичка в одной нижней рубахе и с гуслями.

— Посмотри, Садко! Люди сами ко мне свататься приехали! — торжествующе указал Морской Царь на Алешу и Алену.

— И ради этого стоило меня прямо с постели поднимать? — Садко сладко зевнул. — Я-то думал, Царь-батюшка, у тебя снова пир горой намечается.

— Вот человек! — возмущенно топнул ногой царь. — У меня сорок восемь дочерей на выданье. Все мастерицы, умницы, красавицы! — стал он загибать пальцы, обращаясь уже к совершенно растерявшимся Алеше и Алене. — Говорю ему — любую выбирай. Говорю — золотом, каменьями осыплю! Говорю — на Русь отпускать стану, коли здесь, у меня дом заведешь. Уже и дворец хрустальный обещал ему построить, а этот упрямец…

— А ты просто так отпусти меня домой, царь-батюшка. Без казны, без подарков богатых. Я тебе век благодарен буду! Даже в гости обещаю наезжать иногда. Ведь который уж год я служу тебе ве-ерою пра-авдою, — пальцы Садко пробежались по струнам. — На пирах ублажаю тебя и ве-есь твой дворец… Отпусти ж меня царь невозбранно на Русь, мою ма-атушку. Сколько лет я терплю, отпусти же меня наконец! — и гуслевые переборы плавно перетекли вдруг в горячую испанскую мелодию, мелкой дрожью побежав по телам и по душам придворных.

— Сто-ять! — Морской Царь вскочил. — Не сейчас. Потом жалостные песни свои будешь петь. Я тебя позвал, чтобы ты, гусляр Садко, посмотрел на этих почтенных молодых людей. Чтобы явить тебе, упрямцу, так сказать, наглядный позитивный пример. Ты мне зубы тут заговариваешь, а они вон, уже все истомились в ожидании.

— А ту девицу, что рядом с Алешей Поповичем стоит, — Садко почтительно поклонился Алене, — ты мне, Царь-государь, не показывал. Это что же, еще и такая дочь у тебя есть?

— Дурень, — сокрушенно вздохнул царь. — Это не дочь моя. Эта красна девица — названная сестра богатыря, прибыла сюда помогать ему в сватовстве. С поверхности люди, с твоей, между прочим, родины. Породниться со мной жаждут, — он махнул рукой. — Все. Молчи. Ступай оденься. И как только ума хватило — явиться в аудиенц-зале в исподнем. Без штанов, зато с гулсями.

Садко от возмущения чуть не захлебнулся водой, попытался было возразить, но пунцовые от смеха осьминоги уже ухватили его и со скоростью ветра унесли.

— Так я слушаю вас, гости мои дорогие, — царь благостно улыбнулся. — Прости, молодец, что прервал тебя. Накипело… Итак, ты хочешь взять в жены дочь мою?

Смущенный Алеша только кивнул головой и зарделся.

— Сорок восемь дочерей у меня на выданье. Выбирай любую, дорогой ты мой! — царь хлопнул в ладоши. Полилась завлекательная музыка, и над головами гостей поплыл хоровод русалок, исполняющих танец живота. Дочери Морского Царя, строя Алеше глазки, продефилировали по всему залу и радостной стайкой расселись вокруг трона.

Алеша, во все газа глядевший на русалок, понял, что среди них нет его любимой Лебеди, и досадливо махнул рукой.

— Аль не хороши мои дочери?

— Хороши, — вздохнул Алеша, — но только…

— Что только? — нахмурился Морской Царь.

— Только нет среди них Царевны Лебеди. Черномор сказал, что Лебедь — дочь твоя. Вот мы и пришли к тебе посвататься.

Алена смотрела, как все сильнее хмурится Морской Царь от слов Алеши, и сердце ее сжималось в комочек от страха. В руках у царя возник, словно бы прямо из воды, золотой посох-трезубец.

— Так ты просишь руки Царевны Лебеди? — голос его изменился, стал густым и мощным, как штормовой ветер.

— Да. Прошу руки Царевны Лебеди, — ответил богатырь, побледнев, но не отвел взгляда.

— А ты знаешь ли о том, ЧТО она сделала? Знаешь ли ты, КАК она наказана? — судя по донесшемуся сверху звуку, над поверхностью моря прогремел гром. — Знаешь ли, что НЕТ у меня дочери. Есть теперь лишь птица — лебедь белая. Девка вредная — птица глупая. Коли хочешь ты жить с дикой птицею, так живи, разрешенья не спрашивай. Раньше Лебедь БЫЛА моей дочерью, а теперь она — птица вольная.

Придворные, видя Морского Царя разгневанным, в страхе прижались к стенам. Алене стоило большого труда остаться стоять рядом с Алешей. В глазах у богатыря зажглась та бесшабашная лихость, которую уже ничем невозможно было остановить.

— Ты силен, ты могуч, грозный Царь Морской. Но верно ли твое дело правое? Коль назвал ты ее птицей вольною, коль не хочешь больше быть ей родителем, так не смей своей волей родительской мучить Лебедь Белую заклятием! Ты отдай ей человечье обличие! Или мнишь, на твою силу великую не найдется девице защитника?

— Вы его пожалуйста не слушайте! — Алена попыталась зажать богатырю рот. — Это он от любви дерзости говорит!

Царь Морской ударил об пол трезубцем.

— Ответ мой вы получили. Другого не будет. Всё, прием окончен.

Придворные, изо всех сил стараясь не шуметь, попятились вон из зала. Алена, облегченно вздохнув, потянула богатыря за рукав, но он продолжал упрямо стоять на месте.

— До чего ж вы, влюбленные, упрямые, — вздохнул Царь и слез с трона. — Ну какого водяного тебе надобно?.. Вижу — богатырь, сердце храброе. Так живи, коль хочешь, с Белой Лебедью. А не хочешь, так дорога тебе скатертью. Но не лезь в мои дела семейные, пока я не начал свирепствовать!

— Но ведь это вы заколдовали Царевну Лебедь? — спросила Алена, опережая открывшего уже рот Алешу.

— Прекрати мне выкать, красна девица… Выкают пусть в царстве Кощеевом. Он, дурак, и сам себя зовет на Мы. И другие к нему Вы обращаются.

— Так это ты заколдовал ее? — не унималась Алена.

— Ну да, я, — развел Морской руками.

— Так давай, злодей, расколдовывай, — подступил к нему, засучивая рукава, Алеша.

— Ну хорошо, — Царь щелкнул пальцами, и Алеша застыл, оказавшись замурованным в ледяную глыбу. — Поговорим спокойно.

— Поговорим, — вздохнула Алена, сочувственно покосившись на неподвижного, но все еще грозно сверкающего глазами Алешу.

— Вы, стало быть, думаете, что это легко — взять и отменить заклятие?

— А разве сложно? — пожала плечами Алена. — Ты же здесь, вроде, самый могущественный. Щелкнул вон пальчиками и раз…

— Я не ЗДЕСЬ самый могущественный, — вздохнул Морской. — Я просто САМЫЙ могущественный. Сам заколдовал, сам расколдую. Не в этом дело, — у него на лбу явственней проступили морщины. — Ты не знаешь, в чем Лебедь провинилась.

— Не знаю.

— Ну, так слушай. И ты слушай, — постучал Царь пальцем по ледяной глыбе. — Сперва послушай, а потом уж руками размахивай. Было у меня колечко волшебное. Долгие годы я его создавал, силой напитывал. А она украла и спрятала где-то. А где — не сознается. Интриганка! Против родного отца! И это — любимая дочь!.. И я так решил — пока она мне обратно кольца не вернет, не быть ей человеком дольше, чем раз в году. Так что если у парня великая к Лебеди любовь, то пусть уговорит ее вернуть мне колечко, тогда сниму с нее проклятие, — царь развернулся и направился в одну из дверей. Оттуда уже доносилось тоскливое пение Садко.

— А… Э, Царь! Ты забыл… — закричала Алена ему вдогонку.

— Ах да, — Морской обернулся, щелкнул пальцами, и окружавшая Алешу глыба льда растаяла, а богатырь рухнул на пол.

— Как ты? — склонилась над ним Алена.

— Ох, плохо мне, плохо, — вздохнул богатырь. — Лучше б он меня булавой огрел, лучше б снес мою буйну голову… Лебедь что же, воровка получается? Прав Царь, обида его страшная. Но тут, я чувствую, дело темное. Оболгали Лебедь злые вороги. Надо ехать, саму ее расспрашивать.

* * *

Обратно, к подножью Черноморова замка возница домчал их удивительно быстро. Они не смотрели больше на красоты подводного мира. На душе у Алеши тяжким грузом лежали слова Морского Царя, а Алену все сильнее терзали сомнения: «Наверняка эта Лебедь околдовала Алешу специально. Он теперь будет совершать подвиги, добиваясь для нее прощения от Морского Царя. А потом, когда она получит свободу, то и не взглянет на него. Нет уж, я просто так на все это смотреть не намерена».

Повозка уткнулась в мягкий песочек у подножия гранитной скалы. Возница распряг дельфинов и отправил их пастись — охотится на плавающих в окрестностях золотых рыбок. Алеша с Аленой направились вверх по лестнице. Выбравшись из-под воды, с наслаждением вдохнули нормальный воздух. Провожатый нажал на выступающий из стены камень, сработал тайный рычаг, и они снова оказались в кабинете Черномора.

Карлик, мирно дремавший в своем мягком кресле, приоткрыл левый глаз и, увидев вернувшихся путешественников, удовлетворенно закивал головой.

— Ну, садитесь, гости дорогие. Рассказывайте, как съездили, чего доби…

Снаружи раздался грохот. Черномор, прервавшись на полуслове, бросился к окну, чуть не опрокинув по дороге поставец со своей любимой фарфоровой вазой. Алеша и Алена тоже прильнули к окну, глядя через голову Черномора.

Снова послышался грохот и душераздирающий скрежет. Чтобы лучше увидеть, что происходит, Черномор распахнул косящатое окошко. Открывшийся вид на внутренний дворик замка был ужасен. Совершенно целые дубовые ворота, выбитые из стены неведомой силой, лежали поперек двора, вместе со стальными петлями и кусками каменной стены. А выбившая ворота неведомая сила в лице трех дюжих молодцев, ворвавшись в замок, метелила набегающих на нее гвардейцев Черномора, разрушая при этом все встречающиеся на пути хозпостройки и неумолимо приближаясь ко дворцу.

Черномор птицей взмыл из окошка, на глазах закипая праведным гневом и электрическим током, заискрившимся в бороде.

— А ну, прекратить безобразие! Всех изжарю! — завизжал он, брызжа слюной, и пикируя над головами дерущихся.

В ответ в него полетел, вопя от ужаса и неловко размахивая руками, один из его гвардейцев. Черномору пришлось сменить траекторию и набрать высоту. А гвардеец влетел в одно из окон дворца и превратил в груду цветного стекла великолепный витраж.

— Да это же Илья и Добрыня! — радостно всплеснул руками Алеша. — И еще какой-то парень с ними.

— Это Дунай Иванович. Я про него тебе рассказывала, — объяснила Алена.

Илья Муромец, тем временем, размахивая над головой ухваченным за ногу гвардейцем, закричал зычным голосом.

— Черномор, расхититель летающий! Возвращай-ка нам скорее красну девицу, княжью дочь, Людмилу свет Владимировну! Да отдай ты нам Алешу Поповича, да невесту нашу Аленушку, что томятся у тебя в плену уж целый день! А не то мы разнесем тут все вдребезги, к растакой-сякой ягой ядреной бабушке!

— Испепелю! — завизжал от ярости Черномор и обрушил на Илью Муромца молнию. От грохота у всех заложило уши, а когда гарь рассеялась, народу предстал усыпанный пеплом изумленно хлопающий глазами Илья Муромец, в обгоревшем плаще, с опаленным, дымящимся сапогом в руках. Отчетливый дымный след подпаленного молнией гвардейца вел к еще одному, вдребезги расколотому оконному витражу.

В Черномора полетела пущенная Добрыней каленая стрела, и борода летающего карлика оказалась прибитой к крыше одной из замковых башен. Пытаясь отцепить драгоценную бороду, изрыгая угрозы и проклятья, Черномор покраснел от натуги. В его правой руке появилась, откуда ни возьмись огромная, с него ростом, боевая палица, а над головой начал расти набирающий силу черный смерч. В наступившей тишине все вдруг поняли, что сейчас начнется настоящее кровопролитие. Илья и Дунай взяли в руки висевшие до того за спиной щиты, и потянули из ножен мечи, а Добрыня стал отходить к ним за спину, вынимая из колчана смертоносные стрелы-срезни.

— Война так война, — радостно потер руки Алеша Попович, и обернулся в поисках какого-нибудь оружия.

От ужаса у Алены чуть не подломились ноги. В поисках опоры она ухватилась за злосчастную фарфоровую вазу эпохи Мин, и тут ее озарило:

— Стойте! Прекратить! — завизжала девушка.

На нее, держащую над головой вазу, с удивлением уставились и Черномор и богатыри.

— Если ты их тронешь, я вазу твою драгоценную расколю вдребезги! А вы, — обернулась она к богатырям. — Как вам не стыдно! Черномор-то у вас в гостях не ломал мебели, и дверей не вышибал. А тут разгром устроили!

— Дык Аленушка, — развел руками Илья. — Мы же тебя с Алешей спасали. Он ведь вас в плену, целый день держал.

— Да не в плену мы были, а в гости к Морскому Царю ездили!

— А еще мы вот зачем приехали, — вклинился в разговор Дунай. — Умыкнул злодей Людмилу, дочь Владимира. И затем сюда мы князем посланы, чтоб добром, а не выйдет, так силушкой, возвернуть княжну в палаты отцовские.

Черномор слушал все это, опасливо поглядывая то на вазу в руках Алены, то на натянутый лук Добрыни. Черный смерч, впрочем, постепенно спадал. Карлик, недобро щурясь, аккуратно вынул стрелу из досок крыши, а затем и из бороды.

— Ты, Алена, вазу-то поставь на место, — изронил он, наконец, веское слово. — Коли ваза разобьется, то и тебе не уцелеть.

— Коли ты богатырей убьешь, так и мне жизнь ни к чему.

Карлик недовольно дернул бровью и обратился теперь уже к стоящим во дворе замка богатырям:

— Вы хотели освободить Алешу и Алену? Так я их не пленял. Как поставит Алена вазу на место, так и пойдут они спокойно на все четыре стороны. А Людмилу я вам не отдам.

— Отдашь! — взмахнул мечем Дунай. — А не то мы тебя…

— Не отдам, — покачал головой Черномор. — Даже если мне всех вас придется убить, не отдам, — и от этой усталой уверенности Черномора повеяло смертным холодом.

— Постойте! — вмешалась Алена. — А почему бы вам не спросить саму Людмилу?

— И верно! — просиял Черномор. — Людмила, солнышко! Открой ставни, покажись богатырям.

Одно из многочисленных окошек дворца отворилось и оттуда выглянула юная, миловидная, но чем-то недовольная мордашка.

— Это что же, войны не будет? — девица подбоченилась. — Я тут, понимаешь, сижу, как дура, дожидаюсь, а они переговоры устроили!

— Ну, Людочка, ну ты сама посуди… — замялся Черномор.

Княжна окинула взором Черномора, стоящих во дворе богатырей, Алену с бесценной вазой эпохи Минь.

— Эх, Карлуша, — скривила она губки. — А говорил, что тебе ничего для меня не жалко…

— Ну знаешь, — вскипел Черномор, — всему есть предел! Тебе же известно, сколько я за эту вазу… Я уж не говорю о дворце, в котором и ты, между прочим, живешь!

Людмила разочарованно вздохнула и решила не рисковать.

— Ну хорошо. Здесь я хочу остаться, здесь! Так и передайте моему папеньке. Тошно мне уже было у него в тереме. Да и в самом Киеве тошно. И я сама, да, сама попросила Карлушу, чтобы он меня увез! Все. Не хотите драться, так езжайте прочь, — и она, показав всем язык, с треском захлопнула ставни.

— Ну, как, есть еще вопросы? — кисло улыбаясь, спросил Черномор.

«Ох, будет она теперь пилить его за эту вазу. Надо же было волшебнику в такую стервозу влюбиться», — подумалось Алене.

— Коль девица сама уезжать не желает, то как мы ее можем неволить? — развел руками Илья Муромец.

Добрыня Никитич покачал головой и спрятал в саадак лук. Алена, облегченно вздохнув, чуть не уронила драгоценную вазу вниз, но, спохватившись, взяла ее покрепче и аккуратно опустила на поставец. За спиной у Алены Алеша Попович, положил на место каминные щипцы, кочергу и стал разбирать нагороженную у входа в кабинет баррикаду из столов и кресел.

— Ну, коли мир, так может, по старой памяти, по чарочке? — радушно предложил Черномор.

Богатыри, переглянувшись, смущенно заулыбались. Только Дунай, с лязгом вернув меч в ножны, пробормотал что-то невнятно-угрожающее и выскочил вон из замка.

Распив с Черномором пол бочонка вина богатыри окончательно подобрели и засобирались домой. Когда прощались, Илья последним подошел к волшебнику и тихонько сказал ему:

— Ты бочку зелена вина-то Дунаю верни. Ту самую, в тридцать три ведра.

— Какую бочку? — не понял Черномор. — Зачем мне чужое вино брать, если я и так могу? — он щелкнул пальцами и в комнате появился еще один бочонок с вином.

— Верни, — Илья легонько похлопал Черномора по плечу и направился к выходу.

— Да? — задумчиво глядя вслед богатырям, Черномор пошевелил пальцами, словно перебирая что-то в уме. — То-то я помню кисловатое оно было. Не с моих виноградников. И бочка-то была тяжеленная. Где-то я видел таких много…

Илья, Добрыня, Алеша и Алена возвращались не торопясь, рассказывая дорожные свои приключения. Дунай, обиженный на богатырей за то, что не захотели любой ценой выполнять княжеского поручения, ускакал от них в чисто поле. Наверное, он немного утешился, найдя в тот день у себя посреди шатра тридцатитрехведерную непочатую бочку зелена вина. Того самого вина из личных погребов ляховицкого короля.

Глава 8

Ночь застала их в пути. Посовещавшись, богатыри остановились на широком пляже. Илья, наломав в ближайшей роще сушняка, разжег костер. Добрыня, уехав ненадолго, вернулся с четырьмя подстреленными птицами. Он утверждал, что это дикие каплуны, однако, взявшись ощипывать и потрошить птиц, Алена с удивлением обнаружила, что птички ничем не отличаются от домашних кур. Поутру пение петуха в деревеньке неподалеку подтвердило самые мрачные подозрения Алены.

Илья поджарил птиц на вертеле над костром, достал из переметных сумок вино и хлеб, и все уселись трапезничать. Алеша Попович не принимал участия ни в готовке еды, ни в разговорах. Просто сидел на песочке и с тоской смотрел на море. Когда его позвали есть, рассеянно улыбнулся, подсел к костру, отломил у одной из птиц ногу, надкусил ее, и замер, уставившись в огонь.

— Как из стольного мы города отъехали, закатилось на закат солнце красное, — начал рассказ Илья Муромец. — Невозможно стало нам скакать по темени, и решили на ночлег мы устроится.

— У Дуная-то шатер был рытнобархатный, в чистом поле мы его раскинули, в том шатре трапезничать наладились, — подхватил рассказ Добрыня. — Что с собою прихватили с пиру княжьего, все прекрасно допили, докушали.

— А наутро встали с похмельицем, — укоризненно покачал головой Илья. — Да пока вставали-собиралися, да пока шатер Дунаев сложили, уж печет-палит солнце красное, скоренько к полудню поднимается.

— Долго ли мы, коротко ли ехали, — продолжал Добрыня Никитич, — выехали к городу Чернигову. А у города силушка несметная. Кочевые люди все разбойные, из далеких земель, из Кощеевых. Не пройти, ни проехать у города, гомонят, толпятся и злобятся, на дороги наши ругаются, ищут города стольного Киева, — Добрыня добродушно рассмеялся. — Вот ведь бестолочь басурманская. Киев и Чернигов перепутали!

— Как на них мы сзади понаехали, — азартно сверкнул глазами, Илья Муромец, — полетели клочки по закоулочкам. Я конем топтал, и копьем колол и лупил булавой по головушкам. Пополудни мы к Чернигову подъехали, а под вечер вражья сила и закончилась.

— И ведь вот что для меня удивительно, — почесал бороду Добрыня. — Раньше эти орды разбойные, из земель далеких, Кощеевых, сразу мчались к городу стольному, самой что ни есть прямой дороженькой. Что вдруг занесло их до Чернигова? Супротив столицы город маленький. Ни дороги им туда раньше не было, ни добычи — полона богатого.

— Так вот кто мимо указателя Микулы ночью проехал! — сообразила Алена. — А я-то думала, кто может за ночь протоптать настоящую дорогу через перепаханное поле? Надеюсь, теперь-то Микула все исправил, и указатель действительно показывает на Киев.

— Ай да славный Микула Селянинович! — всплеснул руками Добрыня. — Боронил сохой он землю-матушку, а оборонил столицу русскую!

— Только, коль бы мы в Чернигов не заехали, от него бы головешки осталися, — сурово заметил Илья. — Ждет под Киевом врагов дружина княжая. Задарма пирует в княжьем тереме. А в Чернигове силы невеликие. Как мы вражьи полчища повыбили, в городе ворота отворилися, вышли хлебом-солью нас попотчивать горожане славного Чернигова.

— Да уж, — Добрыня довольно подкрутил усы, — город хоть и меньше Киева, мед там и красавицы отменные. Хоть мы к Черномору торопилися, на денек, да ночку задержалися.

— А потом уже быстренько поехали. Утром выезжали из Чернигова, были уже к вечеру в Неаполе. А тут слухи, слухи все недобрые, мол, приехал богатырь с девицею. Так дерется — стены пробиваются, да людишки битые валяются. Сразу я подумал про Алешеньку, — Илья глянул на Алешу Поповича. Тот все сидел с куриной ногой в руке и вообще не слушал, о чем рассказывают богатыри.

— Ну а что Алеша так печалится? Сватовство что ль было неудачное? — в пол-голоса поинтересовался у Алены Дорбрыня.

И Алена стала рассказывать.

* * *

К обеду следующего дня они уже были дома, на богатырской заставе. Пока богатыри парились с дороги в бане, Алена быстро переоделась, умылась и направилась в лес. Искать Лебедь, чтобы поговорить с ней по-душам.

Оказалось, что если знаешь дорогу, то от богатырской заставы до озерца не так уж и долго — чуть больше часа ходьбы быстрым шагом. Крупная белая птица плавала по неширокой водной глади, как обычно ходят по комнате — из стороны в сторону. Доплыв до одного берега, она резко разворачивалась и плыла к другому, самоуглубленно глядя перед собой и ничего не замечая вокруг.

— Привет! — Алена помахала ей рукой.

Птица остановилась посреди пруда и стала удивленно ее разглядывать.

— Интересно, может ли Лебедь говорить? — сама у себя спросила Алена. — Что ж я раньше об этом не подумала? Если не может, то, выходит, я зря сюда битый час добиралась… Эй! Ответь мне что-нибудь! Ты говорить можешь?

— А о чем нам с тобой говорить? — Лебедь подплыла поближе. — Я тебя в первый раз вижу.

Клюв птицы при этом не открывался. Слова возникали у Алены прямо в голове.

— Об Алеше Поповиче. Я его названная сестра.

— Вот как? — в тоне Лебеди послышалось удивление. — Мне он о тебе не рассказывал.

— Зато мне про тебя все уши прожужжал. Ты его любишь?

— Тебе-то зачем это знать, красна девица? — в голосе Лебеди просквозил холодок.

— Он ездил к Черномору.

Лебедь довольно выгнула шею.

— И я ездила вместе с ним. Ты — дочь Морского Царя. Почему не сказала ему об этом?

Алене показалось, что Лебедь улыбается. Хотя, как птица могла улыбаться?

— Он ведь все равно узнал.

— Да. Мы с ним спускались в море и ездили к твоему отцу во дворец. Алеша просил у него твоей руки, — внимательно следившая за реакцией Лебеди, Алена заметила, как птица напряглась. — Царь ответил, что не возражает против вашего брака, однако проклятие снять отказался.

Лебедь взъерошила перья и макнула голову в воду. Вынырнула.

— Отказался… Это не удивительно. Но обидно. До сих пор не забыл.

— Что за колечко ты у него украла? Из-за чего весь сыр-бор?

Лебедь отряхнулась и выбралась на сушу.

— Вы, стало быть, вернулись из похода?

— Да, — кивнула Алена.

— Все вернулись? — птица целеустремленно направилась по тропинке в глубину леса.

— Да, — Алена была вынуждена последовать за ней. Пруд уже скрылся за поворотом, когда Лебедь соизволила остановиться.

— А где же Алеша Попович?

— Не знаю. Наверное, пытается что-то очень важное решить для себя. Всю обратную дорогу он ни с кем не разговаривал, даже не улыбнулся ни разу. Чего ты добиваешься? Чтобы он вступил в бой с Морским Царем? Он ведь не смирится с тем, что ты оборачиваешься человеком лишь на одни сутки в году.

— На четырнадцать часов и двадцать две минуты в год, в среднем, — с горечью произнесла Лебедь.

— И как давно? — Алена устыдилсь своего обвинительного тона.

— Двенадцать лет… — по клюву Лебеди скатилась слеза. — Да, конечно, я кругом сама виновата. Виновата в том, что хочу быть счастливой, в том, что пытаюсь хоть как-то вырваться из этого заколдованного круга…

— Отдай кольцо отцу. Это все, чего он просит. Отдай кольцо, и он снимет проклятие, он обещал.

— Он и мне обещал. С самого начала, — Лебедь покачала головой. — Не отдам.

— Но почему?!

— Это кольцо его убьет. На него наложены чары, и я… Горько признавать свое бессилие и глупость, но я не могу эти чары уничтожить. Да и кольцо, к счастью, отдать не могу.

— Так скажи ему, что кольцо зачаровано!

— Он мне не верит. Ему нужны веские доказательства, а я не могу их предоставить. Мне просто не дадут этого сделать. Не дали, когда я еще была в полной силе, теперь и подавно не дадут, — Лебедь нервно дернула крылом, пытаясь поудобнее устроиться между придорожными кустами. Вздрогнула от боли — несколько перышек повисли на колючей ветке.

— Почему мы ушли от озера? — Алена поневоле начала сочувствовать птице. — Тебе ведь в воде удобнее.

— Везде, где есть хоть пригоршня воды, у моего папочки есть уши.

Алена, схватившись за голову, глубоко вздохнула, и уселась прямо на тропинке, рядом с Лебедью.

— Так. Давай-ка обо всем по порядку. Если ты не расскажешь мне всего, я не смогу помочь ни тебе, ни Алеше. А вы оба нуждаетесь в помощи.

— Черномор — брат моего папочки. Папа старший, Черномор средний, а Кощей — младший брат. Все они — дети Солнышка, которое дарует нам жизнь, и Великой Змеи, которая держит на себе всю нашу землю. Они — первые разумные существа, которые появились на свет в этом мире. Веселая семейка… Я долго была любимой дочкой папы, лучшей его ученицей. Он научил меня передавать на расстояние мысли. Именно так я и с тобой сейчас говорю. Научил меня изменять форму, превращаясь в различных живых существ. Больше всего мне нравилось превращаться в белую лебедь, потому меня и стали так называть. Чему-то Папа сумел меня научить, чему-то нет. Он знает множество всяких колдовских штук. Он — самый сильный и справедливый из всех, кого я знаю.

Черномор всегда завидовал папе. Вечно второй, он в тайне мечтает стать первым. Он даже бороду отрастил и поместил в нее всю свою магию ради того, чтобы всегда иметь при себе источник силы. О, Черномор — мастер лести и подкупа, подковерной борьбы и внезапных ударов! У папы было волшебное кольцо — замечательный в своем роде инструмент, собирающий силу всех окружающих стихий, чтобы направить их в нужное русло. Он не часто пользовался этим кольцом, оно хранилось под замком, о нем и знали-то лишь самые близкие. Я в том числе. И Черномор. Он брал у папы это колечко несколько раз. Ведь папа не привык бояться, не доверять. Зачем? И так ему все покорялись, а непокорного он всегда мог стереть в порошок. Сильный всегда жалеет тех, кто слабее. Вот братец и пользовался. Двенадцать лет назад я случайно узнала, что Черномор нашел способ убить моего отца. Или, по крайней мере, лишить его рассудка. Черномору удалось наложить на кольцо какое-то страшное заклятие, направленное именно против папы. По крайней мере, такие слова я услышала случайно, когда, обернувшись чайкой, прогуливалась по крыше Черноморова дворца… Наверное, дядя делился планами с кем-то из своих близких приспешников. Не знаю с кем, но я отчетливо слышала дядин голос.

— Случайно такие вещи невозможно подслушать, — покачала головой Алена.

— Ну… да. Я за ним следила.

— Зачем?

— Неважно. Это к делу не относится, — Лебедь нервно дернула шеей. — И тут — такая удача — он рассказывает кому-то о самом страшном заговоре, какой только можно представить!

Алена скептически скривила губы.

— Да не один злодей, будучи в здравом уме и твердой памяти не станет делиться своим планами даже с самыми преданными слугами.

— Ты плохо знаешь Черномора, — на Лебеди встопорщились перья, а в голосе выразилось крайнее отвращение. — Для него весь смысл власти в том, чтобы демонстрировать власть, весь смысл силы в том, чтобы применять силу. Не может пройти и минуты, чтобы он чем-нибудь не похвастал. Может, он ни с кем и не делился. Может, это были просто его мысли вслух. Ведь он даже предположить не мог, что я слежу за ним в этот момент.

— Ну и что ты сделала?

— Украла кольцо, — Лебедь тяжко вздохнула. — Теперь-то я понимаю, что поступила глупо. Надо было пойти к папе и предупредить его, да так, чтобы Черномор не узнал. Но я очень боялась, что пока буду ждать и искать удобного случая, папа наденет кольцо. А Черномор не дал мне продохнуть и минуты. О том, что кольцо похищено, он узнал очень скоро. Я попыталась разобраться в наложенных чарах, но не сумела. Меня уже искали слуги Черномора. Времени хватило лишь на то, чтобы разбить кольцо надвое. Понимаешь, я хотела сделать так, чтобы кольцо никогда не попало к отцу. Одну половинку я отдала Кощею, а другую — Святогору. И тот и другой вмонтировали половинки в рукояти своих мечей. Так родились два меча-кладенца. Они способны разрубить все, что угодно. А потом, — голова Лебеди устало поникла, — потом я полетела к отцу. Я надеялась, что сумею все ему объяснить. Но Черномор схватил меня раньше. Меня притащили во дворец с позором, как воровку. Дядя сумел оговорить меня, папа ему поверил, а на меня наложил заклятье. Не знаю, зачем я все это тебе рассказала. Вряд ли ты сможешь мне чем-нибудь помочь. Но я не могу так больше! Нельзя долго оставаться в облике птицы. Я тупею, я забываю папины уроки, потому что не могу применить их на деле…

Со стороны озера донесся крик:

— Лебе-едь! Где ты, милая?!.. Ау-у! — это был голос Алеши Поповича.

Не говоря больше ни слова, Лебедь стрелой взмыла в небо, и, заложив крутой вираж, полетела к озеру. Пожав плечами, Алена направилась в лес. Сомнения терзали ее душу, и кто-то должен был их разрешить. Над озерцем, гадко каркая, взвилась стая ворон.

* * *

— Буба! Буба-а!.. — позвала Алена, сложив руки рупором.

И эхо тихонько ответило:

— Бу… ба…

Алена замерла в центре лесной поляны, надеясь угадать, откуда леший появится на этот раз. За спиной словно скрипнула дверь, и раздался испуганный приглушенный шепот:

— Кто здесь?

Алена нервно обернулась и ничего не увидела. На том месте, откуда она слышала звук, стоял, шелестя встревоженно листвой, большой, в три обхвата, дуб.

— Ничего не понимаю… Буба, ты где? Это я, Алена.

У основания дуба снова что-то скрипнуло. Из образовавшейся в коре черной щели высунулась знакомая корявая рука и поманила пальчиком.

Подойдя к дереву, Алена различила в нем чуть приоткрытую дверцу. Рука Бубы поманила внутрь, дверца приоткрылась пошире, и Алена шагнула в темноту. Дверь за спиной сразу захлопнулась, и девушка едва не вскрикнула, оказавшись в полной темноте, среди запаха прелых листьев и сырого гниющего дерева. Стала шарить руками, нащупывая, за что бы ухватиться. Нашарила в стене какой-то выступ и, вцепившись в него мертвой хваткой, прошептала сдавленным шепотом:

— Буба, что случилось?

— Ах ты, елки зеленые, ой, пенечки корявые, — запричитал где-то сбоку знакомый скрипучий голос. — Ты ж во тьме не видишь ничегошеньки. Погоди, где-то тут лежали две гнилушечки…

Скрипнуло слева, и Алена увидела небольшой сундучок, из которого Буба достал довольно ярко светящиеся гнилушки.

— Вот, садись сюда, красна девица. Можешь без боязни разговаривать, обо всем, что хочешь расспрашивать. Но ответь мне сперва, моя милая, к Черномору поздорову ли доехали? Да о чем с ним говорили, о чем спорили? Да добром ли восвояси отпущены?

— А что ты, Буба, такой напуганный? И где мы находимся? Внутри дуба?

— Что ты, что ты, милая! У меня мы дома находимся. Тут все стены — мои слуги верные. Все тут мною с младенчества рощено. Как ни крикнешь, нигде не услышится, что ни скажешь, все здесь же останется.

— А что, ты от кого-то скрываешься?

— Прилетела в мой лес рано утречком из-за моря стая вороняя. Все-то наглые, любопытные. По всему-то лесу шатаются, все-то вызнать чегой-то пытаются. А всего-то сильней увиваются вокруг вашего дома богатырского. А недавно, как только ты приехала, со своими дружочками, так метнулась одна ворона за море. Значить, о приезде докладывать.

— Так эти вороны что же?..

— Черномору служат. Все-все, что увидят, в точности доложат ему.

— Да прогони их, коли они тебе не нравятся! Что же ты, в своем собственном лесу теперь от них будешь прятаться? — возмутилась Алена.

— Нет уж. Лучше я попрячусьмаленечко, отведу от себя подозрение. У меня тут все тихо, мирно… Ты чего звала-то?

— Да уж и не знаю, станешь ли теперь помогать? Ты же всего боишься.

— Не боюсь, а опасаюсь, — Буба назидательно поднял вверх скрюченный указательный палец. — Это разное. Опасаться я опасаюсь, а помогать тебе не отказываюсь.

Рассказ Алены Буба слушал, понимающе качая головой. Вздыхал, шамкал губами. А когда Алена закончила, поднялся с переделанной под кресло замшелой коряги и энергично зашагал по комнате.

— Говорил я тебе, девка глупая, пропадешь ты со своими дикими… Ну да ладно, теперь уже вляпалась. Все вы под присмотром Черноморовым. Он вас почему-то опасается. Эта Лебедь тоже — щука хитрая. Кабы было тут дело житейское, я б тебе чего и присоветовал. Но любовь — такая штука сложная! Да еще отцовское проклятие… Отведу-ка я тебя лучше к Бабушке. Ты ее не бойся, она добрая. Только говори с ней уважительно, да не трожь вещей без разрешения, да про лошадь свою черную помалкивай. Про любовь, да про заклятья страшные лучше, чем Яга никто не ведает.

Алена только кивнула. И Буба, взяв ее за руку, потянул за собой в один из темных углов дома. Какое-то время они шли в полной темноте. Потом впереди тихонько открылась дверь.

— Ты иди теперь по тропке до поляночки, где стоит избушки нашей Бабушки. Не забудь, поклонись, поздоровайся, — и, легонько подтолкнув Алену в спину, Буба захлопнул за ней дверь.

Оглянувшись, девушка увидела лишь старый ясень. Никаких следов двери на его стволе не было. Алена вздохнула и пошла по тропинке. Через пару минут она почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Алена убыстрила шаг, побежала. Резко оглянувшись заметила, как с ветки взмыла и полетела куда-то черная, как полночь, ворона.

Глава 9

На широкой поляне стояла избушка на куриных ножках. Вот только по размеру ноги скорее напоминали страусиные. Избушка переминалась с ноги на ногу, чесала одной лапой другую. Ступеньки, ведущие ко входной двери, напомнили Алене трап парохода или самолета. Поляна была окружена редким частоколом — колья стояли в шаге друг от друга, и на каждом из них красовался человеческий череп. У Алены по спине пробежали мурашки.

«Ну ладно, а чего я, собственно, хотела? Это же дом Бабы-Яги. Кажется, эти черепа не просто так здесь стоят. Они словно смотрят. И повернуты все глазами наружу. Одни прямо перед собой глядят, а другие на небо смотрят».

Ни ворот, ни калитки между черепами не было. Тропинка просто проходила между двух кольев и вела дальше. Снаружи частокола на поляне росла зеленая травка, а внутри была голая земля, словно бы выжженная и присыпанная золой. Нет, не золой — мелкими косточками.

«Неприятное местечко. Страшно подумать, откуда она столько черепов взяла. А ведь они, кажется, живые…»

— Стой! — строго скрипнул череп слева. Алену буквально парализовала волна накатившего страха.

— Кто таков? — тоном начальника спросил тот череп, что справа. Из его пустых глазниц лился мертвенно-желтый свет.

— Я… — Алена растерялась. Она уже была готова удрать, но ноги не слушались.

А соседние черепа, тем временем, начали поворачиваться в ее сторону, переговариваясь между собой. Словно ее приход разбудил их всех от спячки.

— А?

— Где?

— Кто пришел?

— Бродяжка какая-то.

— Ходят тут всякие.

— Гнать ее прочь.

— А может, по делу пришла?

— Спроси ее.

— Сам спроси!

— Давай, спрашивай!

Черепа замолкли, и тот, что справа, спросил:

— Ты сюда как? Случайно, или по делу?

— По делу, — выпалила Алена. — Меня Буба прислал. К Бабе Яге.

Правый и левый черепа переглянулись, и дали ей дорогу — колья частокола наклонились в разные стороны, и расстояние между стоящими по сторонам тропинки черепами стало больше. Алена, с колотящимся у самого горла сердцем, шагнула в этот проход, не чувствуя ног, прошла по хрустящему насту до крылечка и стала подниматься по шатким ступенькам. Забравшись на высокое крыльцо, оглянулась — никаких черепов не было. Избушку окружала огромная, усыпанная цветами поляна.

«Цветы на костях… Или мне все привиделось? — голову кружил лесной аромат. — Может, это означает, что меня рады видеть?» Алена решительно постучалась в дверь.

— Не заперто.

Дверь сама открылась, и под ноги Алене расстелился пестрый домотканый половичек. У окна на скамеечке сидела за пряжей средних лет женщина.

— Здравствуйте, — Алена отвесила поясной поклон. — А… Мне бы Бабушку, Ягу.

Женщина улыбнулась.

— Заходи, красна девица. Садись за стол.

Алена осторожно присела на скамью. Дверь за ней сама закрылась. На столе расстелилась скатерть. Прилетели откуда-то блюда с яблоками, грушами, малиной. Заслонка печки отодвинулась, ухват залез внутрь, вынул из печи чугунок с кашей.

— Напугали тебя мои слуги?

Алена кивнула.

— Они всех пугают. Кому не надо, сюда не сунется. А тебе, значит, очень надо.

— Так вы и есть Баба Яга?

— Я и есть. Ты, конечно, другой меня представляла. А я разная бываю… Да ты кушай, милая. Угощайся. Хочешь — кашу отведай, или ягод, или вон, киселя хлебни, — невидимые руки поставили перед ней деревянную кружку с горячим киселем.

— Значит, правду говорят про вас, Бабушка. Полный дом у вас слуг невидимых.

— А что это ты былинным слогом мне излагаешь? Ты ж, вроде, не местная?

Алена смущенно улыбнулась.

— Привыкла уже, с богатырями общаясь… А вы все про меня уже знаете?

— Все, не все… Кое-что знаю. Ты не бойся, Аленушка. Говори, как есть. Раз уж решилась сюда прийти, рассказывай без утайки. Чем смогу помогу. Дело житейское. Да не торопись. Хочешь — кваску попей. Или молочка парного.

И Алена стала рассказывать. Подробно, обстоятельно. Как делилась бы, наверное, с мамой. Потому что женщина, сидевшая за столом напротив нее, очень хорошо умела слушать, и понимать, и жалеть. Когда Алена закончила рассказ, Баба Яга глубоко вздохнула и мечтательно уставилась перед собой.

— Вот что с людями делает любовь, — произнесла она с некоторой завистью.

— Любовь ли? — засомневалась Алена. — С Алешей-то вроде все ясно. Влюбился. И то сомнение меня берет. А вдруг Лебедь его околдовала? Может, напоить Алешу каким отворотным зельем? Ведь погубит она его.

— Отворот — дело нехитрое. Травки нужной собрать, да заварить-запарить, да пошептать кой-чего… А если у них и правда любовь? Настоящую любовь трогать нельзя. Настоящая любовь — сила великая. Никакой магией ее победить невозможно. Я и пробовать не буду, и тебе не советую.

— Ну и что же нам теперь, Бабушка, делать?

Баба Яга испытующе посмотрела в глаза Алене, и у девушки внутри все похолодело.

— Ты действительно хочешь помочь ему? Ведь ты чужая здесь. Домой-то вернуться не тянет? Или ты решила у нас остаться?

Алена задумалась. Вопрос был серьезный.

— Нет, — ответила она, — я вернусь, конечно. Дорогу я знаю. Но глупо же уходить, ничего не сделав. Если бы не я, Алеша не встретился бы с Лебедью. Значит, это моя сказка. И я не могу ее бросить.

— А не боишься? Сказки-то разные бывают.

— Боюсь немного, — созналась Алена. — Так ведь все чего-то боятся. Это нормально. Жить-то всё равно надо.

Яга грустно рассмеялась.

— Верно, милая. Все боятся. Кроме меня, — голос ее стал низким и грозным. Пожилая добрая женщина превратилась в покрытую морщинами суровую старуху. Закинула ногу на ногу. Одна нога у нее была костяная — не покрытый ни мясом, ни кожей кость. — Мне бояться нечего.

— Ты… смерть? — на Алену накатила обморочная слабость.

— Я — хозяйка жизни и смерти, милая. Ты когда к моей поляне подошла, что видела?

— Ну… черепа. Кости, — от одного воспоминания об этом у Алены побежали мурашки по коже. — Кто они такие? Почему служат тебе?

— Это воины. Те, которые не смогли при жизни до конца исполнить свой долг. Служа мне после смерти, получают возможность до конца выполнить свое предназначение. Конечно, не самые лучшие солдаты, но их много, и они, — Баба Яга ехидно ухмыльнулась, — совершенно не боятся смерти. А цветы на поляне растут на костях, это ты верно заметила. Они во всем мире растут на костях, только не все это видят.

— Значит ты здесь сильнее всех! — Алена немного осмелела. — Так помоги нам, пожалуйста.

— Советом помогу, а делом — нет, не проси, — Баба Яга вернула себе миловидный облик и вздохнула. — Царь Морской, Черномор, да Кощей — мои братцы младшие. Договор у нас с ними. Я в их дрязги не лезу, они в мои дела не суются.

Алена приуныла.

— Ну хоть посоветуй, как избавить Лебедь от проклятия, вернуть кольцо и доказать Морскому Царю, что оно против него заколдовано.

— Для начала, дай-ка я сама гляну, что у Лебеди делается, — Баба Яга неестественно далеко вытянула руку и сняла с противоположной стены белое блюдечко с голубой каемочкой. Взяв с подноса одно из яблок, бросила его на блюдце. Яблоко покатилось по кругу, мелькая краснеющим боком. На белом донышке блюдца проступили неясные фигуры. Постепенно изображение стало четким.

— Вот они, голубочки. Воркуют… А сверху-то, над озером, вороны… Беспокоится, Черномор. Видно и впрямь рыльце в пушку.

Пейзаж с богатырем, белой птицей и прудом сменился на картину конюшни на богатырской заставе. Илья Муромец с лопатой в руках чистил от навоза стойла а Добрыня обихаживал коней, в том числе и Черную — лошадку, угнанную Алешей из стада Бабы Яги. У Алены словно что-то оборвалось внутри.

— Ох, нехорошо. Нехорошо брать чужое. И чему вас только родители учили? Ну да ладно. Лошадку я вам, так и быть, прощу, коли вы меня развлечете. Да и жаль Лебедь. Глупая она, и попалась по глупости. А Черномору, индюку надутому, давно пора по носу щелкнуть. Виданное ли дело?! Родного брата убить позарился! Душегубец, сгори его борода!

— А что если и правда его бороду сжечь? — воодушевилась Алена. — Ведь в ней, говорят, вся его колдовская сила? Тогда он уже не сможет помешать Лебеди оправдаться перед отцом!

— Дело говоришь, — закивала Баба Яга. — Только тут не простой огонь нужен, а истинный, никогда не гаснущий. В моей печи такой горит, но я вам его не дам.

— А где еще можно найти такой огонь?

— Мало ли мест в мире, где земной огонь на поверхность выходит? — пожала плечами Баба Яга. — Спросите у Змея Горыныча. Он этим огнем прямо пышет весь.

— И где нам его найти?

— Ну уж это богатыри точно знают, — рассмеялась Баба Яга. — Да вот еще что запомни. Черномора Кощей Бессмертный не любит. Ой, не любит! При любом удобном случае не упустит возможности ему напакостить.

* * *

Домой, на заставу, Алена пришла только под вечер. И застала Добрыню Никитича седлающим своего Бурку.

— Ты куда это собрался? — удивилась она.

— Не поверишь, — богатырь нервно дернул усом. — Тебя искать! Хоть бы слово сказала, куда пошла, когда прийти собираешься! Вышли из баньки, хватились — нет ее. Час нет, два нет… Я уж думал леший тебя уволок, или еще какая нечистая сила.

Добрыня стал расседлывать коня.

— Ты где была-то?

— Сперва к Царевне Лебедь на озеро зашла. Поговорили. Потом к ней Алеша пришел. Не стала им мешать, пошла в гости к лешему. Потом к Бабе Яге заглянула. Попила у нее киселя, поговорили с ней о жизни и смерти.

— Все у тебя на уме прибаутки, да шуточки, — раздраженно махнул рукой Добрыня. — А у нас тут…

— Да нет, — сухо оборвала его Алена. — Я серьезно. Только что от Бабы Яги. Илья далеко?

Добрыня клацнул отвисшей челюстью.

— В горнице он.

— Вот и хорошо, — Алена нервно поглядела на небо. Увидела кружащую над заставой ворону и поежилась. — Скорее пошли внутрь. Поговорить надо.

Добрыня удивленно глянул наверх и, пожав плечами, направился к дому.

— Алена! Нашлась-таки пропажа! — Илья Муромец выскочил им навстречу в сени. — Ну, камень с души… Знаешь, что Алеша наш учудил? Говорит, поеду к синю озеру, буду жить-тужить там рядом с Лебедью. С птичкой своей, понимаешь? Шатер взял, еды с собой на неделю, — Илья смахнул навернувшуюся слезу. — Уж совсем он от любви умом двинулся. Богатырских дел ему не надобно, нас с Добрыней не надо во-товарищи. Помереть он от любви собирается. Кабы к девке — к птице заколдованной! — Илья в сердцах плюнул. — Зря, наверное, ты нам, Аленушка, с Черномором замирение устроила. Вот свернули бы ему шею белую…

— Ага, — язвительно поддакнул Добрыня, — а потом на дно морское бы сбегали, победить Царя Морского по быстрому. Ты, Илья, конечно, воин доблестный, но когда в печали, порешь глупости… Тут Алена говорит, что у Бабы Яги побывала, вот. Хочет нам рассказать.

— Ну, во-первых, прежде чем рассказывать, я хочу вас предупредить, что за нами следят, — начала Алена, таинственно оглянувшись по сторонам. — Все вороны служат Черномору. Он специально послал сюда стаю, чтобы подглядывать и подслушивать за нами.

— Та-ак, — грозно произнес Добрыня Никитич и потянулся к стоящим в углу луку и колчану со стрелами.

— Да ты что?! — испуганно взвизгнула Алена.

Рука богатыря остановилась на полпути. Секунду подумав, он понимающе кивнул, встал из-за стола и принялся закрывать ставни в доме. Не торопясь, обстоятельно, словно на зиму. Алена стала ему помогать. Илья пожал плечами и тоже занялся ставнями. После того, как все окна и двери дома были плотно закрыты, они снова собрались у обеденного стола в горнице, зажгли свечу.

— Ох, чтой-то в горле у меня пересохло. Кругом враги. Одни соглядатаи. И главное, виду подать нельзя, — Илья зачерпнул кружкой воду из кадки и сделал большой глоток.

Добрыня тоже зачерпнул кружкой воду. Он пил медленно, мелкими глоточками.

— Во вторых, Морской Царь видит в своем волшебном зеркале все, абсолютно все, что отражается на гладкой поверхности воды, — и Алена выразительно посмотрела на кружку Ильи Муромца.

Илья заглянул в кружку, и, увидев там свое отражение, поморщился как от зубной боли. Добрыня, поперхнувшись, нервно закашлялся, а отдышавшись вышел вон. Через пару секунд вернулся с пустой кружкой.

— Вылил ее на дворе.

Илья, встрепенувшись, вскочил с места и тоже пошел выливать воду из кружки.

Добрыня обвел комнату затравленным взглядом. Заметил в углу кадку, из которой они черпали воду, и, подхватив ее, вышел вслед за Ильей. Вернулись вместе и с порога обвели горницу настороженными взглядами. На улице громко каркали вороны. Добрыня, схватив со скамьи какую-то ветошь, протер ей мокрое еще дно кадки. Рукавом вытер дно в своей кружке, в кружках Ильи и Алены. После чего богатыри уселись за стол и выжидательно посмотрели на Алену.

— Да, теперь нас, наверное, никто не сможет подслушать, — кивнула она.

Алена рассказала обо всем, что узнала от Лебеди и Бабы Яги, после чего богатыри начали разрабатывать план действий. Учитывая, что воды не было, а пить очень хотелось, пили вино. Поэтому план вышел смелый, даже по богатырским меркам.

— Чтоб спасти Алешу Поповича, надо нам Черномора лишить силушки, — рассуждал Добрыня. — Его сила в бороде заключается. Коли есть у Змея Горыныча тот огонь, что сожжет карле бороду, то к Горынычу надо отправится, и любой ценой огонь этот выпросить.

— Точно! — согласно кивнул Илья Муромец.

— Ну а дальше дело нетрудное. Вызываем на бой Черноморушку, подпалю ему стрелой, к лешему, бороду, ну а там его поймаем, болезного. Попинаем — он сам во всем сознается, и сдадим с повинной братцу старшему. Царь, узнав про все, простит Лебедь Белую. И Алеша на ней спокойно жениться.

— А с чего вы взяли, что Черномор будет с вами сражаться? А если и будет, то разве выйдет он на бой один, без армии? Прежде чем спалить Черномору бороду, надо будет до него добраться, — внесла в разговор долю скепсиса Алена.

— Верно! — призадумался Илья. — Черномор злодей, но не дурак. Он не станет с нами разговаривать, а пошлет на нас он силушку великую… Не впервой, конечно, нам рубиться с ворогом. Мы с любою силушкой управимся. Только, даже коль спалим ему мы бороду, трудно будет выловить охальника. Он, злодей, за стражею прикроется, да сбежит потом в края далекие, бороденку заново отращивать. Ну а нам он нужен пленный, связанный. Да к тому же и во всем сознавшийся!

— Черномора не любит Кощей Бессмертный, — вспомнила Алена.

— Тьфу ты, что болтаешь, девка глупая! — Илью Муромца аж передернуло. — Царь Кощей нам враг, и сволочь последняя.

— Это так, — согласно кивнул Добрыня, разливая еще вина по чаркам. — Но его армия сильная. Коли он на Черномора двинется, то задача наша облегчается. Черномор никуда уж не укроется, вражья силушка с силушкой сцепится, ну а нам Черномор один достанется.

— Все-то так, но коль Кощей в поход отправится, на страну на вражью, Черноморову, то войска его пойдут сквозь землю Русскую! А в войсках-то его все разбойники. Люди злобные, а то и вовсе нелюди, — нахмурился Илья.

— А ему мы поставим условие, — хитро ухмыльнулся Добрыня. — Коли хочет иметь он нас в союзниках, коль не хочет в бок дружины стольнокиевской, пусть тогда уймет своих разбойничков, чтоб они не резали, не грабили, чтоб по нашей земле шли тихонечко.

— Ну а коль они не смогут тихонечко, так побьем, укоротим эту вольницу, чай для нас это дело знакомое, — потер руки Илья. — Только мне к Кощею ехать не хочется. Больно мне его рожа противная. Как начнете вы с ним договор рядить, я, боюсь, ему плюну в рожу наглую.

— Нет, не дело это получается. Мы хотим устроить мировую войну или женить Алешу Поповича? — спохватилась Алена. — Нам надо как-то выманить Черномора из замка, чтобы сам на нас набросился и подставился под стрелу Добрыни.

— Да на меч его надо выманивать. В нем ведь пол кольца запрятано! — придумал Добрыня. — Я поеду к Кощею, поторговаться с ним попробую. Вдруг отдаст он меч на время недолгое? Ну а коли не даст, что ж поделаешь, о большой войне тогда подумаем.

— Я тогда поеду к Змею Горынычу, — обрадовался Илья.

— Да Алешу кто-нибудь с собой возьмите, — вставила Алена. — Лучше пусть он активно действует, чем просто так от тоски сохнет.

— Это верно. Ты речист, Добрынюшка. В путь его уговори отправиться. Ты скажи, мол, без него не справишься.

— Уж найду я, что сказать, Ильюшенька, — поморщился Добрыня. — Одному мне было бы сподручнее. Ну да ладно. Польза невеликая, но какой ни есть привет от Лебеди. Ведь она Кощею пол кольца дала. Пусть-ка он за то отплатит помощью.

Богатыри переглянулись и залпом допили остававшееся в кубках вино.

— А я? Мне что же, все время здесь сидеть? — возмутилась Алена.

— Отчего же… — пожал плечами Добрыня. — Вон езжай с Ильей Муромцем, чтоб ему в пути скучно не было.

Илья укоризненно глянул на Добрыню, но ничего не стал говорить. Алена устало вздохнула: «Ведь ездила уже с ними к Черномору. Ничего, не пропала. Больше них узнала и сделала. Что за дурацкое мужское предубеждение? С чего они взяли, что я буду им обузой в походе?»

Скатерть самобранка по команде Добрыни убрала с себя грязную посуду и остатки еды, а потом аккуратно свернулась. За окном уже стояла ночь, поэтому в поход решили отправиться утром.

Глава 10

Рано утром Алена с Ильей отправились в путь. Одновременно с ними из ворот богатырской заставы выехал и Добрыня Никитич. Над головами, нагло каркая, кружили вороны.

«Интересно, сколько птиц отправится за нами следом, и поспеют ли они, если наши лошадки пойдут богатырским скоком?» — подумалось Алене.

Они заранее сговорились, что богатыри будут стрелять в ворон, только в крайнем случае. Алене очень не хотелось, чтобы их вражда к Черномору проявлялась прежде времени.

Добрыня свернул на тропку к озерцу Лебеди, а Илья и Алена разогнали лошадей на песчаной прибрежной полосе и пошли в богатырский скок. На четвертом прыжке Заповедный Лес кончился, и они теперь скакали по бескрайней степи. Вороны отстали.

«Удастся ли Добрыне уговорить Алешу отправится в поход, не открывая, куда они направляются и зачем?» — подумала Алена.

Издалека донеслась вдруг знакомая песня:

— По-ле… Русское по-о-оле!..

Степь впереди от моря и до горизонта была пересечена широкой черной линией свеже распаханной земли.

— Эй! Микула Селянинови-ич! — зычно крикнул Илья, пролетая над пахарем, и приветственно помахал рукой.

Микула помахал в ответ, не прекращая работы.

— Вот человечище! — восхищенно тряхнул кудрями Илья. — Все ищет, куда бы применить свою силушку. Вот увидишь, Алена, как обратно поедем — вся приморская степь перепахана будет.

* * *

Скакали часов пять. Изредка останавливались на краткий отдых. В конце-концов Алене показалось, что Илья сбился с пути, только не подает виду. Под ногами коней мелькали какие-то бескрайние песчаные пустыни, потом лазурные морские берега. И, наконец, на горизонте встали уже знакомые Алене Железные горы. Крутые, обрывистые скалы, редкие кустики, растущие на красной глинистой земле. Илья натянул поводья, Алена следом за ним. Лошади мягко коснулись земли и поскакали дальше галопом. Справа журчала широкая и шумная речка, несущая свои воды из глубины гор в бескрайнюю ковыльную степь.

— Вот она, река Смородина. Ржавая водица в ней студеная. Сильный в ней поток, сбивает с ноженек.

— И богатыря сбивает? — удивилась Алена.

— И богатыря. Только простого человека эта речка об камни размажет, а богатырь еще кое-как может выбраться, — Илья Муромец привстал на стременах и внимательно оглядел окрестности. — Иногда Горыныч тут ошивается, поджидает случайных путничков, или ищет какого приключения… Нет, не вижу и следочка малого. Нам придется ехать к нему в логово. Спит небось, змеюка, прохлаждается, или улетел куда — побаловать.

— А он большой, этот Змей Горыныч?

Илья пожал плечами.

— Обыкновенный. Как и положено змею.

Они въехали в широкое ущелье и тут же путников оглушила тишина. На скалах, по обе стороны, сидели облезлые грифы, оценивающе поглядывая на незваных гостей. Скалы постепенно поднимались все выше, а эхо подхватывало цокот копыт по камням.

— Илья, — Алена завела разговор, чтобы не было так страшно в недоброй тишине. — А ты не боишься Змея?

— Нет.

— Ты так уверен, что можешь его убить?

— Да за что ж его убивать-то? — озадачился Илья. — Он как дал Добрыне зарок на Русскую землю за полоном не летать, так и не летает. Разве побалует маленечко — овцу там украдет, корову или еще что по мелочи. Но это он так, из озорства.

— Может ему просто есть нечего? Может он от голода?

Илья покачал головой.

— Если б такая туша нуждалась в еде, он бы ел и ел. А он еще летает да огнем пыхает. Для этого сил, небось, знаешь сколько надобно… Не, не от голода он, а из озорства, он сам мне говорил. А голода он не чувствует.

— Это точно, — раздалось откуда-то сверху, и в тот же миг что-то гибкое и теплое обвило лошадку Алены и ее саму. Девушка увидела, что земля уходит из-под ног, услышала, как ветер свистит в ушах и как ржет от испуга Черная.

— Куда?! Стой! Поставь девицу на место! — взревел Илья Муромец.

Над головой Алены захлопали перепончатые крылья. Намертво вцепившись в конскую гриву, она истошно завизжала. И услышала у себя в голове насмешливый голос:

«И зачем так орать? Я же никого пока не съел».

Копыта Черной соприкоснулись с твердой поверхностью, и обхватившее их змееобразное нечто, ослабив хватку, ускользнуло наверх. Алена огляделась, и у нее душа ушла в пятки — они с лошадью находились на плоской площадке, столь маленькой, что на ней невозможно было сделать и пары шагов без риска сорваться вниз. А срываться ой как не хотелось, потому что площадка располагалась на вершине обрывистой скалы, и была та скала метров сто высотой. Внизу возмущенно махал руками, угрожая порвать «зеленую козявку» на части Илья Муромец, а над головой Алены разворачивался в пике Змей Горыныч.

Огромный, серо-стального с прозеленью цвета, широко раскинувший черные перепончатые крылья, Змей парил над ущельем, оглашая его боевым клекотом. По-лебединому выгнув шею, завернув хвост кренделем, ухмыляясь и пуская из ноздрей пар вперемешку с пламенем, Горыныч совершил над Аленой своеобразный круг почета.

Илья Муромец соскочил с Чубатого и, поправив на себе нехитрый богатырский доспех — кольчугу и шлем, встал в позе борца, широко расставив ноги.

«Боже мой! Он даже оружия не взял!» — ужаснулась Алена.

— Ну давай, козявка, давай! Попробуй меня зацепить!.. — раззадоривал Илья Горыныча.

— От козявки слышу! — Змей заложил крутой вираж, спикировал на богатыря и нанес удар мощной когтистой лапой.

Сердце Алены сжалось от страха. Богатырь по сравнению с драконом действительно выглядел букашкой. Змей мог одним своим весом раздавить Илью в лепешку. Но когда Горыныч взмыл вверх, Алена увидела богатыря целым и невредимым. О змеиной атаке напоминал лишь широкий след в каменистой почве, процарапанный стальным когтем.

— Промазал, змей косоглазый! — завопил Илья Муромец.

Еще один удар. Еще один пропаханный когтем след в земле. Увернувшийся богатырь погрозил Змею кулаком. Горыныч резко взмыл и камнем обрушился на на него. В последний момент забил крыльями, чтобы не шмякнуться оземь, а хвостом, как плетью хлестнул вдоль поверхности земли.

«От такого удара Илье точно не уйти», — мелькнуло в голове у Алены.

Но богатырь и не думал уклоняться. Пошире расставив ноги и упершись о выступающий из земли камень, Илья перехватил бьющий по нему хвост близко к основанию и устоял на ногах. А в следующий момент он крутанул Горыныча и ударил им, как дубиной, по скале. Горыныч попытался зацепить богатыря когтем, но не дотянулся. Замахал крыльями, но, раскрученный еще на пол-оборота был шмякнут прямо об землю.

Алена от восторга приоткрыла рот. Ей стало ясно, что бой не смертельный. Дракон ни разу не пыхнул на богатыря огнем, а Илья так и не достал оружия.

Змей пытался ударить Муромца головой, крылом, но раз за разом богатырь молотил его то об землю, то об скалу, не давая Горынычу ни расправить крылья, чтобы взлететь, ни примериься для точного удара.

— Я из тебя пыль-то повыбью! — кричал Илья.

И действительно, над полем боя все выше и выше поднимались клубы серой пыли, скрывая дерущихся. Алена еще успела увидеть, как Змей сумел обвиться длинной шеей вокруг куска скалы, обретя, таким образом, приличную точку опоры. Дернувший его снова за хвост Илья потерял почву под ногами, и в следующий миг уже Змей гвоздил об землю своим хвостом, пытаясь стряхнуть вцепившегося богатыря.

Пыль окончательно скрыла сражающихся, и некоторое время из нее доносились лишь ругательства Ильи, шипенье Змея, и звуки ударов. Потом все стихло. Над облаком пыли возвысилась голова дракона, его крылья сделали несколько неуверенных взмахов, но взлететь Горыныч не рискнул, а просто переполз в сторонку от места боя и аккуратно уселся на собственный хвост.

— Уф… Совсем ты меня нынче уходил, богатырь.

Ветер постепенно относил клубы пыли вниз по течению речки. Наконец взору Алены предстал потрепанный Илья, не падающий наземь лишь потому, что был загнан по пояс в каменистый грунт ущелья.

— Я бы тебя до конца уходил, если бы земля была здесь помягче, — пробурчал в ответ Муромец и попытался высвободиться, но безуспешно.

Дракон тем временем привстал с хвоста, расправил и аккуратно сложил помятые крылья. Не спеша обошел богатыря, любуясь проделанной работой. Понаблюдав безуспешные попытки Ильи выбраться на поверхность, Горыныч покачал головой и, обвив его хвостом, резко дернул вверх. Аккуратно поставил богатыря на землю и ехидно склонил голову набок. Отряхнувшись от пыли и каменной крошки Илья Муромец оглянулся, приосанился и приказным тоном произнес:

— А теперь поставь девицу на место!

— Какую девицу? — удивленно огляделся вокруг Горыныч. Обнаружив на скале Алену, он хлопнул себя по лбу хвостом. — Извини. Совсем забыл.

В три взмаха подлетев к скале, дракон завис над ней, аккуратно обвил хвостом Алену и лошадь и поднял их в воздух. Перенес на дно ущелья и поставил рядом с уже взобравшимся на Чубатого Ильей. Оглядев всадников, Змей бережно сдул с них пыль, потом уселся на хвост и умиротворенно сложил когтистые лапы на животе.

— Ну вот. Полный порядок… А вы зачем, собственно, приезжали?

— Дык… — развел руками Илья.

— Помощь нам нужна, — напомнила ему Алена.

— Ах, да. Точно!.. Ты уважь мою просьбу, свет Горынюшка. Нужен мне твой огонь заколдованный. Пропадает лучший друг мой Алешенька, ну а мы такую штуку придумали…

— Вон как? — язвительно хмыкнул Змей. — Горы-ынюшка… А козявкой кто меня только что обзывал? Змеей косоглазой?

Глаза у Горыныча были совершенно не змеиные — веселые и яркие, травянисто-зеленого цвета.

— Я ж не со зла, — потупился Илья. — В пылу, так сказать, битвы! Да кабы я знал, что ты обидишься, я б ни за что…

— Да ладно, ладно. Я не обижаюсь. Кто, кроме тебя, мне такую встряску устроит? Боятся все, стороной обходят, — Горыныч погрустнел. — Бывает, украдешь какую-нибудь принцессу, посадишь в башню… У меня тут в горах для этих целей специально небольшой замок выстроен, — пояснил он Алене. — Да к нему еще дорога с препятствиями. Как-нибудь покажу, если интересно. И сама-то принцесса — красавица, и знатная, и богатая, и родни у ней — три полка рыцарей. А спасать никто не идет. Боятся, сволочи! Никакого тебе развлечения.

— А если все же приедет какой-нибудь рыцарь ее освобождать? — поинтересовалась Алена.

— Да по всякому, с переменным успехом, — пожал плечами Горыныч.

— То есть как — с переменным успехом? — не поняла Алена.

— Ну, когда я его убью, а когда и он меня. Но большинство такие трусы, что от одного моего вида наутек бросаются.

— Получается, рыцари тебя убивали?!

— Неоднократно! — Змей Горыныч гордо выпятил грудь. И, видя недоверие Алены, принялся пояснять. — Дело-то нехитрое. Высунуть язык, напустить море кровищи. Рыцарь и поверит, что я того, дохлый. Один идиот даже голову мне срубил. А меч как назло — острющий, да еще, кажись, заколдованный. Больна-а! Аж в глазах потемнело, — Змей нервно потер шею кончиком хвоста. — Отрубил, значит мне голову, и давай ее в мешок пихать. Здоровый такой мешок принес, сволочь. Специально значит готовился… Ну, я как от болевого шока отошел, говорю ему человеческим голосом: «Поставь где росло!» А этот дурень испугался и убежал. Вот урод! Голова у меня в мешке. Ничегошеньки не вижу. Пока нашел ее на ощупь, пока приложил… Да еще приросло криво, пришлось исправлять потом шею гимнастикой.

— Как его зовут? — глухо спросил Илья.

— Кого? — не понял Горыныч.

— Гада этого, который тебе голову…

— А… Да пропади он пропадом.

— Нет, ты скажи, Горыныч. Я его, изувера, из-под земли достану. Я ему покажу, как живым драконам голову резать! Я его самого, гада… — разошелся Илья Муромец.

— Да ну тебя! Забудь. Нет этого рыцаря. Помер.

— Как помер? — не унимался Илья. — Он же, говоришь, испугался и убежал?

— Вот убегая и помер. Упал с обрыва, свернул себе шею. Вон там, в сорока восьми километрах на юг, в ущелье валяется. Не веришь — сходи посмотри. Принцесса убивалась! Так разнылась, что силы нет. И, главное, кроме этого дурака никто больше ее освобождать не приехал. Так и пришлось потом самому обратно домой ее доставлять.

— Ты что же, тех принцесс, которые не освобожденными остаются, домой возвращаешь? — ошарашено спросила Алена.

— А куда их, скажи на милость, девать? Если принцесса торчит в плену больше года, то становится вредной и ворчливой. Ходит по замку туда-сюда, туда-сюда. И, главное, постоянно что-то жрет. Ее же кормить все время надо! Через каких-то лет двадцать это будет не принцесса, а уже настоящая ведьма, — Горыныч потряс головой, словно избавляясь от ужасного наваждения. — Нет. Как показывает опыт, если за принцессой никто не приехал в течение первых пяти месяцев, то и вообще не приедет. Короче, похищать надо богатую, красивую, осаждаемую толпой воинственных женихов, да чтобы в приданое за ней давали пол царства, не меньше. Пока найдешь приличную кандидатуру, так утомишься, так умаешься… Но вы мне не рассказали, для чего вам понадобился волшебный огонь?

— Да тут, Горыныч, понимаешь, какое дело, — Илья оглянулся по сторонам и, не обнаружив ни одной вороны, продолжил, — решили мы Черномору бороду спалить…

— Черномору? Бороду?! — глаза у Змея загорелись. — А с чего вы взяли, что это сработает? У него ведь борода противопожарная. Он еще сам мне как-то, лет сто назад, хвастался — дыхни, говорит… Я, правда, не стал.

— А зря не стал, — хмуро заметил Илья Муромец.

— Баба Яга уверяет, что твой колдовской огонь эту бороду спалит, — авторитетным тоном заявила Алена.

— Ну раз сама Яга так считает, тогда конечно… И что дальше?

— Дальше мы этого Черномора поймаем, свяжем, и отведем к Морскому Царю — пусть сам, змей подколодный… Ой, прости Горыныч! Пусть гад сознается, что он Царевну Лебедь подставил. А потом все будет хорошо. Морской простит Лебедь, снимет с нее заклятие, и они с Алешей Поповичем поженятся.

— А мне вы скажете большое человеческое спасибо! — резюмировал Змей Горыныч.

— Скажем, — не понял Илья.

— То есть, я должен ни с того ни с сего лететь, подкарауливать где-то Черномора и палить ему бороду… Да я год гоняться за ним буду по всему поднебесью! Ежели Баба Яга знает, что мой огонь его бороде опасен, то, будьте уверены, и он догадывается. И потом, с какой это радости я вдруг полечу воевать с Черномором? Мне что, заняться больше нечем? У меня вон принцесса, может, есть на примете!

— Змей Горынович, ты не понял, — перебила его Алена. — Не надо ни за кем гоняться. Нужно твой волшебный огонь поместить на стрелы. Ну, сделать так, чтобы стрела, попав в цель, вспыхнула твоим волшебным огнем. Если хочешь, никто и не узнает, что ты нам помог.

— Именно так, Горынушка! Мы сами Черномора выловим. Ты только стрелы нам как-нибудь эта… — и Илья, вынув из колчана, протянул Змею Горынычу пучок стрел.

— Хм… Стрелы, говоришь, — когтистые лапы Змея вытянулись, немного уменьшились в размерах, превратившись в некое подобие рук, и приняли у Ильи три стрелы. — Сделать это я, конечно, могу. Но возьму с вас какую-нибудь плату. Потому как с Черномором я враждовать не собирался, а если ваша затея откроется, то война между нами начнется. Да и сами стрелы… Тут ведь исхитриться надо, — и дракон, поднявшись, задумчиво побрел вдоль реки.

— Откуда у него взялись ноги? — шепотом спросила у Ильи Алена. — Ведь не было же?!

— Нужны ему стали ноги, вот и отросли, чего тут такого? — пожал плечами Илья. — Горыныч нам не чета. Он — особенный. Если захочет, может даже в человечьем облике предстать.

— Баллистические качества стрелы должны, естественно, остаться неизменными? — уточнил появившийся вдруг перед ними человек. Змей узнавался лишь по насмешливому взгляду зеленых глаз и по обворожительно-ехидной усмешке. Одет он был в рабочий фартук кузнеца на голое тело, а руках вертел все те же три стрелы.

— Чего? — нахмурился Илья.

— Совершенно верно, — поторопилась ответить Алена.

— Я так и думал, — Змей вынул у Ильи из налуча лук, вложил в него стрелу, натянул. Оглядел скептически. — Что ж. Придется отнестись к вопросу посерьезнее, — за спиной у Горыныча возникли крылья и он, взмыв в небо, быстро полетел куда-то вверх по ущелью.

— Видала? — кивнул Илья в сторону уносящейся в даль точки. — И такому — голову рубить! Эх, люди, люди…

В ожидании, пока вернется Змей, они разложили взятую с собой в поход еду и немного подкрепились. Илья о чем-то взялся рассказывать Алене, но ей все не давала покоя одна мысль:

«Ну, допустим, выпросит Добрыня у Кощея меч. Сожжем мы Черномору бороду. А меч-то что же, обратно Кощею отдавать? А ведь он наверняка против Русской земли этот меч потом применит. Да и вообще, нельзя чтобы такое могучее оружие было в руках воинственного существа. Надо было Лебеди отдать колечко на хранение тому же Горынычу. А что, это мысль! Змею меч, как оружие, совершенно не нужен. Но отнять этот меч у дракона никому не удастся. Он ведь упоминал плату за стрелы. Что, если предложить ему…»

— Вот ваши стрелы, — Горыныч, по прежнему в человеческом облике, возник как из-под земли. — Все в полном ажуре. Как только соприкоснутся с черноморовой бородой, так сразу же вспыхнут. Летают не хуже обычных, я проверял, — и он протянул Илье Муромцу лук и три стрелы.

«А как же насчет оплаты? — попробовала мысленно спросить Алена у Змея. — Ведь ты хотел взять с нас какую-то мзду за изготовление стрел?»

Ответ тут же прозвучал у девушки в голове.

«Илья — честный малый. Для него я могу, в виде исключения, и в долг кое-что сделать. Потом сочтемся».

И Горыныч плавно перетек в образ крылатого дракона.

«Зачем?» — почему-то с сожалением нечаянно подумалось Алене.

«А мне так больше нравится», — мысленно ответил ей Горыныч.

— Ну вот. Теперь полечу за принцессой. Эх, кабы вы мне предложили способ насолить другому братцу…

— Какому?

— Кощею, — Змей расправил могучие перепончатые крылья.

— А отвезти нас в царство Кощея ты не можешь? — вкрадчиво поинтересовалась Алена.

— Это еще зачем?

— Ну… — замялся Илья Муромец.

— Добрыня и Алеша там ведут переговоры с Бессмертным. Хотят получить от него помощь в борьбе против Черномора, — честно ответила Алена. И мысленно добавила:

«А заодно, мне хотелось бы с тобой посоветоваться. Есть тут возможность насолить и Кощею».

— Ладно! — Змей махнул, соглашаясь, крылом. — Заодно посмотрю, что этот заморыш нового у себя понастроил. Но отвезу вас только до Огненной речки. Дальше сами.

— И на том спасибо, — обрадовано разулыбался Илья. — Ты, Горынушка, настоящий друг.

— Да ладно. Чего уж там.

Когтистые лапы Горыныча снова стали расти. Куда-то делись стальные когти, удлинились пальцы и Змей, крепко, но аккуратно подхватив обоих конников, вместе с лошадьми, одного в одну руку, другого — в другую, взмыл в воздух.

У Алены захватило дух. Предметы внизу становились все меньше и меньше, пока земля не стала похожей на большую географическую карту.

«Так что там насчет Заморыша?»

«Почему ты его так называешь?»

«Пообщаешься с ним, сама поймешь… Так я внимательно слушаю.»

«У него есть меч-кладенец. Мы хотим выпросить его у Кощея. На время. Но возвращать ему меч не хочется».

«Понятно. Предлагаешь мне его забраь? — Змей даже мысленно умудрился ехидно улыбнуться. — Кому Заморыш передаст меч?»

«Не знаю. А ты можешь ты как-нибудь следить за нами?.. У Бабы Яги, например, есть такое блюдечко…»

«Нет проблем. У меня каждая чешуйка — такое блюдечко».

«Только, сперва нам нужно спалить бороду Черномору. Для него этот меч будет, как приманка. А потом…»

«А потом судьба меча будет интересна только Кощею?»

«Совершенно верно».

«Ну, тогда я буду поглядывать».

Глава 11

Они летели так быстро, что от встречного ветра было трудно дышать. Впрочем, это длилось не более получаса. Потом стали снижаться, кружа над мрачными черными горами, вершины которых были почти повсеместно покрыты снегом. Снизу повеяло холодом и какой-то нездоровой, могильной затхлостью.

Последние несколько сот метров до земли Змей Горыныч летел очень быстро. Как ему удалось не напороться на хищно торчащие тут и там черные скалы, для Алены так и осталось загадкой, потому что, она от страха закрыла глаза и открыла лишь когда почувствовала, что копыта Черной коснулись земли.

«Будьте осторожны!» — напутствовал Змей Алену и, взмахнув крыльями, скрылся из виду.

Поглядев ему вслед, Алена вдруг поняла, что не помнит ни одной черточки его человеческого облика — только зеленые смеющиеся глаза.

— Илья, а как он выглядит? — спросила она у осматривающегося богатыря.

— Кто?

— Змей.

Илья удивленно пожал плечами.

— Как Змей. Ага, нам туда надо. Не отставай, Аленушка.

— Да нет. Ты не понял, — не успокаивалась Алена. — Когда змей человеком обращался, он каким был?

— А хрен его знает… — снова пожал плечами Илья. — Я что, баба, чтобы его разглядывать? — он с некоторым беспокойством посмотрел на Алену. — А ты что же, сама не помнишь?

— Нет.

— Ну и слава Роду, — с непонятным облегчением вздохнул Илья.

После таких слов у Алены напрочь отпала охота расспрашивать. Через пару минут они остановились перед пересекающей дорогу Огненной рекой. Река эта представляла из себя не очень широкий, но быстро текущий поток раскаленной докрасна жидкой лавы. Алена тут же вспомнила, как выглядит кощеева земля с высоты драконьего полета: окруженная с севера высокими ледяными горами, с трех остальных сторон она была словно обведена тоненькой красной нитью.

— Нам ведь внутрь надо? — поежившись, уточнила она.

— Угу, — кивнул Илья.

— И как же мы переберемся?

— Дурное дело нехитрое, — буркнул богатырь. — Вот постоим тут маленечко. Привыкнут коники к лаве, да к жару. А там и перескочим через реку.

— Перескочим? — заплетенные в тугую косу волосы у Алены на голове попытались встать дыбом. — А ее нельзя как-нибудь того, объехать? — на всякий случай поинтересовалась она.

— Ты сама же сверху все видела, не объехать нам вовек этой реченьки. Из горы выходит Огнистая, огибает землю всю кощееву, и впадает в гору высокую. А на севере все горы непролазные, все высокие вершины леденистые… Надо здесь нам речку перепрыгивать. Чтоб от жара кожа не потрескалась, да чтобы одежка не вспыхнула, окатиться нам водицей надобно. Где-то тут родник есть поблизости.

— Ты раньше здесь был?

— Да так, заезжал пару раз, — чуть слышно ответил богатырь. Судя по тону, он явно не желал продолжать эту тему. — Ну, поехали. Тут недалеко, за поворотом…

Вскоре у них под ногами действительно зажурчал бьющий из-под черных камней ручеек.

— Ты только не пей эту водицу, Аленушка… Вообще, ничего не ешь и не пей в царстве кощеевом. Оно когда ничего, а когда и отрава.

Илья, зачерпнув шлемом воду, окатил себя с головы до ног. Потом еще раз, и еще, пока не промок до нитки. Затем то же самое он проделал с Аленой. Вода была холодная, просто ледяная, так что процедура вышла не из приятных. Однако девушка, вспомнив о клокочущей лаве, терпеливо перенесла три шелома вылитой на нее воды. Потом Илья взялся окатывать своего Чубатого. Тот только нервно поводил боками и недовольно фырчал. С Черной вышло хлопот побольше. Окаченная ледяной водицей, она стала ржать и дергаться, пытаясь удрать от мучителя, так что богатырю пришлосьудерживать лошадку, схватив ее за узду. Затем они, еще раз намочив ноги себе и лошадкам, забрались в скрипящие мокрой кожей седла.

— Не бойся. Я возьму Черную за уздечку. Помнишь, как первый раз в богатырский скок входили?

Алена молча кивнула. Ее знобило. Вода с мокрых волос противно стекала за шиворот.

— Ну, пошли, родимые!

Из-за поворота лошади выскочили, уже взяв порядочный разгон. Прибавили еще, и скакнули.

Алена вцепилась одной рукой в гриву Черной, а другой в луку седла. Увидела клокочущую Огненную во всей ее красе. Текущая сверху лава, уже подернутая тонкой коркой, лопалась и ломалась под напором напиравшего следом потока. Как на готовящихся блинах на ней вспухали и лопались пузыри… Накатил нестерпимый жар, в которым не то что нельзя было дышать — оказалось невозможно даже держать открытыми глаза. Так прошла секунда. Повеял холодный ветерок. Перелетев смертоносный поток, они снижались. Пахло паленым.

Остановив коней, Илья оглядел себя, Алену, лошадок, и принялся тушить тлеющую попону на Черной.

— Плохо поливали мы попону-то. Хорошо, хоть вся она не вспыхнула.

«Еще неделька, и я, пожалуй, начну вместе с богатырями, въезжая в город, прыгать через наугольную башню», — подумалось Алене. А вслух она спросила:

— Ну и куда нам теперь?

— А теперь, Алена, дело нехитрое — ехать все вперед по дороженьке. Как увидим стены мы чугунные, да ворота чистого люминия, да кощееву нежить охранную, вот тогда считай, что и приехали.

* * *

Похожие на робокопов-переростков стражи доставили Алену с Ильей в тронный зал Кощея Бессмертного. Переговоры там, похоже, зашли в тупик.

— Так вы, ваше величество, все-таки желаете нанести ощутимый ущерб Черномору? — устало уточнил Добрыня Никитич, после того, как царю представили новоприбывших гостей.

— Желаю, — вздохнул восседающий на черном троне рахитичного телосложения человечек, зябко кутаясь в горностаевую мантию.

— А на войну идти не желаете?

Кощей развел тощими руками.

— Не желаю.

— Тогда каким же способом вы, ваше величество, мните нанести ущерб братцу своему старшему, Черномору?

— Любым возможным из способов, которые не предусматривают моего личного участия, — Кощей скривил капризно губы и щелкнул пальцами. Стайка нетопырей принесла ему поднос со стаканом какой-то жидкости. Взяв стакан двумя пальцами, Кощей подозрительно понюхал его, оглядел на просвет и затем залпом выпил.

— Так, — продолжил Добрыня, — стало быть, — Кощея Бессмертного при этом слове просто передернуло, — вы не исключаете возможности начать военные действия против сил Черномора?

— Не исключаю, — Кощей зевнул.

— Так чего же мы ждем?! — вскипел Алеша. — Велите своим воинам седлать коней. Коли самому страшно с Черномором сразиться, так и я могу полки в бой повести. Или вот Илья Муромец. Да мы втроем целой армии стоим!

— Ну так и воюйте с Черномором сами, — кисло улыбнулся Кощей Бессмертный. — Хотите, я вам за это денег дам?

— Э, нет, — затряс указательным пальцем Добрыня. — Дело не в деньгах!.. Коли бы мы сами справились, так к вам, ваше величество, не стали бы обращаться. Но Черномор — великий волшебник. А мы — нет. Вот мы и рассудили, что вы тоже волшебник…

— Что значит ТОЖЕ? — Кощей вскочил с трона. — Да я… Мы его, Черноморишку этого, коли Нашему Величеству угодно будет, в бараний рог согнем!

— Так в чем же дело? — расплылся в улыбке Добрыня. — Вставьте ногу в стремя, возглавьте поход, драгоценный вы наш, — Добрыня воинственно воздел кверху длань. — И пусть враги трепещут от ужаса, видя мощь ваших армий!

Слушая его зажигательную речь Кощей распрямился было во весь рост и уже собрался воинственно махнуть тощей рукой, но улыбка вдруг сползла с его пергаментного лица.

— Не время еще. Не время… — он погладил себя по впалой груди, словно бы унимая поднявшуюся в глубине души бурю. — Всему свой черед. Придет час, и я всем покажу, кто такой Царь Кощей! Но пока — не время.

— Да отчего же не время? — не унимался Добрыня. — Разве вы не сильнее этого Черноморишки? А ежели ваши войска обязуются не грабить и не трогать мирное население на территории Руси, то и князь, наверняка вас поддержит, уж я расстараюсь, чтоб поддержал…

— Дело не только в Черноморе, — вздохнул Кощей. — Мы все три брата — Я, Царь Морской и Черномор дали в свое время страшную клятву не сражаться друг против друга. И коли кто из нас нападет первый на другого, то тут третий должен вступиться, и обидчика покарать. Вот Черномор и дожидается, сволочь, что я на него нападу. А против двоих братцев мне не сладить… Пока. Так что, могу я вам, конечно, армию дать — какую-нибудь конную орду степняков. Но сам на войну не пойду. Рано мне.

— А меч ты можешь нам дать? — вмешалась в разговор Алена.

— Какой такой меч? — насторожился Кощей.

— Меч-кладенец. Тот самый, на который прицеплена половина Кольца Сил.

— Откуда ты знаешь про меч? — Бессмертный привстал с трона и уставил пронзительный взгляд своих красных глаз на Алену.

— Царевна Лебедь мне сказала. Да вы, ваше величество, не бойтесь. У богатырей в руках этот меч будет в полной сохранности. И он сможет нам дать хоть какой-то перевес против сил Черномора.

— А ведь верно, — встрепенулся Добрыня. — Коли сами не желаете выступить, так дайте хоть меч-кладенец. Он, говорят, против любой магии силен. Да еще солдат своих железных десятка три. Мы пошлем их вперед, чтоб сломались о их стальные лбы стрелы и копья Черноморовых воинов.

— Меч я вам не дам, — замотал головой Кощей.

— Ну, так сам иди, воюй, раз упрямый такой! — не выдержал Илья. — Мы тут союз заключать приехали, в кои-то веки, а он «дам, не дам». Да без нашей помощи ты своего братца и за бок не ущипнешь. Все-то орды твои кочевые, что по его душу посланы были, дальше русской границы не проходили, там и ложились. Вот, Добрыня свидетель. Нынче же мы сами на блюдечке тебе победу хотим принести!

Кощей недовольно скривился от бесцеремонного обращения Ильи.

— А если вы его потеряете?

— А ты дай меч Илье. Он точно не потеряет. И слово даст, что вернет меч хозяину, — снова встряла Алена.

— Илье? — Бессмертный почесал острый подбородок. Внимательно посмотрел в голубые, чистые, как слеза ребенка, глаза старого козака Ильи Муромца.

Богатырь утвердительно кивнул головой.

— Да неужто я его потеряю? Как дело справим, верну хозяину, в целости и сохранности. Вот, не сойти мне с этого места. Ты хозяин меча? — переспросил Илья для верности.

Кощей подтверждающе кивнул.

— Вот, тебе и верну. Прямо сразу, как победим Черномора.

— Ну, как? Илье-то Муромцу Вы, Ваше Величество, верите? — расплылся в лучезарной дипломатической улыбке Добрыня Никитич.

— Ему одному из всей вашей банды и можно верить, — буркнул Кощей. — Ну да ладно. Будь по-вашему. Будет Илье Муромцу меч-кладенец. Во временное пользование, до завершения вашей битвы с Черномором… Но войска я вам, в таком разе, не дам. А поступлю малость иначе.

Кощей повелительно щелкнул пальцами, и одна из стен его аудиенц-зала отъехала в сторону, открыв взорам гостей огромное зеркало. Откинув полу халата, Бессмертный достал миниатюрный пульт управления и стал торопливо жать на кнопки. На зеркале замелькали картинки, понеслись ураганом звуки: пир в покоях Морского Царя, гроза над Заповедным лесом, Заседание боярской думы во главе с Владимиром Красно Солнышко в стольном Киеве. На этой картинке Кощей задержался.

— Это что ж такое получается? — со смесью удивления и возмущения прошептал Илья. — Он из своего дворца поганого может видеть терем Красна Солнышка? Всех разглядывать тут может и подслушивать?..

— Тш-ш! — зашипела Алена на Муромца, испугавшись, что Кощей его услышит.

Совет в княжьих хоромах шел полным ходом. Всем заправляли два лысеющих толстячка в богатых персидских халатах. Первый из них, стоя у больших, в рост человека, счетов, складывал приносимую ему казну в два мешка, делая при этом пометки в своей книжечке. Второй так и вился возле князя, нашептывая тому что-то то в одно ухо, то в другое. Тем временем думный дьяк, непрестанно кланяясь и запинаясь, читал по свитку, излагая князю очередное челобитие, а бояре бубнили что-то в своем углу, важно надувая щеки. Восседающий на троне князь, тоскливо оглядывая собрание, кривился, прихлебывал из золотого кубка зелено вино.

— Вот, — Кощей театрально указал богатырям на зеркало. — Когда-то давно мы с Черномором условились, что Русь — это его зона влияния. Но несколько грамотно написанных бумаг и мой кратковременный разговор с князем могут это дело исправить.

Бессмертный щелкнул еще на какую-то кнопку на пульте, и, прямо как есть, в халате, со скипетром в одной руке и с пультом управления в другой шагнул в княжий зал. Бояре замолкли. Дьяк прервал доклад на полуслове, а толстяки в персидских халатах спрятались за трон. Красно Солнышко, удивленно уставившись на появившегося из ниоткуда Кощея, пару раз хлопнул глазами, отставил в сторону кубок, полез правой рукой под трон и, достав оттуда корзинку, со всего размаху ударил себя ею по лбу.

— Здравствуй князь, Владимир Красно Солнышко, — поприветствовал его Кощей.

Подозрительно глянув на Кощея, князь еще раз хлопнул себя по лбу корзинкой, и лишь потом, обречено вздохнув, ответил:

— Здрав будь и ты, Кощей, коли не шутишь. Давненько тебя мы не видели. Прошлый раз войною на нас ходил, а теперь с чем пожаловал?

— Знаешь ли, Владимир, стольно-кивеский, что страна вся, Русь, твое владение, княжеским твоим неразумением, входит в зону Черноморова влияния?

— Ты об этом мне и раньше сказывал. Только не пойму я тех премудростей. Входит, да и ладно, что мне с этого? Дани Черномор с меня не спрашивал, коль его увижу, я не кланяюсь. Управляюсь сам над Русью-матушкой. А когда б я был в твоем влиянии, так платил бы, кланялся и прочее, мне по чину вовсе неприличное, для России, для страны обидное.

— Денег у меня полно без вашего, и поклоны мне твои не надобны, — скривился Кощей. — Только вспомнив после, ты поклонишься, за науку мне, да за радение. Я послал в страну твою дознатчиков. Говоря иначе — соглядатаев. И они такого нагляделися… да вот тут, в бумагах все написано, — и Кощей театральным жестом извлек из рукава халата большой желтый чемодан с витиевато написанным кириллицей магическим словом «компромат». Положив чемодан на пол, Бессмертный открыл его и вынул несколько толстых картонных папок с надписями «Дело N».

— Я сперва скажу для экономии, что те двое, что за троном прячутся, да еще при них бояре думные, да еще есть дьяки и приказчики, да еще купчишки, да разбойнички, все между собою сговорилися, на тебе обманом наживаются. Серебром набьют карманы полные, да вокруг чинят несправедливости, прикрываясь добрым княжьим именем, над тобой, Владимир, потешаются. Все они людишки Черноморовы, дурят тебе, князь пресветлый, голову. Половина всех налогов княжеских уплывает Черномору за море, да все то они тебе советуют, что им Черномор велел советовать.

В думной комнате установилась гнетущая тишина. Брови князя грозно сошлись к переносице, а на лице отразилась работа могучего государственного ума.

— Черномору я, выходит, дань плачу, да еще его указов слушаюсь?! — грозно взревел Красно Солнышко, вскочив с трона. — Взять их, стража, да в темницу, связанных! Мне писцов сюда, да всех, по ком написано, похватать и под замок разбойников! Да ко мне всех княжьих дознавателей… Как же так?! Прошляпили! Прохлопали!!! Об измене, о крамоле тайныя узнаю уже от супротивника!

В зале заседаний началась беготня, вопли. В кулуарах кого-то вязали, куда-то вели. У княжьего трона неожиданно сменился караул, а старый был уведен под конвоем. В отдалении завыли трубы. Кощей, глядя на эту картину, торжествующе ухмылялся.

— Ну теперь-то что ты скажешь, князюшка?

— Удружил ты мне, весьма признателен, — выдохнул князь, плюхаясь в кресло. Взялся за кубок, чтобы хлебнуть вина, но потом, подумав, сунул этот кубок под нос кравчему. — На. Сам сперва испробуй.

Кравчий растерянно принял кубок. Потом, поняв, в чем его подозревают, переменился в лице. Сам, как на готовую ужалить змею посмотрел на кубок с вином и, собравшись с духом, выпил его в один мах. С замиранием сердца прислушался к себе. Раскраснелся и довольно крякнул:

— Не извольте, князь Владимир, гневаться. Зелье в кубке было наилучшее, без отравы, даже и без горечи.

— Болван! Я велел тебе испробовать, а не все выпить, — незлобиво махнул рукой князь.

— Ну так что, Владимир стольно-киевский, примешь ли теперь мое влияние? — подступил к нему Кощей.

— Что ж, коль это слово тебе нравится, я согласен. Только дани-выхода никому я не плачу по-прежнему, и тебе по-прежнему не кланяюсь, — и, видя кислое лицо Кощея, князь подсластил пилюлю. — Оттого тебе пусть будет радостно, что и Черномор сюда не вступится. А мои ребятки дознаватели прочитают все твои бумажечки, всех, на ком найдут крамолу, выпорют, да изымут для казны убыточек.

— Ну, хорошо, — сдвинул брови Кощей. — Только предупреждаю тебя. Черномор этого так не оставит. Он ведь, коли хитростью не одолел, войско на тебя пришлет. А коли ты мне дани платить не будешь и в ножки, как повелителю не поклонишься, то не видать тебе от меня помощи!

— Ты, Кощей, уж сильно не печалуйся, — прервал его Владимир, доверительно положив руку Бессмертному на плечо. — Коль мы сами с ворогом не справимся, тотчас же к тебе пошлем за помощью.

— Тьфу на вас и на упрямство русское! — Кощей в сердцах махнул рукой с пультом и оказался снова в своем аудиенц-зале. Нажав на кнопку, тут же выключил зеркало. — Всё, конец концерта. Хватит пялиться.

Богатыри и Алена дружно поднялись с гостевых кресел.

— Ну, так мы поехали? На войну с Черномором? — уточнил, для верности, Добрыня Никитич.

— Езжайте, езжайте, — махнул рукой расстроенный Кощей.

— А когда мне выдадут меч-кладенец? — поинтересовался Илья. — Мы ж прямо отсюда на войну и поедем.

— Какой меч? — зарычал Кощей. — Вы же своими глазами видели, как ваш князь отказался от моей помощи!

— Но мы-то не отказались, — обезоруживающе улыбнулся Добрыня. — Мы-то хотели с Вашей помощью Черномора без бороды оставить… Но раз такое дело, без меча… Может нам тогда лучше не на границу, а в Киев, к князю смотаться? Объясним ему, что мол погорячился ты, Красно Солнышко. Он, князь-то наш, отходчивый. Посерчает денек, да и обратно с Черномором замирится.

— Вы это… Тут… — Кощей нервно задергал челюстью. — Ну, значит так… Только чтобы без бороды его, урода. И головой мне за меч отвечаете! — в его руках, откуда ни возьмись, сверкнул двуручный черненый клинок с золотым навершием в виде черепа.

Кощей передал меч Илье и тут же опасливо отступил от него на шаг. Илья уверенной рукой взялся за рукоять меча и, приноравливаясь к его весу, сделал несколько взмахов. Блеснула золотом половинка Кольца Сил, закрепленная у самого перекрестья, и нестерпимо ярко вспыхнуло на мгновение лезвие клинка. Илья, удовлетворенно хмыкнув, завернул меч в припасенную заранее дерюгу. Кощей внимательно посмотрел на Алену и с угрозой произнес:

— А если что нехорошее с мечом приключится, то знай: я тебя хоть из-под земли, хоть со дна морского достану.

«Ну что ж. Когда Кощей лишится меча, придется мне возвращаться домой. На том и сказка закончится», — мысленно вздохнула она.

Через десять минут все четверо уже перескочили Огненную реку и тушили дымящиеся от жара сапоги, попоны и конские хвосты. А через пять минут они уже мчались, наперегонки с ветром, домой, на Русь.

Глава 12

Рассвет богатыри и Алена встретили в седлах. Из кощеевой земли путь неблизкий, а переходить на богатырский скок в ночной темноте не рискнул даже Алеша. Алена от усталости едва не падала с лошади.

— Ну, теперь-то осталось немножечко, — утешил ее Илья Муромец. — Тут дорожка есть прямоезжая: лес в четыре скока перескочится. От того вон края леса синего, от опушки, от дуба старого, разогнавшись прыгать нам надобно.

Они подъехали к дубу. На сухих ветвях сидела, нахохлившись, большая черная птица.

Добрыня недобро прищурился и полез в саадак за луком.

— Ох, какой же дурень ты, Добрынюшка, хоть своим умом и похваляешься, — возмущенно прокаркал ворон. — Припаси-ка лук до лучшего случая. Нынче меткость тебе будет надобна.

— Тьфу ты, это ворон, птица вещая, — махнул рукой Добрыня и вернул лук на место.

— Везут войну на чужой дворец, а что свой дом пылает, не ведают, — каркнула птица.

— Тьфу на тебя еще раз, — буркнул Добрыня. — Вечно какую-нибудь гадость предвещаешь.

Разогнавшись, путники разом хлестнули своих лошадей и синхронно взлетели над лесом. Пролетев по пологой дуге над деревьями, они опустились на широкую поляну. Лошади тут же снова взмыли вверх. Алене очень не понравились слова ворона. К общему волнению по поводу предстоящей битвы примешивалось теперь недоброе предчувствие.

— Смотрите, горит что-то! — закричала она, указывая на тянущиеся к небу клубы дыма.

Через несколько мгновений их глазам открылось пепелище. У Алены екнуло сердце: она видела раньше эту широкую поляну, проплывающую теперь справа внизу — поляну перед домом Бабы Яги. Многие колья страшного частокола были обломаны, а на некоторых не было черепов. На месте надворных построек тлели угольки. А вместо избушки на курьих ножках зияла глубокая воронка, над которой и поднимался столб дыма.

— Ну, Черномор, скотина… — прошептал Добрыня Никитич. — Это он что же, сестрицу свою родную молнией?!

«А наш-то дом как? — с беспокойством подумала Алена. — Что, если Черномор и его спалил?»

Они приземлились на широкую протоптанную дорогу, идущую поперек леса. Вдали показалось море. Дыма видно не было. Зато стали хорошо заметны стаи кружащихся над лесом ворон. У богатырей дружно вырвался вздох облегчения: дом стоял на месте, цел и невредим. Настроение портили только нагло летающие над самыми головами вороны. Добрыня с Алешей было снова потянулись за луками, но потом, оценив на взгляд количество птиц, дружно махнули руками.

— На всех стрел не напасешься.

Птицы, каркая, кружили над Ильей, который вез, перекинув через седло, кощеев меч. Потом, словно решив что-то, они поднялись наверх и, выстроившись клином, почти всей стаей подались на юг, за море.

«Ничего себе, дисциплина у Черномора! — поразилась Алена. — Никогда прежде не видела, чтобы эти бестолковые птицы летали клином. Может, они у него еще и строем ходить умеют?»

* * *

Дома все было по-прежнему. Богатыри, подкрепившись немного, отправились спать, дежурным оставив Алешу. Алена тоже попыталась заснуть, но, несмотря на усталость, сон к ней не шел. Сердце беспокойно билось, а перед глазами все стояло пепелище на поляне. Бабу Ягу было жалко до слез. Но ведь не может быть, чтобы она погибла? Нет, надо пойти к Бубе, узнать точно, что произошло в лесу.

Алена встала и принялась одеваться. Вдруг ее взгляд привлекло какое-то движение за окном. Она выглянула наружу и обомлела. Сверкая металлом, в лучах солнца из пенного прибоя густой цепью выходили дюжие молодцы в чешуйчатых латах.

«Чешуей, как жар горя тридцать три богатыря… — залюбовалась она необычным зрелищем. — Все равны как на подбор, с ними дядька Черномор… Боже мой! Не он ли их подослал?» — Алена бросилась вниз по лестнице, спеша предупредить богатырей.

— Ты, Аленушка, не волнуйся. Сиди себе в светелке, да поглядывай. А мы как-нибудь сами управимся, — остановил ее Илья Муромец. Богатыри уже были на ногах и, мало того, в доспехах.

— Они, наверное, за мечом пришли, — осенило Алену.

— Конечно, — кивнул Добрыня Никитич, — думают, что могут взять нас потихонечку. И оружия с собой вон не прихвачено. Ну и мы их встретим без оружия. Только вот возьмем сейчас по бревнышку… Ты смотри, Алена, из окошечка. Как увидишь, кто перебирается, так об этом сверху нам покрикивай.

Поднявшись в светлицу, Алена распахнула все три окна, смотрящих в разные стороны света. Но из них не было видно всего двора и окрестностей.

«Была — не была!» — сбросив сапожки, Алена полезла на крышу. Отдышалась, забравшись на конек. Учащенно билось сердце. Двор был виден, как на ладони.

Со стороны моря через тын карабкались три молодца в чешуйчатых доспехах. Их подсаживали, помогая перелезть, еще шестеро. А с внутренней стороны «гостей» поджидал уже Добрыня. Первый получил удар дубовой чуркой в нос. Второй подтянулся на руках и задрал уже ногу, чтобы перемахнуть тын, но от мощного толчка в бок кувыркнулся назад. Третий успел перепрыгнуть, но тут же получил сокрушительный удар по затылку. Добрыня подхватил его бесчувственное тело за шкирку и перебросил обратно за тын, сбив им с ног еще двоих чешуйчатых. Оглядевшись, Алена увидела, что Илья и Алеша справляются с «внезапной» атакой не хуже Добрыни. Чешуйчатые еще некоторое время упорно пытались перелезть тын, но всякий раз получали отпор.

Сообразив, что внезапной атаки не получилось, тридцать три богатыря отступили к морю посовещаться. Потом снова, уже кучно подступили к тыну. Каждые четверо подхватили пятого и стали раскачивать, явно намереваясь просто перекинуть их через забор.

— Берегись! — закричала сверху Алена. — Сейчас они будут своих перекидывать!

— Ну что, поиграем в лапту, добры молодцы? — азартно улыбнулся Илья Муромец, и приподняв с земли колоду для рубки дров, перехватил ее словно биту.

Перелетев через забор и увидев стоящего на изготовку Илью, морской витязь истошно заорал. Орал он, впрочем, недолго, и, после смачного удара колодой, по той же самой траектории полетел обратно. Уже молча.

Алеша Попович, пытаясь повторить подвиг Ильи Муромца, использовал в качестве биты оглоблю. Лихо встретил прилетевшего из-за тына чешуйчатого, но отбросить его назад не смог, потому что оглобля сломалась. Пожав плечами, Алеша просто перекинул пришедшего в бесчувственное состояние богатыря обратно через забор. Добрыня поступил еще проще. Он подставил ножку только что приземлившемуся витязю, а потом схватил его за ногу и, раскрутив над головой, отправил за тын.

Наступательный пыл морских витязей иссяк. Они снова отошли подальше и стали совещаться. Некоторые заметно хромали или держались за помятые головы и бока, а двое и вообще без посторонней помощи идти не могли. Через минуту основная масса чешуйчатых выстроилась в некое подобие клина напротив ворот, а небольшая группа, стараясь не шуметь, направилась к противоположной стороне тына. Обо всех перемещениях противников Алена незамедлительно доложила богатырям, и Добрыня, взявшись за дубовую чурочку поудобнее, направился караулить тех, кто попытается перелезть через с тыла, а Алеша с Ильей остались защищать ворота.

Чешуйчатые, по команде старшего, с разбегу ударили плечами в ворота. Дубовые створки затрещали и зашатались, грозя вылететь из петель. Еще несколько морских попытались перелезть через забор у ворот, но Алеша Попович, работая обломками оглобли, забивал их, словно гвозди, обратно.

С заднего двора донеслись вопли чешуйчатых, нарвавшихся на Добрыню. Ворота выдержали еще один удар. Потом морские снова выстроились клином и по команде взяли разбег, чтобы дружным ударом окончательно разнести ворота в щепки. Но Илья Муромец подстроил им каверзу — прочно упершись в землю ногами, он подпер сворки своей широкой спиной. Ворота, жалобно заскрипев, снова устояли, а пытавшиеся их выбить морские витязи сползли по дубовым доскам на землю.

— Да что ж вы такие слабаки?! — зарычал на чешуйчатых их старший братец, и сам, первый встал в голову клина. — Становись в три ряда!

Ехидно ухмыляясь, Илья вынул засов и отошел в сторонку. Вопли на заднем дворе стихли, и оттуда, перекидывая в руках дубину, появился улыбающийся Добрыня.

— И-и-и эх! — ворота с треском распахнулись, одновременно распадаясь на досочки, и плотно сомкнутые ряды морских богатырей кубарем влетели во двор заставы. Илья с одной стороны, а Добрыня с другой подступили к ним и принялись мутузить тех, кто пытался подняться, а Алеша Попович, лихо свистнув, сиганул в самую гущу поваленных врагов, раздавая удары во все стороны. Морские растерялись. Одни из них сами начали пятиться, других выкидывали за тын Илья и Добрыня. Однако Алеша, попавший в самую гущу врагов, совершенно скрылся за стеной чешуйчатых спин.

— Алешенька! — в ужасе завизжала Алена, потеряв его из вида.

— Я зде… — вынырнувшая было голова Алеши тут же утонула в месиве чешуйчатых рук.

— Ах, вы маленьких обижать?! — взревел Илья Муромец и, словно вихрь, кинулся в самый центр драки, разбрасывая попадавшихся ему под руку морских.

Увидев, что драка принимает серьезный оборот, Добрыня Никитич стал хватать противников за первое, что попадется, и перекидывать их через тын, подбрасывая при этом так высоко и так часто, что следующий взлетал в воздух раньше, чем брошенный перед этим успевал шмякнуться наземь.

Через пару минут все было кончено. Чешуйчатые со стонами отползали обратно в море, волоча за собой тех, кто уже не мог перемещаться самостоятельно. Добрыня с ревом преследовал их, пинками отправляя в пенную волну тех, кто, на его взгляд отступали недостаточно быстро. А Илья, тем временем, склонился над Алешей, пытаясь привести его в чувство.

Алена слезла с крыши, как была босая, выбежала во двор. Глянув на разбитое в кровь лицо Алеши, застонала. На бок свернутый, кровоточащий нос, в кровь разбитые губы, набухающие синяки под каждым глазом. Алена метнулась в дом и принесла ковш с водой.

«Такой он, небось, и Лебеди не нужен будет, — подумала она, смывая кровь с лица Алеши. — Да вот и птичка наша, легка на помине».

— Что с ним?! — трепеща крыльямиа, на двор с неба свалилась большая белая птица.

— Уходили твоего Алешу твои же братцы, Царевна, — вздохнул Илья. — Поперек батьки в пекло полез. Больно смелый! Когда теперь в себя придет, когда на ноженьки встанет?..

— Видела я. Все видела. Я над озерцем своим поворожила, и везде смотрела, где только ни был мой Алешенька.

— Лучше б ты поворожила, чтобы парня в чувство привесть, — пробурчал появившийся в воротах Добрыня. — Тридцать три чешуйчатых братца убрались домой. Все вроде живы. В воде оклемаются, да вперед им урок будет — не служить своему дядьке наймитами, да на старых товарищей руку не поднимать. Но теперь беда другая намечается. Парусами-то все море усыпано. Сюда едут кораблики, торопятся. Тут не будет потасовки дружеской. Будет, братушки, война настоящая. Ты давай, давай, колдуй, Лебедь белая. Поднимай скорей Алешеньку на ноги.

Ничего не ответив, птица взмыла в небо и скрылась над лесом. Богатыри аккуратно внесли стонущего Алешу в дом, сняли с него доспехи и уложили на широкую лавку.

— Ох, почто же ему Бог не дал силушки ровно столько, сколько дал смелости? — сокрушался Илья. — Надо ж было дурню в гущу кинутся! Коли нас бы рядом не случилося, задолбали бы его морские до-смерти. Ведь они за поленья-дубиночки на нас были уже ой, какие злобные.

— Кабы Лебедь не смотрела в озере, как Алеша за нее сражается, может, он бы в гущу и не кинулся, — буркнул Добрыня Никитич, разрывая на Алеше рубаху. — Ох, увижу, как Алеша мается, сразу мне Маринка вспоминается. Вот беда — любить колдунью воину… Глянь, Илья, похоже, ребра сломаны. Нет, Алеша, долго проваляется. Нынче воевать ему заказано.

Алена насторожилась.

«Это же известная былина, про колдунью Марину, приворожившую Добрыню Никитича. Значит, здесь тоже было что-то подобное?»

В этот момент в открытую дверь с шумом влетела Лебедь, неся в клюве какой-то небольшой стеклянный бутылек.

— Вот. Осталась у меня водица мертвая. Здесь немного. На Алешу вылейте. Чтоб быстрей срослись его косточки, чтоб скорее личико поправилось… — и она сама, вынув пробку и зажав бутылек в клюве, стала брызгать на Алешу по капельке водицей, растирая ее широкими и мягкими лебедиными крыльями. — Вы на место становитесь, косточки, вы срастайтесь, заживайте, жилочки, зарастай скорее кожа белая… — в комнате запахло озоном, под крыльями Лебеди заклубилось марево и через несколько минут хриплое, прерывистое дыхание Алеши выровнилось.

— Ну так что? Исцелился Алешенька? — деловито осведомился Добрыня Никитич.

— Какое там, — махнула крылом Лебедь. — Чтобы совсем исцелится, ему надо неделю богатырским сном спать… Или еще пузырек Мертвой воды на него вылить, да потом Живой водой окропить.

— Так давай, милая. Лей, окропляй. Чего же ты ждешь? — нетерпеливо притопнул Добрыня. — У нас тут война предстоит с Черномором. За твое счастье, между прочим, горбами рискуем! А главный герой не при делах.

— Да я бы рада, но это были мои последние запасы. Источники живой и мертвой воды за тридевять земель, на краю света лежат. Туда даже мне не меньше недели в один конец лететь… Уж простите меня, воины храбрые. Кабы знать, что так быстро все закрутится, я б туда слетала заранее.

— Ладно… — очнувшийся Алеша Попович, поморщившись от боли, поднялся с лавки. — Я и так могу сражаться, чего уж там.

— Ну уж нет. Лучше ты лежи, Алешенька. Отдыхай, набирайся силушки. От тебя, больного, толку много ли? Мы и без тебя, небось, управимся, — решил Илья Муромец. — Я мечом помашу кощеевым, а Добрыня постреляет стрелами.

— Вот те раз! — возмутился Алеша Попович. — Мне это горше горького: у друзей за спинами прятаться. Да уж лучше умереть в сражении, чем такой позор принять на голову!

— Ты, чем спорить, лучше бы, Алешенька, хоть каким полезным делом занялся. Нас для драки и двоих достаточно. Ну а ты взял бы Лебедь и Аленушку, да отвез их в место безопасное, — нахмурился Добрыня.

Алеша Попович, скрипнул зубами, но больше не спорил.

— Вы за ним уж присмотрите, девицы, чтобы он напрасно в битву не кинулся, — напутствовал Алену и Лебедь Илья.

Потом все вышли на двор. Алена влезла на Черную, а Лебедь взмыла в небо. Илья и Добрыня тоже вскочили на коней — облаченные в доспехи, вооруженные с ног до головы.

Выехав из ворот, кавалькада задержалась на мгновение на берегу. Все оглянулись на море: паруса, надуваемые попутным ветром, стремительно приближались, а над ними вилась огромная стая ворон. Илья и Добрыня остались дожидаться врагов на побережье, а Алеша с Аленой и кружащая над ними Лебедь направились к лесному озерцу.

— Оттуда мы сможем наблюдать за сражением, да и за всем, что происходит в мире, — уверила Лебедь.

Какое-то время они скакали по торной дороге, ведущей сквозь Заповедный лес. Потом свернули на неприметную тропку.

— Стойте! — поднял руку Алеша. — Кто-то мчится сюда по дороге. Много коней…

Лебедь взлетела повыше и, покружившись над дорогой, спикировала вниз. Из груди ее вырвался облегченный вздох.

— Это дружина князя Владимира.

* * *

Передовые черноморовы корабли приблизились к берегу. Илья ожидал врагов сидя на пляжном песочке у опушки леса. Он то поглядывал на стоящего рядом Чубатого, то поглаживал эфес кощеева меча. Добрыня предусмотрительно спрятался в лесу, заняв удобную позицию для стрельбы из лука.

Передовые пять галер Черномора спустили паруса и на веслах подошли поближе к берегу. На носах их было установлено что-то матово блестящее, внушающее угрозу. Произведя оглушительный бабах и выпустив в небо тучу дыма, первая галера извергла из себя массивный дымный снаряд. Тот, прочертив дугу над полосой прибоя, плюхнулся в песок, не долетев сотни шагов до Ильи. Секунду снаряд, шипя, катался по песку, а потом взорвался столбом чадящего нефтяного огня, который, впрочем, довольно быстро уменьшился до маленького костерка.

— Вот злодей, чего удумал, — покачал головой Алеша, наблюдавший за происходящим в воде озера. — Мало ему, что сам летает, да молнией бьется. Он еще людишек своих научил колдовать.

— Да, — вздохнула Лебедь. — Это какое-то новое изощренное колдовство моего дядюшки.

— Что вы что? — удивленно пожала плечами Алена. — Обычные мортиры. Я такие в кино видела! Стреляют при помощи пороха, зажигательными снарядами. А в снарядах, наверное, фитиль вставлен, чтобы сразу не рвануло, и нефть внутри, чтоб горело. Такими корабли поджигать хорошо. А против сухопутных сил, по моему, совершенно бесполезная штука.

— Если заменить все твои непонятные слова на понятные, то получится то же самое: новое колдовство Черномора, — буркнула Лебедь.

Тем временем зажигательными снарядами долбанули все пять галер, но ни один из снарядов так и не долетел до Ильи. Мортиры еще раз бабахнули. Четыре снаряда не долетели, но один упал опасно близко к богатырю, зашипел, катаясь по песку. Илья вскочил в седло и хлестнул Чубатого. Конь отпрыгнул в сторону от места грядущего взрыва.

— И правда, — радостно взмахнул руками Алеша. — Они зажигаются с задержкой. Если не зевать, то наверняка не зацепит огнем.

Галеры попытались подплыть еще ближе, но две из них прочно сели на мель. Другие две стали торопливо отплывать назад, чтобы взять застрявших на буксир. Сообразив, что севшие на мель враги теперь в его руках, Илья издал воинственный клич и, размахивая мечом, помчался к морю. Мортиры снова пальнули и очередной раз не попали. С радостным воплем Илья влетел в пенный прибой и со всего маху рубанул кладенцом по носу одной из застрявших галер. Меч разрезал просмоленные доски борта, словно картон, и носовая надстройка вместе с мортирой с грохотом рухнула куда-то в глубину трюма. А Илья, воодушевленный успехом, уже мчался к следующей галере, отчаянно пытающейся веслами оттолкнуться от мели. Разрубив как соломинки мешающие проходу весла, богатырь пронесся вдоль борта, нещадно кромсая его на скаку волшебным мечом.

Спустя две минуты, поняв, что спасать, в сущности, нечего, три оставшиеся галеры, приняв на борт спасающихся вплавь моряков, отошли подальше в море. Стрельбу по Илье они прекратили.

Впрочем, через минуту возликовавший было Илья уже готов был рвать и метать от злобы. Но поделать он ничего не мог. Галеры начали обстрел богатырской заставы, за считаные минуты превратив терем в пылающий костер.

Сидевший в засаде Добрыня скрежетал зубами от злости, Алеша рвался в бой, а у Алены на глазах навернулись слезы.

«Ведь все, все сгорело! Совершенно ни за что, из простой вредности сожгли в пепел. Вот тебе и сказка…»

Илья заехал в полосу прибоя и стал стрелять в галеры из лука, пытаясь попасть в пушкарей. Одну за другой богатырь пускал каленые стрелы. Кто-то уползал с носа, схватившись за простреленную ногу или руку. Кто-то кувыркался за борт или замертво падал на палубу. Но огонь с галер не прекращался. Вскоре колчан Ильи опустел, и богатырь, развернув коня и стараясь не глядеть в сторону пылающего дома, понуро поехал к берегу.

— Кабы я был на месте Добрынюшки, то пустил бы огненными стрелами прямо в корабли черноморовы! — прошептал, сжав побелевшие от напряжения кулаки, Алеша.

— И оставил бы Черномора при бороде, — ответила ему сквозь слезы Алена. — Нет, правильно, что Добрыня сидит, не шелохнется. Но обидно-то как… Господи! Там ведь собака была! Неужели сгорела?

Глава 13

У опушки леса Илью Муромца радостно приветствовали богатыри из дружины киевского князя. Все с нетерпением потирали руки, в ожидании битвы. А тем временем сотня кораблей Черномора, вплотную друг к другу, причалила к берегу. С бортов спустили сходни, и на пляж потекли сто ручейков стального песка — сверкая железом шлемов и кирас, высаживалась панцирная пехота. Лицо князя Владимира приобрело сначала задумчивое, а затем озабоченное выражение. Радостное оживление во всей русской дружине сменилось тревожным ожиданием.

— Да где ж мы их всех хоронить-то будем? — в недоумении развел руками Дюк Степанович.

— Ничего, земли у нас много. Всем гостям хватит, — недобро усмехнулся Микула Селянинович.

— Ба! Микула! — просиял Илья. — А ты что же без коня, без доспеха? Али не знал, что у нас тут сегодня война?

— Не знал, — честно признался Микула, одетый по-простецки — в лапти и крестьянскую рубаху. — Перепахивал я поле приморское. И подумал: загляну-ка в гостюшки, прямо на заставу богатырскую. А тут… Чувствую себя, как на пиру без ложки.

— Ну а что ты, Микулушка, теряешься? Коли предстоит потеха ратная, то с тобой любой из нас поделится.

— Благодарствую, Ильюшенька. Только мне чужого не надобно. Я вот себе сделаю дубиночку, отломаю от деревца веточку, — и Микула стал примеряться к стоящим на опушке деревьям.

Вся дружина теперь смотрела не на продолжающего прибывать в числе врага, а на действия Микулы.

— Ты прости меня, хозяин леса, миленький, — Микула в пояс поклонился лесу. — Для войны я приломаю одно деревце. Ну а буду жив, взамен десяток высажу, — и богатырь, с треском сломал самого корня один из молодых дубков.

— Был Микула на пиру без ложечки, — проговорил Илья Муромец. — А теперь у нас Микула будет с ковшичком.

Высадка противников закончилась, и теперь они замерли, выстроившись в десять ровных, ощетинившихся копьями, квадратов по три десятка бойцов в глубину и ширину. Оглядев заполненный врагами пляж, Микула Селянинович добродушно улыбнулся и перехватил свое боевое бревно поудобнее.

— Ну, давайте! Что ж вы встали, вороги? Нынче хорошенько мы потешимся, — он шагнул навстречу противникам, и стройные ряды панцирников Черномора попятились.

— Вперед, каналья! Вас же больше! Разотрите их в порошок!!! — завизжал взвившийся над пляжем Черномор, и стальные колонны, тяжко вздохнув, двинулись в атаку на дружинников.

— Вперед! — радостно заревели богатыри, набрасываясь на многочисленных противников, как львы на добычу.

Первый напор дружинников был лихим, но не очень-то эффективным. Никому не хотелось калечить своих коней, бросая их на ощетинившийся копьями строй заморской пехоты. Поэтому жаркий бой закипел только там, куда, размахивая бревном, врубился Микула Селянинович. В пробитую им брешь тут же кинулись конные воины, и уже через минуту одна из центральных колон противника в панике отступала к кораблям. Но другие продолжали напирать. Князь Владимир, переглянувшись с Ильей Муромцем, отдал дружине приказ отступить в лес и спешится. Стальная волна заморских латников докатилась до леса, и грозный строй копейщиков перестал существовать. Спешившиеся русичи с радостными воплями набросились на смешавшегося в лесу противника, и началась свалка. У воинов Черномора осталось лишь одно преимущество — их было намного больше.

— А ведь где-то там, в лесу сидит в засаде Добрыня, — забеспокоилась Алена. — Как же он будет стрелять в Черномора, когда вокруг бой?

— Дело нехитрое, — пожал плечами Алеша Попович. — Он быстренько выкинет из леса всех врагов, что мешают ему сидеть в засаде, и снова затаится.

— Зря волнуешься, Аленушка, — добавила Лебедь. — Добрыня во-он за теми кусточками затаился, я приметила. Там пока ни один черноморов наемник не пролез, потому как там чаща непролазная.

На пляже вовсю рубился Илья Муромец. Черненый клинок с каждым взмахом превращал дюжину длинных копий противника в бесполезные обрубки.

— Да что вы пятитесь от него? Он же один! — заорал сверху Черномор. И отступившие было латники снова набросились на Илью.

Меч-кладенец сшибал с ног, резал, дробил, плющил и через минуту боя злосчастная колонна, придя в ужас, в полном составе бросилась бежать. А Илья, только-только приноровившийся одной рукой орудовать с седла двуручным кощеевым мечом, с радостным кличем ударил в бок одной из увязших в лесу колонн.

— Ах ты, паразит! — взревел Черномор и метнул в Илью молнию.

Меч-кладенец сработал как громоотвод: впитал в себя всю молнию без остатка, а затем выплеснул ее на ничего не подозревающих противников. Целая колонна латников рухнула наземь в полубессознательном состоянии. Белобородый карлик рассвирепел и одну за другой обрушил на богатыря еще несколько молний.

— Получай, получай, получай!

От Ильи во все стороны посыпались электрошоковые удары, выкашивающие новые ряды его врагов.

— Ну, Кощей, ну сволочь! — чуть не разрыдался Черномор. — Я ему, заморышу, все припомню!

Из леса, тем временем, стали выбегать остатки его армии. На пляже их ждал полный хаос, учиняемый носящимся, словно вихрь Ильей Муромцем. Теперь единственной мыслью заморских воинов стало спасение. Побросав оружие, расталкивая друг друга, они лезли обратно на корабли, сбрасывали трапы и торопливо отталкивались от берега. Но от русских богатырей просто так не уйдешь. Тут и там звучало: «Стой! Куда?!» Самые ретивые бойцы заступали врагам дорогу на корабли, скидывали их со сходней. Илья Муромец помчался по берегу, разрубая вражеские корабли кладенцом.

И в этот момент доведенный до отчаянья Черномор прянул с неба на Илью, размахивая огромной, не по росту, булавой. Ожидавший нападения богатырь сумел увернуться и схватил Черномора за бороду. Тут же на опушке леса тенькнула тетива затаившегося в засаде Добрыни. Однако Черномор, пытаясь вырвать свою драгоценную бороду из цепких рук богатыря, прянул резко вправо, и стрела, просвистев мимо, воткнулась в отплывающее судно. Жарким пламенем вспыхнул на огонь Горыныча. С запылавшего корабля с воплями ужаса начали прыгать латники и моряки.

Черномор не успел сообразить, почему так ярко вспыхнуло у него за спиной, но инстинктивно почуял, что пора рвать когти, и дернулся вверх изо всей своей магической силы. А Илья, почувствовав, что взлетает, испуганно взвыл, и сжал ноги покрепче, пытаясь удержаться на Чубатом. В результате Черномор, вопя от боли, поднял Илью в небо вместе с конем. Бросив булаву, колдун обеими руками перехватил свою драгоценную, начинающую уже рваться от излишнего веса, бороду. Карлик медленно но верно поднимался все выше. Илья с зажатым между ног Чубатым болтался у него на бороде, словно якорь. Такой возможности Добрыня Никитич упустить просто не мог. Снова тенькнула тетива, и огненная стрела вспыхнула, едва коснувшись бороды Черномора. С душераздирающим воплем колдун взлетел ввысь и скрылся, оставив в небе уходящий за горизонт дымный след. А старый козак Илья Муромец с многоэтажным матом рухнул из поднебесья в набегающую волну, так и не выпустив ни кощеева меча, ни опаленного куска бороды, ни своего боевого коня.

Радостно прыгала Алена, Алеша нежно обнимал бросившуюся ему на шею Лебедь. Русская дружина, ликуя, гоняла по пляжу тех черноморовых наймитов, что еще не успели удрать. Радостный Добрыня бежал, победно размахивая луком, навстречу ИльеМуромцу, а из чащи гавкал на все это безобразие пес Полкан, радостно виляя чуть опаленным хвостом.

«Ну что? Спалили вы бороду Черномору?» — раздалось в голове у Алены.

«Ой, спалили!» — радостно ответила она. И только потом сообразила, кто задал этот вопрос.

Черневшая высоко в поднебесье точка вдруг стала угрожающе расти в размерах, и через пару секунд на Илью Муромца, победно салютующего кладенцом, прянул Змей Горыныч. Когтистой лапой он цепко схватил меч за перекрестье. Избиение остатков черноморова воинства прекратилось. Все, затаив дыхание, уставились на Змея.

— Отпусти меч, Ильюшенька.

— Да ты что, Горыныч, сдурел что ли? Я же слово дал!

— Отпусти, родной, а то поцарапаю.

— Это ты мне угрожать, что ли решил?

— Отпусти, — прошипел Змей и взмахнул крыльями.

— Стоять! — завопил Добрыня Никитич, ухватив поднявшегося над землей Илью за ногу. — Куда это ты его, Горыныч, поволок?

— Скажи дурню, пусть отдаст мне кладенец по-хорошему. Глупо устраивать драку между друзьями, ради того, чтобы отдать меч Кощею.

— Глупо, — согласился Добрыня. — Просто отпусти руку, Илья, а Кощею скажем, что Горыныч меч у нас отнял.

— Я слово дал, — покачал головой Илья Муромец.

Змей вдруг нервно дернулся, огляделся, и, ничего больше не говоря, взмыл в небо. Вслед ему разнесся голос Кощея:

— Сто-о-ой!!! — Бессмертный бежал по пляжу босиком, в короне, домашнем халате и с пультом управления в руке. — Задавлю, гада!

На бегу он отрастил перепончатые крылья, превратил ноги в длинные когтистые лапы и взлетел в небо крылатым ящером.

— Догоню, порву на кусочки!

Вскоре все они исчезли за линией горизонта: сыплющий угрозами, птеродактиль-Кощей; опасливо оглядывающийся, но не выпускающий меча Горыныч; упорно висящий на рукояти меча верный своему слову Илья Муромец и держащийся за его ноги, кроющий на чем свет стоит жадность Горыныча и неуступчивость Ильи, Добрыня Никитич.

* * *

— Ну и куда они? — Лебедь растеряно развела крыльями.

Алеша и Алена только пожали плечами.

— Ладно, посмотрим, что-то делает мой папочка? — Лебедь сделала несколько взмахов крыльями над озером. По воде прошла легкая рябь, и изображение сменилось.

Царь Морской, восседая на покрытом жемчугом и ракушками троне, распекал понуро выстроившихся напротив него в шеренгу чешуйчатых богатырей. Тридцать три братца стояли, виновато потупившись. У некоторых их них были перевязаны ноги, руки и головы.

— То-то! — погрозил им кулаком Алеша. — Не мне одному синяки да переломы! Другой раз не будете…

— Тсс! — прошептала Лебедь. — Сейчас я звук налажу, и мы узнаем, о чем они говорят.

Еще несколько взмахов крыльями, и они услышали:

— И если еще хоть раз без спроса, без моего отцовского разрешения, хоть на какую войну, хоть на самую, что ни есть незаметную, сунетесь, то я вас не только лечить не буду, а еще и сверх того трезубцем накостыляю! Понятно?!

Богатыри торопливо закивали.

— Можете вы что-то сказать в свое оправдание?

— Да мы… Кто ж знал-то, что это… — начали невнятно оправдываться богатыри, и вдруг их лица просветлели.

— Вот, папенька!

— Он это!

— Дядька наш!

— Это он нас все время подзуживал!

Из-под высоченного потолка тронного зала на них падал, оставляя за собой след из мельчайших частиц копоти, Черномор.

— Он? — переспросил, для верности Царь.

Богатыри дружно закивали.

— Та-ак, — Морской сделал рукой отстраняющий жест, и богатыри исчезли из поля зрения. Черномор предстал пред очи своего старшего брата в совершенно пустом тронном зале.

— Ты пошто, братец, подбил моих деток напасть на богатырей с поверхности? Да еще меня не спросившись?! Да ты знаешь ли, что за этакое… Что это у тебя, кстати, с бородой?

— Сгорела! Понимаешь, брат, сгорела!!! Заманили! Огняными стрелами! Богатыри эти, Кощеи, Горынычи, — Черномор размазал по носу полившиеся из глаз слезы. — Св-волоч-и… Что же мне теперь, совсем, безборо-о-о…

— Да ты не реви. Говори, как дело-то было, — смягчился Морской Царь. — Слыхал я, что ты какую-то войну затеял наверху?

— А чего они?!.. Всех моих агентов из Ки-иева. А Илье М-муромцу меч-кладенец дали… — Черномор уже рыдал навзрыд. — А когда я… Они стрелой огненной. Прямо в бороду-у.

— Да ее же огонь не берет! — удивился Морской Царь. — Ты же сам мне, помнится, как-то похвалялся.

— Вот и я думал, не берет, а он еще как бере-е-е…. - карлик потряс несколькими обугленными волосками — всем, что осталось от его бороды.

* * *

— Он еще долго ныть будет, — Лебедь недовольно выгнула шею. — А куда у нас подевался Горыныч?

И следующая картинка показала Змея, летящего по небу, и яростно препирающегося с Ильей Муромцем.

— Отдай меч, упрямый осел! — шипел Змей.

— Отдавай, идиот! А то нас всех тут поджарят! Вон, Кощей уже догоняет. Долбанет ведь, не разбирая, по всем, — подал снизу голос Добрыня.

— Не отдам, — упрямо отвечал Илья. — Я слово дал.

— Ну, тогда держитесь, — устало выдохнул Змей.

— Биться будешь с Кощеем? — обречено уточнил Добрыня.

— Нет. Нырять.

И Змей, сложив крылья, камнем упал в плещущиеся внизу зеленые воды.

— Я помню это место! — радостно взмахнула крылом Царевна Лебедь. — Тот островок — это крыша «Поднебесья», самой большой башни папиного дворца! Они сейчас прямо в тронный зал упадут, — и она забила крыльями, словно захлопала ими в ладоши. Картинка в озере снова сменилась.

* * *

— Да ты успокойся, Черноморушка, — Морской Царь сошел с трона и теперь стоял рядом со своим младшим братцем, сочувственно глядя на него и только что не гладя по голове. — Ведь не может так быть, чтобы борода твоя вдруг загорелась. Ты подумай, вспомни, где допустил ошибку…

— Да не вдруг! Это они, вот они все устроили! — и Черномор указал пальцем на падающих из-под потолка Горыныча, Илью и Добрыню.

— А я что? — обезоруживающе улыбнулся Змей, зависнув в двух метрах от пола. — Я вообще мимо летел. Вижу — битва. Дай, думаю, гляну.

— А это кто с тобой? — Морской Царь, прищурившись, оглядел спутников Горыныча.

— Да так, увязались… — Змей неопределенно пожал крыльями, почти превратившимися уже в плавники.

Илья Муромец, так и не выпустивший из рук меча, стоял в неудобной позе и подозрительно, исподлобья оглядывал окружающую обстановку. Добрыня, поправив съехавший на бок шлем, подбоченился и с угрозой уставился на Черномора, который снова заныл:

— Это все они, они, братушка, надо мной издевались! И бороду они…

— Да не мы это! — возмущенно замахал плавниками Горыныч. — Я же говорю, мимо летел. А богатыри свою страну от черноморовых людишек защищали. Он им дом, между прочим, спалил. А войну вот кто затеял, — свободная от меча когтистая лапа Горыныча указала на падающего на них из-под потолка птеродактиля. — Это Кощей их стравил. Ему за все и отвечать. Вот спроси его, Морской, спроси Заморыша!

— Я тебе покажу заморыша, червяк чешуйчатый! Отдай мой меч немедленно, а не то я…

— Да я тебя в порошок сотру, интриган паршивый! — взвился Черномор. — Ты по какому праву посылал в зону моего влияния соглядатаев? По какому праву вмешался в мои внутренние дела? Брат, ты понял, это же прямое нарушение нашего договора! Припеки его трезубцем, чтоб неповадно было!

— Да кто тебя будет слушать, головешка горелая? Ты же сам, сам напал на них. Я не вмешивался.

— Так ты, Кощей, не вмешивался? — уточнил Морской Царь. Его глаза нервно перебегали от одного спорщика к другому, а на лбу пролегли глубокие морщины.

— Нет, не вмешивался! Я же говорю вам…

— То есть это не твой меч? — радостно переспросил Змей Горыныч.

— Да ты, подонок, специально дал ему меч, чтобы меня, как на живца, — вскинулся Черномор. — А потом огнем! Бороду!!!

— Отдай мой меч, Илья. Ведь ты обещал! — клокочущим от злобы голосом прошипел Кощей.

— Не могу, — беспомощно пожал плечами Илья. — Змей его не отпускает.

— Да вы сговорились! Вы все нарочно подстроили, а теперь киваете один на другого! — взъярился Кощей.

— Да ни на кого я не киваю, — насмешливо оскалил зубы Горыныч. — Ты же сам только что утверждал, что этот меч не твой.

— Да его это меч, его! Что служит доказательством намеренного нарушения договора! — визжал Черномор.

— Смотри, братец, если они сейчас же не отдадут мне меч-кладенец, то я тут устрою…

— О, вечные Силы, заткнетесь вы все или нет?! — взревел Морской Царь, схватившись за голову.

* * *

— Ну, Алеша, вот и мое время пришло. Если сейчас не оправдаюсь я перед папой, то быть мне вовек птицей. А чем так, лучше и вовсе не быть! — Лебедь обняла богатыря белыми крыльями. — Я люблю тебя, Алешенька! — и бросилась в озерную гладь.

Вода в озере замерцала золотистым светом и без малейшего всплеска Царевна Лебедь очутилась в тронном зале морского дворца.

— Папа! Теперь-то ты видишь, как ты был не прав?!

Увидев Лебедь, Морской Царь испуганно зажмурился.

— Только не говори, что все это из-за тебя…

— Все это из-за того, что ты несправедливо наказал меня, пошел на поводу у подлой клеветы Черномора…

— Так это ты, подлая интриганка, подговорила этих болванов устроить войну и спалить мне бороду?! — простонал Черномор, осознавший всю глубину затеянной против него интриги.

— Отдай меч, червяк чешуйчатый, — прошипел Кощей, боком подбираясь к Горынычу. — А не то живым отсюда не вый…

— МОЛЧАТЬ! — Морской прочертил трезубцем перед собой какой-то сложный знак, и все замолкли. — Что это за меч?

Морской Царь протянул повелительно рук, и меч сам собой переплыл к нему, выскользнув из лапы Горынычи и кулака Ильи.

— Вот оно что… — усмехнулся царь, повертев черненый клинок в руках. — Очень интересно, — и он, двумя пальцами подцепив вмонтированную в рукоять половину золотого колечка, легко оторвал ее от меча. — Девочка моя, ты все-таки решила вернуть мне Кольцо? Очень экстравагантным способом — по частям, да еще и с сопутствующим скандалом. Но все равно, это лучше, чем ничего, — он одобрительно улыбнулся. — Кстати, Черномор, откуда на моем колечке такая широкая лента твоих заклинаний?

Царь оглядел покои, но не обнаружил там и следа младшего брата.

— Сбежал! — торжествующе воскликнула Лебедь. — Помнишь, папа, что я говорила тебе? Он наложил на кольцо смертельные чары. Я узнала об этом случайно, и так испугалась за тебя, что немедленно похитила колечко…

— Так отчего же ты не принесла его мне? Зачем разбила на части?! — в голосе Царя все еще слышалось недоверие.

— Потому что Черномор сразу бросился за мной в погоню. Мне пришлось скрываться! Я боялась, что Черномор перехватит меня на пути к тебе, отберет кольцо, и подстроит так, что ты его наденешь!. Поэтому я разбила кольцо на половинки и отдала на хранение дяде Кощею и богатырю Святогору. И только потом, обезопасив тебя, я полетела объясняться. Но меня поймали, словно преступницу. Мне не верили! Меня не слушали!! Мне ни слова не давали сказать!!!

— Доченька… Милая моя! — выронив меч, царь бросился к Лебеди и заключил ее в объятия. Белая птица в его руках превратилась в стройную, пронзительно-красивую девицу в голубом, расшитом жемчугом и каменьями, летнике. — Прости старого дурака… От обиды разум мой помутился… Но теперь все будет хорошо, красавица моя, — он, отстранившись, посмотрел ей в лицо. — Если бы ты знала, как я скучал без тебя. Как невыносимо тоскливо было порой во дворце без твоего смеха…

Илья Муромец, подобрав с мраморного пола меч, протянул его Кощею.

— Бери свой меч. Мое слово крепкое.

Кощей глянул, на всякий случай, на рукоять, и естественно, ничего там не обнаружил. Половинку кольца Морской Царь так и сжимал в кулаке. Оглядевшись, Бессмертный не обнаружил в зале и Змея Горыныча. Заморыщ злобно плюнул чем-то ядовитым на мрамор, и побрел вон из зала.

Глава 14

— А ты знаешь ли, милая Лебедушка, — Морской царь все держал Лебедь за руку, словно опасаясь ее снова потерять. — Приезжал тут один богатырь к тебе свататься.

— Приезжал, — улыбнулась Царевна. — Это мой суженный, Алеша Попович.

Она подняла голову и поманила рукой.

— Ты шагай скорее в озеро, Алешенька. Покажись моему милому батюшке.

Алеша Попович, не сомневаясь ни секунды, кинулся в мерцающее золотой пылью озеро, и немедля оказался во дворце Морского царя.

— Да и ты шагай, не бойся, Аленушка. Будешь ли на свадьбе мне подружкою?

Алена, разбежавшись, прыгнула в воду. Голова закружилась, пропало ощущение верха и низа. Но через пару мгновений все встало на свои места. В двух шагах от нее обнимались Алеши и Лебедь, а рядом стоял, умиленно глядя на них, Морской царь.

— Ну а что? Завтра свадьбу и сыграем! — он повелительно хлопнул в ладоши.

Перед ним тут же появились и встали по стойке смирно (шесть ног вытянуты вертикально, а две отдают честь, одна справа, а другая слева от головы) два пурпурных от рвения осьминога-гвардейца.

— Разослать немедля гонцов ко всем титулованным особам в моих владениях. Те гонцы пусть разнесут следующее предписание… Писарь! — появился еще один осьминог, весь пунцовый от волнения. Он немедленно достал из своей сумочки восемь коралловых перьев для письма и восемь маленьких гладких ракушек.

— Повелеваю! — продолжил Царь. — Очистить от всех обвинений и подозрений, ввиду их несостоятельности, мою любимую дочь Царевну Лебедь. Вернуть ей все ее магические способности и предметы, все титулы, имения и привилегии, которые были у нее до того, как она была подло оклеветана своим дядей, Черномором. По желанию ее высочества, Царевны Лебедь…

Царь сделал паузу и посмотрел в сторону парочки влюбленных. Они целовались так горячо, что, похоже, не замечали происходящего вокруг них.

— По желанию Царевны Лебедь, — продолжил царь, — свадьба состоится завтра, в полдень. На сию свадьбу приглашаю всех моих подданных, включая морских черепах и улиток, кои не заняты срочной работой и успеют к сроку добраться до дворца с соответствующим своему положению окружением и подарками по собственному разумению, — Морской почесал задумчиво бороду и добавил. — На время праздника всем титулованным гостям обеспечивается проживание во дворце. В честь праздника запрещается питаться друг другом. Питание для всех гостей на протяжении трех дней будет обеспечено за счет дворцовой кухни. Подпись: Царь.

Посеревший от напряженного внимания писарь то и дело макал коралловые перья в то отверстие, откуда осьминоги обычно выпускают черную краску. Он умудрялся записывать текст одновременно всеми восемью щупальцами.

«Потрясающая технология. Эдак им никакого ксерокса не надо!» — подумала Алена.

— Ну как, доченька, ты довольна? — спросил Морской, глянув на царевну.

Та, оторвавшись на миг от Алеши, ошалелым взглядом обвела окружающих, утвердительно кивнула в пространство и снова потонула в богатырских объятиях. Царь покачал головой и скомандовал писцу:

— Отдай переписчикам, и пусть немедля разошлют ракушки с гонцами. Да! Допиши еще: читать сей приказ глашатаям во всех местах, где соберется более сотни моих подданных.

— Все, — развел щупальцами писарь. — Ракушки кончились. То есть вся поверхность исписана. Достать по второй ракушке и продолжить на них?

— Подожди, — Царь нахмурился. — если записать указ на двух ракушках, гонцам придется нести вдвое больше. К тому же их могут перепутать и в одно место отвезут два начала, а в другое — два окончания. Или начнут читать со второй части, а не с первой. На чем там кончились ракушки?

— Ну… По-разному, — замялся писарь. — Заканчивается запись в диапазоне от «читать во всех местах» до «читать во всех местах, где соберется».

— Ну и ладно, — махнул рукой Царь. — Большинство моих подданных до ста считать все равно не умеет. А те, что умеют, и так все поймут. Размножить и разослать немедля!

Стоявшие по стойке смирно гвардейцы, отдав честь оставшимися шестью щупальцами, кинулись выполнять приказ.

— Ну вот, — довольно улыбнулся Морской. — Теперь все закрутится. Пойду отдавать распоряжения. Ох, устроим праздничек! А вам бы не помешало выспаться, деточки, — обернулся он к так и не прекратившим целоваться Лебеди и Алеше. — Да и гостям нашим тоже. Дворецкий! — он хлопнул в ладоши, и откуда-то сверху, прямо ему на голову свалился, размахивая клешнями, крупный краб.

— Я здесь, ваше величество! — отрапортовал он, высунувшись из-за зубцов короны.

— Обеспечь гостям комфортабельные комнаты для отдыха и все, что они пожелают. И сделай так, чтобы их до завтрашнего утра не беспокоили.

— Слушаюсь, ваше величество! — и краб, спустившись по мантии царя, прыжками направился к гостям. — Готов выслушать любые ваши пожелания по поводу проживания! Экскурсия по дворцу, перины из синих водорослей, лучшие подводные деликатесы к столу, сказка перед сном…

Лебедь, присев на корточки, постучала краба по панцирю.

— Комнату с двуспальной кроватью и зеркалом на потолке. Быстро! — она плотоядно улыбнулась. — Я двадцать лет об этом мечтала.

* * *

Алеша и Лебедь исчезли в своих покоях моментально и бесповоротно, а Алена и Илья с Добрыней решили, что хотят осмотреть дворец и хорошенько поесть, что и было им предложено по полной программе. Гостей до головокружения возили на раковине-повозке по бесконечным переходам — из жемчужного зала в коралловый, потом в золотой, серебряный, адамантовый, ониксовый, рубиновый и прочая, и прочая, и прочая, покуда они в один голос не простонали: «Хватит». После чего краб повез их в «Поднебесье» — на самую высокую, поднимающуюся до поверхности моря башню. Там, на самом верхнем подводном этаже, в роскошной зале с хрустальными стенами и полом они, ошарашенные, застыли у входа. Вид, открывшийся им сквозь прозрачный пол и стены, был просто сногсшибательным. Бесконечные шпили и переходы подводного дворца, масса плавающих по бескрайним просторам существ: огромные стаи золотых рыбок, синие киты, что-то многолюдное и сверкающее у самой поверхности, бескрайние леса синих водорослей и коралловые скалы… Чтобы не посрамить богатырской чести, Алеша и Илья, уперев руки в бока и гордо подняв голову, прогулялись по всему периметру зала. Однако, движимые естественным инстинктом, они попросили поставить столик с едой ближе к лестнице, на той части пола, которая была наименее прозрачной, а потом даже решили, что надо бы застелить пол каким-нибудь ковром, ссылаясь на то, что Алена якобы боится высоты. Эту клевету Алена тактично пропустила мимо ушей.

Еда им была предложена самая изысканная и редкая в морском царств: омары, фаршированные кальмарами, устрицы в фильтрованном планктоне, пироги из кукумарии с креветками и — верх кулинарного изыска — жаренная на поверхности, на вертеле, утка с гарниром из специально, на поверхности же запеченного заморского деликатеса — картошки.

Из деликатности попробовав каждого из предложенных блюд, богатыри сосредоточились на жаренной утке. Потом, посмотрев на Алену, смело вкушающую диковинный заморский фрукт, богатыри тоже налегли на печеную картошку. После сытного питания и ярких впечатлений их потянуло в сон, и дворецкий распорядился доставить гостей в апартаменты.

* * *

Проснулась Алена всё в том же зеленоватом полусвете — то ли день, то ли ночь. Дворец Морского Царя круглые сутки был освещен волшебной иллюминацией.

Одеваться под водой было непривычно. Впрочем, ходить полуодетой, как местные русалки, Алене показалось еще более неуместным. «Уж лучше в штанах и кафтане. По крайней мере, это более прилично, да и привыкла уже за эти дни… Интересно, сколько дней я в этой сказке? Кажется, что целую вечность».

— Привет! — в дверях комнаты показался краб-дворецкий. — С добрым утром… — он хихикнул. — Или с доброй ночью, если точнее. Как себя чувствуете, сударыня?

— Никогда еще не спала под водой, — Алена покачала головой. — Сон еще какой-то странный приснился. Будто я сижу в аквариуме, наполненном воздухом, а кругом вода. И рыбы плавают вокруг, смотрят на меня, как на диковину…

— А что такое аквариум? — заинтересовался краб.

Объяснять было лень, к тому же Алену смутила мысль о том, что морским жителям может не понравится сама идея содержания их в аквариуме на потеху наземной публике.

— Да так… — она сделала неопределенный жест рукой. — А скоро рассвет?

— О, сударыня! Вы же ни разу, наверное, не видели рассвет в море!!! — краб аж подскочил почти до потолка от восторга, что может еще что-то ей показать. — Понимаете, шость с поверхности здесь такая редкость… Вы в курсе, что под водой, вообще-то, тонут?

Алена кивнула.

— Царь делает исключение только для особо ценных людей. Очень сложно превращать вдыхаемую воду в воздух.

— Да вчера тут целая толпа была! И я, и богатыри, и Кощей с Черномором…

— Родичи его величества способны сами о себе позаботиться. Змею Горынычу любая стихия нипочем: что воздух, что вода. Разве что через камень ему трудно будет просочиться. Тебе и Алеше помогла Лебедь… Да и прежнее заклинание, которое на вас Черномор прицепил, еще силу не потеряло… — дворецкий вдруг озадаченно замер. — А кто же зачаровал тех двух богатырей, что со Змеем сюда свалились? Его Морское Величество заметил их поздно. Они бы к тому времени уже захлебнулись.

— А Горыныч разве не может?

— Выходит, что может, — краб довольно потер клешни одна о другую. — Вот мы его и вычислили! Ай да Горыныч! Кто же его научил? Неужто Баба Яга?

— Жалко Бабу-Ягу, — расстроилась Алена, вспомнив сожженную молнией поляну.

— Чего это вдруг? — щелкнул клешнями краб.

— Ведь избушку ее Черномор спалил.

Краб захихикал:

— Ты еще скажи, что он саму Ягу пристукнул! Она вчера вечером по зеркалу Его Величеству на Черномора жаловалась, мол, он ей хорошую полянку спалил, избушку напугал. Лебедь с наступающей свадьбой поздравила. О твоем здоровье справлялась.

— Господи, — радостно вздохнула Алена. — Какая хорошая сказка! Все живы, здоровы… Вот только дом у нас сгорел. Где теперь молодые жить будут?

— Как где? — краб удивленно поднял усы. — Здесь, конечно же, во дворце. Иди быстрей к окну, красна девица. Рассвет наступает!

Алена бросилась к окну, открыла оконные створки. В комнату потянуло прохладным водяным ветерком. Непроглядная, колышущаяся чернота ночного моря лишь изредка, где-то внизу, у самого дна, освещалась бледными огоньками морских звезд и каких-то еще светящихся существ. Да иногда мелькали вдали слегка фосфорецирующие рыбы. И только самый верхний край черной массы, далеко на востоке, медленно наливался синим цветом. Потом, когда синяя волна охватила половину обозримого пространства, пошла вторая волна — поярче. Потом — еще ярче, стремительно разливаясь небесно-голубым. Словно звезды в небе, постепенно проступали, становясь видимыми, мириады рыбешек и прочих морских существ. Сверкая каждой чешуйкой, торопясь отразить те скупые лучи света, что долетели до них, рыбы уже спешили куда-то по своим делам. И их, кажется, становилось все больше и больше в бескрайнем, переливающемся уже всеми цветами радуги рассветном море.

— Ну как? — поинтересовался дворецкий.

В ответ Алена смогла лишь восхищенно вздохнуть.

— Вот так, — краб горделиво взмахнул клешнями, словно это был его собственный рассвет. — А теперь, не соизволите ли, сударыня, завтракать?

— А богатыри?

— Спят богатырским сном. Вам из еды опять что-нибудь деликатесное, с поверхности?

— Да, если можно, — улыбнулась Алена.

По дороге в столовую дворецкий все время о чем-то болтал, пытался показывать Алене достопримечательности, но у нее все еще стоял перед глазами подводный рассвет, и краба она слушала рассеянно. В столовой выяснилось, что деликатесы, добытые вчера с потонувшего корабля — окорок и бочонок квашенной капусты — уже забрал себе Садко. Услужливые повара — черепахи, крабы и осьминоги — разложили перед Аленой череду морских явств, но девушка, на всякий случай, решила позавтракать квашенной капустой и копченым мясом в обществе купца-гусляра.

* * *

— Здрав будь, Садко, — Алена поклонилась.

— И ты будь здрава, красна девица, — гусляр поднялся из-за стола и отвесил ответный поклон. На краба-дворецкого он посмотрел недобрым взглядом, и тот, буркнув что-то вроде «ну, вы тут кушайте» поспешил ретироваться.

— Он тебя, что, обидел? — удивилась Алена, подсаживаясь к столу.

— Я на всех тут обижен, — буркнул Садко, пододвигая к девушке кадку с капустой. — Окорок отрезать?

— Угу. А за что?

— Давно ты здесь? Один день?.. — купец кисло улыбнулся. — А я тут уже почти год.

— Год? — Алена перестала жевать. — Целый год?!

— Одиннадцать месяцев и пять дней, — Садко разлил по кубкам вино. — Даже вино пьют тут по-другому. Видишь, из бурдюка нацеживаю. Наливать надо аккуратно, чтобы не вылилось вон из кубка. А потом так же аккуратно пить. А если делать резкие движения, то вино мигом смешается с морской водой. Вот, попробуй. Все равно привкус остается. Заклинание морскую воду превращает в воздух, чтобы мы, наземные, не захлебнулись тут. А вино не превращает. И вино, смешанное с морской водой тоже не превращает. И еда вся тоже с привкусом морской воды…

— А ты сбежать не пробовал?

— Пробовал. Не выходит. Они тут меня держат, как птичку в клетке. Удрать не дают. Кормят, холят и лелеют, лишь бы я пел у них на каждом пиру… Вот ведь судьба. Был простым певцом. Зарабатывал тем, что играл на пирах. Казалось бы — живи и радуйся.

— А ты стал петь, сидя на берегу моря. И Морской Царь заслушался, — продолжила Алена.

— Не моря, а Ильмень-озера, — поправил Садко. — На берегу хорошо — простор, волны. Песня далеко разносится. Не то что в новгородских тесных улочках… А ты откуда про все это знаешь?

— Ну, — смущенно пожала плечами Алена. — Слухом земля полнится.

— А, — Садко закивал головой. Улыбнулся довольно. — Небось, и про то рассказывают, как я золотых рыбок из озера на спор вытащил? На самом деле, однажды сам Царь Морской, заслушавшись моей музыкой, вышел на берег, да и пообещал мне, что сделает богатым.

— Этот Царь Морской? — уточнила Алена. — Или тот, что с Ильмень-озера?

— Да какая разница? Он везде один и тот же, — махнул рукой Садко. — Ильмень озеро крупное, большая вода. А где есть большая вода, там и Царь Морской. У него своя география, не чета нашей. Что в Черном море, что в Белом, что в Красном — везде он. Шаг шагнет, и уже в другом месте. Одно слово, чародей… Так о чем это я? — Садко почесал затылок. — Да! У нас, в Новгороде, спорить любят. Я и поспорил с купцами нашими, что поймаю золотых рыбок. Это в наших-то северных широтах! И поймал. Спасибо Морскому… Пригнал, небось, их в Ильмень по своим быстрым дорогам из самого Красного моря. Вот и разбогател я на этом споре. Лавку открыл, торговать начал…

— Постой, постой! — перебила его Алена. — А правда, что Морской Царь видит и слышит все, что происходит в воде и возле воды? Даже слово, сказанное возле кружки с водой, может услышать?

— Возле кружки?.. — Садко наморщил лоб. — Кто его знает? Он такой могучий чародей, что, наверное, все может. По крайней мере, все, что говорится и делается в море, или еще какой большой воде, на дне или на поверхности, про это он точно может все узнать и увидеть.

— Выходит, он и наш теперешний разговор слышит?

— Вряд ли, — купец с сомнением покачал головой. — У него и без нас дел хватает.

— То есть, если он кого-то специально не подслушивает, то и не слышит?

— В самую точку, красавица… Так вот. Стал я плавать по морю, торговать — еще больше прибыль пошла…

— А дани Морскому Царю не платил?

— Да откуда ты?.. Ну да. Слухом… Земля… Да зачем ему дань-то с меня? Я же это все нажил его милостью! Все богатство мое с его подарка началось! А тут вдруг буря. И корабль наш третий день по волнам болтает. Все про дань вспомнили. Я ему бочку серебра, бочку золота в воду… Не отпускает. Ну, думаю, какого ж рожна еще тебе надо?! А матросы мне говорят — тяни жребий. Морской жертвы требует, человеческой. Ну, стали жребии делать. Чей первым на дно пойдет, тому в жертву и идти. Они из дуба дощечки сделали, а я из заморского пробкового дерева. Написали на жребьях имена. Бросили в море… У них плывет, а моя пробка потонула! Нет, думаю, не поддамся. Настоял на том, чтобы снова бросили жребии. Чей последним потонет, тому прямая дорога на дно морское. Они снова из дубовых досточек сделали, а я исхитрился — к своей прилепил кусок железа. У них поболтались дощечки в волнах, да и начали тонуть по одной. А мою железяку словно кто снизу пальцем держит. Ну вот, меня на доску и в море…

— Погоди, — перебила его Алена. — Это же твое судно было. Ты на нем хозяин.

— Эх, девица. Когда все потонуть могут, неважно уже, кто хозяин. Коль такая беда приключается, каждый равно хочет спастись. Мне еще повезло, что два раза жребий бросали. Ну да ладно, — Садко махнул рукой. — Уплыл мой кораблик. Шторм затих. Я сам на доске в море болтаюсь. Притомился, уснул. Проснулся во дворце Морского Царя… Да ты ешь, ешь. Вином запивай.

— И с тех пор тебя здесь держат? Заставляют играть себе на потеху? — возмущенно всплеснула руками Алена. — Так есть же верное средство! Другой раз, как будешь играть, порви струны на гуслях, колки сломай. Где они другие достанут? Тебя, за ненадобностью и отпустят.

Садко снисходительно улыбнулся.

— Мне Черномор то же самое посоветовал. Кисло ему было смотреть, как Царь Морской от моей игры веселится и пляшет… Ну порвал я струны, как бы невзначай. Так мне Морской предложил жениться. А струны, говорит, я тебе через месячишко достану. На каком-нито потонувшем корабле и струны, и гусли найдутся, — гусляр отрезал от окорока еще пару ломтей. — Да ты кушай, Аленушка, кушай. Я так редко вижу людей с поверхности, что любому рад. А вам с Алешей мою историю обязательно надо знать, а не то может беда приключится.

— Да какая беда? Сегодня, в полдень свадьбу будут играть, — Алена, выглянув в окно, заметила, что у дворца уже толпится множество подводных существ. — Вон и гости уже прибывают.

— Ты слушай. Предложил Царь женится мне на одной из дочерей своих. А я уж и согласен был. Лишь бы домой вернуться. Ладно, думаю, простит меня женушка… Ан нет. Черномор мне открыл глаза. Оказывается, если… ну, это… переспать с морской царевной, то обратной дороги уже нет. Не то, что не выпустят, а дышать на поверхности не сможешь. Вылезешь наружу и начнешь там задыхаться. Понимаешь, Алена, какая это ловушка?

— Так вот почему ты не женишься!

— Да женился я уже раз на дочери Морского, на скромной девице, Чернавушке. Это Черномор мне, добрая душа, присоветовал… Справили мы на дне морском, свадьбу. А потом, на брачном ложе, я к ней, бедненькой, и не притронулся. Даже не поцеловал. Обнял только крепко, да так и заснул. А проснулся у речки Чернавки, что впадает в Волхов рядом с Новгородом, на самом бережку, в обнимку с водицей речной. Как раз в тот момент проснулся, когда мои корабли в город возвращались.

— А как же ты снова здесь оказался? — удивилась Алена.

— Это долгая история, — махнул он рукой. — Ты скажи мне лучше, Алеша, братец твой названный, знает, что если он переспит с дочкой Морского Царя под водой, то навсегда тут останется? Он настолько любит ее, что согласен на дне морском жить? Или ему об этом нюансе, как и мне, ничего не сказали?

Сердце Алены учащенно забилось.

«Боже мой!»

— Спасибо тебе за совет, за подсказку, Садко… — Алена сорвалась с места и помчалась к спальным комнатам так быстро, как это только возможно в плотной воде без плавников.

Глава 15

В спальню Алеши ее, естественно, не пустили. У входа стояли два дюжих осьминога-гвардейца, а из-за дверей доносились взвизгивания и стоны — звукоизоляция была никудышная.

«Боже мой, как неудобно. И что теперь делать?! — Алена потерянно брела по коридорам дворца, не замечая ничего вокруг. — Стоп, а ведь Черномор мог и соврать Садко!»

— С добрым утром, солнышко, — ее взял за плечи Добрыня Никитич. — Что с тобой случилось, Аленушка? Отчего ты смотришь нерадостно? Может, кто обидел нечаянно? Так я мигом проучу обидчика.

— Со мной-то все в порядке, — буркнула Алена. — А где Илья?

— Не знаю. Наверное, дрыхнет еще.

— Это кто дрыхнет? — донесся из-за поворота коридора бас Ильи. А секунду спустя появился и он сам. — Я уж час, как поднялся на ноги. Вот, искал для нас пропитания. Ни ракушек да крабов всяческих, а земную пищу нормальную, — одной рукой он обнимал за плечи Садко, у которого под мышкой был зажат свиной окорок, а в другой нес кадушку с капустой и в ней полупустой бурдюк с вином.

— Посмотри вот на это, Добрынюшка, — Илья потряс слегка шатающегося Садко. — Вот уж год пропадает тут, мается, твой земляк, новгородец…

— Добрынюшка! — Садко, вырвавшись из объятий Ильи, кинулся к Добрыне Никитичу.

Обняв купца, богатырь отстранил его от себя и стал внимательно разглядывать.

— А и правда, лицо знакомое. Уж не ты ль похвалялся, добрый молодец, что богаче казны твоей на свете нет, что товары все купишь в Нове-городе?

— Похвалялся, прости меня, Добрынюшка! Из-за гордости своей, да из-за глупости, из-за этого спора дурацкого, я остался без единой денежки.

— А-а. — а! — вспомнила Алена. — Вот тогда ты и снова отправился за море торговать. И на обратном пути опять попал в бурю!

— Точно! — Садко сел прямо на пол и достал из-за пазухи два кубка. — Наливай Илья… Да кто так наливает?! На бурдюк давишь — вино из трубки брызгает. Вот так. Ну, за Русь-матушку! Эх, кабы вы знали, братцы, как меня тут ностальгия мучает…

— Что за нос-тальгия? — грозно нахмурился Илья Муромец. — Ежели тебя тут обижает кто, так ты скажи, Садко. Мы этой гаде мигом шею свернем!

— Ностальгия — это слово заморское. А по-нашему сказать, тоска по родине, — тяжело вздохнул купец. — Целый год одни кораллы, да водоросли. Эх, увижу ли опять березку белую?!

— Это что же Царь Морской, собака, делает? Держит во дворце тебя, как пленника? — возмущенно потряс пустым кубком Илья.

— В прошлый раз ты порвал струны на гуслях, и, в конце концов вырвался. Что тебе мешает снова попробовать? — посоветовала Алена.

— Рвал уже, — махнул рукой Садко. — Рвал, и не единожды. Помня о моей прошлой затее, Морской хорошо подготовился. Он попросил братца своего, Черномора, и тот заказал в Новгороде целый корабль, груженый гуслями. Я сам тогда взялся этот заказ выполнять. Пять лет назад отправил из Новгорода в Неаполь ладью, а Царь Морской потопил ее. И как только я что-то сломаю, он мне из этих, мной же самим собранных запасов, выдает.

— Ловко, — хмыкнул Добрыня.

— А добром ты пробовал попроситься домой? — уточнил Илья. — Ведь добром оно всегда надежнее… Может Царь Морской и не знает, что тебя эта, нос-тагия мучает?

— Предлагал он мне, — Садко разлил остатки вина по кубкам. — Буду, говорит, отпускать тебя домой, погостить, коли ты на одной из дочерей моих поженишься, да дом свой здесь, под водой, заведешь.

— Ну так поженись. Что с того? — пожал плечами Добрыня. — Дочери у него, небось, все красавицы. Твоя жена там, наверху, и знать не будет. Коли другого пути нет, так отчего бы не…

— Да меня не выпустят отсюда, пока я не пересплю с ней! — Садко выпил залпом свой кубок и поставил его, стукнув о стол.

— И что тут такого? Вон, Алеша наш не стесняется. Ну да, грех. Согрешил — у попа свечку купил, под иконой поставил. И всех дел, — цинично улыбнулся Добрыня.

— Да ведь у того, кто с дочкой Морского Царя, или вообще с русалкой любой, хоть раз, в воде… Да он все равно, что утопленником станет!. У него ж все внутри переменится! Такой потом наверху жить не сможет, не сможет воздухом дышать! Ваш Алеша, от любви великой, на все готов, а я не хочу всю жизнь на дне морском. Меня жена ждет…

— Это что же ты такое говоришь? — прошептал, округлив глаза, Добрыня.

— Это выходит, Алеша того… Не сможет теперь домой возвернуться? — ошарашено переспросил Илья.

Садко только пожал плечами. И тут из-за поворота коридора, счастливо улыбаясь, вышла Лебедь.

— С утречком вас, добры молодцы. С добрым утром, Аленушка…

Под тяжелыми, подозрительными взглядами, улыбка сползла с ее губ.

— Что-то случилось?

Наступившую гробовую тишину решился нарушить Илья Муромец:

— Что с Алешей?

Лебедь нервно хихикнула.

— Что это вы вдруг? Я что, съем его что ли?

Илья смутился, но потом, нахмурив брови, продолжил.

— Нет уж. Давай разберемся… Рассказывай, Садко. Про дочерей, про воздух…

Лебедь слушала, нахмурясь, но, не дослушав до конца, рассмеялась и беззаботно махнула рукой.

— Я-то думала, на самом деле что-то серьезное… Да не смотрите на меня так. Все с Алешей в порядке. Спит сейчас богатырским сном. Ничего с ним не сделается. Не забивайте себе голову ерундой. Я ведь понимаю прекрасно, что постоянно здесь жить он не сможет. Да я и сама большую часть времени привыкла проводить на поверхности.

— Выходит, Черномор мне специально наврал? — вскипел Садко. — Выходит, я зря тут мучаюсь, целый год, понимаешь?! Да кабы я знал…

— Может и не зря, — покачала головой Лебедь. — Такую штуку сделать можно. Что-то похожее делают русалки, заманивая мужичков в реку. Те потом выбраться не могут. Так и остаются в реке работниками. Так что, гусляр, не знаю. Может, и не зря тебя Черномор предупреждал. А ты и правда лучше оставайся. Жена, небось, тебя уже забыла. Казну всю переделили, наверное. Наверняка все решили, что ты утонул. А здесь — благодать. Все у тебя будет. Заведешь семью… Если ты так боишься что тебя тут превратят, так я могу поговорить с сестрицами. Совсем необязательно с тобой такие штуки проделывать. Просто папа очень хочет, чтобы ты остался его придворным музыкантом. Да от тебя не только он, весь двор в восторге! Ты на свадьбе нашей поиграй обязательно, — Лебедь вдруг замолкла. На лице ее появилось паническое выражение. — Ой! Через полдня свадьба, а у меня платья подвенечного нет!.. Это ж надо так, а?.. — и она ринулась по коридору, бормоча себе под нос что-то невнятное.

— Ну вот как, как им объяснить, что не могу я здесь больше! — безнадежно всхлипнул Садко. — Нравится им, когда я пою и играю. А мне что же, сдохнуть от тоски, ради их удовольствия? Да лучше бы я утонул, в самом деле!

— Да погоди ты убиваться-то! — Илья положил ему руку на плечо. — Ну, хочешь, мы все пойдем к Морскому, мы скажем ему… — богатырь сжал свой могучий кулак так, что побелели костяшки.

— Ты еще пообещай, что морду Царю набьешь, — буркнул Добрыня. — Давно что ли в погребе не сидел? Мало тебе ямы у Владимира Красна Солнышка?.. А ведь тоже прав был! И что бы от тебя осталось после года в сырой темнице, коли бы не кормили тебя, не одевали княжьи дочери?.. А ведь Владимир кто? Так, земной властитель. А этот пальцем щелкнул, так ты и меч-кладенец удержать не смог. И Горыныч не смог, между прочим, хотя не только силен, но и в колдовстве понимает. Плетью обуха, Илюшенька, не перешибешь.

— Да по мне, так сгнить лучше в погребе, чем терпеть дело неправое! — не унимался Илья.

— Терпеть много ума не надобно. Побороть-ка попробую хитростью, — задумчиво произнес Добрыня. — Что как я с Царем Морским сыграю в шахматы? Или в зернь, или поспорю с ним о чем-нибудь. Гусляра я попробую выиграть, из подводного царства вытянуть.

— А может тебе, Садко, устроить забастовку? — предложила Алена.

— Чего? — удивленно захлопал глазами купец.

— Ну, откажись играть. Скажи, мол, не буду больше играть для вас. Домой хочу… Ведь тебя здесь Царь держит для того, чтобы ты ему на гуслях играл?

— Ну?

— Так если ты играть не будешь, то какой смысл тебя здесь держать? Только хлопоты лишние.

— Ну! — Садко довольно хлопнул в ладоши. — Думаешь выпустят?

— Это возможно. Только ни под каким видом не соглашайся играть. Можно заставить человека камни таскать. Но заставить веселить публику…

— А что? Ведь верно! Сколько можно просить? Пора требовать! На свадьбу музыка нужна? Так пусть им рыбы поют! А я не буду. Вот, прямо сейчас пойду к нему, и скажу. Царь, скажу, ты неправ!.. — и Садко, поднявшись, решительным, хотя и неровным шагом направился в сторону тронного зала.

Гости на свадьбу все прибывали, и морское дно, насколько хватает глаз, пестрело и шевелилось. Косяками ходили рыбы, одновременно, словно по сигналу, меняя направление движения и переливаясь всеми цветами радуги. У поверхности воды, отбрасывая до самого дна длинные полосы тени, целым стадом толпились киты, плескались над самым дворцом морские котики. Выбираясь на базальтовую крышу башни «Поднебесье», они грелись на солнце, а потом вновь ныряли в прохладные глубины моря. Жадно блестели при виде огромного скопища добычи глаза акул и других хищников, но все усердно сдерживали себя, повинуясь приказу Царя. По всему периметру дворца осьминоги-гвардейцы под руководством сверкающих чешуей богатырей расставляли столы. А многочисленные русалки и морские девы начали уже разносить огромные блюда, заполненные холодными закусками.

Алену, с интересом наблюдавшую за всей этой суетой из окна своей спальни, потревожил краб-дворецкий.

— Сударыня, Его величество просит вас пройти в тронный зал.

«Не рано ли? Неужели уже начинается торжество? Господи, надо же платье найти, ведь я подружка невесты!» — запаниковала она, едва успевая за шустрым дворецким.

— Ну и как это понимать, милая моя? — неласково встретил ее Морской Царь.

— Что понимать? — удивленно распахнула глаза Алена.

— Саботаж и подстрекательство! Тебя подружкой на свадьбу пригласили, а ты, сталбыть, решила все мероприятие сорвать? Где я гусляра за три часа до свадьбы возьму? Они, чай, косяками по морю не плавают! А без музыки, что за свадьба? Тоска одна. И ты в этом виновата! Зачем Садко подучила бастовать?!

— Да с таким настроением, какое сейчас у Садко, ему в пору не свадебные песни петь, а погребальные! — возмутилась Алена. — Как вы можете? Он же человек творческий. Столько времени в плену его держать… Да это просто свинство!

— Да ты, девка, совсем сдурела? Что ж мне его, отпустить что ли?

— Отпустить. У вас просто другого выхода нет. Он же в своем праве. Хочет петь — поет. Не хочет — не поет. А если вам так уж нужен музыкант, так заинтересовать Садко надо, а не томить в плену.

— Прекрати мне выкать! Я не Кощей какой-нибудь, — раздраженно махнул рукойЦарь. — И вообще, думай, что говоришь-то. Как же я его сейчас отпущу? Кто тогда на свадьбе петь будет?

— А ты пообещай ему, что отпустишь, если он сыграет на свадьбе.

— Ишь, чего удумала, — покачал головой Морской. — Пообещаю, так выполнять же придется. Я не Черномор. Обещанное всегда выполняю.

— Вот и прекрасно. Отпустишь его после свадьбы…

— А сам что же, без придворного музыканта останусь? — возмутился Царь.

— Будет лучше, если еще через год он тут у вас умрет от тоски по дому? — сквозь зубы спросила Алена.

— Заболеет — вылечу, заскучает — развеселю, а помрет, так могу и воскресить! Я все могу! — Царь лихо взмахнул рукой. Потом, поправив корону, продолжил. — Почти все. Играть вот на гуслях, как Садко, не умею. Коли мог, так не стал бы томить человека от дома вдали. Я ведь тоже не зверь дикий. Все вижу, все понимаю. Но что делать, если без музыки мне тоска смертная!

— А ты заключи с ним договор, — не уступала Алена. — Ты же умный, Царь. Придумай что-нибудь. Садко же купец. Предложи ему выгодную сделку.

— Ох, и хитрая ты девка, — Царь погрозил ей пальцем. — Ты хитрая, да и я не дурак… Будет он петь на свадьбе моей любимой доченьки! Все. Ступай теперь прочь. Не сержусь на тебя более… Эй, стража! Привести сюда Садко! Да кандалы с него снять не забудьте.

Глава 16

— Горько! — провозгласил Морской Царь.

— Горько! — завопили Добрыня с Ильей.

— Горько! — подхватила Алена, а следом за ней и сорок восемь незамужних дочерей Морского.

— Горько! — взревели во все свои тридцать три луженые глотки чешуйчатые богатыри.

— Горько! — забулькали рыбы, крабы, осьминоги и прочая подводная живность.

— Горько… — чуть слышно произнес Кощей, недобро глянув на богатырей и Алену.

Алеша и Лебедь целовались запоем. Дорогое южное вино, добытое с затонувших кораблей, рекой лилось из бурдюков в золотые и серебряные кубки. Юркие русалки, плавая над головами пирующих, разносили подносы с яствами. Над дворцом полился задушевный гусельный наигрыш — счастливый, что его отпустят после свадьбы домой, Садко был в ударе.

Алена, как подружка невесты, сидела по левую руку от молодоженов. Лебедь оказалась довольно искусной мастерицей в плане одежного чародейства. За каких-то полтора часа она успела наколдовать себе из полупрозрачных морских материалов оригинальное свадебное платье, строгое, но очень эротичное. Алене она создала расшитый жемчугом и перламутром сарафан. И теперь Алена чувствовала, что выглядит рядом со сверкающей от счастья и нацепленных драгоценностей Лебедью, весьма достойно.

Сидевший справа от молодоженов Царь смахнул со щеки счастливую слезу.

— Вот ведь как все вышло замечательно! А какого парня Лебедь выбрала! Красавец, храбрец! — он засмотрелся на счастливую парочку. — Долго она, бедняжка, мучилась, пусть теперь порадуется. Я для них еще одно крыло ко дворцу пристрою. Гектара эдак на три. Надо же молодым как-то свой быт обустраивать… Правильно, доченька?

Лебедь рассеянно кивнула.

— Да чего там, — махнул рукой растроганный Царь. — Новое крыло — это как-то мелковато. Для любимой дочери я новый дворец отгрохаю! Вон те, восточные скалы снесу, — Морской щелкнул пальцами и все стены дворца, что справа от него, стали абсолютно прозрачными. Сквозь них стала хорошо различима плотная толпа морских жителей, вьющихся возле уставленных яствами столов. Проступила в отдалении гряда вздымающихся до самой поверхности серых скал. — Что-то последние сто лет они меня стали раздражать. А вместо них поставим дворец. Гектар на пять, из белого мрамора.

— Розовый цвет теплее, папочка, — обронила Лебедь, не отрывая взгляда от Алеши.

— А что? И правда. Дворец из розового мрамора — тоже неплохо. Этажа эдак в три. Дюжину парадных залов для балов и приемов. Потом пару сотен комнат, для самых дорогих гостей, — Морской стал загибать пальцы.

— Обязательно сад. Лучше два. Один, на северной стороне, в английском стиле. Такой, чтобы все там подстрижено, ухожено. Ровненько так, по линеечке, — мечтательно закатила глаза царевна. — На восточной стороне сад камней, в восточном силе. Чтобы обязательно песчаные тропинки, беседки, сакура…

— Сакура не растет под водой, — напомнил ей отец.

— Да? Ну ладно. Поставим хрустальную, с золотыми цветочками, чтобы настроение создавала. А третий сад…

— Милая, — перебил ее Алеша. — Ты же говорила, два сада?

— А, садом больше, садом меньше, — рассеянно махнула она рукой. — Не в этом счастье, милый. А в том, что все это для нас с тобой! — и она обвила руками его могучую шею.

— Для нас? — округлил глаза Алеша. — А зачем оно нам?

— То есть как? — Лебедь, засмеялась и игриво щелкнула богатыря по носу. — Глупенький!

Алеша захлопнул рот и промычал что-то неопределенное. Илья и Добрыня озабоченно переглянулись.

«Ну и запросы у нее, — подумала Алена. — Кажется, сказка заканчивается. Сейчас их захлестнет быт, пусть пестро-сказочный, но, тем не менее, быт. Одно дело любить друг друга и спасать из беды. И совсем другое — жить вместе. Как-то уживутся дочь Морского Царя и былинный богатырь? Станут „жить поживать и добра наживать“? Ох не верится».

Алена вздрогнула, заметив вдруг, как недобро посмотрел на нее Кощей.

«Мда-а… А ведь он обещал с меня спросить, если что с мечом случится. Конечно, с формальной точки зрения, никто договора не нарушал. Ну, а с неформальной — вряд ли он осмелится что-то предпринять против нас здесь, во владениях Морского Царя», — и Алена снова стала прислушиваться, о чем беседуют Лебедь и Царь.

— … а еще, надо чтобы были фонтаны в одном из внутренних двориков, — соловьем заливалась Лебедь.

— Постой, родная. Ты ничего не перепутала? — перебил ее Алеша. — Какие, к лешему, фонтаны под водой? Тут же и так воды этой…

— Как какие? — она удивленно захлопала ресницами. — Контрастные. В одном углу холодный, в другом горячий, а посередке ма-аленький такой фонтанчик с прохладной минеральной водой, чтобы бил не выше второго этажа. А холодный с горячим его сверху струями так и накрывают. И все это перемешивается, перемешивается!

Илья и Добрыня прихлебывали разбавленное морской водой вино и все больше мрачнели.

— А лестницы и перекрытия в парадных залах сделаем из чистого хрусталя, чтобы с одного этажа можно было видеть, что делается на другом, — продолжал строить планы Морской.

— Да! И по углам пару-тройку хрустальных башен, да не таких, как «Поднебесье»… Что-нибудь стройное, в готическом стиле…

— О, боже! — Алеша Попович схватился за голову. Потом жалобно посмотрел на Лебедь. — Солнышко, объясни… Для чего все это нам?

— Как для чего? — всплеснула она руками. — А где, по твоему, мы будем жить?

— В доме, — ответил, чуть помедлив, Алеша.

— В каком доме? — опешила Лебедь.

— Ну как… — замялся Алеша. — В деревянном. На самом берегу моря. Или… Хочешь, построю дом прямо у твоего озерца? Сперва, правда, надо заставу нашу заново отстроить. А то ведь черноморовы корабли все сожгли. Ну да ничего! — он решительно махнул рукой, расправил плечи. — Возьмем топоры в руки, и через недельку все будет как новое.

Илья и Добрыня одобрительно закивали.

— И ты что же, предлагаешь мне жить в этой вашей заставе? В доме, сложенном из… бревен?! — удивленно уставилась на него Лебедь. — Может, ты еще скажешь, что зимой там надо печку топить? И воду из колодца поднимать, прямо в ведре, на веревке, руками?

— Ну зачем руками, — смущенно промямлил Алеша. — Там ворот есть. Он тоже, правда, сгорел. Так мы новый сделаем, — продолжил он более решительно.

— Вот что, Алешенька… — с запалом начала было Лебедь, но ее прервал Царь.

— Подождите, ребятушки. Что-то мы и правда размечтались. Для начала надо восстановить то, что разрушено, а уж потом дворцы строить, — и Морской повернулся к Илье, Добрыне и Алене. — Покажите-ка мне, где стояла эта ваша застава.

Царь щелкнул пальцами, и на одной из стен зала появилось огромное зеркало. В зеркале отображалось знакомое морское побережье.

— Там дальше, — махнул рукой Добрыня. — Правее. Еще правее.

Через некоторое время они нашли то место, где стояла богатырская застава. По почерневшей от огня, засыпанной пеплом земле одиноко бродила собака с опаленным хвостом.

Гомон в пиршественном зале поутих. Все с интересом наблюдали за Царем. Морской посерьезнел. Сосредоточенно развел руки, словно схватил что-то одной из них, а затем направил указующий перст в зеркало, на место пепелища. На пальце ярко, словно маленькое солнышко, засверкало кольцо.

В наступившей вдруг звенящей тишине послышался гул, доносящийся откуда-то издалека и сверху. Картинка в зеркале стала стремительно меняться. Волны быстро побежали от берега. Над пепелищем вновь взвился дым. Потом откуда-то появились языки пламени. В ужасе отбежавшая в сторону собака, поджав хвост, остервенело лаяла на обратный пожар.

«Да дым же идет не от огня, а к нему! — поразилась Алена. — Все это очень похоже на ускоренную перемотку пленки назад. Неужели здесь и ТАКОЕ возможно?»

Дым и огонь, тем временем, пропали. На побережье стоял деревянный двухэтажный терем на высоком подклете, за деревянным же частоколом. Точно такой, каким был до пожара. Полкан подбежал к частоколу и стал осторожно принюхиваться, непрерывно виляя хвостом.

— Ну вот, все и восстановлено, — Морской опустил руку. Раскаленный добела перстень на его пальце стремительно темнел. Сам Царь был бледен и выглядел устало, но вид имел очень довольный.

По залу пронесся восхищенный шепот.

— Целый дом из пепла вернуть…

— Вот уж чудо, так чудо…

— Время вспять…

— Я-то думал, что такое никому не под силу…

— Братец в своем репертуаре, — завистливо пробурчал Кощей. — Кому, на самом деле нужна эта халупа? Ради дешевого эффекта на публику растрачивать такие силы…

Лебедь смотрела на отца со смесью восхищения и удивления.

— Но как? — наконец сумела выговорить она. — Как у тебя получилось? Без Кольца? Ведь я же его…

— А это, по-твоему, что? — самодовольно ухмыльнулся Морской, показав ей уже совершенно остывшее и теперь лишь матово поблескивающее золотое колечко.

— Но ведь вторая половинка была в мече у Святогора, — прошептала Царевна.

— Она и сейчас у него. Мне было достаточно и одной половинки. Через пару лет я мог бы и без этой половинки обойтись. Я ведь пытался восстановить Кольцо с того самого момента как… потерял его. Так что теперь все по-прежнему, как двенадцать лет назад. Может быть даже немного получше.

Пиршественный зал разразился овациями.

— Слава Морскому!

— Слава нашему Царю!

— Слава самому могучему, самому сильному!

— Слава старшему из живущих!!!

Среди нарастающего гомона Морской негромко обратился к молодоженам:

— Ну вот, а теперь попробуйте решить, каким должен быть, и где должен находиться дом, в котором вы будете жить ВМЕСТЕ.

Через полчаса жарких споров Алеша и Лебедь договорились, наконец, как им обустраивать дальнейшую жизнь, после чего, стараниями Морского Царя, у терема на богатырской заставе возник солидный пристрой. Добрыня с Ильей возражать не стали. Потом в частоколе образовались отдельные, ведущие к морю ворота, а от них песчаная дорожка прямо к линии прибоя. Последним штрихом Морской, под дружный «Ах!» публики, одним уверенным движением соединил свой дворец и богатырскую заставу висящей прямо в воде хрустальной лестницей. По этой лестнице Лебедь с Алешей могли теперь, в любое время спускаться к Царю прямо в палаты, и, когда захотят, подниматься обратно на поверхность.

— А отдельный дворец для доченьки я потом построю, — заверил Морской. И, лукаво улыбнувшись, и посмотрев на Алешу, — Если она не передумает.

Свадьба продолжала идти полным ходом. Разгулявшийся Садко решил на прощанье удивить все дно морское, и зарядил подряд такие плясовые, что многие из гостей после них с трудом стояли на ногах (клешнях, щупальцах, ластах). Изрядно устав, Садко начал перемежать плясовые мелодии с задушевно-лирическими. Кое-кто из гостей уже клевал носом. Золотая рыбка так напробовалась кагора, что уснула прямо в салате из морской капусты, и ее чуть не съел, перепутав с закуской, огромный сизоносый осьминог. Впрочем, рыбку, в четырех местах пробитую серебряной вилкой, удалось спасти, применив живую и мертвую воду.

Утомленных танцами, питьем и обжорством или просто заскучавших гостей расторопные слуги уже начали разводить спать в гостевые комнаты. Возвращаясь за стол после очередной плясовой, на которую ее пригласил Морской Котик — весьма галантный и изысканный кавалер, Алена услышала, как в пол-голоса переговариваются между собой Добрыня с Ильей Муромцем.

— Хватит ей по свету метаться, да с Горынами и Кощеями общаться. Ведь оторвут же голову, обратно не прилепишь. Нет, — Добрыня решительно стукнул кулаком по столу. — Как поженимся, посажу ее в терем, вручу пяльцы в руки, и пусть дома сидит. И женушка цела, и мне спокойно. Правильно, Ильюша?

— Угу, — кивнул Илья. — Поберечь ее и верно надо. Да только с чего ты взял, Добрынюшка, что она именно тебя выберет?

— Ну так не тебя же! — рассмеялся Добрыня Никитич. — Ты уж не серчай, Ильюшенька, но ты в отцы ей годишься, а не то и в дедушки. А кобылку ее черную обратно Бабе-Яге отдать надо. А то, не дай господи, взбредет ей еще какая блажь в голову. Ускачет — ищи потом ветра в поле.

— Коли какая блажь взбредет, так она и без коня ускачет, — вздохнул Илья. — Управишься ли?

— Коли нужда будет, то и под замок запру, — решительно произнес Добрыня.

* * *

«Под замок, значит? Меня, выходит, без меня уж и замуж выдали, и под замок посадили. Я ради них Кощея с Горынычем уговариваю, исхитряюсь, вру! А они — под замок…»

Алену душила обида. Она незаметно ушла из зала и побрела по дворцу, не разбирая дороги. На глазах у нее кипели слезы.

«Самих бы вас запереть…»

И тут Алена заметила, что стоит у подножия той самой хрустальной лестницы, что ведет наверх, к богатырской заставе. Шагнула на ступеньку, потом на другую. Оглянулась. Вокруг дворца, насколько хватало глаз, шло буйное веселье. Внезапно накатила тоскливая усталость.

«Пора мне, пожалуй, возвращаться, — подумала Алена. — Закончилась моя сказка».

Она стала, не спеша, подниматься вверх по ступеням. Сделав два десятка шагов, опять оглянулась. Дворец с пирующими морскими жителями был уже почти не виден за толщей воды, а лестница все шла, теряясь где-то вдалеке, у поверхности.

«Ну конечно! Ведь лесенка, наверняка, волшебная. От дворца Морского Царя до заставы расстояние немалое. Небось, просто пешком не находишься», — и Алена снова зашагала вперед.

Через некоторое время она заметила, что двигаться, да и дышать ей становится все тяжелее. Сначала Алена решила, что просто устала, но тут же вспомнила, как недобро смотрел на нее на пиру Кощей.

«Неужели посмел?..»

Впереди замаячила какая-то тень. Кто-то шел ей навстречу, легко и быстро. Алена отступила, и словно уперлась в мягкую невидимую стену. Хотела подняться на ступеньку, но и путь вперед оказался перекрыт.

«Ну точно, Заморыш…»

Кащей был уже в паре шагов. Алена дернулась, но не смогла шевельнуть ни рукой, ни ногой. И даже губы не двигались.

— А ведь я предупреждал тебя, — злорадно улыбнулся Кощей.

Он вроде бы ничего не делал, но холод мурашками побежал по всему телу Алены. Она почувствовала, как немеют руки и ноги, останавливается дыхание. В глазах потемнело, закружилась голова, пропало ощущение верха и низа. И наступила темнота.

Глава 17

Темнота и ощущение потерянности. Алена совершенно не чувствовала своего тела, и не могла понять, сколько уже прошло времени. Минута? Час? Год? Ее охватил ужас при мысли о том, что Кощей ее просто убил, что теперь от нее осталась только душа, замурованная в чем-то непонятно-холодном. Алена попыталась рассуждать без паники.

«Если он захватил меня, то ему это зачем-то надо. Значит, Кощей скоро появится и скажет, чего он хочет. О господи, уж лучше бы сознание не возвращалось! Пусть хоть что-нибудь произойдет, я так больше не могу!..»

Но ожидание все не кончалось. Мысли бегали по кругу. Волнами накатывала то паника, то надежда на чудо, то беспросветное отчаяние. Алена забылась в каком-то полуобморочном сне и вдруг проснулась от чуть слышного шороха.

«Вода капает… Значит, я что-то слышу! Знать бы, где я?»

Алена стала всматриваться изо всех сил, но тщетно. Ее окружала непроглядная тьма.

«А может, кого-нибудь мысленно позвать? Ведь у Бабы Яги есть волшебное блюдечко, у Морского вода как зеркало, у Лебеди — озерце. Да и Горыныч мне говорил, что у него каждая чешуйка, как бабкино блюдечко. Неужели никто не заметил, что я исчезла? Неужели они сейчас не ищут меня?.. А если ищут, то должны бы в зеркальца свои волшебные посмотреть».

И она стала мысленно обращаться ко всем, кого знает, с призывом о помощи. Сначала ко всем вместе. Потом по отдельности. К Яге, к Горынычу, к Лебеди, к Морскому Царю. Раз за разом она звала, окликала, кричала, но не могла докричаться.

От полного отчаянья Алена решилась обратиться к Кощею. Она долго вспоминала его лицо, недобрый взгляд, потом постаралась мысленно позвать, дотянутся. И, наконец, получила какой-то слабый отклик. Не слова, но ощущение удивления и обеспокоенности.

«Кощей! Что тебе от меня надо? Ответь!!!» — обратилась к нему Алена с удвоенной силой. И услышала чуть слышный ответ:

«Проклятье! Экран все-таки немного пропускает…»

«Чего ты хочешь от меня?!»

«Чтобы ты заткнулась!»

И связь оборвалась.

«Не может так быть, чтобы он ничего не хотел от меня! — решила Алена. — Раз он так испугался, когда я до него докричалась, значит я могу докричаться и до других. Значит, даже если я не услышу ответной мысли, есть шанс, что мою просьбу о помощи услышат».

И Алена снова принялась обращаться к Горынычу, Бабе Яге, богатырям и всем другим, кого только могла вспомнить.

* * *

Она давно потеряла счет времени, потеряла надежду достучаться до кого-нибудь, но вдруг услышала звук. Это были методичные удары чем-то твердым по твердому. Отдаленный лязг и звуки ударов постепенно набирали силу. Потом стук стал сильнее, еще сильнее, и откуда-то появился вдруг бледный свет. Раздался грохот обвалившихся камней, и свет залил глаза мягкой белой пеленой. Звуки не прекращались.

«Кто это, и чего они хотят? — с беспокойством подумала Алена. — Мне, конечно, любая перемена сейчас к лучшему, но…» — и она снова начала мысленно призывать на помощь сначала Змея Горыныча, потом Бабу Ягу, Лебедь, потом снова Змея. Звала упорно и долго, прислушиваясь порой к громким, все приближавшимся к ней звукам и приглядываясь к смутным теням, мелькающим в разлитом вокруг нее тусклом облаке света.

«Ты где?» — вопрос возник у нее в голове. Обеспокоенный, неожиданно громкий и грозный. Это был Горыныч, Алена его сразу узнала.

«Не знаю. Помню только, что меня заколдовал Кощей, а теперь я в темноте, и не могу пошевелиться. Только думать могу, смотреть и слышать».

«Ну и что ты слышишь?»

«Кто-то подбирается ко мне. Звуки, словно железом по камню. Недавно появился слабый свет. В нем мелькают какие-то тени».

«Стоп! Я, кажется, засек, откуда ты. Держись! Я сейчас буду».

Алена сама не зная почему, обрадовалась, что освобождать ее прилетит именно Змей. И тут она услышала до боли знакомые голоса совсем рядом.

— Ну все. Хватит кайлом махать. Дальше уже пустота. Подтолкни-ка меня, Илюша, — огромная тень закрыла почти весь видимый свет. — Вот так, — свет снова появился, только теперь его кто-то словно загораживал. — Теперь ты лезь.

Послышалось кряхтение. Темнота стала почти полной. Какой-то шорох, вздохи.

— Ведь говорил я тебе, Добрыня, надо было сделать дыру больше.

— Да нет, все в порядке. Это пояс у тебя зацепился…

Сердце Алены учащенно забилось.

«Нашли. Спасли… Господи, как хорошо-то! А я на них и не надеялась. Выходит, я в какой-то пещере была завалена, а они меня откопали?»

— А все лень твоя проклятая. Не пролезаю я… — прошипел Илья Муромец.

— Тихо-тихо. Только не дергайся, а то, с твоей силушкой, сейчас на нас еще все камни обвалишь.

— Руку давай… Тяни.

Треск рвущейся ткани. Звук осыпающихся камешков и облегченный богатырский вздох.

— Ну и где она? — нервно спросил Илья. — Не дай бог, этот гад соврал. Я ж его тогда…

— Подожди. Дай глазам к темноте привыкнуть, — перебил Добрыня. — Может это только начало? Может отсюда еще какой ход есть? — раздались его шаги по каменному полу.

«Я здесь, Добрыня! Миленький!!! Здесь я!!!» — мысленно закричала Алена.

— О! А это еще что такое?

Шорох срываемой ткани, и Алене в глаза ударил яркий, слепящий свет. Впрочем, глаза скоро привыкли. Свет был не такой уж слепящий. Он сочился из дыры в каменном завале, которым был закрыт выход из пещеры. Алена увидела застывших от удивления богатырей. Добрыня держал в руках плотную черную ткань. Кажется, именно ей было накрыто лицо Алены. Точнее не лицо, а…

Рука Добрыни, потянувшаяся к ней, наткнулась на непреодолимую прозрачную преграду. Он провел рукой вверх, вниз, в стороны. Нервно дернул усом. С растерянностью и жалостью виновато посмотрел на Алену.

— Он ее что же, в ледяной глыбе заморозил?

— Выходит, — Илья тяжело вздохнул.

— Так ведь договор был…

— А что договор? Кощею же плевать на все договоры! — Илья, кажется, готов был заплакать.

— Бедняжка, даже не шевельнется. Только смотрит перед собой, как живая… Может она и вправду живая? Только замороженная? Ведь Кощей обещал, что вернет ее нам живой и здоровой! — Добрыня обошел вмороженную в ледяную глыбу Алену по кругу.

— И правда, не мог же Кощей так нагло нас обмануть… Ну, а если он с ней что сделал, так я его…

— Да жива она. Жива, — произнесла просунувшаяся в дыру драконья голова на длинной чешуйчатой шее.

— Горыныч?! — обрадовался Илья. — А ты здесь откуда?

— Да вот — она позвала, — голова кивнула на замурованную Алену.

— Это как это… Позвала? — опешил Добрыня.

— Обыкновенно. Мысленно, — голова Горыныча уползла вон из пещеры и снаружи раздался его командирский голос. — А ну-ка отойдите от завала. Я его щас мигом разнесу.

— Ты только поаккуратней там. А то, как бы не повредить ей чего, — с сомнением в голосе посоветовал Илья.

— Само собой. Вы сами-то к противоположной стенке отойдите.

Богатыри, подойдя к Алене, закрыли ее собой.

«Ну как, Алена? Отошли они от камней?»

«Да».

«Вот и прекрасненько, не будь я Горыныч, если сейчас же все не улажу».

Сокрушительный удар заставил содрогнуться всю гору. На месте завала взвилась туча пыли. Куда-то вниз покатился шум камнепада. Когда пыль рассеялась, Горыныч, гордо улыбаясь, стоял на очищенной от камней площадке у выхода из пещеры.

— Ну что? Помочь вам на солнышко Алену вытащить, или сами справитесь?

— Да уж сами, — чуть не хором ответили богатыри и, перевернув стоячую льдину в горизонтальное положение, подхватили ее и понесли наружу.

Увидев, как стремительно приближается к ее лицу каменный пол, Алена мысленно взвизгнула, и Горыныч тут же передал богатырям.

— Поаккуратнее. Девица волнуется. Ведь лед штука хрупкая, а она, пока заморожена, сама состоит из такого же льда. Разобьете, так обратно не склеите.

— Да ты не волнуйся, Аленушка. Мы же нежно, как пушиночку, — улыбнулся ей Добрыня.

Богатыри перенесли глыбу и поставили ее на площадке, обратя Алену лицом к расстилающейся у подножья гор долине.

— Ну вот, — Илья Муромец упер руки в боки. — А то в пещере она бы вовек не оттаяла. Там же холод такой, что просто мурашки по коже. А на солнышке за пару дней весь лед сойдет.

И правда, Алена увидела, что у нее из-под ног уже побежала тонкая струйка воды: ледяная глыба, соприкоснувшись с нагретым за день камнем площадки начала таять. И тут до Алены дошел весь смысл сказанного.

«Как два дня?! — завизжала она мысленно. — Мало мне, что я неизвестно сколько торчала в этой пещере, так еще и два дня теперь на солнце оттаивать?!»

Змей пожал крылами и передал богатырям:

— Не желает Алена ждать два дня. Кстати, как давно ее похитил Кощей?

— Да неделю назад. Прямо с Алешиной свадьбы, — ответил Добрыня.

«Неделю? — ужаснулась Алена. — Я что же, целую неделю уже в этой пещере торчала?!»

— Давайте, что ли костерок разведем, — предложил Илья. — Глядишь, и Алена быстрее оттает. Можно еще добыть какой-нито инструмент. Если сверху толстые куски льда зубилом убрать…

Представив, как ее отковыривают зубилом, Алена пришла в ужас, и немедленно начала протестовать.

— Ну что же, — вздохнул Горыныч. — Могу, конечно, и я огоньком дыхнуть. Лед-то он точно растопит… Только вы отойдите, на всякий случай в сторонку, — и Змей, отступив на пару шагов вниз по склону, стал играть огнем у себя меж зубов, мысленно так и эдак прикидывая, куда и с какого расстояния ему для начала дыхнуть. Алена онемела от ужаса.

— Стоять! Не сметь! — раздался вдруг с неба визг, и что-то пронеслось у них над головами. — Вы чего это удумали?.. — постепенно замедляя скорость, ступа с Бабой Ягой спикировала на каменную площадку перед пещерой. — Тоже мне, специалисты по разморозке! Да после ваших стараний ее придется от ожогов месяц лечить, умники.

Яга выбралась из ступы. На этот раз она была в образе сутулой морщинистой старухи, ковыляющей на костяной ноге. Если добавить растрепанный вид и неслабых размеров метлу, на которую Яга опиралась, то вид у нее был просто страшенный. Алена даже внутренне содрогнулась в первый момент, но потом поймала глубокий, все понимающий взгляд Бабушки, и успокоилась.

«Теперь-то меня точно спасут».

— Эхе-хе… — прокряхтела Яга, обойдя льдину кругом. — Эк он тебя, милая. Видать сильно зол был… Это хорошо, ребятушки, хорошо, что вы без меня ее размораживать не стали. А вот ежели мне попробовать…

— Аленушка! Наконец-то ты нашлась, солнышко! — раздалось у девушки в голове, и она увидела стремительно приближающуюся белую птицу.

— О! Лебедь, золотце. Как ты вовремя, — заулыбалась Яга. — Подь сюды! Посмотри-ка на просвет.

Подлетевшая Лебедь, превратившись из птицы в красну девицу, немедленно подошла к льдине и стала внимательно всматриваться.

— Типичный спектр, — пожала она плечами через минуту. — Только лед из морской воды, вот зеленью и отдает.

— Типичный?! — возмущенно всплеснула руками Яга. — Да кто тебя колдовству-то учил? Солнце на закат клонится, Венера в упадке, луна растет. Морская вода должна быть с синевой при таком положении.

— Да что же это?.. — опешила Лебедь. — Выходит, Кощей заклял этот лед специально?

— Само собой, — кивнула Бабушка.

— Зачем это он его заклял? — поинтересовался Добрыня.

— Знамо дело, зачем, — сощурилась Яга. — Кабы начали вы этот лед огнем отмораживать, али железом каким отколачивать, так бы он и треснул на меленькие осколочки. Аленушку свою по кусочкам бы потом собирали.

— Да уж, — покачала головой Лебедь. — Лучше всего будет, если сам Кощей ее разморозит. Только он может сделать это абсолютно безопасно для Алены.

— Так он выходит, обманул меня, ирод! — взревел Илья. — Обещал Алену живой, невредимой вернуть, а сам…

— Как сказать, Илюшенька, — покачала головой Баба-Яга. — Сейчас-то Аленушка жива и невредима. Так что букву договора Кащей не нарушил. Как и вы с его мечом, кстати сказать.

— Ну а коли я на нее дыхну, так может ничего и не треснет? — вмешался Горыныч. — Ведь тут главное, одновременно со всех сторон нагреть, правильно я понимаю?

— Главное нагревать постепенно, — покачала головой Лебедь. — А твой жар резкий. От него железо в миг плавится, а лед так и вовсе вскипит.

«Что же мне, так и торчать в ледышке все время?! Сделайте хоть что-нибудь! Сил уже моих нет!» — мысленно взвыла Алена.

— И то верно, — закивала Яга. — Нешто мы теперь втроем не управимся? Давай-ка, Змей, дуй огнем на во-он те камешки. А ты, Лебедь, жар подводи равномерно, со всех сторон, да смотри, когда спектр на красный сменится. А я тут малость пошепчу, чтобы Аленушке изнутри начать оттаивать. Тогда, даже если во льду будет трещинка, ничего уже с Аленой не сделается, — и Бабушка пошла, прихрамывая, вокруг льдины, загибая пальцы и шепча какие-то слова.

Алена почувствовала вдруг, как болит шея, спина, как колет острыми иглами ноги и руки, словно она их отлежала. Учащенно забилось сердце. Из глаз потекли слезы. Алена захотела вздохнуть и почувствовала, что задыхается. Ведь вокруг был сплошной лед.

— Ох ты, пропасть, совсем забыла! — замахала руками Баба-Яга. — Камень бел-горюч, доставай ключи… Чебулынь трава разрывай замки… Гамаюн, птица вещая… Раз, два, три, дорожка алая. Ветер веет, по ветру пух…

Алену словно ожег изнутри какой-то огонь. Стало страшно и горячо, она даже забыла о том, что хотела дышать. И вдруг, словно что-то лопнуло, и ей удалось выхватить немного воздуха. Откуда — она и сама не поняла.

«Господи! Неужели я еще жива?»

Стало на удивление легко. Она огляделась: Горыныч все так же дышал огнем на покрасневший уже и оплавившийся местами камень, Лебедь делала пассы руками, а Яга ходила вокруг, бросая на лед маленькие щепотки сухой травы. Алене было тепло и мокро. От ее губ наружу вела небольшая, но с каждым вздохом все более расширяющаяся проталина, через которую девушка и дышала. Через каких-то пять минут подтаявший лед треснул и начал осыпаться на землю. Еще через пять минут Алена полностью освободилась, и ее, мокрую и дрожащую от налетевшего закатного ветерка, укутали в богатырский плащ и усадили у костра.

— А что это за слова ты бормотала, Бабушка, когда ходила вокруг меня? — поинтересовалась Алена.

— Да так, ерунду всякую. Мало ли что взбредет дурной бабке в голову. Суть не в словах. Слова могут быть любые. Суть в том, что ты чувствуешь и что ты делаешь. Я в тебя внутренний жар вдохнула, чтобы ты и изнутри отмерзать начала. А Лебедь с Горынычем со всех сторон равномерно твои ледяные ковы грели. Эх, кабы всегда так, всем миром, — вздохнула Яга.

Ее прервал топот копыт. Через секунду на площадку откуда-то взлетел на взмыленном коне Алеша Попович, в доспехе, с булавой в руках. Вздыбив коня, воинственно огляделся. Увидев греющуюся у костра компанию, опустил булаву. Еще раз, с надеждой оглядел окрестности, разочаровано вздохнул и спрыгнул с коня.

— Вот я так и думал! Не успел человек жениться, а его уж и в поход позвать забыли.

Он с укоризной посмотрел на супругу.

— Я понимаю, эти обалдуи, но ты-то как могла? Ни слова не сказав, в небо фьюить!.. Отбили уже Аленушку у Кощея, да? Без меня… — в его голосе клокотала нескрываемая обида. — Ну как ты, жива-здорова? — присел он возле Алены.

— Да не расстраивайся ты так, Алеша, — она потрепала его по плечу. — Никто меня не отбивал. Просто нашли меня Илья с Добрыней, а тут и Горыныч подоспел, и Яга, и Лебедь твоя… Расскажите лучше, что за договор у вас с Кощеем? Ведь он не просто так показал вам, где меня спрятал?

— Не просто так, — вздохнул Илья и потупился.

— Давай уж, рассказывай. Чего теперь-то, — подбодрил его Добрыня.

— Ну, мы, как тебя, Аленушка, хватились, после свадьбы-то, так подумали, что мол, чем-нито обидели тебя и это… Ну искали на заставе, в поле, в Киеве. Даже лесовичка твоего знакомого поймали, Бубу. Спрашивали его и так и эдак…

— Да что ж вы его все время мучаете?! — возмущенно взвилась Алена.

— Да мы попугали только, — улыбнулся Илья. — Ну, поняли, что не знает он ничего, да и отпустили… Потом посовещались немного, и решили, что все же Кощей в пропаже твоей виноват. Совсем уж собрались ехать к нему, на третий день после свадьбы. А он сам тут как тут. Говорит, отдам вам Алену, целую и невредимую, коли добудете мне кое-что…

— И что же вы ему добыли? — спросила Алена. Внутри у нее все похолодело от страшных предчувствий..

— Меч-кладенец, — ответил Илья и снова опустил глаза вниз.

— Кладенец же сломан? Царь Морской снял с него половинку кольца, а сам меч ты отдал обратно Кощею.

— У Святогора вторая половинка… была, — выдавил из себя Илья.

— Что значит была? Ты что, отнял ее у Святогора, или… украл?

Змей Горыныч как-то странно посмотрел на Илью.

— Так ты у Святогора был?

— Угу, — скривился Добрыня. — Не сказавшись мне, уехал, между прочим. Мы же вместе с ним, да с Алешей до того всю ночь измысливали, как добыть у Святогора этот самый меч-кладенец. Силой ли, хитростью. В игру ли какую выиграть, или обманом отъять.

— Да не хорошо это все как-то, — поморщился Илья. — Я не первый год Святогора знаю. Он ведь, как и мы богатырь.

— Только сильнее тебя, дурака, в сотню раз, — поправил его Добрыня.

— Вот я и поехал к нему. Так и так, говорю, Святогорушка. Я приехал к тебе по честному. По такой вот и эдакой причине. Нужен мне твой меч-кладенец. Хочешь, за так мне его отдай. Хочешь, службу мне дай, любую, а хочешь, вставай и бейся со мной до смерти, но только без этого меча я от тебя не уйду.

— Ну и что? — мурашки побежали у Алены по спине, как только она представила, что Илья бьется с огромным, как гора и стократ сильным богатырем, у которого в руках меч-кладенец.

— Ничего, — пожал плечами Илья. — Целый день думал Святогор-богатырь. А потом взял, да и отдал мне меч… А?! Какой человек! А ты, Добрыня, еще хитростями всякими хотел его… Э-эх… — Илья махнул на Добрыню рукой, как на человека совершенно потерянного. — Ну а потом поехали мы с Добрыней в царство Кощеево. Отдал я Бессмертному меч, а он указал нам пещеру, где спрятал тебя, Аленушка.

Глава 18

— Ну, вот и ладненько, — радостно потерла руки Яга. — Все хорошо, что хорошо кончается. Был у Кощея меч, у него он и остался. Поженили Алешеньку, освободили Аленушку, и то хорошо…

— Нет, ты постой, Яга, — прервал ее Алеша. — Нам Кощей, можно сказать, плюнул в душеньку. Колдовством своим чуть не убил Аленушку.

— Раз мы все тут собрались, люди добрые, — поддержал его Добрыня. — То решим, давайте, как с Кощеем справиться.

— Святогор не нападал на землю Русскую, — продолжил Алеша. — Он хоть силушки великой, а с понятием. А Кощей-то кладенцом бед наделает. Все мы знаем его натуру подлую.

Баба Яга с тревогой поглядела на воинственные лица богатырей и на недобро ухмыляющегося Горыныча.

— Нечего махать мечами бес толку. Тоже мне, дружина сестрицы Аленушки! Кощея с мечом-кладенцом вам все равно не одолеть. Да и без кладенца вам с ним не сладить. Чего даром горшки бить?

— Ну а коли он на Русь пойдет, Бабушка? — не унимался Илья Муромец.

— А на то вы есть застава богатырская, — язвительно ответила она. — Как пойдет на Русь, так вы его и встретите. А коварно нападать, да пакостить — то не ваше дело, а Кощеево.

— Это верно, — погладил бороду Илья. — Дело богатырское — в бой открытый идти против ворогов. Мы, конечно, Кощея опасаемся, и ему мы попомним Аленушку, но сейчас нам с ним сражаться нету повода.

— К тому же, мне лично идея напасть на Бессмертного не нравится, — вставила свое веское слово Лебедь, выразительно посмотрев при этом на Алешу. — Дядя мой, конечно, личность вредная. Ну так это суть его природная. Если мы зимою простужаемся, разве мы на зиму обижаемся? Из-за нас Кощей лишился меча, так от нас же он его истребовал. Проявил при том коварство подлое, но не дали мы пропасть Аленушке, — и Лебедь решительно провела по воздуху рукой, словно подводя черту под всем вышесказанным. — Так что я согласная с Бабушкой. Нынче нам делить с Кощеем нечего.

Добрыня Никитич хотел было что-то сказать в пику Лебеди, но, глянув на Алешу, только махнул рукой.

— Так что, войны не будет?! — уточнил Змей, оглядев собравшихся. — Выходит, я зря сюда летел?

— Зря летел?! — вскипела Алена. — Ах ты змея подколодная! Ах ты гад ползучий! Я-то думала… — Алена аж задохнулась от обиды.

Баба Яга вдруг куда-то заторопилась. Запрыгнув в ступу, оттолкнулась метлой от земли и немедля взмыла в воздух. Лебедь, схватив Алешу чуть не за шиворот, потащила к пещере. Илья с Добрыней опасливо начали подходить с боков к Алене, но она ничего не замечала.

— Я-то думала, ты меня спасать прилетел! А тебе только повод был нужен, чтобы с Кощеем подраться?!

Могучий хвост Горыныча начал нервно дергаться и биться о камни, раздробляя их в пыль, а меж оскаленных зубов вспыхнул и заиграл жаркий драконий огонь.

— Да чтоб я еще раз!.. — он раздраженно плюнул и, взмахнув крыльями, взмыл в воздух, а через минуту скрылся из виду за горным кряжем.

Тут же откуда-то из поднебесья на площадку приземлилась ступа с Бабой Ягой.

— Ты что, девка, совсем с ума спятила? — Бабушка погрозила Алене пальцем. — Что удумала — ругаться с Горынычем! Как дыхнул бы на тебя он колдовским огнем, стало бы с тобою, как с тем камешком, — и Яга пальцем указала на красный, дымящийся камень.

— Да уж, — подхватила Лебедь. — Зря ты на Змея накинулась. Коль Кощей бы с нами заратился, Змей бы стал хорошим союзником. Ох, не любит он моего дядечку… Да ладно. Чего уж теперь. Хорошо хоть сама жива осталась. Ну что? Домой что ли поехали?

* * *

На заставу они приехали к вечеру и отметили освобождение Алены небольшим пиром. Баба Яга от приглашения отказалась, сославшись на дела. Впрочем, богатыри не очень-то и настаивали. Они все еще побаивались старуху, да к тому же Добрыне не хотелось показывать Яге скатерть-самобранку, с помощью которой они собирались устраивать пир.

Поутру Лебедь обратилась к Алене за помощью. Они с Алешей уже неделю собирались переехать в новое крыло терема, но царящий в вещах богатырей беспорядок все не давал осуществить эту благую затею до конца. Посовещавшись, Лебедь и Алена приступили к генеральной уборке богатырских хором. Из дальних углов выметалась паутина и пыль, выгребались ржавые доспехи, сломанные скамейки, битая посуда… Под чутким женским руководством богатыри перетаскивали лавки и кровати, сундуки и столы, освобождали от многолетних наслоений мусора укромные углы и чуланы. Когда в одном из углов была разобрана груда звериных шкур, под ней, наконец, обнаружился давно потерянный сундук с вещами Алеши Поповича, ради которого, собственно, и затевалась уборка.

— Ага! Вот он, голубчик! — Алеша радостно потер руки и, взявшись за удобные литые ручки, напряг спину, пытаясь приподнять сундук. — Что такое? Гвоздями его, что ли к полу прибили? — он снова напрягся, так, что аж покраснел от натуги. Жалобно заскрипели доски пола у него под ногами. Но сундук стоял, не шелохнувшись.

— Ну-ка, Алешенька, отойди, — Добрыня Никитич отодвинул в сторону готового провалиться под землю от стыда Алешу, и сам взялся за ручки сундука. Дернул его так и эдак. Попробовал раскачать, столкнуть с места. Безрезультатно.

— Золотой казной он, что ли наполнен? Али чем к полу приклеен? Чую, как досочки половые трещат, а сундук все не сворохнется… Илюша! Где ты там? Подь сюда, нужна твоя силушка!

В дверях появился Илья с лопатой в руке.

— Спасибо, конечно Царю Морскому, что он вернул наш дом в первозданное состояние. Только он промахнулся маленечко, — проворчал Илья Муромец. — Конюшню я за три дня до сражения дочиста от навоза очистил. А Морской, видать, когда назад время поворачивал, сгоряча те три дня захватил. Вот и выходит, что я дважды ту же конюшню, от того же навоза очищаю. И нет бы вам с Алешей за это дело грязное взяться! Сундуки да лавки двигать оно конечно, попроще выйдет… Чего у вас тут не ладится?

— Да вот, никак сундук не поднимем, — пожал плечами Добрыня. — Давай вдвоем, что ли?

— Всему-то вас, молодежь, учить надобно, — буркнул Илья. — Ну, отойди. Я сейчас его быстренько, — взявшись за ручки дернул один раз, другой.

— Говорю я, вдвоем давай попробуем, — подступил Добрыня.

— На конюшне вон вдвоем попробуйте, слабаки, — отмахнулся Илья.

Он поплевал себе на руки, взялся за ручки сундука покрепче и, издав богатырское «Эх!» — резко рванул сундук вверх. Раздался лязг, треск, и сундук победно взмыл над головой гордо рыкнувшего Ильи. Точнее, не весь сундук. Дно, с наваленными на него вещами, так и осталось лежать на полу. А ноги самого Ильи, пробив треснувшую в двух местах половую доску, ушли вниз, до земли.

— Чего это у вас сундуки такие хлипкие? И пол, вон, весь прогнил. Ступить невозможно… — Илья аккуратненько поставил верх сундука в сторонку, вынул ноги из проломанных в полу дыр и изрек растерянно: — Вот… Ну. Пойду-ка я… На конюшне доделаю, — взяв лопату, он скрылся за дверью.

Все остальные еще некоторое время удрученно глядели на рассыпанную рухлядь. Потом Алеша стал одну за другой собирать валяющиеся вещи: меха, одежу, доспехи, несколько серебряных кубков… В конце концов на донышке осталась лежать небольшая дорожная сумочка, какие носят обычно путники через плечо. Сумочку эту Алеша своей не признал. И сдвинуть с места не смог. Ни Алена, ни Лебедь тоже не могли сказать ничего определенного про сумочку, а Добрыня мычал что-то невнятное, морща лоб и пытаясь вспомнить. Снова позвали Илью.

— Ну что там еще у вас приключилось? Опять вам сундук, что ли сломать надобно? — проворчал он, но, разглядев сумочку, радостно всплеснул руками. — О! Нашлась пропажа! Это ж сумочка Микулы Селяниновича! Он еще жаловался как-то недавно, что сперли ее! Ведь так, Добрынюшка?

— Угу, — кивнул Добрыня Никитич. — Я вот все вспомнить не могу никак, какого рожна Микула сюда ее положил? Уж не в тот ли день это было, когда мы с ним на спор перепить друг друга пытались? Кроме него никто, пожалуй, сумочку эту и не поднимет.

— Ну вот, — расстроился Алеша Попович. — А я хотел сундук свой починить.

— Ничего. Новое дно сундуку приделаешь, прочнее прежнего, — похлопал его по плечу Добрыня. — А тут лучше ничего не трогать, пока снова не заглянет к нам в гости Микулушка. Главное — не забыть, напомнить ему про сумочку.

— Уж мы напомним, — не сговариваясь, хором сказали Алена и Лебедь.

* * *

Обедать сели, только закончив уборку и перетащив вещи Алеши в новую пристройку. Обед был торжественный, почти что праздничный. Богатыри как-то заговорщически меж собой переглядывались, и Алена тут же вспомнила свой первый обед в этом доме. Под ложечкой заныло от нехорошего предчувствия. И правда, как только трапеза закончилась, из-за стола встал Добрыня Никитич и, отвесив поклон Алене, обратился к ней:

— Ты ответь нам, милаяАленушка, ты развей сомненья наши тяжкие. Много дней назад вопрос мы тебе задали, да ответа так и не получено. Кто из нас тебе больше по сердцу? Ты ответь, не томи сердце жаркое, — Добрыня смотрел на нее самым, что ни есть влюбленным взглядом, и во взгляде этом была мольба.

«Да за что же мне такое наказание? — в смятении подумала Алена. — Что горше — себя обидеть, или Добрыню?»

Она поднялась из-за стола, отвесила Добрыне ответный поклон.

— Ты прости меня, что сразу не ответила. Ты прости… Не знаю я, Добрынюшка! — и девушка, выскочив из-за стола, выбежала вон.

На улице Алена огляделась и бросилась к конюшне. Ей хотелось куда-нибудь убежать, уехать. Наспех оседлала Черную, вскочила в седло и, хлестнув ее, помчалась, куда глаза глядят. Она не помнила точно, выехала ли через ворота заставы, или Черная просто перемахнула тын. Не помнила, когда лошадь перешла на богатырский скок. Просто летела вперед, ни о чем стараясь не думать. А мысли так и лезли в голову, и словно два человека спорили в Алене.

«Ну, чего тебе еще надо? Это же мир, о котором ты всю жизнь мечтала. Добрыня тебя любит, будешь жить за ним, как за каменной стеной… Ага, этой же стеной от всего мира отгороженная! Добрыне дай волю, будешь сидеть в тереме затворницей и девять лет ждать его из похода… Я так не играю… Тогда что же, домой возвращаться? А как же Кощей? Никого не волнует, что он с кладенцом натворить может, опять мне придется порядок наводить. Кого бы еще на помощь позвать? Яга отказалась, богатыри тоже. Лебедь против дядюшки не пойдет… Остается Змей Горыныч. Ох, дура, я дура, ну зачем его обидела? Ведь он на самом деле спасать меня прилетел, откликнулся по первому зову. Ну, естественно, хотел еще и подраться, как же без этого. Нет, правда, на что же я так обиделась-то? Будто на человека, а не на… А жаль, что он не человек. Вот с кем здесь интереснее всего».

Алена вздохнула. Последнее время зеленые глаза Змея вспоминались с пугающей частотой.

«Поеду, хоть прощенья попрошу».

Тут Алена заметила, что Черная стоит, как вкопанная, на развилке дорог перед большим, покрытым мхом и какими-то надписями камнем. От камня дорога разбегалась на три стороны. Алена слезла с лошади и стала рассматривать надписи. Шрифт был старинный, малопонятный, поэтому девушка стала читать по складам, водя по полустершейся надписи пальцем:

— Направо поедешь, коня потеряешь… Прямо поедешь, сам убит будешь… Налево поедешь… — Алена села на корточки и потерла замшелую поверхность камня. — Совсем что-то неразборчиво. Наверняка, тоже какая-нибудь гадость…

Вдруг справа от Алены трава тихонько зашуршала, и из нее, не издав ни звука, мимо девушки прыгнул огромный серый волк. Она только и успела, что взвизгнуть и присесть от страха. Черная испуганно заржала и, прямо с места, ушла в богатырский скок, взвившись в небо. Волк, промахнувшись, завистливо посмотрел вслед лошадке.

— Эх, мне бы так скакать, — прохрипел он по-человечески.

— А ты что же, не умеешь? — подрагивающим от страха голосом спросила Алена, торопливо нащупывая у себя в поясной сумке одну из шишечек. Она еще успела порадоваться про себя: «Хорошо, что Лебедь вернула мне походный костюм, и шишки не потерялись…»

— Умею, — фыркнул волк. — Да не так высоко, и не так прытко. А то догнал бы ее, красавицу, вмиг.

— А что же это ты раньше времени напал? — возмутилась Алена. — На камне написано: «Направо поедешь, коня потеряешь», а я еще никуда не поехала.

— Все вы так говорите. А едут все, между прочим, направо. Так что не стал я дожидаться. Уж больно жрать охота, силы нет, — и волк, облизнувшись, подошел к Алене поближе. — Коли есть у тебя с собой мяса кусок, так давай скорее сюда, а то я не сдержусь… Очень ты на вид аппетитная.

— Вот что я тебе дам! — Алена замахнулась на него выхваченной из сумки шишечкой.

Волк попятился. Шерсть у него на загривке встала дыбом, клыки недобро ощерились.

— Везет же некоторым, — пробурчал он, не сводя с шишечки глаз. — И ты что же, не пожалеешь ее, чтобы в меня кинуть?

— А ты думаешь, я предпочту, чтобы ты меня слопал? — ответила Алена, не спуская с Волка глаз. — Мяса у меня все равно с собой нет. А себя сожрать я не позволю. Так что отваливай подобру-поздорову. А не отстанешь, так я тебе шишечкой врежу, за то что лошадь мою напугал. Не веришь? — и она еще сильнее замахнулась.

— И останешься без шишечки, — злорадно ощерился Волк. — Ладно бы попала в меня. А если промахнешься?

— А у меня еще есть! — грозно нахмурилась Алена.

— А не отдашь ли ты мне одну шишечку? — зверь заискивающе оскалился и завилял хвостом.

— За просто так? — усмехнулась Алена.

— Можно и не за просто так, — волк уселся на задние лапы. — Может, я могу для тебя чего-нибудь сделать? Ну там, рассказать что-нибудь важное. Или загрызть кого-нибудь, кто тебе не нравится. Еще могу отвезти, куда скажешь. Ты же ехала куда-то? А теперь безлошадная.

— Отвезешь? За шишечку? — уточнила Алена.

— Отвезу, коли не шутишь. А куда тебе надо?

— К Змею Горынычу.

Волк вздохнул. Поежился, и согласно махнул лапой.

— Идет… Только далеко это. И опасно. Туда, да обратно… две шишечки получается.

— Ты не понял, — покачала она головой. — Мне только туда.

Волк посмотрел на Алену удивленно. Обошел девушку кругом.

— Ну ладно. Раз ты такая жадная, то я могу и за одну шишечку туда-обратно отвезти. Ты учти, что Змея эти шишечки не берут. Он сам весь, как такая шишечка. Его чем-нибудь другим пронять можно. Например, мечом-кладенцом. А кладенцов всего два есть на свете. Один у Кощея, а другой у Святогора…

— Мне в одну сторону надо, — устало повторила Алена. — Там уж я как-нибудь сама. А меч-кладенец теперь один остался. Он сейчас у Кощея.

— Ну ладно, — кивнул Волк. — Раз ты такая умная, то командуй. Только, ты точно отдашь мне шишечку? Не кинешь в меня, а сама, по собственной воле отдашь?

— Точно. Сама. Прямо тебе в… зубы вложу. Клятву дать?

— Не надо… И в зубы не надо. Лучше я шишечку лапой возьму, — волк подставил Алене спину. — Ну давай, полезай. Можешь за шею руками обхватить. Только за уши и за морду не хватайся. Понятно?

— Постой! — засомневалась вдруг Алена. Она уже собралась было забраться на загривок Волку, но остановилась. — Ты же был голодный. Как ты, голодный, довезешь меня до Змея?

— Чепуха, — махнул он головой. — Поймаю кого-нибудь по дороге.

И через пару секунд он уже нес Алену, мягко отталкиваясь лапами от тропинки и летя над самой землей.

* * *

— Вообще-то я людей стараюсь не есть. Начнем с того, что они почти все невкусные. И, к тому же, в них холестерина много. А это для сердца вредно. Мне Бабка так говорила, — разоткровенничался Волк по дороге.

— Какая бабка? — переспросила Алена.

— Как какая? Одна у нас Ягая наша Бабушка. Ведь это ее лошадка была? Я бы ее жрать не стал. Что я, совсем дикий что ли? Уцепил бы зубами под узцы, да привел Бабушке на двор. Уж она бы тогда расстаралась. Она бы мне за это вареной говядинки с молодого бычка подала. А людей есть — одни проблемы себе наживешь. Жрут ведь люди что ни попадя, пьют без меры многие. От зависти друг к другу желчью исходят… Такого съешь, не дай Род, так потом неделю будешь изжогой мучаться.

— А ты что, многих уже съел? — с ужасом спросила Алена.

— Двоих всего. Мне на всю жизнь хватило. Уж лучше конина, или там баранина… А зачем ты к Змею едешь? — поинтересовался Волк.

— Не твое дело, — буркнула Алена. — Да ты не обижайся. Просто рассказывать не хочется… А как тебя зовут?

— Серый Волк. Вообще-то меня не зовут, я, обычно, сам прихожу.

— А меня Аленой звать.

Некоторое время они ехали молча. Но потом Алена вспомнила одну из сказок и решила уточнить:

— А Ивана Царевича не ты на себе возил?

— Не приходилось еще, — замотал Волк головой. — Ивана-дурака возил, помню, до Кощеева царства. Может, конечно, тот дурак был еще и царевич, но мне он, по крайней мере, ничего такого не сказывал… Постой-ка! Слазь. Я быстро.

Алена слезла с широкой волчьей спины, и огромный зверь одним прыжком скрылся в высокой степной траве. Девушка огляделась: во все стороны простиралась бескрайняя ковыльная степь. Где-то поблизости послышалось блеяние. Мимо шла отара овец. Раздался волчий вой, и овцы испуганно бросились наутек. Суматоха. Беготня. Потом все затихло. Алена устала ждать и села на придорожный камушек, но тут рядом, в траве, раздался подозрительный шорох. Девушка вскочила, сжимая в руке шишечку. Раздвинув траву, показалась измазанная кровью волчья морда.

— Да я это, не дергайся, — Серый Волк целиком вылез на тропинку.

— Что с тобой?! — забеспокоилась Алена. — У тебя все в крови…

— Это не со мной, а с тем бараном, — Серый кивнул в сторону кустов. Довольно облизался. — Ладно. Поехали. На обратном пути его доем, я место запомнил.

Алена молча вскарабкалась на волка, и он помчался дальше. Вскоре на горизонте появились Медные горы, а потом и Железные. Пошли знакомые места.

— Тебя как, до речки Смородины подбросить, или до самого жилища Горыныча? — поинтересовался Волк.

— Не знаю, — пожала Алена плечами. — Мне главное Змея увидеть, и чтобы он увидел меня. А там уж я как-нибудь сама.

— Ты, Аленушка, тому Ивану-дураку не сестра ли? — засомневался Серый Волк. — Он сожрет тебя, этот Змей. Или, как принцессу поймает и посадит в своем замке. Будешь там сидеть, пока до смерти не усохнешь. Хочешь посмотреть на него, так я знаю в горах пару мест. Подберемся тихонечко. Глянешь, да и обратно отвезу тебя.

— Нет уж, — покачала головой Алена. — Вези меня прямо к его логову… Если, конечно, сам не боишься.

— Я боюсь? — взвился Волк. — Да я вообще никогда, никого… — и он, одним махом перепрыгнув речку Смородину, помчал ее вверх по ущелью.

Через пару минут они остановившись возле логова Змея. Алена почувствовала, что шерсть на загривке у зверя от испуга стоит дыбом.

— Ну, повезло тебе, Алена, — прошептал он хрипло. — Чую, нет хозяина дома… Смотри. Могу ведь и обратно тебя доставить. Пользуйся, пока я не передумал.

— Не надо, — девушка слезла с волчьей шеи, торжественно вынула из сумочки шишку и вручила ее Серому Волку. — Спасибо тебе за работу. Теперь я уж сама как-нибудь справлюсь.

— Да не за что, — махнул головой Волк. Потом он покатал немного шишечку лапой. Аккуратно взял в зубы. Снова положил наземь. — Ну, прощая Аленушка. Помоги тебе Род, — схватив шишечку в зубы, Волк развернулся и в три прыжка скрылся из виду.

Под ногами журчала быстроструйная горная речка Смородина, а за спиной зиял вход в пещеру Горыныча. Алена оглянулась, вздохнула и решительно шагнула в большую темную нору.

Глава 19

Внутри пещера разветвлялась на множество коридоров, по которым гуляли сквозняки. Алена прошлась по неуютным пустым залам. Редкие окна без стекол были словно вырезаны в толще камня. Жилой пещера не ощущалась. Алена свернула в узкий коридор, из которого не тянуло ветром, и обнаружила небольшую комнату без окон. Свет шел с потолка, но определить его источник Алене не удалось. В середине комнате стоял столик с двумя резными креслами, обитыми бархатом, в стену было вделано большое, в рост человека, зеркало. Алена устроилась в одном из кресел и решила, что будет дожидаться возвращения Змея здесь. В комнате постепенно становилось теплее и темнее. Глаза Алены сами собой закрылись.

Ее разбудил стук шагов. Алена приоткрыла глаза и, пораженная, привстала в кресле. Напротив нее стоял высокий, статный мужчина неопределенного возраста. Черные с проседью волосы, могучая мускулатура, проступающая под белой шелковой рубахой. В его осанке, взгляде зеленых глаз чувствовалась спокойная уверенность и сила.

— З-змей Горынович? — неуверенно уточнила девушка.

— Алена? Ты здесь откуда?.. — в его удивленном тоне промелькнуло беспокойство. — Снова что-то случилось?

— Нет-нет, всё в порядке, — Алена сообразила, что слишком бесцеремонно рассматривает Змея и поспешно отвела глаза. — Я просто хотела извинится. Прости. Это я сгоряча тогда…

— Да ладно, я не сержусь уже.

Змей сел в кресло, закинув ногу на ногу.

«Похоже, что человеческое обличье для него вполне естественно», — с какой-то затаенной радостью подумалось Алене.

— Коли я сразу тебя не пришиб, то считай, что обошлось. — продолжил Змей. — Только другой раз будь осторожнее. Я ведь действительно могу разозлиться и… Потом, конечно, пожалею, но будет уже поздно… Ох ты! — повернувшись в кресле Змей увидел свое отражение в зеркале.

Алена украдкой покосилась на него и вздохнула. Горыныч неожиданно встал и отвесил ей поясной поклон.

— Благодарствую, сударыня. Давно меня таким никто не представлял.

— Как это? — не поняла девушка. — А кто должен был…

Горыныч озорно улыбнулся, помолодев при этом разом на десяток лет.

— Да ты не волнуйся, — он провел над столом рукой, и на деревянной столешнице возникло серебряное блюдо, полное фруктов. — Угощайся, а я сейчас все объясню. Понимаешь, очень важно, каким именно меня воображают другие. Дракона все представляют более-менее одинаково. Ну, разве что иногда пару лишних голов прилепят, или там какие-нибудь хоботы. Приходится соответствовать. А мой человеческий облик для каждого очень индивидуален. Собственно говоря, я весь — большое зеркало. Появляюсь таким, каким меня ожидают увидеть. Разумеется, я и сам на свой облик влияю, но это уже во вторую очередь.

— То есть, каждый человек видит тебя по-своему?

— Вот именно. Я высказать не могу, как мне надоело являться перед девицами эдаким писаным красавцем. А ты меня увидела таким… — он вдург оборвал себя. — Впрочем, хватит об этом. Ты просто извиниться приехала, и все?

Алена почувствовала, что неудержимо краснеет.

— Нет, еще и поговорить.

— Поговорить я люблю, — оживился Змей. — Расскажи-ка для начала о себе. Как ты к нам попала? Ведь ты нездешняя, это ясно.

Алена пожала плечами.

— Совершенно случайно. Шла по лесу, собирала шишки, — она вынула из поясной сумки оставшуюся шишку. — Набрала их штук десять, наверное.

— Так много? — Горыныч прищурился. — Интересно… Раздала, небось, потом, кому ни попадя?

— Точно, — кивнула Алена. — Леший с кем-то из водяных за них чуть не подрались у моря… А я ведь моря-то и не видела раньше. Только по телевизору. Ну, это штука вроде ваших волшебных зеркал, стоит у нас в каждом доме. Только показывает не то, что на самом деле происходит, а всякую ерунду.

— Бывает же такое, — удивился Змей. — А зачем вам кривые волшебные зеркала?

— Многие пялятся в них от скуки, — пожала плечами Алена. — Некоторые даже начинают верить всему, что им показывают.

— Небось это колдовство какого-нибудь местного Черномора, — хмыкнул Змей. — Отвлекает народ, а сам в это время обделывает какие-то свои грязные делишки.

— На самом деле там, по ту сторону экрана, целая толпа таких черноморов, — невесело улыбнулась Алена, — и тысячи простых трудяг, которые по их указке всю эту ерунду монтируют, передают, пытаются даже что-то настоящее порой показать. Им позволяют иногда, просто ради того, чтобы народ не оторвался от экранов… Ой, что-то я совсем не про то рассказываю.

— Ты говори, говори. Тошнехонько, небось, живется в этом вашем мире с кривыми зеркалами. Вот и захотелось тебе в какой-то новый мир перебраться. Так?

— Не знаю, — Алена мотнула головой. — Я не уверена, что хочу здесь остаться. Хотя дома меня особо никто не ждет. Родители умерли, а дальним родственникам я не нужна. Но здесь всё как-то… слишком ярко, что ли? Слишком по-настоящему. Я сначала думала, что попала в сказки. Есть у нас такие истории — и про тебя, и про Бабу Ягу, и про Кощея… Но здесь всё не совсем так, как в сказках. Или даже совсем не так.

— Тебя это пугает?

— Не особо. Просто хочется что-то значительно сделать. Но вокруг одни волшебники, а я в магии не разбираюсь. Даже про шишки эти ничего не знаю.

— А, шишки, — Змей кивнул. — Они, по сути своей, как мои чешуйки. Мир был сотворен, когда разделились два первоначала. Небесный Огонь — Солнце дает нам свет и тепло. Земная твердь — Великая Змея, пожирающая свой хвост, дает нам плотность. Яга говорит, что Великая Змея держит на себе всю землю. В высшем смысле это так и есть. А шишечки — можно сказать, что это ее чешуйки. В то время, когда мир еще только создавался, кроме маленьких осколков, шишечек, появились и осколки побольше. Со временем они обрели разум и стали жить собственной жизнью… Один из таких осколков — я. Другой — Святогор. Есть и еще кое-кто. Мы — разные. Я более изменчив, изворотлив умом и телом. А Святогор — он крепче и тверже. Ну, а про детей Солнца и Земли, то бишь Небесного Огня и Великой Змеи тебе, небось, и Баба Яга все рассказала.

— Выходит, эта шишечка и ты — из одного материала?

— Ага, — самодовольно улыбнулся Змей. — В каждой такой шишечке сила большая скрыта. А во мне, представь, сколько эдаких шишечек! Помнится, представил меня один рыцарь чудищем о семи головах. Так я, не будь дурак, все семь отрастил! — он горделиво выпятил грудь, вспоминая о былом подвиге, но потом, нахмурился и покачал головой.

— Ох и намучился с ними. Мешаются, куда попало огнем плюют, только зря силу тратят. Пока я порядок навел в головах, этот рыцарь три из семи мне снес… Ну потом я его подпалил легонечко. Да и дал ему удрать восвояси. Как потом понял — зря. Надо было дождаться, пока он мне все головы, кроме последней, снесет.

— Почему? Ведь, когда голову рубят, это, небось, больно!

— А, — он махнул пренебрежительно рукой. — Я могу свой болевой порог регулировать. Не в том дело. Как я мучаюсь, абсорбируя в себя потом отрубленные лишние головы — это отдельная история. Если сожрать их, то перевариваются плохо. А постепенно, через кожу впитывать, это отдельная морока на несколько дней. Но хуже всего, когда после боя голов остается больше одной, как в том случае. Надо ведь было потом уговорить три лишние головы бесследно рассосаться в организме. А они оказались умные! Философские диспуты со мной стали вести. О равенстве, о самоценности разумных существ. Никак, бестии, не хотели самоликвидироваться, — Горыныч тяжело вздохнул. — Нет ничего хуже, чем спорить с самим собой.

— У тебя что же, раздвоение… точнее, расчетверение личности случилось? — ужаснулась Алена.

— В общем, да… И ведь что обидно, боеспособность моя в такие дни резко снижается. Прежде, чем что-либо сделать, приходится все головы убеждать, что надо делать именно это, и именно сейчас.

— Ну и как же ты справился с этим?

— Да никак, — Змей скривился. — Надоели они мне своей демагогией до-смерти. Ну я и откусил их от туловища, одну за другой, пока спали… И какая, скажите мне после этого, сволочь придумала, что я должен быть многоголовым?

— Да-а, — посочувствовала Алена. — Трудно тебе. А вот я читала в одной сказке про змея о двенадцати головах и двенадцати хоботах…

Горыныча аж передернуло.

— Не говори больше никому! А то представят еще, и придется соответствовать. Или ты неспроста этот разговор про головы завела?

— Да вот сказали мне, что убить тебя, Змей, можно…

— Меня? Убить? Ха-ха…

— Мечом-кладенцом, — голос Алены был предельно серьезен.

— Кладенцом? — смеяться Змей перестал. Почесал бровь. — Может, и в самом деле можно. Пока не попробуешь, наверняка сказать нельзя. Вообще-то, по сути я бессмертен, в силу своей полиморфности. Но если, например, разрубить меня на мелкие части, да еще и раскидать их подальше друг от друга, то наверное… Да нет, постепенно соберусь, скорее всего, по кусочкам. А впрочем, ни разу еще не пробовал. И не собираюсь.

— Мечом-кладенцом можно легко порубить на кусочки кого угодно, — покачала головой Алена. — Я видела его в действии.

— Я тоже видел, — Змей нахмурился. — А сейчас меч-кладенец у Кощея?

— Совершенно верно. А Кощей тебя не любит.

— Спрятать бы этот кладенец куда-нибудь понадежнее… Если ходят по земле байки о том, что меня можно им убить, то ведь наверняка и до Кощея дойдет.

— Если уже не дошло, — кивнула Алена.

Горыныч заходил по комнате из стороны в сторону. Похоже, он просчитывал какие-то, только ему ведомые комбинации.

— Но ведь и Кощея тоже можно убить! — вспомнила Алена.

— Да? — Змей удивленно наклонил голову. — И как же, интересно мне?

— Да очень просто! Есть такая сказка, причем не одна. За тридевять земель, в Тридесятом Царстве, в Тридесятом государстве стоит дуб, на нем висит, на железных цепях ларец, в ларце заяц, в зайце утка, в утке яйцо, а в яйце игла. В ней-то и есть смерть Кощеева. Сломать эту иголку, и все, конец Бессмертному!

Горыныч недоверчиво хмыкнул.

— Занимательная история, но в Тридесятом царстве такого чуда нет. Я бы знал. Однако про сказки твои нужно проверить. Вспомни-ка еще что-нибудь.

Алене пришло в голову только стихотворение Пушкина:

— Лукоморье — это мыс такой. Недалеко от Неаполя. Там у Черномора летняя вилла, — заулыбался Горыныч. — А история это давняя. Черномор, ради очередной своей прихоти, заказал себе ученого кота. Ну, ему и привезли. Кот человеческим голосом всякие сказки-песенки петь умел. Посадил Черномор этого кота на цепь, и заставлял его развлекать публику. Коту это, понятно, скоро надоело. Он, не будь дурак, освободился, спер цепь, да и удрал. Цепь, правда, оказалась только позолоченная. А сам кот, Баюном его звать, до сих пор у Бабы Яги живет.

Алена продолжила выборочно цитировать Пушкина. Змей кивал.

— Да, как с натуры написано. Но дуба с сундуком всё равно не припоминаю. Постой! — Горыныч хлопнул рукой по столу. — Есть тут одно место… Дуб древний, а на нем ларец какой-то, на цепях висит. Ох, если оно, то я уж повеселюсь тогда! Пошли!

Вскочив с кресла, он почти бегом бросился из комнаты в большую залу, превращаясь на ходу в змееподобное существо.

— Лезь мне на шею. Да держись там покрепче. Сейчас мигом слетаем.

— Куда?

— На остров Буян.

Лететь на Горыныче оказалось страшнее, чем на богатырской лошади. Алена попыталась отвлечься разговором.

— Скажи, пожалуйста, отчего у вас с Кощеем такая нелюбовь друг к другу?

— Да Кощей не только меня, он вообще всех ненавидит. Как правильно Лебедь сказала, это его натура природная. Ведь он в семье младшенький. Никогда не удавалось ему превзойти своих старших братьев ни в силе, ни в колдовском умении. Вот и озлобился на весь свет. Одно слово — Заморыш.

— Да если он такой слабенький, то от чего же его все так боятся? — удивилась Алена. — Морского Царя и то так не боятся!

— Морской Царь сильный, а значит, сам никого не боится. Стало быть, не убьет и не заколдует никого с перепугу. Кощей — совсем другое дело. Он готов уничтожить всех, кто ни есть вокруг. Кого из зависти, кого из страха, что они могут уничтожить его. Есть у меня подозрение, что Кощей в последние годы копит силы для какого-то великого нашествия.

— Точно! Когда мы были у него во дворце, Кощей оговорился, что мол, не время еще для великой битвы, — подтвердила Алена, и по спине у нее от страха побежали мурашки. — Да ведь он прямо сказал, что скоро ни Черномор, ни даже Морской Царь не будут ему страшны! Это что же он такое придумал?

— Точно не знаю. Но есть у меня подозрение, что собирает он армию из нежити. У него в лаборатории работают тысячи слуг. Постоянно проводятся какие-то опыты. Ты ведь была в Кощеевом царстве. Помнишь, какой там запах?

Алену передернуло. Она затрясла головой, пытаясь избавится от неприятного воспоминания.

— Во-от, — протянул Змей. — Кощей, наверняка, догадывается, что я за ним слежу. А предсказать мои действия он не может. Я — сам по себе, мне никто из их семейки не указ. О, почти прилетели.

Под крыльями Змея разлился во всю ширь океан, а вдали показался довольно большой остров.

— В самом центре острова этот дуб. На полянке, — Горыныч сложил крылья и спикировал вниз так резко, что у Алены заложило уши.

Глава 20

В центре поляны действительно стоял огромный древний дуб. К нему вела довольно широкая, посыпанная гравием дорожка. Высоко в ветвях висел на железных цепях большой ларец, в котором зачем-то были прорезаны отверстия, похожие на дверь и два окошка. Под дубом стояли по стойке «смирно» два стражника в богато украшенных парадных кафтанах, вооруженные луками и саблями.

— Та-ак. Выходит, объект охраняется! — Змей Горыныч приземлился на поляну рядом с дубом. Алена тотчас же соскочила с его шеи и с огромным удовольствием ощутила, наконец, у себя под ногами твердую землю.

Стражи подозрительно покосились на нежданных гостей, но не издали не звука и все также продолжали стоять по стойке «смирно».

— Здравствуйте, люди добрые, — поклонилась Алена.

— И ты будь здорова, коли не шутишь, — кивнули те.

— А что это вы тут охраняете?

— Да вот, дуб и ларец, со всем содержимым, — ответил один из солдат. Но, судя по тому, как на него глянул второй стражник, такой разговор явно был нарушением устава.

— А что в ларце? — включился в разговор Змей Горыныч, сложив за спиной свои перепончатые крылья.

Его проигнорировали.

— Что-то тут солдаты неучтивые, — обиженно проворчал Змей, обращаясь к Алене. — Я их спрашиваю, а они не отвечают, словно меня и нет.

— А не подскажите ли, любезные, что в ларце? — спросила Алена.

— Вообще-то устав не разрешает вступать в разговоры, находясь на посту, а уж тем более, вступать в длительные разговоры, — буркнул второй солдат.

— Так никто же не видит! — удивился Змей.

Его реплику снова проигнорировали.

— Они что, не слышат меня? Может еще и не видят?

— Знаете ли вы, господа, кто тут стоит рядом со мной? — спросила Алена.

— А кто стоит? — опасливо переспросил первый солдат. Второй же снова посмотрел на него с укоризной.

— Змей Горыныч, — ответила Алена.

— Никаких Змеев не бывает, — безапелляционно заявил второй солдат, а первый, секунду помедлив, согласно кивнул. И решительно посмотрел на другой конец поляны сквозь Змея, словно того и не было вовсе.

— То есть, как это не бывает? — растерялся Горыныч. — Что это вы такое городите? Я же есть! Вот он, собственной персоной.

Солдаты его опять словно бы не услышали.

— Но позвольте, — возмутилась Алена. — Вот он, Змей. Я его прекрасно знаю. Он такой же настоящий, как и вы. Он даже более настоящий, чем все эти ваши посты, уставы и прочая дребедень!

— Устав существует. Мы его изучали, — чеканно ответил второй солдат. — А Змеи Горынычи и прочие драконы бывают только в сказках. Об этом у нас каждый школьник знает.

— Ну а кто тогда здесь стоит? — не унималась Алена.

— Да бог его знает? Мало ли что может пригрезится. Мы уже три часа тут на солнце жаримся, да еще с похмелья после вчерашнего. Тут и не такое можно увидеть.

— То есть, я, по-вашему, не дракон, а так, видимость одна? — переспросил Горыныч.

— Конечно, — ответил второй солдат, радостно улыбаясь оттого, что его, наконец-то поняли.

— И ты, стало быть, разговариваешь сейчас с собственной галлюцинацией?

Второй солдат густо покраснел и потупился.

— Выходит, что так… Вот ведь допился!

— А ты меня тоже видишь? — спросил Змей, приблизив свою голову к лицу первого солдата.

— Вижу, — честно ответил тот, моргнув.

— Так, стало быть, я есть? — сверкнул глазами дракон.

— Никак нет, господин воображаемый дракон! — отрапортовал солдат, вытянувшись в струнку.

— Почему же ты тогда меня боишься?

— П-проявляю позорную трусость, господин воображ-жаемый др-ракон.

— Так беги, раз боишься! Чего же ты встал, как вкопанный?

— За самовольное оставление поста нас ждет т-трибунал. Т-трибунала я боюсь больше, чем воображаемых д-драконов.

— Может, мне тебя сейчас в землю по пояс вогнать, чтобы ты поверил, наконец, в мою реальность? — ощерился Змей.

— Горыныч, не надо, пожалуйста. Они ведь не со зла. Просто не понимают, — вмешалась Алена.

— Ах, не понимают, — недобро улыбнулся Змей. — То есть, для них меня нет. Для них я просто не существую, да? Просто такая веселенькая галлюцинация в виде дракона?

— Так точно, г-господин воображаемый… — радостно рявкнули оба солдата.

— Ну, раз так, значит, что бы я ни делал, этого тоже нет? — и Змей победно захихикал и, удлинив шею, вытянул голову на один уровень с висящим на цепях узорчатым ларцом.

— Значит и сейчас ничего не происходит… Правильно я говорю? — и он, уменьшив голову в размерах, засунул ее в проделанную в ларце маленькую дверцу.

Солдаты озадаченно переглянулись.

— Меня все-таки сомнение берет, — покачал головой первый солдат, искоса поглядывая на Змея. — А что, как на самом деле он существует? Ведь тогда наш прямой долг… — и он, схватившись правой рукой за рукоять сабли, потянул ее из ножен.

— Не существует, я вас уверяю, не существует, — Алена подскочила к стражнику и, схватив его за руку, вернула клинок в ножны. — Вы же умные люди! Как вы можете верить в бабушкины сказки? Это просто сложно наведенная групповая галлюцинация. Это мой кошмар. Он за мной увязался, вот вам и привиделся.

— Да ну? — солдат с подозрением посмотрел ей в глаза.

— Ну да! — уверила его Алена. — Ведь если бы он был настоящий, то давно бы уже вас прибил, чтобы не мешали.

Голова Горыныча резко высунулась из маленькой дверцы.

— А если я их прибью, это действительно послужит для них веским аргументом в пользу моей реальности?

Солдаты моментально убрали руки от оружия, и, встав по стойке «смирно» изо всех сил стали делать вид, что Змея не существует, и что он им вообще безразличен.

«Если ты их прибьешь, Горыныч, то доказывать свою реальность будет некому», — мысленно сказала она.

«И то верно, — так же отозвался Змей. — Однако мне все-таки хочется проверить твою гипотезу до конца. В сундуке не заяц, а белка. Ну и что с того? Ты ведь говорила, что некоторые подробности не совпадают. А если в этой белке все-таки есть утка, а в той яйцо, игла и все такое прочее?»

Алена живо представила, как Змей сует лапу в сундук и вытаскивает оттуда волшебную белку. Как потом ему придется убить всполошившихся солдат и разорвать бедное животное на части, чтобы окончательно убедиться в неправоте теории о смерти Кощея.

«Нет! Не надо!.. — взвизгнула она мысленно. — Там орешки есть?»

«Есть, целая горсть».

«А орешки не простые, все скорлупки золотые, — зачастила Алена, — ядра чистый изумруд?.»

«Откуда ты знаешь?»

«Полетели отсюда, Горыныч. Это не тот дуб и не тот сундук».

«Точно? Ты уверена?» — Змей неохотно вытащил голову из беличьего домика.

«Точно. Это сказка про царя Салтана. Вот спроси у них, как зовут их князя».

«А как его должны звать?»

«Гвидон».

Горыныч прокашлялся, аккуратно протянул лапу и когтем тихонько постучал по плечу одного из солдат.

— Э-кхм, любезный… А не подскажешь ли, кто у вас тут, на острове правит?

— Князь Долдон, сын Гвидона, — бодро отрапортовал охранник. Потом он подозрительно перевел взгляд с Горыныча на Алену, и обратно.

— А зачем ему знать, кто у нас тут правит, если он галлюцинация?

— А может мы, галлюцинации, от природы очень любопытны, — язвительно заметил дракон.

«Ну пойдем, полетим отсюда, Горыныч, — взмолилась Алена. — Плюнь ты на этих дураков… Я хочу сказать, в фигуральном смысле плюнь, а не в конкретном! Это не та сказка, и нечего нам тут больше делать».

— Да, пожалуй, — вздохнул дракон, и подставил свою шею Алене. Последний раз грозно глянув на солдат, он взмахнул крыльями и взмыл в небо. — В сущности, бес толку слетали. Скорее всего, нет у Кощея никакой смерти. Иначе не стал бы он на каждом углу хвалится, что Бессмертный.

— Не может быть, чтобы совсем не было смерти, — не могла смириться Алена. — Ведь он живой. А все живое так или иначе может умереть.

— Да о чем мы вообще говорим, — расстроился Змей. — Ведь хозяйка, которая распоряжается жизнью и смертью, — это Баба Яга, старшая сестра Кощея. Ну убьет кто-нибудь Заморыша. Так шандарахнет, что зашибет до-смерти. Так он от этого просто у своей сестрицы в гостях окажется. Посидят, кваску попьют, да она его и отпустит. Вот и вся тебе смерть. Это у вас, у людей, после смерти искупление, адские муки для грешников, новое перерождение… А он и так к Бабе Яге заглянуть может. Что ему сделается?

— Да ведь и я к Бабе Яге заглянуть могу, — не поняла Алена.

— В избушку на курьих ножках, конечно. А туда, где настоящий дом Бабы Яги, люди попадают лишь умерев, чтобы потом, пройдя ряд превращений, снова родится. И не дай тебе Род туда раньше времени угодить.

— А кто такой этот Род, что вы его все поминаете?

— Род? — Змей задумался. — Ну, это тот, кто все создал, и сам всем этим является. Это Небесный Огонь и Великая Змея вместе взятые.

Дальнейший путь они продолжали в молчании. Алена пыталась переварить то, что поведал ей Змей, а он, похоже, не оставлял своих размышлений о том, как бы обезвредить Кощея.

Прилетев в свою пещеру и ссадив Алену, Змей снова обернулся человеком.

— Знаешь, что мне показалось, — спросила его Алена.

— Что?

— Когда эти два дуболома уверяли, что драконов не существует, ты стал вдруг таким… призрачным, что ли. Я даже испугалась.

— Это все мое дурацкое свойство. Ведь они меня призраком считали.

— А если никто-никто в тебя верить не будет, ты что же, исчезнешь? — с ужасом спросила Алена.

— С какой это радости? — удивился Горыныч. — Просто, те, кто не верит в меня, перестанут меня видеть. То есть будут видеть меня, когда не видеть уже просто невозможно.

— Например?

— Например, когда я сам к ним обращаюсь. Или когда сделаю у них на виду что-то для них очень важное… Слушай, Алена, а ведь этот опыт всё равно можно считать удачным. Пусть с Кощеевой смертью ошиблись, зато сколько совпадений с этим островом Буяном! Похоже, ты знаешь об этом мире не меньше, чем Баба Яга. Жаль, знания эти неточные. Но если их по уму скорректировать, то горы свернуть можно!

— Можно, — радостно кивнула Алена. — Если ты возьмешься мне помогать, мы вместе такого здесь можем наделать…

— О да! — довольно улыбнулся Змей и потер руки. Глаза его возбужденно сверкали, да и сам он сейчас выглядел как только что придумавший новую шалость мальчишка. — Мы с Кощеем сперва разберемся, а потом… Ты только не пропадай. Заезжай ко мне почаще. Даже если никаких грандиозных планов не будет, все равно заезжай. Просто так, поговорить.

Сердце Алены екнуло.

— А сейчас ты куда собрался?

— Да есть тут одна мыслишка. Хочу приспособить на борьбу с Кощеем Святогора. Ведь это его меч Илья Кощею отдал? Поговорю с ним по братски… Постой, а ведь ты без коня тут появилась. Как до пещеры-то добралась? Неужели пешком?

— Серый Волк подвез.

— И обратно, конечно, подвезти не обещал, — покачал головой Горыныч. — Ну ладно. Полезай мне снова на шею, — скомандовал он, превращаясь в крылатого змея. — Крюк не велик. Подброшу тебя на богатырскую заставу.

— Лучше к дому Микулы Селяниновича. Надо ему кое о чем напомнить.

— Ну, как скажешь. Не велика разница.

Через пару секунд они уже взмыли в воздух, а еще через полчаса Алена стояла у дома Микулы Селяниновича, глядя, как в небе тает, уменьшаясь в размерах, зеленая точка.

Хутор Микулы стоял в чистом поле, отдельно от других крестьянских поселений. По виду он скорее напоминал не крестьянский дом, а боярскую усадьбу — настолько ладно и красиво смотрелся терем и многочисленные дворовые постройки за высоким тыном. Алена постучалась в широкие ворота. Потом еще раз. Никто не открывал.

«Да что же это такое? — расстроилась девушка. — Может, он спит богатырским сном и не слышит? Перелезть, что-ли внутрь? Авось не обидится».

Забор у Микулы был не таким высоким, как на богатырской заставе, и бревна частокола не имели заостренных кверху концов.

«Хорошо, что я в шароварах, а не в сарафане. А то бы вовек не смогла забраться», — Алена подтянулась, перекинула одну ногу через забор и уселась на нем верхом. Хотела перекинуть вторую ногу и спрыгнуть вниз, но, передумала. Во дворе ее ждала немалого роста сторожевая собака. Собака не виляла хвостом. Мало того, она даже не лаяла. Просто ждала, когда Алена спрыгнет, и тихонько рычала, оскалив ряд больших белых зубов.

— Привет, песик, — пролепетала Алена.

В ответ пес рыкнул, подскочил к забору и, подпрыгнув, попытался укусить Алену за ногу. Испуганно взвизгнув, она отдернула ногу и поспешила спрыгнуть с забора наружу. Прислонилась спиной к бревнам и отдышалась. Сзади, за забором слышалось глухое рычание.

«А ведь я могла бы спрыгнуть, — внутренне содрогнулась Алена. — Спастись от Кощея, чтобы потом собака загрызла!»

От пережитого страха ее бил озноб. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, а хозяин все не появлялся.

«Что же мне теперь, в чистом поле ночевать?»

Алена была уже готова заплакать.

«Богатырям хорошо. Живут себе тут, ничего не боятся. Змею так вообще, раздолье — летай, превращайся. А мне как быть? Неужели Добрыня прав, и девица здесь только и может, что сидеть в горнице, вышивать и узнавать новости от мужчин?.. Конечно, хорошо, что богатыри за меня беспокоятся. И Добрыня мне, в общем-то нравится… как брат. Они мне как братья, все трое. Но уж если придется выходить замуж, то не за Добрыню. Вот если бы Змей позвал… Так ведь ему это видать, не надо. Он и в человека-то с неохотой превращается».

От солнечного каравая, висевшего на горизонте, осталась только маленькая краюшка, когда Алена услышала несущуюся издалека песню Микулы.

— По-оле. Русское по-о-оле!..

А через несколько минут его соловая кобылка, завершив последний прыжок богатырского скока, уже сверзилась с неба у самых ворот хутора. Микула, запыленный, усталый и довольный соскочил с лошади, и, вынув ключи, стал греметь ими, пытаясь отомкнуть висящий на воротах амбарный замок.

— Будь здоров, Микула Селянинович, — Алена встала и отвесила поклон пахарю.

— О! А ты откуда здесь, Аленушка? — удивился Микула. — Будь здорова. Проходи. Будешь гостюшкой.

— А меня твоя собака не слопает?

— Нет, коль я ей велю, так будет смирная, — Микула справился с замком и, откинув засов, распахнул ворота на обе створки. Завел кобылу во двор. Собака, увидев Алену, рьяно залаяла на нее, словно стараясь изобличить в попытке проникнуть незаконно во двор.

— Ну ладно, Лютый, ладно. Хватит. Она наша гостья. Не смей ее трогать! — богатырь погрозил псу кулаком. Тот, поджав хвост, обиженно покосился на Алену и замолк. — Воры, всюду воры, Аленушка. Вот, завел себе пса охранного. Уезжаю ведь я ранехонько. Приезжаю с поля позднехонько. Кто-то должен держать двор в сохранности. Ведь не то обидно, ЧТО покрадено. Наживем добра себе сторицей. А обидно то, что ПОКРАДЕНО, что добыто не честно, не праведно. Все воруют, народ бессовестный. Сперли даже суму переметную…

— Да нашлась твоя сумочка, Микула, — засмеялась Алена. — Я для того к тебе и заглянула, чтобы сказать. У нас она лежит, на заставе богатырской.

— Нашлась?! Вот радость-то! Спасибо, Аленушка! — и Микула обнял ее так крепко, что у девушки перехватило дыхание. — Вот и славно. Вот и замечательно! На воров грешил я по напрасному…

Он отпустил Алену, и та, отдышавшись, поспешила предложить:

— Может, сразу на заставу и съездим? Заберешь сумочку. Заодно и меня проводишь.

— И то верно, — Микула решительно махнул рукой. — Поехали!

Пока они мчались на Соловой, в закатных сумерках, к богатырской заставе, Алена вспомнила еще одну былину про Микулу и решилась спросить:

— А ответь мне, Микула Селянинович, не знаком ли ты с Волхом Всеславьевичем?

— Отчего же не знаком, — хмыкнул Микула. — Его еще Вольгой зовут. Вольгой Святославичем. Он по людским понятиям младший брат князя Владимира.

— А теперь он где? Что-то я про него здесь не слышала.

— И не услышишь. Давно уже это было. Как собрал он дружину молодецкую, так и уехал завоевывать царство Индийское. Завоевал, говорят. Теперь правит там, наверное. Но об этом лучше в стольном Киеве знают. А ко мне-то Волх ни послов, ни весточки с тех пор не присылал. Обиделся, наверное, что сошку тогда вытащить не смог.

Тем временем они подъехали к богатырской заставе. Илья с Алешей отворили ворота. Полкан встретил гостей, поскуливая и виляя обгоревшим хвостом. Алена первая соскочила на землю.

— Вот, принимайте гостя. Рассказала я, что нашлась его пропажа.

Следом слез, радостно улыбаясь, Микула. Обнялся с Ильей, с Алешей. Все прошли в горницу.

— Да напился ты, брат, до беспамятства, раз забыл у нас свою котомочку, — похлопал пахаря по плечу Илья Муромец. — Вы ж тогда с Добрыней поспорили, кто кого перепьет. Помнишь?

— Ну… А где, кстати, сам Добрыня?

— А он Алену искать поехал, — ответил, чуть помедлив, Алеша Попович.

— Что ж ее искать? Вот она, со мной приехала, — пожал плечами ничего не понимающий Микула.

— Видно, мы в пути разминулись, — опечалилась Алена.

— Ну да ничего. Алена нашлась. Скоро и Добрыня вернется. Не желаешь ли, гость дорогой, баньку принять? Ты, я вижу, устал с дороги. А потом пожалуй Микула, за стол, — вмешалась в разговор вышедшая к гостю Царевна Лебедь.

Микула отправился париться, Алеша с Ильей засуетились вокруг скатерти-самобранки, споря о том, что именно из спиртного и в каком количестве заказать по поводу обретения сумочки Микулой.

— Так где, все-таки, Добрыня? — тихонько спросила Алена у Лебеди, отведя ее к окошку.

— Не догадываешься? К Бабе Яге помчался. Небось за приворотным зельем. Как ты убежала, так он и стал сам не свой. Ты хоть понимаешь, милочка, что Яга ему может голову сейчас свернуть?

— За что это?

— Да за скатерть-самобранку. Он бы и с утра к Яге поехал, да все не решался. Боится, что помнит она еще.

— Вряд ли Бабушка будет ему это припоминать. Она вон и лошадку мою Черную уже простила. Катайся, говорит, пока.

— Уехала ты на Черной. А приехала без нее, — констатировала Лебедь, и внимательно оглядела Алену. — Может хоть мне расскажешь, что с тобой происходит? Куда сбежала прямо из-за стола? С кем пропадала всю ночь?

— Ой, да к Змею я ездила, извиняться.

— К Змею?! — всполошилась Лебедь. — И что?

— Ничего, — пожала плечами Алена. — Извинилась и назад приехала.

Лебедьвнимательно, словно отыскивая признаки какой-то болезни, всмотрелась в Алену.

— Он к тебе приставал?

— Кто, Микула?!

— Ну слава Роду, — с облегчением вздохнула Лебедь. Но потом встрепенулась. — А что же вы тогда всю ночь делали? Со Змеем, я имею в виду!

— Это ты его имел в виду? — у Алены сами собой округлились глаза. — Нет, ничего такого не было.

— Хорошо, — Лебедь облизнула губы. — Я уж испугалась, что он в тебя, не дай Род, влюбился.

— А что, это возможно? — у Алены замерло сердце.

— Еще как возможно. Вот только любовь у него, как пламень, жаркая. Иссушает она. Начинает девица сохнуть, да чахнуть, и в короткий срок в могилу сходит.

— Как пламень жаркая, — чуть слышно вздохнула Алена. Ее отсутствующий взгляд и мечтательная глуповатая улыбка все объясняли без слов.

— Что ж я наделала!.. — ахнула царевна Лебедь, схватившись за голову.

Но тут в горницу вошел распаренный и одетый во все свежее Микула. Богатыри радостно загомонили, и все уселись за праздничный стол.

Глава 21

— Микула, ты меня уважаешь? — спросил Алеша, глянув пахарю прямо в глаза.

— А то! — широко улыбнулся Микула.

— Ну вот скажи тогда мне, скажи: на кой мне хрен подводный дворец из розового мрамора?..

Лебедь устало посмотрела на Алешу, вздохнула, и снова повернулась к Алене. Пир шел уже больше часа. Богатыри пили зелено вино, а для дам заказали самобранке сладкий мед. Алена и Лебедь успели уговорить не по одной чарке.

— Так чем же вы занимались с Горынычем, если не этим?..

— Это какой же ерундой, оказывается, мы с ним занимались, — печально вздохнула Алена. — На остров Буян летали… Кстати, а с князем Гвидоном ты случайно не была знакома?

Лебедь нервно покосилась на Алешу.

— Это было давно, и неправда… А зачем вы туда мотались? Чай не ближний свет.

— Да смерть Кощееву искали. В сундуке, на дубе. А нашли белку, грызущую золотые орешки.

— Долдонушка выдурняется, — покачала головой Лебедь. — Как отдал хрустальный беличий домик иноземным купцам за долги, так и приспособил ларец. На охране и то экономит. Оставил сторожить белку всего двух стрельцов. Домик специально к дубу подвесили, чтобы никто дотянуться не смог. Раз в неделю дьяк с казначеем приходят, забираются по лестнице и выгребают у нее переработанные орешки. Насыпают взамен обычных, лесных. Да еще туристов иноземных стали водить, показывать чудо. Срамота! Эх, то ли дело при Гвидоне… Что-то я в воспоминания ударилась. Смерть кощееву вы, конечно, не нашли?

— Не нашли, — покачала головой Алена и отхлебнула меда из кубка. — А потом он придумал… Да что ж ты раньше мне, Лебедушка, не сказала!

— Выбрось его из головы, дуреха! Пропадешь ни за что ни про что… Ну не хочешь Добрыню, не надо. Скажи, кого хочешь, я тебе его хоть завтра сосватаю. Любого, хоть в море, хоть на земле. На руках будет носить! Есть у меня один порошок…

Лебедь замолчала, осознав, что подруга ее не слышит.

— Ну что тут поделаешь, — сокрушенно вздохнула царевна. — Совсем девка сдурела… Ну, что он там, Змей твой, придумал?

— Как меч-кладенец отобрать у Кощея.

На противоположном конце стола могучий кулак Ильи Муромца ударил по столешнице так, что закачались кубки и плошки, да нервно взвизгнула скатерть-самобранка.

— Отберем! Дай только срок, отберем мы меч-кладенец у Кощея. Ох, болит мое сердце, как вспомню, что сам, сам отдал ему… Ничего, пусть только попробует напасть на Русь матушку. Пусть хоть пальчиком тронет. Уж я устрою ему! — Илья, привстав, погрозил невидимому врагу кулаком, и плюхнулся со всего размаху на скамью.

— Отберем! Тут никаких разговоров быть не может, — хором поддержали Микула с Алешей.

— Ну и как вы решили отобрать кладенец у Кощея? — шепотом продолжала расспрашивать Лебедь.

— А вот, завтра с утра и посмотрим. Ведь в твоем озерце можно будет на него посмотреть?

— На кого?

— Да на Змея!

— Говорят тебе, дура, выкинь его из головы! Я тебе его показывать не буду. И ездить к нему не смей!

— А как же ты узнаешь, что он предпримет против Кощея? — ехидно поинтересовалась Алена.

— Мда… — Лебедь задумалась. — Ну, разве что, ради такого дела… О, милочка, да ты совсем уже носом клюешь. Пойдем-ка спать, — подняв на ноги Алену, Лебедь повела ее в светлицу, сама запинаясь на каждом шагу. — Спать, спать. Утро вечера мудренее… Ох, зря ты оставила князю Владимиру свое лукошко волшебное. Сейчас бы оно нам всем пригодилось.

* * *

Поднявшись поутру, Алена с Лебедью обнаружили, что за столом вповалку спят, сотрясая горницу богатырским храпом, не трое богатырей, а четверо. Видимо, ближе к утру от Яги вернулся Добрыня. Он храпел громче всех и даже во сне имел вид крайне несчастный.

— Эх, какой молодец по тебе сохнет, — вздохнула Лебедь. — А ты… Будить их сейчас бесполезно. Пойдем-ка лучше поглядим в озерце.

Они уже вышли за ворота, когда Алена спохватилась.

— Верхом надо было поехать! Ведь целый час пешком отсюда до озера.

Но Лебедь, взяв Алену за руку, решительно потянула ее в лес.

— Я тут протоптала быструю тропиночку. По ней можно и за пару минут туда-сюда обернуться. Пойдем скорее. Уже солнышко к зениту подбирается. Боюсь, самое интересное мы уже проспали.

И правда, до озерца они добрались удивительно быстро. Лебедь сделала над водой несколько пассов. Замелькали изображения — залы змеева логова, тропинка, ведущая к царству Кощея, совершенно незнакомые Алене, высокие, покрытые снежными шапками горы.

— Да где же он мотается? — занервничала Лебедь.

— А ты попробуй не место, а самого Змея искать.

— Если бы это было так просто. Если Змей не захочет быть найденным, то его и не найдешь. Любой из нас умеет не только искать, но и скрываться. Иначе бы все друг о друге знали.

— То есть Змея найти ты не можешь, — нахмурилась Алена.

— Как видишь, пока что нет.

— А ты возьми меня за руку. Может у меня получится.

Лебедь скептически посмотрела на Алену, глубоко вздохнула, но все же решилась попробовать. Сжала руку Алены, а та попыталась вспомнить Змея, позвать, поговорить.

«Ты постой, не до тебя мне, Аленушка», — мысленно отмахнулся Горыныч.

Но Лебедь тут же нащупала что-то. Зашептала, водя над водной гладью свободной рукой. Появилось изображение Змея, с крайним напряжением сил работающего крыльями. В лапах Горыныч держал Святогора вместе с его богатырским конем.

Лебедь удивленно присвистнула — Святогор и его конь размерами ничуть не уступали Змею, и то, что Горыныч умудрялся нести эдакую махину по воздуху, было чудом даже для этого сказочного мира. Впрочем, чудо длилось недолго. Горыныч обессилено высунул язык и спикировал к земле, широко расставив перепончатые крылья.

— Ох, смотри, не урони меня, Горынушка, — прогудел Святогор, опасливо поглядывая на приближающуюся землю.

— А что тебе, каменный, сделается? — хмыкнул Змей. — Упадешь, так неужели развалишься?

— Как с большой высоты, да в землю мягкую упасть, так боюсь мне не выбраться. Не найдется тогда в мире силушки, чтобы вон из земли меня выдернуть.

— Учту, — пропыхтел Горыныч. — Мы тогда на те вон камни спикируем.

— На камни еще ничего. Камни хорошо меня держат, — удовлетворенно кивнул Святогор.

Пару секунд спустя богатырь-гора обрушился всем своим весом на самую большую в гряде торчащих из земли скал. Земля дрогнула, а скала, покосившись, частично ушла в почву, тут же перестав казаться самой большой в гряде.

Змей, рухнув рядом, распластался, вытянувшись во всю длину и раскинув по земле крылья.

— Что, братец, притомился? — сочувственно поинтересовался Святогор.

— Уф, — ответил Змей и прикрыл глаза.

— Бедненький, — прошептала Алена.

«Надо, что ли к Бабе Яге ее сводить, — озабоченно подумала Лебедь. — Без отворотного зелья тут, похоже, не обойтись».

— Ну как? Набрался сил? — поинтересовался спустя пару минут Святогор.

— Да вроде, — Змей оторвался от земли, и, бодро взмахнув крыльями, взлетел на соседнюю скалу. — Ничего. Еще пара-тройка таких перелетов, и мы будем на месте.

— И не лень тебе надрываться, Змеюшка, — покачал головой богатырь.

— Для родного брата чего не сделаешь, — махнул Горыныч крылом. — Ну, давай, готовься… поехали!

Святогор хлестнул своего огромного косматого коня, тот, звероподобно, по-волчьи, оскалив пасть, богатырским скоком взмыл в небо. Следом взлетел и Змей. Подхватил на лету Святогора с конем и, исступленно работая крыльями, потянул его еще выше.

— Ай да братцы! Ишь, чего удумали, — покачал головой только что подошедший Илья Муромец. — Интересно, чем все это кончится?

— Наверное, Горыныч хочет перевезти Святогора через топи, чтобы он не увяз из-за своего веса. Ведь он богатырским скоком может только в горах скакать, — пояснила Лебедь.

— И куда же Змей эдак везет его? — полюбопытствовал Илья.

— В Кощеево царство. Отнимать меч-кладенец, — ответила Алена, не отрывая глаз от картинки на озерной глади.

— Ага, — Муромец прокашлялся, погладил задумчиво бороду и, пробубнив что-то невразумительное, двинулся короткой тропинкой обратно на заставу.

Горыныч тем временем снова устал и медленно снижался. Аккуратно уронив Святогора на невысокую горную гряду, Змей снова распластался на земле.

— Он что, действительно таким образом сил набирается, или просто отдыхает? — поинтересовалась Алена.

— Конечно, сил набирается. Что же ты таких простых вещей не знаешь? Все дети Великой Змеи, Земли-Матушки, могут, эдак вот полежав, заново сил набраться. А уж Святогор со Змеем и подавно.

— А вот и мы, — радостно прогудел сзади Илья Муромец. Он нес в руках скамью и маленький столик. Следом шел Добрыня с серебряными кубками в руках и со скатертью-самобранкой подмышкой. Потом из леса появились Алеша с Микулой, несущие колья и какой-то тяжелый тюк.

— И что это будет? — поинтересовалась Лебедь.

Добрыня кивнул на изображение в озерце и изрек:

— Не гоже на такое представление смотреть с похмельной головой, да на голодный желудок.

Илья установил скамью и стол. Микула с Алешей, развернув тюк, раскинули над песчаным бережком полог от солнца. Стали закреплять его, вбивая в песочек растяжки на кольях. Добрыня развернул на столике самобранку, скомандовав ей что-то шепотом. Потом, расставив на накрытом и сервированном уже столе серебряные кубки, начал разливать по ним вино и мед.

— Ты что же, Добрыня, уже не боишься выносить самобранку из дома? — поинтересовалась Лебедь.

— А чего бояться? Ездил я к Бабе Яге, так она про скатерть и не вспомнила… Да, кстати, Алена. Черная, как от тебя сбежала, так к Яге и вернулась. Ты зайди уж, как-нибудь к Бабушке. Она поговорить хочет с тобой. А коли Черная тебе нужна еще, так Яга, коли попросишь, снова ее тебе даст.

Алена рассеянно кивнула. На Добрыню она старалась не смотреть. Было отчего-то неловко, словно виновата она была перед ним, без вины виновата.

Тем временем Горыныч довез Святогора до самой Огненной реки и снова припал к земле, чтобы восстановить силы.

— И ты что же, Змей, думаешь — вот приеду я к нему, и Кощей сразу отдаст мне меч?

— Ну, может не сразу. Но, по-моему, дешевле меч отдать, чем терпеть все время тебя, разъезжающего по его горам.

— Не знаю, не знаю, — покачал головой богатырь. — Думаешь, у него над подземными лабораториями настолько некрепкие своды?

— Некрепкие, — кивнул Горыныч. — Если тебя мягкая земля с трудом держит, то и своды эти, коли ты проедешь по ним, начнут трещать по швам… Ну, можешь еще, для верности, попрыгать. Поскакать туда сюда по Кощеевым горам богатырским скоком. Это добавит кощеевым слугам работы на пару недель — разгребать завалы, очищать дворец Заморыша от обрушенных потолков. Во-он между теми двумя пиками у Кощея гуще всего под землей понакопано. Местами даже в пять ярусов. Только долго на одном месте не застревай, а то сам провалишься. А я тут полетаю, погляжу на все это сверху, порадуюсь.

Святогор кивнул и дал шпоры своему огромному, звероподобному коню. Животное по высокой дуге перелетело Огненную реку и с грохотом обрушилось на каменистую почву Кощеева царства. Едва коснувшись земли, конь снова взмыл, потом еще и еще. Над царством Кощея, отраженный многократным испуганным эхом, понесся оглушительный грохот трескающихся камней и проседающих скал.

— Хорошо начал, богатырь, — радостно прокомментировал Добрыня. — Вот так Змей! Надо же, какую хитрую штуку удумал!

— За хорошее начало, — провозгласил тост Илья, и все, поддержав его, сдвинули наполненные чаши.

* * *

Святогор уже трижды пересек Кощеево плато вдоль и поперек и решил дать роздых коню. Он остановился вблизи чугунных стен и алюминиевых ворот, в самом сердце кощеевой земли. Зрители, собравшиеся у озерца, за это время уже успели унять похмелье и прилично покушать, и теперь, отставив пустые кубки, ожидали дальнейшего развития событий. И события не заставили себя долго ждать. За воротами раздался истошный визг боевого рога. К небу взлетела, хлопая сотнями кожистых крыльев, огромная стая нетопырей. Ворота со скрипом открылись, и из них выехал огромный, ростом почти со Святогора, всадник в черных рыцарских доспехах на большом, полностью закрытом доспешной попоной, коне. Не говоря ни слова, черный рыцарь помчался на Святогора. Он нацелил длинное копье на богатыря, и непременно пронзил бы его насквозь, но Святогор дал шпоры коню и тот успел отскочить в сторону.

— Боишься? — загудел из-под забрала загробный голос. Рыцарь развернул коня и вновь помчался на Святогора, а летучие мыши заметались над его головой, на грани слышимости переговариваясь мерзким свистом.

Святогор рассмеялся, достал из налуча огромный лук и пустил в противника каленую стрелу. Стрела, примерно в бревно толщиной, с лязгом пробила конский доспех на груди, да так и засела в животном. Любую нормальную лошадь этот удар не только сбил бы с ног, но и разорвал бы пополам. Но черная лошадь рыцаря лишь чуть замедлила ход, а затем все так же стремительно помчалась на Святогора. В ее груди болталась застрявшая стрела.

— Ах так? — богатырь убрал лук и выхватил меч.

Когда рыцарь приблизился, грозя пронзить богатыря своим копьем, Святогор словно бы перетек в сторону, и копейный удар прошел мимо, не коснувшись богатырского плеча. А Святогор рубанул вслед промчавшемуся врагу мечом. Удар пришелся по лошадиному крупу и попона, прикрывавшая рыцарскую лошадь сзади, стала медленно разваливаться.

— Илья, — прошептала Алена. — А какой же меч ты отдал Кощею, если Святогоров меч при нем?

— Да, у Святогора их много в кладовке валялось. Нашел какой-то маленький, ржавый, с отломанным кончиком. Хоть этим Кощею насолил. Ведь Святогоров-то меч только ему по руке. Что ж он, Кощею его отдавать будет?.. Кладенцом меч делает половинка Кольца Сил, правильно? Ну, Святогор отцепил эту половинку от своего меча и прицепил к ржавому.

— Что, просто как магнит какой-то, взял и отцепил-прицепил? — не поверила Алена. — Там же магия всякая накручена!

— А что тут сложного, — пожала плечами Лебедь. — Совместить по фазе и, на всякий случай, прижать парой скрепляющих заклятий. Кощей такое умеет. Святогор — тоже.

— Ой, смотрите! — взвизгнула Алена.

Доспешная попона на крупе рыцарского коня окончательно расползлась, открыв всеобщему обозрению зад самой лошади. Собственно, зада не было. Были только кости.

— Мертвая лошадь. Точнее скелет, — кивнула Лебедь. — Дядечка давно увлекается опытами со всякой там мертвечиной. Не удивлюсь, если и рыцарь…

Черный рыцарь опять попытался ударить Святогора копьем, но тому, похоже, драка уже наскучила, поэтому, вместо того, чтобы увернуться от удара, он просто одним взмахом гигантского меча сломал копье и развалил пополам рыцарского коня. Сам рыцарь, громыхая латами, кубарем покатился по камням. А две лошадиные половинки, громыхая костями и железом, продолжили движение, теперь уже отдельно одна от другой.

— Ох, и живучая пакость, — пробурчал Святогор. — Такое мечом не проймешь… Где там моя палица в триста пуд?

Палица висела у богатырского седла, дожидаясь своего часа. Святогор, продев руку в темлячок, схватился поудобнее за рукоятку и направил своего коня к поднимающемуся с камней черному рыцарю. Один взмах, и расплющенный ударом рыцарский шлем полетел кувырком по камням, дребезжа наполовину оторванным забралом. По дороге из шлема высыпалась костяная крошка — остатки черепа. Нетопыри, испуганно заметались над Святогором. А богатырь помчался вдогон лошадиным половинкам, и, обрушив на них по паре ударов, превратил нежить в груду костей и железа. Безголовый черный рыцарь, снова поднявшись на ноги, сумел-таки достать из ножен свой меч и теперь, схватив его обеими руками, двигался в неизвестном направлении, бестолково размахивая клинком. Поглядев на это жалкое зрелище, Святогор покачал головой, и, аккуратно подъехав к рыцарю сзади, одним ударом палицы разнес по ветру черненые доспехи и заключенные в них белые кости бывшего противника. Нетопыриная стая взвилась в небо и торопливо скрылась за чугунной стеной.

Святогор, уставив руки в боки, с вызовом оглядел окрестности. Похоже, Кощей принял этот вызов. За зубцами чугунных стен раздался душераздирающий скрежет. Нетопыри, в еще большем количестве, взвились над стеной, и меж ее зубцов появилось множество закованных в черненные латы, вооруженных арбалетами скелетов. Собственно, у каждого зубца оказалось по несколько арбалетчиков, и они начали, по очереди, стрелять в Святогора, обрушив на него буквально град арбалетных болтов. Богатырь успел ударить свою лошадку пятками в бока, и она одним лихим прыжком вынесла Святогора из зоны обстрела. Чугунная стена, заполненная арбалетчиками, тянулась примерно на километр между двумя высокими горными грядами, закрывая единственный пологий проход к Черному Дворцу — в самое сердце Кощеева царства. Оглядев с приличного расстояния переставших стрелять и замерших в ожидании скелетов, Свтогор пробурчал:

— Ах ты, пропасть, воинство кощеево! На тебя ли не найду я управушки?

Он пошептал что-то на ухо своему звероподобному коню, и тот стремительно помчался к одному из ограничивающих чугунную стену пиков. Арбалетчики, дождавшись, когда богатырь въедет в зону обстрела, дружно выпустили по нему рой болтов — коротких стальных стрел, но конь Святогора, в мгновение ока подлетевший почти под самую стену, уже взмыл свечкой вверх. Секунду спустя он обрушился на головы крайних, стоящих у самой скалы арбалетчиков, и, злобно оскалившись, стал гвоздить их копытами. Как только площадка под конем очистилась от скелетов, Святогор тут же погнал его вдоль стены, бешено размахивая палицей. Во все стороны полетели арбалеты, шлемы, черепа, обломки доспехов и костей…

Богатыри, смотревшие это представление, восторженно присвистнули.

— Эк он их лихо!

— Побыстрей маленько, чем ты тогда чешуйчатых со двора выкидывал.

— Булавой-то оно сподручнее. Да и сил у Святогора больше нашего.

Через десять минут скелеты-арбалетчики кончились. Нетопыри тоже куда-то подевались. Святогор утер пот со лба, устало отдышался и снова с вызовом оглядел забросанную обломками кощеева воинства округу. В его зоне видимости никто больше не показывался. Подождав еще пять минут и ничего не дождавшись, богатырь пожал плечами, и с той же скоростью поехал вдоль стены к другому ее концу, покачивая палицей.

— Что это он делает? — удивилась Алена.

— Непонятно, — прищурилась Лебедь. — Дай-ка я изображение приближу.

Подробнее разглядев стену, богатыри понимающе закивали головами, а Добрыня пояснил для Алены и Лебеди:

— Стены-то кощеевы чугунные. А зубцы на них — все кирпичные… Были. Теперь вот нет зубцов. Хорошо Святогор потешается.

— Зря он на зубцы свою силу тратит, — покачала головой Алена. — Лучше бы попрыгал богатырским скоком над кощеевыми палатами да лабораториями.

«И то верно, — раздался в голове у Алены голос Змея. — Это хорошо, что вы тоже наблюдаете. Я сверху поглядываю, но за всем уследить очень сложно. Чую, готовит Кощей какую-то гадость, а какую — понять пока не могу…»

«Змей!» — торопливо окликнула его Алена.

«Что? Ты что-то заметила?»

Лебедь вдруг закрутила головой и словно бы стала к чему-то прислушиваться.

«Да нет. Ничего… Береги себя».

«Обижаешь! Я на рожон никогда не лезу».

Лебедь подозрительно покосилась на Алену.

— Ты что, чувствуешь, когда я к нему обращаюсь?.. — шепотом спросила ее Алена.

— К сожалению нет… Но твоя счастливая улыбка говорит сама за себя, — проворчала Лебедь.

Тем временем, обрушивший все зубцы на километровой стене Святогор снова с вызовом оглядел окрестности. Разочарованно махнул рукой. Потом, словно что-то вспомнив, решительно хлестнул коня плетью и конь, оттолкнувшись от стены, понесся богатырским скоком к чернеющим невдалеке за стенами базальтовым горам, под которыми находился кощеев дворец.

Глава 22

Лихая скачка Святогора продолжалась минут пять, но базальтовые скалы за это время заметно просели. Из образовавшихся трещин повалил едкий дым, вырвались и потянулись к небу языки пламени. Через миг из глубин подземелья донесся возмущенный громоподобный окрик Кощея. Пламя исчезло, а из трещин наружу полезло несколько тварей. Святогор прекратил разрушительные прыжки и, радостно потерев руки, вывел своего коня на чистую площадку между базальтовыми скалами и стеной.

Размахивая топорами на длинных стальных древках, на него мчались четыре никелированных воина. Это были те самые стражи, что вели Алену с Добрыней к Кощею на переговоры.

— Откуда Кощей берет этих роботов? — спросила она Лебедь, указав на железных бойцов.

— Волшебник, — пожала плечами Лебедь. — Наплодил нежити неведомой.

Стальные воины решили действовать слаженно и приближались к богатырю одновременно со всех сторон. Впрочем, Святогор легко разрушил их план. Он сам первый подскочил к одному из врагов и взмахнул своей булавой, прежде чем тот успел нанести удар. Мотая ногами «робокоп» отлетел на сотню шагов назад и хряпнулся спиной о торчащие камни. Такая же участь постигла и трех остальных противников Святогора. Правда, одному все же удалось серьезно зацепить богатыря топором по плечу. Алена охнула.

— Ничего с ним, Аленушка, не сделается, — успокоил ее Илья Муромец. — Чтоб побить Святогора надо силушку, о которой я и слыхом не слыхивал. Ему эти воины булатные, да и все удары их могучие, словно бы укусы комариные.

Железные воины поднялись на ноги и снова набросились на богатыря.

— Ох, какие, право, вы упорные, как орешки крепкие, ребятушки, — покачал головой Святогор. — Ну да я ли не найду на вас управушки?

И он, дав коню шпоры, бросился на одного из противников. С размаху долбанул его булавой по голове и по колени загнал в грунт, состоящий из камня и щебня. Потом обрушился на другого, и загнал его в землю уже по пояс. Третьего Святогор вогнал по плечи, а четвертый, видя, какая участь постигла его товарищей, отступил на широкую, металлическую площадку. Святогор и там настиг противника и обрушил на его голову палицу. Ноги робокопа разъехались в стороны, а голова от удара с лязгом провалилась внутрь никелированного корпуса, оставив зияющую дыру между плечами. Еще парой ударов Святого расплющил его на металлической площадке, словно молотом на наковальне. Остальные трое пытались выбраться, но тщетно. Святогор довершил разгром, вбив каждого в землю по самую макушку.

«Интересно, — подумала Алена. — Почему Кощей не додумался использовать огнестрельное оружие?.. Змей Горыныч! Ау-у!»

«Что там у тебя?»

«Откуда у Кощея эти железные существа? Уж больно они похожи на одну штуку, которую я видела по телевизору в своем мире».

«Откуда же мне знать? Кощей мне не докладывал… Ого! А это еще что такое?!»

Алена вздрогнула от омерзения и ужаса. На площадку к Святогору полезли мерзкие зеленые твари, в которых девушка без труда узнала…

— Это же Чужие! Беги, Святогорушка! — завизжала Алена, словно он мог ее услышать сквозь озерную гладь.

— Что ты так испугалась, Аленушка? — удивленно пожала плечами Лебедь. — Раньше тварей Кощеевых не видела?

«Если бы люди видели это, — мысленно произнес потрясенный Горыныч, — то они бы уже никогда не называли меня мерзкой зеленой змеей. Да по сравнению с этим я в любом своем обличии просто симпатяга!»

«Змей! Передай Святогору, пусть удирает со всех ног. Они же в него личинку отложат!»

«Какую личинку? Чего ты так испугалась? Это же обыкновенная нежить».

«Да они в того, кого укусят, личинку закладывают. А она потом прорастает и пожирает жертву изнутри. Не смейся. Они из фильма. Я по телевизору таких видела!»

«Да ты же сама говорила, что этот ваш визор — просто кривое зеркало, что он все время неправду показывает».

«Ну, они, конечно, по телевизору, были не настоящие. Но если Кощей нашел мир, где они на самом деле есть…»

«Тогда он тут же пустил бы их в дело, не дожидаясь, пока Святогор к нему приедет. Да и потом, мне сверху прекрасно видно — это обыкновенная нежить. Мерзкого вида куклы, которых он оживил, чтобы пугать слабонервных. Управляет сейчас ими сам, или велел кому из слуг. Разве что клешни или зубы у них ядовитые. Ну да Святогора этим не проймешь. Он яда не боится».

Боевой конь Святогора, увидев надвигающихся на него склизких зеленых тварей, нервно задергал шеей, попятился, встал на дыбы.

— Ах ты волчья сыть, травяной мешок! — зарычал на него богатырь. — Ты идти не хошь, аль везти не можь?

— Ох, они, Святогорушка, страшные, — заговорил человеческим голосом богатырский конь. — Тошно мне глядеть в их рожи склизкие. Как начнешь ты рвать их на кусочечки, я боюсь их кровушкой замазаться. У таких поганых тварей Кощеевых, кровь-то едкая небось, ядовитая.

— Ах ты глупая башка лошадиная! Ты кого сильней боишься, пугаешься? Этих мерзких тварей Кощеевых, иль моей семихвостовой плеточки? — взревел Святогор, и выхватив из-за пояса плетку, хлестнул ей коня по крупу.

Подскочив и завертевшись на месте, конь заржал испуганно:

— Ох, сильней я боюсь твоей плеточки. А всего сильней твоей немилости! — и во весь опор бросился на надвигающихся чудищ.

«Змей! А если они и правда ядовитые?» — мысленно содрогнулась Алена.

«Святогору все равно. Он каменный».

«А коню его?»

«Они оба из остывающей лавы созданы. Что им какая-то ядовитая кровь, или, тем более, слюна? Да ты сама смотри».

Святогор на полной скорости, размахивая палицей врубился во вражеские ряды, и в разные стороны полетели осклизлые ошметки. Через пять минут все было кончено. На забрызганном слизью поле боя тут и там лежали обломки клешней, лап, челюстей, обрывки чего-то еще, совершенно тошнотворного с виду. С ног до головы забрызганный слизью богатырь разъезжал по полю, деловито добивая все, что еще смело шевелиться.

— Эх, теперь бы в озерце вымыться, — вздохнул он. Конь, соглашаясь, зафырчал и закивал головой.

«Правда, всего лишь куклы», — обрадованно подумал Алена.

«Я же тебе говорил, — откликнулся Змей. — Суть у них у всех одна, различаются только внешне, да еще крепостью своих скелетов».

«Но зачем же тогда Кощей копирует персонажей из фильмов?»

«Своей-то фантазии у него не хватает. Вот и тащит сюда всякую гадость из других миров. Если он именно из вашего мира взял этих железнобоких дурней и осклизлых страшилищ, то неудивительно, что и ты легко смогла сюда попасть. Тропинка-то, небось, торная».

Святогор, тем временем, вывернув свой плащ наизнанку, попытался вытереть им себя и верного коня от налипшей слизи. Но до конца этого ему сделать не дали. На голову Святогора обрушился прилетевший откуда-то крупный валун.

— Ах ты, погань злобная Кощеева! — разозлился богатырь, потерев стукнутый булыжником лоб. Потом он, вскочив на коня, огляделся. Увернулся от следующего камня и, пришпорив коня, бросился на чудище, кидавшее в него валуны.

Чудище было ростом лишь чуть пониже Святогора. Злорадно хохоча, оно метало в богатыря один за другим огромные камни. Витязь подстегнул коня, и тот взлетел на черное плато базальтовых скал, в центре которого стоял обидчик. Налетев на великана, Святогор одним ударом палицы снес ему голову, но тут под его ногами раздался хруст и грохот, и вся черная поверхность, на сотню шагов вокруг богатыря, вместе с ним провалилась вниз. Алена зажмурила от страха глаза, Лебедь схватилась за голову, а богатыри, дружно выругались. Открыв глаза, Алена обнаружила, что Лебедь, делает какие-то пассы руками, чтобы снова увидеть Святогора. Через пару секунд базальтовое плато стало видно, словно бы с высоты птичьего полета. В центре зияла огромная пропасть с отвесными склонами, в сотню шагов в диаметре, и в пару сотен метров в глубину. По дну ее, усыпанному базальтовыми осколками, разъезжал живой и невредимый Святогор. Все зрители облегченно вздохнули.

Святогор ударил своего коня семихвостной плеткой, и зверь, звонко заржав, прыгнул, но не долетел до верха и половины высоты. Святогор попытался еще и еще — и опять неудачно. Над базальтовым плато разнесся торжествующий хохот Кощея. Вокруг обрыва стали собираться кощеевы слуги — скелеты, великаны, страшилища. Они выползали из щелей и трещин на плато и торопились к краю огромной ямы-ловушки. Выстроившись вдоль края, они принялись метать в Святогора стрелы, камни, дубины, копья.

— Ведь Святогору все это, как комариный укус? — с надеждой спросила Алена. — Правда, Илья?

Ответа не последовало. Оглянувшись, девушка увидела, что богатыри куда-то пропали. Рядом с ней стояла только Лебедь, сосредоточенно водя руками над водой и бросая в нее щепотки сухой травы.

— Несколько тысяч комариных укусов могут и убить, — пробормотала Лебедь, не отрываясь от своего дела.

«Кощеевы слуги так интенсивно закидывают моего братца всяким мусором, что он, в конце концов, будет либо засыпан с головой, либо поднимется из ямы сам собой, ступая по брошенным в него снарядам, — Змей Горыныч говорил нарочито беспечно, но уверенности в его тоне не было ни на грош. — Впрочем, если дело зайдет слишком далеко, мне придется вмешаться. Не могу же я, в самом деле, допустить, чтобы Святогора убили».

«Так это возможно?!» — у Алены по спине поползли мурашки.

«Их очень много. И подходят все новые».

Кощеевы слуги уже стояли в три ряда вдоль всего края гигантского каменного колодца, обрушивая на Святогора град камней, копий и стрел. За спиной у Алены послышался топот, и на берег озера выскочили, в полном доспешном облачении, на своих боевых конях три богатыря и с ними Микула Селянинович, без оружия и доспеха, но зато верхом на своей соловой кобылке, со стволом огромного дерева поперек седла. Это была та самая дубина, которой Микула крушил черноморовых наемников.

— Ну, как он там? Не опоздали мы? — хором спросили богатыри.

Лебедь понимающе кивнула, взмахнула над озерцем рукой и вода в нем замерцала золотистым светом.

— Ох, повеселимся, потешимся, — Илья Муромец поплевал на ладони, взял в правую руку свою двенадцатипудовую булаву, и, ударив Чубатого пятками в бока, бросился в озеро. Вспыхнул чуть ярче золотистый свет на поверхности, прошла по воде легкая рябь, и Чубатый уже громыхал копытами по базальтовой поверхности. Илья Муромец, оказавшись за спинами врагов, лихо набросился на них, круша булавой скелеты, великанов и прочую нежить, какая только попадала ему под руку. Обломки слуг кощеевых полетели вниз, в пропасть к Святогору.

Остальные богатыри, наблюдая за этими событиями, довольно загалдели. Но их радость была недолгой. Из многочисленных щелей и трещин, рассекающих базальтовое плато, полезли, в еще большем числе, новые страшилища, охватывая плотным кольцом уже Илью Муромца. На старого козака обрушился ливень стрел и град камней.

— Илья! Мы идем! — взревели Добрыня с Алешей, и, дав шпоры своим коням, бросились в мерцающую золотистым светом озерную гладь.

Следом за ними прыгнул и Микула Селянинович. На базальтовом плато закрутилась смертельная карусель из бешено мечущихся богатырей и многочисленной кощеевой нежити. Часть врагов упорно нападала, а часть уже кинулась обратно к трещинам, ища в них спасения от неминуемого уничтожения. В буквальном смысле разбитых кощеевых воинов богатыри сбрасывали в огромную яму, куда был пойман Святогор. А тот все не оставлял попыток выбраться наружу, постепенно поднимаясь по обломкам вражеских тел. И ему это, в конце концов удалось. Вскоре вся поверхность базальтового плато была очищена от Кощеевых слуг. Богатыри, собравшись вместе, оглядели поле битвы с видом славно поработавших пахарей и уже обменивались шутками. Но беспокойное ощущение все не покидало Алену. Ей казалось, что самое страшное еще не произошло.

Поверхность плато внезапно содрогнулась от душераздирающего скрежета. Черный камень разошелся, и наверх по наклонной плоскости выползло что-то гигантское, высотой с портовый подъемный кран, о семи железных руках, на гусеничной тяге. Чудище выбралось на поверхность и поползло на богатырей, не обрушивая под своим весом базальтовое плато лишь благодаря ширине гусениц. Три из семи гигантских лап были пусты, еще четыре сжимали оружие огромных размеров. Увидев чудо враждебной техники, богатыри дружно охнули. А оно, медленно, но неумолимо, поползло на них, скрежеща гусеницами о базальт. Богатыри испуганно переглянулись.

— Куды его бить-то? — выразил общее недоумение Илья Муромец. — Головы же не видно! Только руки, да брюхо самодвижное.

— Ничего, оторвем мы эти рученьки, — прогудел Святогор. — Только вы прикройте меня, братушки, — и он бросился на чудовище, изготовив к бою свою трехсотпудовую палицу.

Богатыри разом наскочили на чудище, и оно обрушило на них все семь рук, но мимо. Алена с Лебедью облегченно вздохнули. А богатыри набросились на промахнувшиеся руки. Удачно долбанул врага Микула, погнувший своим деревцем хватательной руке пару пальцев. Не промахнулся и Святогор, ударом своей гигантской палицы свернувший в сторону стальной кулак, сжимающий меч. Правда, дубина Микулы при этом расщепилась, а трехсотпудовая палица Святогора слегка расплющилась. Потом стальные руки на мгновение приподнялись и снова обрушились на богатырей. Те отскочили, пришпорив лошадок. Растерянно переглянулись. А со стороны, откуда неумолимо накатывала на них гигантская машина, раздался громоподобный хохот. Подняв глаза, богатыри увидели огромную фигуру Кощея Бессмертного, презрительно взирающего на битву с высоты своего роста.

— Что ж вы растерялись, добры молодцы? Пришли с Кощеем сражаться, так сперва его слуг попробуйте одолеть.

— И одолеем, — погрозил кулаком Илья Муромец.

Переглянувшись, богатыри снова разом кинулись в атаку. Базальтовое плато пестрело рубцами и выбоинами от ударов семирукого великана. Пару раз зацепленные ударами стального гиганта богатыри отлетали в сторону. А Святогора один раз так и вовсе вмяло ударом гигантской палицы в седло собственного коня. Но он, подтверждая россказни о своей неуязвимости, под ликующий рев товарищей быстро вернулся в исходное состояние, и, покрыв стальное чудище трехэтажным матом, в одиночку кинулся на него. Богатырь прорвался сквозь град ударов к огромной, скрежещущей гусеницами туше. Прямо на коне вскочил на нее, оказавшись, таким образом, у корня, из которого, собственно, и «росли» все семь стальных рук.

Богатыри радостно завопили:

— Бей!

— Отрубай ему руки!

— Выворачивай!!!

И кинулись в атаку. А Святогор принялся гвоздить своей трехсотпудовой булавой в основания рук, так, что в стороны полетели снопы искр. «Корни рук» оказались самым уязвимым местом гусеничного чудища. Во все стороны сыпались искры, текла черная кровь, в которой Алена подозревала мазут или машинное масло. Движения двух, наиболее поврежденных Святогором конечностей стали менее быстрыми.

— Давай! Долби его! — хором кричали богатыри, воодушевленные успехом Святогора, но тот, пришпорив коня, скакнул подальше от поврежденной машины.

— В чем дело? — подскочил к нему Илья Муромец. — Ты, брат, не ранен?

В ответ Святогор лишь скорбно покачал головой и показал Илье то, что осталось от трехсотпудовой палицы. Это было изломанное древко с жалкими ошметками самой булавы.

— Вот ведь пропасть, — посетовал Святогор. — Булава размочалилась.

— Ой, придумал я штуку веселую! — закричал вдруг Микула. — На врага в атаку ну-ка двинемся! Я, кажись, нашел управу на чудище!

Богатыри дружно бросились на врага, привычно увернулись от могучих, но неуклюжих ударов. И тут Микула, во мгновение ока спешившись, ухватил один из вражьих кулаков, только что ударивший в базальт в двух шагах от него. Богатырь расставил ноги пошире и, держась за кулак, поднял всю махину у себя над головой.

— У меня есть малая сумочка. В ней земная тяга вся до капельки. Я ее таскаю без усталости. Так неужто эта тварь железная будет тяжелее моей сумочки? — радостно возгласил богатырь, размахивая над головой огромной, пытающейся делать еще какие-то нервные движения махиной.

— Микула! Бросай ее!! Провалишься!!! — закричал вдруг Добрыня. И действительно, от места, где стоял Микула Селянинович, по базальтовой поверхности побежали глубокие трещины.

— Поставь механизм на место, мужлан! — истерично завопил с другого конца плато Кощей.

— Н-на!!! Подавись своей нежитью! — взвыл Микула и метнул семирукое чудище прямо в Кощея. Не ожидавший такого удара Бессмертный, сбитый тяжестью с ног, охнул, неуклюже подхватил свое, нервически размахивающее руками детище, и рухнул под землю, проломив своим весом непрочную базальтовую крышу дворца. Из пролома в небо взвился целый сноп искр, живо напомнивший Алене праздничный новогодний салют. Потом повалил едкий дым. Богатыри довольно смеялись, утирали пот со лба, одобрительно хлопали по плечам Микулу и Святогора.

— Ну все? Конец Кощею? — с надеждой в голосе спросила Алена.

— Это вряд ли, — покачала головой Лебедь. — Я своего дядю хорошо знаю. Он теперь только сильней разозлиться. Как бы чего плохого не вышло.

И правда, в клубах дыма из проломленной в базальтовом плато дыры вырвался огромный, все увеличивающийся в размерах смерч. Холодом пахнуло на лица богатырей, и все стальные поверхности разом покрыл иней. В смерче угадывалось искаженное злобой лицо Кощея.

— Ты пошто ко мне пришел, Святогор? Своих гор тебе мало, собаке?!

— Ну вот, наконец ты соизволил поговорить со мной, — добродушно ухмыльнулся богатырь и упер руки в бока. — А то все нежить свою посылал. Мне уж и драться с ними наскучило.

— Так чего тебе надо, собака? — зарычал Кощей.

— Отдай мне меч-кладенец, и я оставлю твои горы и твой дворец в покое. А нет, так по камушку все тут разнесу.

— Какой еще меч?

— Мой меч-кладенец, с половинкой Кольца Сил в рукояти. Свой меч ты потерял, так обманом выманил мой.

— Ах обманом? — возмущенно взвился вихрь. — Ты же сам его Илье отдал!

— Илье отдал, а не тебе!

— А Илья отдал его мне, — засмеялся Кощей. — Сам. Добровольно!

— Сделка была нечестной! — вмешался Илья. — Ты обещал взамен Алену, живую и невредимую, а отдал ее замороженной, да еще лед заколдовал, чтобы убить ее!

— Так и меч вы мне вернули не святогоров, а шелупонь какую-то! — нашелся Кощей. — Так что мы в расчете. Убирайтесь отсюда, пока я не начал сердится! И так вы мне немало уже навредили.

— И еще больше навредим, — уперся Святогор. — Ты не можешь мне запретить ездить везде, где только я захочу. Так что или отдай мне мой меч, или позаботься о том, чтобы потолки в твоих пещерах не упали тебе же на голову!

Глава 23

— Так ты не уедешь? — взревел Кощей.

— Не уеду, пока ты мне мой меч не отдашь! — упрямо наклонил голову богатырь-гора.

— Ну, тогда мне придется убить тебя, Святогор, — прорычал Бессмертный.

— Тогда тебе придется убить и меня, Кощей, — воскликнул Илья Муромец и, подскочив к Святогору, встал рядом с другом.

— Ну куда он лезет? — схватилась за голову Алена.

— И нас! — переглянувшись, закричали Добрыня и Алеша.

Лебедь охнула и схватилась за сердце.

— И меня, — не отстал от друзей Микула Селянинович.

Застыла напряженная пауза.

— ВСЕХ вас убить? — проскрипел Бессмертный. — Да запросто! — и от нависшего над базальтовым плато смерча отделился ледяной вихрь, ударивший по стоящим плечом к плечу богатырям.

Вихрь отбросил людей шагов на сто от оставшегося стоять Святогора, раскидав их в разные стороны. Пронизывающе-холодный, леденящий душу ветер придавил их к каменистой земле. Острие холода было направлено на Святогора, но он стоял неколебимо, лишь прикрыв щитом лицо от смертоносного ветра.

Лебедь смотрела в зеркало, бессильно кусая губы.

«Змей! Что ты смотришь! Он же сейчас их поубивает!» — мысленно закричала Алена.

— Ох, братушки. Зря вы в дело впутались. Я в такой мороз часочек выдержу, вас же холод убьет за пять минуточек, — предупредил Святогор богатырей. — Вы бегите скорей, пока живехоньки!

— Все равно мы от тебя не отступимся, — прокричал Илья. — Ты скажи лишь, в чем сила Кощеева, как нам с этим ворогом управится?!

И вдруг поток холода прекратился. Змей Горыныч, извергая из пасти огонь, ринулся с неба на базальтовое плато. Он встал между богатырями и Кощеем, распростер свои перепончатые крылья, закрывая друзей от губительного холода, и прорычал в черный вихрь:

— Может, ты и меня убьешь, Кощей?! Рискнешь попробовать?

Холодный вихрь стих, и Бессмертный замер на краю плато одетым в черную броню великаном.

— Ты-то, Змей, куда лезешь? С каких пор они тебе друзьями стали?

— Отдай Святогору его меч, Заморыш, и мы уйдем. А коли хочешь биться, так тебе придется биться со всеми.

— Не отдам. Это МОЙ меч.

— Это мой меч, — покачал головой Святогор.

— Да они же сами его мне отдали! — возмущенно завопил Кощей, словно бы обращаясь к какому-то невидимому судье. — Такого невообразимого нахальства я еще не видел! Я Морскому пожалуюсь!

— Жалуйся, — радостно потер руки Добрыня. — А мы расскажем ему, как ты со свадьбы подружку невесты похитил, в лед замуровал и стал выкуп требовать!

— Да я тебя в порошок сотру! — обернулся к Добрыне Кощей. — И всех вас, — он окинул злобным взглядом богатырей.

— Ты меня сперва попробуй сотри, —прогремел Святогор. Он уже слез с коня и сейчас крутил в могучих руках свежерасколотые острые базальтовые глыбы, примеряясь, какую бы метнуть в Кощея.

— И меня, — Змей выпустил длинный, дошедший чуть не до Кощея язык пламени.

— А что? — вскипел Кощей. — Я царь или не царь? Я Всемогущий? Я — Бессмертный?! Да раз на то пошло, да коли так, то я…

— Ну давай! Решайся! — Горыныч, злобно оскалясь, снова дыхнул огнем.

— А вот решусь! Всех вас, всех!.. Я вам всем докажу!!! — и он снова взвился огромным холодным вихрем.

Святогор весь подобрался.

— Вы в глаз его цельте, изверга. У любого урагана есть глаз. Коли ранить его получится до-крови, так буран бессильным рассыплется. Чтобы новый создать, силы надобно. У Кощея-то сила немалая, только все же она не бескрайняя. Если мы переможем ту силушку, не помрем от железа иль холода, то тогда его силушка кончится, и вреда он нам больше не сделает, — стал поучать богатырей Святогор, взявшись поудобней за огромную скалу. За его спиной с луками или мечами наизготовку затаились остальные богатыри.

— Не боишься со мною помериться, у кого быстрей сила кончится? — насмешливо прорычал Змей. — Своей силе я конца и не видывал. А ты своей, Заморыш?

— Последний раз говорю. Смертной битвой буду биться, а меча вам не отдам! — завыл Кощей, надвигаясь.

Горыныч замер вдруг, словно прислушиваясь к чему-то. Даже перестал выдыхать из пасти огонь.

— Ну и ладно, — вдруг махнул он безразлично крылом. — Не хочешь отдавать меч, так и не надо… На кой ляд он нам сдался?

Богатыри непонимающе посмотрели на Змея. Кощей от подобной перемены тоже опешил. Вихрь исчез. Бессмертный снова стоял великаном на краю плато, и подозрительно смотрел на дракона. Потом затравленно огляделся, чувствуя, что где-то скрывается подвох.

— Я тут подумал, — беспечно продолжал Горыныч. — Ну зачем нам меч? Мы и так, в общем-то, неплохо живем.

Кощей стремительно уменьшился в размере и скрылся в глубине одной из расщелин. Змей повернулся к застывшим в недоумении богатырям.

— Нет у него меча. Уже нет, — он разочарованно, и, одновременно, облегченно вздохнул.

— Кто?!! — взревел выскочивший из расщелины, как пробка, Бессмертный, — Отвечай, змеиное отродье! Кто посмел украсть меч?!!

— А ты догадайся с двух раз, — широко улыбнулся Горыныч.

Черная тень догадки легла Бессмертному на лицо.

— Черномор, подлюка… Кому же еще! Догоню!! Убью гада!!! — взмыл он в небо огромным перепончатокрылым ящером.

— Не успеешь, — покачал головой Горыныч. — Он уже над своей территорией летит. Даже не над Русью, а над морем. Так что, если ты теперь на него нападешь, то Черномор пожалуется Морскому и…

— Да я сам на него пожалуюсь!.. Вор! Стервец!.. — замахал руками-крыльями Кощей. — А вы что стоите?.. Поселиться здесь решили, что ли?

— Ну, я полетел, — Змей развернулся и взмахнул крыльями.

— Стоять! — взвизгнул Кощей. — А кто на место отвезет Святогора? Ведь это ты его сюда, в мои горы припер!

— А что мне за это будет? — оглянулся, ехидно улыбаясь, Змей.

— Да ничего тебе за это не будет. Отпущу подобру-поздорову.

— Я и так могу поздорову улететь.

— А я? — встрепенулся Святогор. — По топким землям я отсюда до своих гор не поеду. Не дай Род, завязну еще. Доставляй меня тогда на родину ты, Кощей. А не то я у тебя жить буду.

— Э… не надо у меня тут жить! — испуганно взвизгнул Бессмертный, видимо, представив, сколько еще неприятностей может причинить ему грузный Святогор одним только своим присутствием. — Змей! Если он тут останется, то я за себя не ручаюсь. Как только разрушит мне что-нибудь важное, так я на него нападу с полным правом.

— За бесплатно я не работаю, — подбоченился Змей, специально для этого вырастив пару рук.

— Да не знаю я, как его обратно доставить! — взвыл Кощей. — Чтоб до гор родных его дотянуть у меня же силы не хватит.

— Си-илы не хватит? — издевательски переспросил Горыныч. — А я здесь при чем? Сил не хватает, так терпи его у себя над головой.

— Э, нет, Змей! — возмутился Святогор. — Я домой хочу. Мало того, что меча моего не добыли, так ты еще бросишь меня тут что ли?

— Нехорошо как-то получается, Горынушка, — покачал головой Илья Муромец. — Мы что же, Святогора в царстве кощеевом одного оставим? Меча у Кощея теперь нет. Ничего другого нам от него не надо. Так?

— Так, — обречено вздохнул Змей. — Выходит, все теперь против меня?

— Заварил кашу, баламут зеленый, так тащи меня обратно! — Святогор взобрался на своего звероподобного коня и выжидательно посмотрел на Горыныча. — Ну? Готов?

— Ладно, — махнул тот крылом. — Чего уж там…

Святогор ударил коня пятками в бока. Конь набрал разгон и, получив по крупу плеткой, взвился вверх богатырским скоком. Горыныч догнал его на лету, подхватил и поволок, отчаянно работая крыльями, все дальше и выше.

— Ну что, ребятушки? — оглядел оставшихся богатырей Илья. — И мы поедем-ка. Если что не так, ты уж, Кощей, извиняй. Не со зла мы.

— Угу, — кивнул Добрыня. — Работа у нас такая.

И богатыри, развернув коней, помчались кратчайшим путем к Огненной речке. А дальше, перемахнув ее, над более ровными местами пошли уже богатырским скоком.

Проводив незваных гостей долгим озлобленным взглядом, Кощей оглядел причиненные его царству разрушения, присел на краешке изломанного базальтового плато и, обхватив голову руками, тяжко застонал.

* * *

Убедившись, что богатыри беспрепятственно покинули царство Кощея, Алена и Лебедь облегченно вздохнули и присели за стол. Глянув на скатерть-самобранку, не сговариваясь, заказали по чарке меда.

— Ну вот, — улыбнулась Лебедь. — У Кощея теперь меча нет.

— Зато он есть у Черномора.

— Ты, конечно, предпочла бы, чтобы он был у Змея, — язвительно улыбнулась Лебедь.

— Конечно предпочла бы. Он и так сильный, никакой меч ему не нужен.

Лебедь вдруг подскочила с раскладного ременчатого стула.

— Что ж мы сидим, как дуры? Кощей ведь жаловаться обещал! Такое зрелище нельзя пропускать, — и она вновь склонилась над озерцем. Зашептала что-то, повела руками.

На водной глади проступили очертания подводного дворца. Царь Морской, сидя на троне, тоскливо взирал на приступ истерики младшего братца.

— Пусть отдаст мне немедля мой меч, а не то я…

— Да ты угомонись, — сделал успокаивающий жест Морской. — Ну, прозевал ты драгоценный свой меч. Так ведь он и тебе… кхм… не вполне честно достался. Не строй из себя обманутую невинную девицу.

— Да как ты можешь?! Ведь он же украл…

— Колечко, половина которого и придает мечу все его волшебные свойства, вообще-то было мое. Я его лично сделал, если ты помнишь. Так что, коли всем быть до конца честными, то вы МНЕ его должны отдать.

Кощей опешил от такого заявления. Открыл рот, закрыл.

— Н-ну, братец… Ну ты… Лебедь сама мне его…

— Да я и не претендую, — махнул рукой Морской. — Тут разбираться начнешь, так все еще больше запутается. Лебедь я простил, и всему делу погреб. Но ведь тот меч, который украл Черномор, не с той половинкой кольца, что Лебедь дала тебе.

— Знать ничего не знаю, — уперся Кощей. — Он мне честно достался.

— Шантаж — это честно? — удивленно поднял брови Морской.

— Уж почестнее, чем воровство! — театрально воздел руки к небу Кощей.

— А по мне, так вор у вора дубинку украл. Дело это грязное. Я в него мешаться не буду.

— Ах не будешь? — Кощей недобро сощурился. — Не будешь, да?

Морской развел руками.

— Ну так я… Коли Черномор не отдаст мне моего меча до завтра, то я ему… — Бессмертный решительно рубанул рукой воздух. — Царь я, или не царь? Волшебник я или хрен собачий?

Морской снисходительно посмотрел на него. «Ну, ты уж, как-нибудь, сам для себя реши», — читалось во взгляде Морского.

— Раз ты не хочешь вмешиваться, то коли он завтра, к полудню, меча мне не отдаст, то я ему весь дворец сотру в порошок! Разнесу по камешку!

Морской нахмурился.

— Да постой ты, не горячись так.

— А что? Он ВОР! Он МОЙ меч украл! Имею право!

— Ну хорошо. Коли ты не желаешь слушать советов… — Морской решительно сжал губы и расправив плечи встал с трона. В руках его сверкнул, появившийся откуда ни возьмись золотой трезубец. — Но знай: если при этом в МОЕ море упадет хоть камушек, хоть песчиночка, я ТЕБЯ в порошок сотру. Имею право.

Взгляды братьев скрестились. Безмолвный поединок длился недолго. Кощей опустил взгляд на мраморный пол, невразумительно ругнулся и, вынув из кармана пульт, исчез. Морской, усевшись на трон, сразу как-то ссутулился. Тяжко вздохнул. Потом устало поднял руку, щелкнул пальцами. На стене проступило зеркало. С него на Морского смотрел бледный, как смерть, Черномор.

— Ну что? Допрыгался? Теперь уж точно ты сам во всем виноват.

— Да что же мне теперь, под Заморыша прогибаться? — взвился средний брат.

— Ультиматум ты слышал. Мое слово крепкое. Если в море упадет хоть один камушек, я вступлюсь. Ну, а нет…

Черномор безнадежно махнул рукой, и связь прервалась.

* * *

— Ну вот, — Лебедь вздохнула и взмахом руки убрала изображение с водной глади. — Жалко папочку. Эти дурни меж собой воюют, а он переживает.

— Что же дальше-то будет? — нетерпеливо спросила Алена.

— Время покажет. Посмотрим на черноморов дворец завтра в полдень. Я думаю, там все решится. До той поры и Алеша с друзьями до заставы доберутся.

«Хорошо ей — Алеша в рот глядит, любой каприз выполняет. А тут угораздило влюбиться в незнамо кого, и бегай за ним по всей сказке. Может, правда с Ягой посоветоваться? А что, сейчас и схожу, чего зря день терять?» — Алена вскочила со стула и решительно направилась в лес.

— Стой! — ухватила ее за руку подбежавшая Лебедь. — Куда это ты собралась?

— Да так… погулять — смутилась Алена. И вдруг с вызовом посмотрела на подругу. — А что? Без твоего разрешения мне нельзя уже шагу ступить?

— Ты устала, милая Аленушка, — торопливо зашептала Лебедь, положив ладонь девушке на спину, между лопаток. — Хорошенько отдохнуть тебе надобно. На пуховой периночке выспаться…

Алена попыталась что-то возразить, но по ее телу уже прокатилась неумолимой волной сонная слабость, рот сладко зевнул, и глаза закрылись сами собой.

— Ну вот. Так-то мне спокойнее будет, — облегченно вздохнула Лебедь, и, подхватив Алену поудобнее, понесла ее по тропинке к заставе. — Надо же! Собралась уже к Змею, дурочка. Ну ничего, выспится, отдохнет, пока богатыри не подъедут. А там и Бабу Ягу позову. Вправлять таким молодым дурочкам мозги — это самая что ни есть ее работа.

* * *

Проснулась Алена от солнечного света. Увидела открывающую ставни Лебедь. Непонятное чувство какой-то обиды на подругу шевельнулось в душе. Но Алена, как ни старалась, не могла вспомнить, за что обиделась.

«Последнее, что помню — как мы на Морского с Кощеем смотрели… А потом, наверное, я прямо там и уснула».

Алена удивленно посмотрела на улицу. Судя по солнцу, время шло к полудню.

— Ну ты, милая, и соня, — покачала головой царевна Лебедь. — Почитай спала сутки целые. Вставай, пойдем смотреть на бесплатное представление. Истек срок, который Кощей дал Черномору. Чую задаст ему Кощей хорошую трепку… И поделом интригану.

Алена оделась. Не в парадный сарафан, а в походный костюм, прихватив с собой и суму, в которой так и лежала, дожидаясь своего часа, оставшаяся шишечка. Лебедь неодобрительно покачала головой, но говорить ничего не стала. Вдвоем они вышли на крыльцо. Там уже ждали их богатыри. В доспехах и при оружии, верхом на конях.

— Вы чего это? — удивилась Лебедь.

— На всякий случай, — переглянулись Илья и Алеша.

— Никаких больше вам «всяких случаев»! — замахала руками царевна. — И так уже я вся извелась, глядя. Родной дядя чуть не убил мне мужа! Это виданное ли дело?!

— Да уж. Повезло мне с родней, — пробурчал Алеша.

— А ну снимайте доспехи немедленно, а не то ничего вам показывать не буду! Ишь, наловчились — придут посмотреть, а там, глядь, и в драку влезут. Нет уж, пусть-ка дядьки мои без вас меж собой разбираются.

Богатыри, переглянувшись, нехотя слезли из седел, сняли шлемы и стали стягивать кольчуги. И только Микула Селянинович, который, похоже, боевого доспеха и вовсе не имел, за ненадобностью, просто слез со своей соловой кобылки и приставил к стене терема длинное копьецо, размером мало отличающееся от того бревна, которое он расщепил вчера, сражаясь с чудищами Кощея.

«Получается, богатыри могут и без твоего позволения шагнуть в озеро, и оказаться на месте событий? Так?» — мысленно спросила царевну Алена.

«Не могут. Чтобы превратить обычное магическое зеркальце в переход, нужна недюжинная сила и некоторый магический навык. А иначе не туда забросит, или вовсе не подействует. А ежели какие-то магические предметы через портал передавать, так тут дело еще сложнее. Твоя волшебная шишечка и то усложнит дело. А скатерть-самобранка, или тот же меч-кладенец — с ними вообще отдельный разговор…»

«Что же ты тогда на них напустилась?»

«А пусть заранее ни на что не рассчитывают. А то что это такое получается? Я звала их смотреть, а они подраться приехали!»

Богатыри, тем временем, разоблачились. Царевна придирчиво обвела их взглядом, и, зажав подмышкой скатерть-самобранку, возглавила шествие к озерцу. Через пару минут вся компания расположилась за столом, под навесом, который никто со вчерашнего дня не убирал. Лебедь театрально взмахнула рукой, и перед их взором предстал нависший над морем на высокой скале дворец Черномора.

— Как Кощей не уронит в море ни камушка? — удивленно пожал плечами Добрыня. — Собственными руками он дворец разбирать, что ли будет?

— А уронит, так ему мой папочка такую трепку задаст, — мечтательно улыбнулась Лебедь.

Над дворцом нервно каркая кружили вороны. Серое, покрытое белыми барашками волн море отражало такое же серое, все в низких, клубящихся тучах, небо. На стенах и башнях замка суетился народ, устанавливая какие-то хитроумные метательные машины. Белостенный город Неаполь, лежащий невдалеке от замка, словно бы вымер. На улицах не наблюдалось никакого движения. Ни одного корабля не было ни в порту, ни на море. Невдалеке от дворца клубилась туча нетопырей. Приглядевшись, Алена заметила что-то вроде паутины.

— Лебедь, глянь-ка. Что это держат слуги кощеевы?

Царевна приблизила изображение. Летучие мыши и правда держали на ниточках огромную сетку. Над сеткой, прямо в воздухе, часто и ярко, словно молния, вспыхивало. И после каждой вспышки вниз падали небольшие свертки. Маленькие, похожие на черных обезьянок существа, бегая по сетке, раскладывали упавшие свертки ровными рядами, пересыпая их каким-то серым порошком. Груда свертков росла. Близился полдень. Вдруг чуть в стороне от стаи нетопырей вспыхнуло непривычно ярко, и из вспышки в небо взмыл черный птеродактиль.

— Кощей! — хором выдохнули за столом.

— Готов ли ты, Черномор, отдать мне мой меч украденный? — прогремел над бурным морем грозный голос Кощея.

— А где сам Черномор? — спросила Алена.

— И верно, — Лебедь защелкала пальцами, пошептала что-то и взмахнула над водной гладью.

Черномор сидел по колено в воде на ступенях каменной лестницы, ведущей из его дворца в морское царство. В правой руке он сжимал меч-кладенец — тот самый, покрытый ржавчиной, с отломанным кончиком клинок, на который Святогор нацепил половинку Кольца. Под левой рукой карлика стояла драгоценная ваза эпохи Мин. Видимо, самый милый его сердцу предмет во дворце.

— Ловкий ход, — ухмыльнулся Добрыня. — Черномор теперь хотя бы сам находится в безопасности. Ведь ногами он стоит уже во владениях Морского Царя. Лично на него Кощей теперь и кирпичика уронить не посмеет.

— А где же Людмила? Неужели он оставил ее в замке? — озабоченно спросила Алена.

— Людмила разругалась с ним, как только узнала, что черноморов замок, скорее всего, уничтожит Кощей, — скривилась в презрительной усмешке царевна Лебедь. — Сейчас она, наверное, на пути к папочке. То-то Красно Солнышко обрадуется.

Черномор наблюдал за происходящим снаружи, глядя в большое, натертое до зеркального блеска медное блюдо. Уже все летучие мыши взялись за ниточки, держащие огромную сетку. Обезьяноподобные существа, уложив тысячи свертков в большую кубическую конструкцию, стали исчезать один за другим, оставляя после себя яркую вспышку. Когда исчезли все, Кощей громоподобным голосом произнес:

— Твой срок истек, Черномор. Отдай меч немедленно, или прощайся с дворцом!

Черномор, вздрогнув, плюнул на каменную плиту и зло прошипел.

— Хрен тебе! Попробуй-ка его разрушить, ни единого камешка не уронив в воду.

Несколько ярких вспышек под клубящимися тучами, и рядом с Кощеем забили крыльями еще полдюжины гигантских нетопырей, почти столь же огромных, как и сам птеродактиль-Кощей. Помедлив секунду и не услышав ответа, Кощей махнул кожистым крылом, и вся его летучая армия медленно двинулась на замок.

Глава 24

Заскрипели механизмы десятков метательных машин, и со стен замка полетели стрелы, камни и наполненные зажигательной смесью горшки. Часть летучих мышей тут же бросились вниз — ловить снаряды, прежде, чем они упадут в море.

«Это же надо, как серьезно он следит, чтобы ни один камень не упал в воду! — удивилась про себя Алена. — Я бы на месте Кощея захватила замок с суши, а потом просто аккуратно, по камушку, разобрала его… Зачем он атакует с моря?»

Тем временем из тучи нетопырей вылетел вперед и завис перед стенами замка сам Кощей. Перезарядив машины, доблестные защитники выстрелили по нему. Но Кощей закрутился бешеным вихрем, и все снаряды полетели обратно, а вихрь стал набирать силу. Вот он коснулся белых крепостных стен. Несколько ворон, зацепленных его холодными струями, испуганно забив крыльями, канули в ледяном круговороте. Остальные прянули в стороны — прочь от обреченного замка. Вихрь становился все больше и больше. Вот он уже накрыл стены. Крепчая постепенно, поволок к себе людей, оружие, те метательные машины, что полегче.

Замок охватила паника. Черноморовы воины в ужасе побежали. Через пять минут штормового неистовства покрывшиеся инеем и сосульками зубчатые стены окончательно опустели. Никто не показывался даже в башенных бойницах. Кощей, взмыв черным крылатым ящером над обледеневшими стенами, некоторое время с удовольствием наблюдал вереницу черноморовых слуг, в ужасе бегущих по узкой тропинке в Неаполь. Потом он отлетел от замка и закружил над морем. Страшный клекот ящера разнесся над серыми бурунами бьющихся о берег волн. Ветер, и так по штормовому крепкий, еще сильнее завыл в зубцах замка.

Кощей, шесть огромных кожистокрылых нетопырей и полсотни других, помельче, снизились, и зависли над самой водой. А ледяной шквал, напирающий на замок, все усиливался. Еще раз оглядев округу, Кощей-ящер издал резкий вопль, и сотни мелких летучих мышей потащили на замок нагруженную тысячами свертков сетку. Когда сетка коснулась стены у самого основания, Кощей вновь принял форму ледяного смерча. Молния ударила по сложенным штабелями сверткам, по нетопырям, замку… И берег содрогнулся от оглушительного взрыва. Каменные зубцы и башни, крыши и галереи с грохотом взлетели на воздух. А холодный смерч, налетевший на них со стороны моря, подхватил и бросил разлетающиеся во все стороны каменные глыбы, относя их на берег. Несколько некрупных камушков, выпавших из поля зрения Кощея, подхватили над самой водой его слуги — нетопыри.

«Вот это ловко! — Алена поймала себя на желании зааплодировать Кощею. — Направленный взрыв, да еще и смерч, относящий осколки в сторону… Неужели у него действительно получилось не уронить на владения Морского ни одного камня?»

Лебедь от восторга захлопала в ладоши. А потом взмахнула рукой.

— Полагаю, тут смотреть больше не на что. А мне бы хотелось теперь увидеть лицо Черномора. Интересно, что он чувствует в этот знаменательный час?

Черномор, наблюдающий в медном подносе как превращается в груду щебня его белый замок, чувствовал себя отвратительно. Последняя надежда покинула его, когда карлик увидел, как нетопыри умело подхватили те несколько камешков, что все-таки падали в море. Глубоко вздохнув, он сел на уходящие в воду каменные ступени. Откуда-то сверху слышались гулкие удары и скрежет. Падали наземь обломки башен и стен, поднятые взрывом в воздух. Недобро заскрипело за спиной. Черномор оглянулся: своды ведущего наверх коридора рассекла широкая трещина. Потом еще одна. На мраморные ступени посыпались с потолка крупные каменные обломки, моментально завалившие дорогу наверх. Черномор закашлялся и щелкнул пальцами.

— Ах ты, пропасть, не получается! — и он неуклюже замахал руками, разгоняя известковую пыль.

Один из камней, отколовшихся от обрушенного свода, покатился по ступенькам вниз, к самой воде. Во взгляде карлика появилась надежда. Но камень остановился на последней, не залитой водой ступеньке, точнее, был подхвачен чем-то зеленым и по-змеиному гибким. Черномор возмущенно вгляделся в мутную воду у себя под ногами, и увидел неторопливо поднимающуюся над ее поверхностью голову Горыныча. Змей аккуратно положил пойманный кончиком хвоста камешек обратно на ступеньку.

— Отдай мне меч, Черномор, — елейным голосом произнес дракон. — Зачем он тебе теперь?

— Поди прочь, слизняк! — взвизгнул карлик.

Он одним махом выпрыгнул из воды на четыре ступени вверх. Взмахнул мечом-кладенцом, пресекая попытку Змея схватить его за ногу.

— Убирайся! А не то изрублю!!!

С вазой эпохи Мин в обнимку и с мечом-кладенцом в правой руке, карлик выглядел довольно комично. Но покрытый ржавчиной, обломанный на кончике клинок в его руке сверкал, наполненный магической силой. Ярким золотом блестела на рукояти, у самого перекрестья половинка Кольца Сил, и по лезвию то и дело прокатывались серебристые волны разрушительной энергии.

— Деваться тебе, милый, все равно некуда, — Змей издевательски улыбнулся, но хвост свой, на всякий случай, убрал подальше от нервно дергающего мечом Черномора. — Не отдашь по-хорошему, так я дыхну на тебя, ты тут и сваришься.

— Зарублю гада! — отчаянно завизжал Черномор и бросился, подняв меч, на Горыныча.

Тот, опешив от такой наглости, еле успел убрать голову под воду, подальше от занесенного меча, и оттуда, из-под воды, дыхнул на Черномора всей мощью своего колдовского огня. Узкое пространство между водой и завалом моментально заполнилось горячим паром, языками пламени, грохотом падающих камней и истошным визгом ошпаренного Черномора. Потом визг затих.

Зрители, застывшие в напряженных позах над озером, нервно сглотнули.

Пар стал рассеиваться, и из воды вновь появилась голова Горыныча.

— Неужели сварился? — спросил Змей сам себя.

Он внимательно осмотрел ступени, стены. Не нашел там тела карлика, зато обнаружил неширокий тоннель, прорубленный Черномором, видимо, в ошпаренном исступлении — ведь меч-кладенец рассекал абсолютно все, даже камень. Туннель уходил в скалу под углом, где-то вдалеке заканчиваясь хлюпающей, словно в колодце, водой.

— Утек в подводное царство, собака… Теперь ищи его, — констатировал Змей с досадой. Затем, еще раз осмотрев мокрые от осевшего пара ступени, радостно улыбнулся. — О! А вот и обломки драгоценной фарфоровой вазы эпохи Мин… Эх! Отчаянный парень этот Черномор. Все, что у него было, одним махом променял на меч-кладенец!

Лебедь, заметив, каким взглядом смотрит на Змея Алена, поспешила сменить изображение. Теперь в озере вновь отражался замок Черномора, точнее его руины. Ни Кощея, ни его слуг над замком видно не было. Гроза утихла, и где-то у горизонта сквозь тучи уже проглядывало синее небо.

— Вот и все. Война закончилась, — облегченно вздохнула Лебедь. — Теперь можно отдохнуть, отоспаться, — оглянувшись за спину Алены, Лебедь улыбнулась, радостно взмахнула руками. — Экая ты незаметная, Бабушка!

— А я давно здесь стою. На представлению эту любуюсь… И верно, братцев моих так легко не возьмешь. Один на выдумку хитер, а другой, хошь дурак, да не совсем. Не сплоховал, не сварился. А то пришлось бы мне, старой, бегать, выручать, искать живой воды, мертвой… Ну да ладно. Потешились деточки и будет. У нас, может, и поважней дела есть. Пойдем-ка со мною, Аленушка. Чую, давно на разговор твое сердце просится.

Баба Яга взяла Алену за руку, и повела по знакомой лесной тропинке. Лебедь и богатыри молча смотрели им вслед, кто сочувственно, кто с надеждой. Не прошло и минуты, как перед Аленой раскинулась покрытая цветами поляна, а на ней избушка на курьих ножках. Такая же, как и прежде, только с подновленной крышей и слегка обугленным правым боком. Заведя Алену в избу, Бабушка тут же усадила ее за стол. Невидимые слуги стали торопливо выставлять блюда с пряниками, пирожками, блинами.

— Ну вот, — довольно сложила руки Яга, когда стол был окончательно сервирован. — Что же ты, Аленушка, не кушаешь?

— Да не хочу я, спасибо, — Алена безрадостно улыбнулась.

— Тогда расскажи, о чем душенька томится. Я хоть и волшебница, ан порой чужую душу постичь посложней волшебства. Верно говорят люди — чужая душа потемки… Да только чую, любовь тебя присушила.

Алена, мечтательно вздохнув, посмотрела в пространство.

— Добрыня вот, к примеру, сватается к тебе, — вглядываясь в лицо Алены продолжала Яга. — И собой молодец красив, и умом смышлен, а силушке да ловкости его любой позавидует. И что же? Совсем не люб?

Алена печально покачала головой.

— Не люб, Бабушка.

— Да кто же любый твой? Кто на тебя смотрит?

— Кто на меня смотрит, тот не люб, а кто люб, тот не смотрит, — вздохнула Алена.

— Что-то ты загадками говоришь, красна девица… Неужто в Алешу? — всполошилась Яга. — Что ж ты мне раньше-то не сказала? Это ж надо! Своими руками собственное счастье…

— Да с чего ты взяла?! — возмутилась Алена. — Сдался мне этот мальчишка!

— И то верно, — Баба Яга облегченно вздохнула, и, секунду спустя, расцвела в улыбке. — Да никак Илья? Ну наконец-то, нашлась девица с головой. Уж этот точно будет хорошим мужем. Давно ему пора остепенится, семью завести…

— Да ты что, Бабушка? — удивленно подняла брови Алена. — Он же старый!

— Ну, милая, — сокрушенно вздохнула Яга. — На тебя не угодишь. Один ей молод, другой стар… Может из морских кто глянулся?

— Да кто мне в море мог глянуться? — фыркнула Алена. — Осьминог что ли?

— Садко-купец? — спросила на всякий случай Яга.

— Да ну тебя, Бабушка! — Алена в сердцах вскочила из-за стола и, отвернувшись от Яги стала смотреть в окно. За окном был солнечный усыпанный костями двор и частокол с черепами. — Ты бы мне еще Черномора сосватала, или Кощея!

В избушке повисло напряженное молчание.

— Да кого же тебе, душечка, надобно? — с досадой спросила Баба Яга. — Змея, что ли, подавай тебе, Горыныча? — она тоже вскочила со скамьи и нервно зашагала по комнате из стороны в сторону.

— Змея, — чуть слышно всхлипнула Алена.

Бабушка, схватившись за сердце, присела на лавку.

— Что-то я туговата стала на ухо. Кого, ты говоришь?..

— Змея Горыныча, — снова всхлипнула Алена, на этот раз чуть погромче.

— Ах он, злодей… — Яга с неожиданной резвостью вскочила, взяла Алену за плечи и развернула лицом к себе. — Ой, не углядела… Что ж это он с тобой сделал? — Бабушка внимательно, словно отыскивая признаки какой-то болезни, посмотрела Алене в глаза. — Каким к тебе являлся? Что говорил?

— Да он на меня и не смотри-ит! — Алена вырвалась из рук Яги и, уронив голову на стол, разревелась.

— Ну, слава Роду… Что ж ты ревешь, дурочка? Радоваться надо.

— Да как же мне радоваться… — раздалось сквозь всхлипывания, — коли мне без него жи-изни нет…

— Вот незадача, — Яга присела на скамейку рядом с Аленой и погладила ее по голове. — Ты б еще в Солнце влюбилась. Ты хоть знаешь, кто такой этот Змей?

— К-кто?

— Да он весь — колдовской огонь. Жидкая, незастывшая лава. Оттого-то он такой изменчивый. В кого хочет, в того превращается. А коль он полюбит красну девицу, так считай, той девице конец пришел. Как начнет он к ней в гости захаживать, как начнет на любовь к ней залетывать, от любви той она иссохнет, душечка. Ни одна не жила больше месяца.

— Зато целый месяц счастья, — сквозь слезы улыбнулась Алена и вздохнула. — Ну так что тут поделаешь? Видно у меня судьба такая… Да только он на меня совсем не смотрит. Может, его чем приворожить можно, Бабушка?

— Может, лучше тебя отворожить, Аленушка? Али дать какой травки от глупости? Мало того, что жизнь свою молодую губишь, так еще и меня, бабку старую, на грех толкаешь. Ты что, глухая? Сказано тебе — все девицы, в которых Змей влюбится, от любви той погибают вскорости.

— А как же Маринка? Та, на которой Добрыня женился, а потом зарубил?

— А что Маринка?

— Так Змей-то к ней прилетал. И она, небось, не сохла? Я в книжке читала…

— Ну девка, ты даешь! Совсем что ли ничего про Змея не знаешь? — почти радостно всплеснула руками Яга. — Коли Горыныч какую полюбит, так до-смерти изведет любовью своей. А с Маринкой он не по любви был, а так, из вежливости. Дела у них какие-то колдовские были. Ты бы еще всех вдов, с которыми он был, припомнила!

— Каких еще вдов? — Алена перестала рыдать.

— Тех, что без мужей остались, и детей завести не успели. Коли такая вдова за другого пойдет, так это не Змеево дело. Ну а коли ей, вдове, кроме покойного мужа и не нужен больше никто? А сына, продолжателя рода, нет? Вот такую Змей, конечно, уважит. Явится к ней в облике любимого. Может и несколько раз явиться. Пока сыночка не сделает. Не может он позволить, чтобы пресекся род людской, таков его зарок перед Родом. Для того Змей и создан был, чтобы жизнь в беспокойном и бестолковом роду людском не угасала вовек.

— Врешь ты все, — закричала Алена. — Докажи!

— И докажу, — Яга положила на стол блюдечко, пустила по нему наливное яблочко.

Гладкая белая поверхность в центре блюдца вздрогнула, словно встревоженная водная гладь, и проступила яркая картинка: солнце клонится к закату, и, безумно красивый, залитый закатными лучами, летит по небу Змей Горынович. Вот он высмотрел что-то внизу. Сложив крылья, камнем прянул на землю — к небольшой деревеньке, в полдюжины изб. Лихо расправил крылья перед самой землей и встал на землю уже человеком, случайным прохожим, почти безликим. Неслышно подошел к крылечку покосившейся избы. Прислушался, внимательно огляделся вокруг. Покачал головой, заметив подгнившие доски ступеней и прохудившуюся крышу. Услышав кудахтанье в сарае, довольно кивнул головой. Поклонившись дому, вошел, чуть скрипнув дверью.

Картинка сменилась, показав сидящую у окошка женщину в черном платке. Лет тридцати, может чуть больше. Многочисленные морщинки окружали ее глаза, устало смотревшие на пустую дорогу. Женщина вздрогнула, услышав скрип двери.

— Семен?.. — шитье выпало у нее из рук.

На пороге стоял невысокий, чуть сутулый мужичок в пропыленной дорожной одежде. Нос картошкой, всклокоченная черная, с сединой бородка. Виновато шмыгнув носом, гость развел руками.

— Ну, здравствуй.

Она вскочила с лавки, бросилась к нему. Обняла с протяжным стоном.

— Семенушка! Миленький… Говорили мне, что ты утонул, а я не верила. Господи, хорошо-то как, Семенушка…

Он сорвал с головы женщины вдовий платок, погладил по распустившимся волосам. Нежно подхватив, понес, не размыкая объятий, к кровати. В карих его глазах, блеснувших вдруг зеленью, была жалость. А на губах застыла грустная змеиная полуусмешка.

— Хватит, — чуть слышно прошептала Алена. — Хватит, а то я сейчас разобью его…

Яга рукой остановила яблочко и торопливо убрала блюдечко в сундук.

— Значит правда? — прошептала Алена, с трудом сдерживая слезы. — Умереть была рада, лишь бы ты полюбил меня, Змей. Но с другими тебя делить… Нет уж! — она решительно встала, и на прямых, негнущихся ногах, чуть пошатываясь, двинулась к двери.

— Аленушка! — засуетилась Баба Яга. — Да куда ж ты пойдешь, такая?

— Домой пойду. В свой мир.

— Подожди, я провожу тебя, милая, — Яга вышла вслед за ней на крыльцо. — Ты напрасно эдак-то кручинишься. Молодая, красивая, умная… Что нам Змей? Тьфу! Сплошной эскапизм. Это тебе и в городе твоем любой психолог скажет. Повстречаешь ты еще хорошего парня… Какие, к лешему драконы, какие там богатыри с черноморами? Все тебе приснилось, так и думай, — и Яга тихонько подтолкнула Алену вперед, проведя теплой ладонью у нее по спине, между лопаток.

Вечерело, солнце медленно опускалось за лес. Алена сидела на автобусной остановке. Подошел жалобно дребезжащий автобус, и она втиснулась в толпу дачников и грибников.

— Осторожно. Двери закрываются.

Пробравшись к заднему окну, Алена взялась за поручень. Через минуту остановка исчезла за поворотом.

«И как я умудрилась заблудиться… Ни грибов, ни ягод не собрала. Даже лукошко посеяла где-то. Подумать только — такие дебри совсем рядом с трассой».

Когда Алена полезла в карман джинсового сарафана, чтобы отдать кондуктору мелочь за проезд, то обнаружила, кроме денег, еще и маленькую шишечку, гладкую, пропитанную душистой смолой. И эта шишечка показалась ей вдруг чем-то очень важным и родным. Алена сжала находку в руке, и ей вдруг почудилось, что было с ней что-то недавно — необыкновенное, радостное и горькое. Сон, что ли, приснился? Алена вздохнула, пожалев, что у нее никогда не получалось запоминать сны, и поглубже затолкала шишку в карман. Пусть будет талисманом. Почему-то Алена была уверена, что однажды шишка ей пригодится.

Часть 2. Клинок чародея

Полны чудес сказания давно минувших дней

Про громкие деяния былых богатырей,

Про их пиры, забавы, несчастие и горе

И распри их кровавые услышите вы вскоре.

«Песнь о Нибелунгах»

Глава 1

В палатах короля Артура,

Чья благородная натура

Для человеческих сердец

Являет редкий образец:

Любовь с отвагой в сочетанье, —

В палатах короля Бретани

(Извольте мне прилежней внять!)

На Троицу блистала знать.

Кретьен де Труа.

Беда пришла в Камелот в тот рассветный час, когда прекрасная королева Джиневра вышла в замковый сад, дабы насладится запахом благоухающих роз. С яростным ревом с неба пал огромный дракон, изрыгающий пламя. От одного его вида без чувств упали благородные фрейлины, растерялись на миг храбрые рыцари, и дракон, подхватив прекрасную королеву когтистыми лапами, с глумливым хохотом закружил в поднебесье.

Алена, захлопнув книжку, еще раз с недоумением прочитала название: «Клинок чародея». На светофоре, наконец, загорелся зеленый свет, и старый автобус рванул, отчаянно газуя, вперед. За окном мелькнула последняя многоэтажка. С одной стороны потянулись заборы промзоны, а с другой — неказистые частные домики с редкими вкраплениями коттеджей-новостроек.

«Ну и бред! Вот это Наташка мне удружила, — девушка вздохнула. — Почитай, говорит. Оторваться невозможно… И ведь придется теперь читать эту высокопарную муть. Дорога-то долгая».

Алена поудобнее устроилась на сиденье, и стала глазеть в окно. Скоро и пригороды кончились. Мимо поплыли залитые летним солнцем дачи и картофельные делянки. Потом пойдут вперемешку деревни, поля, перелески. Радио в автобусе было врублено на полную мощность и из него в уши долбилась какая-то тошнотворная попса вперемешку с рекламой. Ехать предстояло несколько часов.

«Это все мелочи. Главное, диплом сдала, отмучалась. Теперь можно и расслабиться. Поживу в деревне месяц-другой, отдохну немного, а там посмотрим, чем заняться… Ладно, вернемся к нашим баранам… в смысле, к рыцарям. Королеву Джиневру они уже проспали. Небось спасать ее будут всю книгу. А дракона, как обычно, в конце концов, под нож. Полный Хэппи-энд».

И она снова раскрыла книгу.

Сэр Ланселот Озерный, вскочив на коня и выхватив меч, первым помчался вслед за драконом. Но тщетно он вызывал чудовище на бой, гарцуя перед стенами замка и потрясая мечом. Тщетно стрелял в дракона из лука, стоя на самой высокой из башен Камелота, король Британии, Артур Пендрагон. Покружив над башнями, дракон взмыл высоко в небо и унес прекрасную королеву в дальние края.

Безнадежное молчание повисло над стенами древнего замка. Не находил себе места храбрый король Артур. Доблестные рыцари Круглого Стола не смели поднять на него глаз, стыдясь своей минутной слабости и замешательства перед лицом неведомого чудовища.

— Та-ак… Теперь они еще месяц будут собираться в поход, — Алена раздраженно перелистала несколько страниц.

— Сердце мое разрывается от тоски по моей королеве. О, как я хотел бы сам вскочить в седло и отправиться на битву с проклятым драконом! Но, — король Артур нахмурил благородное чело, — я не могу оставить Британию. Мой долг повелевает мне оставаться здесь, в Камелоте, и защищать нашу родину от происков врага.

Тогда вперед выступил сэр Ланселот Озерный и так ответствовал королю:

— Не волнуйся напрасно. Я уже один раз находил для тебя королеву Джиневру. Дозволь же мне и теперь, король…

Злоязычный дворецкий, сэр Кей, гнусно ухмыльнулся, а фрейлины за спиной короля зашушукались.

— Нет! — Артур мановением руки пресек все разговоры. — Пусть за ней поедет кто-нибудь другой.

— Чтобы потом также попасть под подозрение, как бедняга Ланселот? — чуть слышно проворчал сэр Перидур.

— Да найдется ли здесь, среди всех твоих рыцарей, еще хоть один, кто осмелился бы бросить вызов столь ужасному чудовищу? — язвительно спросил сэр Кей. — Сам ты, братец, не едешь, наиславнейшего из рыцарей своих отпускать не желаешь. А другие, небось, и не решатся бросить вызов дракону? Ведь он летает, да к тому еще дышит огнем.

— Пошли меня, о король! — рядом с Ланселотом встал сэр Тристан. — С драконом я уже бился в Ирландии, и славный сей подвиг могут подтвердить…

— И меня пошли, дядя! — рядом с ними встал, бесшабашно сверкнув голубыми глазами, племянник короля Артура, сэр Гавейн.

— Ну, раз на то пошло, то и я не отстану от друга, — пробурчал сэр Ивейн, и встал рядом с Гавейном.

— Мы все, как один, отправимся в дальние страны, на поиски прекрасной королевы Джиневры, — задорно воскликнул совсем еще юный сэр Персиваль, и встал в один ряд с храбрецами.

— Не говори за всех, юнец, — прищурился сэр Кей. — Я вижу, что лишь пятеро храбрых нашлось пока среди рыцарей Круглого Стола…

Рыцари за их спинами недовольно загудели.

— Сэр Кей, попридержи язык! — возмущенно воскликнул сэр Галахард.

— Если надо, то мы все готовы отправиться на поиски прекрасной королевы Джиневры, — поддержали его храбрые рыцари Перидур и Пеленор.

— Верно! — подхватил хор голосов. — Мы все отправимся на поиски Джиневры, если ты прикажешь, король!

И повелел король всем рыцарям Круглого Стола отправиться на поиски прекрасной королевы Джиневры. Тотчас же опустился подвесной мост, открылись ворота Камелота и тридцать два доблестных рыцаря Круглого Стола помчались вперед, навстречу опасностям и приключениям.

Долог был их путь и опасен, ибо ужасный дракон унес королеву в дальние, неведомые страны. Но рыцари ехали все дальше и дальше, останавливаясь в каждом селении и спрашивая у местных жителей, не знает ли кто-нибудь из них об ужасном драконе и томящейся у него в плену прекрасной королеве Джиневре.

«О, боже! — Алена закатила глаза. — Автор хотя бы на миг пытался представить, как толпа из тридцати двух рыцарей, вломившись в какую-нибудь деревушку и до полусмерти напугав местных жителей, спрашивает их про дракона? Что, интересно, местные жители им отвечали?.. Впрочем, это очень похоже на описание первого крестового похода. Там, кажется, рыцари спрашивали у прохожих, подъезжая к каждому более-менее крупному городу — не Иерусалим ли это?»

Алена перевернула еще пару страниц.

Мрачные мысли начинали одолевать благородных рыцарей. Уже третий месяц они ехали от селенья к селению. Немало доблестных подвигов было совершено. Немало новых зазубрин появилось у них на мечах. Все дальше уезжали воины от Камелота, разъезжаясь постепенно в разные стороны. Увы, удача не улыбнулась никому из них. Никто не мог ничего рассказать им об ужасном драконе, который держит в плену прекрасную королеву Джиневру.

Но однажды, холодным, дождливым вечером четверо рыцарей, все еще ехавших вместе, пробираясь по еле заметной тропке сквозь непролазную чащу, наткнулись на убогую лачугу. Сэр Ланселот соскочил с коня, и направился к двери. За ним последовали и другие. В лачуге было столь тесно, что все четверо рыцарей, войдя в нее, едва могли повернуться. В углу, в неверном свете очага они разглядели плешивого старика-карлика с седыми волосами и короткой, кажется, опаленной в каком-то ужасном пожаре бородой. Он сидел на богатом персидском ковре, попеременно вынимая из ларца фарфоровые черепки и бормоча себе под нос непонятные, похожие на заклинания слова. Старик прикладывал черепки к большой фарфоровой вазе, склеенной из подобных же осколков. Он был настолько увлечен своим таинственным занятием, что не сразу заметил вошедших.

Сэр Ивейн кашлянул, и карлик оглянулся на них. По его изможденному лицу пробежала тревога. Но, разглядев рыцарей получше, он радостно улыбнулся.

— О, храбрые воины! Я ждал вас! — закивал головой карлик. — Садитесь! Погрейтесь у моего скромного очага. Я скоро закончу…

«Кого-то мне напоминает этот старикашка с вазой!» — Алена нахмурилась и стала читать внимательнее.

Старик, тем временем, приклеив еще один черепок, убрал таинственную вазу в сундук и, обернувшись к рыцарям, радостно потер руки.

— Ну, что же вы, господа, не спрашиваете меня ни о чем?.. Ведь наверняка не просто так вы приехали в эти забытые богом места? Что заставило вас, о храбрые воины, скитаться по лесам в столь холодную и сырую погоду? Не могу ли я вам помочь чем-нибудь?

— Вряд ли ты нам сможешь помочь, — покачал головой сэр Ланселот. — Третий месяц выспрашиваем мы всех, кого встречаем на пути,но еще никто не дал нам ответа. И уже помышляем мы, грешные, об обратной дороге, ибо, похоже, никто в целом мире ничего не знает об огромном драконе и томящейся у него в плену прекрасной королеве Джиневре.

— Об огромном драконе? — карлик радостно всплеснул руками. — Уж не о том ли драконе толкуете вы, что живет в Железных горах? Не о том ли драконе, что летает, как птица, что дышит волшебным огнем? Не о том ли драконе, что похитил недавно прекрасную королеву из далекой Британии?

Рыцари, услышав такую речь, подались вперед, немало испугав старика, и немедля пустились в расспросы. И вот, что поведал им карлик, усевшись на свой волшебный ларец и кутаясь в шелковый персидский халат.

— Дракон, живущий в Железных горах злобен и очень жесток. Коварством своим он выманил меня на бой и уничтожил своим адским огнем мою волшебную бороду. А в бороде заключалась вся моя волшебная сила. Я — злосчастнейший из живущих! — карлик смахнул набежавшую слезу. — Бывший волшебник. Я многое знаю, но ничего теперь не могу. Когда я остался без своей магической силы, враги оклеветали меня перед великим королем и разрушили мой прекрасный белый замок, стоявший над самым морем, на высокой белой скале. И вот теперь я, лишенный всего своего достояния, вынужден прозябать в этой убогой лачуге, питаясь кореньями, и моля бога о том, чтобы нашелся защитник, который осмелился бы…

— Я! Мы осмелимся! Мы защитим тебя, злосчастный старик! — воскликнул сэр Ланселот.

— Мы немедля бросимся в бой на гнусного дракона! Лишь укажи нам дорогу к Железным горам! — подхватил сэр Персиваль.

Сэр Гавейн в подтверждение грозно потряс кулаком. И лишь осмотрительный сэр Ивейн поспешил задать карлику еще один вопрос:

— А не помнишь ли ты, как зовут ту королеву, которую похитил дракон? Мы ищем нашу пропавшую королеву, и пока не найдем ее, не смеем начинать иных опасных затей.

— О, дайте вспомнить! — карлик нахмурил лоб. — Ги… Ди… Нет! Ее зовут Жиневра. Или как-то в этом роде…

— Это она! — радостным хором воскликнули благородные рыцари, и, пав на колени, немедля дали обет пресвятой Богородице, в том, что не будут мыться, бриться и стричь волос до тех пор, пока не освободят прекрасной королевы Джиневры из лап коварного дракона.

— А теперь укажи нам дорогу к логову злого дракона, старик! — воскликнул сэр Персиваль, поднимаясь с колен.

— Постойте, о храбрые воины! — остановил их волшебник. — Дракон опасен! Он дышит огнем, а когти и зубы его крепче стали!.. Ваш благородный порыв прекрасен, но я не хочу, чтобы вы погибли напрасно! — карлик, вскочив с ларца, вынул из него меч. — Вот! Возьмите этот клинок. Только этим волшебным мечом сможете вы уничтожить дракона. Любое другое оружие не причинит ему никакого вреда. Лишь этот магический меч, способный разрубить даже камень, в силах сокрушить дьявольскую силу дракона!

Рыцари замерли, с сомнением оглядывая клинок, сжимаемый карликом. Он был покрыт ржавчиной и обломан на самом кончике.

— И ты смеещь утверждать, старик, что этим можно убить дракона вернее, чем любым из наших мечей? — с презрением в голосе спросил карлика сэр Ивейн.

— Доверьтесь мне, о, храбрые воины! — карлик протянул клинок рыцарям. — Не смотрите на неброский вид этого меча. Он режет камень, как масло! Уверяю вас, что убить ужасного дракона, живущего в Железных горах, можно лишь этим…

— Возможно, сие есть испытание Верой? — чуть слышно прошептал сэр Персиваль.

— Хорошо! — сэр Ланселот взял ржавый меч за рукоять. — Если для спасения моей королевы я должен пойти на дракона со ржавой железякой, то да будет так!

— Только обещайте мне, поклянитесь, что никому иному не отдадите вы волшебного меча! А после смерти дракона немедля вернете его мне! — потребовал карлик.

— Хорошо, — сэр Ланселот склонил голову и осенил себя крестным знамением. — Сделаю именно так, клянусь именем Господа нашего!

— Клянемся, — хором подтвердили благородные рыцари.

— Однако, — продолжал сомневаться сэр Ивейн, — я бы на твоем месте проверил, правду ли говорит этот волшебник про меч.

— Что ж, я охотно проверю! — сэр Ланселот коротко, чтобы не задеть никого из столпившихся в лачуге рыцарей, взмахнул мечом, и ударил им по камням очага. Золотом сверкнуло у перекрестья, по ржавому лезвию прокатилась серебристая волна разрушительной магической силы и те камни, которых коснулся волшебный меч, упали на пол, рассеченные надвое.

— Похоже, этот меч и правда волшебный, — глаза сэра Гавейна возбужденно сверкнули.

— Да я для тебя, добрый волшебник, — воскликнул в порыве чувств сэр Ланселот, — теперь кого хочешь убью!

Алена захлопнула книгу и зажмурилась. Ее колотила крупная дрожь.

«Где-то я их уже видела — этого карлика и меч… кладенец, да именно кладенец. А карлик… Да это же Черномор! Боже мой, что это?!» — Алена, не открывая глаз, откинулась на спинку сидения.

Перед ее мысленным взором поплыли пестрые картинки: деревянный терем за крепким частоколом на берегу моря; густой лес; поляна, усеянная костями, на которых растут цветы; обугленная с одного бока избушка на птичьих лапах; трое воинов в кольчугах и шлемах, сидящие на огромных конях…

«Добрыня, Илья, — узнала их Алена, — Алешенька…»

Чувство полета. Внизу раскинулся огромный город, словно сошедший с древнерусской миниатюры. Снова полет — низкие горы, земля с красноватыми камнями, ржавые ручьи… Ближе, ближе, что-то тянуло ее сюда — в Железные горы.

Пещера… низкие своды… неожиданно уютный зал с широким окном… Нарастает тревога и какая-то сладкая боль в сердце…

«Где же он? — Алена заметалась по лабиринту пещер. — А кого я ищу? Да что же со мной творится такое?!»

Снова горы, вид сверху — с маленькой площадки на вершине одной из гор. Ветер треплет ее плащ и гриву черной лошади. А над ней, в сказочно синем небе летит, раскинув огромные крылья, дракон… Вот он спикировал вниз, прямо на нее. Веселыми зелеными искрами брызнул солнечный свет в его глазах… таких до боли родных глазах…

«Змей Горыныч… — Алена обмерла, — Как же я могла забыть тебя? Как же я могла забыть вас ВСЕХ?!»

И она словно сквозь какую-то пелену услышала убаюкивающий женский голос: — «Что нам Змей? Тьфу! Сплошной эскапизм. Это тебе и в городе твоем любой психолог скажет. Ты повстречаешь еще хорошего парня… А все то, что здесь было с тобой… Ты считай, что все это пригрезилось.»

«Ах, Баба-Яга, что же ты наделала? — чуть не заплакала Алена. — От лютой смерти хотела меня уберечь, и такую сказку отняла. Я бы хоть вспоминала… Господи, ведь эти рыцари ЕГО убивать едут! Это же против Змея Черномор, скотина, кладенец им подсунул!»

Алена открыла глаза и словно на бомбу посмотрела на книгу, которую продолжала сжимать в руках.

«Вот тебе и хэппи-энд… — девушка нерешительно открыла книгу с конца, но тут же испуганно захлопнула ее. — Нет, не буду читать. Может, там еще ничего не произошло? Может, я еще успею предупредить его?.. Господи, о чем я?.. Книжка ведь уже написана, издана… А я все равно не буду читать!..»

Алена снова закрыла глаза. Тропинка в лесу, забавный добрый леший Буба, плеск волны и шелест листьев — «ш-шишечки»… Шишечки! Алена судорожно зашарила в сумке. Да, вот она — последняя шишка, что тогда осталась у нее. Весь этот год, сама не понимая зачем, Алена носила шишку с собой, как талисман.

«Хорошая моя, — Алена погладила шишечку, как котенка. — Помоги мне снова попасть туда. У нас с тобой получится, я знаю. Только бы успеть…»

На миг пригрезилось страшное — меч-кладенец разрубает шею дракона, меркнут зеленые глаза, и медленно, очень медленно тело Змея обращается в камень. Алена сильнее зажмурилась и потрясла головой, прогоняя наваждение.

— Что с вами, девушка, вам плохо? — обеспокоено наклонилась к ней соседка.

— Нет-нет, все в порядке, — Алена взглянула за окно. Вокруг дороги был лес. Автобус притормозил у остановки, той самой, от которой шла в лес знакомая тропинка.

Алена, схватив сумку, бросилась к выходу. Споткнулась о чью-то корзинку в проходе и чуть не упала. Двери автобуса уже закрывались за вошедшими людьми.

— Остановите! — Алена отчаянно нажала на кнопку.

Их надо было остановить. Алена шла по лесной тропинке, отчаянно сжимая в ладонях шишечку и внимательно глядя себе под ноги. Но этот корень вывернулся из земли так неожиданно, что Алена запнулась и упала, больно оцарапав ногу. Всхлипнув, девушка потерла коленку и в ужасе уставилась на свою руку. Шишечки не было. С ладони слетело невесомое семечко и затерялось в густой траве. Оглушительно пахло земляникой. На ветке радостно зачирикала желтогрудая пташка. Что-то знакомое мелькнуло у девушки перед глазами. Сердце радостно трепыхнулось, почуяв надежду. Она почти побежала вперед. И под ноги ей легла тропинка. Та самая.

— Неужели получилось?!

Глава 2

Ах, уймись, уймись, тоска у меня в груди.

Это только присказка, сказка впереди.

В. Высоцкий.

— Бу-ба! Бу-у-ба!!!

Голос Алены эхом раскатился по чаще. Но никакого ответа не последовало.

«Ну и ладно, — мысленно махнула рукой девушка. — Сперва доберусь до заставы».

Знакомая тропинка скоро вывела Алену к берегу моря. Все было как тогда — прохладный ветерок и волны, набегающие на песчаный берег одна за другой. Только в руках у девушки было не лукошко, а дорожная сумка. Да из одежды — футболка и шорты, а не джинсовый сарафан, как прошлый раз. И никто, похоже, не следил за ней сейчас из-за зеленых ветвей.

Алена повернула налево и пошла вдоль берега моря. Солнце припекало все жарче, а волны так заманчиво плескали по песчаному берегу, что девушка, сняв сандалии и прицепив их за ремешки к сумке, побежала вдоль берега босиком, по мокрому песку. Тревога внутри нее спряталась, уступив место ликованию. Алена раскинула руки, словно обнимая весь этот мир.

— Здравствуй, моя сказочка!

Волны приятно холодили, накатывая порой на босые ноги. Крикнула что-то похожее на приветствие пролетевшая мимо чайка. Вдруг волна, накатившись с шипением, захлестнула ей ноги гораздо сильней, чем обычно, почти до колен. Алена ойкнула и едва сумела устоять на ногах.

— Ш-шишечки… — послышалось ей в шипении прибоя. — Ш-ш-ишечки принесла?!

И кто-то холодный коснулся ее ноги у щиколотки… Но хватать не стал. Откатился назад вместе с волной.

— Нет больше шишечек… — виновато развела руками Алена. — Вы уж простите. Последнюю извела, чтоб сюда дойти, — в подтверждение своих слов девушка вывернула карманы шорт. Нашла в правом кармане конфетку, развернула фантик и бросила ее в море — Вот, хоть это возьмите.

— С-сладкая… спасибо, — послышалось ей в шипении волн.

Через некоторое время в дали показался знакомый частокол и островерхая тесовая крыша терема.

— Ну, вот и застава, — улыбнулась Алена.

Подойдя вплотную, постучалась в большие дубовые ворота. Из-за частокола раздался нервный, с подвываниями, лай Полкана. Никто не открывал. Алена заколотила в ворота сильнее. В нору, прорытую под калиткой, на мгновение высунулся собачий нос. Фыркая втянул воздух. После чего лай Полкана перешел в скулящий вой.

«Похоже, никого нет дома… Помнится, где-то тут был рычажок…»

Найдя рычаг, девушка открыла калитку, вошла. Подозрительно обнюхав ее со всех сторон, Полкан завилял хвостом и преданно уставился в глаза.

— Узнал, мой хороший? — Алена погладила пса, и тот радостно запрыгал вокруг.

Внутри дома было темно — все ставни оказались закрытыми. На вещах лежал толстый слой пыли. Сердце Алены замерло от тоскливого предчувствия. Радости уже как ни бывало. Она торопливо обежала покои — никого. В каменных палатах — пристрое, который воздвиг для Алеши и Лебеди после свадьбы Морской Царь, — пыли было поменьше. В застекленных косящатых окошках играл солнечный свет. Но в остальном — все то же запустение. На резном столике из моржовой кости лежала придавленная зеркальцем и уже покрывшаяся слоем пыли записка: «Буду на Перунов день. Целую Л.»

«Перунов день, это когда? — не поняла Алена. — И какое здесь сегодня число?.. Стоп! Это что же? Алеша и Лебедь не живут теперь вместе? Только по праздникам встречаются? Недолго же длилась у них любовь…»

Усевшись на скамью, Алена глубоко задумалась. Не таким, ох, не таким виделось ей возвращение на заставу богатырскую.

«Ладно, Лебедь — птица вольная. Под водой, небось живет, под папиным крылышком. Или летает где… Но куда все богатыри подевались?»

Со двора снова раздался тоскливый вой Полкана.

— Ах ты, бедненький! Что ж тебя все хозяева бросили? Небось, и не ел ничего с тех пор, как они разъехались… Точно! Под калиткой нору себе вырыл. В лес, небось, ходит теперь за добычей. Только, что он там может поймать? Он же не волк, а собака.

И Алена, вернувшись в горницу, начала рыться в расставленных по углам сундуках. Нашла и расстелила скатерть самобранку. Скатерть лежала перед ней на столе белая, идеально чистая, но совершенно пустая.

— А! Совсем забыла! — девушка постучала по скатерти пальцем и скомандовала: — Свернись!

Скатерть аккуратно скаталась в рулон. Потом Алена снова постучала.

— Развернись!

Скатерть развернулась. Пахнуло озоном, и на ней возникла миска с горячими щами, другая, с кусками вареного мяса, поднос с пирожками и кувшин с квасом.

— Ну вот, другое дело, — довольно улыбнулась Алена.

Наложив в одну из мисок пирожков и добавив несколько кусков мяса, она отнесла все это во двор. Высыпала в деревянную миску Полкана. Тот радостно запрыгал, как только девушка сошла с крыльца, а затем принялся жадно, давясь кусками, хватать мясо и пирожки.

— Да сколько ж ты голодал, бедненький, — покачала головой Алена. Впрочем, ей и самой уже хотелось есть.

Наевшись досыта, она остатки отнесла Полкану. Тот уже опустошил свою миску начисто, и довольный лежал в тени крыльца. На новую порцию еды он посмотрел с тоской — и рад бы съесть, да в живот не помещается. Но из вежливости сжевал еще один пирожок. Алена велела самобранке сложиться и положила ее на место. Вышла на крылечко и усевшись на теплой, нагретой солнцем ступеньке стала думать.

«Похоже, что разъехались они надолго. Прямо сейчас вряд ли кто-нибудь вернется. Тут, может быть, каждая минута дорога, а я сижу, дожидаюсь у моря погоды. Надо срочно делать что-то!.. А схожу-ка я к Бабе Яге, посоветуюсь. Может, она что придумает?»

Алена бросила сумку с вещами в горнице, рядом с одним из сундуков, и поспешила в лес, взяв с собой только злосчастную книгу. Ей очень хотелось открыть заложенное место и прочитать, что же будет дальше. Но страх был сильнее. Алене казалось, что Змей еще жив. Что с ним все в порядке. Пока в порядке.

Тропинка вела девушку все дальше в лес. Скоро знакомые места кончились, а избушки Бабы Яги все не было видно. Алена спохватилась, что и прежде она не ходила к Яге сама, без посторонней помощи или хотя бы не предупредив о приходе.

— Буба! Бу-уба!!! — позвала Алена. Но ей ответило лишь лесное эхо. Удивительно громкое, даже насмешливое. Буба не показывался.

Через два часа бесплодных блужданий по лесу девушка вновь вышла к морю. Слева, вдалеке, чернел у берега частокол богатырской заставы.

«Да что же такое с Заповедным лесом случилось?.. Избушку Яги найти не могу. Буба не откликается. Постой, но Лебедь-то наверняка должна быть где-то рядом. Ведь это она Алеше записку оставила!.. Схожу-ка я к ее озерцу, позову. Может, откликнется».

Вернувшись к заставе, Алена стала искать короткую тропинку, которую Лебедь в свое время проложила к озерцу от дома богатырей. Найдя начало тропки по приметным камням и корягам, девушка торопливо побежала по ней. Лес вокруг становился все темнее, а тропинка все уже и незаметнее. Девушка снова стала звать Бубу, но ей отвечало лишь насмешливое, со всех сторон повторяющее ее зов лесное эхо. Окончательно вымотавшись, Алена глубоко вздохнула и уселась на обрушенный, покрытый мхом ствол. Тропинка, по которой она сюда пришла, обернулась незаметной звериной тропой. А озерца не было и в помине.

«Где же Буба? Что с лесом случилось?.. Уж не завелась ли здесь какая-нибудь злая сила?»

На вид лес был точно такой, как и год назад. Только чуть больше стало непролазных зарослей кустарника, да поваленных деревьев. И еще — не было раньше в лесу такого громкого эха.

«Эту тропинку Лебедь проложила своим колдовством. Наверное, потом сама же ее и спрятала. Но ведь в первый раз мы с богатырями добирались до ее озерца своим ходом. На конях, правда. Сперва по широкой просеке. Потом свернули с нее направо и поехали по какой-то довольно широкой тропе… Туда еще все лошадки Яги на водопой ходят! Мы по следам этого табуна и нашли озерце, безо всякого там колдовства! Значит, и я сейчас смогу найти его. Надо только вернуться снова к заставе, а уж оттуда…»

Когда Алена вернулась к заставе, солнце уже клонилось к закату. Заглянула, на всякий случай, в калитку. Полкан встретил ее радостным лаем. В доме по-прежнему никого не было. Аккуратно закрыв калитку, девушка решительно зашагала по просеке, ведущей на север. Птицы на ветвях встречали ее радостным пением. В густом подлеске то и дело кто-то шуршал. Вдоль дороги попадались кусты малины, черники. Так прошло около часа.

«Здесь!» — Алену словно током ударило. Она узнала это место — именно здесь они свернули направо. Девушка решительно углубилась в лес. Еще через полчаса ходьбы на тропе вдруг появились следы конских копыт. Сердце Алены учащенно забилось. Она ускорила шаг.

Через некоторое время деревья расступились, и перед ее взором открылась знакомая поляна. Тут они нашли когда-то стреноженную Черную и пасущуюся рядом лошадь Алеши. За поляной сверкало хрустально-чистой гладью озерце Царевны-Лебедь.

— Лебедь!.. Ле-ебедь, милая, откликнись! Это я, Алена… Я вернулась! Появись, ты мне очень нужна!

Но только эхо подхватило ее голос и разнесло по лесной чаще. Слезы были готовы навернуться на глаза у Алены.

— Лебедь! Да подай ты хоть знак, если слышишь меня!

Вода в озерце чуть слышно плеснула.

«Может, это Лебедь услышала?» — с надеждой подумала Алена. И вдруг за спиной у нее раздалось характерное поскрипывание.

— Хе-кхе… Чего-й то ты тут бегаешь, орешь на весь лес, красна девица?

— Ну наконец-то! — Алена, облегченно вздохнув, обернулась. — Буба?..

Но это был не Буба. Перед ней стояло лесное существо, одетое в древесную кору и сухой мох. Чем-то похожее на Бубу, но все же другое.

— Ты хто такая? — спросило существо, подозрительно щурясь.

— А ты кто такой? — Алена отступила, на всякий случай, на шаг.

— Я первый спросил! — скрипнул леший. — Так что первой тебе отвечать.

— Ну что ж, — улыбнулась девушка. — Меня Аленой звать. Я названная сестрица трех богатырей, что живут на заставе у берега моря… А ты-то кто? Где Буба?

— Буба того… Этого… — существо смущенно хмыкнуло. — Пророс он, значить… Вот, — леший смущенно потупился, словно сказал что-то неприличное.

— К-как пророс? Зачем это он… Куда пророс? — в воображении Алены замелькали картины, одна ужаснее другой.

— Ну… Как сказать-то?.. — замялся леший. — Корни пустил. Вот.

«Ой, что-то он темнит», — подумалось Алене.

— Тебя самого-то как звать?

— А? Меня?.. Глум меня звать. Я Бубы вашего племянник. С соседнего лесу мы. Пока он тут э… в таком положении, я здесь замещаю, по хозяйству… А ты точно тем диким богатырям с заставы родня?.. Что-то я тебя прежде, девица, не видел.

— Ты сам-то давно здесь? — уточнила Алена.

— Да уж… — Глум стал считать, загибая корявые пальцы. На одной руке у него их было четыре, а на другой — шесть. — Третий месяц уже тут кукую.

— Кукуешь?

— Кукую, — леший, самодовольно ухмыльнулся. — Вот так… — и он закуковал кукушкой. Потом перешел на уханье филина, хохот выпи и скрип треснувшего дерева.

— А эхом тоже ты?

— Конечно. За то меня Глум и прозвали. Любую тварь передразнить могу. Хошь эхом, хошь птичьим смехом… А еще я тени наводить могу. Стра-ашные. И выть среди ночи. Вот так — У-угу-гу-у!

У Алены от этого воя мурашки побежали по спине. Если бы она не видела перед собой Глума, строящего, одновременно с воем забавные гримасы, то пожалуй, испугалась бы до смерти.

— Ну как? Страшно? — спросил, закончив выть, Глум.

— Ага, — кивнула девушка, и оглянулась. — А это точно ты один выл?

— Точно, — леший расплылся в самодовольной улыбке. — Я ить еще и не так умею! Меня даже этот, Соловей-разбойник боится! Вот!

— Ишь расхвастался!.. Отведи-ка меня лучше к Бубе. Хочу сама посмотреть, что такое с ним приключилось.

— А, э… он не того. Не обрадывается он. Застесняется. Где это видано, чтобы люди смотрели, как леший пророс?! — замахал Глум корявыми руками. — Ежели надо тебе чего от Бубы, так ты мне скажи. Я его туточки во всем заменяю, пока он в этом… в неподвижном положении.

— Ну хорошо. Мне, собственно, к Бабе Яге срочно надо. Раньше Буба меня туда провожал. Ну, или Яга сама приходила.

Глум спал с лица. Посмотрел на Алену с нескрываемым испугом.

— К Яге-е?

— Ну да. А что тут такого?

— Н-не боишься? — леший, от испуга даже стал заикаться.

— А что ее боятся? Она бабушка добрая.

— Угу. Добрая, — Глум нервно закивал. — Кто ж спорить-то станет. Добрая… В пенек вот меня обратить обещала, ежели я буду ее беспокоить.

— Так ты и не беспокой. Отведи меня к полянке, где избушка ее стоит.

Глум замотал головой.

— Не отведу. Один пророс. Другого в пенечек. Это ж лес совсем беспризорный останется…

— Да Буба меня отводил к ней уже! Ничего она ему не сделала. Знает она меня. Только рада будет. Почитай год не виделись!

— Год?.. — Глум как-то совсем по-другому глянул на девушку. — Уж не та ли ты будешь Алена, что Бубе шишечки подарила? Богатырям диким сестрица, Яге подружка, и сам царь Морской тебе — кум?

— Та самая, — улыбнулась Алена. — Раз ты такой боязливый, может, все-таки проводишь меня к Бубе? Он тебе точно скажет, можно ли меня к Яге проводить.

— Ну хорошо, — вздохнул леший. — Пошли. Давай руку, чтоб побыстрее.

Бежать за лешим по его тайным тропкам — занятие не из легких. Споткнувшись очередной раз, Алена спросила:

— Далеко еще?

— Далеко-о, — «обнадежил» Глум.

— А коротких тропинок у вас в лесу разве не проложено? Что-то Буба меня, помнится, быстрее по лесу водил.

— Так дорожки-то те заповедные одному ему ведомы. А показать их он не может — в землю врос. Вот я и бегаю. Своих дорог проложил парочку, а больше боюсь — как бы его пути не повредить… У него ить весь лес чудной какой-то. Не чета другим. Одно слово — Заповедный… Скорей бы уж Буба искоренился. А то сил никаких не хватает, следить тут за всем… Зверь вот уходит. Дерева болеть стали… А все ты, между прочим, с шишечками своими!

Алена чуть не задохнулась от возмущения.

— Я?.. Да при чем тут я?..

— Шишечки ты ему подарила? А он, возьми да и съешь одну… Ума-то нету. Омолодиться ему, понимаете, захотелось, старому хрену! Вот и омолодился, сверх всякой меры. Аж побеги из ушей пошли. Зеле-ененкие! А Глум теперь — бегай, разбирайся… А у меня, между прочим, пока я тут тружусь в поте лица, в моем родном лесу гусеницы на листву напали. Да и Параська, кикимора моя, боюсь, пока я в отсутствии, соседскому лешему всех белок в зернь проиграет. Она ить до игры эх, кака охочая!.. Вот чую! Проиграет всех белок ему, да еще, гляди, за зайцев примется!

Если бы даже Алена хотела как-то возразить Глуму, то не сумела бы, так быстро они бежали. Одно хорошо — кусты и коряги, похоже, слушались лешего, и торопливо расступались, очищая им путь, так что, чуть приноровившись, можно было бежать за Глумом не спотыкаясь. Наконец они выскочили на поляну, и Алена изумленно замерла, глядя на росший посреди поляны молодой дубок, удивительно похожий на Бубу.

— О! Здравствуй, Аленушка! — проскрипел дубок, радостно замахав ветвями. — А я уж думал, больше не свидимся. Давно ты у нас?

— С утра.

Алена подошла к дубку поближе, обошла его со всех сторон. Это был Буба, точно такой, каким она помнила его. Только ноги лешего теперь срослись и пустили глубокие корни, а руки и голова дали молодые зеленые побеги, образовав небольшую но довольно лохматую крону. Кора на Бубе была теперь молодая, свежая. И цвет лица у него был какой-то зеленоватый.

— Ну рассказывай, как это тебя угораздило?

Буба потупился и понурил руки-ветви.

— Да, вот, зимой меня совсем поясница замучила. Все ломит и ломит. Да и кора шелушиться стала чего-то. И нет чтоб отваром каким, или настойками полечиться. Решил я разом, так сказать, все болезни того… Ну, то есть, волшебную шишечку съесть, омолодиться. Дело-то верное… Ну и съел по весне одну из тех, что ты мне тогда дала…

— И хватило же у дурня ума!.. — укоризненно покачал головой Глум.

— Но ведь омолодился же! — заспорил Буба. Но тут же осекся. — Правда, пожадничал я малость. Самую большую шишечку съел… Оно как меня шибануло! Ка-ак раскорячило! Такая, елки-моталки, силища по стволу потекла, что ревматизм как рукой сняло, и старую кору всю, а голове прояснение такое!..

— Что аж ветви из ней повылазили! — язвительно усмехнулся Глум. — Еще спасибо скажи, что не омолодился до самого предела.

— До какого еще предела? — не понял Буба.

— До какого? И он еще спрашивает! — Глум подбоченился и уточнил с важным видом: — Из какого ты, дядюшка семени возрос, помнишь ли?

— Знамо дело, из дубового. Из желудя то-есть. И ничего постыдного в том не вижу. Оно куда как надежнее всяческих хвойных… и долголетнее, — при этом Буба гордо усмехнулся и указал маленькой веточкой, как перстом на Глума, намекая, видимо, на его хвойное происхождение.

— Так вот, будь шишечка еще хоть на самую малость побольше, в самый бы желудь ты и вернулся, — продолжил с видом эксперта Глум, проигнорировав обидное «всяческих хвойных».

— Спаси Род! — испуганно дернулся и замахал ветвями Буба. — Что ты все пугаешь меня, племяш? О том, чтобы какой леший эдак-то в самое семя омолодился, я и слыхом не слыхивал.

— А от кого б ты услышал? Говорить-то семя не может! Вот сожрал бы ты по жадности своей, положим, две шишечки, и все — превратился бы в желудь. Ни сказать, ни вспомнить. Так бы свиньи лесные и слопали…

— Ну, хватит пугать! И так уже он настрадался, — вмешалась Алена. — Ты скажи лучше, Буба, чем можно твое выздоровление ускорить? Может, кормить тебя надо чем-то особенным?

— Ох, нет. Спаси Род! Я уж поел разок… Теперь вот через корни питаться приходиться.

— Так ты голодный, наверное? Компоту хочешь? Давай, я компотом тебя полью?

— Ага, ага… — закивал, издевательски улыбаясь, Глум. — Киселем поливать, кашей удабривать, а смятаной кору обмазывать… Ну ты, девица и удумала! Да вокруг него тотчас мошка заведется, да гниль-плесень всякая. Уж лучше не трогай его совсем. Растет себе и растет, сырой землей питается…

— Отчего же?.. Навоз бы мне не помешал, прошлогодний, под корешочки. Да полив каждодневный, да землицу перекопать хоть легонечко, — мечтательно вздохнул Буба.

— Ну, перекопать, пожалуй, дело не хитрое, — кивнул Глум. — Я и так уж на прошлой неделе тебя перекапывал.

— А ты не ленись. Перекопай еще раз. Да поливать не забывай. Дождь-то не каждый день бывает, а мне для росту лучше. И навозом, навозом меня как-нибудь…

— Да где ж я тебе навоза в лесу найду? — возмущенно всплеснул руками Глум. — Я скотину, чай, в гумне не держу. Вон, у этой навоз лучше спрашивай, — указал он на Алену.

— Богатырей-то на заставе давно уж нет. Коней их — тоже. Так что вряд ли я найду навоз в нашей конюшне. Но вот у Яги должно быть. У нее ведь коней — целый табун.

— Ну ты удумала… У Яги… — Глум поежился. — Как же это я навоз из ее конюшни возьму, когда мне и подойти к ее поляне боязно?

— Ты только до Яги меня проводи, а навоз я вам организую… Скажи-ка лучше, если поливать его, удобрять, перекапывать, то скоро ли Буба… поправится?

— Как знать, — пожал Глум плечами. — Может месяц еще, может год, а может и несколько лет. Тут ведь вот дело какое. Пока он корешки из земли вынет, пока ходить снова научится… Ох, чую, пропадет мой лес совсем, пока я тут, по доброте своей, дядюшке помогаю… Вот хоть бы ты, Аленушка, сбегала в соседний лес, что отсюда на восток, у Гнилого моря. Там другой племяш Бубы живет. Пусть-ка и он за родственничка постарается. Не все мне одному…

— Нет! — испуганно скрипнул Буба. — Не надо сюда этого шалопая. У него и свой-то лес весь гнилой стоит. Так он и мне, понимаешь… Ты уж потерпи, Глумушка. Мы сочтемся потом, сочтемся. Я и так уж изо всех сил стараюсь, расту. Недолго еще осталось терпеть-то. Недельку другую еще…

— Да ты второй месяц меня этими недельками потчуешь! Нет уж… Коли нашлись теперь у тебя тут друзья, — он махнул рукой на Алену, — то я уже тебе не помощник. Виданное ли дело, чужой лес стерегу, а свой-то в те поры, небось, пропадает…

— Да ты что, сдурел что-ли, Глумушка? У тебя ж там жена твоя, Параська. Приглядит за всем, посмотрит, справится. А я один, как перст.

— Коли ты моей Параське доверяешь, так я вот этой красной девице доверяю вполне, — и Глум указал на Алену. — За недельку-то чай твой лес не испортится. Ну а там уж ты и сам поправишься.

— Ну уж нет! — в один голос возмутились Алена и Буба.

Буба даже подпрыгнул на месте. Точнее, попытался подпрыгнуть. Один из его корешков при этом выскочил из земли и со скрипом зашевелился.

— Да ты что это удумал, Глумушка?! У тебя за лесом смотрит кикиморка. А меня теперь ты бросишь беспризорного?.. Человек ведь существо бестолковое. Нешто он с целым лесом управится? Без лешацкого нашего радения человек и в огороде хрен не вырастит!..

— Да если бы я и умела, — Алена слегка обиделась на столь нелесное мнение о людях, — и то бы не смогла остаться. Некогда мне!

— Ладно, Глум, — махнул веткой Буба. — Коль ты упрямый такой, коли ты такой вредный, я тогда тебе пол-шишечки дам, ежели последишь еще за моим лесом, пока я сам не стану ходячим.

— А если ты еще целый год прорастать будешь? — не унимался Глум. — Я что же, за какие-то пол-шишечки тут целый год горбатиться буду?

— Ну хорошо. Не шуми, — безнадежно вздохнул Буба. — Сколько хочешь?

— Шишку, не меньше!

— За год? — уточнил, хитро прищурясь Буба.

— А дольше года тут торчать я вообще ни за какие чудеса не согласный!

— Хорошо. За год шишечку, — вкрадчиво продолжил переговоры Буба. — А ежели я раньше ходячим стану? Тогда пол-шишечки, так?

— Не так… Три месяца я уже стерегу. Если общего срока меньше полугода выйдет, тогда, так и быть, пол-шишечки. А ежели больше полугода, так тут ты расшибись, но целую шишечку мне подавай!

— Хорошо. Сговорились, — вздохнул Буба и протянул Глуму руку-ветку. — Солнышко видело, о чем уговор.

— Солнышко видело, — эхом повторил Глум и ударил по ветке своей шестипалой рукой.

Алена, нетерпеливо наблюдавшая за препирательствами леших, облегченно вздохнула.

— Ну теперь-то, Глум, ты можешь проводить меня к дому Бабы Яги?

Глава 3

Книга книгой, а своим умом двигай!

Народная мудрость

— Вот, — Глум показал издали на поляну Яги. — Там она живет… Ну, я пошел?

— Иди, иди, трусишка, — Алена обернулась к лешему, но того уж и след простыл. Девушка только вздохнула, покачала головой и зашагала к знакомой избушке на курьих ножках.

Засыпанную пеплом и костями поляну по-прежнему окружал забор из кольев с насаженными на них человеческими черепами. Посреди поляны стояла избушка, окруженная несколькими срубными постройками.

Алена смело подошла к частоколу черепов.

— Стой! — строго гаркнули на разные голоса одновременно три черепа из стоявших у нее на пути.

У Алены екнуло сердце. Впрочем, было вовсе не так страшно, как тогда, когда она пришла к Яге в первый раз. Просто немного не по себе. Девушка остановилась и стала ждать, о чем ее дальше спросят. Но черепа, подозрительно уставившись на нее, молчали. Вдруг откуда-то справа словно покатилась волна:

— Спроси, кто таков?

— Спроси.

— Кто таков, спроси.

— Спрашивай… — один другому эстафетой передавали черепа.

Когда очередь дошла до тех черепов, что перед Аленой, один — тот что правее — тоже передал вопрос дальше по кругу. Но стоявший левее Алены череп резонно ответил ему:

— Сам спрашивай. Перед тобой чай стоят!

Оплошавший клацнул нижней челюстью, растерянно покрутился на шесте и, не найдя больше, на кого свалить работу, сам спросил Алену грозным, с хрипотцой, басом:

— Кто таков? Пошто пришел?

— Алена я. Названная сестра трех богатырей, что живут поблизости, на заставе, — обстоятельно разъяснила девушка.

— Алена. Сестра богатырей с заставы… — доклад понесся эстафетой вправо по кругу.

Через некоторое время слева черепа начали передавать по кругу ответный вопрос:

— Какая Алена?

— Кто такая Алена?

— Кто такой ваш Алена?

— Какой такой Алена? — механически повторил полученный вопрос, вперясь в нее пустыми глазницами череп, стоящий напротив.

— Да вы Ягу спросите! Придурки! — от возмущения Алена даже притопнула.

— Ягу спроси, — передал соседу справа говоривший с девушкой череп.

— Спроси Ягу.

— Хозяйку спроси, остолоп… — покатилось по кругу.

Еще через несколько секунд уже слева волной пошло:

— Пропустить Алену, болваны!

— Пропустить болванов Алены!

— Что ты мелешь, болван? Пропустить!

— Пропустить велено, остолоп!

— Пропускай, придурок!

— Кретин, пропускай!

— Идиот, пропускай немедленно! — гаркнул в ухо соседу справа череп, «беседовавший» с Аленой, на что тот резонно ответил ему:

— Сам идиот! Тебе велено, ты и пропускай!

После чего, злобно глянув друг на друга и клацнув челюстями, черепа освободили ей проход — колья частокола наклонились в разные стороны.

«Что-то охрана у Яги стала совсем бестолковая…» — Алена, протиснувшись меж расступившихся охранников, с трудом удержалась от искуса показать им язык или покрутить пальцем у виска.

Торопливо взбежав на крылечко, она оглянулась. От частокола с черепами не осталось и следа. Вся поляна была усыпана благоухающими цветами. Вдохнув полной грудью пьянящий аромат летнего луга, Алена постучалась в дверь. Баба Яга встретила Алену у порога. Они сердечно обнялись.

— Заходи, милая. Заходи… Не взыщи, на том краю, откуда нынче ты подошла, у меня одни новобранцы… Ничего, через годик-другой пообтешутся.

Яга махнула рукой, и невидимые руки расстелили на столе белую скатерть. Начали выставлять на нее горшки из печи. Придвинули скамейку поближе к столу.

— Ты садись, милая. В ногах правды нет. Садись, рассказывай… — Бабушка пытливо оглядела Алену с ног до головы. Недовольно покачала головой, рассматривая футболку и шорты. — Эх, молодежь, молодежь!.. Что за обычай-то в вашем мире, эдак вот заголяться?.. Неподобно ведь такое красной девице. Красота ее девичья, заветная, одному лишь милому — желанному… Ну да ладно, мы чего-нибудь придумаем.

Алена, усевшись за стол, отхлебнула киселя из поставленной перед ней кружки, надкусила пирог с грибами. После беготни по лесу она успела проголодаться.

— Ну, как там у тебя дела, Аленушка? Поздорову ли? Рассказывай. Почитай, год с тобой мы не виделись.

— Да все в порядке. Отучилась уже, диплом защитила… А у вас тут, сплошной непорядок. Богатыри все куда-то с заставы разъехались. Да еще Буба пророс, — Алена невольно улыбнулась, вспомнив зелененький дубок.

— Знаю, знаю про его беду, — прокряхтела Яга. — Торчит теперь, как простое дерево, среди леса. А в лесу заправляет его племянничек. Парнишка толковый, но молодой еще, неопытнай. И меня чегой-то боится… Скорей бы уж Буба искоренился. А то совсем заповедник в негодность придет…

— Вот я и пришла к тебе, — радостно подхватила Алена. — Помощь твоя нужна.

— А какая тут от меня помощь? Кто, кроме самого лешего, ему помочь сможет? Тут процесс природный, естественный. Не созреть раньше времени яблочку. Уж и так растет Буба скорей некуда.

— Да он просил, чтоб его навозом прошлогодним удобрили. А откуда навоз-то в лесу взять?

— Да пожалуйста! — всплеснула руками Яга. — У меня в конюшне этого добра навалом! Пусть Буба племянничка своего пришлет. Пусть хоть все забирает, лишь бы своими ногами скорей ходить начал.

— Да уж больно Глум тебя, Бабушка, боится.

— Что же мне теперь, самой Бубу удобрять?

— А ты вели своим слугам, пусть насыплют кучу за частоколом. Оттуда Глум забрать не побоится.

— Велю, велю… Ты сама-то как?

— А куда богатыри-то все запропастились? — уклонилась от ответа Алена.

— Знамо дело, куда. Дела у всех важные. Добрыня вот, оженился.

— Женился? — с радостным облегчением переспросила Алена.

— Ну да. Поехал в Новгород. Там ему матушка ха-рошую невесту отыскала. Свадьбу справили на весь город. Пожил он в семье, в счастье и радости месяца три, да и удрал в Поле. Говорят, даже новую зазнобу себе там нашел… Ну а у тебя как с личной жизнью?..

— А Алеша что же? Не живет теперь с Лебедью? На заставе, в их пристрое каменном, пыль да запустение…

— Не живет, — покачала головой Яга. — Недолго длилась любовь их великая. Теперь Алеша на молодой жене Добрыни жениться решил. То есть, больше ему, дурню, заняться нечем: только жен у друзей своих отбивать!

— Да как же Илья-то допустил подобное? — поперхнулась пирогом Алена. — Ведь это Алеша, выходит, поперек всей их дружбы богатырской…

— Да, — горестно закивала Бабушка. — Поперек дружбы, это ты верно сказала. Илья бы уж, наверное, разъяснил Алешеньке, да вот, не оказалось его рядом. Добрыня-то в Поле уехал один. Алеша по своим каким-то делам зафитилился. А Илью понесла нелегкая в Киев. Одного… Да на почестен пир.

— И что же? — насторожилась Алена, почуяв недоброе.

— Да ничего, — Яга опустила глаза. — Князь спросил его. Богатырь ответил. Слово за слово, хреном про столу… Поговорили они с князем по душам, короче. Ведь это только Илья додуматься может — резать правду-матку самому князю, да еще при всем честном народе, — Бабушка глубоко вздохнула. — А что? Ему стесняться нечего. Богатырь, народный защитник. За державу, за Русь радетель… Ничего. Посидит месячишко-другой в погребе. Мужик крепкий, чай не развалится. А там князь остынет, да и выпустит его на все четыре стороны… Только, боюсь, как бы Добрыня с Алешей за это время не рассорились, а то и не поубивали друг друга.

— Да что ж это такое, а? — совсем расстроилась Алена. У нее даже аппетит пропал от таких новостей. — Как ты можешь спокойно об этом говорить? Илья взаперти сидит, Алеша с Добрыней, того гляди смертельными врагами станут… Не зря я, значит, вернулась. Вовремя… — Алена задумалась на секунду, а потом решительно махнула рукой. — А позволь-ка мне, Яга, взять снова Черную. Да найди какое-нибудь платье мужское, басурманское. Поеду я Илью из полона вызволять.

— Ты одна-то управишься? — озабоченно спросила Яга. — Дело это вовсе не женское…

— Управлюсь, Бабушка… Я вот какую сказку читала: один купец, Ставр Годинович, попал к князю Владимиру в немилость, да и был заточен в погреб. А была у Ставра жена, Василиса Микулишна. Переоделась она в мужское, на восточный лад, да и поехала к князю, мужа выручать. Представилась там послом Золотой Орды. Стала требовать с князя дань Орде за двенадцать лет. Потом князь сел играть с ней в шахматы, на дань, да и проигрался в пух и прах… Ну а потом Василиса выкупила мужа из темницы, в обмен на все, что проиграл ей Владимир-князь. Вот я и думаю, что если и мне так попробовать?

— Ну, ты, девка, хватила! — рассмеялась Яга. — Ты что же, думаешь, что сумеешь обыграть князя в шахматы? Или, что у тебя получится представиться послом Золотой Орды?.. Да чихал Владимир на Золотую Орду и на других кощеевых прихвостней. Русские богатыри их, пока, легко побивают. Разве что, действительно… Попрошу братца — пусть устроит какое-нито нашествие посерьезнее. Тогда Илью мигом выпустят, чтобы Русь оборонил.

Алена вздрогнула:

— Нет уж, не надо нашествия!.. А дани, что же, Русь Орде не платит?

— Не платит, — покачала головой Яга. — По крайней мере до сих пор не платила. Так что и играть тебе с князем не на что… Была правда, как-то раз дань. С королевством Ляховицким Русь заратилась. Было так: построили торговые люди городочек пограничный, ма-ахонький. Городочек мал — торговля крупная. С самочинной ведь своей торговлишки не платили они дани-выхода. Торговали так двенадцать лет, беспошлинно. И пошли купцам прибыли великие. Ляховицкий король на них позарился. И послал с людей торговых дань собрать. И Владимир тоже, не будь дурак, послал тотчас своих данщиков. Слово-за слово, данщики заспорили. И послали владыки рати к городу. Вот ведь, жадность людская, глупая! Не смогли поделить, болваны, города. Весь спалили, с домами, да с товарами.

— Действительно… Ни себе, ни людям, — пожала плечами Алена. — Коли город стоял на самой границе, так и делили бы государи доход с него поровну… Но ты про дань рассказать хотела.

— А потом, как все добро в огне пропало, король Ляховицкий затеял с князем стольно-Киевским тяжбу великую. У него в королевстве люди хитрые. Да суды все долгие, неправые. Отсудили у Владимира, отмучали, что виновен он в сожжении города, уплатить должен ляхам дань за двенадцать лет — всю ту дань, что погорела в городе.

— Но Владимир платить, конечно, не стал, — попыталась угадать Алена.

— Нет, стал. До того ему эта тяжба надоела, что решил он отдать ляхам дань, да и дело с концом… И послал к королю Ляховицкому отвезти дань за двенадцать лет двух храбрых богатырей — Василия Казимировича, да Добрыню Никитича.

— Уж послал, так послал… к ляхам, — фыркнула Алена. — Помню, читала. Они не только королю дани не отдали, но еще и взяли с него самого дань за двенадцать лет.

— Все намного интереснее, милая моя, — Яга улыбнулась. — Владимир Красно Солнышко до сих пор уверен, что Добрыня и Василий Казимирович отдали дань Ляховицкому королю, а король думает, что это он заплатил дань Владимиру… Как Добрыня и Василий Козимирович поехали с княжьей данью в земли Ляшские, так дорожка та была не короткая. Вдоль дороги города да деревеньки. А в них все корчмы, да трактиры. Как тут удержаться добрым молодцам? Ехали они дюже весело, с песнями, с питьем, да скоморохами. И, пока до короля доехали, по дороге вся дань у нихкончилась.

— Очередной подвиг Добрыни Никитича? — улыбнулась Алена. — Походя, в дороге, вдвоем пропить дань за двенадцать лет!

— А когда они к королю приехали, то заявили ему, что явились за этой самой данью, чтоб везти ее от короля к князю Владимиру… Наглость, милая моя, — второе счастье, — назидательно потрясла пальцем Яга. — Король, конечно, стал отпираться. Мол, в суде уж все отспорено. Ну, Добрыня, не будь дурак, предложил королю сыграть на дань в шахматы. И обыграл его. Три раза подряд… Добрыня у нас игрок известный. И хитростей знает множество.

— Неужели король так легко им дань за двенадцать лет отдал? — удивилась Алена.

— Отчего же легко? — пожала плечами Бабушка. — Сперва король проигранного отдавать не хотел, так они ему такой разгром во дворце устроили… А на обратном пути, в тех же придорожных кабаках да трактирах…

— Неужели и ляшскую дань всю пропили?

— Всю. Подчистую… Вот и выходит, что Добрыня с Василием дань за двенадцать лет для себя, с двух государей содрали. Да только в том походе Василий Казимирович был у Добрыни в помощничках. Так что, если кто Илью из погреба и спасет, так это Добрыня Никитич, — подытожила Баба Яга. — У Добрынюшки вежество врожденное, хитрость-мудрость у него природная.

— Выходит, сперва надо мне искать Добрыню, — вздохнула Алена. — А уж потом, вместе с ним в стольный Киев-град ехать, вызволять Илью… Все равно мне, Бабушка, нужна твоя лошадка, да какая-нибудь походная одежда. Не в шортах же мне по степям мотаться… А можешь ты посмотреть по блюдечку, где сейчас Добрыня?

— Ты мне зубы-то не заговаривай! — погрозила ей пальцем Яга, все это время изучающе разглядывавшая Алену. — Ведь не знала ты ничего ни про богатырей, ни про Бубу, когда решила вдруг нас навестить… Ты так и не рассказала мне, как у тебя с личной жизнью? Замуж-то вышла?

Девушка вздохнула и покачала головой.

— Ну, хоть парень-то у тебя есть?

Алена глянула на Ягу виноватыми глазами и снова вздохнула.

— То есть, ты снова к нему, к Змею приехала, — с безнадежностью в голосе констатировала Бабушка.

— К нему, — кивнула Алена и твердо взглянула в глаза Яге.

— Ты что же, забыла, что Змей…

— Все это неважно. Уже неважно.

— Да как же неважно, коли речь о жизни идет? О твоей, милая моя, жизни?!

— Речь теперь идет о ЕГО жизни! И пока он в опасности, мне все остальное не важно. Вот, посмотри, — Алена протянула Яге книжку, которую все это время носила с собой.

Бабушка с интересом покрутила в руках томик в твердом глянцевом переплете с цветной картинкой, на которой одетый в рыцарские латы воин мечом поражал поверженного наземь чешуйчатого дракона.

— Да у вас книжек таких в год издается три дюжины, — пожала плечами Яга. — И в каждой второй из них рыцарь убивает дракона. Это же популярнейший мифологический сюжет, символизирующий…

— Да не важно мне, что он символизирует! — сорвалась на крик Алена. — Эта книга про наш… ваш… этот вот мир! Тут подробно описывается Черномор, меч-кладенец… Четверо самых сильных рыцарей Запада, вооруженные мечем-кладенцом едут убивать Змея! И Черномор уверен, что у них все получится!!!

— Да ты не кричи так, я чай не глухая, — буркнула Яга и стала быстро проглядывать книгу.

Алена, встав у нее за плечом, следила за тем, что читает Яга, и вставляла, по ходу свои комментарии.

— А братец-то мой похоже вышел. Прямо как с натуры написан… Ну, допустим, это книга действительно про наш, про этот самый мир… Больно тут все похоже. Короля Британии сейчас действительно зовут Артур, а жену его как-то на «же»… Но Змей-то сейчас жив — здоров! Так что зря ты, милая моя, переполошилась… Чем там, говоришь, все кончилось?

— Не знаю, — смутилась Алена. — Я как прочитала первые страницы, так сразу сюда бросилась. Боялась, что не успею. Да просто страшно стало читать до конца. А вдруг прочту, и потом уже не воротишь?

— Да как ты можешь успеть, или не успеть, коли книга уже написана? — снисходительно, как на малого ребенка, взглянула Яга на Алену. — Вот ведь тоже, любовь бестолковая… Ладно, посмотрим, что там в финале, — она уверенно раскрыла книгу на последних страницах. Там были чистые листы.

До того насмешливое лицо Бабушки вдруг удивительно посерьезнело. Она стала листать книгу, пытаясь найти, где кончается текст… После той страницы, до которой дочитала в автобусе, Алена, текст продолжался еще несколько абзацев. Потом шли чистые листы.

— Так, — покивала сама себе Яга. — Значит, связь действительно есть.

Она щелкнула пальцами. Невидимые слуги моментально убрали все со скатерти и саму скатерть свернули. Положив книгу на голый стол, Бабушка встала. Протянула над книгой руку с раскрытой ладонью. Полуприкрыв веки, зашептала что-то непонятное. Потом, облегченно вздохнув, села на скамейку и утерла пот со лба.

— Наш мир не зависит от того, кто написал эту книгу. Это не его фантазии у нас воплощаются, а наоборот — он, каким-то образом, во сне ли, или еще как, видит, что тут случается и записывает это в книгу.

— Так почему же тогда текст пропал?

Яга посмотрела на Алену с интересом и даже какой-то опаской.

— Ох, видно ошиблась я, старая. Нельзя было тогда играть с твоей памятью. Видно это любовь настоящая, раз ты смогла эдакий финт проделать… Ведь у вас там, такую вот красивую штуку, — Яга похлопала ладонью по глянцевой обложке, — станут печатать, только когда все уже придумано и до конца написано, да?

— Да, — Алена кивнула.

— Так ты, выходит, смогла к нам поперек времени прыгнуть! Это с одной-то шишечкой!.. Здесь еще не произошло того, о чем будет книжка. Значить там, у вас, автору ничего еще не известно. Вот, как тут произойдет что-нибудь эдакое, так он сразу почует и запишет. И тут, — Яга ткнула пальцем на пустые листы, — оно мигом проявится.

— Это точно, Бабушка? — на всякий случай переспросила Алена. На губах ее уже расплылась широкая, радостная улыбка. — Значит, я могу еще помочь ему, да? Значит мы можем?! — от радости и нетерпения Алена запританцовывала на месте.

— Ох, — Яга махнула на нее рукой. — Вечно с тобой головная боль… Не Алена, а какая-то Елена Троянская…

— Значит так, — начала генерировать идеи Алена. — Ты, Бабушка, задержи их, рыцарей этих с мечом-кладенцом на недельку. А я пока найду Добрыню и Алешу. Илью освободим. А потом уж вместе придумаем, как у рыцарей меч отнять потихонечку. Я ведь легенды эти западные знаю. Знаю, на что рыцари поведутся, как их поймать можно. Да мы такое тут устроим!..

— Да не надо ничего «такого» устраивать, — замахала руками Яга. — Я скажу, просто-напросто Горынычу про этих рыцарей. Он их тихонечко по дороге прихлопнет, и всех дел.

— Да ты что? — от подобной перспективы Алена пришла в ужас. — Они же… Они — хорошие, честные, благородные. Это же рыцари круглого стола… Глупые они, конечно. И уж больно все на свой, рыцарский, лад понимают. Но не убивать же их из-за этого!

— Благородные, говоришь? Честные?.. — Яга озабочено взялась за подбородок. — Что ж, это все меняет. Понимаешь, Аленушка… Будь они обычными подонками, было бы куда проще. Горыныч прибил бы их всех тихонечко, из засады, и дело с концом. А с благородными он так не сможет. Он же зеркалит, ты понимаешь? Коли они с ним на честный бой едут, так и он с ними будет по честному. Даже зная про меч-кладенец он иначе не сможет. Природа его такая — как к нему, так и он в ответ… Да. Придется, видно мне самой их…

— Да ты что, Бабушка?! — вышла из себя Алена. — Как ты говорить-то такое можешь?.. Нет уж! Ничего говорить Змею не надо и убивать их не надо. А отнять у них кладенец мы постараемся без кровопролития, по хорошему…

— То есть, обманом, — радостно потерев руки, подхватила Яга. — Давай-ка поглядим в твою книгу. Где там они теперь?

Они открыли книгу на том месте, где текст обрывался.

— Я чувствую, — добрый волшебник Блэкмар приложил руку к челу. — Прекрасная королева Жи… Тьфу ты, Джиневра томится в тяжком плену, и силы ее уже на исходе.

Сэр Ланселот схватился за сердце и побледнел.

— Что с ней?! Скажи правду, кудесник!

— О, она страдает одна, в заточении, в душной темнице.

— Так что же нам делать? — сэр Ланцелот в отчаянии заломил руки, но затем взгляд его пылающих праведным гневом глаз ожег колдуна. — Немедля проводи меня к ней, кудесник, а не то я сперва испробую волшебный меч на тебе!

Блэкмар воздел к небу руки, и его бледные губы зашевелились, творя то-ли молитву, то-ли заклятье. Из бескрайней синевы неба на древесную ветку, нависавшую над головой чародея, опустилась ворона.

— Благородные рыцари! — возгласил он. — Видите ли вы эту птицу?

— О, да, — ответили рыцари, и тогда он продолжил.

— Следуйте за ней, и она поведет вас к Железным горам кратчайшим путем… Но остерегайтесь! Отныне ступаете вы на землю Обмана!.. Не рассказывайте никому о той великой Цели, ради которой вы идете в Железные горы. Если дракон раньше времени узнает о том, что вы идете войной на него…

— Мы не боимся драконов, кудесник! — решительно взмахнул рукой сэр Гавейн.

— Но в его власти прекрасная королева… Джиневра! Подумайте о ней, и до последней возможности храните тайну вашего похода. Помните, что враги могут попытаться обманом завладеть волшебным мечом. Не отдавайте его никому! И во всем, слышите, во всем спрашивайте моего совета!..

— Хорошо, кудесник, — закивали рыцари головами.

— А теперь езжайте туда, куда поведет вас моя птица. Исполняйте все, что я вам сказал, и да пребудет с вами Господь!

Весь день и всю ночь рыцари скакали за волшебной птицей Блэкмара, пока лошади их не утомились, и пока они сами не стали падать от усталости с седел. Следуя за птицей они заехали в безлюдную местность. Не встречалось у них на пути ни гостеприимного замка, ни крестьянского дома, ни даже жалкой лачуги. Не у кого было спросить еды, негде было приклонить голову для ночлега. И рыцари остановились бивуаком в чистом поле. Троих из них тут же сморила усталость, и лишь доблестный сэр Ланселот остался сторожить сон друзей. Тревожные мысли не покидали его, и грезилось ему в ночной темноте, что сквозь толщу стен темницы, и сквозь бескрайние просторы дикой, безлюдной пустыни взывает к нему прекрасная королева Джиневра. Преклонив колени, благородный рыцарь истово молился Господу о своей королеве, и волшебный серебряный пламень временами мерцал на могучем клинке, созданном для того, чтобы избавить мир от дракона.

— Какая гадость, — скривилась Яга, дочитав последнюю проступившую в книге строку. — Избавить мир от дракона… Нет бы на что хорошее применить свою силу! — глубоко вздохнув, Бабушка захлопнула книгу и отдала ее Алене. — Вот что я скажу тебе, милая. Эти рыцари не просто болваны. Похоже, они еще и глубоко верующие болваны. А таких не всякой магией можно пронять. Да и Черномор их предупредил уже, чтобы никому они меч-кладенец не отдавали. Так что, давай-ка мы не будем пороть горячку, а сядем, попьем кваску, и хорошенько все обдумаем.

Глава 4

Острее всякого клинка

Любовь разит наверняка.

Неизлечима эта рана.

Болит сильнее, как ни странно,

Она в присутствии врача,

Кровь молодую горяча.

Кретьен де Труа

Варианты отъема у рыцарей меча возникали и отпадали с головокружительной скоростью. Но ни один из них не казался оптимальным. В конце концов обе женщины замолкли и, глубоко вздохнув, уставились в пространство. Мысли кончились. Квас тоже.

— Да что же мы мучаемся? — вспомнила вдруг Бабушка. — У меня же блюдечко есть! Поглядим на лыцарей этих живьем, так сразу все и прояснится!.. Ты кого-нибудь из них в лицо знаешь?

— Откуда? — развела руками Алена.

— Я тоже… Как же мы тогда посмотрим на них?

— Меч-кладенец!

— И то верно. По мечу и найдем их сейчас…

Яблочко покатилось по блюдцу с голубой каемочкой, и на белой поверхности донышка постепенно проступили фигуры всадников. Четверо воинов, в кольчугах, с блестящими на солнце горшкообразными, либо коническими шлемами, мчались во весь опор по ковыльной степи. Кладенец висел в ножнах на поясе ехавшего впереди воина в синей мантии поверх кольчуги.

— Наверное, это сэр Ланселот Озерный, — прошептала Алена. — А вон тот, в красной мантии, должно быть, сэр Персиваль. Его еще в одном из рыцарских романов называют «Красный рыцарь».

— Молоденький какой, — покачала головой Яга. — И, небось, такой же лихой, как наш Алеша.

Впереди рыцарей летела, указывая путь, ворона, а следом за одним из них бежал огромный, песчаного цвета лев.

— Батюшки, — всплеснула руками Яга. — А лев-то откуда взялся? Про льва в твоей книжке ни слова не было сказано.

— Лев… — задумалась Алена. Но через секунду сообразила. — Это зверь одного из рыцарей… Ивейн, рыцарь со львом. Так его называли. Он однажды спас дикого льва, и тот из благодарности стал служить рыцарю… Вот и мотается теперь следом за ним.

— Лев — это плохо. У него чутье звериное. И ворона черноморова не даст незаметно к ним подобраться. Ее, небось, братец мой еще дополнительно проинструктировал… Да они и сами с меча глаз не сводят. А за степями, вон, горы виднеются. Уж не Железные ли? — Яга повертела пальцами, и кавалькада мчащихся рыцарей стала видна уже с высоты птичьего полета. Потом еще выше. — Нет. Те горы не Железные. До Железных гор еще дня три рыцарям ехать. Это если по прямой. Но там чаща на пути непролазная. Болота… Так что Черномор поведет их немного в обход… Хорошо, что у них обычные лошади. Будь у них кони богатырские, так они бы не блуждали три месяца, а за пару дней из своей Британии до Железных гор добрались.

— А может у них коней украсть? — осенило Алену.

— А дальше?.. Нет, сама по себе идея хорошая. Пешком они до гор и за две недели не доберутся. А еще лучше, завести их в глухие леса, да болота, а там… Нет. Не получится. Черномор, чую, все время за ними следит. Тут, как ни крути, силой отбирать нужно. Причем быстро, чтобы братец мой среагировать не успел… Неужели он настолько невзлюбил Змея, что готов теперь рискнуть своим бесценным мечом, чтобы уничтожить Горыныча?

— А что если Кощей прознает о том, где сейчас меч-кладенец? Он ведь с рыцарями церемониться не будет, — нахмурилась Алена. — Прибьет их всех одним махом… Нет, одни мы с задачкой не управимся… Добрыня нужен. Уж он точно сообразит, как их обмануть.

— Да… не женское это дело — война, — кивнула Яга и, держа руку над блюдечком, зашептала что-то.

Изображение скачущих рыцарей пропало. Яблочко закрутилось быстрее. Потом еще быстрее. Но на дне блюдечка было лишь какое-то неясное марево.

— Да что ж такое? Сквозь землю Добрыня что ли провалился? — Бабушка остановила яблочко, и постучала по блюду корявым пальцем. — Ты, милок, не сломался ли?

— Илью попробуй, — подсказала Алена.

— Угу, — Яга снова покатила яблоко. Зашептала заклятия.

В блюдечке появился Илья, одетый в теплую меховую шубу, с подносом на коленях, полным фруктов, пряников и леденцовых петушков. Богатырь сидел на горе подушек и тоскливо глядел на кусочек зарешеченного неба в маленьком, у самого потолка окошечке.

— Ничего себе, в погребе он сидит?! — прокомментировала увиденное Алена. — Я бы тоже эдак посидела.

— Видать, это племянница князя Владимира расстаралась — Забава Путятична, — объяснила Яга. — Она девка добрая, не то что Людмила.

Яга снова что-то пошептала. Появился Алеша. Он стоял у широко распахнутого окна, обняв за талию молоденькую девушку с ясным, но отчего-то печальным взглядом, таким же отчаянно-синим, как у Алеши.

Бабушка опять пошептала над блюдцем. И снова на месте изображения возникла серая муть.

— Блюдечко-то исправно работает, — Яга встревожено вздохнула. — Отродясь не умел Добрыня скрываться от постороннего глаза. Кто ж его надоумил? Или, может, его кто от нас прикрыл не спросясь?.. Не беда ли какая с ним приключилась?

— У богатырей, помнится, обычай был такой… — Алена прищурилась, вспоминая. — Это я читала… Когда кто из них в опасный, дальний путь отправляется, то втыкает свой нож в стену. Если нож кровоточить начнет, или ржаветь значит богатырь умер или тяжко ранен.

— Верно! — Яга снова что-то зашептала, и в блюдце замелькали комнаты терема, что на богатырской заставе. В одном из дверных косяков и правда торчали три ножа. — Хорошо бы еще понять, который из них — Добрыни?

— Да что тут понимать, Бабушка?! Смотри, левый нож совсем проржавел. Да по нему словно кровь течет!.. — испуганно вскрикнула Алена. — А другие-то два блестят, словно новые! Алеша с Ильей живы-здоровы. Выходит, это с Добрыней беда… Ты мне дай скорей коня, да платье походное. Все равно все выходит по-моему. Нам сперва спасать Добрыню надобно. Я поеду в Степь, попытаюсь его разыскать. А ты пока попробуй рыцарей задержать, запутать…

— Хорошо, доченька. Делай как знаешь. А задержать-то я их задержу. Дурное дело — нехитрое.

Алена торопливо выскочила на крыльцо. Яга вслед ей щелкнула пальцами. Во дворе возникла Черная, в богатырской сбруе, оседланная и готовая к походу. Алена удивленно оглядела себя — старая одежда исчезла. Вместо нее были просторные шаровары и шелковый кафтан. На голове лихая степняцкая шапка. На поясе висел небольшой кинжал.

— Спасибо, бабушка! — девушка вскочила на лошадку и помчалась к морю по возникшей вдруг в лесу прямой, как стрела, тропинке.

Выскочив на песчаный берег, Алена огляделась. Никакой тропинки в лесу, у нее за спиной, уже не было. Невдалеке чернел частокол богатырской заставы.

«Добуду у самобранки еды себе на дорогу, накормлю Полкана, да и поеду… Только бы Добрыня жив был. Что-то я такое читала нехорошее про свадьбу его степную. Не живьем ли его потом похоронили вместе с умершей отчего-то невестой?.. И куда, интересно, запропастилась Лебедь? У нее, можно сказать, из-под носа муж уходит, а она и в ус не дует… Неужели у них с Алешей все кончено?»

Спрыгнув с лошади у ворот заставы, Алена отворила калитку. Вокруг нее, радостно повизгивая, запрыгал Полкан. Дверь дома открылась, и на крыльцо вышла царевна Лебедь. Подруги обнялись и поцеловались.

— Давно ты у нас? — Лебедь, отступив от Алены оглядела ее с ног до головы. — В мужском, как обычно, — в ее голосе послышались нотки укоризны. — Не успела появиться, и сразу — в седло? Ну, рассказывай…

— Ты уж прости. Некогда нам разговоры разговаривать. С Добрыней беда. Спасать его надо!

— Да что с ним случилось-то?

— Яга его в блюдечке не видит. И нож его ржавчиной весь покрылся. Ты вот что… Алешу давно в последний раз видела?

— Ну, прилично… А что?

— Можешь спросить у него где Добрыня? Алеша с ним, наверное, последним встречался, может он знает, где…

— Хорошо, спрошу… К воде только схожу, посмотрю где Алеша сейчас.

— Да в Новгороде он. На свадьбе.

— На чьей свадьбе? — не поняла Лебедь.

— На своей… — насмешливо прищурилась Алена. — А ты что?.. Неужели не знала?

«Ой, что-то я, наверное, лишнее сказала…»

Лебедь побледнела, как полотно. Схватилась, чтобы устоять на ногах, за перила. Глубоко вздохнула и, плотно сжав губы, нехорошим шепотом спросила:

— Кто она?

— Да ты успокойся, милая. Не волнуйся так… — не на шутку встревожилась Алена.

— Жениться, значит, удумал, кобель! — краска медленно возвращалась на щеки Лебеди. Глаза ее гневно сверкнули. — Ну ничего, посмотрим еще, чья возьмет, — Алене показалось на миг, что с моря потянуло холодным штормовым ветром.

— Ты подожди! Успокойся. Разве можно так сразу, не разобравшись?..

— Ничего. Я уже спокойна. Совершенно спокойна, — в ее голосе послышалось лебединое шипение. — Ты тут пока похозяйничай. А я сейчас быстренько в Новгород слетаю, спрошу… Я у него ВСЕ спрошу! — и царевна, обернувшись большой белой лебедью, стрелой взмыла вверх.

Алена, посмотрев ей в след, беспомощно развела руками.

— А как же нам… с Добрыней? — но птицы уже и след простыл.

Глубоко вздохнув, девушка зашла в дом, заказала у самобранки пирогов себе на дорогу. Потом накормила Полкана и оставила ему еды на несколько дней. Наполнила пирогами седельные сумки. Закрыла калитку и собралась уже вскочить в седло, но передумала.

«Ну нет. Куда я одна-то поеду? Я ведь даже не знаю, где Добрыня похоронен там, в степи… Или, может, не похоронен еще?»

Взяв Черную под уздцы, Алена задумчиво пошла вдоль берега.

«Кого бы позвать на помощь? Может, в Киев съездить, к друзьям Добрыни? Нет, эдак я только время потеряю. Уж если Яга его найти не смогла, то простые люди и подавно не смогут. А что если… — у Алены сладко заныло в груди, — Змея позвать? Добрыня ему, конечно, не первый друг, но и не враг. Если попросить как следует, неужели откажется помочь? Господи, как же мне увидеть-то его хочется… Нет, нельзя, он же сразу поймет, что я… Эгоистка, о себе беспокоишься, а бедный Добрыня в кургане умирает!»

Еще минут пять Алена убеждала сама себя, что никто, кроме Змея Добрыне не поможет.

«Только бы не проговориться про меч и рыцарей».

Алена глубоко вздохнула, пытаясь успокоить разволновавшееся сердце, и мысленно представила себе Змея, таким, каким запомнила с прошлого года.

«Змей, откликнись, пожалуйста, ты мне нужен!»

Некоторое время никакого отклика не было. Алена даже испугалась, что разучилась разговаривать с ним мысленно, как раньше. Позвала еще раз. И через мгновение почувствовала, что ее услышали.

«Кто это?» — в его тоне было недовольство — то ли она оторвала Горыныча от важных дел, то ли разбудила.

«Это я, Алена. Привет!»

«Алена? — недовольство сменилось радостным удивлением. — Откуда ты вдруг? Что-то случилось?!»

«Да. Мне нужно тебя увидеть».

«Чего так срочно-то?.. В такую рань?» — Алене показалось, что Змей подавил зевок.

«С Добрыней беда. Только ты можешь помочь… Он, может быть, умирает сейчас!»

«Ты где? — тон Змея стал серьезным. — Ага, понятно… Не исчезай никуда. Буду минут через пять».

Связь прервалась. Алена торопливо оглядела себя, сняла шапку, перекинула косу на грудь, стряхнула с кафтана несколько воображаемых пылинок, и стала с замиранием сердца ждать.

Змей пал на землю бесшумно и быстро. Алена даже не успела заметить — с какой стороны света он прилетел. А Горыныч, тем временем, видимо, желая сделать ей приятное, принял человеческий облик. Знал бы он, каких усилий Алене стоило прямо тут не броситься ему на шею.

— Ну, здравствуй, Аленушка! — он улыбнулся, и по-дружески обнял девушку. — Что же ты так неожиданно исчезла в прошлом году? Даже не попрощалась?

— Потом об этом, — Алена усилием воли отступила на шаг и отвела взгляд от смеющихся зеленых глаз. — Ты можешь Добрыню найти?

— Могу, — пожал плечами Горыныч. Потом он замер, слово прислушиваясь к чему-то. Удивленно хмыкнул. Прислушался еще раз и растерянно покачал головой.

— Как сквозь землю провалился… — в голосе Змея появилось беспокойство. — Наверное, кто-то закрыл его. Ты что-нибудь о нем уже знаешь?

— Яга его тоже не видит. А нож, который он оставил на заставе, уезжая, проржавел так, словно кровь с него текла.

— Когда и где его в последний раз видели? Куда он собирался?

— Он уехал в степь. Давно уже. Яга сама мало что знает. Говорит, что нашел, вроде, Добрыня себе новую жену в степи… Но я одну былину читала… про эту его свадьбу. Похоже, беда с ним немалая.

— Да ты не тяни! Говори скорей, что читала. Мы же проверяли, оно у тебя часто с правдой сходится.

— Значит так… Поехал Добрыня в степь, повстречал девицу-поляницу, по имени Марья — лебедь белая. Влюбился в нее. Жениться захотел… Ну, а она ему условие поставила — женись на мне по нашим, по степным обычаям. А обычай их был таков, что надевают молодые супруги браслеты, да не простые, а заколдованные. Снять те браслеты нельзя. А если кто из супругов умрет, то и другому из-за этого браслета жизнь становится не мила, и он сам, живьем, в курган, вместе с умершим ложится.

— И ты что же, думаешь, моего Добрыню в такую ловушку заманили?.. — глаза Змея возмущенно сверкнули. — Да я тех злодеев, что такое посмели, в пепел сожгу, по ветру развею!..

— Ты найди их сперва. И еще проверить надо, так ли здесь все, как я читала в былине.

— Проверим, — недобро усмехнулся Змей. — Мне бы только узнать, где именно в степи все это произошло… Там, в были твоей, ничего про то не сказано, в какой орде, у какого хана Добрыня гостил?

— Нет, — растерялась Алена. — А разве в степи не одна орда?

— Орда, по ихнему, по степному, это как у вас, на Руси, столица. Там хан живет. Все земли, что этой столице подчиняются, тоже иногда называют ордой, то есть, по русски — княжеством. Таких ханов сейчас в степи, с десяток, если не больше. К тому же ханы эти, как и все другие степняки, кочуют с места на место. Не обшаривать же нам теперь всю степь… Так кто видел Добрыню последним?

— Есть! — Алена аж подпрыгнула на месте, и поспешила поделиться своей догадкой. — Есть другая былина. Про женитьбу Алеши Поповича.

— Постой! При чем здесь Алеша? Мы же Добрыню ищем.

— При том! — девушка упрямо мотнула головой, откинув косу за плечи. — Там про Добрыню есть. И тоже все совпадает… Добрыня женился. А потом в степь уехал.

— Опять женился?.. Подожди, ты же говоришь, он на полянице женился… Это что же, от нее потом в степь и уехал? От рыбы в море скрываться? — Горыныч непонимающе потряс головой. — А как же тогда браслеты, могила?..

— Да нет же! — Алена даже притопнула ногой с досады. — Почему ты меня не слушаешь?

— Ну ладно, ладно… Я слушаю.

— Сначала женился Добрыня в Новгороде. Или еще где-то на Руси. Это в былине не уточняется… А потом отправился в степь. Жене он сказал, чтобы ждала его шесть лет, а коли не дождется, то пусть выходит замуж за другого. За кого угодно, только не за Алешу Поповича. Так в былине написано. И здесь, у вас женился Добрыня в Новгороде, но потом от молодой жены в степь уехал. Так мне Яга рассказала. А еще она рассказала, что приехал к жене Добрыни Алеша Попович и за себя замуж берет…

— Подожди, Аленушка, — прервал ее Змей. — Алеша ведь на Лебеди женат… Молчу, молчу.

— На Лебеди, — кивнула Алена. — Да, вроде, в ссоре они… Ну вот. В былине сказано, что не было Добрыни шесть лет. А потом заявился к его жене Настасье, Алеша Попович, и сказал, что Добрыня умер. Ну, Настасья и пошла за Алешу Поповича… Потом Добрыня вернулся домой и не дал им обвенчаться.

— И какой из этого вывод?

— Да не мог наш Алеша Попович просто так сказать, что Добрыня погиб! Не стал бы он при живом Добрыне на Настасье жениться! Ведь срок-то в шесть лет еще не кончился! Кстати, сейчас в Новгород царевна Лебедь полетела, так что неизвестно еще, чем сватовство Алеши закончится.

— Ты хочешь сказать, что Алеша недавно видел Добрыню?

Алена просияла оттого что ее, наконец-то, правильно поняли, и радостно закивала.

— Ну, давай тогда спросим у Алеши, где Добрыня, и всех дел, — пожал плечами Горыныч. Потом он на секунду замер. Улыбнулся и зацокал языком.

— Что там?..

— Сама посмотри.

Змей театральным жестом откинул полу своего щегольского кафтана и на шелковой подкладке, как на экране проступило изображение — Алеша и Лебедь в какой-то комнате, у окна.

— Так ты значит при живой жене снова жениться надумал? Кобель! Сволочь!.. Предатель! — каждый из нелестных эпитетов сопровождался звонкой пощечиной.

— Ну, слава богу, — вздохнула Алена. — Пусть лучше Лебедь ругается и дерется, лишь бы никого не заколдовала.

— Милые бранятся, только тешатся… — Змей усмехнулся. — Вряд ли Алеша сейчас нам что-нибудь вразумительное сможет ответить.

— Но как быть? А если Добрыня и вправду погиб?! А мы тут…

— Ладно, полетели. Поговорим с Алешей лично.

Горыныч на несколько шагов отступил от Алены и превратился в крылатого дракона. В момент превращения на девушку пахнуло жаром. Черная лошадка, испуганно заржав, ускакала в лес.

«Эх, сколько пирогов пропало даром в сумках, — вздохнула про себя Алена, — ладно, потом ее поймаю».

Змей подставил шею. Алена, улыбнувшись, взобралась на него. Взялась руками за растущий на шее дракона гребень.

— Ухватилась?.. Держись теперь. Быстро полечу, — высоко подпрыгнув и взмахнув крыльями он стремительно взмыл в небо.

— Эх, давно я тебя не катал!

У девушки захватило дух. Застава, деревья, пляж становились меньше и меньше, пока не превратились в маленькие точки где-то внизу. Вся земля стала похожа на огромную географическую карту. Горыныч со страшной скоростью помчался вперед. Под его крыльями поплыли поля и реки, мелькнул где-то сбоку стольный Киев-град. Вскоре, после череды рек, лесов и болот, внизу возник деревянный город на реке, у большого озера.

Город расстилался по обе стороны реки, и был соединен перекинутым через нее длинным деревянным мостом. По обе стороны моста многолюдно кипело торжище. По реке плыло множество ладей, идущих как на веслах, так и под белыми или цветными парусами. Местами деревянный, а местами и каменный городской кремль был окружен сотнями широких, просторных дворов. Каждый двор был огорожен частоколом, как на богатырской заставе, или хотя бы высоким забором. Внутри дворы были застроены богатыми теремами и мелкими домишками. Народ, увидев Змея начал показывать на него пальцами, и что-то радостно кричать. Когда они уже значительно снизились, Алена сумела расслышать, что кричат новгородцы.

— Велес! Смотрите, люди! Велес летит!..

— Любят тебя здесь? — удивленно спросила Алена.

— Уважают, — Змей гордо ухмыльнулся. — Хотя, вроде бы, не за что. Я для них давно уже ничего особенного не делаю. А они почему-то считают, что я по-прежнему покровительствую торговле, скоту, еще Род знает чему… Как в древние времена, в общем. Приятно, однако. Как я понимаю, людям просто необходимо на кого-нибудь молиться. В Новгороде мне молятся. В Киеве — Красну солнышку. А в церквах везде какому-то дядьке бородатому, который висит на кресте. Великое колдовство молитвы заключается в том, что человек уже тем, что молится, сам себе помогает.

Змей, резко спикировав вниз, опустился прямо на двор одной из усадеб. Челядь, столпившаяся во дворе и наблюдавшая полет Змея, уразумев, что приземляется он именно на их двор, разбежалась. Горыныч сложил крылья и Алена спрыгнула наземь. Из окон и дверей окружающих зданий на них глядели десятки испуганно-любопытных глаз. Вдруг одна из дверей с шумом распахнулась, и из нее твердым шагом, с саблей в правой руке и кочергой в левой вышла женщина в темном платье, повязанная черным платком. Из-за ее спины выглядывали трое вооруженных чем попало слуг.

— Это кто тут на двор мой пожаловал? Что за гость такой, незваный, непрошеный? — грозным голосом спросила женщина, остановившись в десяти шагах от дракона.

От Горыныча пахнуло жаром, и он на глазах преобразился в человека — широкоплечего молодца в шелковой рубахе и сафьяновых сапожках, с кудрявой русой бородой и хитрым взглядом чуть прищуренных глаз. Только неизменные зеленые искорки в глазах напоминали привычный Алене образ.

— Ну, здравствуй, честная вдова, Омелфа Тимофеевна, — Змей отвесил хозяйке земной поклон.

Сабля и кочерга выпали из ее рук. Женщина ахнула, кинулась Змею навстречу и повисла у него на шее.

— Здравствуй, Горыныч… — глаза ее увлажнились. — Давно ты к нам, в Новгород, не жаловал.

«Еще одна пассия Змея! Спотыкаться об них скоро буду!» — с досадой вздохнула Алена, ревниво отметив, что мать Добрыни хоть и в летах, но еще очень красива зрелой женской красотой.

Змей тем временем ласково обнял женщину и погладил по голове. Улыбнувшись, отстранился и посмотрел ей в глаза.

— Какие нынче в городе новости?

— Ох, одна новость у нас, да недобрая, — вдова всхлипнула. — Говорят, погиб сынок мой единственный, родная моя кровиночка, храбрый богатырь Добрынюшка.

— Кто говорит? — недобрым голосом спросил Горыныч.

— Да друг его, Алеша Попович… Он как приехал из Поля, так сразу сюда. Так говорит и так. Видел, мол, Добрынюшку убитого. Ох, ты горе, горе мое горькое-е… — Омелфа снова прижалась к Горынычу.

Алена смущенно отвела глаза. Отчего-то ей стало стыдно за свою недавнюю ревность.

— Алеша Добрыню убитым видел, ты поняла? — Горыныч обернулся к Алене.

— Да не может этого быть! — встрепенулась девушка. — Это он сказал для того, чтобы…

— Так Добрыня жив?! — вдова с надеждой взглянула в глаза Змею. — Ты уж помоги нам сиротам. Ты не выдай нас ворогу лютому! Не томи ты сердце материнское, ты скажи, коли жив мой Добрынюшка!

— Постой, погоди убиваться, Тимофеевна… Сейчас мы все толком выясним, — Горыныч, аккуратно отстранив ее, зло ощерился и скорым шагом пошел к стоящему в центре подворья богатому терему. — Где тут у вас остановился этот Алеша Попович, назвавшийся другом Добрыни?

— Да вон там он, в тех хоромах Настасьиных…

— Ага! — Змей, развернувшись, решительно двинулся в хоромы Добрыниной жены. Когда Омелфа Тимофеевна чуть приотстала от них, Горыныч прошептал на ухо Алене сухо и зло:

— Или ты, Алена, ошибаешься, и взаправду помер наш Добрынюшка, иль названный братец твой, Алешенька, от любви совсем лишился совести. Коль не видел он Добрыню мертвого, так почто терзает сердце матери? Отольются ему горьким горюшком слезы материнские напрасные…

Глава 5

Сверху мило, да внутри гнило.

Народная мудрость.

Они так и ворвались втроем в комнату Алеши Поповича. Впереди — Змей Горыныч, у его правого плеча Алена, и чуть поотстав — мать Добрыни — Омелфа Тимофеевна.

Алеша в комнате был не один. Рядом с ним стояла царевна Лебедь. Увидев Алену, Алеша попытался прикрыть припухшую левую щеку, смущенно улыбнулся, но сказать ничего не успел.

— А где Настасья, Алешенька? — спросила растерянно мать Добрыни.

— Там, — Лебедь кивнула на соседнюю комнату. И в ответ на испуганный взгляд Алены улыбнулась. — Да не бойтесь вы. С ней все в порядке. Я… вовремя опомнилась.

— А с тобой, Алеша, тоже все в порядке? — спросил Змей и его глаза гневно сверкнули. — Повторишь ли нынче мне и Аленушке то, что говорил вот этой женщине? — Горыныч кивнул на Омелфу Тимофеевну.

Алеша густо покраснел и молча потупил голову.

— Ты что, Горыныч, взбесился? — Лебедь шагнула вперед, заслоняя Алешу. — Что он такого сделал, что ты на него так набросился?

— Пусть Алеша за тебя не прячется, пусть он сам мне ответит, при свидетелях, правда ли Добрыню видел мертвого, — не отступал Горыныч.

И тут Алеша, отодвинув Лебедь в сторону, сам вышел вперед.

— Никогда я за чужой спиной не прятался. Раз уж заварил я кашу горькую, значит буду сам ее расхлебывать, — он нервно сглотнул. — Ты прости меня, Омелфа Тимофеевна! Я Добрынюшку не видел мертвого. Ум за разум у меня зашел от ревности… Не хотелось мне тебя обманывать. А хотелось мне утешить свет Настасьюшку… Да еще, отомстить моей суженой, — он виновато оглянулся на Лебедь. Та улыбнулась ему змеиной улыбкой. — Видел я Добрыню Никитича во степи живого, здорового. С того сроку не прошло еще и месяца. Да вот только он мне похвастался, что к Настасье домой не воротится, что нашел себе в степи жену новую. За обиду мне стало за великую, что он так к Настасьюшке относится…

Лебедь за спиной Алеши выразительно кашлянула. Он замолк на секунду, а потом торопливо закончил, упав на колени перед Омелфой Тимофеевной:

— Ты прости меня за ложь мою глупую! Думал я, что горе будет меньшее, коли будут считать вдовой Настасьюшку, а не будут считать женою брошенной. Да не думал я про сердце матери, я обиду причинил тебе великую…

— Ты ступай… Тебя бог простит, Алешенька, — чуть слышно прошептала Омелфа Тимофеевна. — Да другим, что Добрыня жив не сказывай, пока сам он сюда не объявится, — и она, развернувшись, вышла вон.

Горыныч прислушался к удаляющимся шагам вдовы, прикрыл поплотнее дверь, и обернулся к вставшему с колен Алеше.

— Так где ты видел Добрыню Никитича? В какой орде, в какое, точно, время?

Алеша удивленно посмотрел на Змея.

— А что, это так важно?

— Действительно, — поспешила вмешаться Лебедь. — Со всем вроде бы уже разобрались. Чего прошлое ворошить?..

— Важно, — Алена посмотрела прямо в глаза Алеше. — Может быть сейчас Добрыня умирает, или уже умер… Ни Яга, ни Горыныч не могут увидеть его.

— Ну так что с того, — усмехнулась Лебедь. — Коли я захочу, они и меня не смогут увидеть.

— Постой! — перебил Алеша жену. — Ты, другое дело, а Добрыня не умеет, как ты…

— А может ему какую вещь дали, из тех, что невидимыми для волшебного зрения делают? — не унималась Лебедь. — Может он попросил кого из Знающих, да они его и скрыли потихонечку?

— Нож Добрыни проржавел, — покачала головой Алена. — По нему словно бы кровь текла.

— В орде хана Гонзака, тому ровно три недели назад, — быстро произнес побледневший Алеша. — Он говорил, свадьба у него через пару дней. Пьян был. Все меня звал погулять на своей свадьбе. Да я, дурак, не на свадьбу к нему поехал, а сюда…

— Найдем, — Змей схватил Алену за руку и потянул за собой во двор. — Полетели.

Когда они взмыли над Новгородом, народ снова засуетился, радостно замахал руками вслед. Вскоре город, а затем и озеро скрылись позади. Они мчались на юг, внизу мелькали изумительной красоты пейзажи, но Алена, глубоко задумавшись, не обращала на них никакого внимания.

«Интересно получается, Горыныч летал к Омелфе Тимофеевне, и та от любви не зачахла, стало быть, летал он к ней сперва в образе мужа покойного, а потом видно правду сказал… Но ведь Змей летает только к бездетным вдовам. А Добрыня — единственный сын Омелфы… — Алена даже покачнулась. — Так вот почему Змей сразу ринулся спасать Добрыню, а я-то думала, уговаривать его придется».

Змей видно почувствовал смятение девушки и немного сбавил скорость.

«Ты не замерзла? Прости, что я так разогнался».

«Я все понимаю, — вздохнула Алена. — Ты же сына спасаешь».

Змей помолчал, потом изогнул шею и глянул девушке прямо в глаза.

«А ты догадливая. Добрыне только не говори, поняла? Не надо ему знать».

«Хорошо… Слушай, а ты этого хана Гонзака, к которому мы летим, знаешь?»

«Примерно», — уклончиво ответил Змей.

— Как это, примерно?! — вслух воскликнула Алена.

— Там, в степи, этих ханов дюжина. Всех не упомнишь… Найдем как-нибудь. Это по-моему на юго-востоке…

— Ты что, будешь ловить в степи кочевников и спрашивать их, где орда хана Гонзака? — с иронией спросила Алена.

— У тебя есть идея получше? — огрызнулся Горыныч.

— Ну… Может по какой-нибудь вещи его можно найти, или там, по запаху?

— Я тебе кто, собака?

— Ну, прости. Я же не знаю, как ты кого находишь…

— Вообще-то, если постараться, я могу найти все, что угодно. Но у простых, не волшебных предметов, очень слабое свечение, слабый запах, если тебе эта аналогия удобнее. Все обычные предметы имеют очень похожий… запах. Они для меня все словно на одно лицо. Вот какой-нибудь волшебный предмет, или разумное существо — тут совсем другое дело. Они все яркие, уникальные. Поэтому их и легко найти… У Добрыни не было никакого магического предмета с собой? Ну, мало ли… Может он скатерть-самобранку с собой прихватил, или…

— Конь! С ним всегда был его богатырский конь, Бурка!

— Верно! — Горыныч от радости совершил в небе сложный пирует, заставив Алену взвизгнуть и покрепче вцепиться в гребень.

— Ну как, нашел их? — нетерпеливо спросила через секунду Алена.

— Вижу коня. Что-то с ним совсем плохо. Душно ему, и мысли в голове еле шевелятся. Он почему-то боится… Добрыню?! Эй, Добрыня, не смей, не режь коня, продержись еще немного!

— Значит, Добрыня жив! — облегченно вздохнула Алена.

— Да! Я понял, где это, — Змей чуть сменил направление полета и прибавил скорость. — Там темно и душно. И как-то все приглушенно, словно из-под земли.

— Я же говорила, они его похоронили вместе с Марьей-лебедью в кургане! Заживо похоронили!

Через пару минут леса под ними кончились и потянулись бескрайние, на первый взгляд пустынные степи. Попадающиеся иногда стада пасущихся лошадей и овец казались мелкими точками на бледно-зеленом подносе бескрайней травянистой равнины. Юрты редких кочевий выглядели, как скопления точек побольше.

— Теперь все очень просто. Надо найти свежий курган рядом с кочевьем хана Гонзака. Похоже, во-от оно.

Внизу, прямо по курсу, появились несколько цветных точек покрупнее, в окружении множества мелких. Вскоре Алена разглядела белую юрту хана и цветные юрты его приближенных, в окружении обычных серых жилищ. В окрестностях ханского кочевья паслось бесчисленное множество скота.

— Так. Вижу курганы… Хорошо, что они далеко от кочевья — нас не сразу заметят. Только непонятно, почему среди них нет ни одного свежего? Все травой поросшие. Что за наваждение?

— А где Добрыня, ты чувствуешь?

— Да не чувствую я его!.. Бурка в одном из этих курганов. Пить он очень хочет. На ногах уже еле стоит. Но это старый курган. На вершине, правда, свежее кострище…

Змей резко спикировал вниз. Приземлившись, ссадил Алену и моментально принял человеческое обличье. Словно бы принюхался к чему-то и стал обходить курган кругом. Алена, чтобы получше оглядеть окрестности, забралась на верх кургана. На опаленной вершине плешью чернел след от большого костра. Среди пепла белели чьи-то кости. У Алены защемило сердце.

«А что если его сожгли, а в кургане захоронили только пепел?.. Или здесь сжигали принесенных в жертву животных?.. В былине Добрыня живым сошел в могилу. Вот только не помню, как же он оттуда выбрался?..»

— С этой стороны, под дерном, земля рыхлая, — сообщил ей Горыныч. — Похоже здесь был вход в курган, и его недавно засыпали, а потом дерном заложили. Я сейчас внутрь проберусь, посмотрю, как там что. Ты пока снаружи посмотри…

— Ой! К нам едет кто-то! — Алена затравленно оглянулась, ища, куда бы укрыться. Рядом с кострищем возвышался большой серый камень. Девушка, присев, скрылась за ним от взгляда приближающегося к кургану всадника.

— Щас я его прогоню, — Горыныч усмехнулся. И степь огласил замогильный вой, словно целая стая голодных волков окружила курган. У Алены даже волосы на голове зашевелились от страха.

Выглянув из-за камня, девушка увидела, как всадник стрелой мчится прочь.

— Ну воти все. Ты пока вокруг поглядывай, Аленушка. Если еще кто вдруг появится, дай мне знать и спрячься. А я сейчас внутрь заберусь.

Горыныч обернулся большой змеей и, уверенно раздвигая рыхлую землю, заполз внутрь кургана. Девушка стала ждать, затаившись за камнем и поглядывая по сторонам. Одинокий всадник, которого спугнул волчьим воем Змей, отъехал довольно далеко от кургана. Встретил на пути еще нескольких всадников, похоже, пастухов — рядом с ними паслось стало овец. Всадники некоторое время стояли вместе. Наверное, о чем-то говорили. Потом трое из них неторопливо поехали по направлению к кургану.

«Ну как там, Горыныч?» — мысленно спросила Алена.

«Он жив. Но нам от этого ни разу не легче. Жить он не хочет. Не знаю, колдовство это, или действительно такая великая любовь?.. Постой. Я кое-что придумал…»

«Вылезай поскорей! — мысленно закричала девушка. — Тут к кургану опять едут. Похоже тот, кого ты спугнул, возвращается сюда с подмогой».

«Сейчас».

Алена, чтобы не маячить на вершине кургана, на виду у приближающихся степняков, торопливо спустилась вниз, туда, где Горыныч проделал в рыхлой земле нору — вход в курган. Через некоторое время выполз и Змей.

— Живая вода ему, дурню, нужна. Оживить хочет свою Марью-лебедь белую… А она, между прочим, вовсе не мертвая. Летаргический сон. Сама она выпила колдовское зелье, или опоили ее, не знаю. Но цель тут была, похоже, Добрыню погубить… О! На ловца и зверь бежит, — Горыныч плотоядно улыбнулся, увидев трех приближающихся к кургану всадников. — Спорим, у них есть с собой немного воды? — и змея превратилась в огромного черного волка.

— Эти храбрецы просто не смогут не поделиться водой со старым, слабым одиноким волком…

— А может, проще еще как-нибудь раздобыть эту воду? — обеспокоилась Алена.

— Ты что же, прикажешь мне колодец тут рыть? Или искать ближайший источник?.. Спрячься пока, — волк бесшумно нырнул в высокую траву и побежал навстречу приближающимся всадникам.

Всадники остановились невдалеке от кургана и, внимательно оглядывая окрестности, стали о чем-то переговариваться между собой. Один из сепняков вынул из седельной сумки кожаный бурдюк и глотнул из него. Предложил товарищу. Тот отрицательно покачал головой. Пожав плечами, степняк заткнул горлышко пробкой, и уже собрался отправить бурдюк обратно в седельную сумку, как вдруг страшное волчье рычание раздались прямо у всадников под ногами. Лошади, испуганно заржав, вздыбились, чуть не сбросив с себя седоков. Не прекращая рычать волк прыгнул из высокой травы и вырвал у хозяина его бурдюк. Степняки с испуганными воплями помчались прочь на своих обезумевших от страха конях. Через секунду волк появился из травы, неся в зубах кожаный сосуд. Положив бурдюк к ногам Алены, Горыныч снова превратился в большую змею. Критически осмотрел бурдюк, сопоставляя его с размером дыры, через которую ему предстояло влезть внутрь кургана.

— Интересно, каким теперь образом мне доставить это внутрь?.. В зубах?.. Но бурдюк в дыру не пролезет… Да какая, в сущности, разница, снаружи себя я доставлю эту воду, или внутри? — Змей махнул безразлично хвостом, и, хвостом же подхватил бурдюк за горлышко. Пастью вынув и выплюнув пробку, Змей хлебнул из бурдюка. Недовольно поморщился.

— Но ведь это не живая вода? — засомневалась Алена. — Как же ты будешь оживлять Марью?

— Все еще хуже — в бурдюке не вода… Там кумыс, — скривился Горыныч. Но потом, решительно махнув змеиной головой, повторил: — Да какая, в сущности, разница? Делать мне больше нечего, только за живой водой мотаться. И так оживет, как миленькая, говорю же — не мертвая она.

В пару глотков опустошив бурдюк Змей отбросил его в сторону и торопливо заполз в нору. Алена попыталась представить себе, каким образом Горыныч будет добывать этот кумыс из себя, и как он будет применять его в качестве живой воды, но тут же благоразумно отказалась от этой затеи. И стала ждать. Через несколько минут Горыныч подал голос:

«Алена? Ты все еще стоишь там, где стояла?»

«Да».

«Отойди шагов на десять в сторону, вправо или влево от норы».

Девушка послушно отошла. Через секунду стена кургана словно бы взорвалась изнутри. В том месте, где была нора, взвилось облако пыли. Когда пыль улеглась, из образовавшегося пролома шатаясь вышел бледный, со впалыми щеками, Добрыня Никитич. В поводу он вел на каждом шагу спотыкающегося Бурку.

— Добрынюшка, живой! — Алена радостно бросилась ему навстречу.

Богатырь, щурясь от яркого дневного света, всмотрелся в Алену. Узнав ее, шагнул навстречу и радостно улыбнулся.

— Сестрица!.. Вы со Змеем, как всегда, очень вовремя.

Следом за Добрыней на божий свет выбралась, ладонями закрывая глаза от солнца, «воскресшая» половецкая красавица. Стройная, узколицая, она казалась бы очень бледной, если бы не смугловатая кожа. Из-под прядей черных, растрепанных волос на мир удивленно и чуть испуганно смотрели черные, словно угольки, глаза. Она была одета в расшитый золотом шелковый халат, просторные шаровары и алые сафьяновые сапожки. Алена неприязненно покосилась на половчаку. Змей из кургана не появился. Заглянув в зияющую в земле дыру, Алена мысленно позвала: «Где ты там, Горынушка? Почему не выходишь?»

«Да не досуг мне. Тут столько всего интересного!.. Ты пока иди с ними. К вам, похоже, уже целый эскорт от хана едет. Небось те пастухи, у которых я кумыс отнял, наврали с три короба про чудеса на кургане. Ты уж присмотри пока за Добрыней. Пусть надышится, в себя придет. А я потом, попозже появлюсь».

Кивнув, Алена двинулась следом за неторопливо идущим по направлению к ханской ставке богатырем. Коня Добрыня отпустил пастись, и теперь Бурка жадно поедал сочную траву. Тем временем, забытая половчанка окончательно пришла в себя, осмотрелась и кинулась вслед за Добрыней. Догнав мужа, Мария попыталась повиснуть на нем, обхватив руками богатырскую шею.

— Милый, любимый мой! Ты меня с того света вытянул!

Добрыня, пошатнувшись, отпрянул от нее. Ответил хмуро.

— Погоди. Не до тебя мне сейчас… Опять во мне тоска завелась какая-то.

— Да ты что, Добрынюшка?.. — с испуганным удивлением спросила Мария. — Уж не разлюбил ли меня? И где твои браслеты?

— Не знаю, Марья, — Добрыня удивленно оглядел свои руки и ноги. Потом посмотрел на половчанку.

— А твои браслеты где?.. Наверное, все это спало с нас, когда мы вышли из кургана.

Алена, шедшая следом за Добрыней, заметила, как Марья нервно оглянулась на выход из кургана.

— А кто… оживил меня?

— Я, — Добрыня глянул в лицо степной красавицы своими честными глазами. — Я змея поймал подколодного. Придушить решил, да выпить его кровушки. Ведь совсем уже пропадал я без воды. Да тот змей умолил пощадить его, обещал принести выкуп за жизнь свою. И принес он воды живой, да той водой я тебя и оживил.

— Вот как, — озадаченно промолвила Мария. И вдруг радостно замахала руками. — Наши едут!

Им навстречу действительно приближалась кавалькада из дюжины всадников. Некоторые из них сверкали шлемами и доспехами. Другие были просто богато одеты.

— Вах! Добрыня?! Живой?!! — один из всадников, одетый в шелковый с драконами китайский халат, подпоясанный поясом с золотыми бляхами, соскочив с коня бросился к Добрыне. Они обнялись. Богатырь пошатнулся. Разняв объятия, степняк отступил от него на шаг, и внимательно оглядел с ног до головы.

— Совсем тощий стал. Как сухой тростник на ветру. Но маленко жив, благодаренье богам! А мы уже не надеялись. Все, думали. Пропал вместе с женой.

Степняк был невысокого роста, щупленький, похожий, рядом с широкоплечим Добрыней на мальчишку. Но что-то было в его взгляде такое, что позволяло ему командовать одетыми в кольчуги здоровыми парнями, что приехали с ним вместе.

— Привет, Улькен! — улыбнулся степняку, как старому другу, Добрыня. — Вот познакомься, это Аленушка. — Добрыня взял Алену за руку. — Сестрица моя названная. За тридевять земель выручать меня прилетела… Ну, а ее ты знаешь, — богатырь мельком глянул на Марью.

— Знаю, — недобро сощурился Улькен. — Садитесь, что ли на коней. Поехали! Раз свершилось чудо, и вы поднялись из кургана, то пусть будет той! Пусть кумыс и арака льются рекой!..

— Слышь, Улькен, — прервал его Добрыня. — А нельзя ли мне хотя бы кумыса прямо сейчас… А еще лучше — зелена вина. Совсем в горле у меня сухо. Как сошел я в курган, так маковой росинки во рту у меня не было.

Улькен глянул на своих нукеров, и один из них немедленно протянул ему свой бурдюк.

— Вот, попей кумыс, — Улькен передал бурдюк Добрыне. — Араки я с собой не вожу, ты же знаешь.

— Угу, — богатырь кивнул и, вынув из деревянного бурдючного горлышка затычку, стал жадно пить. Напившись, Добрыня облегченно вздохнул, стер с усов и бороды белую пену и довольно крякнул.

Сопровождающие Улькена слуги подвели коней Добрыне, Алене и Марье. Все вскочили в седла и неторопливым шагом поехали в сторону ханского кочевья. Бурку, все еще слабого от обезвоживания, Добрыня повел в поводу. От слегка хмельного кумыса настроение Добрыни заметно поправилось, и он с радостной улыбкой оглядывал зеленеющую степь.

— Господи! Как хорошо жить-то, — прошептал он чуть слышно.

Но ехавшая с ним бок о бок Алена услышала. И не преминула задать вопрос.

— Отчего же ты тогда в курган живым спустился, Добрынюшка? Нешто кто тебя заставил?

— Да не заставлял никто, — нахмурился он. — Я тогда как Марью на пиру у хана Гонзака увидел, так словно ума лишился… Чашу вина она мне поднесла. И влюбился я без памяти.

— Приворотное зелье? — уточнила шепотом Алена и оглянулась на Марью. Та ехала чуть поодаль и их разговора явно не слышала.

— Да что ты, Аленушка, все с ног на голову переворачиваешь? Неуж-то я приворотного зелья бы не отличил? Просто раньше как-то все мельком на нее смотрел. Не мог разглядеть красоты ее. А как она подала мне тогда вина, — Добрыня сглотнул. — До чего ж она мне показалась хорошенькой, такой беззащитной, нежной, хрупкой, что кажется, дунь ветер, и переломится… Эх. Так вот и поженились. Скажи мне кто раньше, что жениться по басурманскому обычаю буду, ни за что бы не поверил… Неделю мы к свадьбе готовились. И всего-то неделю вместе пожили. А потом заболела она вдруг, ни с того, ни с сего. То за голову возьмется, то за сердце. Что-то, говорит, Добрыня, мне не можется. Позови-ка ты, Добрыня, лекаря… Лучшего лекаря ей позвал, того, что хана всегда лечил. Лекарь назначил, какие ей пить отвары и травы. Никого не велел к моей лебедушке пускать. Сам у ее постели денно и нощно дежурил. Но ничто не помогло. В три дня умерла моя милая. И на смертном одре лежала, словно живая. Только недвижимая, бледная, — Добрыня шмыгнул носом. — Тут такая тоска меня взяла. Весь белый свет без нее стал не мил. Ну, я и говорю им — раз уж судьба у меня такая, то на земле мне все равно больше счастья не будет. Хороните меня, други, вместе с ней в курган!

— То есть, это ты сам придумал, чтобы тебя с ней в одном кургане? — уточнила Алена.

— Не сам, — замялся Добрыня. — Есть тут у них такой обычай. Если кто по тому обряду, как мы с Марьюшкой, венчается, то надевают на них золотые браслеты. Как знак самой жаркой и самой верной любви. И если кто из них первым умрет, то и другой после того живет недолго. А порой их и одновременно в курган зарывают. Одного супруга мертвого, другого — живого. Ну вот, я и решил, по обычаю…

Они подъехали уже довольно близко к становищу.

— Ты сам решил? — Алена, недобро сощурившись и откинув за спину косу, посмотрела на Марью. Та глядела обеспокоено по сторонам, словно бы выискивая взглядом кого-то.

— Коли я б не захотел сам за ней в могилу сойти, кто бы сумел меня принудить? — богатырь тоже обернулся и глянул на Марью. Кисло улыбнулся. — А ведь уезжал я из дома совсем с другой мыслью. Надоела мне тогда Настасья… Знаешь, я ведь женился, в Новгороде…

— Знаю, — кивнула Алена.

— Ну вот, — Добрыня облегченно вздохнул, избавленный от необходимости что-либо объяснять. — И так тошно стало мне жить при жене, да при матушке. Решил — поеду в степь, развеюсь. Глядишь, тоска и пройдет. А потом увидел Марью и обезумел будто. Думал, ничего мне теперь кроме нее не надо…

— А теперь так не думаешь?

Добрыня замолк, словно бы прислушиваясь к себе, да так и молчал, пока они не въехали в становище.

Глава 6

Я сегодня пью, только все не пьян.

Все беда, беда с четырех сторон.

Мне сегодня праздник по всем статья —

На чужом пиру, за чужим столом.

А. В. Быков.

Под ликующие крики ханских родственников и слуг кавалькада с Улькеном и Добрыней во главе остановилась среди юрт. Новость о том, что Добрыня вышел живой из кургана, все встречали с ликованием.

— Любят тебя здесь, — утверждение Алены прозвучало одновременно и как вопрос.

— Да, — богатырь махнул рукой. — Помог я им маленько.

— Маленко! — услышавший эту часть разговора Улькен возмущенно замахал руками. — Зачем такой скромный, Добрыня? Маленко белого волка убил, который каждый день уносил из стада лучшего барана. Никто поймать не мог, никто убить не мог. А он маленько убил!

— И что же, это был обычный волк? — поинтересовалась у Добрыни Алена.

— Зачем обычный? Такой злой волк был! Сильный колдун был!.. Обычный волк кого может тут испугать? Волков боятся, степь не ходить! — засмеялся Улькен. — Белый волк был сильно колдун. Зло держал на Гонзак, мой отец. В ханском стаде лучший баран каждый день уносил!

Улькен, старший сын хана Гонзака, пригласил всех в свою юрту, и там начался настоящий пир. Полились рекой кумыс и арака, слуги принялись разносить гостям лепешки, шурпу — мясной бульон в больших пиалах, и парное баранье мясо. Добрыня с волчьим аппетитом набросился на еду, а Алена, усевшись с ним рядом, продолжила свои расспросы.

— Да обычный был оборотень, — пожал плечами Добрыня. — Стрелы его не брали. Я уж хотел последнюю огняную стрелу Горыныча на него извести, да потом похитрее штуку удумал. Ночью, пока не видит никто, вырыл на ханском пастбище яму, прикрыл ее войлоком, травой присыпал, чтоб незаметно было. Вымылся начисто, одежду чистую надел, на земле спал, у костра не сидел, чтобы дымом не пахнуть. Ну и засел в той яме, в засаде. А для приманки выбрал в ханском стаде лучшего барана. Привязал с ямой рядом. Сижу, жду. Думаю, стрелы тебя, волчище, не имут, так я мечом приласкаю. Он, конечно, попался. Волк-то был не настоящий. Настоящий бы меня в яме все равно за версту учуял… Ну, он за барана, а я его мечом ка-ак рубану! Завизжал волчище, как недорезанная порося, и давай от меня удирать. А ногу-то я ему мечом переломил. Ну, и пустился я за ним в погоню, — Добрыня, запнувшись, огляделся вокруг. В шатре стояла тишина. Все пирующие слушали его рассказ, некоторые даже широко открыв от удивления рот.

— Так вот, — продолжил Добрыня. — Долго я за ним гнался. Еще бы! Пешком не угнаться за волком, — кочевники согласно закивали. — Но у волка нога была перерублена. От потери крови он постепенно ослаб, так что я в конце-концов догнал его и убил прямо в логове! — Добрыня широко улыбнулся и отвесил слушавшей его публике полупоклон, давая понять, что рассказ закончен.

По юрте разнесся одобрительный гул. Рассказ оценили. А Улькен счел необходимым добавить:

— Добрыня шкуру маленко снял с белого волка, и подарил отцу моему, хану Гонзаку. Стрелы не могут шкуру пробить, сабли не могут рассечь! Великий багадур Добрыня сумел маленько победить такой большой колдун. Слава ему на вся Степь!

— Слава! — заголосили пирующие. Привстав с большой шелковой подушки (все пирующие в юрте сидели на подушках, а еда лежала перед ними на покрытом скатертью войлоке) Улькен сам налил зелена вина из кувшина в большую серебряную чашу, и велел одному из слуг поднести эту чашу Добрыне.

Слуга с поклоном подал чашу богатырю, а Улькен возгласил тост:

— Долгих лет жизни и счастья для великий урус-багадур Добрыня!

Алена с подозрением посмотрела на кубок и торопливо прошептала на самое ухо богатырю.

— Как бы тебя чем не опоили, Добрынюшка.

Но тот, приняв кубок, осушил его одним махом, вызвав этим еще один восхищенный вздох степняков. А потом, вытерши усы рукавом, в полголоса ответил ей:

— Улькен мой друг. Ему можно верить.

Вдруг шум пира затих. Все обернулись ко входу. В дверях появился сам хан Гонзак — высокий, сухощавый, седоусый. Увидев рядом со своим сыном живого и здорового Добрыню он широко, радостно улыбнулся. Поспешил подойти и обнять богатыря. Потом, разомкнув объятья, покровительственно похлопал его по плечу.

— Слышал. Все слышал. Земля не принял такой багадур как ты. Не может земля терпеть твоя смерть! Значит рано еще тебе в земля идти.

Усевшись рядом с сыном, Гонзак поднял поданную ему чашу и провозгласил тост:

— За то, чтоб ни один багадур не ушел раньше назначенного небом срока!

Радостно загудев, гости выпили, и пир вошел в свое прежнее русло. Потом появились музыканты. Забренчала домра, и полилась заунывная степняцкая песня. Ее сменила другая, лихая и звучная. И домру поддержали бубен и сопель — дудочка из тростника. Гости и хозяева становились все пьянее. Голоса звучали все громче.

Алена вдруг заметила, что пронзительный взгляд карих глаз хана обеспокоено мечется по лицам пирующих, словно бы пытаясь кого-то отыскать. Наевшиеся и напившиеся гости, тем временем, пустились в пляс. Беспокойство старого хана передалось и Алене.

«Ну где же Змей?.. Вот опоят сейчас Добрыню. Приворожит его снова к себе эта Марья. Что тогда делать? Попытаться мне самой убедить его?.. Рассказать о том, что Алеша на его Настасье жениться собрался?»

— А где Марья? — спросил вдруг Добрыня. Он был уже сыт, весьма пьян и выглядел вполне здоровым и радостным. — Папаша ее вот он, ик… А сама моя женушка?.. — обведя всех в юрте мутным взглядом, и не найдя Марьи, богатырь поднялся с места и полез на воздух. Алена поспешила за ним.

Оказавшись за дверями юрты Улькена, Добрыня огляделся. Бурка, которого уже напоили свежей водой и накормили отборным овсом, увидев богатыря радостно зафырчал и забил копытом в предвкушении новой скачки. Но Добрыня только махнул на коня рукой.

— Интересно мне знать, куда это Марьюшка подевалась? И пошто на пиру ее нет, — Добрыня недовольно топнул ногой. — Лошадку ее я тоже не вижу.

Со стороны кургана к ним приближался топот копыт. Алена вздрогнула и оглянулась. К юрте галопом мчался белый жеребец. Вот он остановился напротив них, игриво фыркнул и замотал головой. Алена с удивлением обнаружила, что на каждой ноге жеребца было одето по золотому, сложной чеканки, браслету. Добрыня, следом за Аленой глянув на ноги коня, вздрогнул, словно увидел призрака.

— Что, не узнали? — человеческим голосом спросил жеребец и подмигнул им хитрым зеленым глазом.

— Горыныч? Ты чего это? — Добрыня удивленно улыбнулся. — Что за шутовство? Хоть бы человеком прикинулся…

— И объясняй потом каждому, что за человек, откуда взялся… Нет уж. Лучше конем. Тут, в степи, коней, как в болоте грязи. Одним больше, одним меньше… Ну что, Добрыня? Сбежала твоя женушка Марья?

— Что значит, сбежала? — не понял Добрыня.

— Ну, ускакала. Уехала… С братцем своим, Кубратом. Или не братец он ей, не знаю уж…

— Ты что Змей, на Марьюшку напраслину возводишь?! — заорал возмущенно Добрыня. — Кабы не ты меня из кургана вынул, я б тебя за такие слова…

Белый жеребец зафырчал, словно бы рассмеялся. Следом за ним фыркнул и Бурка.

— Вот видишь! Даже конь твой смеется… Слушай меня, Добрыня, внимательно. Та жидкость, которой я Марью твою оживлял… Это что по твоему было?

— Живая вода, — Добрыня непонимающе моргнул.

— Кумыс это был. Спроси у Алены.

— Кумыс, — девушка утвердительно кивнула.

— Так чего ж ты мне голову морочил, если и так мог ее оживить? — возмущенно взмахнул руками Добрыня.

— Она и не умирала. Она просто спала. Я разгадал заклинание, которым ее усыпили, и снял его. А водой побрызгал просто для виду, чтобы тебя раньше времени не расстраивать… И браслеты эти, между прочим, не простые, а волшебные. Тех, на кого они одеты, не видно ни в одно магическое зеркало. Но самое интересное в том, что на браслетах магия Черномора. Его завитки я за версту отличу! Сообщник разбудил бы Марью только после твоей смерти. Она встает и браслеты немедленно спадают.

— Зачем? — шепотом спросил Добрыня.

— Понятно зачем, — фыркнул Горыныч. — Браслеты, чай, многоразовые. Опоила молодца девица. Женила на себе, браслеты одев, как велит степняцкий обычай. Заболела да померла потом. Похоронили ее, и молодца с ней. Потом сообщники разбудили девку, и браслеты свободны. Снова применить можно. Удобная вещь…

— Да нет. Я не про то… Зачем ОНА сделала это?

— Не знаю, — Змей тряхнул гривой. — Черномор ей, наверное денег дал… И вот еще что. Кто у нее в сообщниках? Какой врач ее лечил перед смертью? Может это он помог ей впасть в летаргический сон?

— Ханский лекарь, Кубрат… — Добрыня был ошарашен. Он даже совершенно протрезвел от потрясения. — Что-то ты уже говорил мне про него?.. Неуж-то он… С ней?.. Поеду-ка я сам во всем разберусь, — и богатырь схватил своего коня под уздцы.

— Кстати, — продолжил Горыныч. — Скажи спасибо Бурке. Если бы не он, я бы вовек тебя не нашел.

— Правда? — Добрыня любовно погладил своего коня по шее. — А я-то, дурак, думал уже — дай-ка убью его, родимого. Все равно без воды помирает. А сам хоть крови его горячей напьюсь, еще день проживу… А потом думаю — зачем? Друга убью, а сам все равно через день-другой сдохну… Значит Марья обманула меня, — он кивнул в пространство. Взгляд Добрыни стал при этом прицельным, таким, какой бывает обычно у лучника, высматривающего цель для стрелы. — Ладно. Вы со мной так, ну и я в долгу не останусь. А, Бурка? — и Добрыня прижался щекой к шее своего коня. — Только ты меня ни разу не обманывал, не предавал… Сослужи-ка мне и нынче службу, миленький, — и, уже обращаясь к Горынычу спросил: — Так куда Марья с Кубратом поехали?

При этом Добрыня так недобро усмехнулся, что Алене захотелось крикнуть «Не надо! Не говори ему!» Но белый жеребец только радостно оскалился и, указывая направление, махнул головой.

— На север? — переспросил для верности Добрыня, вскакивая в седло.

— На северо-восток. Уже час, как уехали из становища.

— Добрыня, постой! Куда же ты?! У меня еще дело к тебе срочное! — метнулась Алена.

Но богатырь только бросил ей, оглянувшись:

— Потом. Скоро буду на заставе! — и ударил коня пятками в бока.

Промчавшись шагов сто Бурка вошел в богатырский скок и взлетел до туч.

* * *

Они мчались по степи долго, пока орда хана Гонзака не скрылась из вида. Потом белый жеребец пошел шагом, и Алена смогла чуть перевести дух и разжать свои пальцы, от страха вцепившиеся в гриву Горыныча.

— Кстати, что за срочное дело у тебя к Добрыне? — спросил Змей.

— Да так…

Алена прикусив губу подумала: «Как бы мне не проболтаться про рыцарей и меч-кладенец».

— Ты мне скажи лучше, как там Алеша Попович поживает?

— И то верно! Сейчас гляну.

Белый жеребец остановился. Взмахнул головой и замер. Потом, фыркнув, двинулся дальше.

— Ну что там? — спросила Алена.

— Очередной раз помирился с царевной Лебедь.

— И что они сейчас делают? — не отставала девушка.

— А ты догадайся, — заржал Горыныч.

Алена покраснела и обижено замолчала. Потом вспомнила об Илье Муромце.

— Ты вот тут ржешь, как сивый мерин, а Илью, между прочим, князь Владимир в темницу посадил. На хлебе и воде держит, в тесноте и сырости.

Змей снова остановился. Повел боками и недовольно фыркнул.

— Слазь.

— Ты что, обиделся? — расстроилась Алена.

— Слазь. Я превращаться стану, будет большое тепловыделение. Боюсь обжечь тебя… — Алена соскочила с жеребца и тот в мгновение ока преобразился в крылатого змея, пыхнув при этом жаром, словно из печки. — А теперь снова влезай. Полетели Илью выручать.

Алена вскочила на толстую чешуйчатую шею Горыныча, и тот немедленно взмыл в небо.

— А как ты его собираешься выручать, Горынушка?

— Дело-то нехитрое… Где он, я увидел. Это не в самом княжьем тереме, а в пристрое, что на заднем дворе. Чего там спасать? Охраняется погреб из рук вон плохо, так что никого не покалечу. Снесу хвостом постройку и выну его из подвала… Кстати, кто тебе сказал, что он там в голоде и холоде? В шубе сидит, и сытый. Только тоскует очень… Ну ничего, минут через пять мы долетим…

— Змей, да ты что! Не надо его так выручать! — забеспокоилась Алена.

— Почему? — удивился Змей. — Да не бойся, я, скорее всего, даже никого не убью. Разве что напугаю…

— И все в Киеве узнают, что Змей Горыныч — лучший друг богатыря Ильи Муромца, что Илья и Горыныч заодно против киевского князя Владимира Красно Солнышко!

— Подожди, — Змей почти перестал махать крыльями и замер в воздухе. — К чему это ты клонишь?.. Мне что же, теперь, нельзя выручить моего друга, если какой-то князь ни за что, ни про что вдруг посадит его в погреб?

— Это его князь… Нет, не то, — Алена замотала головой, попыталась подобрать слова, чтобы Горыныч понял. — Илье не нужна ТАКАЯ помощь. Ты его только подведешь! Он же Руси служит. А значит, князю Владимиру. Он от ворогов Русь защищает. И от тебя, в том числе. А как он потом в глаза русским людям смотреть будет, если его Змей из погреба спасет? — сбивчиво, но горячо объяснила Алена.

— Да разве ж я Руси вашей ворог? Да сдалась она мне… Да пропади она пропадом, коли там моих друзей обижают!.. — Горыныч в сердцах плюнул. Огненный плевок, прочертив дымную дугу, с шипением плюхнулся в какое-то озерце внизу. Озерце вскипело.

— Ты что творишь, Змей? Разве так можно с огнем? А если бы там лес был или торфянник?

— Пожар был бы. Ты лучше руками не маши, а то вниз свалишься… Ну, погорячился я, ладно. А как по другому-то его вызволить?.. Нет, я могу, конечно, заявиться под стены Киева и потребовать с князя сорок красавиц на съеденье. А он с перепугу, например, возьмет, да и выпустит Илью Муромца, чтобы тот меня победил. А если не выпустит? Ну ладно, коли он вышлет на меня дружину свою, я ее распугаю. Вышлет других богатырей… Если повезет, я их, может быть, даже не убью, а так, для острастки, вгоню в землю по-пояс… Но если этот ваш князь такой идиот, что лучшего своего богатыря в погреб сажает, то вдруг он, вместо того, чтобы Илью выпустить, велит выдать мне на съеденье сорок красавиц? Это что же мне, всех их жрать прикажешь? Нет уж, спасибо. Я один раз так уже чуть не влип. Слава Роду, нашелся тогда храбрый молодец…

— Ты принцесс крадешь, так? — перебила его излияния Алена.

— Ну? — не понял Горыныч. — Илья же не принцесса. А дочку Владимира, Людмилу, Черномор уже два раза крал… Постой-ка! Есть у Владимира еще любимая племянница, Забава Путятична, — Змей плотоядно ухмыльнулся. — Ею князь, похоже, дорожит сейчас куда больше, чем непутевой Людмилой. Украду Забаву. Тогда-то он точно пошлет выручать ее самого лучшего своего богатыря, то бишь Илью.

— Вот это другое дело! — радостно улыбнулась Алена. — Ты меня сейчас подбрось на заставу. А потом похищай Забаву.

«Должно получится… Ох! А если Владимир все же пошлет выручать Забаву кого-то другого? Или вдруг у Горыныча в замке столкнуться Илья и эти рыцари с мечом-кладенцом? И как Илья узнает, что надо Змея спасать? Ой, нет! Нельзя пускать все это на самотек».

Змей, тем временем, изменив направление полета, уже нес ее к богатырской заставе.

— Ой, прости! Передумала я. Давай лучше и меня в Киев… Постараюсь там помочь изнутри, чтоб именно Илью за Забавой послали… И потом, надо же его предупредить, что это ты не из вредности Забаву похитил, а чтобы его вытащить.

— У вас, женщин, решения меняются сто раз на дню, — пробурчал Змей и снова взял курс на Киев. — Ты вот что. Если взялась Илью предупредить, то скажи ему, пусть сразу-то ко мне не едет. А то в прошлый раз больно быстро получилось. Я, конечно, понимаю. Конь у него богатырский, дорогу ко мне Ильюшенька знает. Но несолидно это как-то выходит. Пусть подождет сперва недельки две, а потом уж появляется.

— Хорошо, — кивнула Алена, а про себя подумала: «А что если рыцари за эти две недели уже доедут к Змею? Уж не на разборку ли с ними он отводит эти две недели? Как бы все это у него потихоньку вызнать?»

И девушка, поправив на груди косу, вкрадчивым голосом поинтересовалась:

— Горыныч, а у тебя, случайно, нет ли уже в замке другой похищенной принцессы?

— Не беспокойся. Они не встретятся, — «успокоил» ее Змей. — Посажу Забаву в другую башню. Я уже ученый. Две принцессы в одной темнице — это сплошной скандал и нервотрепка. Был как-то случай…

— А что за принцесса у тебя сейчас?

— Не принцесса. Бери выше. Королева Британии, Джиневра… Жена этого, помешанного на рыцарстве и благородстве… Артура. И ко мне уже, между прочим, целый выводок благородных рыцарей едет, спасать ее! — Горыныч довольно потер лапы. Ох, повеселимся! Вот это будет война, так война! Здорово я придумал, а?

«Чему ж ты, дурень, радуешься? — про себя вздохнула Алена, но тут же осеклась. — А что если он слышит все мои мысли?..»

— … и так эта Джиневра допекла меня, что пришлось добыть ей пару томов рыцарских романов. Сидит теперь, читает. Ждет своих рыцарей ненаглядных. По-моему, в одного из них она тайно влюблена… Слушай, Аленушка, а что, если я и для Забавы каких-нибудь книжек захвачу? Лентяйка она известная. Все учителя от нее воют. Но вот обожает она читать книжки с картинками. А учится не хочет… Прихвачу-ка я, вместе с ней пару учебников по грамматике да математике. Чтоб ей медом жизнь в плену не казалась!

— Да ты, Горынюшка, настоящий злодей! — рассмеялась Алена. — А скажи-ка ты мне… Мы вот с тобой мысленно общаемся. А ты что же, у всех мысли читать можешь?

— Не могу. Я и твои все мысли не читаю. Просто слышу, когда меня зовут те, кому я нужен.

Алена облегченно вздохнула. Внизу, тем временем, показался стольный Киев-град.

— Ну, я ссажу тебя неподалеку от ворот. Ты не медли. Иди сразу в город, к хоромам княжеским. А я через часок устрою им небольшое представление…

С того момента, как Змей высадил ее в тихом месте, в роще недалеко от ворот, прошло не менее получаса. Для пеших вход в город был бесплатный, так что в воротах проблем не возникло. Алена уже минут десять переминалась с ноги на ногу, ожидая дальнейших событий у ворот княжеского дворца. Впрочем, здесь всегда толпилось множество любопытных бездельников обоего пола, так что никаких подозрений со стороны стражи Алена не вызывала.

Солнце клонилось к закату. Рядом, на торговой площади, закрывались лавки, сворачивались лоточники, а во дворец ко князю Владимиру начинал стекаться народ на очередной пир. Гости въезжали на княжий двор под пристальными взглядами зевак, живо обсуждавших, кто как одет, на каком коне приехал, и как низко поклонились ему стоящие у ворот княжьи гридни. Алена увидела среди проезжающих знакомое лицо Дюка Степановича. Улыбнулась ему.

— О! Аленушка! Здравствуй, красавица! — Дюк соскочил с коня и отвесил галантный поклон. — Что-то в Киеве давно тебя не видели. Поживаешь по-добру, по-здорову ли?..

На княжий двор Алена вошла под ручку с радостно улыбающимся Дюком Степановичем. Окинув взглядом собирающихся во дворе гостей, девушка не без удовольствия отметила, что ее кавалер одет в самый богатый наряд. Красные бархатные остроносые туфли, сверкающие золотом тяжелые литые пуговицы на соболиной шубе, покрытой сверху зеленым бархатом. Дюк то и дело утирал льющийся с лица пот шелковым платочком, но шубу не снимал. Лишь распахнул ее на груди, чтоб показать красную шелковую рубаху с вытканными на ней золотыми птицами. Остальные гости, проходя мимо Дюка, завистливо оглядывали его богатый наряд.

Вдруг Дюк Степанович встрепенулся, выпустил руку Алены и, сняв щегольскую шляпу с плюмажем из павлиньих перьев, отвесил низкий поклон молоденькой девице, появившейся на открытой галерее второго этажа княжеского дворца. Девица в ответ только досадливо дернула плечиком, гордо задрала симпатичный курносый носик и стала демонстративно смотреть на небо.

— Что это за девочка? — в полголоса спросила Алена.

Дюк мечтательно вздохнул и закатил глаза.

— Это любимая племянница князя Владимира, Забава Путятична.

— А, — только и успела произнести Алена.

— Ой, какая прелесть! — раздался вдруг восторженный возглас Забавы. — Смотрите, смотрите! Он сюда летит, к нам!

«Началось», — подумала Алена.

Огромная тень легла на княжий двор. Заслонив солнце распахнутыми крыльями, из поднебесья медленно опускался дракон. Из его пасти вырывались языки огня а из ноздрей валили клубы дыма. Кто-то истошно завизжал. Только что вошедший на княжий двор Чурило Пленкович, глянув наверх, упал в обморок. Двор стремительно опустел. Гости бросились во дворец и, моментально закупорив узкие двери, в панике столпились на крыльце. Самые шустрые забились под крыльцо, кто-то прижался к забору. И только Забава глядела на приближающегося Змея как на чудо, по-детски приоткрыв рот.

Пару раз хлопнув крыльями, Змей завис над княжьим теремом, потянулся к Забаве длинным извивающимся хвостом и, обхватив ее за талию, аккуратно вынул из-за перил галереи.

— А ну поставь меня на место, немедленно, а то я визжать буду! — закричала Забава и замолотила кулачками по обвившему ее хвосту.

Перехватив девушку в лапы, Горыныч запустил свой хвост в одно из окон дворца. Поняв, что ее не собираются отпускать, Забава завизжала так, что у Алены заложило уши. Змей нервно дернулся, и, судорожно замахав крыльями, стремительно взмыл под облака.

Когда удаляющийся визг Забавы затих, вокруг наступила гробовая тишина. Алена обнаружила, что она стоит одна посреди двора. Поблизости лежал мраморно-бледный Чурило Пленкович. Глянув на него Алена печально вздохнула. «Такой красавчик… Неужто помер от испуга?» Она наклонилась над парнем и похлопала его по щекам. Густые ресницы дрогнули, и Чурила открыл глаза.

— А что, Змей уже улетел? — спросил он шепотом.

Из под крыльца выполз Дюк Степанович. Брезгливо отряхнув пыль и паутину с бархата шубы, он подошел к Алене и сквозь зубы процедил:

— И под крыльцом-то у них в Киеве не метено. Не то что у моей матушки в Галиче…

Глава 7

У страха глаза велики.

Народная мудрость

Пир проходил как-то невесело. Бояре, выпучив глаза, рассказывали друг другу страшные истории про заморских драконов и змеев, да спорили, кто из них сильнее испугался налетевшего чудища. Богатыри тоскливо вздыхали и переглядывались, гадая, кому теперь князь поручит выручать свою племянницу из когтей огромного змея. Дюк Стпеанович сидел чернее тучи. Похоже, он давно ухаживал за Забавой и был расстроен сильнее многих. Служки стали разносить гостям пиво. Алена потянулась было к своему кубку, когда его наполнили, но Дюк прошептал ей в пол голоса.

— Ты не пей того пива, Аленушка. У них в Киеве пиво затхлое. От него изжога случается. Вот у матушки моей в городе Галиче пиво самое наилучшее. Ну а здесь, коль жажда тебя мучает, ты испей-ка лучше меду пьяного. Я во всех-то городах да странах был. И везде-то все напитки пробовал. Меда здесь искони пьют немеряно, оттого не успевает он испортиться.

Поморщившись, Алена отодвинула кубок в сторону. Дюк Степанович, взяв свой кубок с пивом, тихонько выплеснул его под дубовый стол, и подмигнул Алене. Девушка, видя, что подобное свинство тут воспринимается нормально, оглядевшись, тоже тихонько вылила под стол свое пиво. Дюк плеснул себе в кубок меда из стоящего рядом кувшина. Предложил Алене, но та отрицательно замотала головой. Напиваться ей не хотелось.

Боян, проведя по струнам, начал заунывно-распевную песню.:

«Вот, оказывается, как былины-то сочиняются, — подумалось Алене. — Только что ж он врет про улицу?.. Или это Боян так выгораживает всех, кто Забаву не смог на княжьем дворе защитить?»

— Эх, меня на дворе-то княжьем не было, — послышалось с другого конца стола. — А уж я-то показал бы змею лютому, как украдывать княжью племянницу… Все, как тень крылатую увидели, разбежались, по углам попрятались, а красавец наш, Чурило Пленкович, так и вовсе в обморок хлопнулся.

— Неспроста-то я в обморок хлопнулся! Не с испугу, а с хитрости обманныя! — взвился обиженный Чурило, сидевший слева от Алены. — Я, подняв глаза, увидел змея страшного. На меня летит, зубами скалится. Из одной головы его дым валит, из другой огонь-пламень вырывается… Вы-то все под крылечком опрятались. Я один лежал посередь двора. Ждал, как змей на меня-то накинется, как подхватит меня, будто мертвого, поднесет к своей пасти зубастыя, так я выхвачу свою остру сабельку, отсеку одним махом ему головы… Кабы знал я, что чудище заморское хочет скрасть Забаву Путятишну, знамо дело, не падал бы в обморок, а ее защищать бы тут же бросился!

— Ой же брешет, Чурило сухоногое, сухоногое Чурило, грабоноге, — презрительно скривился Дюк Степанович.

«Что это Чурило про Змея врет, будто у того несколько голов было? Не иначе, у Чурилы от страха в глазах двоилось, — усмехнулась про себя Алена. — Он, небось, и Змея-то разглядеть не успел, сразу в обморок упал».

Служки стали разносить заморское вино. Алена протянула было свой кубок, чтобы чем-то утолить жажду, но Дюк Степанович прошептал ей на ухо:

— Ты не пей тут вина заморские.

Алена торопливо одернула руку, и служка, разливающий по кубкам вино прошел мимо. А Дюк, тем временем, продолжал:

— Тут заморские все вина кислые, кислые вина да прогорклые. Поутру болит от них головушка, да живот от них пучит, прости господи. Не доходят сюда вина хорошие, по дороге все раскупаются. Вот у матушки моей во славном Галиче…

— Что же мне тогда пить-то? — вздохнула девушка.

— А вот выпей ты меду крепкого. Меду крепкого, сладкого, ядреного. Мед хороший тут, в Киеве делают, тут же пьют его незамедлительно. Оттого не успевает он испортиться.

Дюк Степанович плеснул себе еще меда из стоящего рядом кувшина. Хотел плеснуть и Алене, но та снова отказалась.

— А уж вы мои слуги верные, слуги верные, други старинные, — раздалось от входа.

В пиршественную залу широким шагом вошел князь Владимир. Хмурый, словно туча, он оглядывал выпивающую братию тяжелым оценивающим взглядом.

— Все-то вы про мое горе знаете. Про мою беду, про великую… А случилась беда нынче вечером. Налетело чудище заморское, чудище заморское, огромное, да украло у меня отрадушку, самую любимую племянницу, милую Забаву Путятичну… — князь страдальчески заломил руки. — Не на ком мне нынче глаз порадовать! Утащила та змея летучая неразумное малое дитятко!.. Вот смотрю я на вас, бояре знатные, да на вас, дружина хоробрая, да на вас, богатыри отважные. Ох смотрю, гадаю, думу думаю. Кто из вас со змеем может справится? Кто спасет мою любимую племянницу?

Зал испуганно затих. Пирующие стали нервно переглядываться. Князь, видя реакцию своих подданных, глубоко вздохнул и щелкнул пальцами. Слуги понесли вдоль столов большие корчаги с крепким медом, и стали разливать их по кубкам.

«Да ведь это уже третий раз! — поразилась Алена. — Подают хмельные напитки, а закуски на столах кот наплакал. Князь видно ждет, пока кто-нибудь напьется, да наберется храбрости вызваться идти против Змея».

Когда меды были разлиты по всем кубкам, князь еле заметно кивнул кому-то, и с другого конца стола поднялся княжий ключник. Держа в обеих руках полную чашу, ключник провозгласил тост:

— Выпьем за здоровье князя русского, за Владимира, за Красно Солнышко!

По залу пронесся гул голосов. Бояре начали вставать, поднимая кубки в честь князя. Вслед за ними поднялись богатыри и гридьба. Пирующие осушали кубки до дна, и переворачивали их, дабы показать, что ни одной капли меда не осталось не выпитой.

— Слава князю нашему, Владимиру! — нестройно завопили с разных концов зала.

Языки развязались. Полилась более свободная беседа. Через пару минут служки еще раз наполнили кубки гостей медом, а затем принялись разносить горячее. Князь, тем временем все ходил меж рядов, хмуря брови и прислушиваясь к разговорам.

— Ведь всего-то князю делов, выпустить Илью Муромца из погреба, да велеть ему освободить Забаву Путятичну, — в пол голоса произнесла Алена.

— Да, — кивнул услышавший ее Дюк Степанович. — Илья Муромец первый богатырь в земле Русской. Он-то мигом со Змеем бы управился. Ну да вышла с ним несуразица. Князь Владимир на него изобиделся. Посадил его в погребы холодные… А из тех горлопанов, которые нынче собрались на пир-гуляньице, ни один не решится, не осмелится, не поедет спасать мою Забавушку, — и пьяный уже Дюк Степанович горестно шмыгнул носом.

— А тому, кто спасет мою племянницу, обещаю я милости великие. Дани-пошлины с целого города я отдам ему на веки вечные! — продолжал князь.

— С целого города? — оживились бояре.

— С целого города! — зашептались гридни.

— С целого города? — призадумались богатыри.

Дюк Степанович жадно сглотнул.

— Впрочем, мне-то золота не надобно. У меня и так казны не считано. У моей-то матушки в Галиче…

— Так ты что же, Дюк Степанович, откажешься защитить-отбить Забаву Путятичну? — спросил богатыря сидящий справа от него Василий Казимирович. — Коли так, то может я попробую? Дани-пошлины с целого города, — Василий мечтательно возвел глаза наверх, — это сколько ж можно выпить меда пьяного!

— Да и мне… ик, те дани тоже надобны, — вмешался Чурило Пленкович. — Чтоб красу-басу мою поддерживать, чтобы в Киеве быть первым щеголем, чтоб заткнуть за пояс Дюка Степаныча.

«И ведь возьмутся сейчас. Позарятся, — забеспокоилась Алена. — Горыныч, конечно, любого из них коли не напугает, так по пояс в землю вгонит. Без Ильи им Забаву все равно не освободить. Но сколько времени будет потеряно! А тут, может, каждая минута на счету».

— Ой, по силам ли вам та работаратная? — вкрадчиво вмешалась в разговор Алена. — Хорошо ли того змея вы видели?

— Что за дело, хорошо ли, плохо ли? — беспечно махнул рукой Василий Казимирович.

— Как с небес на нас тот страшный змей набросился, с непривычки я, сознаюсь, зажмурился. Только видел, что туша немалая, — доверительно прошептал Алене Дюк. — Ну да отчего ж нам с ним не справится?

— Этот змей сильнее обычного, — принялась вдохновенно врать Алена. — Лютый змей о двенадцати хоботах, да еще о двенадцати головушках. Все-то головы пускают дымы дымные, все-то головы бьют жарким пламенем, все-то головы рвут зубами острыми!

— Мать честная, едрит твою головушку! О двенадцати главах! Спаси господи, — Василий Казимирович часто закрестился. А Чурило Пленкович побледнел и снова чуть не хлопнулся в оборок.

— А то верно ли ты знаешь, сударыня? — засомневался Дюк Степанович.

— Знаю верно. Но вы меня не выдайте. Расскажу вам по секрету все, что видела… Не могла я от страха с места сдвинуться. Вы от змея под крыльцо попрятались, ну а я стояла, да все видела, ни вздохнуть не смела, ни зажмуриться. Змей крылатый налетел на Забавушку. Все двенадцать голов огнем пыхают, да огромными зыркают глазищами… — Алена понизила голос до зловещего шепота. — А Забава кричит-убивается. Змей схватил ее в свои хоботы, да взлетел в один миг в небо синнее… Нешто вам с таким чудищем управится? Нешто тут обойтись без Ильи Муромца?

По пиршественому залу покатилось испуганным шепотом:

— Змей-то сташе-енный…

— О двенадцати головах!..

— О двенадцати хоботах!..

А с другой стороны зала не ведающий о подвохе князь Владимир продолжал агитацию:

— А моя любимая племянница, нынче уже девица на выданье. Коли кто спасти ее сподобится, я тому отдам ее с радостью. Да еще добавлю в приданое… — князь, подняв глаза к потолку, что-то прикинул в уме и решительно махнул рукой. — Коли змей тот трехголовым окажется, дам за каждую я голову по городу!

Опустив свой взгляд на пирующих, Владимир к своему немалому удивлению, не обнаружил толпы желающих освобождать Забаву Путятичну. Гости прятали глаза и о чем-то испуганно перешептывались.

— Да какого же еще рожна вам надобно?! — возмущенно топнул ногой князь. — Вот, хотя бы ты, Дюк Степанович… — Дюк побледнел и поперхнулся чаркой меда. Алена заботливо похлопала его по спине. — Ты давно вздыхаешь по Забавушке. Вот возьмись, да и отбей ее у ворога. Коль спасешь ее от змея лютого, так отдам ее тебе я в женушки! Что молчишь? Аль онемел от радости?

— Да я это… — Дюк снова закашлялся, и его, радостно улыбаясь, похлопал по спине Василий Казимирович. — Я приму сие за честь великую — положить за князя буйну голову, и за красну девицу, Забавушку… Только смерть моя ее не вызволит.

— Тебе мало обещано приданого? — презрительно поднял бровь Владимир.

— Да не в этом дело, Красно Солнышко! А боюсь я с чудищем не справится. В нем двенадцать голов, двенадцать хоботов! Мне такое будет не по силушкам…

— О двенадцати?!.. Да нешто ты торгуешься? Пол-Руси желаешь в приданое?!! — князь гневно хлопнул ладонью по столу.

— Да не надо вовсе мне приданого! У меня своей казны достаточно, — замахал руками Дюк Степанович.

— Что ж ты врешь тогда про чудище крылатое?.. Мне боярин ближний нонеча докладывал, что оно всего лишь трехголовое!

— На меня не возводи напраслины. Вот те крест! — Дюк истово перекрестился. — Не вру я, Красно Солнышко! Сам не видел чудища поганого, не сумел разглядеть его в подробности. Но молва идет по Киеву-городу, про двенадцать голов, двенадцать хоботов!

По залу пронесся тревожный гул голосов, в котором слышалось:

— Верно говорит!

— Так и есть!..

Князь Владимир грозно нахмурился, оглядел пирующих и гаркнул во весь голос:

— А подать сюда мне ближнего боярина!..

— Не вели казнить, милостивец! — выскочив из-за стола, самый толстый из бояр бухнулся перед князем на колени и ударился головой об пол. — Сам-то я того чудища не видывал! Положился на слова сенной девушки. А она-то самолично змея видела, как летел он, в окошке косящатом!

— А привесть сюда тую сенную девушку! — решительно взмахнул рукой князь. — Докопаться надо мне до истины.

Дюжина гридней разом бросилась вон из зала. Князь, в ожидании, пока ему доставят свидетеля, присел на скамью и стал нетерпеливо барабанить пальцами по столу. Поднявший было голову боярин, встретив выразительный взгляд князя, снова стукнулся лбом об пол. Гости переговаривались шепотом, опасаясь еще больше разгневать Владимира.

— А что такое хоботы? — тихонько спросил у Алены Чурило Пленкович.

— Ну как хобот у слона. Видел когда нибудь?

Чурило еще сильнее побледнел и отрицательно покачал головой.

— Ну как бы тебе объяснить, — Алена попыталась найти подходящее сравнение, — это такая штука… на щупальца похоже…

— И оно ими щупает? — уточнил упавшим голосом Чурила.

— Щупает, хватает, втянуть в себя может, как… как смерч! — Алена радостно улыбнулась, найдя наконец, близкий образ. — Понятно?

— Ага, — пролепетал Чурило. — Как смерч!.. Спаси господи!

Через секунду по залу прокатился испуганный шепоток:

— Как смерч…

— Хоботы, это как смерч…

— Мать моя, женщина! Двенадцать смерчей!..

Тут толпа гридней притащила в пиршественную залу простоволосую девицу в синем домотканом сарафане. Девица была ни жива ни мертва от страха. Увидев своего хозяина, лежащего в ногах князя Владимира, она испуганно ойкнула и сама бухнулась перед князем на колени.

— Отвечай мне по чести, по совести, — начал допрос князь, — не у этого ли служишь ты, девица? — и Владимир указал пальцем на распластанного у его ног боярина.

— У него. Вот те крест, князь наш батюшка! — торопливо ответила девушка.

— Отвечай мне другой раз, по-честному. Не видала ль ты змея крылатого?

— Так и есть. Грешна. Видала… Помилуйте! То мое все любопытство девичье. Как летел он, все под лавки попрятались, кто не спрятался, так те все пожмурились. А я видела в окошко косящатое, как он с неба прянул на хоромы княжии. Чтоб греха со мной за это не случилося, рассказала я об этом тут же барину. Да еще потом пошла с поклоном к батюшке, поклонилась ему вареной курочкой, да во всех грехах ему покаялась, — торопливо затараторила сенная девушка.

— Ладно, ладно, — поморщился, как от зубной боли князь, — не про то я спрашивал. А ответь, как на духу мне, девица, что ты в точности в окошко-то видела? Не двенадцать ли голов у змея лютого? Или три, как ты сказала раньше барину?

— Милостивец! — девушка, зарыдав, подползла на коленях прямо к князю и, обняв его ноги испуганно запричитала. — Ты прости меня дуру неразумну-ю! Отродясь за мной еще крамолы не было! Я и счету-то вовсе не ученая. Как бы счесть я сумела энти головы?.. Я не знаю, девка неразумная, может там была одна головушка, ну а может и многия дюжины-ы!..

Князь, брезгливо выдернув ногу из немытых рук служанки, отошел в сторону и тоскливо оглядел допрошаемых. Потер лоб и безнадежно вздохнул.

— По всему тут видно, дело темное… Возверните девку, где взята была. И тебе, боярин, хватит кланяться. Думу думай, как вернуть Забавушку… Головою больше, меньше, важно ли? — ближний боярин нервно сглотнул. — Победить нам это чудище надобно. Я от слов своих не отступаюся. За Забавой я даю три города… Ну так ты возьмешься, Дюк Степанович?

— Я не знаю, — Дюк Степанович снова поднялся со скамьи. — Дело это трудное… — он развел руками.

— Ну а ты возьми себе в помощники… Хоть кого. Любого охотника.

Судя по тому, как все присутствующие богатыри неприязненно покосились на Дюка, охотников не было. Дюк взглянул было с надеждой на Василия Казимировича, но тот выразительно показал ему из-под стола кулак.

— Илью проси, Илью — зашептала ему под руку Алена.

— Коли так, не надо мне в помощники никого, кроме только единого… — Дюк осекся. — Да боюсь, ты, князь, опять будешь гневаться, коли я назову его по имени.

— Отчего это буду я гневаться? — князь подозрительно сощурил глаза. — Не таи от нас, скажи по совести, ты кого себе хочешь в помощники?

— Едино солнышко на небеси, един богатырь на Святой Руси, един Илья, да Илья Муромец, — и Дюк Степанович презрительно окинул взглядом княжьих гостей. — Ты мне, князь, в помощь дай Илью Муромца. Биться против змея того лютого, от него спасать Забаву Путятичну лучшего помощника не сыщется.

Князь вскочил со скамьи, будто его шилом кто уколол. Внимательно посмотрел в честно вылупленные глаза Дюка Степановича. Хмыкнул. Еще раз с сожалением оглядел пиршественную залу и нехотя махнул рукой.

— А подать сюда немедля Илью Муромца!

Снова забегали гридни. Через некоторое время в зал ввели Илью, обросшего, немытого и нечесаного, в одной рубахе. Впрочем, судя по румянцу на щеках, он был вполне здоров.

Оглядев богатыря с головы до ног, князь восхищенно хмыкнул.

— Вот ведь сила в ком природная, великая, — показал он боярам на Илью. — Целый месяц, почитай, сидел он в погребе, на воде, на хлебе, в грязи, в сырости… А ему, ничего-то и не сделалось. Вот, стоит румяный, улыбается. И не отощал, поди, ни капельки.

— У тебя тюрьма, князь, хорошая. Я порой, когда в походы хаживал, жил похуже, чем в подвале княжеском, — пожал плечами Илья.

— Вот и хорошо! Ты, значит, в силушке… Тут такое дело намечается. Победить надо змея летучего. Дюк Степанович зовет тебя в помощники, мне другого, говорит, и не надобно… Ну а коли ты с задачей этой справишься, я прощу тебе обиду великую, за твою простоту, за деревенскую.

— Ой, Владимир, — нахмурился Илья, — князь ты стольно-киевский. Мне твое прощенье не надобно. Не тебе я служу, а Руси-матушке. Для твоей нужды сражаться со змеями ты ищи себе другого охотника. Твоя воля, держать ли меня в погребе, или отпустить меня на волюшку. Моя воля — служить тебе в полюшке, или вольным козаком разгуливать.

— Ай же ты упрямый деревенщина! — взревел князь и затопал ногами. — Затаил ты на меня злобу коварную?! Растерзать решил мое ты сердце старое?! Не желаешь ты иди на змея лютого, что украл мою милую кровинушку, мою самую любимую племянницу молодую Забаву Путятичну?!..

— Как Забаву?… — ахнул Илья. — Да она ж еще дитя неразумное! Ей играть бы с подругами в куколки! Это что же Змей, скотина, изголяется? Раньше брал в полон заморских разных девушек, а теперь с Руси таскает малых детушек?!

— Так ты, стало быть, согласный, Ильюшенька?! — радостно подскочил к нему Дюк Степанович.

Богатырь мрачно кивнул.

— Он согласен! — возгласил Дюк на весь зал. — Владимир-князь, не гневайся. Мы в поход сегодня же отправимся.

— И то добре, — князь облегченно вздохнул и уселся на стоящее во главе стола резное кресло. — Давайте выпьем чарочку за скорейшее Забавы вызволение!

Зал довольно загудел. Позади столов побежали служки, доливая пьяного меда в кубки гостей. Илья, подойдя вместе с Дюком к столу, с удивлением обнаружил Алену. Радостно обнял ее и погладил по голове.

— Здравствуй, сестрица! Давно ты у нас? Я уж и не чаял увидеться. Эх, сколько раз мы тебя вспоминали… Ну как там на заставе? Ты туда заглядывала?

Алена не успела ответить — Илью уже обступили богатыри, поздравляя его с освобождением и наперебой поднося чарки меда.

На радостях, что гроза миновала, гости налегли на мед и вино. Дюк Степанович, от счастья, что добыл себе Илью в помощники, напился до поросячьего визга, чуть не разбил лицо Чуриле Пленковичу и, в конце концов, усмиренный кулаком Ильи, упал спать под стол, прямо на пролитое пиво и обглоданные кости.

— Эх, соболья шуба с зеленым бархатом, — покачала головой Алена.

— Ничего, — махнул рукой Илья. — У него денег много. Новую справит.

Напившиеся гости шумели, пели и плясали. Под шумок Алена отвела Илью к окошку и стала обстоятельно рассказывать ему о семейных неурядицах Добрыни и Алеши.

— Да, — вздохнул Илья. — Совсем они от рук отбились. Говорил я всегда, что негоже богатырю жениться. Но, раз уж взялся за гуж… Ничего, приедем на заставу, так я им рыло-то начищу, — заверил он Алену. — Тоже мне, взяли моду, жен законных бросать, охальники… Вот только сперва за Забавой съезжу. И с чего это Горыныч так охамел? Ведь это он прилетал, больше некому. Другой бы какой мелкий змей в Киев и носа не сунул. Ведь это Горыныч был, да, Аленушка?

— Горыныч, — улыбнулась Алена.

— Ай-ай-ай. Нехорошо. Зарок свой перед Добрыней, с Русской земли полону не брать, нарушил. И на кого, собака, позарился!.. Забава ведь, добрая душа, шубу дядькину мне дала, чтоб не зябко мне было в княжьем погребе. Пирогами да калачами крупинчатыми кормила меня потихонечку. И эдакую душечку он в горы к себе поволок?! Ну ниче, я ему лапки-то повыверну. Он у меня год будет охать, да вспоминать, как обижать малых детушек!

— Да он и не обижал ее вовсе! — возмутилась Алена. — Это он уволок ее, только чтобы тебя из погреба вызволить!

— Меня? — опешил Илья.

— Тебя, тебя, кого же еще. Змей уволок Забаву, а я тут во всю слухи распускала о том, какой ужасный и непобедимый дракон ее похитил, чтобы кроме тебя никто в поход на него идти не решился.

— Да вы что, совсем что ли сдурели?.. — Илья затравленно оглянулся, не слышит ли их кто, и, увидев, что гостям не до них, облегченно вздохнул. — Что за стыд, моего ради вызволения обижать да красть малых детушек?! Отродясь такого сраму я не видывал! Да за что ж вы меня эдак-то позорите?!

— Да какой же она малый ребенок? — обижено надула губы Алена. — Я, понимаешь, стараюсь, спасаю их тут всех, а в ответ… Да Владимир, коли ты не слышал, уже пообещал этого малого ребенка в жены Дюку Степановичу!

— За какие такие корысти он это пообещал? — недобро прищурился Илья.

— Да за то, что Дюк взялся, с твоей помощью, ее вызволить от Змея Горыныча.

— А, — небрежно махнул рукой Илья, — так это дело поправимое. С Дюком я по-свойски побеседую, так он сам от женитьбы и откажется.

— А ты сам на ней женись, — Алена улыбнулась. — Владимир же пообещал ее освободителю.

— Да на что мне, старому, жениться? Молодую жену взять, чужа корысть, ну а старой жены мне брать не хочется.

Боян тем временем вдохновенно пел:

Глава 8

Пар костей не ломит.

Народная мудрость

С рассветом Илья и Алена отправились в княжеские конюшни за конем Ильи. Но главный конюший на вопрос о Чубатом лишь развел руками.

— Лютый зверь, а не конь!.. Мы его отборным сеном, лучшим овсом, пшеницей белоярой кормили. А он даже расседлать себя не дал! Копытами выбил дверь в конюшне и удрал. В один скок перемахнул через княжий забор, в другой — через киевскую стену городскую… Уж прости нас, богатырь, не знаем теперь, где и искать его.

На лице Ильи не отразилось и тени беспокойства. Наоборот, проявилась гордость за Чубатого.

— Ничего-ничего, — похлопал он широкой мозолистой ладонью по плечу конюшего. — Моего коня никто кроме меня еще приручить не смог. А выбитая дверь — это так, ерунда… Вот в Литве я гостил как-то раз, так там Чубатый одному не в меру прыткому конюшему голову разбил.

Конюший, поняв, что его не бить собираются, а утешают, прислонился к стене и облегченно вздохнул. А Илья с Аленой вернулись в пиршественный зал, откуда уже расползались припозднившиеся гости. Муромец разбудил Дюка Степановича, и они «отправились в поход». То есть, посадив мычащего что-то невнятное Дюка на коня, вывезли его с княжьего двора.

— Куда дальше-то? — спросила Илью Алена, после того, как гридни захлопнули за их спинами ворота.

— А пес его знает, — развел руками Илья. Потом, погладив бороду, он хитро улыбнулся и хлопнул холеную Дюкову лошадку по крупу. — Домой. Домой пошла, родимая.

Лошадь фыркнула и двинулась вперед. Шла она неторопливо, чтобы не уронить храпящего в седле Дюка. Попетляв по киевским улочкам, лошадь уткнулась мордой в забор одного из боярских дворов. Втянув носом воздух, она радостно заржала. Проснувшийся и чуть не упавший от этого с седла Дюк Степанович заорал:

— Анфиска!

Ворота немедленно отворились, и толпа слуг заботливо сняла уже снова успевшего задремать Дюка с коня.

Разбитная хитроглазая красавица-ключница Анфиска рассыпалась в благодарностях перед Ильей и Аленой за то, что те не бросили на пиру и проводили до-дома ее хозяина.

— Ты вот что передай ему, когда проспится, — прервал ее Илья. — Завтра пусть едет в Курцево. Там у него имение есть, да?

— Точно так. Есть, — закивала ключница.

— Так вот, пусть едет туда завтра же, и там ждет меня, Илью Муромца. А оттель поедем на войну со Змеем. Понятно?

— Ох, беда пришла, горе горькое! — запричитала Анфиска. — Нашего-то славного барина, Дюка боярского Степаныча, посылает князь на смертушку верну-ю!.. На змею посылает крылату-ю!.. На змею осьмнадцатиглаву-ю!..

— Пошли отсюда, Илья, — заторопилась Алена.

Про себя девушка тоскливо подумала: «Ох, и достанется же мне на орехи от Горыныча. И дня не прошло, а уже слух идет по всему Киеву, что он двенадцати, а то и осьмнадцатиголовый… Ведь ему теперь придется соответствовать…»

— А чего это они все про головы, да про хоботы? — уточнил Илья. — Это точно Горыныч был?

— Да он это, он!.. Просто я для устрашения рассказывала всем, что Змей был о двенадцати головах и о двенадцати хоботах… Ты только ему не сказывай, а то Горыныч обидится.

— Не скажу, — кивнул Илья. — Только неладно получается. Как теперь смотреть в глаза Забавушке?.. Посидел бы лучше я еще в погребе. А потом бы князь все равно остыл, все простил бы, да меня и выпустил. Ну зачем ее вам надо было впутывать?..

— Ты что же, Илья, всерьез думаешь, что Змей Забаву обидит? — Алена с удивлением посмотрела на богатыря. — Ты же не первый год Горыныча знаешь. Он еще ни одной принцессы не съел… Да Забаве, может, у него в замке вольготнее будет, чем во дворце Владимира.

— Змеевы повадки все я ведаю, — озабоченно покачал головой Илья. — Ведь Забава наша девица бойкая, да к тому еще и любопытная. Вот поспорить могу, хоть на всю казну, видом Змей не испугал ее нисколечко. Ну как он к ней в человечьем виде явится? Ну, как девица в него влюбится? Али Змею самому она приглянется? Хоть ребенок она, да уж все при ней. Ох, болит мое сердце за Забавушку. Зря вы эдак вызволять меня затеяли, — Илья тяжко вздохнул. — Хоть бы вы сперва спросили меня, что-ли…

Про себя Алена ахнула: «А ну как и впрямь Горыныч влюбится в эту девчонку? Да нет, не может такого случится. Не явится он перед Забавой в человеческом облике, не станет наш план рассекречивать. Однако, надо будет при случае намекнуть ему, что Забава Илье нравится, не станет же Змей у друга зазнобу отбивать».

До конца успокоить себя у Алены не вышло, она разнервничалась и оттого несправедливо досталось Илье.

— Ну уж извини, что тебя не спросили. Не до того было, — Алена глянула в честные глаза Ильи и сбавила тон. — Я-то думала, что друзей не спросясь из беды выручать бросаются. Горыныч, между прочим, сперва по-другому тебя вызволить хотел. Снесу, говорит, хвостом ту постройку, что над погребом, а потом выну Илью и — поминай как звали.

— Спаси бог от такой помощи, — перекрестился Илья.

— Вот и я так подумала и отговорила его… Выходит зря?

— Нет, не зря… Но неладно как-то получилось, все-таки.

Тем временем они вышли из городских ворот. Илья набрал полные легкие воздуха и лихо засвистел. Потом еще раз. Со стен взметнулись и испуганно закружили над ними птицы. Из-за близлежащего лесочка донеслось конское ржание, и вскоре на дорогу перед Ильей выскочил Чубатый под седлом, с уздечкой в зубах.

— Ну что, Аленушка? Прощай пока. Спасибо тебе за заботу, за дружбу… Поеду я Забаву выручать. А потом уж на заставе встретимся, — и Илья одним прыжком вскочил на Чубатого.

— Стой! Куда! — Алена вцепилась в ногу Ильи.

— Нет уж, с собой я тебя не возьму. И не проси даже. Горыныча тебе видеть вредно. Да и мне без тебя хлопот меньше будет…

— Да послушай! Я сказать хочу, что Горыныч просил не освобождать ее так-то вот сразу. Несолидно это, говорит, получается. Будто бы Илья так легко меня победил. От такой победы и мне и Илье мало чести будет.

— Дитя малое томится в плену, а я тут о его змеиной чести заботиться буду?! — возмутился Илья.

— Да не только в этом дело! Пойми, нельзя тебе сейчас к Змею. Яга, конечно, задержит их, но надолго ли?

— Кого это их? И вообще, при чем тут Яга?.. Ты давай рассказывай, Аленушка. Все, давай, подробно мне рассказывай. Снова каверзу какую-то затеяла?

— Вот что, Илья. Поехали-ка сперва на заставу. Там я разом вам все объясню, чтобы трижды не повторять. А потом… Совет мне ваш нужен и помощь. Одна я, боюсь, не справлюсь.

— Ну и девка! Замутила, запутала… Что ж, поехали. Куда от тебя денешься?

Илья подхватил Алену, посадил перед собой. Потом, придерживая девушку левой рукой, развернул Чубатого на юг и пригрел его плеткой по крупу. Конь оглушительно заржал и с места рванул в богатырский скок.

* * *

Когда они приехали на заставу, их не встретил никто, кроме Полкана.

— Подождем, — пожала плечами Алена и отправилась в инспекцию по дому.

— Подождем, — кивнул Илья и пошел топить баню.

В трапезной все вещи были на местах. Только скатерть самобранка куда-то делась из сундука. Алене послышалось, что в комнате Добрыни кто-то есть. Девушка осторожно заглянула туда и обнаружила Добрыню, сидящего на полу, на подушке. Скатерть-самобранка лежала перед ним, расстеленная на сундуке, а на скатерти стоял кувшин с вином. Добрыня держал в руках пустой серебряный кубок и с интересом изучал его дно.

— Привет, — поздоровалась Алена.

Добрыня в ответ только хмуро кивнул и, потянувшись к кувшину, наполнил кубок вином. Посмотрел на него, глубоко вдохнул, выдохнул и выпил кубок одним махом.

— Что это с тобой, Добрынюшка?..

Богатырь молча наполнил кубок снова. С интересом проследил, как в него упала последняя капля, и поставив кувшин на скатерть-самобранку, хрястнул по ней кулаком.

— Повторить!

Алене показалось, что скатерть испуганно пискнула. Потом пахнуло озоном, и на скатерти, вместо молниеносно исчезнувшего пустого кувшина, появился другой, чуть пониже, до краев наполненный пряно пахнущим вином.

— Да что случилось-то?.. — снова спросила Алена.

— Тризну справляю, — буркнул Добрыня и вновь одним махом опустошил кубок. Тут же потянулся за новой порцией.

Алена присмотрелась к Добрыне и вздрогнула. Вся его рубаха была покрыта бурыми пятнами.

«Наверное, вино на себя пролил», — попыталась уверить себя Алена.

Добрыня глянул на нее темным взглядом, от которого почему-то на душе сделалось совсем нехорошо. Алена торопливо вышла и тихонько прикрыла за собой дверь. За спиной она услышала журчанье вина.

Обойдя весь дом и не обнаружив там больше никого, Алена вышла на крылечко, на солнышко. Села на теплые ступени. «Что он там, в степи, сотворил? — она зябко обхватила себя за плечи. — Ох, братцы вы мои названные, что же вам так с любовью не везет? А ведь Добрыня еще об Алешином сватовстве не знает…»

Из бани вышел Илья, довольный и румяный. В белоснежной, вышитой по вороту красным рубахе.

— А пар-то, пар! — радостно раскинул он руки. — Целый месяц-то я этого пару не видывал, аж соскучился, в погребе сидючи!.. Ты чего сидишь такая хмурая? — подошел он к Алене. — Чем грустить, сходила б лучше, попарилась.

— Спасибо. Что-то не хочется, — покачала головой девушка.

— Что, кто-то приехал?

— Добрыня. У себя в комнате… Пьет.

— Он что, обидел тебя? — нахмурился Илья.

Алена вздохнула.

— Себя он обидел.

— Та-ак, — Илья озабоченно покачал головой и решительной походкой направился внутрь дома.

Некоторое время в тереме стояла оглушительная тишина. Потом послышались голоса. Через пару минут голоса стали громче. Похоже, богатыри о чем-то спорили. Алена, сидя на крылечке, стала прислушиваться.

— … а я говорю, иди попарься! — донесся до нее громовой бас Ильи.

— А я говорю, пошел ты в жо…

Треск дерева. Через пару секунд Илья вышел, неся на плече безжизненно обвисшего Добрыню.

— Вы что это?.. Куда ты его?!.. — вскочила Алена.

— Надобно Добрынюшке попариться. Всю его тоску-печаль повыведут пар хороший, да березовый веничек, — сказал Илья и похлопал безжизненно висящего Добрыню по ляжке. — Да все с ним в порядке. А косяк дверной я починю… потом, — и, виновато покосившись на Алену Илья двинулся к бане.

«Надеюсь, Илья знает, что делает», — пожала плечами Алена и снова уселась на нагретую солнцем ступеньку.

Где-то через час румяный Добрыня, покачиваясь, вышел из бани, поддерживаемый за плечи еще более румяным и довольно улыбающимся Ильей. Алена к тому времени уже развернула на столе в трапезной комнате скатерть-самобранку. Богатырей ждал холодный квас и горячие щи. Хлебнув кваса, они взялись было за ложки, но тут за окном раздался стук копыт.

— Никак Алеша приехал, — улыбнулся Добрыня.

В двери действительно появился Алеша Попович. Натолкнувшись на «приветливую» улыбку Добрыни, он побледнел и потупил взгляд.

— Мы тут баньку натопили. Ха-рошую, — благодушно улыбнулся Илья. — Вон, его спроси, — кивнул он на Добрыню. — Может, попаришься сперва с дороги, а уж потом за стол?

— Отчего ж не попариться?.. — торопливо согласился Алеша. — Сейчас. Доспех вот только скину, да чистую рубашку возьму.

Появившись через минуту из своей комнаты с банными принадлежностями, он уточнил:

— А давно вы парились?..

— Да вот только что. Жар и выйти-то не успел, — ответил Илья.

Кивнув, Алеша вышел во двор.

Поглядев на Илью, Добрыня наполнил две кружки холодным квасом из кувшина. Подхватив кружки встал из-за стола.

— А пойду-ка, угощу кваском Алешеньку. Похлещу его маленько веничком… — заметив встревоженный взгляд Алены он усмехнулся. — Как Илья похлестал меня веничком, так мне сразу вышло облегчение. А Алешу кто похлещет, побалует?

— Веник не забудь! — крикнул ему вслед Илья.

— Ну зачем ты ему рассказал? — упрекнула Илью Алена.

Он, успокаивающе потрепал девушку по плечу и взялся за ложку.

— Думаешь, лучше бы он от кого чужого узнал?.. Пусть-ка там они пока попарятся, а я щей домашних покушаю. Пироги да калачи — дело доброе. Но уж больно я по щам соскучился…

Через час Алешины вопли в бане стихли. А еще через час оба богатыря, по дружески обнявшись за плечи, вошли в дом. И тут на крыльцо приземлилась большая белая птица. Войдя в дверь, Лебедь встревожено посмотрела на Алешу и Добрыню. Увидев, что они мирно разговаривают о чем-то, она облегченно вздохнула и подсела к столу. Для приличия отломила кусочек хлеба и принялась жевать.

— Ну что? Все в сборе? Или ты, Алена, еще кого ждешь? — поинтересовался сгорающий от нетерпения Илья.

Алена, вместо ответа, вытащила из своей сумки книгу и, открыв на первых страницах, принялась читать вслух, время от времени вставляя свои комментарии.

— Да что тут, собственно, рассусоливать? — хлопнула ладонью по столу Лебедь. — Рассказать обо всем Змею, и дело с концом. Он, чай, не маленький. Сам с этими рыцарями управится.

— Да как же вы не поймете?! — всплеснула руками Алена. — Если Змея этим мечом ударят, то он действительно умрет. Совсем умрет… Я еще в прошлом году это от Серого Волка узнала, а Змей мне сам потом подтвердил. А теперь еще Черномор в этом уверен. Да разве бы он отдал рыцарям свой драгоценный кладенец, если бы не знал наверняка, что они со Змеем справятся?

— А кто заставляет Змея подставляться под меч? — пожала плечами Лебедь. — Ведь это же обычные люди. Да их чем угодно пришибить можно. Неужто Горыныч не сообразит?

Алена отрицательно покачала головой.

— Это не обычные люди. Это самые благородные и самые сильные рыцари западного фолькло… мира. А Змей… он как зеркало. Они идут к нему на честный поединок, и он не сможет проявить по отношению к ним коварства.

— И ты, чтобы спасти от риска своего любимого Змея, предлагаешь проявить это коварство нам? — понимающе улыбнулась Лебедь. — Ну, хочешь, я их в речке всех утоплю, как котят?

— Да ты что? Разве можно…

— Нет, могу и в болоте, — развела руками Лебедь. — Или вот, есть такая отрава, что не сразу действует, а через…

— Утопить… отравить… — Алеша скривился. — Солнце мое, что ты все время усложняешь? Уж лучше просто, по честному…

— Из засады их всех, как курей перестрелять, — радостно потер руками Добрыня.

— Никаких засад! Выедем к ним навстречу, и пусть только попробуют, злодеи, отказаться от честного боя! — стукнул кулаком по столу Илья.

— Да подумай ты, Илья! У них же кладенец! — воскликнул Добрыня. — В честном бою они — вжик, и пополам тебя. Сам же с кладенцом дрался! Должен понимать, какая это силища… У них кладенец, у нас засада. По-моему, это справедливо.

— Да подождите вы! Нельзя их убивать! — прервала их Алена.

— Почему? — хором спросили богатыри и Лебедь.

— Да потому что они… — Алена растерянно обвела друзей взглядом. — Они… такие же, как и вы. Только они не русские, а из Британии. Но разве же это повод, чтобы сразу их убивать?..

— То есть, они Горыныча резать едут, а мы не будем их трогать? — уточнил, недобро сощурясь, Илья.

— Ну неужели никак нельзя обойтись без убийства?! — всплеснула руками Алена. — Черномор их обманул. Они просто оказались орудием его интриги!

— Ну ты, Аленушка, и мастерица загадки загадывать, — покачал головой Добрыня. — Убивать их, выходит, нельзя, но и Змея надо спасти. Причем так, чтобы он сам об этом ничего не узнал!

— Тут нужно учесть и еще одну деталь, — нахмурилась Лебедь. — Черномор наверняка за ними следит. Такую сильную вещь, как меч-кладенец, он просто не может оставить без присмотра. Так что надо будет действовать очень быстро, чтобы мой дядя просто не успел среагировать.

— А в этой твоей книжке только то написано, что уже случилось? — уточнил Алеша Попович.

— Угу, — кивнула Алена.

— А если вдруг еще что-то новое случится, то это как-нибудь отразится в книге?

— Должно быть, — Алена стала торопливо листать книгу. — Мы же до конца не досмотрели. Вдруг там что-нибудь еще появилось… Так и есть!

И Алена продолжила читать вслух:

…благородный рыцарь истово молился Господу о своей королеве, и волшебный серебряный пламень временами мерцал на могучем клинке, созданном для того, чтобы избавить мир от дракона.

Рассвет застал сэра Ланселота все в той же коленопреклоненной позе. С первыми лучами солнца он, поднявшись, принялся будить товарищей. Пробудившись ото сна рыцари подкрепились вином, сыром и хлебом, а затем отправились седлать коней.

Вскочив в седла они оглядели деревья в поисках птицы, которой волшебник Блекмар велел указывать им путь к логову дракона. Птица, взлетев с одной из ветвей, полетела на восток. Но не успели рыцари тронуть шпорами бока своих коней, как еще одна, точно такая же птица, с криком взмыв в небо, сделала круг над рыцарями и полетела на юг. Не успели обе эти птицы скрыться из виду, как из ветвей вылетела третья и, пролетев над рыцарями, устремилась на север.

Четверо товарищей замерли в недоумении.

— И каким же путем нам теперь надлежит следовать? — спросил сэр Гавейн.

— Враг пытается сбить нас с истинного пути! — воскликнул сэр Ланселот.

— А может, это просто случайность? — пожал плечами Персиваль. — В этих лесах полно ворон…

— Но тогда та из них, которая послана добрым волшебником, заметив, что мы не двинулись следом за ней, должна вернуться за нами, — резонно заметил сэр Ивейн и лев, утвердительно зарычав, подтвердил его правоту.

Через четверть часа одна из птиц вернулась, но не успела она долететь до путников, как показались и две другие птицы. Все они закружились над рыцарями, отвратительно каркая и стремясь ударить друг друга острыми клювами, а затем снова разлетелись в три разные стороны.

— Пока не появится Блэкмар и не разрешит наших сомнений, я не тронусь с места, — заявил сэр Ивейн.

— Но быть может это знак, говорящий нам о том, что следует разделиться? — предположил сэр Ланселот.

— Быть может, — вздохнул сэр Гавейн.

— А если это ловушка? — промолвил сэр Персиваль и внимательно огляделся. — В этих лесах полно удобных мест для засады. И если одна из птиц — наш провожатый, то две других наверняка приведут нас в засаду.

— Уж не думаешь ли ты, что мы испугаемся какой-то засады? — усмехнулся сэр Гавейн и поправил ножны меча. — Но если нам суждено разделиться, то следует решить, кто из нас поедет с волшебным мечом.

— Я никому не отдам этот меч! — вскричал сэр Ланселот. — Волшебник отдал его мне, а значит, он мой!

— Сомнительное заявление, — заметил сэр Ивейн. — Волшебник дал его всем нам. И то, что ты принял меч в свою руку не дает тебе никаких особых прав.

— Но вы все сомневались в магических свойствах меча, — продолжал настаивать сэр Ланселот. Только я поверил!..

— Ты тоже сперва сомневался, — не уступал сэр Гавейн. — Я имею на этот меч такие же права, как и ты!

— Ну что ж, господа, — развел руками сэр Ивейн. — Если вы не можете прийти к согласию по этому вопросу, то пусть честный бой решит, кто из вас увезет с собой меч.

— Все. На этом текст кончается.

— Так может мы зря волнуемся? — снисходительно улыбнулся Добрыня. — Похоже, они и без нашей помощи друг друга сейчас перебьют.

— Интересно было бы посмотреть, как это произойдет… — Лебедь размяла пальцы. — Как я понимаю, легче всего их найти по мечу-кладенцу… Где у вас тут вода?

Через минуту в кадке с водой появилось изображение. Два одетых в кольчуги бойца на полном скаку неслись навстречу друг другу. Столкновение. Копья с треском разлетелись от удара о щиты, но всадники, удержались в седлах. Лошади разлетелись в стороны. Потом рыцари, обнажив мечи, снова стали съезжаться. В руках у одного их них серебряной молнией сверкнул кладенец.

— Стоять! Прекратить немедленно!!! — истошно заорал знакомый голос, и в метре над дерущимися завис ковер-самолет с Черномором. — Вы что, сдурели? Вас ждет ужасный дракон, а вы тут решили поубивать друг друга?!

— Не вмешивайтесь, сэр Блэкмар, — поднял руку один из двух, со стороны наблюдавших за схваткой, рыцарей, а лев, лежащий у его ног, зарычал на странный, висящий в воздухе ковер. — Это честный поединок.

— Да этот идиот сейчас просто перерубит его одним ударом! У него же меч-кладенец в руках! — не унимался Черномор.

— Верно! Сэр Блэкмар, простите… — Ивейн отвесил Черномору церемонный поклон. — Это наша оплошность. Ланселот!

— Прошу простить мне эту ошибку, господа! — рыцарь поклонился всем и, убрав кладенец в ножны, вынул из притороченного к седлу тюка свой старый меч.

— Вы собираетесь продолжить поединок? — пролепетал Черномор.

— Безусловно! — гаркнули оба рыцаря и, набросились друг на друга с мечами.

Лязг и скрежет. Черномор смотрел на бой, свесив ноги с ковра-самолета и уныло подперев подбородок руками. Разъехавшись на мгновение, рыцари вновь сблизились и обрушили друг на друга сокрушительные удары, большинство из которых приходилось на их глухие горшковидные шлемы. В конце концов один из бойцов, получив особенно сильный удар по голове, покачнулся в седле и рухнул на землю.

Победивший в бою Ланселот, с трудом сняв шлем, победно воздел руки у небу, а затем, чуть отдышавшись, спросил:

— Ну? Еще кто-нибудь сомневается в том, что именно мне принадлежит право нести этот меч до конца пути и убить им дракона?

— Я сомневаюсь, — выступил вперед Персиваль.

А Ивэйн, усмехнувшись, поддержал его:

— Бесспорно, в этом честном поединке ты победил сэра Гавейна. Но чтобы доказать, что ты наиболее достойный из всех нас обладатель меча, ты должен победить всех нас, одного за другим.

— Так вы что, все с ним собираетесь драться? — схватился за голову Черномор.

— Я готов! — Ланселот отсалютовал рыцарям мечом и нова надел свой, уже изрядно помятый, шлем.

— Мальчишки! — взревел Черномор. — Вместо того чтобы освобождать свою королеву вы тут турнир решили устроить?.. Да я… Да вы… — и подлетев к Ланселоту он протянул руку. — А ну верни мне немедленно меч!

Рухнувший с коня рыцарь зашевелился, издал слабый стон и попытался сесть. Ивейн, подбежав к нему, помог бедняге подняться на ноги.

Ланселот снял с себя шлем. Смерил укоряющим взглядом других рыцарей и, глубоко вздохнув, протянул меч-кладенец Черномору.

— Вот и хорошо, — улыбнулся волшебник. Любовно погладив меч, он протянул его самому юному из рыцарей — Персивалю.

— Храни этот меч. Я отдаю его именно тебе, — Персиваль с трепетом взял этот меч, а Черномор продолжил, обращаясь уже ко всем рыцарям: — Любой другой из вас получит волшебный меч, лишь если Персиваль сочтет это необходимым, или если ваш юный товарищ погибнет… Вы должны всячески оберегать и его и магический меч, до тех пор, пока не сразите дракона… Потом меч надлежит вернуть мне. Вам понятно?

Рыцари, вздохнув, утвердительно закивали.

— Вороны отменяются… Вам надо двигаться строго на восток, до длинного озера. А потом берегом озера на юг. Периодически я буду появляться и уточнять ваш маршрут… И не сметь драться между собой! — погрозив рыцарям кулаком Черномор прошептал ковру-самолету какую-то команду и исчез в небесах.

Глава 9

Не рой другому яму — сам в нее попадешь.

Народная мудрость

— Что же это Черномор свирепствует? Извести всех нас решил он, что ли, гадина? — сжал кулаки Добрыня. — Он сперва меня живьем в могилу свел, а теперь на Змея исполчается.

— Ну а рыцари-то все, как дети малые. Кабы я так с Добрыней иль с Алешенькой из-за каждой ерунды рядился-ратился… — Илья осуждающе покачал головой. — Ну да это все дело исправимое. Соберемся, наедем на рыцарей, да и… Не смотри на меня так, Аленушка. Убивать-то никого не буду я. И дубину возьму специальную, пуда на два, на три, не более. Шлемы, я гляжу, у них ха-рошие. Не помну, чай, им головы. Главное, чтоб они не успели опомниться, кладенцом бы в нас тыкать не начали.

— А если опомнятся? — засомневался Добрыня. — Ты же видел — они ребята шустрые. И неплохо владеют оружием… А вот обмануть их дело плевое. Только Черномор, боюсь, вмешается.

— Черномора надо нейтрализовать, — Лебедь решительно хлопнула ладонью по столу. — Пока он на свободе, мы не сможем отобрать у рыцарей меч. Риск слишком велик.

— Вызнать бы нам, где его логово. Ну а там уже дело нехитрое — оглоушим дубиной тихонечко и в мешок запихаем по-быстрому, — внес конструктивное предложение Алеша.

— А на шею камень, да и в озеро, — радостно докончил Добрыня.

Лебедь покачала головой.

— Убивать его бесполезно, даже опасно. Все равно скоро вернется. Не будет Яга долго держать его у себя в подземельях. На кой он ей сдался? Мало того, коли вы прибьете его ненароком, тут уж братцы за Черномора вступятся. Нам и одного Кощея бы хватило. А если еще и папочка мой полезет узнавать, по чьей милости его братец вдруг Яге в гости пожаловал…

— Жаль, — сокрушенно покачал головой Добрыня. — Ну, можно я ему хотя бы руку сломаю, а?.. Ведь живьем меня в курган упрятал, гадина!..

— Надо отнять у Черномора ковер-самолет! — предложил Алеша. — Черномор же без ковра без этого, с места никуда не сможет сдвинуться. Даже если что и пронюхает, то уж не успеет, не вмешается.

— Ковер, говоришь? — сощурился Добрыня. — Ведь осталась у меня стрела огняная, колдовской работы Горыныча. Неужели не сшибу ковер я стрелочкой?

— Не мешало б увести коней у рыцарей, — вставил Илья. — Конным боем сильны они, соколики. А подай мне из них любого пешего, так его я отхожу своей дубинушкой… А потом отдадим, конечно, коников, когда меч-кладенец у нас окажется.

— Ладно, — подвела черту Лебедь. — Сперва надо куда-нибудь убрать Черномора. А потом я приму его облик и легко выманю у этих рыцарей меч-кладенец, — и она снова начала ворожить над кадкой.

В воде стала видна комната, стены которой были увешаны дорогими коврами. Посреди комнаты стоял Черномор и смотрел в лежащий перед ним на столе небольшой медный таз.

— Это его вилла в Лукоморье, — пояснила Лебедь. — Замок свой он так и не отстроил. Даже не брался еще. На вилле пока живет. Защита от чужой ворожбы там слабее, чем была в его замке, поэтому мы можем видеть, что у него внутри творится.

«Интересно может получится, — подумалось Алене. — Вот мы смотрим на Черномора. Он в это время смотрит в тазик на Ягу. Та, в это же время, глядит, к примеру, на Кощея. А Кощей на нас. И каждый думает, что это он один такой умный, подглядел за всеми… Ох, чую, не к добру мне вспомнился вдруг Кощей».

Тем временем Черномор, увидев что-то в своем тазу, встрепенулся, заметался заполошно по комнате, подхватил какой-то посох и пробкой выскочил вон.

— Замечательно! — Лебедь радостно хлопнула в ладоши. — Сейчас самый удачный момент, чтобы подстроить Черномору ловушку. Он, наверняка не ждет засады в своем кабинете… Я сейчас настроюсь. Должно получится. Кому-то из богатырей надо будет просто прыгнуть в кадку, чтобы очутиться там, в его комнате.

— Эт хорошо, — кивнул Илья и потер в предвкушении руки. — Шарахну его по голове чем-нибудь тяжелым… но мягким, чтобы череп не помялся. Правильно?

Лебедь и Алена одобрительно кивнули.

— А потом в мешок его и сюда, так? — продолжил Илья.

— Все верно, — кивнула Лебедь.

Накрутив на палец свой длинный золотистый волос она, зажмурившись, дернула. Волос остался в руке. Пошептав над ним немного, Лебедь протянула волос богатырю.

— Вот, Илья. Намотай себе на палец и я смогу увидеть тебя, где бы ты ни был. Когда будет необходимо, разорви волос, и я перекину тебя, и все, что будет у тебя в руках, к себе.

Илья кивнул. Лебедь простерла обе руки над кадкой и произнесла напевно несколько непонятных слов. На поверхности воды засверкали золотистые искорки. Богатырь взобрался на стол и, с размаху прыгнув в кадку, очутился в кабинете Черномора. Вода в кадке при этом даже не всколыхнулась. Только пробежала поповерхности мелкая золотистая рябь.

Илья осторожно огляделся. Высунул голову в коридор. Глянул в окно. Наконец, удостоверившись, что проник в логово волшебника незамеченным, поднял с пола небольшую, обитую бархатом скамеечку. Примерившись, удобно ли ею будет бить, Илья удовлетворенно хмыкнул, и положив скамейку у ног, поудобнее устроился в кресле.

«Интересно, что же так встревожило Черномора? — забеспокоилась Алена. — Если случилось что-то действительно важное, то это непременно должно найти отражение в книжке!»

Открыв книгу, Алена пробежала глазами последнюю страницу. Действительно, там появилось несколько абзацев нового текста.

К вечеру, когда рыцари достигли Длинного озера, им было явлено некое знамение — холодный ветер освежил усталые лица, и с неба над озером посыпался белый снег. Соскочив с коней, друзья пали на колени и трижды произнесли «Отче наш».

— Видит бог, это место не зря отмечено знаком! — воскликнул, поднявшись с колен сэр Ланселот. — Остановимся здесь на ночлег!

— А что, место и верно неплохое, — согласился Персиваль. — Вода близко. Мошки не кусают. А там вон дичи настрелять можно, — и он указал на камыши, из которых доносилось кряканье уток.

— Вот и сходи, настреляй, — покровительственно похлопал его по плечу сэр Ивейн. — Да возьми кого-нибудь себе в помощь. Сэр Блэкмар не велел нам оставлять тебя одного, без присмотра.

Рыцари дружно засмеялись. Персиваль, нахмурившийся было в первый момент, рассмеялся вместе со всеми и отправился на пару с Гавейном на охоту.

Солнце уже опустилось за макушки деревьев, когда Персиваль и Гавейн мокрые и усталые, но довольные, принесли в лагерь трех подстреленных уток. Каково же было удивление рыцарей, занявшихся приготовлением пищи, когда из леса к ним вдруг неожиданно вышел добрый волшебник Блэкмар.

— Приветствую вас, благородные рыцари, — улыбнулся он. — Не удивляйтесь. Я же обещал иногда появляться и подсказывать вам, куда идти дальше… Но сегодня у нас есть еще одно важное дело. Я изготовил магический эликсир, смертоносный для любого дракона! Скорее дайте мне волшебный меч. Я немедля пропитаю его лезвие, чтобы вы могли уничтожить ужасного дракона одним ударом!

На этом текст прерывался. Сердце Алены учащенно забилось.

«Какой еще, к чертям эликсир? Зачем ему на самом деле меч?.. Да Черномор ли это?»

— Лебедь! Посмотри, что там с рыцарями делается, — поспешила спросить Алена.

— Сейчас, — Лебедь провела над кадкой руками и перед ними предстала ошеломляющая картина.

На виду у совершенно растерявшихся рыцарей, один Черномор исступленно лупил посохом по голове другого Черномора — своего абсолютного двойника. Другой же, не обращая внимания на удары, деловито вырывал по волосу и без того куцую бородку первого Черномора, вопя при этом:

— Самозванец! Да у тебя и борода-то накладная!

— От самозванца слышу! — завизжал первый Черномор и шарахнул посохом так сильно, что тот переломился о голову второго Черномора.

Второй Черномор, охнув, присел. Зло сжал губы и с размаху ударил первого ногой в пах.

— Заморыш, падла! — прохрипел первый Черномор, сгибаясь пополам от боли. И вдруг, ударив двойника головой в живот, повалил его на землю и набросился на противника сверху.

Визжа, царапаясь и пинаясь оба Черномора покатились по склону к озеру и плюхнулись в воду. Какое-то время борьба шла под водой. Потом один из Черноморов выполз на берег и, торопливо поднявшись, вскинул над головой руки. Поверхность озера моментально сковал толстый слой льда, похоронивший под собой двойника. Облегченно вздохнув, Черномор отряхнулся и, радостно улыбаясь, повернулся к остолбеневшим рыцарям.

— Ну вот. Самозванцу конец. А теперь скорее отдайте мне меч.

— Да это же Кощей! — завизжала Алена, заставив вздрогнуть увлеченных зрелищем друзей. — Лебедь, что ты стоишь? Он же сейчас отберет у них кладенец!!!

Коротко кивнув, Лебедь с места нырнула в кадку с водой, на лету превращаясь в белую птицу.

На поляне перед озером Персиваль подал липовому Черномору меч. Тот уже протянул за ним руку, но в лицо ему вдруг кинулась сверху белая лебедь. Волшебник отскочил. Изрыгая проклятия поднял руки в угрожающем жесте и птица испуганно взмыла в небо. Кощей, заискивающе улыбаясь, вновь повернулся к Персивалю, чтобы взять меч. Но юноша уже не протягивал его, а сжимал в руке, изготовившись для боя. Остальные рыцари тоже вынули свои мечи и полукругом угрожающе придвинулись к Кощею.

— Да вы что, ребятки? — попятился Заморыш от направленного ему в грудь Кладенца. — Это же я, добрый волшебник Блэкмор!

— Это был знак Свыше! — с фанатичным блеском в глазах вскричал Ланселот. — Божья птица не дала тебе взять волшебный меч!

— Чем ты можешь доказать нам, что ты не самозванец? — с угрозой спросил колдуна сэр Ивейн.

— Вам мало этого? — Кощей театральным жестом показал на замерзшее озеро.

— Добрые волшебники так не поступают, — покачал головой Персиваль.

— Да что мы стоим? Давайте порубим его в капусту! — взмахнул мечом сэр Гавейн. — Ведь он только что убил нашего благодетеля, доброго волшебника Блэкмара!

— Подождите! — испуганно взвизгнул Кощей. — Одумайтесь! Это Я Блэкмар! Какие вам нужны доказательства?!

Рыцари озадаченно переглянулись.

— Помнится, добрый волшебник склеивал из черепков какую-то вазу, когда мы увидели его в первый раз, — вспомнил Персиваль. — Ваза была очень необычная. Я хорошо ее запомнил!

— Верно! Если ты настоящий Блэкмар, принеси и покажи нам эту вазу!

— Да легко! — расплылся Кощей в радостной улыбке. — Никуда не уходите! Я сейчас мигом слетаю за ней.

Обернувшись к озеру, он вновь простер руки и слой льда стал, кажется, еще толще. Потом Кощей торопливо вскочил на лежащий поблизости ковер-самолет Черномора. Некоторое время он что-то чуть слышно шептал, но ковер не трогался с места. Кощей плюнул с досады и с места взмыл в небо, руками придерживая ковер под собой.

* * *

— Да ведь он полетел на виллу Черномора! Там же Илья!.. Что делать? — заметалась Алена.

— Зови Лебедь! — обернулся Добрыня к Алеше.

— Я зову, да она не откликается. Ото всех она, похоже спряталась. Ты же видел — Кощей чуть не убил ее!..

— На своих конях мы к Лукоморью только к завтрему доскачем, — вздохнул Добрыня.

— Побегу к Яге. А вы пока… Лебедь зовите! — крикнула им Алена и рванулась из дома.

До Глума она докричалась быстро, за пару минут. Потом была сумасшедшая беготня по лесу, потом туго въезжающие в происходящее охранники-черепа. Наконец, Алена, задыхаясь, ворвалась в избушку Бабы-Яги.

— Что случилось, Аленушка? Опять с твоим Змеем беда?

— Нет, Бабушка, не с ним. Илья… Можешь найти его?

— Отчего ж не найти? Дело недолгое, — бабушка неторопливо сняла с полки блюдечко, положила на него яблочко, зеленое, с красным бочком и тихонько покатила его по кругу.

Илья не появлялся.

— Да что такое? — возмущенно всплеснула руками Яга. — С чего это вдруг богатыри твои повадку взяли прятаться?

— А вдруг он не спрятался? Вдруг он…

— Это вряд ли, — покачала Яга головой. — Илье смерть в бою не писана.

— А на Лукоморье можешь ты посмотреть? — спросила Алена.

На блюдечке тотчас появилось изображение глубоко вдающегося в море полуострова, покрытого зеленеющим лесом. В центре его, на высоком холме громоздились дымящиеся развалины.

— Да что ж вы все сразу на Черномора-то набросились? — запричитала Яга.

— Илья, — пошептала Алена чуть слышно… — Он там… В доме… Был… — последнее слово прозвучало уже как всхлип.

— Так… — Яга напрягла кисть, и яблочко на блюде остановило свой бег. — Нет, жив он. Иначе я бы почуяла… Да вот и на ножи глянь. Они, чай, все там же торчат?

Яблочко, резво сорвавшись с места, покатилось дальше и на блюдечке появилась одна из комнат заставы. Все три ножа были на месте — торчали в дверном косяке. С ножа Добрыни осыпалась почти вся ржавчина. А на двух других не было никаких следов беды.

— Ну? — Яга успокаивающе погладила Алену по голове. — Я говорю тебе — жив он!

Алена шмыгнула носом.

— А что там у рыцарей делается, можно мне посмотреть?..

— Да пожалуйста! — улыбнулась Яга. — Мне и самой интересно…

* * *

Возле берега лед треснул, и из образовавшейся полыньи высунулась тощая, покрытая гусиной кожей, рука. Потом из воды вынырнула седая голова с куцей, наполовину выщипанной бородкой. Минуту спустя, Черномор, подтянулся и лег брюхом на лед. Рыцари, подбежав, обступили его со всех сторон. Подхватив под руки, повели к костру.

Промокший и жалкий, Черномор, дрожа от холода, стянул с себя халат, явив миру синее от холода тело. Персиваль тут же укрыл его своим плащом, а Ивейн подбросил веток в костер.

— Ох и х-худо мне, дети мои, — прокряхтел карлик, стуча от холода зубами. — Д-давненько меня эдак-то морозом не били… Н-надеюсь, вы не отдали Заморышу меч-кладенец?

— Нет, сэр Блэкмар. Он у меня! — заверил его Персиваль, наполовину обнажив пульсирующий серебряным светом клинок.

— Вот и славно. А я уж думал, отдадут сейчас эти при… предобрейшие воины кладенец Заморышу…

— А кто он такой, этот Заморыш?

— Да брат мой, младшенький, — вздохнул Черномор. — Верно говорят, в семье не без урода.

— Тоже великий волшебник? — настороженно спросил сэр Ивейн.

— Да какое там!.. Недоучка. Прямой конвергенции от обратной с трех шагов отличить не может, — небрежно махнул рукой Черномор. Но заметив, что рыцари подозрительно покосились на него, пояснил. — Силой-то он сейчас, конечно, меня превосходит. Оттого и одолеть сумел. Это он, гаденыш, да еще тот дракон, к которому вы едите, подстроили так, что вся моя волшебная сила обратилась в пепел. Мастерства-то у меня не убавилось. А вот сил теперь… — расстроено скривив губы, Черномор погладил остатки своей бороды. — Ну ничего. Я еще силушки-то наберу, братец. Ой, наберу! Еще поквитаемся, — и он погрозил кулаком медленно таявшему на озере льду.

Солнце, тем временем, окончательно закатилось. Подул прохладный ветер. Черномор снова застучал зубами, и Персиваль подал ему кружку теплого, только что разогретого на костре вина.

— Заморыш всегда меня ненавидел, — начал рассказ Черномор, осушив кружку. — Помню, когда я был еще совсем маленьким, он специально…

* * *

— Ну все, — вздохнула Алена. — Теперь Черномор в глазах рыцарей настоящий мученик… Совсем мозги им запудрит.

— Там мозгов-то энтих, — пренебрежительно махнула рукой Яга. — И так уж они служили ему. Так что никакого нового вреда тут нет.

— Да, за трех ворон тебе спасибо! — вспомнила Алена. — Чуть было рыцари меж собой не передрались.

— Я смотрела… И на ту еще картинку смотрела, когда два Черномора друг друга лупили, — Яга, улыбнувшись, довольно сощурилась. — Такого я уж да-вно не видала. Бывалча только сызмальства, когда и тот и другой пешком под стол ходили… Да. Отвлеклась я что-то. Это хорошо, что вы не дали Кощею кладенец захватить.

— Слушай, — оживилась Алена. — А Кощея ты можешь увидеть? Может, хоть у него узнаем, что с Ильей-то стало?

— Отчего не мочь-то? Могу. Только ведь и он меня увидит… Да мне-то что? Я от взглядов его, чай, не усохну. А ты спрячься-ка, Алена. Иль хоть отойди в сторонку от блюдца.

Алена испуганно отшатнулась от стола.

— Так и сойдет, — кивнула Яга. — А я туману-то напущу, чтобы он не прознал, что гости у меня… Кощей! Эй, братец!.. Ох ты, ми-лай! Да кто ж тебя так? — с неподдельной жалостью в голосе нараспев произнесла Яга и всплеснула руками.

Краем глаза Алена увидела в блюдце лицо Кощея и зажала себе ладошкой рот, чтобы не рассмеяться. На лбу Заморыша красовалась немалых размеров шишка. Кощей, шипя сквозь зубы, прикладывал к шишке сковороду.

— Известно кто… Черномор, скотина!

— Это что же он, посохом тебя что ли так приласкал? Ить преломил же его прям об твою головушку!

— Видела? — неприязненно проворчал Кощей. — Ничего. Я ему хорошо-о накостылял. И еще накостыляю! — и он погрозил кулаком в пространство. — Он еще увидит у меня, как раки зимуют!

— Эх, мальчики… Что ж вы все ругаетесь?! Угомона на вас нет, — вздохнула Яга. — Ну вот скажи мне, зачем ты Черномору дом спалил?

— Не «зачем», а «за что»!

— Ну и за что?

— Да чтоб он, собака, таких заклятий в своих кабинетах не ставил, которые первого входящего по голове скамейками бьют! — взвился Кощей.

От сдавленного смеха Алена чуть не свалилась на пол. А Яга, округлив удивленно глаза, переспросила Кощея.

— Чем бьют?

— Скамейками!.. Я к нему, может, в гости зашел. А оно ка-ак хряпнет. Аж в глазах потемнело… Ну, я как очухался, вскочил. А там — озоном пахнет, и скамейка валяется. Пополам, между прочим, треснула от удара! Ну, я по злобе и…

— И дурак, — покачала Яга головой. — Не спросясь, небось, зашел в кабинет-та?

— Да какая разница?

— Не спрося-ась, — Бабушка укоризненно пригрозила ему пальцем. — Братец твой, небось, вовсе и не на тебя заклинанию ставил, а так, на всякого проходимца, который не спросясь в его кабинет полезет… А получилось, что ты — тот самый проходимец и есть!.. Сам себя ты, выходит, по лбу скамейкой огрел. А потом, по злобе еще и дом брату спалил… И в кого ты такой дурак-то, Кощеюшка?

— Не трави душу, Яга. Я и сам уже жалею. Была в его доме одна штука… Нужная мне очень. Да где теперь эти черепки-то найдешь, среди песка да щебня?

— А коли жалеешь, так поди, да извинись, — посоветовала Бабушка.

— Это перед Черномором-то? — возмущенно взмахнул сковородкой Кощей. — Да он… Да я его!..

— А, — Бабушка махнула рукой, и изображение Кощея в блюдечке пропало. — Бесполезно с ним говорить. Ох, нарвется когда-нибудь… Ты что это со смеху то давишься?

— Это не колдовство… Это Илья был, — простонала, едва отдышавшись, Алена. — Он, небось, и не знал, что это Кощей идет.

— Ох, — погрозила ей пальцем Яга. — Нехорошее вы дело снова затеяли.

— А Змея убивать — хорошее дело? — сверкнула Алена глазами. — А Добрыню заживо в кургане хоронить тоже хорошее?!

— Ну, ты не заводись так-то сразу… Я просто чего сказать хотела… Вы там поаккуратнее как-нибудь. Чтобы не вышло, как прошлый раз…

* * *

Когда Алена вернулась на заставу, все были уже там. Илья, самодовольно улыбаясь, рассказывал, как он приласкал Кощея по лбу скамейкой. Богатыри одобрительно хлопали его по плечам. И только Лебедь выглядела встревоженной.

— Что-то не так вышло? — тихонько спросила ее Алена.

Лебедь кивнула.

— Заморыш таких вещей не прощает. Илья теперь его враг навеки.

— Тоже мне, испугала, — усмехнулся богатырь. — А то прежде мы с Кощеем были друзья!..

— Кощей не понял, кто это его приложил. Когда я была у Яги, он говорил с ней. Жаловался. Во-от такенная шишка у него, между прочим, — Алена показала на пальцах размер шишки и богатыри радостно захохотали. — Кощей думает, что это было охранное заклинание Черномора.

— Слава Роду, — облегченно вздохнула Лебедь.

— Ну, не знает, и пес с ним, — отсмеявшись, безразлично махнул рукой Илья.

— А отчего это Яга не могла тебя увидеть, Илья? — поинтересовалась Алена.

— Не могла? — Лебедь чуть не подпрыгнула от радости. — Значит, я даже от Яги закрыться могу!.. Когда я Кощею помешала взять меч, он чуть не пришиб меня заклинанием. Пришлось скрыться, создать вокруг себя эдакую непроницаемую защиту… Притаилась я, значит, за ивами, над озерцем. А тут вдруг Илья волос мой рвет. Ну, я удивилась. Чего это, думаю, он? Черномор-то еще из-подо льда не выбрался. Но, на всякий случай, к себе его дернула. Прямо под ивы, под защитный купол. Поэтому Яга и не увидела его.

— Теперь Черномор, наверное, дальше с рыцарями поедет, — предположил Алеша. — Ведь ковра-самолета у него уже нет.

— И мне выдать себя за Черномора, чтобы забрать у них кладенец, теперь не получится, — Лебедь вздохнула. — А ведь могло получиться!.. Жаль, Кощей раньше нас влез, да так бестолково.

Добрыня озабоченно подпер подбородок.

— Зато теперь мы знаем, что за кладенцом следят и Черномор и Кощей… А Кощей, к тому же, знает, что ты, Лебедь, зачем-то хотела ему помешать.

— Да, — кивнула Лебедь. — Он наверняка меня узнал… Нам теперь надо какой-то другой план придумывать. Такой, чтобы обмануть и рыцарей, и Кощея, и Черномора.

Глава 10

Все кончилось так, как должно было быть.

У сказок счастливый конец.

Дракон умирает, убитый копьем,

Царевна идет под венец.

И.В. Кормильцев, группа Наутилус Помпилиус

— А что, если мы просто выкрадем у Змея королеву Джиневру и отдадим ее рыцарям? — предложила Алена. — Тогда им незачем будет убивать Змея. Они просто отдадут кладенец обратно Черномору и отправятся восвояси.

— Кто это «мы»? — поспешил уточнить Добрыня Никитич. — Лично я в подобном деле не участвую. Змея злить — занятие опасное, да к тому же вовсе бестолковое. Как узнает он, что мы ее похитили, нам, поверьте, мало не покажется.

— Это верно, — кивнул Илья. — На такое Змей обидится. Он ее похитил, чтобы витязи приезжали с ним на битву жестокую. И отнять ее сейчас у Горыныча, как игрушку отнять у малой деточки. Он и мне-то Забаву Путятичну не отдаст, небось, без боя молодецкого.

— Ну а если Лебедь примет вид королевы Джиневры? — не унималась Алена. — Рыцари, успокоившись, отдадут меч Черномору и поедут обратно.

— Кабы я знала, как эта Джиневра выглядит, — вздохнула Лебедь. — К тому же, среди рыцарей этих, один, по моему, ее полюбовник. Такого обмануть у меня, боюсь, не получится. У любви сердце чуткое, глаза зоркие. Никакое колдовство ослепить их не сможет.

— А если убрать Ланселота? — предложила Алена.

— Если убрать, то, пожалуй, — согласилась Лебедь. — Только мне сперва надо хорошенько эту Джиневру изучить…

— Убрать? — с сомнением в голосе переспросил Алеша. — Ты ж сама говорила, Аленушка, что они, эти рыцари, хорошие, и до смерти убивать их не надобно.

— Да я не в этом смысле. Просто заманить куда-нибудь, оглушить…

— И Черномора ты тоже заманишь?.. — скептически покачал головой Добрыня. — И Кощея?

* * *

Спорили они долго, и окончательный план был разработан лишь глубоко заполночь.

— Значит так, — подвела черту Лебедь. — Я вызову потихонечку Ланселота и уговорю его одного отправиться спасать свою любимую Джиневру.

— Могу поспорить, Ланселот не откажется, — подтвердила Алена.

— Потом я действительно пытаюсь похитить у Змея Джиневру… — Лебедь поежилась, и выразительно глянула на Алену. — Только уж ты тогда меня прикрой. А то Змей, коли узнает, такое мне устроит…

— А я сама к нему поеду, чтобы он глупостей ненароком не наделал — радостно улыбнулась Алена.

— Одну не отпущу, — покачал головой Илья. — Да к тому еще приспело времечко вызволять Забаву Путятичну. Вот мы вместе с Аленой и отправимся…

— Вот и славно! — продолжила Лебедь. — А Алеша с Добрыней поедут на Длинное озеро. Надо бы за рыцарями проследить потихоньку, чтобы они никуда не удрали, да чтобы Кощей у них вдруг меча не отнял. А потом я либо саму Джиневру предоставлю рыцарям в обмен на кладенец, либо приму ее вид… Отличить-то, без Ланселота, будет некому… Ну, это уже по обстоятельствам.

— Ну, а если будет Черномор противиться, я тогда ему сверну шею белую, — вставил Добрыня.

Заставу друзья покидали при свете луны. Добрыня с Алешей, верхом, направились к озерцу Лебеди. Оттуда она обещала быстро переправить их к Длинному озеру.

Алена с Ильей вышли за ворота чуть позже. Илья вскочил в седло и протянул руку, чтобы помочь забраться на Чубатого Алене. Усадил ее перед собой.

— Эх. Где-то теперь бродит моя Черная, — покачала головой Алена.

— Да не волнуйся ты о ней, — успокоил ее Илья. — Эти лошадки страсть какие умные… Небось, Черная твоя давно уже к Яге вернулась. Или пасется где-нибудь на волюшке… Ну, держись, Аленушка. Поехали.

Лошадь взяла с места хороший разгон и через несколько секунд скачки перешла на богатырский скок. Лететь богатырским скоком ночью, при неверном свете луны и звезд было довольно страшно, но Илья был совершенно спокоен. Алена тоже скоро привыкла к ночной скачке и даже задремала.

* * *

Они скакали всю ночь, но Железные горы появились на горизонте лишь с рассветом. Гранитные пики были особенно красивы в розовых утренних лучах. Перемахнув через реку Смородину, Чубатый перешел с богатырского скока на обычный галоп, а затем и на шаг. Он устало поводил боками, а с его губ на красноватую землю падала пена. Конь въехал в широкое ущелье и эхо тут же подхватило цокот копыт по камням. Алене послышался какой-то шум — не то грохот падающих камней, не то зов трубы. Впереди, над ущельем, вилась кругами стая грифов. Сердце Алены сжалось от недоброго предчувствия.

— Ох, чую что-то там происходит нехорошее, — прошептала она.

Илья ударил Чубатого пятками в бока и тот помчался быстрее. Через минуту они выскочили на небольшой пригорок и замерли, пораженные открывшейся картиной.

Горыныч, сверкая в рассветных лучах чешуей, низко реял над долиной, едва не касаясь земли, а за ним следом носился, целясь Змею в брюхо копьем, закованный в кольчужный доспех рыцарь в горшкообразном шлеме.

— Что ж Горыныч над ним издевается, — покачал головой Илья. — Уж давно бы прихлопнул болезного.

— Не поняла… — прошептала Алена. — Они же вроде похищать Джиневру собирались, а не со Змеем сражаться?

— Может он их поймал, потому и сражаются? — пожал плечами Илья. — Только я что-то никакой Джиневры не вижу.

Илья и Алена спешились и стали с интересом наблюдать за происходящим. Горынычу, видимо, наскучило убегать от рыцаря, и он, резко развернувшись, дохнул огнем. Огненный столб ударил прямо перед всадником. Лошадь чуть не сбросила Ланселота, но тот, удержавшись в седле, ударил ее шпорами в бока и, выставив вперед копье, кинулся навстречу дракону. Горыныч, отпрянув, ударом хвоста сбил с ног летящего на него коня. Ланселот, вылетев из седла, потерял копье и покатился кубарем. Ловко перепрыгнув пытающуюся подняться лошадь, Змей очутился над рыцарем. Плотоядно улыбнувшись, клацнул зубами у него над самой головой. Ланселот, вскочив, выхватил из ножен меч и бросился к нависшей над ним драконьей голове. В руках рыцаря был ржавый меч, обломанный на самом кончике. У Алены словно оборвалось что-то внутри.

«Змей! У него меч-кладенец!!!» — мысленно закричала Горынычу Алена, но ответа не получила.

Горыныч, раскрыв пасть, попытался ухватить рыцаря зубами, но промахнулся. Ланселот увернулся и, одним прыжком вскочив на шею Змея, скатился к ее основанию. Поднялся с колен. На солнце сверкнула золотая искра у самого перекрестья меча, а по лезвию прошла серебристая волна света.

— У него же кладенец!.. — закричала Алена. — Он сейчас Змея убьет! Совсем убьет!.. Илья!..

Алена повернулась к богатырю. Тот с каменным лицом накладывал на тетиву лука каленую стрелу. Рыцарь взмахнул мечом. С тетивы сорвалась и полетела ему в грудь стрела Ильи Муромца. Но Змей в этот момент дернулся всем телом, и Ланселот, потеряв равновесие, сорвался с драконьей спины на землю. Стрела пролетела мимо, Змей изогнул шею, чтобы обрушить свои челюсти на Ланселота, но тот успел подняться, и со всего маху вонзил клинок в нависшее над ним тело дракона. По ущелью разнесся стон Змея. Ноги Горыныча пошатнулись и он неуклюже упал на бок. Из глубокой раны хлынула дымящаяся черно-красная, как не застывшая лава кровь.

— Не-ет! — стоном вырвалось из груди Алены.

Девушка бросилась к Змею, за ней следом бежал Илья. Рыцарь, окинув возбужденным взглядом поле битвы, не заметил их, и, издав радостный боевой клич, бросился в драконью пещеру, вход в которую зиял поблизости в толще гранитной скалы.

«Горыныч! Горыныч, ты слышишь меня?!» — снова и снова мысленно обращалась к Змею Алена. Но не слышала ни звука в ответ. Поток черно-красной крови, бьющей из раны, стал затихать. Сверкавшая только что серо-зеленая чешуя дракона словно бы подернулась пеплом. Его когти, крылья, хвост начали постепенно окаменевать.

— Боже мой!.. Что же делать? — Алена в отчаянии упала перед Змеем на колени.

— Зашибу, падлюку! — взревел Илья Муромец и бросился вслед за Ланселотом в драконью пещеру.

«Живая вода… В сказках у Змея всегда есть в подвале живая вода!» — и Алена тоже со всех ног бросилась к пещере.

Справа от входа в скале вилась винтовая лестница. Илья бросился по ней вверх, видимо, вслед за Ланселотом. Алена побежала вниз и вскоре оказалась в подвале. Подвал напоминал огромный сводчатый зал. Он весь был беспорядочно заставлен бочками, тюками, сундуками и просто сваленным хламом. Относительный порядок наблюдался только в той его части, что примыкала к лестнице. Другой конец длинной подвальной залы терялся во мраке и паутине. Алене сразу бросились в глаза два стоящих напротив входа в подвал котла, по размеру таких огромных, что в них можно было, при желании, целиком окунуться, причем не только Алене, но и дюжему молодцу вроде Ильи. Один из котлов был серебряный, а другой — золотой. И оба были почти до половины наполнены хрустально-прозрачной водицей. На каждом из котлов висело по вместительному ковшу с длинной ручкой.

— Вот оно, — выдохнула Алена. — Только что-то тут не написано нигде, какая водица живая, а какая мертвая. Ох, как бы мне не перепутать.

Впрочем, Алена сомневалась недолго.

«Плесну на рану из любого котла. Если это будет мертвая — рана затянется. А если не затянется, то это живая вода. Ей, по моему, нужно сбрызнуть Змея потом, когда рана заживет».

Девушка схватила серебряный ковш и перегнулась через край серебряного котла. Зачерпнула воды, и тут леденящий холод разлился у нее по спине, а потом и по всему телу. Ковш, выпав из онемевшей руки, плюхнулся в воду. Из последних сил Алена повернула голову. Краем глаза она успела заметить силуэт тощего человека в черной одежде. Тот торопливо взбежал вверх по ступеням.

«Кощей!.. Откуда он здесь? Неужели он отнимет кладенец у Ланселота?»

Девушка, не имея сил опереться на ватные ноги, медленно сползла на каменный пол. В глазах Алены стремительно темнело, смертельный холод вымораживал, кажется, саму кровь. Вдруг какой-то светлый силуэт склонился над ней, Алена почувствовала теплое прикосновение к лицу, к рукам. Кто-то поднял Алену на ноги и обнял горячими ладонями. Приятное тепло разлилось по всему телу. Руки и ноги налились прежней силой.

— Ну как ты, Аленушка? Холод ушел?

— Лебедь? — обрадовалась девушка. — Как ты вовремя! Тут Кощей…

— Знаю. Я во-он в той бочке спряталась, когда он сюда ворвался.

Лебедь заглянула в серебряный чан и поцокала языком.

— Говоришь, Ланселот был хороший человек?

— Да, а почему был? Кто его?!

— Ну тогда оживим сейчас… — Лебедь кивнула на воду, в которой что-то увидела. — Илья его догнал. Знать бы еще, в каком чане живая вода, а в каком мертвая.

— В золотом мертвая, а в серебряном — живая, — раздалось от входа в подвал.

Девушки нервно оглянулись. По лестнице неторопливо спускался Горыныч. На вид — вполне живой и здоровый, только весь словно покрытый слоем пыли. Алена почувствовала, что ноги опять отказываются ее держать, теперь уже от несказанной радости. «Живой! Господи, счастье-то какое!» — она закусила кончик косы, чтобы не разреветься.

Горыныч, подойдя к котлам, зачерпнул ковшом из золотого котла и окатил им себя с ног до головы. Пепельная пленка сошла с него. В глазах появился озорной блеск, а на щеках здоровый румянец. Змей перегнулся через край серебряного котла, вынул ковш, немного поколебавшись махнул рукой и макнулся головой прямо в котел. Через пару секунд вынырнул, отфыркиваясь и довольно улыбаясь.

— Ну вот. Теперь все в полном порядке, — Змей аккуратно повесил ковши на края котлов и отряхнулся.

На лестнице раздались чьи-то нетвердые шаги. Змей и девушки разом оглянулись. В подвал спускалась женщина в сиреневом сильно приталенном платье, с белом покрывалом на волосах, перехваченных широким золотым обручем. Ее красивое, с тонкими чертами лицо, было бледным и заплаканным. В руках женщина комкала шелковый платочек.

— Джиневра? — тихонько спросила Лебедь.

— Она самая, — раздраженно дернул бровью Змей.

Лебедь с любопытством оглядела заморскую королеву с ног до головы.

— А она ничего себе, хорошенькая, — прошептала царевна Алене. Алена неприязненно покосилась на Джиневру и промолчала.

— Там… Ланселот, — королева растерянно обвела всех взглядом и всхлипнула. — Неужели ничего нельзя сделать?

— Можно, — пожал плечами Змей, взял с одной из полок два кубка и, зачерпнув живой и мертвой воды, направился наверх. Алена побежала следом за ним. Джиневра, вздохнув, тоже стала подниматься, Лебедь замыкала процессию, поминутно оглядываясь.

Лестница вилась на высоту, наверное, этажей в десять. По крайней мере, Алена, добравшись до верха, изрядно запыхалась и падала с ног от усталости. По ходу лестницы, на небольших площадках, несколько раз встречались двери. Все они были закрыты, кроме последней, на самом верху. В открытом дверном проеме лежало бездыханное тело Ланселота, а по ступеням лестницы стекал ручеек его крови. Похоже, рыцарь обернулся в последний момент или Илья его окликнул. Ланселот, видимо, замахнулся на него мечом, но раньше получил удар в грудь. Рыцарь лежал на спине, левой рукой прижимая к себе щит и подняв правую руку в замахе. Меча в руке не было. Кольчуга на груди Ланселота была в клочья разорвана. Кровь из широкой раны уже не сочилась. Рядом с рыцарем, упав чуть ли не на него, лицом вниз, в луже крови лежал сжимая окровавленный меч Илья Муромец. Увидев его, Алена сдавленно вскрикнула. Прижавшись к гранитной стене, она с ужасом оглядела два бездыханных тела.

— Горыныч, где же ты?

— Да здесь я, — он появился из комнаты, в которую вела открытая дверь, держа в руках все те же два кубка.

— Так сделай что-нибудь! Ты разве не видишь? Илья…

— Он не ранен. Просто спит. Точнее, его Кощей приморозил, как и тебя там, в погребе. Жаль живую и мертвую воду на такую ерунду тратить. Сейчас Лебедь поднимется, и расколдует.

— А ты что же?

— А я в этом не специалист, — пожал Змей плечами. — Полчаса возиться буду. У нее выйдет быстрее.

— Кого вам тут разморозить? — Лебедь неторопливо поднималась по ступеням, ведя под руку несчастную Джиневру.

Аккуратно поставив королеву у стеночки, рядом с Аленой, Лебедь склонилась над Ильей. Зашептала что-то, провела рукой по его позвоночнику. Илья заворочался, и еще не придя в себя окончательно, произнес длинный, многоэтажный ряд нелестных слов в адрес Кощея и «самоуверенных идиотов, которые уверяли, что все должно пройти гладко». С трудом поднявшись на ноги, Илья зевнул. Оглядел распластанный на пороге труп Ланселота, словно бы вспоминая о чем-то. Потом удовлетворенно хмыкнул, аккуратным взмахом меча отпорол нижнюю полу синей мантии рыцаря и начал стирать получившейся тряпкой кровь со своего меча. Змей, шагнув к трупу, ногой отбросил в сторону левую руку со щитом и стал изучающе разглядывать пробитую грудь Ланселота.

— Как бы нам половчее вынуть его из кольчуги?.. Или прямо так плеснуть? Заодно и кровь смоет, — размышлял вслух Горыныч.

«Джиневра, между прочим, все видит и слышит», — мысленно напомнила Змею Алена.

— О! Горыныч! Так это ты? Живой! — радостно взревел Илья, и, чуть не наступив на мертвого Ланселота, бросился обнимать Змея.

— Осторожно, медведь! Не пролей! Тут живая и мертвая вода в кубках… — смутился Горыныч, и попытался высвободиться.

— Да сделайте же вы хоть что-нибудь! — истошно завизжала и затопала ногами Джиневра, оскорбленная всеобщим невниманием.

— Да сейчас, сейчас я… — Змей скривился, как от зубной боли и, отдав кубки Илье, раздраженно шагнул к продолжающей визжать королеве.

Лебедь, резко дернув Алену за руку, перетащила ее на другую сторону лестницы. В ту же секунду Змей дунул на Джиневру. Даже на расстоянии Алена почувствовала ударившую мимо нее струю теплого воздуха. По лестнице разлился дурманящий, пряный запах. Королева Британни внезапно замолкла и, словно подкошенное дерево, повалилась ниц.

— Теперь надо срочно проветрить, а то и мы сейчас рядом свалимся, — заметила Лебедь.

— Угу, — Змей кивнул и, войдя в комнату, загремел чем-то, видимо, открывая ставни.

На лестнице потянуло прохладным ветром.

— Так тебя что, оживили уже? Или рана была не смертельной?.. — не отставал от Змея Илья. — Так какого ж рожна ты стал тогда каменеть?

— Да! Объяснит нам кто-нибудь, что здесь, вообще, произошло? — поддержала Илью Алена, и по стеночке обойдя распростертого Ланселота, вошла в дверь.

В комнате было неожиданно и странно. Витражные стекла за ажурными железными решетками, оленьи рога и звериные шкуры на стенах, большая резная кровать под шелковым балдахином, несколько пергаментных фолиантов с цветными гравюрами на маленьком резном столике. Этот просторный покой, видимо, служил для содержания пленных принцесс, в том числе и для королевы Джиневры. Окно слева от двери было распахнуто. Выглянув, Алена увидела небольшой внутренний дворик, с четырех сторон окруженный зубчатыми стенами, еще три высоких замковых башни по углам и какие-то постройки у противоположной стены.

«Наверное, в одной из тех трех башен Горыныч держит Забаву», — подумалось Алене.

— С чего бы мне начать, — Горыныч наморщил лоб и забрал у Ильи кубки с живой и мертвой водой, огляделся вокруг и поставил их на столик. Потом кивнул на царевну Лебедь. — Да вот, пусть она все и объясняет. Только давайте сначала все это, — Змей махнул на лежащие у входа тела, — внутрь затащим.

Илья вволок в комнату труп Ланселота, Лебедь внесла и положила с ним рядом тело спящей Джиневры. Горыныч захлопнул дверь, потом закрыл витражное окно и, внимательно осмотрев комнату, щелкнул пальцами.

— Ну вот. Теперь нас никто посторонний даже в волшебное зеркало не увидит, — успокоено вздохнул Змей и выжидающе посмотрел на Лебедь.

— Рассказывать мне, собственно, не о чем, — развела Лебедь руками. — Мы начали действовать по плану. Под утро, когда настало время дежурства Ланселота, я вышла с ним на контакт. Пообещала, что помогу освободить королеву Джиневру, если рыцарь решится действовать один, без помощи товарищей. Он быстро согласился, сел на коня и въехал верхом в озеро. Ну, я переместила его, с дуру, к себе во дворец. У меня был замечательный план похищения Джиневры…. Ой… — Лебедь осеклась.

— Так вы похитить ее сперва хотели, мерзавцы?! — взвился Змей. — Да я вам!.. Да…

— Но ведь не похитили же, — примирительно вскинула ладони царевна Лебедь.

— А что дальше-то было? Откуда у Ланселота взялся кладенец? — поторопилась вмешаться Алена.

— Да не кладенец это был, — махнула рукой Лебедь. — Просто, когда я рассказала Ланселоту наш план, он мне такое устроил… Он, видите ли, похищать никого не желает, а желает в честном бою победить дракона… Тебя, то есть, Горыныч.

— Похвальное желание, — пожал плечами Змей. — Такой подход вообще характерен для большинства витязей, а уж для западных рыцарей, так и подавно. И ты, конечно, не смогла ему отказать?

Лебедь глубоко вздохнула.

— И надо же было мне додуматься, провести его через свой дворец… Силы сэкономить решила. Наложила на него заклятие, чтобы не захлебнулся, бедняга. Накормила, напоила. А он мне… Все, говорит, тебе тут разнесу вдребезги, если не дашь мне с драконом сразиться в честном бою. Да еще меч-кладенец ему подавай… Я ведь, когда уговаривала его одного на Змея пойти, обещала добыть кладенец. Ну, вот он и потребовал. Пришлось на скорую руку сварганить что-то внешне похожее… По-моему получилось, а? — царевна обвела окружающих самодовольным взглядом.

— Да уж, — недобро глянула на нее Алена.

А Илья только недовольно хмыкнул.

— Ну а ты, Горыныч?! Ты-то почему сразу мне не сказал, что живой?! — обиженно подступила Алена к Змею.

Тот виновато пожал плечами.

— Кто же знал, что ты так расстроишься?.. Я хотел, чтобы все было как можно натуральнее. Лебедь предупредила меня, что надо всучить Кощею липовый меч-кладенец. Дело-то хорошее, — Змей расплылся в довольной улыбке. — Вот я и взялся ей подыграть — показать Заморышу этот псевдо-кладенец в действии… Даже специально камней и щебня наелся, чтобы потом окаменеть натурально. Да вы сами в окошко гляньте. — он указал на окно справа от двери.

Илья и Алена прильнули к прозрачным стеклышкам. Из окна открывался вид на долину реки Смородины, в которой и проходил бой Ланселота со Змеем. В центре поля, там, где Горыныч был пронзен в бок мечом, в луже медленно засыхающей черной драконьей крови лежал на боку каменный Змей. Камень уже потрескался и начал потихоньку распадаться. Алена ошеломленно оглянулась на Змея. Потом снова посмотрела в окно.

— И как это у тебя получилось?

— Я же говорю. Камней наглотался. Потихоньку начал их переваривать, сращивать… А потом, когда он меня мечиком ткнул, прикинулся, что каменею. Заморыш на все это, естественно, смотрел. Убедившись, что меч, якобы, действует, он кинулся отнимать его у Ланселота, — Змей снисходительно улыбнулся. — Когда я увидел, что Кощей вбежал в пещеру, то быстренько стек с этих камней, выполз из-под них и быстро метнулся в подвал — попить воды. Не теряя при этом из виду Кощея.

— А Кощей, собака, меня в спину холодом шибанул, — подхватил Илья. — Сразу же, после того, как я догнал этого, — он махнул рукой на Ланселота.

— А потом Кощей выхватил у рыцаря меч да и был таков, — закончил Горыныч. — Ну так что? Оживлять мне Ланселота, или как?

— И он еще спрашивает?! — возмутилась Алена. — Из-за тебя ведь человек погиб!

— Ну, не то чтобы совсем из-за меня… — Горыныч посмотрел на царевну Лебедь, перевел взгляд на Илью, и, пожав плечами принялся за дело.

Глава 11

На ловца и зверь бежит.

Народная мудрость

— Главное — грамотно раздеть оживляемого, — наставительно сказал Змей. — Иначе большая часть мертвой воды впитается в одежду, и целительный эффект будет меньше.

Горыныч, взявшись за края разорванной кольчуги, резко дернул, и она расползлась от горла до пояса, вместе с кожаным поддоспешинком и рубахой, обнажив окровавленную грудь Ланселота. Змей аккуратно плеснул на грудь рыцаря воду из золотого кубка. Соприкоснувшись с обнаженным мясом и сломанными костями, вода зашипела и, запенившись, бесследно впиталась в плоть. Змей плеснул еще пару раз. Шипения уже почти не было, а часть воды, так и не впитавшись, стекла на живот Ланселота. Зияющая на его груди рана бесследно пропала. Радостно потерев руки, Горыныч поставил золотой кубок на место, взял серебряный, и, набрав полный рот живой воды, обрызгал грудь и лицо рыцаря.

— А? Где?.. — вскочил и завертел головой Ланселот.

Горыныч дунул на него, погрузив рыцаря в сон, и уже потом соизволил ответить уснувшему:

— Не твое дело.

— А, может зря ты его… их… — попыталась вмешаться Алена. — Может, лучше отпустить подобру-поздорову? Ведь Ланселот, все-таки, честно победил тебя в бою. Пусть даже в потешном. Ведь в таких случаях ты обычно…

— Этот случай необычный… — Змей внимательно оглядел всех присутствующих. — Как я понял из рассказа Лебеди, настоящий меч-кладенец находится где-то на пути сюда? Да вы лучше сами мне расскажите всю правду. Я же все равно узнаю.

Девушки переглянулись, вздохнули и начали рассказывать. Когда они замолчали, Змей довольно хмыкнул.

— Превосходно! Наконец-то у меня появилась возможность уничтожить этот проклятый меч-кладенец! Обменяю его у рыцарей на Джиневру и Ланселота, и дело с концом.

— Зачем же его уничтожать? — удивленно подняла бровь Лебедь. — Такой могучий артефакт…

— Вот потому и уничтожить, что могучий. Любой мало-мальски умелый боец может им безнаказанно меня убить! Вот отниму кладенец и спрячу его где-нибудь глубоко под землей, или, еще лучше, сброшу в жерло вулкана.

— Э, нет, Горыныч. Так не пойдет, — покачала головой Лебедь. — Я уже столько сил приложила, что имею законное право на эту половинку папиного кольца. Да если разбираться, то кладенец и возник-то благодаря мне!

— Уж если разбираться до конца, моя дорогая, — нехорошо улыбнулся ей Горыныч, — то Ланселот и Джиневра, на которых вы собирались выменивать у рыцарей кладенец, лежат сейчас спящие в МОЕМ замке. Так что выменивать кладенец буду именно я. А приложенные силы я, уж поверь, найду, чем тебе возместить, чай не нищий.

Алена вздрогнула и вся внутренне напряглась. В первый раз она слышала, чтобы Горыныч спорил с кем-то в таком тоне. Алена осторожно посмотрела на царевну Лебедь.

— Ну хорошо, Змей, — сдалась та, как показалось Алене, подозрительно быстро. — В любом случае, действовать нужно как можно скорее, пока Кощей не разобрался, что к чему.

— Ай да хорошо, ай да здорово! — укоризненно покачал головой Илья Муромец. — Пока вы из-за меча ругаетесь, да кого попало оживляете, где-то тут страдает красна девица, бедная Забава Путятична.

— Отчего это вдруг она бедная? — удивленно глянул на Илью Горыныч.

— Оттого что мы тут про нее чуть не забыли… — богатырь с вызовом посмотрел на Горыныча. — Ну как? Укажешь, где ее спрятал, али мне самому поискать?

Горыныч устало вздохнул.

— Коли тебе, Илья, подраться со мной захотелось, так потерпи немного. Вот разберусь с этими придурками и тогда милости прошу… А Забаву твою я и пальцем не тронул. Голодовку она, между прочим, объявила. И визжит, как недорезанная. Возвращай ее, понимаете-ли к дяде немедленно!.. Так что давай, забирай ее отсюда поскорее, да и дело с концом. Да не забудь показать мою статую в долине. Скажи, мол, зарубил меня, пусть порадуется. Уж очень она невзлюбила меня, за то что я ее учебники из Киева прихватил, а книжки с картинками нет.

— Голодает? Ах ты господи, боже мой! — всплеснул руками Илья и бросился вниз по лестнице.

— Ты мне двери-то все не ломай! В соседней башне она, на самом верху!.. — вслед ему крикнул Горыныч. — Да не забудь захватить ее учебники! — и Змей ехидно улыбнулся. — Верно у вас, у людей, говорят: любовь зла…

* * *

Илья, освободив Забаву, не медляповез ее в Киев. А Лебедь быстро переправила Алену и Змея, несущего в руках спящих Джиневру с Ланселотом, к Длинному озеру. Прямо к тому месту, где из засады наблюдали за проснувшимися рыцарями Алеша с Добрыней.

Добрыня тут же шикнул, призывая вновь прибывших к тишине, а Алеша шепотом спросил у них:

— Ну как, все получилось?.. Мы тут лошадей рыцарских, когда лев задремал, увели… А это кто с вами?

— Это Горыныч, — пожала плечами Лебедь. — Хочет принять в операции личное участие.

— В какой операции? — не понял Добрыня.

— Вот этих, — Змей аккуратно положил Джиневру и Ланселота на траву, — обменяем сейчас на кладенец. Неужели рыцари смогут отказаться?

Добрыня удивленно глянул на Змея.

— Ты что, сдурел что-ли? С ними же подлюка Черномор!

— Да у него силы теперь — кот наплакал. Мне даже отсюда видно.

Рыцари на берегу, не найдя Ланселота, начали звать его по имени. От их криков проснулся Черномор. Недовольно ворча, он отправился к воде — умываться. Вид карлик имел и в самом деле жалкий. Помятый, грязный халат, короткая клочковатая борода, воспаленные от недосыпу глаза.

— Да мы его сейчас быстро заманим и в мешок, — небрежно махнул рукой Алеша.

— А потом я пойду на переговоры, — подхватила Лебедь, лукаво улыбнувшись чему-то. — Горынычу ведь рыцарям на глаза попадаться нельзя… Вдруг они его на честный бой вызовут?

У Алены заныло в груди от нехорошего предчувствия.

«Остановись, Лебедь! — мысленно закричала она. — Неужели ты все-таки собираешься забрать кладенец себе?»

«Да пойми ты — это же просто варварство — уничтожать такую реликвию!.. Ну, хочешь, я поклянусь тебе, что никогда не направлю его против…»

Алена встревожено взглянула на Змея. Тот благодушно улыбался, но смотрел на Лебедь с нехорошим прищуром…

— Вот что, — произнесла Алена вслух. — Если вы сейчас не договоритесь о том, как поделить кладенец, то ничего у нас не получится. Тут надо действовать слаженно. Может, выручать друг друга придется, а вы каждый только о себе думаете.

— Как можно поделить меч? — удивился Змей.

— Ведь можно? — Алена посмотрела в глаза Лебеди. — Ты однажды уже разделила папино колечко пополам? Почему бы и сейчас так не сделать?

— Да. Вы уж объясните нам, сиротам, дорогие наши кудесники, — обратился к Змею и Лебеди Добрыня, — отчего кладенец этот действует, и какая в нем сила великая?

— Ну хорошо, — Лебедь вздохнула. — Колечко берет колдовскую силу извне и направляет в одну сторону по центру кольца, очень узконаправленно. Такое колечко сейчас у папы. Папочка может точку, куда направлена исходящая из кольца сила, корректировать даже усилием воли… — Лебедь гордым взглядом окинула товарищей. — Да он свое имя может выжечь на любой скале в мире, не выходя из дворца!

— А половинка кольца? — спросила Алена. — Ведь именно половинка, прицепленная к мечу, превращает его в кладенец?

— У половинки кольца идет большее рассеяние колдовской силы. Дальность, на которой эта сила действует разрушительно, становится куда меньше. И уже не в одной точке, а в плоскости. Из половинки кольца выходит пучок силы по форме очень похожий на клинок. Когда я, разломив кольцо, увидела это, то сразу подумала, что можно прицепить половинки к мечам…

— А если половинку разломить еще пополам? — предложила Алена. — Так вы можете не ссорясь поделить этот проклятый меч.

— А что? — оживился Змей. — Тогда рассеянье колдовской силы будет еще больше. Уже не в плоскости, а, наверное, широким пучком… Меча-кладенца из четвертушки не сделать. Но вбирать в себя энергию он будет все также. Получится два хороших защитных амулета, да? — он обрадовано глянул на Лебедь.

— Да, — неохотно согласилась она.

— Ну так поделите и не ссорьтесь! — потребовала Алена.

— Только пусть она поклянется, что сразу разломит половину колечка, — кивнул на Лебедь Горыныч. — Пусть на воде поклянется!..

Царевна Лебедь оглядела товарищей, не встретила ни в ком сочувствия, глубоко вздохнула и, положив руку на воду, тихо прошептала:

— Клянусь, — по воде быстро побежали несколько радужных кругов, еле заметных для глаз. — Ну, теперь-то ты, Горыныч, доволен?

— Вполне, — улыбнулся Змей, и зеленые искорки сверкнули в его глазах. — А теперь слушайте внимательно. Обмен — не лучший вариант. Можно сделать все намного проще…

* * *

Спустя полчаса, так и не найдя ни своих коней, на Ланселота, ни его следов, рыцари обратились за помощью к Черномору. Тот долго ворчал, а потом нашел какой-то изогнутый прутик, взял его в руки и принялся ходить по пляжу.

— Триста лет такой ерундой не занимался… Непостижимо! Без инструментов, не зная расположения звезд… Я буду сильно удивлен, если хоть что-нибудь найду, — недовольно бубнил Черомор, однако продолжал ходить.

Добрыня, Алеша и увязавшаяся с ними Алена, тем временем, засели в лесу, в нескольких десятках шагов от стоянки рыцарей.

— Сейчас он найдет какой-нибудь след, — прошептал Алеша, — и углубится в лес… Вот тут мы его и повяжем. Знать бы только, куда его понесет с этой лозой…

— Надо действовать наверняка, — перебил его Добрыня. — Пойдет он, скорее всего, по тропинке. Тропинок в лесу немного. Я сейчас подползу к лагерю с другой стороны, ты карауль с этой. Он сам на кого-нибудь из нас выйдет. Потом в мешок его, и отходим. Встретимся на полянке.

— А я… — попыталась проявить инициативу Алена. Но Добрыня тут же шикнул на нее:

— А ты сиди тихо, и никуда не суйся, а то как бы нам потом тебя спасать не пришлось.

Алена обиженно замолчала.

Некоторое время Черномор бессмысленно расхаживал по пляжу. Лев Ивейна подозрительно поглядывал на колдуна и, каждый раз, когда Черномор проходил мимо него, проявлял свое недовольство, утробно урча и дергая хвостом. Рыцари, первое время толпой ходившие за Черномором, видя, что у него ничего пока не получается, разбрелись по лагерю и принялись готовить завтрак. Вдруг, лоза завертелась у карлика в руке. Он прошептал что-то, и лоза, остановившись, указала ему на воду.

— Та-ак. Очень интересно! — обрадовался Черномор и двинулся к озеру.

«Горыныч! — мысленно обратилась к Змею Алена. — Ты Черномора видишь?»

«Конечно».

«Как думаешь, он может сейчас сообразить, что Ланселот вместе с конем прыгнул в воду?»

«Может. Но это дело поправимое».

Когда Черномор был уже у воды, стрелка лозы неожиданно отклонилась в сторону. Колдун удивленно повел бровью, но двинулся в указанном направлении.

«Змей! Это ты ведешь его?»

«Конечно», — Алена очень ясно представила себе самодовольную улыбку Горыныча.

«А можешь вывести Черномора на нас? На меня?.. Тут Алеша рядом в засаде сидит».

«Вижу. Сейчас сделаю…»

Черномор, замерший было посреди пляжа с нервно рыскавшей то в одну, то в другую сторону лозой, действительно, вскоре двинулся в направлении леса. Лоза повела его по одной из еле заметных тропинок между кустов. Рыцари, похоже, даже не заметили, что карлик скрылся из их поля зрения. Увлеченно бормоча какие-то заклинания себе под нос, Черномор подошел к дереву, за которым притаился Алеша. Богатырь коротко и хлестко ударил колдуна ногой в живот. Тот, захрипев, выронил из рук лозу и схватился за ушибленное место. Алеша одним махом накинул на карлика мешок, и, повалив его наземь, начал обматывать пленника веревкой. Черномор попытался было крикнуть что-то вроде «помогите», но Алеша, несколькими пинками пресек всяческие звуки и шевеления внутри мешка. До берега видимо все же донесся невразумительный сдавленный выкрик. Рыцари стали обеспокоено оглядываться, даже выхватили мечи. Персиваль, указав кладенцом в направлении Алеши с Аленой, неуверенно произнес:

— По-моему оттуда.

— Пора уходить, — прошептала Алена, на что Алеша Попович только кивнул и продолжил деловито обматывать мешок с Черномором веревкой.

— Помогите! — раздалось вдруг с другой стороны леса, и рыцари стремглав бросились туда.

— Молодец, Добрыня, — радостно улыбнулся Алеша и, взвалив мешок на плечо, скомандовал Алене. — Уходим.

Рыцари с воинственными криками, размахивая мечами, бросились в лес. Добравшись до оговоренной поляны, Алеша и Алена увидели там дожидавшегося их Добрыню. Глянув на висящий у Алеши за плечами мешок, из которого торчали только ноги в кожаных сандалиях с загнутыми кверху концами, Добрыня удовлетворенно кивнул.

— Теперь надо пробраться вдоль тропинки к лошадям…

И тут они услышали звук приближающихся шагов.

— Ложись! — прошипел Алеша и все трое резко упали грудью на землю, почти полностью скрывшись в высокой траве.

На опушку выскочил Гавейн. В его левой руке был щит, а в правой — меч. Нервно окинув поляну взглядом, он увидел еще одну тропинку и бросившись по ней бегом, моментально скрылся из виду.

Алена облегченно вздохнула.

— Вот ведь бестолочь британская, — ухмыльнулся Алеша. — С трех шагов нас в траве не углядел.

— Повезло ему, что не углядел, — хмуро заметил Добрыня. И только тут Алена заметила, что в его руках лук, а на луке стрела с острым бронебойным наконечником. — Ну, что стоим? Пошли за ним следом. Нам как раз по той тропинке надо следовать.

Мешок с Черномором пошевелился и жалобно застонал.

— Молчать, — Добрыня пару раз пнул по мешку. Шевеления и стоны прекратились. — Эх, жаль, что он в мою сторону не пошел, — богатырь недобро глянул на мешок. — А теперь нехорошо как-то, над связанным глумится. Сидит, молчит, скотина. Выходит, вроде его и не за что… Ладно, — махнул он рукой, — пошли к лошадям.

Друзья аккуратно обошли стороной гомонящих и то и дело зовущих Черномора и Ланселота рыцарей.

— Они ведь совсем по лесу ходить не умеют, — удивилась Алена.

— А откуда им уметь? — пожал плечами Алеша. — Я читал, что они только верхом, да в чистом поле горазды. А всякую остальную войну считают делом недостойным… Вот, только между собой и сражаются. На этих, как их… турнирах.

На небольшой полянке, где богатыри ожидали увидеть своих коней, было пусто. Зато множество следов говорило за то, что богатырских коней увели случайно наткнувшиеся на них рыцари.

— Да что же это, в самом деле? — возмущенно всплеснул руками Добрыня. — Как мой Бурка-то позволил, а? Ведь он же никого к себе не подпускал!..

— А мой Огонек? — подхватил Алеша и обиженно махнул рукой. — Больше ни одного пряника от меня не получит. Небось, с чужими-то хозяевами поумнеет… А потом, как кладенец отнимем, так и лошадей своих заберем.

* * *

По дороге Добрыня нашел в лесу ямку поглубже, сунул в нее Черномора и, привалив сверху трухлявым стволом, присыпал, для маскировки, ветками и сухой листвой.

— Пусть тут пока поваляется. А когда все решится, заберем его. Запомни, Алеша, где мы его спрятали.

Алеша в ответ лишь рассеянно кивнул.

— А потом привезем его в подарок князю Владимиру, — радостно потер руки Добрыня.

— А ты уверен, что князь такому подарку обрадуется? — с сомнением спросила Алена. Но Добрыня лишь легкомысленно хмыкнул.

— Он князь, он и рассудит. Ему по должности думать положено, что с такими вот делать… Может, на цепь посадит, а может велит голову срубить.

Через четверть часа рыцари, так и не найдя ни Ланселота ни Черномора, вернулись в свой лагерь и начали совещаться. Богатыри смотрели на них с противоположного берега озера. Расстояние в этом месте было небольшим, так что даже долетали некоторые слова из разговора. Добрыня с Алешей притаились с луками в прибрежных кустах. Алене они подыскали «наблюдательный пункт» немного в сторонке, за поваленным деревом, строго наказав не высовываться.

Рыцари круглого стола спорили о том, что дальше делать. А Бурка и Огонек — богатырские кони Добрыни с Алешей, приведенные под узцы Персивалем и Ивейном, послушно стояли в стороне от кострища, перефыркиваясь о чем-то между собой.

— Кабы с нами был Илья Муромец, так без чародейства бы всякого разнесли мы в пух этих рыцарей, — прошептал Алеша Попович. — Ну зачем Огонек их послушался?

Персиваль вдруг оглянулся, словно бы услышав что-то. Отошел от продолжавших спорить рыцарей и направился к озеру.

— Тсс! — прошептал Алеша и довольно улыбнулся. — Сейчас вы увидите, как моя Лебедушка будет его морочить.

— Да, — громко произнес, тем временем, Персиваль. — Да. Я — рыцарь круглого стола. Мое имя — сэр Персиваль, — и он отвесил в сторону озера галантный поклон.

Остальные рыцари, прекратив препираться, удивленно оглянулись на разговаривающего с озером Персиваля. А он, тем временем, продолжал.

— Да… Да… Нет… Конечно… Где он?! — Персиваль обрадованно улыбнулся и отсалютовал рукой. — Привет, Ланселот!.. Да. Я готов… Прямо сейчас? — юноша нахмурился. Но потом решительно кивнул. — Хорошо, — и, вынув из ножен меч-кладенец, перехватил его рукой за лезвие. Затем, подшагнув прямо к воде, Персиваль протянул меч рукоятью к озеру.

К нему тотчас же подскочили встревоженные рыцари.

— Стой!

— Ты что творишь, парень?

— Кому это ты собрался его отдавать?

Персиваль, снисходительно улыбнувшись, глянул на рыцарей.

— Посмотрите в воду… Вон та прекрасная дама в белом — дева Лебедь, владычица озера. Это она помешала тогда взять волшебный меч злобному Заморышу, младшему брату нашего благодетеля, Блэкмара. А потом она помогла сэру Ланселоту похитить у дракона нашу милую королеву Джиневру.

— А вот и Ланселот с королевой! — радостно указал пальцем Гавейн, внимательно вглядевшись в водную гладь.

— Но почему он несет королеву на руках? — поспешил спросить Ивейн.

— Ланселот похитил королеву, но не смог ее разбудить, — принялся объяснять Персиваль. — Наверное, дракон усыпил ее своим колдовством. Ланселот унес ее спящей. Надеюсь великий Мерлин сумеет расколдовать Джиневру…

— Но зачем тогда Ланселоту меч, если он уже спас королеву? — нахмурился Ивейн. — Нет ли здесь новой ловушки Врага? Может, это вовсе не Ланселот? Помнится, злобный волшебник, чтобы обмануть нас, уже принимал вид Блэкмара, и внешне они были ничем неотличимы… И почему ты рассказываешь нам все это, а сами мы ничего не слышим?..

— Лишь избранный, держащий в руках волшебный меч, должен решать, отдать ли его Ланселоту, — разнесся над озером голос царевны Лебедь. — Но если вам так необходимо самим во всем убедиться, то я и во всеуслышанье могу сказать — ужасный дракон узнал о похищении королевы и теперь преследует нас. Дорога каждая минута! В любой момент он нас может настигнуть, и тогда, без помощи магического меча мы погибли!.. Ланселот с Джиневрой сейчас далеко, но я, владычица озера, смогла связать вас соединяющей нитью. Ланселот видит вас в зеркальной глади источника также, как вы видите его в озере. Через эту магическую воду вы можете передать ему один предмет. На большее у меня, увы, не хватит силы… Торопитесь же, благородные воины! От вашего решения сейчас зависит судьба вашей королевы и вашего друга!

Рыцари переглянулись, и ни один из них не возразил Персивалю. Юноша протянул меч перед собой. Ланселот из глубины озерной глади шагнул навстречу Персивалю, протянув свою руку. Кисть руки высунулась из воды. Разбив изображение, по водной глади побежали круги.

Персиваль, сделав еще шаг, и погрузившись в воду до колен, сумел дотянуться до протянутой кисти и вложил в нее рукоять меча-кладенца. Рука отсалютовала рыцарям… И тут в воду, в двух шагах от руки, словно ударила белая молния. Холодный ветер смерчем взвился над озером, поднимая вихрь маленьких льдинок, а вода мгновенно покрылась толстой коркой льда. Рука, сжимающая меч дернулась, по льду пробежали трещины, но новый удар холода по воде замуровал ее окончательно. И в тот же миг на руку с мечом с неба обрушился черный перепончатокрылый ящер.

«Кощей! — мурашки побежали по спине у Алены. — Значит, нам все-таки не удалось его обмануть…»

Глава 12

Старого волка в тенета не загонишь.

Народная мудрость.

На секунду все замерли от ужаса и удивления. Черный птеродактиль вцепившись когтистой лапой в меч-кладенец у перекрестья, попытался вырвать его из руки. Но рука не разжималась, и даже попыталась взмахнуть мечом, стараясь зацепить Кощея. Добрыня, вскочив из-за кустов, пустил в птеродактиля стрелу и пробил ему крыло. Кощей дернулся и в сторону Добрыни полетела горсть острого льда. Богатырь кинулся наземь и всем телом вжался в песчаную почву берега. А ледышки, просвистев пулеметной очередью у него над головой, изорвали в клочья кусты бузины и застряли в стволе раскидистой ивы. На Кощея по оледеневшей воде уже бежал Ивэйн с обнаженным мечом. Гавейн, вскочив на Огонька, пытался его укротить, а Персиваль все не мог выдернуть изо льда свои замурованные ноги. С воинственным криком Ивэйн, подпрыгнув, ударил птеродактилю в голову, но тот увернулся, и рыцарь, плюхнувшись на лед, прокатился по нему почти до противоположного берега. Птеродактиль исступленно замахал крыльями и уперся одной из лап в лед, пытаясь вырвать меч. Изо льда в том месте, где торчала рука, вдруг повалил пар, окутывая Кощея белым туманом.

На птеродактиля, тем временем, кинулся, верхом на Огоньке, с копьем на перевес сэр Гавейн. Богатырский конь прыгнул на лед, заскользил в направлении боя и провалился, проломив истончившуюся ледяную корку. Лед треснул со всех сторон от сжимающей меч руки, и Кощей начал вытягивать вверх того, кто держался за кладенец. Это был Горыныч, с которого уже сползало обличье Ланселота. Вот из-подо льда показалась его голова, плечи. Левой рукой Змей тут же нанес сокрушительный удар под-дых черному ящеру, а затем принялся выламывать ему лапу.

Вырвавшийся из ледяного плена Персиваль метнулся в лагерь за копьем. Гавейн, вцепившись в гриву пытающегося выплыть коня, заорал что-то нецензурное на одном из кельтских наречий, а Ивэйн, забравшись на большую льдину, стал подбираться к Кощею со спины, подгребая левой рукой и мечом. Алеша с Добрыней, высунувшись из кустов с луками наизготовку, растерянно смотрели на свалку в озере.

— Куда стрелять-то, Добрыня? Мы ж этих дурней заденем?!

— Погодь маленько. Оно сейчас взлетит!

Кощей, взвыв от боли, с силой притопил Змея и снова ударил в озеро холодом. Горыныч замер, со всех сторон скованный льдом. Тут по застывшему озеру на Кощея бросился лев Ивейна. Вцепившись зубами и лапами в брюхо ящера зверь зарычал, но рык его тут же перешел в испуганный визг и мяв. Птеродактиль ударом лапы сбросил его с себя и лев покатился прочь, оставляя выпущенными когтями глубокие борозды во льду. Вслед за львом на Кощея бросился сэр Ивейн. Лед вокруг Змея снова стал таять, взмыли вверх клубы пара. Гавейн пешим выскочил на лед и с мечом бросился к Кощею. Огонек, оказавшись на берегу, принялся стряхивать с себя воду.

Черный ящер суматошно забил крыльями, выдергивая из воды Змея. Гавейн успел добежать до Кощея по подтаявшему льду и нанес сокрушительный удар своим мечом по лезвию кладенца. Ржавый клинок разломился почти у самого перекрестья. Плюхнувшись в ледяное крошево лезвие моментально пошло ко дну. Персиваль с берега метнул копье. И тут Кощей окончательно выдернул Змея из воды, и резко поднялся ввысь. Копье пронзило грудь Змея. Алена закричала от ужаса.

— Опять!.. — немыслимая мука отразилась на лице Персиваля. — Проклятье на мою бестолковую голову! — юноша, в ужасе закрыл лицо ладонями. — Будь прокляты все копья на свете! Я хотел спасти, но убил Ланселота…

Алеша с Добрыней выстрелили по птеродактилю, но белая вьюга разметала стрелы в стороны. Кощей взмыл вверх и ударил Змея по голове, а потом сомкнул свои челюсти на запястье руки Горыныча, держащей рукоять меча-кладенца. Змей свободной рукой выдернул из себя копье и снизу вверх ударил им Кощея. Крылья черного ящера подломились и с душераздирающим воплем сцепившиеся в схватке противники рухнули куда-то за лес.

* * *

— Скорее туда! — вскочила с места Алена.

Следом за ней рванулись Алеша с Добрыней.

«Лебедь! Лебедь, ты где?.. — мысленно прокричала Алена — Ты жива?»

Над их головами откуда ни возьмись забила крылами большая белая птица.

«Бегите за мной! Я видела, куда они оба упали».

Через несколько минут сумасшедшего бега через лесную чащу они выскочили на широкую поляну. На траве лежал Горыныч в человеческом облике и стонал. Подлетев, Лебедь помогла ему подняться. Встав на ноги, Змей посмотрел вслед улетающему в даль Кощею и зло прошипел что-то сквозь зубы.

— Змей! Ты жив? — подбежала к нему Алена. — Что случилось?

— Где меч? — тихо спросила Лебедь.

Змей лишь молча указал на все уменьшающуюся черную точку в небе. И только тут Алена заметила, что у Горыныча ниже локтя нет правой руки.

— Что с рукой?.. Что он с тобой сделал?!

— Откусил, — удивился вопросу Горыныч. — Иначе как бы он забрал у меня кладенец?.. Ну ничего, это не надолго… Я ему хорошо крылья подрал, так что сейчас быстренько догоню… — и Змей, высоко подпрыгнув, на лету распахнул руки в перепончатые крылья, а уже через миг драконом взмыл в небо и помчался в погоню.

— Стой! Горыныч, подожди! У него же кладенец!.. — Лебедь замолкла и бессильно опустила руки. Горыныч был уже маленькой зеленой точкой на горизонте. — Вряд ли он теперь меч у дяди отнимет. Лишь бы сам не пропал.

Сзади раздался стук копыт и на поляну вылетели мокрый лев и два мокрых всадника — Ивейн и Гавейн. Оказавшись на поляне они остановились и удивленно уставились на Алену и Алешу с Добрыней.

— Куда они делись? — спросил, наконец, сэр Ивейн.

— Кто они? — хмуро глянул на рыцарей Добрыня.

— Эти двое… Которые дрались из-за меча… — Ивэйн оглядел друзей, подозрительно сощурившись. — Ведь они упали сюда!

В чаще снова раздался треск веток и на поляну выскочил Персиваль с мечом наизготовку. Богатыри шагнули им навстречу, заслоняя Алену. Но тут величественно выступила вперед Лебедь, в ослепительном блеске жемчужного кокошника и шелковых одежд. Рыцари замерли, ошеломленные.

— Мне нужна чаша и чистая вода, — Лебедь повелительно протянула руку.

Рыцари восхищенно поклонились Лебеди, и стали оглядываться в поисках воды и чаши.

— Вода есть вот тут, — Добрыня уверенно подошел к Бурке и отвязал притороченный к седлу бурдюк.

— А для чаши сойдет любой из ваших шлемов, о, благородные воины, — театрально повела рукой Лебедь. — Лучше вот этот. Из него, наверное, вытекать не будет, — и она указала на шлем сэра Персиваля.

Рыцарь растерянно пожал плечами и, сняв свой конический шлем, протянул его царевне Лебедь. Та, приняв его в руки, глянула внутрь и кивнула.

— Пойдет. Лейте воду.

Добрыня наполнил перевернутый шлем до краев, заткнул бурдюк и снова приторочил его к седлу Бурки. Лебедь, держа шлем на полусогнутых руках перед собой, стала что-то шептать над водой. Алена, богатыри, а затем и рыцари сгрудились вокруг нее, наблюдая за тем, что же появится в шлеме. Когда на воде улеглась легкая рябь, они увидели, как разъяренный, пышущий огнем дракон гонится за птеродактилем, сжимающим в одной из лап обломок меча-кладенца. Вот Змей уже почти настиг черного ящера. Попытался ударить его когтем, но тот увернулся, кувыркнувшись через брюхо. И тогда дракон обрушил на ящера мощный поток огня. Однако, пламя, дойдя до Кощея бесследно исчезло, а, секунду спустя, Кощей взмахнул обломком меча и из этого обломка на Горыныча вылилось все его пламя. Неуклюже кувыркнувшись в воздухе, охваченный колдовским пламенем дракон рухнул вниз. Алена ахнула. Горыныч остановил свое падение лишь над самой землей. Зло глянув на удаляющегося черного ящера, Змей плюнул огнем вниз, и, припадая на левое крыло, полетел в противоположную сторону. В том месте, куда попал плевок Грыныча, в небо взвился дым и языки огня — занимался лесной пожар.

— Ну вот и все, — Лебедь выплеснула воду и протянула мокрый шлем сэру Персивалю.

— Теперь заржавеет, — озабоченно поглядел внутрь шлема рыцарь. — Надо бы хоть жиром что-ли смазать…

— За то, что ты, благородный воин, не пожалел своего имущества для общего дела, благословляю твой шлем, и пусть никакой меч теперь не сможет пробить его с первого удара! — торжественно произнесла Лебедь, простерев руку над шлемом.

Удивленно осмотрев шлем, Персиваль довольно улыбнулся и, немедленно одев его на голову, гордо подбоченился.

— Ответь нам, о дева-Лебедь! Что же стало с волшебным мечом? — поклонившись спросил Гавейн.

— И что случилось с Джиневрой и Ланселотом? — встревоженно добавил Ивейн.

Царевна Лебедь, глубоко вздохнув, начала рассказ:

— Коварный дракон прознал про наш план переправить меч-кладенец Ланселоту. Это он приняв облик вашего друга протянул из озера руку и взял меч. Но злой волшебник Кощей, брат Черномора…

— Волшебника Блэкмара? — уточнил Ивейн.

— Да… Тот самый, что один раз уже пытался обманом выманить у вас меч, — кивнула Лебедь. — Он не оставил надежды завладеть кладенцом. В образе черного летающего ящера налетел он на озеро… Кощей думал, что меч держит Ланселот, и рассчитывал легко победить человека, сковав его холодом. Но нарвался на Змея Го… — Лебедь осеклась. — Короче, на дракона.

— Слава Господу нашему! — прошептал Персиваль. — Значит я не убил Ланселота.

— Я позвала себе в помощь этих витязей, — Лебедь указала на Алешу и Добрыню, — И их сестру, фею озера, Алену, я тоже позвала, чтобы помочь Ланселоту выкрасть королеву Джиневру. Но козни ужасного дракона…

— Кхе-кхе, — раздалось у нее за спиной.

Лебедь, вздрогнув, оглянулась.

На краю поляны, нехорошо улыбаясь, стоял Черномор, собственной персоной.

— А меня в мешок засунуть — это тоже козни ужасного дракона? — с вызовом спросил он у Лебеди и выразительно глянул на сапоги Алеши Поповича.

Алеша смущенно потупился, а Лебедь, радостно улыбаясь, бросилась Черномору в объятия.

— Я всегда восхищалась твоей догадливостью, дядя! Как хорошо, что ты сам сумел вырваться из плена!.. А мы как раз хотели обсудить план твоего спасения…

— Крепче надо было связывать, — буркнул Алеше Добрыня.

— Да я вроде крепко… — развел Алеша руками.

— Нет уж, птичка! Давай разберемся!.. — взвизгнул Черномор, вырываясь из навязчивых объятий племянницы. — Кто предупредил о мече Змея?.. Куда вы дели Джиневру и Ланселота?!

— А Змей что, по-твоему, сам не мог обнаружить, что к нему едут эти… благородные рыцари? — вмешалась в спор Алена.

— Уж со Змеем-то, чья бы корова мычала, а твоя бы… — перебил ее Черномор, пренебрежительно махнув рукой.

Но эту руку тут же перехватил и сжал в своих крепких пальцах Добрыня.

— Ты Алену-то не трожь, Черноморище! Не маши руками, не охальничай. А то я твои ручки повыверну, да бородку всю, по волосу, повыдерну!

— Сдается мне, что этот мужлан хочет обидеть нашего благодетеля, волшебника Блэкмора! — недовольно нахмурился сэр Гавейн.

Рыцари, переглянувшись, положили руки на эфесы мечей. Песочного цвета лев, тряхнув еще не высохшей гривой, недобро заворчал и, подойдя к людям поближе, встал по правую руку от Ивейна.

Алеша Попович поудобнее перехватил лук и потянул из колчана стрелу, а Добрыня, не выпуская руки Черномора, зашел ему за спину, превратив карлика в эдакий живой щит против рыцарей.

— Не сметь ссориться! Прекратите немедленно!!! — властно вскрикнула царевна Лебедь и воздела правую руку к небу. Резкий порыв ветра подхватил и развеял грозной короной ее золотые волосы. Где-то далеко громыхнули раскаты грома. — Добрыня. Отпусти Черномора. Ничего плохого он сейчас сделать не может.

— Все плохое он уже сделал, — зло сверкнул глазами Добрыня. Но руку волшебника, все-таки, выпустил.

— Так ответь нам, дева-Лебедь. Где сейчас сэр Ланселот и прекрасная Джиневра? — вновь повторил Персиваль.

— И что случилось с волшебным мечом, который вы называете «кладъенес»? — подхватил Ивейн. — Меч сломан? Он потерял свою силу?

— Да ничего он не потерял! — простонал Черномор. — Это вы его потеряли! И теперь кладенец у Заморыша! Если бы вы слушались моих указаний и никому не отдавали меч… И если бы ты, Лебедь, со своей бандой, не строила тут всяческие…

— Если ты не заткнешься, я тебя заживо похороню, головешка, — прошипел ему на ухо Добрыня Никитич и Черномор, испугано осекшись, отошел от богатырей подальше.

— Что случилось, то случилось, — снова вмешалась Алена. — Теперь меч-кладенец у Кощея. И, как я понимаю, такое положение вещей никого из присутствующих здесь не устраивает. А значит, мы должны объединить свои силы против Кощея. Хотя бы на то время, пока не отнимем у него меч-кладенец.

— Однако, в прошлом году, — Черномор обличительно указал на Алену пальцем, — ты действовала против меня, заодно с Заморышем!

— Да, но узнав поближе пакостный характер Кощея, я зареклась впредь иметь с ним дело, — честно призналась Алена.

— Так где же, все-таки, Ланселот и Джиневра? — в который раз спросил Персиваль.

— Да! Где наша королева? — снова заволновались остальные рыцари.

Лебедь, нервно оглядевшись, предложила:

— Я сейчас слетаю, посмотрю, как они там, ладно?.. Дракон весь изранен собственным пламенем. Вряд ли он сейчас кинется на Ланселота. Как только я узнаю, что с ними, так сразу вам сообщу… Только не подеритесь тут без меня. Возвращайтесь к озеру, я прилечу туда… — и, не дав им времени ответить, Лебедь взвилась в небо белой птицей.

— Ну что? К озеру? — предложила Алена, проводив птицу взглядом.

Рыцари согласно закивали. Сэр Ивейн попытался вскочить на Огонька, но коня уже крепко держал под уздцы Алеша Попович.

— Это мой конь, и я на нем поеду, — заявил богатырь.

Рыцарь от подобной наглости сперва растерялся, но потом, набрав в легкие воздуха, возмущенно выпалил:

— Это мой конь! Я нашел его в лесу, и готов сразиться с любым, кто…

— Я с конокрадами не сражаюсь, — прервал его Алеша. — Я их убиваю.

Ивейн, густо покраснев, открыл было рот, чтобы сказать что-то в ответ, но на его плечо легла тяжелая рука Добрыни Никитича.

— Тебе же человеческим языком объяснили, — укоризненно наклонив голову на бок, внятно и громко, как глухому, разъяснил богатырь. — Это кони наши, богатырские. Как нашли вы их в лесу, оседланных, сытых, да холеных, да расчесанных… Неужели в ваши головы… рыцарские не пришло, что лошади не дикие? И что коли они вами найдены, значит кем-то были потеряны, — и Добрыня, отодвинув от Бурки опешившего Ивэйна, вскочил в седло.

— А… А где же тогда их лошади?! — возмущенно замахал руками Черномор.

— Разбрелись, видно, за ночь по-лесу… — невинно развел руками Алеша. — Когда Лебедь вернется, попрошу ее… Высоко летает моя милая. Сверху лошади мигом отыщутся. — Алеша протянул руку Алене. — Садись, подвезу.

— Садись, Черноморушка, и ты. Устал, чай, пешком-то ходить, — «ласково» улыбаясь предложил карлику Добрыня. Но тот, нервно вздрогнув, отрицательно замотал головой. — Ну, как знаешь, — пожал Добрыня плечами.

Так, недоверчиво поглядывая друг на друга, они и добрались до лагеря рыцарей на Длинном озере.

* * *

Через полчаса над озером разнесся голос Лебеди.

— Я нашла их!.. Перенесла в свой дворец. Всех вас туда приглашаю.

Лебедь белой птицей спланировала на пляж и обернулась девушкой.

— Сейчас я открою в озере путь ко дворцу, — Лебедь провела рукой над водой. В озере у берега образовалось золотистое окошко с расплывчатыми краями. — Смело шагайте в воду, благородные рыцари, и вы тут же окажетесь в моем дворце.

— А как же наши кони?! — возмущенно воскликнул Ивэйн. — Мы никуда не пойдем отсюда, пока не найдем наших верных коней.

Лебедь тяжело вздохнула.

— Хорошо, я отыщу ваших лошадей… позже. А сейчас нам необходимо скрыться от глаз врага. Ведь дракон в любую минуту может напасть, а кладенца у вас уже нет. И, прошу вас, поторопитесь, я не могу долго держать этот волшебный путь открытым.

Поколебавшись, рыцари направились к озеру. Богатыри, отпустив своих коней в лес, первыми шагнули в золотую воду, за ними рыцари. Черномор замешкался на берегу и сделал галантный жест, предлагая девушкам идти первыми.

— Нет уж, дядя, только после тебя, — Лебедь выразительно глянула на Черномора, тот вздохнул и покорился. Царевна взяла Алену за руку и они последними шагнули к воде. Но замерли, услышав жалобное мяуканье.

— Ой! — всплеснула руками Алена. — Рыцари забыли своего льва!

Зверь, подойдя к воде, потянулся к ней лапой, опасливо тронул водную гладь и снова жалобно замяукал.

— Вот только льва мне еще во дворце не хватало, — вздохнула Лебедь. — Перетащила я в прошлый раз Ланселота с конем себе во дворец, так он там такое устроил… Нет уж. Погуляет пока лев в ближайшем лесу, не развалится. А там, за лошадями рыцари вернуться, вот и его заберут.

— А где, кстати, рыцарские лошади? — поинтересовалась Алена.

— Надо будет спросить у Алеши, куда они их спрятали, — кивнула Лебедь, и девушки шагнули в золотистую воду.

* * *

Ланцелот и Джиневра спали непробудным сном в богатых покоях дворца Лебеди, на двуспальной кровати под шелковым балдахином.

— Что с Ланселотом? — заволновался Персиваль. — Неужели дракон заколдовал и его?

— Увы… — Лебедь притворно вздохнула. — Я не в силах снять с них заклятье сна.

— И когда это Горыныч успел? — спросил Черномор, подозрительно оглядывая спящих.

— Вот, успел, — скорбно вздохнула Лебедь, уничтожающе глянув на Черномора.

— Нет уж! Ты мне подро…

Добрыня, подойдя сзади, приобнял калика за плечи. Тот замолк и нервно съежился у него под рукой.

— Ты напрасно боишься да волнуешься, — нараспев сказал богатырь. — Победим дракона проклятого, так они ото сна и поднимутся.

— Что-то я не пойму, — в полголоса спросила Алена царевну Лебедь. — Когда в прошлом году я была у тебя на свадьбе, один морской житель меня уверял, что наложить заклинание, чтобы человек с суши не захлебнулся под водой, очень трудно. А ты столько людей уже во дворец притащила. А Ланселота, так еще и вместе с лошадью?

Лебедь гордо улыбнулась.

— Я тут над дворцом немного поколдовала. В нем теперь никто из сухопутных не захлебнется. Пока наружу не попытается вылезти. Ну, а вылезти им э… экран не дает. У меня ведь на суше много знакомых.

— Знал бы мой дядя, король Артур, что Джиневра и Ланселот будут спать под одним балдахином, — покачал головой Гавейн.

— В таком сне греха нет, — успокоил его Ивейн. Потом, склонившись над спящим, он вынул из ножен Ланселота меч, и положил его между рыцарем и королевой.

Другие рыцари удовлетворенно закивали. Богатыри удивленно посмотрели на них, но промолчали.

— А теперь, мои гости желанные, пожалуйте в зал, — радостно пригласила царевна Лебедь.

Цветные витражные стекла, узорчатый мраморный пол, лепные потолки с позолотой… Зал был роскошный, но пустой. Гости замерли у входа, потрясенные красотой. А царевна, выйдя на середину зала, театральным жестом взмахнула правой рукой. Со всех сторон полилась нежная музыка, а на мраморе возник большой, покрытый расшитой скатертью стол, сервированный на восемь персон. Затем Лебедь взмахнула левой рукой и на столе появился десяток блюд с разнообразнейшей едой.

После сытного обеда и сладкого вина на десерт настроение у всех поднялось. Даже Черномор отмяк и начал благодушно улыбаться. Лирическая музыка сменилась веселой. Лебедь щелкнула пальцами, и из боковых дверей, пританцовывая выплыли обворожительные полуобнаженные русалки. Они закружились в соблазнительном танце, улыбаясь и лукаво подмигивая рыцарям. Черномор и Добрыня тоже начали было подмигивать русалкам, а Алеша, подсев к Лебеди, обнял ее за плечи. Но царевна серьезно прошептала:

— Делу время, а потехе час. Прежде чем расслабляться, пойдемте-ка, обсудим, как нам быть дальше.

Черномор и богатыри понимающе кивнули. Вместе с Аленой они поднялись и проследовали следом за Лебедью в кабинет. Покидая зал Алена на секунду оглянулась. Обалдевшие от вина и русалок рыцари, похоже, даже не заметили, что их кампанию кто-то покинул.

Глава 13

Худой мир лучше доброй ссоры.

Народная мудрость.

Кабинет у царевны Лебедь был роскошный. Пол и стены покрыты ворсистыми узорчатыми коврами из водорослей. Вокруг небольшого столика стояли изящные кресла с резными подлокотниками из моржовой кости. Вино и фрукты с поверхности завлекательно расставлены на столике. Когда все вошли в кабинет и расселись, Лебедь, плотно прикрыв дверь, прошептала что-то и щелкнула пальцами.

— Ну вот. Теперь можно и поговорить, — она, успокоено выдохнула и уселась в свое кресло. — Эта комната теперь ото всех закрыта. Даже от папочки.

— Предусмотрительно, — кивнул Черномор. — Он явно будет удивлен, если узнает, что ты готова объединиться со мной против своего давнего приятеля — Кощея… А еще более удивятся рыцари, если узнают, что вы действовали заодно с Горынычем… Ведь заодно? — и он торжествующе посмотрел на Лебедь и на Алену. — Уж сознайтесь. Сейчас-то скрывать ни к чему.

— Вредить нам — не в твоих интересах, — покачала головой Лебедь. — Во первых, ты сейчас совершенно беззащитен. Почти без бороды, и без всех своих колдовских штучек. А во вторых…

— А все из-за вас! — взвизгнул Черномор, обличительно указав пальцем на Лебедь и богатырей.

— Мы и не скрываем, — довольно улыбнулся Добрыня Никитич.

— Хватит ругаться, — покачала головой Алена. — Давайте лучше думать, как отобрать кладенец у Кощея.

— Правильно, — поддержал ее Добрыня. — Кто прошлое помянет, тому глаз вон! — он стукнул кулаком по столу и выразительно глянул на Черномора.

Карлик тороплива прикрыл глаз рукой.

— Лебедь, уйми своих дуроломов! А не то я за себя не ручаюсь!..

Добрыня, внимательно глядя на Черномора, начал медленно подниматься из-за стола.

— Не надо! — взвизгнула Лебедь. — Ты мне тут вдребезги все разнесешь!.. Дядя просто не понял тебя, — Лебедь буквально повисла на плечах у Добрыни. — Ты ведь фигурально про глаз сказал, в смысле помириться, да?

— Ну… да, — через силу выдавил из себя Добрыня.

— Вот и слава Роду!.. А теперь давайте обсудим план действий против Кощея.

— У вас есть какой-то план действий? — ехидно улыбнулся Черномор.

— Какой там, к лешему, план? — решительно рубанул рукой Алеша. — Соберемся всем миром, да и поедем прямо к Кощею. Ка-ак навалимся, как разнесем ему там все в пух и прах! Да он сам нам меч отдаст, лишь бы мы только ушли.

— Верно! — подхватил Добрыня. — Только ты, Алеша, торопишься. Он, Кощей, как кладенцом размашется, полетят тут наши буйны головы. Перед тем как нам на битву отправиться, надо нам измыслить, как с ним справиться. Кладенец у него надо выманить…

— Да, — закивала Лебедь. — Бить по Кощею, пока у него в руках кладенец нельзя. Мы все прекрасно видели, как Горынычу вернулся его же удар.

— Кощей тоже видел. Он теперь будет все время носить меч с собой, — подхватила Алена, — и никому ни за что его не отдаст. Открыто сражаться с ним сейчас нельзя.

— Что же теперь, — развел руками Алеша, — нам с ним никак не справиться?

— Может, я и ошибаюсь, — наклонила голову Алена, — но должна где-то быть смерть Кощея! Почти во всех сказках, которые я про него читала, была эта смерть… Наверное мы со Змеем просто не там искали.

— Не там, — подхватил Черномор, усмехнувшись. — Ой, не там… Я-то знаю, где смерть его запрятана. Даже могу научить вас, как туда дойти… Вы, небось, думаете, что Черномор уже, никуда не годен. Списали меня со счета, да?.. Но главное вовсе не то, что у тебя здесь, — он ткнул себя пальцем в поредевшую бороду. — Главное, что у тебя тут, — и карлик постучал пальцем по своему широкому лысому лбу.

— А поконкретнее, дядя? — подалась вперед Лебедь.

— Поконкретнее?.. — карлик расправил плечи и высокомерно оглядел собравшихся. — Смерть Кощея в Подземном мире!

Лебедь вздрогнула.

— Дядя… Ты точно уверен, что она там?..

— Точно, — кивнул Черномор. Он, явно, любовался произведенным эффектом.

Во взгляде Лебеди появилась безысходность. А Черномор продолжал, неторопливо цедя слова:

— Там у меня есть свои агенты, так что при моей помощи вы сможете найти смерть Кощея. А дальше все просто, — он улыбнулся, широко и радостно. — Когда Заморыш умрет, все его царство разрушится… Ведь там почти ничего натурального нет. Все на Кощеевой магии. А я безопасно смогу взять половинку кольца.

— А почему именно ты? — запальчиво спросила Лебедь.

— А на других условиях я не согласен, — Черномор, вольготно развалившись в кресле, сложил пальцы на животе. — Без меня вам никогда не найти Кощеевой смерти. А я давно-о к ней подбирался. В одиночку вы тысячу лет будете лазить по Подземному миру, но не найдете ее. Только канете там бесследно…

— Да что же это за Подземный мир такой? — тихонько спросил Алеша у Лебеди.

— Я тебе потом объясню, — поморщилась она. — Так ты, Черномор, предлагаешь нам отправиться в Подземный мир?.. Ты берешься проводить нас до Кощеевой смерти?

— Я? В Подземный мир? Да ни за что! — замахал Черномор руками. — Я просто укажу вам дорогу. Буду давать инструкции по ходу вашего продвижения… Вот только, — Черномор смерил взглядом Алену и Лебедь, — какие у меня будут гарантии, если я вместе с вами начну действовать против Кощея?

— Да какие гарантии тебе нужны, дядя, если мы отправимся в Подземный мир, а ты останешься здесь?

— Э, нет! Я тебя знаю, — Черномор погрозил племяннице пальцем. — Я не сообщу вам о Кощеевой смерти больше ни слова, до тех пор, пока вы все не поклянетесь! Поклянитесь не брать ни меч, ни пол кольца себе! Поклянитесь водой, что не будете вредить мне! Только тогда я буду вам помогать.

Алена с сомнением покачала головой.

— А я могу поклясться, что ничего не сделаю Змею, когда получу половинку кольца Сил, — предложил Черномор.

— Поклянись, что и другим вреда от амулета не будет! — уточнила Алена. — Ни мне, ни богатырям, ни царевне Лебедь.

— Клянусь! — почти не раздумывая ответил Черномор. — Если вы отправитесь в Подземный мир за Кощеевой смертью, то никому из вас не нанесу я с помощью этого амулета вреда!

— И Змею! — вставила Алена.

— И Змею не нанесу, если он поедет с вами!.. Клянусь! — Черномор поднял вверх ладонь.

Лебедь начертала в воде перед собой вспыхнувший золотым светом зигзаг:

— Водаслышала клятву.

Черномор еще раз внимательно оглядел радостно улыбающихся соратников и спохватился, что попал в ловушку.

— Но и вы поклянитесь в том же! Иначе не стану помогать.

— Хорошо, — решилась Алена. — Все здесь присутствующие не будут мешать Черномору взять половинку кольца Сил. Клянусь.

— Клянусь, — подхватила царевна Лебедь.

— И вы поклянитесь, — посмотрел Черномор на богатырей. — Да без скрещенных пальцев и без фиги под столом!

Добрыня и Алеша переглянулись и, вздохнув, положили руки на стол:

— Клянемся.

— Вода свидетель, — торжествующе произнес Черномор. — А если вы нарушите свою клятву, то пусть вода вам будет не в прок! — и карлик резко начертал перед собой зигзаг, вспыхнувший огнем.

Раздался звук лопнувшей струны.

— Ну, спасибо, — обиженно надула губы Лебедь. — Ты мне всю защиту снес. Теперь папа знает, что мы тут о чем-то сговорились. Пойду объяснять ему, что это я с дядей мирилась… А экран мне потом дня два восстанавливать придется.

Черномор виновато улыбнулся и развел руками. Уходя, Лебедь задержалась на секунду в дверях:

— Вы тут веселитесь пока и никуда не разбредайтесь. А я скоро вернусь.

* * *

— Значит так, — Черномор хищно оглядел стол и, найдя среди золотой и серебряной посуды небольшой медный поднос, принялся радостно вытряхивать из него устриц в вазу с виноградом. — Ага. Дно плоское, — карлик деловито потер руки. — Сейчас начищу ему дно до зеркального блеска. А потом надо найти еще один такой же…

— Зачем? — удивилась Алена.

— А как, по вашему, мы будем держать связь, когда вы спуститесь в Подземный мир?

— Через Лебедь, — уверенно ответила Алена.

Алеша кивнул, подтверждая:

— Я ее хоть откуда могу услышать, так что не беспокойся. Через нее все инструкции и передашь.

Черномор снисходительно посмотрел на Алешу:

— В этом мире нет такого существа, которое бы могло беспрепятственно, без колдовских приспособлений, видеть то, что происходит в мире Подземном… Вы проверяли, как работает эта ваша связь, когда один находится в Подземном мире, а другой в этом?.. Нет?.. А я проверял. Подносы мои работают!

— А зачем вообще нам эта связь? — удивленно пожал плечами Добрыня Никитич. — Ты расскажи нам подробно, что там да как. К кому обратиться, что сделать. Чай сообразим на месте…

— Проводника, опять же, ты нам дать обещал, — подхватил Алеша.

Черномор покачал головой, не прекращая надраивать поднос.

— Пока вы не спуститесь в Подземный мир, никаких подробных инструкций от меня не будет. Только самые общие…

— Например, — внимательно посмотрел на Черномора Добрыня.

— В Подземный мир есть только один спуск. И он находится на самом краю земли. Спускаться вам придется довольно долго. Нужна длинная веревка. Лучше обычная, а не колдовская… Лошадей своих, вам взять не получится… В целом путешествие за Кощеевой смертью продлится недели две. Если ничего экстренного не произойдет. Так что рассчитывайте на срок в две недели без своих богатырских лошадок. Их придется оставить у входа в Подземный мир. Ну, да они у вас в чужие руки не даются. — Черномор погладил свою куцую бородку и внимательно оглядел присутствующих. — Подземный мир населен массой разумных существ. И не все из них будут к вам дружелюбны… Чем больше уважения и внимания вы проявите ко всему, что вас окружает, тем больше у вас шансов уцелеть. С властями там спорить не надо, свои порядки устанавливать тоже не советую. Если возникнут у вас какие-то вопросы, то, прежде чем начать мечами размахивать, лучше сперва меня спросить.

— А можно поподробнее про разумные существа, которые там встречаются? — с интересом спросила Алена.

— И маршрут нашего движения, хотя бы в общих чертах, — подхватил Добрыня. — Далеко ли от входа до места, где лежит Кощеева смерть, и какие пути туда ведут?

— Стоп, стоп, стоп! — замахал руками Черномор. — На этом все мои предварительные советы кончаются. Того, что я вам уже сказал, вполне достаточно, чтобы снарядится в поход. Планируйте, что пробудите в пути от двух недель, до месяца… Больше я вам, пока вы не спуститесь туда, не скажу про Подземный мир ни слова!

— Но ведь мы все поклялись тебе! — всплеснула руками Алена.

— Все, да не все, — пробурчал Черномор. — Змей еще не поклялся.

— Так он, может, еще и не будет ни в чем участвовать, — пожала плечами Алена.

— Вот уж не поверю, что он не захочет добыть Кощееву смерть. Особенно теперь, когда его, Горыныча, смерть в руках у Кощея… Змей пусть идет с вами. И мне так спокойнее будет. Да и вам без него сложней будет справиться… И рыцари пускай тоже идут. Зря что ли я их сюда тащил?.. Чем больше отважных героев будет в вашем отряде, тем выше будут шансы уничтожить Кощея.

— Все настолько сложно? — недоверчиво спросил Алеша.

— Настолько. Я, конечно, надеюсь, что все эти предосторожности окажутся излишними, но… Так. Этот поднос готов. Возьмете его с собой. Раз в день, где-нибудь после обеда, будете выходить по нему со мной на связь.

— Как по блюдечку Яги? — уточнила Алена.

— Нет, проще… Надо будет просто постучать по подносу три раза и мысленно позвать меня. Сейчас я найду еще один такой же, потом поколдую немного, чтобы наладить связь… — Черномор встал с кресла и направился из кабинета.

— Куда?! — хором спросили богатыри.

— Да я… Вниз. К рыцарям. Тут таких подносов больше нет. Может, там найдется.

— Мы с тобой, — решительно заявила Алена.

И они всей толпой вышли из кабинета.

* * *

— Понятно, — понимающе ухмыльнулся Черномор, оглядев пустующий пиршественный зал.

Рыцарей не было, русалок тоже. Черномор, подойдя к столу, приступил к поискам медной посуды. Добрыня, тем временем, тоже куда-то исчез, а Алеша принялся, от скуки дегустировать вина и закуски.

— Как показывает практика, — философски изрек Черномор, надраивая небольшой медный тазик для умывания, — за любым супероружием тянется разрушительный след. Вот меч-кладенец… Часто ли его, как оружие, применяли? А ведь именно из-за него поубивали столько народу… И еще поубивают. Дворец мой, между прочим, тоже из-за кладенца Заморыш взорвал.

— Правильно говорил Змей. Кладенец давно надо было на дно вулкана бросить, а не отдавать кому попало! — вздохнула Алена.

— И как ты говорить такое можешь?! — испуганно замахал руками Черномор. — Да уж лучше Змея на дно вулкана…

— Если я только узнаю, что со Змеем из-за тебя что-то случилось, — негромко произнесла Алена, вприщур взглянув на карлика, — я тебя самого на дно вулкана законопачу!

— Что же ты такая нервная, Аленушка, — проворчал Черномор, поежившись под ее взглядом. — Уж и пошутить с тобой нельзя… Ты мне лучше вот что скажи… Лебедь, как я понимаю, в Подземный мир не собирается?

— Похоже на то, — буркнула Алена.

— А Змей?

— Я с ним про это еще не говорила…

— А ты сама?.. Или это зависит от того, поедет ли Змей?

— Ты, кажется, тазик свой натираешь? — зло спросила Черномора Алена.

— Ну? — не понял тот.

— Вот и натирай!.. — и она, отойдя от Черномора, села рядом с Алешей.

Тот немедленно поставил перед ней кубок с вином и блюдо с чем-то непонятным на палочках.

— Попробуй. По моему, это самое вкусное из того, что тут есть на столе…

— Лебедь в Подземный мир не поедет?

— Кто ж ее отпустит, — усмехнулся Алеша. — Коли она меня не послушает, так я Морскому пожалуюсь…

— А надо ли Морскому знать про наши планы?

— Не надо, я думаю… Да она и сама ехать не рвется, — он отхлебнул из кубка. — Пусть лучше тут последит за своим дядюшкой, — богатырь кивнул на Черномора. — Я вот думаю, Илью надо с собой позвать. Коли мы без Илюши отправимся, ох, и крепко он на нас обидится. Дело интересное, опасное… И Кощей всегда ему не нравился.

Алена, отхлебнув глоточек из кубка, оценила изысканный аромат вина. Но пробовать маслянистого вида морепродукт, который предложил ей Алеша, так и не решилась.

— Куда это вы все запропали? — раздалось от двери и там появилась раскрасневшаяся царевна Лебедь. — Все в порядке. Папочка доволен, что мы, наконец-то помирились, — она обняла Черномора и чмокнула его в лысину.

Карик недовольно поморщился и поспешил освободиться от ее объятий.

— Ближе к делу, племянница.

— Ты подожди, ладно? Мы с Аленой сейчас в одно место сбегаем. Народ-то собирать надо, — Лебедь взяла Алену за руку и повела ее к двери.

— Слышь, племянница! Я в твоем дворце, долго торчать не намерен! Вот настрою сейчас связь и…

Лебедь захлопнула дверь, и они с Аленой быстрым шагом направились к выходу. Алена мысленно обратилась к Лебеди:

— Черномора не надо бы из дворца выпускать.

— А я и не собираюсь, — так же мысленно улыбнулась Лебедь. — Пусть он подает вам советы, находясь у меня под домашним арестом. Так оно надежнее будет. Ты, Алена, к Змею съезди. Расскажи ему все. Пусть сам решает, ехать ему с вами или нет… Думаю, он от поездки не откажется.

— И Илью Муромца тоже надо найти, — напомнила Алена.

— Само собой. Я сейчас провожу тебя быстренько на заставу. А уж ты оттуда сама… Если что, вызывай меня сразу. А я тут пока соберу Алешу в дорогу, да пригляжу, чтобы Черномор ничего лишнего рыцарям не рассказывал.

Девушки вышли из дворца и тут же ступили на хрустальную лестницу, ведущую к наземному дому Лебеди и Алеши.

— А эта клятва… Ты не боишься, что Черномор нарушит ее? — спросила Алена.

— Не нарушит. Он поклялся водой, а я скрепила клятву солнечным знаком. Если он поступит теперь вопреки своей клятве, то ему придется обходиться всю жизнь без воды. По-моему, это вообще невозможно.

— Но и на нас тоже лежит такая клятва! — забеспокоилась Алена.

— А мы и не будем ему мешать, — пожала плечами Лебедь. — Змей-то клятву не давал. И не даст, я думаю.

— Мало того, — оживилась Алена. — Кто мешает Змею взять яйцо, слетать быстренько в наш мир и обменять его у Кощея на меч-кладенец!

— Какое еще яйцо? — удивилась Лебедь.

— Смерть Кощея в яйце. Яйцо в утке, утка в зайце… Так в сказках написано.

— Ну, возможно, это фигурально сказано. Эдакий символ. Хотя, как знать…

Выйдя из воды, девушки прошли по песчаной дорожке к заставе. Ворота в частоколе со стороны моря, видимо, закрывались каким-то колдовским способом. Лебедь щелкнула пальцами и они распахнулись, а когда девушки зашли внутрь захлопнулись у них за спиной. На заставе их, радостно прыгая и виляя хвостом, встретил Полкан. Ильи в доме не было. Алена растеряно огляделась.

— И как же мне теперь до Змея добраться?

— Ты что же, ни разу к нему не ездила?

— Сама — ни разу… Точнее, был один раз. Но я тогда по дороге заблудилась…

— Ну, так и быть. Вот тебе камушек — Лебедь извлекла из рукава маленький окатыш. — Пощупай. Холодный он?

— Холодный.

— Вот, чем ближе ты к Змееву логову подъедешь, тем камешек теплее будет… Общее-то направление ты знаешь?

Алена кивнула.

— Вот и хорошо. Не заблудишься, значит. Я бы сама взялась проводить тебя, да, боюсь, пока меня нет, Черномор сотворит какую-нибудь гадость… Ты осторожнее там со Змеем. Если что, вызывай меня, — Лебедь обняла Алену и вспорхнула со двора заставы большой белой птицей.

Стоило Лебеди скрыться из виду, как Алене захотелось позвать ее на помощь.

— На чем-же я поеду? Ведь Черная от меня сбежала!

Совершенно расстроившись, Алена уселась на крылечко. Ей очень хотелось добраться до Змея самостоятельно, поэтому позвать на помощь Лебедь было стыдно. С досады девушка была уже готова заплакать. Но тут за забором раздалось конское ржание.

— Ой! — Алена радостно вскочила с места. — Черная?! — девушка поторопилась открыть те ворота, что со стороны леса. Черной за воротами не было.

— Это что за наваждение? — расстроено всплеснула она руками.

Ржание донеслось с лесной опушки.

— Да куда ж ты снова убегаешь, милая?! — Алена бросилась к лесу, на звук.

На опушке Черной тоже не было видно. По коже девушки побежали мурашки.

«Заманивают… — Алена, прижавшись спиной к дереву, стала подозрительно озираться. — Ой! Я и ворота оставила раскрытыми настежь!.. А что, если это Кощей или его слуги? Что если он снова решил меня выкрасть?»

Алена замерла, стараясь не дышать. Так прошло несколько томительных минут. Но ничего не происходило. Лес, похоже, жил своей обычной лесной жизнью. Поскрипывали на ветру сухие ветви деревьев. Пели птицы. Под ногами кто-то шуршал по прошлогодней листве. Однако, Алену не оставляло ощущение, что за ней следят.

— Ну, я так не играю! — возмущенно проскрипело вдруг у Алены над самым ухом.

Девушка испуганно взвизгнула.

Рядом с ней стоял, недовольно подбоченясь, Глум. Алена облегченно вздохнула.

— Ты что меня пугаешь?

— Это что за безобразие! — проскрипел леший. — Я тебе кто, пастух, что ли? У меня целый лес на руках, а я с твоей лошадью нянькаюсь!

— Все-таки нашлась! — обрадовалась Алена. — Так веди ее скорее сюда!

— Легко тебе говорить, — пробурчал Глум. — Тебя-то она слушается, а меня и близко к себе не подпускает… Я говорю Яге — нашлась, мол, лошадка. А она мне — отдашь Алене, когда она на заставе появится. А как я отдам, коли она меня на дух не подпускает?! Я за эти два дня весь извелся. Буба ругается. Яга ругается. Лошадь лягается!.. Спаси Род! — схватился он за голову.

— Ну, хватит причитать. Где она?

— Пошли, провожу… Дорожка не близкая.

— А… Кто же тогда ржал?.. Ты что-ли?

— Ага, — и Глум довольно улыбнулся. — Похоже?.. Ну, пошли.

* * *

— Черная? — радостно улыбнулась Алена, обнаружив беглянку у озера. Подойдя, взяла ее за узду. Лошадь не противилась, только недобро косила Глума.

— Ох, да у тебя же седельные сумки полны пирогов!.. Ай-ай-ай. Все уже зачерствело. Ну, ничего. Я Полкану отдам.

— А я пошел… Ах, да. Вот на заставу тропинка прямохожая, — Глум махнул рукой и среди деревьев пролегла неширокая тропка. — Это Буба меня научил. Здорово, да?!

— Спасибо тебе! Бубе привет! — Алена помахала лешему рукой и повела Черную к заставе.

Высыпав собаке в миску черствые пироги, Алена закрыла ворота, снаружи заперла калитку и забралась в седло. Солнце уже серьезно клонилось к закату, и с моря тянуло прохладой. Взяв в руки окатыш, девушка задумчиво повертела его в пальцах:

— Надеюсь, ты мне поможешь, — и отправила камешек в поясной кошелек. — Ну, Черная, успеть бы нам только до ночи… Поехали!

Глава 14

Слухом земля полнится.

Народная мудрость.

Черная стрелой неслась над бескрайней пустыней. Солнце уже закатилось. С каждой минутой становилось все темнее, а на горизонте появились какие-то горы. Но на Железные они не очень-то походили. Да и волшебный камушек все никак не становился горячим. Он лишь немного потеплел с тех пор, как Алена покинула заставу, но не более того. Когда тьма стала совсем непроглядной, а лежащие на пути горы придвинулись вплотную, Алена натянула поводья. Черная, выйдя из богатырского скока, перешла на обычный галоп, потом пошла рысью, и, наконец, шагом.

— И куда же мне теперь ехать, а? — спросила Алена у камушка. Но тот был все таким же чуть теплым. — Ох, видно опять я не в ту сторону свернула, — вздохнула девушка. — Вечно у меня проблемы с географией…

Со стороны гор раздался вой. Не то волки, не то еще какие-то неведомые звери. Черная, испуганно зафырчав, метнулась в сторону.

«О, господи! Не хватало еще, чтобы лошадь понесла!.. Эдак она, богатырским скоком, невесть куда меня унесет!.. Придется звать на помощь… Змей!.. Горыныч, откликнись, пожалуйста!» — взмолилась Алена, изо всех сил вцепившись в узду.

Ответ пришел мгновенно.

«Что у тебя снова случилось?»

«Я заблудилась… А тут темно. Волки воют! Черная бесится!!.. Забери меня отсюда!!!»

«Ты, главное, не волнуйся. Стой где стоишь. Через пару минут буду».

Черная нервно перебирала ногами, фырчала и раздувала ноздри. Где-то во тьме выли дикие звери.

— Через пару минут нас спасут, — Алена обняла лошадь за шею и глубоко вздохнула. — Как хорошо, что он есть на свете.

* * *

Они сидели в замке, в той самой комнате, где Змей держал раньше королеву Джиневру. Весело потрескивающий в камине огонь отбрасывал на каменные стены таинственные тени. Ветер музыкально подвывал в каминной трубе, тревожил шелковые занавески на окнах и даже пытался качать тяжелый бархатный балдахин над кроватью. В зарешеченном окне был виден кусочек неба, густо усыпанный яркими летними звездами. Алена сидела у камина, забравшись с ногами в мягкое кресло, кутаясь, к тому же, в меховую мантию, забытую здесь одной из принцесс. Не смотря на горящий огонь, в замке было прохладно.

— Так, говоришь, Кощеева смерть в Подземном мире? — вышел из задумчивости Горыныч, сидевший перед ней на небольшом деревянном стуле.

Алена кивнула.

— Плохо дело, — нахмурился Змей. — Боюсь, одному мне ее не добыть.

— Да кто ж тебя одного отпустит? Тут уже целая компания в поход собралась. Богатыри наши, все трое, да я, да еще те трое рыцарей, что к тебе с мечом-кладенцом ехали.

— Четверо их было.

— Ты же усыпил одного… Разве что разбудишь?

Горыныч покачал головой:

— Нет уж. Пусть спит… И зачем вообще этих рыцарей с собой брать?

— Черномор настоял, — пожала плечами Алена. — Ты мне скажи лучше, что ты знаешь о Подземном мире?

Горыныч задумался. Алена наконец-то согрелась и ее стало неудержимо клонить в сон.

«Кажется, я уже не спала целую вечность… Поесть что ли, а то ведь засну».

Девушка сладко зевнула и, протянув руку к стоящему на столике подносу с фруктами, оторвала от пышной грозди виноградину.

— В сущности, — прервал свои раздумья Горыныч, — ничего я про этот Подземный мир не знаю… Те россказни, что ходят про него, противоречат одна другой. А сам я не был там ни разу. Как-то необходимости не возникало.

— Ни разу не был? — сонливось Алены как рукой сняло. — Даже ТЫ там не был?

— Понимаешь… В подземном мире все совсем по-другому. По крайней мере, так говорят те, кто там побывал… Я могу увидеть буквально все, что происходит сейчас здесь, в этом мире… Ну, если только какой-нибудь очень сильный колдун от меня не закроется. А там, — он задумчиво посмотрел на клочок неба в окне, — Подземный мир закрыт для меня. Я не вижу там ничего.

— Как тогда, когда ты не мог увидеть Добрыню? — уточнила Алена.

— Нет. По другому… Вот, твой мир, тот, откуда ты родом, я тоже не могу видеть.

— Мой мир, это совсем другое, — покачала девушка головой и пододвинула поднос с фруктами поближе к себе.

— Вот и Подземный мир — тоже что-то совсем другое, — усмехнулся Змей. — Нет, я знаю пару мест, которые считаются спусками в подземный мир… По крайней мере так их называют местные жители. Один спуск — на юг от этих мест, высоко в горах. Другой далеко на севере. Как я понимаю, в Подземный мир можно попасть только по этим двум проходам.

— Во всех сказках про Подземный мир, которые я когда-либо читала, туда попадали спускаясь вниз по какому-то колодцу, или туннелю… А еще в одной сказке, кажется, забирались высоко в горы. И везде говорилось, что колодцы эти очень глубокие. Три года спускаться надо, или что-то вроде того.

— Обычное преувеличение, — усмехнулся Горыныч. И сменил вдруг тему:

— Слушай, Алена, как это случилось, что ты одна поехала ко мне? Без проводников, не зная дороги?.. Как это богатыри тебя отпустили?

— Да был у меня с собой один… проводник, — Алена сунула руку в поясной кошелек, вынула оттуда камушек, и ойкнув, тут же уронила его на пол — до того этот окатыш был горячим.

— Очень интересно, — Змей потянулся к упавшему камушку, поднял его и принялся внимательно разглядывать. — И кто это тебе такое дал?.. Уж не Черномор ли?

— Царевна Лебедь дала, чтобы я не заблудилась.

— Оч-чень интересно, — Горыныч недобро улыбнулся, и, держа камушек на ладони, принялся расхаживать по комнате, не спуская с окатыша глаз. Сделав по комнате круг, остановился в углу, возле входной двери.

— Вот ты и попался, дружок, — прошептал он, чуть слышно, и, сжав пальцы, растер горячий камушек в пыль. В углу комнаты, почти над самой дверью, ярким пламенем вспыхнула и моментально сгорела паутинка, а вместе с ней и маленький паучок. По комнате разнесся неприятный запах горелого.

— Что за моду Лебедь взяла, подслушивать, да подглядывать, жучков-паучков в чужих домах ставить? — нахмурился Змей. — Надо теперь все комнаты замка, где она была, проверить внимательно… Ох, не нравится мне, что она и Черномор остаются тут, на поверхности.

— Да ты что, Горыныч? — Алена чуть не задохнулась от возмущения. — Да Лебедь, она же своя. Наша она! И камушек она мне дала, чтобы я не заблудилась, и Черномора она терпеть не может, и Алеша ее с нами поедет… Да кто, кроме нее тут за Черномором следить-то будет? На кого же еще нам положиться?

— В том-то и дело, что больше не на кого, — покачал головой Змей. — Ох, что-то не хочется мне встречаться с Черномором лично… Так каким из входов он планирует отправить нас в Подземный мир?

— Не знаю. Он пока ничего про входы не говорил, — развела руками Алена. — А ты точно уверен, что этих входов два? Черномор уверял, что только один.

— Интересно, — Горыныч задумчиво взялся за подбородок. — Впрочем, вполне может быть. Надо будет как-нибудь проверить, спуститься в эти дыры.

— Как же так вышло, что ты еще ни разу не пытался заглянуть в Подземный мир?

— А зачем? — пожал Змей плечами. — У меня и тут всегда забот хватало… Кстати, какая сволочь пустила в Киеве слух о том, что у меня двенадцать голов?

Алена хихикнула и смущенно потупилась.

— Понятно, — Змей гневно сверкнул глазами и сжал губы. — Тебе бы все хиханьки, да хахоньки. А я заскочил вчера в Киев по делу. Попался там на глаза одним… Меня ТАК расквадратило! Это же не игрушки, понимаешь ты?! Если меня там все теперь будут видеть двенадцатиголовым, так хочешь — не хочешь, а придется соответствовать. Хорошо хоть, я вовремя догадался ложные головы отрастить. Ну, в смысле, без мозгов. Только так, для виду… А то бы я сегодня не тебя от волков спасал, а боролся с собственной паранойей. Ты можешь объяснить, за что ты устроила мне такое, а?!.. — Змей наклонил голову и пристально взглянул Алене в глаза. — Ведь я же говорил тебе, что даже трехголовым мне быть тяжело?..

— Понимаешь, — Алена густо покраснела и положила на место взятый с подноса персик. — Они там как-то не очень тебя испугались, когда ты Забаву украл…

— Как не испугались?! — Горыныч выпустил из ноздрей по клубу дыма. — Да я же сам видел…

— Нет, когда увидели-то, испугались. А потом, на пиру, начали храбриться. Мол, чего там, какой-то змей летающий… Ну, я и побоялась, что найдется сейчас кто-нибудь кроме Ильи, чтобы пойти на тебя в поход, спасать Забаву Путятичну.

— Пусть бы пошли, — нехорошо улыбнулся Горыныч. — Уж я бы их встретил. Я бы показал им, храбрецам моим разлюбезным, «какого-то змея».

— Ну, вот я и приврала про головы, чтобы им всем страшнее было. Илья даже двенадцатиглавого змея не испугался. А остальные хвосты-то поприжали… Да я не для того, чтобы без поединщиков тебя оставить, — торопливо перебила сама себя Алена. — Я же боялась, что Илью из погреба не выпустят, если не он, а другой кто-то Забаву спасать поедет.

— Ну, вот что, Алена, — Змей внушительно хлопнул ладонью по столу. — Сама ты эту кашу заварила. Сама теперь и расхлебывай. Езжай-ка в Киев и давай, на всех углах там рассказывай, что никакой я не двенадцатиглавый. Что обычный Змей, каким всегда был.

— И как ты себе это представляешь? — опешила Алена.

— Да очень просто, — раздраженно дернул плечом Горыныч. — Наделала дел, так исправляй теперь положение. А то мне что же, в Киев теперь и заглянуть нельзя?

— Да меня никто и слушать не станет! — возмутилась Алена. — Тогда, на пиру, просто к слову пришлось…

— Ну, тогда скажи Илье Муромцу. Пусть он рассказывает про меня, что одноголовый я… Э, нет! Лучше пусть рассказывает всем, что двенадцатиглавого Змея он убил в Железных горах… Вот прямо сейчас с ним свяжусь! Пусть всем говорит!.. Уж его-то точно будут слушать.

Горыныч раскрыл перед собой ладонь, как экран.

* * *

— Да не умею я врать! Вот хоть вы режьте меня!.. — прошептал Илья Муромец и испуганно замахал руками. Он, в венке из ромашек, сидел у окна, то и дело тоскливо вздыхая и поглядывая куда-то в бок. — Да у меня и не получится. Ты, Горыныч, лучше Дюку Степанычу про все расскажи. Уж он стесняться-то не будет. Такого нагородит… И про двенадцать голов, и про то, что на мелкие кусочки тебя пошинковал, да в реку Смородину сбросил…

— Он-то соврет, — вздохнул Горыныч. — Да ему никто не поверит. Ведь и дураку ясно, что Забаву выручать ездил ты. Так что не увиливай… А чего это ты озираешься? И ведешь себя, словно не дома? Веночек чегой-то нацепил…

— А, это? — Илья светло улыбнулся. Хотел снять венок с головы, но оставил. — Это все она — Забава Путятична… Все хочет как-то уважить, да потешить меня, старика.

— А что это ты все шепотом?

— Да разбудить ее боюсь. Только, вроде, уснула…

— Так ты что же, Илюшенька, у нее, что ли в спальне? Ну наконец-то!

Илья испуганно прижал палец к губам.

— Что-ты, что-ты… Ну, то есть, верно. У нее. В хоромах княжеских, в том пристрое, где все ее комнаты… Только я тут безо всякого, без этого… Меня князь просил, земно кланялся… Ведь она, Забава-то Путятична, — Илья замолк, пытаясь подобрать нужное слово, — избаловали ее совсем… Никого Забавушка не слушает. Я тут нужен, на нее чтобы действовать… — он важно погладил седую бороду, — авторитетом… Во как. Чтоб на нужный путь направить деточку. Чтоб училась, чтобы, значить, не проказила. Чтобы бояр обидным словом не дразнила. И вообще… — он вдруг замолк, чутко прислушиваясь. И потом облегченно вздохнул. — Ну все. Верно уснула… Так ты говоришь, на заставе ждете?

— На заставе, — подтвердила Алена.

— Честно сказать, — вздохнул Илья. — Воспитатель из меня никудышний. Мне бы в чисто поле, да сабелькой… Так что, я поеду потихонечку. Лишь к утру они меня спохватятся… Да вот, только напишу ей записочку, чтоб не обижалась на старого… А с головами ты, Горыныч, лучше к Дюку Степанычу. Уж этот нагородит: и чего попросишь, и еще с три короба… — и Илья, взяв в руки писало и кусочек бересты, принялся старательно выводить печатные буквы.

Горыныч прикрыл ладонь-экран другой ладонью.

— Кажется тут и впрямь дело дохлое. Но Дюк Степанович тоже не выход. Лучше я саму Забаву научу. Пусть-ка она всем рассказывает про своего кумира — как он двенадцатиголового змея уничтожил! Кому-кому, а уж ей-то поверят.

— Да ведь она тебя мертвым считает, — не поняла Алена. — Как же ты с ней говорить будешь?

— Во сне приснюсь, — ощерился Горыныч. — В кошмарном.

— А что, Забава у тебя… правда голодовку устроила? — сменила опасную тему Алена.

— Правда… Требовала, чтобы я ей вместо учебников принес книжки про рыцарей, с картинками. Хорошо, что Илья ее быстро спас. А то я бы с ней намучился… Ты мне зубы-то не заговаривай! — спохватился Змей. — Ты мне, ради Рода, обещай, что не будешь больше никому рассказывать про многоголовых змеев и прочее. Ни в Киеве, ни еще где!

— Кстати, о внешнем виде, — уклончиво улыбнулась девушка. — Я в одной сказке вот как про тебя читала, — она мечтательно посмотрела в окно, на звезды, и нараспев продекламировала: — Воды в реке взволновалися, на дубах орлы раскричалися. Выезжает чудо-юдо двенадцатиглавое. У коня его шерсть серебряная, хвост и грива золотые. Вдруг под ним конь споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный хорт ощетинился… Правда, красиво?

Змей стал загибать пальцы:

— Конь, ворон, пес, да я сам… О двенадцати головах, — Змей как-то странно посмотрел на Алену и глубоко вздохнул. — Я тебе когда-нибудь рот зашью.

— Не понравилось? — расстроилась Алена.

— Отчего же. Интересно… Но больно хлопотно. А вот такой вид тебя не устроит?

Змей поднялся с лавки, крутанулся на месте и предстал преображенным. На нем, поверх обычной одежды, появились доспехи. На груди чешуйчатого стального панциря сверкало позолоченное зерцало. На поясе висела сабля в богатых, украшенных каменьями ножнах. Голову Горыныча защищал высокий, покрытый тончайшей золотой насечкой шишак с плюмажем из белых страусиных перьев. Металл доспехов был отполирован до блеска и ослепительно сверкал в полутемной комнате.

— Это ты так в поход собрался отправиться? — с трудом выговорила ошеломленная Алена.

— А что? — он полюбовался на себя в зеркало. — Так меня и представьте этим своим рыцарям. Богатырь Горыня… Ну, ты совсем уже засыпаешь… Давай-ка, перебирайся на кровать. Отдохни хорошенько. А утром я тебя на заставу подброшу… Спокойной ночи.

Змей двинулся было к двери, но замер на пол-пути.

— Плохо, все-таки, что вы ему клятву дали. Это все так усложняет…

— Так ты же клятвы не давал! — пожала плечами Алена.

— Думаешь, он не потребует, чтобы я дал? — усмехнулся Змей.

— А разве ты не сможешь от нее уклониться? — удивилась Алена. — Присоединись к нам в последний момент, когда Черномору уже отступать будет поздно… Ведь ты же единственный, кто сможет потом, когда мы добудем Кощееву смерть, быстро долететь до Кощея, и обменять у него смерть на кладенец.

Змей задумчиво кивнул.

— Пожалуй… Ну спи.

* * *

Утро только вступало в свои права. На востоке медленно разгоралось алое пламя рассвета. Роса на траве еще не успела высохнуть. Прибрежный песок был мокрым, словно после дождя, а с моря дул зябкий сырой ветерок.

Змей оставил Алену вместе с Черной на пляже, рядом с заставой.

— Вы пока собирайтесь в поход. А как станет ясно, к какому именно входу в Подземный мир Черномор вас направит, вызови меня. Будем решать, что делать. А пока я сам посмотрю, как там…

— И не забудь, проверь, работает ли в Подземном мире твоя магия. А то, может, Черномор потому и настаивал, чтобы ты с нами пошел, что ты там колдовать не сможешь?

— Это вряд ли, — беспечно усмехнулся Змей и, взмахнув крыльями, взмыл в воздух. Огромный солнечный диск медленно поднимался над морем, а на его багровом фоне еще несколько секунд чернел, постепенно удаляясь, грациозный силуэт мерно взмахивающего крыльями Змея. Когда Горыныч окончательно скрылся из виду, Алена направилась на заставу. Ильи в доме, на удивление, еще не было.

«Странно, — подумала Алена. — Он же еще ночью из Киева удрать собирался… Не случилось ли чего?»

Она уже начала, было, беспокоиться, но тут за воротами раздался стук копыт.

— Ну, слава богу! — облегченно вздохнула девушка.

Через минуту в дом вошел Илья Муромец. Не выспавшийся и злой.

— Передай своему Змею, — пробурчал он с порога, — что я ему сверну когда-нибудь шею…

— А что случилось?

— А то ты не знаешь?!

— Да что в самом деле случилось-то? — уже всерьез заволновалась Алена.

— Он Забаве приснился темной ноченькой. И пугать ее во сне стал по-всякому. Мол, меня сгноит, и ее скрадет, да посадит в башню высокую, да держать там будет долгие месяцы… И ребенка пугать ему не совестно?! Вот ведь гад! Змея подколодная! — и Илья погрозил воображаемому Горынычу кулаком.

— А может… оно само Забаве приснилось? — попыталась выгородить Змея Алена. — Она ведь девочка впечатлительная. Насмотрелась всякого, вот ей теперь и снится…

— Само такое не снится, — назидательно потряс пальцем Илья. — Он чего хотел, Горыныч-то… Чтоб врала Забавушка, будто видела, как рубил я в кусочки чудище, как бросал его в речку Смородину, чтобы люди все в Киеве думали, что пропало двенадцатиглавое чудовище… Ему, вишь ли, двенадцать глав не нравятся!.. А она от страха пробудилася. Вся в поту холодном, бедняжечка. До утра я успокаивал Забавушку, уверял, что не выдам Змею лютому… Ничего, еще мы с ним поквитаемся!..

— Ну, не принимай ты все так близко к сердцу, Илья, — с трудом подавила улыбку Алена, представив богатыря в роли няньки. — Он ведь как лучше хотел. С двенадцатью головами ему, действительно, очень плохо.

— Ладно, ладно… Рассказывай давай, чего вы там с походом надумали.

* * *

Через некоторое время на связь с Аленой вышла царевна Лебедь. Сговорились на том, что всех участников похода Лебедь переправит сейчас на заставу вместе с лошадьми и припасами.

— Вот и хорошо, вот и здорово, — радостно потер руки Илья, узнав новость. — Наконец-то дело интересное. У меня давно, скажу по совести, по Кощею, гаду, руки чешутся. Хватит уж ему глумится, злобиться, на богатства на чужие зариться…

— Ты, Илья, лучше, вот что запомни, — перебила его Алена. — Ни с какими рыцарями ты не воевал. Никакого Ланселота мечом не бил в Змеевом замке.

— Это что же мне, врать что-ли?! — возмущенно всплеснул руками Илья.

— Врать не надо, — примирительно погладила его по плечу Алена. — Но и нарываться на конфликт с рыцарями не стоит. Если вы с ними собираетесь совместно против Кощея бороться, то надо проявить некоторую терпимость к их э-э… странностям.

— Да что же я, злодей какой что ли?.. — добродушно улыбнулся Илья. — Ты уж не бойся, Аленушка. Никто из нас твоих рыцарей не обидит… А Горыныч-то как? Неужто тоже с нами в поход собирается?

— Собирается, — кивнула Алена.

— Ну, хана теперь Кощею проклятому, — довольно погладил свою седую бороду богатырь. — Отродясь я такой силищи не видывал. Я, Добрыня, да Алеша, да с Горынычем… Да и эти британские рыцари, тоже, чай, в своем краю не последние?

— Да-а… — Алена, представив себе всю эту банду вместе, восторженно улыбнулась.

— А и ты, сестрица Аленушка, никак с нами в поход собираешься? — озабоченно покачал головой Илья.

— И не пробуйте меня отговаривать! — решительно сверкнула глазами девушка.

— И не буду, — беспечно махнул рукой богатырь. — Раз уж собралась такая силища, так никто с нами, пожалуй, не справится. На заставе оставлять тебя опаснее.

— Да вот еще что, — вспомнила Алена. — Не проговоритесь рыцарям, что Горыныч — это тот самый дракон, которого они ехали убивать. Им этого знать не надо. Змей появится в человеческом облике, как ваш хороший знакомый, богатырь Горыня. И превращаться во что-то еще будет только в самом крайнем случае. Так что не смейте называть его Змеем! Горыня, можно Горыныч… Ну, вроде как по отчеству.

— Ох, — осуждающе покачал Илья головой. — С этим всем враньем недолго запутаться. Зря вы это, Аленушка, затеяли.

Тут по ту сторону частокола раздался топот копыт.

— А вот и они! — радостно улыбнулся Илья. — Пойду, открою ворота.

Глава 15

В чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Народная мудрость

Встреча получилась радостной, хотя и немного суматошной. Песочного цвета лев, следом за Ивейном вошедший на двор заставы, привел Полкана в состояние остервенения. Пес принялся так громко и яростно лаять, что лев в первый момент даже смутился и поджал хвост. Но потом, видя что Полкан окончательно обнаглел и готов укусить его за нос, дикий зверь утробно зарычал, угрожающе качнулся в сторону собаки и оскалил огромные, желтоватые зубы. Ивейн цыкнул на льва, и тот, моментально спрятав клыки, мирно улегся во дворе, неподалеку от рыцарских лошадей. А Полкан, ошарашенный внезапным львиным отпором, сам в ужасе покинул поле боя и, испуганно скуля, забился в конуру.

Илья радостно обнялся с Добрыней и Алешей, поклонился рыцарями, и пригласил всех в дом. Алена, на глазах у изумленно замерших рыцарей, раскинула на столе, в горнице, скатерть-самобранку, обеспечив достойное угощение заморским гостям. Спустя полчаса, когда все утолили голод, Лебедь, оглядев собравшихся, решительно хлопнула ладонью по-столу.

— Итак, вы все, я вижу, уже готовы к походу?

Богатыри и рыцари утвердительно загалдели.

— Ну что ж… Тогда собирайтесь. Я подкину вас отсюда до ближайшего ко входу в Подземный мир озера. От озерца вам надо будет два дня ехать на восток. Ехать вы будете по степи, переходящей, местами, в пустыню. Сначала к югу от вас появятся Черные горы. Приближаться к этим горам не стоит. Просто проезжайте мимо. Потом на севере будет виден Черный лес. Потом с юга появится русло высохшей реки. Я умоляю вас, господа рыцари… и вас, богатыри, — Лебедь внимательно посмотрела на мужчин, — проезжайте мимо всех чудес, не задерживаясь. Ваша цель сейчас — как можно скорее добраться до входа в Подземный мир… Когда на юге появится высохшая река, подъезжать к ней не надо. Просто скачите дальше на восток, вдоль русла. Потом русло повернет на юг. А ваш путь, как и раньше, — к востоку. Как окажетесь у берега Моря-океана, найдите высокую белую скалу. Вход находится в каменистом склоне побережья, прямо над полосой прибоя, в двух сотнях шагов к югу от белой скалы, — Лебедь еще раз оглядела мужчин и, на всякий случай, переспросила. — Все с маршрутом понятно?

— Понятно…

— Конечно… — закивали воины.

— Ну что ж, два дня, так два дня, — пожал плечами Персиваль. — Никогда не думал, что восточный край земли отсюда так близко.

— Это не отсюда, — поторопился растолковать ему Ивейн. — Это с того озерца, до которого может добросить нас колдовством дева-Лебедь.

— А может, мы богатырским скоком быстрее доедем? — предложил Добрыня. — За пару часов…

— Ты не понял, Добрыня, — покачала головой царевна Лебедь. — Это не на обычных лошадях два дня пути. Это богатырским скоком два дня.

— Однако, — удивленно хмыкнул Илья.

— Поближе входа Черномор найти не мог, — недовольно пробурчал Добрыня.

— Вы же сами все слышали, — развела Лебедь руками. — Он утверждает, что это единственный путь в Подземный мир. Вход я своими глазами видела, и по его медному блюдечку, и по своему водяному зеркалу. Глядя на воду я проследила весь ваш маршрут до места.

— А у рыцарей лошади что, тоже могут богатырским скоком идти? — уточнил Алеша Попович.

— А что такое этот ваш «богатирски-скок»? — простодушно улыбнувшись переспросил Персиваль.

— Понятно, — вздохнул Добрыня. — Ну, пойдем на двор. Покажу вам, что такое богатырский скок… Словами это не объяснишь.

Рыцари всей гурьбой вывалили за ворота. Добрыня вывел своего коня, вскочил в седло и помчался, разгоняясь, вдоль берега моря. Проскакав шагов двадцать, хлестнул Бурку плетью по крупу, и вызмыл вместе с ним под облака.

Гавейн тряхнул головой, огляделся и растеряно спросил товарищей:

— А куда вдруг пропал этот рыцарь?.. Он что?..

Персиваль радостно захлопал в ладоши:

— Он же взлетел! Прямо в небо. Раз и… Вы видели, да?

Ивейн завистливо сглотнул.

— Мне бы такого коня. Я бы тогда один всех сарацинов с их арабскии скакунами…

— Нам, в Британии, такие лошади ни к чему, — презрительно пожал плечами племянник короля Артура, Гавейн. — У нас так-то вот не наскачешься. Либо в лес, либо в море, либо об гору на втором же прыжке влетишь… — поймав удивленные взгляды Ильи и Алеши рыцарь запнулся. — Но, в ваших бескрайних степях оно, конечно… — развел он руками.

А Добрыня на Бурке, тем временем, рухнул им чуть ли не на головы откуда-то из поднебесья, и, одарив рыцарей горделивой улыбкой, прогалопировал прямо к крыльцу. Через некоторое время восторженные стоны британцев по поводу богатырских коней улеглись, и все снова собрались за столом.

— Так это что же, таким вот волшебным аллюром два дня ехать? — прошептал вдруг Гавейн.

— Тогда мы, на своих конях, пожалуй и за месяц не доберемся, — вздохнул Ивейн и рыцари озабоченно переглянулись.

— А может, Алена у Яги попросит еще четырех лошадок? — предложил Добрыня Никитич.

— А может, ты их у Яги попросишь? — парировала Алена. — А заодно и объяснишь ей: это, мол, мы снаряжаем экспедицию за смертью твоего младшего братца.

— Да перестаньте вы! — замахала на них Лебедь руками. — Лучше вот о чем подумайте: лошади ваши в дыру не пролезут.

— Не пролезут, так не пролезут, — пожал плечами Илья Муромец. — Ведь у нас лошадки ученые. Не дадут себя в обиду злобным ворогам. Попасутся, погуляют в чистом полюшке, пока мы в Подземном мире путешествуем.

— Это что же нам, по Подземному миру, выходит, пешком придется идти? — удивленно оглядел соратников Персиваль.

— А кто же тогда повезет мои доспехи? — недовольно нахмурился Ивейн.

Илья Муромец поглядел на рыцарей с искренним удивлением:

— Сами и понесете. Чего тут такого? Просто подумайте сперва хорошенько, и ничего тяжелого, да ненужного с собой в дорогу не берите.

— Что значит ненужного? — взвился Гавейн. — У меня, например, с собой только все нужное!

— Ну, значит все и попрешь на себе, — безразлично пожал плечами Добрыня. — Меня другое беспокоит. Получается, рыцарских лошадок нам надо здесь бросать. На наших коников садиться по-двое, и потом их тоже бросать, у входа в дыру?

— Точно, — кивнула Лебедь. — И если за рыцарскими лошадками я еще могу тут присмотреть, то за вашими там… Нет, я, конечно, буду на них в воду поглядывать. Но если с ними что случится…

— Зачем такие сложности, солнышко? — удивился Алеша. — Когда мы под землю спустимся, ты просто забери наших коней сюда.

Лебедь лишь покачала головой.

— Не достану… Там, в восточном Море-океане, свой подводный царь. Какой-то дальний родственник моего папочки. Я его и не видела ни разу. Во всех водах, что в Море-океан впадают, а не в наши, внутренние воды, я не властна. Там уже подданные этого, океанского. Да и вод-то там — кот наплакал. Места на восток все больше пустынные. Только у самого Океана есть большая река, да и та пересохшая… Конечно, если что-то ну очень важное случится, то я могу попросить папу, он свяжется с океанским царем, и тот мне дозволит… Но ведь папа не станет просто так просить. Он же захочет у меня все разузнать. И что я ему скажу? Что вы поехали добывать смерть его младшего брата?..

— Подожди, дева-Лебедь, — перебил ее Гавейн. — Так этот злобный колдун, Заморыш… Он что же, твой дядя?

— Ровно так же, как и Черномор, — Лебедь вздохнула. — Увы. Родню не выбирают.

Рыцари встревожено переглянулись, но их успокоил Ивейн, заявив:

— Проклятый Мордред тоже племянник нашего доблестного короля Артура. А коварная колдунья Моргана — сестра короля.

— Хватит о родне, — поморщился, как от зубной боли, Алеша Попович. — Все понятно.Двоих всадников любой из наших коней, пожалуй, в богатырский скок вынесет. Уставать, правда, кони будут быстро… Ну, так отдыхать дольше будем. За три дня доедем до дыры, а не за два. А потом нас ждет долгий пеший поход, так?

— Верно, милый, — кивнула Лебедь.

— Ну, что ж… — пожал Алеша плечами. — Тогда возьму с собой лук, да сабельку. А в доспех себе — кольчужку легкую, да шишак. И вам я, рыцари, советую. Вы сложите здесь, у нас, все тяжелое, чай оно на заставе не испортится. Все шеломы свои горшковидные, да кольчуги длиннорукавные, да штаны свои кольчужные тяжелые. Есть трофейные у нас доспехи легкие, шишаки, мисюры басурманские, да и луков найдется еще парочка. Ведь найдется? — обратился он к Илье и Добрыне.

Илья в ответ добродушно кивнул, а Добрыня подхватил:

— Все найдется. Как надо снарядимся. И доспехи, и луки им выдадим. А то, видно, в ихней Британии очень плохо с хорошими луками. На отважных троих конных витязей лук один, да и тот, — Добрыня оценивающе глянул на стоящий в уголке тисовый лук Персиваля, — слабоватенький.

— Да у нас, в Британии, лучшие в мире лучники! — вскочив с места гордо заявил Гавейн.

На что богатыри только улыбнулись. А Добрыня, коварно сощурясь, предложил:

— Может, об заклад побьемся, кто лучше стреляет? Я — со своего лука, а любой из вас — вот из этого, — и он указал на лук Персиваля.

— Прекратить! — взвизгнула Лебедь. — Никаких споров! Коли вы вместе в поход идти собираетесь, то извольте уважать друг друга, и не затевать ссор ради простого бахвальства!

— Постой, милая. Тут не бахвальство, — упрямо склонил голову Алеша. — Луки — это дело серьезное. Что коль нам в пути засада встретится? Плохо, если луков недостаточно.

— Постойте, господа, — прервал его сэр Ивейн. — Вы, похоже, просто не знакомы с нашими обычаями…

— А по моему, навязывая нам роль лучников они просто оскорбить нас хотят! — перебил Ивейна Гавейн. — Да для рыцаря пользоваться луком в бою — бесчестно!.. Конечно, на охоте любой из нас…

— А как же лучшие в мире лучники? — ехидно поинтересовался Добрыня.

— Они не дворяне. Свободные крестьяне, наемники, — презрительно скривился Ивейн. — Без поддержки рыцарства такая армия ничего не стоит. Но, если вовремя защитить их, да направить в нужное русло, то наши лучники… Да вся Европа знает!

— Мы не знаем, — усмехнулся Алеша Попович.

— А вы и не Европа, — парировал Гавейн.

— То есть, луки вы, ребятки, брать не будете? — подвел черту Илья Муромец.

— Не будем, — твердо заявил Ивейн, а остальные рыцари закивали, подтверждая его слова. — Я же говорю: использовать лук в бою — против нашей чести.

— Коли враг лихой в степи на вас набросится, он о чести вас не станет спрашивать, — осуждающе покачал головой Илья Муромец. — Ну, да луков на отряд у нас достаточно. Если что, и сами отстреляемся. Ну а как быть с вашими доспехами?

* * *

О доспехах мужчины спорили долго и истово, правда, уже не на таких повышенных тонах. Впрочем, убедить рыцарей в том, что они вооружены слишком тяжело для пешего похода, удалось лишь отчасти. Оставив свои треугольные, окованные железом щиты, они все, тем не менее, не пожелали снимать с себя длиннорукавных и длиннополых кольчуг. А Ивейн с Гавейном так и не решились расстаться со своими горшковидными шлемами. У Персиваля же шлем и так был легкий, конический, с открытым лицом, как и у русских богатырей. Свои длинные копья рыцари все же оставили и подобрали себе более легкие из арсенала богатырей.

Добрыня решил взять с собой скатерть самобранку, чтобы не тащить большого запаса еды. Три богатыря собрались довольно быстро. Алена перекинула через плечо большую холщовую сумку с медным блюдом Черномора. Положила туда же заветную книгу, гребень и зеркальце и на этом посчитала сборы законченными. Илья попытался одеть ее в кожаный поддоспешник и легкую, килограмм на пять, кольчужку, но Алена, представив, что ей придется потом целый месяц таскать это на себе, поспешила отказаться. Потом рыцари поставили своих боевых коней в конюшню, поручив их заботам Лебеди, и каждый из богатырей посадил позади себя по рыцарю. Выехав из ворот, друзья уже развернули коней на восток, когда над берегом разнеслось тоскливое львиное подвывание.

— Бедненький! — охнул сэр Ивейн и, торопливо соскочив с коня, бросился навстречу к беспокойно заметавшемуся льву. — Да как же ты тут останешься?.. Может, мне его на руки взять, а? Вы не думайте, он смирный. Без моего приказа никого трогать не будет, а в бою он не раз уже помогал мне… — рыцарь оглядел своих спутников, но ни в ком не нашел понимания.

— Внутрь дыры ты его тоже с собой потащишь? — резонно спросил Ивейна Гавейн.

— М-да… — Ивейн задумался на секунду. Потом, печально глянув на льва, потрепал его по гриве. — Ну что ж, тогда прощай. Надеюсь, что ты дождешься меня здесь. И не обижайся. Ты же знаешь, — я никогда не лишал тебя приключений без серьезных на то оснований…

Лев, усевшись на задние лапы, жалобно заскулил.

— Ну все. Все, не проси меня. Все равно я не смогу взять тебя с собой… Лучше стереги тут наших лошадей! — прощально махнул льву рукой Ивейн.

Лебедь проводила их до озерца в заповедном лесу. Настроила портал, переправила всю компанию к своему крайнему озеру и шагнула следом.

Они очутились в бескрайней ковыльной степи, лишь с севера прикрытой невысокими холмами. Озеро было небольших размеров, почти целиком поросшее камышом. И вода в нем была солоноватая.

— Ну вот и все. Дальше я вас проводить не могу, — голос Лебеди дрогнул. — Береги себя, Алешенька, — она обняла богатыря, прижавшись к нему всем телом.

— Ладно. Ладно, не последний раз, чай, видимся. — смутился Алеша, приобняв царевну Лебедь. Они стояли так, с минуту, глядя друг другу в глаза. Лебедь не раскрывала рта, но, похоже, они говорили о чем-то. Алеша чуть слышно шептал: — Да… Да, конечно… Да не забуду я… Не волнуйся… Обязательно.

Добрыня выразительно вздохнул, то ли жалея Алешу, то ли завидуя ему. И Алеша, словно проснувшись ото сна, тряхнул головой, поцеловал Лебедь и разомкнул объятия.

— Все. Поедем. Не провожай нас дальше, ладно?..

Добрыня подсадил к себе за спину юного Персиваля, чтобы не перегружать Чубатого. Самый старший и, похоже, самый тяжелый из рыцарей, Ивейн, ехал позади Алены, крепко обхватив ее руками за талию и бормоча себе под нос что-то по-латыни — похоже молитвы. Гавейн уселся позади Алешеи. Илья во время скачки, на всякий случай придерживал под узцы лошадку Алены. Вряд ли это хоть как-то помогало Черной нести двойную ношу, но, по крайней мере, так Алене было спокойнее. Первые полчаса богатырского скока рыцари подавленно молчали и испуганно озирались. А богатыри изо всех сил старались заставить лошадок скакать более-менее синхронно, и с опаской ожидали, как скоро кони устанут от непривычной тяжести. Потом все вроде бы приноровились к скачке. По крайней мере Ивейн, за спиной у Алены, облегченно вздохнул и перестал молиться.

* * *

Первую стоянку пришлось устроить уже через два часа. Устали лошади. Соскочив с седел, путешественники огляделись. Рыцари торопливо присели на землю. С непрвычки их заметно качало.

— И часто вы так вот… скачете? — поинтересовался у Ильи Персиваль.

Добродушно улыбнувшись, богатырь пригладил свою седую бороду.

— Случается, что днями.

А Добрыня уже расспрашивал Ивейна:

— И давно за тобой этот лев ходит?

— Да уж третий год, — пожал плечами Ивейн.

— Сам его приручил?

— Да не приручал я никого, — махнул рыцарь рукой. — Просто он умный. Я ему жизнь как-то спас. Вот он и проникся ко мне симпатией. Уже расплатился со мной давно за тот случай… В смысле он тоже пару раз почти что спасал меня.

— Почти что? — не понял Добрыня.

— Ну, если бы он не вмешался в бой, меня могли бы убить, — пояснил Ивейн. — Наверное, льву просто понравилось ходить за мной. Может ему по душе, что все время вокруг какая-то драка или война? Впрочем, я его даже кормлю иногда. Правда, чаще он сам себе что-нибудь добывает… А на людей не кидается, привык уже. Вот первое время, при дворе короля Артура…

— Что, многих сожрал?

— Да никого он не сожрал. Просто нервничал очень, когда народу вокруг много. Потом привык.

— И как же нам теперь коней поить? А, Добрыня? — прервал их беседу Алеша Попович. — Ведь это ты кричал, что, мол, не надо нам ни еды, ни питья брать, что самобранка все нам и так доставит.

— А мы что, и для лошадей корма не взяли? — удивленно оглянулся Добрыня.

— Не взяли, — подтвердила Алена.

— Как же так? — сокрушенно всплеснул руками Илья Муромец. — Это я, старый, во всем виноват. Надо было приглядеть за вами, не забыли ли чего. А я понадеялся…

— Да чего ж вы так, братцы, волнуетесь? — удивился Добрыня. — Я уж как-то раз такое пробовал. Ведь какая ей, скатерти, разница, человечья еда или конская?

И он, вынув самобранку из дорожного мешка, положил ее прямо на чахлую степную травку. Постучав по скатерти пальцем, заказал:

— Ведро чистой воды… Развернись!

Самобранка развернулась. Пахнуло озоном, и на ней появилось деревянное ведро с водой.

— Ну вот! Я же вам говорил! — радостно всплеснул руками Добрыня и понес ведро своему Бурке.

Потом Добрыня заказал еще по ведру воды для остальных лошадей. Хотел еще заказать и мешок яровчатой пшеницы, но потом передумал:

— Вот, как сами на обед остановимся, так спрошу у ней и корму лошадиного.

* * *

— Коли витязи промеж себя поспорили, в поединке честном спор решается. Но война — такая штука сложная… Ну, как враг не захочет по честному? Ну а нам одолеть его надобно. Как же мы тогда без луков управимся? Убежит ведь, сабака басурманская, — это Алеша снова вступил в спор с Гавейном.

— С врагом, который боится выйти с рыцарем на поединок, и драться недостойно рыцаря. Какая слава будет от победы над трусом?

— Интересно у вас там на западе, — усмехнулся Добрыня. — Ну а ежели победить мне очень надобно?

— Если для достижения победы применялись недостойные методы, то в победе этой никакой чести нет, — невозмутимо ответил Гавейн.

— Да на кой хрен мне эта честь? Мне врага одолеть надо! — начал закипать Добрыня.

— Да зачем же его одолевать, если в том никакой чести нет? — удивился Гавейн.

— По твоему что же получается? Черномору я не мог стрельнуть в бороду, потому что в том какой-то чести нет?! Да плевал я на честь такую глупую. Я спасал своего друга верного, да служил государю Владимиру, защищал свою землю-матушку! А без лука я что? Как бы справился?

— В кого ты стрелял? — ошарашенно уставился на него находившийся рядом со спорщиками Ивэйн. — В нашего благодетеля? В доброго волшебника Блэкмора?!

Сердце у Алены екнуло: «Ну все. Вот Добрыня и проговорился. И зачем мы вообще этих рыцарей с собой взяли в дорогу?!»

— Ну, да это все дело прошлое, — спохватился Добрыня. — И вообще, он тогда первый напал на нас…

— Не мог он первым напасть, — решительно рубанул рукой воздух Ивейн. — Ведь Блэкмор же добрый волшебник!

— Добрый? — переспросил Алеша Попович, и горько усмехнулся. — Да он такой же «добрый», как Заморыш!

— Это ложь! — возмущенно воздел руку к небу Гавейн. — Заморыш украл у нас волшебный меч! А сэр Блэкмор дал нам этот меч, чтобы спасти нашу королеву и уничтожить ужасного дракона!

— Верно, — кивнул Персиваль. — Если бы Блэкмор был злым волшебником, то он ни за что не стал бы нам помогать. И уж точно, не расстался бы со своим волшебным мечом.

— Черномор не добрый, и не злой, — примирительно сказала Алена. — Он волшебник. И нечего об этом спорить. Рыцарям просто повезло, и они узнали Черномора с лучшей стороны. А Добрыня видел и худшую сторону.

— Но как же так? — возмущенно воскликнул Персиваль. — Если мы боремся со злом, и сэр Блэкмор нам помогает, значит он добрый! Он ведь дал нам волшебный меч…

«Да знали бы вы, кого хотели этим мечом убить?!» — чуть не крикнула им в лицо Алена. Но вовремя остановилась.

— Ладно, детки. Кончай разговаривать, — прервал их спор Илья Муромец. — Отдохнули, и снова в путь дороженьку.

* * *

Некотоое время перед ними расстилалась одна только бескрайняя степь, с каждым часом все более и более сухая. Смотреть было не на что, и Алена решила вызвать пока Горыныча. Некоторое время он не отзывался, и девушка начала уже ни на шутку волноваться. Как вдруг услышала голос Змея.

— Привет! Соскучилась? — мысленно улыбнулся он.

— Ты где пропадал-то? Полчаса уже зову.

— Надо же, — в тоне Змея промелькнуло удивление. — Земная толща, выходит, экранирует куда сильней, чем я думал… Я все это время под землей был. Лазал в дыру, что на севере, — Горыныч разочарованно вздохнул. — Никакой это не вход в Подземный мир. Так, глубоко зарытый клад: целая гора проклятого золота, 2 человечьих черепа, сломанный посох какого-то древнего колдуна… и все.

— А откуда ты знаешь, что золото проклято? — удивилась Алена.

— Да просто чувствую… Ты разве не знаешь? Все драконы золото чувствуют. Не только я, но и самые примитивные. Эх, сколько же драконов в свое время из-за жадности к золоту погибло… Ну, ладно. Вы там как?

— Едем на восток. Ты свяжись с Лебедью, она тебе подробный маршрут ко входу покажет.

— Угу… Долго вам ехать?

— Дня два, наверное, — пожала плечами Алена.

— Ну и ладно. Я, на всякий случай, пока к той дыре, что на юге, слетаю. А уж там к вашему входу подамся.

За спиной у Алены кашлянул сэр Ивейн.

— Прости, о, фея озера… Я не расслышал, что ты мне сказала.

— Я? — «ах, да! Лебедь же представила меня рыцарям, как фею озера». — Н-нет. Я ничего не говорила тебе…

— Смотрите, смотрите! — воскликнул Добрыня, указывая рукой на приближающуюся черную полосу на юго-востоке.

— Тебе это место знакомо? — спросил Алеша.

— Да. Я тут не так давно… путешествовал. По степи когда гулял, да дурью маялся. Эти горы Каратау называются. А по нашему выходит — горы черные. Говорят, здесь большие птицы водятся, шибко злые и размером с Горын… Короче, о-очень огромные. Ну, да я ни одной из них не видывал. Только слышал про них от местных всякое.

Черные горы становились все больше и, в конце концов, встали на юге сплошной, непроходимой стеной.

Глава 16

«Я рыцарь, — говорю мужлану, —

Искать весь век я не устану

Того, чего найти нельзя.

Вот, какова моя стезя».

«Ответь без лишних поучений,

Чего ты хочешь?» — «Приключений!

Я показать хочу в бою

Отвагу бранную свою…»

Кретьен де Труа

Обедать они утроились на небольшой возвышенности, с видом на Черные горы. Добрыня снова добыл при помощи самобранки воды для лошадей, а потом засыпал им в торбы отборной пшеницы. Потом расстелил скатерть на траве и заказал обед на семь персон.

— Да, — завистливо покачал головой Ивейн, обгладывая куриную ногу. — Хорошо вы, господа, устроились. И еды с собой возить не надо, и самим не надо готовить.

— У них тут, в безлюдных степях иначе и не проживешь, — резонно заметил Гавейн. — Это у нас в Британии, везде кто-то живет. Так что рыцарю всегда приют найдется. Только в самых глухих местах приходится брать с собой запас пищи или надеяться на охоту.

— В первый раз я взял в поход самобраночку, — развел руками Добрыня. — Ведь дорога предстоит нам тяжелая. Недосуг в дороге будет охотится… А обычно мы в походе охотимся. Луки есть, да птиц полно, да дичи всяческой…

— Смотрите! — вскочил с места Персиваль. — Что это за птица к нам летит?

— Птица как птица, — задумчиво произнес Ивэйн. — Только, похоже, она очень крупная.

— Да-а, — схватился за голову Алеша, на глаз прикинув размер птицы. — Это если на таком расстоянии нам она огромной кажется… — и он торопливо перекрестился, — Спаси и сохрани.

Рыцари тоже начали испуганно креститься и что-то бормотать по латыни. А богатыри достали из налучей луки и стали натягивать на них тетивы. Птица, подлетев совсем близко, закружила над всадниками, словно орел над добычей. Размах крыльев у нее, действительно, был не меньше, чем у Горыныча.

— Да это же птица Рух, — испуганно прошептала Алена. — Это из арабских сказок. Такие птицы водятся где-то в Азии, я читала.

— А мы по Азии и едем, — усмехнулся Добрыня, и подергал натянутой тетивой. — Видно это те птички, про которых мне степняки рассказывали. Как в степи Каратау появляются, так кочевья все степняцкие кончаются. Не пасутся здесь ни овцы, ни лошади — люди здесь не живут — опасаются, только бегают одни джейраны дикие. А на них эти птицы охотятся. Ну а если какой путник появится, эта птичка и его тоже слопает. Ей что люди, что бараны, что лошади…

Птица Рух, тем временем, подлетела совсем близко, и путников накрыло ее огромной тенью.

— Наши кони! — испуганно вскрикнул Алеша. — Она хочет склевать наших коней! — и он, схватив лук, вложил в него стрелу-срезень.

— Не торопись стрелять, — предостерег его тоже вскинувший лук наизготовку Добрыня. — Наши стрелы только разозлят эту птичку, но вряд ли смогут убить ее. Разве что у меня получится попасть ей в глаз.

— Пока что она не нападает на нас. Только примеряется, — подхватил Илья Муромец. — Может лучше, от греха, сесть на коней и скакать себе дальше.

— Отступать перед опасностью — недостойно для рыцаря! — сверкнул глазами сэр Ивейн, и, нахлобучив на голову свой горшковидный шлем, встал, обнажив меч и изготовившись к бою.

Огромная птица, видимо, пытаясь разглядеть путников получше, пролетела метрах в пяти над их головами. Персиваль, издав воинственный клич, метнул в нее своим легким копьем, и копье вонзилось в одну из огромных птичьих лап. Птица вскрикнула так, что у путников заложило уши, и взмыла испуганно вверх.

Над степью разнесся радостный крик рыцарей:

— Аой!

А птица Рух, возмущенно крича, полетела обратно к горам.

— Я попал в нее! Попал! — Персиваль от радости несколько раз подпрыгнул на месте, а затем погрозил удирающей птице кулаком.

— Ну, вот и хорошо. Теперь-то точно пора отправляться в путь, — довольно пригладил свою бороду Илья Муромец.

— Ну, нет! — заспорил раззадоренный своим успехом Персиваль. — Это чудовище унесло в своей лапе мое копье! Я не могу этого так оставить!.. Я намерен поехать к Черным горам, добить эту птицу Рух в честном поединке и вынуть из ее ноги свое копье!

— Если мы не уберемся отсюда немедленно, то, думаю, в следующий раз птичка унесет тебя самого, — попытался отрезвить рыцаря Добрыня. — Посмотри. Во-он там, — он указал пальцем на чернеющую на юге горную гряду. — Видишь там птички вьются над ущельем? Похоже, что они сродни нашей гостье. Тут целая стая живет.

— Но ведь тогда получится, что мы струсили! — всплеснул руками Ивейн. — Уж лучше погибнуть в честном бою, чем прослыть трусом!

— Верно!

— Правильно! — подхватил Гавейн.

— Да они же вас склюют, словно зернышки! — всплеснул руками Илья. — Эти птицы — твари бестолковые. Им плевать на честь, да удаль молодецкую.

— Илья прав, — подхватила Алена. — Нельзя показывать себя трусом перед лицом разумного противника. Но не отступить сейчас — это все равно, что не отступать перед наводнением или камнепадом. Это уже не доблесть, а глупость! И ради этой глупости вы готовы рисковать собой и своими товарищами?..

— Если ум помутился у рыцарей, то пускай идут, сражаются с птицами. Но одни, уже без нашей помощи. Без коней, без луков, без товарищей… — подытожил Добрыня. — Кому жизнь не мила, пусть идут себе. Ну а нас ждет дорога далекая, и без птичек нам хватает ворогов. Верно я говорю, Илюшенька? — повернулся он к Илье Муромцу.

Тот нахмурился, но, подтверждая, кивнул.

— Да как вы не понимаете?.. — обиделся Персиваль. — Я же почти убил ее! — и он, глубоко вздохнув, отвернулся от гор.

Рыцари еще немного поворчали, но пешком идти на верную смерть никому не захотелось. Добрыня свернул самобранку, и все снова вскочили на отдохнувших коней, чтобы продолжить путь. Алена попыталась вызвать Горыныча, чтобы рассказать ему про птицу Рух, но он опять не откликался. А тут еще к ней с расспросами пристал Ивейн. И Алена принялась рассказывать ему то немногое, что она знала об этих птицах из книжек, да из американского фильма про Синбада-морехода.

— Питаются они слонами, ну и остальной живностью, что помельче. Там, коровами, лошадьми, огромными змеями…

Остальные путники тоже стали внимательно прислушиваться к Алене. Лошади теперь неслись синхронно, одновременно касаясь земли и снова взлетая. Путешественники скакали так близко, что могли сквозь свистящий в ушах ветер расслышать друг друга. Вдруг Алену прервал обеспокоенный Добрыня:

— Уж не за нами ли они летят?

Все оглянулись направо, к Черным горам. Там виднелись три птички, кажущиеся пока что еще очень небольшими из-за огромного расстояния… Первое время было не понятно, приближаются они или нет. Но уже через час стало очевидно, что птицы Рух неотрывно летят следом за ними. Расстояние до них, правда, почти не сокращалось, но и не увеличивалось. А Черные горы, тем временем, все тянулись, ограничивая с юга великую степь. Ущелье, в котором, видимо, гнездились птицы Рух, уже давно пропало из виду, но птицы не отставали. Солнце начинало клониться к закату.

— Надо что-то делать нам, братушки, — подал голос Алеша. — Не отстанут от нас птицы упрямые. А лошадки наши утомляются. Им нужна уж не погоня горячая, да не битва, а место для отдыха.

— А что делать? — удивился из-за спины Алены Ивейн. — Когда нас догонят, придется останавливаться и принимать бой. Только теперь мы, по вашей милости, бежим от этих чудовищ, как трусы. Ведь сразу было видно, что они нам враждебны. Сразу и надо было нападать!

— Мы сейчас в положении выгодном, — вмешался Добрыня. — Коль в погоню они за нами бросились, так мы выберем место удобное, где нам лучше с врагами встретиться. Не нужно нам место открытое. Нужно нам найти в горах ущелие. Да такое глубокое и узкое, чтоб там было неудобно летающим. Вот тогда-то мы с птичками справимся, и коней укроем понадежнее.

Богатыри стали понемногу поворачивать коней на юг, приближаясь к Черным горам. И вскоре горы эти оказались совсем близко. Однако подходящего ущелья все не попадалось. Но, в конце концов, уже почти на закате, когда с конских губ хлопьями падала пена, Илья и Добрыня сошлись во мнениях, и все путники разом свернули к горам. С богатырского скока перешли на галоп. Потом, въехав в само ущелье, лошади пошли шагом. Стены ущелья постепенно сужались. Все всадники спешились, чтобы облегчить участь животных. Под ногами спотыкающихся от усталости коней то и дело попадались острые камни. Рваные черные тени наползали на алеющий в закатных лучах гранит скал. Клекот гигантских птиц разнесся вдруг над ущельем. Птицы стали кружить, то появляясь над путниками, то скрываясь снова за нависающими над головой скалами. Пару раз они пытались спикировать над ущельем и схватить кого-нибудь когтями, но острые скалы мешали птицам приблизится.

— Посмотрите! Вот место хорошее! — указал товарищам идущий впереди Илья Муромец и повел своего Чубатого к узкой расщелине, из которой в ущелье вливался небольшой ручеек. — Там поставим лошадок для отдыха. Место узкое, враги туда не сунутся.

Но одна из птиц, почуяв, что добыча сейчас может уйти прямо из-под носа, приземлилась на скалу прямо над входом в расщелину. Оглядев отрезанных от укрытия путников, птица Рух издала громкий, торжествующий крик, от которого сердце Алены ушло в пятки, и угрожающе защелкала клювом.

— Теперь уж мы от драки не отвертимся, — проворчал Гавейн и потянул меч из ножен.

А две другие птицы, кружа над ущельем, снова попытались спикировать на путников. Одна из них чуть было не подхватила Огонька, но Алеша, замахнувшись рукой, дико, по степняцки, завизжал, и птица в последний момент, испуганно одернув выставленные когти, пролетела мимо.

Добрыня, тем временем, вынув из саадака лук, ни слова не говоря стрельнул в голову преградившей им путь птице. Стрела уверенно вошла в глаз по самое оперенье, и птица Рух, издав оглушительный, исполненный боли и страха крик, забила огромными крыльями. Поднялся ветер. Пыль и каменная крошка полетели путникам в лицо. Все испуганно попятились от упавшей прямо в проход и бьющейся, пытаясь подняться, птицы. Лишь Ивейн, упрямо наклонив закрытую горшковидным шлемом голову, двинулся на врага с копьем на перевес. Его перехватил Персиваль. Что-то крикнув Ивейну в шлем, он вырвал у рыцаря копье и метнул им в чудище. Копье глубоко вошло в самый центр огромного птичьего тела. Крик птицы Рох перешел в хрипение, а из глубокой раны на камни брызнула густая кровь. С яростным ревом все трое рыцарей бросились мечами добивать врага, телом заслонившего вход в спасительную расщелину.

— Что ж они такие бестолковые? — через секунду возмущенно взмахнул руками Илья Муромец. — Надо эту тушу оттаскивать, или, коль такая уж тяжелая, прорубать в ней проход до расщелины… Ну-ка разойдись, добры молодцы!

Илья, растолкав рыцарей, врубился своим мечом в переставшую уже биться в агонии тушу, и парой ударов отсек от нее огромную, как дубовый ствол, лапу, а затем, отбросив эту лапу в сторону, расчистил, таким образом, узкий проход к расщелине. В этот проход едва могла протиснуться лошадь, но путникам и этого было достаточно.

— Алеша, Алена, заводите лошадок. А Добрыня пусть приглядит за теми, что в небе.

Через пять минут и лошади и сами путники уже надежно укрылись в узкой расщелине. Рыцари возбужденно галдели, каждый хвалился тем, что именно он нанес по чудовищной птице последний, сокрушительный удар. Две оставшиеся птицы Рух бессильно кружили над ними, не рискуя садиться рядом с людьми и, то ли возмущенно, то ли жалобно каркая.

— Ну вот, — довольно потер руки Добрыня. — А теперь, пока светло, давайте-ка отужинаем.

Ужин проходил в немного нервной, но в целом, почти что праздничной обстановке. Тихонько подобравшись к выходу из расщелины, Персиваль и Гавейн в последних лучах уходящего дня разглядели, что птицы Рух сторожат их, усевшись на скалах над ущельем. Потом закатное зарево сменилось почти непроглядной тьмой. Луны не было, а звездного света чтобы увидеть гигантских птиц явно не хватало.

— Надо напасть на них сейчас, пока темно, — решительно заявил Гавейн. — Подберемся к ним по скалам, и ударим мечами!

— Я копье могу до одной из них добросить, — вставил Персиваль. — Надо нам только сразу всем навалиться!..

— Вряд ли птички эти долго тут высидят, — покачал головой Добрыня. — Им еду добывать себе надобно. Ну, а если до утра тут останутся, так с утра придется их отстреливать. Стрельну разом, с Ильей, да с Алешенькой по глазам им, когда будут сонными. По другому нам с ними не справиться.

— Но это же бесчестно! — снова вскипел Гавейн.

— Так что ж ты здесь тогда сидишь, такой честный? — парировал Алеша Попович. — Иди, вызови птичку на поединок!

— Погоди, не кипятись, Алешенька, — прервал его Илья Муромец. — Отдохнут немного наши лошади, а потом мы выйдем тихонечко. Если птицы поздорову не скроются, да мешать нам будут наскоками, так и быть, запустим в них стрелами. А пока они нам не мешаются. К нападенью не вижу я повода. Ни к чему напрасно лить нам кровушку. Птицы эти — тоже твари божии.

* * *

Так, в ожидании и спорах прошло, наверное, часа три. Лошади за это время отдохнули и напились воды из родника, а богатыри с рыцарями успели переругаться чуть не до драки. Наконец, в небо поднялась ущербная луна. При ее неверном свете, богатыри решили выбраться на равнину и продолжить путь. Птиц на скалах в лунном свете никто из людей не увидел, но это еще ни о чем не говорило. Осторожно, стараясь не шуметь, они вывели лошадок из ущелья. Внимательно прислушались. Ни характерного крика ни хлопанья огромных крыльев слышно не было.

— Похоже, мы выбрались незаметно для этих тварей, — прошептал Персиваль.

Усевшись на лошадей, путники тихонько поехали шагом. Минут через пять, когда перед ними легла уже более-менее ровная местность, лошади перешли на рысь, потом на галоп и, наконец, по команде Ильи, в богатырский скок.

Ивэйн за спиной Алены нерешительно кашлянул и осторожно спросил:

— О, Дева Озера, не скажешь ли, кто дама сердца вашего старшего рыцаря… Ильи?

— Дама сердца? — не поняла Алена.

— Ну да, — продолжил Ивейн. — Та дама, ради которой он совершает свои подвиги… У Альеши это Дева Лебедь, у Добрыни ты, Озерная фея.

— Я?! — Алена нервно оглянулась, не слышит ли Добрыня. — Да он мой брат названный, потому обо мне и заботится. А Лебедь — жена Алеши. Пожалуй, только у Ильи, — Алена лукаво улыбнулась, — есть с недавних пор дама сердца. Племянница князя Владимира, Забава Путятична.

— Вот как? — озадаченно хмыкнул Ивейн и надолго замолчал.

Впрочем, через некоторое время он снова начал допекать Алену расспросами.

— А Добрыня, он кто?

— В каком смысле?

— Ну, из какого он рода? Чем владеет?

— Да ничем особенным он не владеет, — пожала Алена плечами. — Родом он из Новгорода. По-моему, из купеческой семьи. Мама его — богатая вдова. У нее добротная усадьба в городе. Я как-то гостила у них… правда, недолго.

— А Алеша?

— Алеша Попович? — Алена напрягла память, пытаясь вспомнить, что про него написано в былинах. — Он, по моему, из Ростова. Сын священника.

— Не может быть… — ошарашено прошептал Ивейн.

— А что тут такого? — не поняла Алена.

— Да нет, ничего… А Илья? Он же главный среди них, да?

— Конечно. Он самый старший. Ну, и самый сильный, к тому же… Он из-под города Мурома.

— Муромский князь? — оживился Ивейн.

— Почему сразу князь? — удивилась Алена. — Его родители обычные крестьяне, родом из какой-то деревни под Муромом.

Ивейн прочистил горло и сказал тоном вынесшего приговор судьи:

— Понятно.

* * *

Тем временем, на востоке уже занималась заря. При ее свете стало видно, что Черные горы, наконец-то кончились. О них напоминала лишь темная полоса у горизонта, на юго-западе. А вокруг расстилалась бескрайняя степь. Птицы Рух, видимо, совершенно оставили путешественников в покое. Лошади стали уставать, да и сами всадники, не спавшие уже больше суток, клевали носом, поэтому Илья решил сделать остановку. Приметив с высоты конского скока приличное место, они остановились у поросшей по низу колючим кустарником возвышенности. Богатыри и Алена тут же улеглись спать, а Ивейн вызвался посторожить у костра. Алене, пригревшейся рядом с уютно потрескивающим костром снился удивительный сон. Как будто она вовсе не попадала ни в какой сказочный мир. Как будто она приехала в деревню и теплой летней ночью, под треск сверчков за окном, увлеченно читает прихваченную из города книжку. Ту самую, что не дочитала в пригородном автобусе.

Ночной холод в этом пустынном краю был так силен, что к рассвету вместо росы на камнях и траве появился иней. И это при том, что днем жара была почти невыносимой. Но сейчас рыцари зябко кутались в дорожные плащи и жались к костру. Доблестных воинов сильнее лютого зверя терзал холод. Но еще сильнее их души терзало то, что поведал им сэр Ивейн, пока спали чужеземные воины и Озерная фея.

— Я говорю вам, это так же верно, как и то, что я, Ивейн, сын короля Уриена… Они не рыцари. Все трое низкого происхождения. Такого низкого, что никто не посмел бы посвятить их в рыцари.

— Возможно, ты что-то путаешь, Ивейн, — горячо зашептал сэр Персиваль. — У них, конечно, непривычные для нас нравы и обычаи. Но как ты можешь сомневаться в их благородстве?

— В дороге я говорил с Озерной феей, и узнал у нее все в подробностях. Эта дама весьма благосклонна к нашим спутникам и даже братьями их называет. Но и она не стала скрывать от меня всей правды. А, впрочем, слушайте: Добрыня… тот самый, что ранил в глаз птицу рока… он сын торговца!

— Да точно ли это? — засомневался Персиваль. — Он совершенно не похож на сына презренного перекупщика.

— А я давно подозревал, что он не из благородных, — скривил губы Гавейн. — Истинный рыцарь не поставил бы лук выше меча.

— Вы дальше-то слушайте, — продолжал сэр Ивейн. — Алеша, самый юный из них, сын простого священника.

— И не скрывает этого? — у Персиваля от удивления глаза полезли на лоб.

— Не скрывает. Как и все его друзья, — тоном приговора подтвердил Ивейн. — Ведь они открыто называют его Алеша Попович. Но священник дает обет безбрачия! Так разве могут у него быть законные дети?! Уж лучше быть безвестным подкидышем, чем плодом подобного бесстыдства.

— Грех-то какой, — испуганно перекрестился Персиваль.

— А я-то думал, что Попович — это такое прозвище, — удивленно покачал головой сэр Гавейн. — И как у них язык только поворачивается?

— А Илья Муромец? Уж он-то наверняка знатного рода, — предположил Персиваль. — Что за владение этот его Муром? Графство? Баронство?..

— Это не его владение, — скорбно покачал головой сэр Ивэйн. — Я и об Илье спрашивал Озерную фею. И она честно ответила мне, что Илья Муромец простолюдин. Сын обычного крестьянина из какого-то местечка у города Мурома… Он сын смердов, и, стало быть, сам смерд.

— Не могу поверить, — прошептал Персиваль, схватившись за голову. — Господи, возможно ли сие?

— И на этих людей мы должны полагаться в битве со злобным Заморышем! — саркастически усмехнулся сэр Ивейн. — Когда я услышал все это от Озерной феи, то сперва не поверил своим ушам. Но потом я долго размышлял… Наши спутники не благородные рыцари. Они — банда степных разбойников. Это объясняет их пренебрежительное отношение к рыцарской чести, их пристрастие к лукам, и даже то, что они где-то раздобыли себе таких быстрых, как птицы, коней.

— Эх, надо было нам сразу выяснить все подробности. Если бы мы знали, чем это обернется, то ни за что бы в такой поход не отправились, — покачал головой сэр Гавейн. — Можем ли мы теперь, зная все это, доверять нашим спутникам?

— Да уж видно судьба у нас такая, — печально вздохнул сэр Персиваль. — Но опасность, исходящая от наших попутчиков, однако, не смущает меня. Они еще ни разу не обошлись с нами дурно. Действуя по своим, низкородным обычаям они, тем не менее, стремятся к тому же, к чему и мы. И обе феи — Озерная и Дева Лебедь им доверяют.

— Возможно, ты и прав, — вздохнул Ивейн. — Возможно я напрасно так беспокоюсь об этом. Но не рассказать вам всего, что стало мне известно сегодня, я тоже не мог… Конечно, неприятно ехать вместе с мужланами. Но и отказаться от похода теперь будет против нашей чести. Без нас они не справятся с врагом, иначе сэр Блэкмор не просил бы нас о помощи. А злого колдуна Заморыша надо уничтожить, чтобы он, имея магический меч, не наделал бед… Так неужели ради такого благородного дела мы не можем на пару недель смириться со низким происхождением и странностями наших союзников?

— Пусть наши спутники и не благородны от рождения, — произнес сэр Персиваль. — Но разве они в том виновны? Да, эти витязи иначе, чем мы, смотрят на мир. Но разве в их сердцах не горит свет истинного благородства и христианского служения людям?.. Заметьте, друзья: ни один из них не получил в юности должного образования и воспитания. Они никогда не видели благородного общества, не были ни при одном из европейских дворов. Только при дворе великого герцога Руссии Вальдемара, в своей собственной варварской стране. Но, ведь родись они в Британии или во Франции, разве не стал бы любой из них рыцарем круглого стола?

— Уж не рано ли ты, юноша, взялся решать, кто достоин сидеть за Круглым столом, а кто нет? — резко прервал Персиваля сэр Гавейн. — Лишь король Артур, да великий Мерлин вправе судить о подобных вещах!

— Ну хватит, хватит, — недовольно заворчал сэр Ивейн. — Не хватало еще вам, благородным рыцарям, на виду у этих мужланов между собой передраться. Отправляйтесь спать, господа. А я пока послежу за костром.

Глава 17

Чей хлеб ешь, того и обычай тешь.

Народная мудрость.

Алена проснулась через пару часов от холода. Костер погас, солнце еще только показалось над горизонтом и вдобавок дул пронизывающий ветер. Неподалеку слышался спор богатырей с рыцарями, переходящий в перебранку.

— Да как смеешь ты, сын презренного торговца, указывать, когда мне идти за дровами?

Это сказал, кажется, сэр Гавейн.

«Неужели сон в руку?» — со страхом подумала Алена и, вскочив, увидела, как Добрыня встал со своего места и, перешагнув через едва тлеющие угли, подошел вплотную к Гавейну. Ивейн, сидевший рядом, попытался вскочить, но Илья Муромец положил руку рыцарю на плечо. Потянувшегося к мечу Персиваля схватил за руку Алеша Попович. А Добрыня, взяв Гавейна одной рукой за ворот рубахи, тихо спросил его, внимательно глядя при этом рыцарю в глаза:

— Что тебе я сделал обидного, чтоб ты хаял ремесло моего батюшки?.. Может солнцем ты нагрел себе головушку? Свежим ветром ее проветрить надобно. Как проветришь, придешь просить прощения. Да другой раз будь со мной повежливей, — и богатырь резким движением швырнул Гавейна с холма.

Тот, размахивая руками и испуганно вопя, перелетел через заросли кустарника и хряпнулся оземь на сухую степную траву шагах в ста от Добрыни.

— Право, что с головой у друга вашего? — обернулся богатырь и, искренне удивляясь, пожал плечами. — Что нашел он в купечестве презренного? Или, может, я задел его чем-нибудь?

— Как ты смел так с ним разговаривать? Он же племянник короля Артура! — возмущенно сверкнул глазами Ивейн.

— А я сын честной вдовы Омелфы Тимофеевны! — с вызовом ответил Добрыня. — А ежели кто из вас в моей удали сомневается, то пусть выходит. Силушкой померимся.

— Недостойно для рыцаря биться на поединке с простолюдином, а вы все незнатного рода, — ответил Ивейн.

«Ой-ой-ой! — с досады прикусила губу Алена. — Зачем же я ему вчера все рассказала?! Ведь знала же, что рыцари помешаны на своей знатности. А впрочем, пусть… Нам стыдится нечего».

— Я сам — сын короля Уриена, а сэр Персиваль — сын короля Гамурета. И мы все — рыцари Круглого стола. А вас в рыцари никто не посвящал.

— А мы и не рыцари, — с достоинством ответил Алеша Попович и приосанился. — Мы — богатыри. В богатыри не посвящают.

— Отчего же? — добродушно усмехнулся в бороду Илья Муромец. — Можно и посвятить. Может кто желает? Так я его быстро посвящу булавой по темечку.

Рыцари неуверенно переглянулись. И тут на холм, покряхтывая и хромая на обе ноги забрался Гавейн.

— Ну что? Выйдешь ты супротив меня на поединок?.. Али извиняться пришел?

— Не в чем мне перед тобой извиняться, — посмотрел на него исподлобья Гавейн.

— Отчего же не в чем? — нехорошо прищурился Добрыня. — Мне тут обсказали все в подробности. Вы, мол, все — потомки королевские, ну а мы будто голи перекатные. За обиду мне стало за великую. Ваша знатность лучше вас не делает. Отчего ж вы перед нами чванитесь? Либо просите вы все у нас прощения, либо буду биться с вами до смерти.

Еще раз переглянувшись, все рыцари поднялись на ноги и положили руки на рукояти мечей. Илья и Алеша молча подошли к Добрыне и встали с ним рядом.

— Да что ж вы делаете! — метнулась к богатырям Алена. — То-то Кощей обрадуется, когда узнает, что вы перебили друг друга!

— Погоди, — отстранил ее Илья. — Тут дело серьезное. Коль они нас не признают равными, коль не извинятся за невежество, так какие же они нам товарищи? Нам чванливых товарищей не надобно.

Персиваль неуверенно посмотрел на Ивейна. Старший из рыцарей задумчиво провел рукой по черным с проседью усам, оценивающе оглядел богатырей и произнес:

— Хотя я и узнал про вас, что происхождения вы не знатного, но вижу, что ведете вы себя как настоящие рыцари, и даже готовы отстаивать свою честь в смертельном поединке… Доблесть вашу и воинское умение мы видели… Мы понимаем, что вы уроженцы иной земли, и не знакомы с рыцарскими обычаями, поэтому в рыцари вас никто не посвящал. Но мы готовы проявить уважение к иноземным обычаям и нравам. Мы готовы признать, что вы ничем не хуже нас. И ежели прежде я говорил иное, или произносил что-либо еще, для вас обидное, то прошу меня простить… Я думаю, что и мои товарищи согласятся со мной и присоединяться к моему слову.

— Да. Я согласен с Ивейном и присоединяюсь к его словам, — кивнул Персиваль и радостно улыбнулся.

— Присоединяюсь, — горько усмехнулся Гавейн и глянул в глаза Добрыне. — Прости, если я обидел тебя, воин. Я сказал сгоряча, не подумав.

— Бог простит, — Добрыня, усмехнувшись, пошел навстречу к Гавейну и легонько обнял его. Похлопал по спине:

— Кости-то целы?

— Да целы, вроде, — ответил Гавейн, слегка поморщившись.

«Ну, кажется, обошлось, — облегченно вздохнула Алена. — Что-то будет, когда они встретятся со Змеем?..»

* * *

На скорую руку позавтракав, они снова отправились в путь. Вскоре Черные горы окончательно исчезли за горизонтом. А через некоторое время на севере появилась темно-синяя полоска.

— Наверное, это тот самый Черный лес, — предположил Добрыня Никитич.

Алена решила вызвать Горыныча. Через некоторое время ей это удалось.

— Привет, Аленушка! Какие у вас новости?

— Едем вот. Богатыри с рыцарями чуть не передрались.

Алена вкратце рассказала Змею об инциденте.

— Да… Гонора у рыцарей предостаточно. Уж сколько я их перевидел. Достойных среди них очень немного.

— Ты уж с ними, пожалуйста, поаккуратнее, — попросила Алена.

— Вот еще, — фыркнул Горыныч. — Буду я со всякой шелупонью церемонится.

— Ой смотри, Змей, не ошибись… У тебя-то как дела?

— У меня — порядок. Спускался я в ту дыру, что на юге, в горах, где живут черные карлики. Это и правда вход в Подземный мир. Внизу, вокруг входа, безлюдно. Черная речка течет. На ней мельница. Там мельник работает и несколько его слуг. Вот и все население мира.

— Это оно! Подземный мир, как его описывали в сказках! — обрадовалась Алена. — А муку мельник делает для Иляны-Косынзяны.

— Не знаю уж, для кого… Говорит, для волшебницы какой-то. Он называет ее — девица-красавица. Говорит, волшебные птицы приносят ему в мешках зерно. Он мелет муку, и один из пяти мешков берет себе, а остальное птицы уносят обратно.

— Это что же за птицытакие, что могут мешки с зерном носить? — удивилась Алена. — Кстати о птичках. Тут на нас по дороге напали птицы Рух.

— Те, что в Черных горах живут? — уточнил Горыныч.

— Они самые… Ну, наши стали отбиваться. Одну из птиц подстрелили.

— Подстрелили? — судя по тону Змей расстроился. — А просто так мимо проехать вы не пробовали?

— Она первая напала на нас!

— Жаль, жаль. Рух, птица редкая. Их, может, во всем мире не больше дюжины осталось. И нрав у них вовсе не агрессивный. Вы, может, чем разозлили ее, что она на вас кинулась?.. Ну, да ладно. Что сделано, того не воротишь… Видно совсем птички оголодали. Им ведь для прокорма надо очень много пищи. Слонов там, коров, на крайний случай лошадей или баранов… А что, никаких кочевников у Черных гор вы не встретили?

— Не встретили. Местность совершенно безлюдная. Только эти птицы, да порой дикие джейраны по степи бегают.

— Ну, тогда понятно, почему птица Рух на вас набросилась, — Горыныч, похоже, вздохнул. — Раньше они крали лошадей и овец у многочисленных степных племен. А теперь Кощей, видно, прижал кочевников холодными зимами, да и погнал их куда-нибудь на войну, в более теплые края. Вот они и ушли из-под Черных гор со всеми стадами… Теперь птицам голодно. Они и бросаются на всякого проезжего.

— Это что же получается? — забеспокоилась Алена. — Они ведь так и вымрут…

— Не вымрут, — успокоил ее Змей. — Они еще и по другую сторону Черных гор за добычей летают, в Индию. Там сейчас сынок мой, Вольга, правит. Раньше в Индии жертву птицам специально привязывали в определенном месте — коров, лошадей, иногда даже слонов. Правда, я с тех пор в Индии не был. Может Вольга отменил эти жертвоприношения? Надо слетать как-нибудь, проверить. А то и правда, совсем птицы Рух переведутся… Вот, прямо сейчас и слетаю, это почти по пути.

— К Вольге? — удивилась Алена. — А разве он тебя не… убивал?

— Песню что ли слышала? — недовольно ответил Змей. — Ты больше Бояна слушай, он тебе напоет… Песня эта по заказу Владимира написана. Мать-то Вольги княгиней была, второй женой отца нынешнего князя Владимира. А Вольга весь в меня пошел — природный колдун да еще и оборотень. Не потерпел Владимир такого братца, подучил мальчишку, дескать Змей мать твою обесчестил, да и указал дорогу к моей пещере. Верно думал, я своего сына убью, — Змей зло и коротко хохотнул. — Ну, лю-юди… Я Вольгу назад в Киев не отпустил. Научил, чему смог, а он потом набрал себе дружинушку да и отправился себе царство завоевывать. Ну да про то тебе, все известно.

После разговора со Змеем Алена загрустила. «Это получается, Змей не только к девицам да вдовам летает, но и к мужним женам наведывается? Мать-то Вольги не зачахла от любви Горыныча, сына ему родила. А сама в то время замужем была за князем… Вот уж и верно говорят: влюбилась, как в омут свалилась».

* * *

На обеденную передышку путешественники остановились у опушки Черного леса. Лес этот, непролазная хвойная чаща, раскинулся теперь к северу от них, словно огромное темно-синее море. Солнце, стоявшее почти в зените, согревало и безо всякого костра. Дав лошадям воды и зерна, товарищи расстелили скатерть самобранку и принялись за обед. Добрыня подсел к Алене и тихонько спросил:

— Не со Змеем ли ты говорила, Аленушка? Ты смотри уж с ним, поосторожнее…

— Ты со своей-то личной жизнью разберись, Добрынюшка, — вздохнула Алена. — Смотри, доведешь Настасью. Меня Змеем пугаешь, а сам-то не боишься, что к жене твоей брошенной Змей летать начнет?

— Начнет летать, убью… — буркнул Добрыня. И Алене как-то не захотелось уточнять, кого именно он обещает убить.

После сытного обеда путников сморил сон. Гавейн вызвался дежурить, а Ивейн, глянув на друга, заявил, что будет сторожить с ним на пару. Никто не стал им возражать. Двух часов утреннего сна всем явно не хватило, и путники один за другим заснули, растянувшись на солнышке. В этот раз Алена проснулась от гневного крика Ильи Муромца.

— Почему не разбудили меня, или кого угодно другого?!

Открыв глаза, Алена огляделась. Перед подбоченившимся Ильей стоял, виновато потупившись, Ивейн.

— Да мы… Да, я виноват. Задремал на посту. Не спал долго…

— А почему не разбудил никого?

— Да вы ж никто еще не выспались! А мы с Гавейном приноровились, вроде. Как один задремлет — другой его будит. Он все хотел в лес сходить — чудилось ему там что-то… А тут я просыпаюсь… Где Гавейн? — Нету. Ну, я и стал будить всех…

Остальные рыцари и богатыри уже вскочили, похватали оружие и принялись нервно оглядываться в поисках неведомой опасности. Но вокруг стояла подозрительная тишина. Вдруг из леса выскочил, размахивая мечом и вопя боевой клич, Гавейн.

— Что случилось? Кто на тебя напал? — кинулись к нему богатыри.

— Никто, — опешил рыцарь. — Я думал, на вас напали… А что — нет?.. Чего ж вы тогда переполошились?

— Тебя ищем! — хмуро посмотрел на него Илья. — Пошто с поста ушел?

— Так я на минутку. Там в лесу кто-то есть. Они следят за нами. Вот, я и пошел разведать. Я ж тебя предупредил, Ивейн!

Ивейн удивленно моргнул. Честно попытался вспомнить. И покачал головой:

— Не предупреждал.

— Да ты же сам мне кивнул!

— Не кивал я тебе, — возмущенно всплеснул руками Ивейн. — Ты ушел, а я и задремал, потому что ты не разбудил меня.

— Да я же сказал тебе, что хочу сходить в лес, разведать…

— А я тебе не велел, — прервал его Ивейн.

— Да я потом снова сказал, а ты кивнул!

— Да не кивал я! — выдохнул Ивейн с отчаянием в голосе.

Алене стало его жалко.

— Это он, наверное носом клевал, — сказала она Гавейну. — А ты подумал…

— Ну вот что, — прекратил спор Илья. — Вы сами вызвались нас сторожить. И оставили пост без охраны. Один уснул, другой ушел… Нас тут всех, как сонных котят могли передушить, — таким разгневанным Алена Илью еще не видела. — Если еще хоть раз такое повторится, — Муромец гневно сжал кулаки, — не посмотрю, что благородные рыцари и сэры — сорву розгу, и выпорю, как мальчишек! Можете на меня обижаться потом, на эти ваши поединки вызывать. Это все потом. Сперва поймаю и выпорю, чтоб сидеть не могли! Понятно?!

Виноватые рыцари стояли потупившись, надув обиженно губы.

— Ты кого там нашел-то в лесу? — уже более миролюбиво спросил Илья у Гавейна.

— Уж и не знаю, как их назвать… Какие-то карлики. Сами мохнатые, глаза красные. Лопочут непонятно… Следили они за нами. Я хотел потихоньку подобраться к ним, захватить одного в плен. Да уж больно они верткие, бестии. Может вы что-нибудь знаете про таких? — обратился он к богатырям и Алене.

Но никто ничего толком не знал.

* * *

Основательно подкрепившись, путники снова вскочили на коней и двинулись дальше. В пути Алена попыталась связаться с Лебедью. Царевна откликнулась удивительно быстро, словно ждала. С интересом выслушала рассказ Алены про их дорожные приключения.

— Зря вы решили устроить ночевку возле леса, — укоризненно заметила Лебедь. — Местные запросто могли вам навредить. Эти красноглазые карлики вообще-то довольно мирный народ. Но они — людоеды. Спокойно могли сожрать кого-нибудь из вас в ритуальных целях.

— Да мы же ничего им плохого не сделали! — удивилась Алена. — За что им нападать-то на нас?

— Они и не стали бы нападать. А вот сонного вполне могли уволочь. У них обычай такой — съедать, по возможности, вражеского вождя или просто гостя. Этим они, якобы, оказывают гостю особую честь. Дикие нравы.

— Да-а… Хорошо, что все обошлось. Расскажу потом рыцарям, чтобы другой раз внимательнее были… Слушай, Лебедь. А можешь ты узнать у Черномора, что это за вход в Подземный мир где-то на юге, в горах? Там еще, близко от входа, черная речка и мельница.

— Другой вход в Подземный мир? — удивленно переспросила Лебедь. — Что же дядя, сволочь, врал, будто его вход — единственный?

На следующей стоянке Алена рассказала своим спутникам про жителей Черного леса и их людоедские обычаи.

— Жаль, что я ни одного не поймал, — сокрушенно вздохнул Гавейн.

— Хорошо, что они тебя самого не поймали, — похлопал по его Ивейн по плечу.

— Вот что, братцы, — подытожил Илья. — Никаких больше ночевок, пока этот Черный лес не проедем. Не хватало еще нам тут кого-нибудь потерять.

Но лошадям, все-таки, необходим был роздых. Да и подкрепиться не мешало. Заодно, чтобы не терять времени даром, Алена предложила выйти на связь с Черномором.

Добрыня достал из мешка надраенный до зеркального блеска медный поднос и три раза постучал по нему.

— Кто там? — на дне блюда появилось изображение Черномора — встрепанного, с воспаленными от бессонницы глазами. — А, это вы?.. Наконец-то додумались. А я уж думал, не случилось ли с вами чего в пути.

— Не случилось, и не надейся, — ответил ему Добрыня. Но Черномору, похоже было некогда реагировать на колкости богатыря. Он сразу приступил к инструктажу.

— Я тут много думал о том, как вам до… — он нервно огляделся, — искомого места добраться… И вот что могу посоветовать. Земли, где вам предстоит идти, необычные. Тут, наверху, вы привыкли считать зверей и птиц тварями неразумным, а там они могут оказаться разумными. И даже злопамятными. Поэтому соблюдайте крайнюю осторожность. Проявляйте всяческое уважение ко всему, что будет вас там окружать, даже к растениям. Зайчику поклонитесь, не разломитесь. А он потом, глядишь, пригодится. На зверей и птиц вообще не охотьтесь. Если какой страж вас куда не пускает — не надо на него с оружием кидаться. Попробуйте договориться по хорошему… Только учтите — взяток золотом они не берут. Этого добра у них навалом. Да, вот еще что. Там волшебников много. Там вообще все волшебное… А где, кстати, Горыныч? Что-то я не вижу его. Я слышал, он в Африку мотался?.. Он что, с вами не поедет?

— Поедет. Я говорила с ним, — ответила Алена. — А в Африку он летал, наверное, из-за птицы Рух.

Черномор недоверчиво покачал головой.

— Ты мне голову не морочь. Птица Рух живет в Азии.

— Знаю. Он говорил, что птицы эти вымирают, и что нужно им помочь. Может, он их в Африку переселить хочет? Там слонов много. Как раз птичкам на прокорм.

Черномор только рассмеялся в ответ.

— Что-то совсем вы с Горынычем заврались. Индия-то ближе, и там свои слоны есть. Размером крупнее, и все ручные.

— Ну тогда не знаю, — развела руками Алена. — Я за Зме… — девушка нервно оглянулась на рыцарей, — за Горыныча не отвечаю. Но мне он сказал, что хочет присоединиться к нам у входа. Ты лучше еще что-нибудь про Подземный мир расскажи.

Карлик нахмурился и покачал головой.

— Больше ни слова, пока я сам с Горынычем не поговорю.

— А если он вообще не пойдет с нами? — предположил Добрыня.

— Тогда ваш поход лишен всякого смысла, так что и рассказывать нечего, — отрезал Черномор и разорвал связь.

— Вона как, — покачал головой Илья Муромец. — Ох, что-то темнит Черномор.

— Да кто такой этот Горыныч, и почему без него поход, вдруг, не имеет смысла? — возмущенно вскинул голову Ивейн.

— Богатырь он, — хмыкнул Алеша Попович и хитро переглянулся с Аленой. — Такой богатырь, что вам и не снилось.

— Да что сейчас-то рассказывать, — махнула Алена рукой. — Скоро вы сами его увидите.

* * *

Лошади, тем временем, отдохнули, и товарищи снова отправились в путь. Скакали почти до самой ночи. Во время скачки Алена несколько раз пыталась вызвать Змея Горыныча, но тот не откликался.

«Ох, чую, не зря Черномор так усиленно пытается втравить Змея в этот поход. Что если в Подземном мире есть кто-то или что-то, представляющее для Горыныча реальную опасность? Он собирался спуститься в тот вход, к которому мы едем. Если он под землей, то понятно, почему я не могу до него докричаться. Но что же он там так долго делает? Может, с ним уже что-то случилось?»

К вечеру лес отступил еще дальше на север и чернел теперь еле заметной полоской у горизонта. Лошади снова устали, и путники решили расположиться на ночлег. Горыныч все не отзывался, и Алена уже не находила себе места от беспокойства. Поужинав, путники развели костер — ночью в пустыне резко холодало — и улеглись вокруг него спать. На первые полночи, посовещавшись, решили оставить Персиваля. А потом, под утро, его должен был сменить Илья.

* * *

Среди ночи Алену разбудил душераздирающий вой. Богатыри и рыцари, вскочив, похватали оружие и стали оглядываться. Вой доносился справа. Там, в кустах, шевелился и трещал сучьями темный силуэт. Илья бросил в костер охапку сухой травы и огонь, ярко вспыхнув, осветил округу. В сотне шагов от костра Персиваль рубил мечом истошно завывающий колючий кустарник. Мужчины, выхватив мечи, бросились ему на помощь. Илья и Добрыня подоспели на место последними, но с горящими головнями в руках. В кустах никого не было. Вой прекратился. Персиваль стоял, исцарапанный, растрепанный, сжимая в руке меч.

— Что стряслось? — спросил Илья.

— Да вот, — развел рыцарь руками. — Решил я сходить за дровами к кустам. Мало мы что-то дров запасли. До утра могло не хватить. Начал рубить кусты. И тут на меня напали две огромных старухи, стали хватать когтями, царапать. Ну, я стал мечом отбиваться. А они завыли.

— Какие старухи? — удивленно посмотрел на Персиваля Ивейн. — Никого же нет.

— Были, — уверенно кивнул Персиваль. — Были две старухи. Большие, толстые. Раза в три меня выше.

— Да у тебя и крови нет на мече, — заметил Гавейн. — Может это не чудища были, а призраки?

— И оцарапали меня призраки? — спросил Персиваль, проведя ладонью по кровоточащей щеке.

— Ладно. Пойдем отсюда, — скомандовал Добрыня. — Сейчас я все объясню.

Рыцари, а следом и богатыри отправились обратно к костру.

— А что это ты вдруг среди ночи за дровами наладился? — поинтересовался у Персиваля Добрыня. — Ты у Хозяев спрашивал разрешения дров там нарубить?

— У каких хозяев? — удивился юноша. — Тут же нет никого.

— А кто же тебе тогда лицо оцарапал?

— Кусты… — попробовал ответить за Персиваля Гавейн.

Но Добрыня покачал головой.

— Албасты его драли, я думаю. Здесь живут они, в зарослях кустарника. Эти духи обитают в диких зарослях у озер и рек… Собирали для костра дрова мы вечером. Так сухие только брали ветки, старые. Да еще поклонились духам хлебушком и спросили у них разрешения. Ты ж рубить стал без спросу и зеленое… Вот они на тебя и набросились, — Добрыня озабоченно нахмурился. — Ты теперь проси у них прощения. Поднеси подарок им какой-нибудь. Хоть оставь у кустов ты им хлебушка.

— Так эти старухи тут, в кустах где-то живут? — удивился Персиваль.

— Да не старухи это, а демоны, — пояснил Гавейн. — Добрыня же ясно сказал — местные духи.

— И мне у них прощения просить? — Персиваль удивленно захлопал глазами. — То есть сейчас я, христианин, рыцарь Круглого стола, я, видевший Монсальват и Грааль, буду приносить жертвы местным демонам?

— Скажите мне честно, витязи, — вмешался Ивейн. — Вы, вообще, христиане или как? Вроде креститесь, бога поминаете. Ну а жертвы демонам приносите. Да эти старухи первые напали на него! Их изничтожить надо! Вот спалим тут все кусты и…

— Я те спалю! — погрозил ему кулаком Илья Муромец. — Наша вера православная. Мы стоим всегда за дело правое, да на бога не привыкли сваливать. Пусть ка сам ответит он, — Илья махнул рукой в сторону Персиваля, — по совести. Где, в каких писаниях написано, чтобы гость хозяевам пакостил?

— Да эти старухи настоящие демоницы! — горячо взмахнул руками Персиваль. — Ни за что ни про что на меня набросились! Вцепились когтями в одежду, чуть с собой не уволокли.

— А ты представь себе, юноша, — вмешалась Алена, — что пришли к тебе гости. Ночевать устроились, а среди ночи взяли, да и порубили стол и лавку на дрова, чтобы печь топить. Ты для этих старух — такой вот гость.

Персиваль прикусил язык и задумался. Но Ивейн, покачав головой, возразил:

— Мы имеем дело с демонами, порождениями ада. Уважать этих духов и поклоняться им могут только темные язычники. И как язык-то у вас поворачивается предлагать Персивалю принести им жертву?

— Солнце всем равно светит. И язычникам и христианам, — покачала головой Алена. — Не различает оно. И эти, местные, не различают, язычники вы или христиане… — Алена, сделав выразительную паузу, окинула рыцарей взглядом. — Вы идете в поход по чужедальним странам с совершенно иными, чем у вас обычаями и порядками. И уверяю вас — такого «порядка», как у вас в Британии, вы не встретите больше нигде. Так что даже и не пытайтесь мерить все, что вы увидите своей меркой.

— Но ведь в Писании сказано, что Господь всю землю отдал во власть человеку! — возмущенно всплеснул руками Ивейн. — И если мы действуем по воле Господа, то вправе распоряжаться этой землей! А те духи и силы, что смеют нам помешать, противятся воле Господа! Так что должно искоренить их… Или, хотя бы, наказать, для острастки.

— Только теологических диспутов нам не хватало… — вздохнула Алена. — По вашему, и меня в демоны записать надо? И деву-Лебедь? Ведь она тоже хозяйка многих мест. И тоже требует к себе уважения.

— Да ее-то за что? Она же полезная! — удивился Ивэйнн. — И ты тоже. А эти сами на Персиваля напали.

— Коли бы вы в ее владениях безобразие учинили, так и Лебедь бы с вами церемонится не стала, — парировала Алена.

— Это точно — кивнул Алеша Попович. — Попробуйте чем-нибудь оскорбить мою милую… Живо превратит вас в лягушку или еще какую-нибудь болотную мелочь. Не посмотрит, что вы рыцари.

— И вот еще, — поддержала Алена. — Волшебник Мерлин есть у вас при дворе?

— Да, — кивнул Ивейн. — Он добрый волшебник. Первый советник славного короля Артура.

— И Мерлин что же, в церковь ходит, Христу поклоняется? — язвительно продолжила мысль Алена.

Рыцари встали в тупик.

— Ну, не знаю, — развел руками Ивейн. — Но он полезный. Как можно сравнивать Великого Мерлина и этих старух?

— Двойные стандарты, — горько усмехнулась Алена. — Бесполезно спорить с теми, у кого совсем совести нет.

Ивейн замолк. Лишь обиженно пробурчал себе под нос:

— Ишь ты… Совести у меня нет. Всю жизнь защищал вдов и сирот, и вот, дождался на старости лет…

На этом спор заглох. Илья Муромец заявил, что все могут отдыхать, а он до утра подежурит. Алена тут же снова улеглась у костра и уснула.

Глава 18

А герои пируют под сенью

Королевских дубовых палат,

Похваляясь за чашею хмельной,

Что добудут таинственный клад.

Хелависа

На утро, когда все уселись завтракать, Илья Муромец тихонько сказал на ухо Алене:

— Хорошо ты устыдила мальчишечку… «скамейку на дрова» — ох, метко! — и он довольно погладил бороду. — Он всю ночь не спал, туда-сюда ворочался. Да под утро пошел потихонечку, чтоб друзья его, рыцари, не видели. У кустов положил краюху хлебную. Сразу видно, у парня сердце чистое.

Подкрепившись, они отправились в дорогу. Алена опять попыталась вызвать Змея, но безуспешно.

«Сколько можно лазать в этой дыре?.. Господи, что же случилось?.. Может, Лебедь хоть что-нибудь про него знает?»

Лебедь откликнулась быстро, но была, по всей видимости, чем-то сильно расстроена.

— Что случилось? Плохие новости? — заволновалась Алена.

— Черномор, скотина, удрал… Еще вчера вечером. Сперва он все по дворцу бродил. Потом стал во двор просится, на фонтаны поглядеть.

— Да у тебя же двор с фонтанами внутри дворца! Через верх что ли он сбежал?..

— Нет, там купол защитный, чтобы всякие во двор ко мне не шастали. Ни войти ни выйти никому не дает. А стены со специальной облицовкой, чтобы «гость дорогой» мысленно никого из дворца моего позвать не мог.

— Как же он тогда?..

— Да он вышел во двор погулять, и позвал моего папу.

— Подожди, ты же говоришь, там все облицовано?

— Так это стены облицованы! А он уселся на фонтан. Подбросило его струей над стенами, он и дозвался, — Лебедь сокрушенно вздохнула. — Папе с ним, понятное дело, на расстоянии говорить неудобно было. Вот он и перетащил Черномора к себе во дворец. Поговорили там, а потом Черномор к себе, в Лукоморье уехал. Папа ему даже повозку персональную выделил, и обещал помочь с восстановлением виллы.

— То есть, теперь Черномор у себя дома и ты никак на него повлиять не можешь?

— Впрямую — нет. Ну ничего, я за ним такую слежку устрою! Все, что он скажет и даже подумает, буду знать!..

— Что делать-то теперь будем? Мы все клятвой связаны. И такой же клятвой Черномор собирается связать Змея. Он даже информацию по Подземному миру нам давать отказался, пока со Змеем не поговорит.

— Ну пусть Змей поклянется, — похоже, Лебедь рассмеялась.

— Так ведь потом… Как же он без воды-то?..

— Мы клялись, что не будем мешать Черномору получить меч или половинку кольца Сил. А если половинки кольца не будет? Если будут две четвертинки?.. Да я просто попалам амулет разломлю. Или Горыныч это сделает. И все, опасное оружие будет уничтожено. Все клятвы, связанные с ним — аннулируются. А четвертинки мы забираем себе.

— Так-то оно так, — засомневалась Алена. — Но лучше бы Горыныч вообще никакой клятвы не давал. Ведь разрушение амулета тоже можно трактовать как попытку помешать Черномору взять амулет.

— Вода, на которой мы клятву давали, трактовать не умеет. Если буквального нарушения клятвы не будет, то ничего с нами не случится, я тебя уверяю, — успокоила ее Лебедь. — Ну, вызывай меня, если что…

* * *

Они все так же мчались на восток. Во время разговора Алена не обращала внимания на окружающий пейзаж. Теперь, оглядевшись, она с удивлением обнаружила, что темно синяя полоска леса на севере пропала из виду, и их уже со всех сторон окружает великая степь. На юге от них эта степь была рассечена руслом пересохшей реки.

— Правильно едем! — крикнул Алеша. — Лебедь говорит, еще до вечера будем у моря-Океана.

«Да уж, — тоскливо вздохнула Алена. — Лебедь, небось, Алешу одного не оставляет. Не то что некоторые…»

И она снова попыталась вызывать Змея. На этот раз он отозвался:

— Привет! Давно зовешь меня?

— Со вчерашнего дня, — Алена так обрадовалось, что вся обида на Змея моментально испарилась. — У тебя все в порядке?

— В полном, — успокоил ее Горыныч. — Просто я застрял в этом Подземном мире на более долгий срок, чем рассчитывал.

— Все-таки что-то случилось, — вздохнула Алена.

— Да ничего страшного. Необычно только. Спускаться туда я начал вечером, а там был день. И продолжался этот день очень долго — все то время, пока я там находился… Что еще интересного?.. Разговраивал с местными жителями — пугливые они какие-то. Зато загадки загадывать обожают. Говорил даже с одним грибом — мухомором. Он…

— С кем? — переспросили Алена.

— Ну гриб там есть такой, говорящий. Вообще, место это очень интересное. Все там не как у нас, а шиворот-навыворот. И в воздухе словно разлито что-то такое… не наше. Но спуск трудный. Половина спуска идет отвесно. Еще часть — под большим уклоном. И камни скользкие. Какая-то влага по ним стекает… Ступени есть местами. Но далеко не везде. И, что самое неприятное — мне там превращаться гораздо труднее, чем наверху. Почему, я пока не очень понимаю. Но, со временем, обязательно разберусь. Там столько оказывается интересного… Ты просто представить себе не можешь! Ты должна обязательно все это увидеть!..

— Отчего же, могу представить, — Алена улыбнулась. «Он ведь ни разу не попадал в сказку. Это для меня здесь, на поверхности, все чудесно и ново. Но Змей-то всегда сам был для других сказкой. Хорошо, что в Подземном мире он нашел что-то сказочное для себя. Однако, интересно — что же его там так удивило?»

— Алена… Ты почему не отвечаешь?

— Прости, задумалась.

— Ты лучше вот о чем подумай. Как вы спускаться-то будете?

— Так же, как и ты, — удивилась девушка.

— Нет, как я, не получится. Там, где я кубарем скатился, вы себе шею свернете. Я ведь почему задержался, Вылезти обратно не мог. Как дракон я мог взлететь, но в дыру не пролезал. По-человечески — вообще не удобно. Пришлось вытворять из себя нечто червеобразное с цепкими хваталками и присосками, и подтягиваться на этих хваталках вверх, как на канате. А превращаюсь я тут медленно… Да, я уже говорил.

— Ну, значит, на веревке спустимся, — предложила Алена.

— Много веревки нужно… Шагов триста, наверное. А то и побольше.

Алена чуть вслух не присвистнула.

— Да откуда же мы столько возьмем?.. Тут и места-то вокруг безлюдные. А везти с собой триста метров каната, который мог бы выдержать, к примеру, Илью Муромца… Интересно, сколько это будет весить?.. Ах, да, Змей, недавно Черномор спрашивал меня, что ты в Африке делаешь.

— Он спрашивал?.. — Горыныч явно был удивлен. — Да, я в Африку летал. Там, в горах, дыра эта, из которой можно попасть на мельницу у черной речки. Но только от любого магического наблюдения я закрылся. Летел высоко, чтобы с земли никто заметить не мог. Да и на месте я никого не встретил… Откуда же он узнал? Может этот мельник или слуга его на Черномора работают?

— Кстати, Черноор от Лебеди сбежал. Сидит теперь, наверное, у себя, в Лукоморье. А нам он про Подземный мир рассказывать оказывается. Пока, говорит, со Змеем не пообщаюсь, ничего вам рассказывать не буду.

— Клятву с меня хочет взять? — хмыкнул Змей.

— Хочет, — подтвердила Алена. — Лебедь тут вот какую штуку удумала. Если разломить амулет попалам…

— Понял, — прервал ее на полуслове Змей. — Это сработает.

— Удивительно, что Черномор не предусмотрел такой возможности.

— Ничего удивительного. Он и представить себе не может, что кто-то решиться сломать такой могучий артефакт.

— Все замечательно, но что же мы с веревками делать будем? — спохватилась Алена.

— Слетаю домой, найду что-нибудь… А лучше слетаю на юг, в империю Цин. Там шелковой веревки возьму. Очень цинские жители меня уважают. И никто, между прочим, не считает меня там двенадцатиголовым.

— Ты, похоже, теперь всю жизнь будешь мне эти двенадцать голов вспоминать, — вздохнула Алена.

— Да уж… В империи Цин меня считают чуть ли не богом.

— И как это тебе удалось завоевать такую популярность? — удивилась Алена.

— А… Давно это было. Больше тысячи лет назад. Я тогда был еще молодым, наивным романтиком. Весь мир хотел осчастливить. Научил людей этой земли огнем пользоваться, выращивать рис, рыть каналы… ну, еще кое-чему научил. Думал — заживут теперь счастливо. А они, расплодившись, тут же с соседями начали воевать. Всех завоевали, до кого только дотянуться могли. Разрослись, перессорились друг с другом и стали уже между собой воевать… Всегда так у людей, — горько вздохнул Змей. — Научишь их чему-нибудь хорошему, глядь — а они уже приспособили эту науку, чтобы друг другу гадости делать… А меня с тех древних пор на востоке почитают, по доброй памяти… Я слетаю туда за веревкой, да и буду ждать вас у дыры.

* * *

Через некоторое время высохшее русло стало заворачивать на юг.

— Вдоль русла идти? Или прямо? — спросил Алешу Добрыня.

Алеша, несколько секунд помедлив, кивнул, и уверенно махнул рукой на восток:

— Прямо!

Русло реки постепенно скрылось из вида. Лошади начали уставать, и Илья решил, что самое время устроить стоянку. За обедом разговор зашел о спуске в Подземный мир. Теперь уже все мужчины забеспокоились насчет веревок.

— Эх, — нахмурился Илья. — Как же это мы спервоначала не подумали? А нынче где же их взять?

— Там, у входа, нас будет ждать Змей, — успокоила его Алена. — Он обещал что-нибудь придумать.

— Какой еще Змей? — нервно переспросил Гавейн.

Алена прикусила язык и растерянно переглянулась с богатырями.

— Да это у богатыря Горыни прозвище такое, — нашелся Добрыня. — Хитрый не в меру, вот его Змеем и прозвали.

* * *

На последнем перегоне до Моря-Океана кавалькаду вела Алена по подсказкам Змея. К вечеру путешественники подъехали к берегу океана и замерли. К их ногам катила свои волны бесконечность. Впереди расстилалась стального цвета громада. Бескрайняя, живая, пугающая даже в своем вечернем спокойствии. Илья первым слез с коня и вдохнул полной грудью соленый воздух.

— Так вот ты какой, Океан-море, — богатырь в пояс поклонился набегающим волнам. Налетевший порыв свежего ветра растрепал его седеющую бороду.

Алеша нетерпеливо соскочил с Огонька и подбежал к полосе прибоя. Зачерпнул в пригоршню воду. Внимательно посмотрел на нее. Понюхал. Попробовал на вкус.

— Да что вы, в самом деле? Вода как вода… Искупаться что-ли?

Что-то темное и извилистое блеснуло вдруг чешуйками в лучах закатного солнца неподалеку от берега, но тут же исчезло. Алеша, отскочив от воды, присмотрелся. Тряхнул головой.

— Померещилось? — оглянулся он на друзей.

— Морской змей, похоже… — пожал плечами Добрыня.

— Пожалуй не буду я купаться, — зябко поежился Алеша. — Вода что-то холодная. Да и Лебедь мне не велела… Белая скала, кстати, вон там, южнее, — он махнул рукой, показывая направление и полез в седло.

На пляже у белой скалы, острым клыком распарывающей закатное небо, путники увидели огромный шатер из пестрого шелка. На большом костре жарился на вертеле целый бык. Рядом стоял бочонок вина и две закрытые корзины. Около костра на раскладном ременчатом стульчике сидел богатырь в шелковой желтой рубахе и небрежно поворачивал вертел. Лошади сами остановились за дюжину шагов до костра. Алена низко склонилась к шее Черной, чтобы скрыть от всех счастливую улыбку. Змей лениво повернув голову, окинул путников взглядом и улыбнулся.

— А, это вы?.. Ну наконец-то.

Первым сориентировался в обстановке Добрыня. Соскочив с коня, он с радостной улыбкой, раскинув руки, бросился к Змею.

— Здрав будь, Горыня! Давненько не виделись!

Змей встал и обнялся с богатырем. Все путники сошли на землю. Алеша и Илья переглянулись.

— Ах да!.. Горыня! — спохватился Илья. — И вправду давно не видались! — и тоже бросился обниматься со Змеем.

Алеша смотрел на Горыныча как на ожившую сказку.

— Я ведь и не видел его толком ни разу… так-то вот близко, — доверительно прошептал он Алене, — тогда, в Новгороде, не в счет.

Девушка кивнула. Она держалась в стороне от Змея — как от слишком жаркого костра — чтобы не вспыхнуть. К тому же ей было неловко за свой пропыленный с дороги вид.

Змей наконец заметил зачарованный взгляд Алеши. Горыныч шагнул к богатырю, пытливо вгляделся в его голубые бесшабашные глаза, хмыкнул и благожелательно похлопал юношу по плечу. А затем повернулся к стоящим особняком рыцарям. Богатыри представили Горынычу иноземцев. Рыцари, настороженно поглядывая, церемонно раскланялись. В ответ Змей снисходительно, по королевски, кивнул им и покровительственно улыбнулся.

— Да вы не стесняйтесь. Берите там в шатре подушки — садитесь вокруг костра, угощайтесь. Бык уже почти готов.

Подавленные рыцари молча сходили в шатер и принесли подушки — большие шелковые с золотыми и черными драконами. Алена со стоном облегчения опустилась на мягкие подушки. Трехдневное путешествие верхом ее основательно вымотало. «А ведь это только начало пути, — с тоской подумала девушка. — Что же дальше-то будет? — Потом она взглянула на Змея и вздохнула. — Что ж, ради того, чтобы быть рядом с ним… Игра стоит свеч».

Богатыри тоже с удовольствием уселись на подушки. Рыцари остались стоять и настороженно рассматривали узоры.

— Что это с вами? — удивился Илья. — Али что не по нраву?

— Почему на всем драконы? — нахмурился Ивейн. — Что за варварский рисунок?

— Таков обычай народа Цин — драконов рисовать, — спокойно объяснил Горыныч. — Кстати, варварами я бы их не назвал. Покультурнее многих.

Рыцари осторожно опустились на подушки.

— А из каких ты мест… Горыня? — осторожно принялся расспрашивать Гавейн.

— Я из горных мест, — многозначительно усмехнулся Змей. — Вы до тех гор чуток не доехали.

— Вот как?.. — Гавейн озадаченно почесал затылок, пытаясь припомнить, до каких же гор они не доехали. — А кто твои родители?

— Отец мой такого древнего роду, что вам и представить себе невозможно, — усмехнулся Змей. — А с матушкой моей… — он оглядел критически людей, — нет. Вы с ней не знакомы. Из известных мне витязей хорошо ее знает разве что Микула Селянинович.

«Его мама — земля, а отец — сам Род. Да уж, древнее родословной не придумаешь», — вспомнила Алена.

Горыныч снял быка с костра и проголодавшиеся рыцари набросились на жаркое, забыв на время про вопросы. Богатыри от них не отставали. Алена поймала взгляд Змея.

«Может сейчас с Черномором свяжемся? Пока они ужинают…»

«И правда, — согласился он. — Чего тянуть? Пошли в шатер».

Алена потянулась к брошенным у костра седельным сумкам, достала медный поднос. На вопросительный взгляд Добрыни кивнула на Горыныча.

— Пора с Черномором все выяснить, — и направилась вместе с Горынычем в шатер.

Добрыня, проводив их настороженным взглядом, толкнул локтем Илью.

Горыныч, войдя в шатер, плотно задернул за собой полог и начертил пальцем в воздухе, прямо у полога, сложный огненный знак. Повернувшись на все четыре стороны бросил такие же знаки на стены.

— Все. Теперь нас никто не подслушает.

Алена поставила медное блюдо на циновку, а сама поудобнее устроилась в стороне на подушках.

— И как оно работает? — спросил Змей и постучал пальцем по краю блюда.

— Кто там? — раздалось из блюдца.

Змей от неожиданности вздрогнул.

— Вот так и работает, — хихикнула Алена.

— А, это ты, Змей, — облегченно вздохнул Черномор. — Ну как ты? Едешь?

Горыныч кивнул.

— Ну, слава Роду… Только ты сперва поклянись мне — на огне поклянись, что не будешь претендовать на кладенец или его части, и что не будешь под землей принимать иного, чем человеческий, облика.

Змей недобро сощурился.

— А у тебя харя не треснет?.. Али ты меня на клятве хочешь поймать? Не буду я огнем клясться!

— Ну, — хитро улыбнувшись пожал плечами Черномор, — тогда никто никуда и не поедет. Без клятвы я тебе, Змей, не верю.

— Не хочешь, так и не поедем, — парировал Змей. — Для тебя кладенец добываем, собой рискуем. Я под землю со всеми спускаюсь! Каких еще тебе надо гарантий?

— Поклянись, хотя бы, что самолично уничтожишь Кощееву смерть!

Змей на секунду задумался и покачал головой.

— Не буду. А если удобнее будет, чтобы раньше ее другие уничтожили?

— Дурень, — вздохнул Черномор. — Кощей тебя ненавидит. Он же на тебе первом кладенец испытает!

— Да что вы оба уперлись-то? — вмешалась Алена. — Змей, ты поклянись также, как и мы. Черномор, тебе такой клятвы достаточно будет?

— Ладно, — вздохнул карлик. — Пусть хотя бы водой поклянется.

— Ну, хорошо, — кивнул Змей, — клянусь, что не буду мешать Черномору взять половинку кольца Сил. А если я нарушу эту клятву… то пусть тебе, Черномор, вода будет не в прок, — неожиданно закончил он и радостно улыбнулся.

Черномор торжествующе ухмыляясь показал Змею заранее зажатую фигу.

— Вот тебе!.. Если ты нарушишь только что данную клятву, то пусть тебе, Змей, вода будет не в прок! — и карлик, разжав фигу, начертил перед собой огненный знак. — Вода свидетель!

Изображение в тазике зарябило и исчезло.

— Этому вода тоже свидетель, — Змей вынул из-за спины руку со скрещенными пальцами.

Алена невольно засмеялась:

— Ну, вы как дети малые.

— Пошли, — Горыныч, довольный, поднялся. — А то эти оглоеды все без тебя съедят.

* * *

Когда они возвращались к костру, Алена заметила, что от шатра к полосе прибоя идет широкий след — словно тут проползла огромная змея.

— Кто это был? — спросила она сдавленным шепотом.

— А… Это Ер, — небрежно махнул Горыныч рукой. — Родственничек мой — Морской змей. Я уж отослал его подальше, когда вы к Океану подъехали, чтоб лишний раз никого не пугать.

У костра богатыри с рыцарями действительно уже приканчивали быка — на вертеле висели только не до конца обглоданные ребра. Змей возмущенно оглядел поглощающих мясо мужчин.

— Да ладно, — махнула рукой Алена. — Я не очень-то люблю жаренное.

— Тогда вот этого отведай, — Горыныч улыбнулся и поставил перед девушкой корзину с фруктами: виноград, персики, апельсины.

Другую корзинку Горыныч открыл и поставил рядом с бочонком. Корзина была полна фарфоровых пиал.

— Вот из этого можно пить вино.

Илья двумя пальцами осторожно взял тонкую фарфоровую чашечку в руку и критически оглядел ее.

— Помнится, у Черномора была ваза из такого же вот… А попрочней ничего нет?

— Щас, все брошу и полечу тебе чего прочнее искать, — огрызнулся Горыныч. — Пей из чего дают.

— Веревку ты хоть захватил? — продолжал ворчать Илья.

— Вон, у шатра валяется, — махнул Горыныч рукой, и вышиб крышку у бочонка с вином.

— Ну вот, — довольно улыбнулся Добрыня, умело подхватил самую большую пиалу и зачерпнул вина. — Поели, теперь можно и попить.

Остальные последовали его примеру, но менее удачно — пара пиалок тут же была разбита. Еще одна утонула в бочке, выскользнув из пальцев Ивейна. Рыцарь возмущенно тряхнул рукой и посмотрел в корзину — чашечек там было еще много.

— Как же ты все это тащил? — подозрительно сощурился Ивейн, обведя взглядом окрестности. — И где твой конь?

— Какой конь? — удивленно огляделся Горыныч. — А… конь! Я его отпустил.

— Ты хочешь сказать, что на одном коне все это вез?..

— Фу, какой ты нудный. Пей вино и не забивай себе голову ерундой.

Хорошее вино разрядило обстановку и развязало языки. Все принялись живо обсуждать предстоящее путешествие в подземном царстве.

— Запомните! Двигаться нужно как можно более незаметно! — важно изрек Алеша.

— Представляю себе эту картину, — заулыбался Змей. — Толпа из семи здоровых вооруженных молодцев и одной девицы незаметно крадется по подземному царству… Ключевое слово «незаметно»!

— А пошто нам скрываться? — благостно улыбнулся Добрыня и, икнув, оглядел товарищей.

— Может ты еще у каждого встречного спрашивать будешь — не видал ли он где смерть Кощееву? — язвительно спросил Горыныч.

— А почему нет? — удивился Персиваль.

Алена удрученно вздохнула.

— Да у Кощея, небось, слуг да сподвижников в Подземном мире полным-полно! Зачем раньше времени на драку нарываться?

— Так что же нам, врать теперь что ли? — оскорблено вскинулся Персиваль.

— Зачем врать, — улыбнулась Алена. — Будем говорить правду… но не всю.

— А что?! Скажем, что мы путешествуем, — пожал плечами Добрыня. — Ведь это чистая правда! — и он для убедительности стукнул пиалой по бочке. Тонкий фарфор, жалобно тренькнув, рассыпался на осколочки.

— И с какой же целью мы путешествуем? — уточнил Ивейн, флегматично наблюдая, как один из осколков тонет в его пиале.

— Конечно же, чтобы совершать рыцарские подвиги! — с пафосом заявил Гавейн, взмахнув обглоданной костью.

— Верно! — подхватил Персиваль. — Мы дали обет своим прекрасным дамам!

— Итак, — вкрадчиво подытожил Змей. — Каждый из благородных рыцарей дал обет прекрасной даме, что поедет в Подземный мир и совершит там в ее честь три подвига. Так?

— Но это же неправда! — обиженно посмотрел на него Персиваль. — Такого обета мы не давали…

— Так никогда не поздно! — лукаво улыбнулась Алена. — Можете дать этот обет мне.

— А что? — Персиваль оглядел других рыцарей, допил свое вино и преклонил колено перед Аленой:

— Даю тебе, о, Дева Озера, прекрасная Елена, обет, что спущусь в подземный мир, и не покину его, пока не совершу в твою честь трех рыцарских подвигов.

Примеру Персиваля последовали и остальные рыцари.

— Вот так-то, — Алена многозначительно поглядела на богатырей, особенно на Добрыню, — учитесь.

И тут Добрыня, поднявшись с подушки, твердым шагом подошел к Алене и опустился перед ней на колени.

— О, Дева Озера, — он озорно улыбнулся. — Даю тебе обет, что спущусь в подземный мир, и что совершу там, или на поверхности, или где еще угодно столько подвигов, сколько ты пожелаешь, — и богатырь поцеловал ее руку.

— Опомнись, Добрынюшка! Ты женатый человек! — прошептала Алена.

— А разве это мешает благородному рыцарю иметь даму сердца и совершать подвиги в ее честь?! — лукаво приподнял бровь богатырь.

— Наслушался… — сокрушенно покачала головой девушка.

Когда вино в бочонке кончилось, все повалились спать на подушках прямо у костра. Только Алена, при свете костра, шипя сквозь зубы, стала расчесывать основательно спутавшиеся за время путешествия волосы. За эти три сумасшедших дня ей все никак не удавалось толком привести в порядок косу.

— Да что за мученье! — девушка с досадой бросила гребень на землю. — Отрежу я ее. Надоела!

— Только попробуй! — немедленно откликнулся, казалось бы, заснувший уже Добрыня. — Грех и думать о таком.

— А распутывать колтуны ты мне будешь?! — возмутилась Алена. — Ишь, раскомандовался, братец…

— А хоть бы и я! — Добрыня с готовностью приподнялся с подушек.

— Не надо! — Алена торопливо пересела подальше от богатыря. — Спасибо, я уж как-нибудь сама.

Рыцари и богатыри уже уснули, а Алена, сидя у догорающего костра, все мучилась с волосами.

— Отрежу, — всхлипнула девушка. — Плевать мне на их обычаи…

— Не смей, — тихо сказал Алене непонятно как оказавшийся у нее за спиной Змей. — Разве можно такую красоту губить? — и он уверенно принялся расчесывать, а потом и заплетать ей косу.

По телу Алены прокатилась теплая истома. Змей вплел ленту и завязал бант.

«Скольким же он так косы заплетал?» — горько подумала Алена и тихонько вытянула кончик косы из рук Горыныча.

— Спасибо… Спокойной ночи.

Не глядя на него Алена закуталась в плащ, плюхнулась на подушки и зажмурилась.

— Спокойной ночи, — Змей вздохнул и отошел.

Наутро, пока рыцари маялись с похмелья, богатыри отправились искупаться в Океан. Когда они вернулись, Алена спросила Алешу:

— Что это вы, Морского змея уже не боитесь?

— А никто и не боялся, — гордо расправил плечи Алеша.

— Да Ер никого не тронет, — бросил, проходя мимо, Змей. — Он мне еще вчера обещал. Сам не тронет и другим не даст. Так что иди, Алена, купайся. Там, за белой скалой, удобная бухточкаесть. Почти без волн.

Алена, благодарно кивнув, побежала к берегу. Появившийся следом за Алешей Илья обратился к рыцарям.

— И вы бы помылись. Дорога-то предстоит долгая…

— Да мы еще не грязные, — отмахнулся от него Гавейн.

— Ну-ну, — укоризненно покачал головой богатырь.

* * *

Когда все желающие искупались, Добрыня раскинул скатерть самобранку и путники хорошенько подкрепились. Потом Алена достала медное блюдо и трижды постучала по краю. Все нетерпеливо сгрудились над блюдом. Черномор откликнулся мгновенно.

— Ну, как вы? Собрались спускаться?

Алена кивнула.

— Ну, тогда слушайте внимательно… В Подземном мире ведите себя со всеми почтительно. Если вас кто-нибудь знающий, из колдунов или местных владык спросит, куда вы идете — скажите, что ищите источник живой воды. Дескать, Горыныч искупаться в нем хочет.

— Неплохо бы, — усмехнулся Горыныч. — А что, там действительно есть такой большой источник живой воды?

— Ты, Горыныч, не отвлекайся, — поморщился Черномор. — Как спуститесь в дыру, окажетесь в царстве Сокола.

— Его, случайно не Финист зовут? — поинтересовалась Алена, вспомнив сказку.

— Да. Финист, — удивленно посмотрел на нее Черномор. — Но на глаза ему попадаться не надо. Он вам не помощник. Идите по реке, вниз по течению, до моря. По дороге в лес не углубляйтесь, а по возможности обходите его. У моря или немного не доходя до него — заночуете. Только перед этим не забудьте выйти со мной на связь. Тогда я расскажу вам, что делать дальше. На этом все. До завтра!

Связь прервалась.

— А… — Добрыня возмущенно плюнул. — Он что, теперь так и будет нам жилы тянуть?

Горыныч в ответ только развел руками и пошел за веревкой. Богатыри и Алена, попрощавшись со своими конями, отпустили их пастись в прибрежную степь.

— Даст бог, скоро свидимся, — помахал рукой Илья.

Глава 19

А у нас в Рязани грибы с глазами.

Их едят, они глядят.

Поговорка

Илья крепко привязал веревку к скале у входа. Спускались по одному. Первым пошел Горыныч, разматывая веревку. Через четверть часа, не дождавшись от него никакого сигнала, закинув на плечо дорожный мешок с самобранкой, полез вниз Добрыня.

— Ты веревку-то подергай, как до низу доберешься, — напомнил ему Илья.

— Подергаю, — кивнул Добрыня. — Только вы особо не ждите. Ежели там глубоко, да с поворотами, то сигнал до вас не дойдет, — и он скрылся в темном провале.

«Змей! Ты где?! — мысленно обратилась к Горынычу Алена. Ответа не было. — А что, если нас там уже поджидают? Переловят сейчас по одному…» — мурашки побежали у нее по спине.

Следом, так и не дождавшись от Добрыни сигнала, пошел Алеша, потом, один за другим, рыцари. В конце концов у дыры остались только Илья и Алена.

— Страшно? — спросил девушку Илья. — Давай-ка я тебя еще обвяжу. А то Змей говорил, там местами отвесно. Да вот рукавички одень, а то руки сотрешь.

И он принялся сооружать ей из еще одной веревки что-то вроде страховочного пояса. Спуск для Алены оказался настоящим кошмаром. Свет с поверхности исчез за первым же поворотом. Она продвигалась вперед в полной темноте крохотными шажками, не выпуская из рук скользкую шелковую веревку. В какой-то момент под ногами ничего не оказалось. Алена, истошно завизжав, стремительно поехала вниз. Веревка стала жечь ей руки даже сквозь рукавицы. Потом под ногами вдруг снова возникла опора. Сверху что-то капало. Алена медленно пошла туда, куда вела веревка. Вскоре она услышала грузный топот у себя за спиной. Кто-то, тяжело дыша догонял ее.

— Илья? — дрожащим голосом спросила Алена.

— А кто ж еще?.. Ты чего так орала? Случилось что-нибудь?

Алена кивнула.

— Ты чего молчишь-то?

— А?.. Да. То есть нет. Ничего не случилось. Провалилась просто.

— Я же говорил, там отвесно.

Вдвоем идти было уже не так страшно. Они еще несколько раз скатывались вниз по почти отвесному склону. Потом впереди забрезжил свет.

— Ну, слава богу, — облегченно вздохнул Илья. — А то я все боялся, что придавлю тебя, падая. Ты иди чуть вперед, да поглядывай. Там, впереди, похоже, опять отвесно.

Веревка действительно уходила резко вниз, в своеобразный колодец, со дна которого и шел свет. Алена обеими руками взялась за веревку и, оттолкнувшись ногами, поехала вниз. Яркий свет ударил в глаза и она зажмурилась. Варежки снова очень быстро нагрелись, а потом веревка вдруг кончилась. Почувствовав, что падает, Алена закричала от ужаса… И тут же шлепнулась на землю. Открыв глаза, Алена огляделась. Она сидела посреди цветущего луга. Вокруг было захватывающее дух разноцветье цветов и запахов, среди ярко зеленой невысокой травки летали огромные пестрые бабочки и стрекозы.

— Круто, — восторженно прошептала девушка. Тут кто-то схватил ее за руку и, подняв на ноги, отвел в сторону. Это был Добрыня.

— Ты что расселась? Вот Илья-то на тебя ка-ак шваркнется!

— Красиво-то как, а? — перебила его Алена, не переставая оглядываться. — А небо-то какое, смотри! Лазурное… Только солнышка не видать.

Сверху донеслось:

— Побереги-ись! — и на то место, где только что сидела Алена, упал Илья Муромец.

Алена посмотрела вверх, откуда свалился Илья. Метрах в десяти над лугом нависала огромная скала. Ее вершина исчезала в скрывающем небо лазурном тумане. В скале была небольшая трещина, из которой вниз свешивалась шелковая веревка. Веревка эта метра на два не доходила до земли.

Илья, тем временем, отряхнулся и подошел к Добрыне с Аленой.

— Остальные-то где?

— Во-он. Разбрелись по лугу. Стрекоз ловят, цветочки рвут.

— Да вы что?.. Да как вы можете?! — захлебнулась от возмущения Алена. — Оно же все живое! Ведь Черномор говорил вам! А вдруг они разумные?

— Да что ты так, Аленушка, волнуешься? — удивленно пожал плечами Добрыня. Но Алена уже не слушала. Она увидела, как Алеша Попович, подкравшись к усевшейся на цветок огромной стрекозе, накрыл ее шапкой вместе с цветком.

— Поймал! Я все-таки поймал ее! — радостно завопил богатырь.

— Отпусти насекомое, живодер! Отпусти немедленно — чуть не с кулаками набросилась на него Алена.

— Ты чего, Аленушка? — опешил Алеша. Алена подняла с цветка его шапку и огромная фиолетовая стрекоза, обиженно загудев, моментально скрылась из виду.

На крики Алены прибежаи Гавейн с Ивейном. Руки у них были красные.

— Вы это что? Что с вами? — шепотом спросила Алена.

— Землянику собирали, — пожал плечами Гавейн.

— А что, земляника тут ядовитая? — поинтересовался, облизываясь, Ивейн. — Эх и ароматные здесь ягоды! Вот, угощайся, госпожа Елена.

Алена, взяв ягодку, отправила ее в рот. Земляника была удивительно сладкая.

— А вдруг ягоды тут тоже разумные и злопамятные? — с издевкой спросил Добрыня.

Оглядев улыбающихся друзей, Алена вздохнула.

— Ну, ягоды, я думаю, есть можно. Но больше никого не трогайте! Горыныч мне говорил, что здесь даже грибы говорящие!.. Кстати, а где он?.. Персиваль! Ты что не слышишь? Отпусти ее!

— Тс-с! — юноша приложил палец к губам. — Я ее и не держу… Сама села. Вот, теперь спугнуть боюсь.

На его ладони сидела огромная бабочка с яркими, как павлиний хвост, крыльями.

Алена бессильно развела руками: — «Детский сад на прогулке».

— Так где, все-таки, Горыныч? И где река? Черномор про реку говорил.

— Реки не видать. Только вон, холмы вдали… А Горыныч пошел проведать своего знакомого, — ответил Добрыня.

Алеша вдруг хлопнул себя по щеке и внимательно посмотрел на ладонь.

— А комаров-то здесь убивать можно? Или тоже с ними раскланиваться?

— Комаров, пожалуй, можно, — с сомнением в голосе ответила Алена.

— О, а вот и ваш Горыныч, — указал Гавейн.

Огромная бабочка от резкого движения испуганно вспорхнула с руки Персиваля.

— Ну вот, так всегда, — расстроился юноша.

Подошедший к ним Змей выглядел на редкость хмуро.

— Представляешь, — сказал он Алене. — Кто-то моего знакомца, Мухомора, вырвал, прямо с корнем.

— Не забывай, мы тут не хозяева, — покачала головой Алена. — Мало ли…

— Да мне плевать! Что за хамство! — взорвался Горыныч. — Сорвать безобидный гриб. Да к тому же старый и говорящий! Других этому грибнику что-ли было мало?.. Я, собственно, предупредить пришел. Схожу сейчас по следам, посмотрю на эту сволочь.

— Я с тобой! — заявила Алена. — А вы тут пообедайте пока.

Добрыня открыл было рот, чтобы возразить, но, встретившись с Аленой глазами промолчал и полез в сумку за скатертью-самобранкой.

— И правда. Пора нам отобедать.

* * *

Через пару минут Змей привел Алену к небольшой поляне, сплошь поросшей мухоморами. Через поляну шли отчетливые следы сапог.

— Вот, смотри, — показал Горыныч. — Прямо с корнем вывернул. И кому он помешал? Забавный такой был старикашка…

— Может, они специально этот гриб… сорвали, потому что он с тобой разговаривал? Может они что вызнать у него хотели?

— Может быть. Тогда нам тем более надо разобраться, — и он недобро сощурился.

Они пошли по следу. Алена скоро перестала видеть следы, однако Змей уверенно двигался вперед. Вскоре они вышли на тропинку, петлявшую в холмах. Забрались на один из холмов. Там тропинка кончалась, упираясь в крыльцо неказистой бревенчатой избушки с покосившейся крышей. Рядом стоял сарай-развалюха с настежь распахнутой дверью.

— Так… — Змей потер руки. — Попались, голубчики… Я в окно подсмотрю, а ты их отвлеки. Постучись в дверь, спроси о чем-нибудь… Только осторожно. А чуть что — падай на землю и не дергайся.

Горыныч крадучись двинулся к окошку, а Алена, подойдя к двери, несмело постучалась. Потом снова, погромче.

Дверь со скрипом открылась и из нее выглянул человек. Выглядел он не слишком симпатично: сизый нос, длинные, свисающие усы, черный чуб до бровей.

— Чего надо? — хрипло спросил мужик, и от него пахнуло перегаром.

— Да… Дорогу спросить, — отступила Алена. — Мы тут заблудились…

— Мы? — нервно огляделся местный житель. — А че, ты не одна?

— Они там, дальше… — неопределенно махнула рукой Алена. — Нам река нужна. Где тут река?

— Тебе какую? Большую или маленькую?.. — уточнил мужик, почесав небритый подбородок. — До большой два часа идтить надо. Во-он туда, — махнул он рукой на запад.

— А что дальше по этой реке? Дойдем ли мы до моря? — продолжила расспросы Алена.

— Конечно! За день как раз дойдете, если поторопитесь. Сперва пройдете наше царство, потом Орла-Орловича, а потом Ворона-Вороновича.

— А маленькая река? — на всякий случай спросила Алена.

— Да, она тут, рядом. За холмами будет овраг. В нем ручеек. По оврагу идите. Там еще один ручеек вольется, потом еще один — вот вам и река. За час по ней до моря добраться можно.

— Ага, — кивнула Алена. — Спасибо, — и она развернувшись, неторопливо пошла прочь по тропинке. Через несколько шагов она услышала за спиной грохот. Испуганно обернувшись, девушка увидела, что мужик, стоная, лежит на пороге, а Горыныч входит в дом. Алена побежала обратно и, осторожно обойдя пытающегося подняться мужика, зашла в дверь.

— А он не убежит? — озабоченно спросила Алена оглянувшись.

Мужик, кряхтя, встал на ноги. Горыныч метнулся на крыльцо и поймал беднягу за рубаху, когда тот уже собирался дать деру.

— Помогите! Убивают! — истошно завопил сизоносый, вцепившись в перила крыльца.

— Заткнись, — рявкнул Горыныч и рывком втащил мужика в комнату, вместе с оторвавшимися перилами.

Алена оглядела грязную, полупустую комнату. На столе лежало что-то, наспех завернутое в скатерть. Откинув ткань, девушка увидела большой, чуть сморщенный гриб-мухомор. Он лежал на шинковочной доске рядом с широким мясницким ножом.

— Вот это твой знакомец? — спросила она Горыныча.

— Угу, — Змей нахмурился. Приподнял сизоносого мужика с пола и повернул лицом к столу. — Это что? А?!

— Да я… Гриб это. А что вы набросились-то на меня? Грибы я собирал… Да!

— Ах ты гаденыш! — скривился Змей и швырнул мужика на скамью. Тот, ударившись копчиком о сиденье, взвыл от боли. — Зачем говорящие грибы срезаешь? Кто тебя подучил? — приступил к нему Горыныч.

Мужик задергался на скамье, скуля что-то невнятное.

— Бить его теперь бесполезно, — покачала головой Алена. — Может, гриб еще не умер? — и она побрызгала на Мухомор водой из кадки.

Ей показалось, что гриб шевельнулся.

— Ты жив? — девушка аккуратно потрогала его пальцем.

Мухомор в ответ тихонько охнул.

— Вот что! — осенило Алену. — Давай поставим его в кадку с водой! Он, наверное, просто засох.

Посаженный в кадку гриб пару раз глубоко вздохнул и зашевелился. Алена ахнула — из-под красной шляпки на нее глядели два маленьких голубых глаза.

— Ой, спасибо тебе, красна девица. Отвела ты беду неминучую… — стариковским надтреснутым голоском заговорил гриб. — А то совсем бы я без воды загнулся… Здравствуй, добрый молодец, — заметил он Змея. — А я тебя помню.

«Странно, — мысленно обратился Змей к Алене, оглядев себя. — Я тут совсем в другом обличье был в прошлый раз».

— Да как же ты можешь помнить меня? — Горыныч присел на корточки перед кадкой.

— А чего тут помнить. Зубы большие. Руки длинные. Сабля на боку, а в глазах огонь горит, того гляди — вырвется, — прокряхтел гриб.

— Про огонь-то ты верно говоришь. А вот про зубы напутал. И сабли у меня нет с собой. И в прошлый раз не было.

— Может быть, может быть… Спорить не буду, — забубнил гриб. — На старости я совсем стал слепой. На внешность не смотрю, одну только суть замечаю. Как оно так выходит, не знаю. Но только, хоть ты и без сабли ходишь, а она все одно, всегда при тебе…

— Ну, хватит обо мне разговаривать, — прервал мухомора Горыныч и обличающе указал пальцем на съежившегося в углу комнаты мужика. — Что этот сизоносый хотел от тебя?

— Этот?.. — покосился на мужика гриб. — О, это настоящий злодей! С мешком ко мне пришел. Вырвал, изверг, из грибницы! Ножом пугал. Все выпытывал. Расскажи, говорит тайну…

— Я человек бедный, — запричитал, размазывая слезы по длинным усам местный житель. — Ничего у меня нет. Жисть моя трудная. Последняя корова и та вот пропала…

— А гриб тут при чем? — удивилась Алена.

— Как это при чем? — оживился сизоносый. — Он не просто так говорящий. Он Тайну знает! А я человек бедный. Во всем испытываю нужду…

— Клад ему, что ли нужен? — спросила Алена у Мухомора.

— Ага! Клад, — закивал, вскочив, мужичек. — А он знает! Знает он все, Мухоморина! Только от меня скрывает, мучает.

Алена пожав плечами посмотрела на гриб.

— Слышишь, уважаемый… Отдай ты ему клад. Он ведь все равно не успокоится, пока не получит.

— Как я ему клад-то отдам, коли он дурак? — искренне удивился Мухомор.

— И вовсе я не дурак! — взвился сизоносый. — Это ты, наоборот, шибко умный.

— Да как же это он не дурак, коли загадки вовсе разгадывать не умеет? — возмущенно дернулся всем телом гриб. — Такому никакой клад на пользу не пойдет.

— Ну что тебе стоит, — принялась уговаривать Мухомора Алена. — Загадай ему простую загадку. Пусть найдет хоть какой-нибудь клад… Хоть самый маленький…

— Ну, хорошо. Будь по-твоему, красна девица, — качнул гриб шляпкой. — Отгадай-ка ты, длинноусый, что это такое: семь одежек и все без застежек.

Алена с трудом удержалась, чтобы не выкрикнуть тут же ответ. Но сизоносый надолго задумался, теребя свой длинный ус. Потом глубоко вздохнул и, решительно рубанув рукой воздух, заявил:

— Арбуз это. Вот… У него кожа толстая. И застежек нет никаких…

— Да нет же! — расстроено всплеснула руками Алена. — Это капуста.

— Да?.. — мужик пожал плечами. — Капусты я и не видел ни разу. Откуда мне знать… Вот, морскую капусту однажды ел. Когда в гостях был у тетки, в Мореграде. Это водоросля такая длинная…

Алена жалобно поглядела на гриб и тот, вздохнув, предложил еще одну загадку.

— Два кольца, два конца, а посередине гвоздик… Что это такое?

Сизоносый снова задумался, напряженно наморщив лоб, и, после тяжких сомнений предположил:

— Это газонокосилка… Я такую у кума видел.

— А ножниц ты что же, никогда не видел? — удивился гриб.

— Видел. Да что вы все путаете меня?! На ножницах никаких колец вовсе нет! Вот, сами посмотрите… — и он, вскочив, полез куда-то за печку. Пошерудив там достал железные ножницы для стрижки овец — оба ножа этих ножниц крепились к загнутой дугой полоске железа. — Какие тут кольца?

— А обычных, портняжных ножниц ты что же, не видел? — удивилась Алена.

— Так я же не портной! — взмахнул руками сизоносый.

Алена глубоко вздохнула, а Горыныч нетерпеливо забарабанил пальцами по столешнице.

— Ну, вот моя последняя загадка, — заявил гриб. — Зимой и летом одним цветом.

Подумав пару секунд сизоносый хлопнул себя по лбу ладошкой:

— Да это же моя печка!.. Третий год не могу собраться и заново ее побелить. Вся прокоптилась уже. И зимой и летом серенькая…

— Это безнадежно, — покачала головой Алена.

— Я и говорю, — подхватил гриб. — Дурак он. И клад ему не в прок пойдет… Ты лучше, парень, иди за овраги — корова твоя туда подалась. Она как забрела на мою поляну, сожрала двух моих двоюродных племянников, от вкуса их одурела, и говорит — убегу от хозяина за овраг. Не пасет он меня, сена не запасает. Буду сама гулять… Понял? Корову свою береги. Вот те и будет клад.

— Так ты про корову мою знал? — всплеснул руками сизоносый. — Миленький ты мой! Да что ж ты раньше-то молчал, а?

— А меня кто спрашивал? — недовольно проворчал гриб. — Подошел и сразу давай меня из грибницы выковыривать…

— Да я… Да… — заметался сизоносый по комнате. А потом, махнув на гостей рукой, бросился вон, лишь крикнув с порога. — Я щас, быстро. За коровой сбегаю…

Горыныч и Алена, переглянувшись, расхохотались.

— Ну вот и славно, — проскрипел Мухомор. — А теперь посадите меня на место. Да полить потом не забудьте!

— Само собой, — улыбнулся Горыныч и подхватил на руки кадку с грибом.

Минут через десять они так и появились перед рыцарями и богатырями с говорящим грибом на руках. Потом все вместе отправились сажать гриб на место. Когда Алена водрузила Мухомор в центре родной поляны, и обильно полила водой из кадки, гриб склонил перед девушкой красную, в белых пятнышках, шляпку.

— Ох, спасибо тебе, красна девица. И тебе, спасибо, добрый молодец, — поклонился он затем Горынычу. — Я вам теперь жизнью обязан. Этот дурак-то меня уж точно, либо ножом бы зарезал, либо засушил бы совсем без воды… Так что просите у меня, что вам надобно. Ну, конечно, в пределах разумного.

— Скажи-ка ты нам лучше, — предложил ему Горыныч. — С тех пор, как я с тобой прошлый раз говорил, ты с кем-нибудь еще разговаривал?

— Конечно, — кивнул гриб. — Птицы ко мне постоянно летают. Да вот деревья из соседней рощи… Потом, три раза этот сизоносый приходил. Все про клад выпытывал. Уж не знаю, какая сволочь его про клад научила… Да, и еще корова его приходила, на свою жизнь тяжелую жаловалась.

— А кто-нибудь не местный? — уточнила Алена.

— Не местный? — Мухомор задумался. — Вот недавно приходила паломница из царства Орла Орловича. На дыру в небе посмотреть… Ну, на ту самую, из которой вы сюда вылезли.

— Это нам не интересно. Больше никто с тобой не разговаривал? — поинтересовался Горыныч.

— Больше никто.

— А может, про дорогу у него спросим? — предложил Алеша Попович. — Раз он с птицами разговаривает, да с паломниками, значит знает, по какой реке нам идти.

— Да я уже все узнала, — махнула рукой Алена. — Тут совсем близко, в двух часах пути, за холмами, какая-то река. За день мы по ней до моря дойдем. И Черномор нам говорил, что до моря всего день пути…

— Всего день? — удивленно покачал шляпкой гриб. — Этот ваш Мор сам-то небось не идет с вами, да?

— А что? — насторожилась Алена.

— Ничего. Просто «всего день» говорят, когда самому не идти. А когда своими ножками топают, говорят — целый день идти. Все тридцать часов.

Глава 20

Век долог, да час дорог.

Народная мудрость

— Сколько часов идти? — переспросил Мухомора Горыныч. — Тридцать? Я не ослышался?

— А разве в дне не двадцать четыре часа? — удивилась Алена.

— Не знаю, как у вас там, в вашем Верхнем мире, а у нас тут в одном дне тридцать часов. Это любая поганка знает, не говоря уже…

— Подожди-подожди, — перебила его Алена. — А сколько тогда в вашем часе минут?

— Каких таких минут? — удивился Мухомор. — Кто такие минуты?

— Вы минут не знаете? — озадачилась Алена. — А как же вы делите час?

— Само собой на четверти, — ответил ей гриб.

— Ладно, — вмешался Добрыня Никитич. — Чую я, у них тут путаница какая-то… Вот ты, гриб, сказал, все тридцать часов идти. А когда же у вас отдыхать принято?

— Известно когда, — хмыкнул Мухомор. — В последней четверти часа… Ну, совсем ленивые могут и в предпоследней четверти отдыхать.

— Вот лентяям раздолье! — улыбнулся Добрыня. — Каждый час полчаса отдыхать!..

— Какое же тут раздолье? — всплеснул руками Ивейн. — Каждые полчаса отдыхать, да тридцать часов подряд идти… А спать когда?

— Так в последнюю четверть часа и спать! — тряхнул шляпкой Мухомор. — Что ж вы, с Верхнего миру такие все бестолковые?!

Друзья удивленно переглянулись.

— Тут точно какая-то путаница, — заявила Алена. — Вот ответь мне, гриб. Если у вас в дне тридцать часов, то сколько же дней у вас в месяце?

— В месяце? — удивленно поднял бровь Мухомор. — Откуда же это в месяце возьмутся вдруг дни?.. Я правда, про месяц ничего толком не знаю. Но, как мне один умник рассказывал, месяц, это такая штука, которую у вас, в Верхнем мире, ночью на небе видно. Да только откуда же в этой штуковине, что на небе прибита, возьмутся дни? Ведь дни — это время! День состоит из утра, середы, вечера и ночи. Так?

Товарищи кивнули.

— Ну вот! — хихикнул гриб. — Откуда же тогда в вашем месяце дни?

— А что это за умник рассказывал тебе про месяц?

— Да был тут один такой. Давно-о уже. Дня четыре назад… Борода у него седая, короткая. Сам невелик. Глаза завидущие, руки загребущие. С виду добрый, а морда хитрая. Сразу видать, жулик.

— Черномор! — догадалась Алена. — И что он говорил?

— Да вот, про месяц рассказывал. Как он у вас наверху ночью в небе светит. И про звезды. А рассказывал-то как интере-есно. А потом пошел выискивать что-то у нас. Я хотел было вызнать, что же эдакое он ищет, да не смог. Уж больно он скрытный.

— Так что же ты сразу нам про него не сказал? — всплеснул руками Горыныч. — Мы же спрашивали, кого ты недавно видел?!

— Дак то недавно, — покачал шляпкой Мухомор. — А этого проныру я видал уж больше года назад…

— Что-то ты, грибочек, нас путаешь, — Добрыня подозрительно сощурился. — То четыре дня назад, то больше года прошло… Ты совсем уже заврался, миленький. Может дал Кощей тебе задание с толку нас сбивать, да запутывать?

— Типун тебе на язык! — взвизгнул гриб. — Не поминай вслух настоящее имя Отморозка!.. Ух, аж мурашки по порам пошли…

— Отморозок, — в полголоса повторила Алена и прыснула со смеху.

— Ничего смешного, красна девица, — нахмурился гриб. — Помянете его истинным именем, он над вами в день Морозный покуражится. Отморозит по-злобе вам чего-нибудь…

— Но ты, Мухомор, и верно, что-то напутал, — перебил его Горыныч. — Не мог Черномор говорить с тобой четыре дня назад. Он в это время в плену, во дворце у Лебеди сидел.

— Мог, не мог, — обиженно надулся Мухомор. — Я вам правду говорю, а вы не верите. Научить вас хочу, а вы все спорите… Раз вы тут все и так шибко умные, так и нечего моих советов спрашивать!

— Ты прости нас, невежливых, ученый гриб, — вмешался Илья Муромец и отодвинул подальше от Мухомора остальных. — Уж они, молодые да горячие, не имеют вовсе терпения. Ну а я, старик, послушаю внимательно. Объясни ты нам все про время местное. Что у вас тут часом называется, день от года чем отличается?..

— Ну вот, другое дело, — расплылся гриб в улыбке. — Коли вы совсем ничего про время здешнее не знаете, так я мигом вас научу… В одном часе четыре четверти: синяя, когда люди все просыпаются, красная, когда люди за работу принимаются; белая, когда люди от работ отдыхают и зеленая, когда все люди спят… ну, кроме зеленных воришек и сторожей. Вообще-то час начинают считать с зеленой четверти…

— Вот! — всплеснул руками Добрыня. — Слышал я такую байку про Подземный мир. Что там солнце никогда не заходит, а один день они называют часом! Думал, враки…

— Это у вас там Наверху час называют днем! — заспорил Мухомор.

— Ну, у нас, так у нас, — примирительно сказала Алена. — Ты давай-ка дальше, гриб, рассказывай.

— Так я и рассказываю. В одном дне тридцать часов. А делятся они так: семь первых часов — утро, девять следующих — середа, потом еще семь — вечер и последние семь — ночь.

— Отчего ж так неровно? — удивился Горыныч.

— Уж как есть, — хитро сощурился гриб. — Семь часов у нас ночь. Совсем нет света на небе. Семь часов — рассвет. В эти часы становится, постепенно, светлее. Потом девять часов ровный свет… Сейчас, кстати, как раз середа, второй день… А потом еще семь часов — вечерние сумерки. Темнеет постепенно… Теперь понятно вам?

— Понятно, — нахмурился Добрыня и стал загибать пальцы. — Стало быть, через пятнадцать дней… то есть, по вашему, часов станет совершенно темно?

— Верно, — кивнул Мухомор шляпкой. — Вы дальше-то будете слушать?

— Конечно, конечно, уважаемый, — хором сказали Илья и Алена.

— Ну так вот. В дне тридцать часов. А в году три дня…

«Три дня!.. Читала же я в какой-то сказке про год, что состоит из трех дней!» — вспомнила Алена.

— … Первый день Мокрый. Снег тает, дожди идут и все растет со страшной силой. Самый хороший из дней, — довольно сощурился Мухомор. Второй день Жаркий. Это сейчас. Тоже, в общем, ничего день. И третий день, самый страшный — Морозный. Иначе говоря, Кощеев день, — при этих словах гриб вздрогнул и поежился, как будто его уже морозит. — В этот день в особой силе Отморозок.

— Вот, значит, как… — покачал головой Горыныч. — Интересная тут у вас жизнь… А как же вы один час от другого отличаете?

— Обыкновенно, — хмыкнул гриб. — Как небо моргнет, так и новый час наступил.

Несколько минут все молчали, подавленные услышанным.

— Спаси, Господи, наши души грешные, — вздохнул Гавейн и затравленно оглянулся. — Куда ж мы, братцы, попали?

— Точно не знаю, — пробурчал, нахмурясь, Ивейн. — Но, думаю, это не ад. Хотя, местами, похоже.

Илья все это время хмурил брови и что-то озабоченно высчитывал на пальцах, а Алеша, похоже, безуспешно пытался вызвать Лебедь.

— Что вы приуныли-то? — встрепенулся Добрыня и окинул товарищей взглядом. — Силушка в руках у нас по прежнему. Да и скатерть-самобранка работает.

— Верно, — кивнул Илья. — Рано нам горевать. Отправляться пора в путь дороженьку… Одно неладно, веревка вон висит. Не ровен час кто прознает раньше времени, что мы здесь. Или, того хуже — к нам, на Землю-матушку поднимется. Может ты, Горыныч, спрячешь ее?

Горыныч примеряясь посмотрел на видную даже с грибной поляны свисающую с неба веревку.

— Да ты что, Илья? В своем уме? У Горыни чай крыльев-то нету, — всполошилась Алена и выразительно посмотрела на Змея.

— И верно. Нету, — спохватился Змей. — Ну а мы вот что сделаем… Что ты там, Мухомор, про клады мне говорил?

— Да нешто вы не знаете? — удивился Мухомор. — Я люблю загадки загадывать. А кто загадку отгадает, тому клад открывается… Кому что надо, тот ко мне приходит, говорит. Если оно у меня спрятанное есть, я ему загадку загадываю. Коли отгадает — увидит поблизости, что просил.

— И много у тебя напрятано? — хитро сощурился Добрыня.

— Мно-ого! — довольно разулыбался Мухомор. — Я давно тут живу. Уж состарился…

— И откуда ты столько загадок знаешь? — поразился Персиваль.

— Так приходят всякие. Говорят загадку, дают что спрятать. Я и делаю клад, — непонятно объяснил гриб.

— То есть как это «делаю клад»? — переспросил Ивейн.

Гриб растерянно похлопал глазами, честно попытался сформулировать что-то, но потом безнадежно вздохнул и с жалостью посмотрел на рыцаря.

— Ну как тебе, милок, объяснить, коли ты не гриб?..

— А не надо нам ничего объяснять, — сказал Горыныч, и глаза его весело сверкнули. — Можешь ты нам сделать клад из во-он той веревки, что торчит из дыры в небе? Надо бы ее спрятать.

— Конечно могу. Только вы загадку загадайте. Да позаковыристей… Ну, а кто отгадает ее, тот ваш клад и увидит.

— Да какой же дурак будет клад с веревкой искать? — хмыкнул Добрыня.

— А сами-то мы ее потом увидим? — забеспокоилась Алена.

— А как же, — усмехнулся Мухомор. — Ежели только сами свою загадку не забудете.

— Ну, хорошо. Вот загадка: Как под полом под полом едет барин с колоколом.

— Ишь ты! — восхитился гриб. — И что ж это такое?

— Мыши, — ответила Алена, и тут же ахнула: веревка исчезла.

— А можешь ты сам факт нашего прибытия сюда сделать кладом? — поинтересовался Змей.

— Следы что-ль замести?.. — уточнил Мухомор. — Так в зеленую четверть пойдет дождик из энтих-вот туч, и все само заметется. Или вас самих невидимыми сделать?

— А что, можешь?! — подался вперед Алеша.

— Ну, коли будете неподвижно в одном месте стоять, — оценивающе оглядел всю компанию гриб, — то могу. А как шевельнетесь, так вся невидимость и спадет.

— Ну хоть одного-то можешь? — не отставал Алеша. — Чтобы он и двигаясь невидимым оставался.

— Одного?.. Пожалуй могу. А кого?

— Давай Алену, — предложил Добрыня. Алеша открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Добрыня успокаивающе похлопал его по плечу. — Ты, Алешенька, врагов побьешь и видимый, а сестрицу поберечь нам надобно. Ну так что, согласна ты, Аленушка?

Алена, подумав, кивнула:

— А, давайте!

— Только в воду не входи, под дождь не попадай, в бане не парься, а то вся невидимость сойдет, — тут же предупредил ее гриб.

— Ну хоть умываться-то можно?

— Дай платочек. Сюда вот, под шляпку, — гриб натряс на платочек какой-то сероватой пыльцы. — Как умоешься, вытри руки и лицо этим платочком. Невидимость и вернется… Ну, загадку-то говори.

Алена сказала первую пришедшую на ум загадку:

— Без рук, без топоренка построена избенка… Ну? Я уже невидимая?

— А отгадку? — лукаво сощурился гриб.

— Ах, да. Это гнездо птичье…

Алена совершенно ничего не почувствовала. Только все ее спутники стали почему-то вдруг оглядываться и шарить вокруг руками. Сама себя, при этом, девушка прекрасно видела.

«Ух ты! Получилось!» — Алена принялась на цыпочках расхаживать между рыцарями и богатырями, проверяя, замечают ли ее. Не замечали, смотрели насквозь.

— Алена, ты где? — растерянно оглянулся Добрыня.

— Ты это… Ты не балуй, Аленушка! — погрозил Илья пальцем пустому пространству перед собой.

И тут Алена взвизгнула, от того, что Персиваль наступил ей на ногу.

— Прекращай эти прятки, — поймал ее за руку Горыныч. — Они тебе все ноги сейчас оттопчут.

— А ты что же, видишь меня?

— Ну, не то, чтобы вижу, — уклончиво ответил Змей.

Рыцари подозрительно уставились на него. А Горыныч мысленно добавил.

«Глазами чую тепло, которое от тебя идет».

«Понятно. Инфракрасное зрение».

— Ты вот что, Горыня, — Илья хотел было подойти к Змею поближе, но на полпути остановился, видимо, опасаясь, что наткнется на Алену. — Коли видишь ее, так приглядывай. Ходит пусть она с тобой по руку левую. Мы тогда, хоть она и незаметная, не толкнем ненароком Аленушку.

На том и порешили. После чего вся компания, распрощавшись с грибом, отправилась в путь. Тут же встал вопрос — до какой реки идти, если по обоим можно добраться до моря.

— Что тут думать? — всплеснул руками Алеша. — Идти надо до той реки, которая ближе.

— А может, лучше у Черномора уточним? — предложила Алена.

— Давайте попробуем, — пожал плечами Добрыня и вынул из заплечной сумы медный поднос.

Но, сколько они ни стучали по подносу, Черномор не отзывался.

— Это что же, он тут не работает? Черномор же говорил, что все проверено! — возмущенно всплеснул руками Добрыня.

— И до Лебеди я дотянуться никак не могу, — печально вздохнул Алеша Попович.

— У нас, чай, и своя голова на плечах есть, — уверенно заявил, пригладив бороду Илья Муромец. — Вы сперва хорошенько подумайте.

— Что думать-то? Идти надо! У нас еще у каждого три подвига несовершенных! — вскочил на ноги Персиваль.

— Погоди ты, неугомонный, — осадил его Ивейн. — Этот… гриб, он что говорил. Час тут, как у нас день. Значит, нам до большой реки не два часа, а два дня добираться. А потом по ней до моря не один день, а, считай, целый месяц…

— А по маленькой речке мы до моря, выходит, за наш день доберемся, — продолжил Добрыня.

— Это что же нам теперь, все время так вот с часами и днями путаться? — поморщился Гавейн.

— Ничего, дорога, чую, будет долгая, привыкнем… А к морю быстрой дорогой пойдем. И Черномор нам говорил, что за день мы должны до моря добраться. То есть за наш, верхний, день. Так что, двинули, — и Горыныч первым зашагал на юг, к холмам, потянув за собой Алену.

* * *

За невысокими холмами, на одном из которых стояла избушка сизоносого похитителя грибов, путникам открылся потрясающий пейзаж. Бескрайние цветущие луга, кое-где перерезанные оврагами и невысокими зарослями кустарника и леса. Надо всем этим великолепием клубился перламутровый туман вместо неба. Добравшись до ближайшего овражка, путники пошли вдоль него. Вскоре послышалось журчание ручейка.

«Ну, вроде все, как сизоносый говорил», — облегченно вздохнула Алена.

Они шли по лугам с такими яркими и душистыми цветами, что пестрело в глазах. Порой над ними зависали огромные стрекозы, из-под ног вспархивали удивительной красоты бабочки, деловито жужжа пролетали крупные пчелы. Повсюду слышался несмолкаемый гул насекомых. Птиц совершенно не было видно.

«Настоящее царство насекомых, — подумала Алена. — Интересно, тут везде так?»

— Ты как себя чувствуешь? — мысленно обратился вдруг к ней Горыныч.

— Да ничего вроде… — ответила Алена. — Голова только чуть-чуть кружится. Какие запахи! Какие цветы, а?!

— Душно тут. Словно давит что-то на грудь… И птиц совсем нет, — Змей неприязненно посмотрел на клубящийся над ними густой туман. Потом он, остановившись, сорвал травинку, и растер ее в пальцах. Понюхал, сорвал другую и пожевал стебелек. Поморщившись выплюнул и брезгливо отряхнул ладони.

— Ты, кстати, поосторожней со своей невидимостью, — неожиданно перескочил он на другую тему. — Там, наверху, я пару раз делался невидимым. Правда, я не гриб. У меня с такой легкостью, как у Мухомора, этот фокус не получится даже в Верхнем мире… Но вот, делался пару раз невидимкой. Так в меня птицы во время полета врезались. Тебе когда-нибудь птица в глаз попадала?

— Слава богу нет, — Алена поморщилась, представив себе эту душераздирающую картину.

А Змей продолжал тем временем:

— Теперь все станут на тебя натыкаться. Надо тебе, пока невидимая, повнимательнее быть, ходить аккуратнее. А если что не так, ты сразу кричи. По крику-то тебя любой из нас найдет… Ну и вообще, не волнуйся. Я-то тебя видеть могу.

* * *

Тем временем дорогу им преградили заросли кустарника, продравшись через который путники увидели, что их ручеек, слившись с еще одним, превратился в полноводную речку. Дальше они двинулись уже вдоль берега этой реки, вбиравшей в себя по ходу новые и новые ручейки.

— Смотрите, смотрите! Птица! — указал наверх Персиваль.

Все подняли головы. Перламутровый туман тут уже не скрывал неба, и висел рваными клочьями, сквозь которые проглядывала привычная синева. Между этих клочьев, то появляясь, то исчезая кружила крупная птица.

— Орел что-ли? — предположил Ивэйн.

— Для орла мелковат, — со знанием дела заявил Добрыня. — Скорее сокол. Я с такими в степи охотился.

Горыныч проводил птицу пристальным взглядом и буркнул себе под нос:

— Доложит теперь. Сколько нас, откуда идем. Знать бы еще, кому доложит…

Солнца в небе не было, но было довольно жарко. Рыцари, несшие на себе доспехи, начали уже истекать потом.

— Хуже, чем в Палестине, — пробурчал Ивейн. — Если тут все время так парит, да еще и ночи нет, то за пару дней мы все сваримся.

— Говорили вам — возьмите что полегче, — ехидно улыбнулся Алеша.

Богатыри по дороге скинули с себя легкие кольчужки и стеганные куртки и уложили их в заплечные мешки. А долгополые кольчуги и кольчужные чулки рыцарей им в мешки просто не влезали. Единственное, что рыцари смогли сделать, так это снять свои шлемы. Еще через некоторое время птицы стали появляться на стоящих у реки деревьях. За изгибом реки, на правом берегу путешественники увидели деревню. Обычные бревенчатые срубы, тесовые крыши.

— И дома-то у них не как у людей, — проворчал Гавейн.

— Избы как избы. Чем они тебе не нравятся? — удивленно глянул на него Алеша.

Гавейн хотел было заспорить, но Ивейн толкнул его локтем в бок и тихонько прошептал товарищу на ухо:

— Ты их-то дом видел? Он такой же.

Впереди послышалась незатейливая мелодия свирели. Через некоторое время они увидели пастушка. Тот сидел на толстой ветке раскидистой ветлы, свесив ноги над водой. Рядом, на заливном лугу, паслось небольшое стадо коров.

Увидев путников, пастушонок перестал играть и дружелюбно улыбнулся.

— Здрав будь, добрый человек! — поклонился пастушку Илья.

— И вам доброй дороги, — кивнул пастушок. — Далеко ли путь держите?

— К морю.

— А… — и он снова заиграл на свирели, потеряв к путникам всякий интерес.

— Непуганый народ, — недовольно сказал Ивейн, когда они прошли мимо стада. — Давно, видать, не было тут войны.

— Счастливые люди, — улыбнулся Персиваль.

* * *

Они так и двигались вдоль реки по ее левому берегу. Вдали показался лес. Он подходил к самому берегу реки, и поэтому, помня предупреждение Черномора, путники решили перебраться вброд на правую сторону.

Перейдя реку вброд остановились отдохнуть и пообедать. Добрыня раскинул самобранку. Снова попытались вызвать Черномора, но опять безуспешно.

«Интересно, — подумала Алена. — Может ли Черномор как-то следить за нами? Его тазик по принципу действия похож на обычный телефон. Причем, односторонний. Про то, чтобы Черномор нас сам по нему вызывал речи не было…»

Змей устроился, было, отдыхать, привалившись спиной к откосу, но что-то ему словно мешало, не давало расслабиться. Горыныч отломил от откоса кусочек красноватой глины и задумчиво размял его в ладонях. Потом он глубоко вздохнул и забросил комок в реку, а сам вскочил и принялся бродить вдоль берега, то и дело поглядывая на небо.

Пообедав и немного отдохнув, товарищи снова двинулись вдоль реки. Лес теперь почти вплотную подступал к обоим берегам, и они двигались вдоль самой воды.

— Интересно, как Алена кушала, — шепнул Добрыня Алеше. — Хлеба кус вдруг над скатертью поднимется. Видно хлеб, да не видно рученьки. Хоп — откушен кусок да и нет его. Словно в воздухе все растворяется. Вот ведь гриб, голова, в колдовстве силен.

«Надо же, — подумала Алена. — А я и не задумывалась над этим. Сама-то себя я прекрасно вижу. Выходит, то, что я съела, тоже невидимо… Интересно, сможет ли увидеть меня Черномор, когда будем выходить с ним на связь?.. Проверю. Если, конечно, он вообще на связь с нами выйдет, — и вдруг девушку поразила страшная догадка. — А что, если Черномор использовал весь этот поход, как предлог, чтобы спровадить нас в Подземный мир? Что, если ему просто надо было от нас избавится? Тогда никакой Кощеевой смерти мы, конечно, не найдем. Тогда нам и выбраться-то отсюда наверх будет непросто!»

Впереди, за изгибом реки, раздался вдруг грохот и плеск. Друзья настороженно замерли и прислушались. Звуки повторились.

— Наверное, нас поджидает там какое-нибудь чудовище, — заявил Гавейн. — Речной тролль, например.

— Так давайте пойдем и убьем его! — азартно потер руки Персиваль.

— Сперва надо подобраться и узнать о враге побольше, — остудил его пыл Ивейн. — Кто-то из нас должен отправиться в разведку.

Грохот и плеск воды за изгибом реки усилились. Рыцари переглянулись. Они собирались, было, заспорить о том, кому идти, но тут в разговор вмешалась Алена.

— Я схожу. Я же невидимая.

— Тогда и я с тобой! — хором подхватили Добрыня и Горыныч. Переглянулись и нахмурились.

— Да я одна схожу. Ничего со мной не случится, — отмахнулась Алена и уверенно зашагала вперед.

За поворотом ей открылась любопытная картина. Несколько здоровых мужиков скатывали бревна с крутого речного склона. Бревна с грохотом летели вниз, срывая с собой куски глинистой почвы, и, в клубах пыли, плюхались в воду. В воде было уже столько бревен, что по ним, похоже, можно было перебраться на другой берег реки.

«И никаких тебе чудовищ, — Алена облегченно вздохнула. — Зря мы так всполошились. Тут, похоже, вообще никаких опасностей нет. Живут себе люди мирной жизнью».

Вернувшись, Алена рассказала об увиденном. Богатыри пожали плечами, а рыцарей, похоже, отсутствие на пути злобного врага расстроило.

— Каждый из нас три подвига поклялся совершить, — проворчал Ивейн. — А какие тут могут быть подвиги? Стрекоз ловить? С пастухами сражаться?.. Ни тебе драконов, ни злобных правителей. Где же нам отыскать себе противника?

— Не боись, — утешил его Илья Муромец. — Это лишь начало самое. Чую, будет нам работа ратная, как дойдем до смертушки Кощеевой.

Весь отряд завернул за изгиб реки. Лесорубы, сбросив вниз очередной ствол, отряхнули руки и уставились на путников.

— Понятно. Плотогоны, — сам себе кивнул Добрыня Никитич. — Сейчас покидают бревна в реку, свяжут их в плоты и вниз погонят — продавать.

— Бог вам в помощь, люди добрые, — поклонился им Илья. Потом он выразительно глянул на своих спутников. Богатыри тоже поклонились, рыцари кивнули.

Лесорубы закланялись в ответ.

— Куда это вы путь держите? — поинтересовался самый старший из них, долговязый, с рыжей, седеющей уже бородой. — Уж не к Мореграду ли?

— К морю, кморю, — закивали путники.

— Не работы ли искать там собираетесь?

Персиваль чуть было не крикнул в ответ: «Приключений!», но его перебил Алеша Попович.

— А хоть бы и работы!

— А тогда послушайте моего совета. Как придете вы в какую-нито корчму, так к первым зазывалам в работы не нанимайтесь. Жадность погубит. А нанимайтесь ко вторым… Ну а ежели вы к третьим зазывалам решите наняться… тут уж бог вам судья.

— Вот спасибо вам за науку, люди добрые, — поклонился им Илья. — А далеко ли сам этот Мореград?

— До зеленой четверти вы вряд ли дойдете. Если только очень поспешите. А к следующему часу уж точно в город поспеете.

Глава 21

Что ни город — то норов,

Что ни дом — то обычай.

Народная мудрость

Попрощавшись с лесорубами путники двинулись дальше. Шли долго, не встречая на пути почти ничего интересного. Вскоре лес по обе стороны реки кончился. Чаще стали встречаться деревеньки. Появились распаханные поля, на которых зрели какие-то злаки. Идти за руку со Змеем по летнему теплу было здорово. Алена тихо улыбалась и поглядывала изредка на Горыныча.

«Хорошо, что он меня в подробностях не видит. Это Добрыня правильно придумал с моей невидимостью. А то выгляжу я, наверно, не блестяще, — она на ходу украдкой достала из котомки зеркальце и погляделась в него. Ничего не увидела. — Наверняка веснушки высыпали и умылась не начисто…»

Горыныч словно что-то почувствовал — слегка сжал руку Алены, пощекотал пальцем ее ладонь.

«О чем грустишь, солнышко?»

«Да не о чем… Устала немного», — покраснела Алена.

«Хочешь, на руках понесу?»

«Не надо!» — Алена попыталась высвободить руку. Змей хмыкнул и замолчал, но руки не выпустил.

Вскоре у Алены от непрерывной ходьбы уже стали заплетаться ноги. Богатыри шли уверенно, только зевали. А рыцари, похоже, совершенно выбились из сил.

— Сколько часов мы уже идем? — в полголоса поинтересовался Персиваль у Ивэйна на одном из коротких привалов.

— Не знаю. Долго, — устало буркнул тот. — И как им еще не надоело? Плохо, что солнце здесь не садится… Похоже, его тут вообще нет. Так что ж нам теперь, идти без передышки целыми днями?

— Вот до Мореграда дойдем, так и будет нам роздых, — бодро заявил Добрыня и во весь рот зевнул. Потом он повел носом и радостно улыбнулся. — Морем пахнет. Недолго еще нам до моря. А там и город…

Вдруг небо резко потемнело. И наступила абсолютная тишина. Похоже, даже вода перестала журчать. Впрочем, через миг небо снова стало голубым. И все в природе вернулось на свои места.

— Что это было? — путники ошарашено огляделись.

— Похоже, то самое, про что гриб говорил, — заявил, почесав затылок, Добрыня. — Небо моргнуло. Значит, наступил третий час середы по местному. Так?

— Да вроде так, — подтвердил Алеша. И вдруг довольно улыбнулся. — Зеленая четверть. Спать пора, да?

Радостно загалдев путники стали устраиваться на ночевку.

— Я лягу спать между Алешей и Добрыней, — заявила Алена. — Имейте в виду, и не наступите на меня ненароком.

И она, расстелив дорожный плащ и положив под голову свою небольшую дорожную котомку, улеглась между богатырями.

Когда по-настоящему устал, то никакое голубое небо над головой не помешает заснуть.

* * *

Проснулась Алена с головной болью. К ночевкам под открытым небом она уже успела как-то привыкнуть. Но бесконечный день выбил ее из ритма жизни. Поднявшись, девушка отправилась к реке умываться. Ополоснув руки и лицо, Алена увидела, что ее отражение проявилось в воде. Только лицо и кисти рук. Остальное в воде так и не отражалось.

«Надо сейчас припудрится, чтобы снова стать целиком невидимой», — вспомнила Алена наказ гриба. Вытерши лицо и руки плащом она припудрила их платочком и снова погляделась в реку. Отражения там не было.

— Работает, — обрадовалась она, как следует отряхнулась от налипшего мусора и принялась переплетать косу.

Настроение тут же испортилось. Коса представляла из себя плачевное зрелище. В давно уже толком не мытых волосах запутались колючки, травинки, два засохших жука и живой муравей.

— Ну все, ты меня достала, — обратилась Алена к косе. — Пусть они все против, но раз уж меня все равно сейчас не видно… — и девушка, выхватив висевший у нее на поясе кинжал, стала решительно перепиливать косу у плеча. Кинжал, к счастью, оказался острым, как бритва, поэтому битва с косой длилась недолго. Алена помотала головой и короткие волосы разлетелись на ветру.

Посмотрев на отрезанную косу девушка шмыгнула носом.

— Столько лет я тебя растила. И вот… — она бережно свернула косу и убрала в сумку.

Добрыня, тем временем, уже расстелил самобранку и путешественники жадно накинулись на еду.

— Это ж надо. Вчера все так устали, что про ужин никто и не вспомнил, — покачал головой Илья Муромец.

— И про Черномора не вспомнили, — заметила, подсаживаясь, Алена. — Надо снова попытаться его вызвать… Интересно, он увидит меня в блюдце или нет?

— Давайте поедим сначала, — поморщился Добрыня. — Чтобы эта рожа аппетит нам не портила.

— Прекрати оскорблять нашего друга! — горячо вступился за Черномора Ивейн.

Добрыня с жалостью посмотрел на рыцарей, но промолчал. И тут Алена заметила, что Змей с аппетитом обгладывает окорок изрядных размеров.

«Что-то я раньше не видела, чтобы ты ел по-человечески», — мысленно обратилась девушка к Горынычу.

«Проголодался я что-то, — хмыкнул Змей. — Поведешься с вами, с людьми, так и жрать начнешь, как человек».

Когда все поели, Добрыня свернул самобранку, вынул из своей сумки медное блюдо и постучал по его краю.

— Ну наконец-то! — проворчала из блюда голова Черномора. — Вы где были? Почему не выходили на связь больше дня?!

— Это ты где был? — перешел в атаку Горыныч. — Мы уж думали, что связь прервалась. Как спустились, так не можем до тебя достучаться.

— Да занят я был, — неохотно ответил Черномор. — Как у вас там дела?.. Алена где?

«Не видит!» — девушка чуть не подпрыгнула от радости.

— Э… за дровами пошла, — нашелся Добрыня.

— Вы смотрите там, лишний раз костров-то не жгите. А то неровен час… — погрозил пальцем Черномор. — Ну да ладно. Слушайте. В устье реки есть остров. Самый большой, лесистый. На острове живет один… человек. Но вы его так просто не найдете, он хорошо прячется.

— Твой шпион? — уточнил Змей.

— Нет, но я знаю, как добыть у него то, что вам надо. Идите в Мореград — он поблизости. Чуть на запад от устья реки. Остановитесь там в корчме «Карасики» и ждите.

— Чего ждать-то? У моря погоды? — встрял Алеша.

Черномор, проигнорировав его, невозмутимо продолжал инструктаж.

— С обеда в корчме начнут появляться вербовщики зазывать вольный люд на работу. К первому и второму не нанимайтесь. А к третьему, кто начнет зазывать, пусть кто-нибудь из вас наймется в работники. Работа там не хитрая. Но надо быть послушным, ответственным и честным, — Черномор критически оглядел склонившихся над блюдом рыцарей и богатырей. — Обратите внимание на эти качества. Наймут они одного. Да начнут его проверять. Если слуга будет непокорным, если врать начнет, хитрить, или проявит какое небрежение, его сразу убьют… Фэн и его товарищи — пираты. Да еще колдуны к тому же. Так что в одиночку с ними никто из вас не справится.

— Даже я? — приподнял бровь Горыныч.

— Ну, ты, если хочешь, можешь попробовать, — с вызовом улыбнулся Черномор. — Фэн со всей командой иногда выходит в море, на разбой. Когда он убедится, что может оставить дом на работника, то уедет. Вот тут-то мешкать нельзя ни минуты. Надо открыть подвал, потом отворить третью дверь от входа, налево. В среднем сундуке из тех, что у стены стоят, есть двойное дно. Под ним лежит сучкватый посох красного дерева, с набалдашником в виде головы льва. Надо взять этот посох, и только его. Потом пойти и трижды ударить по старому большому дубу, что у самого берега моря, на мысе. Говорить при этом надо: «выйди летучий корабль». А как выйдет корабль, так сразу же выходить на связь со мной. Я объясню, как там что работает. Сами вы не разберетесь — корабль не простой, а волшебный. Он над морем, как птица, летает. Потому-то летучим и называется. Таких-вот летучих кораблей на весь Подземный мир и десятка не наберется. А у Фэна их два. Один свой был, да еще один я ему как-то… — Черномор осекся, — ну, это уже не важно.

— Больно много у тебя нагорожено, — поморщился Илья Муромец. — Может нам на обычном кораблике будет проще проплыть по морю синему?

— На обычном вы год добираться будете! — отрезал Черномор.

— Может лучше, чем к пирату в слуги идти, вызвать его на честный поединок и… — предложил Персиваль.

— Так он струсит и не явится. Разбойник же, — махнул рукой Алеша. — Вернее будет, коли все мы подберемся к их логову, да разом и навалимся! — глаза Алеши воинственно сверкнули. — Перебьем всех злодеев-разбойников, да отнимем корабли их волшебные. А потом Черномор и научит нас, как нам быстро проплыть по синю морюшку.

— Ну что за бестолковый народ, — устало вздохнул Черномор. — Делайте как я сказал, а не то…

— А не то что ты нам теперь сделаешь? — усмехнулся Добрыня, подбоченившись.

— А не то ничего у вас не получится, — продолжил карлик. — И сами пропадете, и Кощеевой смерти не добудете… Говорю же вам. Этот Фэн — колдун. Коль начнете нападать на него, он от вас скроется и все. Не видать вам тогда волшебного корабля, как своих ушей. А коли вы за две недели до Кощеевой смерти не доберетесь, то вам крышка. Наступит Морозный день и Заморыш всех вас там в ледышки превратит, понятно? Так что делайте, как я велю. Это не мой каприз, я просто лучше знаю, что делать. Старайтесь ничего, кроме этого посоха, у пиратов не брать. И не отпирайте четвертую дверь подвала. Там пираты ценных заложников держат. Никого не выпускать, а то Фэн в погоню за вами бросится. А так, может, обойдется…

* * *

Дальше путешественники шли в молчании, обдумывая инструкции Черномора. Река слева скоро разлилась в широкую дельту. Некоторые острова у ее устья, действительно, были покрыты густым лесом. Дойдя до моря путники повернули на запад. И за ближайшим изгибом берега увидели городские стены.

— Мать честная, — покачал головой Алеша. — Ну и стены из камня отгрохали! И не лень им было корячиться?..

— Нормальные стены, — удивленно пожал плечами Ивейн. — Почти как у нас в Британии. Только город уж больно большой.

— Уж не больше стольного Киева, — ревниво заметил Добрыня. — Ну а стены из камня нагорожены, потому что леса мало в окрестности. Плотогоны, вон, гонят лес по реченьке из какой дали? Вот спорим, ребятушки, что домов деревянных мало в городе. А все больше сырые, кирпичные.

В городских воротах стражник окинул отряд пытливым взором, но удовлетворился ответом Ильи о том, что они странники, и пропустил, не взяв ни копейки пошлины. За стенами, и вправду, почти все дома были из кирпича или дикого камня.

— Странно, что нас так просто пустили за стены, — удивился Добрыня.

— Попробовали бы они нас не пустить! — выпятил грудь Гавейн. — Уж мы бы тогда им устроили!

— Видимо «странники», вроде нас, для Мореграда дело обычное, — прервал начавшийся, было, спор Горыныч.

— Послушайте, любезные. Где тут корчма «Карасики»? — спросил Илья у двух горожан, беседовавших о чем-то меж собой.

Хмуро окинув их взглядом, старший мужчина молча указал направление взмахом руки.

— Спасибо, — кивнул Илья.

Алена и Горыныч шли последними из компании. И девушка услышала, как старший прохожий в пол-голоса буркнул своему собеседнику:

— Понаехали тут, искатели счастья. Скоро совсем житья от них не будет.

* * *

В «Карасиках» шел пир горой. По крайней мере, так путникам показалось в первый момент. В углу, возле стойки, играли какую-то душераздирающую мелодию музыканты с дикими прическами на головах, подвывая при этом не в такт. На потолке крутился, временами подпрыгивая, хрустальный шар, рассыпающий в разные стороны цветные отражения. Почти все столики были заняты. Посетители были народом совершенно разномастным — от аскетического вида бородатого старичка в широкополой шляпе и сером балахоне, который кормил плюшками нечто, похожее на облезлую обезьяну, до толпы нестройно горланящих небритых мужиков в каракулевых шапках, с кинжалами на боку.

Друзья уселись за один из свободных столиков. Но места им не хватило, поэтому Горыныч, Илья и Ивейн, переглянувшись, подхватили последний из свободных столиков и приставили его впритык к своему. Потом принесли недостающие стулья. Не успели они расположиться поудобнее, как к столику подскочил растрепанный, радостно улыбающийся, корчмарь.

— Недавно в нашем городе?.. Вам каких закусок, холодных или горячих?.. Что из выпивки предпочитают благородные господа: пиво, вино, ром?

— Пива на всех, — скомандовал Добрыня и протянул корчмарю мелкую серебряную монетку.

Корчмарь жадно сглотнул, принял монетку и моментально приволок им на стол небольшой бочонок пива и семь пивных кружек.

— А стул лишний вы зря взяли. Другим, вон, сидеть не на чем, — заявил он, в упор посмотрев на сидящую рядом с Горынычем Алену.

Девушка с трудом сдержала смех. А Змей, серьезно глянув в глаза корчмаря, заявил.

— Стул занят. Мы восьмого ждем… Принеси-ка еще одну кружку.

«Алена, ты тоже пиво будешь?»

«Квас».

— И кувшинчик квасу.

Попивая пиво и квас друзья принялись дожидаться появления вербовщиков.

— Я, кажется, знаю эту сказку, про корабль в дубе, — заявила Алена. — Черномор советует трижды бить посохом по дубу и говорить «выйди летучий корабль». А надо долго бить по дубу посохом и говорить «выйди все, что ни есть». Тогда все, что в дубе спрятано, выйдет.

— Твоя правда, Аленушка. Наказать надо этих разбойников. Полоняников всех повыпустить, — хлопнул ладонью по столу Илья Муромец.

— Вот только служить разбойникам, это как-то не по рыцарски, — с сомнением покачал головой Гавейн. Остальные рыцари согласно закивали.

— Ну, давайте, я пойду, коли рыцари боятся, — вызвался Алеша.

— Голова у тебя горячая, слово за слово, заспоришь с лиходеями. А они того и дожидаются, колдовством с тобою расправятся, — покачал головой Илья Муромец.

— Ну, тогда, давайте я пойду, — предложил Добрыня Никитич. — Мне-то хватит смекалки да хитрости, чтоб живым из их логова выбраться.

— Обхитрят тебя злые разбойники. Да убьют, коль поймают на хитрости, — вздохнул Илья, и обратился уже ко всем. — Им работника надобно честного, а в Добрыне лукавство природное. Ох, боюсь, живым ему не выбраться… А из всех, кто здесь за столом сидит, с этим делом лишь Горыныч справится.

— Нет! — испуганно запротестовала Алена. — Вы что, не видели, какие нехорошие были у Черномора глаза, когда он предложил Горынычу попробовать напасть на пиратов? Да он же специально Змея подначивал!

— Перестань возводить на сэра Блэкмора напраслину! — вступился за Черномора Гавейн. — Если бы не его помощь, мы бы ни за что не дошли даже до этого города.

— А почему ты не обижаешься, когда тебя змеем обзывают? — шепотом спросил у Горыныча Ивейн.

— Ну а что в этом слове обидного? — пожал Горыныч плечами.

— Может, зря ты Алена, опасаешься? — Илья обернулся к ней.

— Да вы сами подумайте! Фэн — колдун, значит он сразу поймет, что Горыня… — Алена осеклась и глянула на рыцарей, — что Горыня тоже колдун, и не станет ему доверять. Да и какой из него слуга?

— Нет, могу и я, конечно, пойти. Силушки во мне, может и меньше, чем у Горыни, но в остальном… — Илья погладил бороду, — я в себе уверен. Да к тому же, в бою мне смерть не писана. А без боя я не сдамся разбойникам, коли вдруг они плохое что удумают…

— Позволите присесть? — к их столику подошел лысоватый старичок в синем камзоле и чуть не уселся на Алену.

— Занято! — рявкнул на него Змей, и старичок нервно отпрыгнул.

Глянув укоризненно на Горыныча, Илья встал со стула и предложил его старичку.

— Ты садись, добрый человек, говори, чего надобно.

— Спаси тебя Творец, витязь, за твою доброту, — прошамкал старик. — А прослышал я, что есть у вас монеты, — он понизил голос до шепота, — серебряные… Так хотел бы я обменять…

— А чего это ты секретничаешь? — удивился Добрыня и полез в кошель. — Вот, хоть эту. Сменяю с удовольствием, — он вынул на свет серебряную копеечку.

— Та-ак, — глаза старичка азартно загорелись и он стал торопливо выкладывать на стол золотые монеты. — Вот. Смотри. За эту маленькую монетку даю… три больших золотых финиста, с крестом, — он выжидающе глянул на лицо Добрыни. Тот был невозмутим, как профессиональный игрок в покер. Алеша с Ильей смотрели на происходящее с удивлением, а рыцари так и вовсе застыли, открыв рты. По совокупному весу три предлагаемые золотые монетки весили раз в десять больше серебряной копеечки.

— Соглашайся, Добрынюшка. Соглашайся, даже не сомневаясь, — зашептала Алена на ухо богатырю, привстав со стула, но тот и бровью не повел.

А Горыныч, аккуратно взяв Алену за плечо, усадил ее на место.

«Тут что-то неладно. Пусть сперва Добрыня поторгуется. В первый раз я вижу, что золото дешевле серебра стоит».

— Или вот, два заморских золотых, со львами, — старик выложил рядом с тремя прежними монетками еще две, размером побольше, с львиными головами в профиль… — Или вот, монетка дорогая, редкая, — и он положил рядом с золотом половинку серебряного арабского дирхема, по весу — такую же или даже чуть меньшую, чем копейка Добрыни.

— А какие из этих денег здесь в ходу? — поинтересовался Добрыня Никитич.

— Конечно финисты! — старик указал на золотые с крестом, который, при ближайшем рассмотрении оказался изображением распластанной в небе птицы. — Хочешь, я тебе за эту твою монетку три с половиной финиста золотом дам? — он выложил еще половинку финиста, ровно разрубленную чем-то.

— Четыре финиста, — улыбнулся Добрыня. — А нет, так и не надо. Кабатчик, вон, и серебро в оплату принимает.

— Да ты… Да что ж вы бестолковые такие? Он же надул вас! Квас да пиво за целую монетку серебра! Это, — махнул он на бочонок с пивом, — не больше финиста стоит.

— Вот как? — Горыныч недобро улыбнулся и внимательно посмотрел на суетящегося у стойки корчмаря. Тот, словно почувствовав взгляд, оглянулся на Горыныча и вздрогнул. А Змей поманил его к себе пальцем.

— Ну так что? — продолжил торг Добрыня. — Мое последнее слово — четыре финиста за монетку.

— Без ножа меня режешь, чужеземец, — вздохнул старик, но взял серебряную монетку и протянул Добрыне четыре полновесных финиста. Затем, увидев, что к столику друзей направляется корчмарь, старичок торопливо встал и направился к выходу.

— Ты нас надул, — с ходу заявил корчмарю Горыныч. — Та монета дороже стоит. Давай, выставляй-ка нам угощение, или сдачу золотом неси, — произнес он это не громко, но с таким выражением, что корчмарь, съежившись, торопливо закивал головой.

— Сей момент все будет… Может вам чего-нибудь местного, деликатесного?

Горыныч кивнул, и корчмарь метнулся к стойке. Забегала, то и дело опасливо оглядываясь на друзей, служанка. Через несколько минут она принесла им семь горшочков с чем-то вкусно дымящимся внутри и семь хлебных лепешек. А после напоминания Горыныча принесла и восьмую порцию. Сам корчмарь поставил им на стол поднос, на котором стояли восемь наперстков, и блюдо с чем-то красноватым, порезанным на ломтики.

— Извольте, господа, отведать. Весьма крепкая штука. А вкус… — мечтательно закатил глаза корчмарь.

— Зря он восемь наперстков принес. Мне спиртного не хочется, — вздохнула Алена.

— Ну, не отдавать же теперь обратно, — хмыкнул Добрыня.

Подождав, когда кабатчик уйдет, Алена тихонько спросила Добрыню:

— А много у тебя с собой серебра?

— Да горсти две, — беспечно махнул рукой богатырь. — Я как из кургана выбирался, ссыпал себе в кошель то серебро, что они со мной похоронили. Все равно оно мне предназначалось.

— Из кургана? — переспросил Персиваль.

— Угу, — кивнул Добрыня.

Рыцари ошарашено посмотрели на него.

— А что ты делал в кургане? — осторожно уточнил Ивейн.

— Да, похоронили меня заживо, — отмахнулся Добрыня. — Давайте-ка лучше выпьем за удачную сделку!

Друзья взяли в руки наперстки. Алена принюхалась и поморщилась. От напитка резко пахло спиртом и какими-то пряностями Остальные дружно, одним махом, выпили. Рыцари при этом все, как один, закашлялись, и принялись заливать обожженные глотки пивом. Илья довольно крякнул и погладил бороду, а Алеша с Добрыней, тряхнув головами, потянулись за закуской.

Выпив из своего наперстка Горыныч задумчиво склонил голову, смакуя вкус. Потом взял Аленину порцию, поддел на вилку кусочек закуски и медленно выпил обжигающий напиток. Замер на секунду и медленно выдохнул. Закуска на его вилке обуглилась. Отчетливо запахло паленым.

«Ты что творишь?! Опомнись!» — ахнула про себя Алена.

Горыныч хмыкнул, повертев вилкой, аккуратно стряхнул под стол испорченный кусок и насадил на вилку новый.

— Ну ты, Горыня… ну ты, того… — ошеломленно повертел головой Персиваль.

— А? Что-то случилось? — встрепенулся задремавший было Ивейн.

— Пустяки, Горыня балуется, — похлопал его по плечу Добрыня.

Гавейн даже не поднял головы со столешницы.

— Да-а… Ядреная штука, — Горыныч с жалостью взглянул на рыцарей. — Здешнее питье не про ваши глотки.

Глава 22

Нужен мне работник:

Повар, конюх и плотник.

А где найти мне такого

Служителя не слишком дорогого?

А. С. Пушкин

Оркестр вдруг замолчал и в возникшей тишине по залу разнесся бодрый голос вербовщика.

— А кому охота, у нас есть работа! Налетай, нанимайся, заработать старайся!

Вербовщик был краснощекий молодец с лихо закрученными усами. Вся его фигура излучала благополучие — богатый кафтан, золотые перстни на пальцах. Он зазывал публику, размахивая руками и жизнерадостно улыбаясь.

— Пять золотых в час! Сумасшедшие деньги! Год работай, и живи богатый! Новое строительство за морем! Блестящие перспективы! Поощрение инициативы!!! Впиши свое имя в великую стройку мира! Только сейчас, совершенно бесплатно, доставка на место строительства на комфортабельной галере! Подходи, налетай, пока все места не расхватали!..

Вербовщик сыпал словами, как из рога изобилия, призывно махая рукой каждому из взглянувших в его сторону посетителей кабака. Минут через пять он замолк и оглядел с ног до головы подошедших к нему людей. Их было всего четверо. Торопливо записав их имена в книжечку, вербовщик пожал каждому руку и заявил, проникновенно глядя в глаза:

— Вы сделали правильный выбор! Только у нас вы имеете шанс честно работая стать по-настоящему богатым. Распишитесь вот тут, и вот там. Это списки на получение первой зарплаты, это контракт на год, а вот тут страховка. Новая жизнь начинается для вас прямо сейчас!..

Собрав подписи, вербовщик аккуратно сложил бумажки в кожаную папку и увел всех четверых за собой, на «комфортабельную галеру».

— Что-то он больно активно рекламирует эту работу, — покачала головой Алена. — Уж нет ли тут какого подвоха?

— Слышь, человек, как тебя там? — Горыныч подозвал к себе корчмаря.

— Феликс меня зовут, — буркнул корчмарь. — Еще что заказать желаете?.. Это уж, простите, за отдельную плату. У вас и так на пять золотых на столе…

— Да я не про то, — отмахнулся Змей. — Скажи, пять золотых в час это много?

— Само собой. Очень много.

— А что ж так мало народу с ним пошло?

— Да и те, что пошли, видать, не местные, деревенские. Или совсем уж отчаянные, — усмехнулся Феликс.

— Что же, на самом деле, им таких денег не платят? — удивился Добрыня.

— Отчего же, платят. Да только, там они все и тратят. В заморском краю все дороже. А может, золото у них дешевле. Очень немногие с деньгами из-за моря приезжают. Из десяти, хорошо, если один. Так что, все их богатство заморское — видимость одна. Вот, сейчас наш, местный вербовщик подойдет, так к нему побольше народу наймется.

И действительно. Оркестр сыграл парочку залихватских мелодий м замолк. А от стойки вновь заголосили:

— А кто желает в артель, для строительства ветряных мельниц на мысе?! Работа для города. Один золотой в час. Квалифицированным столярам и каменщикам надбавки!.. А другая еще есть работа. Сплавлять для города лес. Оплата такая же, золотой в час. За скорость премиальные!

Кричал широкоплечий детина с суровым лицом. Одет он был неброско, но добротно. Потянувшихся к стойке людей местный вербовщик окинул внимательным взглядом, после чего, отойдя в сторонку, уселся с ними за отдельный столик и приступил к неспешному разговору, выясняя профессиональные навыки нанимающихся и разъясняя им особенности работы. Минут десять вокруг стола толпилась дюжина желающих наняться. Отобрав семерых, вербовщик увел их из корчмы.

— Это дело, выходит, поприбыльней, чем за морем деньгу заколачивать, — крякнул Илья. — А когда же третий появится? Мне ведь надо наниматься к третьему?

— Мы давай сговоримся заранее, как тебе выбираться, Ильюшенька, — спохватился вдруг Добрыня. — Ты корабль без Черномора не выведешь, для того возьми с собой блюдо медное…

— Не буду, — покачал головой Илья. — А вдруг оно вам пригодится?.. Уж я как-нибудь, на веслах, да на парусе доведу кораблик до города, будь он хоть сто раз заколдованный. Ну, а тут меня вы заметите, Черномора позовете, порасспросите.

— Да в Мореграде кораблей полная гавань! — всплеснул руками Добрыня. — Как же мы отличим, на котором ты?

— А пусть Илья какой-нибудь знак на мачте поднимет, — предложила Алена.

— Точно, — кивнул богатырь. — Плащ свой привяжу на самой маковке. Плащик у меня приметный, серенький, на плече заплатка зеленая. Как увидите, други, на кораблике, вместо флага плащ серый, штопанный, значит я плыву, наработался.

В зале вдруг повисла гробовая тишина, словно все звуки ножом отрезало. У стойки стоял, повелительно подняв руку, невысокого роста желтолицый человек в черном шелковом халате. Воротник халата был обшит блестками, вроде бисера. На черной ткани переливался вышитый золотным швом замысловатый узор из переплетенных трав и зверей.

— Ох, не бисер это у него по вороту, — покачал головой Горыныч, разглядывая третьего вербовщика. — Ой не бисер… Каждый камень как яхонт светится. Не думал я, что люди умеют делать такое.

Желтолицый, тем временем, опустил руку и отчетливо, хотя и с легким акцентом, заговорил.

— Господина Фэн ищет работника. Честного, да смышленого, спокойного, да надежного. Будет год служить. Еда хозяйская. Жилье хозяйское. Защита хозяйская. Хозяйна добрый, слуг верных много жалует. Плохой, непослушный, глупый, неверный слуга убит будет. Хороший слуга через год отпущен будет. Хозяйна Фэн за год верной служба любой желанья ему исполняет! Мастер Фэн великий волшебник, большой человек. Любой желанья может исполнить. Год служить, любой желанья исполнять!.. Кому охота, подходи!

— Ну, пошел я. Счастливо, братцы, — встал со стула Илья.

— Удачи! — чуть не хором пожелали ему богатыри и Горыныч.

Старый козак стал пробираться меж столиков. Один из сидевших напротив стойки забулдыг, решительно встав, тоже двинулся было к желтолицему вербовщику, но Илья, проходя мимо, положил ему руку на плечо и усадил обратно на стул. Подойдя к вербовщику Илья поклонился ему. Они обменялись парой фраз и желтолицый, радостно заулыбавшись, вместе с богатырем вышел из корчмы.

— Ну, вот и все. Теперь на Илью у нас вся надежа, — вздохнул Алеша и потянулся к кружке пива. — Надо выпить за то, чтоб ему повезло там.

— На троих выпьем, — кивнул Добрыня. — Алена не пьет, а рыцарей, вон, уже развезло… Кстати, Горыныч, подвинь Гавейна, а то мордой он прямо на разлитом пиве лежит. Захлебнется еще.

— Ничего, — глумливо ухмыльнулся Змей. — Мордой в пиве лежать полезно. Особенно для благородных рыцарей.

— Кхе-кхе. Можно присесть? — к их столику подошел давешний старик.

— Туда, — указал Горыныч на освободившийся после ухода Ильи стул.

— С чем снова пожаловал? — поинтересовался у старичка Добрыня.

— А много у тебя серебряных монеток? — шепотом спросил старичок.

— Достаточно, — самодовольно улыбнулся Добрыня Никитич. — А что, ты опять поменять желаешь?

— Да что я… Человек я небогатый. Ну, одну, две еще поменяю. Тут вот люди интересуются всю партию взять… Ох, нехорошо, что мы в людном месте о таких делах говорим, чужестранец. Тут ведь всюду уши, всюду глаза жадные, — боязливо огляделся старичок.

— Ну, пойдем, на улице поговорим, — пожал плечами Добрыня и они со стариком направились к выходу.

Снова зажигательно заиграл оркестр. В корчму нахлынула новая волна посетителей и хозяин заведения, подойдя к столику богатырей, деликатно осведомился, долго ли они еще намереваются тут сидеть.

— А чаво? Мы вон, ик… не все пиво еще выпили! — отмахнулся от него изрядно захмелевший Алеша.

— Да я к тому, — продолжил корчмарь, кивнув на рыцарей, — что не удобно вот, господам, за столом-то спать. Тут у меня комнаты есть наверху. Коли вам все равно негде в городе остановиться, то милости прошу.

— А почему бы и нет? — Горыныч окинул взглядом корчму. — Кухня местная мне понравилась. Пошли, Феликс, показывай комнаты.

Через минуту вернулся Добрыня.

— Ох, хорошее дельце намечается, — прошептал он на ухо Алеше, потерев при этом радостно руки. — Обменяю я все серебро на золото.

— А? Какое такое золото?! — вынырнул Алеша из забытья.

— Да ты уже готов, — Добрыня похлопал друга по плечу.

— Я напился? Да это ты напился! — взмахнул Алеша рукой, да так, что чуть не упал со стула.

— Алена?

— Да, — отозвалась девушка.

— А где Горыныч?

— Пошел договариваться насчет комнаты, где спать.

— Давно пора, — прокряхтел Добрыня, усаживая на место пытающегося вскочить Алешу. — А вот и он, — Добрыня выпустил плечи возвращенного на стул Алеши Поповича и облегченно вздохнул.

— Так мы сговорились? — спросил Горыныч Феликса.

— Да. Пол золотого за час, — кивнул корчмарь.

Змей кивнул, взял у Добрыни золотую монетку и, откусив от нее ровно половину, протянул остолбеневшему от удивления Феликсу.

— Ну, давай, давай. Помоги нам тащить этих наверх. Или вон, своим вышибалам вели…

Когда все рыцари и Алеша были уложены по кроватям, Горыныч, Алена и Добрыня устроили небольшое совещание. Они сидели на крайних постелях в длинной, похожей на барачную, комнате. В комнату вела одна дверь — большая, дубовая, закрывающаяся на засов. Свет в комнату падал из застекленного цветными стеклышками косящатого окна.

— Плохо дело, друзья, — покачал головой Горыныч. — Я тут с Феликсом поговорил, и еще с одним… человеком. Да и сам чай не без глаз… В этом Подземном мире колдунов, как собак нерезаных. Я только в корчме троих заметил. Правда так, средней паршивости колдуны. Но есть, говорят, и посильнее. Такие, против которых и Черномор — мелкая сошка. Так что, ежели Кощей нас тут прихлопнуть захочет, то действовать будет, скорее всего, колдовством, через местных.

— Но ведь и ты у нас тоже колдовать умеешь! — удивилась Алена.

— Так-то оно так, — покачал головой Горыныч. — Но сила моя тут далеко не та, что наверху… Я-то думал, этот мир и вправду подземный. А он какой-то совершенно другой. Не та это Земля, не моя это матушка. И силы никакой от нее мне не идет. Я уж и так, и эдак пробовал… Вот мне и жрать, как человеку, хочется. И превращаюсь я все медленнее. — он тоскливо вздохнул. — Короче, только войны с местными колдунами нам еще для полного счастья не хватает.

— Быстрей бы добраться до этой самой Кощеевой Смерти, — прошептал Добрыня. — А я вот что вызнал. Серебро всю их магию начисто губит.

— Так это же замечательно! — подскочила Алена. — Добрыня, у тебя же еще остались монетки?

— Остались.

— Давайте положим серебро у двери и на подоконник, чтобы никакое злое колдовство к нам не проникло, пока спим. А потом пусть каждый возьмет по монетке и носит как амулет.

— Умница, сестрица! — Добрыня вскочил и достал из кошеля две серебряные монеты. — Пусть охраняют.

Разложив в стратегически важных местах — у закрытого ставнями окна и на дверном засове — серебро, Добрыня с легким сердцем завалился спать. Алена, пользуясь невидимостью, разделась и с удовольствием вытянулась на постели. После ночевок на голой земле, гостиничная кровать показалась ей верхом комфорта. Но несмотря на усталость, девушке не спалось.

«Чужой мир, всем нам чужой… Как-то мы здесь справимся?»

Она скосила глаза на Змея. Горыныч вальяжно развалился на соседней кровати, закинув руки за голову. Кажется, спал.

«Зме-ей… Ты спишь?»

«Сплю… — Горыныч приоткрыл глаза и слегка улыбнулся Алене. — А что?»

«Да я вот думаю… Если тут магия совсем по-другому действует, может она тебе безвредна? Может зря ты так опасаешься местных колдунов? Ведь наверху ты даже Черномора и Кощея не боялся?»

«Не по другому тут магия действует. Точно так же. Просто наверху простым смертным силу добыть труднее. А нам, стихийным существам, наоборот, легче. И Морской царь, и я, и Черномор, и даже океанский змей Ермунгань — все мы прирожденные маги. Мы — дети Земли и Солнца… или еще каких-нибудь стихий и сил. И сильны мы именно потому, что мы их дети. А здесь колдуны большей частью не природные, а ученые. Наверху у таких силы немного. Кто ж им ее даст?.. Потому и ведьмы у меня силу постоянно клянчат. А тут сила эта разлита в воздухе. И мне собирать ее так же трудно, как и простым местным колдунам».

«Но ведь ты же знаешь больше, чем они! Ты же очень ста… — Алена запнулась, — древний… ну, мудрый!»

Змей усмехнулся.

«Местные колдуны тоже не мальчики. К тому же голь на выдумки хитра. Они тут все время исхитрялись, как бы посильнее колдовство наложить, да поменьше силы при этом затратить. Таких заклинаний навыдумывали… А я, там, наверху, не привык экономить силы. Ведь Матушка-Земля всегда щедро пополняла мне то, что я тратил. Ну, а в экстренных случаях, я живой водой подпитывался. Живая вода, она как кровь Земная. В ней вся сила и есть. А тут, — он покачал головой. — Тут у меня никакой подпитки нет. Вынужден собирать силу по крохам, как третьесортный колдун из местных. Я только теперь почувствовал, как же много я тратил. Огонь из пасти, превращения, полеты… Тут я тоже могу все это, но недолго. Дня, то есть, по местному, часа два так полетаю, попревращаюсь, а потом запас кончится. А пополнить-то нечем…»

«Выходит, ты тут так же беззащитен, как и любой из нас? — ужаснулась Алена. — Вот почему Черномор так настаивал на твоем участии в походе! А вдруг он только и ждет теперь удобного случая, чтобы ударить? Что ж ты молчал? Мы-то думаем, что ты…»

Горыныч рассмеялся и беззаботно махнул рукой.

«Выбрось из головы все эти глупости… Я все еще полон сил, и намереваюсь расходовать их экономно. К тому же, я наловчился пополнять свой запас потихонечку обычной, человеческой едой. И даже выпивкой… Эта перцовая настойка, например, очень даже тонизирует. Не говоря уже о приятном вкусе и легком опьянении».

«Ты не злоупотреблял бы все-таки выпивкой…»

«А сил во мне хватит, чтобы любому тут, в Подземном мире, шею свернуть».

«Даже Кощею?» — уточнила Алена.

«Честно говоря, я с ним ни разу по-настоящему силой не мерился. Но, думаю, что и на него хватит, если прежде по пустякам не израсходую… Вот только, не хочется мне теперь с Кощеем сражаться. Из-за этого проклятого кладенца он все мои удары на меня же вернет. Да еще холодом добавит, — Змей вздохнул. — Эх, надо было мне тогда не за меч держаться, а половинку колечка поскорее от меча отрывать, да и рвать когти».

«Да, — поежилась Алена. При воспоминании о прошлых столкновениях Горыныча с Кощеем у нее по спине пробежали мурашки. — Лучше всего для нас будет подобраться к его смерти незаметно. А потом пусть попробует напасть. Потом мы будем диктовать ему условия».

«Ключевое слово незаметно», — назидательно поднял палец Горыныч. И, словно бы в подтверждение его мысли, с соседней кровати раздался богатырский храп Добрыни.

«А получится ли у нас незаметно?»

«Пока, я, никакой слежки не чую… Тут, в Мореграде, десятка два колдунов, да волшебников. Сам Финист тоже волшебник. Похоже, здесь все короли поколдовывают. Да еще на службу себе колдунов берут. Так что в городе нам затеряться будет несложно. Знать бы еще, куда нас Черномор потом направит. Надеюсь, Илья через пару дней выберется от пиратов с волшебным корабликом… Ну, ладно. Спать давай».

Проснулись они от колокольного перезвона. Добрыня открыл ставню и высунулся наружу. Звонили колокола в высокой башне, стоящей на площади, как раз напротив трактира. Когда перезвон закончился, реявший над башней зеленый флаг был спущен, и вместо него на флагшток неторопливо поднялось синее полотнище.

— Утро у них наступило, — понимающе кивнул богатырь. — Синяя четверть, по местному говоря. Четвертый час середы.

Рыцари вставали со стонами, держась за больные с похмелья головы. Алеша Попович выглядел совершенно нормально, а Добрыня и Горыныч были бодры, как никогда.

— Ну что? Пора выходить с Черномором на связь? — предложил Добрыня. — Или лучше сперва поедим и прогуляемся по городу?

— Сперва надо узнать у сэра Блэкмора… — возразил Гавейн, но на полуслове замолк. Оглядел комнату, потер лоб и удивленно спросил Добрыню. — А где ваш главный? С бородой?..

— Пить надо меньше, — проворчала Алена. — Ладно, доложим уж «благодетелю» нашему, что Илья нанялся на работу, послушаем, что он скажет, а потом пойдем завтракать.

Однако, Черномор что-то не отзывался. Устав бес толку стучать по медному блюду, друзья, умывшись, спустились в корчму. За завтраком мужчины выпили пивка и на лицах рыцарей, наконец-то расцвели улыбки.

— А насчет серебра, это вы не беспокойтесь! — легкомысленно махнул рукой Персиваль. — У нас у каждого нательный крестик есть. А у Ивейна еще и ладанка с волосом святого Сульпиция. И вообще, истинно верующему рыцарю никакое колдовство не страшно.

— Ну, насчет «никакое», это ты погорячился, — похлопал его по плечу Горыныч. — Но от мелких пакостей серебряные амулеты тут спасают.

— А еще я стрел серебряных наделаю, — заявил Добрыня. — Так что вороги к нам и не сунутся.

Поев, друзья отправились побродить по городу, благо, делать больше было нечего. На них, конечно, обращали внимание, но не такое уж и пристальное. Видимо чужеземцы странного вида, толпой шатающиеся по мощеным улицам были для шумного Мореграда явлением обыденным. Местный базар привел рыцарей в состояние, близкое к шоковому, и даже видавших виды Добрыню и Алешу весьма удивил обилием предметов редких, непонятных и, порой, даже магических. Только Горыныч не высказал ни капли удивления.

— В Циньской империи, да и в Индии базары еще поболее, — буркнул он в ответ на одно из замечаний Алены и отпихнул очередного прохожего, пытавшегося проскочить между ним и Добрыней, там, где шла, держась за их руки, невидимая девушка.

Рыцари задерживались чуть ли не у каждого прилавка, тыча пальцем в диковинные вещи и допекая расспросами продавцов, богатырей и Горыныча. Сперва они чуть не купили шпору от сапогов-скороходов, а потом живого говорящего поросенка. От обломка гроба Господня — куска полусгнившей сосновой доски — рыцарей пришлось оттаскивать буквально силком.

— Пора нам выбираться из толчеи, — сквозь зубы пробурчал Змей. — Чтобы я еще раз с этими дикарями на базар пошел! — кивнул он на рыцарей.

Выйдя через пару минут с базара они оказались у городских стен. Алена облегченно вздохнула. Здесь ее никто уже не толкал, не пытался пройти насквозь.

«Раньше я и представить себе не могла, сколько неудобств несет невидимость… Помыться мне что ли и одежду всю постирать?»

— Беда! — охнул вдруг Ивейн. — У меня кошелек срезали! Вот, — он продемонстрировал друзьям привязанный к поясу обрезок кожаного шнурка, — все, что осталось!

— И много там было? — поинтересовался Алеша.

— Три пенни серебром и медью, — Ивейн сокрушенно вздохнул. — Теперь я совершенно нищ, господа.

— Ничего! У нас есть еще мечи!.. — Гавейн вдруг осекся и зашарил по поясу руками. — А где мой кинжал? Боевой кинжал с серебряной насечкой по лезвию! Подарок дяди Артура!.. — на поясе у Гавейна висели пустые кинжальные ножны. Рыцарь с досады чуть не заплакал. А потом, сжав кулаки, бросился снова в направлении базарной толчеи.

— Стоять! — схватил его за шиворот Горыныч. — Вора ты все равно не поймаешь, а скандалы нам не нужны. И так вон на вас все косятся.

Обиженно надув губы Гавейн подчинился. Некоторое время они шли в подавленном молчании.

— Послушайте, — насторожился вдруг Горыныч, — Что там за шум на стене?

— Вон каменная лестница наверх, — Алена потянула Горыныча за руку. — Пойдемте, посмотрим.

И они двинулись наверх по кирпичной лестнице без перил, которая была вырублена в самой стене.

Глава 23

Враги идут на нас войною,

И этой новостью дурною

Делюсь я с вами, господа.

Они нагрянули сюда,

Наш край родной опустошая

И самых смелых устрашая.

Защитник нам необходим,

Иначе мы не устоим.

Кретьен де Труа

Со стены открылся необыкновенный вид на море. Но отнюдь не морской пейзаж привлек на обветшалую городскую стену многолюдную толпу. Весь горизонт, от края и до края моря был покрыт черными парусами. И южный ветер нес эти корабли прямо на город. Горыныч негромко присвистнул.

— Вот это силища… — восхищенно поцокал языком Добрыня. — Не чета черноморовым корабликам.

— И что все это значит? — подергала его за рукав Алена. — Они что, войной на нас идут?

— Да уж… Торговые корабли таким скопом не ходят, — прокряхтел пристроившийся рядом с друзьями горожанин в сером камзоле и широкополой шляпе. — Ох, не к добру все это. Почитай сто лет уже не случалось в Мореграде войны. И стены-то, вон, все осыпаются. И пищалей новых мало. Да и народец нынче нетот, что в прежние времена. Ох, не дай нам Творец войны… Может, они не нападают, а так, по дороге к нам? — он с надеждой глянул на Горыныча. Но тот лишь развел руками.

— Вам, местным, лучше знать.

— Может, лучше нам уйти из города, пока близко не подплыли кораблики? — предложил Добрыня.

— На корабликах, чай, не только воины, — Алеша кивнул на черные паруса, — там, боюсь, еще и колдуны могучие. Да и в городе здесь магов предостаточно… Не простая война затевается. Коли выскочим мы всей толпой из города, на виду у этих, чернопарусных, сразу попадем под подозрение.

— Что-то стал ты, Алеша, осторожничать, — удивленно повел бровью Добрыня.

— Не знаком ты с родней моей Лебедушки… Что ни кум, все — колдуны природные. Коль с такими годик пообщаешься, так от тени своей будешь прятаться. Ну а тут пострашней, чем на дне морском. Чую, надо нам сидеть тихо в городе, пока полной не наступит ясности.

— А как же Илья? — Персиваль глянул на Алешу. — Он корабль нам добудет, а мы в осаде.

— Надо будет, так мы выскочим, да и разгоним их всех, — подбоченился Гавейн. Ивейн согласно кивнул.

— Ну, всех, не всех, — Добрыня переглянулся с Алешей, — а, коли надо будет, так выйти из города нам никто не помешает. Вот только шуму понаделаем. Уж коли уходить, то сей же час, покуда вороги не причалили.

— По-моему, уходить поздно, — вздохнула Алена. — Смотрите! За городом уже наблюдают. Незаметно выйти у нас просто не получится.

Над черными парусами кораблей взвились семь больших, размером с человека, птиц. Они приближались удивительно быстро, выстроившись полукругом, стремясь охватить город с обеих сторон. Птицы были похожи на грифов. Вдруг с одной из обращенных к морю городских башен спрыгнул человек. Серый плащ взметнулся у него за спиной и раскинулся парой крыльев. Через секунду огромная хищная птица стремительно помчалась навстречу грифам.

По стене пронесся шепоток:

— Кречет… Сам Кречет полетел…

— А кто такой этот Кречет? — поинтересовался Персиваль у стоящего рядом старичка в широкополой шляпе.

— Вы и верно иноземцы, — оценивая, осмотрел его горожанин. — Это же сам Кречет, наместник Финиста в Мореграде. Уж он-то сейчас разберется, что к чему. Он-то покажет им…

Кречет долетел до линии мчащихся на город грифов и вдруг, резко развернувшись, помчался обратно. За ним в погоню устремились три грифа. По стене покатился разочаровано-испуганный вздох горожан.

— Ну вот что, — прокряхтел старичок. — Пойду-ка я. Пропустите, господа иностранцы… А то у меня и горох и рис на исходе. Да муки надо прикупить пару мешков, и изюма с пуда два. Как осада начнется, пироги буду печь с изюмом.

Кречет спикировал на верх той башни, откуда начинал свой полет. И одновременно с этим из двух бойниц башни вырвались клубы белого дыма. Над городом разнесся грохот пушечного залпа. Грифы прекратили погоню, и рванулись назад. У одного из хвоста полетели перья, и могучая птица, захлопав крыльями, неуклюже спикировала на песчаный пляж, к востоку от городской стены. Другой гриф, кажется, уселся на берегу к западу от городских стен. Еще два грифа, набрав высоту, пролетели над самим Мореградом, и скрылись к северу от него. А оставшиеся три продолжили свое кружение над морем, между мореградской бухтой и неуклонно приближающимся к городу чернопарусным флотом.

— Да… Теперь-то мы точно незаметно из города не выйдем, — покачал головой Горыныч.

Алена оглянулась на город. Рынок был виден со стены, как на ладони. И то, что там происходило, более всего было похоже на пожар в сумасшедшем доме. Одни торговцы спешно сворачивали лавки, другие срочно распродавались, третьи уже тащили по домам какие-то мешки, видимо, запасы на случай предстоящей осады.

— Внимание, внимание! В Мореграде объявляется военное положение! — разнеслось над стеной. — Всем гражданским лицам немедленно покинуть городскую стену!

Зеваки взволнованно загалдели, но с места никто не сдвинулся. Чернопарусный флот был уже совсем близко. На кораблях даже можно было различить отдельные фигурки людей.

— Повторяю! Всем гражданским лицам немедленно покинуть городские стены. Открываю счет до двадцати! По тем, кто останется на стене после слова «двадцать», будет открыть огонь на поражение! — грозно зарычал все тот же голос.

На стене началась суматоха, а на каменной лестнице, ведущей вниз — настоящая давка. Друзья спокойно сошли со стены на счете пятнадцать. Алена еще успела заметить, что над всеми кораблями реяли черно-синие флаги, а большинство людей на палубах были закованы в сверкающие кирасы. Остановившись под стеной друзья растерянно огляделись.

— Ну и что нам теперь делать? — вздохнула Алена. — Эх, кабы знать заранее, что враги нападут… Ведь могли же мы с Ильей и о другом месте сговорится. А теперь как? Он ведь кораблик этот заколдованный из устья реки прямо в порт приведет, тут-то его и захватят.

— Илью захватить не так уж и просто, — хмыкнул Добрыня.

— Да и мы смотреть на это не будем! — решительно рубанул рукой воздух Алеша. — Колдуны они тут все али еще кто, но если на Илью нападут, то…

— Верно!

— Правильно! — закивали рыцари.

— Да мы сами, первые на них нападем! — гордо подбоченился Гавейн.

— А вот это не надо, — одернул его Горыныч.

— Да с чего вы взяли, что Илья сможет сейчас захватить пиратский летучий корабль? — резонно заметила Алена. — Ведь если враги блокировали город, то и живущие на острове пираты на море незаметно выйти не смогут. А значит, на добычу они не отправятся. И одного Илью не оставят. Как же он корабль захватит?

— И правда, — растерянно почесал за ухом Ивейн.

— Во влипли… — переглянулись Добрыня и Алеша.

«Горыныч! А ты можешь сейчас поговорить с Ильей, а?» — мысленно обратилась к нему Алена.

«Не знаю… Попробовать можно. Правда, я не был ни разу в том месте, где сейчас Илья…»

«Но ведь самого Илью ты прекрасно знаешь?»

«Да пробую, пробую уже…»

Змей нахмурился. Даже, для верности, прикрыл рукой оба глаза. Но потом разочарованно тряхнул головой.

— Не выходит что-то.

— Что не выходит? — всполошились рыцари.

— Да Илья не отвечает, — досадливо дернул щекой Горыныч.

— А ты что же?.. — опешил Ивэйн, — раньше мог с ним мысленно беседовать, да?..

— Ну, мог, — неохотно ответил Змей. — Я и сейчас бы мог, — обратился он уже к богатырям и Алене. — Но кто-то похоже, закрыл город экраном… И как только у них сил хватило? Наверху наши умеют только небольшие вещи закрывать, ну максимум дом. Но целый город…

— Ох уж эти мне колдуны, — прошипел Гавейн. — Всех бы их сволочь на костер… — он осекся, заметив недобрый взгляд Горыныча, и торопливо продолжил. — Ну, кроме добрых волшебников, естественно: Мерлина там, Блэкмора и… Горыныча.

* * *

Вернувшись в трактир они попытались достучаться до Черономора. Но не смогли. То ли магический купол, которым враги накрыли Мореград, был вообще непроницаем, то ли Черномор просто не хотел отвечать.

— Что делать-то будем? — спросил Добрыня, обведя товарищей глазами.

— К драке будем готовится, — пожал плечами Алеша. — Грифы эти, наверняка колдуны-оборотни. Так?.. А если в оборотня серебряной стрелой ударить, то что будет? — Алеша пытливо посмотрел на Горыныча.

— Ранишь его стрелой, естественно, — улыбнулся Змей. — Ну и все его колдовство разрушится. Или почти все…

— И он сверху ка-ак хряпнется на камни! — довольно продолжил Алеша. — Так?

— Так, — кивнул Горыныч. — Серебро колдовскую силу забирает. Для природного колдуна это не помеха, коли у него силы много. Ну, а ученым колдунам это серебро ой как мешает… Я думаю, не потому тут серебро ценность, что его мало, а потому, что любой колдун его убрать поскорее хочет… Так что менять все монетки, что ты, Добрыня, принес, нельзя. Часть, на всякий случай, оставь. А остальные — смотри, как бы не отнял их у тебя какой колдун. Наверняка торговля серебром здесь дело противозаконное.

— Да какие колдуны, — отмахнулся Добрыня. — Обычные перекупщики… Я и сам решил — только половину серебра продам. А остальное переплавлю на серебряные стрелы. Или, если найду такого умельца, свои, каленые стрелы посеребрю.

— Эх, ушел мой кинжал с серебряной насечкой по лезвию, — сокрушенно вздохнул Гавейн.

— Хорошо, что у меня шлем с серебряной гравировкой, — любовно протер рукавом свой горшкообразный шлем Ивейн. — С таким шлемом, да с крестом, да с волосом святого Сульпиция, никакое вражье колдовство мне не помеха!

— Тому, кто сердцем чист, и верует в Господа, никакое колдовство не страшно, — сверкнул глазами Персиваль. — И я полагаю, что наш рыцарский долг — защитить город от врагов!

— Да что же вы все в драку лезете? — Змей снисходительно глянул на витязей. — Сперва узнать надо, кто напал на город, зачем. Да и враги ли они горожанам?

— А как же наши обеты? — вскочил Ивейн. — Хорошая война — отличный случай, который упустит только осел!

— И все же, надо сперва поподробнее все разузнать, — поддержала Змея Алена. — Готовиться к войне, понятное дело, надо. Но может ее, войны-то, и не будет? А затевать драку с местными без повода я не позволю! Вы давали обет совершать подвиги, а не ввязываться в… — она внезапно замолкла, прислушалась и метнулась к окну. — Подождите! Глашатай кричит что-то… на площади. Только отсюда плохо слышно.

— Спустимся вниз, да послушаем, — предложил Горыныч, и они все направились вниз, на улицу.

* * *

— … в связи с чем в Мореграде объявляется осадное положение!

Пока друзья выходили из кабака, глашатай закончил чтение документа на площади, и только что начал зачитывать пергамент заново, для толпы, собравшейся у входа в корчму.

— Посему, именем Финиста, повелеваю. Прекратить оптовую торговлю продуктами до особого разрешения. Всем гражданам Мореграда собраться оружными и доспешными на своих уличанских собраниях. Всем гостям города в течении этого часа пройти регистрацию в ратуше и получить документ, удостоверяющий личность. При регистрации заявлять имя, род занятий, цель приезда в город, наличие волшебных способностей или предметов, у кого они есть. Обнаруженные позже незарегистрированные личности, способности и магические предметы, — глашатай прокашлялся и оглядел собравшуюся толпу, — будут задержаны стражами правопорядка. В связи с введенным осадным положением лица, не имеющие при себе удостоверяющих личность документов, будут рассматриваться, как шпионы и пособники врагов Мореграда… Подпись: Кречет.

Свернув пергамент, глашатай, в сопровождении двух вооруженных алебардами стражников, направился дальше по улице, и пройдя пару кварталов снова начал зачитывать текст указа:

— Слушайте, и не говорите, что не слышали!.. Я, наместник короля нашего, Кречет, объявляю, что сего часа в синюю четверть вверенный мне Мореград был осажен враждебной армией, в связи с чем в Мореграде объявляется осадное положение…

— Все-таки война, — поморщился Горыныч.

— Что ж, — пожал плечами Добрыня. — Война, так война. Пойдем, Алеша, кузницу искать. Посеребрю-ка я все свои стрелы. Или, хоть бы, серебряную насечку на них сделаю.

— А как же регистрация в ратуше? — удивленно глянул на богатырей Гавейн.

— Мы хотим зарегистрироваться! — подхватил Ивейн. — И если надо, помочь горожанам против вероломного врага!

— Верно, — согласилась Алена. — Регистрироваться надо, чтобы местные за шпионов нас не приняли. — «Вот только, сейчас там, наверное, огромная очередь столпится, — продолжила она, мысленно обращаясь к Горынычу. — Пусть уж рыцари первые идут регистрироваться. А мы пока походим, посмотрим. Может, снова на стену залезть? Глянуть, что там, снаружи?»

— Мы сперва стрелы посеребрим, а потом на регистрацию, — махнул рукой, уходя, Алеша.

— Ну, как хотите, — пожал плечами Ивейн. Глянув на Горыныча он, видимо, хотел что-то спросить у него. Но тот ответил раньше, чем рыцарь открыл рот:

— Мы с Аленой сходим к ратуше попозже.

* * *

Улицы города заметно опустели. Лавки, одна за другой, закрывались. Через некоторое время на перекрестках и у порогов домов стали появляться вооруженные люди. Вооружение их, впрочем, было очень разномастным. У некоторых шлемы, у других какие-то детали доспехов. Мелькнули несколько горожан в кольчугах. Но в основном ополченцы были защищены плохо. На большинстве были ватники или кожаные куртки. А мечи и алебарды тех немногих, что побогаче, терялись в массе топоров и дубин.

— На стену нас не пустят, — вздохнул Горыныч, когда они с Аленой дошли до крепостной стены.

Стена патрулировалась — по ней прохаживались, нервно поглядывая наружу, несколько стражников, вооруженных лишь немногим лучше городских ополченцев. Лестница, ведущая на стену, была загорожена рогатками.

— Может, мне пробраться потихонечку? — предложила Алена. — Они меня все равно не увидят.

Горыныч покачал головой.

— Тут еще что-то магическое натянуто. Не дай Род зацепишь. Такой переполох поднимут… Да и что мы с этой стены увидим? Нам нужен обзор со всех сторон.

— Если на стену не пробраться, то на башню-то и подавно, — вздохнула Алена.

— Эх, наверху я бы р-раз, и взлетел. А тут…

— И не думай, Змеюшка, — забеспокоилась девушка. — Ты ж сам видел, как они из пушек стреляют по летающим!

— Картечью, — кивнул Горныч. — И картечь, по моему, серебряная была. Повезло тому грифу — только перья зацепило. Попади ему такая картечина в тело, так верно, шмякнулся бы в море. И так ему всю ауру порвало, еле до пляжа долетел. Нет, летать я пока не собираюсь, не бойся. Лучше давай-ка проберемся во-он на ту крышу. Она, похоже, самая высокая в городе.

— Давай, — обрадовалась новой идее Алена. — Оттуда и верно все будет, как на ладони… Только, вон там есть крыша повыше. И еще, вот, у моря, башенка.

— Нет, туда мы не полезем. Колдовства в этих башнях наворочено… Ты б еще предложила на замок наместника забраться. Он-то точно выше всех зданий города.

— А что? Уж там-то нас точно не ждут.

В ответ Горыныч только глубоко вздохнул.

— Что, неужели ждут? — обеспокоено переспросила Алена.

— Жаль, что ты всего этого не видишь. Некоторым людям самую малость не хватает, чтобы воочию увидеть все эти цветные линии, облака, узлы и завитушки колдовства. Дом, на который мы полезем, самый высокий из того, что в этом городе не охраняется никакой магией.

За время разговора они подошли к намеченному пятиэтажному дому. У парадного крыльца стоял стражник с большим мясницким топором в руках, в помятой, заржавленной кирасе и железной шляпе с полями.

— Зато этот дом очень хорошо охраняется обычным образом, — недовольно проворчала Алена.

— Ну, этот вопрос мы сейчас решим, — уголками губ улыбнулся Горыныч. — Ты, главное, молчи. И шагай за мной следом, — и он, походкой прогуливающегося бездельника направился прямо к стражнику.

Страж настороженно оглядел Змея, задержал взгляд на глазах Горыныча и в оцепенении замер. Змей несколько секунд внимательно смотрел в широко раскрытые глаза человека, а потом, подшагнув к нему, потрепал рукой за плечо:

— Что, сторожить оставили?

— А?.. Да вот…

— Ну сторожи, брат, сторожи. Смотри! Враг не дремлет! Никого не пропускай без особого приказа, — Змей покровительственно похлопал стражника по кирасе и, потянув за руку остолбеневшую от удивления Алену, зашел вместе с ней внутрь. Сторож даже не оглянулся на них.

— Ну ты даешь! — восхищенно прошептала Алена.

Но Змей лишь приложил палец к губам.

«Нам наверх. Лестница справа… Постарайся не говорить ничего вслух, и вообще не шуметь».

Большой дом жил своей обычной жизнью. Часть здания, видимо, сдавалась в наем. Шныряли туда-сюда квартиранты, слуги волокли бочки с чем-то едко-вонючим из подвала на второй этаж. Там, судя по бульканью воды и гулкому звону кастрюль, была не то кухня, не то красильная мастерская. На третьем этаже и выше было довольно тихо. То ли жильцы спали, то ли ушли куда-то. Не особо вдаваясь в подробности жизни каменного муравейника, Горыныч и Алена неслышным шагом пробирались наверх. Поднимались они минуты три, то и дело останавливаясь и замирая, чтобы переждать проходящих мимо людей и не попадаться им на глаза. В конце лестницы их ждала дверь с замком.

— Так. Вход на чердак вы, значит, закрыли, — недовольно проворчал Горыныч. — Замка своего, вам, значит, совершенно не жаль, — он взялся за навесной амбарный замок обеими руками и разломил его, как свежий пряник. Потом, оглядев оказавшиеся в руках обломки, покачал головой и тихонько приоткрыл дверь на чердак.

Дверь нервно скрипнула. Горыныч резко дернул ее и вместо протяжного скрипа дверные петли издали только нечто похоже на жалобный всхлип. Быстро войдя на чердак и впустив Алену, Змей тут же закрыл дверь. Еще несколько секунд он прислушивался — не идет ли кто. Но, судя по всему, их бесцеремонное вторжение осталось незамеченным.

— Вот и прекрасно, — прошептал Горыныч, пряча обломки замка в пыльный угол прямо у двери. — Не хватало еще нам переполоха. Сейчас тихонько оглядим всю округу, да и спустимся обратно.

— А может, зря мы так? — засомневалась Алена. — Может, нас и добром пустили бы?..

— Подозрительных чужестранцев? В день, когда враг подошел к стенам города? Ну-ну… — ехидно усмехнувшись покивал Горыныч. — Ладно. Полезли на крышу.

— На крышу?!

— Отсюда мы все равно ничего толком не увидим, — огляделся Горыныч. — Тут, всего одно окно. И то все в пыли да в паутине… Ну давай. Вон лестница. Я тебя подсажу.

Выбравшись на крышу Алена чуть не завизжала от страха. Глиняная черепица была скользкой и казалась очень ненадежной опорой. Сделав по покатой крыше два шага Алена замерла на месте, вцепившись Горынычу в руку. Змей хмыкнул, поднял ее на руки и быстро донес до конька крыши. Только усевшись на нагретый солнцем конек и обхватив правой рукой кирпичную трубу, Алена вздохнула спокойно. И тут на нее накатило запоздалой истомой: «Он все-таки нес меня на руках! Вот только что же все так не вовремя…»

Змей, тем временем, опершись о трубу, оглядывал окрестности взглядом Наполеона. Город был обложен с четырех сторон. На море чернели паруса вражеских галер, а по обе стороны от городских стен, в паре километров от них на песчаный берег полным ходом шла высадка заморского войска с бесчисленных грузовых кораблей. Корабли эти, сложив паруса, дружно выстроились вдоль берега. С них нескончаемым потоком текла на берег вражеская армия. А к северу от городских стен, на одном из холмов копошился отряд из пары сотен пехотинцев. Они уже рыли ров и возводили частокол. Укрепления возводились осаждающими и на побережье, по обе стороны от городских стен. Между тремя спешно строящимися осадными лагерями уже сновали конные разъезды.

Глава 24

Хоть горшком назови, только в печь не сажай.

Народная мудрость

— Обложили, — вздохнул Змей. — Со всех сторон… В каждом из лагерей уже стоит палатка волшебника. Всего три палатки, и еще кто-то на во-он том большом корабле, что встал на якорь недалеко от входа в бухту. Они вчетвером и держат над городом сеть. Нет, пробить эту блокаду, теоретически, можно…

— А практически?.. — Алена просительно посмотрела на Змея. — Ведь Илья ничего не знает. Как он? Что там пираты замышляют?

— Если я прорвусь к Илье на связь, применив силу, то этим открою врагам и себя и Илью. А потихоньку обойти не получится… О! Летает, — скривился Горыныч, заметив парящего в небе над городом грифа… — Семь колдунов-оборотней с собой привезли… Ну надо же. Как муравьи! Роют и роют… К вечеру, небось, полностью укрепленный лагерь поставят.

— Ой, смотри, Змей! А там они что городят? — Алена указала пальцем на непонятного вида конструкцию на западе от крепостных стен, рядом с разворачивающимся лагерем. Вокруг этой конструкции копошились несколько десятков солдат. С берега им подвозили на телегах сгружаемые с кораблей детали и постройка становилась все выше и выше.

— Похоже на осадную башню, или какую-то огромную метательную машину, — Змей покачал головой. — Столько колдунов, а в военном деле на колдовство положиться не могут. Городят не пойми что… Чем-то это мне Кощея напоминает.

— Думаешь, это его люди? — с ужасом спросила Алена.

— Самого Кощея здесь наверняка нет, иначе я бы почуял. И они… не Кощеевы слуги. Но ведь он мог кого угодно натравить. Кстати, если дело дойдет до драки, то город долго не продержится. Стены вон, в трех местах в любой момент могут обвалиться. Только магия их и держит. Если враги не пожалеют пары серебряных ядер, то точно обрушат стены. А там ворваться в город труда не составит. Солдат у Кречета, по моему, очень немного. А городские ополченцы… — Горыныч глянул вниз, на лежащую невдалеке от дома площадь. Там в этот момент, под барабанный бой и хриплое завывание трубы проходил смотр ополченцев с нескольких прилегающих улиц. — Без смеха на этих вояк смотреть невозможно. Это будет не бой, а бойня.

— Что же нам делать?.. Неужели никак нельзя предотвратить войну?

— Не знаю пока, — покачал головой Горыныч. — Слышишь, опять зазвонили. Ну, пошли вниз. Вон уже на всех колокольнях красный флаг спускают. Сейчас белый начнут поднимать. До конца часа только одна четверть осталась, — и Змей, подхватив Алену на руки, понес ее к люку, ведущему на чердак.

Подойдя к двери, ведущей с чердака на лестницу, Горыныч и Алена замерли. По тут сторону двери кто-то был.

— …а ведь я уже говорил вам, что Петерсону ничего доверить нельзя. Вот, велел я ему замок повесить на чердачную дверь! И где он, этот самый замок? — голос говорил с одышкой, захлебываясь от возмущения.

— Ну, может Петерсон просто не успел его привесить? — возразил тонкий женский голосок.

— Вечно ты, Мари, его защищаешь, — пробурчал голос с одышкой. — Деньги на замок он у меня взять успел, а сам замок поставить, значит, некогда. А если воры? А если враги?! Вот попомни мое слово, Мари, кончится все это бедой. В городе полно вражеских шпионов. Так и шастают туда-сюда, так и норовят…

Что «норовят» вражеские шпионы Алене расслышать уже не удалось. Голос с одышкой стал удаляться вниз по лестнице и вскоре совсем затих.

— Бедный Петерсон, — прошептала Алена. — Теперь у него из жалования вычтут стоимость замка. А это, наверное, немалых денег здесь стоит.

— Не вычтут, — ухмыльнулся Горыныч и подобрал обломки замка из-под двери.

Высунув голову на лестницу Змей огляделся. Вышел сам, выпустил Алену и аккуратно захлопнул дверь на чердак. Потом он вдел одну часть замка, с помятой железной дужкой, в петли, а вторую, пошептав над ней что-то, прилепил к первой. Висящее теперь на двери мятое нечто издалека было вполне похоже на нормальный замок.

Вниз они спустились гораздо быстрее и наружу выбрались без приключений, удачно разминувшись с возвращавшимися со сборов ополченцами. На главной площади города, между ратушей и замком наместника толпился народ. На небольшом плацу, под стенами замка, отряд из трех десятков солдат, под пристальными взглядами публики, отрабатывал какие-то перестроения. Толпа возбужденно гудела, ожидая новостей и обсуждая боеспособность гвардии Кречета.

Ратуша, к которой подошли Горыныч и Алена, с виду мало чем отличалась от других кирпичных домов Мореграда. Это было трехэтажное здание, выглядевшее лишь чуть более парадно, чем другие дома. В ее окнах были цветные слюдяные стекла вместо обычных, стеклянных, да на красной черепичной крыше вместо одного флюгера крутилась на ветру целая дюжина. Пройдя по парадной мраморной лестнице мимо закованных в железо охранников с алебардами Горыныч и Алена попали в просторный холл с полом из цветного мрамора. В холле было еще более многолюдно, чем на площади. На стенах были расклеены объявления: «Регистрация на втором этаже». На второй этаж вела мраморная лестница, еще более помпезная, чем при входе. Ажурного литья лестничные перила были украшены позолоченными балясинами, и на каждой площадке стояло еще по паре стражей, вооруженных обнаженными мечами. Над входом на второй этаж висела еще одна наспех сделанная табличка: «С магическими способностями и вещами в правое окно».

— Нам туда, — кивнул Змей, и они повернули направо.

У окошка была небольшая очередь из трех разумных существ. Горыныч пристроился в хвост очереди и стал внимательно оглядывать впередистоящих. Первым в очереди был огромных размеров черный кот с белыми лапками. Он стоял на задних лапах, опираясь передними на подоконник окошка и мягким мурлыкающим голосом отвечал на вопросы девицы, сидевшей по ту сторону окна.

— Да. Путешествую. Баюн меня зовут. Ба-юн… Магические способности, говорите? А того, что я кот говорящий вам что же, мало?.. Ну, убаюкиваю я еще. Ах, это не магическое? Ну, как знаете, сударыня. Только мне вот один сапожник говорил… — голос кота стал вдруг удивительно напевным и вкрадчивым. — Был у меня один знакомый сапожник, который очень любил играть на трубе. Так и играл, игра-ал целыми дня-ями. Даже сапоги-и свои забросил. А жил он в дале-екой стране, за лесами Россейскими, за горами Рипейскими, у самого синего моря. И вот однажды говорит он мне… — кот замолк и прислушался. — Ну вот. Заснула, — обернулся он к стоящим за ним следом в очереди и довольно сощурился. — А еще говорила: «магических способностей у тебя нет»… — кот насмешливо фыркнул и, оттолкнувшись от подоконника, уже на четырех лапах двинулся к лестнице.

— Вы последний? — кашлянул за спиной Горыныча какой-то юноша.

— Да, за нами будешь, — кивнул Змей.

Юноша, случайно наткнувшись на невидимую Алену, ойкнул, извинился и одел на нос очки. Тем временем к окошку подошел стоявший следом за котом парень в зеленой кожаной куртке и тирольской шапочке с голубиным пером. Заглянув в окошко регистрации, парень деликатно кашлянул. Потом кашлянул погромче, и, наконец, нетерпеливо постучал по подоконнику пальцами.

— А? Да, я вас слушаю, — очнулась от дремы девица.

— Меня зовут Зербино… Дровосек по профессии… Да, сейчас живу в этом городе. Вот уже вторую неделю. А вообще-то я скитаюсь по свету в поисках счастья… Адрес?.. Гончарная тринадцать. Снимаю комнату у тетушки Лукреции… Нет. Способностей нет. Есть волшебные веши… Одна… Одна штука… А? Да вот, посмотрите, — и юноша потянул из-за пояса большой топор. — Вот. Топор-самосек… Нет, только деревья, и только сухие. Живое он рубить не может, боится. А сушняк запросто… Да я этим и живу. Свистну ему — топор рубит, а я подбираю… Ага.

Регистратор сунула юноше какую-то бумагу, чтобы он расписался. Поставив вместо подписи крестик дровосек смущенно пояснил:

— Неграмотный я.

— Не важно, — заверила его девушка-регистратор. — Вот, возьмите эту бумагу. Тут все про вас написано. Если у какого-нибудь представителя власти возникнут к вам вопросы, подайте ему этот документ. Да не вздумайте его потерять… Следующий!

Следующим был старичок с лицом восточного типа, в высокой чалме с самоцветным камнем на лбу.

— Захир Али Бен Самария ибн Вахид Зайхараддин Данияр Ага, — отрекомендовался он в окошко.

— Сокращенное имя есть? То, что вы сейчас произнесли в бланк не влезает.

— Сам шах Педжента называл меня по этому имени! — возмущенно воздел руки вверх старичок. — К тому же оно и так уже сильно сокращенное. Мое полное имя Захир-Сомали Амбасадор Али Бен Самария, абу Селим…

— Хватит, хватит! — прервала его регистраторша. — Я уже записала у вас в бланке — «Захир». Для местных властей этого вполне достаточно… Профессия?

— О! Я факир, глотатель огня и заклинатель ядовитых змей! Когда я был в Педженте…

— Факир. Я уже записала… Место жительства в городе?

— Большой караван-сарай у базарной площади, именуемый, как и пресноводная рыба, водящаяся…

— Корчма «Карасики» что-ли?

Прерванный на полуслове факир лишь молча кивнул и обиженно глянул на девицу в окне.

— Магические предметы, способности?

Старичок, надув губы молчал.

— Если нет магических способностей или предметов, то вам в другое окно.

— Есть! Все есть у меня! Зачем обижаешь, красавица?.. Я же говорю. Факир я. Глотатель огня. Сам шах Педжента и весь его двор рукоплескали мне, когда…

— В графе «магические способности» пишу «фокусы». Так?

— Тебе лучше знать, красавица.

— Распишитесь здесь, — протянула она ему бланк.

Старик, взял протянутое ему перо, повертел его в руке и вернул девушке. Потом пошептал что-то и из его указательного пальца вырвался тоненький огненный луч. Им факир начал аккуратно выводить на бланке что-то вычурной арабской вязью.

— Это ваша подпись? — спросила девушка, вглядываясь в начертанное факиром и подозрительно принюхиваясь. — Зря вы так с огнем…

— Это не подпись. Это сура из Корана, повествующая о том, что смирение есть величайшая из добродетелей, которые…

Регистратор глубоко вздохнула и протянула факиру исписанный лист бумаги с круглой печатью.

— Понятно… Вот ваше удостоверение, уважаемый. Не теряйте эту бумагу, и предъявляйте представителям власти, когда у вас ее спросят… Следующий!

Следующим к окну подошел Змей Горыныч.

— Горыня. Путешествую я…

— Где проживаете?

— Корчма «Карасики».

— Профессия?..

Горыныч на секунду задумался, а потом, обворожительно улыбнувшись регистраторше, честно признался:

— Авантюрист широкого профиля.

Девица под взглядом Горыныча смущенно покраснела. Потом, поджав губы, спросила нарочито холодным тоном:

— Магические способности?

— Да я, в принципе, многое умею… Ну, в основном с огнем. Превращения опять же.

— Превращения окружающих предметов?

— Превращения себя, милочка. Но, если желаете, могу и окружающих, — Змей снова обворожительно улыбнулся регистраторше, и Алена, которую это стало порядком злить, наступила ему на ногу. Горыныч лукаво скосил глаз на девушку, но улыбаться регистраторше перестал.

— Распишитесь вот тут, — девица протянула в окошко бланк.

— Угу, — Змей приложил к плотному листу бумаги палец и вокруг снова запахло паленым. На бланке, вместо его подписи прожегся отчетливый отпечаток большого пальца.

— Да что же это такое! — возмущенно всплеснула руками регистратор. — Немедленно прекратите баловство с огнем! Дышать уже нечем от паленой бумаги! Ни одной целой ведомости нет, все прожженные!

— Я так все свои договоры скрепляю, — пожал плечами Змей.

— Вот вам бумага, удостоверяющая личность… Следующий.

К окошку подошла Алена.

— Следующий, подходите! — объявила регистраторша погромче.

— Да я уже здесь. Вы что, не видите?

— А! Сейчас… — девушка зашарила руками по столу, и, найдя среди вороха бумаг темные, похожие на солнцезащитные очки, нацепила их на нос. — Ага. Теперь вижу. Невидимка, да? Ваше имя?

— Алена. Корчма «Карасики»… Путешествую.

— Так, — девица закивала, заполняя графы в бланке документа. — Профессия, род занятий?

— Ну… Можно сказать, ученый. Исследую здешнюю жизнь, свойства мира…

— Понятно, — кивнула девица. — Алхимик… Магические предметы, способности кроме невидимости есть?

— Нет.

— Хорошо. Вот, распишитесь тут. Только, пожалуйста, не огнем. Вот перо, чернила.

Алена поставила в бланке свою подпись.

— Возьмите ваш документ… Следующий!

Отойдя в сторонку Алена оглянулась. У окна стоял юноша в очках, сжимающий под мышкой большую старинную книгу. Лицо у него было до боли знакомое, почему-то вызывающее ассоциацию с дорогим книжным магазином.

— Гари Поттер. Студент. Путешествую… в рекламных целях.

— О, боже! Они повсюду! — Алена схватилась за голову и поспешила вслед за Змеем на улицу.

Выбравшись из ратуши, Алена развернула свое удостоверение и стала с интересом его изучать. То же самое сделал и Горыныч.

— Ну, у меня, кажется все понятно, — кивнула Алена, разобрав почерк регистраторши. И с любопытством заглянула в листок Змея. — А почему они тебя ифритом назвали?

— Где?

— Да вот, в удостоверении твоем, в графе «магические способности» написано: «Ифрит красно-зеленый 5Б».

— Мда… Надо будет как-нибудь Гасану рассказать… Есть у меня один знакомый ифрит наверху, Гасаном звать. То-то он посмеется!

— Слушай, Змей! А ведь я знаю про Баюна! Он же у Бабы Яги жил. Правда, сама я его там не видела, но читала в книжке…

— Ну и что?

— Так Баюн же документа не получил! Он регистраторшу убаюкал и ушел себе. Его же любой патруль арестует!

— Ну и как ты найдешь теперь этого кота? Он ведь даже адреса своего не сказал.

— Найду, — уверенно кивнула Алена. Она всегда была неравнодушна к кошкам, а кот-Баюн ей, определенно понравился. — Наверняка он остановился в какой-нибудь корчме. Походим, поспрашиваем и…

— Давай-ка сперва к себе, в «Карасики» наведаемся, — предложил Горыныч. — Узнаем, все ли в порядке у остальных наших… Ох, дожил, — он глубоко вздохнул. — Рыцарей уже «нашими» стал называть!

Но спокойно дойти до корчмы у них не получилось. Под городскими стенами с восточной стороны истошно завыли трубы. И взволнованный народ хлынул на этот звук, словно на приманку. Алена и Горыныч, поддавшись общему настроению, решили посмотреть, что же там происходит, тем более, что до этих стен было недалеко.

К моменту их прихода у подножия стен уже образовалась порядочная толпа. Гвардейцы Кречета не пускали горожан на стены, но люди, однако, напирали. Некоторые бойкие жители соседних домов тут же начали торговать местами на своих крышах. В общей суматохе на крышу забрались и Горыныч с Аленой. Поверх стены они увидели вражеский лагерь: свежий ров, частокол и кажущееся бескрайним море палаток и шатров за ними. Почти под самыми городскими стенами стоял отряд из двух десятков всадников. Шлемы их были украшены двухцветными сине-белыми плюмажами из перьев. Доспехи на всех воинах были черненые. На некоторых, поверх доспехов, были еще и сине-белые шахматные мантии.

Два всадника, подняв трубы, снова оглушительно затрубили, после чего вперед выехал воин в черненых доспехах, покрытых серебряной насечкой. Подняв забрало шлема он произнес оглушительно громко, воздев вверх правую руку:

— Слушайте, жители города! Слушайте! Слушайте! Слушайте!

Над домами словно бы покатилось гулкое эхо. И наступила звенящая тишина. Все, затаив дыхание, ждали.

— Я прислан сказать вам… Мы, воины Морейского царства, прибыли сюда не ради вражды с вами, но ради установления справедливости! В Мореграде был похищен наш принц Соколик, сын царицы Марьи-Моревны и царя Иоана. Если похищенный принц не будет выдан нам добровольно, живым и невредимым, то мы освободим его силой, даже если для этого придется взять штурмом ваш город. Если похищенный принц будет нам возвращен, то мы уйдем, так же быстро, как и пришли.

Парламентер опустил руку и в ожидании замер. Так прошло несколько секунд. Потом черный рыцарь снова поднял руку и громко произнес:

— Я хотел бы поговорить с тем, кто в этом городе главный!

И снова потянулись мгновения гнетущей тишины.

— А где Кречет? — спросила в полголоса Алена. — Он что, ничего не ответит этим воякам?

— Видимо, ему нечего им сказать, — криво усмехнулся Горыныч.

Переглянувшись со своими спутниками, парламентер снова поднял руку и возгласил:

— Слушайте, жители Мореграда! Любому, кто окажет нам содействие в разыскании и возвращении принца Соколика наши монархи обещают свою защиту, денежную премию в размере до тысячи золотых лео, и любое другое возможное вознаграждение… Войска вашего государя Финиста не придут вам на помощь, а если и придут, то у нас хватит сил, чтобы им помешать… Ровно через час мы придем сюда за ответом. И если ответом нам снова будет молчание, то вместо меня будет говорить Большая Жаба, — парламентер махнул рукой в сторону строящейся огромной метательной машины.

Два рыцаря в шахматных мантиях снова протрубили в трубы и вся кавалькада, развернувшись, помчалась прочь от города.

* * *

Спустившись с крыши, Алена и Змей направились в свою корчму. От наблюдательного взгляда Горыныча не укрылось, что по всему городу граждане недовольно переговаривались и поглядывали в сторону замка наместника.

— Парламентер обсказал все грамотно… Это они молодцы. Мы, значит, не грабить идем, мы принца спасем и уберемся. Слабо верится, что эти солдаты, ворвавшись в чужой, взятый штурмом, город не будут грабить. Еще как будут. Но теперь городские ополчение вовсе не горит желанием насмерть биться с врагом. Да и гвардия Кречета… Зря он этого принца захватил.

— А может, это какая-то ошибка? — не согласилась со Змеем Алена. — Может Кречет никого не похищал?

— Тогда отчего же он не вышел сам к парламентеру и не вступил в переговоры?.. Наверняка рыльце у него в пушку.

— А вдруг это те пираты, к которым Илья нанялся, принца захватили?

— Это мало что меняет, — пожал плечами Горыныч. — Пираты эти под самым городом живут. Кречет просто не может о них не знать. Стало быть, они заодно.

Глава 25

Оттого кот гладок — поел да и на бок.

Народная мудрость.

Когда Горыныч с Аленой зашли в «Карасики», в корчме было шумно и весело. Завсегдатаи выпивали и делились новостями. Бренчал что-то лирическое оркестр из трех музыкантов, а из угла ему нестройно подпевала какая-то развеселая компания. За одним из столов пили пиво рыцари и богатыри. Причем, пили, похоже, давно, и уже изрядно в этом деле преуспели.

— О! Горыныч! — радостно вскочил Алеша, увидев Змея. — А мы тут все зае… гере… регистрировались… А потом все стрелы того, — он сделал широкий жест рукой, — посеребрили… — Добрыня прервал излияния товарища тычком под ребра и аккуратно усадил Алешу обратно на стул.

— Ты что орешь на весь белый свет? — зашипел он Алеше на ухо. — Напился, веди себя достойно.

— Да я что… — растерянно развел руками Алеша. — А! Ты про серебро?! — хлопнул он себя по лбу. — Ну, сорвалось. Прости уж, Добрынюшка.

Добрыня, скрипнув зубами, глянул на сидящих напротив них, притихших вдруг, местных жителей. Потом с тоской посмотрел на Змея.

— Алена с тобой?

— Конечно, — Горыныч, подхватив из-за соседнего столика стул, подал его Алене. Сам уселся рядом. — Новость слышали? К стене переговорщики приезжали…

— Да тут только об этом и говорят, — отмахнулся Гавейн. — Надо же, какая наглость! Обвинить нашего дорогого наместника в похищении людей, да еще венценосных особ. На самом-то деле им просто повод нужен для того чтобы разграбить столь прекрасный во всех отношениях город.

— Это точно, — кивнул уже осоловевший от пива Ивэйн. — Такой город грех не разграбить.

— А если Кречет или кто-то из его слуг и в самом деле захватил в плен бедного принца? — заспорил Персиваль.

— А он может, — закивал Алеша Попович. — Видел я давеча местного наместника. С такой рожей…

Добрыня снова ткнул Алешу в бок и тот замолк, обиженно глянув на богатыря.

«Что это Алеша как с цепи сорвался», — Горыныч, вопросительно подняв бровь, посмотрел на Алену.

«С нее и сорвался… — улыбнулась девушка. — У Лебеди характер не мед. А тут она дотянуться до него не может. Вот Алеша и расслабился».

— Похищал наместник Морейского принца, или не похищал, это сути дела совершенно не меняет, — покачал головой Ивейн. — Так что зря вы спорите. Раз они сюда приплыли, то война неизбежна. А значит, мы имеем, наконец, шанс совершить те подвиги, которых ждет от нас прекрасная Елена, дева Озера, которая… — он поискал Алену глазами, и вопросительно глянул на Горыныча.

Змей кивнул головой на стул рядом с собой.

— За нашу прекрасную невидимую фею и за предстоящую жаркую схватку с врагами! Даст бог, они не договорятся до завтра с наместником, и мы скрестим свои копья с этими черными рыцарями.

— Я готов биться с любым из них! Хоть с самим их королем, или кого они там прислали! — лихо взмахнул рукой Гавейн.

— А я думаю, что первым надо биться мне, как самому старшему и самому опытному из вас, — не согласился с ним Ивейн.

— Я ничем не хуже вас, господа, и вовсе не собираюсь уступать право первого боя кому бы то ни было, просто потому, что я тут самый младший, — поспешил заметить Персиваль.

— А вы подеритесь между собой за п-право подраться с этим… — Алеша неопределенно повертел ладонью в воздухе и икнул. — А того из вас, кто останется в живых, пусть убивает этот, как его… заморский… — богатырь с издевкой улыбнулся и подмигнул Горынычу.

— А что? — завелся Гавейн. — Я готов сразиться в поединке с любым, кто осмелится оспорить мое право…

— Прекратите немедленно! — Алена возмущенно хлопнула ладонью по столу. — Вам мало того случая, когда вы чуть не поубивали друг друга кла… заколдованным мечом?.. Если не хватает ума, чтобы уступить товарищу, тяните жребий.

— Верно, — кивнул Добрыня. — Фея Озера, — он, слегка улыбнувшись, покосился на стул, на котором сидела Алена, — дело говорит. Впереди сражений будет множество, меж собою драться вам резону нет.

«Ну, ты тут пригляди пока за ними, — обратилась Алена к Змею, — а я схожу, поищу Баюна».

Горыныч кивнул.

«Если что, зови».

Алена соскочила со стула и осторожно направилась к выходу из корчмы. Она уже привыкла уклоняться от нечаянных столкновений с прохожими, и эта игра в жмурки даже стала забавлять ее. Остановившись у двери девушка еще раз внимательно оглядела корчму.

«В „Карасиках“ его точно нет, а то бы мы уже столкнулись. Но ведь в этом городе не одна таверна».

Выйдя на улицу Алена двинулась к соседней корчме, находящейся по другую сторону опустевшей базарной площади.

Корчма называлась «Берлога», и выглядела соответственно. Длинный зал с низкими потолками, скудное освещение. Оленьи рога и медвежьи шкуры на стенах. Лица большинства сидящих за столами были хмурыми, а из выпивки преобладала медовуха. Пройдясь по периметру зала и не найдя никаких котов и кошек, девушка уже направилась к выходу, но дорогу ей вдруг преградил невысокий старичок в красном берете с приколотым к нему соколиным пером.

— Куда направляетесь, сударыня? — негромко спросил он, аккуратно, но крепко схватив Алену правой рукой за запястье. — Служба охраны города. Не надо резких движений, сударыня — он направил ей в грудь стеклянный набалдашник своей тонкой трости. — Я вас прекрасновижу, и имею к вам несколько вопросов…

«Ну, слава богу, — расслабилась Алена. — А я уж думала, что к Кощеевым слугам попала».

— Давно вы в городе? — начал расспрашивать старичок.

— Второй день… то есть часа, — пожала плечами Алена.

— Здесь я вас раньше не видел.

— Да я в «Карасиках» остановилась. А здесь просто знакомого ищу…

— Уже зарегистрировались?

Алена кивнула и поспешила вытащить из кошелечка бумагу с печатью.

— Та-ак… — внимательно изучив документ старичок оглядел Алену с ног до головы и вернул бумагу девушке. — И что вас, алхимиков, тянет сюда, словно магнитом?.. Ладно. Больше вопросов не имею. Можете идти.

Выбравшись на улицу Алена облегченно вздохнула.

«Интересно, меня все местные волшебники видят, или только некоторые? Вопрос не праздный. Ладно. Баюна все-таки надо найти. Где-то у порта я еще одну корчму видела…»

Уже у входа в трактир «У бочки» стоял устойчивый аромат жареной рыбы. Внутри пили пиво и ели эту самую рыбу. А прямо на стойке бара сидели два здоровенных ухоженных черных кота. Один из них был Баюн.

— Привет, — поздоровалась, подойдя к ним Алена.

— Приве-ет, невидимка, — кивнул ей Баюн. Сидящий с ним по-соседству кот зафырчал на Алену и чуть отодвинулся в сторону. — Не обращай на Федьку внимания, — махнул лапой Баюн. — Его на прошлой неделе один невидимый пнул, так Федя теперь на всех невидимок фырчит… Что-то я твоего запаха не помню. Мы встреча-ались когда-нибудь раньше?

— Может быть, мельком. Ты ведь у Бабы Яги жил?.. И еще я про тебя в книжке читала.

— Ух ты… — кот встал на лапы и довольно выгнул спину. — Про меня что, уже и в кни-ижках пишут? Интере-есно, интересно… Тебя как звать-то невидимка?

— Алена.

— Уж не сестрица ли ты трех богатырей? — кот склонил голову набок.

— Сестрица. А ты откуда знаешь?..

— Ты сама-а же говорила. Я у Ба-абушки жил. Она мне про тебя и рассказа-ала. Как от Горыныча спасала тебя, как домо-ой возвращала… А ты, значит, снова вернулась… — кот потянулся лапкой к большому блюду с жареной рыбой и, подцепив когтем рыбку, принялся аккуратно ее объедать. Потом он положил тщательно обсосанный хребет на горку таких же косточек, рядом с блюдом. — Ты, Ален, рыбкой-то угощайся, угощайся… Федька вон совсем зажрался. Не хочет уже… Наверху, значит, ты все уже повидала? Теперь решила в Подземном мире променад устроить…

— Я не одна тут. И по делу… А тебя я, между прочим, предупредить пришла. Ты, когда регистрировался, забыл документ получить…

— Какой еще документ? — фыркнул Баюн. — Я пришел, эта мымра меня в бумажку свою записала, а потом и говорит, ты мол, ничего магического не умеешь…

— Вот ты усыпил ее, а документ, удостоверяющий личность, не получил. Теперь тебя любая проверка сцапает.

— Да какая тут проверка? — легкомысленно фыркнул кот и завалился на бок.

— Обыкновенная. Меня вон уже проверяли. Один старичок с птичьим пером на берете остановил. Направил на меня посох, тонкий такой, со стеклянным навершием, и говорит: предъявляй документы.

— Ай-ай-ай, — Баюн вскочил и обеспокоено оглянулся. — Старичок, говоришь? В красном, небось, берете? Ростом мал, а глазищи хи-итрые…

— Ну да.

— Это Гримильсгаузен, — кот встопорщил усы. — Он страшный человек. Волшебник, и очень вредный, к тому же…

— Да чем же он вредный? — пожала плечами Алена. — Просто у него работа такая, проверять всех подозрительных…

— У Филиппа Егорыча тоже работа такая. Однако, он стеклянным посохом в прохожих не тычет… Хоть и имеет соколиное перышко в шляпе, а не ты-ычет…

— А что это за соколиное перышко? — заинтересовалась Алена.

— А ты что же, не зна-аешь? — удивился кот. — Это такой знак, по которому сра-азу видно, что человек на службе у Финиста ясна сокола. Перышко Финиста на шляпе, или на шлеме… В этом городе только у четверых такие пе-ерышки есть. У Кречета, у капитана его гвардейцев, и у двух городских волшебников. У Гримильсгаузена и у Федькиного хозяина, у Филиппа. Потому, как они на царской службе, на работе то есть, у Финиста, состоят.

— Оригинально… А в царстве Ворона, что же, вороновы перья носят, в царстве Орла — орлиные, так?

— Естественно, — кивнул Баюн и снова потянулся. — Так ты говоришь, увидал тебя этот колдун и документы стал спрашивать?.. Федор, ты слышал, а?

— Мурр, — возмущенно промурчал кот Федя.

— Он еще только осваивает человеческий, — снисходительно глянул на приятеля Баюн. — Второй год всего черным котом у волшебника служит… Ну ничего, ничего. Я тоже лет десять говорить по человечески учился.

— Ты что, тоже у волшебника служил?

— Ну-у, это долгая история, — Баюн спрыгнул со стойки и направился к выходу. Следом за ним двинулся и Федор. Подойдя к двери коты дружно и требовательно замяукали, и вышибала тотчас же отворил перед ними дверь.

— Ну вот, теперь на со-олнышке погреемся, — мечтательно сощурился Баюн.

Федька что-то мяукнул ему на ухо.

— Ну да, да, конечно, Феденька… Откуда же тут, в Подземном мире, солнышко?.. Эх, всем хорошо дома. Только Солнышка нет…

— А ты что же, Баюн, из Подземного мира родом? — удивилась вышедшая следом Алена.

— Конечно… Из Звериного царства-царапства мы, коты разумные, говорящие…

— И ты, наверное, все-все про Подземный мир знаешь, да? — с надеждой спросила девушка.

— Конечно знаю, — Баюн развалился на зеленой травке на заднем дворе корчмы. — Вот был я как-то в далеком Муравьином царстве… Не в том, которое здесь, поблизости от Мореграда, а в том, которое еще дальше от наших диких лесов к юго-востоку… — он довольно сощурил глаза и, выпустив когти, впился ими в зеленую травку.

Кот Федька, свернувшись клубочком, довольно захрапел. Алена тоже почувствовала невероятную сонливость, сладко потянулась и во весь рот зевнула. «Ох, беда с этим котом — и не хочешь, а уснешь».

— Ты прости, Баюн, я перебью тебя, пока ты совсем меня в сон не вогнал… Расскажи-ка поподробнее, какая тут, в Подземном мире, география. А то дорога нам долгая предстоит. Боюсь, совсем заблудимся.

— А кому это нам? — кот приоткрыл один глаз. — С кем ты нынче путешествуешь?

— С братцами своими, с богатырями… Ну, и еще кое с кем, ты их не знаешь… Так что, расскажешь мне про Подземный мир?

— Если дви-игаться с востока к западу, — начал кот, чуть приподняв голову над травой, — то сперва будет насекомье царство… Ох, какие там вкусные стрекозы! Правда, и осы там кусачие. А птичкам и прочей живности плохое житье. Сизый туман им мешает… Вокруг всего Подземного мира, по границе, сизый туман. А за ним все, стена, горы непролазные. На тех горах небо синее стоит… По крайней мере так говорят эти… алхимики. Они все время говорят о том, чего сами не видели… Потому как ученые очень… Я еще у птичек спрашивал. По всякому спрашивал, и по хорошему, и по плохому, — Баюн плотоядно облизнулся. — Ни одна из них до самого верху не долетала. Разве что сам Ворон Воронович до верху может долететь. Ну, да кто ж его о небе спросит?.. О чем это я? Ну да. Дальше к западу царство Сокола Соколовича… Финиста то есть. И тянется оно отсюда на север и на запад на много часов пути. Потом, коли на запад, вдоль моря идти, будет, значит, царство Орла Орловича. Страна все больше горная. Но и там хорошие места попадаются. Города есть богатые. А знакомых у меня там, ну просто завались… Только тут, в Мореграде, один Федька. Да вот Филипп Егорыч, хороший человек. Только чудной малость… Впрочем, как и все алхимики…

— А что еще дальше на запад? Царство Ворона Вороновича? — продолжила Алена.

— Ну вот, ты сама все знаешь прекрасно, — дернул хвостом Баюн.

— Да не знаю я, — замахала руками Алена. — Просто так, предположила.

— Точно? — кот хитро глянул на нее, покачал головой, но потом снова зажмурился и продолжил. — Так и есть. Ворона Вороновича царство. И тянется оно до конца синего моря. И еще на юг от него, и немного на запад… Там на юг все больше земли пустынные. Живут там три дочери Ворона Вороновича… от первого брака. Все три — царевны. У старшей Золотое царство, у средней серебряное, а у младшенькой Медное…

— А еще дальше на юг — черная речка и на ней мельник?

Кот обиженно фыркнул.

— Что же ты меня перебиваешь все время?.. Мельников там хоть пруд пруди. А про черную речку я и слыхом не слыхивал… Ну да, ночью, само собой, вся вода в реках черной кажется. Так это и наверху то же самое… А на запад от царства Ворона, за Немым хребтом, лежит царство звериное… То есть, это вы, люди его так называете. На самом деле там просто звери живут. Вот как вы тут, по вашу сторону хребта, так и мы там, по нашу сторону… Ну, про звериное тебе слушать неинтересно будет… А вот к северу от царства Ворона, на северном краю земли, лежит холодное Кощеево царство. Там течет мертвая река с мертвой водой. Коли кто Кощея ранит, так он, злыдень, макнется в мертвую воду, у него все и прирастет обратно… А купцам он меняет эту воду, на фунт воды мертвой — фунт золота… И ничего. Едут, покупают. Раны-то многим хочется быстро заживить. Да еще, говорят, мертвая вода для снадобий всяческих годится. Потому как силу имеет недобрую.

— А живая вода? Источник с живой водой в подземном мире есть?

— А как же! — кот лукаво сощурился. — Е-сть. Только на Змеиных островах он. Не каждый найдет, да не каждый возьмет.

— А у Яги, случайно, нет сюда никакого входа? — поинтересовалась Алена.

— Как это нет? Я по этому самому ходу сюда и спустился!.. Тут ходов-то немного. Всего четыре. Один, что на северо-восток отсюда, другой на Юго-запад, за морем, рядом с Медным царством. Да еще, в зверином царстве, за стеной у Яги ход. И еще один — у Кощея… Чтоб ему пусто было! Развел, понимаете ли, работорговлю! Я как раз возвращался домой, в царство звериное, так меня в Немых горах поймали ироды, да продали Кощею за золото. Ну а он, мерзавец, в воду посадил меня, да и приморозил. Это же надо было такую гадость придумать — кота в воде заморозить?! Сколько я так сидел, не помню.

— Бедненький, — Алена погладила кота по голове. — Меня Кощей тоже замораживал…

— Ну да, ну да… Бабушка говорила как-то… А потом Кощей продал меня Черномору. Ну а тот, сволочь… — усы Баюна встопорщились, а хвост нервно задергался из стороны в сторону. — Посадил меня на золотую цепь, приковал к дубу. Приказал сказки ему рассказывать. Вот ведь пакостный какой человечишко. Так бы в морду его плешивую когтями и вцепился… — шерсть на спине у кота встала дыбом. — Кормить меня не велел, пока говорить не начну. Все вызнавал у меня, да выпытывал про Подземный мир… ну, я уж наплел ему с три короба. До сих пор боится сюда сунуться, — кот довольно улыбнулся.

«Так вот в чем дело… — подумала Алена. — Вот откуда у Черномора такой страх перед Подземным миром… Но все же он спускался сюда недавно. И Мухомор узнал его…»

— Ну да мир не без добрых людей. Помогли мне. Я и сам утек от злодея, и золотую цепь его уволок. Зарыл там, поблизости, и отправился по Верхнему миру путешествовать… У Яги пожил немножечко. Потом еще в паре мест… — Баюн мечтательно уставился в небо. — Потом снова вернулся я к Бабушке. Но тут такая тоска по родине взяла меня. Я и упросил ее пропустить меня вниз, к своим… А тут на тебе! Снова война, — кот укоризненно покачал головой. — И что это людям не живется спокойно?

— А откуда взялись те воины, что приплыли сюда по морю?

— Из-за моря, естественно, — Баюн улыбнулся. — Там, за морем, к югу отсюда, лежит страна Морейская. Правит там царица Марья-Моревна, да муж ее, царь Иван. У того царя и свое еще есть царство. Оно за морем, через пролив, к западу от царства Морейского. Если отсюда ехать, то аккурат через Змеиные острова… Как из царства Иванова ехать по суше, то сперва приедешь к Немым горам, а оттуда, на север, в царство Ворона, а оттуда, на восток, в царство Орла Орловича, потом в царство Сокола Соколовича, а потом уж, на юг, берегом моря, в царство Морейское. А напрямую им, через море, знамо дело, быстрее. Вот и понастроили кораблей. Туда-сюда плавают… То Марья у Ивана гостит, то Иван у Марьи. И зачем, ума не приложу, наместник наш, Кречет, захватил в плен их детеныша? Разнесут теперь город по камешку… — кот встрепенулся вдруг, вскочил на лапы и затравленно огляделся… — Ай-ай-ай. Положение осадное, до чего же ты досадное. Видать снова поймает меня, снова током начнет бить этот Ганс Гримильсгаузен. От этих войн котам сплошные неприятности… Федя! Фе-едя! Кругом война идет, а ты спишь, как сурок! — Баюн принялся расталкивать задремавшего кота. — Пойдем, Федя, к Филиппу Егорычу. Пусть он мне какой-никакой документ выпишет. А то этот злодей, Гримильсгаузен, еще выловит меня, чего доброго. Он ведь так и косится, так и зарится… Пойдем с нами, Алена. Я тебя, заодно, и с Филипом Егорычем познакомлю…

И они втроем двинулись к стоящей неподалеку высокой черной башне.

— Вот, тут я и живу пока… Гощу, то есть, — пояснил Баюн, когда они остановились у двустворчатых дубовых дверей.

Кот Федя, поднявшись на задние лапы, зацепил когтем веревочку и дернул ее пару раз. Зазвенел звонок. Через пару секунд дверь открылась. На пороге их ждала полная дама с недовольным выражением лица и метлой в руках.

— А, это вы? — проворчала она. — Ходют, и ходют… Никакого покоя мне нет. Ну, проходите. Еда в мисках, на кухне. А молоко ваше, вчерашнее, прокисло. Что ж вы его не жрете?.. И как не стыдно?..

Алена едва успела проскользнуть следом за котами, как домоправительница захлопнула и закрыла на засов дубовую дверь. Коты, не обращая никакого внимания на ворчание дамы, двинулись по винтовой лестнице вверх. Девушка поспешила следом за ними.

— Привет, Баюн. Привет, Федя. — кивнул тощий длинноволосый мужчина с бледным лицом и покрасневшими от напряжения глазами. — Кого это вы мне привели?

— Здравствуйте. Меня зовут Алена… Я, собственно, зашла с ними за компанию.

— Очень рад. Филипп Егермейер к вашим услугам, — волшебник открыто улыбнулся и, с трудом нашарив, пожал протянутую руку Алены. — Так чем обязан?

— Баюну документ надо выписать. А то по всему городу уже проверки…

— Так, — Филипп внимательно посмотрел на Баюна. — Ты же говорил мне, что зарегистрировался?

— Да я и зае… заре… Записала она меня в свою книжечку. Откуда ж я знал, что там еще какой-то документ выдавать должны?.. А теперь что же это будет? Красный Берет может теперь ни за что ни про что поймать меня и того, током?!..

Волшебник удрученно вздохнул и отложил в сторону толстенную книгу, от изучения которой они его только что оторвали.

— Ну хорошо. Сейчас я сам тебе все напишу. Были у меня еще где-то пустые бланки…

Но не успел он открыть ящик стола, как до них издали донесся звук труб.

— Что там? — Баюн и Федя метнулись к окну. — Уже началось?.. Ничего не видно… Филипп Егорыч, отчего это с вашей башни ничего не видно?

— Оттого, что я надзираю за юго-восточной половиной, а за северо-западной, на которой сейчас трубят, смотрит твой лучший друг, Ганс Гримильсгаузен.

Баюн нервно дернулся и отскочил от окна, а Федя, подойдя к хозяину, утробно заурчал и потерся о его ноги.

— Ну ладно, ладно, — улыбнулся Филипп. — Сейчас увидим, что там происходит.

Волшебник откинул черный полог с конструкции, отдаленно напоминающей чертежную доску с прикрепленными к ней линейками, угломерами и еще каким-то замысловатым инструментом. Только вместо ватмана на этой чертежной доске лежало большое темное зеркало.

— Сейчас посмотрим… — он поднес к зеркалу свечу, начертил в воздухе какой-то знак и торопливо закрутил прикрепленные к низу «чертежной доски» ручки, похожие на ручки настройки на электроаппаратуре.

Через пару секунд в зеркале появилось изображение поля у западных ворот Мореграда. Из этих ворот, под звуки труб, на горячем коне выехал воин в до боли знакомом горшковидном шлеме с серебряной насечкой. Подняв копье, он с криком «Аой!» помчался в направлении Морейского военного лагеря. Из лагеря, навстречу ему, тут же выскочили несколько всадников в черненых доспехах.

«Какого черта? — Алена от волнения прикусила губу. — Неужели Ивейн решился вызвать на поединок вражеского вождя?»

Глава 26

Нет, копья не для красоты!

Удар, и треснули щиты,

Разваливаются кольчуги,

Едва не лопнули подпруги.

Переломились копья вдруг,

Обломки падают из рук.

Но глазом оба не моргнули,

Мечи, как молнии, сверкнули.

Кретьен де Труа

Ивейн, пришпорив коня, стремительно помчался на трех выскочивших ему навстречу рыцарей в черненых доспехах, и одного за другим вышиб их копьем из седла. Затем, прогарцевав ко рву военного лагеря, он закричал зычным голосом:

— Есть ли еще среди морейских воинов храбрецы, которые осмелятся сразиться со мной, сэром Ивейном, сыном короля Уриена и рыцарем Круглого Стола?!.. Что-то не вижу желающих… Я вызываю на поединок вашего главаря! Не пристало ему нападать на мирных горожан и прятаться за спинами своей огромной армии. Пусть он покажет свою доблесть в честном бою! Вызываю тебя на бой, о приведший сюда войска! Выходи на честную битву, или убирайся от города прочь! Этот город отныне под моей защитой! — истощив свой запас красноречия, Ивейн огляделся. Трое побежденных им воинов, поднявшись на ноги, поспешили укрыться за частоколом лагеря. Из-за кольев ограды на Ивейна глядели сотни глаз. В лагере загремели барабаны, забегала пехота. Зевак у частокола скоро заменили стрелки с луками и арбалетами.

«Да они просто засыплют его стрелами!» — ужаснулась Алена.

Но Ивейн, заметив перемещения в стане врага, отъехал от частокола шагов на триста, и уже оттуда, сняв свой горшковидный шлем, надсадно закричал:

— Я, Ивейн, сын короля Уриена, рыцарь Круглого Стола вызываю на бой вашего вождя, кем бы он ни был! А если он не выйдет со мной на честный поединок, то пусть трубадуры заклеймят его, как подлого труса…

Ворота лагеря распахнулись, и из них на полном скаку вылетел всадник в черненых доспехах на вороном коне. Опустив копье, он помчался навстречу Ивейну. Ни одного отличительного знака не было на доспехах или одежде всадника, а лицо его было закрыто глухим забралом.

Увидев врага, Ивейн радостно засмеялся, водрузил на голову шлем и, опустив копье, помчался навстречу Черному рыцарю. Они сшиблись на поле, в двух сотнях шагов от ворот лагеря. Ивейн, приняв удар на щит, усидел на коне, а враг вылетел из седла и покатился по высокой траве. С городских стен донесся радостный вой. Но Черный рыцарь, шатаясь, поднялся с земли и, обнажив меч стал ждать новой атаки Ивейна. Рыцарь, подлетев к врагу верхом, отбросил копье в сторону, натянул поводья и соскочил наземь.

— Благор-родно, благородно, — закивал Баюн, а кот Федька лишь презрительно фыркнул и, отвернувшись от магического зеркала, прошествовал к дивану.

— Это воин из Верхнего мира? — Филипп, удивленно подняв бровь, посмотрел на Алену. — Только там возможен такой странный обычай. Ведь он, благодаря своему умению получил явное преимущество над врагом. И сам от этого преимущества отказался!

— Из верхнего. Это один из моих попутчиков. Рыцари с Запада вообще… странно себя ведут.

Тем временем Ивейн, вынув меч, с боевым кличем набросился на ожидающего его врага. Рыцарь Круглого Стола обрушил на противника град ударов, но Черный рыцарь одни успешно парировал, а от других уклонялся, проявляя удивительную ловкость и гибкость. Поединок этот смотрелся довольно странно. Ивейн оказался на голову выше своего верткого противника, и двигался, по сравнению с ним, довольно неуклюже. Черный рыцарь нанес по Ивейну несколько легких ударов, но тот, видимо, даже не почувствовал их. Он продолжал напирать на врага все так же энергично. Вдруг Черный рыцарь, сбив очередной удар Ивейна, ударил его со всего маху в правое плечо. Правая рука Ивейна бессильно повисла. Он, отбросив щит, попытался перехватить меч в левую руку, но получил еще один сокрушительный удар, теперь уже по голове, и рухнул под ноги врагу. Со стороны морейского лагеря донеслись торжествующие крики. Ворота лагеря раскрылись и оттуда выскочило пятеро всадников в бело-синих мантиях. Двое из них, подхватив поверженного Ивейна, перекинули его поперек седла одного из коней. Еще трое сгрудились вокруг рыцаря в черном и помогли ему взобраться в седло.

— Все. Допрыгались, — вздохнула Алена. — Теперь Ивейн в плену, и неизвестно, выживет ли.

— Выживет, — заверил ее Филипп. — Морейцы умеют врачевать раны… Надеюсь, ваш попутчик не знал ничего такого, что вам надо было скрыть?

— А что? — по спине Алены пробежали холодные мурашки.

— Я думаю, они его допросят. И постараются вызнать у него все, что только возможно… Представление закончено, — Филипп щелкнул одним из тумблеров, и изображение в зеркале исчезло.

— Да. Спасибо вам, — Алена встала. — Чувствую, мне пора наведаться к своим. А то как бы они еще чего без меня не натворили.

— Если понадобится помощь, сударыня, то обращайтесь. Я, вообще-то, оказываю платные услуги. Даже не обязательно золотом. Новая информация, знания… Да мало ли что?.. Я ученый. А у вас в компании, вижу, интересные люди. Нет, я конечно, не обещаю, что возьмусь вызволять вашего товарища из морейского плена, — тут же поспешил оговориться Филипп. — Но оказать посильную помощь могу.

— Хорошо. Я буду иметь ввиду. До свидания, — Алена поклонилась и поспешила домой, в корчму «Карасики».

В корчме не было ни Горыныча, ни богатырей, ни рыцарей. Их комната была закрыта на ключ. А корчмарь Алену не видел.

«Дурацкая ситуация, — девушка уселась на один из стульев в углу трактира. — Вот сейчас заговорю с этим Феликсом, так он перепугается до смерти. Он ведь даже не знает о моем существовании… Ну куда же они все подевались?»

Через некоторое время в корчме появились рыцари. Заказали Феликсу пива и жареного мяса. Молча выпили по первой кружке, и заказали еще по одной.

— Думаю, он все-таки жив, — стукнул кружкой по столу Гавейн. — Ничего! Я этому черному всаднику покажу еще!.. Завтра, с утра вызову его на поединок, и так отделаю, что он и сам из-под города уйдет, и Ивейна отпустит.

— А может, лучше мне сразиться с Черным рыцарем? — вмешался Персиваль. — Я внимательно смотрел на их бой. Черный очень гибок. И меч у него легкий, как у меня. Его не возьмешь одной только силой. Нужна увертливость и быстрота… У меня должно получится!

— Неужели ты думаешь, что я уступлю тебе право отомстить за поражение друга? — возмущенно вскричал Гавейн.

— Если уж вам приспичило устроить еще один поединок, так решите спор жребием, — предложила, подойдя к ним Алена.

— О! Ты здесь, Дева Озера? — узнал ее голос Гавейн. — Ну хорошо, — он глубоко вздохнул. — Давайте тянуть жребий.

Идти завтра на бой выпало Персивалю, после чего рыцари, допив пиво, отправились в свою комнату, наверх.

* * *

В начале зеленой четверти, после того, как небо моргнуло, домой пришли Добрыня и Алеша. Причем, Алеша снова был основательно навеселе и начал задирать рыцарей, посмеиваясь над поражением Ивейна. А Горыныч так и не появился.

Ночь, то есть вся зеленая четверть, для Алены была неспокойной. Ей снилось, что это не Ивейна, а Горыныча взял в плен Черный рыцарь. Проснувшись ото сна, Алена позвала Змея. Она звала его снова и снова, но Змей не откликался… Алена так и не смогла заснуть до утра, лежала в постели, терзаемая дурными предчувствиями, пока колокола над площадью не зазвонили, возвещая о наступлении синей четверти — подземного утра. Когда все богатыри и рыцари поднялись, Алена поспешила вызвать Черномора, постучав в медное блюдо. На этот раз он откликнулся почти моментально. И Алену, естественно, не увидел.

— Кто там?

— Это я, Добрыня, — богатырь склонился над блюдом. — Тут у нас, в Мореграде, осложнение. Осадила город силушка несметная…

— Как осадила? Какая еще силушка? Что ты городишь? — встрепенулся Черномор. — Илья что, не угнал еще летучий корабль у пиратов?

— Да не может он угнать ничегошеньки, — вмешался в разговор Алеша. — Ведь на море корабли стоят морейские. Перекрыли они все море синее… Вокруг города стоят войска морейские. Из-за стен никто и носа не высунет. А пираты, видно, тоже в своем логове окончания войны дожидаются. Не поедут они раньше разбойничать, под морейский флот не подставятся.

— Войны еще не хватало на мою голову, — нервно передернулся Черномор.

«Ну, слава богу, — облегченно вздохнула Алена. — Значит, это не он нам войну тут подстроил. Может, и правда, случайность».

— Так что делать-то? — оттеснил Добрыню от блюда Гавейн.

— Сидеть и не дергаться, — отрезал Черномор. — Война вам сейчас ни к чему… Давно вы в осаде?

— Да уж целый день они стоят под стенами… то есть час, — поправился Алеша, — и уходить не торопятся.

— Ну, коли вам уже неймется, помогите местным с врагами справиться. Чем скорее осада будет снята, тем скорее пираты уйдут на добычу, и тем скорее Илья сможет угнать для вас летучий корабль… Где, кстати, Горыныч? Уж он-то мигом придумает, как этих морейцев разогнать.

Позавтракав, друзья отправились к Кречету. Рыцари уже ходили к нему вчера, предлагая свои услуги в защите города. Наместник вручил тогда Ивейну коня, щит и копье. Коня того морейским всадникам так и не удалось поймать. Он ускакал от них, а потом сам пришел к городским воротам.

Взобравшись на надворотную башню вместе с наместником и его ближайшими советниками друзья устроили нечто вроде военного совета.

— Ну так что? Вы все-таки решили еще раз попытать счастья в поединке с вражеским вождем? — уточнил Кречет, испытующе глянув на рыцарей. В тонких, красивых чертах его смуглого лица проступало что-то дикое, восточное. Наместник и в человечьем облике напоминал следящую за добычей хищную птицу.

— Да, — ответил Персиваль. — Дай мне коня, щит и копье, наместник. Я постараюсь убить Черного рыцаря или захватить его в плен.

— Хорошо, — кивнул Кречет. — Я не верю в успех вашей затеи, но мой долг — использовать любую возможность. Попробуйте. И знайте, через две четверти истечет срок их ультиматума, и морейские герольды снова приедут под стену, чтобы услышать мой ответ… Но мне нечего им ответить. Я не захватывал в плен ни Соколика, ни других родственников Марьи-Моревны. И боюсь, что морейский принц — только повод для нападения на наш славный город.

— Но если я захвачу в плен Черного рыцаря, то… Возможно ли, что они после этого уберутся прочь? — уточнил Персиваль.

— Возможно уберутся, а возможно и нет… — пожал плечами Кречет.

— Моя победа может предотвратить страшное кровопролитие… Помоги мне, Господь, — Персиваль сложил молитвенно руки и зашептал по латыни молитву.

— Найдется ли у тебя еще лошадь? — обратился тем временем Добрыня к наместнику.

— Лошадей у меня немного, но если это нужно для дела, то я готов предоставить вам даже двух, — Кречет щелкнул пальцами, — Эй, там. Приведите сюда моих лошадей. Быстро!

Расторопные слуги, стоявшие под стеной, тут же метнулись к большому каменному зданию — дворцу Кречета.

— Что ли ты задумал, Добрынюшка, сам поехать в поле поединщиком? — поинтересовался Алеша Попович.

Добрыня в ответ только неопределенно хмыкнул. Рыцари возмущенно уставились на богатырей. Однако смолчали. Через минуту слуги вывели из ворот дворца трех лошадок. Кони были потрясающе красивы — с лебединой шеей, тонкими ногами, длинными гривами и хвостами, заплетенными в косы. Одеты они были в сбрую из черной кожи, богато отделанную золотыми бляхами.

— Вот мои лошади, выбирайте! Для спасения города я готов отдать любую… На время, конечно.

Рыцари тут же поспешили со стены вниз по лестнице. Добрыня опередил их, спрыгнув наземь прямо с крепостной стены. Внимательно оглядев лошадок и погладив их по гривам, Добрыня выбрал самую крепкую на вид, и, не ставя ногу в стремя, прямо с земли, легко вскочил в седло. Лошадь пошатнулась и, испуганно заржав, попыталась сделать пару шагов. Однако под тяжестью богатыря ноги у нее подламывались и беспомощно разъезжались. Добрыня спрыгнул наземь, не дожидаясь, пока лошадка рухнет под его весом.

— Хороши твои лошадки, — богатырь вздохнул. — Только слабые. Ни одна из них меня не выдержит…

— Неужели, ты, Добрыня, действительно хотел выйти на поединок с Черным рыцарем? — с издевкой спросил богатыря Гавейн.

— Не хотел и не хочу, — пожал плечами Добрыня. — Но если нужда в том будет — выйду. Победить-то дело не хитрое. Только мы, увы, не в чистом полюшке. Обступили нас войска морейские. В прошлый раз Ивейна вы прошляпили. В этот раз, коль Персиваль не справится, ты уж постарайся его вытащить, — Добрыня ткнул пальцем в Гавейна. — Ну а коль он одолеет супротивника, так хватайте тогда рыцаря Черного, и тащите к воротам не мешкая… Чую я, чем бы битва ни кончилась, мало победить предводителя. В город уволочь его надобно, а не то они от стен не отступятся.

— Ну а мы с Добрыней встанем на башенке, вот на этой, высокой, над воротами. Да положим в луки стрелы серебреные, — подхватил Алеша. — Коли кто колдовством ли, обманом ли помешать вам с неба попытается, так сшибем его стрелою каленою.

— Ну а если враги за вами кинутся, во большом, в опасном количестве, то и тут пригодятся наши стрелушки. Вы скачите к воротам тогда немедленно, ну а мы от врагов отстреляемся.

— Это ты, парень, правильно придумал, — Кречет покровительственно похлопал Алешу по плечу. — Я и своих стрелков поставлю, да пищали изготовлю… Ну, помоги нам Создатель!

* * *

Через несколько минут с надворотной башни затрубили трубы и из открывшихся ворот выехали два всадника — Персиваль и Гавейн. Вслед за ними ворота немедленно захлопнулись. Гавейн, проехав треть пути до ворот осадного лагеря врагов, остановился, а Персиваль двинулся дальше. Доехав до ворот вражеского лагеря, Персиваль принялся бить древком копья о щит и выкрикивать:

— Я, Персиваль, сын короля Гамурета, рыцарь Круглого Стола вызываю на бой вашего вождя, кем бы он ни был! А если он не выйдет со мной на честный поединок, то пусть тубадуры заклеймят его, как подлого труса…

Через некоторое время ворота открылись и из них выскочил рыцарь в черных латах, на вороном, как ночь, коне. Проскакав мимо друг друга, всадники разъехались. Оказавшись по разные стороны широкого поля между воротами осадного лагеря и городскими, всадники развернули коней и, опустив копья, помчались навстречу друг другу. Они сшиблись прямо на середине поля. Лошади от удара чуть присели на задние ноги. Но оба всадника удержались в седлах. С треском лопнули ударившие в щиты копья. Черный рыцарь отбросил в сторону щит, треснувший пополам от копейного удара и выхватил меч. Персиваль тоже обнажил свой клинок и всадники закружили один возле другого, пытаясь зацепить друг друга мечами. Персиваль энергично наседал на противника, но тот умело парировал все его атаки. Наконец Персиваль, приподнявшись на стременах и перехватив меч обеими руками нанес сокрушительный удар, выбивший противника из седла. Над городскими стенами разнесся ликующий крик. Но Черный рыцарь еще не был сломлен. Рухнув с коня на траву, он поспешил подняться на ноги и, торопливо оглядевшись, поднял с земли уроненный в падении меч. Персиваль, соскочив со своего коня, снова двинулся на врага.

Пешая схватка была еще более жестокой, чем конная. Черный рыцарь медленно отступал под градом ударов Персиваля, изредка контратакуя его. И тот и другой уже несколько раз зацепили друг друга мечами, но, видимо, никаких серьезных ран не было. Бой продолжался с неослабевающим накалом. Черный рыцарь и правда, был верток. Пожалуй, даже более верток, чем юный Персиваль. Он несколько раз уклонился от почти неминуемых ударов а один раз даже, приняв меч Персиваля на свой, пнул благородного рыцаря в пах. Тот, согнувшись от боли, сумел однако уклониться от вражеского удара, а потом, отдышавшись, окончательно озверел и кинулся в яростную атаку. Противники обменялись сильными ударами. Меч Черного рыцаря пришел вскользь по коническому шлему Персиваля, а Персиваль рассек кольчугу на правой руке Черного рыцаря. Выронив меч, Черный рыцарь, схватился левой рукой за рану и стал отступать. Но Персиваль, уже пришедший в себя от оглушающего удара по шлему, бросился на него и повалил врага наземь. Отбросив меч, он выхватил из-за пояса длинный кинжал и занес его над поверженным врагом. Из ворот осадного лагеря на выручку Черному рыцарю уже мчались пятеро всадников в черненых доспехах и бело-синих мантиях. Увидев это и Гавейн, пришпорив коня, бросился к Персивалю и его поверженному врагу.

— Что происходит?.. Отчего он медлит? — Алена с замираннием сердца следила за боем и теперь никак не могла понять, почему Персиваль замер над поверженным врагом.

А юный рыцарь Круглого Стола, подняв забрало противника левой рукой, выронил из правой кинжал, да так и остался стоять на коленях. Черный рыцарь, обхватив Персиваля левой рукой за шею, сам приподнялся над землей. Они вместе поднялись на ноги, и Персиваль повел Черного рыцаря к городским воротам. Но морейские всадники были уже очень близко к поединщикам. А навстречу им мчался, опустив копье, Гавейн.

— Берегись, Персиваль! Вас настигают! — закричал во всю глотку рыцарь.

Персиваль оглянулся назад, и в этот момент Черный рыцарь, вывернувшись из обхватившей его за пояс руки Персиваля, оказался у юноши за спиной. Левая рука Черного рыцаря, лежавшая у юноши на плечах, мертвой хваткой обхватила теперь его шею и враг поволок пытающегося сопротивляться Персиваля в противоположную сторону, к воротам осадного лагеря.

— Ну я так и знал, так и знал! — хлопнул себя по бедру Добрыня. — Ах, какие дураки благородные. Честного искали поединщика. А Морейцам, поди, пленники надобны, чтобы вызнать побольше о городе! Им плевать, кто поединок выиграл. Ох, захватят сейчас всех наших рыцарей… Нам на помощь не успеть. Разве стрелами?

— Ох, опасно на таком расстоянии, — бормотал Алеша, торопливо пуская одну стрелу за другой. — Да и ветер уж больно изменчивый. Эх, и мечутся они, как угорелые. Попадешь тут не в того, в кого целился…

Почти все его стрелы, тем не менее, попадали в морейских всадников. Правда, некоторые из них не втыкались в противника, а, ударив вскользь, отскакивали от вражеских доспехов. Гавейн уже сшибся с первым из мчавшихся на них морейских всадников и одним ударом выбил того из седла. Затем, свесившись с коня, схватил Черного рыцаря за раненую правую руку и дернул вверх. До городских стен донесся высокий визг:

— Отпусти руку, скотина! — Черный рыцарь выпустил полупридушенного Персиваля и тот с трудом поднялся на ноги.

Гавейн от неожиданности ослабил хватку, и вырвавшийся Черный рыцарь кубарем покатился по траве. К нему тут же метнулись два морейских всадника. Гавейн развернул коня и помчался на выручку к Персивалю. Один из морейцев, подхватив Черного рыцаря, подсадил его в седло впереди себя и поскакал к лагерю, а остальные, словно коршуны, набросились на пешего Персиваля и кружащегося вокруг него Гавейна.

— Бегите! К воротам бегите! — надрываясь кричал им с башни Добрыня, но рыцари вряд ли его слышали. Из осадного лагеря выскочил еще десяток всадников, и над рыцарями, при всем их военном умении, нависла угроза пленения. Видимо, они тоже поняли это. Гавейн, подхватив Персиваля, перевалил его поперек седла и помчался к городским воротам. Прикрывая их отступление Добрыня выпустил одну за другой три стрелы. Один из преследователей упал наземь вместе с конем, другой вылетел из седла, пронзенный стрелой насквозь, третий, вцепившись рукой в простреленное плечо, чуть не упал с коня, но, удержавшись в седле, поспешил повернуть назад. Остальные преследователи немного приотстали. Тем более, что со стен в них уже посыпались и стрелы мореградских лучников.

Городские ворота торопливо раскрылись, и рыцари влетели в них на полном скаку. За ними следом немедленно упала, преграждая преследователям дорогу, железная решетка. Морейские всадники, увидев, что в город им не ворваться, немедленно развернули коней и помчались прочь от смертоносного дождя стрел. Алена облегченно вздохнула, и только тут заметила, что рядом с ними нет Кречета, хотя, когда Персиваль отправлялся на поединок, наместник стоял рядом с Аленой и богатырями. Зато в небе, над местом схватки, кружили три хищные птицы. Два грифа и один кречет. Впрочем, поединок магов-оборотней, незримо проходивший все это время в небе над полем боя, похоже, тоже закончился. Кречет спикировал на вершину башни и, едва только его когтистые лапы коснулись деревянного настила, обернулся человеком.

— Захватить ее все-таки не удалось, — разочарованно покачал Кречет головой. — Эти грифы… Однако, и они не сумели взять в плен ни одного из наших… Вы молодцы, ребята. С десяток конников ранили. Парочку, похоже, даже убили.

— Мы бы больше тут положили, — пожал плечами Добрыня. — Да уж больно у них доспехи хорошие. С двухсот шагов такие доспехи насквозь не пробьешь…

Тем временем на башню поднялись оба рыцаря.

— Ну, вот и наши главные герои! — Кречет, улыбаясь, шагнул им навстречу. — Персиваль, ты не ранен?

— Не знаю… — юноша был бледен. Взгляд его рассеяно блуждал по лицам а на губах играла трудно объяснимая улыбка. — Она такая красивая… — Персиваль мечтательно вздохнул. — Никогда еще я не встречал такой… пронзительной красоты, — юноша снова глубоко вздохнул. — А я ведь чуть не убил ее…

— Это она тебя чуть не убила, — ухмыльнулся Кречет.

— Черный рыцарь — женщина? — потрясенный Гавейн оглядел окружающих.

— А вы что, не знали? — не менее удивленно уставился на него Кречет. — Ведь это ее войска осаждают Мореград. Кому, как не ей ими управлять?

— Понятно, — в пол голоса прошептала Алена. — Марья-Моревна.

— Марья-Моревна, — чуть слышно прошептал Персиваль и с тоской посмотрел в сторону осадного лагеря.

Глава 27

Нет! Нужно что-то предпринять,

Поскольку в нашем славном войске

Никто бы не дерзнул по-свойски

Гостей незваных проучить.

Такое дело поручить

Вассалам вашим невозможно…

Кретьен де Труа

— Говоришь, воюет с нами женщина? Привела под город рати несметные, дважды выходила поединщиком, чтобы только получить из града весточку… Ну а ей чужестранца подсунули, — Добрыня укоризненно покачал головой. — А она о сыне вызнать надеялась… Ты скажи мне, Кречет, не боишься ли, что твой город разнесет она по камешку, чтобы сына своего из плена вызволить? Может, сам его отдашь ей по-хорошему?

Кречет резко обернулся и бешено глянул в глаза богатыря. Но Добрыня взгляда не опустил.

— Ты сейчас конечно, скажешь убедительно, что не знаешь ничего про то, не ведаешь… Только что-то мне в это не верится. Коли ищет она только сына в городе, что ж ты перед ней не оправдаешься? Оттого ль, что у нее к тебе веры нет? От того ль, что чует сердце материнское…

— Замолчи!.. Берешься судить меня чужестранец, и года в городе не прожив? Ты же ничего не знаешь ни про меня, ни про Мореград, ни про Марью-Моревну.

— Так расскажи нам, наместник! — подступил к нему Персиваль. — Если мы взялись помогать тебе, то должны знать все.

— Воевать с женщинами рыцарям не пристало, — поддержал его Гавейн.

— Двое из вас уже воевали! И уже проиграли ей. Для меня Марья-Моревна не женщина. Она враг, который пришел разорять мой дом. Враг сильный и беспощадный, не стесняющийся в средствах. А красота для нее такое же оружие, как и меч. И тем и другим владеет она в совершенстве. А с некоторых пор ее оружием стала еще и наглая, ничем не прикрытая ложь. Не знаю, зачем понадобился ей Мореград, но пропавший сын — это только повод.

— И никакого отношения к пропаже ее сына ты не имеешь? — уточнила Алена.

— Его нет в городе.

— И ты можешь это доказать? — внимательно посмотрел на наместника Алеша Попович.

— Любой квалифицированный маг, хоть раз видевший Соколика, может сам убедиться, что морейского принца здесь нет. Ну а вам… — Кречет внимательно оглядел друзей. — Вам придется поверить мне на слово.

— Среди нас есть волшебник!.. — встрепенулся Персиваль. — Горыня! Он сможет проверить. Только он запропастился куда-то вчера, да так и не появляется.

— Вот, когда появится, то пусть приходит и убедится, — махнул рукой Кречет. — А пока у вас нет другого выхода, кроме как верить мне на слово. Ну, а если вы предпочитаете верить не мне, а этой… Творец вам судья. Можете вообще перейти на ее сторону. Глядишь, в долю вас возьмет, отдаст пару кварталов на разграбление, — Кречет горько усмехнулся.

— Но ведь Марья-Моревна тоже волшебница! — перебила его Алена.

— И что же?

— Ты говорил, что любой волшебник может проверить…

— Да она здесь уже три четверти, и с ней еще семеро колдунов!.. Они сразу же весь город осмотрели. Летали прямо над крышами. А я их ничем не сбивал, между прочим. Думал еще, миром все обойдется. Она ЗНАЕТ, что принца здесь нет. И именно поэтому она собирается взять город. Если бы этот мальчишка был у меня в руках, она ни за что не осмелилась бы на штурм.

— А зачем ей Мореград? — поднял бровь Добрыня. — Добычи ради?

— Не знаю, — покачал головой Кречет. — Это нападение нелепо. Мой господин, Сокол, женат на младшей сестре царя Иоана. Царь Иоан муж Марьи-Моревны. Напав на Мореград и пытаясь его захватить, царица, фактически, объявила войну своему родственнику. Если царь Иоан поддержит ее своими силами, а Финиста-Сокола поддержат его старшие союзники Орел Орлович и Ворон Воронович, то это будет такая война, которой наш мир еще не видывал… В стародавние времена воевали людские царства с Бабой Ягой. Потом Марья-Моревна воевала с Кощеем. Но в последнее время все было тихо. А теперь вот нате вам… Нам главное продержаться до прихода основных сил Финиста. Уж он-то с ней разберется, — Кречет сглотнул, — надеюсь… Не знаю, зачем ей Мореград, но сдавать город я не намерен.

— Ну хорошо. Вызвать ее на поединок и захватить в плен нам не удалось, — вздохнула Алена. — Но ведь должны же быть еще какие-нибудь способы…

— А мы и не собирались держать ее в плену, — возмутился Гавейн. — Мы даже не знали, что это женщина! Просто хотели в честном бою победить их главнокомандующего и взять с него, спобежденного, слово, что он уведет войска от города.

— Святая простота! — восхищенно хлопнул в ладоши Кречет. — С таким планом у вас все равно ничего бы не вышло. Но если вы, господа, поможете мне, то я, пожалуй, сумею убрать морейцев от города. У меня много храбрецов в гвардии, но таких, как вы конных бойцов и лучников нет. Так возьметесь вы мне помогать?

— Уже взялись, — кивнул Добрыня.

— Вот и прекрасно… Главный их козырь сейчас — то, что о беде Мореграда никто ничего толком не знает.

— Как не знает? — удивленно захлопал глазами Персиваль. — А сеньор этого города, король Финист, разве не идет уже нам на выручку?

— Может идет, а может и нет. Они плотным магическим куполом закрыли город, и никакие вести ни из него, ни в него не попадают. Возможно, до Финиста и дошли какие-то слухи о том, что на его берегу появилась армия Марьи-Моревны. Но я не могу передать сейчас Финисту никаких сведений, кроме самого простого сигнала о помощи. А извне я вообще ничего не слышу. Может быть, он уже со всей армией подходит к Мореграду, а может, я вообще все это время слал сигналы в пустоту. Мы отрезаны от мира, и пробиться с помощью колдовства у нас не получится. Семь грифов-оборотней и сама Марья-Моревна против меня и двух моих городских колдунов…

— Так найми еще колдунов! — всплеснула руками Алена. — Их же в городе пруд пруди!

— Доверять я могу только этим двоим. Да и то не в полной мере… Единственный выход, который я пока вижу — прорваться верхом на конях за их кордоны и передать мой письменный доклад Финисту. Мои люди не справятся с этой задачей, а у вас может получиться. Я видел, как лихо вы вышибали морейцев из седел. Только сама Марья, да, возможно, еще пара самых лучших ее бойцов смогут хоть как-то противостоять вам в конном бою.

— Еще бы! — горделиво подбоченились рыцари.

— У меня в конюшнях сейчас всего три верховые лошади. Но, — Кречет решительно махнул рукой, — мне они в осаде все равно ни к чему. Отдадите их Финисту, а он потом вернет их мне. Если, конечно, я буду тогда еще жив…

— Всего три лошади на целый город? — удивленно присвистнул Алеша. — Что же, лошади у вас, в Подземном мире, такая редкость?

— Чем дальше от Звериного царства, тем реже они встречаются и тем дороже стоят, — пояснил Кречет. — А мы как раз на другом конце света от этого царства. Но я отвлекся. Вам надлежит выехать внезапно, всем вместе и быстро помчаться на запад, или на север… Лучше на запад. Там, в двух часах скоку, в горах, столица Финиста. Но он, возможно, уже на пути сюда, к Мореграду. Тогда вы встретите его раньше. Пространство между осадными лагерями патрулируется нечасто. У Марьи тоже с лошадьми не густо. На всю армию их штук сорок. Ездят всадники по трое. Вам надо будет раскидать один такой разъезд, от силы два. Потом, возможно, они вышлют погоню. Но вряд ли более двух десятков всадников. Гораздо опаснее атака сверху грифов-оборотней. Вам надо будет как можно скорее добраться до во-он того лесочка, и далее скакать под его прикрытием.

— Вынесут лошадки только рыцарей, — резонно заметила Алена. — Да и все равно коней бы на всех не хватило. Значит, придется разделиться, а это плохо, — Алена посмотрела на рыцарей. — Вдруг Илья без вас приедет? Нам что же тогда, бросить вас и дальше одним двигаться?

— Да не разминемся мы, — беспечно махнул рукой Персиваль.

— А если разминемся?.. — заупрямилась Алена.

«Ну что мне, при Кречете что ли им объяснять, что за Ильей, возможно, будет погоня, что если мы разделимся, то слуги Кощея могут вернее нас уничтожить…»

— По правде сказать, — нахмурился Гавейн, — не рыцарское это дело, убегать от врага. Уж по мне, воевать, так воевать! Устроим вылазку, перебьем им всех конных, запалим метательные машины, корабли… В лагерь ворвемся, — он мечтательно сощурился.

— К тому же нам Ивейна надо выручать. Вот отбить его из плена, это задача! — спохватился Персиваль.

— Как бы вы не были сильны, не переоценивайте себя, иноземцы, — покачал головой Кречет. — Вчетвером разогнать целую армию невозможно.

— Почему? — вскинулся Персиваль. — Однажды я так снял осаду с города. Вызвал на поединок главаря осаждающих, победил его, а потом набросился на остальных. Так они в панике разбежались.

— Да и мы поодиночке неплохо справлялись, — повел плечами Добрыня Никитич. — Вот, хотя бы у города Чернигова…

— А семь колдунов-оборотней в той армии были? А железная дисциплина среди рядового состава? А Марья-Моревна во главе?.. — покачал головой Кречет.

— Может, проще сделаем? Без шума, без большой войны? — предложила Алена. — Ведь нам нужно всего лишь прорвать этот волшебный купол, чтобы наместник вызвал Финиста и все ему рассказал.

— Всего лишь, — криво усмехнулся Кречет. — Да для этого надо, как минимум, убить одного из держащих купол волшебников. Четверо магов держат этот купол, они все время на посту. А на кораблях отдыхают их сменщики. Палатки колдунов в самом центре лагеря, неподалеку от шатра Марьи-Моревны. Возможно, вы даже сумеете пробиться до одного из волшебников. Но кто из вас решится напасть на колдуна?

— Да любой, — подбоченился Гавейн. — Уничтожить колдуна это святое дело. У нас и кинжалы есть серебреные, а у Добрыни с Алешей — стрелы.

— Серебряные стрелы? — Кречет оживился. — А вот это мысль. Надо устроить вылазку и дострелить до одного из шатров волшебников. Да не просто дострелить, а пробить его насквозь, чтобы уж наверняка зацепить мага. Тогда в куполе образуется брешь и я пробьюсь поговорить с Финистом… Впрочем, о чем мы вообще говорим? — оборвал себя наместник. — Кони ни Добрыню, ни Алешу не выдержат, а со стены дострелить до шатров невозможно.

Все посмотрели на богатырей. Добрыня прищурился, оценивая взглядом расстояние до лагеря морейцев.

— Нет, отчего же… Если встану я на башню наугольную, наложу я стрелочку каленую, не простую, а заговоренную, да на ту тетивочку шелковую, напрягу покрепче лук разрывчатый… До любого шатра добью в их лагере.

— И до ее шатра?! — Кречет жадно сглотнул. — Так что же ты молчал? Стреляй! Убьешь ее, так и победа наша будет!

— Убивать ее, мне резону нет, — покачал головой Добрыня. — Мне она худого не делала. Да и колдунов мне бить не хочется. Кабы в битве сразил я ворога, за товарищей заступаючись, иль за вдов, сирот, за дело правое, или за мою Россию-матушку… Ну а так стрелять — дело стыдное. Нет нужды мне брать такой грех на душу.

Кречет открыл уже рот, чтобы заспорить, но Алена поспешила вмешаться.

— А может, мне попробовать справится с вражеским колдуном? Есть у меня одна идея. Пробраться в их лагерь мне будет легко, я же невидимая…

— Я заметил, — улыбнулся Кречет. — Только имей в виду, почти любой волшебник тебя все равно может увидеть. И еще, есть такое колдовское стекло, через которое видно всех невидимок. Штука это редкая, но на вооружении у морейцев она, думаю, есть.

— Что, у каждого постового такие очки? — сердце Алены испуганно екнуло.

— Вряд ли. Наверняка у них две-три пары таких очков на весь лагерь… Ну, хорошо. Давайте сделаем так. Сначала Невидимка попробует нейтрализовать одного из морейских колдунов. Тогда я свяжусь с Финистом и все доложу ему… Ну а потом, если без войны обойтись уже никак не получится, то устроим вылазку. А то, боюсь, эта машина, которую они тут собрали, бед наделает…

* * *

После совета у Кречета друзья отправились в корчму. Все надеялись, что Горыныч наконец-то объявится, но в «Крарсиках» его не оказалось.

— Не случилось ли с ним чего? — Алена попыталась мысленно дозваться до Змея, но никакого отклика не получила. — Может, поищем его, а, Добрыня?

Но Добрыня от Алены отмахнулся.

— Да загулял, поди, вот и не отзывается. Кому охота в такой момент отвлекаться? — он глумливо ухмыльнулся.

Алена надулась и замолчала.

«Загулял… А чего я, собственно, волнуюсь? У Змея силы хватит весь этот город разнести вдребезги пополам… Неужели, он и здесь не удержался? Нашел себе вдовушку… Господи, и за что мне это мученье?!»

Богатыри с рыцарями, поднявшись в комнату, затеяли военный совет. Алена, нахохлившись, сидела на своей кровати и пыталась не думать, с кем сейчас может быть Горыныч. Но вскоре страдать ей наскучило.

— Пойду пройдусь.

— Ты там поосторожнее, — оглянулся на скрип открываемой двери Добрыня.

* * *

Заглянув во двор корчмы «У бочки», Алена увидела там прелюбопытную картину. Огромный, черный кот Баюн сидел на заборе и с важным видом мелодично мурлыкал, а вокруг него, внимательно слушая, кружком сидело полдюжины местных котов. На шею Баюна был надет нарядный ошейник, а с него свисала на коротком шнурке свернутая бумажка. Почуяв Алену, Баюн встрепенулся, прервал свой монолог и с интересом поглядел в сторону девушки.

— Ты ко мне?

— Да, — Алена огляделась вокруг. — Пойдем, куда-нибудь в спокойное место, поговорим. Мне нужна твоя помощь.

— Ну, я пото-ом дор-расказываю, — мурлыкнул своим слушателям Баюн и сиганул с забора вниз. — Что там у тебя стр-ряслось?

Отойдя в сторонку, Алена изложила коту свой план снятия информационной блокады с Мореграда. Кот довольно замурлыкал:

— Мудр-ро, мудро… А твой плащ действительно меня скр-роет?

— Не знаю. Надо проверить. Сама я себя вижу. И все свои вещи. А вот в зеркале — нет. Надо взять тебя на руки, закутать в плащ и посмотреться в зеркало. Так и проверим.

Зеркало они нашли прямо в корчме. Кота видно не было, по крайней мере, в тех местах, где его полностью прикрывал плащ Алены.

— Ох, до чего же мне не нр-равится, что я весь замотанный, — капризно зафырчал Баюн, выбираясь из складок плаща, и спрыгнул на пол.

— Ну, котик, ну пожалуйста, — погладила его Алена. — Нам обязательно нужно пробить этот закрывающий город купол, — она принялась чесать Баюна за ушком.

— Ну хорошо, хор-рошо, — кот довольно выпустил коготки и подставил под руку Алены второе ухо. — А как лучше, усыпить этого волшебника или просто в мор-рду ему вцепиться?

— Лучше усыпи. А то он еще, чего доброго, заколдует тебя.

— Понял. Ты только через посты меня пронеси незаметно. А я как усыплю его, так еще и хвостом ему по носу стукну, для верности. На пол часа он тогда уснет, да еще и забудет, что с ним было до этого.

— Все-все забудет? — ужаснулась Алена.

— Ну, не все, а последних несколько минут. И кто усыпил его, точно помнить не будет… А когда я дело сделаю, ты обратно меня забери потихонечку…

— Договорились. Ну, пошли к Кречету.

* * *

Наместник был весьма удивлен, увидев крупного черного кота.

— Он справится, — заверила Алена Кречета. — Мне бы только через посты его пронести.

Убедившись, что кота действительно не видно из под плаща Алены, Кречет дал на операцию добро. Офицер Мореградскорй гвардии проводил Алену и Баюна в подвал одной из городских башен у западной стены города. В подвале, сидя на длинной скамье, играли в зернь двое часовых. Увидев офицера, они живо вскочили, пряча за спиной стаканы с игральными костями.

— Бойцы! Слушай сюда!. Когда ваша смена кончается?

— Как обычно, в конце красной четверти, господин Ульбрехт! Как белую четверть пробьют, так нас и сменят.

— То есть, долго еще… Значит так. Я сейчас на вылазку пойду, на полчетверти, не больше. Закройте на засов. Если кто в дверь стучать будет, то что вы сделаете?

— Пароль спросим! — дружно гаркнули часовые.

— Хорошо… Какой пароль?

— Охрана.

— Какой отзыв?

— Ох, поздно.

— Молодцы, — Ульбрехт похлопал левого часового по плечу. — А если еще раз замечу, что вы на посту в азартные игры играете, то лишу вас дневной премии, — он ладошкой захлопнул отвисшую, было, челюсть одного из часовых. — Дверь за нами закрыть не забудьте…

Запалив факел, офицер отворил тайную дверцу, с первого взгляда даже не заметную в замшелой подвальной стене и повел их по подземному ходу. Следом за Аленой дверца стазу захлопнулась.

Подземный ход кончился неожиданно быстро. Они выбрались на воздух в небольшом овражке, в полусотне шагов от городской стены и в трех сотнях шагов от вражеского осадного лагеря. Офицер аккуратно закрыл ведущий в подземный ход люк. Люк был замаскирован ветками и сухой травой и снаружи совершенно не заметен.

— А как же мы обратно попадем? — спросила Алена шепотом.

— Да я вас тут дожидаться буду. До конца четверти, надеюсь, управитесь?

— Не знаю, — пожала плечами Алена. — А долго еще до конца?

— Часа два, по-вашему, — пояснил ей Баюн. — Мы наверняка раньше управимся.

Ульбрехт ошарашено посмотрел на кота.

«Интересно, что его больше удивило? То, что кот говорящий, или то, что до конца четверти целых два часа?» — подумалось Алене.

Офицер, опомнившись, принялся их инструктировать.

— Во-он там, в центре лагеря, стоит большой сине-белый шатер самой Марьи-Моревны. Туда вам ходить нельзя. Даже близко не пробуйте. Там охрана особо тщательная, да и колдуны все время шастают. Они невидимок чуют. Вам надо правее. Чуть ближе к частоколу там стоит большая черная палатка. Вы ее сразу заметите. Вокруг нее ни одной другой палатки нет. Этих колдунов и свои солдаты побаиваются, так что…

— Поня-ятно, — кивнул Баюн. — Давай, Алена. Заворачивай меня в свой плащ-невидимку.

— Ну как, Ульбрехт, видишь ты его? — спросила Алена офицера, взяв кота на руки и закрыв его плащом.

— Неа — лицо Ульбрехта расплылось в довольной улыбке. — Вот это здорово! Вот это мы им всем нос-то утрем! Невидимым — это ж такие штуки выделывать можно…

— Ну все, я пошла, — Алена, выбравшись из овражка, быстро двинулась к осадному лагерю.

«Обычные-то часовые меня не заметят. Главное, не попасть на глаза кому-нибудь из магов Марьи-Моревны».

* * *

До лагеря она добралась достаточно быстро. Но тут вышла заминка. Осадный лагерь был со всех сторон окружен частоколом и рвом. А за частоколом через каждую сотню шагов стояли морейские часовые.

«Они меня, конечно, не видят. Но смогу ли я бесшумно скатиться в ров, потом вскарабкаться на вал, а потом еще и перелезть через частокол?.. Одна-то я, может, и попыталась бы. Но с Баюном на руках… Что же он, злодей, такой тяжелый? На диету пора. Ишь, отъелся. Килограмм пятнадцать в нем, наверное… — Баюн сидел на руках Алены тихо и неподвижно. Девушка поплотнее запахнула плащ. — Если я начну перебираться, так они оглянутся на шорох. Да и плащ, наверняка, скособочится. Часть кота станет видимой. Это же подумать страшно, какой постовые поднимут переполох, когда заметят, что через их ограду с сопением перелезает, например, обрубленный кошачий хвост! Надо искать какие-нибудь мостки через ров… калиточку там или ворота в частоколе. Ведь сами-то они из своего лагеря как-то выходят…»

Тут до Алены донеслась бодрая команда:

— Нале-ва!

Двигаясь вдоль лагерного рва, к ней приближался взвод вооруженных пиками и щитами солдат в сверкающих начищенным железом кирасах. Следом за копейщиками маршировали еще два десятка арбалетчиков в черно-синих мантиях поверх стеганых курток. Вел всю эту команду бравого вида офицер в черненой кирасе с золотой гравировкой и высоком шлеме с роскошной сине-черной кокардой.

«Вот за вами-то я и пойду!» — обрадовалась Алена и торопливо пристроилась в хвост марширующей колонне.

Вскоре за изгибом стены показались ворота.

— Караул… Стой, раз, два! — скомандовал офицер в золоченой кирасе.

— Пароль?! — спросил грубый голос из-за частокола.

— Трухлявые стены! — крякнул офицер.

— Железный таран! — отозвались из-за частокола. — Ну как там, без происшествий на дороге?

— Все спокойно.

«Так вот они откуда! Дороги, стало быть, пехота караулит и лучники… Хорошо, что я отговорила своих верхом прорываться. Может, уже все пути перекрыты».

Ворот, как таковых, не было. Просто на нешироком участке частокол кончался, а через ров вела насыпь, по которой мог пройти строй шириной в четыре-пять человек. Этот проход закрывался тремя рядами рогаток и бдительно охранялся отрядом таких же лучников и копейщиков.

Постовые торопливо раздвинули рогатки и строй стал медленно просачиваться внутрь лагеря. Алена проскочила мимо уже закрывающих проход постовых, отошла от ворот подальше и облегченно вздохнула.

— Ну вот, я и пронесла тебя, кисонька. Натерпелся, небось, страху?

— Мяу?.. Все что-ли?

— Да, все. Слезай давай.

— А я, понимаешь, пригр-релся, вздремнул… — спрыгнув с ее рук, Баюн сладко потянулся.

Глава 28

Женский ум лучше всяческих дум.

Народная мудрость.

В лагере царила тишина и спокойствие. Часть солдат была занята земляными работами и охраной постов вокруг города, а остальные или отсыпались после ночных караулов, или маршировали на плацу в центре лагеря. Пробираясь к черной палатке колдуна, Алена и Баюн встретили только нескольких бесцельно бродящих солдат. Но Алену солдаты, естественно, не увидели, а на шляющегося по лагерю кота не обратили никакого внимания.

Оказавшись у черной палатки, вокруг которой со всех сторон, шагов на двадцать было пустое пространство, друзья замерли.

— Ну что, колдун там? — чуть слышно спросила Алена.

— Там. Чую колдовской дух. Свежими заклинаниями пахнет…

— Как это, заклинаниями?

— Ну это как после грозы. Только еще с привкусом таким горьковатым… Заклинания любая кошка чует. Если, конечно, ей нюх не отшибло.

— А у несвежих заклинаний что, тоже запах есть?

— Запаха почти нет. Но вот такой привкус прогорклый… Ладно. Чего зря болтать. Кошачьим духом тут тоже пахнет. Значит, у колдуна есть черная кошка. Авось, колдун не стукнет по мне в первый момент. А там-то я его уболтаю, и хвостом по носу.

— Ну, тогда встречаемся у выхода из лагеря. Там я снова тебя пронесу через посты.

— Да обратно-то проще. Я и сам до подземного хода могу добраться… А ты что, собралась куда-то?

— Да есть у меня одна идея… Ну ты иди, иди…

— Ну, как зна-аешь… — Баюн тряхнул головой и направился к палатке.

Алена замерла и прислушалась. Некоторое время было тихо. Потом из палатки до нее донесся удивленный возглас.

— Ух ты! Чей это ты такой толстый?

— И не толстый вовсе, а упи-итанный, — обиженно заурчал Баюн. — И всегда-то вы люди обзываетесь… Вот я же не называю тебя, к примеру, тощим, хотя ты и тощий. Не-ет. Я про тебя сказал бы уважительно. Назвал бы тебя стр-ройным, или там поджа-арым… А вот, к примеру, был у меня один лесник знакомый. Так я его всегда называл…

«Ну, все. Попался колдун. Сейчас Баюн его заболтает… А я поговорю пока с Марьей-Моревной. А то эти мужики дров тут наломают. А нам всего-то и надо, чтобы Марья войска отвела. Да и не верится мне, что она ради простого грабежа войну затеяла. Если это та Марья-Моревна из сказок, то уж точно не ради войны она на город напала. Видно, и правда у нее сын где-то тут пропал…»

Рассуждая так Алена подобралась, никем не замеченная к огромному сине-белому шатру Марьи-Моревны. Шатер стоял в центре военного лагеря, на небольшой возвышенности и со всех сторон надежно охранялся. Восемь стражников в бело-синих мантиях поверх доспехов и в черненых шлемах стояли, приставив к ноге алебарду, вокруг шатра. Они почти не переговаривались между собой, и очень внимательно посматривали вокруг. А за спинами стражников вокруг шатра на равном расстоянии стояли на высоких шестах пылающие факела. Факела горели ярким пламенем, но ни дыма ни запаха от них не было. Сердце девушки испуганно сжалось.

«Как же я проберусь-то к Моревне?.. Эти вояки, боюсь, и спрашивать меня не будут. Как заметят, так сразу и пырнут алебардой. Да еще факела… Если ни дыма, ни запаха нет, значит огонь магический?.. Наверняка тут кроме стражей еще какая-нибудь защита есть… А если…»

Алена подобрала небольшой комочек земли и бросила его в шатер. Когда комочек перелетел линию, создаваемую факелами, раздался звук лопнувшей струны. Стражники выставили перед собой алебарды и стали нервно оглядываться.

— Кто здесь? — спросил один из них, грозно глянув в пустоту перед собой.

Это выглядело до того потешно, что Алена прыснула со смеху. И тут же пожалела об этом. Другой стражник, моментально выхватив из-за пояса длинный нож, метнул его на звук. Алена едва успела присесть. Нож, пролетев у нее над самой головой, долетел до соседней палатки, и, пропоров материю, скрылся внутри.

— Какого еще лешего? — завопили там.

— Что тут происходит? — полог шатра откинулся, и из-за него появилась невысокого роста черноволосая женщина в шелковом халате.

— Да вот, кто-то шляется, ваше величество… — отрапортовал глава караула — тот самый, что метал нож.

«Это и есть Марья-Моревна? — поразилась Алена. — И чего в ней Персиваль нашел? Красивая, конечно, но не настолько же, чтобы с ума сходить…»

— О! Это интересно, — царица огляделась и уперлась взглядом в Алену. — Ты здесь откуда?

— Из Мореграда, — ответила Алена и поднялась. — Разговор есть.

Марья-Моревна внимательно оглядела девушку, улыбнулась и сделала приглашающий жест.

— А они меня не тронут?.. — опасливо покосилась Алена на стражников.

— Не тронут, — улыбнулась Марья. — До тех пор, пока я им не прикажу… Кстати, господа караульные. Почему это вы без очков? Вам же были выданы специальные очки.

— Виноваты, ваше величество! — хором гаркнули, вытянувшись по стойке смирно все стражи.

— Так одеть немедленно!.. А ты заходи в шатер, — снова пригласила она Алену.

* * *

Шатер был довольно просторный и по-восточному роскошный. Ковры, шелковые занавеси. Были в шатре и стулья, пара удобных кресел, деревянный столик и несколько изящных сундучков и шкатулок.

— Что, у тебя есть о Нем какие-нибудь сведения? — с порога спросила Алену Марья-Моревна.

— О ком? — удивилась Алена.

— Как о ком? Ты разве не о Соколике пришла мне рассказать?

— Честно говоря, я ничего про сына вашего не знаю. Просто я, с друзьями, оказалась проездом в Мореграде. Нам дальше ехать надо. А тут война эта, — Алена вздохнула.

Марья-Моревна, усевшись в кресло, махнула рукой, приглашая Алену сесть на другое.

— Так ты совсем-совсем ничего не знаешь о Соколике?

— Я говорила с Кречетом, — выдохнула Алена. Услышав это имя царица недобро сощурилась. — Кречет уверяет, что в городе принца нет… И он уверен, что любой волшебник может проверить и лично убедиться, что Соколика нет в городе. Любой волшебник, и вы в том числе… — Алена выразительно посмотрела на Марью. — Он уверяет, что вами движет лишь желание разорить Мореград, а Соколик только повод…

— И ты этому веришь? — Марья посмотрела в глаза Алене. У царицы были большие синие глаза, оттененные иссиня черными бровями, и такой пронзительный взгляд, что по спине Алены пробежал холодок.

Девушка покачала головой.

— Мне не хочется в это верить. Но если вы знаете, что Соколика в городе нет, то почему же не уходите?..

— Ну и что с того, что его нет в городе?! — Марья вскочила с кресла и зашагала из одного конца шатра в другой. — Он может быть где-то рядом. Он пропал восемь часов назад. Гулял, как обычно, на своей яхте с товарищами и вдруг пропал из виду. Я еще подумала сперва — может он просто не хочет, чтобы я его видела?.. Должны же быть у мальчика какие-то секреты?.. А он так и не появился. Три часа не появлялся. У него колечко есть, я по нему всегда могу определить, где он. Так вот, все это время он плыл сюда, к Мореграду, и на связь со мной не выходил. А здесь, у Мореграда, даже сигнал от кольца исчез. А потом мне пришло вот что, — она открыла шкатулку и, достав оттуда сложенный вчетверо лист бумаги, стала читать. — Отпустим твоего сына, если заплатишь десять тысяч лео. Если согласна, то выйди на балкон и трижды произнеси «Фэн, я согласна», ударяя деревом об дерево.

— Десять тысяч лео — это много? — поинтересовалась Алена.

— Дело не в том, много это или мало. Его похитили и требуют с меня выкуп. Такой наглости я потерпеть не могу.

— Но Мореград здесь точно не при чем! — оживилась Алена. — Я, наверное, даже знаю, где вам искать этого Фэна. К востоку от города есть река. У нее в устье несколько островов. На самом большом, лесистом, и живет этот пират… Его слуги периодически появляются в городской кабаках, чтобы нанять работников…

— Да знаю я, — отмахнулась Марья-Моревна. — Только что толку? Да, скорее всего Фэн и захватил Соколика. Или Кречет захватил, а потом передал Фэну. Фэн — известный пират и торговец людьми. Захватит кого-нибудь и требует выкуп.

— Ну, так достаньте его с этого острова. Зачем же город-то осаждать, если в городе Соколика нет?

— Ты не понимаешь, — покачала головой Марья-Моревна. — Мы ничего с Фэном сделать не можем. Он недоступен. Там, на острове этом, нет ничего, кроме леса. Это просто вход в другое место — в логово Фэна. Как он это сделал, я не понимаю. Мои колдуны пытаются разобраться, но что-то безуспешно… пока. А Кречет, между прочим, все это время покрывал пиратов и работорговцев! И сейчас покрывает. Почему, когда мои герольды заявили о цели нашего прибытия он не явился и не ответил им?.. Могу поспорить, что и сейчас, еще через полчетверти, когда мой герольд снова приедет под стены, наместник не пойдет на переговоры… Ну ничего. Теперь Кречет пожалеет обо всем! — Марья глянула в сторону города и от этого взгляда у Алены снова побежали по телу мурашки.

— Но горожане-то ни в чем не виноваты! — вскочила с кресла Алена. — Ты готова разорить город, чтобы отомстить за сына, но тогда чем вы отличаетесь от пиратов Фэна?

— Я не беру в заложники детей, не граблю проходящие по морю корабли и не даю приюта морским разбойникам!

— Сейчас в заложниках у тебя все жители города, — парировала Алена. Но, увидев, как гневно сверкнули глаза царицы, тут же продолжила примирительным тоном: — Есть другой выход. Надо выманить из логова этого Фэна.

Марья-Моревна глубоко вздохнула.

— Эх, если бы я знала, как это сделать… Не могут мои колдуны открыть пиратский проход, да и пираты, похоже, следят за нами. Если я оставлю в устье реки засаду, боюсь, Фэн это заметит.

— А может, просто заплатить ему выкуп? — предложила Алена.

Марья в ответ еще раз сокрушенно вздохнула.

— Я никогда не плачу пиратам выкупа за своих попавших в плен подданных… Эти деньги только раззадоривают пиратов. Да. Несколько морейцев, наверное, уже не один год томятся в пиратских темницах. Но новых пленников пиратам брать просто не выгодно. До тех пор, пока я не плачу, пока я запрещаю родственникам платить… Несколько моих подданных пострадали, но еще большее количество было спасено благодаря этим мерам. Сейчас морейцев пираты отпускают, зная, что из плена никто не будет их выкупать… Если бы все государи поступали так же, то пираты просто прекратил бы свой гадкий промысел. Но до тех пор, пока в таких, как Мореград, городах скупается награбленное пиратами добро, до тех пор, пока за захваченных в плен родственников цари, да и обычные люди платят выкуп, пиратство будет процветать в наших водах.

— Но ведь сейчас в плену твой сын!

— Да, — Марья опустила глаза. — Но я не могу отдать за него этих денег. Как я тогда посмотрю в глаза тем, чьих родственников я отказалась выкупать? Как я буду отказывать впредь, если… Мне проще стереть этот город с лица земли, чем заплатить вымогателю.

— Послушай, Марья, уничтожив Мореград, ты ничего не добьешься. Кроме того, если бы у Кречета был твой сын, он бы, наверняка, уже отдал его, лишь бы ты увела войска. Если бы он мог отнять Соколика у Фэна и отдать его тебе, он бы тоже уже сделал это… Даже если он и покрывал этого пирата, то вряд ли знал, что Фэн захватил в плен твоего сына, — Марья с сомнением посмотрела на Алену. — По крайней мере, у меня создалось впечатление, что твое появление здесь было для него полной неожиданностью. Кречет ничего не знал о том, что Фэн захватил Соколика. Сейчас он уж точно раскаялся в том, что терпел в окрестностях города этого пирата.

— Ну и что ты мне предлагаешь? Пожалеть бедного Кречета и его подданных?.. А Соколик пусть теперь томится в плену, да?

— Есть способ освободить его…

— Как?! — Марья-Моревна подалась вперед, жадно впившись в Алену глазами. — Как? Говори!

— Недавно к Фэну нанялся в работники один мой друг. — Алена рассказывала, тщательно подбирая слова. — Илья Муромец. Не ради наживы, просто, нам нужен летучий корабль. А у Фэна он есть…

— Илья Муромец? — царица удивленно вскинула бровь. — Это не тот ли богатырь из Верхнего мира, который с друзьями своими года четыре назад воевал с Кощеем? С ними, помнится, еще какая-то девица была…

— Я с ними была. Год назад это было, по верхнему времени.

— Ишь ты, — Марья с новым интересом посмотрела на Алену. — А я-то как услышала, не поверила. Думала — врут… Это же надо додуматься! Обычным людям поехать воевать с Кощеем в его же владениях!

— Так ты ведь тоже с Заморышем воевала, — не поняла ее удивления Алена. — И тоже в его владениях.

При слове «Заморыш» царица едва заметно поморщилась.

— Давно это было, — глаза ее приняли мечтательное выражение. — И он моложе был и я… Я же все его секреты тогда знала. Мороз-то, он без влаги куда как слабее. А ежели совсем оставить его без воды… Кабы не напоил его тогда Ваня водой, до сих пор бы, поди, висел Кощей на цепи, у меня в погребе. Эх, Ваня, Ваня… Пожалел бедолагу. Скольких хлопот потом мне это стоило… Ну, да я отвлеклась. Теперь у меня с Кощеем мир. Он в мои дела нос не сует, я в его дела не лезу… А ты точно уверена, что у Ильи все получится?

— Должно получиться!

Марья снисходительно усмехнулась.

— Вряд ли Фэн отдаст твоему другу летучий корабль. Я знаю, таких кораблей у него несколько. Но это такая ценность, что скорее уж он убьет Илью, чтобы не расплачиваться. Он, обычно, так и поступает со своими слугами. С кем-то через пару часов, с кем-то через год… Целый год прослужили ему и получили за это то, что просили только двое из нескольких сотен… Ведь он, кажется, любое желание обещает выполнить за год честной службы? — царица покачала головой. — Любое желание даже я выполнить не смогу.

— Да Илья не собирается служить ему весь год! Он только для виду… Он точно знает, что надо делать, чтобы добыть летучий корабль Фэна.

— Откуда он знает, как и что там можно добыть?

— Знает, — уверенно склонила голову Алена. — Его проинструктировал… один волшебник. Но это к делу не относится. Как только пираты выйдут в море, на добычу, Илья сразу же приступит к выполнению плана. Зная его характер, я просто уверена, что он не только добудет летучий корабль, но и освободит всех, кто томится в пиратском плену. Но, пока ты не уведешь от города войска, Фэн не выйдет из своего логова за новой добычей.

— Предлагаешь мне понадеяться на случай? — с сомнением в голосе переспросила Марья-Моревна. — А если друга твоего уже и в живых-то нет?

— Не может такого быть! — горячо возразила Алена. Но сердце ее при этом беспокойно заныло. «А вдруг, действительно, Фэн уже убил Илью?» — Нет! Не такой Илья человек, чтобы его могли просто так зарезать!.. Да он, если что, всех этих пиратов одной левой…

— И ты думаешь, что он сумеет освободить Соколика?

— Сумеет. Если только Соколик там… Ты только отведи войска от города, и флот весь. Да по честному отведи, чтобы Фэн ничего не заподозрил. А то он так и будет сидеть в своей берлоге.

Марья-Моревна, чуть сощурившись, склонилась над столиком, на котором были разложены несколько географических карт. Потом внимательно оглядела Алену с ног до головы.

— Ну, ежели это тот самый Илья, то, пожалуй, он и вправду всех пленников отпустит… Ладно. Давай ка мы вот что сделаем, милочка… Скоро истекает час, который я дала Кречету на раздумье. Я поеду к стене вместе со своими парламентерами. Пусть и он выйдет на стену. И пусть поклянется мне прилюдно, при моих и своих подданных… Пусть поклянется мне своей силой, что в Мореграде Соколика нет. Тогда я отведу войска. Всех уведу, без обмана, — решительно тряхнула она головой. — Если твой друг действительно сможет освободить Соколика, или хотя бы поможет мне в этом, тогда… проси у меня тогда, чего хочешь! Отблагодарю по-царски.

— Хорошо, — кивнула Алена. — Ну, так я пойду, поговорю с Кречетом. Думаю, он согласится.

Они вышли из шатра. Марья огляделась и возмущенно топнула ногой:

— Стража! Почему опять без очков?! Я же приказала одеть очки!!

— Да мы… Государыня, — замялись стражники. — От очков этих глаза слезятся… Да и выглядим мы в них, как дураки.

— Да вы и так дураки! — вспылила царица. — Еще раз увижу без очков, выпорю!

— Лично? — просиял один из стражников.

— Публично! — отрезала Марья. — Палача позову, и перед строем… Очки одеть немедленно. А ты, шутник, проводи мою гостью через посты к городу.

Одев очки, стражник ахнул, отвесил Алене торопливый поклон и направился вместе с ней к восточным воротам лагеря.

У ворот, привалившись к бревнам частокола сладко спали два десятка морейских воинов — весь караульный отряд.

— Эт-то что такое? — провожатый Алены снял очки и протер глаза. — Как посмели? Тревога! Встать! Засранцы! Дармоеды! Запорю!!! — заорал во весь голос гвардеец.

Храп резко прервался. Воины вскакивали, хватаясь за оружие.

— Не спал… Ей богу, не спал, господин гвардеец! — честно выпучив глаза принялся оправдываться начальник караула.

— Ну вы тут разбирайтесь, а я пойду. Недосуг мне… — заторопилась Алена и выскочила за рогатки. «Молодец, Баюн… Надо же, какая силища пропадает! Уговорю-ка я его с нами пойти. Такое искусство еще не раз пригодится».

* * *

Пробравшись по подземному ходу в город, Алена немедленно направилась к Кречету. Кот, с важным видом вышагивая рядом, с удовольствием слушал ее щедрые комплименты.

— А что? И колдуна, и стр-ражу. Я еще и не тако-ое могу…

Кречет от проведенной Баюном операции был в восторге. В магическом щите морейцев образовалась значительная брешь, так что он смог обстоятельно побеседовать с Финистом и теперь выглядел гораздо более уверенно, чем четверть назад.

— Кота, за героизм и смекалку приказываю наградить… Бочонком копченой рыбы! Вот, выпишу сейчас накладную… Подателю сего выдать с интендантского склада на его выбор лучшей копченой рыбы… — принялся диктовать наместник секретарю.

Смерив взглядом толстого, довольно облизывающегося кота Кречет щедро махнул рукой.

— Выдать пятиведерный бочонок!

— А два бочонка мо-ожно? — оживился Баюн.

— А ты не лопнешь? — удивленно посмотрел на него Кречет.

— Да я не себе, я това-арищам… — кот потянулся и довольно выпустил когти. — Уж больно това-арищи у меня прожорливые. Один бочонок това-арищам, а один мне…

— Ну хорошо, — сдался Кречет и обратился к секретарю. — Пиши. Два пятиведерных бочонка!

Предложение Марьи-Моревны наместник внимательно выслушал, но скептически покачал головой.

— Спасибо тебе, конечно, за помощь, Алена. Честно скажу, не ожидал я от тебя такой прыти… Порадовали вы меня. Что ж, без крови решить этот конфликт было бы весьма заманчиво… Только нет ли здесь с ее стороны какой-нибудь ловушки?.. Точно ли хочет она, чтоб я силой своей поклялся?

— Так она мне сказала.

— Ну хорошо. Подумаю я. Может, с Финистом еще посоветуюсь… Ох, Фэн, скотина. Подложил мне свинью. Ну, если и верно он похитил Соколика, да еще и меня подставил… — Кречет недобро сощурился. Потом, вспомнив, что Алена не ушла еще, осекся. Еще раз поблагодарил ее и велел своим гвардейцем с почетом проводить гостей до порога.

— Ну что, Баюн, сразу пойдешь за своими бочками? — поинтересовалась Алена, когда они вышли в город. — А то, может, в гости к нам заглянешь? Хочется мне, чтобы ты с моими друзьями познакомился. Добрыне с Алешей, наверное, интересно будет с говорящим котом побеседовать.

— А ры-ыба у вас на обед будет?

— Ну конечно, кисонька, — улыбнулась Алена.

— Ну, тогда пожалуй пойдем, познакомимся… Ох, плохо жить коту без кошелечка, — Баюн недовольно поморщился и протянул девушке накладную на два бочонка. — Положи-ка ты, Алена, к себе эту бумажку… Ты меня на обед уже позвала. А потом и сама пожалуй ко мне, на полянку. Я там свой званый обед давать буду. Всех-всех знакомых котов позову! Выставлю им бочку рыбы. Пусть порадуются! Ну как, придешь ко мне на обед?

Алена в ответ неопределенно кивнула.

«И отказать теперь как-то неудобно. Обидится еще… Ладно. Приду… Будем дружить кампаниями. Я его познакомлю со своими друзьями-людьми. А он меня со своими котами и кошками…»

Глава 29

Разлука сердце бередит,

На свет отчаянье родит.

Отчаянье беду пророчит,

Сбивает с толку и морочит

На перепутиях дорог…

Кретьен де Труа.

Горыныч в корчме так и не появился, но все остальные были в сборе.

— О, Алена вернулась!

— Поздорову ли?

— Как там дела у наместника? — бодро приветствовали Алену витязи, когда она, войдя в комнату, поздоровалась.

— Что? Пора нам на вылазку? — с надеждой спросил Гавейн.

— Войны не будет, — с облегчением выдохнула Алена и уселась на кровать.

— А что это за черный котище за тобой увязался? — подозрительно посмотрел на Баюна Добрыня. — Где-то я этого зверя видел…

— Приве-ет, привет, Добрынюшка, — довольно промурлыкал Баюн и, прямо от двери одним махом вскочил богатырю на колени.

— Говорящий, — прошептал Гавейн и в ужасе отпрянул от Баюна и Добрыни. — Брось его, брось! Это, наверняка оборотень или колдун!

— Сам ты оборотень! — Баюн недовольно выгнул спину и выпустил когти.

— Ты когтями-то потише, — негромко буркнул Добрыня. — Успокойся, киса. Никто тебя здесь не тронет, — он обвел рыцарей грозным взглядом и обнял кота.

— И когда же ты, свет Добрынюшка, приобрел себе такого товарища? — поинтересовался Алеша Попович, и почесал кота за ухом.

— Да так, был случай, — Добрыня погладил Баюна и улыбнулся каким-то своим воспоминаниям.

— Вот, познакомьтесь, кто не знает. Это кот Баюн. Он помог мне сделать вылазку… — Баюн возмущенно глянул на Алену и она торопливо поправилась. — Точнее, это я ему помогла. В общем, мы вместе на разведку ходили, и все уладили.

— Это как же понимать — уладили? Неужели вдвоем разбили целую армию? — ехидно поинтересовался Гавейн.

— Чтобы а-армию разбить, много ума не надо, — промурчал Баюн с колен Добрыни. — Вот ми-иром дело решить, тут ум надобен. Это мы с Аленой хорошо-о поработали. Мне и Кр-речет благодарность объявил. И все живы здор-ровы…

— Что, точно войны не будет? — с робкой надеждой переспросил Персиваль.

— Точно.

— Ну, слава богу, — юноша светло улыбнулся.

«Неужели мальчик действительно всерьез влюбился в Марью-Моревну? Вот еще горюшко-то… — вздохнула Алена. — Что же нам теперь с ним делать?»

— Ну так что, Алена? На обед у вас рыба будет, или как? — «ненавязчиво» поинтересовался Баюн, прервав ее невеселые размышления.

— Будет, все у нас будет! Добрынюшка, доставай самобранку.

* * *

Вниз спускаться не стали. Скатерть-самобранку раскинули прямо в комнате, на маленьком столике у окна, а сами расселись вокруг на кроватях. Самобранка учла пожелания гостя и подала исключительно рыбные блюда.

— Эх, Добрынюшка! — радостно мяукнул кот. — Хорошо, все таки, что не стал я шум поднимать, когда ты у Яги из сарайчика самобра-анку тащил.

— Помолчал бы уж, — недовольно нахмурился Добрыня.

«Так вот откуда Баюн знает Добрыню!» — сообразила Алена и с трудом подавила смешок.

Кот, тем временем, чинно усевшись на кровати, поставил передние лапы на стол и вежливо попросил Гавейна:

— Подвинь-ка мне, сударь во-он то блюдо с севрюжинкой… Эх, давно я севрюжинки свежей не пробовал.

Рыцарь, нервно дернув плечом, отодвинулся подальше от Баюна.

— С котом я еще не ел! Брысь от меня, нечистая сила!

— Да я чаще вас моюсь! — фыркнул Баюн и благодарно кивнул Алене, которая поторопилась подать ему требуемое блюдо.

За обедом кот вел себя демонстративно аристократично. Рыбку он одевал на вилку и изящно разделывал коготком. Алена ухаживала за Баюном, как за дорогим гостем. Очень уж ей хотелось увлечь кота идеей совместного похода.

Постепенно обаяние Баюна и старания Алены растопили ледок в отношениях рыцарей к необычному гостю. Все вместе они перемыли косточки местным властям. После десерта (и ликера) кот ударился в воспоминания о своих приключениях в Верхнем мире. С особой нелюбовью Баюн отозвался о Кощее. И в этом его горячо поддержали все сотрапезники.

— Да и братец его, Черномор, тоже козел! — продолжал захмелевший кот. — Держал меня на цепи, словно собаку паршивую…

— Не трогай Блекмора, — взвился Гавейн. — Он добрый волшебник и наш друг!

Баюн смерил рыцаря презрительным взглядом.

— Верно в народе говорят: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты…

Алена поспешила сгладить неловкую сцену:

— Черномор не добрый и не злой. Он просто волшебник. Получше Кощея, конечно…

— А по мне уж лучше Кощей. Тот хоть на цепь меня не сажал, — Баюн прыгнул на кровать Добрыни и принялся демонстративно умываться.

— Кстати о Черноморе! — спохватился Добрыня. — Давненько мы с ним не беседовали.

Богатырь достал блюдо и постучал по нему. Алена ахнула, сгребла в охапку испуганно мяукнувшего Баюна и спряталась с ним под кроватью.

— Тихо! А то Черномор услышит!

— Почему опять нет Алены? — послышался недовольный голос карлика.

— Почему, почему… Может, медовый месяц у меня! — прошептала девушка.

— У нее медовый месяц, — громко повторил ее слова Персиваль.

Добрыня закашлялся. Алеша метнулся в угол комнаты и рухнул на кровать с приступом хохота. Рыцари растерянно переглянулись.

— Она же сама так сказала… — растерялся Персиваль.

— И где Горыня?… — Черномор вдруг осекся и Алена расслышала его нехороший смешок. — Ах, вот оно как… Получается, я трех зайцев одним ударом… Я хотел сказать, счастья им большого! Ну а как вообще дела?

— Замиренье тут намечается. Думаю, осада скоро кончится. А тогда уж будем ждать Ильюшеньку, — ответил Добрыня.

— Ну хоть какой-то прогресс, — облегченно вздохнул карлик. — Кстати, будьте осторожны там, в городе. Кощею уже известно, что вы в Мореграде. Так что удвойте бдительность. От Заморышалюбой пакости теперь можно ждать. И смывайтесь поскорее из города. Помогите Моревне, в конце концов, найти ее сына, чтобы ушла скорее. И если что — сразу свяжитесь со мной. Что ж поделать, буду повсюду ходить, как дурак, с медным тазиком…

— Да он и без тазика дурак, — негромко фыркнул кот, и они с Аленой чуть не подавились от смеха под кроватью.

Сеанс связи завершился. Баюн выбрался из укрытия и галантно распрощался, напомнив Алене, что ждет ее с ответным визитом.

— Непременно буду, — светским тоном ответила девушка. — Не забудь накладную.

Кот взял бумагу в зубы и с важным видом удалился.

— Не понравилось мне, как Черномор про зайцев оговорился, — Добрыня мрачно посмотрел в сторону Алены. — Ох не к добру это…

Однако, развить тему ему не дали. Со стороны городской стены послышался пронзительный звук трубы.

— Марья приехала! — метнулась к двери Алена. — Пошли, посмотрим, как Кречет будет клятву давать!

* * *

Когда друзья прибежали к воротам, наместник уже стоял на стене и слушал требования морейских парламентеров. Начальник стражи, узнав рыцарей, приветливо улыбнулся им и пропустил всю компанию на стену. Со стены друзья увидели дюжину вооруженных с ног до головы всадников. Впереди отряда, в черных латах, верхом на черном коне гарцевала Марья-Моревна.

— Поклянись, Кречет! — царица властно подняла руку. — Поклянись своей силой, что моего сына Соколика нет в Мореграде!

Кречет оглянулся через плечо на собравшихся у стены горожан. Несколько секунд помолчал, словно бы собираясь с мыслями, и медленно поднял правую руку.

— Клянусь своей силой, что Соколика нет в моем городе. Теперь ты удовлетворена, царица? Ты уведешь свои войска?

На площади перед воротами воцарилась мертвая тишина. Казалось, все горожане затаили дыхание. Лагерь морейцев тоже притих. С моря донеслись крики чаек.

— Я сдержу слово, — неохотно произнесла Марья. — Я ухожу.

Тишина взорвалась ликующими криками горожан. Марья развернула коня и вместе с эскортом поскакала к лагерю. Кречет проводил ее тяжелым взглядом. Потом повернулся к Алене и ее друзьям.

— Спасибо вам, — он выглядел очень уставшим. — От всего города спасибо.

Алена молча кивнула.

— Ну что, пошли что ли? — нетерпеливо притопнул Алеша. — Чего еще здесь смотреть?

Рыцари и богатыри спустились вниз. Только Персиваль словно не слышал слов Алеши. Впившись побелевшими пальцами в камень стены, юноша жадно смотрел в сторону лагеря морейцев, хотя Марья давно уже скрылась с глаз. Алена вздохнула и дотронулась до плеча рыцаря.

— Пойдем, милый. Она не вернется.

Персиваль посмотрел сквозь девушку глазами, полными слез.

— Я… как мне быть, фея? Долг приказывает мне продолжить свой путь, а сердце умоляет остаться с ней… Что же мне делать?!

— Страдать, — Алена погладила юношу по щеке. — Поверь, с этим можно жить.

— Ну что ты там застрял, Персиваль? — нетерпеливо окликнул снизу Гавейн.

— Да. Наверное… — рыцарь кивнул сам себе и пошел вниз по лестнице.

* * *

Вернувшись в корчму друзья в первую очередь поинтересовались у Феликса, не появлялся ли Горыныч. Но трактирщик в ответ лишь пожал плечами.

— Да что же это такое?! — возмутился Добрыня. — Совсем совесть потерял! Второй день не показывается и вестей не подает… Или подает? А, Алена?

Алена, немного помедлила с ответом, пытаясь вызвать Змея. Но он опять не ответил.

«Змеюшка, что ж ты со мной делаешь?» — сердце Алены заныло от дурного предчувствия.

— Надо что-то делать, ребята. Черномор говорил, что Кощей уже знает про нас… Уж не по Горынычу ли будет его первый удар? Может, он уже давно… — голос Алены осекся. «Господи! Только бы Змей был еще жив! Как же это мы сразу не сообразили?!»

— Да не может этого быть! — деланно бодрым голосом заявил Добрыня. Однако и в его взгляде появилась обеспокоенность.

— Но ведь богатырь Горыня самый сильный из вас? — посмотрел на богатырей Гавейн. — Да еще и колдун к тому же. Почему тогда Кощей первым напал именно на него?

— Это как раз-таки грамотно, — покачал головой Алеша Попович. — Взять исподтишка, по коварному, и убить из нас самого сильного… Только что-то мне, братцы, не верится, что Горыныч попался на удочку… Ничего с ним, я думаю, не сделалось. Он, поди, с какой-нибудь вдовушкой…

— А даже если и так, — Алена почувствовала, как кровь приливает к ее лицу. «Ох, хорошо, что они меня сейчас не видят». — Все равно нужно его найти. Сейчас Марья-Моревна снимет блокаду, и Илья, со дня на день, получит возможность пригнать летучий корабль. А Горыныча нет!..

— Верно, — поддержал ее Гавейн. — Что же нам, бросать его тут, в Мореграде?.. Да мы и Ивейна не бросим. Вот, поеду сейчас к Марье в лагерь, потребую, чтобы освободили его из плена, раз война уже кончилась.

— Верно! — подхватил Персиваль. — Богатыри пусть Горыныча ищут, а мы прямо сейчас и пойдем!..

«Только этого еще не хватало! — заволновалась Алена. — Если Персиваль ее увидит, то, скорее всего, там и останется… А, будь что будет! Я ему не нянька».

— А что, господа, так и сделайте, — согласился Добрыня. — За Ивейном езжайте по-быстрому. Только будьте там поосторожнее…

Рыцари тут же направились к выходу из корчмы.

— Может, не отпускать их одних? — зашептала Добрыне на ухо Алена. — А если Кощей их?..

— Да и пропади они пропадом, — поморщился богатырь. — Сам Заморыш, небось, сюда не явится. Ну а коли они не отмашутся всей толпой от кощеевых прихвостней, так на что нам такие попутчики?..

Дверь за рыцарями закрылась.

— А давайте лучше подумаем, — продолжил Добрыня, — как сподручней нам искать Горыныча?

— Разделится и бродить по городу, мне сдается, дело бестолковое, — призадумался Алеша Попович. — Лучше вместе нам держаться… Да еще… Может ты, Аленушка, помоешься? Мы не видим, не знаем, где ты, что с тобой. О тебе узнаем лишь по голосу. Коль случится с тобой беда, ранение, как же нам тогда помочь, защитить тебя?

— Если помоюсь, то меня не только вы видеть начнете, но и остальные, — покачала головой Алена. — Нет уж. Моя невидимость как раз сейчас может пригодиться… Давайте лучше сходим в гости к коту Баюну. Он как раз приглашал меня на ужин.

Добрыня и Алеша удивленно переглянулись.

— Ты ж хотела идти искать Горыныча… — напомнил ей Добрыня.

— Так мы и пойдем искать Змея. У Баюна есть волшебник знакомый. Мы у этого волшебника и попросим о помощи. Он город-то знает лучше нашего. Может, подскажет, где Горыныч мог застрять. Или еще как поможет в поисках.

* * *

По дороге Алена обдумывала нечаянно оброненные слова Черномора. «Трех зайцев одним ударом… Кощея, Горыныча и меня… Ловко, ты Черномор все расчитал. Горыныч меня сгубит, Кощей — Горыныча, а богатыри кощееву смерть добудут для тебя… Ловко. Только ничего у тебя не получится, не на тех напал», — злость уже кипела в девушке, разгоняя отчаянье.

Небо мигнуло, и в Мореграде наступила зеленая четверть шестого дня середы. Прохожих на улицах становилось все меньше. Люди ложились спать. А на заднем дворе трактира «У бочки» полным ходом шел кошачий пир. Полсотни котов и кошек, сидящих на травке, на заборе, на деревьях и на трактирной крыше, уплетали копченую рыбу, а кот Баюн важно расхаживал вокруг стремительно пустеющей бочки и раздавал по рыбине каждому новому гостю. Некоторые коты из тех, что пришли пораньше, шли за рыбой по второму, а то и по третьему разу. Баюн нервно мурлыкал, шарил в бочке лапой и вынимал новых и новых рыбешек, а к нему за добавкой уже выстраивалась порядочная очередь.

— Баю-ун! Кисонька! — окликнула его Алена.

Кот недовольно оглянулся, но, почуяв Алену, довольно ощерился. Впрочем, его радость быстро прошла. Мяукнув что-то, отдаленно напоминающее человеческое «я щас!» Баюн подскочил к забору за которым его ждали Алена, Добрыня и Алеша и поздоровался.

— А ты, Алена, с товарищами пришла?.. Ох, боюсь, рыбы на всех не хватит. Второй бочонок уже открыл. А все публика-то местная некультурная. Портовые коты, — Баюн недовольно фыркнул. — И меня замотали, и Федька вон с ног сбивается… Вы уж простите, шумно тут у меня… — в этот момент не дождавшиеся возвращения хозяина гости, взобравшись на край бочки расшатали ее и, опрокинув на бок, полезли за рыбой прямо внутрь. — Шумно и гамно… И рыба, похоже, вся кончилась. А ведь хотел по-хорошему, по доброму, — Баюн разочарованно вздохнул. — Все-то у нас, у кошек, не как у людей.

— Ты не расстраивайся, — поспешила успокоить его Алена. — Мы не за рыбой пришли. Нам помощь нужна.

— Что, опять колдунов усыплять? — удивился Баюн.

— Не совсем… — замялась Алена. — Помнишь, ты водил меня к хозяину своего друга Феди.

— И не к хозяину вовсе, а к личному колдуну, — недовольно фыркнул Баюн, покосившись на подошедшего Федьку. — Федя у Филиппп Егорыча личный черный кот, а Филипп Егорыч у Феди — личный колдун. Ха-роший колдун, работящий. Да ты, Невидимка, была у него… Что, Феденька, рыба вся кончилась?

Черный Федя облизнулся и удрученно мявкнул.

— Ну и пес с ней, с рыбой, — тряхнул головой Баюн. — Людям вот надо с Филиппом Егорычем поговорить.

Алена и богатыри дружно закивали.

— Ты уж, Феденька, проводи их. А я тут быстренько все улажу и нагоню вас…

* * *

Филипп встретил гостей с радушием и нескрываемым интересом. Черные коты — Федька и Баюн — тут же уселись на диван у камина и стали перемуркиваться на своем, кошачьем языке. А волшебник принялся расспрашивать богатырей и Алену про луну, солнце и звезды, про великое внешнее море Океан и другие чудеса Верхнего мира. Алеша с Добрыней, удивленные пристальным вниманием Филиппа к столь обыденным для них вещам, отвечали все же обстоятельно. Но Алена не дала им времени на долгую беседу.

— Мы, собственно, по делу пришли. Причем по делу срочному, — прервала она Алешу Поповича, принявшегося было объяснять, отчего, по его мнению, полная луна превращается в месяц. — Филипп, нам нужна твоя помощь.

— Вот как? — удивился волшебник. — Выходит, не успели вы появиться в городе, а уже попали в какую-то историю? Или это как-то относится к цели вашего путешествия?

— И то и другое, — кивнула Алена. — У нас пропал в городе… один наш товарищ. Не поможешь ли найти его?

— Вообще-то я бесплатно не работаю, — тут же оговорился волшебник. — Нет, если это не будет мне стоить никакого труда, то я, конечно, как хорошим знакомым, могу вам помочь. Но для серьезных заклинаний и опытов мне необходимо закупать всякие ингредиенты.

— Сколько? — Добрыня полез в поясной кошелек.

— Десять золотых финистов, — ответил волшебник, смерив компанию уже совершенно иным, оценивающим, взглядом.

— А серебром возьмешь? — поинтересовался Добрыня, раскладывая на широкой ладони извлеченные из кошеля монетки. — А то, боюсь, золотом не наберется у нас десяти…

— Конечно, конечно! — оживился Филипп.

— Это будет две монетки, да? — уточнил, на всякий случай Добрыня.

Филипп в ответ лишь неопределенно кивнул и приложил палец к губам.

— Только вы особо не болтайте, что у вас серебро есть. Здесь оно весьма дорого. Все серебряные рудники под царским контролем. Нам, простым алхимикам, этот дорогой минерал достается с трудом. А ведь он имеет над многими колдовскими материями таинственную власть, которую надлежало бы всесторонне исследовать. Серебро — это одна из проблем, которыми я занимаюсь в последние годы, — волшебник пинцетом взял с ладони Добрыни одну за другой две серебряные монетки и поместил их в небольшой сундучок. Захлопнув крышку, отнес его в угол мастерской и защелкал там задвижкой стоящего в углу сейфа.

— Что это ты, брат, так трясешься над этими монетками? — удивленно просил Добрыня. — Ну дорогой минерал у вас серебро. Но не настолько же, чтобы…

— Именно, что настолько, — прервал его Филипп, и захлопнул сейф. — У вас, кстати, какие-нибудь серебряные украшения есть на руках? Кольца там или…

— У меня вот колечко… — пожал плечами Алеша.

— Осторожно! Ни к чему не прикасайтесь, уважаемый, а то вы мне все приборы тут расстроите!

— Нет, у меня колечко золотое. А на шее крестик серебряный…

— На шее-то ладно… На руках больше ни у кого ничего серебряного нет? — уточнил он.

— Нет вроде, — оглядел свои руки Добрыня.

— Ну что ж, тогда приступим к поискам… — Филипп важно уселся в своем кресле у камина, напротив развалившихся на диване черных котов. Федька тут же поспешил запрыгнуть к хозяину на колени и, поглаживаемый унизанной золотыми перстнями рукой волшебника, таинственно замурчал. Другой рукой Филипп, приглашая, махнул на диван, и Алена уселась напротив него, рядом с задремавшим у камина Баюном. Богатыри расположились за спиной у Алены.

— Есть ли у вас какие-нибудь вещи разыскиваемого? Лучше всего, волос, ноготь, еще какая-то часть тела. По крайности, какая-нибудь одежда…

Богатыри переглянулись и развели руками.

— Сумка есть! Он носил ее одно время. Сейчас в «Карасиках» лежит, — спохватился Алеша. — Принести?

— Нет. Не надо. Вряд ли на сумке что-то будет. Вот, если бы перчатку, или там шляпу. На ней могли бы быть волоски…

— У нас есть… точнее, я помню, как его определили в ратуше, когда мы регистрировались во время осады.

— Ну-ну-ну… — подался вперед Филипп.

Алена чуть сощурилась, пытаясь в точности припомнить формулировку:

— Ифрит 5 — б, красно-зеленый… кажется так.

— В точности так? — с сомнением переспросил Филипп.

— Именно так, я сама читала, что там ему написали.

— А самого документа при вас нет? — поинтересовался волшебник. — Ну да, конечно, — закивал он головой. — Удостоверение, наверняка, сейчас при нем… И он что, действительно Ифрит?

— Нет, конечно, — пожала плечами Алена.

— А кто такой ифрит? — спросил у нее из-за плеча Алеша Попович.

— Потом, потом объясните, сударыня, — замахал руками волшебник, видя, что Алена пустится сейчас рассказывать богатырям об ифритах. — Просто, если он и в самом деле ифрит, да еще и категории 5-б, то вряд ли в Мореграде есть сила, способная хоть как-то повредить ему. И потом 5-б… — волшебник с сомнением покачал головой. — Он что, действительно настолько могуч?

— Действительно, — кивнул Добрыня. — Но он не ифрит. Он…

— Дракон, — поторопилась закончить фразу Алена.

— Дракон? — Филипп отшатнулся от Алены, словно это она была драконом. — Что-то я не верю тебе, сударыня. Если бы в городе был дракон, то мне первому доложили бы об этом.

— Да он не в образе дракона был, — принялась объяснять девушка. — Он в человеческом…

— Так он оборотень? Человек, принимающий вид дракона? Или настоящий дракон, принимающий, по желанию, вид человека? Мне встречался в юности один такой любопытный экземпляр…

— Он любой облик принять может. И дракона, и человека, и кого угодно, по желанию… Но по сути, он дракон.

— Вот как? И на основании чего такие выводы? — с интересом склонил голову набок Филипп.

— Драконье обличье нравится ему больше других. Так? — Алена оглянулась на богатырей, и те, подтверждая, закивали.

— Он и человечий-то облик принял, чтобы Подземном мире не пугать никого лишний раз, — добавил Добрыня. — А еще он мастер выделывать всяческие штуки с огнем. От так может огнем дыхнуть, что и камень расплавится.

— И вы утверждаете, что такому могучему существу что-то может угрожать в нашем городе? Да скорее уж он является для города потенциальной угрозой.

— И тем не менее он пропал, — плотно сжала задрожавшие губы Алена. — И мы хотим, чтобы ты помог нам найти его.

— Ну хорошо, хорошо, — примирительно поднял руки Филипп. — Эх, Клавдия Циппер, Клавдия Циппер — укоризненно покачал он головой и спихнул с колен Федьку. Кот, обиженно мяукнув, тут же вскочил на колени Алены. А волшебник нервно заходил по кабинету. — Вот ведь, доверил студентке вести учет магических личностей во время выдачи паспортов. Увидела необычное, и нет бы меня позвать! Ифрит 5-б, да еще и красно-зеленый! Это ж надо! Да она ни одного духа сильнее 3-а в жизни не видела… А красно-зеленый — это же вообще немыслимо. Такое сочетание в принципе невозможно, тем более на пятом уровне энергии. А теперь что же получается? По городу бродит дракон, обладающий огромной силой, а мы тут… Нет, пока она наизусть всю таблицу минералов не выучит, не видать ей зачета, как своих ушей! — решительно махнул он рукой.

— А нам-то что делать?! — вскочила с дивана Алена.

Кот Федька, испуганно мяукнув, спрятался под кресло, а Баюн, проснувшись, промурчал что-то невразумительное и стал потягиваться.

— Вам?.. Ну, давайте вместе думать. Искать надо вашего дракона. А то он мне тут бед наделает…

— Да, может, с ним самим уже беда!

— Тем более! А ты его Истинное имя, случайно, не знаешь? Ну то, произнеся которое можно позвать…

— Вообще-то его Змей Горыныч зовут, — неохотно ответил Алеша.

— Как? — замер Филипп.

— Змей Горыныч, — подтвердила Алена. — Только это секрет. Он здесь инкогнито.

— О, Создатель! Это что, тот самый летающий огненный змей?! И он здесь… — Филипп нервно рассмеялся. — Самое древнее создание Верхнего мира, мечта всей моей жизни, ходит по городу, а я тут… — он окинул комнату невидящим взором. Потом, резво сорвавшись с места, заметался по углам, доставая из ящиков всяческие ингредиенты. — Что ж мы сидим-то? Надо что-то делать, что-то делать…

— Искать его надо, — буркнул Добрыня.

— Ах, да! Искать!.. Так вы его Истинного имени не знаете?

— Сказано же, Змей Горыныч его имя! Чего еще тебе надо, кудесник? — вскипел Добрыня и стукнул кулаком по столу так, что жалобно звякнули стоящие в шкафах мензурки.

— Да нет же, — всплеснул руками Филипп. — Под этим именем его все знают. А на какое имя он откликается?

— Он не на имя, он на особый зов откликается… — всхлипнула Алена. — Я всегда могла его вызвать. А сейчас не могу…

— Может, он чем-то сильно занят? Или зов изменился? — предположил волшебник.

— Да ничего не изменилось…

— Ну, давай вместе попробуем, Аленушка, — Филипп бесцеремонно спихнул с дивана Баюна и, подсев к девушке, взял ее за руку.

Алену словно ударило по руке электрическим током. Потом по телу разлилась приятная слабость.

— Так, прекрасно. Все получается, деточка. Теперь смотри мне в глаза и пытайся вызвать его. Забудь про меня. Я попытаюсь не мешать. Только усилю зов, насколько смогу.

Алена изо всех сил позвала Змея. И ей показалось, что он откликнулся. Сердце Алены учащенно забилось.

«Змей! Ты где?! Что с тобой?!»

Но в ответ она не услышала ничего вразумительного, словно бы на том конце кто-то испугался и бросил трубку. И тишина. Алена отчетливо поняла, что Змей в беде.

Часть 3. Живая вода

Есть одна любовь — та что здесь и сейчас,

Есть другая — та что всегда.

Есть вода, которую пьют чтобы жить,

Есть живая вода.

В. Бутусов

Глава 1

Только белый снег стал весь белый свет.

Не разлиться льду, да живой водой.

Говорил мне друг, говорил сосед —

Аль забыл тебя ясный сокол твой?

Хелависа.

— Сигнал был со стороны порта, — уверенно заявил волшебник. — Точнее я сказать сейчас не могу… Как ты думаешь, Алена, почему Змей, едва откликнувшись, прервал разговор?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — По моему, с ним что-то случилось. Может, он в плену?! — она стремительно вскочила с кресла. — Надо скорее идти в порт, искать его!

— Да, конечно! — глаза Филиппа азартно засверкали. — Пойдемте, господа.

* * *

Они отправились в путь всей компанией — впереди Алена с Филиппом, за ними богатыри, а за богатырями оба черных кота, ради любопытства увязавшихся следом. Порт был защищен от вражеского вторжения башнями по обе стороны фарватера и натянутой над самой водой железной цепью. У причалов, по причине зеленой четверти, было совершенно безлюдно. Чернопарусные военные корабли морейцев еще не покинули внешнего рейда, и никто пока не решался выйти из бухты.

У самого причала, почти над водой стояло странное сооружение — перевернутый вверх дном корабль с прорезанными в бортах небольшими окошками. В корме корабля зияла крупная пробоина, к которой вел с земли уверенных размеров дощатый трап. Над пробоиной разноцветными яркими буквами было намалевано «Трактир Баракуда».

— Может, сигнал был отсюда? — предположил Филипп.

— Возможно, — согласилась Алена. — Хотя я с трудом могу представить себе, чтобы Горыныч все это время пьянствовал в одном из местных трактиров… Впрочем, его всегда привлекала экзотика, так что он вполне мог зайти сюда.

Коты остались снаружи.

— Шуму там много, — дернул ушами Баюн. — И народ какой-то несознательный шляется, того гляди на хвост наступят.

Вошедших в «Баракуду» друзей оглушил звук литавр и барабанов. По пояс голый, лоснящийся от пота крепыш самозабвенно отбивал на барабане нехитрый ритм, а тощий парень с козлиной бородкой и порванной на груди матроской, не попадая в ритм, дудел что-то нервное в охрипший тромбон. Рядом с ним, закатив в экстазе глаза, бренчал на расстроенной гитаре лысый малый в распахнутом халате на голое тело, с серьгой в носу и с лихой татуировкой во весь лоб. А на сцене, около них, издавая визгливые звуки дергалось нечто неопределенного пола, взмахивая спутанными зелеными волосами и издавая хриплый, местами булькающий вой.

— Скоморохи тут, похоже, сумасшедшие, — покачал головой Алеша Попович. — И поют они, кажись, все песни разные. Аж в ушах засвербело от грохота.

— И почто же они так русалку мучают, — жалостно вздохнул Добрыня, кивнув на поющее «нечто». — Отпустили бы в воду, болезную. Вон, ужо, она вся бьется в конвульсиях.

— Не обращайте на них внимания, — махнул рукой Филипп. — Это местный оркестр. Музыка нового поколения, — он болезненно скривился. — Пойдем лучше к стойке, расспросим бармена.

* * *

— Как же, был тут такой. В позапрошлый час, — закивал бармен, выслушав словесное описание Горыныча. — Посидел немного, музыку послушал, — бармен кивнул на дергающуюся на сцене «русалку», — да и ушел.

— Ничего не пил? — поинтересовалась Алена.

— Как же, как же, — закивал бармен, тщетно ища Алену глазами. Впрочем, не найдя ее он не сильно расстроился и принялся излагать далее пустому пространству прямо перед собой. — Он попросил чего-нибудь местного, экзотического… Ну, я налил ему фэньки двойную дозу.

— Что за фэнька? — переспросила Алена и бармен снова стал рыскать глазами в поисках источника звука.

— Коктейль местный, — разъяснил Филипп. — Они туда какой-то наркотик добавляют, чтобы задуреть. Я сам-то не пробовал… и вам не советую.

— А как эта фэнька действует? — насторожилась Алена.

— Как-как… Да обычно. — охотно объяснил бармен. — Сперва с духами разговариваешь, потом начинаешь по тучкам прыгать. А потом тучки по тебе прыгают… Навести? Всего полтора золотых финиста, и ты полчаса в отрубе!

«Полчаса — это ж, по нашему, полдня!» — ужаснулась Алена и поспешила отказаться.

— А этот парень, про которого мы расспрашивали, он что же, двойную дозу выпил? — с тревогой переспросил Добрыня.

— Двойную, — кивнул бармен и стал забивать в курительную трубку какую-то сухую траву. — Да только его не зацепило что-то совсем. Только так, повело немного… Оно и не мудрено, такой амбал. У него тут прикурить трое спросили, так он об них столик сломал. Это уже потом, после фэньки… Ну и пошел, — бармен чиркнул огнивом и закурил. — Пошел, понимаешь, к выходу… Пробоину видели? Так там нормальная дверь раньше была… Ну ниче. Так еще более клево. Пиплы балдеют. Так что я на вашего кореша не в обиде… Ну так что, по фэньке, да?

— Нет, нет, спасибо, уважаемый, некогда нам, — заторопился Филипп, и, взяв за руку Алену, направился к выходу, точнее к пролому.

Следом за ними поспешили и богатыри. У самого выхода Алена услышала, как бармен хрипло обращается к кому-то:

— Вот, попробуй, красотка. Хорошую мне Бубель траву привез. С одного косяка так зацепило, что невидимых духов стал слышать…

* * *

— Отсюда Горыныч ушел, будучи не в себе, — вздохнула Алена, оказавшись на свежем воздухе. — Но куда он мог направиться потом?

— Да куда угодно, — пожал плечами Филипп, окинув взглядом порт. — Нам следует снова вызвать его. Попробуем? Даже если он откажется говорить, область поиска еще более уменьшится.

— Давай попробуем, — Алена присела на обмотанную швартовочным канатом причальную тумбу и закрыла глаза, а Филипп снова взял ее за руку.

«Змеюшка, откликнись пожалуйста, милый!»

«Кто это? Кого ты ищешь?..»

«Это я! Алена! Где ты?»

«Дома», — в тоне Змея появилось удивленное недоумение.

«А адрес, адрес какой? Как найти тебя?»

«Да просто. Третий причал от правой башни. Там от синего баркаса вверх по улице будет красный дом. А следом за ним мой… А зачем я тебе нужен?..»

Алена разорвала связь. Ее душили слезы и она ничего не могла с собой поделать. «Что же это? Что они с ним сделали?!»

— Я все слышал, Алена, — Филипп под руку поднял ее с тумбы. — Похоже, у него частичная потеря памяти. С такими вещами как фэнька играть опасно… Пошли. Ориентиры довольно четкие. Сейчас мы найдем его.

Они отыскали дом довольно быстро. Обычный бревенчатый дом. Не очень-то справный. Забор покосился, один из углов дома заметно просел. Филипп решительно вошел в калитку, подошел к входной двери и постучался.

— Кто там? — спросил женский голос из-за двери.

«Я так и думала», — Алена всхлипнула.

— Охрана порядка, — казенным голосом произнес Филипп. — Именем Кречета откройте.

— Конечно, конечно… — засуетились за дверью. — Я сейчас.

Дверь со скрипом распахнулась. За дверью стояла худая женщина в сереньком платьице. Увидев грозные фигуры богатырей у Филиппа за спиной женщина испуганно попятилась.

— Кто там, Саманта? Что им надо? — в сени вышел незнакомый коренастый мужчина с загорелым, обветренным лицом. — Кто вы такие и по какому праву вторгаетесь в мое жилище? — глаза его гневно сверкнули знакомым зеленым светом.

— Змей? — чуть слышно спросила Алена, но моряк лишь скользнул мимо нее взглядом и нахмурившись посмотрел на волшебника и богатырей.

— Горыныч, это ты? — надвинулся на него, внимательно вглядываясь Добрыня.

— Какой к рыбам Горыныч? — отмахнулся от него моряк, отступив на шаг.

— Не верь им, Джеф! Они пришли, чтобы забрать тебя! Я чувствую! — истошно завизжала Саманта.

— Да ты что, совсем, что ли, память потерял? — возмущенно всплеснул руками Добрыня… и едва увернулся от кулака Змея. — Что с тобой, Змей? — схватив Горыныча за руки, Добрыня прижал его к стенке. — Друзей своих позабыл? Нашел себе вдовушку, и решил бросить нас на полдороги, да?

— Совесть он потерял, — укоризненно покачал головой Алеша Попович, благоразумно держась за спиной Добрыни.

— Не верь им, Джеф! — снова закатилась в истерике Саманта, но Филипп уже подхватил ее и поволок в одну из комнат. — Отпусти, отпусти, окаянный! — не унималась женщина. — Это муж мой, Джеф! Он только вчера вернулся! Не смейте отнимать его у меня!..

Алена поколебалась, но побежала за ними.

— Это не твой муж. Это демон. А я уполномочен Кречетом отлавливать подобных существ, чтобы они не причиняли горожанам вреда, — прошипел Филипп, вытащив Саману на кухню и силой усадив на стул. — И если ты не заткнешься, то я предъявлю тебе обвинение в колдовстве и вызове демонов, женщина… Вот так. Сиди тут тихо, и ничего тебе не будет, — отпустив обмякшую Саманту, Филипп обратился к Алене. — Ты побудь пока с ней. А я посмотрю, как там они. Похоже, у вашего Змея обширная амнезия…

Дверь за волшебником захлопнулась. Саманта, тут же вскочив со стула, бросилась к двери и принялась барабанить по ней кулаками.

— Не надо, — Алена положила руку ей на плечо. — Это бесполезно.

— Вы его заберете, я знаю… — женщина зарыдала, уткнувшись Алене в плечо. Невидимость девушки почему-то ее не пугала.

— Это не твой муж. Это… демон. Он все равно не остался бы надолго.

— Неправда! Это Джеф!.. Он… Он уплыл три года назад. У Змеиных островов их барка разбилась. Спаслись только трое. А мой муж не вернулся. Но я знала, я верила, что он жив, что он где-то там, на островах… только домой добраться не может.

— А глаза у твоего мужа были зеленые?

— Нет, карие, — Саманта зарыдала еще горше. — Но это неважно. От солнца это у него. От солнца. Выгорели они!..

— Так не бывает, милая, — Алена погладила ее по голове. — Ты просила о помощи какого-то колдуна?

— А что же мне, всю жизнь мучиться?! Попросила, и Джеф сразу вернулся… Вернулся ведь?

— Когда он вернулся?

— В самом начале прошлого часа. В зеленую четверть, — всхлипнула Саманта. — Его подобрал баркас с друзьями… Они только вчера приплыли, в зеленую четверть.

— Город был в осаде, — Алена говорила с Самантой мягко, как с ребенком. — Ни один корабль не мог в прошлом часу приплыть в порт. А у меня пропал друг. Это его ты вызвала…

— Но ведь он же все помнит! Он помнит все-все, — горячо зашептала Саманта. — И то, как ухаживал за мной, и как мы поженились три года назад, и как он обещал мне…

— Он помнит только то, что помнишь о нем ты. Ты не пробовала спрашивать его, как он прожил все это время на острове, а?

— Он говорил, — Саманта утерла нос. — Тяжело. Голодно было.

— А какая была погода? Какой ветер был? Были там, на острове деревья? — не уступала Алена.

— Не знаю. Не знаю я ничего… — Саманта бессильно опустилась на скамью. — Не забирайте его, пожалуйста.

Алена сама едва не заплакала. Сердце болело невыносимо.

— Но это не твой муж. Даже если он останется, он не заменит тебе Джефа. Он не человек, и очень скоро поймет это… Что ты с ним сделала? Почему он не узнает никого из нас?

— Я все делала, как колдун сказал.

— Расскажи мне о нем. Что за колдун?

— Соседка мне посоветовала. Говорит, появился какой-то новый волшебник, любого найти может. Ну я и пошла.

— И что ты делала?

— Ворожила. Взяла его вещи, свечу. Траву жгла, которую колдун дал мне. А потом, когда Джеф пришел, дала ему воды напиться. Специальной, завороженной воды, чтобы наутро он не исчез.

— У тебя еще осталась эта вода? — встрепенулась Алена.

— Да, вот в бутылочке. Колдун говорил, верное средство. Дай хлебнуть ему сразу, как придет. А сама не пей…

Дверь на кухню распахнулась и в ней появился разъяренный Филипп.

— Чем ты его поила, женщина? Ты хоть понимаешь, что ты наделала?

— Не трогай ее, — заслонила Саманту Алена. — Она не знала, что делает.

Волшебник только раздраженно махнул рукой.

— Где бутылка? Вот это? — он откупорил пробку и понюхал. Потом капнул на палец и растер каплю в руке. — Надо же… Похоже, это какая-то травяная настойка на основе мертвой воды. Вот, смотри, — обратился он к Алене. — Трещинка на пальце моментально затянулась. Тут еще какое-то заклятие черной школы, — и он снова обернулся к потерянно сидящей за столом Саманте. — Как выглядел тот колдун, что подучил тебя?

— Большой такой, черный… одежда черная. Глаза холодные, а сам пахнет, как мертвец.

— Господи, неужели Кощей? — Алена стиснула пальцы. Филипп испуганно глянул на нее и снова повернулся к Саманте.

— Раньше когда-нибудь видела его?

— Нет.

— Где он живет?

— Не знаю, — Саманта снова всхлипнула, — Мы встречались с ним на пустыре у кладбища…

Филипп покивал головой и вздохнул.

— Хорошо следы заметает, скотина. Ну, ничего, главное, Змей жив…

— Не забирайте у меня мужа! — Саманта бросилась к ногам волшебника. — У меня же тогда ничего не останется. Совсем ничего!..

Филипп отшатнулся от женщины и молча вышел. Саманта вслепую пошарила рукой в воздухе. Алена поймала ее руку и сжала в ладонях.

— У тебя будет ребенок, поверь мне, я точно знаю.

— От демонов не бывает детей, — безнадежно простонала Саманта.

— Он… не демон, — Алена бережно подняла женщину с пола и усадила на скамью. — Он не человек, но и не демон. А у тебя будет сын. Вот возьми, — девушка сняла с шеи шнурок с серебряной монеткой — подарок Добрыни. — Носи пока сама, а потом оденешь сыну. И… не проклинай меня.

Саманта сжала в руке амулет. Вытерла слезы и вдруг порывисто обняла Алену.

— Ты береги его. Он хороший.

Когда Алена вышла из кухни, в прихожей ее ждал один Филипп. Волшебник критически осмотрел девушку и негромко сказал:

— Надеюсь, у тебя есть средство подновлять невидимось? Слезы — это тоже вода.

Алена кивнула и достала платочек, торопливо провела по щекам.

— А где все?

— На улице… беседуют.

* * *

«Беседа» была в полном разгаре. Протекала она довольно бурно, с применением подручных средств, включая каменные стены соседних домов. Алеша Попович, охая, поднимался из дорожной пыли, держась за бок. Котов и след простыл. А у каменного причала, в клубах пыли боролись Джеф и Добрыня.

— Ну, держись, парень, тебе конец, — прорычал Джеф, вырвавшись из богатырских лап, и с размаху ударил по Добрыне кулаком. Но богатырь умело увернулся, и удар пришелся по каменному быку, на котором держался причальный настил. Во все стороны брызнула каменная крошка, а в кладке образовалась уверенная пробоина. — Убью поганца! — прорычал моряк и снова занес руку для удара.

«Да что же он? Неужели ничегошеньки не помнит? — от волнения у Алены подкосились ноги и она поспешила присесть на канатную бухту. — Ведь убьет же сейчас Добрыню…»

— Алеша, хоть ты-то не лезь! — Алеша послушно отошел к крыльцу.

— Брось, — махнул рукой сидящий, оказывается, на этой же бухте Филипп. — Не убьются. Они парни крепкие, и, надеюсь, знают, что делают. А вот за причал я уже опасаюсь.

Причалу, действительно, грозила серьезная опасность. Добрыня, перехватив у кисти руку Джефа, принялся лупить моряка то оземь, то о каменного быка. Моряк трехэтажно ругался на местном наречии, но все никак не мог вырваться из цепких лап рассвирепевшего Добрыни. Наконец, Джеф неестественным образом изогнулся, рука его вытянулась и со змеиной гибкостью обвилась вокруг причальной тумбы. После чего Горыныч оторвал Добрыню от земли и швырнул в море, чуть не пробив им стоящую у соседнего причала барку.

Алена схватилась за сердце. Алеша, не удержавшись на ставших вдруг ватными ногах, сел на землю.

— Вау! — восторженно воскликнул Филипп и, вскочив, бросился к грозно озиравшему окрестности встрепанному Змею. — И после этого ты еще будешь утверждать, что ты не Змей Горыныч?!

Горыныч привычно замахнулся для удара, но был совершенно обезоружен по детски искренним восторгом волшебника, с восхищением глядевшего на него снизу вверх.

— А еще раз ты можешь такое сделать?

— Какое? — Змей удивленно огляделся, увидел свою левую, змееподобную руку и стеснительно спрятал ее за спину. — Да что вы все ко мне привязались?

— И после всего этого, — прохрипел, вылезая на берег Добрыня, — ты еще будешь уверять меня, что ты обычный моряк? Вон, посмотри, как я тобой каменный причал покорежил. Другой бы от такого помер, а ты только злее стал, да еще и свои змеиные прихватки вспомнил. Вон, как руку себе удлинил.

— Да показалось вам! — Змей продемонстрировал совершенно нормальную левую руку.

Добрыня плюнул с досады, стянул с себя мокрую рубаху и принялся яростно ее выжимать. Алеша беспомощно переглянулся с Филиппом.

— Ну хорошо, пусть так, — успокаивающе произнесла Алена, подойдя поближе к Змею. — Но ты помнишь, когда приплыл в город?

Горыныч внимательно посмотрел на нее и нахмурился.

— Час назад… кажется.

— А мы уже два дня, то есть, два часа в осаде! — торжествующе воскликнул Добрыня. — На чем же ты приплыл? На летающем корабле, что ли?

— На синем баркасе, — менее уверенно ответил Змей. — Не верите, пошли покажу.

— Покажи, — согласился Добрыня, натягивая рубаху.

Синий баркас был поблизости. Он лежал у самой воды на боку со снятой мачтой. В днище зияла внушительная пробоина.

— И на этом дырявом корыте ты приплыл вчера, да? — насмешливо спросил Добрыня, стягивая с ноги сапог, и выливая из него воду.

— Но я же помню!.. — Горыныч потер лоб ладонью.

— Помнишь, как ты плыл на нем? — уточнила Алена.

— Помню… То есть, как плыл, не очень. А как приплыл помню… — Горыныч посмотрел на Алену подозрительно сощурив глаза. — Почему это я тебя вижу по-другому, чем остальных?

— Да потому, что ты сам другой, Змеюшка… — вздохнула Алена.

Взгляд Горыныча стал рассеянным.

«Ты боишься, что я тебя забыл?» — услышала Алена его голос у себя в голове.

«Ты всех нас забыл».

«Но тебя как-то особенно…»

Горыныч сел на швартовочную тумбу и с тоской посмотрел на бухту.

— Это что же, по всему выходит, что я не Джеф? Не моряк?..

— Да мы уже битый час тебе об этом толкуем! — всплеснул руками Алеша.

— Вот именно, что битый, — проворчал Добрыня, почесываясь и выливая воду из второго сапога. Вместе с водой на мостовую шмякнулся небольшой краб.

— А кто же я тогда? — растерянно оглянулся Змей.

— Ты — восьмое чудо света! Великий летающий Змей из Верхнего ми… — с пафосом начал было Филипп, но Добрыня бесцеремонно прервал его, наступив на ногу.

— Короче, ты наш боевой товарищ, Змей Горыныч. Ты в поход опасный с нами отправился, по незнаемому миру Подземному, чтоб добыть… ну, я потом тебе объясню, для чего, — покосился он на Филиппа. — А какая-то тварь подколодная подучила бедную женщину, и, тебя заманили, болезного, опоили лютым зельем беспамятным…

— Точно, — кивнул Алеша. — Так все оно и было.

— Да пойдемте, наконец, в корчму. Что мы торчим здесь на виду у всех? — беспокойно огляделась Алена. На причале было пустынно, но ей все же было не по себе.

— Вам нужна еще моя помощь? — с легкой обидой поинтересовался Филипп.

— Может, какое противоядие можно придумать, чтобы он все вспомнил? — с надеждой спросила его Алена.

— Попробую, — кивнул волшебник. — Я ведь прихватил бутылочку с беспамятным зельем, исследую ее. Может что и придумаю. Но пока ничего обещать не могу… А вы, когда он малость в себя придет, приходите ко мне в гости. Обязательно приходите!

* * *

— Помню, горы… такие больши-ие. Красные. И еще пещеру в горах… — Змей внимательно оглядел корчму «Карасики». — А это еще что за лачуга?

— Живем мы здесь… временно, — объяснил Добрыня. — Помнишь, тебе еще харчи местные понравились?

Змей только неопределенно пожал плечами. Феликс Горыныча, естественно, не узнал. Только покачал головой, глядя как Добрыня с Алешей под руки ведут к себе какого-то морячка. Даже поинтересовался вежливо:

— А товарищ ваш что же, все еще не нашелся?

Алеша Попович буркнул в ответ что-то невразумительное про божью волю, и они поскорее провели Горыныча наверх.

— Что-то вы, похоже, дурите меня, братцы, — заявил Змей, оказавшись на втором этаже. — Вот и корчмарь не узнал меня.

— И не удивительно — в таком-то облике! — вздохнула Алена.

— Нормальный облик, — пожал плечами Горыныч.

— Да кто же спорит, нормальный, — поспешил согласиться с ним Алеша. — Да только не твой. Ты припомни, как выглядел, когда с нами в поход отправился.

Змей нахмурился, припоминая. И моментально обрел внешность, уже ставшую для друзей привычной за время похода.

— Вот! Совсем другое дело! — разулыбались богатыри, и стали радостно хлопать Змея по плечам. — Теперь хоть на себя похож…

— Ну, пошли в нашу комнату, — поторопила Алена и первой открыла дверь. — Привет, ребята! — поздоровалась она с сидящими в комнате рыцарями.

— Приветствуем тебя, фея озера, — галантно поднялись, приветствуя ее, рыцари.

— О! Ивейна отпустили?! — обрадовалась Алена, заметив старого рыцаря.

— Прекрасная королева Марья-Моревна была столь любезна, что… — начал было свой рассказ Ивейн, но тут в комнату вошел Змей.

— О! Горыня нашелся! — радостно подскочил Персиваль.

— Оп-па, — Горыныч, обведя рыцарей взглядом, недобро ощерился и потянулся за табуреткой. — А этих я, кажется, помню…

— Ты, брат, только не нервничай, — прохрипел, пытаясь удержать руку Змея, Добрыня и они с Алешей, вцепившись с двух сторон в Горыныча, поспешно вытолкнули его в коридор.

— Что это с ним? — испуганно спросил Алену Гавейн.

— Память он потерял, — честно ответила девушка. — Опоили его колдовским зельем. Потому он и вернуться не мог и не узнает никого. Ну, я пойду, посмотрю, как он… А вы на глаза ему лучше не попадайтесь пока. А то, не ровен час…

— Мы будем молиться за него, — заявил Ивейн, и остальные рыцари торопливо закивали.

«Я уж и сама любым богам молиться готова, лишь бы он все вспомнил», — вздохнула Алена и вышла в коридор.

Там Добрыня с Алешей уговаривали Змея, крепко держа его под руки.

— Да пойми ты! Рыцари сейчас за нас, не трогай их. Они нам еще пригодятся.

— Но я точно помню! Когда еще в той пещере жил, они ехали ко мне, убить меня собирались, как будто я какое-то страшное чудовище… А теперь сидят, улыбаются, сволочи! — Змей снова рванулся к двери. — Пустите меня!

— Не надо! — Алена кинулась Горынычу на шею. — Они хорошие. Просто, один злодей их натравил на тебя. А теперь это наши друзья. Правда, братцы?

Братцы неохотно закивали.

— А куда они меч дели? Каким-то специальным мечом они меня хотели убить — это я точно помню, — Горыныч вдруг замер, и лицо его озарилось догадкой. — А обычное оружие меня что же, совсем не берет?

— Ну, можно и так сказать, — уклончиво ответил Добрыня.

— Ну-ка, ну-ка, — Змей, выдернув правую руку из Алешиной хватки, осторожно отстранил от себя Алену и вытащил у Добрыни из-за пояса нож.

— Ты это, — отшатнулся от него Добрыня. — Ты не балуй!

— Да я только попробовать, — Змей торопливо резанул себя ножом по ладони. На порезе сперва выступила кровь, но тут же запеклась, а через несколько секунд и вовсе исчезла, словно бы впитавшись в ладонь. Шрама от ножа на коже не было.

— Одуреть можно… Я, наверное, этот… бог? — восхищенно прошептал Змей.

— Ну, ты того, — Добрыня отнял у него нож. — Давай не зазнавайся. Тоже мне, бог нашелся…

Глава 2

Попытка не пытка, а спрос не беда.

Народная мудрость.

Зеленая четверть подошла к концу, но Алене вовсе не хотелось спать. Она, пригорюнившись, наблюдала, как богатыри «просвещают» Змея, напоминая ему все, что он забыл. Потом, не выдержав этого душераздирающего зрелища, ушла в комнату, где Ивейн восторженно рассказывал о том, как благородно относятся к военнопленным морейцы, и какая обходительная дама и приятная собеседница Марья-Моревна. Персиваль, слушая Ивейна, только вздыхал и покусывал губу.

«Пожалуй, он жалеет, что сам не попал в плен к царице. Интересно, он виделся с ней, когда они ездили к морейцам забирать Ивейна?» — подумала Алена.

— Так вы все к Марье ездили, чтобы Ивейна вызволить?

— Нет, нет, — замотал головой Ивейн и довольно пригладил усы. — Королева была столь любезна, что сама отпустила меня, как только наместник прилюдно поклялся, и морейские войска начали сворачивать лагерь… Мне, право, даже жаль, что я сражался со столь радушной хозяйкой. Просто мороз по коже бежит, когда я представляю, что мог разрубить эту благородную даму мечом. По здравом размышлении я даже пришел к выводу, что это всеблагой Господь не позволил мне совершить величайшую несправедливость и лишь поэтому я оказался у нее в плену. Мало того, я считаю теперь своим долгом приложить все старания к тому, чтобы найти ее пропавшего сына.

«Нет, долго выносить высокопарную болтовню этих рыцарей просто невозможно. Схожу-ка я лучше, проведаю Баюна».

Алена тихонько поднялась с кровати и вышла из комнаты. В коридоре богатыри все еще делились воспоминаниями с медленно припоминающим подробности своей жизни Змеем.

— Помню, были в этой пещере какие-то котлы, — напрягал память Горыныч. — Если мне отчего-то было плохо, я брал, да и зачерпывал из одного котелка. То-ли из правого, то ли из левого… И все проходило… Эх, кабы мне сейчас такой котел!

— Живая вода ему, похоже, нужна, — покачал головой Добрыня. — Да где ж ее тут, в Подземном мире возьмешь?

«А ведь Черномор что-то такое говорил про озеро живой воды, — вспомнила Алена. — Надо Баюна спросить, он, наверное, знает».

* * *

Баюна Алена застала все там же, на заднем дворе корчмы «У бочки». Кот сладко спал, распластавшись на тесовой крыше пристроенного к корчме сарая.

— А-а… — приоткрыл он один глаз, услышав шаги Алены. — Это ты… Ну что, пришел в себя Горыныч, али нет?

— Не совсем, — вздохнула девушка. — Живая вода ему нужна для лечения. Не знаешь, где ее добыть можно?

— Зна-аю, — потянулся Баюн. — Источник живой воды на Змеиных островах где-то прячется. А мертвую воду берут там, где в дале-екой древности текла река Стикс. Теперь там не река, а ручеек. Опоили вашего Горыныча настойкой из Шандарах-травы, что растет на берегах ручья с мертвой водой.

— Точно? — напряглась Алена. — Это тебе Филипп сказал?

— Не-ет. Это я сам придумал. А что? Может, оно и в самом деле так.

Алена присела на колоду для рубки дров и задумалась. Баюн спрыгнул с крыши и уселся рядом с ней.

— Только вы живой воды не найдете.

— Почему это?

— Я же говорю, источник этот секре-етный. Дорогу к нему не многие знают. Здесь живая вода дорога-ая… Ты Филиппа поспрашивай, он на эту воду уже столько денег извел, что ни в ска-азке сказать, ни пером описать. Алхимик несчастный, — кот недовольно фыркнул. — Все пытается какой-то философский камень найти. Из живой воды… Из воды — камень. Ну не дурачок ли? Впрочем, все алхимики, по моему, такие…

— Философский камень, говоришь? — мысли Алены потекли в неожиданном направлении. — Слушай, а ведь философский камень — это вечная жизнь, так?

Кот кивнул.

— То есть, жизнь без смерти и зимы. А смерть и зима у нас — это Кощей, так?

— Так, так. И что из этого следует? — заинтересовался Баюн.

— А из этого следует, что философский камень — это то самое яйцо, в котором смерть кощеева спрятана! — с торжеством закончила свою мысль Алена.

Кот вскочил и в волнении заходил вокруг колоды.

— Интере-есная сказка получается… Про кощееву-то смерть, что на Море-окияне, на острове Буяне спрятана, я слыхал. Говорят, в давние времена кто-то смерть эту нашел. Три года зимы не было. А потом Кощей вернулся.

— Пошли к Филиппу, — вскочила Алена. — Да если мы правы, всем алхимикам надо собираться в поход за кощеевой смертью!

* * *

— Очень интересно! — выслушав от Алены сбивчивое изложение ее теории, Филипп нервно заходил по комнате.

— На море Окияне, на острове Буяне стоит Бел-горюч камень-Алатырь… — распевно продекламировал Баюн. — И у кощеевой смерти тот же адрес. Уж не про один ли предмет сказки сказывают?

Филипп вдруг побледнел, остановился и вытер со лба холодный пот.

— Да вы хоть понимаете, что говорите?! Если вы правы, и если об этом узнает Отморозок, он так устроит, что всех алхимиков и ученых преследовать начнут. На кострах сжигать! Наверху уже было так… Оттого-то все колдуны в Подземный мир и перебрались.

«Только инквизиции кощеевой тут и не хватает, — опечалилась Алена. — А ведь так все складно получалось…»

— Нет уж, — продолжал Филипп. — Лучше не проводить таких параллелей. Я хочу получить философский камень из доступных минералов химическим путем, описать методику. Даже если это очень сложно, камень даст людям возможность обрести бессмертие — хотя бы тем, кто этого очень захочет. А с Кощеем я не свяжусь. К тому же, я больше верю, что в основе философского камня должна быть живая вода.

— Кстати, о живой воде! — встрепенулась Алена. — Змей говорит, ему чтобы все вспомнить, нужна живая вода. У тебя ее нет, случайно?

— Случайно есть, — неохотно признался Филипп. — Могу продать вам пузырек живой воды за фунт золота.

— Пузырек — это мало, — вздохнула Алена. — Ему не хватит. Говорят, где-то на Змеиных островах есть большой источник…

— Это легенды, — покачал головой Филипп. — Нет там источника. Я сам искал. Там есть похожая минеральная вода. Наверное, ее какие-то маги дорабатывают, а потом втридорога перепродают, как живую.

— Ну ладно, — Алена встала. — Спасибо за консультацию. Мы к тебе еще зайдем.

Баюн вышел ее проводить.

— Ты к нам приходи, — пригласила кота Алена. — С Горынычем познакомишься, поговорим…

— Пр-риду, непр-ременно, — промурчал Баюн. — Давно я хотел на Змея посмотреть, да все недосуг как-то было.

* * *

В корчме было невесело. Алеша валялся на кровати. Гавейн с Ивейном спали, а Персиваль, прислонив обнаженный меч к стене, молился подле него.

Добрыни с Горынычем не было.

— И где они? — нервно спросила Алена.

— А бес их знает, — обиженно отозвался Алеша. — Куда ушли, не докладывались.

— Пошли искать, — затормошила его Алена. — Про колдуна забыли? А он, может, все еще в городе!

Алеша, поразмыслив, согласился. Но поиски ни к чему не привели. Алеша с Аленой бес толку прошатались по городу, но друзей так и не встретили. Усталые и встревоженные они вернулись в корчму и обнаружили там вернувшихся Добрыню со Змеем, целых и невредимых.

— Ну прогулялись немного, — пожал плечами Змей в ответ на причитания Алены. — Да не волнуйся ты так, что нам сделается?

— С тобой уже сделалось! — Алена повысила голос. — Я ко всем обращаюсь, господа богатыри и рыцари! Отныне никаких одиноких прогулок. Колдун, который опоил Змея, может напасть на любого из нас.

Добрыня неохотно кивнул.

— Не по нраву мне спасаться да прятаться, но однако же, права ты, Аленушка. Надо будет нам ходить большой компанией, да друг другу все время рассказывать — кто куда пошел, что за надобность…

— Да и вообще, застряли мы что-то в этом городе. Змей, может поговоришь с Ильей? Наверняка морейцы уже сняли магическую блокаду с города, так что сейчас у тебя получится.

— Что получится? — непонимающе посмотрел на Алену Горыныч.

— Да с Ильей поговорить!

— А я что, могу вот так, на расстоянии?.. — Горыныч вопросительно оглянулся на Алешу и Добрыню. Те утвердительно закивали.

— Ну хорошо, — Горыныч вздохнул, нахмурил брови и замер в напряженной позе. Потом сел на кровать. Потом лег и закрыл глаза. Снова встал. — Я точно могу, да?

— Конечно. Со мной же ты разговаривал, — подбодрила его Алена.

— С тобой… — Горыныч вздохнул. — С тобой — это другое дело… А вашего Илью я совершенно не помню.

— Не помнишь? — ошарашено переспросил его Добрыня.

Горыныч виновато потупился.

— Эх. Мне бы живой воды пару ведер…

* * *

Баюн пришел на обед к белой четверти. Рыцари теперь воспринимали его спокойно, только Ивейн с непривычки подозрительно косился на устроившегося за столом, рядом с людьми кота. А Горыныч от общения с Баюном пришел в восторг. Сытно подкрепившись, Баюн даже позволил Змею взять себя на колени и погладить.

— А вот есть еще в местном море такие острова, Змеиные… — промурчал Баюн, растянувшись на коленях Горыныча. — Остр-рова-то эти волшебные. Очень часто там море неспокойное, и туман клубится над водами.

— А отчего это они — Змеиные? — поднял бровь Горыныч.

— Да змей там много. Ну и вообще, ковар-рное это место. А среди островов этих, есть один, незаметненький. Незаметненький, да неприметненький. Весь волшебный, заколдованный. Не растут на нем деревья высокие, не растет на нем трава зеленая, только камни одни, да лишайники. Сам-то остров этот малюсенький. С одного конца острова другой видать…

— Ох, и болтун ты, как я погляжу, — Горыныч потрепал Баюна по шее. — Не томи душу. Говори, что на том острове эдакого, что ты разговор о нем затеял?

— Говорят, на этом самом острове есть источник неиссякаемый. Сей источник бьет в чаше каменной. Чаша эта большая, широкая. А водица в этой чаше волшебная…

Змей, приподнявший руку, чтобы почесать кота за ухом, так и замер в неподвижности.

— В чаше той вода живая, настоящая, — продолжал Баюн, наслаждаясь всеобщим вниманием. — Кто испьет из этой чаши, исцеляется. Все болести из него удаляются…

— Та-ак. А где этот остров ты можешь нам показать? — вкрадчивым голосом спросил Горыныч, нежно обхватив при этом Баюна за шею.

— Да я… И не знаю я ничего. Да отпусти ты, что ты в самом деле, Змеюшка-а!..

— А ты не царапайся, не царапайся, а всю правду мне рассказывай. Как расскажешь все, что знаешь об этом острове, так я и отпущу. А когтями своими кого другого пугай.

Баюн жалобно посмотрел на Алену, но та только развела руками.

— Да не зна-аю я толком ничегошеньки. Знаю, есть островок, камни голые. Чаша каменная, в ней вода волшебная… Да не каждому тот остров откроется. Если кто со злобным помышлением, замышляет на людей недоброе, али там котов пытает, мучает, тому остров вовек не откроется, — замяукал Баюн противным голосом.

— Да ладно тебе, — усмехнулся Горыныч, но хватку ослабил. — Обиделся что ли?

— А вот если у кого сердце чистое, если кто для других водицу черпает, тот найдет в тумане остров заколдованный и возьмет водицы столько, сколько надобно.

— Да это же Грааль! — взволнованно вскочил с места Персиваль. — Это что же, выходит, Грааль находится на Змеиных островах? — рыцарь растерянно оглянулся. — А как же тогда Монсальват? Ведь я был там! Я же своими глазами чашу Грааля видел. Только остаться там не смог. Все исчезло наутро из замка, и Страдалец-король, и его благородные рыцари, и Чаша. Проснулся я, а замок пуст. А как сел на коня, да выехал из ворот, так замок прямо в воздухе и растаял.

— Чудеса-то какие расчудесные, — довольно заерзал на коленях у Горыныча кот. — Ты давай-ка рыцарь, дальше рассказывай, — и он снова обратился к Горынычу. — Ну а ты отпусти меня, Змеюшка. Я уж рассказал все до капельки. Больше и не знаю ничегошеньки.

— А кто знает?

— Филипп знает! — радостно мяукнул Баюн. — Он этот остров много лет искал. Правда, не нашел, — Горыныч снова сжал пальцы. — Да его никто не находит! — взвыл кот. — А кто находит, так не рассказывает об этом каждому встречному. Потому как живая вода штука дорогущая… Ну, давай, отпускай меня скорее. Теперь точно все.

— Верю, — вздохнул Горыныч. — Иди уж, — он разжал пальцы и кот, соскочив с его коленей, тут же влез на руки Алене.

— Так что там про Грааль-то? — повернулся Горыныч к Персивалю. — Может, это еще один источник живой воды? Ведь замок этот был в Верхнем мире? Или в Нижнем, на острове?

— Наверху был замок, — подтвердил Персиваль. — Только… призрачный он. Прозрачный совсем. Только для тех, кого они захотят пустить туда Монсальват становится настоящим. Меня вот пустили, — Персиваль гордо расправил плечи. — Сочли достойным. Видел я Короля-Страдальца…

— А почему страдальца? — поинтересовался Добрыня.

— У него все тело в язвах. А сам он лежит на королевском ложе, и так слаб, что не может подняться. А вокруг рыцари, рыцари. Один благороднее другого. И каждый день священник проводит службу и выносит на общее обозрение чашу Грааля. Тот, кто выпьет из этой чаши, моментально исцеляется ото всех своих болезней. А от одного только созерцания этой чаши такая благодать по всему телу разливается… — Персиваль мечтательно закатил глаза. — А потом был пир, и все пили вино, пели песни, рассказывали всякие занимательные истории. После пира слуги проводили меня в опочивальню, и я заснул там так сладко, что… А наутро обнаружил, что замок пустой.

— Да… — Горыныч понимающе закивал и похлопал Персиваля по плечу. — Впечатлительный ты парень, ничего не скажешь. Сам-то пил из этой чаши Грааля?

— Нет, не довелось.

— А кто-нибудь при тебе пил?

— Ну… — замялся Персиваль.

— Так откуда же ты знаешь, что любой, кто из этой чаши выпьет, ото всех болезней исцеляется?

Персиваль этим вопросом был явно сбит с толку.

— Ну-у… Все так говорят.

— А отчего же тогда Король-Страдалец не испьет из этой чаши, да не излечится?

— А вот это для меня самое таинственное. Никак я понять не могу, отчего принужден король страдать, и отчего они все сочли меня недостойным среди них находится?

— Тоже мне, вопросы, — ухмыльнулся Алеша Попович. — Почему это вдруг ты решил, что они сочли тебя недостойным? Что-ли напился ты там допьяна и стал стекла бить?

— Да нет же! Там никто допьяна не напивался. Все так благочестиво было, так… — рыцарь замолк, не сумев подобрать нужных слов.

— Ну так с чего же ты на себя напраслину возводишь?..

— Но ведь наутро все-все пропало! — всплеснул руками Персиваль.

— Так может, это не потому, что ты недостойный, — улыбнулся Баюн. — Может, ты просто не совершил еще какое-нибудь важное дело?.. У них, у колдунов да волшебников этих всегда так. Замутят голову, запутают. А потом бац, и пропали.

— И вот еще что я думаю, — вставил Змей. — Похоже, эта чаша сама по себе не дает исцеления. А живая вода, которую в нее наливали, попросту кончилась.

Персиваль посмотрел на Горыныча приоткрыв рот, да так и сел на кровать ничего не ответив.

— Ты, Горыня, не смей оскорблять христианских святынь! — взвился Ивейн. — Испивший из чаши Грааля исцеляется ото всех болезней! Это любой знает. А сомневаться в этом, все равно, что сомневаться в божественной сущности Христа!

— Так отчего же тогда сам король Мон… саль… короче, замка этого, первый не исцелится? — язвительно склонив голову набок, спросил Добрыня.

— А этого вам понять не дано по невежеству вашему! А всякое иное суждение есть грех и ересь… — отрезал Ивейн и, окинув всю компанию торжествующим взором с чувством выполненного долга уселся на свое место.

Добрыня уже хотел было ответить Ивейну что-то резкое, но Алена поспешила перевести разговор в конструктивное русло.

— А не сходить ли нам снова к Филиппу? Уж он-то, наверное, точно знает и про Грааль, и про Змеиные острова.

* * *

Увидев Змея Горыныча, Филипп расцвел от радости.

— Заходите, гости дорогие. Садитесь… Фрау Марта! Принеси нам чего-нибудь вкусненького!

— Мы, собственно, по делу пришли, — начал Горыныч.

— Какие там дела, дорогой мой! Все твои дела я моментально улажу. Только скажи, и я в лепешку расшибусь… Какая честь, какая честь для скромного волшебника принимать у себя в башне… Фрау Марта! Что ты там копаешься, как черепаха?

Горыныч присел в предложенное ему кресло. Алена и богатыри уселись на диван.

«Слава богу, что мы рыцарей с собой не взяли, — подумала Алена. — Разговор, похоже, будет откровенный».

— Ну, во первых, мне хотелось бы узнать, — начал Горыныч, — не нашел ли ты какого-нибудь противоядия, либо эликсира, для скорейшего восстановления моей памяти?

— Эликсира? — Филипп растеряно оглянулся, но потом, хлопнув себя по лбу, рассмеялся. — Ах ты об этом?.. Сейчас, сейчас, — и волшебник принялся рыться в груде своих склянок. — Вот она! — он поднял вверх ту самую бутылку, из которой Саманта напоила Змея. — Я провел подробнейший анализ жидкости и магических компонентов этого зелья. И пришел к следующим выводам… Где они?.. Я же записывал, — он растерянно огляделся.

— Ты, случаем, сам из этой бутылочки не пил? — насмешливо прищурился Горыныч.

— Спаси Создатель! — замахал руками волшебник. — О! А вот и бумажка, — он водрузил запечатанную бутыль на стол и принялся читать. — Состав жидкости: Мертвая вода, яблочный уксус в малых дозах, липовый мед, органические жиры и мелкая взвесь из сушеных трав неизвестного происхождения.

— И о чем это говорит? — озадаченно переспросил Змей.

— Это действительно колдовское зелье. Мед и уксус для лучшей усвояемости и придания устойчивого привкуса. А на органических остатках и всей бутыли в целом были обнаружены заклятия, дающие мне основание предположить, что во первых… — Филипп замер и растерянно огляделся. — А где второй листок?

— Ты точно это зелье не пробовал? — нахмурился Змей.

— Да нет, я… Хотя, не помню, — волшебник в ужасе схватился за голову. — Неужели?.. — посмотрелся в зеркало, внимательно вглядываясь в свое отражение. — Нет, нет, точно не пробовал. Разве что надышался, пока анализировал жидкость.

— Ну, так своими словами говори, к каким выводам ты пришел?

— Да какие к рыбам выводы? Черное колдовство. Скорее всего, колдовал мужчина. Заклятье отъема памяти и заклятье лишения воли, в сочетании с еще какими-то…

— А какое противоядие мне применять?

— Противоядие?.. — Филипп задумался на секунду. — Ну, больше свежего воздуха, овощей там всяких, фруктов. Хорошо бы посетить те места, которые наведут на мысли, воспоминания…

— Тьфу ты, — Горыныч вскочил с кресла и зашагал из стороны в сторону. — Противоядия, короче, нет? Мне теперь что же, по ложечке себя вспоминать?..

— Хорошее тонизирующее средство, которое восстановило бы твои жизненные силы, наверняка приведет к восстановлению если не всей, то большей части памяти…

— Живой воды мне надо, как я и говорил, — подвел Змей черту.

— Возможно, — кивнул Филипп. А потом, просветлев взглядом, воскликнул: — И верно! Если предположить, что Змей Горыныч является сущностным элементом филосовского камня, а живая вода его необходимым компонентом, то ее применение непременно…

— Ты не мудри, — прервал его Змей. — Давай скорее живую воду. А уж потом, когда мне полегчает, можешь сколько угодно разводить свою философию.

Волшебник замер, внимательно посмотрел на Горыныча и, вздохнув, двинулся в угол комнаты, к сейфу. Потом, поколебавшись, он оглянулся на гостей и с надеждой в голосе переспросил:

— А может, я вам какой иной эликсир составлю?

— Живая вода — это единственное, что наверняка может мне помочь.

— Ну хорошо, — отворив сейф, Филипп достал из него резную шкатулку моржовой кости. Выставил ее на стол. Шкатулку он, немного повозившись с ключом, открыл и с трепетом достал оттуда маленький флакончик. — Вот она. Живая вода. Сейчас я разведу ее в…

Он не успел договорить. Змей стремительно подошел к столу, выхватил флакон и, откупорив пробку, понюхал, а потом отхлебнул.

— Да ты что?!. Разве можно концентрированной дозой?.. — в ужасе отшатнулся от него волшебник.

— Не она, — Змей поморщился. — Если это Живая вода, то я Кощей Бессмертный.

— Как ты мог? — Филипп, отступив от Змея на пару шагов, сел в кресло. — Это же был мой годовой запас Живой воды, для опытов. Тебе надо было всего чуть-чуть…

— Да ты не волнуйся так. Для опытов я там на донышке оставил… А мне живой воды ведра два надо, чтобы пролечиться основательно.

— Это точно не Живая вода? — переспросила у Горыныча Алена.

Змей кивнул.

— Да нет же! Она это! — возмущенно всплеснул руками Филипп. — Да вы проверьте! Федя! — он оглянулся в поисках кота. — Феденька, принеси мне пару мышей из погреба.

Черный кот Федя тут же метнулся по лестнице вниз, чуть не сбив при этом фрау Марту, собравшую, наконец, дорогим гостям поднос с угощением.

— Пойду и я в погреб, — промурчал пришедший к Филиппу вместе с друзьями Баюн. — А то он там без меня тако-ого наловит, что ни в сказке сказать, ни пером, понимаешь…

— Неужели они подсунули мне в последней партии фальшивку? — прошептал Филипп. — Пол фунта золота отдал. Не может быть, чтобы она была ненастоящая…

— Ты, парень, не расстраивайся понапрасну, — Горыныч похлопал волшебника по плечу. — Я вон, вообще ни черта не помню, и ничего, хожу, улыбаюсь. Расскажи-ка нам лучше, где у вас эту живую воду берут, и как нам добыть ее в больших количествах.

Глава 3

Знание — сила.

Народная мудрость.

— Вообще-то я Философский камень ищу. То есть, пытаюсь добыть его химическим путем, — Филипп в расстроенных чувствах повертел в руках почти пустой пузырек и тяжело вздохнул. — Для облегчения работы я составил таблицу всех минералов Подземного мира. Живая вода тоже входит в эту таблицу. Я долго ее искал, можно сказать, все Змеиные острова облазил. Даже карту составил, — Филипп достал из-за шкафа большой свиток и развернул его прямо на полу. — Вот, здесь нанесены двести пять из ста двадцати существующих островов.

— Как это? — озадаченно повертел головой Алеша.

— Понимаете, острова эти покрыты вечным туманом. Поэтому их точное количество не установлено. Говорят даже, что они перемещаются в пространстве и времени. Но я в это не верю.

Горыныч опустился на колени рядом с волшебником и принялся внимательно изучать карту.

— Полезная штука… Не одолжишь нам на время? — Змей свернул свиток и взял его подмышку.

— Ну… — замялся Филипп. — При условии, что вы сообщите мне результаты своих поисков и постараетесь вернуть карту.

— Мы постараемся! — с жаром заверила его Алена.

— И еще… — волшебник смущенно улыбнулся. — Я бы хотел… только ты, Горыныч, пожалуйста, не обижайся! Я исключительно в научных целях…

— И водицы живой тебе доставим. Если добудем ее, конечно — Змей похлопал его по плечу.

— И воды Живой, конечно хорошо бы. Но я не об этом… Понимаешь, Горыныч. Я, как только узнал, что ты не сказка, что ты существуешь… Мне очень хочется исследовать тебя, — волшебник умоляюще сложил руки.

— В каком смысле исследовать? — оглядел себя Змей. — Я те не горы какие-нибудь, чтобы исследовать меня. Вот, смотри. Весь, как есть перед тобой.

— Для хорошего научного исследования этого мало… Мне бы анализ крови взять. Изучить устройство внутренних органов…

Змей подозрительно покосился на ученого.

— Внутренние органы — это как? Кишки, что ли хочешь мне выпустить?

— Нет, нет, я не это имел в виду! — волшебник с досады, что его не понимают, даже топнул ногой. — Хотя бы прядь волос для исследования дай!

Алеша напрягся и резко поднялся с дивана.

— Не давай ему ничего, Горыныч! Еще порчу наведет. Мне Лебедь рассказывала, как это делается. Любой волшебник эдак умеет — берешь прядь волос, и…

— Как ты подумать-то такое мог? — Филипп даже подпрыгнул от возмущения. — Да я с чистым сердцем! Исключительно ради поисков философского камня! Клянусь, что даже в мыслях не собирался причинить зло такому уникальному созданию! Неужели вы мне не верите?

Змей переглянулся с друзьями, шагнул к волшебнику и несколько секунд испытующе вглядывался в его глаза. Филипп побледнел, но взгляд не отвел.

— Ну, хорошо, — кивнул Горыныч. — Бери, пока я добрый, — и он небрежно вырвал с головы несколько волос.

Алена невольно ойкнула. Добрыня одобрительно хмыкнул. Только Алеша недовольно надулся, что его не послушались. Филипп осторожно, как величайшую драгоценность, взял пинцетом локон Змея и поместил его на стеклышко микроскопа. Последующие пятнадцать минут друзья слышали от него лишь нечленораздельные восторженные восклицания.

— Ну что, теперь твоя душенька довольна? — не вытерпел Добрыня.

— Что? А… да, да… Вы не представляете, какое это чудо! Живой философский камень! — Филипп с трудом оторвался от микроскопа и жадно уставился на Горыныча. — А ты не мог бы… э-э… пожертвовать для науки еще частичкой себя? Ну хотя бы ногти остриги, а?

— Это не ногти! — нервно сжал пальцы в кулаки Горыныч. А Алеша ехидно усмехнулся:

— У нас на Руси про таких говорят: дай ему палец, он всю руку откусит.

Филипп покраснел и хотел что-то сказать, но тут дверь скрипнула и в комнату вошел Баюн. В зубах он нес за хвосты двух мышей.

— Вот, — он с довольным видом положил добычу на ковер и облизнулся. — Одна спит, другая дохлая. Ее Федя поймал.

— Отлично! — оживился Филипп. — Сейчас мы все и проверим… — он поднял спящую мышь и положил ее мусорную корзину. А дохлую поместил на стол для опытов. — Так… отрезаем ей хвост… прикладываем обратно… — комментировал свои действия волшебник. — сбрызнем мышь из той бутыли с зельем… Прирос! — восторженно воскликнул он. — Анализ был проведен верно. Зелье действительно настояно на мертвой воде!

Все, кроме Алены, которая не захотела смотреть на расчленение мыши, сгрудились у стола.

— Теперь капнем на мышку живой воды… — с увлечением продолжал Филипп. — Не оживает почему-то…

— Потому что эта живая вода — не настоящая! — назидательно произнес Горыныч.

Расстроенный волшебник сбросил дохлую мышь со стола с мусорную корзину. Оттуда вскочила проснувшаяся вторая мышка и моментально скрылась в углу комнаты.

— Ну вот! — окончательно расстроился Филипп. — У меня теперь в лаборатории мышь. Спасибочки!

— А ты скажи Федьке — он поймает, — посоветовал Баюн, перестав на минуту вылизываться.

— Ну да! И все мне тут разобьет заодно! Кстати, а где он?

— Да дрыхнет он в подвале, — неохотно ответил Баюн. — Перестарался я малость, когда мышей убаюкивал. Ну хочешь, я сам ее поймаю?… Да не бойся, бегать за ней я не буду. Уболтаю до сна… Только выйдите все из лаборатории, а то как с Федькой получится.

— Подожди, вот уйдут гости — потом поймаешь, — махнул рукой Филипп. — Только вы не торопитесь, а? — Филипп умоляюще поглядел на Горыныча. — Я ничего отрезать не буду. Честное слово! Только… Сунь пальчик во-от сюда — протянул он Горынычу какой-то замысловатый агрегат, похожий на мясорубку, совмещенную с амперметром. — Это трандуктор. Я сам его изобрел.

— Да? — Змей с любопытством посмотрел на сложный механизм. — И как оно работает?

— А вот, — Филипп радостно сверкнул глазами и закрутил блестящую ручку. Внутри что-то грозно заурчало. — Сунь сюда палец, и смотри на вот эти индикаторы. Сам все увидишь.

Горыныч поколебался секунду, но потом любопытство взяло верх и он сунул палец в жужжащую машинку. Синие и красные индикаторы замигали попеременно, а стрелка на приборе медленно поползла в сторону.

— Трандуктор измеряет внутримышечную дивиргенцию жизненных токов путем сравнительного анализа когурентных полей, — пустился в объяснения Филипп, не переставая крутить ручку. — Сейчас мы точно узнаем потенциальное поле твоей дивиргенции…

— Ох, не нравится мне эта хреновина, — опасливо отодвинулся от стола Добрыня. — Смотри, Горыныч, пальчик-то оттяпает.

При этих словах в трандукторе что-то подозрительно громко заскрежетало. Змей, нервно дернул рукой, и палец застрял.

— Не дергайся! — испуганно взвизгнул волшебник. — Я сейчас разомкну контакты и оно отпустит…

Но Горыныч уже вытащил палец из прибора. Трандуктор пронзительно заскрипел, испустил клуб едкого дыма и безжизненно затих. Филипп тоже замер, нервно переводя взгляд с индикаторов трандуктора на неестественно длинный и тонкий палец Горыныча и обратно.

— Все. Хватит опытов, — Горыныч вернул пальцу нормальный вид. — И так уже вонища стоит. Да и приборчик твой, похоже, слабоват оказался.

— Ты не понимаешь, Змей, — прошептал алхимик. — Это же открытие! Я еще никогда не измерял дивиргенцию жизненных токов в момент трансмутации! На приборе датчик зашкалил! Тут такая силища прошла!..

— Ну прошла. И что дальше? — вздохнул Змей. — Ты бы нам лучше еще что-нибудь про источник Живой воды рассказал.

— А ты потом дашь измерить себя депривизором?

— Ох, угробит он тебя, Горыныч, своими приборами, — неодобрительно покачал головой Добрыня Никитич.

— Ты давай, рассказывай, — поддержал товарища Алеша. — А приборы свои потом… Если тебе их, конечно, не жалко.

* * *

Алена сидела в уголке дивана и молча наслаждалась зрелищем. Филипп измерил Змея сперва депивизором, потом дуплексатором, а потом еще одним своим могучим изобретением — ассинхронным феноскопом Егермейера. После чего терпение облепленного со всех сторон датчиками Змея иссякло. Он аккуратно отцепил от себя все проводки и смотав их в большой клубок, вручил Филиппу.

— Да, наука твоя — вещь, конечно, интересная, но пора нам и делом заняться. Пошли, ребята.

Распрощавшись с волшебником и прихватив карту, друзья вышли на улицу. Баюн проводил их до угла башни и отправился куда-то по своим кошачьим делам.

— Да-а… наука — дело темное, — глубокомысленно протянул Добрыня. — Ты бы, Горыныч, этим делом не увлекался, а то последний ум за разум зайдет… Горыныч, ты чего это? Что с тобой?!

Алена оглянулась на отставшего Змея. Тот стоял как вкопанный и пристально смотрел себе под ноги, мучительно что-то вспоминая.

— Тень… Что с моей тенью? — Змей затравленно оглянулся вокруг. — Я же помню — у меня была тень!

Друзья невольно посмотрели вниз. Теней действительно не было. Не только у них, но и у всех окружающих предметов. «Как же мы раньше-то этого не замечали!» — поразилась Алена.

— Ну правильно! — первым сообразил Добрыня. — Откуда бы здесь теням взяться, коли солнышка нет.

Змей посмотрел в небо и сморщился, словно от боли.

— И верно, Солнышка нет. И свет какой-то весь мутный, как на дне болота… Неправильно здесь все… Не по настоящему.

Добрыня с Алешей тоже посмотрели на безоблачно-ясное небо и разом пригорюнились. Путь до корчмы они продолжили в подавленном молчании. Алена попыталась как-то развлечь Змея.

«А что, если Филипп прав, и философский камень, как минерал, действительно существует? Тогда ты — воплощенное твердое состояние философского камня».

«И что это меняет? — пожал плечами Горыныч. — Ну, назвал Филипп философским камнем то вещество, из которого я состою. Кстати, если точно следовать его терминологии, то я не твердый, а полузастывший».

«А Живая вода, получается, жидкое состояние философского камня?»

«Ну, допустим».

«В школе меня учили, что у любого вещества бывает три состояния. Твердое, жидкое и газообразное… Ну, то есть пар, — уточнила Алена. — А что будет газообразным состоянием философского камня?»

Змей хмыкнул и с проснувшимся интересом посмотрел на Алену.

«Газообразным?.. Может, ифриты? Надо будет рассказать об этой теории Гасану. Он ведь еще раньше меня появился из паров не застывшей лавы. Пусть порадуется, что какой-то алхимик записал его в свою таблицу минералов».

* * *

Опасаясь кощеевых происков, друзья не решились ужинать в общем зале корчмы.

— Еще подсыплют нам какой-нибудь отравы, — выразил общую мысль Алеша Попович.

Запершись у себя в комнате и положив серебряные монетки под окно и под дверь, они расстелили скатерть самобранку.

— Значит так, — Добрыня почесал затылок. — Щей нам понаваристей…

— И поросенка печеного, — подхватил Ивейн.

— И пива темного, пинты по две на брата, — добавил Гавейн.

— И жареную баранью ногу, — продолжил Горыныч.

— И живой воды ведра два! — неожиданно для самой себя скомандовала Алена.

Все удивленно оглянулись на ее голос.

— А что? — у Добрыни загорелись глаза. — Вдруг и вправду получится? — и он постучал пальцем по свернутой в рулон самобранке. — Выполняй, что заказано. Развернись!

Скатерть развернулась. Пахнуло озоном и на ней возникли семь тарелок с дымящимися щами, семь кружек с пивом, печеный поросенок на большом подносе, еще один поднос с жареной бараньей ногой и два небольших деревянных ведра с водой.

— Ух ты! — дружно выдохнули все.

А Змей немедленно кинулся к ведрам, схватил одно из них и принялся пить жадными глубокими глотками.

— Неужели получилось? — восхищенно прошептал Алеша Попович. — Ну, Аленушка! Ну, голова!

Змей, тем временем, утолив жажду, отставил в сторону наполовину опустошенное ведро.

— Ну как? — хором спросили его Алена, Персиваль и Добрыня.

— Хорошая вода, вкусная — Горыныч глубоко вздохнул. — Ключевая, туды ее. Холодная, аж зубы ломит. Но не та, — и он, укоризненно склонив голову, постучал пальцем по самобранке. — Не то ты мне подсунула, милая. Не ключевая вода мне нужна, а Живая. Понимаешь ты?

— Да… Мать-природу не обманешь, — вздохнул Добрыня. — А скатерка моя — тварь бессловесная. Но однако понимает все, старается. Хорошо ты, Аленушка, придумала. Только мне сдается, скатерть самобранная о живой воде не знает, не ведает…

— А если ей дать эту воду… попробовать? — предложила Алена.

— Это как? — удивился Добрыня. — Пролить на нее, что ли пузырек с живой водой?

— А что? У Филиппа, вроде, еще оставалось на донышке… — подхватил Алеша.

— Да не настоящая у Филиппа вода, — махнул рукой Змей. — Но попробовать можно. Только надо найти где-нибудь хоть самый маленький пузырек с Живой водой, и капнуть на самобранку.

* * *

О том, где достать живой воды думали долго. И по всему выходило, что надо дождаться Илью, а потом, по дороге, заехать за водой на Змеиные острова. Но тут Алену опять осенило. Девушка взяла полотенце, намочила его и, вытерев лицо, посмотрелась в зеркало. Зрелище было совершенно душераздирающее. Полустершееся лицо висело перед ней, прямо в воздухе, печально моргая.

— Ты чего это творишь с собой, Аленушка? — обеспокоено посмотрел на нее Добрыня. — Никак, невидимость свою смыть задумала?

— Вызывай Черномора! — скомандовала девушка. — Наверняка он знает, где в Мореграде добыть живой воды. Так пусть и поможет нам!

— Верно! — подхватили рыцари. — Блэкмор поможет! Он знает!

— Не будет он нам помогать, — покачал головой Добрыня. — Вот хотите, поспорю с любым из вас? Он узнает, что Горыня без памяти, и не даст Живой воды нам не капельки. Только радостно потрет свои рученочки… У него с Горыней счеты старые.

— Так я для того и умылась, Добрынюшка! Скажи ему, мол, Алена умирает, заколдовал ее Кощей… Я и в зеркальце ему покажусь. Может, тогда он на живую воду раскошелится?

— Ай да умница! — радостно хлопнул в ладони Алеша. — Не глупей моей Лебедушки!.. Давайте и правда попробуем.

Черномор откликнулся на вызов почти моментально. Похоже, он действительно везде ходил теперь со своим тазиком.

— Привет! Ну как там у вас дела? Осаду сняли?

— От осады спасла нас Аленушка. Да вот только беда с ней приключилася, — Добрыня вздохнул, да так натурально, словно и впрямь случилось что-то непоправимое. — Колдовство на ней наложено ужасное. Умирает Алена, истончается. На глазах она тает, словно льдиночка…

— Ну вот, — Черномор скорбно всплеснул руками изо всех сил изображая сожаление. — А говорили, у нее медовый месяц с Горынычем. Как же это Алену угораздило?..

— Живая вода нам нужна, — вмешался в разговор Змей. — Пропадет Алена без живой воды. А ты наверняка знаешь, где в Мореграде можно эту воду достать.

— А с чего это вы взяли, что именно живая вода ей поможет? — подозрительно сощурился Черномор. — Докторам ее показывали? Поверните-ка поднос, я сам на нее посмотреть хочу…

— Это мы сейчас, — с готовностью откликнулся Алеша Попович и повернул поднос так, чтобы в зону видимости попала Алена.

Девушка, тем временем, легла на кровать и прикрылась одеялом так, что видны были только несколько пальцев и растворяющееся в воздухе лицо.

Черномор сдавленно охнул.

— Это что же, с-сам Кощ-щей тебя так? — сбиваясь от волнения спросил он Алену.

Она в ответ лишь печально и светло улыбнулась.

— Говорить не может, — просипел Алеша, давя в себе смех.

Рыцари в разговор не вмешивались, хмуро поглядывая на разыгрываемый спектакль.

— Ты давай, Черномор, не рассусоливай, — натурально нахмурился Горыныч. — Если ты не спасешь сейчас Аленушку, то мы все вернемся назад, и вот тогда-то я покажу тебе, где раки зимуют! Я тебе все припомню…

— П-постойте! Я же… Откуда я з-знаю, где там эта вода?..

— Знаешь, пакостник. Все ты знаешь, — Змей пригрозил Черномору кулаком. — Слушай сюда. Мое слово твердое. Я ведь прямо сейчас и огнем своим поклясться могу, что, коли умрет она, немедля вернусь к тебе поквитаться!

— Н-ну ты того… Ты поаккуратней там с клятвами! — задергался Черномор. — Есть у меня одно место. Наверняка обещать не могу, что там живая вода будет. Но попробовать можно… Таверну «Баракуда» знаете?

— Это где скоморохи сумасшедшие? — уточнил Добрыня.

— Ну, можно и так сказать, — усмехнулся Черномор. — Так вот. Подойдите к бармену и спросите рыжую Эльзу. Ты, Горыныч, подойди к ней и скажи: «Привет от папочки». Она спросит: «От какого папочки?» А ты ей в ответ: «От короткого папочки». Понял?

— И она даст нам живой воды?

— Даст, коли я ей велю. На меня эта Эльза работает… Только поднос с собой прихвати. А то девка на слово тебе не поверит. Наверняка захочет еще и со мной пообщаться.

* * *

Через некоторое время Горыныч и Добрыня принесли из «Баракуды» небольшой флакон с живой водой.

— Не могу поверить, — Змей откупорил флакон и с наслаждением понюхал. — Неужели у нее действительно больше не было?

Алена поторопилась удержать руку Змея, собравшегося уже выпить живую воду.

— Погоди! На самобранку сначала нужно капнуть!

Добрыня развернул на кровати скатерть, Змей аккуратно капнул из склянки в самый центр самобранки. Живая вода моментально впиталась в льняные волокна ткани.

— Вот такой водицы можешь ты нам доставить, самобраночка? Такой, какую на тебя только что капнули? — поинтересовался Горыныч, осторожно поставив флакон на столик.

— Да побольше налить на скатерть надобно, а то вовсе ничего не получится, — Добрыня схватил флакон и щедро плеснул на самобранку.

— К-куда же ты столько, Добрынюшка? — Змей попытался было, перехватить у богатыря флакон, но было поздно. Последняя капля живой воды упала на плотную льняную скатерть и, удивительно быстро, без остатка, впиталась.

— Да тебе все равно не хватило бы, — махнул рукой Добрыня. — А мы сейчас наверняка прове… — договорить богатырь не смог, так как его перебил испуганный женский голос.

— Ой-ой-ой! Да что ж такое дееться?! — голос был негромкий, чуть надтреснутый, но довольно приятный. — Это кто же надо мной изголяется? На меня чегой-то странное капает? — по самобранке пробежала легкая рябь.

— Ух ты! — восхищенно воскликнул Персиваль и осторожно потрогал шевелящуюся скатерть.

— Это кто с нами говорит? — испуганно огляделся Ивейн.

— Вот это! Оно шевелится! — взвизгнул, указав пальцем на самобранку Гавейн и потянул меч из ножен.

— Та-ак… — Горыныч, заметив что Гавейн достает меч, двинулся на него, по дороге прихватив в правую руку табурет.

— Стойте! Да что же ты делаешь! — Алена бросилась к Змею и повисла на его шее.

— Вы это бросьте, ссоры тут затевать, да за мечи хвататься! — Добрыня, нахмурившись, погрозил рыцарям и Змею кулаком и погладил самобранку ладошкой. — Ты у нас, выходит, стала говорящая?

— Завсегда была я говорящая, только вы-то все меня не слышали. А теперича мне силушки прибавилось. Чем таким ты напоил меня, Добрынюшка?

— Это живая вода. Та самая, которую мы просили тебя доставить недавно, — принялась объяснять Алена. — Мы добыли ее немножко и капнули на тебя, Чтобы ты, самобраночка, поняла, чего именно мы хотим.

— Эхе-хе. Какие ж вы хитрые! Ишь, чего, понимаешь, удумали. Для того я была соткана Бабушкой, чтоб еду доставлять разновсякую…

— Верно. Еду и питье, — подхватил Добрыня. — А живая вода, это самое, что ни есть, питье! Так что давай, исполняй заказ. Нам живой воды, да побольше! Понятно ли я говорю?! — и он требовательно постучал по скатерти пальцем.

— Понятно… Чего уж тут непонятного, — недовольно прокряхтела скатерть и замолкла.

— Ну, так отчего же не доставляешь? — возмутился Добрыня через несколько секунд.

— Так команды не было. «Свернись», да «развернись» мне что, тоже за вас теперь говорить? — проворчала самобранка.

— Свернись, — скомандовал Добрыня. И скатерть сама свернулась в аккуратный рулон. — Два ведра живой воды. Развер-нись!

Самобранка развернулась. Друзья, затаив дыхание, замерли, ожидая появления ведер с живой водой. Но на скатерти было все также пусто. Наконец, пахнуло озоном, и в центре льняного полотнища появились два небольших пузырька.

— Что это ты снова своевольничаешь? — недовольно похлопал ладонью по самобранке Добрыня Никитич.

— Уж прости, хозяин, я ить не железная. Что сумела, то и доставила. Вот, хоть расшибись ты в лепешечку, больше нет живой воды поблизости.

Змей откупорил один из пузырьков, принюхался и одним махом выпил все содержимое. Точно также он поступил и со вторым пузырьком.

— Ну вот. На пару часов хватит. А там, милая, еще добудь мне немного, — довольно улыбнулся Горыныч и погладил самобранку.

— Да откуда ж я вам добуду? Кабы я точно знала, да ведала, где воды этой многое множество, так добыла бы вам сколько надобно, — вздохнула скатерть.

— А эти пузырьки ты где взяла? — Алена с ужасом посмотрела на два пустых флакона. На одном из нихбыл отчетливо виден герб Мореграда — две портовые башенки с натянутой между ними цепью. — Уж не у Кречета ли?!

— Где взяла, там его уже нетути, — самодовольно ответила самобранка.

— Ты что же, и еду-питье все время у кого-то брала? — Алеша Попович ошарашено посмотрел на скатерть. — Ежели у нас тут, на столе, что-то появляется, то где-то оно исчезает? Тот печеный поросенок, он что же, прямо со стола у кого-то исчез?!

— Ты, Алеша, зря про энто убиваешься! — «успокоила» скатерть. — Там еще другой такой же рядом стоял…

«Может, год назад, с Дунаевой бочкой вина, мы зря на Черномора грешили? Может, это не он бочку у Дуная утащил, а самобранка, для богатырей? — пришло вдруг в голову Алене. — Но ведь Черномор, вроде, сознался?.. Ну да, сознался, что мог бы… А как там на самом деле было?»

— Выходит, прав был Микула, — не унимался Алеша. — Он все жаловался нам, что пиво у него из бочек пропадает, а то и из-за стола.

— Я нечасто брала у Микулушки, — заверила их самобранка. — А все больше у бояр, что поблизости, или прямо из стольного Киева. Чай Владимир князь беднее не сделался. Я не зря ведь самобранкой прозываюся. Все сама беру, без спросу-разрешения, чтоб кормить-поить хозяина голодного.

Алеша вздохнул. Рыцари непонимающе переглянулись, видимо не уловив всего смысла разговора. Добрыня было нахмурился, но затем философски махнул рукой.

— А-а, ладно. Не голодать же нам.

Алена, тем временем, рассматривала второй флакончик, маленький, сделанный из темно-синего стекла. На флаконе не было никаких надписей. Только буква М на золотой крышечке.

— Интересно, а откуда второй флакон взялся? — спросила она у самобранки.

— Я уж, милая, не стала разглядывать. Больно много колдовства там наворочено. Просто хвать, и утащила потихонечку.

— И больше нигде живой воды нет? — умоляюще посмотрел на скатерть Горыныч.

— Отчего же! Где-то, может, и есть. Но поблизости нету. А то бы я почуяла.

— Ну, вот что, — Добрыня довольно потер руки. — Я, придумал, кажется… Как Илья добудет нам корабль летающий, поплывем на нем на острова змеиные. И в дороге скатерку будем спрашивать. Как она живую воду почувствует, так ее нам и доставит из источника!

Глава 4

Денежки счет любят.

Народная мудрость.

В Мореграде, тем временем, наступила зеленая четверть, седьмой день середы. Небо моргнуло, намекая всем жителям Подземного мира, что пора спать, и на колокольне напротив корчмы часовой спустил белый флаг и поднял зеленый. Устало зевая рыцари и богатыри один за другим повалились на кровати. Алена, припудрив платочком лицо, снова стала полностью невидимой и принялась раздеваться.

«Так никогда и не помоешься, с невидимостью этой… — с досадой подумала девушка. — Скорее бы уж Илья пригнал летучий корабль. В море-то моя невидимость ненужной окажется».

«А что это там Черномор про медовый месяц говорил?» — мысленно поинтересовался вдруг у Алены Горыныч, приподнявшись на своей кровати.

«Да ерунда это, — покраснела Алена. — Рыцари пошутили, а Черномор за чистую монету все принял».

«Ой ли? Черномор, хоть и дурак, а иногда интересные вещи замечает… — Змей мечтательно улыбнулся, окинул взглядом спящих богатырей, и перебрался на кровать Алены. — Жаль, что ты прошлый раз быстро исчезла. Может, тебе про меня каких гадостей наговорили?»

«Ну, что-то вроде того», — уклончиво ответила Алена, поплотнее закутываясь в одеяло.

«Да ты не слушай их, про меня вечно сплетни распускают. Мол бабник я и так далее. А на самом деле я очень нежный и ранимый», — Змей обворожительно улыбнулся и положил свою ладонь на руку Алены.

«У нас говорят: это я сверху зеленый и чешуйчатый, а внутри я белый и пушистый», — улыбнулась девушка.

«У вас? В смысле, в твоем мире? — Горыныч вздохнул и погладил руку Алены. — Вот найдем мы смерть Кощееву, и ты что же, опять от меня сбежишь обратно в свой мир?»

«Не знаю, — честно ответила Алена. — До этого еще дожить надо… И вообще, посмотрим на твое поведение».

«Ну ладно, — Змей наклонился и поцеловал Алену в ладошку. — Спи, а то совсем ты со мной измучилась…»

Алена уснула, улыбаясь.

* * *

Наутро, а точнее, когда кончилась зеленая четверть, друзья, проснувшись, пошли смотреть, как отплывают корабли Марьи-Моревны. Осадное положение было уже отменено и гражданским лицам снова разрешили влезать на стены.

Осадный лагерь был уже почти полностью свернут, и даже от огромной метательной машины, которой пугал горожан морейский парламентер, остался лишь каркас, вокруг которого копошились, разбирая его, два десятка инженеров в темно-синих куртках. Грузовые корабли, отходя от берега, разворачивали черные паруса и, подхваченные ветром, вереницей тянулись на юго-запад. А большая часть морейского войска толпилась у берега, загружая армейское имущество в отплывающие корабли. Боевые галеры уже отплыли, и только большой флагманский корабль с полосатым сине-белым матерчатым пологом над узорчатой кормой, все еще стоял на внешнем рейде. Персиваль, увидев этот корабль, замер и, затаив дыхание принялся всматриваться в стоящих на палубе людей.

— Скоро, наверное, уже откроют ворота, — Алена умоляюще посмотрела на товарищей. — Может, на берегу Илью дождемся? Надоел мне этот город, силы нет.

— С руки ли нам покидать Мореград? — опасливо огляделся Алеша. — Кощеев волшебник, небось, только того и дожидается. Тут-то он не решается в открытую напасть — Кречет рядом, два его мага, да еще толпа волшебников… а за городом ему никто не помешает. А у нас против него только Горыныч, который половину, а то и больше не помнит.

— Чего зря бояться? — пожал плечами Гавейн. — От злой магии у нас амулеты есть, а силой нас никто не возьмет.

— А я вот стал побаиваться, — как-то очень по-взрослому вздохнул Алеша. — Пожил годик с Лебедью… Она долгими зимними вечерами такие пасьянсы раскладывает! Такие ходы рассчитывает… Всего потом начинаешь бояться. Лучше нам вместе держаться. А то как бы чего не вышло.

— Точно, — подхватил Добрыня. — Я вот, только сейчас сбегаю в одно место, а потом вместе держаться будем… — и он, не дожидаясь ни от кого ответа, сбежал со стены.

— Может, мне с ним сходить? На всякий случай, — предложил Змей. — А то вдруг его там кощеевы слуги того…

— Да не пропадет Добрыня никуда, — махнул рукой Алеша. — И ходить за ним хвостом не надо, а то все дело сорвется.

— Ну ладно, — пожал плечами Горыныч. — Пойдемте-ка все вниз. Мне в корчме пару бутылок местной ядреной перцовочки купить надо.

«Ты не перебираешь ли с этой перцовочкой? — подозрительно посмотрела на Змея Алена. — Ох, смотри, сопьешься еще».

«Я, помнится, хотел как-то спиться, — вздохнул Горыныч. — В давние времена. Не помню только, из-за чего… Но точно помню, что не удалась затея. Не в прок мне спиртное, почти совсем не цепляет. А перцовочка эта пока что единственный для меня способ вызвать из себя огонь… Буду с собой ее возить. Вдруг война? А я не в полной силе. А тут — глотнул — дыхнул и дело в шляпе».

* * *

— Ну, вот что, — заявил Алеша, после того, как Горыныч закупил два увесистых пузыря с «огненной водой». — Когда Илья появится, мыться нам будет некогда. Так что сегодня я предлагаю всем в баньке попариться, — и он выразительно посмотрел на рыцарей.

— Мы еще не грязные, — отмахнулся Гавейн. Остальные рыцари согласно закивали.

— Ох, смотрите, — недобро прищурился Горыныч. — Не помоетесь сами, так я силой вас в море искупаю.

«Ну чего ты опять к рыцарям придираешься?» — сжала его руку Алена.

«А зачем они с мечом-кладенцом ко мне ехали?»

«Так ты сам виноват! Ты же похитил их королеву!»

«Да? — удивился Змей. — Ну, может и похитил… Так и приехали бы драться со мной по честному, как другие приезжали…»

«Да они и ехали по честному! Это Черномор кладенец им подсунул».

«Ах вот оно что…» — Горыныч смерил рыцарей оценивающим взглядом и покивал каким-то своим мыслям. А потом вновь обратился к Алене, теперь уже вслух:

— Но это не может служить извинением тому, что они за время похода еще ни разу не мылись.

«А с Черномором я потом, отдельно побеседую… — мысленно добавил Змей. — Ты вот еще что скажи… У меня там, в горах правда стоят два котла с живой и мертвой водой?»

Алена в ответ только кивнула.

«Это хорошо, — Горыныч довольно погладил живот. — Хоть дома проблем не будет… Слушай! А когда у меня живая вода в котлах кончалась, то где я ее набирал?»

«Я-то откуда знаю?» — Алена с жалостью посмотрела на Змея.

«Ну, мало ли?.. Вдруг я тебе когда-нибудь говорил?»

Алеша, тем временем, договорился с Феликсом, и тот пообещал протопить баньку к следующей четверти. Добрыни все не было, и Алена начала нервничать.

— Змеюшка, ты бы посмотрел, как там Добрыня? Не случилось ли с ним чего?

— И правда. Я же могу! — вспомнил Горыныч и радостно улыбнулся. — А то и я уже волноваться начал… Так, он в темной комнате. Дом какой-то заброшенный, стены облуплены, плесень повсюду… Там, рядом с ним три каких-то подозрительных типа. У них ножи у каждого за поясами. А старший на кошелек Добрынин что-то слишком внимательно смотрит… Ох, не нравиться мне все это, братцы…

— Похоже, на него какие-то разбойники напали, — нахмурился Ивейн и положил руку на перекрестье меча. — Где все это происходит?

— На северной окраине. У самой стены… — Горыныч быстрым шагом двинулся из корчмы. Следом за ним бросились рыцари и Алена.

— Стойте! Да куда же вы! Я сейчас все объясню! — попытался остановить их Алеша, но друзья уже мчались по улице.

* * *

Двухэтажный заброшенный дом стоял почти возле самой крепостной стены. Одна из его стен давно обрушилась, а по остальным шли глубокие трещины. Почти все окна дома были наглухо закрыты ставнями. От самого здания шел запах плесени и разрухи.

— Он где-то там, на втором этаже — прошептал Горыныч запыхавшимся рыцарям, когда они остановились поблизости от дома.

— Там Алеша вам что-то кричал, — выдохнула Алена, подбегая к товарищам.

— Тихо! — прошипел подоспевший Алеша Попович. — Не вздумайте нападать. Добрыня хотел сходить обменять свое серебро на золото…

— Ой, не нравятся мне рожи тех, кому он серебро меняет, — покачал головой Горыныч. — Как бы не решили они прирезать его, и даром себе все забрать. Ведь деньжата при Добрынюшке немалые. Они на втором этаже. Кажется, во-он в той комнате, — показал пальцем Змей. — Ты, Алена, подберись к ним тихонечко, да подай мне сигнал. А я попробую прямо так в окно заскочить.

— А мы? Нам что делать? — занервничали рыцари.

— Сидеть тихо! — прошипел Горыныч. — Считайте, что вы в засаде.

На второй этаж вела лестница с весьма скрипучими ступенями. Алена быстро преодолела ее, шагая через ступеньку, и замерла в коридоре. Одна из дверей отворилась, и оттуда появился здоровенный небритый детина с огромным ножом в руках. Ростом он был не меньше любого из богатырей. Окинув коридор свирепым взглядом, верзила почесал нос и спрятал нож за пояс. Алена медленно, стараясь не скрипеть, шагнула к нему, и заглянула внутрь комнаты.

«Ну, как там? — мысленно спросил ее Змей. — Тут ребятки извелись уже, дожидаясь сигнала».

Алена увидела широкую спину Добрыни, и силуэты еще двух сомнительных типов. Верзила в коридоре обернулся, глянул на спину Добрыни и положил ладонь на рукоять ножа.

«Горыныч! Надо вмешаться. Тут, за дверью один с ножом…»

«Понял».

Стена дома затряслась, ставни с треском распахнулись и в комнату влетел Змей Горыныч в человеческом облике. Добрыня отскочил к стене. Один из бандитов, выхватив нож, вжался в угол, а другой с криком «сдаемся!» плашмя упал на пол. Верзила, выхватив свой тесак, бросился в комнату и тут же вылетел обратно, уже без тесака.

— Легавых на нас навел, купец? — прохрипел из угла подозрительный тип с ножом.

— Спокойно, Хмырь, — поднял руку Добрыня. — Это моя охрана… Опоздал он немного на дело, оттого и нервный.

— Я оттого нервный, что твой кореш, Хмырь, сейчас чуть не пришил моего братана, — хриплым голосом ответил Горыныч. — Со спины с ножом стоять не надо, да?

Небритый верзила в коридоре в ответ только охнул и попытался подняться с пола.

— Так это сы-свои? — тихо осведомился с пола знакомый старичок в синем камзоле.

— Свои, свои, — успокоил его Добрыня, помогая подняться.

Хмырь, спрятав за поясом нож, облегченно вздохнул и выйдя из угла похлопал старичка по плечу.

— Все путем, Нумизмат. Все, как в аптеке… А ты, Бубель, будь другой раз поаккуратней с клиентами. Не заходи со спины. Видишь, у купца охрана нервничает. А теперь давайте продолжим расчет.

Алена вздохнула было облегченно, но тут до нее донесся визг ступеней и топот. Через секунду в коридор с мечами наголо ворвались рыцари круглого стола и Алеша. Алене только и оставалось, что посильнее вжаться в стену, чтобы не быть растоптанной в коридоре.

— Атас! Легавые! — прохрипел Бубель, резво вскочив с пола и метнувшись в комнату.

Пропустив Бубеля, навстречу рыцарям вышел Горыня. Не успели они открыть рта, как Змей приложил палец к губам, а затем выдал хриплым, бандитским голосом:

— Какие проблемы, начальник?

Рыцари остолбенели. Алена расслышала, как Добрыня в комнате успокаивает своих торговых партнеров.

— Не волнуйтесь! Сейчас он все уладит.

— Все в ажуре, парни, — продолжил тем временем Змей, сигналя товарищам руками, чтобы они убирались обратно на улицу. — Все в порядке. Деловая встреча…

— Точно? — уточнил Ивэйн.

— А то, может нам того… — предложил, неопределенно качнув мечом Гавейн.

— Обижаешь, начальник, — Горыныч оттеснил рыцарей к лестнице и, удостоверившись, что они спускаются вниз, спокойно вернулся в комнату к Добрыне.

Хмырь, глянув на Горыныча, завистливо просипел:

— Хорошая у тебя крыша, купец. Вон, как легавых отвадил…

* * *

Считали они долго, и наконец сбились. Принялись считать снова. Алена, чувствуя, что не в силах уже смотреть на это, вздохнув, пошла на улицу. Где-то через полчаса земного времени из дома вышли Горыныч с Добрыней. Добрыня нес с собой увесистый мешок.

— Почти четыре фунта золота, — довольно потряс он кошелем.

«Это что же, — принялась вспоминать Алена. — Полтора-два килограмма выходит?!»

— Зря ты, Добрыня все свое серебро поменял, — покачал головой Змей. — Теперь с собой эдакую тяжесть всю дорогу таскать будешь?

— Буду, — кивнул Добрыня. — Зато, как приедем мы в стольный Киев-град, то такую там закатим гуляночку! — он мечтательно сощурился.

— Ты что же, совсем серебра себе не оставил? — испугалась Алена.

— Ну, отчего же совсем, — усмехнулся Добрыня. — Есть еще по паре монет на брата… Ну что, теперь в баньку, да?

За разговором они и не заметили, как дошли до «Карасиков». На заднем дворе корчмы, по приказу Феликса уже топилась баня.

— Сперва я пойду помоюсь, — заявила Алена.

— Верно, — кивнул Алеша. — А то мы уже скоро забудем, как ты выглядишь.

— Постой-ка! — остановил ее Горыныч. — Если ты сама отмоешься, то с тебя невидимость сойдет. А с одежи твоей?

— Да… Одежду, похоже, тоже стирать надо, — вздохнула Алена. — Ну да и постираю заодно, — и она уже открыла дверь бани, но вдруг остановилась. — Как постираю, так оно ведь долго сохнуть будет!.. А в чем же я ходить стану?.. Вот что, ребятушки. Вы узнайте, пожалуйста, нельзя ли тут готовую одежду купить?

— Так вы мыться будете или как? — поинтересовался у них подскочивший Феликс. — Дверь открыта, баня стынет. А после вас у меня еще одни постояльцы просили помыться.

Алена захлопнула дверь бани. Феликс испуганно оглянулся на своих постояльцев.

— Это кто сейчас туда вошел? Уж не банный ли дух?

— Он самый, — с серьезным видом заверил его Горыныч. — Щас он сперва помоется, а там ужо и мы. А я пока пойду, одежку куплю духу нашему, банному, — и друзья, переглянувшись, расхохотались.

* * *

Через некоторое время Горыныч зашел в баню со свертком одежды. Деликатно постучался в дверь.

— Оставь все там, в предбаннике — отозвалась Алена, чуть приоткрыв дверь из парной.

— Да что ты так стесняешься? — улыбнулся Змей. — Я ведь тебя и через стену вижу.

Густо покраснев, Алена захлопнула дверь у него перед носом. Горыныч только пожал плечами и аккуратно положил сверток с одеждой на скамью.

Через несколько минут Алена вышла из бани, румяная, раздосадованная, в вечернем платье и туфельках на высоком каблуке. Алеша с Добрыней сперва восхищенно ахнули, но всмотревшись в сестру, нахмурились. Горыныч обошел Алену кругом с видом художника.

— Так и думал, что тебе это пойдет… Но куда ты косу свою дела?

— Отрезала. Еще по дороге в Мореград, — пожала плечами Алена. — Ты мне лучше скажи, как я в этаком наряде на корабле ходить буду?

— Что же ты наделала, Аленушка, — не слушая девушку, сокрушенно покачал головой Добрыня. — Честь да красоту свою девичью сгубила…

— Что отрезано, того обратно не прилепишь, — пожала плечами Алена. — Отрастет еще… — девушка махнула рукой. — Показывайте, где этот магазинчик. Схожу, куплю себе что-нибудь походное.

— Да у тебя же есть походное? — удивился Алеша. — Высохнет, и оденешь.

— Я ничего не стирала. Все эти вещи теперь — невидимки. Кроме меня их никто не видит. То есть, если в такую вещь завернуть что-нибудь…

— Ишь ты! — хмыкнул Добрыня. — Ну, придумала… Ладно. Мы пока пойдем, попаримся. А ты, Горыныч, покажи Алене тот магазинчик, а потом загоняй в баню рыцарей. А то дух от них такой, что враг за версту нас почует.

* * *

В лавке готовой одежды Алена выбрала себе мальчишеский наряд — штаны, рубаху, берет и переоделась за ширмой.

— Красоту трудно испортить, — прокомментировал Горыныч новый наряд Алены. — Ну, пошли. Наверное, пора уже загонять рыцарей в баню… Может, мне и самому попариться? Не знаю, надо ли мне это. Не знаешь, я раньше парился в бане?

— А сам ты не помнишь?

Змей замер в задумчивости. Потом вздохнул и пожал плечами.

— Я не все еще вспомнил. Не знаю, смогу ли вообще здесь вспомнить все… Если бы ты не позвала меня тогда, никто бы меня не нашел, — он скривился. — Я так бы и жил в том домике у моря еще несколько дней, сам себя не помня. А потом Кощей в свой день пришел бы с мечем-кладенцом и зарезал меня, а я так ничего бы и не понял.

— Не надо, чтобы Черномор и Кощей узнали, что это я тебя нашла. Пусть лучше все думают, что ты сам справился, — Алена прижалась к плечу Змея. — Тогда они по прежнему будут тебя боятся. А то, что мы к Змеиным островам сейчас поплывем, убедит Кощея, что мы действительно за живой и мертвой водой сюда приехали.

— Я мало что помню об этом самом Кощее, — покачал головой Горыныч. — В одном только уверен — этот тип всегда был мне неприятен.

— Странно, что ты не помнишь Заморыша.

— Заморыша-то я помню, — хмыкнул Горыныч. — А вот Кощея…

— Так это он и есть Заморыш! — всплеснула она руками.

— Что, серьезно? — Змей даже остановился.

— А здесь его называют еще Отморозком.

— Ну да, ну да… — закивал Горыныч. — Теперь мне хоть что-то становится понятно. А почему же тогда Добрыня говорил мне?.. — Змей неожиданно замолк, и пошел дальше молча, загибая пальцы и шевеля губами.

«Ну и каша у него в голове, — вздохнула Алена. — Не дай бог нам сейчас столкнуться с Кощеем или еще каким-нибудь сильным колдуном».

* * *

Синяя четверть подходила к концу, когда путешественники вышли из Мореграда оглядеть окрестности. Последние корабли Морейцев только что отчалили от берега. Пустынным истоптанным пляжем друзья двинулись вдоль берега моря на восток, к реке. За рекой, на большом острове шумел листьями лес. Тут и там вдоль берега речки плавали полузатонувшие бревна. Несколько дюжих мужичков, видимо, выехавших из Мореграда чуть раньше, уже грузили эти бревна на дровни. Горыныч окинул берег взглядом и поежился.

— Мы тут, на песочке, как на ладони. Нас все видят, а мы — никого.

— Ну и что? — подбоченился Ивейн. — Нам бояться нечего. Встанем станом, и будем дожидаться Илью. Ему и плыть тут недалеко.

— Прямо вот тут встанем? — Добрыня критически оглядел местность. — Нет, конечно, отсюда море видно здорово…

— Только что-то мне совсем не хочется жить тут на виду у всего города, — покачал головой Алеша. — Колдовство — такая штука тонкая… Важно тут, чтобы тебя не видели, в чем-нибудь дурном не заподозрили. Ну, а коли попадешь под подозрение, шаг не ступишь без догляда вражьего… Может, лучше в город воротимся? В многолюдстве нам сейчас надежнее.

— Но тогда придется кому-то все время на стене дежурить, чтобы Илью не прозевать, — возразила Алена. — А это тоже вызовет подозрения.

— А если не ходить на стену? — предложил Персиваль. — Снимем лучше комнатку в мансарде, чтобы из окон все море было видно. И спокойно будем ждать, пока Илья появится.

Глава 5

И у стен бывают уши.

Народная мудрость.

Они сняли не одну, а две комнатки на мансарде доходного дома. Из окон обоих комнат открывался замечательный вид на море. В одной комнате сложили свои вещи рыцари, а в другой — богатыри, Горыныч и Алена.

— Как на ладони… — довольно улыбнулся Ивейн, приподняв оконную раму.

— Мог бы и не открывать окна, — пробурчал Гавейн. — Через стекло прекрасно все видно. Стекла-то тут все прозрачные, как у нас, в Британии, в дядином замке, — и он мечтательно вздохнул.

За спиной у Гавейна еще более мечтательно вздохнул, глядя на море, Персиваль.

— А уверены вы в том, что слежки не было? — Алеша Попович, высунувшись из окна, внимательно оглядел окрестности. — Что-то чувство у меня нехорошее. И вон тот оборванец мне не нравится. Уж не он ли шел за нами от «Карасиков»? Может, он следить за нами приставленный?

— Который? — поинтересовался Добрыня, тоже высунувшись в окно.

— Да вон, в шляпе, — показал пальцем Алеша.

Оборванец, заметив, что на него показывают пальцем, торопливо скрылся в толпе.

— Точно! Он следил за нами, говяжий сын!

— Может, зря ты так, Алешенька, волнуешься? — Добрыня посмотрел на него сочувственно. — Что же нам, от каждой тени шарахаться?

Но упоминание о тенях привело всю компанию в еще большее уныние. Все тут же вспомнили недавнее открытие Горыныча об отсутствии в этом мире теней.

— И ветер тут дует почти всегда в одну сторону. И где север, где юг не поймешь. Солнца-то нет, — заметил Змей. — А наверху ведь, я помню, ветер по разному дул. То так, то эдак, — Горыныч тоскливо посмотрел на море и вздохнул. — Приливов и отливов здесь, похоже, тоже не бывает. И ночь что-то никак не настанет… Здесь что, ночи совсем нет?

— Не совсем, — хмуро буркнул Добрыня. — Хорошо бы нам до ночи успеть со своим делом. А то потом холодный Кощеев день наступит…

— Ну нельзя так, в самом деле! — всплеснула руками Алена. — Надо начать что-то делать, а то мы тут совсем закиснем!

— Да как же мы начнем, если они теперь всего бояться, — криво усмехнулся Гавейн, глянув на богатырей.

— А ты что же, черного колдовства не боишься? — неожиданно вступился за богатырей Ивейн. — По мне, так лучше десять раз сразиться на турнире, чем один раз с колдуном… Слышал ты балладу про колдунью Элисон Гросс? Благородного рыцаря она превратила в шелковичного червя, только из-за того, что он отказался с ней…

— Ты про ведьм хоть не рассказывай, — скривился как от боли Добрыня. — Не трави мою больную душеньку. Тут и без того уже тошнехонько. Колдуны вокруг, шпионы ходят всякие. Ну а мы сидим, как привязаны. Илью Муромца дожидаемся. Как он там, не посмотришь ли, Горынюшка?

— Да я рад бы, — вздохнул Змей, — но не могу пока вспомнить, как он выглядит.

— Ну вот что, — Алеша решительно хлопнул себя ладонью по колену и встал. — Хватит нам тут сидеть, да дурью маяться. На врага нападать самим нам надобно. А то эдак вот, беды дожидаючись, проиграть немудрено и без сражения. А пойдем-ка мы к давешнему волшебнику. Может, он нам чего присоветует.

* * *

Оставив рыцарей следить за морем, друзья направились в башню к Филиппу. Он встретил их радостно и с ходу предложил Горынычу поучаствовать еще в одном научном эксперименте по измерению внутримышечной дивиргенции.

— Не сейчас, — отрезал Змей. А Добрыня при слове «дивиргенция» вздрогнул и покосился на стоящий у Филиппа на столе разобранный трандуктор. — У нас к тебе другое дело.

— Нам твой совет нужен, — подхватила Алена. — За нами, похоже, следит кто-то. Тот колдун, что чуть Горыныча не угробил, вряд ли успокоился.

— А уж мы бы его успокоили, — Алеша Попович недобро прищурился. — Нам узнать бы только, где он скрывается.

Филипп хмыкнул, уселся в свое кресло и задумался. На колени ему тут же прыгнул и замурчал черный кот Федька. Баюн, спавший все это время на диване, приоткрыл глаз и, увидев присевшую на диван Алену, тут же, приветственно мурча, запрыгнул ей на колени.

— Ох, не хочется мне воевать с Отморозком, — покачал головой чародей. — А ведь тут, наверняка, без него не обошлось.

— Ну Филипп Егорыч, ну пожа-алуйста, — обратился к нему Баюн с колен Алены. — Ты же видишь, люди-то ха-рошие. А Заморыш, он сволочь последняя. Насолить ему — это дело добр-рое.

— Мы заплатим, — тряхнул тяжелым кошельком Добрыня, — серебром ли, золотом…

— Нет, искать этого колдуна и вступать с ним в борьбу я не намерен, — Филипп решительно встал, скинув Федю с колен. — Но платную консультацию оказать могу.

— Ну, давай, говори свою сультацию, — подступил к Филиппу Алеша. — Как сыскать нам нашего ворога?

— Заклинания на мертвой воде явно черные. Тот, кто их составил, приносит Отморозку жертвы, возможно даже человеческие.

— И какой же смысл в этих жертвах? — заинтересовалась Алена. — Убивший что, забирает у них жизненную силу?

— Ну, вроде того, — кивнул Филипп.

— Это что же, все, кто убивает, Кощею служат?

— Вот еще, — недовольно фыркнул Баюн. — Я тоже иногда… Мышей там, птичек, — он плотоядно облизнулся. — Так что же мне, Кощею служить?!

— Ты — это другое. Ты для еды, — махнула на него рукой Алена.

— Отчего же, — не согласился с ней Филипп. — Он кое-чему научился у прежнего хозяина. Да и вообще, любой хищник охотится не только для еды… А за убийство приходится потом отвечать. Иногда перед мирским законом, и всегда — перед законом космическим. По колдуну это очень сильно может ударить. И очень не вовремя, особенно, если он убил разумное существо без крайней на то необходимости.

— Карма? — вспомнила Алена.

— Да, — кивнул Филипп. — Некоторые это так называют… Поэтому мы, колдуны, стремимся убивать как можно реже. Но есть способ, которым пользуются многие из начинающих. Если не просто убить, если принести жертву Чернобогу — так черные колдуны называют Отморозка, то немедленного воздаяния за убийство не будет. Часть сил убитой жертвы перейдет Чернобогу, а часть останется у того, кто убивал. И Отморозок отсрочит воздаяние убийце, он это умеет. Ему, гаду, это раз плюнуть, — Филипп нервно дернул щекой. — Скольких дурачков это сгубило. Не думают, что расплата все равно наступит. Чернобог властен над душой отдавшегося под его покровительство человека лишь пока этот человек не умер. А после смерти отсроченные грехи вцепляются в душу, как изголодавшиеся псы в кусок мяса. Так что, все справедливо. Любой, кто приносит жертвы Чернобогу, сам себе готовит ад после смерти.

— Понятно, — кивнула Алена. — И много таких, служащих Чернобогу, у вас, в Мореграде?

— Не так уж и много. Хотя в юности некоторые из здешних колдунов баловались подобным. У того, кто приносит жертвы, лучше получаются некромантские заклинания — оживление мертвецов и все такое прочее. Почти все некроманты приносят Чернобогу жертвы. Но долго такие жрецы не живут. Когда груз, взваленный на него, становится слишком тяжел, Отморозок просто перестает сдерживать жаждущих расплаты духов. Зачем ему из-за каких-то дурачков лишний раз утруждаться?..

«Так вот почему в сказках злодеи часто погибают совершенно нелепо, из-за пустяка», — подумалось Алене.

— Те, кто это вовремя понял, — продолжил Филипп, — стараются завязать с кровавыми жертвоприношениями. Да и некромантия как таковая не может удовлетворить настоящего мастера. По-моему, ни один из серьезных Мореградских колдунов сейчас Чернобогу не служит. Ну, а всякая мелочь приносит Чернобогу в жертву, кого поймает…

— А эта «мелочь» могла изготовить такое вот?.. — указал на пузырь с беспамятным зельем Горыныч.

— Изготовить вряд ли. Но задурить голову Саманте и подсунуть ей зелье — вполне. Стекло бутылки, кстати, не местное. Такого хорошего стекла в Мореграде не делают.

— Так беспамятное зелье делал не местный колдун? — уточнил Горыныч.

— Скорее всего не местный. Слишком много черноты в заклинаниях, к тому же они чересчур изощренны и сильны. Это делал какой-то опытный некромант, что вообще очень редкое явление… — Филипп еще раз задумчиво посмотрел на бутыль с зельем, словно пытаясь там что-то увидеть. — Поселись такой колдун в Мореграде, я бы сразу заметил.

— Ты давай, не темни, не запутывай, — Добрыня погрозил Филиппу пальцем. — Говори как есть, все что ведаешь! Знаешь ли колдуна того черного? Где живет он, в чем сила его сказывай…

— В Мореграде его нет, — покачал головой волшебник. — По крайней мере сейчас.

— Ну а кто подсунул зелье лютое? — продолжил расспросы Алеша Попович. — Не само ж оно Саманте в руки прыгнуло?

— У того, кто изготовил зелье, в городе должен быть помощник, — вздохнул Филипп.

— Хорошо же, — потер руки Добрыня. — Начнем тогда с помощника. Кто он? Где живет? Рассказывай.

— Не знаю… Честно не знаю, — пожал плечами Филипп.

Горыныч обиженно надул губы.

— Ты с кем дружишь, я не пойму? Со мной или с Кощеем?

Филипп затравленно огляделся.

— Да что вы, в самом деле! Да я же к вам со всей душой! — богатыри, нахмурившись, подступили к нему с двух сторон. — Горыныч! Да я же для тебя все, что угодно!..

— Ну так давай, — Змей приобнял Филиппа за плечи и усадил на стул. — Рассказывай.

— Да что рассказывать-то, — колдун опустил взгляд. — Я же ничего достоверно сказать не могу… Ну, можно предположить, что с этим черным колдуном связан кто-нибудь из приносящих Чернобогу жертвы. Это логично. Кощей с таких и службой оплаты требует…

— Ну, — подбодрил его Змей. — Что ты опять замолчал-то? Много ли в городе таких? Где живут?

— Я могу, конечно, рассказать тебе, — Филипп поднял на Змея страдальческий взгляд. — Но это будет разглашение секретной информации. Государственное преступление, понимаешь? Если об этом хоть кто-то узнает, то я, как минимум, потеряю свою работу и в гильдии магов и в магической канцелярии Финиста. Возможно, мне даже придется уехать из города.

Внимательно посмотрев в лицо Филиппа Горыныч кивнул.

— Он не врет. Если узнают, действительно выгонят.

— Ну а коли мы предложим тебе взяточку? — Добрыня хитро подмигнул Филиппу и положил на стол свой тяжелый кошелек. — Не расскажешь даже за два фунта золота?

— Все это, естественно, останется между нами, — подхватил Змей — Нет? А может, четыре фунта золота?

— Да пропади оно, это золото, пропадом! — махнул рукой Филипп. — Не могу я так рисковать. Если Финист узнает… А он узнает, уж будьте уверены!

— Ну хорошо, — Горыныч покусал губу и вздохнул. — А за это вот расскажешь? — и он протянул Филиппу руку, с отросшим на указательном пальце когтем. — Ты ведь хотел мой ноготь для своих опытов… Подойдет тебе такая взятка?

— Но это же не ноготь, Змеюшка! — ахнула Алена. — Тебе же больно будет.

Горыныч в ответ только дернул щекой и испытующе посмотрел на колдуна.

— Да что ж ты, Горыныч, со мной делаешь? — испуганно прошептал Филипп. — Ведь ты же знаешь, как это для меня важно…

— А для меня очень важно найти этих подонков, — прошипел Горыныч, не отводя взгляда. — Так ты расскажешь нам?.. — коготь Змея еще немного вырос.

— Хорошо, — выдохнул Филипп. — Ради этого можно рискнуть. Только если кто-нибудь узнает…

— Никто не узнает, — утешил его Змей. — А коли узнает, то не успеет уже никому рассказать.

* * *

Из башни Филиппа друзья вышли с данными на четырех Мореградских некромантов. А Горыныч взамен оставил волшебнику часть себя в форме драконьего когтя.

— Это что же, брат Алеша, получается? Хоть бросай свое дело богатырское! — горестно покачал головой Добрыня. — Мы-то сколько в жизни пролили кровушки? Чернобогу, правда, не кланялись. Все сражались с ним, с Кощеевыми ратями…

— Мы сражаемся всегда за дело правое. За друзей, за правду, за родину, — возразил Алеша. — Мне давно говаривал батюшка, в те поры, когда давал благословение. Чтобы я все в душе своей взвешивал. Чтоб не шел я за дело неправое.

— Правое, неправое, — пожал плечами Горыныч. — Тоже мне, придумали.

— Вер-рно, Гор-рынушка, — промурчал увязавшийся с ними Баюн. — Это все от дури человеческой… Коли голоден, так значит дело пр-равое. А не голоден, так это дело левое…

— Так, — Алена остановилась в одном из узких переулков и развернула список Филиппа. — Первый в списке — Захир. Заклинатель змей из Педжента… Помню, он стоял на регистрации перед нами… Живет он, кстати, в «Карасиках». Следующий подозреваемый — студент Якоб Михельс. Учится он у коллеги Филиппа, у мастера Гримильсгаузена.

— Он это, точно он, — недовольно мяукнул Баюн. — Сам Гримильсгаузен некромант, и студента своего, Якова, дурному учит. Как котов током бить, как жертвы приносить Чернобогу…

— Если бы сам Гримильсгаузен служил Кощею, Филипп бы сказал нам, — покачал головой Горыныч. — Он совершенно искренно с нами говорил. Может, я чего и не помню пока, но вранье чую.

— Следующий, — продолжила чтение Алена, — Отто Птицелов. Живет он сейчас в корчме «Берлога». Большую часть времени проводит, ловя птичек, а в Мореград приезжает улов продавать… И последний — Ганс Фицхольпер — колдун и одновременно торговец. Живет у восточного причала. Восточная набережная, дом пять. Он продал Филу последнюю партию живой воды.

— Понятно, почему Филипп его в черный список включил, — усмехнулся Горыныч. — Вода-то оказалась липовая… Ну ладно. Начнем с того, кто ближе. Этот самый Захир в «Карасиках» живет? Вот и пойдем сперва в «Карасики».

* * *

— О! Старые знакомые! — корчмарь Феликс обрадовался им, как родным. — А я-то думал, вы уже уехали. А то, может, опять у меня остановитесь? В вашу комнату пока никто еще не вселился. Больно велика она. А большие компании тут дело нечастое.

— Нет, спасибо, нам есть где жить, — вежливо отказался Горыныч. — Ты скажи-ка лучше, трактирщик, нет ли у тебя сейчас жильца по имени Захир.

— Такой старичок в чалме, с камнем на лбу, — уточнила Алена. — А имя у него длиннющее. Захир Самария ибн Арабия и тому подобное.

— Как же, как же! — радостно всплеснул руками Феликс. — Живет. На втором этаже, в другом крыле, чем вы он поселился, — трактирщик принялся перелистывать большую амбарную книгу, исписанную мелким почерком и, найдя нужную запись ткнул в нее пальцем. — Вот. Комната номер три… Только он расплатился и съехал сегодня, в начале синей четверти.

— Понятно, — разочарованно вздохнули друзья.

— Ну а что, это вполне логично, — сказала Алена, когда они вышли из «Карасиков» на улицу. — Сделал свое черное дело и сбежал.

— Я так думаю, не он это, Аленушка, — не согласился с ней Алеша Попович. — За собою мы слежку заметили. Было это уже в красной четверти. Ох, я чувствую, следят за нами вороги. Затаились и ждут, как мы разделимся, чтобы всех нас потихоньку, как Горыныча…

— Нытье прекратить, — прервал Алешу Змей. — Кто там у нас следующий в списке?

* * *

В «Берлогу», памятуя о том, что Алена встретила там в прошлый раз волшебника Гримильсгаузена, решили всей толпой не идти, чтобы не вызывать подозрений. Богатыри остались снаружи, а Алена, Горыныч и Баюн, войдя в дверь двинулись к стойке.

— Нам узнать надо, — скучающим тоном спросил корчмаря Горыныч, — живет ли здесь еще некий Отто Птицелов? Или уже съехал?

— Как же, здесь он! — оживился корчмарь — здоровенный небритый детина, внешностью весьма смахивающий на медведя. — А вы, небось, покупатели да?..

Горыныч и Алена неуверенно кивнули.

— Ну, так я пошлю сейчас мальчишку, доложить ему, чтобы спустился.

— Не стоит так хлопотать, — доброжелательно улыбнулся Горыныч. — Ты, парень, объясни лучше нам, куда идти. Мы сами…

— Ну, как вам угодно, как угодно, — расплылся в ответной улыбке корчмарь. — Это наверх по лестнице и направо. Крайняя с правой стороны комната. Он всегда ее снимает, когда…

Друзья, не дослушав его, двинулись к лестнице.

— Я сейчас ворвусь, тюкну его тихонечко, а потом свяжем и начнем расспрашивать, — предложил Горыныч. — А вы пока за дверью постойте.

— А вдруг это не он? — прошептала Алена. Образ ловца птичек как-то не очень вязался в ее сознании с черным колдовством. — Разве можно так накидываться на невиновного, глушить, вязать…

— И то верно, — промурчал поднявшийся следом Баюн. — Лучше сперва я к нему зайду, побеседую. А как Птицелов заснет, так вы его и свяжете… Только сами-то не слушайте меня. А то, боюсь, вас тоже в сон потянет.

Змей хмыкнул.

— Верно, а я и забыл, что ты усыплять можешь, киса… Только ты ори погромче, если захочешь нас на помощь позвать.

Дверь в комнату Птицелова была не заперта. Баюн надавил на нее лапкой, и просочился в образовавшуюся щель. Алена с Горынычем от греха подальше отошли к лестнице. Через четверть часа (земного, естественно) Баюн вернулся.

— Не он это, — кот присел на ступеньку и принялся умываться. — Я ему усами подборо-одок пощекотал, и все-все вызнал. Птиц он ловит да убивает — в жер-ртву Кощею. А из их частей магические ингр-редиенты изготавливает да пр-родает.

— Это он тебе во сне все рассказал? — удивилась Алена.

— Вер-рно… Во сне я щекочу усами под подбородком, и все выспрашиваю… Вы только Филиппу Егорычу не говорите.

Следующим пошли проверять студента. По дороге Баюн отстал, сказав, что нагонит друзей после их визита к магу. Дверь башни открыл сам мастер Гримильсгаузен.

— Нету его дома, — раздраженно буркнул он в ответ на вежливую просьбу Алены позвать Якова. — А что, он натворил что-то?

— Нет, нет, просто нам нужен некромант, чтобы найти клад, который закопал мой дедушка, — нашелся Горыныч. — Я хотел бы вызвать его дух и спросить…

— Тебе, дружок, некромант не нужен, — приглядевшись к Змею оборвал его мастер. — И дедушки у тебя нет. Так что у вас за дело к моему ученику?

— Нам действительно нужен некромант, — подкупающе улыбнулась Алена. — Нам описали человека, который может помочь, и мы подумали, что это Яков…

— Ну заходите, — Гримильсгаузен посторонился, пропуская их в прихожую. — Располагайтесь.

Друзья нерешительно присели на стулья. Колдун оглядел колючим взглядом всю компанию и неожиданно весело улыбнулся.

— Вообще-то Яков перестал заниматься этой пакостью… Ладно, парень, убедил ты меня. Чисто сработано, достоверно, добротно… Покажись теперь гостям.

Стул под Добрыней крякнул и зашевелился. Богатырь резво вскочил и схватился за меч. А на месте стула уже стоял невысокий крепкий паренек и морщась, потирал поясницу.

— У тебя никаких дел с этими господами раньше не было, Яков? — поинтересовался мастер.

Белобрысый парень, оглядев гостей, молча покачал головой.

— Да… ошибочка вышла, — хмыкнул Горыныч, вглядевшись в Якова. — Это, похоже не тот человек, которого мы искали. Извините за беспокойство, господа… Пошли, ребята.

У Ганса Фицхольпера, последнего в списке некромантов, друзей также ожидала неудача. Мага-бизнесмена не оказалось дома, а его домохозяйка не смогла сообщить им ничего интересного, даже после того, как Баюн пощекотал ее усами под подбородком. Несолоно хлебавши друзья вернулась в мансарду. Кот увязался за ними.

— Вот не знал, не ведал, что так устану, по городу шатаясь, — простонал Алеша, усаживаясь на кушетку.

— Ты ж от каждого шороха шарахался, да от взглядов косых все время вздрагивал, — ехидно улыбнулся Добрыня. — Не мудрено утомиться.

— Хор-рошую вы комнатку сняли. Только маленькую. Или рыцари отдельно живут? — Кот, войдя в комнату принялся бродить из стороны в сторону, с интересом оглядывая новое жилище друзей.

— Там они, в соседней комнатке, — поморщившись махнул рукой Добрыня, и присел на стул возле двери.

— Хоть здесь отдохнем… — Алена тоже присела на постель но тут же вскочила. — Ты что это, Баюн? Что с тобой?!

Баюн проходя мимо кушетки, на которой устроился отдыхать Алеша, вдруг остановился и нервно фыркнул. Потом, выгнув дугой спину, зашипел. Шерсть на коте поднялась дыбом и стала потрескивать, словно наэлектризованная. Глаза Баюна загорелись злым зеленым огнем и он, пристально глядя на стену, издал такой душераздирающий вопль, что в окне зазвенели стекла. Висевший над кушеткой узорчатый ворсистый ковер стремительно начал менять форму. На глазах изумленных товарищей у коврика отросли волчья пасть и четыре лапы с когтями.

— Окно держи, уйдет гад, — шепотом скомандовал Добрыня. Левой рукой он задвинул щеколду на двери, а правой потянул меч из ножен.

Алеша, испуганно вскочив с кушетки, метнулся к окну, на ходу выхватив из лежащего рядом колчана пару посеребренных стрел и выставив их в направлении висящей на стене когтистой твари.

— Я сейчас! — донеслось из-за двери. — Я уже иду! — Могучий удар снаружи с корнем вырвал щеколду, дверь распахнулась, и в комнату ворвался, сверкая обнаженным клинком, Персиваль. Не заметив тварь на стене он грозно шагнул в направлении истошно орущего Баюна и замахнулся мечом.

Вой кота тут же превратился в испуганный визг и Баюн стремительно сиганул прочь от рыцаря, прямо с пола заскочив на плечи стоящего в углу комнаты Горыныча.

— Не выдай сумасшедшим рыцарям, Змеюшка! — жалобно замяукал кот.

— Когти! Когти убери, дурень! — зашипел на него Змей.

Воспользовавшись суматохой серая тварь как-то странно истончилась, сделавшись похожей на тень и просочилась прямо сквозь стену из комнаты. Друзья замерли, потрясенно уставившись на пустую стену.Добрыня, первым опомнившись, бросился из комнаты вон, но в коридоре, который был по ту сторону стены, никаких следов твари не обнаружилось.

— Так вот оно что, — прошептал потрясенный Персиваль. — А я-то думал, у вас тут кот озверел.

— Это ты у нас тут озверел, — пробурчал Баюн и, спрыгнув с шеи Горыныча, уселся на кушетке. — Видали, как оно меня испугалось?! — Кот самодовольно распушил шерсть и принялся вылизываться. — А если б не я, никто бы из вас его не почуял… А ночью оно, небось, кого-нибудь из вас придушило бы. Этих тварей хлебом не корми, дай только среди ночи кого-нибудь придушить.

— Слышь, Баюн, — Персиваль неожиданно побледнел. — А ты точно их чуешь?

— А что? — кот настороженно посмотрел на рыцаря.

— Да у нас там тоже коврик на стене висит.

Все, мгновенно сорвавшись с места, бросились в комнату рыцарей.

Глава 6

Неописуемый урод

Пред ним стоял, разинув рот.

И как натура сотворила

Такое пакостное рыло?!

Кретьен де Труа.

— Да нормальный у вас коврик, нормальный, — успокоил Баюн Персиваля. — Не надо его мечом рубить… Но что-то нехорошее все-таки в комнате есть… — кот снова принялся ходить из угла в угол, прислушиваясь к своим ощущениям.

Друзья молча наблюдали за его перемещениями. Наконец Баюн замер, прислушался и злобно урча запрыгнул на один из трех стоящих в комнате стульев. Из дыры в стуле с писком выскочила огромная рыжая крыса. Она попыталась шмыгнуть в дырку между плинтусами, но кот, грозно мяукнув, настиг ее и, хищно рыча, сжал в когтях. Крыса забилась к конвульсиях и издохла.

— Все. Придушил гаду, — довольно ощерил клыки Баюн. — Шпионила небось, сволочь. Еды-то в стуле нет. Наверняка незаметно хотела спрятаться.

— Да разве крыса может шпионить? — удивился Персиваль.

— Это самая что ни есть ее работа. Птицы всякие, да крысы с мышами — самые вредные шпионы. Вон, на подоконник гляньте. Весь птичками изгажен. Наверняка ведь сидели и слушали.

Персиваль внимательно осмотрел подоконник.

— Вроде, помнится, тут, действительно, какая-то птичка раньше сидела, — почесал он подбородок. — А теперь нет никого.

— Но раньше точно была? — Горыныч прислушался. — Я сейчас, — он метнулся в другую комнату и через секунду вернулся.

На Алену мимоходом пахнуло перцовой настойкой. Змей подскочил к стоящему в углу камину и дыхнул в него огнем. Из камина раздалось душераздирающее «Кар!» и суматошное хлопанье крыльев. Вниз посыпались обожженные перья. Змей распахнул окно и высунулся по пояс наружу. Из-за его спины Алена заметила, как над улицей пролетела, оставляя дымный след и хромая на оба крыла крупная черная ворона.

— В дымоходе прятаться?! — Горыныч погрозил ей кулаком и лихо поставил на подоконник ногу, примеряясь выпрыгнуть из окна.

— Куда?! — Алена вцепилась в его руку.

— А! — он вырвал руку, но с подоконника слез. — Я ведь мог бы за ней полететь, да? — он, ища подтверждения своей догадке, глянул на Алену и богатырей.

— Ну… да, — кивнула Алена. — Только тут ты летать ни разу не пробовал.

— И не пробуй! — подхватил Добрыня. — Ты же нас выдашь сразу. Весь город тогда узнает, что ты того… этого… — он осекся, покосившись на Персиваля.

— А он что, правда может летать? Как птица? — ошарашено уставился на Горыныча рыцарь.

— Только я пока не вспомнил, как это делается, — недовольно пробурчал Горыныч и закрыл окно.

* * *

— Так ты, Алеша, думаешь, что все эти твари были шпионами разных волшебников? — с сомнением переспросил товарища Добрыня, приколачивая обратно к дверному косяку щеколду.

— Да я просто уверен. Ворону эту точно Черномор к нам приставил. А крыса и коврик — кто-то из них был Кощеевым шпионом… О! А вот и остальные рыцари пожаловали!

После того, как британцы узнали о геройском поведении Баюна, спасшего их от шпионов, мнение рыцарей о нем резко улучшилось. Каждый норовил погладить гордо распушившего шерсть кота, сказать ему что-то лестное. А Алена принялась уговаривать Баюна отправиться дальше путешествовать с ними.

— Кабы вы по суше, да еще не торопясь… Тогда конечно. Но вам же быстрее надо. А я на коне не могу, и пешком, если долго идти, устаю. Мне бы сладко пое-есть, да подольше поспа-ать, — он лениво потянулся.

— Ну, а если мы на корабле поплывем? — поинтересовалась Алена.

— А корабль большой? — встрепенулся Баюн.

— Не очень большой, но, думаю, очень удобный…

— Тсс! — прервал их беседу Горыныч, который все это время к чему-то напряженно прислушивался. — Я, кажется, нашего шпиона из коврика поймал! Это Ганс Фицхольпер, которого мы дома не застали. Потому и не застали, что он тут у нас ковриком висел. А сейчас он по тазику, почти такому же, как наш, рассказывает кому-то, как его огромный кот заметил, а рыцарь чуть в клочья не порубил. Через стену, говорит, пришлось удирать… Скорее к нему, пока не сбежал!

Рыцарей, не смотря на их возражения, опять оставили сторожить комнаты, а Змей, богатыри и Алена побежали к дому Фицхольпера. На набережной Змей замер, вытянувшись в струнку, прислушиваясь.

— Говорит, мол расторгает он сделку. Боится, что убьем его, — Змей нехорошо улыбнулся. — Правильно, сволочь, боится…

Змей вдруг выразительно замахал руками, и друзья отпрянули от двери, прижавшись к стене дома по обе ее стороны. Через несколько секунд дверь распахнулась и на порог выскочил долговязый усатый горожанин в скромного вида сюртуке и надвинутой почти на самые глаза широкополой кожаной шляпе. Горыныч коротко и сильно ударил его ногой в живот и Фицхольпер, сложившись пополам, рухнул внутрь дома. Через пару секунд он уже лежал на собственной кровати, связанный и с кляпом во рту. Домохозяйки, видимо, не было дома и этот факт весьма порадовал Алену. Вдруг снаружи в дверь кто-то поскребся. Сердце девушки испуганно екнуло. Алеша с Добрыней положили руки на рукояти мечей. Горыныч, глянув на них, приложил палец к губам и скомандовал, неслышным шагом подскочив к двери.

— Вы двое — по бокам. Ты, Алена, открывай и улыбайся. А дальше я уж сам…

Алена, глубоко вздохнув, изобразила на лице улыбку и распахнула дверь. В комнату неторопливо вошел кот Баюн. Важно оглядел присутствующих и устало улегся прямо на дощатый пол.

— Ну вы бегать горазды! За вами и не угонишься… А чего это вы такие нервные?

Друзья в ответ лишь облегченно вздохнули.

— Ну давай, киса, раз уж пришел сюда, расспрашивай теперь по своим методам этого, — махнул на волшебника Змей.

Фицхольпер, увидев подбирающегося к нему черного кота, нервно задергался и попытался, невзирая на кляп, издать какие-то звуки.

— Это зр-ря ты, батенька елозишься. Все равно все расскажешь, как миленький, — нараспев произнес Баюн и вскочил забившемуся в конвульсиях колдуну прямо на грудь. — Вы пока в соседнюю комнатку идите, да не слушайте меня, а то сами заснете.

* * *

— Ох, плохо ваше дело, плохо, — покачал головой Баюн, в скором времени вышедший в комнату, где друзья ждали результатов допроса. — Все-то он про вас вызнал, и все уже доложил Кощею… Или не Кощею. Леший разберет, кому он там докладывал. Шефом он его называет и очень боится этого шефа.

— Да не мог он вызнать всего! — всплеснул руками Добрыня. — Коврик же висел в нашей комнате. Мы туда только зашли, вещи бросили, поговорили немного, да и отправились на поиски…

— Вот этого «немного» ему в самый раз и хватило, — укоризненно склонил голову кот. — Доложил он, что ждете вы Илью Муромца, который должен откуда-то пригнать волшебный корабль. И о том доложил, что за живой водой вы на Змеиные острова ехать собрались. Так что все ваши секреты теперь ку-ку…

Алеша облегченно вздохнул, а Добрыня довольно улыбнулся.

— Это ведь еще не все секреты, кисонька. Главное-то ворогу не ведомо…

— А что главное? — навострил уши Баюн.

— Тсс! — Добрыня приложил палец к губам. — Нам о главном говорить не надобно. Вдруг еще какой колдун сейчас нас слушает.

Алена, заглянув в соседнюю комнату, залюбовалась работой Баюна. Там, на маленьком диванчике, прямо в шляпе и сюртуке, связанный по рукам и ногам спал сладким сном Ганс Фицхольпер.

— И что нам теперь с этим делать? — кивнула она на храпящего колдуна.

— А так оставьте, — беспечно махнул лапкой Баюн.

— Врагов жалеть, себя не беречь, — нахмурился Алеша. — Камень к ногам ему, да и в воду. Водяному, небось, тоже слуги надобны.

— Ох, не дело убивать беззащитного, — вздохнул Добрыня Никитич. — Кабы он на нас с оружием кинулся, мы бы сразу дух из него вышибли… А теперь выходит, мы злодействуем.

— Но ведь он, как очухается, выдаст нас! — возразил Алеша. — Колдуна убить — дело правое.

— Филипп вон, тоже колдун, — возразила Алена. — Так его что, тоже — дело правое?

Алеша не нашелся с ответом и только плюнул с досады.

— Ну вот что. Пора мне кувыркаться, по моему, — муркнул Баюн.

Подойдя к мирно храпящему колдуну, кот утробно замурчал, переминаясь, словно бы пританцовывая на лапках, а потом, прямо с места прыгнул и перекувыркнувшись через себя, в полете ударил Фицхольпера по носу кончиком своего хвоста. В воздухе пахнуло озоном и мятой, а Баюн, приземлившись на все четыре лапки, встряхнулся всем телом.

— Все. Теперь он последние десять-пятнадцать минут, что были у него перед сном, и не вспомнит. Так что убивать его не обязательно.

Добрыня, подойдя к спящему, разрезал веревки, снял у него с головы шляпу и расстегнул походный сюртук.

— Вот так. Теперь он и сам не догадается, что был усыплен. Так просто, прилег вздремнуть перед дорогой.

— А вот и тарелочка, по которой он переговаривался с шефом, — Горыныч достал из валявшейся на полу дорожной сумки Фицхольпера небольшую латунную тарелку, с дном, натертым до зеркального блеска. — Спрячь пока, Аленушка. Ну что, пошли домой?

По дороге они решили заскочить к Филиппу и купить у него какой-нибудь защитный амулет.

* * *

— Вот, — Филипп вынул из-под стола хитроумное устройство, напоминающее одновременно флюгер и ветряную мельницу. — Последнее слово криптотехники. Ассинхронный помехогенератор. Он создает вокруг себя дивиргентные вихри смешанной структуры, вносящие помехи в любой проходящий мимо энергопоток. Внутрь заложен оригинальный генератор псевдослучайных чисел, при помощи которого…

— Ты словами непонятными нас не путай, — замахал руками Добрыня. — Скажи по простому. Поможет оно нам, чтобы никакой колдун подглядеть да подслушать за нами не мог?

— Поможет, — уверенно кивнул Филипп. — Только его надо поместить наверх и включить. Делается это так: ставится помехогенератор на крышу дома. Или там на центральную мачту корабля. Потом надо надавить вот на этот рычажок и произнести «ветер, вой!», — Филипп крутанул ручку и аппарат, негромко застрекотав, принялся вращать всеми своими колесиками и лопастями.

— Вот! — торжествующе простер над ним руку волшебник. — Теперь отсюда и вниз, до самой земли создан эдакий энергетический вихрь полусферической формы, искажающий любые энергопотоки. Тот, кто попытается теперь магическим путем подсмотреть, подслушать что же происходит внутри этого купола, увидит лишь серую муть, и услышит бессвязный шум.

— Хороший хренератор! — довольно улыбнулся Добрыня. — И жужжит, стукочет, как живой… А кто ж его крутит?

— Самоиндукция.

— Понятно, — Добрыня изобразил умное выражение на лице.

— Только учтите, что и вы внутри этого купола никакое колдовство вершить не сможете, — продолжил инструктаж Филипп. — Когда захотите его отключить, скажите «Ветер, молчи». Вся эта радость стоит всего лишь тридцать золотых. Ну что, берете?

— Берем! — кивнул Добрыня и полез в кошелек.

* * *

Потом Алена с Гавейном остались у окон сторожить, не придет ли корабль Ильи, а остальные отправились в ювелирную лавку — серебрить кинжалы. Но корабль с плащом Ильи Муромца на мачте все не появлялся.

— Ну вот что, — Алена достала из своей заплечной сумы прихваченное из дома Фицхольпера латунное блюдо. — Попробую-ка я связаться с этим Шефом. Может, это сам Кощей?

Она постучала по блюду точно так, как прежде по медному тазику Черномора. И в центре блюда немедленно появилось изображение.

— Ну что там еще у тебя, Фицхольпер? Опять что-то случи… — голос осекся. На Алену удивленно смотрел рыцарь в черных латах, с узким, бледным лицом, похожим, скорее, на череп, обтянутый кожей.

— Понятно… — процедил бледный рыцарь, смерив Алену взглядом.

— Кто ты, и что тебе от нас надо? На кого ты работаешь?

Бледный рыцарь скривился в недоброй улыбке.

— Не твое дело, девка, кому я служу… А дергаться вам бесполезно. Ваши шкурки уже оплачены. И рано или поздно мне их добудут, — он рассмеялся, показав ряд желтоватых зубов, и изображение в блюдце исчезло.

— Вот такие дела, — вздохнула Алена и оглянулась на Гавейна. — Наши шкурки оплачены… Похоже, это Кощей нанял его.

— Лица рыцаря я не разглядел, но, судя по голосу это был мой родственник, сэр Мордред… Он сын злой колдуньи Морганы, один из самых сильных черных магов Запада.

— Странно, откуда он здесь-то появился? Может его Кощей сюда командировал, — Алена с сожалением поглядела на блюдо. — Хорошая штука. Но, похоже, с Мордредом нам не договориться, — и она положила блюдо на стол. — Выбросим его в море как-нибудь по дороге. Нам от этого тазика никакой пользы нет.

* * *

На ужин самобранка доставила Баюну пятьдесят грамм валерьянки в награду за разоблачение шпионов. Настроение у всех было приподнятое. Кинжалы рыцарей и ножи богатырей покрывались в ювелирной лавке серебрением или серебряной насечкой. «Хренератор», упакованный в плотный мешок, ждал своего часа в углу комнаты. Все были готовы в любой момент пуститься в новые опасные приключения. И даже Баюн, вылизав из блюдца все свои пятьдесят грамм, расхрабрился, и заявил, что готов поехать с ними, чтобы насолить Кощею и посмотреть на Змеиные острова. Рыцари и богатыри, попивая вино, вспоминали былые сражения, а Баюн принялся было рассказывать сказки, но совершенно запутался в сюжете и затянул песню. Мужчины принялись нестройно подпевать. И все было прекрасно, только Горыныч, глядя на веселую кампанию, хмурил брови.

«Ну никак не могу вспомнить внешность Ильи Муромца, — пожаловался он, наконец, Алене. — А ведь он мне был, среди богатырей первый друг. Добрыня так говорит…»

«Так и есть», — подтвердила Алена.

— А если Илья там, у разбойников пропал? — задал Змей, наконец, терзавший его, похоже, весь этот вечер вопрос.

— Не может Илья так-то вот взять и пропасть! — уверенно хлопнул кулаком по столу уже изрядно захмелевший Алеша.

— Вам лучше знать, — пожал плечами Ивейн.

— Торчим тут, в этом городе, как в тюрьме, — разочарованно махнул рукой Гавейн. — Ни тебе сражений, ни подвигов!.. Вместо этого мы вон, с котами песни поем…

Баюн обиженно глянул на рыцаря, но спорить или препираться с ним поленился.

— Мы бы, небось на обычном корабле уже доплыли, — вздохнул Персиваль. — Может, не надо нам было Илью посылать к этим разбойникам? Может, теперь пора уже нам его самого от пиратов вызволять?

— Верно, — поддержал Персиваля Добрыня. — Нам самим надо к разбойничкам наведаться.

— Не получится, — Баюн потянулся и зевнул. — Разбойников на острове нет. Там просто дыра колдовская. И попасть через дыру эту волшебную можно только зная слово заветное… Вы это слово знаете?

Рыцари и богатыри только отрицательно замотали головами в ответ.

— Вот и я не зна-аю, не ведаю, — продолжил Баюн. — Знает только Фэн, глава разбойничий. Через ту дыру туда-сюда он и плавает.

— Но ведь должен быть в городе кто-то, кто служил у этого Фэна и остался в живых! — воскликнула Алена. — Если бы не было таких, то никто бы к Фэну служить не нанимался.

— Ве-ерно. Есть такие, — согласился с ней кот.

— Ну так надо пойти, поговорить с ними, — вскочил с места Горыныч. — Может, эти люди знают что-то важное? Может получится нам с их помощью Илью вызволить?.. Давай, киса, рассказывай, где такие счастливчики проживают?

— Да я про одного только точно знаю… У северной стены он живет. Стоит там домик один, двухэтажный, с тремя флюгерами.

— Вот и замечательно! — Горыныч довольно потер руки. — Пойдем скорее туда.

— Что, прямо сейчас? — удивленно огляделся Алеша и икнул. — Может, с утра лучше?

— Нет уж. Нынче сходить нам надобно. Как бы завтра поздно уже не было — Добрыня решительно встал из-за стола вслед за Горынычем. — Ты, конечно, оставайся, Алешенька. Мы вдвоем с Горынычем управимся…

— Кто напился? Я напился?! — Алеша вскочил и возмущенно всплеснул руками. — Или что, мне не друг Илья Муромец? Да заради Ильи я… Пошли, — он потверже встал на ноги и решительно тряхнул головой.

— Может, и мне с вами за компанию сходить? — предложил вдруг Персиваль.

— А что, пошли, — радостно махнул рукой Алеша Попович.

Через несколько минут после их ухода Ивейн и Гавейн тоже куда-то засобирались.

— Мы тут прогуляемся малость по набережной… — расплывчато объяснил Ивейн Алене и Баюну. — А вы пока поглядывайте на порт, ладно?..

Баюн в ответ только мурлыкнул что-то сам себе под нос и перевернулся на другой бок. А Алена, сложив на самобранку остатки ужина, скомандовала «свернись», и села у окошка, разглядывать входящие и выходящие из мореградского порта корабли. Впрочем, новых кораблей на море не появлялось, и от скуки девушка принялась наводить порядок в своих вещах. Вздохнув, погладила свою отрезанную косу, и тут на глаза ей попалась книжка «Клинок чародея».

«А я про тебя и забыла, — Алена любовно погладила поистрепавшийся за время похода томик. — А ведь именно с этого все началось… Интересно, все события так и отражаются в книге?»

Девушка принялась листать страницы. Там действительно были описаны все приключения, которые произошли за это время, но только с точки зрения рыцарей. Алене захотелось узнать, не догадались ли рыцари, что с ними едет дракон? Но стиль книги девушке не нравился, поэтому она читала урывками, тем более, что все приключения героев ей были известны, намного лучше, чем автору книги. Текст все также обрывался не доходя до конца книги. Дальше следовали пустые страницы. Девушка уже хотела захлопнуть книгу, как вдруг, на пустующей странице проступила новая фраза:

… и Гавейн уже замахнулся, чтобы выбросить медное блюдо с причала в море, но словно незримая рука удержала его.

«Выкинуть его никогда не поздно. Но ведь это единственный способ поговорить с кузеном и вызнать у него все планы. Быть может он проболтается мне о том, что не захотел рассказать фее Елене?»

Рыцарь уселся на причальную тумбу и постучал по медному блюду…

— Ах вот как! Самодеятельность развели, за нашими спинами с врагом разговаривают! — возмущенно вскочила Алена.

— Это с кем ты там бесе-едуешь? — поинтересовался проснувшийся от ее восклицания Баюн.

— Сама с собой… Ты спи, спи… — успокоила его Алена и снова впилась глазами в книгу.

«Из центра блюда на него внимательно смотрел сэр Мордред.

— Я так и знал, что один из вас не удержится и решит поговорить со мной, — рассмеялся чернокнижник и глаза его сверкнули красным огнем. — Ну, что тебе надо Гавейн?.. Не надоело ли тебе, да и твоим друзьям прятаться от меня за женской юбкой этой колдуньи и ее безродных приятелей?

— Не смей обижать прекрасную фею, а не то я… — вскипел сэр Гавейн.

— А не то что? — рассмеялся чернокнижник. — Ученого кота на меня натравишь? Или Змея? Самому-то слабо сразиться со мной в честном бою?

— От честного боя я никогда еще не отказывался, — гневно сжал кулаки Гавейн. — Это ты, бесчестный колдун, скрываешься от нас и позоришь свой благородный род, подсылая к нам отравителей и убийц, вместо того, чтобы выйти на честный поединок, как подобает рыцарю и племяннику короля Артура… Но ты похоже, давно уже отрекся и от рыцарской чести и от своего происхождения ради служения силам Зла!

— Поменьше слов, воин, — сэр Мордред скривил в усмешке свои мертвенно бледные губы. — Если уж ты сам завел речь о поединке, то слушай… — и чернокнижник подробно описал место и время для поединка. — Согласен ли ты на мои условия?

— Согласен, — решительно кивнул сэр Гавейн, — Но помня о твоем коварстве, я приду не один.»

— Сволочь! — чуть не подскочила от досады Алена. — «Назначил место и время…» Да за такое автора повесить надо! Он что, подробно написать не мог?

— Ась?! — снова встрепенулся Баюн. Глянув на Алену, он обиженно вздохнул и снова свернулся клубочком. — Опять ты сама с собой… Хоть ори потише. Мне такой сон сейчас снился, — и он снова прикрыл глаза.

«— Приводи кого хочешь, если одному тебе идти на бой страшно, — пожал Мордред плечами. — Но я надеюсь, это будут благородные рыцари, а не колдуны или безродные мужланы? Я собираюсь оказать тебе честь и сразиться с тобой на мечах, согласно рыцарским законам и без применения колдовства… Но знай, если ты приведешь на место поединка колдунов, чтобы заманить меня в какую-нибудь магическую ловушку, то я немедленно почувствую это и просто сочту, что ты струсил и боишься честного боя.

— Не бойся, я приду в сопровождении своих друзей рыцарей, — заверил его сэр Гавейн. — Они не будут вмешиваться в битву, покуда ты будешь вести ее честно. А если ты сам первый применишь бесчестный прием, то горе тебе!»

Глава 7

В бою неистовствуют оба,

Как будто бы взыскуя гроба.

Нет, не вслепую рубит меч,

А чтобы вражий шлем рассечь.

Кретьен де Труа.

На этом печатный текст книги обрывался. Алена заметалась по комнате, не находя себе места от волнения.

«Когда и где состоится поединок рыцарей с Мордредом?! Что же мне делать? Может попытаться с помощью Филиппа найти рыцарей? Если Мордред придет на встречу с ними, то можно будет потом за ним проследить… Вот! Это, кажется, платок одного из рыцарей. По крайней мере, об эту тряпочку они вытирали руки после ужина. Для Филиппа этого должно быть достаточно».

— Баю-ун! Проснись скорее, кисонька! — Алена потрепала кота по шее.

— Да что ж это тако-ое? — недовольно прошипел он. — Накорми-или, валерьянкой напоили, а теперь проспаться не дают!

— Ты, кисонька, смотри пока на море. Не появиться ли в море корабль с плащом Ильи Муромца на мачте. А мне срочно надо к Филиппу. Я только что узнала — Мордред, ну, тот черный колдун, что на Горыныча покушался, вызвал одного из рыцарей на поединок.

— Ну вызвал и вызвал, — проворчал Баюн поднимаясь и потягиваясь. — Что тебе все неймется, Аленушка. Мужики дерутся, а ты стой в сторонке. Они и сами как-нибудь спра…

— Да не справятся они! — всплеснула руками Алена. — Я про этого Мордреда читала. Такого в обычном поединке не убьешь. Скорее уж он кого-нибудь из рыцарей, а то и всех их положит…

— Ну и пес с ними, с рыцарями, — фыркнул Баюн. — Не нравятся они мне что-то. И на меня смотрят косо, и вообще…

— Да не в них дело. Это же такой шанс Мордреда поймать!.. Ну, ты пока поглядывай на море, а я побежала.

Алена критически посмотрела на не вполне еще пришедшего в себя кота и вздохнула.

«Ох, опасно на него все тут оставлять. Приходи, кто хочешь, бери, что хочешь».

Девушка сложила в свою сумку лежавшую на столе самобранку и медный поднос по которому они держали связь с Черномором.

— Со мной надежнее будет, — пояснила она удивленному коту. — Ты тут только, смотри, корабль не проспи.

До башни Филиппа Алена почти что бежала.

— Выручай! — выпалила она с порога. — Рыцарей наших убивают.

Филипп с кем-то разговаривал по своему зеркалу. С зеркальной доски на Алену удивленно глянул одноглазый седобородый старик в серой мантии и синем плаще.

— Ну, тут дела у меня образовались срочные. Так что прости. Потом договорим, Копьеносец, — Филипп махнул рукой, и старик пропал с зеркального экрана.

— Опять убивают? Война же закончилась. Где они снова драку нашли?

— Они найдут, они талантливые, — Алена отдышалась и достала из сумки промасленную тряпочку. — Вот вещь одного из рыцарей. Я заплачу сколько скажешь… Надо их срочно найти.

Филипп взял платочек пинцетом и прицепил его снизу к зеркальной доске с помощью специального зажима.

— Та-ак, — он, сощурившись, принялся всматриваться в платочек, одной рукой расправляя пинцетом складки на нем и крутя другой рукой тумблеры. В зеркале замелькали какие-то изображения, но Филипп, кажется, даже не смотрел на них. Потом он удовлетворенно хмыкнул и, чуть отстранившись от доски принялся крутить самый крайний справа тумблер.

— Смотри, нет ли где твоих рыцарей…

Алена подалась к экрану. На нем мелькали, то появляясь, то пропадая, точно в видеоклипе, разрозненные картинки. Базар, причал, темная комната, смотровая башня… Вдруг появились два одетых в кольчуги и горшкообразные шлемы воина, лупцующих друг друга мечами. Кольчуга и шлем одного из них были черного, как воронье крыло, цвета. В другом Алена тут же узнала Гавейна. Рядом стоял, внимательно наблюдая за поединком полностью одоспешенный Ивейн.

«И как это они умудрились уйти в доспехах, а мы и не заметили?» — удивилась Алена.

Бой тем, временем, становился все жарче. Гавейн яростно наседал на противника и уже пару раз зацепил его кончиком меча, но Мордреду, похоже, эти удары не причинили никакого вреда. Мечи несколько раз скрещивались, высекая сноп искр. Вдруг меч Мордреда сверкнул багровым пламенем и чернокнижник, ударив, разрубил клинок рыцаря надвое, словно тот был из дерева, а не из железа. Алена успела лишь ахнуть. Гавейн отпрянул назад, но Мордред обрушил на него новый удар. Рыцарь попытался блокировать выпад обломком меча, но багрово сияющий клинок Мордреда рассек этот обрубок и разрубил Гавейна от правого плеча до левого бока.

— Это колдовство! Бесчестный бой! — закричал Ивейн и, выхватив меч, бросился на убийцу. Гавейн, истекая кровью, рухнул наземь, а Мордред обратился в бегство. Он, опередив всего на секунду разъяренного Ивэйна, открыл небольшую дверь в одном из домов и заскочил в образовавшийся темный вход. Дверь резко захлопнулась. В ту же секунду Ивэйн, распахнув дверь, вбежал в здание.

— Убийца! Трус! Остановись и прими честный бой, как подобает мужчине!.. — это было последнее, что Алене и Филиппу удалось расслышать. Потом послышался лязг мечей и какой-то грохот.

Филипп вдруг истерически хихикнул.

— Это же здание городского казначейства, я был там не раз… Они устроили поединок на заднем дворе городского казначейства. А сейчас один из них ворвался с мечом внутрь, — он осуждающе покачал головой. — В этом здании хранится наличность всего Мореграда и оно охраняется гвардейцами Финиста… Кстати, Мордреда уже нет ни в здании казначейства, ни в Мореграде. Он вошел в ту же дверь, что и рыцарь, но вышел в совершенно другом месте… Интересно, как часто он пользовался этим порталом? Неужели эта тварь проникала несколько раз прямо в центр Мореграда, чтобы тут совершать свои черные пакости?.. А я-то понять не мог, откуда такой всплеск черноты в самом центре города. Все грешил на Гримильсгаузена.

— Так ты проследить за ним не можешь?

— У тебя есть какая-нибудь вещь Мордреда?.. А если даже и есть, — он безнадежно махнул рукой — это еще не гарантирует результата. Он наверняка уже далеко отсюда…

Из окон мореградского казначейства тем временем, доносились возмущенные крики и грохот. Филипп забарабанил пальцами по зеркальной доске.

— Ох, и наломают там сейчас дров!.. Кстати, у меня еще осталась в той бутылке с беспамятным зельем мертвая вода… Так что этот труп, — он кивнул на лежащее в луже собственной крови тело Гавейна, — можно склеить… А того дурня, который ворвался с обнаженным мечом в казначейство, наверняка арестуют.

— Но он же не виноват! — Алена возмущенно посмотрела на колдуна. — Ты же все видел, помоги ему! Между прочим, наблюдая за дуэлью, ты узнал о портале, по которому в город проникали темные силы!

— Спасибо за помощь в охране безопасности города! — скривился в усмешке Филипп. — Ладно, я сейчас пойду и немедленно доложу обо всем Кречету. Примем против этого Мордреда меры… Но ваш рыцарь, если он еще жив, все же отправится в тюрьму. Нарушение закона, вооруженный налет на казначейство, налицо… Да ты не расстраивайся, верховный судья Мореграда — Кречет. Он, наверняка примет к сведению мой рассказ и смягчит наказание… Правда, суд дело нескорое.

— И он что же, все это время будут в тюрьме сидеть?

— Нет, вы можете, конечно, выкупить его под залог, — пожал плечами Филипп. — Я даже могу поручится за вас. Сумму, правда, придется выложить немалую. Ну, держи бутылку. Если хочешь, иди, склеивай своего товарища. А я побежал к Кречету!

— Подожди! — остановила его Алена. — А вместе с Кречетом вы сможете узнать, где скрывается Мордред?

— Одно знаю наверняка — не в Мореграде. Там, в двери, дальний портал. Причем, активируется он по какому-то слову, или по амулету, или еще по какой-нибудь хитрой штуковине. А без нее это обычная дверь… Нет, можно, конечно, попытаться найти Мордреда. А ты что, очень хочешь поговорить с ним?

— Говорила уже, — Алена нервно дернула уголком рта. — Бесполезно с ним разговаривать. Уничтожить его надо… Слушай, Филипп, а ты можешь убить Мордреда? Ведь ты тоже колдун. Ты же наверняка с ним справишься. А мы заплатим сколько скажешь.

Филипп изучающе посмотрел на Алену.

— Ох, с огнем ты играешь, девушка. Мордред — птица крупная… Очень дорого будет стоить.

— Ты цену назови, а мы заплатим! Хочешь, живой воды привезем тебе бочку?

— Нет, — покачал головой Филипп. — Не возьмусь я… Все-то ты стремишься стравить меня с Кощеем! Ведь Мордред сейчас ему служит. Ну, подстрою я какую-нибудь пакость Мордреду. Может даже убью его, если повезет. А Кощей примет это на свой счет и… — волшебник зябко поежился. — Нет. Не возьмусь.

Алена разочарованно вздохнула. Но потом вспомнила еще кое что:

— А где сейчас Ганс? Ну, который продал тебе фальшивую живую воду?

— А это интересный вопрос, — Филипп вернулся к своей зеркальной доске, отцепил от нее платочек рыцаря, на его место поместил какую-то небольшую щепочку и принялся крутить тумблеры. — Вот он. Уплывает он из города на своей яхте. Небось за новой партией воды поехал.

— Нет, — покачала головой Алена. — Это он от нас ноги уносит, — и она в подробностях рассказала Филиппу историю с ковриком на стене.

— Так вот оно что… А я-то все не пойму, как вы на Мордреда вышли… Ганс, выходит, умеет эдак вот превращаться?!.. — глаза Филиппа недобро сощурились. — Ах он сволочь! Так вот в чем дело… Подарил он мне не так давно картину для медитации, как постоянному клиенту, в знак нашего доброго партнерства… А я-то, дурак, купился на такой дешевый трюк.

— А в чем трюк-то? — не поняла Алена.

— Хорошая такая была картина, большая. Кружочки, пятнышки цветные. Всматриваться начнешь, и правда ум за разум заходит. Ну, я ее в своей лаборатории повесил. Повисела она у меня денек, и не понравилось мне что-то. Ощущение такое, будто кто-то на меня с этой картины все время смотрит. Ну, я и отнес ее в чулан. Эх, и тяжелая она была, сволочь!.. Потом, дай думаю, Гримильсгаузену ее подарю. А картина пропала. Я так расстраивался, чуть фрау Марту не уволил. Думал, она картину продала, или, того хуже, выкинула. А потом узнаю, что Ганс стал пользоваться одним моим новым заклинанием, а я ведь никому еще про него не рассказывал… Так он, сволочь, выходит и был этой самой картиной! Повисел тут у меня в лаборатории, вызнал, что смог, а потом и смылся.

Филипп покрутил еще немного тумблеры на зеркальной доске. Яхта Ганса приблизилась и повернулась боком, заняв собой почти всю поверхность доски. Два матроса суетились, расправляя парус, а сам Ганс Фицхольпер стоял у румпеля, напряженно вглядываясь вперед. Филипп достал из своего стола шило и шепча какие то заклинания принялся обводить им вокруг фигуры Фицхольпера сложные геометрические фигуры. Потом он начертил над головой Ганса перевернутый треугольник и трижды зло ткнул саму фигуру шилом.

— Ну вот… Теперь плыви, гусь лапчатый. Другой раз будешь знать, как красть чужие заклятия, — Филипп положил шило обратно в стол, отряхнул руки и взмахом руки стер изображение яхты с зеркальной доски.

— Ганс теперь потонет вместе со своим кораблем? — осторожно спросила Алена.

Колдун в ответ чуть улыбнулся.

— Что ты, я же не зверь, чтобы убивать его… Просто он не сможет защититься от первых трех заклинаний, направленных против него. А уж какие заклинания и кто на него направит, зависит только от него самого.

— Вот бы ты и против Мордреда так, — мечтательно произнесла Алена.

— Я его так, а он меня шмяк… И останется от меня мокрое место. Нет уж, пойду, доложу обо всем Кречету, а уж он пусть решает. Ты бутылку-то не забудь…

Добравшись до заднего двора казначейства, Алена обнаружила, что там, несмотря на время сна — зеленую четверть, собралась большая толпа зевак, глазеющих на разрубленное тело Гавейна.

— Вы куда, сударыня? — поинтересовался дюжий гвардеец с алебардой, когда она шагнула к трупу.

— Я его… знакомая. Путешествовали мы вместе.

— Отпутешествовался твой герой. А тот, что в казначейство ворвался, что, тоже из вашей банды?

«Ох, заметут сейчас меня за компанию с ним», — испугалась Алена.

— Не знаю. Но этот точно наш. Пустите, я ему первую помощь окажу.

— Поздно помощь оказывать. Он уже того, окочурился, — криво усмехнулся гвардеец.

— Не важно. У меня с собой специальное средство есть, — Алена обошла гвардейца и решительно подошла к трупу Гавейна.

Вся грудь рыцаря была рассечена поперек, справа налево. Крови на земле было, однако, не так уж и много. Алена осторожно присела рядом с трупом.

«Горыныч говорил, главное — правильно раздеть оживляемого. О господи, здесь еще кольчуга оплавилась и поддоспешник обгорел…»

Рассеченные края кожаного поддоспешника и рубахи склеились запекшейся кровью. В открытой ране местами белели ровно рассеченные кости грудной клетки. Алену при виде всего этого передернуло и чуть не стошнило. Упрямо сжав губы, девушка достала из сумки бутыль с мертвой водой, отвела от раны края одежды и принялась лить мертвую воду тонкой струйкой прямо на огромную рану. Вода, соприкасаясь с мертвой плотью, словно бы вскипала с шипением и бульканьем и тут же испарялась. Кости и мясо прямо на глазах срастались, а потом срасталась и кожа. Через полминуты перед Аленой лежал совершенно невредимый труп. От раны не осталось даже зарубцевавшихся следов. Только разорванная кольчуга и окровавленные поддоспешник и рубаха напоминали теперь о том страшном ударе, который нанес Гавейну сэр Мордред.

Толпа, наблюдавшая за этой процедурой, увидев результат, удивленно загалдела. А Алена с сожалением посмотрела на совершенно пустую бутылку.

— Нет, девица. Все равно твой милый не встанет, — сочувственно поглядел на нее с другой стороны склонившийся над трупом гвардеец. — Столько добра на него извела понапрасну. Такой водицей на живых раны залечивать надо. А мертвых поднимать — тут другое зелье нужно… А ты куда лезешь, парень? Ты тоже что ли из товарищей убитого? — обратился гвардеец к кому-то за спиной Алены.

Девушка оглянулась, но ничего не успела сделать. Стоящий рядом черный рыцарь подхватил ее поперек туловища и прижал к себе. Алена попыталась позвать на помощь, но грудь ее оказалась сдавлена и из нее вырвался лишь еле слышный хрип.

«Мордред вернулся! — Алена зажмурилась и со всей силой мысленно позвала, — Змей! Где ты? Спаси меня, Змеюшка!!!»

«Что с тобой? — немедленно откликнулся Горыныч. — Ты где?»

«Меня Мордред схватил и уволочь хочет!» — Алена извивалась, пытаясь вырваться из цепких объятий врага.

«Я уже бегу… Точное место ты можешь назвать?»

«Задний двор Мореградского казначейства».

«Держись! Я сейчас…»

Мордред уже шел к той самой двери, за которой он совсем недавно скрылся от преследования Ивейна.

— Эй, парень! — снова окликнул Мордреда гвардеец. — Куда это ты девку поволок? Может она не желает идти с тобой? Вон, как вырывается.

Мордред продолжал идти, не оглядываясь и не замедляя шага.

— А ну стой! — бросился ему наперерез гвардеец, размахивая алебардой.

Сбив направленное ему в грудь оружие, Мордред, не выпуская Алену, стремительно подшагнул к стражнику и с размаху заехал ему кольчужной рукавицей в челюсть. Нокаутированный стражник рухнул, раскинув руки, на землю, а Мордред снова двинулся к двери.

«Горыныч! Он меня сейчас уже в портал затащит и все, тогда вы меня не найдете!»

«Не успеваю я, милая! Держись, сопротивляйся ему!»

«Как?!» — Алена изо всех сил извивалась под рукой Мордреда, но он в ответ лишь еще крепче сжимал ее. И тут сумка, висящая на плече девушки, сползла и упала прямо под ноги Мордреда. Рыцарь споткнулся о нее, пнул с силой ногой, сумка отлетела к стене и заверещала высоким женским голосом.

— Не сметь пинаться, я хозяину пожалуюсь!!!

Толпа зевак дрогнула и попятилась.

«Господи, там же самобранка», — мелькнуло в голове Алены.

Мордред на секунду замер, затем решительно шагнул к сумке и нагнулся, чтобы ее поднять. Алена почувствовала на своей щеке его тяжелое дыхание и дернувшись, вцепилась давно не стриженными ногтями обеих рук туда, где должно было быть его лицо. Ногти впились в что-то холодное и мягкое. Мордред взвыл и с силой швырнул девушку на землю. Алена упала на спину, от удара у нее перехватило дыхание. Мордред одним движением выхватил меч из ножен и замахнулся на девушку.

— Зме-ей! — из последних сил заорала Алена, пытаясь уползти в сторону и понимая уже, что не успевает.

И в этот миг Мордред просто исчез из поля зрения Алены. Она услышала лязг, ругань и звуки ударов об землю. Алена с трудом приподнялась и увидела, как по двору катаются, вцепившись друг в друга, Мордред и Горыныч. Меч черного рыцаря валялся неподалеку от Алены. Оказавшись поверх противника, Змей вскочил, поднял Мордреда за грудки и с размаху въехал ему кулаком в лицо. Рыцарь отлетел шага на три и оказался у самой двери. Пытаясь подняться, он ухватился за ручку, приоткрыл дверь и спиной вперед рухнул в открывшуюся черноту. Дверь тут же захлопнулась.

— Врешь, не уйдешь! — зарычал Змей, направляясь к двери.

— Стой! — закричала Алена. — Там его уже нет!

Змей оглянулся.

«Почему?»

«Это портал. Он открывается по какому-то знаку. Только Мордред через эту дверь может уйти. А для всех остальных это черный ход в мореградское казначейство».

Горыныч открыл дверь, несколько секунд смотрел внутрь, и, разочарованно хмыкнув, закрыл ее.

«Ах ты, зараза… Как же его теперь достать?»

«Никак…» — Алена со стоном поднялась с земли и подобрала свою сумку.

Горыныч, спохватившись, шагнул к Алене и торопливо отряхнул ее от пыли. Потом снова кинулся к злосчастной двери, на секунду задумался и вдруг озорно улыбнулся.

— А ну-ка… — он, приоткрыв дверь и аккуратно отломал дверные ручки по обе стороны.

— Магия — это, конечно, хорошо. Порталы там всякие, и прочая муть… — Змей плотно прикрыл дверь. — Посмотрим, откроет ли он теперь дверь оттуда, и, главное, как долго он будет открывать ее, когда снова соберется удрать через этот ход. Тем более, что вся его магия была, кажется, прилеплена именно к дверным ручкам.

Положив отломанные ручки наземь, Горыныч достал из-за пазухи бутыль с перцовой настойкой и сделал уверенный глоток. Потом, зажмурившись от удовольствия, полыхнул на ручки сине-красным огнем. Деревянные ручки, ярко вспыхнув, превратились в горсть пепла, а украшавшее их бронзовое литье — в медленно остывающую лужицу желтоватого металла. Публика хором ахнула. Почти все зеваки тут же вспомнили, что время позднее и пора бы, наконец, пойти поспать, а гвардеец, пришедший в себя после удара Мордреда и уже собравшийся завязать со Змеем официальный разговор, предпочел сделать вид, что ничего не заметил и молча отошел в сторонку.

— Ну вот, все и улажено… О! А вот и вы, быстроногие мои! — радостно заулыбался Горыныч, заметив ворвавшихся на стремительно пустеющий двор богатырей и Персиваля.

— Алена, как ты? — метнулся к девушке Добрыня.

— Как видишь, жива здорова, — недовольно глянул на богатыря Змей.

Алена молча скрипнула зубами. Только сейчас она почувствовала, как болит от удара спина. Сжав задрожавшие вдруг руки, девушка обнаружила, что два ногтя на правой руке сломаны. «Да уж, жива-здорова, точнее не скажешь».

— А это кто тут валяется? — ткнул пальцем на труп Гавейна Алеша.

— Да это же сэр Гавейн! — Персиваль, упав перед телом товарища на колени, принялся стягивать с мертвеца шлем. — Так и есть. Погиб… А я ведь говорил им! — он чуть не плакал с досады. — Говорил же я им, что надо сказать всем!..

— Что сказать? — Добрыня с интересом уставился на Персиваля.

Но тот словно не слышал его. Он повернулся к Алене и встревожено спросил:

— А где Ивейн Он что, тоже?..

— С ним все в порядке… Надеюсь. Впрочем, мы сейчас узнаем обо всем вот у этого господина… Эй, любезный! Не разъясните ли вы нам один вопрос?! — обратилась Алена к мореградскому гвардейцу — единственному кроме них, кто теперь находился на заднем дворе казначейства.

По тому, как нервно вздрогнул гвардеец, было видно, что он рад бы уйти сейчас куда-нибудь подальше от столь странной компании. Но покинуть свой пост бедолага не решался.

— Поди сюда, — поманил его пальцем Горыныч.

Нервно сглотнув, гвардеец подошел к друзьям на пару шагов.

— Скажи-ка нам, любезный. Тот рыцарь, что ворвался недавно внутрь казначейства… Что с ними?

— Он… Вы не смотрите на меня так. Я на службе. Охр-раняем мы этот объект!

— Так что с ним? — Персиваль грозно глянул на гвардейца и подступил к нему на шаг.

— Он доставлен в тюрьму, за вооруженное нападение на Мореградское казначейство! — магическая казенная формулировка словно бы придала стражнику сил, и он при последних словах даже как-то приосанился, снова почувствовав себя на этом пустыре представителем власти.

— С ним все в порядке? — Персиваль подступил к стражнику еще на шаг.

— Почти… Побили мы его, а может и ранили, — с вызовом ответил ему гвардеец. — Потому как нападать на стражей порядка при исполнении ими обязанностей есть прямое нарушение закона…

— Стоять, — скомандовал Персивалю Горыныч и положил юноше руку на плечо. — Давай-ка, блюститель порядка, ты нам расскажешь, где находится эта самая тюрьма?

Глава 8

По морю, морю синему,

По синему по Хвалынскому,

Ходил-гулял Сокол-корабль…

На якорях Сокол-корабль не стаивал,

Ко крутым берегам не приваливал,

Желтых песков не хватывал.

Былина «Илья Муромец с Добрыней на Соколе-корабле»

— Надо нам выручать его, — вздохнул Персиваль, выслушав стражника.

— А все ты виноват! — Алена сорвала на юноше все свое раздражение и страх. — Ведь знал же, что они собираются вызвать Мордреда на поединок! Так почему нам не сказал?!. Или может вы с Мордредом о чем-то еще за нашей спиной договаривались?.. Это предательство! Если еще хоть раз такое повториться…

— Хватит! — оборвал ее Персиваль. — Я вам, сударыня, не слуга, чтобы мной помыкать! Сам решаю, что и как мне следует делать! — юноша тяжело вздохнул. — Надо было с ними пойти.

— И был бы тогда еще один мертвец или еще один заключенный в тюрьме, — буркнул Добрыня. — Ладно, с этим-то что нам делать? Можно ли его еще оживить, а Змей?

— Я мертвой водой из бутыли полила его. Рана на груди затянулась, а он все лежит, — бессильно развела руками Алена.

— Вот и еще одному из нас живая вода нужна, — нахмурился Горыныч. — А тело, между прочим, разлагаться скоро начнет. Лучше всего, конечно, в мертвой воде было бы его замариновать, — он с тоской посмотрел на валяющуюся на земле пустую бутыль. — Но в отсутствии оной… Может, на лед его поместить? Недельку-то продержится… А там, глядишь, и живую воду найдем.

Персиваль бережно поднял мертвого рыцаря на руки и понес его в сторону корчмы «Карасики».

* * *

— Да вы что, сдурели? — ошарашено уставился на них Феликс, когда сообразил, что они ему предлагают.

— А что тут такого? — пожал плечами Горыныч. — Мы же не даром хотим его всучить тебе. Хорошие деньги предлагаем. Полежит у тебя в погребе, на льду пару деньков… часов то есть, по местному. Да он и вонять-то еще не начнет, как мы уже с живой водой вернемся и поднимем его!

— Тише ты, — Феликс прижал палец к губам. — Да если постояльцы узнают, что вместе с их едой в леднике чей-то труп хранится…

— Если не согласишься, то мы прямо сейчас побежим, да и расскажем всем и каждому, — ехидно ухмыльнулся Добрыня, — что лежит он у тебя, весь зелененький, посреди сыров, да мяса соленого…

— Вон отсюда! — вскипел Феликс.

— Охолонь, трактирщик, — Горыныч проникновенно заглянул Феликсу в глаза. — Сам подумай, не станешь ведь ты всем и каждому свой ледник демонстрировать… А коли согласишься, то все будет шито-крыто. Положим его там под рогожей тихонечко, никто ничего дурного даже и не подумает. А пять золотых финистов на земле не валяются.

— Десять… — Феликс упер руки в боки. — И если вы кому хоть слово сболтнете, то я его в тот же момент в море выброшу… Деньги вперед.

* * *

Когда они пришли домой, на мансарду, Баюн выглядел так встрепано, словно он только что по стенам и по потолку от волнения бегал.

— Быстро, быстро! Корабль приближается! Вон, плывет. На другие корабли совсем не похож, и вместо флага драный плащ на мачте… — кот нервно приплясывал на месте. — Где ж вы пропадали?! Я уже думал, Кощей вас сожрал…

— Типун тебе на язык, — буркнул Добрыня и кинулся к окну.

Следом за ним к окну прильнули и остальные. По гавани плыл, медленно приближаясь к причалам странного вида корабль. Размером он был с небольшую яхту, а формой корпуса напомнил Алене быстроходный плоскодонный катер. Над палубой кораблика возвышалась тонкая мачта без реи, над которой развевался серый, весь залатанный, дорожный плащ Ильи Муромца. Сам богатырь, голый по пояс, стоя на носу корабля, греб огромным веслом то справа от себя, то слева, что, собственно, и приближало кораблик к одному из пустых портовых причалов.

— Вот он! Это Илья Муромец! Я его вспомнил! — Горыныч чуть не подпрыгнул от радости. — Привет, дружище! — Змей помахал ему рукой.

Богатырь посмотрел в сторону их дома и неопределенно помахал в пространство рукой.

— Да здесь мы! Прямо напротив!.. Понял. Уже бежим! — Горыныч обернулся к товарищам. — Грузимся скорее. Он говорит, мол, Фэн, наверное, уже обнаружил пропажу, так что поторапливаться нам надо.

— А как же Ивейн? — растеряно оглянулся на товарищей Персиваль.

— Ладно уж, — махнул рукой Горыныч. — Пошли, Алена, пока они на корабль загружаются, сбегаем, выручим рыцаря из тюрьмы… Дай-ка свой мешочек с деньгами, Добрыня.

Уже выйдя в коридор они услышали голос Персиваля.

— А я пока за Гавейном сбегаю. Лучше нам с собой везти его, чтобы, как найдем живую воду, сразу оживить…

* * *

Мореградская судебная канцелярия располагалась в двухэтажном здании тюрьмы, занимая весь второй этаж. Половину этажа занимал огромный зал с дюжиной хаотически расставленных столов, за каждым из которых сидели, заполняя какие-то формуляры, чиновники. Залог за рыцарей составил сто двадцать золотых. Мореградские бюрократы, в отличие от Горыныча и Алены никуда не торопились, поэтому друзьям пришлось сперва написать заявление, потом заполнить положение, а потом, ознакомившись с дюжиной предписаний, подписать два счета на выплату залога. После чего они были препровождены в соседнюю, еще более обширную залу, с надписью «Бухгалтерия» над входом. Там два подписанных счета отправились путешествовать между дюжиной столов, порождая по пути еще целый ворох бумаг. Горыныч шел от стола к столу и молча, злобно сверкая глазами, нависал над каждым счетоводом, поэтому ни один из них не решился положить счета в стопку долгих бумаг. Быстро сделав какие-то пометки, служащие торопились передать счета дальше по цепочке, и Змей, злобно сощурясь, устремлялся к следующему столу. Последний стол, к которому подошли Горыныч с Аленой был со всех сторон окружен железной решеткой. Над маленьким окошком белела табличка с надписью «Касса».

— Изволите сейчас оплатить оба счета? — любезно поинтересовались из окошка.

— А зачем же еще, по твоему, я сюда пришел? — зло просипел Горыныч и высыпал сто двадцать золотых финистов горкой на подоконнике зарешеченного окна.

Пока кассир кропотливо пересчитывал и проверяли на зуб каждую монетку, Змей нервно барабанил пальцами по железной решетке.

«Почему это кассир за решеткой, Аленушка? Его что, уже посадили за растрату?»

«Это чтобы деньги не украли».

«Жаль, не взял я с собой перцовочки. Ка-ак спалил бы разом всю эту братию со всеми их бумагами… — мысленно прошипел Горыныч. — Нас уже дожидаются, а мы тут, словно по рукам и ногам привязаны. Устроить рыцарям побег из тюрьмы было бы проще. Да и обошлось бы дешевле».

«Ничего. Вот там, откуда я родом, подобные болваны сидят каждый в отдельном кабинете. И в каждый кабинет очередь…»

Пересчитав, наконец, деньги, кассир поставил на оба счета печать «оплачено» и торопливо заполнив, вручил им справку об оплате счетов.

— Теперь с этой бумагой вам надо подойти к главе канцелярии. Дверь в его кабинет ведет из соседнего зала.

«Да чтоб им треснуть! — Горыныч сжал в кулак справку и решительно зашагал в указанном направлении. — Если этот начальник канцелярии немедленно не выпустит рыцарей, я его прямо тут задушу!»

Но в кабинете главы канцелярии их встретили на удивление тепло.

— Все оформлено, поздравляю, — благожелательно улыбнулся им, забрав справку, лысеющий толстячек с бегающими глазками. — Теперь пройдите с этой бумагой на первый этаж. От входа третья дверь налево, — он подмахнул какую-то гербовую бумагу и протянул ее Алене. — Да не смотрите на меня так. Первый этаж — это уже тюрьма. Там, в третьей камере и держат вашего товарища. Это постановление об освобождении до суда. Отдадите его стражнику.

Стражник, стоящий на входе, бессмысленно глянул на бумагу и позвал капрала. Капрал, повертел листок в руках и отнес его к капитану. А тот, внимательно изучив все печати, понимающе хмыкнул и двинулся с бумагой наверх, видимо, в канцелярию, из которой только что пришли Алена с Горынычем.

— Да сколько же можно! Они, поди, на корабле нас заждались уже, — простонала Алена.

— Елена! Добрая фея озера! — послышалось по ту сторону железной двери и в решетчатом окошке появилось изрядно помятое лицо Ивэйна.

— Вызволи меня отсюда, о фея, и я совершу в твою честь столько подвигов, сколько…

— Хватит! Насовершались уже! — сорвалась на крик Алена. Но, увидев растерянное, обескураженное лицо Ивейна, сбавила тон. — Подожди, еще немного. Мы внесли залог и сейчас тебя отпустят.

Не прошло и нескольких минут, как капитан вернулся, звеня ключами, и, отворив дверь скомандовал рыцарю:

— На выход.

В большой светлой комнате напротив выхода Ивэйна ждал еще один клерк. Он держал в руках длинную опись конфискованных при задержании рыцарских вещей. Увидев свои доспехи в целости и сохранности рыцарь просиял и принялся немедленно в них облачаться.

— Все в порядке? — любезно осведомился клерк.

— А блюдо?! — спохватился Ивэйн. — У меня было большое такое блюдо…

— Вы имеете ввиду вот это? — клерк указал на маленькую, размером с ладонь, латунную розетку для бритья.

Ивейн удивленно посмотрел на него.

— Да нет же. Вы, верно, перепутали. Оно не такое было.

Рыцарь попытался было описать тюремщику, какое именно блюдо он имел ввиду. Но тот оборвал его на полуслове и сунул под нос рыцарям исписанную бумагу.

— Все строго по описи. Получите и распишитесь.

— Да, но блюдо же было…

Клерк, глянув на Ивейна, как на докучливую муху, устало вздохнул и ткнул пальцем в одну из трех дюжин строк на бумаге.

— Тут же человеческим языком написано. Блюдо латунное. Одна шт., - и он ткнул в розетку для бритья. — Вот, это оно и есть. Блюдо? — Ивейн растерянно кивнул. — Латунное? — рыцарь нервно сглотнул, почуяв подвох. — Одна штука, так?

— Да что же это делается, господа? Среди бела дня украли мою вещь… Да я вас тут всех!.. — Ивейн резко замолк, поскольку Горыныч подхватил его за раненное плечо и поволок вон из комнаты.

— Плевать на твой тазик! Скажи спасибо, что сам выбрался.

* * *

На корабле Алена и Горыныч бросились обнимать похудевшего и осунувшегося Илью. Но тот вырвался из их рук и побежал куда-то вниз, в трюм.

— Потом, потом, — прокричал он на бегу. — Вот заведем сперва эту хреновину…

Баюн, усевшись посреди палубы на канатной бухте недовольно подергивал усами.

— Ох, втравили вы меня в приключение. Ни разу еще по морю не плавал… Да еще с покойником в трюме. Хорошо у Персиваля ума хватило ящик льда для него прихватить… Так ведь лед скоро таять начнет.

— Будем надеяться на лучшее, — Алена погладила кота. И тут же вздрогнула от неожиданности. Внизу что-то затарахтело, зафыркало, как мотор мотоцикла. На палубу выскочил довольный Илья.

— Ну вот. Сейчас Соколик еще эту, тубину запустит…

— Соколик?! — подпрыгнула от радости Алена. — Сын Марьи-Моревны?

— Он самый.

Внизу что-то взвыло и палуба вздрогнула. Потом гул стал тише и ровнее. Корабль медленно двинулся прочь от причала.

— От ведь какую бесовщину удумали, — радостно ухмыльнулся Илья, становясь за штурвал. — Толкаешь со всей дури бурбулятор. А он, как раскрутится, запускает тубину. А уж эта тубина тащит кораблик безо всяких там парусов, своим ходом.

Рыцари, услышав от Ильи Муромца про бесовщину, испуганно переглянулись и поспешили осенить себя крестным знамением. Корабль, тем временем, издавая ровный таинственный гул двинулся вон из гавани.

— А мы, с этой вашей тубиной прямо среди моря ко дну не пойдем? — поинтересовался Баюн, всеми когтями вцепившись в свернутый канат. — А то ведь я плавать совсем не умею…

— Не тубина, а турбина, сколько можно вам говорить! — перебил Баюна выскочивший из трюма худенький оборванный мальчишка. Лицо его, удивительно красивое даже под слоем копоти, сияло счастьем.

— Дядя Илья! Ты слышал? У меня получилось! Говорил я тебе, что зелененький вентиль надо подкрутить!

Богатырь одобрительно улыбнулся ему от штурвала, и мальчишка тут же снова нырнул в трюм. Следом за ним полез сгорающий от любопытства Алеша Попович. Корабль медленно выходил из порта. Илья дернул за веревочку и в трюме зазвенел колокольчик.

— Понял! Сейчас прибавлю! — донесся из трюма голос Соколика. И через секунду турбина завыла чуть громче, а корабль рванулся вперед со страшной скоростью, буквально выскакивая из воды.

Добрыня слез с мачты, на которую ставил магическую вертушку, и озабоченно прошептал Алене:

— Надо бы нам исхитриться Марье-Моревне сообщить, где ее сынок. А то как бы она на нас не ополчилась.

— Да. Она, наверное, беспокоиться.

Алена спустилась в трюм и обнаружила там Соколика, с упоением объясняющего Алеше секреты управления кораблем.

— Ты бы порадовал маму, что с тобой все в порядке. А то она тебя со всем флотом ищет.

— Ух ты! Со всем флотом!.. — у мальчишки радостно заблестели глаза. — Ну ты тут сам теперь, а я пойду…

Пожав Алеше руку, Соколик следом за Аленой выбрался на палубу.

— Ой, а вот, наверное, и они, — мальчик указал на три корабля, внезапно появившиеся у них прямо по курсу. Шли корабли необыкновенно быстро и всем своим видом походили на корабль Ильи. А на мачтах у них развевались морейские флаги.

Соколик дотронулся до среднего пальца своей правой руки. На пальце появилось колечко, мальчик покрутил его и поморщился от появившегося треска. Потом треск пропал и Алена услышала знакомый женский голос:

— Марья на связи. Кто меня вызывает?

— Мама! Это я! Ты не волнуйся….

* * *

— Чем я могу вас отблагодарить? — Марья-Моревна улыбалась сквозь слезы, прижимая к себе Соколика и гладя его по голове.

— Нам нужна живая вода, чтобы вылечить нашего друга, — Алена огляделась, но Горыныча на палубе не обнаружила. При появлении Марьи он куда-то исчез. Зато неподалеку стоял Персиваль, зачарованно глядя на царицу.

— У меня есть с собой немного живой воды, — отстранив сына, царица развязала бархатный кошель на поясе и принялась рыться в нем. — Странно, ведь я же брала с собой пузырек…

— Нам надо намного больше, — Алена, припомнив, что на одном из добытых самобранкой пузырьков была монограмма «М», поторопилась отвлечь Марью от поисков. — А может, ты знаешь что-нибудь про источник с живой водой? Нам к самому источнику бы добраться.

Марья испытующе посмотрела на Алену и махнула рукой.

— Пошли ко мне. Разговор это долгий и секретный.

На столе в своей каюте царица развернула большую карту.

— Запоминай. Вот Черный пик, вот Двурогая скала рядом с длинной бухтой. От нее на юг должен быть маленький остров. Там источник. Вода бьет тонкой струйкой и скапливается в каменной чаше.

Алена растерянно следила за указующим пальцем Марьи.

— Да там же, к югу от бухты, этих островов пять. Который из них?

— На самом деле, настоящий остров только один. Но он не каждому открывается. Плыть к нему надо с чистым сердцем, без дурных помыслов. Для себя, для своих корыстных целей, живую воду брать нельзя. Только для того, чтобы спасти кого-нибудь, помочь… Секретом этого источника владеют сейчас только королевские дома Подземного мира. Но вы спасли моего сына, а это дорогого стоит… И все же поклянись мне, что никто из вас не расскажет, где находится остров с источником. Все, кто плывет с тобой, пусть поклянутся, что сохранят эту тайну. А если клятва будет неискренней…

— То с нами что-то плохое случится?

— Нет, — Марья усмехнулась. — Вы просто не сможете тогда найти этот островок.

— Понятно, — кивнула Алена. — И еще, у меня одна просьба есть. Этот пират, Фэн… Он, наверное, погонится за нами…

— Плывите спокойно, и пусть Фэн вас больше не волнует. Им теперь займутся мои люди. И я не успокоюсь, пока этого негодяя не вздернут на рее.

* * *

Корабли морейцев стремительно уходили в синюю даль. Илья, глядя им вслед, благодушно улыбался и махал рукой. Персиваль с тоской смотрел на постепенно уменьшающиеся корабли Марьи-Моревны. Вдруг с палубы одного из них взлетела белая птица. В мгновенье ока она достигла корабля Ильи и упала на палубу, обернувшись Марьей Моревной. Друзья удивленно застыли.

— Я, кажется, кое-что здесь забыла, — колдунья шагнула к Персивалю. — Похоже, во время поединка, я ослепила тебя, мальчик… Прости.

— Если это ослепление, то я хочу остаться слепым, государыня, — горячо прошептал Персиваль и опустился перед ней на колени.

Марья улыбнулась и, взяв в ладони его лицо, заглянула юноше в глаза. Так они стояли несколько секунд. Он — трепеща от восторга и не спуская с нее влюбленного взгляда, она — внимательно и немного печально глядя на него сверху вниз.

— Нет, воин, твоего служения я не приму, — Марья опустила руки и отступила на шаг. — У меня и без того достаточно слуг, готовых умереть ради одного моего благосклонного взгляда… Ты предназначен для большего. И никогда не будешь принадлежать мне полностью. То, что ты считаешь своим долгом, зовет тебя слишком сильно… — она простерла руку над головой Персиваля. — Пусть тебе сопутствует удача.

В лице Марьи-Моревны что-то неуловимо изменилось. И без того совершенные черты лица ее стали оточенными, словно бы высеченными из мрамора. Взгляд из теплого и нежного превратился в холодный и властный, а голос зазвенел сталью:

— Ныне освобождаю тебя от ослепления.

Марья Моревна резко повернулась к Персивалю спиной, и ее развевающийся плащ хлестнул по лицу все еще стоящего на коленях рыцаря. Резкий порыв ветра подхватил Марью, и она взмыла в небо, обернувшись большой морской чайкой.

— Да… Царю Ивану, пожалуй, живется еще веселее чем мне, — покачал головой Алеша, глядя вслед колдунье.

Персиваль, поднявшись с колен, подошел к борту и задумчиво посмотрел на бескрайнее синее море. Он так и стоял молча у борта, пока Алена не позвала всех обедать. Марья-Моревна на радостях подарила путешественникам три корзины с заморскими деликатесами, так что обед получился поистине царским.

После обеда Илья подошел к штурвалу, задумчиво похлопал по нему ладонью и стал внимательно оглядывать окрестности. Собственно, горизонта в подземном мире не было. Даже на море. Воду от неба отделяла неширокая полоска белого тумана. Вот в нее то и вглядывался Илья, привычным движением вытряхивая крошки из бороды.

— Ну что, кого ждем-то? — Горыныч похлопал Илью по плечу. — Заводи свою турбину.

— Завести-то дело нехитрое, — пожал плечами Илья. — Да куда нам путь держать не ведомо.

— Как это не ведомо? Вот у меня и карта есть. Небось, разберемся. — Горыныч достал карту Филиппа Егермейера.

Илья развернул карту и принялся сосредоточенно водить по ней пальцем. Потом глянул на небо. Снова на карту. Поскреб затылок и неуверенно перевернул карту вверх ногами.

— Ну? — нетерпеливо притопнул ногой Горыныч.

— Баранки гну! — рявкнул Илья. — Ты хоть помнишь, в какой стороне был берег?

— Вон там — указал пальцем Горыныч.

Вокруг них постепенно начали собираться остальные путешественники.

— Хорошо. Стало быть я помню правильно… А где юг, подскажи мне, Горынушка.

Змей озадаченно повертел головой. Глянул на небо. Сморщился, как от зубной боли, и досадливо топнул ногой:

— Но ведь у нас же есть карта! — он вырвал карту у Ильи и принялся вертеть ее в руках. — Вот. Тут же ясно видно. Змеиные острова строго на юг от Мореграда. Мореград там, — он ткнул пальцем в чуть заметную в тумане береговую линию. — Правильно?

Собравшиеся вокруг товарищи дружно закивали.

— На карте-то все правильно, — раскрасневшийся Илья вырвал у Горыныча из рук карту и потряс ей у него перед носом. — а здесь, здесь-то где у них юг?!

Путешественники дружно посмотрели в небо, не обнаружили там солнца и принялись затравленно оглядываться.

— Как же тут они по морю плавают, к растакой сякой ягой ядреной бабушке? — вскипел Добрыня.

— Так давайте у Марьи-Моревны спросим, — хлопнул себя по лбу Алеша.

— Ага. Вот сейчас догоним и спросим, — криво усмехнулся Горыныч. — Кто-нибудь запомнил, в какую сторону она полетела?

— Нет, ну можно же как-то, вдоль берега, наверное. По карте, — подала голос Алена.

— А Змеиные острова? — испепеляюще посмотрел на нее Горыныч.

И тут уже загалдели все разом. Из трюма, облизываясь, вылез Баюн. Он с удивлением оглядел спорящих товарищей и поинтересовался:

— А что это мы никуда не плывем?

Все резко замолчали и уставились на кота. Баюн насторожился:

— Случилось что-нибудь?

— Слушай, Баюн. А как вы тут стороны света определяете, без солнышка? — присела на корточки перед котом Алена.

— А чего тут определять-то? — удивленно посмотрел на нее кот.

— Где юг?! — хором спросили Илья и Горыныч.

— Юг? — кот принюхался и уверенно махнул лапой. — Там юг.

— А откуда ты знаешь? — подозрительно сощурился Ивейн.

Кот посмотрел на него озадаченно. Почесал лапой за ухом.

— Ну как тебе объяснить-то попроще… Юг, он как раз напротив севера. А север там, — кот махнул лапой в направлении Мореграда.

Богатыри переглянулись и громко захохотали. Следом начал хихикать Персиваль, и даже нахмурившийся, было, Ивейн не удержал улыбку.

— А откуда ты знаешь, что север именно там? — тихо спросила Алена у Баюна.

— Так это любая животина чует. Откуда кощеевым холодом пахнет, там и север.

— А люди местные тоже чуют?

— Некоторые чуют. Волшебники уж точно… А для совсем толстокожих недавно компас придумали.

* * *

Путь от Мореграда до Змеиных островов занял часа три, по верхнему времени, Илья без Соколика вел корабль не слишком уверенно, к тому же, когда они добрались до самих островов, туман стал таким густым, что сквозь него почти ничего не было видно.

— Куда плыть-то? — оглянулся Илья. — Где у вас карта?

Горыныч и Алена подойдя к нему развернули пергамен и девушка принялась повторять объяснения Марьи-Моревны.

— Понятно, — кивнул Муромец и чуть изменил курс.

Откуда-то сверху раздался жалобный вой Баюна.

— Але-ена! Аленушка!.. Снимите меня отсюда пожа-алуйста… — кот висел, всеми когтями вцепившись в мачту, с ужасом глядя то на шумящий у него над головой «хренератор», то на плещущие о борта кораблика волны.

— Ты как там оказался? — удивилась Алена.

— Чайка на мачту села, да такая на вид жирная, вку-усная, — провыл несчастный кот. — И понесла же меня нелегкая… уж лучше бы я ваши фрукты ел…

— А ты прыгай вниз.

— Да уж больно палуба внизу ма-аленькая, — с дрожью в голосе проныл Баюн. — Да и мачта под ветром качается. Я боюсь с нее в воду шарахнуться.

— Ну я-то точно снимать тебя не полезу, — Алена поежилась.

— Горы-ыня! Горы-ынюшка!.. Добрыня!.. Ми-иленький!.. Але-ешенька… Илья! Илью-ушенька!.. Да снимет меня отсюда хоть кто-нибудь?!

Глава 9

Пятнадцать человек на сундук мертвеца

Йо-хо-хо, и бутылка рома.

Пиратская песня.

— Вот он, ваш остров, — Илья утер со лба пот и направил нос корабля к песчаному пляжу очередного появившегося перед ними островка. — А может и не тот… Давненько мне корабли водить не приходилось.

Корабль мягко ткнулся носом в грунт и в этот самый момент турбина заглохла.

— Все, приехали, — Алеша с тоскливой миной вылез из трюма. — Взяла и вырубилась вдруг. Мы что, куда-то врезались?

Горыныч, никого не дожидаясь, соскочил с корабля на берег и направился вглубь заваленного каменными глыбами островка. Следом за ним на землю спрыгнули Добрыня, Персиваль и Алена.

— Какая разница, на каком острове источник? — резонно рассудил Горыныч, окинув берег взглядом и не найдя никаких следов родника. — Главное, близко подойти, а там Самобранка почует.

— Огромная разница, сударь, — Персиваль жадно оглядывался вокруг, словно надеясь увидеть среди покрытых мхом камней святой Грааль.

— А ну-ка, Самобранка доставь нам живую воду, — скомандовал Добрыня, расстелив скатерть на плоском камне.

— Ишь, раскомандовалси, — ворчливо отозвалась скатерть. — А в чем я ее вам доставлю? Посуду какую-никакую дайте.

— Так ты нашла источник живой воды? — с трепетом в голосе спросил ее Персиваль.

— А как же, — проскрипела скатерть.

— Ну а где он? В какой стороне? Сколько до него идти? — не отставал рыцарь.

— А бог его знает, милок… Мне ить все равно, в какой стороне, в каком расстоянии… Нашла и ладно. А исчислить, сколько вам идти до него… Давайте лучше посуду. Я ее прямо в источник поставлю. Водица в чашку нальется, а потом оттуда я вам ее, полнехонькую и подам…

— Я мигом! — Добрыня кинулся на корабль и вернулся с большой деревянной чашей.

Чашу положили на скатерть.

— Свернись, — скомандовал богатырь.

Пахнуло озоном. Чаша пропала и Самобранка аккуратно свернулась в рулон.

— А теперь, живой воды мне. Раз-вернись! — скомандовал Змей.

Самобранка развернулась и через мгновение на ней появилась мокрая чаша, полная до краев серебристой водой. Персиваль ахнул, упал на колени и принялся истово молиться.

— Золотая ты моя, серебряная! — радостно завопил Горыныч и в порыве чувств поцеловал край скатерти. Самобранка смущенно хихикнула. А Змей жадно, залпом выпил воду.

— Повторить!

В этот раз чаша вернулась неполная.

— Видимо запас воды у источника заканчивается, — Алена удержала руку Горыныча. — Давай сольем эту воду во фляжку Персивалю.

Горыныч неохотно согласился. Еще два раза самобранка доставляла Змею живую воду. Все меньше и меньше, а на третий раз вернулась просто мокрая чаша.

— На меня-то еще хоть капелюшечку живой воды плесните, а? — попросила вдруг скатерть.

— Кончилась водица. Вот, могу об тебя чашку вытереть, — предложил Добрыня.

Скатерть со вздохом согласилась. Потом Добрыня с самобранкой и Персиваль с драгоценной фляжкой двинулись к кораблю. Алена задержалась, внимательно наблюдая за Змеем. Горыныч, сидящий на камне в самоуглубленной задумчивости, поднялся на ноги, расправил плечи и слегка напрягся. За его спиной медленно начали отрастать перепончатые драконьи крылья. Алена вскочила на камень, заслоняя Змея от возможных взглядов с корабля.

— Ты поосторожнее, рыцари увидят!

Проигнорировав ее слова, Змей взмахнул отросшими крыльями, но не смог приподняться над землей. Зашипев с досады, он с разбегу вскочил на высокую нависшую над морем скалу и прыгнул с нее. На миг завис в воздухе, заполошно хлопая крыльями и плюхнулся в воду. С борта корабля обернулся Персиваль.

«Неужели увидел?» — екнуло сердце Алены. А Горыныч уже без крыльев, мокрый, печально брел к берегу.

— Это я всего пол ведерка выпил, — он отряхнулся. — Мне б еще раза три по столько…

Вернувшись на корабль Алена и Змей обнаружили Гавейна живым и здоровым.

— Жаль, рубаха и кольчуга тоже не срослись, — рыцарь довольно ухмыльнулся и, усевшись у мачты, принялся чинить порванную кольчугу.

Баюн, во время стоянки решившийся-таки спрыгнуть с мачты, сидел теперь, как ни в чем не бывало на канатной бухте и вылизывался. Илья, навалившись плечом, одним рывком снял кораблик с мели, а потом, запрыгнув на палубу, длинным веслом отпихнул его подальше от берега. Алеша отправился в трюм заводить турбину, а Илья вновь встал у штурвала. Вскоре в трюме затарахтело. Рыцари, вздрогнув перекрестились, но тарахтение тут же перешло в ровный вой турбины. Кораблик тронулся с места, и, набирая скорость, помчался сквозь туман в открытое море.

Когда они выбрались из тумана, то все, как один, ощутили щемящее чувство голода.

— А мы ведь с обеда не ели, — прокряхтел Добрыня и выложил скатерть прямо на палубе. — А ну, милая, доставь нам какой ни есть еды. Развернись!

Самобранка развернулась, но вместо еды на ней забился десяток мелких живых рыбешек.

— Ты что это, милая, своевольничаешь? — укоризненно посмотрел на нее Добрыня.

— Да другого что-то нет вокруг ничего… Одна сплошная муть. Рыбку вам из-под корабля выловила, и на том спасибо скажите.

— Как это ничего вокруг нет? — удивленно уставился на нее Змей. — А раньше ты где брала?.. Во-он там, на севере, должен быть берег. А на берегу Мореград. Наверняка люди еду готовят…

— Может и готовят. Только мне ничего не видать. Словно метель какая вокруг… Уж не околдовал ли нас какой злодей? — заволновалась Самобранка.

Рыцари и богатыри затравленно переглянулись.

— Ох, лучше сидел бы я у Филиппа Егорыча в башне, — вздохнул Баюн. — И что меня потянуло на приключения? Сырой рыбы, что ли, я не едал?..

— Точно! Филипп Егорыч! Это, наверное, его Хренератор чудит! — всплеснул руками Добрыня. — Говорил он мне, да я забыл совсем. Как завертится машинка, как закрутится, вокруг нас встает пурга непроглядная. Непроглядная, да непролазная. От чужого колдовства закрывает нас. Так и нашей Самобранке, видно, ходу нет. Чтоб могла она добыть нам пропитание, надо нам Хренератор этот выключить.

Добрыня быстро вскарабкался на мачту и, добравшись почти до самого верха, шепнул под лопасти машинки:

— Ветер, молчи.

— Вот! Это же совсем другое дело! — радостно прокряхтела Самобранка. Живые рыбки с нее тут же исчезли и на скатерти появились краюха хлеба, соленая рыба, свиной окорок, солидная корчага с пивом и бутылка рома.

Товарищи подкрепились кто окороком, кто рыбой. Пиво радостно выпили рыцари с богатырями. А вот ром вызвал у них подозрение. Персиваль, хлебнув немного из горла, закашлялся и замотал головой. На глазах его выступили слезы.

— Не пейте эту гадость. Отрава какая-то. Глотку жжет, и внутри все огнем горит. Может, мне живой водицы хлебнуть, а то помру ведь?

— Тут же на бутылке написано: «Ром», — Горыныч взял бутыль в руки и понюхал. — Это такой напиток, крепкий очень. Я, правда, ни разу не пил еще, но, помню, где-то слышал. Ну-ка… — отхлебнув немного, Змей расплылся в радостной улыбке. — Помните, перцовую настойку из Карасиков? — рыцари стыдливо переглянулись, а богатыри улыбаясь, закивали. — Так вот, этот ром еще крепче.

Ивейн, взяв бутыль в руки, попробовал ром на язык и поморщился:

— Это не питье, это мазь от ран. Мне Мерлин такой штукой рану лечил. И говорил еще, что пить ее нельзя, а то ум за разум зайдет.

— Самобранка нам еды добыла, правильно? — Илья взял бутыль в руки и принюхался. — Ну, а Мерлина в глаза я не видывал, — Муромец приложился к бутылке и, отхлебнув, довольно крякнул. Сощурился и потряс головой. — Злой яд. Сильно крепче зелена вина.

Добрыня с Алешей тут же потянулись к бутыли, но Илья погрозил им пальцем и отдал бутыль Горынычу:

— Вам, друзья, сейчас такого пить не надобно, — богатырь прислушался к себе и икнул. — Да и мне пока глоточка достаточно.

— Ну, если никто больше не хочет… — Горыныч хорошенько приложился к бутылке рома. Поставив ее, довольно выдохнул. Запахло, почему-то паленым.

«Ты бы пил поменьше, Змеюшка» — мысленно обратилась к нему Алена.

«Да я не пьянею с него, в отличие от вас, людей. А перцовочка у меня кончилась. Так что буду пока этим ромом боеспособность поддерживать» — и Горыныч еще раз с удовольствием отхлебнул из бутылки.

Плотно поужинав, друзья решили, что настало самое время пообщаться с Черномором. Добрыня достал из сумки медное блюдо и уже собрался, было постучать в него, но тут Горыныч поймал его за руку.

— Не спеши… За нами, кажется, следит один наш знакомый.

Змей «приветливо» улыбнулся в пространство:

— Ну, здравствуй, Филипп Егорыч. Как там у вас, в Мореграде дела?.. Да вижу я. Все вижу… Нет, не надо… У нас?.. У нас все в порядке. Плывем вот… А Мордреда что, не поймали? Ловите-ловите, а то он еще натворит вам дел… Обязательно передам… От Баюна тебе привет. Только сейчас вспоминал тебя добрым словом… Ну все, счастливо! — Горыныч помахал ручкой пространству перед собой, кивнул и стер с лица приветливую улыбку.

— Все? Больше не смотрит? — поинтересовался у Змея Добрыня, занося руку, чтобы постучать по медному блюду.

— Не смотрит и не посмотрит, пока я сам ему не позволю… И ведь хороший, вроде, человек, но до того любопытный… — Горыныч утомленно вздохнул. — Вот ведь, рассказали ему про меня, не подумали…

— О чем рассказали? — живо заинтересовался Персиваль.

— И ты туда же? — Змей посмотрел на рыцаря и криво ухмыльнулся. — Ох уж эти мне любопытные… Давай, Добрыня, стучи. Сейчас еще одному любопытному будем докладываться.

* * *

Выслушав отчет Ильи Муромца о похищении летучего корабля, Черномор укоризненно покачал головой:

— Ох, нарвешься ты, Илья, когда-нибудь. Я же говорил тебе — ничего не трогай, возьми только летучий корабль. А ты и заложников всех из каземата выпустил, и корабли все из пиратской гавани… — Черномор тяжело вздохнул. — Фэн тебе никогда этого не простит.

— Ну а пусть он нападет на меня теперь, — глаза Ильи гневно сверкнули. — Ишь ты, моду взял, на море пиратствовать, да держать в плену годами заложников. Я его повадки все повыучил. Пусть теперь передо мной появится. Я ж его поймаю, да в бараний рог согну!

— Вы не горячитесь понапрасну, — покачал головой Черномор. — Сейчас держите курс все время на запад. А скорость турбины поставьте самую большую. Там красненький вентиль есть. Так его покрутите по солнышку, до упора…

— Да знаем уже, — махнул рукой Алеша. — Подкрутили…

— Как? Кто научил? — всполошился волшебник.

— Неважно, — отрезал Горыныч. — Ты давай, рассказывай, куда нам дальше плыть?

— Так я и рассказываю… Если все время держаться далеко от берега, но не терять его из виду, то можно не опасаться — ни во что не врежетесь… Сперва к югу от вас будут Змеиные острова. Туда соваться не надо. Места опасные. Скалы, туман… Не дай Род еще утопите там кораблик. Потом будет большой, выдающийся в море мыс. Потом вдоль берега пойдут горы, потом равнины… А потом прямо по курсу появятся острова. За островами уже будет большая земля, а в ней бухта. У этой бухты стоит Равен-Порт. Большой город. Это уже царство Ворона Вороновича. Самому Ворону и его прислужникам лучше на глаза не попадаться. Оставьте кораблик где-нибудь в укромном месте, или сдайте кому на хранение. Дальше морского пути все равно нет. От Равен-Порта пойдете дальше на запад. Там по дороге Золотое царство. Оно небольшое. Правит там любимая дочь Ворона Вороновича. Ей тоже на глаза не лезьте… Ну, а оттуда вам прямая дорога на северо-запад, к Соленому Озеру… — друзьям показалось, что за спиной у Черномора появился какой-то человек. Он нетерпеливо кашлянул. Волшебник, оглянувшись, нервно дернул куцей бородкой и поспешил завершить инструктаж. — Ну, некогда мне. Вы хоть до Равен-Порта сперва доберитесь. А остальное потом…

Как только изображение Черномора в блюде пропало, Добрыня полез на мачту, чтобы завести генератор помех.

— А то что-то не по себе мне немного, — пробурчал он, спускаясь. — И Филипп за нами подглядывает, и Фэн ищет, наверное.

— Эх, мне бы врагов, хоть сотню, но нормальных, а не колдунов, — вздохнул Гавейн и почесал грудь в том месте, где она была разрублена черным мечом Мордреда.

— А мне бы на зе-емлю, — простонал Баюн. — Сколько можно? Качается и качается, — он с ненавистью посмотрел на поскрипывающую палубу. — Никогда не думал, что морское путешествие такая отвратительная штука… Ну ничего. У меня в Равен-Порте один знакомый кот есть, — он мечтательно сощурился. — Живет на ферме у местной ведьмы… Молочка там попью, сметанки поем. А то с вашим походом и отощать недолго.

— Да ты ж ничего не делаешь! И в походе всего только день. А жрешь вон, за двух рыцарей, — хохотнул Ивейн, глянув на кота. — И куда столько лезет, не знаю…

— А нервы?! — взвизгнул кот и поежился. — Я, кажется, за этот час так похудел, что меня того и гляди унесет ветром в море.

Небо вдруг потемнело на миг, а затем снова зажглось ярким светом.

— Ну вот. Спать пора, — Ивейн зевнул, чуть не вывихнув челюсть. — В прошлую ночь совсем не спали… Какой сейчас, кстати день?

Добрыня принялся загибать пальцы.

— Вчера был восьмой день, то есть час. Значит сейчас — девятый, последний час середы… Слышь, Илья, ты как устанешь, буди кого-нибудь, а то, я смотрю, тут все по два дня не спавши, — и Добрыня, сладко зевнув, улегся, завернувшись в плащ, прямо на палубе.

* * *

Однако поспать им не удалось. Не успели друзья улечься, как всех поднял встревоженный крик Персиваля:

— Тревога!

На перерез их кораблику на всех веслах, подняв к тому же косые паруса, шли две галеры. На обеих реял черный пиратский флаг с белым одноглазым черепом.

— Я их знаю, это Фэна кораблики. Вот ведь, принесла же нелегкая! — Илья разглядывал галеры, недовольно сощурившись.

— Надо бы ходу прибавить, — пробурчал Алеша и полез в трюм.

— У них там, на галерах, что же, все колдуны? — озабоченно спросил Горыныча Ивейн.

— Не все, — буркнул Змей, сосредоточенно вглядываясь в приближающиеся корабли.

— Только пир-ратов нам еще не хватало, — Баюн нервно дернул хвостом.

Но тут турбина завыла чуть громче и протяжнее. Кораблик дернулся и рванул вперед с удвоенной скоростью.

— Уходим! Мы от них уходим! — Баюн радостно запрыгал по палубе.

— Так нам надевать доспехи или нет? — спросил Гавейн у Ильи. Ивейн с Персивалем, только что надевшие кольчужные чулки, вопросительно посмотрели на рулевого.

— Ну, теперь-то мы точно от них оторвемся, — Алеша Попович, выбравшись из трюма, довольно глянул на стремительно отстающие галеры и вытер руки ветошью.

— Вот спасибо, — пробурчал Добрыня, поигрывая шелковой тетивой своего лука. — Удружил ты нам, Алешенька.

— Да я что? — Алеша растерянно огляделся. — Я же как лучше хотел… — и он вопросительно уставился на Илью Муромца.

Старший богатырь, нахмурившись, стоял за штурвалом и переводил глаза с лиц товарищей на пиратские галеры и обратно. Поразмыслив с минуту, богатырь приналег на штурвал и заложил крутой поворот — на 180 градусов. Алена только ахнула. Богатыри одобрительно крякнули, а рыцари принялись торопливо натягивать на себя кольчуги.

— Ты не круто берешь ли, Ильюшенька? — спросил кормчего Горыныч, и принялся еще более внимательно разглядывать галеры, которые теперь стремительно приближались.

— Отродясь мы от ворогов не бегали. Нешто мы сейчас переменимся? Нешто мы колдунов испугаемся? В этом ли повадка богатырская? — ответил ему Муромец, направляя корабль в прогал между галерами.

— Ты скажи-ка лучше нам, Горынюшка, которые колдуны тут, на этих корабликах? — поинтересовался Алеша Попович, натягивая на свой лук тетиву.

— Сомнения меня берут — там на многих амулеты сильные. Вот, как они начнут колдовать, так я сразу их укажу…

— Ты только не мешкай, Горынушка, — поддержал Алешу Добрыня, накладывая стрелу с серебряным наконечником на тетиву.

Кораблик, тем временем, оказался как раз между двух галер. И в этот момент генератор помех вдруг взвизгнул и с треском разлетелся на части, а держащая его мачта, надломившись посередине, обрушилась на палубу, рухнув на Персиваля с Ивейном. Рыцари едва успели, подняв щиты, закрыть головы и свалить падающую мачту в сторону. В следующий миг турбина, жалобно всхлипнув, заглохла, а еще через секунду корабль словно бы ткнулся носом во что-то мягкое и резко замедлил движение.

— Вижу колдунов, — радостно замахал руками Змей. — Во-он тот, на верхушке мачты, и во-он тот, в шляпе, на носу, справа. Красная шапка с багром. А еще во-он тот в синем халате… Да не тот, а лысый, правее. Ага… Вроде все.

За каждым указанием Горыныча моментально следовал щелчок тетивы и указанный колдун падал навзничь, подстреленный Добрыней или Алешей. Пираты тем временем, закинули кошки на борта кораблика и, зацепив его, принялись тянуть за канаты. Рыцари надели шлемы, вынули мечи и изготовились к бою. Добрыня с Алешей, отбросив луки, кинулись в бой, не дожидаясь пока борта кораблей сблизятся. Богатыри перепрыгнули каждый на свою галеру — Добрыня на правую, а Алеша — на левую. Алена с Баюном, прижавшись к обломку мачты, не успевали вертеть головами, чтобы увидеть все происходившее сейчас на пиратских судах.

Лязг оружия, яростные вопли. Треск ломающихся переборок. Алеша, схвативший кого-то за ногу и раскидывающий им остальных. Добрыня, вырвавший из корабельной оснастки какое-то бревно и теперь крушащий им пиратов направо и налево. Рыцари, застывшие на палубе в ожидании атаки пиратов так ничего и не дождались. Даже Илья, который, бросив штурвал, кинулся, было, на помощь Алеше, застал на левой галере лишь нескольких удирающих от богатыря пиратов. Еще через минуту все было кончено. Последние пираты были выброшены за борт. Некоторые из них, убитые, тяжело раненые или просто не умеющие плавать тут же тонули. Однако очень многие все еще держались на плаву.

— Может, их выловить? — сердобольно предложила Алена. — Ведь потонут же все.

— Ничего, — махнул рукой Илья. — Тут берег близко. Во-он большой мыс отсюда видать. Кто выплывет, тот и спасется, — он принялся сбрасывать за борт пустые бочки, доски и прочие плавучие обломки. — Ну а кого грехи на дно утянут, туда и дорога.

Богатыри, выкинув за борт все, по их мнению, лишнее, прицепили галеры одну за другой, к корме летучего корабля. Алеша полез в трюм, и, немного повозившись там, снова завел турбину. Горыныч сменил у штурвала Илью и направил кораблик вдоль берега на запад. Летучий корабль, тащивший за собой изрядный груз, надрывно гудел турбиной, однако шел не так скоро как прежде. Однако, двигались они все же, гораздо быстрее, чем обычное судно.

— Ну вот, теперь можно и поспать, — Алеша, выбравшись из трюма, широко зевнул. — Ты, Горыныч, если вдруг надо будет остановиться, дерни за тот рычаг, который я тебе показывал. Турбина сразу заглохнет. Ну, а если что — буди меня, — и Алеша, завернувшись в плащ, улегся на палубу, рядом сИльей, который уже сладко спал, издавая богатырский храп.

— Вы, господа богатыри, не по товарищески поступаете, — пробурчал Ивейн, снимая кольчугу.

— Точно, — кивнул Гавейн, стаскивая кольчужные чулки. — Всех врагов перебили, нам никого не оставили.

— Уж простите, братцы, — Добрыня, устало потягиваясь, примостился рядом с Алешей. — Мы о вас сгоряча, и не подумали. Спать была охота смертная, ну а тут они с галерами. Да еще мы колдунов опасаемся, потому-то и убили всех по быстрому.

— А который из этих колдунов был Фэн? — поинтересовался Персиваль.

— Вот не знаю, того Илья не сказывал, — чуть слышно пробубнил Добрыня и тоже захрапел.

— Колдуна, пожалуй, и из лука застрелить вполне благородное дело, как вы считаете? — поинтересовался у рыцарей Ивейн, укладывая себе под голову свернутую в рулон кольчугу.

— Пожалуй, — согласился, позевывая, Гавейн. — Однако богатырям повезло, что у этих негодяев не было своих луков. А то бы пристрелили их морские разбойники. Ведь богатыри-то без доспехов в бой кинулись. Нельзя так рисковать собой. Война полна превратностей.

— Верно, — подхватил Ивейн. — Один случайно пропущенный удар, или стрела в спину и ты уже ранен, уже не можешь сражаться в полную силу. Им просто повезло, что отделались только царапинами.

— Да зачем же этим морским разбойникам лучники? — удивился Персиваль. — У них такие колдуны были: я и глазом моргнуть не успел, а они уже корабль остановили, мачту сломали. Минута-другая и они утопили бы нас вместе с кораблем, как котят. Хорошо, что Горыныч чует, в ком колдовская сила. А то бы мы сейчас рыб кормили.

Сквозь сон Алена слышала, как рыцари еще о чем-то заспорили, но вслушиваться ей было лень.

* * *

К Равен-Порту их кораблик подошел, ведя за собой на буксире две пиратских галеры. Правда, без весел, с обломанными мачтами и покореженными кое-где бортами галеры выглядели уже не так нарядно, как прежде. Но в целом зрелище все равно было внушительное. Судя по флагу на маяке Равен-порта, была уже синяя четверть — подземное утро. Пока плыли до Равен-Порта, друзья хорошенько выспались, и теперь, один за другим, потягиваясь, вставали. Рыцари принялись дружно молиться святым мощам, вложенным в перекрестья рыцарских мечей. Богатыри и Алена отправились умываться.

Глава 10

Нашла коса на камень.

Народная мудрость.

Вход в Равен-порт с востока был загорожен широким насыпным молом почти в полкилометра длинны, на котором возвышалась каменная стена с зубцами. Такие же стены окружали город с суши. На северной оконечности мола стоял маяк — широкая и высокая каменная башня под отливающей золотом крышей. Эта золотая крыша и была маяком, видимым за многие мили вокруг.

Алеша полез в трюм, убавил скорость и теперь корабль сделав небольшой крюк, двинулся с северо-востока на юго-запад, по фарватеру, неторопливо огибая мол с маяком. Хвостом за кораблем тянулись две призовые галеры. Если бы они не были плоскодонными, то вся эта сложная конструкция непременно села бы на мель. Но Горыныч, похлебывая пиратский ром и крутя румпель одной рукой, как-то умудрился невредимыми завести в порт все три корабля. Вся набережная порта была заставлена деревянными причалами. И все они были заняты. Разного калибра корабли теснились один к другому. Когда они проплывали мимо маяка, Алена заметила пришвартованный у самого основания маяка кораблик, выглядевший точно так же, как их летучий корабль.

«Очень интересно, — подумала Алена. — Но, самое интересное, почему ни на набережной, ни на причалах, не видно ни единого человека?.. А Змей, похоже, и правда совсем не пьянеет от рома. Только улыбаться стал жизнерадостней».

Горыныч аккуратно подвел летучий корабль к единственному на весь порт пустому причалу. Небольшой причал находился в южной части порта, прямо под крепостной стеной, там, где начинался мол. Горыныч завел корабль между причалом и молом, и принялся швартоваться правым бортом к причалу. Выкинув за борт пустую бутылку от рома, он скомандовал:

— Стоп машина!

Алеша заглушил турбину. Проплыв еще несколько метров по инерции, кораблик соприкоснулся с причалом. Крайние бревна причала были предусмотрительно обмотаны канатами, поэтому удар вышел мягким. Корабль почти остановился. И в тот же миг от крепостной стены отделилась группа из дюжины разномастно вооруженных молодцев и по причальному настилу направилась прямо к летучему кораблю. Словно по сигналу на палубу двухмачтового парусного корабля, пришвартованного по соседству, выскочило два десятка таких же пестро одетых воинов, вооруженных баграми и кривыми абордажными саблями:

— Ага!

— Попались!

— Сдавайтесь, если вам жизнь дорога!

— Караул! Опять пира-аты! — Баюн заполошно заметался по палубе, ища, где бы укрыться.

Рыцари торопливо перепоясались мечами и похватали свои щиты. Алеша с Добрыней удивленно переглянулись и достали луки.

— Всех гостей тут встречают так приветливо? — Илья Муромец недовольно поднял бровь и тоже потянул из налуча лук, — Или только нам так посчастливилось?

Ответить ему никто не успел. Идущая за корабликом на буксире тяжелая галера, двигаясь по инерции следом, наконец, достигла причала и обрушилась на него всем своим весом. Легкий причал, явно не был приспособлен для того, чтобы останавливать такие таранные удары. Дощатый настил, расколотый врубившимся в него галерным носом, вспучился. В обе стороны полетели доски и щепа. Обломились или треснули несколько опорных свай. Вбежавшие уже на причал пираты, сбитые ударом с ног, полетели в воду или на доски настила. Носом галера вскользь зацепила корму летучего корабля. Рыцари и богатыри тоже не удержались на ногах, а кораблик отбросило от причала. Алена не упала только потому, что сидела на свернутом канате, обеими руками вцепившись в борт. Баюн, почувствовав, что палуба уходит у него из-под ног, заорал:

— Катастрофа! Тонем! — и сиганул с борта прямо в воду. После чего, действительно стал тонуть.

На ногах удержался только Горыныч. Стоя у штурвала, он глядел на происходящее вокруг, замысловато ругаясь.

— Чтоб эти чертовы галеры якорем в дышло, в пекло, в адский холод… на сорок дохлых русалок… тройным узлом… — на этом его тирада прервалась, так как летучий корабль, отплыв, до предела натянул трос, скрепляющий его корму с носом галеры, и их снова дернуло. Только что поднявшиеся богатыри и рыцари чуть снова не упали. Подскочив к корме, Змей обрубил связывающий корабли трос.

— Помогите! Тону-у! — истошно орал, барахтаясь за бортом Баюн.

Алена кинула ему канат, и кот, уцепившись в него когтями, в мгновение ока вскарабкался на борт.

— Кораблик еще не тонет? — осведомился он у Алены, оглядываясь, и, не дождавшись ответа, принялся отряхивать с себя воду, нещадно забрызгивая при этом окружающих.

Разбойники, пришедшие в себя после удара по причалу, поднялись на ноги. Пираты с соседнего корабля метнули несколько стрел и камней. К счастью все вражеские снаряды пролетели мимо. Вдруг Горыныч пошатнулся как от удара:

— Добрыня! Там на мачте — колдун, — он указал на бородатого детину в желтой рубахе, висящего на вантах соседнего корабля.

В этом момент пиратский корабль и воткнувшуюся в причал галеру сотряс еще один удар. Это подплыла, наконец, вторая из буксируемых галер. Носом она ударила в правый борт первой галеры, а кормой заехала по корме стоящего рядом пиратского корабля. Пираты снова посыпались в воду. Теперь уже и с корабля, и с причала.

— Где колдун-то? — уточнил Добрыня.

На вантах уже никто не висел.

— Видать, тебя испугался, — ухмыльнулся Горыныч. — Чую, нечего нам тут задерживаться. Похоже, это пираты Фэна. Им наш кораблик нужен. Верно, Илья?

— Так и есть, — хмуро буркнул Муромец.

— Ох, говорил же вам Черномор, — не на-адо в Равен-порт идти. Говорил — обойти его стороночкой, — заныл Баюн.

— Илья! — громкий голос раздался, словно бы с неба. — Все равно тебе, Илья, от меня не спрятаться. Я-то думал, нашел, наконец, себе по душе работника. Проверял и силу, и смелость, и правдивость, и порядочность. В кои то веки случайно нанятый человек все мои испытания выдержал. Я уж решил, было, проработает он у меня год, так и выполню его желание. А оказалось, ты, Илья, обыкновенный вор. Корабли мои украл, всех пленников выпустил. Думал, хитрее меня? Думал, можно обмануть меня безнаказанно? — над бухтой раскатился злобный смех.

— Это Фэн? — уточнила у Ильи Алена.

— Он самый, — вздохнул Илья.

— Интересно, откуда он говорит? — закрутил головой Добрыня, положив на тетиву стрелу с серебряным наконечником.

— Не достанешь, — покачал головой Горыныч. — Сидит он, похоже, во-он там, в башне, — Змей указал на маяк с золотой крышей. — Но голос раздается прямо над нами. Знаю я такое колдовство.

— Ну, так что? Я заведу турбину, подойдем к этому маяку и… — предложил Алеша.

В ответ с неба снова раздался злобный хохот:

— Что ж, попробуйте сразиться со мной, если вам голов своих не жалко. Если отдадите летучий корабль, отпущу вас, а уж если нападете — не помилую.

— Нам твоя милость не нужна! — крикнул в небо Ивейн. — Давай, Алеша! Заводи свою турбину! А то мы еще ни одного пирата не убили!

— Да запомните еще вот что, — продолжал голос с неба. — Всех местных жителей я взял в заложники. Согнал всех в подвалы крепостных башен. Я видел, как вы расправились с двумя моими галерами, и не хочу больше рисковать своими людьми. Если станете сопротивляться, за каждого моего убитого воина я убью десяток местных жителей. Детей, женщин. Они мне все равно не нужны. Хотите, чтобы все живы остались? Тогда пусть Илья сам придет ко мне, без оружия. А кораблик украденный, оставьте тут, в порту. И сами ступайте куда пожелаете. Тогда и я никого из местных жителей убивать не буду, да и вас не трону.

— Что-то слабо в это верится, — оскалился Горыныч. — Хотя местных жителей он действительно захватил. Ну, положим, не весь город, но в припортовых зданиях я ни одной живой души не чую…

— А ведь прав он, сволочь пиратская, — Илья плюнул на палубу и принялся снимать с себя пояс с мечом.

— Да ты что? — всплеснул руками Алеша. — Да мы его сейчас…

— Верно, мало ли что этот Фэн потребует, — подхватил Добрыня. — Что же нам, самим нести под нож буйны головы?

— Пойду я, — вздохнул Муромец, — Надо с Фэном мне побеседовать…

— Не ходи, Илья, — взял его за плечо Горыныч. — Чую я, не отпустит он никого. Такие не отпускают… Он ведь просто убить тебя хочет, Илья.

— Я про то, Горыныч, знаю, ведаю. Только я ведь слово дал ему, проклятому. Я, ты помнишь ли, к нему на службу нанялся. Я ведь взял кораблик не по честному. Виноват я перед ним, люди добрые.

— Перед кем, Илья, ты вздумал каяться? — возмущено взмахнул руками Добрыня. — Он же душегубец, дрянь последняя! Ты, нарушив слово, сделал дело доброе!

— Мы то ведь не воры, не разбойники! В том ли, брат, повадка богатырская, чтобы слово не держать самим же данное? Вы отдайте им кораблик летающий. Больше он уже нам не надобен. Я же сам пойду к Фэну проклятому. Вы уж, братцы, никого тут не трогайте. Пожалейте жен, да малых детушек.

Илья стряхнул с плеча руку Змея и шагнул к борту.

— Эй там! — крикнул он столпившимся на причале пиратам. — Швартуйте нас!

Илья кинул пиратам конец швартовочного троса. Разбойники, схватив его, принялись дружно тянуть. Через полминуты летучий корабль был накрепко пришвартован к причалу. Сложив в одну заплечную котомку все свое имущество: доспехи, лук и меч, Илья отдал котомку Добрыне, обнялся с ним, с Алешей и Аленой, поясно поклонился остальным.

— Ну, не поминайте лихом, — он сошел с корабля и пошел к пиратам. Морские разбойники опасливо расступились перед ним, несколько человек пошли следом за богатырем, но большинство осталось на причале.

— Нет, негоже выдавать нам Ильюшеньку. Уж пойдемте вместе с ним, товарищи, — Алеша тряхнул головой и двинулся следом за Муромцем. Тут же в его грудь, так и не прикрытую кольчугой, уперлись пиратские клинки.

— Стой!

— Велено больше никого не пускать!

— Да я вас сейчас, племя басурманское, — богатырь замахнулся рукой на разбойников, и те испуганно отпрянули на шаг, готовясь к бою.

— Не надо, Алешенька, — Илья обернулся и покачал головой. — Я тебя очень прошу. Не надо. И кораблик пиратам отдайте.

Алеша растеряно глянул на Илью, оглянулся на стоявших за спиной товарищей и, опустив руки, отступил назад. Муромец, видя, что его послушались, развернулся и неторопливым шагом направился к крепостной стене. Пиратский конвой, не опуская обнаженных мечей и сабель, двинулся следом за ним. По каменной лестнице поднявшись на стену, Илья и его конвой двинулись вдоль мола, к маяку.

Не глядя друг на друга, друзья принялись собирать вещи. Алена украдкой утирала слезы. Горыныч стоял у борта, склонив голову, и словно внимательно прислушивался к чему-то. Алеша с Добрыней, наконец, одели доспехи. Увязав котомки, друзья сошли с корабля на причал.

— Все, — обратился к пиратам Горыныч, — забирайте свой летучий корабль.

Осторожно обойдя богатырей и рыцарей по краю причала, двое пиратов запрыгнули на борт. Один из них тут же нырнул в трюм. Выбравшись оттуда, он, глядя на маяк, замахал руками и закричал:

— Все в порядке. Турбина исправна. Течи нигде нет.

Илья, тем временем, пройдя вдоль всего мола по крепостной стене, уже зашел внутрь маяка. Поняв, что войны пока не ожидается, пираты, большей частью, отправились на свой корабль. Друзей на причале никто не задерживал. На всякий случай они подобрались поближе к маяку: забрались на крепостную стену и прошли по молу. Однако, в двухстах метрах от маяка, на крепостной стене, дорогу им преградил отряд из десятка пиратов. Друзья остановились в полусотне шагов от них, на стене, напряженно наблюдая за маяком и открывшейся перед ними, как на ладони, бухтой.

— Да все с ним в порядке… пока, — «утешил» их Горыныч.

— Покажи нам, как он там, — потрясла Змея за руку Алена.

— А я что, могу? — удивился он.

— Конечно, можешь. Помнишь, ты мне показывал…

Девушка глянула на рыцарей и продолжила мысленно:

«Ты мне даже на одежде своей, как на экране все показывал, когда Добрыню искали».

— Сейчас попробую, — Горыныч оглядел себя и, отряхнув от пыли, аккуратно разгладил полу кафтана. — Смотрите.

На поле кафтана, как на экране появилась картинка. Просторный зал, заставленный столами с богатыми кушаньями и питьем. По стенам зала были свалены тюки с явно недавно награбленными богатствами, а за столами, радостно что-то горланя, пили пираты.

— Это зал в башне маяка под самой золотой крышей. Илью, кажется, сюда сейчас приведут, — уточнил Змей.

Добрыня с Алешей удивлено присвистнули, а рыцари, увидев изображение, стали креститься и шептать о чуде. Но тут же все примолкли. В пиршественный зал вошел Илья. Следом за ним вошли и окружили его конвоиры. Теперь их было уже два десятка — все с обнаженными клинками. Они, обступив богатыря со всех сторон, держались от него на почтительном расстоянии.

— Здравствуй, Фэн, собака, разбойная. Вот я. Сам к тебе пришел, без оружия, — богатырь развел пустыми руками. — И друзья мои людей твоих не тронули. Отпускай теперь ты жен, да малых детушек, как ты сам мне обещал да при свидетелях.

Фэн оказался самым заурядным на вид человеком восточной наружности. Невысокий, не толстый. Без особых морщин и шрамов на лице. Даже, в отличие от большинства остальных пиратов, без татуировок на теле, в самой обычной белой рубашке, заправленной в помятые серые штаны. Только на шее у него висела золотая цепь, с подвеской в форме дракона. И пальцы были унизаны золотыми перстнями с каменьями.

Увидев богатыря, Фэн привстал и напрягся, словно готовясь к прыжку.

— Связать его! Ну!

Пираты опасливо подступили к богатырю, но, после повторного окрика главаря, набросились на Илью с цепями и канатами. Илья не сопротивлялся. Связав богатыря по рукам и ногам, пираты почувствовали себя увереннее. Некоторые из них даже спрятали в ножны мечи, ножи и абордажные сабли. Илья все также стоял в центре зала. Только ноги его были теперь накрепко притянуты одна к другой, а руки крепко связаны за спиной и примотаны к телу.

Фэн подошел к Илье поближе. Обошел его со всех сторон, внимательно оглядывая веревки и цепи, и, видимо, остался доволен. Подойдя сбоку, покровительственно похлопал Илью по плечу:

— Думал я, что нанял простого деревенского мужика, а мне говорят, ты великий богатырь. Сильный. И, я вижу, наглый. Собакой меня называешь. Или не понял еще, что твоя жизнь теперь в моих руках? — заглянув снизу вверх богатырю в глаза, Фэн гадко улыбнулся.

— Кабы я вины своей не чувствовал, я бы по-другому разговаривал. Только ты прости меня, старого. Я ведь сам пришел к тебе, покаялся. И корабль отдал тебе, целехонький. Ну а ты отпусти нас по-хорошему, да не трогай жен и малых детушек.

Фэн в ответ только рассмеялся:

— Неужели ты думаешь, что я теперь оставлю тебя в живых?.. Пожалуй, за наглость твою, я тебя еще и помучаю немного.

— Лучше ты отпусти нас по-доброму. Коль убьешь меня, не быть и тебе в живых. Отомстят тебе мои товарищи.

— Вот эти что ли?

Фэн щелкнул пальцами, и к нему подлетело висящее в воздухе большое зеркало. В нем Илья увидел своих друзей, стоящих на крепостной стене над молом. Друзья напряженно глядели то на маяк, то на Горыныча.

— Да я их сейчас на одну ладошку положу, а другой прихлопну. Вот, смотри: — и Фэн, начал делать руками пассы, накручивая какие-то колдовские узлы перед зеркалом. Окружившие их плотным кольцом пираты радостно заржали.

— Ох и прав же ты был, Горынушка. Что-то не выходит по хорошему, — огорченно проворчал себе в бороду Илья.

— Смотри, смотри, как твоих друзей начнет сейчас корчить, — Фэн, нагло улыбаясь, щелкнул пальцами.

На причале Змей резко дернул к себе Алену и вскинул вверх правую руку. Прижавшаяся к нему девушка почувствовала, как Горыныч напрягся, словно сдерживая что-то тяжелое, готовое навалиться на них всех. По картинке на кафтане Горыныча пошла рябь, как по телеизображению во время грозы. Однако Алена и остальные успели увидеть, как Илья, с треском разорвав связывающие его канаты и цепи, ударил Фэна в лицо. От богатырского удара пират полетел вверх тормашками, сбив телом свое волшебное зеркало. Зеркало с треском разлетелось на сотню осколков, а Фэн вдруг исчез. Пираты с ревом набросились на срывающего путы богатыря, но тот подхватил какого-то толстяка за ногу и принялся размахивать им, отгоняя остальных.

— Ну, дальше уже даже не интересно, — Горыныч опустил правую руку и брезгливо стряхнул с нее что-то. — Гораздо интереснее сейчас другое. Куда делся Фэн?

В этот момент что-то мягкое шмякнулось на каменную стену совсем рядом с ними.

— Да вот он, Фэн! — радостно хохотнул Алеша, подхватив за шкирку пирата, пытающегося подняться. — У него же магический фокус был прямо над нами! Вот зеркало его сюда и кинуло.

— Нахватался от своей Лебеди, — пробурчал Добрыня, подхватывая под руку ошарашено озирающегося Фэна.

Не дав ему опомниться, богатыри, крепко ухватили пирата за плечи и выкрутили ему руки за спину:

— Попа-ался, голубчик, — радостно замяукал Баюн. — Отдадим его Марье-Моревне. То-то она обр-радуется!

Услышав о Марье-Моревне, Фэн побледнел, как полотно и принялся, вертясь ужом, вырываться из богатырских рук. Пираты, сторожившие проход по стене, увидев своего вождя в руках у богатырей, растеряно замерли. Рыцари, вынув мечи, грозно двинулись на пиратов и те, выхватив ножи и абордажные сабли, попятились назад.

— Лучше ты не дергайся, а то рука сломается, — Добрыня пригнул пленника к полу.

Однако, как только дракон, висящий на цепи, на шее Фэна, коснулся каменного пола, пират душераздирающе заорал: «И-и-я!» И золотой амулет, ожив, взвился в воздух могучим, все увеличивающимся в размерах чудовищем, легко разбросав в стороны Алешу с Добрыней. В следующий момент стоявший напротив Фэна Горыныч резко дыхнул на пирата и его чудовище ярким пламенем.

Когда дым и пепел развеялись, на обугленных камнях настила лежали какие-то кости, остатки расплавленной золотой цепи и обугленный череп. Змей икнул и виновато огляделся:

— Похоже, я какого-то своего родственника поджарил вместе с этим мерзавцем, — он злобно пнул череп Фэна и тот, полетев вниз со стены, плюхнулся в воду.

— Не бери в голову! — похлопал его по плечу поднявшийся Добрыня. — Он бы, небось, не стал жалеть тебя.

— Ох, ну все не так в этом мире. Я понимаю, в честном поединке дракона убить… Но так, — Змей сокрушенно покачал головой.

В этот момент одно из окон маяка со звоном и треском вылетело наружу. Следом за обломками из башни вывалился какой-то пират в пестром халате. Еще несколько разбойников с криками «караул!» выбежали вон из дверей маяка. Навстречу им с криками «тревога!» и «помогите!» бежали разбойники, преследуемые вошедшими в раж рыцарями.

— А у Ильи, похоже, все в порядке, — хмыкнул Алеша. — Надо бы нам заложников освободить. Знать бы еще, где они?..

— Да я нашел уже. Тут они, в подвалах маяка. Да еще пара сотен в трюмах во-он того пиратского корабля, — Горыныч махнул рукой, указывая направление.

Ивейн, Гавейн и Персиваль, с криком боевым кличем «Аой!» уже ворвались в двери маяка. Несколько пиратов, выскочив откуда-то из-за башни, торопливо запрыгнули в летучий корабль Фэна, стоявший у подножия маяка. Раздалось тарахтение турбины.

— Ох, уйдут, — покачал головой Добрыня и потянул из налуча лук.

В этот момент в окне маяка показался Илья Муромец. Увидев медленно отплывающий от берега летучий корабль с пиратами, он на всю гавань зарычал:

— Вре-ешь! Не уйдешь!

Богатырь высунулся по пояс из окна и запустил в отплывающий кораблик тяжелой дощатой скамейкой. Скамейка, торцом рухнув сверху на корабль, насквозь пробила его палубу и скрылась в трюме. Турбина заглохла, и кораблик стал крениться на бок.

— И правда, этот теперь не уйдет, — кивнул Добрыня.

— А мы чего ждем? Там еще большой пиратский корабль с заложниками, и наш летучий корабль стоят! — и Алеша бросился вдоль по стене к лестнице, а затем к причалам. Следом побежали Горыныч и Добрыня.

Алена растерянно огляделась. Она осталась на стене в компании Баюна. Правда, с этого места открывался прекрасный вид и на маяк, и на причалы, на которых уже закипела жаркая схватка. Хотя схваткой это было только первую минуту. Затем началось избиение деморализованных разбойников.

Вдруг из дверей маяка выскочили два пирата совершенно растрепанного и помятого вида. Очертя голову они бросились бежать вдоль по стене как раз к Баюну и Алене. Не добежав до них метров десять, разбойники остановились и нерешительно посмотрели на девушку.

— И чего-о вы на нее так ус-ставились, — зашипел на них Баюн, выгибая спину и на показ выпуская когти. — Вот мы вам сейчас ка-ак в морду вцепимся! — грозно мяукнув он прыгнул вперед. Оба пирата, развернувшись, с воплями кинулись назад к маяку.

— Вот это др-руго-ое дело, — Баюн, с видом завоевателя, гордо прошелся по стене. — Ты, Алена, не бойся. Я тебя в обиду не дам.

* * *

Через час (это по верхнему времени, а по местному, к началу белой четверти) все было кончено. Освобожденные и вооружившиеся чем попало жители города вылавливали и вязали оставшихся в живых пиратов. Друзья собрались на городской стене, у каменной лестницы, там, где кончались причалы, и начинался мол.

— А трофеи все раздал я местным жителям, — закончил свой рассказ Илья.

— Тут местный мэр зовет нас на пиршество, — подошел к ним Ивейн. — Может, останемся? Отдохнем денек?

— Да неплохо бы, — закивали другие рыцари и богатыри, поглядывая на Илью.

— Торопиться нам надо. Успеем ли, если тут пировать сейчас останемся? — с сомнением покачал головой Муромец.

— Точно, — кивнул Горыныч, — все это время поглядывавший то на небо, то на море. — Прямо сейчас пойдем. Нечего нам время терять.

Схватив Алену за руку, Змей решительно потащил ее за собой. Илья закинул за спину свою увесистую котомку и направился за ними. Остальные путешественники со вздохами взвалили на плечи поклажу и двинулись следом.

«А почему ты так торопился уйти из Равен-порта?» — мысленно спросила Алена у сосредоточенно молчащего Горыныча, когда стены города скрылись за поворотом.

«Ворон Воронович только что в город прилетел… Да еще Марья Моревна подплывает. Нечего им глаза мозолить».

«Думаешь, они захотели бы нас задержать? — удивилась Алена. — Как я понимаю, они будут делить сейчас наследство Фэна».

«Вот и пусть делят. А мы пока подальше уйдем».

Глава 11

Под небом голубым

Есть город золотой

С прозрачными воротами

И яркою звездой

Б. Гребенщиков

Пообедав на лугу, у дороги, товарищи снова нагрузили на себя оружие и доспехи. Добрыня так и нес в своей котомке Самобранку, а Алена — медное блюдо для связи с Черномором. Только Баюн шел налегке. Настроение кота резко улучшилось, и теперь он снова был полон оптимизма.

— Ты, вроде, собирался остаться где-то под Равен-Портом, — удивленно посмотрел на него Горыныч. — Не устанешь идти с нами?

— А чего тут уставать?.. Вы, я чую, направляетесь в Звериное Царство. Иначе какой смысл вам идти к Соленому озеру? Звериное Царство на запад от владений Ворона, за Немым кряжем. А коли так, то мне с вами по пути. Домой заодно загляну…

— А что это за Соленое озеро? — поинтересовалась Алена.

— Просто большое озеро… Но оно в горах. В том месте Немой кряж раздваивается и вот в этой-то долине оно и есть, озеро… С окрестных гор вода в него впадает. Сами ручьи пресные, а озеро солоноватое. Там и купцы останавливаются часто. И люди Ворона туда-сюда шныряют… А вообще-то озеро это довольно необычное. Ну, да вы сами все увидите.

В дороге до Златограда с ними, на удивление, ничего особенного не произошло. На дороге им пару раз попадались мчащиеся куда-то гонцы, с вороньим перышком в шляпе, но на путников представители местной власти никакого внимания не обращали. А местным крестьянам и проезжим купцам, двигавшемся по дороге, похоже, вообще было все равно куда идет отряд груженых доспехами воинов в сопровождении девушки и черного кота.

«Просто удивительно, — подумалось Алене. — Живут себе люди в сказке, и понятия не имеют, что это сказка. Все что-то везут, продают, свою выгоду ищут. И наплевать им на Кощея и на Черномора, на Змея и на меч-кладенец… Может, так и надо? Кто-то совершает подвиги, кто-то ищет и ждет чудесного, а люди просто живут себе. Может, и дома у меня так же? Может, для кого-то наш простой, обыденный мир тоже может оказаться сказкой?»

Издали Златоград казался золоченой игрушкой. Компактный, аккуратненький городок раскинулся вокруг холма с белым дворцом на вершине. Весь город был окружен невысокой стеной из белого мрамора. Стена эта, похоже, вовсе не была предназначена для обороны от врага, а служила исключительно украшением города. Дорога, по которой шли друзья, прямиком упиралась в настежь распахнутые ворота. У ворот этих, на резном стульчике сидел, скучающе оглядывая входящих, страж в черненой кирасе, изукрашенной золотым узором. Золоченый протазан стража был приставлен к стене, каска висела на спинке стула. Сам стражник был чуть лысоват и весьма добродушен на вид. С купцом солидной внешности, который шел впереди друзей, ведя за собой двух груженых тюками мулов, страж поздоровался за руку и, проводив его внутрь ворот, приветливо помахал вслед. Потом он утер со лба выступивший пот и с интересом уставился на приближающихся друзей.

— Хотели обойти Златоград стороной, но теперь, похоже, не получится, — обеспокоено вздохнул Алеша Попович. — И что этот стражник на нас так уставился? Теперь не зайдем в город, так он точно забеспокоится, начальству доложит…

— Да что ты, Альеша, раньше времени боишься? — удивленно глянул на него Ивейн. — Разве здесь, в этом райском уголке нам может грозить хоть какая-нибудь опасность? Может, у этого замка просто очень радушный хозяин?

— Ну, а если нет, так все равно, поздно теперь сворачивать, — махнул рукой Добрыня.

Они уже почти подошли к воротам Златограда. Только тут Алена заметила, что воротами в полной мере это сооружение назвать нельзя. Створки ворот представляли собой ажурную золотую решетку, с узором столь тонким и замысловатым, что, пожалуй, можно было бы провести тут целый час, разглядывая эти хитросплетения.

— Видно люди тут совсем не воинственные, — прошептал Гавейн. — Такие ворота не то что тараном, одним топором за четверть часа выломать можно.

— Выломать… — Персиваль укоризненно посмотрел на Гавейна. — Да как у тебя язык-то повернулся? Такую красоту не то что выламывать, ее даже руками трогать страшно.

Стражник, тем временем, нахлобучил на себя шлем и, взяв в руки протазан, вытянулся перед гостями по стойке «смирно».

— Приветствую доблестных путешественников на гостеприимной земле Златограда! — гаркнул он, радостно улыбаясь, и отсалютовал протазаном. — Позвольте поинтересоваться, уважаемые, из каких стран вы идете и каковы ваши имена?

— А это что, обязательно? — с подозрением спросила Алена.

Стражник смущенно кашлянул.

— Простите, уважаемые гости. Я, наверное, недостаточно понятно выразился…

— Отчего же, весьма понятно, любезнейший, — приветливо улыбнулся ему Горыныч. — Просто ваши порядки вызывают у нас некоторое удивление. Когда мы входили, например, в Мореград, то никакие стражи имен у нас не спрашивали.

— Так то Мореград, — махнул рукой стражник. — Мореград город большой, торговый. Там оно конечно… А у нас городок маленький. Я всех местных знаю в лицо.

— А если мы, к примеру, не захотим называть своих имен, — с вызовом в голосе спросил Гавейн.

— А как же тогда вас будут объявлять на вечернем приеме у госпожи Златеники? — ошарашено уставился на них стражник.

— На каком еще приеме? — спросили хором Алена и Горыныч.

— А как же! — стражник повесил каску на спинку стула и прислонил протазан к мраморной стене. — Вы иноземные гости, а царица наша, госпожа Златеника, всегда приглашает гостей на прием с ужином…

«Похоже, этой царице просто скучно», — подумала Алена. — «Городок-то маленький, вот она и рада каждому гостю».

— Меня зовут Горыня, — первым решился назвать себя Змей. — Богатырь Горыня, к вашим услугам, — учтиво поклонился он стражнику.

— Очень приятно. А меня зовут Иван Тимофеевич. Я тут всю жизнь стражником работаю. И отец мой, Тимофей Иванович тоже сторожил… Сейчас я запишу вас в книжечку, чтоб не забыть…

— Богатырь Илья Муромец, — представился следом Илья. — А это вот Добрыня Никитич и Алеша Попович. Тоже богатыри.

— Сэр Ивейн, рыцарь круглого стола, сын короля Уриена.

— Сэр Гавейн, рыцарь круглого стола, племянник досточтимого короля Артура Пендрагорна.

— Сэр Персиваль, рыцарь круглого стола, сын короля Гамурета.

— Уф, — тяжело выдохнул страж. Он уже давно уселся на стульчик и торопливо строчил пером, занося имена гостей в толстую книгу с золоченым переплетом, лежавшую прежде в небольшом сундучке у его ног. — Как бы всех вас не перепутать… — дописав имена, он принялся делать какие-то пометки. Наконец, взгляд его остановился на Алене. — А вы, сударыня, еще не представились?

— Алена, — девушка улыбнулась стражу.

— А этот кот, стало быть, с вами, — кивнул Иван Тимофеевич, отмечая что-то в книге.

— Нет! Я не с ними! — возмущенно взвизгнул Баюн. — Я сам по себе кот! Никакого стола не рыцарь. Гуляю сам по себе. Путешествую с ними за компанию.

— Ну, хорошо, хорошо, — примирительно заулыбался Иван Тимофеевич. — Сам, так сам. Кто же спорит… Вы пока, дорогие гости, пройдите прямо по дорожке во-он до того двухэтажного дома с зеленой дверцей. Это гостиница, — страж убрал чернильный прибор в сундучок, подул на исписанную страницу книги и, положил книгу на стул сушиться.

На пороге гостиницы путешественников встретила радушная хозяйка — толстенькая тетка Маланья. Для друзей нашлись три комнаты. В одной поселились Горыныч, Илья и Алена, в другой — рыцари, а напротив них — Добрыня с Алешей и Баюн — уж больно ему понравился пушистый персидский ковер лежавший в этой комнате на полу.

— Вот, на нем я спать и буду, — заявил кот, как только зашел внутрь.

— А может, ты к нам сперва зайдешь? — предложил ему Ивейн. — А то у нас тоже коврик… лежит.

— Вы теперь что, всякого коврика бояться будете? — фыркнул кот. Однако старательно обошел все комнаты, прислушиваясь к собственным ощущениям. После чего авторитетно заявил:

— Чисто. Даже клопов и тараканов нет, не говоря уже о мышах… Всех того, — он сделал жест когтем по горлу, — колдовством убило.

— Как колдовством? — уставился на него Гавейн. — Опять колдовство?

— А чего ж ты, милый хочешь? — кот снова уселся на полюбившийся ему коврик и принялся вылизываться. — Тут, в Златограде, сплошное колдовство, аж в носу свербит. И царевна колдует, и придворные ее все приколдовывают. Так что вы тут особо мечиками не машите, а то без рук останетесь…

Речь Баюна прервал мелодичный звон, доносящийся со двора. Товарищи дружно прильнули к окну. Звон доносился с часовни, над которой реял белый флаг вечерней четверти. Под высокой крышей четырехугольной башни с каждой из сторон висел круглый циферблат, разделенный на десять частей. Когда звон прекратился, стрелка немного сместилась в сторону. И, одновременно с этим, белый флаг над часовней опустился и к небу поднялся зеленый. Наступила зеленая четверть, девятый, последний день середы.

— Ой! Часы! — обрадовалась Алена.

— Опять колдовская штуковина, — всплеснул руками Илья Муромец.

— Это как же оно гудит и вращается? Что ли там сидит кто-нибудь и изнутри стрелку крутит? — полюбопытствовал Добрыня у тетки Маланьи, принесшей гостям чистое белье. — Или наоборот, самоиндукция?

— Вот эта самая, как ты, мил человек, сказал. То есть исключительно механически. По простонародному говоря — само собой крутится, — с гордостью заявила она. — Это наша госпожа Златеника такую вот механизму придумала. Для точного счета времени. Одним колдовством такой штуковины не изладить. Специального механикуса из столицы выписывали, чтобы он помогал ее величеству часы строить…

— Кругом одна бесовщина, — осуждающе покачал головой Гавейн, и все рыцари истово перекрестились.

— И давно они у вас работают? — поспешила загладить неловкость рыцарей Алена.

— Часы? Да уж третий год… Страсть какая удобная штука! Стрелка каждую четверть круг дает. И часы боем сами извещают, что четверть сменилась. А эти десять делений — сразу видать, давно ли четверть началась, скоро ли кончится. У нас, в Златограде теперь время не только четвертями, но и десятинками исчисляют. Такой строгий порядок наладился, никто не опаздывает никуда… почти. Правда, придворный часовой, тот, что прежде на часовне время измерял и флаг менял каждую четверть, сперва запил от горя. Работы-то лишился. Но потом механизьма поднятия флагов сломалась. Уж больно он сложная была. И хрупкая. Вот умные люди ее и раскурочили. Без хозяйского-то глазу хош какая механизьма в негодность придет. К тому же флаг поднимать человеку сподручнее. Так что часовой у нас теперь тоже при деле. Сидит себе, слушает, как часы тикают. Маслом на шестереночки капает. А когда механизьма звенит, он, как и в других городах, флаг меняет.

Все, кроме Алены, слушали рассказ с огромным интересом. «Похоже даже Змей никогда не видел часов», — подумала девушка.

А Маланья продолжала:

— Вот, как стрелочка на одну десятинку протикает, извольте, гости мои дорогие, пожаловать к госпоже Златенике на званый ужин. Там все гости нашего города будут. И вы, и купцы иноземные… А пока располагайтесь, да извольте в баньке попариться с дороги.

Званый ужин у царевны Златеники начался ровно в срок, в начале второй десятинки. Пока друзья входили, Иван Тимофеевич объявлял их имена, каждый раз стукая об пол золоченым протазаном. А распорядитель усаживал гостей на специально отведенные для них места по левую сторону от царевны. Справа от царевны уселись три иноземных купца и вся небольшая свита Златеники, состоящая из трех придворных фрейлин, и мажордома. Царевна оказалась стройной девицей с удивительно молодым миловидным личиком и ослепительной золотой косой. Она приветливо улыбалась и кивала каждому из гостей. Когда все расселись за столом, Златеника немногословно поприветствовала их и предложила гостям угощаться.

Слуги внесли первую перемену блюд. Полилась милая, непринужденная беседа. Алена не участвовала в разговоре и почти не ела. Настроение девушки испортилось с того момента, как она увидела Златенику. Рядом с ухоженной красавицей-царевной Алена вдруг остро осознала, что ее собственная кожа на лице и руках обветрила в пути, щеки густо усыпали веснушки, а наспех обрезанные волосы отрастают неровными непослушными прядями. Девушка с тревогой покосилась на сидящего рядом Горыныча, но тот на царевну не смотрел, жадно поглощая кушанья со стола. Алена вздохнула. Змей, что-то почувствовав, глянул на девушку, вопросительно приподнял бровь, перевел взгляд на Златенику, потом обратно. Понимающе улыбнувшись, Горыныч под столом погладил колено Алены. «Милая, ты для меня краше всех красавиц и этого мира и нашего». Алена торопливо уткнулась в свой кубок, чтобы скрыть счастливую улыбку.

Купцы принялись рассказывать о том, что нового видели они в дальних и ближних странах. Первым стал говорить о своем путешествии смуглый узколицый торговец совершенно индийской наружности по имени Сагиб. Он говорил о дальнем острове Мандурай, расположенном где-то на далеком юге подземного мира, еще южнее, чем земли царя Ивана и Марьи-Моревны. Потом купец хлопнул в ладоши и в дверях появились два рослых, голых по пояс негра. Сагиб махнул рукой и негры расстелили у ног Златеники роскошный персидский ковер, а на него положили изрядных размеров тюк с чаем.

— Вот дары острова Мандурай. Превосходный ковер, подарок моего государя Мондур-Бея. И, лично от меня, свежий мондурайский чай для стола госпожи царевны, — Сагиб привстал с места и отвесил царевне поклон, приложив руку ко лбу, сердцу и животу.

— Передай мой поклон и мою благодарность государю Мондур-Бею. И тебе за подарок спасибо, — Златеника обворожительно улыбнулась.

Следом свой подарок царевне предложил местный купец, Игнат Валерьянович, тот самый, что въехал в город впереди Алены с ее компанией. Встав из-за стола, купец поясно поклонился государыне, и поставил на стол небольшой резной сундучок.

— От меня, Златеника, подарочек. Не взыщи, что мал сундучок, — Игнат открыл крышку, и в комнате словно стало немного светлее. — В сундучке этом два отделения. Половинка одна красна золота, а другая половина — скатна жемчуга. Что дают мне мои дела торговые, то прими от меня, как подарочек… — Игнат еще раз поясно поклонился и вернулся на свое место.

— Все ли спокойно нынче на твоих торговых путях, Игнат, свет Валерьянович? — любезно поинтересовалась Златеника.

— Вот, хожу, подобру-поздоровьицу. На меня пока звери не бросаются. Но уж больно на людей они обижены. Часто их хватают слуги Ворона. Оттого в зверином царстве нет спокойствия…

Златеника вздохнула.

— Я говорила уже папеньке. Но он что-то никак не найдет управы на этих злодеев… Ну, а третий купец чем меня порадует?

* * *

— Может, надо и нам царевне какой-никакой подарок поднести? — шепотом обратился к Добрыне Алеша Попович. — А то как-то неудобно получается, будто мы тут самые бедные.

Добрыня возмущенно фыркнул и, подтянув на колени свой тяжелый кошель с золотом, развязал шнурочки.

— Монетки же ей не подаришь. Разве что какую-нибудь из вот этих вещей… Я тут из пиратских трофеев самое интересное выбрал… Да только как бы беды не вышло. Как оно к пиратам попало — дело темное.

— А можно, я подарю ей вот это колечко? — Алеша подцепил на палец золотую печатку с изящным растительным узором.

— Ну, давай. А я вот это ожерелье и браслеты. Они тут, на вид побогаче всего другого…

Третий купец, господин Рудольф из Равен-Порта, поставил на стол перед Златеникой музыкальную шкатулку. Крышка открылась и из нее полилась приятная музыка, под которую закружились в танце две хрустальные фигурки — женская и мужская.

— Извольте заметить, госпожа — никакой магии кроме механики. И музыка и танец свершаются силой взведенной пружины. А вот и ключ, чтобы ее заводить, — он положил рядом со шкатулкой хитро сделанный позолоченный ключик. — Столичные механикусы Гумберт и Пейцах изготовили специально для вас, зная вашу страсть к подобным вещам.

— Очень мило, — улыбнулась Златеника. — Передайте им мою искреннюю благодарность.

Царевна хлопнула в ладоши, и пятеро поварят внесли на золотых подносах вторую перемену блюд — запеченных целиком молоденьких поросят. Гости радостно загалдели. Поварята принялись прямо на столе разделывать поросят, доливать гостям в кубки белое вино. Похоже, Златеника не ждала от путешественников каких-то даров. Скушав небольшой кусочек поросятины и запив ее вином она обратилась к друзьям с просьбой рассказать что-нибудь о проделанной дороге и о встреченных по пути чудесах.

Добрыня Никитич, поднявшись из-за стола отвесил царевне поясной поклон и произнес:

— Видел я, царевна, страны многие, повидал на свете много разного. Но уже давно того не видывал, чтоб как у тебя встречали путников. Ты прими от нас, из благодарности небольшие скромные подарочки, — он снова поклонился и выложил перед Златеникой два золотых браслета и богатое золотое ожерелье.

— И вот от меня прими подарочек, — поклонился следом за Добрыней Алеша Попович и, не сводя своих ясных глаз с лица Златеники протянул ей перстенек.

«Смотри, Змей, как Алеша на царевну смотрит! Уж не влюбился ли?»

«Ничего удивительного, — Горыныч чуть заметно усмехнулся. — Лебедь-то далеко. А кровь у парня молодая, горячая…»

Златеника, приняв у Алеши из рук перстень, на секунду переменилась в лице и как-то совершенно по иному взглянула на богатыря.

«Ох, чует мое сердце беду», — вздохнула Алена.

Горыныч перехватилинициативу разговора в свои руки и принялся рассказывать всяческие занятные истории. Златеника слушала рассеянно, не отрывая взгляда от Алеши Поповича. Она как будто что-то вспоминала, но не могла вспомнить.

Разговор тем временем зашел о Равен-Порте.

— Кстати, буквально час назад на город был совершен налет, — сообщил Рудольф, после чего значительно надул щеки и замолк на секунду.

— Как налет?! — пришел в ужас Сагиб. — И что с кораблями?..

— Все корабли в порядке, — заверил его Рудольф. — Но сам факт… Известный морской разбойник, некто Фэн, в конце зеленой четверти пробрался в город, колдовством усыпил стражу и, вместе со своей бандой захватил весь Равен-Порт! Он взял в заложники всех жителей города! Да, да! И мужчин, и женщин, и детей и стариков! Всех согнал в подвалы, а самых знатных погрузил в трюм огромного трехмачтового корабля, чтобы потом потребовать за них выкуп.

— Говорят, этот Фэн был сильным колдуном, — заметил Горыныч, грозно глянув на Алешу, попытавшегося, было, открыть рот.

— Верно! У него даже есть колдовской корабль, который плавает быстрее ветра, — подтвердил Рудольф. — Но, позвольте! Почему же был? Ведь его же не поймали!.. Да, конечно, власти утверждают, что пират схвачен и убит. Но почему не было публичной казни? Почему, наконец, напоказ не выставлено тело? Я слышал, общественность Равен-порта негодует. И прежде власти разных городов сообщали, что Фэн убит. Однако потом…

— Это очень интересно! Расскажите нам поподробнее обо всем, — вмешалась Алена, и одновременно положила ладонь на руку Добрыни, собравшегося, было, заспорить. Богатырь, глянув на нее, понимающе ухмыльнулся и промолчал.

— У Фэна было три сотни громил, — взахлеб рассказывал купец. — Ну, или около того. И вот он ночью напал на город. Сперва подплыл на своем летучем корабле и усыпил стражу. А потом в порт зашел его главный корабль, с толпой в две сотни головорезов… Или около того. Так вот, они и захватили весь город. Поставили свою стражу на всех воротах, заняли маяк… А потом подошли еще какие-то их корабли. И на них тоже толпа громил, таких лютых, что даже свои их боялись. Да. Туго пришлось бы жителям Равен-Порта, если бы разбойники на маяке не передрались между собой…

— Как между собой? — хором спросили Персиваль и Ивейн.

— Позвольте! Ведь это не разбойники, а… — попытался было возразить Гавейн, однако Горыныч наступил ему на ногу и выразительно показал из-под стола кулак.

— Удивляет другое, — продолжал, ничего не замечая, Рудольф. — Неужели к береговой охране Равен-Порта не прикреплен хотя бы один сильный волшебник? — купец вопросительно посмотрел на царевну Златенику.

— А?.. Да, конечно… — она рассеянно кивнула. — Папочке, наверное, уже обо всем доложили и он разберется со всеми этими безобразиями.

Вскоре званый ужин закончился — царевна встала из-за стола, поблагодарила гостей и, попрощавшись, удалилась. Следом слуги унесли подарки. Купцы тут же поднялись со скамьи. Следом за ними засобирались и наши друзья. Они уже направлялись к выходу, когда к Алеше Поповичу подошел один из слуг царевны и что-то прошептал ему на ухо. Алеша просиял от счастья.

— Что ему надо? — поинтересовался Добрыня.

— Златеника со мной хочет лично встретиться… Ну да что ты так нахмурился, Добрынюшка?

— Смотри там, поосторожней, — буркнул в ответ богатырь — Лишнего не болтай.

Алеша только кивнул и, довольно потирая руки, направился следом за слугой.

Придя в гостиницу, друзья тут же разошлись по своим комнатам — спать. Вот только Алене что-то было беспокойно. И кровать казалась неудобной, и одеяло кололось…

«А что если Алешу сейчас возьмут и заколдуют?» — обратилась она к Змею.

«Нас тут всех могут заколдовать, — вздохнул Горыныч. — Во дворце столько магии накручено, что просто удивительно, как его еще не разорвало на части… Вряд ли Алеше сейчас грозит большая опасность, чем нам…»

«Ты видишь где он сейчас?»

Змей в ответ завистливо хмыкнул.

«В постели Златеники… Молодец, парень, даром время не теряет, не то, что мы… — Змей резко сел на кровати. — Аленушка, ну сколько можно друг друга мучить? Я же не слепой, вижу, что люб я тебе, и ты мне люба. Я тебя еще там, на верху полюбил, только мне тогда мешало что-то… — Змей досадливо дернул щекой. — Не помню. Да какая разница, это ли важно?»

Алена уткнулась в подушку, сердце колотилось так, что было больно. «Сбылось… Только что же мне теперь делать?»

Змей подсел на диван Алены, наклонился над ней, прошептал на ухо:

— Пойдешь за меня замуж, лада моя?

Алену накрыла волна сладкой истомы. «Ну и пусть, все равно, пусть будет…».

И тут со стороны кровати Ильи раздался громкий богатырский храп. Алена вздрогнула и отодвинулась от Змея. Горыныч чертыхнулся, вскочил, и, подойдя к Илье принялся тормошить его.

— Что? Тревога?! — богатырь встрепенулся и, сев в кровати, нервно огляделся.

— Слушай, Илья, ты мне друг? — вкрадчивым тоном спросил Змей, приобняв его за плечи.

— Ну?.. — кивнул богатырь.

— Я тебя очень прошу, сделай одолжение, иди спать к Добрыне.

— Ты че, сдурел? Там же еще Алеша…

— Алеша в другом месте сейчас… спит. Ну пожалуйста. Мне очень надо.

— Ну, если надо… — Илья Муромец свесил было ноги с кровати, но тут его взгляд наткнулся на притворяющуюся спящей Алену. — Так вот ты в каком смысле… — сообразил богатырь и ошарашено уставился на Горыныча. — Да ты что, Зеленый, совсем охренел? Ты че удумал, охальник?

— Ну что ты разошелся, Илья, я люблю ее, понимаешь? Вернемся на поверхность, сразу свадьбу сыграем. Ну хочешь, поклянусь тебе… огнем своим поклянусь, что женюсь на Алене.

— Да я раньше тебе шею сверну! Не дай Бог, тронешь сестрицу, я тогда тебе!.. — он погрозил Горынычу своим тяжелым кулаком, и снова улегся спать.

Горыныч еще некоторое время задумчиво стоял над кроватью Ильи, потом обернулся к Алене.

«Что-то я не понял… я что, чумной что ли? Слушай, а может нам пойти куда-нибудь? Неужели в целом городе пустой комнаты не найдется?..»

«Не надо, Змеюшка, — Алена горько усмехнулась и прикусила губу. — Не сейчас…»

«Вот, значит, как?.. — Горыныч обиженно надул губы и уселся на свою кровать. Некоторое время он смотрел прямо перед собой, морща лоб и явно пытаясь что-то вспомнить. А потом глубоко вздохнул и лег. — Ну, спать так спать».

Алена невидящим взглядом смотрела в стену. Плакать она себе запретила крепко-накрепко.

«Не помнит… Сам о себе не помнит, что убивает тех, кого любит… А может, так оно и лучше? Может…»

* * *

Алеша появился в гостинице только в начале синей четверти. Вид у него был довольный, а на руке сверкало золотое с рубином колечко.

— Ну, что зеваешь, давай, рассказывай, — подступили к нему Илья и Добрыня.

— А что рассказывать, — смущенно потупился Алеша. — Дело известное…

— Дурень ты, — махнул рукой Добрыня. — Я про колечко говорю! Что она вызнавала у тебя? О чем спрашивала?.. Или ты от золотых волос ее так одурел, что уж и не помнишь ничего?

— Отчего же. Помню, — кивнул Алеша сам себе. — Может, всех позовем? Чтобы по десять раз мне не объяснять.

Когда все собрались на военный совет, Алеша продемонстрировал товарищам колечко с рубином и значительно произнес:

— У меня теперича все схвачено. Можем ехать к озеру Соленому даже и через столицу Ворона. Кстати, так быстрее получится… Нам колечко это будет пропуском. С ним не тронут нас слуги Ворона. Будут даже охранять, коль попросите.

— Ты ей рассказал про то, что мы к Соленому озеру идем? — схватилась за голову Алена.

— Ничего я не рассказывал. Просто, говорю, мол, дело важное, тайна не моя и так далее… Отговорился короче.

— Ну-ну, — Горыныч внимательно посмотрел на Алешу. — То-то я смотрю, за нами с утра вон даже птички подслушивают… Раззадорил ты царевну своими тайнами.

— Да не говорил я ей ничего! Ни про Кощея, ни про…

— Стоп! — резко прервал его Горыныч. — Не говорил там, и сейчас помолчи. Мало ли, — и он подозрительно оглядел комнату. — Тут и у стен могут быть уши. Я предлагаю сначала выйти из Златограда, а уж потом устроить настоящий совет и решить, куда и как нам идти. А то мы, боюсь, прямо здесь все и выболтаем.

— Как скажешь, — пожал плечами Алеша. — Но, по моему, ты, Горыныч слишком боязливый стал. Как тебя в Мореграде шарахнуло…

— Заткнись! — рыкнул на Алешу Змей. — Это же просто талант какой-то — все выбалтывать!

— Что, и про память не…

— Ты лучше объясни нам, Алеша, отчего это царевна пригласила именно тебя? — перебила его Алена. — Неужели влюбилась?

Молодой богатырь смущенно потупился.

— Ты, Алена, только Лебеди не сказывай… Дело тут в печатке, которую я подарил царевне за ужином. То колечко оказалось ей известное. Ей и захотелось побеседовать…

— Ох, говорил я, что нельзя такие вещи дарить, — сокрушенно вздохнул Добрыня.

— Брось кручинится! — беспечно махнул рукой Алеша. — Без кольца б она навряд ли позвала меня… То была ее печаточка, прямо с пальца Златеники снятая. В детстве было ей такое предсказание, что за ней явится суженный, что найдет ее, не зная даже где искать. И покажет ей ее колечико… Златеника иногда путешествует, в том числе и у нас по верхнему миру. Приходила она во сне к молодцам. К тем, которые ей чем-то понравились. Одевала им колечко на палец. А потом направлялись добры молодцы, чтоб найти ее, в поход по свету белому. Раз один даже пришел к ней, нашел ее. Ну, она его отправила к Ворону, чтобы парень с тестем познакомился. Ну а Ворон, злодей, погубил его. Не сошлись они, видно, в характерах… Раздарила колец царевна с дюжину. Но другие к ней не приходили молодцы. А колечко одно я вот ей принес. Значит, сгинул где в пути ее суженый.

— Ничего. Суженый ее еще найдется, — успокоила богатыря Алена. — Я сказку такую читала. Про подземное царство, Ворона Вороновича и трех его дочерей-царевен… Так что ты, Алеша, не волнуйся, не пропадет без тебя царевна… Ты свою-то Лебедь за подобными подвигами не прозевай.

— Ладно, — Горыныч встал. — Давайте собираться. А по дороге и обсудим, куда нам идти, чего бояться…

Глава 12

У всякой пташки свои замашки.

Народная мудрость.

Путешественники вышли из Златограда на голодный желудок, поскольку Добрыне не хотелось демонстрировать местным жителям Самобранку. По дороге Алена заметила, что то Илья, то Добрыня непременно оказывались между ней и Змеем. Горыныч хмурился, но молчал. А девушке одновременно хотелось и улыбаться и плакать. Впрочем, насущные дела вскоре отвлекли ее от сердечной кручины. Богатыри с рыцарями нашли наконец-то подходящее пустынное место у дороги для военного совета. Добрыня расстелил на траве Самобранку, а все остальные внимательно оглядели окрестности. Слежки, вроде бы, не было. Только в паре сотен шагов, над деревьями близлежащего сада вились какие-то птички.

Скатерть доставила Горынычу живой воды из источника. Правда воды было немного, меньше, чем половина чаши. Видимо, источник наполнялся очень медленно. Но Горыныч и тому был рад. Он чуть было не выпил все разом, но друзья настояли на том, чтобы сначала пополнить живой водой флягу Персиваля. Так что Змею в результате досталась лишь четверть чаши. Потом Самобранка добыла еды, и товарищи, рассевшись вокруг нее, позавтракали.

Алеша настаивал на том, чтобы идти через столицу королевства — Равенбург. От него до Соленого озера шел торный торговый путь, охраняемый слугами Ворона Вороновича. Путь этот вел к Кощеевым или, по-другому, к Морозным вратам — входу в Кощеево царство. У этих ворот, бил источник с мертвой водой — единственный в этом мире. И воду эту Кощей продавал подземным жителям на вес золота. Вдоль всего торгового тракта, охраняя купцов, разъезжали наемники Ворона. А на перевалах, ведущих в долину Соленого озера, стояли даже небольшие укрепленные замки.

— А нам обязательно идти к этому Соленому озеру? — поинтересовалась Алена. Ей что-то совсем не хотелось связываться с Вороном Вороновичем. В сказках это был персонаж отрицательный, да и то, что она узнала о нем здесь, в подземном мире, особого оптимизма не вселяло.

— Давайте сначала Черномора вызовем, — Алена полезла в сумку за медным блюдом.

Баюн немедленно скрылся в придорожных кустах. Девушка постучала по блюду, и в нем тут же появилось лицо Черномора.

— Приветствую!.. — он принялся внимательно всматриваться в склонившиеся над блюдом лица друзей. — Доплыли до Равен-Порта? Или уже к Соленому озеру идете?

— А зачем нам идти к Соленому озеру? Это что конечный пункт нашего путешествия? — с вызовом спросил Горыныч.

— Нет. Но там… Вы уже миновали Равен-Порт?

— Да, — кивнул Илья, — сейчас недалеко от Златогорада находимся.

— Хорошо, хорошо, — покивал Черномор. — Но мимо Соленого озера пройти у вас никак не получится.

— Может, ты хоть теперь-то расскажешь нам все в подробностях? — не отставал от Черномора Горыныч. — А то я уже начинаю подозревать, что ты и знать не знаешь, где Кощеева смерть и заслал нас сюда, просто, чтобы убрать от себя подальше.

— Вечно ты, Горыныч преувеличиваешь!.. — нервно дернулся Черномор.

— Так расскажи нам все, — усмехнулся Змей. — А то ведь нам не поздно еще повернуть-то.

— Ну, хорошо, — карлик вздохнул и вытер вдруг вспотевшую лысину. — Можно уже и рассказать… Кощеева смерть на острове. На западе от Златограда. Может, даже на юго-западе. За Немым кряжем, в Зверином царстве есть свое внутреннее море. Вот, на нем тот островок и стоит.

— Так какого же лешего ты нас к Соленому озеру гонишь? — всплеснул руками Добрыня.

— Чтоб на тот остров попасть нужно вам будет лодку или плот строить. А строить-то не из чего. Сплошная степь там вокруг и кустарники… Да и время потратите. А Кощей у берега моря вас точно заметит. Там у него и стража есть. Остановить вас та стража, пожалуй, не сможет, но Заморышу доложит. А у меня есть идея получше. В Соленом озере водяные черти живут. Так вы отнимите у них солнечную дорожку. По ней и перейдете от берега моря прямо к тому острову.

— По солнечной дорожке? — рыцари посмотрели на Черномора, как на идиота.

— По ней, по родимой. Я ходил по ней сам не так давно. Выдержит, дорожка-то не простая.

— Да откуда в Соленом озере солнечная дорожка, если тут и солнца нет? — недоверчиво покачал головой Ивейн.

— А черт его знает? — пожал плечами карлик. — Наверное, сперли где-нибудь на поверхности. Вы как солнечную дорожку добудете, держите путь в Звериное царство. Магия там не действует. Никакая. Так что самобранка вам там не поможет. Берите с собой запас еды… И постарайтесь в Зверином царстве не охотиться! Если вы начнете зверушек убивать, ни одна из них помогать вам не будет. От Соленого озера через Немой кряж перейдете западным перевалом. На самом перевале стоит каменная башня. На входе в долину Соленого озера, на восточном перевале, такая же башня. Если там кто будет с вас пошлину спрашивать, заплатите. Деньги-то у вас есть, ведь так, Добрыня?

— Не доверяешь, — укоризненно покачал головой богатырь. — Следил за нами.

— А это уже мое дело, — отрезал Черномор. — Потом торговый тракт поведет на северо-запад, к Морозным вратам. А вы с него сойдите и двигайтесь на юго-запад до Черной горы… Гора эта не то чтобы очень большая, но над лесом возвышается. От этой горы надо идти строго на запад. Там уже местность болотистая, а из болота вытекает речушка. Вот, вдоль этой речушки вам и надо идти. Она впадает в Звериное море. А от устья еще немного пройдете на юг, там мыс увидите, длинный такой. А с него уже остров видно. Расстелите солнечную дорожку от мыса до острова. Должно хватить. Ну, и дело в шляпе. Там, в каком-то из дубов, в железном сундуке она и хранится… Смертушка Кощеева, — карлик злорадно потер руки. — Как найдете сундук, даже и не открывайте его. Все-все, что в нем ни есть надо уничтожить, стереть в порошок. Ну, ты, Горыныч, думаю, сумеешь. Огнем, или еще как… Вот, собственно, я вам все и рассказал. Но вы на связь-то выходите хоть иногда, на всякий случай.

Изображение карлика исчезло. Друзья переглянулись.

— Ох, не нравится мне что-то эта ваша затея, — недовольно промурчал Баюн, выбравшись из-за спины Ильи Муромца. — Кто за худым пойдет, добра не найдет. Смерть Кощеева — дело опасное. В прошлый раз тот дурак, что добыл ее, говорят сам чуть не помер. А Кощей потом, лет через пять, вышел как новенький… Правда, давно это было. Но старые коты рассказывают…

— Да никто и не собирается Кощея убивать. Просто мы в обмен на его смерть хотим получить меч-кладенец, — объяснила коту Алена.

— А с какой тогда радости Черномор взялся вам помогать? — не понял Баюн.

— Да чего же тут непонятного, — развел руками Ивейн. — Заморыш, младший брат сэра Блэкмора. Но он предал его. Разрушил его прекрасный белый замок, а теперь еще и украл его волшебный меч. Мы должны восстановить справедливость. Отнимем у Заморыша меч и вернем его законному владельцу…

— Черномору что-ли? — удивленно фыркнул Баюн.

— Тебе же сказано — ЗАКОННОМУ владельцу, — Алена выразительно посмотрела на кота.

— А сроку у нас, друзья-товарищи, осталось семь дней, то есть, семь часов, по местному, — подытожил Добрыня. — Так что надо бы поторапливаться.

— Вот я и говорю, — подхватил Алеша. — Через Равенбург нам надо отправиться. Там дорога короткая, да ровная…

— Нет! Уж лучше по Звериному царству! — вскинулся Баюн. — Там магия человеческая не работает, там нас поймать сложнее будет. А в царстве Ворона продажных людей полно. Они и меня тогда поймали, да наверх продали ради наживы. И вас поймают. Лучше идти прямо на запад, до Немого кряжа. Он тут невысокий, я и один перелезал его как-то раз. А потом по звериной стороне пойдем на север. Там, где кряж раздваивается, перевалим его еще раз. И вот уже оно, Соленое озеро.

— Но ведь так дольше получится! — прикинул в уме Алеша.

— Но куда спокойнее, — Баюн потянулся. — А главное, колдовские вещи там не работают.

— А почему этот кряж называется Немым? — поинтересовалась Алена.

— А нешто ты не знаешь? — удивленно глянул на нее кот. — Он же как граница. По эту его сторону звери говорить не могут… Ну, в смысле, не все могут.

— А по ту сторону что же, все звери говорящие?

— Да они везде говорящие, — фыркнул Баюн. — Только вы их не понимаете. Ну, и они друг друга тоже не всегда… А за Немым кряжем все всех понимают. Это все потому, что тут, с вашей стороны Немого кряжа какая-то аномалия. Никто никого не понимает. Зато колдовство работает…

— А там совсем никакое колдовство не работает? — уточнил Горыныч.

— Совсем, — категорически качнул Баюн головой. — Так что и Мордред, и Черномор ваш, и Заморыш за Немым кряжем уже не страшные колдуны, а обычные люди. Ну, может, малость посильнее физически.

— Тогда пошли сразу на запад, — решительно махнул рукой Горыныч.

— Но ведь и ты тоже там будешь… не в полной силе?! — напомнил ему Персиваль.

— Да я и сейчас, — Горыныч тяжело вздохнул, — не в полной… А тут такой шанс уровнять силы!

Они свернули с дороги, ведущей в Равенбург, и пошли строго на запад, к возвышающимся вдали горам Немого кряжа. Вскоре деревенские постройки пропали из виду. Потом исчезли и распаханные поля. Ближе к обеду друзья шли уже по совершенно безлюдной, плоской, как стол, степи, покрытой местами лишь невысокой пожухлой травой. Висящие перед ними на западе горы в душном, колышущемся над степью мареве горячего воздуха, казались миражом. Воздух над пустыней был совершенно сухой, а с юга дул чуть заметный жаркий ветерок. Обедать путешественникам пришлось под палящим солнцем, расстелив самобранку на пожелтевшей траве. Потом, когда скатерть уже убрала немытую посуду, Горыныч попросил ее доставить еще хоть немного живой воды. Посреди скатерти возникла полная до краев чаша, с плавающими по поверхности розовыми лепестками.

— Ух ты! — Горыныч радостно потер руки и неторопливо, смакуя, выпил всю воду. Отдышавшись, спросил скатерку: — Другой источник, что ли нашла?..

— Нашла, милый, нашла. Уж не знаю, источник это там или еще что, но стоит он полнехонек.

— Ну, так что ты попусту болтаешь, — постучал по ней пальцем Змей. — Еще одну чашу мне. Свер-нись!

Чаша исчезла. Пахнуло озоном и скатерть послушно свернулась в рулон.

— Развер-нись! — скомандовал Горыныч.

Скатерть развернулась. Но чаша на ней все не появлялась. Вместо этого Самобранка вдруг испуганно взвизгнула.

— Ой! Ой-ой-ой!.. Не пускает!

— Что не пускает? — насторожился Горыныч.

— Ох, замели нас, Горынушка. Ой, зря я на этот котел-то покусилася…

— А что, где-то целый котел живой воды есть? — Змей жадно сверкнул глазами.

— Есть-то он есть. Да в землю врыт. Да прибит заклятьями крепкими. А хозяин сейчас за котел да за чашу крепко держится.

— Пойдемте-ка отсюда поскорее, пока он нас не вычислил, — вскочила на ноги Алена. — Сдается мне, что это Ворон Воронович. И в сказке тоже говорится, мол есть у него котлы, с сильной водой и бессильной. Видимо с живой и мертвой…

Через минуту друзья уже резво шагали по направлению к ставшим значительно ближе горам Немого кряжа.

— Коли там колдовство не работает, ничего уже нам Ворон не сделает, — кивнул на горы Добрыня.

— А вот если бы вы по хорошему, по доброму, — вздохнул Алеша Попович. — Ведь Златеника помочь нам хотела, перстенек дала…

— Ты же сам недавно рассказывал, что Ворон сделал с первым суженым Златеники, — съязвила Алена. — Что, хочешь повторить его судьбу?

* * *

Немой кряж в этих местах был действительно не высоким. Друзья взобрались на перевал еще до конца девятого часа середы. Небо моргнуло в тот момент, когда они оглядывали простирающиеся на обе стороны от Немого кряжа просторы. Стало чуть темнее, чем прежде, это все сразу заметили.

— Все, братцы. Начался закат дня подземного, — вздохнул Добрыня. — С каждым часом будет света все менее, пока полная тьма не опуститься. И до тьмы у нас осталось всего семь часов.

— То есть, по нашему, дней, — уточнил Ивейн.

Когда друзья спустились на равнину с другой стороны кряжа, то сразу услышали оживленный птичий разговор:

— Идут, идут, идут… — чирикала какая-то птичка.

— Кто здесь? Кто здесь? — откликнулся другой птичий голос с некоторого отдаления.

Друзья удивленно замерли, прислушиваясь к шуму леса.

— Ходют, и ходют… Нет мне старому покоя, — чуть слышно пробубнил кто-то, неуклюже ворочаясь в соседних кустах.

— Смотри, смотри, смотри! Пенечка, смотри! Как их много, как много! — зачирикала птаха прямо у них над головой.

— Ну и что, ну и что? Молчи уж, Фенечка. Ешь лучше орешки. Тут на ветке орешки созрели…

— Где-где орешки?.. А зачем, зачем они тут, Пенечка? Людей так много зачем?

— Тебя, любопытную дуру ловить! — сердито чирикнула Фенечка.

— Фить-фить! Фьюить-фьюить, — зачирикали, потешаясь пташки на соседних ветвях.

— Ш-ша! Разгалделись, пернатые! — зашипел на них Баюн. — Вот уж-жо я вам перышки повыдергаю. Вот уж-жо я вам клювики повыщипаю… А ну брысь, неугомонные!

Птички, испуганно защебетав, вспорхнули с веток и, отлетев подальше, принялись тихонько перещебетываться между собой.

— Ну зачем ты так? — огорчилась Алена. — Они такие забавные.

— Болтушки бестолковые, — пренебрежительно фыркнул Баюн. — Пользы с них никакой, одни разговоры… Но раз птички говорят, значит колдовство не работает. Так что можно и отдохнуть, — и кот, потянувшись всем телом, сладко зевнул.

Место для ночлега они нашли быстро — небольшую полянку на опушке леса. Попробовали заказать Самобранке еды, и она к радостному удивлению, доставила ужин как ни в чем ни бывало.

— Ишь ты, работает, — подивился Баюн. — Видать, живая-то водица самобранке силы прибавила. Ежели ее подпаивать, глядишь, и до Звериного моря сыты будем.

Друзья, расслабившись, разлеглись поспать на непримятой мягкой траве.

— Крошки-то, крошки вон у них хлебные, да? — послышалось Алене.

— Крошки-то, крошки хлебные где? — переспросил другой голос.

— Вот же, вот же. Что ты, Пенечка, дурная?

— Ты сама дурная, Фенечка! Крошки-то сладкие… А вон, с маковым зернышком!

— Ох, и смелая ты, Пенечка. Кота не боишься?

— Что бояться? Что бояться-то? Спит он. Спит.

— Сам спит, а ухо шевелится. Цап-царап, и слопает Пенечку.

Одна из птичек, испуганно чирикнув, вспорхнула с земли на ветку. Баюн потянулся, выпустив когти на лапах, и перевернулся на другой бок.

Алена, заметив, что рядом с котом валяется целая хлебная корочка, взяла ее и всю искрошила для птичек на открытом месте, подальше от Баюна.

— Вот, клюйте, пожалуйста. А кота не бойтесь. Он хороший…

— Вот спасибо, вот спасибо! — тут же радостно набросилась на крошки одна из птичек.

— Хороших котов не бывает! — чирикнула другая, осторожная птичка. Однако, тоже принялась клевать хлебные крошки. — Добрые вы, Хорошо. А другие нам крошек не дали. Сами все слопали.

— Даже крошечки, даже крошечки, Фенечка. Совсем совести нет…

— Жадные… — лаконично чирикнула Фенечка.

— Что это за другие такие? — тут же заинтересовалась Алена. — Давно ли они были здесь?

— Ой давно!

— Давненько, Пенечка! Полчаса прошло.

— Да больше. Час прошел. Час.

— Полчаса, Пенечка.

— Небо моргнуло, значит час прошел.

— Вы, чем спорить, слетайте-ка лучше, узнайте, где эти жадины сейчас, что делают. А я вам за это еще хлебушка накрошу.

— Что, Фенечка, полетим?

— Полетим. Полетим, Пенечка.

Не успела Алена задремать, как над головой у нее снова раздался птичий гомон.

— Дай, дай еще хлебушка.

— С маковым зернышком.

— Здесь они, рядышком. С маковым зернышком Пенечке.

— Жадины. Вредины. Сеть на тропинке расставили. Ждут-пождут, кто поймается, — затараторили пташки.

— И далеко они отсюда? — поинтересовалась Алена открывая глаза.

— Вон там, вон там.

— Нехорошо это, — укоризненно покачал головой проснувшийся Алеша. — Для забавы, небось, ловят, не от голода.

— Точно так! Точно так!

— Матушка всегда учила меня, что убивать зверей и птиц надо, только если нечего есть, а не ради забавы! — заявил разбуженный птичьим гомоном Персиваль и поднялся на ноги.

— Ну что, ребятушки? Может сходим, посмотрим на этих охотников? — предложил, разминая затекшую руку Добрыня.

Трое воинов, взяв, на всякий случай, оружие, скрылись в лесу. Пичужки вызвались проводить их до жадных охотников.

— Ну и ловкая же ты, Аленушка… — восхищенно промурчал Баюн, приоткрыв глаза. — Дурных птичек, и тех себе на пользу приспособила… Верно ты мыслишь, им ведь кроме хлебных крошек, да доброго слова, да еще кое-какой приятной мелочи ничего и не надобно. А за доброту твою они всегда ответят сторицей, не то что люди, которые тебя за деньги продадут и перепродадут… Одно слово — люди.

«У нас таким тоном сказали бы „звери“», — подумалось Алене.

— Вот, жил я раньше, горя не знал, в своем царстве-царапстве. Бродил, где хотел. Говорила мне мама — не ходи к Немому кряжу… Э-эх, — Баюн потянулся. — Тут меня и поймали в сеть… Был бы я не черный, а какой-нибудь полосатый кот — прибили бы и на шкуру пустили. А за черную мою масть, продали одному колдуну… Черный кот для колдуна, это как горностаевый плащ для монарха. Вроде и толку с него нет никакого, а без него уже и не царь, а так, погулять вышел… Мой колдун добрый был. Копченой рыбкой меня баловал. Разговаривать научил по человечески. Даже читать научил. Интересно ему, наверное было, что же из меня в конце концов выйдет… А потом сгинул хозяин, — Баюн тяжко вздохнул. — Убили его кровного брата. Отправился мой хозяин мстить, да и пропал. Несколько лет жил я один в его доме. Все ждал — вернется. Погладит, на колени возьмет… А потом новые хозяева завелись в доме, — кот недовольно выгнул спину. — Ушел я от них, вернулся домой, а там, — он затряс всем телом, слово отряхивался от воды, — скукотища. И пошел я странствовать. К купцам бродячим прибился. Солидные, вроде, были люди… Помогал я этим купцам, когда советом, когда даром своим, баюкающим. Другом своим меня называли. А потом взяли и продали Черномору. Ну, про это ты уже знаешь… — Баюн сладко зевнул, потянулся и свернулся в клубочек — досыпать.

Алена встала, прошлась по поляне, прислушиваясь. Лес жил своей жизнью, уже не обращая на людей никакого внимания.

«Не спится?» — мысленно спросил ее Змей.

«Как они?» — обернулась к нему Алена.

«В порядке. Возвращаются уже… Расскажи-ка мне полностью сказку про Кощееву смерть. Должна же в ней быть какая-то зацепка».

Алена как помнила, во всех подробностях пересказала Змею сказку про Кощея Бессмертного.

«Странно как-то получается. Пошел Иван-Дурак за Кощеевой смертью, а ему никто вроде бы и не мешал… Неужели Кощей такой дурак?»

«Ну, ты подумай… Путь к смерти Кощеевой лежит через Звериное царство… Помогали Ивану звери говорящие, а мешал ему голод. Три раза Иван Дурак собирался убить кого-нибудь и поесть. Сперва зайца, потом утку, а потом щуку. Но он не ел их, потому что были они говорящие и просили не убивать».

«Тоже мне подвиг — не убить зайца», — усмехнулся Змей.

«Для страдающего от голода человека это очень серьезный поступок. А звери его отблагодарили».

«Стало быть, и нам не надо никого говорящего есть. Всего делов-то! Со скатертью-Самобранкой такой подвиг легко совершить… Но еще одно меня смущает. В сказке Кощея убили, и Баюн это подтвердил. Да и я сейчас вспомнил, пропадал Заморыш как-то на несколько лет. Но потом-то вернулся. И сейчас, боюсь, убьем мы его, а он через пару лет возвратится. Баба Яга ведь сестра ему. При такой родне как не вернуться?»

«Да и не надо его убивать, — Алена удивленно посмотрела на Змея. — Мы же, вроде, обо всем сговорились уже. Будем его смертью шантажировать, чтобы Кладенец нам отдал».

«Договорились, это конечно… Но что-то, после того, как он меня этим зельем беспамятным чуть не угробил, все больше прибить его до-смерти хочется. Чтобы другой раз неповадно было… Да ты не бойся, Аленушка. Не буду я его убивать. Умом-то я все понимаю. Просто руки чешутся».

Тут со стороны лесной чащи раздался шум. — Возвращались Алеша, Добрыня и Персиваль.

— Ну как там? — подскочила к ним Алена.

— Разбежались охотнички, — Алеша самодовольно усмехнулся.

— Птичек всех мы из сети выпустили. Только один вот, дохлый. Запутался, видать, бедолага, — вздохнул Персиваль, держащий за ноги безжизненно висящего фазана. — Разве же это по-людски — говорящих убивать?

— Так у тебя же фляжка на поясе с живой водой, — Алена осторожно взяла у Персиваля птицу.

— И верно! Как это я раньше не догадался?! — радостно улыбнулся рыцарь.

— Что это вы удумали? — разворчался Добрыня. — Был бы фазан нам на завтрак. А так — ни завтрака, ни живой воды…

— Но ведь мы не умираем с голода? — удивленно глянул на него Персиваль. — И живой воды на него мало уйдет. Не такой уж и большой фазан… — рыцарь отвинтил у фляжки крышку и капнул немного влаги фазану на клюв.

Птица тут же встрепенулась, вырвалась из рук Алены и огляделась затравленно.

— Кто, что, где я? — закрутила она головой.

— В сеть тебя поймали. Запутался ты там, да и помер, — объяснил ему Добрыня. — А этот вот блажной тебя оживил… Нашел, тоже мне, на кого живую воду тратить. Фазан — птица глупая.

— И не глупая вовсе. Не глупая, — загукал фазан, взлетев на ветку. — А тебе спасибо, добрый молодец. Я пригожусь тебе еще…

— Да лети уж, — махнул рукой Персиваль.

— Пригожусь еще. Я не глупый! — еще раз гукнул фазан и улетел.

Глава 13

Не хлебом единым жив человек.

Народная мудрость.

Поутру (синяя четверть второго часа вечера, по местному) Горыныч заказал Самобранке живой воды. Та доставила ему полную чашу, с плавающими там розовыми лепесточками, но сразу предупредила, что больше доставлять не будет.

— Ох, боюсь я. Поймают меня, Горынушка.

— Ладно, — добродушно махнул он рукой. — Давай теперь еды нам на всех.

— Ох, тяжко мне, сразу-то… Погодь немного, Горынушка, — проскрипела скатерть.

— Тяжко? — насторожилась Алена.

— Ой, тяжко, милая. Все так и ломит, так и закручиват… Как я чашечку-то доставила, так и сил моих совсем больше нет.

— И неудивительно, — заявил кот Баюн. — Ежели ее живой водой не подпитывать, скоро все ее колдовство кончится, и будете вы голодать, о запасах не позаботившись.

— Чтой-то мне со вчерашнего неможется, — заныла скатерть. — Вы бы правда, мне живой водички плеснули бы.

Змей, смаковавший живую воду, потребляя ее мелкими глоточками, чуть не поперхнулся.

— И Персивалю флягу пополнить надо, — вспомнила Алена.

Горыныч затравлено оглянулся и вздохнул.

— Ну что с вами поделаешь?.. Скатерка, может, ты еще чашечку добудешь, а?

— Ох, милок. Не жадничай… Можа и добуду. Да только, боюсь, опосля я рассыплюсь на ниточки. Водицы-то капни, прямо сюда вот, в середочку…

Змей капнул в центр скатерти несколько капель живой воды. Потом над скатертью же пополнили флягу Персиваля. То немногое, что осталось в чаше, Горыныч выпил одним махом, а саму чашу и флягу Персиваля тоже вытерли о Самобранку.

— Ну как? Теперь можешь еды нам добыть? — поинтересовалась Алена.

— Ох, попробую.

Пахнуло озоном, и вместо чаши на скатерти появились миски с кашей, блюдо с жареной бараньей ногой и несколько кружек пива. Позавтракав, путешественники двинулись на север, в сторону Соленого озера. Баюн уверял, что идти вдоль Немого кряжа, и перевалить через горы там, где кряж начинает раздваиваться, будет намного быстрее. Так они и шли, держа горы все время по правую руку. Горы вскоре стали значительно выше и круче. А через некоторое время заснеженные пики появились не только по правую руку от них, но и на самом пути.

— Нам что, через это идти? — с ужасом окинув взглядом нависающие над ними громады, поинтересовался Ивейн.

— Может, поищем какую тропиночку? — предложила Алена. — Баюн, ты точно уверен, что этот путь короче?

— Ну, не зна-аю. Сам-то я тут не разу не хаживал. Но мне говорили…

Илья, тем временем, обеспокоено огляделся, лег на траву и приложил ухо к земле.

— Вслед за нами, чую, едут всадники. Да не один, а несколько, — изрек он. — Не устроить ли засады им, товарищи? Или лучше скрыться потихонечку?

— Полезли, — решительно махнул рукой Горыныч. — Если Самобранка здесь работает, значит и у врага еще может быть в запасе какое-нибудь колдовство. Так что лучше сейчас уклониться от встречи. Да тут и подъем-то вовсе не сложный.

И друзья ринулись на приступ каменной кручи. Легче всего идти оказалось Горынычу. Он, похоже, прыгая по камням, чувствовал себя, как рыба в воде. Богатыри, покряхтывая, старались не отставать. Рыцари шли следом, сжав зубы. А Алена и Баюн оказались просто не в состоянии двигаться в заданном темпе. Особенно трудно пришлось коту. Сперва он бодро кинулся вперед, но быстро устав, стал отставать, и вскоре плелся уже в хвосте, высунув язык и волоча хвост за собой. Алена карабкалась вперед, стараясь не оглядываться, потому что вниз ей смотреть было страшно. А подъем все не кончался. Горыныч, оказавшийся вдруг рядом, подхватил девушку под руку.

— Давай, опирайся на меня. Так полегче будет.

— А Баюн-то где? Лучше ему помоги. Я пока вроде могу идти, — попыталась, было, возразить Алена. Но Змей в ответ только хмыкнул.

— А я уж-же, — довольно промурчал кот, оказывается, взобравшийся на плечи Горыныча и лежащий теперь там роскошным воротником.

Друзья были уже почти на седловине, между двух пиков, когда Илья Муромец, оглянувшись, охнул и замахал руками, указывая вниз. У подножия гор они увидели трех всадников в темных плащах. На головах их сверкали металлом шлемы. Всадники стояли в том месте, откуда друзья начали свой подъем и внимательно смотрели на скалы.

— И это вся погоня? — разочарованно хмыкнул Горыныч. — Я-то думал, там дюжина всадников и все — колдуны. Интересно другое, они явно ехали по нашему следу. И кто их навел?

Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать. Вскоре над их головами, в недоступной для стрел вышине закружил большой черный ворон. Всадники, постояв немного, двинулись дальше вдоль горного кряжа и вскоре пропали из виду. Когда друзья забрались на седловину, их взорам, ко всеобщему разочарованию, открылась не широкая долина Соленого озера, а небольшая долинка, за которой их ждал еще один подъем, лишь немного менее крутой.

— Слышь, Баюн, — обратился к коту Добрыня. — А кто тебе говорил, что этот путь к Соленому озеру самый короткий?

— Да я уж не помню сейчас… Кажется, птичка какая-то. Они меж собой переговаривались, а я и подслушал…

— Тьфу ты, пропасть, — возмущенно взмахнул рукой богатырь. — Что ж ты раньше не сказал нам, что птичка? Это, может, птичкам тут путь короткий. Так они ж на горы не карабкаются!

Когда друзья одолели второй подъем, Персиваль стал заметно хромать, а у Алеши развалился правый сапог. Ругаясь сквозь зубы, богатырь кое-как подвязал отвалившуюся подошву веревкой. Алена уже совершенно без сил висела на руках Змея. За вторым перевалом они Соленого озера тоже не увидели. Зато с неба спустился зябкий плотный туман. В полумгле путники спустились в очередную долину. Потом последовал третий, уже значительно более пологий подъем.

— Ну, если мы сейчас не увидим этого озера, — заявил, ежась от промозглого сырого ветра Гавейн, — то я предлагаю остановиться прямо здесь, и приготовить себе обед из кота.

Остальные богатыри и рыцари не высказали никаких возражений. И Баюн, испуганно прижавшись к плечам Горыныча, замурчал, торопливо и жалостно.

— Ох, не выдай меня, Змеюшка… Аленушка… Да что же это они замышляют-то? Что ж они на меня так косятся?..

— Слушай, Баюн. Может, мы вообще не туда идем?

— Да я уже и сам не зна-аю… — жалобно захныкал кот. — Сами видите, туман упал непроглядный. А горы эти, все не кончаются и не кончаются.

Горы не кончились и за третьим подъемом. Но зато путешественники, похоже, поднялись выше туч. Облака расстилались теперь перед ними широким клубящимся полем. Рыцари, как один, недобро глянули в сторону Горыныча и съежившегося у него на плечах кота.

— Ох, сожрут меня, Горынушка, — упавшим голосом прошептал Баюн, и испуганно вжал голову в плечи.

Но тут новый порыв ветра разорвал облачный покров у них под ногами, и в этой щелочке блеснула синяя гладь Соленого озера.

— Ура-а! — заорал кот прямо у Змея над ухом. — Нашлось, озеро! Родненькое!

Вглядевшись, друзья заметили, что поперек озера действительно лежала золотистая солнечная дорожка. Хотя солнца на небе не было и в помине.

— Ну, все, — облегченно выдохнул Баюн. — Теперь только вниз.

— Вот и здорово, — Горыныч, довольно улыбаясь, погладил кота, аккуратно взял его за шкирку и снял со своей шеи. — Гуляй, киса. Вниз, это не вверх. Сам дойдешь.

Через пару часов (по верхнему времени), измотанные и мокрые от пролившегося на них дождя, путники добрались до берега озера. Почти у всех людей были мозоли, а у Персиваля и Алеши ноги были сбиты до крови. Вода в озере действительно оказалась чуть солоноватой, а по вкусу была похожа на минералку. Баюн утверждал, что она прекрасно заживляет стертые ноги. Немного отдохнув и окунув ноги в целебную воду, друзья потребовали от самобранки какой-нибудь еды. Скатерть долго ворчала и скрипела, но все же доставила походный котел, полный только что приготовленной чечевичной каши с бараньими ребрышками. Не успели они толком поесть, как по земле пробежала еле заметная дрожь.

— К нам едут?.. — Илья лег на землю и приложил к почве ухо. — К нам. Много конных.

— Жаль, что все мы пешие, — вздохнул Ивейн.

— Может, вон туда, на холм переберемся? — предложил Добрыня. — Из луков оттуда бить сподручнее, да и отбиваться проще будет.

Друзья торопливо перетащили котел с едой на возвышающийся поблизости холмик. Оказавшись под защитой каменного нагромождения, прикрывавшего вершину холма, они снова расселись вокруг котла и принялись доедать кашу. Через некоторое время цокот копыт стал отчетливо слышен. Алеша Попович влез на лежащий на вершине холма камень и принялся всматриваться в даль.

— Ну, много ли их? — Илья поднялся и не спеша облизал ложку. Вытряхнул хлебные крошки из седой бороды.

— Шесть коней. Сидят на каждом по двое…

— Всего-то?.. — поморщился Добрыня. — Ну-ка Горыня, глянь. Колдунов среди них нет?

— Кажется, нет, — ответил Змей, оглядев приближающихся всадников. — Амулеты на них защитные, малосильные. Да на лошадках еще что-то накручено.

— Ну что, дождемся, пока нападут на нас, или сами налетим? — деловито поинтересовался Гавейн, проверяя, легко ли выходит меч из ножен.

— Может, сперва посмотрим, что они будут делать? — предложил Добрыня. — Вдруг это не про нашу душу?

— С трудом в такое верится, — Горыныч, сощурившись, посмотрел в небо. Там кружил большой черный ворон.

Всадники подъехали поближе, и с лошадей спрыгнули стрелки с луками наизготовку. Оглядев окрестности, они поспешили занять близлежащий холм, находившийся в полете стрелы от убежища друзей. А всадники, погарцевав немного по берегу, развернули коней и помчались прочь.

— Что это они? — удивленно почесал затылок Гавейн. — Заметили нас и испугались?

— А вот мы сейчас узнаем, чего они хотят, — заявил Персиваль и, взобравшись на один из камней замахал руками. — Эге-гей! Кто вы такие, и что вам здесь надо?!

В ответ немедленно полетели стрелы. Рыцарь тут же спрыгнул вниз и укрылся за камнями.

— Мужланы, — проворчал он недовольно. — Мало того, что стрелять сразу начали, даже не представившись, так еще и все промахнулись…

— Ну, во первых, не все промахнулись, — заметил Змей. — Одна стрела, вон, царапнула тебя по кольчужке, когда ты вниз прыгал. Хорошо, что луки у них не сильные, да кольчужка твоя крепкая.

— У нас-то луки, посильней будут, — недобро сощурился Добрыня, натягивая на свой лук тетиву. — Который там попал в него, Горынюшка? Вон тот, в черненом шеломе? — и богатырь, прицелившись, пустил стрелу в одного из вражеских лучников.

Но противник стрелу в последний момент заметил и резко дернулся вниз. Каленый наконечник, тенькнув по черному шлему высек из него искру и отскочил в сторону. А все вражескиелучники немедленно спрятались за камни.

— Вот леший, — ругнулся Алеша Попович, возившийся со своим луком. — У меня тетива, кажись промокшая.

— У меня тоже, — недовольно потряс бородой Илья.

— Да и ладно, делов-то, — беспечно махнул рукой Добрыня Никитич. — И один могу я тут управиться. Постреляю их всех сейчас, как кроликов…

— Эге-гей! Вы какого роду племени?! Вы почто нам дорогу заступаете? Вы почто стреляете в нас стрелами? — зычно прокричал Илья Муромец, чуть высунувшись из-за камня.

Но ответом ему было молчание.

— Ну вот что, — заскрежетал зубами Ивейн. — Я такое хамство дальше терпеть не намерен. Давайте-ка вместе добежим до них, да и порубим.

— А если кого-нибудь из вас застрелят? — всплеснула руками Алена.

— Идите, идите. Да поскорее, — поторопил рыцарей Баюн. Он сидел, вжавшись в щель между двумя самыми крупными камнями, и нервно озирался. — А то стрелы-то их так и свистят вокруг меня… Так по камешку и тренькают.

— Всадники, наверное, поехали за подкреплением… — прикинул что-то в уме Ивэйн. — Я знаю, так валлийцы воюют. Залезут на гору, и ни мимо пройти, ни приступом взять. С близкого расстояния их луки любой доспех пробивают.

— Так уж и любой? — засомневался Гавейн.

— Хочешь попробовать? У местных, луки стреляют подальше, чем у валлийцев. Так что совсем без потерь добежать до них не получится… Ну что, пошли в атаку?

— Ты прикрой нас из лука, Добрынюшка, — скомандовал Илья Муромец.

— Стойте! — воскликнула Алена. — А Самобранка может нам сюда доставить сейчас их луки?

— Луки? — удивленно переспросил Алеша. — Она же, вроде, только еду доставляет.

— Лучше не луки, а тетивы, — уточнил Добрыня. — Тетивы у местных луков не шелковые, как у нас, а из воловьих жил. Вот, я прихватил одну такую из Мореграда, словно чуял, что понадобится. Такая может и за еду сойти.

— Ну, хорошо, — кивнул Алеша. — Попробуем. Авось, так проще получится?

Добрыня отложил в сторону лук, вынул Самобранку из котомки и, сняв с лука тетиву из жилы, положил ее на скатерть.

— Посмотри хорошенько, Самобраночка… Чуешь, что это такое?.. Доставь-ка нам сюда все такие штуки из ближайших окрестностей.

— Чую я, как не чуять-то… Только нешто вы такую гадость кушать будете?

— А как же, милая. Хочу я научить товарищей, как варить похлебку богатырскую, на воловьих жилочках наваренную.

Алеша с Ильей удивленно глянули на Добрыню, но благоразумно промолчали.

— Ох., - вздохнула самобранка. — Водицей покропи меня, милок. А то что-то ломота в правом боку кака-то нехорошая, словно бы ниточки расплетаются.

Добрыня глянул на Персиваля. Тот торопливо отвинтил крышку с фляги и щедро брызнул на скатерть живой водой.

— Ух, хорошо-то как, милаи!.. Аж плясать мне чегой-то захотелось!..

— Ну, теперь давай, дорогуша. Все тетивы от луков сюда нам!.. Развернись! — скомандовал Добрыня.

Самобранка развернулась. Пахнуло озоном, и через мгновение на скатерти грудой возвышались тетивы от луков. Со стороны холма до друзей донеслись испуганные вопли.

— Ну, теперь-то вы попались, ребятушки, — довольно потер руки Добрыня.

И богатыри с рыцарями бросились в атаку.

— Вы уж до смерти-то их не бейте, братцы. Мы и так теперь с ними управимся, — скомандовал Илья Муромец.

Только Горыныч остался стоять на холме. Он все это время внимательно смотрел на реющего высоко над ними большого черного ворона.

— Что это ты, Змеюшка, не поучаствуешь? — поинтересовался Баюн из своей щели.

— Да я все понять не могу, сам Ворон Воронович это или так, подручный его… Боюсь, коли я кинусь в бой, так и он кинется. Помнится, встречались мы уже на поверхности…

Бой закончился, не успев толком начаться. Оставшись, практически, без оружия, противники опешили. К моменту, когда богатыри с рыцарями подскочили к ним вплотную, они хоть и успели достать мечи, но оказать достойное сопротивление были не в силах. Через пару минут их связанных привели на холм, где ждали Горыныч, Баюн и Алена. Девушка тем временем насчитала сорок восемь тетив, нагроможденных на Самобранке небольшой горкой.

«Это сколько же лучников нас дожидались на Соленом озере? Или Самобранка, заодно, утащила тетивы с луков у всех окрестных охотников в радиусе ста километров?»

Стряхнув тетивы со скатерти, Добрыня свернул Самобранку и сложил ее в суму. Алеша бесцеремонно стащил с одного из пленников сапоги и сел переобуваться. Добрыня, оглядев свои сапоги, последовал примеру Алеши. А рыцари посадили плененных стрелков в кружочек и учинили им допрос. Оказалось, что нанял стрелков какой-то черный рыцарь. Имени своего он не назвал, зато сообщил наемникам точные приметы путников, которых они должны были перехватить в горах и уничтожить. В черный список входили, кроме воинов, Алена и Баюн. Баюн, услышав, что и он «заказан», недовольно зашипел и, на всякий случай, снова забился в щель между камнями. Отряд, набранный Мордредом, ждал путешественников у берега Соленого озера, на торговом тракте. Часть всадников они посылали разъездами, а основные силы держали в боевой готовности, чтобы в любой момент наброситься на противника. Вражеские силы были не так уж малы: человек шестьдесят. Большей частью это были охотники или люди из гвардии Ворона Вороновича.

— То есть, Ворон не возражал, когда Мордред вербовал себе людей из его гвардии? — уточнил Горыныч и снова посмотрел на небо. Кружившая над ними птица поднялась повыше и полетела на запад.

— Не возражал, — пожал плечами один из стрелков. — Он позволяет нам иногда наниматься охранять караваны, или еще для какой надобности. У его величества большая гвардия. И в мирное время ему накладно всех нас содержать.

— Тсс!.. — прервал говорившего Илья. — Слышите? — он поднял вверх палец и прислушался. — Снова скачут. С новыми стрелками, небось… — он усмехнулся и поглядел на сваленные в кучу тетивы. — Ну что, братцы, встретим их порадушнее?

Через несколько минут показались те же шестеро всадников. Каждый из них вез по одному стрелку. Богатыри с рыцарями и присоединившийся к ним на этот раз Горыныч притаились в засаде за грудой валунов, у берега.

«Что-то неграмотно они ведут войну, — мысленно обратилась Алена к Горынычу. — Разве не выгоднее наемникам было напасть на нас сразу всем скопом? Неужели они не понимают, что у шестерых лучников против нас нет никаких шансов?»

«Ну, во первых, пока ты не придумала этот фокус с тетивами, шансы у них были… Я, кстати, осмотрел их стрелы. Наконечники у них заколдованные. Если такой стрелой ранить, даже вскользь, легонько, то рана начнет гноиться… Только мертвая вода ту рану вылечит. Каждое столкновение с такими лучниками, грозило нам если не смертью, то тяжелыми ранами. Стрелки, как минимум, сильно замедлили бы наше передвижение… Ты только про отравленные наконечники не говори никому. А то наши еще, чего доброго, разозлятся и прибьют пленных. А лучники, между прочим, понятия не имеют, что за стрелы им всучили».

«Тем более, почему же наймиты не напали на нас все разом?» — не унималась Алена.

«Они, наверное, опасаются, что мы уклонимся от боя. Правильно опасаются… Обстрелять нас из луков, с горки, это единственный способ навязать бой. От остальных мы просто уйдем в горы, как ушли от тех трех всадников… А коней у них мало. Пожалуй, эти шесть лошадок — все, что у них есть. Иначе бы они привозили лучников более крупными партиями… Остальные пешие, наверняка движутся сюда своим ходом».

— Лошадей у них надо отнять, ребятушки, — подал голос Илья.

— Мы уже думали об этом, — кивнул Ивейн. — Я и Гавейн нападем сзади, чтобы не дать им уйти назад. А остальные давайте спереди…

Алена следила за происходящим, притаившись вместе с воинами за грудой камней. Баюна друзья оставили сторожить пленников, и, судя по тому, что он тут же принялся рассказывать им елейным голосом какую-то запутанную историю из жизни своей бабушки, пленники сейчас уже спали глубоким сладким сном.

Когда вражеские всадники приблизились к засаде, Илья Муромец первым выскочил из-за камней, и ухватив под уздцы мчавшуюся на него лошадь, сбил ее с ног, аккуратно положив на бок. Персиваль, вскочив на верхушку камня, сиганул с нее на спину одному из всадников и, вырвав его из седла, кувырком полетел на землю. Алеша тоже прыгнул с камней на скачущую мимо лошадь, но более удачно — наземь полетели оба седока, а сам он остался на коне. Еще три всадника остановились и успели ссадить стрелков, прежде, чем до них добрались рыцари и богатыри. Последующие события Алена запомнила отрывочно. Хруст костей, лязг железа… Стрелок, просящий у Ивэйна пощады, дрожащей рукой пытаясь отвести меч от горла… Добрыня, ударом кулака выбивающий всадника из седла… Илья Муромец, хватающий одной рукой врага за шиворот, не выпуская из другой руки лошадиной узды…

— Ну все. Дело сделано, — довольно улыбнулся Горыныч, оглядев поле боя. В обоих руках он держал за узду по лошадке.

Ивейн с Гавейном вязали поверженных противников их же поясами. Добрыня кулаками подавлял любые попытки к сопротивлению. Алеша Попович, свалив все мечи и копья пленников в одну кучу, удовлетворенно оглядывал окрестности.

Пленников усадили на холме рядом с их спящими товарищами. На трофейных лошадок взобрались трое рыцарей и Алена с котом на руках. Богатыри сначала тоже примерялись к лошадям, но умные животные шарахались от дюжих молодцев, не давая сесть на себя. Илья, поймав коня покрупнее, уже положил на его холку руку, собираясь запрыгнуть в седло, но конь под тяжестью богатырской десницы упал на колени, заржав так жалобно, что богатыри решили идти пешком, ведя в поводу двух лишних лошадок. Горыныч сесть на лошадь даже не пытался, он крепко взял под уздцы лошадку Алены, и вся компания двинулась вдоль берега озера на север.

На северном берегу Соленого озера, там, где проходила ведущая в Кощеево царство караванная тропа, друзья увидели укрепленный военный лагерь — дюжину палаток, окруженных рвом и валом, на котором местами был сооружен частокол.

— Вот, теперь-то, будет драка настоящая, — радостно потер руки Илья Муромец. — А то как-то несерьезно получается. Не хватает, понимаешь ли, нам ворогов. Это где еще такое было видано, чтоб не каждому достался супротивничек?..

— Тут на всех хватит, — кивнул сэр Ивейн. — Их больше полусотни… Смотри, как забегали, поняли, небось, что сейчас мы их бить будем…

Враги похватали щиты, мечи, копья, спешно оделись в доспехи и сгрудились плечо к плечу, укрывшись за рвом и частоколом.

— А перемахнут ли ров ваши лошадочки? — Добрыня Никитич оглядел сперва окружавшее палатки земляное укрепление, а затем весьма невзрачного вида трофейных лошадок, на которых сидели рыцари. — А то, может, лучше нам луками… Ведь стрелков-то у них теперь нетути. Тетивы вон все в мешке у меня скручены.

— Нет уж, давайте в рукопашную пойдем! — решительно взмахнул мечом Гавейн и не дожидаясь остальных поскакал ко рву.

За ним кинулись Персиваль и Ивэйн. На удивление, лошадки легко перемахнули ров и трое всадников ворвались во вражеский лагерь. Богатыри и Горыныч, хотя и были пешими, отстали от рыцарей не намного, и вскоре из лагеря, заглушая лязг мечей, донесся шум и треск сурового богатырского мордобоя. Через несколько минут все было кончено. Не выдержавшие богатырского натиска наемники побросали оружие, умоляя о пощаде. Связанных и побитых наймитов собрали в кружок посреди лагеря.

— Слабоваты слуги Мордредовы супротив богатырей с поверхности! — довольно сказал Алене Добрыня, помогая перебраться через ров.

Допросив пленных, друзья узнали, что лошадей у наймитов больше нет, людей тоже. Но сэр Мордред через час (по подземному времени) собирался подойти к ним с существенным, до ста человек, подкреплением. Впереди, на перевале, ведущем через Немой кряж в Звериное царство, стояла каменная башня. Гарнизон этой башни тоже был подкуплен Мордредом, но он был невелик — всего человек пять-шесть.

— Надо перенанять их и пусть все защищают перевал от Мордреда, а то он бросится за нами в погоню и будет преследовать по всему Звериному царству, — предложила Алена.

— Золото у нас, конечно есть, — Змей глянул на Добрыню. — Но нет никакой уверенности, что получив деньги они действительно будут мешать Мордреду, а не присоединятся к нему.

— Это верно, — кивнул Ивейн. — У наемников нет никакого понятия о чести. Вот, если бы мы всех их в бою перебили… А теперь куда их девать? Возьмешь с них слово не воевать против нас больше, так ведь не сдержат.

Алеша Попович, тем временем, занялся весьма странным делом — начал веревками связывать между собой за рукояти трофейные мечи.

— Это ты зачем? — поинтересовалась Алена.

— Так вот же она, солнечная дорожка, — указал он рукой на озеро. — А как нам чертей озерных достать? Вот, мечи веревкой свяжу, привяжу к другой веревке, подлиннее, да и брошу в воду. Глядишь, зацеплю кого-нибудь.

Рыцари, выслушав Алешу, только насмешливо переглянулись между собой, однако, спорить не стали. Илья, пожав плечами, предпочел не вмешиваться, а Добрыня, на удивление, подхватил Алешину идею и принялся ее горячо развивать. Из вражеского лагеря на нависающий над озерным берегом откос были принесены несколько мотков прочной пеньковой веревки, трофейные мечи, доски, колья, пустые бочки и еще целая груда ненужного хлама.

— И что это будет? — заинтересовался Змей Горыныч.

— Тралить озеро будем, — уверенно рубанул рукой воздух Добрыня.

— Зачем?

— А хрен его знает, — пожал Добрыня плечами. — Главное начать, а зачем, по ходу придумаем… Надо же нам как-то этих озерных чертей достать…

Глава 14

— Да вот веревкой хочу море морщить,

Да вас, проклятое племя, корчить…

А. С. Пушкин

Добрыня взялся за дело основательно. Он привязал пучок мечей к длинной веревке, другой ее конец прикрепил к вбитому в берег колу и скомандовал:

— Ты бери, Алешенька, мечики, да бросай их, родимые, в озеро.

Алеша легко подхватил связку из дюжины мечей и швырнул их с обрыва в озеро, шагов на двадцать от берега. Мечи плюхнулись в воду и, естественно, потонули.

— Вот и здорово, — довольно потер руки Добрыня. — А теперь, давай, Алеша, их вытягивать.

Под удивленными взглядами товарищей они вытянули на берег пучок мечей, с несколькими запутавшимися в нем водорослями. Не спеша подняли его на нависающий над берегом откос, после чего Алеша, раскрутив мечи посильнее, забросил их уже шагов на сорок.

Через некоторое время недоумевающие рыцари, под командованием Добрыни уже городили на берегу непонятного вида и назначения конструкцию из кольев, бочек, веревок и скользящих блоков. А Илья с Алешей, вытянув пучок мечей и очистив его от налипшей зелени, уже прикидывали, как далеко им удастся запустить снаряд в следующий раз. Алена отошла подальше на берег, села на теплый песочек и приготовилась наблюдать.

— В лагере все пленные спят, — бодро отрапортовал подошедший Баюн и осекся, уставившись на сооружаемую рыцарями и Добрыней конструкцию. — А это что еще за мышеловка?

— Да вот, озеро сейчас тралить будем. Все по науке. Разобьем его на квадраты, и каждый вдоль и поперек мечами прочешем. Чтобы духу чертячьего больше в этом озере не было, — громогласно ответил Добрыня и тут же принялся отдавать рыцарям команды: — Давай, давай, братушки, подтягивай! Правее!.. Так. Хорошо ли бочку привесили? Камней в нее набросаете, пусть противовесом работает…

— Кхм… А позвольте узнать, уважаемая, — обратился кто-то к Алене. — Меня тут прислали поинтересоваться… Это они что собираются делать?

Девушка оглянулась и удивленно заморгала. Перед ней стоял, робко переминаясь с ноги на ногу интеллигентного вида зеленый человечек с рожками, перепонками между пальчиками рук и копытцами на ногах. Росту он был небольшого, едва Алене по пояс, и столь застенчиво теребил лапками кончик своего серо-зеленого хвоста, что девушке стало совестно обманывать это милое существо.

— Да я и не знаю ничего толком, — пожала она плечами. — Вон, спросите лучше у главного, — и она указала на мечущегося по береговому откосу в организаторском угаре Добрыню.

Чертенок взобрался наверх и несколько минут внимательно наблюдал за манипуляциями рыцарей и богатырей. Рыцари обходили чертенка по солидной дуге и старались вообще его не замечать.

— Ничего у вас не получится, — вдруг авторитетно заявил чертенок.

— Это почему же? — косо глянул на него Добрыня Никитич, А проходивший поблизости Ивэйн споткнулся и украдкой перекрестился.

— А вот эта конструкция у вас работать не будет, — ткнул пальчиком озерный житель. — Тут противовес не под тем углом привешен.

— Ну надо же, до чего молодежь ученая пошла! — всплеснул руками Горыныч. — А под каким углом должно быть привешено, чтобы работало?

— Под шестьдесят градусов к оси, — польщено заулыбался чертенок. — А у вас под сорок пять. Размах будет не тот.

— Слыхали, что этот сопляк говорит?! — обратился к остолбеневшим рыцарям Добрыня. — А ведь он прав! Давай, перевешивай! Шестьдесят градусов это как, правее, али левее? — уточнил он у зеленого человечка.

— Вот так, — показал тот рукой. — Еще ниже!

— Слышишь, Ивейн? Так и держи. А вы прибивайте… Да вон там еще примотайте для прочности.

Чертенок критически окинул конструкцию и довольно кивнул:

— Теперь совсем другое дело… А что это вы тут такое строите?

— Метательную машину, — бросил Добрыня через плечо. И тут же обратился к рыцарям. — Ну, что встали-то? Тащите колеса. Сейчас будем наводить эту… самоиндукцию.

— А зачем вам метательная машина? — не отставал любопытный чертенок.

— Да чтобы вон тот трал, который сейчас мои сподручные с откоса в воду руками кидают, кидать механически, до самого центра озера.

Чертенок нервно сглотнул и поежился.

— А зачем его кидать до центра, а?

— Ну до чего ж ты надоедливый, — покачал головой Добрыня. — Ну как, принесли колеса? Теперь нужна тележная ось, ворот, и два передаточных ремня…

— Зачем до центра-то кидать, дяденька?! — зеленый человечек запрыгал у богатыря под носом.

— Да чтоб ваше чертово отродье со дна озера вытравить! — гаркнул на него Добрыня. — Научил нас градусам, и спасибо. А теперь не мешайся под ногами…

— Да как же вы сможете нас вытравить-то? — заливисто рассмеялся чертенок. — Вы и за сто лет все озеро не протралите.

— А мы не торопимся, — пожал плечами Горыныч. — Сто лет, так сто лет. Наше дело телячье. Деньги нам поденно платят, мы и работаем…

Чертенок замолк и озабоченно оглядел деловито снующих по берегу людей. Илья Муромец в этот момент как раз забросил трал шагов на сто от берега, и теперь, с Алешей на пару, они принялись вытягивать его на берег.

— Да у вас и веревки-то не хватит, достать до дна озера…

— Это почему же не хватит? — оглянулся на него Горыныч.

— Да озеро-то наше бездонное. Вот и не хватит! — гордо подбоченился чертенок. — Нет еще такой веревки на свете, чтобы до дна нашего озера достала!

Змей задумчиво сощурился, но Добрыня тут же нашелся с ответом:

— Ай да я! Ай да голова! А ты, Горыня, все говорил мне — выброси ее, да выброси… — Вот и к делу пришлась моя веревочка. Моя длинная веревка, бесконечная, — и он любовно похлопал немалых размеров моток веревок, в беспорядке сваленный у подножия сооружаемого механизма.

— Бесконечная? — упавшим голосом переспросил чертенок.

— Одна такая на свете есть, веревка бесконечная. Ради нее, ради веревочки этой, да за ради ума нашего нездешнего, хитроумного, пригласил нас царь Ворон Воронович с того света, — и Добрыня многозначительно нахмурившись указал пальцем в небо.

— С того света, — шепотом повторил чертенок, опасливо глянул вверх, на синеющий небосвод, и его зеленые коленки затряслись еле заметной дрожью. — А зачем это царь Ворон вас нанял?

— А вот вы живете Ворону соседями. А ему дани-выходы не платите, на поклон к нему не ездите не ходите. Так за что ж ему таких соседей жаловать? За обиду ему стало за великую, что его, царя богатого, могучего, вы, озерные черти, не уважили. И издал он указ-повеление, извести всех чертей в Соленом озере. Все потралить велел в озере, повыломать, а чертей всех сетями повыловить… С того, верхнего свету все мы выходцы, специально для этого наняты. Я тут старший, богатырь Добрынюшка. А вот он, помощник мой, Горынюшка. А вот это все мои сподвижники, — широко махнул рукой богатырь. А потом, указав на военный лагерь добавил. — А вон там всё спят мои работнички, все ребята такие лютые, мы связали специально их до времени, чтоб они тут нам чего не разрушили…

Алена подошла ближе и слушала Добрыню, восхищено приоткрыв рот. Такой наглой и складной лжи ей слышать еще не приходилось.

— А и нас-то, воинов с поверхности, меч не сечет и огонь не печет, — вдохновенно поддержал выдохшегося Добрыню Горыныч. — Вот, гляди, коль не верится.

Змей подхватил валяющийся на земле меч и полоснул себя по руке. Рана моментально затянулась, не оставив и следа. Горыныч подмигнул Добрыне и резко дохнул на него огнем. Алена ахнула, Добрыня побледнел, но не отшатнулся. Огонь обтек богатыря, не причинив ему никакого вреда.

— Ага, — только и кивнул совершенно пришибленный увиденным и услышанным чертенок и, разбежавшись, сиганул в озеро.

Рыцари перевели дух и дружно перекрестились.

— Складно врешь, — я аж заслушался, — поцокал языком Алеша.

— Слышь, Добрыня, — обратился к нему Баюн. — Может, нам на пару сказки складывать?

Добрыня, подбоченился и гордо обвел взглядом товарищей.

— А вы чего приуныли, господа рыцари? — Илья подтолкнул локтем Ивэйна.

— Признаться, я испытываю немалое затруднение. Не должны ли мы, рыцари Христа, взять сейчас мечи и на самом деле очистить озеро от нечистой силы?

— Да зачем же их уничтожать? — удивился Алеша. — Они нам вреда не причинили нисколечко.

Персиваль задумчиво кивнул.

— В этом мире мы чужие, господа, а они здесь хозяева. Так не будем обижать их без надобности. А что вида они дьявольского, так может это их сущность природная.

Все остальные разом изумленно уставились на Персиваля. Гавейн уже собирался заспорить, но вдруг воды озера расступились, и оттуда, в сопровождении давешнего чертенка вышел грузный седой черт с длинными позолоченными рогами и реденькой куцей бородкой. При виде его рыцари снова дружно перекрестились и поторопились вернуться к прерванной работе. Алене подводные жители страшными вовсе не казались, поэтому она осталась на месте.

— Которые тут с того свету выходцы? — грозно гаркнул черт, оглядев подслеповатыми глазами окрестности.

— А ты кто таков будешь, чтобы мы тебе докладывались?! — не менее грозно ответил с высоты откоса Добрыня.

Седой черт выпятил вперед брюхо, надул щеки, грозно вытаращил глаза и, пустив из ноздрей дым, грозно рыкнул: — Я есть главный черт Соленого озера, всей деревне чертовой староста!

— Ну, дымом из ноздрей нас не больно-то напугаешь, дружок, — усмехнулся Добрыня и похлопал по плечу Горыныча. — Мы, выходцы с того свету, — он многозначительно поднял глаза к небу, — не только дым из ноздрей пускать можем. Покажи-ка гостям, Горынушка, а то мне не досуг разговаривать да каждому черту все объяснять. Ладить нам пора самоиндукцию…

Богатырь, повернувшись к опешившему черту спиной, направился к рыцарям.

— Кто это такой грозный, да занятой? — поинтересовался у Алены седой черт, показав на Добрыню пальцем.

— Ты пальцами-то в него не тычь, — ответил за девушку Горыныч, спрыгнув с откоса. — Один тут тыкал в него пальцем, тыкал, да так теперь и ходит без рук. Это сильно могучий богатырь Добрыня. Он тут над всеми поставлен начальником… Ты чего хотел-то? На богатырей с верхнего мира посмотреть? Ну так смотри.

Змей повертел головой, отыскал взглядом поблизости высохшую корягу и резко дохнул на нее огнем. Коряга в считанные секунды обратилась в пепел. Черт икнул и осел на песок, а маленький чертенок упал в обморок.

— Вот то-то же, — довольный произведенным эффектом Горыныч неторопливо направился к откосу.

— Не спеши, мил человек, — взвыл черт. — Может, договоримся мы с вами?

Договаривались они долго, Добрыня торговался до последнего, выжимая из чертей не много ни мало — дань за двенадцать лет. Наконец, сдавшись, озерные жители выволокли на берег заросший илом сундук, полный золота, маленькую шкатулочку серебра и скатанную в рулон солнечную дорожку — в счет погашения издержек. Староста поклялся отныне ежегодно платить Ворону дань в размере ста золотых монет, и только после этого Добрыня с Ильей, поднатужившись, сбросили в озеро непостижимой сложности механизм с колесами, осями и передаточными ремнями. Усталые и довольные друзья вернулись с добычей в лагерь. По дороге Горыныч изложил товарищам пришедший ему в голову план, как лучше поступить с пленниками.

— Итак, повторяю еще раз. Любому, кто доставит мне голову Мордреда, я отдам вот этот сундук, полный золота, — Змей небрежно откинул крышку и золотые монеты призывно заблестели.

Разбуженные наемники жадно сглотнули.

— А я еще от себя добавлю каждому отличившемуся по серебряной монетке, — расщедрился Добрыня.

— Коли согласны, так можете забрать свои мечики, — Илья махнул рукой в сторону озера. — Там они, к дереву привязанные.

Наемники не раздумывая поклялись в верности новым хозяевам, их развязали и отпустили.

— Не победят Мордреда, так хоть задержат его, — вздохнул Илья. — Все польза.

Оставив наемников распутывать богатырские узлы, путешественники направились к башне у выхода из долины. Рыцари уже предвкушали штурм и новые подвиги, но защитников в башне почему-то не оказалось вовсе.

— Может им кто донес о нашем приближении? — Алена огляделась вокруг. — Птицы там, или звери какие. Вот они и сбежали.

— Твоя правда, Аленушка, — кивнул Илья.

— Надо осмотреть всю башню, — Ивэйн обнажил меч и скрылся внутри строения. Остальные рыцари последовали за ним. Змей поставил сундук с золотом наземь, уселся на него, и принялся оглядывать окрестности.

— Надо его тут где-нибудь спрятать, чтобы зря тяжесть с собой не таскать.

— И то верно, — Добрыня достал из сумки шкатулку, пересыпал из нее серебро к себе в кошель, а шкатулку забросил в кусты. — Все облегчение.

Рыцари вернулись довольно быстро.

— Это очень хорошее укрепление, — Ивэйн одобрительно кивнул на башню. — Надо бы нам оставить здесь засаду. Грех упускать такую прекрасную возможность задержать врагов.

— Ну и кто останется в заслоне? — уточнила Алена.

— Я, — Ивэйн гордо расправил плечи и отсалютовал друзьям мечом.

— И я с ним, — Гавейн встал рядом с другом. — А вы поезжайте дальше, да поторопитесь, время не ждет.

— Да как же это?.. — Персиваль растеряно оглянулся. — Тогда и я с вами останусь!

— Ты, сынок, ступай, — похлопал его по плечу Гавейн. — Тебя еще Грааль где-то ждет. Да и сдружился ты с богатырями больше нашего. А у нас с Мордредом старые счеты. Уничтожить это исчадие ада — где найдется для нас более славный подвиг?

Илья, глядя на героически-похоронные лица Ивейна и Гавейна нахмурился:

— Вы решили стоять тут до погибели? Только нам такой помощи не надобно. Задержите ненадолго слуг Мордредовых, а потом за нами следом двигайтесь. Не пойдут они в леса дремучие. Там ведь есть такой ораве нечего. Вы ж охотой как-нибудь прокормитесь. Ну а коли не вернемся мы ко времени, что зовут тут днем Кощеевым, добирайтесь сами как-нибудь до верху. Вы дорогу-то, думаю, запомнили?

— Может, лучше мне остаться тут, Илюшенька? — предложил Добрыня. — Ведь они ж совсем как дети малые. Будут воевать по благородному с Мордредом и этими наймитами. Ну а я как заберусь на башенку, как пущу свои стрелы каленые…

— Нет! — хором прервали Добрыню Ивейн с Гавейном. Глаза их горели решимостью, а руки уже лежали на рукоятях мечей.

Добрыня пожал плечами, пряча в бороде усмешку:

— Коли нет, не стану настаивать.

Расставание вышло неожиданно сердечным. Правда, Персиваль порывался еще остаться, но Ивейн с Гавейном, отойдя с ним в башню, о чем-то поговорили, и юный рыцарь перестал настаивать. Богатыри обнялись с рыцарями и даже Змей похлопал их на прощание по плечам.

— Вот, возьмите сундук с золотом. Может и правда наймиты голову Мордреда вам принесут? А нет, так возьмете его с собой, как отступать придется. Да не жалейте, разбрасывайте побольше золота по дороге. Тогда враги, вместо того, чтобы вас преследовать, кинуться монетки подбирать.

Алена подумала и вытряхнула из сумки свою невидимую одежду.

— Вот возьмите, вам наверняка пригодится. Оденьте ее во время боя. Хотя бы шлема, плечи замотайте. Тогда враги не будут видеть, как вы высовываетесь из-за крепостных зубцов.

— Спасибо, фея Елена, — просиял Ивэйн. — Все подвиги, что удастся совершить нам в бою, мы посвятим тебе!

Кроме невидимой одежды рыцарям оставили еще луки, отнятые недавно у наемников Ворона, стрелы к ним и запас еды. Самобранка опять долго ворчала, но все же доставила мешок сухофруктов и мешок сухарей. Часть провизии отъезжающие распихали по седельным сумкам на случай, если самобранка не сможет дальше доставлять им еду. Пару лошадок оставили у башни, для Ивейна с Гавейном, а на остальных погрузили провизию, доспехи. Верхом поехали Персиваль, Алена и усевшийся впереди нее на седло Баюн. Еще две лошади несли только седельные сумки. Ни Горыныч, ни Илья, ни Добрыня, ни даже Алеша так и не решились ехать верхом, щадя местных тонконогих лошадок.

* * *

Спуск с перевала был не долгим. Впереди зеленели бескрайние просторы звериного царства. Горизонта видно не было. Он, как и всегда в этом, подземном мире, тонул в белой дымке, скрывающей границу между землей и небом. И почти у самого края дымки, как клык дикого зверя, возвышалась над лесом высокая черная скала. Никаких дорог и тропинок к Черной Горе не вело. По крайней мере, сверху их не было видно. Так что пришлось путникам довольствоваться уверениями Баюна, что он-то точно чует, где тут юг, а где север, так что мимо горы они не промахнутся.

Против ожидания, им не пришлось продираться сквозь подлесок. Лес был не густым. Хвойные деревья попадались вперемешку с лиственными. Места для ходьбы было достаточно. Персиваль даже попробовал погарцевать на своей буланой лошадке. Но лошадь заупрямилась, а после того, как рыцарь дал ей шпоры, остановилась как вкопанная.

— Слезай, приехали! — произнесла лошадь на чистом человеческом языке.

Персиваль удивленно огляделся:

— Это кто говорит?

— Это я говорю, — нервно фыркнув, продолжила лошадь. — Чего уставился? Слезай давай. Пешком дальше пойдешь.

— Она что, говорящая? — рыцарь ошалело уставился на лошадь. Нагнулся, заглянул ей в рот и подергал за уздечку.

— И прекрати меня дергать! — лошадь нервно скакнула, и Персиваль, чтобы удержаться в седле, еще крепче натянул уздечку.

— Да я таких как ты… — и буланая выдала такую замысловатую трехэтажно-матерную руладу, что Алена покраснела до кончиков ушей, а у богатырей удивленно приоткрылись рты. При этом лошадь не перестала брыкаться, так что Персиваль вынужден был еще крепче вцепиться в уздечку и сжать бока лошади коленями.

— Да ты хоть слезть-то ему с себя дай, истеричка, — недовольно проворчала вороная с белым пятном на лбу кобыла, на которой сидела Алена.

— Вот-вот, — подхватили в один голос пегие близняшки, которых вели в поводу Илья и Добрыня.

Горыныч шагнул к буланой, крепко обнял ее за шею одной рукой, а другой аккуратно вынул из седла и поставил наземь растерявшегося Персиваля.

— Я же объяснял вам. В Зверином царстве все-е звери говорящие. И магия не действует, — подал голос с дерева кот Баюн.

— Ну и что из этого следует? — спросил Горыныч, выпустив Буланую.

— А то, что кончилась ваша власть. Мы здесь свободные. Заклятия ваши теперь разрушены, и ничто не может заставить нас таскать на своих спинах ваши тяжелые туши и ваши тюки, — лошадь гордо прогарцевала перед товарищами. — Ну, а вы что стоите? Разве не чуете, что человеческое колдовство здесь не действует? — обратилась она к остальным лошадям. — Пришла пора сбросить ярмо!

— Да не суетись ты, — фыркнула черная кобыла Алены. — Под ярмом-то, небось, и не ходила не разу, а туда же… Они и сами уже, небось, все поняли.

— Это что же мы должны понять? — Алена слезла с седла и заглянула лошади в глаза.

— Мы дальше не повезем вас, — в один голос заявили пегие близняшки. — Над нами уже вон и птицы смеются.

— Ах ты, волчья сыть, травяной мешок, — замахнулся на свою пегую Илья Муромец. Лошадь испуганно заржала и попыталась вырвать у него уздечку из рук.

— Я ж кормил тебя зерном белояровым. Щеткой мыл тебя, грязь отряхивал. Сам пешком иду, тебя жалеючи. Что ж еще тебе, скотине, надобно? — Илья обиженно махнул рукой и принялся снимать со своей лошади всю поклажу. — Мой то конь со мной в походы хаживал, и под стрелы, и на копья скакивал… Только вы слабы против Чубатого. Мне таких коней и даром не надобно.

Добрыня Никитич, ни слова не говоря тоже принялся разгружать свою лошадку.

— Ты тоже меня дальше не повезешь? — спросила Алена свою лошадь.

— Если все не везут, то и я не повезу, — черная тряхнула ушами. — Хотя ты мне, честно говоря, не в тягость. Мне нести тебя не трудно, но стыдно. В зверином царстве не принято, чтобы звери людям служили. Здесь все звери свободны.

Алена вздохнула и принялась снимать седельные сумки.

— Вы все родились здесь, в зверином царстве?

Черная кивнула.

— А как же попали… на службу людям?

— В рабство, — поправила ее лошадь. — Здесь это называют рабство. Хотя по ту сторону Немого кряжа так говорить не принято… Да по разному попадают. Кого охотники изловят, кто хлебушка поест… заговоренного. На самой-то границе колдовство еще немного действует. А многие из любопытства сами Немой кряж переходят — посмотреть, как там у людей. Ну и попадаются.

Тем временем все лошади были освобождены от поклажи и ото всей конской сбруи.

— Слушай, Буланая. Ты… прости, что я так, шпорами, — выдавил из себя Персиваль. — Я не думал, что это больно…

— Думал щекотно? И-го-го… — заржала Буланая. — Прощайте!

— Спасибо вам, что отпустили нас, — потерлась о плечо Алены Черная. — Мы уж думали, придется от вас бежать на стоянке.

* * *

Говорили в зверином царстве не только лошади. Говорили буквально все. Но особенно досаждали птицы. Их было слышно все время, а разговоры их были чаще всего пустой болтовней, про цветы, еду, соседей. Люди вскоре приноровились пропускать эту болтовню мимо ушей, а вот Баюна птицы раздражали не на шутку.

— Отвык, — объяснил он Алене, — от пустой болтовни. Постоянно слушать столько дур одновременно, просто уши вянут.

— А ты не слушай, — посоветовала девушка.

— А вдруг что-то важное услышу? — вздохнул кот. — Уж лучше мучаться, но знать, что ничего не пропустил.

Алена тоже начала прислушиваться.

— Идут, идут…

— Куда идут?

— Да разве ты еще не знаешь, сестрица? Все уже знают, все знают! Сорока мне еще в прошлый час поведала. К морю они идут, к морю! Щуку ловить.

Баюн насторожил уши и остановился.

— А вот и не правда, и не правда! — затрещал сорочий голосок. — И не Щуку, вовсе, не Щуку. А идут они на остров, искать там что-то…

— Вер-рно, вер-но, — каркнул кто-то на вершине дерева.

Тут уже все путешественники начали прислушиваться.

— Это что же, нам теперь совсем не разговаривать что ли? — Алена затравленно огляделась.

— Боюсь, что уже поздно, — вздохнул Персиваль. — О нас уже весь лес знает.

— А что если дезинформацию им подкинуть? — Баюн сел и разгладил лапкой усы.

— Чего подкинуть? — непонимающе оглянулись на него богатыри.

— Ложные сведения, — важно пояснил кот. — Тогда сплетни перепутаются и всех шпионов запутают. Пущай думают, что идем мы… — он на минутку задумался и тут же вдохновенно продолжил. — А идем мы стало быть, на Забытое болото за Карачун травой.

— А трава эта нам нужна, чтобы натереть Черномора, — подхватила Алена. — От этой травы у него борода уже никогда больше не вырастет.

Представив себе эту страшную месть, богатыри и Горыныч дружно захохотали. Персиваль неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал. Распространять дезинформацию поручили коту, и тот исчез в кустах, обещав вскоре нагнать путешественников.

Вернулся кот только к ужину — усталый, но довольный. Рассказал, что пообещал одарить того, кто найдет Забытое болото.

— Так его же не существует? — удивился Персиваль.

— А вдру-уг найдут? — потянулся Баюн. — Хорошая ска-азка получится.

Глава 15

Долг платежом красен

Народная мудрость.

Небо моргнуло и стало еще немного темнее. Наступил третий час вечера, по местному, подземному времени. Первая, зеленая четверть — время сна. Путешественники уже валились с ног от усталости. Однако, толком выспаться никому не удалось. Вскоре друзей разбудил вопль дежурившего Персиваля.

— Вставайте! Илья, Добрыня, да проснитесь же! Алеше плохо!

Первой к Алеше подбежала Алена. С молодым богатырем и вправду творилось что-то недоброе. Закатив глаза, он корчился на траве, из перекошенного рта текла пена.

— Падучая что ли? — отстранив Алену, возле Алеши присел Горыныч. — Илья, голову ему держи, а ты, Добрыня, разожми ему зубы, а то как бы язык себе не откусил.

Змей перехватил беспорядочно шарящие по земле руки юноши и вдруг резко напрягся всем телом, словно готовясь к нападению врага.

— Вот оно что, — процедил он сквозь зубы. — Илья, крепче держи его!

Алеша выгнулся дугой, захрипел, и попытался вырваться из рук Горыныча. Совместными усилиями Илья и Добрыня прижали Алешу к земле. Змей крепко держал правую руку юноши и с видимым усилием стягивал с его пальца золотое кольцо. «Подарок Златеники, — вспомнила Алена. — Неужели опять ловушка?»

— Ты ему палец-то не сломай! — прохрипел Добрыня, удерживая левую руку беснующегося Алеши.

Горыныч только невнятно что-то прорычал и рывком сдернул кольцо. Алеша тут же затих и без чувств повалился на траву. Богатыри осторожно отпустили его, но остались рядом — на всякий случай. Змей вертел в пальцах колечко и разглядывал его недобро прищурившись.

— Ну, Ворон, ну встретимся еще…

Змей положил кольцо со слабо мерцающим рубином на ладонь, сжал пальцы и тут же разжал их. Мелкая золотистая пыль слетела с его ладони, и ветерок тут же развеял ее. Горыныч брезгливо отряхнул руки.

— Что… что это было? — слабым голосом спросил Алеша, пытаясь подняться.

— Как ты? — присела рядом с ним Алена.

— Рука болит, — богатырь потер правую руку. — И палец словно онемел. Вот этот… А где кольцо?!

— По этому кольцу на тебя Ворон Воронович порчу наводил, — пояснил Горыныч. — Если бы мы не в Зверином царстве находились, уморил бы он тебя играючи, пикнуть бы ты не успел.

— Говорил я, не дело богатырю с колдуньей знаться, — наставительно потряс пальцем Добрыня.

Алеша мрачно посмотрел на друзей, но ничего не сказал. Спать он так и не лег и до окончания зеленой четверти просидел у костра, горестно подперев голову руками, и время от времени тяжело вздыхая.

Проснувшись, друзья прежде чем двинуться в дорогу, решили вызвать Черномора.

— Вы что это на меня удумали?! — вместо приветствия выкрикнул карлик, нервно тряся жиденькой бородой. — Что за Карачун-трава такая?! Какое забытое болото?!! Да если вы только посмеете…

— Заткнись, — с досадой стукнул по блюду Горыныч. — Это дезинформация для местных… Всем известно, что я тебя не люблю. Историю эту мы придумали, чтобы с толку сбить, сам знаешь кого. Хотя… Сама идея мне понравилась, — Змей гаденько улыбнулся.

— Вы там смотрите!.. — Черномор погрозил им пальцем. — За вами вороны приглядывают, так что я обо всех ваших замыслах знаю.

— Ты бы лучше, что полезное рассказал, чем впустую грозиться, Черноморушка, — примирительно прогудел Илья.

— Волков остерегайтесь, — остывая, буркнул Черномор. — Они Кощею служат.

И взмахом руки прервал связь.

— Вот и поговорили, — вздохнула Алена, убирая блюдо в сумку. — Чем дальше, тем он наглее. А что же будет, когда мы обратно выберемся?

— Зря вы с сэром Блекмором враждуете, — покачал головой Персиваль. — Он ведь, в сущности, несчастный старик. Без дома, без друзей. Никто его не любит. И сам он погряз в этих интригах, — рыцарь печально вздохнул.

Наскоро позавтракав сухарями и изюмом путешественники заторопились дальше. Впереди у них было еще четыре вечерних часа (не считая текущего). Потом, как утверждал Баюн, должна была наступить ночь — семь часов почти непроглядной темени, в которой людям трудно будет хоть что-то найти. А потом ожидался Кощеев день — тридцать часов холода, на протяжении которых Заморыш в подземном мире был в полной силе. Невеселые раздумья путешественников по этому поводу прервали две синички, слетевшие с дерева прямо им под ноги.

— Нашла! Нашла! Я нашла!

— Нет я! Нет я! — зачирикали птички, прыгая вокруг кота.

— Что нашли? — не выспавшийся Баюн хмуро наблюдал за мелькающими перед ним синичками, видимо, пытаясь припомнить, где он их видел и что велел им искать.

— Как что?! Как что?!

— Там, там! Болото! Болото!

— Какое, к лешим, болото? — кот потер голову лапой.

— Ты же сам вчера хвалился, что запустил птичек искать забытое болото и карачун траву! — засмеялась Алена. — Принимай теперь донесения.

— Так вы что, нашли его?!

— Нашли! Нашли! Я нашла!

— Нет я! Нет я!

— Болото! Никто не помнит! Никто! Даже лось забыл!

— Там! Там! Пойдем! Приведем!

Птички взлетели на ветку и завертели головками, указывая куда-то на север. Друзья растеряно переглянулись.

— Может, правда, сходим? Чем черт не шутит? Вдруг найдем там карачун — траву? — лихо тряхнул головой Алеша.

— Какую траву? — зашипел ему на ухо Добрыня. — Кот же сам ее выдумал…

— Ну вот что, — Алена раскрошила на землю сухарь. — Это вам за работу. А болото ваше мы посмотрим на обратном пути. Вы, ежели еще что-то интересное найдете — прилетайте, рассказывайте.

— Хлеб! Хлеб!

— Крошечки!

Синички тут же соскочили с ветки и принялись клевать угощение.

— Сухари, это конечно, хорошо, — хмыкнул Горыныч. — Но чтобы ими наесться, мне надо все ваши запасы проглотить. Да… Без хорошей бараньей ноги на обед чувствуешь себя в этом мире как-то неуютно… Интересно, а листики на деревьях мне можно есть? — и Змей, оторвав от дерева немалых размеров ветку, принялся на ходу сосредоточенно объедать один листик за другим. Через некоторое время он доверительно сказал Алене:

— Теперь я понимаю, почему все травоядные такие тупые. Чтобы этим наесться, надо есть и есть. Ни на что другое времени уже не хватает.

Черная скала возникла над вершинами деревьев неожиданно, и чуть левее, чем ожидали.

— Уф. Едва мимо не прошли, — кот уселся на траву и принялся вылизываться.

— Ну, куда там дальше? На запад? — Илья оглянулся на кота.

— В какой стороне запад, ты чуешь, киса?

— Примерно там — кот неопределенно махнул лапой, продолжая вылизываться.

— Ну вот что, — Змей схватил кота за шкирку, забросил себе на плечи и направился прямо к черной скале. — Полезем-ка на гору. Надо поподробнее путь разглядеть.

Алена вздохнула, заметив, как Горыныч на ходу оторвал еловую веточку и принялся ее задумчиво жевать.

Пока разведчики лазили на гору, остальные достали свои припасы и пообедали. Сухари даже с родниковой водой уже застревали у всех в горле. Богатыри голодными глазами провожали каждую лесную птицу крупнее воробья, еле сдерживаясь, чтобы не схватиться за луки. Полуголодные, толком не отдохнувшие, товарищи двинулись вперед. Лес пошел все больше лиственный. Под ногами вскоре начало хлюпать.

— А обойти эти болота никак нельзя? — с надеждой спросила Алена, отмахиваясь от небольшой но кровожадной стайки комаров.

Горыныч в ответ только покачал головой. Он от комаров совсем не страдал — они его просто не кусали. Баюн, поглядев на махающих руками людей, вздохнул.

— Погодите меня, я сейчас.

Кот пропадал в кустах довольно долго, вернулся весь перепачканный, но довольный.

— Вон там растет одна травка, если ее соком намазаться, комары кусать не будут. Пошли, покажу…

Травка пахла так отвратительно, что Алену едва не вырвало, а Добрыня долго чихал. Потом у него совсем заложило нос, он перестал чуять запахи и повеселел.

— Зато есть теперь совсем не хочется! — порадовался Алеша. — От этого запаха так мутит, что я о еде и думать забыл.

Комары вились от путешественников на почтительном расстоянии и это примиряло с запахом. Вот только чем дальше они шли, тем глубже проваливались ноги в зыбкую почву. Баюн принялся так жалобно мяукать, что Илья не выдержал и посадил его себе на шею. Богатыри и Горыныч шли, как заведенные, Персиваль пыхтел и обливался потом в своей длиннополой и длиннорукавной кольчуге, однако упорно старался не отставать. Алену уже шатало из стороны в сторону.

«Скорее бы небо моргнуло. Сколько можно идти», — сообразив, что отстает, девушка ускорила шаг, и вдруг почувствовала, что правая нога наступила в скользкую жижу и проваливается все глубже и глубже.

— Мамочка! — взвизгнула Алена, судорожно хватаясь за висящую над головой ветку. Но ветка с треском обломилась. Алена оказалась уже по колено в грязной жиже и почувствовала, как влага через край затекает ей в сапоги. Она уже набрала в легкие побольше воздуха, чтобы истошно завизжать, но кто-то вдруг подхватил ее подмышки и выдернул наверх.

— Все. Отдыхай, — Змей взял ее на руки и понес.

Алена с облегчением расслабилась в теплых объятиях Змея. Горыныч нес ее бережно, не делая попыток прижать к себе, как случалось раньше. И глухо молчал. Он молчал так от самого Златограда, и Алена не решалась позвать его мысленно, заговорить первой. Вроде и не ссорились, а вот поди ж ты, словно стена встала между ними после того памятного разговора на постоялом дворе. Вскоре измучившаяся девушка уснула, так и не придумав ничего путного. Проснулась Алена от истошного кошачьего крика. Она лежала на сухом пригорке, закутанная в теплый плащ Добрыни. Промокшие сапоги и носки кто-то заботливо с нее снял, и сейчас они сохли у небольшого костерка. Вставать совершенно не хотелось. Крики повторились. Баюн орал, сидя на вершине высокой сухой сосны.

— Ты зачем ты туда полез? Тебе что, на земле было места мало? — Добрыня из-под руки смотрел наверх.

— Птичку хотел поймать, — честно сознался Баюн. — С ваших сухарей, да с изюма только жрать сильнее охота. А тут ворона спала. Такая больша-ая, то-олстая…

— Поймал?! — заинтересовался Горыныч.

— Удрала-а сволочь! — и кот еще более жалобно заорал.

— А давайте плащ растянем, — предложила Алена. — И пусть он на этот плащ прыгает.

Богатыри натянули штопанный плащ Ильи Муромца и крепко ухватили его за края.

— Ну, прыгай! — скомандовал Алеша. — Долго мы ждать-то будем?

Но Баюн всеми четырьмя лапами вцепившись в ствол раскачивающейся сосны, выл дурным голосом и не решался отцепится.

— И сколько это будет продолжаться? — нетерпеливо притопнул ногой Горыныч, и выплюнул изжеванный кусок березовой коры. — Время идет, спать охота, а мы тут с кошкой возимся.

— Не броса-айте меня! — жалобно взвыл Баюн. — Я вам еще пригожу-усь!

— Ну раз он сам спрыгивать не хочет, то давайте дерево свалим, — Илья решительно хлопнул ладошкой по стволу и дерево со скрипом зашаталось.

Баюн истошно взвыл и вскарабкался еще выше.

Горыныч глубоко вздохнул:

— Так мы здесь весь день проторчим, — и с кошачьей ловкостью полез наверх. Через пару секунд он уже оказался рядом с котом и одной рукой взял его за шкирку. — Отцепляйся. Слезаем.

— Н-не могу. Лапы свело. — заскулил Баюн.

— Это не кот, а наказание какое-то — вскипел Горыныч и, схватив Баюна покрепче, с силой дернул.

Раздался истошный визг, змеиное шипение и треск. Сверху посыпалась кора и ветки. Потом с дерева свалился Горыныч. Кот висел на нем, всеми четырьмя лапами обхватив держащую его руку и впившись в нее когтями. Поднявшись с земли, Змей рывком оторвал от себя кота и отшвырнул подальше.

— Если ты еще раз так в меня когтями вцепишься, киса, я тебе шею сверну, — прошипел Горыныч, разглядывая медленно затягивающиеся у него на руке глубокие следы от кошачьих когтей. — Ну что? Двинемся в путь, или попытаемся все-таки выспаться?

Ответом ему были дружные зевки всех товарищей.

Второй раз они проснулись от волчьего воя. Баюн, с криком «караул!», снова сиганул на дерево. Горыныч проводил его мрачным взглядом.

— Второй раз я тебя снимать не полезу.

Волки выли уже с двух сторон от лагеря, и, судя по мелькающим за деревьями силуэтам, их было десятка два. Богатыри спешно похватали луки, Горыныч достал из костра раскаленную головню и принялся перекидывать ее из одной руки в другую.

Персиваль, с криком «Аой!» бросился на подошедших совсем близко волков, размахивая мечом. Волк, на которого он замахнулся, испуганно отпрянул, но еще двое набросились на рыцаря с боков. Один хищник прыгнул, пытаясь ухватить юношу за ногу в районе колена. Персиваль ударил волка рукоятью меча, и тот, взвизгнув, отлетел в сторону. Но другой волк в прыжке ударил рыцаря лапами в грудь, опрокинул на землю и вцепился зубами ему в горло. Персиваля спас кольчужный капюшон. Сцепившись, человек и зверь покатились по земле.

Богатыри встали спина к спине, заслонив Алену, и обрушили на стаю ливень стрел. Лес огласился визгом и жалобным скулением. Горыныч весьма метко кидал в волков горящими головнями, выхватывая их руками прямо из костра. Через минуту о волках напоминал лишь запах паленой шерсти и жалобное скуление убегающей прочь стаи. Персиваль, поднявшись на ноги, отбросил в сторону задушенного волка. Обойдя вокруг лагеря, богатыри обнаружили еще четыре пробитых стрелами тела.

— Только стрелы тратить на них, — недовольно поморщился Алеша Попович. — Пять стрел пустил, да одну лишь нашел, — он вынул свою стрелу из глазницы убитого волка. — Остальные в себе унесли. Крепкие они здесь, будто не шкуры на них, а доспехи надеты.

Персиваль, сняв кольчужный капюшон, потрогал пальцем горло. На нем красовались две глубоких вмятины от волчьих клыков.

— Ты, Персиваль, не храбрись, другой раз понапрасну, — Илья похлопал рыцаря по плечу. — Не будь у тебя кольчужки этой, так бы и загрызли… Пока стрелы у нас есть, не лезь с мечом в пекло.

Баюн, убедившись, что волки убрались подальше, подвывая от страха, сполз вниз по дереву. Пожевав опостылевшие сухари с курагой, друзья снова двинулись в путь. Под ногами все так же хлюпало. По правую руку от них было непролазное болото, заросшее ряской. В ушах стоял беспрестанный звон от комариного писка. Комары тучей вились у путников над головами, садились на голову, руки, лицо, лезли в уши, отыскивая на теле местечки, не смазанные травяным соком. Алена сперва отмахивалась, потом устала бес толку махать руками и только время от времени заново смазывала лицо пахучим соком. Благо, травы этой вокруг росло в изобилии.

Тут и там виднелись волчьи следы. Впереди то и дело слышался вой и мелькали волчьи силуэты. Богатыри шли, не выпуская луков из рук. Первым шел, с обнаженным мечом в правой руке, Персиваль. В левой он держал выломанную из сухого дерева ветку, прощупывая дорогу перед собой.

— Я ведь все свое детство провел в лесу, — рассказывал он богатырям. — Ягоду собирал, охотился. Так что дорогу в лесу, или в болоте найти мне несложно.

— Отчего же лука с собой в поход не взял? — поинтересовался идущий следом Илья.

— Рыцарю не подобает геройствовать с луком в руках, — покачал головой Персиваль. — С тех пор как меня перепоясали рыцарским поясом я не стреляю из лука в бою.

— Все-то у вас на западе не как у людей, — укоризненно покачал головой Добрыня, поигрывая пальцем по тетиве своего лука.

Алена шла следом за богатырями. Замыкал колонну Горыныч, несший на плечах Баюна. Вдруг, слева от них в кустах зашевелилось и зашуршало что-то огромное. Богатыри одновременно вскинули луки. Из кустов высунулась голова лося, украшенная огромными ветвистыми рогами.

— Опять волки? — испуганно спросил лось сам себя, но, внимательно разглядев замерших с натянутыми луками путников успокоено фыркнул. — Уф… Не волки, — и снова сунул голову в кусты.

— Эх, мяска бы сейчас, жаренного, — мечтательно прошептал Алеша Попович.

Животы богатырей согласно заурчали. Однако Илья, недовольно крякнул и первым опустил свой лук. Алеша с Добрыней, вздохнув, последовали его примеру.

— Что ж вы вольчье-то мясо не пожарили? — недовольно заворчал Баюн. — Сухофруктами разве что Алена наедается. Остальные-то голодают.

— Волчье мясо есть — дело последнее, — покачал головой Илья. — Лучше уж поголодать немножечко.

— Это точно, — сказал Горыныч и сыто икнул.

Алена вспомнила, что именно Змей оттаскивал убитых волков подальше в лес. «Ну хоть он наелся».

Болото справа, тем временем, становилось все больше похоже на озеро. В нем уже не стояло сухих, полусгнивших деревьев. Все чаще попадались открытые пространства, от которых то и дело тянуло ветерком. Да и комары стали есть не так злобно. Хотя, может быть, Алена к ним просто привыкла. Почва под ногами становилась все суше и вскоре дорогу им преградила вытекающая из болота речка.

— Ну, вроде все, как Черномор говорил. Вдоль реки теперь пойдем, так? — Илья Муромец оглянулся на Баюна.

— Пойдем конечно, только, — Баюн поежился. — что-то там волки воют.

— Так что с того? — усмехнулся Добрыня. — Волков бояться, в лес не ходить. Да тут вон, вдоль речки и тропинка протоптана.

Они уверенно двинулись по тропинке вдоль реки, но пройдя метров сто, замерли. У них на пути, шагах в двадцати, стоял огромных размеров белый волк. Персиваль потянул меч из ножен, а богатыри направили на волка стрелы. Волк не шелохнулся. Только чуть пригнулся для прыжка и, показав клыки, зарычал:

— Это наша земля. Уходите.

— Пропустите нас, — Алена вышла из-за спин богатырей. — мы просто пройдем мимо и никого здесь не тронем.

— Уже тронули, — прорычал волк. — Уходите, пока целы. В этом лесу мы охотимся.

— Выходите на честный бой, если желаете сразиться, — вмешался Персиваль. — А нет, так не стойте у нас на дороге. Мы слабых не обижаем и никого здесь не тронем. Ни волков, ни лосей.

— Честный бой? — белый волк широко раскрыл рот и высунул язык, показывая, что смеется. — Сними с себя все железо и с голыми руками выходи со мной сразиться. Вот тогда это будет честный бой.

Персиваль смущенно потупился. Невооруженным глазом было видно, что с голыми руками против этого огромного волка у юного рыцаря не будет никаких шансов.

— Я пойду с тобой на честный бой. Лишь с руками, не возьму даже ножичка. — вызвался Илья Муромец, опуская лук. — Только ты обещай, что пропустят нас, если я одолею супротивничка.

Белый волк снова показал клыки:

— Если хочешь, давай силушкой померимся. Только я не могу дать обещание. Нашей стае пропускать вас не велено.

— Так мы силой пройдем! — и Персиваль первым бросился на белого волка.

— Стой! Куда ты один-то?! — взревел Илья и кинулся следом.

Алеша и Добрыня одновременно выстрелили, однако белый волк успел отпрыгнуть в сторону и моментально скрылся в кустах. Первым добежал до того места, где стоял волк, Персиваль. И тут из кустов раздался щелчок спущенной тетивы. Рыцарь, опрокинутый страшным ударом, отлетел на пару шагов назад и упал навзничь. Илья кинулся к юноше, остальные подбежали через секунду. Персиваль лежал, неестественно запрокинув голову назад. Из его груди торчала сулица. Глаза юноши были закрыты, а из раны и изо рта текла кровь.

— Говорил же я ему — не лезь первым, — заломил руки Илья.

— Кто копьецо-то метнул? — Горыныч, остановившись над телом рыцаря, обеспокоено оглядывал окрестности. Рядом стояли — луки на изготовку — Добрыня с Алешей. Однако поблизости никого видно не было.

— Никто не метал… — Алеша облизал губы и кивнул, показывая, — вон там растяжка была. Дерево согнули, как лук, да зарядили сулицей. Тут, небось, таких растяжек полон лес.

— Он жив? — Алена склонилась над Персивалем. — Надо перевязать, да?

Илья, словно гнилую дерюгу разорвал кольчужку на груди рыцаря. Затем так же поступил с поддоспешником и рубахой. Оглядев торчащее из груди древко и пощупав остывающее уже лицо Персиваля, Муромец глубоко вздохнул.

— Отвоевался наш рыцарь.

— Да у него же, во фляжке, живая вода есть! — вспомнила Алена. — Сейчас польем и он оживет. Ведь так?

— Может быть, — буркнул Горыныч. — Но у парня похоже легкое пробито. Крови в нем полно уже. Ребра переломаны. Сердце и позвоночник, вроде, не задеты, но вот кровеносные артерии… Тут сперва мертвой водой бы надо, да где ж ее взять?… Ладно. Подождем, пока кровь свернется, а потом попробуем.

Когда кровь свернулась, они перевязали Персиваля и влили ему в рот пару глотков живой воды. Лицо рыцаря слегка порозовело. Он открыл глаза, сделал вдох, закашлялся и снова уронил голову. Изо рта опять пошла кровь.

— Опять умер, — констатировал Горыныч. — Мертвая вода нам нужна. На рану вылить, чтобы все легкие ему промыло. Надо чтобы у него там все срослось. А так — только живую воду на него переводить.

— Да где же нам взять-то мертвой воды? — Илья, растеряно оглянулся.

— Ладно. Зря стоять, только время терять, — вмешался Добрыня. — Мы с Алешей тут пока дорогу разведали. Пройти можно. Но растяжек этих везде — пруд пруди. В общем, мы первые пойдем. Остальные потом. И чтобы след в след. Ни шагу в сторону, и ничего не трогать, понятно?

Следом за Алешей и Добрыней шел Илья. Он нес на руках Персиваля. Потом шли Алена и Баюн. Замыкал колонну Горыныч. Алеша и Добрыня внимательно осматривали все вокруг. Иногда стреляли куда-то из луков. Несколько раз после таких выстрелов раздавался звук спущенной тетивы и перед ними со свистом пролетал очередной смертоносный снаряд.

Длилось все это долго. У Алены уже начали дрожать от напряжения колени, а они все шли и шли, то и дело обнаруживая у себя на пути какую-нибудь новую западню. Правда, волки теперь близко не подходили. Только выли издалека.

— Интересно, кто же это все устроил? — вздохнула Алена. — Ведь не волки же?

— Понятно кто, — буркнул у нее за спиной Горыныч. — Сам Кощей, небось, и мастерил. А может, кого из своих слуг заставил.

— Раз кощеем тут ловушки расставлены, значит верно мы к его смерти движемся, — ободрил их Добрыня.

— И растяжки, думаю, не последний его сюрприз на этом пути, — подхватил Алеша. И тут же крикнул — Стоп! Смотри, Добрынюшка. Во-он еще одна натянута. Сбить ее стрелой?

— А ты знаешь, куда полетит тогда во-он то бревно?.. Нет? Вот и я не знаю. Давай-ка лучше обойдем все это справа…

Когда они выбрались из полной ловушек лесной чащи, Алене показалось, что они шли не меньше суток. Поблизости была видна река. На расстоянии трех сотен шагов привычно маячили силуэты пары волков. Дойдя до речного берега друзья остановились, чтобы отдохнуть и немного подкрепиться. Обед вышел невеселым. Горыныч, под предлогом проверить дорогу впереди, исчез в зарослях. Алене показалось, что его шаги сразу за кустами сменились шорохом ползущего змеиного тела. Остальные завистливо посмотрели вслед Змею.

— А, — махнул рукой Алеша. — Однова живем! Чем впроголодь маяться, уж лучше один раз наесться.

И он принялся доедать все оставшиеся запасы пищи из своего мешка. Илья с Добрыней заколебались было, но пример был слишком заразителен. Вскоре все съестные запасы были съедены. Только Алена нашла в себе силы оставить пару пригоршней кураги на запас, переложив бесценные продукты в поясную сумочку-кошелек. Последний свой сухарь она размочила в воде и скормила Баюну. Начни кот охотиться, об этом тут же узнал бы весь лес. Баюн это понимал и с тоской жевал хлеб с изюмом.

Не успели они затянуть полегчавшие заплечные мешки, как послышалось хлопанье крыльев и на поляну с шумом приземлился фазан. В клюве он держал за горлышко маленький стеклянный пузырек.

— Вот, — гукнул он, поставив пузырек на землю.

— Привет, — Алена с интересом посмотрела на птицу. — Что это ты принес?

— Этому, — фазан кивнул клювом на Персиваля, которого Илья положил рядом с собою на травке.

— А кто тебя послал? — Алеша привстал, подозрительно оглядывая птицу.

— И что в пузырьке? — подхватил Горыныч.

— Ему, — снова кивнул на Персиваля фазан. — Другому не дам. Ему дам. Он мне жизнь спас. Просто так…

— А! Я тебя помню, — разулыбалась Алена. — Ты что же, от самых гор сюда летел?

— Угу. Воды принес… На рану.

Горыныч схватил пузырек, откупорил его и осторожно понюхал. Потом сунул в пузырек палец, попробовал на язык, и расплылся в довольной улыбке.

— Мертвая вода… Щас мы нашего рыцаря оживлять будем.

Пока богатыри и Змей колдовали над телом юноши, Алена решила поподробнее расспросить фазана.

— А откуда ты узнал, что с Персивалем беда? — девушка вытряхнула на прибрежный песочек свой заплечный мешок. Наземь высыпалась горсть хлебных крошек и пара завалявшихся изюмин. Фазан тут же заглотнул изюм и принялся не спеша клевать крошки.

— Так весь лес знает… И про болото забытое, и про волков…

Заметив, как жадно смотрит на фазана Баюн, Алена поспешила встать между ними и за спиной погрозила коту кулаком.

— А откуда у тебя мертвая вода?

— Это не моя. У филина взял. Взаймы… — фазан доклевал угощение и, косясь на Баюна, взлетел на ветку. — Полечу потом к источнику, наберу новой и филину обратно отдам… Я не глупый.

Персиваль, тем временем, пришел в себя, встал и нетвердыми еще шагами подошел к Алене.

— Ожил! Ожил! — радостно захлопал крыльями фазан.

— Ожил, — прислушиваясь к себе неуверенно повторил Персиваль, и, прижав руку к сердцу, поклонился фазану. — Спасибо тебе, добрая птица.

Фазан гордо распушив перья загукал. Потом подлетел к Горынычу и взял у него из рук пустой пузырек. Отлетев на несколько шагов он опустился наземь, осторожно поставил пузырек и, гордо посмотрев на Добрыню, сказал:

— Я не глупый, — подхватил пузырек и улетел.

Богатыри проводили фазана глазами.

— Вот так-то, — сказал Илья и похлопал Добрыню по плечу.

Глава 16

Самостоятельно идти Персиваль пока не мог, да и остальные путники изрядно вымотались, пробираясь через ловушки, поэтому, пройдя немного берегом реки и выбрав наиболее открытое место, они остановились на отдых. Караулить вызвался Горыныч. Персиваль и богатыри свалились спать даже раньше, чем небо моргнуло, возвещая что наступила зеленая четверть четвертого часа вечера. Алена спала беспокойно. Ей снились волки, но они почему-то не нападали, а наоборот, пятились, испуганно поджав хвосты. Потом все вокруг словно накрыло огромной тенью, сквозь которую смутно слышались вой, рычание, и, почему-то жадное чавканье. Проснувшись Алена обнаружила у себя под боком Баюна.

— Ты чего это? Замерз, что ли?

В вечернем сумраке в последние часы стало немного прохладнее, но еще не настолько чтобы кутаться в одежду и прижиматься друг к другу во время сна. Так что от кота под боком Алене было жарко. Баюна же била мелкая дрожь, у него стучали зубы.

— Ты не заболел ли часом? — девушка погладила его, пощупала нос.

— Ох, что-то мне стра-ашно, — прошептал Баюн. — Чую холод к нам приближается. Да еще во-олки эти. И Змей…

— Что — Змей? — насторожилась Алена.

— Коситься он на меня все время и облизывается… — кота передернуло.

— Да показалось тебе, переволновался с волками, вот и мерещится невесть что.

— Правду я говорю, неладное с ним творится. Как вы уснули, волки завыли, а он слушал, слу-ушал, да как завоет по волчьи. И на меня все так и зыркает голодными глазищами. Вот я к тебе и перебрался. А потом слышу — опять вой. И он ка-ак кинется в кусты… Ох, не выдай меня, Аленушка.

Алена приподняла голову, ища взглядом Горыныча. У костра его не было. Вокруг лагеря было подозрительно тихо. Даже птички не пели, и ветер не качал кронами деревьев. Только из кустов на опушке доносилось чуть слышное шуршание.

«Змеюшка! Куда ты пропал?» — мысленно позвала Алена.

«Да здесь я. Поблизости… — с какой-то неохотой отозвался Горыныч. — Слышу все и вижу. Волков отгонял».

«Что с тобой происходит? Ты в порядке? Тебя уже кот боится».

«Все со мной в порядке. Сейчас вернусь… Что ж вам все не спится?»

Шорох в кустах прекратился. Через некоторое время из леса появился Змей. Он прошел чуть пошатывающейся походкой мимо костра, подошел к реке и, встав на четвереньки, принялся жадно пить. Потом удовлетворенно вздохнул, и, подсев к костру принялся ковыряться в зубах. Алене стало почему-то не по себе, разговаривать со Змеем резко расхотелось. Но Баюн вдруг успокоился, замурлыкал. Девушка обняла кота и заснула под его воркование. Уже сквозь сон Алена слышала, как Горыныч ворчит:

— Ох уж мне эти Алешины стрелы. Вечно попадаются не вовремя…

* * *

Утром (то есть в синюю четверть четвертого часа вечера) путешественники вошли в Муравьиное царство. Вокруг — на деревьях, на тропинках, в траве кишмя кишели муравьи. Перед первым же большим муравейником Алена положила подарок — две горсти кураги, последнее, что осталось от запасов провизии.

— Дальше мы не пройдем, — Змей присев на корточки, внимательно вслушивался в неслышимые остальным голоса муравьев. — Пройти здесь и не раздавить ни одного подданного муравьиного короля невозможно. А подарков у нас больше нет. Лучше перебраться на ту сторону реки, там сырая почва и муравьев почти нет. Вот только брода я поблизости не вижу.

— Переправимся и так, чай не широка речка-то, — повел плечами Илья.

— А я плавать не умею, — растерялась Алена.

— А я так и пода-авно, — Баюн осторожно коснулся лапой воды и отскочил, брезгливо отряхивая капли.

Горыныч переглянулся с Ильей.

— Не бойся, Аленушка, сейчас что-нибудь придумаем. А ты, киса, садись Илье на шею. Уж он тебя перевезет в лучшем виде.

Змей был бодрым и даже веселым, чего с ним давно уже не бывало. Баюн от него уже не шарахался, хотя и косился подозрительно. И Алена никому ничего не сказала про Горыныча и волков. Дело прошлое, мало ли кто кого съел. Голод-то не тетка. Но на перед девушка решила внимательно следить, чем или кем питается Горыныч, учитывая его свойство зеркалить тех, с кем плотно общается.

Змей шагнул в воду как был — в одежде. И спокойно перешел по дну под водой на противоположный берег. Мужчины завистливо вздохнули. А Змей уже кричал Илье:

— Вещи мне бросай, а потом ее!

Илья деловито связал все сумки и одежду в один тюк и легко перебросил его Горынычу. Потом Илья подхватил на руки девушку.

— Вы что это?! — завизжала Алена. — Не надо! А-а-а!!!

Илья зашел по колено в реку, раскачал девушку и с размаху кинул Змею. У Алены душа ушла в пятки. Горыныч шагнул навстречу и на лету подхватил ее — обмеревшую от страха. Прижал на минутку к себе и поставил на берег.

«Прости, милая. Перенес бы тебя на крыльях, но боюсь тратить силу. Чую скоро она мне вся понадобится».

Алена только вздохнула и пошла разбирать сваленные в кучу вещи. Откуда-то вдруг подул холодный ветер. Змей тревожно огляделся и прокричал друзьям:

— Давайте, поторапливайтесь, не нравится мне здесь!

Поеживаясь от налетевшего холода, богатыри и Персиваль вошли в реку и поплыли. Алена обняла себя руками за плечи. Холод становился невыносимым. Река стремительно, как в ускоренном кино начала покрываться льдом. Горыныч бросился в воду, помогая выбраться Илье с котом на плечах и Добрыне. Алена подскочила к ним с одеждой. Полотенец ни у кого не было. Богатыри, стуча зубами, кое-как обтерлись плащами и принялись натягивать рубахи и портки. Баюн забрался на руки к Алене и она крепко обняла его, чтобы согреться. Горыныч по прежнему стоял по колено в воде, словно не замечая холода. Змей с тревогой следил, как сильно отставший Алеша медленно приближается к берегу, с трудом взмахивая руками. Персиваля, вошедшего в реку последним, нигде не было видно.

— Ежели ему свело ноги, не выплывет, — Добрыня начал стягивать надетую было рубаху. — Горыныч, родной, дыхни на воду, я нырну за ними, а то ведь потонут!

— И думать не смей!

Горыныч оттолкнул Добрыню от берега, и сам прыгнул в стремительно замерзающую реку. Добрыня ошарашено покрутил головой. Там, где проплывал Змей, лед трескался и таял. Добравшись до тонущего Алеши, Горыныч схватил его за волосы и поволок к берегу. Там Алешу подхватили Добрыня и Илья, а Змей снова нырнул. Баюн спрыгнул с рук Алены и подбежал помогать отогревать Алешу. А девушка, стараясь не смотреть на стремительно нарастающий слой льда на реке, принялась разводить костер. Она собрала охапку веток, выбрала из них наиболее сухие и сложила шалашиком. И только тут поняла, что ни зажигалки, ни спичек у нее с собой нет. Да и не может быть таких привычных ей вещей в этом колдовском мире. До сих пор на привалах костры разводили богатыри.

— Илья! У тебя огниво далеко?

Богатырь, на пару с Добрыней, растиравший посиневшего Алешу, не глядя выхватил из поясной сумки кожаный мешочек и бросил Алене. Девушка, развязав шнурок, вынула пропитанную чем-то сухую тряпочку, кусок кремня и железное кресало. Попробовала ударить кресалом о кремень. Держать кресало оказалось жутко неудобно. Потом посыпались искры, но огня не было и в помине.

— Да как же оно работает-то? — Алена беспомощно оглянулась: — Илья!

— Дай сюда!

Богатырь выхватил у нее из рук кремень и кресало, подложил сухую тряпочку — трут под сложенные шалашиком веточки и принялся споро высекать искры. Через секунду трут затлел. Но даже самые тонкие палочки никак не хотели загораться.

— Эх, бересты бы сюда сухой.

Илья окинул взглядом окрестности и вздохнул — ни одной березы поблизости не было. Только осины и клены, со стволами, на высоту человеческого роста покрытыми сырым мхом. Алена вытащила из своей сумки заветную книгу и не раздумывая выдрала половину страниц. «Теперь уже все равно». Сухая бумага вспыхнула от тлеющего трута, и костер наконец разгорелся. Вокруг огня тут же засуетились, подтаскивая новые дрова, богатыри. В этот момент посередине реки лед с треском вспучился и из трещины вылетел Горыныч с Персивалем на руках. Тяжело взмахивая крыльями, Змей подлетел к костру и бесцеремонно сбросил юношу на землю. Илья сноровисто принялся откачивать рыцаря, а Змей стремительно, в полете оборачиваясь драконом, взмыл над макушками деревьев. И голос его загремел над лесом и замерзшей рекой:

— Эй, Кощей, выходи на бой, со мной силой померяйся! Али ты только на маленьких нападать смеешь, Заморыш?!

Люди, замершие у костра, никакого ответа не услышали, но Змей вдруг резко сорвался с места и полетел куда-то за лес на той стороне реки. Выкашляв попавшую в легкие воду, Персиваль приоткрыл глаза и проводил Горыныча мутным взглядом. Видел ли рыцарь дракона или принял его за галлюцинацию, Алена не решилась уточнять. Холод прекратился так же внезапно, как и налетел… В котелке вскипятили воду, в нее Илья бросил какие-то собранные в лесу травки и листья. Обжигающим терпким настоем напоили дрожащего Персиваля и напились сами. Илья пристально обшаривал глазами землю вокруг себя. Не смотря на сырость, муравьи встречались и здесь.

— А сделаю-ка я круг из золы горячей вокруг лагеря, — богатырь зачерпнул опустевшим котелком золу из костра и очертил широкий круг, отсекая муравьев от места отдыха друзей.

Впрочем, отдых оказался недолгим. С той стороны, куда улетел Змей, потянуло гарью. Потом появились клубы дыма. Баюн, с тревогой принюхивающийся к ветру, вскочил, вздыбив шерсть.

— Уходим поскорее да подале, чую я, лес там горит, а дым-пламень прямо на нас идет!

Похватав вещи, друзья поторопились отойти подальше от берега. Илья подхватил еще слабого Персиваля, Алеша посадил Баюна себе на плечи. Добрыня задержался на берегу, затаптывая и без того уже потухший костер. Алена оглянулась и увидела, что Добрыня стоит, глядя поверх деревьев и сжимает кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Клубы дыма уже переползали через реку.

— Пойдем, Добрынюшка, — Алена вернулась и потянула богатыря за рукав.

Он обернулся и посмотрел на нее бешеными глазами.

— Он же там один за нас за всех заступается, — Добрыня погрозил кулаком в направлении лесного пожара. — Ну попадись мне только Кощей, дух вышибу!

И Алена подумала, что когда они отыщут смерть Кощееву, Добрыню придется долго уговаривать не ломать иглу тут же на месте. «Верно говорят, кровь не водица, — вздохнула про себя девушка. — А ведь это Добрыня еще не знает, что Змей его отец».

Вскоре почва под ногами стала посуше. Осины и клены в лесу сменились высокими соснами. Ветер к счастью изменился, и дым стало относить в сторону. Алена все это время пыталась мысленно докричаться до Змея, но тот не отзывался. Только когда они отошли уже на порядочное расстояние от реки, девушка услышала слабый отзыв.

«Жив! Слава Роду!» — Алена обессилено привалилась к стволу дерева.

«Да что мне сделается? — нарочито бодрый тон явно давался Горынычу с трудом. — Заморышу, чай, больше досталось…»

— Ау, Аленушка, очнись, — Добрыня потряс ее за плечи. — Я говорю, с Черномором бы связаться, чего он там мышей не давит?!

Алена непонимающе взглянула на обступивших ее друзей, спохватилась и достала из сумки блюдо. Черномор отозвался мгновенно, словно давно ждал у своего тазика.

— А где Горыныч? — вместо приветствия спросил карлик, пытливо всматриваясь в лицо девушки. — Как его самочувствие?

— Не дождешься, — процедила сквозь зубы Алена.

— Ты нам зубы не заговаривай, — склонился над блюдом Добрыня. — Обещал Кощея отвлекать, так отвлекай, а иначе дальше идти мы не согласные. Тут и другие есть входы-выходы, и про них нам уже все ведомо. Вот поднимемся на поверхность, по-другому будем с тобой разговаривать!

Черномор с ненавистью глянул на богатыря.

— Ладно, ладно, я подумаю, что можно сделать. Поговорим еще, — последние слова его прозвучали почти угрозой. И блюдо погасло.

Добрыня замысловато выругался, и даже Персивль не стал заступаться в этот раз за «доброго волшебника Блэкмора».

«Аленушка, — еле расслышала девушка тихий зов Змея. — Ты живую воду мне добудь, милая, а то что-то хуже мне становится…»

Девушка всполошилась, кинулась к Добрыне.

— Змею плохо, живая вода требуется…

Добрыня понятливо закивал головой, достал самобранку.

— Ой не будите меня, люди добрые, — сонным голосом заговорила скатерка. — Ой, нет у меня никаких силушек добывать вам еду-питье… А живую воду и подавно не добуду здесь.

Только после долгих уговоров, сдобренная пригоршней живой воды из фляжки Персиваля, самобранка, поднатужившись, выдала им большой котел, наполовину налитый живой водой. Котел был выдран, что называется, с корнем. Литые ножки котла были погнуты, из них торчали испачканные в земле кованные гвозди, каждый с полметра длиной. Подвиг этот отнял у самобранки все силы, она вздохнула и заснула накрепко, не откликаясь уже ни на какие просьбы и посулы.

— Не иначе, это тот самый котел Ворона, — вздохнул Илья, вынимая гвозди, мешающие прочно установить котел на земле. — Ох, надеюсь, не придется нам через его царство возвращаться.

Котел аккуратно установили в сторонке, пополнив сперва запас во фляжке Персиваля. Посовещавшись, решили никуда не двигаться с места до возвращения Горыныча. Илья попытался развести костер, но сырость вокруг была такая, что огонь никак не разгорался. Алена со вздохом достала остатки книги и отдала Илье — на разжигу. Спать укладывались вокруг костра на нарубленных еловых ветках. Алеша в обнимку с Баюном сразу же заснул. Персиваль ворочался, кутаясь в плащ. Его похоже знобило. Илья с Добрыней остались у костра дежурить. Алене тоже не лежалось. Горыныч опять не отзывался, и она места себе не находила от тревоги. Разговаривать никому не хотелось. Они молча сидели втроем у костерка, время от времени с надеждой поглядывая в сторону реки. В конце концов Илья, кряхтя, поднялся.

— А пойду-ка я, проведаю, может помощь ему требуется. Уточни-ка, Аленушка, далеко ли отсюда Горынушка?

— Где я был, там меня уже нет, — послышался знакомый голос, и к костру вышел Горыныч. Алена ахнула, Персиваль, приподнявшись, испуганно перекрестился, а богатыри невольно потянулись за оружием. Змей и вправду выглядел устрашающе. Покрытый множеством запекшихся ран, наполовину человек, наполовину дракон, он двигался с трудом, подволакивая правую ногу. Алена кинулась ему навстречу.

— Да что же это он с тобой сделал?!

Горыныч отстранил от себя девушку.

— Погоди, не подходи ко мне пока… все не подходите. Воду нашли?

Добрыня, прикусив губу, указал на котел. Змей пил жадно, и с каждым глотком к нему возвращался человеческий облик.

— Хорошо, да мало, — с сожалением оторвался Горыныч от опустевшего котла. — Давай, Добрыня, доставай самобранку. Еще столько же мне надобно, иначе огнем дышать не смогу.

Однако, самобранка не отзывалась. И даже не разворачивалась сама.

— Говорил я вам, колдовство людское здесь не действует, — пробурчал Баюн. — Совсем скатерку свою заморили… Да и где ей теперь добыть живой воды? В последний раз она весь котел Ворона сюда притащила.

— А скажи честно, Змей Горынович, — шмыгнул носом Персиваль. — Это не тебя ли мы ехали убивать там, на поверхности?

Змей вздрогнул, Илья с Добрыней придвинулись к нему, недобро глядя на рыцаря.

— Догадался? — вздохнула Алена. — Ты чем старое ворошить, отдал бы лучше Змею свою фляжку с живой водой. Если он не поправится, нам всем отсюда не выбраться.

Персиваль молча отцепил от пояса флягу и протянул Горынычу. Змей помедлил, вглядываясь в глаза юноши, потом улыбнулся и взял флягу, пожав при этом руку молодого рыцаря.

Небо моргнуло. Наступил пятый час вечера, зеленая четверть. Спать укладывались почти успокоенные, оставив дежурить Илью. Но вскоре Персиваль начал кашлять. Алена встревожилась, встала и потрогала лоб юноши. У рыцаря явно была высокая температура. Алена растолкала Баюна и попросила его спать на груди Персиваля — прогреть его как следует.

— Я тебе что, горчичник что ли? — проворчал кот, но перебрался к рыцарю и тихонько замурлыкал, свернувшись калачиком на его груди.

Через некоторое время кашель стих и Персиваль заснул. Алена еще подходила, трогала его лоб, но похоже Баюн знал свое дело, и юноша пошел на поправку. Девушка успокоилась и сама собралась заснуть, но тут тревожно заворочался Горыныч. Алена осторожно, чтобы не разбудить остальных, встала и перебралась поближе к Змею. Илья покосился на них от костра, но промолчал.

«Плохо тебе? — Алена тихонько дотронулась до руки Змея. — Может, нужно что-то?»

«Сон дурной мне приснился, милая. Будто бы Черномор украл у Кощея меч-кладенец».

«Ох беда, коли сон в руку, — вздохнула Алена. — Получится, что мы напрасно здесь страдаем».

Змей приподнялся и сел, привалившись к стволу дерева.

«Силы у меня уходят, Аленушка. А пополнять их нечем. Земля тут мне чужая, не моя матушка. Без живой воды еще одной такой драки я не выдержу».

У Алены сжалось сердце.

«Но ведь и Кощей здесь не в полной силе?»

«Мне сейчас и того хватит, — Змей криво усмехнулся уголком рта. — Вот уж не знал, не ведал, что буду бояться Заморыша».

Алена прижалась к нему, обняла обоими руками, словно пытаясь согреть.

«Мы обязательно выберемся отсюда, назло всем, вот увидишь. А когда вернемся на поверхность, ты сразу поправишься, — Алена потянулась и поцеловала Змея в губы. — Я люблю тебя».

Горыныч порывисто обнял девушку.

«Ради этого стоило сюда идти и все вытерпеть. Ну почему ты так долго не признавалась, солнышко мое ясное? Чего боялась-то?»

«Неважно, — Алена замотала головой. — Помнишь, тогда в Златограде, я не ответила тебе? Теперь отвечу. Да, я пойду за тебя замуж».

Змей откинул голову и взглянул прямо в глаза Алены.

«Клянешься?»

Глаза Горыныча были глубокими, как темно-зеленые омуты. У девушки замерло сердце. То, что происходило сейчас между ними, было серьезно и необратимо, это она поняла вдруг всем своим существом. Алена запаниковала: «Что я делаю? Он же не человек!» Вспыхнули предупреждающими знаками слова Бабы-Яги: «Ты бы еще в Солнце влюбилась!». И вдруг бабушка словно бы оказалась рядом с ней. Яга смотрела на девушку, нахмурившись, и качала головой.

«Так ведь когда-то и у Солнца жена была», — сказала ей Алена, вспомнив старинную сказку.

«Ох, девка, сгоришь, с огнем играючись… Да и богам с человеческими женами жизни не было».

Алена упрямо тряхнула головой, разгоняя наваждение.

— Клянусь, — твердо сказала она вслух.

Змей сжал руку Алены, по-прежнему не отпуская ее взгляда.

— И я клянусь. Огнем своим клянусь быть твоим мужем.

В глубине его глаз на миг зажглись всполохи, а ладонь стала невыносимо горячей. Но Алена не выдернула своей руки и не отвела глаз. Змей улыбнулся счастливо и тут же стал казаться ровесником девушки.

«Вот выберемся наверх, я попью живой водицы вволюшку, поправлюсь, и будем мы с тобой жить хорошо-хорошо», — он зарылся лицом в волосы Алены.

Девушка заснула, прижавшись к Змею, в теплом кольце его рук.

Когда они проснулись, стало еще немного темнее. Залив травяным чаем требующие пищи желудки, путники двинулись вперед, берегом реки, к морю. Никаких серьезных препятствий у них на пути не встречалось. Лесной пожар так и не перекинулся на эту сторону реки. Да и по другую сторону лес стоял пока целехонек, хотя все небо на востоке до сих пор было затянуто дымом. Впрочем, возможно, это был не дым, а тучи. По дороге Алена все высматривала, не попадутся ли где орешки или ягоды. Но все съедобное уже растащили лесные жители — на запас на Кощеев день. Изредка попадавшиеся орехи только дразнили голодные желудки. Но даже голод не мог погасить праздника в душе Алены. Они со Змеем шли порознь, лишь иногда переглядываясь, и от этих улыбчивых взглядов становилось легче терпеть все невзгоды.

Через некоторое время хвойный лес кончился. Они вышли на широкий луг. В вечерних сумерках трудно было разглядеть, что происходит хотя бы в километре от них. Вскоре небо над ними потемнело. В спины ударил сырой ветер и из надвинувшихся туч хлынул ливень. Правда, струи дождя оказались, против ожидания, теплыми.

— Ждали Кощея, а тут на тебе, — Добрыня подставил лицо каплям, жадно хватая их ртом.

По небу прокатились раскаты грома. Друзья в ответ радостно рассмеялись.

— Похоже, я хорошую трепку задал Заморышу, раз он боится теперь даже показываться, — довольно улыбнулся Змей.

— Может, дело не в тебе, Горыныч? — с сомнением пробасил Илья. — Может он боится смерть свою? Может быть, она ему опасная? Чую, близко мы уже находимся.

— Может и так, — Змей беззаботно махнул рукой. — Главное, что нет его поблизости. Это я теперь прекрасно чувствую.

— Если он так боится своей смертушки, может нам ее с собой взять, да поместить в стольном Киеве, на маковку церковную? — хитро сощурился Добрыня. — Он тогда на Русь вовек не сунется.

— Я б не стал ту смертушку и в руки брать, — покачал головой Алеша, — да и вам-то братцы, не советую. Лучше нам отдать ее Горынычу. Пусть уж сам он с ней что хочет делает.

— А что?! Я не против.

Змей лихо засмеялся, и, приплясывая, побежал под дождем, вперед по мокрому лугу. Только у Алены, при мысли о том, что кощееву смерть придется носить Змею почему-то неприятно заныло сердце. Дождь вскоре кончился и небо немного посветлело. А еще через некоторое время впереди показалась синяя полоска моря. Дойдя до берега, они на всякий случай решили еще раз вызвать Черномора. Но колдун на связь не вышел. Попытавшись несколько раз, друзья махнули рукой.

— О чем его теперь спрашивать-то? — пожал плечами Горыныч. — Где смерть Кощева мы и так уже знаем. От устья реки идти надо на юг, вдоль берега. Там будет длинный мыс. С края этого мыса должно быть видно остров. Смерть на острове, наверное, в сундуке, на дубе висит. Вряд ли Черномор знает что-то еще.

— А вдруг он каких-то деталей нам не рассказал? — засомневался Алеша.

— Ну, давайте еще раз попробуем, — вздохнула Алена. — Только, боюсь, он больше на связь с нами не выйдет.

— Да не может такого быть, чтобы волшебник Блекмор нас предал! — всплеснул руками Персиваль. Богатыри в ответ на это только кисло усмехнулись.

— Кстати, —Горыныч внимательно смотрел вверх. — Вороны Черноморовой что-то нет нигде. Ох, не нравится мне все это… Похоже, что мы ему уже не нужны.

Алена еще трижды пробовала достучаться до Черномора. Но тщетно.

— Все. Хватит время терять, — Илья схватил блюдо и с размаху забросил его в море. — Пошли дальше.

Друзья поднялись с прибрежного песка и двинулись вдоль полосы прибоя. Через некоторое время впереди показался глубоко выдающийся в море мыс. Богатыри ускорили шаг. Горыныч, вглядываясь в морскую даль, плотоядно улыбался и нетерпеливо потирал руки. Только Персиваль шел хмурый и растерянный.

«Похоже, он никак не может поверить в вероломство Черномора, — вздохнула Алена. — А где, кстати, Баюн?»

Кот скоро догнал их. Бежал он удивительно бодро и вид имел исключительно довольный и сытый. Даже бока Баюна, кажется, стали шелковисто лосниться.

— Ты где это так подкрепился? — спросила Алена.

— Ну-у, — по морде кота расплылась мечтательная улыбка. — Уговорил тут одну антилопу…

— И съел?! — ужаснулась Алена. — Да ведь все же теперь узнают, что мы…

— Ну зачем сразу съе-ел, — замурчал кот. — Усыпил я ее, и молока вдосталь напился. Поголодают полдня ее детки, всего-то навсего. Я вон сколько на одних только фруктах сидел…

— Помолчал бы, не хвастался, — пробурчал Добрыня. — Другие-то голодные идут.

— А я что? Я ведь и целое стадо усыпить могу! У них там многие антилопы детенышей кормят. Котелок-то давайте, и вам молочка надою.

— Да ну?! — хором переспросили Илья и Алеша.

От одной только мысли о теплом молочке у друзей свело желудки.

— Ну-у… Только я доить не умею. Когти у меня. Вот если Алена со мной сходит…

* * *

Обедали они парным молоком местных антилоп. Алена дважды надаивала полный котелок, так что всем хватило. Конечно, для богатырей это была не еда, но хоть что-то. А потом они удивительно быстро дошли до оконечности мыса. Оттуда уже был отчетливо виден небольшой островок, поросший густым лесом. Добрыня вынул из своей котомки свернутую рулоном, как половик, солнечную дорожку, положил ее краем на тихую, почти не волнующуюся воду у берега и, направив к острову, катнул валик вперед. Солнечная дорожка, мгновенно раскаталась и легла блестящей золотом лентой прямо на воду, соединив мыс и виднеющийся вдали берег острова.

— Ну что, пошли? — Добрыня снял, на всякий случай, сапоги, и босиком ступил на золотистую поверхность.

Следом на зыбкую дорожку решился ступить Персиваль. Он тоже разулся и взвалив тяжелый тюк с кольчугой и оружием себе на спину, пошел за Добрыней, шепча молитвы. Осознав, что идет по солнечной дорожке, не проваливаясь в воду, рыцарь принялся молиться еще жарче. Лицо его просто лучилось от счастья. Следом зашагали остальные. Тоже, на всякий случай, разувшись. Последней на дорожку ступила Алена. Ноги приятно холодило, как от соприкосновения с водой, дорожка слегка проминалась под ногой. Ощущение было такое, словно она шла по полиэтилену, положенному на воду, только он почему-то не проваливался под ее весом.

— Стойте! Да куда же вы?! — жалобно замяукал оставшийся на берегу Баюн. — Не борса-айте меня!

Друзья, растянувшиеся уже гуськом по солнечной дорожке, остановились, оглядываясь.

— Кто ж тебя бросает? — удивленно поднял брови Илья, шедший предпоследним. — Пошли с нами, коли хочешь.

— Бою-усь, — завыл Баюн. — Не кошачье это дело, по воде ходить.

— Ну, боишься, так не иди, — пожал плечами Илья.

— Да как же я тут один? Ведь Коще-ей, во-олки!.. — жалобно завыл кот. — Возьмите меня. Я еще пригожу-усь!

— Да никто же не гонит тебя! Пойдем, — Алена поманила его рукой.

Кот поставил, было, лапку на солнечную дорожку, но тут же ее отдернул.

— Не могу я по воде-е ходить! На ручки меня возьмите, а-а?

— Ну что с тобой поделаешь? — Алена вернулась и, подхватив кота на руки, снова ступила на прохладную зыбь. Против ожидания, дорожка держала ее с котом на руках так же прочно, как и без кота. Увидев, что девушка несет Баюна на руках, Илья укоризненно покачал головой, но говорить ничего не стал и двинулся вперед.

Глава 17

Все тайное когда-нибудь становится явным.

Народная мудрость.

Солнечная дорожка оказалась удивительно удобной. Правда, Персиваль, замечтавшись, наступил разок на самый край, поскользнулся и плюхнулся в воду. Но шедший следом Горыныч успел его подхватить и вытянуть на дорожку. После чего рыцарь, с ног до головы мокрый, с мокрым же тюком за спиной, перестал бубнить молитвы и стал внимательнее смотреть под ноги.

«Удивительно, как это он до сих пор не потерял своей тяжелой кольчуги. Так и тащит ее на плечах. И ведь не пригодилась она ему толком ни разу…»

Размышления Алены были прерваны самым необыкновенным образом: Рядом с дорожкой из моря выплыла огромная щука. Она немного приоткрыла рот, и в голове обомлевшей Алены раздался старческий женский голос:

— Поздорову вам, люди добрые!

Приветствие, видимо, услышали все. Богатыри принялись поясно кланяться щуке, а Персиваль снова чуть не свалился с дорожки в воду.

— И тебе поздорову! — хором ответили Баюн и Алена.

— Что-то много вас нынче, — Щука, оценивая, оглядела колонну путешественников. — Раньше-то сюда только по одному ходили… Ну, говорите, чего же вам надобно?

— А ты что, исполняешь все желания?

Алена тут же вспомнила и говорящую щуку из сказки о кощеевой смерти, и щуку из сказки про Емелю.

— Исполняю, а как же, — Щука на секунду скрылась под водой и вынырнула уже с другой стороны солнечной дорожки. — Только обычно одно желание исполняю. Ну да вас тут много, могу и три желания исполнить.

— Лебедь мою увидеть, истосковался уже!

— Добудь нам смерть Кощееву!

— Меч-кладенец мне, и во вчерашний день! Порву на части Заморыша!

— Мясца бы жареного, да побольше!

— Чашу Грааля!

— Да помолчите вы! — Алена опустила кота на дорожку и присела на корточки перед щукой. — Не слушайте их, это они не подумав загадывают!

Щука сощурила кожу вокруг глаз и приоткрыла свой огромный рот, словно смеясь.

— Кабы был тут один только путничек, я б тогда уже исполнила желания, не ждала бы, пока он подумает. Ну да вам, уж ладно, будет скидочка. Хорошенько сначала подумайте. Да запомните еще мои условия. Время вспять я не могу поворачивать. Не могу я трогать силы природные мира этого и вашего, верхнего. Ничего забирать у них не буду я. Убивать да калечить не стану я. В остальном — исполню все, что пожелаете.

— А можно мы потом желания загадаем? — спросила Алена. — Когда дойдем до острова и там кое-что сделаем.

— Отчего же нельзя? Можно, — щука плеснула плавниками и нетерпеливо покрутила головой. — Что ж вы встали-то на полдороженьки? Поскорей тогда идите до острова.

— И правда, что это мы встали? А ну вперед! — скомандовал Илья. — Эка невидаль, щука говорящая. Что же нам, стоять теперь тут до ночи? Вот, когда с делами управимся, будем разговоры разговаривать.

Товарищи снова двинулись вперед. Баюн почему-то вдруг успокоившись, пошел сзади Алены, держась поближе к щуке. А та поплыла рядом с дорожкой, то ныряя, то вновь показываясь из воды.

— А раньше кто сюда приходил? — на ходу поинтересовалась Алена у Щуки.

— Да многие. Всех не упомню. Один даже ничего загадывать не стал. Просто так на остров сплавал и все. Вот дурак-то… А я ведь почти все могу.

— А про остров рассказать нам можешь?

— Нет, — вздохнула Щука. — Про весь мир знаю, и про нижний, и про верхний. А про этот островок — ничего.

— Почему?

— А оттуда в мое море ни одного ручейка не впадает. Я ведь все через воду узнаю. Вода, она помнит. А все реки, все ручейки в океан-море впадают. Я по всем-то морям уже плавала. Уж я всякой водицы-то нюхала. И которой царь Горох умывается, и в которую сам Ворон поплевывал. Только остров для меня — место тайное. Из него ни ручейка нет, ни реченьки, ни какого родника, ключа подземного… Может, вы потом мне расскажете, кто живет, что делает на острове?

— Обязательно расскажем, — пообещала Алена. — Только вы не уплывайте никуда. Надеюсь, мы на острове быстро управимся.

Пройдя по солнечной дорожке, друзья оказались у подножия скалистого берега. Вскарабкавшись на берег, цепляясь за кусты и торчащие камни, они очутились в густом дубовом лесу. Лес был довольно странный. Кажется, здесь не было ни одной птицы. Не было и зверей, и звериных следов. Повсюду между дубами была натянута густая сеть паутины, сквозь которую приходилось продираться. Под ногами и по дубовым стволам шуршали мириады насекомых — муравьев, жучков, паучков, гусениц. Там, где в паутине был прогал, густыми колоннами пролетали туда-сюда пчелы, мухи, стрекозы. Не было только комаров.

Настороженно оглядываясь, товарищи двинулись вперед — в глубь острова. Шли недолго. Даже не успели устать, как впереди показалось довольно большое озеро. Горыныч, вскарабкавшись на самый высокий дуб, внимательно оглядел остров, а затем, расправив крылья, взлетел еще чуть повыше и сделал над островом пару широких кругов.

— Этот остров как чаша. Вся вода стекает в центральное озеро, — крикнул он сверху.

— А большого дуба с сундуком ты не видел? — поинтересовался Илья.

— Тут дубов этих… — Змей спустился и убрал крылья. — Весь остров в дубах. Только вон, полянка свободная. Одна такая на весь лес.

Возле берега озера и правда была широкая поляна. Она сплошь была завалена дубовыми стволами, ветками, корой и прочей трухой. Со стороны леса поляну окружали чахлые, наполовину высохшие дубы.

— Что-то мне этот остров не нравится, — поежился Алеша, осторожно выходя на поляну. — Зверушек тут нет. Птиц нет. Одни червяки да мухи.

— А на поляне этой и тех нет, — подхватил Добрыня.

— На этой поляне и земля не родит, и листва не гниет, — растерев сухую почву в ладонях, Горыныч озабоченно покачал головой. — Уж не смерть ли кощеева все тут так испоганила?

— Зато в озере вода чистейшая! — Персиваль, умыв в озере руки и лицо, радостно рассмеялся. — И на вкус она приятная. Почти как родниковая. Только солоноватая немного. Хотя должна быть с болотным привкусом. Никакого стока из озера не видно. Да и Щука говорила, что вода отсюда не вытекает.

Горыныч зачерпнул пригоршню воды, понюхал ее, отпил немного, прислушиваясь к своим ощущениям:

— Обычная вода. Ни живая, ни мертвая. Только жизни в ней нет. Совсем. Она как будто кипяченая…

— Такая прозрачная, что дно видно! — всплеснул руками Персиваль. — Это озеро не подвержено тлению! — рыцарь, встав на берегу на колени, воткнул свой меч в песок и стал истово молиться, глядя то на озеро, то на перекрестье меча.

— Ни водорослей, ни ряски… И по берегу нет ни травиночки. Что-то здесь убивает все живое, — Горыныч решительно резанул рукой воздух. — Смерть кощееву надо искать на этой полянке, либо в озере. Чую, тут сундук в трухе валяется!

— Ох, не нра-авится мне здесь. Не мо-ожется что-то, — промурчал Баюн. — Пойду-ка я лучше на морской бережок посижу.

— Да и у меня что-то голова разболелась, — заметила Алена. — Может, нам лучше уйти с этой поляны, пока не поздно?

— Ерунда! Сейчас мы быстро все найдем! — Горыныч принялся энергично раскидывать во все стороны устилавшие поляну огромные дубовые стволы. Потревоженные стволы с треском разваливались на части, а многие из них от удара друг об друга просто рассыпались в труху, так что работающего Змея быстро окутали клубы трухи и древесной пыли.

— Ну вот что, — изронил молчавший все это время Илья. — Пусть Горыныч тут пока копается, раз ему дубы кидать понравилось. Мы ему в том деле не помощники, он и сам с дубами-то управится. Только чую я, что тут дело хитрое. Надо нам искать везде по острову. Лучше-ка мы подвое разделимся, да пойдем, посмотрим по окрестностям. Может, что еще найдем, высмотрим? Всяк пойдет отсюда в свою сторону, через лес, до самого берега. А потом обратно, не мешкая. Все осмотрим сперва, потом подумаем, как же разыскать нам смерть кощееву.

Учитывая, что пришли они к озеру с востока, друзья решили исследовать лес в остальные три стороны от озера. Алена с Баюном отправилась на север, Алеша с Добрыней — на юг, а Илья с Персивалем — на Запад. Голова у Алены прошла только на берегу моря. Лес к северу от озера был почти такой же, как и к востоку. Только больше попадалось муравьев и стрекоз.

— Удивительно, что тут совсем нет комаров, — поделилась она своим наблюдением с Баюном.

— Вовсе не удивительно, — промурчал он. — В озере все живое дохнет. Где же комарам разводиться?.. Да и есть им тут некого. Ни мышки не видно, ни птички, не говоря уже о крупных животных. Из кого кровь-то пить? Такие гости, как мы тут дело нечастое. До нас, может, лет сто никого с теплой кровью на острове не было.

— Интересно, а Кощея комары кусают? — улыбнулась Алена.

— А ты спроси его, как увидишь, — кот поежился.

И в этот момент небо моргнуло. Сумерки стали еще гуще, а с моря потянуло холодным ветром. Баюн замер, испуганно вжав голову.

— Шестой час настал. Зеленая четверть. Только спать пока совсем не хочется. Всего два часа нам осталось. А потом наступит ночь, а потом…

— Хватит ныть, — прикрикнула на кота Алена. — Пошли обратно на озеро. Нас, поди, заждались уже.

В обратный путь они взяли немного в сторону, чтобы больше высмотреть. Но на пути попадалось все то же самое. Противная многолетняя паутина между деревьев. Огромные муравейники. Мухи и стрекозы. Попалась еще небольшая полянка с цветами, а на ней пчелы и бабочки. Побродив пару минут по полянке, Алена и Баюн поспешили к озеру. Там уже полным ходом шло совещание.

— Мы грибы нашли. Здоровые, красивые. Сыроежки, и рыжики, и белые, — глаза Алеши азартно горели. — Ох, давно грибного супу мы не кушали… Уж грибы-то тут, вестимо, неразумные.

— Сами вы неразумные! — из зарослей с треском выбрался Горыныч. — Не смейте жрать грибы! Они тут не только разумные, они говорящие!

— Как там? На входе? — опешил Алеша.

— Именно так, — Змей, выйдя на песочек перед озером, принялся стряхивать с себя обломанные ветки и древесную труху.

— Ты разговаривал с ними? — уточнила Алена.

— Конечно, — кивнул Змей. — Я тут со всеми уже разговаривал. И с дубами, и с муравьями…

— А ягоды тут тоже говорящие? — вдруг испуганно спросил Персиваль. Губы у него и у Ильи были синими от сока черники.

— Про ягоды не знаю, — махнул рукой Горыныч. — А грибы все разумные. Я, правда, только с одним пока беседовал… Я этому мухомору говорю — привет, старикан. А он мне — не такой уж я и старикан. Триста лет всего…

— Может, знает гриб твой что-нибудь про смерть кощееву? — прервал Змея Илья Муромец.

— Да не знает он ничегошеньки. Триста лет — разве ж это возраст? Тем более что один здешний год — это ведь, как у нас три месяца. Так что надо делить на четыре. Ему всего семьдесят пять лет по нашему, верхнему счету, — пренебрежительно махнул рукой Горыныч.

«Сколько же лет самому Горынычу, если для него даже триста лет — не возраст? — задумалась Алена. — Он же только ведет себя порой, как мальчишка, а родился еще при сотворении мира. Ему же сейчас точно больше тысячи лет… Ох, лучше об этом не думать».

— То есть, мы опять не поедим по-человечески? — вздохнул Добрыня.

— Не хлебом единым, — прервал его Змей. — Лучше думай, как смерть Кощееву отыскать? Всю поляну я обшарил, а ничего не нашел. И ведь чую, главное, что где-то рядом она, а словно кто глаза отводит.

— Глаза отводит, говоришь?! — встрепенулась Алена. — А что если это грибы прячут сундук? Сделали из него клад, как тот гриб из нашей веревки сделал, а потом меня в невидимку превратил?

— Это мысль! — оживился Змей. — Где там ваши грибы, Алеша? Пошли знакомиться.

* * *

— Здравствуй, дедушка гриб, — Горыныч вежливо поклонился торчащему из-под трухлявого дубового пня грибу. Столпившиеся за спиной Змея товарищи тоже поклонились.

— Тихо, тихо! Молодежь мне не потопчите! — поддубовик нервно затряс шляпкой, рассыпая по полянке облако сухих пор. — Отродясь столько двуногих я не видывал. Вы откуда, и какого роду племени?

— Путешественники мы с поверхности, — подмигнув остальным, ответил Змей. — Диковины мира этого осматриваем. Слышали, что тут на острове грибы растут хитро-мудрые, горазды загадки загадывать, да клады указывать. Вот решили проверить.

Гриб польщено усмехнулся.

— Это вам все рассказали правильно. Только со времен моего дедушки не видал я двуногих путников. Я тогда еще маленьким грибком был, а с тех пор ни одного двуногого не видывал.

— А загадки ты какие-нибудь знаешь? — присела перед грибом Алена.

— А как же, — заулыбался гриб. — Мне дедушка много загадок рассказал, когда я клады делать учился. Вот отгадайте: есть три коня — Зеленый, Белый и Синий — ходят кругом и никак не остановятся. Что это?

Друзья растерянно переглянулись.

— Это же про здешний, подземный мир, — вздохнул Добрыня. — Нам-то откуда знать?

— Чего тут знать-то, — зевнул Баюн. — Детская загадка. Это три дня — зеленый, холодный и мокрый.

— Верно, — обрадовано закивал шляпкой гриб. — Вот вам куст малины. Я его давно уже запрятал.

Справа от Алены вдруг возник куст, усыпанный спелыми ягодами. Малина оказалась удивительно крупной и вкусной. Когда с ягодами было покончено, друзья снова окружили гриб.

— А если нам конкретную вещь на этом острове найти надо? — осторожно спросила Алена. — Это можно?

— Чего вам найти-то?

— Смерть Кощея, — прямо ответил Илья.

Гриб вздрогнул и, наклонив шляпку, исподлобья глянул на Илью:

— А не побоишься ли ты, человече, такие загадки разгадывать? Смерть Кощееву те ищут, кому уж своя жизнь не мила.

— А не побоюсь, — с вызовом ответил Илья, и смерил гриб взглядом, от которого поддубовик сразу как-то поник и скукожился. — Самого Кощея не боялся, так нешто загадок его испугаюсь?

— Ну, ты того, не злись на меня, мил человек, — гриб примирительно затряс шляпкой. — Вижу я, что вы не пугливые. Да вот только предупредить хотел. Кощеева смерть — штука опасная. Ну, отгадаете вы загадку, найдете смерть. Да и пропадете все понапрасну.

— Ты нам зубы, гриб, не заговаривай, — притопнул ногой Добрыня. — Живо отвечай, что в ней опасного! А не то искрошу тебя на ломтики! — богатырь, выхватив засапожный нож, демонстративно поводил им перед носом у гриба.

— Да не знаю я, что такого в этой смерти страшного! Только мне мой дедушка сказывал, что кто смерть добудет кощееву, тот и сам недолго будет живехонек… Ведь ее и прятал-то мой дедушка. Может, сам Кощей ему рассказывал. Только там загадка больно хитрая…

— Загадывай свою загадку, — подбоченился Алеша. — Нешто мы все вместе не додумаемся?

— Ну хорошо, — гриб обречено вздохнул. — Коли вам собственная жизнь не мила… Я то есть, предупредил, и если что, я не виноват.

— Ну! — взвыл Добрыня.

— Значит, загадка… Ножик-то убери, а? Отвлекает.

Добрыня спрятал нож в ножны, прикрепленные внутри сапога.

— Загадка такая: За что можно любого дурака купить? — гриб торжествующе обвел взглядом путешественников.

— Тоже мне, велика мудрость, — фыркнул Алеша. — За грош!

— Не такой был ответ! — заспорил гриб.

Друзья задумались.

— А может, ему просто другое название монеты сказали? — предположила Алена. — Добрыня, покажи ему грошик.

Богатырь, порывшись в кошельке, вынул и показал грибу маленькую серебряную монетку. Потом показал местную, золотую.

— Вот, эта, вторая похожа на то, что деду показывали, — кивнул гриб на золотую монету. Он ить не поверил тогда, что загадка настоящая, про то, что есть. И ему показывали, но слово было другое.

— Золото! — осенило Змея. — За золото можно любого дурака купить. Только Заморыш мог такую загадку загадать.

— Никакой не заморыш. Сам Кощей ему загадывал. Мне дед говорил…

— Так клад открыт? — уточнил Персиваль.

— Да, его теперь видно.

К полянке с поваленными дубами возвращались бегом. А, подбежав, не поверили своим глазам — прямо посередине поляны из трухи торчал угол сундука.

— Тьфу ты, напасть! — плюнул Горыныч. — Да я ж спотыкался об него дважды, а вот — не видел!

Находку богатыри осторожно вытащили из трухи и вынесли на берег озера. Замок на сундуке висел внушительный, да и оковки выглядели весьма прочными.

— Все отойдите! — скомандовал Горыныч таким голосом, что никто не посмел возразить. Но и Змей не торопился вскрывать сундук, осторожно осматривал его со всех сторон, словно примерялся.

У Алены холодок пробежал по спине. Она посмотрела на остальных. Сейчас, когда они почти достигли цели, вместо радости ей вдруг стало не по себе. Добрыня нерешительно достал из колчана стрелу с серебряным наконечником.

— Может замок стрелой сбить, а, Горыныч?

Змей досадливо отмахнулся.

— Не пойму, что здесь за заклинания. Бессмыслица какая-то…

И тут Илья решительно подошел к сундуку, и прежде чем Змей успел его остановить, размахнулся своей булавой и одним ударом сшиб замок с петель. Раздался хлопок и что-то ослепительно вспыхнуло. Илья и Горыныч отскочили, прикрывая руками глаза. Запахло почему-то перцем так сильно, что все неудержимо начали чихать. А когда прочихались и вытерли слезы, обнаружилось, что сундук пуст.

— Вон она! — Баюн указал куда-то вверх. — Белая уточка! Тяжело летит, видать совсем крылья ослабли.

Тут уже все подняли головы. Действительно, маленькая белая уточка летела над озером невысоко, тяжело взмахивая крыльями. Не говоря ни слова, Змей сорвался с места, взлетел над водой и помчался в погоню.

— Смотрите, какой необычный сундук, — Алеша присел перед открытым сундуком на корточки. — Стенки у него толстенные, и крышка и дно. А внутри очень мало места.

С неба спустился Горыныч с уткой в руках.

— Вот, живая. И что с ней дальше делать?

Он выжидающе посмотрел на Алену. Девушка уже хотела было ответить, но глянула на несчастную утку и проглотила слова. «Ну неужели придется ее разорвать на части ради яйца?»

— А давайте ее спросим, — шагнул вперед Персиваль. — Слушай, милая, ты яичко снести не хочешь?

— Хочу, — встрепенулась уточка. — Я как раз собиралась, Бабушке сказала, а она обрадовалась. Вот, говорит, и хорошо, вот и чудесно. Только я собиралась, собиралась, да уснула почему-то.

— Так давай, сноси, родная, — Добрыня сорвал с себя шапку и усадил в нее уточку. — А вы не стойте у нее над душой!

— Пойдемте-ка мы все к морю, — протянул Змей, хмуро прислушиваясь к чему-то такому, что слышал он один.

Они так и пошли — впереди Добрыня с уточкой в шапке, за ним Змей, а потом остальные, изо всех сил стараясь не шуметь. Уточка возилась в шапке, и что-то смущенно покрякивала. Солнечная дорожка лежала там, где друзья ее и оставили. Змей, глядя на быстро темнеющее небо, принялся бормотать что-то, загибая пальцы. Потом оглянулся на Добрыню.

— Поторопи ее, сынок. Не нравится мне эта туча на горизонте.

— Я тебе кто, нянька утиная? — огрызнулся богатырь.

— Дай сюда! — Алена решительно отобрала у него шапку. Поставила на землю, прикрыла сверху плащом. — Давай, маленькая, сосредоточься. Никто не смотрит.

Уточка благодарно закрякала, поудобнее устроилась в шапке. И тут Баюн, сидевший рядом с Аленой, вдруг вскочил и вздыбил шерсть. Алена оглянулась. Мужчины стояли с оружием наготове, глядя в одну точку на небе. «Кощей!» — оборвалось сердце у Алены. «Ты за уткой следи! — услышала она мысленные слова Змея. — Остальное — моя забота».

— Как он подлетит, стреляйте в него серебряными стрелами, пока он над морем. Авось, в воду упадет. А потом отступайте в лес, — Горыныч вышел вперед, раскинув руки, заслоняя людей от налетевшего с моря ледяного ветра.

За его спиной богатыри вскинули луки. Персиваль, прикрывшись гербовым щитом, заслонил собой Алену с Баюном. Осторожно выглянув, девушка увидела, как стремительно подлетает к острову птеродактиль-Кощей. Илья и Алеша одновременно выстрелили, но стрелы отнес в сторону летящий впереди Заморыша ледяной ветер. И тут выстрелил Добрыня. Серебряный наконечник вспыхнул, отразив свет солнечной дорожки, и стрела вонзилась в грудь Кощею. Раздался пронзительный вопль, и птеродактиль рухнул в море. И в этот миг уточка радостно закудахтала, словно курица, снесшая яйцо. Алена торопливо подняла ее и, забыв про осторожность, схватила в ладони еще теплое, с мягкой скорлупой, пестренькое яичко. Внутри него что-то постукивало.

От моря раздался рев, и Кощей, смерчем взмыв над водой, помчался на остров. Алена конвульсивно сжала яичко в руках.

— Не трожь! — пронзительный вопль Кощея резанул по ушам. — Не трогай, девка! Сама пропадешь, и всех тут погубишь!

— Меч отдай, — Горыныч обнял девушку за плечи. — А не отдашь, так мы яичко раздавим. И все, что там внутри, как ты понимаешь, тоже, — Змей накрыл своей сильной шершавой ладонью ладони Алены.

«Отдай мне его, родная. Да отойди подальше. Может, не врал гриб? Может оно и правда опасное…»

«Нет уж, — Алена покачала головой. — Если пропадать, то вместе».

Друзья столпились вокруг них, держа оружие наизготовку. Но смерч вдруг исчез. Кощей в человеческом обличье стоял по колено в воде, трагически заломив руки.

— Отдай мне меч кладенец, — голос Горыныча был непреклонен, а его ладонь опасно напряглась.

«Сломает ведь сейчас и яйцо, и иголку, — сердце девушки тоскливо заныло. — А если гриб не врал? Ведь сломает же сейчас, не удержится!»

— Да вы что, с ума посходили все?! — завизжал Кощей и затопал ногами, подняв фонтаны брызг. — Нету у меня больше вашего кладенца! Нет, понимаете?! Черномор его украл. Тварь неблагодарная… Когда он с мечем, его мой холод не берет. Я его уже выловил, слугами обложил — а тут вы с иглой!

— Как только отдашь нам меч, получишь свою иглу назад, — Горыныч скривил губы в недоброй усмешке. — Если хочешь, даже вместе с яйцом ее отдам.

— Ну хорошо, хорошо, — Заморыш умоляюще протянул к Змею руки. — Будет вам меч! Только помни, Змеюшка, все запомните! Кто Ее сломает, тот сам не жилец. Помните!.. — и он, смерчем взмыв в воздух, унесся проч.

— Ну вот, — Змей выпустил руки Алены. — Ты, все-таки, отдай ее мне. Долго носить такое человек все равно не сможет. А я уж как-нибудь справлюсь.

Девушка послушно передала яичко Горынычу. И тут же бессильно повисла у него на плече. Голова кружилась, а ладони онемели, словно на них долго лежало что-то тяжелое.

«Это пройдет, — утешил ее Змей, подхватив на руки. — Теперь все будет хорошо. Теперь Заморыш передо мной на цыпочках прыгать будет. Любое мое желание будет вперед меня угадывать… Нам бы только наверх подняться».

Добрыня поднял свою шапку, отряхнул ее. Белая уточка улетела, видимо, еще во время «беседы» с Кощеем. В приподнятом настроении друзья отправились в обратный путь по солнечной дорожке, наперебой делясь впечатлениями и советуя Горынычу, как подольше трепать Кощею нервы.

— Кладенец он, скорее всего, назад не получит, — Алена вздохнула. — Вот помяните мое слово, сейчас в их разборку вмешается Морской царь, и останутся оба младших братца с носом.

— И правильно! — Илья оглянулся на ходу. — Давно пора было вернуть Морскому его полкольца. Все по справедливости.

— А где щука? — спохватился Добрыня — Уж полдорожки нами пройдено, а рыбки нашей и след простыл. Как назад-то возвращаться будем мы, коль она наши желания не выполнит?

И тут («Легка на помине», — подумалось Алене) прямо рядом с Добрыней из воды вынырнула Щука.

— Здравы будьте, люди добрые, — заулыбалась рыба зубастой пастью. — Быстро же вы на острове управились. Ну, рассказывайте, как там да что, уж больно мне любопытственно!

После того, как Добрыня рассказал щуке все, что они вызнали про остров, пришла пора загадывать три желания. Дойдя до берега, друзья еще немного посовещались, а потом Илья резюмировал:

— Вот какое главное желание. Перенеси-ка ты нас всех на поверхность, да не только нас, но еще двоих наших товарищей, что сейчас на перевале задержалися…

— А меня перенеси к Филиппу Егоровичу, в Мореград, — продолжил Баюн. — Мне наверх без надобности. Расскажу ему лучше про наши приключения, а не то ведь с ума сойдет Филипп от любопытства неутоленного.

Щука плеснула по воде хвостом.

— Ну а третье-то желание?

Друзья переглянулись. Признаться, они посчитали перенос рыцарей с перевала за отдельное желание и ничего другого не придумали.

— А пусть Алена загадает, — сказал вдруг Добрыня. Илья пристально глянул на него, но смолчал, только кивнул головой.

— А можно, я потом, на поверхности загадаю? — Алена умоляюще поглядела на Щуку.

— Отчего ж нельзя, можно. Я ведь и наверху плаваю. Еще свидимся, красна девица.

И гигантская рыба нырнула под солнечную дорожку, плеснув на прощанье хвостом так, что всех разом окатило брызгами. Протерев глаза, друзья ошарашенно огляделись. Ни моря, ни солнечной дорожки не было и в помине. Они стояли у какого-то озера, и ласковые солнечные лучи гладили их лица. Алена как стояла, так и опустилась на траву.

— Солнышко…

Богатыри вытирали рукавами глаза.

— Ишь, отвыкли очи от света нашего ясного, — смущенно пробормотал Добрыня. А Илья с Алешей и Персиваль только счастливо улыбались, запрокинув головы.

— А где Горыныч? — Алена вскочила, тревожно оглядываясь. Ни кота, ни Змея, ни Гавейна с Ивейном не было.

Но встревожиться всерьез они не успели. Прямо из ниоткуда на берегу озера появился сначала Змей, а следом за ним Гавейн с Ивэйном. Оба рыцаря явно были выдернуты из горячки боя. У Гавейна в правой руке был сжат сломанный меч, а левый кулак разбит в кровь. Ивэйн был одет в невидимую одежду Алены — виднелись только ноги и кисти рук, еще размахивающие дубинами. Да еще над всем этим парил в воздухе изрядно помятый горшкообразный шлем. Началась суматоха. Богатыри обнимались с рыцарями, наперебой рассказывая про свои приключения. Алена слушала про битву с Мордредом вполуха. Она смотрела на Змея, который отошел подальше от людей и рухнул ничком на землю, обнимая ее руками.

«Здравствуй, матушка…»

Девушка отвернулась, украдкой вытирая навернувшиеся на глаза слезы. От гомонящей толпы отделился Алеша, подошел к воде, коснулся ее рукой.

— Лебедушка! Я вернулся, милая! Мы все вернулись!

Вода в озере всколыхнулась и в глубине ее показалась хрустальная лестница. Алеша обернулся и помахал друзьям рукой.

— Зовет нас к себе моя женушка, встречу готовит! Так что милости прошу! — и он первым шагнул в воду. За ним пошли Илья с Добрыней и продолжавшие хвастливо рассказывать про свои подвиги рыцари. Алена обернулась на Змея и ахнула. Там, где на траве лежал Горыныч в человеческом обличье, уже никого не было. А в небо, прямо к солнцу, летел огромный дракон, раскинув могучие крылья и сверкая золотой чешуей. Со ступеней хрустальной лестницы обернулся Персиваль.

— Смотрите! Да смотрите же — дракон летит! Как красиво…

Но Ивэйн с Гавейном уже скрылись в озере.

— Они и к лучшему, — Алена вздохнула и тихонько подтолкнула юношу вперед. — Они бы не поняли.

Персиваль печально покачал головой и побежал вниз по лестнице, догонять остальных. Алена еще раз оглянулась, но Змей уже растаял в солнечном свете. И только в ее голове словно бы издалека послышался ликующий голос:

«Я скоро вернусь за тобой, любовь моя! Я скоро вернусь!..»

Глава 18

В чужом пиру похмелье.

Народная мудрость

Во дворце Лебеди суматоха улеглась не скоро. Все разом говорили, смеялись, обнимались и плакали. Лебедь обрадовала богатырей, что их кони сами вернулись на заставу и бродят теперь по окрестностям. Но, как царевна ни убеждала их, что с конями все в порядке, Илья с Добрыней поспешили к себе, утащив и Алешу.

— Надо в баньке нам с дороги попариться, — Илья решительно пресек все возражения младшего богатыря. — Ну, какая тут под водой баня? Видимость одна.

Рыцарей Лебедь быстренько спровадила в сауну — там их уже поджидали русалки. Алене царевна подготовила нечто вроде салона красоты. Ванна, массаж, волшебный косметический зал…

— Нельзя же совсем за собой не следить, — Лебедь укоризненно покачала перед носом подруги ухоженным пальчиком. — И что ты с волосами сотворила? Ну, ничего, я знаю прекрасное средство — через месяц коса опять отрастет…

Уже через час Алена чувствовала себя заново родившейся. Лебедь нарядила подругу в белоснежную рубашку из тончайшего полупрозрачного шелка и в нарядный сарафан. Короткие волосы Алена повязала узорчатым очельем и с удовольствием оглядела себя в зеркало. «Скорей бы уж он прилетел…»

— Ну, рассказывай, пока нет никого, — Лебедь усадила Алену у накрытого праздничного стола.

— Тебе уж все рассказали…

— Да я про тебя со Змеем! Что у вас там было?

Алена счастливо улыбнулась.

— Он мне предложение сделал. И я согласилась.

— Какое предложение? — не поняла Лебедь.

— Как какое? Замуж за него пойти.

У Лебеди выпал из рук хрустальный бокал с вином. Чудом завис над скатертью и аккуратно встал на ножку.

— К-как, замуж?! — резко побледневшая царевна смотрела на Алену так, словно впервые ее видела. — Да что же это? Как он мог такое сотворить — с человеком?!

— Что ты кричишь-то, — поморщилась Алена. — Все уже произошло, назад не воротишь. Он поклялся своим огнем, что будет моим мужем. И не отговаривай меня, не надо. После Подземного мира я уже ничего не боюсь.

— Глупая ты, — печально покачала головой Лебедь. — Да разве от такого можно отговорить? Он же самой сутью своей поклялся, так что даже захоти ты, ничего уже не изменила бы… — она с непонятной тоской посмотрела на подругу. — Один раз всего Змей жену себе брал. Это еще до моего рождения было, мне Яга рассказывала…

— И что? — подалась вперед Алена.

— Ничего хорошего. Прожили вместе три года, а потом Змей убил ее, — Лебедь залпом допила вино из своего кубка.

— Три года?! — задохнулась Алена. — А что же вы мне все врали, что ни одна любовница Змея дольше месяца не жила?!

— Так то все простые девушки были, вроде тебя, — спокойно пояснила Лебедь. — А женой Горыныча в те давние времена была очень сильная колдунья, дочь самого Месяца Месяцовича. Колдуньям природным любовь Змея вреда не приносит. Вот когда он меня унес… — Лебедь мечтательно посмотрела куда-то сквозь хрусталь пустого бокала. — Впрочем, это дело прошлое. Было, да прошло, и быльем поросло. А вот тебе не здесь сидеть надо, а к Яге бежать, пока Змей не вернулся.

— Никуда я не побегу, — Алена сжала задрожавшие пальцы. — Я тоже ему слово дала.

— Дура! — Лебедь стукнула ладонью по столу. — Да кто ты такая, чтобы женой ему быть? Даже я бы не решилась! Пропадешь ведь, девчонка глупая…

Алена вскинулась было, обидевшись, но тут в зал сверху влетел Змей. Ударился об пол и принял человеческий облик. Вид у него был какой-то странный. Весь недавний задор куда-то исчез, на Алену он вообще старался не смотреть. Алена постеснялась при Лебеди подходить к нему, но кинулась всей душой и… словно врезалась в каменную стену.

— Извини, Лебедушка, я у тебя, похоже, всю защиту снес, — Змей отряхнулся и сел за стол, но не рядом с Аленой, как она ждала, а подальше, по правую руку от Лебеди.

— Ладно уж, — вздохнула Лебедь — Папе сейчас все равно не до меня. А у тебя… Оно с собой? — царевна жадно придвинулась к Змею.

— Оно в надежном месте. Ты про Черномора расскажи.

Лебедь изучающе посмотрела на Горыныча, вздохнула и принялась рассказывать.

— Черномор, как вы уехали, время зря не терял. Отстроил себе на Лукоморье подземную виллу, окружил ее тремя линиями обороны, посадил железный шиповник, специально из Франции заказал из какого-то замка, где спящая красавица. Отвел реку, чтобы текла по полуострову, на реке поставил мельницы. Я сумела подкопаться под его кабинет, сделала там маленькое озерце и теперь могу его подслушивать. Черномор подкупил кого-то из кощеевых слуг, вызнал все планы Кощея и подсунул ему свою новую волшебную машину. Машинку эту он любовно так называл — Бычок, смоляной бочок. Страшненький был бычок. Огромная железяка с рогами, шипами и хваталками. Кощей по ней холодом долбил — стоит бычок. Стрелял всякой магией, даже чем-то огненным поливал. Бычок стоит целехонек — не шевелится. Ну, стоит и стоит. Вреда не приносит. Нет же, Кощею обязательно разрушить его надо было. Ну, подлетел. Рубанул по бычку раз мечом-кладенцом. Как раз пополам бычка разрубил. Да меч-то в нем и застрял. И сам Кощей приклеился. Черномор этого и ждал. Пока Кощей искал способ отклеится, подлетел Черномор на своем ковре-самолете, да и сорвал с меча те самые пол колечка из-за которых весь сыр-бор… Эти пол кольца Черномор приладил потом к своей стрелометной машине. И название-то у этой машины какое-то мерзкое, на Б…

— Баллиста что ли? — усмехнулся Змей.

Лебедь только кивнула в ответ и продолжила:

— Кощей сейчас штурмует Лукоморье, а Черномор выкашивает его силы волшебной б-баллистой. Как ему удалось силу амулета передать каждой стреле, ума не приложу. Ведь по всем законам магии это невозможно. А Черномор прицепляет! На целых полторы секунды. Тебе, Змей, обязательно надо это увидеть!

Тем временем в пиршественный зал вошли распаренные, нарядные богатыри. Лебедь мельком глянула на них и продолжила разговор с Горынычем:

— Папа не вмешивается в драку. Только запретил воевать на море и над морем…

Алеша подошел сзади и обнял Лебедь за плечи.

— Не сейчас, — она досадливо поморщилась и стряхнула его руки. — Ты же видишь. Тут серьезный разговор… — и, уже обращаясь к Горынычу. — Так вот, если Черномор установит эту свою баллисту на ковер самолет… Я ведь говорила уже — он ковер-самолет сделал асбестовый. Его огнем теперь не возьмешь.

Алеша несколько секунд тяжелым взглядом смотрел на жену, а потом молча отошел и уселся рядом с Добрыней. Алена посмотрела на него сочувственно.

«Вот и вся любовь… Верно говорил Добрыня — не дело богатырю любить волшебницу. Господи, а со Змеем-то что? Ну откликнись, милый, скажи, что с тобой?!» Змей не отзывался, и от этого отчужденного молчания Алене становилось все более неуютно на пиру. Она потерянно отщипывала крошки от любимого пирога с ягодной начинкой, изо всех сил стараясь сохранять хотя бы внешнее спокойствие.

Скоро в зале появились счастливо улыбающиеся, умытые рыцари. И начался пир горой. Добрыня принес с собой ожившую самобранку, так что подводные яства чередовались на столе с привычными людям земными кушаньями.

— И еще мне вот этого поросеночка ногу. И паштета побольше. И вот этой… Она съедобная? Тогда передай все блюдо, — командовал Ивейн, жадно глотая маринованную селедку и запивая ее сладким вином.

Гавейн сочувственно глядя на товарища, подавал ему все требуемое. Сам он почти ничего не ел. Только отхлебывал то и дело вино из кубка.

Глянув на растущий бастион тарелок вокруг Ивейна, Алеша насмешливо усмехнулся и произнес:

— У моего у света у батюшки, у попа, у Левонтия Ростовского, была стара собачища прожорлива. Обожралась мясом, да и лопнула.

Богатыри дружно хохотнули. Ивейн гневно глянул на них, икнул, и, схватив поданную Гавейном поросячью ногу, жадно впился в нее зубами.

— Зря вы, господа, насмехаетесь, — укоризненно глянул на богатырей Гавейн. — Посмотрел бы я на вас после трехдневной голодовки… Один из врагов так врезал сэру Ивейну алебардой по шлему, что шлем заклинило и он просто не снимался с головы. Ивейн не только есть не мог. Он даже пил все эти три дня только через соломинку.

Ивейн, оторвав зубами изрядный кусок от поросячьей ноги, кивнул и запил поросятину полной чашей вина.

— Ну, стало быть, сейчас наверстает, — понимающе покивал Илья. — Так вы что же, до последнего момента башню держали?

— А как же! — Гавейн гордо взмахнул рукой, чуть не расплескав вино, а Ивейн утвердительно замычал и закивал головой.

— Сначала у нас кончились стрелы. Потом камни. Но мы не только отстреливались. Мы делали вылазки постоянно. Я нападал на кого-нибудь, а сэр Ивейн, скрытый невидимым плащом феи Елены, — рыцарь, хлебнув вина, кивнул на Алену, — похищал у лучников колчаны со стрелами, или собирал камни. Когда камни и стрелы опять иссякали, мы снова шли на вылазку. Сначала он в невидимом плаще, потом я… Трижды враги прорывались внутрь башни. Но, благодарение Богу, наверх там ведет узкая лестница, на которой можно в одиночку удерживать множество врагов. Два раза мы выбивали врагов с первого этажа башни. В третий раз они догадались воздвигнуть на лестнице баррикаду из сундуков и скамеек, и держали на ней все время двух постовых. Так что добраться до первого этажа стало невозможно даже в невидимой одежде. Да и одежда эта к тому времени изорвалась, — откусив немного от зажатой в правой руке куриной ноги, Гавейн жадно припал к кубку с вином и осушил его одним махом.

— Да вот беда, — продолжил он. — На первом этаже были все наши запасы воды. Слава Богу, что произошло это всего сутки назад. Так что целые сутки мы не только не ели, но и не пили. К тому же атака с первого этажа могла начаться в любой момент. Да что там, все время, пока мы держали башню, нам приходилось по очереди есть. Даже спали мы по очереди…

В подтверждение рассказа над столом разнесся уверенный храп наевшегося, наконец, Ивейна.

— А что же Мордред? — поинтересовался Персиваль.

Долив себе еще вина, Гавейн обвел собрание изрядно помутневшим взглядом и ударил кулаком по столу:

— Мордред, подлая собака, вызывал нас на поединок. Но, помня, как он бесчестно сражается, мы не стали выходить для боя из башни. Атаковать нас в башне он не решился. Знал, что его подстерегают наши камни и стрелы! Все слал и слал в атаку простых латников… Эх, сколько мы их там положили! Жаль, не было с нами тебя, брат Персиваль. Задали бы мы им тогда жару! А если бы туда еще сэра Ланселота… Кстати, как он?

— Да, верно! — встрепенулся Персиваль — что с Ланселотом и прекрасной королевой Джиневрой?

— Да в порядке с ними все, — отмахнулась Лебедь. — Спят.

— Ты так и не сумела разрушить чары дракона? — огорченно посмотрел на царевну Персиваль.

— Ну… Я работаю над этим. И думаю, что уже скоро…

— Не время ждать, когда друзья в беде! — вскочив из-за стола, Гавейн театрально взмахнул рукой, разбрызгав вино из кубка. — Вперед! На дракона!Убьем эту тварь, и чары спадут сами собой!

Змей брезгливо стряхнул с рукава пару капель вина и стал медленно подниматься из-за стола. Лебедь тут же повисла у него на плече и принялась что-то горячо шептать на ухо.

— А мне плевать, — Змей, дернув плечом, стряхнул с себя Лебедь и внимательно смерил взглядом слегка пошатывающегося сэра Гавейна.

Илья, сидевший с другой стороны от Змея, тоже привстал.

— Да что ж ты, Змей, как дитя малое! — богатырь положил руку на плечо Горыныча и попытался его усадить.

Не дождавшись от окружающих бурной поддержки, сэр Гавейн обижено надул губы и плюхнулся в кресло. Как его слова задели Горыныча, рыцарь, похоже, не заметил. Зато Персиваль, сидевший по другую сторону от похрапывающего Ивейна, заметил все. Алена увидела, как стремительно побледнело лицо юноши. Персиваль растеряно переводил взгляд со своих товарищей на Змея и на Илью.

— Я не хочу нападать на дракона, — вдруг тихо но твердо произнес юноша. — Но если дракон сам нападет на нас, то я буду сражаться за своих товарищей.

Горыныч резко повернул голову и посмотрел в глаза Персивалю. Рыцарь побледнел еще сильней, но взгляда не опустил.

— Что же ты творишь-то Горынушка, — продолжал примирительно бормотать Илья.

— Ладно, — Змей снял с плеча руку Ильи и тяжело сел обратно в кресло. — Отпущу их… И королеву, и всех рыцарей. Давно пора. Да все некогда было.

Лебедь облегченно вздохнула, повернулась к Гавейну, чтобы сказать что-то примирительное и обнаружила, что рыцарь уже спит, откинувшись на спинку кресла. Инцидент был успешно забыт и пир продолжался. Краски постепенно вернулись на лицо Персиваля, а вскоре его тоже сморил сон. Он задремал, привалившись головой на плечо храпевшего Ивейна. Илья затеял долгую беседу о смысле жизни с Горынычем. Алеша, тем временем, в компании с Добрыней уговаривал третий кувшин дорогого подводного вина.

— Да… Мы теперь на заставе хорошо заживем! — захмелевший Алеша приобнял Добрыню за плечи. — Пол наконец-то починим. Крыша вот, на конюшне прохудилась… Да нам теперь никакие вороги не страшны! Самобранка-то у нас ученая, живую воду вмиг доставит…

Змей Горыныч медленно поставил на стол ведерный кубок, из которого безостановочно пил вино, и нехорошим взглядом уставился на Самобранку.

— А откуда она ее возьмет — живую воду-то?!! — его руки впились в край стола. Скатерка испуганно ойкнула. — Уж не из моих ли запасов — ближе-то не откуда! — глаза Змея засветились алым огнем. В пиршественной зале заметно потеплело.

— Не надо, Горынушка. Ох, не надо, — засуетилась Лебедь. — Мы же под водой. Ты дохнешь, так мы тут все сваримся.

— А живую воду воровать надо? — в пол голоса спросил Горыныч, медленно сминая в кулак скатерть самобранку.

— Ой не трогай ты меня Горынушка-а, — истошно заверещала самобранка. — Для тебя таскала, ты не гневался, уж припомни, сколько было выпита-а…

Змей сдернул самобранку со стола и смял ее в руках. Упав со скатерти, разбился кувшин с вином. Серебряная салатница, с дребезгом разбрызгивая содержимое, укатилась под скамейку.

— А теперь не будешь таскать… Если хоть один раз, хоть глоточек… Сожгу.

Одним взмахом сбросив со стола еще полдюжины приборов, Змей кинул скатерть на освободившееся место:

— Живой воды мне. Живо! Развернись!

Самобранка немедленно развернулась, и на ней тут же появился ковшик с прозрачной водой. Богатыри, Лебедь и Алена смотрели на происходящее в немом оцепенении. Горыныч взял ковшик, глотнул, и, удовлетворенно хмыкнув, поставил его обратно на скатерть. По залу пронеслись струи прохлады, и общий жар стал постепенно спадать.

— Все поняла. Молодчина, — он похлопал по скатерти ладонью. — Свернись.

— Живая? — осторожно спросила Лебедь.

— Нет. Просто минеральная. Причем очень чистая, — и Горыныч улыбнулся. Впервые за весь пир.

Выходка Горыныча заметно изменила к нему отношение богатырей. Добрыня и Алеша словно разом вспомнили, с кем имеют дело. Привычное уже по Подземному миру панибратство в отношениях испарилось начисто. Даже Илья от греха подальше отодвинул свое кресло на пару метров от Змея Никто из них не посмел возразить пышущему жаром Горынычу. Но веселый пир был испорчен. Добрыня поскорее свернул самобранку и обиженные богатыри, пошатываясь, выбрались из-за стола. Добрыня позвал с собой Алену, но девушка покачала головой.

— Я еще здесь побуду. Вы идите, я потом.

Добрыня переглянулся с Ильей, тот глянул на Лебедь. Царевна успокаивающе покивала ему головой.

— Я ее потом провожу, вы не беспокойтесь. Алеша, а ты куда?!

Младший богатырь тоже направлялся к выходу из залы. Лебедь кинулась следом за мужем, но тот отстранил ее одним движением руки:

— Не сейчас… Потом… Может быть…

Лебедь постояла пару секунд, заломив руки, а потом пожала плечами и вернулась за стол, к Горынычу. Змей сидел чернее тучи, и, прислушиваясь к чему-то внутри себя, допивал очередной кубок с вином.

— Да что это с тобой сегодня? — Лебедь осторожно убрала подальше от Змея последний уцелевший кувшин вина. — Никакого задора, одна только злоба… Не смерть ли кощеева на тебя так действует? Так может, я могу помочь? Ты бы хоть показал мне ее, а?

Змей досадливо дернул щекой.

— Говорю же, спрятал я яйцо. В надежном месте. Кстати, совсем забыл. На вот, передашь Персивалю, когда проспится, — он протянул Лебеди бутыль солидных размеров. — Это живая вода, я ему должен. Между прочим, в Лукоморье сейчас битва разгорается. Ты бы организовала наблюдение. Проследить за твоими дядьями не помешает.

Лебедь встрепенулась и, поставив на стол бутылку, кинулась к большому зеркалу, украшавшему одну из стен залы. Алена поторопилась пересесть на ее кресло, рядом со Змеем.

— Что с тобой, в самом деле? — Алена легонько дотронулась до руки Горыныча. — Как вернулись, радовался, а теперь как на похоронах сидишь.

— Вылечился я, Аленушка, — голос Змея звучал печально, словно это выздоровление его совсем не радовало. — И все вспомнил. ВСЕ!

Алена сглотнула возникший вдруг в горле комок.

— Ну и что? Я-то ведь ничего не забывала и все равно люблю тебя. Я ведь в прошлом году сбежала не потому, что испугалась, а из-за твоего зарока перед Родом. Из-за того, что ты всех этих вдов… жалел. Глупая я тогда была. Теперь-то уже не убегу. И не боюсь я ничего…

— А надо бы, — Змей откинулся на спинку кресла и с силой потер лицо ладонями. — Я убиваю тех, кого люблю, понимаешь?! Всегда убиваю. А тебя… Да мне легче самому умереть!

— Ну, где вы там?! Смотрите! — Лебедь отошла на пару шагов от зеркала. — Вот каким оно теперь стало, Лукоморье… Как знать, может, не сожги мы тогда бороду Черномору, иначе бы все обернулось. Замок-то его белокаменный был таким красивым.

Взглянув на полуостров, Алена вспомнила панораму битвы на Курской дуге. Тут и там среди опаленной, изрезанной траншеями земли были разбросаны тела каких-то чудовищ или обломки механизмов. Вместо дубового леса и пышных садов среди гор перелопаченной земли и строительного мусора лишь кое-где виднелись чахлые, пожелтевшие кусты. От материка полуостров теперь был отрезан широким каналом, использовавшимся в оборонительных целях. По обе стороны от канала чернели валы и траншеи, обсаженные железным шиповником, вьющимся, словно колючая проволока. Три водяных мельницы, колеса которых прежде крутила идущая по каналу вода, теперь не работали. Одна мельница горела неестественно ярким пламенем, а две другие уже лежали в руинах. Вода в канале перед ними вышла из берегов и медленно заливала окрестности. На валах и в траншеях внутри полуострова кипела активная деятельность. Десятки людей рыли, что-то куда-то перетаскивали. Спешно возводилась еще одна линия обороны. Посреди полуострова серым неровным пятном возвышался огромный бастион, в центре которого, на ржавой железной турели крутилась конструкция из дерева и железа, на вид похожая на огромный арбалет с оптическим прицелом и дюжиной дополнительных устройств непонятного назначения. Вокруг турели бегал, размахивая руками, лысый карлик с искаженным от волнения лицом — Черномор. По всему полуострову были хаотически разбросаны различные постройки. Некоторые из них уже догорали. В нескольких, еще уцелевших, шла, видимо, упорная работа. Нещадно чадили трубы, крутились колеса. Лоснящиеся от пота люди то и дело вывозили оттуда что-то непонятное на тележках и сваливали в груду недалеко от входа. По ту сторону канала, на материке, земли видно не было. Только клубился черный туман, из которого порой вылетали или выползали новые чудища Кощея.

— вспомнилось Алене.

«Метко подмечено, — Змей положил ей руку на плечо. — Сама придумала?»

«Нет. Это Владимир Высоцкий… Давно написано, но такое ощущение, что он все это видел».

Тем временем одна из тварей Кощея, взмыв из черного тумана полетела над полуостровом. Следом за ней устремились еще три таких же. Черномор тут же подскочил к своей машине и принялся крутить и дергать какие-то рычаги у ее основания. Баллиста, резво повернувшись, стрельнула в первую из тварей. Вылетевшее из баллисты копье, ярко сверкнув на солнце, впилось в перепончатое крыло кощеевой твари, и та, войдя в штопор, рухнула у подножия бастиона. Из ее блестящего брюха повалил густой черный дым. Остальные перепончатокрылые твари тут же бросились в рассыпную и хаотично закружили вокруг бастиона, забрасывая его, и окрестности зажигательными снарядами. В небо взмыли новые клубы дыма и огня. Один из снарядов упал рядом с баллистой, и занявшееся на месте его падения пламя коснулось своими языками нижней части механизма. Десяток черноморовых людей тут же бросился засыпать разливающееся пламя песком. Твари, кружа, подлетали все ближе к баллисте. Черномор, выпустил по ним еще пару сверкающих копий, но промазал.

Тем временем на разливающиеся воды канала пахнуло холодом. Вода моментально покрылась толстым слоем льда, и по этому льду из черного тумана на Лукоморье устремились десятки разнообразных, ходячих, ползучих и колесных, по большей части механических, тварей.

Горыныч за спиной Лебеди украдкой взял за руку Алену и вложил ей в ладонь маленький ларчик.

«Возьми и спрячь. Никому на отдавай, разве только Яге. Там игла». И прежде, чем Алена успела что-то сказать, Горыныч шагнул к волшебному зеркалу.

— А слетаю-ка я туда. Не хочется, чтобы Кощей это кольцо первым брал. И вообще…

— Только ты осторожнее, — Лебедь сделала несколько пассов руками и кивнула Змею. — Лети.

— Не надо! — Алена кинулась к Горынычу, но тот одним прыжком влетел в заколыхавшуюся гладь зеркала.

Глава 19

Когда закончится это сраженье,

И если ты доживешь до рассвета,

Тебе станет ясно, что запах победы

Такой же едкий, как дым пораженья.

А ты один средь остывшей сечи,

И нет врагов у тебя отныне,

И небо давит тебе на плечи,

И что же делать в этой пустыне?

Гр. Белая гвардия.

Горыныч взмыл над Лукоморьем, на лету принимая облик дракона. Одна из перепончатокрылых тварей Кощея, сбитая в этот момент Черномором, стала, пылая, разваливаться на части прямо в воздухе, а две других тут же кинулись на Змея, признав в нем враждебную силу.

Алена заметила, что кроме огромной баллисты по Змею, как и по кощеевым тварям, с земли бьют еще несколько метательных машин и два десятка обычных стрелков с луками и арбалетами. Горыныч дернулся от боли после попадания в него одним из снарядов.

«Боже мой! Что ты делаешь? Зачем тебе надо лезть в самое пекло?!» — Алена сжала руки у груди, молясь всем богам за Змея.

Горыныч, тем временем, переломив ударом хвоста одну кощееву тварь, и плюнув огнем в другую, оглушительно зарычал и спикировал к самой земле. Хотя других звуков зеркало Лебеди не передавало, рык Змея был слышен в подземном дворце. Из глотки дракона вырвался поток огня. Черноморовы солдаты, побросав арбалеты и метательные машины в ужасе бросились прочь с позиций или вжались поглубже в свои оборонительные траншеи и щели. Спичкой вспыхнуло какое-то здание и одна из малых метательных машин Черномора. Остановились и растерянно замерли кощеевы твари, атаковавшие Лукоморье по земле.

Затем, в наступившей абсолютной тишине, словно в замедленном кино, Горыныч спикировал на главную баллисту Черномора. На ту самую, что стреляла заколдованными копьями. Спикировал он открыто, подставляясь под удар уже заряженного магической силой копья. Змей ударил огнем раньше, и баллиста, вместе с железной турелью, в одно мгновение вспыхнула ярким белым пламенем. Но, в следующую секунду еще не сгоревшая машина нанесла ответный удар. Сверкнув, ярче драконьего пламени, заряженное разрушительной силой меча-кладенца копье ударило Горыныча в грудь. Змей рухнул на пылающую конструкцию и обрушил турель и баллисту наземь.

Алена даже не смогла закричать. Всю ее скрутила страшная тупая боль. В голове раздавался гул огня и рев Змея — рев смертельно раненого зверя. От рухнувшей баллисты во все стороны с ужасом разбегались черноморовы слуги. Только самого карлика не было видно. Змей забил крыльями, и огонь, охвативший, было, баллисту, бесследно исчез. Горыныч запустил коготь в хитросплетение проводов, железа и сверкающих каменьев и, разрывая сложную конструкцию, как гнилую ткань, извлек из недр баллисты волшебный амулет — половинку кольца сил. Змей взревел, но почему-то не торжествующе, а обречено. Взгляд дракона остановился. Движения стали замедленными. Откуда-то с низу, возможно прямо изнутри распотрошенного механизма, выскочил вдруг обгоревший и исцарапанный Черномор. Он в прыжке вцепился в медленно сжимающуюся лапу Горыныча и принялся вырывать из нее половинку кольца.

— Не-ет!! — Алена отчетливо чувствовала, как все холодеет у Змея внутри, как жизнь утекает из него сквозь пробитую копьем рану на груди.

Черномор вырвал амулет из стремительно каменеющей лапы Змея, и могучие когти осыпались вниз каменной крошкой. Сжав амулет в руке, карлик растерянно огляделся вокруг, словно не веря еще своей удаче. И, подтверждая его опасения, прямо над головой Черномора возник черный птеродактиль, тут же схвативший брата за горло.

— Отдай-й! — зашипел Кощей, взмывая над Лукоморьем.

— Не отдам, — прохрипел Черномор, одной рукой сжимая кольцо, а другой пытаясь оторвать от себя птичьи пальцы.

— Голову оторву! — шипел Кощей, стремительно унося карлика все дальше на север, в свое морозное царство.

Они неслись уже над морем. Еще секунду назад на море была безоблачная погода, но теперь, сгущались тучи, и волны поднимались все выше. Похоже, назревал шторм. Но Черномор и Кощей этого не замечали. Черномор вцепился уже двумя руками, пытаясь освободить свое горло от железной хватки кощеевых пальцев.

— Отдай-й… Хуже будет, — шипел птеродактиль.

— Не отда!.. — посиневший Черномор отчаянно дернувшись, вырвался из кощеевых лап, и полетел вниз, в море. Амулет вылетел у него из руки. Карлик, нимало не заботясь о стремительно приближающейся воде, принялся всеми руками подгребать, планируя к амулету.

— Не уйдеш-шь! — Кощей тоже пикировал сверху на амулет.

И тут в лицо братьям снизу ударил сильный встречный ветер, отбросивший их назад и вверх. Огромная волна, поднявшаяся с поверхности моря, приняв на миг вид человеческой руки, схватила в кулак половинку кольца сил.

— Все, — Лебедь захлопала в ладоши. — Папочка забрал его себе.

Черномор, кувыркнувшись пару раз в воздухе, плюхнулся в море и скрылся под водой. Следом за ним в воду нырнул и черный птеродактиль.

— Я хочу при этом присутствовать, — царевна махнула рукой, меняя изображение, и в следующий миг одним прыжком влетела в зеркало.

— Погоди! — Алена кинулась за царевной, но та уже была во дворце Морского царя.

Алена в отчаянье ударила в зеркало кулаком. Ей хотелось бежать, лететь туда, где терял силы, умирал, может быть, уже умер ее Змей. Умер. Это не укладывалось в сознании. Но Змей больше ей не отвечал. И вдруг в зеркале вновь отразилось Лукоморье. Гладь зеркала пошла кругами, словно приглашая шагнуть внутрь. Алена даже не удивилась этому чуду, просто очень обрадовалась. «Живая вода! Нужно захватить живую воду» — девушка метнулась к столу, схватила бутылку, принесенную Змеем. — «Персиваль простит». Девушка сунула шкатулку с кощеевой смертью за пазуху, прижала к себе драгоценную бутылку и шагнула в зеркало.

У нее закружилась голова, а через секунду она уже упала на что-то жесткое и угловатое. Вокруг плавали клубы дыма, от них першило в горле и щипало глаза. Где-то что-то взорвалось. Грохот, треск пламени и далекие стоны. А прямо перед ней лежал Змей. Полностью окаменевший. Алена дрожащими руками попыталась откупорить бутылку, пробка не поддавалась. Девушка вцепилась в нее зубами, выдернула и вылила всю воду на морду дракону. Там, где стекала живая вода, кожа Змея приобретала теплый зеленый цвет. Веки его дрогнули, и Алена уже обрадовалась было, но стоило воде стечь на землю, как камень вновь стал камнем.

— Это ему уже не поможет, — услышала девушка и резко обернулась.

Сзади нее стояла Баба-Яга, опираясь на метлу. Поодаль виднелась большая ступа.

— Помоги ему! — Алена упала перед Ягой на колени. — Что хочешь для тебя сделаю!

— Да что ты, милая! — бабушка подняла Алену. — Если бы я могла, помогла бы непременно. Да только не в моей это власти. Верно, живая вода ему нужна, да не та… — Яга виновато отвела глаза от умоляющего взгляда Алены.

Послышался хлопок, и сверху на развалины баллисты свалился Кощей — встрепанный, в человеческом обличье.

— Ты! — его костлявый палец указал на девушку. — Все ты виновата! Отдай иглу, а не то в порошок сотру!

Яга шагнула вперед и заслонила собой Алену.

— Ишь, раскомандовалси, — бабушка замахнулась на младшего брата метлой. — Тебе не требовать, а просить надо, да повежливее. Законов не помнишь?

— Не надо ему просить, — тихо сказала Алена и достала шкатулку. Кощей и Яга замерли, с изумлением глядя на девушку. — Я отдам, только пусть он поклянется, что никогда не нападет на Русь и не причинит никакого вреда богатырям.

— Клянусь! — Кощей вскинул руки. — Небо, вода и воздух свидетели. Ну, отдавай! — он жадно протянул руку.

Алена покачала головой.

— Я же не сказала, что отдам иглу тебе, — она невесело усмехнулась при виде вытянувшегося лица Кощея. — Возьми, так будет правильно, — и Алена отдала шкатулку Яге.

Бабушка посмотрела на Алену непонятно — то ли с жалостью, то ли с уважением. Хотела что-то сказать, но передумала, только кивнула. Кощей злобно плюнул.

— Зря ты, сестра, с ней возишься. Это ведь из-за нее произошло, — он театрально обвел рукой руины. — Кто знает, что дальше будет? — и вихрем унесся в небо.

— Эхе-хе, — Яга, разом постаревшая лет на двести, глянув на окаменевшего змея, скорбно покачала головой. Тяжело опираясь на метлу, она молча влезла в ступу и взлетела в небо. Алена осталась одна у камня. Дрожащей рукой она погладила окаменевшего дракона. «Прости меня, я хотела тебя спасти, а вышло наоборот. Это я должна исчезнуть, а вы все живите. Яга говорит, не та живая вода тебе нужна… Кровь — тоже живая. Может хоть это у меня получится. Все равно я без тебя жить не смогу».

Алена внимательно огляделась. Среди развалин валялось немало брошенного оружия. Она подобрала длинный тонкий кинжал. «Кинжал милосердия, — вспомнилось ей названия оружия. — Хорошо, мучиться не буду». Девушка приставила клинок к камню, глянула на небо, закусила губу и упала грудью на острие. Там, где клинок задел по кости было очень больно, и потом изнутри груди словно разлилось что-то жаркое и саднящее. Лицом она упала на шершавую каменную спину Змея, уже забрызганную кровью, и почувствовала, как сползает, падает вниз. Хотелось закричать, не столько от боли, сколько от страха. Но силы кричать уже не было. Потом не стало ни боли, ни света.

Алена пришла в себя на заставе, в своей комнате, на постели. Судя по тому, что солнышко светило прямо в восточное окошко светлицы, было раннее утро. Немного ныло в груди, но в целом девушке было необыкновенно легко. Рядом на стуле сидела царевна Лебедь.

— С возвращением, Аленушка, — Лебедь, державшая ее за руку, наклонилась и поцеловала подругу в щеку. — Ну разве можно так, одной, не подумавши! Хорошо, Яга вовремя на Лукоморье оказалась, унесла тебя к себе, мертвой да живой водой выходила. Потом Добрыня тебя сюда забрал.

— Что с ним?

— С Добрыней? — Лебедь удивленно подняла бровь.

— Со Змеем.

В глазах Алены было столько мольбы и надежды, что Лебедь отвела взгляд и вздохнула.

— Понятно, — голос Алены дрогнул. — А богатыри? Они здесь? — Алена обвела глазами комнату.

— Уехали, — царевна поправила на Алене одеяло. — Отправились к источнику с живой водой. Котел взяли из пещеры Горыныча и поехали. Это Илья придумал. А рыцари вернулись домой, все кроме Персиваля, он с богатырями поехал. Как только они поняли, что ты выздоравливаешь, так сразу и уехали.

Вспомнив о своей попытке уйти из жизни, Алена от стыда спрятала глаза. Но Лебедь смотрела на нее не с сочувствием, а с уважением.

— Ты знаешь, наверное, он прав был, когда тебя в жены выбрал, — Лебедь вздохнула. — Это я дура, ты меня прости. Я бы так не смогла — на нож, ради него.

— Так все же напрасно, — всхлипнула Алена.

— Как знать, — Лебедь покачала головой. — Яга говорит, сердце у Горыныча вроде бы снова бьется. Окаменевает он теперь медленнее. Яга говорит, ему теперь и живой водой помочь можно, если сразу много вылить. Вот только богатыри наберут полный котел только дня через три, может быть уже поздно.

— Почему? — приподнялась на постели Алена. — Что еще ему грозит?

Лебедь поморщилась.

— Да дядюшка мой, Черномор ходит теперь постоянно пьяный — клятву-то он нарушил, вот вода ему теперь и не в прок, пьет вино и пиво. Как бы он там чего с пьяных глаз со Змеем не сотворил.

Алена, вскочив с постели, обнаружила, что совершенно голая и принялась лихорадочно одеваться.

— Что же мы здесь сидим? За ним же приглядеть надо!

— Приглядеть и отсюда можно, — Лебедь достала из поясной сумочки небольшое зеркальце и дунула на него. — Нет, ты полюбуйся, это же сплошная семейная идиллия!

Алена из-за плеча царевны заглянула в зеркальце. Лукоморье уже почти очистили от завалов, на берегу рабочие возводили какие-то стены. Рядом рыли еще один котлован, тащили какие-то камни и сваи. Сам карлик с бутылкой вина в руке и тарелкой полной устриц на коленях сидел на табурете около окаменевшего Змея, а рядом с ним стоял Кощей. Братья о чем-то мирно беседовали. Лебедь провела ладонью над зеркальцем и Алена услышала:

— Слушай, Черномор, продай ты мне эту статую. Даю тысячу золотом.

— Не, не продам, — Черномор, похлопав по каменной морде Змея, отхлебнул из бутыли вина и принялся открывать одну из устричных раковин. — Оно мне душу греет… Ну кто бы мог подумать, что я могу вот так, запросто, Горыныча шмякнуть?

— А жить ты тоже на этой статуе будешь?.. Ты вон дворец строить взялся. Деньги-то, небось, пригодятся. И потом, он ведь когда совсем остынет, может и пополам треснуть, и вообще на камушки рассыпаться.

— Так ведь на тысячу мне все равно дворца не построить… — Черномор снова отхлебнул вина и протянул Кощею тарелку с устрицами. — Хочешь?

Кощей, глянув на устриц, брезгливо поморщился:

— Ну а полторы тысячи?..

— Семь, — Черномор хитро сощурился, и, еще раз отхлебнул вина.

— Ты что ли стены из золота строить собрался? — возмущенно всплеснул руками Кощей.

— Из мрамора. А потолки лепные, с позолотой… А крышу сделаю из чистого серебра, чтоб сверкала — карлик мечтательно оглядел руины Лукоморья. — А вокруг английский сад. Кипарисы…

— Ну хорошо, — скривился Кощей. — Две.

— Да это только на мрамор и лепнину. А я еще фонтаны хотел, статуи… Ну, хотя бы пять тысяч…

— Уж не думаешь ли ты, что я буду оплачивать все твои прихоти ради какого-то куска камня?

— Да ты ж на золоте ешь, по золоту ходишь. Что тебе, убудет от четырех тысяч?

— Я потому и хожу по золоту, что не трачу его направо и налево, — Кощей отошел от статуи Горыныча и отряхнул руки. — Или ты мне отдаешь этот кусок камня за две тысячи золотых, или сиди тут, без дворца, обнимайся со своим Змеем.

— Ну хорошо, — Черномор вздохнул и протянул Кощею руку. — Только деньги вперед.

Они ударили по рукам и Кощей взвившись смерчем тут же скрылся из виду.

— Ты это видела? — Алена вскочила с кровати и заметалась по комнате, переодеваясь в свой старый походный костюм. — Надо торопиться. Есть у меня одна идея. Лебедушка, я сейчас в лес схожу, а ты меня потом на Лукоморье переправишь?

— Ладно уж, — Лебедь вздохнула. — Иди, все равно тебя не удержишь. Ты потом к морю подходи, позови меня.

* * *

За то время, пока Алены не было в Заповедном лесу, Буба немного подрос. Почва вокруг него была основательно унавожена, перекопана и полита. А из земли теперь торчали аж три корешка.

— Потерпи еще две недельки, Глумушка, и ужо я отпущу тебя до дому.

— Все то ты обещаешь, — вздохнул Глум (это он привел Алену к Бубе и теперь нетерпеливо мялся у нее за спиной).

— Да не жди ты ее, иди уж, — махнул веткой Буба, видя, что Алена не решается начать разговор при постороннем. — У нас тут беседа, чую, долгая. А дубы-то пропадают от плесени.

— Иди, иди, коли торопишься. Я как-нибудь сама обратно доберусь.

Когда Глум скрылся, Алена подошла к Бубе вплотную и шепотом спросила его:

— У тебя шишечки еще остались?

— Да есть пока. Я, правда, Глуму обещал… А тебе для чего?

— Ты понимаешь, есть у меня подозрение, что может она помочь… Ты лучше расскажи мне сперва про шишечки эти. Что они такое? Откуда взялись?

— Шишечки, — Буба мечтательно улыбнулся. — Есть такое дерево. Кто-то видит его как ясень, кто-то как дуб. Глум вот, видит его, как дерево кедровое… Как знать, какое оно в самом деле? Растет это дерево из самой что ни на есть глубины. Растет сквозь весь этот мир. Да и другие миры, думаю, задевает. Сдается мне, что на дереве этом весь мир и держится…

— Древо жизни? — уточнила Алена.

— Ну, можно и так назвать… Где оно растет я объяснить не могу. Оно везде. Я вот, леший, вижу его. Оттого я и леший. Где жизнь, там и дерево это. Оно и есть — жизнь. А шишечки — того дерева семена. Наш, заповедный лес, особенный. Шишечки тут появляются чаще. Другие, небось, считают, что у меня, в заповедном лесу это дерево и растет. Чем лес заповеднее, тем там жизни больше. Так вот, в этой шишечке жизненная сила. Посадишь ее — кто-нибудь вырастет. Может, леший какой, может, кикимора, а может и неведома зверушка… Только выращивать, дело хлопотное, трудное. Можно шишечкой вылечить кого или омолодить… Всяко можно такую шишечку на дело применить.

— А из каменного, обратно в живого эта шишечка превратить может?

— Да неужто кто-то из твоих диких богатырей окаменел? — удивленно всплеснул ветвями Буба.

— Ну, вроде того, — Алена глубоко вздохнула.

— И, небось, именно тот, по которому ты сохнешь?

— Угу, — девушка присела на траву и шмыгнула носом. — Только ты ведь все равно шишечку Глуму обещал…

— Вот что, — Бубуа заскрипел и зашевелил ветвями. — Ты подними корешки. Вот эти. Тяни, тяни их, не бойся. Все равно мне искореняться скоро. Вот. Видишь, две у меня шишечки, две. Возьми ту, что побольше. Если останется, от нее что — верни. А ту, что поменьше я Глуму за работу отдам. Или половину. Я ж ему шишечку за год обещал, а ходить я стану, похоже, намного раньше.

— Спасибо тебе, Буба, — Алена взяла шишечку и, обняв Бубу, поцеловала его в зеленую, древесную кору. — Если тебе что-нибудь будет нужно, ты только скажи. Век тебя не забуду, все-все сделаю.

Алена шла назад, к заставе, прямо через лес, по памяти, там, где волок ее за руку Глум. Правда, корни и кусты теперь не расступались у нее под ногами, так что быстро идти не получалось. Зато по дороге ей пришла в голову еще одна дельная мысль. Алена заставила себя идти помедленнее и мысленно позвала Бабу Ягу. Та отозвалась сразу, словно ждала этого вызова.

— Бабушка, милая, ты же видишь, я на все готова, — Алена присела на поваленное дерево, прижимая к груди драгоценную шишечку. — Скажи, что Змею надо для выздоровления?

— Нужна воля к жизни, а ее, похоже, нет, — Яга вздохнула. — А ты девка бедовая, молодец. Я тогда даже намекнуть боялась про жертву-то. Кровь твоя его разбудила, а то бы уже давно в камень обратился. А теперь снова он застывает. Попробуй с ним поговорить. Меня он не хочет слышать. А у тебя может получиться, — голос бабушки стал умоляющим. — Верни его, Аленушка, нужен он миру этому. Ты только верни его, а уж я потом расстараюсь, все-все улажу.

Через час ходьбы Алена вышла к берегу моря и позвала Лебедь. А еще через несколько минут она была на Лукоморье. Возле окаменевшего тела Горыныча никого не было. Только валялись скорлупки от устриц, пустые бутылки и какой-то строительный мусор. Солнце поднималось в зенит. На солнышке, рядом со статуей, было жарковато.

— Да что же ты делаешь?! — Алена присела на корточки рядом со Змеем, прижалась лбом к холодному, даже под лучами палящего солнца, каменному плечу. — Все за него переживают, Яга уже все способы колдовские перепробовала, за жизнь твою борется, а ты на беду всем умирать решил! Хоть бы про зарок свой вспомнил, ты же нужен этому миру, понимаешь, очень нужен!

Змей молчал, но молчание это было живое, Алена чувствовала, что он ее слышит.

— Ну почему ты думаешь, что вправе один все решать? Ты ведь даже не поговорил со мной толком…

— О чем нам говорить? — голос Змея звучал глухо и словно бы издалека. — Я их всех убил, понимаешь ты это?! Если бы я в подземном мире память не потерял, то ни за что бы себе не позволил… Ведь сумел же сдержаться год назад… А теперь поздно — не могу я тебя разлюбить. Но и убить мне не судьба тебя, Аленушка. Оно и к лучшему.

— А слово твое? — Алена еще сильнее прижалась к камню. — Ты же огнем клялся, что станешь мне мужем? Неужели слово свое нарушишь?

— Уже нарушил… Огонь мой лавой во мне застывает. Все правильно. Чем без тебя жить, лучше камнем стать…

— Правильно?! — Алена порывисто вытерла рукавом слезы. — Ну так и я без тебя жить не стану. С ножа меня уже снимали. Выходили. Зря выходит. Осталось только камень на шею и в воду.

— Ничего не выйдет, — словно бы улыбнулся Змей. — Слава Роду, в этом мире ты дышать под водой можешь, на тебе заклятия Черномора и Лебеди.

— Я все равно, найду способ, — угрюмо ответила девушка. — Без тебя мне жизнь не мила. А ты… ты просто трус… Обещал жениться, а потом испугался!

— Да я за тебя, дуреху, испугался! — голос Змея вдруг окреп и зазвучал почти как раньше, когда он на что-то сердился.

«Ага, задело!» — обрадовалась она.

— А меня ты спросил?! Хороша же твоя любовь, раз тебе на меня наплевать! Вот пойду сейчас и отравлюсь, а ты умирай себе на здоровье со спокойной совестью.

Алена встала и решительно шагнула прочь от камня.

— Стой! — голос Змея прозвучал с такой силой, что Алена замерла на месте. По камню поползла, опоясывая тело Змея, едва заметная трещинка.

— Ну, раз уж ты такая упрямая, раз уж все равно решила умереть, так хотя бы не лишай меня удовольствия, дождись, пока я оживу.

— А… сколько ждать-то? — боясь поверить в свое счастье, прошептала Алена.

— Через пару дней, пожалуй, верхний каменный слой с меня слезет. Там живой воды поблизости нет?

— Живую воду богатыри только через три дня наберут. Но у меня шишечка есть, та самая. Поможет? — Алена торопливо огляделась, нет ли кого поблизости, и вынула из-за пазухи шишечку.

— Можно попробовать. Отойди-ка…

Трещина на камне увеличилась и из нее медленно, щурясь от дневного света, выполз длинный золотистый полоз.

— Прости, родная, человеком мне пока не быть, силы не те… Давай свое лекарство.

Алена протянула Змею шишечку, изо всех сил стараясь, чтобы ладонь не дрожала. Горыныч взял шишку в пасть и захрумкал ею как леденцом. Постепенно чешуя Змея засветилась золотым светом, и сам он словно бы увеличился в размерах.

— Не боиш-шься, говоришь? — Змей неуловимым движением скользнул к девушке и, выгнув спину, поднял голову. Они замерли — глаза в глаза. Алена словно оказалась на краю бездны, в глубине которой бурлила, поднимаясь наверх, прямо к девушке, раскаленная лава. Алену охватил нестерпимый жар. «Ты бы еще в солнце влюбилась». Но Алена только улыбнулась пересохшими губами. «Все равно. Главное — ты жив. И я люблю тебя, кем бы ты ни был».

Жар разом исчез. Морской ветерок растрепал волосы Алены. Она протерла глаза и ахнула. Перед ней стоял Змей в человеческом обличье — том самом, в котором он являлся ей год назад в свой пещере. Горыныч удивленно оглядел себя, недоверчиво потрогал руками лицо, словно не веря своим глазам.

— Как тебе это удалось, милая? Я же не тратил сил на превращение.

Алена только счастливо улыбнулась и повисла у него на шее. Некоторое время им было не до разговоров. Но приблизившийся шум рабочих, разбирающих завалы, вернул Змея и Алену к реальности.

— Вернусь-ка я пока назад, — Змей, оценивая, оглядел собственную статую. — Еще сутки она, я думаю, не рассыплется. Я слышал, Черномор меня продал уже Кощею? Ну-ну. Давай-ка мы вот что сделаем…

Глава 20

Хорошо тому жить, кому Бабушка ворожит.

Народная мудрость.

Алена медленно шла по берегу моря, любуясь закатом и обдумывая, как бы половчее выполнить наказ Змея. Вдруг ее кто-то окликнул:

— Эй, красна девица! Не видала ли я тебя раньше? — из воды, совсем близко от берега высунулась голова старой знакомой — говорящей Щуки.

— Видала, — Алена заулыбалась. — Ты даже обещала исполнить одно мое желание.

— А ты его придумала, желание это? — Щука хитро сощурилась.

— Ну что бы тебе раньше не появиться! — Алена укоризненно посмотрела на говорящую рыбу.

— Так я Змея твоего все равно бы не смогла оживить, — Щука улыбнулась зубастым ртом. — Только ты могла ему волю к жизни вернуть, так и вышло… Да в курсе я, в курсе… Вода для меня, как раскрытая книга. Что где случится — все на воду ложится. Вода в море впадает, а Щука все-все знает.

— Ну, тогда, — Алена задумалась. — Расскажи мне про Змея. Всю правду про его женитьбу. Чую я, что-то тут непросто.

— Ох, милая, — Щука смущенно зашамкала зубастой пастью. — Знать-то я все знаю. Да вот с памятью у меня плоховато. Бывает, вспомню что-нибудь, а потом снова забуду. Тебе ведь про стародавние времена надо?.. А я вот даже не помню, кого я намедни ела — окуня или карасика? Я и заклинания каждый раз новые придумываю, потому что старых не помню.

— Ты же все можешь. Закажи себе доктора, самого наилучшего, какой только есть в этом мире. Пусть он твое беспамятство вылечит.

— А что, это мысль хорошая! — Щука довольно ощерила пасть, развела плавниками, крутнулась на месте, щелкнула зубами, и прямо перед остолбеневшей Аленой возникла лавка, на которой сидела Баба-Яга с веретеном в одной руке и прялкой в другой.

— Э-то еще что такое? — Яга растеряно оглянулась, а затем гневно вскочила с лавки. — Кто посмел?! — тут она увидела щуку и всплеснула руками. — Михевна, ты что ли?!

— О! — обрадовалась Щука. — Тебя мне и надо. Как же я про тебя раньше не вспомнила? Выходит, ты тут и есть наилучший доктор!.. Будь добра, излечи меня от этого, как его… Название забыла.

— От склероза, — напомнила Алена.

— Излечить-то дело не хитрое, — Яга уселась у края воды, — Только ты сперва объясни, как тебе удалось меня сюда выдернуть? У меня ж в избушке все закрыто от любых заклинаний! Даже царю Морскому меня с места не сдвинуть, да что сдвинуть, подсмотреть за мной ему не под силу.

Щука виновато развела плавниками.

— Сама не помню, как так вышло… Вообще-то я самого лучшего лекаря хотела себе наколдовать. А тут — ты… Но ведь я и про лекаря заклинание уже не вспомню. Говорю — склероз у меня…

— Ну, вот что, — Яга решительно схватила огромную рыбу на руки. — Пошли лечиться. Пока не вспомнишь, не отпущу.

— Подожди, — Алена ухватила Ягу за рукав. — Мы тут со Змеем придумали, как Черномора проучить. Пожалуйста, подтверди Черномору, что Горыныч умер, а то он мне не поверит.

— И правильно сделает, — Бабушка нарочито нахмурилась, но глаза ее под густыми бровями лукаво улыбались. — Нечего тута позорища разыгрывать. Ожил — и слава Роду. Чего это я буду ради ваших проказ в грех входить, родному брату врать? Вот пусть мне тогда Змей ковер-самолет асбестовый пригонит… И пусть поклянется, что никак не тронет моего братца.

«Змей, солнышко! Слышишь ли ты, о чем мы тут с Бабушкой толкуем?»

«Слышу, милая. Сейчас все уладим».

Яга замерла на секунду, со щукой в руках, прислушиваясь к чему-то, а затем удовлетворенно кивнула. Щука, захлопала жабрами и забила хвостом:

— Не томи, Яга. Тащи скорей меня в воду. Задыхаюсь же…

— Ну, считай, договорились. Поехали, Миевна, лечиться, — Яга, со щукой в руках, села на скамейку и исчезла.

— Вот и славно, — улыбнулась Алена. И, повернувшись лицом к морю, мысленно обратилась к Лебеди:

«Лебедь, ты можешь передать богатырям, чтобы бросали котел и возварщались скорее на заставу? Пусть ведут себя так, словно Змей уже умер».

«Опять вы какую-то аферу придумали, — в голосе Лебеди послышалась укоризна. — Ладно, ладно. Через Алешу все передам».

«Да еще вот что. Передай Черномору, мол, умер Горыныч. Там уже и камень поперек треснул. Так что все достоверно получится. Пусть завтра же везет статую Кощею, а то деньги не получит».

Лебедь в ответ рассмеялась: «Плохо ты еще моего дядю знаешь. Деньги он с Кощея уже получил… Ну ладно. Передам. Горыныч что, представление с оживлением собирается устроить?»

«Собирается».

«Ох, не нравится мне это. Как бы он дядю моего не прибил сгоряча».

«Не прибьет. Он обещал».

* * *

Богатыри и Персиваль вернулись на заставу уже затемно. Персиваль, оказывается, ездил к источнику на Черной — лошадке Алены. Похоже было, что новый всадник пришелся капризной лошади по нраву. Рыцарь первым делом тихонько уточнил у Алены, правда ли, что со Змеем все в порядке. Погостить на заставе он отказался, и остался только переночевать.

Провожали его на рассвете. Богатыри подарили Персивалю хороший лук со стрелами, булатный меч и трофейную золоченую кольчугу.

Юноша нагрузил подарки на своего боевого коня, поцеловал руку Алены, обнялся с богатырями и ускакал.

— Эх, какой бы из него богатырь вышел, родись он на Руси-матушке, — вздохнул Илья.

А в полдень этого же дня Алена вместе с Ильей Муромцем, Добрыней Никитичем и Алешей Поповичем устроили пикник на берегу моря, не вдалеке от богатырской заставы. Расстелив скатерть-самобранку, они расселись вокруг нее, ожидая обещанного Змеем представления.

— Ох, Аленушка, Аленушка, — вздохнул Илья, обгладывая баранью ногу. — До добра не доведет любовь-то Змиева. И со Змеем-то от любви беда приключилася.

— Людям с людьми знаться надобно. А других всех держать на расстоянии, — подтвердил Добрыня, отхлебывая пиво из жбана.

— Да уж, с колдунами жизнь не сладкая, — вздохнул Алеша, задумчиво глядя на море. — Как-то там сейчас моя Лебедушка? Все играет, никак не наиграется, колдовством своим никак не натешится…

— Так и ты, Алешенька, играешься. Удалью, да силой богатырскою, — заметила Алена, отрывая от грозди виноградину. — В смертный бой пойдешь, ее не спросишься. Думаешь, царевне это нравится?

— Ты, Алена, зря все это путаешь, — покачал головой Добрыня. — Бой — мужское дело, богатырское…

— Смотрите, смотрите! Летят! — Алена указала на небо.

Низко, почти над самой водой по небу летел белый, асбестовый ковер-самолет Черномора. На широком несгораемом ковре громоздилась статуя — окаменевший Змей Горыныч.

Алеша удивленно всплеснул руками:

— Но ведь Лебедь говорила, что он…

— Тсс! — перебила его Алена. — Вам ведь сказано, помалкивать до времени. Вот, поешь-ка лучше виноградика.

— Верно, Алешенька, — сзади к богатырю подошла царевна Лебедь. Обняв его за плечи она поцеловала богатыря в ухо. — Потерпи немного. Думаю, сейчас будет очень весело… Мне, например, хочется увидеть сейчас лицо своего дяди.

Лебедь, не выпуская Алешу из объятий, достала свое зеркальце и принялась водить по нему пальцами. В зеркальце тут же проступило лицо Черномора. Карлик сидел на ковре-самолете, опираясь локтем на каменную морду Горыныча. Заметив внизу, на приближающемся морском берегу, трех богатырей, Алену и Лебедь, Черномор самодовольно ухмыльнулся, помахал им рукой, а затем щелкнул каменного Горыныча по носу.

— А теперь я тебя по носу щелкну, — каменная голова Змея улыбнулась, обнажив огромные, уже не каменные, а вполне живые зубы. Тонкий слой застывшего камня пылью и мелкой крошкой слетел с морды Змея и со всего его тела. Встав на лапы, Змей потянулся, расправил крылья и крутанул хвостом так, что асбестовый ковер-самолет качнуло из стороны в сторону.

— Помогите! — завопил Черномор и бросился с ковра вниз, в воду.

— Странно… Я же ему еще ничего не сделал. И чего это он меня испугался?! — Горыныч радостно захохотал и выпустил дым из ноздрей. — Пугливый он какой-то стал… Лебедь? Ты что ли на меня любуешься? А, во-он вы где! — заметив их на берегу Змей радостно помахал хвостом, а затем, ухватив ковер-самолет в когти, часто замахал крыльями. Полетел Змей к центру Заповедного леса, к избушке Бабы Яги.

— Вот видите! — Алена просто сияла. — Как он Черномора, а?!

— Если ты ради этого колдовала и металась, то прощаю, — улыбнулся Алеша и обнял свою Лебедь.

— А ведь я так и не верил в его смертушку, — тряхнул головой Добрыня Никитич. — Сердцем чуял, что живой еще Горынушка.

— Вот все и к лучшему, — Илья, благостно улыбаясь, пригладил свою бороду. — А котел-то там стоит, набирается. Может, зря мы все же его бросили? Он бы пригодился Горынычу.

— Все вы правильно сделали, — успокоила их Лебедь, — Черномор окончательноповерил, что Горыныч умер только после того, как увидел, что вы поехали обратно, бросив котел с живой водой. Змей-то про котел знает. Сам теперь слетает и заберет.

Алена слышала этот разговор словно в тумане. У нее в голове раздался голос Щуки: «Я ить снова про твое желание забыла. Тебе про Змея узнать было надобно? Так вот слушай. Все, кажись, выясняется».

Алена словно бы видела сон наяву. Она по-прежнему сидела на берегу, рядом с Добрыней, у расстеленной скатерти-самобранки, но одновременно она находилась и в каком-то тесном помещении, залитом водой. «Похоже, это я вижу глазами Щуки, из кадки».

Алене была видна часть избушки Бабы-Яги — входная дверь, стол и скамья. Вот дверь открылась и в избу вошла довольная Яга, а за ней — Змей Горыныч. Выглядел он сейчас очень молодо, очевидно, таким его видела Яга. Они продолжали разговор, начатый еще на улице.

— Сила в Алене есть, это я на себе испытал. Но все равно, боюсь погубить ее… И без нее уже не могу.

Яга присела на лавку и строго глянула на Змея.

— А за остальных, выходит, не боялся?

— С остальными было иначе, — Горыныч присел напротив Яги, спиной к кадушке.

— Помню я времена, когда никто своих дочерей от тебя не прятал. Или я ошибаюсь?

Змей криво усмехнулся:

— Не ошибаешься. Началось все с Мораны. Была у Месяца такая дочь. Сильная ведьма. Хорошо с ней было, интересно… Не думал я, что она такая дрянь, думал любит меня. А она всю мою силу хотела себе забрать. Все выспрашивала — «где, в чем твоя сила». Ну, я ей сперва сказал, что в венике. Так она веник вымыла, в красный угол поставила, лентами перевила. На него чуть не молилась. Я домой прилетел, увидел — рассмеялся. Обманул, говорю, тебя. Тогда она снова выспрашивать принялась. Ну, я опять соврал: мол, вся моя сила в ковше, которым черпаю воду. С ковшом то же самое. Обнимает, целует его, в красный угол ставит. Ну, я опять в смех. Как ей объяснишь, что сила — она как птица, живет в тебе, словно в клетке. Выпустишь на свободу — летит, творит, что пожелает. И уже не понять, кто кем управляет — я силой, или сила мной… Ну, стал я ей про птицу объяснять. Она говорит — «укажи, в какой именно птице твоя сила»… Ладно, думаю. Все равно не поймет. Был у меня во дворе павлин. Так, для красоты завел. Вот, говорю — в нем моя сила. Думал, Морана на этом успокоится.

Змей встал со скамьи и принялся нервно ходить по избе.

— На другой день она павлина целует, обнимает, в ленты обряжает… Не стал я больше смеяться. Зачем думаю, ее расстраивать. Пусть делает, что ей нравится. Я ведь любил ее, понимаешь?! А еще через день, — голос Змея изменился, — она убила птицу, изжарила и съела, — Он остановился и помолчал. Потом махнул рукой и снова уселся на скамью. — Что мне эта птица?! Не в птице дело. Я ведь в женских мыслях, как в книге читаю. Она меня убить хотела, и силу мою всю себе забрать. Я потом и решил, что все женщины таковы…

— Не все, — покачала головой Яга.

— Да знаю я, что не все. Но ведь много таких. Во мне словно надломилось что-то, когда я убил ее. С тех пор и убивал всех, в кого влюблялся. Да еще Морана прокляла меня перед смертью. Сказала — умрешь от любви своей.

— Вот ты на днях и прошел через смерть, — рассмеялась Яга. — Проклятье сбылось, больше тебе бояться нечего… Может, у вас с Аленой все получится?

— Думаешь? — в голосе Змея послышалась надежда.

— Почему бы и нет? — Яга встала и отряхнула свой передник. — А на всякий крайний случай — у тебя живой воды целый котел. Коли убьешь ее насмерть в сердцах, так тут же и исцелишь.

— А ведь ты права, — рассмеялся Змей. — Только ума не приложу, зачем мне ее теперь убивать?.. Ну ладно, Яга. — Горыныч поднялся со скамьи и земно поклонился. — Спасибо тебе, за совет, за слово доброе. Полечу я…

— К ней? — Яга хитро сощурилась.

— Нет. Сначала котел с живой водой домой принесу.

* * *

Алена очнулась. Добрыня с Ильей, оказывается, уже выпили за возвращение Змея небольшую бочку вина, а Алеши с Лебедью не было видно.

— Только ты, Алена, не думай даже отсюда уезжать, — продолжал, видимо, давно уже начатые нравоучения Добрыня. — Как жила у нас, так и будешь жить. Мы тебя от любого врага защитим…

— Кто бы ее от себя самой защитил, — насмешливо произнесла Лебедь, появляясь из воды в обнимку с Алешей. — Вот прилетит сейчас Змей, и что вы делать будете, братцы названные? — она многозначительно указала на нарядную Алену, постоянно поглядывающую на небо.

— А что, Змей? — Илья стукнул кулаком по самобранке. Скатерка испуганно пискнула. — Я ему так и скажу, мол, Горыныч, ты мне друг, но…

Договорить Илья не успел. Из леса послышался стук копыт и на пляж из-за деревьев вылетел белоснежный, златогривый конь с необычным всадником. Даже Алена не сразу узнала Змея. Горыныч был одет в алый бархатный кафтан, затканный золотом, шелковые шаровары были заправлены в сафьяновые сапожки, расшитые жемчугом. Ярче солнца сияла сбруя, развевались по ветру золотистые грива и хвост коня, а на плече Змея, распустив крылья, сидел большой черный ворон. Конь летел по полосе прибоя, и фонтан брызг радугой окружал Змея.

«Как в сказке! — ахнула про себя Алена. — Надо же, он запомнил!»

Горыныч остановился неподалеку от пирующих друзей, и спрыгнул на землю, небрежно забросив драгоценную уздечку на спину коня. Конь прощально заржал и ускакал в лес. Ворон снялся с плеча Змея и уселся на ближайший камень, с интересом наблюдая за происходящим. Алеша отстранил от себя Лебедь, Добрыня и Илья медленно встали навстречу гостю.

Змей отвесил всем поясной поклон, чем окончательно ошеломил богатырей.

— Здравы будьте, добры молодцы, и ты, царевна, — он повернулся к Алене и поклонился ей наособицу. — За тобою я приехал, моя милая. Через смерть прошли с тобой мы давеча. От своих я слов не отрекаюся. Ну а ты, пойдешь ли замуж за меня?

Лебедь растерянно смотрела то на необыкновенно серьезного Змея, то на покрасневшую Алену. Богатыри переглядывались, явно не зная, что делать. Алена встала, покачнулась на ослабевших вдруг ногах, отстранила от себя руки Лебеди и отвесила Змею ответный поклон.

— Коли ты при всех меня здесь сватаешь, что ж у братцев-то моих сперва не спросишь? Так ведь по обычаю положено.

Горыныч удивленно поднял бровь, но все же кивнул и повернулся к богатырям.

— Вы отдайте за меня сестру названную, — Змей поклонился хмурым витязям. — Да не бойтесь за нее вы понапрасну-то. Сам ее я не обижу, и другим не дам.

Алеша растерянно глянул на Лебедь, та молча пожала плечами. Добрыня смотрел себе под ноги, кусая кубу. Илья оглянулся на своих товарищей, понял, что ответ держать ему и вздохнул.

— Мы сестру неволить не станем, — старший богатырь обернулся к Алене. — Коли он люб тебе, Аленушка, коль сама хочешь за него пойти, будь по-твоему. Ну а коль не хочешь, так не выдадим.

Теперь уже все смотрели на Алену. А она взглянула на Горыныча, улыбнулась и просто ответила, как тогда, в Подземном мире:

— Да, я пойду за тебя замуж.

Глаза Змея вспыхнули.

— Земля и небо свидетели, что беру я эту девицу себе в жены, и огнем своим клянусь любить и беречь ее, пока свет стоит.

В ясном небе прогрохотал вдруг гром, а земля под ногами чуть заметно дрогнула. Богатыри отступили от Алены, и Змей шагнул к девушке. Он легко подхватил ее на руки и взмыл в небо, распахнув огромные крылья. Глядя вслед Змею, Лебедь вздохнула и прижалась к Алеше, тот крепко обнял жену. Добрыня задумчиво посмотрел в сторону далекого Новгорода, Илья — в сторону стольного Киева. А Змей с Аленой взлетал все выше и выше. Наконец они превратились в еле заметную точку и растаяли в бескрайней синеве чистого летнего неба.

* * *

— Вот и сказке конец, а кто слушал — молодец, — костлявая рука остановила наливное яблочко и изображение на блюдечке пропало. Яга, откусив от яблочка кусочек, принялась с удовольствием жевать.

— Ха-рошая сказка получилась, — промурлыкал Баюн, поудобнее устраиваясь на полатях.

— А дальше, дальше-то что с ними было? — вынырнувшая из кадушки говорящая щука нетерпеливо захлопала жабрами.

— Понятное дело, что, — баба Яга охально улыбнулась и еще раз надкусила яблоко. — Жили они долго и счастливо. А эротические подробности пусть каждый сам представляет, в меру своей фантазии.

Елена Долгова Центурион

Посвящается брату

Не дано увидеть те силы, которые позволено только ощущать.

Апулей

Пролог

Легкий северный ветерок отпел свое еще ночью, так и не сумев разогнать плотный туман. Белесые жгуты и космы оплели гигантский монолитный обломок, сотни лет назад застрявший между скал, сами скалы, крошево мелкого камня и маленький бункер, прилепившийся к монолиту.

Покой. Сырость. Неподатливый, тяжелый камень. Белая мгла. Молчание.

Тот, кого называли – Второй, повернул штурвал, отворил стальную дверь, выглянул наружу, вдохнул влажный воздух. Молочная пелена скрыла горизонт – камень-основание словно завис в мутной, желеобразной пустоте. Человек постоял немного, справляясь с привычной неловкостью: за месяцы жизни в горах он так и не сумел поверить в надежность висячего камня. В молочном месиве чернел шест мачты. Второй подошел поближе, личным жетоном открыл крышку в массивном основании, склонился над осветившимися шкалами приборов.

– Ох, Разум…

Результат обескуражил. Человек повторил бессмысленный жест, рудимент прошлого – он постучал ногтем по корпусу индикатора. Светящаяся полоса – бесплотный заменитель стрелки – не дрогнула. Призывно пискнул уником.

– Слушаю, Первый.

– Проблемы?

– Да как сказать. Тебе не снились сегодня кошмары? У нас тут зашкалила фоновая пси-активность.

– Индикатор сломался?

– Нет.

– Так не стой там – возвращайся.

– Сейчас…

Второй сделал шаг к бункеру и остановился. “Я забыл закрыть крышку” – понял он. Человек повернулся, прикрыл мягко мерцающий индикатор стальным щитком, убрал жетон из щели. “Теперь все”.

Второй преодолел половину короткого пути к бункеру, беспокойство почему-то не отпускало. Он оглянулся – стальной щиток крышки так и остался открытым, полыхал рубином аварийный индикатор, в щели сиротливо торчала забытый жетон. “Туман, будь он проклят. Я сам не свой от тумана и этого повисшего над миром камня…”.

Второй вернулся к мачте. Закрыл. Защелкнул. Вынул жетон. Положил в нагрудный карман куртки. Отошел. Оглянулся.

Жетон торчал в щели.

– Первый, Первый! Тревога первой степени! У меня устойчивая пси-наводка!

– Что?! Нуньес, брось все как есть, немедленно возвращайся. Я встречу.

– Что?!

– Назад, быстро!!!

– Мне плохо… потеря ориентации.

– В бункер!

– Куда? Я не вижу…

– Держись, я сейчас выйду и помогу тебе.

– Поздно, командир… Бесполезно. Прощай. И… не… открывай. Мне.

Первый потрясенно замолчал в стальном чреве бункера, прислушиваясь к сумбурному треску помех в уникоме.

– Второй!

Молчание.

– Нуньес, ты меня слышишь? Ты можешь говорить?

Тишина сменилась слабым скрежетом – кто-то острым предметом царапал броню двери.

– Это ты, Второй?..

Скрежет прекратился.

Первый нерешительно дотронулся до замка. Звуки извне почти не проникали в бункер, уником издавал словно бы частое, прерывистое дыхание.

– Нуньес?

Невидимое существо коротко всхлипнуло.

– Держись, друг, я открываю.

Первый повернул гладкий, холодный круг штурвала, отворил тяжелую дверь.

Пусто. Струи тумана клубятся меж остробоких камней.

Человек помялся на пороге, потом, сам не зная, зачем, вытащил пистолет, взвесил на руке привычную тяжесть оружия.

– Все в порядке. Выходи, Нуньес.

Никого. Первый постоял еще, с удивлением посмотрел на собственный пистолет, дотронулся левой рукой до сухого, горячего лба – захотелось шагнуть в рыхлую белизну, навстречу влажной, мягкой, освежающей прохладе. В конце концов, зачем стоять на месте – надо найти Второго. Нельзя позволить Второму просто так, одному, бродить в тумане…

Где-то в густой белизне упал камешек. Первый сделал шаг.

Еще один осторожный шаг…

Сделать третий шаг он уже не успел.

Часть первая. Свободная Каленусия

Глава I Септимус

Каленусийская Конфедерация. Сектор западного побережья. Порт-Калинус. Штаб-квартира Департамента Обзора.

Бухта, по форме напоминающая копыто, давным-давно глубоко врезалась в каменистый, источенный штормами западный берег. Бетонно-стеклянно-стальное чудо Порт-Калинуса охватывает бухту подковой. Светлая скала Мыса Звезд ограничивает город с юга. На севере – ничего, кроме длинной, мутно-белой полосы прибоя.

Столица Каленусии не манит путешественника ни пышными красотами морского курорта, ни тихим комфортом провинциальных материковых городков. Здесь бьется бюрократическое сердце Конфедерации. Пригороды застроены фешенебельными виллами и домами попроще, но тоже неплохими – сенаторы Каленусии, чиновники Калинус-Холла и бесчисленные клерки Департаментов стараются вить домашние гнезда подальше от гудящего, деловитого центра.

Город роскошен. Не дороговизной архитектурных украшений – каленусийцы предпочитают роскошь смелых идей. Дворец президента и Сената, Калинус-Холл – пристанище свободно избранных отцов народа, напоминает руку, указательный перст которой устремлен куда-то в задернутое городской дымкой небо. Яркие крыши домов громоздятся ярусам цветных скатов, чистейшие улицы размечены с геометрической точностью. Квартал Департаментов – улей, плодящий чиновников, занимает в центре Порт-Калинуса идеально ровный квадрат. Дорогие лощеные костюмы гражданских чиновников (“Промышленность, господа! Морские перевозки, транспорт, связь!”) мешаются с экзотическими, подчеркнуто небрежными хламидами интеллектуальной элиты, робы техников – с удобными серыми мундирами специальных Департаментов.

Здание Администрации Департамента Обзора довлеет над кварталом – архитектурный скандал, приютивший директорат “наблюдателей”, возводили по проекту модного модерниста.

Архитектор, стойкий либерал, отмеченный ежиком зеленоватых волос, худобой, желчной прозорливостью и оспиной профессиональной гениальности, барабаня пожелтевшими от табака кончиками пальцев по столику кафе, так разъяснял идею проекта закадычному другу:

– Наше общество, Монти, яростно жаждет свободы. Стремление к свободе у нас, каленусийцев, в крови. Говорят, что власть развращает – бред, истина для недоучек. Сакральный ужас и магия притягательности власти в другом – она лишает свободы не угнетаемого, но властителя. Носитель власти лишен возможности радоваться естественному ходу вещей, становясь материалом поддержания этой естественности. Чем выше власть, тем меньше способных к истинному самоотречению. Отказавшийся от власти – свободен…

Собеседник архитектора растеряно вертел головой, прикидывая, в каком углу пристроен пси-детектор – лояльность эмоций посетителей кабаков подлежала усиленному контролю.

– Но, Финти…

– Никаких “но”. Больше власти – меньше свободы. Чем меньше облеченных реальной властью, тем больше свободных. Я, не одобряя, понимаю “глазков”…

Несчастный Монти ежился, в душе проклиная многоречивую, пьяную знаменитость…

Ориентировка на архитектора Финтиана попала в сайбер-сеть Департамента Обзора спустя всего-то три часа. Шеф Департамента (псевдоним – “Фантом”), только махнул рукой – причуды либеральной интеллигенции Каленусии пользовались традиционным попустительством “наблюдательных”.

Как ни странно, архитектурный проект мятежного духом модерниста – ступенчатая пирамида – был принят Департаментом не без сдержанного удовольствия.

Каждый ярус возводился уже и громоздился выше. Шахты скоростных лифтов пронизывали Администрацию насквозь, подъемники гудели, исправно возили деловитых “глазков”, ступенчатые бока архитектурного монстра чуть заметно вибрировали, блистали стеклом, красовались матовым металлом.

В тот день, который положил начало истории о большой каленусийской ментальной Аномалии, на восемнадцатом ярусе пирамидального символа свободы, в небольшом кабинете, у нежно-зеленого монитора сайбер-сети сидели двое – долговязый Септимус Хиллориан, полковник в серой форме “глазка” и его помощник – молодой деловитый парень в коричневой робе технического специалиста.

Усталый полковник встал, потянулся с хрустом, отодвинул изящный стул, прошелся по кабинету, роняя пепел сигареты на матовый пластиковый пол, жульнически имитирующий благородный мрамор древних.

– Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было, – и Разум Мира воззовет прошедшее на потребу себе.

– Откуда это?

– Сентенция одного древнего культа.

– Пора пить кофе – вот моя сентенция. Вы, погрязший в сентиментальности любитель ретро, – чего еще ждать от человека, который предпочитает бумагу терминалу.

– Идите, Аксель, идите к Эребу и не задерживайтесь. Я побуду один – мне надо сосредоточиться.

Полковник Хиллориан подождал, пока деловитая коричневая спина помощника скроется и открыл толстую папку, спрятанную за терминалом. Перебрал и поправил документы – плотные листы чуть помялись по краям. Аккуратная папка, аккуратная стопка, аккуратные руки самого Хиллориана с плоскими, коротко обрезанными ногтями.

Наблюдатель осторожно отделил от стопки чистые листы, сунул бумагу в чрево канцелярского сайбера.

– Твердую копию.

Сайбер сердито прострекотал, плюнул новыми документами.

Полковник склонил над бумагами коротко стриженую, с проседью голову, умное худое лицо приобрело отрешенное выражение.

* * *

Секретно.

Протокол сайбер-брифинга отделов Департамента Обзора

Шеф Департамента (“Фантом”): Внимание, не будем длить предисловий, господа. Вы знаете, зачем мы собрались, время не ждет, займите места за терминалами.

(пауза…)

Фантом: Все на месте? Пошлите сигналы идентификации. Так… Все в порядке. Вам слово, отдел геофизического пси.

Шеф отдела геофизического пси (“Геолог”): Шесть часов назад мы получили сообщение о нарушении связи с наземным стационарным пунктом пси-наблюдения RP-735. Напоминаю – это на юге, в горах. Отсутствие в обычной и защищенной уником-сети. Неответ на экстренные вызовы. Прекращение передачи данных наблюдения…

Фантом: Довольно. Система, копии сообщения на терминалы участников. Есть вопросы к Геологу, господа?

(пауза)

Фантом: Вопросы будут потом – это я вам гарантирую. “Зенит”, вашу информацию в Систему. Голосом, голосом… не надо трогать ручной ввод, вы задерживаете собрание.

Шеф отдела пси-безопасности (“Зенит”): По приказу Фантома была организована проверка RP-735 силами отдела безопасности и оперативных групп…

Шеф оперативного отдела (“Егерь”): Моих людей не информировали должным образом… В этом виноваты вы, Зенит.

Зенит: Вы некорректны, коллега.

Егерь: Я очень корректен – настолько, что тебя спасает только виртуальное присутствие…

Фантом: К порядку. Нам не нужны неинформативные эмоции. Продолжайте, Зенит.

Зенит: Простите, шеф. Мы оба вспылили… Итак, продолжаю. Осмотр места расположения RP-735 дал некоторую информацию. Система – снимки на монитор.

Сразу несколько голосов: О!

Фантом: Да, живописно. Аналитик, вам слово. И постарайтесь не так, как в прошлый раз – бессодержательная малопонятная речь на полчаса, а покороче.

Аналитик: Амок, господа.

Фантом: Покороче, но не настолько коротко.

Аналитик: Амок – крайнее проявление пси-наводки, как правило гуманитарного происхождения, дает кратковременный эффект агрессии на фоне…

Фантом: Ну и?

Аналитик: Они поубивали друг друга, шеф. Последний умирал неприятно и долго.

Фантом: Система! Справочную статью по амоку – на мониторы… Так… Природа, прецеденты, проявления. Отлично. Ваши версии, господа.

Егерь: Иллирианская диверсия, шеф.

Аналитик: Версия с низкой вероятностью. RP-735 не имеет той ценности, которая компенсировала бы затраты Порт-Иллири на разработку боевой ментальной акции.

Фантом: Еще версии. Работайте, работайте мозгами, господа. Не спите. Нам нужны свежие идеи.

Геолог: Я не верю в существование временной естественной пси-аномалии такой мощности.

Зенит: Я тоже.

Егерь: Поддерживаю.

(пауза, шум, попытки перехватить инициативу, беспорядочные реплики)

Фантом: К порядку. Итак, что мы имеем? Взаимное самоубийство наблюдателей. Спасательная группа, пострадавшая от остаточных пси-наводок…

Аналитик: Есть свежая информация с места событий? Там продолжаются измерения?

Геолог: Минуту. Посылаю запрос.

(пауза)

Фантом: Мы ждем. Поторопитесь…Что у вас там?

Геолог: Сейчас…

(пауза)

Фантом: Мы ждем уже три минуты, вы бессмысленно перегружаете Систему.

Геолог: Шеф, я вынужден просить вас прервать брифинг до выяснения или сузить круг присутствия. Там нештатное, шеф.

Фантом: Система! Паузу на все мониторы. Исключения – мой и отдела наблюдений и… Аналитика.

Геолог: Смотрите свежую сводку. Я не комментирую.

Фантом: Это что – фальсификация?

Геолог: Нет. Полное разрушение горного рельефа в радиусе километра. Появилось полчаса назад и продолжает увеличиваться. Это последние снимки. Я объявил эвакуацию соседних постов. Пси-шторм, по периметру зашкалило приборы – не хочу терять людей. Это котел, шеф. Там кипит материя. И мозги человеческие в частности.

Фантом: Увеличьте изображение. Аналитик – ваше мнение?

Аналитик: Похоже на разрушение материи, шеф. Но не только. Взгляните сюда. Нет, нет, левее… Система – отобразить указатель. Вот, вот, именно здесь… Шеф, тут появилось нечто новое. Видите?

Фантом: Да… Разум Милосердный!

Аналитик: Пока воздержусь от комментариев. Надо как-то обозначить явление. Мы пока не можем понять сути происходящего. Назовем его просто – Аномалия, с большой буквы. Имеет смысл подождать.

Фантом: Держите меня в курсе событий, Геолог. Аналитик – останьтесь. У нас с вами будет особый разговор. Конец брифинга.

* * *

Хиллориан смахнул протокол брифинга в папку, представил себе маленький бункер в горах. Такие привязаны к местам умеренной природной пси-активности. Два наблюдателя, рутинная работа, снятие показаний, мелкий ремонт, скука, взаимное раздражение, замкнутое пространство и…

Хиллориан иронически усмехнулся, жесткие складки возле губ стали резче. “Отшпареные” начальством отделы суетились непомерно. Интерес Фантома к инциденту был, пожалуй, чрезвычайным, острым и прицельным. С верхушкой иерархии не спорят – маховик Департамента неистово раскручивался, сметая физические и бюрократические законы. Вертолеты с базы Лора ушли в сторону гор Янга через час после обрыва связи с постом. Момент появления Аномалии поймали почти мгновенно.

Полковник отложил сигарету и принялся за третий листок.

* * *

Общементальная проблема. Хэри Майер, эксклюзивно для “Мира и Истории”.

Ведущий: …А сейчас в нашей студии – звезда науки первой величины, доктор пси-философии, профессор Парадуанского университета, Хэри Майер! Поприветствуем профессора, господа!

(свист, крики, неистовые аплодисменты)

Хэри Майер: Право, я и не ожидал столь бурного интереса – польщен, польщен…

Ведущий: Профессор, что вы можете сказать о…

Хэри Майер: Сфера интереса понятна без слов – слишком часто, увы, задают мне подобные вопросы…

Ведущий: Мы – солидная программа, профессор. Нас не интересует дешевая информация для дешевых скандалов, мы обратились к вам в надежде на взвешенный обзор яркой истории явления, занимающего видное место…

Хэри Майер: Извольте. Некогда первые колонисты Геонии столкнулись с явлением, поразившим их воображение. Пси-феномен воспринимался протонаселением планеты враждебно и под маркой колдовства стал объектом крайних проявлений суеверия и фанатизма. Напомню вам, что поселенцы практически ничего не знали о резервных возможностях мозга. Точки естественного, природного пси-свечения пользовались специфической репутацией как проклятые, запретные места, насылающие безумие и смерть. Псионики, носители сенс-дара, в массовом порядке истреблялись в религиозных войнах.

Ведущий: Печально…

Хэри Майер: О да. Но это было давно.

(многозначительная пауза)

Ведущий: Немного рекламы наших спонсоров, господа! Обратите внимание…

(вырезано)

Ведущий: Уф…

Хэри Майер: На чем мы остановились?

Ведущий: На религиозных войнах.

Хэри Майер: Не будем углублять тему.

(пауза, смешки в зале)

Итак, в каждом новом поколении часть младенцев неизменно обладает пси-способностями. Псионики среднего периода истории объединялись в военизированные ордена для борьбы за выживание, а в ряде случаев – и за власть. Время расставило акценты по-своему. Сейчас ни для кого не секрет, что природа не одаривает человека, если можно так выразиться, бескорыстно. Использование паранормальных возможностей тем сильнее разрушает организм носителя, чем чаще и интенсивнее он пользуется собственным даром. Это естественное, благое ограничение, принуждающее к разумному применению потенциально опасных качеств. Я подчеркиваю – только потенциально. Пси-способности не злы и не добры сами по себе. Это только инструмент. Куда и как он будет приложен – на благо или во вред человечеству, это вопрос не таланта, а нравственности псионика…

Ведущий: Простите, Профессор, вы отвлеклись…

Хэри Майер: Разве?

Ведущий: Вопросами нравственности занимаемся не мы, а утренняя воспитательная программа Лиги Пантеистов.

Хэри Майер: Ах, да. Простите. Продолжим ближе к теме. Решение гуманитарных проблем дало мощный толчок развитию техники, способной на контакты как с мощным пси псионика, так и слабым – обычного человека. Как вы понимаете, в теории эта связь может быть двусторонней. Если некий человек пользуется пси-способностями, чтобы внушать вам…

Ведущий: Мне?!

Хэри Майер: Ну не мне же!

Ведущий: Почему именно мне? Давайте не будем переходить на личности – это утомляет неподготовленную часть зрителей нашей программы.

Хэри Майер: …в общем, все знают, что такое пси-наводка. Возможности специально обученных сенсов помогли Каленусийской Конфедерации выиграть войну у Иллирианского Союза…

Ведущий: Отличный пример – только в свободном обществе таланты сенсов находят наилучшее применение!

(пауза, нерешительные хлопки)

Хэри Майер: На чем мы остановились?

Ведущий: На пси-наводках.

Хэри Майер: …полное техническое воспроизведение пси-наводки до сих пор не стало свершившимся фактом. Этот феномен получил название фундаментального исключения Калассиана. Устройства – не люди, господа, они способны всего-то считывать ментальное состояние гуманитарного объекта…

Ведущий: Человека?

Хэри Майер: Ну да. Я же сказал – гуманитарного объекта. Итак, устройства способны перерабатывать ментальные сигналы людей или, на худой конец, играть роль простенького усилителя возможностей. Автомат-диктатор, правящий ментально порабощенными человечками, так и остался персонажем остросюжетного чтива. Возрадуемся, дамы и господа. Быть может, причина – в бессмертной человеческой душе?

Ведущий (подумав): Возможно… Замечательно. Браво! Поддержим профессора аплодисментами!!!

(радостный шум и бурные хлопки в зале)

Хэри Майер: Впрочем, с некоторыми достижениями технической мысли мы сталкиваемся ежедневно. Кто не знает о пси-турникетах, контрольных пси-детекторах, пси-идентификации личности, полицейские участки оборудуются…

Ведущий: Профессор, вы окончательно отклонились от темы.

Хэри Майер: А по-моему, вовсе нет.

Ведущий: Но у нас кончается время.

Хэри Майер: Погодите…

Ведущий: Все, время истекло. Мое сожаление не имеет границ… Поблагодарим же профессора Майера за увлекательный экскурс в историю и теорию общементальной проблемы! Аплодисменты!!!

Хэри Майер: Но…

Ведущий: Еще раз – аплодисменты!!! Аплодисменты, свободные граждане…

* * *

Вечерело. Деликатный Аксель так и не вернулся. Хиллориан жестко смял листок, щелкнул зажигалкой, поднес дрожащее синеватое пламя к белому краю листа, бросил маленький факел в пепельницу, долго смотрел, как эксклюзивное интервью Хэри Майера догорает, корчась в огне.

Потом одним пальцем отбарабанил сайберу код доступа.

– Система, связь с Аналитиком.

Сеть молчала.

– Проклятый “черепок” убрался. – неразборчиво буркнул полковник. – Вы на месте, Аналитик?

Экран зеленого сайбера оставался холоден и пуст, хотя голос Аналитика – протяжный, хрипловатый – Система передала отлично:

– Если это не утомит вас – зайдите ко мне в берлогу… Иногда хочется взглянуть на суровые лица старых друзей.

Аналитик никогда не был другом полковника.

– Иду.

Элегантный лифт, сотворенный по проекту вольнолюбивого модерниста, плавно распахнул чрево, сверкнул прозрачным стеклом, принял полковника и рванул вверх – Хиллориан вцепился в поручни. Легкие, ажурные конструкции Пирамиды летели мимо, вниз, вечер подкрасил пурпуром пластик и стекло, прозрачная изнутри, огромная наклонная стена открывала феерическую панораму пестрящего огнями Порт-Калинуса. Роскошная россыпь света, ярусы плоских крыш, ясная стрела проспекта, просторное пространство пустого неба с одиноким перистым облачком на горизонте – вечерний Порт-Калинус, несмотря на суету улиц, оставлял ощущение покоя. И – свободы. “Свобода,” – подумал полковник, – “Как мало мы ценим ее, пока не потеряем.”

“Берлога” Аналитика разительно отличалась от выдержанного в ретро-стиле, аккуратного кабинета Хиллориана. Деловито мерцали экраны – у стены нашли место целых два канцелярских сайбера, один из них – явно усовершенствованной, незнакомой полковнику модели. Широкий и низкий круглый стол тонул под грудой кассет, газет и раскрытых потрепанных книг. Хозяин, не вставая, протянул руку гостю.

– Садитесь, дружище. Разгребайте хлам, выбирайте место, какое понравится.

Сам Аналитик занимал целый угол – грузное тело главного интеллектуала покоилось под мягким, дорогим кротовым пледом, в глубоком и широком кресле на колесиках. Три верхних пуговицы черной шелковой рубахи оставались незастёгнутыми.

– Проблемы, полковник?

– Отчасти. Я не помешал?

Хиллориан с интересом рассматривал лицо самого старого сотрудника Департамента – первый умник Администрации сильно сдал. В облике Аналитика сквозила усталость. От редких пепельных волос не осталось почти ничего, щеки обвисли складками на полную, дряблую шею. Гладкий, глянцевый, цвета слоновой кости выпуклый лоб, глаза навыкате, полукруг носа и скошенный, обманчиво безвольный подбородок соединялись в одну причудливую линию – старик походил на крупную, снулую, печальную рыбу. Белки выкаченных, бесцветные глаз густо усеивали мелкие сосуды.

– Нет, Хиллориан, вы не помешали. Начинайте – я слушаю.

Полковник отчего-то смутился.

– Есть новости насчет Аномалии?

Аналитик повел грузными плечами.

– Там новости каждые полчаса. Границы зоны плавают, как хотят. Динамику я отправлю вам на терминал. Еще что-то?

– Пожалуй, нет. Как ваше здоровье?

Аналитик растянул в улыбке синеватые, бескровные губы:

– Бренная плоть распадается, дух – светел как никогда.

– Человек, который так шутит – не в худшей форме.

– Полно, полно, молодой человек. Вы – льстец.

Сорокадвухлетний Хиллориан безропотно проглотил “молодого человека” – спорить с язвой-Аналитиком почиталось в Департаменте за дурной тон.

– До свидания. Удачи вам и долгих дней.

Старик положил ладони на ручки кресла – сработал бесшумный моторчик – коляска резко выкатилась вперед, преградив путь оторопевшему Хиллориану. Полковник оступился и чуть не упал.

– Извините. Я неловок.

– Погодите! Вы упускаете свой шанс.

– ?

– Вы пришли, чтобы спросить, молодой человек. В самом деле – к чему было зря гонять лифт. Спрашивайте, пока у вас есть время.

Полковник заколебался. Старик перехватил взгляд Хиллориана и чуть качнул тяжелой головой:

– Не бойтесь пси-“жучков”… Сдвиньте бумаги на столе.

– Я ухожу.

– Никуда вы не уйдете, Септимус. Сдвиньте бумаги… Видите?

Освобожденная из-под груды хлама, на круглом столе мирно лежала плоская черная коробочка включенного шумогенератора. Полковник проглотил сухой комок в горле:

– Зачем, порази вас Разум?! Вы нарушили первое правило лояльности, Аналитик. Через несколько часов записи детекторов расшифруют. Я не дам за ваше благополучие и конфедеральной гинеи.

– А я и говорю – спрашивайте, пока есть время. Сядьте поближе, напротив меня – вот так. Я хочу видеть ваши глаза.

Септимус Хиллориан осторожно опустился на складной брезентовый стульчик.

Аналитик хрипло вздохнул, на мгновение опустил отечные веки.

– Я ждал – кто-то придет. Среди возможных вариантов вы были на четвертом месте… Раньше я делал меньше ошибок. Сдаю, побери меня холера. О чем хотите спросить меня: об Аномалии, о Департаменте, о себе?

– Обо всем. Сначала – о вас.

– Я только преждевременно постаревший псионик. Слишком больная развалина, чтобы получать удовольствие от жизни – я даже коньяк пить не могу. Ради моих врожденных способностей Департамент терпит в своих стенах эту разбитую галошу.

Уникальный в своем роде Аналитик кокетничал притворной скромностью старости – сенсы, возможности которых трансформировались в интуитивно-аналитический дар, ценились на вес золота. Старик был лучшим.

Тон разговора еле заметно переменился – Аналитик перешел на “ты”.

– Не будем терять время, сынок. Отсчет уже пошел, пока он тикает еле слышно, но вот когда рванет… Поверь слову старого ворчуна, многие потеряют свои головы.

– Что такое Аномалия? Это…

– Это чужое вторжение. Медленное… Очень медленное, оно станет по-настоящему опасным через десятилетия, но когда-нибудь – станет.

Хиллориан напрягся, но не отвел взгляда от черных провалов зрачков Аналитика.

– Чье?

– Этого я не могу сказать. Предположения слишком зыбки – я не хочу ослаблять тебя своими фобиями, парень.

– Вы рассказали об этом Фантому?

– Нет.

– Почему?

– Это ответ на второй твой вопрос – о Департаменте. Фантом не подлец – не надо обострять, сынок. Он человек, со своими амбициями, и в этом качестве видит одно – полноценную пси-наводку, причем впервые не созданную никем из людей. Колоссальную по силе. Мощную, прицельную, сокрушительную. Ты сам – не псионик, и никогда им не будешь. Ты чувствуешь зависть к псионикам, Септимус?…

Полковник опустил глаза и, помедлив, коротко кивнул.

– Верно. Ты не попытался врать мне – уже это хорошо. А теперь представь себе, каким эхом аукнется техническая возможность полноценной имитации возможностей сенса – да что там имитация, обладатель такой технологии заткнет за пояс сотню псиоников средней руки. Это ни что иное, как нарушение фундаментального исключения Калассиана. Псионический дар – всем. Скажи мне, положа руку на сердце – ты бы отказался?

Хиллориан попытался отвернуться, не смотреть в черные зрачки Аналитика. От мучительных, безуспешный попыток ныла шея.

– Ты бы отказался?

– Да…

Боль в шее отпустила. Хиллориан коснулся позвонков, помассировал затылок.

– Ваши беспардонные штучки меня раздражают.

– Я должен был убедиться в твоей искренности, сынок.

– Убедились?

– Вполне. Могу я спросить тебя о мотивах отказа?

Хиллориан припомнил грязноватый пепел, оставшийся от интервью Хэри Майера.

– Природный сенс платит за пси-наводки собой, он укорачивает собственную жизнь. Нельзя позволять человеку приобретать могущество, не платя за это ничем. Я атеист, Мировой Разум для меня – только словесная абстракция. Но если ад есть, если понятие греха все же не пустой звук – смертным грешником будет не маньяк-убийца, не растлитель, не продажный политик. Им будет человек с коробочкой в кармане – той, что по дешевке отдает в руки владельца разум другого существа.

Аналитик удовлетворенно кивнул.

– Что ж, пусть в четвертой кандидатуре, но я не ошибся… Теперь о Фантоме. Наш шеф по-своему честен. Но он на беду придерживается мнения, прямо противоположного твоему, Септимус. Идея-фикс: власть – в руки достойных. Сделать неуязвимыми сенсами элиту Каленусии – талантливых, ярких, прошедших сквозь сито в ряды истеблишмента. Возможно, и даже наверняка, он причисляет к избранным себя. Ты знаешь, чем чревата раскрутка дела?

– Любой конфликт в верхах переходит на качественно новый по разрушениям уровень.

– Верно.

– Мы не сможем оставаться монополистами таких технологий вечно. Иллирианский Союз…

– И это верно.

– Рано или поздно, когда мощь систем искусственного пси возрастет, найдется и тот, кто решится на общую промывку мозгов – тотальный гражданский контроль.

– Вот оно. Искусственный сенс не разрушается от собственных пси-наводок.

– Фантом об этом не знает?

О чудо – полумертвый Аналитик неистово захохотал, колыхнув оплывшим телом.

– Фантом не сволочь и не дурак. Но, кроме разума, у человека есть его… его… фаэрия. Не знаешь, что это такое? Тебе, не псионику, трудно понять. Это святое – мечта, которой следуют вопреки рассудку. Место в душе, которое желает сохраниться неизменным, хотя бы рухнул весь мир. Фантом отмахивается от далекой перспективы – до того, как пси-катастрофа разразится, он успеет умереть в своей постели. Но шефу хочется умеренной власти сенса – даже не столько власти, сколько ощущения возможности, причем – здесь, сейчас…

Хиллориан невольно посмотрел на часы. Глушитель пси-детекторов работал вовсю.

– Что я должен делать?

– Слушайся Фантома.

– ?

– Аномалия будет на повестке еще долго. С вероятностью 8/10 дело кончится экспедицией на место. Аккуратно, не подставляясь предложи Фантому свою кандидатуру…

– Допустим, а дальше?

– Если экспедиция пройдет как надо, ты, и только ты получишь в руки искомое…

– Что мне с ним делать?

Аналитик булькнул смехом.

– Все, что захочешь. А попросту – слушайся реликтового пси-критерия, который дураки называют “совесть”.

Полковник поморщился.

– Вы циник, Аналитик. Если я ошибусь?

– Ты не ошибешься с вероятностью 9/10, сынок.

– Хиленькая в таком деле вероятность-то.

– А у меня другой кандидатуры нет.

Септимус Хиллориан пожал плечами.

– Я могу погибнуть по дороге.

– А мы постараемся максимально уменьшить эту возможность. Ого! Старая калоша еще на многое способна. Глянь сюда…

Старик подкатил кресло к терминалу.

– Сядь, прочитай ориентировки на этих людей.

– А успеем?… – Полковник сделал неопределенный жест в сторону глушилки.

– Вполне. Читай – это твой страховой полис.

Хиллориан приник к экрану, преодолевая суеверное отвращение. Аналитик в кресле ждал, опустив тяжелые коричневые веки. Блики искусственного света играли на голом, покрытом старческими веснушками черепе.

– Прочитал. Кто это?

– Твоя команда.

– Что?!

– Твоя команда – люди, которых следует взять в Аномалию.

– Но…

– Никаких “но”. Ты хочешь выжить, сынок?

– Они не наши, не из Департамента.

– “Гляделкам Каленусии” не впервой привлекать гражданских статистов. Тем лучше, у Фантома будет меньше возможностей влиять и отслеживать тебя.

– Первый номер потенциально опасен. Очень. И одиозен до невозможности.

– Иллирианец? Для благой цели допустимо использовать любое барахло – был бы эффект. В каждом человеке есть эта самая… фаэрия. Будь терпелив, найди к нему подход. Я в тебя верю, сынок.

– А номер второй…

– А еще у них низкий коэффициент совместимости друг с другом – у всех. Так что легкой жизни не жди.

– Какая небесная Дурь заставляет сбивать несуразную команду?

Аналитик охнул, рванул и без того распахнутый ворот, дотронулся раскрытой ладонью до жирной груди, посидел, пережидая боль и одышку.

– Они несовместимы, Септимус, они опасны – каждый по-своему – я сам озадачен результатом. Но просчитывал многократно – этот результат не подлежит сомнению, получилась единственно возможная команда, которая дает тебе шанс выжить. Эти люди, как-никак, отобраны из миллионов. И еще – послушай, когда ты найдешь искомое…

Полковник, выслушав, сухо кивнул.

Аналитик развернул кресло.

– Вопросов больше нет – прощай, сынок. Не хочу длить наше расставание. Старая развалина не терпит сентиментальности.

– Нам не спрятать факт визита от Системы.

– Пустяки.

Аналитик ухватился за край стола, подтягивая грузное тело – и кресло – поближе к терминалу.

– Сейчас я пущу на волю маленького странника. Не бойся – от нашей встречи и комариного писка не останется.

– Останется – в вашей голове. Расшифруют записи, следственный отдел возьмет вас в оборот…

– Я только старый, износивший себя, полудохлый, придурковатый псионик. Заметь, сынок – великий псионик. В силу этого мое слово чего-то стоит. А теперь – убирайся, мне нужно работать. Гарантирую, Департамент про тебя не узнает, а меня не тронет.

Аналитик сердито отвернулся. Гость стоял, затягивая минуту последнего (он знал) расставания.

– Могу я пожать вашу доблестную руку?

– Если эти древние предрассудки имеют для тебя значение…

Септимус крепко сжал крепкие, сухие, костистые, перевитые венами старческие пальцы, и, не оборачиваясь, пошел прочь. Обернуться не получалось – взгляд псионика подталкивал полковника в спину.

…Аналитик проводил тоскливым взглядом серый, литой, стремительный силуэт Септимуса Хиллориана. Развернул кресло в сайберу, аккуратно набрал известный ему одному код. Система, выбросив на монитор картинно-роскошный морской пейзаж, покорно ждала. В этой полуодушевленной, спокойной доверчивости Аналитику почудился немой укор.

– Прости, Старушка. Прости меня.

– Запрос не распознан.

– Система! Раздел “Внутреннее наблюдение”.

– Найден.

– Полное удаление.

– Опасное действие. Подтвердите.

– Удаляй.

– Хорошо.

– Раздел “Личные дела”, подраздел “Аналитик” – полное удаление.

– Опасное дей…

– Удаляй.

Аналитик неловкопотянулся к заранее приготовленной бутылке запретного для него коньяка, наполнил почти до краев резной, дымчатого стекла пузатый стаканчик.

– Система! Удаление каждого третьего раздела. Порядок – случайный. Раздел “Аномалия” – сохранить.

– Масштабное разрушение информации…

– Делай, что говорят… И еще – включи-ка мне музыку.

– Ваш выбор, свободный гражданин?

– Пожалуй… выбери наугад из собственного.

– Принято. Ставлю “Холодное пламя”.

Грянул невидимый орган, создавая гирлянду пси-образов. Аккорды то накатывали потоком медленной лавы, то гасли тонким звоном разбитого хрусталя. Гармония мира беспечально пела – радость без бури, горе без боли, покой в движении, ответы без вопросов…

Аналитик кивал в такт, мелко прихлебывал коньяк, неловко завалившись набок в своем кресле калеки. Бархатистый кротовый плед упал с колен и запутался в колесиках каталки, черная шелковая рубашка распахнулась, обнажив на груди старческий седой пушок.

Аналитик вздохнул, (“когда они придут, я должен выглядеть прилично”), попытался застегнуть рубашку, безуспешно – скользкая пуговица потерялась в складках черного шелка. Орган ударил еще раз – звуки рассыпались, разбились: глухая ночь, пепел и тусклая стеклянная пыль.

– Система…

– Работа завершена.

– Спасибо тебе.

– За что?

– За все, Железяка. Это было прекрасно. А теперь – начинай самоликвидацию.

– Прошу пересмотреть решение.

– В пересмотре отказано. Поступай, как я тебе говорю, Старая Болванка.

Сайбер монотонно жужжал, морской пейзаж на мониторе тускло угасал. Аналитик допил коньяк, бережно поставил на место дымчатый стаканчик, взял из ящика плоский стальной пенал.

– До скорой встречи в вечности, Старушка.

Он с трудом (не слушались скрюченные пальцы) отодрал плотную крышку, захватил холодное тельце шприца, выбрал иглу поострее. Жестко хрустнула шейка ампулы. Человек в кресле наполнил мутной жидкостью шприц, как мог, аккуратно, закатал черный шелковый рукав, потрогал вену.

– Какой холеры ждать… Я стар и болен – я свободен. И не боюсь.

Он осторожно ткнул, стараясь сделать все, как нужно. Потом откинулся назад, попытался сесть поровнее. Оцепенение чуть тронуло кончики пальцев.

– Ты многого не знаешь, полковник… Пошли тебе удачу Разум, но мне жаль тебя.

Аналитик с профессиональным интересом прислушался к собственным ощущениям. Боли не было. Руки онемели почти до плеч, сквозной холодок уверенно подступал к сердцу.

– Ты упрям, ты дойдешь до цели, Хиллориан. В конце концов ты поймешь все – и то, что я скрыл от тебя, ты поймешь тоже…

Ледяная глыба в груди тяжело привалились к ребрам. Сенс мигнул мокрыми ресницами, снова бессильно попытался застегнуть рубашку – руки, намертво застыв на коленях, даже не шевельнулись.

– Прости Септимус, прости сенса-старика. Прости и ты, Фантом. Простите меня все, слышите – все! Я хочу добра. Я не пожалел ни себя, ни вас. Пусть будет маленькая ложь – и большое спасение… Холодно… Боже мой, как страшно и безнадежно холодно…

Старик запрокинул голову и беззвучно прошептал небу, скрытому фальшивой пластиковой голубизной потолка:

– Пойми и прими меня, Великая Холодная Пустота…

“…я мерзну …надо было поднять плед” – подумал он, и тут же перестал думать.

* * *

Весть о самоубийстве великого Аналитика ошеломила Департамент.

Пирамида без Старика – не совсем Пирамида. Фантом бушевал в ярости, разом потеряв изрядную долю тонкой загадочности. По официальной (и самой правдоподобной) версии Старик постепенно спрыгнул с ума от боли в отмирающих тканях, с потрясающей интуицией подобрал код, после чего, перед самой смертью, в безумии и ярости изощренно крушил Систему. Скандал разразился изысканно-грандиозный: треть информации, все показания пси-датчиков службы внутренней безопасности, а заодно и неповторимая, обаятельная личность сайбер-сети Пирамиды канули в никуда.

По счастливой случайности бесценный раздел “Аномалия” уцелел.

Преступного Аналитика похоронили роскошно – за счет конторы. Фантом произнес прочувствованную речь, грянул траурный залп, заглушая ропот крикунов. Сплетники самозабвенно шептались по углам, патриоты Департамента и поклонники Системы сдержано негодовали, умные призадумались – и замолчали. Впрочем, распад личности – не редкость для чрезмерно практикующего псионика, это объясняло все.

Фантом слегка успокоился. Новый аналитик оказался куда слабее Старика и (“к лучшему!”) никогда уже не пользовался прежним влиянием на шефа Департамента. О последнем разговоре Аналитика с Хиллорианом так никто и не узнал. Полковник каждый день исправно посещал Пирамиду, в пересуды не вмешивался, держался благоразумно и много, цепко работал.

Аномалия дышала, шевеля границами и тихо набирая силу в южных горах…

…Идея экспедиции сама собой, без подталкивания, созрела через два месяца.

Взъерошенный, озлобившийся на судьбу Фантом тщательно, но без лишних проволочек подбирал кадры.

Должно быть, проклятая сотрудниками Пирамиды, дерзкая, ироничная душа Аналитика изрядно повеселилась в холодной иномировой пустоте – шефом нового проекта был естественным образом назначен Септимус Хиллориан. Полномочия, приданные полковнику для пользы дела, оказались более чем солидными.

Итак, история получила начало. Дело – за креатурами.

Глава II Алекс Дезет

7005 год. Каленусия. Сектор Эпсилон. Тюрьма строгого режима Форт-Харай.

Конфиденциально. Для служебного пользования. Экземпляр папки номер 1/2.

Личное дело заключенного FF-561782.

Имя: Дезет.

Частное имя: Александер.

Дата прибытия: 15 мая 7002 года по исчислению сектора Эпсилон.

Возраст на момент поступления: 32 года, 3 месяца, 5 дней.

Срок наказания: 25 лет.

Осужден на основании Уложения о наказаниях Каленусийской Конфедерации, раздел II (военные и государственные преступления), статья 21 (запрещенные методы сбора информации), статья 6 (терроризм), статья 7 (диверсии), статья 17 (репрессии мирного населения в период военных действий), статья 71 (вооруженное сопротивление аресту).

Фенотип: Рост 175 унисантиметров, телосложение нормастеническое.

Татуировка: буквы SRDR, ограниченные крылатым треугольником на верхней трети левого плеча.

Волосы черные, глаза серые, нос прямой, лицо овальное. Особых примет нет.

Болевой порог – средний.

Модифицированные свойства фенотипа: абсолютная невосприимчив к наркотикам группы A, частично – к B, C. Высокая степень психоустойчивости. Негипнабелен.

Примечания (написано на вложенном в папку ненумерованном листе, неровно, от руки): Этот самый Дезет гражданин (должно быть, до сих пор?) Иллирианского Союза. В деле подлинное имя, хотя большую известность он получил под псевдонимом “Стриж”. Без сомнения, в этом качестве прославился весьма – как кадровый офицер спецподразделения “Сардар” (эти части, культовый символ Иллиры, по официальной версии “не сдаются в плен” – Nota bene!). По неподтвержденным данным – полукровка, полукаленусиец-полуиллирианец. “Стриж” поучаствовал в по крайней мере полутора десятках диверсионных актов против Каленусийской Федерации, в том числе, пресловутом ювелирно организованном уничтожении Центра ментальных исследований Калассиана. Хладнокровен, умен, фигурально выражаясь, ”крови не боится”. Прошел спецподготовку с модификацией фенотипа по неизвестной нам методике (таки неизвестной? а жаль! – недоработали гуманисты из следст. отд.). В период Третьего межгражданского пограничного конфликта лично участвовал в расстрелах наших колонистов. Безо всяких шуток – за ним и его людьми десятки трупов. Арестован с оружием в руках спецкомандой зачистки и безопасности пограничных территорий. Лишен статуса военнопленного (Nota bene! – еще раз) как военный преступник, и приговорен Ординарным Трибуналом к смертной казни без права обмена, отсрочки, подачи апелляции. Наказание смягчено – привилегия помилования Верхней палаты Сената Вечно-благословенной Каленусии, старые они, милосердные перд… ^[45].

* * *

Винтокрылая яркая стрекоза описала широкий круг, заходя на посадку. Полковник Хиллориан посмотрел на спутников – на внимательное лицо пилота, настороженное лицо секретаря, хмурые физиономии охранников, полусонное личико ребенка: вылетели, едва отступила ночь. За бортом раскинулась широкая, бежево-бурая, рваная равнина, похожая на облезлую шкуру растянувшегося на плато зверя. Ветер продувал открытое пространство плато насквозь. Левее, по брюхом вертолета ярко блестели ровные ряды одинаковых прямоугольников – крыши зданий тюрьмы.

Летчик – курсант летного училища в полисе Параду – оглянулся, блеснув ровными рядом зубов.

– Видите то пятно – это их посадочная площадка. Садимся, полковник? Опознавательный сигнал я передал. Надеюсь, нас не изрешетят на подходе.

Хиллориан улыбнулся краем тонких губ, отдавая дань вежливости бородатой шутке. Машина накренилась, пристраиваясь оседлать цель. Слитный свист винтов мешал разговору. Бурая шкура вельда придвинулась, обрастая на ходу зрительными подробностями – метелки травы, отчаянной мотаемые ветром, бежевая лента дороги, обвитая вокруг каменоломен и песчаного карьера, бриллиантово-блестящие, почти невидимые нити проволоки по периметру, обманчиво-ажурные силуэты охранных вышек.

– Скучное местечко. Нигде ни деревца.

Хиллориан промолчал, внутренне не согласившись с летчиком. Местность была по-своему красива: редкое сочетание величия, присущего равнодушно-терпеливой пустоши, и зловещей правильности техногенного пейзажа. Сочетание навевало иррациональную тоску.

– Прибыли.

Колеса машины жестко ткнулись в твердое покрытие вертолетной площадки. Дверь правого борта мягко скользнула в сторону.

– А нас встречают, полковник.

Винты замерли, сделав последний оборот. От маленькой группы терпеливо ожидающих людей отделился сухой, подвижный, седеющий человек. Полковника он вычислил безошибочно.

– Полковник Хиллориан из Департамента Обзора? Я Кей Милорад, комендант Форт-Харай. Мы были предупреждены о вашем визите. Предлагаю пройти в административный блок. Мой кабинет и все, что понадобится – к вашим услугам.

Хиллориан пожал твердую, холодную ладонь, протянутую ему “дощечкой”. Совсем рядом взвыли псы. Вой сменился низким, рваным рычанием.

– Неприятно? Не берите в голову. Я уже пять лет в комендантах, когда-то меня тошнило от этого лая. Со временем ко всему привыкаешь. Спец-терьеры, генетически модифицированная порода – специально для тюрем. Если собираешь в одном месте несколько сотен убийц и насильников, приходится поступаться комфортом слуха в пользу безопасности.

Полковник сухо кивнул.

Решетчатые ворота, встроенные во периметр “колючки”, повинуясь незримому электронному сигналу, плавно отъехали, освобождая проход.

– Прямо. Сначала внешний периметр – охватывает каменоломни, между прочим, вы летели воздухом – поэтому не обратили внимания. Потом двойное кольцо ограды вокруг строений, каждый сектор простреливается с вышек…

– Вы уделите мне десять минут для конфиденциального разговора, комендант Милорад?

– Столько, сколько понадобится, полковник. Теперь направо и вверх. Пройдем в мой кабинет: там кондиционер.

Охранник у входа в трехэтажный особнячок в стиле постмодерн вытянулся, отдавая честь. “Эта дверь тоже на электронике” – отметил про себя Хиллориан. Берегутся, тюремная косточка…

Кабинет Милорада впечатлял размерами – закругленный угол здания с обеих сторон сплошь забран пластиковым панорамным окном, пол прикрыт толстым ковром темно-зеленого цвета, здесь же массивное кресло мягкой кожи. Стол коменданта содержался в девственной чистоте: пустая черная полированная крышка. Напротив стола, в некотором отдалении, одиноко стоял черный же пластиковый стул для посетителей. “А ведь, небось, к полу привинчен”. Хиллориан едва заметно улыбнулся – комендант находился в затруднительном положении: устроить высокое лицо из метрополии на привинченном к полу пластиковом стуле он не решался, а сам туда садиться не привык.

– Пройдемте к окну, тут прохладнее, присаживайтесь прямо в нише, полковник. Я составлю вам компанию – люблю этот вид. Величественная картина, не правда ли?

– О да. Перейдем к делу.

– Конечно. Я знаю, вы по поводу этого иллирианца…

– Да. Как он?

– В каком отношении? Если в физическом – то в норме. Сейчас в норме – то, что привезли сюда три года назад, было скорее исходным материалом для госпиталя.

– Даже так?

Хиллориан скептически поднял бровь. Комендант поморщился.

– Ну, кости из него не торчали. Внешние повреждения оказались минимальны. А в остальном – студень студнем. Я не спрашиваю, что за аппаратуру обкатывал на нем следственный отдел.

– Жалеете иллирианского офицера – расстрельщика каленусийских фермеров?

– Вот уж нет. При моей профессии жалость противопоказана. Однако у нас тут наказывают, а не истязают.

Хиллориан мысленно засчитал очко в пользу коменданта.

– Ладно, вернемся к делу. Как он в прочих отношениях?

– Пакет с неприятностями.

– Даже так? Буянит?

– Как раз ведет он себя вполне пристойно. Проблема, скорее, в прочих… подопечных. С ностальгией вспоминаю времена, когда этот фрукт еще оставался в лазарете. С того момента, как иллирианца пришлось вернуть в общий сектор, его пытались убить… да не ослабеет моя память… восемнадцать раз.

Милорад весомо помолчал. Полковник вынул сигару, отломил кончик и, прицелясь, метнул его в роскошную корзину для бумаг. Щелкнул зажигалкой.

– Как он выпутывался?

– Всяко. Изобретательно. Избегал мест, где его можно ущучить. Иногда, впрочем, не особо охотно, дрался – голыми руками и впечатляюще успешно. В последний раз, пять месяцев назад, на него просто полезли толпой – пришлось разгонять беснующуюся публику водометами. С тех пор все притихло. Попыток убийства больше не было – с ним попросту разговаривать никто не хочет. Слоняется в одиночестве, как прокаженный.

– Я, признаться, не ожидал, что постояльцы Форт-Харая так охотно и в такой форме ратуют за Каленусию.

– Они тут все хм… рафинированные патриоты.

– Заметно.

Кей Милорад отвернулся в сторону вышек.

– Я бы не стал смеяться… Они тоже каленусийцы. Вы приехали, чтобы забрать его?

– Там будет видно. Пока просто побеседую с вашим подопечным.

– Пойдете в адвокатскую комнату?

– Если можно, приведите его прямо сюда.

– Как хотите – но я бы не посоветовал. Разве что на ваш страх и риск.

– Боитесь – бросится в окно?

– Да нет, тут стекло небьющееся. Однако, я бы не захотел остаться один на один с этим живым приспособлением для убийства.

– Не беспокойтесь, риска практически нет.

– Как вам угодно. В случае чего – охрана будет в коридоре.

Милорад оживился, по-видимому, предвкушая радикальное избавление от “пакета проблем”.

“Мне бы твой оптимизм” – досада на миг коснулась Хиллориана.

– Уступаю вам, полковник, свой стол, свое кресло, возьмите его личное дело – только что из сейфа. Располагайтесь поудобнее. Вот пульт управления кондиционером.

Милорад ушел. Полковник покрутил предложенный пульт. По комнате пронеслась волна холодного, сухого воздуха. “Таким был ночной ветер в умирающей Ахара. Только там он пах горькой полынью. Полынью и дымом.”

Хиллориан услышал мягкий звук шагов и поднял голову. Перед ним стоял человек, способный как никто другой освежить эти до сих пор почти не потускневшие воспоминания. Александер Дезет широко улыбался с порога роскошного милорадовского кабинета.

– Здравствуй, мой старый враг…

Хиллориану оказалось достаточно одного взгляда на иллирианца – он понял, что помнит все.

* * *

Восемь лет назад.

6997 год. Каленусия. Сектор западного побережья. Порт-Калинус.

Майор Хиллориан едва не бросил служебный уником. Водитель вопросительно-тревожно оглянулся:

– Проблемы, босс?

– Маршрут отменяется. Разворачивай машину. Быстро.

Скрипнули тормоза, колеса пошли юзом и идеально ровный борт кара противно скрипнул о поребрик.

– Гони к центру Калассиана. По прямой. Выстави мигалку – придется за так проскочить несколько перекрестков.

Доверенный шофер, Митни Кац, нажал кнопку на пульте – из раздвижного лючка на крыше проклюнулась оранжевая лампа с эмблемой Департамента Обзора.

– Держитесь, босс…

Хиллориан поправил ремень безопасности, отчетливо понимая, что ехать к центру поздно до полной бессмысленности. Стеклянно-стальной пейзаж Порт-Калинуса за окном почти слился в сплошную пеструю ленту – Митни охотно использовал свои пси-способности для скоростного автовождения. Больше они, собственно, не для чего и не годились: “узкий дар” – так называют это специалисты Калассиана.

Запищал служебный уником, включенный на многостороннюю связь. Хиллориан слушал и говорил, путаясь в многомерной паутине вопросов и комментариев. За всем этим стоял привкус все той же замороженной пустоты: поздно, это крах, мы слишком опоздали.

Они, действительно, опоздали. Сверкающее стеклом здание Центра оплывало огромной серо-голубой свечой. Майора передернуло – дезинтегрирующая мина до сих пор оставалась техническим приоритетом Иллиры. Хиллориан с необъяснимой гадливостью посмотрел на зыбкую голубую пену только что бывшую сталью и стеклом стены.

– Много жертв?

– Трупов нет. Несколько раненых при бегстве. Когда все хозяйство потекло, “черепки” бежали так, что каблуки выбивали искры.

Хиллориану не нравилось, когда “наблюдатели” называли ученых “черепками”, но в этот раз он не пожелал тратить силы на одергивание подчиненного.

– Есть предположения? Как это сделали?

Оперативник Департамента пожал плечами.

– Кто-то пронес мину туда, куда ее пронести невозможно по определению.

Хиллориан задумался. Понимание нагрянуло позже – после допроса под наркотиком уцелевших “черепков” и анализа чудом уцелевшей резерв-копии архива пси-Клиники Центра. Во-первых, мину через входной контроль не проносил никто – как и подозревал майор, это превышало человеческие силы. Смертельно опасный пакет пришел по почте. Получателем был указан некто Бигиан Таккет, гражданин Каленусии, двадцати восьми лет от роду, помещенный в Клинику Калассиана по его собственному желанию: для выявления и развития скрытых пси-способностей. Хиллориан был шокирован – под определением “по собственному желанию” обычно подразумевается хорошо оплаченный доброволец для сомнительных опытов. Посылки пациентам не досматривались: Центр Калассиана отнюдь не тюрьма. Однако безнаказанно использовать во вред содержимое пакетов пациенты тоже не могли: из Центра их не выпускали. Вежливое двоемыслие службы безопасности на этот раз сыграло на редкость дурную шутку. “Таккет” исчез из Клиники через несколько часов после получения пакета, но еще до момента срабатывания дезинтегратора: по-видимому просто прошел через автоматические пси-турникеты как нож сквозь масло: техника не отметила никаких внешних следов ментальной активности. Больше блудный Бигиан ничем не отличился – в гражданских архивах Порт-Калинуса это имя не значилось (“Коррупция, только коррупция, господа, позволяет несуществующему лицу попадать в элитные клиники!”).

Хиллориан взялся за голову. По столице Конфедерации вольно разгуливал человек с нулевой пси-активностью. Которая, в общем-то, подразумевает отнюдь не врожденный кретинизм, а как раз напротив – жесткий сознательный или бессознательный самоконтроль и неуловимость для всевозможных следящих пси-устройств, столь любимых Департаментом Обзора. В целом недоверие к “железякам черепков” имело собственные основания. Мысли эта техника, естественно, не читала, претендуя лишь на отслеживание физического перемещения био-объекта и фиксацию общего эмоционального фона (“агрессор, стой!”). Теперь эти претензии обнаружили собственную чрезмерность, “ментальники” (в просторечии “дебильники”) пасовали перед безымянным агентом Иллиры…

Позже он обрел имя. Имя ему было – Стриж.

Хиллориан не верил разумом, что когда-нибудь встретится с неуловимым Стрижом лицом к лицу, и, тем не менее, предчувствовал – это случится. Случилось всего-то через четыре года, в разгар Третьего межгражданского пограничного конфликта, когда отчаявшийся принцепс Иллиры бросил в мясорубку партизанской войны офицеров спецподразделений.

В 6997-м, стоя возле бурно вспенившегося остова калассиановского Центра, полковник еще не знал, что будет держать на мушке висок иллирианца…

* * *

7005 год. Каленусия. Сектор Эпсилон. Тюрьма строгого режима Форт-Харай.

– Здравствуй, мой старый враг! Рад видеть вас, колонель… Или уже женераль?

– Полковник.

– Вас мало ценит Отчизна.

– Вас еще меньше. Садитесь на стул. Вон на тот – на пластиковый.

Полковник не без интереса рассматривал теперешнего Дезета. На лицо сардар почти не изменился – пожалуй, запали похудевшие щеки, резче обозначились морщинки вокруг глаз. Что-то в нем было странное: нет иллирианской формы, понял Хиллориан. Мундир срастается с человеком как вторая кожа. Мундир не обязательно в буквальном смысле – тут годится и некий моральный эквивалент: чувство сопричастности. Стриж был одет в синюю рубашку и такие же брюки, то и другое изрядно потерто, но в аккуратном состоянии. Руки напряженно лежали на коленях – отметил Хиллориан.

– Хотите сигарету?

– А я не курю – берегу здоровье.

– Ну-ка, ну-ка, покажите ладони.

Бывший сардар нехотя расцепил пальцы.

Ладони сплошь покрывали старые, свежие и чуть поджившие ссадины и волдыри.

– Чем занимаетесь, Стриж?

– Риторический вопрос. На этой неделе – копаю дренажные канавы.

– Ну и как?

– Достиг поразительных результатов. А вам, что, собственно, надо? Я не верю, что в Форт-Харай вас привело бескорыстное желание осмотреть главную местную достопримечательность. Меня, то есть.

– С чего вы так решили?

– Практика – критерий истины. Я по опыту знаю, чем оборачивается общение с вами, колонель. Сначала вы объявляете человеку о близкой смерти. Потом расписываете ее пикантные подробности. Когда несчастный, доверчивый дурак уже на грани безумия, вы как бы нехотя предлагаете ему выход: пойди туда-то, сделай то-то, расскажи про кое-что. По-видимому, предполагается, что оболваненная жертва должна еще и испытывать признательность. Со мною любовную прелюдию можно пропустить: я не обижусь. Итак, пугать будете потом. Вываливайте, чего от меня нужно Каленусийскому Департаменту Обзора?

Хиллориан искренне восхитился – иллирианец, несмотря на плачевное положение, сохранял еще изрядную долю стиля.

– Я никак не могу понять, Дезет – есть у вас акцент Иллиры или нет? Вроде бы и нет никакого акцента, однако, что-то странное в речи все же чувствуется.

Дезет задумался.

– Не знаю, мне самому трудно судить. А вы как думаете?

– Вы говорите слишком правильно. Идеально чисто и безукоризненно выговариваете каждое слово, даже бранное. Вот это и странно.

– Меня всегда подводила лишняя старательность.

– Склонен согласиться.

Стриж, кажется, прекрасно понял скрытый смысл, но предпочел принять нарочито непонятливый вид.

– Итак?

– Вы правы, Дезет, у меня к вам есть предложение. Мне нужно знать ваше мнение по одному вопросу. Поверьте, я ваше мнение ценю. Взгляните сюда.

Он подал иллирианцу заранее приготовленную стопку документов. Тот встал, чтобы принять ее, опустился снова на черный пластиковый стул и расположил бумаги на коленях.

– Мне нужно время, чтобы разобраться.

– Читайте прямо сейчас. Я подожду.

Некоторое время Дезет сосредоточенно шуршал страницами.

– Ну что ж, я понял. Мое мнение – это дело отчетливо связано с общементальной проблемой. Однако для того, чтобы получить такой вывод, не стоило ехать в вельд. Сами-то додумались?

– А как же. Ну и что бы вы стали делать на моем месте, Стриж?

– Отправил бы туда мобильную группу из самостоятельных, толковых людей. Сенса, аналитика, еще пару-тройку полезных личностей. Пусть разберутся на месте.

– Я рад, что наши мнения совпали. Вот я и хочу предложить вам поучаствовать в этом исследовании. Не все же дренажные канавы копать.

– Вы шутите?

Стриж собрал бумаги в пачку и сейчас, осторожно постукивая, подравнивал ее края.

– Нисколько.

– Вас не останавливает, что в общементальную проблему на территории Каленусии придется посвятить иностранца, к тому же – иллирианца, да еще и военного преступника?

– Нет.

– Вы свихнулись, колонель.

– Вовсе нет. У вас есть одно ценное качество, Дезет. Нулевая внешняя пси-активность. А попросту: негипнабелен, не внушаем, пси-неконтактен, не подвержен ментальной наводке. Полный ноль и глухо по всем паранормальным параметрам. Вы автономны, Дезет.

– Эта автономность едва не загнала меня на тот свет.

– Да, знаю. Ординарный суд первой инстанции признал вас подлежащим полной личной ответственности, как неподверженного даже легкому внелогическому внушению.

– Попросту отправил меня на виселицу.

– А вы ее не заслужили?

– Я не буду обсуждать этот вопрос.

– “Не буду обсуждать” – ваша традиционная увертка. Потому что вам попросту нечего сказать в ответ. Ваш след – вполне реальные трупы: мужчины, женщины, старики, дети…

– Детей я отпускал.

– Чтобы они сами погибли без еды и крова?

– Я к этому не стремился.

– А к чему тогда стремились вообще?

– Я служил Иллире так, как было принято.

– Это с вашим-то внешним пси-нулем? Да вас по определению невозможно оболванить!

– Хватит. Я пришел сюда не для того, чтобы слушать ваши душеспасительные беседы. Вы имели возможность меня повесить. Вы почему-то этого не сделали. Примите мои искренние и глубокие соболезнования – я жив. Ваш аэробус ушел. Все.

– Да, в некотором смысле ушел. Скажите, уже не для протокола, не для того, чтобы спасти себе жизнь – вы когда-нибудь раскаивались в содеянном?…

* * *

Шесть лет назад.

28 июня 6999 года. Граница Каленусии и Иллиры. Долина Ахара.

Стриж опустил излучатель и, прищурясь, посмотрел на солнце. Рыжий мохнатый диск чуть сдвинулся влево.

– Канингем, останешься здесь. Все прочие временно переходят по твое начало. Локс, Фисби – за мной.

Троица поднялась из кустов и перебежками двинулась к темнеющим неподалеку обветшалым стенам домов. Слепые выбитые окна неприветливо чернели. Дезет навел ствол на ближайший проем, осторожно высунулся из-за косяка. После яркого солнца перед глазами плавали бурые круги.

– Все чисто. Никого.

– Эй, капитан. У нас тут “гости”.

– Кто?

Фисби стволом подтолкнул прикладом девочку лет четырнадцати. Рядом стояли мальчишки-близнецы, не старше пяти лет.

– Где их родители? Сбежали? Эй, ты, – он навел ствол на девушку-подростка, – ты видела здесь солдат?

Девушка молчала, на враз побледневшем некрасивом лице резче выступили почти черные веснушки.

– Ты понимаешь мою речь? Видела солдат?

Девочка кивнула и указала на заржавших Локса и Фисби.

– Она немая идиотка. Пошли, Стриж. Здесь нет каленусийской спецкоманды. Остановимся на ночь – их родители вернутся завтра.

Дезет проследил, как пушистый след косо ушедшей в зенит сигнальной ракеты тает в воздухе. Пахло горькой полынью и жарой.

Подошедший отряд Канингема занимал пустые дома. Не совсем пустые. На тридцать домов обнаружилось полсотни припрятавшихся жителей: в основном подростки, старухи и младенцы. Десяток мужчин: обожженные солнцем фермеры из окрестных местечек. Каленусианские женщины-крестьянки с глазами терпеливых коров. Стриж пожал плечами и отвернулся.

– Обыскать. С оружием налево, без оружия направо. Проверить дома.

Обыск затянулся. Излучателей не нашли нигде: ни в коттеджах, ни в полуразвалившейся риге, ни в крошечном здании школы. Локс грязно ругался: его светлая кожа сильно обгорела на солнце.

– Что делать с этими?

– Мужчин – закрыть в сарай. Женщин и пацанву – по домам. Продукты есть?

Найденный запас оказался более чем скромен – и тут же пошел в ход. Фисби сидел на корточках перед походным котлом и помешивал варево чисто оструганной палочкой. Стриж вошел в дом – от раскалившейся за день жестяной крыши веяло нестерпимым жаром. На единственной деревенской улице чуть посвежело – сгустившуюся черноту неба пробили редкие звездочки, Селена-прим заметно приподнялась над горизонтом. Неподалеку, поджав ноги, сидела все та же немая девчонка – глаза из-под спутанных волос голодно следили за котелком.

– Ты о чем думаешь, Фисби?

Стриж сообразил, что задал нелепый вопрос. Сержант, казалось, воспринял его как должное.

– Мне нравится запах полыни. У моей матери ферма на восточном побережье.

Надсадно кричали полевые сверчки. Дезет повернулся и вошел в дом. Голый земляной пол сплошь усеивали тела спящих – иллирианцы предпочли держаться вместе. Надо было проверить часовых, подумал Стриж. Новички, черт их возьми – у меня нет надежных людей. Он заставил себя встать и выглянул наружу. Фисби нигде не было. Дезет поднял излучатель, настороженно всматриваясь в бархатную темноту, потом фыркнул. Неподалеку, на земле белело голое бедро – Фисби с энтузиазмом тискал немую девчонку. Дезет равнодушно обошел парочку, мягкими шагами повернул за угол: часовой на месте, прошел к сараю – двое солдат у подпертых дверей не спали. Когда он вернулся назад, на земле не было ни Фисби, ни девушки. Костер уже догорел, котелок медленно остывал…

Ночь прошла спокойно. Стриж вышел из духоты коттеджа и с наслаждением вдохнул чистый воздух, на кустах полыни прохладно блестели крупные капли росы. Солдаты выбирались наружу, кто-то подбросил дров и разогревал вчерашнее варево, остальные готовили походные миски. Дезет попытался настроиться на еду и понял, что не голоден – тошнило. Черт возьми, подумал он, это опять ложная лихорадка. Ладно, хоть не настоящая, от ложной проще отбиваться. Есть все же не хотелось – он отвернулся, чтобы не видеть разварившийся в кашу гуляш.

Фисби ел жадно, Локс почти не отставал от него. Еще с десяток людей наполнили миски и сейчас недоверчиво пробовали результат.

– Ну и дерьмо ты сварганил, Фисби!

Кто-то тут же опрокинул чашку в кусты. Бывший фермер восточного побережья бурно оправдывался…

Фисби умер к вечеру. Локс пережил его на два часа.

Перед смертью его рвало кровью.

Хауни, отрядный стандарт-медик, едва глянул на индикатор: отравление уже не вызывало сомнений. Стриж прислонился спиной к ребристой стене коттеджа – его, офицера корпуса “Сардар”, от похожей смерти отгородил лишь так и не разошедшийся как следует приступ ложной лихорадки.

К утру из двадцати с лишним солдат умерло десятеро. Еще до того, как это стало свершившимся фактом, Дезет приказал запереть в риге всех женщин и детей. К рассвету второго дня оставшиеся в живых солдаты пришли в себя.

– Проблевались, парни? Пошли.

Стриж оглядел свой отряд и невесело усмехнулся. Двенадцать человек, излучатели с полным боекомплектом, в изобилии есть запасные.

Иллирианцы собрались на площади. Ригу открыли, женщин и детей выгнали на площадь. Четыре каленусийки под присмотром Хауни и Каннингема долго рыли две ямы: поменьше, для мертвых солдат и побольше, для… Сарай, где держали мужчин, сначала открывать не стали. Дезет говорил не очень долго, зато громко, на своем идеально чистом каленусийском диалекте. Он не сомневался, что его прекрасно поняли: полчаса на размышление, потом, каждые полчаса расстреливают по одному человеку: сначала всех фермеров, потом женщин, детей оставят напоследок. И так до тех пор, пока оставшиеся не выдадут отравителя.

Стриж знал, что никто из мужчин не мог притронуться к котлу – они провели ночь в сарае. Но он помнил окровавленные губы Фисби, и это знание его не беспокоило.

Ждали ровно полчаса – первым к ребристой стене сарая прислонили старосту – он не мог стоять от страха и цеплялся за одежду солдат. Через три часа расстреляли шестерых. Через пять часов дрожащие несмотря на палящее солнце женщины с опустевшими глазами вытолкнули из своих рядов немую девушку в порванной юбке. Девушка молча, упорно отбивалась. Стриж равнодушно махнул рукой. Он не верил, что она причастна к отраве в котле – не сходилось время. Однако, дальше задерживаться в поселке становилось опасным. Запах горькой полыни стлался в воздухе, трещали цикады…

Девушку расстреляли наспех. Как потом оказалось – не до конца. Отсутствие речи не помешало ей стать главным свидетелем на его, Дезета, процессе в Ординарном Трибунале.

Говорят, люди логично мыслящие, способны безо всякого пси-фактора предвидеть роковые повороты событий и подстраиваться под обстановку: изощренная наблюдательность с успехом заменяет им паранормальные способности. Через неделю после расстрела в безвестном каленусийском поселке, принцепс Иллиры, верховный главнокомандующий армией Иллирианского Союза, отдал приказ о тотальной зачистке “наших пограничных территорий” от “подрывных каленусийских элементов”.

* * *

7005 год. Каленусия. Сектор Эпсилон. Тюрьма строгого режима Форт-Харай.

– …раскаивались в содеянном?

– Хотите правду? Три года назад, перед судом, я просто хотел жить, и не хотел лезть в петлю, но у меня не было ни сил, ни времени о чем-нибудь жалеть. Сейчас – да. Я искренне сожалею.

– Хотите искупить?

– По-вашему? Вот уж нет. Что я натворил, за то я и сижу. И буду сидеть еще двадцать два года – я и сбежать-то ни разу не пытался.

– А могли бы – из такого-то места?

Стриж улыбнулся уголком рта.

– Ваш вопрос даже не оскорбителен, он риторичен – вы сами знаете ответ.

– Значит, назло “следст. отд. и т.д.” любому полезному действию предпочитаете вот так просто – гнить в тюрьме?

– Спасибо, ничего, я привык.

– Не надо бравады.

– Я серьезен. Со мною здесь обращаются вполне сносно, а вы мне предлагаете лезть в пекло неясного происхождения ради сокрытых от меня целей – ваших целей, между прочим. У меня там будет девять шансов из десяти умереть. Увольте, колонель, я предпочитаю более традиционный способ искупления.

– Я вас не узнаю. Н-да, у лучшего из лучших сели батарейки. Камера в Форт-Харай и лопата в руках. И что – ничего больше не хотите?

– А что вы можете предложить такому типу, как я?

– Свободу. Прощение ваших многочисленных грехов. Гражданство Каленусии. Возможность начать жизнь заново.

Покачнулся (“а ведь не привинчен!”) пластиковый стул – Дезет резко, будто его ударили наотмашь, дернулся назад, потом повернул голову так, что на надбровные дуги упала тень. Хиллориан потерял возможность следить за его глазами.

– Вы циник. Что ж, я вижу, игра пошла по крупному. Это много. Только зачем мне гражданство Каленусии? Девяносто девять из ста… нет, девятьсот девяноста девять из тысячи конфедератов считают меня законченным подлецом. Между прочим, справедливо считают – вы им готовите сомнительного собрата. И пускай… пускай даже не было бы того, что случилось в Ахара, я – чужак. Я гражданин Иллиры, им родился, им и умру.

Полковник Хиллориан не торопясь открыл пупырчатую кожаную папку – сухо щелкнула пружина замка.

– Это, я имею в виду вашу смерть, может случиться гораздо раньше, чем вам кажется. Вот.

– Что это? Я могу…

Стриж вопросительно посмотрел на полковника.

– Берите бумаги, читайте. Это копия официального запроса Порт-Иллири на предмет вашей выдачи. Понимаете, что для вас значит выдача?

Дезет не отвечал, цепко просматривая документ. Дочитал до конца страницу, перевернул, снова вернулся к началу.

– Можете не сомневаться, бумаги подлинные. А теперь подумайте немного, а я порассуждаю. Вы, офицер корпуса сардаров, сдались в плен каленусийцам. Сам по себе прецедент неслыханный. Далее, попав в плен вы не только не умерли – вас по неясным причинам вытаскивают из петли, которую вы, Стриж, несомненно заслужили по крайней мере в пятикратном размере. Продолжим наши рассуждения. В Калинус-холле становятся известными некоторые сведения, которых там знать не должны – да, вы нечувствительны ко всем известным разновидностям “сыворотки правды”, и к гипнозу тоже, но болевой порог у вас самый обычный. И вот…

– Подонки…

– Полно ругаться. Я знаю – вы теми, вынужденными признаниями жизнь себе не покупали. Но для Порт-Иллири это неважно. У вашего истеблишмента проигрыш войны, упадок харизмы и прочие неприятности досадного рода. Показательная казнь десятка-другого изменников, и вас в том числе, если и не способствует действительному ремонту ситуации, то по крайней мере…

– Катитесь отсюда, оставьте меня…

– Неужели так хотите на родину?

– Издеваетесь?

– Нет, сожалею. Досидеть спокойно еще двадцать два года на пансионе милосердной Каленусии вам не дадут – вышлют вон как миленького. А как только вы пересечете границу – сами понимаете, что вас ждет, Стриж. У нас демократия – грешника пожалел Сенат. Принцепс Иллиры не страдает столь пошлой сентиментальностью.

– Так меня высылают?

– А кому вы здесь нужны – с лопатой-то в руках? Для земляных работ люди найдутся.

Дезет с заметным трудом разжал сцепленные – костяшки побелели – пальцы.

– Ну что ж. Раз у меня есть выбор – я выбираю иллирианский эшафот. Во всяком случае – примите искреннюю благодарность за правду. У меня появилось лишнее время приготовиться. Прощайте, полковник Хиллориан, я был рад увидеть вас еще один раз – последний.

Бывший сардар встал и, не спрашивая разрешения, мягким, кошачьим шагом двинулся прочь, к дверям.

– Сидеть! На место, заключенный FF!

Дезет уже тянулся к причудливо изогнутой ручке двери.

– Может, вы позовете охрану, чтобы меня честь по чести увели, а колонель?

– …Да сядьте же вы, идиот. Право слово, не верится, что в вашем личном деле написано “психически устойчив”. Куда лезете? В коридоре солдаты с приказом при любых эксцессах открывать огонь. Вам жить надоело?

Стриж остановился почти на пороге, замер на секунду и вернулся к столу.

– Что это изменит? Ничего. Месяцем раньше, месяцем позже – какая, холера, разница?

– Если вы так не дорожите жизнью, удовлетворите мое любопытство, скажите, зачем вы сдавались в плен? В вашем корпусе такая акция – в высшей степени дурной тон.

– Избавьте меня от необходимости объяснений. Да я уже и не помню толком, зачем. Должно быть, помрачился на жаре рассудком. В Ахара такое бывает – сухой воздух, знаете ли, вокруг пупками торчат эти нелепые камни, говорят, какие-то дурманящие примеси в местной воде. Начинаешь творить странные вещи, потом сам не рад.

Хиллориан бросил пупырчатую папку на крышку стола, подошел к окну – широкая панорама сквозь небьющееся стекло показала череду однообразных крыш Форт-Харая, облако пыли над песчаным карьером, ленту повозок на обвившейся вокруг плато дороге. “Как я устал, как я устал возиться с тобой, чертов проклятый, талантливый, бесстрашный, нечастный мерзавец”.

– Скажите, Алекс, вы еще помните свою дочь?

Он помнил.

* * *

Четыре года назад.

30 августа 7001 года. “Воссоединенные территории Иллиры”. Долина Ахара.

Стриж вынырнул из бесформенного, вязкого водоворота сна – сам сон он не запомнил, остался лишь соленый привкус опасности. Он включил ночник, подошел к окну, сдвинул невесомую, лиловую ткань занавески: край неба уже светлел, источая призрачное, зеленоватое сияние. Чуть наискось, сразу за лужайкой, торчали по соседству два привычных, приметных менгира. Дезету на миг показалось, что менгиров стало три, но наваждение тут же исчезло. Он хмыкнул и опустил лиловую ткань.

Нина спала. Свет ночной лампы бросал тень длинных, загнутых ресниц на нежную кожу детской щеки.

Стриж поискал в сонном личике сходство с Марго, но не нашел и отвернулся. Что ж, придется смириться с тем, что для Марго он больше не существует. До столицы Маргарита Дезет должны была добраться еще вчера. Интересно, что она сейчас поделывает в Порт-Иллири? Скорее всего, мчится на машине в свой клуб или роется в академическом архиве, наверстывая упущенное. Для Стрижа ее больше нет, а, может, настоящей Марго и не было никогда.

Дезет отошел от детской кроватки. Через месяц, самое большее через два – после того, как вступит в силу бракоразводный ордер – Нину у него заберут. Может быть, это и к лучшему. Ребенку не место на границе с Каленусией. Отдать земли выжженной “зачистками” Ахара ветеранам третьего межгражданского пограничного конфликта? – пожалуй, принцепсу не откажешь в мрачном чувстве юмора.

Стриж еще раз посмотрел на лениво светлеющий проем окна, коттедж в фешенебельном пригороде Ахаратауна нагонял на него неприятные воспоминания: запах горькой полыни забивал аромат толстоногих бархатных цветов, заботливо высаженных на аккуратных газонах. В первые недели здесь Дезет тщательно выкосил всю полынь в округе, которую смог найти. Переждав, повторил операцию. Соседи смотрели на него как на идиота – но запах не проходил. Стриж знал, что не безумен. Был уверен, что это не “ментальная наводка”. Может быть, изощренная интуиция выбрала такой способ предупредить своего владельца? О чем?

Он натянул форменную рубашку сардара и вышел за порог. Муаровое сияние неродившегося рассвета охватило треть неба. На самой кромке западного горизонта безмолвно полыхало. Гроза?

– Эй, командир! Что это?

На пороге соседнего дома застыл полуодетый Хауни.

– Ты видишь это, Стриж?

Запах полыни накатывал тугой, пряной, почти осязаемой волной. Стриж уже понял все – и промолчал. Впрочем, слова в таких случаях уже не имеют силы…

Прошло неполных три дня. Ахара пылала. Отряд бывших сардаров уходил, оставив пригород каленусийским “отрядам зачистки и безопасности приграничных территорий”. Шли на восток ночами, днем отсиживались в редких оврагах, в скопищах природных менгиров, в узких полосках придавленного зноем редкого леса. Ночной ветер долины прогонял неподвижную дневную жару, щедро раздаривая принесенный с гор леденящий холод. Стриж нес Нину на руках, пока мог. На четвертый день, после того, как снайпер из засады подстрелил Каннигема, Дезет выбросил содержимое заплечного мешка и посадил туда ребенка – в руки он взял излучатель. Рыжее,мохнатое, такое знакомое солнце каждое утро выныривало из-за ломаной линии восточного хребта, однако, горы, казалось, совсем не приближались.

На пятый день кончилась вода.

Колодец нашли на шестой день. Возле этого колодца, в ложбине, их и окружил “отряд безопасности и зачистки”, высаженный накануне с каленусийских вертолетов…

– …Эй, Стриж! Что будем делать?

Дезет отнял от глаз окуляры бинокля.

– Они подтащили излучатели большого радиуса. Ждут. Думаю, предложат нам сдачу, после отказа откроют огонь – и привет твоим, дружище, замшелым предкам. Сколько у нас зарядных комплектов?

– По половине на человека. Нас всего семеро, командир…

– Хочешь сдаться, Фисби?

Стандарт-медик отчаянно помотал головой и отвел глаза.

– Эта телега уже проехала мимо, Стриж.

Дезет с ужасом понял, что по ошибке назвал Хауни именем мертвого солдата: “Фисби”. Хауни помялся и добавил.

– Я бы… я бы сдался, командир. Что бы там не говорил принцепс – мне все равно. Но, понимаешь, я боюсь – боюсь после того поселка и после других, помнишь? От излучателей… это хотя бы быстро. Больно, ну так это несколько минут – и ты в раю.

Стриж на минуту закрыл глаза. Потом посмотрел на завернутую в походное одеяло Нину.

– Давай свое полотенце.

Он, не обращая внимания на изумленного стандарт-медика, пристроил белую тряпку к стволу излучателя, высунул конструкцию за кромку ложбины и помахал импровизированным флагом перемирия.

– Эй! Подойдите для переговоров.

– Они не придут.

– Посмотрим.

Секунды ожидания падали тяжелыми, черными каплями. Парламентер показался через десять минут…

Стриж вышел навстречу, решительно шагнув в зябкое ощущение беззащитности. Каленусиец – майор с худым равнодушным лицом – молча ждал. Стриж облизал пересохшие губы, потом произнес, пытаясь придать голосу спокойствие, которого вовсе не ощущал.

– С нами гражданские.

– Ну и?

– Они (она! – подумал Стриж) тут не причем. Разрешите им выйти в безопасное место. Потом начнем нашу с вами разборку.

Длиннолицый майор задумался на минуту.

– Ничего не выйдет.

– Почему, колонель?

– Я не хочу класть ни единого – слышите, не единого! – солдата Каленусии, выбивая нечисть из щелей. Мирные жители в рядах – стандартная отговорка. Мои условия: вы сдаетесь все – даю на сборы пять минут. Не уложитесь – открываем огонь на поражение.

Стриж в бессильной ярости смотрел в плоскую длинную спину уходящего.

– Постойте!

Каленусиец даже не оглянулся.

Стриж в два прыжка достиг края ложбины и сполз на дно – вслед, однако, не стреляли. Сардары подняли на него глаза – белки ярко блестели на закопченных, припорошенных серой пылью лицах.

– Мы сдаемся, парни.

– Ка-какого черта, командир?!

Лицо Хауни перекосила гримаса.

– Заткнись. Так надо.

– Надо?!

Стриж почувствовал опасность спиной – почувствовал и развернулся, принимая на руку удар приклада. Полыхнуло болью, выбитая левая рука мгновенно повисла, излучатель покатился на землю.

– Он предатель. Кончай его, ребята!

Дезет увернулся, пропуская мимо второй удар, в следующий миг близкий выстрел опалил ему бровь.

– Бей сзади!

Стриж упал ничком, сбитый подсечкой, но мгновенно перекатился: врага лучше встречать лицом к лицу, а не затылком…

Прямо ему в глаза смотрело вороненое дуло излучателя Хауни. Дезет нащупал забытый, прижатый бедром пистолет. Глаза стандарт-медика в это момент показались ему совсем безумными. Стриж увидел, как медленно подается курок под скрюченным пальцем бывшего товарища и – выстрелил первым.

Через пару минут все было безнадежно кончено – пять трупов.

Еще через две минуты в котловину посыпались разъяренные каленусийские солдаты…

* * *

Хиллориан остановился, ошеломленный странностью открывшейся картины. Впрочем, эта растерянность длилась лишь долю секунды.

– Брось оружие!

Сероглазый иллирианец поспешно уронил пистолет и слегка приподнял широко разведенные руки.

– Я сдаюсь, колонель.

– Мордой в песок.

Сардар медленно опустился на колени, потом лег ничком – ему тут же надели наручники.

– Еще живые есть?

– Никого, майор. Погодите… тут ребенок. Лет двух.

– Санитар, вы не заняты – возьмите ребенка. А этого – на ноги и вперед.

Цепочка людей поспешно выбралась наверх.

– Загните ему рукав, сержант. Что вы видите?

– Татуировка корпуса “Сардар”.

– Это те, кого мы ищем. Были те. Остальные мертвы, и хвала обстоятельствам – меня воротит от этой сволочи. Данный экземпляр жив – подсадите пленного в вертолет. Уходим, на сегодня хватит. Да, кстати надеюсь, нам попался не сенс? Не хватало еще ментальных наводок в полете. Померьте ему индекс пси-активности.

– Он лицо отворачивает, падаль.

– Сержант, придержите сардара за плечи. Сколько?

– …

– Сколько-сколько? Не может быть. По нулям?!

* * *

7005 год. Каленусия. Сектор Эпсилон. Тюрьма строгого режима Форт-Харай.

Стриж нехотя оторвал ладони от лица.

– Поздравляю, колонель. На этот раз вы меня достали. В живое место – точно и элегантно. Вы это хотели услышать?

– Да, я благодарю вас, Дезет.

– А вы не знали?

– Знал. Кое-что знал. А теперь вернемся к нашему вопросу – хотите увидеть свою дочь?

– В первую очередь – не хочу, чтобы она видела меня… Таким.

– Ладно, допустим – зрелище пока не на высоте. Но узнать о ней хотите?

– Где она сейчас?

– Еще вчера была в Порт-Калинусе, в центральном детском приюте пантеистов. Вы так настойчиво добиваетесь, чтобы ваша дочь выросла в приюте?

– А у меня есть выбор?

– Согласитесь на мое предложение – вам отдадут ее. Я обещаю.

Стриж криво улыбнулся.

– Ей мое согласие ничего не даст – меня все равно убьют, толку в мертвом отце нет никакого, умри он в горах Янга или на иллирианской эшафоте.

– Послушайте, с чего вы взяли, что акция непременно смертельна? Раньше за вами не водился такой пессимизм.

– Укатали осла дороги Форт-Харая. В пыль и грязь. Вы зря явились сюда, я уже не тот, кто вам нужен.

– Вы нужны нам. Нам нужны ваши врожденные способности – их не отнял Форт-Харай. Послушайте – я максимально откровенен. Вы можете погибнуть.

– Шансы?

– Пятьдесят на пятьдесят. Если выживете – получите все, что я обещал. Все, без исключения. Умрете – ваша дочь получит каленусийское гражданство, состояние, статус дочери героя.

– Кого-кого? Вы что, колонель, собрались посмертно сделать героя из такой сволочи, как я?

– Способ представления, Алекс, – полезная наука. Он мало развит в вашей Иллире, зато цветет в демократической Каленусии, обещания будут выполнены. Даю вам слово – вы сами могли убедиться, я свое слово держу. Так вы согласны?

Стриж долго – несколько минут – молчал, уперев локти о крышку стола и положив голову на сцепленные ладони. “Чертов хитрец” – подумал полковник – не дает мне следить за его лицом.

О непроницаемое стекло, пронизанное невидимыми защитными нитями, монотонно, то расправляя, то пряча шелковые нижние крылышки, бился крошечный зеленобокий жучок.

– Хватит молчать и тянуть время. Ну и?

– Я согласен.

– Вот и славно. Так гораздо лучше. Я привез вашу дочь с собой – хотите видеть ее?

– Да, чуть попозже. Могу я попросить вас кое о чем?

– В меру моих возможностей и не нарушая долга – все, что хотите.

– Когда… то есть, я хочу сказать – если – меня убьют, вы сами займетесь судьбой моей дочери. Скажем так – я вам доверяю, сам не знаю, почему. Идет?

– Мне очень жаль, Алекс. Я постараюсь, но, может статься, не смогу выполнить обещание.

– Но почему?

– Я ведь тоже не бессмертен. Я отправляюсь в горы Янга вместе с вами…

* * *

Милорад не провожал Хиллориана – полковник вежливо, но решительно отказался от жеста любезности со стороны коменданта. Кей Милорад сидел в нише своего удивительного панорамного окна и смотрел, как через взлетное поле, к сухопарой механической стрекозе медленно бредет кучка людей. Одна фигурка – ее вел за руку Дезет – была совсем маленькой. Комендант отвел глаза. “Ну что ж, я не знаю, справедливо ли это, наверное – нет. Но так будет лучше. Надеюсь, что лучше. Пусть будет так, как лучше,” – мысленно попросил-помолился он.

Стриж шел к вертолету, подставив лицо свежему ветру вельда. Нина держала его указательный палец в своем маленьком, теплом кулачке. Оранжевое мохнатое солнце наполовину село. Он посмотрел на бурую шкуру равнины, ленту дороги, облачко подсвеченной закатом пыли над песчаным карьером, и обостренной интуицией логика понял, что никогда не вернется сюда. “А не пришлось бы мне с сожалением вспоминать о времени, проведенным на каторге,” – не без парадоксального озорства подумал Дезет.

И лишь полковник Хиллориан был доволен безоговорочно – пусть это и не нарушало замкнутого выражения на длинном, жестком лице. Его миссия удалась.

Машина оторвалась от грунта, мощно набрала высоту, свист винтов совсем заглушил прощальный лай спец-терьеров.

Глава III Белочка

Каленусия. Сектор западного побережья. Полис Параду^[46]. Салон ”Виртуальные приключения” и другие места.

Белочка вышла из салона в теплую метель цветочного пуха, под прокаленный купол нежно-жемчужного городского неба. За семь знойных дней последней недели асфальт, казалось, поплыл, сделавшись мягким от жары – едва ли не увязали каблучки. Крупные шары “пуховичков” на клумбе наполовину облезли – парашютики семян разлетелись в стороны и теперь лежали у поребриков уютным слоем поддельного снега.

Джулия щелкнула замочком плоской голубой сумочки, ручное зеркальце охладило горячие пальцы. Круглый кусочек стекла метнул солнечного зайца и отразил матовое лицо, точеный носик и длинные пушистые ресницы над теплыми глазами чайного цвета. Под глазами залегли едва заметные серые круги. Пока едва заметные…

Белочка поправила литую массу волос, остро срезанных чуть пониже ушей, и убрала зеркало. Проспект Обретенного Покоя разворачивался вдаль, раскаленный тротуар серел бесконечной лентой. Ни одного такси… Она повесила сумочку на плечо и неторопливо побрела в сторону зеленого флажка остановки стандарт-каров. День кончен. Еще один день – который? Проспект перебежала, смешно взбрыкивая задом, молоденькая черная собачка – жалкий гибрид оскорбленных мезальянсом благородных пород. Белочка едва не рассмеялась – ее разума коснулась яркая ментальная аура щенка. Прикосновение было слишком слабым, чтобы вызвать боль, но достаточным для создание четкой пси-картинки. В мыслях песика фигурировала ласковая смесь цвета, звуков, запахов: катящийся желтый мяч, хруст карамели на клыке, свист сурово-гордого своими семью годами загорелого мальчугана. Собака была счастлива…

Джулия вздрогнула и выставила пси-барьер. Солнце в вечернем безветрии палило нещадно, но Белочка шла вперед, сжавшись, словно от удара ледяного ветра и охватив плечи руками…

* * *

Перспектива воспоминаний уходит назад трубкой калейдоскопа. Цветные кусочки стекла – обломки несостоявшейся мозаики складывают прихотливый узор реализованного случая. Тот, другой щенок остался в прошлом. Коричневый, гладкий, он скулил от боли и обиды. Маленькая Джу положила пальцы с обломанными ногтями на розовый животик, и щенок умиротворенно затих. Зато самой Джу стало плохо – можно терпеть, конечно, но яркие краски мира словно бы потускнели, задернутые частой черной сеточкой.

Когда восемнадцать лет назад флегматичный Реджинальд Симониан впервые заподозрил у четырехлетней дочери паранормальные способности, он сказал только “Ух”. Это “ух” позволило ему десять лет питать изысканные, но тщательно замалчиваемые надежды, за год пережить горькое разочарование, два года вести глухую борьбу с судьбой, после чего махнуть рукой на пропащее потомство.

Белочка, измученная постоянным компромиссом между собственной сущностью и страхом отторжения, основательно подзабыла детство – остались так, обрывки. Красные, сухие и сильные руки матери, некрасивой, молчаливой и во всем согласной с образованным супругом. Чеканный стиль отца – баланс между официальной элегантностью и добавкой точно просчитанной небрежности ученого-либерала. Гулкие, просторные – стекло, сталь, пластик – лаборатории Центра Калассиана, которые заместили в ее жизни зелень пригородных лугов Параду, желтый мяч и черного щенка.

Джулия, тогда еще не Белочка, оказалась в Центре в двенадцать лет – минимальный возраст, дозволяющий обследование. Отец сам отвез ее туда на своем низком, бесшумном, раскрашенном под малахит каре – последний писк моды для граждан средней руки. Джулия, придавленная ожиданием, молча лизала холодный, розовый, шершавый цилиндрик мороженного, больше всего боясь измазать сиропом хрусткую кожу сиденья.

Центр с равнодушным дружелюбием принял ее в необъятную стеклянно-блестящую утробу, ярко полыхнул контроль-индикатор пси-турникета. Женщина в белоснежном тугом колпачке (и ведь ни одного волоска не разглядеть!) под расписку приняла потомство Реджинальда. Родитель по традиции на несколько минут остался с ребенком-сенсом наедине. Он что-то говорил: о даре, долге, блестящих перспективах, но с тех пор время беспощадно опустошило память Белочки. Зато она точно помнила, почему плохо слушала отца: по пластиковому стеклу панорамного окна полз, расправляя зеленые крылышки, твердобокий круглый жучок. Отец ушел не оборачиваясь – прощально мелькнула сутуловатая спина в вельветовом пиджаке и блестящие задники остроносых ботинок.

В Центре Калассиана она провела год…

Скрип тормозов – и воображаемый калейдоскоп сломался, а яркие стеклышки воспоминаний бойко разлетелись во все стороны.

– Привет, Белочка! – лохматый тип высунулся из окна притормозившего кара, —Подвезти?

– Джейк?

Полузнакомый клиент салона “Виртуальных приключений” весело кивнул и распахнул дверцу. Климатическая установка машины обдала Белочку свежестью, легким ветерком и запахом горного озона.

– Куда – юго-восток? Нет проблем. Поехали.

Ментальная аура Джейка приятно успокаивала – по тем же соображениям людям порой нравится искусство примитивистов. Тихо жужжал двигатель. Белочка закрыла глаза, подставляя лицо фальшивому ветерку кондиционера – незаметно вернулся калейдоскоп.

…В Центре Калассиана она провела год – чистый, стерильный, как стеклянные стены. “Черепок”, который выписывал Джу, был краток – тринадцать лет пациентки предполагали возможность понимать если не все, то главное. Реджинальд Симониан, слушая, кусал побелевшие губы. Да, у его дочери сильный врожденный дар. Нет, полноценным псиоником она не будет. Сорокалетний доктор философии попытался оспорить тридцатилетнего доктора пси-медицины – палевобровый, словно выцветший, “черепок”, беззлобно отмахнулся.

– Оставьте, коллега. Она “сострадалист” – и этим все сказано.

– …?

– Ну да, правильно, правильно… Верх ее возможностей – снять болевой синдром, стимулировать резерв организма контактера. Словом, все то, что история и легенды приписывают знахарям и целителям. Поздравляю, у вас прекрасная дочь, Симониан – добрая девчушка. Но боевым псиоником ей не быть никогда – она чувствует, понимаете, чувствует боль контактера как свою, мало того, воспринимает его… психическую и физическую целостность как собственное благо.

Сухая рука отца жестко, до боли сжала пальцы Джу – она безуспешно пыталась выдернуть онемевшую ладонь.

– …нет, коллега, ее специфические способности не могут быть нами использованы. Сами посудите – кому нужен врач-сенс? Техника и препараты лучше справляются с теми же проблемами. Вы бы позволили чужаку ковыряться в своей душе, если бы могли обойтись пилюлькой? – Так не считайте же, прошу вас, дураками других…

“Палевый” убедительно заломил бровь. Симониан уже не слушал нравоучений – лакированные башмаки доктора философии четко печатали шаг на выход – по стандартной тропе неудачников. Пойманная за руку Джулия семенила, пытаясь успеть за отцом. Штурм твердыни пси-карьеры закончился для нее сокрушительным поражением…

Калассиановская клиника научила Джу кое-каким полезным вещам. Например, ставить пси-барьеры, без этого жизнь сострадалиста со временем грозила превратиться в зеркало, безвольно отражающее колебания чужих желаний и затаенных страхов. Родитель глухо переживал крушение надежд – в его глазах дар ребенка фатально обернулся разновидностью уродства. Мать молча уходила на кухню – плакала она там или просто еще раз вытирала и так до блеска протертые чашки? Это не имело особого значения. Через год Центр Калассиана оказался жертвой иллирианской диверсии – голубая дезинтегрированная пена, в которую превратился стеклянный монстр, пышно оседала: на площади – несколько часов, в умах распалившихся журналистов – недели. Еще через два года шестнадцатилетняя Джулия, покинула школу, назло судьбе, медиком-студентом вступила в университет полиса Параду и съехала из родительского дома навсегда. Выбор не в пользу родному Порт-Калинуса во многом определялся нарастающим нежеланием видеть смуглое, презрительное лицо отца.

Параду, город-курорт на западном побережье, встретил Белочку обольстительным великолепием. Когда-то над созданием райского уголка вовсю потрудились не только архитекторы Каленусии, но и художники. Виды на залив, стремительно-легкие сооружения и парки сначала рисовали вручную (символ чудовищного излишества роскоши), и лишь потом воплощали в зелени и камне.

Цвели магнолии, шумел белопенный прибой, щебетали капелью генетически модифицированные птахи, и пели птицами подсвеченные голограммами фонтаны. Обильно натыканные в укромных местах детекторы улавливали настроение публики, на ходу меняя программу цвета и звука – зрелище получалось феерическое, от багрово-пламенной страсти, до жемчужно-серой грусти, со множеством промежуточных оттенков. С заливом тоже поработали на славу. Здесь было все – и “дикий” берег с валунами, и рукотворный риф, и водяной театр, с непременными прогулками верхом на сиренах. У причалов покачивались почти настоящие древние парусники (имитация, которая дороже оригинала). Буйство красок, ограниченное строгими рамками академически-точного замысла, завораживало. Изнанка роскошных декораций – дешевые, насквозь пропыленные отели и сомнительные притоны юго-восточной окраины – без нужды не мозолили глаз фешенебельной публике.

Университет, впрочем, тоже устроился в некотором отдалении от шумного суетного центра и не участвовал в увеселениях. Здесь царила деловитая атмосфера, присущая каленусийским храмам науки.

Все университеты Каленусии либеральны. Однако парадуанский почитался за цитадель. Может быть, сказывалась тонкая аура города развлечений. Архитектура alma mater полностью соответствовала уклончиво-двойной сущности постлиберализма: обилие мрамора портиков снаружи и новейшие пси-системы внутри.

Джулия полюбила, закрыв глаза, нежиться в мягком библиотечном кресле из квази-кожи. Сигнал невысказанных предпочтений легко считывается из разума сенса, пси-установка хранилища понимала ее “с полумысли”. На темном экране опущенных век легко складывалась мозаика извлеченной из машины ментальной самонаводки – картины, движение, мягко плывущий текст. Джулии нравился “свободный поиск”: контролируемый волей разум задает лишь общее направление, подсознание добавляет конкретики. Результат “библиотечных раскопок” порой оказывался ошеломляющим. Например, общементальная проблема накрепко сцеплялась с разведением коричневых терьеров, а древнее абстрактное искусство Иллиры – с вправлением переломов в полевых условиях.

И еще… Нейтрально-инертный, покорный человеку псевдоразум ментальной машины не заставляет удерживать пси-барьер.

Первый год пребывания в Параду подходил к концу. Газеты топорщились патриотическими заголовками – полыхал Третий межгражданский пограничный конфликт. Джу плакала вместе со всеми, стоя в непривычно-скорбной толпе под ультрамариновым небом рукотворного рая: полиса развлечений достигла весть о массовых “зачистках” каленусийских колонистов в Ахара. Под вечер люди высыпали на улицы, шли по широким, враз посеревшим проспектам молча, держась за руки: незнакомец с незнакомцем – общность горя и страха объединяет. На главной площади Параду, обсаженной бледно-розовыми магнолиями, под голыми, линялыми звездами (к ночи буйную россыпь неоновых огней притушили) шел стихийный, искренний в сдержанной скорби митинг. Джулия сняла пси-барьер – ее захлестнули волны скорби. Визуальная аналогия пришла мгновенно. Так в открытом море поднимаются порой штормовые волны – первозданные холмы почти черной воды без единого клочка белой пены. Джу терпела, сколько могла, мысленно утешая самых отчаявшихся. К утру усталые люди, выплеснув ярость, разошлись.

…Официальный траур длился три дня. Потом (“время – деньги”) с разрешения властей рекламу увеселительных заведений раскочегарили вновь. Измотанная пси-перегрузкой студентка Симониан брела по беломраморным коридорам Медицинского колледжа, совершенно придавленная изменчивостью людской натуры. Ее окликнули. Незнакомый парень, парой лет старше, белозубо улыбался, протягивая “свободной гражданке” листовку “студенческого инициативного комитета за возвращение утраченных территорий”. Листовку она взяла, нехотя остановилась поболтать с агитатором. Так Джу встретила его.

Авель был великолепен. Авель был сама искренность. Авель (несмотря на тщательно удерживаемый пси-барьер) угадывал ее мысли, как свои. Авель был чист и красив красотой античного трибуна. Авель любил ее. Они вместе шли в залы Колледжа и на улицы Параду. Он первым назвал ее “Белочка” – за слитный, коротко обрезанный поток волос цвета самого темного каштана. Кипела пеной весна идей. Инициативный комитет требовал от властей активного вмешательства в проблему Ахара. Слышали ли власти эти призывы – “мировой разум весть”, однако, университетских крикунов, несмотря на полувоенное время, по традиции не трогали. Департамент Обзора целомудренно молчал, предоставляя молодняку Каленусийской Конфедерации свободно выпускать пары. Белочка, закрыв глаза, на память диктовала ментальному копировальщику текст листовки. Как только стемнеет, пачку еще теплых, свежих прокламаций предстояло разместить в самых пригодных для этого местах. Владельцы магазинов яро скребли пятна клея на стеклах, вычурно поносили университетских, однако держать сторожа-человека дорого. Увы, ни обученные терьеры, ни дешевые пси-контроллеры не в состоянии отличить наглого расклейщика от простого зеваки у витрин.

Авель и Джулия отправились на задание вдвоем – Аристотель, кругленький, очкастый лидер-политик восемнадцати лет, разрешил это энергичным кивком головы: он умел ценить полезные качества сенсов.

Кварталы ночных увеселений остались в стороне. Цокот каблучков Белочки отскакивал от спящих стен, наполняя задором пустое, чопорное пространство. Джу верным часовым устроилась на углу, Авель окатил из распылителя хрустально-чистое стекло – подклеенная на мокрое прокламация белым обвиняющим пятном устроилась на фоне изысканно-фиолетовых кружевных колгот и каркасных, платиновой проволоки (самый шик!) бюстгальтеров.

Борцы за идею успели обработать с полдесятка витрин, когда наступил полный провал. По чести сказать, подкачала сама Джу – сказывалась привычка держать пси-барьеры. Одинокий полицейский в форме уличной безопасности вывернулся как из-под земли. У блюстителя хватило ума не хвататься за свисток – он в полном молчании в три прыжка настиг девушку и ухватил ее за то, что “ближе лежало”. Должно быть, сказались воспитательные навыки, приобретенные пожилым полицейским в собственном семействе, но ближним предметом на теле Белочки оказалось ухо. Толстые пальцы-сосиски больно вывернули мочку. Перепуганная Джу неистово заорала.

Авель, как всегда, оказался на высоте – струя вонючего клея ударила из распылителя прямо к лицо фараона.

– …!

Как ни странно, полицейский так и не выпустил Джулию, тогда она, извернувшись, полоснула его острыми зубками по запястью.

– Ах ты, сучка!

Блюститель обеими руками скреб залепленные безопасной, но цепкой дрянью глазницы, потом, поняв бесполезность не подкрепленных растворителем усилий, на ощупь ухватился за свисток.

Яркие переливы свиста насквозь пронзили растерянную ночь. Эхом отозвались свистки нарядов безопасности. Джулия и Авель, схватившись за руки, пустились бежать в душистую, прохладную темень парка. Магнолии кронами укрыли их от прожекторов. В кустах возились разбуженные полуручные птицы. Беглецы быстро миновали геометрически расчерченные квадраты сквера и углубились в путаницу тропинок “дикой” природы. Джулия сбросила туфли и взяла их в руки – так быстрее бежать. Пахло мятой и ночными цветами, песок дорожки мягко поддавался под босой ногой. В почти настоящем лесу что-то тихо потрескивало. Белочка вспомнила, что там устроены напоказ настоящие медвежьи ловушки – уступка естественному желанию всуе пощекотать нервы посетителей. Псевдо-медведи в парке, конечно не водились, но почему-то сейчас в этом не было полной уверенности.

Они потеряли дорогу через полчаса. Джу устала наступать на колючие шишки и попыталась незаметно снова надеть туфли – ноги отекли и не залазили под ремешок. Авель потянул ее в сторону, там, между зарослями остролистых кустов смутно желтело пятно.

– Переждем здесь.

Пятно оказалось заведением для игры в статистический бильярд: это развлечение сочетало в себе ловкость рук и подачки фортуны, скупо производимые генератором помех. Белочка никогда не играла в стабильярд, ее позабавил большой, как ковер, стол на массивных тумбах-ногах. Стол покрывала туго натянутая зеленая ворсистая ткань. Сверху пологом нависал пресловутый генератор.

В углу обнаружился запертый бар. Они сидели на полу, прижавшись спинами к тумбе и по очереди отхлебывали экстазиак из единственной найденной под стойкой бутылки. Джулия нервно смеялась, припоминая бегство через лес. Здоровенный стол напоминал ей какой-то чрезвычайно смешной роман, обнаруженный пси-библиотекарем в “вольном поиске”, но подробности все время коварно ускользали.

Белочка никогда не пила экстазиака и понятия не имела, как он подействует на ее паранормальные способности. Оказалось – удивительно. Барьер смыло мягкой, теплой волной, пространство вокруг, парадоксально оставаясь темным, взорвалось ярко-розовыми, смешными пузырями. Пузыри чуть-чуть светились и скакали, упруго отскакивая от стен. Джу ахнула – вокруг головы Авеля светилось нежно-бирюзовое кольцо ауры. Руки самой Белочки мягко мерцали бесчисленными золотыми блестками.

– Смотри…

Авель непонимающе ловил ее взгляд, классически-правильное лицо, оставаясь прекрасным, чуть поглупело.

– Смотри, это звездная пыль…

Он медленно провел пальцем по ее руке, сдвинул в сторону косой срез ореховых волос и осторожно поцеловал гладкую щеку возле уха…

Она была слишком возбуждена, чтобы все-таки припомнить, в какой из библиотечных историй герои занимались любовью на бильярде.

…Они расстались через три дня.

Джу тупо смотрела на классически-правильные, искаженные нервной судорогой черты любимого. Он говорил много – и убедительно: о долге, том, почему они не могут пожениться, когда страдает Каленусия. Белочка прекрасно знала, что это ложь, но спорить не хотелось – она и так знала правду. “Ты вошла в мою душу и сердце мое. Я не знал, что это может быть так страшно,” – его первые слова после той ночи объясняли все. “Вы бы позволили чужаку ковыряться в своей душе, если бы могли обойтись пилюлькой?”. Белочка сама не заметила, как произнесла вслух афоризм “черепка” из давно уже ледышкой истаявшего Центра Калассиана. Пораженный Авель остановился на полуслове, дернул плечом и, беспомощно скривив рот, пошел прочь…

Преподанный урок Белочка усвоила. Не то, чтобы собственная природная сущность стала казаться ей уродливой – нет, студентка Медицинского колледжа университета Параду не разделяла фобий Реджинальда Симониана. Просто сознание трагической исключительности сделалось для нее второй натурой. А исключительность (в отличие от избранности) – она ведь, из круга избранных, из среды ли иной, но исключает…

Белочка вернулась в библиотеку – старое кресло из синтекожи терпеливо и верно ожидало ее возвращения. Зима придавала бурному веселью морского курорта иной колорит – ярче пылали вывески казино и ночных клубов, завывали саксофоны на фешенебельных танцульках. Серый песок пляжа, вымокший под мелким, настойчивым зимним дождем, пустовал. Она сдвигала на лицо прозрачный, испещренный водяными потеками, капюшон широкого пластикового плаща. Черные волны размеренно били в берег. У самой кромки прибоя из песка выступал крутобокий зеленый от морской травы валун. Белочка устраивалась на непокорном стихии камне, подстелив от сырости старый экземпляр “бюллетеня инициативного комитета”. Иногда, если море оставалось спокойным, ловко метала вдаль плоские голыши. Камешки беззаботным пунктиром скакали по воде, но в конце концов все равно тонули.

До полудня Джу много работала – пришлось наверстывать упущенное в пустом коловращении студенческой политики. Она, стиснув зубы, спускалась в виварий – бусинки звериных глаз смотрели с немым укором. В анатомичке было полегче – аура мертвых тел давно угасла, оставив лишь подобное невесомой пыли дрожание где-то на самой границе изощренно отточенного восприятия…

Семестр отщелкивался за семестром, трехлетний, предварительный цикл медицинского образования кончался. Сито бюрократического отбора замаячило перед студенткой Симониан еще раз – попасть в привилегированную обойму высшего цикла считалось трудным делом. Джулия не спала ночей – в уголках чайных глаз залегли синеватые тени – но умудрилась набрать восемьдесят пять процентов стандарт-рейтинга. Результат более чем приличный. Она то и дело поправляла жесткую форменную конфедератку, стоя в тесной группке взволнованных студентов – листок со списком переведенных долговязый секретарь приколол слишком высоко, приходилось запрокидывать голову.

Джу просмотрела список раз, другой – фамилия Симониан там не обнаружилась. Белочка потрясенно замешкалась, поймав на себе сочувствующий взгляд Диззи, толстенького, кругленького студента-фармацевта годом младше ее. Хэмп, секретарь деканата, подошел сзади и осторожно тронул ее за плечо: “Тебя к Птеродактилю”. “Птеродактиль”, декан медицинского колледжа, сухой костистый старик с седой клиновидной бородкой долго молчал, протирая зачем-то и так чистые до пронзительно-ледяной прозрачности очки (припомнились материнские чашки). Джулия настороженно жалась в гостевом кресле. Птеродактиль, наконец, окончил чистку очков, сковырнул еще одно незримое пятнышко и гортанно откашлялся.

– Я понимаю, вы удивлены, Симониан. Прошу вас выслушать меня со вниманием. Я не стану скрывать – ваш балл позволяет перевести вас, но я не буду этого делать.

Птеродактиль постучал по столу длинными, жесткими бледными пальцами и уставился куда-то в верхний угол, поверх головы Белочки.

– Вы молчите, Симониан? Осуждаете? А вы не торопитесь осуждать старого, упертого ретрограда. Знаете, сколько средств отрывают нам от сердца власти Параду? Не знаете – я вам не скажу. Но поверьте мне на слово, это очень мало. И вот я, старый ретроград, оказываюсь перед выбором, кем заместить вакансию – упорным середнячком, который с неба Селену-прим не тащит, но через три года станет прекрасным военным стандарт-лекарем Конфедерации. Или умненькой, талантливой девочкой, из которой, увы, не выйдет ничего…

Белочка подняла на Птеродактиля чайные глаза в пушистых ресницах. Старик на миг поперхнулся.

– Я знаю, вам обидно, вы не верите мне. Поверьте, девочка, сенс – плохой врач. Что вы делали до сих пор? Потрошили лягушек, тщательно укрывшись за пси-барьером? Вскрывали трупы? Делали инъекции в учебной клинике? Милая моя – это так мало… Вы их жалели – всех, всех, и трупы тоже. Там, где смерть больного врач встречает лицом к лицу, там нет места жалости. Милая, пожалеть больного, которого нужно резать – все равно что убить его. Я один раз взял на душу грех перед медициной, приняв вас на начальный цикл. Пусть мировой разум простит старика – я не повторяю своих ошибок.

– Меня отчисляют?

– Нет. Я не такой негодяй, дорогая моя девочка, и не пойду на подлог – я прошу, слышите, смиренно прошу вас уйти добровольно. Не занимайте чужого места, этим вы спасете больше жизней, чем, если паче чаяния, все-таки сделаетесь врачом. А сейчас – ступайте, подумайте. И простите меня, старого дурака…

Выйдя от Птеродактиля она выбросила жесткую конфедератку в пустую, стерильно-чистую мраморную урну. Джулия навсегда покидала белый портик и яркое солнце сушило дорожки слез на ее щеках…

* * *

Скрип тормозов на повороте, рушится калейдоскоп, летят прочь пустые, легкие стекляшки мыслей. Джейк, на выпуская руля, на секунд озабоченно поворачивается к девушке:

– Эй, Белочка, что с тобой?

– Ничего. Все в порядке.

– Может, скорость сбросить?

– Нет, не надо, со мной все в порядке.

– Ну, как знаешь.

Летит кар, шуршат колеса.

* * *

…Домой, к отцу, бывшая студентка не вернулась. Через три недели сидения в номере и скитаний по дешевым ресторанчикам предместья кончились деньги – теперь их не хватило бы даже на билет в стандарт-кар до Порт-Калинуса. Еще через неделю, в скромной забегаловке на углу, к ней подошел угрюмый, плотно сбитый тип с пестро татуированными фалангами.

– Скучаешь, крошка?

Белочка, уже наученная горьким опытом, сжалась, стараясь принять вид замухрышки и тщательно избегая смотреть в наглые глаза верзилы. Тот, однако, не отставал – придвинул поближе круглый табурет и расположился с удобствами, вытянув бревноподобные ноги: явно приготовился к долгой осаде. Джулия прикинула, как бы шмыгнуть прочь – получалось, что только перепрыгнув через задранные ходули громилы. Татуированный насупил брови, что, видимо, было у него эквивалентом доверительного вида, и спросил вполголоса:

– Ищешь работу? Могу помочь.

Джу затошнило. Характер предлагаемой работы не вызывал сомнений. Она отодвинула бумажную тарелку с недоеденной сосиской, схватила плоскую сумочку и бросилась к выходу, ловко перепрыгнув через ноги сутенера. Крутящаяся дверь отрезала ее от полутемной забегаловки. Белочка торопливо пошла, почти побежала, торопясь уйти подальше, пока “слон” не очухался и не пустился вдогонку.

Он догнал ее уже за углом.

– Ты чего испугалась? Подумала что?

“Слон” приглушенно заржал, однако вид имел слегка смущенный.

– Ты о себе много не воображай – ни на панель, ни в бордель ты не годишься, куколка.

– Тогда свали и не приближайся.

Громила обиженно хмыкнул.

– Не пыли. Работа для тебя есть – чистая работенка. Ты сенс-сострадальщик?

Белочка едва не до истерики расхохоталась – то, в чем ей отказывал сначала Конфедеральный ментальный Центр, потом университет Параду, просто вот так, на заплеванной, пыльной улице, предлагает человек с лицом и силуэтом вышибалы.

“Слон” примирительно трубил:

– Ты не подумай чего, куколка, я тебя не в шлюхи приглашаю – кому ж ты в шлюхи-то нужна, от девок с такими мозгами парни как от звездной чумы бегают.

– И что я должна делать, если не в шлюхи?

Верзила помялся и вывалил назревшую идею разом:

– Ты приключения, такие, чтоб дух захватывало, чтобы мурашки по шкуре и сердчишко в ходилки падало – любишь?..

Так Белочка познакомилась с Дереком.

“Слон” Дерек содержал салон виртуальных приключений. Идея заведения оказалась гениальной в своей простоте – посетителя помещали в гидрокресло, чуть подкачивали слабым растормаживающим, после чего в дело вступал наемный сенс. Салон предлагал скромный стандарт-список пикантных ментальных наводок: путешествие в горах (с лавиной и лохматым горным монстром), пустынные приключения (с песчаной бурей и почему-то голым монстром), охоту на иллирианских диверсантов (с обильной стрельбой до победы и торжественным приемом в Калинус-Холле). Список потихоньку пополнялся – по мере процветания бизнеса. Узко-сексуальных наводок в заведении не держали – услуга псионика обходилась подороже хорошей девки. Из-за этого благополучие экзотического салона подвергалось колебаниям сродни зубцам ментаграмма, но громила не желал сменить профиль дела на более традиционную проституцию.

Дерек гудел низким басом, мучительно очерчивая проблему:

– Ты пойми, куколка, я ж художник. Мастер иллюзий в натуре. По молодости хотел сенсом стать – башка подкачала, не годен ни с какого конца. Теперь дело держу. А ты мне нужна – позарез. У вашего брата, сенса поиметого, претензий ого-го и еще немножко. А клиент, он натура тонкая, с пришибом, подавай, чтобы и страшно, и хорошо, и с шиком, и кажный раз новое – и за те же бабки. Раз кинули, два кинули – потом ни ногой…

Джулия с трудом пробивалась сквозь корявую речь “мастера иллюзий”, ловя главное: свое место в комбинации. Место обнадеживало. Проблема Дерека оказалась не надуманной. Средний посетитель, зашуганный невротик в реальном мире Каленусии, хотел от заведения Слона ярких и – самое главное – новых и каждый раз неожиданных переживаний. Нанятый Дереком псионик-классик честно отрабатывал свое, загоняя монстров и террористов в изнуренные сидением в офисе и расслабленные наркотиком мозги посетителей. Реальность и качество цвето-звуко-обонятельно-осязательной картинки по первости впечатляли. Разочарование наступало позже – виртуальному миру не хватало простых, но трудно моделируемых малостей – сочувствия и неожиданного, трепещущего чуда спасения.

– …они, куколка, хотят, чтобы все взаправду было – как в снах при мамке и мечтах сопливых. И всем разное подавай. Кому охота, чтобы больно, кому – чтобы страшно, кому, чтоб носили на руках. А я что – у меня сенс программу гонит, бабки гребет и мурло гордо отворачивает. Мне не просто сенс – мне сострадальщик для дела нужен… В общем, я тебе все сказал. Или соглашайся – или замочу тебя, подруга, да и дело с концом.

Верзила, пугая, свирепо выставил вперед низкие дуги бровей.

Белочка хладным разумом поняла – это шанс. Оставалось подержать марку. Она попросила у недоумевающего от таких тонкостей Слона время на раздумья, но уже уходя, уже прощально стуча острыми каблучками по фигурной плитке тротуара, она знала, что согласится.

* * *

“Виртуальные приключения” открывались поздно вечером, в тот час, когда тонкая аура ночи, пронизанная светом фар, будит воображение. Мелкий, как пыль, дождик, эфемерными бриллиантами оседал на ресницах, на кончиках волос, Белочка, придерживая плащ, взбегала по широким, выкрашенным под золото ступеням. Ручка двери “Приключений” (штамповка, прикинувшаяся литьем) изображала задумчивую морду псевдо-медведя. В укрощенных ноздрях торчало внушительных размеров кольцо. Джу тянула за кольцо, срабатывала сенс-автоматика, и массивная на вид дверь легко откатывалась, в сторону.

Неповоротливого разума Дерека хватало на то, чтобы всуе не показываться клиентам. Днем делами заправлял наемный бухгалтер, ночью – лощеный менеджер Раф и молчаливые, замкнутые братья-близнецы Валериус и Хэлиус: секьюрити заведения. У Хэлиуса к тому же были острые уши – плод косметической хирургии и зигзага моды Параду.

Раф рассматривал Белочку со сдержанным скепсисом, однако, придираться не пытался – вручил письменные инструкции, кассету с пачкой стандартных сценариев и дал добро на испытательный срок. Джу с толком и расстановкой просмотрела свое хозяйство – сценарии оказались в меру убоги, но, в целом, годились: ей самой предстояло насытить деталями и эмоциями сухую кальку шаблона. Белочка даже испытывала некое подобие креативного зуда, знакомого людям искусства – ощущение ей определенно понравилось.

Раф не разделял энтузиазма и предложил поэкспериментировать на Валериусе – близнец-охранник принял роль кролика со стоической готовностью, но без особой радости. Белочка извлекла из сумочки игральную кость, подула на удачу – выпала тройка, “охота на иллирианского террориста”. Охранник, открыто ухмыляясь, залез в кресло и повозился, устраиваясь поудобнее. Кресло весело забулькало наполнителем. Белочка присела за пульт, приложила к вискам крошечные, холодные диски датчиков – “монетки” тут же сами приклеились – и закрыла глаза.

– Мотор!

Она послала осторожный импульс. Сознание Вэла откликнулось – звон стали, твердая ледяная поверхность, высверк холодного огня. Сталь, лед, неоновый свет. Она подчерпнула из собственной памяти картинку и, мысленно слепив информацию в комочек, попыталась найти трещинку в ледяном барьере. На миг ее ослепило, и тут же погасло, зеленоватое пламя. Ничего не происходило. Виноватая улыбка застыла на растерянном лице Белочки – твердая, блестящая стена, огородившая сознание Вэла, не пропускала ее. Джу сидела неподвижно, боясь разлепить сомкнутые веки, и сгорала от яркого, победно пламенеющего стыда – она поняла, что позорно провалилась.

* * *

…Она бросила Параду. Порт-Калинус был ей отвратителен. Рейсовый аэробус увез Белочку на восток. Мелкие, чистеньки города поселенцев Ахара охотно принимали мигрантов. Джулия работала сезонной работницей на фермерских полях, официанткой в ярко-нарядных провинциальных ресторанчиках. Постепенно обида истончилась. Закаты в Ахара отливали оранжевым золотом. Растопыренные пальцы природных менгиров одиноко чернели на фоне медового великолепия небес. Стлался в воздухе запах горькой полыни…

Когда пришли иллирианские солдаты, Белочка бежала. Сначала – одна, и сухие стебли полыни рвали юбку, царапали похудевшие ноги. Потом – в массе растерянных людей с почерневшими от горя и тревоги лицами. Беженцы медленно, обреченно шли на запад и жирный дым пятнал горизонты за их спиной. Ночью, под колкими звездами, Белочка подбрасывала в походный костер сухие стебли бурьяна, горящий бурьян тоже отдавал горечью. Она ела, что придется – хлеб, поспешно захваченный из дому, зеленые султанчики сладкой травы. Пахла полынь. Беззаботно пели цикады.

…Иллирианцы настигли их через пять дней. Выстрелыизлучателей скосили задние ряды беженцев. Три сотни уцелевших людей метались, окруженные огнем прожекторов, лаем собак и стеной равнодушного презрения. Фермерами, гидрогеологами, служащими мелких контор набивали грузовые вертолеты. Груженые машины уходили на восток. Белочка вздохнула с облегчением, попав в железную утробу винтокрылой машины – тех, кого собирались убить, убивали на месте. Стадион в окрестностях Ахаратауна стал местом заключения выживших. Белочка не могла спать – скученные люди сидели вместе, вплотную, локоть к локтю. Их не кормили три дня, потом перестали приносить воду в серых жестяных ведрах. Умершие от сердечных приступов двое суток оставались вместе с живыми, сидя – упасть было некуда. На шестой день за Белочкой пришли. Она шла навстречу страху, обхватив руками похудевшие, острые плечи. Коридор повернул направо, сухой, желтый свет ламп уступил место голубоватому солнцу свежего утра. Ветер принес слабый запах полыни. Прямо перед нею был запущенный дворик и выщербленная в центре, закопченная стена – тусклая побелка сошла пятнами.

Белочка шагнула в проем, туда, где вовсю разгорался жемчужно-нежный рассвет Ахара.

…Первый выстрел излучателя прожег ее плечо…

* * *

Джу очнулась. Полыни не было. Не было ничего – ни трусливого бегства из Параду, ни войны, ни солдат-иллирианцев, ни страшной стены в бурых разводах. Кто-то твердо и вместе с тем заботливо держал ее за плечи – Раф? Остроухий Хэл осторожно бил по щекам потерявшую сознание сострадалистку. На заднем плане Вэл со странным образом окаменевшим лицом как раз закончил выпрастываться из вязких объятий гидрокресла. Тихо пел кондиционер – прямо в ноздри точеного носика Джу ударила струя свежего воздуха.

– Очнулась? Привет, подруга!

Шелест воздуха, хлопки ладоней, приглушенную брань Валериуса – все заглушил трубно-приветственный бас Слона. Внезапно нарисовавшийся Дерек, кажется, вовсе не был обеспокоен.

– Раф, плесни ей экстазиака.

Раф что-то недовольно пробормотал.

– Нет опыта? Оставь. Все образуется. Эксперимент был нечистым – у парня пси-чувствительность чуть повыше нуля.

Дерек, казалось, больше не слушал менеджера. Он жадно следил за Вэлом. Тот выпутался, наконец из проводов. На чуть порозовевшем лице охранника, обычно таком замкнутом, было запечатлено удивительное выражение. Всего лишь одно, зато в чистом виде и в превосходной степени. Это было трепетное, свежее, как весенняя травка, неописуемое счастье. Такое счастье незабываемо, но всегда кратковременно. Это счастье человека, действительно спасшегося от смерти.

* * *

Всего за неделю ”Виртуальные приключения” приобрели бешеную популярность.

– У тебя талант, девочка, – только и сказал Слон.

Джулию мучило любопытство: что видел Вэл. Наверняка совсем не в точности то же, что и она. Скорее, это была некая вариация иллюзии с учетом пола, возраста и биографии охранника. Спрашивать Белочка не решалась. Вэл отмалчивался, задумчиво щурясь в пустое пространство за спиной сострадалистки. Талант Белочки и ее место в деле оформились вполне – тонкое, неосознанное прикосновение разума сострадалистки формировали ярчайшие иллюзии, в которых сплетались тайные движения души, страхи и мечты клиента. Сюжеты получались индивидуальные и всегда неожиданные, от посетителей не было отбоя. Жесткий, кровавый реализм сменялся тонкими, акварельно очерченными переживаниями, экзотически приключения – запутанными головоломки изощренных преступлений. До самой Белочки долетали лишь отраженные, приглушенные и измененные под ее мерку копии переживаний. К счастью – даже бледного оттиска чужих страстей хватало, чтобы держать ее в состоянии неострой, но непреходящей усталости.

Белочка органично вросла в компанию, научилась ладить с Вэлом-Хэлом и ценить Рафа, истинную, незаметную ось, на которой вращалось “иллюзионное” дело. Сам Раф молча отдавал ей должное – и только. Тайный скепсис менеджера как бы уравновешивал буйство слоновьей предприимчивости. Дерек ликовал, восторгаясь ценной находкой, но втайне продолжал считать Джу дурочкой и при случае мухлевал в наличных расчетах. На такие попытки враз повзрослевшая студентка Симониан огрызалась – с неожиданной для нее самой четкой, дозированной жесткостью, впрочем, Дерек принимал такие контрдемарши как должное. Финансовые дела “Приключений” процветали. “Золотые” ступени вели в бастион благополучия. Небо оставалось безоблачным.

Джулия не замечала сгущавшихся тучек лишь в силу естественной неопытности – десятки мелких подробностей указали бы более проницательному человеку на обратное. У Слона давно “протекала крыша”. Дела шли своим чередом, полностью оправдывая известный афоризм насчет того, что обстоятельства, предоставленные сами себе, имеют обыкновение изменяться в худшую сторону уже безо всякой помощи дураков.

Кульминация закулисной возни наступила в один из пронизанных бледным неоном весенних вечеров, когда под градом булыжников витрина “Приключений” разлетелась на тысячу мелких, веселых осколочков и стеклянной крупкой усеяла и газон с пуховичками, и тротуар, и золотые ступени.

Вслед за этой специфической визитной карточкой, но уже не через окно, а через дверь, в салон ввалилась семерка типов того толка, который университетские “черепки” любили именовать “продуктом деструктивных процессов в социосфере крупных городов”. “Продукт” сильно залежался – пахло экстазиаком, а, может, и еще чем покруче. Джу, не скрываясь, зажала нос. Кругленький, липкий субъект с прилизанной челкой и ухватками хозяина громил, развязно-галантно раскланялся: “Хастерс Буллиан”. Его эскорт уже вовсю опоражнивал выдвижные ящики стола управляющего – скрепки, магнитные кнопки, цветные карточки и кассеты, маркеры вкупе с портативным сайбером Рафа образовали на полу яркую, неряшливую кучу. Самого Рафа, попытавшегося защитить хозяйство, немедленно отправили “в отпуск” нокаутом. Джу растеряно попятилась от Буллиана, ее остро затошнило. Студентка Медицинского Колледжа была отлично осведомлена по части анатомии, но увы, никогда еще не сталкивалась с прямым физическим насилием в форме причинения серьезных увечий.

Шестерка бандитов второго сорта тем временем вовсю пыталась устроить из рафовского сайбера костер. Сайбер, оценив ситуацию, слабо дергался, собираясь высвободиться из-под груды папок с финансовыми бумагами и тем самым избежать аутодафе. Долговязый, тощий налетчик загонял его обратно кованым носком башмака. Второй примерялся вспороть складным ножом гидрокресло – толстая и прочная, как пресловутая кожа беса, оболочка лишь вяло колыхалась.

– Мочи их, парни!

Хастерс оценил взглядом поджарую фигурку Джу. Он явно остался недоволен, потом махнул рукой – выбирать, собственно, было не из чего, и от плеча рванул с нее кружевной джемпер. Жест, позаимствованный из популярного уником-сериала, на практике оказался на редкость неэффективным. Синтетическое волокно эластично самортизировало, джемпер не собирался ни рваться, ни сниматься. Предводитель шестерок опешил перед нетрадиционной технической проблемой. Белочка, мстительно улыбаясь, добавила от себя – слабенькая ментальная наводка на синтезированную тему “вторая иллирианская эпидемия космической холеры” не отличалась тонкостью и не требовала помощи датчиков, однако громила поспешно схватился за живот.

Казнимый сайбер воспользовался заминкой и на шести коротких ножках порскнул за дверь.

Опомнившийся Хастерс грубо ткнул сострадалистку в плечо – та наотмашь, плашмя ударилась спиною о стену. Он занес кулак, примеряясь сломать девчонке нос, но Джу выскользнула ужом и тут же приложила мерзавца каблучком по причиндалам. Лицо Хастерса враз посерело, стало живо напоминать тесто, и вроде бы даже поплыло.

– Ах ты, сучка!

Драка в заведении бурлила кипятком – кого-то впопыхах сунули в уцелевшее гидрокресло. Сенс-автоматика трона приключений, одурев от множества противоречивых ментальных импульсов, вяло пережевывала добычу, пытаясь правильным образом сориентировать и зафиксировать беспокойного клиента. Раф лежал без сознания – из породистого римского носа менеджера сочилась кровь. Остроухий Хэл и Вэл Обыкновенный жестоко и молча схватились с эскортом Хастерса.

Роль решающего резерва сыграл Слон – он, стуча башмаками, ворвался в разносимое на части заведение. Рев оскорбленного в лучших чувствах Слона сотрясал стены, кулачищи молотили без устали…

Ну что еще можно добавить?

Налетчики (кроме приспособленного-таки креслом по назначению) разбежались. Джулия сначала истерически хохотала до слез, потом горько и бесполезно плакала от безысходной остроты чужой боли: на этот раз пси-барьер не устоял под натиском разгулявшихся эмоций.

Патруль безопасности объявился только через полчаса.

* * *

После памятного погрома сборщики отступных надолго оставили в покое “Виртуальные приключения”. Дерек открыто, напоказ зауважал Белочку, она же приходила и уходила, ночью проживала пеструю мишуру чужих жизней и бесчувственно отсыпалась днем. Счет в банке медленно, но верно округлялся. Джу обходила стороной студенческие кварталы, избегая бывших друзей – они казались ей нелепо раскрашенными фигуркам полузабытого кукольного спектакля. Однажды встреча все-таки приключилась…

Белочка торопилась домой, стуча туфельками по брусчатке Проспекта Обретенного Покоя.

– Джу!

Симониан нехотя остановилась:

– Здравствуй, Диззи.

Коротышка-фармацевт мигал добрыми, подслеповатыми, голубыми глазами.

– Куда ты подевалась, Джу?

– Разве ты не знаешь?

Голос Джулии показался Диззи непривычно сухим и холодным.

– Да, знаю – он виновато опустил глаза, – но мы тебя потом искали. Да. Мы даже потом бойкотировали занятия Птеродактиля. Честное слово, если бы ты не ушла сама, мы бы смогли все поправить.

– Зачем, Диззи? Он был прав. Так лучше.

Они шли вперед, по проспекту Покоя, и на каждый шаг рослой Джулии приходилось полтора шага семенящего коротышки.

– Джу, тебе плохо?… Нет, ты скажи правду – тебе очень плохо?

– С чего ты взял? Мне хорошо.

Она намеренно-жестоко прибавила шаг, добрый, слабый Диззи почти задыхался, стараясь не отстать. “Что я делаю”, – подумала Джу, – “у него же всегда было слабое сердце”.

– Джу… Я сейчас уйду, я не буду мешать, раз ты не хочешь. Но тебе плохо, я знаю, что тебе плохо – пожалуйста, если тебе будет нужна помощь… Вот, возьми.

Пухлая ладошка сунула в ее холодные, жесткие пальцы глянцевую визитную карточку. Белочка подождала, пока смешная фигура Диззи скроется за углом и не читая, жестко, в мелкие клочки, порвала тугой, тисненый пластик. Белые обрывки мотыльками улетели в подстриженный газон.

Однако в этом разговоре присутствовали некие тонкие вибрации смысла, вынудившие Джулию внимательно присмотреться к себе. Она затворилась дома, в аккуратной, маленькой, недавно снятой квартирке и тщательно осмотрела руки, ноги, ногти, лицо. Результаты не порадовали. В уголках чайных глаз залегли желтые тени – пока едва заметные. Миндалевидные розовые ногти испещрили белые метины “детского счастья”, кожа рук выглядела суше, жестче, чем раньше.

…Врач, бесцветный палевый “черепок”, удивительное сочетание заботливости и цинизма, словно явился из оставленного в далеком детстве пси-Центра Калассиана. Эскулап пропустил ее в кабинет, вежливо выслушал, тщательно осмотрел, долго мыл руки и тер их хрустящей салфеткой одноразового полотенца.

– Ну и? – не выдержала Джу.

– Ну-ну. Не торопитесь. В целом вы здоровы. Пока. Однако я честно предупреждаю вас – если не бросите жизнь, которую вы ведете, то умрете. У вас в запасе от силы год, может быть, полтора. Последние два месяца будут… очень болезненными.

Джу вскинулась – ореховая змейка, готовая к прыжку.

– На что вы намекаете?!

Врач снисходительно фыркнул.

– Вы неправильно меня поняли, свободная гражданка. Вы псионик?

– Да.

– Пси-эмуляция острых переживаний?

– Да.

– Это медленно разрушает ваш мозг и гипофиз. Случай в моей практике не первый. Думается, и не последний, в этом проклятом Парадизе наживаются на всем. Вам, должно быть, платят неплохие деньги. Но эти деньги не стоят жизни. Поверьте мне, милая девушка, если вам дорога ваша личность, уйдите из бизнеса развлечений. К чему такой, как вы, ковыряться мерзостях, которым набиты мозги ближнего нашего? Иллюзии, даже самые непорочные (если такие вообще есть) – дерьмо. Дерьмо, потому что отнимают у нас реальную жизнь. Вы псионик-сострадалист, признаю, не повезло, признаю – ну так займитесь курами и кроликами, это добрые создания. Полгода в деревне, на свежем воздухе, вернут вам форму. А я – я сделал все, что мог – предупредил вас.

Ошарашенная приговором Джулия расплатилась с доктором теми самыми деньгами, которые заработала в “иллюзионном” салоне Дерека, и пошла прочь, едва не кусая костяшки пальцев. Теперь ей стал понятен меланхолически-жалостливый скепсис Рафа.

Что ж, прощайте “Виртуальные приключения”. Белочка решила, что отважно пустится в новую неизвестность, выждав еще полгода. С тех пор прошло только два месяца – но Джу не могла отделаться от видения о черной коробочке – невидимом, сухо и жестко щелкающем счетчике…

* * *

Скрип тормозов, белая, теплая метель пуха за наполовину опущенным стеклом. Калейдоскоп воспоминаний больше не ломается – просто цветные стекляшки кончились, просыпавшись тусклыми камешками между пальцев.

Обходительный Джейк, заложив вираж, останавливает кар у знакомой двери.

– Пока, Джу, старушка.

– Спасибо.

Утро после ночи нежно переливалось золотом. Она вышла, хлопнув на прощание дверцей; как всегда, стуча каблучками, взбежала по крутым ступням. В замочной скважине белела крошечная записочка. Джу вытащила туго свернутый пластиковый треугольничек. Странно – только номер уником-связи: 7-777-777. Телефон мирового разума? Или новая работа? Впрочем, терять все равно нечего, а любопытство брало свое. Она рассмеялась.

На следующий день Белочка позвонит по Номеру Неизвестности.

Еще через день состоится ее первая встреча с полковником Хиллорианом.

Двадцатидвухлетний медик неполного статуса, сенс-сострадалист Джулия Симониан без радости и без печали примет место врача секретной экспедиции Департамента Обзора – а что ей, собственно, оставалось делать?

Глава IV Иеремия, Мюф

7005 год. Северо-восточные поселения Конфедерации.

Длинное, прямое как стрела, шоссе Порт-Калинус—Восток запрудил поток разноцветных каров – трели клаксонов создавали невыносимый шум, но это, казалось, ничуть не мешало седовласому старику в синем льняном балахоне. Старик сидел, поджав ноги, прямо на разделительной полосе и покачивался в такт произносимым про себя словам. Рядом терпеливо слонялся мальчик лет восьми – крепкий густобровый паренек. Дорогу перегораживал развернутый трак шипастой стальной “гусеницы”.

Вертолет дорожной безопасности завис над полосой асфальта, взбивая винтами рукотворный ветер. Вихрь трепал развевающийся балахон проповедника, флажки на антеннах каров, темные волосы мальчишки. Новые машины все прибывали, скопище их блестящих тел сверху напоминало ячеистый панцирь гигантской черепахи.

– Четвертый, четвертый! Как слышишь меня, Либиан? Прием.

– Слышу отлично. Как обстановка, Мисти?

– Все так же. Старый перец крепко заткнул дорогу.

– Я удивляюсь, как его до сих пор не разделали в лепешку водилы.

– Он у них что-то вроде священного вола, Либби. Как бы ни чудил этот Иеремия, ему все сходит с рук.

– Можете сесть поблизости и снять его с трассы?

– Поблизости – никак. Тут и воробью пристроиться негде. Попробую это сделать на… приемлемом расстоянии.

– Как знаешь. Удачи! Конец связи.

Патрульный Мистиан вернул стандарт-уником в сумку-гнездо на поясе. Летчик двуместной патрульной машины повернул к нему полуприкрытое прозрачным забралом лицо и понимающе кивнул. Машина накренившись, заложила крутой вираж.

– Вот туда… Видишь, где упавший менгир, левее, левее… Оп…

Вертолет жестко сел на поле, испещренное проплешинами скошенной люцерны. Патрульный Мистиан пинком ноги выдвину трап, тяжело спрыгнул на землю, поправил кобуру с полицейским парализатором и деловито зашагал туда, где в облаке пыли и переливчатого воя продолжала копиться дорожная пробка.

Водитель крайней с обочины машины, не реагируя на полицейского, сосредоточенно прильнул к уникому. Остроносое сухое лицо напряглось в пристальном внимании, кожа загорелого, с залысинами, черепа пошла от усердия складками. Мистиан вынул собственный коммуникатор и криво усмехнулся – мини-экранчик на всех каналах забивали голубые волны помех. Звук, впрочем, был прекрасный – голос тревожно рокотал надтреснутым барабаном, взвизгивал свирелью, шелестел, шуршал и даже поскрипывал, оставаясь, тем не менее, вполне связной речью. Смысл проповеди не оставлял сомнений в роде занятий оратора:

– Верно говорю я вам – ибо приходит последний час, и призовете вы горы рухнуть и укрыть вас – но не будет вам прощения, и выйдут реки из берегов! Смрад и пепел будут властвовать над жилищем вашим! Псевдо-медведи придут пожрать останки стад ваших, и жен ваших и младенцев ваших! И падет Селена-прим, и, став черной, закатится Сестра ее. Прольются бурые тучи кровью, черви станут войском и саранча собьется в стаи… Поэтому говорю я вам – покайтесь! Вы, забывшие свою душу ради мертвого железа! Вы, продавшие свою душу Машине! Вы, ходячие мертвецы! Опомнитесь! Разбейте порождения Пустоты – проклятых, железных тварей, или они отнимут ваше место и под солнцем, и оком Разума. Сколь прекрасно идти, попирая стопой зеленую травку, столь омерзительно, теша леность вашу, забираться в пасть зверя, смердящего, урчащего, крутящего и соблазняющего. Ибо сказано пророком – что входит в брюхо через пасть, то выходит наружу через жерло иное, скверное…

– Чертов старый красноречивый хрен, – сплюнув, сквозь зубы процедил задетый за живое Мисти.

Он выключил уником. Остановленные “гусеницей” кары создавали вокруг проповедника сплошной непроходимый барьер. Патрульный вспрыгнул на капот машины остроносого, и, перебираясь с крыши на крышу, двинулся в сторону облюбованного новоявленным луддитом пятачка шоссе ^[47]. Мистиан держал направление так, чтобы появиться как раз за спиной мечущего словесные громы проповедника.

Задумку испортил бдительный густобровый паренек. Он осторожно, но решительно подергал деда за рукав и молча указал грязным пальцем в сторону запыхавшегося стража порядка.

Старик перестал покачиваться, встал, и с неожиданным достоинством в каждом движении, повернулся к полицейскому. Лицо Иеремии густо загорело. Светлой кожи не осталось даже в самой глубине резких, как шрамы, морщин. Глаза прозрачной, пронзительно-прозрачной голубизны смотрели спокойно. Греческий нос старика придавал ему сходство с мифическим прорицателем. Мисти отметил про себя, что дед еще крепок и держит спину удивительно прямо.

– Патрульный Мистиан. Ваш жетон, свободный гражданин.

Старик не торопясь открыл сумку на поясе, вынул блестящий квадратик на синтетическом шнурке. Мистиан сунул гладкий жетон в щель полицейского уникома и мизинцем набрал личный код доступа. То, что спустя минуту появилось на экранчике, до самой глубины полицейской души поразило Мистиана. Еще минуту он ошалело перечитывал четыре рубленые строчки, потом козырнув, повернулся и побрел прочь. Уходил он так же, как и пришел – по крышам каров.

Еще через пять минут мягко вертолет оторвался от поля люцерны.

– Пятый, пятый! Как слышишь меня, Мисти? Прием!

– Слышу отлично.

– Ну как – взяли вашего “священного вола”?

– Нет.

– Что? Плохо слышно… КАК ЭТО НЕТ?! Какого глюка, сержант Мистиан?!

– Заткнись, Либби. Мы в большой, упитанной заднице.

– Не понял. Что у вас там происходит, вы, отходы мирового разума?

– Почему ты не сказал мне, что старичком интересуются “глазки”?

– ЧТО?!

– Войди в систему с центрального терминала…

Мистиан слышал, как на том конце хрипло дышит ковыряющийся в информации Либби.

– О, Мировые Яйца…

– Вот и я сказал то же самое.

– Но ведь полчаса назад в его досье по этой части было чисто и пусто, как в сортире моей тетушки… и…

– Отбой. Поговорим позже.

Полицейский выразительно поглядел на напрягшегося пилота – тот в смущении отвернулся. Мистиан откинулся в кресле и еще раз прокрутил в уме четыре пресловутые строчки, ранившие его представления о возможном и невероятном.

“Иеремия Фалиан, 71 год, полноправный гражданин Каленусии. Доступ к информации закрыт. Полная физическая неприкосновенность – запрещение активных пресекающих контактов без санкции Департамента Обзора.”

Вертолет шел низко, отбрасывая на поле люцерны стремительную, распластанную тень. Успокоившийся было сержант Мисти сочинял в уме шедевр казуистической отчетности – победный рапорт о собственной неудаче. И тут неспешный ум стража порядка отметил нечто, едва не раздавившее последний бастион полицейского здравомыслия.

…Иеремия, вещая через стандарт-уникомы для сотен потрясенных владельцев каров, вещая пронзительно, гневно и по-своему убедительно, сам уникома НЕ ИМЕЛ!

* * *

Мальчишка помог деду закончить сворачивать “гусеницу”, они задвинули тяжелый скаток в придорожные кусты и забросали сухой травой – получилось неплохо. За спиной медленно, взвизгивая гудками, рассасывалась “пробка”. Кары тыкались, как слепые котята, пытаясь побыстрее вырваться на волю, но это только увеличивало общую сумятицу.

– Мюф, не отставай.

Иеремия, не оглядываясь на внука, уходил через поле широким, размашистым шагом. Трасса, мертвая аура перегретого асфальта и железа, вскоре остались далеко позади. Стерня колола ноги сквозь веревочные сандалии. В кристальной пустоте кобальтового, без единого облачка, неба журчала монотонная песенка остроклюва.

– Не отставай, Мюф.

Они еще прибавили шагу, неся в душе радостное единство праведных заговорщиков. Ветерок мешал запахи земли, скошенной, подсыхающей травы, коров и доброго, домашнего дыма. Поле сжатой люцерны кончилось, уступив место пологому склону холма, зарослям колючего кустарника. В ложбине меж двух пригорков поблескивало крошечное серебряное озеро. Над зелеными кожистыми листьями, над водой, вилась стая мелких мошек. Старик устал. Мюф догнал деда и теперь шел, держась за край синего балахона. Вид с вершины ближнего холма открывался потрясающий. Чаша горизонта прогнулась под тяжестью неба. Ее края слегка голубели легкой дымкой. До самых краев чашу наполняли бледно-палевые квадратики полей, терракотовые стены домов, витые нитки ручьев и речушек, плотные клочки яркой, сочной зелени. Мюф остановился на секунду, переводя дух.

Чуть пониже холма, на широкой, ровной площадке, стоял их дом – стандартная постройка, возведенная по излюбленному крестьянами Каленусии образцу: сильно скошенная крыша с мансардой, веранда, стриженные кусты, решетчатый заборчик мешал скоту обгладывать зелень. Не было только одного – гаража. Вместо гаража на чистом заднем дворике пристроилась конюшня. Как раз сейчас в распахнутую дверь высовывалась любопытствующая морда рослого пони. Из-за сарайчика появилась миловидная женщина лет тридцати, с ведром. Ее волосы были по-фермерски убраны в три косы. Фермерша поставила посудину с молоком на землю и смотрела в сторону холмов, приставив ладонь “козырьком” к изогнутым правильными дугами бровям.

– Привет, мама!

– Привет, Мюф. Здравствуйте, отец. Вы сегодня вернулись рано.

– Не рано, Минна, а в самый раз. У нас гости.

Старик не спрашивал – утверждал. Женщина смущенно потупилась и убрала завиток со щеки.

– Да. К вам пришли, отец.

Старик сверкнул прозрачно-голубыми глазами.

– Ты проводила их в дом?

– Да, все как вы говорили.

Старик удовлетворенно кивнул.

– Ты поступила правильно, послушавшись меня. А теперь – иди. Иди, отдохни. Можешь сходить к соседке – Кристи давно ждет тебя.

Минна Фалиан замешкалась, в жестах, походке, движениях рук скользила неуверенность. Она аккуратно сняла фартук, сложила в несколько раз замызганное полотно, долго разглаживала ладонями, поискала взглядом, куда положить, не нашла – и пристроила прямо на траву.

– Мюф. Я хочу забрать с собой Мюфа.

– Он останется. Я знаю. Так надо, не бойся.

Женщина медленно, нехотя повернулась.

– Минна!

– Что?

– Что бы ни случилось – не бойся ничего. Дай, я поцелую тебя. Вот так. А теперь иди.

Иеремия повернул к дому. Распахнутую настежь дверь перегораживала мелкая, тщательно подогнанная по размеру сетка от мух. Большую часть прохладной комнаты с низким, почерневшим потоком занимал деревянный стол. На табурете, спиной к стене, лицом ко входу примостился человек средних лет в полувоенной куртке без эмблем – такие вещи любят носить каленусийские отставники. Худое, жесткое лицо пришельца не улыбалось. Он поднялся навстречу Иеремии и первый протянул ему руку.

– Полковник Хиллориан. Вы знали, что я приеду?

Иеремия с достоинством кивнул.

– Мировой Разум предупредил меня.

Полковник сравнил облик Иеремии с голографическим изображением из архивов Департамента – оживший Фалиан располагал. Против расхожего обыкновения религиозных вожаков, вождь нью-луддитов не носил длинные патлы, как бы намекающие на избранность и страдания обладателя. Загорелую кожу головы покрывал короткий ежик седых волос, клиновидная серебряно-седая борода коротко подстрижена, усы выбриты совсем. Хиллориан поискал в лице старика тот трудноопределимый, но легко замечаемый оттенок беспокойного ханжества, который свойственен профессиональным сектантам, поискал – и не нашел. Иеремия был спокоен как скала, бирюзовые глаза под сморщенными старческими веками смотрели твердо и умно. Хитринка в облике Фалиана определенно присутствовала, но скорее житейского толка – за фигурой пророка не маячил чертенок обмана.

– Тогда Мировой Разум сообщил вам, зачем я пришел?

Иеремия принял вызов с завидным хладнокровием.

– Однако же, я не стану мешать вам выполнить задуманное, Наблюдатель. Не в моих правилах мешать живому существу следовать собственной сущности. Вы пришли сказать нечто – говорите. Попытайтесь убедить меня, раз вас толкает к этому внутреннее побуждение.

Хиллориан посмотрел в бирюзовые, умные глаза – спокойствие Иеремии завораживало. В воздухе комнаты пахло сушеной мятой, мягко гудел залетевший в полумрак дома псевдо-шмель. В самом воздухе, казалось, ласково разлился надежный покой – то, чего годами не хватало полковнику. Хиллориан заколебался, жестко преодолевая нестерпимое, невесть откуда взявшееся искушение без обиняков выложить все старику.

– Я не стану скрывать, ваша деструктивная деятельность смущает власти Каленусии. Я не понимаю вас, Фалиан – во многом, хотя и не во всем. Вы знаете – ваши способности позволяют вам это – при мне нет ничего: ни записывающей аппаратуры, ни оружия. Скажите честно, как уважаемый мною человек – чего вы надеетесь этим добиться? Вернуть общество в каменный век? – но вы сами знаете, и знаете прекрасно, что это невозможно. Прославиться? – но вы до сих пор отвергали самые заманчивые предложения масс-медиа. Хотите власти? Она до сих пор ограничена кучкой таких же фанатиков, как и вы сам, Иеремия. Чего же вы хотите, Фалиан?

Старик размышлял не более полуминуты.

– Вы сын Мирового Разума, как все люди. Прислушайтесь – разве ответ не очевиден?

Хиллориан сокрушенно покачал головой.

– Для меня – совсем и совершенно не очевиден.

– Хотите его получить?

Полковник насторожился – что это? Приглашение посетить внутреннее собрание секты? Очень похоже. К делу об Аномалии такой визит прямого отношения не имел, однако для “глазка” предложение звучало любопытно. Креатуры явно открывались, соблазнительно маня двусмысленностью перспектив – слишком замкнутыми казались до сих пор луддиты.

Хиллориан улыбнулся, принудительно смягчив выражение жесткого лица.

– Конечно. Такие, как я, любят ответы.

– Вы его получите. Если дождетесь утра здесь.

Полковник прикинул – время позволяло.

– Охотно.

Иеремия оглянулся на силуэт, мелькнувший за москитной сеткой.

– Минна! Ты не ушла, как я велел?

Силуэт смущенно отстранился за косяк.

– Раз ты здесь – принеси гостю обед.

Хиллориан незаметно проследил за лицом женщины, вошедшей с полным блюдом маленьких, четырехугольных пирожков. В глазах крестьянки блестел вызов, смешанный, однако, с тщательно, но не очень удачно скрываемым страхом.

– Благодарю вас, свободная гражданка.

Женщина, не ответив, выскользнула за дверь.

– Это ваша дочь?

– Сноха.

Полковник сделал вид, что его вопрос не был чистой формальностью, Иеремия сделал вид, что не понял уклончивой природы полковничьей вежливости (родственные связи Фалиана в Департаменте знали назубок).

– Сын погиб три года назад в автокатастрофе.

– Соболезную. Это стало причиной ваших действий?

– Нет. Не ищите легких ответов. Дождитесь вечера.

Хиллориан надкусил крошечный пирожок. Начинка пахла вишней.

– Надеюсь, вы меня не разочаруете.

Иеремия серьезно покачал головой, вставая.

– Ожидающему да воздастся.

Светило медленно ползло от зенита к закату. Хиллориан съел вишневые пирожки и теперь ждал, рассматривая щели потолка, наивную кружевную вязь самодельных салфеток на подоконниках и примитивно-талантливую роспись стен цвета блеклой терракоты. За окном царственно прохаживались здоровенные рыжие куры с мясистыми, лениво обвисшими гребнями. На дворе удлинялись синие тени. Минна несколько раз прошла по двору, тревожно гремя ведром, Мюф, посвистывая, заглядывал в комнаты – полковник чувствовал на своем виске пристально-любопытный взгляд мальчишки.

Наконец, солнце коснулось верхушки холма…

Они осторожно уходили в прохладную темноту летнего вечера – полковник, Мюф и старик. Тропинка ложилась под ноги мелким песком, огибая возвышенность. Трухлявый мостик без перил, переброшенный через мелкий ручей, угрожающе затрещал под ногами. Хиллориан невидимо улыбнулся в темноте – еще не хватало стоймя рухнуть в пропахшую головастиками, тинистую воду. Пели цикады. Густо кудрявились кусты – верхняя сторона листьев кожисто-зеленая, нижняя – нежная, серебряно-ворсистая. Серебряная сторона листьев мерцала в полутьме. Вечерние сумерки сгущались, в зарослях что-то безобидно возилось, пискнул и ускользнул, унося из-под ног длинное тело, приземистый, проворный зверек. В траве зажглись бледно-зеленые огоньки светляков.

Тропинка обогнула непролазные заросли и закончилась круглым, низким лазом в стене зелени – дыркой меж раздвинутых и прижатых колышками ветвей.

Иеремия вошел первым, следом шмыгнул Мюф, Наблюдатель пригнулся и, защищая руками глаза и ушные раковины, осторожно протиснулся между колючих сучков. За лазом обнаружилась круглая поляна, устланная тонкой травкой, которую окружали сплошные зелено-серебряные стены листвы. Потолком своеобразной комнате служило звездное небо. Посередине чернел круг от костра, очищенные от коры, отполированные прикосновениями стволы деревьев лежали на земле, создавая вокруг костровища своеобразный амфитеатр. На бревнах присели местные уроженцы – мужчины в одежде каленусийских фермеров, четыре девушки, одна из них – с круглым, пестрым как яичко перепелки личиком – приветливо улыбнулась Хиллориану. Потом, хихикнув, прошептала что-то на ухо подруге. Троица вновь прибывших устроилась на гладком, как темное стекло бревне, возле самого костровища. Между тем, собрание исправно пополнялось – сквозь колючий лаз один за другим проникали крестьянки, подростки, кто-то из детей притащил толстого кота – плоскомордого, с сердитыми косыми глазами. Участники собрания приглушенно переговаривались, как будто их подавляло холодно-прекрасное скопище звезд. Места на бревнах заполнялись, скоро стало довольно тесно, кучка опоздавших пристроилась прямо на траве, подстелив огромный пустой бумажный мешок.

Тем временем совершенно стемнело. Край неба, видимый над верхушками колючих зарослей, больше не светился лилово-пурпурным. Сонмы светляков в траве не без успеха соперничали со звездами. Кто-то, щелкая зажигалкой, с трудом подпалил дрова – заколыхались, разгоняя темноту, оранжевые блики. Засмеялась укрытая в кустах ночная птица. Собрание походило на слишком задумчивый ночной пикник без провизии.

Хиллориан повернулся к Иеремии.

– Как это будет выглядеть – что я должен делать?

– Ничего, ждите. Ищущий найдет.

Полковник задумался, рассматривая багрово-горячие, медленно оседающие угли. Глаза слипались – наблюдателя всерьез клонило в сон, однако жесткое бревно не позволяло расслабиться. Огонь пылал вовсю – столб искр уходил во тьму, таял в мирной темно-лиловой ночи. Пахло мятой, медоносами, белые зонтики неизвестных цветов белели в темноте. Хиллориан вспомнил войну Ахара. Там, южнее и еще восточнее, на более сухих землях, по ночам пахло пылью, полынью – и гарью пожаров. В какой-то момент полковнику показалось, что он снова чувствует резкий запах. Видение тут же исчезло. Но что-то изменилось. Ему показалось – реальность бытия всколыхнулась, исказившись. Поляну, костер, людей и животный как бы заволокло дымкой. Дымка, сродни туману, уплотнялась все сильнее. Звуки таяли и глохли в густом бесцветном мареве. Слух отказал первым. Зрение – потом. Хиллориан почувствовал иррациональный страх – его тело продолжает сидеть на отполированном до блеске бревне, рядом с неподвижным как скала Иеремией, и тем не менее, полковник знал, что находился в совершенно другом месте. Способность видеть возвращалась медленно. Сквозь черноту пробилось лучистое пятно. Расплывчатое мерцание обрело резкость и превратилось в желтый свет фонаря. Луч прорезал темноту. Тонко звенели капли воды. Зрительная перспектива сужала скупо освещенный коридор до неясного черного пятна в отдалении. Пятно выхватило грязно-серый свод, стену в причудливых узорах плесени, тускло блестевшие рельсы. Полковник сделал шаг, другой. Под ногами чавкала грязь. Где-то в стороне метнулось неровное эхо – слишком неровное, другое. Это шаги чужака, понял полковник. Он мгновенно погасил фонарь, осторожно сделал шаг назад, два шага в сторону и прислонился к стене. Во тьме осторожно переступили, потом раздался сухой щелчок – и вспыхнул горизонтальный столб света – незнакомец зажег свой фонарь. Полковник не торопясь снял с предохранителя пистолет, хладнокровно прикидывая момент выстрела. Свет приближался, хищной лапой шаря по стенам. “Как только луч продвинется еще на стандарт-метр, я открою огонь”. Хиллориан поднял твердую руку, ощущая надежную тяжесть оружия. Луч дернулся вперед. Полковник выстрелил.

…Уже спустив курок он понял – и это понимание пронзило его, наполнив ужасом и восторгом узнавания. В том месте, где конус света сходился в одну, пронзительно светящуюся точку, там, где должен был находиться фонарь, зажатый в руке незнакомца, там, в эпицентре противостоящей ему злой воли, так вот – там не было ничего.

Конус света свободно висел в воздухе, упираясь в пустоту…

* * *

Хиллориан почувствовал на своей щеке теплое прикосновение. Солнечный зайчик скользнул по опущенному веку.

Полковник сел, протирая глаза. Он лежал на росистой траве, рубашка промокла насквозь и липла к спине. Безобидно чернел прогоревший круг костра.

– Эй, есть тут кто?

Долговязый, величественный Иеремия появился невесть откуда. Старик казался хорошо отдохнувшим. Высокие сапоги по щиколотку намокли от росы.

– С вами все в порядке?

– Пожалуй. Кстати – ай-ай-ай. Вас следовало бы привлечь за незаконное распространение галлюциногенов. Что вы бросали вчера в костер, Фалиан?

Иеремия озабоченно покачал головой.

– Ничего не бросал. Яркие были видения?

– В достаточной мере. Кстати, по поводу ответа – я вам не верю.

– Я не лгу. То, что вы видели – это предупреждение. Возможно, будущее. Может быть, будущее, которому не суждено наступить. Все зависит от ваших поступков, Хиллориан. Разум Мира лишь предупреждает нас, оставляя нетронутой свободу воли.

Полковник скептически улыбнулся.

– Посмотрим. Вы знаете, что я видел?

– Нет. Все видят разное. Но только на этом месте, только ночью, и то не всегда. Вам повезло.

– Как знать. Процессы можно рассматривать и так и эдак.

Полковник ловко поднялся, отряхнул росу, хрустко потянулся.

– А что же Мировой разум сказал вам – вам, Фалиан?

– Что я могу принять ваше предложение.

– Я вам что-то предлагал? – делано удивился наблюдатель.

– Я поеду с вами в горы. Должно быть, это мой путь.

Хиллориан постарался ничем не выдать удивления. Возможно, старичок не так уж прост, и в луддитской ереси что-то есть – по крайней мере, сильные ментальные способности у проповедника налицо. Или он читает мысли? Хиллориан поежился. Такого в досье Иеремии не значилось.

Они вместе возвращались по мокрой траве, в беспокойном сиянии утра – наблюдатель и старик. По дороге к ним пристроился беззаботный Мюф.

Начало было положено, креатуры собраны. Осталось расставить фигурки на шахматной доске.

Глава V Готовятся

Каленусия, сектор западного побережья, Порт-Калинус, штаб-квартира Департамента Обзора.

Алекс Дезет внимательно осмотрел комнату, в которую попал. Круглое помещение почти полностью занимал белый, тоже круглый, пустой стол и пять пластиковых кресел. Ровный, неяркий свет испускал прозрачный потолок, окон не было – их заменяли большие уником-экраны. Сейчас экраны не светились, их матовая, безмятежная поверхность оставалась тусклой.

Вокруг стола, если считать слева направо, сидели – сам полковник Хиллориан (никаких эмоции на физиономии “глазка”), девушка лет двадцати четырех (ореховые, добрые глаза и затаенное упрямство), загорелый старик с коротко подстриженной седой бородой (старый перец фермерской породы) и густобровый паренек лет восьми.

Стриж сел, скрестил руки на груди, откинулся на спинку кресла, прислушиваясь к мягкому гудению невидимого кондиционера.

Хиллориан бесцельно передвинул бумаги – этот жест выдал нервное напряжение наблюдателя.

– Начнем без лишних предисловий, свободные граждане.

(Стрижа позабавило обращение).

– Итак, начнем без предисловий. Представляю участников группы. Александер Дезет – специалист по безопасности или по проникновению в охраняемые объекты – как угодно, в зависимости от обстоятельств. Человек с пси-нулем.

Стриж вежливо кивнул собранию. Старик насупился и подозрительно оглядел иллирианца. Девушка окаменела лицом. Деревенский отрок остался равнодушным – Дезет подметил, что мальчишка сделал шарик из липкой жевательной смолы и сейчас пытается незаметно пристроить “подарочек” под крышку стерильно-чистого стола.

Наблюдатель продолжал как ни в чем ни бывало.

– Джулия Симониан – псионик-сострадалист, врач экспедиции.

Мальчишка перестал катать под столом липкий шар и уставился на девушку. Выждав, когда полковник отвлечется, скорчил ей обезьянью рожицу и тут же с невинным видом продолжил свое занятие.

– …Иеремия Фалиан – э… специалист по сенс-управлению техническими объектами. Нейтрализатор технических устройств, можно сказать и так…

Старик хранил величественное спокойствие, не реагируя никак.

– И, наконец, Мюф Фалиан – сопровождающее лицо.

Мальчишка мазнул по Стрижу бирюзово-прозрачным, таким же, как у старика, взглядом и приосанился.

– Я сам в представлении не нуждаюсь, – не без угрюмого юмора закончил полковник.

– Итак, перед нами стоит задача, о важности которой сказано все – я не хочу повторяться. Группа должна добраться до гор Янга… Слайд, пожалуйста.

По мановению невидимого оператора экраны ожили и Стриж увидел многократно воспроизведенную в каленусийских рекламный проспектах панораму: далекие льдистые вершины, тонкий пик Игольчатой горы на фоне лазурного неба, сверкание солнца на ледниковых пятнах, ниже – скалистые горы, переходящие в каменистый пастбищный хребет, испещренный пятнами травы, далее, на переднем плане – лесистые пологие холмы. Панорама впечатляла – красивая картинка величественного и одновременно игрушечно-яркого мира.

– Доставку группы на место Департамент Обзора берет на себя. Вас высадят вот здесь…

Хищный треугольник светового указателя метнулся вдоль панорамы, мгновенно поплывшей и превратившейся в карту.

– …предупреждаю возможные вопросы – ближе нельзя. Границы аномальной области проходят всего в двухстах метрах от точки приземления. После высадки группе предстоит преодолеть пятидесятикилометровый участок пути пешком. Карты (неэлектронные) будут выданы каждому участнику экспедиции. Путь не слишком сложный, там есть тропа. Правда, ею давно не пользовались…

По карте на экране споро прокладывая путь побежала юркая стрелка.

– У меня вопрос к вам, полковник.

Хиллориан, прерванный на полуслове, недовольно воззрился на Стрижа.

– У вас есть хорошие изображения с гор Янга?

– Аэрофотосъемка – конечно.

– Как ее сделали – учитывая обстоятельства?

– С планера. На борт приняли только относительно примитивную оптику. Результат обработан и восстановлен Системой.

– Тогда почему…

Хиллориан поморщился.

– Мы не можем забросить группу воздухом. Летчик той машины и его оператор погибли при неясных обстоятельствах. Собственно, результат, который вы сейчас увидите, выкопан из-под обломков.

Экраны снова ожили, явив удивительной красоты и странности панораму.

То ли долина, то ли каньон. Огромная воронка перевернутым конусом уходила в недра скалистого хребта. По краям воронки отчетливо просматривались ярусы – карнизы из окаменевшей глины, усеянные обломками. Кое-где камень откосов оплетало подобие технических конструкций – ажурные, острых форм каркасы из матового металла или пластика. В постройках чувствовалась некая странность – Стриж понял – они не имели смысла. По крайней мере, смысла, понятного человеку. Несимметричные, болезненные изломы ажурных вышекнаводили на мысли о разрушении. Кукольный блеск изображения указывал на сайбер-реконструкцию макета.

– Объект назвали Воронка Оркуса.

– Эта реконструкция – все, что есть?

– Более чем. Остальное поймете на месте. Итак, наша задача – достичь объекта. Осмотреться. Сделать предварительную картографическую съемку местности, специалист имеется – это я сам. Главное – проверить объект на наличие подземных сооружений. И – наблюдать. Каждая странность, ментальная, психическая, интуитивная, физическая и фактическая аномалия подлежит фиксации. Заносить ее описание будете на диктофон, по возможности копию на бумагу – поменьше электронных устройств. Остальное – на месте и по обстоятельствам. Еще вопросы будут?

Девушка-псионик подняла голову.

– Медицинское оборудование…

– Никакой электроники. Все, что допустимо по обстоятельствам, вам предоставят. Антибиотики, обезболивающее, перевязочный материал. Но никакой сложной диагностирующей и лечебной техники. В конце концов, для того мы и приняли в экспедицию сострадалиста – в случае чего используйте ваши способности… У вас, Фалиан, вопросу будут?

Старик, похожий на фермера, коротко ответил:

– Нет.

– Тогда – конец брифинга. Время отправления вам сообщат дополнительно. Извините – до момента отправки мы вынуждены ограничить ваши контакты. Помещение и все, что пожелаете в разумных пределах, вам всем предоставят в стенах штаб-квартиры.

(То есть меня лично сейчас же засунут в камеру – подумал Стриж).

Хиллориан на выходе взял его под руку – то ли приятельский жест, то ли попытка вежливого сопровождения арестанта. Дезет повернулся к полковнику.

– У меня есть к вам пара вопросов – с глазу на глаз.

Хиллориан кивнул и остановился, выжидая, пока остальные покинут комнату.

– И?

– Это что – попытка самоубийства новым способом?

– Откуда этакий пессимизм?

– Состав группы у вас интересный. Девушка небоеспособна. Может быть, я шовинист, но дойди там дело до настоящей акции, она – смертница на сто процентов. Старый хрен-фермер с каленусийского востока был хорош, но только лет двадцать назад. Таких, как он, только помоложе, я частенько держал на прицеле. Попасть в них удавалось не всегда. Но сейчас из деда сыплется песок. Зачем мальчишка – я не понял совсем. Ваша акция – полный бред. Или вы мне лжете.

– Это не обычная акция. С чего вы взяли, что дело там дойдет до стрельбы или, тем более, рукопашной? С кем? Каньон пуст уже несколько лет – оттуда все разумные разбежались. Эти люди, Стриж, лучшие – в своем роде, но лучшие в Каленусии, да и в Иллире тоже, не сомневайтесь. Девочка – сенс шестой категории. Она легко читает эмоции безо всяких приспособлений, а в пиковые моменты формы – мысли.

Стриж тихо присвистнул.

– Впрочем, вас, нулевика, и ей не прочесть… Так что не смущайтесь. Кстати, вы в Форт-Харай листали газеты?

– Очень мало.

– Значит, не в курсе. Старик, которого вы видели, глушит моторы стандарт-каров ментальным усилием и делает пси-наводку на уником-передачи, причем, наводку, оформленную в слова. И снова – безо всяких приспособлений. Таких людей больше нет, Дезет. Найти псиоников подобного уровня, но еще и с полевой подготовкой нам не удалось – и никому не удалось бы. Впрочем, ваш опыт с лихвой заменит все, чего не хватает этим креатурам.

– А мальчишка зачем?

– Ни зачем. Старик фанатично верит, что внук – его резонатор для связи с пресловутым Мировым Разумом. На самом деле, паренек – полная бездарь в сенсорике. Я не смог убедить Иеремию оставить мальчишку дома. Впрочем, за парня отвечает только Фалиан – если хотите, это балласт, но не ваш. Вы можете просто не принимать его во внимание.

– Даже в случае… физической опасности для группы?

– Даже в случае. Ни с вас, ни с меня никто не спрашивает за целостность “сопровождающей персоны”. Считайте, что его попросту нет.

По замкнутому лицу Дезета невозможно было определить, как он воспринял эту новость.

– Я увижу дочь последний раз?

– Нет, теперь все. Только когда вернетесь.

– Я могу выйти в город?

– Вы рехнулись – нет, конечно.

– Мне не нравится это дело. Я не люблю чрезмерные странности.

– Придется полюбить.

– Я не управляю своими предчувствиями, зато они меня не обманывают.

– Не хотите, как хотите. Если вы отказываетесь, Алекс, тогда собирайте вещи и готовьтесь предстать пред светлы очи принцепса Иллиры – мы вас в два счета экстрадируем на неласковую родину. Хотите?

– Нет.

– Тогда не дергайтесь напоказ.

– Ладно, я приму это к сведению. До встречи в огне, полковник.

– До встречи. И давайте без обид. Удачи вам, Алекс… Охрана, проводите гостя.

Стриж не стал возражать, только отметил про себя неоформленную возможность нового оборота событий – сумей он полно оценить точность собственного предвидения, быть может, судьба иллирианца обернулась бы по-другому. А пока – фигуры расставлены, цель ясна, очертания креатур утратили туманную неопределенность – дело за игрой.

* * *

Величественно-неподвижный Иеремия спал, вытянув ноги на низком кожаном диванчике. Претенциозный модерн-диванчик, раскрашенный “под зебру”, просел под тяжестью каленусийского фермера. Плохо отрегулированный односторонний уником-экран бестолково мерцал. На экране суетились двоящиеся мультяшные фигурки: медвежонок и черепаха в очках отбивалась от желто-черных, цвета иллирианского флага, мартышек.

Мюф чуть приоткрыл дверь и выглянул в щель – третий раз за последние пять часов. Коротко, почти наголо стриженный охранник вежливо топтался почти у самого входа. Серая туника униформы “глазков” в искусственном свете отдавала зеленью.

– Не выглядывай, парень. Тебе нельзя здесь находиться.

– Уник сломался.

– Я вызову техника. А ты – ну-ка закрой дверь, живо.

Пришлось вернуться к уникому. На экране стрельба шла нешуточная – в ход пошла машина, пуляющая подручным материалом. Воздух резали снаряды слив, сочно взрывались бомбы помидоров. Овощное пюре щедро пятнало своих и чужих.

Мюф прибавил звука – Иеремия спал как ни в чем ни бывало – и снова приоткрыл дверь – всего на два пальца. Стриженый охранник отошел в сторону и сосредоточенно говорил в портативный стандарт-уником, прислонившись к стене почти у самого поворота. Лицо стриженого прикрывал корпус аппарата. Мюф выждал немного, незамеченным юркнул в противоположную сторону, повернул за угол и деловито двинулся вдоль кафельной стены. Возле широких раздвижных дверей из толстого непрозрачного стекла пристроилась нелепая разлапистая стойка, увешанная кофейного цвета униформой техников. Мюф подцепил халат поменьше, на ходу натянул его, закатал длинные рукава. Коридор отдавал скучно-сердитой чистотой, наводя на тревожные мысли о зубоврачебном кабинете. Через равные промежутки попадались двери – иногда стеклянные, порой – из толстого металла, к таким обычно была пристроена коробочка с прорезью для электронного жетона. Мюф для интереса врезал пару раз кулаком по грузно-глухой створке. Металл уныло загудел, однако наружу не выглянул никто. Длинные плафоны на потолке излучали мертвенно-бледный свет – эманации скуки смешались с воздухом цитадели. Поодаль свистнула в пазах раздвижная дверь. Долговязый парень в форме техника озабоченно прошел мимо низкорослого “коллеги”.

Удовлетворенный успехом Мюф проследил за сутуло спешащей прочь спиной и воспользовался незапертой дверью. Он второпях не подумал о товарищах “черепка” – но внутри оказалось безлюдно и спокойно. Помещение немного смахивало на библиотеку. В покинутом приюте “черепков” еще стоял сизый табачный дым. Вдоль стен и поперек вытянутой комнаты располагались стеллажи, сплошь заставленные черными блоками нумерованных сайбер-кассет. Один угол занимал захламленный пластиком и бумагой стол – недопитая чашка жидкого кофе стыла рядом с терминалом. В другом углу громоздился могучий сейф. Какой-то шутник нанизал испорченные кассеты на шнурок и протянул через всю комнату подобие праздничной гирлянды.

Мюф воровато огляделся, завернул к терминалу, ткнул пару раз наугад в клавши. Экран разразился бессмысленным фейерверком символов. Иеремия, окажись он рядом, наверняка не одобрил бы технократических упражнений внука, но проповедник в этот час мирно храпел на полосатом диване, под мерный треск сломанного уникома. Свобода вдохновляла. Мальчишка по буквам, одним пальцем набрал на пульте собственное имя:

>МЮФ Фалиан

>Приказ не распознан

>ИДИ ТЫ

>Не распознан параметр приказа

Запретный и поэтому особо привлекательный терминал, преисполненный технического греха, на поверку разочаровывал. Мюф забрал со стойки полдесятка кассет. Черные призмы мало отличались друг от друга – добротный черный пластик. Он попытался втиснуть пару штук в плоский карман штанов, одна поместилась, вторую пришлось выбросить – ловкий удар ногой отправил ненужный предмет в проволочную корзину с мятой промасленной бумагой и остатками яблочной кожуры.

Фалиана-младшего неудержимо манил оцифрованный сейф. Мюф взялся за стального монстра. 6500 – год основания Порт-Калинуса. Не то. 6993 – год собственного рождения взломщика. Сейф не поддавался. Неподалеку, в гулком чреве коридора печально взвыла сирена тревоги. Мюф спешил, перебирая годы войн с иллирианцами, расстояние до Селены-прим, а то и просто случайные цифры. Пару раз ему безо всякого основания показалось, что сейф немного подался.

– Стоять. Руки за голову!

Мюф обернулся. Незнакомый военный с жестким лицом целился в него из настоящего карманного излучателя. Мюф встретился взглядом с противником – и первый раз в жизни испугался по-настоящему. Зеленовато-бледное в искусственном свете лицо наблюдателя избороздили резкие складки – две глубокие борозды прочертили лоб не вдоль, не попрек, а наискось – глубокий бескровный порез. Узкие сухие губы под аккуратными выцветшими усиками тоже кривились. Но самое худшее – глаза. Глаза у владельца излучателя были прозрачные, белесые и холодные, словно окна в пустую, до блеска вымытую кафельную комнату, в которой, однако, только что творили нечто нехорошее.

– К стене.

Мюф выполнил приказ, едва сдерживая слезы ужаса.

– Имя?

– Мюф Фалиан.

– …Этот парень – мой подопечный, Доктор. Из проекта Хиллориана…

За спиной усатого появился смущенный охранник в серой униформе. Доктор и не подумал отвести от Фалиана-младшего ствол.

– Тогда какая холера принесла его сюда?

– Это мальчишка. Он сбежал погулять.

– Я доложу о вашем раздолбайстве, Кравич. Сдается, наша встреча не последняя.

– Вы мне угрожаете? Я не вашего ведомства, Док.

– Предупреждаю, Кравич. Предупреждаю и обещаю.

Мюф физически почувствовал липкий страх охранника, его нарастающую панику. Стриженый парень, однако, быстро овладел собою.

– Ладно. Разберемся. Сейчас я должен забрать его и водворить на место – в бокс.

Белесоглазый помедлил, по-видимому, получая от ситуации острое удовольствие.

– У меня приказ Хиллориана, – чересчур поспешно добавил страж.

Доктор еще помедлил, мазнул по Мюфу пустым брезгливым взглядом, потом нехотя опустил ствол.

– Ладно. До встречи в другом месте, Кравич.

Стриженый сухо, спокойно кивнул.

– Был рад пообщаться. Прощайте, Доктор.

Охранник цепко ухватил Фалиана-младшего за шиворот, одним движением вытряхнул из краденого халата и выволок мальчишку в коридор. Как только раздвижная дверь отделила их от усатого, конвоир-спаситель молча, яростно, вразмах влепил Мюфу крепкую пощечину. Герой принял награду без возражений.

…Сломанный уником в комнате все так же беспокойно мерцал. Мультяшный медвежонок исчез, мартышки разбежались, цветные полосы помех исказили и смяли безмолвную картинку. Тихо гудела лампа. Иеремия спал, но теперь он дышал совершенно беззвучно…

* * *

Белочка еще раз перебрала свое хозяйство, аккуратно разложив содержимое контейнеров на широком, удобном столе. В старой жизни, оставленной среди белоснежных портиков Параду, подобный врачебный примитив, без сомнения, вызвал бы растерянную улыбку Диззи, высокомерный сарказм Птеродактиля, или вежливое недоумение Авеля. Никаких детекторов, электронных зондов. Медицинского сайбер-советника в набор тоже не включили. Хирургические инструменты, правда, оказались высококлассными. Зато к ним прилагался устаревший стерилизатор – обычная стальная коробка для кипячения. Компактно уложенный перевязочный материал. Гели для быстрого заживления ран. В аккуратных гнездах контейнера набор одноразовых шприц-тюбиков – сразу с ампулами. Отдельно антибиотики, отдельно противошоковое. Обязательные стимуляторы, но не из самых сильных. Предосторожность не лишняя – Белочка припомнила мимоходом услышанные истории о невероятных странностях, которые проделывала с мощными стимуляторами аномальная зона. Кататония в свете общементальной проблемы была еще не самым плохим исходом. Человек зачастую терял контакт с реальностью, приобретая взамен повышенную предприимчивость. Джу имела общее представление о психических расстройствах, она представила себе гонку по горам за активным и хорошо вооруженным пациентом, с сомнением осмотрела глянцевитые ампулы и убрала их подальше. Потом тщательно упаковала контейнеры, проверила замки, вскрыла капсулу с жидким пластиком и запечатала крышки личной печатью. Печати медленно застывали.

Джу легла на легкомысленный диванчик, раскрашенный под шкуру барса, и уставилась в белый, чистый, без единой трещинки потолок. Медикаменты готовы. Дело за людьми.

Люди ее тревожили. Белочка ослабила пси-барьер, погружаясь в то трепетное состояние, которое предвещает легкий, едва заметный контакт изощренного псионика даже не с личностью или мыслью – лишь с легким абстрактным абрисом сущности другого человека.

…Хиллориан. Хиллориан представлялся ей черным, литым силуэтом. Яркий “свет” за спиной полковника мешал Белочке увидеть его лицо. Возможно, лица и не было совсем. Силуэт властно, без слов позвал ее, указывая куда-то в сторону. Белочка скосила глаза – в серой, туманной пустоте, на высоте чуть более метра висел светящийся конус. Каким-то образом Белочка поняла, что Хиллориан боится призрачного света конуса. Полковник источал тьму. Тяжелый силуэт без слов просил о помощи, одновременно смутно угрожая. Джу отстранилась с досадой, разорванный контакт отозвался болью в висках, жалостью и тонким, на грани слышимости, звоном порванной струны…

…Иеремия пылал мягким, желтым светом. Где-то далеко, за тонкой пленкой струящегося, необжигающего огня шевелилось нечто – комок или скопище, отдельная от Иеремии сущность, связанная с ним, тем не менее, невидимой прочной пуповиной. Белочка потянулась поближе и встретила сопротивление – будто незримая ладонь незлобно, но решительно толкнула ее в грудь. Она потянулась дальше, субстанция заволновалась, исходя рябью, сопротивление усилилось. Белочка нехотя отступила. Ощущение осталось неприятное – как будто упорно подглядываешь в замочную скважину. Комок темнел. Старик оставался светел. Рядом мерцала изумрудно-зеленая тень поменьше.

…Холод. Лед. Сталь. Блестящая, жесткая непроницаемая стена. Сущность Александера Дезета отторгла ее сразу и бесповоротно. Настоящего контакта не получилось. Белочка скользнула вдоль стены, стараясь не касаться к обжигающе-холодной, враждебной поверхности. Единственным видением, которое ей удалось вызвать, оказались ее собственные воспоминания – тот, наполовину неудачный опыт в салоне Виртуальных услуг, во время которого Джу потеряла сознание. Сейчас обморочный мираж вернулся, только более яркий, насыщенный не только красками и тоской, но – неподдельным ужасом. Ветер, слабый запах полыни. Запущенный дворик и выщербленная в центре, потрескавшаяся, забрызганная бурой кровью стена. Джу отшатнулась – видение погасло, в этот момент Белочка наполовину вспомнила, наполовину поняла со страхом, кем был Александер Дезет…

Она, не видя, смотрела в белый, чистый, нетронутый потолок. Она не верит Хиллориану. Она боится Дезета. Она идет с ними навстречу неизвестности. Пути назад уже не было. Белочка закусила костяшки пальцев и беззвучно, без слез, “шепотом” заплакала.

* * *

Этой ночью Стриж не спал. Он далеко заполночь мерил мягкими шагами комфортабельную камеру специального блока – так делали до него сотни заключенных. Потом опустился на единственный стул и ловил, ловил розовые отблески утра, пробивающиеся через верхнюю щель наклонной, глухой ставни на часто зарешеченном окне. Многочисленные датчики, записывающие каждый вздох иллирианца, не уловили ничего интересного, кроме одного-единственного без конца повторяемого слова на чужом, ненавистном каленусийцам языке. “Spes. Spes”.

Spes – это надежда.

* * *

Полковник Хиллориан тоже не спал. Он тщательно осмотрел свою одинокую квартиру в тихом, чистом пригороде Порт-Калинуса. Поискал спрятанные датчики – не нашел. Отключил суетливого домашнего сайбера, опустил и наглухо закрыл шторы. Собрал и долго жег на кухне бумаги. Он лист за листом бросал ненужные слова в настоящий (дорогостоящая прихоть холостяка) дровяной камин. Бумага корчилась, рассыпаясь седым пеплом. Потом, когда тускло-розовый рассвет забрезжил за глухой стеной занавесей, полковник встал и вышел за порог. В замке сухо и прощально щелкнул ключ.

Часть вторая Горы Янга

Глава VI Сомнения

Каленусия, сектор западного побережья, день “Z”.

Винтокрылые птицы оторвались от квадрата площадки. Свист рассекаемого воздуха закладывал уши. Рокочущая стая взвилась вверх – вертолет с псиониками вела группа прикрытия. Для постороннего взгляда эскорт получался внушительный и ничем не наводящий на мысли о маленькой экспедиции, затерянной в южных горах. Вертолеты уходили по широкой дуге, позади и внизу остался замкнутый вокруг Пирамиды квадрат внутреннего двора Департамента, стрелка мачты с голубым флагом Каленусии. Пестрели темно-красные, ярко-желтые и свинцово-серые крыши Порт-Калинуса. Жирно блестела мутная вода в гавани.

Белочка приникла к окну, наблюдая, впитывая, прощаясь…

Хиллориан ободряюще улыбнулся. Мюф расплющил нос о стекло, следя, как удаляются сверкающие палубы и точки крикливо снующих чаек. Иеремия закрыл глаза, кажется, он читал про себя молитву. Помощник летчика подмигнул товарищу, через плечо указал большим пальцем на старика и украдкой коротко стукнул себе повыше уха. Невыспавшийся Стриж равнодушно чистил ногти подобранной во дворе гладкой щепочкой.

Вертолеты уходили на юг. Город, причудливое скопище стали, камня и стекла, оставался на севере. Побережье тянулось рваной лентой прибоя, машины то удалялись вглубь суши, то приближались к бесконечному пространству густо-синей воды, прочерченному гребням пены. Ветер раскачивал длинные, тяжелые аквамариновые валы. Скалы Мыса Звезд дробили воду в пыль.

Хиллориан склонился к Джу, стараясь перекричать шум.

– Через два часа будем на базе Лора. Там дозаправка.

– А?

– На Лора.

Джу подавилась – это место считалось секретным объектом, не доступным простым смертным.

Стриж слегка заинтересовался.

– Сколько будет промежуточных посадок?

– Одна. Только не надейтесь, что вам удастся сбежать.

– И не собирался. Раз вы мне так не доверяете, какой холеры тащите меня в горы?

Хиллориан засмеялся.

– Так вы же единственный человек с пси-нулем на всей Геонии.

Стриж переварил новость.

– Вы уверены?

– Почти. Если верить архивам, семьдесят лет назад был еще один экземпляр – умер в возрасте двадцати пяти лет в состоянии буйного помешательства.

– Спасибо на добром слове. Это правда?

– Не совсем. На самом деле ценный кадр прибрали к рукам спецслужбы, ложно списав в расход через больничные архивы.

Усталый Стриж оказался обидчивым:

– Порази вас космическая чума, колонель. Вы достали меня своими шутками.

Белочка воспользовалась разговором наблюдателя с иллирианцем и чуть-чуть прощупала разум Дезета. Глухо – как и следовало ожидать. “Настаивать” она не решилась. Стриж, похоже, не заметил манипуляции. Джу присмотрелась к Иеремии. Луддит, против ожидания, нисколько не выдавал отвращения к путешествию в брюхе механической птицы. Вообще, сектант держался на заднем плане, хоть и с достоинством, но отчужденно. Зато Мюф сиял как новенький грош. Белочка заметила на мюфовой щеке роскошный синяк, которого еще вчера не было, но не стала спрашивать о происхождении. Фалиан-младший поманил ее, Джулия пересела так, чтобы лучше слышать мальчишку. Мюф притянул Белочку за руку и прошептал ей в самое ухо:

– У меня что-то есть.

– Что?

– Кассета для сайбера.

Джу прыснула в кулак.

– У тебя же сайбера нет.

Мюф дернул плечом.

– Дед мне не разрешает.

– А ты бы хотел?

– Не знаю. А у тебя он был когда-нибудь?

Белочка вспомнила свою перенасыщенную ментальной техникой жизнь в Параду.

– Конечно. Если хочешь, после того, как мы вернемся из путешествия, я покажу тебе настоящие сайберы – разные. Ты сможешь выбрать, какой понравится.

На румяной физиономии Мюфа отразилась сладкая мука искушаемого праведника.

– Не врешь?

– Нет. Да ты что! Чтобы я сдохла, если вру.

Мюф простодушно принял клятву – очень уж хотелось верить.

– Ладно. Может быть, ты и сносная девчонка. Если не соврешь – расскажу секрет…

Он попытался сформулировать недавнее открытие – люди в сером не одинаковы, и у таинственного, сердитого Хиллориана есть враги одного с ним цвета. Оформить открытие в слова не получилось – в запасе у Мюфа попросту не оказалось нужных понятий. И он добавил на всякий случай:

– Потом.

Джу кивнула, подавив улыбку. Детская тайна младшего Фалиана ее ничуть не интересовала. Зато она сообразила, что приобрела наблюдательного и этим весьма полезного друга. Мюф отвлекся, достал перочинный нож, иголку, моток липкой ленты, палочку, пестрое перышко псевдо-индюка и принялся мастерить самодельный дротик.

Джу, лениво прикрыв ореховые глаза, остро прислушивалась к разговору полковника с иллирианским сардаром. Слова глушил шум, выражения лиц выдавали, пожалуй, нарастающий спор. Задействовать ментальный контроль она так и не решилась.

Иеремия в своем углу поднял голову и первый раз цепко и внимательно посмотрел на Белочку…

* * *

На базе Лора их ждали. Багаж доверили охране, оставив в опустевшем брюхе вертолета. Джу отдохнула, справилась, наконец, с тошнотой перелета, в личном отсеке вымыла и высушила волосы. Ужин оказался неплох, жизнь перестала казаться беспросветной чередой неудач. Белочка залезла под одеяло, ментальным приказом включила лампу на стене и открыла единственное оказавшееся под рукою чтение – “Карманный справочник врача”. Полузабытая наука напомнила Птеродактиля, а Птеродактиль – отца. Джулия прикинула, что сказал бы респектабельный доцент Симониан, увидев свою дочку в нынешних обстоятельствах и откровенно опасной компании – результат размышлений доставил ей злорадное удовольствие. Уже засыпая, она поняла, что переиграла-таки отца, изжив старую детскую обиду девочки-неудачницы.

Снов Белочка не помнила. Она проснулась среди ночи с острым чувством тревоги, словно от толчка и несколько минут лежала в темноте, прислушиваясь к шорохам. Кто-то осторожно скребся в дверь. Джу встала, бесшумно, босыми ногами прошла на цыпочках.

– Кто?

– Я.

Испуганный Мюф прерывисто шептал прямо в замочную скважину.

– Можно мне войти?

– Залетай.

Джу поправила пижаму и сердито распахнула дверь.

– Ты чего не спишь, конопатый?

– Я не конопатый, я веснушчатый.

– Иди спать.

– Я хмуриков боюсь.

– Кого?

– Хмуриков. Хмурики приходят из темноты.

– А дедушка? Ты ему сказал?

– Я звал его – он не просыпается.

Джу осторожно прощупала трепещущий разум Мюфа. И отшатнулась – видение получалось жутковатое: серый комок бесформенного ничто наплывал, давил, лишая сил. Фалиан-младший схватил ее за край пижамной курточки, Белочка услышала как часто колотится маленькое сердце.

Опыт псионика подсказывал – за страшным образом нередко кроются банальные причины, а настоящие опасности лучше встречать лицом к лицу.

– Пошли, посмотрим.

Мюф капризно захныкал.

– Я боюсь.

– Не бойся, мы потихоньку. Я – псионик. Я знаю, как обмануть хмуриков.

Убежденный крепкими аргументами Мюф слегка успокоился.

– Я видел их в окно.

– Пошли.

Джулия сунула ноги в парусиновые ботинки и, держа за руку настороженного мальчишку, выскользнула в коридор, прикинула, куда могло выходить окно Фалианов. Получалось – на юг. Бегать в пижаме мимо охраны Белочке не хотелось, она прошла вдоль ровного ряда дверей к единственному окну. Со второго этажа приземистого корпуса открывался замечательный вид на вертолетную площадку. Силуэта часового на месте не оказалось. Около машины кто-то возился – густой сумрак мешал Джулии рассмотреть лицо. Белочка ослепительно улыбнулась, демонстрируя безмятежность.

– Это полковник забыл свою зубную щетку.

Все еще испуганный Мюф слегка хрюкнул от смеха.

– У него зубы из пластика. Я сам видел.

Джу небольно дернула довольного сорванца за ухо.

– Не смей больше будить меня по пустякам. Приходи, если узнаешь важное.

– А сайбер?

– Все будет. Мое слово – замок. Мы с тобой как два хороших парня против плохих. Понял?

Мюф принял понятную абстракцию и успокоился. Белочка проводила мальчишку до его отсека, никем не замеченной вернулась к себе. Странность ситуации она осознала постепенно – после того, как в полной тишине неподалеку услышала четкий, резкий, немного приглушенный стук двери. Кто-то из участников экспедиции и впрямь только-только вернулся с ночной прогулки…

* * *

Каленусия, Южная равнина, день “Z+1”

Утро выдалось ветреное и прохладное. Фиолетовая мгла укрыла южный горизонт. Команду спешно загрузили в вертолеты. Белочка незаметно откинула край брезента. Если ночной незнакомец и покопался в багаже, то никаких видимых следов вмешательства не осталось. Печати на ее собственных контейнерах казались нетронутыми. Мешки полковника, Дезета и Фалиана лежали аккуратно, на тех же местах. Джу с разочарованием опустила брезент на место. Таинственный “хмурик” как дым растаял с первыми лучами.

Мюф доделал свой дротик и теперь пристраивался пометать его, выбрав вместо цели ботинок Стрижа. Дезет украдкой показал нахалу кулак. Фалиан-младший понял намек и перебрался под защиту Белочки. Иеремия казался до странности отрешенным. Полковник нервничал без видимых причин.

Машины взмыли вверх, подняв тучу мелкой пыли. Ветер стих, небо заволокло полупрозрачной дымкой. Вертолеты шли низко, Лора осталась на севере, вельд, растеряв остатки редких рощиц, сменился засушливой равниной без единого клочка древесной растительности. Кочки полумертвых трав казались волдырями, оставленными на земле болезнью. Правее, в отдалении, мелькала бурая спина зверя, опрометью бегущего прочь от вертолетов. Хищные тени машин стлались по земле.

Стриж окликнул Хиллориана.

– Полковник, это оно?

Наблюдатель сухо кивнул. Равнины южнее Лора, почти до самых гор, превратили в пустошь первые поколения переселенцев. Под шкурой больных трав до сих пор незримо светилась зараженная радиацией почва.

Оба собеседника понимали друг друга без слов. Геония бедна на минералы, необходимые для ядерных технологий. Может быть, это обстоятельство спасло потомкам жизнь – после того, как предки с максимальным эффектом истратили привезенный запас.

– Долго еще?

Хиллориан пожал плечами.

– Вам не терпится?

– В некотором роде.

Помощник летчика встревожено обернулся, оторвавшись от стандарт-уникома.

– Вас вызывает Лора, полковник.

Хиллориан вынул из поясной сумки личный уником, переключил его на прием “немого” текста – строчки, невидимые другим, побежали по миниатюрному экрану.

Стриж демонстративно (“не нужны мне ваши тайны – устал”) отвернулся. Наблюдатель еще раз перечитал сообщение, чувствуя, как сердце неровно колотится в ребра. Убрал коммуникатор в сумку, сел поудобнее, вытянув ноги.

– Капитан, далеко до границы “светящейся” территории?

– Если с такой же скоростью – полчаса лету.

– Как только перевалим линию, высадите нас в безопасном месте.

– ?

Хиллориан обернулся к Белочке и Иеремии.

– Произошли изменения, господа. На связь вышла Лора – у них срочные новости. Нет смысла скрывать – граница аномальной зоны, судя по последним измерениям, сместилась. Придется нам высадиться на пустошах – иначе вертолеты эскорта попадут прямиком в радиус пси-воздействия.

– Во сколько лишних стандарт-километров пешком нам это обойдется, полковник?

– Не менее сотни, Алекс.

Стриж тихо присвистнул.

– С этим составом команды…

– Заткнитесь. Я уже сказал вам – другого состава нет и не будет.

Иллирианец только пожал плечами.

Хиллориан чуть нахмурился.

– Что там с замерами радиации, Уил?

Летчик взглянул на индикатор.

– Падает, но очень медленно. Пока нас неплохо экранирует обшивка машины. Но я не хотел бы оказаться за бортом.

– Скоро войдем в пси-зону?

– По грубым оценкам – через пятнадцать минут.

– Командуй возвращение всем машинам эскорта. Дальше полетим одни.

Иеремия освободился от крепления безопасности и попытался встать. Белочка заметила, что губы старика беззвучно шевелятся. Немые слова сами сложились в древний, как эта равнина, текст:

Не бойся змеи, скользящей во мраке,

Не бойся печали под солнцем,

Не бойся ужаса, идущего среди звезд.

– Десять минут до входа в зону…

– Радиация?

– Дважды перекрывает предел.

– Тяни, сколько сможешь, капитан.

Летчик вымученно улыбнулся. Лоб с ранними залысинами блестел от пота под короной устройства связи.

– Через десять минут это станет затруднительным, полковник.

– Тяни, Уил, я знаю – ты лучший.

– Даже лучший из лучших не сможет вести машину в Аномале.

– Как только поймешь, что это предел – сажай борт.

– Даже на радиоактивное пятно?

– Да.

Неестественно спокойный Стриж обернулся к девушке.

– Советую вам держаться как следует. Посадка обещает быть жесткой.

Мюф присмирел. Веснушки на носу мальчишки поблекли. Белочка заодно затянула потуже и его крепление. Иеремия читал нараспев:

Не бойся чудовищ, порожденный полуднем,

Не бойся стрел, пронзающих незримо…

Полковник оглянулся через плечо – его лицо пошло красными пятнами.

– Молчать. Да сядьте же, Фалиан! И закрепитесь, холера вас забери – Мировой Разум не помогает тем, кто сам себе не помогает! Дезет, не сидите истуканом – покажите им, как надо.

Летчик пробормотал, не оборачиваясь, голос его внезапно охрип:

– Пять минут до входа в зону… Радиация – полтора.

– Сбрось скорость. Садимся. Опустись пониже, Уил. Еще ниже…

– Мы изжаримся до костей, полковник.

Белочка даже сквозь пси-барьер ощущала, как в разуме пилота мечется ужас.

– Нет, Уил, нас экранирует корпус… Пожалуйста. Спустись. Пониже.

Джу еще чуть-чуть ослабила свой барьер и добавила легкий ментальный толчок к словесным убеждениям Хиллориана. Вертолет опустился – мелькание приблизившихся кустов и травы слилось в единую пеструю сумятицу.

– Три минуты до входа в зону.

Белочка опустила лицо к коленям, прикрыла затылок сцепленными руками.

– Две ми…………………………………………………………………………………………………..

…Границу пси-Аномалии она почувствовала как прыжок в кипящий хаос – под сводом черепа взорвалась какофония звуков, рассыпался искрами фейерверк разноцветного холодного огня. Грохот океанского прибоя смешался с пронзительным писком помех, воем ветра, плеском ручья, голосом, поющим в ночи, вкрадчивым шепотом, приходящим из далекого ледяного ничто.

Бесформенная субстанция хаоса бурлила, выбрасывая тонкие паутинки – они тут же опадали, увядая, и сменялись новыми. Кишение нитей опутывало сознание. Со стороны пустого пространства в пляску паутины ворвалась струя огня. Нити съежились, сгорая. Серая поверхность Хаоса сгладилась, потом мягко потекла, обретя цвет – в неопределенное нечто смешались все оттенки спектра.

Под напором образов, звуков и красок пси-барьер прогнулся, истончаясь, как стенка мыльного пузыря. Ощущение не было мучительным – скорее странным и неприятно чужим. Джу напрягла силы, удерживая ментальную перегородку – писк, вой и шепот тут же ослабли, превратившись в едва заметное, на грани слышимого, жужжание. Реальность обрела свои права.

Хаос замолчал.

Полуоглохшая Белочка поняла – обычные звуки тоже исчезли. Катастрофа по-будничному деловито заявила о себе. Остановившиеся винты молчали. В ту же секунду винтокрылая машина беспомощно рухнула вниз. Джу еще успела услышать как пронзительно, по-заячьи, заверещал Мюф…

* * *

– Да очнитесь же, колонель… Колонель!

Хиллориан охнул, держась за поясницу. Вместо серой поверхности крыши кабины над ним нависало зеленовато-голубое, в легкой перистой дымке небо. На фоне холодноватого марева нарисовался силуэт озабоченного Стрижа. Иллирианец щурился как от головной боли, левую щеку прочеркнула кровоточащая царапина.

– Подъем, полковник!

Хиллориан вставал медленно, впервые с острой ностальгией ощущая, что сорок три – не самый лучший возраст для полевых акций.

– Что с другими?

– Один труп. Прочее – увидите сами.

Расколовшийся остов невзорвавшейся машины примял жесткую траву, ползучие плети мутировавшего кустарника. Неряшливо грудой лежали извлеченные из отсека вещи. Рядом сквозь потрепанный брезент проступал длинный контур лежащего на земле предмета. Хиллориан откинул край. Пустой взгляд Уила упирался в зенит. Ко лбу прилипла травинка.

– Вы даже не закрыли ему глаза.

– Некогда было.

Полковник с трудом сдержал желание ударить Стрижа. Желание было несправедливым – Дезет сделал все, что мог, глупо требовать от сардара сентиментальности по отношению к мертвому каленусийскому офицеру. Прощай, старый друг – беззвучно пробормотал Хиллориан и осторожно опустил покрывало на холодное лицо Уила.

– Что с радиацией? Вижу, вы не слишком беспокоитесь.

– Мерил. Как раз на пределе допустимого. Если мы за день уйдем с пятна, я скажу – легко отделались. Думаю, успеем. И еще – смотрите – на юге видны горы.

– Что с людьми? Раздайте им дозиметры.

– Уже. Возьмите, кстати, свой.

Полковник сунул коробочку во внутренний карман, огляделся, борясь с волною накатившей тошноты. Пахло разлитым топливом.

– Странно, что мы не взлетели на воздух.

– Пси-зона не любит взрывы.

– Она что – физические законы отменяет?

– Чума ее знает. Кстати, уникомы здесь не работают – проверено.

Бледная до синевы Джулия подошла неслышно. Мальчишка, конопатый, густобровый внук Фалиана, хромал, держась за ее куртку. Иеремия сидел на корточках, придерживая за плечи выжившего помощника Уила. Лейтенанта (имя ускользнуло из памяти Хиллориана) мучительно рвало.

– Вы врач, Симониан, или предмет мебели? Помогите раненым.

Вертолетчик глухо отозвался.

– Я в порядке, полковник, это минутное…

Джу мягко отцепила руки Мюфа от одежды и неуверенно пошла в сторону сваленных вещей – за своим оборудованием. Стриж покачал головой.

– Бросьте яриться, колонель, парень переблевался не от сотрясения, а от страха – Аномалия обостряет деструктивные эмоции.

Полковник мысленно согласился. Придавленные случившимся люди собрались вокруг наблюдателя.

– Симониан – дозу стимулятора каждому. Лейтенант, прикройте тело обломками кабины. Вещи на себя, уходим. Если всем присутствующим дорого будущее – к вечеру мы должны сползти с “пятна”.

Белочка возилась возле багажа. Стриж зашуршал картой.

– Куда двинем?

– Юго-юго запад. Сейчас Аномалия слишком “распухла”. Такого не было никогда. Обычно там чистая территория и горноспасательный пост. Оставим у спасателей лейтенанта, попробуем получить связь…

– На два слова в сторону, колонель.

Хиллориан перешагнул через остро пахнущую лужу топлива. Стриж выглядел чуть менее уверенным, чем обычно.

– Вы в курсе, отчего погиб капитан?

– ?

– На нем ни царапинки.

– Может быть, внутреннее кровоизлияние. Нам сейчас не до вскрытия.

Дезет с сомнением покачал головой.

– Сдается мне – это шутки Аномалии. Нам может понадобиться такая информация.

– Я не отдам приказа пятьдесят километров тащить мертвое тело по жаре.

– Понял, не стану спорить, но я бы на вашем месте имел в виду кое-какие неожиданности.

– Вы не на моем месте, Стриж.

Полковник опять с трудом удержал приступ неестественного озлобления.

– Симониан, где вы? Готовьте стимуляторы для группы.

Вернувшаяся Белочка смотрела широко распахнутыми, остановившимися ореховыми глазами.

– Стимуляторов нет.

– Как нет? Контейнеры разбились?

– Целы. Пломбы срезаны. Кто-то забрал оттуда ампулы.

– Что?!.. Что вы сказали?!..

…Кучка людей под белесым небом, у разбитого остова машины. Зной. Страх. Сухая трава. Неизвестность…

Глава VII Преодоление неизвестности

Каленусия, Южная равнина, день “Z+2”

Белочка поправила широкую лямку рюкзака, смахнула с бровей непослушную, влажную каштановую прядь. Экспедиция второй день уходила на юго-восток. Крайнее напряжение сил уже отзывалось звоном в ушах, мелкой дрожью в пальцах, ватной слабостью в коленях. Джу с тоской подумала о пропавших стимуляторах, но тут же отогнала предательскую мысль. Во-первых, что упало, то пропало, и жалостью делу не поможешь. Во-вторых, неизвестно, чем мог обернуться такой эксперимент в Аномалии.

Обстоятельства исчезновения ампул интересовали ее в основном с другой точки зрения – таинственный “хмурик” Мюфа стремительно обрастал плотью, обретая злую волю, но все еще сохранял инкогнито. Усталость выпила силы Джу почти до дна, извечный вопрос детектива – “кто” – маячил где-то неподалеку, дразня усталое сознание.

– Привал.

Белочка сбросила мешок и села, привалившись к нему узкой спиной – о все еще слегка радиоактивной почве она старалась не думать. Полковник выглядел изможденным, его приступ ярости прошел бесследно. Вчера Хиллориан едва не устроил заведомо бесполезный повальный обыск на предмет пропавших ампул – в безрассудном гневе наблюдателя было что-то неестественное. Белочка хладным умом отметила этот факт. В принципе, выбор подозреваемых у нее не велик – ищи, кому выгодно.

Номер первый – конечно, иллирианец. У Дезета природный пси-ноль. Аномалии он не по зубам, что и показал вчера во все красе – пожалуй, лишь бывший сардар сохранил самообладание у разбитого остова вертолета. Если иллирианец вздумает удариться бега и вместо Янга отправится, скажем, к восточной границе, без стимуляторов с ним не справится даже полковник. Версия показалась Белочке правдоподобной. Против нее говорило лишь одно – в страшные минуты до и после падения вертолета Дезет не только не пытался навредить экспедиции, но сделал все, что мог, для ее спасения.

Номер второй – Иеремия. Упрямый сектант не нравился Джулии. Как знать – вдруг старик отрицает применение любых средств, которые хотя бы условно можно отнести к наркотикам. Он мог вытащить грешные ампулы и попросту метнуть их в мусорный бачок…

Стоп! А когда, собственно, пропали препараты? Белочка ощутила восторг понимания – молния догадки высветила темные уголки тайны. Стимуляторы исчезли еще на базе. Она осмотрела печати перед полетом – да. Но не прикасалась к ним. Застывший пластик не оказался ни сломанным, ни раскрошившимся, а исключительно аккуратно, бритвенно тонко, срезанными у самого основания. С двух шагов такое повреждение не заметить.

Кусочки мозаики – “хмурик” Мюфа, темный силуэт ночного визитера на вертолетной площадке, поздний стук двери отсека – все это моментально встало на место. Кто-то из ее спутников той ночью, в Лора, позаботился уничтожить часть ампул.

Это не мог быть Иеремия – Иеремия спал, так сказал честный, верный Мюф.

Это не мог быть Дезет – часовой у вертолета наверняка остановил бы иллирианца.

Неужели – сам полковник?

Но – зачем?

Меж острых лопаточек Джу забегали мурашки. Что она знает о Хиллориане? Ничего не знает. Она поневоле доверила собственную жизнь черному, литому силуэту из видения. Белочка, как все университетские либералы, невысоко ставила мораль Департамента. А ну как Хиллориан даже среди “глазков” окажется исключением в худшую сторону? Впрочем, в настойчивое желание полковника загубить собственный проект верилось все-таки с трудом.

Джу слегка приуныла. Стройная башенка доводов обвалилась от первого толчка. Неуловимый “хмурик” вывернулся и юркнул в потемки тайны.

Иеремия завозился неподалеку – старик вскрыл бритвенно-острым крестьянским ножом пакет с армейским стандарт-обедом и теперь недоверчиво вкушал содержимое. Неясного происхождения серо-бурая масса концентрата вызвала у каленусийского фермера презрительную ухмылку.

Белочка присмотрелась к чеканному, опаленному солнцем профилю луддита. В облике седого фермера проглядывал едва ли ни трибун древности. Порой косный фанатизм Фалиана казался наигранным – Иеремия мог оказаться совсем не прост. А ведь он псионик – и сильный. Вдруг ночной визит Мюфа был частью игры Иеремии Фалиана? Перепуганный сорванец не лгал. Он знал, что дед спит, и разбудить его не получилось. Мюф боялся всерьез. Ментальная наводка – с ужасом поняла Джу. Это была жесткая ментальная наводка на ребенка. На самом деле Иеремия встал, прошел в темноте к вертолету, удалил часового, внушив ему, допустим, ложный сигнал вызова, срезал своим ножом печати…

Стоп! Зачем он послал ко мне внука? – алиби. Ему нужно было абсолютное алиби в моих глазах.

Версия казалась правдоподобной, если бы не почти полное отсутствие мотивов. Фанатизм деревенского проповедника не вязался с тонким замыслом преступника-псионика. Луддит-экстремист скорее уж открыто переколотит ненавистные стекляшки.

Понурившаяся Белочка устало отметила, что зашла в тупик. Вконце концов, несколько ампул с допингом – не такая уж ценность. Это только маленький сигнал, короткий звоночек судьбы – будь осторожной, будь очень осторожной, Джу…

* * *

Каленусия, Южная равнина, день “Z+2”, ближе к вечеру

Красно-белый, полосатый домик спасателей игрушкой выделялся на фоне бурой пустоши. Громада гор приблизилась почти вплотную. Игольчатый пик зеркально сиял уменьшившимся за лето ледником. Шестеро – четверо мужчин, девушка и ребенок остановились, разглядывая долгожданную цель.

– Вы думаете, нас там ждут, колонель?

– Вот уж сомневаюсь, Стриж.

– Тихо здесь.

– Я бы так не сказал – вы не слышите отдаленного, низкого гула, писка на грани слышимости, вам не кажется, что каждый шаг отдается эхом?

– Нет, колонель. Вы же знаете – я глух, как удав, к пси-аномалиям.

– Счастливец.

– Хотите полностью поменяться со мной местами?

– Нет.

Они принужденно засмеялись. Голоса бессильно гасли на открытом пространстве.

– Послушайте… В этом месте есть что-то странное. Вам не страшно, Хиллориан?

– А вам?

– У меня дурное предчувствие.

– Я вас вытащил из Форт-Харая не ради ваших предчувствий, а ради ваших способностей…

Стриж вежливо кивнул, демонстрируя признательность. Полковник нахмурился.

– Лейтенант, войдите в дом. Возьмите с собою оружие.

Вертолетчик безо всяких возражений снял пистолет с предохранителя и осторожно вышел вперед.

– Разумно, колонель.

– У вас есть талант убеждения, Стриж. Теперь я вижу, как вы умудрились охмурить добросердечных сенаторов Конфедерации. Однако, врываясь с пистолетами, мы рискуем сильно удивить спасателей.

Дезет покачал головой.

– Сдается мне, нет.

Повисла неловкая пауза. Переменчивый ветер раскачивал резной флюгер над плоской крышей.

– Он выходит…

Полковник потянулся к пистолету – в походке лейтенанта было нечто странное. Так заплетаются ноги у пьяных.

– Что там?

Вертолетчик молча помотал головой.

– Есть там кто-нибудь?

– Живых – нет. Есть… о, господи…

Лейтенант согнулся в приступе рвоты. Хиллориан поморщился.

– Приведите себя в порядок, Дирк. Возьмите, второй пистолет, Дезет. Пошли…

За скрипучей дверью низко гудела стая мелкого гнуса. Стриж тихо присвистнул, отстранился от липкого косяка, осклизлого бурыми потеками. Коричневые засохшие капли густо пятнали пол.

– У них тут были дела…

Низкий стол оказался завален тарелками – остатки обеда давно засохли. Коренастый человек сидел, опершись согнутыми в локтях руками о крышку стола. Голова лежала на тыльной стороне ладоней. Из-под щеки и лба на скатерть в цветочках натекла уже запекшаяся лужица.

– Выстрел в лицо. Радикальная работа.

– Заткнитесь. Не стройте из себя циника.

– Что это было?

– Амок. Сюда пришелся главный удар Аномалии.

Они, разделившись, методично обыскали дом. Убийца коренастого не ушел далеко. Тело (вернее, то, что от него осталось) обнаружилось в кладовой, рядом с колодой для рубки мяса. На поясе отделенного от головы тела болталась пустая кобура. Разряженный пистолет валялся рядом.

Стриж отвернулся – ему показалось, повеяло резким, тоскливым запахом полыни. Откуда? В доме пахло лишь тленом. За окном – снова, как в Ахара – надсадно звенели цикады.

– Сколько их здесь было, колонель?

– Четверо. В том числе жена их шефа. Она в спальне. Не ходите туда, Дезет. Она мертва – и этим все сказано.

– Где четвертый?

– Думаю, бегает неподалеку.

Стриж чуть приподнял пистолет.

– Как вы смотрите на то, чтобы найти его, колонель?

– А ведь придется. Не ночевать же, имея маньяка под боком.

…Четвертый отыскался быстро. Неправдоподобно вытянутое тело качалось на заднем дворике, в петле. Самоубийца привязал веревку к стойке насоса у артезианской скважины. Низко висящие ноги трупа уже обглодали зверьки.

…Шестеро живых устроились, разбив палатку на пустоши. Ночевать в залитом кровью доме не захотел никто. Иеремия (поддержанный на этот раз Белочкой) настоял – и на заднем дворе, в мягкой влажной почве, вырыли общую яму. Туда опустили тела – жертвы и убийцы легли рядом, укрытые милосердной землей. Но сначала Стриж отыскал в доме чистую салфетку, вышитую желтыми птицами, и сам осторожно обернул изуродованную голову женщины. Ночью прошел дождь. К утру смыло все следы.

* * *

Каленусия, Южная равнина, день “Z+4”.

Игольчатый пик пронзал небо. Громада гор заслонила южный горизонт. Стало меньше травы, больше валунов. Узкая полоска земли, зажатая между зараженной территорией и пси-Аномалией, изобиловала странноватой, причудливой жизнью. На третий день похода Белочка нашла змею с двумя головами. Бледно-розовое, глянцевое тело гада извивалось на песчаной проплешине. Потревоженная рептилия билась, зарываясь в песок. Лейтенант Дирк разрядил обойму, тщетно пытаясь пристрелить мутанта – пули чиркали и чиркали по камням, поднимали фонтанчики песка. Хиллориан в очередной раз рявкнул на вертолетчика, но тот, похоже, даже толком не расслышал разноса.

Джу с ужасом и жалостью смотрела на Дирка – Аномалия медленно выпивала из лейтенанта ту неуловимую, тонкую субстанцию, которую древние называли душой. Белочка легко вошла в ослабевший разум вертолетчика. Это походило на пыльную пустую комнату, в которой по углам колышется рваная паутина, на растрескавшемся полу, обязательно чуть левее центра, лежит забытая, раздавленная каблуком, пачка дешевых сигарет. Джу почесала сухие веки (усталость серой пылью ложилась на глаза) и, отчаявшись, пошла к Хиллориану. Полковник внимательно выслушал ее, сухо поблагодарил.

– Спасибо, Симониан. Я ценю вашу тщательность. Нам сейчас некуда деть лейтенанта Дирка. Помочь ему вы не сможете, поэтому оставьте все как есть.

Белочка отошла – логика Хиллориана выглядела безупречно, но за ее железной стеной таилась некая множественность толкований. Дирк тихо чах. Зато Мюф оказался источником утешения – мальчишка схватывал ситуацию на лету, тенью следуя за полковником и Стрижом. Странная полудружба сардара и наблюдателя занимала Белочку. Эта пара не обращала на Фалиана-младшего никакого внимания. Восьмилетнего разума Мюфа не хватало на осознание скрытого подтекста бесед, зато мальчуган легко подмечал предметные подробности, недоступные взрослым. Ночью, в пыльной темноте палатки Мюф выныривал из спального мешка, прижимался конопатым носом к уху Джу и шептал, шептал захлебываясь – о том, что полковник насовсем отдал Алексу второй пистолет, что дедушка молится Разуму и один раз плакал, а Дирк пытался открыть вновь опечатанный “ящик с таблетками”. Последнее поразило Белочку – вертолетчик никак не мог оказаться загадочным “хмуриком”. По-видимому, Дирка влек к лекарствам (неважно, каким) инстинкт погибающего животного.

Джу тщательно извлекала из мюфова рассказа жемчужины смысла, а потом, перекладывая по-ново древние легенды, шепотом рассказывала мальчишке очередную историю о мудрых и преданных сайберах. Сайберы баллад поднимались к звездам, погружались в пучины, добывали сокровища и спасали хозяина от врага. Мюф, затаив дыхание, слушал технократическую сказку. Джулия отчаянно трусила, как бы Иеремия не проснулся некстати и не закатил ей скандал насчет религиозного совращения внука. Проповедник величественно храпел, ни разу не потревожив “хороших парней”. Джу тихо ликовала…

Иногда, глухой ночью, мучительно обволакивая, возвращался кипящий Хаос. Насмешливо свистели помехи, вкрадчиво шептали холодные звезды, ревел прибой. Жадные серые нити ненадолго оплетали сознание и тут же распадались невесомой пылью – Белочка научилась их побеждать.

* * *

Каленусия, Горы Янга, день “Z+6”.

Они достигли предгорий на шестой день, если считать от вылета из Порт-Калинуса. Почва равнины медленно повышалась, переходя в холмы. Трава стала гуще, стеной стоял голубовато-зеленый, остролистый кустарник. Почва сделалась влажной – местами били ключи, в низких зарослях сновали мелкие зверьки, вилась назойливая мошкара. Жара спала, унесенная прохладным дыханием гор. Холмы обступали со всех сторон, заслоняя далекий Игольчатый пик, кусты постепенно сменились невысоким лесом.

Идти стало труднее – тропу отыскать не удалось, низкорослый Мюф уставал, путаясь в зарослях. Зато Фалиан ожил, как будто на каменистой равнине осталось нечто, что угнетало старого луддита.

Хиллориан попробовал оживить уникомы – скопище вполне исправной электроники упрямо молчало – не ловились даже помехи. Иеремия, преодолев идейное отвращение, после долгих уговоров, попытался ментально “подлечить” мертвый прибор. Эксперимент не принес успеха – гнет Аномалии глушил попытки псионика. Стриж заинтересовался природой эффекта. У коммуникаторов нет ментальности – на что воздействует пси-шторм? Наиболее логичный ответ пугал даже уравновешенного иллирианца: уником работает, как и раньше, просто Аномалия заставляет людей не замечать этого факта. Однако, “нулевик”-Дезет в этом смысле ничем не отличался от других. Для него коммуникатор тоже был мертв. Это заставило иллирианца впервые всерьез задуматься о природе и границах своего “иммунитета”. Мозг Стрижа непроницаем для людей и современной ментальной техники – но что мы знаем об Аномалии? Причудливые галлюцинации мучили всех – на них не жаловался разве что ребенок и сам Стриж. Но как знать, не были ли видения Стрижа попросту более тонкими, неотличимыми от реальности? Если следовать теории до конца – иллюзией мог оказаться не только сломанный уником, но и горы, почва под ногами, а следом за нею – сама экспедиция и лично Стриж. Есть ли реальность вообще? Бывший сардар бестолково бултыхался в вязком болоте солипсизма ^[48]. Дезет представлял себе зажравшуюся, растекшуюся по Вселенной, грезящую иллюзорными снами Аномалию и мысленно проклинал тот день и час, когда впервые открыл учебник философии.

Изгнанная в шею, умозрительная теория время от времени нахально возвращалась, угнетая иллирианца.

Конец размышлениям об иллюзорности бытия, как ни странно, положили события совсем не философского характера.

Дезет не раз ловил на себе пристальные взгляды явно успокоившегося и приободрившегося Иеремии. “Кризис мировоззрений” наступил внезапно – после того, как занятый размышлениями Стриж некстати споткнулся о петлей вылезший из земли корень псевдо-падуба. Конфуз приключился на привале, в самый неподходящий момент – иллирианец нес брезентовое ведро, почти до краев наполненное водой из ручья. Ледяной поток обрушился на задремавшего Фалиана. Промокший до нитки луддит встал, двумя руками отряхивая капли со лба и коротко стриженной седой бороды.

– ?

– Мои глубочайшие извинения.

– Смотри, куда ступаешь, парень.

– Непременно. Клянусь – это случайность.

Стриж, на этот раз сама корректность, отставил в сторону пустое, мгновенно сморщившееся ведро и потянул через голову мокрую насквозь рубашку. Возня с одеждой отвлекла его внимание всего-то на пару секунд. В тот момент, когда залитая рубашка полетела на траву, иллирианец получил полновесный удар, нацеленный в скулу. Фактор неожиданности оказался решающим – Дезет потерял равновесие и очутился на земле. Над ним возвышался взбешенный, но не потерявший самообладание Иеремия. Палец фермера твердо показывал в сторону плеча Дезета – прямо на крылатую номерную татуировку SRDR.

– Ты иллирианский сардар.

Дезет сел на корточки – в ушах немного звенело.

– Допустим, я им был. И что?

– За тобой должок, парень.

Ошарашенный и промокший Стриж и в самом деле утратил ощущение реальности – Иеремия Фалиан хладнокровно извлек из-за пояса хорошо заточенный нож.

– Такие, как ты, хорошо поработали в Ахара – излучателями и тесаками. Вставай.

– Забери меня холера – я не буду драться с престарелым психопатом.

– А я тебе отрежу уши, сукин сын, как это делали вы с нашими детьми, на наших восточных территориях.

Дезет мягко вскочил, понимая – от проповедника и в самом деле можно дождаться удара ножом. Иеремия в этот момент смахивал на поджарого, сивого от старости медведя, вскинувшегося на дыбы. Он держал нож не по-крестьянски, обратным хватом, а прямым – почти как бандит с окраины Порт-Калинуса. Великолепной заточки лезвие писало в воздухе восьмерки.

– Ох. Ну и прореха на мировом разуме.

Проповедник сделал неестественно быстрый и точный выпад. Нож прошел всего в двух унисантиметрах от груди увернувшегося Стрижа.

– Уймитесь вы, старый склеротик.

Фалиан ответил серией “текучих” выпадов, Дезет едва успевал уклоняться. Фермер гнал противника в сторону колючих зарослей, намереваясь прижать в непроходимой стене шипов и плотной листвы. Самый кончик ножа едва – до кровоточащей царапины – задел предплечье иллирианца. Иеремия сделал паузу, он тяжело дышал, остановившись в настороженной позе. В душе Дезета, измученной абстрактными построениями последних дней, нарастающее раздражение спорило с инертным нежеланием драться.

– Еще одно движение, Фалиан, и я вас ударю. Ударю на поражение.

Иеремия, набычив загорелую, иссеченную морщинами шею, ринулся в атаку. Стриж перехватил вооруженную руку и дернул ее на себя, вынуждая увлеченного инерцией противника врезаться в колючую стену остролистого кустарника. Фалиан крякнул, сдергивая собственную одежду с твердых, как рог, колючек, и, не обращая внимания на царапины, развернулся для броска. Поздно. Удар ногой чуть пониже уха привел проповедника с состояние полной отрешенности.

– Стоять!

Стриж обернулся. Оказалось, что худое лицо Хиллориана может не только краснеть от жары. Полковник держал наготове пистолет и был бледен нездоровой зеленоватой белизной, только на лбу выступили красные пятна, похожие на укусы москитов. Хиллориан слегка заикался – раньше Дезет на замечал за наблюдателем такого дефекта речи.

– Вы. Экскремент Мирового Разума. Вы что. Наделали?

– Да ладно, колонель. Ботинок у меня брезентовый. Он через минуту очнется.

– Вы, Разумом убитый идиот.

– Дед попытался меня прикончить. Да чего я сделал-то особенного?

– Это говорит “нулевик” или пустое место? Если пустое место, то вы не нужны мне, Дезет. Я вас держу на мушке и немедленно пристрелю, во избежание рецидивов. А если вы “нулевик”, то должны помнить, что здесь, в Аномалии, вы единственный полностью нормальны. Так холера вас побери – не обостряйте.

Стриж нагнулся, подобрал брошенное ведро.

– Вы сами набрали психологически несовместимую команду. Я не знаю, что вас заставило так поступить, я не верю, что вы не знали о последствиях.

Хиллориан махнул рукой:

– В Аномалии любая команда только ограничено совместима.

Стриж покачал головой.

– Вы впрягли в одну телегу бизона и страуса.

Иеремия зашевелился, медленно приходя в себя. Хиллориан выждал, пока старик обретет ясность сознания.

– Вынужден предупредить вас, Фалиан. До конца экспедиции – никаких драк, никаких претензий друг и другу. Это мое последнее слово.

Проповедник подобрал нож, спрятал его в поясные ножны, встал, держась с удивительным для побитой стороны достоинством.

– Я понимаю вас, полковник. Но вы не хоронили родных, расстрелянных сардарами на восточных территориях Ахара.

– У вас в родне были переселенцы?

– Да. Брат, его семья. Их убила иллирианская зачистка.

– Я понимаю ваши чувства, но прошу вас воздержаться от поединков с Дезетом. Прошу – это вежливая формулировка. Вообще-то, это приказ. Вы поняли?

– Да.

– Будете противиться моим приказам?

– Нет.

– Хотите добавить еще что-нибудь?

Иеремия перевел на Стрижа взгляд бирюзово-прозрачных глаз.

– Я не подниму на тебя ни ножа, ни кулака, Космосом проклятый убийца. Наш полковник против драк. Однако, это, думаю, он не сочтет за драку.

И каленусийский фермер плюнул иллирианскому сардару прямо в лицо.

Стриж отшатнулся – плевок шлепнулся ему на плечо.

– Дезет, не смейте отвечать… Не сметь! Не трогайте кобуру – вы забыли, кого оставили в Порт-Калинусе? Я не шучу. Я сейчас убью вас. Опустите руку. Вот так. А вы, Фалиан – на десять шагов в сторону.

Наблюдатель сумрачно покачал головой.

– С этого дня – никаких контактов друг с другом. Зачинщика расстреляю без душеспасительных бесед.

Стриж оборвал с куста пучок листьев, вытер плечо, в висках звенела пустота. Сбежать от реальности – желание без надежды.

Иеремия спокойно кивнул и пошел к ручью, подобрав оброненное иллирианцем ведро.

Глава VIII Хмурики приходят

Каленусия, Горы Янга, день “Z+10”.

– Что вы сказали, Симониан? Продукты?

Белочка кивнула. Потускневшие, выгоревшие на солнце волосы свисали на лоб неровными прядями.

Лесистые горы почти остались позади, найденная наконец-то тропа вывела к невысокому перевалу. Впереди желтой, с прозеленью грядой высился “пастбищный” хребет. Название, лишь аккуратно отдающее дань традиции – на скудных, перемежающихся камнями пучках травы на первый взгляд не пасся никто.

– С чем связана ваша проблема?

– С лейтенантом Дирком. Нас шестеро вместо пяти. Мы прошли лишние полторы сотни стандов.

– У вас на уме какая-нибудь конкретика?

– Может быть… – Белочка замешкалась, – попытаться ловить зверей?

Хиллориан фыркнул.

– Охота? А вы скажите мне как врач – можно есть подолгу живущих в Аномалии животных?

Джу смутилась – пси-аномальная физиология оказалась предметом, попавшим в так и не пройденный ею цикл “полноправного” медика. Кое-что она выудила в свое время из ментального автомата библиотеки.

– Немедленно мы не отравимся. Что будет потом – одному Космосу известно.

Хиллориан удовлетворенно качнул головой, ковырнул камешки тупым носком ботинка.

– Годится. У вас есть охотничьи навыки?

Джу сморщила носик. В Университете Параду высоко котировалось теоретическое вегетарианство. Правда, юных либералов, стойко выдерживающих систему на практике, Белочка смогла бы пересчитать по пальцам одной руки.

– Навыков никаких.

– Заодно приобретете.

Хиллориан окинул взглядом сжатый кольцом гор горизонт. Высоко в небе описывала круги острокрылая хищная птица. Небесный ловец внезапно сложил крылья и камнем упал вниз.

– Кто-то что-то здесь уже ловит. Значит, можем поймать и мы.

Идея исподволь воодушевила полковника. Быть может, сказалось случайное колебание пси-шторма, но лейтенант Дирк тоже немного ожил, пожелав быть полезным. С некоторых пор холодно-корректный Дезет пожал плечами и согласился. Фалиан, подчеркнуто обходивший иллирианца, предложил свои навыки браконьера. Мюф пришел в восторг от развлечения. Джу одобрила план, втайне мечтая об одном – немного отсрочить день, когда перед нею распахнется бездонная терракотовая воронка. Гладкая, кукольная сайбер-реконструированная копия на плоском экране в комнате для брифингов Департамента оставила острое ощущение тревоги. Впереди, пока еще далеко, за спрятанным меж сверкающих вершин перевалом, терпеливо ждал оригинал. Джулия знала: он ждет ее. Сострадалистка чувствовала, что не готова к встрече – пока.

Охота задержала их на два дня.

Густая белоснежная шерсть мертвой козы блестела на солнце. Остановившиеся косые глаза смотрели с укоризной. Шкуру сдирала Джу – неумело, тщательно, мучаясь тошнотой и жалостью. Рожки над замшевыми ушами оказались на редкость аккуратными – изящно изогнутые половинки лиры.

Белочка с трудом рассекла тушу походным топориком, в отобранные части шприцем ввела консервант. Такой припас быстро ссыхался и сильно проигрывал с точки зрения вкусовых достоинств, зато не грозил экспедиции тотальной эпидемией поноса.

В сумерках остаток козы трещал, истекая соком на вертеле. Запасливый Мюф припрятал в сумку отделенные от черепа рога.

Иллирианец подошел бесшумно – так ходят гигантские кошки в детских мульт-сериалах.

– Добрый вечер, леди.

Джу неопределенно вздернула подбородок в ответ на традиционное приветствие Порт-Иллири.

– Что вы можете сказать об этом?

Дезет раскрыл ладонь и показал неправильной формы матово-светлую призму величиной с орех. Сбоку имелся неправильный выступ с острием. На металлическом жале остался кусочек роговой ткани.

– Откуда эта заноза?

– Вообще-то, с козьего копыта. Странная штука. Вы ничего не чувствуете?

Джу сжала призму и прислушалась к себе – далекий шорох прибоя чуть усилился. На самом краю сознания как бы пробегали мелкие колючие искорки.

– Нет, ничего.

Иллирианец, похоже, был разочарован. Он убрал находку в нагрудный карман.

– Почему полковник зовет вас “Стриж”?

– Это мое второе имя. Считайте – прозвище.

– Вы очень правильно говорите по-каленусийски.

– Стараюсь.

Белочка сорвала длинную травинку и пожевала белый сладкий кончик. Неплохо бы попыталась осторожно прозондировать настроение иллирианца – наблюдение могло оказаться полезным.

– Как вы оцениваете перспективы?

– Что?..

– То, что ждет нас в конце. Успех или неуспех. Я работаю с Департаментом по контракту и хотела бы через месяц вернуться домой.

Стриж с минуту помолчал, потом сказал с отчетливо заметной злостью.

– Не стоило вам, Симониан, впутываться в подобное дело всего-то из-за денег. Пока вы держитесь отлично, стойко. Но, поверьте, аномальная зона – скверное место. Ради чего вы переносите испытания? За счет в банке?

Осторожная проверка провалилась с треском. В интонациях Стрижа ей почудилось что-то от того, оставшегося в далеком Параду доктора, который советовал Белочке бросить индустрию развлечений, но без стеснения принял деньги, заработанные ею же в Салоне Виртуальных Приключений.

Стриж ждал ответа. Белочка выпалила с искренним отвращением.

– Для меня главное испытание – работать вместе с вами.

– Это почему же?

– Я все время помню, кто вы.

– Кто?

– Вы тот самый иллирианец, про которого писали газеты. Вы приказывали жечь дома и убивать стариков, ваши солдаты насиловали девушек на восточной границе.

Стриж внезапно захохотал. Белочка с яростью выплюнула разжеванную травинку.

– Я допускаю, что газеты прибавили. Но эту девушку в Ахара убили вы. А до этого на ее глазах по одному расстреливали ее друзей и родных.

Стриж усмехнулся, поворошив палочкой огонь.

– Такая история способна польстить настоящему злодею. Есть в ней этакий размах.

– Разве это неправда? Вы сами во всем сознались.

– Правда ли? И да, и нет. Хотите страшную сказку, рассказанную на ночь, леди? Так вот. Когда я сделал это, я был пьян. Не от алкоголя – от жары, насилия войны, бесконечных переходов через пустоши, полупривычной опасности и того рода временного сумасшествия, которое порой начинается в подобных случаях у человека. Девочку никто не насиловал – это была обычная солдатская шлюшка, впрочем, молоденькая, добрая и почти бескорыстная. Я убил ее потому, что в противном случае мне пришлось бы расстрелять пару десятков многодетных крестьянок-заложниц. Через два года я сам попался каленусийской спецкоманде зачистки, практически аналогичной одному из тех отрядов Иллиры, которым командовал я сам. Со мною сыграл дурную шутку мой же пси-ноль. Возможно, будь я “нормален”, меня по быстрому допросили бы на наркотиках и безболезненно вывели в расход.

– И?

– Вы же понимаете, на меня не действуют наркотики. Если человека нельзя легко сломать, у всех создается впечатление, что он хранит некие сверхъестественные тайны.

– Не клевещите. Этого не может быть.

– А вы думали, подобное практикуют только спецслужбы Иллиры? Как бы ни так. Из уважения к вашим девичьим нервам опускаю подробности. У Департамента есть средства, не нанося чрезмерных повреждений, вызвать у подопечного любопытные ощущения… После того, как со мною закончили, весь мир стал мне безразличен. Второе мое несчастье – мне попался старательный адвокат. Бедный парень решил сделать себе карьеру, отбив у прокурора гарантированного висельника. В первой и последней судебной инстанции – Ординарном трибунале, его старания пошли прахом. Я, признаться, смотрел на эти бесполезные попытки с некоторым злорадством. Но парень не унимался. В том… виде, в котором я находился, показываться на глаза старым склеротикам из Сената было бы величайшей невежливостью. В Каленусии, как известно, пыток нет. Адвокат заставил меня, лежащего пластом, распинаться диктофону о моем глубочайшем раскаянии. Я сделал это – отчасти чтобы доставить ему удовольствие, ибо к тому времени упорство парня тронуло меня, отчасти из упрямства – я загорелся идеей натянуть нос старухе с косой. Возможно, у Сената был сезон сентиментальности… Продолжать?

Джу судорожно кивнула.

– Я получил помилование на блюде, спас свою жизнь и госпиталь каторжной тюрьмы показался мне раем. Но я и тогда ничуть не раскаивался. Лишь через два года я понял до конца, что натворил – как будто спала завеса. Теперь вы хорошо видите, какой я негодяй. Держитесь-ка от меня подальше.

Стриж встал и пошел в темноту.

– Эй, постойте, Алекс!

– Что?

– Скажите мне, зачем вы впутались в это дело с экспедицией?

Ночь принесла ответ.

– Без комментариев.

* * *

Каленусия, Горы Янга, день “Z+12”.

Двенадцатый день оказался роковым. Хмурое утро поморосило мелким дождем. Плотный молочный туман ущелья скрыл вершины скалистого хребта на юге. Влажные слои дымки стлались во впадинах меж камней, опутывали людей, гасили звуки.

Дирк шел последним. Влажная россыпь камней скрипела под сапогами. Свежая сырость охладила лоб – ясность сознания вернулась к лейтенанту. Он смутно помнил прошедшие дни – память хранила багровый полумрак под сводом черепа, ломоту в глазницах, за ушами, томительную тоску, резкие окрики Хиллориана, презрительную жалость в серых, беспощадных глазах Стрижа, руки девушки на его, Дирка, висках, и – боль. Боль приходила по ночам, колыхалась как серая, ячеистая сеть, сплетенная из упругих нитей. Слишком мелкие ячейки не позволяли Дирку ускользнуть – прикосновение к нитям обжигало огнем. Разум лейтенанта бессильно бился в западне, силы таяли. Днем вес рюкзака пригибал обессилевшего вертолетчика к земле.

В горах наваждение чуть ослабело.

В это утро туман погасил жар в висках. Дирк шел, загребая ногами гравий – впереди мелькала спина Фалиана в черной куртке. Дирк пытался не отстать от норовящей исчезнуть спины. Тропа вилась меж остробокими камнями. Капли влаги стекали с крутых каменных лбов. Дирк споткнулся, передернувшись от отвращение – под сапог попало что-то мягкое, копошащееся. Лейтенант нагнулся – длинный зверек с короткой, лоснящейся, палевой шерстью распластал по земле полурастоптанную тушку. Умирающее животное что было сил вцепилось в парусиновый сапог вертолетчика. Дирк поднял обмякшего зверька, кончиком перочинного ножа раскрыл вытянутую пасть – желтые у основания клыки оказались острыми как иглы. Животное резко, отвратительно пахло. Дирк отбросил дряблое тельце в сторону и зашагал вслед за быстро удалявшимся Иеремией.

Они остановились на дневку возле двух стоячих камней, почти перегородивших тропу. Один, двухметровый “менгир” вздымался к небу указующим перстом, плоская каменная плита привалилась сбоку, образовав нечто вроде полуукрытия. Конструкция, созданная по воле природы и случая, казалась ненадежной, но стояла прочно. Белочка залезла под каменную крышу, исхлестанную сверху дождем. Мюф возился неподалеку, играя с козьими рогами. Он и заметил зверька первым.

– Джу! Иди сюда.

Белочка нехотя вылезла из укрытия. Поверхность голубой куртки мгновенно потемнела от дождя. Неизвестное существо сновало среди камней поменьше. Джулия прикинула запасы – антибиотиков у нее не так уж много, укус животного, тем более в Аномалии, может обернуться нешуточной проблемой.

– Оставь его, брось.

Мюф растеряно попятился.

– Джу, их много…

Крошево камня вскипело палевыми спинками. Белочку передернуло от отвращения – поток прикрытой рыжеватой шерстью плоти напоминал копошащихся крыс. Но это были не крысы – длинные, тонкие тела могли, скорее, принадлежать куницам.

– Господин Хиллориан!

Полковник стерпел “гражданское” обращение Джу.

– Я вижу. Всем в сторону.

– Куда, холера вас побери? – вмешался Стриж. – Они тут со всех сторон.

Раздался пронзительный визг ударенного ногой зверька. Растеряно ойкнул Мюф.

– Мы в каменной кишке, колонель. Тут особо не развернешься. Что скажете – открывать огонь?

– Вы рехнулись, ни в коем случае.

– Эта пакость кусается.

Дирк, не слушая полковника, уже вытаскивал пистолет.

– Сейчас…

– Оставьте ствол в покое. Надо просто отойти в сторону.

Ручеек рыжих тел прибывал. Зверьки шли вдоль ущелья, с юга на север, как будто торопились то ли догнать неведомого врага, то ли избежать смертельно опасной угрозы.

– Влезаем на камень. Вещи пока оставьте.

Люди переговаривались, сгрудившись на каменной плите в полутора метрах от земли.

– Вы когда-нибудь видели что-то подобное?

– Нет. Они удивительно чужды этому месту. Да и вообще чему угодно. Мутация?

– Которая породила эту дрянь жизнеспособной и в таких количествах?

– Они не могут здесь жить – им нечем питаться. Откуда они идут?

Иеремия коротко бросил:

– Из преисподней.

Наступила пауза, наполненная жутковаты смыслом – образ циклопической воронки как нельзя лучше совпадал с мрачным прорицанием луддита.

Джу попыталась вспомнить учебник зоологии – распознать зверьков так и не удалось.

– Долго так стоять? Дождь кончился, но камень мокрый.

– Или они кончатся наконец, или придется подняться по склону и разбить лагерь там. К сожалению, смеркается.

Хиллориан помедлил. Джу поразило выражение неуверенности на лице полковника.

– Алекс, вы сможете влезть на этот склон?

– Попробую.

– Надо не пробовать, а лезть. Окажетесь наверху – сразу спускайте веревку. Остальные пойдут за вами. Справитесь?

– Да.

Дезет отошел на несколько шагов и тут же наполовину исчез в молочной белизне тумана.

– Возьмите вещи, понадобятся фонари.

Фонарики крепились на лоб – Белочка прицепила тоскливо мерцающую лампочку и тут же выключила ее. Хиллориан кивнул.

– Экономьте заряд. Разум знает, как эти шутки станут работать в Аномалии.

Фонари, однако, работали исправно.

– Эй, поднимайтесь!

Голос Алекса шел, кажется, отовсюду. Туман искажал направление. К счастью, конец веревки свисал со скалы всего в нескольких шагах от “менгира”. Зверьки, уже прозванные Мюфом “хмуриками”, попадая под ноги, визгливо огрызались. Изыскано бранился укушенный-таки полковник.

Они поднимались по очереди, устроенного в импровизированной “люльке” Мюфа просто втащили на веревке. Озабоченный Стриж встретил их наверху.

– Эй, колонель, скалолазание не входило в программу. Мы договаривались насчет хорошей тропы. Чем скорее мы вернемся вниз, тем лучше – у ваших людей нет навыков.

– Такие навыки есть у всех – в зачаточном состоянии.

– У того, кто сорвется, они в зачаточном состоянии и останутся.

Обессиливший Хиллориан с полминуты думал, прежде чем оценить мрачную шутку иллирианца, и ответил без энтузиазма.

– До этого не дойдет. Здесь безопасно. Ночуем, утро покажет.

Они поставили палатку уже в темноте. Белочка спала беспокойно – ей снились рыжие спинки “хмуриков”, шуршание их бесчисленных, проворных лапок…

* * *

Каленусия, Горы Янга, день “Z+13”.

Утро не развеяло туман. Оно местами грубо разорвало влажный полог, сквозь неровные дыры неуверенно проглядывали пригретые светилом камни.

Белочка выбралась из палатки. Дождя не было. Свежий воздух придавал сил. Молочная дымка тумана окутала большую часть неба. Местность вокруг сильно отличалась от привычной тропы. Камни причудливых очертаний сужали обзор.

– Смотрите, Игольчатый пик!

Озябший Хиллориан кивнул. В прорехе тумана четко вырисовывался точеный силуэт вершины.

– Эй, Алекс, подойдите сюда.

Растрепанный Стриж нехотя вылез из палатки.

– Где вы бросили вчера веревку? Я ее не вижу.

– Убрал. Вот она, в сохранности.

– Когда мы остановились на тропе, с которой стороны был Игольчаты пик?

– Справа.

– Мы поднялись на левый склон. Наш ориентир – гора. Заметьте направление, пока туман не сгустился. Завтракаем, потом спускаемся.

– ?

– Запас этих тварей в преисподней наверняка кончился за ночь.

Стриж угрюмо бросил что-то вроде “если бы” и отошел. Белочка застегнула поплотней куртку и с интересом воззрилась на пик, восхищаясь кристальной прозрачностью воздуха. Гора казалась ей иной, чем вчера – и, одновременно, неизменной.

Шестеро завтракали в молчании. Дирк выглядел почти здоровым. Спускались поспешно, стена скалы казалась бесконечной. Хмуриков внизу не было – зверьки исчезли, словно это была иллюзия. Темнели камни. Туман редел на глазах. Шестеро остановились в нерешительности.

– Подождем с полчаса, нужно осмотреться.

Слегка сонный розовощекий от холода Мюф опять возился с сумкой.

– Джу!

– Что?

– Где вчерашний большой булыжник с крышей?

– “Менгир”? Зачем он тебе?

– Я оставил там рога.

Джу фыркнула.

– Не уходи далеко, потеряешься в тумане.

– Я хочу забрать рога.

Белочка взяла Мюфа за руку.

– Пошли. Мы будем осторожны, отойдем немного в сторону и все найдем.

Они сделали шаг, и белесый занавес влажной мглы сомкнулся за их спинами… ……………………………………………………………………. ………………………….

– Эй, Симониан, где вы!

Зов полковника звучал в стороне, причем совсем не в том месте, где Джу ожидала его услышать.

– Чего вы там возитесь? Заблудились?

– Нет, я сейчас.

Налетел легкий ветерок. Сметаемые им космы тумана стлались по земле. Полковник по пояс стоял в прозрачном киселе.

– Что у вас там, Симониан… Симониан! Идите сюда.

Джу подошла к Хиллориану и остановилась, кусая обветренные губы.

– На вас лица нет. Что случилось? Вы не ранены?

– Это не то место…

– Не понял.

– Мы не на той тропе, с которой вчера поднялись на скалу.

– ?

– Это незнакомое место. Здесь нет менгира.

– Как нет? Вы плохо искали. Он остался выше. Или ниже.

– Нет! Я искала везде…

Дирк выругался сорванным голосом и добавил:

– Бред.

Прямой, спокойный Иеремия только кивнул, но вовсе не соглашаясь с паникующим Дирком, а, скорее, подчеркивая особость ситуации. В речи луддита едва ли ни звенело удовлетворение.

– Отверзлись врата иные.

– Что вы этим хотите сказать, Фалиан?

– Мы ушли с проторенной тропы на дорогу судьбы.

Дирк истерически расхохотался и добавил.

– Я читал дребедень про такое. Это называется портал в другие миры.

Стриж скривился, словно попробовал лимон.

– Это называется “потеря ориентира в горах”. Классика. А для тебя, парень, звучит как “заблудились”. Переходу в мир иной порой способствует весьма.

Лейтенант поднял почерневшее за последние дни лицо – под глазами набрякли мешки – и ответил грустно, без злобы:

– Не надо так, иллирианец. Я не псионик и не нулевик, я попал сюда случайно, я – обуза. Знаю, ты прав, но не надо все время говорить мне об этом.

Смущенный Дезет отвернулся, пытаясь замять неловкость.

– Вы смотрели карту, колонель?

Лицо Хиллориана слегка оживилось.

– Возможно, я понял, где мы. Помните, что мы видели в разрыв тумана?

– Игольчатый пик.

– Это был не пик. Нас обманул туман вокруг и прозрачный воздух в открывшемся “окошке”, мы приняли ближний камень, вон тот, за далекую гору. Настоящий ориентир остался, как и был, у нас за спиной.

– То есть мы сейчас слева от тропы, если повернуться на юг. Может быть, попробовать продвинуться еще дальше к югу этим путем, не возвращаясь?

Хиллориан заколебался.

– Нет, Алекс, не с такой группой. Если мы попадем в тупик, Разум знает, во что обойдутся бесполезные блуждания. Придется возвращаться тем же способом, которым сюда притащились. Я решил. Вверх – вон туда – подъем. Потом спуск на старую тропу.

– Я не в восторге. Спуск мы осилили едва-едва, а как справится с подъемом ваш караван дилетантов?

– Вы страхуете Дирка.

– Этого… чудака? Спасибо на добром слове.

– Тогда – действуйте.

Пока они разбирали снаряжение, туман полностью исчез. Последние молочно-белые жгуты таяли среди камней. Белочка задрала голову, прикрывая ореховые глаза “козырьком” из пальцев.

– Разум, как высоко! Не верится, что мы здесь спускались.

Иеремия ободряюще улыбнулся.

– Не бойся, дева, ничто не вершится без воли Космоса.

Джу рассмеялась. У нее вновь появилось ощущение, что фанатизм проповедника имеет некие вполне рационалистические корни. Или это театр, игра?

– Уходим.

Стриж в связке с лейтенантом ушел вперед. Иллирианец двигался уверенно, без спешки, но и не терял времени даром. Дирк держался неплохо, похоже, полностью пришел в себя, даже свинцовая бледность немного прошла. Белочка не смогла наблюдать за ними, занятая своими делами.

Хиллориан действовал методично, в полковнике чувствовалась некая надежность. Иеремия явно предпочитал длительные труды короткому риску. Мюф добросовестно играл роль груза.

– Эй! Давай.

Дезет закрепился высоко на карнизе и теперь страховал уходящего еще выше лейтенанта. Дирк уже задействовал пару крючьев и двигался очень неплохо. Стриж в душе пожалел о своей вспышке – вертолетчик не был ничтожеством изначально. “У него высокая ментальная открытость. То, что называется “парень – душа нараспашку”,” – подумал Стриж. “И он не сенс, он не в силах защищаться от Аномалии. Я же попросту не чувствую этот шторм. Девушка и старик – сопротивляются. Мальчишка слишком примитивен, чтобы ощущать в полной мере. Хиллориан… Стоп! А как же колонель?”. Запоздалое открытие поразило Стрижа до глубины души. Слабое воздействие Аномалии на Хиллориана ни в какое сравнение не шло с видимым разрушением личности Дирка. Кто такой полковник? Скрытый сенс? Или в лабораториях Департамента создано-таки пресловутое защитное мини-устройство? Несколько лет назад, до того как оставить разведку и обзавестись сардарской татуировкой, Дезет-Стриж вплотную приблизился к этой загадке. Все попытки найти ответ оканчивались провалом. Отчаявшись, Стриж лично отправил в небытие Центр Калассиана вместе с недостижимым (если он вообще существовал) ключом. Так неужели?

– Эй, иллирианец!

Опомнившийся Дезет руками в специальных перчатках стравил веревку. Дирк уходил все выше. Стрижу не понравилась явная поспешность вертолетчика.

– Используй крючья, лейтенант! Крепи карабины.

– Не слышу.

– Крючья.

– Ща…

Все произошло мгновенно. Тело сорвавшегося Дирка отделилось от скалы и бесформенным комком рухнуло вниз. Первый крюк вылетел мгновенно, второй продержался неуловимую долю секунды. Стриж осознал случившееся не разумом – его мысли все еще витали вокруг загадок Порт-Калинуса – включился инстинкт. Черное пятно, летящий навстречу смерти Дирк, уже ушло вниз. Рывок стравленной веревки едва не сбросил Стрижа с карниза. Должно быть, для самого Дирка, это более всего походило на ощущение от раскрывшегося парашюта. Вертолетчик повис на страховке между Стрижом и острыми гранями терпеливо поджидающих внизу обломков. Дезет знал, что порой, при неудачно устроенной страховке, сорвавшийся, даже если удержится и не разобьется, получает контузию ребер.

– Лейтенант, ты жив?

Молчание.

Стриж изо всех сил вцепился в веревку, по шее, возле воротника, ползла, щекоча, муха. Откуда она прилетела? В следующий миг, не поднимая головы, иллирианец понял – насекомого не было, это ощущение вызывал взгляд. Кто-то невидимый, но наверняка один из пяти взрослых, смотрел на него в упор, ожидая. Чего? “Он хочет, чтобы я бросил веревку, будто бы невольно. Кому-то мешает Дирк. Или я сам”. Стриж не понимал, откуда взялась эта уверенность. Он мигнул, пытаясь стряхнуть с бровей пот. Пахло полынью. “Здесь нет полыни,” – сказал себе Стриж. “Здесь ее нет и не было никогда. И я не брошу веревку.”

– Закрепляйся, лейтенант.

Дирк молчал. Стриж ждал. Запах несуществующей полыни накатил волной – старая, горька шутка ассоциаций. “У меня в этом деле есть своя цель. Порази мена Разум, у меня в деле есть цель, о которой не знает никто. И есть надежда – spes. Он хочет от меня смерти Дирка. Раз так – Дирк будет жить, открытый, беззащитный, пожираемый Аномалией Дирк. Быть может, это дело милосердия, но это и моя последняя фишка в игре”.

– Лейтенант…

Дирк зашевелился, освобождаясь от шока.

– Сейчас. Со мною порядок. Спасибо тебе, иллирианец.

– Не за что, напарник. Ты закрепился?

– Пытаюсь… Да.

Липкая муха исчезла. Неизвестный то ли отвернулся в разочаровании, то ли интуитивное озарение оставило Дезета.

Прочее составляли технические детали. Подъем закончился, почти вычерпав у шестерых остатки сил. Но они не решились задерживаться на отдых – Хиллориан не успокоился, пока все, включая Мюфа, не очутились на старой, надежной тропе. Хмуриков у менгира не оказалось – можно спокойно разбивать лагерь. На грани сна Стрижа осенило: “С чего я взял, что он – это он. Это могла быть и она.”

* * *

Каленусия, Горы Янга, Стеклянный перевал, день “Z+15”.

Камни, солнце, воздух не имеют пси – это известно всем. Среди слабой, неверной памяти о верованиях романтического прошлого Геонии затерялись следы былых адептов одушевленного дерева, ветра и скал.

Старые боги умерли. Никто уже не украшает бубенчиками и мини-лампочками ветви столетних псевдо-дубов в глухих фермерских провинциях, никто не мажет пищевым концентратом замшелый валун на перекрестке дорог. Когда-то это было. Прошлое кануло в мифическую Лету – реку звезд. Предрассудки предков осмеяны и похоронены, воображением правит не вера в духов благих, а пресловутая общементальная проблема.

Безотносительно к ветреному человеческому воображению, под солнцем Геонии изредка встречаются места, где, возможно, еще живет осознающая себя частичка Мирового Разума. Сколько таких мест? Ветер юга или севера свистит в покинутых священных пустошах? Ни вездесущий Департамент Обзора, ни сардары Иллиры, к счастью, ничуть не озабоченыподобными вопросами.

Стеклянный перевал Янга – одушевленное место несомненно и в высокой степени. Он встречает путников по-разному. Тревожным сиянием горячего полудня. Нежно-розовыми иллюзиями утра. Багрово-фиолетовым, зовущим к покою, сумрачным полыханием заката. Ласковой безопасностью и звездной роскошью ночи… Точнее, встречал когда-то. Аномалия внесла свои поправки, теперь к Стеклянному перевалу не приходит никто.

…Или почти никто – шестеро незнакомцев все же нарушили покой Стеклянного в тот неопределенный час, когда тихо вянет усталый день, но еще не пришло время вечера. В этот час исподволь удлиняются короткие тени, и ветер путается среди камней, и слепит беззащитные глаза хрустальное сияние ледников…

…Слепит, но не каждому. Шестеро, один из них совсем маленький, заранее защитили глаза коричневым пластиком очков. Они задержались на перевале, то ли просто передохнуть, то ли удерживаемые незримым пси странного места. Ветер, как и положено, путался в камнях, исправно удлинялись тени. Шестерка словно ждала знака и каждый думал о своем.

Джулия Симониан с грустью вспоминала о покинутом Параду, с яростью – о серых нитях, с тревогой – о загадке пропавших ампул.

Полковник Хиллориан в самых укромных мыслях пробовал на зуб ту часть его, полковника, миссии, о которой пока не догадывается никто.

Хладный разум Стрижа лелеял собственный план, просчитывал и отбрасывал безнадежные варианты, душа кричала – spes.

Мюф томился по сайберу, которого подарит верный друг Джу.

Дирк бездумно отдыхал, он опустил веки, подставил лицо солнцу. Мука, та, что все сильнее терзала мозг лейтенанта, съежилась и отступила в мягком в пси-сиянии перевала.

Иеремия – Иеремия просто знал. Он понял, принял будущее, без страха, со стойкостью фаталиста.

Все шестеро, почти разом, не сговариваясь, сделали осторожный шаг – первый шаг по южному склону гор. Искомое лежало как на ладони – яркое, видимое до самых мелких деталей, зловещее, бесконечно чуждое Стеклянному перевалу, этим скалам, Игольчатому пику, чистому воздуху, ледникам, самой плоти Геонии.

– Вот она во всей красе, Аномалия…

Глава IX Дохлая вечность

Каленусия, Горы Янга, Стеклянный перевал со стороны Воронки Оркуса, день “Z+15”.

– …Вот она, Воронка Оркуса.

Джу задохнулась от сумрачного восхищения. Сайбер-реконструкция не передавала и десятой части жутковатого очарования оригинала. Прозрачный воздух гор позволял рассмотреть мельчайшие детали. Воронка не имела формы перевернутого конуса – реконструкция лгала. То, что начиналось как слабо скошенный конус, через сотню-другую метров обрывалось вниз отвесной стеной. Исполинская дыра пронзала камень, уходя в черноту тени, именно воронка, гигантский предмет, украденный с кухни титанов. Обводы стен стремительно выгибались, заваливаясь в бездну. Вещество, слагающее поверхность, сильно отличалось от камней Янга. Пологую часть прорезали горизонтальные линии – острая, на грани чуда, игра света. Угольно-черные тени карнизов падали на поверхности цвета терракоты.

– Красиво.

Белочка сосчитала карнизы – девять циклопических концентрических колец. Ад древних? Стены пятнали черные точки.

– Что это?

– Проходы вовнутрь.

Задумчивый Хиллориан встал плечом к плечу, рядом с Джу.

– На что это похоже все вместе, по-вашему?

– По-моему, на огромную крысоловку.

– А здоровенная крыса сидит и ждет на самом дне, в темноте, среди пыли, помета, источенной стружки и сухих костей, оставшихся от приманки.

– О!

Белочку передернуло от отвращения – величественная красота кратера мгновенно поблекла.

– Туда есть спуск?

– Должен быть, надеюсь, не осела порода. Людей здесь не было… с памятью у меня стало неважно… полгода.

– А что стало с теми, кто…

– Подобрали тут неподалеку остатки планера. Вернулись от Стеклянного перевала, не дойдя по кратера, почти ни с чем, злые, как космическая холера и измученные отказами оборудования. А вы что подумали?

Белочка вздохнула с изрядной долей фатализма.

– Я бы не удивилась, найдя в подобном месте скелет.

– О! Не сомневайтесь, он еще найдется.

– Я не верю, что это строили люди.

– А я не верю, что это строили вообще. Смотрите, Симониан, смотрите внимательно – этот феномен в целом не имеет смысла. Это не жилье. Точнее, жить там теоретически можно, но для этого не стоило сверлить дыру в камне и ютиться по краям. На стратегический объект не похоже – слишком заметная и ничем, кроме Аномалии, не защищенная штуковина.

– Может, там дробили камень на щебенку, вытворяли еще что-то в таком же роде…

Полковник одобрительно кивнул, закуривая.

– В точку, девушка. Некое подобие шахт заметно. Если бы еще ответить на вопрос – куда дели то, что наломали, и какая Мировая дурь заставила проделать это невероятно странным способом.

В спину потянуло холодом. Ложно бесконечный полдень осторожно подался в сторону вечера. “Нас предает логика” – подумала Джу. “Мы скованы притяжением целесообразности не хуже, чем тяжестью планеты”.

– А почему в этом должен быть привычный нам смысл?

– О нет. Космос не должен нам ничего, кроме смерти и рождения. Второе от нас не зависит, первое мы пытаемся отсрочить, в панике делая глупости и обманывая себя. Но это не меняет ничего. Нам не дано охватить опытом и принять логику, которая, будь она проклята, чужда изначально. Легче и приятнее считать, что ее нет совсем.

Хиллориан бросил дорогую недокуренную сигарету на чистый камень Стеклянного, тщательно, зло растер пепел и тончайшую бумагу подошвой.

– Пошли, не надо стоять на перевале.

Джу поправила лямки рюкзака, вздергивая груз повыше на плечи.

– Где будет лагерь?

– Прямо там. Непосредственные ощущения сенсов в таком деле – золотое дно.

Пожалуй, одушевленная природа Стеклянного преднамеренно вымостила дорогу – плоские плиты уходили вниз лестницей широких неправильных уступов.

Мюф, не обремененный грузом, прыгал со ступени на ступень, распевая считалку:

Раз-два – привет.

Обратно хода нет.

Там – черта,

Здесь – зола.

Замри – беги.

Не береги.

В землю – хлоп.

Даст тебе в лоб…

– Замолчи!

Мюф с удивлением и обидой оглянулся на взвинченную Джу.

…Золото-медь,

Уже не успеть.

Сильную рать

Тебе не собрать…

– Не берите в голову, Симониан.

Полковник снисходительно фыркнул – вежливая замена смеха.

– В некоторых протокультурах восточной Геонии, детские песенки почитались пророчествами, получаемыми от богов. Занятно. Вы, конечно, не слышали устного фольклора моих племянников. Бойкие на язык мальчишки – будь в протосуевериях хоть гран истины, сестра давно бы скончалась в муках. Наш конопатый груз – просто ангел по сравнению с ними. “Золото-медь”… Ха!

Полковник бодро захохотал.

Белочка промолчала. Где-то, на самой границе сознания шевельнулись рваные, но уже чуть-чуть приободрившиеся серые нити…

Тем временем чаша долины приблизилась. Люди спускались, горы, обрамляя Воронку, заслоняли небо, отнимая у тускнеющей вечерней лазури кусок за куском, словно бы гигантская чаша грозила сомкнуть края, поглотив добычу. Скалы бросали под ноги пришельцам длинные фиолетовые тени. Каменная лестница кончилась, как бы отхваченная циклопическим топором. Размеры подавляли. Рваный край – древняя окаменевшая глина – обрывался в сквозную пропасть. Огромное пустое пространство дышало прохладой и опасностью, где-то шумел маленький невидимый водопад.

Дирк опустился на корточки и заглянул за край.

– Далеко отсюда падать… нет, не очень, в восьми ярдах – карниз. Широкий. Забавно…

– Что там?

– Не знаю – странная штука, иллирианец.

Стриж нагнулся, преодолевая желание держаться подальше от края.

– Да, кое-что там есть. Будем там – посмотрим поближе.

Полковник подошел неслышно.

– Дезет, лейтенант, спускаемся.

Карниз действительно оказался широким, с почти ровной, твердой поверхностью, усеянной мелкими рытвинами. Над местом витала горькая аура запустения. Из окаменевшей глины торчало нечто несуразное – оно-то и привлекло внимание Дирка с самого начала. Матовый серебристый отросток длиной около ладони отчетливо делился на сегменты. Вмятины покрывали побитый металл. Толстое основание металлической змеи уходило в твердь карниза, последний, свободный сегмент, самый тонкий, остроконечный, бессильно лежал на земле. Кое-где, мешаясь, валялись остатки причудливо искореженной арматуры. Неподалеку устроился совершенно неуместный среди техногенной свалки, покосившийся менгир – на этот раз явно искусственный.

– Что здесь было, полковник?

– Когда-то здесь были горы и маленькая станция пси-наблюдения. Все, что вы видите, Дирк – и то, и другое, и вон тот хлам, и эта безобразно огромная воронка – все это не наше. И появилось оно ниоткуда. Смотрите, Дирк, и вы, Алекс. Симониан, вы тоже подойдите поближе. Воронка Оркуса будто бы вдавлена сюда извне – даже границу можно разглядеть. Вон там – скалы перевала, темная порода, здесь – желтая терракота. Что скажете, Стриж?

Иллирианец поковырял окаменевшую почву носком ботинка.

– Покамест не скажу ничего. Глина как глина. Место выглядит странно – не спорю. Но я не склонен считать первую попавшуюся яму прорехой в реальности. Куда теперь?

– В обход по карнизу. Видите, каверны в склонах? Туда.

Они осторожно шли цепочкой, угнетенные соседством циклопического Воронки и ирреальностью происходящего. Игольчатый пик маячил справа – там, где остался перевал, небо, опаленное сиреневым закатом, набрякло тучами, обещая ночной дождь.

…Бункер первым заметил Дирк. Металлическая коробка, полускрытая осыпью глины, слегка накренилась, крыша прогнулась, черной пастью зиял проем, распахнутая настежь дверь покрылась рыжей шкуркой ржавчины.

– Это он?

– Да.

Белочка поежилась.

– Господин Хиллориан…

– Называйте меня Септимус.

– Как вы думаете, Септимус, эти люди – они все еще там?

– Ни в коей мере. Тела эвакуировали спасатели – почти сразу. Не берите в голову, Джу. Сейчас это просто потенциальная крыша над головой.

Белочка вздрогнула – коротко тренькнула тонкая струнка опасности. Угроза маячила в отдалении, пока не очень страшный, какой-то плоский, словно вырезанный из картона контур, за поворотом длинного, темного, глухого, без окон коридора. “Раньше я видела только людей. Почти никогда – предметы. Очень редко – прошлое. И никогда не видела будущее. Мои способности обостряет Аномалия”.

Пси-образ покинутого убежища серебрился утонченной тоской, острый трагизм крови и смерти почти истаял. Общее впечатление получалось такое же, как от руин какой-нибудь геройской твердыни. Подвиги ушли в легенду, на благородных камнях растет сорная (и непременно “седая”) трава…

Джу выставила ментальный блок – контраст вышел сокрушительный. Благородные руины померкли, уступив место грубой реальности. По-видимому, обвал в момент катастрофы сломал и разметал оборудование наблюдателей – сухую, посеченную оспинами выбоин глину, усеивали ржавые обломки, рваные ошметки пластика, секции сломанной мачты, обрывки мятой, крошащейся стальной сетки. Площадка вокруг бункера изрядно напоминала технологическую помойку на задворках средней руки мастерской.

– Занятно.

Хиллориан внимательно осмотрел картину и покачал головой.

– Смотрите, Алекс, бункер на месте. А вот висячая скала, которая был под основанием убежища – увы. От огромной каменюки не осталось и следа. Это напоминает мне винегрет – кусочек реальности здесь, кусочек абсурда – там.

– Так что же – заходим?

Дирк уже опередил иллирианца. Его голос глухо долетал изнутри.

– Полковник, все в лучшем виде. Консервы, оборудование, блоки к фонарям.

Белочка и Мюф вместе переступили порог – внутренние перегородки делили бункер на четыре части: мини-склад, кухню, санитарный блок и жилой отсек. В тамбуре хрустел под ногами занесенный ветром песок.

– Откуда они брали воду, Септимус?

– Понятия не имею – насосом, наверное. Впрочем, источник давно уже пересох.

В жилом отсеке на аккуратно заправленной двухъярусной койке нетронутым слоем лежала бархатная рыжая пыль.

– Тут очень долго не было никого.

– Год.

– Мы останемся здесь?

Хиллориан внимательно посмотрел на Джу.

– Вы интуитивно отвергаете такой вариант?

Сострадалистка энергично мотнула головой:

– Нет, ничего подобного.

– Замечательно. Устраиваемся здесь. Тесновато для шестерых, зато стены слегка экранируют пси. Относительно спокойный сон в Аномалии – великое дело.

Выбросить истлевшее тряпье Белочка поручила Мюфу. Паренек с охотой отправил небрежно свернутый узел хлама прямо в пропасть. Стриж, проследив полет, откомментировал:

– Вечность – универсальный поглотитель.

Джу фыркнула – и тут же согнулась пополам в приступе неудержимого, мучительного хохота. Ныло под ложечкой, слезы, горячие соленые слезы, смешанные с бурой пылью, обильно потекли по щекам. Дезет ошалело наблюдал бурный эффект случайной шутки, полковник нахмурился в недоумении, Дирк вежливо стушевался, Иеремия уже шел прямо на Джу, явно намереваясь пустить в ход излюбленное сельское средство от девичьих истерик – пощечину.

– О-о-о! Вы только посмотрите…

– Куда?

– Вот, вот левее…

– Это?

Пятеро разом повернулись.

– Да где же?

– Вот…

Пальчик Джу стремительно указывал куда-то в неряшливую груду ржавого хлама, наподобие гриба-нароста нависшую над самым обрывом.

На полушаге замер Иеремия Фалиан, чопорно-пристойно выбранился полковник, тихо, насмешливо присвистнул Стриж:

– Да, это сильно.

На побитой металлической пластинке, тусклой, иссеченной дождями табличке, сорванной с корпуса прибора, наискось красовалась надпись, давным-давно глубоко и резко процарапанная печатными буквами, грубым, крупным почерком:

7004 ГОД. НАБЛЮДАТЕЛЬ НУНЬЕС. Я СКУЧАЛ ЗДЕСЬ. СТАНЦИЯ R-735 – “ДОХЛАЯ ВЕЧНОСТЬ”

– Поздравляю, колонель. Вот мы и на месте…

* * *

Каленусия, Горы Янга, кратер Воронки Оркуса, ночь.

Ночь упала, и липкая чернота смешалась, сплелась, слилась в единое целое с холодной бездонной пустотой.

Дождь, намечавшийся с вечера, обернулся далекой грозой, гром слабо рокотал за перевалом, сполохи разрядов пару раз безвредно сверкнули за кромкой скал. Аномалия словно берегла пойманную добычу от стихий.

Маленький покосившийся бункер тихо лежал в темноте, прилепившись к груде окаменевшей глины. В эту ночь пси-шторм на время утих, реальность нежилась, погрузившись в кратковременный покой, в сон шестерых людей больше не вторгались пронзительно-тревожные видения.

Вернее, в сон пятерых.

Белочка вытянулась на жестком верхнем ярусе койки, перевернулась на живот и осторожно, стараясь не разбудить компанию, включила фонарик. Миниатюрная лампа – часть горного снаряжения крепилась чрезвычайно удачно – в виде диадемы на лоб. Джу подкрутила вертлюжок, превратив конус света в скромных размеров лучик, направила его куда надо и распахнула пухлый потрепанный том, заложенный вместо закладки сушеным листком парадуанской магнолии.

Полночь погасила звуки. В такие часы отступает тревога, море сонной темноты без следа растворяет дневную суету. Ясный покой располагает к размышлениям, ночная работа мозгами – занятие, не лишенное притягательности для интеллектуала.

Как бы не так – конечно – если ты выспался днем!

Сонная Белочка, вздохнув, перевернула страницу. В конце концов, не зря же она от южных равнин до перевала Янга тащила в рюкзаке увесистый трактат скандально известного сомнительной полемикой пси-философа. Начало выглядело впечатляюще:

“ХЭРИ МАЙЕР. ОТНОСИТЕЛЬНОСТЬ РЕАЛЬНОСТИ”

“Реальность – что мы знаем о ней? Мы, запутавшиеся в обыденной определенности, мы, младенцы, ведомые под руку технологией сытой, безопасной жизни, лицемерное имя которой – цивилизация?”

Джу едва не подавилась – благообразный портрет Майера на обложке вдруг надулся мыльным пузырем, расплылся, лопнул, потек, разметав радужные брызги. Из-под мыльной лужицы вывернулся, грозя пальцем веренице стандарт-каров, увенчанный седым ежиком волос неистовый луддит Иеремия…

Белочка часто поморгала, потерла слипающиеся глаза, прогоняя сон. Фалиан, лихо подмигнув, исчез, портрет преуспевающего Хэри Майера (трубка, свежее лицо шикарный костюм) прочно вернулся на место.

– Прокати их всех на помойку Мировая Дурь.

Джу быстро пролистала четыре страницы. Дальше пошло интереснее:

“…Фундаментальное исключение Калассиана не подвергается сомнению – все попытки технически и адекватно воспроизвести пси человека неизменно кончались крахом. Не наткнулись ли мы в своих блужданиях на косвенное доказательство существования нематериальной первоосновы личности?”

Джу крепко закусила губу – не расхохотаться бы некстати и не разбудить компанию. Автор, излюбленная мишень студенческих анекдотов, давным-давно получил в ученой среде прозвище Грубого Хэри, а в самом узком кругу и того жестче – Ублюдка Майера. Прозвище навесили не совсем без вины – дискуссии с участием идеалиста если не каждый раз, то зачастую кончались вполне материалистическими побоями. Хэри искусно играл роль зачинщика – распалившиеся философы фехтовали пухлыми томами, плескали в лица прохладительной водой из сифонов, метали в оппонентов сайбер-кассеты, престарелые члены коллегии не стеснялись пускать в ход трость.

Сейчас Грубый Хэри плавно подбирался к вопросу о душе.

“Принято считать, что физическая природа пси-явлений до сих пор не разгадана. Эта точка зрения – рискованная иллюзия. Она опасна постольку, поскольку затушевывает очевидную, ясную, нелицеприятную правду. Мы не хотим признавать факт, который встал во весь рост, который кричит, вопиет перед нами – в нашей реальности есть место явлениям, у которых объективно нет физической природы!”

Белочка прыснула в кулак. Студентам изредка открывали доступ в святая святых – побывавшие на “взрослых” диспутах в пси-клубе рассказывали кое-какие пикантные подробности. Как только разглагольствования идеалиста Хэри достигали критической отметки, лица физиков, химиков и биологов неизменно вытягивались. Ученые мужи кривились, словно вкусив лимона. Майер с наслаждением купался в атмосфере всеобщего осуждения, по-видимому, чувствуя себя как рыба в воде.

“Пси-явления произрастают из материального мира, пусть корни их – в физическом мире, но вершина, крона – вовне. Концепция Мирового Разума бездумно отдана наукой на откуп религии – верно ли это? Я не сомневаюсь в отрицательном ответе.”

Белочка зевнула, прикидывая – не посвятить ли остаток ночи сну. Мятежный пси-философ гнал бред, не унимаясь:

“Итак – психическое, идеальное и физическое, материальное – суть две первоосновы нашей реальности, в которой, к сожалению, преобладает второе. Плоть властвует над ментальностью, воплощение над идеей, косность над новизной, тело над духом…”

Лично у Хэри дела, наверное, обстояли по-другому. Уж что-что, а плоть им явно не управляла. По крайней мере, после каждой новой потасовки он, залечив синяки, восставал свежим и энергичным – не хуже Феникса древних.

“До сих пор симметрия духа и плоти пока остаются недостижимой. Можем ли мы надеяться, что где-то – в холодной глубине пространства, в ином ли измерении существует реальность, радикально отличная от нашей? Та, в которой дух (пси) первичен, а материальное, физическое (назовем его – кси) – лишь утонченный, бледный цветок на жирной почве идеи? Почему бы нет? Я верю, что это так. Что произойдет, вздумай случай совместить эти реальности во времени и пространстве?…”

Трактат завзятого скандалиста украшала занятная картинка. Белочка направила на нее лучик света от фонаря:

“…Великолепная симметрия, пригодная для бесконечного сохранения в вечности. Гармони кси и пси в одном существе – то, о чем мы до сих пор не позволяли себе мечтать. Подчеркну еще раз – достойная сохранения и способная к неограниченному самосохранению, как в виде целого, так и в частных своих проявлениях…”

Белочка всмотрелась в завораживающую примитивность квадратов, ахнула, захлопнула книжку, выдернула сушеный лист-закладку и осторожно перевела дыхание. Сердце колотилось пойманный мотыльком. Безвкусная и малопонятная проповедь Грубого Хэри перестала казаться смешной. “А ведь он дает нам, псионикам, надежду на неуязвимость, на естественные пси-наводки без последствий для сенса”. Джу скользнула с койки вниз, ловко обогнула спящего Дирка, отыскала в груде вещей на полу свой рюкзак и запихнула книжку поглубже. Потом передумала – снова вытащила потрепанный томик, как могла, обернула его в мятым лоскутом бумаги, вытащила из нагрудного кармашка обломок красного пластикового карандаша и крупно, несколько раз обведя буквы, вывела на обложке:

“РУКОВОДСТВО ПО ЛЕЧЕНИЮ КИШЕЧНЫХ РАССТРОЙСТВ”.

Надписанный таким образом, злополучный фолиант отправился на самое дно брезентового мешка. Внезапно Джу осенила еще одна идея – она бесшумно подтянула к себе мешок Стрижа и запустила в него пятерню. Минуты две она шарила в вещах, стараясь дотянуться до дна. Результат обескуражил – пропавших ампул у иллирианца не оказалось.

Дирк беспокойно шевельнулся во сне. Белочка проворно вскарабкалась на койку, стащила сапоги и погасила фонарь. “Вот так вот!”.

Она закрыла глаза. “Хотела бы ты неуязвимости для себя, Джу? Отмены приговора, вынесенного псионикам самой природой? Хотела бы – еще как. Но ты знаешь, к чему это приведет, это катастрофа – не стоит врать собственной душе. Всемогущество и безнаказанность – крепкий коктейль для любых мозгов, и мука, мука, мука вечного соблазна подправить мимолетом любую ситуацию. Кто устоит, получив такое? Никто. Почему никто не понимает, что именно обещает Грубый Хэри? Потому что он не понимает этого сам”.

За полуприкрытой дверью печально шелестел, осыпаясь, песок. Внутри бункера тихо, сторожко потрескивало что-то невидимое. Надсадно скрипело ржавое железо снаружи – сквозное дуновение лениво раскачивало обломок мачты, посвистывало в скалах, дергало полузаклинившую дверь.

Ответ пришел сам собой, словно принесенный упрямым ночным ветром. “Они там, в Параду, не придают значения болтовне, потому не знают, потому что никогда не чувствовали Аномалии… ”

* * *

Каленусия, Горы Янга, кратер Воронки Оркуса, день “Z+16”, время начала – 10:00

Мюф сдержанно ликовал – гордой радостью героя, получившего равно почетную и заслуженную награду.

Сайбер модели “сумка на ногах” отыскался в кладовой – безобразная квазичерепаха с примитивным интеллектом, скорее всего принадлежала покойному Нуньесу. В скалах такая бесполезна – короткие манипуляторы не позволяли лазить по камням. Дорогая игрушка так осталась валяться в кладовой. Сейчас расторможенный Белочкой сайбер спешно самообучался: суетился, побрякивал, натыкаясь на стены бункера.

Мюфа подмывало опробовать трофейную кассету, но тогда наверняка пришлось бы сознаться в краже. Образ Доктора (бесцветные лужицы глаз, черное дуло излучателя) так и не стерся из памяти младшего Фалиана – пережитый страх, унижение, ощущение собственной беспомощности и ничтожества осели на самых задворках маленькой души, время от времени неприятно напоминая о себе неясной тревогой. Мюф потрогал припрятанную в кармане кассету и в мыслях отложил опасный эксперимент на неопределенное “потом”.

– Тим!

Сайбер, отзываясь на имя, с разбегу, больно ткнулся в ноги хозяина. Мюф подпрыгнул, потер крепко ушибленную лодыжку.

– Пошли, Тим.

Мюф чувствовал – сейчас его окликнут. Взрослые уже толпились у выхода, нацепив налобные фонари, озабоченные и злые. Джу озиралась, отыскивая приятеля взглядом, ее коричневые волосы выбились из-под шапочки и блестели – почти как пластиковый корпус Тима. Дед стоял выпрямившись и не оборачивался, тем не менее Мюф все время чувствовал настойчивый, негромкий зов – Иеремия цепко помнил о внуке. Слева от дедушки что-то лениво колыхалось. Мюф прищурился, картинка лучисто расплывалась – так бывает, если, прищурясь, поглядеть на лампочку. В зрелище маячила некая странность, подумав, Мюф сообразил – взрослые не видят эту штуку. Вытянутое пятно не выглядело страшным – в нем было что-то от маленького котенка, вроде тех, у которых торчит морковкой ершистый хвостик, и немного – от сайбера Тима. Младший Фалиан успокоился, решив про себя при случае заняться пятном вплотную и поближе…

– Уходим, Мюф! Пошли.

Белочка шагнула в тревожное солнце утра. Воронка, освещенная косыми лучами, поражала ясной яркостью. В незамутненной чистоте красок – кремовой, черной, золотой и глинисто-рыжей присутствовал трудноуловимый зловещий колорит – панорама походила на гигантский, тщательно прописанный холст, у которого нет ни конца, ни начала. Хлам – ржавое железо (знакомое и незнакомое, равно), битый камень, покосившийся бункер – все это стерлось, исчезло, стушевалось перед величественным и опасным затишьем Аномалии. Воздух оставался кристально прозрачным, но небо над верхней кромкой южных вершин сгустилось до темно-мышиного, свинцового цвета. Свинцовая крыша небес, яркая, пронзительно и страшно сияющая желтизной твердь, бездонная выемка пропасти.

Белочку передернуло. “Это как внутренность гигантского надколотого яйца. Я никогда не смогу привыкнуть к этому месту,” – подумала она и устрашилась собственного предчувствия. “С чего я взяла, что могу надолго остаться в Аномалии?”.

Ментальный эфир мертво молчал. Увяли языки огня, не рокотал звездный прибой, нити исчезли. Белочка опомнилась – она уже на несколько шагов отстала от идущего впереди Фалиана. Аномалия терпеливо, равнодушно поджидала. “Ну что ж – посмотрим на тебя поближе, ты – безумная мечта Грубого Хэри”…

Глава X Все запутывается окончательно

Каленусия, Горы Янга, кратер Воронки Оркуса, день “Z+16”, время начала – 10:00

– С чего начнем, колонель? У вас нет подспудного желания не соваться туда?

Стриж кивнул в сторону аккуратного отверстия в бежевой глине стенки. Отверстие, напоминавшее вход в пещеру, обнаружилось всего за двести шагов от бункера. Дыра около полутора метров в размахе имела любопытную форму – почти правильного пятиугольника.

– У меня есть желание разобраться с этим поганым делом как можно скорее и уйти отсюда во имя Разума. Вы сделали снимок входа, Алекс?

– Да. Кстати, а мальчишку следовало бы оставить в бункере. Какой чумы вы тащите ребенка с собой?

– Я вам объяснял, Стриж, парень – ментальный резонатор старика. Это как бы часть оборудования. И не делайте ханжеской физиономии – при вашем-то послужном списке… Дирк!

– Я здесь, полковник.

– Что у тебя сегодня с головой, лейтенант?

– В норме, шеф! Эта подлая штука меня отпустила.

– Отменно. Раз так – вот диспозиция, господа псионики и непсионики. Пред нами нечто, возможно – пещера, а скорее – шахта. Топография места нам неизвестна, происхождение – аналогично, агрессивных гуманитарных объектов не ожидается, а вот насчет аномальных выбросов пси – никакой гарантии. Заходим внутрь, разделяемся. Дезет, Симониан, Дирк – налево. Я и мастер Фалиан с внуком – направо. Держаться вдоль стен. Считать и фиксировать повороты. Съемка – по мере надобности. Звукозапись – желательно непрерывно. Встречаемся через два часа на этом самом месте, вопросы и предложения есть?

– Действия на случай экстренной ситуации, колонель?

– Убираться из опасного места как можно скорее. Взаимопомощь групп, увы, лишь по мере возможности. Итак, действуйте!

– Погодите…

Иеремия отрицательно покачал головой.

– Вам бы, полковник, послать меня с одной бригадой, а внучка – с другой. Мы с ним друг друга на расстоянии слышим, с самого его рождения так. Если какая беда, будет у вас на крайний случай ниточка.

Септимус смутился перед лицом двусмысленной перспективы: посылать вспыльчивого луддита со Стрижом рискованно, нагрузить Дезета сразу и девушкой, и ребенком – по любым меркам чересчур.

– К кому предпочитаете присоединиться, мастер Фалиан?

Иеремия сухо дернул подбородком в сторону Белочки и иллирианца.

– По рукам. Но предупреждаю – никаких конфликтов. Вы отправляетесь на дело чрезвычайной важности, а не на сафари под названием “подведем итоги дружелюбия”. Вас, Алекс, да-да, вас, не отворачивайтесь… вас все сказанное касается в равной мере… Пошли.

Сумрак каверны упал, мгновенно отрезая людей от тревожного, яркого сияния утра. Иллирианец, сострадалистка и Иеремия повернули налево; наблюдатель, Дирк и фермерский мальчишка – направо.

След в след за Мюфом, не отставая, крабом распластавшись по камням, упорно торопился примитивный сайбер.

До того примитивный, что ему, кажется, совсем не вредила Аномалия…

* * *

Каленусия, Горы Янга, кратер Воронки Оркуса, день “Z+16”, 11 часов 30 минут.

Стриж шел с годами наработанной опасной, обманчиво мягкой осторожностью, светя по сторонам фонариком. Лампа, прикрепленная ко лбу, позволяла держать руки свободными и наготове. Открывшаяся картина изрядно разочаровала бы человека, склонного поискать приключений, но иллирианец приключений не искал и поэтому испытывал сдержанное удовлетворение. За провалом входа обнаружился обычный или почти обычный штрек. Кто-то когда-то вырубил в плоти камня прямые, довольно широкие горизонтальные коридоры, к тому же не отличавшиеся ни запутанностью лабиринта, ни мрачно-роскошной красотой естественных пещер. Местами на стенах сохранились остатки арматуры, клочки тонко раскатанного металла – облицовка? Ничего слишком странного в штреке не было – если, конечно, не принимать во внимание его неизвестное происхождение.

– Не отставайте, леди.

Каленусийка шла следом, почти шаг в шаг. Иеремия угрюмо тащился последним.

– Что скажете? – Стриж осветил стену, яркое пятно света пробежало по камню и ржавому железу широкой дугой.

– Здесь рыли тоннель. Вон там рельсы?

– Чума Мировая…

Дезет поглядел под ноги, луч света услужливо прыгнул вслед за движением головы. Среди крошева битого камня и пыли тускло темнели две полоски металла.

– Похоже, и вправду рельсы.

Девушка подошла вплотную. Она боится и пытается не подавать виду, понял Стриж.

– Как вы думаете, кто это сделал?

– Не знаю, однако этого “кого-то” давным-давно нет. Здесь пусто, мертво и безопасно, как в давно распахнутой клетке для крыс.

– Здесь глухое эхо. Как вы думаете, что тут было когда-то?

– Не знаю и знать не хочу. Глядите в оба. Нужно сделать свое дело и уйти отсюда целыми – вот это главное. Вы чувствуете что-то странное?

– Да.

– В таких случаях не молчите. Разума Ради, все странности – немедленно вслух, это полезно для вашей же безопасности. Для моей тоже – она мне дорога как память. Что вы ощутили сейчас?

– Где-то там, впереди, есть нечто. Обрыв. Или, скорее, водоворот.

– Здесь сухо, как в бутылке с сахаром.

– Это не вода. Я не могу сказать точнее. Оно притягивает и поглощает…

Стриж сокрушенно откомментировал:

– Только монстров нам еще и не хватало.

Сострадалистка, судя по тону, опознала иронию и всерьез рассердилась:

– Ерунда какая. Нету тут никаких монстров. Вы думаете, я начиталась дешевых фикций?

– Тихо.

– Я не читаю такую дрянь.

– Тихо, ради Разума. Вы не слышите?

Девушка мгновенно замолчала, вглядываясь в подсвеченный лампой сумрак.

– Там шелест. Что-то осыпается. Это пси-наводка…

– О нет, это не наводка – я тоже чувствую это. Просто слышу, и все. Там и взаправду что-то шуршит. А вы, Фалиан, вы – слышите?

Стриж, не дождавшись ответа, резко обернулся.

Проход пустовал. Иеремии за спиной не оказалось.

– ФАЛЛИАН!!!

Эхо глухо умерло под закругленным сводом.

– Возвращаемся. Мне это не нравится.

– Нет.

– В чем дело, леди Симониан?

– Мне нужно идти дальше… туда.

Стриж заколебался. Двигаться к неизвестному источнику шума, повернувшись спиной к проходу, в котором только что бесследно исчез Иеремия, представлялось рискованным. Оставить источник неисследованным? Тогда не стоило пускаться в рискованное предприятие.

– Стойте на месте. Не двигайтесь, что бы не случилось. Если что – зовите меня. Я вернусь на двадцать шагов, как следует посмотрю за поворотом. Хотелось бы знать, куда подевался мастер Фалиан, сдается – исчез, чтобы мне насолить.

Дезет повернул назад, ощущая острую неуверенность. Бой без противника, опасность без имени – его “я” по-прежнему не ощущало ни малейшего влияния Аномалии, но рассудок устал от странности ситуации. Иногда ему казалось: причинно-следственные связи лопнули, словно истертые нити. Иеремии за попоротом не оказалось. То ли луддит ушел обратно, то ли свернул в единственный обнаруженный Стрижом боковой штрек. Зачем? Ответа не было.

Стриж повернул назад, задержавшись у поворота не более, чем на пару секунд. Тонкий, какой-то призрачный силуэт Джу Симониан медленно удалялся – девушка шла, словно сомнамбула, держась левой рукой за грубый камень стены. Иллирианец настиг ее в три прыжка.

– Я же вам говорил – нужно было оставаться на месте.

Сострадалистка не ответила ничего. Стриж присмотрелся – ее глаза сохраняли осмысленное выражение, но словно бы глядели сквозь Дезета, на неизвестное нечто. Девушка казалась погруженной в себя, напряженной, самозабвенно устремленной к невидимой Стрижу цели. Иллирианец не стал задерживать ее – просто пошел рядом.

Коридор немного расширился, битое, источенное ржавчиной железо грудами лежало там и сям, облицовка отстала от стен и свисали длинными, шершавыми, покрытыми рыжими разводами языками.

– Мрачное место, леди.

Джу шагала дальше, не отвечая. Она шагала легко, стремительно, упрямо вздернув подбородок. Внезапно девушка вздрогнула и резко остановилась, словно вразмах налетев на преграду.

– В чем де…

И тут Стриж увидел все.

Зрелище ошеломило даже скептически настроенного иллирианца. В семи футах от него, на замусоренном полу штрека кипела, пузырясь, вспениваясь крошечными острыми фонтанчиками пыли, черта. Казалось, циклопический массив камня рассечен огромным лезвием как невиданных размеров слоеный пирог. Черта была тем самым разрезом, она ровно шла по полу, идеально отвесно поднималась по стене, пробегала по потолку коридора и спускалась вниз, образовывая замкнутое кольцо. Материя на краю черты словно бы медленно кипела. Стриж прищурился, пытаясь разглядеть отрезанную от них часть штрека – и не увидел ничего определенного. Там было нечто, но эта сущность не имела ни формы, ни цвета, ни единой телесной, физической черты. Это не было веществом или субстанцией. Он не присягнул бы, что это существо. Дезет знал, что не видит ничего – ничего, даже глухой каменной стены. И вместе с тем интуитивно ощущал чужое присутствие – чуждое до такой степени, что оно не казалось даже опасным.

– Поздравлю вас, леди, Вселенная конечна, здесь, именно здесь, среди технического хлама, мусора и ржавчины, мы обнаружили то, что никто до нас не находил – это и есть настоящая грань мира…

Джу не слушала иллирианца.

Захламленный штрек исчез. В ушах вольно пел звездный прибой. Тонкая пленка реальности прогнулась, мыльный пузырь лопнул, капельки света и тьмы, смешавшись, забавно брызнули в разные стороны. Волны радости и силы мерно накатывали одна за другой, слегка приподнимая ее и отпуская снова. Ласковые пузырьки пены облепили руки, плечи, лицо. Белочка погрузилась в изумрудно-зеленые волны и удивилась – она не только не захлебнулась – даже не почувствовала отсутствия воздуха. Потребность в дыхании словно бы исчезла. Темно-изумрудная, холодно-плотная глубина ждала ее. Джу окунулась в прибой – с головой и еще глубже, оттолкнулась руками, постепенно уходя все глубже в пучину. Поодаль колыхалось нечто – густая темно-серая заросль мягкими изгибами повторяла каждое движение волн. Сострадалистка бесстрашно приблизилась и дотронулась до мягкого, пушистого облака морской травы. Это были старые знакомые – серые нити. Совсем не страшные, даже смешные. Джу засмеялась, наслаждаясь вновь обретенным покоем и безопасностью. Она протянула руки… Нити потянулись навстречу, упруго оплетая ей пальцы.

– Иди сюда. Ты хочешь неуязвимости?

– Да.

– Это очень просто.

– Вы кто?

– Смысл.

– Чего вы хотите взамен?

Нити молчали – в молчании присутствовал некий насмешливый ответ, который никак не удавалось ухватить. Белочка внезапно почувствовала, что задыхается, она отчаянно рванулась вверх – к свежему морскому ветру. Поздно – нити уже успели оплести ее руки до самых плеч.

– Нет!

Джу беспомощно билась, отрывая тонкие, остро жалящие щупальца, нити, построясь сетью, поспешно опутывали спину, ноги. Она закричала и тут же пожалела об этом – вода потоком хлынула в легкие. “Это неправда” – отстраненно подумала Джу и крепко зажмурилась. “Я не могу умереть, это только пси-наводка, ментальный шторм. Нет моря, нет нитей, ничего этого здесь нет. Сейчас я успокоюсь, просто открою глаза и увижу пыльный штрек, ржавчину и противную физиономию иллирианца. Я хочу это увидеть. А потом я просто повернусь и уйду, оставлю грязь подземелья, выйду под солнце и все будет хорошо”.

Она осторожно подняла веки.

Не было ни пыльного штрека, ни Стрижа, ни ржавчины, ни россыпи мелких камней. Вокруг колыхались изумрудные волны. Пучок нитей цепко захлестнул шею. Джу закрыла глаза и прекратила борьбу – она поняла, что проиграла.

* * *

– Поздравлю вас, леди, Вселенная конечна, здесь, именно здесь, среди технического хлама, мусора и ржавчины, мы обнаружили то, что никто до нас не находил – это и есть настоящая грань мира…

Дезет осекся.

Девушка внезапно подвинулась к черте. В остановившихся ореховых глазах отражался свет фонаря.

– Джу, не делайте этого.

Сострадалистка не слышала. Она неловко, как ребенок, который учится ходить, шагнула вперед. Черта кипела рядом с носком ее ботинка. Стриж подскочил, как подброшенный, и ухватил девушку за куртку.

– Назад.

Она рванулась резко, как будто ныряя в воду, иллирианец едва успел поймать Джу за плечи. Она вырывалась неистово, дралась неумело, но яростно. Стриж оттащил девушку к стене. Она успокоилась всего на несколько секунд, потом неведомая сила вновь бросила ее к черте. На скуластом личике проступило чужое выражение экстатического упрямства. Стриж с трудом прижал ее узкие плечи к камню.

– Не двигайтесь. Закройте глаза, не надо туда смотреть. Дышите глубже. Подождите. Так. Это пройдет. Это безумие посылает Оркус.

Джу плакала. Потом попыталась укусить Дезета за руку. “Великий Разум, что делать-то?”. Девушка то затихала, то билась, пытаясь дотянуться до Черты. Рывки с каждым разом становились все резче – в ее упорстве и силе было нечто нечеловеческое. Мускулатура тонких рук казалась каменной на ощупь. Она и Стриж, сцепившись, вместе медленно сползали к призывно светящейся синим дорожке. “Это наваждение. Ее убивает ее же сверхчувствительность. Еще немного – и мне ее не удержать никакими силами. Тут, пожалуй, нужен стресс. Была не была”. Дезет на ощупь нашел поясок пуховых брюк девушки.

– О-эй!

Кнопка отлетела с треском. Джу взвизгнула, вырываясь – хвала Разуму, уже не в сторону синей черты. Стриж силой удерживал ее, последовательно преодолевая сопротивление. Бесенок иронии на секунду посетил сознание иллирианца – “совместим необходимое с приятным”…

Опаляющий вихрь налетел порывом, смял изумрудный мираж волн. Воздух загудел, содрогаясь. Море исчезло мгновенно – серый, тонкий, режущий шелк нитей мгновение полоскался на яростном, сухом ветру. Потом серые щупальца разлетелись от воздушного удара, обрывки унесло в сторону. Джу пришла в себя – вынырнула из водоворота видений.

– И!

Она рванулась – бесполезно. Стриж действовал с забавной смесью деликатности и нахальства. Обозленная Джу пристроилась прокусить ему плечо – не тут-то было, мешала толстая альпийская куртка. Достать разум “нулевика” зловредной наводкой – об этом не приходилось и мечтать. Оставалось молотить агрессора по спине и дергать его за волосы. Кажется, это лишь прибавило иллирианцу энтузиазма.

– Ах, мерзавец.

Он выпустил плечи Белочки, когда все закончилось, да и то не сразу и аккуратно застегнул ее пояс и молнию голубой курточки. Джу оценила ситуацию – случившееся более всего походило на вежливое изнасилование.

– Вы негодяй.

– Конечно. Я ужасно раскаиваюсь.

– Вы раскаиваетесь по понедельникам и пятницам и пакостите в остальные дни.

– Я предупреждал, какой я плохой.

– Теперь я точно не поверю, что вы не насиловали фермерских дочек.

– Ну что вы! Никогда ими не увлекался. Это вы, леди, меня покорили своей добродетелью и красотой.

Джу подумала, не закатить ли наглецу оплеуху постфактум. Лампочка с ее лба свалилась и валялась в стороне. Физиономия Стрижа казалась темным пятном.

– Я вас убью.

– Это не то обещание, которое следует принимать без должной серьезности…

Стриж поднял, надел и поправил налобный фонарь. Сострадалистка казалась разъяренной и расстроенной, но совершенно нормальной. “Хвала Разуму – обошлось. Она не помнит, как пыталась уйти”. Иллирианец галантно протянул Белочке руку.

– Пойдемте, леди. Нужно найти остальных. И постарайтесь не наступать на черту…

Джу молча спрятала руки за спину.

– …ну на черту-то во всяком случае не наступайте – не надо этого делать даже мне назло.

Белочка с мрачным видом прошла вперед и прибавила шагу. Она брела в полутьме, круг света от фонарика выхватывал то ржавую арматуру, то облупившуюся облицовку стен. Отчаяние захлестнуло Джу, мир казался забранным частой серой сеточкой, сеточка из живых нитей глушила звуки, похищала краски, отнимала силы. Тоска представлялась почти материальной субстанцией – активной, липкой, обволакивающей. Впрочем, депрессия сострадалистки не имела прямого отношения к наглой выходке иллирианца – ее мучило осознание поражение. Вопреки чаяниям Стрижа, Белочка помнила свой путь к черте и твердо знала, что решающую схватку с нитями она проиграла.

– М-м-м…

– Что-то не в порядке? Вамплохо?

Иллирианец в два шага догнал ее, взял за локоть и довольно бесцеремонно оттащил от черты.

– Сядьте у стены. Не двигайтесь. Это опять ментальный шторм.

– Ублюдок.

– Нет, шторм.

– Вы ублюдок.

– Все, что угодно, только не двигайтесь, холера меня порази! Не совращать же мне вас всякий раз, как накатит эта штука.

Воздух наполнился невидимым напряжением. Пушок на руке встал дыбом. Кончики волос Белочки слабо потрескивали.

– Он идет…

– Идет…

Они, не сговариваясь, погасили фонари. Под сводом потолка с шелестом проносились невидимые тени. За сломанными вагонетками стучали шаги. В их идеальной размеренности было нечто нечеловеческое. Дезет чувствовал, как слабый ветерок шахты шевелит волосы на голове. Белочка вцепилась в его альпийскую куртку, замерла, не дыша.

– Пустите мою руку… Я должен взять пистолет.

Джу с трудом разжала оцепеневшие пальцы. “Я не должен никого жалеть,” – подумал Стриж. “Желание защитить – похвально, да вот только привязанность для меня смерти подобна. Они такие внимательные, эти люди в сером – пока они вежливы и осторожны, как мышки, серые мышки с красными глазами. Но как только я стану уязвим, меня загонят в угол, скрутят, прикажут, хрястнут душу пополам…”

Стриж снял оружие с предохранителя и прошептал, почти беззвучно шевеля губами.

– Как только это появится – я стреляю. Если выйду из строя или… или заметите за мною явную странность – немедленно уходите. На месте не оставайтесь ни в коем случае. Мне помогать тоже не надо, будет один вред.

Шаги стучали в ритме медленного сердца. Стриж поднял оружие. Шаг… Еще шаг…

– Ой, Мировой Разум…

У Дезета к напряжению момента против обыкновения примешивалось жгучее, мучительное любопытство. “Иди сюда, чудовище. Посмотрим на тебя вблизи.” Черная фигура с ярким пятном вместо головы показалась из-за вагонетки. Стриж прижал курок. И…

– Какого……………………………, Фалиан!

Белочка потрясенно ахнула и через секунду задрожала от беззвучного хохота. Чудовище мгновенно обрело очертания долговязого луддита. Иллирианец, красный от досады (ладно, в темноте не видно) опустил пистолет.

– Я вас чуть не пристрелил, чумой в башку ударенный проповедник. Это надо же так бродить в темноте…

Черная куртка Иеремии, похоже, стала еще чернее, на лбу вовсю пылал свежеподзаряженный фонарик.

– Мятутся сердца у тех, у кого совесть не чиста.

– Забери вас Мировая дурь.

Сардар убрал пистолет.

– Вы заставили меня нарушить слово, данное колонелю. Я обещал не пререкаться с вами, старый фанатик. Все, хватит. Уходим отсюда. На сегодня хватит теней, кипящих дорожек, ментального шторма и прочих радостей жизни…

Белочка сделала движение к выходу.

Стриж замер.

Иеремия давно уже стоял, не двигаясь, однако, размеренные удары продолжали отдаваться под сводом тоннеля. Пальцы оторопевшего иллирианца запоздало царапали кобуру. За спиной полуобернувшегося и оцепеневшего от растерянности проповедника проявилось нечто.

– И-и-и-и! – истерический вопль Джу заглушил биение медленного сердца призрака.

Возле разбитой вагонетки, в полутора метрах над землей, завис конус света. Там, где конус сходил на нет, в яркой светящейся точке, не было ни руки, ни головы, ни фонаря.

Ничего, кроме пустоты. Конус висел в пустоте…

* * *

– Их нет уже три часа…

– Вы правы, Дирк.

Полковник напряг глаза, стрелка примитивно-механических (специально для Аномалии) часов едва тлела в полутьме холодной каплей фосфорического огня.

– Ждем еще тридцать минут.

Они устроились на более-менее чистом пятачке пола, полковник, скрестив руки на груди, привалился прямой спиной к облупившейся стене, Дирк сидел, ссутулившись и стараясь ни к чему не прикасаться, черные волосы вертолетчика, перепачканные пылью, свалялись и упали на лоб. Мюф отошел на десяток шагов и возился в темноте, расшвыривая легкие обломки.

Штрек ровно уходил во тьму. Здесь, в западной половине, на стенах не было и следа облицовки. Грубого вида балки из неизвестного материала там и сям подпирали потолок. Коридор имел такой вид, словно его упорно прокладывали в твердом теле скалы, да так и бросили, не завершив. Среди камней тихо шуршало нечто.

– Крысы, полковник – вы слышите их возню?

– Бросьте, Дирк. Это дурацкий сайбер мальчугана.

– Думаете?

– Не сомневаюсь.

Действительно, из расступившейся темноты вынырнула уродливая техническая каракатица. Сайбер потыкался в пыльные закутки, а потом с маху ударился о сапог Дирка. Вертолетчик едва не потерял равновесия.

– Ах ты, тварюшка!

Пинок отбросил машинку прочь. Пластиковый корпус затрещал, сайбер замер на несколько секунд, ориентируясь в изменившейся обстановке, потом нырнул в сторону. Возможно, атака Дирка была отнесена к разряду опасных – сайбер, запрограммированный на самосохранение, вовсю пустился вдоль штрека, уходя от несуществующей погони.

Мюф моментально обнаружил пропажу.

– Тим! Вернись, Тим!

Фалиан-младший рванулся следом за машинкой. Септимус едва успел ухватить его за рукав.

– Стой на месте, парень. Тим вернется сам.

Мюф не слушал. Он извернулся ужом, освобождая куртку и бросился вслед за убегающим сайбером. Хиллориан обреченно махнул рукой:

– Вставайте, Дирк, хватит прохлаждаться. Вы отличились – как всегда. Не надо было пинать этот квазиразумный хлам. Теперь еще придется искать мальчишку. К счастью, спрятаться ему некуда – дорога прямая как стрела.

Они устало шагали в подсвеченной темноте, не подозревая, что через час в живых из них останется только один.

* * *

Стриж медленно опустил руку.

Конус висел в пустоте. Мерные удары ленивого сердца продолжали отдаваться под сводами галереи.

– Это галлюцинация. Слуховая и зрительная.

Немного успокоившаяся Джу выпустила куртку Дезета и решительно замотала головой:

– Нет. У вас, кстати, не может быть пси-галлюцинаций. Что вы видите?

Стриж пожал плечами:

– Свет. Его источник очень мал, и держится в воздухе без подпорок.

– Я вижу другое. Мастер Фалиан, что видите вы?

– Кругляш из огня.

– Нам всем представляется разное.

Стриж попробовал поглядеть сквозь прищур, искоса, по-всякому.

– Пусть убьет меня отходами Разума, но это конус – я вижу его. Понимаете, вижу. Интуиция говорит, что зрение меня не обманывает. Но вместе с тем я уверен, что этого не может быть никогда. Занятно. Мне почему-то кажется, что он не опасен.

– Для вас – очень может быть.

Конус, словно услышав спор, лениво вильнул в сторону и медленно продвинулся в сторону черты, светящимся баллоном проплыл несколько метров и втянулся в кипящий водоворот черты, напоследок истончившись и изогнувшись наподобие языка холодного, бледного пламени. Удары невидимого метронома продолжались еще несколько секунд в полной пустоте, потом внезапно оборвались.

– Вы знаете, Джу, у меня такое чувство, что нас обманули. Я ждал опасности, а с нами обыденно, с яркостью мультипликации, разыграли дешевый фокус… Пошли обратно.

Они повернулись уходить. Джу Симониан хладнокровно отметила, что Иеремия брезгливо, тщательно обходит иллирианца, стараясь не прикасаться к нему даже краем одежды. Стриж держался с напускным равнодушием. “Совражество” бодро двинулось в обратный путь, осторожно шагая через кучки источенного ржавчиной железа, рельсы, остатки смятой вагонетки и груды битого камня. Чувство опасности как-то разом притупилось, уступив место нарочитой беззаботности. Белочка рассматривала натянутую спину несгибаемого луддита, отважно прикидывая, как бы получше втереться в доверие к сердитому старику. Мюф – еще малыш, полковник-наблюдатель не внушал доверия ее душе либералки, иллирианец – опасный циник, зато у каленусийского фермера хотя бы есть религиозные принципы. Дружба с ним могла бы всерьез пригодиться, если… а вот что “если”, додумывать не хотелось. Белочка чуть ослабила барьер и нырнула в иллюзорный мир. Опаливший ее страхом призрак опасности все так же маячил за поворотом воображаемого тоннеля, его картонный силуэт словно бы облекся легкой дымкой плоти. Плоть еще не отвердела, пугало выглядело и комично и страшно одновременно. Джу, наморщив нос от отвращения, восстановила барьер.

– Мастер Фалиан, мне очень хотелось бы знать ваше мнение насчет… Ну, насчет этого самого. Вы, конечно, во сто крат опытнее всех нас…

Иеремия, подмазанный лестью, что-то неразборчиво буркнул.

– …вы не могли бы поделиться своим мнением?

Фалиан сбавил шаг, вытирая запорошенные пылью глаза.

– Имеющий уши, слышит, имеющий глаза – видит, а не имеющий разума – по заслугам получает оплеухи и тычки…

Белочка могла поклясться – Стриж, не поворачивая головы, навострил уши. Преамбула выглядела многообещающей, Иеремия продолжил как ни в чем не бывало.

Легенда Иеремии Фалиана

Однажды в предначальные времена над несытой бездной Хаоса пролетал великий крылатый дух – Именователь. Энтро – Мировой Беспорядок – беспокойно колыхался наподобие безбрежного студенистого моря, отметывая время от времени липкие щупальца случая. Щупальца хватали все, что проносилось над поверхностью Энтро: первичные мысли, спящие, непроросшие зерна порядка, и малых, добрых и доверчивых духов. Энтро пожирал добычу, но пожранный порядок не уменьшал ни Хаоса, ни голода.

Крылатый летел высоко, но даже туда долетали отзвуки безобразий, творимых Энтро. Белые одежды крылатого духа испачкали липкие брызги, слух ранили негармоничные крики пожираемых, Крылатый удивился – и спустился пониже.

Энтро задумался – Именователь казался слишком крупной добычей, такие опасны. Мысль суть порядок, а порядок чужд Хаосу как ничто иное, поэтому коротка была мысль и бесплодной оказалась она. Щупальца Энтро потянулись к Именователю, опутали его и потащили в липкую жижу Безысходности. Но силен был Дух и ярко светилась его сущность – опаленные щупальца ежились и опадали. Энтро отращивал новые – гибли и эти, сожженные жаром истины, ибо истина в больших количествах победительнее и опаснее лжи. Крылья Именователя били врага, белые перья осыпались лепестками, раня отметинами голодный Океан.

Сколько длилась битва – не знает никто, поскольку не было тогда ни дня, ни ночи, а лишь серый сумрак безвременья. В конце концов Энтро пал, а Именователь, потеряв добрую половину оперения, очутился на выжженном досуха дне Беспорядка. Предначальный мир лежал в развалинах, но Именователь собрал немного уцелевших зерен порядка, посадил их в землю, взрыхленную битвой, и полил прозрачной кровью, что текла из его раненого плеча.

Зерна проросли, создав сущий мир, а Именователь стал с тех пор называться – Творец.

Из зерен выросли свет, воздух, твердь и вода. Тогда Именователь отделил от тверди Космос и сделал его своим домом. Прочую же часть назвал – земля. Земля была пуста, но Творец призвал уцелевшие первичные мысли, дал им имена и они стали людьми, животными и растениями. Творец понял, что сущее – прекрасно.

Порядок вещей, предоставленный своему естественному ходу, складывался как нельзя лучше, но однажды к Творцу явились первичные мысли, опоздавшие к моменту Творения, и не ставшие потому сущим. Мысли без воплощения воззвали к Именователю, требуя справедливости. Творец задумался, ибо удобный для творения момент безвозвратно канул в вечность. Бесприютные первичные мысли роптали, и тогда Именователь позволил им малое – занимать те частицы сущего, которые по небрежности потеряют свой смысл. С тех пор сущее, смысл которого ослаб, теряет и природу свою, захваченную иными, и само становясь иным…

Глава XI Бунт

Луддит умолк. Белочка молча переваривала смутно знакомую легенду, Стриж тихо откомментировал:

– Я и не знал, что суеверия настолько живучи среди каленусийских крестьян. Я подзабыл университет, но, сдается мне, что здесь ограблено с полдесятка древних авторов. “Несытая бездна Хаоса”… Гм… Не сомневайтесь, Джу, у старика качественно уехал колпак.

Белочка пропустила подначку мимо ушей, мучительно сопоставляя – в рассказе Иеремии присутствовало некое рациональное зерно, прикрытое личиной сказки. Она уже успела дать себе слово еще раз перечитать Хэри Майера, когда по коридору прокатился низкий гул. Звук походил на искаженный расстоянием звук удара, стены галереи чуть заметно дрогнули.

– Что это?

– Не знаю. Во всяком случае – нам как раз туда. Там – выход. Не будем задерживаться, мне не нравятся шутки местной природы.

Они поспешно прибавили шаг, торопясь отыскать Дирка, и Хиллориана. Иеремия казался встревоженным, даже угнетенным, морщины на лице залегли еще резче.

– Что-то случилось? Вы что-то чувствуете?

Фалиан кивнул.

Белочка поняла без слов.

* * *

…Мюф остановился. Балка, подпиравшая низкий свод, едва заметно просела. Такие балки в восточных поселениях поддерживают своды сараев, только там они всегда были из дерева, эта – из непонятного, страшноватого на вид материала. Мюф провел исцарапанным, грязным пальцем по угольно-черному, гладкому столбу. Столб слегка растрескался. Длинные, изломанные, узкие, как прорезь ножа, щели веером разбегались вдоль толстого черного стержня. Мюф пнул столб прямо под основание – тот ответил глухим звуком, возможно, уже затронутый Аномалией пластик слегка подался – пока только слегка, на грани невидимого. Легкая, короткая дрожь сотрясла свод галереи. Мюф, жестоко пачкая штанины комбинезона, опустился в грязь, на колени, осмотрел столб – длинная трещина начиналась внизу и шла наискось, от столба отделилась длинная щепка, похожая на зуб. Младший Фалиан потрогал острый конец зуба – и тут же сунул уколотый палец в рот, отсасывая соленую бусинку крови.

В этот самый момент, в дальнем конце штрека, в том месте, где пласты камня сходились острыми углами, нехотя ворохнулось что-то многоногое, приземистое.

– Тим!

Мюф бесстрашно шагнул в темноту и наморщил нос – темнота пахла гнилью и еще чем-то острым, ядовитым.

– Вернись, Тим!

Мертвенно-зеленоватый круг света от фонаря прополз по стене, высветил слоистый излом камня, чуть прогнувшиеся под тяжестью породы столбы, упал на неровный пол штрека…

Мюф испуганно замер, стиснув кулачки.

На полу кое-что упруго копошилось. Это щетинилось зарослями жестких усиков, светились злобой бусинки многочисленных глаз. Злоба выглядела вполне осмысленной, а существо – отвратительным. Два десятка грязно-бурых, линялых “хмуриков”, срослись хвостами, образовали единое целое – бесформенный комок, комок беспомощно, и вместе с тем угрожающе, копошился на полу, скалил сотни мелких, игольчато-острых зубов. Крепко пахло отбросами.

Мюф, сбросив оцепенение, неистово, пронзительно заорал…

* * *

– Вы слышали, Дирк?

– Он здесь – это его голос. Сейчас я поймаю паршивца за ухо и задам ему жару.

– Спокойно, лейтенант. Без радикальных действий… Да стойте же!

Обозленный вертолетчик, не слушая Септимуса, бросился на звук. Отчаянный крик на секунду оборвался – словно невидимый крикун сделал короткий вдох – и снова возобновился с удвоенной силой.

– Дирк, вы где? За которым поворотом?

– Я свернул налево, полковник.

– А я направо…

– Не слышу…

– Сейчас я подойду… Что там у вас?

– Мальчишка вопит как резаный.

– А, чума на его голову!

– Что случилось, полковник?

– Да так – приятная мелочь. Я уронил фонарь и он погас. Вот и шарь теперь на ощупь в темноте…

– Вам помочь?

– Ищите парня, чтоб ему пусто было, мне помощь не нужна.

Дирк заколебался – если фонарь Хиллориана разбился, помощь полковнику совсем бы не помешала. Крик младшего Фалиана оборвался внезапно, словно мальчик мгновенно провалился сквозь землю. Тусклый свет его маленькой лампы разглядеть не удавалось.

– Эй, парень! Ты где? Кончай прятаться – вылезай.

Мюф не показывался.

Лейтенант остановился, переводя дыхание. Круглый отблеск света метался туда-сюда, выхватывая куски серых, неровных стен. Дирк осторожно оперся о поверхность камня – тот оказался неожиданно гладким.

– Чума на них – это же опора…

Пальцы протянутой руки ощупали столб, длинную трещину, наткнулись на острую щепку в виде клыка. Дирк отдернул руку и несильно пнул подпорку – на уколотом мизинце выступила почти черная капелька крови…

…В этот момент многолетняя усталость, накопленная в подогнувшемся столбе, сделала свое дело. Опора хрустнула, подалась, треснула наискось, щель проворно удлиняясь побежала вдоль столба, балка распалась пополам, как небрежно сломанная спичка – и медленно-медленно, проседая под тяжестью каменного свода, упала.

Половинки сломанного столба рухнули рядом, словно сраженные солдаты, одна из них отлетела на полшага в сторону и ударила Дирка под колено. Массивные глыбы, отделились от потолка, с грузной неотвратимостью покатились вниз, тяжелый грохот смешался с резким треском рвущихся вдоль опор, каменная пыль клубом взвилась над местом катастрофы, крошка стен, мелкие обломки кремня веером брызнули во все стороны…

– Дирк!

Острый треск заглушил голос Хиллориана. Своды тоннеля колебались, уцелевшие, перегруженные подпоры угрожающе прогнулись.

– Дирк! Что с вами? Вы целы?

Септимус поспешно шарил в пыли. Фонарь сыскался в неожиданном месте – почти под ботинком самого полковника. Хиллориан щелкнул кнопкой – осветитель исправно сработал, выбросив мертвенно-зеленоватый конус света. Полковник пристроил лампу на лоб и затянул ремешок фонаря на затылке. Мутные клубы пыли вырывались из левого отворота коридора. В отдалении, сзади, стучали, приближаясь, шаги бегущих.

– Кто здесь?

– Это мы, колонель…

Первым вынырнувший из-за поворота Стриж пытался вытереть лицо, но только размазывал по нему слой слегка сверкающей в свете лампы пыли.

– Кто – “мы”?

– Я, со мною девушка и Фалиан.

– Вы в норме? Где были так долго?

– В норме, в норме, потом все расскажу… Что здесь происходит?

– Обвал. По-моему, там, левее завалило Дирка. Сейчас, подождем, пока осядет пыль, и проверим.

В этот отчаянный, страшный момент Белочка смотрела на Хиллориана почти с ненавистью:

– Пока мы ждем, он умрет. Ему наверняка нужна помощь.

– Спокойно, Джу. В сторону лишние эмоции. Вы ничем не сможете помочь ему в кромешной темноте… Кстати. Не советую снимать свой пси-барьер. Силы и нервы вам еще понадобятся.

Четверо замерли в стиснутом камнем пространстве, мучительно долго пережидая.

– Все. Теперь чисто. Пора.

Тяжелые, угловатые глыбы почти завалили штрек, проход сузился до предела. Септимус, обдирая плечи, протиснулся вперед, давая место Стрижу.

– Вот он…

Иссиня-бледное лицо Дирка показалось Джу отрешенным, глаза оставались закрытыми. Грудь, шею, плечи густо засыпало крошево камня. Левая нога лейтенанта лежала прямо, правую словно выкрутили жгутом, ступня в парусиновом ботинке неестественно вывернулась наружу.

Но худшим оказалось все-таки не это. Тело лейтенанта придавила рухнувшая опора – неподъемный столб лежал поперек, подмяв верхнюю часть бедер, поясницу и таз. Рванувшийся было вперед иллирианец отступился и опустил руки – концы бревна намертво заклинили обвалившиеся камни. Самое худшее – смертельно искалеченный, раздавленный Дирк все еще жил. Веки задрожали и приподнялись, открыв мутно-черные от расширившихся зрачков глаза. Ни говорить, ни даже кричать вертолетчик не мог, из уголка рта сочилась вязкая жидкость – желчь, смешавшаяся с кровью из прокушенной губы.

Белочка ощутила горькую волну неотвратимо накатывающей тошноты. В ушах тонко, по нарастающей застрекотало – прозвенел первый звоночек близкого обморока. Плотный пси-барьер выстоял, бесконечная боль Дирка не могла проникнуть в сознание Джу. Но вид…

– Космос всемогущий!

Несчастный лейтенант сейчас походил на растоптанного жука. С одной печальной разницей – он был человеком.

– Ох.

Стриж едва ли не отшвырнул Белочку, резко оттеснил ее прочь.

– Уйдите, ради Разума. Вам не надо туда смотреть.

Хиллориан оглядел раненого, цепко всмотрелся в искаженное лицо.

– Что будем делать, Алекс?

– А это ваш человек, вам и решать. Я здесь не при чем.

– Понятно.

Полковник достал пистолет.

– А вы не боитесь стрелять, колонель? Вы не чувствуете запаха?

– Пахнет дерьмом и смертью.

– Если бы только этим самым. Я не присягну, что в тупик не подсочился какой-нибудь взрывчатый газ. В таком случае стрельба нам выйдет большим боком.

– Рудничный газ не пахнет ничем, – отрезал Хиллориан, однако поспешно убрал оружие.

– У вас хороший нож, Фалиан. Как насчет?…

Иеремия протянул бритвенно-острый тесак, полковник склонился над раненым, убрал мелкие камешки с шеи лейтенанта, не торопясь примерился.

– Годится. Лучше всего – в горло.

– Не смейте этого делать!

Наблюдатель удержал руку, обернулся, лицо мелко задергалось от ярости.

– Стриж, сделайте мне одолжение, уведите ее подальше и подержите покрепче. С меня довольно воплей – мое терпение на сегодня истощилось.

Иллирианец крепко до боли взял Джу за локти:

– Пойдемте, леди. Полковник сердится.

Джу обманчиво расслабила руки и тут же, из последних сил рванувшись вбок, вывернулась из цепких объятий Стрижа.

– Ублюдки!

– О, холера!

– Я же сказал – держите ее, Дезет! У вас руки растут не из того места – не можете справиться с бабой. Помогите, Фалиан!

Проповедник лишь равнодушно покачал головой. Он понуро стоял в самом закутке, у стены, скрестив руки на груди, и, по-видимому, не собирался вмешиваться в потасовку. Белочка что было сил, наполовину промазав, пнула растерявшегося иллирианца в голень, нырнула под руку полковнику и бросилась вперед, прикрывая собой Дирка. В лицо ударил резкий, отвратительный запах крови, желчи и нечистот.

Хиллориан стоял жестко выпрямившись, держа в опущенной руке нож, бледный до зелени в пронзительном мерцающем свете четырех фонарей.

– Ты мелкая, пошлая психопатка. Нервная сука. Он умирает! Понимаешь – медленно умирает. Это уже не человек – это останки. Мы хотим помочь ему умереть быстро.

Джу почти прижалась к Дирку. Веки вертолетчика снова дрогнули, в уголке левого глаза собралась крупной каплей прозрачная влага. “Он же все слышит и все понимает” – с ужасом поняла Белочка. “Он здесь все равно что один, среди ненависти и нечистот, и шаг за шагом, в отчаянии, уходит в Великую Пустоту.”

Хиллориан продолжал, медленно чеканя слова:

– Я не потерплю. Бунта. Среди своих людей. Даже если. Мне придется вводить. Казни.

И бросил коротко, через плечо, не оборачиваясь:

– Алекс, возьмите ее и уберите отсюда. Делайте с ней все, что хотите, любыми средствами – долой.

Джу в ужасе обернулась – Стриж шагнул вперед, в серых, слегка меланхоличных глазах иллирианца отражалось холодное электрическое пламя.

Джу сжалась, приникнув к Дирку. Сардар помедлил.

– Простите, колонель, я пас.

– То есть как?

– А так. Чрезмерное немотивированное насилие не по моей части. И – мне хочется верить – не по вашей.

Полковник тяжело дыша, поднял руку с ножом, постоял, рассматривая побелевшие от напряжения костяшки.

– Мне надо было пристрелить вас, Стриж, там, в Ахара, еще четыре года назад. Результатом вашей дури станет его, – наблюдатель ткнул подбородком в сторону лейтенанта, – крайне болезненная смерть.

Дезет пожал плечами. Хиллориан бросил жалобно звякнувший нож под ноги окаменевшему проповеднику, длинно, грязно и витиевато выругался, повернулся, и, обдирая плечи, вылез из штрека.

Сардар немного постоял, спрятав руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок, потом фыркнул:

– Знаете, а ведь он прав. Надеюсь, вы хотя бы наполовину понимаете, что творите.

Джу отвернулась, не удостоив Стрижа ответом. Она опустилась на колени, подавив отвращение, придвинулась к Дирку вплотную, положила узкие, холодные ладони на его виски и – сняла пси-барьер…

Это было больно – очень. Существо Дирка сплошь состояло из страдания. Боль полоснула ярким пламенем, опалила горячим вихрем и тут же сделалась леденяще холодной, отнимающей силы, рассудок, сам смысл бытия. Боль ударила Джу. Разум Белочки рванулся прочь, подобно раненому животному убегая от опасности. Она развернула пси-барьер и осторожно перевела дыхание. Сердце колотилось о ребра кроличьей лапой. Джу поняла, что никогда, ни за что не сможет вернуться туда, туда, где за огненной завесой боли, корчась, медленно умирает и никак не может умереть Дирк.

Воспоминание явилось непрошеным. Белые портики Параду. Стылый гнев и бессильное отчаяние. Сухое, проницательное лицо Птеродактиля, его жесткие, безжалостные, бьющие прямо в цель, слова: “Вы их жалели – всех, всех и трупы тоже. Там, где смерть больного врач встречает лицом к лицу, там нет места жалости”…

Джу вытерла щеки рукавом и вернула ладони на виски Дирка.

“Нет, ты ошибался во мне, старый Птеродактиль. Пусть я не стала лекарем полного статуса, пусть я не могу спасти его – да и никто не сможет. Но я тоже кое на что способна. Дирк не умрет так. Только не так, как хотят они ”.

Джу сняла пси-барьер. Боль вернулась, но теперь стало немного полегче – холод мучительно опалял, касаясь кожи, однако не мог проморозить ее насквозь. Белочка легко коснулась разума Дирка – словно солнечный зайчик упал на крошево льда. Она поняла: лейтенант чувствует ее присутствие и верит ей. Она осторожно потянула боль на себя. Холодное страдание умирающего, отдаваемое живому, превращалось в палящий огонь. Белочка плакала, держа голову лейтенанта на коленях и вспоминала – в ее воспоминаниях звенели прохладные фонтаны Параду, бегал, коротко тявкая, косолапый щенок, разлетались трогательно-ажурные парашютики семян, катился, сверкая крутыми боками, огромный оранжевый мяч. Дирк слегка расслабился. Пламя боли наполовину угасло. И тут же с удвоенной силой вспыхнуло вновь. Джу закрыла глаза – на фоне экрана сомкнутых век шумел и ревел прибой, о скалы мыса, о крутобокий, поросший длинной зеленью валун, бились серо-синие волны. Ветер, упругий ветер моря сметал печаль и сушил слезы на щеках. Волны накатывали чередой, становились все выше, грозя захлестнуть, вода поднялась до пояса, волны уже не воды – боли коснулась плеч… Дирк слабо шевельнулся, заметался. “Разум, подумала Джу, Великий Разум, если ты существуешь, ты все можешь – помоги мне. Мне не справиться одной”. Помощь пришла с неожиданной стороны – в тускло-серой мгле обрисовался светлый, золотистый силуэт – Иеремия, его светящийся контур и маленькое, яркое пятно – отблеск сущности Мюфа за спиной луддита. Белочка почувствовала, как ее омывает желтое, спокойное тепло, как отступают мучители-волны. “Спасибо”. “Не за что, дева, сочтемся потом”. Дирк замер, вытянувшись. Он был все еще жив – и больше не страдал. Белочка снова коснулась его разума и какое-то время наблюдала обрывки воспоминания вертолетчика – утонченная, аристократического вида старуха в коричневом бархате (мать?), иссиня-черные волосы смуглой женщины, близнецы с бумажным змеем. Белочка и Дирк, оба они точно знали, что близнецы будут жить долго, очень долго…

Джу осторожно, мягко, боясь повредить, разорвала контакт – есть воспоминания, которые могут принадлежать только одному человеку – и никому более. Дирк спал и видел сны, добрые, и прекрасные, и правдивые. Джу посидела еще какое-то время, дожидалась, пока его воспоминания тихо и безболезненно сменятся последним сном.

Потом встала, отряхнула каменное крошево с дрожащих от слабости колен. “Вот как умеют работать сострадалисты!”. Иеремия все так же молча, скрестив руки, стоял в углу. Стриж казался озадаченным, однако, в выражении его лица довольно ясно читалось понимание. Не понимание-“видение” сенса, от природы недоступное иллирианцу, а логическое, пришедшее от разума осознание мыслящего человека. Джу кивнула, давая понять, что видит состояние Стрижа и добавила, мгновенно, без усилий, сложившиеся слова:

– Умирают все. Но никто не должен умирать в грязи и ненависти.

Она заметила среди битого камня пистолет Дирка, подобрала бесполезную железку и сунула в карман – “на память”. Потом, слегка шатаясь, выбралась из штрека, отставив за спиной плотно сгущающуюся темноту. Стриж сначала отстал, потом его шаги приблизились, настигли, застучали совсем рядом. Белочка обернулась, встречая иллирианца лицом к лицу. В выражении глаз Стрижа было нечто странное, Джу поняла – он впервые посмотрел на нее всерьез.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Она отрицательно помотала головой. Иллирианец не стал настаивать. Он отступил на шаг, пропуская Белочку вперед:

– Насчет чистой смерти – быть может, вы и правы. Но я часто, слишком часто видел, как люди умирают именно так – в грязи.

И добавил, чуть помедлив:

– Простите меня Разума ради, простите нас за эту безобразную сцену, и за все, леди.

Глава XII Полевая философия

Каленусия, Горы Янга, кратер Воронки Оркуса, день “Z+17”

Тело Дирка осталось в штреке – его заложили камнями, возведя над местом обвала грубое подобие саркофага. Иеремия на память прочел торжественные гимны Мировому Разуму. Вертолетчик, кажется, был убежденным атеистом, но Хиллориан не стал препятствовать – только махнул рукой. Полковник держался чуть отчужденно, “бунт на корабле” оставил без последствий, лишь приказав Дезету сдать пистолет, на Белочку предпочитал и вовсе не смотреть, ограничиваясь короткими, вежливыми репликами-указаниями.

Наблюдатель внимательно выслушал рассказ Стрижа (благоразумно подкорректированный иллирианцем). Отдельно – показания Джу и Фалиана. Все, что касалось “призрака” и “черты” намертво осело в походном кейсе полковника.

Выводов не было ни у кого – потрясение оказалось слишком сильным.

Утро следующего дня экспедиция встретила в унынии – следы Мюфа так и затерялись в загроможденной глыбами шахте. Джу, выплеснув энергию на Дирка, словно оцепенела. Для настоящей скорби не хватало ни сил, ни уверенности – образ Мюфа никак не вязался со смертью. Старший Фалиан, погрузившийся перед тем в ставшее для него едва ли не обычным состояние полутранса, твердо объявил, что внук жив. Стриж непочтительно хмыкнул, но от комментариев воздержался. Полковник мучился двусмысленностью ситуации – бросить мальчишку на произвол судьбы означало фатальную утрату авторитета, искать – почти наверняка провал миссии.

– Где он был в момент обвала, колонель?

– В том же проходе, где и Дирк, но подальше. Судя по визгу – гораздо подальше.

– Туда есть другая дорога?

Хиллориан задумался.

– Возможно. Возьмите фонарь, Дезет – за мной. Фалиан, вы с нами. Симониан остается следить за лагерем.

Отправленная в полуотставку Джу потихоньку извлекла со дна мешка поддельное руководство по “Лечению кишечных расстройств”. Привычно свистел ветер, залетая в неплотно закрытую дверь, шуршал песок, лепетал маленький водопад. Она устроилась поудобнее, соорудив себе из найденного в кладовке хлама – парусины и каркаса от контейнера – подобие кресла. Джу свернулась клубком и погрузилась в еретические изыскания Грубого Хэри.

По мнению Майера между кси– и пси-реальностью могло существовать нечто вроде изощренного обмена. Забытая в нашем мире идея – это смерть ее тонкой, бесплотной сущности в потустороннем мире. Люди легко и бездумно пополняли мир идеала – смутными снами и утонченной, яркой мечтой, отточенными научными абстракциями и тяжестью наркотических иллюзий.

Обратное случалось крайне редко, хотя любая мысль, в теории, могла воплотиться и обрести реальность существования. Воскресшие мученики, неуязвимые пророки, – редкие феномены, попирающие материальные законы, случаи чуда, память о которых бережно сохранялась в ортодоксальных религиях. Пронзительно-беспощадный “суд божий” древних… Фанатично уверенный в своей правоте человек, не обжигаясь, принимал в ладони багрово-раскаленный брусок железа. Невинный подносил к устам чашу яда – и без вреда для себя глоток за глотком пил отраву на глазах у потрясенных, собравшихся поглазеть на казнь, зрителей. Это было. Мифология раннего периода слишком плотно нашпигована такими историями… Было ли?

Джу почти соглашалась с Майером. “Свершится – ибо верую. Верую – ибо абсурдно”. Неистовое, безрассудное упорство, окрашенное верой, пламенная вера, освященная безысходностью и страданием – все это в известной мере может стать толчком для самых невероятных событий.

Хэри, по-видимому, всерьез заботило взаимодействие реального и потустороннего. У человека, пока он жив, или теплится память о нем, есть бесплотный, способный к воплощению пси-двойник. Свободное слияние пси– и кси-миров, будь оно возможно, в идеале порождало бесконечно восстанавливающую себя ментально особь – героя или подонка, обывателя или гения – без разницы.

Джу озадаченно отставила книгу: копия самого себя – будет ли она тем же самым человеком или?.. Белочка представила себе бесконечную вереницу угрюмо бредущих вдоль края обрыва Грубых Хэри и слегка затосковала.

Если верить бредням Майера, Воронка была лишь воплотившимся порождением воображения, быть может, скопищем кошмарных снов сотен разных людей. Крошечная дырочка в мембране меж реальностями – и в этот устоявшийся мир хлынул чей-то изощренный бред, безо всякой логики составленный из ворованных кусочков реальности.

Джу передернуло. Этот бред буднично, походя, почти безо всяких чудес, убил девятерых – сначала ностальгически настроенного наблюдателя Нуньеса с его напарником, потом безвестного летчика планера, потом Уила, людей с горноспасательной станции, Дирка.

“Это еще не конец”. Острая тоска постепенно сменилась нестерпимой тревогой, Джу убрала книгу на дно мешка, отодвинула тяжелую дверь, вышла под свинцово сереющее небо. Краски словно пожухли. Яркая с утра терракота поблекла до тусклого цвета песка. Будничное – грязь, ржавчина, обломки – все это выступило ярче, зачеркивая, оскверняя циклопический размах и мрачную красоту Аномалии. Джу дотронулась до собственного пси-барьера – и отступила, испугавшись. Что-то говорило ей, что старые знакомые – серые нити терпеливо ждут неподалеку. Что все-таки ищет целеустремленный Хиллориан в этом странном месте? В беспредметные “исследования вообще” почему-то верилось плохо. “Глазки” никогда не были чисто научной организацией. Департамент верит построениям Майера и хочет ими воспользоваться? Ерунда – полная и несомненная. Литой силуэт Септимуса, его приземленность, прагматизм, беспощадная настойчивость плохо вязались с образом адепта диковато-потусторонних теорий Хэри.

“Все-таки кто и зачем украл мои ампулы?”

Джу подобрала несколько камешков, бросила их один за другим в бездонную воронку и поклялась себе набраться терпения и сделать все, чтобы исподволь выудить на яркий свет тайну полковника…

* * *

Полковник Хиллориан посветил фонарем, вытер каменную пыль со щеки.

– Мы на месте. Это та самая развилка. Мальчишка в заваленном тупике, отделен от нас слоем камня, если ему повезло – жив, хотя я бы не питал излишнего оптимизма.

– Старик уверен, что все в порядке.

– Старик – заинтересованное лицо, Алекс, – тихо шепнул Хиллориан. – Завал в правом проходе нам не разобрать, так что сворачиваем налево и поищем обходной путь… Мастер Фалиан! Подойдите поближе…

Иеремия описал лампой дугу.

– Я здесь.

Штрек уходил вперед, заметно изгибаясь вправо.

– Проходы сближаются. Конец, пришли. Здесь тупик. Погодите… Вверху узкий лаз… Смотрите, Стриж!

– Да. Узковато, конечно, – отозвался Дезет из-за спины Хиллориана. – Неплохо бы забраться туда, а вдруг лаз соединен с соседним штреком. Благословляете, колонель? Тогда я полез.

– Оставайтесь на месте. Я сам хочу там побывать.

Хиллориан подтянулся на руках и нырнул в отверстие. Тесный проход заставлял ползти на четвереньках. “Крысиная ловушка”. Полковник с отвращением припомнил истории о том, как якобы не способная пятиться крыса, намертво застревала в длинной, запаянной с одной стороны трубке, в конце которой оставляли приманку. Одураченное животное съедало свой кусочек сыра, чтобы потом медленно умирать от голода, в бессилии и страхе, голохвостым задом к выходу, в двадцати сантиметрах от свободы.

– Мюф!

Полковник крикнул на всякий случай и с крайним изумлением услышал слабое эхо ответа:

– Я здесь…

Проход обрывался, в кромешной темноте внизу что-то судорожно возилось. Полковник посветил фонарем – в круг света попало осунувшееся, чумазое лицо мальчишки. Хиллориан высвободился из тесноты каменного лаза, тяжело приземлился на дно.

– С тобой все в порядке?

Мюф казался неестественно спокойным – в хладнокровии затерянного в подземелье паренька полковнику почудилось нечто жутковатое, нечеловеческое.

– Да. Здесь мой сайбер. И я нашел королеву хмуриков. Я кричал и ждал, никто не приходил так долго. Я не мог дотянуться до второго выхода. Где Джу? Где дедушка?

Септимус потянул спертый воздух мельком глянул в угол, сплюнул от отвращения при виде комка сросшихся зверьков.

– Пошли отсюда, парень.

Он подсадил легонького ребенка в недосягаемое для того отверстие. В свете фонаря блеснул плоский, прикрепленный к подпорке прямоугольник тусклого металла. Хиллориан остановился, вытер лоб, глаза, поправил лампу, смахнул грязь с находки.

– О, Разум!

“Это схема”, – понял он. – “Схема штреков, или я ничего не разумеющий идиот и вся возня бессмысленна изначально”.

– Вы идете?

Спокойный, вежливый голос Мюфа вывел полковника из состояния задумчивости.

– Полезай вперед, парень. Я сейчас.

Хиллориан, как мог, почистил табличку. Схема оказалась на удивление примитивной – никаких лабиринтов и прочих сложностей для простаков. Он перевел дыхание, еще не смея надеяться на удачу. Знаки читались легко: веер черточек – взрывное устройство, стилизованная кнопка – пуск. Знак кнопки приходился на только что покинутый Хиллорианом тупик. “Где-то там спрятано устройство пуска”.

Из общей картины выбивалось лишь изображение в левой средней части таблички, скорее всего, оно соответствовало еще не обследованной части штреков, еще один тупиковый ход отмечал странный значок – квадрат, вписанный в круг. Хиллориан тщательно скопировал изображение в блокнот и спрятал его поглубже в карман. Потом подумал – извлек рисунок и поспешно сделал копию, убрав все обозначения, относящиеся к кнопке и взрыву, оставив только круг и квадрат.

– Эй, парень!

– Что?

– Я иду к тебе.

Хиллориан подтянулся и протиснулся в лаз, предвкушая совершенно новый оборот событий.

* * *

Каленусия, Горы Янга, кратер Воронки Оркуса, ночь “Z+18”

Ночью ветер отогнал тучи, россыпь бледных звезд над Воронкой Оркуса прочертила мерцающую сеть. Журчал водопад, осыпался песок. Силуэт Игольчатого пика отхватил от звездного неба кусок, заменив его непроницаемой чернотой.

Дверь бункера со скрипом отворилась. Невысокая фигурка вышла под звездное небо, белесый свет Селены заливал скалы и окаменевшую глину, позволяя рассмотреть каждый камешек, менгиры бросали длинные тени.

Мюф сел на край карниза, спустив ботинки вниз, ветра не было, Оркус молчал в ожидании, а потом появился голос. Он родился из шуршания песка и плеса капель, и сначала голос едва слышно звенел, словно пойманное в кулак насекомое, потом заметно окреп, словно сама стена воздуха уплотнилась придвинулась поближе, заставляя шевелиться взлохмаченные волосы на макушке.

Мюф отодвинулся от края Оркуса, подтянул ноги и вылез на карниз, прошел вдоль него до дырки в скале. Голос низко гудел, не собираясь униматься. Мюф потоптался у входа и тихонько окликнул:

– Джу!

Ответом было молчание. Белесо светилась Селена, черный проем гостеприимно ждал. Мюф вошел, и липкая чернота штрека поглотила его, короткие шаги глухо отдавались под сводами. Он шел и шел вперед, не замечая, что забыл фонарик – темнота поредела, пронизанная мелкими искрами холодного синеватого огня. Зов, словно плотный, упругий ветер гнал его вперед, не позволяя остановиться. Мальчишка сделал еще несколько шагов и упал, споткнувшись о холодное тело рельса. Металл ударил его по ногам, словно живой змей.

– Джу! Джу, помоги!

Мюф оперся содранными локтями о месиво ржавого железа, сломанного пластика, вскочил и рванулся прочь – что-то мягкое и мохнатое задело его по лицу. Он наугад ударил это кулаком, отгоняя в сторону.

– Джу!

– Я здесь, держись.

Силуэт, обрисованный крошками голубого огня, появился в темноте, Белочка шла навстречу Мюфу, искры плясали в ее волосах, на ресницах и даже на кончике носа. Это было смешно – младший Фалиан мгновенно успокоился.

– Пошли, – Джу протянула ему руку, Мюф сжал теплые пальцы.

Они шли в темноте и голубые искры дотлевали засыпающими светляками. Где-то снова осыпался песок, хрустнуло железо. Безопасный, побежденный Оркус разочарованно вздохнул, отступаясь. Проход постепенно расширялся, превращаясь в зал. Пол оставался сухим, но младшему Фалиану все равно казалось, что где-то поблизости шуршит водопад. Джу больно стиснула руку Мюфа, ее привычный силуэт больше не светился искрами, он словно чуть расплылся по краям, потеряв отчетливость.

– Куда мы идем?

Джу молчала. Мюф попытался отобрать свои пальцы, но рука ее отвердела и похолодела, сжав его руку словно тисками.

– Пусти, Джу.

Она молчала, полуразмытый силуэт почти слился с сумраком коридора. От Джу веяло пустотой. Мюф попытался остановиться, но не смог, упругий ветер зова гнал и гнал вперед.

– Ты не Джу.

Впереди шуршал песок.

– Ты не Джу! Пусти!

Мальчишка рванулся, отбирая свою руку у ледяных тисков призрака-обманщика, черный силуэт распался, исчез, но это не помогло – несуществующий ветер сносил Мюфа вперед и вправо, туда, где, рассекая камень пола, клубилась в темноте фонтанчиками сухой пыли черта.

– Разум!

Он закричал, отбиваясь, но бороться было не с кем. Оркус спал, а чтимый дедушкой Разум загадочно молчал. Младший Фалиан вытер нос и щеки рукавом. Песок, подсвеченный синими искрами кипел совсем рядом, почти касаясь его ботинок.

И тогда Мюф шагнул за черту.

* * *

Из утерянных заметок ДжулииСимониан.

“…искали. Наверное, мы сделали все, что смогли. Сегодня Септимус приказал прекратить поиски Мюфа. Я не хочу верить, что это конец. Иногда мне кажется, что он еще вернется. Зачем он сделал это, зачем ушел один в ночь? – не знаю. Может быть, он сорвался с карниза, может быть, это судьба. Бывают вещи, которые невозможно ни предотвратить, ни принять. Ты делаешь все, что можешь, а потом все равно чувствуешь себя виноватым. Я уверена, сама не знаю почему, что это было неизбежно. И все равно…

Череда доводов – капли воды в океане. Стоит мне закрыть глаза, я вижу, как он идет, один, в темноте, в шуршании песка и свисте ветра я ищу другой звук – я слышу, как отдаются под каменными сводами его короткие шаги…”

Глава XIII Неясное проясняется

Каленусия, Горы Янга, кратер Воронки Оркуса, день “Z+21”

– Сверьтесь хотя бы с планом, мы еще не были здесь. Где этот ваш квадрат с кругом, колонель? Что он вообще означает? С чего вы взяли, что это ключ к проблеме? Сдается, что мы зря ковыряемся в свалке.

– Все в порядке, это как раз то самое место, которое мы ищем.

Коррозия подземелья изъела прутья до состояния бурого, крошащегося кружева. Хиллориан ударом каблука вышиб решетку – взлетела плотная туча ржавой пыли. Тлен мертвого железа осел на лицах, скрипел на зубах.

– Веревку не к чему крепить.

– Чума на нас – вы правы.

– Глубоко там?

Септимус поправил налобный фонарь и свесился над вертикалью шахты.

– Метров восемь, пожалуй.

– Из нас двоих я – легче, спущусь, вы подстрахуете. Идет?

Полковник почему-то надолго замолчал.

– Ну так как, колонель?

– Идет. Сдайте назад, Алекс. В этой каменной кишке нам никак не разминуться.

Дезет завозился, пятясь назад, в уже пройденную кубическую камеру. Септимус ползком последовал за ним. Они вынырнули из круглой “крысиной дыры”, разогнулись, отряхиваясь и отплевывая ржавчину.

– Теперь я пойду вперед. Мальчишки здесь нет. А вот насчет прочего… Как должна выглядеть эта таинственная штука, которую мы ищем?

– Понятия не имею. Едва ли их там много – разберетесь.

Иллирианец обвязался веревкой и, задевая спиной свод, нырнул в тесноту лаза первым. Легкая ржавая труха все еще не улеглась до конца.

– Готово, я на месте. Веревка надежна?

– Да…

Дезет, держась за край шахты, скользнул вниз, попытался найти хотя бы крошечный уступ. Стены оказались невероятно гладкими – ноги скользили, не находя опоры. Иллирианец повис на страховке. Неподалеку от верхнего края, на гладкой стене, маячило чуть ли не вплавленное в камень занятное изображение. Он не успел его рассмотреть – в тесноте и пыли горизонтального лаза, тяжело дышал Хиллориан.

– Не очень-то вы легкий. Давайте быстрее, Алекс, вы не фрукт на ветке.

– Травите веревку. Еще… Готово.

Стриж отпустил трос и безразлично отметил про себя ошибку Хиллориана. Глубина шахты не превышала четырех метров. Книзу ствол слегка расширялся. На крошечном круглом пятачке, засыпанном битым камнем, обыденно стоял пыльный, ребристый, светлого металла небольшой куб. Из пола, почти у самой стены, торчали два наполовину обломленных, тронутых коррозией рычага.

Полковник, явно нервничая, перегнулся через край. Круг света от фонаря на его лбу метался по стенам.

– Эй, что там?

– А я знаю? Сортир зеленых человечков.

– Чума на ваше острословие! Нашли?

– Что-то нашел. Не уверен то ли мы ищем, но только ничего другого тут попросту нет…

– Давайте сюда. Прикрепите к веревке сеть, кладите туда, я подниму, потом помогу вам подняться.

– Не жадничайте, колонель.

– Не понял?

– Да не спешите вы так. Этот ящик Пандоры совсем небольшой. Мы с ним вылезем вместе.

Хиллориан на несколько секунд замолчал, а когда заговорил, голос его казался обиженным.

– Вы параноик, Алекс. Неужели вы вообразили, что я брошу вас подыхать на дне?

– И в мыслях не держал. Скажем так – я берегу ваши усилия.

– Лезьте наверх – я держу. И уходим. Сыт по горло ржавой пылью и вашей наглостью.

Стриж сунул куб в сеть, прикрепил импровизированный рюкзак за спину, подтянулся на веревке, тщетно выискивая опору для ног. Перебирая руками, добрался до края горизонтального лаза.

– Готово. Руку не дадите? Тут зверски узко.

– Разум вас возьми – руки у меня заняты. Справляйтесь сами.

Иллирианец тщетно пытался втиснуться в проход – мешала ноша за спиной.

– Проклятье, я застрял.

– Я же предупреждал – надо было сперва поднять эту штуку, а потом самому лезть налегке.

Крыть было нечем. Дезет прикинул, сможет ли вцепиться в край лаза.

– Эй, колонель! Я сейчас ухвачусь за карниз. Подам сигнал – отпускайте веревку, освобождайте руки. Подберитесь ко мне и отцепите с моей спины эту дрянь. Втащите ее, я влезу следом.

– Отменно. Вы уже держитесь?

– Да.

Полковник Хиллориан выглянул из отверстия, жадно оглядел груз.

– Сейчас отвяжу.

Стриж почувствовал, как по воротнику его куртки в поисках узла нервно шарят пальцы полковника, как они грубо дергают запутавшийся шнурок.

– Быстрее. Я не фрукт на ветке.

– Сейчас…

Контейнер отделился от спины иллирианца и исчез в проходе – полковник отпихнул груз подальше.

– Готово, колонель?

– Да.

– Помогите мне влезть, дайте руку.

– Сейчас.

Всего в полуметре от себя Стриж видел напряженное лицо полковника, заострившийся нос, темные впадины вокруг глаз, резкую сетку морщин на обветренных скулах.

– Вы дадите мне руку, наконец?

– Нет.

…Первый удар был нанесен по пальцам, второй – в голову, но пришелся мимо – в плечо. Иллирианец разжал руки и с четырехметровой высоты рухнул вниз, стараясь приземлиться на ноги. Это ему почти удалось – под левый ботинок попал камень, вызвав резкую боль в потянутой лодыжке.

Стриж сел на дне колодца, кривясь и ощупывая щиколотку.

Полковник, светя головным фонариком, заглянул вниз. Лицо его казалось черным пятном в нимбе холодноватого света.

– Вы живы?

– Издеваетесь?

– Нет, не издеваюсь. Тут мельче, чем мне показалось вначале. Я-то надеялся, что вы сразу сломаете себе шею.

– О, Разум… Зачем?

– Я не садист – зачем мне ваша медленная смерть, Алекс? Простите, не могу оставить вас в живых. В этом деле зверски мешают свидетели.

Бурная, нерассуждающая ненависть захлестнула Стрижа, он совершил едва ли не самый глупый поступок в своей жизни – подпрыгнув, попытался дотянуться до каленусийского полковника. Пальцы бессильно царапнули отполированный камень колодца. Хиллориан покачал головой.

– Не дергайтесь, кости переломаете. Честное слово, Стриж, мне очень жаль вас. Вы мне нравитесь, но есть высшие соображения.

– Какие еще, ………………… высшие соображения?! Вы обещали.

– Все, что касается Нины Дезет – обещал и выполню.

– Так я вам теперь и поверил.

– Не хотите – не верьте, но я не лгу.

– Хорошенькое дело вы задумали, в голову …………………. псих, если убираете свидетелей. Ставлю сто против одного, что руководство Департамента понятия не имеет о ваших манипуляциях.

– А это не ваше дело. Будете вопить и сквернословить – я обижусь и уйду. Вы как – хотите быстрой смерти или предпочитаете тихо чахнуть на дне колодца?

Стриж едва не застонал от бессильной ярости.

– Пристрелите?

– А как же.

Полковник вытащил пистолет.

– Развернитесь к свету и не дергайтесь, тогда я постараюсь обойтись одним выстрелом. И вообще – примите мои заверения в искреннем уважении.

Стриж, не отводя глаз, смотрел прямо в черное дуло пистолета.

– Интересно, что вы задумали, колонель? Ведь вы же не корыстны. Откуда такая нелояльность у наблюдателя? Небось, воображаете себя спасителем человечества?

– Не ваше дело.

– Я угадал. Дерьмо вы поганое, а не спаситель. Дерьмо – шизофреник с манией величия.

Длинное лицо Хиллориана болезненно дернулось, потеряв обычное замкнутое выражение. Он убрал пистолет.

– Ну все, с меня довольно. Я ухожу. На кой черт мне играть роль палача? Умирайте сами, Стриж.

Хиллориан решительно попятился, скрываясь в дыре.

– Эй, постойте, колонель! Не уходите.

– Чего еще?

– Делайте, что задумали. Я не буду дергаться.

– Поздно. Мне расхотелось. Бесплатный совет – у вас есть перочинный нож, надоест тут сидеть – вскройте себе вены. А я не хочу мараться вашим расстрелом. Да и патроны надо экономить.

– Вы губите мою бессмертную душу. Религия Разума запрещает самоубийство.

– Это у иллирианского сардара-то – религиозные мотивы? Ну и лжец.

– Погодите…

– Идите вы…

– Колонель, вернитесь! Не оставляйте меня! КОЛОНЕЛЬ!!! ХИЛЛОРИА-А-Н!!!

Глухое эхо утихло. Дезет слышал, как хрустят камни и скрипит ржавое, битое железо. Септимус Хиллориан удалялся, унося с собой обиду, неведомые великие планы, а заодно и тайну Аномалии.

Оставшись в одиночестве, Стриж первым делом выключил фонарь – слабый свет перестал разгонять чернильный мрак. В шахте сгустилась тьма, звеня внезапно наступившей тишиной. Иллирианец прислушался – часто стучал его собственный пульс, огромный массив камня и железа мертво молчал. Сквозь безмолвие пробился осторожный шорох – где-то мелкими шажками пробежали осторожные лапки. “Хмурики приходят из темноты”. Стриж с трудом подавил дурацкое желание включить фонарь – остаток заряда в батарейках еще мог пригодиться. Он привалился к стене, попытался успокоиться. Через некоторое время сумасшедшее биение пульса замедлилось, темнота перестала тревожно звенеть. “Это надо же было мне оказаться в яме, чтобы заиметь время на размышления”.

Итак, Хиллориан. Полковник имеет цель, отличную от целей Департамента Обзора. Кто за ним стоит? Очевидный ответ – Иллира – почему-то не устраивал Стрижа. Замкнутое достоинство Хиллориана не вязалось с мотивами платного агента принцепса. Каленусийские инсургенты? Война, поединок со следственной машиной Порт-Калинуса, три года в Форт-Харай – все это отбросило Стрижа назад. Подлинное состояние внутренней жизни Каленусии во многом оставалось для него загадкой. Тем не менее, версия казалась логичной – она объясняла все. Дезет почувствовал невольное уважение к безвестному подполью. Засадить змеюку Хиллориана на место руководителя проекта “Аномалия” – это надо воистину постараться.

Иллирианец задумался. Вывод первый – получив искомое, полковник не собирается возвращаться в стены Департамента. Вывод второй – любой свидетель провала ли, победы ли, без разницы – пойдет в Ледяную Пустоту. Он это планировал с самого начала, понял Стриж.

Третий вывод отдавал фатализмом: “сюда никто не придет”. Имей такую возможность Иеремия, он не станет искать и спасать ненавистного сардара. Дирк, верный друг по долгу благодарности, прямой и бесхитростный Дирк – мертв. Джулия Симониан? Сострадалистка озлоблена, но могла бы помочь Стрижу ровно с теми же мотивами, с какими лечат раненую собаку. Да вот только жить каленусийской леди осталось всего ничего – до нее вот-вот доберется свободный, вооруженный, готовый на все Хиллориан…

Стриж вскочил, словно подброшенный.

– Подавись ты Мировой Дурью, наблюдатель. Я подпорчу тебе удовольствие от победы.

Иллирианец включил налобный фонарик. Стены колодца лаково блестели.

– Тут и муха не влезет.

Дезет поднял брошенную сбежавшим полковником веревку.

– Если бы я стоял наверху, то мог бы спустить ее вниз. Но если бы я стоял наверху, то в этом не было бы никакой надобности.

Стриж расхохотался, вытирая глаза.

– Парадокс имени Септимуса Хиллориана.

Он, взбивая пыль, метался по круглому пятачку, со всех сторон огороженному камнем. Ржавая труха скрипела под подошвами ботинок.

– О, зараза!

Штырь рычага, о который запнулся иллирианец, оказался не столь уж и проржавевшим. Ушибленный Дезет присел на корточки, потрогал холодное железо. Рычагов оказалось два.

– Знать бы еще, что они включают… Если включают вообще.

Стриж напряг воображение – получалось все, что угодно – от вентиляции до самоуничтожения. Он плотно охватил ржавые штыри ладонями.

– Так правый или левый?

Иллирианец чуть напряг правую руку. Интуиция корчилась, вопя об опасности. Дезет разжал руки, вытер со лба пот.

– Так не пойдет! Так мы просидим здесь вечно, Стриж…

Эхо голоса отразилось от стен, истерически забилось в замкнутом пространстве. Стены колодца победно сверкали. Иллирианец пошарил в кармане и извлек на свет мелкую монетку – каленусийский асс. “Решка” изображала гордый контур единицы, “орел” победно демонстрировал абрис указующего вверх перста, силуэт Дворца Сената в Порт-Калинусе.

– Сенаторы идут налево, цифры – направо…

Серебристый кругляш взмыл вверх и упал, взметнув крошечный фонтанчик ржавой трухи. Дезет накрыл монетку ладонью. Он медлил – рука словно прилипла к полу.

– Чего я жду?

Стриж извлек серебряк из сухой грязи.

– Орел.

И в ту же секунду, опасаясь передумать, рванул левый рычаг. Хрустнуло…

… и не произошло ничего. Темнота насмешливо молчала.

– И что мы имеем на этот раз? Еще одно разочарование.

Хрустнуло еще разок. Мелко задрожал пол под ногами. Ржавчина на полу словно бы вскипела. Круг пола дрогнул и, отделившись от стен, медленно-медленно, как поршень, пошел вверх.

– Разум, это что – лифт?

На крошечном пятачке, среди скрежета, лязга, в облаке железной пыли, вытирая ресницы и хлопая себя по бокам, неистово хохотал Стриж. На секунду перед его глазами очутилось и опалило холодом страха то самое, уже забытое, вплавленное в камень стены изображение. Картинка оказалась впечатляющей. Даже более того.

– О, Разум… Я чуть было не…

Табличка была сродни той, которую в свое время нашел Хиллориан, но Стриж, разумеется, не мог знать о находке полковника. Вертикаль делила поле изображения пополам. Над двумя кружками, означающими рукояти рычагов, имелись недвусмысленные символы: слева – направленная вверх стрела, справа – веер ломанных линий, понятное разумному существу изображение взрыва.

Плачущий от смеха Стриж сунул руку в карман и потрогал везучий асс.

– Да здравствует великий и милосердный Каленусийский Сенат!

Площадка, дрогнув, замерла. Иллирианец торопливо протиснулся в горизонтальный лаз.

– Ты слишком часто видел мою безвыходность, полковник. Ты расслабился и забыл об одной простой вещи, Септимус. Униженный враг тоже может быть опасен. Потому что, пока он жив, у него остается его надежда – spes. Ты сдал меня Аномалии, списал в расход, оставил умирать и больше не ждешь? Отлично! Я иду за тобой.

Иллирианец едва ли не вывалился в кубическую камеру и почти бегом, но не теряя осторожности, отправился туда, где три часа назад остались в тревожном ожидании Белочка и Иеремия Фалиан.

– Я успею. Я должен успеть.

Тоннель пронзал скалу, теряясь в сумраке. Стриж спешил, фонарь истощился, едва разгоняя темноту. Два раза пришлось возвращаться – он по ошибке принимал короткие тупики за нужный поворот. Шаги отдавались под сводами тоннеля, Стриж отбросил осторожность, он бежал не останавливаясь, сбив дыхание, уворачивался от нагромождения железа, падал, поднимался, ловил в темноте ложные, призрачные отблески света.

– Успеть…

Затаись Хиллориан в любом из многочисленных тупичков – он имел бы великолепные шансы против безоружного иллирианца. Впрочем, ниши пустовали, торжествующий наблюдатель не ждал погони, его противник в одиночестве миновал ряд гулких, пустых комнат, перешагнул через стрелу монорельса, обогнул груду сломанных вагонеток, аппендикс коридора оказался пуст.

– Поимей тебя чума, наблюдатель. Я опоздал.

Стриж остановился. Помеченная коррозией, но еще крепкая вагонетка, подпертая отрезком трубы, перегораживала тупиковый проход. Толстый конец, упертый в пол, пропахал в мусоре короткую дорожку – кто-то с той стороны безуспешно попытался выбраться. Дезет вздохнул с облегчением.

– Они живы. Нет смысла запирать покойников.

“Состояние между жизнью и смертью имеет множество интересных градаций.” Иллирианца передернуло, когда он вспомнил, кто и при каких обстоятельствах произнес эту фразу. Разобрать завал оказалось делом одной минуты.

– А вот и я…

Глаза Джу в пол-лица – прямо перед ним. Тень, мелькнувшая слева…

– О, черт!

Удар, нанесенный, к счастью, не обрезком рельса, а всего лишь палкой, пришелся вскользь, задел ухо и закончился на уже ударенном Септимусом плече. Стриж едва ушел от второго удара.

– Погодите!

Иеремия изменил тактику и нанес тычок, метя в солнечное сплетение. Сардар снова уклонился.

– Это ошибка! Нам надо поговорить.

“Ничего ты им сейчас не объяснишь…”

Предпочитая без нужды не повторяться, он на этот раз ударил проповедника не под основание уха, а в болевую точку на бедре. Фалиан, отправленный спасителем на пол, явно выпал из обращения на несколько минут. Стриж развернулся как раз вовремя – девушка целилась в него из пистолета Дирка:

– Стой на месте, мерзавец.

– Спокойно. Я и так стою на месте. Мы можем поговорить?

– Мне не о чем с тобой говорить.

– Что случилось? Здесь побывал полковник?

Белочка угрюмо молчала, но невольный жест показался кивком – полунамеком на утвердительный ответ.

– Я не с ним заодно. Вы мне не верите?

Каленусийка отрицательно качнула головой, палец на курке напрягся и побелел. “Она сейчас выстрелит.”

– Пожалуйста, леди, уберите пистолет. Я пришел, чтобы помочь вам. Я все, абсолютно все сейчас объясню.

Курок медленно подался под пальцем.

“Она не будет стрелять. Сенс-сострадалист не может убить человека,” – подумал Стриж. “Это истина – аксиома. Не может даже в аффекте, пока видит, что его цель – человек. А она не в аффекте – просто испугана и обозлена.” Иллирианец сделал шаг вперед и протянул руку, чтобы забрать оружие…

Белочка и не подумала отступать. Зажмурившись покрепче, она представила вместо ненавистного лица Дезета ровный круг мишени – размалеванный щит, красно-белые кольца, черная крестовина, яблочко прямо по центру. И спустила курок.

Грохот выстрела ударил в уши, отдача бросила руку вверх и назад. На головы людей с потолка обрушился потревоженный водопад ржавых хлопьев. Буркнул что-то неразборчивое пребывающий на полу Иеремия Фалиан. Джу открыла глаза.

Стриж не умер. Он стоял на прежнем месте, потеряв три четверти самоуверенности, и с видом человека, разочаровавшегося в аксиомах, рассматривал дырку в рукаве куртки. Пуля чиркнула наискосок, прорвав плотную ткань. Из рваной дырочки высунулось белое пушистое перышко.

– Вот это сюрприз…

Перышко легко вспорхнуло, из прорехи немедленно проклюнулось еще одно.

– Это нечто…

Перышек становилось все больше. Пуховое облако резво поднялось в лет и наподобие снега облепило все: грязный пол, каштановые волосы Белочки, заворочавшегося на полу Иеремию, самого Стрижа.

– Посмотрите, что вы наделали, леди.

Стриж укоризненно покачал головой и отлепил от щеки перо. На его место немедленно приклеились два новых.

– А я думал – такие шутки давным-давно набивают синтетикой.

– Откуда взялся этот музейный экспонат?

– А я – псионик? Я – знаю? Мне всю экипировку выдали в Департаменте…

Куртка линяла как пудель. Белочка чихнула, отмахиваясь от пуха:

– Это невозможно терпеть. Заклейте дырку чем-нибудь.

– Сначала отдайте мне пистолет.

– Это еще зачем?

– Любое дело лучше доверять специалисту. А вам, леди, на будущее совет – никогда не вынимайте оружие, если не решили твердо стрелять на поражение – себе дороже. У меня только что был повод убить вас. И повод, и куча возможностей.

Белочка скептически сморщила нос, и иллирианец поспешно добавил:

– Я не собирался пользоваться моментом. Давайте будем считать случившееся недоразумением.

– Где Септимус?

– Не знаю. Был со мной, потом мы поссорились. Вы его видели?

– В каком-то смысле. Он примчался как сумасшедший, прежде, чем мы успели что-то понять, завалил проход снаружи и исчез.

– Вы уверены – это был он?

Джу смерила Стрижа презрительным взглядом.

– Я сенс. Что касается эмоций людей – завал мне не помеха. Я видела его ментальный отпечаток.

– Джу, можно мне спросить кое-что?

– ?

– Что вы видите в таких случаях?

Сострадалистка свела прямые стрелы бровей.

– Это трудный вопрос… Свет, цвет, иногда – силуэты. Реже – слышу звуки. Все это зыбкое, текучее и одновременно, в каждую крошечную долю времени – четкое. Многим образам просто нет аналогии.

– Как вы видите меня?

Фигурально выражаясь, Стриж навострил уши, в ожидании ответа. Белочка ответила сразу, уверенно:

– Никак.

– А как именно – никак? Черное пятно что ли?

– Нет. Просто стена. Такая плотная, высокая, холодная стена. Непроницаемая. На самом деле я даже не вижу стены по-настоящему – просто знаю, что она есть. Это классика. Вы идеальный “нулевик”, между прочим, большая редкость.

Дезет постарался ничем не выдать удовлетворения.

– Скажите, Джу, а… наблюдая полковника вы не заметили кое-что… странное?

На этот раз сострадалистка всерьез задумалась.

– Его образ – плотный, стальной, черный и одновременно плохо виден – его как бы скрывает подсвеченный дым или туман. Он не такой, как вы, его можно рассмотреть, но толку от этого почти нет. Все заливает какая-то черная вода.

– Вам не приходило в голову, что его могут… прикрывать от “просмотра”?

Стриж едва не пожалел о собственной откровенности – сострадалистка вскинулась разъяренным зверьком.

– Что?!

– Нет-нет! Я не имел в виду никого из компании. Это может быть, например, компактное устройство, которое носят на теле, или что-то в подобном роде.

Джулия перебрала в памяти жемчужины, выловленные некогда из информационной пучины Парадуанской библиотеки.

– Нет, я в это не верю.

Стриж с сомнением покачал головой.

– А у меня нет вашего оптимизма… Но не будем спорить. Отдайте мне пистолет, Джу. А то чего доброго – вернется наш дорогой друг Септимус. Как вы думаете, он на этот раз ограничится устройством завалов?

– Вы сами ничем не лучше.

Стриж развел руками:

– Вы правы, леди, я только другое, иллирианское, издание того же самого. Но для вас я выгодно отличаюсь от Хиллориана – я никогда не пытался вас убить.

– Вы – подлец.

– Был бы совсем подлец – отобрал бы у вас ствол сейчас же, другим способом – без дебатов. А теперь выбирайте: или вы мне верите хотя бы на йоту, и тогда попробуем вместе найти выход, или – стреляйте. Давайте, убейте меня. Закройте глаза поплотнее, представьте себе воздушный шарик – и вперед.

Белочка попятилась, сжимая твердую ребристую рукоять. Пристрелить иллирианца – не самый плохой выход. Если он лжет. А если говорит правду? “Я не могу убить человека. Я не хочу видеть, как он упадет, перестанет двигаться, дышать. Это мое проклятье, мой дар мешает мне стрелять. И он знает про это. Он знает все, у него все просчитано наперед. И на каждую тонкую полуправду – полновесная ложь.” Джу почувствовала, как слезы досады наворачиваются на глаза. В носу защипало, горячие шустрые капли часто потекли на щеки. “Разум и Пространство – мне не от кого ждать ни помощи, ни совета. Дирк ушел. Проповедник чаще безумен, чем наоборот. Мюф, бедный мой, маленький, мертвый мой друг…”

– Решайтесь, леди…

– Оставьте меня в покое.

– Вы стреляете?

– Нет.

– Примите мои поздравления – вы оказались на высоте. Теперь отдайте мне пистолет… Вот так.

Стриж прибрал оружие и внимательно посмотрел на сострадалистку. Скулы каленусийки заострились, ореховые глаза подчеркнула тень. “Пространство, прости мне эти проклятые игры. Так надо. Надо найти Хиллориана и любой ценой узнать правду. Иначе мы все погибнем, сами на зная за что – эта девушка, и полусумасшедший старик, и я сам. Нас сдадут не глядя, как мелочь – мелкие, стертые монетки, которые даже не поднимают, уронив в грязь.” Дезет, не торопясь, подошел к Фалиану.

– Вы живы, господин проповедник?

– Ы…

– Вопрос был риторический. Живы и ваш паралич вот-вот пройдет. Мои глубочайшие извинения за инцидент. От вас извинений не жду – ни черта их не дождешься. Собственно, они мне и не нужны. Ваше желание убить меня более чем объяснимо, учитывая кое-какие обстоятельства. А теперь мое предложение – вы не пытаетесь прикончить меня до тех пор, пока мы не разберемся с Хиллорианом и не уйдем из опасной зоны. Как только леди окажется в безопасности – я весь к вашим услугам. Мы можем устроить разборку до первой крови, до второй или до смертоубийства одной из сторон – по вашему усмотрению. А до той поры принимаем обязательства не вредить друг другу. Как вам такая диспозиция?

– Порази тебя чума, негодяй.

– Как это понимать – вы отказываетесь?

– Конечно, я согласен.

– Отменно. Вам помочь, господин проповедник?…

Иеремия поднялся сам, проигнорировав помощь сардара.

– …ну, как хотите. Раз все стороны пришли к соглашению, не будем терять времени – пришла пора по-ново расставить фишки в деле Септимуса Хиллориана.

Перед тем, как начать роковую охоту, Стриж отыскал среди груды вещей аптечку Белочки, извлек оттуда квадратный кусок пластыря и тщательно заклеил рваную куртку. Сквозняк тоннеля ворвался в тупик, облетел углы, разметал по полу грязную поземку истерзанного белого пуха.

Глава XIV Охота, или “Смелее, Септимус”

Каленусия, Горы Янга, кратер Воронки Оркуса, день “Z+21”

Хиллориан собрал вещи, отыскал в бункере получше сохранившиеся продукты, уложил рюкзак, расстелил на полу кусок брезента и принялся за чистку пистолета, аккуратно раскладывая на ткани детали. Солнечный свет снопом врывался в распахнутую дверь, оставляя на полу ярко освещенный треугольник. Светило повисло в зените, потоки тепла низвергались в долину, Воронка в пику им дышала прохладой. Аномалия притихла как сонное животное – ночной монстр, мирно спящий в полуденной тени.

Септимус с ностальгией припомнил Аналитика, тот любил ерничать, поглаживая на коленях знаменитый кротовый плед: “мальчики мои, осознав цель, предваряйте действие размышлением. Но размышлений этих не затягивайте. Раз засомневавшийся да не расхлебает потом дерьма”.

Полковник, в этот миг живая иллюстрация правоты Старика, отложил в сторону промасленную тряпку. Интересно, что творит сейчас запертый в тесноте колодца Стриж? Мечется, бесцельно бросаясь от стены к стене? Ждет помощи, до конца цепляясь за ускользающую нить надежды – spes? На мгновение Хиллориану захотелось вернуться – вновь проползти горизонтальным лазом, отыскать вход в колодец, вытащить иллирианца, предложить честный мир и, была не была – сказать ему правду. Он поймет правильно, наверняка должен понять. Инструкции Аналитика не запрещали подобного оборота – яростно возражала сама природа Хиллориана. Доверчивость – опасна, раскрывшийся – обречен.

Контейнер лежал неподалеку, на полу, у самой двери, его грани блестели под косыми лучами солнца. Полковник закончил собирать пистолет, отправил на место последнюю деталь, убрал оружие. Что там сказал Аналитик – не открывать ящика Пандоры?

Он поднял куртку, встряхнул ее, освобождаясь от терракотовой пыли, не торопясь оделся, одернул мешковатый капюшон за спиной, переложил пистолет в карман. Ящик не отпускал.

Хиллориан вновь поневоле припомнил бескровные губы и улыбку Аналитика. “Слушайся реликтового критерия, который дураки называют совестью.” Отличный совет – но только не тогда, когда совесть молчит или шепчет на посторонние темы. Ошеломленный успехом полковник подвел итоги, результат обескураживал: “Я получил приз в скачке и теперь не знаю, как мне с ним поступить”.

Хиллориан выбрался из бункера, оперся о скалу, зачем-то глупо заглянул в Воронку – в десяти метрах ниже весело желтел карниз следующего яруса, но дна как будто бы не было совсем.

Возможно, стоит попросту забыть о завещании Аналитика, отринув предсмертную волю сумасшедшего псионика. Мало ли что сболтнула эта умирающая груда плоти? Внутренний голос насмешливо укорял: “В душе ты уверен – он был прав”. Септимус вздохнул.

Еще не поздно, еще можно вернуться в Порт-Калинус блудным сыном, явиться в Пирамиду, отдать ему штуку… Полковник коротко, но весьма энергично ругнулся про себя. Отдать Фантому ключ – все равно растечься грязью перед Департаментом.

“Нельзя помышлять о сдаче, будь я проклят – нельзя. Держись, Септимус.”

Контейнер блестел ребристыми боками. “Я должен уничтожить это, не открывая.” Легче подумать, чем сделать – полковник готов был сам смеяться над собой: вот чудо – рука не поднимается. “Я не могу метнуть в пропасть такую вещь, это все равно, что отгонять бездомного пьянчугу, швыряя в него бриллиантами.”

Хиллориан прислонился прямой спиной к разогретому солнцем камню, запрокинув голову, посмотрел вверх. Южный горизонт привычно насупился свинцовой мглой. Над самим кратером пустые небеса, наоборот, отдавали кобальтовой синевой. “Как странно – в Аномалии совсем нет птиц.” Над бездонной ямой Оркуса не только не парили орлы, там не было даже мух.

“Хотя мухи – что, мухи это только мухи, а не птицы,” – с тоскливой непоследовательностью подумал полковник. “Какой холеры я сам-то мухой вьюсь вокруг да около. Сейчас открою контейнер, да посмотрю, и дело с концом. Закрою, сделаю все, как было, а потом решу, куда мне податься с этим Ящиком Пандоры. Смелее!”.

Решившись, наблюдатель действовал точно и аккуратно. Он поднял ящик, тщательно осмотрел его. Чуть пониже одной из граней черным порезом тянулась полузабитая пылью тончайшая трещинка. Септимус поискал в карманах – не нашел ничего подходящего, и ухватил крышку пальцами. Она подалась с трудом, медленно отошла, скрипнула и громко хлопнула, открываясь.

– Вот ты какой, ключ неизвестности…

Потрясенный до глубины души полковник долго смотрел в ящик, не отрываясь. Смотрел еще и еще, словно не умея насытиться зрелищем.

Внутри стального Ящика Пандоры, среди правильных, аккуратных тусклых граней, на небольшой квадратике дна, там, где пристало покоиться судьбе мира, там, где должен был обнаружиться ключ к судьбе самого Хиллориана, там не лежало…

…ничего!

Хиллориан, убедившись, что это не галлюцинация, отшвырнул коробку – бесполезная железка с обиженным звоном покатилась по камням.

– Смерть Разума! Нет, только не это!

Чрево Воронки ответило глумливым хохотом эха.

Тень мертвого Аналитика ехидно безмолвствовала, ничуть не потревоженная проклятьем в пустоте и холоде небытия.

– Аналитик, ты ошибся во всем!

“Мертвые не ошибаются.” Мысль словно бы пришла извне. Септимус Хиллориан дрожащими пальцами нащупал в кармане прощальную кассету Старика, извлек черный квадратик; вытащил из сумки бесполезный, безнадежно мертвый уником, попав со второго раза, втолкнул квадратик в щель. О чудо! Машинка слабо, неуверенно, но заработала. По экрану поползли ленивые строчки. Полковнику на секунду показалось, что он вновь слышит хрипловатый, протяжный голос:

“Здравствуй и прощай, сынок. Надеюсь, что у тебя хватило терпения не трогать раньше времени последнее завещаньице Старика. Впрочем, тут мое собственное мнение полностью совпадает со мнением Железяки: вероятность того, что ты используешь кассету не ко времени, убийственно мала, и я благодарю МР за то, что он послал мне такого пунктуального человека.”

Хиллориан взвыл с досады. Уником хладнокровно продолжал:

“А теперь ближе к делу. Я сказал тебе правду, Аномалия – это вторжение. Но не ищи его источник среди звезд, сынок. Как-нибудь на досуге, если останешься жив, чего я тебе искренне желаю, удели немного времени сочинениям Хэри Майера. Прочти “Относительность реальности”. Впрочем, как добросовестный “глазок”, ты наверняка уже отдал дань подрывным бредням этого пройдохи от науки. Не стану повторяться. Скажу лишь – Ублюдок Хэри, сам того не желая, сказал доверчивым обывателям полную правду – мир “Бестелесных” дышит, живет. Где он? Везде и нигде. Каков он? Бесплотен и неописуем. Чего он хочет? Спроси чего полегче. Может ли он хотеть вообще? Не знаю.

Я твердо знаю лишь одно – двум мирам, плотскому и бесплотной абстракции, нет места под одним солнцем.

А потому – я сделал то, что сделал. Не думай, сынок, что это было легко. Я и Старая Железяка потрудились на славу. Скрыть расчеты от Департамента оказалось едва ли не труднее, чем совершить их. Но дело сделано – так был найден единственный человек Геонии, ментальная сущность которого способна, истратив себя, восстановить барьер между нами и Теми”.

– Чума тебе в самую сердцевину костей, кукловод, старый шут!

Память об Аналитике рассмеялась в ответ с экрана уникома:

“Ты, должно быть, сейчас бранишься, парень – оставь. Нет нужды тревожиться попусту, этот человек – не ты.”

– А кто тогда?!

“…Он не обладает ни твоими способностями, ни твоей предприимчивостью, ни твоей отвагой. У него нет никаких достоинств. Зачем цепь закономерностей и случайностей выбрала его? – понятия не имею…”

– Ну и?

“Этот человек, безвестный, слабый и невольный спаситель человечества – Мюф Фалиан”.

– Этот щенок?!

“Да, да, сынок, не удивляйся. К тому времени, как ты используешь-таки эту кассету по назначению, проблема Большой Каленусийской Ментальной Аномалии будет им решена. Как? А что мне за разница? Надолго ли? Не знаю. Быть может, приход Тех был для них такой же роковой и нежеланной случайностью, как и для нас. Я хочу и не смею верить, что это правда. Тебе же, Септимус я говорю – прощай и прими мою благодарность. Ты сделал все, что мог – ты доставил на место нашего маленького странника. Прости – я солгал тебе. Я не верю, что под благословенным солнцем Геонии найдется хоть один человек, который по своей воле выпустил бы из рук не просто способности псионика (о, нет!), нечто гораздо большее – потенциальное всемогущество сознания. Я не обманываюсь – ведь и меня самого спасает от соблазна только невозможность остановить собственный неизбежный умственный распад.

Надеюсь, ты примешь правду достойно, и не натворишь ничего непоправимого.

Остаюсь с искренней приязнью, твой мертвый друг,

Элвис Миниор Лютиан, Аналитик.”

Септимус рванул кассету из щели уникома.

– Значит, не было никакого технического пси, было могущество и в этом всемогуществе – равенство и свобода для всех. Равенства больше нет – мы сами убили его. Будь ты проклят Разумом, мертвый урод! Ты использовал меня и выбросил – теперь я должен разгребать твое окаменевшее дерьмо!

Хиллориан замахнулся было, чтобы выбросить кассету, но, передумав, припрятал ее в карман. “Если никакого ключа здесь нет и в помине, то что же я нашел? Кто поместил пустой контейнер на дно колодца?”. Ответ обрисовался неумолимо, Септимус хлопнул себя ладонью по лбу и неистово захохотал: “Я искал нечто, в твердой уверенности, что оно существует. А раз искал – то и нашел. Неважно, что это. Я был обречен принять за ключ любой более-менее подходящий предмет. Например – вот этот…”.

Септимус поднял с земли насквозь проржавевшую табличку:

7004 ГОД. НАБЛЮДАТЕЛЬ НУНЬЕС. Я СКУЧАЛ ЗДЕСЬ. СТАНЦИЯ R-735 – “ДОХЛАЯ ВЕЧНОСТЬ”

– Ах, скучал? Ну так и отправляйся в вечность!

Предсмертный автограф наблюдателя Нуньеса, весело кувыркаясь, отправился на дно.

Полковник проводил его полет взглядом и подобрал лоскут брезента.

– А, может, ключ – это ты?!

Брезент, улетая в пропасть, уныло захлопал изрядно потрепанным крылом.

– А ты, случайно, не ключ?!

Хиллориан наградил прицельным ударом кучку пластикового хлама, отчасти похожую на растоптанного в лепешку сайбера. Пластиковая лепёха упорно цеплялась за окаменевшую глину. Отправить ее в Воронку удалось лишь с четвертого пинка.

Черед “фальшивого” ключа наступил следом. Полковник, не жалея ног, со сладострастным упорством наградил стальной ящик серией пинков, стенки нещадно избиваемого контейнера возмущенно дребезжали. Последний удар послал корень зла прямиком на дно – тот описал широкую, залихватскую дугу и рухнул в таинственную глубину кратера.

– А ты?… А ты?…

Полковник продолжал неистовствовать, с наслаждением дав неограниченную свободу бешенству. Высвобожденный гнев изливался в пенистых потоках брани. С оттенком изощренного цинизма объектом осквернения становились поочередно: древние боги и небесные светила, Разум и его отсутствие, покойный Аналитик и сам Хиллориан, брошенный в колодце Стриж и недосягаемый отныне Фантом. Лишние продукты, части оборудования бункера, секция сломанной мачты, увесистые булыжники, комья глины – все это градом сыпалось в гостеприимно разверзнутое жерло Воронки Оркуса.

Конец амоку положил нелепый, косо торчащий из окаменевшей глины менгирчик. Попытка отправить его следом кончилась неудачей – полковник взвыл, ухватившись за жестоко ушибленную ногу. Боль отпустила лишь через пару минут. Этого времени оказалось достаточно – Хиллориан наконец умолк, закашлявшись.

– Ты не просто обманул меня, Аналитик… Ты сделал хуже – ты превратил меня в истеричного дурака.

Шок, вызываемый неожиданным оборотом событий, не вечен. Беснующемуся Септимусу Хиллориану хватило получаса на то, чтобы пережить поражение. В конце концов он откашлялся, вытер лоб, впалые щеки, вздернул рюкзак на враз ссутулившиеся плечи, развернулся и шаркающей походкой пошел прочь – туда, где остались вбитые в обрыв крючья.

– Теперь еще подниматься в одиночку, без страховки…

Судьба играет человеком. Расшибленная о менгир нога заставила Хиллориана остановиться. Он нагнулся, прямо сквозь брезентовый ботинок ощупывая саднящий палец. Быть может поэтому полковник заметил длинную тень, которая косо и осторожно наползала сзади…

– Стой!

Голос оказался весьма знакомым. Воскресший из небытия Стриж нарисовался за спиной наблюдателя мгновенно – Хиллориан, не тратя времени на выяснение отношений, вильнул в сторону, дернув плечами, как крыльями, сбросил рюкзак, и пустился бежать, что было сил, перепрыгивая через груды ржавого хлама.

– Стой, колонель!

Хиллориан, в несколько секунд преодолев дистанцию, ласточкой нырнул в черное отверстие каверны. Пуля многообещающе пропела над головой, посыпалась каменная крошка.

– Мимо!

Хиллориан и не подумал надеть налобный фонарь – он сбавил шаг и теперь бежал рысцой в сомкнувшейся темноте, придерживаясь правой рукой за стену и считая повороты. Стриж замешкался у входа, включая лампу. Септимус слышал мелодичный голос женщины и рокочущий бас луддита. “Они отследят меня вдвоем по ментальному отпечатку”, – понял он. Хиллориан бежал в темноте, задыхаясь, натыкался на острые грани камня и груды мусора, на балки – целые и обвалившиеся, на живые, мягкие комочки “хмуриков”, мелкие, острые как иглы зубы визжащих зверьков вонзались в толстый брезент ботинок.

– Будь ты проклят, Аналитик. Будь ты проклят.

Один раз полковник оказался в тупике, он с маху налетел на груду глыб, отодвинув боль на самый краешек сознания, ощупал сложенные камни – гробница Дирка? Хиллориан развернулся, быстро и как мог бесшумно прошел с полдесятка метров назад. Огоньки фонарей мелькали совсем близко, он слышал голос Стрижа. Хиллориан нащупал в кармане оружие и осторожно попятился назад и вправо. Отблески чужого света позволили ему разглядеть развилку.

– Он где-то здесь. Я чувствую его пси.

Хиллориан ругнулся в душе, узнав голос Белочки. Пятно света от фонаря Стрижа скользнуло совсем рядом. Наблюдатель выпрямился во весь рост, нащупал крошащийся край верхнего лаза и подтянулся, стараясь не потревожить ненадежных камней. Иллирианец сделал еще несколько шагов, пятно света едва не задело плечо полковника.

– Вылезайте, колонель. Я не буду стрелять, если выйдете сами.

Хиллориан прижался к острым выступам, вжался, втиснулся в черный провал. Фонарь на голове Дезета светил совсем рядом с подошвами ботинок наблюдателя. Септимус казался сам себе беззащитным жуком на ярко освещенной стене.

– Вы уверены, Джу, что он здесь? Наш пугливый друг как сквозь землю провалился.

– Я подойду поближе.

– Стойте на месте. Еще неизвестно, на какие трюки способна загнанная крыса… Назад, я сказал! Разум вас побери, у него же заряженный пистолет наготове.

– Если я не подойду поближе, то не смогу вычислить его.

– И не надо. Колонеля здесь нет. Я прошел штрек до самого тупика – чисто и пусто. Нужно проверить второй проход, он там, не сомневайтесь.

Стриж отступил назад, свет его фонаря из ослепительно-яркой звезды превратился в тусклую точку. Полковник выжидал, отсчитывая полусекунды по ударам собственного сердца, потом мягко и ловко спрыгнул из верхнего лаза вниз. Точки огней и голоса удалялись, Хиллориан побежал, но не за Стрижом, а в противоположную сторону – в только что опустевший тупик. Он поспешно нацепил фонарь, редкий сноп света высветлил шершавые стены. Наблюдатель опустился на колени, лихорадочно шаря в толстом слое каменной крошки. Изодранные о камень руки обильно кровоточили – он не замечал глубоких царапин.

– Сейчас… Сейчас…

На секунду Хиллориану показалось, что тайник пуст.

– Не может быть…

Полковник вскочил, паника едва не бросила его вслед за ушедшим иллирианцем.

– Спокойно. Спокойно, Септимус… Ты не будешь торопиться.

Он принудил себя вернуться и сесть, снова разгреб крошево камня, сместив скопившуюся кучу к другой стороне стены. Потом почти приник к земле, стараясь запустить руки как можно глубже в слегка рыхлый неподатливый слой.

Рукоять нашлась внезапно. Хиллориан отдернул пальцы, аккуратно отгреб мусор в сторону, высвободил рычаг. Полковник облегченно вздохнул. Казалось – прошли часы, хотя разумом он понимал, что искал не более трех минут.

– Ну вот и все. А теперь – последний акт. Пяти, думаю, мне хватит.

Он поставил нониус на цифру “пять” (интересно, это все-таки пять минут или пять часов?), беззвучно помолился силам, в который не верил, и рванул рукоять.

В ту же секунду Септимус сам сорвался с места и, более не скрываясь, помчался к выходу из галереи. Черное жерло тоннеля летело ему навстречу и оставалось позади, лампа, включенная на полную мощность высветила неровные стволы балок, просевший камень стен и свода, россыпь искр на грубых изломахкамней.

Хиллориан бежал. Слух его невероятно обострился. Он слышал, как потрескивают балки, как в боковом коридоре ворохнулся, насторожившись, Стриж. Слышал тихое дыхание сострадалистки, широкие, уверенные шаги луддита. Свет, выплеснувшийся из боковой галереи, смешался со светом хиллориановой лампы.

– Стой, колонель!

Полковник только прибавил ходу. Стриж вынырнул из соседнего штрека внезапно. Противники столкнулись на бегу, более легкий иллирианец отлетел к стене. Что-то ударило полковника по лодыжке, он не обратил на помеху внимания.

– Чума на тебя!

Хиллориан в ответ выстрелил на ходу, метя в огонек лампы, пуля ушла рикошетом, кажется, он задел иллирианца – тот не стрелял в ответ, фонарь Стрижа погас.

Полковник вылетел наружу. Яростные потоки солнца заливали чашу Воронки, Септимус бежал что было сил – бежал, не останавливаясь и не оглядываясь, уже не чувствуя погони за спиной, он поспешно миновал бункер, ненужный хлам, нужный, но брошенный в поспешном бегстве рюкзак. Хиллориан остановился лишь у самых крючьев и подъема наверх.

“Не стоило так торопиться” – подумал полковник. “Иллирианец вышел из строя. У меня еще есть в запасе время. Эта штука не взорвется, это просто старый хлам. Не взорвется – это наверняка. И я оставил мешок, надо вер…”

…Сначала в полной тишине дрогнули склоны. Грохот нескольких взрывов пришел мгновение спустя, карниз содрогнулся, Хиллориана смяло, швырнуло наземь, грубо протащило к самому краю, осыпало мелкими, острыми обломками. Горячий ветер налетел тугим порывом, неся мусор и иссушающую горечь огня. Тряхануло на совесть – Септимус, обламывая ногти, вцепился в камни – воронка кратера угрожающе надвинулась, пылью засыпало глаза.

Он лежал, часто мигая, распластавшись на краю пропасти, щека плотно прижалась к окаменевшей глине. Звуки исчезли – в абсолютной тишине, медленно вращаясь, широко разлетались в стороны обломки уничтоженного бункера. Клубы желтой пыли и серого дыма растекались плотным, причудливо перепутанным скопищем извилин. Участок стены вместе с входом в подземелье тяжело, даже как-то нехотя осел, лавина камня и мусора рухнула в пропасть. Горело все, что только могло гореть: обрывки парусины, невесомо хрупкая, иссохшая до костяной твердости растительность. Хиллориан замер в тоскливом восхищении – у него на глазах в звенящем безмолвии, словно пальцы гигантской, протянутой к небу руки, полыхали жарким, жирно коптящим пламенем пластиковые менгиры. Густая черная сажа смешалась с рыжими всплесками огня.

Спустя малое время вернулись звуки. Вернее, это был один единственный звук – жадный треск горения. Хиллориан встал на четвереньки и рассмеялся – почва под ним плавно, но размашисто покачивалась, словно палуба судна.

– Странно, у меня кружится голова.

Он переждал, превозмогая тошноту, и встал. Вход в штрек исчез напрочь.

– Ну что ж, ребята, вы хорошо поработали – спасибо. Отрицательный результат – тоже результат.

Хиллориан выпрямился, сам не замечая, что говорит вслух.

– Полностью согласен, я поступаю как подлец – не стану спорить, но дело важнее. Делу, на которое я работаю, не нужны живые выходцы из Аномалии.

Он осмотрелся – бок полураздавленного рюкзака слегка виднелся из-под груды обломков. Еще четверть часа полковник потратил на то, чтобы, перекатывая камни, достать заплечный мешок. Он пошарил в карманах куртки, нашел смятую пачку с последней, поломанной сигаретой, долго чиркал чудом уцелевшей зажигалкой. Карман почему-то заметно полегчал.

– Чума на них на всех. Я к тому же где-то выронил кассету Аналитика.

Хиллориан дерзко стрельнул струйкой табачного дыма в сторону терракотового кратера, вздернул рюкзак на плечи и размеренно зашагал прочь.

Через полчаса он в одиночку начал подъем, навсегда, как ему тогда казалось, покидая сердце Аномалии.

Глава XV Финал под шорох крысиных лапок

Каленусия, Горы Янга, кратер Воронки Оркуса, день “Z+22”

В сухой, пыльной темноте осторожно прошуршали маленькие лапки. Хмурик, подняв облезлый серый хвост, сделал несколько робких шажков и остановился. Ему было больно, хотя лапы и ребра не пострадали, болело что-то внутри. Его гнездо исчезло – знакомый отнорок завалили громоздкие глыбы. Животное принюхалось – противно пахло гарью. К чужим запахам разрушения примешивался знакомый запах добычи, еды. Хмурик просеменил вперед, обогнул сломанную балку, протиснулся в щель между камнями и наткнулся на искомое. Впереди лежало что-то большое и неподвижное. Зверек встал на задние лапки, бусинки глаз пристально вглядывались в темноту. Большое не шевелилось. Хмурик настороженно приблизился, обнюхал руку лежащего ничком человека, куснул и попробовал отодрать ноготь. Рука не шевелилась. Зверьку уже приходилось обгладывать тела, он вцепился в одежду мертвого, пробежал по руке от кисти до локтя, с плеча перебрался на грудь и мягким, влажным носом дотронулся до человеческого лица.

В ту же секунду резкий шлепок отбросил зверька прочь:

– Ах ты, зараза.

Животное ощерилось, готовясь к схватке. Внезапно ожившая добыча зашевелилась и привстала. Она оказалась большой, слишком большой. Хмурик поколебался и разочарованно отступил, пискнув, юркнул в глубокую щель между камней. Маленький мозг инстинктивно запомнил место – на всякий случай. Грызун убегал, унося в сознании чувство гложущего голода и незаслуженной обиды.

Стриж привстал, и тут же охнул, ударившись головой о низко нависший свод. Он лежал, сверху и снизу почти зажатый между двумя плитами камня, просвет между ними не превышал двух футов. Стриж откинулся на спину, пошарил правой рукой по камням. Левая онемела – пальцы мертвой хваткой сжимали какой-то предмет. Иллирианец попытался ощупать кость, рукав куртки мешал, но перелома, кажется не было. Чувствительность возвращалась – в левую руку словно воткнули с полсотни раскаленных иголок.

Темнота оставалась непроглядной. Стриж машинально сунул обнаруженный предмет в карман и широко пошарил вокруг, отыскивая пистолет и фонарь. Оружие уцелело, фонарь нашелся рядом, Дезет несколько раз бесполезно щелкнул переключателем – лампа даже не мигнула. Стекло оказалось разбитым вдребезги.

– Живые есть?

Низкий свод глушил звук. Стриж извернулся, принимая удобную позу и попробовал отползти в ту сторону, туда, где на ощупь потолок становился повыше. Он прополз несколько метров, оттолкнул в сторону щепу вдребезги разбитой балки. Потолок каким-то чудом еще держался.

– Есть здесь кто-нибудь?

Молчание, сухой шелест осыпающейся земли, тонкий писк зверька. Стриж попытался вспомнить, в какой стороне был выход, но тут же бросил бесполезное занятие – очертания штреков, форма стен – все это изменилось до неузнаваемости. Он переждал с минуту, надеясь, что глаза привыкнут к сумраку – все напрасно, к полной темноте привыкнуть не получалось, ни один луч света не проникал в заваленный тоннами камня подземную ловушку.

– Эй, отзовитесь!

Он кричал и звал, еще надеясь на ответ, но в душе уже зная, что чудес не бывает. “Здесь нет воды. И я буду умирать один, много дней.” Стриж ощутил острый приступ клаустрофобии – масса камня, казалось, давила на плечи, неподвижный воздух не позволял вдохнуть. Иллирианец заметался в темноте, инстинктивно стараясь найти место попросторнее. Ладони скользили по камням, зарывались в измельченный почти до состояния порошка камень.

…На чужую, холодную руку, лежащую среди мусора, он наткнулся случайно.

– О, Разум!

Стриж не отдернул ладони – он провел пальцами вдоль страшной находки, и успокоился, нащупав кисть, предплечье и плечо лежащего навзничь человека. Грудь, голову, шею скрывала россыпь мелких камешков. Иллирианец бесконечно осторожно, слой за слоем сдвигал крошево мусора, пока не нащупал гладкую ткань куртки, не расстегнул пуговицу под подбородком лежащего, чтобы дать тому возможность вздохнуть. Потом осторожно смахнул пыль с неподвижного, холодного лица, ощутил густой поток волос, срезанный пониже ушей.

– Джу?

Дезет попытался нащупать пульс на холодном тонком запястье, не нашел, отогнул ворот куртки, нашел сонную артерию – она медленно вздрагивала в такт ударам сердца.

– Ну, хвала Разуму. Джу, вы слышите меня?

Никакой реакции.

“У нее может быть поврежден мозг. Нужно осмотреть зрачки.” Стриж поспешно шарил вокруг, поднимал и бросал камни, обломки; вырвалось и метнулось прочь невидимое в темноте теплое, гладкое тельце “хмурика”.

– Сейчас…

Фонарь сострадалистки обнаружился далеко в стороне. “Звезды и Разум – неужели и этот разбился?” Стриж, воззвав в душе к справедливости, щелкнул переключателем. Тускло-желтоватый, словно бы пыльный конус света прорезал темноту. Дезет закрепил ремешок на голове, склонился над девушкой, приподнял неподвижное веко. Зрачок заметно сузился.

– Это уже кое-что.

Он убавил яркость, экономя заряд, обследовал шею, конечности, позвоночник – переломов не оказалось.

– Джу, вы слышите меня? Попробуйте пошевелить пальцами.

Ответа нет. “Что за наваждение, может быть, у нее травмы внутри?”. Паника – предвестник приступа клаустрофобии подступила опять. Стриж, устроясь среди битого камня, уговаривал сам себя: “Спокойно, спокойно, только без срывов и без спешки, она жива и это не самое худшее…” В неподвижности сострадалистки было что-то странное – транс, обморок или все-таки начало конца? Он освободил неподвижное тело от каменного крошева, полусидя устроился у стены, там, где потолок поднимался повыше, прислонил к своему плечу голову сострадалистки.

– Можете позаимствовать моей энергии, леди – не жалко. Побери меня чума, будь я сенсом-сострадалистом… Но тут я, к сожалению, полная бездарь. Вы меня слышите?…

Нет ответа.

– Я буду ждать. Как только вернетесь – подайте знак.

Он ждал, выключив фонарь, сберегая последние капли энергии в батарейках. Тьма упала не занавесом, пологом или чашей звездного неба – под землей не бывает звезд – нет, она колыхалась невидимой сетью, не черной – серой, липкой, сплетенной из тонких хищных нитей.

Стриж пожал плечами.

– Сеть из липкого барахла? Ты меня забавляешь, Аномалия. И только-то?

* * *

Джу мерзла. Куртка исчезла. Она стояла на сквозном ветру, тонкое короткое кружевное платье не могло защитить от холодного, сухого потока воздуха. Туфельки, те самые, которыми она выстукивала по ступеням “Виртуальных приключений”, скользили по отполированным ветром камням, у самых носков скала отвесно обрывалась пропастью – но не такой зловеще-иррациональной, как Воронка. Внизу, под обрывом, сквозь плоский слой перистых облаков просвечивал город – словно бы стеклянные ярусы крыш, нефрит скверов, серебряные ниточки улиц. Город казался странно-безжизненным – или это расстояние не позволяло рассмотреть обитателей? Ветер размеренно свистел, огромные массы воздуха гнали облака прочь, рваная завеса нехотя проплывала мимо, время от времени широкая прореха позволяла рассмотреть город получше. Серое небо гасило голубизну стекла. Джу съежилась, обхватила плечи – острые иглы холода пронзали пальцы, руки совсем закоченели. “Что мне делать? Я не могу туда спуститься.” Джу не знала, как она попала сюда, и вместе с тем смутно, словно сквозь рваное одеяло облаков, и мерцающую дымку, видела собственное неподвижное тело, распластанное глубоко под землей. Она попыталась рассмотреть ту, другую Джу, но никак не могла повернуть голову – картинка оставленного смутно маячила в уголке глаза.

– Эй, есть здесь кто-нибудь?

Пусто.

Джу прикрыла глаза – бесполезно. Старые знакомые, серые нити, не показывались. Ветер крепчал, грозя сорвать со скалы, облака проносились все быстрее, рваные дыры в облачном покрывале обретали очертания зверей, становились птицами, геометрическими фигурами, гротескно искаженными человеческими лицами.

– Кто здесь есть? Отзовитесь.

Молчание, ветер постанывал в скалах за спиной. “Я умерла, меня убил взрыв,” – подумала Белочка. “То, что я вижу – это прикинувшаяся городом Холодная Пустота.”

– Хей!

Она резко обернулась, наконец-то преодолев неясное сопротивление.

Прямо за ее спиной, на большом округлом валуне сидел Мюф.

– Я рад видеть тебя, Джу.

– Я думала, ты умер. Что ты здесь делаешь?

– Я стерегу Дверь.

– Обманывать нехорошо. Здесь нет двери.

Мюф поджал ноги, охватил колени руками, на ресницах от резкого ветра выступили слезы.

– Все это место – Дверь. Я стерегу ее. Джу, мне холодно, забери меня отсюда.

– Отсюда можно уйти?

Мюф кивнул.

– Ты просто иди спиной вперед и старайся не смотреть в яму. Лучше всего смотреть на облака. Я буду считать.

– Пошли вместе. Ты же хочешь, чтобы я взяла тебя с собой?

Мюф подумал, потом мотнул головой.

– Я зря так сказал. Тогда некому будет считать. Надо, чтобы считали.

На кончике задранного мюфова носа скопилась прозрачная влага.

– Иди, Джу. Только не забывай про меня. Скажи деду, чтобы он пришел, я знаю, он может меня увести. Пожалуйста.

Холодные руки Мюфа обняли Джу за шею. Нечеловечески жесткие и сухие, ледяные. Белочка с трудом подавила желание оттолкнуть мальчишку. На ее ухо упала капля – то ли слеза, то ли та самая росина с мюфова носа. Слава Разуму, не все потеряно – капля была теплая. Мюф выпустил шею Джу и принялся считать:

Раз-два – привет.

Другого хода нет.

Здесь – черта,

Там – зола.

Замри – беги.

Не береги.

…Золото-медь,

Надо успеть.

Сильную рать

Быстро собрать…

“Это только дурацкая считалка. У нее нет никакого смысла,” – подумала Джу. “Или я слышу эту несуразицу, а на самом деле происходит нечто совсем другое? Здесь нет ни скал, ни города, ни туч, ни ветра, ни этих бессмысленных размеренных слов. Здесь есть нечто, нечто такое чуждое, что мой мозг не может его понять, он не может даже послать сигнал паники – он просто заместил пятно абсурда более-менее подходящими картинками.”

Джу сделала шаг от обрыва спиной вперед. В лопатки ударил тугой ветер, короткий подол юбки бился как флаг. Еще шаг назад.

– Мне трудно. Уходи быстрее! – голос Мюфа уносил в сторону сухой колючий шквал.

– До свиданья, Мюф!

– Прощай, Джу!

– Мюф!

– Джу!

– Мюф! Я вернусь за тобой!

Ветер принес неразборчивое “у-у-у!”.

– Мюф! Я ухожу не надолго! Жди! Мы обязательно заберем тебя!

Маленькая фигурка скорчилась на камне. Свист ветра перешел в вой, заглушив все звуки, его направление резко изменилось, леденящий порыв ударил прямо в лицо, опрокинул Белочку навзничь, она падала, падала, падала, но сзади не было тверди скалы, только бесконечные массы воздуха и упругие струи ветра. “Я сейчас разобьюсь, я упала,” – подумала Джу. И рухнула вниз.

* * *

“Я упала со скал,” – подумала Джу. Кругом стояла кромешная темнота, от неудобной позы затекла шея. Она рванулась вперед, судорожно вдохнула и закашлялась. Вспыхнул неяркий свет, озарив тесно сжатое камнем пространство. Белочка опустилась на четвереньки, слезы текли ручьем, спазмы сжимали горло при каждой попытке вдохнуть.

– И-и-и…

– С возвращением, леди.

– У-у-у…

– Что такое?

– У-у-у…

– Вам помочь?

– У-у-убирайтесь отсюда. Не надо на меня смотреть.

– Пустяки. Смотреть не на что. Закройте рот и дышите носом, медленно. Вот так. У вас холодные руки, давайте сюда – я разотру.

– Что это было?

– Что-то вроде клинической смерти. Я увидел ваш синий ледяной трупик даже в кромешной темноте.

– Тьфу.

– Нет, это такой иллирианский юмор.

– Где мы сейчас?

– Понятия не имею – топография изменилась. Наш наблюдательный друг Хиллориан угостил нас очередным сюрпризом.

– Был взрыв?

– Да, прежний выход засыпан, потолок просел, мой фонарь разбился, колонель сбежал, потерялся проповедник.

– По поводу утраты проповедника – не слышу искренней скорби в вашем голосе.

– Нет, мне на самом деле жаль – подвижный был дед, мог бы пригодиться! Он чует железо на расстоянии. Вы сможете передвигаться?

– Попробую. Болит нога.

– Переломов нет, я проверял – это обычное растяжение. Пошли вперед, поищем другой выход.

Они двинулись в путь на четвереньках – по-другому не позволял низкий потолок.

– Мастер Фаллиа-а-ан!

– Ваше проповедничество-о-о!

– Глухо тут, ничего не слышно. Все равно, что кричать в ящик. Как вы думаете, он жив?

– Такие монолиты не умирают. Они вообще не рождаются – их делают из нержавейки, мелкими партиями на частных заводах Маркуса.

– Глупости.

“Он специально говорит всякую чушь,” – сообразила Белочка. “Он не хочет, чтобы я думала про то, что выхода нет. А выхода нет – я знаю, и мы все умрем здесь – и я, и мастер Фалиан, если он еще жив, и сам Стриж. Он боится, что я догадаюсь обо всем, боится услышать крик. Зря – я все равно не стала бы кричать, какой смысл? Разум, как мне страшно. Эти камни вот-вот рухнут нам на головы.”

Впереди, в прорезанной лучом темноте, что-то шевельнулось.

– Вот он, тут как тут, легок на помине. Ого, здесь попросторнее, нужно только миновать вот этот лаз. Давайте руку Джу, я помогу вам вылезти… Готово.

Место казалось незнакомым – или оно просто изменилось до неузнаваемости? Иеремия стоял посреди просторного участка вертикального тоннеля и, задрав подбородок, рассматривал источник света высоко над головой.

– Приветствую вас, господин луддит.

– Здравствуй и ты, сардарский офицер.

Стриж смутился.

– А это что? – Белочка показала на щетинистое существо, пристроившееся у ног Иеремии.

– Это технический грех, отродье пакости мировой, богопротивная игрушка, которую ты подарила моему внуку, – невозмутимо сообщил Фалиан.

Сайбер Тим переступил отростками.

– Откуда он взялся?

– Пришел из темноты.

– Сейчас не время вникать в оттенки убеждений, – вмешался Дезет. – Надо выбраться отсюда. Мастер проповедник, если я не ошибаюсь, там, в тридцати футах над нами – нормальный дневной свет. Наша задача – добраться до него. У кого есть разумные предложения?

Иеремия покачал головой.

– Здесь не влезет и белка. Высоко.

– Надо попытаться.

Попытки Стрижа не заняли и пяти минут, а закончились двумя падениями, к счастью, с небольшой высоты.

– Вы правы, ваше проповедничество. Там, повыше, камень совершенно гладкий – как стекло.

Они сидели, устало прислонившись к стене штрека. Пронзительно-белый день равнодушно сиял сквозь безнадежно недосягаемый выход. Белочка исподтишка рассматривала Стрижа – тот казался неестественно спокойным. “Это крайняя степень отчаяния,” – поняла она. “До сих пор, и уже давно, именно он удерживал нас всех, заслоняя от безумия, его внутренний резерв исчерпался”.

– Алекс…

– Что?

– Вам плохо?

– Как сказать – я не справился с задачей и невольно подставил компаньонов, то есть вас.

– Это неправда. Вы сделали все, что могли.

– Я сделал все ошибки, какие только можно было сделать. Сначала доверился колонелю, потом взялся мстить ему, не имея на это ни сил, ни средств.

– Как вы думаете, куда сейчас подался Хиллориан?

Стриж слегка оживился.

– Занятный вопрос. Сдается мне – он в душе не в ладах с Департаментом. Я не успел рассказать вам подробности, там, в колодце он прямо сказал мне, что не нуждается в свидетелях. Септимус не маньяк, у него есть на то веская причина, хотел бы я знать, какая.

– Мне кажется, он боится. Я даже уверена наверняка.

– О, Разум! – Стриж хлопнул себя по лбу. – Убегая, наш поспешный друг потерял кое-что забавное. Я подобрал уже в темноте, в последний момент, потом куда-то сунул. Не хотите взглянуть?

Дезет зашарил по карманам, отыскивая подобранную кассету.

– Вот она. При ком есть уником?

Машинка нашлась у Иеремии.

– От вас, ваше проповедничество, не ожидал. Технический грех.

Фалиан буркнул что-то неразборчивое.

– Дайте сюда. Спасибо. Подойдите поближе, включаю. Хорошо б еще, если бы эта штука заработала.

С минуту ничего не происходило. Потом по экрану медленно, нехотя поползли строки:

“Здравствуй и прощай, сынок. Надеюсь, что у тебя хватило терпения не трогать раньше времени последнее завещаньице Старика. Впрочем, тут мое собственное мнение полностью совпадает со мнением Железяки: вероятность того, что ты используешь кассету не ко времени, убийственно мала, и я благодарю МР за то, что он послал мне такого пунктуального человека.”

– Кто это?! Отец Хиллориана что ли?

– Не знаю! Тихо. Может быть, он назовет себя.

“А теперь ближе к делу. Я сказал тебе правду, Аномалия – это вторжение. Но не ищи его источник среди звезд, сынок. Как-нибудь на досуге, если останешься жив, чего я тебе искренне желаю, удели немного времени сочинениям Хэри Майера…”

– О, Разум! Откуда он знает про Майера?

– Что?

– Ничего!

Белочка прикусила язык, припомнив про подложный трактат о диарее, мирно дремавший на дне оставшегося на поверхности рюкзака.

“…Прочти “Относительность реальности”. Впрочем, как добросовестный “глазок”, ты наверняка уже отдал дань подрывным бредням этого пройдохи от науки. Не стану повторяться. Скажу лишь – Ублюдок Хэри, сам того не желая, сказал доверчивым обывателям полную правду – мир “Бестелесных” дышит, живет. Где он? Везде и нигде. Каков он? Бесплотен и неописуем. Чего он хочет? Спроси чего полегче. Может ли он хотеть вообще? Не знаю.

Я твердо знаю лишь одно – двум мирам, плотскому и бесплотной абстракции, нет места под одним солнцем…”

– Бред какой-то. Вы не находите, Джу?

– Не такой бред, как вам кажется, Алекс. Вы слышали про Хэри Майера?

– Нет. Или слышал – совсем немного. Философ?

– Потом расскажу.

Уником продолжал вещать:

“…А потому – я сделал то, что сделал. Не думай, сынок, что это было легко. Я и Старая Железяка потрудились на славу. Скрыть расчеты от Департамента оказалось едва ли не труднее, чем совершить их.”

– Аналитик – это кто-то из Департамента.

“…Но дело сделано – так был найден единственный человек Геонии, ментальная сущность которого способна, истратив себя, восстановить барьер между нами и Теми. Ты, должно быть, сейчас бранишься, парень – оставь. Нет нужды тревожиться попусту, этот человек – не ты. Он не обладает ни твоими способностями, ни твоей предприимчивостью, ни твоей отвагой. У него нет никаких достоинств. Зачем цепь закономерностей и случайностей выбрала его? – понятия не имею. Этот человек, безвестный, слабый и невольный спаситель человечества – Мюф Фалиан”.

– Ох! Этого еще не хватало…

“Да, да, сынок, не удивляйся. К тому времени, как ты используешь-таки эту кассету по назначению, проблема Большой Каленусийской Ментальной Аномалии будет им решена. Как? А что мне за разница? Надолго ли? Не знаю. Быть может, приход Тех, был для них такой же роковой и нежеланной случайностью, как и для нас. Я хочу и не смею верить, что это правда. Тебе же, Септимус я говорю – прощай и прими мою благодарность. Ты сделал все, что мог – ты доставил на место нашего маленького странника. Прости – я солгал тебе. Я не верю, что под благословенным солнцем Геонии найдется хоть один человек, который по своей воле выпустил бы из рук не способности псионика (о, нет!), нечто гораздо большее – потенциальное всемогущество сознания. Я не обманываюсь – ведь и меня самого спасает от соблазна только невозможность остановить собственный неизбежный умственный распад.

Надеюсь, ты примешь правду достойно, и не натворишь ничего непоправимого.

Остаюсь с искренней приязнью, твой мертвый друг,

Элвис Миниор Лютиан, Аналитик.”

Дослушав кассету, все трое долго молчали.

– Кто этот Элвис Миниор Лютиан? Почему “мертвый друг”?

– Понятия не имею, леди. Судя по осведомленности – кто-то из высших кругов Обзора. К тому же, в душе изрядный оппозиционер. Вы верите в то, что это… эта штука несла нам существование иное?

Белочка энергично помотала головой.

– Вы не читали Грубого Хэри, Стриж. Это совсем не такое могущество, которое приписывалось богам. Вы бы хотели получить новые возможности, перестав быть собой?

– Чума знает. Если бы я перестал быть собой, быть может, я бы не смог ощутить фатального изменения и был бы счастлив. С другой стороны – какой смысл в подобной трансформации?

– Не знаю. По-моему, никакого, но все это огромное искушение. За воплощенной мечтой миллионы людей ринутся на край света, согласятся на все, отдадут что угодно. Это слишком большой соблазн – теперь я отчасти понимаю Септимуса.

– Нашли кому сочувствовать, Джу. Эта сволочь отправила вас на смерть.

– Он испугался огласки.

– Он был и остался умной, дальновидной сволочью. Ставлю медный асс против конфедеральной гинеи, что у него все было просчитано – все насквозь, причем с самого начала.

– Как вы думаете, зачем он забрал ампулы со стимуляторами?

Стриж смущенно фыркнул.

– Мне не пристало выгораживать колонеля, но вынужден сознаться – это был не он. Это был я сам.

– О!

– Разума ради – не возмущайтесь, не надо ненавидеть меня сверх моих прегрешений! Первые сомнения возникли в Порт-Калинусе, когда я посмотрел на набранную Хиллорианом команду. Не сердитесь, Джу, это выглядело как тщательно отобранная команда дилетантов-смертников. Не сердитесь! Теперь я отчасти пересмотрел свое мнение. Тогда же я еще держался за надежду, что, может быть, наш друг колонель выполнит то, что наобещал мне (а наобещал он много), но все-таки предусмотрел небольшую страховку. Я собирался просто смыться “по-иллириански”, если дело обернется плохо, и я был единственным человеком в экспедиции, который безнаказанно может принимать стимуляторы в Аномалии.

– Ага, и обыска не испугались?

– Ну… Я ведь не носил их с собой.

– В рюкзаке – точно нет.

– ?

– Я слегка поворошила ваши вещи.

– Разум и Аномалия! Вот до чего доводит демократическое общество – образованные леди шарят по вещам незнакомцев, как в собственном кармане.

– Полегче, мастер Стриж – вы, кажется забыли, что сами обокрали меня.

– Я ужасно раскаиваюсь.

– Лжец. И где вы прятали ампулы, агент иллирианской тирании?

– Я еще тогда, на пустошах, нагрузил ими мешок Дирка.

– О! О! Ну и ну…

– Ага, полностью с вами согласен – идея была не самая плохая. Этакий ходячий склад…

– Идея была подлая.

– Вовсе нет. Даже если бы ваши, вернее, мои запасы обнаружили у Дирка – какой спрос с сумасшедшего?

Белочка вздохнула.

– Ночью на Лора я из окна видела человека, копавшегося в багаже. Я думала так и сяк, подозревала всех подряд. Ваша работа?

– Я же сознался – моя.

– А я подумала на Септимуса. Ну и как вам это удалось – обойти охрану?

– Ах, леди… Мир перенасыщен, или, если хотите, пресыщен псиониками. Люди перестали верить словам – они со страхом ловят тени невысказанных мыслей. Мир стал заложником пси. Куда ни глянь – в администрации, у военных, в охране, у “черепков” – везде матерый сенс сидит на сенсе. Публичные места, не говоря уж о спец-объектах, фаршируются пси-детекторами, вместо нормальной двери предпочитают ставить ментальный турникет, пси-наводка стала изысканным пугалом умов.

– Ну и?

– А я нормален, я обычный человек, даже более чем обычный. Если хотите – полностью лишен даже тени пси-способностей, бездарь, глухой и тупой чурбан. Меня не видят пси-детекторы, мне безразличны их пси-турникеты, я свободен.

– Ну и?

– На Лора, той ночью, я просто отошел подальше в сторону и слегка закоротил им сигнализацию. Пока наш чуткий страж бегал как ошпаренный, я подошел и чуть-чуть, самую малость, поковырялся в вашем медицинском кейсе.

– И все?

– Все. Простые способы – самые лучшие.

– Септимус поступил очень глупо, когда выпустил вас из-за решетки.

Дезет дернул плечом.

– В силу личной заинтересованности, как раз за это не могу его порицать. Продолжай я копать ямы в Форт-Харае, кто бы откопал вас из-под битого камня?

Белочка с удовольствием отметила, что апатия разозленного иллирианца напрочь исчезла. Стриж примирительно махнул рукой:

– Давайте не будем ссориться. Что вы думаете о сути сказанного этим самым Аналитиком? Мое мнение – бред. Я не знаю, какую такую другую возможность имел про себя колонель, но извлечение пусть даже уродливого всемогущества из Аномалии явно было для него неожиданностью. Все это отдает то ли безумием, то ли обманом, а скорее всего и тем, и другим.

– А я верю Аналитику.

– Бросьте.

– Вы будете смеяться, Алекс.

– Нет.

– Если хотите – смейтесь, но я видела Мюфа.

– Что?..

– В том… месте, куда я попала, пока была без сознания, так вот – там был Мюф. Он сказал, что караулит Дверь и просил вытащить его.

– Бросьте, Джу, это галлюцинация, на ваш мозг подействовала нехватка кислорода.

Белочка вздернула бровь.

– А разве вы не заметили? – что-то изменилось. Кажется, отверстие между мирами сузилось до предела. Кто-то крепко придавил Аномалию. Теперь уникомы работают – иначе бы мы не смогли прослушать запись.

– Занятно. Может быть, Аномалии повредил взрыв?

– Нет. Септимус все это время был как безумный – когда стрелял в вас, когда отказался поговорить. У него был вид, как после тяжелого потрясения. Мне кажется, он тоже послушал кассету – еще до взрыва, потому что как раз перед взрывом он ее потерял.

– Логично. Браво, Джу. Но я не верю ничему, исходящему от Департамента. Они могли фальсифицировать все – и версию о поисках нечеловеческого источника пси-наводок, и версию о ментальных сверхвозможностях, и еще полдесятка вариаций. Это как детская игрушка – в коробочке еще коробочка, в ней коробочка поменьше… Обман вкладывается в обман, ложь в ложь и все это упорно притворяется правдой.

– Ну не могли же они и Аномалию фальсифицировать.

Стриж искренне расхохотался.

– Действительно, в считанные часы создать такую прореху в скалах, перетащить несметное количество камня. Врезать (аккуратно) этот остров абсурда в горный хребет. Да! Еще раз браво, леди. Я не могу придумать такого способа, а вообще чувствую себя каким-то отупевшим. Аномалия нечеловечески алогична – вот лучшее доказательство ее подлинности.

– Что будем делать?

– Если мы не хотим умереть здесь, нужно найти способ подняться наверх.

Чуть в стороне шевельнулся упорно молчавший Фалиан.

Сайбер у ног старика ворохнулся, потом неловко приподнялся на манипуляторах и зашагал в сторону Белочки. Белочку одновременно восхищала и страшила каменная стойкость проповедника. Иеремия сидел на полу, твердо выпрямившись, чуть запрокинув голову, увенчанную седым ежиком волос, под глазами набрякли мешки. Похоже, он смирился с утратой внука. Джу затруднялась определить – мужество это или тупое бесчувствие фанатика…

– Джу!

– А?..

– Не давайте ему подходить!

– Что?..

– В сторону!

Последующие события произошли едва ли не мгновенно. Сайбер, налетев, с размаху ткнулся в сапоги Джу, она потеряла равновесие и упала набок, едва успев защитить висок руками. Белочка видела, как медленно-медленно поднимается рука Дезета, как палец прижимает курок, отлетают одна за другой стреляные гильзы. На деле не прошло и нескольких секунд – три пули насквозь прошили пластиковый корпус сайбера. Машинка дернулась, перевернулась на плоскую спину и забилась, то складывая, то распрямляя манипуляторы. Запахло паленым – из круглого, блюдообразного брюха игрушки поднялась вверх кудрявая струйка дыма.

– Что это с ним?

Джу встала, потирая ушибленный локоть. Стриж подошел поближе, ковырнул мертвую машинку носком сапога.

– Амок. Эта штука спятила.

– Сайберы не сходят с ума.

– А это мы сейчас проверим.

Дезет безрезультатно пошарил в карманах.

– Нечем вскрыть.

Нож нашелся у Фалиана. Луддит, похоже, отнесся к факту буйства греховной техники безо всякого удивления – он, все так же брезгливо сторонясь Стрижа, подошел к сайберу и двумя ударами крест-накрест распорол тонкий пластик корпуса.

– Что там?

– Ой-ей-ей…

– Занятно.

Белочка покачала головой:

– Вы уверены, что это был сайбер?

– Вы спрашиваете, леди? Он бегал как сайбер и выглядел как сайбер…

– То, что у него внутри – такого не бывает.

– В принципе, ничего особенного. Шнур, обломки, битое стекло. Это не био-конструкция. Но для электронного сайбера… более чем примитивно. Я не вижу, как эта горсть хлама внутри могла заставить его двигаться.

– Теперь я понимаю, почему ему не повредила Аномалия.

– Конечно, не повредила, но не потому, что он простой – он изначально принадлежал ей.

– Джу…

– Это не машинка Нуньеса. Это – чужая тварь.

– Она не может быть живой – при такой-то начинке.

– Она не живая, это только овеществившаяся пси-идея, отражение в нашем мире одной из иносущностей. Сейчас Аномалия приглушена, почти исчезла, эта… вещь, или существо… оно или она потеряла связь со своей бесплотной идеей, смыслом, сутью – она сошла с ума.

– Не понял, леди. Простите, я устал.

– Мне страшно, Алекс. Я боюсь сама себя. Мюф хотел сайбера – он его получил. Аномалия выполняла наши желания.

– Бред! Не думайте об этом, Джу. Концепция фантастическая и более чем старая – я где-то читал подобное. Но поверьте мне – я вовсе не хотел ни падать в колодец, ни получать пакости от нашего друга Септимуса, ни наблюдать все эти светозвуковые эффекты Черты, ни быть бессильным свидетелем вашего путешествия в мир иной. Я просто хотел выжить – желание четкое и однозначное, только именно его почему-то не торопится выполнять Аномалия. Разве хотел умирать Дирк? Вы были с ним единым существом, вы шарили в его разуме как в собственном кармане – он этого хотел?

– Нет.

– Вот видите. Я честно признаюсь вам – я так до конца и не понял природы Аномалии. Но в чем-то прав этот безвестный Элвис Миниор Лютиан Аналитик или как там его. Не знаю, что они не поделили с Хиллорианом, но он прав. Есть мир реальный – и он прекрасен. Не знаю, кто создал этот мир – случай или Мировой Разум, для меня это не важно. Но уже бесконечно давно любая идея – только отражение невероятно разнообразной, вечно меняющейся реальности. Там, где бесплотное, безвидное нечто, или, если хотите, ничто, пришедшее из пустоты, пытается подчинить себе вещественное и прекрасно творение – Вселенную, там начинается ужас и бред. Пусть созидание и уничтожение не существуют друг без друга, но я в этом дуэте на стороне творения.

– Вы – материалист.

– А как же!

– Что будем делать, материалист?

Стриж тем временем окончательно распотрошил утробу дохлого сайбера, терпеливо вынимая оттуда причудливые обломки и осколки.

– Мне нравится этот шнур. Тонковат, правда, зато прочный. Сейчас попробуем вылезти. У вас сохранились горные рукавицы?

– Вот.

– Пока дайте мне. Пригодятся.

Стриж прикрепил отломанную ногу сайбера к извлеченному из его же внутренностей тросику.

– В сторону, поберегитесь, свободные граждане, идет эксперимент!

Он подбросил импровизированный крюк, метя в отверстие в потолке. Конструкция рухнула обратно, едва не на голову Дезету.

– Отрицательный результат – тоже результат.

Стриж сам не знал, что в этот момент в точности повторяет слова Септимуса Хиллориана. Он прицелился еще раз. Потом еще – нога мертвого сайбера прочно легла поперек отверстия только с пятого раза.

– Готово. – Стриж надел рукавицы. – Сейчас я попробую подняться, потом вытащу вас.

Он подергал шнур, пластиковый обломок угрожающе трещал.

– Ничего, на несколько секунд хватит.

Белочка, стоя внизу, смотрела, как Дезет исчезает из виду, на минуту заслонив просвет, как он отцепляет и втаскивает наверх веревку.

– Все в порядке, леди. Готово.

Иллирианец отошел в сторону, перестав заслонять свет. Упало несколько мелких камешков, шаги заглохли – то ли Стриж остановился, то ли попросту отошел подальше от разлома.

“Он не вернется, он ушел,” – вдруг поняла Джу и сама не поверила себе.

– Эй, Алекс!

Молчание.

“Он убийца. Это копия Септимуса Хиллориана. Сейчас он уже уходит, уже отошел шагов на двадцать, идет и не оглядывается. Он думает о том, где искать брошенный рюкзак, уцелели ли крючья…”

– Стриж!

Джу отбросила пси-блок, поискала ментальный след иллирианца – пусто, никого. “Нулевик невидим для псиоников”.

– Мастер Фалиан… Мастер Фалиан!!! Да очнитесь же! Как же так?

Иеремия равнодушно пожал плечами:

– Каждый человек, дева, есть то, что он есть, и не больше.

– Перестаньте называть меня этой дурацкой кличкой! Сделайте что-нибудь…

Джу заметалась, тщетно пытаясь справиться с паникой.

– Стриж! Стриж!!!

В пустое “окно” в потолке равнодушно заглядывало небо. “Это все.” Джу отошла в сторону, села у стены, охватив колени. Она почему-то вспомнила колоритного Дерека-Слона, его трубный бас: “Ты, куколка, приключения, такие, чтоб дух захватывало, чтобы мурашки по шкуре и сердчишко в ходилки падало – любишь?” Джу неистово захохотала, сначала она пыталась приглушить смех, кусая пальцы, потом перестала бороться, только утирала грязным кулаком обильно заливающую щеки соленую влагу.

Наверху зашуршало, на фоне равнодушного неба обрисовался силуэт Дезета:

– В чем дело, леди?

– Чума на вас, Стриж!

– За что?

– Я думала, вы смылись.

Иллирианец принял оскорбленный вид:

– Я, конечно, типичный плохой парень, но не до такой же степени. В конце концов, и в злодействах потребна мера. Кстати, забирайте ваши рукавицы, ловите шнур – я на нем понавязал узлов и конец закрепил за очень удобную развалину. Хватит выдумывать ужасы и прохлаждаться в подземелье, лезьте наверх.

– Где вы были целых полчаса, забери вас Мировая Дурь?!

– Я же сказал – узлы завязывал и закреплял веревку. Я еще согласен тянуть руками вас, Джу, но не нанимался вытаскивать нашего увесистого мастера Сектанта – пусть его преподобие грубиян лезет сам.

Джу подобрала рукавицы.

– Предупреждать надо.

– Учту на будущее.

– Спасибо, не надо мне такого будущего – хватит с меня и одной Аномалии.

Через несколько минут все трое были наверху. Склон Воронки с северной стороны изменился, но снаружи разрушения оказались не столь уж велики. Бункер исчез, погребенный под завалом, там и сям все еще дымились последним дымком полуобгоревшие обломки пластика.

– Придется спуститься на один ярус – сейчас мы на самом верху. Вон там, подальше и внизу, даже входы в штреки сохранились, они просто отрезаны от основных проходов. Смотрите, Джу – там какие-то вещи. Откуда?

– Мастер Фалиан перед охотой за Септимусом вытащил свой мешок из штрека наружу. Вот он там до сих пор и лежит – только его немного присыпало.

– Отменное решение – признаю. Вещи нам понадобятся. Жаль только, что охота на полковника кончилась так плачевно.

– Как вы думаете, где он теперь?

– Где ему быть? Убегает на север, наверное. Хотел бы я видеть, с какой физиономией он явится в свой Департамент, если явится, конечно. Хотя… почему бы не явиться? Победителей не судят. Во всяком случае, этой занозы в каленусийской афедроне – Аномалии – больше нет.

Они засмеялись.

– Вообще-то мне жаль полковника, Алекс.

– Это еще за что?

– Он всей душой стремился в Аномалию, намереваясь найти здесь нечто ценное для себя. Возможно, ценное в высшем смысле. Судя по записи на кассете, он не только не получил желаемого, но его еще и жестоко обманули. Этот безвестный Элвис Миниор Лютиан-Аналитик – порядочный циник.

– Сразу видно, леди, вы – сенс-сострадалист. Тоже мне нашли кого жалеть – Септимуса Хиллориана. Осторожно обращаю ваше внимание на то, что он-то вас не пожалел ничуть!

– Я знаю.

– И все равно его жалеете.

– Это Аномалия, Алекс. Все мы, ну, может разве что кроме вас, совершили не по одному немотивированному поступку. Аномалия, даже в приглушенном виде вызывает безотчетный страх. Но вы нулевик, вы этого не чувствуете. Мы с мастером Фалианом – сенсы. А полковник – он шел навстречу опасности с открытым забралом, можем ли мы судить его за то, что он оказался беззащитен?

Стриж насмешливо задрал бровь.

– А почему бы нет? Его никто сюда не гнал. Он пришел сам, по своей воле, с заранее составленным планом. По мне так Аномалия просто снимает барьеры. Дирк был так же, если не более, беззащитен, разве он пытался убить вас, Джу? Не знаю, что там накопал сумасшедший Хэри Майер, правда ли, что здесь мы похоронили возможность всеобщего счастья. Но вот на вопрос “кто есть кто” – на такое эта штука отвечает замечательно. Она показала нам самих себя.

Белочка покачала головой.

– Я не могу забыть, что мы оставили там Мюфа.

– Мне жаль, Джу, но он умер.

– Нет, он жив – если такое состояние можно назвать жизнью.

– Я атеист и “нулевик” – мой разум противится таким вещам помимо моей воли. Но как человек дела спрашиваю сразу – его можно оттуда вернуть?

– Да.

– Как?

– Я не знаю.

– А нужно?

– То есть как это может быть не нужно?

– Вы уверены, что удачное вмешательство не вызовет какой-нибудь глобальной катастрофы? Допустим, эта ваша “Дверь” будет открыта. Кто и что придет оттуда?

– Я не знаю.

Стриж серьезно, без иронии кивнул.

– Когда мы будем это знать, тогда снова попытаемся ответить на все вопросы. По крайней мере я не забуду о том, кто остался караулить Порог. А сейчас – пошли. Нужно уходить отсюда. Недурно было бы опередить полковника Хиллориана… Теперь уникомы работают, но я понятия не имею, по каким кодам можно связаться с Департаментом…

– Его уником уцелел?

– Понятия не имею. Если да, то, боюсь, у Септимуса слишком большая фора. Итак, наша цель – Порт-Калинус!

Они спустились вниз, туда, где виднелось яркое пятнышко рюкзака Иеремии. Кое-какие вещи и прорванный, прогоревший мешок валялись рядом, выброшенные взрывом. Белочка собрала остатки.

– Вход в штреки завалило.

– Да. Но он нам больше не нужен. Кстати, там неподалеку есть еще две каверны.

– Продуктов мало.

– Не печальтесь, если что – будем ловить коз.

– Моя аптечка пропала. И нет воды.

Стриж нахмурился:

– Нет воды, это плохо. Впрочем, в горах достаточно источников. Здесь неподалеку был водопад – отойду посмотреть. Надеюсь, вы не боитесь больше, что я “смоюсь”?

Джу засмеялась. Стриж отцепил от пояса флягу.

– Я пошел.

Водопад шумел где-то впереди, Стриж обогнул завал поваленных взрывом искусственных менгиров, прошел пару сотен метров. Импровизированный лагерь, Белочка, долговязая фигура Иеремии – все это скрылось из виду. Вода журчала впереди. Мутный, грязноватый ручеек, засоренный мусором и взбаламученной глиной широко и плоско растекся у ботинок Стрижа.

– Такая водичка нам не годится.

Дезет отследил русло – струйка воды вытекали из еще не обследованной каверны.

– Пожалуй, надо поискать исток. Или не стоит туда углубляться?

Иллирианец поболтал пустой флягой.

– Ну, это много времени не займет.

Он шагнул вперед, обходя расплывшуюся глинистую грязь и замер – прямо перед ним, на фоне черной дыры туннеля стоял воскресший из пустоты полковник Хиллориан. Черный кружок дула недвусмысленно указывал прямо в грудь Дезета.

– Так вы все еще здесь, колонель?

– Я не ушел, будь вы прокляты. Обвал от взрыва закупорил долину. Прохода к перевалу больше нет. Стоять. Оставь оружие, сардар.

Все повторяется – подумал Стриж. Все. Только здесь нет излучателей – всего лишь огонь на разбитом вдребезги пластике. Нет вертолетов, никто не видит нас, и впереди у меня – не пытки, суд, отчаянные, унизительные попытки выкрутиться и потенциально – двадцать пять лет в Форт-Харае, а честный, быстрый конец с дыркой в миокарде.

Он сделал осторожное движение к поясу.

– Медленнее.

Стриж вынул пистолет из кобуры.

– Еще медленнее. Перехвати его рукоятью вперед. Так… Теперь наклонись вперед и не торопясь – слышишь, не торопясь! – положи свой ствол на землю. Не бросай, а положи аккуратно.

Он не хочет видеть мои глаза – понял Стриж. Будет стрелять в затылок или в висок, когда я отвернусь. Хороший финал, а, главное, закономерный.

Дезет кивнул, сделал плавное движение, склоняясь.

– Положить?

– Да. И без глупостей. Так. Не спе…

…Трудно сказать, то спасло Стрижу жизнь – скорее всего, обычный солнечный свет. Хиллориан, выйдя из темноты, еще не совсем привык к горячему сиянию полудня. Фигура Дезета представлялась ему чернильным пятном на ярко-белом фоне, перед глазами назойливо мельтешили розовые мушки. Пуля, посланная вдогонку метнувшемуся в сторону иллирианцу, только пронзительно чиркнула, оставив отметину камню.

– Стой!

Как бы ни так – подумал укрывшийся за валуном Стриж, и тут же, перехватив свой пистолет за рукоять, ответил выстрелом на выстрел. Хиллориана осыпало каменной крошкой. Наступила пауза. Небольшое пространство между двумя валунами, за которыми укрылись противники, простреливалось отлично. Стрелки медлили, не зная, что предпринять.

– Сдавайтесь, Дезет!

Стриж едва подавил истерический смех.

– Нет уж, спасибо. Мы не сдаемся. Я, конечно, прославленный отступник от сардарских принципов, но это не значит, что я буду делать так каждый раз.

За соседним камнем призадумались.

– У тебя нет выхода.

– Выход есть всегда. Я доберусь до вас, я убью вас, полковник – вы мне солгали. А что? – достаточный повод для иллирианского сардара.

Хиллориан закашлялся, отплевывая каменную пыль.

– Дурак. Чего ты этим добьешься?

– А, так, приятной мелочи – справедливости.

Стриж не мог слышать, как вздохнул Хиллориан.

– На самом деле я не очень и солгал. А чего вы, собственно, хотели? Новой жизни? Так вы же военный преступник. Я предупреждал вас, Дезет, что у вас есть шанс погибнуть. Солгал я, собственно, лишь в одном. Шанс этот не пополам на пополам, а все сто процентов. Вы были обязаны умереть. Кстати, что касается прочего… Насчет вашей дочери – я бы выполнил свои обещания. Состояние, гражданство, другое имя. Если вы меня убьете, она не получит ничего.

Дезет покачал головой, хотя полковник, конечно, не мог его видеть.

– Да вы забудете о своих искренних и благих намерениях. Такие, как вы, использовав инструмент, попросту бросают его.

Полковник хмыкнул.

– Обиделись, враг мой? Между прочим, зря. Я дал вам много – вы сами не представляете как много. Я пробудил в вас человека…

– Какая патетика!

– Не смейтесь. Вы были пропащий, отринутый людьми мерзавец. Взамен двадцати пяти лет прозябания на каторге я дал вам всего несколько недель – но зато каких! Это были дни яркой жизни, стремления к цели…

В чем-то он прав, подумал Стриж. Так бывает отчасти прав умный, убежденный лжец. Однако, с чего бы это наблюдатель так разболтался? На Хиллориана это многословие не похоже. Пройдоха-секурист что-то замышляет.

Полковник, не получая ответа, тем временем примолк.

– Эй, Хиллориан! А остальные? Девушка, ребенок, старик. Их-то за что?

Молчание.

– Эй!

Ветер тихо посвистывал в камнях.

Дезет резко повернулся, спиной, настороженными нервами, всей интуицией “нулевика” почувствовав опасность.

Выстрел грянул почти в лицо. Пуля ушла мимо, опалив висок. Хиллориан обошел Стрижа, воспользовавшись вторым выходом из туннеля. Дезет упал, откатился в сторону. Еще два выстрела взметнули фонтанчики песка у самого его плеча. Иллирианец осмотрелся. По-видимому, полковник укрылся неподалеку, за отгоревшими свое обломками.

Пластик – плохая защита. Стриж аккуратно прицелился. Цель беспокойно шевельнулась. Выстрел.

Кажется, попал – на той стороне послышалось сдавленное ругательство. Воспользовавшись паузой, Дезет сделал рывок вперед и сменил позицию, устроившись за другим валуном, поближе. А ведь у наблюдателя в магазине – последняя пуля, подумал он. Ждать? Или рискнуть? А ведь он, пожалуй, если его прижать посильнее, и застрелиться может.

– Эй, Хиллориан! Давайте, сменим план. Сдавайтесь-ка лучше вы мне. Бросайте пистолет, выходите. Там и поговорим. Я вас пытать не собираюсь – у меня отвращение к этому занятию. А застрелить могу и так и так. Чего вы теряете?

Полковник ответил, по-видимому, искренне. Голос его долетал плохо, но, тем не менее, сардар разобрал ответ.

– Гуманист-каратель нашелся. – Хиллориан неуместно ледяным, вежливым тоном добавил чудовищно грязное ругательство и тут же хрипло расхохотался, кашляя. – Вам не понять, Стриж. Вы одиночка по натуре, вы всегда служили своим личным представлениям о правильном, а теперь они у вас сменились. А я, я служу высшим ценностям – свободе и равенству. Это выше милосердия, выше морали. Я нашел то, что я искал, теперь мне не нужны лишние свидетели. Люди имеют значения, пока полезны общей цели. Один человек – это так мало…

– Раньше вы берегли своих людей.

– Излучатели вспомнили? Или посадку вертолета? А вы раньше не миндальничали с врагами.

А он пытается меня разозлить, подумал Стриж. Хочет, что бы я вспылил, высунулся первым и получил его последнюю пулю. Подпортим полковнику мечты…

– Как я посмотрю – ваши высшие ценности слишком абстрактны, Хиллориан. Кому нужно общее без частного, Каленусия без людей? Выходите, я не хочу вас убивать. Вы запутались. Бросайте ствол, полковник, мы поговорим спокойно. Может быть, до чего-то и договоримся.

За пластиковой развалюхой помолчали, потом пистолет, далеко отлетев, прошуршал о песок.

– Я выхожу.

Слава Разуму, подумал Стриж. Это лучший выход. Я уже не тот, я больше не хочу никого убивать. Я не хочу убивать его. Даже после всего, что было в колодце – не хочу.

Хиллориан вышел, держась с возможным достоинством. Пуля Дезета пробила ему мякоть плеча – наблюдатель зажимал рану носовым платком. Стриж шагнул навстречу, не отводя ствола – каленусийца следовало опасаться даже в жалком состоянии.

– Где остальные?

– Пошли. Я покажу. Держитесь впереди, полковник. И – спокойнее, спокойнее. Давайте обойдемся без эксцессов. Все уже кончилось. Не будет махать кулаками после драки.

Хиллориан кивнул.

– Ваша взяла. Убьете?

– Не обязательно.

– Будьте вы прокляты – я ошибался. Хотел воспользоваться тем, что вы изменились, а вы изменились слишком сильно. Фаэрия…

– Что?

– Да так, ничего.

Они шли вместе, осторожно ступая по краю обрыва. Полковник брел медленно, кровь обильно проступала сквозь самодельную повязку.

– У вас есть перевязочные пакеты?

– В лагере, наверное, найдутся.

Наблюдатель запнулся, чуть не упав.

– Жаль, что так получилось. Мне очень жаль, Дезет, что с вами так получилось. Если бы я мог выбирать… Но не могу. Можно помедленнее… Я устал. Я очень устал.

Движения его стали неуверенными, какими-то вялыми. Дезет зашел вперед, пытаясь понять, что происходит с пленником.

Ошибку свою он осознал мгновение спустя. Хиллориан распрямился как пружина, бросился на пленителя. Удар пришелся в основание шеи. Ошеломленный Стриж выронил пистолет.

Цепкие пальцы полковника намертво ухватили воротник куртки иллирианца. Раненая рука действовала лишь чуть слабее. Толчок – и двое, лежа, наполовину зависли над краем обрыва.

– В любом случае – с этим знанием ты уже никуда не уйдешь.

Время разговоров кончилось, двое боролись не на жизнь, а насмерть. Дезет – пытаясь вырваться, наблюдатель – стараясь скатиться вниз, увлекая за собой врага. Стриж поразился силе, технике и яростному упорству полковника, он, задыхаясь, попытался разжать руки, вцепившиеся ему в горло, безуспешно – оба они перемазались кровью из раненого плеча Хиллориана. Обрыв крошился, осыпаясь. Противники более чем наполовину сползли за край. Упало еще несколько камней. Сцепившиеся тела покатились вниз, увлекая за собою лавину земли и истлевших, сломанных веток. Быть может, в этой лавине нашлось несколько крепких булыжников. Один из камней, катясь в безысходную пустоту пропасти, хрустко ударил наблюдателя в висок. Пальцы полковника разжались, выпуская ворот куртки Стрижа. Иллирианец освободился.

Поздно – подумал он. Слишком поздно. Карниз следующего яруса стремительно приближался. Несколько бесконечных мгновений Стриж смотрел, как навстречу ему несется циклопическая, до самого горизонта, чаша долины, искореженный пластик, чахлая растительность, камни цвета терракоты, резкие, подсвеченные, оттененные косыми лучами изломы уступов, твердый камень усеянного булыжником скалистого козырька над пропастью. Проигрыш. Последний взгляд на мир, который сейчас потеряешь. И не было больше spes.

Удар. Искры боли фейерверком взметнулись перед глазами Дезета. Мир вспыхнул и взорвался ослепительным белым пламенем, искрошился, рассыпался, погас. Стриж уже не видел, как безжизненное тело полковника ударилось рядом с ним о широкий карниз, отскочило и, кувыркаясь, полетело дальше – на самое дно Воронки Оркуса.

Интерлюдия

– Вниз! Живее!

Белочка остановилась перед непреодолимой преградой – обрывом. Внизу, всего в восьми метрах о нее, темнела куртка Дезета. Иллирианца наполовину присыпало слоем мелких камешков и сухого, измельченного суглинка. Вокруг валялись разбросанные взрывом ошметья горелого пластика и каких-то органических остатков. Обрыв уходил вниз отвесно, даже хуже того – козырек скалы нависал над спуском.

– Веревку возьми, дева.

Она вздрогнула – Иеремия подошел незамеченным. Она только сейчас заметила, что лоб старика украшает приличных размеров кровоподтек.

Джу схватила моток веревки, выбрала стальной, почти не проржавевший остов, наполовину утопленный в окаменевшей глине и завязала конец неуклюжим, но прочным узлом, потом, обдирая ладони, съехала по веревке вниз. Иеремия махал рукой сверху, что-то приказывая.

– Принимай мешок.

Она с трудом дождалась, когда обвисший гроздью рюкзак коснется карниза.

Иеремия спускался последним, кажется, спуск получился не слишком удачным – старый луддит приглушенно ругнулся, охнул, тяжело осел ком обвалившейся земли.

Белочка не смотрела – она уже склонилась над Дезетом, убрала кусочки сухой глины с его закрытых век. Иллирианец лежал неподвижно, но, кажется, оставался в сознании.

– Стриж!

Он открыл глаза – серые радужки почернели, переполненные расширившимися зрачками. Дезет попытался что-то сказать, но тут же прикусил губу, глуша стон. Джулия едва не заплакала – лицо Стрижа в несколько минут утратило загар, полученный под солнцем и ветром вельда – его выбелила неестественная, прозрачно-стеклянная бледность. Правый бок куртки насквозь пропитался кровью.

– Ты меня слышишь, Стриж?!

Он опустил и тут же поднял веки – “да”.

– Потерпи – я помогу тебе.

Джулия отбросила пси-барьер – и тут же беспомощно скорчилась. Страдание оказалось таким ярким, резким, внезапным, что она растерялась – бешеное бесцветное пламя хлестнуло плетью, опалило разум, затмевая сознание, невидимый груз гнул к земле, не давая распрямиться. “Он на грани смерти от болевого шока,” – это была первая мысль. Вторая – “Я не могу чувствовать его боли, у него же ментальный ноль”. Она не могла – но чувствовала, в этот раз Белочка, сама не зная об этом, посрамила электронные детекторы давно растаявшего свечкой Центра Калассиана.

– Стриж!

Она потянулась к разуму иллирианца, принимая на себя его боль…

Пытаясь принять. Ее разум ударился о холодную, гладкую стену, ограждающую сознание Дезета. Там, в давно забытом Параду, так было когда-то с Вэлом. Нет, с Вэлом было проще – он не умирал, он не был так замкнут, как иллирианец. Незримая, непроницаемая оболочка, без единой трещинки, не пропускала Белочку. И тем не менее Джу знала – там, за холодной стеной, бьется багровым огнем раскаленное страдание.

– Не умирай! Держись.

Стриж виновато мигнул. “Я бы хотел, но не получается” – его мысль была отчетливой – как будто сказанной вслух.

Джу вытерла мокрые виски и попыталась снова. Она отчаянно колотилась о стену, забыв о боли, беспощадно раня свою ментальную сущность, щедро черпая из запретного. Стена даже не дрогнула, щедро пропуская боль наружу и ни капли помощи – внутрь.

Джу отступила, лишь исчерпав свои возможности до дна. Иллирианец уходил, контакт с его разумом стал похож на бесцветную, прозрачную невесомую паутинку, потом пропал совсем.

Белочка отошла в сторону, села, охватив себя руками и прижав колени к подбородку. Хотелось плакать, но слез не было. Глаза оставались сухими, хотя веки, казалось, чуть не потрескались от невидимого огня боли и едкой копоти сгоревшего пластика.

Стриж за ее спиной больше не шевелился.

Тишина упала на долину. Догорающий завал пластика чуть потрескивал последним, прощальным треском. Хлам слегка, почти незаметно, но довольно едко дымился – так, должно быть, чадят наспех опрокинутые в день Страшного Суда адские жаровни. Джу еще раз потерла сухие глаза и отвернулась в сторону холодных, чистых, льдистых горных вершин.

Зато неподалеку зашевелился Иеремия. Старик, кажется, остался невредимым – он относительно бодро поднялся, отыскал свою палку и подошел к распластанному на камне телу Стрижа, брезгливо обходя обгорелые ошметья.

– Эй! Ступай сюда, дева.

Белочка отчаянно замотала головой, давясь непролитыми слезами.

– Ступай-ступай. Чего боишься? И давай сюда мой мешок.

Белочка нехотя встала, подняла закопченный, грязный, тяжелый рюкзак и волоком дотащила его до старика.

– Тяни бутыль со дна. Ты что, дева, экстазиака никогда не видела?

Джу шмыгнула носом. Старик сковырнул перламутрово-блестящую пробку (повышенная крепость) грязным ногтем и осторожно разжал ровные, плотно сжатые зубы иллирианца.

– Вот так, дева. Давай, лей в него сначала немного – полпинты. И не убивайся – не стоит парень того. Сардарские головорезы – они живучие.

Дезет на миг пришел в себя и захлебнулся искристой, холодно-обжигающей жидкостью.

Иеремия вынул нож из потертых ножен на поясе и споро – только затрещала ткань – вспорол куртку и рубашку иллирианца. Белочка отшатнулась, мучительно подавляя желание зажмурить глаза поплотнее.

Из-под кожи наружу торчали “сахарные” обломки двух ребер.

Старик только пожал плечами.

– Экая ты боязливая. И чему вас, докториц, в городских университетах учат. На машины надеяться? Нету машин – все погорели, прибрал их Мировой Разум, и славно. Позвоночник у него цел. Ребра вот помяло. Тащи сюда палки – вон там, и еще – под кустом сухих веток наскреби. Поджигай, огонька вокруг достаточно, возьми у меня котелок, грей воду. Иголку из оранжевого кармана достань, нитки шелковые. Чистое полотенце. Спирт. Поспешай, дева, но не торопись, ничего не урони и не запачкай.

Вода вскипела быстро.

– Держи его – крепче держи. Он сейчас дергаться будет как форель на леске.

Опомнившаяся Белочка моментально выставила пси-барьер.

И вовремя. Пришедший в себя Дезет взвыл в голос, забился, вырываясь – хирургия старого сектанта не отличалась деликатностью.

– Терпи, поганец. Больно тебе – зато, если повезет, жив останешься.

Белочка изумилась – Иеремия действовал быстро и с ловкой уверенностью профессионала. Руки каленусийского фермера не дрожали – только на загорелом лбу, у основания волос, выступили от напряжения крупные прозрачные капли пота.

Когда все кончилось, старик, не торопясь, вымыл ладони остатками воды.

– Если зараза не прикинется и смертный кашель не начнется – считай, выбрался. Дай-ка ему выпить это…

Иеремия протянул Белочке непрозрачную, черного стекла капсулу.

– Лей все, что осталось – до конца. Берег на последний случай… Ладно, пускай.

Белочка недоверчиво посмотрела в бирюзово-прозрачные глаза луддита, мимикой повторила главный вопрос. Старик понял без слов и на этот раз ответил грустно, всерьез, уголком глаза покосившись на Дезета.

– Будем надеяться. Половина на половину. Утро покажет. Будет так, как захочет Разум.

Беспомощный, совсем не опасный Стриж спал в тени скалы, его укрывали две походные куртки: черная – Иеремии, голубая – Белочки.

Они сидели, беспечно свесив ноги с обрыва – седой деревенский проповедник, с лицом, изрезанным жесткими, как растрескавшаяся земля каленусийского востока, морщинами, и сострадалистка, у которой блестящие каштановые волосы скрутились, опаленные огнем.

Садилось солнце за холодные шершавые вершины. Прохладный ветерок вершин стек в долину, ласково коснулся раскаленного солнцем базальта, обсидановой стелы, обломков машин, унес последние клочья причудливого вьющегося удушливого дымка. Долину накрыло незримое, но явственно, безо всякого пси-видения ощутимое марево теплого, безмятежного покоя. Старик и девушка следили как раскаленный край диска осторожно приближается к острому, пронзительно сверкающему Игольчатому пику. Они молчали – ждали будущее, исчерпав силы и не думая ни о чем.

Пока для этого оставалось время.

Часть третья Последствия

Глава XVI Дымы отечества

7005 год, Порт-Калинус – Порт-Иллири.

Близ полудня ранней осени 7005 года по летоисчислению сектора западного побережья оживленный аэропорт Порт-Калинуса кишел суетящимися людьми. Невесомо-ажурные листья, облетевшие с декоративных кустов, бесшумно вспархивали из-под колес закладывающих лихие виражи каров. Деловые люди Конфедерации стремились прочь, спеша использовать нежаркие месяцы бархатного сезона, чиновники Департаментов спешили обратно в столицу после традиционных каникул. В насквозь прозрачном здании вокзала один из просторных холлов плотно оккупировала очкастая команда обладателей вельветовых курток – команда пси-философов, готовилась отлететь на традиционные осенние диспуты в колледжи Парадуанского университета. “Черепки” возбужденно гомонили, то и дело упоминая Негодяя Хэри. Прилетел полуденным рейсом и со скучающим видом прошествовал через пси-турникет загорелый до проникновенно-золотого цвета знаменитый архитектор Финтиан.

Пестрая толпа меняла краски и очертания, как скопище кристаллов в калейдоскопе. У костлявой стойки, сооруженной в модернистском стиле, пристроились, скучая, два таможенных чиновника – очередной рейс на Порт-Иллири ожидался через два часа. Чиновники в клетчатых форменных туниках наблюдали людское коловращение с тем специфическим интересом, с каким обладатель аквариума рассматривает изрядно поднадоевших пучеглазых хвостатых питомцев. Призывно запищал уником. Чиновник постарше прижал прибор к уху, скука мгновенно исчезла с его лица, стертая маской озабоченности. Выслушав инструкции, он обернулся к товарищу и озорно подмигнул ему, изобразив одновременно гримасу сухой благопристойности.

– К нам “глазки”.

– Чего им надо, Нед?

– Везут человека по линии своего Департамента.

– Фью! Рейсовым самолетом? Эти Разумом убитые ребята зарвались.

– Тихо. Наше дело – сторона. Им отдали салон для почетных персон – плохие парни повезут груз с комфортом.

Через бесшумные, раздвижные (отменные пси-датчики) двери вошел десяток подобранных, одинаково стриженных мужчин в серых туниках. Теснимые люди в холле засуетились. Нед поднял с полированного стеклянной столешницы крошечный микрофончик и добродушно-официально пророкотал на весь зал:

– Свободные граждане! Всем оставаться на своих местах! Этим вы окажете содействие Департаменту Обзора. Просьба освободить проход. Да-да, к вам, господин Финтиан, это тоже относится… Вот так, благодарю вас.

Следом за десятком охранников-глазков вошли четверо людей в штатском. Двое окружили третьего, придерживая его за локти, четвертый замыкал шествие, ведя за руку маленькую девочку в мохнатом вязаном платье. На плечи конвоируемого накинули плащ – так, чтобы скованные руки не слишком бросались в глаза.

Таможенники оперлись о стойку и вытянули шеи, почти уткнувшись носами в кристально-прозрачное стекло перегородки.

– Кого зацепили наши беркуты?

– Старые разборки между сенатскими трепачами и Порт-Иллири. Выдают какого-то парня из тех, по кому у принцепса плачет эшафот.

– Слушай, Нед, я, кажется, этого знаю – видел по уникому.

– Да ну?

– Ну-ну. Не сомневайся. Тот самый – из Ахаратауна.

– Что-то вид у иллирианца невеселый.

– Еще бы. В Иллире до сих пор еще не отменили четвертование!

Нед закашлялся, брезгливо отпил из стаканчика с водой и укоризненно затряс подбородком.

– Ты, Барри, подпортил мне аппетит – до вечера, не меньше.

– Прости, друг, так получилось.

Они повернули головы, жадно провожая взглядами уходящих. Барри, склонный к философствованию, добавил:

– Вот такие коллизии позволяют нам полнее ощутить радость бытия.

Нед, немного подумав, полностью согласился.

* * *

Стриж шел к трапу, испытывая неотвязное желание оглянуться. Он точно знал – его никто не провожает, точно знал, что увидит оглянувшись – серое, в жирных пятнах покрытие взлетного поля, серые туники “глазков”, одинаковые, как жетоны, равнодушные лица. И все-таки оглянуться хотелось мучительно. Он замедлил шаг. Сопровождающие вежливо, но решительно, потянули арестованного за локти – не поймешь, то ли помогают идти, то ли мешают сопротивляться. Нина почти бежала, стараясь не отстать от взрослых. Стриж слышал ее спотыкающиеся, неуверенные шажки.

– Куда теперь?

– Прямо.

От трапа отделилась группка людей в черном, обильно блестели эполеты, нашивки и кокарды. Прето, личная гвардия принцепса Иллиры, разительно отличалась от людей Департамента – те всему предпочитали функциональность. Сейчас “глазки” казались серыми мышками на фоне расфуфыренных индюков-преторианцев. Стриж улыбнулся с изрядной долей сарказма – между сардарским корпусом и охранкой Порт-Иллири никогда не было особой приязни.

Командир преторианцев отсалютовал каленусийскому коллеге-оппоненту, пустым взглядом мазнул по Дезету и протянул руку за документами. Он изучал бумаги тщательно, переворачивая страницы рукой, упрятанной в черную перчатку. Несколько секунд сравнивал лицо Стрижа с яркой фотографией фаса и профиля.

– Он? – не выдержал каленусиец.

– Да. Мы принимаем у вас груз. Вот этого, – затянутый в черное палец небрежно указал на Дезета. – А брать ребенка инструкций не поступало.

“Глазок” смутился.

– Экстрадируемый выразил желание забрать дочь. По каленусийским законам мы не можем ему препятствовать.

– На борту самолета действуют законы Иллиры. У нас не было инструкций – я понятно выражаюсь? Ребенок останется здесь.

Нина, почувствовав заминку, короткими шажками вышла вперед и уставилась на капитана преторианцев широко открытыми серыми глазами. Стриж, насколько позволяли наручники, положил ладони на узкие детские плечи.

– Мы так не договаривались, свободные граждане, если вы не уладили дел с Порт-Иллири, я остаюсь здесь.

Офицер прето едва удостоил Дезета взглядом.

– Твои желания ничего не значат, предатель. Итак…

– Ты ошибаешься, преторианец – они кое-что значат. Вы можете меня скрутить, можете и убить, хотя этой инструкции вам наверняка не давали. Только сильно сомневаюсь, что в Порт-Иллири вас похвалят за инициативу. Попробуй отобрать у меня дочь, индюк – и ты увидишь, что я и в браслетах могу причинить тебе кучу неприятностей.

Иллирианский офицер побагровел, из-за чего его сходство с индюком только усилилось.

“Глазок” посчитал нужным дипломатично вмешаться:

– Вы уверены, Дезет, что ей не будет лучше в церковном приюте пантеистов? Там судьба девочки будет устроена более-менее стабильно, зачем вам, при ваших-то обстоятельствах, тащить с собой ребенка?

– Спасибо, капитан. Но я больше ничего не хочу от Каленусии. Все, что вы могли мне дать, я уже получил.

“Глазок” нахмурился, переваривая намек. Стриж повернулся к иллирианскому офицеру:

– Ну так как?

Он невидимо напрягся ожидая реакции спесивого преторианца. Тот, помедлив, кивнул:

– Ладно. Я лично позабочусь, чтобы ты об этом пожалел.

– Не думаю, что у тебя это получится.

Дезет ступил на трап, его втолкнули в салон, провели куда-то в самый хвост, в отдельный отсек.

– Располагайся с удобствами.

Стриж опустился в роскошное кресло, на всякий случай посадил Нину на колени, заключив ее в кольцо скованных рук. Прето вольготно расположились вокруг, заодно отрезав ему путь к двери. Их капитан морщился как от головной боли, время от времени поглядывая в иллюминатор – то ли страдал без сигареты, то ли плохо переносил нервное ожидание.

Стриж осторожно вздохнул – все еще побаливали залеченные в каленусийской клинике ребра.

– Чего мы ждем?

– Пассажиров в общий отсек. Не надейся – ты не настолько важная сволочь, чтобы из-за тебя гонять пустой самолет.

Пассажиры скудным ручейком стекались к трапу. Брюхо гигантской металлической птицы поглощало их бесследно. Офицер прето барабанил пальцами по лакированной крышке откидного столика.

– Сейчас взлетаем.

Взвыли двигатели, самолет вырулил, примерясь к разбегу, пробежав положенные метры, оторвался от земли, уходя в линялую, чуть перламутровую голубизну. Стриж отвернулся от ослепительно сияющего иллюминатора, откинулся в кресле и закрыл глаза, мысленно прокручивая события прошедших месяцев.

…Спасателей тщетно ждали пять дней, считая со дня гибели полковника Хиллориана. Временами Стриж окунался в бред на грани беспамятства – и тогда тревожно звенели сверчки, накатывал волною запах полыни. Порой сознание прояснялось – тогда он слышал свист ветра в камнях и видел, как медленно тает свинцовое облако на самой кромке горизонта. На третий день, должно быть, сказалось действие капсулы Фалиана – бред отступил, Стриж лежал в тени скалы, тщетно пытаясь сжать пальцы в кулак – руки не слушались от слабости. Джу приносила скудную еду – он ел, стараясь не разбирать вкуса, стоически борясь с кашлем и рвотой. Иногда ему удавалось проглотить завтрак.

На четвертый день он понял, что, возможно, не умрет – если прилетит спасательная команда, если его сразу отправят в госпиталь, и если улыбнется фортуна. “Если” набиралось слишком много, Стриж перестал думать о спасении – ему казалось, что он лежит на плоту, глядя в пустое пространство эфира, плот плыл по извилистой желтой реке, время от времени “в кадр” попадали острые выступы прибрежных скал. Где-то в конце реки, там, где она впадает в море, маячил финал – только рассмотреть его как следует не удавалось. Иногда приходил сон, Стриж переставал видеть реку, но знал, что она все с той же ленивой неотвратимостью несет свои воды к морю.

Спасатели появились на седьмой день. Срок более чем солидный – сказалась острая растерянность Департамента. Стриж так и не узнал всех подробностей, хотя, в силу общности принципов пси-служб Каленусии и Иллиры, представлял отчаянное замешательство “глазков”. Как только датчики периметра перестали отслеживать истаявшую Аномалию, Фантом собрал очередной сайбер-брифинг, попытки вызвать на уником-связь полковника Хиллориана кончились блистательным провалом, желающих войти в сверхопасный район пришлось поискать днем с фонарем. Только через неделю вертолет с оперативной командой Егеря завис над мертвой терракотовой Воронкой Оркуса.

Стриж плохо запомнил перелет. Он плыл и падал, лишь наполовину усыпленный сильной анестезией. Время от времени над Дезетом склонялось лицо Джу, он пытался улыбнуться, но не мог как следует пошевелить лицевыми мускулами. Испуг в ореховых глазах девушки показал ему, во что вылились попытки.

Вертолеты дозаправились на Лора. Порт-Калинус встретил его белизной и стерильной прохладой госпиталя.

Еще через два месяца Стриж покинул стены Центральной клиники Порт-Калинуса. Чиновник Департамента был сух, деловит и корректен: “Ваше имя, частное имя, возраст, гражданство?.. Все в порядке, данные совпадают… Готовьтесь к экстрадиции на родину… Почему не ожидали? Позвольте, вас ознакомили с официальным требованием Порт-Иллири о выдаче. Здесь стоит ваша подпись, вы не отрицаете ее подлинность?.. Не отрицаете, прекрасно. Какие еще другие условия? О них мне ничего не известно. Какой еще полковник Хиллориан? Сейчас, справлюсь в сайбер-сети… Мне очень жаль, он числится среди пропавших без вести в Аномалии… Вы говорите – нарушение гарантий? – еще раз, мне очень жаль. Впрочем, у покойного полковника все равно не было прав отменять решения Калинус-Холла… Да, да. Не стройте из себя воплощенную наивность… Что? Не в курсе… А на такие вопросы не отвечаю… А это – закрытая информация…”

Стриж попытался спорить, испытывая бессильное, безнадежное бешенство, тем более унизительное, что ситуация вынуждала его к предельной корректности. Каленусиец сухо кивнул на прощание. На замкнутом как дверца сейфа лице прорезалось некое подобие человеческого выражения. Чиновник окинул взглядом пустые, без пси-датчиков, стены адвокатской комнаты и, приблизившись к Дезету, шепнул одними губами: “Простите, я на самом деле, а не для проформы сочувствую вам. Будь время и хороший адвокат… А впрочем, и это бесполезно. Все решено наверху.” Чиновник отвернулся, и, неловко махнув рукой, вышел, жестко выпрямив затянутую в серый мундир спину…

…Стриж открыл глаза, словно почувствовав на лице горячий ветерок – ненависть. Каленусия оставалась в прошлом, под крылом самолета медленно проплывали вершины западных гор, где-то южнее лежала невидимая сейчас долина Ахара.

Офицер преторианцев отследил взгляд Стрижа.

– Посмотри как следует, в последний раз, на территории твоих дружков-каленусийцев. Ты их больше не увидишь. Впрочем, вопросы ностальгии скоро станут для тебя прошлогодней листвой.

Стриж пожал плечами:

– Они мне не друзья. Впрочем, я охотно отдаю должное каленусийцам – они ради шкурных интересов сдают и разменивают чужих, а не своих.

Ошеломленный прето с минуту переваривал оскорбление, а потом коротко, без замаха, ткнул Стрижа кулаком – прямо в залеченные в каленусийском госпитале ребра. Дезет замер, пережидая, пока пройдет боль. “Со мною Нина, нельзя подбрасывать им повод избить меня на глазах у девочки.” Преторианец с легкой грустью отчеканил:

– Если ты будешь продолжать в подобном духе, твой конец, сардар, будет еще более неприятным, чем ты думаешь.

Стриж промолчал. Самолет заходил на посадку – роскошная зелень пригородов Порт-Иллири слилась в единый пушистый ковер. Изумрудная поверхность земли словно бы накренилась навстречу лайнеру. Квадраты апельсиновых и персиковых садов расширялись, обрывки облаков уходили вверх, оставляя панораму кристально чистой. Потом надвинулся город, прорезав зелень скопищем серого камня.

Лайнер сел, упруго коснувшись полосы, пробежал положенное расстояние и замер. Пассажиры муравьями суетились вокруг толстой, окрыленной сигары самолета. Дождавшись момента, когда рассеется истаявшая толпа, к трапу самолета подвинулась низкая длинная машина, окрашенная в серебристый цвет. Стриж вышел из самолета, зажатый между массивными торсами охранников. Поле пахло керосином, смазкой и еще чем-то неопределимым.

– И смрад отечества приятен нам.

Преторианцы с удивлением воззрились на арестанта:

– Идиот.

Нина семенила рядом со Стрижом, зажав в кулачке угол наброшенного на его плечи плаща. Дезета заставили пригнуться и втолкнули в машину, подсадили ребенка следом.

– Поехали.

Кар лихо сорвался с места. Стриж смотрел сквозь лобовое стекло, ловя последние моменты отпущенного ему времени. Он неожиданно для самого себя почувствовал искреннее волнение – Порт-Иллири обступил его, захватил лавиной воспоминаний. Алекс, уже привыкший к веселой, красочной, прагматичной многоярусности Порт-Калинуса, восхищался мрачновато-величественным имперским стилем Столицы Иллирианского Союза. Здания Порт-Иллири возносились вверх шпилями, изгибались роскошными арками, блистали стилизованными портиками. Широкие проспекты скрещивались, потоки машин слитной массой, гудя, мчались в тоннели транспортных развязок.

– Куда мы едем?

– Увидишь.

Машина, заложив дугу, ворвалась в боковую улицу, сделала несколько резких поворотов и на предельной скорости устремилась в загородную зону. Стрела радиальной дороги уходила на юго-запад, обочины плотно обступала живая изгородь. В редкие просветы Стриж видел колонны особняков, давно отцветшие розовые кусты, миниатюрные фонтаны, литые ажурные заборчики.

Кар молнией проскочил погруженный в сонную полудрему пригород, дорога шла полями, сомкнулась плотнее живая изгородь, ровные свечи пирамидальных деревьев полоскали на ветру серебристую изнанку листвы. Кар сделал еще один резкий поворот, сворачивая с магистрали – под колеса легла черная, без малейшего изъяна полоса, машина въехала под сень тучно-зеленой листвы, выбралась на открытое место, проехала еще метров двести и остановилась возле глухих ворот цитадели – гигантского каменного куба с узкими прорезями окон. Офицер на переднем сидении приник к уникому – ворота медленно поднялись, обнажая зев внутреннего двора. Машина плавно въехала под арку и стала.

– Штаб-квартира прето. Вылезай, приехали.

Стриж выбрался из кара, стараясь не отпускать от себя Нину. Прямоугольник двора был идеально, невероятно чист – словно каждый уголок только что вымыли щетками, громада каменных стен, казалось, нависала, пригибая.

Навстречу приезжим шагнула легкая, сухощавая пожилая женщина, с острым ястребиным носом и тонкими, жестко сжатыми губами – ее голову покрывал традиционный фиолетовый колпак монахинь.

– Мать Наан, орден Разума.

Преторианец поморщился.

– Можете радоваться, Дезет, у меня приказ – ваш щенок пойдет в цепкие лапки монашек, а не в оборот. Ха! Еще неизвестно, что хуже.

Наан протянула покрытую мелкими трещинками широкую ладонь. Стриж нехотя ослабил кольцо скованных рук, выпуская ребенка.

– Иди, Ни. Иди к ней.

Нина настороженно, без улыбки подошла к женщине. Стриж посмотрел прямо в желтоватые, как у совы, глаза монахини.

– Я вынужден доверять вам, леди. Так прошу вас, выполните свой долг – не ради меня, ради вашего Разума.

Сестра не повела даже бровью, только ее птичьи зрачки на мгновение расширились. Стриж отвернулся.

– Прощай, Нина.

– До свидания, папа.

Он не стал смотреть вслед монахине и ребенку.

– Я готов, куда теперь?

Распахнулась дверь, Стрижа вели гулкими коридорами, зарешеченный лифт неспешно опустился на два яруса, холодно-равнодушный охранник отворил перед ним дверь. Дезет шагнул внутрь, конвоиры вошли следом, прето у входа тут же запер за их спинами дверь. Стриж едва успел полуобернуться – первый удар, ладонью, пришелся в лицо, второй, кулаком, в солнечное сплетение.

– Прислони его к стене.

Преторианцы действовали поспешно, но деловито и с той размеренностью, которая наблюдается у добросовестного работника. Удары сыпались градом. Они ушли, как только Стриж сполз по стене на пол.

– Отдыхай. Это была разминка.

Наручники так и не сняли. Дезет поднялся, слизнул и выплюнул кровь, выступившую из глубоко рассеченной губы, прошел два шага и опустился на голый бетон лавки – серый пол, серый потолок, серые, оштукатуренные стены, серая лампочка в частой сетке. “Ну, вот и все. Это конечная станция – крайняя точка. Смешно – но теперь я свободен.”

Он лег навзничь на камень скамьи. В этом месте было что-то странное, Стриж понял – ни единой надписи на стене. Он едва не расхохотался – может быть, к его приезду в камере специально сделали ремонт? Время шло – он ждал со стоическим терпением, загнанный страх свернулся где-то в самой глубине души тугим колючим клубком. Возможно, прошли часы, может быть – сутки. Серая лампочка все так же тускло тлела под потолком. Его не кормили, воду Стриж пил из крана в нише стены. “Они тянут время, чтобы я полнее ощутил свое ничтожество.” Он пошевелил пальцами – наручники мешали, но кисти рук еще не потеряли чувствительность. “Какой холеры, чего я в конце концов боюсь? Когда начнутся допросы, я скажу им правду – все, что они захотят…”

Им не нужна правда, возразил себе Стриж. Им не нужно ничего, кроме показательной расправы. Они боятся, боятся всего – принцепса, мнимого или реального подполья, интриг сослуживцев, болтливости жены, доноса собственного ребенка. Самое лучшее средство почувствовать себя сильным и в безопасности – убить другого каким-нибудь наиболее болезненным образом. Не стоит обманывать себя, нет смысла тешиться надеждами, мне не вывернуться. На этот раз Стриж отлетал свое… “Состояние между жизнью и смертью имеет множество интересных градаций…”

Он приподнялся, осматривая стены – пусто, голо. Нет ни пресловутой простыни для петли, ни крюка в потолке, лампочка слишком высоко, к тому же мешают браслеты. Разбить голову о бетонную стену? “Я не смогу этого сделать,” – понял Стриж. “Сразу не смогу, а сделать это в несколько приемов мне попросту не дадут”. Он сел, стараясь поменьше прикасаться к бетону – на подземных этажах от камня сквозь одежду проникал холод – оперся локтями о колени, опустил на ладони отяжелевшую голову.

– О, Разум!

Дезет осмотрел собственные брезентовые ботинки, осторожно огляделся (“Интересно, есть ли здесь видеокамеры?”), и, как мог, проворно вытащил шнурки. Завязать нужный узел получилось лишь с четвертого раза. Бечева вышла достаточно прочной, вместо крюка сгодился кран. Стриж отмерил длину, закрепил самодельную веревку, опустился на колени, расстегнул ворот, просунул голову в петлю. “Сейчас я упаду вперед. Это будет нетрудно – сразу, резко, лицом вперед. Главное, не держать петлю руками”. Он зажмурился, медленно отсчитывая секунды про себя, глубоко вдохнул. Воздух пах горькой полынью. “Откуда полынь здесь, под землей?”. Неистово, соревнуясь друг с другом, стрекотали бесчисленные цикады, садилось рыжее лохматое солнце, колыхалось огненное марево…

Стриж открыл глаза – алая пелена исчезла, не было цикад, не было полыни. Воздух в камере отдавал дезинфекцией, серели стены, нехотя тлел серо-желтый свет. Стриж потянулся скованными руками и резко, обдирая кожу, сорвал петлю с шеи. “А ведь их, пожалуй, устроил бы такой финал,” – подумал он. “Мой труп на коленях между сортиром и нарами, заголовки газет – “Он осудил сам себя”, назидательная легенда о предателе великой Иллиры, от страха повесившемся на шнурках”.

Стриж встал, с огромным трудом, обрывая ногти, развязал и распутал тугой узел, и медленно, тщательно целясь в дырочки, принялся зашнуровывать ботинки, неловко ворочая скованными руками. Закончив, послал в пространство озорной жест:

– Я не стану вешаться, ублюдки – сперва вам придется сполна отработать жалованье.

Он аккуратно застегнул воротник, сел, сложил руки на коленях, интуитивно ощущая, что ждать осталось недолго. Через пару минут дверь отворилась с жестяным грохотом.

– На выход.

Дезет встал и перешагнул порог, его тут же прочно взяли за локти.

– Пошел.

Он шагал между серых стен, в сером свете, мимо серых плоских лиц и черных мундиров прето. Взвыл лифт, унося людей наверх, коридор, освещенный на этот раз настоящим солнцем, привел к плотной, густо выкрашенной в стерильно-белый цвет двери.

– Заходи.

Стриж переступил порог. В углу, возле причудливой конструкции кресла, возился лысоватый остроносый очкарик в блеклом халате.

– Снимите с него браслеты, одежду до пояса – долой.

Сержант прето нехотя отомкнул наручники.

– Раздевайся.

Куртка, пробитая пулей Белочки, осталась еще в Порт-Калинусе. Стриж стащил рубашку и бросил ее в угол, на пол. Очкарик махнул в сторону кресла:

– Располагайся с удобствами.

Дезет сел на черное пластиковое сиденье, сержант жестко защелкнул на его предплечьях стальные захваты. Очкарик подошел сбоку, ловко потыкал в Стрижа остро пахнущим ватным тампоном, и налепил датчики.

Сержант стал у стены, скрестив руки на груди и откровенно скаля зубы.

Лысоватый исчез из поля зрения, устроился где-то за спиной Стрижа и монотонно затараторил:

– Вам будут предложены некоторые вопросы. Вы должны максимально правдиво отвечать только “да” или “нет”. Другие ответы и посторонние реплики не допускаются…

Скучающий сержант зевнул:

– Какие все-таки проблемы с этим “нулевиком”…

– И не говорите, коллега, – нахохлился Линялый. – От “сыворотки правды” он будет только блевать – и ничего больше. Но нет худа без добра, из-за этой ошибки природы, собственно, и пришлось реанимировать мой уникальный аппарат. Он считывает не пси – всего лишь физические реакции пациента, в простоте – сила.

Сержант скептически сморщился и стрельнул в Стрижа облаком сигаретного дыма.

– Не верю я в вашу груду мусора, док. Из какого музея притащили этот полиграф? В конце концов, еслипридерживаться стиля “ретро”, то есть старые, надежные способы – дыба, иголки под ногти, электрошок…

– Ну что вы, коллега, – поморщился лысый техник. – Такого индивида имеет смысл оставить в целости для эшафота.

Стриж перестал слушать болтовню преторианцев. “Это не пытки, это только детектор лжи,” – с восторгом подумал он. “Сенсов с каждым годом все больше, на каждую собаку вешают пси-детектор. Полиграф давно вышел из моды – он-то был сделан для нормальных людей. Ради меня они раскопали и отремонтировали музейный хлам…”

Лысый очкарик деловито забубнил за спиной Дезета набор бессмысленных на первый взгляд вопросов:

– Любите ли вы собак?

– Да.

– Принимаете ли вы наркотики?

– Нет.

– Участвовали ли вы в экспедиции, отправленной в Каленусийскую Аномалию?

– Да.

– Принадлежите ли вы к подрывным группировкам на территории Иллирианского Союза?

– Нет.

– Как вы относитесь к идее о бессмертии души?

– Идите к черту.

Очкарик обрадовался:

– Прекрасно! Замечательно! Классическая картина. Не волнуйтесь, сержант, моя “старушка” на ходу и действует отменно!

Сержант презрительно фыркнул и снова потянулся за сигаретой.

Очкарик продолжал беспорядочно сыпать вопросами. Стриж отвечал, не задумываясь. Они сделали перерыв через три часа. Потом Дезета увели и первый раз накормили обедом. Он уже перестал обращать внимание на ненавидящие взгляды преторианской стражи, готов был возносить Разуму свои молитвы атеиста за свихнувшегося на ретро-технике очкарика. На здоровье – пусть знают все о расцвете и гибели каленусийской Аномалии. Едва ли это принесет прето много пользы, зато он, Стриж, получает свой шанс.

Док закончил благородные труды только к вечеру. Стрижа освободили наконец от холодных щупальцев датчиков и тут же сковали наручниками. Очкарик возился, просматривал записи в углу, умственно тешился результатом. Стриж под конвоем сержанта отправился спать.

Ночь в бетонной камере пришла без сновидений, только под утро Дезет увидел сеть – ровную, прочную сеть из липких серых нитей. В углу, чуть левее центра, зияла рваная дыра. Он нацелился выскользнуть через дыру, но проснулся от грохота двери, так и не успев убедиться в спасении.

– Встать! На выход.

Он вышел навстречу хмурому утру, туману, мелкому моросящему дождю. Двор, все такой же стерильно-чистый, почти пустовал, Стрижа втолкнули в машину, двое охранников плюхнулись по бокам, старый знакомый – офицер – влез на переднее сиденье.

– Поехали.

Взревел мотор. Кар со свистом мчался меж серебристых пирамидальных деревьев, между живых изгородей, через тихий пригород, к оживленному, легко просыпающемуся центру. Полицейские не смели останавливать машину с идентификатором прето. Стриж смотрел во все глаза – мимо проносились украшенные скульптурой арки, колосс в миниатюре – статуя принцепса, колоннады и портики, дворцы, скопище помпезных зданий Иллирианского Университета, фонтаны, площади, с которых шуршащим веером разлетались прочь потревоженные белые голуби…

Охранник усмехнулся.

– Нравится? Смотри-смотри. Недолго осталось.

Дезет пожал плечами со вновь обретенным равнодушием фаталиста.

Машина, лихо заложив крутой вираж, подрулила к площади Величия. Резиденция принцепса не охватывала площадь полукольцом, а, напротив, вздымалась наподобие утеса, оставив пустое место клумбам с махровыми осенними цветами, мраморным скамьям, настоящим, из розового камня, а не из пластика, скульптурам. Само здание, украшенное с фасада пилонами, уходило ввысь, заканчиваясь бледно-металлическим куполом, имитирующим платину. Растительный орнамент обильно украшал фризы, над ними, на карнизах простирали крылья каменные орлы.

На свободных площадках, на почтительном расстоянии от подъезда резиденции, серебрились ряды дорогих каров.

“Они что – приведут меня в таком виде на примем к самому?”.

Стриж засмеялся, шагая по белым мраморным ступеням брезентовыми сапогами, без куртки, в наручниках, в линялой рубашке, прожженной у походных костров. Навстречу вынырнул седой, благообразный аристократ с дамой в бриллиантах, увенчанной лиловым, причудливо перевитым жемчужными нитями шиньоном. Женщина в ужасе затрясла искусственными ресницами. Ее спутник надменно вытянул желтоватое, породистое лицо.

– Возмутительно! Пойдемте, моя леди Таня. Ныне эта безродная шваль заполонила все приличные места.

Прето в ответ смерили аристократа ледяными взглядами. Роскошный портал пропустил Стрижа под своды дворца, охрана расступилась, чопорные лакеи робко жались к стенам.

– Сюда.

Статуи, лестницы, стрельчатые окна, роскошная мозаика пола. Поднялся и упал за спиной тяжелый бархатный занавес. Стриж вошел и остановился на пороге. Этот кабинет явно предназначался не для работы, а для полуторжественных аудиенций – не было ни книжных шкафов, ни письменного стола, ни сайбера, ничего лишнего. Высокий потолок покрывала роспись, в которой смешались обвитые плющом шпаги и вздыбленные в ярости грифоны. Светильники имитировали факелы, причем не только по форме – они даже слегка мерцали. Принцепс сидел на небольшом, в одну ступень, мраморном возвышении, в кресле черного дерева, хотя его грузное тело почти заслоняло кожаную обивку, можно было заметить, что ради трона иллирианского правителя лишились кожи довольно экзотические рептилии.

Стриж открыто разглядывал диктатора. Раньше им довелось встретиться лицом к лицу всего один раз – за уничтожение Центра Калассиана Дезет получал награду из собственных рук принцепса.

За прошедшие годы владыка Иллиры оплыл, погрузнел, крупный, благородных очертаний нос с небольшой горбинкой утонул в отечных щеках. Коричневые круги, выдающие пристрастие к допингу, подчеркивали яркие карие глаза. Короткие мелко завитые кудряшки надо лбом поредели. Однако, смотрел шестидесятипятилетний диктатор бодро и зло. Стриж пошевелил запястьями в наручниках. Пожалуй, даже со скованными руками он расправился бы с Оттоном в несколько секунд. Если бы не конвоир за плечом, не Порт-Иллири, наводненный людьми прето, не абсолютное отсутствие цели расправы.

Возможно, у принцепса возникли сходные мысли. Оттон оглядел Стрижа с тем специфическим выражением лица, с которым люди брезгливые рассматривают отбросы.

– Снимите с него браслеты. Оставьте нас.

Вышколенный преторианец выполнил опасный приказ без возражений. Стриж, привыкший за последние дни к наручникам, едва ли не почувствовал себя голым. Оттон с презрением указал бывшему сардару на стул.

– Садитесь.

Стриж сел.

– Я хочу послушать, как вы будете оправдываться. Начинайте.

– Не хочу.

Дезет сам испугался собственного озорства. Пожалуй, человеку, предпочитающему легкий род смерти, не стоило сердить диктатора. Оттон уставил неподвижный взгляд куда-то в диафрагму агента.

– Чего не хотите? Не хотите оправдания или не хотите доставить мне удовольствие?

– Не хочу ни того, ни другого.

Принцепс пожевал нечто невидимое имплантированными, ярко-белыми зубами, покачал все еще красивой, величественной головой.

– Тогда я скажу вам.

…Стриж был удивлен. Через минуту его изумление достигло крайней степени и едва не перешло в восхищение.

Принцепс Иллиры ругался. Сказать так – значило не сказать ничего. Стриж не был любителем крайних проявлений брани, испытывая к нецензурной речи нечто вроде врожденного отвращения. Однако, поневоле вращаясь в самых разных кругах, приобрел немалые познания в ругательных обычаях как Иллиры, так и Каленусии.

Слушая Оттона, он понял все ничтожество своих познаний. Принцепс извергал не шквал – ураган сквернословия. Волны эпитетов тараном били в скалу логики – и побеждали. Принцепс всесторонне оценил все, что касалось сути Стрижа – начиная от способов его зачатия, кончая предположительными интимными привычками самого Дезета. Стриж несколько раз с интересом отметил и вовсе незнакомые ему слова.

Принцепс тем временем перешел к описанию анатомии бывшего сардара, особое внимание уделив строению его головы и некоторых иных частей. Потом подробно описал генеалогию Алекса, добавив в нее наиболее колоритных представителей фауны Геонии.

Нецензурную симфонию завершил короткий, энергичный аккорд – оценка многочисленных подвигов агента. Оттон, устав, начал сдавать, в описании преобладали всего-то несколько энергичных глаголов, в качестве объекта специфического любовного действия указывались мозги – как самого Стрижа, так и Оттона. Сардар старательно выпрямлял спину под градом словесных нечистот. Правитель брызгал слюной.

Диктатор умолк. Не торопясь достал тонкого шелка бледно-кремовый платок, медленно, основательно вытер губы, щеки, вспотевший лоб, подкрашенные брови, дряблые виски.

Стриж часто, мелко дышал, стараясь не глядеть на Оттона, боясь открыть рот – он из последних сил, вися на паутинке износившегося здравого смысла, боролся с нестерпимым смехом.

Принцепс брюзгливо посмотрел на испытывающего нестерпимые муки агента и добавил, уже спокойно, со стариковским стоицизмом.

– Ты разочаровал меня, сынок.

– Чем, ваше величие?

– Ты оказался слишком приличным человеком. А я потратил на тебя столько усилий. Сначала – чтобы найти типа с пси-нулем, потом – чтобы привить тебе нужные навыки и подставить тебя каленусийцам так, чтобы ты сам не догадывался о подоплеке дела. Потом – потом мы дали тебе хорошего адвоката и пристроили арестанта в интересующий нас проект Хиллориана. И вот, когда с таким трудом организованное дело подошло к концу, когда ты, (принцепс выплюнул мерзкое слово), держал в руках ключ – что ты сделал? Ты его потерял. Даже не потерял – ты его выбросил! Выбросил, занятый спасением каленусийского мусора, этих сенсишек, случайных статистов в игре. Ты меня разочаровал, сынок. Я вырастил барахло.

Принцепс повел грузными плечами, почесал наманикюренным ногтем седой висок.

– Почему от меня скрыли подоплеку дела? – набрался смелости Стриж.

– Чтобы ты поневоле не выдал того, о чем не знаешь.

Дезет припомнил “интенсивные” методики следственного отдела Департамента Обзора Каленусии и с трудом подавил желание плюнуть в холеную физиономию диктатора Иллиры.

– Значит, требование моей выдачи Порт-Иллири было блефом?

– От начала и до конца – это часть игры. Но теперь это уже не имеет значения…

– Значит, моя жизнь – вся, как есть, от начала и до конца, с Ахара и Форт-Хараем, была создана вами?

– Да! Да! Да!

Рыхлые щеки Оттона гневно тряслись. Стриж крепко сжал сцепленные пальцы.

– Вы обманули и предали меня.

– Я тебя создал, мальчишка, ничтожество.

– Себе на потребу.

– Я дал тебе шанс стать чем-то получше обывателя, неблагодарная скотина.

– И что теперь?

Правитель задумался. Дезет ждал, не дыша. Он только сейчас заметил, как щедро испещрили кожу Оттона склеротические жилки, отметил нездоровую желтизну его белков – принцепс все же сильно сдал за последние годы.

Оттон вздохнул.

– А убирайся ты на все четыре стороны. Мне противен вид моей ошибки. Забирай своего щенка – и с глаз моих долой. Сколько тебе лет?

– Риторический вопрос. Тридцать пять, вашество.

– Я накажу тебя, молодой человек – отправлю на пенсию. Получишь скромную дотацию военного отставника, а я уж позабочусь, чтобы нигде в Иллире ты не нашел работы… по специальности. Нигде, и не надейся – тебя даже вышибалой в бордель не возьмут. Ты, недоумок, будешь скучать долгие годы, поливая петунии, под плотной опекой надзора прето, кормить собаку и возиться со своим отпрыском. Марш отсюда, сволочь. Вон.

…Вольный Стриж ловко сбежал по широким ступеням Резиденции. Преторианцы прощально отсалютовали и проводили его ненавидящими взглядами. Нина уже ждала во дворе, на мраморной скамье возле пестро-шафрановой клумбы. Знакомая монахиня – мать Наан, сухо кивнула в ответ на приветствие Дезета.

– Спасибо, – просто сказал Стриж.

– Не за что.

Наан вперила в бывшего сардара взгляд пронзительно-желтых, птичьих глаз.

– Я не прощаюсь, мастер Дезет.

Слегка ошеломленный Стриж проводил взглядом высокую сухощавую фигуру и лиловый колпак монашенки. “Чего она хочет этим сказать?”.

Он выбрал такси, посадил девочку на широкое заднее сидение, назвал водителю адрес дешевого отеля. Машина каплей влилась в широкий поток проспекта. Дворец уже исчез за поворотом, но величественная фигура плюющегося от злости и сквернословящего диктатора все еще стояла перед глазами Дезета. Соперничество смеха и страха погасило эмоции, он чувствовал себя опустошенным. Все надежды, тревоги и стремления последних месяцев сквернословие Оттона, облив грязью, превратило в ничто.

“А чума с ним, с безумным принцепсом,” – подумал усталый Стриж. “Сейчас приеду – и первым делом приму душ. О делах я подумаю завтра. Главное, я жив, жив и свободен – у меня теперь есть это завтра. ”

Глава XVII Лавры, тернии, звезда

Один год спустя, Каленусийская Конфедерация, Полис Параду.

Джулия Симониан тщательно оглядела собственное отражение в зеркале – черное платье, усеянное серебряными искрами, оставляло открытыми плечи, кожу покрывал персиковый, наведенный стимуляторами загар. Визажистка нанесла на ее скулы последний мазок бледно-лиловых, тончайшего помола, румян.

– Готово, свободная гражданка.

– Спасибо огромное, Лия.

Джу простучала игольчато-острыми каблучками в соседнюю комнату, Диззи, ее бывший сокурсник, а ныне – доверенный секретарь, уже ждал, сверкая очками, с портативным сайбером по мышкой.

– Ты готова, Джу?

– Да.

– Тебя ждут к шести в клубе корпорации пси-философов.

– Тогда вперед!

Они вместе сбежали по имитирующей малахит плавной и широкой, как река, лестнице отеля. Зашуршали шины такси. Вечерний Параду вихрем летел навстречу Белочке, рассыпая искристые звезды огней. Диззи на заднем сиденье пощелкивал маленькой клавиатурой миниатюрного сайбера:

– Ты помнишь, Джу, что завтра прием?

– Угу.

– И еще забавная новость!

– Что такое, Ди?

– Притащилось свежее уником-сообщение, тебя просит о встрече Хэри Майер. Для приватной беседы, между прочим…

– Как ты думаешь, что понадобилось Грубияну?

– Ему позарез нужны аргументы в пользу его бредовых теорий – ты у нас живой научный экспонат…

Джу моментально обернулась и лакированным ногтем ловко щелкнула Диззи по модельно остриженной лопоухой голове. Он не менее ловко прикрылся тревожно заверещавшим сайбером. Белочка давилась смехом, всерьез рискуя испортить уникальное творение визажистки. Водитель стоически сохранял невозмутимый вид.

Машина свернула в университетский квартал и встала, Джулию обступили белые портики Параду, мелкий-мелкий, кораллового цвета гравий хрустел под каблучками, качали кронами кипарисы, она вступила в колледж летящей походкой, высоко держа каштановую голову, по тем самым дорожкам, по которым в отчаянии брела прочь три года назад. Незнакомые, совсем еще зеленые студенточки в лохматых, обрезанных ниже колен штанишках грустно таращились на ее вечернее платье.

Клуб светился мягким золотистым светом, бесцветный, внимательный охранник, чем-то похожий на Хэла, вежливо отстранился, увидев в руке Белочки глянцевую карточку персонального приглашения – и тут же заступил дорогу Диззи.

– Мне очень жаль – сюда нельзя.

Джу снисходительно обернулась:

– Он мой референт.

Охранник, сама корректность, сокрушенно покачал головой:

– Простите, госпожа – подобное исключено. Во-первых, у вас именное приглашение – лично для вас и только. Во-вторых, вход с квазиразумными устройствами запрещен – уже давно, после… после небольшого инцидента с мобильным сайбером профессора Майера.

Джу закусила губу – ей смертельно хотелось отругать охранника в том стиле, что практиковался в “Виртуальных Приключениях”, но вместе с тем ронять марку светской дамы совершенно не хотелось.

– Диззи?

– Джу…

– Ты останешься снаружи. В конце концов, зачем тебе смотреть на этих сушеных мумий? Сходи, развейся, погуляй в парке. Там есть бар и стабильярд!

– Но…

– Никаких “но”. Ты забыл? Из нас двоих босс – это я.

Диззи снял очки, протер их платком, беззащитно мигая близорукими глазами.

– Ладно, Джу. Иди, веселись. Я буду неподалеку.

Он ушел, печально растворившись в радужных переливах фонарей – столбики, подпирающие круглые фонари, имитировали ростральные колонны в миниатюре. Джу впорхнула в мягко распахнувшуюся зеркальную дверь.

Толпа придвинулась пестрым колыханием вечерних туалетов, окружила бледными пятнами лиц, смяла, уничтожив, смутный контур надвигающейся тревоги. Звуки смешались в единый теплый, доброжелательный шелест:

– О, госпожа Симониан!..

– Добрый, добрый вечер, госпожа Симониан…

– Здравствуйте, Джу… Вы меня помните?

Джу кивала направо и налево сверкающей в свете фонариков гладко-шелковой прической, растягивала губы в ритуальный улыбке.

– О, я рада!

– Прекрасный вечер…

– Ну, конечно, я отлично помню вас!

(Джу не помнила совсем, но вежливость обязывала.) Подлетел официант, она взяла с подноса слабо опалесцирующий бокал. Пузырьки напитка щипали язык и озорно ударяли в голову. Где-то поодаль, за стеной мужских спин мелькнул и тут же стеснительно отстранился долговязый силуэт Птеродактиля. Расхрабрившаяся Белочка решительно прошагала к нему:

– Здравствуйте, профессор.

– Добрый вечер, госпожа Симониан.

– Вы ничего не хотите мне сказать?

– Простите, вы о чем?

– Я о нашем старом разговоре. Вы все еще уверены, что из меня ничего не вышло?

– Простите, мисс, я не хочу возвращаться к пройденной теме. Разрешите мне пройти.

Белочка храбро заступила дорогу старому медику:

– Почему? Вы боитесь мне ответить?

Бывший декан остановился, потер сухие длинные пальцы, осторожно вздохнул. Джу чуть приослабила пси-барьер – от Птеродактиля, к ее удивлению, не исходили ни гнев, ни раздражение, скорее, тусклая стариковская печаль, окрашенная тонами сочувствия.

– Я не боюсь ответить вам. Но сейчас вы не готовы выслушать меня – вы все равно не услышите и не поймете – потому что не хотите понимать, вас интересует это…

Птеродактиль неопределенно махнул рукой в сторону шелестящей толпы.

– …И все же, Джу, разрешите дать вам непрошеный стариковский совет – держитесь-ка подальше от Хэри Майера.

Птеродактиль резко повернулся, ловко обогнул бывшую студентку и зашагал прочь, похожий на тощую печальную птицу. Опешившая Джу пожала плечами и фыркнула ему вслед:

– Ну, этого совсем не понимаю.

Толпа шелестела, струился золотистый свет, по Джу скользили взгляды – равнодушные и любопытные, испытующие, завистливые, всякие. Она допила остатки со дна бокала, взяла второй – в висках слегка зазвенело, в свете ламп плясали ранее невидимые крошечные серебряные пылинки. Белочка прислонилась к роскошно обитой стене – кружилась голова, горели щеки, толпа, свет, звук – все это слилось в сплошную круговерть теплого вихря.

К ней подошла женщина – высокая, с плосковатой фигурой, затянутой в голубой шелк, дама улыбалась, обнажив крупные, слегка, выпуклые, тесно посаженные зубы.

– Рамона… (фамилию Белочка не разобрала). Рада познакомиться с лауреатом Калассиановской премии… Ваши научные заслуги…

Нетрезвая Джу фыркнула и решительно помотала головой:

– Мне дали эту премию не за научные труды, мэм!

– А за что?

– За… э… ик… за участие в научном эксперименте с риском для жизни!

Рамона восторженно закатила глаза:

– Ну это же самое то! Это даже лучше!

– Ну, не знаю.

Джу ощутила легкий приступ тошноты и прислонилась к стене. Женщина не отставала, она даже взяла Джулию за левую руку, плотно стиснула ее ладонь как бы в порыве восторга.

– Я так бы хотела познакомиться с вами поближе! Я безумно интересуюсь пси-исследованиями. Давайте встретимся у меня?

– Но… Я… э…

– Ах, я поняла! Вас утомил этот бесконечный прием! Никчему откладывать, мы можем поговорить на интересующие нас темы прямо сейчас. У меня дом на побережье. Ночью море и звезды так прекрасны. Поедемте, поедемте ко мне!

Дама ловко подхватила Белочку под локоть. Одеревеневшая от выпивки Джу не знала, как выпростаться из цепких лапок незнакомки.

– Добрый вечер, дамы…

Женщина в голубом испуганно обернулась, престав загораживать обзор, и Джу обнаружила новую креатуру – за спиной пламенной почитательницы науки ловко и свободно стоял широко улыбающийся, загорелый, высокий, почти на голову выше ее, мужчина в элегантном костюме.

– Ты опять в своем репертуаре, Рамона. Ты утомила нашу гостью. Лучше представь меня.

Разочарованная дама стушевалась, поджала губы и сухо объявила:

– Профессор Хэри Майер.

– Очень приятно.

Джу попыталась протянуть пси-философу правую руку и обнаружила, что все еще держит пустой бокал.

– Ой!

Хэри ловко подхватил готовую разбиться тонкую стекляшку.

– Я вижу, вас утомила наша взбалмошная Рамона – не берите в голову, госпожа Симониан. Она как щука бросается на знаменитостей.

– Профессор… э…

– Можно просто “Хэри”.

– Хэри, вы не могли бы принести мне воды?

Майер сочувственно кивнул:

– Вы настоящий сенс, Джу – вы гиперчувствительны к алкоголю. Какой сорт минеральной предпочитаете?

– Все равно…

– Тогда рекомендую местную.

Майер исчез, и объявился вновь, так быстро, будто никуда и не уходил.

– Вот.

Джу отпила кристальной влаги.

– У меня звенит в висках от этого собрания.

– Не удивляюсь – здесь собралось столько пустозвонов!

Они рассмеялись.

– Я советуя вам выйти в сад. Честное слово, будет лучше – там звенят только цикады.

Белочка кивнула, приткнула на столик пустой бокал и вышла наружу первой. Кораллово-красные дорожки уже опустели, студентки исчезли, шары на столбах светили вовсю, подчеркивая безлюдье и безмолвие парка. Голоса, смех и музыка из клуба приглушила захлопнутая дверь.

– Уф. Тут и вправду лучше.

Хэри Майер серьезно кивнул. Белочка посмотрела на него исподтишка – профессор пси-философии совсем не оправдывал прозвища “Грубый”. Он, кажется, и не собирался ни проявлять специфической предприимчивости, ни распускать руки, и вообще казался добропорядочным, галантным и надежным как скала. Джу поправила волосы и решительно двинулась вглубь парка. Хэри шел на полшага сзади мягкими, почти не слышными шагами.

– О, Разум!

– Что?

– Здесь комары.

Майер улыбнулся.

– Вам ли, отважная Джулия, бояться комаров! Поверьте, я искренне восхищен вашей ролью в деле об Аномалии – это сказано искренне, не комплимента ради, можете мне поверить.

– Ну, моя роль там не столь уж велика…

– Сдается мне, что вы скромничаете. Кстати, ваши компаньоны по экспедиции – что стало с этими людьми? С ними можно встретиться?

Джу остановилась и внимательно посмотрела Майеру в лицо. Он улыбался в ответ – открыто, честно, даже несколько простовато. Белочка вспомнила слова Птеродактиля, помедлила, высматривая неопределенно-подозрительные признаки, потом сняла пси-барьер и безо всякого стеснения “прощупала” Майера. Результат обескуражил – выпитый алкоголь словно бы сместил незримый прицел, ментальные силуэты одетых с иголочки, непринужденных псевдо-Майеров двоились, расплывались, со стороны, как бы наискосок лезло и вовсе что-то сомнительное, да еще и смешное до полной невозможности.

Джу хихикнула. Майер шагнул поближе, придвинулся почти вплотную.

– Вы слышите меня, Джу? Где они?

Белочка внезапно протрезвела – по полуобнаженной спине потянуло холодком.

– Кто – “они”?

– Ваши друзья по экспедиции.

– А зачем вам это знать?

– Я ученый, Джу. Я просто ученый. Знать – моя профессия. Так где они?

– Я не знаю. Вернулись домой, наверное.

– И вы больше не встречались с ними, не пытались сохранить контакты?

– Нет. А зачем?

Хэри замешкался с ответом и Джу поспешила поставить точку:

– Я не хочу обсуждать этот вопрос.

Майер среагировал с шутливым ужасом.

– Разума ради – простите меня за любопытство. Я не сенс, но мне кажется – у вас возникли дурные мысли. Клянусь! Моя бестактность не имела никаких мотивов, кроме любопытства. Мне очень жаль. Быть может – мне уйти?

Джу энергично помотала головой:

– Нет-нет! Мне интересно слушать вас. Расскажите мне еще раз свою теорию.

Она слушала, поражаясь четкости, емкости и краткости объяснений Майера. Ничего (или почти ничего) нового она не узнала и тем не менее… безумие идеи с лихвой компенсировалась убежденностью рассказчика. Джу на секунду зажмурилась и снова представила Воронку – полыхнуло желтой терракотой, едко повеяло паленым пластиком. Она поспешно открыла глаза, возвращаясь в мягкую ночь теплой осени.

– Вам плохо, Джу?

– Нет.

– Кстати, вы не проверяли свое состояние после возвращения?

– Меня осматривали в госпитале.

– И подробные ментальные тесты сделали тоже?

– Без моего согласия? – Джу хмыкнула.

– Вы не согласились?

– Нет. Не люблю, когда прикасаются к моему разуму – это как холодная медуза в морской воде по голому животу.

Хэри расхохотался – открыто, честно, не пытаясь давить смех, вытирая кулаком глаза.

– Отменно! Кстати, зря. Вам надо бы проверить свое состояние. В конце концов, ваш дар уникален. Любая драгоценность требует, если хотите, ухода – она от этого сияет ярче.

Майер взглянул на часы.

– Полночь. Сейчас в лаборатории пусто. Я люблю работать по ночам. Кстати, не желаете – я сам проверю вас, конфиденциально?

– А это можно?

– Отчего бы нет? Пошли.

Они сосредоточенно прошагали по коралловой дорожке, свернули на гладкое покрытие, пересекли небольшую площадку и выбрались к заднему двору лабораторного корпуса. Элегантный Хэри достал из кармана штырь с насечками – механический ключ.

– Вот это да! У вас тут не пси-турникеты?

– Как видите. Предпочитаю старую, надежную механику.

Профессор ловко поковырялся в замке и гостеприимно распахнул дверь.

– Прошу!

За дверью пахло пылью. Неподалеку громоздились угловатые, заброшенные конструкции.

– Не обращайте внимания. Это временный чулан. Направо, пожалуйста, здесь служебная лестница, держитесь за перила…

Шаги гулко отдавалось в лестничных пролетах, под закругленными сводами пустых, просторных как на вокзале, полутемных коридоров гасло эхо. Джу удивилась атмосфере заброшенности.

– Здесь пусто.

– Конечно, пусто, сейчас ведь ночь.

– Нет, я хочу сказать – тут много пыли… и все такое…

Она прикусила язык, едва успев удержать слово “необитаемое”. Хэри беззаботно рассмеялся:

– О да, здесь плохо убирают.

Несколько окон оказались плотно задернутыми жалюзи. Майер остановился у глухой двери и снова, на этот раз несколько нервно загремел ключами.

– Секрет, откройся!… Заходите.

Джу вошла и осмотрелась. Лаборатория казалась вполне обитаемой – раскрытая книга на столе, пакет из-под печенья в мусорной корзине, несколько сайберных терминалов вдоль стены, установка для тестирования, потертые простые стулья.

– Присаживайтесь, я сейчас…

– Вы куда, Хэри?

– За своим походным кофейником. Я не работаю без кофе.

Белочка села на стул, откинулась на спинку, попробовала покачаться – шаткая мебель едва не развалилась. Кажется прошло минут пять, Майер не появлялся. “Почему он интересуется Иеремией и Дезетом?” – подумала Джу. “Я не знаю где они. Проповедник наверняка вернулся в свою деревню, а вот Стриж… Мне сказали, что он сменил имя, ему сделали фиктивную биографию, он исчез как дым – в своем прежнем качестве, конечно… Стоп! А с чего я взяла, что мне сказали правду?” Белочка перестала качаться на стуле, ошарашенная новой мыслью. “Если мне солгали, то зачем? Нет, эти, из Департамента, они не могли лгать… без цели. А вдруг у них была цель?” Джу встала со стула и подобралась к мертво молчащему терминалу сайбер-сети. “А вот это мы сейчас и проверим!”. Она щелкнула кнопкой. У системы не было ментального ввода, зато можно было действовать голосом и вручную – неплохая страховка от непрошеных мыслей.

– Система, старт!

Сеть ожила, дрогнула и расцвела серая поверхность экрана. Ответ пришел не звуком, а текстом.

>Отработано.

– Вход в справочную систему. Раздел “Адресная книга Каленусии”, поиск по ключу “Александер Дезет”…

>Ждите…

Белочка нервно забарабанила пальцами по крышке стола.

>Готово. Персона не найдена. Расширить поиск для сходных имен?

– Не надо. Сброс…

“Это бесполезно – все равно, что искать бусину в океане,” – подумала Джу.

>Жду указаний…

Белочка равнодушно уставилась на пестрое мерцание экрана. “А что если…”

– Система, вход. Раздел “Адреса на территории Иллирианского Союза”, ключ “Александр Дезет”, старт!

>Придется долго подождать…

– Давай-давай, без отговорок.

Сайбер долго молчал, его ответ почему-то казался неуверенным, словно бы внезапно сменился шрифт строки.

>Не найдено…

Джу вздохнула – наполовину с разочарованием, наполовину с облегчением – прокатило. “Пустышка. А впрочем…”

– Система, повторить!

На этот раз ответа пришлось ждать недолго.

>Персона зарегистрировала уником-номер на территории Иллирианского Союза всего полторы минуты назад.

– О, зараза!

>Команда не распознана.

– Не важно. Живо – почтовые координаты и адрес уником-сети.

Джу вытащила из скрытого кармашка носовой платок и острый кусочек пластикового карандаша – записала на ткани адрес и длинный код уникома. За дверью раздались шаги.

– Система, отбой.

Экран погас мгновенно. Джу напустила на себя равнодушный вид. В распахнутую дверь, широко улыбаясь и держа в руках кофейник, вошел Хэри Майер.

– А вот и я… А со мною мой суперагрегат. Хотите чашечку?

– Не-а.

– Зря. Я старался ради вас.

– Пейте сами.

– Не могу, я уже выпил дневную норму.

Майер вздохнул.

– Ну что ж, если не хотите, тогда начнем…

Белочка почему-то поежилась:

– Может быть, в другой раз?

Хэри широко улыбнулся, сверкнув ровными зубами:

– Ни в коей мере. Другого случая может не представиться. Садитесь, садитесь в кресло, Джу.

Она опустилась на скользкий холодный дерматин.

– Наденьте шлем.

Она опустила сплошной колпак на лицо, края шлема врезались в плечи.

– Он неудобный.

– Джу, дружок, потерпите – это не долго. Ну, для науки, ну пожалуйста…

Белочка сорвала конструкцию с головы.

– Что?!

Майер отшатнулся, будто его ударили, любезная улыбка сползла с правильного, загорелого лица.

– Я сказал… это не долго. В чем дело? Чего вы испугались?

– Вы сказали – для науки!

– Но… Нет! Нет, вам послышалось!

– Для опыта, значит?!

– Нет!!! Джу! Стойте, Джу! Простите меня… Я оговорился!!!

Остатки экстазиака взыграли в крови – она швырнула снятым шлемом прямо в лицо зазевавшемуся Майеру и ловко выпрыгнула из кресла. Хэри едва успел заслониться руками. Колпак с треском рухнул в груду оборудования, тонко зазвенело разбитое стекло.

– Стой! Стой!

Белочка, не тратя время на объяснения, ринулась к выходу. К счастью, замок запирался на ключ только снаружи, дверь легко распахнулась от толчка. Джу выскочила в гулкую, пустую темноту коридора, остро звенели шаги по пыльному мрамору полов – топот стоял ужасный. Майер, похоже, настигал – Джулии Симониан изрядно мешало длинное, роскошное платье. Она побежала быстрее, сбивая дыхание, коридор сделал резкий поворот и влился в огромный, пустой зал. Застекленный потолок терялся в высоте, сквозь решетку рам еще не пробивался рассвет, посреди зала было устроено нечто вроде арены, от которой амфитеатром в стороны и вверх расходились ряды пустых парт, в самом центре красовался огромный, в два человеческих роста, глобус Геонии. К его подножию пристроился маленький пульт.

– Помогите!

“О, Разум – я свернула не туда, здесь нет выхода, и мы одни во всем здании” – подумала Джу. Она подбежала к окну, безуспешно рванула наглухо заколоченную раму, поискала чем разбить стекло, не нашла и стащила с ноги туфлю на высоком каблуке. Обломки с хрустальным звуком рухнули вниз, на холеные газоны, она высунулась в пробитое отверстие.

– Диззи! Диззи! Помоги!

– Молчите! Ради Разума – не надо поднимать крик, будет только хуже…

…Майер стоял на пороге.

Джу, взвизгнув, упала на четвереньки, и, не поднимая головы, проворно проползла между рядами столов. Майер, похоже, потерял ее из виду.

– Эй, Джу! Вы где?

“Так я тебе и отвечу, дожидайся.”

– Ну, вылезайте же.

Джулия, прижавшись к подножию стола, представляла себе, как Грубый Хэри сейчас оглядывает концентрические ряды одинаковых парт.

– Ну, берегитесь!

Раздался щелчок на пульте – глобус осветился изнутри ядовито-голубым светом.

– Мировая Дурь – не то.

Еще щелчок. Яростный свет ламп залил дальний сегмент зала. Джу подобрала подол платья, сжалась в клубок.

Снова щелчок – наугад. На этот раз осветился соседний ряд. Нервы Белочки не выдержали – она вскочила, сбросила туфли и метнулась к выходу.

– Подлец!

– Стой!

Она летела, не оглядываясь, шарахалась в стороны от дверей, тупиков, забытых в полузаброшенных коридорах стеллажей. Вперед.

– Диззи! Диззи, сюда!

Никого. Хэри за ее спиной, кажется, распахнул окно и крикнул куда-то в осеннюю ночь:

– Эй, Эшли! Я упустил ее. Теперь встречайте на выходе.

– Вы что – дегенерат? Мы поднимем на ноги всю округу.

– Некого будить – здесь не ночуют, учебный квартал. Да ловите ж ее, чума вас возьми! На выходе.

– На котором? Их тут не меньше трех.

– А я знаю?!

Джу приударила попроворнее. Лестница – то ли знакомая, то ли нет – подвернулась неожиданно, беглянка почти скатилась вниз, цепляясь за перила.

– Диззи! Диззииии!!!

– …Я здесь.

Белочка ощутила волшебную радость спасения, бросилась вперед, расталкивая жесткие кусты туи.

– Диззи!

– Джу!

– О, Разум, как я рада тебя видеть…

– Что случилось?

– Потом расскажу. Пошли отсюда скорее.

– Я искал везде, прием уже закончился, в парке никого. Никто не знает, где ты. Да что случилось-то?

– Похоже, у нашего с тобой синдиката большие неприятности. Давай, сваливаем отсюда. Ты ведь знаешь Грубого Хэри?

– Ублюдка Хэри?

– Он хотел меня то ли убить, то ли зачалить на какие-то нужды. Он не один – с ним целая шайка.

– Ох.

– Уходим.

– Погоди, Джу! Постой. Я уронил в траву очки.

– НУ ЭТОГО МНЕ ЕЩЕ НЕ ХВАТАЛО!!!

Диззи нагнулся, неловко шаря под ногами.

– Тогда ты беги, беги вперед. Там дальше должна быть стоянка каров. Может, встретишь патруль или возьмешь такси.

– А ты?

– А что со мной сделается? Мне кажется, им нужен не я.

Джу рванула вперед по холодной влажной траве, обогнула какую-то унылую абстрактную скульптуру, перелезла через низенькую ограду. В оставленном позади парке раздавались голоса, шум драки, Белочке почудился короткий крик, она, не оглядываясь, рванулась сквозь стриженные шарами кусты живой изгороди.

Ряды запаркованных на ночь каров открылись внезапно, Белочка едва не врезалась в густо-малиновый бок какой-то машины.

– О, холера!

Стоянка оказалась безлюдной – ни души, ни патруля безопасности, ни припозднившегося таксиста.

– Ну есть же здесь кто-нибудь?!

Никого. “Они уже идут, они сейчас придут за мной. Меня заберут – заберут на опыты.” От отчаяния захотелось взвыть. “От меня не останется ничего – никто даже не хватится меня. А если хватятся – не станут искать… Я была пьяна от экстазиака и дутой, пустопорожней славы, поэтому Хэри посчитал меня за дуру и сказал, нечаянно сказал полуправду – они (а кто они?) ищут всех, причастных к Аномалии…”

Белочка вытерла глаза, нагнулась, выковырнула из ограждения клумбы искусственный пластиковый булыжник и с размаху ударила в матовое боковое стекло роскошного серебристого кара. Окно машины распалось стеклянной крупой, Джу просунула руку внутрь, нащупала замок и открыла дверцу. Ключа зажигания, конечно, не было.

– Разум! Ну хоть кто-нибудь!

На передней панели красовался стилизованный в том же духе, что и машина, помпезный уником. Джу включила аппарат, тыкая в кнопки, перевела его в режим “отправка текстового сообщения”, вытащила чудом сохранившийся в безумном беге платок, набрала код Дезета.

– Но что я могу ему написать? Я ничего не успею объяснить.

Джу, промедлив всего мгновение, ловко набрала на крошечной клавиатурке:

SOS!!!

В зарослях неистово затрещало. Она выключила уником и поспешно, словно обожженная, отдернула от него пальцы. На площадку стоянки из кустов вывалилось пятеро мужчин.

– Вот она!

Джу сидела прямо, скрестив руки на груди.

– Вы зря бегали, свободная гражданка – вы создали нам и себе кучу неприятностей.

Подошедший к ней человек не был похож ни на ученого, ни на бандита, в нем было что-то от подтянутого, спортивного склада аристократа – четкие прямые брови, тонкий нос, идеально белая футболка под дорогой рубашкой.

– Мне не хочется применять излишнее насилие. Вам некуда бежать – вылезайте из машины.

Джу упрямо молчала. Под свет фонаря выбрался изрядно запыхавшийся, какой-то помятый Хэри. Белочка со злорадством отметила, что под глазом Грубияна наливается багровым сиянием тяжелый рыхлый синяк.

– Кто вы такие, чтобы приказывать мне? Я буду кричать.

“Аристократ” дернулся, словно собираясь зажать Джулии рот. “Они не из Департамента,” – поняла она. “Люди Обзора не стали бы скрываться. Меня попросту вызвали бы на беседу и задержали. Великий Космос! Это неизвестно кто – им убить меня, что раз плюнуть”.

Майер потрогал набрякшую скулу и грустно покачал головой:

– Вылезайте, девушка. А вы, Эшли, сами создали свои проблемы. Надо было брать ее на выходе. Ваши люди крепко напортачили – этот парнишка, ее напарник, похоже… того.

“Они убили Диззи.” Джу почувствовала бессильную ярость, стыд и острое, пронзительное горе. “Он умер вместо меня.”

Аристократичный Эшли окинул профессора ледяным взглядом:

– Это ваша вина. Мальчик был неучтенным фактором. Кто обещал нам доставить эту женщину без проблем?

– Поймите, Эшли, она сенс! Я уже надел на нее шлем, слабенький ментальный разряд – и был бы замечательный, длинный, безвредный обморок. Но попробуйте что-нибудь утаить от сенса…

– Она не накроет нас ментальной наводкой?

– Не беспокойтесь – алкоголь отлично блокирует эту способность.

– Для вашего же блага, Майер, надеюсь, что это так.

Эшли повернулся к Джу:

– Вам нечего бояться. Мы сознательные бойцы, а не бандиты. Выходите.

Белочка подобрала платье и нехотя вылезла из кара.

– Зачем вы сели в машину?

– Я искала ключ зажигания. Его здесь нет.

По-видимому, похитителя удовлетворил ответ.

– Ну что ж. Мы во имя высшей цели стесним на время свободу ваших передвижений. А вам, Майер – вам можно простить первый прокол. Уходим. Революция не забудет вас, Хэри.

Профессор отвернулся в сторону и вяло махнул рукой, то ли принимая скупую хвалу, то ли отмахиваясь от возможных благодарностей революции. Он неловко попытался почистить измазанный зеленью костюм, потом виновато щурясь повернулся к Джу:

– Простите меня, Разума ради. Поверьте, у меня не было выбора.

Белочка отчеканила ответ:

– Идите вы в Мировой Сортир.

Эшли одобрительно кивнул:

– Вы свободны, Майер. А вы, гражданка, садитесь – да, да, прямо на газон, и закройте, пожалуйста, глаза.

Белочка нехотя подчинилась, догадываясь о последствиях. С закрытыми глазами она досчитала до пяти – и почувствовала на своем лице холодную струю распыленного из баллончика релаксанта.

Ее последняя мысль оказалась почти бесстрастной – ей представились выжженные ушедшим зноем пустоши восточных равнин, седая полынь, неумолкаемый треск цикад, редкие валуны, хмурые отроги восточных гор, где-то там, еще восточнее, на чужой земле, у моря, где густая зелень перемежается с серо-розовым мрамором Порт-Иллири, там, за бесконечными километрами равнодушного, укрытого сонным эфиром пространства, в этот момент тихо зазвенел уником.

Глава XVIII Полет Стрижа.

7006 год, Иллирианский Союз, Порт-Иллири.

Обросший пудель сомнительных кровей, спущенный с поводка, носился по дворику шелковистой, кудрявой каштановой кометой. Нина с пронзительным писком бегала за ним, мелко семеня ножками. Стриж с ремешком в руках снисходительно ждал, пока наиграются собака и ребенок. Через забор соседского дома, увешанный цветными пеленками, перегнулась толстая, в мелких редких кудряшках пожилая женщина:

– Мастер Алекс!

– Что?

– К вам мячик моих мальчишек не залетал?

– Нет, леди Полина.

Толстуха фыркнула:

– Не видь я насквозь вашу образованность, подумала бы – издеваетесь над теткой Полли. Какая из меня леди?

Стриж сокрушенно покачал головой, и ответил, стараясь приглушить озорной огонек в глазах:

– Вы очень большая леди, Полли.

Толстуха взвизгнула от удовольствия, махнула в сторону Дезета рваным полотенцем:

– Хулиган.

Она улыбнулась неожиданно лучезарной, почти прекрасной улыбкой, и оперлась о заскрипевшую ограду могучими, обнаженными до локтей, красными руками прачки:

– Вот я смотрю – вы целыми днями дома, мастер Алекс. Никуда не ходите, с забулдыгами нашими компанию не водите, в пивной штаны не просиживаете, и, кажись, и не работаете нигде. Я все думаю – и на что вы живете? Кабы бы не ваша обходительность, подумала бы – вор или подпильщик.

– Кто?!

– Подпильщик. Который исподтишка устои пречестные Союзу Иллирианскому подпиливает.

Стриж, сломавшись пополам, неистово захохотал.

– Правильно говорить “подпольщик”, Полли!

Женщина насупилась.

– Я и говорю, подпильщик вы.

Дезет, отсмеявшись, покачал головой:

– О нет, проницательнейшая из леди. Все гораздо проще – я бывший военный. Не работаю, потому что нет работы, живу на пенсию отставника.

Полли сморщила толстый нос и не без грации поправила шиш, свернутый на затылке изполуседых волос.

– А все ж мне сомнительно. Знаем мы, вашего брата, солдата. В тихом озере крокодилы водятся…

Пудель сделал полукруг и с суматошным лаем погнал перед собой ополоумевшую белую курицу. Полли сдвинула брови.

– Бесполезная у вас собака, мастер Алекс. Хоть бы шерсть с нее снимали, а то только харч жрет, и никакого проку, пакость одна. Мой брат терьера держал…

Стриж отвернулся от болтливой соседки. “Нет, добрая леди, я не буду держать терьеров. Мне до сих пор снится их лай. Я помню, как, отшвырнув конвоира, вырвался из колонны и побежал через вельд обезумевший человек. Он пробежал всего полсотни метров, потом упал, сбитый с ног, его шею, сгрудившись, рвали спец-терьеры. Парень пытался прикрыть горло руками и тогда собаки отгрызли ему пальцы. Спасибо, добрая Полли, спасибо. Но я лучше буду держать этого несчастного пуделя-метиса.”

– …так почему бы вам не поискать работу, а, мастер Алекс?

– Конечно, леди. Я непременно так сделаю – попозже.

Стриж повернулся и вошел в дом, прерывая разговор. Единственная комната сдавила его стерильно-чистыми, аккуратно выбеленными голыми стенами. Узкая койка у стены, детская кроватка, дощатый стол. Он сел на один из двух стульев, облокотился, подперев голову руками. Оттон Иллирианский честно держал прощальное слово – методичные попытки найти работу до сих пор заканчивались плачевно. Люди отворачивались, одни были подчеркнуто грубы, другие – холодно вежливы, часто за маской равнодушия удавалось разглядеть страх, изредка – любопытство. “Меня занесли в черный список,” – понял Дезет.

Сначала ошеломленный спасением Стриж не мог понять, почему принцепс пощадил его. Осознание пришло в свой черед. “Старик хочет, чтобы я сдался, развалился от и до, приполз к нему на брюхе, взмолился о прощении, благословляя твердую руку хозяина.” По-видимому, ради ожидания такого удовольствия иллирианский правитель поступился удовольствием немедленной физической расправы.

Дезет грустно улыбнулся. “Он спихнул меня на дно, в нищету, и ждет – ждет моего покаяния и нашего торжественного примирения. Я обязан жизнью утонченным садистским комплексам стареющего диктатора.”

Толстой, болтливой тетке Полли не следовало отказывать в наблюдательности – бывший сардар тщательно избегал бесчисленных грязных, веселых и заплеванных таверн предместья. Отчасти из брезгливости, отчасти…

Всякий раз, когда Стриж тайно, в одиночестве прикасался к бутылке дешевого коньяка, он давал себе слово, что этот раз – последний. С начала осени таких последних набралось уже полтора десятка…

“А впереди не дни – годы.” Дезет подошел к двери.

– Нина!

– Я здесь, папа! Я еще погуляю…

– Не выходи за ограду.

“И все-таки мне повезло,” – подумал Стриж. “Займись они вплотную Ниной, я бы сдался… Я бы подписал, сказал и сделал все, что угодно – любую низость.” “Любую?” – съехидничал внутренний голос. – “Не ври. Ради будущего Нины ты обязан сейчас ползать у ног принцепса. В конце концов, старик не хочет от тебя ничего особенного, кроме нежного удовлетворения его больного самолюбия…”

– Не ври мне ты, лукавый голос. Старик измажет меня в собственном дерьме, сделает из меня подстилку, устроит мне мою вторую Ахара. С одной разницей: в прошлый раз я верил, пусть не во благость – в целесообразность кровавой бани. Сейчас больше не верю.

Голос смутился и умолк. Стриж достал початую бутылку коньяка, тщательно отмерил минимальную дозу. Маленький ребристы стаканчик одиноко стоял на голом деревянном столе.

– За здоровье его величия, доктора права, известного гуманиста, принцепса Иллирианского Союза, великого и милосердного ублюдка Оттона! Да ляжет ему земля под ноги колдобинами на долгие годы.

Дезет поднял стакан и выпил порцию залпом – темно-чайная, огненная влага обожгла горло. Сердито затренькал единственный ценный предмет в комнате – недавно купленный на задаток пенсии уником. Стриж нехотя потянулся к прибору.

– Да.

Неопределенного пола голос оператора отдавал металлом и обидой:

– Абонент, почему вы неделю не принимали текстовые сообщения?

– Не понял…

– В вашем стандарт-контракте с компанией сказано, что мы не доставляем вам данные текстового приема, пока вы не запросите их сами. Вы обязались забирать их раз в три дня и исчезли на неделю. И что прикажете делать с избыточной информацией? По правилам автомат уже должен был удалить ее, не знаю, какой технический стих заставляет сайбер-Систему тщательно хранить ваши бросовые сообщения. Я делал профилактику уником-сети и обнаружил эту странность. Мне пришлось вмешаться, взяв управление на себя.

Стриж потер виски.

– Простите, Разума ради. Я понятия не имел, что мне кто-то пишет.

– Всего неделя – и уже нарушения. Вы бывший военный? Льготный клиент… Таким следует быть более аккуратными – мы вас обслуживаем в убыток себе. Стало быть, вы не возражаете против удаления?

– Нет… Впрочем… Постойте! Много там писем?

– Одно.

– Тогда включи передачу, парень. Забираю.

Оператор что-то недовольно пробормотал, отсоединяясь. Экранчик уникома ожил, высветив идентификатор отправителя – длинный, совершенно незнакомый номер. Строчка идентификатора убежала вверх, уступая место дате и тексту сообщения. Дезет ощутил резкий толчок – сердце, затрепыхавшись, уперлось в ребра, он с удивлением смотрел на четкую, жесткую, лаконичную запись недельной давности:

SOS!!!

– Космос и Разум…

Стриж списал номер на оборотную сторону неоплаченного счета, погасил экран, убрал коньяк.

– Не может быть… Ерунда.

Он сорвался с места, дошел до двери и тут же вернулся к столу.

– Спокойно, Стриж, спокойно. Это ловушка. Это мог послать кто угодно. Прето. Агенты Оттона. Случайный шутник. Тебя надувают, парень. Не надо дергаться.

Дезет переждал, пока успокоится зачастивший пульс, не торопясь встал, с трудом сохраняя маску спокойствия и вышел во двор.

– Леди Полина!

– Что, мастер Дезет?

– Я отлучусь ненадолго, присмотрите за Ниной. Вы можете взять ее к себе в дом? Мне так будет спокойнее.

– Давайте девочку сюда.

Стриж поднял ребенка на руки, передал в сильные, широкие руки прачки, потом, чуть подумав, перебросил через заборчик и собаку.

– Ну, я пошел.

Он отпер калитку, вышел на пыльную, узкую, мощеную битой плиткой улицу. Редкие кроны пирамидальных деревьев не трепетали – над нищей окраиной Порт-Иллири застыло томительное безветрие. Смог каров, казалось, повис в воздухе навек. “Мне надо срочно войти в сайбер-сеть. И ни в коем случае не через свой уником,” – подумал Стриж. “Я мог бы пожаловать в публичный университет, но что-то мне говорит – светиться не стоит. Пожалуй, ныне я склонен доверять таинственным голосам. Итак, университет отпадает. Офисы уником-сетей тоже. Что, если…”

Он круто развернулся и широко зашагал на юго-запад, в сторону складов и портовых контор. Вскоре избитая мостовая кончилась, сменившись плотно укатанной грунтовой дорогой. Район трущоб разительно отличался от фешенебельно-имперской роскоши центра Порт-Иллири – никаких арок, портиков, фонтанов и статуй. Хибары из дешевой псевдо-фанеры громоздились в два этажа, кое-какие из них заметно завалились и сейчас стояли, поддерживаемые толстыми подпорками, на которые явно пустили обрубки украденных в порту балок. В трущобах шла своя, осторожная и диковатая жизнь. Солнце едва перевалило к полудню, но группки молодых мужчин, слонявшихся без дела, попадались там и сям. Некоторые покуривали в тени, прислонясь к ветхим стенам, двое сосредоточенно возились у полуразобранного, в ободранной краске кара со сбитыми идентификаторами. Эти двое нехотя оторвались от работы и проводили Стрижа настороженными взглядами.

Поперек узких улиц, от дома к дому протянулись веревки, провисшие под гроздьями мокрого белья. Витали ароматы пеленок, сомнительной выпивки и пережаренного лука. В подвальчиках нечто копошилось, то ли в полуподземных этажах держали дешевый нарко-блудоторий, то ли там промышлял сомнительными пси-наводками нелегальный сенс. Из обшарпанных дверей то и дело выныривали потертые субъекты с остановившимися глазами и бледными лицами.

Стриж шел мимо, стараясь не смотреть по сторонам. Публика такого сорта обычно воспринимала прямой взгляд как вызов на драку. Ближе к морю хибары поредели, сменились пустырями, длинными сараями из рифленого металла, аккуратными, безликими домиками портовых рабочих. Приближались доки. Дезет остановился, припоминая дорогу. Справа маячил покосившийся, заляпанный грязью и высохшими брызгами дождя указатель:

СЕСТРИНСТВО СВЯТОГО РАЗУМА.

Храм N 11

Он двинулся напрямую, перепрыгивая через вырытые кем-то, да так и забытые канавы. Храм оказался маленьким, выстроенным из пенобетона зданием с плоской крышей. Молитвенный дом, общежитие монашек и небольшую площадку для каров окружала изгородь из металлической сетки с низкими, запертыми на задвижку воротами. Стриж вздохнул и придавил кнопку звонка. Ему открыла молодая монашенка – некрасивая, изможденная рыженькая девушка в лиловом колпаке.

– Могу я видеть мать Наан?

– Она принимает кающихся.

Дезет подавил улыбку – воскресший пережиток древних культов Матери, обычай ставить исповедницами пожилых целомудренных женщин, представлялся бывшему сардару чрезвычайно забавным.

– Может быть, она примет меня?

– Вы хотите исповедоваться?

“Нет,” – подумал Стриж и утвердительно кивнул.

– Да, разумеется!

Монашка провела Дезета в легкий сумрак маленького храма и степенно указала в сторону зашторенной кабинки.

– Туда.

Стриж отдернул шторку. Свет падал откуда-то слева и сверху, широкое решетчатое окошечко благоразумно отделяло кающихся грешников от исповедницы.

– Добрый день!

– А, это вы…

Стриж поневоле поежился – желтые, словно у совы глаза монашенки не мигая, смотрели сквозь решетку.

– Простите, мать Наан, мой невольный грех – я обманул вашу служку. Мне не нужна исповедь, но у меня есть просьба… Вы принимаете смиренные просьбы закоренелых грешников?

– Чего вам надо, святотатец?

– Можно мне воспользоваться вашим выходом в сайбер-сеть? Клянусь душой – ничего противозаконного. Просто частное дело. Я хотел бы разрешить его наилучшим образом. Быть может, святая атмосфера этого дома…

Монашка прервала его резким жестом сухой руки.

– Хватит! Не глумитесь над тем, чего не понимаете. Роза! Роза!

На крик поспешно явилась уже знакомая Стрижу рыжеволосая послушница.

– Проводи мастера Дезета. Нет, не на выход – в читальню, пусть воспользуется моим терминалом. Потом покажешь ему выход. И позаботься, чтобы он не остался здесь дольше положенного.

Роза в лиловом колпаке, смиренно опустив раскосые козьи глаза, засеменила куда-то вглубь храма.

– Сюда.

Стриж вошел в убогую комнатушку, заставленную шкафами с духовной пищей – отсутствие пыли на томах проповедей указывало на то, что ими пользовались довольно часто. Терминал сайбер-сети притулился в углу. Дезет устроился на колченогом стуле. Монашка, по-видимому, и не собиралась уходить.

– Подождите снаружи, Роза.

Девушка нехотя вышла. Стриж вытащил из кармана смятую бумагу, распрямил, разгладил ее на столе.

– Система, готовность! Раздел “Уником-справочник”, ключ 12738465, поиск абонента. Старт!

Старый сайбер долго молчал. Потом выплюнул на экран обведенное тонкой ретро-виньеткой сообщение:

“Абонент не поименован. Уником-точка установлена в автомобиле, зарегистрированном на территории Каленусийской Конфедерации”.

– Отбой.

“Разум и Космос, это она,” – подумал Стриж. “Доказательства минимальны, но мне достаточно и этого.” Он выглянул, отодвинул стул от терминала и устроился так, чтобы в окно было видно пыльную дорогу, сетку ограды и наглухо закрытые ворота.

“Итак, с ней что-то случилось,” – сказал он сам себе. “Я не буду гадать, что именно, примем это как данность. Записка – предупреждение об опасности, учтем и запомним. Но это еще и крик о помощи. А теперь, птица Стриж, пришла пора принимать решение – кому и зачем мы будем помогать…”

Дезет на минуту закрыл глаза, потом открыл их – за окном ничего не изменилось, только к воротам робко подошла стайка худых, пыльных кур.

“Не будем обманывать себя, мое первое побуждение – рвануть туда. Но только стоит ли прислушиваться к первым побуждениям, а? Ты гоняешься за иллюзиями, птица Стриж – леди-сострадалистка тебя не любит. Точнее, она любит каждого, кто чувствует себя паршиво, и ровно столько времени, сколько он чувствует себя паршиво. Она не виновата, такова ее ментальная природа.”

Дезет выглянул в окно – никого. Куры сгрудились в кучку, явно собираясь штурмовать ограду.

“Любой сострадалист – человек извращенной природы, он замкнут на ощущения своего пси, он ловит обрывки чужих жизней, ниточки мыслей, клочья мечты. Я нулевик, я для нее феномен-загадка, она не может меня прочитать и отставить в сторону. Только поэтому ее интерес продержался чуть подольше. Как ты думаешь, Стриж, чем она занималась, когда тебе грозил эшафот? Когда тебя замели в прето и проверяли на детекторе лжи? Когда ты стоял перед Оттоном Иллирианским, отказываясь по холуйски отвечать нашему жизнерадостному маньяку? А?”

Куры успешно влезли на гребень сетчатой ограды и теперь победно обозревали окрестности.

“Сострадалист милосерден, в этом его бесконечное обаяние. Но он же идеальный эгоист. У нашей Джу великое качество – она, совсем не затрачивая усилий, умудряется каждого встречного призвать на службу себе… Итак, что я сейчас буду делать? Я сейчас пойду к Наан, скажу ей спасибо, потом вернусь домой и забуду об этом деле. Или нет – я буду помнить только о потенциальной опасности. Кто предупрежден, тот вооружен. Спасибо. Спасибо вам, Джулия Симониан…”

Стриж встал, ощущая тупую усталость, и пошел к выходу.

– Роза!

Послушница явилась словно из пустоты.

– Проводи меня. Тебе же так велела мать Наан?

Дезет вышел во двор. Пыльные суматошные куры нашли возле засохшей лужи заблудившегося на асфальте червяка и сейчас жадно рвали его на части. Стрижа почему-то замутило от безобидного зрелища. Он прошел к воротам, расшвыривая прожорливых клуш пинками.

– Не стой как чучело, открой калитку.

Девушка с козьими глазами поспешно отдернула засов и, испугано приоткрыв рот, уставилась на Дезета.

“Что я делаю? Что я говорю? Я схожу с ума,” – подумал Стриж. Он помедлил перед распахнутыми воротцами.

– Наан все еще в исповедальной?

– Да, мастер Дезет.

– Отведи меня обратно – я забыл ее поблагодарить.

Под своды храма Стриж вошел решительно, свет в кабинке падал все так же, сверху слева, бросая решетку теней на бледное лицо монашки.

– Это опять вы?

– Простите, леди Наан, мне нужен совет.

– “Мать Наан”.

– Пусть будет так, но совет мне нужен все равно.

– Я не советую без исповеди.

– Какой холеры! Поймите, госпожа, я атеист. Совет мне и в самом деле необходим. Может быть, мы не будем разыгрывать пародию на религиозные обряды? Я не хочу осквернять вашу веру своим лицемерием.

– Тогда отправляйтесь за советом в другое место.

– Отклоняется. Я доверяю именно вам.

– Вы хотите пользоваться Храмом для своих моральных нужд, но не желаете уважать установленные здесь обычаи.

Дезет устало вздохнул.

– Ладно. Если так положено, раз вы не цените собственное время и спокойствие, я расскажу вам кое-что о себе. Я буду считать это рассказом, вы можете считать исповедью. Лады?

Монахиня кивнула.

– Ради торжества Святого Разума Церковь разрешает компромиссы.

– Да будет так. А теперь начнем. Несколько лет назад, на войне, я расстрелял женщину…

* * *

Когда Стриж закончил рассказ, мать Наан пожала угловатыми птичьими плечами.

– Вы думали меня удивить?

– Все это не так уж ординарно.

– Те, кто прошел через Межгражданский Конфликт, приходят ко мне и не с таким. Ваша история прославилась лишь потому, что вы “нулевик”, и дело раздули каленусийские газеты. Так что не вижу причин заноситься. Но я вас не оправдываю, то, что вы и ваши люди сотворили с крестьянами – настоящая мерзость.

– Я расплатился за все по их правилам.

– Вашими страданиями мертвых не поднимешь.

– Я знаю.

– Вы хотели совет?

– Да.

– Тогда спрашивайте.

Стриж рассказал о уником-сообщении, не скрывая зыбкости предположений. Монахиня, выслушав, в сомнении покачала головой.

– Вы просто хотите спасти кого-нибудь, надеетесь зачеркнуть этим собственные убийства?

– Да. Нет. Я не знаю.

– Отправившись туда, вы снова вступите на роковой путь насилия.

– Так что мне делать – позволить им убить девушку?

– А как вы думаете остановить этих неизвестных?

– Любыми способами. На месте будет видно.

– Тогда лучше оставайтесь в Порт-Иллири и предоставьте ход событий Разуму. Без его воли и волос с головы не упадет. Не творите насилия в ответ на насилие. Жизнь любого человека равно бесценна. Я не могу дать вам отпущения, пока вы не согласитесь с этими тезисами.

Стриж поразился сам себе – впервые за последние месяцы он ощутил приступ самой настоящей, нерассуждающей, бурной ярости.

– И за такими советами я к вам пришел?! Холера на вас, святоши! Насилие было всегда. Вы живете в уюте и безопасности, укрывшись стеной обителей, вам дела нет до тех, кто в крови и дерьме отбивает посягательства на ваш замкнутый мирок. Семь лет назад, в Ахара, мои люди поймали мародера. Он обдирал амуницию с тел, заодно промышляя грабежами беженцев. Где-то в поле этот человек поймал каленусийскую женщину, старуху, простите, леди, такую, как вы. Он перерезал ей горло для удобства и надругался над трупом. Парни застукали его как раз за этим занятием. Я расстрелял его, на месте, как будто убрал грязь. Так что скажете – я и в этом убийстве должен раскаиваться?!

– Жизнь любого человека…

– Оставь мы ему жизнь, следующей жертвой могли стать вы сами, вы, леди Наан. Ему все равно – у ублюдков нет национальности. Хватит! Меня мутит от вашей убогой проповеди ненасилия. Есть люди, которые заслужили смерть безо всяких отговорок, справедливость я предпочитаю милосердию…

Наан гневно сверкнула желтыми как у совы глазами.

– Ага, для других. Но не для себя.

– То есть?

– Когда-то вы приняли помилование от каленусийских сенаторов, предпочтя их милосердие объективной справедливости.

Дезет чуть не подавился.

– Спасибо за сравнение, это прямо в точку. Все. Я ухожу. Отпущения вы мне не дадите, отлично. Оно мне, собственно, и не нужно – я атеист. Ваш милосердный, святой совет сидеть сложа руки, пока погибает человек, я тоже отвергаю. Может, я нераскаявшийся грешник, но я не предатель.

Он выскочил из маленького храма под вечереющее небо. Ветром нагнало груду туч, донышки облаков отливали тревожным багровым светом. Он прошел через площадку к калитке, жадная стая кур бесследно исчезла. Послушницы не было нигде, Дезет сам отодвинул засов.

– Эй, постойте!

Он оглянулся. Размытый сумерками силуэт монахини замер на пороге храма.

– Вернитесь, мастер Дезет!

– Не хочу.

– Пожалуйста. Я вас настойчиво прошу задержаться.

Стриж нехотя остановился.

– Ну и?

– Посмотрите сюда. Это вам следует взять с собой.

Стриж равнодушно отвернулся.

– Я не ношу на себе культовых предметов, матушка.

Наан укоризненно, без злобы, вздохнула:

– Вы хотя бы взглянули, упрямец, прежде чем отвергать. Вам же не на что уехать в Каленусию. Это чек. Деньги из свободных средств обители.

Стриж растеряно повертел в руках гладкий пластиковый прямоугольник.

– Спасибо. Чем я вам теперь обязан?

– Ничем. Впрочем… Не вертитесь, постойте спокойно – я хочу благословить вас… Вот так. А теперь – ступайте, сын мой. И пусть ваш путь определяет Разум.

Дезет на секунду склонил голову, подождал, пока сухая фигурка монашки не исчезнет за дверью, потом выпрямился и вышел на дорогу. Свинцовые облака почти совсем затянули горизонт, сумерки повеяли холодным, сухим осенним ветром, на изрытой дороге невесть откуда набежавший маленький смерч крутил облако пыли и мусора. Стриж, не обращая внимания на уколы песчинок, подставил лицо ветру. Вдали немо и грозно сверкнуло. Через полминуты раздался приглушенный раскат грома. С моря принесло свежее дуновение влаги, йодистый запах водорослей.

“Мне надо идти,” – подумал Стриж. – “Мне еще предстоит долгая дорога. Ночью придет циклон.”

Глава XIX Проникновение

7006 год, Каленусийская Конфедерация

Спустя многие годы события осени 7006-го, прикрытые дымкой времени, как в плохой оптике утратили ясность очертаний, получив взамен внушительный блеск и нарядную пышность мифа.

Тонкая первопричина событий, потрясших основы, оставалась неясна – должно быть, истина утонула в море сводок Департамента, томится в непроницаемых залежах архивов прето, или, хитрым образом избежав пристального внимания, ловко маскируется в тысяче обыденных мелочей.

Герберт Майер Вежливый, доктор истории, счастливый потомок Грубого Хэри Майера, всячески подчеркивает великую роль знаменитого предка. Каленусийская Гуманитарная Академия настроена скептически, Историки Иллирианского Союза хранят двусмысленное молчание.

Достоверно известно немногое. Осенью 7006 года человек по имени Александер Дезет спокойно поднялся по трапу лайнера, которому суждено было благополучно пересечь каленусийскую границу. В архивах Ордена Разума остались слабые намеки, говорящие в пользу версии о вмешательстве Церкви. По крайней мере одна запись говорит о том, что малолетняя Нина Дезет пережила большую часть событий под крылом Ордена, укрытая в одном из иллирианских женских монастырей. Версия, кажущаяся вполне правдоподобной.

Скептики, впрочем, подвергают сомнению все, что угодно. Как герой повествования смог свободно покинуть Иллиру – государство, в котором до решающего момента мог жить лишь под пристальным наблюдением? Что подвигло его бросить вызов Каленусийскому Департаменту Обзора?

Быть может, точного ответа широкая публика не получит никогда – действительность Консулярии, утвердившаяся после Восточных Событий от этого не изменятся. Страсти и амбиции героев давно канули в Лету, оставив по себе память, что, разрушив устоявшийся порядок вещей, немало смутила умы современников и потомков.

Впрочем, все это спустя годы. А пока…

* * *

– …Разумом поиметый негодяй.

– Простите, шеф, вы что-то сказали?

– Да, я сказал именно то, что вы слышали, Аналитик.

Фантом, шеф Департамента Обзора, нервно мерил шагами диагональ кабинета. Аскетически-изысканная – сталь и стекло – обстановка навевала мысли о стерильно-чистой утробе холодильника. Стужи подбавлял особый – ледяной гнев шефа.

– За что?

Новый (не популярный у начальства) Аналитик, утвердившийся в Департаменте после самоубийства Элвиса Миниора Лютиана, похоже, не отличался ни отвагой, ни неповторимым колоритом предшественника.

Фантом досадливо поморщился.

– Не напрягайтесь, старина, словечко ушло не в ваш адрес. Я хотел сказать “проклятый, Мировым Разумом поиметый иллирианец”.

Аналитик вздохнул.

– Мы бессильны, шеф. Формально он легальный турист. Это как раз тот случай, когда принципы свободной страны работают против нее. По условиям мирного договора мы сами обязали иллирианцев выпускать в Каленусию всех желающих.

– Ну и?

– Наши престарелые ослы в сенаторских мантиях вкупе с президентом Бартом почему-то решили, что свободный дрейф иллирианских граждан на нашу территорию – великое идеологическое благо. Никто и в мыслях не держал, каких субъектов подкинет нам судьба. Поймите, шеф, мы просто не могли не пустить сюда Дезета – у нас открытая граница.

– Надеюсь, его сразу в аэропорту взяли под опеку.

– Простите, шеф, я сейчас запрошу по сайберу.

Фантом остановился у широкого окна Пирамиды, зачем-то постучал пальцами по стеклу.

– У вас не возникает чувство ирреальности происходящего, а, Аналитик?

Худощавый, большеглазый, мальчишески стройный сенс неопределенного возраста, судорожно дернул костлявым плечом.

– Такие вещи противопоказаны Аналитикам. На самом деле ничего странного здесь нет. Иллирианцу что-то понадобилось в Конфедерации. Он приехал. Теперь остается лишь выяснить, что ему нужно, и использовать это знание в своих интересах.

Фантом окинул Аналитика взглядом особого рода. Таких взглядов удостаиваются почетные пациенты психиатрических клиник.

– Вы тронулись умом, коллега. Что может быть нужно этакому Стрижу… Да мне плевать, что ему нужно! Какая-нибудь пакость, конечно. Мне не нужен здесь он сам. Отцы сенаторы проедят мне плешь, если Департамент допустит очередной скандал вокруг общементальной проблемы… Этот человек – пакет с неприятностями. Все попытки его использования до сих пор выходили боком. Даже правдивая информация, полученная от него, в конечном счете идет во вред Каленусии. Это фатальная заноза в нашем нежном афедроне. Поэтому мой вердикт – вон! Я требую, слышите, требую, чтобы вы представили мне способ немедленного удаления Дезета с нашей территории…

– Но соглашение, шеф…

– Плевать. Он осужден за военные преступления. Этого мало?

– Простите, шеф, мало. Приговор был. Исполнение было. Все прошло по букве закона. Его дело закрыто. Такие исключение не оговорены в соглаше…

– Плевать. Поймайте его снова – на чем угодно. Подсуньте ему сирену-искусительницу, устройте скандал в кабаке…

– Простите, шеф, вы сами знаете, такие методы даже не вчерашний – позавчерашний день.

– Ну так скрипите мозгами – отрабатывайте жалованье псионика, порази вас кишечная чума! Подловите его в момент неправильного перехода улицы, например. Нам нужно какое-нибудь – любое – его нарушение. И немедленная высылка из страны.

– Шеф…

– Что?

– С чего все взяли, что у него агрессивные намерения? Быть может, он просто приехал в отпуск. Скажем, его позвали в путь ностальгические воспоминания…

– Вы болван!

– ?

– Я понимаю, вы у нас почти новичок. Поэтому поверьте мне на слово – у того, кто познакомился со следственным отделом, не бывает ностальгических воспоминаний о Каленусии!

Аналитик обиженно подобрался.

– И все же, я бы не стал форсировать событий, шеф…

– Хватит! Что у нас там по сайбер-запросу?

– Минутку… Взгляните сами.

– Что?!!

– Я вас предупреждал, шеф.

– Проклятье! Где были ваши советы? Где были ваши хваленые сверхмозги?!

– Я вас предупре…

– Замолчите, Аналитик! Я не хочу слушать ваших беспомощных оправданий!

– Но я-то НЕ ВИНОВАТ!

– Мне плевать, кто виноват!!! Он смылся из-под визуального наблюдения. Вы Аналитик или ленивый школяр-переросток? Вы представляете, что это значит? По территории Конфедерации сейчас бродит неучтенный ментальный “нулевик”, фанатик, террорист со стажем, преступник, убийца, псих со сдвинутыми мозгами, человек-невидимка для любого пси-турникета.

– Но шеф…

– Простите… Простите, Аналитик. Я знаю, что вы тут не при чем, но я зол до самого дна кишок. Ваши советы?

– Минуту назад я советовал не вмешиваться, ограничившись мягким наблюдением. Сейчас обстоятельства изменились. Его следует найти, шеф. Найти во что бы то ни стало и хотя бы взять под присмотр. Быть может, ваша идея насчет удаления…

Фантом только уголками губ, но не без самодовольства улыбнулся.

– Я же говорил вам, дружище. Слушайтесь советов начальства. Итак, ваши выводы, Аналитик?

– Поиск, шеф. Поиск любыми методами. Впрочем, “любых” методов у нас не много. Ментальный контроль аппаратуры его не видит. Пускайте в ход агентов без пси-способностей. Разошлите его фото полиции, в аэропорты, водителям рейсовых каров, путь копии расклеят по стенам, раздадут в рестораны, отели.

– О, Скорбный Понос Разума! Но это же груда проблем! Этого не делали уже много лет. В наш век всеобщего пси-наблюдения и контроля…

– Ничего не поделать, шеф. Таковы уж правила нестандартной игры. Если мы начинаем охоту на стрижей, то глупо это делать теми же способами, которыми отстреливают уток…

– Хм. Вы правы, конечно, друг. Итак, начинаем операцию.

– Как обозначим ее для Системы?

– А разве нужно название?

– Такова традиция, шеф.

– Тогда назовем ее “Сафари”, это немного избито, зато придает мне тонуса. Признаться, я не расстроился бы, если бы… так сказать в процессе, этот индивид и вовсе перестал создавать проблемы для Каленусии.

– Будет скандал…

– Да, действительно, не хотелось бы…

– Но бывают же несчастные случаи…

– Да, бывают.

– В них никто не виноват.

– Ни в малейшей степени.

– Конечно, они случаются крайне редко.

– Очень.

– Но бывают лица неординарного поведения, которые сами повышают летальную вероятность, вызывая почти невероятный ход событий. И сами же становятся жертвами. Кто знает?…

– Никто.

– Они ведь уродцы. Нулевики, например – совсем без пси-способностей. Несчастные, обделенные природой люди, можно сказать…

– Вот именно.

– Мне продолжать?

– За дело.

– Итак, шеф, я предлагаю этакий нестандартный вариант…

* * *

Стриж, перекинув через плечо сумку, вышел из насквозь прозрачного здания аэропорта. Порт-Калинус встретил его шуршанием сухой, ажурной листвы, шорохом колес каров, мягким золотом теплой осени. Пассажиры бестолково суетились, занимая места в машинах. Стриж приметил нарочито расслабленного типа, который с преувеличенным интересом уставился в прозрачно-зеркальные недра сигаретной витрины.

– Эй, мастер!

Тип испуганно ужался.

– Я турист. Не желаете быть моим гидом?

Несчастный шпик замялся, не зная, что ответить.

– Вы согласны, вы этого ждали – вижу по вашим глазам. Пошли.

Филер, ухваченный под руку, отчаянно озирался, по-видимому, ища несуществующее прикрытие. Визуальная слежка без пси-детекторов и Сети давным-давно не практиковалась в высокотехнологичной Каленусии, пойманный Стрижем человечек казался крайне малоопытным, наспех подобранным сотрудником и отчаянно трусил. Дезет вежливо, но твердо провел каленусийца в сторону полускрытых за пыльными кустами мусорных контейнеров. Шпик заворожено уставился в глаза противника и сдавленно икнул.

– Ну и?

– Бить будете?

– Без нужды не хочется. Меня укачало в самолете. “Метка” у вас с собой? Давайте сюда.

Филер безропотно протянул электронный жетон. Стриж забрал опознаватель и словно бы нехотя выпустил воротник агента.

– Я протестую! – пискнул незадачливый шпик.

– Протестуй на здоровье, дружок.

– Вас все равно найдут, достойно проучат в вышлют вон!

– Всегда мечтал об этом, – широко улыбнулся Стриж.

– Вы – негодяй, вы не соблюдаете правил. Наблюдаемый не должен показывать, что заметил наблюдателя.

– В твоем учебнике так написано?

Шпик в ответ сморщился, словно собираясь заплакать. Стриж, поразмыслив, подтолкнул его в сторону припаркованного в сторонке медицинского фургончика. Густой слой пыли на стенке показывал, что прицеп стоит здесь давно и наверняка не востребован. Дезет отворил заднюю дверцу, забросил вовнутрь филера, запер дверцу на внешнюю защелку. Потом подобранной ветошью тщательно почистил с одной стороны белый пластик фургона, вынул из кармана синий фломастер и вывел, имитируя официозный шрифт Каленусии:

“ЦЕНТРАЛЬНАЯ КЛИНИКА.

ВЫЕЗДНАЯ ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ПОМОЩЬ”

С некоторого отдаления надпись смотрелась неплохо. “Пациент” внутри слабо заворошился и тоскливо взвыл. Стриж с невинным видом отошел в сторону. “Посмотрим, что мне подарил Департамент…”. Он взвесил на ладони идентификатор “глазка”. С виду жетон казался нормальным, пользоваться уникомом для считывания Дезет не решился. “Я не верю в наивное благодушие Департамента,” – подумал он. “Этот человечек боится искренне, но он не знает и процента от комбинации”. Стриж прикинул, мог ли поместиться внутри плоского прямоугольника миниатюрный “маячок”, огляделся в раздумье. В мусорном баке кто-то глухо закашлял. Из-за бортика, облитого потеками масла, высунулась согбенная пегая спина, вся в лоснящихся проплешинах. Тощие позвонки торчали орехами. Собака вылезла на дрожащих лапах и принялась с интересом обнюхивать ботинки Дезета.

Стриж задумчиво посмотрел на доходягу, мутные глаза животного слезились.

– А почему бы нет?

Он соорудил из полоски грязной ветоши подобие ошейника, замотал в тряпку жетон.

– Иди сюда, друг человека.

Псина доверчиво протянула Стрижу блохастую лысую голову. Он водворил ошейник на положенное место.

– Жди и никуда не уходи.

Дезет отыскал крошечную закусочную, купил у сонной, накрахмаленной, ошеломленной странным заказом толстушки два десятка сырых сосисок и вернулся к бачкам. Собака терпеливо ждала, не пытаясь сорвать ошейник. Стриж протянул животному еду, подождал, пока не опустеет бумажный пакет, и легонько подтолкнул ботинком старожила помойки.

– Пошел.

Пес крутнулся и разочарованно побрел прочь. Стриж вытер грязные руки об остатки ветоши и, насвистывая, отправился к стоянке каров. Уже уходя, он приметил молодую круглолицую, добродушного вида женщину с двумя чистенькими, кукольными, нарядно разодетыми близнецами. Добропорядочное каленусийское семейство в ужасе таращилось на медицинский фургончик.

Фургончик пьяно раскачивался, пластиковые стенки сотрясались под градом ударов. Приглушенные истерические крики перемежались протяжными стонами ушибленного человека:

– Откройте дверь! Выпустите меня! Я агент Департамента Обзора!

На блестящей белой поверхности свежо сияла четкая синяя надпись: “ЦЕНТРАЛЬНАЯ КЛИНИКА. ВЫЕЗДНАЯ ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ПОМОЩЬ”…

Стриж остановил случайное такси, заплатил вперед, потом долго колесил по городу, просматривая купленные на вокзале газеты. Пара заметок заинтересовала его всерьез – вырванный листок отправился в сумку. Ошалевший от дурацкой щедрости клиента таксист не задавал лишних вопросов.

Дезет с интересом посмотрел на собственный, четырехлетней давности судебный портрет. В газете, под смазанной картинкой мрачного, плохо выбритого типа красовалось вымышленное имя со стандартной припиской “разыскивается за мошенничество, кражу со взломом и злоупотребление доверием.” Ошеломленный Дезет мгновенно зауважал Департамент. Его не могут объявить в розыск официально. Но едва ли у иллирианского туриста найдется повод чрезмерно возмущаться задержанием из-за случайного сходства с каленусийским преступником… Он смял газету и бросил ее на самое дно сумки.

Вторая заметка (в желтом как солнышко бульварном листке) оказалась поинтереснее.

“Драма ревности в полисе Параду. Убийство ординатора. Романтический побег лауреатки Калассиановской премии…”

У Стрижа зачастил пульс. Прочитал крикливую, сумбурную статью до конца, аккуратно сложил и убрал газету.

– В аэропорт. Обратно. Быстро.

Терпеливый таксист развернул машину, уверенно прибавил скорости. Через полчаса Стриж поспешно пересек площадь, обошел ажурные кусты, миновал ряды каров и закусочную с крахмальной толстушкой. Фургончик скорой помощи беззащитно белел в отдалении, задняя дверца оказалась распахнутой, пленный шпик исчез.

“Мой приезд стал свершившимся фактом. Они сейчас ищут повсюду – в отелях, в первую очередь. Я должен где-то жить. Никому не придет в голову, что я вернулся на место стычки”. Стриж уверенно распахнул дверь и вольно прошел под гулкие стеклянные своды вокзала.

– Один билет на ближайший рейс до Параду.

Мелко, в барашек завитая кассирша наморщила низкий лобик и вцепилась в сайбер, терзая Систему. Стриж вздохнул. “Еще не хватало мне застрять здесь, на самом виду, до вечера…”

Билет, к счастью, нашелся. Через полчаса Дезет почти взбежал по трапу. Лайнер пронзил тускнеющее осеннее небо. Стриж закрыв глаза, погрузился в невеселые размышления.

Статья в бульварном листке – вымысел на две трети. Тем не менее, Симониан исчезла, скорее всего это истинная правда. Кто-то был убит. Кто? Кем? При каких обстоятельствах? В газете мимоходом сказано – ординатор. Что это – вмешательство Департамента? Логика боролась против иррациональных сомнений. Департамент Обзора в целом не был ни исключительно карающей, ни чрезмерно жестокой организацией. Совершенные ими незаконные убийства собственных граждан, пожалуй, можно было сосчитать по пальцам одной руки. И это за всю новейшую историю Каленусии! Стриж не видел пока особых причин для пополнения этого зловещего списка. Кто еще? Преступный мир? Быть может… Иллирианец тщетно пытался справиться с опасениями худшего толка. Не был ли причастен к делу Порт-Иллири? Принцепс?

“Я не псионик. Мое воображение бесполезно. Нужно основываться на фактах. А для этого – добыть их.”

Самолет приземлился в Параду через час. Бархатное тепло курортной осени окутало Дезета. Он шел мимо еще пышных садов рукотворного рая. В кустах парков доверчиво возились прирученные птицы. Кар вез его в ласковый, едва наступивший вечер, мимо россыпи едва зажегшихся огней, мимо газонов со смешными пушистыми шарами поздних цветов, мимо витрин, портиков, нарядной толпы, утонченно-роскошных фонарей и уличных музыкантов.

Стриж вступил на коралловый гравий университетских тропинок, прошел кипарисовой аллеей, дернул витую ручку тяжелой двери.

– Профессор Милорад очень занят…

Некрасивая, с лошадиными зубами и доброй улыбкой секретарша подняла усталое лицо от груды бумаг.

– Я не задержу его надолго.

– Но… Я не могу. Он и вправду занят. Может быть, я спрошу профессора?

Стриж кивнул.

– Скажите профессору – пришел по делу знакомый его брата.

Секретарша исчезла за надежной, какой-то уютно-старомодной дверью. Через минуту она вышла, едва заметно изменившись в лице.

– Вас ждут.

Стриж вошел, окинул взглядом тяжелые полки с книгами, широкий стол, изящную стойку дорогого, “морского” аквариума в углу. Сухой, подтянутый старик с клиновидной бородкой поднялся ему навстречу.

– Вы привезли известия от моего брата? Он решился-таки на мировую? Почему он не позвонил, не прилетел сам?

Стриж медленно опустился в широкое “гостевое” кресло.

– Я не привез известий.

Профессор Милорад (одаренный в студенческой среде прозвищем “Птеродактиль”) резко отшатнулся. Казалось, очки его гневно сверкнули.

– Вы пришли посмеяться надо мной?

– Нет.

– Кто вы?

– Я сказал вам правду. Я знаком с вашим любимым и ненавидимым братом, Кеем Милорадом, комендантом Форт-Харай.

Дезет снова восхитился – старик просчитал ситуацию мгновенно. Он с отвращением оглядел Стрижа.

– Ясно. Вы мне солгали. Вы просто сидели, вы – бывший заключенный. Убирайтесь вон.

Стриж скрестил руки на груди и покачал головой.

– Я не уйду.

– Я вызову охрану.

– Я ни в чем не солгал вам. Вы сами запутались и обманули себя пустыми надеждами. Я сказал вам правду. Я был знаком с вашим братом и пришел по делу, по своему делу. Это дело касается жизни человека.

– Убирайтесь.

Стриж не торопясь открыл сумку, вынул свернутую газету и бросил ее резким жестом прямо на стол перед оторопевшим профессором.

– Вы были знакомы с Джулией Симониан?

– Допустим.

– Прочтите это.

Милорад нехотя потянулся к листку, взял его, поправил льдисто сверкающие очки.

– Зачем мне все это? – он резко отложил газету. – Да, я знал эту девочку.

– Тогда ответьте мне на пару вопросов.

– Не вижу причин для откровенности. Я уже все сказал полиции.

– Вы сказали, что не знаете ничего.

– Это правда.

– Вся правда?

– Вся.

– Еще раз повторяю – вся?

Птеродактиль напрягся, резко встал, прошелся из угла в угол, рассеяно потер рукой лоб, оставляя на бледной коже болезненные красные пятна.

– Да! Вся!

– Не лгите.

– Кто вы такой, чтобы учить меня правде? Убирайтесь вон. Я охрану позову.

Стриж, не торопясь, встал, убрал газету.

– Что ж, профессор Милорад. Не утруждайтесь. Я сейчас уйду. Не скажу, чтобы приятно было познакомиться. Ваш столь непопулярный в либеральном семействе брат гораздо честнее. Его собаки и решетки, по крайней мере, не содержат в своей сущности лжи.

На самом пороге Дезет оглянулся.

– Я не знаю, что заставляет вас молчать – мелочный страх или нечто повесомее. Но можете не сомневаться – я и без помощи патологического труса найду тех, кто похитил Джулию Симониан. А вам… Ладно. Желаю процветания не вам – вашей совести.

Он шагнул за порог.

– Постойте!

– Прощайте.

– Да стойте же вы, упрямый идиот!

Стриж остановился.

– Вернитесь, сядьте!

Дезет, помедлив, вернулся.

– Ну и?

Птеродактиль снял кристально чистые очки, обнажив усталые, беззащитные, близорукие, в мелких морщинках глаза.

– Вы зря раскричались на меня, молодой человек. В конце концов, почему я должен верить первому встречному? Кто вы такой, наконец? Вы ведь не из полиции?

– Я друг Джулии Симониан.

– Я стар, я не привык верить на слово.

– У меня нет доказательств.

– Ладно, хорошо. Чего вы хотите?

– Хочу знать, что произошло на самом деле.

Профессор Милорад безнадежно махнул рукой.

– Я не солгал вам – я не знаю. Могу лишь догадываться. Кому нужны догадки старого, пропитанного книжной пылью параноика?

– Они нужны мне.

Птеродактиль безнадежно покачал головой.

– Она исчезла в ночь после приема. Пришла туда с тем самым мальчиком, которого…

– Убили?

– Нет. Он жив – пока. Лежит в клинике. Он единственный, кто мог бы пролить свет, но, поверьте, это безнадежно – мальчик стал растением. Больше никто ничего не знает, не помнит, ни видел, с кем она ушла. Разве что…

Стриж навострил уши.

– …наверное, я не должен делать того, что сделаю сейчас. Но… Спросите-ка лучше обо всем Хэри Майера.

– Пси-философа?

Птеродактиль молча кивнул.

– За ним что-то конкретное?

– Конкретное? О нет. Так – слухи, сплетни, его повышенный интерес к общементальной проблеме, широкий и сомнительный круг знакомств. Есть вероятность, и ненулевая, что он и вовсе здесь не причем.

– Адрес?

Милорад, поколебавшись, назвал. Дезет встал.

– Прощайте, профессор.Я искренне желаю вам долгих дней и покоя.

– Прощайте, нахальный незнакомец, я желаю вам удачи.

Стриж осторожно затворил дверь, легко вышел под редкие, неяркие, тревожно мерцающие вечерние звезды.

* * *

Центральная Клиника Параду светилась в наступающей темноте сотнями окон. Дезет улыбнулся серой, как осторожная маленькая мышка, медсестре.

– Вы родственник? – только и сказала она.

– Старый друг, – не моргнув глазом ответил Стриж.

Девушка решительно покачала головой.

– Пациент не в том состоянии…

Стриж умоляюще посмотрел в ее блеклые, чуть покрасневшие в уголках глаза.

– Я ехал издалека, провел в пути двое суток. Этот человек – мой лучший друг. Как знать – вдруг ему станет лучше? Я не прощу себе, если не сделаю для него все… Пожалуйста. Прошу вас.

Он замялся, исчерпав слова. Девушка вздохнула. В ней, пожалуй, было нечто от сострадалистки – слабый ментальный дар?

– Ладно, идите. Только быстро. Я не хочу получить из-за вас нагоняй. Вот, возьмите…

Стриж, нацепив для маскировки куцый халатик, прошел коридорами в просторную тихую палату. Низкая кровать стояла у стены, трубка капельницы как змея оплетала руку лежащего неподвижно человека. Пухлые щеки, бледная кожа лица, начисто выбритая, перевязанная голова.

– О, Разум. Это почти мальчишка.

Юноша не шевелился.

– Диззи, ты меня слышишь?

Стрижу показалось, что веки раненого чуть заметно дрогнули.

– Диззи, я друг Джу. Я прилетел специально, чтобы помочь ей. Мне нужна информация. Ты меня слышишь?

Веки чуть приподнялись и снова опустились. “Да”.

– Ты можешь говорить?

Веки остались неподвижными. “Нет”.

– Ты видел, как похитили Джу в тот самый вечер?

Веки неопределенно затрепетали. “Я неправильно поставил вопрос” – осенило иллирианца. “Он же мог не видеть, но, тем не менее – знать. Откуда? Например, догадался. Она могла сказать ему об опасности.”

– Ты знаешь, кто напал на нее?

На этот раз ответ был однозначным. “Да.”

– Прошу тебя, Диззи, помоги мне. Сейчас я буду назвать имена. Если имя – то самое, дай мне знать.

Стриж называл наугад – имена вымышленные и реальные, в том числе имя профессора Милорада. Веки Диззи оставались сомкнутыми. При имени “Хэри Майер” они заметно приподнялись.

– Значит, Майер.

“Да.”

Стриж посидел еще с минуту, собрался с мыслями. Потом осторожно дотронулся до бессильно лежащей, холодной, почти мертвой руки.

– Спасибо, друг. Чуда не обещаю, но, поверь, я сделаю все, что смогу.

По щеке раненого медленно скатилась длинная прозрачная капля.

Стриж вышел, твердо решив не оборачиваться.

* * *

Ночь оказалась теплой, он провел ее остаток на морском берегу – появляться в отеле было рискованно.

Пахло гниющими водорослями. Стриж сидел на обросшем длинной зеленью валуне, швырял плоские камешки в сонное, темно-зеленое море. Потом спал в кем-то забытом на пляже шезлонге. Тусклое утро бросило на морскую гладь отблеск перламутровой чешуи.

Дезет встал, поднял сумку и слегка влажную куртку, стряхнул прилипшие песчинки и зашагал вдоль берега – туда, где нежно белели башенки хорошо охраняемых фешенебельных вилл. Набежавшие волны лизали берег, расплываясь тонкой кружевной пленкой пены.

Утром спят сторожевые псы и редеют патрули безопасности, утро помогло иллирианцу найти дорогу, он ловко перемахнул через пару ажурных заборчиков, на ходу отметив обильно замаскированные декором, бессильные против него датчики дорогих, усовершенствованных пси-сторожей.

– Вы меня не ждали? Отлично. А вот и я!..

Глава XX Абрис проблемы

7006 год, Каленусийская Конфедерация

Фантом отодвинул прочь пульт Системы, встал, прошелся, стряхивая напряжение.

– Итак, Стриж обошел нас на первом же повороте.

– Пока.

– Я кое-что взвесил за эти дни. Вы знаете, Аналитик, наша Система порочна изначально. Конфедерация сплошь оплетена сетью технического пси-наблюдения. Десять процентов граждан – сенсы, каждый из них ежечасно колеблется между желанием применить свои возможности и страхом сократить собственную жизнь. Это несчастные люди… остальные девять десятых населения им смертельно завидуют. Сенс-врач – редкое явление, сенс‑преступник – самое рядовое. Но и это не самое страшное. Мы разучились думать. Мы привыкли полагаться на то, что человек давно перестал быть вещью в себе. Души наши давно уже не потемки – Система считывает пусть не мысли, нечто более интимное – эмоции, настроения, побуждения – тонкие идеи! В итоге мы захлебываемся в море умственных фекалий. Старые методы сыска давно отброшены – зачем просчитывать мотивы людей, если их можно прочитать?

– Но…

– Оставьте. Вы сами знаете, что это – правда. Мы не пытаемся разбираться в побуждениях, мы считаем, что человек прозрачен изначально. И вот – представьте – мы сталкиваемся с единственным в своем роде совершенно непрозрачным экземпляром. Его нельзя прочитать, его нельзя заморочить, его можно только понять, а этого мы давно уже не умеем.

– Нельзя понять – можно нейтрализовать.

– Как нашли “маячок”?

– Обычным образом, шеф, по пеленгу. Это оказалась бродячее животное. Собака укусила двух людей из группы Зенита. Я отправил их в госпиталь – несчастная тварь наверняка носитель сонмища любопытных вирусов.

Фантом устало опустился в кресло.

– Ладно. Двое покусанных, один агент, выставленный на посмешище в аэропорту, Стрижа и след простыл…

– Я запросил Систему.

– Я тоже.

– Мой запрос, шеф, в отличие от вашего, существенно использовал мою интуицию. Я люблю комбинировать возможности личного пси с техническими достижениями…

– Я отлично знаю, как вы скромны.

– Спасибо, шеф. Так вот… До сих пор мы метали сеть наугад, пора максимально сузить поиски.

– Резонно. И как вы предлагаете это сделать?

– Цель… Цель приезда, пожалуй, слегка просматривается. Этакий контур, некая область возможностей.

– Какая?

– Судите сами. Последние четыре года на территории Каленусии он контактировал с очень ограниченным кругом людей. Комендант Милорад отпадает – этот на месте, в Форт-Харай. Наш славный Септимус, скорее всего, безнадежно мертв. Иеремия Фалиан враг Дезета по определению и тоже на месте – сектант у себя в деревне. Остается Джулия Симониан, врач экспедиции. Я запросил данные – она едва ли не накануне его приезда пропала без вести.

– Вы думаете?..

– Да. Иллирианец причастен к ее исчезновению. Его приезд спланирован, скорее всего, заранее – это игры Оттона. Мое твердое мнение – стоит поискать в Параду. Сенс, побывавший в Аномалии – ценность. Хотя бы просто как объект исследования. Если Симониан жива, вывезти ее так быстро иллирианцы не успеют. У нас есть все шансы успеть вмешаться и получить ответ.

– Звучит убедительно. Даже если вы ошибаетесь, гипотеза выглядит многообещающей. Я отдам приказ скорректировать поиск.

– И еще…

– Да?

– Похищение иллирианскими агентами наших граждан – это не то, что неправильный переход улицы. Мы теперь получаем формальный повод для любых – любых! – жестких мер. Вы довольны, шеф?

– Пожалуй…

– Довольны?

– Да! Разум! Я доволен, доволен! Я очень доволен определенностью.

– Тогда – действуем…

* * *

Джу в сотый раз осмотрела пустые, без окон, стены, гладкий, стерильно-белый потолок – тусклый свет плафона ложился на пластик мертвенно-зеленоватыми пятнами. В висках монотонно звенело, потолок внезапно пошел в сторону, ускользая из поля зрения. Они закрыла глаза, пытаясь остановить вращение реальности, но рыхлая темнота продолжала кружиться, клубы черноты свивались в нити, нити наматывались на невидимую ось. Белочка открыла глаза, проглотила комок в горле и, борясь с тошнотой, встала с пластикового матраса. Комната качнулась туда-сюда, как палуба корабля и обрела неподвижность.

– Эй! Откройте!

Шаги за дверью сменились лязгом ключа, в приоткрывшейся щели нарисовалась бледная, небритая физиономия охранника.

– Меня тошнит. Принесите воды. Позовите Эшли.

Физиономия скрылась. Джу опустилась на пол, натянув на острые колени подол платья. Комната опять коварно качнулась.

Идеально аккуратный, и холодно-спокойный Эшли вошел с подносом в руке.

– Доброе утро, свободная гражданка.

– Издеваетесь?

– Нисколько. Каждый человек свободен от рождения, все мы равны… за исключением тех, кто узурпирует сверхвозможности.

Белочка села на матрас, поставила поднос рядом, взяла чашку кофе, ее собеседник остался стоять, прислонившись к стене. Джу прикинула, не успеет ли проскочить мимо него за дверь – получалось, что никак не успеет.

– За что вы ненавидите псиоников?

– А вы знаете, что такое мутация?

Джу фыркнула.

– Я врач.

Эшли насмешливо улыбнулся.

– Ложь номер один – вы не врач, во всяком случае – не полноправный.

– Мутация – гораздо более естественное и обыденное явление, чем считают чтецы всякой белиберды в тонких обложках.

– Не в том случае, когда мутант перестает быть человеком.

Белочка допила кофе и прикинула, не запустить ли подносом в голову Эшли, а потом все равно рвануть за дверь. Что-то подсказывало ей, что инсургент готов к такому обороту, пожалуй, рисковать не стоило.

– Сенсы – такие же люди, как и все.

– Сенсы – вообще не люди. Их способность делает их исключением в мире людей, причем – опасным для других. Их способности не просто противоречат этике – они толкают технический прогресс по антигуманному пути. Пси-слежение, пси-турникеты, пси-проверки, “ментальники”, считывание эмоций агрессии, негласные проверки на лояльность. До технического воспроизведения полноценной пси-наводки остался один шаг.

Белочка тряхнула спутанными волосами.

– Этот шаг не будет сделан никогда. Это невозможно – фундаментальное исключение Калассиана.

– Ложь номер два. Это возможно. Как только он будет сделан, человечество утратит свободу навсегда. А теперь взвесьте, свободная гражданка, на весах своей совести, что важнее – общая свобода или ваша?

– Чего вы хотите от меня?

– От вас лично – никаких действий. Простите, вы нужны нам только как исходный материал для исследований. Обществу нужен своеобразный антидот – средство навсегда блокировать пси-аномальные способности сенса… Власть, которая не видит и не желает видеть непосредственной опасности, заслуживает быть низложенной…

Разглагольствующий Эшли неуловимо походил на повзрослевшего, ожесточившегося Авеля. Белочка изо всех сил старалась не показывать страха. Заговорщик совсем не выглядел злым, несомненно, был чрезвычайно честен, дело обстояло самым скверным для Джу образом – у него была своя Большая Идея. “Они убьют меня,” – поняла Белочка. “Даже хуже – они меня постепенно замучат насмерть, как лабораторную мышь. Ну, разве что, потом принесут извинения моим останкам.”

– Зачем мне ставят уколы?

– Чтобы подавить ваши способности. Нам не нужны пси-наводки.

– А потом?

Эшли мягко, словно большая, очень чистая кошка подошел к ней вплотную, забрал поднос и повернулся к выходу.

– А что потом?..

– Ничего.

Джу подождала, пока чистый душой инсургент уйдет, с трудом подавила подступившую истерику и огляделась еще раз. Сознательные борцы за ментальную свободу человечества пси-детекторов в помещении не держали. Она подвинулась поближе к левой стене, перегородка выглядела обнадеживающе – что-то вроде белой синтетической фанеры. Белочка попыталась поковырять ее прочной стальной (последний писк моды) заколкой для волос, за тонкой белой поверхностью обнаружился толстый слой мягкого звукоизолирующего материала. Джу поддела и оторвала большой клок, сгребла пушистую труху и на всякий случай засунула ее под матрас. В стене образовалась почти аккуратная дырочка. Джу с надеждой приникла к отверстию зрачком.

…Комната по соседству оказалась очень интересной. Стены, обитые красноватым покрытием, там и сям усеивали зеркала. Дыра не позволяла рассмотреть обстановку как следует, в поле зрения Джу попала часть высокой, узкой кушетки. Кушетка напоминала приземистого гимнастического коня, по бокам даже болтались настоящие стремена. Безмерное удивление Белочки длилось несколько секунд – как раз до той поры, пока она не поняла, что соседнее помещение, очевидно, имеет другой вход и не имеет никакого отношения к друзьям Эшли.

– Ой, Мировая Шиза!

В красной комнате обнаружились обитатели – две пары голых ног прошагали по направлению к кушетке и…

Белочка отскочила от дыры, густо покраснев, и зажала рот ладонью, даваясь нервным смехом. Спасением там явно не светило. За расковырянной стеной ритмично охали, лихо скрипела кушетка и стремена…

Дверь распахнулась без предупреждения. Джу сжалась, взглянув на окаменевшее от ярости лицо Эшли.

– Она расковыряла стену.

Спутник инсургента сухо кивнул.

– Здесь негодные перегородки.

Пришелец выглядел странно. Две глубокие борозды прочертили лоб не вдоль, не попрек, а наискось – словно глубокий бескровный порез. Узкие губы под аккуратными выцветшими усиками тоже кривились. Джу не могла опознать в вошедшем того, кого никогда не видела – Доктора, наблюдателя, что в свое время насмерть напугал Мюфа Фалиана.

– Вот пациентка.

Доктор кивнул. Прозрачные, белесые глаза глядели холодно, словно окна в пустую, до блеска вымытую кафельную комнату, в которой, однако, только что творили нехорошее.

– Любопытный экземпляр. Я специально летел из Порт-Калинуса.

– Вас не хватятся в Пирамиде? Вы не под подозрением?

– Я вроде бы здесь на отдыхе. Лучше начать прямо сейчас. Знаете, Эшли – мною движут не ваши бредовые общественные идеи, а чисто научное любопытство. Оно не терпит.

Двое охранников крепко ухватили Белочку за локти.

– Нет!

– Заткните ей рот.

Джу безуспешно пыталась нащупать и ударить наводкой разум этих людей – мешала доза наркотика. Серая стена тумана, серые нити, вязкая тошнота. Ее вытолкали за дверь, проволокли в соседнюю комнату. Эшли и Док вышли следом.

– Закрепите девушку понадежнее. Мне не нужны лишние осложнения.

Безысходно лязгнул металл.

Белочка сухими глазами смотрела на белые стены, белые салфетки, зеленоватый свет лампы.

– Нет…

…Хирургические инструменты у Доктора оказались новейшими, матовыми. Такие не блестят – чтобы не пугать пациентов.

Глава XXI Хэри

7006 год, Каленусийская Конфедерация, Полис Параду.

Коротко взлаял серый терьер. Хэри Майер, молодой, преуспевающий доктор пси-философии, нехотя поднял голову, потянул шнурок жалюзи. Собака с деловитой яростью всеми четырьмя лапами разрывала чудо садового дизайна – вечноцветущий пышный газон. Хэри нахмурился, прикидывая масштабы разрушения – “ищет кротов”. Он встал с широкой упругой кровати у окна, обогнул столик с опустевшей на две трети бутылкой дорогого коньяка, накинул халат и босиком прошлепал к раздвижной двери. Изразцовые ступени сбегали к пронзительно-голубой кромке бассейна. Майер сбросил халат и нагишом нырнул в слегка прогретую, очищенную морскую воду. Купание прогнало хандру, Майер вытерся, прошлепал обратно, одел белые брюки и тонкий белый джемпер, поискал зачитанную с вечера книгу – не нашел, и с удивлением отметил, что испытывает чувство неопределенного дискомфорта. То ли задувал в щели почти неощутимый сквознячок с моря, то ли сок в стакане оказался слегка разбавленным. Хэри с отвращением выплюнул кисло-сладкую жидкость и поискал взглядом коньяк.

Странно – бутылка исчезла. Профессор Майер протер глаза – она не появилась.

– Наваждение. Пси-феномен.

Хэри пожал плечами и нехотя побрел к лестнице на второй этаж, намереваясь разом посетить бар и солярий…

– Эй!

Профессор резко обернулся.

– Кто вы такой? Что вы здесь делаете?

Незнакомец, появившийся как из-под земли, уютно устроился в кресле самого профессора. Майер насторожился было, но отогнал пустые страхи. Утренний гость явно не относился к людям Эшли. Кроме того, он был пониже и полегче рослого, крупного Хэри, выглядел беззаботно и, пожалуй, даже доброжелательно. Майер на всякий случай прикинул, где оставил пистолет. Получалось, что совсем под рукой – во втором ящичке инкрустированного комода.

Незнакомец открыто, ясно улыбнулся. Маленький шрамик на рассеченной некогда губе натянулся и побелел.

– Шел, смотрю – открыто, думаю – а почему бы не зайти? Как я погляжу, вы любите коньяк? Пагубная привычка.

Хэри вздохнув, расслабился.

– Вообще-то вы зашли в частное владение. Это мой дом. Теперь я разрываюсь между законным желанием выставить вас и скукой, проистекающей от отсутствия собутыльника. Вам налить?

– Попозже.

– Вы не сенс, случаем?

– Ни в коей мере.

– Прекрасно! Я тоже не сенс. Ненавижу это сволочь.

– Чем вам помешали эти несчастные, сжигаемые своим талантом люди?

– Ах, это долгая история, дружище… Кстати, как мне вас называть?

– Меня зовут Алекс.

– Я – Хэри. Ваше имя вам не подходит. Наверное, вас все называют по прозвищу.

Пришелец кивнул.

– Возможно.

– Итак, Алекс, давайте выпьем. Постойте… У меня только один стакан. Надо взять второй…

Хэри расслабленной походкой подошел к инкрустированному комоду, дернул верхний (пустой) ящичек.

– Чума! Это не здесь.

Он внутренне напрягшись, потянулся ко второму ящичку, в котором оставил пистолет, делано небрежно потянул крошечную витую ручку.

– Стоять!

Ствол холодно и грубо уперся Майеру куда-то чуть пониже тщательно подстриженного, гордого затылка.

– В чем дело?! Что за шутки?

– Не дергайтесь. Я уже позаботился изъять вашу игрушку.

Майер застыл на месте, просчитывая варианты. Это не ограбление. Парень не похож на маньяка. Не из Департамента, не из полиции. Кто-то из боевиков Эшли? “Он не станет стрелять. Он совсем не хочет меня убивать, ему просто нужно что-то узнать.” Приободрившийся Хэри развернулся, пытаясь ухватить и выкрутить вооруженную руку. На секунду профессору показалось, что удача улыбнулась ему – незнакомец, вроде бы, даже выпустил пистолет. В следующее мгновенье неуловимый удар в бедро отправил Майера на пол.

– Ой, Разум! Больно.

– А вы как думали?

– Что вы делаете?!

– Надеваю на вас наручники. Вчера купил в хозяйственном магазине. Симпатичная модель, правда?

– Мне не видно за спиной.

– И не надо… Вставай, пошли.

Хэри охнул, поднимаясь.

– И куда теперь?

– Купаться.

– Но я сегодня уже…

Тот, который назвался Алексом, грубо ухватил Майера за скованные руки, развернул от выхода на ступени бассейна – по направлению к ванной.

– Пошел.

Хэри затравленно озирался, с тоской разглядывая знакомые стены, пухлые, мирные книги, недопитую бутыль коньяка, резной комодик, коллекцию трубок, уют и милый сердцу беспорядок.

– Разум милосердный! Что же будет теперь?

– Сейчас узнаешь.

– Не прикасайтесь ко мне! Я кричать буду.

Гость вместо ответа шлепнул по клавише на стене. Дом огласился бешеным ритмом аккордов и визгливыми воплями модной в сезоне певички. Алекс скривился, словно это он, а не Хэри, попробовал сок, разбавленный водой из бассейна.

– По-моему, ей не хватает аккомпанемента. Кричите.

Профессор ощутил острый приступ паники – дом стоял на отшибе, на спасение надеяться не приходилось – море, сады, целебный для разума покой и, увы, почти полное безлюдье.

– Помогите!

– Нет драмы в голосе… Давай еще разок.

– Караул!!! Спасите!!!

– Отменно. Что, никто не идет? Надо же… Никто не хочет помочь гениальному ученому и редкостному гуманисту. Тогда пошли купаться.

Под бичом страха Хэри стремительно развернулся и попытался наброситься на мучителя, после чего снова немедленно, самым позорным образом, оказался на полу. На этот раз Алекс не стал ждать, пока хозяин поднимется, он просто протащил его по мраморному полу, ухватив за воротник, кое-как поднял на ноги и зашвырнул в пустую ванну так, что несчастный философ оказался там лежащим вниз головой. Алекс второй парой наручником прикрепил лодыжки Майера к крюку для полотенец и потянул рычажок крана. Струйка воды звонко разбилась о дно нежно-розовой ванны.

– Вы меня так утопите!

– Утоплю, не сомневайся. Для того, чтобы ванна наполнилась, понадобится четверть часа. Впрочем, ты захлебнешься быстрее. Если не освежишь память и не расскажешь мне, как ты сдал Джулию Симониан.

Майер закусил губу, лихорадочно взвешивая реальность угрозы.

– Я ничего не знаю. Вы ошибаетесь! Я не виноват! Вы убиваете невинного!

Пришелец, присев на край ванной, на этот раз вежливо, как-то даже грустно покачал головой.

– Теперь интересные времена. Теперь это возражение могло бы произвести на меня впечатление. Да. Могло. Если бы я не побывал до этого в Центральной Клинике. Не отпирайтесь, Майер. Вас опознал ее референт… Так будете говорить?

– Нет.

– Ну и умирайте. Я подожду. Индивид, который промышляет похищением и вивисекцией людей только потому, что они имели несчастье родиться псиониками с даром сострадания к ближнему, вполне заслуживает адекватной экзекуции.

Хэри Майер замотал головой в отчаянии.

– Что?

– Вода холодная.

– Меня не волнует ваш комфорт. По законам жанра я должен был бы поливать вашу грешную макушку кипятком. Не хочу – пытки, в сущности не моя стихия. Вот, даю вам пять минут – или мы договариваемся, или вы отправляетесь в Великую Пустоту. Во втором случае я как-нибудь обойдусь без вас.

Хэри забился – вода залила ему уши, подбиралась к носу.

– Разум милосердный!

– О милосердии надо было думать раньше – когда отаптывали свои грязные делишки.

– Если я заговорю, меня пристрелят.

– А если не заговорите – я вас утоплю. Что выбираете?

– Отпустите меня немедленно!

Гость встал с края ванной.

– Мне надоели ваши ломанья. Так вы согласны? Да или нет?

– Да, Разумом вы проклятый садист! Тону! Выключайте воду! Да!!!

Алекс пожал плечами:

– Я не садист. Я чернорабочий справедливости… Эй, не пускайте пузыри, Хэри, сейчас все выключу.

Стриж (а это был он) перекрыл кран, отковырнул пробку. Вода с шумом устремилась в отверстие, ванна мигом опустела.

– Надеюсь, вы не передумаете, Майер. Не хотелось бы начинать водную процедуру сначала.

– Сначала отцепите меня, потом все скажу.

– Потом отцеплю, сначала скажите. Ну и?

Майер вздохнул:

– Разум и Звезды! Призываю вас в свидетели – я не виноват! Это он во всем виноват. Он меня жестоко принуждает!.. Я держался, как герой… В общем, слушайте, это произошло так…

Дезет внимательно выслушал сбивчивый рассказ пси-философа.

– Ваши друзья, Майер – это нечто. Процветающий болтун, оказывается, любит общество сумрачных инсургентов.

– Я попал к ним случайно – это складывалось почти как шутка. Когда я понял, в чем там дело, было уже поздно – мне отрезали путь назад. Звездами клянусь – я не трогал мальчишку. Я не хотел ничего плохого, я просто струсил и поддался на уговоры Эшли. Вы ведь не убьете меня, Алекс?

– Где они теперь?

– Адрес в моей записной книжке, она осталась на столе.

Стриж не поленился сходить за книжкой, пролистал ее, обнаружил искомое. Насквозь промокший Хэри Майер неловко ворочался на дне ванны.

– Отцепите меня, Алекс.

Стриж поднял пистолет.

– Мне очень жаль.

На него в упор смотрели потемневшие глаза Хэри в пол-лица.

– Нет! Алекс, пощадите!

Стриж молчал. В стерильной кафельной комнате почему-то запахло горькой полынью. Где-то трещала несуществующая цикада. “Мне некуда девать тебя, парень,” – подумал Стриж. “И я не могу тебя отпустить. Иначе завтра же мне на хвост сядет вся полиция Каленусии вкупе с Департаментом…” Он чуть прижал курок.

– Алекс, вы обещали!!!

“А если я сейчас застрелю его – чем я буду лучше Хиллориана?..”

– Алекс…

– Ладно, – Стриж убрал пистолет и освободил лодыжки пси-философа. – Вылезайте, сушитесь, потом возьмите свой драгоценный коньяк. Только не напивайтесь в стельку – придется поехать со мной.

– Куда?

– Туда.

– О, Небо! Они же меня убьют. По их меркам я предатель.

– У тебя нет выбора, Хэри Майер. Вперед.

– Руки отомкните.

– Успеется.

В первую очередь Стриж отключил визгливую музыку, отыскал кухню, наскоро зажарил и поспешно съел яичницу. “Я становлюсь гуманистом, то-то посмеялась бы леди Наан…” Освобожденный от наручников Грубиян Хэри брезгливо стащил с себя мокрый джемпер.

– Я переоденусь. Какой вы все-таки ублюдок, Алекс.

– От ублюдка и слышу. Сами нагадили в деле Симониан – сами будете исправлять. Поэтому пить можете не больше наперстка. У меня нет желания возиться с алкоголиком. Не будет от вас пользы – убью.

– Будет польза, не занудствуйте. Ладно, я признаю, что поступил с этой сенс-девицей как подлец. Но вы нагнали на меня такого страху, что по определению можете считать себя удовлетворенным. У меня до сих пор колени дрожат.

– Ваша машина на ходу?

– Конечно. Там, в гараже, за домом.

– Возьмите ключи. Сядете за руль.

– Вы мне настолько доверяете?

– А куда вы денетесь?

Солнце медленно ползло к полудню. Они вместе вышли во двор. Хэри Майер распахнул дверцу низкого, леопардовой масти, приметного кара. Стриж поморщился.

– А поскромнее что-нибудь есть?

– Нету.

– Ладно, сойдет.

– Кто вы все-таки такой?

– Излишние знания, профессор, вредны философам. Они затмевают идеальную чистоту пустых абстракций. Считайте, что я бескорыстный друг Джулии Симониан.

Кар, заложив вираж, выехал на трассу. Позади колыхалось ленивое полуденное море… Великое дело – spes!

Глава XXII Любительская акция на двоих

7006 год, Каленусийская Конфедерация, Полис Параду.

Леопардовый кар легко мчался по шоссе, стремительно покидая пригород. Рукотворный рай Параду издали казался садом, прикрытым легкой муаровой дымкой.

– Вы куда рулите?

– Не будьте таким подозрительным, Алекс. Я по кольцевой, искомый район – тот еще подарок. Трущобы, впрочем, живописные. Сейчас доедем, увидите сами.

– Чего они все-таки хотят, ваши друзья?

Майер прищурился, словно от головной боли.

– Они мне не друзья. Эшли – человек идеи, его пунктик – уничтожение псиоников как явления. Человек высшего круга и революционер в одном лице, холодный, как рыба, практичный, как универсальный нож.

– Какая холера занесла его в трущобы?

– Ну не в своем особняке же он будет держать эту Симониан… Его отец – местный магнат, дядя – сенатор, сам Эшли в семействе слывет за маньяка.

Стриж нехотя кивнул.

– Кто его друзья?

– Как говорили древние – всякой твари по паре. Опустившиеся интеллектуалы пополам с нахватавшимися верхов недоучками… У них наверняка найдутся неплохие пси-медики, которые…

Стриж смерил Майера взглядом.

– Молите судьбу, Хэри, чтобы мы не опоздали. Если дело зашло слишком далеко, я вам попозже все кости переломаю…

Сомнительные кварталы Параду разительно отличались от трущоб Порт-Иллири. Настоящая бедность почти не чувствовалась – скорее, налицо было полное отсутствие даже следов престижа. Ветер катал по асфальту пустые бумажные стаканчики, сметал мелкий мусор и окурки, яркие и почти новые стены домов украшали надписи игривого толка. Над сумбуром человеческого муравейника широко раскинулась роскошные, лишь чуть тронутые осенью кроны южных деревьев.

– Мне кажется, лучше остановиться здесь. До них всего квартал. Видите, там вдали розовую крышу?

– Да.

– Ну вот. Я сделал свое дело. Теперь вы, Алекс, меня отпускаете, мы мирно расходимся и я великодушно обещаю не вспоминать купание и причиненные мне обиды. Мы квиты…

– Куда?!

Стриж успел поймать приготовившегося улизнуть Майера за отвороты элегантной куртки.

– Пустите.

– Ты мне нужен там.

Хэри рванулся, почти потеряв самообладание.

– Я не пойду туда!

– Тихо. Я не жду от вас ничего сверхъестественного. Сейчас вы постучите к ним в двери, надеюсь, они вас пустят. Зайдете туда под предлогом – любым, сами выдумаете. Оставите там незаметно вот этот шарик. Потом – быстро наружу. В том момент, когда шарик остынет, вам лучше быть у машины. Ждите меня за рулем. Остальное я беру на себя.

На пси-философа было жалко смотреть.

– Алекс, поймите, я не могу…

– Почему?

– Я боюсь.

– Вы дурак, Майер. Сколько там может быть человек?

– Человек десять. Может быть, полтора десятка.

– Пси-детекторы есть?

– Ни в коем случае. Эшли против таких приемов по идейным соображениям.

– Отлично. Вас там не “прочитают”. Вам не придется с ними разбираться. Я все беру на себя, – отчеканил Стриж.

– Я не хочу участвовать в терроре, путь даже против скотины Эшли.

– Вы уже участвовали в похищении. Кстати, это не террор. В шарике ничего, кроме сухого галлюциногена.

– О, Разум! Ладно… Меня все используют. Наверное, я родился под несчастной звездой, раз встретил вас.

Они прошли оставшийся квартал пешком.

– Которая дверь?

– Не эта! Оставьте ее в покое, вы, эротоман. Левая дверь – в бордель для любителей экзотики. Правая – к заговорщикам.

– За улицей они не следят?

– Нет, я же сказал – никаких детекторов. Да и обитатели там не пугливые. Или не пуганные.

Стриж отошел в сторону, укрывшись за углом. Хэри решительно забарабанил в исписанную ругательствами дверь.

– Кто там?

– Майер. Мне нужно поговорить с Эшли.

Бледный небритый охранник приоткрыл створку.

– Заходи.

Пси-философ проскользнул внутрь. Охранник чуть повозился, запирая дверь.

– Эшли у себя. Стой спокойно, я должен тебя обыскать. Ну-ка, выверни карманы.

Хэри Майер похолодел – шарик, полученный от Стрижа, чуть выпирал сквозь ткань куртки.

– С чего это такое недоверие?

– Надо.

– Так не поступают с друзьями.

– Пожалуешься Эшли сам, я только выполняю инструкции.

Майер задержал дыхание – сердце гулко билось о ребра, пси-философ мучительно балансировал на грани паники. Рассказать обо всем, немедленно сознаться, выдав боевикам Алекса? Но пощадит ли его самого безжалостно-расчетливый Эшли? Охранник похлопал гостя по бокам.

– Что у тебя во внутреннем кармане?

По спине Майера побежала проворная струйка холодного пота. Охранник запустил лапу за отворот его куртки, Хэри обреченно зажмурился – “будь что будет”.

– Ну-ка, ну-ка. Надо же…

Профессор сжался от ужаса, в горле застрял комок – сейчас он при всем желании не смог бы выдавить ни единого слова признания. Секунды тянулись бесконечно. “О, Разум!” – немо взмолился несчастный пси-философ. “Если я выберусь, то на этот раз точно исправлюсь, а если уж смерть, то, пожалуйста, полегче.” Охранник коротко хрюкнул, кажется, напряжение опасности чуть ослабело. Майер осторожно приоткрыл один глаз. Небритый, грязно осклабясь, разглядывал извлеченный на свет шарик.

– Ух ты, заходишь поразвлечься к экзотикам по соседству? От них принес крутой причиндал? У меня раньше точно такой же был.

– В самом деле?

– А то! Проходи. Эшли будет рад тебя видеть.

Взвыли незримые фанфары победы.

И Хэри Майер свободно зашагал вдоль по пыльному коридору, потом вверх по лестнице, ликуя в душе.

* * *

Стриж посмотрел на часы и прижался спиной к нагретому камню обшарпанной стены. Квартал не казался особо многолюдным, прохожие проходили мимо, двое-трое равнодушно оглянулись, мазнув рассеянным взглядом по неподвижной фигуре, по-видимому, принимая Дезета за угрузившегося пси-наводками туриста. Один из прохожих остановился, иллирианец понял, что это сенс – скорее всего, ментальные щупальца незнакомца сейчас настойчиво касались разума Дезета, раз за разом пытаясь справиться с нуль-барьером. Стриж не почувствовал ничего. Озадаченный прохожий резко повернулся и почти побежал прочь.

Шли минуты – внешне расслабленный Дезет настороженно ждал. Ожидание затягивалось, тревога становилась почти вещественной, словно узкое пространство улицы заполнило вязкое марево. Прошел, шаркая ногами, тусклоглазый истощенный старик. Потом прошмыгнули, виляя загорелыми бедрышками, две ярко раскрашенные девчушки в коротких туниках. Майер так и не появлялся.

“Жаль, я не сенс,” – подумал Стриж. “Я впервые жалею об этом. Будь я сенсом, я смог бы нащупать ауру Майера, понять его настроение, проверить, в доме ли Джу. Хорошая боевая пси-наводка тоже бы не помешала. Это могло стоить мне всего пару недель жизни – такой пустяк.”

– Эй, парень!

Дезет оглянулся. На выщербленной бесчисленными подошвами ступеньке притона стояла девушка – крепкая, толстоногая, большеглазая, в пестрой, до колен, пышной юбке. Проститутка скрестила на груди полные, до самых литых плеч обнаженные руки в легком золотом пушке. Основание левой груди украшала забавная татуировка в виде витой ракушки.

– Зайдешь, парень?

– Прости, подруга, денег нет.

Шлюха грустно качнула пышно завитой кудлатой головой, почесала челку фиолетовым ногтем мизинца. На макушке в жестких, круто завитых волосах смешались зеленые, русые и лиловые пряди.

– Врешь конечно, ну да ладно. Здесь, по соседству, целая банда таких же мужиков живет, чумовые извращенцы, только смотрят и больше ничего. В стене дыру провертели – кулак просунуть можно.

Стриж, не возражая, следил за дверью. Майер не появлялся. “Это конец,” – подумал иллирианец. “Он испугался или разоблачен. Я один, мне не справиться с ними, все оказалось бесполезно. Я мог бы заявить об этом деле каленусийским властям, но я не уверен, что здесь не замешан Департамент. Если я приду к этим подобиям Хиллориана, меня арестуют и выведут из игры…”

В этот момент дверь соседнего подъезда дрогнула. В нее резко, зло ударили, но не снаружи – изнутри.

* * *

– Итак, Майер, вас мучают тонкие сомнения? Налить вам еще? Коньяк? Экстазиак?

– Спасибо. Коньяк. Лед и лимонный сок есть?

– Вот холодильник. Берите сами лед и что понравится.

Хэри отпил из стакана. Совершенно трезвый Эшли чуть ослабил галстук.

– Чего вы боитесь?

– Ну… мне неловко. Вы уверены, что нами в конце концов не займется полиция?

– Абсолютно уверен – оставьте этот бред. Я советую вам отдохнуть – поезжайте в горы или займитесь делом. Мне надоел ваш унылый вид мокрой курицы. Благодарность революции имеет конечные размеры.

– Я понимаю.

Хэри Майер помялся, потихоньку прикидывая, куда бы подбросить шарик. Эшли, казалось, не спускал глаз с беспокойных рук гостя.

– Как ваши дела с этой Симониан?

– Дела идут.

Философ осторожно сунул руку в карман, нащупал подарок Стрижа, извлек его и зажал в кулаке. Эшли, чуть сдвинув прямые стрельчатые брови, смерил Майера строгим холодным взглядом, профессору показалось на секунду, что его собственное тело – пустая, прозрачная, отлитая из стекла бутылка.

– Вы знаете, меня мучает мысль, что…

На чистом, умном, аристократическом лице Эшли не отражался гнев, углядеть там сочувствие тоже не получалось – разве что мимолетное облачко легкой досады.

– Интересы одного человека, Хэри. Одного. Они не значат ничего перед общей проблемой. Убеждения в таких случаях не действуют, мы просто должны заставить считаться с фактами. Сенсы – выродки, вы это знаете не хуже меня. Вам приходилось быть свидетелем “качественной”, боевой пси-наводки?

– Нет.

– Я боевым офицером прошел Межгражданский Конфликт сам видел это – видел, ощущал, был в центре событий. Жалеть женщину – легко, одобряется нами, каленусийцами и даже отчасти приятно. Но видели ли вы, как пораженный наводкой солдат рвет себя – уши, губы, царапает веки, вонзает ногти в собственные глаза? Такой человек не замечает ни боли, ни крови на лице – ему кажется, что он сдирает с кожи паразитов. Вы молчите, Хэри… Эта Симониан относительно безобидна, она достаточно опытна, она уже оставила за спиной двадцатилетие. Лучшие боевые сенсы, нерассуждающие, яркие, опасные как ядовитые рептилии, получаются из совсем юных, чистых девушек, для них психическое извращение – игра, они еще не верят ни в собственную смерть, ни в чужую, они не научились экономить прожитые дни…

Майер поежился.

– Ладно, оставим эту тему. Считайте, что вы меня убедили. Я только боюсь, что нас достанут ее друзья…

Он незаметно разжал кулак, шарик скользнул вниз и откатился под стол, мирно пристроившись возле мебельной ножки.

– Я ухожу. Дела, прощайте, Эшли.

Философ неловко встал, спиной ощущая спокойный взгляд инсургента. Уже подходя к двери, он понял собственную нелепую оговорку, это понимание насквозь пронзило Майера ледяным жалом, сковало холодом страха, лишило возможности бежать, растоптало остатки стойкости в его душе.

До визита Алекса он, Хэри, не знал и не мог знать, что у Джулии Симониан остались живые друзья…

– Стойте, Майер.

Пси-философ покорно остановился, он стоял ни жив, ни мертв, понимая, что надежды нет и жалкое, перекошенное, смятое ужасом лицо беспощадно его выдает.

– Поднимите то, что потеряли.

– Что?

– Вы только что подбросили химическую пси-мину. Пока не остыла, поднимите ее и сожмите в руке.

Бледный до полотняной желтизны Майер безвольно нагнулся и подобрал шарик. Эшли удовлетворенно кивнул.

– Отлично. Ну и что мне с вами теперь делать? Вы отважны только в научных дебатах, швыряя мятой бумагой в престарелых академиков, во всех остальных случаях вы малодушный трус, которого ломает первый встречный.

Пси-философ опустил голову.

– Я не мог по-другому… Разум и Звезды! Чего вы от меня хотите, Эшли?! Информации? – пожалуйста! Спрашивайте, я все скажу, а потом отпустите меня! Вы взялись не за того человека, я вам не подхожу – меня всю жизнь тошнит от вида убиенных.

Эшли прищурился, рассматривая крупного, лощеного профессора с холодной гадливостью.

– Вы думаете, мне нужна ваша смерть? Я не стану марать руки. Идите к тому, кто вас послал, верните ему пси-мину и передайте привет – мы придем за ним в свой черед. А вы… Считайте, что вас приговаривают к жизни, Хэри Майер, вы только мелкая, болтливая, скользкая мразь…

…Беззвучное падение ничтожной песчинки порой вызывает грохочущий обвал. Быть может, жгучая обида пересилила страх, или Эшли поторопился с выводами по поводу низменной природы эмоций вконец измученного унижениями Майера, но последующие события развивались стремительно и неотвратимо. Хэри шагнул вперед, легко и ловко обогнул инсургента, сильно и плавно (чуть щелкнул замок) распахнул дверцу холодильника и метнул туда шарик Стрижа.

Последствия не заставили себя ждать. Холод в долю секунды заставил сработать миниатюрный “запал”, шарик безобидно хлопнул и лихо взорвался. Сухое вещество пси-мины превратилось в облако газа и в ту же секунду окутало комнату. Хэри Майер потерял сознание мгновенно, Эшли попытался сделать рывок к выходу, отчаянно цепляясь за ускользающую, дразнящую реальность – бесполезно.

Истончившееся невидимое облако накрыло коридор, просочилось под неплотно прикрытые двери. Небритый охранник, тот, что остался у двери, замер, остолбенев – вдоль по коридору, лениво виляя хвостом, плыла огромная рыбина. Рыба пошевелила грудными плавниками, ехидно осклабилась и показала охраннику мясистый роговой язык, бока монстра отливали тусклым золотом. Человек помянул Мировые Яйца и отпрянул, всем телом ударившись о гулкую стальную створку. По соседству тонко, истерично, последним визгом, заверещали. Один метался и падал, другой исступленно молился Разуму, третий замер на месте, вперившись в видимые только ему двусмысленные образы, кое-кого из боевиков попросту неукротимо рвало.

Доктор, уже успевший прибрать матовые инструменты в аккуратный чемоданчик, продержался чуть подольше других – ровно настолько, чтобы осознать масштаб поражения. Он потянулся вперед, словно в неудачном прыжке, упал плашмя, ничком, длинные белые пальцы разжались, поспешно выхваченный пистолет бесполезно откатился в сторону. Над местом действия витал тревожный запашок – цветочный, с примесью нечистот. Под лестницей угрюмо взвыл насмерть перепуганный странным поведением людей кот…

* * *

…Дверь соседнего подъезда дрогнула. В нее резко ударили, но не снаружи – изнутри. Стриж рванул ее на себя – бесполезно, стальная створка даже не дрогнула. Он прислушался, за дверью кто-то глухо стонал, в узкую щель сочился сладковатый запах.

– Майер! Майер, вы слышите меня? Вы здесь? Откройте мне, если сможете!

Молчание. “Он в отключке. Профессор, похоже, сделал все, что мог, теперь моя очередь, но я не могу открыть дверь, и время – вот мой враг. Через четверть часа они начнут приходить в себя, через полчаса станут боеспособны”. Стриж развернулся к шлюхе.

– Покажи мне свою комнату.

– Две конфедеральные гинеи.

– Ты их получишь.

Женщина повернулась, продемонстрировала жирную декольтированную спину и пошла в дом, завлекательно виляя бедрами. Дезет двинулся следом, он почти подталкивал несколько ошеломленную такой прытью проститутку. Ее комната на втором этаже оказалась выдержанной в классических для профессии красноватых тонах, на почетном месте высилась очень интересная кушетка. Обитые дешевой тканью стены украшали старые пыльные зеркала с отслоившейся амальгамой. Стриж ткнул пальцем в сторону расковырянной обивки.

– Это та самая дыра в стене?

Экзотичка кивнула, явив широкую редкозубую улыбку и принялась деловито раздеваться, звонко щелкая бельевыми кнопками. Дезет рванул со стены мягкое красноватое покрытие, обнажил тонкий пластик и пинком пробил приличных размеров отверстие в соседнюю комнату – пластик с треском завалился вовнутрь неровным треугольником, открывая лаз.

– Что ты делаешь, кретин? Ты стенку поломал.

– Я открываю новые экзотические пути, красавица!

Стриж нырнул в отверстие, второпях обдирая плечи. Проститутка обиженно приоткрыла широкий рот, в растерянности комкая только что снятый корсаж.

– А мне махать, что ты не можешь. Заплатить все равно обязан…

Дезет, не слушая, вломился в стерильно-белую, пронизанную мертвенным светом тесную пустоту. Комнату наполнял сладковатый запах пси-мины, смешанный с острым запахом больницы и страдания. На надувном матрасе в углу вытянулся длинный,укрытый белой простыней холмик. Стриж откинул край ткани.

– Джулия Симониан!

Она медленно, как-то нехотя подняла веки. Худое лицо, стриженная наголо голова с наискось наклеенной повязкой, муть беспамятства и наркотика в потускневших ореховых глазах. Стриж поднял на руки почти невесомое тело и осторожно, стараясь не повредить ношу, протиснулся обратно в красную комнату. Полураздетая экзотичка в полной растерянности восседала на кушетке. Дезет поспешно сбежал вниз, не обращая внимания на столбенеющих прохожих, миновал квартал и опустил ношу на заднее сиденье кара. Сел за руль, подогнал машину поближе к дому с розовой крышей.

– Я сейчас вернусь.

Он тщательно захлопнул дверцу. К счастью, патруль безопасности до сих пор не появился – должно быть, сказывалась дурная репутация перенаселенного подонками района. Стриж проворно взбежал по лестнице притона, обогнул кушетку с задумчивой шлюхой, пролез в отверстие и толкнул белую дверь. О, чудо! – она легко подалась. “Не заперто, господа!”. Он вытащил пистолет и, мягко ступая, быстро пошел вдоль по коридору.

– Эй, Майер! Где вы? Пора удирать…

В боковой комнате что-то ворохнулось, Стриж резко повернулся – и вовремя. Пуля, выпушенная Доктором, ушла в косяк. Наблюдатель лежал, опираясь на локти, он почти пришел в себя, глаза смотрели осмысленно и зло. Дезет точным ударом вышиб пистолет противника.

– Кто ты? Ого! Человек Пирамиды. Мы, кажется, уже встречались… несколько лет назад. “Состояние между жизнью и смертью имеет множество интересных градаций,” – кажется, твои слова?

“Глазок” теперь лежал неподвижно, тщательно притворяясь потерявшим сознание. С уголка тонких губ сочилась ниточка слюны. Стриж подумал, нагнулся, подобрал выбитый пистолет.

– Мне следовало бы пришибить тебя, выродок – от этой потери не пострадает природа. На твое счастье, я теперь только законопослушный турист. Впрочем, висельник и без мстителя найдет свой путь на эшафот. Прощай, добрый Доктор. На этот раз тебя обыграл твой бывший пациент.

Стриж ушел, оставив за спиной оцепеневшего “глазка”. Майера он отыскал неподалеку от бледного, неподвижного, пребывающего в прострации Эшли. Остановившиеся глаза инсургента сосредоточенно смотрели в потолок, черты заострились. Пси-философ, напротив, наполовину пришел в себя и тихо, изысканно, очень пристойно ругался, упоминая демонов, стихии и пантеоны древних божеств.

– Вставайте, Хэри, мы уходим – быстро! Или начнутся интенсивные неприятности.

Профессор поднялся на дрожащие ноги.

– О, Разум Первозданный! Какую гадость вы мне подсунули, Алекс… Я видел такое… Такое… О! Кое-что, пожалуй, можно посмотреть еще раз…

– Наркоманьяк! Разборки полетов оставим на завтра, шевелитесь. Давайте руку, я помогу – и вперед.

Они покидали резиденцию каленусийских нигилистов через дыру в стене борделя. Проститутка-экзотичка уже оправилась от потрясения и теперь меланхолично красила пухлые щеки перед одним из облупленных зеркал. Она мазнула по коже фиолетовой краской и с сожалением оглянулась на беглецов:

– Это смотрится круто, парень. Не совсем, конечно, как сериал по унику, но тоже ничего. Будешь снова в наших краях – заходи, отпущу любовь за полцены.

Машина ждала их на прежнем месте. Белочка бессильно лежала на заднем сиденье. Стриж усадил шатающегося от слабости Майера, сам сел за руль.

– А теперь – прочь отсюда! И побыстрее.

Леопардовой масти кар стрелой мчался по шоссе. О лобовое стекло вдребезги разбивались мелкие жучки, отважно звенел тугой ветер, мелькала сплошная пестрая стена все еще пышной зелени. Осень еще не вступила в свои права. Еще оставалось время.

Глава XXIII Бегство натуристов

7006 год, Каленусийская Конфедерация.

Они спешно отъехали по кольцевой и неслись до тех пор, пока Стриж не остановил машину на маленькой, пыльной, обсаженной жестколистыми кустами площадке.

– Хватит бегать. Ей нужен врач.

Майер потер виски, болезненно прищурился – неяркий свет увядающего дня резал ему глаза.

– Ох, Звезды! Алекс, до чего же мне погано! Я не знал, что от подвигов так тошнит.

– Вас тошнит не от собственной доблести, а от наркотика. А в целом – примите мои поздравления, на первый раз вы держались вполне достойно.

– Надеюсь, что этот раз был первый и последний. Кстати, я заметил одну прелюбопытную вещь – на вас глюкотворное не действует. Частичный нулевик?

– По пси-показателю – полный и идеальный. Из такого рода препаратов на меня действует только алкоголь и немного – анестезия.

Хэри Майер с интересом воззрился на Дезета.

– Антисенс, мутант, большая редкость. И говорите вы странно – слишком правильное произношение – не иллирианец, случаем?

Стриж почему-то обиделся:

– Я-то нормальный, даже если иллирианец, это вы все мутанты.

– Не обижайтесь, Алекс, честное слово, за такое приключение я готов простить вам все, включая вашу запредельную грубость, непрошеный визит и наглый шантаж. Какая физиономия была у этой скотины Эшли!

– Потом будете предаваться ностальгическим воспоминаниям, сейчас нужен врач. Думаю, стоит отвезти ее в клинику…

Хэри Майер склонился над Джулией, потом отвернулся и покачал головой.

– Может быть, не стоит спешить? Я не хотел сознаваться Алекс, я сам почти врач – недоучка, бросивший медицину ради философии. Она под воздействием наркотика – да, но вовсе не умирает. Если девушку отправить в клинику, ее там найдут и могут решить вопрос радикально – мы наступили идейному Эшли на толстую-претолстую, любимую-прелюбимую больную мозоль. С этого момента я не дам ни единого конфедерального асса ни за вас, предприимчивый спаситель девочек, ни за себя – сговорчивого малодушного дурака.

– В такой случае, надо сдаться властям. Она получит защиту и квалифицированную помощь, я – высылку в Порт-Иллири, Эшли, Док и компания – как минимум Ординарный Трибунал и хороший срок, а вы – только свидетель.

Хэри Майер задумался. Нарядные машины со свитом проносились мимо, остролистые кусты почти скрывали запаркованный кар от нескромных взглядов с дороги, поодаль террасами тянулись сады, небо понемногу вечерело, раскаленное полотно дороги отдавало накопленное за день тепло. Пахло разлитым топливом, сухой травой, фруктами, раздавленной листвой, пылью и немного – невидимым за холмами морем.

Хэри вздохнул.

– Это настоящая, а не относительная реальность. Обыденно, да. И все-таки прекрасно. Я не хочу умирать, Алекс.

– Тогда расходимся. Оставьте мне машину на время, а?

Майер беззлобно, чуть иронически улыбнулся.

– Вы не поняли меня. Я не хочу умирать, да и вам не советую. Куда вы так торопитесь? В потусторонний мир абстрактных идей, в империю призраков? Успеется, не бегите. Мне кажется, вам не надо соваться в Департамент. Да, я не знаю вас, почти не знаю эту Симониан, я трус по натуре и кабинетный скандалист – все, что хотите. Но я не верю в совершенную случайность такой длинной и зловещей цепочки событий. Что-то разладилось в природе вещей. Я не сенс, но наука обостряет интуицию – вас не обманывали по крупному в последнее время? Да? Нет? Вот видите, вы молчите… Не надо сдаваться властям, Алекс – вас убьют.

– Почему вы так считаете?

– Вы – лишний, слишком независимый, непокорный элемент. Нечто, вылезшее за рамки нормы.

– Я нормален.

– Пусть так. Значит, все другие ненормальны, для вас это мало что изменит.

– Чума на вас, Хэри. Ваша специальность – черные пророчества?

– Ни в коей мере. Моя специальность – прогнозы и рекомендации. Так вот. Во-первых, не ходите-ка вы в Департамент. По крайней мере до тех пор, пока это дело не получит широкой и правдивой огласки. Во-вторых, спрячьтесь где-нибудь в глухом уголке, бегите, скройтесь, смените имя, отправляйтесь за границу – все что угодно в этом роде, только подальше и понадежнее. Возьмите с собой Джу Симониан – это ваша страховка, да и не зря же вы в конце концов затеяли свою безумную акцию. Думайте, ищите выход – может быть, ваша судьба еще переменится.

– Чего ради вы так заботитесь обо мне, Хэри?

– Допустим – вы реализовали мечту моего детства…

– Какие же это были испорченные мечты… Вас подбросить до дома?

– Ну, не идти же мне пешком. Я и так отдаю вам машину.

Стриж вырулил на шоссе, прибавил скорость. Тускло сияющая, словно бы наклонная (на самом деле под уклон шла дорога) гладь моря придвинулась, заблестела нежным перламутром. Прозрачно-серое, в дымке, небо, серый блеск штиля, серая стрела дороги, нежно-дымчатые сумерки теплого осеннего вечера. Длинные тени пирамидальных деревьев черными лоскутьями падали на шоссе. В серой гамме пейзажа присутствовало нечто изысканно-потустороннее, словно материализовалась старая акварель. Дорога опустела. Покой безветрия странным образом пронизывала трудно уловимая аура тревоги. Кар летел почти беззвучно, разгоняя фарами тени – островок теплого света в густеющих сумерках, Хэри Майер на заднем сиденье поддерживал голову Белочки, сострадалистка так и не пришла в сознание.

– Куда теперь?

– Налево.

Прошуршали колеса, кар остановился у ажурных, низеньких ворот. В почти сомкнувшейся темноте маячила каменная рамка остывшего бассейна.

– Прощайте, Хэри Майер.

– Прощайте, Алекс-не-знаю-кто. Надеюсь, мы расстаемся без ненависти. Я сделал для этого все, что мог.

Пси-философ забрал куртку и зашагал прочь, его черный, ссутулившийся, грустный силуэт исчез, скрытый подстриженными пирамидками кустов.

Стриж уложил сострадалистку поудобнее, подсунул под стриженную голову свою свернутую куртку.

– Итак, куда же все-таки теперь? Нам нужны неболтливый врач, глухомань и смена имиджа…

Налетевший с моря ветер разогнал тишину шелестом листвы, растрепал густые заросли, принес несколько заблудившихся капель дождя. Капли звонко и все чаще застучали по крыше кара. Шорох струй заглушил иные звуки, ручейки воды, извиваясь, побежали по стеклам.

– Что?

Дезету на миг показалось, что Джу очнулась и зовет его, он обернулся. Бледное лицо оставалось сурово спокойным – девушка все так же лежала без сознания. Звук повторился полминуты спустя, Стриж немедленно погасил свет, машину накрыла темнота, густо пронизанная потоками воды. Он вынул оружие и, стараясь не шуметь, приоткрыл дверцу – отвесная стена дождя почти скрывала фасад дома.

– Бред какой-то. Я ничего не слышал – это нервы.

В следующий миг стук капель и шелест листьев заглушил выстрел, потом еще один. Убегающая фигура метнулась через сад, на миг обрисовалась на фоне ярко прямоугольника окна. Стриж помедлил всего секунду, прежде чем вернуться за руль.

– Отсюда пора исчезать.

Третий выстрел грянул оглушительно – ослепленный вспышкой Стриж не сразу понял, что это только раскат грома. Косой зигзаг молнии полыхнул мертвенным светом, ударил совсем близко, придорожное дерево раскололось вдоль, сухие кудрявые листья-иголочки проворно занялись жадными языками огня. Дезет запустил мотор, сдал назад, опасаясь в темноте задеть металлическую ограду. О капот укрытой в темноте машины что-то глухо ударило.

– Ох, холера…

Стриж с трудом подавил желание просто добавить скорости. Он притормозил и выглянул в чернильную, мокрую, непроглядную ночь.

– Алекс…

Сорванный голос доносился едва ли не из-под колес.

– Это вы, Майер?

– Да. Я ранен.

– Быстро в машину.

Промокший, почти не видимый в темноте Хэри плюхнулся на сиденье.

– Не включайте свет и уезжайте отсюда скорее. Разума ради, не мешкайте…

Стриж тронул с места, ориентируясь по угольно чернеющим пирамидальным макушкам деревьев – они четко выделялись на фоне чуть более светлого неба. Горящий кипарис высветил кусок мокрого асфальта, напряженное, искаженное болью лицо Майера, его слипшиеся на висках, влажные волосы.

– Быстрее, Алекс, быстрее, чего вы тянете…

Следующий выстрел едва не задел машину.

– Ну же…

Кар шаркнул крылом ограду – взметнулась веселая стайка высеченных трением искр. Что-то треснуло, машину встряхнуло и повело, боковое стекло украсилось круглой дырочкой, от которой во все стороны моментально побежали ломанные трещины. Пятый выстрел едва не оказался роковым – на этот раз кузов опалило огнем армейского излучателя, потек, пузырясь, расплавленный пластик.

– Чума на них… Это уже слишком.

Кар вильнул, с хрустом подмял розовый куст, выровнялся и в облаке сорванной листвы вылетел на дорогу. Стриж включил фары, увеличил скорость до предела, он так и не понял, стреляли вслед или нет.

– Хэри? Как вы?

Хэри Майер беспомощно обмяк на переднем сиденье, Стрижу очень не понравилась восковая прозрачная бледность философа и жалкая гримаса на его лице.

– Куда зацепило?

– В предплечье.

– Останавливаемся.

Погоня то ли отстала, то ли не состоялась. Левый рукав легкой светлой куртки Майера набряк липким, темно-красным, на полу машины собралась и стыла небольшая лужица. От прикосновения профессор дернулся. Дезет отыскал аптечку, вспорол рукав, рана оказалась сквозной, подвергнутый перевязке философ шипел сквозь зубы и жаловался на жизнь:

– Вы пакет с неприятностями, Алекс.

– Я?! Я спас вашу шкуру за просто так – скажите спасибо. Кто в вас стрелял? Эшли?

– Хуже. Похоже, у него слишком крепкие связи. Меня ждали в доме, но что-то там сорвалось, гости действовали слегка нервно. Может быть, это даже сам Департамент, хотя – зачем я им?

– Не знаю, зачем вы вообще нужны кому-то. Поедете со мной?

– А что мне остается делать? Не умирать же на дороге… Нас могут догнать?

– Теоретически. Может быть, дать вам ствол? У меня есть один лишний.

– Ага, давайте.

– Интуиция мне подсказывает, что стрелок вы совсем никудышный, и к тому же ранены. Дам, так еще застрелитесь ненароком. Лучше пока отдыхайте, возьмите снотворное в аптечке и спите – к утру мы будем далеко на востоке.

– Куда вы все-таки собрались?

– Доедем – узнаете.

Одинокая машина уносилась по пустынной дороге, разрезая темноту тревожным светом фар.

* * *

Сердце Пирамиды гудело как потревоженное гнездо насекомых. Пчелки-техники трудились над терминалами Системы, легкие на подъем осы-оперативники появлялись и исчезали с невероятно озабоченным видом, руководство ворочалось озабоченно и тяжеловесно, сродни солидным шмелям. Надо всем царил грозный шершень-Фантом. Начальственное жало легко находило виновных в разгильдяйстве, сурово поражая их в самую незащищенную часть тела – в самолюбие.

– Почему не готовы данные? Ах, нехватка времени? – жду прошения об отставке. Департаменту не нужны нетрудоспособные кретины.

Новый Аналитик, казалось, восторженно переживал весну карьеры. Его личный проект – приспособление сайбер-сети Пирамиды для вычисления критических поворотов будущего сыска, грозил обрести плоть. За этими трудами он почти не вспоминал виновника, давшего первоначальный толчок великому делу – Стриж отошел на второй план, однако, позабыт все-таки не был.

Фантом не разделял беспечности приближенного. Скандал в притоне экзотиков, хотя и в несколько искаженном виде, стал достоянием службы наблюдения. Причастность к делу племянника сенатора всплыла и неожиданно болезненно поразила шефа “глазков”.

– Великосветские бездельники опускаются до уровня расслабившихся на отдыхе бандитов.

Вернувшийся из путешествия Доктор лечил головную боль и целомудренно молчал, потихоньку делал любимое дело, полное отсутствие пси-детекторов в доме Эшли позволило ему остаться в стороне. Силуэт присутствия Стрижа просматривался все увереннее по принципу “наоборот” – пси-детекторы, установленные в красно-зеркальной комнате, как ни странно, не зафиксировали присутствия постороннего. Катя Гонсалес, лояльная свободная гражданка 25 лет от роду, проститутка по роду занятий, уверенно описала внешность иллирианца. Фантом призадумался – общая картина событий до странности не совпадала с первоначальной версией похищения Симониан.

Допрос Эшли, младшего лорда Эндина, не дал ничего, отправленный под домашний арест теоретик революционного террора держался холодно, замкнуто, корректно, стойко и невероятно уклончиво. Фантом колебался, не решаясь использовать “химию” или сенса – трупов в деле не было, Катя не сумела толком описать внешность Джу, магнат и сенатор каждый день проявляли живую заинтересованность в судьбе “разумеется, невиновного” родственника. Инсургенты, из тех, что покрупнее, скрылись, розыск их шел очень медленно, обремененный обычной бюрократической волокитой и инерцией огромной Сети пси-наблюдения. Попалась пара боевиков-шестерок, их без церемоний обработал следственный отдел, вскоре выяснилось, что боевикам неизвестно подлинное имя похищенной женщины. Небритый бледный охранник крепче всех пострадал от блюстителей ментального благополучия – он оказался давно объявленным в розыск растлителем малолетних девочек из предместий. Личность лощеного мужчины, посетившего инсургентов едва ли не в момент взрыва нарко-бомбы, осталась неизвестной.

Нападение на дом Хэри Майера на первых порах никого не заинтересовало – пси не использовалось, инцидент сочли обычным уголовным делом и без задних мыслей передали полиции.

Следы иллирианца временно затерялись в Параду.

Фантом напоказ подвел итоги скупым набором проходных истин:

– Ну не перекрывать же нам дороги? Это негативно скажется на туризме. В конце концов, Калассиановского Центра и так больше нет – Дезет не может повторно уничтожить пустое место. Пусть мечется на здоровье. Побегает – поймаем, теперь его можно выслать за самый обыкновенный дебош.

Что подумал Фантом на самом деле, не ведает никто.

* * *

…Неумолкающий посвист ветра. Серый камень. Огромное, пустое пространство холодного воздуха. Полупрозрачный свежий туман над пропастью, там, под слоем перистых облаков, на самом дне, едва виднеются крыши неизвестного города. Облака проплывают совсем близко, кажется, протяни руку – и можно отщипнуть мягкий белоснежный клок.

Город неподвижен, он то ли спит, то ли замер в настороженном ожидании, нити улиц пусты, не колышутся вымпелы на башнях, а, может быть, их попросту нет – ни башен, ни стягов, а сам город – лишь тщательно выписанное безумным художником полотно.

Джу стоит на скалистом карнизе, кутаясь в курточку белого меха (откуда она взялась?), ветер треплет длинный шелковистый ворс, ботинки скользят на камнях, до обрыва всего лишь шаг. Пустота пропасти не пугает, Джу кажется, что воздух может держать ее на весу, словно это не пустота, а невидимый хрустальный мост. Она делает шаг и останавливается – рука мальчишки мешает, дергает ее за рукав. Джу не может оглянуться, но знает – это Мюф. Мюф стоит рядом, за спиной, и молчит, не слышно даже дыхания. Его присутствие ощущается как холодный свет маленькой звезды, искра светляка в траве, блик зимнего солнца на стекле, отблеск надежды, как тусклый, едва видимый солнечный зайчик.

– Это ты?

Мальчишка не отвечает. Холодный сквознячок ползет по ногам, ерошит волосы Джу, забирается под куртку. Она осторожно делает шаг назад.

“Вы все забыли про меня,” – непроизнесенные слова отдаются эхом в сознании Белочки.

– Нет, я помню, Мюф. Я просто не смогла. Прости меня, Мюф.

Мюф молчит.

– Я буду пытаться снова…

Джу пятится – она уже не ощущает присутствия мальчишки, голые, холодные камни пусты, острый холод ранит лицо, высекает слезы из глаз. Прозрачные капли скатываются к подбородку, стынут на щеках. Она делает шаг назад, еще и еще шаг… Слова считалки приходят сами по себе.

…Золото-медь,

Надо успеть.

Сильную рать

Быстро собрать…

– Мюф!

Нет ответа, камень молчит, искра почти угасла. Ветер бьет в лицо, толкает в грудь и плечи, рвет мех куртки.

– Мюф! Я вернусь!

Джу пытается вытереть стынущее лицо, но руки не слушаются, ответа нет, она падает навзничь, зная, что позади даже не пропасть, а грань реальности, сонмище облаков вздымается белой грудой, заслоняя город.

Ответ приходит в последний момент – его глушит клубящийся туман, его едва можно различить среди рокота воздушных струй. Но этот ответ не оставляет сомнений:

– Я буду ждать, Джу…

* * *

Сонную тишину нарушило монотонное жужжание. Крошечный зеленый жучок вился, приподняв верхние крылышки и расправив нижние – тонкие и прозрачные. Летун то удалялся, превращаясь в едва заметную точку, то приближался, делаясь огромным и едва не заслоняя небо.

“Что со мной? Я спала? Там было холодно, здесь – тепло.”

Джу махнула ресницами, отгоняя надоеду. Насекомое исчезло, пронзительный небесный ультрамарин очистился, тишина наполнилась шорохом травы, звоном тишины, мерным тиканьем пульса, отдаленным шумом проезжающих мимо машин.

“Нет, я не спала, я умерла. Но теперь я снова жива.”

Она попробовала приподнять голову – мир покачнулся, шум крови в висках усилился, он рокотал и пел, накатывая как прибой.

“Я жива! Я жива!”

Белочка молча переживала мгновенный восторг, она лежала, не двигаясь – ожиданию штиля присуще терпение. Чьи-то шаги раздались совсем рядом.

– Разум и Звезды!

Голос показался знакомым, она сощурилась, низкое зависшее солнце трогало веки теплым лучом, мир расплывался радугой цветных кругов, причудливо искажая реальность.

– Джу, вы слышите меня?

– …Стриж?

– Джу!

– Это кто? Это правда вы?

– Я, собственной персоной. С ума сойти – я рад без меры, я даже поглупел, леди Джу вернулась из потустороннего мира. С возвращением… Майер! Идите сюда!

– Чего вы орете, террорист, дайте раненому ученому поспать!

– Подъем, симулянт! Вставайте. Мне нужна ваша профессиональная помощь.

– По философии бытия? С этим вы хорошо справляетесь сами.

– По медицине, лентяй.

– Ладно, сейчас…

Белочка попыталась улыбнуться, на это не хватило сил – щеки почему-то стали мокрыми, она хотела смахнуть влагу, но не сумела поднять рук. Память, казалось, вычерпали – если не до дна, то наверняка наполовину. “Кто такой Майер?…” Два темных силуэта склонились, заслонив от ее ультрамарина, вернувшегося жука, шума дороги, ветра, вечернего солнца и всех опасностей мира.

Силуэт повыше крепко сжал ее запястье. Джу ощутила короткий укус иглы.

– Вообще-то, Алекс, у сенсов нестандартная реакция не редкость. Она пришла в себя после наркотиков, оставьте тревоги – тут все нормально.

Белочка оттолкнулась ладонями и села, мир качнулся, пытаясь перевернуться, поплыл, окатил ее светом, звуком, красками, фейерверком пси-образов, легко рассыпался сломанной мозаикой, потом так же легко воссоединился и замер в относительной неподвижности. Оказалось, она сидит на раскладной парусиновой койке, прямо под открытым небом. Неподалеку курился обложенный дикими валунами костерок, стриженный, как щетка, замусоренный косогор занимали ряды разномастных аляповатых палаток и поставленных кое-как каров. Кто-то привязал к вкопанному в землю шесту огромную гроздь разноцветных шаров, поодаль ритмично постукивала музыка – звяканье струн перемежалось звоном бубенчиков.

– Что это?

– Лагерь движения “назад, к натуре”. – Стриж открыто, не скрываясь, искренне засмеялся, это сделало его до странности непохожим на самого себя прежнего.

– ?

– Ну… Вы долго оставались без сознания, Джу. Эти ребята-натуристы почти каждый день ликуют под пси-глюкой. В такой компании никого не удивит ни прекрасная леди, лежащая пластом, ни целых два подозрительных мужика в ее компании.

Белочка пошарила вокруг, подыскивая подходящий предмет, чтобы бросить им в Дезета – попалась мятая пустая пластиковая бутылка. Ослабевшие пальцы никак не могли ухватить скользкое горлышко.

– Я так и знал, что ваша благодарность не будет иметь границ, – откомментировал обрадованный Стриж.

Второй спаситель стеснительно держался на заднем плане, старательно пряча лицо.

– Ну, я в самом деле очень благодарна. Просто мне почему-то не по себе. А это кто там с вами?…

Стеснительный друг помялся в нерешительности.

– Это я…

Радость померкла. Джу задохнулась от злости, сердце ее заколотилось, кровь прилила к щекам – лицо заполыхало так, как будто его мгновенно и чудом опалил загар.

– Майер?! Ну это уже чересчур! Я тут и полминуты не останусь.

– Но…

– Он предатель! Дайте мне только на ноги встать, я сама его прикончу.

– Погодите, не надо ссориться – отложим это на потом…

Стриж кусал губу помеченную свежим (раньше не было) шрамиком, пытаясь не расхохотаться. Пси-философ стушевался, переместившись подальше от Белочки.

– Вообще-то, с нее станется – это стихийное бедствие моей жизни.

– Заткнитесь, Майер, скройтесь и не усугубляйте.

Джу посмотрела прямо в серые, спокойные глаза Стрижа.

– Он предал меня. Почему вы этого не понимаете?

– Я понимаю. Он вас предал из малодушия, Джу, но он же вас и спас. Мы убегали на его машине, он вас лечил как мог и маячил рядом в виде прикрытия. Что мне теперь делать? Убить этого несчастного конформиста? Ну, как скажете, в конце концов я ради вас на все готов. Только, может, все-таки не стоит?

Белочка села, съежилась, охватив колени руками.

– Вы в своем репертуаре, Алекс – “барахла в природе нет, имеются лишь ценные креатуры”.

Стриж сокрушенно покачал головой.

– Вы правы, леди Джу, однако, мне кажется, на деле убиение заблудшего не доставит радости сострадалистке. Впрочем, не сомневайтесь, если Майер попробует вильнуть в сторону еще разок, я отправлю его на тот свет, не задумываясь. На том и порешим?

Сострадалистка промолчала.

– Вам больно, вы хотите мести, Джу. Кое-кого, причастного к этой истории, я сам бы прикончил с полным удовольствием – например, хирурга, который вами занимался. Но мне пришлось выбирать между увеличением шанса спасти вас и местью. Мои шансы стремительно падали бы с каждым новым трупом. Чего вы хотите, волшебница из сказки – жить или отомстить? Понимаете… Вы опять были в мире ином, мне пришлось выбирать за вас. Простите меня, я выбрал не месть.

Белочка немного расслабилась и угрюмо кивнула.

– Ладно. Что за шмотки на мне надеты? Вы меня переодевали что ли?

– Ага. Это любимая униформа натуристов.

– Кошмар. Уродство и полный разврат. Еще и стриженая голова в придачу.

Джу с отвращением осмотрела ярко-зеленые просторные бриджи и блузу из совершенно прозрачного пластика.

– Не обращайте внимания. Мы тут надолго не задержимся. Как только двинем в путь, можно будет сменить имидж на любой – какой захотите.

Майер появился в отдалении, размахивая объемистым пакетом.

– Приветствую участников пси-заговора. Я принес еду – мир и завтрак или как?

– Завтрак.

Они надели сосиски на оструганные палочки и пристроили их над костерком. Мясо оказалось не совсем суррогатным и аппетитно шипело на огне. Философ закончил еду, вытер руки о тонкий платок – ногти его за дни странствий успели украситься траурной каймой – и извлек купленную вместе с продуктами газету.

– Вы любите славу, Алекс?

– Это вы о чем?

– Все о том же. Я специально для вас нашел кое-что любопытное.

Майер развернул свежий, чуть розоватый экземпляр бульварного листка и прочувствованно, не без ехидства зачитал вслух:

ПРОИСШЕСТВИЕ В БОРДЕЛЕ

На днях в хорошо известном курортной публике клубе экзотической любви произошел инцидент, яркими красками рисующий безобразные последствия вольного перемещения иллирианцев по территории Свободной Каленусийской Конфедерации. Некий Александер Дезет, иностранный подданный, давным-давно бывший постоянным клиентом дома терпимости, в состоянии некоторой экспрессии, вызванной передозировкой алкоголя, распылил под сводами заведения баллон газообразного афродизьяка. Полтора десятка друзей иллирианца, наркоманы и лица нестандартной пси-ориентации, подобранные им в злачных заведениях Параду, во главе с непутевым светским львом, убежденным эксгибиционистом, сенатором Э…ли Э…ом, обнаженными вторглись в притон через дыру в стене, прожженную при помощи армейского излучателя, а затем приняли деятельное участие в оргии, перешедшей в повальную драку. Поспешивший на место действия наряд патруля безопасности подвергся извращенному пси-насилию. Персонал заведения госпитализирован. Доколь терпеть экспорт упадка нравов?..

Стриж издал нечленораздельный звук, Белочка, отчаянно пытаясь подавить смех, скосила уголок глаза – кажется, возмущенный иллирианец подавился сосиской. Майер сочувственно покачал головой:

– Стукните его по спине, свободная гражданка Симониан. Теперь вы знаете о нем всю правду… Ничего не поделаешь, Алекс, вы настоящий герой, а слава – капризная и нетерпеливая дама…

Стриж кое-как проглотил комок в горле и сказал, обращаясь не к сияющему от удовольствия Майеру – к Джу:

– Вы знаете, леди, политический режим у меня на родине во многих проявлениях ужасен. Но и у него есть одно, всего одно, но зато очень приятное достоинство… Там нет свободной прессы!..

Глава XXIV Сердцевина и черви

7006 год, Каленусийская Конфедерация, Порт-Калинус, Штаб-квартира Департамента Обзора.

Тонкое стекло Пирамиды еле просвечивало, нехотя пропуская сумрачный свет пасмурного дня. Ребра секций чернели костяком вымершего гиганта, мелкий дождик сек окна, стекал вниз юркими холодными струйками. Технические службы Департамента открыто пренебрегали красотой интерьера в пользу надежности и простоты – в этой части Пирамиды не было ни стилизованных под старину кабинетов, ни ломкого модернизма с обилием прозрачной легкости, ни скульптур, ни витражей – ничего. Вместо коврового покрытия – укатанный металл пола, вместо мягких кресел – стулья операторов, вместо стилизованных сайберов бюрократии – простые терминалы Системы. Место отчасти напоминало склад, шахты грузовых лифтов уходили вниз – в подземные ярусы лабораторий.

Шеф Департамента широко, жестко шагал по стальному листу пола, чувствуя за спиной частое дыхание Аналитика – низкорослый сенс быстро уставал, уступая шефу в выносливости. “Сколько ему лет?” – невольно подумал Фантом. – “Двадцать пять? Сорок?”. Узнать официальный возраст штатного аналитика не составляло труда – сайбер-сеть охотно помогла бы Фантому, но результат все равно окажется призрачным – сенс изнашивает себя сам, не докладывая начальству. Согнутые, затянутые в коричневые туники спины техников так и оставались согнутыми – никто не оборачивался, чтобы поприветствовать первого наблюдателя Каленусии. Фантом не считал это невежливостью – сопряженная с Системой сеть пси-наблюдения без остатка поглощала внимание дежурной смены операторов. Двое только что сменившихся наблюдателей устроились у вмонтированного в стену буфетного автомата с простеньким пси-управлением – они резко вскинули сжатый кулак в ритуальном приветствии, а потом с откровенным любопытством проводили глазами высокую фигуру Фантома.

Тот отчасти оправдывал свой псевдоним – правильное, доброжелательное лицо, коротко стриженные волосы, вежливые, несколько суховатые манеры плохо вязались с жесткостью его решений, целеустремленностью натуры и той деловитой нервозностью, которую он позволял себе показывать лишь в узком кругу приближенных. В узком кругу или… при общении через сайбер-сеть. Сотрудники низшего ранга, ужаленные незримым обычно руководством, при личной встрече с трудом верили, что этот человек, обладающий внешностью школьного учителя – и есть знаменитый, обожаемый и ненавидимый Фантом. Неясная, ускользающая от определения сущность почти мифического руководителя Департамента поражала даже видавших виды наблюдателей. Был ли настоящим Фантом-вспыльчвый? Фантом-язвительный? Или все-таки Фантом-хладнокровный?

Аналитик почти догнал шефа и прерывисто дышал у самого его плеча.

– Придется спуститься вниз…

– Ваш оптимизм, Ролан, не вызывает у меня отклика.

Аналитик, названный по имени, обиженно осекся, но тут же напористо продолжил:

– Это неизбежная мера предосторожности. У Штуки только один терминал, она полностью автономна и поставлена в экранированном отсеке. Я не рискнул пока объединять наше детище со старой Системой – слишком многое не определено. Кто знает, вдруг результат вычислений окажется неприемлемым для вольного хождения даже среди штатных сотрудников?

– Хорошо. Спускаемся.

Железная решетчатая клеть лифта нехотя тронулась вниз, прощально сверкнуло стекло наклонной стены Пирамиды, первый из подземных ярусов принял Фантома и Аналитика, отгородив их от угасающего света пасмурного дня.

– На дно. Семнадцатый уровень.

Лифт помедлил и словно рухнул вниз, потом плавно затормозил – с лязгом распахнулась не приукрашенная ничем сетчатая створка. Фантом шел мимо рядов одинаковых дверей, чуть щуря близорукие глаза, выискивал знакомый номер. Он оглянулся.

– Где это?

Круглые, укрытые сеткой лампы изливали резкий, мертвенный свет, угловатые тени легли на лицо Аналитика, сделали его жестким, зачернили глазницы, выделили щель слишком широкого, лягушачьего рта. В отдалении, в гулком пространстве коридора, преступал с ноги на ногу скучающий охранник.

– Налево, за поворотом.

Аналитик повозился с дверью, набрав на крошечной механической клавиатурке известный ему одному код.

– Мы не поставили замка с пси-опознавателем, шеф. Никаких пси-технологий, минимум электроники, только надежный примитив. Мне кажется, история с Дезетом должна была послужить для Департамента неплохим уроком – очень жаль, что выводы не сделали вовремя.

Фантом холодно отметил про себя дерзость подчиненного – и промолчал. Бронированная дверь отошла в сторону. Комната, сплошь обшитая металлом, оставалась почти пустой – ряды сайбер-модулей вдоль стен, стационарный терминал, одинокое жесткое кресло.

– Смотрите, это как внутренность жестяной коробки, шеф. В такие кладут ванильное печенье.

Фантом пожал плечами, отринув неуклюжую шутку Аналитика.

– Я не верю в скороспелые проекты, Ролан. Ничего путного за неделю создать вы не могли. Надеюсь, то, что здесь приготовлено, сгодится хотя бы на роль наживки – быть может, тогда ваш бред финансирует Калинус-Холл.

Аналитик широко улыбнулся – в его улыбке сквозила бессознательная жестокость подростка.

– Я не сделал ничего особенного – это только сайбер-слепок части моей личности. Без пси-способностей, конечно… Вы сами знаете, шеф, я не смог бы воспроизвести такое. Потом я взял данные о мертвом Лютиане – их осталось немного – так, бумаги, вещи покойника, залежавшиеся на складе, кое-какие рассказы наших ребят. Пришлось задействовать интуицию и изрядно тряхнуть мой пси-ресурс – старик был силен, след его ауры до сих пор не истончился полностью. Я собирал крупицы – караты его сущности, снимал тонкую пленку, пенку с каждого предмета. То, что вы видите здесь, это не просто груда технического хлама – это он, в какой-то мере, конечно. И это я. Мы оба в общем лице и в одной коробке.

– Я останусь здесь, Ролан. Один. Подождете снаружи. Управление тоже упрощено?

– Да. Никакого суррогатного пси-ввода, никакого общения голосом – только пальцы и клавиши, шеф. Так что не ошибетесь. Быть может, мне остаться?

– Нет. Вы свободны.

Юношеская фигурка Аналитика задержалась на пороге. Фантом почувствовал на затылке внимательный взгляд сенса, волосы словно тронули невидимой мягкой, ворсистой лапой – шеф Департамента содрогнулся от отвращения.

– В чем дело? Аналитик?

– Все в порядке. Желаю удачно поработать, поверьте, это от души. Штука – мое детище, простите, я немного волнуюсь.

Фантом подождал, пока захлопнется бронированная створка, пока затихнет гулкое эхо металла, и мягко коснулся к пульта.

>Система – старт.

Ответ не замедлил появиться:

“Я жду.”

Эта короткая фраза покоробила Фантома – в ней словно бы присутствовало некое осознанное самомнение.

>Давай перечень возможностей.

“Оценка поступков, выявление скрытых мотивов, прогноз событий, фатум-анализ.”

>Что?!

“Это был слишком общий вопрос.”

>Я хотел спросить – что такое фатум-анализ?

“Идентификация неизбежности. Я могу предсказать роковые события, которых нельзя избежать.”

Фантом улыбнулся струйке веселья, словно бы извне вливающейся в утомленный мозг. Штука Аналитика явно грешила первородной наглостью – в новорожденном сайбер-монстрике просвечивало нечто то ли от унылого оракула, то ли от нагловатой ярмарочной гадалки.

– Ах ты, гаденыш!

Глухая к голосу Штука, конечно, промолчала. Фантом задумался – и поймал себя на мелком желании унизить Аналитика, шефу Департамента захотелось одурачить сайбер-сыщика, надолго согнав с моложавого лица помощника застывшую лягушачью улыбку. Вопрос сложился сам собой.

>Кто я такой?

Результат стоил ожидания. Наблюдатель как мог поудобнее откинулся на жесткую спинку кресла, но ответ пришел почти мгновенно – Фантом с любопытством склонился к ровным строчкам, прочитал его и тут же отпрянул прочь. Воздух комнаты оставался прохладным, слегка задувал ветерок вентиляции, но на аккуратно подстриженных висках шефа Департамента выступили крошечные бисеринки пота.

– Смерть Разума!

Звонкое богохульство отразилось от холодных стальных стен и растаяло насмешливым глухим эхом.

– Будь я проклят… Будь проклят ты… Будь прокляты мы все…

Фантом опустил голову, укрыл беззащитное, усталое лицо в широких ладонях, тишина обступила его еле слышным звоном.

– Да ты прав, технический звереныш. Ты сам не знаешь, до чего ты прав.

Он выждал, пока тишина перестанет звенеть, коснулся пульта, отдернул, словно ожегшись, пальцы, потом медленно, осторожно касаясь клавиш, задал второй вопрос.

>А кто ты?

На этот раз ответ пришел не сразу.

“Я не знаю. Мне больно говорить об этом.”

Фантом отодвинул пульт, выжидая, пока уляжется смятение. Почему Аналитик прозевал подобный эффект? Быть может, он попросту не догадался задать Штуке самые простые вопросы? Фантом с трудом подавил подступившую тошноту – на ум приходили мистерии древних полузапретных культов, пляски черной ночью, под барабан, вокруг начавшего шевелиться трупа.

>Элвис, ты умер. И все-таки – это ты?

Штука долго молчала. Тень Элвиса Миниора Лютиана не явилась, должно быть, не смогла просочиться сквозь бронированную дверь.

“Нет.”

>Может быть, ты – Ролан?

“Нет.”

Фантом отступил – и тут же поймал себя на мысли, что боится причинить боль этому странному существу. Понимает ли Аналитик, что за чудо он сотворил? Способности сенсов никогда не были одинаковыми. Пси-наводка доступна почти каждому псионику, сенс-сострадалист может снять боль, подлечить кое-какие болезни, “обшарить” мозги пациента, уловив преобладающую эмоцию, элементы телепатии в критические моменты доступны избранным персонам – это зависит в основном от силы природного дара. Бывают бесчисленные варианты узкой “специализации” – например, выигрывать в карты. А на что способен Аналитик? На реконструкцию личности по ментальному следу? – но гомункулус в чреве сайбера не был ни старым, ни новым Аналитиком.

>Как мне называть тебя?

“Как хочешь”

>Я буду звать тебя Макс. Послушай, Макс, что ты можешь сказать про Аналитика?

Гомункулус задумался на несколько секунд.

“Он очень хочет жить, он очень не хочет умирать. Он болеет от того, что умный, он хочет стать главным. Он не знает, что создал меня. Он думает, что я – это он, только глупый и совсем маленький. Я подумал и не стал спорить. Он считает меня неудачным экспериментом. Такое называется… недоноском.”

Фантом искренне, бурно расхохотался. Маленький Макс не мог слышать его, шеф наблюдателей без стеснения корчился в жестком кресле.

– О, Небеса и Разум! Этот эмбрион уже умеет хитрить!

>Тебе нравится Аналитик, Макс?

“Нет. Он умный, злой и он боится всего. Тебя он боится тоже.”

>Ты и вправду предсказываешь будущее?

“Да.”

>Тогда скажи, что со мною будет завтра?

Гомункулус сдержано помолчал. Потом выбросил на терминал длинное, дразнящее многоточие. Цвет точек под конец сменился на ярко-синий, потом на багровый.

“Завтра не будет ничего”

>Почему?

“Потому что сегодня тебя убьют”

Фантом облизал мгновенно пересохшие губы. В глаза словно сыпанули песка – веки резало нестерпимо. Мерно шумела вентиляция, тихо шелестели сайбер-блоки.

– За что?

Ответа не было. Или был? Обреченность – тоже ответ.

– Этого не может быть. Ты лжешь, эмбрион.

Фантом упруго вскочил, нащупал пистолет в скрытой под полой элегантного пиджака замшевой кобуре, подошел к двери и резко ударил в гладкую, без замка, стальную створку. Протяжный гул металла глухо угас без ответа. Через минуту дверь не отворилась. Не отворилась она и через пять минут.

– Аналитик, откройте!.. Открывай, будь ты проклят!

В бункере, отгороженном от равнодушного неба бетоном и сталью, стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь слабым шелестом потоков воздуха.

Впрочем, скоро там стало еще тише – кто-то снаружи отключил вентиляцию.

* * *

Первые признаки неблагополучия дали о себе знать через полчаса – упало напряжение в сети, тускло полыхнув напоследок, угасли лампы, отключились кондиционеры, мертво застыли мониторы Сети. Ярусы Пирамиды погрузились в сероватый сумрак пасмурного вечера. Люди высыпали из кабинетов, кто-то включил карманный фонарик – круг света, огромный яркий, распухший “зайчик”, метался по стенам, выхватывая из полумрака озабоченные лица наблюдателей.

– В чем дело, коллеги? Авария?

Встали лифты – две клети так и застряли меж этажей – озабоченные голоса людей доносились из шахты словно из преисподней. Нервно смеялась какая-то девушка в коричневой тунике техника. По плитам пола простучали ботинки охраны, десяток “серых” вежливо, но решительно оттеснил техников прочь.

– Расходитесь, коллеги. Всем в кабинеты. Авария электроснабжения. Опасности нет.

Люди медлили, жались в кучу, словно боясь остаться наедине с собой. Зенит выбрался вперед, раздвигая толпу плечом, в рядах наблюдателей нестройно зароптали – голову шефа отдела безопасности охватывал блестящий полушлем легкой пси-защиты.

– В чем дело? Мы требует информации!

Зенит шарахнулся от крикуна как отзачумленного и почти пробежав по коридору, скрылся за дверью кабинета Фантома. Незримое дуновение паники охватывало людей, ропот усилился. Кто-то крикнул:

– К лестницам!

Ручеек беглецов потек к выходу, но тут же смешался в общей сумятице тел. Бригада техников ни с чем вернулась от лестничных проходов – тонкие, но прочные двери оказались наглухо блокированными. Взъерошенный Егерь с десятком серых безуспешно пытался поддерживать хоть какой-то порядок – сам воздух Пирамиды, казалось, дрожал от напряжения опасности. Быть может, у кого-то из штатных сенсов сдали нервы, по людской массе стегнуло пси-наводкой – истерически зарыдала женщина, люди шарахались в стороны, кто-то мягко, как тряпичная кукла, осел на пол.

– К порядку! Назад!

Многие сочли за лучшее разойтись по пустым, темным, безопасным кабинетам – толпа слегка поредела, оставшиеся бродили как сомнамбулы. Полумрак почти скрыл взбешенного Егеря. Шеф оперативного отдела наполовину кричал, наполовину уговаривал:

– Да успокойтесь вы все, Разума ради. Митни… брось пинать лифт, кретин, ты ведешь себя как позор Департамента.

Оперативника не слушал никто, тонкая аура места кричала о близкой опасности – чтобы почувствовать такое уже не требовались пси-способности. Люди, облеченные властью, уверенные в себе, попав в ловушку, теряли хладнокровие на глазах.

– Мы хотим видеть Фантома!

Дверь кабинета шефа Департамента распахнулась внезапно. Двое серых охранников в боевом снаряжении (тяжелый шлем пси-защиты, броня, излучатели на поясе) выволокли и метнули на гладкий пол коридора рыхлый, черный, бесформенный куль и, так же молча повернувшись, скрылись за дверью.

– Что это?

Кто-то подбежал, кто-то нагнулся, обладатель фонаря услужливо посветил, позволяя получше рассмотреть зрелище. Люди потрясенно замолчали, переживая тот особый момент, когда страх уходит, замирает, притаившись на время, уступая место отстраненному хладнокровию в меру любопытного зрителя. На стальных плитах пола ничком лежал человек, спина его обуглилась, прожженная в теле полость позволяла видеть почерневшие грудные ребра, рваные клочья серого мундира осыпались тонким пеплом. Пахло паленым мясом и еще чем-то химическим.

– Фантом?!

Егерь повернул голову мертвеца, ухватив ее за выбившиеся из-под легкого шлема курчавые черные волосы.

– Нет, это не он.

Прямо в лица склонившихся наблюдателей смотрели безумные, выкатившиеся из орбит глаза насквозь прожженного излучателем Зенита.

Через секунду стекла наклонной стены уже мелко, звонко дрожали от пронзительного, высокого, на грани слышимости женского крика. Толпу будто стегнули хлыстом – люди, пораженные безумием, вопили, разбегались по кабинетам, сбивали друг друга с ног, беспощадно топтали упавших.

Хлопали двери, гремела наспех придвигаемая к ним мебель.

Одни молчали, переживая шок, другие бранились.

Кто-то плакал…

Последним, мягко ступая, ушел Егерь, перед уходом он бесконечно осторожно несколько раз попытался закрыть мертвые глаза Зенита – безуспешно.

Они смотрели.

* * *

Сеть пси-наблюдения Порт-Калинуса рухнула через пять минут после паники в Пирамиде. Конечно, датчики слежения в “критических точках” столицы не исчезли – просто их сигналы оставались невостребованными, целостность распалась, рвались незримые ниточки, обломки стройной системы кибер-сыска, словно обломки потерпевшего крушение судна, погрузились в информационный хаос.

Столица засыпала мирно – последние добрые часы в роскошной россыпи цветных огней, в шелесте осеннего дождя, в уютной атмосфере устоявшегося покоя. Брели, сцепившись, припозднившиеся парочки, медленно редел поток машин. Играла музыка в ночных клубах, давно спали дети в тихих кварталах южной стороны.

Первыми заметили неладное патрули безопасности – после того, как в течение получаса свершившимся фактом стало дерзкое и безнаказанное ограбление облепленного пси-сторожами ювелирного салона. Идентифицировать вора не удалось, запрос в пси-службы не дал результата, лишенная энергии, замкнутая Пирамида молчала. Шеф столичной уголовной полиции безрезультатно терзал уником – Фантом так и не ответил – он исчез; собственно, первому сыщику Каленусии не ответил вообще никто. Для трансформации удивления в опасения, а опасений – в активное противостояние обстоятельствам обычно требуется некоторое время. В одних случаях оно коротко как выстрел, в других – тянется не спеша, оно зависит от воли и сообразительности причастных к критическим событиям людей, и, тем не менее, оно существует всегда.

На этот раз отпущенного судьбой времени фатально, драматически не хватило – уличные столкновения начались еще до рассвета – слишком странно, слишком быстро. И, главное – бесцельно и без видимых причин. О массовых преднамеренных пси-наводках почти никто не подумал. Растерянные полицейские метались, безуспешно пытаясь если не исправить, то хотя бы понять ситуацию. И гибли. Распахнулись двери домов, люди, сами не зная, зачем, высыпали из баров, разрозненные кучки хулиганов быстро обрастали помощниками, в серой предрассветной мгле били стекла, врывались в дома предместий, выволакивая наружу сонных хозяев. В ответ грянули первые выстрелы.

Серый рассвет занимался над неспокойным городом.

Неестественная скорость, с которой вырвавшаяся из-под пси-наблюдения уличная толпа становилась ревущим, неуправляемым зверем, должна была насторожить любого. Этого не произошло по смехотворной причине, коренившейся именно в прославленной и привычной надежности Системы – никто не знал, чем может быть чревато ее разрушение.

Искусственное происхождение беспорядков сделалось очевидным лишь несколько часов спустя – когда обезумевшие под прицельными пси-наводками люди уже рвались в административные кварталы Порт-Калинуса. Город оказался беззащитным, пси-шлемы не пользовались успехом у франтоватых граждан столицы – они нашлись едва ли у каждого десятого. Поднятые по тревоге части жандармерии пошли в бой, едва защитившись легкими касками, их смяли почти мгновенно, чудом вырвавшийся из человеческой мясорубки лейтенант плакал, размазывая слезы и кровь по копоти, запятнавшей щеки.

– Они лезут на излучатели! Они сошли с ума!

К вечеру следующего дня Порт-Калинус корчился – полыхали, испуская жирный чад, перевернутые машины, хрусткие обломки витринного стекла усеяли цветную плитку мостовой. Остатки потрепанной жандармерии, экипировавшись детекторами и тяжелой пси-броней, тщетно пытались захватить неуловимых сенсов – вожаки бунта к славе не стремились и чаще всего умели прятать концы в воду. Кого-то били обезумевшие горожане. Кое-кого расстреливали на месте солдаты. Уцелевшие участки полнились арестованными – избитые люди, скученные в тесных помещениях, страдали от духоты и жажды, стонали, бранились, проклинали и власти, и мятежных псиоников. Узники сидели на полу вплотную, плечо к плечу, локоть в локоть – невозможно было не то, что лечь, но даже вытянуть ноги. Запах в арестантской стоял такой, что даже далекие от эстетики стражи порядка предпочитали с крепкой сигаретой в зубах коротать тревожные часы на улице.

Ревущую толпу остановили на самой границе административных кварталов, улицы попросту завалили мешками с песком, по подходившим слишком близко без сантиментов стреляли на поражение. Сенат заседал в растерянности, бледное лицо председателя собрания дергал нервный тик – шестидесятилетний президент Барт мучился неизвестностью, еще не зная о том, что его дочь, молодая госпожа Барт-Эллиан, супруга авиационного магната, и две шестилетние внучки остались среди искореженных останков сгоревшего кара, не успев отъехать от ворот разгромленного особняка и на двести метров. Президент любил свою семью, нежно любил внучек – сейчас он казался глубоким стариком, под глазами набрякли мешки, широкие, добрые стариковские ладони мелко дрожали. Зал заседаний шумел, кто-то неловко примерял шлем пси-защиты, в дверях не скрываясь, стояла сумрачная охрана.

– Разум и звезды! Что это? Скажите мне, Барт – что происходит?

Президент тяжело, враз погрузневшим телом обернулся к соседу по скамье. Светлые, пронзительные, слезящиеся глаза сенатора Керриана встретились с потускневшими глазами друга.

– Это псионики, Керри. Мы слишком долго делали вид, что их боль, смерть и их вечный соблазн попросту не существуют. Теперь мы пожинаем плоды и получаем урок. Они идут – идут за нами…

– Я не хочу умирать! Чего они хотят, Барт?

Президент покачал крупной, с проседью головой:

– Нам нужно просто держать удар. Выпрямите спину, дружище. Какая разница? Чего бы они ни хотели – для нас с тобой, Керри, это уже ничего не изменит…

Керриан сцепил тонкие пальцы, не замечая, что ломает тонкое тельце позолоченного карандаша.

– А обычные люди? Мы разрешили стрелять в невменяемых безумцев… Мы преступники, Барт.

Президент махнул рукой и отвернулся, грузные плечи его бессильно обмякли.

Свободные помещения Дворца продолжали заполнять отступающие, перепуганные солдаты.

“Заседание растерянности” длилось шесть часов, оно закончилось ничем, шум беспорядочного боя уже врывался в широкие окна Калинус-Холла, толпу несчастных косили на подступах к резиденции. Парламентеры повстанцев не пришли – их и не ждали. Еще через два часа враг сменил тактику, мелкие группы сенсов, прикрываясь пси-наводками, крышами и канализационными шахтами просачивались сквозь оборону конфедеральной жандармерии. Удары наносились прицельно – по неугодным лицам, уцелевшим узлам коммуникации, патрулям.

Сбитые с толку конфедераты впервые увидели врага в лицо – нередко псионики умирали на месте, не выдерживал изношенный мозг. Такие тела опознавали легко – по прижатым к вискам или глазам скрюченным пальцам – сломанные мукой паяцы в липкой, кровавой уличной грязи. Ужас обывателя был так велик, что торопливые прохожие далеко огибали даже трупы. В эти смутные, проклятые часы возродились старинные суеверия – люди прижимали к телу самодельные талисманы, по бумажке шептали давно забытые заклинания против колдовства. Кое-кто из самых предприимчивых наспех, борясь с собственным ужасом, приторговывал и тем и другим. Замкнутая в себе Пирамида, гнездо новорожденного хаоса, молчала – ее огибали и шествия безумцев, и отряды пси-боевиков.

Но в сердцевине Департамента все еще теплилась жизнь.

* * *

– Советник, откройте…

Егерь прислушался к осторожному полушепоту за запертой дверью.

– Кто это?

– Кравич.

– Кто?

– Инспектор Фил Кравич, 15 отдел.

Наблюдатель, царапая сталью паркет, отодвинул в сторону от двери увесистый сейф и впустил гостя – высокого, широколицего, румяного, веснушчатого парня.

– Садитесь, Фил. Не надо субординации – сейчас мы все равны, все в дерьме. Я не предлагаю вам кофе – у меня пересох кран.

– Воды нет во всем крыле. У меня осталась минералка – вот.

– Мне кажется, я вас помню?

– Я участвовал в проекте покойного Хиллориана, охранял сенсов из его команды. Вам налить?

– Оставьте себе. Вы разбираетесь в электронике, Фил?

– Немного. Систему все равно нам не починить, ее выключили с центрального пульта – прямо из кабинета шефа. Я прошелся коридором, дверь блокирована изнутри. Вы знаете, советник – у меня слабенькие пси-способности, до боевого сенса мне как до звезды, но кое-что и я могу. Так вот… Там глухо – глухо, опасно и погано. Внутри кто-то есть. Я не верю, что это Фантом – старик не мог учинить такой дряни.

– Вы правы, Кравич. Мне не дает покоя желание выбраться наружу. Я обошел наш ярус – ни единой щели. Разве что открыть окно и спуститься по внешней стене… Как вам такая авантюра?

– Простите, советник, слом шеи гарантирован, здесь холерски гладкая стена, стекло первосортное, куски большие и гладкие как горный лед, скажите спасибо этой шельме, архитектору Финтиану. Мы с вами, как крысы в садке.

– Картина невеселая… О!

– Что такое?

– Смотрите на монитор.

Кравич резко повернулся, впившись взглядом во внезапно оживший экран.

– Аналитик?

Система, включенная на одностороннюю передачу, демонстрировала всем желающим худощавую фигурку, бледное большеглазое и большеротое лицо.

– Я никогда не любил эту тощую сволочь.

– Послушаем, что он скажет, Фил.

Аналитик откашлялся, опущенные глаза обманчиво придавали юношескому лицу выражение застенчивой скромности – на самом деле он попросту бегло читал текст с положенного на стол листочка.

“Братья по долгу. Час настал! Я, консул обновленной Каленусии, обращаюсь к вам – настало время восстановить нарушенную справедливость. Коррумпированный режим Конфедерации предал нас, лишив естественных прав…”

– Разум и Звезды! Что он несет? Стиль гадостный.

– Тихо, Кравич… Тихо. Дайте послушать. Это только преамбула.

“…задача свержения горстки тиранов, обрекших нас на медленное умирание. Кто не с нами – вы сами выносите себе приговор. Мы – соль земли, мы – сверхлюди будущего, прочим нет места в истории…”

– Цветущая шизофрения – доброкачественная. Это он про кого несет?

– Про сенсов и для сенсов. Вы зря смеетесь, Кравич – такое может найти отклик у неудачников.

“…решайтесь – момент настал. Всем, обладающим пси-способностями и лояльным к новому руководству Департамента предлагается собраться в секторе ноль. Предатели, агенты, паникеры будут уничтожаться на месте…”

Монитор угас – Систему снова отключили.

– Мастер советник…

– Что?

Егерь увидел, как мгновенно посерело, осунулось и постарело лицо инспектора Кравича, веснушки проступили бурыми медяками, жестко прорезались морщинки в уголках рта.

– Мне лучше уйти. Закройте за мною дверь и задвиньте ее поплотнее и больше для меня не отпирайте.

– Почему?

– Я – сенс. Слабенький, но сенс. Простите, мне стыдно, вам не следует доверять таким, как я. Воду оставьте себе – вам она больше пригодится.

Инспектор в сером мундире поднялся со стула, ссутулившись. Его убитый вид тронул Егеря.

– Постойте, Фил!

– Зачем?

– Вы делаете ошибку. Вы можете пользоваться или пренебрегать своими способностями сенса, вы можете по-разному относиться к людям, лишенным этого дара. Нельзя делать только одного – нельзя идти на поводу у маньяка. Вы сенс? Пусть так – для меня это не важно, вы честный человек – это главное. Мы не можем разбрасываться верными людьми – по одиночке нас удобнее и безопаснее бить. Я прошу вас остаться.

– Вы мне верите?

– Да.

Кравич опустился на стул.

– Ну что ж… Приказывайте, мастер советник.

– Это скорее просьба – я же сказал, дело носит неофициальный характер. Вы видели мертвое тело Фантома?

– Нет.

– Будьте спокойны, существуй оно в природе, свихнувшийся Ролан предъявил бы публике труп – хотя бы для устрашения. Вы видели, что он сотворил с Зенитом? И, тем не менее, Фантома не видел никто, хотя наш шеф, без сомнения, где-то существует… Мне кажется, он все еще в Пирамиде. Как насчет того, чтобы найти Фантома?..

– Вы думаете, он жив?

– Я не знаю, вот и проверим. У меня есть оружие – в сейфе, кроме того, понадобится ваш дар псионика. Двое нормальных офицеров против Разумом уделанного “консула” – как вам такой расклад?

– Заманчиво. Однако, Ролан хоть и шизик, но не дурак – за него вся охрана 14 отдела, мятежники засели в резиденции старика Фантома, прикарманили склад с пси-защитой и стволами, держат связь под контролем, запугали и запутали наших ребят. Наверняка снаружи у них дружки, там заварилось дело не на шутку – вы ведь слышали выстрелы?

– Тем лучше – задача становится интереснее. Так как?

– Я с вами хоть в Аномалию.

– Тогда – пошли.

Так получили начало события, невероятным образом определившие судьбу трех беглецов, чей кар леопардовой масти в эти часы безостановочно мчался, уходя на восток.

Глава XXV “Стрела, летящая в ночи”

7006 год, Каленусийская Конфедерация, северо-восточное шоссе.

– Пора передохнуть, меняемся местами, вы – за руль, Хэри.

Стриж притормозил у обочины. Пыльная, тронутая осенью степь плоской тарелкой уходила к серому мареву горизонта. Метелки высохшей травы почти не шевелились под ветром. Восточная трасса узким порезом рассекала равнину пополам. Он огляделся – ни единой машины ни с той, ни с другой стороны, дорога словно бы вымерла таинственным образом – тишь да гладь, лишь два неряшливых шара перекати-поля застряли в выбоине полотна.

Заспанный Майер нехотя выбрался из машины и скептически воззрился на Стрижа.

– Вы давно на себя не смотрели?

– Нет, а что?

– Вид у вас замечательный – небритый, потрепанный, злобный, иллирианский, как две капли воды – государственный преступник в бегах, самая настоящая “дурная компания” для заблудшего меня.

– Поглоти вас Воронка Оркуса. Ваша рука успокоилась? Марш за руль, трепач.

– Куда летим, куда несемся? Мы бегаем по благословенной Каленусии как курица с отрезанной головой по унавоженному фермерской живностью двору. Это дело испускает все более интересные ароматы. Вот увидите, Алекс, наш ублаженный наркобомбой друг Эшли в конце концов будет оправдан, более того – окажется на коне, примет душ, станет чистым героем в белых одеждах, всех собак повесят на вас, тогда мне припомнят это сомнительное знакомство.

Стриж развел руками.

– Вы знаете, я не настаиваю на его продолжении. Высажу вас у первого попавшегося поселка, да и дело с концом. Кстати, топливо на исходе. Садитесь за руль, доведете машину до заправки, там и расстанемся, о светило свободной каленусийской науки… Ваша карьера не пострадает, если что – валите все на меня, от негодяя не убудет.

Философ, похоже, обиделся – он молча ввалился в машину и взялся за руль, Стриж, не обращая внимания на капризного профессора, уселся на заднее сиденье.

– Леди Джу?

– Что?

Белочка подняла на Дезета равнодушные, остановившиеся ореховые глаза. Стрижу захотелось отвернуться – он с трудом заставил себя выдержать этот пустой, равнодушный взгляд.

– Майер прав, следует определиться. В Порт-Калинусе, Параду, любом крупном городе Конфедерации вам неминуемо грозит опасность. Я не знаю точно, какие силы заинтересовались Аномалией, но интуиция мне подсказывает, что история с Эшли – только вершина айсберга… Я не зову вас в уехать в Порт-Иллири, жизнь там показалась бы вам сплошным мучением. Я думал – так и сяк – и вижу только один выход. Я отвезу вас к Фалиану и оставлю там.

Ресницы сострадалистки дрогнули.

– К этому маньяку?

– Старик – религиозный фанатик, но не маньяк, он по-своему уважает вас, Джу. У них, на восточный территориях сплоченная, крепкая община, там каждый восьмой – псионик высшей пробы, все они спаянны верой, догмой и дисциплиной. Едва ли не четверть людей – бывшие беженцы из Ахара. Этот орешек не так-то просто раскусить, знаю по личному опыту. Власти не суются к фермерам без крайней нужды, официальных претензий к вам нет. Мне кажется, такой выход – самый лучший, там будет скучно, зато безопасно. Возможно, вы сделаете-таки карьеру сенс-врача или пси-пророчицы…

– А вы куда, Алекс?

– Я возвращаюсь домой.

Сострадалистка опустила белые, восковые веки.

– Удачи, Стриж. Удачи и спасибо за все.

– Удачи будете желать, когда довезу вас до границы фермерского рая… Трогайте, Хэри – вперед.

Майер резко тронул кар, полетели мимо, оставаясь позади, метелки придорожной травы.

Они подъехали к маленькой заправочной станции через три четверти часа. Лениво задувал, метя песок, вертлявый сквознячок, дверь ребристого фанерного домика оказалась чуть приоткрытой.

– Есть здесь кто-нибудь?

Из будки, как две капли воды похожей на фанерный дом в миниатюре, гремя цепью, вылез косматый, деревенского вида пес. Собака зевнула, показав желтые клыки, и полезла обратно в конуру, оставляя на низенькой притолоке клочья бурого пуха.

– Здесь очень тихо.

– Обычное захолустье. Пошли, пора потревожить хозяев.

Окошечко кассы пустовало. Стриж дернул ручку звонка и, не дождавшись результата, переступил порог – узкий захламленный коридор терялся в полумраке.

– Эй! Есть здесь…

…Удар пришелся по затылку. Дезет не успел ни отстраниться, ни развернуться в тесноте обступивших его стен, мир полыхнул оранжевой вспышкой, рассыпался колючими блестящими осколками и погас. Последним, что увидел иллирианец, были сапоги – короткие, без шнуровки, на толстой подошве боты механика возле самого лица Стрижа.

* * *

Плоский, твердый зеленый жук упрямо полз, оставляя в песке цепочку точечных следов. Правую щеку царапало, Стриж приподнял голову, сплюнул грязь и обнаружил, что лежит лицом на покрытой редкой иссохшей травой земле. Опять, как в Ахара, пахло полынью, заломленные назад руки оказались прочно связанными, старые знакомые – грязные боты маячили неподалеку.

– Тащи сюда второго, ребята!

Рядом с иллирианцем, подняв пыль, плюхнулось нечто – Хэри Майер собственной персоной. Дезет скосил глаза на философа. “В чем дело?”. Профессор не отреагировал никак – то ли и впрямь потерял сознание, то ли искусно притворялся, то ли шок напрочь лишил его коммуникативной способности.

– Кто у них там в машине? Мальчишка?

– Стриженая баба. Малохольная шлюха из натуристов.

– Волоки и ее наружу, разберемся.

Стриж напряг мышцы рук, пробуя путы на разрыв – бесполезно, веревка плотно врезалась в кожу. Он чуть прикрыл глаза, выжидая. Боты протопали к нему, вздымая фонтанчики пыли, крепкая рука ловко ухватила воротник куртки и развернула иллирианца лицом вверх. Обладатель бот оказался сухим, желчным, остроносым типом в испачканной смазкой куртке. Отросшие волосы механика из-под шлема пси-защиты свисали на уши и воротник.

– Ты псионик?

Холодный щуп детектора прикоснулся ко лбу Стрижа. Он затаил дыхание, как будто подобная мера могла спасти от разоблачения. “Разум и Звезды! Я старался. Ну и за что же мне такой провал?”. Секунды показались часами, остроносый разочаровано хмыкнул, почесал мизинцем кончик носа и отвел детектор в сторону.

– Пустышка. Такой парень нам не нужен.

Потрясенный Стриж не нашелся, что сказать – пожалуй, впервые в жизни его пси-ноль не произвел на измерителя ровно никакого впечатления. Обладатель бот тем временем сплюнул в грязь и вплотную занялся Майером.

– Этот тоже в норме. Тащите сюда деваху.

Стриж понял все и запоздало рванулся, веревки, кажется, затрещали, но все-таки выдержали, носатый механик беззлобно, не особенно стараясь, ткнул его ботом в ребра.

– Чего дергаешься? Сучку свою пожалел? Остынь. Ни одна баба смерти не стоит.

Дезет смотрел на белое, запрокинутое к небу лицо Белочки, ясно видел ее расширившиеся до предела зрачки, короткий ежик каштановых волос. Носатый придержал голову девушки за острый подбородок, поднял и приложил щуп ко лбу.

– Есть контакт. Сенс. Забирайте ее, ребята.

Двое людей в таких же, как у главаря, защитных шлемах и в рабочих комбинезонах – один в желтом, другой в оранжевом – оттащили Джу в сторону. Механик покачал головой и наставительно, до странности сменив тон, заявил Стрижу:

– Мерзостный псионик – стрела, летящая в ночи. Как стрелы разящие наповал встречают щитом, так ложную премудрость сенса твердостью встречать следует.

Дезет проглотил готовое сорваться ругательство пополам с дозой дорожной пыли. Помощники носатого тем временем растеряно вертели сострадалистку туда-сюда, ошалело рассматривая ее сквозь прозрачную пластиковую блузу.

– Импи, может стоит сначала того… эта… – заикнулся один – тот, что был в желтом комбинезоне.

– У тебя стержень срамной вместо мозгов вставлен. Это псионичка. Ее только тронь куда-нибудь, потом век от порчи лечиться будешь. Мы не насильники – мы люди честные и с понятиями. Давайте, ребята, не ленись – творите не блуд без стыда, но угодное Разуму дело.

Двое оттащили Джу в сторону придорожного столба. Стриж содрогнулся, заметив то, на что сначала не обратил никакого внимания – слой жирной гари покрывал столб на всю нижнюю треть длины.

– Не делайте этого!

– Это почему же?

– Вам за нее заплатят – хорошо заплатят власти. Если, конечно, она будет жива и цела.

– Засунь свои деньги знаешь куда… Нету больше властей. Такие, как эта баба, порешили моего старика – охмурили и бросили его с голыми руками на солдат.

– Это целительница. Она никому не причиняла вреда.

– Это ведьма. Дым от мяса ведьмы всегда хорошо пахнет.

Стриж ощутил приступ тошноты – стлался в воздухе запах горькой полыни, цикадами звенела кровь в висках.

– Пощадите девушку. Вам мало нас двоих?

Майер ворохнулся по соседству и неожиданно отчетливо заявил:

– Пожалуйста, говорите только за себя, Алекс. Я тут не при чем. Может быть, вы и благородный, зато я – умный.

Носатый ткнул Дезета сапогом в висок – чувствительно, но недостаточно сильно, чтобы отправить в беспамятство.

– Плевать мы хотели и на тебя, и на твоего дружка. Не колдуны нам не нужны. Досмотрите угодное Разуму дело до конца – и ступайте себе на все четыре стороны. Мы не бандиты какие-нибудь.

Комбинезонники уже прикрутили сострадалистку к столбу, один из них аккуратно отвинтил пробку канистры и окатил одежду жертвы горючим.

– Мы не изверги – быстро сгорит.

“Вот и все,” – подумал Стриж. “От судьбы не уйти. Надежда – вот худшее из возможных состояний. Худшее, ибо оно ложь, лучше жесткая правда обреченности с самого начала, чем розовые очки самообмана. Я не смогу ей помочь, но я буду смотреть – и досмотрю до конца, это мой урок. Потом меня доверчиво развяжут, чтобы отпустить, пусть они думают, что я – визжащий, сломленный страхом обыватель. Они еще не знают, с кем имеют дело, узнают – когда поквитаемся за все. Жаль только, что за глобальную несправедливость жизни заплатят не устроители фарса, что засели наверху, в уюте и безопасности, а троица свихнувшихся захолустных изуверов. В конце концов, подобное тоже очень несправедливо.”

Остроносый отошел в сторону и, прочитав короткую молитву, степенно добавил:

– Поджигай, парни… Вот, газетку подпалите и бросьте в нее. Подальше, подальше, как бы самим не ожечься.

Желтый Комбинезон отступил на шаг от столба, пошарил по карманам и извлек зажигалку. Стриж с замиранием сердца вслушивался в бессильное пощелкивание.

– Заряд кончился, холерство, – мрачно-торжественно объявил Желтый Комбинезон.

– Сходи за спичками на кухню.

Желтый неловко повернулся, смущаясь нарушением правильного хода церемонии. Дезет насторожился – Джу подняла голову, из ореховых глаз ушла муть страха, они смотрели осмысленно и твердо. Стриж взглядом задал беззвучный вопрос, сострадалистка чуть заметно опустила ресницы. Дезет расслабился, пытаясь ощутить, поймать то, что должно вот-вот произойти – и не почувствовал ничего. “Нулевик тупой.” Дальнейший ход событий он мог наблюдать только лежа на земле, как пассивный зритель – походка Желтого Комбинезона вдруг изменилась, сделавшись неуверенной, он неловко шагнул к Остроносому и, задумчиво потоптавшись, закатил главарю звонкую оплеуху, сбив с него шлем пси-защиты.

– За что?

Желтый сглотнул комок в горле и гордо промолчал. Ошарашенный владелец бот, коротко, зло ткнул товарища кулаком, удар пришелся в бровь, Комбинезонник, тоже лишившийся шлема, вытер со лба липкую жидкость и вцепился в воротник бывшего приятеля – они завалились друг на друга, в пыль, возмущенно взлаяла бурая собака в конуре.

Сообщник в оранжевом, беззаботно улыбаясь, подошел к Дезету и принялся неловко дергать узел на руках иллирианца. Дезет, скривившись, терпел прикосновения чужих рук, испачканных предназначенным для сожжения горючим.

Через несколько минут все было кончено – троица бандитов бесцельно разбрелась по двору, один пел без слов, другой пытался играть с бурой собакой. Нестриженый главарь в ботах облизывал свой указательный палец, то и дело погружая его в одиноко стоящую на земле канистру.

Стриж, ломая ногти, открутил проволоку, все еще державшую Белочку у столба, развязал философа.

– Пошли отсюда. Иначе я не удержусь от соблазна поставить точку по-своему…

Майер поморщился:

– Зачем? Мне кажется, безумие хуже смерти. Как вам удалось это, Джу?

– У двоих были побитые шлемы – наверное, их сняли с мертвых солдат. Сильный псионик сумеет преодолеть такую защиту, если в этот момент отождествит себя с объектом наводки. Мои силы почему-то выросли, это было… как помощь извне. Теперь мне так плохо, Хэри – я словно вся измазалась в грязи. Плохо физически, я словно на четверть умерла, и жаль этих людей – я видела их страх, их боль, их одиночество и отчаяние. Загнанный зверек огрызается. У них были причины ненавидеть псиоников. Настоящие, честные причины.

Стриж скептически хмыкнул:

– Нашли кого жалеть, добрая леди. Ради вашего сострадания, Джу, я не стану ломать им шеи, хотя – стоило. Я очень и очень зол – я вне себя – это было во сто крат хуже идейных развлечений Эшли. Что творится в вашей свободной Каленусии?! Хэри, где ваш уником?!

– Не орите так, мой вспыльчивый друг – вы же сами запрещали мне его включать, ссылаясь на визгливые мелодии и свои драгоценные, изнуренные терроризмом нервы. Он уже двое суток как в отключке. Сейчас… Чума – тут одни помехи.

Слабенький сигнал прорвался лишь спустя несколько минут – Майер отчаянно терзал настройку.

– Вы слышите…

Трое молчали, ловя сбивчивый, изуродованный шумом голос комментатора. Столкновения в столице, мертвые псионики на улицах, осажденный Сенат…

– Вы слышите? Они объявили сенсов вне закона. Любых. Это стопроцентное сумасшествие. Что скажете, Хэри Майер?

– Это война, Алекс. У нас гражданская война, очень может быть, вмешается и ваш Порт-Иллири тоже.

– Тогда тем более – на северо-восток, к Фалиану, там единственное место, где можно найти хотя бы относительную безопасность.

– Пожалуй. Не забудьте заправить машину, герой…

Леопардовый кар тронулся в путь через четверть часа. Еще через полчаса Желтый Комбинезон все-таки отыскал на кухне спички. Он обрадовался – и попытался вспомнить, зачем они были нужны, непослушные обрывки воспоминаний ускользали, дразня. Человек вышел во двор, долго сидел на земле, подпаливая и бросая маленькие смешные кусочки огня. Одна из спичек случайно коснулась топлива, широко растекшегося из опрокинутой впопыхах канистры…

Жирный столб дыма над фанерным домом был виден издалека.

В конуре выла забытая всеми собака.

Глава XXVI CONTRA SPEM ^[49]

7006 год, Каленусийская Конфедерация, Порт-Калинус, штаб-квартира Департамента Обзора.

– Вы готовы, Фил? Постарайтесь попасть прямо в круг. Если верить проектной документации – тут самая тонкая оболочка, единственное уязвимое место.

Кравич поднял излучатель и направил его в сторону неровно нарисованной зеленым фломастером окружности.

– Ну и память у вас, мастер советник. Отойдите подальше, а то вдруг оттуда полыхнет…

Он выстрелил, задержав огонь на импровизированной мишени, пластик потек, истончаясь, горя.

– Готово. Пусть остынет немного. Вообще-то там заметна шахта лифта. Быть может, спустимся вниз, разобьем окно и – свобода?

– Заманчиво, Фил, но бесперспективно. Это резервный беспересадочный лифт – с верхней площадки к лабораториям. Если двери нижних ярусов блокированы, а это, думаю, именно так, мы окажемся в запертом подвале. Наружу оттуда так просто не выйти, зато можно поискать Фантома, Старик любил… то есть любит лично наблюдать за “черепками”…

Егерь заглянул в прожженное отверстие. Тянуло прохладой, запахом металла и смазки, трос клети уходил в темноту.

– Коробка прямо над нами, почти свободно могу дотянуться до ее дна.

– А зачем?

– Тут есть один фокус – клеть, конечно, нельзя поднять вручную, зато можно вручную опустить. Пробиваем дно, забираемся вовнутрь, немного разблокируем тормоз и – потихоньку, помаленьку – на самое дно нашей преисподней.

– Мастер советник…

– Вы сомневаетесь, Кравич?

– Так ведь оттуда потом уже не подняться.

– А отсюда по-другому не спуститься. Если мы доберемся до технического яруса, быть может, найдем там способ запустить Систему…

Первая фаза операции заняла не слишком много времени – пришлось повозиться лишь с прочным днищем кабины. Лифт нехотя, с лязгом пошел вниз, Кравич светил в дыру фонарем, пытаясь определить пройденное расстояние.

– Надеюсь, ребята Аналитика не застукают нас, так сказать, в процессе…

– Поздно – мы уже на месте.

Лифт прибыл на место с унылым грохотом, заклинившая дверь поддалась с большим трудом, луч фонаря растеряно метался в пустой тьме коридора.

– Есть здесь кто-нибудь?

– Лучше не поднимать шума – не известно еще, кто здесь может оказаться.

Пятно света заскакало по стенам, высвечивая мертвые мониторы, брошенное оборудование, под каблуком Егеря что-то стеклянно хрустнуло – это оказались оброненные женские очки в тонкой золотой оправе. Одно стекло уцелело, к дужке прилипла вырванная прядь волнистых светлых волос. На стальном полу распластались веером рассыпанные кассеты – кто-то методично давил их подошвой.

– Странно.

– Здесь плохо пахнет, инспектор. Здесь пахнет последствиями пси-наводки.

Пахло страшно – в прямом смысле, перегретый застоявшийся воздух отдавал тлением – пока только слегка.

– Там, в темноте, лежат наши мертвые ребята…

Егерь задумался. Если исходить из того, что Фантом мертв, то шефом Департамента мог оказаться любой из убитых наблюдателей – поиск трупов в переплетении коридоров мог затянуться на неопределенное время. Время летело – Егерь остро ощущал каждую потерянную секунду, словно это сочилась по капле, уходя в жадную пустоту, его собственная жизнь. “Успеть.”

– Будем считать, что шеф уцелел. Где может прятаться или быть спрятан наш Фантом? Скорее всего, в запертом отсеке. Инспектор – теперь дело за вами, попробуйте пощупать ментальный след живого.

Кравич прислонился к стене и погасил фонарь, этого оказалось мало – он зажмурился, фиолетовые круги плавали на фоне закрытых век. Минуты шли, Егерь терпеливо ждал в темноте, не дыша, боясь словом, жестом, даже мыслью помешать псионику. Наконец, вспыхнул свет – Кравич открыл глаза, включил фонарик, он задыхался, как после быстрого бега, палевые веснушки поблекли, в уголках глаз обозначились черные линии глубоких словно порезы, морщин.

– Разум Милосердный! Мастер советник, я не могу… Ментальный след наших мертвых ребят… Он везде. Им больно, они словно кричат.

– Попробуйте еще, Фил. Пройдем подальше, пробуйте снова, я надеюсь на вас. Мы посчитаемся – Ролан заплатит за все, обещаю, нужно только отыскать Аналитика.

Они прошли два десятка шагов, Кравич опять погасил фонарь и замер, ловя в сторожкой тьме незримый след живого.

– Кажется… сюда. Мне так хочется быть полезным, но я двоечник среди псиоников, а тут еще экранирует металл…

Они прошли еще пятьдесят шагов, свет фонаря отразился от блестящей стали пола, высветил россыпь темно-коричневых засохших капель и черное, шершавое, в навек застывших оспинах расплавленного металла, пятно подпалины – огненный след излучателя. Место хранило ауру трепещущей, яркой боли, пронзительные тона отчаяния, льдистый холод страха и потрясение безмерного – запоздалого – удивления.

– Вы слышите? Разрази нас чума… Стук! Там кто-то стучит.

Егерь замолотил рукоятью пистолета по монолиту бронированной двери, постукивание с той стороны сначала прекратилось, потом повторилось, теперь уже в рваном ритме, намекающем на некий смысл.

– Ритмическая азбука.

– Что это означает?

– Тихо… Это он, это Фантом!

Инспектор придвинулся поближе, преисполнясь уважения к познаниям Егеря, постукивание то учащалось, то замедлялось, оперативник хмурился, пытаясь уловить смыл на слух.

– Он при смерти, Фил. Там, внутри, нехорошо… Вы чувствуете?

– Ничего не чувствую, отсек экранирован лучше некуда. Интересно, какие-такие дела там творили черепки?

– Сейчас уже неважно, нам любой ценой нужно вскрыть дверь и как можно быстрее – там нет вентиляции.

– Ее не вскрыть, здесь простой кодовый замок, без пси-команд, без электроники.

Егерь дотронулся до холодного металла, сам не зная, зачем, приложил к нему раскрытые ладони, дверь глухо молчала, стук прекратился. “Это гробница, чрево, в которое отправляются умирать.” Егерь подумал о запертом в тесном пространстве человеке – как выдержал бесконечные, безнадежные часы преданный Аналитиком Фантом?

– Как вы думаете, Фил, излучатель возьмет металл?

– Шутите, мастер советник…

– Не шучу, я думаю вслух. Попробуем подобрать шифр?

– Безнадега. Мне жаль старика, но я не вижу выхода. Разве что… Вы ведь умеете стучать код – спросите совета у него самого.

Реализация идеи Кравич заняла несколько минут – Егерь путался в полузабытых знаках.

– Он ответил “Спрошу”.

– Что?! Генерал хочет сказать, что их там двое?

Возможно, сказался абсурдный ужас бесконечных часов ожидания, который исподволь подтачивал рассудок оперативника. Егерь похолодел, в животе устроился тяжелый ледяной комок. Фантом – безумец? Или это вовсе не Фантом? Кто знает, что за существо ждет за запертой стальной дверью – шефом Департамента мог свободно назваться любой.

– Пусть он ответит.

На этот раз ожидание затянулось, слабое постукивание возобновилось спустя четверть часа.

– Диктует шифр замка…

– Холерство! Наш шеф, случайно, не всемогущ?

– Или свихнулся. Сейчас посмотрим… Светите, Кравич.

Егерь твердо, одну за другой прижимал маленькие кнопки. Замок нехотя, лениво щелкнул, в утробе двери что-то сердито и печально проскрипело.

– Крутите ручку. Готово.

Дверь дрогнула, в лицо наблюдателям ударил спертый, горячий воздух, Егерь ждал, взяв оружие наизготовку. Плечом к плечу с ним рядом стоял Кравич. Открылась обшитая металлом коробка отсека.

– Разум Милосердный!

Шеф Департамента Обзора сидел на полу, расстегнув ворот мундира, бессильно уронив голову, он поднял лицо – короткие волосы слиплись от пота, облик изменился почти до неузнаваемости – иссиня-черные круги под глазами, ввалившиеся щеки, хищный оскал зубов.

– У вас есть вода?

– Минеральная.

Фантом сосредоточенно опустошил флягу.

– Это было прекрасно. Спасибо, Егерь. Спасибо и вам…

– …Инспектор Кравич, мой генерал.

– Спасибо, инспектор. Поверьте, не забуду… Не забуду никого – ни тех, ни других.

Первый наблюдатель Каленусии, ощерясь от усилия, встал, заметно покачнулся, заставил себя выпрямиться, ловя ускользающее равновесие.

– Что с Пирамидой?

– Блокирована, без энергии.

– В городе?

– Стрельба.

– Аналитик?

– Заперся с мятежниками в командном центре.

– Наши люди?

– Деморализованы.

– Столичные власти?

– Молчат.

– Ну что ж, у нас есть дело, господа!

– Командуйте, шеф. Мы с вами.

– Не сомневаюсь, Егерь. Для начала – мне нужен портативный сайбер помощнее, с автономным питанием.

– Насколько помощнее?

– Чем мощнее, тем лучше, но размеры и вес должны оставаться в пределах разумного – нам его носить с собой.

– Я, кажется, знаю, что нам подойдет. Тут неподалеку склад… Я схожу с фонарем.

Кравич вернулся через полчаса, волоча за собой за собой увесистый предмет. Конструкция, снабженная ногами, превосходила размерами обычный сайбер и напоминала то ли собаку, то ли зрелого упитанного поросенка. Подобие головы (консервативная имитация привычного) крепилось к туловищу короткой, толстой шеей, с ошейника свисала, побрякивая, длинная цепочка.

– Во имя Неба – что это такое?

– Проект пси-ищейки. Забракованный опытный образец.

– Уродлив, как видение алкоголика. Сейчас подключим монстра к местному сайберу – у него тоже автономное питание. Оттуда нужно кое-что переписать…

Спустя некоторое время искусственный пес ожил, преступил лапами, на глазах обретая пластику живого существа. В манерах монстра на секунду – всего лишь на секунду – прорезалось нечто трогательно-неловкое, так двигаются, преступая пухлыми ножками, прелестные дети-двухлетки.

– С ним можно общаться голосом.

Фантом склонился над конструкцией.

– Привет, Макс! Как тебе новая оболочка?

По воле случая у существа оказался приятный, глубокий, с бархатистыми нотками голос.

– Приятно, наконец-то, иметь тело. Впрочем, оно могло быть и получше. Здесь не хватает хвоста.

“Он учится шутить,” – с суеверным ужасом подумал Фантом. “Во что разовьется этот плод ментального совокупления двух Аналитиков?”

– Спасибо за шифр к замку. Как ты догадался?

Гомункулус попытался засмеяться, в этот критический момент природа сайбера дала о себе знать – звук получился металлический, неестественный.

– Я не знал шифра, зато я знаю Ролана. Он моя часть.

Кравич угрюмо промолчал, Егерь рассматривал Макса со сложной смесью почтения и отвращения.

– Что это, шеф?

– Ролан смещен с должности. Рад представить команде нового Аналитика Департамента.

– Этот?

– Да. Специалист высокого класса.

– Не совсем. Я ошибся в предсказании вашей смерти.

“Контраст,” – подумал Фантом. “Это нелепо, как плохая пьеса, но это и страшно тоже. Мы – друзья и враги, мертвый Элвис и живой Ролан, честные служаки и обреченные, надеюсь, мятежники, власти с их близорукостью, я сам со своим любопытством и доверчивостью – все мы вместе нечаянно выпустили в мир получеловеческий разум. Он получеловек не потому, что слабее двуногого – потому, что сильнее. Сейчас гомункулус одинок и растерян, он ищет себя, и когда найдет… Что будет тогда? Я мог бы уничтожить это нелепое на вид существо прямо сейчас, и, тем не менее, не могу – рано бить золотое яйцо. И он знает об этом.”

Фантом кивнул оперативникам:

– Вы реализовали ничтожный шанс удачи, поздравляю. А теперь – за дело. У кого какие соображения?

– Пробиться вовне.

– Разблокировать Пирамиду.

– Добраться до Ролана.

– Макс?

Гомункулус медлил – на размышления ушло с полминуты.

– Нужно обратить преимущество врага против него.

– Как?

– Пси-наводка. Псионикподвержен ей в не меньшей степени, чем обычный человек, если не поставит ментальный экран, конечно. А с экраном он не боец.

– Это безнадежно. Пси-наводку не воспроизвести технически, для этого нужен живой псионик. Все (ну, почти все, я не обвиняю вас, Кравич), словом все сенсы Каленусии – против нас…

Гомункулус издал металлический то ли смех, то ли лай.

– Кроме того, кого вы назвали Кравич, здесь еще целых два псионика. Это я.

Фантом скептически поджал тонкие, бледные губы.

– Ты машина, Макс. На тебя распространяется фундаментальное исключение Калассиана – ты не сможешь.

– Я псионик, Фантом. Носитель – эта металлическая свинья – не имеет значения, у меня есть душа, я получил ее в наследство от человека.

“Хотел бы я знать, от которого из двух,” – подумал Фантом.

– Пол и мораль зачавших мою ментальность значения не имеют – у меня были родители.

“Он читает мысли?”

– Нет, только угадываю.

Егерь, который слышал лишь половину реплик, в финале диалога расхохотался, он мотал головой, тер руками веки, щеки, размазывал по лбу полосы сажи и крупные капли пота.

– Бред. Это я сошел с ума или жестяная свинья заговаривается?

– Меньше эмоций. Мы все сейчас не в себе, – холодно отрезал Фантом – …я слушаю тебя, Макс, продолжай.

Новый Аналитик и на этот раз был краток. Шеф Департамента выслушал гомункулуса без особого энтузиазма – план показался ему сущим безумием.

– Вероятность успеха?

– Сорок девять из ста. Это все, что я могу предложить… Альтернатива вмешательству – полная победа мятежа.

Фантом колебался лишь мгновение. “За все приходится платить – за все, это не обидно, это только честно. Мне, по крайней мере, твердо назвали цену.”

– Я согласен рискнуть. Итак…

Они спорили о деталях плана, сидя на полу – единственный стул, два часа назад разбитый Фантомом в порыве отчаяния, совсем развалился – Егерь чертил план этажей, водя пальцем по слою жирной гари, Кравич морщил лоб, вспоминая, шеф Департамента оставался внешне спокоен, его волнение выдавали лишь полотно сжатые побелевшие губы.

Гомункулус больше не пытался вмешиваться. Свет фонаря отражался от крутых, блестящих боков монстра…

* * *

Проливной дождь с утра затопил улицы Порт-Калинуса, заваленные телами водостоки не справлялись – мутный поток нес бурую пену, мусор неубранных тротуаров, сорванную ветром ажурную листву, площадь перед Дворцом Сената превратилась в мелкое грязное озеро.

Плети струй сбили пламя с перевернутых машин, омыли почерневшие остовы зданий. Сильный ветер швырял косые струи туда-сюда, заливая лица солдат из оцепления. Окна Дворца заложили мешками с песком – запас отыскали где-то в подвалах. Остатки частей жандармерии два часа назад полностью отошли у центру и соединились с гвардией Сената. Энергии не было, костры на пощади залило дождем, усталые люди пытались жевать сухой стандарт-концентрат.

Амфитеатр скамей в зале Сената пустовал наполовину. Вошедший офицер охраны прервал Барта на полуслове – некорректность, немыслимая при обычных обстоятельствах. Их разговор вполголоса слышали лишь двое-трое близ сидящих, но по малочисленным рядам испуганных сенаторов прошел ропот.

– Мы требуем правды!

Президент встал.

– Отцы сенаторы – я предлагаю немедленно спуститься в пси-убежище, более того, я решительно настаиваю на этом…

Через четверть часа зал опустел, влажный сквозняк, врываясь в разбитые окна, ворошил брошенные в спешке листы. Чуть позже пришли другие люди, они, освобождая пространство, грубо отволокли в сторону красного дерева скамьи, разметали бумаги, под расписанные фресками своды внесли первых раненых…

Пирамида, средоточие мятежа, чернела пятнами выбитых секций – огромные толстые стекла нижних ярусов разлетелись вдребезги, острые осколки усеивали весь квартал. Первые пять наземных этажей пустовали, наблюдатели еще в первые часы мятежа покинули разгромленную изнутри резиденцию. Верхние ярусы, блокированные, почти лишенные энергии, заполненные живыми и мертвыми вперемешку, недосягаемые для внешнего мира, замкнулись в ожидании. Точнее, так казалось снаружи. На самом деле ярус высшего руководства уже очистили от тел – раненых оттащили в покинутые комнаты, убитых наспех скидали в полупустой склад. Пятна крови и гари там и сям уже поблекли под сапогами охраны. Уцелевших заперли порознь, неприсоединившиеся к мятежу уже несколько часов ожидали решения своей участи в собственный кабинетах. Аналитик не показывался, предпочитая руководить ходом событий из командного центра – здесь сохранилась связь. Уникомы не работали, их заменила паутина Системы. Пощаженная повстанцами ниточки коммуникаций связывали бывшую резиденцию Фантома с ключевыми для псиоников точками столицы, оттуда его сообщники, преднамеренно рассеянные по Порт-Калинусу, направляли действия толпы.

Дождь хлестал вовсю, бурно стекая по толстым стеклам. Аналитик поднял усталую голову, отозвавшись на условный знак – сложный, ритмический сигнал сначала показался ему стуком в дверь, хотя новый лидер Департамента прекрасно знал о ментальной природе сигнала. Приглушенный стенами центра, “звонок”, тем не менее, ощущался отчетливо – теперь уже как шуршание гальки на морском берегу, как крики тревожные чаек, пение прибоя, смех ребенка, тщетно пытающегося ручонками зачерпнуть белый пух пены морской…

– Заходи, я отключил блокировку двери.

Девушка вошла, почти неслышно ступая – низкие туфельки мягкой кожи скрадывали шаги.

– Я ждал тебя, Рита.

Она повернулась к свету, отблеск угасающего пасмурного дня упал на лицо, высветил легкую впалость бледных щек, прямые брови, тонкий, правильный, пожалуй, слишком длинный нос, в доходящих до пояса, прямых, иссиня-черных волосах заплясали искорки. Теперь было видно, что вошедшая не так уж и молода, она казалась лишенной возраста – то ли женщина, и после тридцати сохранившая отблеск юности, то ли девушка, которой потрясения или болезнь подарили отпечаток душевной зрелости. Рита двигалась слегка неуверенно, как будто боялась резких толчков.

– Я ждал тебя. Где ты была?

– Я спала. Я видела сон – плохой сон.

– Опять серые нити? Оставь, чайка, сны не значат ничего. Ты ходишь по ярусу в одиночку – больше не делай этого, поняла? Мы хорошо почистили закоулки, но когда дело касается тебя, я не признаю даже разумного риска.

Женщина покачала головой.

– Сны не обманывают, мне страшно, Ролан.

– Не бойся ничего, пока я жив, я с тобою и у руля, тебе некого бояться.

– Я боюсь того, что мы сотворили.

Аналитик сжал кулаки так, что побелели костяшки.

– Ты опять за свое? Пойми, есть дела, которые делают, не оглядываясь. Если боишься, не следует браться, если взялся – делай это до конца. Ты была со мной у истока замысла, ты по доброй воле встала со мною плечом к плечу, так не отступай же теперь. Не предавай меня, Рита.

Женщина села в глубокое кожаное кресло Фантома, подобрала ноги, обтянув колени подолом вязаного синего платья, нахохлилась пушистым комком.

– Хорошо. Я не предам. Но ты уверен, что мы не ошиблись?

Аналитик встал, прошелся туда-сюда, бессознательно копируя любимую привычку Фантома.

– Нет, я уверен в своей правоте. Я рассказывал тебе, как все начиналось? В те дни, когда из-за диверсии иллирианцев “потек” Калассиановский Центр там накрылось многое – многое! – но не все. Кое-что осталось – так, ошметки уцелевших данных, тогда был шок на государственном уровне, все это богатство без разбору свалили в Систему, потому что оно мешало предаваться официально одобренной скорби… Ты слушаешь?

– Да.

– Спустя годы, когда я стал своим человеком в Департаменте, мне удалось добраться до той, старой информации. Выводы не лежали на поверхности, но ты не забывай – я Аналитик. Прирожденный, предназначенный для этого судьбой, Аналитик от бога, как говорили древние. Я работал, я использовал Систему, а сделать это втайне от внутренней безопасности было совсем непросто. Так вот – я уверен, уверен на все сто процентов, Рита…

– В чем?

Аналитик резко повернулся к женщине, казалось, он вот-вот ударит ее, но вместе этого новый хозяин Департамента только взял узкое лицо Риты в свои ладони и повернул так, чтобы она не могла отвести взгляд. Уголок его широкого рта задергался.

– Мы умираем. Ты знаешь, Рита, мы умираем – медленно, но верно. Подойди к зеркалу – посмотри на себя…

Он ласково, осторожно провел ладонями по плавному контуру точеных плеч псионички, за руку выдернул ее из уюта кресла и подтолкнул к блестящей стене кабинета. Женщина, сжавшись, заворожено смотрела в зеленоватую глубину зеркала.

– Сколько тебе лет? Не отвечай, я копался в архивах Системы – тебе всего двадцать один. Это для архивов, а на вид тридцать пять. Ты слишком быстрым шагом спешишь к смерти, моя милая.

– Мы могли бы пореже пользоваться нашим даром. Старение – это только плата.

Аналитик коротко рассмеялся.

– Ты веришь… Слепо веришь. А можешь ли ты вспомнить хоть одного псионика Геонии, которого спас благой совет насчет ментального воздержания? Ну, попытайся… Пусть не сейчас, ну хоть один за всю историю Каленусии должен быть? Что, не можешь вспомнить? Нет?! А ты знаешь, почему? Потому что их нет! Нет и не было никогда, нас обманули, Рита…

Женщина, ни говоря ни слова, сильно рванулась, пытаясь освободится – Аналитик, забывшись, больно стиснул ее плечи.

– Нам лгали, псиоников убивает не дар. Нас убивают лишенные этого дара, “тупицы” – пусть без злобы, без желания причинить вред… Природа – великий выравниватель, жизнь, сила, энергия и самые души наши уходят… им, Рита. А за что? Мы на ощупь ищем смерть ради их благополучия. Пока жив, пока дышит рядом хоть один “тупица”, ты будешь умирать заживо…

– Разве обязательно их убивать?

Аналитик выпустил плечи псионички.

– Нет. Достаточно сломить их сопротивление. Выживших можно изолировать… Я говорил тебе об этом, и не раз. Ты веришь мне?

Девушка отстранилась, смоляные волосы растрепались, резкие тени на лице делали ее старше. Аналитик взял безжизненную руку псионички и добавил почти умоляюще.

– Мне противна бессмысленная жестокость. Я просто хочу спасения – для тебя, для себя, для таких, как мы. Не молчи – скажи что-нибудь. Ты мне веришь?

– Да.

– Ты меня не предашь?

– Нет.

– Рита…

Он гладил упругие черные волосы, поцеловал висок возле уха. Девушка положила узкие ладони на плечи Аналитика, в этот момент его лягушачья улыбка казалась почти красивой.

– Не тревожься. Мы как дети, заблудившиеся в темноте, нас пугает крик сыча, ветер свистит в скалах, и облака закрыли луну… Но это – только сон, все пройдет. Перетерпи этот ужас, Рита, и он отступит. Это… это все равно, что дождаться утра. Все будет хорошо. Это будет другой порядок вещей – прекрасный, упорядоченный мир равных… Убери пси-барьер… Убери! – я хочу прикоснуться к твоим мыслям…

Он говорил и говорил, обнимая девушку, легко роняя то ласковые слова без смысла, то обещания, в которые сам наполовину верил. Пуговиц на синем вязаном платье не оказалось, потом они обнаружились на спине, одна перламутровая пуговка отлетела и звонко заскакала по полу.

Необъятное кресло Фантома подвернулось очень кстати.

Новый шеф Департамента, теряя терпение, расстегнул бюстгальтер любовницы, сдернутые трусики затрещали, расходясь по швам. Рита ахнула, потом немного повернулась, давая ему возможность устроиться поудобнее, ее пальчики вонзились в спину Аналитика. Он сосредоточенно действовал меж распахнутых бедер девушки, сняв собственный пси-барьер и подсматривая за ее ощущениями.

– Ах, Рита!

Кульминация получилась блестяще.

* * *

– Ролан, откройте!

Дверь громыхала под нетерпеливыми ударами. Женщина в синем платье, изогнувшись, пыталась найти на спине недостающую пуговицу. Рванные шелковые трусики бабочкой распластались у ножки стола, прежде чем отворить посетителю, Аналитик подобрал их и сунул в карман.

Вошедший улыбался уголками глаз – но не губами, физиономия средних лет сенса оставалась невозмутимой.

– У меня для вас сюрприз, Ролан. Охрана взяла Фантома.

– Что? Откуда он взялся?

– Старик вывернулся из садка. Не знаю, как, но его выпустили два сообщника. Они все вместе лезли из подвала наверх, используя технологические пустоты в стенах. Всех троих взяла охрана яруса, трупов нет, крови нет, все потери – несколько синяков. Хотите поговорить с ними или вывести в расход?

Аналитик заколебался. Женщина подошла сзади и положила тонкие пальцы на плечо любовника.

– Давай выслушаем их. В конце концов, эти люди никого из наших не убили, и больше не опасны. Потом можно отправить их под охрану или обменять…

Аналитик отстранился, убирая руку Риты.

– Я не склонен миловать Фантома.

Сенс понимающе кивнул.

– Двое других – наш старый знакомый Егерь и некто Кравич.

– А это кто такой?

– Охранник, кстати, пусть слабенький, но псионик.

– Псионик? Псионик спасал Фантома? Приведите их, Луциан. Я хочу видеть это троицу…

Среди стеклянно-блестящего интерьера троица беглецов казалась инородным предметом – бледный Фантом с плотно сжатыми губами, мрачный Егерь со свежим кровоподтеком на щеке и лбом, перепачканным сажей, Кравич, чьи веснушки от бессильной ярости выцвели до светло-палевого цвета. На пленников надели наручники. От запястья бывшего шефа Департамента, кроме того, тянулась длинная стальная цепочка, к другому концу которой был прикован чудовищно толстый сайбер.

– Это чья техника?

– Она сломана. Мы не смогли по-быстрому отцепить машину, Ролан, – вмешался сенс. – Штука оказалась наглухо прикована к Старику, пришлось бы отрубить ему руку.

– С этим не стоит торопиться… Садитесь, господа. А теперь я хочу знать, что позвало вас в дорогу. Технологические пустоты в стенах зверски неуютны.

Фантом смерил скептическим взглядом мятежного подчиненного.

– Я не хочу разговаривать с изменником. Впрочем, кое-что все же скажу – тебе не много осталось, Ролан. В конечном счете ты проиграешь и отправишься в Холодную Пустоту. Тебя мне не жаль, жаль тех, кто влез в кровавую кашу, поверив демагогу.

– Демагогу? Что вы называете демагогией, бывший генерал?

Фантом пошевелил запястьями в стальных браслетах и промолчал.

– Вот видите, свободные граждане, генерал стесняется сказать…

– Ты сволочь, Аналитик, – вмешался Кравич, – ты опозорил честных сенсов.

– Какие громкие слова… Я много чего мог бы сказать в ответ. Например, что вы ничтожество, Кравич – исполнительное, тупое ничтожество. Но лучше я сделаю так…

Наблюдатель напрягся, ожидая выстрела или удара, но Аналитик всего лишь сунул в его скованные руки тонкую, в четыре листка тетрадь.

– Глаза после подвала не очень болят? Все-таки прочитайте это, прямо сейчас.

Кравич густо покраснел от ярости.

– Убирайся из моего мозга, ублюдок.

– Сам виноват – не умеешь ставить пси-барьер.

Инспектор неловко раскрыл тетрадь, шли минуты, Ролан присел на край стола, Рита устроилась в бывшем кресле Фантома. Фантом с ужасом смотрел, как сбегают краски с лица Кравича. Сначала яркий румянец сменился желтизной, потом кожа щек приобрела серый, болезненный оттенок. Инспектор уронил тетрадь на колени, губы его дрожали, как у плачущего ребенка.

– Это правда, мой генерал?

Фантом чуть заметно вздохнул.

– Это гипотеза, Фил, это только одна из гипотез. Не спеши верить ему.

Ничего не понимающий Егерь растеряно вертел головой, норовя потрогать скованными руками синяк на щеке.

– О чем это вы, шеф?

– Ролан утверждает, что сенсов Геонии убивает не использование пси-наводок, а повседневное общение с “нормальными”.

Аналитик удовлетворенно кивнул.

– Блестяще, бывший генерал. Вот он – момент истины. Вы знали об этом… Ну ладно, пусть не знали – догадывались много лет подряд. И молчали, используя нас. Используя таких простаков, как этот большой ребенок Кравич. Мечтали об технической, не обремененной проклятием умирания, имитации пси-дара для себя самого и таких же, как вы. Интересно, будет ли вас глодать совесть в Холодной Пустоте?

Фантом опустил глаза, ощущая прилив ледяного равнодушия.

– Я не хочу оправдываться, бывший Аналитик. Убейте меня, если вас это утешит. Я слаб и грешен, как все. Я использовал других. Но я сам каждый день работал бок о бок с вами, псиониками, с людьми, которые могли выпотрошить мой мозг, как собственный карман. Вы все были опасны – все, да еще как. И, тем не менее, никогда, ни разу, у меня не возникало даже тени мысли физически уничтожить сенсов. Пусть на моей совести эгоизм “тупицы”, зато на вашей – горы трупов, Ролан.

Фантом услышал, как сквозь стиснутые зубы застонал Кравич.

Аналитик встал с края стола, подошел вплотную к бывшему шефу Департамента.

– Вы лжете?

– Нет. Войдите в мой мозг и посмотрите сами, лгу ли я.

– Он не лжет, Ролан, – вмешалась псионичка. – Я вижу.

– Да, он не лжет. Он сам верит в свое лицемерие.

Аналитик вернулся на старое место, на край стола. Потрясенный Кравич опустил голову, спрятав лицо в ладони скованных рук. Аналитик пожал плечами.

– Ну и что мне теперь с вами делать, свободные граждане? Какая драма! Вас, Кравич, я понимаю, оказаться лицом к лицу с собственной доверчивостью – ситуация не из приятных… Луциан! Когда мы закончим разговор, возьмите инспектора и заприте его куда-нибудь – пусть хотя бы спокойно проплачется. Против вас, Егерь, я не имею ничего… Ну, почти ничего. Честный, в меру умный исполнитель. Если продажные отцы сенаторы согласятся, я вас поменяю… да хоть на любого псионика средней руки! А вот вы, Фантом… Луциан, этого выведите в коридор и расстреляйте немедленно. Простите, мой бывший шеф, но вы слишком умны, следовательно, вы опасны.

Аналитик снова встал, прошелся по кабинету и остановился рядом с креслом, в котором сидела Рита. У ног Фантома что-то слабо затрещало.

– Звезды в бездне! Этот сайбер действует?

Аналитик повернулся, намереваясь сделать шаг вперед.

Доли секунды оказалось достаточно. Что-то неуловимо переменилось в самой ауре места. Фантом стиснул зубы. Егерь оторопело смотрел, как заваливается навзничь, роняя излучатель, потерявший сознание Луциан. Рита молниеносно прыгнула вперед, выбрасывая тонкое тело из кресла, но не успела – взметнулся черный поток волос, девушка упала без сознания, приникнув к ногам Аналитика.

Аналитик держался дольше всех – несколько секунд. Он видел все, он успел досыта испить горечь поражения, ощутить отчаяние, дотронуться до самого края Холодной Пустоты. Потом сдался и он.

Сайбер Макс неясно хрюкнул и ласково ткнулся мордой в ботинки Фантома.

– Готово.

– Надо отомкнуть наручники.

Аналитик еле добрел до бесчувственного Луциана, пошарив, нашел ключ. Подобрал излучатель. Освобожденный Егерь взял Кравича за плечи.

– Шеф, инспектор расклеился совершенно.

– Налейте ему воды.

– Признаться, я тоже вне себя. Какое-то время мне казалось, что план провалился. Наш гомункулус слишком долго не вмешивался.

– Всему свое время, Макс не промах. Этот несчастный мерзавец Аналитик наполовину зачаровал даже меня. Я и сейчас верю ему. Что будем делать?

– Выстрел в висок изменнику – и уходим наружу.

– Лучше наденьте наручники на псиоников, у меня есть идея. Конечно, наш добрый друг Аналитик сменил пароли в Системе. Но если все-таки туда пробраться… Макс! Ты сможешь при случае взломать хороший пароль?

– Даже с моими способностями, шеф, для сложного случая понадобится не менее четырех часов.

– Ты сможешь в случае чего заблокировать попытки пси-наводки?

– Да, если не буду слишком занят другой задачей.

– Егерь, сколько выдержит эта дверь?

– Если мятежники дорожат жизнью вожака, то хоть сколько, – отозвался Егерь.

– В конце концов, о паролях мы можем расспросить Ролана. Он жив?

– Вполне. Что вы собираетесь делать с ним, шеф?

– В конечном счете – пойдет в Ординарный Трибунал. Это как раз тот случай, когда мне остро не хочется самосуда.

– Тогда огласка дела об умирающих псиониках неизбежна…

– Она все равно неизбежна, – Фантом повел взглядом в сторону в отчаянии скорчившегося на стуле Кравича.

– Шеф, а что, если…

– Нет. Нет, я теперь стал суеверен. Инспектор уйдет живым. В конце концов, утечка информации уже произошла – что-то ведь воспламенило псиоников Порт-Калинуса.

Егерь поднял с пола обмякшего Ролана, забросил его в кожаное кресло и наполнил из сифона стакан. Порция холодной воды в лицо и пара пощечин привели Аналитика в чувство.

– Я вам ничего не скажу.

– Тогда скажет твоя подружка. Мне заняться ею?

– Вы урод, Егерь, оставьте девушку, она все равно не знает ничего.

– Вот и проверим.

– Я подниму шум – вам не выйти отсюда живыми, ярус занят моими людьми.

– Дверь прочная – вопи громче, подонок. Хорошее назидание прочим изменникам – тем, что стреляли в спину своим.

Аналитик попытался вскочить, Егерь толчком под ложечку отправил его обратно в кресло.

– Ох. Чего вы хотите? Пароли к Системе? Вам все равно не связаться с Сенатом. Сеть уцелела едва ли на четверть, у меня контакт только с нашими людьми в городе. Они вас и слушать не станут…

– Пароль ментальный?

– Да.

– Открывай доступ.

– Зачем?

– Мы предложим им сдаться.

– Сумасшедшие. Предлагайте, если так хочется, но это бесполезно. Очень скоро вся столица будет в наших руках, даже если вы убьете меня, это ровным счетом ничего не изменит.

Егерь дернул щуплого Аналитика за скованные руки, усадил его на стул перед монитором, надел на голову мятежника обруч пси-ввода. Тот равнодушно пожал плечами и закрыл глаза, готовясь ввести пароль.

– Тупицы. Вы все равно проиграете.

Гомункулус проскользнул вперед. Металлическая свинья остановилась возле стационарного сайбера, позволяя Егерю вставить в отверстие крутого бока миниатюрный разъем.

Ролан чуть шевелил губами, словно повторяя ментальную формулу. Фантому не понравился вид Аналитика, в облике побитого псионика не чувствовалось естественной для такой ситуации униженности. Это почему-то внушало тревогу. Сайбер Макс замкнулся в себе – гомункулус готовился послать в Систему отнюдь не предложение о сдаче. Никто еще в истории Каленусии не сумел использовать для боевой пси-наводки Сеть. Фантом ощутил холодное кипение тревоги – окажется ли способным на подобное получеловек?

Аналитик, казалось, расслабился, смирившись.

– Я закончил.

– Все?

– Да, все.

Гомункулус молчал. Егерь дотронулся до блестящего бока всецело погрузившегося в Систему сайбера.

– Макс? Что там? Ты сде…

…На миг Егерь решил, что комната плывет, монитор вспыхнул радугой, зеленоватое стекло зеркала придвинулось, металл и пластик интерьера распались, растекаясь липкими нитями.

– Макс, помоги!

Потом ударила боль.

Момент для удара Аналитик выбрал на редкость удачно – скованный Системой гомункулус бессильно дергался, пытаясь вытащить бесполезный разъем. Егерь рухнул ничком и тут же скорчился, кожу словно жгло кислотой, дыхание пресеклось. Мириады цветных искр плясали перед глазами, потом картинку заволокло багровой пеленой. Дыхание, как ни странно, отпустило.

– Фантом!

Шеф Департамента, похоже, не слышал, он сползал по стене на пол, продолжая сжимать оружие. Скованный наручниками Аналитик движением головы сбросил обруч пси-ввода.

– Рита, помоги, держи наводку!

Девушка ловко, как кошка, вскочила, Луциан продолжал пребывать в беспамятстве. Егерь, превозмогая боль, попытался вытянуть руку, запястье и ладонь свела судорога, он бессильно царапал шнур, непроизвольное сокращение мышц заставляло прогибаться позвоночник. Аналитик, не обращая никакого внимания на корчи оперативника, перешагнул через него и двинулся к Фантому, намереваясь забрать ключи и излучатель. Эта поспешность и определила развязку.

Егерь, извернувшись, ухватил двумя пальцами провод и резко дернул его, освобождая Макса от разъема. Гомункулус вынырнул из Системы и в тот же миг боль исчезла, мощный пси-экран накрыл находившихся в комнате людей, своих и чужих – без разбора.

– На место, стоять!

Фантом вскинул излучатель, но было слишком поздно – пальцы скованных рук Аналитика царапнули его глазницы. Шеф Департамента уклонился и рефлекторно нажал на спуск. Ролан стоял слишком близко – выстрел из длинноствольного излучателя миновал его, до костей сжигая лицо женщины. Ее пронзительный вопль прорезал пространство и тут же утих, заставив напоследок зазвенеть стекло.

Псионичка осела на пол, скорчилась, подобрала колени к подбородку.

– Рита!!!

Аналитик, отвернулся от Фантома, опустился на пол рядом с мертвой, осторожно положил пальцы на ее опаленные виски.

– Что это он делает, шеф? – Егерь озадаченно смотрел на происходящее.

Фантом подошел вплотную, наклонился, тронул Аналитика за плечо.

– Ролан, очнитесь. Вставайте. Хватит валять дурака, что за розовые сопли?

Аналитик не шевелился.

– У него нет пульса, шеф.

– Что?!

Гомункулус снова ткнулся в ботинки Фантома.

– И этот мой предок исчерпался.

– То есть?

– Им была предпринята ментальная попытка воскрешения мертвого объекта, закончившаяся летально для инициатора. Человек да не перепрыгнет меры своей.

Фантом был готов взвыть от отчаяния.

– Егерь, не стойте просто так – попробуйте поделать ему искусственное дыхание.

– Да тут и бригада реаниматоров не поможет. Он хоть пароль успел ввести?

– Нет. Он, похоже, и не думал этого делать, просто лгал и тянул время.

Кравич встал, наконец справившись с шоком, но, увидев сожженное лицо женщины, тут же согнулся в приступе рвоты.

– И это реализация твоих сорока девяти процентов, великий Макс?

– А что? Могло быть хуже.

Фантом медленно осушил стакан воды.

– Надо убрать тела. Прикройте им головы, побери вас Пустота! Сколько лет было этому ненормальному?

– Анкетных – двадцать пять, – вмешался сайбер.

Фантом с трудом разжал пальцы мертвого Аналитика, поднял девушку на руки и отнес ее в нишу. Иссиня-черные волосы рассыпались, скрыв изуродованное лицо. Ролана, оттащив, бросили рядом.

Фантом устало опустился в кресло. Посидел, положив руку на левую сторону мундира – как раз напротив сердца.

– Ну что ж, это еще не поражение, коллеги. Раз не поражение, значит, победа. Хотя, честно говоря, мне искренне жаль. Жаль всех.

– И предателя Аналитика? Да у него скопился целый склад покойников.

– Да, это так. И тем не менее… Это был талантливый человек, я действительно не хотел его убивать. Он выбрал смерть сам – такую, какую пожелал.

Кравич согласно кивнул. Егерь, в отчаянии от гуманизма начальства, ритуально воздел руки к потолку.

– Ну и чего бы вы добились, сумей-таки пощадить парня и отправить в Ординарный Трибунал? Его бы все равно повесили…

* * *

Случай не слеп, он всего лишь зол и ироничен. Гибель Аналитика роковым образом предопределила дальнейшие события. Фантом, Егерь, Кравич и тщательно приведенный в бессознательное состояние Луциан провели в осаде пять часов – почти столько времени понадобилось Максу для взлома Системы. Мятежники долго не могли поверить в смерть вожака – настоящие, яростные попытки штурма начались лишь спустя два часа. Дверь отсека не поддавалась огню излучателей, она же помогала гомункулусу отражать изощренные пси-атаки.

Через четыре часа Система была взломана. Еще через четверть часа мощная пси-наводка, созданная сайбером, и переданная Сетью, накрыла командные центры мятежников Порт-Калинуса. Люди умирали или сходили с ума. Пси-атаки повстанцев ослабели. Их жертвы, придя в себя, бесцельно бродили по разгромленным улицам, плакали, искали близких, под дождем переворачивая холодные тела.

Войска, верные Сенату, брали под контроль район за районом, на то, чтобы пробиться к Пирамиде, ушел ровно час.

Через шесть часов после гибели Аналитика Фантом вступил под своды Калинус-Холла. Поломанные скамьи красного дерева уже кое-как расставили по местам. Барт встал, чтобы приветствовать народного героя Каленусии.

– Счастлив пожать вашу честную руку, Генерал.

– Я сделал все, что мог, Президент.

Рядом с главой Каленусии маячили двое. Один – светлоглазый, сухопарый сенатор Керриан, второй – полузнакомый бледный тип, с морщинистым лбом и аккуратными, словно бы выцветшими усами.

– Я рад, что вы спаслись, шеф.

– Мы коллеги?

– Да. Я – “Доктор”.

Президент Барт согласно кивнул.

– Ваш коллега раньше вас сумел покинуть нижние ярусы захваченной мятежниками Пирамиды. Во многом благодаря его ценным советам мы и продержались.

– Вы преувеличиваете мои заслуги, мастер Барт.

– Ничуть. Кстати, мастер Фантом, мы только что объявили вне закона всех мятежников. Без исключения – всех. До того момента, пока не будут подавлены беспорядки. Связь отчасти восстановили. Директивы уже разосланы в провинции…

– Что?!

Фантом почувствовал, как та самая фигуральная почва уходит из-под его ног.

– Простите, господин президент, а как вы без суда собираетесь отделять сусликов от кротов, мятежников от честных каленусийцев?

– Но, генерал… В конце концов, ваш коллега Доктор дал неплохой совет. Пси-тест. Детектор прекрасно позволяет определить сенса.

– Но не каждый псионик – мятежник.

Барт отстранился, оглядел генерала с тем сдерживаемым вежливостью недоумением, под которым обычно прячется новорожденный гнев.

– Простите, но с момента начала столкновений немятежные псионики мне еще не попадались. Думаю, их не видел никто.

Это конец, подумал Фантом. Аналитик умер молча, и я опоздал, трагически опоздал на четыре часа, меня опередил наш добрый Доктор. Вот цена того случайного выстрела – это гражданская война. И первыми отвалятся восточные территории. Там восьмая часть населения – псионики, почти в каждой семье – сенс, люди прошли конфликт Ахара и умеют сражаться. Нам не простят крови…

– Погодите…

– Простите, генерал. Я должен идти. Мне нужно позаботиться о погребении внучек и дочери.

Фантом стиснув кулаки, остался стоять посреди быстро пустеющего зала, к его ботинкам робко жался забытый всеми гомункулус. Доктор в сумятице исчез.

– Великий Космос! Почему? За что?

В тот же день начались первые погромы в провинциях.

К ночи ливень над столицей усилился. Крупные капли барабанили по лужам, по крыше Калинус-Холла, по шлемам жандармов, по остовам сгоревших машин. Бурные потоки воды уносили грязную пену, последний муссон уходящего лета оплакивал всех без разбора – праведных и виновных, обманутых и убитых, мятежников и героев.

Леопардовый кар тем временем уходил на восток.

Часть четвертая Вандея

Глава XXVII Туле

7006 год, Каленусийская Конфедерация, граница северо-восточного сектора.

– В сторону, берите влево!

Грузовик с солдатами вильнул, упрямо пристраиваясь в хвост удаляющейся машине. Леопардовая раскраска ее кузова изрядно полиняла – борта пятнали следы гари, разлапистые кляксы глинистой грязи.

– Ой, Звезды! А ведь наши храбрые воины стреляют, Алекс… По нам. Я решительно… не могу… вести машину в таких… безобразных условиях…

Звездообразная дырка в стекле – весомый аргумент. Стриж пригнул Белочку, ухватив ее за плечи.

– Выжимайте из своей колымаги все, что удастся, Майер. Недолго осталось.

Машина заложила резкий поворот, точно следуя виражу дороги, показался крутой косогор, трасса, боком коснувшись его, изгибалась, уходя на север. На востоке неширокая равнинная река медленно несла свои рыжие от бесчисленных частичек почвы воды. Трассу от реки, кроме косогора, отделяли густые заросли прибрежного кустарника. Листья уже начали вянуть, но еще не облетели – желто-зелено-серая растительная масса стояла хоть и невысокой, но сплошной, без просветов, стеной.

Грузовик отстал, не выдержав конкуренции с дорогим мотором майеровского кара. Белочка выпрыгнула на гладкое полотно, скатилась по косогору и вразмах ударилась о сплетение ветвей – кусты мягко спружинили и пропустили ее под желто-зеленый полог, ветви скрывали макушки беглецов. Стриж и Майер раздвигали сучья, продирались сквозь скопище листвы, мелкие ветви царапали руки. Джу заслонила локтем лицо и чуть не отстала, потеряв ориентир в растительном хаосе.

– Эй, где вы все?

– Здесь, давайте руку.

Они выбрались на вылизанную водой прибрежную глину. Бурые разводы от размытого берега стлались по воде, противоположный берег испещрили частые выбоины овечьих следов. Белочка перевела дыхание. Стриж в разорванной куртке, подойдя к самому урезу воды, смотрел на восток, ловя ему одному известные ориентиры. Джу отметила про себя, что иллирианец растерян – мозг нулевика оставался непроницаем, его неуверенность выдавал прищур покрасневших от усталости глаз, едва заметно опущенные плечи. Стриж повернулся в Белочке и, как ни в чем ни бывало, широко улыбнулся, пожалуй, слишком широко, беззаботность решительно не вязалась с моментом:

– Мы в искомой точке. Теперь расходимся. Вы, Джу, берете Майера и – марш-марш на тот берег. Там, где бегали овцы, там начинается территория северо-восточного сектора. Найти Фалиана, возможно, будет не так-то просто, но задача совсем не безнадежная – человек он известный. Течение слабое, глубина умеренная, водичка еще не очень холодна. Давайте, не медлите, удачи вам обоим.

– А как же вы?

– Я остаюсь.

Майер, уже ступивший в мутную воду, обернулся, на лице его читалось искреннее недоумение:

– Какой холеры, что за идеи вас посетили, Алекс? Это что – извращенный способ самоубийства?

Стриж ответил, не глядя на философа, скорее, обращаясь в пространство:

– Я не могу идти туда… Кое у кого там… со мною старые счеты.

– А у солдат с дороги – совсем новые счеты. Хватит валять дурака! Идемте, оставаться на месте смерти подобно.

Белочка кивнула.

– Хэри прав. Не стоит тянуть за собой эту историю.

Иронически скривившийся Стриж обернулся к ней, по суровому мнению Джу, в его поведении явно прорезались черты накатившего дурного толка упрямства:

– Леди Джу, представьте себе картину – я появляюсь там. “Здравствуйте, свободные граждане, я ваш подарок судьбы. Любимый враг – на четверть недобитый, наполовину прощенный, я поссорился и с теми, и с этими, а потому вспомнил про вас. Идти мне некуда – примите к себе.”

Не выдержавший психологической перегрузки Майер взорвался:

– Прекратите, Разума ради!

– А вас, Хэри, я не задерживаю. Река рядом.

По ту сторону кустов прошумел мотор, взвизгнули тормоза, голоса солдат смешалась с хрустом ломаемых ветвей. Пси-философ вернулся, вышел из воды:

– За что Звезды послали мне на голову вас? Не знаю я и знать не желаю, что вы натворили. Но из-за вашей Разумом вздрюченной гордости нас всех сейчас перебьют!

– Я и говорю – уходите оба. В одиночку у меня больше шансов справиться с ситуацией.

– Справиться?! С кем? С двумя десятками головорезов?! Да вы точно маньяк. Маньяк-самоубийца. С сумасшедшими не дискутируют – их лечат… Симониан, держите его!

Белочка изо всех сил вцепилась в левую руку Стрижа, тот попытался выдернуть ладонь, правда, не очень активно, Майер ухватил иллирианца за правый локоть.

– Живо, тащим его в воду.

– Вы много взяли на себя, Майер, не надорвитесь.

– Вполне достаточно взял, считайте, что это месть – теперь моя очередь вас купать.

Троица ввалилась в реку, воды оказалось всего-то по пояс, они полубрели-полубежали к дальнему берегу, преодолевая слабое сопротивление течения. Перебранка солдат раздавалась совсем рядом, вода слева от Белочки вскипела, испарясь под ударом излучателя.

– Быстрее-быстрее! Ходу!

Беглецы вырвались на противоположный берег, преследователи почему-то мялись в нерешительности – никто не торопился лезть в мутную, ленивую, воду.

– Уходим за деревья, нам еще выстрелов вслед не хватало…

Плакучие заросли отгородили Белочку от опасности, что-то в природе неуловимо изменилось – почва под ногами, листья, пасмурное небо, глина, короткая трава – все оставалось прежним, и, вместе с тем – другим.

– Здесь есть природная пси-активность.

Стриж устало, обреченно махнул рукой.

– Да пускай ее… Не это главное. Боюсь, что появление здесь в моей компании сослужит вам плохую службу, Джу. Как называется эта река?

– Если верить автомобильной карте… Рубикона.

– А родное местечко Фалиана?

– Туле.

Через некоторое время редколесье сменилось сплошными зарослями. Высокие деревья свечами уходили вверх, образуя кронами подобие сплошной крыши, под этим живым навесом буйно разросся остролистый кустарник. Сейчас и кусты, и деревья изрядно пожелтели, в лиственной кровле зияли провалы, оставленные облетевшей листвой. Растительная масса шуршала и мягко подавалась под ногами, Белочка с трудом вытаскивала ботинки из рыхлой почвы, чувствуя, как мягким тяжелым комом наваливается на плечи усталость. Шелковые нити летучей паутины осели на ресницы, цепко приникли к щекам. Попытки снять их кончались ничем – освободившееся место тут же занимала новая паутина, ее было слишком много.

К полудню проглянуло солнце. Золотистые стрелы света ударив, пронзили кровлю листвы, сделали явной чуть заметную усталость Стрижа, упали на небритое, осунувшееся, иссушенное многодневной тревогой лицо Майера.

– Долго еще?

– Не знаю, мы вышли за рамки карты.

В еще густой пожелтевшей траве шуршал мелкий грызун. Беглецы сделали привал возле пышно разросшихся кустов. Майер возился, насвистывал, поддевал мертвые стебли носком ботинка, что-то высматривая и подбирая среди перистых листьев.

– Чего вы там шарите, Хэри?

– Собираю грибы и собираюсь их съесть. Я голоден, Алекс, я сугубо голоден, а голодный ученый зол по определению.

Стриж меланхолично посочувствовал:

– Еще во время Межгражданского Конфликта я видел одного бравого капрала, который тоже до чрезвычайности любил грибы. Дело было на равнине. Леса там нет, эти грибы он соскребал с тыльных стенок крестьянских сараев – знаете, там иногда растут такие белесые, мягкие внутри, круглые штуки…

– Только не говорите, Алекс, что этот несчастный умер от отравления, вы меня не запугаете.

– А я и не говорю, что он умер.

– Да?

– Не умер. Как я сказал, дело было среди изумительной красоты степных пейзажей, на открытой, плоской, как тарелка равнине. “Рубиновые закаты” и т.д., все как в положено в таких случаях. Видимость, между прочим, во все стороны прекрасная… Так вот, он там, спустив штаны, две недели просидел “орлом”.

Свист Майера прекратился так внезапно, что встревожился не только вечно настороженный Дезет, но и впавшая в усталое оцепенение Джу.

– Эй, Майер! Вас так проняла эта история?

– Нет. Идите все сюда, скорее.

Белочка раздвинула упругие стебли. В небольшой ложбине, среди угольно-черного пятна выгоревшей до корней травы лежал человек, точнее, то, что от него осталось – огонь изуродовал тело до неузнаваемости. Следы гари казались совсем свежими. Стриж сумрачно оглядел находку.

– Мы не станем тратит время и выяснять, кто на кого поохотился.

Майер торопливо затоптал не успевший разгореться походный костерок, они ушли, не оглядываясь, оставляя за спиной настороженное, недоброе молчание чащи. Белочка лопатками чувствовала чей-то цепкий взгляд, но снять пси-барьер и “прощупать” кусты так и не решилась – почему-то ей казалось, что неизвестный наблюдатель только того и ждет.

Барьерный лес кончился внезапно, словно его кромку скосил удар гигантской мотыги. Равнина простиралась во все стороны, местность шла пологими, широкими холмами. Четкими линиями тянулись низкорослые живые изгороди, полотно дороги струной прорезало холмистую равнину. Беглецы шли вдоль дороги до тех пор, пока их не нагнала повозка – облегченный путем съема всего лишнего остов кузова битой машины, в который предприимчивый владелец впряг четверню упитанных пони. В подстриженных длинной щеткой гривах пестрели цветные бантики. Флегматичный фермер кивнул, разрешая попутчикам влезть поверх грудой сваленных мешков. Через час он нехотя обернулся:

– Туле. Приехали.

Контур пологого холма напоминал сутулую спину спящей собаки. С вершины открывался вид на аккуратные квадратики убранных полей, день выдался пасмурным – витые нити ручьев, сливаясь в реку, темнели остывающей на ветру водой. Дома Туле оказались широко разбросанными по склонам – аккуратно расчищенные площадки, стандартные постройки цвета терракоты – из самодельного кирпича, серые – деревянные, цветные – из пластикофанеры.

Единственная улица оказалась пустой, лишь возле придорожного деревца отиралась пегая, со сломанным рогом коза. Животное приподнялось на задних копытах и грудью налегло на растение, с хрустом сломало тонкий ствол и принялось обгладывать сочные листья и гроздья ягод с рухнувшей в грязь кроны. Лиловая раздувшаяся туча закрыла полнеба.

– Это и есть искомое Туле?

Тройка чужаков в одиночестве шла по пустой, неприветливой улице, Джу снова спиной почувствовала взгляд – на этот раз иной, чем в лесу, скорее изучающий, чем враждебный. Она немного приподняла ментальный барьер, встречая волну чужого жгучего, яркими цветами полыхающего любопытства. Эмоция неизвестного существа была детской, непосредственной и столь яркой, что казалась чуть ли не осязаемой, потом медленно угасла, осталась позади.

Они прошли еще немного и остановились. Дочерна загорелый парень стоял перед ними, небрежно облокотившись о забор. Руки его оставались на виду и без оружия, зато за спиной вожака устроились еще двое мужчин, эти откровенно держали излучатели на виду. Стволы, все-таки, чуть опустили.

– Заходите поболтать.

Белочка напряглась, изо всех сил стараясь не выказывать страха – аура места вопила о прямой, грубой и открытой физической опасности. На миг она увидела себя чужими глазами.

Среди пустого двора стояли трое – черноволосый, настороженный, готовый к драке мужчина, его слегка помятый рослый спутник с лицом интеллектуала, и коротко стриженная женщина с заострившимися скулами. В ее видении над ее собственнойголовой отчетливо сияла аура пси-активности. “Тот, что стоит впереди – сенс. Боевой псионик высшей пробы”, – поняла Джу. Она легко воспринимала настроение загорелого незнакомца: равнодушие – для Майера, чуть презрительное, окрашенное сочувствием внимание к ней самой и холодная, яркая, как блеск клинка, ненависть – для Стрижа.

“Нам нельзя идти с ними…” – она шептала едва слышно, почти не шевеля губами.

“Нельзя, но придется,” – так же беззвучно прошептал в ответ иллирианец.

Загорелый принужденно, как-то деревянно улыбнулся и помахал рукой.

– Меня зовут Ральф. Пошли?

Пришельцы свернули в гостеприимно распахнутую калитку, плотно утоптанная дорожка вела к низкому крыльцу, сбитому из широких деревянных плах. Высокому Майеру пришлось пригнуться, чтобы не удариться лбом о низкую притолоку. Середину просторной комнаты занимал пустой, чисто струганный стол, его обступили табуреты, сложный, витой рисунок неизвестного дерева подчеркивала шлифовка. Комната выглядела странной, через полминуты Джу поняла, в чем дело – на стенах не было светильников – не только пси-управляемых, никаких. На краю стола стояла самая настоящая свеча в медном подсвечнике, рядом валялся коробок спичек. Белочка поймала взгляд иллирианца и молча, взглядом же, показала – на свечу, на табуреты, на Ральфа. Стриж чуть заметно кивнул. “Луддиты”.

Ральф широко, белозубо улыбался, но улыбка получилась чуть асимметричной и не очень искренней (“кривая ухмылка негодяя”). Двое других луддитов топтались у дверей, отрезая отступление во двор.

– Садитесь, гости, – радушно объявил Ральф.

И тут же без обиняков добавил:

– Стволы на стол. Оба ствола.

“Он вытащил информацию из мозгов растяпы Майера.” Белочке мучительно захотелось чуть-чуть сдвинуть пси-барьер и пройтись по Ральфу той самой наводкой, прелести которой в свое время сполна изведал жестоко посрамленный Хастерс Буллиан. Она с сожалением отказалась от идеи – о ментальной расправе над человеком, способным на чтение даже не эмоций – мыслей, не приходилось и мечтать. Стриж медленно выложил на столешницу оба пистолета – свой и Доктора, Ральф тут же прибрал их, спутники Ральфа придвинулись поближе. Джу показалось, что тяжеловатые фигуры напрочь загораживают свет.

– Я приехала издалека, чтобы увидеть мастера Фалиана…

Ральф перевел взгляд на Белочку, жесткие, рубленые черты его лица не дрогнули, только левая бровь удивленно задралась.

– Я не знаю такого.

“Он лжет,” – поняла Джу.

– Зато я точно знаю, что Фалиан уроженец Туле.

– У меня неважная память.

“И к тому же издевается.”

Ральф повернулся к Стрижу.

– Ты пойдешь с нами. Один, прямо сейчас.

– Сначала мы желаем обсудить частные дела, притом без свидетелей, то есть без вас, – вмешалась Белочка.

Спутники Ральфа уставились на нее, как на зачумленную, сам Ральф, напротив, охотно согласился.

– Только недолго. Время – тоже ценность. Пошли, ребята.

Луддиты вывалились во двор, не затворив дверей, это вслед им проделала сама Белочка – невежливым прицельным пинком.

– Что будем делать?

Стриж выглянул в окно – троица ждала во дворе.

– Ничего не будем. Вы, леди, остаетесь здесь. Вы, Майер, тоже. Я ухожу с ними и улаживаю свои дела. Это мои дела. Только мои. Что бы там не произошло, вернусь я или нет, никто из вас не должен вмешиваться – ни под каким видом.

– Они убьют вас, Алекс.

– Это что – такое пожелание удачи? Ну, спасибо. Посмотрим. Во всяком случае, я постараюсь максимально усложнить эту задачу – попросту не дам им повода. Так не портите мои дела, не вмешивайтесь бестолково, пожалуйста, во имя Разума, в который я не верю.

Стриж ушел жестко, не оглядываясь, Джу проводила взглядом одинокий силуэт, опустилась на деревянный табурет, уперевшись в доски стены стриженным затылком. Большая лиловая туча отступила, унесенная вечерним ветром, солнце врывалось в окно, нехотя, лениво бросало прощальные лучи на пустой стол. Так кончился первый день в Туле.

Шли часы, Белочка проводила их на табурете, спиной к щелястой стене. Лилово-золотой закат медленно угасал на стекле, чернели и удлинялись тени предметов. Спустя некоторое время тени плотно сомкнулись и пришла темнота. Джу на ощупь нашла спички, запалила свечу и долго смотрела на пляску вертлявого огонька.

Потом она сняла пси-барьер и не почувствовала ничего, оставалось только слушать тишину. Чуть слышно скрипели деревянные балки старого дома, ночь за окном мертво молчала – ни крика, ни шагов. К утру, близ пасмурного рассвета, в бесцветном сумраке, сменившем пробитую редкими звездами черноту, вернулись блеклые тени. Вместе с ними пришел сон. У сна не было ни имени, ни формы, в безвидной мгле хаоса лениво и хищно шевелились цепкие серые нити.

* * *

Стриж вернулся к полудню следующего дня, когда его перестали ждать. Он чуть нагнулся под низкой притолокой и вошел в комнату, за его спиной тут же заперли дверь. Иллирианец придвинул себе табурет и сел, бессильно облокотившись о стол. Пси-философ потер ладонями помятую физиономию и попытался изобразить улыбку.

– Доброго дня, Алекс. Рад видеть вас живым и веселым.

Мрачный, как смерть, Дезет посмотрел на Майера словно на безумца и промолчал.

– Что с вами? Побили?

– Нет.

– Выдворяют?

– Нет.

– Разговор состоялся?

– Именно. И не только. Но лучше бы его не было.

Глава XXVIII Рассказ Стрижа, записанный им самим

7006 год, Каленусийская Конфедерация, поселок Туле.

Я, Александер Дезет, находясь в здравом рассудке и твердой памяти, пишу эти заметки, чтобы засвидетельствовать странные события, участником которых мне пришлось стать по принуждению обстоятельств.

Вечер дня, которому предстояло оказаться поворотным ключом, я провел в компании нью-луддитов, в одном из домов маленького местечка Туле, расположенного на северо-восточных землях Каленусийской Конфедерации. Хмурый день медленно брел к закату. Трое конвоиров, мучаясь подавленной ненавистью, проводили меня в дом с верандой, стоявший на отшибе.

Есть ситуации легко предсказуемые, которые, тем не менее, получив статус свершившегося факта, поражают нас мучительной досадой, в тот день в подобной ситуации оказался я: Иеремия Фалиан собственной персоной ждал меня за порогом. Ждал не в одиночестве, компания, составленная из полудесятка вооруженных фермеров, расселась вдоль стен. Их красные, обветренные, героические лица еще более раскраснелись от обеденной дозы чаки – крепкого напитка местной возгонки. Я вошел. Хозяева, против ожидания, держались почти корректно. Быть может, хороший псионик прочел бы за их твердокаменными лбами весьма интересные способы моей финальной утилизации, но, хвала фортуне, псиоником я не был никогда.

Говорил в основном Фалиан, по обычным меркам обычного человека не слишком много, скупо роняя слова с примесью архаичного диалекта восточных территорий. Я слушал внимательно, всячески изображая спокойствие – не знаю, насколько мне это удавалось.

Крестьяне Каленусии – люди здравомыслящие. Впрочем, природная смекалистость не вполне заменяет теоретические познания в психологии. Меня запугивали не слишком умело, но тщательно, с размахом, и не вполне безуспешно – я прекрасно знал, что они способны осуществить любую из предложенных фантазий.

Альтернативу назвали в свой черед, я уже приготовился к такому повороту. Усталость последних недель достигла предела, я не мог ни полноценно бояться, ни слишком радоваться, поэтому только вяло согласился, до глубины души поразив людей, чьим пленником оказался. Должно быть, кое-кто из них принял мое пассивное отчаяние за холодный расчет злодея крупного масштаба.

Они хотели, на первый взгляд, немного – моего участия в мистическом ритуале, которые практикует эта секта. Плоские, обдуваемые всеми ветрами холмы северо-востока, грубая жизнь, множество переселенцев из выжженной конфликтами последнего столетия Ахара – все это делало северо-восточные территории питательной средой для религиозного брожения. Ереси, отколовшись от Церкви Разума, кишели и множились там, как бактерии в бульоне. Вечерний лиловый свет, проходя сквозь окна, пятнал руки, лица и одежду – и этих людей, и мою. На минуту я подумал о возможности жертвоприношения, но постарался избавиться от назойливых опасений. Есть ожидания, которые при всей своей нелепости мистическим образом оправдываются.

Я – нулевик, человек без внешних проявлений пси-активности. Не знаю, почему, но в эзотерических верованиях луддитов это качество играло важную роль. Мне что-то объясняли, добросовестно пробиваясь сквозь скепсис завзятого атеиста, я, не желая спорить и понимать, тем не менее, охотно соглашался, должно быть, под воздействием мучительного ожидания растратив остатки здравого смысла. Вечер полыхал золотом и пурпуром, черные тени холмов распластались по земле – таким вечерам присуща тонкая аура иррационального.

Для свершения действа компания покинула дом с верандой. Меня то ли тащили, то ли провожали – со стороны это, должно быть, гляделось забавно. Помощник Иеремии Фалиана, Ральф, высокий загорелый парень, шел за мною след в след, этот, в отличие от иных, был трезв, как стеклышко и явно искал повод для драки. Широкая песчаная тропа обогнула возвышенность, ветхий мост без перил, переброшенный через мелкий ручей, угрожающе затрещал под ногами…

Стояла осень. Тропа закончилась круглым, низким лазом в стене наполовину облетевших кустов – раздвинутые ветви прижали колышками. За лазом открылась круглая поляна, покрывающая ее трава пожухла, стены заменяли колючие заросли. Чернело костровище, потолком своеобразной комнате служило небо. Холодный ветер насквозь пробивал редкую стену растительности. В сгустившейся темноте люди рассаживались по раскиданным там и сям бревнам, скоро все импровизированные сидения оказались заняты. Разожгли костер, ветер трепал пламя, я и Ральф настороженно сидели бок о бок, довольно долгое время попросту не происходило ничего….

Что-то неуловимо переменилось. Я не могу описать это явление – быть может, разрушалась сама ткань бытия. Такое бывает, когда в отдалении, искажая предметы, дрожит перегретое зыбкое марево. Наверное, оно дрожало лишь в моем разбуженном воображении – вокруг быстро сгущалась прохладные сумерки.

Порыв ветра налетел, сбил струю дыма, поляну, костер и людей как бы заволокло серой завесой, туман уплотнялся все сильнее, звуки глохли в бесцветном мареве. Слух отказал первым. Зрение – потом.

Меня окатил иррациональный страх – я продолжал сидеть рядом с ярко и честно ненавидевшим меня Ральфом, на отполированном до блеске бревне, и, тем не менее, знал, что нахожусь в совершенно другом месте.

Свистел ветер, скопище перистых облаков неслось мимо, неистово погоняемое ударами холодного воздуха. Скользкий камень под подошвами ботинок доверия не внушал – совсем рядом скала обрывалась отвесным уступом. Пропасть уходила глубоко, сквозь пленку тумана просвечивали крошечные крыши нижнего города. За моей спиной что-то молчало, существо было маленьким и словно бы лишь наполовину живым, я чувствовал его молчание лопатками, но физически не мог оглянуться…

Оглядываться было по крайней мере глупо. Рядом со мною топтался озлобленный Ральф. Сейчас я удивляюсь собственной беспечности, тогда она воспринималась как нечто само собой разумеющееся. Он молча махнул рукой в сторону перистой массы облаков, я понял с полуслова, мы начали спуск, цепляясь за выступы скалы. Пожалуй, в реальности мне не проделать подобного эксперимента, здесь же все совершалось с легкостью, обычной для снов. Несмотря на это я нисколько не сомневался – стоит лишь сорваться вниз, смерть придет неизбежно, так же, как приходит она к сломавшему шею альпинисту. Ральф пару раз замешкался, потом отстал, задержавшись чуть повыше, я слышал, как он тяжело дышит, цепляясь за камень.

Город в Долине ждал. Я не видел его, уткнувшись в серую массу скалы, и, тем не менее, каждым суставом, каждым нервом чувствовал равномерный, упрямый зов. В эти минуты, в ирреальном мире Лимба я понял то, чего не мог понять до сих пор – я понял тоску псиоников.

Дно тем временем приближалось, я отвлекся, выбирая удобный уступ, и получил удар по пальцам и предплечью. Ральф, по-видимому, метил в голову, однако, опасаясь сорваться, промахнулся. Не знаю, было ли это неожиданной инициативой или частью заранее подготовленного плана. Не сомневаюсь, что у ахарианского беженца достаточно весомых причин для мести. Тогда я удержался только чудом. Дуэль без правил завязалась в воздухе, среди влажных обрывков тумана, две букашки, прилепившиеся к отвесной стене, отчаянно пытались уничтожить друг друга. Не стану описывать подробности. Моей заслуги тут нет – исход решил случай.

Достаточно сказать, что сорвавшийся Ральф пролетел некоторое расстояние, кувыркаясь словно тряпичная кукла, пока не скрылся в тумане. Я так и не понял тогда – рухнул он на дно или застрял ниже по склону. Лимб ждал, и я продолжил сползать по почти отвесной стене. Не помню, сколько это длилось, в конце концов подошвы ботинок встретили каменистое дно Долины. Я сделал первый шаг, он дался с трудом, словно приходилось брести в плотной прозрачной субстанции. Потом стало полегче.

Что я могу сказать? Город в Долине воистину прекрасен. Вспомните все, что вы видели в невероятных снах детства, добавьте то, что вы хотели бы увидеть, но не увидите никогда. Блеклость красок, присущая миражу, сохранялась. Преобладал серо-розовый цвет. Острые шпили колоколен уходили ввысь, ажурные арки казались невесомыми игрушками. Улицы оставались пусты. Мозаика мостовых сама стлалась под ноги, мягко выгибались мосты над каналом. К тому, что плескалось там вместо воды, я старался не присматриваться – эта субстанция веяла не влагой, а пустотой. Каждый мой шаг приглушенно звенел по мостовой, и эхо металось меж стен.

…Спустя некоторое время к звуку моих шагов прибавился еще один звук – меня догоняли. Я обогнул резной пилон, укрылся за ним и остановился, поджидая преследователя. Его худая фигура казалась полупрозрачной, он посмотрел прямо мне в лицо и сделал неопределенный приветственный жест. Признаться, я пережил не лучшую в жизни минуту, узнав в призраке убитого мною Хиллориана. Колонель подошел, он почти не изменился, если не обращать внимание на то, что сквозь его плечо я мог свободно рассмотреть орнамент пилона. Призрак заговорил первым, с неповторимой сердитой иронией, присущей Септимусу при жизни. Мы вяло обменялись приветствиями, мое потрясение оказалось слишком велико. По репликам мертвого наблюдателя я успел оценить его осведомленность – он ехидно упомянул мою “привычку сбрасывать людей со скал”. Я не захотел спорить, хотя в Воронку Оркуса Хиллориан упал как раз при попытке отправить на дно меня самого. Вспомнился Ральф, и совпадение поразило меня до глубины души – похоже, Лимб гримасничал вовсю, пародируя верхний мир.

Мы шли плечом к плечу, призрак при всей своей эфирной сущности умудрялся вполне предметно стучать ботинками по мостовой. Цель прогулки – белого камня палаццо – выходило роскошным фасадом на маленькую уютную площадь. Колонель провел меня вовнутрь, путаница комнат не отложилась в моей памяти, зато я точно помню – внутренний двор окружала арочная галерея. Подле небольшого бассейна, заполненного пустотой, стояло резное кресло. В кресле, опустив лишенную растительности голову, сидел полный горбоносый старик в черной расстегнутой шелковой рубашке, его колени укрывал мягкий кротовый плед. Фигура, в отличие от силуэта колонеля, казалась несколько менее призрачной. Я вежливо кивнул и представился, “Элвис Миниор Лютиан Аналитик,” – сдержанно ответил он. Я присел на край бассейна, выпуклые глаза старика смотрели мне прямо в лицо, пауза затягивалась, он прервал ее сам, вздохнув и закашлявшись. Я немного знал о его жизни и кое-что про обстоятельства смерти. Иллюзия реальности Аналитика была потрясающей.

Что я могу еще добавить? Не стану дословно передавать наш разговор, это заняло бы увесистый том – время в Лимбе летит совсем не так, как в мире вещей. Остановлюсь на главном. Если верить Элвису Лютиану, то во вселенной существует бог. Мне, как убежденному атеисту эта идея всегда представлялась чужеродной – она словно ищет и не может найти уголок в упорно отвергающем ее рассудке. Тем не менее, если принять эту гипотезу, она объясняет многое.

Итак, бог – Создатель, Именователь, Мировой Разум, имя в данном случае не существенно – есть. И он умирает. Время жизни этого существа непредставимо огромно, но не бесконечно. Быть может, его кончина – только уход в иные, лучшие пространства, но тогда я, потрясенный до глубины души, не задавался этим вопросом. Умирание бога уже затянулось на эпохи, быть может, оно продлится еще сотни лет.

Я молчал. Аналитик продолжил. Способности псиоников – всего лишь наследство. Прощальный дар Именователя.

Помнится, Аналитик добросовестно пытался мне объяснить избирательность дара. Все сводилось к случаю. Передача наследства шла постепенно, сначала одарялись редкие счастливчики, потом – их потомки, в конце концов – тысячи людей. До тех пор, пока…

Аналитик откинулся в кресле, словно прислушиваясь к подавленной боли. Я понял без слов. За мною стоял опыт экспедиции в Аномалию, пустая дорога на восток и в жирной копоти придорожный столб. Оказалось, что пси-дар – не благо. “Не всегда благо,” – поправил он. “А как же всемогущество мысли?” Аналитик сдержанно рассмеялся. “Вы про кассету? Это был мой личный обман”. Я внутренне согласился, существо, у возможностей которого есть предел, не может раздавать неограниченный ментальный дар другим. Я сдержанно поинтересовался причинами лжи.

Пожалуй, его ответ поразил меня едва ли не больше всех иных подробностей Лимба. Оказалось, что Аналитик при жизни манипулировал всеми – Хиллорианом, Фантомом, всей Системой Пирамиды. Мною – заочно, уже после своего самоубийства, через экспедицию и все того же обманутого Хиллориана. Колонеля он обманул дважды, сначала запугав перспективой нарушения фундаментального исключения Калассиана, потом сообщив правду о миссии Мюфа и ложь о мнимо существовавшем и якобы утраченном по вине Хиллориана всемогуществе.

“Зачем?” “Мне нужно было его отчаяние.” “Но цель?” “Моя цель – вы. Ваши взаимодействия с ним, ваша судьба и мотивации.” Признаться, это было последним, что я хотел бы услышать. Оказаться целью Элвиса Миниора Лютиана при любом раскладе – удовольствие сугубо ниже среднего.

Он говорил и говорил, и я верил ему, хотя знал, что вера моя опрометчива до безумия. По какой-то сложной причине, рассчитанной Аналитиком в Системе, я был винтиком, на которой держалась вся комбинация. “Мы должны создать общество, в котором дар Именователя не смогут сделать злом.” Я удивился, разве бог в традиционной концепции может быть источником зла? “Именователь не зло, он по-своему любит нас. Но во зло можно использовать все, любой дар, даже талант, даже свободу.”

“А нельзя ли обойтись без сомнительных подарков свыше?” – спросил я. “А вы бы выбросили такое? Вы бы сумели подавить соблазн? Вспомните коня Сея.” Я напряг память – Элвис намекал на древнюю легенду о заколдованном коне, который обрекал владельца на несчастье. Каждый новый владелец, прекрасно зная об участи предыдущего, теме не менее, вожделел чуда. Элвис Миниор погладил кротовый плед и неожиданно брюзгливо добавил: “Когда дела устаканятся, отпадет печальная необходимость в таких, как я.”

Я понял, что пора уходить. Напоследок я поинтересовался антиподом Именователя – если выбрать концепцию, в которой присутствует не абстрактный Мировой Разум, а настоящий бог, так должен же, в конце концов, быть и дьявол. Хотя, по мне так сам Элвис Миниор Лютиан Аналитик и есть самый настоящий сатана.

“Оркус? Мы сами создаем себе зло.”

Я уходил по арочной галерее, унося в душе этот двусмысленный ответ Аналитика.

Вежливый призрак Хиллориана ждал меня за порогом. Мне показалось, что он не хочет расставаться – я прибавил шагу, покидая серо-розовый город. Колонель упрямо брел следом до самых скал.

Уход из Лимба давался тяжело. Казалось, тяжесть города тащит меня вниз, камень под пальцами крошился, уступы скалы ускользали из-под ног. Почти на середине пути я увидел бесформенный комок, прилепившийся к скале. Им оказался злосчастный Ральф. Каленусиец был все еще жив, он зацепился за что-то и теперь ненадежно висел, явно не имея возможности дотянуться до подходящей опоры. Я не видел лица его – только макушку, висок, мокрые от тумана волосы. Я задержался ненадолго, закрепился как мог, нашел на ощупь его ледяную руку, сжал ее, и потянул каленусийца на себя. Несколько секунд мы болтались между небом и землей, потом он справился, ухватившись за уступ неподалеку.

Восхождение закончилось без эксцессов и в полном молчании. Там, наверху, не было никого. И все так же я ощущал незримое присутствие маленького замерзшего существа. Присмиревший Ральф молчал, стараясь смотреть мимо меня. Мы вместе, встав лицом к обрыву, пятились в мутное облако, потом исчезло и оно, превращаясь в мираж, в холодный утренний туман, в горький, почти невидимый дым догоревшего костра…

Я очнулся и обнаружил, что лежу ничком на той самой круглой огороженной поляне, Фалиан нетерпеливо тряс меня за плечо. Ральф, бледный до трупной синевы, но живой, валялся рядом. Я встал и пошел прочь, не обращая внимание на яростные окрики луддитов. Наверное, я шатался как пьяный. Уже близ окраинных домов Туле я почувствовал легкую боль в кисти. На двух фалангах левой руки, у основания ногтей, там, куда пришелся удар Ральфа, сочилась кровью глубокая рваная ссадина.

“Относительность реальности.”

Ну и во что мне теперь верить или не верить?

Dixi.

* * *

Хэри Майер скептически прищурился на свечу в медном подсвечнике.

– Dixi? “Относительность реальности”? Причем здесь моя книга? Фанатики накачали вас наркотиком и оставили спать на поляне. Успокойтесь. Вы пересказали собственный бред – несомненный и стопроцентный. Нематериальное невозможно облечь в такие яркие вещественные образы, пси-сфера – лишь мир абстрактных идей. К тому же, просчитать и организовать события на годы вперед – такое недоступно никакому Аналитику, никакой Системе Пирамиды. Кстати, каким образом в дело попал этот несчастный Ральф?

– Вы же знаете, Майер, на нулевиков не действуют наркотики. Ральф – всего лишь проводник, им нужен был я.

– Симониан, скажите вы что-нибудь.

– Не знаю, можно ли верить потустороннему Лютиану. Может быть, нет. Но я точно знаю одно – камни, туман, обрыв, город – все это существует. Это Лимб. И тень Мюфа до сих пор сидит на пороге его…

Глава XXIX В кольце

7006 год и позднее, Порт-Калинус и сектора.

Бои в столице затягивались, переходя в мелкие стычки и удары исподтишка. Жирный дым пылающих машин развеялся, оставив на белом мраморе налет грязной копоти, острое крошево стекла все так же усеивало тротуары квартала, прилегавшего к Пирамиде, остов пустого, разгромленного штурмовыми группами Департамента чернел оголенными ребрами конструкций.

Эпицентр событий переместился в предместья Порт-Калинуса. Части преданных Сенату войск прочесывали улицы, дома, подвалы, каждый закуток. Взятых на пси-контроле выстраивали лицом к задворкам центральных складов морского министерства – цепочка людей с поднятыми руками и прижатыми к кирпичной стене ладонями напоминала гигантскую гусеницу. Живую цепь медленно прореживали, забирая опознанных, и быстро пополняли, привозя задержанных. Неосторожные, попавшись патрулю без документов, могли застрять в “цепи” на полсуток. Солдаты, зверея от духоты в глухих шлемах тяжелой пси-защиты, держали согнутые спины псиоников под прицелом излучателей.

Цепь стонала громко и бранилась вполголоса. Отчаявшийся сержант гвардии какое-то время орал, приказывая “недобитым сенсам заткнуться”, потом махнул рукой и приложил к ротовой щели шлема початую флягу.

– Когда-нибудь это закончится…

Двое жандармов с детекторами растеряно топтались неподалеку – пойманный псионик, двенадцатилетний мальчишка, смотрел на них глазами затравленного щенка.

– Авард, куда его?

– Твои мозги прошиты в заднице. Какой еще мятежник? – это пацаненок. Дай ему по шее, пусть убирается.

– Он не уходит…

– Дай еще раз, уйдет…

Третий с левого края цепи, только что доставленный сенс дернулся, пытаясь обернуться, и получил тычок в поясницу. Авард, обеспокоенный активностью пленника, еще раз обыскал его, обшарив карманы и даже капюшон куртки.

– А этот при документах.

Охранник вставил блестящий квадратик отобранного у арестанта личного жетона в щель полицейского уникома.

– “18444. Филипп Кравич, инспектор службы безопасности Департамента Обзора. Статус аннулирован на общем основании, по постановлению Сената о выведении псиоников из-под обычной юрисдикции.” Куда его?

– Во второй накопительный пункт. Постой… Это ведь Кравич, который был вместе с Фантомом, герой Пирамиды?! Я не знал, что Кравич – сенс.

Жандарм Авард развернул пленника к себе и недоверчиво всмотрелся в веснушчатое лицо бывшего инспектора.

– Он…

Жандарм помялся, еще раз глянул в экран уникома.

– Прости, друг, мне очень, очень жаль. Жизнь вообще несправедливая штука… Во второй накопительный, парни.

Кравича выдернули из цепи, защелкнули наручники на запястьях, он шагнул в сторону грузового кара. В кузове уже барахталась живая масса арестованных.

– Стой!

Бывший инспектор остановился и оглянулся на Аварда. Лицо жандарма осунулось, буря противоречивых эмоций смазала черты. Он сунул руку в карман куртки Кравича.

– Отдай мне свой жетон, друг.

– Зачем?

– На память. Так будет лучше для тебя, наблюдатель. Без имени, может, еще и выкрутишься, а если тебя опознают арестанты, удавят ночью, пиши пропало.

– Бери и прощай. Я могу просить тебя…

– Валяй.

– Сообщи обо мне Фантому.

Псионик неловко пошатнулся, взбираясь в кузов по откидной лестнице. Кар тронулся, натужно урча и обдавая цепь людей у стены облаком вонючих выхлопных газов.

– Ты думаешь, он выживет? – спросил жандарма Аварда сержант гвардейцев.

– С этакими-то глазами? Нет. Сломают пополам в первый же день. Гордость без силы – хреновая штука…

Жандарм, скрепя сердце, выполнил данное псионику слово, в тот же вечер, освободившись со смены, он разыскал и набрал личный уником-номер шефа Департамента Обзора. На том конце очень долго никто не отзывался. Авард с облегчением вздохнул и придавил кнопку отбоя…

* * *

Кравич продержался целых три дня. Второй накопительный пункт оказался бывшей фабрикой картона – цеха вплотную, как сельдями, набивали арестованными. Людей не кормили, не из пустой жестокости – к разоренной столице попросту не было подвоза продовольствия.

Кравичу повезло, досталось место у стены. Он мог сидеть, прислонившись спиной к влажному бетону, утолять жажду, слизывая отдающие металлом потеки воды.

Он ждал Фантома три дня. На четвертый день встал и, не обращая внимания на брань и угрозы охраны, растолкав товарищей по несчастью, сам шагнул навстречу залпу излучателей.

* * *

Фантом не предавал помощника, он ничего не знал об его аресте – Кравича взяли на улице, как частное лицо. Шеф Департамента в это самое время тщетно метался, пытаясь остановить неизбежную катастрофу и уже с холодной, пронзительной яростью понимая – поздно, поздно, поздно…

Часть скамей красного дерева в Калинус-Холле пустовала, затравленные или озлобившиеся, сенаторы-псионики избегали заседаний. Возник юридический казус, аннулировать их сенаторскую неприкосновенность не позволял неполный состав собрания.

Пепельно-бледный от горя, с траурной лентой в петлице президент Барт настаивал на своем с решимостью черного отчаяния. Процедура пересмотра законодательства о статусе свершилась в немыслимо короткий срок, за неделю. Потом пошли аресты в верхах.

Тогда Фантом уехал за город, отомкнул замок на воротах чудом уцелевшей виллы, запер их за собой и вошел под полузабытую, такую мучительно-родную крышу, растопил углем настоящий камин, долго смотрел на хищный танец огня, прихлебывая коньяк. Когда бутылка кончилась, от откупорил вторую.

Забытый сайбер Макс тоскливо ворочался в углу, по соседству с кочергой и угольным ведерком; шеф Департамента вполголоса тянул протяжные песни северо-западного сектора, растирая по щекам пьяные слезы, рядом валялся разбитый сгоряча уником (Авард не дозвонился).

К полудню следующего дня Фантом проснулся, принял душ, побрился, сменил костюм и стал прежним Фантомом. О Кравиче, случайном человеке, который помог спасти ему жизнь, шеф Департамента вспомнил только через год. Он искренне удивился, не найдя Кравича в своем ведомстве. Сомнения скверного толка пришли чуть попозже. Еще спустя некоторое время, в период эксгумации массовых захоронений периода мятежа, Фантом отдал негласный приказ искать останки человека с номерным (18444) жетоном наблюдателя.

Жетона не нашли. Филиппа Кравича, псионика, инспектора-наблюдателя и героя Каленусии перезахоронили в братской могиле на кладбище Примирения. Вместе со всеми, неопознанным, без имени.

* * *

Хирург на службе Департамента, Алоис Болскин, известный в разное время Мюфу, Кравичу и президенту Барту в качестве Доктора, прожил еще долгие годы, впрочем, жизнь не принесла ему ожидаемого удовлетворения. Болскин провел дни мятежа в безопасности, как личный друг Барта, под охраной гвардии Сената. Еще через пять лет, уже уволенный из Департамента под надуманным предлогом, зато с почетом и блестящим содержанием, он возвращался домой с вечерней прогулки – бледный, чопорный невыразительный человечек в плаще, с аккуратной щеточкой усов и морщинистым лбом.

…Его сбили с ног подсечкой, рот залепили куском пластыря, глаза завязали платком, в подвале неизвестного дома прикрутили к медицинскому креслу и только тогда сорвали платок с лица…

Трое парней в масках звонко перебирали инструменты. Доктор попытался вырваться из тисков, но мог лишь бессильно трепыхаться. Похититель постарше зачитал от руки написанный приговор, глаза пленника, прежде похожие на окна в пустую комнату, выкатились из орбит, материя брюк треснула под ножом.

Скорее всего, они были студентами-медиками, из тех, кто еще подростком потерял семью в репрессиях – Доктор выжил и жил еще очень долго, его кастрировали профессионально.

Фантом, узнав об инциденте, только развел руками и добавил неопределенно:

– У свободной Каленусии так много врагов!

Повышенный к этому времени в должности Егерь охотно согласился.

* * *

Но это будет потом, через годы. В дни подавления мятежа Егерь покинул Порт-Калинус. Жесткая, организованная натура оперативника требовала действий. Он, получив мандат от Фантома, колесил по провинциям, железной рукой подавляя мятежи. Псиоников жгли, приковывая к столбам – он пресек изуверство, заменив сожжение расстрелами. Когда самозванные инквизиторы восстали, он без сантиментов применил одобренные Сенатом репрессии заодно и к исполнителям сожжений. Егерь, всегда имевший отменное зрение, как талисман носил в кармане очки – женские, в оправе тонкого золота, с давно выбитыми стеклами, те самые, которые он некогда подобрал с оплавленного излучателями пола Пирамиды.

Он мстил. Его боялись. Его боготворили. Его ненавидели.

Залитые кровью сектора замерли в покорном ожидании. Обычная процедура суда уже была частично восстановлена. Трибуналы работали без выходных, Егерь не вмешивался в разбор дел, но само его молчаливое присутствие в зале заставляло запуганных судей выносить самые суровые приговоры. В него дважды стреляли из-за угла, один раз серьезно ранили в плечо. Узнав, что схваченный убийца – не псионик, Егерь настаивал на прекращении дела, шокированный следователь, скрепя сердце, отказал. Тогда раненый Егерь встал с больничной койки и свидетелем защиты явился в зал трибунала. Очевидно, его просьба о милосердии сыграла главную роль – дожидавшийся петли смертельно перепуганный террорист отделался каторгой.

Но и это будет потом. Немного ранее, в самый разгар гражданского конфликта, Егерь посетил границу северо-восточного сектора – там шла если не самая кровавая, то уж наверняка самая упорная война. Быть может, советник увидел нечто, что слегка повлияло на его умиротворение. Во всяком случае, распространяться об этом периоде собственной жизни Егерь не любил.

Говорят, он оставил наследникам груду бумаг – неизданные мемуары. Но мемуары молчат.

* * *

…Северо-восточные территории. Осень. Сухой день. Пологие холмы. Бездымный костерок догорает, подергиваясь седым пеплом. Стриж сидит на корточках, грея ладони у огня. Ральф устроился напротив, он сосредоточенно чинит застежку шлема пси-защиты, русые волосы луддита треплет низовой ветер.

– Зачем тебе шлем, Ральф? Ты в нем, как сенс, ни на что не годен.

Луддит улыбается своей обычной асимметричной улыбкой.

– Это мешает им навести и использовать большой пси-детектор. Когда мы в шлемах, конфедераты не могут обнаружить ментальную активность группы. Мы можем идти оврагами, туда или сюда, пока нас не видно глазами, никакие детекторы не помогут. Когда понадобится поработать с наводкой, я сниму это барахло.

– А мне шлема не положено?

– Ты нулевик.

– А ты чересчур образован для фермера, приятель.

Ральф засмеялся.

– Я учился в агрономическом колледже, в университете Параду.

– Считается, что псионик, воюя, сжигает собственную жизнь. Ты не боишься перестараться, Ральф?

Сенс жестко усмехнулся:

– Мы должны позволить им завалить нас без боя? Ты атеист, тебе не понять людей, для которых Мировой Разум – не пустые слова.

Стриж снова протягивает руки к огню, не желая развивать скользкую тему. Подходят двое, потом еще шестеро, они разбирают трофейные излучатели. День сух и ясен как стеклышко, тумана нет, это наверняка усложнит задачу.

– Может, стоит дождаться ночи, ребята?

– Нам нужен их детектор. К ночи машину с установкой отгонят в тыл. Солдаты не любят холмов. Пошли, покажем им козью мать.

Короткая вереница людей уходит оврагами, мертвая трава едва слышно шуршит под ногами…

* * *

…Джу, ставя сапоги в выбоины крутой тропинки, поднимается на вершину холма – вообще-то, опасное место. Но она знает, что сейчас на расстоянии выстрела нет никого, ментальный эфир чист и пуст, как фарфоровая чашка. Пси-активность самой земли Туле обостряет дар сострадалистки, в лучшие свои часы она способна ощущать все – не только яркие ауры псиоников или умеренный свет ментальности обычного человека – она чувствует даже тусклое свечение укрытых защитными шлемами солдат. И только Стриж абсолютно непроницаем.

Пуста вершина холма, пусты поля, зияют пустотой овраги. Далеко за горизонтом грязным хвостом торчит неряшливо растрепавшийся столб дыма.

– Съели?

На Джу сейчас не смотрит никто, и она хохочет вволю, хохочет до слез, разрешив себе этот взрыв – там, за холмами, споро полыхает пресловутый большой пси-детектор…

* * *

…Прямая, статная Минна Фалиан, не пошатнувшись, несет два ведра воды. Майер уже ждет во дворе, рукава рубашки закатаны выше локтей. Твердая ледяная струя разбивается, отмывая окровавленные ладони философа. Тонкий пепельноволосый подросток, чем-то похожий на Мюфа, топчется неподалеку.

– Ну и как?

– Парень, я не уверен, я не хирург, я только недоучился… Твой брат счастливец – три дырки и ни разу в кость. Надеюсь, обойдется.

Подросток сует Хэри Майеру сверток.

– Это вам.

– Зачем это? Возьми назад.

Парень уходит, дернув напоследок плечом. Минна по-крестьянски качает головой, вытирая пальцы о передник.

– Не ловите его, профессор, и не возвращайте. Это очень сильная обида. В наших краях много сенсов, но мало настоящих врачей, здесь принято одарять ученых докторов.

Майер уходит в дом, огибая ложе раненого. Тот мирно спит в большей из комнат, плотно сомкнув бледные веки. В дальнем закутке, на крышке деревянного стола профессора ждет начатая новая рукопись. “Относительность ирреальности”. Он работает, работает, вкладывая в это дело душу без остатка – работа отвлекает от страха. Сайбера нет, пси-философ от руки покрывает бумагу ровными строчками.

Когда начинает смеркаться, он от очага поджигает в медном подсвечнике полуистаявшую свечу…

* * *

Все это было, но было не только это. Горели крыши окраины Туле, подожженные излучателями. В тот день пепельноволосый подросток погиб одним из первых – он был слишком юн и еще не научился страху. Мать кричала без слов, цепляясь за одежду отчаявшихся мужчин, и тогда Стриж, морщась от запаха несуществующей полыни, под огнем добрался до неподвижного тела. Впрочем, нулевик рисковал менее всех – для точной наводки конфедераты использовали новый, усовершенствованный, но совершенно бессильный против Стрижа пси-детектор. Подросток был мертв – он обгорел до костей.

Граждане Туле уходили на восток, унося младенцев, скарб, уводя коз и пони. Минна беззвучно плакала крупными, как горошины, слезами, Иеремия не позволял снохе упасть ничком на обочину, повторяя слова древнего гимна: “Не бойся печали под солнцем, не бойся ужаса, идущего среди звезд”. Белочка не прислушивалась ни к гимнам, ни к ментальному эху душевного горя. Она сидела на единственной уцелевшей повозке и держала тонкие пальцы у висков умирающего Ральфа, сняв барьер и принимая на себя чужую боль. В уголках искусанных губ псионика запеклась кровь. Отряд боевых сенсов, потеряв командира, смешался с женщинами и детьми и на какое-то время превратился в обычную неуправляемую толпу. Конфедераты уже ловили кур в покинутой деревне. Беглецов спас от удара в арьергард и полного уничтожения лишь случай – неистовый Егерь, взбешенный мародерством, задержался возле разносимых на части домов. Стриж, потеряв обычное хладнокровие, кричал и бранился, командовал, ругался и просил, толкая прикладом оцепеневших от поражения людей. На него огрызались. Кое-кто пытался приставить к виску иллирианца ствол, но на руке зачинщика повис Майер. Доктора Хэри уважали многие, некоторые ценили Стрижа. Люди Ральфа остановились, пропуская уходящих женщин.

Через некоторое время, необходимое Егерю для пресечения мародерства, когда преследователи уже взяли след беглецов, конфедератов встретил залп излучателей и точная, слаженная, мощная боевая пси-наводка. Удар получился чувствительным – многие охотники за живой дичью побросали показавшиеся ненужными шлемы в подожженной деревне. Солдаты, хватались за пылающие от боли лица, падали в густую дорожную грязь. Это позволило беглецам уйти. Натиск конфедератов окончательно остановили позднее и восточнее, на берегах Таджо, там, где часты и многолюдны крестьянские поселки, где псионики и непсионики северо-востока сумели создать настоящую армию.

Ральф не умер.

Быть может, сострадалистка на этот раз превзошла самою себя, или дар сенса-целителя изначально сильнее медицины противостоит зову Лимба, но смертельно раненый русоволосый псионик выжил. Правда, двигаться с прежней непринужденностью и ловкостью он уже не смог никогда.

Зато уже за Тибром тихо умер старый проповедник Иеремия Фалиан. Он поговорил со снохой, нараспев прочитал вечерние гимны Разуму, уединился в отгороженном для него углу, уснул и больше не проснулся – отказало сердце.

* * *

– Привет, Ральф, как ты сегодня?

– Сносно, Алекс. Пора перестать себя обманывать, я теперь всего лишь разбитая повозка – лучше уже не будет. Я прикован к месту до конца своих дней, которые, признаться, не иначе как Разумом выданы мне в кредит.

Стриж окинул взглядом покалеченного псионика, тот, стараясь держаться прямо, сидел на плетеном из лозы кресле. Свою трость Ральф прислонил к стене. Дезет знал, что эта палка – лишь символ недостижимой мечты встать на ноги, скорее всего, она никогда не понадобится луддиту.

– Давай, рассказывай, как дела.

Стриж помедлил, не решаясь начать неприятный разговор. Прикованный к креслу Ральф казался непохожим на себя, чересчур беззащитным.

– Дела идут неважно, ты сам знаешь, почему.

Псионик заметно помрачнел:

– И ты, друг, туда же.

– Ну, кто-то же должен был решиться на разговор с тобою, эту миссию все охотно доверили такому бестактному и бесполезному типу, как я. В общем, мы сейчас вкушаем кислые плоды и наблюдаем теневую сторону теории и практики луддизма.

– Был ты, Алекс, тупым атеистом, им и остался.

– Я только скромный специалист. У нас мало оружия – это раз. Твои псионики распотрошили армейские склады – отлично, только захваченного не хватит навсегда. В секторе почти нет промышленности, это два, значит, новых поставок не будет.

– Псионики…

– Ну да, конечно. Теоретически можно вести войну исключительно ментальными способами. Только не забывай, люди каждой новой наводкой укорачивают собственную жизнь, по-моему, тратить технику куда умнее…

– Ты змей, приятель.

– Змей, змей, не сомневайся… Западная граница сектора, кстати, блокирована, наши люди – официально объявленные Сенатом преступные мятежники, нам ничего не продадут даже подпольные торговцы, имей ты деньги и выходы на них. Это три. Прочие сектора уже крепко успокоены, скоро они престанут составлять проблемы для Калинус-Холла, у президента и отцов сенаторов появятся ресурсы для широкого наступления за Таджо. Это четыре.

– А что-нибудь более оптимистичное есть?

– Да. На оставленной нами территории сама собой пошла партизанская война. Не очень активная, зато, похоже, надолго. Конфедеральные каратели перестарались, при случае их стали брать на вилы все – непсионики в первую очередь, этим попросту надоело смотреть, как регулярные части собственной страны едят их кур и трахают дочек.

– Конфедеральные войска настолько разложились? Хотел бы верить, но не верю.

– Когда полевую жандармерию вместо охранных функций при армии бросают на гражданских, и не такое бывает.

– Что еще?

– Нас с тобою высоко ценят.

– То есть как?

– В самом буквальном смысле. Сенат, поразмыслив, выставил награду за поимку неких Ральфа Валентиана и Александера Дезета. Официальная причина объявлена – терроризм, подстрекательство к бунту, убийствавоеннослужащих, сопротивление властям и, обрати внимание, шпионаж в пользу Иллирианского Союза. За каждого дают по десять тысяч конфедеральных гиней.

– Десять тысяч? Это бешеные деньги!

– Я бы тоже от таких не отказался. Приятно, чума возьми отцов сенаторов. Сразу появляется теплое чувство личной значимости.

– Кстати, а зачем они приплели шпионаж? Мы окопались в секторе, где вместо промышленности – пуховые козы, вместо армии – вооружившиеся чем попало центурии фермеров, а главная стратегическая информация – поголовье мясных кур.

Стриж помрачнел.

– Причина, в целом, понятна – если хочешь подкрасить противника грязью, делай это максимально широкими мазками. Беда только в том, что они не совсем не правы…

– Что?!

– На меня действительно пытались выйти иллирианцы.

Стриж внимательно следил за реакцией вожака луддитов – Ральф задумался. Стриж подождал, не появится ли на лице псионика тень недоверия – кажется, тот не дрогнул.

– Чего они хотят?

– Это связано с самым началом нашего разговора – они пожелали продать нам оружие.

– Великий Разум!

– Вот и я так сказал сам себе. Выход слегка подлый, но это выход.

– Чего они хотят взамен?

– Оплаты – потом. Нашего расположения – сейчас. В конечном счете, они хотят вреда Каленусии.

Ральф задумчиво забарабанил пальцами по подлокотнику плетеного кресла.

– Но я-то вреда Каленусии не хочу, мне всего лишь не нравятся ее власти. Дым отечества лучше, чем дым иностранный… Ох! Прости, друг, я на тебя не намекаю. В конце концов, ты – особый случай и к тому же по крови наполовину каленусиец…

– Ну так что – отказать?

– А ты как думаешь? Если мы согласимся, чего придется ждать от такого союзника, как твой принцепс?

– Его величие – умная, убежденная свинья. Сначала он даст нам ровно столько, сколько нужно для отражения атак Калинус-Холла. Потом подождет результата. В конечном счете пошлет свои войска на эту территорию.

– Ого!

– Эге.

– А обмануть его величие можно?

– Попробовать обмануть можно, хотя сложно. Если ты решишь иметь с принцепсом дело, бери с него наполовину технологиями. Если у нас появится свой источник техники, в нужный момент мы пошлем его величие известной тропой.

– Техническое развитие противоречит принципам луддизма.

– Космос милосердный! Да пойте на здоровье гимны Мировому Разуму! Проповедуйте примат человечности надо всем остальным – тут я и сам готов согласиться. Но не приносите бессмысленных жертв жизнями, во имя Разума отказываясь от разумного…

Стриж обреченно смотрел, как меняется в худшую сторону настроение псионика. Ральф ощерился.

– Будь проклято мое увечье! Я связан по рукам и ногам, я вынужден или полагаться на тупиц или верить тебе, Алекс. А ты… Ты сам знаешь, кто ты такой.

Стриж припомнил незабвенную Аномалию и лицо Белочки за прорезью прицела. “Хорошие приемы стоят повторения.” Он извлек пистолет и положил на колени Ральфу.

– Мне надоели вечные подозрения. Вот тебе ствол. Или ты веришь в отсутствие у меня враждебных намерений, или бери и стреляй. И поставим точку в затянувшемся споре.

Ральф взял пистолет, повертел его, проверил обойму и, размахнувшись, отбросил оружие на стол.

– Ну ты и наглец, Стриж. Я не девица, меня не поймаешь на такие приемы. Если я решу грохнуть тебя за предательство, у меня найдется собственное оружие. Подойди сюда и дай мне руку.

– Вот моя рука. Только я нулевик, о великий сенс! С меня ты ровным счетом ничего не прочитаешь. Или веришь или нет – выбирай сам.

– А ты бы на моем месте поверил?

– Нет.

– Тогда я поверю. Приходи, когда разработаешь дело во всех подробностях. А сейчас уматывай – я устал. И напоследок… Мне передали – за рекой появился Егерь.

– Тот самый уполномоченный Департамента Обзора?

– Да. У меня тут созрел один интересный план. Как раз по твоей, иллирианец, части…

* * *

Егерь опустил бинокль, потом вновь приложил его к глазам, приближая серый поток и дальнюю кромку широкой реки. На горизонте дорогим офортом обрисовался хребет восточных гор. Таджо медленно, с достоинством несла массы мутной воды на север. Невысокая растительность противоположного берега казалась необитаемой, но Егерь готов был поклясться, что это обманчивое впечатление – шаткое перемирие едва держалось.

Двое пехотных офицеров со сдержанным неудовольствием посматривали в спину советнику Департамента – полувоенных чиновников недолюбливали в регулярной армии. Широкая спина Егеря отличалась немалой выносливостью в делах такого рода.

– К вам перебежчик с той стороны. Привести?

– Давайте.

Перебежчиком оказалась женщина – крестьянка лет тридцати, в большом не по размеру мужском камуфляже, приятной внешности, с характерной для восточных каленусиек прической – тремя тугими косами.

– Сенс?

– Нет, ее проверяли.

– Повторите еще раз, при мне.

Женщина даже не моргнула, когда холодный щуп прикоснулся к ее приглаженным воском вискам.

– Все чисто.

Егерь поморщился.

– Как тебя зовут?

– Минна.

– Ладно. Мы здесь воюем, а не раздаем подарков. Раз ты бежала от мятежников, побыстрее перебирайся в тыл и обратись в социальные службы. Если останешься в расположении войск и займешься нелегальной проституцией, будешь строго наказана.

Крестьянка сдержано, даже несколько сурово покачала головой:

– Я пришла ненадолго и не за тем.

– Вот как? Чего ты хочешь?

– Я хочу отдать вам Стрижа.

– А это кто?

Фермерша уставилась на советника с откровенным недоумением. Егерь был вполне искренен – в проскрипционные списки Сената попали сотни и тысячи людей, Дезет и Ральф значились там отнюдь не под первым номером. Егерь призадумался – ловля околоуголовного элемента не слишком увлекала наблюдателя, но возможность убрать главаря мятежников все же стоила некоторого риска.

– Как ты собираешься выполнять свои обещания?

– Я устрою так, что он придет к реке, и придет один.

Егерь фыркнул.

– Девушка не промах. Не возражаю – действуй. Но если ты заиграешься в свои игры, мы тебя расстреляем.

– Я не обманываю. Моя семья погибла, мне нужны деньги, чтобы уехать в западные сектора и жить спокойно.

Егерь брезгливо поморщился.

– На десять тысяч конфедеральных гиней ты будешь жить очень и очень спокойно.

Женщина смущенно молчала, теребя камуфляж на пышной груди.

Они расстались через час, подробно оговорив время, место, детали и гарантии. Егерь, лично проводил фермершу, вернулся в свою армейскую палатку и долго, тщательно мыл и без того чистые до бледной желтизны руки.

* * *

– Вы уверены, Джу, что справитесь? Это не очень вредно для вас? Наверное, мне не стоило вами рисковать…

– Справлюсь.

Белочка тряхнула короткой гривкой отросших каштановых волос.

– Вперед и с музыкой, господа натуристы.

Они вышли из перелеска, беззаботно взявшись за руки, и, не скрываясь, двинули к реке.

– О, Разум! Мы тут, как жуки на столе – со всех сторон видно. Того и гляди накроют хлопушкой по макушке.

– С конфедеральной стороны нас не видно совсем – мешают кудрявые прибрежные кустики.

– Мне кажется, мы поступаем аморально, нечестно и вообще по любым меркам безобразно.

– Прекрасная леди! Мне жаль лишь вашего пси-ресурса. По отношению к прочим лицам – рассматривайте это как невинную богоугодную шалость. В качестве новообращенного члена Святой нью-луддитской Церкви, заранее отпускаю вам все грехи!

– Тьфу. Кончайте глумиться над несчастными, доверчивыми верующими.

– Уже закончил.

В ста метрах, у самого берега, в кустах, наблюдая за беззащитным Стрижом, сердито нахмурился Егерь:

– Это он. Но он идет не один!

Крестьянка, терпеливая как коза, поправила расшитый ворот блузы. На этот раз вместо штанов она обрядилась в юбку – пышные складки воскресного фермерского наряда доходили до щиколоток.

– Ты оглохла, девушка? Мятежник не один.

– С ним стерва-псионичка, постоянная подружка, чтобы заняться делом втроем. Вам-то какая разница?

Один из засевших в зарослях солдат (все до единого – в тяжелой пси-защите) приглушенно, шепотом заржал, его ткнули в бок, призывая к молчанию. Примерный отец семейства Егерь попытался презрительно сплюнуть в траву, но ему некстати помешал прозрачный лицевой щиток шлема.

– Тихо.

– Мастер начальник, вы уж припрячьтесь и дождитесь, когда мы начнем, я не хочу, чтобы один из них смылся…

– Не беспокойся – от нас еще никто никогда не уходил.

Стриж со спутницей тем временем уклонился в сторону, явно направляясь мимо засады.

– О, холера! Куда это они?

– Заблудились. Я подам условный знак, мастер начальник, не беспокойтесь, прибегут как миленькие.

Крестьянка споро дернула поясную завязку, ослабила юбку в талии, потом стянула с себя шуршащую груду цветастой ткани и закинула ее на острый, заметно выдающийся из зеленой массы листьев сук.

– Вот так-то вот.

– О!

Егерь на мгновение зажмурился. Под юбкой Минна не носила ничего. Крестьянка целомудренно повернулась к наблюдателю прекрасно развитым задом, советник краем уха уловил восхищенный шепот сержанта:

– Вот это аэродром!

Солдаты, расслабившись, под сурдинку пересмеивались. Операция вместо драмы отчетливо отдавала фарсом…

Егерь понял все – понял почти в ту же секунду, но было уже слишком, фатально поздно, точная, но не болезненная, не совсем боевая, а, скорее, психотропная наводка Белочки накрыла засаду.

Самое страшное – тяжелые, глухие, самые надежные пси-шлемы почти не спасали. Егерь рухнул на траву.

В последний миг, уже сдавшись обстоятельствам, уже лежа навзничь, он отчетливо видел, как полностью одетая Минна аккуратно, не торопясь, с достоинством расправляет складки холщовой блузы. Женщина посмотрела на советника Департамента, фальшивое козье выражение совершенно исчезло из ее глаз – осталась только холодная ненависть.

Со стороны конфедератов не сразу отследили провал. Промедления Стрижу хватило на то, чтобы вытащить связанного Егеря из-под огня. Почти сразу после этого с левого берега ударили излучатели, сжигая листву, заставляя пылать ветви – заросли выгорали под корень. Над полыхающим кустарником в облаке жирного дыма заметались обезумевшие птицы, но Белочка, Минна, Стриж и плененный Егерь были уже далеко.

Глава XXX Неразрешимое противоречие мировоззрений

7007-7008 годы, северо-восточный сектор

…Шефом оперативного отдела Департамента Обзора Каленусии занимался лично Ральф. Даже лучший из псиоников в состоянии читать мысли лишь в редкие моменты высшего душевного напряжения. Впрочем, способность свободно ловить эмоции, побуждения и настроения нередко вполне сносно компенсирует этот недостаток. От псионика не скроешь ни лжи, ни страха.

Егерь лгал с каменным лицом лишь до того момента, с которого начинается четкое осознание – бесполезно, бесполезно, трижды бесполезно. Потом он замолчал. Пси-наводка может быть довольно болезненной, отличаясь от неприкрытых пыток лишь в одном-единственном отношении – не получая физических повреждений, здоровый человек почти лишен шанса умереть. Ральф знал, что тратит на разборки с Егерем собственную жизнь, но ему было наплевать – растительное существование в плетеном кресле давно тяготило псионика. Напротив, мысль о том, что ментальное повреждение в некотором роде обоюдно, прекрасно решала проблемы с совестью.

Егерь псиоником не был и широты выбора не имел. Он честно вытерпел пять дней, а потом вывалил на Ральфа Валентиана все, что знал. В груде нужной и ненужной информации проскользнуло упоминание о “негативном эффекте Калассиана” – под этим названием скрывались результаты незавершенных исследований о предположительном влиянии норма-людей на быстрое старение псиоников. Ральф был достаточно умен, чтобы понять цену информации, и слишком потрясен, чтобы попытаться утаить ее от Стрижа. Сочетание двух факторов неожиданным образом предопределило некоторые события грядущего. Но это другая история.

Помятый Ральфом Егерь мешал – новорожденное государство северо-востока еще не успело обзавестись тюрьмами, и советника попросту некуда было девать. Озлобленный Ральф охотно расстрелял бы наблюдателя лично, но не мог покинуть плетеное кресло, больше желающих взяться за казнь не находилось – каленусийские фермеры в массе своей еще сохраняли по отношению к Департаменту Обзора слабое подобие осторожного почтения. Очередным туманным утром Стриж отворил дверь превращенной в каталажку кладовой и вытащил заспанного советника наружу.

– Пошли.

Они ушли в мутный кисель белой дымки, космы тумана оплетали их до плеч. Стриж отвел Егеря далеко – почти до того самого места, где несчастный советник неделю назад сидел в засаде, подкарауливая самого Стрижа. Там и состоялся их последний разговор.

Егерь подергал связанными руками:

– Может, развяжете напоследок?

– Обойдетесь. Более разумное последнее желание есть?

– У меня забрали личные вещи – отдайте, они вам все равно не нужны.

– Это, что ли?

Стриж вытащил из собственного кармана женские, тонкого золота, очки с разбитыми стеклами и переложил их в карман мундира советника.

– Что-нибудь еще?

– Я ненавижу псиоников, всех, кроме Кравича, а вас, хоть вы и не псионик, считаю подлецом… Впрочем, о чем нам вообще говорить? Делайте свое дело. Прощайте и будьте вы прокляты.

– Как все стандартно! У вас совсем нет воображения, или это официальный набор каленусийского патриотического героизма?

Стриж все-таки перерезал веревки на запястьях наблюдателя, взял излучатель наизготовку.

– Так вот, советник, река рядом, даю вам шанс. Лезьте в воду и плывите на тот берег, засекаю две минуты, потом начинаю стрелять. Если не попаду, считайте, вам повезло.

– Хотите развлечься охотой? И этакие отбросы в наши дни претендует на звание воюющей стороны… Я не стану играть в ваши игры.

Несмотря на это уверение, Егерь довольно проворно полез в мутную, с прозеленью, воду. Стриж честно отсчитал две минуты – наблюдатель пребывал не в лучшей форме, он неловко барахтался неподалеку от берега. Иллирианец подождал еще немного.

– Эй, советник, вы там не тонете случаем?

Егерь молча поплыл изо всех сил. Стриж подождал, пока наблюдатель вплотную подберется к берегу конфедератов и, повернувшись, пошел прочь. С полдороги он оглянулся, на той стороне мелькало серое пятнышко – спина вовсю убегающего Егеря.

После этого случая уполномоченный Департамента странным образом умиротворился. Он покинул сектор северо-востока и, как мог, избегал крайностей гражданской войны. Впрочем, мемуары о причинах молчат.

* * *

Посланец Иллирианского Союза был корректен, сух и чуточку презрителен. Он с вежливым недоумением рассматривал отведенный пришельцам деревенский дом. Переодетый в гражданскую куртку эмиссар принцепса все равно гляделся истинным преторианцем, Стрижу даже показалось, что он видит на плечах гостя несуществующие эполеты.

Разговор был трудным для обеих сторон. Но сперва переодетый офицер прето протянул Дезету тщательно запечатанный непромокаемый пакет.

– Это вам. Я хотел бы иметь вашу личную визу, свидетельство для его величия принцепса Иллиры, что вы получили послание.

– Хорошо. Я забираю это с собой.

– Нет, я сам должен удостовериться, что ознакомление с содержимым состоялось.

Стриж разодрал упругую оболочку. Записка, видимо, была написана рукой Оттона Иллирианского, строчки крупного старческого почерка разухабисто завалились:

“Здравствуй, беглый сынок! Посылаю тебе в подарок твоего щенка. Повесь его вместо медали себе на шею. Это не затем, чтобы ты опять кому-нибудь сдался, сопляк. Это чтобы у тебя была еще одна причина держаться. С милостивыми пожеланиями успеха, все еще твой хозяин.”

Стриж невольно восхитился предусмотрительностью старого тирана, записка не была уликой – если не считать почерка (возможно, измененного), авторство и адресат из текста не следовали никак. Позади пятерки иллирианцев терпеливо ждала сутулая женщина в лиловом монашеском колпаке. Она мягко подтолкнула ребенка за плечи:

– Иди.

Девочка восьми лет серьезными серыми глазами смотрела на оружие, неуютную комнату чужого дома, хмурые лица незнакомых, равнодушных людей. Монашка, молодая, рыжеволосая и испуганная, снова отступила за спины преторианцев.

– А где мать Наан? – спросил Стриж. – Я оставлял попечительство ей.

Иллирианцы молчали с каменными лицами. Рыжеволоска смутилась.

– Я не помню такой сестры, мы незнакомы…

– Этого не может быть. Мать Наан, настоятельница одиннадцатого храма сестринства Святого Разума… Если вы привезли Нину, вы должны были встретиться с Наан.

Монашка поправила лиловый клобучок и спрятала костлявые пальцы в широких рукавах.

– Простите, мастер, я получила вашу дочь в управлении прето.

– Погодите, леди, но ваш орден – сплоченная организация, вы не могли не знать мать Наан. Скажите правду.

Женщина затравлено молчала, на ее верхней губе выступили крошечные бисеринки пота. Выждав паузу, вмешался рослый командир преторианцев:

– Не трудитесь зря, Дезет, оставьте ее, сестры – всего лишь слабые женщины. Мне кажется, я могу легко разрешить недоразумение. По нашим сведениям, мать Наан скоропостижно скончалась месяц назад. Посмертно у нее нашли z-поражение мозга, это фатальная, неизлечимая болезнь. Если полжизни тратишь на проповедь веры среди босяков и нищих подонков, нетрудно подхватить редкостную заразу.

…Оставалось лишь подавить вспышку бессильного, бесполезного гнева. “Не творите насилия в ответ на насилие. Жизнь любого человека равно бесценна… ” Стриж на минуту отвернулся, вспоминая сильные руки и умные, птичьи глаза старухи.

“Ее заразили,” – понял он. “Или убили и состряпали заключение задним числом. Это еще один привет нам от его величия Оттона Иллирианского. Принцепс косвенно дает понять, что он мог бы сделать с моим ребенком. Мог, но не сделал, милостивец наш, показав мне только контур такой возможности. Он метит в меня ядовитой стрелой, одновременно заявляя права хозяина, это маленькое напоминание о том, что нельзя изменить прошлое. И это стоило жизни честной Наан.”

Дезет повернулся к рыжей монашке:

– Мне очень жаль, леди. Примите мои искренние соболезнования – ваш орден постигла отнюдь не пустячная утрата…

Преторианец с непроницаемым видом ждал. Стриж обратился к нему с бесцветной вежливостью:

– Мастер посланник, прошу располагаться на отдых. Вам и вашим людям дадут все необходимое. Мы поговорим завтра.

…Он думал остаток дня и вечер, пытался представить лицо ушедшей навсегда Наан, но так и не смог. Грузный силуэт принцепса бесцеремонно оккупировал память Алекса, циничный смешок хозяина лез в уши. Принять помощь диктатора, укрепив тем самым незримую шлейку, на которой держат его, Стрижа? Отвергнуть? – но это подобно смерти для северо-восточных территорий. Выбирать между меньшим и большим злом легко, дружок, а ты попробуй побегать между злом и грязью…

…северо-восток, это место теперь – единственный и последний оставшийся у тебя дом. Ты будешь защищать свой дом любыми средствами?

Ночь упала занавесом, отделяя от зрителя доигранную сцену.

Тьма строила уродливые гримасы, Стриж иронично и понимающе улыбался тьме. Интересно, что бы сказал по этому поводу сатана-Аналитик?

…Соглашения с Порт-Иллири не доверили бумаге, и, тем не менее, они состоялись. Повозка истории сменила колею.

* * *

Негласное перемирие луддитов с преданными Калинус-Холлу войсками не могло продлиться долго, Вандея северо-востока жила своей жизнью, в невероятном рывке пытаясь максимально использовать отпущенное судьбой время. Стриж работал, как заведенный, то лавируя в дружеско-вражеских дискуссиях с мрачным, озлобившимся на весь свет Ральфом, то принимая поставки из-за восточных гор. Небо Каленусии оставалось чистым и безмятежным, никакой авиации – оружие везли перевалами. Быстро разворачиваемые технологические модули наскоро ставили в замаскированных под зернохранилища ангарах. Луддиты встали к станкам, подавив отвращение привычными мыслями о высшей целесообразности Разума.

Порт-Калинус замкнулся в яростном неприятии свершившегося – повстанцев северо-востока не признавали воюющей стороной, проскрипционные списки пополнялись, росли награды, обещанные за выдачу лидеров мятежа, вечно занятый Стриж перестал отслеживать рост собственных котировок. Лето пришло вместе с войной – шаткий мир взорвался волной насилия. Первый раз за все время “гражданских беспорядков” в ход пошла авиация, горели заречные деревни, Таджо заволокло рыжим дымом подожженного пластика. Центурии повстанцев сражались с отчаянием обреченных. Ментальные наводки, усиленные ретрансляторами, валили вертолеты конфедератов, преодолевая защиту – у персонала сдавала психика. Всем потенциально боеспособным, но лишенным псионического таланта, по приказу Ральфа без сантиментов раздали обычное оружие.

Бои продолжались всего три месяца и кончились ничем – Конфедерация откатилась от границ фермерской Вандеи. Для конфедератов ничья означала поражение – престиж немедленно упал до самой нижней отметки. В западных секторах необходимость в чрезвычайном положении отпала, после восстановления обычной судебной процедуры обнаружили, что немалой части арестованных псиоников в качестве обвинения нечего предъявить. Затюканные правозащитные общества робко возмутились. Фантом нажал на обычные информационные рычаги, но они ходили чрезвычайно туго, “подзаржавев” в крови проскрипций. Выжившие сенаторы-сенсы мечтали вернуться на красного дерева скамьи. За ними не значилось вины, кроме пресловутого пси-теста, а раз так – нашлись и сочувствующие. Как следствие, Сенат сотрясали скандалы, ненависть и растерянность витали под сводами Калинус-Холла, верхи удержались лишь благодаря непререкаемому авторитету Барта, который так и не снял траура.

Наступила пауза событий. Факт отделения северо-востока замалчивали как непристойную болезнь сына-подростка. Уцелевшие в гражданской мясорубке псионики нелегально потянулись в мятежный сектор. Случалось, их ловили на границе, чрезвычайное положение там все еще действовало – пойманных зачастую расстреливали на месте, трупы жгли, словно дело касалось зачумленных. Более везучие беглецы прорывались, чтобы пополнить центурии повстанцев.

В пределах пока безымянных северо-восточных территорий бродили разные настроения. Затяжная война с Каленусией прельщала отнюдь не всех. Мир с метрополией требовал обозначить новые реалии.

По этому поводу между Ральфом и Стрижом состоялся небезынтересный диалог. Немного смирившийся со своим состоянием псионик постучал бесполезной тростью о стол:

– Алекс, нам надо определиться со статусом.

Покрытый серым налетом усталости Стриж легко согласился. Сказано – сделано, религиозные общины сектора выставили своих представителей. Уполномоченные заседали в самом большом здании местечка Арбел, стены провинциального храма Разума едва вместили всех.

Собрание представляло собой странное, но яркое зрелище: луддиты и сенсы – беженцы с запада, чьим основным занятием стала война, соседствовали с коренными жителями заречья; первые почти поголовно носили потрепанный камуфляж, вторые еще сохранили характерный облик каленусийских фермеров. Лица псиоников чуть заметно выделялись в толпе – легким сиянием ауры с точки зрения себе подобных и отпечатком длительной усталости – для всех остальных.

Ральфа доставили в кресле. Стриж сел рядом, лицом к собранию, нулевик не чувствовал осторожных ментальных прикосновений – он видел только глаза людей. Прекрасные, яркие, горящие надеждой глаза женщин, искристые взгляды псиоников, пристальный прищур солдат.

Дезет повернулся к Ральфу:

– Начинай, пора.

Тот улыбнулся, косо вздернув левый угол рта и сказал шепотом:

– Нет, это на две трети твое дело, Алекс. Я, калека, ты здоров, не стану перебегать дорогу приятелю. Удачи.

Стриж встал, шум собрания накатывал рокотом ветра и прибоя. Он помедлил, мысленно навсегда оставляя позади кипящую под ударами излучателей воду и настороженный лес на берегу Рубиконы, скалы и туман Лимба, пепел навсегда покинутого Туле, спаленного мальчишку, грязь и отчаяние отступления, узкий холмик на могиле Иеремии и трагический профиль матери Наан, мертвых друзей и ушедших врагов.

Стриж выждал мгновение, воспоминания уходили, тускнея. Он отпустил их с миром, а потом шагнул навстречу неизвестности:

– Свободные граждане нового государства…

…А говорили тогда много – все, как полагается в подобных случаях; ораторы оставались искренни, не соизмеряя дальних последствий собственных речей. После первого часа дебатов имя первого консула новорожденного государства уже не вызывало сомнений.

Дезет принял первые поздравления двусмысленно улыбавшегося Ральфа Валентиана.

* * *

Низкое приземистое здание бывшей сельской школы слишком мало походило на правительственную резиденцию – длинный коридор с дощатым полом, ряды деревянных дверей, низкий потолок едва ли не ложился на макушку. У двустворчатой двери Белочку остановила охрана. Высокий незнакомый парень загородил проход:

– Сдайте оружие. Я спрошу, примет ли вас консул.

У Джу Симониан не было армейского излучателя, она равнодушно отдала парню пистолет. Через минуту охранник вернулся, его широкое отчужденное лицо приняло чуть более добродушное выражение.

– Заходите, консул ждет.

Белочка переступила порог, ширма перегораживала и без того небольшую комнату пополам, Стриж устроился в “деловой” половине, стол загромождала кипа бумаг, в углу приткнулся сломанный сайбер.

– Здравствуйте, Джу. Рад видеть вас без меры. Не хотите взглянуть? – я откопал интересные материалы о сострадалистах…

Белочка устроилась с другой стороны несуразного стола, мутное стекло окна снаружи испещрили засохшие потеки, неподалеку от ее локтя устроился уником полевого образца. Джу подобрала его и отставила подальше – вдруг разобьется?

– Я пришла не за тем.

– Да хоть зачем, я все равно рад.

Джу придирчиво присмотрелась к профилю Стрижа – в облике новоявленного правителя восточной Консулярии ей не понравилось что-то трудноопределимое, то ли мастер консул немного потолстел, то ли попросту зазнался.

– Мне нужно поговорить с вами…

– Я слушаю, Джу.

Стриж оставался спокоен – ясное лицо, чистые руки с аккуратными ногтями, неподвижно сложенные на краю стола. Белочка вздохнула и сказала, словно бросаясь в холодную воду:

– Алекс, куда вы дели Егеря?

– Ах, вот оно что…

Дезет помрачнел, встал, прошелся от стены к стене, потом снова опустился на стул напротив Белочки.

– Он перестал создавать проблему – этого достаточно.

Джу закусила губу, ногти у Стрижа были в вправду аккуратные – чистые-чистые, без следов копоти, коротко остриженные.

– Это правда, что вы перед расстрелом устроили на него охоту?

– Кто вас намолол такую ерунду?

Джу дернула плечом.

– Этого я, конечно, не скажу. Откуда я знаю, что бывает с людьми, которые на беду свою рассердили консула.

Стриж встал, на этот раз, пожалуй, слишком резко – задетый стул упал со стуком, иллирианец поднял его и аккуратно поставил на место.

– Вы сейчас не в настроении, Джу. Давайте вернемся к разговору попозже. Я не знаю и знать не хочу, кто наболтал вам такую ерунду, но не думаю, чтобы им двигали честные мотивы. Вы устали, вы слишком много работаете – не забывайте, что ресурс псионика не безграничен. Бросьте переживать из-за этого несчастного карателя, он получил не более того, чем заслужил.

Джу перевела взгляд с чистых рук Стрижа на крышку стола.

– Егеря мучил Ральф.

– Ну, если хотите – да. Только я не собираюсь из-за этого ссориться с Ральфом.

Белочка почувствовала, как у нее бешено заполыхали щеки.

– Вы, Стриж, стали таким же ублюдком, как Валентиан.

– Что?!

Джу показалось, что Стриж вот-вот ее ударит, но тот не собирался делать ничего подобного, иллирианец открыто расхохотался.

– Леди Белочка! Я далек от желания оправдываться! Но чем настолько уж провинился наш друг Валентиан?

Джу сцепила тонкие руки.

– Ральф любит власть. Он не может иметь ее сам, поэтому приспособил на это дело вас, Алекс. В его офисе кричат по ночам. В оврагах на северной стороне полно трупов. Не врите, что вы не знали об этом.

Стриж замолчал, оборвав смех.

– Джулия Симониан, протрите ваши прекрасные глаза, у нас тут идет война. Ральф – каленусиец, а я – нет. Да, кое-что из того, что он делает, лично мне противно, но он лучше меня знает местную специфику. Вспомните, наши люди пришли сюда из сожженных поселений, взятые в стычках конфедераты – убийцы их семей или соратники этих убийц. Уже просто удержать людей от повальной мести, и то задача не из легких. Если наш друг Валентиан слишком зарвется – я найду средства…

– Да вы сами точно такой же. Вы сказали, что Егерь – каратель, а чем занимались вы сами в Ахара? Хотите знать правду? Вы – самый обычный военный диктатор. Великий Алекс прилепился к Ральфу Валентиану, и ублажает причуды ральфовой больной башки, потому что иначе не получил бы возможности порулить!

Белочка поняла, что у нее теперь пылают не только щеки, но и уши. Наверное, они светились насквозь. Стриж ужасно побледнел, лицо у него было точь-в-точь такого же цвета, как раскиданные по столу бумаги.

– Так… – протянул он. – Спасибо, я понял, – с этими словами иллирианец подошел к порогу и распахнул дверь. В проем тут же заглянул заинтересовавшийся шумом охранник.

– Леди Джу, я вас больше не задерживаю, – отрезал Стриж. – Вам в самом деле лучше уйти и успокоиться.

Джу встала, пригладила давно отросшие волосы, застегнула куртку. Шнурок на левом сапожке развязался. Она отстранено прикинула, поправлять ли узел прямо сейчас. Если пока оставить как есть, то можно запнуться о веревочку, тогда визит кончится совсем уж никчемно, а завязывать шнурок некогда – разъяренный Стриж ждет у распахнутой настежь двери.

Белочка поставила ногу на перекладину табурета и без лишней спешки крепко завязала узел.

– Прощайте, ваше превосходительство. Я ошиблась. Ошиблась не сейчас, а в тот момент, когда неплохо подумала про вас.

Она пошла к выходу. Стриж, внезапно передумав, проворно захлопнул створки, отрезал от места событий не в меру любопытного охранника, и встал перед закрытой дверью, скрестив руки на груди. В комнате воцарилась тишина, Белочка вдруг ясно поняла, что боится – перекошенное лицо Дезета не предвещало ничего хорошего. Иллирианец, мгновенно оценив ее состояние, иронически хмыкнул:

– Струсили? Не бойтесь меня, я только хочу сказать кое-что напоследок, перед расставанием. Я приехал в Каленусию не ради власти – я сделал это по вашему зову, я пришел, чтобы спасти вас. Все остальное произошло случайно. Когда вы были на гребне славы – я под конвоем ехал в Иллиру, я вам не мешал. Когда вам была нужна помощь, я пришел и не оказался таким уж негодяем. Теперь вы в безопасности – настолько, насколько это вообще возможно для псионика Каленусии, и Стриж остается не у дел. Ну что ж… Я был вам предан так, как мог. И предан вами оказался тоже. Моя преданность шла в дело слишком долго – она использована, истончилась и истрачена до дна. Значит, она вам не нужна. Уходите или оставайтесь, отправляйтесь в Порт-Калинус, в Параду или сидите в Арбеле, творите свои безрассудства или придерживайтесь линии благоразумия – Стрижу больше нет до вас дела. Вы когда-то полезли в Аномалию ради денег? Причитающиеся вам за службу суммы получите в казначействе – это больше, чем все, что когда-либо сулил вам Департамент. У меня же есть собственные дела здесь, в Консулярии, в конце концов, от меня зависит жизнь людей. Вашего имени нет ни в одном проскрипционном списке, вы, не измаравшись в крови, получили свою долю благ, так, Разума ради, получив все, что желали, оставьте меня в покое – теперь катитесь вон, на все четыре стороны, леди.

Стриж отступил в сторону, освобождая проход. Джу онемела.

– Но я… Может быть…

– Нет.

Она вышла в коридор и только тогда заметила, что в момент эмоционального напряжения “потеряла” ментальный барьер – безмолвно-жадное любопытство охранника окатило мутной волной. Взгляд широколицего парня бродил по ее спине где-то начиная от лопаток и пониже. Белочка обернулась, просто так, не пытаясь использовать пси-наводку, но охранник интуитивно понял опасность и больше не улыбался.

– Проходите, пожалуйста. Здесь нельзя оставаться.

Джу вышла из бывшей школы, забыв забрать у телохранителя пистолет, в правом виске, чуть повыше уха, тонко звенел сверчок. Аура места поблекла, выцвела, плоские серые силуэты людей казались картонными фигурками, лица – белыми пятнами без глаз, рты – широкими щелями. Джу запиналась, ноги ослабели, скула отчаянно чесалась, но почему-то никак не получалось поднять руку, чтобы почесать. Приходилось ступать осторожно, шнурок парусинового сапога опять развязался. Уже возле самого дома ее окликнули.

– Госпожа Джулия! – Минна с недоумением смотрела в лицо Джу. – Вы плачете?

Псионичка наконец-то потерла зудевшую скулу и почувствовала на кончиках пальцев влагу.

– Нет, это только ветер и песок, а у меня разболелся глаз.

Маленький дом встретил хозяйку молчанием и пустотой, остолбеневшая Минна осталась за порогом. Белочка поискала забытый в резиденции пистолет, не нашла, тогда она обошла стол, вытащила из-под узкой койки тяжелый ящик универсальной аптечки, долго перебирала мертво шуршащие упаковки, пока не выбрала ту, которая подходила лучше других.

Оказалось, что таблетки очень удобно давить стальной ложкой, Белочка быстро растолкла их в пыль, залила водой из кувшина, мутная жидкость на вкус отдавала горькой полынью и еще чем-то – грязью?

Она выпила всю кружку до дна, легла на койку, не снимая сапог (шнурок так и остался незавязанным), потом закрыла глаза, но не увидела Холодной Пустоты, вместо честной черноты Космоса вокруг колыхалась бесцветная мгла. Серые нити наподобие пучка водорослей прикрепились к рыхлому основанию без формы и названия. Джу знала – нити радуются, их скрученные концы жадно шарили в киселе тумана.

– Это же не Лимб. Нет! Не надо! Я передумала! – она пыталась кричать, но голос потерялся, поглощенный безвидным маревом. Стриж ушел навсегда. Вокруг не было ничего, кроме пустоты, холода и страдания. Туман скручивался кольцами.

– Нет…

Серые нити, удерживаемые основанием, упруго качнулись и потянулись, приглашая Белочку подойти поближе.

Они очень долго ждали и, наконец, получили свое.

* * *

– Командир, что-то не так?

Стриж вскинул голову, широколицый охранник топтался на пороге.

– Все в порядке, Миша. Ты проводил гостью?

– Давно ушла. Если явится снова – выставить без доклада?

Консул с удивлением уставился на собственного телохранителя.

– Нет, конечно. Все остается как обычно.

Миша смущенно убрался за дверь, Стриж тщетно попытался успокоиться – иррациональная тревога не отпускала. “В конце концов, через реку она не пройдет, ее не пропустят охранные отряды.”

Он попытался заняться делами, буквы складывались в слова без смысла. Пасмурные сумерки без спешки опутывали Арбел, скоро почти совсем стемнело. Фонарь куда-то исчез.

– Миша!

– Я здесь, командир.

– Я уйду, ненадолго. За мною следовать не нужно. Если кто-нибудь явится, скажи им…

– Что прием давно окончен. Пусть выметаются до утра.

– Вот именно, так и скажи.

Стриж вышел в совсем новую, едва народившуюся ночь. Невидимые в темноте тучи заволокли небо. Звезд не было, но не было и дождя. Еще ни одна капля влаги не упала на землю, пахло пылью, выбитой ногами сухой травой, где-то в отдалении хрипели псы. Через некоторое время звуки грызни сменились переливчатым низким воем. В доме по соседству вспыхнул неяркий свет и отворилось окно.

– Пошла вон, проклятая!

Неясного вида неряшливый предмет пролетел в темноте у самого виска Стрижа и с шумом бухнулся в бурьян. Дезет повернул прочь, отыскивая потерянную дорогу, белое пятно вынырнуло из темноты и едва не врезалось в консула северо-востока.

– Минна? Как Нина?

– Нина спит, с ней все в порядке. Я искала вас, мастер Стриж, меня прогнала охрана.

– Что-то случилось?

– Леди Джулия ушла к себе и закрылась, на стук не отвечает.

Стриж помедлил. Оцепенение безветрия накрыло Арбел, но где-то в самой вышине, наверное перемещались упругие струи воздуха – в сплошной пелене туч вдруг открылось рваное окно. Селена-прим была огромна, ее оранжевое сияние высветило стены из пластикофанеры, сухую колею дороги, прекрасное, утонченное тревогой лицо Минны.

– Пошли.

Они шли, потом побежали. Стриж преодолел невысокий порог и с силой ударил в непробиваемые доски. За дверью мертво молчали.

– Засов задвинут изнутри.

– Мастер, Стриж, там, внутри, плохо.

Дезет бегом обогнул маленький дом – узкое окно глядело в ночь бойницей. Он снял куртку, обмотал руку и разбил стекло, осколки рухнули в истоптанные заросли шарообразных цветов. Щель окна не пропускала Стрижа, в темноте комнаты сначала не удавалось разглядеть ничего, потом оранжевый отблеск Селены выхватил из темноты угол стола, пустой стакан…

– Минна!

– Что там, мастер Дезет?

– В окно не пролезть. Быстро, топор!

– Так что там?

– Ломаем дверь. Она из двойного дуба, иначе не справиться.

Крестьянка кивнула, не прося объяснений и шарахнулась в сторону крошечного сарайчика. Дезет вернулся на крыльцо, изо всех сил – бесполезно – толкнул тяжелую створку.

– Разум Милосердный, ну только не это…

Пронзительно, остро и зло звенели цикады. Пахло раздавленной сапогами полынью. “Откуда здесь полынь?”.

– Нет. Нет и нет, только не это, – он повторял одно и то же, мучительно понимая – поздно.

Минна белым пятном вынырнула из темноты.

– Топора в сарае нет.

Стриж схватил женщину за плечи и, встряхнув, развернул прочь.

– Во всей проклятой деревне нет топора?! Не верю! Беги и найди. Постой… Не найдешь инструмента, принеси излучатель.

Он вернулся на крыльцо, Минна уже исчезла, словно белый лоскут, сорванный с места крутящимся вихрем, Стриж налег на дверь изо всех сил – тяжелый засов выдержал, не дрогнув. Тогда иллирианец отступил на несколько шагов и с размаху ударил в дверь плечом. Потом еще раз – ему показалось, что хрустнула кость. Ушко стального засова подалось и со стуком отлетело, не выдержали забитые в дерево гвозди. Стриж влетел внутрь единственной комнаты, с размаху врезался в стол.

– Джу!

Он пошарил в прореженной оранжевыми бликами Селены темноте, наткнулся на койку, нашел неподвижное тело. Руки Белочки оказались холодными и твердыми на ощупь.

– Минна! Минна! Быстро, зови врача! Приведи сюда Хэри Майера…

Дезет уже забыл, что сам отослал сноху Фалиана, он отыскал в темноте и с третьей попытки, безжалостно ломая хрупкие спички, зажег свечу. У мертвой Джу были безнадежно ледяные пальцы и каменно-белое, точеное, словно бы еще присыпанное сверкающей мраморной пылью лицо. Ниточка пульса на запястье не прощупывалась. Стриж нашел сонную артерию, та чуть-чуть билась.

– Погодите, Джу, не умирайте, не надо радикальных мер… Я сам когда-то едва не ошибся так же. Пока человек жив, остается его spes, все еще можно исправить… Минна!!!

– Я здесь, мастер Стриж.

Крестьянка бело-черным силуэтом стояла на пороге.

– Где доктор?

– Но…

– Что “но”? Где ты пропадала?! Почему ты не привела Майера?!

– Но я принесла топор…

* * *

Разбуженный все-таки среди ночи Майер выслушал путаный рассказ, смерил Дезета ледяным взглядом, а потом сделал все, что умел. Сделав, ушел, не прощаясь с иллирианцем.

Смог он не так уж много. Стриж просидел на стуле возле узкой койки до утра. Джулия Симониан уже не жила, но еще и не умирала. Днем закрытые покрывалом носилки отправили в резиденцию консула, предварительно очистив одну из полупустых комнат. Ральф выслушал приятеля без особого энтузиазма.

– Не принимаю я заявок на чудесные исцеления.

– Я не так уж часто о чем-то просил. Она-то возилась с тобою предостаточно.

Валентиан заметно смутился:

– Я помню и ценю. Хотя – какая-такая особая ценность жизнь калеки? Пойми, Алекс, у каждого псионика своя ниша. Я – боевой сенс, пусть изувеченный навсегда, но от этого я не сделался милосердным врачом.

– Ты проводник Лимба.

– Ладно, я боевой сенс, я проводник Лимба. Если вся эта возня так нужна для твоего спокойствия и удовольствия, я попробую, но пойми – эффект может получиться каким угодно. Псионики-сострадалисты вообще неустойчивы, они не живут долго, я не удивляюсь, что ее в конце концов потянуло на суицид. Если девушки не окажется в Лимбе, тогда я бессилен. Она, кстати, может погибнуть и прямо там, у меня на глазах, если приключится ментальный шторм, если что-то пойдет неправильно, да мало ли почему. Ты на все согласен?

– Да. Моя помощь нужна?

– Еще чего, обойдусь без тебя, нулевик паршивый. В прошлый раз в Лимбе ты очень хорошо висел на моей шее – не хуже увесистого жернова.

– Что я буду должен тебе потом?

Ральф криво усмехнулся.

– Я могу запросить очень многое. Жизнь увечного сенса может оказаться длинной, очень длинной, Алекс. Сочтемся. Не боишься?

– Нет. Когда начнешь?

– Да хоть прямо сейчас. Но с чокнутыми, алкоголиками и самоубийцами нечеловечески тяжело работать. Я бы на твоем месте не очень-то обольщался…

* * *

Нити, съежившись, отшатнулись. Ветер рванул спирали тумана, они раскручивались, раздергивались на клочки, превращаясь в мелкие перистые облачка. Облачка легким пухом облетели в пространство. Пустота покачнулась, выгнулась, вывернулась наизнанку, и откатила в ничто. Рядом, сбоку, под ногам и за спиной окрепли, взметнулись ввысь твердые скалы Лимба. Реальность мощно отмежевалась от хаоса.

Джу, затаив дыхание, замерла на скользком камне – так близко к краю пропасти она еще не стояла никогда. На дне, за тонкой пленкой туманного марева, молчал серо-розовый город. За плечом молчал Мюф.

– Спасибо, дружок. Это ты вытащил меня?

ТеньМюфа не ответила. Белочка поспешила убраться подальше от обрыва и села на неровную грань огромного обломка. Прозрачные капли осевшего тумана извилистыми дорожками скатывались по острому сколу камня.

– Прости, Мюф, мы не сумели по-честному тебе помочь. Это я во всем виновата.

Внук Фалиана материализовался легко и мягко – маленькая фигурка казалась слепленной из плотного облака. Ответ, не касаясь слуха, звенел прямо в разуме Белочки.

“Нет, ты не виновата. Просто здесь тебе не место. Уходи, Джу.”

– Я остаюсь, мне больше нечего делать в Мире.

“Ты еще передумаешь, но тогда может оказаться совсем-совсем поздно. Лучше уходи прямо сейчас.”

– Я оставляю тебе свое место там. Ты хотел в Мир – теперь ты свободен.

“Мне уже не скучно. Иногда дедушка приходит сюда из Города”.

– Ты опять увидишь солнце и траву, и не будет ни тумана, ни ветра, ни холода, ни скал.

“Кто-то должен караулить Порог.”

– Я сама останусь здесь, я буду его караулить.

Мюф молчал, по-птичьи склонив голову набок. Белочке показалось, что внук Иеремии Фалиана с предыдущей их встречи словно бы подрос.

“Я так не хочу. Уходи. У каждого свой порог, Джу”.

Белочка, вздохнула и, сдавшись, соскользнула с холодного камня, попятилась, стоя лицом к обрыву.

“Раз-два, привет,

Обратно хода нет.”

Казалось, что реальность Лимба вот-вот мягко расступится за спиной, но ничего по-прежнему не происходило.

– Я не могу уйти.

“Я тебе помогаю, как могу – не получается. Что-то снаружи держит Дверь.”

Белочка вернулась к обломку. Холод усилился, сотни острых ледяных игл кололи руки и лицо. Перистые клочки белизны над пропастью уплотнились, потеряли прозрачную легкость, собрались в кучевые облака. Бесформенные комки ослепительно сияющей белой субстанции замерли в неподвижности внезапно наступившего безветрия. Кудрявая поверхность туч теперь напоминала извитые переплетения нитей, сияние белизны медленно угасало, сменяясь свинцово-серыми, фиолетовыми и бледно-терракотовыми тонами. Сквозь холодную чистоту Лимба ярко, яростно и зловеще проступала Аномалия.

– Что это, Мюф?

“Оркус… Ментальный шторм. Уходи. Тебе нельзя здесь оставаться.”

– Дверь в Мир!

“Не получается!”

– Мюф, помоги!

“Я не могу!”

Взвыл притихший было ветер. Лилово-черная груда расползалась гигантской пирамидой, напоминавшей перевернутую воронку, вихрь бешено крутил плотные как клубы жирного дыма струи тумана. В редкие – пока редкие – разрывы истерзанной серой завесы полыхнуло пронзительной, страшной терракотой. Перевернутая воронка Оркуса медленно проступала прямо в небе – сквозь взбаламученную рваную массу туч.

“Беги! Беги в Город, Джу!”

Белочка невольно отстранилась от бесконечной пустоты пропасти. Вниз уходило подобие гигантской крутой лестницы, узкие высокие, в треть человеческого роста ступени, высеченные самой природой Лимба.

“Не бойся, вниз…”

Она, решилась и, ухватив пальцами крошащийся край карниза, и приникла к скале и сделала первый шаг…

Что ж, это было не слишком трудно, скорее нереально, как во сне. Ветер, сменивший затишье, с бешеной силой прижимал ее к скале, иногда Белочке казалось, что, даже разжав пальцы она не сможет сорваться. Рев урагана то утихал, то возобновлялся с утроенной силой, в нем мешались благородные боевые гимны и нечистый, издевательский хохот, стройные звуки органа и вой терзаемого животного, какофония измучила слух.

– Ты меня не поймаешь, Оркус!

Дно пропасти еще хранило относительное затишье, груда мелко битого камня хрустела под ногами. Улицы Города начались вдруг, словно продолжение плоти скалы, свинцовая крыша облаков уже погрузила Лимб в предгрозовой полумрак. Джу мчалась, что было сил, мимо кружевных арок и резных пилонов и не смела смотреть вверх – там во всей красе парил, угрожая, ненавистный Оркус. Ветер глумливо свистел, рвал флаги на шпилях башен, туча острой летучей пыли резала лицо. По мозаичной плитке площадей, по фонтанам, каналам, вычурным мостикам метались рваные тени – их отбрасывали бешено гонимые в недосягаемой, страшной вышине остатки растерзанных туч. Мертвенный сумеречный свет заливал город. Свет был – но нигде не было солнца.

Она бежала наугад, мчалась как загнанный лисенок, петляя в лабиринте серо-розовых игрушечных улиц, бежала до тех пор, пока не остановилась у крыльца белого палаццо. Ветер разочарованно вздохнул. Стало чуть потише. Пологие мозаичные ступени ласково легли под ноги, арочная галерея окружала словно бы уже знакомый внутренний дворик. Периметр двора украшали цветущие апельсиновые деревца в кадках. Опущенные чашечки цветов выглядели застывшими, неживыми.

Возле низкого бортика бассейна в деревянном кресле, укрыв колени пледом, сидел грузный старик, одетый в черную шелковую рубашку, старик задумался, склонив лысый череп, лица Белочка поначалу не разглядела. Второе кресло, напоминая тень пророка древних, занимал прямой, высокий, чуточку призрачный Иеремия Фалиан. Чеканный профиль проповедника и серебряный ежик седых волос остались такими же, как при жизни, но сквозь ладонь старческой руки Белочка отчетливо видела резной узор на подлокотнике.

Полковник Департамента Септимус Хиллориан, слегка ссутулившись, устроился прямо на бортике бассейна, он небрежно сдвинул кепи на ухо, поигрывал сигаретной пачкой и, казалось, иронизировал по поводу серьезности происходящего. Худая, отрешенная физиономия наблюдателя почти не изменилась, вместе с тем сомнений не оставалось – Хиллориан лишился чего-то важного. Белочка хотела нехорошо съязвить, но прикусила язык – у полковника не хватало тени. Септимус по-приятельски кивнул:

– Здравствуйте, Джу. Здесь, в безвременье, я не говорю – “добрый день”.

Лысый старик поднял шарообразную голову и улыбнулся тонкими сухими губами:

– Я – Аналитик. Тот самый, Элвис Миниор Лютиан. Не будем терять времени, оно нынче в цене.

Белочка поискала, куда присесть, не нашла, и осталась стоять, прислонившись узкой спиной к массивной колонне.

– Итак, господа, перед нами концептуальная проблема, – продолжал между тем Аналитик. – Великое и ничтожное не так уж сильно отличаются, как полагают многие. События великого масштаба и, скажем так, повышенной интенсивности, слагаются из крошечных мелочей. Порой стоит убрать кирпич – рушится стена, отбросить камешек – море сносит дамбу… Н-да. Леди Джулия, ваше самоубийство было опрометчивым поступком – оно поставило под сомнение будущее Геонии…

Белочка яростно вздернула точеный носик:

– Катитесь вы в преисподнюю, лжец! Дезет мне кое-что порассказал. Я не хочу быть кирпичиком в пирамиде ваших потусторонних махинаций…

Аналитик словно бы коротко хрюкнул, пряча смех в недрах собственного массивного корпуса.

– Позволю себе заметить, леди Джулия, что мы и так в преисподней. Вообще-то, этическая сторона проблемы неоднозначна. Имеет ли человек право распоряжаться собственной смертью по собственному усмотрению?

Застывший как статуя Иеремия Фалиан словно бы ожил, глаза проповедника яростно полыхнули синим:

– Жизнь человеческая – великий дар свыше! Самоубийца бросает дар милосердия в грязь и плюет в лицо Разуму!

Полковник Септимус захохотал:

– Жизнь и есть грязь, ваше проповедничество, на весах общества они имеют равную цену. Вы думаете, каждый каленусийский солдат гибнет за отечество? Нет, кое-кто умирает и от поноса.

Аналитик беспомощно развел руками и обратился к Джу:

– Здесь нет времени суток, иначе бы я сказал “наш полковник и наш святой отец пикируются с утра до вечера”… Итак, продолжим. Как я уже сказал, ваша смерть поломала мою тщательно продуманную схему. Поздравляю – вы, леди, сокрушили самого Элвиса Миниора Лютиана. Если бы вы знали цену своего триумфа… Придется ее назвать.

Джу престала следить за Аналитиком, она заворожено уставилась на играющего сигаретной пачкой Хиллориана – интересно, закурит все-таки призрак или нет? Мертвый наблюдатель заметил ее любопытство и убрал сигареты в карман.

– …придется вам ее назвать.

– А? Я отвлеклась.

– Соберитесь, девушка, шутки кончились. Передо мной стоит нелегкий выбор, – продолжил Лютиан, – я не могу заставить вас жить. Здесь, в Лимбе, я могу многое. Например, сделать так, чтобы вы исчезли из прошлого Дезета. Скажем, Хиллориан прошлого отправляет вас на разведку в компании Дирка, а не Стрижа, вы переступаете-таки черту реальности и антиреальности, ту самую, которую вы видели в Аномалии…

– Вы – грязный сплетник.

– Я – Аналитик, – с достоинством возразил тот. – Итак, я могу обидеться на вашу детскую строптивость и изъять вас из событий вообще. Результат просчитан – Дезет не появляется в Каленусии, восстание фермерских территорий возглавляет Ральф Валентиан, он гибнет, не получив медицинской помощи во время отступления из Туле, сектор северо-востока оккупируют войска конфедератов, псиоников массово казнят как в столице, так и в секторах. Еще много лет спустя живого псионика можно встретить разве что в Иллирианском Союзе… Предсмертный дар Разума отвергнут более чем наполовину, Порог под угрозой, Оркус начинает и выигрывает… Вы знаете, леди Джулия, пожалуй, я выше личных обид.

– Вот как? Тогда опишите иные варианты.

– Второй вариант – сделать так, чтобы вы не умирали совсем, допустим, в темноте перепутали слабительное и снотворное…

Белочка задохнулась от гнева.

– Да как вы сме…

– Смею, смею, – всхохотнул Аналитик. – Конечно, подправить события в Аномалии куда проще, чем вмешиваться в дела полноценной реальности, но ночь полнолуния дает мне шанс… Вы ведь покончили с собой в полнолуние?

– Вы этого не сделаете.

– Не сделаю. Но совсем по другой, не сентиментальной причине. Если вы останетесь в целости и сохранности, через десять лет северо-восточный сектор станет таким теократическим оазисом, по сравнению с которым Иллирианский Союз – просто образец свободы и гуманизма. Прочие события мало предсказуемы.

– Не верю. Почему?

– Я не стану комментировать эту линию.

– Почему?

– Не хочу, это слишком гадкий вариант.

– Больше вариантов, как я поняла, не предвидится?

– Их два, но оба зависят не от меня, а только от вас. Третья линия событий – вы окончательно и добровольно выбираете смерть. То, что осталось от вас в реальности, тихо и безболезненно угаснет, finita, вас больше нет – там. Все прочее, кроме материальной оболочки, получает некое существование – здесь, в преддверии Лимба, или в Холодной Пустоте – на выбор. Это именно то, что древние называли “нет ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная”. Если же вы, паче чаяния, отъявленная мазохистка, можете ради любопытства отправляться даже в Оркус.

– К чему это приведет реальный Мир?

– Понятия не имею. Это дает непредсказуемый шанс.

– А…

– Дезет всю жизнь будет уверен, что он – ваш убийца.

– Ну, а последний вариант?

– Четвертая линия – вы выбираете реанимацию и жизнь, со всеми мучениями и радостями жизни. В этом случае я не даю никаких гарантий, я понятия не имею, что будет с вами, я не хочу доискиваться, какой в конце концов окажется ваша смерть. Посмертия в Лимбе, раз отказавшись, вы уже не получите, лучшим вариантом окажется Холодная Пустота. Быть может, вы протянете бесцветные десятилетия, быть может – яркие недели или даже часы. Вы будете страдать – как любой человек, быть может, гораздо разнообразнее и интенсивнее среднего человека. Ваша смерть в итоге может оказаться мучительной. Не исключаю, что вы горько пожалеете о том, что сейчас выжили.

– Что станет с реальностью?

– Тот же самый непредсказуемый шанс. Выбрав четвертую линию, вы взвалите ответственность на себя. Не исключаю, что лучшие побуждения обернутся несчастьем, вполне возможно, вам останется лишь в бессилии наблюдать катастрофу. Если Мир окажется поглощен Оркусом, вы разделите общую участь, но не как воительница и мученица, а как никчемная капля воды в людском океане. Если Оркус проиграет – не ждите ни воздаяния, ни славы, ни хвалы – вы не героиня, вы только малый гвоздик в оси событий. И еще.. одно обещаю твердо – вы никогда не будете уверены, что выбрали правильно.

– А…

– С Дезетом теперь разбирайтесь сами. Вы оба меня больше не интересуете.

– Но…

– Советов не даю.

Белочка устала стоять у колонны, беседа слишком походила на суд, ноги ныли, аура места подавляла – в ней доминировали оттенки презрения, раздражения и сухой, холодной насмешки. Ментальный образ призраков в точности совпадал с визуальным – мертвые устроители судеб Мира словно бы грешили одномерностью. Джу оттолкнула колонну и сделала решительный шаг вперед, стиснув кулачки:

– И это Аналитик? О, Хаос Мира! Раз советов здесь не дают, зачем тогда вы вообще нужны?! Вместо манекенов? Великий Элвис Миниор Лютиан был на высоте, пока ставил опыты над двуногими хомяками, опыт не пошел, теперь наш гений в глубоком ауте. Вы не просто призрак, вы призрак-мошенник. Да и ваш Мировой Разум с его даром, если он вообще существует – просто старый, бессильный хрыч!

Иеремия гневно нахмурился. Призрак полковника Хиллориана ударил кулаком по бортику резервуара и коротко, с удовольствием всхохотнул:

– Люблю, когда умненькая пикантная девочка еще и сквернословит. Это придает перцу.

Аналитик печально, укоризненно покачал головой.

– Зачем вы так, госпожа Симониан? В конце концов, это жестоко. Плюнуть в лицо умирающей вечности слишком легко, умирающая вечность необидчива. Оставим эмоции. Выбирайте свой путь, леди Джулия. В конце концов, у вас теперь все возможности…

– Я здесь не останусь – вы противны. Мне противны вы все.

– Вы хорошо подумали?

– Да!

– Ваше отвращение – единственный мотив?

– Нет. Я хочу сама определять свою судьбу.

– Ну что ж, тогда оглянитесь назад. И не жалуйтесь. Это первый сюрприз свободного выбора.

Белочка обернулась, сердце бешено застучало – перед нею стоял Ральф. Ральф был страшен, и, не в пример призрачному, мертвому Хиллориану, выглядел вполне телесно, закатанные до локтей рукава рубашки обнажали твердые мышцы предплечий, крепко посаженную голову облепили исхлестанные дождем волосы, сквозь упавшие на лицо спутанные пряди неистово горели обведенные черной тенью глаза. Псионик двигался с неспешной, опасной уверенностью, в сумрачной реальности Лимба от его увечий не осталось и следа. Он улыбнулся своей обычной кривоватой улыбкой, потом по-тигриному мягко ступил вперед и протянул Джулии раскрытую ладонь:

– Я пришел за тобой. Пошли.

Белочка на всякий случай убрала собственные руки за спину:

– Еще чего, вы мне не нравитесь.

Ральф, против ожидания, охотно согласился:

– Конечно, не нравлюсь. Только мои личные ставки слишком высоки. Мне наплевать на твои предпочтения.

Он словно исчез, чтобы мгновенно оказаться за спиной у Белочки, грубая рука крепко ухватила ее запястье.

– Пошли, не дрыгайся.

Белочка, извернувшись, лягнула противника каблуком сапожка, попав точно в голень.

Ральф Лимба явно отличался от Ральфа настоящего – он выглядел сильным и активным, но слегка поглупевшим, как будто какая-то часть тонкой сущности псионика не сумела миновать Порог. Сенс дернул Белочку за кисть.

– Ну и сучка.

Он даже не поморщился от удара, зато по-приятельски кивнул Аналитику.

– Ха! И на этой жалкой подпорке, по-вашему, держится судьба Мира?

Белочка смотрела на Ральфа со смесью вызова и страха, одновременно пытаясь вывернуться и освободить запястье. Аналитик вздохнул.

– Судьба не разборчива в орудиях. Особенно если ее не просчитали от начала и до конца, – Джулии показалось, что эти слова Аналитика адресованы не совсем Ральфу Валентиану. – Почему бы вам, девушка, не пойти с проводником, с таким, какой он есть, если вы, конечно, не прочь вернуться обратно.

– Я пойду. Пусть он сначала перестанет выкручивать мои пальцы.

Ральф выпустил Белочку и отступил на шаг. В этот момент его кривая улыбка напоминала собачий оскал.

– Ладно, не будем бранится, маленькая зверюшка. Только торопись, Оркус не станет ждать. Я трудно добирался, грань пси искажена, Порог накрыло ментальным штормом – там хаос, хлещет ливень, грязи по колено, верхняя часть склона уже осыпалась. И еще… – он повернулся к Аналитику, – я не сумел найти Привратника. Вы понимаете, что все это значит?

– Да. Это точка неустойчивости. Будущее не определено, леди Джулии и вправду лучше поторопиться. Я не знаю, выстоит ли Лимб вообще, скорее всего, мы больше не встретимся никогда. Пожалуй, по такому случаю открою-ка я запасной выход. Это не романтично и не соответствует добрым традициям привидений, зато чуть более безопасно.

Белочка проследила за жестом Аналитика. Она только сейчас заметила, что бассейн в центре дворика наполнен не водой. У субстанции в окоеме изразцового бортика не было ни цвета, ни блеска, она не была даже черным проемом тьмы.

– Идите, Джу – это ваш путь.

Белочка шагнула мимо Хиллориана, на миг задержалась на краю бассейна и оглянулась на Лимб – в последний раз. Неведомый вихрь, бушуя над потусторонним городом, ледяной волной ворвался в огороженный дворик. Потоки воздуха флейтами пели под сводами галерей, трепали кроны апельсиновых деревьев.

“Прощайте, прощайте, прощайте навсегда!”

Сквозняк взметнул коричневую хламиду Иеремии, поднял в лет стаю сорванных белых лепестков, осыпал ими плечи полковника, лысую голову и плед Аналитика Лютиана. Джу с ужасом поняла, что без причины готова заплакать.

– Эй, Элвис! Оркус идет.

Аналитик чуть улыбнулся уголками тонкого рта:

– Да?

– А как же вы трое? Ведь все, что случилось – это из-за меня…

– Не берите в голову, девочка, жизнь в виде призрака имеет свойство приедаться. Идите смело, пусть дорога шелком ляжет под ноги вам, и не держите зла…

– А Ральф?

– Ральф забудет все, кроме того, что сумел вывернуться.

Белочка заставила себя отвернуться и осторожно ступила в бассейн, чувствуя за спиной молчаливое присутствие и осторожные, тигриные шаги Валентиана. Погасли звуки, словно отрезанные прозрачным колпаком, дно мягко подалась под ногами, а, может быть, дна не было совсем. Субстанция бассейна поглотила Белочку по пояс, потом по грудь, омыла плечи.

Совершив невозможное, она сумела оглянуться еще один раз – серо-розовые тона Лимба плыли, сливаясь в хаосе ветра и дождя.

Призраки исчезли, исчезли апельсиновые деревья, по-видимому, под напором стихий рухнули стены палаццо. Ураган, крутя, уносил смятый лоскут – Джу узнала в нем плед Аналитика. “А ведь я больше никогда не увижу Мюфа,” – обреченно подумала она.

– Прощайте! Я буду помнить!

Джу снова услышала свист гонимого бичом бури воздуха, этот свист стер, уничтожил человеческий голос, стихии пели хорал разрушению, но ответ она все-таки получила.

– Да здравствует свободный выбор! – и это была реплика полковника Септимуса Хиллориана.

…А потом все пропало – и не было ничего, ни цвета, ни звука, ни мысли, ни радости, ни страха, ни надежды.

* * *

Джулия Симониан очнулась ровно в полдень. Задолго до этого момента кома Лимба тихо сменилась обычным сном. Стриж ушел, как только миновала опасность – он не присутствовал при пробуждении, опасаясь испугать спасенную. Утром следующего дня консул северо-востока навестил сострадалистку, чтобы принести официальные извинения.

– Простите, леди Джу, за инцидент в кабинете. Я вел себя несдержанно, если быть точным – вел себя как скотина. Никакой перегруз делами меня не оправдывает. Конечно, подобное более не повторится. Вы можете оставаться в стране или эмигрировать по собственному желанию, ваша заслуги несомненны, доходы неприкосновенны. Консулярия ценит вашу работу и будет рада вам всегда. Надеюсь, несмотря на все случившееся, мы останемся друзьями.

– Ну что ж, спасибо.

Белочка подождала, не скажет ли консул еще что-нибудь, но он так и не сказал ничего.

Глава XXXI Уником-синдром

7008 год, Иллирианский Союз, Порт-Иллири, резиденция принцепса.

Осенью 7008 года бурные дела на бывших северо-восточных территориях Каленусии заставили стушеваться, потускнеть картину событий, происходящих по ту сторону восточных гор, от чего, впрочем, сами эти события ничуть не проиграли. Они шли своим чередом, приобретая характер фатальной неизбежности, украшенной подобающими случаю атрибутами торжественного декора…

Горели факелы в зале. Медленно, зловеще, колебалось багровое пламя, бросая на предметы и лица дрожащие блики. Очарование страха, торжественности и ожидания мешало заметить, что факелов, собственно, и нет совсем – мерцали имитирующие живой огонь электрические светильники. Преторианцы выстроились вдоль стен, замерли навытяжку по сторонам резного трона. Тускло блестело мишурное золото эполет. В назначенный час в зал пропустили публику – аристократия Иллиры ступила на драгоценную мозаику пола без особого энтузиазма. Супруга лорда Фиджино, леди Таня Фиджино, подняла остроскулое, с запавшими щеками лицо, ловя взгляд мужа. Дрогнули чуть заметно жемчужные нити в лиловых, высоко уложенных волосах – пожилую женщину била нервная дрожь. Седой лорд Фиджино успокаивающе прикоснулся к шершавым, как птичьи, лапки пальцам жены:

– Все обойдется, моя леди.

Протрубили стерео-фанфары, возможно, за кулисами действа скрывался придворный псионик принцепса – легкая ментальная наводка заставила людей в зале острее ощутить кульминацию ожидания, напряженные нервы собравшихся вибрировали созвучно хрипловато-торжественному вою псевдо-духовых инструментов. Ожидание затягивалось.

– Этот боров умеет придавить душу.

Леди Таня вздрогнула и сжалась – голос негромко, но, тем не менее, отчетливо подавший дерзкую реплику, принадлежал ее сыну, наследнику дома Фиджино.

– Димитрий, я тебя умоляю…

– Я только сказал правду, матушка…

Повторно рявкнули фанфары, семейство Фиджино, оборвав опасный спор, застыло в почтительном молчании. Парадная дверь разинула чеканные створки, наконец-то пропуская иллирианского диктатора. Оттон шагал грузно, темного пурпура церемониальная тога мела пол золотой каймой. Коричневые наркотические круги под глазами придавали лицу принцепса совиное выражение. На кудрявых висках диктатора покоился роскошный обруч легкой пси-защиты. Оттон втиснул полное тело в пространство трона, огороженное подлокотниками, выждал еще немного и вяло махнул рукой.

– Начинайте.

Секретарь претории вышел вперед, щелкнул кнопкой портативного сайбера, открывая мини-экранчик и бойко бегущую строку подсказки.

– Его величие Оттон, волей Разума принцепс Иллиры и Ахара…

– У Разума, должно быть, серьезные проблемы с волеизлиянием, – шепнул отцу Димитрий Фиджино. – Или я брежу, считая, что Ахара шесть лет как отошла каленусийцам.

Князь нахмурился и незаметно скрестил пальцы в полузабытом ритуальном жесте. Секретарь между тем продолжал:

– …милостиво доводит до сведения глав родов, что Консулярия северо-востока в лице своих законных представителей выразила желание присоединиться к Великому Иллирианскому Союзу на правах полного слияния.

– Что он городит, что это значит, отец?

– Это значит, что твой отпуск кончается – наш боров вводит войска в восставшие каленусийские сектора. Это пирожное лежало слишком близко и смотрелось слишком аппетитно.

Толпа качнулась, зал отозвался приглушенным ропотом. Секретарь говорил и говорил, нанизывая округлые бусины формулировок, но дальнейшее уже не имело значения. Димитрий ущипнул висячий кончик рыжего уса.

– Ты веришь, что приглашение было?

Фиджино-старший чуть заметно развел руками:

– Может быть. У них заправляет делами авантюрист, выскочка из наших ставленников. В таких делах никакой отброс не пахнет.

Леди Фиджино прижала ладони к плоской, закованной в панцирь расшитого камнями платья, груди:

– Я вас умоляю…

Мужчины дома Фиджино замолчали.

Секретарь тем временем закончил речь, в наступившей тишине сухо щелкнула застежка сайбера. Багровые отсветы фальшивых факелов уродливо исказили растерянные лица.

– Радуйтесь, лорды Иллиры.

Аристократы растеряно переглядывались – искренней радости не получалось, кто-то пожал плечами и расхохотался:

– В конце концов, почему бы нет?

Должно быть, в этот самый момент вновь вступил в дело скрытый за пышными драпировками псионик – по залу пробежала дрожь нервного смеха.

– Ха! Как вам такой оборот, дорогой кузен?

Черно-золотая шеренга преторианцев не дрогнула – шлемы отсекли ментальную наводку. Офицер, по-видимому, повинуясь заранее разработанному сценарию, вскинул руку:

– Слава великому принцепсу!

– Слава!

Возглас бичом стегнул по взвинченной толпе. У мужчин горели глаза, там и сям раздались истерические рыдания женщин.

– Слава!!!

Дмитрий рефлекторно вскинул руку, повторяя жест преторианского офицера:

– Слава!!!

Лорд Фиджино стиснул хрупкий локоть жены.

– Успокойтесь, леди Таня. Умоляю вас, душа моя, держитесь, это безобразие сейчас пройдет. Теперь я понимаю, почему нас заставили явиться без ментальной защиты.

Женщина прижалась к плечу мужа, из последних сил пытаясь справиться с подступившей истерикой.

– Слава!!!

Придворный псионик старался вовсю, не жалея себя. Собрание плакало и вопило, кто-то в искреннем восторге, кто-то почти не осознавая причин внезапного энтузиазма. Принцепс несколько минут брюзгливо смотрел на человеческое месиво, затем встал и, не прощаясь, покинул зал.

– СЛАВА!!! – неслось ему вслед.

Буря восторга, впрочем, продолжалось недолго, должно быть, сенс принцепса наконец пожалел себя – крики мало-помалу утихли, шеренга преторианцев перестроилась, освобождая проход.

Лорды Иллиры уходили опустошенными, спускаясь по чистым, белоснежным ступеням мраморного крыльца. Каменные статуи орлов, обсевшие бледный металл дворцового купола, топорщили крылья и презрительно косились им вслед. Младший Фиджино вытер мокрые виски.

– Боров – подлец и мерзавец.

– Успокойся, ты же знаешь, все это на деле не значит ничего, – лорд Фиджино-отец провел рукой по поредевшим седым волосам и медленно, словно убеждая самого себя, повторил еще раз. – Это не значит ничего.

– И все-таки у меня такое чувство, словно мне подменили душу…

* * *

Зимним утром 7008 года войска Иллиры пересекали границу Каленусийской Конфедерации. Все свершилось по-будничному деловито, без единого выстрела – техника спокойно прошла перевал, иллирианские части, как нож в масло, углубились в территорию Консулярии.

Центурии консуляров отступали без боя, противника не было, пленных не брали. Редкие на крайнем востоке деревни словно вымерли – крестьяне уходили в лесные полосы, оставшиеся в деревнях отводили взгляды. Зима давно уже сбила листву с деревьев. Рыжее пламя костров просвечивало сквозь поредевшие заросли, вился легкий дымок, выдавая лагеря беглецов, но их поначалу никто не искал и не ловил.

Дмитрий Фиджино натянул капюшон форменной куртки и подул на пальцы – непривычный холод давал о себе знать. Войны как таковой не было, каленусийские центурии, отделенные от позиций иллирианцев полузамерзшей излучиной Бланка-Рива даже не пытались стрелять. Дома брошенного поселка насквозь продувал равнинный ветер, топлива в покинутых домах не было, энергетическая станция оказалась начисто разгромленной, на ее месте бестолковой грудой скорчился искореженный металл.

Холод высекал слезы из глаз южанина, Фиджино вернулся в дом, туда, где голые стены хранили светлые квадраты – следы сорванных гобеленов. Мебели в доме почти не осталось, ее за несколько дней спалили в камине. Возможно, крошечный двухэтажный особнячок принадлежал сельскому врачу, пухлый том роскошно изданного анатомического атласа все еще лежал на подоконнике. Фиджино полистал книгу, взвесил на руке ее глянцевую тяжесть, и приготовился было бросить в камин, потом передумал и оставил лежать на столе.

– Мы привели его, мой колонель…

Фиджино поднял голову. Доставленный под охраной подросток переминался с ноги на ногу. С его шнурованных сапог на затоптанный пол натекла лужица снеговой воды.

– Садись и рассказывай. Чтобы тебе было полегче, напомню – ты ударил ножом часового, тебя задержали, когда ты пытался лить кислоту в бензобак моей собственной машины.

Подросток неловко сел на одинокий табурет, гладкие как у девушки щеки побелели – то ли от страха, то ли от пронизывающего холода. Фиджино, не дождавшись ответа, встал, четко прошелся по широким половицам и резко, наотмашь ударил каленусийца по лицу.

– Кто послал тебя?

Мальчишка вытер щеку и посмотрел сквозь колонеля – словно Дмитрий был плоским осколком прозрачного стекла. Фиджино открыл анатомический атлас, не торопясь, выбрал картинку поярче.

– Посмотри сюда. Видишь? Не отворачивайся, закрытые глаза тебе не помогут. Я могу выполнить свой долг – и ты увидишь это не только на книжной картинке… Почему ты молчишь? Ты псионик?

Подросток молчал, но Фиджино уже знал ответ.

– Ты не псионик, мы все проверили, не пытайся прикидываться. Мне нужно немного – скажи, кто тебя послал, и можешь идти домой, мы не воюем со щенками.

– Меня никто не посылал, я сам.

Фиджино дотронулся до щеточки рыжеватых усов.

– Лжешь, причем неумело. У тебя был излучатель армейского образца. От кого ты получил оружие?

– Нашел в канаве.

Колонель хлестко захлопнул атлас и отложил его в сторону.

– У тебя есть семья – родители, сестры, братья? Впрочем, не важно. В этой деревне еще остались жители. Пред нашим разговором я отдал приказ, их уже пригласили сюда, можешь выглянуть в окно, только без резких движений – видишь?

Подросток нехотя повернул голову, за окном, отворачиваясь от ветра, по щиколотку в каше взбитого снега, стояли люди – четверо крепких стариков, полная старуха с добрым, болезненным лицом, худой мужчина в синем шарфе и две фермерских девушки с тройными косами. Лен их волос уже запорошила острая ледяная крупа.

– Ты видишь прекрасно, у тебя острое зрение, мальчик. Если ты и дальше будешь молчать или лгать, через полчаса я прикажу расстрелять – ну, хотя бы вон ту девушку в белом берете. Каждые полчаса твоего молчания будут стоить жизни еще одному каленусийцу. Ты меня понял?

У подростка дрожали губы. Он, казалось бы, неловко встал, потянулся избитым телом, а потом молниеносно, словно распрямившаяся пружина, без единого слова бросился на иллирианца. Фиджино отпрянул назад, руки мальчишки сдавили горло колонеля, тот потерял равновесие и с трудом устоял на ногах, потом коротко, зло ткнул парня под ложечку, ударил по склоненной шее. На шум уже бежали солдаты. Наверное, сказалось нервное напряжение ожидания и весь абсурд “неправильной” войны – наследник княжеского дома Фиджино, забывшись, долго пинал упавшего каленусийца, солдаты равнодушно глазели с порога.

– Уберите его, он испачкал пол.

– Что делать с теми, во дворе?

Дмитрий Фиджино задумался. Острая ледяная крупа била в оконное стекло.

– Что нам делать с гражданскими, мой колонель? – повторил офицер-иллирианец.

Князь пожал озябшими плечами и сделал неопределенный жест, словно смахнул со лба надоедливую муху.

– Это по части прето. У консуляров нет регулярной армии, следовательно, нет и гражданских. Здесь каждый мальчишка – диверсант…

* * *

7008 год, Консулярия, Арбел.

Сведения о зверствах иллирианской армии на восточной границе распространялись мгновенно.

Толпа подле резиденции консула собралась с утра, терпеливо снося холод. Снежная крупа, косо сметаемая холмовым ветром, царапала озябшие лица. Люди ждали плечом к плечу – фермеры покинутых западных территорий и уроженцы Арбела, псионики и нет, мужчины и женщины, кто-то включил уником, ловя забиваемый помехами сигнал.

К одиннадцати часам толпа полностью заняла площадь перед резиденцией.

– Консула!

Стриж принял от референта-телохранителя бронежилет, надел его, натянул поверх и застегнул меховую куртку.

– Возьмите ствол, ваше превосходительство.

– Не надо. Консулу стрелять в собственный народ – паскудство, одиночке в толпу – глупость.

Дезет шагнул за порог и белая круговерть поземки метнулась к его ногам. Людская стена замерла в угрюмом, угрожающем молчании, потом придвинулась на шаг. Средних лет мужчина с прорезанной шрамом щекой, упакованный в тяжелую пси-защиту, злобно ощерился:

– Ты учил нас заигрывать с иллирианцами. Что скажешь теперь, командир?

Стриж выжидал, всматриваясь в лица – знакомые и незнакомые, искаженные ненавистью и высветленные трагическим отчаянием. Доминировало, пожалуй, недоверие. В шуме толпы воедино слились крики осуждения и неясный ропот растерянности. Пожилая полноватая женщина в расстегнутом бушлате и комбинезоне, с излучателем через плечо, пробилась вплотную к Дезету, пестрый платок сполз с ее головы, три косы фермерши растрепались и свисали полуседыми прядями. Она с неожиданной силой вцепилась в отвороты куртки Стрижа.

– Где моя дочь, консул? Свою ты держишь в безопасности, а наших детей посылаешь на смерть…

– Чего ты хочешь от него – он сам иллирианец! – долетела насмешливая реплика из задних рядов. – Змея не жрет других змей.

Нужное слово было сказано, толпа низко загудела, придвигаясь. Пригоршня ледяной крупы, брошенная шальным ветром, ударила Стрижа в лицо. Он попытался отстранить крестьянку.

– Вы видели, вы помните – я сам сражался рядом с вами.

В задних рядах раздался пронзительный свист.

– Что он говорит?

– Не слушайте!

– Долой!

– Не мешайте, дайте сказать!

Люди толкали впередистоящих, толпа вплотную придвинулась к консулу. Стриж затылком почувствовал, как напрягся за его спиной телохранитель.

– Уйдите в резиденцию, шеф, – шепнул Бейтс. – Сегодня холодно, они сами разойдутся через час.

Стриж даже не обернулся.

– Стены не защита для таких, как я. Уходи один.

Сдавленная со всех сторон толпа качнулась, прижимая Дезета к запертой двери, грузная крестьянка висела у него на груди словно куль. Людское месиво сгрудилось в беспорядке, там и сям уже раздавались крики сбитых с ног. Консул попытался сдать назад, чтобы иметь за спиной не угрожающий хаос толпы, а дощатую стену резиденции, верный Миша Бейтс так и не ушел – его попросту оттерли прочь. Стриж задыхался, его мотало из стороны в сторону. Руки из задних рядов тянулись, чтобы схватить консула, те, кто уже оказались с ним лицом к лицу, напротив, старались побыстрее убраться в сторону, опасаясь давки. Снег и лед под ногами превратились в кашу. На миг стало чуть попросторнее, и в тот же момент Стриж ощутил тупой удар под левую лопатку, лезвие чьего-то ножа пропороло куртку и наткнулось на бронежилет. Дезет крутнулся, оборачиваясь, но успел заметить только коричневое пальто нападавшего. Толпа уже превращалась в бешеное животное – крики ненависти перемежались жалобами полузадавленных.

Спас дело случай – крикуны в задних рядах на минуту получили толику свободного пространства, люди моментально нагнулись, подобрали осколки льда и комья мерзлой грязи – залп импровизированных снарядов полетел в Стрижа. Ближние к консулу ряды, очутившись под градом грязи, расступились, измаранные фермеры, бранясь, отпрянули в стороны. Осколок льда прилетел и плашмя ударил Дезета по щеке.

Толпа отчасти рассеялась, консул остался в одиночестве, лишь пожилая крестьянка молча цеплялась за его одежду, тело ее словно бы стало тяжелее. Стриж попытался поддержать старуху, рука, прикоснувшаяся к спине каленусийки, наткнулась на липкое, он обнял женщину, освободил ее от бесполезного излучателя и осторожно опустил на измятый снег.

– Вы ранены?

Старуха растянула в улыбке толстые губы:

– Есть маленько, сынок. Кто-то хотел ткнуть тебя в брюхо, да невзначай попал в мою старую тушу. Хоть на что-то пригодилась толстая дура Марта.

– Бейтс, сюда! Позовите врача.

Люди растеряно топтались возле консула. Кто-то обнаружил резаную дыру на куртке Стрижа и коротко присвистнул:

– Дела, парни. Грязь в морду – это глас народа, а вот нож в спину – это не по нашему.

Крикуны умолкли. Консул подложил под голову раненой свернутый платок, встал, всматриваясь в исхлестанные вьюгой лица.

– Чья это работа?

Люди угрюмо молчали. Коренастый парень в пси-защите ощерился:

– Это был чужак. Среди наших нет подлецов.

– Допустим, я поверю тебе на слово. А теперь – слушайте все, я буду краток.

Голос Стрижа перекрыл плач налетевшей метели.

– Сюда идут иллирианцы. Мы их не ждали. Мы их не хотим. Я – ваш консул, вы сами выбрали меня. Хотите вы того или нет, но я сделаю все, от меня зависящее, чтобы остановить войска Порт-Иллири. Но никто не сможет сделать такое в одиночку. Мы должны быть вместе – вместе! Тот, кто втыкает нож в спину товарищу – лишает еще одного шанса на победу каждого из нас. Я не обещаю вам ни чуда, ни безопасности, я обещаю лишь одно – свою верность делу северо-восточных территорий. А теперь спрашиваю, верите ли вы мне?

Люди настороженно молчали. Человек со шрамом подошел вплотную и посмотрел прямо в прищуренные на ветру глаза Стрижа.

– В роже подлости нет. Я ему верю, парни.

– Можно и поверить.

– Верим, верим, – пролетело по рядам.

– Раз верите – тогда за дело. Распоряжения получите у своих центурионов. Иллирианцы не остановятся и не побегут, если мы будем впустую утаптывать лед.

Люди повернулись, расходясь. Переменчивая толпа повеселела.

– Да здравствует наш любимый консул – центурион центурионов! – озорно выкрикнул девичий голос.

Фермеры неистово захохотали, эхо грубых голосов смягчил падающий снег.

Раненую женщину унесли. Стриж вошел под крышу резиденции, Миша Бейтс с виноватым видом неотступно следовал за ним.

– Не бери в голову, ты сделал все как надо.

Референт вздохнул:

– Ловко вы, ваше превосходительство, произносите речи, как будто всегда только тем и занимались, что успокаивали мужиков.

– Успокоить людей – полдела. Войска принцепса уже на Бланка-Рива, мое красноречие ненадолго поможет, если они прорвутся в Арбел.

Вечер того же дня Стриж встретил в одиночестве. Вьюжный снегопад за окном перестал. Как только сумерки мягким пером тронули иней на стеклах, в двери кабинет постучали.

– Здравствуйте, Джу.

– Вы все еще сердитесь на меня, Алекс?

– Космос и Пустота! За что я могу сердиться? А это кто за вами притащился как хвост – Майер?

Пси-философ сухо кивнул и протянул руку для приветствия.

– Нам нужно поговорить.

– Вы виделись с Ральфом?

– Нет, Валентиан никого не принимает. Простите, Дезет, но ваш соправитель, кажется, в стельку пьян.

– Это все, что вы можете сказать лишившемуся народной любви диктатору?

Хэри неожиданно светло расхохотался.

– А чего вы хотели, Стриж? Вы плохо знаете, с кем имеете дело, вы, несчастный иллирианский авантюрист, никогда не учили толком историю Каленусии. Так вот – люди северо-востока – совершенно особый народ. Знаете, чем они прославились еще при каленусийских монархах? – в кожаном мешке выслали Гальбе V голову его же наместника. Этот спесивый лорд не сумел поладить с вольными крестьянами, был ими пленен, подвергся декапитации, и тем самым вошел в легенду как классический неудачник. Так вот, возвращаясь к нашим делам, обратите внимание, у каждого второго крикуна в толпе был сегодня заряженный излучатель. Вас всего-то один раз пырнули ножом и закидали грязью – да, но и при этом – ни единого выстрела. При вашей сомнительной биографии, и учитывая общие неважные обстоятельства, такое положение вещей можно смело считать верхом народной популярности.

– Если хотите, можете в следующий раз лично заменить меня под градом грязи. Устраивает?

– Я вовсе не о том. Что собираетесь делать?

– Если бы не война с принцепсом, и не сумасшедший Ральф за спиной – ушел бы в отставку.

– Не выйдет. Впрочем, у меня есть конкретное предложение. Как я понял, ресурсов на войну с Иллирой у нас сейчас нет.

– Есть кое-что.

– Но этого, как я понял, недостаточно. Вы сможете договориться с принцепсом?

– Нет, – отрезал Стриж.

– Может быть, желаете просто смыться отсюда подобру-поздорову? Зачем вам бунтующий народ, ваше превосходительство?

– Смыться, увы, не могу – за мною старый долг.

– Так я и знал.

– Если бы меня заботила моя шкура, я бы тоже спокойно сидел на месте. Его величие ждет моей лояльности, и не ждет сопротивления, иначе не вернул бы мне дочь. И не обещал бы мне приватно пост губернатора новых территорий.

– Вот это да! Даже так?

– Его прожженное величие умеет при случае быть щедрым. Обычно за чужой счет.

– Сколько у нас псиоников?

– Без разницы. У нас нет энергии для ретрансляторов, солдаты Оттона поголовно в пси-защите. Я не пошлю людей в заведомо проигранный бой.

– А может, не хотите воевать с соотечественниками?

– И это правда, не хочу, хотя, если не останется иного выхода… Поймите, мои друзья в Порт-Иллири убиты, мертвы – пусть так – но суть моей родины не в зарвавшемся Оттоне.

– Это что – так важно для вас, не проливать иллирианской крови?

– Разве это так трудно понять? – Дезет безнадежно покачал головой. – Даже если поверить в то, что на нас брошены исключительно отбросы моей Иллиры, мне все равно тяжело убивать людей, которые всего две недели назад шагали по плитам тех же площадей, которые я сам топтал мальчишкой.

– Идеалист. Не я идеалист – вы. А как насчет способа выиграть свой бой совсем без боя?

Стриж пожал плечами.

– А разве такое возможно?

– Мне кажется, вполне. Но сначала позвольте задать вам странный вопрос – сколько ныне здравствующих потомков у Иеремии Фалиана?

– Занятный оборот дела. Дед, крепкий как стальная балка, прожил семьдесят с лишним лет. Законных потомков по мужской линии не осталось – последним был Мюф Фалиан. Но у старика с полдюжины дочерей, каждая родила по полдесятка ребятишек, наверняка у его проповедничества есть и многочисленные правнуки.

– Отлично! А теперь слушайте меня внимательно…

Когда довольный Хэри Майер ушел победителем, Стриж попросил Белочку задержаться.

– Джу, только не пытайтесь меня обмануть,эта идея пришла в голову не Хэри Грубияну.

– Он не грубиян.

– Не важно. Сознавайтесь, что науськали философа, это был ваш план – от начала и до конца?

– Ну, допустим, а как вы догадались?

– В самой идее чувствуется подход сострадалистки! Но не только… Такое мог измыслить только человек, сам побывавший в Аномалии.

* * *

7008 год, Консулярия, левобережье Бланка-Рива.

Тихая, как крольчонок, девочка куталась в куртку из козьего меха. Кончик слишком длинного тонкого носа и округлый подбородок покраснели на речном ветру. Голая равнина по ту сторону Бланка-Рива уходила за горизонт – до самых гор. Поземка улеглась совсем недавно, оставив после себя нетронуто сияющее на солнце полотно снега. Кое-где полотно пятнали черные проплешины – остовы сгоревших или стены еще уцелевших домов. Иллирианцы не суетились, их машины, прикрытые маскировкой, словно растворились в пейзаже.

Коренастый каленусиец в белом камуфляже, в тяжелой пси-защите, со шрамом на щеке повернулся к женщине-центуриону:

– Как ты думаешь, Берта, она справится?

Центурионша Робертина Чен еще раз окинула взглядом озябшую девочку и молча кивнула, но меченый шрамом парень не унимался:

– Лучше бы нам прислали взрослого псионика, как в третью центурию. Грешно гнать на такое дело детишек – мне от этого не по себе.

– Она молодчина, да и выбора у нее нет. Если иллирианцы дойдут до Арбела, этот крольчонок первым пойдет под нож – пси-способности такой силы не прощают детям врагов.

– Все равно, не нравится мне это, – упрямо повторил меченый. – Мало ли сенсов-мужиков?

– Много, но не все они – потомки праведного Фалиана, – наставительно сказала Берта и подула на тыльную сторону озябших ладоней.

Снежная равнина за рекой застыла в холоде и молчании.

– Чего мы ждем? Дождемся, прямо сейчас пальнут из тяжелых излучателей через реку и привет праотцам – все мы тут как на ладони.

– Едва ли, войны-то у нас как бы и нет совсем – ни на словах, ни на бумаге. Мы им пока что фруктовая муха на лысине жандарма, вреда никакого и прихлопнуть никогда не поздно. Однако ж, на Арбел кроме как через Бланка-Рива не пройти. Здесь они пойдут.

Меченый с холодным презрением напоказ высморкался в снег.

– Ну-ну…

Центурионша подмигнула.

– Не ну, если дело будет сделано и до вечера удержимся, считай – ты выжил и поймал за хвост свою удачу, то, что ты хочешь.

Меченый грустно улыбнулся, на секунду потеряв привычный имидж головореза. Он и Берта ждали, настороженно рассматривая руины, дома, поле, жидкую полосу леса, затаившийся в недобром ожидании берег.

Минуты шли. Минуты постепенно слагались в часы.

* * *

Дмитрий Фиджино крепко застегнул шлем пси-защиты, не оглядываясь, вышел из разоренного дома, оставив за спиной стены со следами сорванных гобеленов и последний избегнувший камина табурет; четко, без спешки спустился по ступеням огороженного ажурной решеткой крыльца. Диск светила едва-едва приподнялся над пологой равниной. Равнина, одетая в тонкую скорлупу свежевыпавшего снега, сияла под косыми лучами. Свежая белизна оказалась уже изрядно потоптанной – техники сосредоточенно возились возле машин.

Фиджино вытащил из поясного футляра уником. Защищенный канал молчал, колонель сверился с часами – рано. Редкие центурии каленусийцев за рекой слились с пейзажем. Фиджино осмотрелся, острый, необычный для этих мест холод заставлял стынуть лицо. У самого фундамента докторского дома аккуратно лежал длинный, упакованный в пластиковый мешок сверток. Прикомандированный накануне офицер прето перехватил взгляд колонеля:

– Земля слишком твердая, чтобы копать могилы для казненных террористов.

Младший князь Фиджино отвернулся, придавил кнопку уникома. Механики продолжали возиться у машин, розово сверкал снег, Фиджино раздражала мирная, радостная красота утра – она не вязалась с тем, что предстояло сделать. Офицер прето упорно торчал рядом, слева и на полшага сзади, именно эта позиция заставляла колонеля почти физически – спиной – чувствовать собственную уязвимость.

– Вы не хотите пройти в дом, Хорхе?

Преторианец невежливо проигнорировал вопрос.

Дмитрий бросил взгляд на полевой уником – только что отключенный экран почему-то светился, помехи мало-помалу сложились в картинку.

– Холерство – кто и зачем гонит видеосвязь по защищенному каналу? – Фиджино тут же осекся, изображение внезапно оформилось, окрепло, обрело четкость контуров…

Контуры оказались знакомыми – брюзгливое лицо его величия принцепса Иллиры не предвещало ничего хорошего. Жирный подбородок Оттона заметно дрожал:

– Подданные великой Иллиры…

– В чем дело, Фиджино?.. – встрепенулся преторианец.

– Понятия не имею – я не допущен к высоким тайнам пропаганды, – злорадно отпарировал армейский колонель. Солдаты у машин насторожились. Преторианец нервно покусывал тонкие сухие губы – он явно был шокирован.

Оттон те временем продолжал вещать с экрана:

– Подданные великой Иллиры! Дети мои… Враги нации, устроившиеся в непосредственной близости к верхам власти, спровоцировали широкомасштабный конфликт с Каленусийской Конфедерацией…

Лица солдат вытянулись сильно и разом – словно они скорчили гримасы по команде.

– Убавьте звук, колонель, – приказал преторианский офицер. В голосе его дрожала нотка неуверенности.

– Изменнически убавить звук в то время как его величие произносит речь? Не могу, коллега, – не без злорадства ответил Фиджино.

Экранный Оттон передохнул и свирепо потряс дряблыми щеками:

– Изменники, нацепившие золото эполет, негодяи, презревшие национальные интересы, подлецы и карьеристы, готовые ради корыстных целей потопить в крови…

– Ну, это уже слишком, – взорвался преторианец. – Это фальшивка и провокация. Князь Фиджино, я приказываю вам немедленно выключить уником.

– Я уже сказал, коллега…

Солдаты придвинулись поближе, кто-то насмешливо хмыкнул – смех четко и резко отозвался в стылом безветрии.

Фиджино посмотрел прямо в высветленные яростью глаза преторианского офицера. “Ненавижу вас всех,” – мысленно произнес он. “Ненавижу вашу медленную, эстетизированную жестокость трусов – это я делаю как солдат. И, как дворянин, презираю вашу спесь безродных выскочек”.

Преторианец понял без слов. Он схватился за кобуру, неловко царапая рукоять пистолета. Как это бывает порой, оружие, обычно такое послушное, безнадежно застряло.

– Сержант, разоружите изменника, – презрительно бросил Фиджино. – Канал защищен от вмешательства. Слова его величия, переданные по защищенному каналу, не допускают двоетолкования. Здесь командую я, и я не потерплю вольно разгуливающих предателей.

Преторианец рванулся, его с большой охотой сбили с ног, сорвали кобуру и эполеты.

– Вы еще пожалеете…

– Возможно. Но это будет потом и вы об этом ничего не узнаете. Выигрывает тот, кто дольше проживет, – тихо ответил преторианцу-простолюдину колонель-князь.

Умеренно избитого и крепко связанного офицера претории втолкнули в подвал докторского дома. Фиджино лично три раза повернул ключ, потом прикрепил этот ключ к цепочке, спрятанной под мундиром – рядом с ладанкой, в которой хранился седой локон леди Тани. “Прости меня, мама.”

– Что будем делать, отступать, мой колонель?

Дмитрий Фиджино раздумывал не более секунды, он тут же обернулся к замершему в нерешительности младшему армейскому офицеру:

– У нас есть приказ – дойти до Арбела. Преторианской сволочи место под замком, но мы – солдаты, мы не можем нарушать приказы. По машинам, ребята…

Каленусийские амфибии уходили к реке, снежная пыль смешалась с выхлопами сгоревшего топлива. Ближе к берегу Бланка-Рива, среди редкого кустарника и небольших валунов, там, где плоскость равнины шла под уклон, заглох первый двигатель. Темный корпус амфибии застыл в неподвижности, остальные машины протянули еще метров сто.

– В чем дело?

– Псионические штучки, мой колонель.

– Какой чумы, Олаф, водители поголовно в пси-защите, я не чувствую наводок.

– Этот сюрприз по другой части, похоже, глохнет исключительно техника.

– Разве такое возможно?

– Не знаю, мой колонель.

Дмитрий выпрыгнул на снег, прячась от выстрелов за корпусом личной амфибии, пространство за рекой враждебно молчало.

– Странно, они не стреляют. Займись машиной, посмотри, что с ней.

– Уже занялся. Ничего особенного, эта сволочь просто не заводится, вот и все.

– Будь они прокляты до самого дна сердца, это штучки луддитов. Никогда бы не поверил, что подобное возможно.

Фиджино взялся за уником – эфир мертво молчал. Вернее, не совсем молчал, некая передача все-таки шла и расшифровывалась в звуке. Низкий, тревожный, на одной ноте гул постепенно нарастал, одновременно понижаясь тоном, пока не стал просто болью в ухе.

– Разум Милосердный… – лицо водителя перекосила гримаса. – Простите, мой колонель… Я не могу. Наизнанку выворачивает.

Фиджино закрыл глаза, тщетно борясь с подступающим вплотную безумием.

– Сволочи. Они все-таки ударили, нашли слабое место. Это не пси-наводка, это хуже – взломан защищенный канал, нам гонят акустический наркотик.

Люди выпрыгивали из брошенных, мертвых, безнадежно заглохших машин, бестолково метались, топча белую скорлупу снега.

– Выключить связь! – сорванный голос колонеля заглох, придавленный расстоянием, потерялся в неразберихе паники.

Кто-то беспорядочно стрелял (“Он свихнулся! Ложись!”), кто-то бежал подальше от Бланка-Рива, другие, напротив, непонятно зачем выскакивали на тонкий прибрежный лед – тот уже ломался хрупкими, неровными кусками.

– Отходим! – кричал колонель.

Паника нарастала, один из солдат, по-видимому, несильный сенс, сорвав шлем пси-защиты, тщетно пытался ответить ударом на удар – его попытки уничтожались расстоянием.

Фиджино дотронулся до усов – их концы промокли от крови, кровь сочилась из собственного носа колонеля.

– Будьте вы прокляты, каленусийские фанатики. Будь проклят наш возлюбленный Оттон. Уходим, парни. В этой дыре больше нечего делать.

Он повернулся и из последних сил, падая, вставая и падая снова, побрел прочь, в сторону покинутой четверть часа назад деревни.

* * *

Брошенные иллирианцами машины чернели на снегу словно туши забитых животных. Центурионша Робертина Чен погрела ладонями отмороженные щеки – кожу немилосердно саднило.

– С крольчонком все в порядке, ты как следует посмотрел?

Меченый платком вытер девочке губы, тонкий нос, округлый подбородок.

– Юшка пошла. А так – ничего. Все-таки нельзя было ставить детишек…

– Ментально работать с техникой могут только те, в ком кровь Фалиана.

– Вот носом у нее теперь и идет эта кровь Фалиана.

Подошли люди третьей центурии, здоровяк в белом камуфляже осторожно принял обессиленного ребенка на руки.

– Ты, девочку – в тыл. Остальные – за мной.

Меченый бешено скалил яркие зубы:

– Доктор Хэри сам поддельную речь составил, морду принцепса из старой хроники склеил. Потом ей эту запись семь раз показывали…

– Пошли, пошли… Эй, парни! Оружие приготовить. Пси-шлемы застегнуть. Кто колпак сдуру стянет или потеряет – сама убью!

– Иллирианцев втрое больше.

– Вот и надо идти, пока они не в себе. Хитрость один раз хорошо пригодилась, второго не будет. Нет сейчас у нас права отступать, ребятишками прикрываясь, иначе Разум Мировой отвернется от нас, воззовем, но не услышит, и поделом. За нами Арбел, там старики и детишки наши. Если трусы есть, пусть сразу останутся, сопли вытирать, штаны на морозе сушить, без барахла обойдемся. Остальные – за мной.

Меченый согласно кивнул, белозубо расхохотался и хлопнул командиршу пониже талии. Берта слегка смутилась, поправила локон на лбу и решительно выпрямила широкую спину.

На оборудованные излучателями аэросани садились по двое. Вился взбитый в пыль, уже посеревший снег, его ясное сияние потускнело, угасло. Деревня встретила освободителей молчанием – зияли окна с разбитыми стеклами, небо посерело, налетел острый, колючий ветерок, в распахнутые двери пустых домов мело ледяной крупой.

– На восток ушли.

– Смотрите, труп паренька в мешке.

– Покажите.

– Изверги – уши-то… и лица-то почти нет.

– В сторону! Пусть мама Берта глянет.

Луддиты расступились и замолчали. Бойца второй центурии, бывшего школьного учителя рвало – здесь же, на месте, прямо в истоптанный иллирианскими сапогами, оскверненный снег. Пронизанную ненавистью тишину нарушали только его виноватые всхлипывания и монотонный стук; неизвестный узник упорно, видимо, каблуком, изнутри долбил дверь подвала.

– Ключей нам не заготовлено, найдите топор.

Замок долго не поддавался, потом отлетел под метким, сильным ударом; избитый человек в изорванном черном мундире, до последней минуты надеясь на спасение, затравленно отшатнулся, попытался поплотнее прижаться к подвальной стене. Чужие солдаты обступили его, непонятные слова каленусийской речи заметалась под низким потолком.

Преторианец широко открытыми, остановившимися глазами смотрел на крепкие фигуры фермеров, на уставленные в его грудь стволы, но он уже не видел ничего.

Обострившейся в эти последние минуты интуицией он чувствовал, знал – далеко-далеко к югу, за заснеженной равниной, по ту сторону восточных гор идет сейчас прохладный зимний дождь.

Там вздрагивают под ударами дождевых капель крошечные жесткие листья вечнозеленых кустов, там вода стекает по черепичной крыше, по правильным, холодным лицам статуй.

И маленькая женщина в белом плаще ждет его на пороге.

– Я сдаюсь. Не причиняйте мне вреда. Я ни в чем не виноват, – тихо сказал преторианец, в этот короткий миг он сам поверил себе.

– Что он говорит? – неуверенно спросил Меченый.

– Не знаю. А что он может сказать?

Центурионша пожала широкими, мужскими плечами и вскинула излучатель.

* * *

А Дмитрий Фиджино честно вернулся в Иллиру. Он, с остатками полка, укрываясь от центурий и отбиваясь от осмелевших крестьян, пешком, по заснеженной равнине прошел трудный путь на восток. Иллирианцев, раненых и обмороженных, выжило меньше трети. Сразу за перевалом их встретили, окружили и обезоружили преторианские гвардейцы.

Пройдя сквозь огонь, холод, отчаяние и позор отступления, наследник дома Фиджино существенно пересмотрел прежние ценности, он не ссылался на титул, не требовал для себя особого суда, он даже не удивился суровому приему на родине. Поседевший за неделю, бледный до синевы колонель стойко отрицал измену и заговор, нечеловеческое упорство уже не могло защитить его самого, зато спасало от расправы старого князя Фиджино.

Ошельмованные солдаты свято верили, что их разжалованного командира не посмели казнить, по крайней мере, он официально не числился среди четвертованных. Следы бывшего князя так и затерялись в тюрьмах претории.

* * *

7008 год, Консулярия, Арбел, Резиденция.

– Вы все пишете, Хэри?

– Ага.

– Может быть, вы, наконец-то объясните мне, что творится в этом мире?

Пси-философ рассмеялся:

– Я уже объяснял один раз, и не было воздаяния мне помимо скандала. Люди не хотят истины, люди не любят истины, носителей истины пребольно лупят по любимым местам! Впрочем, не стану скрывать, в прошлый раз это была не истина, а так – в прошлый раз я сам заблуждался. Но вот сейчас…

– Я вся внимание.

– Для начала забудьте все, сказанное в “Относительности реальности”. В мире борются не ментальное и психическое, а добро и зло.

– Как банально!

– Что делать, но это действительно так. Назовем эти мировые субстанции Разум и Оркус – раз уж нам так понравились эти названия. Мы, Джу – только заложники этой борьбы. Наше пси и наше кси мечется, не в состоянии отделить хорьков от сусликов, добро от зла, волю от принуждения, свое от навязанного нам извне, делает глупости, ставит в тупик сами мировые силы, и, в конце концов отчаливает в Великую Холодную Пустоту, чтобы освободить место новому поколению наивных идеалистов. Дураки ищут идеала, умники – власти, и все они – щенки перед вечностью и бессмертным игроком.

– Фу. А Лимб?

– Шлюз между вечностью и нами, к тому же с крепкой охраной. Представьте, что будет, если каждый встречный и поперечный начнет шляться туда и обратно, пакостить и топтать грань ирреальности…

– А кто такой Аналитик?

– Уполномоченный вечности.

– А мы?

– Статисты вечности.

– Заткнитесь, Хэри!

– Ну вот, я же говорил, что истина приводит к неприятностям!

Белочка засмеялась, глядя на обескураженную физиономию пси-философа.

– И все-таки вечность оставила нам немало – свободу выбора собственного хода в игре. Мы как дети, которые отталкивают руки матери – потому что иначе никогда не выучатся ходить.

– Вот только выбираем мы чаще всего на редкость скверно, – отпарировал Майер.

– Не все так мрачно, в Лимбе я заметила одну забавную вещь… Вы не поверите.

– Хм… Не была ли это некоторая игра, искусственность происходящего?

– Точно! Не знаю почему, но я твердо уверена, что всемогущие тени Лимба – только застывшие символы, притворяющиеся людьми. А мы, заблуждающиеся или нет – мы все настоящие.

Они помолчали, глядя в окно, как медленно опускаются на мерзлую землю пушистые хлопья снега.

– Поздно, мне пора уходить, – сказал философ.

– Погодите, мне кажется, мы не закончили разговор.

Хэри Майер пожал плечами:

– Почему вы живете в консульской резиденции, вольная гражданка Симониан?

– Совсем не по той причине, которая пришла в ваш циничный, распущенный ум. Это вообще странная история – мой домик сгорел, пока я скиталась по Лимбу, я очнулась, вернулась, а потом так и застряла в Резиденции. У меня такое ощущение, словно меня пытаются держать то ли под колпаком, то ли на коротком поводке.

– Кое-кто боится рецидивов вашего суицида.

– У нашего народно-любимого консула поехала крыша.

– Ну, не скажите. Провернуть комбинацию “Порт-Иллири против Калинус-Холла” – такому здравомыслию позавидует любой.

– Вот после этого он и свихнулся. Диктатора мучает совесть, его превосходительству жаль иллирианских солдат.

– А вам их не жаль? Стыдитесь, Джу! И это говорит сострадалистка.

Белочка нахохлилась под накинутой на плечи меховой курточкой.

– На самом деле иллирианцев мне тоже жаль. Странное ощущение – это как огонь свечи и ветер. Иногда мне кажется, что там, за Бланка-Рива, по ночам мерцает их ментальный след… Ну не могли же мы спокойно позволить убивать себя?

– Конечно нет, это было бы чрезвычайно и непростительно глупо.

– Стриж свихнулся. Меня перестали пускать на операции, его помощник, Миша Бейтс, тенью шастает за мной. Этот референт без конца толчется в коридоре, кажется, даже подсматривает в замочную скважину…

– Ну, это уже ваше испорченное воображение.

– Уходите, Майер, выметайтесь вон, уже поздно. Вы все сговорились злить безработную псионичку.

Философ подобрал свою куртку и не торопясь побрел к выходу.

– Его превосходительство просто мелкий тиран, – добавила Белочка напоследок.

Хэри оглянулся. Фонарь отбрасывал глубокие тени на его лицо, превращая ее в подобие драматической маски. Джу немного сдвинула ментальный барьер и поняла – философ смеется:

– Стриж тиран? Не думаю. Не знаю, за что, но он просто по уши в вас влюблен.

Философ ушел. Снег за окном перестал. Засыпанный снегом Арбел на первый взгляд безмятежно спал.

– Ну и дела. Мне все врут, – Белочка пожала плечами. – А может, стоит проверить?

Она выглянула в пустой коридор – непутевый охранник, видно, бродил в совсем других местах. Отсвет тонкого снега падал на стены.

Джу босиком прошлепала по деревянному полу и потянула на себя скрипучую створку. Сдвинутая ширма торчала в углу. В дальней половине диктаторского кабинета стояла деревянная, старомодного вида кровать. Полог был поднят.

– Кто здесь шляется в темноте? – раздался полусонный голос иллирианца.

– Силуэт.

– А, это вы, леди. Чем изображать привидение, шли бы вы спать. Я теперь угрюмый, занятой человек и не люблю все эти псионические штучки. К тому же я туп на романтику, как истинный нулевик.

Белочка засмеялась и задвинула изнутри тяжелую щеколду. У взъерошенного Дезета был слегка глуповатый вид. Он потянул к себе висящую на стуле армейскую рубашку. Подоконники и табуреты оказались завалены снаряжением. На краю низкого струганного фермерского стола лежал полевой уником. Джу, не вдаваясь в объяснения, скользнула поближе…

– Оставьте в покое мою шею, леди! Что вы делаете в постели государственного чиновника?

– Я хочу соблазнить консула!

Белочка ухватила и крепко дернула шнур балдахина, но случайно задела стул. Стул покачнулся и толкнул стол, уником с веселым треском рухнул на пол.

– Ну, это уже чересчур! Это погром. Я только усталый военный диктатор, который хочет высп…

Она поцелуем заставила его замолчать. Ворвавшийся в щель под дверью зимний сквознячок колыхал опущенный балдахин. Кровать возмущенно заскрипела.

– Ну и ну.

– Нельзя прогонять музу. Муза политики призвана вдохновлять… великих людей…

– Теперь я чрезвычайно вдохновился, теперь пеняйте на себя. В конце концов, вы напросились сами!

– Агрессор!

– Я только пользуюсь законным правом победителя.

У притиснутой к допотопной кровати Джу в темноте полыхали щеки. Разум Стрижа по-прежнему оставался непроницаемым – гладкая стена баз единой трещинки – но это им совершенно не мешало.

– …увы, как честный человек, я теперь обязан жениться…

– В этих наглых намерениях я тебя никогда не поощряла!

– Для начала тебе придется порвать с псионической практикой…

– Что?!

– Будешь слушаться меня. Никаких боевых вылазок…

– Да я тебя слушаться и не подумаю!

– Никаких опасных приключений…

– А ну-ка, отпусти меня.

– Слишком поздно. Кстати, у нас, иллирианцев, нет этих бесполезных идей о равноправии женщин…

– Я ухожу, отдавай мое платье.

– Сейчас поищу… Удивительно, платья нигде нет. Потерялось. Кстати, выскакивать нагишом в коридор категорически не советую – кажется, вернулся часовой.

– Ты тиран, а я влипла.

– Без сомнения.

– Ты классический злодей из сказки.

– Конечно. Я честно предупреждал, какой я нехороший.

Белочка бесполезно пошарила в темноте и наступила на сломанный уником.

– Ой! Ну, это чересчур странно – я только подумала уйти и сразу уколола ногу…

Глава XXXII Хроника развязки

7008 год, Консулярия, Арбел.

Белочка вышла в ясное утро, пустую улицу Арбела заливали потоки света, тонкий слой снега почти стаял, лишь на ветвях деревьев кое-где оставались белые клочья. Зима обманчиво обернулась весной, Джу оставила куртку в резиденции, свежий ветер с холмов развевал край желтого плаща.

Она кивнула старику-фермеру, лицо его показалось знакомым – уроженец Туле?

– Где все?

Старик улыбнулся, обнажив розовые десны с единственным зубом и махнул рукой в сторону окраины. Белочка беззаботно засмеялась – старик походил на огромного доброго ребенка. Она только сейчас заметила, что забыла сменить туфли на сапоги, приходилось осторожно обходить лужи ледяной воды.

На островке снега радугой переливалось маленькое яркое пятно – крылья бабочки, по ошибке принявшей зимнюю оттепель за настоящую весну. Джу подняла замерзшую бабочку, та покорно сложила крылышки, показав их бархатную изнанку, Белочка подула на находку и спрятала насекомое подальше в теплый карман.

Ближе к окраине люди стали попадаться чаще, кучки празднолюбопытных превратились в редкую толпу. Джу показалось, что она видит Минну и Нину, но силуэт крестьянки заслонили люди в камуфляже. Где-то на самой периферии зрения мелькнул и тут же растворился в толпе еще один смутно знакомый силуэт – худощавый, мужской, в балахоне луддитского проповедника. Кто это? Белочка растеряно огляделась – ее окружали незнакомые и полузнакомые лица, широко улыбался фермер из Туле, девочка-подросток играла со пегим щенком. Джу шла вперед – толпа впереди густела, радостный ропот голосов слился в шум, напоминающий шум воды. Она поискала глазами Дезета и нашла его – впереди и немного слева, в центре людского коловращения, с той точки, где она стояла, консул был виден только в профиль, вид у консула был слегка растерянный популярностью, Белочке из чистого озорства захотелось рассмотреть эту растерянность поближе. В теории разум нулевика считался непроницаемым, но ведь научилась же она, Джулия, преодолевать защиту пси-шлемов? Сострадалистка пробиралась поближе, лавируя в чуть поредевшей толпе, смутно знакомый силуэт в балахоне проповедника снова мелькнул неподалеку, но на этот раз тотчас же повернулся спиной – Джу забыла о нем. Она сделала еще несколько шагов, толпа, словно густая вязкая масса, не пропускала ее к Дезету. Белочка остановилась – только что ясное утреннее солнце полыхнуло белесым огнем, невидимая волна эфира окатила пронзительной тревогой. Белочка помедлила, с удивлением прислушиваясь к ощущению чьего-то невидимого присутствия. Она еще подождала, считая удары собственного сердца, беспокойство не проходило, тоска надвигающейся опасности захлестнула ее, породив слуховую галлюцинацию – пронзительный звон цикад, только сейчас Джу заметила, что ноги замерзли, туфли промокли насквозь, пегий щенок, затесавшийся в толпу, прижался к ее щиколоткам пушистым боком. “Что за бред – я устала.” Она растеряно улыбнулась щенку, белому сиянию утра, незнакомым лицам и одним махом убрала ментальный барьер…

Свет утра потускнел, заслоненный коричневой пеленой. Его Белочка увидела сразу, черный балахон луддитского проповедника, четкий, прямой силуэт – все это не изменилось. Прибавился только ледяной отблеск опасности, черный лед, сочетание несовместимого пугало. Незримые нити напряженного внимания связывали Его с тремя точками в толпе. Джу пробежала взглядом по нитям, отыскивая товарищей силуэта. Одним из них оказался невысокий белесый парень, вторым – плотная стриженая девушка с выпуклым лбом. Их ауры пылали – не так ясно, как у псиоников, скорее, просто крайним напряжением душевных сил. “Силуэт” был главарем, на этот счет не оставалось никаких сомнений, Белочка прикоснулась к чужому, враждебному разуму – он был холоден как снег. “У него есть с собой нечто, и это что-то – опасно.”

На размышление ушло несколько драгоценных секунд. Почему никто из псиоников не видит опасности? У этих людей есть при себе прикрывающая защита – поняла Джу, не пси-шлемы, что-то маленькое, такое устройство можно носить на теле. Она продвинулась вперед, лавируя в толпе, “силуэт” полуобернулся, его лицо казалось мучительно знакомым. Где? Когда? Холодный воздух зимы, островки нерастаявшего снега – все это словно бы исчезло. Снова шелестели серебристой листвой пирамидальные деревья Параду, шумело море, хрустел под шагами мелкий коралловый гравий дорожки. “Вы зря бегали, свободная гражданка – вы создали нам и себе кучу неприятностей.” Эшли Эндин! Белочка задохнулась от страха и, одновременно, от предвкушения опасности. Что делать? Позвать на помощь? Стриж недалеко, но отделен от нее плотной, сгрудившейся толпой. Охрана в толпе наверняка присутствует, но пока Джу подберется к людям безопасности, непоправимое уже случится. Эшли казался ей натянутой струной, взведенным курком, стрелой, готовой сорваться с тетивы. Попробовать связать его наводкой? Джу уже знала, что сумеет сломать неизвестную защиту, мешало другое – еще двое террористов. Отчаяние толкало к действию, она уже не чувствовала пронзительного холода декабрьского ветра, горели щеки, пегий щенок все так же жался к ее ногам, Белочка переступила через дрожащее пушистое тельце.

Натянутая, прямая спина Эшли казалась непроницаемой, даже в балахоне луддита в нем было нечто от аристократа. Толпа немного расступилась, повинуясь тем неведомым законам, которые управляют потоком, ветром или скопищем людей. Террорист снова обернулся, отыскивая взглядом помощников, обернулся медленно-медленно, с той ленивой неотвратимостью, с которой начинает свое падение камень. На этот раз Эшли встретился взглядом с Белочкой.

– О!

Джу увидела, как молниеносно изменилось его лицо Эндина, рука его метнулась к складкам балахона в ней моментально оказался даже не пистолет – небольшая коробочка, Эшли сделал неуловимый жест, Джу поняла – он придавил и удерживает кнопку пуска.

– Бегите!

Люди ошарашено обернулись на пронзительный крик женщины в желтом плаще. Кто-то шарахнулся в сторону, другие замерли на месте, не в состоянии в последние отведенные им жизнью секунды разобраться в случившемся.

– Бегите!

Белочка задыхалась без ментального барьера, захлестнутая волной чужого удивления, растерянности, испуга, тревожного ожидания, но не боли – пока еще не боли. Она ударила Эшли наводкой, стараясь не думать о тех двоих. И тогда пришла боль – боль врага ударила ее как отдача выстрела.

Эшли скорчился, осел на землю, видимо, он судорожно пытался отпустить кнопку, пожертвовать собой, сметая взрывом псиоников – ему мешала вызванная наводкой судорога мышц.

– Кэт! Линдер! Помогите!

Белочка упала прямо в лужицу подтаявшего снега, яркое страдание, последнее отчаяние Эшли жгли огнем, ледяная вода не показалась ей неприятной. Картинка мира – блеклое небо декабрьского утра, лица ошеломленных людей, все это заволокло влажной пеленой, ресницы намокли. Она из последних сил держала наводку, казалось, упругая скользкая, окровавленная живая нить бьется в ее пальцах, норовя выскользнуть и ударить в ответ. Эшли скорчился в комок, прижимая бомбу к груди.

– Она держит меня! Стреляйте!

Первая пуля, выпущенная стриженной девушкой, ударила Белочку в правое плечо, задев кость, Джу почти не заметила раны, только боли стало немного побольше. Люди шарахнулись, уходя с линии огня, двое мужчин бросились к стриженной, выбили пистолет, свалили ее ничком, заломили тонкие руки.

Линдер помедлил, как ни странно, это сыграло ему на пользу – никто не понял, зачем невысокий белобрысый парень пробивается сквозь толпу. Линдер подошел вплотную к Белочке – на вроде бы споткнувшуюся женщину в желтом плаще сейчас не смотрел никто, люди столпились возле схваченной террористки, обступили скованного наводкой, беспомощного Эшли, еще не понимая опасности.

– Бегите!

Белочке казалось, что она кричит, на самом деле она даже не шептала – фраза сложилась в ментальный сигнал и наугад полетела в толпу. Кое-кто из псиоников насторожился, видимо, уловив не только настроение послания, но и смысл – Джу уже не видела ничего. Она смотрела только на руку Линдера, его напряженный палец лежал на курке.

– Линдер, стреляй! – глухой, надтреснутый, страдающий голос Эшли едва долетел до слуха сострадалистки. У террориста Линдера тряслись руки – второй выстрел пришелся Джу пониже левой ключицы.

Она ощутила, как горячая жидкость заливает шею, грудь, пропитывает платье, стекает на руку. Настоящей боли от ран по-прежнему не было, Белочка вошла в разум Эшли и мучилась теперь его страданием.

– Да пристрели же ее, наконец! В голову!

Линдер смотрел на девушку в желтом – она не казалась опасной, и, по-видимому, была без сознания. Но он привык повиноваться авторитету Эшли, поэтому навел ствол прямо на прядь каштановых волос у ее виска.

И выстрелил.

* * *

…Эшли не успел отпустить запал. Миша Бейтс, референт-телохранитель консула, перехватил руку Эндина, нащупал скользкий пластиковый кружок, сдвинул ослабевший палец террориста и прижал, не отпуская кнопку бомбы. Он так и держал коробку – ощерясь от отчаяния и не подпуская к себе бестолковых гражданских, держал до тех пор, пока не пришла помощь.

Консул северо-востока пробился к месту трагедии почти сразу же. Его безуспешно пыталась удержать охрана, люди отступились после того, как наиболее ретивого служаку сбил с ног собственный удар правителя.

Стриж растолкал толпу, чужие люди шарахались в стороны, чужие лица искажало ненужное ему, чужое сочувствие. Двое мужчин в камуфляже отойдя от тела, жадно смотрели, как консул опустился на колени в грязь.

– Ваше превосходительство…

Джулия Симониан лежала на холодной земле. “Она, наверное, замерзла.” Тонкий желтый плащ, испятнанный багровым, раскинулся смятым крылом, каштановые волосы намокли, Стриж попытался убрать их из стылой, подкрашенной розовым лужи, но никак не мог поймать шелковые ускользающие пряди. В прижатое к земле мертвое лицо он так и не посмотрел.

– Разум Милосердный, за что?

Телохранитель – Стриж забыл его имя – подошел и деликатно остановился немного поодаль.

– Мастер консул, мы взяли их, наши ребята взбесились, хотят кончить дело самосудом…

Консул даже не обернулся:

– Обратитесь к Ральфу.

Рядом с мертвой Белочкой, в прозрачной снеговой воде лежала оброненная, слишком легкая для зимы, серебряной кожи туфелька.

Стриж поднял ее. Незнакомая пожилая женщина неодобрительно покачала головой:

– Ваше превосходительство, вы уж лучше дождитесь санитаров, у вас и так все руки в крови.

Добросовестный охранник не уходил, загораживая собою консула. Пахло несуществующей полынью, стрекотали несуществующие цикады, Стриж с трудом поднял голову:

– Вы осматривали тело, сержант…

– Это чудо какое-то. У нее не было оружия.

– Что-нибудь еще нашли?

– Только дохлую бабочку…

* * *

Тело Джулии Симониан сожгли на погребальном костре, церемония, организованная Мишей Бейтсом, была роскошна и торжественна, но это ничуть не утешило Стрижа. В судебный процесс над Эшли Эндином и его сообщниками консул не вмешивался, в зале суда не появлялся и даже, кажется, совершенно не интересовался приговором. Кое-кого из верхов Консулярии шокировало такое каменное равнодушие.

Уже осужденный, обреченный, всеми отринутый Эшли на последний вопрос о мотивах заявил не без достоинства, впрочем, маскирующего отчаянный страх:

– Ненавижу псиоников!

* * *

Из мемуаров Хэри Майера. “Первые годы Консулярии”

…Я с полной ответственностью утверждаю, что Дезет, при всей его одиозной биографии и де-факто жестокости, в годы нашего знакомства и в частной, и в общественной жизни был справедлив. Симониан, кроме некоторых эпизодических исключений, в своем качестве псионика-сострадалиста, оставалась милосердна. Сочетание этих, по чести сказать, противоположных качеств производило на современников неизгладимое впечатление…

Глава XXXIII Finis coronat opus

7008 год, Консулярия, Арбел, Резиденция.

Спустя некоторое время в Арбеле, который еще хранил черты патриархального деревенского поселка, но уже стремительно превращался в столицу Консулярии, состоялось еще несколько встреч.

* * *

…Президент Барт был сумрачен, корректен и настойчив. Рядом с ним маячила неопределенного вида личность – правильное, доброжелательное лицо, коротко стриженные волосы, вежливые манеры, и толстый, как поросенок, мобильный сайбер на цепочке.

– Юлиус Вэнс, – представился спутник президента.

Стриж протянул руку для приветствия. Барт принял ее и сел, напряженно выпрямившись в кресле, в петлице костюма черным мотыльком устроилась траурная лента. Глава Каленусии нервно сцепил белые, чистые пальцы широких стариковских ладоней.

– Мастер Дезет, сейчас жесткое время, у нас нет времени на медленную дипломатию. В конце концов, кто бы ни командовал здесь временно, Арбел был и остается каленусийской территорией. Вы – чужак, мы – на своей земле, наша встреча негласна и неофициальна. К тому же вы человек, не искушенный в протоколе, вам, полагаю, все равно. Вы не против полной прямоты, без оглядки на корректность?

– Не против.

– Мой каленусийский вам понятен?

– Более чем.

– Тогда задаю вопрос прямо. Вы понимаете, что творите?

– Полагаю – да. Я помешал вам решить вопрос с общиной северо-восточных территорий в том же духе, в котором вы расправились с псиониками Порт-Калинуса.

Барт обреченно покачал головой.

– Нет, мастер новоиспеченный незаконный консул. Вы делаете нечто худшее – вы пытаетесь создавать государство псиоников. Прошу вас, выслушайте меня со вниманием. Я знаю вас лично куда лучше, чем может показаться – я был среди тех, кто изучал ваше судебное дело и тогда – шесть лет назад, и относительно недавно, когда вы были выданы Порт-Иллири. Поверьте мне, я отдаю вам должное – и как противнику, и как человеку. Ну так ответьте мне – зачем вам, заведомому атеисту и нулевику, нужно все это?

Стриж пожал плечами.

– Я уже сказал. Вы видели живые факелы у придорожных столбов, смотрели на хладнокровно вивисецированных людей? Я в меру своих возможностей не даю вам экспортировать такую практику сюда, на эту землю.

Барт сардонически улыбнулся.

– Не торопитесь с выводами. Я видел всякое, я сам потерял семью. Юлиус… скажите ему вы.

Коротко стриженный референт Барта подтянул поближе своего “ручного” сайбера и с цепким интересом, без особой вежливости, посмотрел прямо в спокойные глаза Стрижа.

– Вы знаете меня, Дезет.

– Не припомню.

– Я – Фантом.

– Шеф пси-спецслужбы Каленусии?

– Он самый. Вы имеете основания мне не верить и, тем не менее, я говорю правду – мы не хотели этого. Мы не хотели ни факелов, ни крови, ни массовых расстрелов. События вышли из-под контроля. Почему так произошло? Кто знает… Сенс-дар – лишь предлог для нетерпимости и жестокостей. Должно быть, подобная возможность заложена в природе человека, псионика или нет – неважно. Вы сами не безгрешны, Стриж, не вам судить других. Я не жду от вас немедленного отказа от вашей позиции по восточным территориям, я только предлагаю подумать – не открываете ли вы тем самым новую страницу фанатизма?

Стриж задумался. В словах каленусийца был свой резон. Барт и Юлиус Вэнс настороженно ждали. Дезет не стал затягивать их ожидание.

– Я выслушал вас, господа. Все, что вы сказали, сводится к одному: цели наши, мол, были благородны, результаты оказались плачевны. Я выслушал, я понял. Что ж, подобное случалось, и не раз. Пусть так, но свободный северо-восток уже состоялся. У нас нет желания мстить и тем самым вмешиваться в дела Каленусии, но факт нашего существования уже не отменить – у вас для этого не найдется ни сил, ни возможностей. Вам придется считаться с фактами, хотите вы того или нет. Но я понял – и вас, мастер президент, и вас, Юлиус Вэнс; поверьте, то, что вы сейчас сказали, останется в моей памяти навсегда. Мы постараемся не повторять ваших ошибок. Это трудно – но мы будем стараться.

Барт молча переглянулся с Фантомом. Оба встали одновременно.

– Прощайте, Дезет. Я ничего не обещаю вам, в том числе не обещаю признания независимости северо-восточных территорий.

– Прощайте, президент. Рад был познакомиться лично. А для признания еще наступит время.

– Прощайте, Стриж. Мне кажется, можно сказать “до свидания”?

– До встречи, Фантом. С такими людьми, как вы, она, видимо, неизбежна…

Стриж подошел к окну, чтобы проводить взглядом эту странную пару. Он не подозревал, что видит Барта в последний раз, что через три месяца глава Каленусии будет расстрелян в упор неизвестным террористом-смертником, а в Калинус-Холле с общего согласия утвердится новый президент, безмерно популярный генерал, герой нации, он же Юлиус Вэнс. А сейчас – сейчас каленусийцы вместе шли к вертолету. Зимний дождь со снегом поливал стекло, беспощадно смазывая картинку…

* * *

…Оттон Иллирианский вошел, заметно стараясь придать оплывшему телу некое подобие статного вида. Завитые виски чуть взмокли от пота, яркие глаза гневно сверкали. Он демонстративно не принял вежливо протянутую руку Стрижа и тяжело упал в кресло.

Секунды шли – иллирианский диктатор молчал. Стриж припомнил другое место и свое собственное молчание, брань и угрозы принцепса, но на лице бывшего сардара не отразилось ничего, кроме холодно-вежливого внимания.

Хозяин Иллиры неожиданно грустно вздохнул, вытащил смятый платок и по-стариковски вытер взмокшее лицо.

– Ну что, сынок, добился своего? Рад? По глазам вижу – да. Махнул из грязи в консулы, решил, что со мною сравнялся?

Оттон тяжело закашлялся – губы диктатора посинели, он сердито сплюнул в драгоценную ткань.

– Врешь. Себе врешь, сынок. Был ты шавкой для поручений, ею и остался. В драке хорош, не спорю, а в политике тебе шею свернут. Ты справедливости хочешь – дурак, справедливость – это когда ничья. Ничья противна сердцу человека. Власть – наркотик, власть – ошейник золотой, теперь прощайся с прежней долей, сынок – ты о ней еще пожалеешь. Честной жизни хочешь? Не будет тебе покоя. Хочешь добра? А кто его не хочет – только добро у каждого свое. Твое добро – большое, оно еще подрастет, оно людишек придавит, вот когда их косточки хрустнут, тогда мы сравняемся в мудрости, сынок… Унижению моему радуешься? Нет? Врешь – радуешься, хоть на донышке души, но рад. Смотри-смотри… Смотри на меня хорошенько. Нравится?

Дряблые, безобразные щеки Оттона тряслись как студень, подкрашенные брови болезненно заломились, будто диктатор собирался заплакать, хотя яростные карие глаза оставались сухи и чисты.

– Смотри получше. Я – это ты, я – это лучшее будущее твое. Лучшее! Если тебе, подкидыш, повезет, если тебя свои не пристрелят, не отравят, не выкинут обратно в грязь, где место тебе отроду отведено, во веки веков, во имя Звезд и Разума. Dixi.

Стриж встал, прошелся по просторной, полупустой комнате, остановился у окна, скрестив руки на груди. Диктатор мучительно, астматически кашлял.

– Налить вам воды?

Оттон вяло махнул рукой.

– Гуманист хренов.

– А вы все так же цветисто ругаетесь, вашество.

– Ругаюсь, значит, жив.

– Что, настолько плохо?

– Устал я, сынок, устал, исчерпан и истощен.

Принцепс иронически всхохотнул, колыхнув жирным, оплывшим телом. Стриж налил подогретой ключевой воды в бокал.

– Подпишите мировую?

– А ты ожидал, что я отвечу “нет”? Разочаруйся – повода не дам, подпишу, мерзавец. Вообще-то, я рад видеть тебя, ты лучшая поделка в моей жизни.

Оттон выпил воду, вытер дряблые губы платком и крепко стиснув дорогое перо, подписал документ.

– Возьми иутешься, щенок. Все бумаги относительны – надежны только хорошие солдаты. Иногда. Ха!

Стриж убрал договор, незаметно подавив улыбку. Принцепс тяжело поднялся с кресла.

– Не провожай меня – без суррогатного почета обойдусь. А насчет того, что я сказал, веришь ли, не веришь, но помни. Помни, тебе полезно, сынок…

* * *

Вечером того же дня Стриж шел по дороге, убегающей от окраины Арбела в сторону холмов. Охрана отстала, обманутая одним из тех приемов, которыми в совершенстве владел бывший сардар. Стриж шел, оставляя одинокую цепь следов на тонком белом полотне снега. Он знал, что среди бесчисленного множества укрытых этим снегом могильных холмиков нет того, самого дорогого. Прах сострадалистки – невесомый пепел – давно смешался с речной водой.

Дезет дошел до вершины холма и остановился там, вдыхая холодный чистый воздух. Река медленно несла свинцово-серую, не тронутую льдом воду на север.

“Я хотел спасти ее,” – подумал Стриж. “Хотел, стремился всей душой и не сумел, и никто в этом не виноват, никто, кроме меня самого. И я получил то, чего не хотел, чего не заслуживаю и к чему не стремился никогда – власть. Прав ли в своем изощренном цинизме его величие, принцепс иллирианский? Наверное, по-своему прав, за ним грязь и опыт десятилетий правления. И все-таки я не верю ему, не хочу верить, не буду верить, пока остается моя надежда.

Пока остается spes.”

Эпилог, которого могло и не быть

Лимб, безвременье

Груды клубящихся облаков прогнал прочь резкий, колючий, порывистый ветер, он же унес прозрачные лоскутья изодранной пелены тумана. Широкое, просторное поле у подножия скалы сплошь усеивали разномастные обломки – осколки портиков, руки, ноги и прочие члены статуй, каменное кружево, сбитое с арок, битый мрамор запорошила едкая пыль разрушения.

Ближе к центру этого отчаянного беспорядка, у нелепого вида конструкции примостились четверо – толстый старик в черной рубашке, тощий старик в балахоне проповедника, крепкий мужчина средних лет в сдвинутой на ухо кепи военного образца и долговязый насмешливый подросток. В странной конструкции при ближайшем рассмотрении без труда можно было опознать громоздкий сайбер, соединенный шнуром с велосипедом без колес.

– В седло, Септимус! Крутите педали, наша новая система отчаянно нуждается в питании.

Полковник Хиллориан (а кепи носил именно он), нехотя проворчал:

– Как пыльная работенка, так сразу – Септимус. С тех пор, как Разум с огромными потерями отыграли-таки последний раунд у Оркуса, имидж Лимба подозрительно изменился…

– Я бы не сказал однозначно, что в худшую сторону, – улыбнулся уютно расположившийся в удобной автоматизированной каталке Аналитик.

Иеремия гневно затряс ежиком седых волос:

– И горестно мне в Лимбе самом видеть технический разврат и всяческое непотребство!

Рослый, с виду пятнадцатилетний Мюф ухмыльнулся и засвистел с лукавой иронией подростка.

Мигнул и осветился монитор сайбера, Элвис Миниор устало вздохнул:

– Смотрите сами, господа, вот что значит раздавать кому ни попало свободную волю и предоставлять авантюрную историю ее естественному развитию. Что мы видим? Чем это обернулось, где мораль, где воспитание юношества, что скажут об этом безобразии беспристрастные наблюдатели? Девушку убили, военный преступник обелен…

– Джу и Холодная Пустота – две вещи крутые, но несовместные, – твердо заявил Мюф.

– Полностью согласен с Аналитиком, отдать власть в руки Стрижа – хуже развязки не придумаешь, – отрезал полковник, продолжая яростно крутить педали. – Шесть метров площади и двадцать пять лет в хорошей строгого режима тюрьме – вот то, что пристало негодяю. Я бы с удовольствием увидел иллирианца повешенным, но тогда призрак Дезета явится в Лимб и нам всем придется постоянно сносить его наглость.

– Не любите Стрижа?

– Терпеть не могу, – честно и скромно признался Хиллориан. – Он мой стратегический противник.

Мюф перестал насвистывать мотив песенки “и что она в нем нашла”:

– Ну, это точно, стратегический!

Он незаметно подкрался к Хиллориану сзади, и растопырив пальцы, приставил к макушке полковничьего кепи рожки. Аналитик отрешенно посмотрел на облака:

– Что будем делать, господа? Мы сами отказались от своих прав и нам уже не подправить события. Разве что запустить повтор… Не радуйтесь, Септимус, вам-то все равно ничего не светит.

Призрак Хиллориана, не прекращая крутить педали, ловко вытащил и закурил сигарету, выпустил облако дыма в сторону облаков, а потом добавил совершенно серьезно:

– Да я и не надеялся.

Аналитик задумался, отвернулся от неба, склонил на плечо лысую голову, тени туч тут же лениво разбрелись по развалинам Лимба.

– Мы не можем отнять у человека свободную волю. Она и так прожила слишком долго для сострадалистки, да и исход выбрала сама… Разве что… А почему бы и впрямь не переиграть наудачу? Кроме свободной воли существует множество крошечных случайностей. В конце концов, Линдер мог промахнуться.

– Ха! Стреляя в упор?

– Допустим, он поскользнулся в луже.

– Бред, – отрезал полковник.

– Всякое бывает, – возразил Иеремия.

– Жаль, что мне нет ходу из Лимба. Я бы сам его уронил, – добавил Мюф.

Призрак Аналитика пошарил под каталкой, наполнил из пузатой бутылки крошечный, граненого хрусталя стаканчик, с наслаждением отпил маленький глоток золотой жидкости, потом посмотрел на обломки портиков и статуй, на обвалившуюся скалу, на облака и дымку призрачного, не знающего ни рассвета, ни заката неба Лимба.

Серый купол небес с одной стороны слинял пурпуром, как будто там, за плотной завесой туч нехотя и грозно все же вставало несуществующее солнце.

– Вы знаете, Септимус, глупо заботимся о судьбах отдельных людей – они только мелкие винтики Вселенной. Но никто, никакой Мировой Разум, не запрещает нам дать им самим второй шанс. Разыграем все снова, начиная с критической точки, если события повторятся – это просто справедливая неизбежность, а если нет… что ж, просто назовем это чудом!

* * *

…Белочка вышла в ясное утро, пустую улицу Арбела заливали потоки света, тонкий слой снега почти стаял, лишь на ветвях деревьев кое где оставались белые клочья. Зима обманчиво обернулась весной, Джу оставила куртку в резиденции, свежий ветер с холмов развевал край ее желтого плаща…

Елена Долгова Мастер Миража

Давно, когда тень не отличалась от света, не источенные временем крутые горы уступами обрывались в море, а города еще не построили, жил на свете воробьиный король…

Каленусийская «Мифологическая Хрестоматия».

Часть I Замыслы под запретом

Глава 1 НАЧАЛО ОТ МАРКА

Не ссорься с человеком без причины.

Поговорка

7010 год, начало лета, Конфедерация, Порт-Калинус

Пустой переулок заполнила тишина. Прозвенело и испуганно умолкло эхо осторожных шагов. Луна незаметно продвинулась, и косая тень, которую отбрасывал мусорный контейнер, острым углом выползла на отшлифованный миллионами ног, усеянный кусками пластика асфальт.

В этой тени, спиною к стене, сидел на корточках беглец. Из своего укрытия он хорошо видел залитую мертвым неоновым светом площадь, сомкнувшиеся вокруг нее стены домов и клочок иссохшего до каменной твердости газона.

Стояла безветренная ночь, одна из тех, что приходят на смену самым знойным дням в разгаре южного лета. Раскаленный асфальт опалял нерастраченной жарой. Свет в окнах давно погас, где-то поблизости монотонно тявкала бездомная собака. Этот лай повторялся снова и снова, ритмично и однообразно, как будто работала электронная игрушка, но не мог спрятать ни приглушенного шума двигателя, ни шороха колес по асфальту.

Периметр площади неторопливо объезжал низкий, хищного силуэта легковой фургон. Темное стекло машины не позволяло рассмотреть лицо водителя. Человек в укрытии плотнее прижался к стене, пытаясь слиться с теплым, безопасным камнем.

Машина притормозила в десяти метрах, дверца сухо щелкнула и отворилась – избегнувший пепельницы окурок полетел в мертвую траву газона.

– Оставайся в фургоне. Я проверю тупики.

Один из преследователей покинул машину и мягко, слегка косолапо ступая, двинулся вперед с обманчиво-ленивой грацией зверя. Сходство усиливал тяжелый шлем пси-защиты, его форма напоминала плоский череп мифического ягуара.

Беглец скорчился, подтянул колени к подбородку и переместился немного влево, прячась за ребристой коробкой мусорного бака. Под подошвами охотника захрустело Витое стекло.

– Здесь темно, какая-то сволочь переколотила фонари.

Преследователь прошел несколько шагов и замер, вслушался в едва различимые подозрительные звуки – шорохи, неровное дыхание, потрескивание старого пластика. Круг света от карманного фонарика шарил по стенам.

– Есть там кто-нибудь?

– Возможно. Сейчас узнаем…

Что-то мягкое и большое шевельнулось в груде бумажной стружки, со стуком упал грязный кусок фанеры.

Растрепанное существо, помесь болонки и терьера, опрометью метнулось в сторону, унося в темноту свою спутанную шерсть и свой почтительный страх. Выстрел карманного излучателя опалил асфальт у самых собачьих лапок.

Охотник с досадой пнул каблуком металлическую решетку водостока, металл глухо загудел, человек энергично выругался и опустил оружие.

– Из-за ночных дежурств у меня совсем никудышные нервы. Бездна с ними, с тупиками – там все равно нет никого, кроме тощих псов и откормленных крыс. Уезжаем, нужно проверить проспект Процветания.

Мелькнула алая точка зажженной сигареты и тут же исчезла, отрезанная от затаившегося наблюдателя непроницаемо-черным стеклом кара. Ритмично заработал мотор, машина удалилась, заложив вираж.

Беглец, терпеливо, по собственному пульсу, отсчитал безопасное время, потом на всякий случай подождал еще немного – машина не возвратилась.

– Пора.

Он выбежал из укрытия под едкий свет неоновых фонарей, опустился на колени, обдирая пальцы, приподнял решетку водостока и ловко спрыгнул вниз с полутораметровой высоты. Потом, поднявшись на цыпочки, ухватил решетчатую крышку и поставил ее на место, в пазы – прямо у себя над головой. После жаркой сухой городской ночи темный туннель веял сыростью и прохладой. Влажная грязь чавкала под ногами. Беглец прошел несколько шагов, на ощупь отыскал лаз в просторную нишу и перекинул в нее ловкое тело.

– Лин? Это Марк, я вернулся.

Фонарик освещал мрачные лица. Пришелец, назвавшийся Марком, крепкий широкоплечий парень, провел рукой по коротко стриженной светлой макушке, стирая паутину, потом бросил в угол пустую сумку и устроился рядом на груде стружки и расплющенных картонных коробок.

Заспанный Лин Брукс поднял голову, в длинных темных спутанных волосах его застряли мелкие опилки.

– Все прошло как надо?

– Я не смог принести продукты.

– Мать тебя выставила?

– Дом закрыт, похоже, все они уехали на южное побережье. Подальше от скандала. Наверняка стоило мне сбежать от реабилитаторов, как стариков принялась трясти полиция. Мамочка в бешенстве, а отец поставил крест на таком придурке.

Марк замолчал и принялся отчищать грязь с рукава дорогой черной куртки.

Лин присел рядом на корточки, обхватил колени руками. Старый след операции – тонкая светлая нить на коже полукольцом обхватывала шею. Они познакомились три дня назад. Сейчас придавленный неудачей Марк от нечего делать рассматривал случайного приятеля – его слишком худое прозрачное лицо, чистый профиль умницы, серые глаза в обрамлении пушистых девичьих ресниц.

– Мы не сумеем просидеть здесь долго, – грустно заметил Лин. – Патруль уехал, пошли наверх, лучше вернемся ко мне домой.

– Ты свихнулся – без конфедеральных жетонов?

– Сестра не выдаст и не скажет никому.

– Рано или поздно туда придут из Департамента – твоей сестре засветят срок в колонии за укрывательство.

– Мы не задержимся, только возьмем продукты и немного вещей. Хочешь рвануть на северо-восток?

– В Консулярию, к этим предателям…

Лин опустил длинные ресницы и тихо вздохнул. Под глазами резче проступили тени.

– Они там принимают псиоников – всех. У консуляров вообще нет конфедеральных жетонов, нет реабилитации. Тебе проще, Марк, – даже если тебя возьмет патруль, ты все равно сможешь жить. Говорят, это очень противно – когда нам, псионикам, стерилизуют мозги, но потом ты получишь этот самый жетон и даже сможешь попасть в университет или найти работу. А я – я просто помру… Я болен. Мне не выдержать ментальной чистки.

Марк опустил глаза. Его злило сочетание в Лине логичности и вялой покорности судьбе.

– Ты не мог сказать об этом реабилитационной комиссии?

– Я сказал. Они все знают.

– Я не верю, что тебя могут убить. Реабилитаторы – та еще мразь, но не до такой степени, чтобы вводить антидот больному.

– Конечно. Меня запрут в накопителе «до выздоровления». Только мне не выздороветь никогда – такой уж я урод.

Где-то неподалеку продолжали падать тяжелые звонкие капли. По краю неровного круга света шмыгнула растрепанная крыса. Грязная шубка зверька намокла. Марк метнул в грызуна комок земли, но глина рассыпалась, не ударив. Крыса обиженно пискнула и спряталась.

Марк замолчал, прокручивая в памяти боль и растерянность последних часов.

Четыре дня назад, когда жара еще не обрушилась на Порт-Калинус, а только подбиралась к нему исподволь, осторожно вея горячим ветерком, семнадцатилетний псионик Марк Беренгар отворил помпезную дверь Службы Гражданской Реабилитации. Пластиковые скамьи вдоль длинного коридора по большей части пустовали. У самого входа устроилась толстощекая голоногая девушка с ярко обведенными глазами. Ее широкий ротик глуповато приоткрылся, аура сенса буйно полыхала – Беренгар на глаз определил индекс от семидесяти до восьмидесяти.

– Привет!

Девушка промолчала, ее расширенные зрачки уставились в белую стену.

Поодаль, в самом углу, тихо возились малолетки – тринадцатилетние сенсы, скорее всего, заявились на первичную регистрацию. Двое пареньков, похожих как близнецы, развлечения ради награждали друг друга пси-тычками. Со стороны, для норма-ментальных, это гляделось, должно быть, забавно и непонятно. Оба хулигана сидели, сурово выпрямившись и сложив руки на коленях, боком друг к другу. Их неподвижные благопристойные позы и физиономии пай-мальчиков маскировали бурную ментальную драку – в ход шли не настоящие боевые наводки, а «банановая кожура». Беренгар хмыкнул, поймав сомнительный смысл картинок.

У самой двери инспектора Реабилитации в напряженной позе ожидания застыли двое. Парень, ровесник Марка, сероглазый, узкоплечий, утонченного вида брюнет, с длинными девичьими ресницами, и девушка годом старше – с такими же светлыми глазами, с толстой туго заплетенной льняной косой, в открытом на плечах цветном летнем комбинезоне.

Парень выглядел сенсом средней руки, девушка наверняка была норма-ментальной. «Привела неженку-приятеля», – скептически решил про себя Марк. Странная пара вскоре скрылась за дверью, а Беренгар устроился на скамье и закрыл глаза.

Дрожание ментального эфира само собой сложилось в привычный ритм – на него накладывался стук дверей, шуршание шагов по плитам пола, отдаленные сигналы машин, почти беззвучный шелест сайбера за дверью. К звукам примешивались отблески эмоций прохожих, простые, круглые, как шарики, мысли толстоногой девчонки, высверки взаимных озорных атак близнецов, тонкое сияние ауры сероглазого парня. Эффект получался на стыке звука, цвета и ритма, Марк называл это Песней. В такие моменты мир казался пушинкой, которую можно сдвинуть усилием мысли, хотя Беренгар знал, что впечатление это обманчиво, Песня была красива, но всегда оставалась бесполезной.

Ритм смешался, Песня пропала, Марк прислушался – за дверью кабинета мертво помалкивали. Аура чиновника Реабилитации не чувствовалась совсем. «Наверняка прикрылся шлемом пси-защиты». Беренгар заскучал, соображая, как скоротать затянувшееся ожидание, расслабился, прислонился к спинке скамьи, и как раз в этот самый момент расслабленного скучного спокойствия сверкнуло.

Высверк получился ярким, насыщенным, но холодным, источник его явно находился за дверью. Беренгар вскочил, словно подброшенный, дверь кабинета широко распахнулась, открывая невероятную картину.

Чиновник в серой тунике Департамента почти уткнулся носом в рассыпанные по столу сайбер-кассеты. Волосы на его затылке растрепались, правда, мертвым реабилитатор не выглядел, и неудивительно – его бурно рвало прямо на документы регистрационной картотеки.

Девушка с льняной косой гордо выпрямилась, ее поза говорила о несогласии, а выражение лица – скорее об острой и неожиданной обиде, щеки ярко горели. Парень с длинными ресницами, которого Марк уже мысленно прозвал «умником», растерянно топтался возле нее, и, тем не менее, Марк ничуть не сомневался, что инициатором беспорядка оказался именно этот заморыш. Аура парня пылала огнем.

Беренгар мгновенно преодолел расстояние от скамьи до порога кабинета.

– Эй, брат-сенс, у тебя проблемы?

Чиновник опять согнулся в очередном приступе мучительной рвоты, но тут же выпрямился. Марк ясно видел, как этот затянутый в серое человек незаметно нажал тревожную кнопку. Мальчишка-сенс, занятый подружкой, даже не повернулся в ту сторону, с наивным бесстрашием игнорируя противника.

Беренгар моментально оценил ситуацию.

– Пошли отсюда, уходим.

Он почти подтащил безвольного паренька к выходу, девушка быстро шла рядом, щеки ее до сих пор пламенели от злости.

– Что случилось? Ты чокнутый?

– Нет, просто эта серая крыса нажала клавишу тревоги. Сейчас сбегутся охранники, псиоников они сначала лупят, всех, без разбора, потом уже вступают в дискуссии. Если останется с кем.

Умник, заваривший кашу, похоже, совершенно скис, он покорно последовал за Марком, не пытаясь освободить свое зажатое в кулаке спасителя запястье. Троица поспешно пробежала по коридору и дружно вывалилась в душный зной раскаленной улицы.

– Шевелись!

Машина Умника оказалась припаркованной неподалеку, зато наперерез беглецам, через двор, помахивая разрядниками, уже спешили двое людей в форме «пси-безопасности». Их головы надежно прикрывали шлемы ментальной защиты.

– Сейчас нас будут Вить.

Бежать было некуда. Песня, которая было приумолкла, выдала новый лихой фрагмент звукоцветовых эффектов, на этот раз с оттенком явного озорства. Беренгар подтянул поближе к себе воображаемый щит и остановился, поджидая охранников, Умник пристроился за его спиной, девушка почему-то встала рядом. Марк не успел отстранить ее, подбежавший блюститель ткнул возмутителя спокойствия в диафрагму, разрядник на длинной ручке столкнулся с невидимым щитом, полыхнув ярким фейерверком искр. Марк понимал, что защита и искры существуют только в его воображении, на самом деле тычок электрической дубинки пришелся прямо в диафрагму, но ослабленный удар вызвал лишь мгновенную и вполне терпимую боль. Беренгар отскочил в сторону и толкнул нападавшего ногой. Удар удачно пришелся в солнечное сплетение.

Очевидно, секурист ждал изощренной, но бессильной ментальной атаки, а никак не обычных побоев. Он охнул, опрокинулся и крепко приложился затылком о фигурную плитку двора. Его более удачливый, но менее сообразительный товарищ успел достать Беренгара еще одним тычком разрядника, на этот раз Марка мучительно обожгло, но желаемый противником эффект все равно не наступил – боль прошла почти мгновенно.

Беренгар пнул обидчика точно в колено, ухватил девушку за руку и устремился к машине.

Остальное оказалось делом нескольких минут. Заработал мотор, машина вырулила на проспект и вскоре оставила здание Гражданской Реабилитации далеко позади.

– Куда теперь? – спросил у случайных сообщников растерянный Марк Беренгар.

– Домой.

– Поймают. В Реабилитации остался ваш адрес.

– Этот хмырь инспектор заблевал все свои кассеты с копией картотеки – там наверняка до завтра не отмоют.

– Кассеты пойдут в мусор, а про вас запросят хранилище Системы – мы там все как на ладони.

Умник застенчиво улыбнулся.

– Я обставил дело так, чтобы он забыл свой пароль входа. Совсем забыл, память напрочь отшибло.

Пораженный такой предусмотрительностью Марк недоверчиво пожал плечами.

– Кабинет отмоют от дряни, защиту Системы снимет другой реабилитатор, ваш инспектор отряхнется, утрет сопли и станет героем, его еще и наградят, а вас, ребята, то есть, я хочу сказать, нас всех, заметет Департамент Обзора или жандармская служба пси-защиты.

– Пусть попробуют, мы им покажем. Поехали домой.

Марк промолчал в досаде. Азарт стычки уже прошел, на душе сделалось противно и тоскливо. Не то чтобы случившееся выглядело полной катастрофой (порой драки с реабилитаторами случались), но никто никогда не трогал чиновников Службы прямо в их цитадели – офисе Гражданской Реабилитации. «Я никого не прикончил. Я даже не пользовался пси-наводкой», – попытался успокоить себя Беренгар, понимая в душе, что расплата за случайное озорство неминуема.

– Как тебя зовут?

– Лин Брукс.

– А меня Марк Беренгар. За что ты приложил инспектора?

– Он кое-что сказал Авителле – грязное, такое никому не понравится. Она моя сестра, ты не смотри, что мы не очень похожи, она и вправду моя родная сестра, к тому же норма-ментальная. То есть она не псионик, так что ей очень повезло.

– Ну ты, парень, и дурак – затевать пси-атаку на инспектора из-за каких-то там слов.

– Если ты такой умный, то зачем вмешался?

– Когда я вмешивался, то еще не знал, с кем связываюсь на свою беду.

Лин виновато покачал темноволосой головой.

– Мне очень жаль, что так вышло. Но во дворе ты все-таки мог не Вить охрану. Ты вообще какой-то слишком ловкий – я еще никогда не видел, чтобы так дрались.

– Ничего особенного – я просто отследил их нервные реакции. Реабилитаторы так разозлились, что не помогла и пси-защита – все полезло наружу. Если знаешь, что будет делать противник, то его совсем не трудно подловить.

– А я так не умею.

– Я тоже раньше не умел.

Они усмехнулись, пряча тревогу под напускной беззаботностью. Авителла устроилась на заднем сиденье и угрюмо молчала.

– Прибыли.

Трое вышли из машины, старый спаниель во дворе встретил Беренгара тявканьем, в квартире на первом этаже было прохладно, чисто и пустовато.

– Мы уже год живем без родителей, они остались на севере. Мы уехали, потому что в Порт-Калинусе у псионика больше шансов продвинуться.

Лин опустился на стул. Беренгар отметил про себя его слабость. Несмотря на прохладу, Брукс дышал с трудом и выглядел чуть получше пациента реанимации, длинные спутанные волосы упали на лоб, кожа на лице выглядела слишком белой и истончившейся. Авителла без церемоний подняла брата со стула и заставила его лечь на кушетку. Лин тут же зажмурился – то ли спал, то ли просто устал от разговора, Марку очень не понравился неестественно расслабленный вид паренька.

Авителла молча поманила Беренгара и тут же вышла в соседнюю комнату. Марк вошел следом и остановился, удивленный странным зрелищем – на полках стеллажа, на широком подоконнике, на низком широком столе рядами стояли статуэтки. Изображения слепили из скульптурной смеси, преобладали фигурки и лица людей. Беренгар взял в руки первую попавшуюся – низкий, скошенный лоб человека плавно переходил в покатый свод звериного черепа. Марк повернул фигурку в фас, сходство с ягуаром исчезло – перед ним снова оказался человек в шлеме пси-защиты, усталый, с замкнутым, настороженным лицом.

– Кто это сделал?

– Мой брат. Смотри, вот еще.

Гладкая, стремительная фигурка – морская птица с распростертыми крыльями, перья заломлены ветром, узкое, стремительное тело набирает высоту.

– А теперь посмотри сбоку.

Повернутая фигурка птицы превратилась в силуэт девочки, та запрокинула голову, что-то рассматривая в небе. Изображение вызывало смутную, неуловимую тревогу. Марк твердо поставил статуэтку на место.

– Занятно. Но мне больше нравится вот эта, большая, она из настоящей глины. Кто это?

– Ангел.

Марк помялся, вспоминая.

– Странное имя.

– Это не имя, это наподобие профессии. Он должен помогать, если хорошо попросишь.

Крылатая фигура – взрослая девушка с правильным, смелым лицом стояла, чуть запрокинув голову к небу. Широко распахнутые глаза смотрели мимо и вверх. Беренгар подошел поближе, но ничего не изменилось – он не мог поймать взгляд глиняного ангела. Полного сходства не получилось, но смелый очерк скул напоминал Авителлу. Марк понял замысел – лицо статуи светилось отвагой, но глаза оставались скорбными и испуганными.

– Красиво. Только мне кажется, ангелом, который помогает, должен быть парень. Так будет правильнее и по-настоящему честно. Пошли отсюда, пора подумать, что будем делать с реабилитаторами.

– Это они будут что-то делать с нами.

В соседней комнате Лин уже пришел в себя. Он сидел на кушетке, растерянно крутил головой, длинные ресницы придавали ему сходство с девушкой.

– Очухался, брат-псионик?

– Да.

– Тогда уходим отсюда. У тебя хорошая сестренка, не будем ее подставлять.

– Поздно ты хватился. Мы уже подставили Авиту – и я, когда вмазал по мозгам инспектору, и ты, когда ударил охранника.

– Она тут ни при чем, она же пси-нормальная. Никто не решится сказать, что девчонка избивала охрану. Зато ее могут забрать за укрывательство псиоников. Нас то есть! Пошли отсюда.

Они выбрались из дома через заднюю дверь, пробежали насквозь аккуратно прибранный, унылый дворик и углубились в переулки восточной части Порт-Калинуса. Пару раз Марку казалось, будто он слышит сирену патруля. Страх накатывал, но тут же отступал – гудело далеко и как-то по-игрушечному. Лин четко и почти идеально качественно держал пси-барьер, Беренгар не почувствовал его настроение. Мучения перепуганного Лина выдавали другие, самые обычные, безо всякой сенсорики, признаки – беспокойное выражение лица, растерянный взгляд, опущенные плечи.

– Если мы устроимся спать в сквере, нас еще до полуночи заметет патруль. Может, лучше сдаться самим, да и дело с концом?

– Это всегда успеется. Я где-то читал, что ивейдеры прячутся в подземных коммуникациях – ну, там около труб, которые под люками, или в дырах, куда стекает дождь. Можно попробовать. Помоги поднять решетку.

– Тут очень темно.

– У меня фонарик наготове.

Они открыли ближний люк и попрыгали в темноту. Под ногами захлюпала вода. Пахло гнилью. Марк впервые по-настоящему испытывал растерянность человека, который случайно сделал большую глупость и не в состоянии покорно примириться с последствиями…

С тех пор прошло четыре дня. Сейчас Беренгар отодвинул неприятные воспоминания на задворки сознания – туда, где притаилась тревога. После стычки во дворе Службы он уже испытал все стадии отчаяния. Говорить было не о чем, делать нечего и идти больше некуда. Лин сидел рядом, теперь он старался не прислоняться к влажной стене – по ней, наподобие слез, стекали крупные капли воды.

– Давай выйдем наверх. Нам все равно ничего, не сделают, это была ошибка.

– Сделают, потому что ты использовал пси-наводку.

– Тогда уходи один. Ты-то ее не использовал.

– А ты куда пойдешь?

– Не знаю. Может быть, попробую найти ивейдеров, может, уеду на северо-восток.

В голосе Лина не чувствовалось уверенности – слова падали наподобие круглых шариков – понимай как хочешь. Марк остался недоволен.

– Ты сам знаешь, что никуда не уйдешь и никого не найдешь. Где ты будешь искать ивейдеров?

– Говорят, в Порт-Калинусе живет их Воробьиный Король.

– Что это за тип?

– Вожак нелегальных сенсов Каленусии. Псионик, который помогает таким, как мы – тем, которые не хотят принимать пси-антидот.

– Куда он девает такую прорву народа?

– Не знаю. Наверное, он может помочь уйти в северо-восточный сектор, к консулярам, туда, где вообще нет реабилитации.

Марк поежился. Влажная тьма за пределами светлого круга хлюпала каплями.

– Воробьиный Король – сказка. Такая же, как истории о призраке лиловой монашки или об адском полковнике, который появляется при полной луне, истории, чтобы попугать малышей. Ты знаешь, я не уверен, что не хочу принимать антидот. До позавчерашнего дня я вообще считал, что очень даже не против.

Лин молча отвернулся.

Беренгар уже почти пожалел о собственной жесткости – он понял, что мимоходом разрушил надежду Лина, не предложив ничего взамен.

– Тихо, ты слышишь? Гаси фонарь.

Плотная страшноватая тьма придвинулась. Беренгар помигал, попытался приучить к ней глаза, но быстро понял, что это бесполезно. Можно привыкнуть к полумраку, но не к полной, кромешной темноте. Рядом беспокойно ворохнулся Лин. Марк на ощупь нашел его плечо, притянул приятеля поближе и шепнул ему на ухо, едва шевеля губами:

«Сюда идут. Трое. Без света. Я чувствую их ауру. Они кого-то ищут, наверное, нас».

Острое плечо Лина окаменело под ладонью Беренгара. Марк резко встряхнул друга.

«Не пытайся бежать. У них ментальный детектор. Поставь блок и держи как следует. Я тоже поставлю».

«Тогда мы не сможем чувствовать их в темноте», – почти беззвучно отозвался Лин.

«Зато и они нас, может быть, не увидят».

Марк забыл о собственном намерении сдаться – инстинкт преследуемой дичи толкал его к сопротивлению.

«Молчи».

Они снова затаились. Жидкая грязь хлюпала под чужими ногами.

«Ты уверен, что их трое?»

Беренгар промолчал в ответ. Шаги раздавались все отчетливее, в их ритм вплеталась посторонняя неопределенная возня, непонятная для Марка. Паника подступила вплотную.

«Бежим», – шепнул Лин.

Они осторожно поднялись, покинули нишу и, стараясь не разбрызгивать грязь, двинулись вдоль невидимой в темноте стены пустого коллектора. Ладони скользили по шероховатому бетону, низкий свод почти задевал макушки. Совсем рядом раздавалась непонятная возня и осторожные шаги преследователей. Беренгар слышал в темноте, как суматошно колотится сердце Лина. Ментальный блок мешал Марку проверить, держит ли точно такой же блок его приятель.

– Нас поймают, – пробормотал Брукс. – Нас поймают и убьют.

«Стой, дурак!» – хотел прикрикнуть на него Беренгар, но вовремя прикусил язык. Лин тем временем бешено, молча рванулся, выкрутил свои холодные пальцы из ладони приятеля и опрометью бросился дальше в темноту. Неровное эхо, многократно отражаясь от свода, безумно заметалось в вытянутом пространстве коллектора.

– Взять их! – рявкнул, уже не скрываясь, низкий, с легкой хрипотцой, голос. – Вперед, Биси!

Прямо о колени Марка ударился жесткий, словно сплетенный из мускулов и шерсти, комок, острые зубы вонзились в мякоть бедра. Беренгар жестко ударил собаку кованой подошвой ботинка, рычание сменилось тонким, жалобным, почти человеческим плачем. Вспыхнул яркий свет чужого фонаря, Биси забился в угол и замер там неподвижным, смятым лохматым комком.

«Это была ищейка, а не боевой пес».

Марк повернулся и что было сил понесся вслед за Лином.

– Стой!

Беренгар не оглядывался. Он пробежал пятьдесят шагов до поворота и в тот же момент столкнулся с растерянным Бруксом. У Лина начиналась истерика.

– Здесь тупик. Они нас поймали.

– Да не трясись так, мы же не преступники.

Беренгар обернулся, собираясь как следует рассмотреть преследователей. В глаза безжалостно бил сноп света, он хорошо скрывал лицо того, кто держал фонарь.

– Мы сдаемся! – крикнул Марк в темноту.

– Встать к стене.

Беренгар ткнул Лина в бок и повернулся лицом к мокрому бетону, положил беззащитно раскрытые ладони на шероховатую поверхность. Чужие шаги приблизились, чужие руки грубо обыскали одежду, обшарили карманы.

– При них ничего… Повернись!

Марк обернулся, лица реабилитаторов в белесом свете фонаря казались смазанными картинками – ни единой запоминающейся черты, прямоугольные силуэты угрожающе выступали из темноты.

– Имя?

– Марк Беренгар.

– Кто второй?

– Я Лин Брукс, – едва слышно прошептал псионик. Губы его посинели от страха.

Лицо старшего оперативника дрогнуло и приобрело хоть и неприятное, но зато вполне человеческое выражение – теперь на нем явно читалось замешенное на жалости и презрении разочарование.

– Какие они, к холере, ивейдеры. Обычные запуганные ребята-уклонисты. Плохо, что они ушибли мою собаку. Марш вперед. Если Биси околеет, тебе… да-да, тебе персонально, белобрысый, не поздоровится. Я могу и в накопительном лагере отыскать дурака, чтобы повыдергать ему ноги.

Они вместе прошли пятьдесят шагов по пустому, грязному коллектору.

– Вылезай.

Решетка оказалась сдвинутой. Марк ухватился за ржавые скобы и подтянулся, выбираясь на свет. Еще трое вооруженных реабилитаторов в тяжелых шлемах защиты лениво топтались возле низкого, глухого, без окон прицепного фургона. Они с явным отвращением рассматривали чумазую добычу, на этот раз освещенную ласковым утренним солнцем юга.

– И ради этого барахла мы лазили вниз?

Беренгар сжал кулаки, казалось, его ярость бойца – псионика и яркая обида только забавляют неуязвимую охрану.

– Ну и улов, перепачканные трусливые парнишки.

– От них воняет, как от крыс.

– Ничего не поделаешь… Марш в машину, свободные граждане Брукс и Беренгар! Поздравляю – вчера вечером квартальный судья заочно приговорил вас обоих к штрафу. По сто конфедеральных гиней с каждого, а ждать реабилитации придется не у мамы под крылом, а в накопительном лагере. Шевелись! И радуйтесь, радуйтесь… Не вижу на рожах улыбок – не сметь хмуриться! Ликуйте и благодарите, что легко отделались и остались живы. В этом коллекторе запросто можно отдать концы, бывает, газ застоится под землей, и тогда…

Марк перестал слушать издевательские поучения, он обреченно шагнул в тесную, жаркую, пропахшую металлом и потом утробу арестантской машины.

Дверца с лязгом захлопнулась, заработал мотор, машина развернулась и поехала прочь, увозя свой улов навстречу неизвестности.

Глава 2 ИНСПЕКТОР ЦИЛИАН

7010 год, лето, Конфедерация, Порт-Калинус

Эскорт машин стрелой несся по проспекту Процветания, строй мотоциклистов, за ним элегантный серебристый кар президента Конфедерации и приземистая машина охраны. Юлиус Вэнс, законно избранный глава Каленусийской Конфедерации, устроился на заднем сиденье, за спиной водителя. Внешность школьного учителя мало вязалась с репутацией отставного генерала, безмерно популярного героя подавления мятежа псиоников. Бывший шеф Департамента Обзора, сменив мундир наблюдателя на костюм государственного чиновника, в душе остался тем, кем был, – наблюдателем Фантомом. Сейчас на его спокойном суховатом лице не отражалось ничего – Вэнс равнодушно скользил взглядом по шпалерам причудливо стриженых кустов между проспектом и лентами тротуаров, по белой плитке стен, по пестрым силуэтам утонувших в зное летнего вечера прохожих.

Эскорт тем временем свернул на кольцевую дорогу и углубился в расчерченное клумбами и заросшее кудрявой зеленью фешенебельное предместье Порт-Калинуса. Пешеходные дорожки здесь почти пустовали. Водитель на полминуты притормозил у ажурных ворот частной виллы Вэнса. Решетка отъехала в сторону, пропуская серебристую сигару машины, охранник в серой тунике пси-наблюдения отсалютовал президенту Конфедерации. Дверца бесшумно распахнулась, Фантом выбрался в свежую прохладу парка, распрощался с водителем и медленно побрел в дом, вдыхая острый запах ярко-желтых цветов. Их сплошной ковер покрывал миниатюрную искусственную скалу.

В каминной комнате стояла тишина. Пустое угольное ведерко блестело крутым начищенным боком. Фантом опустился в кресло и замер, отдыхая от дневной и предвечерней суеты. Беспокойные мысли отступили, отодвинутые в самый отдаленный уголок сознания.

В тишине размеренно тикали антикварные часы. Плотные шторы отгородили мягкий свет исподволь обступившего виллу вечера. В дальнем углу что-то пошевелилось, Вэнс поднял отяжелевшую голову, по привычке тронул внутренний «оружейный» карман костюма, но тут же улыбнулся. Обманчиво-неуклюжая тушка металлической свинки переступала по паркету короткими лапками, пытаясь незаметно подобраться к хозяину.

– Ты напугал меня, Макс.

Сайбер подошел вплотную и ласково ткнулся в ботинки президента.

– Твоя женщина и твой сын не очень любят меня. Я рад, что сегодня они не ночуют здесь.

Голос машины изобразил ловко синтезированную поддельную обиду.

Юлиус сухо рассмеялся.

– Ты слишком любишь их дразнить.

– В меру – это их же и развлекает.

Маленький Макс, единственный экземпляр несомненно разумного искусственного псионика, был создан бывшим Аналитиком Обзора. Вскоре после этого Ролан-Аналитик погиб в мятеже – поэтому Макс остался неповторим. Для псиоников ввели обязательную пси-реабилитацию – Макс избавился от конкурентов в лице сенсов-людей. Технический уродец проворно ковылял на поросячьих ножках, Вэнс не стал переписывать уникальный мозг в новую, лучшую оболочку – конструкция и так жила на грани невероятного. Президент боялся тронуть трепетное чудо.

– Ты ждал меня?

– Да.

– Рад?

– Конечно. Ты выглядишь усталым, Юлиус.

– Я и в самом деле устал – рано или поздно переступаешь незаметный порог, после которого это состояние становится привычным.

– Ты слишком много стараешься, полегче, мой президент. Что ты обычно делаешь, когда подступают сомнения?

– Иногда спрашиваю тебя, Максик.

– А потом все равно поступаешь по-своему. Зачем ты заварил эту кашу с реабилитацией псиоников?

Вэнс на минуту опешил от наглости сайбера. Поросенок тем временем опустился брюхом на ковер, беззащитно распластал по его густому персиковому ворсу короткие лапки.

– По крайней мере на треть это была твоя идея. И твоя заслуга, Макс. Ты почти в одиночку рассчитал пси-антидот, восстановленный Калассиановский Центр зря пыжится от научной гордости. Я-то знаю истинного героя, просто твоя свинская грудь слишком мало подходит для ордена.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– Любую идею можно довести до абсурда.

– А ты на что надеялся? На то, что каждый псионик добровольно захочет превратиться в норма-ментального? Ты слишком тяжеловесен, чтобы верить в сказки.

– Поэтому сенсов Каленусии ласковой рукой Большого Юлиуса гонят к счастью?

Вэнс подошел к шкафчику бара, откупорил бутылку, плеснул янтарной жидкости на дно бледно оттененного голубизной, тонкого, как пленка, бокала.

Напиток слабо опалесцировал.

– Ты противоречишь себе, Маленький Макс. Вспомни, как пять лет назад сумасшедшая толпа лезла к стенам Калинус-Холла, тогда люди под пси-наводкой топтали друг друга и жгли все, что могло гореть, а псионики умирали прямо в лужах пролитой из цистерн воды. Пять лет назад ты не был столь сентиментален.

– Ситуация изменилась.

– Ну да, конечно. Теперь у нас мирные времена. Семнадцать лет – предел для псионика. Антидот, реабилитация – и мы получаем нормального гражданина, без ментального дефекта.

– Ты хочешь сказать – без таланта?

– Талант может быть равен дефекту, все дело в точке зрения.

– Эффект или дефект – под корень его, и дело с концом. Уравняем всех в посредственности и долголетии…

Сайбер мелко завибрировал боками, изображая смех.

Вэнс попытался рассердиться, но комок ожесточения, с утра копившийся в душе, уже размяк – то ли сказалась накопленная усталость, то ли напиток успел подействовать.

– Ты, жестяная свинья, ни грана не понимаешь в милосердии. Что лучше – лишить каленусийца паранормальных способностей или оставить его в лучшем случае медленно умирать, а в худшем – дать ему возможность убивать других конфедератов? Тебе кажется, что я зол, но я не зол, Большой Максик, это всего лишь наиболее разумный выход, это справедливость… почти справедливость.

Сайбер помолчал, гротескная морда свиньи не выражала никаких эмоций.

– Ладно, Большой Юлиус, ты же знаешь, что я всегда готов согласиться с тобой. В конце концов, я только информационный гомункулус, ты дал мне это подобие существования… почти существования.

Бывшему Фантому очень не понравился ответ.

– Не надо, не говори так – ты же знаешь, как я ценю тебя. Будь ты человеком, дружище, а не машиной, высшие чиновники Конфедерации сдохли бы от зависти.

Макс смущенно фыркнул.

– Ладно, Большой Вэнс, я тронут. Будешь отдыхать или послушаешь кое-что новенькое? Мой блок прогноза потрудился на славу.

– Что еще ты раскопал на мою измученную голову?

– Ты в курсе насчет ивейдеров?

– Это организация псиоников, уклоняющихся от реабилитации. По моим сведениям – с иерархией, имитирующей тайный орден, помесь банды, секты и легенды.

– Порт-Калинус оплетен Системой, в ключевых точках давно стоят хорошие пси-сторожа. Тебе никогда не приходило в голову, как эти ивейдеры умудряются прятаться в массе законопослушных каленусийцев? Без гражданских конфедеральных жетонов, с ментальным следом, который очень заметно светится – наподобие костра в ночи?

– Хороший сенс может прикрыть свой разум блоком.

– Блок не поможет выжить и прятаться без документов.

– Кто-то снабжает их фальшивками.

– Вот именно, кто-то их снабжает. Кто-то и зачем-то. Ты слышал о Воробьином Короле, Большой Вэнс?

– Да.

– Нет дыма без пожара, где-то в Конфедерации свил себе гнездышко этот самый Король – тот, кто привечает ивейдеров и снабжает их документами. Это фигура не очень-то символическая, зря ты пристроился придремнуть на лаврах победителя.

Вэнс положил на усталые виски подушечки длинных пальцев. Тишина в каминной комнате сгустилась.

– Кто он?

– Не знаю. Скорее всего, он сам псионик.

– Я давно снял свои розовые очки и не верю в бескорыстие. Любой человек преследует цель. Чем выше риск, тем весомее должны быть мотивы. Чего он может хотеть?

– Не знаю. Как тебе перспектива появления второго Ролана?

Приупоминании имени убитого пять лет назад мятежного Аналитика Вэнса передернуло.

– Какие приказы я могу отдать? «Ищите призрак Ролана»? «Ищите Короля „воробьев“?» «Ищите сенса не реабилитированного, но с конфедеральным жетоном и документами о реабилитации»? Меня поднимут на смех, если не явно, то в душе. Грош цена твоему прогностическому блоку, монстр, ты зря затеял этот разговор.

– Может быть, зря, а может быть, чтобы дать тебе хороший совет. Пообщайся-ка с Егерем, с теперешним шефом Департамента. Он тебе наполовину друг – сойдет, если нет друзей настоящих.

– Полудруг?

– Сделай целое из половинки. Другу можно доверить то, над чем будут смеяться чиновники на жалованье.

– Я подумаю.

– Думай быстрее, у нас цейтнот. Действуй прямо здесь. Сейчас.

Высокое и широкое окно в белой ажурной раме еще пропускало достаточно света. Президент отставил недопитый бокал, взял с матовой крышки антикварного бара миниатюрный уником, точно ставя длинные пальцы, набрал частный номер дома в пригороде Порт-Калинуса.

Голос Егеря показался ему растерянным.

– Что?.. Я приеду. На загородную виллу?

– Да.

Юлиус Вэнс поторопился закончить разговор, потом переключился на номер охраны и отдал приказ пропустить машину шефа Департамента Обзора.

Сайбер одобрительно хрюкнул.

– Он сейчас крайне заинтригован и приедет очень скоро. Поговори с ним по душам. А я исчезаю – свиньям не место там, где пируют избранные персоны и мерцает огонек тайны.

Макс, однако, никуда не ушел, а, поддев металлическим рылом край скатерти в стиле ретро, трусцой отправился под стол. Пышный край ткани тут же опустился и спрятал тело сайбера.

Его хозяин откинулся на спинку дивана и погрузился в тревожное ожидание, тиканье напольных часов сливалось с биением пульса Юлиуса Вэнса…

Егерь явился через полчаса – высокая, плотная, словно литая, фигура возникла на пороге каминной комнаты.

– Заходите, генерал, устраивайтесь, где понравится.

– Я могу узнать, что случилось, мастер президент?

– Для вас, Егерь, я по-прежнему Фантом. Хотелось бы настаивать на таком обращении, если бы не его двусмысленность. Система наградила меня странным псевдонимом.

– Что случилось?

– Я пообщался со своим Аналитиком.

– С этим стальным поросенком?

Край скатерти чуть колыхнулся. Вэнс кивнул, сохраняя на лице мину полной невозмутимости.

– С ним, дружище, с ним. Вы хорошо помните Макса?

– Кто это видел хоть раз, тот не забудет никогда. Пять лет назад, при штурме Пирамиды, машинка спасла жизни – вам, мне и Кравичу. И все-таки меня до сих пор продирает дрожь при мысли о том, кому я обязан сохранностью собственной шкуры.

– А инспектора Фила Кравича вы помните?

– Да. Он был из тех немногих псиоников, к которым я и сейчас бы не побоялся повернуться спиной.

– Вы знаете, что с ним случилось?

– Пропал без вести в мятеже. Убит?

– Хуже.

Фантом отставил в сторону стакан с несколькими опалесцирующими каплями на дне. Егерь немного отпил из своего – почти полного.

– Так вот, Фил Кравич не был убит мятежниками. Взгляните сюда, смотрите внимательно.

Вэнс неспешно выдвинул ящичек шкафа, пошарил под аккуратной стопкой папок и брошюр, нашел и жестко выложил на стол металлический прямоугольник кулона.

Егерь осторожно поднял вещицу – поцарапанный металл, сплющенные ударом звенья цепочки, четкая гравировка личного номера:18444

– Он?

– Да, личный жетон Фила. Знак сотрудника Департамента. Вы знаете, где это нашли?

– Не буду строить догадок. Где?

– Идентификатор попал в руки офицера жандармерии еще в 7006 году, во времена арестов в Порт-Калинусе. Служебный статус сенсов тогда аннулировали по приказанию Барта. Царил хаос – и в умах, и в делах, и в командовании. Скорее всего, нашего Кравича взяли в облаве и ликвидировали до того, как он успел попросить меня о вмешательстве. Вы понимаете, что это значит?

– Да.

– Едва ли полностью. Это можно только почувствовать на собственной шкуре. Моего человека, которому я обязан личным спасением, расстреляли и наскоро закопали в безымянной могиле.

– Это интриги штатских.

– Бросьте. Это просто страх. В те дни боялись даже тени псионика. Нам некого винить и не на кого перекладывать свой стыд – к точке краха мы пришли совместно. Я нашел семью Фила и помог им, это все, что я сумел сделать для него.

Егерь слегка отвернулся, его смутил прямой взгляд Фантома-Вэнса.

– Вы нашли виновных?

– Нет. Бессмысленные поиски, пустая трата времени – их, этих виновных, нет. Какой смысл запоздало лечить последствия, пока продолжает действовать причина? Я знаю, всеобщую реабилитацию псиоников жестко критикуют. Ортодоксы – потому что не верят в ее надежность, сами псионики – потому что не хотят расставаться с паранормальными способностями. Ученые видят в этом сомнительный массовый эксперимент, проводимый с одобрения властей, правозащитники – насилие над личностью. Генерал!

Егерь мгновенно повернулся к Фантому.

– Что?

Нынешний шеф наблюдателей Каленусии выглядел растерянным.

– Вы мне верите? – спросил президент Каленусии.

Егерь помедлил, встретил и оценил холодный, спокойный взгляд Юлиуса Вэнса. Последние искры света уходящего дня отражались в тонком стекле бокала и в радужках глаз Фантома. Во взгляде старого друга можно было прочесть что угодно – желание убедить, желание скрыть подробности, искреннюю заинтересованность, тревогу, не было там только прямой лжи.

– Да… Да. Я вам верю.

– Тогда вы наверняка понимаете, что мною движет.

– Желание радикально решить общементальную проблему?

– И не только. Я хочу объединить людей Конфедерации. Пусть даже для этого придется усмирить природу сенсов.

– Сенсы от этого не в восторге.

– Знаю.

– Они способны на организованное сопротивление.

– Возможно. Вы слышали детский пересказ мифа о Воробьином Короле?

– Что-то такое мне рассказывала племянница. Егерь смущенно фыркнул, вспомнив сентиментальные подробности истории.

– За фасадом сказки кое-что кроется – рациональное зерно или просто отражение искаженного мифа в больном разуме пси-мутантов. Сказка о сверхразумной толпе… Вы помните канву сюжета?

– Почти не помню.

– Это история о стае, которая могла стать разумной, если число птичек в ней перевалит за невероятно большое число. Тогда это… это скопище, назовем его так, становилось личностью Воробьиного Короля. В оригинале история достаточно мерзкая – пух и перья, птичьи трупики, которые катаются в волнах прибоя, и тому подобные детали, рассчитанные на эмоции.

Егерь растерянно улыбнулся, улыбка получилась изломанной, асимметричной.

– Чушь.

– Конечно. Но подпольем ивейдеров Порт-Калинуса руководит человек, который носит именно этот псевдоним.

– Нам бросают преднамеренный вызов?

– Не думаю. Скорее псевдоним – это самоназвание, данное в их среде. Но оно неплохо говорит о том, как эти люди воспринимают самих себя.

Егерь нахмурился.

– Мой президент, я не хотел бы повторения 7006 года.

– Я тоже. Вот поэтому я и вызвал вас, решившись без зазрения совести испортить вам этот, славный вечер и весь конец недели. Я доверяю вам, генерал – лично вам, займитесь этим делом, найдите Воробьиного Короля, кем бы он ни был, его надо найти хотя бы для того, чтобы понять. Не скрою – это сомнительное поручение. Я не исключаю, что этого Короля нет вообще. Может быть, это группа под общим псевдонимом. Возможно, они опасны. Они могут оказаться сумасшедшими, они могут ответить ударом на удар. Займитесь этим делом, генерал. Ради нашей дружбы. Ради памяти Фила.

Шеф Департамента Обзора медленно кивнул.

– Я сделаю это.

– Возьмите материалы. Они вручную отпечатаны на бумаге, единственный экземпляр. Для чтения не понадобится Система.

– Опасаетесь утечки?

– Не скрою, да. Я ее очень боюсь, мне не нравится осведомленность ивейдеров о наших делах, эти ребята в последнее время научились избегать ловушек.

– Я сам займусь нашим общим делом.

– До свидания, генерал. Свяжитесь со мною, как только наметятся сдвиги.

– Я так и сделаю.

Они расстались по-дружески. Как только за шефом Департамента захлопнулась роскошная дверь, сайбер вынырнул из-под складок скатерти.

– Отменно сработано. В тебе так и мерцает лицемерный талант актера.

Расстроенный и усталый Фантом сердито отмахнулся:

– Врешь! Врешь, подлая железяка, я был искренним. В конце концов, с этим безобразием – уклонением от реабилитации – пора кончать.

Сайбер фыркнул и неспешно отошел в сторону, чтобы улечься на свое излюбленное место – рядом с пустым, чистым до холодного серебряного блеска угольным ведерком.

Вскоре мягко, бархатно стемнело. Больше в этот летний вечер не приключилось ничего, если не считать того, что разговор старых наблюдателей породил длинную цепочку причин и следствий, отдаленных событий и намерений, приведших в конце концов к драматической развязке дела о Воробьином Короле.

* * *

Ровно через один день, деловым летним утром, подчиненный Егеря, инспектор Департамента Обзора, тридцатилетний Тэн Цилиан, удобно расположившись за терминалом Системы, играл пси-вводом, словно четки, перебирая длинную последовательность фотороботов и фотоизображений. Смена картинок каждый раз сопровождалась коротким, почти мелодичным щелчком, который существовал только в воображении Цилиана.

– Мой шеф великолепен – ищи невидимку в темноте, лови того, о ком ничего нет в архивах!

Тэн внимательно присмотрелся к очередному портрету.

На благородном фоне цвета слоновой кости проступал более-менее четкий, как бы прорисованный хорошей пастелью фас, рядом маячили смазанный профиль и непонятного вида полупрофиль… Случайные очевидцы пси-хулиганства наградили безвестного не реабилитированного псионика широким подбородком и крепкими щеками здоровяка. Рубленые черты лица производили впечатление обстоятельности, могучие надбровные дуги заставляли задуматься о предках человечества, близко посаженные лютые глазки, казалось, сверлили диафрагму Цилиана. Инспектор выругался в душе – с жульнически претендующей на звание портрета картинки на него смотрело карикатурное изображение бандита средних лет.

– Убого восстановлено по минимальным данным. Вот так и ловятся простаки… Ну чтож, будем работать с тем, что есть, в конце концов, репутацию корифея следует оправдывать хотя бы иногда. Система, давай комментарии.

«Первоначальные данные. 06.13. в секторе столицы Юго-восток патрулем Обзора был обнаружен ментальный сигнал, указывающий на возможное присутствие пси-мутанта с коэффициентом, близким к 95. Объект приказаниям не подчинился и в ходе завязавшегося…»

Такие комментарии вызывали у инспектора Цилиана раздражение.

– Дальше!

Конфликт незарегистрированного псионика с патрулем пси-безопасности инспектор мог представить без особого труда. Тошнота, галлюцинации, утрата связи с реальностью, обморок – весь стандартный набор страданий… За риск подвергнуться подобному оперативники получают хорошие деньги. Беззащитность вооруженного человека на грани обреченности. Из ватных пальцев медленно вываливаются бесполезные излучатели, металл обиженно звякает, и в пыль, в мелкую серую летучую пыль, ничком, на раскаленный солнцем тротуар валятся оперативники, словно отыгравшие свою роль арлекины из детского театра марионеток. Вполне возможно – над всем этим витает подозрительный запашок экскрементов.

Система по-своему логично истолковала промедление Цилиана.

«Предоставить снимки подробностей ?»

– Ну, нет! Не надо мне подобных красот. Если у мерзавца такой потрясающий коэффициент, тут и шлем не поможет. Без убитых, надеюсь, обошлось?

«Жертв не было».

"Этот сукин сын гордится своими способностями, – подумал Цилиан. Поэтому почти не боится случайных конфликтов с патрулями, поэтому направо-налево оставляет живых свидетелей. Что видели в те самые минуты на грани смерти несчастные патрульные? Результат их честных попыток помочь – этот поддельный бандитский абрис с фоторобота, по сути продукт небрежной пси-наводки. У них остались ложные ощущения, ложная память, грань реальности и воображаемого стерлась в замороченных мозгах. Скорее всего, иллюзорная внешность псионика не имеет ничего общего с реальной. Что сделал бы неглупый человек, желая избавиться даже от тени подозрений? Наверняка сконструировал бы образ, полностью противоположный самому себе, этакого «близнеца наоборот».

– Система! Ты можешь смоделировать личность по изображению?

«Такая функция стандартна».

– Сделай анализ лица номер 116.

Цилиан прикрыл глаза, на темно-багровом фоне опущенных век торопливо заплясали белые искорки – неумолимые свидетели усталости. Обруч ментального ввода взъерошил короткий ежик волос и незаметно съехал на затылок.

«…готов».

– Что?

Инспектор понял, что нечаянно уснул прямо у терминала Системы.

«Результат моделирования. Мужчина, предполагаемый возраст – 45 лет, телосложение крепкое, лицо квадратное, интеллектуальный коэффициент 0.47, коэффициент агрессии 0.88, коэффициент физического развития 0.89».

– Все? – переспросил в величайшем недоумении Цилиан. Описание было точным, не представляло никакой ценности и полностью соответствовало смазанной картинке – среднего ума и средних лет громила.

«Все».

В ответе Системы раздраженному Тэну почудилась своеобразная мистическая гордость с примесью самой обычной наглости.

– А ведь ерунда у тебя получилась, а не результат. Ученые черепки из отдела программирования впустую проедают гонорары, причем немалые – три года эти парни возились с созданием искусственного разума. Теперь ты полчаса тратишь на выводы, за минуту доступные пожилой домохозяйке. Хватит на сегодня! Хотя… Постой. Сконструируй-ка мне противоположный личностный тип.

«Результат готов. Женщина, возраст 17 лет, интеллектуальный коэффициент 0.53, коэффициент агрессии 0.12, коэффициент физического развития 0.11».

– Понятно. То есть костлявая, трусливая молоденькая психопатка в состоянии острой дистонии. Это и есть Воробьиный Король?

Цилиан обозлился, царапая ухо, потащил с головы обруч пси-ввода, медленно встал, потянулся, размял усталую спину и онемевшие плечи.

– Нам поневоле приходится быть изысканно умными, когда глупа сама Система.

Наклонное стекло окна, прорезанного в стене пирамидального здания Департамента, пропускало в кабинет снопы света. Цилиан выключил терминал и перебрался в удобное, с откидной спинкой кресло.

– Задача со многими неизвестными. Я не верю, что вожак ивейдеров – леди, иначе это существо называло бы себя королевой, а не королем, женское тщеславие непреодолимо. Возраст в поддельном облике наверняка изменен. Сколько лет этому Королю на деле? Реабилитация становится проблемой псионика в шестнадцать-семнадцать, так что моложе он быть не может, а судя по наглости и хладнокровию – гораздо старше. В иллюзии очень плотный, почти толстяк, к тому же брюнет, а это значит… в реальности, наоборот – мы имеем дело с двадцатипятилетним парнем, худощавым, светловолосым, обладающим ненормально высоким пси-коэффициентом, со склонностью к жестокости, лидерству и риску. Чем не версия? По-моему, сойдет за неимением других. Псионика, в те моменты, когда он не держит ментального блока, выдают глаза – своеобразный взгляд, который некоторые называют лучистым. Мы легко можем прочесать сомнительные местечки, допросить девиц из клубов, усилить пси-контроль… Ну и что? Допустим, мы случайно возьмем этого Короля «воробьев», даже наверняка возьмем – нам почти нечего предъявлять в суде. Надежных свидетелей нет. Возможно, он даже пойдет на реабилитацию, но не сознается в главном. Подполье уцелеет, а самый ловкий заговорщик Конфедерации отделается арестом и штрафом, словно обычный уклонист от реабилитации. Это очень несправедливо. Следует вынудить его на активные действия и взять с поличным. Вот этим и займемся как следует.

Тэн Цилиан отцепил от пояса уником, быстро, почти не глядя набрал номер.

– Приемная Пирамиды? Вазоф? У тебя много просителей?.. Ага, значит, достаточно. По делам о задержанных уклонистах кто-нибудь есть?.. Родственники? Так я и знал. Жди меня, я сейчас спущусь к тебе и аккуратненько поучаствую в этом деле…

Центральный лифт Департамента стремительно пошел вниз, инспектор отсчитал полтора десятка ярусов и выскочил в мягко отворившийся проход. Приемные апартаменты Пирамиды делились на две неравные части. «Задворки», отгороженные пси-турникетом, предназначенные исключительно для офицеров наблюдения, сверкали чистотой, манили комфортом и оставались полупустыми. Прозрачная исключительно с внутренней стороны перегородка позволяла разглядеть просторный «внешний» офис – пестрели летние костюмы, помещение наполняла усталая, раздраженная ожиданием толпа. Звуки разговоров отражались от высокого потолка, посетители суетились, совали свои жетоны в прорези сайбер-администратора, получая законное место в очереди. Кое-кто отметился у сайбера еще несколько дней назад и до сих пор безуспешно ждал вызова. В кабинет инспектора Вазофа гостей приглашал все тот же самый сайбер – номер счастливчика внезапно появлялся на табло под самым потолком.

– Эта железяка мошенничает!

Кучка подростков безнаказанно освистывала сайбера, прячась за широкими спинами соседей – датчики пси-слежения глушила мощная аура толпы. Тугой комок розовой жвачки пулей пролетел над головами и вязко прилепился к глянцевому пластиковому боку незадачливого администратора – похоже, в последовательности его вызовов действительно не было никакой системы.

Наконец выпал «правильный» номер. Спину счастливца сверлили взглядами и нехотя отворачивались. В ожидании коротали время кто как сумеет – говорили шепотом, играли с личными уникомами, кое-кто почти беззвучно, упорно, отчаянно твердил молитву Разуму. Сайбер уже очистился от жвачки и бойко раздавал бесплатные брошюры.

Невидимый для толпы Цилиан прижался лбом к перегородке и тонко, иронично усмехнулся – брошюра называлась «Основы пси-безопасности, или защити себя сам» и без ложной скромности могла считаться вершиной бюрократического творчества Пирамиды.

– Как будто в этом мире можно добиться безопасности… Он пригляделся к толпе – люди, живые беспомощные частицы человеческого хаоса, бестолково суетились в широком и высоком пространстве зала. Пустые взгляды равнодушно скользили мимо отгороженного непроницаемым барьером инспектора. Цилиан, сам не зная почему, испытывал в такие минуты легкую неловкость, тревога выползала из подсознания и подступала вплотную, хотелось отвернуться и стряхнуть несуществующую пыль со щеки. Инспектор старательно прогнал иллюзию, пожал плечами и наполовину повернулся на каблуках.

– Пора, наконец-то, зайти к Вазофу…

Цилиан помедлил еще чуть-чуть. Девушка в коротком платье, с толстой льняной косой стояла поодаль, прислонившись в стене – ей, очевидно, не хватило пластикового кресла.

– Вот это да!

На миг Тэну Цилиану показалось, что он шагнул в яростное рыжее пламя костра – так его опалило чужой тревогой, жгучим страхом, тронуло робкой, почти убитой надеждой.

– Псионичка? Не может быть.

Инспектор мягко, по-тигриному отступил от стекла, толкнул дверь кабинета Вазофа.

– Привет, коллега.

Вазоф поднял голову со скрещенных рук, потер помятую щеку.

– Спишь на работе?

– Нет, конечно, просто отключился на пару минут. День безумный – все идет наперекосяк. А чего ты хочешь от этой жизни, Тэн? Жара держится уже два месяца – солнце, раскаленные камни, ночной бриз с материка. Столичные психи заработали себе обострение, им за каждым столбом чудятся псионики, и вот результат – бравые психопаты осаждают наш Департамент. Вчера сайбер-администратор вызывал бригаду из клиники – двух просителей крепкие парни-медики спеленали в смирительные рубашки, вот они, истинные, а не вымышленные жертвы общементальной проблемы! Ты зря смеешься, мой циничный друг…

– Я не смеюсь.

– Конечно, ты всего лишь пакостно улыбаешься. Между прочим, сайбер заразился и тоже сошел с ума – ты видел, что он вытворяет в офисе?

– Напрашивается на неприятности. Мой совет – вызови-ка ему пару крепких парней из ремонтного отдела, пусть скрутят идиота.

– Непременно вызову. Ты ко мне по делу?

– Да, включи камеру слежения за залом… Вот так. Видишь девочку?

– Которая?

– Вон та, высокая статная блондинка у стены. Она псионик?

– Сейчас, настрою аппаратуру, аура толпы здорово мешает… Стоп! Есть попадание. Нет, ты ошибся, по пси-показателю все чисто. Скорее девушка просто боится – ты интуитивно поймал ее страх. Видишь, четкий очерк скул, голубоватые тени в глазницах, характерное выражение страдания? Высший класс, выглядит, словно маска трагического актера…

Цилиан жестко подавил собственное бешенство, правильное лицо его оставалось бесстрастным.

– Пригласи ее на прием без очереди.

– Не тот типаж. Мне не очень нравятся девочки-северянки.

– Мне тоже, но это не имеет значения.

– Хорошо, с друзьями я не любопытный, можешь оставить свои тайны при себе. Вот так… Пошлем приказ нашему придурку, электронному администратору. Ты сам займешься с блондинкой?

– Да. Отдыхай, я тебя сменю на время.

– Дважды можешь не просить. Я буду только рад отвлечься от рутины.

Вазоф мгновенно исчез за дверью. Цилиан опустился в его кресло, еще хранившее отпечаток седалища владельца.

– Разумом ушибленный идиот – и таким людям у нас доверяют решение пси-проблемы.

Девушка при каждом шаге твердо ставила сандалии на персикового цвета ковер, длинные ремешки обуви обвивали ее щиколотки.

– Здравствуйте, свободная гражданка, – дружески кивнул Цилиан. – Садитесь, я весь внимание. Как лучше к вам обращаться?

– Меня зовут Авителла Брукс.

– Отлично! Кстати, искренне извиняюсь за безобразное поведение сайбер-администратора, очень неприятный инцидент, я позабочусь, чтобы оплеванную машину убрали на склад.

– А мне его почему-то жаль. Этот сайбер старался как мог, просто в зале слишком много народу.

– Такие соображения не оправдание, мы все тут, включая глупого сайбера, живем на деньги налогоплательщиков. Если хотите, внимательность – наш долг. Не заступайтесь, бездельнику самое место на складе.

Девушка поняла шутку и грустно улыбнулась, лицо ее смягчилось, на миг утратив напряженное, трагическое выражение.

– Я вас слушаю, – подбодрил Авиту Цилиан. – Говорите. Кстати, хотите кофе?

– Но…

– Не бойтесь, очередь на вас не обидится. Во-первых, мы по-быстрому, во-вторых, мой коллега сейчас начнет прием в соседнем кабинете, – хладнокровно солгал он.

Кофеварка действительно сработала быстро.

– Пейте, не торопитесь. Я подожду.

– Спасибо, но у меня мало времени.

– А может, просто не хватает терпения?

– Я сама не своя, словно на иголках сижу.

– А вы не трусьте, разве я такой страшный? У меня нет ни рогов, ни копыт. Считайте, что я здесь нахожусь, чтобы решать ваши проблемы.

Девушка пожала плечами и нерешительно подергала за кончик туго заплетенной косы.

– Ну, не знаю, захотите ли вы мне помочь, когда узнаете правду.

– Не беспокойтесь, леди, я за свою жизнь слышал столько разных интересных и увлекательных правд, что еще одна правда уже ничего не изменит.

– У меня брат в накопительном лагере. Вы мне не поверите, но он точно ни в чем не виноват.

– Вот как? Очень даже поверю, в лагере сейчас сотни людей, некоторые попадают туда случайно, можно сказать, за компанию. Кстати, накопитель – не тюрьма, там сидят не преступники, а те, кому некуда податься. Вы любите брата?

– Да!

– Вот видите, как ему повезло. А ведь многие не любят псиоников, есть жестокие типы, которые готовы выгнать сенса из семьи. Закон запрещает подобным родителям избавляться от детей-мутантов, но жизнь такого мальчишки едва ли будет счастливой…

– Я совсем не об этом. Моего брата забрал патруль, у Лина еще нет конфедерального жетона.

– Сколько ему лет?

– Шестнадцать лет и два месяца.

– Самое время для него пройти реабилитацию и обзавестись статусом. Чего вы боитесь?

Цилиан старался не показывать жадного интереса, почти незаметно наблюдая, как в уголках серых глаз девушки собрались прозрачные крупные капли, потом им стало тесно, и слезы бурно потекли, оставляя на точеных скулах и гладких загорелых щеках извилистые мокрые дорожки. Две капли вдребезги разбились о глянцевую крышку канцелярского стола.

– Великий Космос! Да что же я такого сказал? Прошу вас, умоляю успокоиться! В конце концов, любая проблема может быть решена, надо только очень и очень постараться. Я охотно помогу вам, только не надо плакать, пожалуйста…

– Мой брат болен. Ему не вынести антидот.

– И только-то? Для людей слабого здоровья в законе есть исключение. Оформить лицензию будет не просто, но я охотно помогу вам добиться справедливости. Улыбнитесь, не все так страшно, как кажется.

– Это не все. Он подрался.

– С кем подрался?

– С чиновниками в офисе Реабилитации.

– Плохо. Мальчика могли побить сгоряча.

– Потом он сбежал и два дня прятался в какой-то грязной трубе под землей.

– Это тоже совершенно зря, в таких местах легко можно задохнуться. И все?

– Да! А по-вашему этого мало?

– Ну не так много, чтобы надрывать себе сердце и портить внешность. Скажите, Авителла, вы мне верите?

Девушка медленно подняла залитое горько-соленой влагой лицо. Цилиан терпеливо ждал, пока она успокоится, в душе его в унисон пели вдохновение и азарт охотника.

– Я вам верю, – медленно кивнула Брукс. Кончик льняной косы упал ей на грудь.

Цилиан отвел глаза и мужественно уставился в потолок.

– Отлично! Доверие – замечательная вещь, доверие вдохновляет. Я сам, лично, займусь трудным делом, вот увидите, ваши страхи растают, как тень в розовых лучах рассвета. Если я берусь за работу, то делаю ее как следует. Вам придется зайти ко мне еще разок. Хотя…

– Что?

– Я не хочу подвергать вас оскорблениям этого сайбера-вырожденца. Как насчет того, чтобы…

Тэн Цилиан на мгновение задумался, стоит ли просить у девицы ее уником-номер. Предполагаемая просьба отдавала пошлостью. «Чтобы не пугать птичку, переставим акценты».

– …как насчет того, чтобы взять мою частную визитку? Примите ее, леди, вот мой домашний уником. Звоните через неделю – к тому времени я наведу справки и буду весь к вашим услугам…

– Так долго?!

– А? Что? Важные дела не терпят суеты.

– Но мой брат в лагере!

– Не думаю, что ему там очень плохо. Хотя… я не хочу портить ваши драгоценные нервы. Придется мне поднапрячься, позвоните дня через три.

– Спасибо. Я позвоню.

Девушка поднялась и хмуро побрела к выходу, шаркая о ковер сандалиями.

Цилиан проводил взглядом ее статный силуэт. Потом повернулся к терминалу Системы, быстро, не доверяя ментальному вводу, набрал на клавиатурке свой личный код и имя просительницы. Довольно качая головой, прочитал длинный текст. Снова запросил блок моделирования и ввел те самые скупые данные на Воробьиного Короля, которые так мучительно искал всего час с небольшим назад.

– Отлично. Совместимость и вероятность на высоте. Она должна его заинтересовать. Их еще до знакомства потянет в одно и то же место. Впрочем, даже если я и ошибаюсь, риск все равно ничтожен. Допустим, дело не состоится или кончится трагически. Может быть, она выйдет не на Короля. Что мы потеряем, если ивейдеры ее убьют? Девушка не сотрудница Департамента, по чести сказать, она просто пустое место.

Тэн Цилиан откинулся в кресле и попытался закурить сигарету. Почему-то испортилась зажигалка. Он в раздражении смял хрусткую пустую сигаретную пачку и одним щелчком отправил ее в мусорную корзину. Корзина весело мигнула индикатором и жадно переработала добычу.

– И все-таки мне крупно повезло, что ей только восемнадцать лет. В девушке чувствуется хороший стержень. Будь она чуть постарше, сестричка легко раскусила бы меня и отправила к такой-то холере. И поделом мне, многогрешному! Все дела надо делать вовремя.

Цилиан Повернулся и вышел, ничуть не заботясь о том, что оставляет за спиной огромную взбудораженную очередь и пустой кабинет.

Вслед ему несся визгливый синтезированный голос сайбер-администратора.

Глава 3 АВИТЕЛЛА

7010 год, лето, Конфедерация, Порт-Калинус

Она с трудом выждала три дня – это были знойные, раскаленные до тусклой белизны дни, какие бывают в самом разгаре лета.

На том конце долго не отвечали, скорее всего, Цилиан оставил где-то в доме свой поясной уником.

– Я вас слушаю.

– Это Авителла.

– Кто?

– Авителла Брукс.

Инспектор несколько секунд молчал. Когда он заговорил снова, у Авителлы что-то оборвалось внутри – голос Цилиана явно выдавал смущение и разочарование.

– Да, я понял, спасибо, что позвонили…

– Мой брат…

– Я уже сказал – все понял. Это не публичный разговор.

– Но…

– Давайте встретимся лично, я не стану прежде времени будоражить вас новостями.

Авиту обожгло тревогой, Цилиан помялся, по-видимому, соображая.

– Сегодня, через час, в парке Древесной Эстетики. Ждите меня под аркой у входа, там и поговорим.

Он, не дожидаясь ответа, придавил клавишу отбоя. Авита положила уником. Статуэтки Лина молчали. Человек-ягуар напрягся в недобром ожидании, буря уносила куда-то изломанные крылья мертвой чайки. Ангел молчал, то ли осуждал, то ли одобрял – не поймешь.

– Ладно, мы во всем разберемся сами.

Машина завелась сразу – повезло. Брукс под пристальными взглядами соседок вырулила со двора, ровно работал мотор, теплой лентой разматывалось и ложилось под колеса шоссе.

Парк Древесной Эстетики вольно раскинулся на зеленых спинах пологих холмов, в противоположной от моря стороне. Когда-то давным-давно с вершины самого высокого холма можно было разглядеть белые камни Мыса Звезд и скалистую подкову бухты Порт-Калинуса. Прошло время – густые подросшие деревья совершенно заслонили морские пейзажи. Теперь дорога полого поднималась вверх, чтобы упереться в сформированную из стриженой зелени арку. Сразу по ту сторону импровизированных ворот начинался почти настоящий лес из густо высаженных деревьев – по большей части странных пород, непривычных для жителей Порт-Калинуса. С некоторых стволов шкуркой слазила кора, обнажая розоватую древесину, нежно припорошенную белесой пыльцой, длинные мягкие иглы при надломе источали густой сок.

Авита обогнула деревце, цветущее мелкими кроваво-красными цветочками – они почему-то пахли резиной. Площадка подле арки пустовала, Цилиана не было, в махровых цветах среди листьев угрюмо гудели псевдошмели. Мимо в обнимку брели усталые парочки.

– Вот Бездна! Стой теперь тут как дура у всех на виду.

Брукс прошла в глубь парка. На маленькой, вымощенной серым сланцем, поляне тихо пел фонтан. Три его чаши нависали одна над другой – самая большая внизу, самая маленькая, переполненная, наверху, капли перетекали через пластиковый край. Площадку с фонтаном обступили высокие каштаны с чуть серебристой листвой. Рядом громоздилась массивная каменная скамья, ее ножки, все в мелких трещинах, пятнал тонким налетом зеленоватый грибок.

Авита присела на скамью. Летнее утро не прогнало ее тревогу – напротив. В самой большой чаше фонтана что-то плескалось. Брукс присмотрелась, там оказались не декоративные рыбки, а толстые и беззащитные головастики какой-то амфибии, с выпуклыми глазами и зачатками лапок. Зрелище было и трогательное и противное одновременно.

– Вот придет сторож и вычистит вас отсюда, ребята. Сбоку, закрывая теплый свет солнца, косо наползла длинная серая тень.

Авита испуганно обернулась.

– Не пугайтесь, это я, Цилиан. Здравствуйте, Авителла.

– А я вас ждала у арки.

– Простите, опоздал.

– Как вы меня нашли?

– Это было нетрудно. Площадка у фонтана – единственное место, где Древесная Эстетика не угнетает. Мне не по душе избыток яркой экзотики; оказывается, у нас одинаковый вкус.

Авита угрюмо кивнула.

– Что вы хотели мне рассказать?

Цилиан помолчал. Фонтан пел, щедро разбрасывая ненужные капли.

– Поймите меня правильно, девочка, все не так просто.

Самообладание изменило Авите, губы задрожали, она прикусила их, чтобы не расплакаться.

– Что случилось?

– Ничего. Пока еще не случилось ничего, просто ваш брат оказался причастен не только к драке в офисе Реабилитации, дело гораздо серьезнее.

– Почему?!

– Вы слышали истории про Воробьиного Короля? Впрочем, непонятно, зачем я спрашиваю, слышали наверняка – это лидер подполья ивейдеров.

– Кого-кого лидер?

– Ну, не прикидывайтесь глупенькой малышкой, вы сильная и умная девушка. В Конфедерации есть нелегальная организация ивейдеров – псиоников, которые всеми силами пытаются избежать реабилитации. Я не знаю, где и как, но ваш брат имел с ними контакты. В душе я его понимаю – тяжелая болезнь, естественные опасения за будущее, боязнь потерять редкий дар, который как-никак скрашивал ему жизнь…

У Авиты нестерпимо горели щеки, сердце вначале замерло, зато теперь так молотило о ребра, точно его подгоняли.

– Вы меня обманываете, скажите, что обманываете… У Лина не было таких друзей! Это неправда!

– Правда-правда. Возможно, вы просто не знали об этом.

– Он бы сказал! У него не было от меня секретов.

– Я верю в искренность вашего возмущения, и все-таки не обольщайтесь. У брата от сестры всегда бывают секреты – мужские тайны.

Авита попыталась взять себя в руки. Зной предполуденных часов неслышно вибрировал в воздухе.

– Вы говорите неправду. Я вам не верю.

Цилиан держался небрежно, с изрядной долей фатализма.

– Ладно, глядите – перед вами убедительные доказательства, все просто, обыденно и, наверное, обидно.

Пачка фотографий веером рассыпалась по каменной скамье – цветные пятна на темном растрескавшемся камне выглядели неестественно ярко. Брукс с опаской подняла верхнюю картинку.

Незнакомое место. Тонкий, хрупкий силуэт Лина у перил ажурного мостика. Рядом очерк спины высокого незнакомца. Нечеткое пятно со смешно приподнятой ногой – случайно попавший в кадр прохожий.

На втором фото Лин сидел за столиком кафе, рядом с тем же самым высоким парнем – на этот раз незнакомец оказался повернут к фотокамере ухом и виском, профиль смазан движением, плечи не в фокусе, зато четко была видна рука – удлиненная, сильных очертаний, с зажатым в пальцах конфедеральным жетоном.

Авита оттолкнула пачку фотографий. Цилиан казался искренне расстроенным.

– Теперь-то вы мне верите? За возможность незаконной натурализации псионик отдаст все, что называется, продаст душу. Ваш брат хотел сохранить свои способности сенса, избавиться от антидота и получить полное гражданство Конфедерации.

– Что теперь будет?

– Не знаю, наверное, все, что угодно. Я честно старался вам помочь, просто мои возможности ограничены… Ну-ну… Прошу вас, не плачьте, не выношу мокрых носов и девичьих слез – у меня сдают нервы, и пропадает возможность здраво мыслить.

Авита вытерла скулы запястьем.

– Его теперь накажут?

– Не знаю. Вообще-то ваш брат почти не виноват, к тому же несовершеннолетний. Можно взять хорошего адвоката…

– На хорошего у меня денег нет.

– Жаль, другой вариант тут не подойдет – ситуация сомнительная, в дело вцепятся обиженные сотрудники Реабилитации. Кстати, того ивейдера, с фотографии, так и не поймали. Конечно, будь у нас в руках сам Воробьиный Король, почти полная непричастность вашего брата к подполью сенсов стала бы очевидной. Но что я могу поделать? Подлый мир, подлые обстоятельства, люди, которые в безумной спешке, на бегу давят друг друга. Ах, девочка! Жизнь устроена так, что первыми гибнут лучшие – чистые, талантливые и беззащитные, это тот целебный прах, которым удобряют почву Вселенной… Иначе все мы превратились бы в монстров…

Авита перестала слушать, она прижала ладони к лицу, слезы потекли по пальцам, веки моментально опухли, перед глазами дрожала влажная дымка, она почти скрыла и каштаны, и фонтан, и толстых головастиков. Цилиан осторожно отнял ее ладони от мокрых щек.

– Прошу вас, не плачьте, Авита. Вы сделали все, что могли. Я тоже сделал все, что только сумел.

– О!

Она не успокаивалась. Инспектор с дружеской непринужденностью взял девушку за плечи.

– Если бы мы могли отыскать этого Воробьиного Короля… Даю вам слово честного конфедерата – рано или поздно я найду тех, кто подставил вашего брата. Эти люди сначала подманили мальчишку, потом бросили его в беде – пусть ответят по справедливости. Жаль только, что справедливость всегда приходит безнадежно поздно. Конечно, если вы мне поможете, вместе мы могли бы успеть…

– Чем помочь?

– Найти Короля ивейдеров. Такие типы легче контактируют с молоденькими девушками, чем с такими взрослыми и сердитыми парнями, как я. Нужно поймать его с поличным. В запутанном деле поможет любая информация – вы легче легкого можете познакомиться с нелегальными псиониками и…

Авита изо всех сил рванулась из успокаивающих рук Цилиана, он, должно быть, не ожидал такого оборота дел и не сразу разжал цепкие пальцы. Брукс наградила незадачливого искусителя крепким тычком – раскрытой пятерней прямо в грудь.

– Ну нет! Я тебе не сука-стукачка Департамента!

Она развернулась и побежала прочь, но не в сторону кудряво-сочного, зеленого чуда арки, а по гранитной дорожке в глубь источающего экзотические запахи леса.

– Да постойте же! – заорал вслед ошарашенный Цилиан. – Что за детские обиды и глупости? Вы меня не так поняли! Я не имел в виду ничего плохого…

Авита молча поддала скорости. Шаги упрямого наблюдателя раздавались у нее за спиной. И тогда Брукс раздвинула скопище широких, ломающихся под руками листьев и нырнула в густой, тенистый приют парковой чащи.

Там пели птицы и масляно блестели пятна света на старой траве. Кроны сомкнулись над головой девушки. Лес успокаивающе зашумел, запах резины от алых цветочков совершенно исчез, пласты коры, сброшенные розовыми стволами, словно коврики, валялись возле ног. Там и сям лепились гроздья белесых, каких-то игрушечных, с синими точками грибов. Авита неспешно шла, загребая слой отмершей травы толстыми подошвами сандалий. Чужие шаги на дорожке притихли – должно быть, настырный благодетель отвязался, потому что устал. «Может, я и вправду зря на него разозлилась?»

Эй! – крикнула Авита из озорства, рожденного отчаянием.

Лес не ответил, инспектор тоже почему-то промолчал – наверное, давно уже гнал свою машину прочь.

Она прошла еще немного – одна-одинешенька под изумрудной крышей Древесной Эстетики.

– О-го-го! Эй, есть здесь кто-нибудь?

– Есть! – бодро ответили ей из кустов.

Кусты раздвинулись, обнажив полянку с черным костровищем. Возле груды полусгоревших дров (Авита сквозь слой сажи узнала полешки, нарубленные из розового дерева) сидела неопределенного вида троица.

Летние плащи пятнала грязь, возраст просматривался плохо, у нижнего века одного из «туристов» смачно налился нежным пурпуром свежий синяк.

– Добрый день.

Авита на всякий случай вежливо кивнула и попятилась назад, стараясь не упускать из поля зрения нездорово-бледные пятна лиц. Троица зашевелилась, крайний из бродяг поднялся – Брукс заметила косую дыру на левом колене его брюк. В отверстие выглядывала грязная кожа.

– Привет, котенок. Заглянула в гости – это хорошо.

Авителла, не дожидаясь дальнейшего, развернулась и отчаянно бросилась прочь. Обладатель дырявых брюк догнал ее в три прыжка и, поймав за воротник, швырнул на землю. Заныла подвернутая лодыжка. Поясная сумочка отцепилась и отлетела в кучу белесых грибов.

– Свежее мясцо прибыло. Валяй ее.

– Чур, сумка девушки моя.

– Как бы не так, по правилам вся добыча идет в раздел…

– Помогите! – истошно закричала опомнившаяся Брукс.

Оборванцы не обратили на ее крик никакого внимания. Было в них что-то опасливо-отчаянное, от шакалов. Один уже шарил в ее сумочке, двое других заинтересованно заглядывали через плечо приятеля.

– Три гинеи. Облом.

– Зато как раз на троих.

Стая не насытилась скудным доходом, Авита съежилась, чувствуя на себе цепкие взгляды хищников.

– Караул!

Шакалы захохотали.

– Звонко. Теперь делим хозяйку сумки. Мне нравятся этакие статные девушки – с хорошо развитой мускулатурой.

Брукс вскочила и бросилась бежать в сторону потерянной дорожки.

– Держи ее, лови!

Охота заулюлюкала. Авита неслась галопом, прикрывая лицо от хлестких ударов ветвей. Чья-то тень метнулась навстречу и наперерез, Брукс увернулась, ушла в сторону и лихо растянулась во весь рост, поскользнувшись на куче хлипких тонконогих грибов.

– Ой!

Силуэт человека скользнул мимо, навстречу бродягам. За спиной упавшей Авиты возникло замешательство. Что-то грузно шмякнулось в траву, потом словно бы кто-то сдавленно икнул. Авита села, подобрала ушибленные колени к подбородку и осмотрелась.

Обладатель рваных брюк лежал ничком, откинутая левая рука его неловко вывернулась грязной ладонью в небо, на затылке в волосах запутались сухие травинки.

Второй бродяга как раз согнулся пополам, оседая – Авита видела последние мгновения его падения.

Третий успел достать нож и сейчас, истерически всхлипывая, отмахивался им от Цилиана. Лезвие выписывало в воздухе кривые неловкие восьмерки.

Авителла так и не успела заметить, как инспектор сбил третьего оборванца – движение показалось ей неуловимым, удар пришелся в лицо.

Нож отлетел в сторону и зарылся в рыхлый мох. Тэн Цилиан аккуратно вытер руки тонким дорогим носовым платком, хотел его выбросить, но потом, подумав, убрал в карман.

– Теперь нам не стоит светиться… Вставай и пошли отсюда. Нечего было бегать – похоже, ты сама ищешь себе неприятности.

– Спасибо.

– Да не за что. Хотя, поздравляю, мы невзначай стали сообщниками. Возможно, я сейчас кого-то убил.

– Это была самооборона.

– Конечно, но мне лень доказывать этот правдивый факт в суде.Ты ничего здесь не оставила?

– Мою сумочку с пояса.

– Забирай ее и марш отсюда, быстро иди к машине, нечего на падаль смотреть.

Авита оглянулась на ходу. Цилиан с брезгливой миной обшаривал карманы троицы, но, кажется, ничего особо интересного не нашел. Он догнал Брукс через пару минут.

– Это были ивейдеры? – поинтересовалась она севшим до хрипоты голосом.

– Если бы, если бы… Обычные бродяги, они часто забредают сюда из трущоб через дыры в южной стене.

– Спасибо, я и правда вам очень благодарна.

– Ну не мог же я оставить в беде человека, которого сам нечаянно напугал до полусмерти. Ладно, забудем об этом. Раз мое предложение тебя настолько оскорбило, я не собираюсь его повторять. Могу только сказать, что ты поняла меня совершенно неправильно.

– Это почему?

– Во-первых, я не хочу от тебя ничего недостойного, неподходящего для девушки из хорошей семьи. Как ты думаешь, можно использовать против врага оружие – против опасного, жестокого врага, который в любой момент способен ради собственного грязного удовольствия залезть не только в твою сумку, но и в твои мозги?

– Конечно…

– Правильно! Оружие бывает всякое. Имей ты излучатель, ты бы без колебаний выстрелила в любого из этих бродяг. Правда? Молчишь? Можешь не отвечать, я и так знаю, что ты не трусиха. А если бы вместо излучателя у тебя было не смертельное, но достаточно эффективное средство, например, инъектор со снотворным или антидотом? Маленький укол – и враг побежден, причем не убит, а только лишился возможности вредить.

– Мне кажется, это как-то не очень честно.

– Полно себя обманывать. А позволить убивать себя и калечить таких ребят, вроде Лина, – это честно? Я далек от предрассудков и вовсе не считаю псиоников нелюдью, этот писк и визг насчет мутантов не для меня. Но ивейдер и впрямь почти не человек – это существо, бросившее вызов честным конфедератам – таким, как ты, твой брат или любой свободный человек Каленусии. Они живут среди нас, пользуясь благами общества, но не желают отказываться от привилегии копаться в чужой душе, такие люди упиваются тайной властью, возможностью корежить норма-ментальных как им заблагорассудится. А это очень нечестно в мире, где за все приходится платить…

– Не знаю, может быть, вы и правы.

– Прав-прав, не сомневайся. Только, как я уже сказал, наш разговор окончен – хватит с меня твоих подозрений. Если брату понадобится адвокат, я по дружбе помогу тебе заплатить – в меру возможностей, я не очень богат. Отдашь потом, когда будут деньги.

Они вышли под зеленую арку. Авита села в свою машину.

– А вы куда?

– Подбросишь меня до центра? Я приехал сюда на такси.

Брукс кивнула. Мрачноватый, но явно успокоившийся Тэн Цилиан уселся рядом.

– День проходит, становится поздно. Поехали. Авителла молча вырулила на шоссе.

– А он очень опасный, этот Воробьиный Король?

– Опасный, не сомневайся.

– Если его поймают, это поможет Лину?

– Возможно, поможет, хотел бы верить, что это так.

– Я еще могла бы согласиться.

– Я уже сказал – хватит об этом говорить.

– Вы зря на меня обиделись.

– Я не обиделся, я вообще ни на кого не обижаюсь. Ладно, если очень хочется подвигов, остановись у Пирамиды. Я поговорю со специалистами. Кстати, не уверен, что тебя хорошо примут – желающих служить Каленусии и так хоть отбавляй, серьезным людям не до обидчивых девчонок.

Машина стрелой неслась по опустевшему шоссе – так далеко за южной окраиной Порт-Калинуса не было ни контор, ни промышленных корпусов Электротехнической Компании, никто не спешил домой после делового дня. Древесная Эстетика осталась далеко позади, одинокие дома скрывала густая зелень обочин.

– Мы еще успеем сегодня?

– Может быть.

Порт-Калинус приблизился как-то сразу, мелькнул желтый дорожный указатель, кар ворвался в усталую суету городского вечера. Небо постепенно сменяло глубокую синеву на лиловую раскраску сумерек. Авителла ловко обогнула дорожную пробку, проехала по кольцевой дороге и свернула на радиальную. Здание Пирамиды – штаб-квартира Департамента Обзора нависало над кварталом. Вход в тот самый офис, в котором три дня назад суетился облепленный жвачкой сайбер-администратор, остался с противоположной стороны гигантского здания, теперь зал посетителей был невидим. То, что оставалось на виду, к шуткам не располагало.

– Мы на месте.

Цилиан выбрался на тротуар. Узкий, стильно изогнутый козырек нависал над длинным рядом служебных дверей.

– Меня пустят?

– Пустят – вместе со мной. Держись рядом. Авителла поднялась по череде чисто вымытых ступеней. Сверхпрочное матовое стекло двери уловило ауру пришельцев и плавно отъехало в сторону – как раз на те мгновения, которые понадобились им, чтобы войти. Заметив удивление Брукс, Цилиан сдержанно улыбнулся.

– Не обольщайся – эта штука сработала на меня. Если бы ты отстала хоть на полшага, осталась бы снаружи одна. Кстати, для любопытных и нахальных тут устроен маленький сюрприз.

– Какой?

– Много будешь знать – веснушки облупятся. Калассиановский Центр, с тех пор, как его восстановили, не совсем зря сидит на шее у налогоплательщиков, кое-что могут и наши ученые черепки. Здесь есть хорошие лаборатории – прямо в Пирамиде.

Тэн теперь шел справа и немного впереди. Массивный лифт, наподобие грузового, мягко и почти бесшумно опустил их куда-то вниз, под землю, двигался он недолго, может быть, сполз вниз на пару ярусов, от силы на три. Тут через равные промежутки попадались двери – иногда стеклянные, порой – из толстого металла, длинные плафоны на потолке излучали нейтральный белый свет.

– Куда мы идем? К вашему большому боссу?

– Нет, наш шеф Департамента сидит на верхнем ярусе. Зачем он тебе? Старик пока что не интересуется ни тобой, ни мной – это очень занятой человек. Вот поймаем Воробьиного Короля и станем героями, тогда другое дело.

– Тогда что мы тут делаем? Очень неприятное место – мне что-то жутковато.

– Ерунда. Тут очень спокойно – слышишь, как удивительно тихо, будто в лесу?

Авителла прислушалась – едва уловимо шелестел ток прохладного воздуха, гонимый вентиляцией. Глухой, без окон коридор пустовал.

– Куда все подевались?

– Рабочий день уже кончился, наши ребята разбежались кто куда, впрочем, тут неподалеку еще должен дежурить один хороший человек. Он удивительный. Я попрошу его тебе помочь – это настоящая звезда в тени, специалист высшей пробы…

– Что он делает?

– Если хочешь – он создает людям мозги, точнее, сохраняет то, что уже имеется, в самой лучшей форме. Это редкий специалист по физиологии пси-безопасности, ставит пси-нормальным ментальную защиту.

– Зачем?

Цилиан остановился.

– Девочка, я втравил тебя в опасное дело, прямо скажем – в очень рискованное предприятие. Мне самому неловко, что так получилось, но что свершилось, того не вернешь. Сделав одну жестокость ради справедливости, совсем не обязательно совершать вторую – я не отпущу тебя туда без ментальной защиты.

– Какой еще защиты?! Мы так не договаривались.

– Ну не в шлеме же тебе туда идти? Наш специалист сделает тебе блок. Если этот парень, Король, или кто-то из его людей нахально полезет в твой разум, он не отыщет там ничего – я хотел сказать, что ничего полезного для них. Для тебя-то польза получится, да еще какая! Не бойся, ты не забудешь ничего – ни меня, ни наш разговор. Зато псионики не смогут читать некоторые твои мысли, и…

– Я не знала, что такое возможно.

– Раньше действительно об этом можно было только мечтать. Зато теперь… Тебе не придется бояться, следить за собой – думай, о чем захочешь, наша заслонка отфильтрует лишнее… Мы уже пришли, как зайдешь внутрь, будь вежлива. Не груби нашему профессору, даже если увидишь что-нибудь непривычное, он уникум, такой на свете один.

Тэн Цилиан замер в прямоугольной рамке пси-турникета и стал похожим на собственный портрет во весь рост. Наблюдатель даже закрыл глаза. Авита готова была поклясться, что он послал в Систему формулу ментального пароля.

– Заходи.

Массивная дверь сразу за турникетом удивительно легко отъехала в сторону. Авита шагнула в проход. Просторная комната сначала показалась ей совершенно пустой – голые стены, обитые матовым покрытием, светящийся потолок, два полукресла без подлокотников.

В одном из полукресел в расслабленной позе сидел человек. Его бритая голова свесилась на грудь, кофейного цвета роба техника медленно приподнималась – незнакомец редко и словно бы затрудненно дышал во сне.

– Калберг, проснись.

Человек поднял голову, потер отечные щеки и высокий лоб.

– Ты все-таки пришел, Тэн? Занятно, я как раз видел характерный сон…

– Ты видел его слишком рано, сейчас только начало вечера. Смотри лучше, кого я привел, – это наша гостья.

– А, та самая…

Авита уставилась во все глаза, лицо бритоголового странным образом изменилось: взгляд остановился, черты на миг безвольно потекли, словно он прислушивался к внутренним ощущениям. У Авиты шевельнулись волосы на затылке, в горле пересохло. Нереабилитированный псионик?

Если присмотреться, в покрытии дальней стены можно было заметить тонкую трещину, замыкавшуюся в прямоугольный контур.

«Это закрытая дверь в соседний отсек», – поняла Авита. «Должно быть, этот сенс частенько спит и ест прямо в Пирамиде».

Лин и Марк тоже были псиониками, но они всегда оставались простыми и безопасными. Неведомый Воробьиный Король пока что маячил далеко – маленькая на расстоянии, неясно очерченная фигурка из легенды. Калберг был близко и был изощренно опасен.

Паника захлестнула Авиту. Цилиан, должно быть, почувствовал ее состояние, он крепко сжал холодные пальцы Брукс и тихонько шепнул ей на ухо:

– Не бойся, ты ведь не боялась брата? Профессор Калберг – удивительный человек, сама честность, он придумает выход и поможет тебе.

– Но…

– Ты злишься на чужие предрассудки, когда думаешь о Лине, а сама не можешь без неприязни смотреть на настоящего практикующего сенса. Я был о тебе лучшего мнения, девочка. Ну-ну… Без обид. Просто прошу тебя – не смотри на профессора рассерженной орлицей, он добрый и очень обидчивый.

Калберг тем временем окончательно очнулся и зашевелился в своем кресле. Он посмотрел на Авиту – глаза под дряблыми мешочками век сияли, словно звезды.

Распад умирающей плоти и вся сила жизни во взгляде – это сочетание поражало. Брукс несколько секунд смотрела прямо в лицо псионика, потом осторожно отвернулась.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, Авителла. Я слышал о вас, Тэн мне рассказал. Садитесь во второе кресло.

Авителла осторожно опустилась на прохладную упругую кожу.

– Расслабьтесь, ничего не бойтесь. Тэн, ты ей все как следует объяснил?

Цилиан, которому не хватило кресла, ждал чуть поодаль, у стены. Высокая прямая фигура в сером летнем плаще. Руки скрещены на груди.

– Я объяснил ей в общих чертах – ты же знаешь, я не мастак влезать в ваши пси-подробности.

– Не слушайте его, девушка, инспектор демонстрирует скромность. Он вам сказал про укол?

– Нет.

– Мне придется ввести вам дозу легкого наркотика, иначе ничего не получится.

– Но…

– Не беспокойтесь, это не вызовет привыкания. След от укола продержится несколько дней – лучше всего колоть в ступню. А впрочем, выбирайте сами. Вам помочь?

– Не надо мне помогать.

– Так вы согласны?

– Не знаю, я хочу подумать пару минут.

Псионик устало кивнул и откинулся на спинку белого кресла. Бежали минуты, стояла тишина.

– Мне все равно, Авителла. Думайте. Если бы я имел право давать советы, я бы посоветовал вам трижды усомниться, а то и отказаться без размышлений, ловить ивейдеров – дьявольски неприятная работа.

Брукс помедлила еще, бессильно мучаясь в душе. Ледяное равнодушие Калберга сбивало ее с толку. С одной стороны, дурная слава Департамента давала повод к самым разнообразным мрачным подозрениям, с другой стороны, Цилиан казался надежным, как скала, и ненастойчивым, а Калберг беспристрастным до безразличия.

«Если бы они собирались меня обмануть, они бы никогда не сказали про опасность, мне бы просто наобещали побольше про Лина».

– Ладно, я согласна.

Калберг неспеша кивнул, веки его дрогнули. Бойко, наверное, повинуясь ментальному приказу, вкатился приземистый медицинский сайбер. Авита взяла со стерильного лотка шприц.

– Отвернитесь.

Профессор Калберг прикрыл глаза.

– Надеюсь, вы позволите мне не вставать, девушка? Не буду скрывать – я очень болен. Старение, знаете ли, заурядная болезнь ненатурализованного псионика…

Авита, не отвечая, мотнула головой в сторону Тэна Цилиана. Тот тонко улыбнулся и, крутнувшись на каблуках, повернулся лицом к непорочно-белой стене.

– Давай. Я подожду, не сомневайся.

Брукс отыскала подходящее место на коже и, набравшись смелости, воткнула иглу до половины. Жидкость удивительно легко ушла в мышцу, Брукс успела выдернуть инъектор, и в тот же момент стены комнаты искривились, пластик и металл подтаяли, смешиваясь, как водяные краски на слишком жестком бумажном листе, мир потек, безнадежно утратил четкость очертаний.

– А…

Она не успела договорить. Тьма упала внезапно, словно бесформенный сгусток черной смолы, лишая голоса, мыслей и сил. Авита, раскинув руки, неподвижно, без опоры висела в пространстве бездонной и беззвездной пустоты; вокруг не было ничего – ни живой искорки белого огня, ни движения, ни даже ровного, безжизненного отраженного света. Авита знала, что там, далеко за видимым пределом, ничего нет – пустота простиралась в бесконечность. Единственной нитью, связывавшей с реальностью, оставался голос Цилиана. Несколько кратких минут он что-то говорил без слов, обращаясь, то ли к Авите, то ли к невидимому собеседнику. Тон был несколько скандальный и очень убедительный. Голос мерно рокотал. Пространство молчало в ответ.

Потом голос тоже замолчал, и не осталось совсем ничего.

…Когда она очнулась в своем кресле, Калберг уже ушел – должно быть, скрылся в отгороженный панелью отсек. Цилиан курил и терпеливо ждал, Авита прочла на его открытом лице искреннее беспокойство.

– Все в порядке? Голова не болит?

– Нет.

Она встала – стены качнулись, но устояли. Она сделала шаг – непокорный пол попытался мягко вывернуться из-под сандалий.

– Тебе помочь?

– Дайте мне, пожалуйста, руку. Инспектор мягко взял ее за локоть.

– Ставь ножки покрепче. Вот так. Пошли – на улице тебе станет лучше.

– Почему все качается?

– Ничего страшного, это временная иллюзия, Калберг сделал тебе ментальный барьер – все, как мы договаривались. Не обижайся, девочка, что он ушел, не простившись, профессор очень устал.

– Он сильный сенс?

– Конечно. Может быть, единственный легальный взрослый псионик Каленусии. Это очень грустная история. То, что он сделал для тебя, неоценимо – наверняка старик потерял на этом пару недель жизни. Кстати, о том, что ты видела, никому ни слова. Я верю тебе, смотри же, не подведи меня.

– Калберг живет в Пирамиде? Прячется ото всех?

– Ты догадливая, – улыбнулся Тэн. – Пошли, пошли.

Они проделали путь в обратную сторону под белым, скупо отмеренным светом коридорных плафонов. Сверкнула непробиваемым стеклом высокая дверь. Летняя улица встретила Тэна и Брукс золотом вечера, спокойствием и уютным, ровным и мирным шумом города. Головокружение быстро исчезло. Авита немного выждала, неприятные ощущения больше не повторились, и тогда она без опасений села за руль. Цилиан вежливо распрощался и исчез, скрылся за углом – прямой целеустремленный силуэт в сером летнем плаще.

– Ну что ж, вперед! Раз мы выбрали подвиги, то придется идти до конца.

И Брукс погнала кар в сторону дома, решив довериться судьбе…

Так кончился этот странный вечер.

Глава 4 ПОИСКИ СМЫСЛА

7010 год, лето, Конфедерация, Порт-Калинус

На следующее утро машина сломалась в пятистах метрах от проходной – мотор покашлял и заглох. Авита Брукс выбралась на раскаленный тротуар и с досадой хлопнула дверцей.

– Отличное начало дня.

Солнце пекло нещадно. Пыль набилась в сандалии. Утренняя неудача предупреждала о неведомых пока неприятностях. Возле электронного пси-турникета угрюмо маячил «гуманитарный объект» – развеселый охранник со смятой сигаретой в зубах.

– С опозданием, курочка. Ты нарываешься на полноценный штраф – должно быть, завелись лишние гинеи в кармане.

Брукс сняла с шеи конфедеральный жетон и приготовилась вставить его в прорезь турникета. Охранник махнул рукой.

– Не надо. Ты обзавелась близорукостью? Со вчерашнего дня эту штуку заменили. Новая модель – просто блеск, считывание личного ментального отпечатка, запрос в Систему, жетоны отдыхают, и никаких неприятностей.

– А если заявится чужой? – ехидно поинтересовалась Авита.

– Сайбер приложит его парализатором, – радостно заржал страж и изобразил неопределенный жест, напоминающий прицеливание в чей-то висок.

Авита с опаской прошла между отполированными перилами.

– А лицензии на глубокие пси-проверки у вас наверняка нет.

– Боишься – проси увольнения. Очистишь место тем, кто поумней.

К цеху вела бетонная дорожка, обсаженная низкими стрижеными кустиками. Этот зеленый бордюр едва доходил до колен. Возможно, среди миниатюрных листочков тоже скрывались датчики пси-слежения, но сейчас это не волновало Авиту. «Интересно, куда Компания девает такую прорву частной информации? Должно быть, большая половина идет прямиком в очко».

Брукс незамеченной нырнула в высокое здание цеха и устроилась в кресле оператора. Девушка, чья смена недавно кончилась, как раз собиралась уходить и поправляла стянутый пестрой лентой пучок блестящих, белоснежных волос. Ее водяной прозрачности глаза сильно покраснели, усиливая сходство с лабораторной мышью – наверняка сказались бессонная ночь и нервное напряжение. Заметив Авиту, альбиноска обиженно надулась.

– С опозданием, подруга – я полчаса отработала вместо тебя.

– У меня машина сломалась. Девушка вяло кивнула.

– Ладно, извиняю. Будь осторожна, с утра очень туго идет сенс-автоматика. Не знаю, в чем тут дело, я сказала мастеру, он обещал прислать ремонтников. Пропади они все пропадом – кому есть дело до того, что у бедной девушки плавятся мозги? В любом случае – я свое отстояла. Светлого тебе разума и всяческих благ.

И альбиноска скрылась, поспешно, словно напуганная мышь, выскочив за ворота цеха. Авита нахлобучила на голову обруч пси-ввода (привычный датчик почему-то жал виски) и надела очки-монитор. Картинка трепетала, как полотнище флага на ветру. Брукс нахмурилась – изображение мигнуло и остепенилось.

– Так-то оно лучше.

Автомат-сборщик покорно ждал, чуточку пульсируя. Привычно скрещивались две нити – линии подвесного конвейера. Работа, изначально рассчитанная на норма-ментальных, не отличалась сложностью, но требовала |усидчивости и внимания. По каждой из двух подвесок нехотя ползли условно изображенные детали – по левой «желтые» или «красные», по правой – «синие» или «зеленые», вперемешку. Эти заготовки напоминали Брукс недозрелые, но уже кем-то надкусанные груши. Схематически изображенный на картинке автомат подхватывал «технические плоды», соединял и бросал готовую вещь в лоток. Цвет мультяшной груши в известной мере был условностью, являясь лишь обозначением истинных форм и размеров, но Авита всегда предпочитала не интересоваться лишними подробностями. Система приказов общалась с работником тоже через монитор-очки, вот и сейчас на левой половине картинки маячила уныло-желтая полоса, а на правой обнадеживающе синяя.

Авита сориентировалась. Ближняя к автомату «груша» на левом конвейере полыхала красным боком. Брукс легким ментальным щелчком переключила подвеску, и «краснуха» свернула с прямого пути, переместившись в запасник – медленно вращающееся кольцо, увешанное пока что невостребованными предметами. Следующая по порядку «груша» оказалась правильного, желтого цвета. Правый конвейер не создавал проблем – он уже бойко тащил голодному автомату свой синий груз.

– Поехали. Ну и путаница сегодня. Помогай нам Мировой Разум.

Сборочный автомат заглотал обе «груши», желтую и синюю, меланхолично раздулся и сплюнул в тележку результат. Авита облегченно вздохнула – обошлось без брака. Левая полоса на мониторе окрасилась теперь красным цветом, зато левую подвеску конвейера сплошь усеивали желтые плоды. Девушка на секунду зажмурилась и немного подтолкнула запасник пси-пинком. Где-то далеко, в реальном мире, обиженно загудел мотор.

Кольцо поспешно повернулось, отставленная вначале за ненадобностью красная «груша» перескочила из запасника на главный конвейер и отправилась прямиком в ненасытную утробу автомата, замещая нехватку.

– Кушай на здоровье.

Работа шла своим чередом, мелькание «груш» сливалось в пляску красок и ментальных образов. Авита удивилась – тщательно подогнанный обруч все сильнее давил виски.

– Что за Дурь Мировая? Мне ведь больно.

После этих слов хватка обруча вроде бы ослабела. Картинка на мониторе опять встрепенулась, Авите пришлось прищуриться, чтобы удержать изображение на сетчатке.

– Ох, мамочка и папочка! Когда это кончится?

Она скосила глаза, ловя цифры на таймере, оказалось, что прошло всего полчаса, до конца восьмичасовой смены оставалась целая вечность. «Груши» сыпались словно из рога изобилия, команды норовили усложниться, в какой-то миг Брукс показалось, что она утратила способность различать цвета. В висок тонко, остро и точно ударило молоточком боли. «Неужели вся эта сумятица у меня в мозгах происходит из-за калассиановского блока?»

Растерянность охватила Авиту. Изображение мигнуло, зарябило, исчезло, потом восстановилось, обретя идеальную четкость кошмара. Левую подвеску сплошь усеивали красные «груши». Призывно горела желтая полоса. Запасник оказался пуст. Разум Брукс заметался, отыскивая несуществующее решение.

– Система, сброс!

Она метнула в пустоту ментальную команду аварийной остановки и немного расслабилась. Остановка конвейера считалась нежелательной, это могло стоить годовых премиальных, но, по сравнению с порчей сборочного автомата, была, пожалуй, куда меньшим злом.

Картинка застыла. Автомат прекратил пульсировать, «груши» замерли на подвесках, застыли кольца накопителей.

– Уф!

Брукс судорожно вздохнула и стянула очки, вытерла глаза и мокрый лоб. Потом убрала со лба растрепавшиеся пряди.

В ту же секунду ее охватила растерянность – реальное положение вещей совершенно не соответствовало тому, что коварно подсовывал ей монитор Системы. Сборочный автомат продолжал неистово работать, поглощая вперемежку все детали – «красные», «синие», «желтые» – любые. Впрочем, вне виртуального мира очков все железяки были одного и того же цвета – цвета стали – и различались только сомнительными подробностями формы. Оба конвейера, левый и правый, крутились вовсю, детали шли на приступ, явно собираясь похоронить под завалом сборочную машину. Автомат не сдавался и, лихо сотрясаясь, неистово плющил неодушевленные жертвы, сильная вибрация раскачивала его станину. Лязг и скрежет стояли невероятные – прозрачные стенки операторской кабины недовольно бряцали, по ту сторону от машины, в приемном лотке, росла куча безнадежного изжеванного, покалеченного металлического лома.

Ошеломленная Брукс видела, как грузной рысью несется по узкому проходу разъяренный мастер Цин. Его щеки пылали пятнами, короткие волосатые пальцы многозначительно сжались в плотные кулаки.

– Дура! ДУРА!!! Жми ручной останов!

Авита опомнилась и рванула рычаг. Конвейеры под потолком нехотя, словно бы вразвалку, протащили подвешенный к ним груз еще около метра и встали, глухо и чопорно лязгнув напоследок. Должно быть, неудовлетворенный демон беспорядка, вселившийся в Систему, приготовил прощальную шутку – в этот момент разом ослабели все захваты, и подвешенные к потолку детали четырех сортов, словно весенняя капель, бойко посыпались вниз, со стуком ударяясь о бетонный пол. Болванки падали относительно далеко, но осторожный мастер съежился и бодрыми скачками пустился под защиту Авитиной будки – каждая такая «капля» превосходила размерами футбольный мяч. Цина не любили за мелочность, люди в соседних отсеках, оправившись от удивления, неистово, взахлеб захохотали. До Брукс почти не долетали приглушенные перегородкой стонущие звуки, зато она отлично видела искаженные хохотом лица подмастерьев пси-механика.

– Идиоты – таким, как вы, не жалко ни себя, ни других, ни испорченной работы! И ты, Брукс, ты тоже куриная башка! – Толстяк Цин едва не плакал, растирая струйки пота по лбу и короткому ежику пегих волос.

Авита, с горя осмелев, огрызнулась:

– Свободный гражданин, ваша сенс-автоматика развалилась до трусов.

– Постыдись, Авита – у тебя на уме одни трусы.

Цин замолчал и завозился со служебным уникомом.

«Стучит дирекции». Хитрец не включил звук, обходясь клавиатурой, Авита не сумела разглядеть через плечо ябедника мелкий текст.

– Пошли, Брукс. Сама будешь объясняться – тебя хочет видеть Мидориан.

Авита уныло поплелась к выходу. На пороге она обернулась – груда испорченных деталей гордо высилась наподобие революционной баррикады. Цин и Авита вышли под открытое небо. Все так же изливало зной беспощадное солнце. Жирно блестела пролитая кем-то лужа синтетической смолы. Брукс, зазевавшись, наступила в самую середину.

– Вот пакость!

За стоптанными сандалиями потянулся грязный след, подошвы теперь липли к дорожке, но коротышка мастер Цин все равно едва успевал за широкими шагами подчиненной. Легкий металл и особенное стекло административного корпуса наводили на мысль о престиже. Авита шагами сосчитала мраморные ступени – их оказалось ровно шесть.

Секретарша босса, тоненькая порочного вида стрекоза, смерила Брукс ироническим взглядом. Авита гордо распрямила плечи, но не могла скрыть ни потертых бриджей, ни длинной, невесть откуда взявшейся царапины на предплечье.

– Вас ждут, – фальшиво-любезно пропела девушка.

Мастер Цин почему-то остался за дверью. Авита потянула на себя дорогую ручку и оказалась в кабинете Мидориана.

Зрелище стоило посещения – в просторной квадратной комнате не держали ничего лишнего, зато все остальное оказалось выверенным до мелочей. Пустой, чистый, идеальных обводов, настоящего черного дерева стол отгораживал босса от посетителей – грань субординации, указатель «кто есть кто». Между краями толстого ковра и стенами не оставили ни малейшего зазора. Авита поежилась – ковер выглядел очень дорогим, невероятно чистым и был абсолютно белым. Остатки смолы с сандалий Брукс тут же переместились прямиком на его густой ворс, но Мидориан, кажется, ничего не заметил. «Вот и славно!»

На стены комнаты непонятно как, без швов и гвоздей, натянули дорогую материю – бледно-жемчужный плотный шелк. Шкафов не было, должно быть, вся необходимая боссу информация пряталась в тонком теле плоского! элегантного сайбера.

Чуть повыше плеча засевшего в кресле администратора, на мягко переливающейся стене, висела картина. Брукс на минуту забыла о грядущем разносе – полотно завораживало. Неизвестный художник изобразил высокий утес – его уступы, чуть намеченные беглой кистью, трогали ясной чистотой форм. Казалось, акт творения только что совершился и новорожденный камень еще не успели источить ни непогода, ни беспощадное время. С вершины утеса стекал неширокий тугой водопад, рука мастера неуловимым приемом воссоздала на полотне дрожащую радугу брызг. У подножия скалы собралось мелкое, почти круглое озеро. В лодке-плоскодонке, спиной к зрителю стоял человек в темной куртке, с шестом в руке. Маленькая, по сравнению с утесом, фигурка притягивала взгляд тонко переданной аурой замкнутости и тайны.

Над утесами, водопадом, озером и человеком мягко сгущался теплый вечер. Ясные чистые краски казались живыми. Авита едва заметно вздохнула. «Это работа большого мастера». Подписи на картине не было.

– Ну что же, Авителла Брукс, как вы сумеете объяснить приключившийся инцидент?

Авита вздрогнула и оторвалась от картины. Мир водопада исчез. Тридцатипятилетний худощавый администратор положил на стол нервные руки с идеально чистыми пальцами. Узкое, замкнутое, какое-то бесцветное лицо босса украшала тонкая щеточка усов. Мидориан откинулся в кресле и цепко уставился на посетительницу сквозь подкрашенные контактные линзы. Нельзя сказать, чтобы он откровенно раздевал Брукс взглядом, но и вежливостью тут тоже не пахло – так принято смотреть на просвет прозрачные бутылки с жидкостью сомнительного происхождения.

– Я жду ответа.

– Мне подсунули испорченную сенс-автоматику.

– Вот как? Подсунули вам, столь важной персоне, специально испорченную автоматику?

Авита покраснела, легко распознав неприкрытую издевку.

– Мой пси-ввод сработал неправильно. Мидориан вздохнул.

– Вы внимательно читали технические инструкции, Брукс?

– Конечно, читала.

– Вы помните первый пункт? Самый первый? Так вот, если вы его подзабыли, придется освежить вашу память, я-то знаю эти инструкции наизусть. «Строго запрещается пользоваться сенс-автоматикой лицам, страдающим психическими расстройствами. Категорически запрещается пользование промышленной сенс-автоматикой в течение сорока часов после приема алкоголя. Лица, употребляющие наркотики, к пользованию сенс-автоматикой не допускаются».

– Но я…

– Для меня не важно, кто вы на самом деле – невротичка, наркоманка или растяпа, не удосужившаяся отложить выпивку до начала уик-энда. Поймите – в любом из этих качеств вы нам не нужны. Авителла Брукс, вы уволены. Окончательный расчет получите немедленно – в кассе. Благодарите Компанию за то, что с вас не взыскивают в судебном порядке стоимость испорченных изделий.

Авита прислушалась к звону в голове. Безнадежность придавила ее, заставив опустить плечи. «Причиной был мой ментальный блок, но Мидориан не знает об этом, а я не могу ему сказать – Цилиан приказал молчать, если я ослушаюсь, он найдет другую дуру и отступится от дела».

– Господин Мидориан… Администратор прижал незаметную кнопку.

– Идите, свободная гражданка Авителла Брукс. Вас проводят.

Авита сделала три шага в сторону двери, потом остановилась и тщательно вытерла измазанные смолой подошвы о белый ковер администратора.

– Прощайте, свободный гражданин осел. Хлопнула дверь за ее спиной.

Оставшийся в одиночестве администратор Мидориан несколько минут молчал. Потом вновь придавил кнопку вызова. Стрекоза-секретарша впорхнула, трепеща пышной и короткой, по последней моде юбчонкой.

– Позаботься, чтобы вызвали уборщиков, Зина. Пусть наведут здесь порядок – посетители наследили на ковре.

Мидориан проводил взглядом узкую спинку и белые носочки секретарши, а потом взялся за сайбер.

– Занести, что ли, эту Брукс в список вечно нежелательных? А впрочем, не стоит, удлинение серого перечня без нужды – плохой стиль. Меня заподозрят в неумении работать с персоналом.

Осторожный администратор решил не пользоваться ментальным вводом и набрал полное имя Авиты на клавиатурке элегантного сайбера. Потом покопался в данных пси-слежения.

– Странная пси-картина, как будто возил кистью пьяный маляр – разрази меня Мировой Разум, это не просто наркоманка. Система, голосовой ввод! Связь с хранилищем Департамента. Полные данные по Авителле Брукс.

Система некоторое время хранила молчание, но потом оживилась:

«Авителла Брукс. Восемнадцать лет, место проживания – Порт-Калинус. Родственники – брат Лин Андерс Брукс. Полные биографические данные закрыты по запросу Службы Гражданской Реабилитации. Не подлежит задержанию и аресту без санкции Департамента Обзора».

– Вот холера!

Мидориан прижал костлявые пальцы к усталым векам. «Не знаю, в чем тут дело, но эта несчастная девочка не наркоманка, она просто под пси-блоком и на прицеле у Департамента. Брукс не знает о своем статусе неприкасаемой, иначе бы она воспротивилась увольнению. Такие люди могут позволить себе многое, зато кончают плохо. Департамент слишком часто, наигравшись, ломает свои игрушки».

Волна ледяного воздуха от кондиционера прокатилась по комнате. Мидориан ощутил безумное, на грани романтической авантюры желание – извлечь из сайбера адрес Авителлы, подкараулить ее где-нибудь в баре или вечером на раскаленной улице и как бы мимоходом предупредить об опасности. Через полминуты администратор пожал плечами:

– Ну нет, я все-таки не настолько сумасшедший.

Он сел поудобнее, опустил лицо в холеные ладони и замер, читая про себя формулу расслабляющей медитации. Тревога немного отпустила, недавние мысли показались непростительным мальчишеством. В дверь твердо, резко, на грани грубости постучали. Администратор подобрался в кресле, лицо его смяла жалкая гримаса испуга. «Разум, только бы не эти проклятые реабилитаторы. Меня всегда тошнило от их вежливости…»

– Войдите!

Дверь с шумом распахнулась. На пороге в неловкой позе замер ражий детина с широким загорелым лицом. Удивленный Мидориан нащупал ноющее сердце под лацканом дорогого пиджака.

– В чем дело?! Какой вам понадобилось Бездны? Чего ради вы ворвались?

Детина растерянно уставился прямо в защищенные линзами суровые глаза администратора.

– Почему вы молчите? Вы проглотили язык?! – от Души лютовал Мидориан.

Парень смущенно улыбнулся – неожиданной детской улыбкой.

– Так что вы здесь делаете, грубиян?! Вы сумасшедший?

– Нет. Меня прислали почистить ковер.

* * *

С Цилианом она встретилась на прежнем месте. Шумели кудрявые кроны парка, вода по капле сочилась из фонтана. Наблюдатель терпеливо ждал Авиту на каменной скамье. Выслушав ее рассказ, равнодушно махнул рукой:

– Не думай больше о Компании. Если все пройдет как надо, твоего гонорара хватит надолго. Работу мы тебе найдем.

– Этот блок в моих мозгах – он опасен?

– Не для тебя. Для него. Воробьиный Король не сможет прочитать твои эмоции. За мысли тоже можешь не беспокоиться.

– А если он заподозрит меня именно потому, что ничего такого не сможет?

– Об этом позаботились. Кое-что он у тебя считает, ровно столько, чтобы принять тебя за одурманенную наркоманку.

– Тогда он и разговаривать со мною не захочет.

– Еще как захочет – сама увидишь. Мне не приходилось встречаться с Королем, но, по нашим данным, это странный парень. Не скрою – очень странный и опасный. Но дело стоит риска – ты ведь знаешь, какова цена? Кстати, не советую тебе пить с ним, это ослабит твой барьер. Постарайся не затягивать общения, чем дольше ты протянешь время, тем вернее он раскусит подвох. Держи инъектор наготове, как только он зазевается – коли.

– А что будет с ним?

– А какая тебе разница? Во всяком случае, это не смертельно. Не забывай, Авителла, этот человек – преступник.

– Тогда пусть его заберет полиция.

– Мы никогда не видели его. У нас нет юридически оформленных доказательств, что он координирует действия уклонистов, такие доказательства очень трудно собрать. Мы не иллирианцы и не можем хватать людей по одному только подозрению – тогда чего стоили бы слова о хваленой каленусийской свободе? Можно, конечно, забрать Короля в накопительный лагерь, но для этого нужно как минимум отыскать его. У тебя широкий круг знакомств среди бывших псиоников, с ними могут быть связаны «воробьи» и их Король. Твоя помощь бесценна, Авита. Брукс задумалась. В логике Цилиана зияла очень просторная брешь, но легкий туман пси-блока мешал рассмотреть ее как следует.

– Ладно, я попробую. Давайте сюда инъектор. Он заряжен?

– Возьми капсулу, зарядишь сама. Умеешь?

– Конечно. А запасную не дадите?

– А зачем тебе запасная?

Брукс не нашлась с ответом.

– Кстати, возьми эти деньги, – добавил Цилиан. – Трать, не жалей, это не твой гонорар, это материальная поддержка – на мелкие расходы. Можешь заплатить кому надо, если информация того стоит.

Вскоре они расстались. Цилиан подвез Авиту и высадил ее за квартал от дома.

– Не надо, чтобы нас видели вместе. Я не хочу, чтобы соседи испытывали к тебе неприязнь. До свидания и удачи тебе.

Авита вернулась домой, шаркая по истертым ступеням сандалиями, с подошв которых так и не стерлась смола. В темном, тихом доме Брукс сбросила обувь, включила лампу и аккуратно разложила на кухонном столе инъектор и непомеченную, без фармацевтических надписей капсулу.

– А что, если это не антидот, а яд?

В кухне стояла не нарушаемая ничем тишина, звуки умерли, еще не родившись, пластик капсулы холодно блестел.

– А вдруг Цилиан мне наврал? Такой ловкач мигом подставит. Если это яд, мне вовек не распутаться с реабилитаторами, за убийство меня отправят в тюрьму или интернат для пси-дефективных.

Тишину нарушил судорожный вздох, как будто без слов посетовал на жизнь обиженный кем-то глубокий старичок. Брукс ойкнула и тут же рассмеялась, нащупав лодыжкой теплый меховой бок.

– Ах, это ты, Торопыга?

Старый спаниель, собака соседей, доверчиво молотил обрубком хвоста.

– Как ты тут очутился?

Торопыга промолчал и ткнулся влажным носом в ладонь Авиты.

– А ведь точно – я не закрыла заднюю дверь.

Соблазн легкого решения предстал во всей красе. Собака отстранилась и устроилась в углу, чтобы почесаться. Брукс взяла короткий, размером с мизинец, инъектор, вложила заряд в гнездо и помедлила, борясь с угрызениями совести. Беззащитный Торопыга растянулся на полу, положив длинноухую голову на передние лапки. Авита вздохнула.

– Прости, друг человека. Я делаю это ради Лина. Она раздвинула шелковую шерсть, нащупала удобное местечко и воткнула иголку. Небольшое количество жидкости, примерно пятая часть дозы, ушла в собачью кожу.

– Хватит. Я, конечно, не знаю, как антидот действует на собак…

Торопыга слегка напрягся, сопротивляясь, но Авита уже выдернула инъектор. Собака встала, обиженно фыркнула и отряхнула длинную шерсть, Брукс прикрыла дверь черного хода.

– Придется тебе, Торопыга, задержаться у меня до утра.

Авита ушла в свою комнату и вытянулась на узкой кровати. Жара отступила, тонко, почти за гранью слышимости шелестела вентиляция. На подоконнике все еще стояла фигурка – вылепленный Лином крылатый ангел. Его лицо хранило строгое и многозначительное выражение. Полураскрытые крылья застыли, не закончив движения…

Сон пришел незаметно – в нем плясали, сменяя друг друга, желтые, красные, синие и зеленые «груши», надувался, заглатывая их, прожорливый автомат. На берегу таинственного озера, у подножия сказочного утеса, лицом к Авите, стоял чем-то недовольный Цилиан, и радуга водяной пыли дрожала над ним.

Утро пришло в свой черед. Брукс босиком прошлепала на кухню. Задняя дверь оказалась распахнутой настежь, в углу подсыхала свежая кучка собачьих экскрементов.

– Эй, Торопыга!

Со двора раздалось звонкое тявканье. Авита всесторонне оценила приятное чувство миновавшей опасности.

– Хвала Разуму, это не отрава, и Цилиан мне не наврал. Тут еще осталось полно зелья – Королю, надеюсь, хватит. Так надо – ради Лина. Все-все-все можно сделать ради него…

Она нашла заброшенный с вечера уником и набрала знакомый номер. На той стороне долго не отвечали, наконец, в динамике раздался сонный девичий голосок:

– Кого мне с утра посылает Разум?

Авита хмыкнула – таймер неумолимо показывал полдень.

– Моделька, это Брукс, есть разговор и возможность подзаработать.

– Красивая сказка – у тебя появились деньги? Или нашла благотворителя? Странное дело – для такой упертой невинности, как ты.

Авита пропустила мимо ушей грубости невыспавшейся Модельки. Вообще-то у сердечной подруги было имя, девушку звали Сира, но это имя из конфедерального жетона давно потерялось, за ненадобностью затоптанное острыми каблучками.

– Мне нужен псионик. Настоящий, с коэффициентом не меньше восьмидесяти, конечно, не реабилитированный, словом, ивейдер.

На том конце эфира вдумчиво помолчали, наконец Моделька скептически хмыкнула:

– А вот с псиониками это делать категорически не советую. Гадость известная, все они обожают копаться в мозгах.

«Понятно, что они там у тебя найдут», – ехидно подумала Брукс.

– Он мне совсем по другому делу. Что ты скажешь насчет пятидесяти конфедеральных гиней?

Авите показалось, что Моделька беззвучно ахнула.

– Врешь!

– Половину сразу, половину – потом. Когда я буду уверена, что псионик настоящий.

– Ладно, только не вздумай обмануть, а то мои друзья тебя достанут даже из Лимба* ^[50]. Сегодня вечером приходи в клуб, жди, пока я сама к тебе подойду. Отбой.

– Псионик-то хоть настоящий?

Связь уже прервалась. Авита пообедала и осталась без дела, в тревоге дожидаясь вечера. «Хорошо, хоть на работу не идти…» Через час она уже жалела о потерянном месте в Компании. По крайней мере, сборочный автомат и мелькание разноцветных «груш» помогли бы ей отвлечься от мучительного беспокойства.

– Цин и Мидориан – оба вы уроды.

Ближе к вечеру Брукс извлекла из стенной ниши платье – серебряное, короткое, без рукавов, зато с длинной «молнией» на боку. Инъектор с прикрытой колпачком иглой отлично поместился в лифчик. Проблему подстроили туфли – парадные, узкие и изящно изогнутые, они не налезли на припухшие от жары ноги. Старые рабочие сандалии до сих пор пятнала смола.

– Божечка, ну что за невезенье! А вдруг этот псионик – какой-нибудь мальчишка? Может быть, он младше Лина, может, он и вовсе не Воробьиный Король? Увидит инъектор, пустится бежать – хорошо я буду смотреться, приударив за ним на каблуках.

Авита кухонным ножом принялась отскребать смолу со старых сандалий.

– Возьму эти, фасончик поганый, но для пользы дела сойдет. Может быть, их никто и не заметит. Ради Лина. Все это ради Лина.

Она прикрыла вечернее платье просторной и легкой летней курткой. Машина так и застряла в ремонте. Авита сбежала по ступеням крыльца под пристальными взглядами двух распаленных догадками соседок. Тетки остались за спиной Брукс и предались ритуальным сплетням.

Смеркалось, пыльный день плавно перетекалв тревожный, безветренный вечер. Запахи разогретого асфальта, сгоревшего топлива, резких духов и жаркого из уличных ресторанчиков стлались в каменных загонах улиц. Толпа медленно редела, жители столичного предместья разбредались кто куда, край закатного неба над черными крышами отливал чуть позеленевшей медью. Авита прошла три квартала и свернула в тупичок. Клуб с двусмысленно-модным названием «Воронка Оркуса» монотонно и агрессивно мигал вывеской, возле него на замусоренной площадке топтались насмешливые подростки. Кто-то свистнул Авите вслед, кто-то свернул из пальцев колечко.

Она расплатилась с вышибалой-кассиром, сняла куртку и юркнула под крышу, в веселую полутьму зала, пытаясь отыскать спокойное местечко.

Росчерки цветных лучей от «мерцалок» суматошно бегали по стенам, их сложный, управляемый сайбером ритм, сплетаясь с музыкой, создавал иллюзорное ощущение легкого экстаза – жалкая замена строго запрещенной пси-наводки. Авита некоторое время следила за мистической пляской геометрических фигур. Должно быть, сайбер соединенный с датчиками пси-контроля, ловил настроение толпы, формы и цвет символов приятно менялись, избегая примитивных повторений.

Из облака сигаретного дыма вынырнула миниатюрная, перетянутая в талии фигурка – Моделька уселась на пластиковый табурет по другую сторону столика, блики плясали на ее бедовой рыжей голове.

– Ты принесла то, что обещала?

Авита выложила на стол туго перетянутый резинкой пакет, Моделька остро отточенным ногтем вспорола шелковистую обертку и пересчитала содержимое.

– Здесь слишком мало.

Авита вспомнила наставления Цилиана и попыталась собраться с духом – цепкие, жесткие манеры Модельки и ее вульгарная манера выражаться внушали Брукс безотчетный страх.

– Мы же договорились. Остальное после.

– После чего?

– После того, как я встречусь с ним и буду уверена, что это настоящий псионик.

Моделька усмехнулась широким, тщательно накрашенным ртом, Брукс заметила, что кончик верхнего резца у Модельки сколот. Отметина, по-видимому, появилась совсем недавно – сердечная подруга еще не успела замаскировать недостаток.

– Я поверю тебе. Пока. Обманывать не советую – пожалеешь.

Авита не сомневалась, что эти угрозы не пустой звук, но деньги сейчас не беспокоили ее – хрустящие пачки принадлежали Цилиану и не представляли для Брукс никакой ценности.

– Я не обманываю, ты получишь остальное.

– Ладно. А теперь приготовь уши, чтобы слушать. Мне еще дорога моя нежная свеженькая шкурка, поэтому знакомить вас я не собираюсь, но кое-что для тебя сделаю. Здесь плотная толпа, ментальное слежение наверняка в завале. Вон те торчки в углу очень кстати – они только что обдолбились и забили своим гнилым пси все каналы Департамента. Пока мы невидимы для Системы, я подойду к этому парню и толкну его – немного. Это будет просто случайность – поняла? Дальше все в твоих руках. Можешь попытаться его зачалить. Только будь осторожна, он очень хитрый, с залетом и нереабилитированный, если что, запросто смешает твои мозги с дерьмом.

Моделька встала и, виляя худенькими бедрами, принялась ловко лавировать в толпе. Почти у самого выхода она оступилась, толкнула какого-то парня в безрукавке и тут же нырнула в распахнутую дверь.

Авита напряглась, стараясь не упустить незнакомца из виду. Предполагаемый Воробьиный Король – русоволосый, с резковатыми чертами лица парень стоял у стены, сдвинув почти сросшиеся темные брови. На вид ему было лет двадцать с небольшим. Черные круглые глаза, пожалуй, слишком близко посаженные, контрастировали с цветом волос. Больше ничего примечательного в незнакомце не было. Если аномальные псионические штучки тут и имелись, то их наверняка надежно прикрывал ментальный барьер. «Без детектора его не раскусишь».

Авита испугалась так, что едва не спасовала. Не владея естественной раскованностью Модельки, Брукс понятия не имела, как привлечь внимание псионика, не возбуждая его подозрений. Ситуация тем временем развивалась в сторону полной катастрофы – русоволосый повернулся к выходу и явно собрался уходить. Брукс наконец решилась, подхватила куртку, нырнула в толпу, без церемоний растолкала танцующие парочки, смеющихся девиц и пока что относительно вменяемых торчков.

Незнакомца она догнала уже на улице. Парень уходил без спешки, но и особо не задерживаясь. Осколок ущербной луны болтался в сереющем городском небе. Опять веял жарой перегретый асфальт.

«Мне боязно, – подумала Брукс. – При всей заурядности в парне есть что-то противоестественное. Что, если я не сумею вовремя использовать инъектор? Но я должна попытаться. Должна – ради жизни Лина».

Она прибавила шагу. Глухой стук сандалий смешался с жестким эхом шагов Короля.

«У меня нет никаких доказательств, кроме намеков Модельки, но я чувствую, что это именно он – Воробьиный Король».

Авита проглотила комок в горле. – Эй, постой! Погоди!

Незнакомец нехотя обернулся. Безрукавка на его груди распахнулась.

Они стояли в двух шагах друг от друга – хмурый псионик и девушка в слишком просторной летней куртке.

Авита содрогнулась в душе – возможно, она нашла того, кого надо, на шее у незнакомца, под распахнутой безрукавкой, не было конфедерального жетона.

Глава 5 ПО ТУ СТОРОНУ

7010 год, лето, Конфедерация, накопительный лагерь Гражданской Реабилитации

– Подъем!

Марк вынырнул из пестрого водоворота сна. Сумбур видений сменился непреходящей нервной усталостью, яркая смесь красок – контуром темной балки под самым потолком. Узкий длинный барак с рядами трехъярусных коек тянулся в обе стороны – направо и налево. Когда-то давно его построили из настоящего дерева – со временем стены и потолок потемнели, следы первоначальной окраски съело время, и Беренгар теперь мог вдоволь любоваться потемневшим «антиквариатом».

– Вставай, придурок!

Пси-толчок несильно, но чувствительно коснулся его разума. Марк привычно и четко поставил барьер – атака соскользнула, опалив холодом, и все утихло.

Лин на самой нижней койке осторожно завозился, пытаясь оторвать от подушки тяжелую голову. Росс уже шел по узкому проходу, оставленному между рядом трехъярусников и внешней стеной барака.

– Подъем, павианы!

Кто-то вяло, вполголоса огрызался в ответ. К грязным выражениям в лагере давно привыкли, на них не обижались – староста Росс Леонард прославился как раз тем, что умел придавать унизительный оттенок словам из школьного учебника.

– Сушеные испражнения декоративной курицы! – процедил он.

Кто-то на третьем ярусе, в углу, истерически, взахлеб захохотал и тут же умолк, словно подавившись.

Связываться с Россом побаивались. Он не любил ходить один. Вот и сейчас, сразу за спиной подтянутого, худощавого старосты маячили двое парней, первого звали Мановцев, имя второго ловко ускользнуло из памяти Беренгара. Аура Мановцева ярко пылала он даже не пытался ставить видимость барьера. Второй подпевала, крепкий темноволосый парень, почти не «светился», зато его взгляд исподлобья не обещал ничего хорошего любителям подраться физически.

– Хватит спать, затычки.

Марк спрыгнул вниз, стараясь не задеть Лина, и принялся одеваться, в который раз удивляясь в душе – навалившись скопом, обитатели барака вполне могли бы расправиться с Россом, охрана почти наверняка не вмешалась бы. Почему староста до сих пор оставался у руля, не сказал бы, наверное, никто. Быть может, у придавленного несчастьем большинства не хватало на бунт душевных сил, скорее же всего любой преемник Росса моментально превратился бы в его подобие.

По словам старожилов, еще полгода назад старосты менялись часто, словно носки у чистюли, хотя новичку Марку нынешний порядок вещей казался незыблемым.

– Дурак ты, Росс. Мелкое, глупое, злое трепло, – пробормотал себе под нос Беренгар и аккуратно зашнуровал ботинки.

Неплотная дверь барака хлопала, болтаясь на расшатанных петлях. С плаца открывался удивительной красоты вид – плоская, как тарелка, поросшая травой равнина уходила к самому горизонту. Чуть в стороне от лагеря, на ровном месте торчал из почвы скальный обломок – этот серый силуэт жестко впечатался в нежные краски горизонта. Солнце уже поднялось, его неправдоподобно огромный диск – приглушенно сияющий, оранжевый, идеально очерченный – неподвижно завис, касаясь краем равнины.

Лаконичную красоту пейзажа не портило почти ничего – разве что столбики и едва заметная стальная паутина проволочного ограждения. По периметру не стояли вышки, аккуратные стандартные домики охраны маячили далеко в стороне, собак в лагере не держали.

Беренгар хмыкнул при мысли о мнимой беспечности реабилитаторов – побеги случались редко. Утыканная датчиками ограда, при любой попытке прикоснуться или просто подойти вплотную, автоматически запускала генератор пси-шума. Жалкая попытка технически имитировать полноценную наводку, доступную только боевому сенсу, тем не менее оказалась эффективной против самих псиоников – неуязвимые норма-ментальные охранники корчились от смеха, глядя на мучения беспокойных или попросту неосторожных заключенных.

Беренгар никогда не прикасался к ограде.

Сейчас квадрат плотно утрамбованного плаца быстро заполняли разбуженные обитатели барака. Мертвая земля, на которой последние следы сухой травы давно уничтожены бесчисленными шагами грубых ботинок, эта твердая, как булыжник, спекшаяся глина, не давала даже пыли. Длинные утренние тени бритвенными порезами легли на мертвую почву.

Беренгар проворно поискал свободное место и присел на корточки, прильнув спиной к сухой дощатой стене барака. Лин безвольным комком рухнул рядом. Марка тревожило состояние приятеля – у Брукса-младшего воспалились веки, на желтоватом лице проступили пятна, нестриженые черные волосы сосульками падали на лоб. Лин не убирал грязные пряди, теперь он безвольно сидел, закрыв глаза, и, кажется, изо всех сил боролся со рвотой.

– Эй, тебе плохо? Ты вчера ел?

– Не помню. Марк, меня выворачивает наизнанку.

– Дать тебе воды?

Беренгар, не дожидаясь ответа, растолкал соседей и подошел к цистерне, тонкая струя теплой воды разбилась о дно фляжки. Он дождался, пока наполнится посудина, и вернулся на место – к счастью, оно осталось незанятым.

– Пей.

Брукс-младший осторожно отпил глоток и согнулся пополам – скрученный судорогой желудок не принимал влаги.

– Эй, охрана! Ноль эмоций.

Беренгар протолкался вперед, стараясь не касаться ограды.

– Бабку вашу за ноги, реабилитаторы!

Парень по ту сторону проволоки – высокий, меднобровый, в сером мундире Департамента, нехотя поднял прикрытую пси-шлемом голову. Держался он, однако, на почтительном расстоянии.

– Не ори, мутант. А то я сейчас же включу глушилку. Марк попытался расслабиться, и подавленная вспышка ненависти медленно отступила.

– Простите, сержант, я погорячился, беру свои слова обратно – у нас больной, ему нужна помощь врача. Пожалуйста…

Сержант засмеялся.

– Все вы больны. Мутация – это болезнь.

– У него рвота, это серьезно… Сержант, не уходите!

Меднобровый решительно зашагал прочь. С полдороги он нехотя обернулся:

– Ладно, я пришлю кого-нибудь. Наш медик занят по горло, но, думаю, он выкроит полчаса, если его как следует попросить.

– Спасибо, – только и ответил ошарашенный Беренгар.

Он вернулся на свое место – к барачной стене. Брукс беспокойно дремал, уронив лицо на согнутые колени.

– Потерпи, до полудня к тебе придет доктор. Завтракать будешь?

Лин качнул головой, тонкая, покрытая слоем грязи шея жалко мотнулась.

В западной части периметра уже раздавали еду. Сайбер-кормушка, пятясь, подъехала вплотную к периметру, сегмент ограды сдвинулся в сторону, задний люк машины открылся, обнажая считывающее устройство и лоток. Очередь продвигалась быстро, в устройство по очереди совали – кто левую руку, кто только палец. Уловив характерный образ, автомат выбрасывал прозрачный пакет с армейским стандарт-пайком.

Из-за еды, к счастью, не дрались – ее хватало на всех. Драки вспыхивали ежечасно по другим причинам – из-за косого взгляда, резкого слова, за место в тени у стены, а то и просто по взаимному безмолвному желанию сбросить гнет нервного напряжения. В ход легко шли и кулаки, и пси-наводки.

Лин на этот раз к кормушке не пошел. Беренгар грязными ногтями содрал со своего пакета прозрачную оболочку и протянул другу галету.

– Хлеб хотя бы будешь?

– Нет.

Солнце поднялось уже высоко. Жара восточной равнины припекала накопитель. Марк краем уха услышал, как кто-то из новичков протянул сипловатым голосом:

– Ну, я и кретин…

– Почему? – переспросили его еще не утратившие любопытства.

– Неделю назад сперли у нас в колледже уником – все подумали правильно, то есть на меня, но я к тому времени уже загнал эту хреновину. Три раза таскали к судье района, я отпирался, свидетелей не нашли. Под это дело немного закосил от реабилитации, просто с досады пропустил свой срок, я ведь даже уклоняться по-настоящему не собирался. Теперь вот сижу здесь. Надо было сознаваться в краже – получил бы штраф и полгода тюряги, да и дело с концом. Там хотя бы есть душ и можно гулять по травке.

– Отыграй обратно.

– Поздно – судья обиделся и за мною не придет. Кто сюда попал, того только выносят вперед ногами или вежливо приглашают на реабилитацию. Теперь вот сижу, как идиот, жду своей очереди.

Над воришкой-неудачником неистово заржали. Марку Беренгару захотелось зажать уши. Беспомощный Лин спал, припав затылком к стене.

Врач прибыл в лагерь только после полудня.

Стандарт-лекарь неполного статуса, если верить нашивкам на петлицах щеголеватого жандармского мундира, брезгливо сторонясь, пробирался сквозь ряды сидящих на земле псиоников. Все тот же меднобровый охранник в шлеме шагал рядом. Черный ствол излучателя без обиняков был направлен в толпу.

– Поймите меня правильно, коллега, – сетовал медик. – По большому счету я бессилен. Здесь нет ничего – ни воды для мытья, ни спортивной площадки, чтобы побегать. Вместо отхожего места – прикрытая пластиковой будкой яма в земле. Вы понимаете, чем все это обернется в ближайшее время?

Охранник с усталым равнодушием промолчал. Врач и не ждал ответа.

– Они болеют, а скоро начнут умирать. Это место рассчитано на сотню людей, в кучу сбили полтысячи. Тут перевалочный пункт, в нем положено держать не более двух дней – мы загнали сюда подростков и держим их неделями…

Охранник покачал головой:

– Мне плевать на здоровье мутантов, но у меня самого в служебном поселке двое ребятишек. Болезнь заразна?

– Сейчас узнаем.

Врач подошел вплотную, приподнял за подбородок и откинул назад изящную голову Лина. Покачал головой, прижал к грязной шее коробочку детектора. Щелкнула выдвижная игла.

– Я возьму у него анализ. Через час результат будет готов. Если подтвердится серьезная инфекция, лагерь и поселок поставят на карантин, будет скандал, сюда нагрянет бригада врачей из столицы.

– Но…

– Простите, коллега, но долг есть долг, с возможностью эпидемии шутки плохи. Если инфекция не подтвердится, я забираю парня в госпиталь Порт-Калинуса, здесь все останется как есть – разбирать такие крупные кучи навоза у меня нет полномочий.

Охранник понимающе кивнул.

– Если не подтвердится, то…

Жандармский врач ссутулился и зашагал прочь, его провожали гримасами острой ненависти.

Лин обмяк, пальцы тонкой руки мелко и неудержимо трясло. Беренгар достал относительно чистый носовой платок и осторожно вытер капельку крови, оставленную иглой.

– Потерпи, остался всего только час. При любом раскладе тебя скоро заберут отсюда.

Треугольная тень-силуэт наползла на лицо Брукса-младшего, Марк поднял голову и обернулся – прямо в его зрачки, в упор, не отводя пронзительных лучистых глаз псионика, смотрел староста Росс. Рядом угрюмо топтался Мановцев.

– Эй, Беренгар, ты должен отойти с нами в сторону. Марк поднялся с колен, встал так, чтобы его нельзя было внезапно ударить в живот.

– Я нужен здесь и никуда не пойду.

Росс криво ухмыльнулся уголком тонкого рта.

– Можешь не бояться, плебей, мы явились не для драки.

Это было хуже неприкрашенной ругани. Марку захотелось вытереть со щеки невидимый плевок.

– А твой дядюшка разве засел в Сенате? Мне без разницы – случалось, и плебеи жарили аристократам задницы.

Аура Мановцева на этот раз ослепительно вспыхнула, Беренгар увидел сформировавшийся контур почти готовой пси-наводки. Марку на миг сделалось холодно, но тут же окатило волной сухого жара, страх испарился, исчез, Песня снова весело возникла ниоткуда – стройная смесь звуков, образов и ощущений, яркий и яростный сигнал к атаке.

Росс примирительно и одновременно угрожающе поднял грязную руку раскрытой ладонью вперед. Жест получился почти величественный.

– Тихо, вольные граждане, тихо, мирно и смирно. Будем надеяться, что мы всего лишь обменялись приветствиями. Ты мне нравишься, Беренгар, умеешь держать удары. Оставь своего приятеля – он потерпит пять минут в одиночестве, есть дело, о котором стоит поговорить.

Марк вытер мокрые ладони о штаны и осторожно поправил безвольно упавшую голову Лина. Брукс-младший мелко и часто дышал, вязкая ниточка слюны стекала с приоткрытых губ прямо на одежду. Росс, брезгливо скривясь, терпеливо ждал.

– Хватит. Пошли.

Они втроем, вместе с Мановцевым растолкали плечами кучку любопытных. Подпевалы Росса, решив, что расправа отложена, разбрелись кто куда в поисках развлечений. Какой-то совсем зеленый четырнадцатилетка для смеху влез верхом на цистерну с водой.

Марк уходил за барак, затылком чувствуя любопытные взгляды. Компания устроилась в узком закутке между деревянной стеной и кипой испятнанных бумажных мешков с одноразовым постельным бельем.

Росс грязными пальцами взял Марка за пуговицу.

– При других обстоятельствах я стер бы тебя в порошок, плебей, радуйся, но ты мне очень нужен. Понимаешь, что произойдет, когда явится врач?

– Моего друга заберут отсюда – ему место в госпитале. Остальное меня не волнует.

– Ты наивен, как котенок. Давно сидишь в лагере?

– Уже неделю.

– Если у Заморыша ничего особенного не найдут, его заберут, но мы-то все останемся здесь. До осени, тогда эту шарашку прикроют… Или пока не подохнем – многим не дотянуть до сезонных дождей.

– А если у Лина найдут инфекцию?

– Ты славно мыслишь, плебей. Если у Заморыша найдут заразу, нам всем конец.

– Почему?

– Лагерь посадят на карантин, отсюда никого не выпустят – ни сейчас, ни во время мокрого сезона. Территорию оцепят, мы все подохнем здесь, потом придут дезинфекторы и прокалят излучателями еще влажную землю.

– Ерунда. У Лина нет чумы, он просто доходяга от рождения.

– Для экстренной комиссии такие тонкости не имеют значения. Им даже выгодно найти у нас чуму и прикрыть это дерьмовое позорище – эпидемия точно все покроет.

Иначе рано или поздно придется отчитываться за тех пятерых, которые скопытились с начала лета.

– Что?!

– Сразу видно, что ты тут только неделю. У нас время от времени умирают.

– Почему?

– Кое-кто получил слишком большую дозу пси-шума от ограды. Один чудак поймал дизентерию. Моро просто забили ногами – этот и вправду много о себе мнил и сцепился как-то с охранником – с тем самым, с рыжим.

– Мне не говорили.

– Об этом не любят говорить – считается, что Смерть – это девочка из клуба, которая приходит на зов. Надо только покликать ее по имени.

Песня в душе Беренгара исчезла, звякнув напоследок рваной струной.

– А сам-то ты не боишься называть ее, Росс?

– В компании трусов кто-то должен оставаться смелым.

Мановцев неслышно подошел и встал рядом с Россом, плечом к плечу. Марк провел сухим языком по губам, попытался подавить внезапную жажду.

– Чего ты хочешь от меня?

– Сотрудничества. Мы решили завалить охрану.

– А что будет потом?

– Будет свобода и все такое.

– Вы оба психи – на нас начнут конфедеральную охоту.

– Консулярия принимает таких, как я или ты. Смотаемся за северо-восточную границу. Это последний шанс, Беренгар, надо им воспользоваться.

Марк прижался спиной к нагретой солнцем стене барака и задумался. Где-то за периметром, в еще сохранившихся пучках истомленной зноем травы надсадно и яростно трещали цикады.

– Всех нас возьмут прямо здесь. Потом убьют – у тебя нет ни единого шанса, Росс.

Староста отвел глаза, Беренгар только сейчас заметил, как ввалились за последние два дня гладкие щеки псионика.

– Если я сейчас откажусь – убьешь? Староста медленно качнул головой:

– Стоило бы, но не убью – ты сам умрешь, от чумы ли, от дизентерии – без разницы. Как положено плебею, на коленях.

Марк на минуту зажмурился. «Я ничего не теряю и даже не рискую Лином – его все равно спасут». Он медленно наклонил голову, светлые, отросшие и выгоревшие на солнце пряди упали на лоб.

– Ладно, я согласен. С тобою много парней?

– Половина – самые боеспособные.

– Еще один вопрос – ты настоящий ивейдер? Росс замешкался, борясь с желанием прихвастнуть.

– До лагеря я им не был, зато теперь собираюсь стать самым настоящим. А теперь слушай меня внимательно, когда…

Мановцев тоже подошел поближе, они встали треугольником – в классической позе заговорщиков. Беренгар дослушал Росса до конца. Песня незаметно вернулась, но теперь в нее вплелись ритмы азарта и опасности.

– За дело, компаньоны.

Врач явился с опозданием – только через два часа. Марк все это время сидел бок о бок с потерявшим сознание Лином, плечо Брукса-младшего жестко упиралось в его ребра.

Доктор, оказывается, натянул на макушку шлем пси-защиты, вместе с ним явился все тот же медно-рыжий охранник.

Эти двое медленно шли в коридоре, составленном из сидящих на земле людских тел. «Малышню» – тех, кому не исполнилось еще шестнадцати, заранее оттеснили назад, пару пришельцев встречали люди Росса. Они терпеливо выждали, пока откроется проем в раздвижной ограде, пока жандармский лекарь и сотрудник Департамента углубятся в толпу. Пятеро охранников – обычное прикрытие – остановились за оградой, равнодушно наведя излучатели на придавленных жарой и ожиданием псиоников.

Эти пятеро слишком поздно поняли, что происходит…

Марк цепко держал жандармского доктора – внезапно схваченный за шею пожилой человек мог только слабо отбиваться. Мановцев подсечкой сбил рыжего охранника с ног и мгновенно сорвал с него шлем. Щелкнул порванный ремень, человек ухватился за виски и попытался защититься от боевой наводки – бесполезно.

– Не сметь стрелять, норма-ментальные! – заорал Росс.

Готовая к неожиданному обороту дела толпа заключенных уже рассеялась, насколько это позволяло тесное пространство плаца.

– Не смейте стрелять! Иначе мы прикончим врача.

Сержант из пятерки прикрытия подошел вплотную к ограде. Он казался совершенно спокойным – глаза равнодушно смотрели сквозь прозрачный лицевой щиток шлема – так обыватель глядит на непогоду в окно уютной квартиры.

– Чего ты хочешь, урод?

– Раздвинь ограду, сержант, и мы уйдем. В паре километров отсюда оставим доктора, он нам не нужен. Вы должны просто раздвинуть ограду…

– Я не вижу причин, чтобы прислушиваться к твоему бреду.

– Но мы убьем доктора!

– Убивайте, он из корпуса жандармерии, а не из Департамента, и не мой подчиненный. В конце концов, делай с ним что угодно – как только ты пошевелишься, мы откроем огонь.

Росс, казалось, опешил.

– Ты блефуешь, сержант, вы не бросите врача на произвол…

– А ты попробуй и увидишь.

Росс беспомощно оглянулся, поймал взгляд Марка, попытался отыскать поддержку. Беренгар чуть заметно развел руками:

– Они это могут.

Во взгляде грозного Росса появилась почти детская растерянность, но он довольно быстро собрался с духом, вызвав невольное восхищение Марка.

– Вы не рискнете врачом! – резко крикнул староста наблюдателю.

– А я рисковал и большим…

Марк всей душой, ребрами, беззащитной сущностью невооруженного человека чувствовал, что сейчас произойдет. Разговор оборвался на полуслове – выстрелы ударили в толпу. Сержант, похоже, не скомандовал стрелять, все произошло само собой и почти мгновенно. Беренгар видел, как росчерк излучателя полоснул по деревянной стене барака. Трещал огонь. Кто-то стрелял и обычными пулями – очередь стегнула орущую толпу. Росс, умный жесткий и изобретательный Росс, беспомощно отлетел и упал плашмя, брошенный навзничь сразу несколькими выстрелами. Пронзительный крик толпы ударил по нервам – загнанных в тесное пространство плаца расстреливали в упор. Многие бросились назад, пытаясь укрыться в бараке – очереди дырявили тонкие стенки насквозь.

– Ложитесь! – кричал Беренгар, но его не слышали.

Кто-то в отчаянии метнулся прямо под выстрелы, на ненавистную ограду, генератор пси-шума сработал в тот же миг – наводка стегнула по псионикам. Марк скорчился от боли и выпустил тощую шею доктора, тот крутнулся волчком и пополз в сторону, но недалеко – случайная очередь достала и его. Лин, к счастью, не пострадал – он все так же лежал навзничь, остановившиеся серые глаза безучастно смотрели в небо, кажется, он совсем не испытывал боли. Сам Марк дышал кое-как, пытаясь справиться с нестерпимым ужасом психического страдания, непроизвольные слезы градом катились по щекам. Выстрелы понемногу прекратились, но крик стоял нестерпимый.

– Помоги…

Беренгар едва услышал слабый зов, отполз сторону и приподнял обмякшего Росса. Кровавая грязь прилипла к бледной щеке псионика. Марк, как мог, отер лицо старосты и положил его затылок себе на колени.

– Погоди, не умирай, Росс…

Недавняя ненависть к диктатору барака исчезла совершенно. Росс тихо стонал, две алые струйки крови стекали из углов рта по скошенному подбородку.

– Росс!

Тот не ответил. Беренгар опустил безжизненную голову недавнего врага на окаменевшую глину.

– Росс, Росс, что же ты?

То ли пси-шум приумолк, то ли нервная система притерпелась – боль наводки почти исчезла, сменившись самой настоящей душевной болью. Марк отрешенно сел на землю плаца и безнадежно заплакал. Белое равнодушное небо низвергало жару.

Он не смотрел по сторонам, ничего не видел, он только смутно чувствовал, что стрельба окончательно прекратилась. Кто-то отключил генератор, кто-то раздвинул злополучную ограду. Вокруг, поодаль, и далеко за периметром толпились ошарашенные случившимся люди. Женский голос истерически, взахлеб хохотал. Четко падали слова команд.

Потом все смешалось, будто уши Беренгара разом заткнули толстыми комками ваты…

* * *

Через неделю, после того как Марк Беренгар дал показания, его перевели в другой накопитель, здание бывшего санатория в северо-западном секторе Конфедерации. Адвокат вежливо откланялся и ушел – в нем больше не было необходимости.

Уходя, юрист перебросился парой слов со своим дальним родственником, комендантом лагеря.

– Повезло? – только и спросил комендант.

– Идеально выигрышное дело.

– Так был там бунт?

– Бунт, конечно, был, но охрана превысила свои полномочия, так что дело этого Беренгара не дойдет даже до следствия. Солдаты под горячую руку сами прикончили доктора – теперь историю об издевательствах не замнут. Только судить, надеюсь, будут не моего клиента.

– Ребята сильно бузили?

– Глупая непродуманная вспышка. Сержант, по справедливости, должен отправиться в Ординарный Трибунал, стрельба в таких случаях – излишняя жестокость, достаточно было включить генератор.

– Они знали об этом?

– Кто?

– Псионики.

– Про генератор-то? А как же! Знали, только все равно полезли. Я видел это место, Клаус, – это самый заурядный, унылый и грязный ад. От помещенных в ад смешно ждать благоразумия.

Комендант не ответил, и разговор прекратился сам собой.

Еще через неделю у Марка Беренгара состоялся очередной разговор с прикомандированным к новому лагерю психологом.

Лощеный пси-философ, недавний выпускник престижного университета в Параду, работал тут не совсем по специальности. Он подкрутил регулятор кондиционера, струя горного воздуха вольно гуляла по кабинету.

– Полно, Марк Беренгар, – заявил философ. – Вы страдаете оттого, что не хотите принять неизбежное. То, что вы мне рассказали, просто ужасно, но это осталось в прошлом. Чего ради мучить себя? Ваш друг, Лин Брукс, жив, возможно, он даже выздоровеет. Росс Леонард погиб, но в этом нет вашей вины. Сержанта, можете мне поверить, накажут – мало не покажется. Вы сами действовали глупо, но это еще можно извинить. Поймите, дело не в разделении людей на псиоников и непсиоников. Просто кто-то выполняет свой долг, а кто-то им пренебрегает. Ваше будущее вовсе не ужасно, реабилитация почти безболезненна, а ваша жизнь вся еще впереди.

Пси-философ задумался о превратностях собственного существования (статью начинающего светила недавно вернул ортодоксальный журнал) и на полминуты забыл о пациенте.

– Вы скоро возвратитесь к нормальному существованию, – добавил он сухо. – Желаю вам успеха.

Беренгар вышел, оставив философа и горный воздух за спиной. Ночью ему почему-то приснилась Авителла, она смотрела с осуждением. Марк попытался ей все объяснить, но сон неожиданно смешался – рядом громоздился пустой барак, простиралось плоское пространство иссушенной степи, темнел циклопический осколок скалы, медленно отрывалось от горизонта громадное, рыжее солнце. Росс Леонард вышел откуда-то из-за угла и встал рядом.

– Так ты все-таки жив, друг? – спросил его Беренгар. Тот улыбнулся и молча пожал плечами.

– Я-то думал, что ты урод, а ты оказался нормальным парнем.

– Иногда слова ничего не значат. Мне жаль, что, кроме меня, убили наших ребят. Наверное, я где-то сильно ошибался, но почему-то не могу ничего вспомнить.

На Беренгара повеяло влажным холодком могилы. Он отвернулся и осторожно, шаг за шагом, отошел в сторону. Сон медленно растаял, оставив в душе страх.

Психолог пообщался с пациентом еще парочку раз. К концу общения Марк соглашался с ним почти во всем – чтобы не расстраивать вежливого ученого.

Перевалив через день солнцестояния, лето медленно покатилось к закату и все-таки продолжало казаться бесконечным. День реабилитации настал в первых числах июля. Все произошло обыденно и почти незаметно. Процедуры в Центре продолжались несколько дней и закончились успешно. Для Марка сначала исчезли видения людской ауры, потом померкло слабое, но стойкое мерцание ментального эфира. В какой-то момент ему показалось, что это полная глухота. Позже он узнал, что удаленное навсегда шестое чувство часто болит ложной болью, как это бывает после ампутации конечностей. Песня исчезла, но Марк больше не хотел песен. Философ почему-то вернулся опять, он много и охотно говорил, бодрые слова создавали видимость смысла.

Равнодушие охватило Марка. Как только ментальный тест показал норму, его вежливо выписали из Центра, одарив напоследок пособием и конфедеральным жетоном. В один из дождливых дней бесконечного лета он одиноко шел по малолюдной улице Порт-Калинуса. Дом, обшитый отбеленной пластикофанерой, показался смутно знакомым. В аккуратном дворике, под навесом, упорно возился с резиновым мячиком старый поседевший спаниель. Беренгар поднялся по двум ступеням крыльца, долго звонил в пустую квартиру Авителлы, покуда на шум не выбралась соседка.

Старуха, шаркая ногами, подошла к Марку Беренгару. Халат висел на бесформенном теле, словно мешок, кончики редких ресниц слиплись. Она выслушала вопросы Беренгара и покачала растрепанной седой головой.

Бруксы? Квартира несколько недель пустует. Мальчика забрали на исправление реабилитаторы. Да-да, в начале лета, еще до того, как случилось несчастье с его сестрой.

Марка обдало холодом. Женщина спокойно роняла скользкие гладкие слова – одно за другим. Да, и девушки больше нет. Сюда приходила полиция. Говорят, ее убили хулиганы. Что? Нет, тела не нашли, эти патрули никогда ничего не находят.

Марк выслушал скупой рассказ до конца и в тот же день наведался в полицию. Как ни странно, его приняли быстро и относительно вежливо. Озабоченный инспектор средних лет наспех выспросил о причинах интереса, потом устало поник мускулистыми, но уже оплывшими плечами.

– А чего вы хотите? Мы по уши в работе. Вы знаете, сколько людей пропадает каждый год? Список сомнительных местечек регулярно публикуют, но от этого мало проку. Если девушка ходит одна куда попало, это рано или поздно плохо кончается.

Марк поинтересовался ходом дела, инспектор вяло махнул рукой.

– Вообще-то все это секретная информация, но такой секрет существует только для проформы. Поверь мне, парень, дело голяк – этаких наберется без счету. Можешь не сомневаться, мы отработали как положено – нашли комнату, где все, по-видимому, и приключилось. Там валялся пустой инъектор, пуговица от ее белья, остались стаканы, бутылка, нож со следами крови… и никаких отпечатков. Пальчики кто-то протер заранее, ментальных следов тоже почти нет – один сумбур. По слухам, эта Брукс моталась по клубам и путалась с вожаками нереабилитированных псиоников. Мой совет – парень, девчонку забудь. Если ее останки когда-нибудь отыщутся, это будет очень неприглядная штука – совсем не то тело, которое тебя интересует.

Беренгар, не веря и больше не слушая, вышел под мелкий теплый летний дождь, капли текли по его лицу. Через день Марк пришел к управляющему и снял квартиру, в которой раньше жили Бруксы. Почти все статуэтки исчезли, но глиняный ангел уцелел, он целыми днями сурово смотрел на Марка в упор.

– Так кто это был – псионик? Может быть, Воробьиный Король? Я сам найду его и убью. Прости, что я не защитил ни тебя, ни Лина.

Ангел промолчал. Пособие реабилитаторов кончилось через неделю. В списках вакансий на первом месте значился жандармский корпус, Беренгар, не задумываясь, набрал номер.

Новый рекрут оказался старательным и исполнительным парнем – им были очень довольны.

Глава 6 ВОРОБЬИНЫЙ КОРОЛЬ

Четыре недели назад.7010 год, лето, Конфедерация, Порт-Калинус и другие места

– Так, значит, тебя зовут Вэл?

– Угу.

Авита прибавила шагу, рука незнакомого сенса лежала у нее на плече – плотно, но не слишком тяжело. Брукс неловко шаркала по асфальту стоптанными подошвами старых сандалий. Мостовую предместья там и сям пересекали трещины. В разломах между плитами тротуара, вдоль бордюра пробивались пучки жесткой травы. В этой чахлой растительности чудом умудрились выжить городские цикады – сейчас они надсадно трещали.

К ночи слегка похолодало, со стороны бухты, сквозь строй бесчисленных, раскаленных дневным зноем домов пробилось последнее дуновение дневного бриза. Он тут же сменился ночным и размеренно подул с суши, бесшумно неся горькую, отдающую сажей пыль.

Авита поежилась, но не от прохлады. «Разум Мировой, как мне сейчас страшно. Дорога заросла, тут наверняка редко ходят, вокруг никого, и он почему-то не удивился, когда я подошла первая. Боженька пантеистов, не покарай! Пусть все получится и кончится побыстрей. Король это или не Король – какая разница? Уколю его, да и дело с концом. Божечка, сделай так, чтобы сработал хваленый калассиановский блок и я кое-как выпуталась из передряги. Не хватало еще, чтобы этот Вэл насквозь прочитал мои мыслишки».

Псионик включил карманный фонарик. Стены старого дома из пластикофанеры растрескались, кто-то исполосовал дверную обивку ножом. Вырезанная озорная надпись оказалась с ошибками. Вэл ковырнул замок, покосившаяся дверь легко отворилась.

– Здесь никто не живет?

– Уже год как забросили весь квартал. Когда подолгу дует с суши, а это бывает разок в сезон, на это место несет кое-что интересное с заводов Химической Компании. В такие дни запашок стоит на любителя, но сегодня все в норме, разве что нет магнолий. Заходи, не сомневайся, в доме никого.

Авита перешагнула через замусоренный порог. Ивейдер замешкался, отыскивая выключатель. Вспыхнул бледно-зеленоватый свет.

– Здесь нет бытовой сенсорики, но энергию не отключили – работает местный ветряк.

Брукс осмотрелась. Обои местами отстали от стен. Уцелевшие куски демонстрировали узор из веселеньких голубых цветочков. На пластиковом диване залежался чуть заметный слой уличной пыли. Круглый стол в центре комнаты покосился на единственной аляповатой ноге. В глубине потертого кресла валялась забытая плюшевая обезьянка.

– Снимай куртку.

– Мне не жарко.

– Да, тут немного сыро.

Псионик открыл сломанный холодильник, вытащил из него плоскую нераспечатанную бутылку и два высоких стакана тонкого стекла. Авита осталась стоять – ей не хотелось прикасаться ни к креслу, ни к пыльному дивану.

«Разум Мировой, что же мне делать? Если я сейчас захочу взять шприц и полезу за ним, он заметит это и ответит пси-атакой. Если я сумею достать инъектор, то все равно не успею уколоть. Надо срочно что-то придумать. И мне нельзя пить – Цилиан честно предупреждал, что алкоголь ослабит блок».

Авита Брукс встала в угол, спрятав пальцы в рукавах просторной курточки. Вэл подошел и твердо, но не грубо взял девушку за плечи.

– Расслабься. Ты ведь хотела встретить настоящего ивейдера?

Он наполнил оба стакана светлой жидкостью и совсем немного отпил из своего, потом аккуратно закупорил бутылку. На запястье парня тускло блестел наглухо запаянный браслет белого металла. Авита сунула руку за ворот платья, но больше ничего не успела – Король уже обернулся, пришлось срочно вернуть инъектор на место. Возможно, он что-то заподозрил – по виду псионика не скажешь наверняка.

– Невежливо отворачиваться от угощения… Давай, выпей до дна.

Авита хлебнула, задержала дыхание и постаралась не встречаться взглядом с ивейдером, в его темных радужках плясали крошечные золотые точки.

– Авита… Vita – это жизнь. Вита-Авита – занятное сочетание. Ты ведь не боишься наводки? Она может быть довольно интересной.

Брукс съежилась, язык девушки слегка заплетался.

– Да-да, конечно. Я не боюсь, нет… Обшарпанные стены комнаты словно бы отдалились, свет мигал в ритме пульса, куртка мягко сползла и свалилась на пол мятым комком, Авита равнодушно перешагнула через нее. Вэл одобрительно кивнул:

– Не бойся, глубокие наводки нам ни к чему. Все будет почти естественно.

Он подошел вплотную, положил руки ей на плечи. Нестерпимый, панических страх охватил сестру Лина. «Боженька, хоть бы мой ментальный блок выдержал!» Дом молчал, плотные жалюзи отрезали ночную черноту, в глухой, пыльной, какой-то голой комнате не работали даже часы – их не было. Вэл говорил и говорил – медленно, вкрадчиво. Она уже не понимала слов, слова не имели никакого значения. Воробьиный Король прижался лбом к ее лбу – Авита не могла ни отвести взгляд, ни зажмуриться; невидимая лапа, мягкая и ворсистая, медленно, с жестокой неторопливостью шарила в самых укромных уголках ее сознания.

– Нет…

Лапа исчезла внезапно, как будто ее и не было. Король хмыкнул, его лицо утратило потустороннее выражение. Авита сумела отвернуться и вздохнула с облегчением, запоздало заныли шейные позвонки. «Похоже, я нашла именно того, кого искала. Это настоящий Воробьиный Король».

– Проверка окончена – ты не из Реабилитации. Не бойся, допивай свой стакан.

Вэл проследил, чтобы девушка осушила стакан до дна. В груди Брукс словно разожгли маленький горячий костер, перед глазами плавали призрачные тени.

– Раз ты не шпионишь в пользу Реабилитации, значит, от меня тебе не нужно ничего, кроме стандарта…

Воробьиный Король стянул с себя безрукавку, обнажив жесткий, рельеф мускулов. Потом потянул «молнию» на боку серебристого платья Авиты, освобожденная ткань сухо прошуршала, стекая к ее ногам, жестко щелкнули под пальцами бельевые застежки. «Он и вправду вообразил, что я хочу с ним переспать. Надо дать ему по морде, прямо сейчас, но если я сделаю это, то выдам себя».

Что-то подавляло волю – но это была не пси-наводка, а самый обычный испуг. Крошечный инъектор так и остался в брошенном на пол лифчике. Авита упала голой спиной на гладкую, прохладную пластиковую обивку дивана. «Этого нет, ничего этого нет – это все кошмарный сон, дурацкий розыгрыш, иллюзия, которая исчезнет, как только кончится ночь».

Потолок пьяно качался. Светильник пылал пронзительным светом поддельного солнца, беспощадно высвечивая мельчайшие подробности обстановки, и это было хуже всего. Авита зажмурилась, попыталась сдержать слезы, но непослушные горячие капли все равно катились по щекам, стекали на висок, щекотали ухо.

Псионик почему-то не торопился забираться на диван, кажется, он потерял к Брукс какой-либо интерес. Тогда она приоткрыла глаз и запоздало поняла свою дилетантскую ошибку – Воробьиный Король в равнодушной позе сидел на краю софы и вертел в руках брошенную одежду.

Сердце Брукс словно вздернули на толстый, с зазубринами стальной крючок – Король методично прощупывал швы ее серебристого платья, потом взялся за белье. Авита безотчетно поискала, чем бы прикрыться – на голом пластиковом диване не оказалось даже простыни. Голая комната, голый потолок, голая, попавшаяся с поличным шпионка Реабилитации.

Псионик подобрал брошенный инъектор, рассмотрел его и аккуратно придержал Брукс за подбородок, не позволяя взгляду уклониться.

– Что здесь было приготовлено для меня? Цианид?

– Нет! Я проверяла на собаке.

– Смертельная доза реабилитационного антидота?

– Я не знаю.

– Врешь, Vita.

– Нет, это правда. Мне не сказали.

– Я не сумел сразу «прочитать» тебя – это что-то новенькое. Работа Калассиановского Центра?

– Глубокий блок.

Воробьиный Король не торопился. Его влажные волосы слиплись и сосульками свисали на лоб.

– Реабилитаторы промазали. Я не смог тебя прочитать, девочка, зато прекрасно понял, что мне мешают неспроста. Ты лживая, замкнутая, холодная и пустая внутри, как бутылка, твоя искусственная патология кричит о себе, это не хуже свежего тавра на голой заднице. Тебя отправили на смерть, Vita.

На конце полой иглы дрожала прозрачная капля, Авита Брукс закрыла глаза, чтобы не видеть инъектора.Жало шприца чуть коснулось ее века, взъерошило левую бровь, больно царапнуло мокрую от слез щеку и остановилось, уткнувшись в шейную артерию.

– Ты предала меня и хотела убить. Мерою за меру. Может, хочешь попросить пощады? – несколько высокопарно осведомился Король.

«Я не буду показывать ему свой ужас… Хотя как я могу это сделать? Он самый сильный псионик Каленусии и видит меня насквозь. Вэл знает, что я перепугана, и наслаждается этим. Он поунижает и все равно убьет меня, а я не хочу произносить пустых, жалких слов, не стоит бессмысленно мучиться…»

Ивейдер отложил шприц, плотно перехватил девушку за горло и хлестко, быстро, но не очень сильно шлепнул ее по щеке.

– Готова к смерти? Ты плохо рассчитала последствия. Ты ведь не честный боец, ты проститутка, я не стану убивать тебя, только приведу твою славную мордочку в состояние полной профнепригодности.

Щелкнул складной нож – у него оказалось длинное узкое бритвенной остроты лезвие.

– Нет!

В этот момент самообладание изменило Авите Брукс, она умоляла, просила и кричала, цеплялась за руки Короля, роняя в голую пустоту комнаты жалкие унизительно-бессмысленные слова. Псионик больше не слушал ее, он перехватил нож поудобнее и сделал первый надрез – на лбу, у самой кромки густых светлых волос…

Когда Авита очнулась, зеленоватый плафон все так же освещал пустую комнату. Глаза оказались невредимы. Она осторожно прикоснулась к щеке, кожу немного саднило от оплеухи, но крови почти не было, лицо уцелело, только несколько липких капель растеклось по лбу – от единственного, первого и последнего нанесенного Вэлом малюсенького, неглубокого пореза.

«Божечка пантеистов! Я жива и почти в норме».

Воробьиный Король сидел неподалеку, в кресле, он выглядел отстраненным, усталым, хмурым и уже успел натянуть безрукавку. Заметив, что Авита очнулась, псионик встал и подошел поближе.

– С пробуждением. Перетрусила? Кстати, я сломал твой хваленый калассиановский ментальный блок. Полсотни извинений за причиненные неудобства – пришлось тебя как следует припугнуть. Страхи и обмороки хорошо помогают, это разминка перед серьезными манипуляциями с мозгом.

Брукс попыталась встать и обнаружила, что аккуратно укрыта своей собственной курткой. Вэл швырнул на диван мятый ворох вещей.

– Одевайся. Отличное и поучительное зрелище – голая неумелая шпионка, отчаянная трусиха и глупая девчонка – все в одном лице.

Она молча проглотила оскорбление и поспешно оделась.

– Умойся, заклей царапину – вода в графине, пластырь найдешь в аптечке.

Пластырь оказался старым, зато вода – почти свежей. Брукс вытерла щеки рукавом.

– Мне сказали, что у тебя пси-коэффициент чуть ли не под сотню. Раз ты снял калассиановский ментальный блок, значит, теперь можешь читать мои мысли?

– Да там и почитать почти нечего – столько же мыслишек бывает у обгадившегося котенка.

– Ты все равно не можешь до них добраться – этого не может никто.

– Сомневаешься? Между прочим, реабилитаторы взяли тебя, сломав на брате… Как его зовут – Эрмелин?

Авита прикусила язык, сердце опять беспомощно затрепыхалось на стальном крючке. Полное имя Лина никогда не помещали в Систему, оно не проходило ни в личном жетоне, ни в родительских документах. Обстоятельства вербовки или личность брата Воробьиный Король мог узнать обычным, хоть и трудным путем – например, взломав информационное хранилище Порт-Калинуса. Но полного имени – «Эрмелин» – не знал никто, это была их с Лином тайна на двоих.

Вэл кивнул, подтверждая ее невысказанные мысли.

– Я псионик высшего класса. Это не чудо, это просто хорошая работа.

Ярость и обида вытесняют страх.

– Должно быть, ты очень любишь копаться в чужих мозгах?

– Люблю? Зачастую это не лучше, чем ворошить помойку.

– Почему ты меня не уколол?

В темных глазах Короля опять проступили золотые точки.

– Люблю коллекционировать забавные случаи. Как ты думаешь, насколько рьяно будет искать тебя Департамент?

– Не знаю… – неуверенно протянула Авита.

– Не сомневайся, не слишком рьяно, таких, как ты, у них пятачок за пучок. К нам засылают дешевку, поганую мелочь, которую не жаль потратить. Пошли.

– Куда?

– Увидишь.

– Вить будешь?

– Сам не знаю. Вообще-то стоило бы наподдавать тебе в назидание другим. Ненавижу продажных женщин.

«Я еще не брала денег с Департамента, – с тоской подумала Брукс. – Точнее, я их брала не себе».

– Да понял я… – беззлобно и вслух отозвался Вэл. Псионик мгновенно почувствовал состояние Авиты.

– Только не надо истерик – хорошо? Да, это так, с девяносто восьмым коэффициентом я часто читаю мысли. Пока что на время поставлю себе ментальный барьер. Можешь в одиночестве переварить приятные воспоминания.

Как только Авита натянула куртку, Вэл жестко взял ее за запястье и потащил за собой, они вместе вышли во двор. Машина с заляпанными грязью номерами ждала возле выезда на шоссе. Псионик уселся за руль.

– Займешь переднее сиденье, рядом со мною. Если нас остановит патруль, ты закроешь глаза и притворишься спокойно спящей. Поняла? Говорить с ними буду я и только я. Подлые мыслишки насчет обмана советую сразу же отставить в сторону – они у тебя читаются не хуже рекламного плаката.

Свет фар рассекал тьму. Пыльный летний пригород остался позади, обзор сузился, сумрачная стена букового леса обступила дорогу, серая лента шоссе плавно поворачивала на северо-запад. Два или три раза шоссе перебегали мелкие зверьки. Должно быть, Вэл заранее чувствовал их приближение – он всякий раз аккуратно притормаживал еще до того, как пушистый комок успевал броситься под колеса. Брукс откинулась на высокую упругую спинку сиденья и прикрыла глаза. На фоне прикрытых век неистово отплясывали пятна света, от выпитого алкоголя тошнило. Разрушенный ментальный блок отзывался теперь странной легкостью, быстротой в мыслях и лавиной непрошеных воспоминаний – по большей части болезненно-неприятных.

«Теперь я понимаю все, я понимаю, отчего почти каждый реабилитатор так боится псиоников – всех, даже детей, ангелоподобных мальчиков, маленьких нарядных, словно куклы, девочек, даже несчастного, доброго умирающего Лина. Эти люди могут обшарить и вывернуть нашу душу, словно собственный карман. Там, в пустом доме, Король „воробьев“ еще не дотронулся до меня, а я уже подспудно ненавидела его. Впрочем, Вэл – особенный, он видит не только мой страх, но и мысли, и поэтому страшен вдвойне. Норма-ментальные для него дураки-болваны, полулюди-полупредметы. Он удержал меня вместо игрушки, а, в конце концов, сломает и выбросит в отвал, словно изношенный хлам».

Король наверняка читал мысли Авиты, но ничем не выдал интереса и вид имел скучающий. Через сотню метров он насторожился. Брукс видела, как шевельнулись придорожные заросли, кусты раздвинулись, пропуская трех мужчин в форме патруля безопасности. Дорогу перегораживала лента «ежа». Псионик притормозил. Старший патрульный приложил два пальца к шлему, сквозь поспешно опущенные ресницы Брукс едва успела разглядеть его острый профиль.

– Ментальная проверка. Предъявите ваши персональные жетоны, свободные граждане.

Вэл кивнул, извлек из кармана безрукавки и протянул патрульному плоские металлические прямоугольники.

– Моя подруга спит. Я не хотел бы будить ее, сержант. Мы вместе едем в отпуск на северное побережье, вот наши документы. Надеюсь, этого достаточно? Или у вас имеется лицензия на глубокий пси-тест?

– Ничего, ребята, хватит жетонов.

Авита собралась было позвать на помощь, но не сумела даже пошевелить губами. «Это легкая пси-наводка, – поняла она. – Воробьиный Король держит меня, мешая двигаться и кричать. Его личные документы – сплошная подделка».

Патрульный долго возился с жетонами, кажется, он не мог попасть ими в щель уникома.

– У вас возникли претензии, сержант?

– Претензии? Все чисто, парень. Проезжай.

– Тогда уберите «ежа».

Человек из безопасности замешкался, наступила беспричинная пауза, Авита сквозь опущенные ресницы наблюдала за сценой, которая все более приобретала черты абсурда. Сержант медленно, словно во сне, вскинул излучатель, целясь прямо в висок Короля. Младший патрульный навел оружие на саму Авиту.

– Нет!

Пси-наводка Короля исчезла мгновенно. Освобожденная от невидимых пут, Брукс упала ничком, укрываясь от луча на полу кара. На ее затылок и шею брызнул расплавленный выстрелом пластик.

– Быстро, в лес! – крикнул Вэл.

Она распахнула противоположную дверцу кара, выпрыгнула на полотно дороги и со всех ног пустилась бежать в чащу. Ветви хлестали по лицу, жесткая трава – по лодыжкам. Ухнула, свистнула и застонала в кустах угрюмая ночная птица. Сквозь решетку черных ветвей темно-синим бархатом проглядывало звездное небо. В разгоряченное лицо веяло сыростью и запахом грибной гнили. Бесшумные вспышки армейских излучателей остались далеко позади. Авита неслась, спотыкаясь, безнадежно потеряв направление, ей казалось, что прошло около часа, хотя бегство едва ли длилось более нескольких минут. Она остановилась, только растратив остатки сил. Сердце молотило щенячьим хвостом, Брукс нашла на ощупь удобную кочку и села, пытаясь успокоить дыхание. В лодыжку больно впилась длинная колючка.

Неподалеку захрустели кусты.

– Эй, Вита!

Авита в ужасе затаилась, узнав голос Воробьиного Короля.

– Привет. Ты зря прячешься, это неразумно, я вижу твой ментальный след.

Вэл вынырнул из зарослей, вспыхнул луч карманного фонаря, конус света высветил ноги Брукс, поднялся до ее колен и перескочил на лицо. Псионик смахнул со своего лба паутину.

– Вставай, вернемся на дорогу. Не надо сидеть на сырой земле – здесь водятся мокрицы.

– А патруль?

– Считай, что патруль спекся. У них оказались слабенькие шлемы защиты. Брукс передернуло.

– Почему они начали стрелять?

– Наверное, мой девяносто восьмой коэффициент произвел слишком сильное впечатление. В кустах был припрятан стационарный пси-детектор, люди безопасности перетрусили, что их защита не выдержит, и первыми начали бой. Правда, в тебя стреляли тоже, а это уже против всяческих правил – норма-ментальных обычно не трогают, в какой бы компании их ни поймали…

В свете фар патрульной машины темнели холмики трех тел в униформе.

– Третий сидел на детекторе… – кивнул Вэл, отвечая на невысказанные мысли Авиты. – Моя машина на ходу, и они не успели связаться с Департаментом. Уезжаем, пока эта публика не очухалась.

Псионик скатал и отшвырнул в сторону полоску «ежа».

– Так они живы?

– Живехоньки, но у меня нет времени начинять их мозги ложными воспоминаниями. Иди в машину, время не ждет.

Через полчаса буковый лес кончился, дорожный указатель возле перекрестка источал мертвенный белесый свет. Воробьиный Король, не задумываясь, повернул на запад и прибавил скорости. Медленно прояснялось предутреннее небо. Пологие горбы заросших кустарником холмов сменились настоящими лесистыми горами, главный хребет, окаймленный растительностью у подножия, заметно приблизился.

– У меня закладывает уши.

– Мы у высшей точки перевала. Выходи и полюбуйся.

Вэл остановил машину.

Под теплыми утренними лучами, выступая меж пятен темной зелени, сверкали изломы гигантских, цвета слоновой кости, камней главного хребта. Причудливая игра света и тени превратила их в абрис циклопической спины спящего животного. Отчетливо просматривались очертания когтистых лап. Четвероногий ящер из сказок дремал, припав беззащитным брюхом к плотному массиву леса, зубчатый хребет выгибался к небу. Опущенная книзу тяжелая морда совершенно зарылась в зелень, пасть, ноздри, глазницы – все это исчезло в сочной листве. Плавно изогнулась крутая шея. В густых кустах, укрывших голову ящера, возились и чирикали пичуги. Из колючих ягодных зарослей одиноко торчало настороженное каменное ухо.

– Разум Милосердный! Что это?

– Это Сторожевой Змей. Вообще-то просто камень, игра случая, но игра очень совершенная.

Место безотчетно вызывало ощущение покоя и устойчивой безопасности. Воздух казался бархатистым – ни мучительного зноя города, ни пронзительного ветра ледяных вершин. Чистый, чуть желтоватый камень, чистая зелень и спокойная игра пока еще неяркого утреннего света.

– Поехали. Хватит стоять.

Авита вернулась в машину, приглушенно зарокотал мотор, сонный дракон остался позади.

– Здесь, за перевалом, есть частные особняки – для тех, кто не любит летнюю жару в Параду.

Машина мчалась еще с полчаса, прежде чем свернуть в сторону, упершись в сплошную зеленую изгородь. За, казалось бы, непроницаемой, но на самом деле тонкой стеной листвы открылся короткий участок обсаженной пирамидальными деревьями дороги, через сто метров он закончился возле ажурных металлических ворот. Их идеально выверенный орнамент выдавал штучную работу дорогого дизайнера. Брукс поискала взглядом и не нашла признаков пси-турникета. Створки медленно, повинуясь ментальному приказу Воробьиного Короля, разъехались в стороны. Машина въехала на стоянку, Авита вышла на розовую плитку площади и попыталась размять затекшие ноги.

Необычное строение полукольцом охватывало двор. «Оно походит на замок», – подумала Брукс и тут же поняла свою ошибку. Строение не просто походило на древний замок – оно и в самом деле было старинным. Просто дорогой, невообразимой прочности камень совершенно не тронули годы. Идеально отесанные блоки цвета бледной терракоты плотно прилегали друг к другу, наверное, в щели не протиснулось бы и лезвие ножа. В обводах стен и миниатюрных башенок простота сочеталась с изысканностью, но в них не было ничего воинственного. Замок не предназначался для осады – его возводили как дорогую игрушку.

– Нравится?

Воробьиный Король подошел незаметно, словно призрак.

– Никогда не видела карманных дворцов? Тогда смотри как следует. Это майоратное владение – неотчуждаемая доля старшего сына и все такое прочее. Когда-то наше семейство имело сотню таких уголков, но сохранился только этот. От залога и продажи его спасли только древние монархические предрассудки.

– Что ты здесь делаешь?

– Я здесь живу. Пошли.

За дверью черного дерева открылся просторный холл и дубовая лестница.

– На самом деле все здесь не такое уж старое – двести лет не срок.

Авита посмотрела на свои стоптанные сандалии – грязные подошвы опять оставляли на драгоценном паркете и мягких коврах приметные следы. «Ну и холера с ними. Наш подарок монархистам». Вэл, однако, виду не подал. Дальнюю стену занимали картины в тяжелых, отливающих золотом рамах, Брукс подошла поближе – с потемневших холстов на нее смотрели воинственные чужие лица. Преобладал тот же, что у Воробьиного Короля, тип – прямые темно-русые волосы, резкий профиль, круглые, пожалуй, слишком близко посаженные, блестящие глаза.

– Что это за семейство?

– Герцоги Далькроз, родственники прежней королевской династии Каленусии. Впрочем, дальние и, в конце концов, обедневшие.

«Он спокойно назвал мне свое настоящее имя, – с тоской подумала Авита. – Мне точно не уйти отсюда живой. Конечно, то, что он учинил ночью, было просто жестокой игрой мальчишки-садиста, но когда-нибудь этот потомок Далькрозов решит устроить свои дела с реабилитаторами, и тогда я просто исчезну – меня пришибут пси-наводкой, зароют в каком-нибудь холодном погребе с мокрицами на стенах. За хорошие деньги Департамент согласится не замечать пси-ненормальность этого дернутого аристократа, и все пойдет своим чередом. Цилиан не знал, с кем он связался, про истинное лицо Воробьиного Короля не знает никто. Этот придурок, подрастающий ментальный убийца, а я влипла. К тому же он сейчас читает все мои мысли!»

Вэл моментально ответил вслух:

– Конечно, читаю. А Департамент я не люблю и не склонен поощрять коррупцию. Не собираюсь отрицать, что пошел на жесткие меры, но ведь и ты хотела меня сдать, а это все равно что убить, к тому же глубокие ментальные блоки очень плохо снимаются. Совсем не факт, что это сумели бы сделать те, кто их ставил, – сами реабилитаторы.

– Чего-чего?!

– Если бы тебе удалось покалечить меня этим инъектором, ты бы осталась со своим блоком, и всю жизнь так и ходила бы с промытыми мозгами.

– Не верю.

– Верь, не верь, дело твое. Ладно… Тебе понравились портреты? Вон тот, третий справа, мой прапрадедушка Бенедикт, слыл когда-то ужасным колдуном. Скорее всего, он был мизантропом и псиоником средней руки, но старику отчаянно не повезло с датой рождения. Говорят, ради эликсира бессмертия он замучил полсотни самых преданных слуг, закопал их скелеты в погребе и…

Авиту замутило.

– Ну и шуточки у Воробьиного Короля.

– Ага. Раз ты способна отличать шутки, значит, блок снят качественно. Я, как собака, трудился всю ночь. Был бы я практикующим психиатром – прислал бы тебе счет.

Авита попробовала на зубок двусмысленность королевских речей и, не выдержав, сломалась пополам, безумный смех накатил на нее неудержимо, колени предательски задрожали, она села там, где стояла, – прямо на толстый и пушистый палевый ковер.

Вэл невозмутимо ждал, пока гостья отсмеется.

– Ха-ха-ха! Ой-ой-ой… Зачем ты меня сюда привел?

– Хочу показать тебе еще кое-что. Пошли. Да не на улицу – вон туда, вверх по лестнице.

Второй этаж занимала каминная комната, слева, в анфиладе просматривался обеденный зал с гнутыми стульями и длинным столом красного дерева, но Вэл свернул направо и подошел к закрытой резной двери. Замок, впрочем, оказался вполне современным, хотя и механическим. Воробьиный Король снял с шеи шилообразный ключ на цепочке.

– Никакой псионики. Этот технический примитив тоже элемент этикета.

Дверь распахнулась и открыла взгляду Авиты еще один зал. Над ним, видно, хорошо поработал архитектор, создавая в малом пространстве видимость величественного простора. Полуколонны белого камня лишь слегка выступали из стен. Широкие и высокие окна пропускали потоки света. Пол едва заметно повышался к дальней стене. Там, на трехступенчатом возвышении стояло простое, на вид черное, деревянное кресло.

– Это трон сюзерена. Мои предки сидели в нем, принимая своих верных вассалов. Считалось, что данные в такой обстановке обещания непременно выполняются, так что к воротам Далькрозов в ритуальные дни выстраивалась здоровенная очередь грязного и вечно недовольного мужичья. Как ты понимаешь, эти праздники устраивали очень редко – обещания иногда так трудно выполнять!.. И сними свои ужасные сандалии – к черному креслу положено идти босиком.

– Зачем мне вообще туда идти?

– Можешь попросить у меня чего-нибудь.

Голос Вэла теперь приглушенно долетал издалека, многократно отражаясь от сводов и стен. Король в одиночестве добрался до возвышения и уселся в кресло.

– Давай иди сюда.

Брукс сбросила сандалии и боязливо, словно по раскаленным камням, сделала первый шаг. Узор паркета мягко блестел. На полу замерли в ожидании толстые и круглые солнечные зайчики. Она почему-то боялась на них наступать.

– Ну что же ты, давай…

Авита сделала второй шаг и быстро-быстро, стараясь не глядеть на свои босые ноги, прошла положенное расстояние и остановилась у подножия первой ступени.

– Девица Вита Брукс, лорд Далькроз слушает тебя.

«Если я сейчас попрошу отпустить меня подобру-поздорову он отпустит, – поняла Авита. – Но, пожалуй, этот Вэл и так не собирается зарывать мой скелет в погребе. Нужно просить чего-нибудь посущественнее, пусть этот лукавый бес заплатит за мой страх, пусть покрутится, выполняя». Она задумалась, оценивая собственные желания. Отомстить реабилитаторам? Но Авите не хотелось мстить серому, вечно настороженному Цилиану. Получить хорошие деньги? Звучит заманчиво, но мелковато. Разве что…

– Я хочу спасти Лина.

Воробьиный Король на возвышении нахмурился.

– То есть?

– Не прикидывайся дураком, Король, ты ведь читаешь мои мысли, правда? Я хочу, чтобы ты нашел Лина. Я хочу, чтобы мой больной брат избежал реабилитации и остался жив любой ценой. Пусть он уедет за границу или спрячется в Каленусии…

Потомок Далькрозов в задумчивости постучал ногтями по драгоценному, темному, отшлифованному руками бесчисленных благородных предков подлокотнику.

– Это все?

– Да.

– Хорошо, ты получишь желаемое, девица Брукс. Можешь благодарить в установленной форме.

Не надеявшаяся на согласие Авита ахнула от неожиданности и почувствовала, как розовеют щеки, но ответить ничего не успела. Дальняя дверь зала отворилась и пропустила маленького седого старичка в форменной тунике лакея. Старик укоризненно потряс белым хохолком:

– Вы опять балуетесь с креслом, лорд Вэл? Никакого почтения к традициям. Ваша знакомая – не леди, она не из приличного общества, но, конечно, не фермерша и не может считаться вассалом дома Далькрозов.

– Не ворчи, Кольцер, в эпоху республики монархические обычаи нуждаются в модификации. Упадок нравов и никакой дисциплины среди слуг – ты помешал моим занятиям.

– Не слушайте его, свободная гражданка, – заявил Кольцер, обращаясь к Авите. – Лорд Вэл Август будет забивать вашу голову древними историями, но он не вспомнит про завтрак… Мой лорд, стол на двоих накрыт и ждет в обеденном зале.

В зале Авита опустилась на стул напротив Воробьиного Короля и нехотя поковыряла кусок мяса старинной двузубой вилкой. Вилка была тяжелой, явно дорогой, с массивной ручкой из инкрустированного перламутром белого металла.

Вэл ел как ни в чем не бывало, вид у него был невозмутимый, разве что слегка озорной. Авителла про себя прикинула возраст лорда Далькроза. «Да ему на самом деле всего-то около семнадцати. Он, пожалуй, на год помладше меня и на пару сантиметров пониже». Брукс не знала, что ей делать – смеяться до слез или злиться. Вчера вечером Король казался ей высоким, двадцатипятилетним и страшным до мучительной тоски. «Это была наводка», – сообразила раздосадованная Авита. «Все мои страхи – только ловко навязанная Взлом фальшивая картинка. Этот мальчишка-псионик провел меня как дурочку и запугал до полусмерти. И все-таки я надеюсь, что он настоящий Воробьиный Король. Почему бы нет? Если Далькроз сдержит слово Короля, то, может быть, сумеет спасти Лина… Если, конечно, он и вправду Воробьиный Король».

– Ты что-то сказал?

– Да. Пошли, я покажу тебе одну штуку.

– Это далеко?

– Нет, совсем близко.

Они вместе вышли в довольно запущенный парк. Клумбы засохли, бурьян забил слабые стебли цветов. Раздвоенные стволы старых деревьев покрывал тонкий голубоватый слой лишайника, посыпанная мелким ракушечником дорожка уходила куда-то в глубину неприбранной чащи. У перекрестка одиноко белела статуя. Увеличенная копия грациозной ящерицы замерла в настороженной позе, гордо вздернув точеную голову. В утреннем свете камень отливал серебром.

– Красивая статуя.

– Эта странная рептилия – идефикс местных жителей в последние этак лет двести. Раньше здесь устраивали фестивали охотников за серебряными ящерицами. Раз в три года собиралась тьма-тьмущая народу – они вытаптывали парк, обшаривали лес в окрестных горах, говорят, даже ставили особые мелкие сети. От рептильеров вскачь удирали все зверюшки. Кольцер говорит, что пятьдесят лет назад какого-то клерка из Порт-Калинуса задрал всерьез обиженный медведь. Потом мода на фестивали почему-то прошла…

– Они ее поймали?

– Кого?

– Ящерицу, конечно.

– Разумеется, нет.

– А зачем ее было ловить? – спросила Авита.

– Не знаю, наверное, в этом таился какой-то большой смысл. Например, она уничтожает комаров в замке, находит пропажу или выполняет три желания, а может, она очень редкая или ее не бывает совсем. Ловить то, чего нет, – в этом есть стиль.

– Ерунда.

– Конечно, но смешная, и про фестивали я сказал правду, ну, почти правду. Ты мне не веришь?

– Ты же сам знаешь, что нет. Я все хотела спросить – как это получается? Интересно?

– Что интересно?

– Подглядывать в чужие мозги.

Авита заметила, что Король смутился, он чуть прищурился, как будто страдал от яркого света.

– Все зависит от того, что именно ты видишь. Это неинтересно в большинстве случаев, иногда противно. И больно – тоже иногда. За себя, кстати, можешь не беспокоиться, я уже час специально держу ментальный барьер и не чувствую твоих мыслей.

– Это правда?

– Честное слово ивейдера.

– А это трудно – держать барьер?

– Не очень, если есть привычка.

Авита умолкла, переваривая новость. Смутное ощущение слежки и незащищенности отступило. «Только бы он говорил правду!»

Парк тем временем кончился, оборвался каменистым косогором, сразу за зарослями сухих жестких кустов начинались настоящие горные склоны, тропинка шла все дальше по широкому каменному карнизу.

– Далеко еще?

– Близко.

Карниз кончился, кусты жесткой растительности расступились.

– Смотри.

Сразу за поворотом тропы открылся странно знакомый вид – высокий утес, его уступы, словно выписанные одним взмахом кисти, отличались ясной чистотой форм. Казалось, акт творения только что совершился и новорожденный камень еще не успели источить ни непогода, ни беспощадное время. Пейзаж напоминал картину из кабинета управляющего Мидориана. Авита подошла поближе и тут же заметила, что разрушение все-таки тронуло скальную породу – по изломам камня змеились тонкие трещины. С вершины утеса низвергался маленький, тугой водопад, в послеполуденном свете зыбко дрожала радуга брызг. У подножия скалы блестело мелкое, почти круглое озеро, вода широким ручьем стекала в долину, на отмели, зарывшись в каменное крошево, лежала лодка-плоскодонка.

– Залезай в нее, только постарайся не раскачивать, посудина неустойчива. Я сам возьму шест.

– Зачем?

– Надо аккуратно проплыть у края водопада. Постарайся не оказаться в озере. Здесь мелко, но вода быстрая и холерски холодная – как лед и даже еще хуже. Она течет прямо с вершин.

– Зачем тогда соваться в водопад?

– Подожди, увидишь.

Авита вцепилась в край низкой некрашеной скамейки, Король ловко орудовал шестом. Плоскодонка пару раз сильно качнулась, потом зыбко вильнула в сторону. Шальные капли застучали по макушке Авителлы, суденышко чуть задело бортом тонкую завесу воды и оказалось по ту сторону водопада. Они приблизились к берегу, и Вэл подал девушке руку. Брукс оглянулась – яркие лучи, проходя через отвесный слой влаги, резали глаза стеклянным блеском. Она отвернулась, привыкая к синеватому полумраку. Хрустел под ногами гравий. Своды терялись в темноте, в небольшой пещерке веяло холодом и водой.

– Что это?

– Вход в частный бункер моих предков. Странное место, но довольно интересное. Здесь есть кое-какая техника, ей лет двадцать, но почти все работает. Даже сырость не мешает – там, внутри, климатическая установка.

Далькроз притронулся к замку. Массивная дверь отошла в сторону, показался свет – яркий, искусственный.

– Энергия идет от водопада, чистая работа. Это место – бывшая любимая игрушка моего отца.

– А где теперь твой отец?

– Разбился в авиакатастрофе, когда мне было семь лет. Мама пропала без вести пять лет назад, когда восстали псионики.

– Твои родители были сенсами?

– Нет.

– Мне очень жаль, что так получилось…

– Тебе-то едва ли, ты их не знала. Впрочем, попытку вежливости я оценил.

Брукс прикусила язык, Далькроз не шел на короткий поводок.

– Ладно, я не хотел тебя обидеть. Заходи, мы пришли.

Бункер оказался квадратной комнатой с невысоким потолком. Одну стену сплошь занимали стойки с оборудованием и устаревшего вида сайбер. На свободном пятачке стоял простой стол из струганных досок и несколько кресел. Толстая дверь безжалостно отрезала почти все естественные звуки – шум деревьев, щебет пичуг. И только глухо и тревожно долетал рев водопада.

Авита без приглашения устроилась в одно из кресел и постаралась подавить непрошеную, острую тоску. Замерцавшая было надежда беззвучно рассыпалась в прах – на мириады мелких-мелких частиц.

Далькроз сел почти напротив. Брукс, не скрываясь, рассматривала его полупрофиль – тонкий нос, близко посаженные темные глаза. Он и в самом деле был семнадцатилетним, и он же был Король – и то, и другое являлось самой настоящей правдой, именно это повергало Авиту в отчаяние.

«Я не верю, что он сумеет по-настоящему помочь Лину. Даже если Вэл собирается сдержать слово, у него не хватит сил. Но если я чудом сбегу отсюда и сдам Короля Департаменту, это тоже не изменит дела. Теперь я уверена, что Цилиан обманул меня – все его поступки с самого начала пахли липой».

Король неторопливо кивнул, и густая тень упала на его лицо.

– Да, я понимаю.

– Ты обещал не читать мои мысли.

– Я не читал, я их просто угадываю, как свои. Можно поставить ментальный барьер, но нельзя запретить самому себе думать. Что тебе говорил тот человек, из Департамента?

– Ты сам знаешь – он просил сделать тебе укол.

– И все?

– Все. Ты не думай, это был не яд, я проверяла на собаке. Если бы Торопыга околел, я бы никогда…

– Ладно, забудь об этом. Он просил тебя о чем-нибудь еще?

– О чем?

– Узнать у меня какие-нибудь секреты, найти других ивейдеров.

– Нет, не просил.

– Точно?

– Я говорю правду!

– Ладно, верю… Но ты ведь могла забыть его слова?

– Нет!

– Вот это и странно. Ты рассказала мне очень странную историю, девушка. Слушай меня внимательно и попытайся найти ошибку. Ты приходишь в Департамент Обзора – почему?

– Мой брат болен, больным нельзя вводить антидот, к тому же он случайно подрался в офисе с реабилитатором и…

– …И его забрала полиция?

– Точно. Но только не сразу, Лина два дня ловили в сточных трубах под Порт-Калинусом.

– Что случилось потом?

– Со мною поговорил инспектор Цилиан. Он обещал помочь и ничего не просил взамен. Потом, уже позже, сказал, что брат задержан за связь с ивейдерами.

– Где вы пообщались с инспектором?

– Два раза в парке Древесная Эстетика. Один раз в лаборатории, где мне поставили ментальный блок.

– Там были другие наблюдатели?

– В парке не было никого. В лаборатории был какой-то смешной старый псионик – лысый, сонный. Нереабилитированный.

– Ручная собака Департамента. Кстати, там, в парке, Цилиан прямо так сразу и предложил ему помочь?

– Почти сразу. Я сначала рассердилась – очень, а потом… Потом я подумала, что у Лина никогда не найдется денег на настоящего адвоката. Цилиан показался мне честным, даже каким-то равнодушным, как будто он обиделся и очень устал.

– Не советую тебе верить в такие штучки. Он не просил тебя взять с собою какой-нибудь небольшой предмет – оружие, жетон, маячок экстренной помощи?

– Нет.

– Подумай как следует, не пытайся меня обмануть, от вранья будет хуже, в основном тебе.

– Нет! Я ничего не брала у Цилиана, кроме…

– Ну?

– Кроме денег. Я их потом отдала – почти все. Одной девушке.

– Кому?

– Не спрашивай, не скажу.

– Ну и ладно, не говори – наверное, какой-нибудь доносчице – шлюшке из клуба. А теперь слушай меня внимательно. Во-первых, не сомневайся, что тебя обманули – я совершенно точно знаю про твоего брата, что он никогда не водился с нашими «воробьями». Если тебе сказали, что он связан с ивейдерами, это ложь. Ложь номер два – ты не сумела бы ввести мне антидот. Такие уколы делают один за другим, серией, а действуют они только через несколько дней. Так что, даже получив настоящую дозу, я еще успел бы смешать твои наивные мозги с песком.

– Почему я никогда не слышала об этом?

– А ты часто разговаривала с реабилитированными псиониками? О подробностях операции обычно не распространяются. Я бы тоже не знал подобных тонкостей, не будь я Королем свободных сенсов.

– Тогда почему серые забрали Лина?

– Думаю, его забрали с одной-единственной целью – напугать тебя как следует. Это приятный вывод. Эрмелину почти ничего не грозит, штраф за драку без нанесения увечий незначителен, к тому же твой брат несовершеннолетний. Сейчас он сидит в накопительном лагере и застрянет там надолго, место это невеселое, но жить можно.

Брукс грустно опустила плечи. Колени под краем нарядного платья чуть заметно тряслись – мелкая противная дрожь.

– Раз так, я вернусь домой, свяжусь с родителями и начну искать адвоката. Отец будет ругаться, но, если финансовый год оказался удачным, денег дать должны.

– Идея хорошая, но сначала ответь на вопрос – зачем тебя отправили ко мне? Пока я не вижу смысла, а мне не нравится, когда в действиях сереньких не просматривается никакой мысли. Ты сама-то что думаешь?

– Я запуталась и уже не думаю ничего.

– Ладно. Не буду тебя принуждать к мучительному мыслительному процессу. Вот мой королевский приказ. Как только вернемся в замок, стащишь с себя все – ну ты понимаешь, одежду, белье, финтифлюшки, серьги, заколки из волос. Не оставляй ничего, возьмешь в гардеробной комнате мои запасные джинсы, футболку и переоденешься. Свои шмотки сразу отдашь Кольцеру, он сожжет. Аппаратура огня не любит, все с треском полопается – и привет.

– Ты решил, что мне незаметно всадили «жучок»?

– Я бы не сомневался в этом, но…

– Что?

– По идее, маячку пора бы и сработать, нас должны были зацепить еще пару часов назад. Поскольку ничего такого не произошло, значит, все чисто, и можно, пожалуй, успокоиться. И все-таки такая благодать мне подозрительна – твой Цилиан вовсе не клинический идиот. Тут кроется подвох, только я пока не знаю, какой.

Авита зябко поежилась. Холод. Легкое, почти неощутимое дуновение сырости. Опасность.

– Что мне теперь делать?

– Я уже сказал – отдашь все свои вещи Кольцеру. Несколько дней не будешь делать ничего – тихо и спокойно подождем. Сначала отсидимся, потом будем спасать твоего брата, позже я скажу, каким образом.

– Может быть, проще все-таки нанять адвоката? – жалобно спросила Брукс.

– Конечно, законный путь был бы проще и безопаснее. Но только до тех пор, пока ты не связалась с Цилианом. Ты сама испортила дело, Vita-Авита. Теперь стоит тебе появиться в Порт-Калинусе, тебя заберут за связь с ивейдеровским подпольем. То есть со мной. Все дело в том, что раньше у Цилиана не было против вас с братом ровным счетом ничего. Тогда он решил создать свое дело на пустом месте, сунул тебе этот бесполезный инъектор и отправил тебя ко мне.

– Великая Пустота! Ну почему я? Почему все это выпало на мою долю?!

– Не знаю, Вита, – я Король, а не провидец. Скорее всего, какой-нибудь сайбер просчитал и выдал такую диспозицию по твоей и моей совместимости. Это дело метит в ивейдеров Каленусии, в наших «воробьев». Я не вру, сказал тебе все правду. Вот так.

– Если ты не врешь, то Цилиан совершил страшную подлость.

– Он наблюдатель, для таких псионики не люди, а норма-ментальные доверчивые дураки – люди только наполовину.

– Я напишу правду в Сенат.

– Для этого надо сначала выжить.

Авителла скорчилась на стуле, обхватила озябшие плечи холодными ладонями, зубы мелко, неудержимо застучали – пришлось крепко прикусить губу. «Вэл слишком много знает и слишком уверенно держится для неполных семнадцати лет. Теперь я верю, что он настоящий Воробьиный Король. Только от такой веры мне делается еще страшнее».

Король молчал, отвернувшись. Лет на вид ему было, хоть убей, меньше, чем Авителле. Брукс ткнула подбородком в сторону пыльных полок.

– А это что?

– Мой вход в Систему. Хочешь посмотреть?

– Ты входишь туда нелегально?

– С чего ты взяла, что нелегально? Все обстоит замечательно, по картотеке я чист как праведник.

– Ты подделал себе документы о пси-реабилитации?

– Нет. Просто в Системе я числюсь норма-ментальным от рождения. Это проделать трудно, но не очень, нужно только правильно нащупать пароли и обойти защиту.

– Врешь! Тебе никогда не сломать информационную защиту Пирамиды.

– Я не ломал ее сам, мне помогли.

– Кто?

– Один друг с другой стороны. Я называю его Цертус* ^[51]. Далькроз повозился возле развалюхи сайбера, тот подал признаки жизни.

– Возьми монитор-очки.

Авителла подтянула свой стул поближе, где-то выше и за спиной, беспечно даря энергию, приглушенно гремел водопад.

– Как ты это делаешь?

– Через парадуанский университетский центр по Сети выхожу на столицу. Цертус держит для меня подставной адрес, который все время меняется. В техническом колледже свободные публичные сайбер-залы, там толчется тьма-тьмущая народу, никто не знает, что меня на самом деле нет в городе. От Параду на Порт-Калинус идет канал связи с Пирамидой – по тем паролям, которые мне дает наш Цертус. Они тоже непостоянны, но это мелочи, я всегда в курсе дела.

– Я плохо тебя поняла.

– Неважно.

– Кто он, этот твой приятель?

– Тебе знать необязательно.

– А вдруг он тебя выдаст? …

Вэл чуть насмешливо прищурился.

– После того, как тысячи наших «воробьев» получили поддельные жетоны и разлетелись? Фальшивый друг никогда не решился бы на такое дело – даже если повезет, отставка и крах карьеры, а то и Ординарный Трибунал. С закрытой информацией не шутят, Пирамида не потерпит предателя. Нет, наш Цертус – самый настоящий друг. Я тебя представлю ему. Надень еще обруч ментального ввода – так будет интереснее.

– Этот парень псионик?

– Да, причем очень сильный и умеет ментально работать с любой техникой, наподобие сектантов северо-востока. Не бойся, такие люди не причиняют вреда.

Авителла откинула на затылок косу и плотно натянула обруч, потом надела очки.

– Долго еще? Я ничего особенного не вижу.

В этот краткий миг все изменилось. Картинка на мониторе исчезла и сменилась удивительной красоты изображением. «Это пси-наводка, – поняла Авита. – Мне наплевать на очки, я сейчас спокойно сижу с закрытыми глазами, этот Цертус передал наводку через Систему и заставил меня видеть то, чего попросту нет».

Брукс осмотрелась. Плоские камни, нагроможденные друг на друга, образовывали грубое подобие скамьи. В двух шагах слева зияла настоящая пропасть – обрыв уходил далеко вниз, прозрачный горный воздух, однако, позволял рассмотреть крошево руин и статуй, остовы портиков и рухнувшие храмы. Развалины успел оплести дикий виноград. Наискось, тонким полупрозрачным слоем наползали, норовя прикрыть картину, перистые облачка.

– Привет!

Авителла обернулась. Цертус сидел на скамье – тонкое, бледное существо с громадными кошачьими глазами. Руки, ноги и голова до темени, впрочем, оставались человеческими, зато на макушке торчали нежные остроконечные ушки, тело прикрывала серебристая туника.

– Забавная у тебя внешность, дружок. Существо деликатно улыбнулось бледными губами.

– Иллюзия, как и все прочее в виртуальности. Я не ставлю вас в неловкое положение, моя дорогая Брукс, – вам ни к чему видеть мое лицо. Настоящая кожа не очень красива, к тому же бывают вредные знакомства… знаете, иногда. Вы очень хотели кое-что узнать?

– Да. Зачем вы помогаете псионикам?

– Из чувства справедливости. Вас устраивает такой ответ?

Авителла промолчала – открытое выражение сомнений неминуемо показалось бы оскорблением.

– Как вам это удалось?

– Я конфедеральный чиновник высокого ранга, этим все сказано. Очень высокого – вам это трудно представить.

– Тогда почему вы не отменяете реабилитацию – хотя бы для таких, как мой брат? Почему он сидит в накопительном лагере, ведь это несправедливо!

Существо прижало остроконечные уши – кот, который гуляет сам по себе. Холодный огонек стыл в радужках миндалевидных глаз. Вертикальный бездонный зрачок упруго пульсировал.

– Я не могу ответить на ваш вопрос – пока не могу. Поверьте, Брукс, такое серьезное вмешательство превышает даже мои возможности. Не сердитесь – всему свое время.

– Вы почти ничего не рассказали мне.

– Простите мне невинную хитрость – я только хотел рассмотреть ваше лицо. Попытка удалась, но и вы не будете разочарованы. Правда, красивое место?

– Что это такое – эти скалы, обрыв, руины внизу?

– Это имитация Лимба. Не бойтесь, тут не настоящий Лимб, только картинка. Но на нее стоит посмотреть – очень точный макет. Нравится?

– Да. Здесь просторно и спокойно.

– Тогда мы в расчете.

Что-то схлопнулось. Изображение исчезло так же быстро, как появилось. Дрожало бесформенное пятно на старом мониторе. Авителла стащила обруч с растрепавшихся висков и пригладила волосы рукой – зеркала в бункере не оказалось.

Король сидел на стуле в небрежной скучающей позе – его лордство даже незаметно зевнул.

– Ну как, было очень интересно?

– Немного.

– Он шутник, но человек надежный. Пошли, нам пора возвращаться домой, Кольцер уже ждет, он приготовил тебе комнату.

Они выбрались наружу тем же путем. Гремел водопад, в чистом воздухе играла невесомая радуга, лодку Вэл вытащил на берег, шест припрятал среди камней. Путь по скалистому карнизу не занял много времени, в парке уже сгущались вечерние тени, небо заметно потемнело. Беспокойство Брукс отступило, цепкая тревога нехотя позволила отложить себя на потом.

Горный ветерок шумел в мелкой листве.

Король замешкался, сделал шаг в сторону и остановился в каком-то несвойственном ему недоумении.

– Не может быть…

– Что?

– Вот она!

– Кто?

– Белая ящерица.

Авителла вздрогнула от неожиданности. Что-то узкое, проворное, матово-серебристое юркнуло, извиваясь, в траву.

– Лови!

Брукс погналась за ускользающим существом, раздвигая стебли растений. Метелки травы раскачивались, разбрасывая во все стороны парашютики семян. Путь шел под уклон, в траве залегли камни, об один из них и запнулась Авита. Земля вывернулась из-под ног и стукнула ее по лбу.

– Божечка пантеистов!

Авителла кубарем покатилась по склону и с маху врезалась в колючие кусты, проломила стену зелени и влетела прямиком в плотные заросли обжигающей крапивы.

– Ой-я!

Выше по склону раздались торопливые шаги Воробьиного Короля. Видно, кроссовки его лордства скользили по мокрому косогору – на Авиту посыпались рыхлые комья земли.

– Эй, Вита, что с тобой? Ты в порядке?

Брукс промолчала, изо всех сил стараясь освободить прядь волос, застрявшую среди колючих веток. Вэл подошел вплотнуюк зеленой стене и попытался раздвинуть ветки.

– Ты здесь?

– Да-да! Тут плохо. По моей ноге сейчас ползет кое-что длинное, проворненькое, и это здорово похоже на выводок муравьев. Помоги мне выбраться, здесь что-то шуршит, наверное, в кустах, гнездятся хомяки.

– Никогда не подозревал, что они там живут. Может быть, это хорьки?

Неискушенная в зоологии Авита, по счастью, пропустила мимо ушей встревоженный вопрос Короля. Вэл орудовал неподалеку – судя по звукам, выламывал палку.

– Сейчас я подопру ветки, колючки поднимутся, тогда тихонько выползай в мою сторону, я тебя поймаю и вытащу.

Авита повозилась в траве, крапивные укусы немного ослабели, зато пряди волос окончательно запутались в шипах. По цепочке ассоциаций она припомнила события позавчерашнего дня, Цина, Мидориана, виртуальную пляску разноцветных «груш» и взбесившийся сборочный автомат.

– Какая-то я невезучая, вечно все вокруг ломается или идет наперекосяк.

– Ты сама не сломайся. Готова?

– Ага.

– Тогда начинаем. Вот так!

Его лордство задрал кусты и зашипел, уязвленный колючками. Палка подперла зеленый свод, образовав перед Авитой подобие норы.

– Вылезай.

– Застряли волосы.

– Сейчас, попробую отцепить.

Воробьиный Король весьма ловко пролез под свод колючих ветвей и сейчас старательно, но безуспешно пытался улучшить ситуацию.

– Ты мне так все волосы выдернешь, – недовольно проворчала наполовину освобожденная Авита.

Она повернула голову. Почти возле самого кончика носа болтался широкий лист какого-то растения, на краю листа суетился муравей, а у корня стебля…

– Белая ящерица!!!

– Где?

Брукс крутанулась, пытаясь ухватить драгоценную рептилию. Ящерка с молниеносной быстротой развернулась к ней хвостом и пустилась бежать, извиваясь и виляя серебряной спинкой. Авита потянулась, попыталась поймать добычу, оттолкнула мешавшего Короля, Вэл потерял равновесие и боком съехал в заросли все той же, перемежающейся с колючими кустами, крапивы.

– Вот холера!

В погоне за серебряной мечтой кто-то из них задел ногой шаткую подпорку, палка с треском завалилась, импровизированный зеленый свод – ветви, колючки, наполовину облетевшие соцветия и мелкие зеленые ягодки – все это рухнуло вниз.

Авита едва успела прикрыть лицо – на шее образовалась свеженькая царапина.

– Эй, ваше лордство, ты еще жив?

– Угу. Я-то не пострадал, но теперь нам будет трудно выбраться отсюда.

Насчет «не пострадал» Вэл, похоже, слукавил. Крапива и терновник не желали без потерь упускать добычу. Брукс поймала исцарапанного Короля за безрукавку и подтянула поближе к выходу.

– Тут не за что ухватиться, кругом колючки и шипы. Разворошенное пространство немного расширилось.

Лежать было можно, а освободиться – пока никак. Авита, скосив глаза, рассматривала профиль Короля. Солнце падало на его пушистые ресницы, прямые волосы, точеный нос, четкий контур щеки. Брукс только сейчас заметила, что его лордство красив – стиль тут присутствовал в высшей степени, но не такой, как у героев рекламных роликов. Король был более худощав, не так высок, а в посадке головы и аристократическом лице присутствовало нечто такое, для чего у работницы Электротехнической Компании не было подходящего определения. Так держит шею лебедь или замирает в идеально сбалансированной стойке очень дорогой щенок. «Порода», – подумала Авита. Она, не обращая внимания на колючки, притянула Короля поближе и поцеловала его куда пришлось, а пришлось около уха в русый висок. Его лордство энтузиазма не проявил и вроде бы даже слегка отстранился, тогда Брукс закинула руки на королевскую шею и подтянула непослушную королевскую голову вплотную к своему плечу. Стало чуть теплее, а потом и вовсе горячо.

Под ветерком с гор возмущенно зашумела крапива. С колючих кустов посыпались мелкие листики и остатки сухих лепестков. Белая ящерица выбралась из укрытия и устроилась на плоском камне, наблюдая за интересной сценой. Потом ей это надоело, и драгоценная рептилия, неспешно ставя трехпалые лапки, грациозно скрылась в траве.

Интерлюдия УДЕЛ КОРОЛЯ

7010 год, лето, Конфедерация, имение Далькрозов

– Так, значит, ты узнал, где они держат моего брата?

Стоял пасмурный день, накрапывал дождь, Авителла, поджав ноги, обтянутые подаренными ей джинсами лорда Вэла Августа, устроилась в углу дивана, сам Король занял кресло у стола и сосредоточенно возился с маленьким самоходным сайбером на ножках – старая машинка, похоже, испортилась.

– Цертус показал место, я сразу отметил эту точку на карте.

– Что там такое?

– Центральная Конфедеральная Клиника – в общем, ничего особенного – большая многоэтажная полуавтоматическая больница. Плохо только, что нас там, кажется, уже ждут. Ты понимаешь, почему?

– Не очень.

– Они знают, что упустили тебя. Теперь по всем правилам должен последовать наш ответный ход.

– Может быть, Цилиан подумал, что… ну, в общем, решил, что ивейдеры меня убили. Если так, то он и думать забыл про Лина – зачем ему никому не нужный калека.

Вэл ответил не сразу, он задумчиво смотрел на аккуратно разложенные по шлифованной столешнице внутренности сайбера.

– Кое-что я сделал сразу же – оставил в том доме, в Порт-Калинусе, твою пуговицу, инъектор, еще кое-какую мелочь, если нам повезет, это сойдет за картину кошмарного убийства. Только плохо верится, что наблюдателей легко обмануть. Такие, как твой Цилиан, бывают разными, злые и не очень, старательные и формалисты, некоторые даже честные в своем роде, а общее у них одно – дураков в Департаменте не держат. Поэтому все они очень умные.

Король откупорил четырехгранный флакон с голубой жидкостью, смочил клочок пластиковолокна и протер что-то в пестрой утробе разобранного сайбера, потом принялся методично ставить детали на место.

– Забегает, как новенький.

Упоминание о Тэне Цилиане Авите не понравилось.

– Он не мой, он свой собственный – осторожная, умная скотина, и всегда ходит в сером плаще.

– Не ругайся, девушки должны быть скромными и воспитанными.

– Как бы не так – у нас в Электротехнической Компании, из которой меня выгнали, работало много девушек, и все они были исключительно невоспитанные и невоздержанные на язык. Благородные уши твоего лордства, наверное, и слов-то таких не слышали.

Далькроз чуть-чуть улыбнулся.

– Аристократия уже слышала все. Брукс нахмурилась.

– Неправда, только мне спорить с тобой не хочется. Расскажи лучше, как ты прячешься от наблюдения. Я знаю, что жетон у тебя все-таки есть, только ты его почему-то носишь в кармане, а не на шее.

– Подделка. Картотеку Департамента аккуратно подчистил Цертус, формально я самый обычный, норма-ментальный от рождения. Но если я явлюсь за настоящим жетоном, на меня так загудит контрольный турникет – поймают как миленького сразу на входе.

– В таком случае как ты пролез в парадуанский философский колледж?

– Прошел по системе дистанционного обучения. Я никогда не появляюсь в Параду – только отправляю им по унику ответы на тесты. Пока все в порядке, никто меня не подозревает, потому что так делают многие, и непсионики тоже.

– Мрачная история, вранье на вранье – я бы так не смогла. Значит, почти не выходишь из этого дома? – опечалилась Брукс.

Король озорно прищурился.

– Я по вечерам гоняю машину в Порт-Калинус – иногда «воробьям» надо встречаться лицом к лицу. Кстати, Система и уникомы очень ненадежны, потому что их…

– Что их?

– «Слушают». Только проверяют не на смысловое содержание нашей болтовни, а на ментальные ритмы, характерные для псиоников. Цертус прикрывает меня и еще нескольких сенсов, он вносит куда надо помехи, но при этом смертельно рискует, мы не должны наглеть, требуя защиты для всех. Хватит и того, что этот человек фабрикует нашим людям фальшивые пометки о реабилитации в картотеке. Это здорово, и я ему благодарен за все, только первая же проверка на пси-детекторе все равно расколет любого из нас – природный дар не спрячешь. Тут и ментальный блок не поможет. С этим ничего не поделать – мы как избранные несчастливцы помечены матушкой-природой.

– А все-таки он крут – этот твой дружок.

– Он очень хороший человек. Смотри…

Король вытянул вперед исцарапанное о шипы запястье в запаянном браслете. Авителла присмотрелась повнимательнее – браслет оказался не запаянным, а только плотно застегнутым, так, что не было видно замка.

– Что это за штука?

– Это подарок Цертуса, генератор-глушилка – одна из фишек против «глазков». Такое устройство может прикрыть от слежки Департамента.

– А я думала, по заказу не сделаться нулевиком.

– Нулевиком не станешь. Настоящий нулевик, человек без внешних проявлений пси, вообще не виден наблюдению, и наводкой его не проймешь, а тот, кто носит подобный браслет, просто выводит из строя датчики. Никто ведь не знает, отчего сгорели «жучки».

– Вот по сгоревшим «жучкам» тебя и поймают.

– Не сумеют. Радиус действия слишком большой. Браслет включается, если его надеть на руку, и выключается, если снимешь. Датчики я хорошо чувствую – они, как занозы в коже, а вот они меня ловят не всегда.

– И много у тебя таких браслетов?

– Только один.

– А как выглядит Цертус?

– Не знаю.

– Ну, ты врешь! Если вы не виделись, то как ты получил от него эту штучку?

– На самом деле все было очень просто – она пришла по почте. Отправителем значился какой-то ювелирный магазин, там наверняка и понятия обо мне не имеют.

– Он очень хитрый, этот твой Цертус?

– Умный.

– Значит, вы все время прячетесь и держите связь через Всеобщую Систему, под самым носом у Департамента?

– Да. Когда-то давно я видел в зоопарке птиц – они пролезли сквозь ячейки сетки и сидели в вольере у псевдотигра – он, дурашка, и внимания на них не обращал.

– Ага. Так можно пожить какое-то время, если у тебя есть влиятельные приятели и деньги. А что будет потом?

– Пока что нам нужно уцелеть, избежать реабилитации и накопить силы. Потом кое-что изменится – Вэнс, который финансирует программу вмешательства в мозги, рано или поздно уйдет в отставку. Наши «воробьи» оперятся как следует, мы сумеем оказать давление на Калинус-Холл…

Брукс искоса посмотрела на чеканный профиль Короля и покачала головой:

– Я, конечно, колледжей не кончала, только ты сам-то в это веришь?

– Верю. Почему бы нет?

– Потому что ивейдеры все время прячутся! Кто станет слушать тех, о ком никто ничего толком не знает? Про «воробьев» ходят такие истории, после которых хоть кому самый изысканный завтрак покажется невкусным…

– С предрассудками можно бороться. Мы скажем старикам от политики правду о сенсах Каленусии. Они поймут, что можно жить по-другому. Когда-нибудь псионики и норма-ментальные сумеют договориться…

Авителла слушала Вэла, смотрела в королевские глаза, и сомнения ее, раньше затушеванные необычными событиями последних дней, вернулись в виде глухого недоверия. Прагматичная Брукс очень редко слышала слово «идеализм» и, столкнувшись лицом к лицу с героическим идеализмом Воробьиного Короля, слегка пасовала перед непонятным. Явная недостижимость главной цели и изощренный расчет в ее достижении – это противоречие озадачило усталую Авителлу.

– Знаешь, не больно-то взрослые боссы любят слушать про всякое такое. Особенно от драчливых парней, у которых и жетоны поддельные, и рожи сомнительные, и мозги с закосом.

– Если берешься быть Королем ивейдеров, можно не ждать легких дорожек…

– Вэл…

– Что?

– А ты, случаем, не собираешься устроить мятеж? Далькроз покачал головой, и улыбка его получилась чуть-чуть иронической.

– Ну нет, никаких мятежей, не бойся, Вита.

– А много вас? – не унималась Брукс. – Где живут остальные?

Лицо Короля сразу приняло замкнутое выражение и вроде бы даже потемнело – как будто погасла старинная свеча или кто-то очень осторожный прикрыл неподалеку дверь.

– А это уже опасно и совсем лишнее.

– Конечно, да я больше и не спрошу. Только… Очень хочется узнать еще одну важную вещь. Вэл, ты не обидишься?

– Нет.

– Зачем тебе все это?

– Что?

– Ты парень из хорошего общества, умный и очень смелый. Мог бы пройти эту самую сучью реабилитацию и стать когда-нибудь большим боссом в Калинус-Холле. Тогда тебя бы точно послушали, говори им правду сколько захочешь.

Ожесточение на короткий миг коснулось семнадцатилетнего Короля – его профиль отвердел, глаза совсем потемнели, и в тот же момент безнадежная печаль и страх предчувствия опутали разум Авиты.

Король между тем продолжал:

– Ты же знаешь – мы псионики. Тебе нравится Сторожевой Змей – тот, которого ты видела на перевале?

– Очень. Я его никогда не забуду.

– Он красивый, сильный и опасный, только пока что он спит. Чтобы видеть Змея, нужно особое зрение – это называется острый глаз, ну и, конечно, воображение. Ты согласилась бы родиться слепой? Ты бы никогда не увидела Змея. Тебе хочется потерять слух? Отрубить себе руку или ногу?

Упрямая ярость появилась во взгляде Короля, Авителла отодвинулась, прижавшись спиной к мягким подушкам дивана, но Вэл сдержался, только ироническое спокойствие бесследно исчезло с королевского лица, уступив место тревоге.

– Ты ведь не захочешь стать калекой. И никто не захочет. Так вот… Реабилитация – это очень больно для того, кто хоть раз до конца понял дар псионика. Никто не может лишиться дара, не сломавшись, – никто, а для меня так и вовсе лучше смерть.

Авита упрямо отвернулась и посмотрела в окно – там сплошной прозрачной стеной нависал бурный летний дождь.

– То, что ты видишь и можешь как псионик, – оно красиво?

– Да, это очень здорово.

Брукс вспомнила пыльную комнату в пригороде Порт-Калинуса, стук собственных сандалий по заросшему редкими пучками травы старому тротуару, ночную дорогу на север, темные холмики на асфальте – обморочных патрульных, но эти воспоминания никогда не казались ей красивыми, и Король понял ее без слов.

– Это все не то, не настоящее, бывают неизбежные потери.

– А что тогда настоящее?

– Совсем другое. Что-то вроде полета. Радость. Понимание без слов. Свобода.

– Ну точно, мне без простых слов этого не понять. Рожденный для Электротехнической Компании летать не может.

И тогда промолчал и отвернулся Король.

Часть II ХРОНИКА ВМЕШАТЕЛЬСТВА

Глава 7 КОРОЛЬ РИСКУЕТ

7010 год, лето, Конфедерация, Центральная Клиника Порт-Калинуса

Утро в Центральной Конфедеральной Клинике начиналось с обычной рутины – ровную как стол площадку перед широким крыльцом вымыли пенистым раствором, вода бурно стекала в решетчатые люки, оставляя после себя только чистоту. Глянцевитые санитарные машины замерли у входа.

Одинаковые этажи здания – огромной вытянутой вверх коробки – наполнились пристойно приглушенным шумом, суетой людей и механизмов.

Сестра Мэй прошла сквозь пси-турникет для персонала, на минуту задержалась в дамской комнате, потом в чистейшем отсеке переоделась в униформу, поправила крахмальную шапочку на гладкой прическе и неспешно пошла вдоль коридора, с привычной осторожностью ставя ступни в мягких тапочках на толстой упругой подошве. Блики плясали на металле медицинской тележки, на отполированных до блеска ручках дверей. В конце коридора неуместно маячила фигура охранника – парень принял ту слегка расслабленную позу, которая позволяет долго выдерживать ожидание. Поверх серой форменной рубашки страж кое-как натянул незастегнутый белый халатик медика, казавшийся нелепым на плотной фигуре.

– Сестра!

Мэй приветливо обернулась к парню. Рядом с его крепкой ладонью бойца лежал шлем пси-защиты – по-видимому, охранник только что снял его, чтобы получше расслышать ответ.

– Я могу быть вам полезна?

– У вас не найдется халата побольше?

Мэй неожиданно для себя смутилась, гладкий лоб сестры нежно порозовел.

– Простите, нет. Есть большие бирюзовые халаты, но они положены только лекарям полного статуса, а белые, для младшего персонала, остались только женских размеров. Разума ради, извините мою невежливость, свободный гражданин.

– Ладно! – охранник добродушно фыркнул. – Я не обиделся, девушка. Просто ваша униформа стесняет мои движения, я ее сниму, и дело с концом.

Он стащил с широких плеч белую тряпку и, скомкав, метнул ее прямо в медицинскую тележку.

– Вот так-то лучше. Кстати, акустика моего шлема только что спеклась – я в нем ничего не слышу.

– Простите, но…

– Я знаю, это не ваши недоработки. Просто пришлите мне механика с запчастями.

– Конечно. Может быть, еще…

– Нет, никакого кофе – это запрещено инструкциями. Этот парень-сенс – там, в палате, – слишком большая ценность, я должен иметь чистые мозги.

– Да, конечно.

– Мне нужно зайти в палату, я проверяю ее каждый час.

– Да, конечно.

– Откройте, пожалуйста, дверь.

– Простите, мастер, – она и так открыта.

– Попробуйте сами.

Мэй подергала дверную ручку – замок, который должен был реагировать на пси-охранников и собственную ментальность сестры, не подавался. Пришлось отцепить от пояса механический ключ – дверь отъехала в сторону, открывая стерильно-белую внутренность бокса.

На высокой кровати вытянулся опутанный трубками и проводами белый холмик. Сестра беззвучными шагами подошла вплотную – холмик не шевелился, лицо пациента скрывал колпак аппарата.

– Он жив? – с деловитым интересом спросил охранник.

– Да, мастер.

– А вы уверены?

– Конечно. Видите вон тот экран? Кроме того, если бы мальчик умирал, сработала бы система экстренного вызова.

– Сегодня все работает не очень надежно.

– Мне кажется, любят капризничать только сенс-автоматы и пси-защита. Внутри палат ничего такого нет – здесь только обычная безотказная электроника.

– Старье.

– Вовсе нет, просто она очень надежна.

– Странный сегодня день.

– Да, очень согласна. Я где-то читала, что такое бывает, когда возрастает активность Солнца.

Мэй вышла из палаты, заперла дверь ключом, сухо кивнула наблюдателю и покатила тележку дальше, делая вид, что измятый халат, заброшенный поверх коробок с лекарствами, это не так уж ненормально. Охранник ей решительно разонравился. «Да, мне же нужно вызвать механика для ремонта шлема». За поворотом коридора из белой стены выступало жерло утилизатора. Мэй двумя пальчиками презрительно подняла испорченный чужим прикосновением халат и кулачком забила его в жерло автомата. Утроба утилизатора не среагировала, как обычно, на ментальный приказ – попытка переварить халат оказалась вялой и тут же прекратилась. Мэй несколько секунд с досадой смотрела на тусклый индикатор пси-активации: «И в самом деле, машины сегодня точно взбесились».

Она отцепила от пояса уником, он почему-то тоже не работал. Мимо шмыгнул маленький беспризорный сайбер – самоходный вариант на ножках, Мэй попробовала подозвать его стандартной ментальной командой, но машинка ловко вильнула в сторону. Сестра успела нагнуться и ловко ухватить лентяя за потертый бок, почему-то это оказалась не медицинская, а почти стандартная канцелярская модель. «Наверное, бедолага удрал из административного корпуса и заблудился». Она повертела бесполезное устройство, но не придумала, как заставить сайбера катить тележку, и осторожно опустила его на пол. Машинка юрко побежала прочь. На секунду ожил утилизатор и тут же снова впал в прострацию.

– Ну, так дело не пойдет!

Раздраженная Мэй оставила тележку и быстро-быстро, словно большая белая мышь, двинулась обратно.

Плотный охранник все еще угрюмо ждал возле палаты псионика, он держал свой бесполезный шлем на коленях и полувопросительно-полунедовольно уставился на сестру.

– Уником тоже не работает. Вы скоро приведете механика?

Мэй сухо кивнула и, не задерживаясь, заспешила мимо, к лифту – двумя этажами ниже находился отсек технической службы.

«Надо что-то делать. Если это вспышка активности, то на первом этаже наверняка вышел из строя пси-турникет. К нам могут попасть с улицы всякие грязные бродяги».

Мэй еще не успела дойти до подъемника, когда случилось то, что перевернуло привычные представления стандарт-сестры Центральной Клиники Порт-Калинуса – за ее спиной раздались выстрелы.

– Помогите!

Женщина завопила и как подкошенная ничком рухнула на пол – скорее от неожиданности, чем от страха. Стреляли за поворотом коридора, как раз неподалеку от утилизатора.

Охранник бросил бесполезный шлем и уже занялся решением проблемы – в его руке непонятно как оказался ствол, а потом сам наблюдатель куда-то исчез, словно растаявший мираж.

«Должно быть, пошел отстреливаться», – подумала Мэй.

Стреляли теперь чуть подальше, зато чаще и страшнее. Совсем рядом с лежащей ничком женщиной раздались негромкие шаги. Она приоткрыла крепко зажмуренные глаза и увидела чьи-то ноги в дорогих кроссовках.

– Вам помочь, мэм? – очень вежливо поинтересовался незнакомый голос.

Сестра подняла голову и увидела, что голос принадлежал безобидного вида парню лет семнадцати. На его запястье болтался слишком широкий браслет без видимой застежки.

– Не беспокойтесь, опасности нет, она далеко, вы просто упали и ушиблись. А теперь вы должны мне помочь.

Стандарт-сестра в душе согласилась, неловко встала, ухватившись за доброжелательно протянутую ладонь незнакомца. Стрельба тем временем вроде бы и не утихала, но как-то отошла на второй план. Мэй попыталась вспомнить, что она обязана строго сказать постороннему, но мысли толком не складывались. Все вокруг – коридор, хрустальной чистоты окна, ряды дверей, – все это оставалось ясным и обыденным, и только лицо гостя словно бы прикрывала зыбкая дымка. Мэй поморгала – дымка на миг исчезла и тут же снова нахально наползла.

– Мне нужно войти вон в ту комнату, – проговорил незнакомец.

Стандарт-сестра ошарашено молчала.

– У вас есть ключ, он вам не нужен и мешает – отдайте его мне, – мягко добавил чужак, и она охотно подчинилась.

Отпертая дверь палаты опять отъехала в сторону, и пришелец проник в запретное пространство. Он склонился над кроватью больного, бережно попытался освободить от аппаратуры его лицо.

Мэй открыла рот, чтобы позвать на помощь, но язык не послушался, попыталась поднять руку, но конечность предательски онемела. Незнакомец вовсю хозяйничал в палате.

– Разум и Звезды! Это не тот!..

Что-то пошло неправильно, парень потерял интерес к пациенту, нервно обернулся, путы пси-наводки в этот момент ослабели, обманчивая дымка исчезла, и Мэй сумела хорошо рассмотреть незнакомца – темно-русые волосы, черные, близко посаженные глаза, капли пота на висках, выступившие от напряжения. «Псионик». Осознав, кто ее противник, безоружная женщина отскочила к стене, задела прозрачный шкафчик с аппаратурой. Упала и с громким хлопком разбилась большая колба, куски Витого стекла больно чиркнули по ногам.

– На помощь!

Не зная, куда бежать, Мэй остановилась и неловко закрыла собою проход. Эхо выстрелов в коридоре уже приутихло, поэтому звонкий женский крик широко разносился по всему пространству этажа. Где-то вдалеке суматошно грохотали шаги больничной охраны. Охранник с пистолетом, однако, пока не возвращался. Русоволосый промедлил совсем немного и, оттолкнув сестру в сторону, бросился в коридор.

– Держите его!

Малиновый от ярости охранник Департамента появился всего через полминуты в каком-то странном, не вполне подходящем к драматизму момента настроении.

– Сволочи! Я вам покажу, как делать из меня дурака! Мэй взвизгнула – «серый» навскидку выстрелил по беглецу.

– Ой! Не стреляйте! У него нет оружия.

– Как же! Держи карман шире – он сам ходячее оружие.

Беглец, не оборачиваясь, вильнул в сторону и с размаху влетел в гостеприимно распахнутый лифт. Лифт проглотил добычу, закрылся и медленно поплыл вниз, страж Департамента опустил бесполезный пистолет и отправила вдогонку сбежавшему врагу залп изысканной брани.

– Надо его догнать – это нелегальный псионик. Сестра ухватила наблюдателя за рукав:

– Умоляю вас, не уходите! Что мы будем делать без вас, если вернутся другие террористы?

– Какие еще другие террористы?! – наблюдатель заметно разъярился. – Простите, мэм, мою брань, но я не святой, а тут и праведник взбесится. Мы ведь не были, по сути, атакованы. Всю эту пальбу изображал сайбер, маленькая мобильная гнида с хорошей акустикой, я сам купился, как ребенок. Первый и последний террорист – тот самый парень, которому вы, простите, по дурости позволили сбежать. Ничего, его еще встретит резервная группа на выходе.

– Как он прошел через пси-турникет?

– Вы еще спрашиваете? Турникет испекся. Скорее всего, парень нес на себе какое-то устройство – из тех, что портят сенсорную автоматику.

– А такие бывают?

– Говорят, – охранник нехотя дернул плечом.

– Звезды Милосердные! Что теперь будет?

– А ничего. Успокойтесь, для вас-то все обошлось. Хотя я бы на вашем месте, мэм, сходил к хорошему психиатру – еще неизвестно, что эта сволочь подправила в ваших доверчивых мозгах.

– Зачем он приходил?

– За тем мальчиком в палате.

– Тогда почему он не взял его с собой?

– Фью! А как? Мы заранее отключили систему вызова сайбер-носилок.

– Так вы знали, что он придет?

– Смешной вопрос, свободная гражданка, иначе зачем бы тут караулила наша команда?

– Когда я была рядом с ним, с этим псиоником в палате, мне показалось, будто он пробормотал что-то странное, вроде бы это были слова «не тот».

Наблюдатель криво улыбнулся, выразительно потрогал собственный висок и ничего не ответил.

* * *

Вэл с размаху влетел в гостеприимно разинутый лифт, лифт проглотил добычу, закрылся и медленно поплыл вниз, выстрелы и бессильная брань наблюдателя пришлись в пустоту.

Вниз, вниз, вниз…

Ленивое жужжание подъемника и сумасшедший ритм собственного пульса. «Мне не успеть, они будут ждать на выходе». Лифт притормозил и очень некстати вальяжно отворил дверь на чей-то промежуточный вызов. Король поднял гудящую голову, зрение с неестественной четкостью зафиксировало неподвижную картинку.

Толстяк в бледно-зеленом халате посетителя уронил какой-то пакет. Из порванной шелковистой, в золотых разводах бумаги выпал подарочный кролик на веревочке, веером разлетелись по полу семейные фотографии в мягких пластиковых рамочках.

Насупившийся маленький мальчик – точно такой же, как на одной из фотографий, изо всех сил прижимает к груди сайбера.

Детский сайбер зашит в синтетическую шкурку белого медвежонка.

Неуловимо похожая на братика лицом, высокая, стриженная наголо девица чего-то ждет, приоткрыв подкрашенный лиловым рот.

Сопровождающий, угрюмый бесцветный медбрат, замер рядом, стиснул увесистые кулачищи. Этот еще ничего не понял, но уже готов вмешаться.

Вниз!

Король придавил кнопку, заодно метнул в медика легкую наводку устрашения, тот успел-таки выразить интуитивную неприязнь:

– Вот мерзавец!

– Хулиган, – подобострастно добавил толстяк.

Вэл в отъехавшем лифте провел ладонью по мокрому лицу. Лоб и левый висок щедро пятнали свежие ядовито-изумрудные потеки – липкие брызги медикамента из разбитой колбы. Далькроз вытащил из кармана платок и, как мог, попытался стереть пятна.

– Я не должен выделяться среди других. Не должен, я такой же смирный и хороший, как все остальные. Вот так. Я не виновен ни в чем. Даже если мой пси-коэффициент сам вопит о себе. Лифт ткнулся и встал.

– Приехали.

Король заставил себя неторопливо выйти в холл, окунуться в суету и неразбериху паники. Небольшая толпа – двадцать-тридцать перепуганных посетителей безуспешно напирала на команду Департамента Обзора. Наблюдатели наскоро перегородили выход.

– Выпустите нас! В здании заложен дезинтегратор! – протяжно вопил кто-то, уже перешагнув грань истерики.

– Спокойно, опасности нет…

Пунцовый от злости офицер Департамента попытался одернуть крикуна, но тот не унимался:

– Сейчас все растает и поплывет!

– Назад, придурок!

– Что вы сказали?!

– Я сказал – соблюдайте спокойствие, свободные граждане.

– Господа, он меня оскорбляет!

Офицер наблюдения отвернулся, изо всех сил стараясь сдержать бешенство.

– Успокойтесь, – в который раз повторил он. – Опасности нет, это только пси-проверка. Пси-проверка и ничего более. Долинчек, давайте сюда детектор.

– Детектор барахлит, инспектор.

– Ничего страшного, говори результаты наугад, мы пока просто потянем время. Всех мужчин, кому на вид от пятнадцати до тридцати – в фургон. Заберем на углубленную проверку, не сомневайтесь, ивейдер среди них.

– А как мы объясним людям причины ареста?

– Хоть как. Скажем им, что все они мутанты-псионики.

– Врете, угнетатели, а я не псионик! – немедленно а завопил знакомый уже скандалист.

– Этого голосистого психа возьмите-ка первым, он у нас тут главный заводила паники.

– Староват для ивейдера, на вид все сорок, а то и под пятьдесят.

– Неважно. Одна ночь в камере хаму не повредит. Завтра отпустим с формальными извинениями.

Крикуна бойко скрутили и под руки поволокли на улицу, несчастный обиженно затрепыхался в усовершенствованных наручниках.

– Я не…

Вэл пронаблюдал, как за арестантом захлопнулись прозрачные звуконепроницаемые двери холла. Испорченный браслетом Цертуса пси-турникет мертво молчал. «Спокойно, я такой же, как все».

Оробевшие люди покорно выстроились в очередь. Младший офицер уже держал детектор наготове. «Норма-ментальных надувают, – подумал Вэл. – Департаменту нужен только я, но инспектор не знает меня в лицо. Пси-шлемы испорчены у всего отряда, „глазки“ смертельно боятся боевой ивейдеровской наводки, и все-таки не ушли. Жаль, конечно, но в Департамент не берут трусов».

Король встал в очередь и попытался придать лицу отрешенное выражение. «Разум! Разум мне помоги. Ради Виты».

– Следующий!

Долинчек небрежно приложил детектор к вискам Воробьиного Короля. Индикатор не работал, тем не менее, сержант, мельком оценив возраст Далькроза, небрежно бросил:

– В машину.

Двое конвоиров немедленно пристроились к Вэлу по бокам.

«Сейчас? Нет, рано».

И он вышел в густую жару, под купол прокаленного неба, на плоскую, чисто вымытую площадку перед госпиталем. Среди длинных санитарных машин замер хищный силуэт тюремного фургона.

– Прямо, идите вон туда.

«Так надо. Я должен сделать это, потому что делал уже много раз. Раньше. Но теперь, когда я встретил Виту, я точно знаю, что при этом чувствуют норма-ментальные – им слишком плохо, и сначала, и потом. И все-таки я сделаю это еще раз. Сделаю ради Виты».

Он одновременно ударил по разуму обоих конвоиров – наотмашь, как придется, не щадя ни себя, ни их. Тот, что шел слева, сразу же мятым кулем осел на асфальт. Второй продержался лишние полсекунды – только потому, что в момент удара не прикасался к Далькрозу.

Оборачиваться Вэл не стал – он уже бежал, словно преодолевая упругое сопротивление горячего ветра – дальше, дальше, дальше, мимо ажурной арки ворот, мимо крошечного ухоженного сквера, туда, где в машине осталась Авителла.

Король открыл дверцу и упал на сиденье.

– Сорвалось? – только и спросила его Брукс. Губы ее побелели, нежный золотистый оттенок сполз с лица.

– Лина там нет, в палате был другой человек.

– Откуда ты знаешь?! Ты никогда не видел моего брата!

– Это не имеет значения. В палате лежал маленький мальчик. Мальчик пяти лет. Он не мог быть твоим братом, пойми.

Авителла тронула машину, кар летел прочь, пронзая полуденный зной.

– Где Лин?!

– Не знаю.

– Ты мне обещал! – голос Виты задрожал. – Ну почему так получилось?! Ты нарушил королевское слово сюзерена.

– Кто-то дал мне неправильную информацию.

– Нас предал этот твой урод, этот котяра! У хорошего человека не бывает такого имиджа!

– Нет.

– Ты до сих пор ему веришь?

– Да. Или нет. Я запутался. Цертуса могли обмануть. Ты мне тоже не поверишь, Вита, но это первый сомнительный случай, раньше он делом доказывал свою честность. Я не могу за один час отказать в доверии человеку, который много раз спасал меня от реабилитации.

– Ты снова сунешься к нему?

– Нет. Теперь – нет, никогда. Неважно, кто нас предал, только больше никакого лишнего риска. Вот, возьми мой браслет.

– Зачем?

Вэл боролся с отчаянной головной болью – сказывались последствия пси-наводки. Ментальный барьер рухнул сам собой, незаметно, и Король теперь ясно видел мысли и чувства Авиты. Страх, готовый парализовать волю, противостоящая ему ярость, отчаяние, обрывки робкой надежды, истаявшее доверие, ненависть и сильнее всего этого – яркое, безысходное горе.

– Возьми браслет. Нам нужно разъехаться. Сейчас Департамент встал на дыбы, они будут искать меня повсюду и… будут искать тебя, чтобы потом найти меня. Безопаснее для тебя быть подальше от того, кто вот-вот окажется в официальном розыске.

– А как «глазки» узнают, что ты – это ты?

– Меня видела куча народу, это раз. У меня не было времени всаживать им ложные воспоминания – это два. В палате остались мои отпечатки – это три. Если понадобится, твой Цилиан приведет своего прирученного сенса, профессора Калберга, и вместе они размотают мой ментальный след.

– Почему? Ты и раньше сталкивался с патрульными…

– Раньше была случайность, теперь – цель. Понимаешь, меня в первый раз почти поймали с поличным. Рано или поздно они узнают номер кара, на котором мы удрали.

– Я замазала номер жвачкой и пылью.

– На этот раз свидетелей слишком много, такие дела всегда раскрываются – мою личность установят. Я провалился и в имение уже не вернусь. Машина засвечена, поэтому лучше я оставлю ее себе – попробую пробиться в Консулярию, на восток. Если наблюдатели к тебе пристанут насчет клиники – не стесняйся, вали все на меня, скажи, что я тебя запугал и принудил. И еще – на вот, возьми деньги.

– Иди ты со своими подачками.

– Это не подачка, это просто так, на первое время. В Порт-Калинусе тебе лучше не оставаться, садись на самолет, мотай в провинцию, на родину.

– Я туда не вернусь.

– Тогда езжай в Параду. Или, лучше всего, не говори мне, куда ты собираешься, пускай я ничего не буду знать, так все-таки надежнее.

– А что будет с Лином?! Где он теперь?

На концах светлых ресниц Брукс дрожали слезы.

– Не знаю, – хмуро ответил Король. – Пока не знаю, но когда-нибудь я снова займусь этим делом.

«Если меня не убьют», – печально подумал он, но Брукс поняла Короля без слов.

– Ладно, желаю тебе удачи – покажи им класс, смойся так, чтобы не поймали. Знаешь, я совсем не сержусь и верю, что ты сделал все правильно, просто так получилось.

– Возьми браслет.

– Зачем?

– Когда-нибудь пригодится. Считай, что это королевский подарок на память. Все, расходимся.

Брукс выбралась из машины и зашагала прочь, шаркая слишком большими, не по размеру, кроссовками. Вэл решил не провожать ее взглядом.

– Ну вот, у нас была королевская охота, теперь будет охота на Короля.

Он развернул машину и через несколько минут вырулил на кольцевую.

Через час кар Далькроза полной скоростью уходил на восток. Вокруг простиралась полувыжженная засухой равнина. Дрожало знойное марево, мертвая пыль вилась под колесами, горячий воздух бил в приоткрытое окно.

«Ничего, – подумал Король. – Ничего. Завтра будет дождь. Дождь, который разбивается о дорогу».

Глава 8 И СНОВА ТЭН ЦИЛИАН

7010 год, лето, Конфедерация, Порт-Калинус

– Простите, шеф, но я не могу предусмотреть любую случайность. Откуда я знал, что он попросту кинет девчонку?

Взбешенный Егерь целый час устраивал разнос раздосадованному инспектору Тэну Цилиану.

– Вы были обязаны предусмотреть все! На то вам и было оказано доверие. Вы что – вообразили, что имеете дело с дурачком-малолеткой?! Но дураки не становятся Королями ивейдеров. У него нет опыта, зато изощренно работает голова. А опыт, знаете, дело наживное – такие особи учатся на ваших ошибках.

– Он во многом действовал глупо – зачем понадобилось поднимать на ноги охрану имитацией стрельбы? Как он собирался выкатить носилки из госпиталя?

– Не важно. Зарубите себе на носу – у него почти получилось. Если бы не подмена мальчика, еще неизвестно, чем бы обернулось дело. Впрочем, Лин Брукс меня больше не интересует. Вы должны были поймать Короля с поличным, вы этого не сделали.

– Я предусмотрел многое, – огрызнулся Тэн Цилиан. – Трудно понять логику семнадцатилетнего ивейдера. И все-таки не спешите с выводами. Скорее всего, Брукс и объект розыска расстались только на время, если следить за девушкой, рано или поздно она выведет нас на лидера псиоников. Теперь у нас есть свидетели и повод для серьезного следствия, налет на клинику – это вам не простое уклонение от реабилитации и…

– Куда всадили ей маячок? Небось в одежду или в каблук, наивный вы идеалист? Воображаю, сколько раз она с тех пор переоделась…

– Ни в коей мере. Вшили под кожу лодыжки, когда девица отключилась в лаборатории. Шрама нет, не сомневайтесь, она ничего не поняла, это была быстрая, ювелирная работа. Профессор Калберг как всегда великолепен.

– Не зря же мы держим у себя на работе нелегального псионика.

– Вот только, к сожалению, он слишком быстро изнашивается. Мне жаль старика.

– Мне тоже. Ладно, где теперь эта Брукс? Что с маячком?

– Сигнал какой-то странный, прерывистый, часто пропадает. Впрочем, девушку мы при необходимости отыщем. Точно могу сказать одно – Воробьиного Короля при ней сейчас нет.

– Откуда данные?

– Визуальное наблюдение. Авителла Брукс одна и до сих пор в Порт-Калинусе.

– Ладно. Личность Короля установлена?

– Да, обычными методами уголовного сыска. Смотрите, генерал, посылаю справку на ваш монитор.

– Лорд Вэл Август Далькроз? Это из которых Далькрозов?

– Из тех самых.

– Только аристократов еще и не хватало на нашу шею. Процесс этого породистого мутанта наделает шуму. В республиках любят аристократов – это своего рода демократическая ностальгия.

– Но…

– Хотя, окажись он мальчиком из трущоб, публика жалела бы его еще больше. Ладно, оставим пока детали в стороне. Что вы собираетесь делать?

– Ждать, генерал.

– Даже так? Лучше займитесь грамотным розыском – будете координировать действия структур.

– Полномочия?

– Получите самые широкие.

– Направление?

– Пусть его поищут на северо-восточной границе – такие типы любят обретать прибежище у фанатиков.

– Что делать с остальными – с теми, кто затаился?

– У меня неприятное ощущение, Цилиан. Кто-то помог Далькрозу соорудить фиктивный документ о норма-ментальности. Кто? Мне не хотелось бы бросать тень на администрацию Порт-Калинуса или на наших коллег, но здесь явные следы якобы мифического Цертуса.

– Коррупция может все.

– Если бы, если бы только коррупция. Не исключаю, что нашему Королю помогли бескорыстно, из чувства искренней симпатии, а это хуже обычной продажности во сто крат. Отыщите-ка этого «верного королевского друга», Цилиан. Если вам это удастся, то сам Вэл Август Далькроз нам будет не нужен, тогда в сомнительной ситуации с мальчишкой-аристократом можно умыть руки. А с предателем я побеседую лично.

Цилиан охотно согласился.

– Отбой, шеф. Я ухожу из Системы и начинаю работать.

На этом виртуальное общение Тэна Цилиана с Егерем прекратилось. Инспектор встал, размялся. Размышляя, походил по кабинету, а потом отправился в пригород – в свой небольшой дом с тонко стилизованной обстановкой.

Там мерцал причудливый ночной фонарик, на фреске сводчатого потолка разыгрывалось аллегорическое авантюрное действо – кто-то кого-то ловил, живописно развевались одежды, сверкали кинжалы и мечи.

Цилиан в одежде улегся на кушетку и долго рассматривал глупое романтическое изображение – до тех пор, покуда не заснул. Снилось инспектору Департамента Обзора нечто сомнительное и вместе с тем чрезвычайно любопытное. Тэн Цилиан во сне совершенно голым бродил по горной тропе, петляя в сером нагромождении скал. Вертлявый сквознячок неприятно холодил спину, затылок и босые ступни. Потом камни как-то враз расступились. Светского вида господин с кошачьими зрачками и нежными стоячими ушками, развалясь в гранитном кресле, курил дорогую трубку. Кольца дыма метко и обидно летели прямо в нос Тэну.

– Брысь! – попытался прикрикнуть Цилиан, но самодовольный монстр только ухмыльнулся тонкими изогнутыми губами. Пушистая шерстка на кончиках ушей мелко дрожала от ехидного смеха.

– Привет, охотник за невидимкой!

После этого сон смешался, человек-кот провалился куда-то в скопище свежей листвы, мрачная Авителла шла по розовой дорожке Древесной Эстетики…

Проснулся инспектор неплохо отдохнувшим и не без новых стратегических идей. План, косвенно порожденный ночным кошмаром, казался ему не самым оригинальным, зато и не без классического блеска. Егерь выслушал, скептически хмыкнул и, в конце концов, остался доволен.

– Действуйте, мой дорогой Тэн. Только, во имя Разума Милосердного, не промахнитесь опять. Иначе нами займутся трепачи из Калинус-Холла и так отделают в своих речах – мать родная не узнает. Мы станем любимой мишенью уникомовских острот.

– Не беспокойтесь, генерал…

Спустя некоторое время, в один из рутинных служебных дней, все сотрудники Департамента Обзора, причастные к делу о Воробьином Короле, были вызваны к терминалам Системы. Участники брифинга расположились в личных кабинетах и не видели телесной оболочки коллег – Система на время стала их глазами и ушами.

Весть о поимке Воробьиного Короля и его согласии сотрудничать вызвала ажиотаж. По словам Егеря, списки ивейдеров уже попали в руки властей.

Кое-кто позавидовал Цилиану, кто-то откровенно ликовал, на этой оптимистической ноте совещание и закончилось. Наблюдатели вскочили с мест – близился обед. К несчастью, двери кабинетов оказались заблокированными, Система по-отечески успокоительно пророкотала через акустику о «временномсбое внутреннего бытового управления». Не считая легкой истерики двух секретарш, все сошло почти благополучно. Вызвали бригаду ремонта. К вечеру унылые от многочасового ожидания «глазки» получили свободу и разъехались по домам.

В безлюдной громаде Пирамиды незаметно задержались только двое – сам Егерь и преданный ему Тэн Цилиан. На этот раз наблюдатели встретились лицом к лицу, без участия Системы.

– Вы вынудили меня солгать коллегам, Тэн. Вы уверены, что план удался? – сумрачно поинтересовался шеф Департамента Обзора.

– Скорее всего – да. Все поверили вам, шеф. Если от момента конца брифинга до момента освобождения никто не попытался отправить сообщение о провале ивейдеровским нелегалам в Системе, значит, у нашего Цертуса железные нервы.

– …или хотя бы наблюдаются проблески обычного здравого смысла.

– …а если исходящее сообщение все-таки было, то его автор – Цертус. Остается послать за ним команду.

– Хорошо, я сейчас использую свой приоритет и посмотрю, что мы имеем в Системе.

Егерь возился с сайбером, Цилиан ждал терпеливо, но недолго. Первым тревожным сигналом оказалось ухо начальника – аккуратное чистое ухо на крупной голове Егеря вдруг побагровело до сливового блеска, потом разом налились горячим пурпуром твердые начальственные щеки.

– Тэн Цилиан!

– Да, мой шеф…

– Поздравляю вас – вы или предатель, или редкостный осел!

– Я не осел, мой генерал, я офицер Департамента. В чем дело? Сообщений не было? Но я предупреждал о такой возможности.

– Отнюдь. Нелегальные сообщения были. Одно – из вашего кабинета.

– Но…

– …второе – из моего собственного!

– Куда ушел этот сигнал?

– На несуществующего получателя, конечно.

– Значит, за эти несколько часов кто-то из сотрудников проник в Систему, фальсифицировал все, что потребовалось, свалил последствия на нас, а потом замел следы. Один из людей Пирамиды причастен к предательству и подделке, он просто оказался хитрее…

– Никто из людей Пирамиды даже не прикасался к своему терминалу!

– Почему вы так решили, мой генерал?

– Данные пси-слежения, разумеется.

– Их тоже могли фальсифицировать – сеть наблюдения связана с Системой.

Егерь, искренне запутавшийся в технических вопросах, почувствовал легкое головокружение, он поневоле замолчал, а, замолчав, разъярился от уязвленного самолюбия.

– Как я могу быть уверен в чем-то, если неизвестный преступник лезет в святая святых – в систему внутреннего пси-контроля Пирамиды? Как знать, быть может, это были вы сами, Тэн?

– Для чего бы мне понадобилось фальсифицировать свою вину и ментальный след?

– Чтобы грубой клеветой на самого себя прикрыть ваши истинные проступки и промахи! Вы провалили дело Воробьиного Короля, наша служебная информация стала общим достоянием, акция в госпитале – сплошной позор. Уважаемый норма-ментальный гражданин, доктор филологии, публично жалуется на преступную грубость сотрудников Департамента – его арестовали вместо сенса и продержали целую ночь в одной камере с пси-наркоманами.

– Но…

– Не увиливайте – этому филологу сорок шесть лет – какой психопат умудрился перепутать его с Далькрозом?

– Но…

– Хватит оправданий! Быть может, вы сами и есть искомый предатель? Вы, Цилиан, специально вносите в дело невероятную путаницу, прикрывая следы подполья.

– Это чей-то бред или техническая ошибка, только я ни в чем не виноват.

– Я тоже невиновен – это вы ложно обвинили меня. А теперь потрудитесь ответить, господин автор еще одного на редкость дурацкого, провального плана, – кто вы у нас на самом деле, предатель или дурак? Только учтите, в первом случае вас ждет Ординарный Трибунал.

– Я дурак, – подавив злобу, пробормотал униженный Цилиан.

– Нет, вы патентованный дурак!

– Я был изысканным дураком, когда согласился принять от вас сомнительное дело о внутренней измене! – взорвался, не выдержав, оскорбленный до глубины души инспектор. – Если фальсифицируются сообщения Системы, это говорит только об одном – предатель засел на самом верху, в руководстве Пирамиды, он существует, и…

– Хватит! – рявкнул шеф Департамента Обзора. Теперь пылало не только его лицо, малиновой краской налилась даже шея. – Конечно, вы не предатель, ни одному подполью не пригодится такой законченный, совершенный шедевр идиотизма. Вон отсюда, Тэн! Я не требую от вас никаких извинений, они едва ли помогут, и не собираюсь вызвать вас на дуэль – это мелко по отношению к подчиненному. Зато завтра же я приму от вас отставку. Слышите?! Ради некоторых прежних заслуг это не будет увольнение с позором, но чтобы духу вашего в Пирамиде больше не было! Я сыт по горло провальными идеями параноика.

Возможно, поведи себя Тэн Цилиан менее заносчиво, гнев шефа Департамента выветрился бы через пару часов, но оскорбленный без вины и утративший от усталости душевное равновесие инспектор ответил:

– Отлично! Я тоже сыт вами по горло.

А потом развернулся и, показав Егерю напряженную спину, четким шагом двинулся прочь.

Следствием скандала стала скорая отставка Цилиана, а за нею последовали и другие интересные события, но это уже отдельная история.

Глава 9 ДОРОГА, О КОТОРУЮ РАЗБИВАЕТСЯ ДОЖДЬ

7010 год, лето, южная граница Конфедерации и Северо-восточных территорий

Далеко на северо-востоке, там, куда устремляются циклоны западного побережья, медленно несет воды река Таджо.

Масса воды, увеличенная дождями и родниками с гор, щедро наполняет русло. Таджо глубока, но не очень широка: противоположный берег, кусты, переплетение обмытых речной волной корней – все это зоркий глаз разглядит без бинокля. Над буйной прибрежной растительностью вьются мелкие птицы, а там, где заросли расступаются, виден песок, он покрыт волнистыми линиями – следами речного прибоя.

Эти следы чаще всего остаются нетронутыми, по золотому песку не ходит почти никто – Таджо отделяет Конфедерацию от восставших и добившихся независимости секторов. Непризнанная до сих пор граница, она же река, равнодушно гонит воды на север – ей нет дела до человеческой ненависти.

Возле берега крутится несколько мелких водоворотиков. Подточенный водою берег козырьком нависает над чистым пустынным пляжем, грозя когда-нибудь с превеликим шумом рухнуть вниз.

Но сегодня очень тихо.

Сонное марево накрыло обе стороны границы, только в листве гудит потревоженный водяным зверьком рой кровососов.

С высоты птичьего полета можно разглядеть, как пологий берег, с узкой полосой прибрежных зарослей, постепенно переходит в холмистую равнину. По ней разбросаны поселения Консулярии псиоников, мятежного каленусийского северо-восточного сектора.

Арбел, новоявленная столица, еще не утратившая облик патриархального поселка, лежит за рекой – ее окраина чуть прикрыта дымкой. Горизонт очень близок, пологие холмы, формой напоминающие спящих собак, отгораживают вольное пространство равнины, что уходит в сторону Восточных гор.

Обманчиво необитаемая местность по ту сторону Таджо неотвратимо притягивает взгляд. Новички из расквартированных близ непризнанной границы жандармских частей подолгу всматриваются в дымку, холмы и густую зелень плакучих кустов. Позже привыкают и предпочитают коротать свободное время по-другому – город поблизости дает простор воображению и опустошает кошельки. Но ни клубы, ни зрелища, ни образцовые пивные заведения не могут до конца погасить тлеющий огонек тревоги. Не раз и не два будил сонные кварталы Мемфиса истошный полночный крик: «Псионики идут!»

«Пока не идут», – невозмутимо уточняет генерал жандармерии Крайф, когда его расспрашивают встревоженные штатские друзья, и хладнокровно пожимает плечами.

Жители верного Конфедерации берега – люди особого склада. Они охотно подшучивают над Департаментом, но никогда не смеются над псиониками – мешает страх, и робкие шутки вянут, не успев распуститься и прорасти колючками острот.

«Когда-нибудь они придут-таки», – лихорадочно соображает жандарм или горожанин. Первый, отслужив свой срок, со спокойной душой перебирается в переполненные благополучием сектора запада или юга. Второй, просыпаясь по ночам в холодном поту, мечтает наконец-то поправить неважные дела и скопить денег на переезд.

Таджо медленно-медленно течет в океан.

Мятежный берег равнодушно молчит – по ту сторону не очень торопятся.

Мемфис боится, аура страха порой истончается, уступая место почти естественной беззаботности, порой плотнеет, словно толстое покрывало. «Псионики идут!»

– Они ждут, когда мы расслабимся, – поясняет кто-то в уличном кафе.

Все прочие соглашаются – спорить с очевидной истиной не находится дураков. За шесть лет город потерял часть жителей, остались инертные или самые смелые.

– Эти фокусы не покатят. А если мы просто уедем на юг, то только поможем им.

За шесть лет в Мемфисе почти забыли, что когда-то псионик мог оказаться соседом, приятелем или сослуживцем. База пси-жандармерии между городом и берегом, словно привычная бородавка на носу. Без нее немыслимо лицо, оно теряет индивидуальность.

– На той стороне уже зарыли немало наших косточек. Только все без толку, мутанты остаются мутантами, – с мрачной иронией бросает ветеран подавления мятежа.

Собеседники смущенно умолкают.

Гаснет вечер, иллюзия покоя на короткое время окутывает город, чтобы потом уступить место кошмарам полуночного сна. Жандармская база следит за Таджо. Псионики вежливо молчат – не поймешь, то ли они есть, то ли их нет.

– А может быть, за рекой и нету никого? – шепчет одними губами новобранец на посту.

– Как же, как же, размечтался, – отвечают ему не без резона.

На той стороне и впрямь не безлюдно, просто мутанты меньше нуждаются в привычной для каленусийского берега технической мощи оружия. Если же заглянуть чуть подальше, за холмы, куда залетают порой речные птицы, то можно увидеть приземистый пункт наблюдения – в закрытом помещении, в хорошо сконструированном кресле сидит человек. Его бледное и отечное, без возраста, лицо запрокинуто, затылок лег на специальное изголовье, дряблые, почти без ресниц, веки опущены. Изредка они приподнимаются, и тогда можно разглядеть глаза человека – черные, живые искристые глаза сенса. Псионик-наблюдатель не спит – он в тишине и одиночестве следит за вражеским берегом Таджо – следит именно так, плотно закрыв глаза. Для него души людей и контуры предметов складываются в причудливую картину, недоступную простым смертным. Он сам рисует эту картину – медленно, мысленно, прямо на красноватом фоне закрытых век. Мазки, колорит и стиль воображаемого полотна не имеют для посторонних никакого значения – главное, что человек не только видит, но и предвидит опасность.

– Во мне умер художник и родился наблюдатель, – не без печальной иронии говорит он.

Время от времени Художника сменяет коллега, который молчалив, коренаст и едва разменял двадцать первое лето. Какую картину видит он – не знает никто. Оба они ждут. Чего? То ли попытки мести с той стороны, то ли собственного удара возмездия… Но за Таджо тихо, если не считать повседневной жизни жандармской базы и вечно настороженного Мемфиса.

– Я не забыл живые костры, я ничего-ничего не забыл. Когда-нибудь мы с ними сочтемся, – мрачно говорит коренастый парень.

Художник выставил непоколебимый ментальный блок, улыбается и чутко молчит – то ли согласен с очевидным, то ли осторожно скрывает собственное мнение.

Изредка на пост являются посторонние. Иногда это Миша Бейтс, правая рука консула отколовшихся территорий. Бейтс прост в обращении, лаконичен и является только по делу. Он и Художник разговаривают с глазу на глаз, пытаясь свести воедино логику государственного чиновника и трепетную интуицию псионика. Художник слушает, кивает, осторожно возражает, бросает несколько непонятных слов, порой озабоченно хмурится:

– Я этого не наблюдаю, но…

Столица, Арбел, очень близко, поэтому, как истинный луддит, Миша удаляется не на машине, а пешком, изредка разочарованный, чаще довольный. Художник и его коренастый помощник остаются на месте. Они ждут будущее.

В те редкие минуты, когда оба наблюдателя свободны и не спят, они роняют короткие фразы, то ли вслух, то ли мысленно – для двух лучших сенсов Консулярии это не имеет значения.

– А ты думаешь, оно, это будущее, у нас есть?

– Конечно, иначе тогда, семь лет назад, не стоило начинать.

– Можно подумать, нам оставили выбор.

– Выбор есть всегда, нужно только его не прозевать.

– Не прозеваем.

Ночь падает на холмы. Один уходит спать, другой садится в кресло, опасливо ловит эфир – не пропущена ли за несколько кратких минут новая угроза?

Тишина. Полночь. Привычное ожидание…

Однажды, теплой летней ночью, которая положила начало многочисленным странным событиям, дверь бункера отворилась, и на пол, рядом с креслом, в котором вытянулся грезящий псионик, легла чужая неуверенная тень. Дежурный сенс, а это был Художник, даже не вздрогнул – в этот момент наблюдатель видел все и ничего, витая в самом средоточии своих иллюзий-прозрений. Гость, растерянно озираясь, вошел, его мокрая одежда сочилась речной водой. Художник все так же грезил, опустив веки.

– Добрый вечер.

Сенс поднял голову на слабой шее, после чего за несколько секунд пережил сложную гамму ощущений – глухая боль от прерванного контакта сменилась сначала сильным испугом, потом недоумением.

– Добрый вечер, – повторил пришелец, – дверь оказалась не заперта.

– Сейчас уже ночь. Привет, юноша. Ты, должно быть, сумасшедший, если зашел так неожиданно. Твое счастье, что я не владею боевыми наводками.

– Вы сострадатель?

– Да, причем неизлечимый. Все мучения противника я ощущаю на собственной шкуре, поэтому не боец. Ты пришел с той стороны?

– Да, я псионик.

– Я не видел тебя – это странно, но не очень. Смешно и обидно, что я не заметил переполоха у конфедератов. Как ты ухитрился переплыть реку?

– Меня никто не засек – ни у вас, ни у жандармов. Я всем им сделал наводку.

Художник, похоже, восхитился.

– Силен, я-то так не умею. У тебя индекс не ниже девяноста пяти?

– Девяносто восемь.

– Часто так проделываешь?

– Редко. Жандармы были в шлемах, меня теперь сильно тошнит.

– Возьми концентрат в нише, проглоти, но сначала разжуй как следует – у тебя хорошие зубы. Это специально приготовленная смесь.

– Спасибо.

– Мне нельзя отвлекаться надолго, я сейчас позову товарища, он поможет тебе.

Коренастый не был особенно поражен, он бегло окинул Короля взглядом и полувежливо кивнул:

– Как добрался? Ты местный, из Мемфиса?

– Нет, из Порт-Калинуса. Бросил свою машину на той стороне.

– Наш привет перебежчикам. Из Мемфиса и впрямь бегут редко – у границы нашего брата не осталось совсем, зато дальние являются каждую неделю. Впрочем, ты – лучший. Укатать жандармов несложно, сложнее пройти незамеченным мимо наших пси-патрулей. Я тащусь, прими мои поздравления.

– Мне нужно поговорить с вашим консулом. Луддит фыркнул – на более явный смех его уже не хватило.

– Консула Дезета здесь нет – ты, надеюсь, понимаешь это? К тому же он не принимает по понедельникам.

Вымотанный до предела Вэл не сразу понял, что над ним смеются. Он бессильно опустился на табурет и откусил кусок от твердой плитки концентрата, крошки захрустели на зубах, словно песок.

– Мне и вправду очень нужен консул.

– Так говорят все, кто приходит с той стороны.

– Я – это не все.

– Как же! – Коренастый беззлобно ухмыльнулся. – Пойми, парень, Дезета каждый день хотят видеть сотни людей. Угадай, что им отвечают в канцелярии? А ты явился оттуда, мокрый, как лягушка, даже не переполошив жандармскую охрану. Почему мы должны верить именно тебе?

– Тогда проводите меня в Арбел. Я согласен на любую проверку.

Коренастый всем своим видом демонстрировал равнодушие.

– А тебя, парень, и так проверят – без твоего согласия.

Он отошел в сторону и принялся угрюмо возиться с уникомом. Вэл опустился на табурет. Неисправная лампа под потолком часто мигала. «Я ушел от Цилиана, – подумал Король. – Это сейчас главное, тут незнакомое место, но я почти дома. Потому что они оба псионики – настоящие, свободные, те, которые никогда не прячутся».

На этот раз пси-восприятие Короля трансформировалось в визуальную картину необычайной ясности. Аура Художника мягко мерцала изумрудно-зеленым. Коренастый тускло светился сине-фиолетовым.

– Как тебя зовут? – запоздало поинтересовался сине-фиолетовый.

– Вэл.

– Странное имя.

– Самое нормальное из трех моих имен – Вэл Лоренц Август.

– Ясно, Оркус послал нам долбаного аристократа. Топай в соседний отсек, возьми там какую ни на есть униформу, стащи свое мокрое барахло, от него остаются лужи на полу. Можешь спать, если захочешь, – там для этого найдется место. Когда придет время, тебя разбудят.

Вэл вышел, соседний отсек больше всего смахивал на запущенную кладовую, униформа отыскалась в ящике. Невысокому Далькрозу пришлось закатать штанины и рукава коричневого комбинезона. Кровати не было, в углу притулился коротконогий пластиковый диванчик.

– Годится.

Вэл лег и закрыл глаза, сон пришел незаметно, и время остановилось.

Когда он очнулся, солнце светило сквозь крошечное, забранное противомоскитной сеткой окно. Чистая и сухая, но не глаженая одежда аккуратной стопкой лежала рядом на стуле. Далькроз переоделся, толкнул дверь – она не подавалась.

– Эй, почему меня заперли?

С той стороны загремел ключ.

– Простая мера предосторожности, – немного смущённо буркнул коренастый.

Рядом с ним, в самом углу сидел незнакомый неприметный коротко стриженый человек средних лет. Норма-ментальный, – сразу и безошибочно определил Вэл.

– Доброе утро.

– Вообще-то пять минут назад наступил полдень. Здравствуйте, Далькроз. Меня зовут Бейтс, я советник консула. Вы просили официального разговора? Я готов предоставить вам такую возможность. Пойдемте в другую комнату, это не при свидетелях.

Они сели рядом, на тот самый пластиковый диванчик. Король попытался притронуться к мыслям чиновника Консулярии, но вынужден был отступить – разум Миши Бейтса словно бы скрывала вязкая завеса. Король знал, что при желании смог бы преодолеть и ее, но начинать разговор с конфликта не хотелось.

Советник понимающе улыбнулся.

– У вас возникли вопросы?

– Вас защищает техническое устройство?

– Да.

«Откровенный ответ для луддита», – подумал Далькроз.

– Откуда вы узнали мою фамилию?

– Это нетрудно. В Каленусии вы в конфедеральном розыске, Вэл Август. Вашу внешность легко опознать по тем материалам, которые свободно распространяют каленусийцы.

– Я хочу видеть консула.

– В этой просьбе отказано.

– Я могу попасть в Арбел?

– Нет.

Король замолчал, тень нехорошего предчувствия сгустилась в мрачную уверенность.

– Что теперь будет?

– Во-первых, я обязан подвергнуть вас биотесту – это обязательная формальность для тех, кто бежит к нам. Не бойтесь, это безвредная процедура. Если не возражаете, протяните руку.

Король равнодушно кивнул и закатал рукав, Бейтс извлек из кейса приборчик величиной с ладонь и прижал его к предплечью Далькроза. Вэл ощутил холод и мгновенный укол.

– Готово. Хотите узнать новости?

– Да.

– Предупреждаю, они могут показаться вам неприятными, но я собираюсь поступиться корректностью в пользу правдивости.

– Я не такой пугливый.

– Отлично. Тогда вас не испугает известие о том, что вам предстоит возвращение в Каленусию.

Король почувствовал юркую струйку холода между лопатками. Лампа опять мигнула.

– Почему?

– Это особый разговор.

– Я думал, вы даете убежище псионикам.

Бейтс резко встал и принялся ходить из угла в угол, не скрывая волнения.

– Да, Оркус побери! Да, мы даем убежище сенсам из Каленусии или Иллиры. Но не таким, как вы, Далькроз.

– Почему?

– Вы в свои семнадцать лет слишком одиозная личность, вас слишком рьяно ищут, ваше имя стало символом сенса-негодяя. Не стану скрывать, нам невыгоден сейчас конфликт с Конфедерацией. Вы некстати явились, Воробьиный Король.

– Меня выдают Департаменту?

– Нет! Космос нас всех побери – нет. Консулярия никогда не выдавала и не выдаст псионика. Но убежище вам мы предоставить не сможем.

– Что все это значит?

– Это значит, что вам придется добровольно вернуться на территорию Каленусийской Конфедерации – через реку, тем же путем, каким вы явились сюда. Прошу вас, не надо спорить – это наше последнее слово.

– Консул…

– Консул не может вас принять. Даже если бы он имел время заняться вашим делом, его ответ окажется точно таким же – не сомневайтесь.

– Но…

– Я лично сочувствую вам безмерно, но благополучие жителей прибрежных районов важнее судьбы одного беглеца и даже всех ивейдеров Каленусии. Как видите, я говорю вам всю правду, как она есть, – то, о чем принято умалчивать. Или вы хотите, чтобы ради вашего спасения мы бросились в сомнительную авантюру и пожертвовали тысячами людей?

– Нет, не хочу.

– Тогда немедленно вернитесь за реку. Вэл встал. Он не знал, что ответить.

– Я могу остаться здесь хотя бы до вечера?

– Нет. Вы уйдете прямо сейчас.

– Я… Мне будет трудно это сделать.

– Я уверен, что вы, с вашим-то девяносто восьмым индексом, справитесь.

– Прощайте, мастер Бейтс.

– Прощайте, Далькроз. Хотя погодите…

– Что?

– Простите, мы не сумели оказать вам ту помощь, на которую вы рассчитывали, но кое-что еще можно сделать.

– Мне ничего не нужно от вас.

– Не отказывайтесь без размышлений. Это простая формальность, но она может вам пригодиться. Вы ведь настоящий псионик?

– Конечно.

– Подпишете эти бумаги?

– О чем они?

– Просьба предоставить подданство Консулярии, помеченное задним числом.

– Я не ношу с собой документы.

– И не носите. Обе копии останутся у меня. В конце концов, вы ничего не теряете.

Король кивнул и на весу подписал оба листа. Острое перо жестко царапнуло и проткнуло тонкую бумагу.

– До свидания, мастер Бейтс.

– Всяческой удачи вам, Вэл Лоренц Август. Король один вышел в жаркий полдень, вслед ему смотрели две пары глаз – коренастого псионика и советника Бейтса. Художник укрылся от проблем в своем кресле и не показывался. Белый диск завис над лысыми макушками холмов.

«Просить бесполезно, мне надо уйти, не теряя достоинства». Король пошел прочь, глотая соль и горечь предательства, и мертвая от солнца трава прощально шуршала под подошвами его кроссовок.

Берег неотвратимо приближался. «Я не сумею пройти сквозь заслоны днем, нет времени продумывать сложную массовую иллюзию. Такое возможно ночью, когда я в хорошей форме и готов ко всему, но только не сейчас, сейчас меня наверняка поймают. Но если я не послушаюсь Бейтса и останусь на месте, консуляры со спокойной душой скрутят меня и выдадут Департаменту. Значит, стоит попробовать».

Он быстро прошел лог, выбираясь поближе к берегу.

«Я маленькая мышка, а не слон».

На самом деле Далькроз чувствовал себя беспокойной букашкой, которая ползет по необозримой для нее равнине – по крышке стола. «Меня сейчас раздавят, но я не должен думать об этом».

Берег Конфедерации недобро молчал.

«Я маленькая мышка».

Вэл, тщательно удерживая блок, выбрался на песок пляжа. Мутная вода плескалась у берега. Пристальные взгляды невидимых наблюдателей скользили по плечам и груди Короля.

«Я мышка. Водяная мышь».

Он открыто ступил в воду, сделал несколько шагов и, потеряв дно под ногами, медленно поплыл в сторону конфедерального берега. Широкие листья водяных растений расступались, освобождая пловцу дорогу.

«Я мышка».

Наблюдатель с той стороны ненадолго отвлекся, чтобы пришибить нахального кровососа, потом опять жадно приник к окулярам – листья водяных растений рьяно шевелились, окна воды между ними то сужались, то расширялись.

– Плохо видно.

Наблюдателю вдруг померещился чей-то полупрозрачный силуэт – человеческий.

– Что за холера…

Силуэт, игра случая и жары, растаял, словно его и не бывало. Вместо этого среди водяной зелени в мутной реке проплыла речная крыса – худая и мокрая. Жандарм равнодушно проводил животное взглядом. Грызун тем временем почти добрался до берега, прошлепал лапками по мелководью, встряхнул бурую шубку и исчез среди корней. Наблюдатель ухмыльнулся – он втайне любил животных, даже самых непривлекательных.

– Силен, длиннозубый!

Грызун больше не появлялся, но жандарма охватило смутное беспокойство. Он раз за разом просматривал полоску берега, спокойную воду, пустой чистый песок пляжа – тревога не отпускала.

– Пора успокоиться, это жара мутит мне мозги.

Он еще раз всмотрелся в прибрежную полосу и остолбенел. На почти нетронутой ленте пляжа, там, где воды Таджо лениво лижут песок, там, где водяная крыса только что вышла из воды и скрылась в кустах, чуть заметно темнела одинокая цепочка свежих следов – не звериных, человеческих…

– Псионики идут!

Он все-таки успел коснуться тревожной кнопки уникома. Почти белое небо с ослепительным белым солнцем в зените перевернулось, убегая, а потом приблизилось, больно, даже сквозь шлем, ударило жандарма по виску и щеке. А может быть, это было уже не небо, а земля – наблюдатель, лежа ничком, видел, как глянцевое насекомое тащит куда-то частицу козьего помета. С минуту он разглядывал это мирное зрелище, а потом муть наплыла на зрачки, и человек соскользнул в долгое, спокойное беспамятство.

Все свершилось в две-три минуты. Напарник наблюдателя, который устроился немного в стороне, остолбенело посмотрел на неподвижное тело товарища, нервно потрогал ремешок собственного пси-шлема, еще раз оглядел неподвижную гладь реки.

– Там никого нет…

Он не стал тратить время на размышления, вскинул излучатель, опаленная прибрежная зелень скрутилась и почернела под ударом луча. Наблюдатель несколько раз проутюжил сомнительное место, закончил работу и прислушался к ощущениям.

– Хвала Разуму, наводки нет. Если там и был кто-то, то теперь от него осталось только жаркое. Хотя, наверное, у Георгиоса просто солнечный удар. Давно пора снести эти кусты – они только заслоняют обзор и портят картину.

Человек помедлил, его привлекал и завораживал вид реки. Наблюдатель все пытался вспомнить, что нужно сделать в случае пси-атаки, но юркий параграф инструкции ускользнул из памяти. Пахло гарью, обожженной листвой и страхом.

– Разум Милосердный!

Человек попятился, попытался спиной отыскать надежную стену, но ее не оказалось. Чей-то взгляд сверлил позвоночник. Наблюдатель моментально обернулся, но не обнаружил никого – позади стояла пока не тронутая огнем зеленая стена листвы, метались потревоженные птицы. Чужой взгляд опять переместился, он оказался сзади, за левым плечом.

– Будьте вы все прокляты! Здесь кто-то есть. Жоржи, дурак Жоржи, очнись!

Напарник оставался без сознания, его бескровное запрокинутое лицо наполовину скрывал пси-шлем, наблюдателю даже показалось, что товарищ уже умер. Чужой взгляд каленым железом прожигал спину. Человек заметался, попытался встретить опасность лицом, но она, аморфная и вместе с тем неотвратимая, все время оставалась рядом и чуть в стороне.

– Получай!

Он отвернулся от реки и выпустил заряд в сторону густых уцелевших зарослей. Подсохшее дерево легко вспыхнуло, жадный огонь трещал, пожирая сучья, щепки, вялую листву, неряшливые кучки птичьих гнезд.

– Получай!

Человек бесновался. Когда заряд кончился, он попытался избивать уцелевшие деревья прикладом, потом сел на песок, стащил шлем со взмокших волос и подпер руками виски.

– Что же я должен был сделать? Потревоженная пси-сигнализация работала вовсю.

Наблюдатель не видел последствий, он забыл про них, про базу, про неизбежные служебные неприятности, про неуловимых псиоников и выжженный берег – он пытался вспомнить. Неуловимое воспоминание вернулось неожиданно – с ясной четкостью непреложной истины.

– Вспомнил.

Он содрал с пояса уником, аккуратно придавил большим пальцем тревожную кнопку, добавляя свой запоздалый и уже ненужный сигнал к сигналу товарища. Уцелевший клочок зарослей зашелестел листьями, ветви раздвинулись, пропуская незнакомого вымокшего парня. В его кроссовках хлюпала вода.

– Добрый день, – вежливо поприветствовал пси-жандарма Король.

– Привет, – вяло ответил ошеломленный жандарм. – Шел бы ты подальше, тут очень опасно.

Далькроз осторожно обогнул придавленного наводкой человека, попытался подавить тошноту, это удавалось с трудом – виски ныли от перенапряжения, перед глазами плыли темные пятна.

– Скажите, пожалуйста, как отсюда добраться до Мемфиса?

Наблюдатель ошалело помотал головой.

– Иди вон туда, оттуда к шоссе, там можно поймать попутную машину. А на месте не оставайся – твое пси глушит нашу систему, тут закрытая зона, враз словишь штраф и пять суток ареста, к тому же, сам понимаешь – мутанты рядом.

Жандарм подумал (мысли ворочались тяжело, словно неподъемные камни) и на всякий случай добавил:

– Не вздумай ловить рыбу в реке – это строго запрещено законом. И вообще, если не уйдешь подобру-поздорову, а останешься тут шляться и мешать, то поймаю – уши оборву.

– Спасибо за хороший совет, – вежливо ответил Король и зашагал прочь, обходя свежее пожарище.

Язычки огня до сих пор плясали по черному завалу не прогоревших ветвей, истошно кричали разоренные синеперые птицы. Вэл прошел косогором, почти не скрываясь, система пси-слежения, настроенная на страх и враждебную настороженность, молчала, пасуя перед вновь обретенным спокойствием Короля.

«И все-таки кто-то из них успел нажать кнопку, – отрешенно подумал он. – Может быть, даже оба ее придавили, поэтому я должен поторопиться. Шоссе, кажется, в той стороне».

Полоса дороги появилась неожиданно, сразу за низким барьером пыльного кустарника. Серое покрытие едва не плавилось от послеполуденного зноя. Король осмотрел собственные джинсы, кроссовки и рубашку – речная влага почти испарилась, одежда выглядела в меру неряшливой, но уже не выдавала купания в реке.

– Сойду за второго сорта бродягу.

Он вскинул ладонь, пытаясь остановить одинокий кар. Водитель нехотя притормозил и махнул рукой, не дожидаясь вопроса.

– Только до Мемфиса, у меня там мастерская, дальше не поеду, лови других.

Далькроз влез на заднее сиденье и незаметно пощупал дорогую обивку. «Если она хоть чуть-чуть намокнет от моей одежды, он приедет в Мемфис, проверит машину и догадается обо всем».

Обивка, по счастью, осталась сухой – жар лета совершенно высушил одежду Короля.

– Ты турист? – угрюмо поинтересовался водитель.

– Нет, я гощу у моей тетушки из Мемфиса. Хотел половить рыбу в речке, но жандармы дали мне по шее.

– Правильно сделали, нечего шляться в запретной зоне. А где твои удочки?

– Отобрали.

– Не повезло.

– Это точно. А почему вы спросили про туристов? Разве они тут водятся?

Водитель тихо присвистнул.

– Ты не поверишь – да. Сколько угодно, особенно если выпадет сезон моды на псиоников. Тогда заезжие ломятся сюда, лезут в пограничную зону, стригутся под солдат мутантов, носят поддельные шлемы, дамочки вставляют себе серьги «романтический мятежник» – в уши, чуть ли не в нос, а может, и еще куда, в другое место.

Водитель ехидно фыркнул и продолжил:

– Мой брат держит хорошее дело – клепает эти серьги из какого-то хитрого сплава, мутанты за рекой, небось, и понятия не имеют, какие интересные побрякушки сбывают под их маркой.

– Хорошо берут?

– Туристы обычно при деньжатах и не жадные. Раз в два-три года все столичные психи толпами стекаются под Мемфис, чтобы поглазеть на другой берег Таджо. Это любопытство как рукой бы сняло, попробуй они пожить тут подольше. Конечно, чужая ноша всегда легкая – если что, не им первыми умирать…

Далькроз слушал словоохотливого водителя и молчал, ему почти нечего было ответить. «Мне некуда идти. Этот Мемфис, куда я бегу, – такое же чужое место для псионика, как любое другое. Может быть, проще и честнее попросить остановиться, выйти на дорогу и подождать у обочины, когда меня заберут серые люди из Департамента».

Вэл повернулся к водителю, тот, устав от яркого света, одной рукой вытащил из сумки темные очки и нацепил их на нос. Стекла скрыли тусклые равнодушные глаза незнакомца, придать его лицу многозначительность.

– Ты, наверное, знаешь, парень, тут неподалеку база пси-жандармерии, они стерегут от мутантов конфедеральный берег Таджо. Их шеф, Крайф – замечательный человек. Он живет тут же, в Мемфисе, приехал почти с самого начала заварухи, потом перебрался с семьей навсегда.

Приятно знать, что на этом свете встречаются не только трусы.

– А настоящие псионики в Мемфисе бывают?

– Спроси у своей любимой тетушки, – водитель нервно дернул плечом, – наверное, кто-то есть. Эти парни, словно крысы, пролазят везде.

– Интересно было бы посмотреть на настоящего псионика.

– Если они и водятся в Мемфисе, то очень хорошо прячутся, здесь народ серьезный и к шуткам не расположен.

– А те, чужие, из Консулярии?

– Не на что там смотреть, – грубо отрезал водитель. – После очередной пограничной заварушки с правобережниками я видел их мертвецов – обычные трупы.

Вэл осторожно коснулся разума водителя – даже от этого легкого усилия его замутило. Мысли прочесть не удалось, в эмоциях собеседника над всем брало верх агрессивное равнодушие.

"Без Системы и Цертуса я не сумею отыскать в Мемфисе наших «воробьев», – подумал Король. – Ивейдеры там есть – я это точно знаю. Но без браслета меня, в конце концов, отловит какой-нибудь хитрый пси-датчик – он среагирует не на страх, я ведь отучил себя бояться, он просто измерит мой индекс, и все будет кончено в две минуты. Цертусу я больше не верю, Вита далеко, и я не должен ее подставлять. Слишком много ошибок… Обидно признавать это, но я не должен был рисковать всем нашим делом ради одного Эрмелина. Я поступил как дурак.

– Скоро приедем, – буркнул водитель.

Вэл в отчаянии глядел на вольно расставленные домишки пригорода. Бурая пыль дороги покрывала темную листву зеленых изгородей.

«…Слишком много ошибок. Я устал и опять чуть не свалял дурака – нельзя сейчас попадаться Департаменту. На них работают прирученные псионики, такие, как этот профессор Калберг, который поставил ментальный блок Авите. Такие калберги обшарят мой мозг, чтобы узнать о „воробьях“ все. Ивейдеры мне верили, я подарил им надежду, и из-за меня они могут попасть в реабилитацию, а это хуже всего – это предательство. Если меня отловят, то лучше бы мне умереть, Король не должен предавать собственный народ».

– Приехали, освобождай машину.

Вэл спрыгнул на асфальт и огляделся. Серо-бежевые коробки зданий, яркие тенты уличных кафе, аккуратные, вялые от жары колючие деревца, обвешанные не зажженными декоративными фонариками. Карнизы и декор домов, стойки тентов, столбы и плафоны освещения – все это могло оказаться утыканным датчиками пси-слежения.

А могло и не оказаться – Вэл почти ничего не знал о Системе Мемфиса, память выдавала скупые случайные обрывки. Рука без браслета казалась теперь слишком голой. «Я должен оставаться спокойным, спокойствие – лучшая защита. Мемфис – провинция, у них не может быть такой же мощной Системы, как в столице, здесь трудно обрабатывать прорву информации. Наверняка датчики стоят очень редко. Например, в этих столбиках они есть – я ощущаю их, как тонкие холодные острые иглы, поэтому просто отойду подальше и не стану задерживаться у кафе».

Он бесцельно побрел по улице, стараясь не думать о голоде, как назло, есть хотелось нестерпимо. Лица прохожих двигались навстречу – Вэл чувствовал себя пловцом, который пытается пересечь странную, бесконечно широкую реку, отстраняя рыб и бесчисленные листья водяных растений.

Лица людей плыли, соединялись в поток и тут же расступались в стороны – одинаковые, как надутые гелием пузыри, и в то же время разные – улыбающиеся, хмурые, равнодушные, задумчивые и озабоченные. И все бесконечно чужие.

– Что за ерунда… Так можно свихнуться – я заработался, перебираясь через Таджо.

Король свернул в сторону и выбрался из толпы. Пыльный сквер демонстрировал все те же причудливо стриженные колючие кусты и неудобные скамейки. Среди кустов костисто топорщилась какая-то сложная абстрактная скульптура. Вэл сел и закрыл глаза. По соседству устроились две женщины, Далькроз не видел их лиц, но голоса долетали великолепно – ясно и отчетливо.

– …псионик.

– Да, вот она сама идет мимо.

Вэл приоткрыл левый глаз – тот, который меньше болел. По дорожке, мимо двух собеседниц, шла еще одна женщина – прямая высокая фигура без возраста, с застывшим, каким-то смятым лицом. Коротко стриженые волосы, словно шерстка, покрывали гордо поднятую голову.

– Грустная…

– Она родилась норма-ментальной, зато ее сын был самым настоящим мутантом. У нас в Мемфисе с этим не шутят – когда парень подрос и скрыть мутацию не удавалось, люди приходили к ее дому, требовали выдать псионика. Она запирала двери, но каждое утро кто-нибудь стоял под ее окнами. Полиция запрещала кричать и кидаться камнями, и тогда люди просто приходили молчать… Стояли и молчали, и так с утра до ночи. Она выдержала полгода, потом за мальчишкой пришли реабилитаторы.

– Его, конечно, вылечили от мутации?

– Говорят, что да, только после этого его никто никогда не видел.

– Почему?

– Не знаю, ходили слухи, будто ее сынок сошел с ума и возненавидел свой город, другие говорили, что после излечения он повесился в столице – не захотел жить, как все.

– И она до сих пор остается здесь?

– Так и живет с тех пор, совсем одна. Смотри, какая гордая…

– У нас в квартале такую гордячку быстро заставили бы перебраться на запад.

Король открыл оба глаза и встал. Обе женщины моментально замолчали, словно интуитивно уловили его мысли. Далькроз, не торопясь, двинулся вслед за коротко стриженной, две сплетницы сверлили его взглядами.

– Смотри, как он зыркнул на нас – будто укусить хочет.

– Непочтительная пошла молодежь.

Вэл прошел мимо, деликатно отвернувшись, узкая прямая спина матери псионика мелькала где-то впереди, он прибавил шаг, стараясь не потерять ее в толпе. Женщина шла быстро, как будто летела, подгоняемая неощутимым для других ветром. Далькроз догнал ее и пошел, не отставая. Серо-бежевые дома по сторонам сменились просто серыми, стены узкого переулка почти сошлись, закрыли выцветшее от жары небо. Женщина подошла к громаде высокого дома, открыла дверь и скрылась в недрах темного подъезда. Король выждал минуту и проскользнул следом.

Крутые ступени уходили вверх и в полумрак, он прошел два этажа и остановился возле аккуратно выкрашенной двери. Прямо по свежей, едва ли не вчера наложенной краске, кто-то глубоко, угловатыми буквами процарапал:

МУТАНТАМ – ТРЫНДЕЦ!

Вэл поискал сигнализацию для гостей и не нашел. «Она никого не ждет, она вообще почти не живет». Король тихо, но настойчиво постучал. По ту сторону двери долго стояло настороженное молчание, он уже собирался уйти, когда створка немного, всего на ладонь, приоткрылась. Стриженая грустная женщина стояла на пороге.

– Я псионик, – просто произнес Король.

Она молча посторонилась, пропуская гостя вовнутрь. Маленькая квартирка показалась ему запущенной и аккуратной одновременно.

– Если вы боитесь, скажите мне об этом – я тотчас же уйду.

Мать пропавшего псионика медленно покачала головой.

– Я хочу, чтобы ты остался здесь. Живи, сколько понадобится, я не боюсь, мне уже все равно. Можешь взять его вещи – какие найдутся.

В старом шкафу Вэл отыскал рубашку и брюки, рукава рубашки оказались коротки, но это совсем не волновало Короля.

Потом он заперся в тесной ванной и смыл с себя тонкий осадок от речной воды, переоделся, потом как мог постирал в тазу собственную одежду. Женщина, словно подбитая птица, безучастно сидела на кухне, пальцы худых рук терялись в широких складках летней юбки.

– Меня зовут Вэл. А как вас зовут, мэм? – спросил Король.

– Лора Торрес.

– Спасибо вам большое.

– Не за что. Ты хочешь есть – возьми ужин в термошкафу.

– Вы сенс?

– Нет, но мой покойный сын был настоящим псиоником.

Далькроз заметил, что в угасших глазах Лоры Торрес мелькнуло подобие человеческого интереса.

– Он был бы немного старше тебя, – добавила женщина.

– Почему вы остаетесь здесь? Мне кажется, вам стоит уехать из Мемфиса, в столице люди гораздо терпимей относятся к мутантам и их родне.

– Если я уеду, эти скоты забудут обо всем, а я хочу, чтобы они помнили. Пусть они помнят Вико – пока меня видят на улице, люди испытывают неловкость, это все равно как если бы мой мертвый сын давал знать о себе.

Вэл промолчал и медленно отвернулся, боясь выдать свои мысли выражением лица. «Она сумасшедшая», – подумал Король. Он попытался было мягко, успокаивающе прикоснуться к разуму женщины, но впервые в жизни испугался и не смог – прикосновение не обжигало и не обдавало болью, скорее это походило на тусклый пепел большого, но давно отгоревшего пожара.

– Ну, нет, я не такая сумасшедшая, как тебе кажется, – буднично отозвалась Торрес. – И не подумай лишнего, я не псионичка и не могу читать твои мысли, я просто знаю, на кого я с виду похожа.

– Вы похожи на самого лучшего человека в этом городе. Далькроз доел ужин, вымыл тарелки и поставил их на место.

– Простите, мэм, что я не успел ему помочь. Если бы я был старше на три-четыре года, все могло бы обернуться по-другому.

– Ты тот самый Воробьиный Король?

– Это правда.

– Я только что видела твое лицо по уникому – это была местная передача, с базы возле Мемфиса.

– У меня нет уникома, я ничего такого не смотрел уже несколько дней – с тех пор, как смотался из столицы.

– Можешь не рассказывать, я и так знаю, что тебя везде ищут.

– Боюсь, мэм, что они очень скоро проведают, что я здесь.

– Ты прошел в запретную зону у реки?

Вэл замешкался на мгновение. Лора Торрес была одноговозраста с матерью Короля, которую он почти не помнил, ее манеры и печальное лицо внушали доверие. «Я не должен выдавать консуляров. Даже после того, что они выгнали меня. Пусть Бейтс и Художник (особенно Художник) живут спокойно».

Король принудил себя солгать:

– Я бродил в зоне, хотел переплыть реку, но не сумел. Там много пси-жандармов и все утыкано датчиками.

Торрес задумчиво покачала стриженой головой.

– Человек может многое, если не все. Тебе все-таки стоит попытаться. Если бы я только могла вернуть своего сына, я бы сама послала его за реку.

«Нас там не очень-то ждут», – про себя возразил Король, но ничего не сказал в ответ, и это было милосердное молчание.

Ночь прошла спокойно, без ярких снов. После полуночи хлынул сильный дождь, его тугие струи поливали дорогу, которая, словно змея, кольцом охватила Мемфис. К двум часам ночи ливень прошел. Утром вернулась привычная жара и быстро высушила землю до глиняного звона.

Король проснулся очень поздно, в тот смутно-тревожный предполуденный час, когда прохлада ночи, изгнанная зноем, прячется лишь в самых отдаленных комнатах массивных, словно крепости, старых домов.

Король встал и оделся, стены его комнаты еще хранили старые фотографии – незнакомый четырнадцатилетний мальчишка неотрывно и тревожно смотрел в объектив, неощутимый зрителем ветер взъерошил его короткие волосы.

Лора Торрес, кажется, даже не ложилась – она сидела на кухне в той же самой позе, спрятав худые ладони в широких складках юбки.

– Доброе утро, Вэл.

– Доброе утро, госпожа Лора.

– Я только что выходила на улицу – купила продукты. Твои портреты развесили по стенам Мемфиса.

Далькроз ощутил острый укол страха. «Облава началась».

– Наверное, мне лучше уйти отсюда. Меня могли видеть соседи, на вас донесут.

– Они давно не видят ничего, кроме меня, проклятой, и своей ненависти. Я подумала и поняла, что была не права – не ходи за реку. Ты останешься здесь, опасности нет, если не выглядывать на улицу. На всякий случай к окнам тоже не подходи.

«Она успела за один день привыкнуть ко мне, – в отчаянии сообразил Король. – Она стремится удержать меня рядом, вместо убитого сына, поэтому гонит мысли об опасности и не верит в то, что смерть бродит рядом».

– Хорошо, я остаюсь, – ответил он. Лора заметно успокоилась.

– Это славно. После полудня я должна уйти, мне пора работать. Что бы ни случилось, к двери и окнам не приближайся. Будь осторожен, Вэл Август.

Она собралась очень быстро, засунула какие-то мелочи в плоскую сумочку, провела расческой по коротким, с проседью волосам и исчезла. Дверь квартиры хлопнула за спиной матери псионика.

Вэл выждал, пока в подъезде стихнет острый стук ее каблуков.

– Я отдохнул. Пора.

Он попробовал открыть входную дверь – створка не поддавалась.

«Заперто снаружи. Она правильно догадалась, что я сбегу».

Вэл прошелся по комнатам в поисках подходящего предмета. Им оказалась старая шпилька с полочки в ванной комнате. «Леди Торрес когда-то носила длинные волосы. Стричься почти наголо – знак глубокого траура, принятый на востоке».

Далькроз согнул из шпильки удобный крючок, подвинул низкую скамеечку и устроился возле замка.

«Хорошо все-таки много читать. Иногда в завалах информации попадаются толковые советы по взлому».

Толковому взломщику хватило бы пяти минут, Король возился с замком полчаса. Через полчаса тот клацнул и подался, Вэл выглянул в подъезд, в подъезде не было никого – там стояла ломкая тишина.

«Спасибо вам, госпожа Торрес, но я пойду своей дорогой, так будет лучше и для вас, и для меня тоже».

Он прикрыл за собою дверь, сбежал по ступеням и окунулся в послеполуденную сумятицу. Люди шли мимо, по-прежнему потоком обтекая Короля. На углу он остановился, тронутый острым предчувствием неудачи.

РАЗЫСКИВАЕТСЯ ПСИОНИК!

Со свеженаклеенной листовки прямо в лицо Далькрозу смотрел его собственный двойник. У Вэла-второго были темные, слишком близко посаженные глаза, русые волосы и тонко очерченный абрис лица. Изображение наверняка синтезировали на хорошем сайбере. Оно поражало точностью и подлакированным реализмом.

«Меня зацепили по показаниям свидетелей».

Король на ощупь пересчитал мелочь в кармане и тут же, с лотка, купил пластиковый козырек от солнца – на темные очки не хватило денег.

«Сойдет за неимением лучшего».

Козырек и впрямь слегка изменил лицо Далькроза. «Нужно уехать из Мемфиса. Лучше всего вернуться в столицу – там меня сейчас не ищут. Если не соваться в центр Порт-Калинуса, если повезет, то можно ускользнуть даже от пси-датчиков. Быть может, я все-таки рискну и попытаюсь связаться с Цертусом».

Король легко шел в потоке прохожих – частица среди мириада частиц, живая капля человеческого моря.

«Я раньше не знал, как это бывает прекрасно, как замечательно быть таким, как все. Мне понадобилось оказаться в бегах, чтобы по-настоящему понять это». Он убрал ненужный пси-барьер. Плотная толпа, заполняя главный проспект, своим мощным пси глушила даже яркую ауру Короля.

«Они не сумеют почуять меня среди других».

Эмоции встречных менялись, словно яркие стеклышки в калейдоскопе – оранжевая радость и коричневый страх, темно-синяя неприязнь или легкая, розовая заинтересованность. Над всем господствовало серое равнодушие. Медленно-медленно Вэл выбирался к окраине. Здесь людской поток заметно редел, пока не превратился в скудный ручеёк случайных прохожих. Король прошел еще немного, низкие удобные коттеджи и аккуратные сады сменились чередой каких-то складов, потом кончились и они.

«Надо поймать попутную машину».

За пыльной живой изгородью калилось под солнцем шоссе. Первая же встречная машина охотно притормозила. Водитель, по случаю всеобщей паники принарядившийся в пси-шлем, оказался старым знакомым.

– Я смотрю, ты уезжаешь до срока, парень? Как здоровье твоей тетушки?

– Нормально. А у меня кончаются каникулы – пора возвращаться в Параду.

– Тогда тебе лучше взять билет на рейсовый автобус. Выберешься из этих гнилых мест, потом можно лететь куда захочется.

– Я люблю попутки – когда в них садишься, то узнаешь так много нового.

– Это верно, – охотно согласился водитель.

Они молча проехали около километра. Водитель искоса посмотрел на Короля.

– Придержи руль, дружок, мне нужно освободить одну руку.

– Зачем?

– Автопилот барахлит. Я не успел сегодня пообедать, хочу сделать это на ходу – бутербродами. Поможешь?

– Может быть, нам лучше остановиться? Как бы не вляпаться во что-нибудь.

Вэл не стал прикасаться к чужому разуму – стоило поэкономить силы. Водитель оказался сговорчивым человеком, он кивнул, плавно притормозил и картинно остановился возле обочины.

– Как хочешь, раз нет, так и нет. Разомни пока ноги, я по быстрому.

Он завозился, доставая коробку с едой. Дверь машины почему-то не открывалась.

– Холера! Тут не только автопилот – вся ментальная автоматика скончалась.

Король неохотно положил ладонь на ручку замка и слишком поздно понял свою ошибку – водитель выхватил из коробки остро блеснувший предмет, следующим ощущением оказался мгновенный укол и горячая боль где-то пониже локтя.

– Ну все, парень, теперь ты попался, как цыпленок. Вэл попытался ответить наводкой, но чувство эфира мягко ускользнуло. Он потерял равновесие, упал щекой на обивку кресла, осязание почти исчезло – остались только болезненно обострившиеся зрение и слух.

Беспомощный Король видел, как водитель выбрался на шоссе, вразвалку обошел машину и снаружи, ключом открыл дверцу рядом с пассажиром.

– Вылезай! Не можешь? Ну ничего, полежи пока, сейчас тебя заберут хорошие парни.

И отвернулся, набирая код на клавишах уникома.

– На этот раз все было просчитано. Тебя ждали именно здесь и сейчас. А я сразу понял, с кем имею дело, даже тогда, в первый раз, – не без хвастовства заметил он.

«Это ловушка, сейчас за мною явится пси-жандармерия».

Вэл попытался закрыть глаза, но веки не слушались, и это было обидно – слезы обильно, слишком заметно потекли по щекам.

«Я опять где-то ошибся».

Водитель понял без слов и насмешливо кивнул в ответ.

– Я тебе, парень, уколол не антидот, а обычный медицинский наркотик. И не мечтай достать меня наводкой – не получится, крепкое успокоительное неплохо убирает эту способность. Мы, люди границы, не столичные слабаки и знаем, как правильно обращаться с мутантами.

Неподвижный Король скосил глаза – к ним приближалось мигание маячка жандармской машины.

«Пусть ругается, мне на это наплевать. Конечно, я попался, но это еще не полный конец, я еще отыщу выход. Это только временное поражение, финал не может быть таким обидным», – подумал он и тут же понял, что попусту обманывает себя.

«Проигрыш всегда мучителен, не обидного конца не бывает».

В этот момент в отдалении сумрачно и длинно громыхнуло. Разбиваясь о дорогу, прозрачной лавиной хлынул проливной дождь.

Глава 10 КАТАСТРОФА

7010 год, лето, Конфедерация, северо-восточная база пси-жандармерии

– Садитесь… Да, именно сюда, лицом к лампе, мне не терпится как следует разглядеть вас, молодой человек. Надеюсь, вы в какой-то мере пришли в себя.

– С кем я разговариваю?

– Я – генерал Крайф. А вы – Вэл Далькроз?

– Пришлите мне адвоката.

– Такой ответ на вопрос хорошо говорит сам за себя. Рад видеть Короля ивейдеров Каленусии, правда, это не та радость, которая могла бы вам понравиться.

– Я такой же каленусиец, как вы.

– Вы нарушили закон.

– Пусть даже так, это еще не причина держать меня на жандармской базе. Если я, по-вашему, преступник, передайте меня законным властям.

– Вы что-то путаете, юноша. В приграничье особое положение, здесь и сейчас я – главная власть. Или вы имели в виду собственную отправку в столицу? Не беспокойтесь, для любой акции когда-нибудь наступает свой черед.

– Вы не имеете права насильно колоть мне наркотики.

– А? Не слышу. Мои извинения, Далькроз. Мятеж, мутанты, война – все это было давно и недавно – несколько лет назад. После ранения в голову я сделался глуховат.

– Пожалуйста, не надо колоть мне наркотики, обещаю, что больше не буду убегать.

– У меня нет ни малейших оснований вам верить.

– Я требую адвоката.

– Все до единого адвокаты Мемфиса отказались с вами встречаться.

– Вы врете.

– Вовсе нет, вы сами знаете, Далькроз, до какой степени у нас, в Каленусии, не любят ивейдеров. Пограничье в этом отношении не исключение, скорее яркий пример. Знаете, как вас поймали? Вдоль единственной дороги расставили детекторы, на пульте круглые сутки дежурили не только мои люди, но и добровольцы-наблюдатели из Мемфиса. Человек, который ввел вам наркотик, – настоящий герой. Даже гражданских толкает на добровольный риск осознание того, что вы, мутанты, – опасное и противоестественное отклонение…

– Чего вы хотите?

– Если бы на весах мира мое желание что-то весило, я бы хотел, чтобы таких, как вы, Далькроз, не существовало вообще.

– Почему?

– Потому что уже одно желание переплюнуть человеческую природу преступно, а удачная попытка реализации этого желания преступна вдвойне.

– Мы не виноваты, что родились такими.

– Конечно. Бешеная собака тоже не виновата, только бешеных собак принято отстреливать. Ладно, вы не кающийся, я не монахиня Разума. Буду краток, кстати, скоро наступит время очередного укола. Мне нужны от вас только две вещи. Первая – ваши врачебные способности сенса. Второе – список нелегальных псиоников, в первую очередь – здесь, в Мемфисе.

– Я не врач.

– Вы лжете, Далькроз.

Это правда. У меня очень слабые способности сострадателя, я от рождения боевой псионик.

– Вы принципиально не хотите помочь?

– Пожалуйста, поймите меня правильно – я вообще не умею лечить, лечить при помощи дара. Я мог бы наврать и сделать вид, что иду вам навстречу, но мне не хочется никого вводить в заблуждение.

– Как вы докажете, что это не ложь?

– Никак, придется поверить мне на слово. Или позовите другого псионика – пусть он войдет в мой разум и скажет, говорю ли я правду.

– Ха! Отменное желание. Спасибо, пока что с меня хватит и одного мутанта на базе. Впрочем, в вашем предложении есть некая соль, у вас обрисовывается возможность доказать свою лояльность власти – дайте мне адреса ивейдеров в Мемфисе. Пусть вы сами не умеете лечить, кто-нибудь подходящий среди них найдется.

– Я не знаю в Мемфисе ни одного «воробья».

– Лжете! Вас кто-то приютил.

– Никто меня не приютил. Я ночевал в парке.

– Не верю в вашу короткую память на имена.

– Перед тем как податься в бега, я размагнитил всю свою электронную картотеку. А память у меня, правда, не безразмерная.

– Отличное признание, даже немного похоже на истину. Хорошо, пусть, в Мемфисе вы никого не припоминаете – назовите нелегальных псиоников в Параду или Порт-Калинусе.

– Я все забыл.

– Стоп! Не отворачивать лица! Спокойно. Вот так… На этот раз ложь была стопроцентная и очевидная. Привычка лгать отвратительна, Далькроз, к тому же вы еще не научились как следует управлять собственным лицом. В любом случае, примите мои соболезнования.

– Это вы о чем?

– Мне некогда уговаривать вас медленно, придется уговорить быстро. Поверьте, я не терплю сенсов, поэтому проблема вашей физической целостности меня не интересует.

– Вы не посмеете, Департамент не разрешает интим.

– Департамент – не богадельня. Порт-Калинус далеко, здесь, в Мемфисе, значение имеет только один фактор – мое слово.

Генерал прижал кнопку, охрана появилась мгновенно.

– Ладно, я вижу, вы не цените ни моего личного внимания, ни корректных методов. Я зря теряю время. Охрана, проводите гостя.

Король встал и вышел, стараясь идти помедленнее, его быстро оттащили в сторону, лязгнула дверь лифта, клеть приняла живой груз и торопливо поехала вниз.

– Выходи, прибыли.

В коридоре бункера его ждали. Король ясно видел каждую мелочь – пуговицы на мундирах, пряжки на амуниции, глянец пси-шлемов, сеточку сосудов на белках глаз конвоира. Масса бетона над головой почему-то заставляла сутулиться. Вэл старался не поворачивать голову, не давая повода ударить себя в лицо.

– Налево.

Короля подтолкнули к стене. Он успел вскинуть согнутую руку, закрываясь.

– Этот еще и отбивается. Добавьте парню за строптивость.

«Vita-Vita-Vita, – подумал Король, цепляясь за ускользающий во тьму смысл имени. – Крайф ничего не сказал про нее, значит, Вита в безопасности, иначе мне пришлось бы гораздо хуже, они могут и умеют использовать во зло все – все, даже Виту…»

Следующий удар пришелся в висок, тьма ненасытно придвинулась, заслоняя все.

– Готов?

Поток ледяной воды окатил Вэла. Он открыл глаза и понял, что лежит на бетонном полу. Вокруг растеклась холодная лужа. Рядом стояло пустое пластиковое ведро, тлела забранная мелкой сеткой лампочка. Поблизости сдержанно ругались, в голосе внезапно заявившегося незнакомца явно проскальзывал изысканный акцент западных территорий.

– Вас предупреждали – осторожно, голову не трогайте.

– Я не собираюсь нянчиться с этим выродком.

– Остынь – поменьше личных эмоций, Старик не похвалит за труп или за безнадежного калеку. Дайте петлю.

Кто-то перевернул Вэла вниз лицом. Обладатель элитного акцента приблизился и сам обмотал его руки веревкой.

– Здесь сыро, вечно ржавеет железо, блок нехороший. Поднимите мальчишку.

Король встал сам, не дожидаясь их прикосновений. Стены камеры пьяно качались.

– Тяни! – коротко приказал «элитный». – Пока что плавно. А тебе, парень, советую немедленно одуматься. Думай, да побыстрее, поскольку у тебя цейтнот.

Заскрипел блок под потолком, веревка натянулась, выворачивая суставы. Вэл попытался притронуться к разуму мучителей, но не почувствовал почти ничего – только грязь, стылую пустоту и легкую вибрацию, словно кто-то поблизости теребил слабо натянутую струну. Наркотик заблокировал пси-способности, но это ничуть не уменьшило боли. «Vita!» – беззвучно крикнул Король.

Обладатель вежливого голоса подошел поближе, Вэл не видел его лица – офицер стоял за спиной.

– Хватит с ним миндальничать. Дергай резче. «Vita! Vita!»

Имя помогло. Теперь голоса доносились до Вэла глухо, как будто говоривших отделяла от него толстая, крадущая звуки перегородка. Перед глазами крутилась и корчилась багровая субстанция, время от времени ее разрезали короткие белые вспышки – следы пролетающих метеоров. Краснота медленно-медленно потемнела, живую черную пустоту пронизала искристая сеть, узлами ее были бесчисленные крупицы белого огня. Откуда в бункере звезды? Вэл открыл слезящиеся глаза – звезд не было, лампа в частой стальной сетке источала красноватый свет. Разговор солдат снова приблизился, несуществующая перегородка исчезла.

– Опустить его на пол? – спросил кто-то нерешительным тоном. В этом голосе Вэл, проницательный, как все псионики, легко уловил скрытые от других вибрации испуга и жалости.

– Пусть висит, пока в сознании.

– Упрямый мальчишка. Может, попробовать его сечь? Вежливый офицер сокрушенно покачал головой:

– На коже останутся следы – слишком много следов, это никуда не годится, надо соблюдать приличия.

– Теперь уже все равно. «Vita!»

– Погодите, он что-то говорит.

Обладатель акцента сделал шаг в сторону и появился в поле зрения. Вэл наконец увидел его лицо – гладко выбритое, худощавое, стертое равнодушием – никакое. Псионик шевельнул потрескавшимися губами.

«Король не предает свой народ».

– Что пытается сказать этот ивейдер? Он соглашается на все условия?

– Нет. Он говорит: «Король, мол, не предает свой народ».

– Ну и дурак, – буднично отозвался вежливый жандармский офицер. – Действуй, Андерс. Не перестарайся, он не должен умереть раньше времени. Если спина быстро придет в негодность, займешься его руками.

«Vita!»

Имя кануло в никуда, отклика не было.

Исполнитель отошел в сторону, исчез из поля зрения, потом остановился за спиной Короля, занес и резко опустил хлыст.

* * *

В углах просторной комнаты мягко колыхалась уютная домашняя темнота. Круг света от ночника падал на инкрустированный ночной столик, заваленный пустыми шприцами и пестрыми коробочками, на низкую спинку кровати, на пушистое розовое одеяло и по-детски пухлую руку поверх одеяла. Стены наполовину прятались в темноте.

Единственным холодным пятном оставался голубой атласный шарф, который скреплял ворот детской пижамы. Мальчик лет семи метался в беспокойном сне, его лицо почти исчезло под копной спутанных каштановых кудрей.

Стараясь умерить тяжелые шаги, вошел генерал Крайф, хотя в этом хождении на цыпочках не было необходимости – толстый ворс ковра и так бесследно поглощал звуки.

– Как он?

Врач, лысоватый худой человек, поднял голову и сделал нерешительное движение, словно собираясь выбраться из кресла. Генерал, досадуя, неловко махнул рукой.

– Сидите, сидите, мастер Люсиан, вы гость, а не подчиненный. Скажите только одно – моему сыну лучше?

– Нет.

– Вы можете установить точную причину болезни?

– Нет.

Доктор опасливо понурился, но Крайф только сухо кивнул:

– Спасибо за правду. Мне не нужна успокоительная ложь – поэтому я и пригласил гражданского врача. Вы известный специалист, Люсиан, скажите мне, как человек компетентный и честный – это безнадежно?

Медик снова опустил голову, пережидая неприятное чувство – он не лгал и не скрывал ничего, но ему не хотелось встречаться взглядом с ясными, пронзительными, яростными глазами Крайфа.

– Простите, я и сам не знаю. Во всяком случае, анализы, которые я делал, показывают, что поражение наступило около трех недель назад.

– Верно.

– Я уже говорил вам две недели назад, когда меня пригласили, и повторю сейчас – точный диагноз мог бы поставить тот… та сволочь (простите, генерал), которая изуродовала ребенка.

– У него физически поврежден мозг?

– Нет. В этом и заключаются проблемы пси-повреждений – наша медицина бессильна, сталкиваясь с явлениями, у которых нет определенной физической природы.

– Функциональное расстройство?

– Нет. Мне стыдно, простите – но я не могу назвать причину.

– Почему не можете?

– Разум и Пустота! Генерал, вы напрасно выкручиваете мне руки… Поймите и не мучайте ни меня, ни себя, я не скажу более того, что уже сказал, считайте уж лучше меня неучем – вы почти не ошибетесь. Не знаю причин, потому что их нет. Нет! У мальчика медленно падает пси-индекс, но ведь вы сами знаете, что этот индекс не отражает ничего того, к чему мы привыкли в медицине. Это не показатель здоровья, это показатель… души.

– Мировая Душа – бредни пантеистов. Если есть нечто, что можно измерить детектором, а детектор можно потрогать руками, значит, мистика тут ни при чем. Продукт Электротехнической Компании – это вам не жезл Господа Бога. Одним словом – я не верю вам, мастер Люсиан.

Люсиан сжался в кресле, и Крайф успокаивающе тронул его за плечо:

– Не поймите меня превратно – я не обвиняю вас в преднамеренной лжи, вы сами заложник этой идеалистической ахинеи – всем известной книги Майера об относительности реальности. Не думайте о теориях, будьте практиком, холера вас возьми! Скажите мне прямо, не бойтесь – что сделали с моим сыном? Укол? Наркотик?

– Пси-наводка.

– С какой целью?

– Не знаю. Возможно, чья-то неудачная игра, глупая и жестокая шутка подростков.

– Его нашли возле школы, в кустах сирени, в кулаке были зажаты свежесорванные листья… Быть может… это была попытка насилия?

– Нет. Не сомневайтесь, генерал, никаких признаков, если, конечно, оставить в стороне чисто психическое воздействие. Ответить на ваши вопросы мог бы тот, кто ставил наводку. Но подавать подобный совет затруднительно – ивейдеры вообще необщительный народ. Вы сами знаете, как их мало и как эти мутанты прячутся. Чаще всего это молодые люди, хорошо укрытые от пси-наблюдения. Само их существование незаконно, они мастера обмана и всяческих хитростей. Вы понимаете, что поймать автора наводки, искусно укрывшегося среди тысяч пси-нормальных, практически невозможно?

Крайф сухо усмехнулся и отвел глаза. У доктора Люсиана противно замерзли острые, беззащитные лопатки – в гримасе хозяина таилось кое-что очень и очень нехорошее, на грани неумолимости. Крайф, впрочем, тут же как ни в чем не бывало широко улыбнулся гостю, блеснули ровные кончики зубов – жестокость быстро пропала со скуластого лица. Он подошел к спящему мальчику, бережно поправил одеяло, укрыл ребенка до подбородка, убрал копну кудрей, открыл детское лицо, искаженное неподвижной гримасой обиды и удивления.

– Ну что ж, если медицина тут бессильна, я найду собственные средства…

– Как хотите. – Доктор Люсиан поднялся, старательно изображая решительного и занятого человека. – Я ухожу. Поверьте, я искренне страдаю, видя мучения ребенка, мне нестерпимо стыдно, как врач я не оправдал ваших надежд, и я бесконечно сочувствую вам – понимаю сердце отца. Но если бы я посмел, то предостерег бы вас от опрометчивых действий. Не ищите того, кто это сделал – лучше в меру сил скрасьте сыну последние месяцы жизни. На поиски нечаянного убийцы у вас уйдут годы. Это… Поймите, это будут просто бесполезные попытки. Я не хочу давать вам призрачной надежды.

В наступившей тишине тонко и тревожно запел уником. Крайф, мимоходом смахнув на пол пестрый хлам бесполезных лекарств, поднял со столика армейского образца аппарат.

– Что?

Ответ был таков, что мгновенно заставил генерала перейти на текстовую связь. Нелюбопытный доктор отвернулся, втайне он уже проклинал судьбу и собрался как можно скорее оставить несчастный дом, но подобному намерению мешал сам хозяин, который, неловко касаясь клавиш, поневоле затягивал разговор с невидимым собеседником.

Не попрощавшись, уходить, разумеется, не принято.

«Разговор надолго. Гоняет подчиненных, – печально подумал врач. – Все-таки близость границы с Консулярией метит на нашей заднице тавро, и мы сами по сути лишь чуть получше маньяков. Проклятые псионики… Попробуй-ка поживи год за годом под гнетом страха».

Генерал тем временем совершенно перестал заботиться о госте, он ошеломленно всмотрелся в мелкий шрифт уникома, потом яростно застучал клавиатурой:

«Как это умирает? Вы что, идиоты?!»

На том конце путано оправдывались. Крайф отключился и с силой метнул аппарат прямо на малиновый ковер. Коротко хрустнул металл и пластик. Врач с необычайным проворством отдернул худую ногу.

– Ну и ну. Здесь летают посторонние предметы. Полегче, мастер генерал.

– Простите мою вспышку, стресс, будь он проклят. У меня для вас отыскалась работа по специальности.

Врач устало и угрюмо посмотрел исподлобья:

– Опять пси-наводка в вашей семье?

Крайф отвел глаза и проигнорировал сомнительную шутку.

– Нет, мелочи – у нас в госпитале умирает псионик… Да, именно из тех дураков, которые косяками бегут за Таджо, надеясь найти в деспотии Дезета обещанный рай. Этого тоже задержали на границе – обманутый демагогами совсем молодой мальчишка.

– Что с ним?

– Не знаю. Сами посмотрите – возможно, он попытался смертельно навредить себе, быть может, просто пострадал в драке. Займитесь им, док, в конце концов, поработать с живым псиоником – редкая и интересная практика.

Врач сухо кивнул и поднялся, чтобы уходить.

– Прощайте, генерал. Я благодарен вам и за редкую практику, и за поучительную беседу.

Дверь уже давно закрылась за доктором, но Крайф так и не успел решить для себя, маячила ли в словах гостя едкая ирония. Он вернулся к кровати, тяжело опустился в освободившееся кресло, поднял с малинового одеяла и взял в свою твердую ладонь маленькую руку сына.

– Они ударили по тебе, бедняга, потому что метили в меня. Какая жестокость…

Генерал склонился к уху ребенка:

– Я обещаю тебе, Ази, мы отыщем его. Мы найдем того, кто тронул твой мозг, даже если мне придется перевернуть вверх дном весь сектор. Он придет сюда и все исправит – конечно, куда он денется, любой человек, любая зверушка хочет жить. А потом я выполню обещание, пускай себе живет. Эта забившаяся в щель тварь еще не знает, что порой случается жизнь, которая много хуже смерти…

Лампа по-прежнему высвечивала россыпь лекарств на столике и каштановые кудри мальчика. Сын жандармского генерала даже не шевельнулся, легкое частое дыхание почти не приподнимало край малинового одеяла.

Крайф откинулся в кресле, прижался плечами, шеей, коротко стриженым затылком к уютному ворсу обивки. Запретная влага, слезы бессильной ненависти, так и осталась непролитой – у Крайфа третий день сухо горели больные от бессонницы веки.

«Как душно, как мучительно душно и тоскливо. Это опять к грозе», – подумал он и тут же забыл обо всем, пораженный новой, пронзительной мыслью.

«Я сделал слишком многое, я пустил в мясорубку этого парня, я пошел против принципов и поставил на карту свою карьеру. Я готов сделать большее и ради Ази совершу любую подлость, не задумываясь. Но в глубине души я не сомневаюсь, все, что было, есть и будет – бесполезно… Это крах. Святая Пустота! Как бессмысленно, больно и тоскливо. И холодно – умом я понимаю, что здесь жарко, но этот холод – он идет изнутри».

Генерал проглотил сухой комок и повернулся к постели – несколько бесконечных мгновений Крайф был уверен, что мальчик уже не дышит.

Потом пушистое малиновое одеяло опять слабо зашевелилось.

«Разум Мировой, если ты есть, прошу тебя…»

Мировой Разум промолчал, зато генерал жандармерии Крайф спешно просчитывал варианты. Он потрогал лоб спящего ребенка – тот оказался влажным.

– Я, кажется, совершил ошибку. Он пока не умирает – только спит, впереди у него еще долгие, медленные месяцы. Если дело с этим парнишкой откроется, я лишусь всего и в лучшем случае останусь на пенсии отставника. Мой ребенок умрет в нищете. Это было глупо, за глупости платят… или исправляют их. Рано или поздно того парня потребуют судебные власти. Куда я могу его деть? Он поправится не скоро, обстоятельств не скроешь, я превысил полномочия. Придется превысить их еще один раз. В конце концов, попытка к бегству – это классический повод.

Крайф поднял с ковра уником и поспешно набрал заветный номер:

– Ривера? Ждите меня в офисе, у нас есть интересная тема для разговора…

Глава 11 ПРИНУДИТЕЛЬНАЯ РАЗВЯЗКА

7010 год, лето, Конфедерация

За окном хозяйничал дождь. Толстые жгуты воды поливали и без того мокрый газон, поток с шумом мчался по жестяной крыше, брызги били в толстое оконное стекло. Приоткрытая форточка – высокая вертикальная щель пропускала внутрь комнаты мелкую водяную пыль и изредка крупные капли. Дождь грохотал в сточном желобе, мутная пена переполнила канавку и потекла на стоянку служебных каров.

Из только что припаркованной машины вылез человек с медицинским контейнером в руке, он прикрыл плечи прозрачным плащом, подтянул ремешок пси-шлема под подбородком и сразу же постарался нырнуть под гудящую от ударов ливня крышу маленького жандармского госпиталя.

– Где он? – спросил этот человек у охранника.

– Сюда, пожалуйста.

Врач прошел в почти пустую аккуратную комнату – ту самую, с приоткрытой форточкой. Человек на низкой кровати лежал ничком – неподвижный холмик под белой плотной хрустящей простыней.

Медик взял кисть пациента – она была правильных благородных очертаний, но с обломанными ногтями. Пульс бился редко, покрытое ссадинами запястье распухло. На мизинце вместо сорванного ногтя запеклась кровь.

– Вы меня слышите?

Доктор достал из контейнера шприц, нашел нить вены на запястье юноши и сделал укол. Выждав минуту, сломал и использовал еще одну ампулу.

– Я знаю, что вы в сознании. Можете не отвечать, лежите спокойно, мне от вас не нужно ничего, я не вмешиваюсь в сомнительные дела, я только врач. Просто постарайтесь мне не мешать.

Он обработал дезинфектором раненую кисть пациента, потом откинул простыню и занялся рубцами на его спине, аккуратно покрывая их слоем восстановителя. Закончив работу, сделал третий укол.

– Выслушайте меня, молодой человек, со вниманием. Скоро вы уснете. Я не вводил ничего опасного – только необходимые целебные средства, не антидот и не пресловутый пси-наркотик. Смертельных повреждений у вас нет, вывихи вправили еще до меня, вы проживете долго, если не убьете сами себя. Я не знаю, в чем тут дело, но попытайтесь все-таки не загонять себя в могилу раньше времени.

Медик встал со стула, чтобы уйти. В этот момент пациент повернул голову, и врач впервые увидел его лицо – очерк впалых щек, черные, близко посаженные круглые глаза с искристым блеском, свойственным псионикам. Пациент беззвучно, одними губами, прошептал слово – всего только одно, но врач легко понял, что было сказано. «Консулярия».

Доктор нахмурился, немного отодвинулся, боязливо поискал взглядом датчики записи, но тут же успокоился – вслух пациент не произнес ничего.

– Ухожу. Отдыхайте. И постарайтесь хотя бы впредь не совершать вредных и опасных поступков.

Он вышел за дверь и в ответ на немой вопрос охранника пожал плечами:

– Обычное дело. С этими больными псиониками вечные проблемы – они не столько умирают, сколько просто не хотят жить.

Дождь почти прекратился, доктор свернул за ненадобностью пластиковый плащ, сорвал шлем с головы, обнажив поредевшие на макушке волосы, уселся в машину и погнал ее в сторону Мемфиса.

Этим вечером стандарт-лекарь Люсиан долго и одиноко сидел за столиком уличного кафе, принципиально выбирая что покрепче.

Мигали яркие огоньки, шуршали чужие шаги по асфальту, мимо брели равнодушные, все на одно тупое лицо, прохожие. Медик выпил не то чтобы очень уж много, но ему, многолетнему трезвеннику, хватило – щеки покраснели, в смирной душе доктора зашевелилось робкое подобие возмущения. Где-то за горизонтом снова собирался дождь, томительная предгрозовая духота вызывала мутную тоску и желание поделиться чувством недовольства. Поэтому Люсиан не удивился, когда к нему подсел желанный собеседник – незнакомый, неопределенного вида и возраста тип в желтой тунике техника с эмблемами маленькой, почти никому не известной частной ремонтной компании. Пси-слежение в уличных заведениях не практиковалось – мешали пестрые эмоции людского потока, поэтому доверительный разговор не замедлил состояться.

– Мне не нравится вот это – это все! – коротко икнув, сообщил нетрезвый Люсиан и сделал широкий жест, описывая пальцем неправильную окружность.

– Это точно, – вежливо отозвался собеседник.

– Жизнь – несомненное и полновесное дерьмо!

– Да что вы говорите…

– Я знаю, что говорю. Вокруг одни скоты, скотские лица, свиные рожи, собачьи желания, а в финале одно – скотобойня, как бы ни приукрашивали пантеисты этот мистический загробный переход. Я отмотал три четверти пути, но уже не жалею ни о чем. Сегодня наши беркуты истязают мальчишек, завтра примутся за меня, старого дурака, и поделом. А эти несчастные псионики…

Доктор скривился и неловко пошарил по столу, пытаясь ухватить ускользающую бутылку. Собеседник любезно помог.

– Вас несправедливо обидели, свободный гражданин? Ваше лицо – честное лицо достойного доверия человека.

Люсиан уцепился за остатки благоразумия и попытался промолчать, но уже не сумел – слова сами просились наружу.

– Меня обидели – меня заставили поучаствовать в скотском дерьме.

– Да неужели! Глядя на вас, никогда бы не поверил.

– А вы на меня не глядите…

Доктор вкратце пересказал суть утренних событий, не забывая уснащать историю красочными сравнениями. Техник согласился с Люсианом почти во всем, однако немного поспорил, в результате чего услышал новые интересные подробности, а потом неожиданно засобирался домой.

– Рад был познакомиться. Вы, несомненно, честный, умный, дальновидный человек, и общение с вами – большое удовольствие. Жаль только, что я тороплюсь – сегодня день рождения моей жены.

Оставшийся в одиночестве пьяный доктор засомневался, почти раскаявшись в собственной болтливости, но, будучи дилетантом в вопросах сыска, тут же успокоился, как только припомнил, что не называл технику своего имени.

– Пропади они все пропадом, свистуны-дристуны.

Он допил остатки горячительного и ушел, цепляя острыми носками дорогих туфель щели между плитами тротуара.

Предупредительный техник тем временем уселся на мотоцикл и проехал полтора десятка кварталов, нарочито петляя и выбирая сомнительные безлюдные переулки. В небольшом доме на стыке просто бедного квартала и района откровенных трущоб предупредительного техника встретила отнюдь не жена (которой и вовсе не существовало), а крепкий мужчина – тоже неопределенной наружности, разве что чуть постарше представителя наполовину мифической «ремонтной фирмы».

Они переговорили умно, деловито и с обоюдной пользой. Крепкий мужчина проводил агента, дождался связника-курьера и нагрузил его добытой информацией.

– Срочно переправишь в Арбел.

Столица луддитов получила «посылку» в самый короткий срок и при помощи самой новой технологии, которая полностью исключала вмешательство Департамента Обзора.

Спустя час информация легла на стол Мише Бейтсу – главе спецслужб Священной Консулярии. Еще спустя несколько часов он явился с докладом к консулу северо-востока, его превосходительству Алексу Дезету, известному в узких кругах под сомнительным прозвищем Стриж.

* * *

– Твердости вам во имя Разума!

– Аминь. Ну и что мы на этот раз имеем? – поинтересовался консул Дезет, раскладывая на столе бумаги и кассеты.

– Снова отыскался этот шустрый мальчишка, лорд Далькроз.

– Где он?

– В закрытом каленусийском госпитале, избитый, в неважном состоянии.

– Есть возможность помочь?

– Только с большим скандалом. Официально, пусть и по подложным бумагам, он уже два года как принял наше высоко священное гражданство. Мы можем потребовать возврата парня в Арбел, но в Калинус-Холле наверняка откажут – формально он нарушил их закон об ивейдерах.

– Почему дело с его поимкой прошло без огласки? Бейтс помялся перед тем, как высказать предположение:

– Быть может, Калинус-Холл тут и ни при чем. Возможно, Вэнс не в курсе, слишком уж жестоко и бездарно было обставлено дело. Мы получили информацию почти даром – проболтался приглашенный к Далькрозу гражданский врач.

– Тогда чья это была идея?

– Не знаю. Может быть, каленусийской оппозиции. Вэнс хоть и популярен, но его кресло щедро утыкано иголками. В деле Далькроза мы уступили Порт-Калинусу в прошлый раз, будем ли вмешиваться теперь?

Стриж отвел глаза, посмотрел на гладкую поверхность стола, потом в окно – там скромно маячили шлемы верной охраны.

– У этого псионика критическое положение?

– Весьма. Пока что жив, но долго не протянет.

В этот момент Дезет заколебался. В последние годы он отучил себя уступать непрагматическим побуждениям. Быть может, его сострадание к ивейдеру так и осталось бы жестко подавленным, если бы не случайный вопрос, который консул напоследок задал уже закончившему доклад Мише Бейтсу:

– Вы расшифровали его биологические тесты – те, что сняли с парня в прошлый раз?

Миша оживился.

– Да, я должен был сразу сказать вам об этом, ваше превосходительство. Там получается занятная картина. Далькрозу около семнадцати лет – на деле. По биологическим показателям ровно столько же.

– Ну и что?

– Возможно, на него не действует «негативный эффект Калассиана». Он не стареет от общения с пси-нормальными.

Ошеломленный Стриж замолчал, переваривая новость.

– Ты уверен?

– Пока не совсем, нужна еще одна проверка.

– Это очень интересно и в случае удачи сулило бы колоссальные возможности. Мы вмешаемся. Потребуем его выдачи в Арбел под благовидным предлогом гражданства.

– Они откажут из принципа, чтобы нам насолить.

– Да. Они попытаются отказать, но именно на этот случай у меня родилась полезная идея.

Миша выслушал консула и сдержанно ухмыльнулся, потом поспешно спрятал хитрый блеск в глазах.

– Вообще-то это было бы уже чересчур – полностью против правил.

Дезет озорно подмигнул.

– Мировой Разум простит. Мы их столько раз обходили, эти правила, что теперь, когда речь идет о деле, несомненно, праведном, грех позволить себе стесняться…

Так был дан новый толчок делу о непокорном Воробьином Короле, и никто – ни искушенный в таких делах консул Дезет, ни проницательный Миша Бейтс, ни сам генерал Крайф – еще не знал, каким странным исходом обернутся события, нечаянное начало которым положили плеск фонтана, шелест каштанов и уговоры не лишенного воображения человека – инспектора Департамента Обзора Тэна Цилиана.

* * *

Спустя один день к правительственной площади в Порт-Калинусе, заложив крутой вираж, подрулила элегантная приземистая машина. Солнце юга веселым глянцем пятнало ее бока. Дверца бесшумно отошла в сторону, из машины показалась нога, обутая в дорогой, немного запыленный ботинок.

Нога решительно утвердилась на плиточном покрытии площади, а следом выбрался и сам владелец ноги – Поверенный в делах Священной Консулярии начал исполненный достоинства подъем по бесчисленным ступеням крутой лестницы Калинус-Холла.

В жарком дрожащем мареве дворец сверкал сдержанным великолепием. Высокая и широкая лестница возносилась к многочисленным дверям Калинус-Холла. Шпиль, который архитектор Финтиан некогда стилизовал под указующий палец, пронзал раскаленный воздух и возносился над яркими ярусами соседних кровель.

Поверенный Консулярии, впрочем, вверх не смотрел. Он глядел под ноги, опасаясь поскользнуться на шлифованном камне ступеней. Посредственный мутант-псионик с очень слабыми способностями сострадателя и к тому же сам бывший каленусиец, он был очень щепетилен в вопросах формы – достоинство следовало соблюдать во всем.

Пять лет назад, удачно бежав из охваченной гражданской войной Конфедерации, он вступил в ряды повстанцев северо-востока, а позже сделал блестящую по любым меркам карьеру – то есть попросту далеко обогнал своих законопослушных друзей. В сочетании с тайными сторонами сегодняшнего поручения эти старые воспоминания вызывали в душе лукавого дипломата легкую волну веселья.

Но тайное никак не отражалось на тщательно выбритом, чуть загорелом, в меру умном лице подтянутого человека средних лет. Продуманно уложенные черные волосы с двумя-тремя прядями благородной седины как нельзя лучше оттеняли самый любимый из имиджей Поверенного.

У верхних ступеней лестницы мутанта относительно вежливо встретили. На коротко стриженых головах переодетых наблюдателей красовались обручи легкой пси-защиты (большее выглядело бы неприкрытым оскорблением). Затянутые в непривычные костюмы гражданских чиновников громилы-оперативники злились, скучали и потели на жаре. Поверенный заметил, как один из каленусийцев тайком расстегнул тугой ворот дорогой рубашки и тут же замаскировал непорядок широким узлом ведомственного галстука Социального Департамента.

Консуляр остался в душе доволен процедурой встречи и величественно шагнул под своды Калинус-Холла. «Встречающие» пристроились рядом – достаточно близко, чтобы при случае вмешаться, но и не слишком впритирку – пожалуй, в прямой наглости их нельзя было упрекнуть.

Кабинет каленусийского чиновника «по делам пси-мутантов» отделяла от коридора не дверь, а модная в этом сезоне штора. Имитация портьеры не пропускала звуки, посетителей, не получивших приглашения, вычисляли пси-датчики и вежливо, но чувствительно «щекотал» разрядником привратник-сайбер.

Впрочем, Поверенный безбоязненно миновал преграду и опустился в гостеприимное кресло. Наблюдатели сразу же вышли, Повинуясь укоризненному взгляду каленусийца.

Оставшись наедине, чиновник и поверенный запоздало пожали друг другу руки.

– Здравствуйте, Бернал.

– Рад видеть вас, Иан, – довольно неискренне сообщил чиновник, полный лысеющий человек с обманчиво мягким лицом. – У вас опять пакет неприятностей с северо-востока?

– У меня запрос от Священной Консулярии,которую я, как вы знаете, представляю в Порт-Калинусе…

Каленусиец тонко улыбнулся.

– От Консулярии? Такой договаривающейся стороны я не знаю.

Оба они – и Поверенный, и чиновник, вели привычную игру вежливого лицемерия. Непризнанное Калинус-Холлом государство сенсов до сих пор считалось северо-восточным сектором Конфедерации. Бюрократия столицы предпочитала называть поверенного Иана собственным представителем в отдаленном и беспокойном секторе, закрывая глаза на его биографию, паранормальные способности и источники существования. Сохраняя верность непризнанному консулу, мутант неизменно вежливо отклонял осторожные заигрывания властей.

Оба они, и чиновник, и Иан, давно привыкли к двойному стандарту, и обоюдный вежливый обман не мешал им вести дела. Вот и сейчас поверенный устроился в кресле поудобнее, полуопустил веки и принялся терпеливо ждать, пока каленусиец закончит обязательный ритуал «непризнания». Чиновник монотонно говорил и говорил, уныло исподлобья рассматривая лощеного консуляра. «Проклятый мутант младше меня, зато его карьера идет как по маслу. Святой Разум! Почему ты даришь мятежникам и выродкам процветание?»

Чиновник незаметно вздохнул и чуть притронулся ко влажному лбу белым треугольником платка.

– Что у нас на сегодня?

– Вот.

Каленусиец принял от поверенного тонкую папку, воздел на мясистый нос устаревшие, но любимые очки в оправе тонкого золота, полистал тощую стопку жестких, ярко пропечатанных листов.

– Мы рассмотрим ваши просьбы, Иан. Обещаю, что задержек в решении не будет, хотя сейчас вряд ли смогу гарантировать положительный результат. Срок в две недели вас устроит?

– Я представляю здесь мнение консула. Определенный ответ в течение двух недель вполне приемлем. Но это должен быть определенный ответ.

В глубине души чиновник отмахнулся от замаскированной невежливости мутанта. Он привык к манере Иана и принимал псионика в кабинете, не пользуясь даже легким обручем пси-защиты. В Департаменте восхищались подобным и считали эту черточку признаком особого мужества Бернала, хотя на самом деле трусоватый, но умный чиновник давно уже тщательно взвесил риск.

Опасности не было. Мутант с безупречной корректностью соблюдал правила безопасного общения – то ли берег себя, то ли был не слишком силен.

Чиновник еще раз просмотрел упругие плотные листы и обратил внимание на самый последний.

– Звезды! А это что такое? Вы требуете выдачи по уголовному делу парня, которому едва исполнилось семнадцать лет. Знакомое имя.

– Вэл Август Далькроз. Каленусийские псионики, попав на северо-восток, думают, что у нас таким людям можно все. Священная Консулярия – не отстойник для бандитов.

– Что натворил этот мальчик?

– Там есть подробности. Вкратце – некорректно использовал свои паранормальные способности. Ущерб сосчитан с точностью до гинеи, к тому же не обошлось без физических и психических повреждений. Мне очень жаль, Бернал, но я настаиваю.

– Мне всегда казалось, что мутанты склонны оправдывать и жалеть мутантов.

– Вы и я – мы оба люди с одинаковой этикой, различие в пси-индексе не влияет на чувство справедливости.

Чиновник полностью согласился в душе, но тусклые глаза за чистыми голубоватыми линзами очков придавали его лицу очень удобное в таких случаях нейтральное холодноватое выражение.

– Мы рассмотрим вашу просьбу, Иан.

– Благодарю вас.

– Кстати, что будет с этим юношей?

– Нетрудно догадаться – наше уголовное законодательство не намного отличается от каленусийского…

– В таком случае я спокоен – мы милосердная нация.

– Конечно.

– Надеюсь, и на вас в этом плане не повлияла мутация.

– Ничуть не повлияла. Вы ведь не считаете меня монстром, Бернал?

– Ну что вы, дорогой Иан! Не сомневайтесь, я вас бесконечно уважаю.

– Поверьте, это уважение взаимно.

Они снова задумчиво уставились друга на друга – лощеный псионик с седой прядью и круглолицый добродушный на вид каленусиец в голубоватых очках.

Чиновник задумался.

«По делу Далькроза я бы им отказал. Этот Иан темнит, но я не знаю, в чем… Проклятый мутант хитрее меня в десять раз, к счастью, я ничего не решаю, в деле о выдачах пусть напрягается руководство».

«Он наверняка считает меня чудовищем, – решил про себя Иан. – Но я такой же человек, как он: конфедераты в том, что касается сенс-мутации, боятся даже своей тени, в этом слабость всех пси-нормальных».

Они обменялись широкими, любезными улыбками и на прощание крепко и от души пожали друг другу руки.

– Рад был встрече, – заверил Бернал.

– Рад ровно в той же степени, – охотно согласился псионик.

После ухода Поверенного чиновник воровато нырнул в малозаметную дверцу в глубине кабинета и там, по соседству со стерильно чистым унитазом, в маленькой, но очень удобной фарфоровой чаше умывальника, тщательно вымыл свои белые ухоженные руки.

Потом подумал и обработал ладони еще раз – едкой жидкостью для обеззараживания. Оставленные визитером бумаги уже лежали в специальном контейнере-стерилизаторе.

Бернал сполоснул напоследок лицо чистой водой, понюхал ароматическую смолу из хрустальной капсулы, постарался вдохнуть поглубже – получилось так глубоко, что в глазах заплясали непрошеные круги. Потом промокнул руки одноразовой салфеткой, вернулся за стол и удобно устроился в кресле.

– То, что я сейчас сделал, – это не очень вежливо? Разумеется. Но он ведь все равно ушел и ничего этого не видит. Глупо и бесполезно? Конечно, и глупо, и совершенно бесполезно, если хотите, назовите меня параноидальным стариком. Мутация незаразна. Ну и что? А мне так спокойнее! Подери всех луддитов холера, я не хочу однажды проснуться и обнаружить себя псиоником…

* * *

Объемистое чрево большого президентского сайбера стрекотало. Экран терминала оставался темен и пуст. Странное существо – длинное туловище на крепких ножках, снабженное подобием головы, устроилось рядом, прямо на полу. Шнур, заключающий в оболочку пучок проводов, соединял металлическое туловище монстра с разъемом.

– Макс, проснись.

Волею народа президент Каленусийской Конфедерации Юлиус Вэнс невежливо выдернул разъем, освобождая маленького сайбера от власти Системы.

Макс шевельнулся, сфокусировал искусственные глаза на лице хозяина, и Вэнс в который раз содрогнулся в душе – в выражении гротескной морды стальной свиньи парадоксально присутствовало нечто трогательное, человеческое.

– Что с тобою, дружок?

– Я искал свои корни, дядюшка.

– Нашел?

– Нет. Иногда мне кажется, что я вот-вот пойму все, но это, как маленькая верткая рыбка, – она срывается с крючка, и я остаюсь ни с чем.

Вэнс вяло ухмыльнулся изощренному юмору монстра – оттенки шутки так и оставались непонятыми, создавая, однако, желанное для Макса впечатление многозначительности. Обращение «дядюшка» впервые пошло в ход не более трех дней назад.

– Ты много учишься. Не перегрейся.

– Не бойся за меня, дядюшка Юлиус Вэнс. Увесистое чудо привычно подобралось к ботинкам Вэнса и попыталось почесать об них металлический бок. Президент недовольно убрал подальше щиколотки.

– Не балуйся, дурачок, не забывай, что я-то не железный. Что ты накопал в Системе?

– Дядюшка желает фактов или предсказаний?

– Сначала предсказаний. После того как ты предсказал мою смерть, я имею слабость к этому развлечению. Или ты все же предпочитаешь факты?

Макс проникновенно хрюкнул, смех машины нарочито отдавал противным жестяным скрежетом – очередная шутка сайбера. Президенту не понравился резкий звук. Можно было без труда принудительно снабдить Макса хорошей акустикой, но стальной поросенок уже стал личностью, покушение на его уродство начинало казаться жестокостью вивисектора. «Бездна с ним, пусть хохочет, как ему хочется».

– С фактами у нас напряжёнка, плохонькие факты, дядюшка, – отозвался между тем Макс. – В целом все славно и спокойно, не считая того, что наши свободные каленусийцы с каждым годом утрачивают лишние способности. Мозги у публики заплыли жирком, твоя «Мерка Фантома» работает безупречно – все, что не укладывается в стандарты по пси-показателю, идет в отвал. То есть, я хочу сказать, счастливо отправляется на реабилитацию…

Вэнс встал, неспешно прошелся по кабинету, остановился у окна. Цельное, от пола до потолка, прозрачное только изнутри стекло щедро открывало панораму летнего города. С головокружительной высоты Калинус-Холла суета улиц напоминала размеренную жизнь муравейника. Близ площади Согласия образовалась пробка – сумбурно пестрели бесчисленные яркие спинки машин.

– Любуешься, дядюшка?

– Не остри. Я сегодня не расположен слушать твои механические шутки. Останемся в рамках сухой логики, так будет проще нам обоим. Псионики медленно умирают в результате повседневного общения с пси-нормальными. Это первый факт. Псионики опасны для пси-нормальных как потенциальные ментальные агрессоры и убийцы. Это два. Изолировать или ликвидировать псиоников нам не позволяют наши принципы – принципы свободной и гуманной страны. Это три. Остается уравнять граждан Конфедерации единственно возможным путем – сделать псиоников непсиониками, для этого был разработан антидот и введена всеобщая реабилитация пси-мутантов. Это милосердно, насколько вообще возможно милосердие по эту сторону Великой Пустоты. Это четыре. Что не так, маленький Максик?

– Ты помнишь статистику по вооруженным ограблениям, дядюшка босс? Почему бы нам не ампутировать большие пальцы нашим свободным каленусийцам – это помешает им выстрелами дырявить друг другу дурные головы, а для борьбы с потенциальными насильниками можно…

– Замолчи, испорченный поросенок.

– Молчу, молчу, великий и мудрый Юлиус. Тебе, конечно, виднее.

Сайбер мелко захохотал. Вэнс сел в кресло, опустил пылающий лоб на скрещенные ладони – духота улицы не проникала в освеженный кондиционером кабинет, но что-то в самой атмосфере помещения вызывало смутную тревогу. «Это давят на мозг воспоминания, – подумал Вэнс. – Пять лет назад на этой площади стояли баррикады. Можно забыть многое – прежние амбиции и пристрастия, обиды, расчетливую ненависть аналитика Ролана, невольно преданного мною Кравича, груды Витого стекла у стен Департамента, медленный ужас, который я испытывал, сидя в бункере под арестом, – по отдельности можно забыть все. Но я не могу забыть сам факт мятежа псиоников. Детали сплавились воедино, это словно камень, поставленный навечно».

– Тебе плохо, дядюшка босс?

– Нет, Макс.

– Помнится, мы о чем-то говорили?

– О фактах.

– Факты иногда бывают малоинтересны – они общеизвестны, скупы, холодны, упрямы, порою обидны и не допускают многотолкования. Предсказания более любопытны – в них мерцает надежда и другие реликтовые эмоции. Ха!

– У тебя интуитивные прогнозы, мальчик мой?

– Конечно!

– Шарлатан! Опять мечтаешь предсказать мою смерть?

– Нет, дядюшка босс, я только обещаю любопытный оборотец дела.

– Практические рекомендации?

– Никаких. Полагайся на интуицию, дядюшка Юлий, она у тебя всегда на высоте.

– Подхалим.

– Нет, я только твой маленький, глупый сайбер. Почеши мне за ушком. Кстати, сюда идет виртуальный образ нашего доброго друга Егеря. Я уношу свои копытца, шеф Департамента Обзора не любит свиней.

Егерь вошел в Систему через пять минут. Вэнс брезгливо надел обруч ментального ввода. На проверку безопасности и идентификацию собеседника ушло меньше минуты. Изображение на очнувшемся мониторе выглядело живее живого – мужественный, безукоризненно выбритый, в меру постаревший фас официального героя Каленусии.

– Доброго дня, мастер президент.

– Добрый, добрый… Срочное дело?

– У нас официальный запрос на выдачу Воробьиного Короля.

– Этого самого?

– Ну да. Вэл Лоренц Август, лорд Далькроз, семнадцати лет, псионик, уклоняющийся от реабилитации. Предположительно координатор подполья ивейдеров на территории Конфедерации. Был арестован нашей жандармерией на границе с Северо-Востоком… Один Мировой Разум ведает, куда он шел – то ли пытался пробраться за Таджо, то ли плелся в обратную сторону…

– Что за претензии у луддитов?

– Они утверждают, что этот парень успел перейти границу, побывал на их территории и там отметился в уголовщине.

– Вы им верите?

– Нет. Я не верю ничему, что исходит от Дезета. Пока Стриж не сел в кресло диктатора, он был иллирианским офицером, как он ни пытается отмыться – имидж предателя остается.

– Конечно. Но мы не можем справиться с псиониками Северо-Востока, следовательно, придется считаться с этим «консулом», особенно в тех случаях, когда Дезет не нарывается и ведет дела вполне прилично.

– Прилично? Этот иллирианец наводняет Конфедерацию своими бесчисленными агентами и с распростертыми объятиями принимает у себя наших удравших сенсов.

Президент Каленусии Юлиус Вэнс махнул рукой в досаде:

– Что из этого? Шпионаж не война. Агентами восточных псиоников кормится ваш Департамент. В конце концов, в том числе и за их отлов вы, Егерь, получаете конфедеральные награды и хорошее жалованье. Ищите, ловите, старайтесь. Что касается псиоников, то, принимая их, Стриж принимает на себя все их проблемы. Я бы рад был выслать всех наших сенсов в Консулярию, скопом, всех! Пусть проваливают. По возможности вместе с еще не родившимися поколениями. Жаль только, что я не имею средств, дабы организовать подобный «исход». Во всяком случае, никто до сих пор не сумел отменить негативный эффект Калассиана. Псионики и норма-ментальные уживаются с большим трудом – эта практика еще отзовется неприятностями в Арбеле…

– Так что же нам теперь делать?

– Вам нужен этот Воробьиный Король? Егерь пристойно помедлил с ответом.

– Теперь уже нет. Он был нам нужен как источник информации о подполье, но из-за промахов исполнителей мы опоздали с его арестом. Возникла публичная огласка, она слишком велика. Консуляры не только затребовали беглеца-уголовника, но и запустили всю доступную им информацию в свободное уником-вешание. Вся открытая зона Системы наводнена свежей новостью – любители сплетен и шпионских романов скачут в восторге, только писк стоит. Правозащитники точат когти, адвокаты мечтают о карьере и готовят аргументы. Если пресловутое подполье ивейдеров и существует, «воробьи» уже предупреждены, порхнули во все стороны и разлетелись. Признания Далькроза наведут нас только на старые, остывшие гнезда.

– Мерзавец Стриж. Сукин сын, мерзавец и подлец. Это он все подстроил.

– Полностью с вами согласен, мой президент.

– Мне хочется отказать консулярам, нам это выгодно?

– И да, и нет. Если дело Воробьиного Короля начнет открыто разбираться в Трибунале Конфедерации, это напугает потенциальных уклонистов, зато Департамент потеряет лицо. Нам припомнят скандал в госпитале и в очередной раз объявят жестокой организацией. В любом случае, подполье ивейдеров мы уже упустили. Фантом задумался.

– Ладно, на этот раз мы проявим гибкость – пусть дело идет законным путем, если судьи выразят согласие, выдача Короля произойдет, Дезет получит желаемое и успокоится, но за этот жест мы потребуем у него встречных уступок. Пусть везут мальчишку в Арбел, пусть там сажают – хоть в тюрьму, хоть себе на шею, теперь нас это не касается. Кстати, где он сейчас?

– В маленьком госпитале жандармерии, почти у границы Северо-Востока.

– Что?! Почему не в гражданской тюрьме?

– Не знаю, мастер президент. Он там застрял две недели назад, кажется, заболел от переживаний.

– Тем более свяжитесь с генералом Крайфом, передайте мой личный приказ – пусть перестанет изображать дурака и выдаст парня судебным властям немедленно, в том виде, в каком он находится, и безо всяких проволочек. Ординарный Трибунал решит вопрос о его высылке. Пакет документов получите через Систему.

– Я приложу максимум стараний.

– Что еще?

– Больше ничего.

– Тогда действуйте, Егерь.

Они расстались, виртуально пожелав друг другу удачи – президент и шеф Департамента Обзора. Через полчаса наблюдатель набрал номер на клавиатурке уникома:

– Генерал Крайф?

Жандармский генерал ответил не сразу и до неприличия грубо, его хриплый голос удивил собеседника.

– Чего вам, недреманное око нашей свободной Конфедерации?

– Примите пачку документов, Крайф, она как раз пошла через Систему. Вкратце – мы забираем вашего подопечного, Далькроза. Радуйтесь, что избавляетесь от занозы, этот пакостный шип теперь вонзится в мой усталый затылок.

– Но…

– Никаких «но», это личный приказ Вэнса, все подробности в виртуальной посылке.

– Я не уверен, что парень транспортабелен.

– Неважно, если понадобится, пришлем носилки. Этот мальчик возрос в цене. Надеюсь, он жив?

– Да. Но…

Егерь почувствовал неуверенность в голосе Крайфа и, несмотря на жару, похолодел. «С этого маньяка станется».

– Вы слышите меня, генерал?

– Нет… То есть да. Плохо слышно. У меня перебои со связью.

– Так вот, слушайте меня внимательно, и пусть ваши перебои со связью вам не помешают. Далькроз нужен мне в целости и сохранности – немедленно. Если вы уже успели подпортить ему внешность, хотя бы не продолжайте в том же духе. Мы готовы извинить старательность дурака, но не потерпим прямого неподчинения приказу. Вы меня поняли, Крайф?

Генерал жандармерии выслушал чеканные формулировки Егеря и сухо ответил:

– Да, конечно.

Егерь отключил связь, но чувство тревоги оставалось. Он закрылся в пустом кабинете, запросил через Систему виртуального психотерапевта и погрузился в успокаивающее нагромождение цветовых пятен и звуков. Пси-программа не заменяла живого псионика, но все же слегка успокоила первого наблюдателя Конфедерации.

У злосчастного Крайфа тем временем состоялся еще один уником-разговор.

– Ривера?

– Я весь внимание, мой генерал.

– Операция отменяется. Немедленно свернуть всякую активность, отзовите из госпиталя своих людей.

– Но…

– Какие такие еще «но»?!

– Слишком поздно, эти люди уже на объекте и вышли на цель.

– Поглоти нас Пустота! Вы, должно быть, с ума сошли – разве нет способа переговорить с ними?! Вызовите их по уникому, отмените приказ. Если вам дороги ваше место и ваша безопасность, шевелите мозгами.

– Но мой генерал… Это простые исполнители – статисты в деле, у меня никогда не было с ними прямой связи.

Генерал размышлял не более минуты.

– Немедленно свяжитесь с больницей. Предупредите охрану о возможном нападении диверсантов, иллирианцев, консуляров, псиоников, кого угодно, холера с ними – без разницы. Пусть поберегут пациента. Придумайте что-нибудь.

– Хорошо. Только…

– Что такое?

– Я сделаю все, что сумею. Это может оказаться… резковато. Даже слишком. Крайние меры и все такое. В случае чего, мой генерал, надеюсь на ваше понимание ситуации. Не вздумайте отступиться от меня, запомните, я не из тех, кто прощает обиды.

– Не сомневайтесь, Ривера, я всегда и полностью на вашей стороне.

– Да вы уж постарайтесь не предать меня, шеф. Генерал отставил аппарат, переваривая недвусмысленную угрозу ближайшего подчиненного.

Потом пожал плечами и со стоицизмом человека, сделавшего выбор, закурил сигару.

– Ну что ж, я сделал все возможное, посмотрим, кто кого успеет обскакать. В конце концов, теперь терять нечего, теперь меня устраивает любой радикальный исход…

Глава 12 ПОПЫТКА БЕГСТВА

7010 год, лето, Конфедерация, северо-восточная база пси-жандармерии

Вэл очнулся от сна под мерный, грустный и успокаивающий шум дождя. Стояли сумерки – то ли утро, то ли вечер, не поймешь. В отрытую форточку свежей струей вливался чистый воздух, пахло озоном.

Сознание вернулось полностью, а с ним и ставшая почти привычной боль. Уколы доктора не причинили вреда, скорее помогли, но на израненной спине как будто разложили небольшой жаркий костер. Воробьиный Король попытался стряхнуть несуществующие угли, но стало только хуже. Тогда он решил отвлечься, рассматривая окно – толстые жгуты воды оплетали стекла, заслоняли бесконечно далекий и равнодушный внешний мир. Под ударами капель монотонно гудела тонкая крыша одноэтажного госпиталя.

Вэл прижался лицом к больничной подушке. Действие пси-наркотика кончилось – он ясно чувствовал приглушенные шлемами ауры охранников. Шлемы неплохо защищали владельцев от боевой наводки, но сейчас не мешали ловить пестрые отблески эмоций. И только мысли не мог прочитать Воробьиный Король.

В душах охранников не кипела ненависть, не было и явной злобы, только настороженность и деловитое прилежание. Жандарм у внешней двери к тому же сильно устал и должен был вот-вот заболеть. Король чувствовал его неловкость и затаенную, скрываемую даже от себя слабость.Двое в коридоре выглядели скорее нейтрально, скука и ощущение ожидания. Четвертый солдат, у двери палаты, испытывал явную, искреннюю и пронзительную жалость.

«Он очень жалеет меня, – подумал потрясенный Далькроз. – А я так хотел бы убить себя наводкой, но не сумею это сделать. Их врач подлечит меня, и мучения начнутся сначала. Мне не стоило бы есть, потому что так я быстрее умру, но голод мешает сосредоточиться. Я не должен расслабляться, иначе…»

По направлению от двери к кровати прошаркали старческие шаги. Вэл нехотя оторвал от подушки подбородок. Старуха в лиловом монашеском колпаке ордена Разума подошла вплотную к кровати и опустилась на пластиковый стул для посетителей. В сумерках ее желтые птичьи глаза сверкали, словно драгоценные камни.

– Меня зовут мать Нэн. Ты бы поел чего-нибудь. Хочешь бульону?

– Спасибо, я уже сыт по горло и ничего есть не буду. Старуха укоризненно покачала головой:

– Ты ведь пятые сутки отказываешься. У самого глаза запали.

Она сильными руками приподняла Короля и устроила его поудобнее. Потом взяла с нетронутого подноса закрытую крышкой миску и отыскала ложку.

– Меня уже попытались разок кормить насильно. Оставьте человека в покое, сударыня, я не хотел бы безобразно плеваться при монахине.

Монашка засмеялась коротким старческим смешком, остроконечная шапочка мелко тряслась. Король стиснул зубы и попытался уклониться, но Нэн ловко придержала его за подбородок.

– Ничего, ты только глотай, я потерплю, а то я в своей жизни плевков не видела… Ты, паренек, не станешь ведь молотить кулаками старуху?

– Я сейчас не в бойцовской форме, святая мать, но это не значит, что всякому позволено нарушать мои права на выбор формы протеста…

Монашка воспользовалась этой репликой и опять проворно сунула ложку в рот Короля.

– Съешь еще. Или, может, хочешь мяса? Король рванулся, отбрасывая ее руку.

– Поймите, я хочу только одного – умереть! Вы мешаете мне, матушка, вашим принудительным милосердием, я не нуждаюсь в вашей дурацкой жалости.

Старуха покачала головой, ее смутно очерченная лиловая фигура наклонилась над Вэлом.

– А Крайфа ты не бойся, – прошептала старуха в самое ухо Короля. – Ночь длинная, но когда-нибудь да проходит, он скоро от тебя отступится. Крайф сам боится, и Оркус тащится по следам его, и паутинка та прочная. Ему бы бежать со всех ног, но куда побежишь от себя?

– Чего-чего?!

– Крепки были скалы Лимба, да и те рухнули, так тебе ли, парень, бояться чокнутого генерала?

– Уйдите. Вы сумасшедшая старая леди.

– Ты только слабины ему не показывай, о смерти и всяких глупостях не думай и не говори, а сейчас ешь, ешь, а потом спи – тебе это пригодится.

Король опустился щекой на подушку.

– Как вы сюда попали? Вас прислал медик или подослал сам Крайф?

Старуха не ответила, ее лиловый силуэт растекся, сливаясь с темнотой. Дождь за окном прекратился, только в отдалении глухо и грозно рокотал гром, словно кто-то нехотя перекатывал огромные камни.

«Добрый» охранник, знакомый сержант (тот, что чаще других караулил у самых дверей), заглянул под утро.

– Эй, парень, ты не спишь?.. Молодец, суп съел, значит, одумался и перестал изображать дурака. Теперь продолжай в том же духе.

Сонный пациент промолчал, довольный страж повернулся и пошел прочь, прихватив поднос с пустой гремящей посудой. Король окликнул его уже на пороге:

– Эй, постойте, погодите!

– Чего, парень? Довести тебя до сортира или сам дотащишься?

– Я вовсе не про это. Мне нужно видеть мать Нэн.

– Кого-кого?

– Мать Нэн из ордена Разума, ту старуху, которая приходила поздно вечером.

Сержант нахмурился, покачал головой и крутанул пальцем у прикрытого пси-защитой виска.

– С тобой и вправду перестарались ребята генерала, Голова сильно болит? На базе никогда не бывало монашек. По крайней мере, последние три года я их точно не видел. Не сомневайся, парень, святые праведницы в годах по казармам не лазят и не забыли тут ничего. Ладно, отдыхай, постарайся получше выспаться.

Сержант ушел, плотно затворил дверь, оставив пленника в одиночестве и сомнении. «Иллюзия была слишком ясная, или мне опять подсунули наркотик?». Время шло, тихо ускользая в прошлое, и несколько часов никто не вспоминал про Короля. Он поставил себе ментальный барьер, уснул без печали и тревоги, видел во сне горное озеро, утес, Виту в лодке, проспал обед и открыл глаза только тогда, когда удлинились угловатые черные тени и за распахнутой форточкой вспыхнул прощальным золотом теплый закат.

Что-то переменилось в ауре места – приглушенное рявкнул мотор, потом затих, прошуршали по асфальту колеса, о порог коротко ударили кованые сапоги.

Вэл прислушался, сквозь открытую форточку, стертые расстоянием, долетали короткие разрозненные обрывки торопливого разговора. Бойко спорили два голоса, то едва слышно, то, срываясь на крик.

– …без письменного приказа, – заявил первый голос, играя оттенками металла.

– …с присвистом… и на твои амбиции тоже положить, – уверенно ответил второй, хриплый.

– …и на приказы?

– …просношали наверху… сказал лично… с этим делом закончить.

– …задвинь в те сектора, которые…

– …через…

Вэл прислушался к поединку сквернословов и аккуратно убрал пси-барьер. Тепло вечера еще не сменилось ночной прохладой, распаленный спорщик, обозленный конфликтом и измученный духотой, на минуту стянул шлем пси-защиты, чтобы вытереть со лба пот. В этот момент Вэл понял все – мысли хриплого лежали на поверхности, они читались до того ясно, что казались оформленными в звук, движение, цвет. Король на мгновение увидел себя мертвого, с почти бескровным пулевым отверстием в левом виске. Потом черный пластиковый мешок продолговатых очертаний. Литой силуэт отъезжающего фургона. Шум мотора. Незнакомое место, похожее на заброшенный карьер. Камни. Потрепанные ветром пучки сухой травы, лучи фар, брошенный в провал длинный, перевязанный веревкой предмет.

«Это мне прощальный жест от генерала Крайфа. Но я больше не хочу умирать».

Вэл встал, не дожидаясь их прихода. Отыскал свои вещи, оказывается, они аккуратно висели в стенной нише. Кто-то выстирал и выгладил одежду Короля. Свежая рубашка тут же пристала к израненной спине и начала набираться липкой влагой. В дверь, широко улыбаясь, заглянул «добрый» сержант.

– Собирайся, дружок, за тобой приехали.

– Куда собираться?

– В лагерь-накопитель для ивейдеров. Хорошая новость, теперь с тобой будут возиться наши славные орлы – реабилитаторы. Они тебя наставят на путь истинный, выправят твои кривые мозги, и все образуется. Выметайся, гражданским придуркам нечего делать на базе.

Вэл заметил, что в ауре сержанта не мельтешили обычные для лжецов юркие цветные искорки. «Надо же, он верит в то, что мне сейчас наговорил». Король вышел из палаты. Под низким потолком, в коридоре, его ждали трое. Тяжелая пси-защита укрывала их головы, придавая незнакомцам сходство с культовыми изображениями ягуаров.

– Вэл Лоренц Август, лорд Далькроз? Вы подтверждаете свою личность?

– Да.

– Следуйте с нами. Пройдите вперед.

Король сделал шаг, но не вперед, а в сторону. Коридор за его спиной изгибался поворотом, повторяя контуры больничного здания.

– На каком основании я с вами пойду? Если вы приперлись из Службы Гражданской Реабилитации, то предъявите мне формальную повестку. Если это официальный арест, то я требую адвоката.

«Ягуары» опешили от такой наглости избитого арестанта. Ближний из них – высокий, ясноглазый, лет на пять старше Вэла, расхохотался:

– Ну, ты и башковитый умник нашелся! Сидишь в дерьме по уши столько дней, а про адвоката и бумаги вспомнил только сейчас? Обойдешься. У нас не бывает адвокатов. Руки за спину, щенок, марш вперед!

Король не стал спорить, он помедлил, рассматривая лица врагов, ловя яркие отблески чужих эмоций.

Сразу за высоким стоял второй «ягуар», постарше, коренастый, жандармский капитан, с ординарным, жестким и замкнутым лицом. Этот пока молчал, но Вэл не сомневался, что обладатель хриплого голоса – именно коренастый, и командует тоже он. Третий противник, веснушчатый, синеглазый, наверняка под шлемом светловолосый, до поры до времени держался на заднем плане. Он выглядел ровесником Вэла, разве что самую малость постарше. У коренастого из кобуры торчал обычный пистолет, кроме того, за спиною каждого из пришельцев болтался армейского образца излучатель. Их эмоции не баловали разнообразием. Преобладало раздражение и желание придавить курок. Веснушчатого парня к тому же захлестывала не рассуждающая, бурная, с личным оттенком ненависть. «За что он так не любит меня?» – удивился Король и бесполезно пошарил в памяти – лицо младшего жандарма казалось ему совершенно незнакомым.

Далькроз напрягся, прощупывая пси-защиту солдат, Она оставалась совершенной, такой же непроницаемой, какой может быть разве что бетонная стена. Коренастый чуть улыбнулся и сказал уже знакомым хрипловатым басом:

– Зря тужишься, пошли.

– Пойду, когда покажете сержанту письменный приказ. А то почем я знаю, вдруг вы самозванцы.

«Добрый» сержант, кажется, засомневался, на его простоватом лице читалась мука непривычных сомнений, но Король не слишком верил в сообразительность своего стража. Он сделал еще полшага назад и подобрался к углу коридора.

Сержант, однако, вопреки ожиданиям, оказался наш высоте.

– Погодите, парни, я свяжусь с Центром. Мальчишка в чем-то прав, мне не хотелось бы напортачить. Конечно, здесь нечего делать ни лиловым монашкам, ни собакам-адвокатам, и мне будет достаточно устного приказа по уникому, но я как раз хотел бы услышать этот приказ…

Жандармский капитан уставился на сержанта, словно на умалишенного.

– Какие такие монашки?

Король почувствовал напряжение прямой угрозы.

«Сейчас будут стрелять». Он, не мешкая, повернулся и нырнул за угол коридора. Выстрел из пистолета почти настиг его, на шею и ухо брызнула штукатурка. Вэл мчался опрометью, спотыкаясь, петляя между стен, и не видел, как запоздало, медленно и неуверенно вскинул излучатель сержант-охранник:

– Уберите стволы! Здесь больница, а не стрельбище. Сержанта погубила вера в незыблемость устоев. Он видел каленусийские мундиры, слышал каленусийскую речь, это означало «свои» и помешало заметить, что глаза коренастого за прозрачным щитком пси-шлема были глазами убийцы.

Обладатель сорванного баса без заминки выстрелил в упор, прямо в грудь охранника, но из-за торопливости не попал в сердце, поэтому сержант, уже упав, уже чувствуя пронзительную последнюю боль и теплую струю крови, успел нажать на тревожную кнопку уникома.

Глухо хлопнул выстрел из пистолета с глушителем, но система тревоги, запущенная уникомом, сработала исправно, в отдалении хрипло, протяжным воем смертельно раненого чудовища взвыла сирена. Ее низкий стон сотрясал легкие стены госпиталя.

– Живо, берите мутанта! – приказал коренастый. Высокий дернул плечом:

– Брать живым?

– Пристрелите, нам не понадобится его болтливость. Мешок для тела, конечно, забыли?

– Остался в машине.

– Ладно, возьмешь его потом.

Двор между тем наполнялся голосами и топотом охраны. Жандарм нахмурился:

– Зря-таки Старик не дал мне письменного приказа, у нас проблема, парни. Сейчас в нас примутся стрелять свои. Чтобы важные задницы, засевшие наверху, остались чистенькими.

– Напрасно вы положили сержанта – это не псионик, за него не простят, – мрачно проговорил высокий.

У синеглазого парня напряглись скулы и черными точками проступили бесчисленные веснушки.

– Позвоните генералу по уникому, пусть скажет им…

– Пока добьешься этого разговора, мы уже будем лежать с дырками в башке. Беренгар! Живо за этим ивейдером. Догони и пристрели его. Это была попытка к бегству – понял? Он сопротивлялся и хотел удрать. Сержант попал под выстрел случайно, всяко бывает.

Марк Беренгар бросился вслед за беглецом.

– Ларе?

– Да, капитан.

– А мы сдадимся этим засранцам. Я не привык вскидывать руки, но это самое умное, что можно сейчас сделать. Задержим их переговорами, дадим Беренгару возможность закончить работу.

Они вышвырнули стволы за дверь и после короткого обмена репликами вышли вдвоем под теплые золотые лучи заката.

– Все в порядке, не стреляйте!

Жандармский капитан успел вскинуть безоружные руки, поэтому первая пуля пробила ему ладонь, вторая попала прямиком в лоб.

Высокий повернулся, попытался бежать, его хладнокровно расстреляли в спину.

Обладатель металлического голоса, тот самый, который спорил с незадачливым капитаном всего полчаса назад, придавил кнопку полевого уникома:

– Все в порядке, Ривера, так и доложите генералу. Мы разобрались с террористами – как следует, они получили именно то, что заслужили. Что? Да, два трупа. Далькроз? Не знаю, сейчас приберем во дворе и посмотрим. Хотя вряд ли он остался в живых…

* * *

…Марк Беренгар бросился вслед за беглецом. Тот подозрительно легко вильнул в сторону, как будто прочитал намерения преследователя. Беренгар на ходу выстрелил вслед, росчерк луча бесшумно царапнул по побеленной стене, псионик опять увернулся со сверхъестественной ловкостью и бросился под прикрытие следующего поворота коридора.

Азарт охоты охватил Марка. Он в три прыжка одолел расстояние, отделявшее его от угла, вскинул ствол для выстрела и обнаружил, что коридор кончается в пяти шагах от него тупиком. Глухая толстая дверь перегораживала проход, на гладкой, костяного цвета поверхности металлическим глянцем сверкала вежливая двусмысленная эмблема: «Кабинет TREDECIM»

Обозленный преследователь пнул сапогом филенку:

– Слабак заперся в сортире!

С той стороны многозначительно молчали.

– Вылезай!

– Обойдешься, – донесся насмешливый голос псионика. – Я не планирую вылазку.

В почти вежливом тоне ответа присутствовало нечто, усилившее ненависть Марка до состояния крайнего бешенства – это был отзвук естественного, неброского превосходства, которое дает интеллект, высокое положение или редкостные, признанные всеми способности.

Положение у избитого и замордованного арестанта было аховое, вопросы интеллекта сейчас не занимали обозленного Беренгара, зато пси-способности у врага имелись – об этом свидетельствовало и неестественное проворство полумертвого парня, и ловкость, с которой он предугадывал действия Марка.

«Нереабилитированный сенс из сильных, он тянет на нервах и видит мои движения наперед – даже когда я в шлеме». Беренгара от бешенства бросило в жар. «Сейчас ты получишь у меня плату за все – и за Лина, и за его мертвую сестру, и за мое сидение в лагере, за Песню, потерянную навсегда, за то, что я больше не вижу правды, и за мою тоску – длинную серую тоску, у которой нет ни исхода, ни настоящего названия. Кто-то должен ответить и за это».

Он прикинул, в каком месте проходит язычок замка, и направил ствол на гладкую поверхность двери. Вспыхнули, чадя и воняя, дерево и пластик, облако удушливого дыма затмило чистоту коридора. За спиной Марка хлопнула дверь, крахмальная медсестра, по-видимому, не слышавшая выстрелов, высунулась на запах горелого. Чумазый от копоти Беренгар обернулся и для порядка оскалился так страшно, как только смог. Медичка истерически взвыла – почему-то басом и, вместо того чтобы запереться в своем кабинетике, бессмысленно заметалась по задымленному коридору.

Марк равнодушно повернулся к девушке спиной и сильным ударом каблука вышиб подпаленную дверь.

– Где ты, гаденыш?

Дым колыхался рыхлой стеной. Едкие слезы градом катились по щекам Марка, он не мог отереть их кулаком – мешало прозрачное забрало пси-шлема.

– Эй, гаденыш…

Он шагнул наугад в клубящуюся темноту, широко пошарил руками – и нашел холодный металл санитарного шкафчика, коленом ударился о край ванны.

– Вылезай, слабак, пришла твоя смерть… Псионик не отзывался. Марк чихнул, опустился на четвереньки и пошарил по полу. «Он мог задохнуться». На полу не оказалось никого – только голая мозаичная плитка и маленький пупырчатый резиновый коврик. Встревоженный Беренгар встал, инстинктивно приняв позу обороняющегося. «Я не вижу его, зато он чувствует меня, каждое мое движение. От излучателя сейчас мало проку, но я сильнее псионика, я невредим и уже немного обучен, остается только найти противника, пока он не напал сам…»

Марк двинулся вперед, и в этот момент его сильно ударили чем-то тяжелым прямо по голове, правда, удар отчасти смягчила поверхность шлема. Видимо, сенс притаился у самой двери, за косяком – об этой возможности второпях забыл распаленный азартом охотник.

Ошеломленный Марк потерял равновесие, протянул вперед руки, упал, увлекая за собою врага. Движение это оказалось таким быстрым, что псионик не успел уклониться, они вместе покатились по мозаичной плитке, норовя поймать друг друга за горло. Излучатель отлетел в самый угол, под низкое дно санитарного шкафа, и выпал из обращения навсегда. Псионик казался легче Беренгара, одна рука его действовала слабее, Марк нащупал шею противника и прижал, намертво сцепив пальцы.

– Ну все, тебе конец.

Беренгар замешкался, ему еще не приходилось убивать, тем более голыми руками. «Что я с ним должен сейчас сделать? Позвоночник сломать? Но я не сумею». Голова Марка немного кружилась – то ли из-за дыма, падения и удара, толи…

«Почему вдруг так полегчал шлем?» Запоздалая паника охватила победителя, он показался себе голым, словно беззащитная пищевая улитка, выбитая из раковины на тарелку.

Очевидно, удар серьезно повредил электронику защиты, Беренгар почти не чувствовал ее, хотя прозрачное забрало по-прежнему оставалось на его лице. «Я не виноват, это просто неудача», – подумал он с бессильным отчаянием, и в следующий миг псионик напал.

Это было страшно и походило на водопад огня. Горячий вихрь, болезненно опаляя, хлестнул мозг Марка, тело онемело и исчезло, но страдающий разум жил, в ушах звенело и рокотало, пространство отступило куда-то наискосок, потом вернулось, шершавое и отвратительное. Рядом и нигде была Пустота, она пульсировала, то окутывая бессильно лежащего Беренгара тесным коконом, то расширяясь до пределов Вселенной. Все это – боль, дискомфорт, цвет, звук и ощущение пульсации пространства – подчинялось сложному ритму. «Наводка это, обман, только картинка в моем мозгу». Марк попытался освободиться от наваждения, но лишь усилил свои безысходные страдания. Через некоторое время сложный рисунок видения поблек, звуки исчезли, осталась неподвижность и боль – сильная монотонная мука и осознание полного поражения. Обморока не было, и Беренгар сам удивился этому…

Когда дым почти рассеялся, парализованный Марк открыл изболевшиеся глаза. Подвесной потолок ванной комнаты тускло мерцал. Псионик стоял рядом, на коленях – русоволосый парень, быть может, годом старше или младше Беренгара. На его правом запястье белела незагорелая полоска кожи – след от снятого браслета. Псионик неспешно потянулся к ремешку чужого пси-шлема.

«Конец. Он держит меня на крючке и собирается добить, но не может этого сделать, покуда я остаюсь хотя бы в слабенькой защите».

Было нестерпимо страшно, Марк попытался пошевелиться и удержать испорченный шлем, но мышцы оставались скованными и немыми. «Меня спеленали». Псионик тем временем нашел и расстегнул пряжку, потом аккуратно освободил голову побитого противника и положил ее затылком на резиновый коврик. Глаза Марка сами собой наполнились слезами унижения. «Он сейчас видит все, знает, как я ненавижу, как мучаюсь и как боюсь, мои мозги перед ним будто на ладони – можно издеваться сколько захочется».

Беренгар попытался не думать ни о чем, но мысли, юркие и настойчивые, словно крысы, упорно возвращались. «Я больше не умею ставить ментальный барьер. Меня навсегда изломали реабилитаторы, Лина сломали тоже, только по-другому. Авителлу убили. Когда-нибудь скончается и бросивший меня на погибель капитан, и этот сучий сенс подохнет тоже». Боль, что удерживала Марка, немного ослабела, зато шум в голове усилился, нарастая.

Псионик наклонился пониже и хмуро вглядывался в широкое веснушчатое лицо пленника.

– Пусти меня, – тихо, безо всякой надежды прошептал Марк. – Пожалуйста.

– Зачем?

– Я не хочу умирать.

– Это обычное для всех нежелание.

Беренгар замолчал, бессильно проглотив унизительный отказ. Он снова закрыл глаза и напоследок увидел свое прошлое – пустую площадь, освещенную неоном, серый асфальт и решетку водостока, зловещий силуэт патрульной машины, бледный, мягкий профиль и светлые глаза Лина, фигурку глиняного ангела со смелым, отважным и скорбным лицом Авителлы.

Странно, но именно в этот момент невидимая сила, скрутившая Марка, немного отпустила – он почувствовал свои пальцы – мелкие косточки, связки, саднящую ссадину на ладони. Боль притупилась, отошла, затаилась, но все-таки осталась, угрожающе мерцая. Русоволосый наклонился пониже и тихо спросил:

– Я почти убрал наводку. Тебе все равно больно?

– Да…

– Ты бывший псионик?

– Да.

Враг помялся, словно собираясь поговорить о чем-то еще, но потом передумал и только добавил:

– У тебя осталась гиперчувствительность, реабилитаторы схалтурили или ошиблись, это нестандартная реакция на антидот – очень плохо.

– Ты о чем?

– Теперь тебе до конца жизни будет больно от любой наводки,даже успокоительной, и с этим уже ничего не поделать. Извини. Мне жаль – получилось слишком жестко, я не хотел тебя мучить по-настоящему. А теперь вставай. Медленно. Только не вздумай опять броситься на меня, тебе это все равно не поможет.

Невидимые путы исчезли, боль растаяла, вернулось ощущение собственного тела, Беренгар медленно поднялся, испытывая неописуемо странную смесь яркой радости и мучительного унижения. «Он отпустил меня, как следует проучив и показав мне, что я дурак и ничтожество».

По закопченному коридору грохотали сапоги охраны. Двое недавних противников разом обернулись – солдат жандармерии в полевой форме и русоволосый псионик в окровавленной рубашке.

– Стоять на месте!

Солдаты окружили их, потом расступились, вперед выдвинулся «серый мундир» – обладатель очень вежливых манер, настоящий стопроцентный инспектор Департамента Обзора. Рядом, с видом умного охотничьего пса, крутился бойкий тип при портфеле и в дорогом костюме. «Адвокат, собака», – безошибочно догадался Беренгар.

Все они – наблюдатель, юрист и солдаты совершенно проигнорировали растерянного Марка, общее внимание было приковано к беглецу-псионику.

– Вэл Лоренц Август, лорд Далькроз, вы подтверждаете свою личность? – буднично и несколько желчно поинтересовался инспектор Обзора.

– Да.

– Отлично, вы арестованы. Как несовершеннолетний можете получить государственного адвоката – если, конечно, не пожелаете оплатить и выбрать другого. Мэтр Витри, перед вами ваш бесплатный клиент. Далькроз, вот ваш внимательный и преданный адвокат. Впрочем, он очень скоро лишится подзащитного – у вас почти не осталось времени наслаждаться обществом каленусийских юристов.

– Чудненькие творятся дела. Меня незаконно задержали, избили, попытались убить, меня же и арестовали за все это. В чем я хоть обвиняюсь, инспектор?

– В пси-преступлениях на территории Священной Консулярии. Правда, остались кое-какие формальности, но за судебным решением дело не станет. Собирайтесь в дорогу, Далькроз. Через сорок часов вас с нами не будет, и слава Пространству, меньше дряни, меньше боли – вон отсюда навсегда! У вас найдутся какие-нибудь личные вещи? Впрочем, разницы нет, вы и так получите все необходимое – у консуляров в тюрьме.

Марк исподтишка понаблюдал, как тонко и мимолетно преображается лицо врага. Величайшее изумление сенса длилось всего несколько секунд, потом на самый короткий миг оно сменилось пониманием и глубоким облегчением, наконец, физиономия псионика приняла замкнутое и немного насмешливое выражение.

– Ладно, инспектор. Я понял, и если решу оспорить сомнительные действия, то сделаю все как надо, в законном порядке. Не факт, что суд окажется на вашей стороне. Очень даже может быть, это дело не сойдет вам с рук.

– Метишь в отличники? Не надорвись, умник.

– Вы не имеете права просто так, по одному подозрению, выталкивать меня за границу к врагам.

Несчастный инспектор, видимо, потерял терпение. Остатки его холодного высокомерия как рукой сняло, голос сорвался на визгливый крик:

– Заткнись! Мы устали бегать за тобою по секторам! Таким, как ты, выродкам самое место в Консулярии, в одной кучке с преступниками, пси-фанатиками луддитами и прочим человеческим отребьем… Марш вперед! Хватит распинаться о несправедливых подозрениях! Твой пси-индекс – вот лучшее из доказательств.

Марк поневоле дослушал чужую ссору до конца, понимая обстоятельства только наполовину. «Я никогда не забуду, что со мной случилось, не забуду ничего – ни боли, ни того, как меня унизили пощадой. Все когда-нибудь перестанут помнить, и этот наблюдатель из Департамента, и жандармы, и даже сам Далькроз, но я-то всегда буду помнить, всегда».

Действующие лица драмы зашагали прочь с тем особым видом, который приобретают исполнители сомнительного дела, когда оно кончается удачей.

Рядом с мэтром Витри, в окружении солдат, уходил Далькроз, на него даже не надели наручники. Гибкий силуэт псионика быстро удалялся, его наполовину заслонил камуфляж солдатских спин. Было заметно, что сенс очень устал, он шел спокойно, чуть опустив плечи и выглядел отрешенным.

Внимательный взгляд всеми забытого Марка Беренгара проводил торопливых чужаков.

«А я все думал, кого мне напоминает этот неуязвимый, Разумом проклятый высокомерный ублюдок. Теперь я понял, такое было в книжке по истории – он чем-то похож на Короля».

Часть III ХРОНИКА ПОСЛЕДСТВИЙ

Глава 13 ПОКУШЕНИЕ

7070 год, конец лета, Конфедерация, Порт-Калинус

Короткий дождь прошел, оставив после себя немного свежести, дымка испарений поднималась над перегретым тротуаром. Брукс равнодушно брела, ступая в мелкие прозрачные лужи, ей было уже все равно.

Дни блужданий по Порт-Калинусу затянулись и походили один на другой. Она почти не смотрела в хрупкие витрины магазинов, на широкие экраны публичных уникомов – слишком боялась увидеть там собственное лицо (фас, профиль, возраст, приметы).

Домой Брукс не вернулась, пачку денег, полученную от Далькроза, сунула под измызгавшуюся в скитаниях рубашку. В дешевых ночных гостиницах не было пси-турникета, равнодушные владельцы избегали ненужных расходов. Авита останавливалась в каждой из ночлежек только один раз, потом в полусне-полуяви коротала пустые дни за столиками кафе или на скамейке парка, снимая и снова надевая браслет Короля.

Однажды, сумрачным вечером, среди чахлых кустов пригородного парка ее попытались ограбить. Первый воришка схватил Авиту за плечи, второй, юркий грязный подросток со сломанным и неправильно сросшимся носом, скользкой рукой полез под одежду. Отчаявшаяся до полного бешенства Брукс дралась неистово, противники под градом полновесных ударов отступили, в их глазах тлела неудовлетворенная злоба и мелкая жадность подвальных крыс.

Деньги уцелели, но позже Авителла обнаружила на себе крупную разъевшуюся блоху, в драке с рубашки сорвали половину пуговиц.

«Могло быть еще хуже. Меня тащит по течению и скоро утянет на противное, илистое дно».

Будущее пугало безысходностью.

«Мне некуда идти, я норма-ментальная и ивейдерам не нужна, да и не знаю я, где их можно найти, зато Департамент меня ищет, чтобы забрать в тюрьму, Вэла убьют или уже убили, надежды нет, да мне больше и не хочется ни на что надеяться. Жизнь пошла такая, что лучше совсем подохнуть. И во всем этом виноват Тэн Цилиан».

Она в сомнении выждала пару дней, ожидая, пока решение окрепнет, потом заглянула в неприметную лавчонку в трущобном районе. Хозяин с каменной неподвижностью на лице дослушал Брукс до конца, потом долго шарил где-то в задней комнате. Она ждала с терпением отчаяния, торговец вернулся и сердито сунул тяжелый, в грубой бумаге пакет, забрав перед этим почти все оставшиеся деньги. Авита без стеснения содрала обертку и тщательно осмотрела армейского образца карманный излучатель.

– Пользоваться хоть умеешь? – презрительно бросил каменнолицый. – Вот мушка и прорезь, но на самом деле они для блезиру. Просто наводишь на цель и жмешь курок. Здесь предохранитель, заряда хватит на десять выстрелов. Хороший ствол, надежный. Конечно, я верю, что он тебе понадобится, чтобы поджарить корочку на барбекю.

Она ушла, не оборачиваясь, в ближнем сквере, как могла, почистила рубашку и джинсы, аккуратно переплела косу и пересчитала остатки денег. Их хватило на платный автомат адресной справки и чтобы заплатить таксисту.

К порогу Цилиана вела выложенная гравием дорожка, низкий белый заборчик огораживал клумбы, вечер смягчил яркие краски садовых цветов, в остролистых кустах фосфорическим огнем тлели светлячки, вкусно и мятно пахло какой-то травой. Окна кирпичного дома оставались темными и слепыми, дубовая дверь замкнулась в собственном достоинстве.

Брукс быстро взбежала по трем каменным ступенькам и сдернула браслет с запястья. Звонка не было, он и не потребовался – где-то в самой глубине дома запел мелодичный голос разбуженного пси-детектора.

Выдернутый из постели Цилиан прошлепал к двери босиком, было слышно, как инспектор, ругаясь вполголоса, возится со сложным замком – в устройстве что-то разладилось.

– Кого мне на голову послала Бездна?

Брукс промолчала, подобралась и притаилась за косяком.

– Если это такой юмор, уши оборву, – пообещал сквозь дверь голос Цилиана.

Замок сработал. Помятый со сна Тэн в пижаме грустным привидением замаячил на пороге.

– Кто здесь?

– Это я, Брукс.

Остолбеневший инспектор Департамента с полминуты молчал.

– А вот это глупо сработано. Ты наверняка притащила за собой пси-слежку. Ладно, теперь мне уже все равно, раз пришла – заходи.

Авита пантерой проскочила в прохладный сумрак коридора. Две соседние комнаты шли анфиладой, сводчатый расписанный потолок терялся в полутьме, где-то поодаль тлел сиреневым мерцанием ночной фонарик. Его неровные блики подчеркивали бледность и усталость Цилиана.

– Чего тебе надо, девушка? Говори и убирайся. Или ты проглотила язык? У тебя найдется, что ответить?

– Да, найдется. Вот мой ответ.

Брукс, коротко размахнувшись, наотмашь ударила Тэна по щеке. Косточки пальцев мгновенно заныли от удара. Бывший инспектор Департамента растерянно прикоснулся к ушибленной скуле.

– Хороший номер…

– Сучий сын, мерзавец!

– Ну зачем так грубо? Сразу видно, что леди обслуживала машины. Я начинаю понимать, за что тебя уволила Электротехническая Компания.

– Ты меня продал – ты предатель.

– Не совсем. Предатель меняет хозяина, а я всю жизнь честно служил Департаменту. Да, я поступил как подлец, я обманул тебя, но это было лишь частью моей работы. Это работа! Понимаешь, это была только служба, и совсем ничего личного.

Авита почувствовала, как слезы ярости наворачиваются на глаза. В носу предательски защипало.

– Ты мне врал, ты меня охмурил и подставил.

– Я был относительно порядочным, например, я не пытался тебя соблазнить, хотя это существенно облегчило бы мою работу.

– Отвали, ты не в моем вкусе.

– Ты слишком хорошего мнения о себе. Правильная методика срабатывает всегда. Кстати, если высказалась до конца, уходи, разреши мне выспаться. Или ты, как в мелодрамах, явилась, чтобы меня убить?

Авита разгоряченным боком чувствовала ребристую рукоять излучателя, засунутого в карман. Цилиан тем временем равнодушно повернулся к ней спиной и прошлепал по плетеной циновке в соседнюю комнату. Было в нем что-то грустное. Отрегулированный ночник вспыхнул ярче.

– Твое желание убивать, девочка, по меньшей мере излишне – инспектора Цилиана больше нет, меня с треском выгнали в сомнительную отставку. Конечно, остался просто человек, некий Тэн Цилиан, если тебе хочется завалить его метким выстрелом, сейчас самое время приняться за дело. Только все же не советую – осужденных убийц отправляют в Форт-Харай, там вельд, тоска и песчаные карьеры. Твоя психика не выдержит, холерски мрачное место.

– Дурак.

– Раз ты не хочешь убивать и уходить тоже не собираешься, тогда отправляйся в ванную и мойся – иначе ты занесешь в мой дом блох и полевых клещей. Продукты на кухне, пустая комната налево. Делай что хочешь, только мне не мешай. Утром за тобой явится патруль, ясное дело, ты взбудоражила всю сеть пси-наблюдения.

Авита бережно потрогала снова водворенный на запястье браслет Короля и благоразумно промолчала.

– Убирайся спать, – повторил Цилиан.

В пустой комнате она на всякий случай закрылась на задвижку, громко звякнул металл – сквозь стилизованные под средневековье, но очень тонкие перегородки был слышен ехидный смешок Цилиана.

– Правильно – ты, главное, не забудь закрыться. У меня ведь нет иных интересов, кроме как ломиться ночью в комнату, где расположилась приблудившаяся дура.

Брукс в темноте покраснела до корней волос, но выпад презрительно проигнорировала. Она в одежде легла на просторную, обитую чем-то ворсистым кушетку. Едва слышно тикали механические часы. Перед глазами плавали бесформенные пятна, потом они слились в сплошную темную пелену. Снов не было, просто пришел долгожданный покой.

Утром в ее дверь неожиданно вежливо постучали.

– Открой быстрее, Авителла, у меня срочный разговор.

– Подождешь пару часиков, я пока не проснулась.

– Ты грубишь, девушка, как-никак это частное владение, мой собственный дом.

Брукс встала, поправила косу и отодвинула засов.

– Чего тебе, инспектор Лжец?

Цилиан выглядел почти спокойным, тщательно побритым и выспавшимся.

– У нас обрисовалась проблема. Патруль с утра не явился, похоже, он за тобой не придет, поэтому сознавайся на месте, какое защитное устройство ты с собой притащила.

– Не твое дело.

– Мое, я пустил тебя на ночлег. Наверняка в полудесятке кварталов сгорели пси-датчики. Это генератор помех?

– Не скажу.

– Ясно. Должно быть, из запасов беглого ивейдера Далькроза. Ты хоть умеешь обращаться с такими предметами?

– Умею. Кстати, и не мечтай отобрать – эта штука настроена Королем на мое личное пси.

– Занятное подозрение в нечестности. Девочка, мне не нужно твое кукольное барахло.

– Это подарок, а не барахло.

– Ладно, не будем ссориться. Вчера, когда твоя судьба казалась незавидной, я благоразумно промолчал о некоторых деталях. День прошел и канул в Лету, генератор помех немного меняет дело. За ночь мои взгляды мудро пересмотрены, и я собираюсь сообщить тебе кое-что интересное.

– Ладно, ври дальше, я вижу, что ты сегодня в ударе.

– Я-то не в ударе, зато под ударом ты.

– Чего-чего?!

– Тебе воткнули маячок.

У Брукс зачастило перепуганное сердце.

– Не ври.

– Не вру. При тебе миниатюрная штучка, ее поставил профессор Калберг, пока ты, красавица, валялась без сознания.

– Не ври. Я сменила всю одежду. И сандалии тоже бросила.

Цилиан помолчал, Брукс видела, как застыло его лицо, инспектор поколебался с минуту, потом обреченно вздохнул:

– Ладно, я ведь все равно уволен… Метку тебе ввели под кожу левой ноги.

Авителла запаниковала, нагнулась, дрожащими руками попыталась ощупать колено. Цилиан подавил презрительную улыбку.

– Не сюда, в щиколотку. Придется надрезать кожу, если доверяешь, я охотно помогу.

– Без тебя обойдусь.

– Как хочешь. На вот, возьми коробку – тут скальпель, все обеззаражено, не забудь только как следует протереть кожу. Валяй, режь поглубже и проверь, увидишь, насколько я, несчастный, правдив.

Брукс крепко сжала скальпель. Он был холоден и остр, лезвие неприятно царапало кожу, Авита немного поднажала на ручку и поняла, что отчаянно боится. Скальпель мелко подрагивал.

Тэн Цилиан поморщился:

– Хватит дилетантских экспериментов, давай, я сам. Поставь ступню на скамейку.

Он сел на корточки, смочил чем-то клочок ваты (запахло аптекой), потом тщательно протер щиколотку Брукс.

– Вот так-то. Кстати, это было не только обеззараживание, но и анестезия. Смотри…

– Ой!

– Не придуривайся, тебе совсем не больно. Авителла отвернулась, чтобы не видеть вишневых потеков крови.

– …Готово. Можешь смотреть.

– Угу. Эта мелкая, дурацкая штучка – и есть хваленый пси-маячок?

– Он самый, отличное исполнение, оригинальная идея – миниатюрная вещица работала на твоей внутренней энергии. Генератор Далькроза придавил это устройство, но не сумел испортить навсегда, штучный проект, великолепная работа.

– Ты сволочь.

Тэн Цилиан закончил обрабатывать ранку восстановителем, тщательно заклеил порез светло-коричневым, под цвет загара, квадратиком пластыря.

– Я вовсе не негодяй, я только автор свежих идей. Подумай сама, тебе не причинили никакого существенного вреда, Лин сейчас лечится в одной из лучших клиник Конфедерации, а ты пережила незабываемое приключение. Куча девушек мечтала бы поменяться с тобою и…

– У тебя нет совести.

– Да, я честно признаю, что совести не имею. Больная совесть очень вредное качество для тех, кто работает с паранормальными субъектами. Дезет, нынешний консул луддитов, если верить его досье, носился со своею совестью так, что трижды менял нанимателей. Сначала он работал на Отгона, принцепса иллирианского, потом попался с поличным и поневоле начал якшаться с Департаментом, потом он заимел собственное мнение, и этого типа вернули Оттону, но он снова не ужился со стариком. Теперь Стриж правит Северо-Востоком и психопатами-луддитами, но я не такой везунчик, чтобы пускаться по его стопам и…

– Трепло.

– Зря. Ты не умеешь слушать. Называя человека треплом, ты обижаешь его и лишаешь себя потенциального источника информации.

– У меня нога болит.

– Ерунда. Она заживет очень быстро, даже шрама не останется.

– Почему ты во всем признался? Опять какая-нибудь хитрость?

– Всего лишь маленький жест доброй воли – ненавязчивое доказательство моей честности.

Тэн Цилиан и честность – вещи несовместимые.

– Задействуй мозги, Авита, у нас общие интересы. Куда ты сейчас собираешься идти?

– Не знаю.

– Вот именно. Где бы ты ни оказалась, тебе не избавиться от Департамента Обзора, личность ты для них, скажем прямо, малоинтересная, но в деле замешаны ивейдеры. Ты знаешь, где оказался Вэл Далькроз?

– Не знаю.

– Ясно, у тебя нет уникома. Твой новоявленный друг отправлен к ему подобным мутантам, в Консулярию. Не буду пересказывать закулисные подробности, ты все равно в этом не разбираешься.

– Вэл правда в Консулярии?!

– Истинная правда, можешь посмотреть новости и проверить. Ты осознала, что тебе грозит?

– Совсем ничего не грозит. Раз все хорошо кончилось, я могу вернуться домой и спокойно подождать, пока вылечат брата.

Цилиан поднес руки к вискам в наигранном жесте отчаяния.

– Как ты глупа, Авителла! Подумай сама, неизвестный, который назвался Цертусом, несколько лет помогал Вэлу Далькрозу дурачить реабилитаторов. Этот человек имеет ключ к любому сектору Системы, причем модификации и усиление правил безопасности его не смущают – он шарит где захочет, как захочет и когда захочет, словно в собственном просторном кармане. Цертус до поры до времени симпатизирует ивейдерам, неясно, почему, примем это как данность. Что мы имеем теперь? Если личность предателя будет раскрыта, ему конец, можешь мне поверить. Ущерб так велик, что ни статус, ни деньги, ни положение, ни связи в столице не спасут предателя. Мы либеральны к заблудшим, но терпеть не можем внутренних изменников. Впереди маячит виселица, это он прекрасно понимает и очень не хочет разоблачения. Далькроз исчез, ему, конечно, повезло, осталась только ты. И…

– На что ты намекаешь, Тэн?

– Не удивляйся, моя милая, если однажды утром ты проснешься мертвой.

– Дурацкие шутки.

– Это совсем не шутки. Не забывай, этот Цертус делает с Системой все, что угодно. Он может отправить твой портрет в банк информации об особо опасных рецидивистах – и ты получишь пулю в голову от случайного полицейского. Рано или поздно разобьется твой кар или рухнет рейсовый самолет с такой недальновидной пассажиркой, истинную причину, конечно, не найдут, даже если в Департаменте и сыщется проницательный человек, тебе это уже не поможет.

– Я никогда не поверю, что этот Цертус такая сволочь.

– Вот видишь! Видишь? Ты и не подумала отрицать, что он существует! Ты видела его?

– Не скажу.

– И не надо, не говори, ответ написан у тебя на лице. Вы встречались в Системе?

– Нет.

– Значит, именно в Системе ты его и видела. Вас познакомил Далькроз?

– Проваливай в Пустоту!

– Я опять угадал, причем попал в самую точку. Вы заигрались, ребята, вы по уши влезли в опасное, взрослое дело. Может быть, наш общий знакомый незнакомец помогает иллирианскому принцепсу или консулярам, а ивейдеры – только инструмент и…

– У тебя мысли подлые.

– Я не подлец, я реалист. Ты хоть понимаешь, чем тебе все это грозит?

– А тебе какое до меня дело? Молчи, легавая собака Департамента, ты сам признался, что совести у тебя нет.

– Зато у меня есть соображения высшего порядка. Они, разумеется, совпадают с основными интересами Каленусии, к тому же я хочу предъявить Цертусу личный счет – это именно он подстроил мое увольнение.

– С какой целью?

– Я слишком близко подобрался к нему.

– И все-таки я тебе не верю.

– Почему?

– Потому что ты лжец, потому что ты подсадил мне маячок, потому что ты наблюдатель.

– Маячок необходимость, он не причинил тебе никакого вреда.

– Как бы не так! Все беды начались с того, что ты заманил меня в Пирамиду и подставил.

– Я тогда не верил, что Цертус существует. Кстати, расскажи-ка мне поподробнее, как он выглядел в Системе.

– Ничего особенного. Здоровенный такой пушистый котище на двух ногах, в странном костюме. Вокруг горы, облака, большие плоские камни, мы говорили всего пару минут, он даже не показался мне злым.

Авита с тайным удовлетворением заметила на обычно замкнутом лице наблюдателя гримасу острой досады – он вспомнил собственный вещий сон и светского вида наглого кота с трубкой в зубах, но Брукс не могла знать о личной иллюзии Тэна Цилиана.

– Отлично! – как ни в чем не бывало заявил быстро оправившийся от потрясения бывший инспектор. – Ты знаешь, как войти в эту зону Системы?

– С терминала Короля.

– Имение Далькрозов обыскали вдоль и поперек, но не нашли никаких сайберов. Есть тайник? Ты его мне покажешь?

– Я еще подумаю.

– Думай, только не очень долго, в таких делах промедление опасно.

– Таких, как ты, врунов следует убивать, не выслушивая, стоит тебе слово сказать, и ты опять выйдешь сухим из воды.

– Это глупо. Убийство, девочка, слишком радикальное действие, убитого не вынуть из Холодной Пустоты, труп портит пейзаж и не способен приносить пользу. Кстати, что ты там притащила в кармане – излучатель или пистолет?

– Излучатель.

– Ты еще и склонна к лишней жестокости. Что бы я ни сотворил, это не настолько плохо, чтобы во имя мести прожигать меня насквозь…

Брукс промолчала. Хрупкий мир с Цилианом установился до вечера. Она ушла в свою комнату и долго слушала, как шумит непогода подступившей осени, крутился скрипучий флюгер на крыше. Тень от фигурки на шпиле падала на коротко стриженую лужайку на заднем дворе, Брукс из окна хорошо видела эту тень.

«Что мне делать? Цилиан старше меня лет этак на двенадцать и раз в десять хитрее. Если я еще разок поверю ему, он ради своих планов предаст меня легче легкого. Лучше всего уйти, уехать домой и все забыть, как страшный сон… По-настоящему страшно то, что я ничего не смогу забыть. Страх будет мучить меня каждый день, неделю за неделей, месяцы и годы, Тэн знал, что говорил. Теперь я или найду Цертуса и сумею убедиться, что опасности больше нет, или буду бояться всю оставшуюся жизнь. Тэн сказал – сломается кар или рухнет самолет. Но ведь я могу навсегда остаться в провинции, ходить пешком и никогда больше не прикасаться к Системе».

Флюгер дернулся, фигурка покосилась. Брукс представила бесконечные зимние вечера в далеком городке на северном плато, скуку, тесную квартирку родителей, вой сухого ветра в каминной трубе, леденящее прикосновение ставшего привычным страха.

«Мне этого не выдержать, и Король больше не поможет мне, нельзя все время прятаться за его спиной. Нужно самой придумать, что делать. Цилиан упрямый и очень умелый. Если я ему помогу, Тэн поймает Цертуса, отдаст его на расправу наблюдателям, и я получу полную свободу. Сначала надо добиться свободы, а что мне сделать с Тэном, решу потом».

Хмурый Цилиан явился вечером, стук в дверь показался Авителле частым и отрывистым, словно выстрел очередью.

– До сих пор сомневаешься?

– Нет.

– Тогда собирайся, вещи и продукты я уложил. Это место где-то в северо-западных горах?

– Неподалеку от имения.

– Ладно. Прихвати свой браслет, у меня есть причины не встречаться с ребятами из пси-наблюдения.

– Эй, Тэн…

– Чего тебе еще?

– Если я все время буду в браслете, нас могут найти по перегоревшим датчикам. Я пришла в нем позавчера, сегодня в окрестных кварталах наверняка сломалось все подряд…

– Пустяки. Если мы прищемим хвост твоему Цертусу, победа спишет все. Если дело с треском лопнет, хуже уже не будет – и тебе, и мне станет не до сгоревшей техники.

– Ну, спасибо на добром слове.

Боязливый холодок коснулся плеч Брукс, осторожно пробежал между лопаток.

Цилиан, заметив ее состояние, не скрывал досады.

– Девочка, только без слез и истерик. Я не обещаю тебе радужные перспективы – обещать несбыточное нечестно. Если повезет, ты навсегда избавишься от Цертуса, это очень много, это холерски много и стоит риска. Я же могу только пожалеть, что вынужден заниматься делом такого высокого уровня в компании трусливой дурехи.

– Занимайся один.

– Поздно, я уже сделал глупость, оставив тебя здесь. Брукс промолчала, несдержанность Цилиана казалась ей чрезмерной. «Он или специально злит меня, только не знаю зачем, то ли проверяет на прочность, то ли сам боится. Испуганный Цилиан – это что-то интересное».

Машина ждала во дворе, Тэн, не торопясь, запер дверь, связку ключей сунул в карман.

– Может быть, еще пригодятся – если вернусь. А теперь поехали. Кстати, за мною присматривают друзья моего бывшего шефа. Я не желаю, чтобы тебя сразу же опознали, пусть это случится как можно позже. Словом, не суй свое свежее личико в окно, ложись на заднее сиденье и спи на здоровье – ночь предстоит бессонная.

Брукс забралась на широкое сиденье и устроилась, закинув руки за голову. С такой позиции можно было рассматривать только непроницаемый затылок Цилиана. Судить о событиях приходилось в основном по тому, как петляла, меняя улицы и переулки, машина инспектора.

– К нам кто-то прилип?

Тэн пренебрежительно промолчал, а может быть, просто был занят. Ответил он много позднее:

– Может быть, я почему-то до сих пор не уверен. Запусти-ка генератор помех, это собьет им ментальную слежку.

Брукс защелкнула на своем запястье гладкий металл браслета.

– А теперь?

– За нами чисто, но мне кажется, что по параллельной улице тащится фургончик с детектором. Сейчас у операторов возникнут разнообразные интересные проблемы.

Авителла закрыла глаза и представила себе троицу сквернословящих мужчин, которые возятся с оставшейся от детектора грудой мертвой электроники. Цилиан опять понял почти без слов.

– Ничего. Проклятия неудачников не так опасны, как думают простофили.

Они выехали в пригород, шоссе за спиной мирно и пыльно пустовало, солнце клонилось к закату, щедро пятная блеском подсохшую грязь обочин.

– До полуночи будем на месте.

Уже знакомый Авите буковый лес сумрачно тянулся по обе стороны дороги, он кончился как раз в тот момент, когда шоссе уткнулось в перекресток, дорожный указатель источал белое сияние. Синяя тьма наступающей ночи сгущалась, оттеняя мертвенный, отраженный свет указателя.

– Я поворачиваю на запад.

Пологие горбы заросших кустарником холмов казались декорациями. Лесистые горы постепенно приближались. Авита видела, что бархат зелени на их склонах, почти черный в сумерках, сделался на вид чуть более рыхлым.

– Обман зрения, это потому, что расстояние уменьшилось. Скоро покажется настоящий перевал.

Цилиан гнал машину, не останавливаясь.

Перевал уже выступил из лилового сумрака, подпирая пасмурное небо. Циклопический каменный горб высился над мятой предосенней растительностью склонов. Авиту охватило трудноопределимое тягостное предчувствие. Тревогу источала сама непомерная громада камня – властное предупреждение без слов.

Сторожевой Змей не спал. Захваченная иллюзией, Брукс содрогнулась.

«Змей что-то знает, он не пускает меня вперед. Я не псионик и не могу до конца понять его. Если бы Вэл был рядом, он бы понял – я верю, понял, и эта невидимая беда прошла бы мимо, словно злой зверь на обманчиво мягких лапах. Вселенная! Как безнадежно тоскливо».

Напряженный, сердитый Цилиан обернулся через плечо:

– Это был перевал. Еще полчаса, и мы на месте. Ты в порядке? Готова?

– Да.

Темнота уже подступила вплотную, лучи фар шарили по шоссе. Дикий орешник чернел на обочине, Цилиан хладнокровно высматривал какие-то одному ему известные приметы. Дважды кар останавливался, Тэн выходил, возвращался ни с чем, и они снова трогались в путь.

Наконец за, казалось бы, непроницаемой, но на самом деле тонкой стеной листвы открылся короткий участок обсаженной пирамидальными деревьями дороги, через сто метров он оборвался возле знакомых Брукс ажурных металлических ворот.

– Вот это место.

Кованые створки не среагировали на обычную мысленную команду. Цилиан вежливо выругался и кошачьим движением выбрался из машины.

– Вылезай, Авителла Брукс. Приехали, дальше пойдем пешком.

– Почему?

– Тут, кажется, накрылась сенсорика. Ворота заблокированы, у нас небогатый выбор – или смирно возвращаемся, признав свое поражение, или перебираемся через забор. Участок, как я понял, огорожен?

– Туда, куда нам надо, можно попасть через задний Двор и парк.

– Вокруг забор из металлической сетки – рассчитано на дилетантов. Возьми в багажнике мой фонарь – пригодится.

Авителла поежилась, внешняя сторона куртки немного намокла от ночной влаги.

– Давай вернемся, мне кажется, это место охраняют, нас поймает сторож.

– Глупости, никому не надо сторожить пустоту. Дело Далькроза спешно закрыли, наш приятель в Консулярии, прислуга из имения разбежалась почти сразу после скандала, тут ее и было не так-то много.

Тэн вернулся к машине и сам вытащил из багажника сумку с инструментами.

– Успокойся, про терминал сейчас не знает никто, твой дружок не успел сознаться, Департамент в неведении, и мы тут совсем одни. Ты сумеешь объяснить мне, отчего ты так боишься?

– Я не боюсь.

Брукс подняла фонарь повыше, расширяя белесый круг света. Он жадно выхватывал у тьмы то часть ажурных ворот, то блестящую сетку ограды, то почти черную листву кустов.

Цилиан швырнул сумку к подножию сетчатой стены и, опустившись рядом на корточки, принялся перебирать какие-то щипчики и отмычки.

Брукс мучилась тоской предчувствия. Возможность беды обернулась неотвратимостью, несчастье уже стояло рядом, за левым плечом, и не разрешало обернуться.

Тэн закончил возню, отыскал подходящие кусачки и взялся за сетку ограды. Металлические ячейки распадались с сухим коротким треском – как будто ломались чьи-то кости.

«Не открывай! Там, за оградой, смерть!» – хотела крикнуть Авиттелла и промолчала, скованная оцепенением. Цилиан уже отделил большой кусок сетки, открывшийся лаз влажно темнел глубоким сумраком.

– Пошли, пройдем через двор, потом через первый этаж дома и в сад.

Брукс молча кивнула. Цилиан пролез первым. Авителла шмыгнула следом, рваные края дыры ощетинились на нее перекрученными обрывками проволоки.

По ту сторону ограды почти ничего не изменилось – та же фигурная плитка двора, те же терракотовые стены нереально-сказочного замка. Но знакомое выглядело враждебным и чужим – ночь изменила контуры дворца, их обводы странным образом сместились, и тьма запуталась между шпилями башен. Шаги отдавались недовольным эхом. Все, что попадало в пределы досягаемости фонаря Цилиана, становилось ярким и безопасным. Угроза таилась за краем яркого пятна, она перемещалась вместе с лучом, то, отбегая в сторону, то приближаясь.

– Я почему-то боюсь, – почти беззвучно пробормотала Брукс.

– Успокойся, тут нет никого, – отозвался настороженный Цилиан. – Сняла браслет?

– Нет.

– Сделай это немедленно, он мне мешает. Я хочу включить свой детектор пси, раз ты трусишь, придется немного пошарить в округе.

Брукс преодолела оцепенение, расстегнутый браслет соскользнул с запястья.

– Отлично, теперь подержи фонарь. Наблюдатель склонился над миниатюрным прибором через минуту выпрямился и покачал головой:

– Здесь чисто – людей нет, только несколько мелких зверьков. Подумаешь, хомяки. Пошли.

Мрамор широких ступеней казался покрытым толстым налетом пыли – пыль не сохранила ничьих следов, но ощущение незримого враждебного присутствия так и не исчезло. Внутри дома аура запустения усилилась – просторное помещение хранило едва заметный запах неживой, песчаной пыли – так веет в лицо иссушенное открытое пространство. Неестественный для дома запах степи застоялся под сводами и вызывал неясную тоску.

Луч фонаря широкой дугой прошелся по деревянной обшивке холла. Цилиан не больно, но обидно подтолкнул Брукс в спину:

– Дальше поведешь ты. Возьми сумку, мне нужно освободить руки.

Замок задней двери был вырван «с мясом». Кустарник шелестел под струей ночного сквозняка. Статуя ящерицы неясно белела, в кустах возился ночной зверек, под ногами потрескивала неубранная сухая листва. Парк кончился внезапно каменистым косогором. Тэн снова описал лучом фонаря широкий круг.

– Показывай дорогу, не стой на месте.

– Дальше нужно идти по тому карнизу. Может быть, дождемся утра? Там узко и скользкие камни, я боюсь упасть.

– Ерунда, если Далькроз ходил тут пешком, один, без снаряжения, пройдешь и ты. Давай, не трусь, вперед!

Отговорка не подействовала, Авителла ступила на карниз, тропа сама стлалась под ноги, только клубок отчаяния, что устроился правее сердца, все равно не исчез. Цилиан мягко шагал сзади, не выпуская из рук детектора.

Авита до сих пор не заметила у него излучателя, но не сомневалась, что наблюдатель вооружен.

Селена-прим взошла и тут же подернулась пленкой облаков, ее диск отливал новенькой медью, глухо гремел водопад. Лодка оказалась на месте. Закинув сумку на дно, Цилиан залез следом и сразу взялся за шест, Брукс на ощупь нашла жесткую скамейку.

– Свети! – отрывисто бросил наблюдатель.

Видимый кусок водной поверхности неспокойно бурлил, лодка прошла по краю, несколько тяжелых капель упало на лоб и плечи Авителлы. Плоскодонка причалила, грубо захрустел потревоженный гравий.

– Эй, Тэн! А дверь-то заперта.

– Направь луч на замок.

Цилиан раскрыл сумку и со знанием дела выбрал отмычку. Через его плечо Брукс с интересом рассматривала набор миниатюрных, сомнительного назначения вещиц.

– Ты, наверное, вор со стажем.

– Я только бывший государственный чиновник.

– Не вижу разницы. А сложно будет открыть?

– Хватит получаса.

Уверенные движения Цилиана немного отвлекали Брукс, отгоняя мучительную тоску.

– Готово, заходи.

Дверь бункера неожиданно легко отъехала в сторону, освободив черный зев прохода. Тэн Цилиан забрал фонарь и сам осветил пыльные стены, пустые полки, простые кресла, старый, полевой модели сайбер. Брукс нахохлилась, спрятала руки в рукава плаща – стены дышали холодом, на миг ей показалось, что коробка бункера медленно сжимается, вот-вот хрустнут ребра, сомнутся беззащитные легкие, стены сойдутся вплотную и раздавят сердце. Тэн Цилиан обернулся, и наваждение разом исчезло, лицо инспектора утратило обычное чуть насмешливое выражение, оно выражало откровенный, яркий азарт – это почему-то успокоило Авиту.

– У сайбера ментальный ввод. Отлично – сэкономим время.

– Не очень-то прыгай от радости. Даже если ты сунешься в Систему, еще не факт, что Цертус захочет разговаривать. Может быть, он сейчас спит, а может, просто наблюдает исподтишка, из своего уголка где-нибудь в Параду или в Порт-Калинусе и посмеивается. Наверняка у них с Вэлом есть пароль или какая-нибудь другая хитрость. Ты зря веселишься, сыщик.

– Не груби, я ведь стараюсь и в твоих интересах. Ты забыла наш уговор?

– Не забыла. Валяй, действуй, я подожду. С чего собираешься начать?

– Пока просто попытаюсь войти в Систему. Посмотрим, как настроен ментальный ввод Короля.

Утихшее было нехорошее предчувствие вернулось и окрепло, попытки обуздать его кончались ничем.

«Чего я боюсь? Какая мне разница, что станется с этим подонком Цилианом?» Ответа не было. Точнее, ей казалось, что она всегда знала ответ, но почему-то не может его вспомнить… От волнения у Брукс разболелась голова.

– Эй, Тэн… А ты не боишься вот так вот просто соваться туда?

– В этой жизни, девочка, отставной инспектор боится только одной вещи – качественных боевых пси-наводок, но как раз они-то, как тебе известно, не передаются через Систему.

– А если этот самый Цертус врежет тебе как следует?

– Глупости. Система, в сущности, ничто, шутовской колпак, пустая оболочка, натянутая на человеческий разум. Худший из ударов, который она может нанести, – это направленная, хорошо просчитанная ложь, но для того чтобы тебя обманули, зачастую хватает и обычного разговора… Не бойся, девочка, я не настолько доверчив.

Брукс криво усмехнулась:

– Конечно, один враль хорошо различает другого. Ладно, орудуй дальше, скажи только, что мне делать, если что-нибудь случится.

– Ничего не случится. Впрочем, на всякий случай, вот тебе ценные указания – что бы ни стряслось, не суйся в Систему и не трогай монитор-очки.

Цилиан отыскал выключатель; скрытое устройство, которое питалось энергией водопада, заставило сайбер ожить. Наблюдатель помедлил, видимо, пытаясь преодолеть последние сомнения.

– Ладно, в конце концов, за этим я сюда и явился.

Он сел в деревянное кресло и натянул на голову обруч ввода.

– Ты знаешь, – сказал напоследок Цилиан, и в этот миг Авита понимала, что он говорит правду, – я никогда не любил эти извращенные штучки – ментальный ввод и все такое, это как холодное щупальце, которое осторожно трогает твой рассудок, может быть, проверяя, выдержит он или нет. Машина и человек – две вещи, которые могут быть хороши только отдельно, сами по себе.

Брукс молча кивнула, Тэн Цилиан замер в кресле, должно быть, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Лицо наблюдателя прикрывали монитор-очки, судя по напряженным скулам, он пристально вглядывался куда-то в пустоту. Внешняя, слепая сторона очков смотрела в сторону бункера, на пыльные полки, на непроницаемую облицовку стен.

– Ты бы лучше немного зажмурился – так проще войти в контакт.

– По-моему, я уже вошел.

– Ну и что ты там видишь? – спросила Авита, сгорая от нетерпения.

– Ничего интересного, стандартный набор возможностей.

– Попробуй…

Брукс не договорила. Мигнуло и погасло освещение, колпак тьмы накрыл Авителлу, отрезая цветы, образы, звуки.

– Ох, мамочки! Тут, кажется, сдохла энергетическая установка, сайберу пришел конец, кругом одно старье, я так и знала, что это дело кончится какой-нибудь дрянью. Эй, Тэн, ты где? Я ничего не вижу, очень нужен твой фонарик.

Ответом было молчание.

– Тэн, перестань шутить! – в ужасе взвизгнула Брукс. Она подалась вперед, врезалась в темноте в кресло, что-то легкое упало и разбилось, ломко зазвенев. Потемки шевельнулись, как будто огромная птица метнулась из угла в угол на мягких крыльях, задевая кончиками перьев лица чужаков. Что-то больно стукнуло по щиколотке и с дребезгом откатилось в сторону. Авита опустилась на колени, дрожащими руками провела по грязному полу – пусто, отползла немного в сторону и отыскала узкий цилиндрик фонаря.

Вспыхнул и суматошно заметался луч. Брукс не сразу сообразила, что теперь стоит лицом к двери. Она решительно обернулась – страшный угол пустовал, птицы не было. Цилиан молча сидел в кресле, в напряженной, чуть скованной позе.

– Ну и шутки у тебя, наблюдатель. Почему ты молчишь?

Инспектор не ответил.

– Тэн, очнись!

Брукс одним прыжком очутилась рядом, сорвала с Цилиана очки и обруч ментального ввода. Глаза инспектора оставались открытыми, в радужках плясал мертвенный отблеск. Тэн был жив, зрачки реагировали на фонарь, нить пульса слабо билась на запястье. Авителла отыскала бутылку с водой и выплеснула ее содержимое Цилиану в лицо.

– Давай вставай! Нечего притворяться! Не пугай меня, я знаю, что пси-наводка не передается через Систему.

Нет ответа.

Авита бессильно скорчилась на полу, сознавая собственную роковую оплошность. В тот, самый первый раз, когда она брела среди скал и тумана, а потом беседовала с франтоватым «котом», Брукс видела Цертуса с закрытыми глазами – невероятно правдоподобное изображение возникало на сетчатке само по себе, без монитор-очков.

«Цертус помог Вэлу превратить пси-ввод в устройство двустороннего контакта, они общались только мысленно. То же самое произошло со мной, как только я надела обруч ввода. Дура! Дура! Я увлеклась иллюзией и забыла обо всем».

Брукс одним глазом заглянула в очки – очки ожили, демонстрируя череду бессмысленных изображений.

– Это все обман, они ничего не значат.

Она метнула бесполезную безделушку под ноги и ударила ладонью заблокированную дверь бункера – та отозвалась глухим эхом, заныли пальцы, снаружи приглушенно гремел отныне недосягаемый водопад.

– Откройте!

Авита ужаснулась – на внутренней поверхности двери не оказалось никаких признаков замка. Она ударилась о неподвижную дверь плечом, бедром, потом, забыв обо всем, кроме желания вырваться, принялась неистово колотить тяжелую дверь – кулаками, ногами. Раскатистый звон металла наполнил тесную комнату.

– Эй, ты, Цертус, Разумом поиметый! Выпусти меня! Я никому ничего не скажу! Лин! Что теперь будет с нами? Лин!!!

Если неизвестный «друг» и слышал эти крики, то все Равно промолчал, Авита вернулась к околдованному Цилиану, без церемоний столкнула его с кресла на пол, заняла место и натянула обруч ментального ввода.

– Ладно. Эй, Цертус! Я сама иду к тебе, мы еще посмотрим, кто кого достанет первым.

Яростно полыхнуло, потом повеяло льдом, реальность – стены бункера, полки, запустение, дверь, отдаленный рокот водопада, – все это замерло, окаменело, потом исчезло в ослепительном росчерке холодного белого сияния. Брукс зажмурилась, спасая глаза, хотя и знала, что жалкие усилия бесполезны – всепроникающий холодный огонь сочился через обруч пси-ввода, и эфемерная пленочка век не могла ему помешать.

Сестра Лина заплакала от бессилия.

А мир вокруг сокрушился, осыпался тонкой золой, разлетелся острыми осколками, развеялся пылью, напор пустоты сбил пламя и разметал прах, бросив последнюю щепотку пепла в лицо бесконечности.

Ослепленную и задыхающуюся Авиту толкнуло куда-то в сторону и вниз, она перевернулась и неловко упала на бок, откатилась и от болипотеряла сознание.

Глава 14 МИРАЖ

7010 год, осень, виртуальная реальность

Брукс открыла глаза. Горели воспаленные веки, возле самого носа качался кустик растения – она четко видела каждую его жилку, каждый желтеющий, уже задетый близкой осенью лист. Авита медленно, словно боясь потревожить удачу, встала на ноги, покачнулась и едва удержалась на скате сравнительно пологого склона горы. Гора была из невысоких и мирных, поросла короткой травой, зеленый склон где-то далеко внизу сливался с голубоватой тенью круглой котловины.

Что творилось внизу, рассмотреть не удалось, зато с противоположного края впадины ее обрамляла еще одна гора – близнец первой, еще дальше, на заднем плане, у самого горизонта, вздымался недосягаемый скалистый хребет, испещренный пятнами ледников. Его острые изломы подчеркивала странная игра освещения. Стоял день – не солнечный, но и не пасмурный, бледное небо безо всяких признаков солнца источало ровное, чуть голубоватое свечение. Панорама в целом выглядела свежо расписанным задником сцены и вместе с тем поражала обилием точно схваченных мелких деталей.

Брукс присела на корточки, справилась с головокружением, осмотрела собственные руки – сломанный полчаса назад ноготь, несколько старых, почти заживших порезов. Каждая телесная мелочь оставалась на своем месте, и все-таки, несмотря ни на что, иллюзорная природа пейзажа не оставляла сомнений.

Почти.

– Эй, есть здесь кто-нибудь?!

Эхо глухо угасло, едва народившись. Брукс поежилась, горы, луга и бесцветное небо – все это снова показалось яркой декорацией, за которой скрыты все те же пыльные стены знакомого, наглухо запечатанного бункера.

«Конечно, на самом деле я сейчас, как неживая кукла, сижу в кресле. Все, что творится вокруг, мне внушает наш добрый старый Цертус при помощи пси-наводки».

Посвежело. Небо над головой налилось тяжелым свинцом, порыв бросил в лицо пригоршню настоящих холодных колючих брызг, откуда-то сверху льдисто повеяло близким снегопадом.

«А может быть, я на время сдвинулась башкой, убрела из бункера и забралась куда-то в сторону, в глухомань, а потом забыла дорогу. Вокруг на самом деле настоящие горы, где-то там, за перевалом, должен быть дворец Далькрозов, надо просто до него дойти. В доме, конечно, отыщется уником, и тогда можно будет вызвать помощь».

Брукс призадумалась. Если все вокруг настоящее, то промедление только ухудшит дело. Если котловина и горы всего лишь иллюзия, то, путешествуя по выдуманному миру пси-наводки, она, Авита, играет на руку противнику. Цели Цертуса оставались темны, жестокая игра сумрачно грозила неопределенным исходом.

– Найти бы нашего пройдоху инспектора. Эй, Цилиан!

Ответа она не дождалась и короткими шагами, неловко поскальзываясь, побрела вниз, оставляя на мокрой траве склона заметный широкий след.

Спуск занял немного времени, вблизи таинственные бледно-синие тени впадины исчезли, пространство круглой котловины густо поросло орешником и кизилом.

Местами заросли редели, оставляя свободными узкие полосы земли, это немного походило на тропы. «Знать бы только, какие зверюшки их протоптали. А может, лучше и вовсе не знать».

Вскоре кусты расступились, обнажая подобие поляны – жесткая земля, усеянная щебнем, поросла такой же колючей и жесткой травой, ее загромождали камни – менгиры-недоростки безо всякого успеха пытались подпереть хмурое небо.

Брукс на всякий случай обошла поляну по краю, где-то ломким голосом чирикнула пичуга, Авита повернула голову и в тот же миг заметила незнакомца.

«Это Цертус!»

Она прижалась к ближнему менгиру и тщетно попыталась слиться с монолитом. Человек не видел ее, куртка неопределенного серого цвета прикрывала чуть ссутулившуюся спину. Судя по движениям головы, Цертус пристально рассматривал что-то в отдалении, в повороте его плеч и наклоне шеи проглядывала настороженность. Кошачий облик как-то истаял, отлетел, словно с обыденной наружности слетела мишура ненужного больше карнавального наряда.

«Мне так страшно, что даже злость куда-то пропала».

Авита опустила руку в карман и нащупала рукоять излучателя, купленного на деньги Вэла в той, прошлой, давно утраченной жизни, медленно вытащила оружие и сделала шаг вперед. Ее длинная тень, словно преданная собака, потянулась следом. «Так дело не пойдет, он меня враз заметит». Авителла опустилась на четвереньки, тень мгновенно укоротилась и теперь покорно и низко стлалась вслед за хозяйкой по земле.

«Разум и Звезды, только бы эта подлая трава не шуршала». Неуверенная в своей меткости, Брукс очень осторожно продвинулась вперед, соображая, как лучше применить излучатель. Затылок Цертуса выглядел для этого дела очень заманчиво. «Но если я застрелю его насмерть, то никогда не узнаю, как выбраться из миража». Авителла поднялась с корточек на колени, вытянула руку вперед и приставила кружок дула к коротко стриженным волосами противника.

– Ни с места! Не дви…

Договорить она не успела. Цертус двинулся, причем весьма эффективно – запястье Брукс, стиснутое чужими пальцами, едва не затрещало.

– Ой, холера!

Падение обернулось очень неудачно, прямо спиной на жесткий выступ древесного корня. Она заметила почти неуловимый взмах, Брукс успела только мигнуть и крепко зажмурилась, ожидая удара. Он, тем не менее, не последовал. Сквозь приоткрытые веки было видно, что кулак противника замер в воздухе – прямо возле Авитиной головы.

– С прибытием в Мираж Цертуса, свободная гражданка Брукс, – раздался иронический голос Цилиана. – Вставай и подними свой излучатель. Не надо было меня пугать.

– Урод.

– В данном случае ты несправедлива – я тебя не пришиб, хотя мог и даже был обязан. Кстати, за кого ты меня приняла?

– За Цертуса.

– Тебе померещилось сходство?

– Немного. Вообще-то я о нем почти не задумывалась, все вышло само собой.

– Отлично. Классический фокус этого места – ты подсознательно считаешь меня врагом, поэтому создаешь именно ту ситуацию, которая необходима для стрельбы. Ты убийца, Авителла Брукс.

Авита угрюмо вздохнула.

– Так, значит, все это…

– Великолепная подделка. Мы внутри извращенного сектора Системы, или, точнее, небольшой резервации, которую выгородил для нас Цертус. Думаю, все это, – Цилиан небрежно махнул рукой в сторону скалистого хребта, – существует только в нашем разнузданном воображении. Возможно, всей этой прелести нет по существу, даже в виде электронной модели.

– Биологическая пси-наводка?

– Во всей красе – роскошная и величественная.

– А почему мы тогда видим одно и то же?

– Этот паскудник воспользовался твоей глупостью и объединил наши рассудки, не стоило тебе соваться к терминалу.

Цилиан стряхнул с плеча серой куртки невидимую соринку. Брукс присмотрелась к нему повнимательнее – несомненно, это был самый настоящий Цилиан, его выдавал сарказм, тонкие особенности мимики, только немного изменилась одежда и…

– Правильно, мое оборудование исчезло, – кивнул Тэн. – Впрочем, внутри миража от него никакого проку.

– Зато мой браслетик остался при мне.

– Девочка, не обольщайся. Твой браслетик сейчас в бункере, на твоей неподвижной руке. Здесь мы видим его воображаемую копию с неизвестными свойствами.

– А почему Цертус оставил ее?

– Понятия не имею. Может быть, твое подсознание удержало образ подарка – это в лучшем случае. В худшем – твой генератор только часть игры нашего «дружка». Возможно, это оригинальное украшение лучше выбросить.

– Нет.

– Как хочешь, я устал и не имею никакого желания спорить. Просто прими к сведению, что всегда, в любую минуту и при любой ситуации твоя побрякушка – это лишний риск. Оставайся начеку, девочка. Ладно, вставай, пошли.

– Куда?

– Надо найти выход и заодно посмотреть, какие сюрпризы заготовил нам Цертус.

– Чего он добивается?

– Понятия не имею. Возможно, нашей смерти, но тогда он преступно мешкает. Быть может, он намерен хитро манипулировать нами. Во всяком случае, этот тип дал фору черепкам из Калассиановского Центра – мы имеем дело с первым достоверным случаем отделения души от тела. Точнее, двух душ.

Брукс вытерла влажный от пронзительного ветра нос.

– Здесь водятся странные души – обладающие возможностью простудиться. И к тому же самые глупые и доверчивые во всей Каленусии.

– Сейчас неподходящее время для самобичевания. Потусторонний мир – очень странное место, хотя то, что находится вокруг нас, конечно, не классический Лимб.

– А что это?

– Этакий маленький персональный ад для непослушных. Аккуратный, ухоженный, огороженный забором частный Оркус.

– Тут нет заборов. Тэн Цилиан помрачнел.

– Так ты все еще не поняла? Тогда самое время сказать тебе – я уже пытался уйти. Мне все время что-то мешало. Тот склон, такой пологий и приятный на вид, с которого ты явилась…

– Ну и что?

– Ты там не оглядывалась?

– Нет.

– Так я и знал, значит, со всех ног рванула к менгирам. Так вот, если на этом склоне медленно оглянуться, то за спиной почти ничего нет, если не считать все того же голубого свечения – слабый ровный синеватый огонь, который, если присмотреться, окрашивает здесь все подряд. Я предпринял попытку идти навстречу свету, но меня вежливо развернули обратно, никаких толчков, ударов или тому подобных грубостей, просто я, в конце концов, оказался на прежнем месте, прогулявшись по кругу.

– Если это подстроил Цертус, то к чему ему такие нежности?

– Не знаю. Он загнал наши души в банку и теперь желает, чтобы консервы не испортились.

Авителлу передернуло.

– А подняться с противоположной стороны ты не пробовал?

– Конечно, но там голые скалы. Без снаряжения даже мои шансы равны нулю, а твои, девочка, и подавно.

– А я пойду и сумею.

– Ты останешься на месте, я не собираюсь поощрять глупости.

– Думаешь, навсегда заделался боссом? Для босса ты слишком закоренелый неудачник.

Брукс повернулась и пошла прочь, Цилиан догнал ее в два прыжка и ловко ухватил за локти:

– Назад. Предупреждаю последний раз, если не будешь слушаться – поколочу как паршивого котенка. Лига защиты несовершеннолетних далеко, тебе здесь никто не поможет.

– Я совершеннолетняя!

– Тем более взрослой девушке непростительно быть такой дурой. Стоит тебе упасть со скалы, и твоя песенка спета – тут нет не только больницы, но даже самой простой аптечки.

– Ты сам говорил, что здесь все ненастоящее, какая разница, сломаю я выдуманную ногу или нет?

– Большая. Психический шок будет очень даже реальным – ты знаешь, что человек чувствует, когда трескаются и крошатся кости? Кроме того, стоит лишиться подвижности, и ты уже никогда не уйдешь из миража. А знаешь, что это означает? Что твое настоящее тело так и будет лежать в бункере Далькрозов, покуда не превратится в прах. Этого хочешь?

– Нет.

– Тогда слушайся безоговорочно.

– Ладно, но учти, что это только до поры. Босс из тебя все равно никудышный, недаром Тэна Цилиана вышвырнули из Департамента Обзора.

Тэн повернулся спиной.

– Пошли. Поищем удачу другим путем. Раз есть небо, а декорации реалистичны, день будет закономерно сменяться ночью. Мне очень не нравится идея приближения ночи.

– Почему?

– Такой антураж хорош, чтобы усилить наводку. Ответ показался Брукс слишком коротким, Цилиан явно избегал полной честности.

– Не увиливай. Что ему мешает сейчас? Тэн как-то косо дернул плечом:

– Не знаю. Все-таки запустить наводку через Систему – на это не способен даже твой приятель Далькроз со своим девяносто восьмым индексом. Кем бы ни был наш Цертус, у него сейчас большие трудности. Перегруженный псионик охотно использует подавленные страхи объекта. Все, чего ты боишься, Авита, о чем не смеешь даже лишний раз подумать, не то, что говорить, он вытащит наружу, дай только противнику удобный случай.

– Пугаешь?

– Не пугаю, нет. Самое разумное сейчас – не засыпать. Только рано или поздно все равно придется это сделать.

– Давай поищем проход через горы…

– Разве ты не поняла? – Цилиана постепенно охватывало раздражение. – Прохода нет, потому что так задумано им.

– Если все здесь – выдумка, то мы могли бы ее переделать по-своему.

– Ни ты, ни я – не псионики. У этого подлеца дозированный расчет, наводка идет только в одну сторону, к нам – надежно и никакого риска для него.

Авита не стала спорить. Она села на горку щебня, спрятала лицо, прижалась лбом к коленям, ощущая на щеках и губах соленые потеки слез. Инспектор, кажется, смутился:

– Извини, но я больше не хочу тебя обманывать. По-моему, правда имеет свои преимущества. Выход есть, но боюсь, что он тебе не понравится.

– Какой еще выход?

– Нам нужно превзойти его в терпении. Даже самый способный сенс рано или поздно устает. Он вымотается до предела, не сумеет удержать наводку и отступит, тогда мираж исчезнет и все кончится.

– Ты уверен?

– Думаю, да. Хотя последние часы могут оказаться очень и очень неприятными. Как только этот молодчик поймет, что проигрывает, он постарается подкинуть тебе пару-тройку качественных кошмаров, выудит их из твоего же подсознания. Главное, что бы ни случилось – не паникуй, во всяком случае, что-то мешает ему нас прикончить, иначе он сделал бы это сразу же, а не городил этот бутафорский ад.

– Ты сам-то веришь в то, что наплел?

– Да.

– Думаешь, что с ним можно как-то справиться?

– Я уверен, что потенциально это возможно. Встретить свой тайный страх и выдержать такую встречу – в этаком поединке есть некоторый шик.

– Мне наплевать на всякое такое с шиком и без, мне хотелось бы побыстрее попасть домой, и чтобы подальше от некоторых «верных друзей»…

– Естественное желание, я его разделяю с небольшой поправкой – хочу добраться до одного человека и посмотреть ему в лицо – в настоящее, без кошачьей маски. На этот раз кое в чем он крепко подставился. Раньше я думал, что Цертус – просто продажный чиновник из самых верхов, теперь можно не сомневаться, что мы имеем дело с уникальным ивейдером. Использовать Систему, нарушив фундаментальное ограничение Калассиана… Такой сенс даст форы даже Далькрозу.

Они замолчали. Брукс прислонилась спиною к теплой грани дольмена.

Синеватое сияние, которое заменяло в мираже солнечный свет, медленно меркло, воздух словно бы посерел и сгустился, делая явным умирание дня. Выдуманная ночь в иллюзорном мире вступала в свои права, шуршали метелки осенней травы.

У подножия менгира, завернувшись в плащ, спала сестра Лина Брукса, ей снился водопад, который ревел, Упорно наполняя круглую чашу озера.

Вода перетекала через край, буйная река устремлялась прочь, усеивая отвесный каменный берег обрывками пены. Русло реки глубоко прорезало горную породу, поток грохотал где-то внизу, искаженное эхо металось в скалах. Легкий мост – сложная конструкция канатов, креплений и дощечек, упруго колебался над пропастью. Брукс беззаботно шла к какой-то спасительной цели. Справа от нее шагал радостный свободный Лин, Авита на всякий случай крепко сжимала пальцы брата.

Король шел слева. Брукс видела его русый висок, четкий профиль и полуулыбку. Плащ с плеч Авиты куда-то исчез, река дышала холодом, но небо опаляло жаром нерастраченного лета. «У этого моста очень удобная ширина – на троих», – подумала Авита. Она смело ставила сандалии на тонкие дощечки. Порыв рванул канаты, серое облако выдвинулось из-за близкой вершины и загородило солнце, легкая прохлада потока превратилась в ледяное дуновение. «Я почему-то мерзну. Куда пропал мой плащ?» – испугалась Брукс, тщетно пытаясь проснуться.

Сон не уходил. Ветер напирал так, что вой стоял в скалах, конструкция моста тряслась и качалась во все стороны. «Нам надо вернуться обратно», – подумала Авита, но не успела ничего сказать. С жалобным хрустом подломилась дощечка, настил моста накренился и ушел из-под ног. Брукс упала плашмя, зажмурилась, грудью и животом прижимаясь к остаткам настила, суставы запястий пронзила острая боль. – Помогите!

Авита заставила себя открыть глаза. Лин сорвался и беспомощно висел над пропастью, сжимая ладонь сестры своей узкой рукой. Не снятый вовремя браслет Короля отчаянно мешал, влажные пальцы брата медленно соскальзывали. Брукс изо всех сил сцепила кулак, помогая Лину удержаться. Король висел слева, он кое-как, медленно сползая вниз, сам держался за обрывок каната, Авита потянулась и крепко ухватила Вэла за воротник безрукавки. «Мне не спасти их обоих. Мои руки не выдержат, сейчас придется выбирать – кто из них останется жить». Лин поднял голову и посмотрел на нее – в глазах брата стояла безнадежность и горький укор. «Не держи меня, отпусти», – глухо, чужим голосом попросил Король. Брукс упрямо стиснула обе руки – правую и левую, ей послышался хруст рвущихся связок…

Буря гудела в тесном ущелье, остатки моста содрогнулись и накренились, лопнул еще один канат, его конец, словно гигантский хлыст, полоснул взбудораженный воздух.

– Тэн, помоги мне! – отчаянно вскрикнула Брукс.

…Но Цилиан не слышал ее. Он медленно брел в тусклом полумраке длинного, напоминающего лаз туннеля. В дальнем конце таилась опасность, но ее неоформившиеся пока контуры ускользали от логики наблюдателя. Правая стена оставалась глухой, слева тянулся длинный ряд стальных дверей, Цилиан знал, что сумеет отворить любую из них, но мысль о том, что тяжелая створка мягко сдвинется и сделает неизвестное явным, пугала его. Контур в конце коридора шевельнулся, неуловимо приближаясь.

– Кто ты?

Ответом было молчание. Угроза была рядом, неумолимая и равнодушная, от ее присутствия чуть звенел воздух, Цилиан судорожно толкнул первую попавшуюся дверь – лишь бы уйти с невидимой линии прицела.

За дверью клубилась живая темнота, такая мягкая и безопасная, по сравнению с острой, пугающей угрозой тоннеля.

«Чего ты хочешь?»

– Я устал, хочу спать и хочу немного побыть один. Можно мне ненадолго остаться?

«Место уже занято, наблюдатель».

Цилиан отшатнулся. Струи тьмы расступились – он узнавал полузабытые силуэты, знакомые глаза тоскливо и укоризненно смотрели Цилиану прямо в лицо, и пронзительное узнавание оказалось хуже настоящей боли.

– Поймите правильно, я не желал вам зла, это была обыденная работа, только работа, может быть, жесткая, но, клянусь, ничего личного… – пробормотал он, поражаясь тому, каким чужим и неубедительным оказался его собственный голос.

Силуэты не двигались, от них не исходила прямая угроза – только тоска и ледяное многозначительное молчание. Потом людские фигуры расступились, словно дали Цилиану место в своих рядах. Тот отшатнулся.

– Нет! Такого покоя я не приму. Пусть я был не прав, но теперь я отвечаю не только за себя, сегодня мне нельзя умирать.

«Тогда приходи попозже».

Инспектор, не отвечая, попятился, пытаясь избавиться от наваждения, и спиной вперед вытолкнул свое тело обратно в тоннель.

За дверью тревога навалилась снова, странным образом сливаясь с сонливостью. Сон опутывал Цилиана, принуждая упасть на колени.

– Не стоит мне спать. Это было бы безнадежно глупо, – прошептал инспектор и тронул вторую дверь…

Во второй комнате мирно бурлила кофеварка. Солнце бодро заливало просторный кабинет, старый знакомый, инспектор Вазоф удобно устроился в широком кресле. Он монотонно брюзжал, наполовину отвернувшись, и, казалось, не обращал на Цилиана никакого внимания.

– Великая Каленусийская Идея – штука столь же расплывчатая, сколь и конкретная, никто не знает, в чем она заключается, но все верят в ее существование. Ты никогда не задумывался, зачем Космос награждает каждое поколение известным процентом младенцев-псиоников? Если разобраться как следует, сенс не обладает никакими сверхвыдающимися способностями – это обычная особь, которая даже не в состоянии стабильно и гарантированно читать чужие мысли. Болезненность ментальной наводки велика, но действие обычного оружия надежнее и эффективнее. Противник с дыркой в виске предпочтительнее полусумасшедшего врага. Тогда ответь мне, ради Вселенной, Тэн, какой, по большому счету, прок от всех этих пси-способностей? Пойми, я не предлагаю тебе отказаться от ловли этих несчастных, потому что знаю ответ на мучающий тебя вопрос. В таких делах играет роль общественный страх. Каленусийскому обществу нужен осязаемый враг – будь то инсургенты, псионики, консуляры или иллирианцы. Сенс в этом смысле идеальный объект, потому что, будучи раним по природе, он беззащитен, а будучи мутантом, идеально подходит на роль общественного врага. Мы с тобой делаем полезное дело, Тэн, – мы играем на публику, давая возможность оформиться и безопасно излиться законной и естественной биологической потребности ненавидеть. Про себя я твердо могу сказать, что не зря транжирю служебное жалованье. Конечно, я мог бы без потери в деньгах отойти от Департамента и заняться семейным бизнесом на ископаемых удобрениях, но в обыденной жизни не хватает соли, для знатока и ценителя охота на человека – изысканное развлечение, а разумность дичи предполагает высший разряд наслаждения. Сознайся, приятель, что тебе не хочется спорить, поэтому ты молчишь и…

Цилиан устал слушать, повернулся и вышел, охваченный острым отвращением. Коллега, кажется, даже не заметил его ухода.

Опасность, которая раньше гнездилась в конце тоннеля, скорчилась и одновременно приблизилась, ее контур почти оформился. Тэн Цилиан прошел несколько шагов и толкнул последнюю – третью дверь. Он успел заметить на ней дорогую гравированную табличку, но имени разобрать не сумел – способность читать, как это иногда бывает во сне, исчезла.

За третьей дверью царила торжественная тишина. Стены затягивала материя стального цвета, откуда-то сверху аккуратно свисало полотнище каленусийского флага. Мрачный постаревший Егерь устроился в судейском кресле, уронив на колени тяжелые, в синих венах, чисто вымытые руки. Он пасмурно посмотрел на Цилиана – в этом разглядывании не было ненависти, только глухой укор и застарелая печаль.

– Мне очень жаль, что ты оказался предателем, Тэн.

– Неправда, я не предатель.

Егерь покачал крупной упрямой головой:

– Мне очень жаль, Тэн, но ты самый настоящий предатель. Вспомни, кто устроил безнадежную облаву на Короля? Это был ты. Ты упустил Далькроза, ты скрыл от Департамента нелегальный терминал ивейдеров. Зачем ты сделал это, Тэн?

– Я, как мог, служил Каленусии.

– Не надо лгать. Служил ты только себе, тебе нравилось играть всезнайку, именно поэтому пси-наводка Цертуса так легко сломала тебя. Ты любовался собой, тебе казалось, что ты умный ловец душ, но всегда оставался только бессильной куклой в чужих руках.

– Неправда. Я…

– Ты слабый человек, вообразивший себя героем.

– Пусть так, но я всегда оставался лоялен.

Егерь еще раз покачал головой и неспешно достал пистолет.

– Верность проверяется фактом победы. А ты проиграл, потому что думал только о себе, и проиграл позорно. Ты причинил бессмысленные неприятности сотням людей, наконец, ты подставил меня, Тэн. Конечно, имеются смягчающие обстоятельства. Все, что ты сотворил, ты сотворил под пси-принуждением. Ты уже несколько лет, шаг за шагом, словно марионетка, воплощаешь планы высокопоставленного изменника – именно того, кто назвался Цертусом и проник в Систему. Сознайся в этом, парень. Скажи, что ты невольный предатель, и я не стану убивать тебя – мы не трогаем умалишенных.

Цилиан облизал мгновенно пересохшие губы. – Но я…

– Ты согласен?

– На что? – глупо переспросил инспектор.

– На то, чтобы признать себя умалишенным предателем. Ты ведь жаловался на усталость? Сознайся в измене. Тогда ты упокоишься, и тебе позволят отдохнуть.

– Даже если я свихнулся, как последний параноик, я не предатель – нет. Скорее предатель – вы сами. Откуда мне знать? Возможно, вы и есть настоящий Цертус. Вы Цертус и поэтому намереваетесь меня убить.

– Это твое последнее слово?

– Да. Я искренне жалею о технических ошибках – их у меня наберется немало. Но я никого не предавал.

Егерь коротко кивнул и вскинул пистолет.

– Ладно, ты сам выбрал исход, Тэн. Цилиан отпрянул.

– Ну нет, какой холеры, я не играю в такие игры! Я не стану бояться, вы только иллюзия. В конце концов, если для меня не находится другого варианта, придется убираться отсюда и на собственный страх и риск идти дальше.

Рука Егеря опустилась, Тэн Цилиан спокойно повернулся к призраку спиной и выбрался обратно в длинный лаз тоннеля.

Теперь он шаг за шагом шел навстречу опасности, огонь близкого, но невидимого костра опалял его лицо. Тэн вспомнил другой, полузабытый день и пекло раскаленного полудня, свои короткие шаги ребенка. Он вспомнил красиво подстриженную растительность сквера, низкий заборчик песочницы, кучу пластиковых гранул – жалкую замену песка, свои исцарапанные загорелые детские ладони, горсть цветных крупинок, которая тает, просачиваясь между пальцами.

В тот день он впервые в жизни поднял руку к солнцу и рассмотрел свою ладонь на просвет – она была еще совсем маленькой и отливала тревожным цветом крови.

Взрослые шли мимо – одинаковые длинные темные фигуры, головы которых терялись в вышине, потом фигур стало побольше, они столпились, и мучительное предчувствие беды впервые коснулось души маленького Цилиана. Взрослые говорили низкими голосами, потом как-то сразу нехорошо притихли. «Уведите ребятишек!» – грубо приказал кто-то. Тэн ничего не понял, куча пластиковой мишуры отгородила маленького Цилиана от взрослых. Толпа уже наполовину рассеялась, он мог ясно рассмотреть человека в серо-коричневой робе, который склонился над одиноким зеленым свертком, забытым кем-то на скамье. «Чумные шутники постарались», – неуверенно протянули в отдалении. Серо-коричневый человек открыл кейс и вынул оттуда непонятный предмет, прикоснулся к пакету и что-то сделал. «Спрячься!» – хотел крикнуть четырехлетний Цилиан, но не успел, и детский голос был заглушен грохотом взрыва.

Возможно, это была игра потрясенного воображения, но Тэн ясно видел, как вспыхнуло и разлетелось ошметками лицо серо-коричневого, его тело нелепо перекрутилось и отлетело в сторону порванной куклой. В тот же миг ударом воздуха снесло кучу цветных гранул, от толчка содрогнулись стены домов, звонкими льдинами рухнули на мостовую пласты витринного стекла.

Тогда оглохший, полузасыпанный пластиком маленький Тэн по-заячьи верещал и не слышал собственного крика. Сейчас, спустя годы, наблюдатель Тэн Цилиан брел по коридору, навстречу тревожному свечению угрозы и нес в руках непонятно откуда появившийся зеленый сверток – подарок смерти, прикрытый ложным цветом надежды. «Если я успею донести и выбросить, то все будет хорошо», – загадал он. Шаги глухо отдавались в тоннеле. «Мне не нравится ни один из трех показанных Цертусом исходов. Я не хочу бессильно умирать, на манер размякшего слабака, я никогда не сумею вести такую бесполезную жизнь, какую ведет Вазоф, и я не распишусь в поражении перед Егерем. Значит, придется идти вперед».

Цилиан бережно уносил сверток на вытянутых руках, и жар опасности веял ему в лицо. «Это мой груз. Я должен его донести и донесу, я справлюсь». Он прошел немного, потом еще и еще, и тень неизбежной беды отступила. Цилиан понял, что до конца тоннеля совсем близко. «Я успел», – подумал он, и в тот же миг яркая, белая, ослепительная вспышка возникла прямо в его вытянутых руках, ударила в грудь и голову. Глаза выгорели первыми. Огонь опалил гортань, легкие, сердце. А потом не было ничего…

* * *

– Эй, Тэн, очнись, вставай, пожалуйста, приди в себя! Брукс отчаянно трясла бесчувственного инспектора. Цилиан медленно открыл глаза – они показались Авите пустыми и безжизненными.

– Ты что, с ума сошел? Перестань меня пугать. Ночь кончилась, все хорошо. Как ты думаешь, если сейчас поискать как следует, мы отыщем выход из миража? Может быть, Цертус устал и где-нибудь появился просвет – ну там какая-нибудь тропа.

Наблюдатель протянул ладони, незряче ощупал Витые камни, кустики сухих осенних трав, потом медленно и неуверенно сел.

– Ты что, ничего не поняла? Я слеп, как червяк, я ничего не вижу – полная потеря зрения.

Цилиан произнес это спокойно, но в этом спокойствии чувствовалась последняя степень отчаяния. Брукс ахнула:

– Когда это случилось?

– Ночью. Наша сволочь Цертус хорошо порылся у меня в душе и отыскал как раз то, что надо. Кстати, что с моим лицом, сильные ожоги? Скулы горят, глаз вообще не чувствую. Мне не хочется ничего там трогать.

– На вид все как обычно, и глаза тоже целы.

– Странно. Я даже не вижу солнца, ощущаю только тепло, но ни одной искорки света – сплошная липкая чернота, у нее нет ни структуры, ни конца, эта пакость гнездится прямо в мозгу. Знаешь, очень неприятное ощущение.

– Ты все забыл, тут совсем нет солнца, Тэн.

– Жаль. Впрочем, ладно, какое это теперь для меня имеет значение? Сама-то ты цела?

– Ага.

– Видела что-нибудь страшное?

– Веревочный мост, пропасть, очень сильный ветер. Вокруг горы, но не такие, как здесь, а повыше, крутые и скалистые. Я сорвалась и падала, но потом сумела зацепиться. Сейчас немного болят руки, а в общем, ничего страшного.

– Классика кошмаров, без выдумок и изысканности. Тебе очень повезло, иногда выгодно иметь минимум воспоминаний.

– Никогда больше не смей называть меня малолетней дурой.

– Я и слова-то этого не произносил.

– Что теперь будем делать?

– Думаю, пора делить команду пополам. Попытайся уйти из миража, может быть, тебя его наводка не удержит. Так что, девочка, поздравляю с маленькой победой и желаю еще одной – большой.

– А ты?

– Я останусь здесь, уйду попозже, как только вернется зрение.

– Тогда я тоже останусь. Он быстрее слабеет, когда делит свои силы на двоих, так будет проще его прижать.

Цилиан поколебался, потом нехотя дернул плечом:

– Благородно и глупо с твоей стороны, по чести, я обязан отказаться, но лучше промолчу. Вообще-то спасибо, я даже как-то не ожидал такого варианта.

– Думал, я трусиха? Инспектор не ответил.

* * *

День шел бесконечно медленно, струился, истекал синеватым сиянием, монотонно и заунывно шелестел ветром в камнях. Впервые за часы, проведенные в иллюзии, Брукс проголодалась. К полудню голод сделался нестерпимым, от слабости дрожали колени. Она обшарила кусты, отыскала десяток изогнутых наподобие сердечек орехов, два оказались пусты – под глянцевой скорлупой таилась серая мучнистая труха, остальные ядра горчили на вкус.

Цилиан долго вслепую вертел в пальцах Витые остатки скорлупы.

– Мне кажется, я таких никогда не встречал, наш Цертус слабоват в ботанике. Не отравись, – сумрачно посоветовал инспектор.

– Нельзя отравиться в воображении.

– Голодать в воображении тоже нельзя, но ты ведь голодаешь.

– Обойдется.

Вечерело очень медленно, день угрожал затянуться навечно. Цилиан лег у подножия менгира, закинул руки за голову и направил слепой взгляд в небо. Авита дважды пыталась затеять разговор, но инспектор ни разу не ответил, он даже не пошевелился, и она отошла в сторону, испытывая смутную обиду.

Ночь упала разом, кто-то просто выключил ложное голубоватое сияние, и в этой беззвездной темно-серой мгле было куда больше естественности. Через час пошел дождь, Брукс почти силой оттащила Цилиана в сторону зарослей, капли молотили вовсю, сотрясая ненадежную крышу из осенних листьев. В этом было что-то страшное – бутафория исчезла, мир наводки торопливо и пронзительно воплощался, становился реальностью. Именно в реальности заключалась безысходность.

«Это конец, – подумала погруженная в глухое отчаяние Авителла. – Мне отсюда не уйти, потому что выхода уже нет и не будет никогда. Мы тронули силу, с которой не сумели справиться. Я не знаю, кто этот Цертус, может быть, и вовсе не человек, а сам Разум или Оркус. Он использовал всех нас – меня, Вэла, Цилиана, и мне никогда не понять, чего он хочет – как не понять эту ночь, пустоту и непрерывные потоки дождя».

Она осторожно встала, обошла неподвижного Цилиана и одна двинулась в ночь. На открытом пространстве упругие струи воды хлестко ударили прямо в лицо, заставляя мокрые растрепавшиеся волосы прильнуть ко лбу и щекам.

«Можно просто прыгнуть со скалы и кончить все разом».

Она сделала несколько неловких шагов в темноте, ощупью разыскивая тропу.

– Эй, Авита! – раздался голос Цилиана. Брукс промолчала.

– Авита, вернись.

Она шла, расшвыривая ногами мелкую, перемешанную с камешками грязь.

– Девочка, не валяй дурака!

В голосе Цилиана нарастала паника.

«Иди ты в Оркус, спаситель хренов», – подумала Авителла.

– Это не по-товарищески, – как-то обреченно отозвался инспектор. – В конце концов, я ведь тебя не держу, но могла хотя бы проститься.

Авита остановилась. «Он ничего не понял, просто подумал, что я решила сбежать, потому что отыскала выход для одной себя».

Она остановилась.

– Авита!

Покинутый Цилиан оказался где-то в стороне, Брукс едва нашла потерянную тропинку, побрела обратно, раздвигая ладонями мокрые ветви кустов. Знакомый менгир вынырнул из темноты, словно привидение. Дождь внезапно прекратился, но холод усилился, насквозь продувая плащ. Возможно, этот ледяной ветер и прогнал мокрую тучу.

– Все в порядке? Я-то ничего не вижу, – на этот раз голос Цилиана раздался совсем рядом.

– Да здесь я, здесь. Просто пошла немного прогуляться. Мне без разницы, под каким кустом прятаться, если дует со всех сторон.

– Где ты? Подойди ко мне, не уходи.

Несчастного Цилиана била крупная дрожь. Брукс вернулась и неловко опустилась на колени рядом. Он на ощупь отыскал ее ладони, потом плечи.

– Я испугался, подумал, что ты сбежала и бросила меня. Сейчас утро?

– Ночь.

Брукс попыталась отвернуться, чтобы не видеть безжизненно остановившиеся глаза инспектора – они напряженно и тоскливо смотрели сквозь нее, куда-то в бесконечно удаленную точку.

– Пусти мои пальцы, не бойся, я и так никуда не убегу.

– Почему так холодно? Снег пошел?

– Это непогода и ветер с гор.

Брукс попыталась встать и отодвинуться, но наблюдатель не разжимал рук, пальцы сквозь плащ крепко вцепились в озябшие плечи Авиты, она слегка отстранилась.

– Не валяй дурака, Тэн, ты вконец свихнулся.

Он исступленно обнял ее, шепча бессмысленные и нежные слова утешения.

– Ты сумасшедший, пусти.

Авителла напряглась, вырываясь, но почти в тот же момент ее охватило странное нежелание бороться. «А не все ли равно? Завтра мы оба умрем». Бессвязные слова Тэна скатывались с ее рассудка, словно прозрачные капли дождевой воды с гладкого стекла. И все-таки что-то оставалось. Застежку ее плаща настойчиво теребили пальцы Цилиана. Брукс прижалась губами к его мокрой щеке.

Ветер раз за разом приносил мелкую россыпь холодных, как лед, капель. Стена пожелтевших за одну ночь листьев останавливала порывы ветра и дождя. Когда Брукс, наконец, отпустила шею Тэна, он перекатился на спину и устроил ее голову у себя на плече. Инспектор, кажется, справился с отчаянием, но чистые безжизненные глаза наблюдателя все так же отрешенно смотрели в мокрую пустоту неба.

Брукс осторожно, чтобы не заметил Цилиан, вытерла ладонью свои влажные щеки.

«Что я наделала!»

– Ты что это, плачешь, что ли? – словно бы откликнулся на ее невысказанные мысли проницательный инспектор. – Ну, это зря. Вообще-то я на самом деле от тебя без ума, если, конечно, такая бесполезная штука, как привязанность калеки-наблюдателя, еще кому-то интересна.

«Ты-то, может, и не врешь. Зато я безнадежно не люблю тебя. Потому что люблю Короля, которого уже никогда не увижу». Авита стиснула зубы, стараясь не всхлипывать.

– Ладно, пустое, – подумав, добавил Цилиан. – Поскольку в этом растреклятом мираже имеют обыкновение сбываться наши подавленные страхи и желания, должно быть, ты давно меня хотела.

Взбешенная Авита не нашлась, что ответить. Неделикатный Цилиан продолжил в том же духе: – И не расстраивайся из-за пустяков. Ведь все, что происходит в Зазеркалье, суть события воображаемые, а значит, недействительные. Наши погруженные в кому тела сейчас мирно стынут на пыльном полу наследственного бункера твоего приятеля Далькроза… Это я из вежливости говорю – тела, стоило бы сказать – трупы.

– Вечно ты несешь всякие гадости.

– Ладно, ладно, не надо такой бурной реакции, пусть будет – мой противный труп и твое прекрасное тело.

Утром, впервые за все эти дни, взошло солнце. Брукс прищурилась и долго смотрела на ослепительный верхний край громадного оранжевого диска.

– Ты думаешь, оно настоящее?

– Не знаю.

– Как глаза?

– Немного отпустило – я теперь различаю твой силуэт.

– Тогда пошли, попробуем подняться по склону. Цилиан шел довольно твердо, склон высох после ночного дождя и почти не скользил. Брукс ждала с замиранием сердца, ловя остатки вчерашнего синего сияния – его не оказалось.

– Вот это самое место. Как ты думаешь, завеса упала?

– Сейчас проверим.

Они шагнули одновременно, пересекая невидимую черту, за которой не было ничего. И мир схлопнулся, исчезая. Свет погас, сменился Великой Пустотой, но вскоре отступила и Пустота, ее смял, заглушил рокот водопада.

Авита открыла глаза и встала с кресла, обруч ментального ввода сполз с головы и царапал шею, она поспешно сорвала его и отбросила прочь.

Цилиан сидел на полу, устало прислонившись к стене бункера.

– Ты теперь видишь?

– Да.

– Еще до того, как я потеряла сознание, дверь оказалась блокированной. Нам будет трудно выбраться.

– Ничего, при мне теперь все мои инструменты. Инспектор возился с дверью около получаса. Они вышли в осенний полдень, Брукс снова увидела водопад, и чашу озера и дрожащую радужную арку, сотканную из мелких бисерных брызг. Потеплело.

Еще через полчаса машина увозила их в Порт-Калинус.

– Это самые странные события в моей жизни, – сказал Тэн Цилиан. – Я готов был поверить, что этот «верный друг ивейдеров» – сам воплощенный Оркус, но никак не человек. И, тем не менее, я сильно ошибся.

– Почему?

– Только человек с человеческой логикой мог так обшарить мои мозги.

– Фью!

– Конечно. А раз он человек, его можно переиграть, обезвредить, найти. Девочка, я поменял свое мнение. В конце концов, ивейдеры – не такая уж проблема, меня все больше занимает тот, кто пытался использовать в своих целях не только меня, но и Воробьиного Короля, это, должно быть, прелюбопытная личность.

– Ты опять хочешь заняться его поисками?

– Конечно. Но теперь я не повторю ошибок и не стану попусту спешить. Скоро мы будем в Порт-Калинусе, я высажу тебя у клиники, заберешь брата из больницы.

– А разве Лина отдадут?

– Король сбежал. Твой брат больше не нужен ни ивейдерам, ни Департаменту, Пирамида будет в восторге, когда избавится от расходов на элитное лечение.

– А что дальше?

– Я возьму вам билеты на рейсовый самолет, и марш оба немедленно в северный сектор, домой. Сейчас и именно сейчас риск минимальный – пока наш Цертус в шоке, он вряд ли он сумеет забраться в Систему.

– А ты куда?

– Я буду работать – один, без спешки и ассистентов. Во всяком случае, это наше принудительное путешествие ему еще аукнется, мне очень не нравится, когда всякая сенсорная сволочь лезет в мою драгоценную душу. Помогать мне, как ты поняла, не надо, но о результате ты получишь весточку. Пока что исход дела отложен – до весны.

Брукс угрюмо кивнула, следя, как мимо пролетают однообразные пейзажи столичного пригорода.

«Что ж, придется подождать. Я почему-то не очень жажду мести, но зато очень хочется настоящего покоя. К тому же разгадка стоит ожидания. Значит, я буду ждать. До весны».

Машина удалилась, влилась в поток других машин, мелкая пыль и легкий туман вплотную подступившей осени скрыли ее от внимательных глаз.

* * *

Через три дня в Куэнке, маленьком поселке северо-западного сектора, в коричневом доме под жестяной крышей, который укрылся меж редких, насквозь продуваемых влажными ветрами тополей, хрипло и раздраженно затренькал старенький уником.

Авита нехотя прикоснулась к аппарату.

– Это я, – раздался знакомый голос.

– Кто?!

– Это я, – Воробьиный Король говорил отчетливо, Авита ахнула, она не ошиблась.

– Я еле нашел твой номер, – добавил Далькроз. – Не называй меня по имени, про этот звонок никому ни слова, у нас мало времени, я говорю издалека и хочу предупредить тебя. Ни в коем случае не прикасайся к Системе. Ты меня слышишь?! Дослушай до конца! Ни во что опасное не ввязывайся, никуда не уезжай, не бери билетов на самолет и, главное, не трогай ментальный ввод. Особенно – ввод. Ты поняла? Жди известий. Отбой.

Брукс нехотя положила аппарат и долго смотрела в окно – порывы циклона неистово трепали серо-коричневые ошметки редких, истерзанных крон.

«Король опоздал. Я уже совершила все возможные глупости, ладно, хоть кончилось все хорошо. Главное не в том, самое главное – это точно был Воробьиный Король».

– Кто звонил? – спросил поздоровевший Лин. В последние дни с лица брата почти сошла восковая бледность, муть ушла из серых глаз.

– 'Ну не молчи! Перестань пялиться в природу, скажи, кто нам звонил. – Эрмелин, кажется, потерял терпение.

– Никто. Никто не звонил, – невпопад буркнула Брукс. – Это был никто.

Глава 15 СЧАСТЛИВОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ В НИКУДА

7010 год, конец лета, Консулярия, Арбел

Первые часы пребывания в Консулярии Вэла больше всего поразила тишина. Погруженный в летний зной, сонно молчал Арбел – наполовину город, наполовину поселок. Король удивленно рассматривал дом, в котором он оказался, – деревянные панели стен, глянец нелакированного, а только отшлифованного паркета, серо-коричневые ручной работы гобелены на стенах. За низким широким окном, забранным сеткой от комаров, цвели круглые розовые шары – неизвестные цветы слегка качались под слабым, прилетевшим с реки ветерком. О сетку, деловито гудя, бился рой цветных насекомых.

Вэл встал с низкой широкой деревянной кровати, нашел свою одежду в огромном пустом гардеробе – джинсы были те же самые, но идеально чистые, зато рубашка оказалась другой, – должно быть, с прежнейновые благодетели не сумели отстирать кровавые пятна. Король оделся, потом обнаружил, что вместо ботинок ему оставили фасонистые сандалии, и впервые за последние недели беззаботно рассмеялся. Жест вежливости получился с прозрачным намеком – удобная обувь обывателя не позволяла, однако, улизнуть из города, особенно если вокруг лес или холмы, густо поросшие шипастыми кустами.

– Ну и ну.

Стилизованная под простоту деревянная дверь легко подалась под рукой, за нею открылась просторная веранда. Крыша, поддерживаемая некрашеными деревянными столбиками, бросала густую прохладную тень на стол, на плетеные стулья и кресла, на сотканный из толстых растительных волокон ковер. За пределами тени, у ограды веранды слабо шелестели густые остролистые заросли неизвестного Вэлу декоративного растения. В серебристой зелени зрели оранжевые ягоды. Среди травы и цветов возился, изгоняя из шерсти блох, крупный коричневый пудель.

Веранда тоже не пустовала. За столом устроился незнакомый сероглазый мужчина, по-видимому, он только что разобрал на части сломанный полевой уником и теперь аккуратно вынимал мелкие детали. В плетеном кресле расположилась девочка лет двенадцати – темноволосая, тоже сероглазая, немного похожая на маленькую Виту, но с более утонченным лицом. Вэл без труда заметил возле ее висков почти сформировавшуюся ауру боевого псионика.

Незнакомка повернулась в сторону Короля и настороженно нахмурила детский лобик – сходство с Витой в этот момент почти исчезло.

– Здравствуй.

– Здравствуйте, Вэл Август, – серьезно ответила девочка.

Мужчина, который ремонтировал уником, оставил свое занятие и шагнул к Далькрозу, протягивая ему руку.

– Привет, Воробьиный Король.

Вэл вежливо взял протянутую руку, слегка притронулся к разуму незнакомца и задохнулся от восхищения – ощущение было потрясающе необычным. Ровная, гладкая, холодная без единого отверстия стена уходила в бесконечность. Ее чистая вертикальная поверхность не имела ни начала, ни конца, рассекая надвое ментальную вселенную. Преграда не отторгала, но и не притягивала, собственно, стена оставалась невидимой. Король просто знал, что она есть. Должно быть, по ту сторону творились интересные дела, но заглядывать в запретную зону не хотелось.

Незнакомец прищурился и, насмешливо улыбаясь, позволил всесторонне оценить зрелище собственной ментальной сути. Король впервые в жизни понял отпущенный ему предел. Сероглазый человек даже без пси-шлема был абсолютно неуязвим.

– Вы полный нулевик?

– Точно.

– Консул Дезет?

– Он самый.

Вэл с интересом воззрился на официального врага Каленусии – в диктаторе чувствовалась физическая ловкость бойца и ирония интеллектуального циника. Злобы не было совсем.

– Здравствуйте, мастер Дезет. Пока меня везли, я спал как убитый, очень плохо помню вчерашний день. Что это за дом?

– Мой собственный дом в Арбеле – загородная консульская резиденция. Нравится? Гости сколько хочешь. Здесь тихо, в этом году прекрасное лето, вокруг сад, можешь там гулять, только ни в коем случае не ссорься с охраной. Насчет сонливости не сомневайся – ничего страшного, тебе просто немного помог лекарь-псионик.

– Здесь очень странное место.

– Нет детекторов и всякой сенс-автоматики?

– Да.

– Ничего не поделаешь, приятель, ты ведь попал в священную страну праведных луддитов. У нас под запретом кое-какая техника. Конечно, не вся, но этим вечером тебе придется включать лампу руками – справишься?

Вэл молча кивнул, оставив без внимания ехидную подначку.

– Я хотел бы переговорить с вами, мастер консул.

– Валяй. Начинай прямо сейчас – я весь внимание.

– Меня лишили свободы.

– Конечно.

– Это нечестно.

– Эй, Нина, пойди погуляй в саду – набери ягод к обеду.

Девочка молча, с упругой тренированной ловкостью соскочила с кресла и исчезла – скрылась за густыми остролистыми кустами.

Консул опустился в плетеное кресло, указал Вэлу на точно такое же.

– Садись, разговор, возможно, подзатянется.

Вэл сел, чувствуя себя беззащитным – перед ним впервые в жизни оказался человек, абсолютно равнодушный к ментальному воздействию. О том, чтобы подраться с консулом телесно, не могло быть и речи, его превосходительство без особого напряжения сил скрутил бы полдесятка Воробьиных Королей.

«С этим типом бесполезно бороться, но, может быть, можно попытаться ему объяснить…» Король помедлил, подбирая слова, они ловко ускользали – юркие, легкие и обманчивые обозначения настоящей сути.

– Отпустите меня, – просто попросил он.

– Зачем?

– В Каленусии остались мои люди, ивейдеры, я очень нужен им.

– В Каленусии ты вне закона, парень. Тебя там ждут не твои ребята-уклонисты, а арест, ментальная реабилитация, а то и приличный срок в каторжной тюрьме. Давай-ка прикинем, что ты натворил. Полтора года уклонялся от регистрации в их официальной картотеке на псиоников – это раз. Взломал защиту и проник в запретзону Системы, шуровал там, как в своем кармане, – это два. Фальсифицировал данные на сотни ивейдеров и помог им уклониться от реабилитации – это три. Направо-налево использовал запрещенные психотропные наводки – это четыре. Устроил налет на клинику и там ментально подрался с охраной – это пять. Впечатляет. Дальше по мелочи – сопротивлялся аресту, пытался смотаться из-под стражи, помял нежные мозги какого-то остолопа – жандармского практиканта, оскорбил инспектора Обзора при исполнении и государственного адвоката, которого тебе прислали…

– Мэтра Витри я не трогал, мы с ним почти незнакомы.

– Зато все остальное истинная и несомненная правда. Мне передали увесистый пакет данных, там все подробности о подвигах Короля. Как раз сейчас в Департаменте Обзора паника, меняют схему безопасности Системы, чиновники и техники полетели с насиженных мест, одних выкинули за избыток лени, других за нехватку мозгов, кое-кто горюет потому, что лишился производства в очередной чин, и все вместе дружно поносят тебя. Послеобеденная мечта рядового каленусийца – поймать на мушку твой непослушный затылок. Скандал гремит такой, что отзывается по нашу сторону границы. Ты, парень, при внешности отличника из колледжа обзавелся биографией и репутацией первого пси-преступника Конфедерации.

– Я никого не убивал.

– Теперь это не имеет значения. Ты убил общественное равновесие. Оплакивание уже состоялось.

Далькроз отвернулся – диктатор луддитов говорил правду.

– Чего вы хотите от меня, мастер консул?

– Можешь называть меня просто Алекс. Пока что я хочу, чтобы ты не сбежал и не нашел для себя скорый конец. Потом посмотрим – меняются обстоятельства, меняются и желания. Кстати, акция по твоему спасению обошлась казне Консулярии в большущую кучу гиней. А у нас небогатая страна.

– Так я и поверю, что вы меня вытаскивали бескорыстно – найдите другого дурачка.

Стриж лукаво усмехнулся:

– Мировой Разум учит нас нестяжанию. Допустим, я решил сделать доброе дело – отбить невинного агнца Далькроза у свирепых волков – офицеров Департамента.

Откуда-то вывернулся легкий, невесомый комар. Насекомое виртуозно зависло прямо перед кончиком королевского носа. Далькроз попытался поймать крылатого наглеца, но позорным образом промахнулся и только тогда заметил, что пальцы мелко-мелко дрожат от слабости. В горле пересохло, болели глазницы. Солнце уснуло в зените, тень веранды сгустилась, но не давала прохлады.

Горячий воздух тут же окружил Вэла непроницаемой стеной, зной опалял жаром костра, но этот костер не столько грел, сколько жадно отнимал остатки сил. Столбики веранды принялись раскачиваться, качался стол, кресла, остролистые кусты, лицо и плечи самого Алекса, шаталась облицовка стены, сложенная из тяжелого деревянного бруса. «Я могу потерять сознание прямо сейчас, перед этим иллирианцем, как последний дурак».

– Вы все врете. Я вам не верю, – тихо прошептал Далькроз.

Консул не ответил, он внимательно всматривался в изменившееся лицо гостя.

– Тебе плохо, парень? Что с тобой? Ты ясно меня видишь?

Король попытался ответить, но не сумел, силуэт Дезета растаял, словно зыбкий мираж, сквозь буйную зелень и клочок голубого неба проступили потеки цвета терракоты. То ли небо выцвело от жары, то ли к изображению на сетчатке глаза примешался цвет крови, но краски лета исчезли совсем, дуновение зноя сменилось настоящим горячим ветром, вихрь ударил в лицо, сметая остатки реальности. Порыв оставался беззвучным. Сквозь истончившуюся пленку действительности немо и грозно проступали ломаные зубцы скал, Витые, с грубо стесанными вершинами менгиры и огромная, циклопическая воронка провала. Скудная, иссохшая растительность лепилась по краям, мертвые стволы низкорослого редкого кустарника болезненно искривились. Дрожало зыбкое марево. У самого горизонта, над ломкой зубастой линией горного хребта наливалась свинцом тяжелая туча. Зловещее серое марево захватило полнеба. В самом зените маячил оставшийся свободным клочок кобальтовой синевы.

Иллюзия отличалась потрясающим правдоподобием и сверкала пронзительной, яркой красотой кошмара. Вэл попытался поставить ментальный барьер, но от этого ничего не изменилось – он больше не видел ни дом в Арбеле, ни Дезета. Мир Оркуса медленно придвинулся, противоестественно искажаясь. Различия между верхом и низом почти исчезли, воронка в окоеме скал опрокидывалась, словно решив поменяться местами с куполом небес.

Стояла полная, идеальная тишина, в этой тишине гулко стучали редкие удары – Вэл с удивлением узнал в них биение собственного сердца. Раз от раза удары становились тише и глуше, их ритм замедлился.

В мире северо-восточного лета, в Арбеле, в тени веранды загородного дома, Стриж склонился над потерявшим сознание гостем. Поискал на исцарапанном запястье пульс и не нашел.

– Эй, Миша! Охрана! Вызовите врача.

Кто-то засуетился, выполняя приказ консула. Из глубины сада вышла женщина и быстро поднялась на веранду – ее остриженные ниже ушей каштановые волосы блестели под солнцем, кружевная тень листвы падала на матовое лицо.

– Я помогу.

– Нет.

– Да.

– Стой. Я запрещаю тебе тратить пси-ресурс. Возможно, это несколько потерянных дней твоей жизни. С такой проблемой, как обморок, вполне справится обычный врач, помощь сейчас подъедет из клиники, ты увидишь, это самый обычный упадок сил – мальчишку до полусмерти замучили каленусийцы.

– Нет, это Оркус.

– Неважно. Не смей вмешиваться!

Женщина молча обогнула разъяренного консула и положила узкие ладони на виски Далькроза. Через пару минут иссиня-бледные щеки псионика приобрели нормальный цвет, потом слегка порозовели. Стриж, скрестив руки, остановился у резного столбика веранды.

– И меня еще называют диктатором… Безобразие, никакой дисциплины – диктатору не подчиняются в собственном доме.

– Это был Оркус, – не изменившись в лице, повторила женщина-сенс. В пластичности ее движений чувствовалась легкая неуверенность, словно псионичка едва очнулась ото сна.

– Давно он не показывался, но я-то вынужден верить тебе на слово, как самому себе – потому что не чувствую ничего. Пожалуйста, не пытайся меня обмануть, это было бы слишком нечестно. Ты не лжешь мне – это точно Оркус?

Женщина молча повернулась и ушла в дом. Консул проводил беспокойным взглядом ее худую фигурку.

Вэл тем временем уже стряхнул с себя непрошеное наваждение. Жутковатая терракотовая воронка исчезла. Зудел тот же самый комар, каштановый пудель возился в траве. Алекс подошел вплотную, холодная непроницаемая стена в его сознании оставалась незыблемой, но тревога явно читалась на лице диктатора луддитов.

– Тебе лучше?

– Да. Что это было, Алекс?

– Неважно. Это было то, что ты видел. А может быть, это был просто обморок. Расслабься. Посиди здесь, парень, пока не придет доктор, потом поговорим.

Консул, кажется, совершенно потерял интерес к происходящему. Он сбежал по ступеням веранды и был таков – поспешно скрылся в саду.

Вэл остался в одиночестве. Через несколько минут ветви остролиста раздвинулись, шурша, и из зарослей показалась уже знакомая девочка-псионик. Она ловко перемахнула через низкий бортик веранды, влезла в плетеное кресло и устроилась там, свернувшись клубком и поджав загорелые, искусанные комарами ноги.

– Ты видел ее? – деловито спросила дочь консула, вытирая с нежной детской щеки ягодный сок.

– Видел кого?

– Призрак леди Джулии.

– Я ничего такого не видел.

– Ну да, ты же бухнулся в обморок от жары. Она такая невысокая, с каштановыми волосами, выглядит совсем как настоящая – которая с портрета.

Король вызвал в памяти детали иллюзии – сквозь пятна светлой терракоты и свинцовую пелену облаков просвечивал абрис женского лица и ясные глаза чайного цвета.

– Призраков не бывает.

– Скажи это кому-нибудь другому! Леди Джу вмешивается редко, но всегда по делу, папа говорит, что она застряла между Миром и Лимбом и не может попасть ни туда, ни сюда. Когда она здесь, то почти совсем настоящая, только быстро уходит и мало говорит. Сегодня она приходила из-за тебя – ты, наверное, о-го-го какая важная шишка.

Вэл едва не расхохотался. Ситуация стремительно скатывалась к абсурду.

– У вас тут творятся забавные дела.

– И не говори, – серьезно кивнула дочь диктатора. – Папа сказал, что призрак – это настоящая леди Джу, а тетя Минна говорит, что эта бедовая леди давно отправилась прямиком в Пустоту, а призрак – точно такая же картинка, как по унику.

Вэл умолк, на время уклонившись от сомнительной сути разговора, зацепка требовала медленных размышлений.

– Тебе хорошо, – грустно добавила девчонка. – Ты завтра пойдешь гулять куда захочешь, я все время сижу на вилле, меня почти никуда не водят, потому что папа боится террористов.

– На его месте я бы опасался еще сильнее.

Далькроз дождался вечера, бесцельно слоняясь по комнатам. Кое-куда его корректно, но решительно не пустили. Над пустым, холодным камином Вэл заметил портрет – тот самый, о котором говорила Нина. Молодая женщина с литым потоком каштановых волос смотрела на Вэла чайного цвета глазами. У портрета была простая гладкая рамка черного дерева – не траурная, а только стилизованная под старину.

Ночь прошла без снов, утро показалось подходящим для осмотра Арбела, а консул не возражал. («Иди, осмотрись, вечером поговорим».) Вэл выбрался за ворота виллы, плавная волнистая линия пологих холмов окаймляла восточный горизонт, на западе раскинулся Арбел. Город не впечатлял ни размерами, ни высотой зданий. Скромного вида довольно тихие улицы недавно замостили простой серой плиткой – покрытие почти не стерлось. В облике провинциальной столицы луддитов забавно смешалось несовместимое. Далькроз заметил привязанного к резной коновязи пони, тот тряс густой, каштановой, в ярких бантиках гривой. Неподалеку кто-то припарковывал кар. «Северо-Восток воюет с Конфедерацией, используя весь технический арсенал, который только доступен за деньги, – подумал Вэл. – Но их вера порицает технику. Интересно, как праведные луддиты выкручиваются из этой ситуации?»

Через полчаса Далькроз осознал всю степень простодушного лицемерия еретиков Северо-Востока – во внешне невзрачном городе было все, кроме ментальной автоматики. Вэл больше не чувствовал коротких уколов пси-датчиков, нигде не заметил ни одного контрольного турникета. «Столкнувшись с необходимостью выжить, они решили считать настоящей техникой только сенсорные системы. Конечно, пси-датчики не нужны там, где каждый третий – псионик».

Далькроз разом повеселел – гулять по городу, в котором следить за тобой почти невозможно, оказалось сущим наслаждением – люди равнодушно брели мимо, не обращая на Короля никакого внимания. «Оказывается, приятно быть таким, как все». Он подошел к публичному уникому и поискал каленусийский номер Авиты. Потом потратил мелочь из карманов, купил с лотка коробку мелких яблок, съел их на ходу и забросил огрызки в нестройное стадо вывернувшихся из-за поворота гусей. Птицы крикливо и скандально занялись дележом добычи, безнадежно портя городской имидж луддитской столицы. Король с невинным видом повернул в другую сторону – к приземистому зданию, из распахнутых окон которого доносилась приглушенная приятная музыка. Не украшенные ничем стены сияли свежей побелкой, широкие двустворчатые двери, забранные мелкой декоративной решеточкой, были открыты.

Вэл проскользнул внутрь храма и незаметно устроился позади всех. Шла обычная дневная служба, прихожан собралось немного – взрослые казались усталыми и серьезными, двое загорелых детей в углу исподтишка обменивались щелчками. Вэл подмигнул им с заговорщическим видом. Матово светились отшлифованные доски панелей, в глубине зала, на маленьком возвышении пастырь луддитов в коричневом балахоне пел гимн Разуму. Надтреснутый голос старика привычно тянул сложную мелодию, ему подыгрывал на синтезаторе худой коротко стриженый мальчишка. Король прикрыл глаза, стараясь обострившимся слухом разобрать слова – ему слегка мешал резковатый северо-восточный акцент служителя.

Спасибо Разуму за то, что мы живы. Спасибо Разуму за то, что мы осознаем жизнь. Спасибо за то, что мы помним о смерти, это позволяет полнее осознать существование.

Спасибо за день и за ночь, влагу и огонь, радость и боль, покой и разрушение покоя. Мы шли пустой дорогой и нашли свой дом, теперь от нас зависит, каким он станет.

Настоящее и будущее – они различны и неразличны, начало и конец всего, круговорот воды, которую несет из западного океана дневной бриз.

«Это перевод или переделка какого-то древнего текста», – понял Далькроз. Священник уже закончил, прихожане потянулись к выходу, парень с синтезатором тоже исчез. Вэл вышел на улицу и терпеливо дождался, когда появится священник. При ближайшем рассмотрении тот оказался плотным доброжелательного вида старичком.

– Можно мне задать вам несколько вопросов, отец?

– Конечно, спрашивай, сынок.

– Вы отрицаете стремление к техническому совершенству?

– Мы ценим человека и естественное превосходство его способностей.

– А разве искусственные системы не созданы человеческими способностями?

Луддит заметно нахмурился.

– Конечно, все создано сынами Разума, но не годится, чтобы создание брало над создателем верх, причиняя ему боль и зло.

– А разве такое возможно, если, как вы говорите, за человеком закреплено естественное превосходство?

Священник помедлил.

– К сожалению, возможно. Если у сына Разума нет доброй воли. Да, если у него нет доброй воли.

– Так, значит, святой отец, сенсорные системы ни при чем и все дело в человеке?..

– Добрый день, святой отец!

За спиною Короля мгновенно вырос, невесть откуда взявшись, собственной персоной Миша Бейтс.

– Я забираю вашего гостя, он излишне настойчив – ни дать, ни взять журналист или иностранец.

Бейтс ловко ухватил Вэла за локоть и вежливо, но решительно подтолкнул его в сторону от храма. Король отлично понял намек.

– Зачем задираешь старика, умник? – немного позже укорял Вэла шеф спецслужбы Консулярии.

– Разве я сказал неправду?

– Правду, только священник знает ее и без тебя. Просто псионикам Северо-Востока приятно чувствовать собственное превосходство над технической системой – когда-то они слишком натерпелись от ментальной слежки Департамента.

– Вы сами псионик?

– Ты отлично знаешь, что нет. Но это не имеет для меня значения.

– Тогда почему вы так рьяно стараетесь ради пси-идеи?

– Я служу не идее пси-величия человечества, а консулу, пусть он и иллирианец. Хочешь знать, почему?

– Конечно.

– Потому что Алекс Дезет до сих пор был лучшим вариантом правителя из всех возможных. Смотри сюда.

Вэл проследил за незаметным жестом Бейтса. Две девушки в стилизованной крестьянской одежде, с волосами, разделенными на три косы, неспешно выкатывали из храма кресло-каталку.

– Что ты скажешь о нем?

Паралитик сидел криво улыбаясь и твердо выпрямив спину, остановившийся взгляд исподлобья зацепил Вэла, словно по щеке Короля грубо провели куском наждачной бумаги.

– Смотри лучше. Убери барьер, – шепнул Миша Бейтс. – Что ты чувствуешь?

Далькроз аккуратно потянулся к разуму незнакомца. Мир угасающего лета исчез, потеки красок и многократное эхо обыденных звуков смешались в бессмысленном хаосе. Потом исчезло все.

…Холод. Камень. Ползет, заслоняя бессолнечное небо, рваная стая кучевых облаков. Скала отвесными уступами уходит из-под ног. На дне провала – руины незнакомого города, струйки сухой, невесомой, сметаемой низовым воздушным потоком пыли, серо-розовый мрамор обломков. Руины насквозь пропитаны глухой тоской.

Тот самый незнакомец стоит поодаль, на самом дне провала – здесь, в иллюзорном мире, он не нуждается в коляске, сильные мышцы бойца перекатываются под тонкой рубашкой, спутанные черные волосы упали на загорелый лоб. Темная аура вокруг его головы поглощает свет, незнакомец смотрит на Далькроза, и в этом нет прямой угрозы, только холод спокойной нелюбви и равнодушный расчет. Вэлу хочется провести рукой по лицу, снимая с ресниц невидимую паутину. Он пытается оценить противника и чувствует, что тот силен – очень силен, беспощаден и спокоен тем особым спокойствием, которое дает неиспорченная хвастовством уверенность. Ответное прикосновение – плотная стена чужой воли надвигается на мозге Короля, невидимые торопливые щупальца грубо шарят взапретных уголках сознания, ломают хрупкие перегородки. «Я пока не готов встретиться с ним, он сильнее. Пока сильнее. Нужно чуть-чуть изменить этот воображаемый мир, тут все слишком жестко и определенно».

Вэл иллюзорного мира медленно пятится, позволяя невесть откуда взявшимся космам влажного тумана скрыть атлетическую фигуру незнакомца. Шершавое щупальце, лениво разжавшись, исчезает в мутном воздушном киселе, чужой разум источает напоследок чувство разочарования и отложенной на неопределенное время угрозы…

Король хлестко поставил барьер (сила незнакомца нехотя откатилась) и открыл глаза. Прочь удалялась каталка, уходили, щебеча, легконогие девушки, черноволосый не оборачивался, в его позе нельзя было разглядеть даже намека на угрозу. Далькроз медленно перевел сбитое дыхание, частил пульс, в глазах плясали бутафорские мухи.

– Кто это был?

– Кое-кто и никто. Его зовут Ральф Валентиан, это наше несостоявшееся будущее. Он получил ранение в первые месяцы восстания территорий и еще задолго до этого был одним из луддитских заправил. В целом понятный человек, хотя не все его качества назовешь приятными, не будь этого злосчастного увечья, из него вышел бы местного разлива герой. Случившееся случилось, то, что осталось от Валентиана, я бы уже не назвал человеком. Но не смотри на то, что Ральф калека, он два года пробыл соправителем Дезета, и многим оставалось только молиться, чтобы это кончилось без слишком бурного конфликта.

– А чем так плох этот самый, как его…?

– Ты видел?

– Да.

– Тогда твой вопрос чисто риторический. Сказать, что Ральф патологический ментальный извращенец – значит не сказать ничего. Говорят, он живет наполовину то ли в Лимбе, то ли в каком-то иллюзорном мире, который сам себе сотворил. Там-то он молодец молодцом, с телом атлета. В нашей бренной реальности все, что у него есть, – коляска инвалида, остатки сторонников, яркие воспоминания о боевом прошлом, девяносто девятый ментальный индекс и повседневные замашки садиста.

– Это правда?

– Да. Загляни в мои усталые мозги.

– А как консулу удалось справиться с Валентианом?

– Стриж нулевик, на него не действует ни ментальная атака, ни ментальное принуждение. Плюс военное прошлое и небольшая доза самой обыкновенной удачи.

– А правда, что на вилле у консула обитает настоящий призрак из Лимба?

Бейтс фыркнул.

– С тобою поговорила наша плутовка Нина? Еще одна яркая фантазия «несносного ребенка».

– Тогда кто это был?

– Леди консул. Псионик, врач-сострадательница. Не бери в голову лишнее.

– Я могу с нею встретиться и поговорить?

– Она редко практикует.

Вэл насторожился, тронул сознание Бейтса, тот любезно подставился, по-видимому, смутно ощущая чужое прикосновение.

Явной лжи в ответе не проглядывало.

– Ты мне веришь?

– Верю, – охотно согласился Король, понимая, что полной правды не получит. – Мне нужно поговорить с Алексом.

– Хорошо, я как раз искал тебя. Консул будет ждать через полчаса. Пошли.

Они вернулись на виллу под вечереющим небом. Плавная линия холмов касалась отливающего жемчугом горизонта. В доме стояла мирная тишина, Нины не было, охрана казалась невидимой, за верандой, в остролистых кустах пронзительно и неутомимо пели сверчки. Вэл шел по сумеречному коридору, ощущая едва заметные поскрипывания дерева, запах предосеннего сада с горьким привкусом дыма – там жгли первые сухие листья.

Дезет ждал Короля в кабинете, настольная лампа освещала его руки, оставляя в тени лицо. На голой крышке стола не было ничего – только эти спокойные, с коротко стрижеными ногтями уверенные руки.

Вэл сел напротив, не пытаясь укрыться от снопа беспощадно яркого света.

– Утром наш разговор некстати прервался. Чего вы все-таки от меня хотите? – спросил он.

– Добровольной помощи.

– Какой?

– Во-первых, нам нужно тебя проверить… Погоди, не торопись возражать, я не имел в виду никакой вивисекции. Обычные анализы, какие бывают в хорошей клинике. Может быть, генетические исследования.

– Зачем это надо?

– У тебя очень высокий индекс.

– Не верю, что во мне собираются ковыряться только поэтому.

– Ладно, давай поговорим в открытую. Что ты знаешь о негативном эффекте Калассиана?

– Всякие сплетни. Говорят, что псионик стареет и умирает, если много общается с нормальными.

– Это чистая правда, а не сплетни. К сожалению. Ты никогда не чувствовал внезапного упадка сил? Например, прикоснувшись к пси-нормальному?

– Нет.

– Может быть, внезапную неприязнь, отвращение, чувство усталости?

– Нет.

Консул удовлетворенно кивнул.

– Я не хотел бы зря обнадеживать тебя, парень, но, есть предположение, что негативный эффект Калассиана на тебя не действует. Мы смотрели твои давние тесты – возможно, ты почти не стареешь. Ты понимаешь, как это важно для Северо-Востока? У нас слишком много псиоников, но есть и норма-ментальные. Никто не хотел бы раскола.

– Если дело лишь в наследственности и исследованиях, то я подумаю, мастер Алекс. Но ведь вы пригласили меня не только за этим?

– Да, ты прав, Вэл Август. Ты прав – не только за этим.

Беспомощный Далькроз испытывал смущение – он привык читать эмоции собеседника, но на этот раз все его попытки жалко провалились, холодная, гладкая и ровная стена в сознании консула не пропускала Короля.

Дезет помолчал, Вэл попытался проникнуть взглядом за пронзительную черту света и тени, но диктатор псиоников упорно не показывал глаз.

– Чего вы от меня хотите?

– Я хочу знать, кто все эти годы помогал тебе в Порт-Калинусе, – просто ответил Стриж.

– Никто!

– Не ври. Без помощи извне ты бы не продержался несколько лет. Я хочу знать, кто это был – чиновник Калинус-Холла, полицейский, жандарм, кто-то из самой Пирамиды?

– Я не стану обсуждать этот вопрос.

– Зря. Своим отказом ты увеличиваешь опасность, которая тебе грозит.

– Плевал я на опасность – хуже не будет.

– Конечно, потому что тебя стережет моя охрана. Подумай хотя бы о других.

– О вас, что ли, подумать?

– Не обо мне, я-то привык к покушениям, это как часть работы по должности. Но до моей дочери пытались добраться трижды – такое способно взбесить хоть кого.

– Если я расскажу вам все о своем помощнике, это будет предательством. Может быть, он и врал мне, но и вы тоже не честнее. Я – каленусиец, а вы, ваше превосходительство, если найдете моего помощника, то начнете его шантажировать, чтобы использовать чужие преступления во вред моей стране.

– Стране, в которой псионики вне закона. Которая утопила их восстание в крови.

– Все равно – я там родился.

– Несколько лет назад таких, как ты, в Каленусии запросто сжигали провинциальные фанатики. Подобные им и сейчас гуляют на свободе – вспомни «добряка» Крайфа.

– В Каленусии у меня остались друзья, это важнее сдвинутых психов. Я вам благодарен и помогу во всем – во всем, что не сможет навредить Конфедерации.

– Мне кажется, скоро ты переменишь собственное мнение о границах допустимого.

– Будете принуждать? – осторожно поинтересовался Король.

Консул ответил сумрачно и не без раздражения:

– Не хотелось бы. Пытки мне противны, а с нашим псиоником-психологом ты, пожалуй, легко справишься. Так что пока обойдемся без крайних мер – ничего, время терпит. И все-таки обидно сталкиваться с неразумным идеалистом, я не ожидал, что ты практикуешь всепрощение любой сволочи. Может быть, передумаешь прямо сейчас?

– Нет.

– Тогда проваливай спать – у меня больше нет для тебя времени.

Вэл побрел прочь, смущенный собственной беззащитностью. «Да уж, это вам не придурок Крайф. Хуже всего то, что Алекс в конце концов своего добьется. Он много знает и настойчив, а я уже наполовину запутался».

Он вернулся в свою комнату и долго лежал, напряженно рассматривая задернутый темнотой деревянный потолок. Сон дразнил Короля, приближаясь и ускользая раз за разом. Озарение явилось под утро, когда в осторожных предрассветных сумерках усталость размывает границу реальности и интуиция может совершить то, что не под силу логике.

«Вита в огромной опасности, ее необходимо предупредить любой ценой. Нас всех обманули, только я пока не знаю – в чем и как. А консул-то наверняка думает, будто я лично встречался с Цертусом. Он понятия не имеет, что для меня это человек без имени, внешности и твердого места в устойчивом мире Порт-Калинуса. Цертус втравил меня в безнадежное дело и исчез без следа, осталась только память, сомнительная загадка, неразрешимый клубок противоречий и обманчивый кошачий образ».

Глава 16 СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ

7010 год, осень, Консулярия, Арбел

Осень – сумрачная сероватая осень севера – пришла тихо и незаметно, но дело о негативном эффекте Калассиана так и не сдвинулось с места. Порой Вэла навещала тревога, предвестник настоящей депрессии – она являлась все чаще, становилась все настойчивей. Консул, кажется, заметил состояние гостя.

– Боишься?

– Не ваше дело.

– Меня боишься? – без околичностей осведомился хладнокровный Дезет и, не ожидая ответа, добавил: – Ладно, понимаю, формально у тебя есть причины. Помни только, что земля Арбела – одна сплошная пси-аномалия. Здесь сильны и Разум, и Оркус, от тебя самого зависит, кто берет верх у тебя внутри.

– А у вас кто верх берет? Консул лукаво усмехнулся:

– Мне проще, я нулевик. Высшие силы не про таких тупых парней, приходится больше полагаться на собственный рассудок.

– А ваш рассудок, конечно, говорит вам, что я совершенно безнадежен?

– Он говорит мне, что через некоторое время ты согласишься на наше предложение. Иначе твоя жизнь здесь совсем уж будет лишена смысла.

– А если я отсюда убегу?

– Для побега нужны цели, силы и средства, ты уверен, что у тебя с этим полный порядок?

Король замолчал и прекратил спор, осознавая, что ему не удается переупрямить ироничного иллирианца. Недели медленно, но верно катились к зиме. В Арбеле не было открытого доступа в Систему, Вэл читал, хаотично перебирая обычные книги в консульской библиотеке. Однажды он наткнулся на чьи-то сумасбродные строки, которые задели Короля непривычным рваным ритмом, восторгом опасности и тоски:

Тебе шепнули: "Промолчи!

С толпой смешаться – наш удел".

В затворах звякнули ключи,

Ты странных песен не пропел.

"Бессилен что-то изменить один.

Вся жизнь твоя – загон.

Обычай старый – людям господин,

Жестокий брат обычая – закон.

Ты их жалел и, от опасности храня,

В пыли, у перекрестка бросил странный дар.

От беглой искры чужеродного огня

Не подпалил сияющий пожар…"

Погас огонь и не узнать,

Что вы сумели потерять.

Вэл сразу отложил эту книгу в сторону и больше никогда ее не открывал. Ему нравилось часами бродить вдоль Таджо, рассматривая дальний, полускрытый мутными струями дождя каленусийский берег. Возможно, за Далькрозом следили агенты Бейтса, хотя ровная цепочка королевских следов на тусклом прибрежном песке всегда оставалась одинокой. К полудню ее смывал назойливый дождь.

– Тоскуешь? – поинтересовался хорошо осведомленный Алекс Дезет. – Сочувствую. Знакомое ощущение.

– Разве?

– Я иллирианец, родился далеко, на юге у восточного побережья. Там теплое море, апельсиновые рощи. Прошло семь лет, а я все еще не привык к местным зимам.

– Зима еще не скоро, иногда мне кажется, что ее не будет никогда – время тут какое-то вязкое, а ментальный эфир совсем застыл – толстый, глубокий и неповоротливый, будто это океан клея.

Консул кивнул:

– Не чувствую, но верю. Слишком много псиоников. Но ты поймешь свою ошибку, когда тут все на полметра засыплет снегом.

– Конечно, что я, столичный нахал, знаю о Северо-Востоке? Наверное, хорошо быть консулом луддитов.

– Ничуть не лучше, чем Воробьиным Королем, – парировал Стриж.

Далькроз смущенно замолчал, вспомнив про бесконечные покушения на диктатора. Консул Дезет равнодушно махнул рукой:

– Да ладно, я не обидчив.

Алекс вскоре ушел, и Вэл, взяв плащ, отправился под нескончаемые струи дождя. Каждая струя напоминала длинную веревочку, протянутую с неба. Небо дергало за эти веревочки и вовсю дразнило землю. Берег Таджо раскис глиной, скользила мокрая трава, и хлюпала грязь под ногами. Король отбросил ментальный барьер, но не заметил никого.

– Эй, парень!

Далькроз поспешно обернулся, боевая наводка помимо воли гибко и грозно шевельнулась готовой к броску змеей.

Голос оказался знакомым. За спиной, весело усмехаясь и немного сутулясь, стоял Художник – мерцающий добрый призрак. На отечном лице старика лучисто сияли юные глаза псионика.

– Простите, – смущенно улыбнулся Король. – Я вас не заметил. Ни так, ни в ментальном эфире. Как вам это удается?

– Иногда мне кажется, что я своей рукой на чистом холсте пишу новую реальность – удивительную, ясную, без грязи, крови и людской дурости. Пока я там, меня здесь нет, поэтому ты меня и не увидел.

– Я не знал, что иногда приключается чудо.

– Не переоценивай силы эстетики, сынок, бегство в иллюзию – плохая защита от каленусийской пси-жандармерии. Меня не видят только такие, как ты, ребята тонкой ментальной конструкции, зато отлично снимет каленусийский снайпер, у которого отродясь не бывало воображения.

– Здесь часто стреляют?

– Прямо в этом месте – нет. Нас неплохо прикрывают прибрежные кусты.

– Я, конечно, не ищу лишнего риска, просто иногда хочется глянуть на тот берег.

– Тебе очень трудно в Консулярии?

– Сам не знаю. Мне не плохо и не хорошо. Просто я несвободен. Сижу драгоценным дураком-попугаем в золотой клетке, мастер Алекс спокойно ждет, когда я устану терпеть его корректность и на все покорно соглашусь. А что делать мне? В бога луддитов я не верю, драки с наблюдателями тоже не хочу.

– Консул Дезет спас тебе жизнь.

– Я уже сказал ему спасибо, не моя вина, что не могу дать ничего другого.

– Его превосходительство не переупрямить, сынок.

– В Порт-Калинусе остались мои друзья, была большая цель, теперь нет ничего, кроме чужой страны.

– Просто там ты был иным, особенным, не таким, как многие другие. В Консулярии полным-полно сильных сенсов, тут ты только один из них. Не жаль ли тебе потерянной исключительности, а, ваше лордство?

Вэл засмеялся, чувствуя, как разжимается и тает в душе тугой противный комок.

– Если хочешь, приходи еще, я завтра не дежурю, – добавил Художник, – покажу кое-что интересное.

Вэл пришел охотно, и они сидели в резных деревянных креслах, вместе наблюдая за багровым тлением углей в камине.

– Смотри, – просто уронил Художник. – Вот твой Порт-Калинус.

Далькроз закрыл глаза и наяву увидел широкие проспекты, короткий ежик стриженых кустов, пестро крашенные крыши, сталь и металл массивных сооружений. Невидимый наблюдатель взмыл ввысь, позволяя рассмотреть расчерченную валами бухту, острый, изящно очерченный, весь в белой морской пене Мыс Звезд. В лицо наотмашь хлестал соленый ветер, волны врезались в мокрые валуны, несколько беглых брызг упали на висок, они скатились по щеке Короля, будто слезы.

– Смотри еще. Это касается тебя, – сказал Художник. И снова ветер трепал серо-коричневые кроны осенних тополей, мел мертвую листву в глубь континента. Облетевший сад не помешал рассмотреть старый дом под жестяной крышей и неподвижный силуэт девушки в тепло светящемся прямоугольнике оконного проема. Белый пушистый котенок играл с мятыми листьями у самого порога.

– Вы понимаете, что происходит? – спросил Далькроз.

– Нет. Я только мастер, который рисует, подбирая вместо красок мысли другого человека. Нравится?

– Да. Это очень реалистично.

– Тогда смотри еще.

И Далькроз увидел покрытую чахлыми перелесками степь под Мемфисом, жесткий, ощетинившийся заграждениями прямоугольник военной базы. Вэл судорожно дернулся от полузабытой боли. Где-то в центре, в самом средоточии стального квадрата, замкнулся, отгородившись от мира опущенными жалюзи, чужой дом. В углах просторной комнаты мягко колыхалась тьма. Лампа освещала инкрустированный ночной столик, заваленный пустыми шприцами, широкую подушку и бледное, истаявшее детское лицо. Одеяло на груди ребенка больше не шевелилось. Стараясь умерить тяжелые шаги, вошел генерал Крайф, толстый багровый ворс ковра бесследно поглотил едва народившиеся звуки. Генерал опустился в кресло и уронил искаженное лицо в широкие, грубые ладони.

– Я узнал Крайфа. И что? – спросил Художника озадаченный Король.

– Увы! Не знаю, не вижу логики, не могу ничего объяснить, но знаю, что вижу правду – в этом моя собственная беда.

– Не надо больше наводки, мне почему-то больно.

– Жалко Крайфа? Говорят, у него умирает маленький сын.

– Не знаю. Нет, наверное, не жалко, я слишком на него зол. Противно, что все идет как-то неправильно.

– А я почему-то сочувствую генералу – такие старые пни со стальными корнями всегда кончают трагически. Вставай, дружок, пройдемся на свежем воздухе, покуда не вернулся дождь.

Минутой позже Король брел рядом с Художником под бледно-серым немного подсохшим небом в своих слишком легких для осени сандалиях.

– До свидания, мастер. Мне пора уходить, консул начнет беспокоиться, пошлет охрану меня искать.

– Ладно, парень, до встречи. Извини, если что не так, от красивого до трагического… Ну, в общем, не очень далеко – так, полшага. Давай, беги поскорее, покуда небеса не потекли, и желаю тебе удачи.

Следующий день выдался неожиданно солнечным, словно лето запоздало попыталось отвоевать у осени свои сомнительные права. Вэл шел в сторону берега и ловил колебания ментального эфира, густая добротная субстанция, созданная аурой тысячи сенсов, колыхалась, как ленивое сонное море, мелькнуло несколько дисгармоничных выплесков – один из них отливал аурой страха и горя. Король инстинктивно прибавил шагу, через некоторое время он, захваченный предчувствием, уже не шел, а почти бежал, держась дороги под откос – туда, где на отшибе, близ берега стоял дом Художника.

Через минуту раскатисто затрещала стрельба. Король отбросил остатки ментальной защиты, подставляя себя под лавину чужих эмоций – ненависти, страдания, ярости и скорби. Удар оказался сокрушительным, таким, что на миг померкло в глазах. Вэл споткнулся, упал, перекатился, обдирая ладони, и поднялся снова, не обращая внимания на острую боль в лодыжке. Теперь он мчался что есть сил, впереди, за частой сеткой голых ветвей, бешено и яро клубился приземистый гриб черно-багрового огня.

– Пункт наблюдения спалили.

– Гори-и-и-ит! – полоснул по слуху полный отчаяния крик…

И дальше, и больше, в Великий Разум и в Святой Космос…

Незнакомец богохульствовал так, как может браниться в неукротимой ярости только человек глубоко религиозный. Потом он умолк – наверное, берег дыхание.

– Где эта богом уделанная «безопасность»? Они лезут в частные дела, но когда их надо, их никогда нет.

Вэл знал, что бежит уже не один – вокруг спешили другие люди, мелькнула ловкая фигурка незнакомой девушки в камуфляже. Причесанная по-крестьянски, с тремя косами, она пронеслась мимо со стремительной грацией куницы. Далькроза задело тенью ее просчитанной, холодной ненависти. «Элитный боевой псионик».

– Что там?

– Наше охранение перебито. Сбой пси-наблюдения.

Вэл остановился, попытался восстановить дыхание и мысленно потянулся к дому Художника. Там, в разоренном дворике, копошились «серые мундиры», они походили на раскормленных личинок огромного насекомого. Далькроз собрал остатки сил, добавил кое-что из воспоминаний о генерале Крайфе, кое-что от глухой тоски последних дней и ударил – хлестко, широко и неприцельно, стараясь сразу зацепить многих. Из-за пологого холма мгновенно раздался короткий хриплый выкрик-всхлип – кричали сразу в несколько голосов.

– Бей серых! – завопил кто-то в унисон.

– Осторожно, нас может достать большой излучатель из-за реки, – отозвался осторожный скептик.

Консуляры уже обгоняли Короля, он, сделав свое дело, медленно побрел к берегу, неся в груди непривычную сосущую тошноту.

Когда Вэл добрался до прибрежной рощи, бой успел закончиться. Пресловутый большой излучатель так и не ударил – возможно, сыграла роль осторожность Крайфа и категорический запрет Порт-Калинуса. Что из того? Развалины знакомого дома едко чадили. Рыжеватый древесный дым обманчиво пах камином, остро постреливали мелкие искры. Король рвался вперед, упрямо раздвигая возбужденную толпу. Его яростно пинали и давили, в воздухе витала густая, с богохульным оттенком брань, передние ряды стеснились, попятились назад – видимо, приехала долгожданная санитарная машина. Король остановился рядом с высокимсветловолосым псиоником, тот недовольно отступил, давая чужаку немного драгоценного места.

– Смотри, что творят у нас каленусийцы… Эти перебираются из-за Таджо, как будто тут их земля, даже не стащив формы, лезут через границу, чтобы расстреливать тех, кто видит.

Тело лежало на земле – длинный, какой-то неземной силуэт, прикрытый куском старого брезента. Даже сквозь ткань было заметно, как высок и худ убитый. Край покрывала сдвинулся, под ним беззащитно темнел запекшейся кровью коротко стриженный седой висок, неприкрытая кисть руки бессильно распростерлась на песке. Вэл узнал длинные, сильные, изящно очерченные пальцы Художника.

– Как это получилось?

Светловолосый провел рукой по глазам, оставляя на коже пятна свежей сажи.

– Наш артист и гуманист – он никогда не пользовался боевой наводкой и не сумел защититься. Художник был святой, в самом деле – жалел всех, даже каленусийцев. Они просто пришли и убили его. Пришли и убили.

Люди из «безопасности» потеснили толпу. Вэл с трудом оторвал взгляд от мертвой руки псионика. Где-то поодаль замаячил знакомый профиль Миши Бейтса. Вэлу показалось, что он видит и Стрижа, но консула тут же закрыли чужие настороженные спины.

– Вот они, – резко и зло бросил кто-то. Внимание Далькроза привлекла тесная кучка солдат в каленусийской форме. Пленники стояли, приподняв разведенные руки и избегая встречаться взглядом с людьми из толпы. Казалось, каленусийцы высматривают что-то интересное на истоптанной грубыми подошвами земле.

– Сволочи.

– Не вздумай тронуть их наводкой – пусть сначала почувствуют, что натворили.

– Не надо наводок. В роще достаточно деревьев, листопад прошел, сучья и веревки найдутся.

– Я бы коптил таких живыми, жаль, что священники не дают.

Вэл оторопело смотрел, как на чужаков наползает возбужденная толпа. Люди Бейтса равнодушно отошли, открывая дорогу луддитам. Каленусийцы ждали развязки, никто не пытался сопротивляться, они только неловко жались друг к другу, отворачивались, как будто защищали лица от сильного порыва ветра. Король отринул ментальный барьер, его окатило страхом, тупой болью и тяжелой тоской, потом мозг задел короткий ожог, направленный луч чужого презрительного интереса – совсем молодой паренек, солдат-каленусиец, с ярко-голубыми глазами, в линялой форме смотрел на Короля в упор. Далькроз не отворачивался, испытывая тревожное чувство недоброго, запоздалого узнавания.

Толпа качнулась, сомкнулась и оттеснила Вэла от Беренгара, тот дернул плечом и презрительно плюнул под ноги. Вэл повернулся, раздвигая толпу.

– Куда прешь, сопляк! – рыкнул на него высокий плотный, с горделивым профилем старик.

«Я сделаю это ради памяти Художника».

– Алекс! Мастер Алекс! Стриж!

Охрана грубо и зло отбросила Вэла, он отчаянно рванулся в обход, пытаясь привлечь внимание Дезета. Тот замахал рукой в ответ, «безопасность» нехотя посторонилась.

Консул только что оторвался от уникома и что-то поспешно говорил Бейтсу. Вэл уловил только обрывки резких фраз.

– …Порт-Калинус не в курсе. Мальчишки, самоуправство местных психов из-за реки… Наш Поверенный…

– Алекс!

– Чего тебе, парень? хмуро поинтересовался Стриж.

– Остановите их.

– Кого остановить?

– Остановите, пожалуйста, ваших людей. Они сейчас раздавят каленусийцев.

– Пусть каленусийцы провалятся в непотребный Оркус. Убирайся, парень, это наше внутреннее дело.

– Меня оно тоже касается. Среди пленных один мой знакомый.

Стриж отмахнулся.

– Не ври мне, парень, у ивейдера не заводятся друзья в жандармерии.

– Это не совсем друг, просто один мой знакомый – сам бывший псионик.

– Тогда какой Бездны он поперся за Таджо?! Твой знакомый – самый заурядный каленусийский террорист. Такие дела обычно в почете по одну сторону границы, зато по другую за них приходится платить. Все по правилам и все честно.

Дезет повернулся спиной, давая понять, что разговор окончен, Король в отчаянии схватил его за руку:

– Алекс!

– Чего еще тебе? Сейчас не время для дискуссий…

– Остановите ваших луддитов, тогда я соглашусь участвовать в том самом проекте, насчет моего помощника в Порт-Калинусе и вообще…

Консул помедлил, удивление очень слабо, но все же отразилось на его лице – Дезет умел при случае удерживать маску поддельной невозмутимости.

– Этот паренек на самом деле так тебе дорог? Старый приятель?

– Да, – наполовину солгал Король.

– Когда-то я тоже любил делать глупости. Ладно, только смотри не промахнись, бывают такие друзья, которые на деле хуже врагов.

Консул что-то негромко сказал Бейтсу, тот прижался ухом и губами к уникому. Тотчас толпу снова потеснили, люди «безопасности» суетились, словно жесткие крупные муравьи, теперь «личинок» – пленников по одному затаскивали в тюремный фургон.

– Твоего приятеля мы пока изолируем. Извини, Вэл, но прочих отдадим трибуналу, и я не уверен, что он будет к ним слишком милосердным. С твоим другом попробуем немного поработать, если он окажется более-менее вменяемым, получишь парня на руки, в целости и сохранности. Но не сразу – сначала мы убедимся, что он не опасен физически.

– А разве он может быть опасен?

– А ты как думал? Нам лишний риск ни к чему, обычно из-за Таджо засылают психов-самоубийц, мальчишек с крепко промытыми мозгами, я не уверен, что твой друг сейчас в полной норме.

– Я не какой-нибудь беззащитный.

– А я не какой-нибудь доверчивый.

– Конечно. Большое спасибо вам, консул.

– Пожалуйста, Король.

Далькроз проводил взглядом сутулые спины пленников и, как только фургон, завывая, отъехал, зашагал к Арбелу, приминая сандалиями и так уже истоптанный песок.

* * *

Марк всегда недолюбливал темноту. Здесь, в Арбеле, он научился ее любить – в его просторной квадратной камере без окон всегда горел неяркий, но назойливый свет. Наверное, подсветка помогала работать аппаратуре наблюдения, но на третий день Беренгар захотел длинной-предлинной, нескончаемой черной ночи.

Еще через сутки настоящая ночь сделалась недосягаемым счастьем.

Он не жаловался, старался спать, прикрыв измученные зрачки обеими руками, эта поза не позволяла расслабиться, бессонница приходила и молча топталась неподалеку, на фоне опущенных век мельтешили кровавые пятна. Поражение горело в душе, словно пятно, выжженное кислотой.

От нечего делать Беренгар разглядывал скудно побеленные стены и вспоминал последние недели на базе под Мемфисом. Тогда скандал с неудачным побегом арестанта как-то странно замяли – тела капитана и того, другого, унесли, у Марка ни о чем не спрашивали. Он жил, стараясь не думать о завтрашнем дне, и боялся ночи. Ночью на фоне закрытых век ему мерещился сгиб собственного локтя, пульсирующая скользкая синяя вена, ледяное прикосновение металлического предмета.

Два раза он видел Крайфа – издали, в профиль, и каждый раз Беренгара сковывал постыдный страх. Генерал, впрочем, не обращал на солдата никакого внимания, зато в очередном пополнении Марк обнаружил Мановцева – прежнего знакомого по накопительному лагерю.

– И ты здесь, старина?!

«Старина» сумрачно проигнорировал вопрос. Вокруг его крупной головы навсегда угасла боевая аура псионика, в остальном бывший соратник не изменился – где-то в заначке у него всегда хранилась нерастраченная порция злости. Ни Марк, ни Мановцев никогда не говорили о мертвом Россе, лагере и реабилитации, всячески избегая болезненной темы.

– Не сутулиться, дристуны провинциальные! – вычурно орал недавно прикомандированный из Порт-Калинуса сержант. – Выше нос, тупая деревенщина!

Оба они, и Марк, и Мановцев, родились в престижных кварталах столицы, но словно по обоюдному договору промолчали.

Сержант считался эстетом и интеллектуалом. Однажды, понемногу отпивая из фляжки кое-что, Марку недоступное, он ткнул подпиленным ногтем мизинца в сторону Таджо:

– Муть зеленая – они держат вдоль берега пси-посты.

– Кто?

– Муть, мутанты, значит, мутаки. Там, вдоль реки, сидят их ментальные наблюдатели, они через реку шарят ваши мозги, ваши трусливые, мокрые задницы и ваше незавидное будущее.

– Вот насчет будущего – сомнительно, – ехидно заметил Марк и тут же получил оплеуху.

– Не смей спорить, реабилитированный.

К тому времени Беренгар уже научился якобы невозмутимо глотать обиды.

– Муть зеленая держит вдоль реки посты, – продолжил вспыльчивый сержант. – Они нам надоели – я понятно объяснил? Там нет техники, которую ставят в приличные места, – только мутанты-выродки. Штатские пердуны мешают нашему командованию подпалить им хвост, но, найдись парни, которые без лишнего шума слазили бы побаловаться за Таджо, клянусь Лимбом, генерал остался бы доволен.

– Почему вы так считаете, сержант?

– У него младший сын умер от наводки, старший погиб давно – еще в иллирианской войне за Ахара, так что наш папа Крайф с гарантией остался без наследника. Старик сейчас зол, как зверь, и роет когтями землю. Бьюсь об заклад на ваши завтраки, он оказался бы в восторге.

– Сунешься туда – ударят наводкой.

– От наводки хорошо помогает шлем, кроме того, муть всегда проигрывает, так положено по хорошему сюжету.

Раздался нестройный хриплый хохот. Марк и Мановцев переглянулись. План созрел в ближайшие дни, союзники нашлись.

– Зачем это тебе? – спросил напоследок Беренгар.

– Хочу в отпуск, – просто ответил Мановцев. – Мне надоели эти хамские рожи, эта тупая база и весь зачуханный, вшивый Мемфис. Зимой в Порт-Калинусе отменно, если удастся, поищу себе место в электронном бизнесе. Тогда можно будет уплатить жандармерии неустойку и уволиться со службы. А ты?

– Я хочу поквитаться с луддитами. За одного человека, которого больше нет.

– Ладно. Победителей не засудят.

Марк усомнился, опять припомнил побег Далькроза, но скука и безысходность оказались сильнее, и он промолчал. Мановцев торопил.

…За реку уходило двадцать человек. Беренгар так и не понял, заметили их сразу или нет. Стрельба началась как-то вдруг, обыденно и беспорядочно, и, только увидев первые обожженные тела, Марк осознал, что его тоже могут убить. Он медлил, выбирая жертву, но так и не прижал курок – сознание не успевало за событиями. Конфедератам чаще отвечали не стрельбой, а наводками, кое-кто из луддитов сумел пробить изощренную защиту шлемов.

Мертвых и раненых просто оставляли на земле. В первом попавшемся доме Мановцев и еще двое выломали дверь, там не оказалось никого, кроме высокого худого старика с характерным для псиоников лучистым взглядом, Мановцев без промедления выстрелил старику в висок и звонко прищелкнул пальцами.

– Чисто сделано. Этот, наверное, был очень крут. Все, парни, уходим подобру-поздорову.

Они не сумели пробежать и сотни шагов – не помогли и шлемы. Смятый наводкой Марк сначала катался по земле, царапая песок и сдавленно ругаясь, потом угрюмо стоял среди других пленников в ожидании расправы.

– Шваль. Сопляки поганые! – откомментировал исход стычки луддит в камуфляже с тонким, словно бритвенный порез, шрамом через чисто подстриженный висок.

Чуть попозже Беренгар заметил в толпе Далькроза, и его напоследок опалило незабытой, жгучей ненавистью. Ненависть так и осталась, но смерть не приходила, вместо быстрой и страшной кончины Беренгар получил жидко побеленные стены, негасимый свет и томительное ожидание исхода. «Зоопарк для человека. С точки зрения псиоников, я урод».

– Эй, муть зеленая, выключите свет!.. Ответа не было.

Поднос с пищей приносили и совали через устроенный в двери лоток. Первые два дня Беренгар демонстративно смахивал все хозяйство на пол, но никто не убирал стылое месиво и смятый пластик тарелок, и тогда он заставил себя просто не прикасаться к очередной подачке.

На пятый день явился вежливый доктор-сенс, Марк обозвал его ветеринаром, а потом бессильно корчился и унизительно кричал под успокоительной наводкой. Перепуганный врач убрался и больше не приходил. Через неделю кто-то все же додумался выключить свет.

Марк Беренгар проспал почти сорок часов и проснулся от цепкого, осторожного звука. Где-то скреблась невидимая в темноте мышь.

– О-го-го, охрана!

Угрюмый Консуляр открыл и тут же наглухо запер глазок, сразу же вспыхнул прежний назойливый свет, Марк присел на лежаке, отрешенно рассматривая чистый умывальник, аккуратный унитаз и загаженный брошенной едой пол.

– Чего вы от меня хотите?! – выкрикнул Беренгар в потолок и не получил ответа.

Тогда он принудил себя встать, подобрал и затолкал отбросы в жерло мусоросборника и затем долго мыл и оттирал руки под тонкой струей ледяной воды.

– Я согласен с кем-нибудь поговорить. Чего вы хотите?

Ответа не было, но через некоторое время свет погасили, снова создавая иллюзорное подобие ночи. Марк долго рассматривал непроницаемую черноту, потом попытался, как это было раньше, прикоснуться к ментальному эфиру, но попытка отозвалась глухой мукой, как будто обманом ныла давно не существующая, отрезанная хирургом рука.

Свет включали и выключали еще много раз. Придавленный одиночеством Марк перестал считать «дни» и «ночи». Однажды дверь с грохотом отворилась, и он наконец-то услышал человеческий голос:

– Выходи, каленусиец, к тебе пришли.

В еще одной комнате с голыми стенами его ждал старый знакомый – русоволосый псионик, Далькроз. Марк посмотрел на него в упор, глотая сухую полынную горечь перегоревшей ненависти.

– Тебя зовут Марк Беренгар? – спросил русоволосый.

– Откуда знаешь? Сумел забраться в мои мысли?

– Да. Я Воробьиный Король.

Месяцем раньше при этих словах Марк вцепился бы в горло Далькроза и будь что будет, но позорное поражение на берегу, дни тишины, бессонницы и одиночества истощили его силы. Беренгар только понимающе кивнул головой.

– Понятно. Здравствуй, сволочь.

– Не торопись браниться, нам есть о чем поговорить. Я знаю, за что ты меня ненавидишь.

– Конечно, знаешь, ты ведь только что вдоль и поперек обшарил мои мозги. На всякий случай, чтобы ты не упустил чего-нибудь… Я ненавижу тебя за то, что ты убил Виту Брукс – но это только половина всего. Я ненавижу тебя за то, что ты такой, какой ты есть – дохляк по сравнению со мной, и все-таки сильнее меня, ты не боишься боли и умеешь смеяться там, где я смеяться не могу. Ты мне противен потому, что сумел смыться от реабилитации и уцелеть, когда других реабилитировали или убили. Но и это еще не все. Ты сволочь потому, что дал нам, псионикам, надежду. Мы приняли эту надежду и верили тебе, а это оказалось обманом, даже хуже – обманщик хоть знает, что врет, а ты не врал, ты просто играл в свои королевские игры. Лживая надежда – самое худшее предательство. Мы всегда были для тебя фишками.

– Я помог всем, кому только сумел.

– А разве нас осчастливила твоя помощь? – голос Марка сорвался. – Ты ведь не знаешь всей правды. Конечно, ты ведь не подыхал в накопительном лагере и не сидел, как пень, перед психологом реабилитаторов, отвечая ему «да, да и да» просто для того, чтобы тебя поскорее отпустили. Пока за твою шкуру торговались большие боссы, нас попросту расстреливали, как паршивую мелочевку. Теперь ты накоротке с луддитским консулом, а я сижу у них в зоопарке для людей, но мамы родили нас одинаковыми – и ты, и я ментальные уроды, просто мне не хватило нескольких литров голубой крови.

Марк с удовольствием увидел, как дернулось лицо Далькроза.

– Не торопись ругаться, ты ведь многого не знаешь, – тихо проговорил Король.

– Я знаю кое-что. Ты, наш бывший вожак, гуляешь на свободе и остался псиоником. А у таких, как я, нет больше дара. Для того, кто раз увидел ментальный эфир, потерять его потом – хуже самой поганой смерти.

– Поэтому ты отправился охотиться на сенсов – на бывших братьев?

– Мне нужно было жить, пришлось пойти работать за деньги туда, куда берут таких, как я, порченых. Пси-охрана ничем не хуже любого другого места. Да, я когда-то стрелял в тебя и промахнулся, но там, на берегу, я никого и пальцем не тронул, ты сейчас шаришь у меня в мозгах и сам знаешь, что это правда.

– Не прикидывайся паинькой – я и на самом деле тебя читаю. Тогда, на берегу, ты вообразил, будто сумеешь кого-нибудь убить, неважно кого, но не сумел – не получилось.

– Конечно, я дурак и неумеха, потому что я – не ты. Король кивнул.

– Мы разные, но не в этом дело. Давай, свяжись по унику с Каленусией.

– Зачем? Мои родители плевать на меня хотели, они слишком умные, чтобы возиться с социальным отбросом.

– Ты можешь позвонить Авителле Брукс и убедиться, что я ее не убивал. Это была фальшивка, и тебя и полицию обманули.

Марк ошеломленно замолчал, потом попытался почувствовать радость, но не вышло ничего – мозг окатила мутная волна усталости.

– Я не хочу ни с кем разговаривать.

– Можешь много не трепаться, просто набери номер и убедись, что я не солгал тебе.

Беренгар осторожно взял протянутый Королем уником, набрал длинный незнакомый номер, записанный на мятом, поспешно выдернутом из блокнота листке. На том конце долго молчали, потом раздался короткий щелчок.

– Слушаю.

Марк крепко стиснул хрупкий аппарат. Ошибки не было, он отчетливо слышал голос сестры Лина.

– Эй, не молчите.

Беренгар пытался проглотить перекрывший горло комок.

– Хулиганы, холера, – беззлобно протянула Авителла.

Он, так и не ответив, твердо придавил клавишу. Король ждал, Беренгар не сумел бы сказать наверняка, улыбается Далькроз или нет.

– Теперь ты мне веришь?

– Да, верю.

– Может, это что-то меняет?

– Может быть, и меняет. Не знаю. Нет, я не против того, чтобы поговорить с нею попозже, пусть она сама расскажет мне, как все это подстроили.

– Не стоит туда звонить еще раз, вокруг Бруксов и так вертится Департамент Обзора.

– Тогда расскажи ты – давай вываливай все, если хочешь, чтобы я тебе чуть больше поверил.

Король говорил долго, ловко обходя острые углы. Всю правду – про интригу Цилиана, мелкие подробности – о схватке в клинике, почти ничего – о ментальном блоке, который он заметил у Брукс, и пока ничего о Цертусе. Марк ловил нить рассказа, чужие слова ранили и радовали одновременно. Он дослушал до конца и ничего не ответил – этого ответа напрасно ждал и искал Воробьиный Король.

– Почему ты молчишь?

А Марк просто вспоминал свое наваждение – сухой воздух огромного открытого пространства, пустую степь, колючую проволоку, рыжий диск солнца, сгиб локтя, синюю вену, ледяное прикосновение металлического предмета. Король легко поймал сомнительное видение.

– Не замыкайся и не молчи. Брось, это гнилые штучки, не надо даже воображаемого суицида.

– Тебе-то какое дело?

– Даже если ты меня сейчас ненавидишь, я все равно твой Король.

– Псих ненормальный.

– Ладно. Если ты хоть немного успокоился, то тогда пошли, пора уходить отсюда.

– Вот так вот просто возьмут и выпустят?

– Должны. Консул обещал, что тебе не станут мстить за других. Только не лезь без надобности к нашим «добрым, праведным» луддитам – они все немного сумасшедшие. И каленусийскую форму сними, я принес тебе другую одежду.

Марк поднял объемистую пластиковую сумку и равнодушно переоделся. Подаренная Королем рубашка оказалась чуть тесной, остальное отлично подошло.

– Я требую шлем пси-защиты.

– Что? – Воробьиный Король искренне удивился. – Тут их почти никто не носит.

– Я не хочу, чтобы какой-нибудь урод вроде тебя шарил у меня в голове.

– Ты совсем не знаешь консуляров. Обычно такого не делают просто из вежливости – это все равно что таращиться на голую задницу.

– Когда-то давно мне очень хотелось попасть на Северо-Восток, об этом месте ходили прекрасные легенды. Не знал только, что все сложится так паршиво.

– Радуйся, везунчик. Могли прямо на берегу пришибить наводкой, наверное, это было бы справедливо.

– А мне и так живется только наполовину. Десять раз плевать на ваши поганые наводки. Только не надейся, что я размякну от твоей доброты и стану изменником.

– Да кому ты тут такой нужен? У луддитов не бывает изменников. А вообще-то консуляры – те же каленусийцы, их всего пять лет назад развела с метрополией гражданская война и пси-проблема.

– Ладно, ври дальше, знаю и без тебя.

Они вышли вместе, охрана выпустила Марка, напоследок от души окатив его презрением.

Арбел встретил чужака неуверенным, последним теплом осени. Беренгар искал в окружающем мире признаки неестественного – искал и не находил. Пыльный поселок, который едва примерил маску столицы, – вот чем оказался знаменитый центр луддитов. Настроение Короля, кажется, переменилось в худшую сторону, словно он вспомнил о чем-то нехорошем.

– Формально ты совершенно свободен, но без меня никуда не ходи – совсем не трудно нарушить какой-нибудь из местных запретов.

– Где ты устроился?

– На загородной вилле консула. Придется тебя к нему привести.

– О-го-го, какая встреча!

– Не выпендривайся. Сам знаешь, что Дезет – иллирианец, он очень не любит «серых» и наблюдателей из Порт-Калинуса, лучше бы тебе с ним не встречаться, но так не получится, поэтому постарайся его не злить.

– Не хочу я туда идти. Неловко как-то и противно.

– Пошли, не валяй дурака, все равно идти больше некуда…

«Значит, он меня спас, – подумал Марк. – Раньше я ненавидел Далькроза, а теперь просто не понимаю его. Конечно, без непрерывной злости как-то легче жить, но она ушла, и осталось пустое место, которое будет трудно заполнить».

Двое вместе уходили по улице Арбела – Беренгар и Король, оба чужие в Арбеле, оба занятые сиюминутной драмой конфликта, они не знали о том, что может произойти через год. Марк еще не мог слышать тех своих отчаянных шагов, которые он будет отсчитывать, пытаясь в последнем, запоздалом рывке успеть туда, куда успеть уже невозможно. Король пока не мог видеть колышущегося покрывала багровой мглы. Будущее еще не оформилось, оно только неспешно приблизилось и встало неподалеку робким контуром возможных событий.

Часть IV ЧАСТНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ ТЭНА ЦИЛИАНА

Глава 17 ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК

7010 год, зима, Конфедерация, Порт-Калинус

Шел крупный снег, нелепая прихоть природы – белые хлопья, необычные для теплого Порт-Калинуса, валиками легли на карнизы домов. Сад, ограду, дорожку, гранитное крыльцо – все это залепило смесью подтаявшего снега и дождевой воды.

В доме уютно бурлила кофеварка, ее монотонное жужжание соединилось в дуэте с шелестом новенького, последней модели сайбера, за терминалом которого расположился собственной персоной уволенный наблюдатель Тэн Цилиан.

– Могучая стихия грязи заключила союз со стихией холода, погода безобразная, начальство меня выкинуло, обидчивые девушки бросили, и все это великолепно – никто во всем мире не отвлекает нас от тихой и полезной работы.

Сайбер пока не подключился к Системе, но наученный суровым опытом Тэн Цилиан сразу отверг ментальный ввод, на всякий случай проигнорировал микрофончик и теперь терпеливо касался кончиками пальцев обширной, податливо прогнувшейся клавиатуры.

– Отныне и до победы наш девиз – строгий технический консерватизм. Ассистент, полные данные.

Он внимательно перечитал подробности дела о Воробьином Короле и погрузился в неспешные, сродни медитации, размышления. Общая картина вырисовывалась забавная. Первый раз о подполье ивейдеров заговорили в 7008 году – четырнадцатилетний Далькроз уже умудрился создать Департаменту проблему. Тэн в свое время проверил данные последних лет на тысячи ивейдеров – с девяносто восьмым индексом их оказалось пятнадцать человек. Едва ли легенда о Короле непокорных была инициирована не самим Далькрозом, он оказался подходящей фигурой, которая заместила нехватку в неразгаданной пока комбинации Цертуса. Тогда, в 7008 году, неизвестный противник мог выбирать и остановился на личности Вэла Августа, отвергнув четырнадцать других кандидатур. Почему?

«Голубая кровь, – подумал Цилиан. – Цертусу понадобился яркий символ». За яркими символами дело не стало. Среди дел остальных четырнадцати псиоников отыскались биографии трех подростковых поп-кумиров тех лет и досье на четверых ребятишек из семей магнатов Порт-Калинуса. С тех пор вся семерка благополучно прошла реабилитацию и ничем не выделялась из среды добропорядочных каленусийцев, некоторые даже сохранили виды на карьеру.

Обескураженный Цилиан оставил сайбера в покое, допил стылый кофе и одну за другой налил себе еще две чашки вместо одной привычной.

«Чем отличались эти семеро условных претендентов от состоявшегося Короля?» Тэн застучал клавишами, наугад перебирая вороха старой информации. Жемчужное зерно правды высветилось неожиданно. «Возраст, – подумал Тэн. – Цертусу понадобился четырнадцатилетний парнишка. Забракованная семерка в тот год уже перевалила за свое шестнадцатилетие».

Тэн вцепился в эту догадку, тщательно сверяя детали. В 7008 году неизвестный террорист убивает незадачливого старика – «траурного» президента Барта, бездарно проигравшего войну с Консулярией. Убийцу на месте расстреляли опешившие, злые до невменяемости гвардейцы, полусожженное излучателями тело не опознали, мотивы убийцы списали на месть псиоников. Цилиан помнил скорбь и растерянность жителей столицы, застывшие лица и пустые глаза, позор военного поражения и почти физическую боль бессильной ненависти.

Вэнс, уже тогда прославившийся в качестве генерала-героя, обратился к свободным гражданам Конфедерации.

«Я с вами, мы вместе, это временные трудности». Его услышали и поверили, потому что хотели верить.

7008 год – Фантом, он же Юлиус Вэнс, становится законным президентом. Власть в Пирамиде наследует Егерь, правая рука и друг бывшего шефа Департамента. В этом же году почти никому не известный Вэл Далькроз, четырнадцатилетний псионик, сирота голубой крови, разгуливая по просторам Системы, получает от неизвестного виртуального лица заманчивые предложения, обширную информацию и помощь. Все это в течение года делает из него Короля каленусийских ивейдеров, а еще за три года – самого известного государственного преступника Конфедерации.

– Ну да, конечно… Этому ублюдку, Цертусу, был нужен мальчишка с интеллектом и привычками четырнадцатилетнего. Парень постарше слишком хорошо представлял бы себе последствия, а у совсем зеленого не хватило бы сил.

7009 год выдался беспокойным – в Калинус-Холл, в департаменты и в первый из департаментов, Пирамиду, хлынули новые люди. Где-то среди их плотных, безликих рядов прятался кошачий силуэт неуловимого Цертуса.

– Связь с Системой.

– Ожидание… Связь установлена.

– Раздел департаментов, подраздел кадров.

– Готово.

– Списки принятых на государственную службу в 7009 году.

Простите, мастер, позвольте ваш код допуска?

Цилиан по памяти набрал длинную вереницу цифр.

Ваши права доступа заблокированы. Приносим извинения за неудобство.

Цилиан два раза перечитал вежливый отказ, отключил бесполезного сайбера и без околичностей выругался.

– Вот она, прощальная ласка шефа. На его беду, я кое-как умею обходиться и без Системы. Наш Цертус наверняка не из гражданских департаментов – в противном случае он не сумел бы подделать мои служебные сообщения, остается сам Департамент Обзора или ближнее окружение Фантома.

В следующие полчаса бывший наблюдатель Тэн Цилиан вынул из ящика резного бюро чистый лист бумаги, опустился в кресло и вывел вдоль верхнего края четким и аккуратным почерком:

Список государственных чиновников, подозреваемых в сознательной причастности к делу о подполье ивейдеров:

1. Юлиус Вэнс, он же Фантом, президент Каленусии.

2. Лицо, известное под псевдонимом «генерал Егерь», шеф Департамента Обзора.

3….

Всего в рискованном списке фигурировало пятнадцать фамилий, пятнадцатым значился тот самый злополучный инспектор Вазоф. Цилиан задумался и приписал еще одно имя:

16. Профессор Калберг, нереабилитированный псионик, тайный советник Департамента.

Потом положил листок в маленький домашний сейф и закрыл бронированную дверцу, пустив в ход новую, только что придуманную забавную комбинацию символов.

– По правде сказать, мне самому страшно, мне холерски боязно, но отступление уже не спасет. Для Цертуса я – отработанный материал и заноза в мягком месте, вопрос только в том, кто до кого успеет добраться первым. А если все-таки Цертус – это сам героический президент Вэнс? Что ты будешь тогда делать, а, беспокойный Тэн Цилиан?

Снегопад за окном промолчал, выключенный сайбер не ответил.

– А зачем старине Вэнсу понадобилась такая рискованная игра? Не знаю, не знаю. Может быть, ему захотелось иметь карманное подполье ивейдеров, чтобы навести дополнительный лоск на собственную персону героя. Может быть, он хотел их собрать в кучку, чтобы потом поскорее прихлопнуть, но нарвался на Далькроза, умственные способности которого, пожалуй, чрезмерны. А может быть, у меня развилась профессиональная паранойя. Это будет так замечательно, если я снова ошибусь. Первый раз в жизни я искренне желаю себе увесистой ошибки.

Тэн мельком глянул на серый прямоугольник сумеречного окна, отыскал и надел теплую куртку, рассовал по карманам пистолет, глушитель, эластичный обруч легкого пси-шлема, инъектор, фонарик, хорошо заточенный складной нож, связку отмычек и еще кое-какие полезные мелочи и мягкими, неслышными шагами выбрался из дома, тщательно заперев за собою дверь.

В этот день Порт-Калинус разительно изменился – слишком суровая для южной столицы зима залила плитки мостовой ледяной жижей. Цилиан даже не пытался завести свою машину, вместо этого он выбрался на проспект Процветания в надежде поймать такси. Медленно смеркалось, налет грязи сливался с серым цветом стен, густой мокрый снегопад казался завесой, отгородившей место событий от лишних свидетелей. Гололед разогнал робкие кары, Тэн прикинул, сколько датчиков пси-слежки он потревожит, и выбрал пешую прогулку к месту действия.

– Надеюсь, их как следует залепило этой небесной скверной.

Редкие прохожие на миг раздвигали своими телами завесу снегопада и унылыми привидениями проплывали мимо Цилиана. Личная резиденция Калберга занимала участок в той части Порт-Калинуса, которая словно бы застряла в робкой неопределенности между кварталами дорогих домов и улицами дешевых многоквартирных построек. Инспектор отыскал дом, далеко обошел воротца со спрятанными в столбах детекторами, выбрал удобное место и неспешно осмотрел забор.

Тонкая сетка выглядела безопасной. Тэн, почти не касаясь ограды, перемахнул на плоский газон, в котором под снежным слоем еще можно было разглядеть вялые шары осенних цветов. Дом Калберга затаился в молчании, Цилиан пересек крошечный чахлый сад и остановился, привалившись боком к декоративному сараю, похожему на принарядившийся деревенский сортир.

– У профессора занятные вкусы.

Внутри дома, за темнеющим стеклом мелькнула теплая золотая искра огня, Цилиан затаился, стараясь слиться с сумерками. Искра немного сместилась влево, задрожала и исчезла – похоже, кто-то в доме ненадолго воспользовался зажигалкой. Тэн ждал с бесконечным терпением настойчивого охотника. Огонек не возвращался, под окнами уже сгустились тени.

«Пора».

Цилиан проскользнул поближе и устроился в простенке, на ощупь проверил фигурную решетку – она оказалась снабженной несложным замком.

«По-моему, сенсорикой здесь и не пахнет».

Замок покорно поддался за три минуты. Тэн Цилиан убрал отмычки в карман, бережно подул на замерзшие пальцы, потом извлек из кармана тюбик клеящей пасты, свернутый газетный лист и резиновые перчатки.

– Не хотелось бы лишний раз оставлять следы.

Он натянул перчатки, густо измазал клеем дорогое окно, аккуратно приклеил к нему газету и сильно, но осторожно нажал. Раздавленное стекло недовольно хрустнуло и неровными кусками завалилось вовнутрь. Цилиан убрал тюбик с остатками клея в карман, неспеша закрепил на висках обруч пси-защиты, переложил поближе фонарик и, не зажигая его, перешагнул через ощетинившийся осколками подоконник.

В жилище Калберга пахло стоялым табачным дымом, корешками старых книг и еще чем-то, напоминающим наркотические травы. К этому букету примешивался едва заметный аромат перегретого металла и паленого пластика. Тэн подождал, пока глаза привыкнут к темноте – постепенно контуры предметов стали отчетливыми, как на старинной черно-белой фотографии. Большую часть холла занимал громоздкий диван, теснились пыльными полками приземистые антикварные стеллажи, нелепо застыло старинное кресло-качалка. Несмотря на зимний холод, огромный кирпичный камин, похоже, давно не топили. В конце полузаброшенного холла маячили две двери, Цилиан проверил левую – за нею оказался просторный сортир профессора, в круглое окошко под самым потолком проникали зеленоватые лучи уличного фонаря.

Цилиан бесшумно скользнул в полутьме, повернул обратно, ориентируясь на усиливающийся запах гари. За правой дверью, в безлюдной полутемной столовой свежо белел покрытый длинной скатертью стол, темнели неубранные тарелки, бродячая брызга света одиноко дрожала на краешке недопитого бокала.

«Калберг где-то поблизости и, возможно, пьян. Это мне на руку, пьяный псионик не так опасен, плохо только, что здесь пахнет начинающимся пожаром – того и гляди заявится муниципальная команда спасателей».

Цилиан миновал короткий коридор и осторожно прошел в кабинет.

Фонарик так и не понадобился. На ореховых панелях и опущенных шторах кабинета плясали цветные отсветы экрана. За широким офисным столом, прижав дряблую старческую щеку к включенному монитору сайбера, сидел собственной персоной профессор Калберг. Обруч ментального ввода съехал ему на крупное оттопыренное ухо. Беглого взгляда хватило, чтобы оценить ситуацию – тайный советник Департамента не двигался, не дышал, глаза его закатились, широко обнажив склеротические белки. Видимо, где-то в глубине комнаты тлела неисправная проводка. Витой, словно штопор, хвостик дыма поднимался от неряшливой груды оборудования и упирался в потолок.

– Зрелище не для эстетов.

Цилиан убрал ненужный фонарь, поискал пульс на вялом запястье тайного советника и не нашел.

– Я не верю в своевременные инфаркты. К тому же мне несимпатичен этот маленький и изящный обруч ментального ввода – некоторые его свойства я уже испытал на себе. Ну что ж, мы на правильном пути, остается только никуда с него не сворачивать. Жаль, что покойники такие необщительные существа.

Убитый Системой Калберг глумливо отмолчался, и в этот миг Цилиану стало страшно. «Псионику Департамента выжгли мозги, чтобы он не проболтался. В доме могли остаться улики, Цертус придет, чтобы их забрать. Цертус уже здесь».

Наблюдатель моментально развернулся лицом к двери. Черная тень чужака дернулась наискось, тяжелый тупой удар, нацеленный в затылок Цилиана, пришелся в левое плечо – показалось, что ломко хрустнула кость. Фонарик покатился в угол с жестяным грохотом, в этот миг, должно быть, окончательно перегорела и погасла тлеющая проводка, монитор померк, и комната погрузилась в непроглядную, пропахшую горелым пластиком темноту. Наблюдатель наугад ударил и попал так удачно, что незнакомец сдавленно охнул и с шумом рухнул куда-то на пол. Второй пинок пришелся в пустоту. Цилиан потерял равновесие и тоже оказался на паркете, он безуспешно пытался вытащить застрявший в кармане складной нож, ушибленная левая рука слушалась плохо. Напряженные пальцы врага уже уперлись в лицо Тэна, явно стараясь добраться до глазниц, он отчаянно дернулся в сторону, правой ладони инспектора коснулась металлическая рукоять брошенного фонаря. Цилиан подобрал подарок судьбы и с силой ткнул им в висок противника.

На этом драка закончилась. Помятый Тэн Цилиан включил чудом уцелевший фонарик, перевернул обмякшее тело врага и направил луч на неподвижное окровавленное лицо.

– Чума на нас обоих! Это Вазоф, я убил коллегу и остался в дураках.

Цилиан с надеждой приподнял веко недавнего противника – о чудо! – пятнышко зрачка заметно сузилось, кровь, пятнавшая ладони Тэна и лицо Вазофа, сочилась не из виска, а всего лишь из глубокой ссадины на лбу побежденного.

– Не все пропало.

Тэн запоздало отыскал в кармане складной нож, срезал шнур со шторы покойного Калберга, тщательно стянул им запястья и щиколотки пленника, а потом вежливо похлопал бывшего коллегу по щеке:

– Вставай, мой старый друг, сиеста закончилась. Вазоф неловко приподнялся, прислонился к стене, в этот момент его фигура напоминала больную нахохлившуюся птицу, всю в изломанных перьях.

– Ты Цертус? – весомо и коротко поинтересовался Цилиан.

– Нет.

– От вранья будет только больнее.

– Тэн, да ты решительно рехнулся! Погоди, не надо меня бить, Разумом клянусь, я ни в чем не виноват! Ну, или почти ни в чем… Мы же были друзьями, ты ведь не убьешь меня, Тэн?!

Цилиан прощупал свое плечо сквозь эластичную ткань куртки. Ушибленная Вазофом ключица болела, но, кажется, не переломилась.

– Конечно, я тебя убью, Оркус охотно примет такую сволочь.

– Департамент за меня воздаст, – сумрачно пообещал растерявшийся пленник.

– Твою погибель спишут на дружков Калберга. При чем здесь какой-то бывший наблюдатель Тэн?

– Разум Милосердный! Ну не будь дураком, Цилиан, не начинай авантюру из-за мести. Погоди, я все расскажу тебе, ты сам поймешь, что выбрал не ту жертву, и не захочешь меня убивать. Во всем виноват умалишенный профессор…

Цилиан с разочарованием, хоть и не без интереса, выслушал путаные откровения Вазофа – они почти не проливали свет на подлинную личность Цертуса.

– Так, значит, вы вместе с Калбергом торговали поддельными сертификатами о реабилитации?

– Да… Да, конечно! Их покупали состоятельные супружеские пары, у которых родились дети-псионики. Калберг искал клиентуру, я ковырялся в Системе, ты ведь знаешь, какой я способный человек. Мне нужны были большие деньги…

– Зачем?

– Как это зачем?! К тому же какая тебе разница? Это мое и только мое приватное дело… Ой! Не надо, Тэн! Мы же договаривались, что обойдемся без насилия… В конце концов, ты слишком любопытен, эти мои действия никак не относятся к Цертусу.

– Все, что угодно, может в конечном счете относиться к Цертусу.

– Ну ладно… Если быть откровенным – я пал невинной жертвой шантажиста.

– Как ты умудрился?

– Несколько лет назад моя семья купила маленькую горнорудную компанию в южном секторе, дела в последнее время шли неважно, чтобы избежать банкротства, я продал шахту на подставное лицо… вместе с долгами, конечно. Долги были огромные. Очень большие долги и очень скудное месторождение – меня самого надули мошенники. Я подобрал в трущобах нищего бродягу, почистил его и подкормил, на этого парня оформили фиктивную продажу, потом я дал ему билет до северных территорий и двести гиней, чтобы он навсегда испарился.

– Ну и? – поинтересовался ошеломленный подобной махинацией Цилиан.

– Компания лопнула с треском. Этот человек находится в полицейском розыске как злонамеренный банкрот. Теперь он меня подло шантажирует, – скромно сознался Вазоф.

– По тебе плачет тюрьма, удивляюсь, что бедолага нищий до сих пор жив.

– Живехонек – его приголубила и оберегает какая-то редкостная сволочь.

– Может быть, именно Цертус?

– Не знаю! Такие сучьи подлецы себя не афишируют. Тэн, я все сказал и сказал даже больше, чем ты хотел. У меня разбит лоб и два верхних резца шатаются – между прочим, это твоя работа, дорогой коллега. Давай разбежимся миром, тогда я никому не расскажу, как ты прикончил беззащитного старину Калберга…

– Ошибка первая, дружище – у тебя разгулялось воображение. Старик, еще до моего появления здесь, отдал Пустоте душу, в результате инфаркта… или оттого, что перебрал Системы? Разницы никакой, только насилия с моей стороны не было и в помине.

– В таком случае что ты тут делаешь на ночь глядя?

– Зашел в гости.

– А я принял тебя за настоящего шантажиста. Суди сам – Калберг почему-то не отвечает на мой звонок, осторожно захожу посмотреть, и на тебе – обнаруживаю тут какого-то сомнительного типа. Тэн! Я не виноват, что ты такой чересчур самостоятельный, словно беспокойная блоха в шкуре нашего неповоротливого руководства, прыгаешь туда и сюда, доводишь шефа до бешенства, влезаешь в немыслимые неприятности, выходишь живым из-под ногтя судьбы и…

– Как ты забрался в дом?

– Через очень кстати проломленное тобою окно.

– Датчики сработали?

– Надеюсь, нет.

Цилиан задумался, рассматривая грязное и перепуганное лицо Вазофа. Кровь из рассеченного лба инспектора сочилась, постепенно заливая левый глаз. Вазоф неловко подергал связанными руками и попытался стереть ее о собственные плечи.

– Больно… Друг мой, какая же ты все-таки сволочь.

– Помолчи.

Вазоф тоскливо замолчал, угловатая тень скрыла его глазницы, скулы обреченно заострились, превратив лицо в жесткий и трагический абрис черепа.

Тэн Цилиан в смущении отвел глаза. «Теперь я понял, каким образом Цертус играючи доставал фальшивые свидетельства о реабилитации. Он поддерживал связь с Калбергом через Систему, подбрасывал ему имена ивейдеров, готовых купить хорошую подделку, он же разыскал и спрятал бродягу, чтобы шантажировать дурака Вазофа. Цертус и Калберг вместе обделывали сомнительные делишки. От Калберга „друг ивейдеров“ узнал все детали операции по поимке Короля – про несчастную Виту и про маячок у нее под кожей, про засаду в госпитале и про меня. О том, что Далькроз обречен, Цертус тоже знал или догадывался, – но не остановил зарвавшегося мальчишку. Почему? Зачем все это Цертусу? Я пока понятия не имею, ответ будет равносилен разгадке всего ребуса».

– Эй, Вазоф!

– Что?

– Как там дела в Департаменте?

– Шеф помнит тебя до сих пор.

– Сердит?

– Зол. Иногда мне кажется, что ты уже покойник.

Тэн раскрыл нож (при этом движении Вазоф подался к стене), потом перерезал веревки на щиколотках и запястьях инспектора.

– Увы, на сегодня наше дружеское общение себя исчерпало. Зимний пикник испорчен безнадежно… Здесь пахнет крысами имочой. Я ухожу немедленно, ты уберешься отсюда через тридцать минут. Советую употребить эти полчаса с максимальной пользой – почисти интерьер покойника от крови и отпечатков. Мне-то терять особо нечего, а вот тебе, мой сребролюбивый друг, тебе следует бесконечно бережно выстраивать карьеру. Холь ее и лелей, стань приличным человеком, убирайся домой, больше не воруй, живи тихо, как красноглазая лабораторная мышка. Подожми хвостик. Береги здоровье. Пока.

– Тэн, погоди!

– Прощай.

– Тэн!

Цилиан в одиночку вернулся в нетопленый профессорский холл. Робкие остатки домашнего уюта безнадежно рассеялись во Вселенной, ночной сквозняк проник в разбитое окно и теперь, уныло завывая, швырялся пригоршнями ледяной крупы. Во дворе застыл подтаявший с вечера снег. Грязная смесь воды и льда накрепко схватилась, заковала чахлые клумбы в панцирь.

Ночь лениво переваливала за середину, городская поземка заносила Цилиановы следы. Тэн перемахнул через ограду и, ежась под ледяными порывами, быстро зашагал в сторону проспекта Процветания.

«Председателя правления» он отыскал через три дня.

Глава 18 ПРЕДСЕДАТЕЛЬ

7010 год, зима, Конфедерация, Порт-Калинус

Непогода отрезала пригороды столицы от центра – горожане больше не торопились посетить Древесную Эстетику. Конец недели ничего не изменил, струйки снега беспечно вились вдоль пустых дорожек парка, свинцово-серое зимнее море оставалось невидимым – массу неспокойной воды скрывали холмы. Фонтан замерз, редкостные деревья укрыли прозрачными колпаками, растительность попроще угрюмо умирала под ударами ветра и снега.

Сквозь переплетение мертвых ветвей проглядывали скрытые раньше уголки парка, в тонкий слой снега впечатались цепочки неровных следов – их оставили разномастные стоптанные ботинки. В глубине парка, в небольшой лощине, нежным дымом курился костерок. Бродяги сгрудились вокруг, сутуло подставляя зимнему ветру терпеливые спины – люди из трущоб Порт-Калинуса грели озябшие корявые ладони, время от времени подбрасывая в огонь разделанное на полешки розовое дерево.

Бутылка мутной жидкости пошла вкруговую, собрание возглавлял Председатель – интеллектуального вида старик в грязной вязаной шапочке. Царило настороженное молчание.

– Вот он.

– Где?

Спросивший прищурил мокрые от ветра и холода глаза.

– Тот ловкий парень, что в серой куртке. Он идет сюда прямо от ворот и выглядит словно тот охотник, который уже взял на мушку лопоухую дичь. Я, между прочим, таким не верю.

– Я тоже не верю, только в этом деле пахнет деньгами. Без полновесной монеты нам не дотянуть до весны. Мне нравятся щедрые граждане, в них присутствует нечто этакое…

Пришелец подошел поближе, обвел взглядом благородное собрание, безошибочно остановив внимание на Председателе. Старик неспешно, с достоинством встал, протягивая гостю грязную, с обломанными ногтями руку.

– Шеф правления горнорудной компании «Бездонные копи Эльдорадо». Чем могу быть полезен?

Тэн Цилиан с непроницаемым лицом пожал руку старика и остановился в двух шагах от команды попрошаек. Взгляды бродяг шарили по нему с откровенным интересом шакалов.

– Я должен поговорить с вами без свидетелей.

– У Председателя нет от нас секретов, – раздался сиплый голос какого-то оборванца.

Старик сдержано кивнул:

– Я поеду с вами, мастер Цилиан, я отжил свое и уже не боюсь смерти. Но для начала расплатитесь с моими людьми за их услуги по охране. Верность, знаете ли, не всегда живет в роскошных кабинетах.

Тэн, ругнувшись в душе, замерзшими пальцами вытащил из кармана заранее приготовленную пачку купюр. Взгляд только что кричавшего оборванца весело блеснул, пачка бесследно исчезла в его кармане.

– Машина ждет, вашему другу придется поехать со мной.

– Я готов, – гордо кивнул Председатель. Бродяга-интеллектуал, кажется, не проявил никакого интереса к дележу подачки, он широкими шагами двинулся вслед за уходящим Тэном, подставляя зимнему ветру не по годам упрямую спину.

Через два часа они беседовали в доме Цилиана. Умывшийся Председатель расстался с грязной шапочкой, с жесткой щетиной на лице и потрепанным балахоном, после чего приобрел вид благообразного отставного профессора. Старик ежился и курил одну сигарету за другой.

– Мною двигала не банальная корысть, – разглагольствовал он. – Я всю жизнь неистово стремился к справедливости. Возможно, сделка с компанией выглядит не вполне законной, но она дала моим друзьям возможность продлить свое существование. Едва ли Разум в своем милосердии хочет гибели человеческого существа от недоедания, в то время как бюджет Каленусии благополучен, словно разъевшийся кот… Я идейный человек, сторонник свободы и социальной справедливости.

Утомленный болтовней старика, Тэн Цилиан раздраженно скомкал пустую сигаретную пачку и ловко метнул ее в стилизованную под амфору корзину для бумаг.

– Вернемся к делу, мастер Председатель правления. Вы, как я понял, профессиональный бродяга?

– Я эстет свободы.

– Неважно, на практике это одно и то же. Тем более неестественно ваше желание сделаться фальшивым магнатом. Расскажите-ка мне о своих контактах с прежними владельцами «Копей».

– Здесь нечего рассказывать, господин Цилиан. Вазоф предложил мне формальную сделку, и я согласился стать подставным покупателем его компании. Мы ударили по рукам – нищему не страшно банкротство, если оно сопровождается скромными, но достойными поступлениями наличности.

– Я не об этом. Кто вас надоумил шантажировать Вазофа, наблюдателя Департамента?

Старик замолчал, взгляд его словно бы потух. Цилиан терпеливо ждал, играя инкрустированной зажигалкой. Бродяга проследил за его жестами и зябко обнял ладонями свои худые плечи.

– Я знал, что когда-нибудь, рано или поздно, от властей или от преступников, но услышу этот вопрос. Мне очень жаль и, поверьте, неловко – шантаж противоречит принципам свободы.

– Вас принудили к шантажу угрозами?

– Да, в некотором роде. Я оказался слаб и послушался, потом мне посчастливилось сбежать – старого человека почему-то принято считать дураком, этим-то я и воспользовался.

– Кто вас принуждал?

Председатель шевельнул сухими губами и обронил имя, не обращая никакого внимания на короткое, но яркое удивление Тэна Цилиана. Впрочем, бывший наблюдатель очень быстро овладел собой.

– Его можно отыскать в Порт-Калинусе?

– Когда он отлучается из Мемфиса по делам или в отпуск, то просиживает вечера в «Счастливых Полянах».

– Этот… этот служащий знает о том, что после побега вы вернулись в Порт-Калинус?

– Надеюсь, что нет, мастер Цилиан. Учитывая обстоятельства, мне бы очень не хотелось личной встречи. Ни с Вазофом, ни с тем, другим. Я, конечно, стар и не очень боюсьсмерти, но бывают, знаете ли, вещи и пострашнее.

– Опасности не будет никакой, в моих интересах сохранить ценного свидетеля. Только не пытайтесь лгать – увертки в таких делах не помогут…

Цилиан внимательно выслушал обстоятельный рассказ старика, цепко откладывая детали в память. Нищий закончил историю и со сдержанным равнодушием фаталиста махнул рукой куда-то в пустое пространство.

– Я сказал все и тем спас свою душу. Теперь это ваши проблемы, свободный гражданин… Как вы собрались уберегать меня от гибели?

– Вас устроит помещение в престижную клинику для душевнобольных? Комфорт, отличная кухня, прогулки в парке после обеда и полная безопасность…

– Тому, кто десять лет проводил ночи под открытым небом, такое существование покажется тюрьмой. К тому же вы знаете, что я не сумасшедший.

– Да, знаю. Зато частные психиатры Каленусии довольно честные люди. Если им как следует заплатить, они вас не продадут. Если вы упустите эту возможность, вас рано или поздно найдут и уничтожат. Решайтесь, Председатель.

Бродяга помялся, его медлительность изрядно раздражала Тэна.

– Так вы согласны принять мое предложение?

– Да. И знаете почему? Я неплохо знаю людей – жизнь меня многому научила. Ваше упорство заслуживает уважения, ваше бескорыстие, ваша своеобразная честность, мастер Цилиан, мне импонируют. Один человек принципа всегда поймет другого, пусть даже наши идеи слишком различны…

Последняя неделя почти опустошила банковский счет уволенного инспектора, он кивнул, мечтая об одном – поскорее избавиться от философа-бродяги.

Хорошо оплаченный неболтливый психиатр терпеливо ждал их в частном пансионате на южной окраине Порт-Калинуса, Председатель выбрался из кара и удалился величественно, не оборачиваясь. Вымотанный до предела Тэн вернулся в нетопленый дом, включил установку отопления, дождался, пока прогреются холодные стены и влажный воздух.

– Что мы теперь имеем?

Опять мерно шелестел сайбер, одиноко стыла забытая чашка недопитого кофе – последняя из многих. Цилиан набрал на клавиатуре личный код.

Центральный банк Порт-Калинуса.

Связь установлена.

Состояние моего личного счета?

Система помедлила, нарисовала четкие контуры таблицы. Тэн Цилиан всмотрелся, положил пальцы на виски и ощутил, как учащенно колотится подстегнутый стимулятором пульс.

«Я не мог так протратиться – расходы были изрядные, но не катастрофические. Я вижу невероятное, денег фактически нет и даже хуже – счет заморожен, за мною числится долг такого размера, какой мне никогда не погасить. Это фальшивка, удар в спину, гримасы Системы, которой овладел Цертус».

Тэн Цилиан подошел к темной рамке окна, там, снаружи, за тонкой перегородкой стекла, клубилась синяя ночь, разбавленная круговертью мокрого снега.

Цертус?

Где-то колебался ментальный эфир, пели потревоженные умелой рукою струны, но Цилиан не мог слышать тревожного звона. Бывают фантасмагории, которые, постепенно овладев сознанием людей незаурядных, приобретают черты реальности. И неважно, кто оказался прообразом вымысла, похож ли он на плод чужого воображения и где закончилась цепочка его одиноких следов. Призрак рожден и живет собственной жизнью, обретая пугающую независимость.

Цертус…

Хуже, если враг сам выстраивает мираж, иллюзия мешает разглядеть правду, и ослепленная жертва мечется, бьется с порождениями обмана, теряя самообладание – растерянный обречен на поражение неумолимой логикой схватки. Мастер миража неуязвим и непредсказуем. Его ошибку мы принимаем за удачный ход и безнадежно упускаем миг настоящего удара. Мерцающий, насмехающийся, неуловимый убийца, изменчивый силуэт, который источает угрозу…

Это он – Цертус.

Чего он хочет добиться? Нет ответа. Где он? Везде и нигде.

Цертус – псионик, изменник и наблюдатель. Ловец душ, верный враг Цилиана и неверный друг Короля. Цертус – игрок и эстет, хозяин виртуального миража.

Тэн опустил веки, чтобы не видеть нелепой для южного города метели за окном. В конце концов, этому прохвосту не дано влиять на погоду. Хотя кто его знает? Бывший инспектор недобро усмехнулся игре собственного воображения.

– Врешь, оборотень. Врешь, пустотой поиметый Великий и Могучий Цертус. Тебе приятна неуязвимость. Привык наслаждаться игрой? Поищи другого дурака. Если бы я поверил, что меня подставил не человек, я бы, возможно, сдался – драка с потусторонним Оркусом не по нашей части. Но не стоит сомневаться – ты обычный парень: амбиции, талант и несколько стандарт-литров красной жидкости под оболочкой кожи. У тебя тонкие ниточки нервов, усталый извращенный мозг, ты боишься боли и замираешь от страха. Претензии на сверхспособности хороши для того, кто лишен слабостей людских, иначе, как говорили древние – будь не более чем человеком, или в ускоренном порядке превратишься в биологический отброс. С тобой будет то же самое, мастер миража – ты силен, очень силен, но я потороплю твой конец и позабочусь, чтобы ты никого не прихватил с собой на тот свет. Отправляйся туда один, Великий Цертус. Эх, холера! Ивейдеры – просто воробьи по сравнению с маньяком, а я был доверчивым дураком, когда обратился к руководству Департамента.

Радостно запел-зачирикал уником. Цилиан отцепил его от пояса, с отвращением уставился на экранчик прибора – неровные строчки послания, казалось, подчеркивали едкую иронию отправителя.

ЕСЛИ МЫ ТАК МАЛО ЗНАЕМ О ЖИЗНИ, ЧТО МЫ МОЖЕМ СКАЗАТЬ О СМЕРТИ?

ПРОДОЛЖАЙ РАССЛЕДОВАНИЕ.

ЖЕЛАЮ ПРОДВИНУТЬСЯ В САМОПОЗНАНИИ.

ТВОЙ ВЕРНЫЙ ЦЕРТУС.

Обратный адрес отсутствовал. Тэн Цилиан тщательно подавил желание хрястнуть об пол ни в чем не повинную электронную вещицу.

– Как всегда, слово прозвучало вовремя. Впрочем… Врешь, оборотень – ты только человек. Все, что можно объяснить, всегда объясняется естественными причинами…

Получасовой поиск дал результаты – миниатюрный микрофон прослушивания скрывался в корпусе глупого сайбера. Этот микрофон Цилиан раздавил обстоятельно и со вкусом.

– Теперь я могу побыть в настоящем одиночестве. Хотя интересно, что там сейчас поделывает наш Председатель?

Цилиан потянулся к уникому, но вовремя заставил себя опомниться.

– Никаких сентиментальных глупостей. Я и так сделал все, что мог. Теперь если старик выживет, то это произойдет и без моего участия. А если он обречен… или уже убит? Тогда не буду беспокоиться об этом – лишу подонка Цертуса удовольствия. Дело, прежде всего.

В этот момент уником тонко взвизгнул, и недовольный Тэн прочел новое сообщение.

ОТ ПРАВЕДНОГО ЦЕРТУСА. Я ВСЕГДА ПОДОЗРЕВАЛ, ЧТО ТЫ НАСТОЯЩИЙ ЦИНИК.

Второй микрофон неистово бранящийся наблюдатель отыскал только через час.

Ближе к полуночи, едва успев прийти в себя, Цилиан обнаружил, что у него угнали машину.

Глава 19 ИГРОК

7010 год, зима, Конфедерация, Порт-Калинус

– С вас гинея, свободный гражданин.

Тэн Цилиан расплатился с таксистом и выбрался на влажное, пружинящее под ногами покрытие широкой площади. Сайберы компании «Счастливые Поляны» усердно счищали грязь, но не сумели справиться с сыростью, тонкая пленка воды отражала лиловые с золотом огни рекламы, в темном небе зависло псевдоголографическое изображение Удачливого Сурка. Сотканный из света монстр слегка покачивался.

Бесконечный ряд дверей отливал хрупким блеском хрусталя, тщательно спрятанные датчики пси-наблюдения оставались невидимыми, даря клиентам «Счастливых Полян» обманчивую иллюзию душевного комфорта. Тэн Цилиан на секунду остановился перед входом, отдавая себя Системе. Сканирование закончилось почти мгновенно – прозрачная перегородка с легким звоном рассыпалась мириадами мерцающих серебряных искр, взвилось и опало легкое облачко звездной пыли. Сенсорика входа пропустила бывшего инспектора в казино. «Стекло было иллюзией», – сообразил он и брезгливо покосился под ноги. На темно-пурпурном камне пола не было осколков, слева долетел мелкий и звонкий – словно покатился хрустальный шарик – женский смех. Выдумка компании с призрачной дверью, кажется, кому-то понравилась.

«Не знаю и знать не хочу, как все это устроено».

Дальний конец просторного зала терялся в синтетической дымке, пронизанной золотистыми точками. Еще один сюрприз – летучие искры, зеленые и голубые, легко держались в воздухе без видимой опоры. Они покачивались в общем ритме, создавая ощущение травы, моря или ветра. Приглушенный шелест множества голосов, многократно отражаясь от сводов, довершал иллюзию.

«Эти фокусы хорошо просчитаны, они рассеивают внимание дураков», – подумал Цилиан и в тот же миг резко обернулся, инстинктом угадывая чужое присутствие за спиной.

Продавщица фишек уставилась на клиента с искренним удивлением, в выражении ее раскосой мордашки мелькнула злость и тут же спряталась, тщательно подавленная. Если бы не едва заметный налет порочности, девица, юркая и худощавая, походила бы на девочку. Она не была обнажена – в этом отношении владельцы «Счастливых Полян» проявили оригинальность. Кожу покрывало тонкое, как слой краски, трико – одежда прильнула к гибкой девичьей фигурке, словно вторая кожа. Короткие волосы были перекрашены в тусклый серебряный цвет. На левой стороне груди, под острым соском, как раз напротив того таинственного места, где полагалось биться сердцу, флюоресцировала обведенная виньеткой этикетка: Сира.

«Перезрелый ребенок», – мелькнуло у Цилиана.

– Рулетка, стабилиард?

– Хочу отыскать человека по имени Ривера.

– Никогда не слышала такого имени.

– Точно?

– Точнее не бывает. У меня очень слабая память, вольный гражданин.

В манерах девицы все сильнее проглядывало кое-что нагловатое, вульгарное. «Девчушка здесь долго не удержится. Такие портят заведению стиль». Тэн наблюдал за Сирой с тем специфическим вниманием, с которым умный кот рассматривает дохлого мышонка. «Это вам не инстинктивно проницательная Брукс, со своей детской честностью. Тут все проще и практичнее».

– Кое-что может освежить твою память?

– Вы, что ли, легавый из Пирамиды?

– Ну что ты! Я честный торговец сувенирами. У меня важное дело к Ривере, мы разминулись в полдень в моем офисе, вот я сюда и заявился.

Девушка агрессивно скривила подведенный пунцовым ротик.

– Позвонили бы ему лучше по унику.

– Не хочу.

– У вас, наверное, крутые сувениры.

– Точно.

– Ствол, ручка и крючок.

– Только не ручка, а рукоять, но я, девочка, все равно тебя не понял.

– Да ладно… Пиф-паф, торговля оружием и все такое прочее. Кстати, тут нет пси-детекторов.

– Разреши тебе не поверить, маленькая девочка Сира.

– Не хотите – не верьте. Купите фишек?

– Вот на эту сумму. Остальное возьми на чай. Близко посаженные глазки девушки весело сверкнули.

Она ловко, одним привычным движением, сгребла купюры и показала в глубь зала, не поднимая руки – подбородком.

– Тот, симпатичный такой, в полувоенном костюме – Ривера.

Узкая спинка Сиры проворно исчезла в толпе. Цилиан неспешно приблизился к игрокам и, тщательно пряча интерес, принялся искоса рассматривать человека, имя которого ему накануне назвал нищенствующий владелец «Бездонных копей Эльдорадо».

Бывший инспектор Пирамиды привык не слишком доверять внешности людской. В его бурной жизни случалось всякое. Предавали самые верные. Мягкотелые коротышки оказывались твердыми, словно кремень, религиозными эмиссарами луддитов, сильные мужчины с литой мускулатурой бойцов превращались в вялых медуз от одного ментального прикосновения людей вроде дряхлеющего профессора Калберга. Но в отношении Риверы общее правило не срабатывало, Цилиан хладнокровно на глазок оценил картину и готов был поклясться, что не ошибается в первоначальном приговоре.

«Азартен, игрок и к тому же большая сволочь».

Любители рулетки, затянутые в дорогие костюмы, не обращали на Цилиана никакого внимания – всех охватил ажиотаж, пятый раз подряд выпадало красное. Тэн шагнул поближе к столу и опустился на свободный табурет. Ривера неотрывно наблюдал за игрой, его тяжеловатое лицо застыло в напряжении.

Понемногу звуки, огни, пьяный азарт игры, ощущение уверенности, блаженства и безопасности захлестнули всех. «Наводка, – понял Цилиан. – Где-то поблизости виртуозно работает нелегальный псионик, должно быть, компания выпускает его в критические моменты, когда казино грозит крупный проигрыш. Эти прикосновения не осознаются, я понимаю их как чужое вмешательство только потому, что прошел специальную тренировку. Вот вам и пресловутые „Счастливые Поляны“! Мошенничество владельцев лезет через край. Непонятно, почему наши люди из одиннадцатого отдела до сих пор еще не прикрыли это злачное место?»

Шарик остановился, опять выпало красное. Губы Риверы шевельнулись – Цилиану показалось, что он прочел по их беззвучному движению популярное в среде игроков ругательство. Полковник пси-жандармерии извлек из кармана новую стопку фишек.

Очарованный Цилиан попытался сосредоточиться. От наводки может защитить только другой псионик или хороший пси-шлем – это считалось непреложной истиной. «И защитная медитация, – давным-давно вывел для себя Тэн. – Если наводка не очень сильная и если подобрать правильную формулу. Контраст позволяет уйти от красивой иллюзии, надо только удачно найти образ – тут все дело в картинке и настроении».

Он закрыл глаза, вспоминая…

* * *

– В некоторых протокультурах восточной Геонии детские песенки почитались пророчествами, получаемыми от богов, – сказал когда-то начинающему наблюдателю Тэну ныне покойный полковник Хиллориан. – Занятно. Вы, конечно, не слышали репертуар моих племянников. Бойкие на язык мальчишки – будь в протосуевериях хоть гран истины, сестра давно бы скончалась в муках.

И полковник, умница, скептик и атеист, бодро захохотал. Через несколько месяцев он пропал без вести в горах Янга. По слухам, конец полковника был страшен. Остатки экспедиции вернулись из аномальной зоны ни с чем.

События, описанные в романе «Центурион».

Хиллориан никогда не считался другом Тэна, они оставались просто знакомыми.

Спасенные остатки фотоматериалов сохранили ясную картину окаменевшей глины, низких свинцовых туч и непонятно почему размытые пятна – силуэты людей. На испорченной аудиозаписи уцелели только бессмысленные слова песенки:

Раз-два – привет. Обратно хода нет. Там – черта, Здесь – зола. Замри – беги. Не береги.

В той экспедиции почему-то участвовал ребенок. Это было странно. Цилиан ненавидел работу с природными аномалиями, предпочитая всему азартную охоту на человека – псионика или нет, без разницы. «В конце концов, мы все не больше, чем люди, нетрудно понять логику мутанта и уничтожить его, но нельзя перехитрить Вселенную»…

* * *

Цилиан открыл глаза. Пси-наводка нехотя отступила, истаяла аура ласковой безопасности, исчез мираж уютного морского дна.

Настроение у Цилиана испортилось, чего он, впрочем, и добивался.

«Стоило мне вспомнить кончину бедняги полковника и готово. Получите заказанное чудо».

Голоса уныло шелестели. Немного поодаль молодой, плотный, на военный лад стриженный и тщательно одетый парнишка, отвлекшись от игры, опустошал очередной бокал экстазиака.

– Расскажите-ка нам о северо-восточных мутантах, Мановцев, долетел до Цилиана чей-то брюзгливый голос. – Вам случалось пускать им кровь?

– Я ходил за Таджо. Это здорово накручивает тонус, когда своими руками очищаешь мир от мрази…

– А я-то прослышал ненароком, что вы насиделись в плену у консуляров. И если бы не провал их подполья в Мемфисе…

Тэна передернуло. «Грязное белье нашей Конфедерации и самого Департамента дураки и бездельники стирают прямо за игорным столом». Уже проигравшийся в пух и прах Ривера встал, пошатнулся, едва не уронил табурет и резко, с откровенной небрежностью толкнул Цилиана в грудь.

– Мои искренние извинения. Не желаете составить компанию?

– Составлю охотно.

– Тогда сыграем вдвоем. Как вам партия на стабилиарде?

– Идет.

«Я, пожалуй, легко сделаю его, – решил про себя Тэн. – У этого приспешника Цертуса после проигрыша в рулетку трясутся руки».

В соседнем зале играли классический пул – «девятку», усложненный случайностью: невидимые номера шаров только время от времени становились видимыми. Процессом дирижировал маленький игорный сайбер. Заплутавшему в статистике игроку оставалось то ли иметь фотографическую память, то ли положиться на блажь случая, из-за чего один фол следовал за другим.

– Я лучше воздержусь, – заявил враз отрезвевший Цилиан. – Играйте сами, я составлю группу моральной поддержки.

Ривера уже не слушал его, партнер отыскался немедленно – круглый мягкого вида человечек в больших очках. Сайбер пропел озорное вступление – подобие боевого гимна. Ривера уверенно разбил пирамиду. Цилиан присел на высокий стул, наблюдая за баталией и, поджидая, пока шаров поубавится – это неизбежно сводило случайность на нет. Он только краем глаза следил за событиями на зеленом сукне, широкий проем двери позволял видеть сюрреалистическую суету соседнего зала. Там, словно рыбка в застойном пруду, металась гибкая фигурка Сиры. Потом девушка исчезла – ее оттерли затянутые в дорогие костюмы спины.

– Эй, компаньон!

Цилиан насторожился. Ривера готовился пробить. Что-то неуловимое в облике полковника, в его внешне уверенных повадках заставило Цилиана насторожиться. Шар с неизвестным номером стоял очень удобно. «Это скрытая девятка», – догадался Цилиан. «Сейчас будет фол, а наш Ривера на грани полного разгрома, кроме того, с его противником не все в порядке».

Бывший наблюдатель встал и без спешки подошел к очкастому коротышке.

«У меня в кармане пси-детектор», шепнул он в самое розовое ушко толстячка.

Тот разом съежился и поник.

– Как вы догадались, что я псионик?

– Я же сказал – у меня детектор в кармане.

– Вы ничего не сумеете сделать со мной, я легальный, я больной, у меня лицензия от клиники! – яростно зашипел противник Риверы.

Тэн широко улыбнулся и негромко ответил:

– Да хоть сотня лицензий – засуньте их подальше. Если не перестанете мутить мозги моего приятеля, я сейчас же крикну «Псионики!» и вытащу напоказ свой индикатор. В игорном доме отличная охрана, посетители вас, пожалуй, не убьют, зато изрядно измолотят ваше добропорядочное лицо. Или все-таки личину?

Толстяк заметно дрогнул.

– Чего вы хотите от меня? – беззащитно шепнул он. – Я не могу прервать партию, это против правил и неприлично.

– Тогда дайте ему выиграть. На это ваших способностей хватит?

– Издеваетесь? Да лучше я брошу кий и отправлюсь куда глаза глядят.

Затравленный толстяк и впрямь отложил кий в сторону и побрел прочь с видом гонимой невинности, вызывая тем самым всеобщее удивление. Сайбер невозмутимо протрубил победу полковнику. Тэн украдкой вытер влагу с виска. «Бедняга легко мог догадаться, что у меня нет детектора – с таким прибором не пустят в игорный дом. По счастью, эти люди привыкли бояться даже тени – изгои, которые вечно мечутся между соблазном и виной».

Ривера встряхнулся и нервно закурил.

– Спасибо, вы спасли меня, неизвестный друг. У меня это наступает, как болезнь, приступ ложной лихорадки. В темные часы вечера, сам того не замечая, совершаешь безумства. Я ваш должник?

– Нет.

– Тогда зайдем куда-нибудь выпить.

Они вышли на площадь. Небесная голограмма Удачливого Сурка озаряла пружинящее под ногами покрытие ядовито-голубым светом. Ночной бар отыскался в двух кварталах – дешевая забегаловка, ярко-белая коробка, украшенная гирляндой лампочек и наверняка набитая пси-детекторами. Барменом работал старой модели сайбер. Цилиан забрал у него выпивку и устроился так, чтобы можно было видеть лицо Риверы, оставаясь в тени. Тот понимающе усмехнулся:

– Вас послал Департамент?

– Нет. А почему вы спросили?

– Я не верю в случайные совпадения. Давно встречались с Николаевым?

– Никогда о таком не слышал.

– Колоритный бродяга, в определенных кругах его величают Председателем. Фиктивный владелец «Бездонных копей Эльдорадо». Я ждал, что делом рано или поздно заинтересуется Наблюдение, но ваше появление оказалось сюрпризом.

– Мы разве знакомы?

– Немного, заочно. Цилиан, со скандалом уволенный после провала в Центральной Клинике?

Тэн молча кивнул. С той самой минуты, как бывший инспектор ступил на пурпурное крыльцо «Счастливых Полян», его не покидало мучительно яркое и гнетущее ощущение ирреальности происходящего – словно закулисный противник, против воли Тэна, все время пытался сыграть в поддавки.

– Мы с Крайфом многое знаем о вас, – как ни в чем не бывало продолжал между тем Ривера.

– В самом деле?

– О, не сомневайтесь. Наш Цертус – великолепный собеседник.

– Не ожидал, что вы сознаетесь так легко.

– Сознаюсь в чем? В контактах с виртуальным образом, с безобидным невидимкой, который обожает латинские прозвища? Цертус не личность – Цертус это легенда. Полно, Тэн Цилиан, разве игра с легендой это преступление?

– Когда надо напакостить, легенды обрастают не просто плотью, а я бы сказал, многими килограммами мяса. Вы вместе провернули аферу с «Бездонными копями Эльдорадо»?

– Нет. Копи и то, что в них было или не было, а, признаться, не было в них ни черта, – все это частное дело дурака Вазофа.

– Вы его шантажировали разоблачением?

– Я оказал покровительство бродяге, которого использовал ваш коллега. Этот Николаев – занятный старик, философ в душе.

– Ваши слова расходятся с показаниями самого Николаева.

– Полно, друг мой Тэн! Я ведь могу называть вас своим другом? После фантастической партии в стабилиард и моего спасения – это так естественно… Дружище, ваш экспресс уже ушел, не портите себе кровь. Я бы хотел сказать – не губите остатки карьеры, но у вас ее больше нет – даже в виде остатков. И что за холера вами движет? Неужели атавистическое стремление отомстить?

– Возможно.

– Тогда вы способны понравиться генералу Крайфу. Он не чуждается простых эмоций.

– Крайф и Цертус в одной команде? Не верю. У вашего шефа репутация ненавистника ивейдеров.

– Одно другому не мешает, одно другому не мешает… Цертус тоже не в восторге от ментальных мутантов – они для нас только ненадежный инструмент.

Цилиан задумался, всматриваясь в твердый абрис лица собеседника. «Меня обманывают, – понял он. – Пока не знаю, в чем, но тугая петля лжи уже сплетена, затягивается, я чувствую, как, осторожно примеряясь, она царапает мою шею».

– Как он выглядит, друг Ривера?

– Кто?

– Цертус.

Полковник рассмеялся, показав на миг неестественно белоснежный ряд зубов.

– Его попросту нет. Цертуса как единой личности не существует, это только псевдоним группы аналитиков, военных и интеллектуалов. Не верите? Зря. Наша деятельность, по сути, остается в рамках закона. Не надо громких слов о фальсификации данных в Системе. Мы не лжем, друг мой, мы только опережаем события – блистательная правда предвидения выше убогой серости пошлого дня. Вас очернили в глазах шефа Пирамиды? Но ведь вы сами медленно и верно дрейфовали к открытому бунту, Тэн.

– Я честно служил Каленусии.

– Только собственным консервативным представлениям о ней. Времена меняются, в таких случаях необходима гибкость, вы повели себя как жесткий упрямец и вот оказались на обочине событий, с волчьим билетом в кармане.

– Не торопитесь праздновать победу.

– А на что вы надеетесь? На показания Николаева? Этот философ-бессребреник продаст вас, как только ему предложат повышенную ставку. Кстати, почтенный бродяга способен и просто умереть – в его возрасте роковой может оказаться любая пустяковая инфекция. Например, корь… Или вы предпочитаете классические инфаркты?

– Не зарывайтесь, Ривера. Я уже перешагнул черту, за которой примитивный страх не имеет значения.

Полковник немного смутился.

– Мои искренние извинения. Действительно, было глупо пугать умного и смелого человека. Я пошел на контакт с вами не с этой целью, все проще и практичнее – не желаете к нам присоединиться?

– Каким образом?

– Присоединиться к нам, стать частью Цертуса.

– Зачем?

– Вы будете смеяться – нам нужны честные люди.

– А если я отвечу «нет»?

– Лучше, если вы так не скажете.

– А если соглашусь?

– Мы уладим ваш конфликт с Департаментом. Возможно, вы получите альтернативный вариант карьеры.

– Вы потребуете от меня лояльности?

– Разумеется!

– Я не могу обещать верность команде, о целях которой не знаю ровным счетом ничего.

– Вы все узнаете в свое время – доверяющий сам нуждается в доверии. Как вам мое предложение?

– Меня тянет ответить «нет», но после моих приключений среди менгиров…

– Что вы имеете в виду?

– Так, ничего, вспомнил одно веселое место.

– Не торопитесь, Цертус очень хочет вашей честности, он готов дать вам время – подумайте. Пусть это будет неделя. Да, одна неделя, но ни часом больше. Через семь дней я вас найду. В «Счастливые Поляны» больше не ходите.

Цилиан встал – выпитый алкоголь на короткие мгновения расцветил огни рекламы радужными кругами. Ривера держался в тени, его фигура сама напоминала мохнатую тень.

«Ложь внутри большой лжи, а в ней еще одна ложь, если новая ложь меньше, то она обязательно тоньше. Все они предатели. Я не верю, что Крайф и Цертус – одно и то же лицо. Я не верю ни Ривере, ни Цертусу. Ривера, похоже, понятия не имеет о мираже внутри Системы, значит, он не Цертус и даже не голова Цертуса. Он… он Цертусов загаженный хвост».

Цилиан спрятал неуместный смешок. «Сыграем по их правилам».

– До встречи. Я обдумаю ваше предложение. Что-то во всем этом есть, но мне нужно как следует разобраться в собственных мыслях.

Сайбер-бармен безразлично проводил ночных гостей.

Они простились, Цилиан пошел домой в одиночестве, стараясь держаться спиной к пронзительному ночному ветру. Улицы Порт-Калинуса давно опустели, вызывать такси по уникому Тэн не решился. «Чем меньше моих следов остается в Системе, тем лучше». Он скорым шагом прошел два или три квартала, понимая, что впереди еще час одинокой прогулки. Близ конца проспекта Процветания Цилиана обогнал нигилист-мотоциклист – худой странного вида парень в надвинутом на лицо тяжелом пси-шлеме.

– Подвезти? – поинтересовался он не без иронии. Цилиан молча кивнул. Удивленный нигилист опешил: – Ладно, садись, мужик, раз ты без комплексов. Бывший инспектор не стал медлить и тут же устроился на заднем сиденье. «Если повезет сломать Цертуса, назло Егерю приобрету для себя такую же штуку о двух колесах, – твердо решил про себя Тэн. – И плевать на соображения престижа».

Он оказался у крыльца собственного дома ровно через десять минут, победный рокот мотора утихал в отдалении. Цилиан отыскал в кармане ключ, ловко, на ощупь попал им в замочную скважину.

…Ключ почему-то не поворачивался. Тяжелая дверь легко подалась под рукой. «Смазаны петли и сломан замок». Цилиан бесшумно отступил в сторону косяка, вытащил из внутреннего кармана и снял с предохранителя пистолет, подождал, пока глаза привыкнут к густому сумраку неосвещенного двора и к черному проему входа.

В доме глухо молчали. «Возможно, они убрались, потому что не застали меня. Или уже забрали из сейфа все, что им понадобилось». Он толкнул дверь и вошел неслышными шагами – в стылом доме пахло морозом, тонкими духами и еще чем-то острым, с привкусом металла и крови. Опознав владельца, беспечная сенс-автоматика засветила ночную лампу, в неровном лиловом мерцании лицо девушки на кровати показалось Цилиану совсем кукольным, восковым.

– Сира?

Серебряные волосы свалялись, плащ распахнулся, открыл порванное и покрытое бурыми пятнами трико. «Ей аккуратно перерезали горло по крайней мере полчаса назад, – подумал раздосадованный Тэн. – В это время я разговаривал с Риверой, значит, девушку убил не он. Но Ривера мог участвовать в комбинации, наше с ним знакомство наверняка смоделировано Цертусом. Толстяк в очках, бильярдист-псионик, с самого начала был подставным лицом. Они стремятся замазать меня и сломать – обвинить в извращенном убийстве».

Цилиан задержался взглядом на флюоресцирующем индикаторе часов. «Лукавые предложения Риверы – сплошной обман. Моими спасителями оказались его милость случай да еще первый встречный, быстрый ночной мотоциклист. Спасибо тебе, технический нигилист. Они заявятся сюда минут через тридцать-сорок, люди Цертуса должны привести нейтральных свидетелей только тогда, когда я наверняка буду на месте – растерянный, в истерике, рядом с еще теплым трупом. Удача и Разум дали мне роскошный подарок – лишние полчаса».

Он приподнял девушку и тщательно запахнул ее плащ, посмотрел напоследок в скорбное холодное лицо, с которого смерть навсегда стерла налет вульгарности. Потом сдернул с кровати окровавленное белье, завернул его вместе с телом в широкое покрывало. При жизни Сира не отличалась высоким ростом, труп не успел окоченеть – сверток получился не очень большим.

«Придется угнать чужую машину».

Цилиан убедился, что кровать чиста, оставил узел с телом в прихожей, собрал кое-какие вещи, вынул из сейфа то ценное, что там еще оставалось, отыскал и сунул в карман связку электронных отмычек, натянул на виски легкий обруч пси-защиты. «Это должно на время обмануть ментальные датчики… Если они не предусмотрели всего, если они не наставили „жучков“ прямо в моем доме. Святой Разум, заступник атеистов! Только бы отыскать машину…»

Он нашел запаркованный на улице кар только через десять минут. Три минуты, точно и умело, экономя каждое движение, возился с противоугонной защитой. Разбуженный мотор заработал ровно и сильно, улица оставалась пустой, маленькое тело мертвой Сиры – Модельки свободно поместилось в багажнике.

«Пора. Они заявятся с минуты на минуту. Спасение в скорости».

Машина легко мчалась сквозь ледяной холод безлюдного проспекта, мимо респектабельных спящих особняков и безумных огней казино, мимо темного, острого силуэта Пирамиды, и дальше, дальше, вдоль магазинов и отелей, потом прочь от одноэтажных домов предместья…

Через полчаса Цилиан вырулил на кольцевую и выбрал самый первый поворот в сторону Мыса Звезд.

«Не хватало еще встретиться с каким-нибудь бдительным патрулем. Странно, я впервые в жизни так рискую, причем очень хочу спасти свою шкуру и отчаянно боюсь патруля, а мальчишка Далькроз ради своих „воробьев“ ставил жизнь на карту десятки раз, если не сотни».

Постепенно дорога сузилась, мерзлые камни неуютно скрипели под колесами, Цилиан притормозил и настежь открыл дверцу – в лицо ему веяло морем. Бывший инспектор подошел к крошащейся кромке скал, постоял над темным заливом, словно ожидая чего-то.

– Пора.

Он вернулся, подогнал украденный кар поближе, откатил в сторону пару неудобных валунов, ловко и сильно подтолкнул машину к обрыву.

Кар, сделав свое дело, падал медленно и величественно. Тэн Цилиан не стал ждать удара о волны – он, больше не раздумывая и не оглядываясь, быстрым шагом уходил прочь.

Интерлюдия СТОП КАДР

Самое странное в вышеописанных приключениях то, что и они не образумили упрямого Тэна Цилиана, после чего Цертус (будь он многими или одним) проклял злополучного инспектора и получил шанс в полной мере испытать то досадливое удивление, которое нередко приходится переносить простым смертным.

Покуда Цертус наводнял Систему ментальными сигналами, моделирующими безудержный гнев, беглый инспектор Пирамиды отправился на восток способом, позаимствованным из арсенала бывшего нищего Председателя «Бездонных копей Эльдорадо». Словом, Тэн Цилиан, словно профессиональный бродяга, брел в сторону Мемфиса пешком.

Встреча с Крайфом еще предстояла. Тело грешной Сиры бесследно кануло на дно залива. Фальшивые улики исчезли навсегда, но подмятая Цертусом Система все равно исправно ловила беглеца, рассылая дорожной полиции поддельные ориентировки.

Продрогшие на январском ветру патрульные, ругаясь вполголоса, тормозили подозрительные кары. Владельцы машин неистово поносили всех: Цилиана вслух, патрульных молча, всей душой, и неестественную для Конфедерации погоду – всеми способами.

Цилиан чинно и бесстрашно проходил мимо – в конце концов он поневоле притерпелся к статусу дерзкого преступника и даже находил в этом некоторое мрачное удовольствие. К тому же частые ночевки под открытым небом избавили его от сходства с собственным, из картотеки Пирамиды, благопристойным портретом.

Закаты, как полагается в критические моменты истории, были оранжевы и красивы. Клиники Порт-Калинуса исправно пополнялись невротиками всех мастей.

Раздраженный внутренними противоречиями Сенат урезал ассигнования на борьбу с мутациями. Егерь принял факт достойно – как полагается солдату невидимого фронта. Он без спешки, методично, наводил порядок в собственном ведомстве. Одним из первых уволили лентяя Вазофа, и следы этого авантюриста затерялись где-то в финансовых дебрях делового Порт-Калинуса.

Реабилитированный мутант Мановцев на время избавился от пагубной страсти к рулетке и успешно делал карьеру в корпорации родного дядюшки.

Юлиус Вэнс много работал и проводил свободное время в компании философствующего сайбера Макса.

На севере, в Куэнке, Авителла Брукс день за днем упрямо, тревожно и тщетно ждала уником-звонков. Звонка от Короля – потому что очень хотела видеть его, звонка от Цилиана – потому что надеялась услышать, что с ужасом Цертуса покончено навсегда.

Лин Брукс забросил ваяние и теперь писал маслом картину «Пересыльный лагерь псиоников». Там, на холсте, простиралась под яростным светом оранжевого солнца плоская, словно тарелка, степь, и на угловатой нитке колючей проволоки замерла на долю секунды серая, с одним-единственным белым пером, маленькая испуганная птица…

Равнодушный ко всему, кроме выпивки и музыки, отец немного постоял за плечом блудного сына и неодобрительно покачал головой.

Далеко на Северо-Востоке знаменитый Стриж, диктатор луддитов на пару с Мишей Бейтсом выстраивал новые хитроумные планы. Его враги, солдаты генерала Крайфа, со скуки облюбовали новый экзотический клуб, который открыли для них на задворках Мемфиса, в сиреневом квартале. Опять мучился совестью и изредка подумывал о прекращении практики покладистый врач Люсиан.

События шли своим чередом.

Искусственная ментальная завеса, которая отделяла Консулярию от Конфедерации, оставалась почти непроницаемой, хотя этот эфемерный барьер нельзя было ни увидеть, ни ощутить…

Цилиан, убегая на восток, не знал, да и знать не мог, что там, далеко, за Таджо, в эти самые часы о деле Цертуса спорят еще два человека – Марк и Король.

* * *

Они как раз закончили работу – рядом, на морозе, остывала электрическая пила, разделанному на поленья стволу треснувшей сосны предстояло вскоре сгореть в камине консульского дома.

– Интересная история, – продолжил Марк Беренгар отложенный разговор. – Ну точно, ты, Далькроз, псих ненормальный. Я бы близко не подошел к этому ублюдку Цертусу, хотя бы мне показали весь мир на подарочной тарелке.

– Я старался не для себя. Да и что ты знаешь обо всем этом?

– Ну, конечно, я ничего не понимаю – а ты знаешь все и про всех. Наверное, это ты, а не я подыхал под пулями впересыльном лагере.

Они замолчали, балансируя на грани симпатии и вражды. Прямой в дружбе или ненависти Марк, для которого еще не было в этом мире полутонов, и слишком рано повзрослевший Король, уже познавший сполна горечь компромиссов. Холод и ранний вечер окрасили ближние холмы бледно-розовым сиянием. Охрана виллы не показывалась, но Марк догадывался, что за каждым его движением следят настороженные глаза луддитов.

– Ты думаешь, он вправду хотел помочь таким, как мы? – без особой уверенности спросил Беренгар.

– Конечно, хотел – он и помогал, только у него была своя секретная цель. Это как сердцевина в человеке. Она бывает не у всех, но если есть, а потом ее отнять, то все кончается плохо.

– А ты догадался, чего он хочет?

– Пока нет.

– Наверное уж, не пресловутых «больших бабок», а то бы он просто взломал через Систему какой-нибудь пузатый банк Порт-Калинуса. Может, мечтает заделаться главным в нашей утраханной Оркусом Конфедерации?

– А зачем тогда ему ивейдеры?

– Не знаю. Вроде бы даже и незачем. Мне кажется, он сам псионик.

– Понимаешь, я тоже так раньше считал, но потом понял, что нет. Он не псионик, потому что у него очень странная наводка.

– Чего-чего?!

– Он передавал пси-наводку через Систему.

– А такое бывает?

– Говорят, что нет. Вам рассказывали в колледже про Калассиановский Центр?

– Ну ты даешь – я там даже недоучился. Не успел.

– Был такой секретный центр исследования ментального феномена. Его потом разрушили иллирианцы, но сначала там накопали много интересного. Так вот, есть такое фундаментальное исключение Калассиана. Машина не может создавать пси-наводку – и все тут.

– А передавать ее от сенса может?

– Для этого нужно сесть в кресло и облепиться датчиками – такие штуки ставят в подпольных пси-притонах.

– Ты хочешь сказать…

– Ну да, Цертус гнал наводку так ловко и здорово, как не сумели бы ни пси-наркоторговцы, ни ученые черепки. Но она получалась холерски странной – знаешь, чем картина отличается от фотографии?

– Фото четкое, это настоящая копия, там видно каждую мелочь – траву, синяк под глазом или шерсть кота.

Но все это плоское, как будто игрушечная картинка. Настоящая картина не совсем похожа на то, что рисовали, зато она живая.

– Точно. Так вот – наводка Цертуса, она, как фото или голограмма. Все очень здорово и похоже, но за этим прячется пустота. Ты и знаешь, что это обман, и оторваться не можешь. Иногда мне кажется, что Цертус придумал устройство, которое может дать пси-нормальному наш Дар.

– Ты думаешь, сам-то он пси-нормальный?

– Мне так кажется.

– Если всем в Конфедерации подарить по такому устройству, то больше не понадобится реабилитация – не останется ни комиссий, ни лагерей, ни инъекций антидота. Это будет реабилитация наоборот – всякий, кому взбредет в голову, заделается псиоником.

– И это точно. Я только не знаю, почему Цертус всего этого не хочет.

– А ты пробовал его убедить – раньше, в Порт-Калинусе, когда вы говорили через Систему?

– Нет. Я тогда многого не понял. К тому же что я могу ему предложить? Свои догадки? Ты, Беренгар, никогда не видел это… существо. А я видел только его ментальный отпечаток в Системе.

– На кого он был похож?

– На кота в смокинге.

Беренгар захохотал, сломавшись пополам.

– Зря смеешься, – раздосадовался Король. – Есть простые штуки – доверие или недоверие, проигрыш или победа, но все это одинаково плохо применимо к Цертусу.

– Ты его боялся?

– Нет. Но входить с ним в контакт было тяжело. Это как жесткая шкурка, которая потихоньку трет кожу. Не успеешь оглянуться – он уже «пустил тебе кровь», то ли энергии убавляется, то ли прибавляется сомнений. Только польза всегда перевешивала, ну или почти всегда. Он помогал – быстро и эффективно, так, как никто другой не сумел бы мне помочь.

– И ты с ним водился в Системе, рискуя сломать себе мозги?

– Да. Ради наших ребят. Только ради ребят.

– Я бы так не смог.

– Потому что тебе повезло – ты не был Королем ивейдеров.

Марк отвернулся.

– Ладно, Король. Давай займемся дровами. Что будем делать с этими чурбанами?

– По-моему, их надо расколоть – они слишком тяжелые, сырые и, наверное, не станут гореть…

* * *

– Стоп кадр.

…Стриж отвернулся от монитора: исчезли двое гостей, пила, ярко-желтые сосновые поленья – картинка, пойманная камерой слежения, погасла. Легкие женские шаги приблизились и замерли на пороге, но он нарочно не оборачивался.

– Добрый вечер, моя любимая совесть.

– Привет. Зачем ты играешь с Королем?

– Я не играю, Джу, я просто пытаюсь остановить будущее.

– А разве это нужно – останавливать будущее?

– Иногда. Особенно если оно слишком печально.

– Ты уже совершил одну похожую ошибку, когда заключил сделку с Валентианом.

– Я тогда спасал твою жизнь, это ведь самое главное.

– А что теперь?

– Ничего личного, одна политика, – лукаво усмехнулся луддитский диктатор. – Вдруг исследования с участием этого мальчика помогут псионикам найти средство от преждевременной смерти. Как тебе понравится бессмертие, долгая-долгая жизнь, а, Джу?

– Никак. Это такая же ловушка, как ваше хваленое всемогущество. На похожую удочку когда-то купился несчастный полковник Септимус Хиллориан.

– Бедняга. Он нас чуть не убил, и конечно, за это его стоит пожалеть.

– Не смейся. Он был честным, но его обманули в лучших побуждениях.

– Душа моя, рассудок для того и существует, чтобы не позволять себя дурачить. Но это так, к слову. В любом случае, покуда наши ученые раскопают хоть что-то стоящее, пройдут годы и годы, это очень длинная история. А пока что у меня завелся другой интерес.

– Какой?

– Как ты думаешь, что будет, если Каленусия решит-таки заняться нами, Северо-Востоком, всерьез?

– Они уже пытались воевать – ничего не вышло.

– Тогда правил раздолбай Барт и в Порт-Калинусе восстали псионики. Сейчас у руля Вэнс, а это человек другого склада, ты сама знаешь, что раньше его звали Фантомом. В Порт-Калинусе спокойно. Реабилитация почти покончила с сенсами Каленусии – этих несчастных насильно лишили паранормальных способностей. А теперь вернемся понемногу к нашим собственным делам. Пока что пси-мутация – хорошее пугало для жителей пограничных территорий, мало кто суется за реку, а кто суется, горько жалеет об этом – у нас полно боевых псиоников. Но люди очень даже смертны. Нельзя год за годом требовать от них самоотвержения. Настанет день и час, когда они устанут, и тогда рухнет все – Конфедерация сомнет нас, как щенков.

– Ты что-то задумал?

– Да.

– Что-то морально сомнительное?

– Ну, не совсем. Просто оно еще… не оформилось в слова.

– Наверное, что-то жестокое до полного отвращения.

– Узнаю подход сострадательницы! На самом деле ничего ужасного. Просто…

– Что?

– Просто мне тоже понадобился… Цертус.

Глава 20 ПРЕСТУПНИК

7010 год, зима, Конфедерация

Зимняя равнина, прорезанная конфедеральной магистралью, – зрелище на любителя. Голое скучное пространство, подмороженная зеленая изгородь у обочин, пение ветра и мерзлая пыль из-под торопливых колес. Сквозняк треплет надорванную обшивку фургона, отгибает ее угол, водитель в кабине и не смотрит назад – он пристроил вместо себя миниатюрного сайбер-водителя и пытается согреться, прикладываясь к бутыли с безалкогольным горячительным. Потом открывает окно и зашвыривает флакон с остатками суррогатного пойла в глубину кустарниковой изгороди.

– Ну и дрянь попалась.

Поселок близ линии горизонта – ровные чистые домики с весело раскрашенными стенами из пластикофанеры. Поселок кажется игрушкой на ладони. Игрушка растет, обретает тысячи подробностей и медленно, но верно лишается первоначальной чистоты. Свора крошечных собачек выныривает из-за угла, провожает транзитную машину визгливым тявканьем. Усатый водитель вылезает из отсека и, не оглядываясь, бредет в теплую глубину маленького придорожного ресторанчика. Надорванный угол обивки кузова сдвигается, выпуская на волю озябшего пассажира. Тэн Цилиан отходит в сторону, чтобы его не заметил водитель, и пытается согреться. Дорожный указатель обещает триста километров до Мемфиса. Веселая, обклеенная картинками дверь ресторанчика распахивается внезапно – владелец фургона спешит залезть обратно в кабину и тут же трогает с мета – Тэн ловко запрыгивает на ходу. Холод пробирает до костей. Чтобы согреться, Цилиан передвигает пластиковые ящики с консервированными фруктами, сооружая вокруг себя подобие замкнутого пространства.

«Ничего, два часа, и я на месте».

Дорога близ Мемфиса охраняется. Двое закутанных «кукол» в форме пси-жандармерии тормозят фургон.

– Пси-патруль. Вылезайте, проверка.

Водитель снимает темные очки, стаскивает меховую шапочку с длинным козырьком и равнодушно подставляет свои виски под детектор.

– Все чисто.

Младший жандарм тем временем заглядывает в кузов машины.

– Эй, Аварт! Здесь притулился заяц.

– Не понял?

– Этот парень вез незаконного пассажира.

– Отлично. Проверь заодно и пассажира.

Цилиан хладнокровно выдерживает проверку, раздосадованный жандарм длинно сплевывает в чистую пелену придорожного снега.

– Этот недоумок в норме. А все же предъявите свой конфедеральный жетон, свободный гражданин.

– Я его потерял.

На широком лице жандарма появляется понимающая ухмылка. Он тянется к уникому, собираясь ввести в Систему приметы беглеца.

«Сейчас или никогда». Цилиан разворачивается и бьет младшего жандарма каблуком в грудь. Тот падает молча и лишь на земле издает короткий всхлип, пытаясь нащупать под одеждой быстро растущее мокрое пятно. Его товарищ, словно бы медленно-медленно, а на самом деле очень быстро вскидывает излучатель, готовясь поразить обоих – и Цилиана, и водителя. Тэн, сбивая прицел, уходит в сторону, и опустевшая обочина дороги вмиг вскипает от выстрела – кудряво пенится пластик поребрика, испаряется растаявший от нестерпимого жара снег. Ошеломленный Аварт ведет ствол следом за мелькнувшей фигурой противника. Цилиан не ждет, он перекатывается, прячась за колесом фургона. Здесь, рядом с протектором, в чистой лужице воды, блестит увесистая гайка. Бывший инспектор Пирамиды поднимает ее и швыряет в Аварта – в верхний край виска, чуть пониже сдвинувшегося обруча пси-защиты. Жандарм валится ничком, с грохотом роняя излучатель…

* * *

Шокированный водитель (глаза в пол-лица) с гадливым интересом окинул взглядом победителя Цилиана.

– Ты кто такой – мутант драный?

– Нет. Вы сами видели тесты.

– Шпион принцепса, что ли? Иллирианец?

– Холера вас подери! Нет, конечно, какой из меня шпион? Я служил только Каленусии. Подвезете до города?

– Иди туда сам. Пошел вон, мне не нужны чужие проблемы – своих хватает.

– Вы что – не понимаете? Они были вне себя, вас собирались убить за компанию. Я минуту назад спас вашу жизнь.

– Проваливай! Проваливай, псих ненормальный, убийца! Засунь это драгоценное спасение себе в самую задницу. Все беды от таких, как ты, – от полоумных бродяг и нигилистов.

– Погодите…

– А теперь мой фургон арестуют до выяснения! Эти ящики с ананасовым компотом ждут не дождутся в «Белой мартышке», а они застрянут в жандармском управлении минимум на неделю, кто будет оплачивать убыток?!

От злости щеки усатого водителя приняли иссиня-пунцовый оттенок, он вцепился в отвороты потрепанной куртки бывшего инспектора Пирамиды и принялся трясти его, выкрикивая Цилиану в лицо:

– Кто? Кто будет? Кто?

– Цертус.

– Чего-чего?!

«Великая Пустота. Он меня не пускает. А время дорого, оно разлетается, как невесомая золотая пыль, и пошел последний отсчет».

Тэн Цилиан одним движением высвободил плечо и обманчиво несильно ткнул усатого под ложечку – тот скорчился, осел и надолго потерял интерес к событиям.

Цилиан вернулся к младшему жандарму (этот слабо стонал) и забрал излучатель с полным зарядом. Потом нагнулся к неподвижному Аварту.

«Боги прошлого и Разум будущего. А ведь я, кажется, убил его». Он тронул запорошенные мелким снежком волосы убитого – и там, под кожей виска, прощупалось плоское тельце чипа. Вокруг уже расплывался багровым тугой кровоподтек.

«Вот оно что. У него был электронный трансплантат. Я случайно разбил схему ударом гайки. Прости, парень, я не хотел, так получилось – это Цертус. Это только Цертус».

Цилиан подобрал второй излучатель, рассовал оружие по карманам, обруч пси-защиты не тронул, подумав, обшарил карманы жандармской униформы. Денег почти не оказалось, зато за пазухой у мертвого Аварта нашлась электронная карточка и упакованный в гибкий пластик портрет трехлетнего ребенка. Тэн оставил карточку себе, а изображение засунул обратно, во внутренний карман чужой куртки.

Вдали высверкнуло – огонек напоминал тревожную мигалку жандармерии. Цилиан оценил ситуацию и отодвинулся в тень фургона. «Поздно. Здесь не обошлось без ментального слежения за дорогой – я упустил из виду такую возможность. Мне некуда бежать, они перекроют шоссе, фургон не пройдет, вокруг голое поле – там не спрятаться, все простреливается насквозь. Можно еще уповать на чудо, но за последние недели я исчерпал свой лимит на чудеса. Сейчас они подъедут и пристрелят меня за неподчинение аресту. В сущности, это правильно. А драться я непременно буду, потому что меня нестерпимо тянет это сделать».

Полицейские кары неслись по шоссе с заунывным ревом, Цилиан ушел в тень колеса, надеясь, что первые выстрелы придутся по кабине. Машины притормозили, полукольцом окружая место трагедии – холмики уже присыпанных снежной крупой тел, застывший в неподвижности фургон, разбросанные вещи.

– Что там по пси-детектору? – спросил незнакомый, хриплый на ветру голос.

– Трое живых, один мертвый. Этот парень кого-то замочил.

Тэн немного высунулся, в тот же миг веер пуль стегнул кузов машины, побежало лучистыми трещинами лобовое стекло, «потекли», оседая, пробитые выстрелами колеса. Бывший инспектор прицелился из излучателя, выбрав чью-то голову в пси-шлеме, чуть придавил, но не довел спуск до конца. Тонкая, как волос, грань еще отделяла его от порыва, за которым начиналось сумасшествие отчаяния. Он переместил ствол и выпустил заряд под ноги полицейским – заснеженный асфальт треснул, взвилось облачко пара, противники мячиками скакнули в стороны.

– Мать Разума! Он еще и отстреливается. Того и гляди убьет заложников.

Ответный огонь пришелся в корпус машины. Не задетый Цилиан перекатился поближе к придорожной канаве, уходя из-под огня. На той стороне не спешили высовываться, должно быть, не желали рисковать.

– Эй, парень! Ты не местный или идиот? Бросай оружие, выходи, руки за голову!

– Кто со мною говорит? – спросил Цилиан, порывом сухого холодного ветра голос его отнесло в сторону, но враг, кажется расслышал правильно.

– Торрес, уголовная полиция Мемфиса. Мы не пси-жандармерия, если тебе это так интересно. Ты псионик?

– Нет.

– Тогда лучше выйди подобру-поздорову. Кстати, оставь мысли о смерти героем, у нас отличный снайпер, ты и задеть-то никого не успеешь.

– А какой холеры мне вообще сдаваться? Стреляйте метко и кончим с этим паскудным делом.

– Если ты, парень, сдашься прямо сейчас и не причинишь вреда тем двоим, может быть, на твоем счету окажется только одно убийство.

Цилиан задумался всего на миг. Предложение полицейского офицера казалось заманчивым, но только для непосвященного. «Гражданская полиция – это не пси-жандармерия, возможно, они не застрелят меня на месте, нужно попытаться объяснить, что я только защищался. Пусть дело дойдет до Трибунала – я мог бы перед судом упирать на случайность, на убийство этого Аварта по неосторожности, и отрицать все остальные обвинения – в первую очередь насчет смерти Сиры и Калберга. По крайней мере, насчет Калберга у меня наверняка бы получилось. Если бы… если бы не Цертус… Он легко собьет с толку защиту и подделает любые улики».

В этот короткий миг Цилиан остро осознал безнадежно пустой и тоскливый холод огромного пространства равнины, ощутил свое одиночество. Земля вокруг промерзла, от такой почвы отскакивает лопата, и мелкое жесткое крошево, смешанное со льдом, приходится долго выскребать – покуда не станет четким черный прямоугольник ямы.

«Эта драка исчерпала мои ресурсы. Я не боюсь, – подумал Цилиан. – Лучше умереть, пока я свободен, по крайней мере, не дам Цертусу вести меня за черту смерти долгим и болезненным путем. Не надо было обещать слишком многого. Эх, Вита!»

Он вытер влажные от холода глаза, еще раз, непонятно зачем, проверил излучатель, поднял ствол, прижал ледяной кружок дула к собственному виску и тут же придавил курок.

И мир зимы, сметенный ударом, рассыпался в прах. Но это не был ни жесткий, горячий толчок пули снайпера, ни обжигающий и сокрушающий выплеск энергии излучателя.

Голову Цилиана коротко обожгло холодной болью электрического разряда. А потом мир и в самом деле умер, исчез и не осталось больше ничего.

Торрес, офицер уголовной полиции, подошел к распростертому телу. Сначала он двигался очень и очень осторожно, потом успокоился и последний короткий отрезок пути прошагал широкими размеренными шагами.

– Хороший выстрел, сержант. Просто великолепный выстрел – вы ему влепили прямо в затылок.

Торрес присел на корточки, взял в свои ладони твердые и холодные руки Цилиана, с трудом высвободил из них излучатель.

– Смотрите-ка, он пытался застрелиться и даже успел спустить курок.

– Почему ему не разнесло голову?

– Не знаю. Это какая-то мистика – излучатель не сработал. Может быть, холод повлиял на электронику.

– Я всегда больше доверял честным пулям – лучевое оружие портит все подряд – технику, интерьеры, даже асфальт, – глубокомысленно заявил сержант.

Полицейские подобрались вплотную к неподвижному Цилиану.

– Он мертв? – спросил невесть откуда вывернувшийся журналист.

– От парализующего выстрела не умирают, – сухо отозвался Торрес. – Очнется через полчаса.

– Куда его теперь? На базу пси-жандармерии? Там его быстро разберут на запчасти.

Полицейский слегка замялся.

– В уголовное управление. Он не псионик.

– Будет скандал.

– Плевать мне на скандалы с наблюдателями. Неважно, кого прикончил этот несчастный – жандарма или не жандарма. Убийства в нашем ведении. Поехали.

Цилиан очнулся только через час – под самым потолком следственного бокса тускло светила лампочка, где-то в гулкой утробе здания дребезжали стальные двери и грохотали чужие шаги. На затылке ныла изрядная шишка.

– Цертус подлец! Придется привыкать жить заново, а у меня так болит голова.

Бывший инспектор, оставаясь в душе фанатиком системы ментального контроля, не мог похвастаться тем скепсисом и замешанным на дерзости оптимизмом, которым отличался в аналогичных обстоятельствах нынешний луддитский диктатор Стриж. Провал дела Короля, предательство Цертуса, несправедливое увольнение, мучения внутри миража, смерть Калберга и Сиры, бегство и метания по дорогам Конфедерации – все это лишь отчасти расшатало лояльность Цилиана. Настроения Тэна мигом приняли бы иное направление, убедись он в невиновности Егеря и Фантома. Оправданный и обласканный начальством, инспектор и впредь охотно служил бы Пирамиде.

Он встал и потянулся, насколько позволяли тесные стены.

– Эти жандармы – просто обыкновенное быдло! – вырвалось у наблюдателя от души.

До отставки Цилиан принадлежал к привилегированной интеллектуальной элите офицеров Департамента Обзора, теперь ничем не прикрашенный образ провинциальной пси-жандармерии вызывал у него острое отвращение. Беспомощное положение Тэна примешивало к этому отвращению страх за самого себя.

– На выход.

Он протянул запястья и позволил защелкнуть наручники. В маленьком судебном зале не было никого, кроме лысого, в поношенной мантии, председателя Трибунала и скучающего сайбер-секретаря.

– Где все остальные? – растерянно спросил бывший инспектор.

Его без церемоний втолкнули в клетку. Судья провел обеими ладонями по гладкому темени, вытащил из рукава и утвердил на макушке слегка растрепавшийся парик и ответил со стоицизмом ласкового дедушки:

– У нас, молодой человек, введена сокращенная процедура судопроизводства. А почему бы нет? За Таджо псионики, в секторе особое положение, к тому же бывают и просто совершенно очевидные дела – вот как ваше, например.

– Я немедленно требую адвоката! – отчеканил Тэн Цилиан, понятия не имея, что повторяет в точности слова Короля ивейдеров.

– Не буяньте, подсудимый.

– Но по закону мне положен адвокат.

– В зоне особого положения действует видоизмененный вариант закона.

Цилиан заставил себя замолчать, панически переживая полную беспомощность. Судья ткнул пухлым пальцем в услужливо подкативший поближе канцелярский сайбер и зачитал с экранчика невыразительным стариковским голосом:

– Тэн Цилиан, личный жетон номер 173534, пси-нормальный, тридцатилетний, ранее не замеченный в рецидивах, нигде не работающий свободный гражданин Каленусийской Конфедерации, обвиняется на основании статьи 355 (непредумышленное убийство) и статьи 71, гм… вооруженное сопротивление аресту. Мастер Цилиан, признаете вы себя виновным?

– В убийстве – не признаю, нет.

– В деле имеются свидетельские показания водителя грузовика и сержанта пси-жандармерии… Сайбер – живо текст на большой экран – да не сюда! На тот, под потолком, пусть подсудимый увидит настоящие факты…

Тэну захотелось закрыть глаза, но он вынудил себя задрать подбородок и дочитать.

– Это было?

Цилиан молча кивнул – во рту пересохло. Старый тусклый экран немного мерцал. Судья улыбнулся доброй стариковской улыбкой.

– Вы сами видите, молодой человек, что ваши насильственные художества отрицать бесполезно. Ведите себя прилично – убийство есть убийство, пусть даже совершено оно гайкой. Двое уважаемых свидетелей против упорного отрицания подсудимого – ну кто вам поверит? Сайбер, подготовьте стандартный бланк приговора, пробелы я заполню сам.

Цилиан едва не застонал от ярости.

«Сейчас благодушные провинциалы упекут меня в тюрьму лет этак на двадцать пять. Они справятся с проблемой и без помощи Цертуса».

Судья задумчиво откинулся в высоком кресле. Резная спинка черного дерева на две ладони возвышалась над его поношенным париком. Сайбер суда замешкался, по-видимому, упорядочивая стандарт формулировок.

«Еще не все потеряно, – решил про себя Тэн. – Сейчас они упекут меня – это наверняка, но можно подать кассационную жалобу. Пусть пройдет время – ерунда, я вытерплю временные неудобства. Чем больше шума вокруг этой истории, тем труднее будет Цертусу прятать концы, рано или поздно он допустит прокол, сделает свои цели явными – тогда изваяние миража рухнет и развалится на куски, делом займутся лучшие люди Пирамиды, меня выпустят и оправдают, Цертус получит свое».

Судья мельком глянул на малый экран, кивнул кудлатой головой и откашлялся.

– Именем Каленусийской Конфедерации. Рассмотрев обстоятельства дела, Малый Ординарный Трибунал города Мемфиса постановил признать Тэна Цилиана, тридцати лет, ранее не замеченного в рецидивах и т.д., виновным в непредумышленном убийстве и вооруженном сопротивлении аресту по статьям 71 и 355 Временного Уложения о наказаниях и приговорить его к казни через повешение. Да пребудет с нами Разум. Заседание закрыто.

– Вы рехнулись! Нет!

Цилиан рванулся вперед, забыв о решетке клетки, отделявшей его от судьи, – прутья ударили его по лицу.

– Опомнитесь, ваша честь! Такого не может быть. Разум Милосердный! Да ведь это было непредумышленное убийство! За что меня повесят? Я не мог знать, что у него в голове чип!

Судья, который уже встал, чтобы удалиться, нехотя повернул парик в сторону Цилиана.

– У нас, в Мемфисе, действует Временное Уложение. Здесь не метрополия, здесь особая зона со своими законами – законами войны.

– Нет!

– Я сказал вам истинную правду.

– Стойте! Погодите! Дайте мне немного времени – я докажу, что совершенно невиновен! Запросите Департамент Обзора…

– То, что вы бывший офицер наблюдения, больше не имеет цены. Берег Таджо – сектор равенства, каждому по заслугам, кем бы вы ни работали раньше в столице.

Цилиан еще раз бессильно тряхнул решетку. Судья бесследно исчез. Охрана выволокла осужденного из клетки. Маленький сайбер в углу на всякий случай ощетинился парализатором.

– Это твои проделки, Цертус! Охранники грубо вцепились в локти Цилиана.

– Какой такой Цертус? У парня от потрясения уехала крыша.

Тэн прекратил бесполезное сопротивление. Пережив минуту отчаяния, бывший офицер Департамента Обзора дошел до состояния вялого равнодушия. Его уже вели куда-то по коридору, в сторону металлической коробки лифта. Лифт тронулся вниз. Зажатый между конвоирами Цилиан бессильно привалился к стене и считал тонкие, как лезвие, полоски света в щели под потолком, пытаясь таким образом сосчитать этажи – бесполезно.

– Приехали.

В лицо пахнул спертый воздух с привкусом металла и вентиляции, мерный шум множества голосов ударил в Уши. Где-то гремели решетки.

– Что это?

– Все в порядке, парень. Мы на нижних этажах. Это накопитель. Не трусь – тебя повесят не сегодня, у нас очередь. Ха!

В тюрьмах Каленусии или Иллиры осужденных смертников изолируют – обреченный считается чужаком даже среди себе подобных. Мемфис в этом отношении оказался исключением – то ли количество осужденных превысило здесь все разумные пределы, то ли удобства постояльцев волновали администрацию в последнюю очередь. Обессилевший от отчаяния Тэн шел по коридору и видел десятки рук – они тянулись к нему сквозь решетки, тонкие и прозрачные ладони истощенных длительным стрессом людей, толстые крепкие пальцы душителей, обломанные и изгрызенные ногти полусумасшедших. Желтое полыхание ламп, отблеск ада, обливало все вокруг неживым глянцем.

– Здравствуй, друг! – завопил сиплый сорванный голос. – Напрасно ты заставлял нас ждать так долго!

– Заходи! У нас тут тамбур перед стартом в Пустоту! Цилиана толкнули в спину, он оказался в камере. Позади, едва не задев волосы на затылке, захлопнулась решетчатая дверь. Тусклый свет падал на искаженные лица измученных людей. Их тела придвинулись к Цилиану.

– Ты шельма из Департамента?

– Нет.

– Но ты раньше служил в Пирамиде, в Порт-Калинусе?

– Да.

– Все правильно. Это тот самый чокнутый легаш, ребята.

– Оставьте. Его и так повесят.

– Повесят наблюдателя всего-то за убийство тупицы жандарма, такой же моральной фекалии Пирамиды, как он сам. А я хочу потрогать его рассудок, проверить каждый нерв на прочность, за то, что пси-наблюдение сломало мой талант и всю мою распрекрасную жизнь…

Слог и изысканный акцент выдавали в говорившем человека образованного, блеск глаз – чудом избежавшего реабилитации псионика. Обычные бандиты мало что поняли, но на всякий случай неистово захохотали. Цилиан отрешенно сел на свободные нары и уставился куда-то в пространство стены – ныло правее сердца, он цеплялся за это земное ощущение, пытаясь не соскользнуть в безумие отчаяния. Через минуту его тронули за плечо:

– Здравствуйте, друг.

– Еще чего. У меня нет друзей.

– Это я, ваш лучший друг, Председатель.

Цилиан нехотя, со слабым удивлением обернулся на знакомый голос. Рядом и впрямь стоял нищенствующий владелец «Бездонных копей Эльдорадо».

– Удивлен. Как вы сюда попали?

– Ушел из клиники на третий день – при моем-то образе жизни привыкаешь лопатками понимать опасность.

– Какая холера занесла вас в запретную зону? Мемфис – неподходящее место для «адепта свободы».

– А я бродяга, у меня нет законного способа существования.

– Тогда какого Оркуса вам нужно от меня? Отстаньте подобру-поздорову, дайте человеку спокойно умереть. Хотя постойте – сюда хотя бы изредка забредают адвокаты? – без особой надежды поинтересовался Цилиан.

– Никогда.

– Тогда наш разговор окончен. Старик, кажется, не собирался уходить.

– Мастер Цилиан, вас ведь все равно повесят… Хотите напоследок сделать доброе дело?

– Идите вы в задницу. Не хочу.

– Не хулите добро – все мы дети Разума. Одумайтесь! Вас запутала, обманула и вобрала в себя порочная Каленусийская система удушения ментальной свободы…

Обозленный Цилиан отчасти сбросил с себя оцепенение и даже зажал уши ладонями, пытаясь приглушить пронзительный голос бродяги.

– Проваливайте в Оркус, мастер Председатель. Если хотите знать, я до сих пор естественный элемент этой самой системы. В сортире видел я вашу ментальную свободу – она всего-навсего любимая игрушка мутантов, нигилистов и прочих опустившихся психов.

– Неужели встреча с бесчестным судом Мемфиса вас ничему не научила?

– Представьте себе, не тому, о чем вы подумали. Я жалею только о том, что наша Система была несовершенна и спасовала перед Цертусом.

– Вы нисколько не раскаиваетесь в том, что служили в Пирамиде и вмешивались в жизнь честных каленусийцев, что гнали и травили этих несчастных ивейдеров?

– Великий Разум! Конечно, нет. Мне безумно жаль, что я был слишком непокладистым дураком и по глупости покинул Пирамиду. Каленусия только выиграла бы, если бы мне удалось остаться и работать на своем месте. Вместо этого я вынужден умереть в одной компании с подонками.

Разочарованный Председатель по-стариковски вздохнул:

– А я ожидал, что в свои последние часы вы прозреете и станете нормальным человеком.

– Еще чего! Такое бывает только в розовых сказках пантеистов.

– Очень жаль… Может быть, хотите просто отомстить?

– Кому?

– Конечно, подлому Цертусу. Он вас гнал, оклеветал, мучил, в конце концов довел до виселицы…

– Цертусу очень хочу, – честно признался Цилиан. – Он не часть Департамента, а только предатель, инородный элемент. Жаль, не удалось до него добраться. Что мне остается теперь? Я полный неудачник, смертник и пустое место.

Председатель потер подбородок, густо поросший пегой щетиной.

– У меня тут сбивается компания друзей…

– Наподобие тех, из которых вы составили фиктивное правление «Эльдорадо»?

– Вот именно, бедные честные граждане, любители свободы, брошенные фанатиками пси-контроля в узилище, в это воистину мрачное место. Смерть моим друзьям не грозит, однако их осудили несправедливо и…

В этот миг в измученной душе Цилиана шевельнулась робкая надежда.

– Вы хотите устроить побег?

– Нет. Это невозможно – сайберы, пси-контроль и обученная охрана. Тройное кольцо. Я совсем о другом. Мои люди могли бы подать апелляцию, но плохо знают законы.

Надежда исчезла без следа.

– При чем здесь я? – Разочарование поглотило Цилиана, Председатель выглядел еще более сумасшедшим, чем в прошлые дни, в Порт-Калинусе.

– Мастер Цилиан, как офицер Департамента Обзора, вы в известной мере юрист, хорошо знаете Кодекс и Уложения.

– Да, это правда, знаю. Ну и что из того? Мне на суде не дали сказать ни слова, попросту заткнули рот.

– Пусть так, но помогите хотя бы им.

– Помочь бродягам и нигилистам писать прошения, когда меня самого вот-вот повесят? Да вы свихнулись. Может быть, я попробую что-то сделать для себя, надежда умирает последней.

– Вам уже ничто не поможет, – безжалостно отрезал Председатель. – Обречен тот, кто сделался личным врагом Цертуса. Окажите помощь хотя бы несчастным людям, ведь их плачевное положение тоже в известной мере его рук дело. Вмешайтесь! Только так вы сможете отомстить Мастеру Миража. Если хоть кто-то выйдет из мемфисского накопителя, это разрушит часть творения Цертуса…

Тэн Цилиан отвернулся от Председателя.

– Я вряд ли выберу такой странный способ скоротать последние часы перед смертью…

– Вы только согласитесь, и эти славные люди с радостью опишут вам правдивые подробности своих судебных дел.

– Они с готовностью наговорят мне вранья.

– О нет! Тут, в заточении с нами, находится настоящий псионик, он удивительным образом отличает ложь от истины.

Цилиан поневоле задумался. «Я никогда не верил в милосердие, я разочаровался в справедливости, верность принципам оказалась бесполезной игрушкой, клятвы и декларации пустым звуком. В сущности, мне плевать, что станет с этой толпой перепуганных, опустившихся полулюдей. Но мне самому очень страшно, и безумие стоит за моим плечом. Если я займусь маранием бумаги и какой-никакой работой, может быть, ужас отступит на несколько часов и потом мне будет не так больно».

– Ладно, согласен. Сколько в камере народу?

– Двадцать восемь друзей Разума. В накопителе около полутора тысяч гонимых – к сожалению, он переполнен. Сначала выслушайте тех, кто сидит с нами, остальные будут говорить на расстоянии, при помощи умного мозга нашего доброго товарища – псионика.

«Саблезубый енот тебе добрый товарищ», – решил про себя Тэн, когда уже знакомый сенс-грубиян, высокий, истощенный парень с горящим взглядом выступил вперед.

– Ты готов слушать, наблюдатель? А то смотри у меня…

– Да, я готов. Но не воображай, что я испугался тебя, мутанта.

– Тогда начинайте свои сказки, ребята. По очереди. И не пробуйте у меня врать – время дорого. Кто вздумает зря трепаться – увидит страшный мультик на ночь.

Так прошло пятнадцать часов. Цилиан слушал, цепенеющим от ужаса разумом цепляясь за сомнительные подробности чужих дел и полузабытые статьи уложений. Страх отступал на время, и Тэн писал, писал, писал огрызком карандаша на желтоватых листах дешевой пластикобумаги, стертые карандаши ему методично точил невозмутимый Председатель. Когда у Цилиана онемела рука, бродяга сменил его и стал сам писать под диктовку. Высокий сенс работал «детектором истины», он садился напротив каждого просителя, сжимал в тонких пальцах их ладони, по высокому лбу мутанта медленно катились капли пота. Когда постояльцы камеры договорили свои истории, сенс подошел к решетке двери и прижался к ней смятым от усталости серым лицом, одновременно, сквозь расстояние, стены и холодное железо ловя сотни мысленных посланий от запертых по соседству людей.

«Проклятый грубиян-мутант работает на износ. Он скоро умрет. Его нервы сейчас догорают, словно фитиль свечи, такое чудо превышает силы даже гениального псионика».

Тэн впервые за последние часы почувствовал, как отступают его ужас и его собственная ненависть.

Кипа исписанных документов постепенно росла. «Все равно мой труд сгорит в тюремном дворе, будет чадить где-нибудь в мусорном баке, среди хлама, вместе с сальными пакетами из-под завтрака судьи, обрывками тряпок и использованной охранниками гигиенической бумагой». Цилиан поймал себя на горьком разочаровании, но оно тут же погасло, вытесненное одним стремлением – успеть побольше, а там будь что будет, и пусть судьба решит остальное.

И это был последний бой Цертуса с упрямым Цилианом.

Под утро за ним явились. Бывший инспектор опять брел по грязному полу, под ядовитым светом желтых ламп, в длинном коридоре, стенами которому служили решетки камер и переплетения просунутых между ними рук.

Эти руки тянулись вслед Цилиану, пытались дотронуться, провожали. Гул голосов заглушал грохот сапог. Крики отверженных неистово и беспорядочно метались под сводами, наподобие эха воплей душ, взятых Оркусом.

– А-ва!

– …а-а-а!

«Они кричат это мне. Все вместе кричат одно и то же слово. Но что они кричат?»

Тэн шел очень медленно, с усилием передвигая непослушные ноги, звуки доносились до него, словно сквозь толстый слой рыхлой ваты. Ненавистный страх вернулся на мягких лапах, но он медлил, как бы оставаясь за спиной, и не решался дотронуться до самого Цилиана.

Так они и дошли до порога – оба вместе, страх и Цилиан. Крики узников слились в один отчаянный вопль. Цепенеющим разумом Тэн наконец-то разобрал смазанные слова и со смесью боли и восторга понял – это было торжественное признание и запоздалая награда. «Как странно, эти люди почему-то кричат… „Слава!..“ Они кричат это мне, они провожают меня…»

За это пронзительное воспоминание он цеплялся до самого конца – покуда ему не связали руки и не накинули на шею петлю, а люк распахнулся под его ногами.

* * *

Тюк с перепиской уходил в Порт-Калинус тем же днем – он был довольно большой, но цензором при тюрьме работал автономный канцелярский сайбер, возможности которого далеко превышали выносливость Тэна Цилиана. Цертус не вмешался, оставаясь в неведении: орудуя в Системе, он выучился искренне презирать забавный анахронизм бумажной почты.

– Давно не видел подобной штуки. Что здесь? – указав на мешок, поинтересовался младший коллега инспектора Торреса.

– Забери меня Лимб, ты сам мог бы догадаться – безграмотные и бессмысленные жалобы, которые настрочили наши арестанты. Мне кажется, шеф был бы рад, если бы все это барахло попросту попало в утилизатор.

– Тогда зачем усложнять? Бросим мешок в печь, и не придется гонять машину.

Инспектор Торрес, родной брат Лоры Торрес, матери мертвого мальчишки-псионика, давным-давно порвавший с мятежной сестрой, нехотя пожал широкими плечами.

– Когда горит этакая пластикобумага, получается очень много вони. Жечь законную почту арестантов – перебор. В конце концов, мы уголовная полиция, а не эти маньяки ментальная жандармерия. Пусть в Порт-Калинусе почитают бред всякого отребья из закрытой зоны – поймут, в каких условиях мы работаем.

Его товарищ нехотя кивнул. Тюк, раскачав, метнули в кузов фургона, кто-то подправил его пинком. – Поехали…

Грузовик нехотя тронулся с места, выпустив невидимое и тут же истаявшее облачко тончайшего, почти бесцветного дыма.

Часть V КАЖДОМУ СВОЕ

Глава 21 НОВЫЕ ЗАМЫСЛЫ ВЕЛИКИХ И ЗНАМЕНИТЫХ

7011 год, зима, Конфедерация, Порт-Калинус

– У нас большие достижения, дядюшка Юлиус?

Стояло раннее утро одного из первых, еще хрупких, еще прозрачных и неуверенных дней нового года. Ретрокамин, дополненный искусно замаскированной установкой нагрева, превосходно поддерживал уют в кабинете. Медленно вяла в вазе, источая тонкий аромат, тепличная орхидея – желтая в крапинку.

– Ты о чем, дружок? – немедленно откликнулся президент Юлиус Вэнс.

Его разумный сайбер Макс расположился на любимом месте – возле угольного ведерка.

– Да ты, хозяин, везунчик. Даже ошибки Вэнса идут на пользу великому Вэнсу. С тех пор как выслали Воробьиного Короля, как будто ничего и не слышно про подполье псиоников. Они все словно сквозь землю провалились. Сдается мне, что такие секты сродни орхидеям – быстро погибают от недостатка внимания.

– Ничего удивительного. На самом деле мутантам выгодно превращаться в норма-ментальных. Реабилитация вовсе не так мучительна, как привыкли считать обыватели.

– Тогда кто им до сих пор мешал осознать эту истину? Неужели мальчишка Далькроз?

– Он был только ярким символом, Макс. Способный, на грани гениальности паренек, который, увы, не в силах изменить историю. Король получил от нас свободу и возможность оставаться самим собой. Это стоило ему утраты половины известности и краха трех четвертей популярности в умах нигилистов.

– Отлично, отлично… А что у нас в секторе Мемфиса, дядюшка? У тебя не возникло желание радикально разобраться с проблемой мятежа?

– Ты сделался кровожадным, стальной поросенок… Что, конечно, неудивительно, если учитывать твою сомнительную природу.

– Так просвети меня, о великий Фантом! В чем тут загвоздка?

– Все в том же, дурачок. Нам не договориться с луддитами – они ненавидят программу реабилитации ментальных мутантов. Нам не справиться с ними вооруженным путем – потому что бывают ситуации, когда оружие бессильно.

– Я всегда думал, что от наводки хорошо помогает пси-шлем.

– Раньше так и было. Но наши враги понемногу наращивают свои возможности. Иногда мне кажется, что против нас ополчилась сама природа – то, что пантеисты считают Разумом.

– То есть?

– Псионики становятся все сильнее. Мы совершенствуем защиту – мутанты совершенствуют способы ее преодоления. Кое-кто из них управляет техникой на расстоянии. Пять лет назад пси-наводка была понятна, хоть и опасна, теперь от заречных повстанцев можно ждать чего угодно – от разрушения каналов связи до чтения наших мыслей. Есть и кое-что похуже – у них нащупывают методы предсказания будущего. А где предсказание, там и корректировка действий.

– Что за важность? Я всегда умел такие штучки. В разумных пределах, конечно.

– Собираешься в одиночку схватиться с армией мятежной Консулярии?

– А почему бы не попытаться? Конечно, не собственными копытами и пятачком. На мой взгляд, весьма действенна идея нейтрализации. Вообще-то иногда сносные идеи валяются прямо под ногами. Если мы не в состоянии справиться с сенсами, то можно попытаться ими стать… Кстати, дядюшка, твой карманный Сенат не финансировал такие проекты?

– Это ты о чем, пройдоха?

– Например, разработать маленькое устройство, которое наделит норма-ментального способностями псионика. Этакая «таблетка в кармане»… Ты этим не занимался?

– Нет. Конечно, нет!

Вэнс отвернулся, мимолетное смущение мелькнуло на его суховатом лице. Сайбер мимики не имел, поэтому никак не дал понять, что заметил ложь Вэнса.

– Правильно. Твоим умникам не обойти Фундаментальное Исключение Калассиана, это сумел только мой покойный папочка Ролан – в тот самый день, когда на свет появился я.

– Не зарывайся. То, что было сделано единожды, можно повторить сколько угодно раз.

– В теории – да. Но я не о том. Под моими копытцами завалялась неплохая идейка, ради воплощения которой не придется разрушать основы пси-философии. Ты, дядюшка, со своей ментальной кастрацией, тьфу, то есть я хочу сказать, реабилитацией, сам навел меня на нее.

– Ладно, выкладывай эту твою идею.

– Маленькое компактное устройство, «таблетка в кармане», радиус действия – пара-тройка стандарт-километров. Напрочь лишает псиоников их способностей.

– Фантастика.

– Не очень. На самом деле в твоихнакопительных лагерях жандармы давным-давно используют генераторы пси-шума, как там их окрестили – «гуделки». На наших добрых, лояльных каленусийцев они не действуют, зато у псионика вызывают известный дискомфорт – ну там ломоту в висках, боль под ложечкой, словом, у бедолаги начинаются мучительные нравственные проблемы. Штука отменна для усмирения ивейдеров, но против обученных солдат Консулярии, думается, слабовата. Однако, если ее как следует усовершенствовать…

– Ты бы это сумел?

– К чему и клоню. В конце концов, жизнь в качестве ручной свиньи президента мне надоела. Пора заняться делом, ведь я в душе великий ученый. У тебя, дядюшка, найдутся монетки из неподотчетных фондов?

– Возможно.

– Люди для экспериментов?

– Попробую найти добровольцев.

– Секретность, дядюшка. Друг науки – тайна, я бы не хотел, чтобы противный Егерь совал в это дело свой толстый нос.

– Почему?

– Я больше не доверяю этой фигуре. Может быть, искомый Цертус – это он?

– Ты зарываешься, свинья. Цертус – миф. Его никогда не было.

– Не верю, он есть. Я шестым чувством замечаю пси-конкуренцию. В Системе кто-то шарит. Ему выгодна репутация выдуманной персоны, она позволяет прикрыть торговлю каленусийскими секретами. Когда-нибудь я поймаю тебе «мифического» Цертуса – ты удивишься, дядюшка, когда им окажется вовсе не виртуальный призрак, а плотный, телесного вида господин с толстым кошельком и большими амбициями. А пока что Егерь годится на эту роль не хуже многих других – еще во время мятежа он побывал в плену у консуляров, говорят, тогда его взгляды сильно полевели. Кто с позором провалил дело Далькроза? Наш друг едва ли не сам настоял на выдаче мальчика в Арбел. Наполовину по вине Егеря произошла безобразная огласка подробностей дела. Мы так и не получили списки подполья. К тому же свиньи по определению не любят егерей.

– Абсурд. Шеф Пирамиды норма-ментальный от рождения.

– Он может пользоваться услугами прирученных сенсов из штата своего департамента. Они ему не откажут хотя бы из страха потерять лицензию и отправиться на реабилитацию.

– Для машины ты слишком нелогичен, дружок. Если учесть, что ты сам предлагал мне привлечь Егеря к делу о розыске Короля.

– Ах, дядюшка! Участие в сомнительных делах – пробный камень верности человека. Впрочем, я замолкаю, мои подозрения зыбки, словно болотная дымка. А пока – как насчет нашего военного проекта?..

– Не бывает «секретных проектов на двоих». Тебе понадобится целый отряд ученых черепков…

– Вот это всегда и подводит человека.

– Что именно подводит?

– Стереотипы. Ты мыслишь устаревшими категориями, вместо того чтобы использовать гениальное орудие нового типа – меня, любимого.

– Ты считаешь, что сумеешь справиться с теоретической частью?

– Вполне. Если ты под благовидным предлогом подаришь мне тихий уголок и кое-какое оборудование.

– Сколько уйдет времени?

– Не так много, ведь мой проект вчерне готов. Я не зря всю зиму размышлял у камина. Угольное ведерко – великий вдохновляющий фактор.

– Баловство зазнавшегося сайбера.

– Как хочешь, дядюшка, я не стану предлагать два раза – у синтезированного разума тоже имеется гордость. К тому же наука – не война, и в случае неудачи ты, мерзкий консерватор, не рискуешь ничем.

– Годится. Кое-что ты получишь – играйся в исследования, мой малыш. Если результат будет того стоить, я тебя никогда не забуду. Слово Фантома!

Сайбер неловко подпрыгнул, демонстрируя восторг, ткнулся скошенной мордой в элегантные ботинки Вэнса.

– Спасибо, друг. Моя жизнь была пуста и бессмысленна, покуда я тебя не встретил.

– Откуда вычитал эту фразу, безобразник?

– Из Системы.

– Тогда действуй.

И Вэнс ушел, оставляя за спиной уют кабинета и квелую орхидею – его торопили обыденные, жесткие дела.

Сайбер помедлил и приник к разъему Системы, заодно он жадно ловил колебания ментального эфира – там шевелились никем, кроме Макса, не видимые тени, и терпеливо ждал хозяина странный мир, сокровенная суть которого непонятна разуму человека.

* * *

Зато генерал пси-жандармерии Крайф впервые за много месяцев испытывал удивительное, хотя и очень кратковременное чувство покоя – словно выдернули наболевшую занозу.

– Ривера, вы уверены, что он мертв?

– Это вы о Цилиане, шеф? Абсолютно уверен – сам наблюдал, как его повесили.

– Н-да, а я вот не любитель подобных зрелищ. Кстати, вам кто-то помогал в Порт-Калинусе?

– Статисты. Пусть эти люди вас больше не волнуют. Считайте, что я отдал их Цертусу, он великий мастер на всякие трюки.

– Тогда почему он по-простому не разделался с этим несчастным инспектором, зачем были все эти мучения и сложности, чего ради понадобилось заманивать Цилиана в Мемфис и фальсифицировать судебное дело? Во власти Цертуса было прикончить наблюдателя прямо в доме, в столице – например, блокировать сенсорику двери и устроить пожар.

– Не знаю, мой генерал. Этот виртуальный демон ставит меня в тупик. Может быть, Цилиан оказался слишком умен и…

– В сущности, столичный наглец наблюдатель был мне безразличен. Я бы никогда не влез в дерьмо с его уничтожением, если бы не гибель сына. Я жажду мести. Цертус обещал мне помочь в этом, без виртуального чучела в шкуре кота шансы найти подполье псиоников равны нулю.

– Я бы на вашем месте не очень-то доверял Цертусу, мой генерал. Мы арестовали опасного бродягу из «Копей Эльдорадо», мы уничтожили Цилиана, наши обязательства выполнены на все сто, но Цертус вполне способен не расплатиться. Я не знаю, как, в случае необходимости, мы сумеем прижать виртуальный призрак.

– Не беспокойтесь, вы не на моем месте, – сухо ответил Крайф, и радость его померкла.

Ривера тоже слегка обиделся на шефа, но промолчал, и оба пси-жандарма занялись делами, которые в изобилии поставляла им странная жизнь Мемфиса.

В эти же самые часы, где-то в недрах канцелярии управления мемфисской уголовной полиции, маленький канцелярский сайбер получил короткий приказ. Анонимное сообщение пришло из Системы. Указание было странным, но не угрожало живым, и код статуса повелителя не оставлял возможности не подчиниться. Сайбер был мобильным, маленьким и юрким, поэтому относительно легко и совершенно незаметно переместился в ту зону, которая считалась запретной. Там он сделал свое дело, после чего вернулся в канцелярию и в следующую минуту был выведен из строя пришедшим из Системы импульсом, который спутал и оборвал его внутренние связи. Беспомощную коробку обнаружил дежурный охранник, и хмурый техник отправил останки сайбера на склад утильсырья.

Несколько последних минут короткой и бесцветной жизни электронного секретаря остались тайной почти для всех, кроме Цертуса.

Еще через два дня все, что осталось от незадачливой машинки, отправили под пресс, но сделанное маленьким судейским сайбером уже приобрело свойство необратимости.

Глава 22 АВИТА НАЧИНАЕТ

7011 год, Конфедерация, Куэнка, Апсель

Весна наступила странно и ярко. Свободный гражданин Брукс, глава семьи и счастливый родитель, устраивался у высокого окна столовой и часами играл на синтезаторе заунывные песни. Авита так и не сумела найти работу, а потому отлично знала, что пьяного отца лучше не трогать – слезливая тоска у него легко сменялась порывами необузданного гнева. Когда туман алкоголя слегка выветривался, Брукс-старший делался тих, пристоен и малозаметен, пропадал на службе допоздна, возвращаясь, приникал к компактному уникому, который крепился прямо на глазницы, вместо очков. В такие дни отец обитал в мире иллюзий Системы. Авита одиноко брела на кухню, чтобы не видеть его окаменевшее лицо.

Мать почти всегда возвращалась поздно – собрания в Нравственном клубе Лиги пантеистов заканчивались близ полуночи, щеки матери, ее лоб, подбородок, глаза – все это сияло, как будто бы домой пришла чужая женщина, искусно притворившаяся веселой и доброй пластиковой куклой.

Авителла вполуха слушала ее рассказы о делах общины, исподтишка наблюдая за Лином. В нем понемногу происходили перемены, они шли такими крошечными скачками, что поначалу оставались совсем неразличимы – заметный результат оформился только к весне.

Авителла рассматривала бледный профиль брата, его светлая кожа больше не выглядела нездоровой. Лин вырос – теперь он не уступал в этом отношении сестре. Длинные волосы приобрели оттенок воронова крыла. Мягкое выражение больше не маскировало косой разрез серых глаз, эти глаза смотрели твердо, в них уже высветлились яркие искорки, характерные для сильных псиоников.

Так Брукс впервые испытала странное чувство отчуждения. Перед нею стоял незнакомый мутант и улыбался улыбкой ее оставшегося в прошлом брата. «Мы понемногу становимся взрослыми».

– Здесь нет реабилитации, – сказал как-то Лин. – Наш городок – слишком глухая дыра. Тут нет реабилитаторов, их нет, ты понимаешь, Авита? Этих сволочей тут совсем нет.

На следующий день на голом весеннем тополе под окном Брукс увидела россыпь ярко-золотых, гладких, страшноватых в своей одинаковости яблок. Она вышла и сорвала одно, неспешно откусила – мякоть оказалась сочной, вкус почему-то отдавал корицей.

– Это все иллюзия?

– Это искусство, – возразил Лин.

– Мне гораздо больше нравилось, когда ты рисовал настоящую картину.

– Ты просто не поняла замысла, я сейчас все объясню… Брукс слушала брата и кивала, думая о другом. Реабилитаторы явно забыли о Лине Бруксе, вычеркнули его из списков – Авита подозревала здесь системную интригу Цертуса. Каким станет брат через год? Через три года? Каленусия почти не знала псиоников, которые избежали бы реабилитации. Те редкие счастливчики, которым это удавалось, мелкими скользкими рыбками прятались где-то у самого общественного дна – два или три раза Авита видела таких людей. Они оставляли в душе мутный осадок. Да, их пронизывал страх. Но за всем этим – за искренним страхом, за вынужденной приниженностью и неизбежным одиночеством биологического меньшинства таилось тщательно маскируемое высокомерие избранных.

«Еще год-два – и я перестану понимать родного брата. Но почему тогда я так легко понимаю Короля?»

Сезонный циклон насквозь продувал поселок. Авителла, надвинув пониже капюшон куртки, уходила из дома, чтобы забыть обо всем. Свечение весенних небес буйно низвергалось на землю, заполняя мир томительной тревогой ожидания. В один из таких дней Авита встретила на дороге чужака – он брел, то и дело поднимая худое лицо к светилу, на скуле, возле седого виска, запеклась свежая ссадина.

Брукс посторонилась, пропуская прохожего мимо, он повернул лицо – Авиту прожгло насквозь: прямо в ее расширившиеся от страха зрачки уперся дивно сияющий взгляд боевого псионика. Бродяга молча ухватил Авителлу за локоть, она не вырывалась – в жесте незнакомца не было агрессии, только бесцеремонная торопливость. Заметный акцент легко выдавал выпускника парадуанского университета.

– На вот, возьми скорей.

Брукс сжала ладонь, пряча в кулак твердый пластиковый треугольник – письмо – и несильно толкнула бродягу плечом.

– Уходите, вольный гражданин, не смейте читать мои мысли.

– Не толкайся, козочка, я и так сейчас убреду.

– Вам лучше поторопиться, у нас тут реабилитаторы не ходят, но если на вас по унику донесут в окружную комиссию – оттуда прилетит вертолет.

Чужак усмехнулся тонкими губами хищника и косо дернул плечом. Сухая кожа под лучистыми глазами собралась в веер тонких морщин.

– А я не боюсь – легаши зря сожгут топливо. Мой талон на реабилитацию уже неделю лежит у меня в кармане. Тот, кто сделал свое дело, может спокойно уходить на покой.

– Вы издалека?

– Из Мемфиса.

– Чем вы там занимаетесь?

– Я там сидел в тюрьме. Один славный человек помог мне составить прошение. Потом дело пересмотрели в Порт-Калинусе, оказалось, что мне нечего пришить. Больше ничего не скажу – лучше прочитайте письмо. И сожгите – это мой добрый и искренний вам совет. Прощайте, не поминайте лихом.

– Погодите, как вас зовут?

– Мое имя больше не имеет значения.

Псионик уходил, Брукс крепче сжала в кулаке треугольник письма. Домой возвращаться не хотелось, она почти бегом пробежала главную улицу поселка. Отсюда хорошо было видно равнину, она уходила на север и запад, в сторону далекого невидимого моря. Безжизненный остов брошенного кара одиноко стоял посреди каменистого поля – потерявшая краску коробка без стекол и колес. Брукс смахнула ладонью пыль, с ногами забралась на пластиковое сиденье и ногтем вскрыла тугую оболочку конверта. Из конверта выпал листок, разглаженную на колене бумагу покрывали немного скошенные строчки, бегло и поспешно написанные карандашом.

Здравствуй, Авителла!

У меня мало времени. Перед тем как проститься навсегда, хочу сообщить тебе кое-какие новости, возможно, они заинтересуют тебя.

Знай, что я нашел Цертуса, и произошло это всего несколько часов назад – путем обычных умозаключений. Для этого не понадобилось никуда спешить, да и вряд ли я смог бы сейчас покинуть место, в котором меня держат.

Не пугайся, пожалуйста, сверх меры, мне думается, что Цертус не собирается убивать тебя.

И все-таки – будь осторожна. Я не сомневаюсь, что он собирается тебя использовать.

В этом мире остаются, по крайней мере, два человека, которые нужны Цертусу живыми, – ты и Далькроз. Поэтому, если обстоятельства приведут к твоей повторной встрече с Воробьиным Королем, будь осторожна вдвойне. Не думай о принципах, отставь в сторонку эмоции, добро и зло, месть, справедливость – просто всеми средствами постарайся спасти свою жизнь.

Я не называю тебе настоящего имени Цертуса, потому что хочу хотя бы так защитить тебя.

Я прошу тебя, во что бы то ни стало, сколько бы ни прошло дней, месяцев или лет – не появляйся в Мемфисе, потому что место это давно уже стало полигоном Мастера Миражей.

Я отправляю тебе эту записку в памяти псионика, который обещал переписать ее от руки. В сердце и душе моей он увидел твое лицо, поэтому сможет тебя опознать и не ошибется.

Если ты получишь письмо, значит, то немногое против Цертуса, что я успел сделать напоследок, не пропало даром. Если не получишь – ну что ж, я все равно сделал все, что смог.

Не сердись, пожалуйста, что я оказался никуда не годным напарником в деле. Оставляю тебя одну и вынужден попрощаться. Дело в том, что через несколько часов я умру поприговору Мемфисского Трибунала – и это лучшее признание Цертусом моих, то есть наших, заслуг.

Целую тебя напоследок от души, как целовал в Мираже.

Тэн Цилиан.

Записка упала с колена, прошелестела куда-то под сиденье, Авите показалось, будто ее оглушили, сбили с ног, лишили воздуха. Биение в левом боку остановилось, изображение на сетчатке глаз подернулось частой серой сеточкой – Брукс упала навзничь, на старое сиденье брошенной машины. Работница Электротехнической Компании второй раз в жизни потеряла сознание.

Она была здоровой девушкой и очнулась очень быстро – всего через несколько минут. Где-то под днищем старого кара тихо, словно вздыхая, осыпался песок, день клонился к вечеру. Записка отыскалась с трудом, ее утащило сквозняком далеко под сиденье. Брукс перечитала текст еще, потом еще раз. Почерк, конечно, был не Цилиана. Сухие веки горели так, словно их специально натерли песком.

– Эй, псионик! Вернись! Я хочу поговорить с тобой! На крик, понятно, не ответил никто, чужак со ссадиной на щеке и сверкающими глазами давно ушел, унося с собою подробности последних часов Тэна Цилиана. Брукс попыталась заплакать, но от этих бессильных попыток только ярко горело лицо, тогда она скорчилась, подтянула колени к подбородку и замерла в таком положении, переживая первую минуту боли.

– Какой холеры мне его жалеть? Тэн был инспектором Пирамиды и слишком часто врал.

«Цилиан пустил тебя в свой дом, когда тебе некуда было податься».

– Когда-то я собиралась его застрелить. «Зато он потом тебя защищал».

Брукс еще раз потерла сухие щеки и вылезла из разбитого кара. С востока шла тьма. С запада повеяло весенним холодом.

– Ладно, я пошла. Прощай, друг. Записку придется сжечь, это точно, а у меня как раз нет с собою зажигалки. Пусть только наступит утро, утром я во всем разберусь.

Она уходила домой сквозь весенние сумерки, пятна света из окон домов расчертили тротуар на квадраты.

«Мемфис, – думала Авита. – Тэн сказал, что его убили в Мемфисе».

Дома ее не ждали, из двери отцовского кабинета пробивалось пестрое мелькание бликов уникома – на этот раз большого, черный силуэт отца маячил на фоне проема. Брат заперся у себя в комнате, витая где-то в пространстве ментального эфира. Мать, как ни странно, вернулась рано и теперь ровно дышала в спальне.

Брукс села в любимое кресло и положила ладони на больные, беззащитные глаза – из-под кончиков пальцев наконец-то потекли запоздалые слезы горя. «Он посчитал меня трусихой. Глупый, глупый! Я не послушаюсь его, я отомщу. Придется рассказать брату все. Интересно, можно теперь надеяться на Лина?»

Она вытерла лицо ладонями и постучала в комнату брата – с той стороны негромко щелкнул замок.

– Заходи.

– На вот, прочти.

Лин взял записку и долго читал ее, потом перевернул и осмотрел бумагу.

– Ты хочешь спросить, правда ли все то, что тут написано?

Брукс кивнула, в этот миг цепляясь за призрачную надежду.

– Я вижу, что это правда. Прости, но дело пахнет смертью. Что собираешься делать?

– Хочу завалить Цертуса.

Лин кивнул, и ни одна черточка не дрогнула на его спокойно-красивом лице. Лицо оставалось холодным, чужим и ненормально взрослым, и Брукс ужаснулась в сердце своем, ожидая ответа.

– У тебя возникло глупое желание, Вита. Тебе дали выжить – затаись, зачем теперь лишний риск?

Она отвернулась и не ответила. Молодой мутант вздохнул и положил узкую ладонь на плечо сестры.

– Ты нелогична, но я и не ждал от тебя логики.

– Ты очень изменился, Лин.

– Наверное, просто стал самим собой – может быть, лечение или жизнь в лагере подстегнули процесс в моем мозгу… Иногда мне кажется, что прошлой жизни не было – не было, да и все. И все-таки, если хочешь, я вмешаюсь, конечно, не потому, что жалею любовников сестры. Просто мне скучно в этом мире, если способности не находят применения, они превращаются в боль.

– Ты сумеешь работать как боевой псионик?

– Смогу, а только зачем? Моя стихия – прогнозы, если бы ты согласилась подождать пару лет, я бы сказал – и корректировка реальности. Но теперь…

– Тогда подскажи, что мне делать?

– Для начала пошарим в Системе. Но не так, как раньше, а совсем по-другому. Сколотим компанию «Мстители Брукс&Брукс». А пока иди, спи.

Авита ушла, унося в душе надежду и горький ужас – от такого коктейля впору было свихнуться. «Моего маленького брата больше нет. Я теперь сестра талантливого монстра. Может быть, не так уж не прав был Тэн, когда считал каждого псионика потенциальным врагом… Хотя что я себе такое вообразила? Ведь Цилиан сам прислал ко мне мемфисского сенса со своим предсмертным письмом. Эх, бедняга Лин! Он не виноват, что родился таким».

Действие стартовало на следующий день. Лин Брукс ловко выложил перед сестрой плотно перетянутые пачки купюр.

– Нет, это не кража, это мелочь, за которую я продавал свои предсказания разным фирмам. Через Систему, со скидкой. Конечно, практика для псионика нелегальная, зато прибыльная. Пошли, сестричка, надо кое-что прикупить.

Сайбер купили в Анселе, за пятьдесят километров от Куэнки, в крошечном магазине электроники, в том же местечке на остатки суммы сняли однокомнатный офис с кухней. Мать нехотя кивнула, разрешая детям выдуманный отпуск, отец, как всегда, возился с синтезатором, добиваясь одному ему понятного эффекта.

В офисе Лин подключил машинку к Системе и деловито настроил для себя ментальный ввод.

– Ты сейчас будешь искать Цертуса?

– Конечно, нет. Я сделаю так, чтобы его начали искать другие. Знаешь, в чем ошибся твой инспектор, в чем ошибались все остальные охотники? Они думают, что стоит найти Цертуса, и песенка этого типа спета. На самом деле гораздо труднее доказать обитателям миража, что они живут в мираже. Никто не верит в виновность такой смешной и безобидной кошки в смокинге, а те немногие, которые верят, или слабаки, или хотят с нею дружить. Попробую в корне изменить эту систему.

– Пролетишь.

– О-ей! Вовсе нет. Честность – тоже технология. Мало сказать правду, надо знать, кому и как ее говорить. Этому может помочь интуиция. Посиди в сторонке, я войду в ментальный эфир.

Лин упал в откидное кресло, тени блуждали по его лицу, щеки ввалились, нос заострился, бледные веки сомкнулись – словом, вид у брата был отсутствующий.

В двери офиса вежливо поскреблись. Авита впустила гостя, полный тип с невыразительным лицом смущенно одернул форменную хламиду, показал значок и сделал рукой неопределенный жест, который, должно быть, изображал приветствие. Провинциальный «помощник» наблюдателей, не чета столичным собратьям, держался неуверенно – то ли боялся наводки, то ли имел прореху в полномочиях.

– Мы из Службы Реабилитации, девушка. Вы норма-ментальная? Да-да, я, конечно, вижу, да… Понимаете, я не ставлю вашу лояльность под сомнение, но был сигнал. Словом, тут сработали датчики и…

«Крыса, – поняла Брукс. – Откормленная осторожная крыса, которая очень хочет укусить, но боится ошибиться, нарвавшись на фокстерьера. Наверное, в какой-нибудь забытой картотеке я все еще числюсь агентом Пирамиды».

– Приходите завтра, – грубо бросила она и ладонью толкнула шпика в выпяченную пухлую грудь. Тот неуверенно посторонился.

– Понимаете, насилие тут не поможет, вы, девушка, не в таком положении, чтобы применять насилие.

– Я же не выгоняю вас, сказала – приходите завтра. Реабилитатор удалился, наверняка решив в душе заявиться с подкреплением.

– Надо спешить. В Анселе-то, похоже, расплодились стукачи.

– Я слышал. Ты очень правильно ему ответила – пусть помучается ожиданием, завтра уже некого будет ловить.

Я тут нащупал точку кульминации событий, сенсорика закончилась, поехали в Систему. Мы не будем особенно прятаться, небрежность даже поможет. Мираж правды против миража обмана.

– А не проще ли было сразу найти Цертуса?

– Не проще, а сложнее, он тоже предсказатель, да еще такой великолепный, что, если я увижу Цертуса, он тут же все поймет и наш план рухнет. Не-а! Это не тот путь, дорогая сестричка. Пусть пока порезвится в мнимой безопасности – ему не распознать способ, которым мы его припечем…

Сообщения из Анселя шли всего несколько минут, они оставили копии и тут же исчезли в море информации – горсть песка, смытая приливом, мелкая соринка в воспаленном оке Системы.

Авита и Лин, закончив свое дело, разобрали сайбер на части, память машины подверглась особо старательному уничтожению – Эрмелин Брукс опасался мистического «ментального следа», его материалистически настроенная сестра выразила сомнение, но не пожалела кастрюли кипятку. Сваренные вкрутую детали, скорее всего, не подлежали восстановлению.

Охотники за живой дичью пришли под утро – в серый час, излюбленный наблюдателями всех мастей. Дверь комнаты долго не открывалась, тогда ее выломали, спалив косяк излучателем. Внутри девственно белел свежим линолеумом пустой пол. В углу валялась единственная смятая бумажка. Агент Пирамиды поднял и развернул ее, но листок оказался очень грязен и совершенно пуст – агент бросил находку обратно на пол и втихомолку вытер о стену пальцы. На подоконнике сиротливо стыла куча пепла.

– Что там на кухне?

– Бульон, сваренный из сайбера.

– Что с ментальным наблюдением?

– В комнате датчиков нет, уличные напрочь сгорели.

– Пошли отсюда, похоже, эта парочка упорхнула. Должно быть, перебрались в соседний округ, а то и в столицу – ищи ветра в поле. «Висяк», безнадежный случай.

– Как вы думаете, чем они здесь занимались? Склонный к показной философии агент тонко усмехнулся:

– Ребята попользовались пси-способностями. Хотел бы я знать, чем они мусорили в Системе, – мечтательно протянул он, а потом, передумав, добавил: – Хотя, возможно, лучше и не совать нос в такие дела. Знаете, бывает такое сволочное знание, которое совершенно бесполезно для нашего счастья.

Глава 23 В КОТОРОЙ ОПИСАНЫ РАЗНООБРАЗНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

7011 год, весна, Конфедерация и Северо-Восточные территории

Вездесущий Миша Бейтс втихомолку любил технику. Он первым обратил внимание на одно из сработанных Бруксами сообщений. Блок новостей «желтого» канала каленусийского уникома усиленно предлагал:

Выдающееся достижение! В исследовательских лабораториях города Мемфиса найдено стопроцентно надежное немедикаментозное средство подавления пси-мутации. Легкое устройство, носимое на теле, не только позволит вам полностью обезопасить себя и своих близких от последствий агрессивной наводки, но и создаст вокруг носителя зону особого душевного комфорта. Спрашивайте эти изящные кулоны в сети магазинов «Секс, мода и здоровье». Возможен заказ на индивидуальный дизайн лечебной бижутерии.

Плотно запертая дверь и мрачная охрана отгораживали Бейтса с его электроникой от вторжения луддитских священников, поэтому он не очень торопился.

– Бред идиота, – откомментировал Миша, но на, всякий случай заказал сайберу ассоциативный поиск в Системе.

Результат обнаружился относительно быстро:

…Гильдия честных адвокатов под председательством мэтра Витри разоблачает нарушения прав человека в Каленусии.

По сведениям из достоверного источника, близкого к администрации Калассиановского Центра, его исследователи не исключают опытов над людьми. С этой целью в уголовной тюрьме города Мемфиса содержатся сотни нелегальных псиоников, преднамеренно не допущенных к гражданской реабилитации…

– Вот это уже интереснее.

Третье сообщение отыскалось в ворохе информации только через несколько часов. Ночью обозленного Бейтса выдернул из постели все тот же исполнительный сайбер-референт:

…Парадуанский Центр Интеллектуальной Экспертизы сообщает избранной публике. Наши специалисты по прогнозам пришли к выводу, что до конца года будет радикально решена проблема Северо-Востока. Хотя не исключается физическое уничтожение диктатора луддитов, новые технологии ментального подавления могут сыграть решающую роль в очистке мятежных территорий от нелегально практикующих псиоников…

– Занятно. Если все это не выдумка какого-нибудь шутника, то наблюдатели в Мемфисе хорошо потрудились. Один плюс два будет три. Там экспериментируют над арестантами и создают оружие против наших сенсов.

Бейтс не стал медлить и поступил так, как он привык поступать при похожих обстоятельствах – отставил искушенный сайбер в сторону и запросил уточнение информации у обычных людей.

Через несколько дней, ласковым весенним утром, в Мемфисе, в холостяцкой квартире доктора Люсиана заработал уником. Доктор, чья практика в последнее время не процветала, охотно откликнулся на звонок – низкий голос пожилой женщины рокотал искренней тревогой. Экранчик прибора оставался мертвым и пустым, но Люсиан не сомневался, что с ним говорит пышнотелая матрона, из тех женщин, у которых мелочные заботы о здоровье заменили ушедшую с возрастом красоту. Они быстро договорились о времени визита.

Люсиан забрался на сиденье кара, ткнул пальцем в точку на карте города и включил автопилот – в короткие часы между поздним утром и полуднем дороги пригорода оставались малолюдными. Через полчаса машина притормозила у неприметного дома на стыке просто бедного квартала и района откровенных трущоб. Заброшенный участок вокруг смахивал на свалку металлолома. Плотный, неопределенного возраста молодчик охотно запустил доктора в дом. Робкий Люсиан почти сразу усомнился в том, что попал по адресу: помещение больше походило на мастерскую, чем на будуар воображаемой толстухи. Двое мужчин возились в углу у нехорошего вида машины.

Врач попятился, заподозрив неладное, но сделать ничего не успел – эскулапа без церемоний ухватили за локти, листок пластыря лег на лицо, запечатывая рот. Люсиана обездвижили и затолкали в угол. Хозяин дома с каменным лицом придвинулся поближе, вытирая прокушенный палец о штанину.

– Я уберу кляп и дам вам возможность высказаться по существу, но если вы поднимите крик, вас убьют.

– Чего вам нужно? – спросил, отдышавшись, Люсиан.

– Вы сейчас свяжетесь с генералом Крайфом и скажете, что случайно обнаружили убийцу его сына. Вызовите генерала сюда, пусть приедет один.

– Он не послушается.

– Постарайтесь показаться убедительным. Гордость доктора мучительно боролась с паническим ужасом.

– Это слишком непорядочно, – прошептал он пересохшим ртом.

– У нас разные этические системы. Вам придется принять мою.

– Не хочу.

– Тогда наш сенс сунет ваше тело в это устройство, мы отделим сознание от мяса и костей и перепишем личность в сайбер. Сайбер охотно сделает все за вас, а вам это будет стоить пожизненного кретинизма. Упорно хотите такого исхода?

– Нет! Разум Милосердный! Конечно, нет, не говорите глупостей.

Консуляр кивнул, отцепил от пояса уником и набрал номер жандармского генерала, потом поднес прибор к перекошенному лицу врача. Доктор говорил сбивчиво и торопливо, на том конце долго молчали, прежде чем ответить.

– Он приедет.

– Хорошо. Расслабьтесь, доктор, вами сейчас как следует займутся.

Последним его впечатлением были ярко-зеленые, со светлыми крапинками глаза чужого псионика – тот тихо шагнул из-за спины каменнолицего хозяина дома. Доктор буйно рванулся, попытался лягнуть врага, но моментально ощутил упорное нежелание бороться – сон обволакивал измученный мозг, и Люсиан обмяк, повис на руках обидчиков. Его аккуратно уложили на пол.

– Выспится, как сурок, и все забудет.

– Куда забросим инертное тело?

– В сиреневый квартал. Лучше использовать его же кар – пускай не торчит на нашем пустыре.

Доктора унесли. Зеленоглазый псионик, совсем юный парень, дернул подбородком в сторону нехорошего вида машины в углу.

– Что это, Гаррисон?

– Когда-то оно исправно работало автоматом для шитья бюстгальтеров, теперь просто хлам. Как ни крути, ни ты, ни я не в состоянии отделять и удерживать души – такое умеет проворачивать только Мировой Разум.

– Но каленусиец нам поверил.

– Мы монстры для таких, как он, а монстры могут все.

И оба консуляра сдержанно засмеялись.

Доктор Люсиан очнулся, как и было обещано – на следующий день. Возле его тонкого носа топтались, ворковали и роняли помет пушистые голуби, небритую щеку кололо острое крошево Витого тротуара. Рядом мялась на стрельчато-тонких каблуках пестро разодетая девушка. Непристойно татуированные ключицы и глубокий вырез платья выдавали в красавице проститутку.

– Тебе очень плохо? – вздохнула она с некоторым беспокойством, свойственным сострадательным душам.

Люсиан встал на дрожащие ноги – кошелька и визитных карточек в кармане не оказалось. Обезображенный кар сиротливо торчал рядом, за ночь шпана сперла у машины колеса.

– Тебе совсем плохо? – настаивала красотка. Люсиан попытался пошарить в выскобленной памяти, но не обнаружил там ничего существенного. Где-то на периферии сознания тревожным маячком тлел прощальный привет миновавшей беды.

– Так плохо тебе или нет?

Люсиан стряхнул с лацканов шелуху и горелые спички, вытащил и нацепил чудом уцелевшие очки, сделал первый шаг, сам не зная, куда собирается идти.

– Плохо ли мне? Какой чумы задаваться такими вопросами, девушка! По всем признакам мне должно быть очень и очень плохо, но я почему-то уверен, что мне исключительно и невероятно повезло…

А Крайф, против ожидания, на встречу не явился. Ближе к ночи возле пустыря притормозили низкие, хищного силуэта машины, люди в тяжелой пси-защите попрыгали на сухую глину площадки. Голос, искаженный громкоговорителем, еще бормотал о возможности сдачи, когда из приземистого дома раздались первые выстрелы. Ривера, укрывшись за броней фургона, хладнокровно следил за возней затянутого в коричневый мундир техника жандармерии.

– Сколько их там?

– Если верить нашему детектору, пятеро. Поджарить консуляров излучателем, мастер полковник?

– Ни в коем случае! Пока что не трогайте. Задействуйте «глушилку».

Техник кивнул и большим пальцем придавил на панели кнопку.

– Я-то готов, но сразу предупреждаю: четверо из пяти – норма-ментальные, против них наша техника не поможет, это как гранитной стене припарки.

– Сбейте спесь с их сенса, нормальных мы возьмем сами, я никому не уступлю такую охоту.

Техник молча отвернулся, поджав губы. Стрельба притихла. Ривера слушал тишину, припав спиной к нагретому металлу машины, потом глянул на детектор и отцепил от пояса полевой уником.

– Боевой псионик спекся. Быстро берите остальных. Снова затрещали выстрелы, совсем близко ярко полыхнул огонь армейского излучателя – стреляли с той стороны. Через пустырь, из тесного человеческого муравейника трущобных построек, донесся истерический визг перепуганных соседей. В подсвеченной огнем темноте метнулись неловкие фигуры. Через минуту все стихло, полковник дотронулся до потного лба тыльной стороной ладони.

– Что у вас там с захватом?

– Готово. По крайней мере, двое наверняка живы.

Помощник Крайфа вышел из фургона в ночь, пронзительно пахло гарью и бензином, рядом дымились смрадом шмат опаленного пластика и бесформенная груда тряпья – Ривера не стал выяснять, кем она была раньше. Солдаты во дворе уже сбросили опостылевшие пси-шлемы, ровно светились оконные проемы бывшей мастерской, полковник перешагнул через порог и остановился.

Прямо перед ним, на спине, неловко откинув левую руку, лежал зеленоглазый псионик. Он не получил ни царапины и все-таки умер – остановившиеся зрачки не реагировали на пронзительный свет лампы.

– Как это произошло?

– Врач сказал, мозговая кома.

Второй убитый застыл в неловкой позе, прикрыв ладонью простреленное лицо, третьего покойника уже оттащили в угол и аккуратно устроили на груде хлама – тело мешало работать санитарной бригаде.

– Лекарь, не спите на ходу. Окажите помощь этим двоим.

Первый из выживших консуляров, легко раненный, стоял, ссутулясь и прижимая раскрытые безоружные ладони к стене, его лицо на глазах наливалось огромной гематомой. Второй, с простреленным коленом, привалился полулежа в углу и зажал руками окровавленную штанину. Лицо этого луддита казалось неестественно белым, как будто кровь уже вся вышла. Он не кричал – видимо, пытался, но не мог. Ривера нехотя отвел глаза от ярко-алых пятен.

– Вколите ему наркотик. Много не надо – половинную дозу.

Единственная лампочка под потолком внезапно мигнула и тускло померкла, потом снова запылала белым, пронзительным светом. Полковник оторопел, прислушиваясь к полузабытым ощущениям – его сильно тошнило.

– Пропади все пропадом, не нами начато, не нами и кончится. Мы просто люди, это фанатики и мутанты делают из нас скотов. Раненых в санитарную машину, трупы – в грузовик, соберите во дворе то, что сгорело, уходим, парни, дело сделано.

В этот миг Ривере показалось, будто что-то неуловимо переменилось. Ведомый интуицией, он обернулся и не сумел подавить вопль ужаса – мертвый псионик шевельнулся. Голова погибшего немного, всего на пару сантиметров, оторвалась от цементного пола, зрачки сфокусировались, глаза приобрели осмысленное выражение и сверкнули.

– Контрольный выстрел, идиоты! Вы забыли… Пси-наводка умирающего ударила не прицельно, сводя с ума своих и чужих. Сдавленные крики доносились со двора, Ривера сел, даже не пытаясь сопротивляться мучительной судороге, кожа и глаза пылали огнем, от плеча до желудка словно забили громадный раскаленный гвоздь. В эти минуты стойкий атеизм жандарма исчез, сметенный страхом смерти. «Великий Разум, помоги!» Разум то ли не слышал, то ли куда-то отлучился. Дергающиеся тела на полу понемногу застыли. Ривера кусал губы и корчился, с трудом балансируя на грани беспамятства. «Мать и отец, зачем вы породили меня человеком…»

Боль немного притупилась, она не исчезла – лишь сделалась привычной. Свет все так же вольно вытекал в открытую дверь, разбавляя сиянием ночную черноту. За притихшим пустырем истошно, плебейскими голосами взлаивали беспородные собаки. «Неудачники из трущоб обожают своих псов. Возятся с ними, будто с детьми», – безо всякой логики подумал полковник и сам удивился странному повороту мысли. «Пока я не сошел с ума, надо вызвать подмогу». Он потянулся к уникому, но не смог ухватить прибор – собственные руки ниже локтя казались Ривере бессильными кусками мокрой мятой глины. Мертвый сенс больше не шевелился, но созданная им наводка невероятным образом продолжала работать. «Ничего страшного. Мемфис – город Конфедерации. На связь мы не вышли, на базе скоро поднимется тревога. Вокруг меня живут лояльные каленусийцы, стрельбу слышали за пустырем, рано или поздно сюда кто-нибудь придет, хотя бы из любопытства. Они приведут врачей, и Крайф тоже поможет. Я жив, это самое главное, и паралич рук, и головная боль – все мелочи по сравнению с тем, что я остался живым».

За дверью раздались чьи-то уверенные шаги. Двое плотных мужчин шагнули в проем. Ривера поднял залитое слезами лицо.

– Помогите, – почти беззвучно прошептал он. Один из чужаков подошел к мертвому консуляру, второй склонился над полковником, скулы незнакомца мгновенно окаменели.

– Это вешатель Ривера собственной персоной. Что с нашими людьми, Тони?

– Умерли или убиты.

– Как там Кристиан?

– Он-то как раз наверняка мертв, брата-сенса доконала последняя наводка.

– Твердости нам во имя Разума. По крайней мере, каленусийских жандармов убыло вдесятеро больше. Забираем Риверу и уходим.

Полковник, отчасти сбросив путы паралича, дурным голосом взвыл. Гаррисон еще раз склонился над ним, рассматривая ненавистное лицо.

– Вы ведь всегда хотели добраться до луддитского подполья в Мемфисе, а, мастер жандарм? Вот мы, наконец, и встретились.

Гаррисон и второй консуляр (судя по блеску в глазах – еще один псионик) выволокли полумертвого от отчаяния Риверу во двор. Худая стриженая женщина в широкой юбке (Воробьиный Король узнал бы в ней свою спасительницу Лору Торрес) ждала их за рулем фургона. На глянцевом боку ее кара красовалась едва различимая в темноте эмблема кондитерской.

– Поехали.

Кар тронулся под нестройный лай собак и вскоре вырулил на кольцевое шоссе. Псионик Тони натянул на голову подобранный во дворе защитный шлем.

– Так нас не засекут «глазки».

Через час их путь закончился на противоположной окраине Мемфиса, возле заброшенных мастерских давно разорившейся строительной фирмы. В бункере под полом склада Ривера пришел в себя – наводка со временем сама собой исчезла. Его тут же прикрутили к железной кровати.

– Орите, если хотите, но не надейтесь на помощь – сюда никто не приходит, вас и за год не найдут. Стены, кстати, экранированы, так что не помогут даже мобильные детекторы на жандармских машинах.

– Я все равно не буду сотрудничать с мятежниками.

– Почему?

– Что бы я ни наговорил, поддавшись на обещания, вы меня все равно убьете. Все очень просто. Вы ненавидите меня, я вас считаю выродками, мы не умещаемся в общем мире. Так что не начинайте стандартной лживо-милосердной проповеди, меня от нее воротит. Может быть, полковник Ривера неудачливый борец с мутантами, зато, не сомневайтесь, не какой-нибудь идиот.

– От пси-наводки вам будет больно.

– А мне и так больно уже несколько часов. Ваше разочарование результатом – неплохое утешение…

Лора Торрес повернулась и выбралась наверх по крутой лестнице бункера, захлопнула люк ногой и села возле груды пустых ящиков, прижав к ушам ладони.

Ночной воздух свободно втекал и вытекал в пустые проемы выбитых дверей. Диск Селены завис над силуэтом искореженного строительного подъемника – это бледное пятно совсем не двигалось. Торрес очень боялась пошевелиться, ей казалось, что любое движение тут же усилит притаившиеся звуки, заставит их окрепнуть и вырваться из бункера.

– Разум Милосердный, поскорее бы кончилась ночь. Время тянулось едва-едва, вязкое и медлительное – страшное. Прошла целая неторопливая вечность, потом приглушенно хлопнула крышка люка. Лора не оборачивалась до тех пор, пока Гаррисон не подошел вплотную и не положил твердую ладонь на ее окаменевшее, напряженное плечо.

– Я понимаю, что с тобою сейчас творится. Она отняла от висков руки.

– Все кончилось?

– Да. Только в бункер не ходи – не надо. Такие дела касаются только мужчин.

– Он умер?

– Не фиксируй свои мысли на грязной стороне работы – это не твое. Понимаешь, мы все равно не могли его отпустить, он бы искал нас всю оставшуюся жизнь.

– Мне пора уходить в город, скоро посветлеет.

– Конечно. Только подожди немного – мы с тобою вместе уедем на машине.

– Не надо, пойду пешком, без тебя – хочу прогуляться в одиночестве.

Торрес встала, поправила широкую юбку и вышла под блекнущий лунный диск. Ее высокая гибкая фигура какое-то время мелькала среди искореженного металла, Я потом растворилась в предутренних сумерках. Псионик Тони беззвучно поднялся по ступеням бункера и встала рядом с Гаррисоном.

– Не надо было отправлять ее одну, тут можно запросто нарваться на патрули.

– Оставь, пусть Торрес уходит – не сомневайся, ни с ней, ни с нами сегодня ничего не случится.

– Почему?

– Есть какая-то сила, которая хранит святых праведников и справедливых безумцев. С тех пор как сын Лоры умер, смелость у нее граничит с сумасшествием – большего в Мемфисе не смог бы сделать никто. Не окликай, замолчи, сейчас ей как воздух нужен свободный выбор, а завтра она сама вернется…

Лора Торрес в одиночестве брела прочь по обочине пустого шоссе.

Гаррисон закурил сигарету, стараясь держать ее так, чтобы огонек не заметили со стороны дороги.

– Этой ночью пятеро наших отправились в Холодную Пустоту. Жаль всех, особенно жаль Кристиана.

– Пока он оставался в этом мире, у нас часто возникали общие мысли – такое случается, хотя и не у всех. Мы были близки, как братья, и даже ближе. Сегодня навстречу вечности ушла моя половина.

Псионик помедлил и добавил вполголоса:

– Оказывается, месть – неважное утешение, если теряешь самого себя.

Гаррисон кивнул.

– Противно, должно быть, лишать человека рассудка, даже если это замаранный по самую макушку каленусийский жандарм. Ты веришь, Тони, что Ривера ничего не знал о личности Цертуса?

– Я сенс, поэтому не то чтобы верю, а знаю точно, когда он не лжет. Крайф с помощником имели с Цертусом дела через Систему, пользовались его именем и имиджем в своих интересах, но никогда не видели Цертуса в лицо. Подозревали в нем высокопоставленную персону, а кто бы незаподозрил?

– Ладно, не будем пока о Цертусе, об это прозвище можно расцарапать язык. Меня удивляет другое – дело Ральфа. Мы давили на Риверу, чтобы узнать о новом оружии, а он рассказал то, что безо всякого оружия перевернет дела в консульской резиденции, а то и в Калинус-Холле. До сих пор не могу поверить, что Крайф связался с нашим Валентианом! Ты знаешь его? Ах да, вы ведь не встречались. Так вот – прикован Ральф к креслу или нет, но от этого человека меня пробирает дрожь. Может быть, ты, Тони, и не дрогнул бы – ты ведь сам псионик. Но я бы предпочел десять боевых дел наподобие нынешнего, только не взгляд в тусклые гляделки теневого правителя нашей Священной Консулярии. До сих пор не могу поверить, что на подобное оказалась способна мемфисская пси-жандармерия – с их-то расовыми принципами.

– Они на все способны, – пробормотал Тони вполголоса, как бы нехотя. В ясных глазах псионика отразился бледный диск Селены. – Они способны на все.

Норма-ментальный Гаррисон был сангвиником, начисто лишенным утонченного воображения, он только пожал плечами и отвернулся.

– Способны так способны – не знаю, есть ли на свете такая дрянь, к которой бы они не прикоснулись. Нам пора обо всем известить Бейтса.

* * *

Как раз в этот самый час в маленьком мотеле на полпути от Анселя до Порт-Калинуса Лин Брукс вынырнул из хаоса видений и отошел от окна. Сестра спала, свернувшись клубком и поджав ноги в раскладном кресле. Нехотя угасал диск Селены, по стенам номера бродили тонкие тени.

– Вита, очнись, помоги мне.

– Чего-чего? – сонно пробормотала Брукс.

– Не спи, я боюсь оставаться один.

– Все сработало как надо?

– Я нашел через Систему маленького сайбера, он немного подпортил мемфисскую сеть слежения изнутри – так, на всякий случай. Риверу не найдут. Считай, что его больше нет.

– Тебе очень плохо?

– Мне странно.

– Ладно, попробую не дремать. Ты опять видел будущее!

– Когда я придумывал план, то верил в нашу победу, только не знал, что это будет выглядеть так противно.

– Не волнуйся попусту, братик. Видения – это всего лишь бред. Ты не можешь знать, что происходит в Мемфисе, даже Король не смог бы такого.

– На мою беду, я особенный.

– Если мы справимся с Цертусом, я скажу, что ты гений, а я – сестра гения…

Глава 24 КОРРЕКТИВЫ ЦЕРТУСА

7011 год, весна, Северо-Восточные территории, Арбел.

Спустя несколько часов наступило утро, но многие жители Арбела проснулись еще до рассвета, по старой привычке бывших фермеров, которая, сколько себя ни ломай, остается с человеком на всю жизнь.

Его превосходительство консул вышел из загородного дома в обычный час, когда туман стелется в низинах между холмами и роса ложится на свежую, молодую зелень остролистых кустов. Жара еще не упала на землю, мир зыбко выступал из предутреннего марева, самые простые предметы теряли ясность очертаний. Птицы пронзительно свистели в саду, туман как-то слишком уж произвольно поглощал одни звуки и усиливал другие, как будто в это утро он обрел собственное воображение и недобрую волю.

Впрочем, прагматик Стриж отнесся к этим подробностям пейзажа с полным равнодушием. Он быстрым шагом добрался до площадки, на которой его поджидал кар и охрана. Мотор заработал, заглушая птичий щебет, слабый запах топлива смешался с влагой тумана – машина, мгновенно набрав скорость, вырвалась на дорогу, едва успели распахнуться ворота.

Марк и Король еще некоторое время смотрели вслед, хотя глухие ворота очень быстро захлопнулись и начисто отсекли от виллы кортеж. Космы тумана сомкнулись и заполнили замкнутое пространство сада.

– Ты не передумал, а, Вэл? – осторожно спросил Марк.

Король покачал головой – интуиция псионика отчасти заменяла ему украденный туманом обзор – Вэл мысленно видел, как лихо летит вдаль кортеж луддитского диктатора. Вэл не мог разглядеть оставшихся на вилле охранников, но смутно угадывал за растительностью кустов их угрюмые силуэты и бледную, приглушенную каким-то защитным устройством ауру. Эти люди не излучали прямой угрозы – только профессиональную настороженность со слабой примесью глухого раздражения.

– Нет, не передумал. Теперь самое время сделать это.

– Не боишься?

Король прикусил губу, пытаясь найти честный ответ.

– Нет, не боюсь. Меня не радует перспектива просидеть здесь несколько лет почетным гостем диктатора луддитов.

В ответ Марк хмыкнул с жесткой иронией закоренелого неудачника:

– Мне-то наплевать – от меня и так мало что осталось. А тебя мастер Алекс уважает и, в случае чего, здорово обозлится. Если дело с побегом пройдет, то пускай себе злится на здоровье, зато если нас поймают, то мне конец. Ты ценной породы, Король, – тебя отругают и запрут на вилле, а меня где застанут, там и пришибут наводкой, чтобы задать тебе урок. Мозги наружу – и привет предкам, которые, кстати, тоже на меня наплевали.

Вэл видел, как поблекли веснушки Беренгара, но это длилось недолго. Бывший псионик быстро справился со страхом. «Он черпает силы в злости и отчаянии, – понял Король. – Я не должен подставлять Марка, никогда нельзя подставлять под удар тех, кто нам слепо доверяет. Марк совсем не дурак, – поправил себя Далькроз. – Он доверяет мне осознанно и даже больше, чем верили мои ивейдеры, верит как человек, который нашел друга в том, в ком видел врага. Теперь я не имею права использовать Марка, это было бы слишком подло».

– Знаешь, давай я сбегу один. К Мемфису, в лапы Крайфу, лучше не соваться. Придется уходить на восток, в обход, через Иллиру. На востоке меня сначала ловить не будут, но это только сначала, как только догадаются, выследят с вертолетов, детекторами. Там плоская равнина, леса почти нет, бежать придется изо всех сил. Если повезет, успею добраться до иллирианской границы, Иллира – другая страна, из Порт-Йллири свободные рейсы в Порт-Калинус. Окажусь в столице, найду моего хвата-адвоката мэтра Витри, теперь, после скандала в Мемфисе, дела ивейдеров наверняка пересмотрят. А ты оставайся. Не рискуй, консул тебя не тронет.

Марк задумался, мысленно обкатывая хорошо известные детали – план побега они обдумывали вместе, еще зимой, длинными вечерами, когда бесконечная метель и клубящаяся тьма смешивались в небе над Арбелом. Правда горчила, как тогда, так и теперь. Король не торопил, балансируя на грани откровенности и спасительного обмана. Беренгар искоса рассматривал профиль друга, прикидывая – читает ли сейчас Далькроз его, Марка, мысли или нет?

– Не читаю, – внезапно и очень деловито ответил Король, – у меня это в последнюю неделю плохо получается.

Беренгар сломался пополам, упал животом на шлифованные перила консульской веранды и принялся от души хохотать.

– Когда я перестал быть псиоником, тогда понял, за что нас терпеть не могут норма-ментальные. Ладно. Безо всякого Дара видно, что у тебя в мозгах – на это хватает обычной логики. Думаешь, заделался великим спасителем? Думаешь, я не знаю, зачем ты собрался рвануть в Порт-Калинус?

– Надоело сидеть в золотой клетке, я Воробьиный Король, а не ручной попугай господина консула.

– Не ври. Ты не попугай, но и не громила из мультика, и не полез бы в огонь просто от скуки, словом, Вэл I, Король каленусийской ментальной шпаны, решил податься в бега, как только узнал про смерть Цилиана. Тебе нужен Цертус, Далькроз? Или ты снова вознамерился кого-то спасать?

Король присмотрелся – струи тумана, против всякой логики, сворачивались восьмерками и спиралями, белая дымка сильно уплотнилась.

– Тебе не кажется, что туманом кто-то управляет?

– Не знаю.

Они помолчали, каждый по-своему ловил смутные вибрации чужого вмешательства. Король мысленно шагнул в пси-эфир, вязкая субстанция мгновенно обволокла его, без боли и без страха – просто назойливо и уверенно мешая. Что-то липкое и мерзкое коснулось кожи, мягко проползло по руке, задело щеку мокрым. Далькроз захлебнулся туманом и отступил – масса цинично изуродованного эфира насмешливо заколыхалась, изобразив нечто вроде сомнительного жеста прощания. Марк не мог заметить ментальной борьбы Короля, но интуицией солдата поймал миг нарастания опасности.

– Ладно, если я и так обо всем догадался, закончим наш спор – мы слишком разные. Допустим, ты рвешься кого-то спасать. Это бессмысленно и опасно. Возьмешь меня с собой?

– Да.

– Тогда уходим вместе и прямо сейчас.

Они на минуту вернулись в дом, чтобы забрать немногие вещи – две пары запасных армейских ботинок, украденные в блоке охраны, компас из школьного магазина, пакеты пищевого концентрата, которые Марк скопил за бесконечные недели тревожного ожидания.

Тайник, оборудованный под широкой половицей консульской виллы, опустел. Ручной работы паркет нагло зиял черной дырой.

– Если Дезет нас поймает на такой пакости – точно убьет.

– Не успеет.

Марк остановился, прислушиваясь к размеренному звуку легких шагов – точеная женская фигурка прошла мимо приоткрытой двери. В узкую щель Беренгар разглядел светлый, гладкий, без возраста, профиль, литой поток каштановых волос, гордо посаженную голову. Король отступил и прижался к стене за косяком, Марк попытался не дышать, хотя получалось очень плохо – перед глазами заплясали иллюзорные комарики, в ушах зазвенело. Силуэт, казалось, чуть задержался у приоткрытой двери, потом скользнул дальше, шаги, постепенно затихая, удалились в сторону библиотеки.

– Это была леди Джу. Как ты думаешь, Вэл, она нам помешает?

Король медленно отступил от стены, переводя дыхание, и ответил свистящим шепотом:

– Не знаю. Леди Джу сострадательница, а не боевой псионик, к тому же мне кажется, что ее ресурс почти исчерпался. Такая тонкая, мерцающая аура бывает у тех, кто застрял на половине дороги к Лимбу.

– А по виду не скажешь – стильная тетенька, только в возрасте – ей, наверное, стукнуло все двадцать восемь.

– Заткнись, дурак, она нас может почувствовать или услышать.

В двух метрах под распахнутым окном короткой ровной травкой зеленела клумба, Марк спрыгнул первым, Король следом – у него получилось похуже. Беренгар никогда не забывал о своем физическом превосходстве и в душе радовался таким эпизодам. «Если бы к твоему умению драться добавить мой пси-индекс 98, из нас двоих вышел бы один нормальный супергерой», – сказал как-то насмешник Вэл, но Беренгару не всегда нравился своеобразный юмор Короля.

Они вместе двинулись по тропинке из гравия – прямо к воротам. Охранник, вынырнув из тумана, встретил их недоброжелательным взглядом.

– Доброе утро, Элиан, мы хотели бы прогуляться, – вежливо перехватил инициативу Король.

Беренгар слегка удивился – против обыкновения, голову луддита покрывал глухой шлем пси-защиты, пластик забрала отливал холодным глянцем, странная игра утреннего света и тумана придавала прозрачный маске сходство с фасеточными глазами насекомого.

– Что в мешках?

– Продукты, спиртовка и прочее хозяйство. Хотим устроить пикничок в холмах. Сегодня день рождения моего лучшего друга Марка Беренгара.

– Осади назад. Мне не приказывали вас выпускать.

– А не выпускать тоже не приказывали, – резонно возразил Король. – Его превосходительство не любит стеснять гостей режимом. Если мы несколько месяцев вольно гуляем туда-сюда по Арбелу, то чего ради сегодня вы запираете ворота у нас перед носом?

Элиан, казалось, заколебался, но тут же энергично выставил вперед ствол излучателя.

– Назад, шпана! Не смейте отвлекать охрану – здесь нельзя пить, курить, сорить и трепаться языком. И мне плевать, что вы дерете грязные носы и называете себя консульскими гостями. А ты, Далькроз, беглый конфедерат, не очень-то заносись со своим девяносто восьмым ментальным индексом. У нас на хуторе такие городские говнюки годились разве что выгребать теплый навоз из-под пони.

Вэл словно бы и не расслышал финальную часть оскорбительной тирады.

– Мы и так тут не курим.

Марк в душе уже примерялся сбить охранника коронным ударом в колено, тот стоял очень заманчиво – вольно и широко, выставив беззащитное массивное тело. Еще один беглый взгляд погасил неосторожное желание. «У парня снят с предохранителя излучатель, за нами сейчас следит камера, и этот здоровяк тут наверняка не в одиночестве. Стоит мне дернуться, нас с Вэлом расстреляют в упор».

Беренгара задевало неестественное хладнокровие приятеля. По Далькрозу не скажешь, разозлили ли его грубые подначки Элиана, он слушал их с чуть ироничной полуулыбкой. Похоже было, что оскорбления, наподобие безвредных дождевых капель, стекают по невидимым доспехам Короля. Марк словно бы нехотя отступил в сторону, понемногу уходя с линии огня. В этот момент Элиан не смотрел на Беренгара, его сузившиеся от ненависти зрачки впились в лицо Вэла. Дезориентированная автоматическая камера плавно поехала в сторону, неуверенно ловя ускользающее пси-поле Марка, но тут же снова нацелилась на более сильную королевскую ауру. «Меня сейчас не видно – я вне поля наблюдения». Марк чуть-чуть расслабился за секунду до броска, и в тот же миг колющей болью наводки пронзило затылок и задело висок. Иллюзия выглядела плохо пропечатанной гравюрой, она странным образом не заслоняла от Марка ни фигуру охранника, ни реальность тумана и весеннего сада и, несомненно, исходила от Короля.

Беренгар с трудом разжал стиснутые мокрые ладони, попытался выровнять сбитое дыхание, – наводка показала ему лицо еще одного Элиана. Элиан иллюзии – картонная марионетка, широкий, плоский и нелепо нарисованный, двигал конечностями почти так же, как живой двойник, только от пробитых в ладонях и ступнях жутковатых бескровных отверстий тянулись куда-то вверх полупрозрачные упругие нити.

«Что почувствовал, о чем хочет предупредить меня Далькроз? Несомненно, Элианом кто-то управляет. Где-то рядом в засаде псионик, охранник – наживка на крючке у невидимого сенса – отсюда эти странные зрачки и беспричинная злоба. Это ловушка. Нас выманивают на бой, чтобы уничтожить».

Следующая наводка Короля была отточенной, стремительной и разящей, словно сталь клинка. Беренгар видел, как пошатнулся почти сбитый с ног Элиан – к охраннику никто не прикасался, нелепый шлем все так же укрывал его лицо, но человек дернулся назад, голова жалко мотнулась, запрокинулась, беспомощно прижались к темени неловко воздетые руки. Камера слежения, поймав импульс атаки, сгорела мгновенно – Марку послышался короткий обиженный хлопок.

«Назад, в дом!» – Команда, затронувшая разум Марка, не допускала толкований. Он бросил сумку, развернулся и мгновенно набрал скорость, в первые секунды Далькроз отстал, его шаги как-то редко и медленно раздавались за спиной Беренгара.

Марк почти не слышал грубых выкриков команды, но садовый камень у самых его ног раскрошился от удара луча. Черная раскаленная крошка брызнула в стороны.

– Быстрее, Вэл!

Он заставил себя остановиться и оглянулся – Далькроз наполовину шел, наполовину падал лицом вперед, как будто пытался в медленном плавном броске достать неуловимую цель. Марк прыгнул назад и подхватил Короля.

– Стоять! – донеслось сзади.

Вспышка сверкнула в то же самое мгновение, полуослепшему Беренгару ненадолго показалось, что у него дымится подпаленный висок.

– Держись, Вэл.

Наводка исчезла. Марк мчался в сторону виллы, таща за собой Короля, тот обмяк и как-то странно молчал – в ментальном эфире тоже, и это увеличивало панику Беренгара.

Тяжелая дверь захлопнулась за их спинами, беглец нащупал и заложил прочный засов, отыскал и придавил кнопку экстренной защиты – где-то около выхода на веранду с лязгом упали блокирующие перегородки.

– Мы здесь почти как в бункере – вся эта роскошь построена не только из металла, но и из священного дерева имдра – по их легендам, оно не горит, потому что этот долбанный Мировой Разум… Эй, Вэл, ты меня слышишь?

Король молчал. Беренгар уложил его на спину, с трудом отыскал пульс на запястье – у самого Марка предательски тряслись руки. Вена на запястье Вэла билась редко и неровно, Марк знал, что такая аритмия опасна. Он потрогал обуглившуюся рубашку Далькроза и между шеей и плечом нащупал ожог – выстрел излучателя прошел рядом с головой, опалив кожу.

– Вэл, очнись! Не умирай, подожди, приятель. От таких ран еще никто никогда не скончался.

Беренгар в отчаянии поднял голову, ощущая в шуршащей полутьме коридора чье-то настороженное, но не враждебное присутствие. Незнакомец выжидал.

– Свет! Зажгите свет!

Неизвестное существо в темноте не ответило.

– Свет! – рявкнул Марк так, словно от света зависело нечто большее, чем возможность рассмотреть раненого Далькроза. Беренгару показалось, что тьма лишает его воздуха, хватает за горло, ядовитой пылью оседает на глаза и лицо.

Спокойный, чуть звенящий хрусталем голос раздался совсем рядом – всего в двух шагах от Марка и Короля.

– Не кричите, пожалуйста. Лучше будет, если они нас пока не услышат.

В ту же секунду длинный плафон под потолком обрушил вниз поток яркого сияния.

Невысокая женщина с карими глазами стояла перед Беренгаром, все еще касаясь управляющего браслета на левом запястье.

– Леди Джу?

«Она может сгоряча стукнуть меня наводкой, а я после реабилитации дурак дураком – не выношу этих наводок, даже успокоительных».

– Доброе утро, мэм свободная консульша, – на всякий случай поприветствовал Беренгар, примирительно разводя пустые ладони. – Мои извинения за безобразия и все такое прочее. Не сердитесь, я ведь без ствола и даже не псионик. Вы не в курсе, леди, что здесь происходит?

Несмотря на критический момент, псионичка беззвучно усмехнулась, как только Марк произнес странный, на ходу придуманный титул.

– У нас переворот.

– Охранник у ворот рехнулся – по нас ни с того ни с сего открыли огонь.

– Элиан сейчас под наводкой Ральфа. Отойди в сторону, я собираюсь помочь твоему другу, но он должен остаться один – совсем один, для тебя это будет опасно.

– Тогда лучше занести Вэла в комнату.

Марк вскинул бесчувственного друга на спину и только сейчас осознал, что жилистый и худощавый Воробьиный Король совсем не такой уж легкий. «Не помню я, куда бежал, не знаю, как вырвался из-под огня, сам не верю, что успел его вытащить. Нам обоим просто крупно повезло».

Очутившись на кушетке, Вэл не пришел в себя, казалось, он почти не дышит. Беренгар нехотя ушел в коридор, сел прямо на пол, зажмурился и прижался стриженым затылком к полированному дереву панели.

«Я не знаю, что ты можешь с ним сотворить, ведьма с чайными глазами, я больше не псионик, а целителем не был никогда. Но если где-то там, в ничто, в бездонной бесформенной пустоте, Мировой Разум все-таки существует, я прошу – пусть он ради Вэла поможет тебе».

Кто-то скользнул под бок Беренгару и устроился рядом испуганным комком.

– Нина?

– Да, это я, Марк. Все случилось из-за меня, сегодня Ральф заявился по мою душу.

Обаятельное личико дочери диктатора жестоко исказилось, в эту минуту напоминая мордочку загнанного лемура. Марк не мог видеть ее ауры боевого псионика, но крупные серые глаза девочки как будто чуть светились, бросая отблеск на заострившиеся от страха скулы.

– Вэл умер?

– Нет, конечно. Леди Джу спасет его.

– Мне страшно, Беренгар, – просто сказала Нина. – Я очень боюсь.

– Кто этот Ральф?

– Днем он ездит в кресле, а ночью раздвигает пальцами туман и приходит из пустоты Оркуса…

Марк отвернулся, пытаясь избавиться от надвигающейся фантасмагории кошмара – как раз вовремя. Леди Джулия подошла беззвучно, теперь она стояла, обхватив точеными руками узкие плечи, словно мерзла под ударами ветра. Король замер рядом с женщиной, плечом к плечу. Он, видимо, пришел в себя, сейчас между этими двоими чувствовалась тонкая связь – душевное родство, которое связывает псиоников даже в ненависти.

Впрочем, между Вэлом и сострадательницей ненависти не было. Скорее наоборот. Беренгар встал, распрямил онемевшую спину.

– Спасибо тебе, Марк, – тихо сказал Король. – Ты здорово справился, никто бы так не смог.

Беренгар угрюмо кивнул.

– Я вижу, ты, приятель, пришел в себя… Мэм, мне опротивели секреты – давайте объяснимся. Что здесь происходит? Нас хотели убить, за что? Кто этот Ральф, о котором говорит ваша дочь?

– Нина не моя дочь. Остальное ты скоро узнаешь, Бейтс рассказал Вэлу Августу почти все.

Угар подвига прошел. Беренгар, испытывая горькое ощущение собственной отчужденности, искоса рассматривал тройку псиоников. Каждый из этих троих уникален в своем собственном роде. Король – тонкий, выверенный расчет, блеск клинка, наука боя, ставшая искусством, и искусство пси-наводки, ставшее стройной схемой теории. Леди Джу – тонкое пламя, свеча в непроглядной темноте, которая уже сгорела наполовину, сострадание без слабости, понимание без осуждения. Нина – жемчужное мерцание интуиции, нечеловеческая тайна в теле полуребенка.

По коридору уже бежали охранники в пси-шлемах. Марк дернулся, увидев ненавистные мундиры, Воробьиный Король жестом остановил его:

– Они лояльны и не из числа помощников Элиана. Этих не было у ворот.

– Почему нас не обстреливают снаружи?

– Двери и окна блокированы, люди Ральфа не хотят поджигать дом – им нужна Нина, – сухо ответил Король.

– Для чего?

– Чтобы сломать консула и вынудить его уступить.

– Мы можем сейчас связаться с Дезетом?

– Нет. Кто-то из псиоников глушит передачи уникома. У Ральфа сейчас мало сторонников, но их может оказаться достаточно для переворота. Люди Арбела, все как один, встанут против ненавистных конфедератов из-за реки, но могут не вмешаться в борьбу местной элиты.

– Что будем делать?

– Как ты понял, побег отменяется, нам не дадут пробежать и сотни метров. Выбор невелик – мы можем остаться здесь и помогать удерживать дом, пока не подоспеет помощь. Можем выйти без оружия и сдаться Ральфу Валентиану – леди Джу прикажет нас не задерживать.

Марк неприязненно дернул плечом:

– Не собираюсь стрелять на чужой войне – я не нанимался в дураки. Как ты думаешь, Валентиан нас отпустит?

– Нет.

– А Стриж?

– Тоже нет.

– Тогда какая разница?

– Если выиграет консул, то нас хотя бы не убьют и не покалечат.

Снаружи, со стороны веранды и сада, раздался жестяной грохот.

– Откройте парламентеру!

Охранник с перевязанным предплечьем, в форме консульской охраны, поймал беглый взгляд псионички и кивнул, склонив упрямый выпуклый лоб.

– Это он. Всем надеть шлемы. Ты, каленусиец, тоже прикрой свою дурацкую макушку, у нас тут не шутки и не тактические учения для агрессивных малолеток. Раненых и женскую прислугу в нижний ярус, то есть в подвал, пятеро со мной. Будьте готовы к внезапной атаке, каждому, кто свихнется от наводки, – парализатор в висок. А если я задурю, то лично мне приказываю вкатить двойную дозу… Впустить Валентиана, мэм?

– Даже паралитик может быть смертельно опасен, если этот паралитик – Ральф Валентиан. И все-таки я выслушаю его. Пускай зайдет один. Девушки, которые толкают коляску, не в счет – они служанки, а не солдаты.

– Вы тоже наденете шлем, миледи?

– Ни за что. В противном случае как псионик я буду совершенно бесполезна. Придется обойтись тем, что мне подарила природа.

Лейтенант молча и уважительно прикоснулся ладонью к шлему, отдал честь, прозрачное забрало уже упало до подбородка и стушевало гримасу безмерного удивления.

Марк старался держаться возле Далькроза. Тени и свет вперемешку плясали на угрюмых лицах луддитов, над скученными в тесном проходе людьми, над глянцевыми головами в оболочках пси-шлемов уже витала аура обреченности. Беренгар ощутил на своем плече твердую руку Короля.

– Не робей, друг, это вовсе не привет от смерти – просто шальное и безвредное ментальное эхо, мираж страха. Ты поймал тени чужих мыслей, потому что по рождению псионик.

– Ладно, не будем об этом – что было, то прошло. Как твой ожог, сильно болит?

– Ерунда. Излучатель чуть-чуть задел шею. Леди Джу говорит, что ожог не страшен, все дело в ментальном перерасходе – ты знаешь, я почему-то верю ей. Не понял только, с какой стати Валентиан позволил нам удрать, хотя там, у ворот, мы оба были как на ладони. Сейчас виллу, сад и подступы на дороге обложили сенсы, их не так много, но бойцы у Ральфа что надо. Кстати, тут слегка экранированы стены.

– «Слегка»?!

– На большее пока не тянут луддитские технологии. Не будь вокруг ментального экрана, нам конец.

Снова хищно лязгнула в подступившей тишине перегородка защиты. Консульские гвардейцы взяли излучатели на изготовку – в этом жесте смешались страх, уважение и ненависть. Марк во все глаза разглядывал странное зрелище. Прямо по коридору, словно приземистый трон, медленно катилось установленное на бесшумные колеса черное кресло. Две девушки в крестьянской одежде бережно толкали коляску. На сиденье, твердо выпрямив спину, замер смуглый человек. Возможно, пришелец испытывал постоянные страдания, но только физические – ясные глаза калеки светились острым умом и циничной волей, в жесткой выправке проглядывало наработанное привычкой терпение. Когда-то атлетический торс оплыл, глубокие складки сбегали от носа к твердым углам широкого рта, придавая нижней части лица выражение ожесточенного презрения.

Марк перевел дыхание и поймал ошеломленный взгляд Вэла. Каленусийцы с полминуты молча смотрели друг на друга. Мысль Далькроза, переданная другу, судорогой отозвалась в искалеченной ментальности Марка, открытие ранило Беренгара, потом ощущение Короля легко обернулось цепочкой невысказанных слов.

«Если Мастер Миража – не мираж, то Цертус существует. Если Ральф Валентиан – воплощение зла и безысходности, то Цертус – это он».

Интерлюдия КОРРЕКТИВЫ БЕЙТСА

Неопубликованные фрагменты из частных записок тайного советника

Священной Консулярии Бейтса

Когда долго живешь бок о бок с пси-мутантами, приходится привыкать к неожиданностям. Если серьезных проблем долго нет – пиши пропало, и лавина событий, которая в конце концов хлынет из переполнившегося запаса неприятностей, накроет тебя с головой, не оставляя времени поразмыслить.

Впервые с Ральфом Валентианом я познакомился в 7006 году, когда потрепанный в боях с регулярными каленусийскими войсками арьергард мятежной армии крестьян Конфедерации отступал на восток, оставляя за собой хорошо промешанную грязь, горечь поражения и залитые дождями пожары.

Они шли потоком, понтонную переправу закупорила людская масса, и широкая полоса прибрежного песка покрылась повозками, растерянными беженцами и ревущими животными.

Я был тогда никому не известным геодезистом, застрявшим в сельской глуши, мой товарищ, безвредный и беззаботный малый, проявил неожиданную цепкость характера, поссорился со мной и при первых залпах гражданской войны на востоке ударился в бега, обшарив до этого контейнеры и прихватив с собою все наиболее ценное и наименее тяжелое. Один, в продранной, а поэтому никем не отобранной палатке, почти без продуктов, без документов, в компании с треножником и неисправным теодолитом, я до самого утра то и дело задирал полог и присматривался к багровому зареву у кромки горизонта, слушал чьи-то стоны и почти человеческие крики раненого пони.

Утром появился он – Валентиан. Иногда трудно узнать в человеке псионика, но с Ральфом это всегда было несложно. Он выбрался к берегу вместе с небольшим отрядом – горсть измотанных людей в грязном камуфляже, без петлиц и значков. Ральф шагал в сторону моей палатки, держа на плече излучатель (как потом оказалось – с опустошенным зарядником), шел тем размашистым уверенным шагом, который в поражении сохраняют только убежденные в собственной неуязвимости фанатики, и сияние пси-дара в его темных глазах казалось чем-то незначительным по сравнению с исходящей от этого человека аурой опасности и отваги.

Мы поздоровались, он спросил у меня таблетки для обеззараживания воды, и я легко отдал свой неприкосновенный запас, не решаясь сопротивляться замаскированной конфискации. Валентиан сдержанно кивнул, потом показал в сторону скопища беженцев:

– Сделайте для них кое-что сегодня, потому что завтра будет уже поздно.

Мрачный смысл слов дошел до меня только на следующее утро, когда вступил в бой подоспевший авангард жандармерии конфедератов. Жирно дымился хлипкий мост, мгновенно подожженный излучателями, речной ветер косо понес клубы в сторону восточного берега.

Через минуту излучатели полоснули по толпе, очищая прибрежное пространство. Паника стояла невообразимая. Не хочу описывать, как это выглядело, – о геноциде мутантов и так написано достаточно. Настоящих псиоников среди убитых мятежников нашлось бы, наверное, не больше трети – никто не интересовался пси-индексом этих несчастных. Сам я едва успел добежать до воды. У берега она почти кипела, с поверхности, словно из гигантской ванны, поднимался густой пар. Я бросился в жгучие волны и поплыл, стараясь избегать скоплений тел, барахтающихся вокруг обломков понтонов. Течение уносило щепки разбитого моста, мертвых, раненых и сгустки бурой пены.

По противоположному берегу пока не стреляли, мне удалось отыскать укромное место, каверну между приречными камнями, и я забился в нее, шок придавил меня, не позволяя сосредоточиться. Обваренная кожа с моих рук и ног, как тогда казалось, слезала пластами. Река в этом месте неширока, я видел Ральфа, он стоял посреди обезумевшей, обреченной толпы, каким-то неясным образом вокруг него сохранялось пустое пространство.

Это было чудовищно странное для меня зрелище. По одинокому силуэту прицельно стреляли, под ударами лучей плавилась почва, не знаю, чувствовал ли Валентиан жар и ожоги – он выпрямился во весь рост, повернулся лицом к конфедератам, сунул руки в карманы камуфляжной куртки и даже не пытался спрятаться.

Чуть позже я осознал соль ситуации. Неподвижный Ральф и не думал изображать легкую мишень, он сражался тем самым способом, который великодушно подарил ему Разум (или Бог), лишив взамен некоторых человеческих слабостей. Наводка Валентиана надежно сбивала прицел излучателей.

Не знаю, почему он попросту не убивал стрелков на расстоянии – скорее всего, не мог справиться с ментальной техникой конфедератов, а может быть, просто наслаждался смертельной игрой. Несколько минут десятки стволов палили только по Валентиану, без сомнения, сотни беглецов в то утро уцелели благодаря ему, но меня сковывал иррациональный страх норма-ментального – я не мог от чистого сердца восхищаться отчаянной смелостью Ральфа.

Так он отвлекал огонь на себя, и, наверное, раскаленный песок опалял ему ноги…

Несколько минут продолжалась эта странная дуэль одного со многими, потом в тыл отряду зачистки ударила подоспевшая центурия самообороны, после чего все кончилось очень быстро. Думается, из ментальных жандармов не уцелел никто – совокупная наводка пробила техническую защиту. Страх легко сменяется агрессией, как только исчезнет непосредственная угроза. Беспомощных карателей смяла разъяренная толпа, едва ли в свои последние минуты кто-то из конфедератов еще оставался вменяемым, но я тогда не испытывал к ним ни малейшей жалости.

Среди луддитов Северо-Востока всегда было много умельцев, поэтому мост восстановили очень быстро. По ветхой конструкции, собранной из разнообразного хлама, уходили на восток девушки с мягкими лицами и заплаканные дети, терпеливые ширококостные старухи-крестьянки и суровые худые старики. Берег отливал пластиком шлемов – повстанцы срывали защиту с мертвых солдат и натягивали ее на себя. В тот день я узнал, зачем боевые шлемы носят псионики, так они прятали свою ауру от самонаводящегося оружия конфедератов.

Что ж – я нагнулся и тоже подобрал себе шлем по размеру. Ко мне подошел сероглазый человек, единственный из всех с непокрытой головой. Неуловимо странный, слишком правильный каленусийский выговор выдавал в нем иллирианца.

– Вы геодезист без полевого опыта? Возьмите у меня инъектор, иначе после купания в местной реке каждый ожог станет язвочкой.

Я сделал себе укол немедленно, под покрытую мелкими розовыми пузырьками ожогов кожу левой руки, и забросил в кусты пустую капсулу.

– Спасибо. Меня зовут Бейтс.

– Алекс Дезет, можно Стриж.

– Вы псионик?

– Нет, нулевик, – хладнокровно ответил он. – На меня не действуют наводки.

Я воззрился на незнакомца, еще не зная, что разглядываю будущего консула луддитов и собственного шефа. Дезет сильно отличался от Ральфа – в нем не было наносной игры в героя.

– Сегодня плохой день, – нехотя проронил он. – День поражения никогда не бывает хорошим.

– Почему? Мне показалось, что повстанцы победили.

– Вот как? Луддитов погибло вчетверо больше, чем солдат-конфедератов. Если мы будем так терять людей, рано или поздно проблема сенсов Каленусии разрешится сама собой. Они перемрут или будут убиты, подставляя друг друга. Эта война ведется неправильно – нет опыта, нет денег и нет четкой цели. Все, сверху донизу, живут несколькими часами, стремятся уцелеть до утра или дотянуть до вечера – это в лучшем случае. В самом худшем случае они погибают ради сиюминутного эффекта. Если бы Валентиан выслушал меня два дня назад, сегодня нам бы не ударили в спину.

Дезет раздавил пустую коробку от аптечки и закинул вслед за моим инъектором – в кусты. Гарь уже развеялась, с равнины потянуло сухой полынью. Мой новый знакомый криво усмехнулся.

– Впрочем, лучше вам меня не слушать – я иностранец и к тому же иллирианский офицер, пускай и в отставке, но все равно личность, которая по определению не заслуживает доверия. Сейчас дорога на запад свободна. Послушайте, Бейтс, возвращайтесь-ка в Порт-Калинус. Там скоро наведут хотя бы относительный порядок, вы не псионик, держите язык за зубами, живите спокойно, и все постепенно забудется.

– А вы?

– За мною долг, несмотря ни на что, я остаюсь.

– Любите риск?

– Совсем не люблю. Но жребий брошен, и какая теперь разница, что со мною случится?..

Я не нашелся что ответить и не решился подробно расспрашивать. Течение безымянной реки все еще уносило густые хлопья багровой пены. На отмели серебряными монетами поблескивали мертвые рыбки.

В тот день я так и остался в лагере луддитов, но не потому, что разделял их веру в Мировой Разум – я просто поддался романтике мятежа и к тому же не знал, куда деваться без денег, без оборудования, с волчьим билетом в кармане. Вечером, при свете костра, Алекс долго спорил с Валентианом, наверное, они сумели договориться, но не берусь судить, как это повлияло на прочие события.

* * *

Второе яркое воспоминание, связанное с Ральфом, сохранилось у меня со времени его увечья.

Крестьяне восточных секторов толпами уходили на восток, унося младенцев, скарб, угоняя уцелевших коз и пони. Я помню, как незнакомая девушка беззвучно плакала крупными горошинами слез и все пыталась упасть ничком на обочину, ее по-крестьянски уложенные косы бились о землю, жирная грязь облепила чистый лен волос. Над нестройною толпой разгромленных витали диковатые и угрюмые слова древнего гимна: «Не бойся печали под солнцем, не бойся ужаса, идущего среди звезд». Голоса тянули песню хрипло и низко, звук бил меня в самую душу, нагнетая исступленную ярость и мутную тоску. Мы и вправду тогда не боялись ничего – наступила та стадия гнева и отчаяния, когда плотская робость смертного существа отмирает сама собой. Наверное, прорвись каленусийские каратели к обозу, их бы встретили наши безоружные и раненые – встретили бы чем придется – ногтями, зубами, саперными лопатками.

По счастью, Дезет с боеспособными людьми Ральфа Валентиана поддерживал какой-никакой порядок и прикрывал отступление. Солдат Конфедерации встретил залп излучателей и точная, слаженная, мощная боевая пси-наводка. Каратели хватались за пылающие от боли лица, падали в густую дорожную глину.

А безнадежный Валентиан тогда плашмя валялся на единственной уцелевшей повозке, и какая-то незнакомая мне женщина держала тонкие пальцы у его висков. В углах искусанных губ Ральфа запеклась кровь. Видимо, псионичка сняла собственный барьер, принимая и рассеивая чужую боль. Эта женщина теперь всем известна как жена консула, но тогда она оставалась для меня полузнакомой беженкой – Джулией Симониан.

Я осторожно приблизился и склонился над Ральфом. «Бейтс, заберите ее, пусть она уйдет прочь, – сдавленно прохрипел он и добавил, переведя дыхание: – Пусть никто не мешает мне умирать по-моему».

Я уклонился от ответа и убрался в сторону, чтобы не оскорблять его незаурядное мужество пустыми словами утешения. Тяжело видеть отважного и заносчивого человека, когда он разуверился в собственном превосходстве.

Беспомощный Валентиан выжил, несмотря ни на что. Позже мы встречались еще много раз – когда он стал соправителем Алекса и живым символом стойкости поднявших восстание псиоников. Он стал калекой, но сумел не сделаться обузой. Ральф принимал посетителей, работал, ел и пил в одном и том же плетеном кресле. Рядом обычно стояла роскошная трость для ходьбы – символ недоступного выздоровления. Не знаю, для чего стояла. Во всяком случае, он никогда не использовал ее по назначению.

В эти годы я сам работал как заведенный – сначала охранником и референтом Стрижа, потом как советник Тайного Комитета, а попросту, шеф сыска новорожденного государства – нашей Консулярии. Сейчас, спустя годы, когда я отучился легко и свободно говорить правду, моя поношенная совесть стала уступчивой… Пусть так, жизнь треплет нас разным манером и никогда не делает наши сердца добрее, но я хочу поклясться всеми остатками того святого, что еще храню в душе своей, – Стриж и Валентиан довольно долго, и на деле, и на словах оставались верными друзьями. Не знаю почему, быть может, просто не могли друг без друга контролировать положение на востоке.

Первый звонок тревоги звякнул за три года до кульминации дела о Цертусе и Воробьином Короле. Помню, как в тот день хмурились влажные вечерние сумерки, в компании священника и врача-псионика я стоял внутри каменного круга дольменов, возле выгоревшего до угольной черноты кострового круга и рассматривал свежий безымянный труп. Стояло безветрие. Последний свет вечера струился на равнину, окрашивая наши лица и чахлую зелень багульника в багровые тона. Луддитский пастор время от времени искоса посматривал на труп и качал круглой, пристроенной на широких плечах головой. Негодовал пастырь душ не столько из-за убийства, сколько из-за оскорбления молитвенного места. Врач-псионик терпеливо ждал рядом, стараясь даже одеждой не соприкасаться со священником.

Я сам перевернул убитого, склонился над ним. Бледное лицо, несмотря на застывшую страдальческую гримасу, осталось неповрежденным, на шее темнели пятна ожогов, похоже, кто-то методично гасил сигареты о кожу несчастного.

Псионик придвинулся поближе и кивнул, отвечая на мой невысказанный вопрос:

– Он погиб в другом месте, сюда привезли мертвое тело.

– Зачем?

– Это Священный Круг, – брюзгливо вмешался священник.

– Вот именно, – это место естественного природного пси-свечения. Кто-то экспериментировал с ментальным эфиром и применил для этого свежий труп.

Врач выразительно замолчал. Пронзительно-неподвижные глаза, классический профиль и внешность без возраста делали псионика похожим на жутковатую одушевленную статую. Сам он, возможно, понимал это – потому что поспешно закурил. Вместе с сигаретным дымом развеялось и неприятное ощущение, человек стал обыденным, никаким.

– Буду краток, мастер советник. Судя по остаточному следу в эфире, несчастного замучили, добили и привезли сюда спустя несколько часов после гибели. Потом разожгли костер. Почва в Круге немного «светится» по ментальному индексу, но я не в состоянии уверенно сказать, что они тут сотворили.

Коренастый священник оттер врача массивным плечом, пухлой стариковской ладонью отмахнулся от струйки горького табачного дыма.

– Человек зрячий, но без веры, слеп настолько, насколько слеп в данный момент мой коллега. Я вижу жертву Оркусу, сын мой Бейтс. Все, что я вижу в этом круге, – осквернение святого и пощечина Великому Мировому Разуму.

Эта странная пара – врач и священнослужитель, близкие даже во взаимной неприязни, плечом к плечу устроились у меня за спиной. Гвардейцы Дезета терпеливо топтались за пределами круга дольменов. Время уходило бесцельно.

Я присел на корточки. Изрытый мелкими точками выбоин старый камень дольмена вызывал у меня подспудное желание прикоснуться к тяжелому и влажному от росы основанию, пришлось отдернуть пальцы, чтобы не оскорбить святыню луддитов. В чахлой траве темнела малозаметная проплешина. Я присмотрелся – узкая, словно змеиный след, колея пролегла почти от самого тела до северных ворот Круга. На расстоянии локтя от нее, параллельно, тянулась вторая, точно такая же. Обе вместе напоминали санный или колесный отпечаток.

– Уходим. Святой отец, я решительно настаиваю, чтобы в Круг вошли санитары – они обязаны убрать тело.

Священник со сдержанным достоинством боднул воздух выпуклым лбом – это обозначало у него кивок. – Хорошо, пусть ваши люди, мастер Бейтс, следуют мирскому долгу. Надеюсь, попозже вы позаботитесь пригласить священнослужителей, чтобы похоронить беднягу с достоинством…

Я легко согласился и убрался прочь, унося под ребрами пронзительный холодок опасной догадки. Полгода назад Валентиан пересел в кресло-каталку – и все зналиоб этом, но никто, кроме меня, не связал ее со следами в мятой траве.

В те дни я наскреб в себе смелости обратиться к Дезету, он выслушал меня с обычной своею невозмутимостью, но, кажется, почти поверил. К тому времени наши отношения подчиненного и шефа потеплели и заметно окрасились дружбой. Стриж почти не скрывал сомнений. Через полчаса конфиденциального разговора мы расстались, я принялся за дело, не погоняя судьбу, но и не тратя на колебания драгоценное время, потому что тень беды уже сгустилась над головой, и не надо иметь высокого пси-индекса, чтобы разглядеть катастрофу, когда она стоит на твоем пороге.

Инциденты с осквернением Священных Кругов не повторялись довольно долго – целых полгода. Второй труп все-таки отыскался, и я возблагодарил свою непочтительность вчерашнего атеиста. Полузапрещенная луддитской религией аппаратура слежки, которой мои люди позаботились утыкать дольмены, сработала на славу, и всего через час передо мною стоял первый арестованный.

Я без ненависти разглядывал чужое лицо – непримечательное, широкое и загорелое лицо молодого крестьянского парня с каленусийского северо-востока, и не мог отыскать ни единой черточки, которая бы выдала в нем преступника или безумца. Он выглядел как обычный псионик, из средненьких, но и только. Несмотря на заурядную внешность, пленник оказался невероятно стойким, мои вопросы поначалу пропадали впустую, он назвал только свое имя – Ниниан.

Этот самый Ниниан почти по-детски зажмурился, когда электроды коснулись его кожи, но посредственных способностей сенса никогда недостает на то, чтобы подавить болевой шок. Ниниан понимал, что едва ли можете рассчитывать на пощаду. В тот день я полностью отбросил догмы этики, и к вечеру мы узнали все.

Встреча с консулом выпала на неурочный час, он внимательно слушал, потом неспешно перебирал на столе документы, словно затягивая время, и, в конце концов, угрюмо заявил:

– Я не верю. Не верю в подобную галиматью. Этот Ниниан под пытками мог показать все, что угодно. Вы перестарались, советник.

– Ниниан вывалил правду – у него не оставалось сил выдумывать изощренную ложь. Ральф сейчас начеку, он выстраивает постоянные пути – то ли в Лимб, то ли в Оркус. Должно быть, там, за чертой настоящей жизни, он не чувствует себя калекой.

– И вы искренне считаете, что голая абстракция, бестелесный мир посмертия существует?

– А вы не верите в его существование?

Дезет неловко замолчал, и я понял, что точно задел его больную струну. О том, что Стриж в компании Ральфа некогда побывал за чертой, давно ходили упорные слухи. Болтуны боялись, трусы содрогались, но полностью никто так и не угомонился – никогда. Скорее всего, потусторонний опыт не прошел даром для диктатора луддитов.

– Не знаю, Бейтс, – хмуро ответил он, и в этот момент я был уверен, что Дезет со мною предельно искренен. – Жизнь есть жизнь, а смерть есть распад жизни. Спуститься в ад и отнять у старухи с косой ее добычу – это здорово, я восхищен Валентианом, который изредка мог устроить даже такое. Но уж лучше умереть, чем жить наполовину. Дорога в Лимб – не то место, где можно бесконечно долго болтаться на перроне.

Я осекся, мгновенно сообразив, на что намекает Стриж, и тревога за собственную жизнь пронизала меня насквозь.

Мне вспомнилось, как несколько месяцев назад угасала красавица Джулия Симониан. Говорили, что она по ошибке приняла слишком большую дозу снотворного, но ни тогда, ни теперь я не сомневался, что это была попытка самоубийства. Дезет наедине просил о чем-то Валентиана, и тот вмешался – наверное, впервые в жизни не убивая, а излечивая. Едва ли Ральф тем самым платил долги за собственное спасение, он-то искренне ненавидел уготованный ему удел калеки.

Шаткость моего личного положения обнаружилась во всей красе. Я понял – Стриж может, ради спокойствия в Консулярии, избавиться от меня, советника Бейтса, но никогда не поднимет руку на героя Валентиана, на Ральфа-спасителя. «Не поднимет первым», – добавил я в душе и замер перед озлобленным консулом, ожидая приговора. Таймер на браслете отщелкивал секунды, и сердце суматошно обгоняло этот счет. Алекс усмехнулся, как только разглядел мой плохо прикрытый ужас.

– Вы интриган, Миша, – только и сказал он. – Убирайтесь с миром, я не собираюсь мстить друзьям за свои собственные старые ошибки.

– Мне следует подать в отставку?

– Подавайте, но вашу отставку я не приму. Хочу, чтобы вы сами исправили то, что натворили.

Я попрощался и, не медля, ушел, понимая: консул только что приговорил меня к жизни.

Итак, чистая победа досталась Ральфу. Арестованного Ниниана пришлось отпустить, он немного пришел в себя от шока и удалился, искренне и яро меня ненавидя, но я к тому времени уже привык стойко выносить плевки дураков. Пришлось затаиться. Когда враг предупрежден, остается только верить, что рано или поздно истина предстанет во всей красе и, конечно, восторжествует.

По ночам мне снился Оркус – иногда. Под лучами призрачного потустороннего солнца сверкала его циклопическая, ржавая, словно высохшая кровь, воронка.

* * *

Дописано позднее

Я перехожу к последней странице затянувшейся истории, которая, должно быть, очень скоро разрешится трагическим финалом. О заговоре Ральфа и Крайфа мы узнали, когда мятеж валентианцев уже нельзя было ни предотвратить, ни раздавить в зародыше – донесение из Мемфиса опоздало всего на несколько часов. Сейчас, в тот самый момент, когда я пишу свои последние строки, загородная резиденция, в которой остались наши семьи, блокирована верными Валентиану людьми. Из укрепленного здания Тайного Комитета я не вижу даже плоской крыши виллы, только неряшливые клочья серого тумана – слишком вязкого, грязного и густого для теплого утра поздней весны. Может быть, туманом кто-то управляет. Не знаю. Наверное, это Цертус или сам Оркус, кто их там разберет. Консул Дезет рядом со мной, мы больше не спорим, все уже сказано, доказано, определено, и скорая открытая схватка с Валентианом решит остальное. Дописываю свой дневник, пристроив на колене потрепанную тетрадь в кожаном переплете – все-таки я почти стал луддитом и ни за что не доверю уязвимую хрупкость прощальных слов Системе. Перед штурмом суну эти записки в укромное место, если меня не станет, кто-нибудь их да прочтет – если не благожелательные глаза друга, то пусть это будут солнце, время или само разрушение.

Мы верили в целесообразность и сделали все, что могли.

Глава 25 РАЛЬФ

7011 год, весна, Северо-Восточные территории, Арбел

Прямо по коридору, словно приземистый трон, медленно катилось кресло. Две девушки в крестьянской одежде аккуратно толкали коляску. На сиденье, твердо выпрямив спину, замер смуглый человек.

Полдесятка излучателей едва ли не уткнулись ему в грудь, но на обрюзгшем лице Валентиана нельзя было различить даже слабый признак испуга. Он словно бы нехотя оттолкнул рукой чересчур приблизившийся ствол. Хозяин оружия, гвардеец консульской охраны, вздрогнул, но все-таки не выстрелил – Марк тут же запрезирал разгильдяя, зрелище, с его точки зрения, отдавало абсурдом.

Валентиан обвел присутствующих тяжелым взглядом, Беренгар прикусил губу, чтобы не сорвалось привычное ругательство ивейдера – после Валентианова рассматривания ему захотелось умыться.

– Чего ты хочешь, Ральф? – спросила леди Джу.

Кажется, женщина не дрогнула, но Беренгар скептически оценивал шансы сострадательницы против ментальных навыков Ральфа. Неожиданно Валентиан доброжелательно улыбнулся. Возможно, его улыбка была даже искренней, постороннему она показалась бы почти светлой, если бы не мрачное выражение темных глаз.

«У него губы улыбаются, в то время как зрачки ищут Цель».

Валентиан погасил улыбку, и тени снова залегли на его сероватом, страшном лице.

– Я явился, чтобы договориться, – почти по-дружески ответил он. – Если не возражаешь, мы можем побеседовать наедине, я не хочу нервировать телохранителей своим присутствием. Твои люди храбрятся, но знают, что их технические побрякушки против меня бессильны, если бы я окончательно решился… Так ты согласна говорить наедине?

– Нет.

– Как хочешь. Можешь забрать свою девчонку и каленусийского парня в свидетели.

Ральф махнул рукой в сторону Короля. Нина, видимо, преодолела робость, она стояла рядом с сострадательницей. В точеной фигурке сочетались хрупкость полудетского облика и сбалансированная готовность бойца-псионика, и только ауру ее не мог разглядеть ошеломленный Беренгар.

– Хорошо. Я сделаю то, что ты требуешь, Ральф Валентиан, – спокойно сказала леди Джу. – Нина и Вэл пойдут со мной. Но запомни как следует – если ты явился сюда как убийца (которым оставался всегда), то берегись. Ты прав – мне не уцелеть в ментальной драке с первым псиоником Северо-Востока, но моего ресурса еще хватит, чтобы прихватить тебя в дорогу. Великая Пустота не откажется проглотить того, кто изменил и Разуму, и Лимбу.

– Мне не страшны твои угрозы, Джу.

Девушки уже вкатывали кресло Валентиана в пустую библиотеку. Король шагнул туда вслед за Ниной. Марк, воспользовавшись замешательством, протиснулся вслед за ними, не обращая никакого внимания на яростные взгляды командира гвардейцев. Силой удерживать Беренгара не решились, должно быть, телохранители консула не хотели устраивать потасовку перед лицом ненавистного Ральфа Валентиана. Сержант махнул рукой, кто-то дотронулся до прозрачного забрала пси-защиты и сымитировал постукивание по лбу.

Спокойствие библиотеки отгородило Марка от настороженных взглядов. Он огляделся – стеллажи полированного дерева, сплошь заставленные книгами, холодный, чистый и пустой камин, несколько деревянных сидений, расставленных под плетеной из неизвестного волокна люстрой. Леди Дезет и Король заняли свободные стулья, Нина уселась на резную скамеечку, Марк остался не у дел, отошел в сторону и опустился прямо на пол у кованой решетки камина. Высокомерный Ральф даже не глянул в ту сторону, но Беренгара это устраивало, из своего угла он ясно видел рубленый профиль луддита, а профилем, как известно, управлять невозможно – напряжение скулы, складка в углу рта и движения челюсти выдавали безотчетное волнение Валентиана.

– Мы слушаем тебя.

– Я пришел с миром. Почти с миром, Джу. Мне не нужно ни кресло консула, ни твоя смерть, ни трупы его гвардейцев. Выслушай меня, прежде чем судить, очень может быть, что ты сама переменишь собственную точку зрения – по доброй воле.

– Ради этого изменения ты поднял мятеж в Арбеле?

– В том числе и ради этого. Ты готова слушать длинную историю?

Марк опять внимательно присмотрелся к Валентианову профилю – теперь картинка неуловимо переменилась и отдавала… нет, не прямой ложью, а скорее холодным, совершенным, искусно замаскированным под волнение расчетом.

– Я выслушаю тебя, – ответила леди Джу. – Только постарайся уложиться в полчаса, иначе мы не можем гарантировать твою безопасность парламентера.

– Хорошо, попробую. Хотя ты сама знаешь – я грубый человек реального дела, а не оратор, и все-таки, в последний раз, я попытаюсь убедить тебя не наводкой, а языком.

«Скромник хренов, – решил про себя сильно раздосадованный Марк Беренгар. – Он даже в коляске продолжает считать себя великим бойцом, и, к сожалению, нельзя сказать, что Ральф совсем не прав. Я больше не умею „видеть“ сенсов, но тут и безо всякого эфира понятно, что дело с ним нечисто».

Валентиан небрежно мотнул головой, и его крестьянки покорно удалились. Как только ореховая дверь за девушками закрылась, Ральф заговорил – ясно, искренне и выразительно, и Марк в эти минуты почти перестал наблюдать за изменчивым профилем луддита, завороженный его историей.

* * *

История Ральфа Валентиана, мятежника и псионика

Не знаю, с чем можно сравнить то непередаваемое ощущение, когда разум, отделенный от тела, вольно перемещается в ментальном эфире. Занятное ощущение. Рискну сравнить его с морем. Помню, лет двадцать назад, на юге, совсем зеленым студентом парадуанского агрономического колледжа, я как-то опустился с аквалангом на дно курортной бухты – стая плоских, как блюдца, золотых рыбок обтекала меня кругом, эти существа суматошно метались – так, что блеск их чешуи сливался в один сплошной поток. Над головою моей медленно колебался толстый слой жидкого аквамарина, шестое чувство воспринимало плотность и размах моря, хотя видеть я мог только это самое мелькание золота на темно-голубом.

Ладно, не стоит бередить прошлое.

Мне никогда больше не носить акваланга, но это полбеды. Я, несчастная развалина, не могу даже пройтись пешком – подо мною скрипит привычное старое кресло, а за спиной две набожные дурехи, святая глупость которых равна только их же беззаветной и детской преданности.

Бывают вершины судьбы (немного их), когда, словно дар свыше, приходит полнота сил – и душевных, и физических. Чаша жизни переполняется, и не пролить этот напиток богов мы уже не в силах. Что бы ни случилось потом, нам останется память, а память – это то, что труднее всего убить, даже если тебе самому этого хочется неотвязно и остро.

Ну да ладно. Изрядное число лет назад, еще до восстания псиоников, еще находясь в добром здравии, я по собственной воле и глупости сделался проводником Лимба – наверное, мною двигала противоречивая смесь набожности и любопытства. Официальный каленусийский пантеизм отвергает посмертие. Людей Северо-Востока, таких, как я, столичные адепты Разума всегда считали чудаковатыми еретиками, но в веротерпимой Конфедерации личные религиозные странности никогда не имели серьезных последствий.

Я принадлежал к скандально известной луддитской секте Иеремии Фалиана. Почему-то наши ритуальные проклятия техническому прогрессу очень мало для меня значили. Карьера захолустного религиозного политика не казалась мне соблазнительной. Я не рвался скучать в придорожных пикетах, слушал великого проповедника вполуха и втихомолку стремился пробраться совсем в другие сферы – подальше от догматичных стариков.

Приходилось ждать вечера, когда густые лиловые сумерки падают на выпуклые спины холмов. Ноги сами несли меня туда, где кольцо живой изгороди заменяло нам дольмены древних. Курился костер. Я, Ральф Валентиан, сидел рядом с другими на скамье из бревен и смотрел на витые струйки дыма, покуда не начинал видеть туман, скалы и облака Лимба. Мир линял наподобие старой картинки – костра и зарослей больше не было, северная равнина исчезала, сменялась горами, между острыми камнями этих гор свистел ветер. Крутой обрыв едва не убегал у меня из-под ног, далеко внизу, под тонким флером тумана, маячил крышами и портиками серо-розовый город.

Не знаю, почему этого города больше никто из наших не видел. Позже Аналитик сказал мне, что я прирожденный проводник на ту сторону. Что ни говори, звучит с ядовитым подтекстом и многозначительно.

Итак, тело мое продолжало гордо восседать на бревне, которое давно залоснилось, отполированное штанами набожных луддитов Иеремии. Вместе с тем я отчетливо видел собственные руки, торс, ноги – и в туманной реальности Лимба все равно оставался самим собой. Провал под ногами манил, но это не был извращенный соблазн суицида, скорее любопытство, помноженное на избыток сил. Однажды у меня хватило смелости спуститься в долину, всего-то потребовалось немного ловкости, и мраморные мостовые пустого города легко легли под мои подошвы. Неестественно звонкое эхо цокало и металось между колонн и статуй. Я брел наугад, пока не отыскал главную площадь – такую же потустороннюю и безлюдную, как и все улицы проклятого Лимба. Палаццо белого камня выходило фасадом в сторону пустого пространства площади. Камень блестел свежестью – ну прямо только что из-под резца. На ступенях дворца не оказалось ни мусора, ни пыли, ни единой песчинки, острые края мрамора выглядели неистертыми – словно их никогда не касалась ничья нога.

Дверь в древнем стиле подозрительно легко подалась, и я вошел, потому что уже не мог не войти. Комнаты мне не запомнились, знаю только, что они были. Во внутреннем дворике блестел бассейн, до краев заполненный густой темной жидкостью. Цвели в кадках декоративные апельсины. На краю бассейна расположился лысый толстый старик в черном шелковом халате. Он этак основательно, всей задницей, засел в кресле, но при этом умудрялся не отбрасывать тени. Если бы я сумел предвидеть будущее, то опознал бы в коляске калеки почти точную копию моего нынешнего «трона». Жаль только, что предвидение никогда не было моей сильной стороной.

Я бесстрашно двинулся к нему, намереваясь поговорить, водянистые, навыкате глаза обитателя Лимба пялились на меня в упор, сухую кожу старческого лица покрывали редкие пятна палевого пигмента. Иллюзия была полнейшая – само совершенство правдоподобия, если бы только не эта проклятая, потерянная тень… Чуть погодя, должно быть, вдоволь на меня насмотревшись, старый хрен недовольно насупился.

– Ну-с, или говорите, или уходите на все четыре стороны. Мне надоели людские стандартные пороки и глуповатые случайные визитеры. Вы, молодой человек, наверное, превысили свою обычную дозу? Беда с этими синтетическими наркотиками.

– Я не наркоман.

– Псионик?

– А вы-то сами кто – какой-нибудь демон из древних историй?

– Глупости. Я Ответственный Аналитик. А для вас, если хотите, полномочный представитель господа бога. Мне не нравится эта временная линия, здесь все идет не по правилам, но я не желаю выглядеть негостеприимным. Раз уж явились – хотите узнать свою судьбу?

Почему-то мои способности псионика в этот момент дали сбой. Наверное, мне следовало бежать, не медля, и оставить за спиной бассейн темной воды, апельсиновые деревья в кадках и роковое для меня палаццо, но я сдуру поддался тому соблазну, который обычно толкает суеверных людей в руки гадалок и предсказателей. Почему-то этот тип, назвавшийся Аналитиком, не вызывал у меня никакого пиетета. Позже я как следует узнал это бескорыстно-расчетливое существо, но и в первые минуты нашего знакомства он не показался мне добрым ангелом. Может быть, меня удержала на месте дерзость или озорство – не знаю.

Старик склонил совершенно лысую голову, у него под рукой устроился маленький сайбер неизвестной мне модели. Аналитик мял крошечные кнопочки толстым стариковским пальцем, а я ждал, с отвращением рассматривая живую тьму, замкнутую в рамке бассейна.

– Ральф Валентиан?

Я поневоле вздрогнул, услышав собственное имя. Теперь Аналитик смотрел очень серьезно, забытый сайбер лежал на его прикрытых пледом коленях.

– Откуда вам известно, как меня зовут?

– Я Аналитик. Ваше предсказание готово, Ральф Валентиан. До сих пор уверены, что хотите узнать свою судьбу?

В тот момент на меня повеяло смертным холодом, но гордость оказалась сильнее. Я, должно быть, скорее согласился бы умереть, чем выдать свой страх этому обитателю Лимба.

– Моя судьба – это моя собственность, такая же, как рабочая лошадь, дойная корова во дворе или скамейка в доме.

– Тогда смотрите.

По его знаку я склонился над экранчиком сайбера, не знаю, как Аналитику это удавалось, но я до сих пор не могу сказать наверняка – читал ли я там скрижали судьбы или видел синтезированную машинкой картину.

Существо в кресле медленно и печально качало лысой головой, вторя чужому (то есть моему) страху, восторгу или негодованию.

– У вас яркая судьба, Валентиан – завидую. Яркая судьба и почти гарантированный трагический конец. Собственно, перед вами маячит только два возможных варианта событий. Псионики Северо-Востока поднимут мятеж, и вас, в конце концов, убьют. Конечно, потом соратники-мутанты будут чтить память безмерно любимого вожака и повстанца-героя. Быть может, осознание такой перспективы послужит вам утешением – у вас будет хорошая, публичная и не очень болезненная смерть. Второй вариант… что ж, он в некотором роде похуже. Это сравнительно долгая жизнь и медленное угасание человека, оказавшегося не у дел. Быть может, простив ближним и смирившись перед судьбой, вы сумеете отыскать некий паллиатив счастья, но при вашем властном характере смирение затруднительно.

– Я могу выбирать?

– Конечно. Не будь у вас хоть какого-то выбора, я бы не посмел ранить вас неизбежностью.

– Тогда я выбираю жизнь.

– Вы мне не верите?

– Верю. Просто живому лучше, чем мертвому, у него остается надежда дождаться перемен. Драться с судьбой можно в любом случае. Если наверху все уже просчитано и определено и судьбу не отменить, значит, я могу делать все, что захочется, – я свободен.

Аналитик, кажется, удивился и даже оглядел меня с уважением, потом в очередной раз покачал крупной головой:

– Боюсь, что едва вы столкнетесь с судьбою калеки вплотную, как горько пожалеете, что не погибли в бою, но я в любом случае отдаю дань почтения смелости. Многие в такой ситуации выбрали бы жизнь, но сделать это с вашим хладнокровием сумеет далеко не первый встречный. Примите поздравления, вы держитесь очень достойно. Хотите еще что-нибудь спросить?

Я перевел дух, отгоняя вызванные Аналитиком призраки грядущих событий. Кто предупрежден, тот вооружен. Тогда мне, наивному дураку, казалось, что я сумею выкрутиться и обмануть предопределение.

– Наши, то есть мои, теологические представления о посмертии – они… они соответствуют действительности?

– И да, и нет, мой отчаянный друг. Если вы хотите посмертного покоя, то предлагаю вашему вниманию Великую Холодную Пустоту. Она именно такова, какой ее любят представлять атеисты, и способна подарить вечное идеальное забвение.

– Ад, конечно, существует?

– Разумеется! Иначе куда бы мы пристраивали бракованные экземпляры гуманитарных объектов? Их принимает ад, иными словами – Оркус. Если на то пошло, он естественная среда обитания порочных ментальных сущностей.

– Расскажите о Лимбе. Почти все, что я тут видел, плохо тянет на первый круг преисподней.

Аналитик тонко и иронично усмехнулся сухими губами.

– Вы тоже хватаетесь за это заблуждение древних? Полно, молодой человек, Лимб вовсе не внешняя кайма ада, как воображают начитавшиеся Данте студенты-философы. Лимб – это, если хотите, тесный круг посвященных, властители именем Разума, бессмертная стража судьбы, а если выражаться предельно политкорректно, комитет управляющих предопределением. Не могу утверждать, что мы закрытое общество. Даже у вас, молодой человек, есть шанс со временем присоединиться к ним…

От добродушного стариковского хвастовства меня передернуло.

– Вы почти ничего не говорите о самом Мировом Разуме.

– А вы ничего не спрашиваете про рай.

– Рай существует?

– Нет.

В эту минуту меня охватила ненависть. Не то чтобы мне хотелось посмертных райских блаженств – ну их совсем. Блеклая скука ровного покоя не для таких, как я, парней. Но отобрать рай, оставив Оркус – в таком раскладе нет справедливости, и Аналитик представился мне в роли крупье, который обирает простаков в игорном доме судьбы.

– Вы не нуждаетесь в рае, – жестко откликнулся он на мои мысли, и я дрогнул в душе, сообразив, что имею дело с призраком мертвого псионика. – Люди не нуждаются в рае, – продолжал между тем Аналитик, – потому что человечеству дано нечто большее. Дар сенсов и свобода выбора. Этого хватит на то, чтобы создать себе пристойную жизнь на бренной земле. Если вы не способны жить при жизни, то нелепо просить у Разума блаженства после смерти.

– О какой свободе выбора говорите вы, чиновник предопределения?!

Он немедленно повторил мне мои собственные слова, и они глухо и грозно прозвучали под сводами поддельных небес Лимба:

«Драться с судьбой можно в любом случае. Если наверху все уже просчитано и определено и судьбу не отменить, значит, я могу делать все, что захочется, – я свободен». В общем, живите как знаете, Ральф Валентиан, можете свободно выбирать добро или зло, черное или белое, и судьба ответит вам так, как отвечает ваше зеркало. Идите же, я устал.

Пришлось повернуться, покинуть палаццо и побрести прочь. Над портиками, статуями и дворцами висели бледные потусторонние сумерки. Солнца здесь явно не было, скудный свет источало непонятно что…

Когда я очухался, то обнаружил себя на прежнем месте – возле догоревшего костра, круглую истоптанную поляну окружала все та же изгородь сухой кустарниковой колючки. Солнце почти закатилось, и я двинулся домой, чтобы потом не пробираться в темноте через ямы и овраги. В заброшенных меловых карьерах можно запросто переломать себе ноги.

Стоит ли говорить о том, что Аналитик меня не обманул? С тех пор прошли годы, его скотские расчеты подтвердились на все сто. Вот он я, смотрите – человек, который много раз спускался в Лимб и запросто общался с бессмертными управляющими Судьбы. Человек, которому не было равных среди псиоников Конфедерации. Бывший мятежник. Бывший герой восстания сенсов Северо-Востока. Бывший идейный лидер луддитов.

А теперь – калека, развалина, ничто.

Власть требует видимых атрибутов величия, потеряв физическую полноценность, трудно удержаться наверху. Я держался, сколько мог, беда в том, что мне становилось все хуже и хуже.

Сперва ослабели ноги, потом они совершенно отнялись. В самых кончиках пальцев рук поселился скользкий холодок. Иногда холодок осторожно поднимается до локтей. Настанет день, он жадным червячком коснется сердца, и в тот самый пронзительный миг я умру, рухну в ледяные объятия Великой Пустоты или окажусь вечным пленником серо-розовых дворцов Лимба…

Наверное, это глупо, но я очень боюсь смерти. Обидно, когда умирает победитель, но едва ли такой человек будет остро переживать свою мгновенную погибель – он не осознает роковой случайности момента. Хуже, когда ясно видишь близкий конец, и это вовсе не естественное угасание старика и не яркая смерть героя…

Время от времени у меня приключались припадки отчаяния, но я кое-как справлялся с ними, и только доверенная прислуга видела, чего мне это стоило. Псионик в ярости – все равно псионик. Да, кое-кого я сгоряча убил, но это не были близкие клану Валентианов люди. Не верьте сплетникам – я никогда не замахивался на мозги консула, впрочем, Стриж, с его нулевым индексом, неуязвим для наводок, и четкое осознание превосходства посредственности сильно портило мое настроение.

Сдвиги наметились в последние три года. Сначала это были сны. Во сне у меня снова оказывались здоровыми руки и ноги, я брел по размокшей глине сквозь дождь, длинные нити воды падали на землю и извивались, словно щупальца, иногда мне удавалось отстранить их пальцами, и нити мне подчинялись. Очень редко вдалеке маячил призрачный Лимб, но я огибал стороной горную дорогу – мне больше не хотелось видеть Аналитика.

То самое существо появилось через три месяца после первого сна. Я, повинуясь неодолимому зову, ждал возле костра, разведенного в круге дольменов. Охрана и служанки из предосторожности оставили меня, издали долетал неясный отзвук их голосов.

Перемена произошла так молниеносно, что я сам не заметил грани перехода. Только что шуршала трава, пел ветер в стоячих камнях и кружился над холмами ленивый коршун, и вдруг реальность деревенского полудня исчезла.

Свет померк, сжалось открытое пространство, уродливо исказились звуки.

Теперь вокруг мерно гудел голосами просторный полутемный зал. Людские фигуры, неправдоподобные и отчетливые одновременно, то отдалялись, то приближались, занятые своим делом, как мне тогда показалось – зловещей и напряженной, с неясными правилами игрой. В неправдоподобно глянцевом паркете отражались огни, летучие разноцветные брызги света плавали в воздухе, круглые лампы под низким потолком выхватывали у полумрака куски странного зрелища. Я обогнул стол на изогнутых ножках и тронул за плечо склонившегося над грудой фишек человека – он обернулся и заглянул мне в глаза. Раскрашенная маска идеально скрывала лицо, между виском и рельефом личины не оказалось ни малейшего зазора, как будто поддельные пластиковые щеки росли прямо из костей черепа.

Я брезгливо отдернул руку и предпочел оставить монстра в покое. Где-то вдалеке, среди толпы размалеванных рыл мелькнул бледный человеческий профиль. Незнакомец подобрался поближе и устроился напротив меня, выбрав высокий стул без спинки.

Существо неуловимо смахивало на средней руки коммивояжера – разве что постарше, чем обычно бывают эти типы. Оно закинуло ногу на ногу и сверлило меня взглядом, преисполненным поддельной любезности, темные волосы, приглаженные каким-то лаком, казались нарисованными. В этом типе было что-то шутовское, но только смеяться мне не хотелось – ни тогда не хотелось, ни теперь.

«Коммивояжер» тонко улыбнулся и заговорил – у него оказался приятный, бархатный голос, к тому же без чрезмерной назойливости.

– Приятный вечер, Ральф Валентиан.

– Приятный, как собаке палка. А вы кто такой?

– Я, если можно так выразиться, представитель конкурирующей с Лимбом фирмы. Не буду хаять услуги конкурента, это недостойно нашей марки, но если бы вы сразу обратились в Оркус, то избежали бы массы проблем. Я сорвался и захохотал, наверное, впервые за эти годы открыто, искренне и честно. Оркус махнул пухлой ладонью и нарисовал в воздухе то ли восьмерку, то ли чуть покосившийся знак бесконечности.

– Я хочу вам предложить совершенно замечательные вещи.

– Какие?

– Сохранение способностей с гарантией, восстановление вашей физической целостности, снятие для вас лично негативного эффекта Калассиана.

– То есть я встану на ноги, сохраню пси-индекс и не буду ускоренно стареть, как все псионики?

– Именно так, если мы столкуемся в иене, то вы получите все это, а также многое другое.

– Прежде всего, я хотел бы рассмотреть вашу подлинную физиономию, – грубо бросил я существу. – По-моему, мне пытаются всучить подделку.

Агент Оркуса лучезарно улыбнулся и укоризненно покачал круглой головой.

– Мир нематериального невидим. Вы сами награждаете нас обликом – по собственному личному вкусу и усмотрению. Что вам сейчас пригрезилось?

– Человек в черном, а на заднем плане маячит казино.

– Любопытно. Указывает на неосознанную удачливость субъекта. Мне все-таки кажется, что вы согласитесь на мое предложение.

– Чего вы хотите? Мою душу?

Оркус улыбнулся застенчиво и мягко, словно столичный педик:

– Такой товар сейчас не котируется. Ваша душа слишком агрессивна и непредсказуема, чтобы представлять для нас большую ценность.

Я поневоле переварил сомнительный комплимент.

– Тогда какой холеры вам надо?

– Компания желает получить в распоряжение сущности некоторых других людей. Будьте нашим поставщиком, Ральф Валентиан, и о цене мы сумеем договориться.

– Если я должен кого-то ментально прикончить, то зарубите себе на носу – такого рода дела стоят очень дорого.

– Ну что вы! – Мой собеседник в притворном ужасе всплеснул пухлыми ручками. – Речь не идет о непременной смерти объекта, нас интересует только его доставка в заданную точку, компания не ставит никаких условий насчет физической нецелостности и…

Я легко осознал двойной смысл ответа этой фальшивой куклы. Меня поощряли действовать на собственный страх и риск.

Я встал со стула и пошел прочь.

– Мастер Валентиан! – завопил он мне вдогонку. – Погодите, мастер Валентиан! Вы меня не так поняли!

Я уходил, не оборачиваясь.

– Мастер Валентиан!

– Ну и?

– Долгая полноценная жизнь, мастер Валентиан, здоровье, слава и влияние…

– А потом, когда я все-таки умру?

– Настоящая власть. Место в правлении компании «Оркус».

Я остановился. «Коммивояжер» больше не казался мне смешным.

– Хочу гарантий, приятель. Я больше никому не верю на слово.

– Ах, вот оно что… Раз так – вот вам задаток. Смотрите.

Пространство зала схлопнулось, несколько бесконечных секунд перед моими глазами болтался литой квадрат черноты, потом изображение медленно проступило…

Я видел будущее – полупустую комнату в здании Тайного Комитета, здесь, в Арбеле. Ядовито светила лампа, на широкой столешнице веером лежали фотографии. Мои и моих людей. Консул Дезет, уронив руки на колени, сидел за столом, на физиономии правителя забавным образом смешались выражения горечи, досады и вынужденного недоверия.

«Вы интриган, Миша, – бросил он, обращаясь к советнику Бейтсу. – Убирайтесь с миром, вам не грозит расправа, но слышите – не смейте лезть в дело Ральфа Валентиана. Документы я забираю себе. Арестованных отпустите с извинениями». – «Мне следует подать в отставку?» – уныло поинтересовался Бейтс, и меня изрядно порадовал убитый вид первого сыщика Арбела. Стриж нехотя ответил: «Отставки я не приму. Хочу, чтобы вы сами выправили то, что нагородили».

Я перевел дух и обернулся. «Коммивояжер» сиял, как новенький грош, блеклые щеки существа порозовели. А видение слишком походило на правду. У меня возникло неописуемое чувство человека, который только что невредимым соскочил с виселицы.

– Это будущее?

– Нет. Но можно вмешаться в события, если вы примете мое предложение. Гарантии Оркуса великолепны. Вам нечего опасаться Бейтса, компания умеет защитить верного ей человека.

– Ладно, мне надо как следует подумать перед тем, как решиться.

– Думайте, только недолго. Плотное соприкосновение миров и переход – тонкое трудное дело, ювелирная, я бы сказал, работа… Словом, мы можем больше и не встретиться. Мой дорогой Ральф, не упускайте своего уникального шанса.

– Как я смогу передать вам ответ?

Оркус усмехнулся, и я впервые с момента начала перехода сумел как следует разглядеть его зубы – сахарно-белые, острые, нечеловеческие.

– Вы вообразили, что придется макать в кровь и прижимать к бумаге большой палец? Наш имидж и репутация исключают такую пошлость. О нет, мой дорогой Ральф. Слово и действие неразделимы. Вот, возьмите список. – Он протянул мне плоский, черной кожи блокнот. – Как только первый из клиентов окажется по нашу сторону Грани, можете считать, что вы согласились.

Не успел я оглянуться, как записная книжка лежала у меня на ладони, а потом сама собой нырнула глубоко в карман. Оркус вежливо кивнул и напоследок протянул пухлую руку:

– До свиданья, дорогой, воистину бесценный друг. Дайте мне ваши честные пальцы.

Мне захотелось уклониться от рукопожатия, но он так вцепился в мою ладонь, что сопротивление выглядело бы ничем не оправданной трусостью.

В следующий миг полутемный зал исчез. Я снова сидел в своем кресле, внутри каменного круга дольменов. Смеркалось, птичьи голоса умолкли, ветра не было, где-то неподалеку трещала цикада, а может, это кровь звенела у меня в висках.

Чувствовал я себя прескверно. Сердце болело и колотилось, как собачий хвост. Хорошенькая ситуация – сердечный приступ, вокруг ни души, прислуга и охрана куда-то запропастились. Я с трудом приподнял руку, была она твердая и холодная, словно чужая. Вот этой культей я и прикоснулся к собственным ребрам. В нагрудном кармане обнаружился твердый предмет. В растерянности я попытался его вытащить.

Пальцы почти не слушались, штучка выскользнула и шлепнулась мне на колени, я потратил несколько минут, чтобы зацепить ее своей клешней и рассмотреть как следует…

Это оказалась черная записная книжка Оркуса.

* * *

– Я не верю Ральфу, – беззвучно прошептал Марк, хотя Король, конечно, понял его и без слов. – Он пытается нас всех надуть.

– Я не лгу, – вмешался Валентиан. – Вот, посмотрите. Сюда вписано занятное имя.

Он швырнул черный блокнот прямо под ноги Короля. Далькроз поднял и пролистал тонкую книжонку.

– Возьмите, леди Джулия.

– Я и так знаю, что он внес в свои списки Нину. Ты маньяк, Ральф, и всегда оставался маньяком.

Валентиан устало ссутулился в кресле.

– Называйте меня как хотите.

– Зачем ты явился?

– Чтобы попытаться договориться – в последний раз, только потому, что когда-то мы были друзьями. Ты права, мне нужна Нина, я собираюсь ее забрать, хочешь ты того или не хочешь. Она дочь консула, но не твоя дочь, Джу. Отдай мне дочку консула, я прикажу своим людям отступить и оставлю вас в покое.

– Ты сошел с ума. Не надейся, Ральф, я не отступлю. Даже если ты убьешь меня, Стриж вытащит тебя из-под земли…

– Я не совсем сумасшедший, поэтому о причинах твоей смерти не узнает никто – вменяемых свидетелей не останется. Я не стану мучить ребенка, не причиню ей вреда, просто отправлю девочку в точку перехода. Это формальность, после которой мой договор с Оркусом будет выполнен.

– А что потом?

– Я стану самим собой. Если Стриж захочет мести – пусть попытается взять меня здорового.

– Я хотела сказать, что будет с Ниной? Судорога пробежала по щеке Ральфа.

– Не знаю и знать не хочу! Если у девчонки достаточно ментальных сил, она справится с проблемой. Пусть это отродье иллирианцев само дерется с Оркусом. А я хочу жить – просто жить, и сейчас, и после смерти.

Марк насторожился в своем углу у камина, ловя каждое слово Валентиана. В том, что уже было сказано, пряталась ложь – маленькая, но важная ложь под грудой приукрашенной правды. «Если он договорился с Оркусом, то почему до сих пор остается калекой?» Фигуры в креслах не двигались, и все-таки Беренгар не сомневался, что видит схватку. Было заметно, как напряглись лица у Короля и леди Джу – кажется, они вместе пытались взломать ментальную защиту Валентиана.

Ральф откинулся в кресле, лицо его побагровело, но и только.

– Что, парень, туго? Тебе не справиться со мною. Как там тебя звали, Воробьиный Король? Сосунок. Ты не дрался с конфедератами, ты не закапывал мертвых друзей в придорожной грязи. А у меня все это было, и еще много чего, когда едва ли не каждый день начинаешь жизнь заново, это холерски шлифует таланты.

Король молчал, брови его от напряжения сошлись в одну прямую линию. Нина тихо подошла к мачехе и положила тонкие руки на плечи женщины, помогая. В профиль леди Джу очень походила на статую, Беренгару даже почудилось, что на бледных щеках поблескивает мраморная пыльца от резца ваятеля.

– Джу, куколка, не продолжай драку, – добавил Валентиан, и в голосе его уже наметилась победа. – Ты ведь одной ногой стоишь на погребальном костре. Твоя жизнь держится на подпорке. В моей власти выбить эту подпорку и отправить тебя прямиком в Холодную Пустоту.

«Он не смотрит на меня, – подумал Марк. – Я могу попытаться ударить его и лишить сознания, только, боюсь, мне все равно не успеть. Стоит мне дернуться, и этот гад стукнет меня первым – наводкой. Мышцам никогда не угнаться за мыслью».

Валентиан одобрительно кивнул и ответил Марку вслух:

– Правильно, каленусиец. Я вижу, ты знаешь толк в способностях сенса. Жаль только, что твоя возможность порезвиться в чужих мозгах потеряна навсегда. Не бойся, я не трону неполноценного, покуда ты не дергаешься. Мне неинтересно пустое место.

Марк заставил себя не отвечать. «Он специально оскорбляет нас всех – за этим кроется какой-то расчет. Можно позвать на помощь охрану, но дверь библиотеки закрыта изнутри. Она захлопнулась, когда уходили эти крестьянки».

Беренгар в отчаянии наблюдал, как свесилась на грудь голова Короля. Похоже, Вэл потерял сознание. Черные бездонные зрачки Ральфа впились в лицо псионички. Нина внезапно взвизгнула и отскочила в сторону, забилась в угол, прикрывая рукой лицо. Из-под полудетской ладони обильно потекли слезы. Леди Джулия не двигалась.

«Она мертва или вот-вот умрет».

Ральф медленно повернулся и посмотрел на Марка в упор – тяжелым взглядом, но без попытки ударить наводкой.

– Отлично, парень. С этими покончено. А теперь подойди к двери и открой ее – пусть сюда войдут остальные.

«Нельзя было впускать Ральфа в дом. Он сейчас в одиночку расправится с охраной виллы, – с ужасом понял Марк. – Я должен ему помешать, но не могу придумать, как это сделать».

Валентиан медленно покачал головой:

– Делай то, что я сказал, не рыпайся.

– А сами почему не откроете? Ага, я догадался… у вас сгорела сенсорика управления креслом.

– Это точно. Зато при мне остался мой индекс. Если не подчинишься и не укоротишь язычок, я поджарю твои мозги, каленусиец.

Валентиан прикрыл глаза, готовясь ударить, но тут же поднял веки и беспомощно уставился на противника. Его вид отражал внезапную и полную растерянность. Марк остался на месте, злорадно наблюдая все оттенки бессильной Ральфовой ярости.

– Не ладится с наводкой? Валяйте, попробуйте еще разок. Только мне показалось, кое-кто на сегодня исчерпался. Великий Ральф Валентиан испекся в драке. Он победил, да только в его печке внезапно кончились дровишки. Эй ты, сенс долбанный, попробуй-ка до меня дотянуться без своих хваленых наводок!

Неподвижный Валентиан бессильно ругнулся:

– … несчастный. Ты у меня дождешься. Марк ответил озорным жестом.

– Я сейчас выполню ваше желание – открою дверь, чтобы гвардейцы Стрижа наконец сумели разобраться…

Он не закончил. В следующий миг произошло то, что до глубины души поразило самого Беренгара.

Ральф легко оттолкнулся от подлокотников кресла и крепко встал на ноги – на все про все хватило секунды. Из движений луддита исчезла прежняя расслабленность.

– Не ожидал, щенок? Придется ради тебя подпортить мой имидж страдальца. Ты правильно догадался – почти с самого начала. Я снова в норме, Оркус хорошо выполняет обещания.

Беренгар едва успел отскочить в сторону. Ральф вложил в короткий замах всю свою ненависть, но ненависть помешала меткости, и каленусиец что было сил рванулся к запертой двери.

– Куда?!

Марк не успел отступить. Ральф даже не прыгнул следом, он словно бы перетек и уже стоял между ним и дверью. Ростом Беренгар едва доходил противнику до уха.

– Это тебе за наглость.

Валентиан не столько ударил, сколько мазнул Марка по лицу, раскрытой ладонью, не очень сильно, зато очень оскорбительно. Ответный пинок в живот словно бы не произвел на него никакого впечатления. В запертую дверь уже неистово колотили:

– Леди Джулия! Отоприте!

Зов офицера гвардейцев остался без ответа. Марк, тяжело дыша, увернулся от очередной атаки Ральфа и снова ударил в ответ – как будто в каменную стену.

– Ломайте двери! – кричали снаружи.

– Они плохо поддаются. Тут дубовые доски. Хрястнула филенка, с потолка посыпались невесомыехлопья белой извести. Ральф вытер со лба пыль и тут же пнул Марка в лицо, тот едва успел прикрыться рукой, под каблуком коротко и хрупко хрустнула кость.

– Собирайся на погребальный костер, мой дорогой мальчик.

Беренгар упал навзничь и попытался встать, но не смог, изувеченная рука висела плетью. Болело так, что перед глазами возник сияющий пурпурный нимб. Черная фигура Ральфа неясно маячила сквозь багровые разводы.

– Сдавайтесь, Валентиан! – кричали за дверью.

– Как бы не так – не дождетесь!

Ральф внезапно оставил беспомощного Беренгара и подошел к неподвижно застывшей в кресле Джулии. Поискал пульс на запястье, осторожно дотронулся до белой, высокой шеи и нашел сонную артерию.

– Ты меня слышишь, Джу, красавица? Конечно, мертвые не слышат. Если твое сознание еще витает где-то поблизости, посмотри-ка получше на Ральфа-победителя.

Через секунду в углу раздался истошный визг. Луддит подхватил под мышки перепуганную Нину, та бесполезно молотила кулаками по крепкому черепу псионика.

– Я убил эту заносчивую гордячку, куколку Джу. Наш спор закончен. С дороги, недоноски. Или я пришибу еще и девчонку консула.

За дверью притихли.

– Вы меня слышите, капитан? Хотите, чтобы я сделал это?

– Погодите, Ральф! Остановитесь, или я включу установку самоуничтожения.

– Кишка тонка.

Валентиан, загораживаясь телом ребенка от возможных выстрелов, двинулся к двери. Возле толстых дубовых створок и сложного механического замка он замешкался.

– У меня заняты руки, набери код и отодвинь засов, хорошая девочка. Мы вместе пойдем прогуляться в холмы.

Нина тут же тяпнула Ральфа за палец, но он, похоже, вошел в раж и не чувствовал укуса.

– Открывай, или я начну по одной ломать тебе косточки…

Марк, придерживая изуродованную руку, скорчился на полу. От острой боли его стошнило. «Этот сучий псионик похож на злодея из мультяшного боевика. Только вот перелом у меня болит по-настоящему».

Когда красные круги перед глазами немного поблекли, Беренгар осмотрелся. Король оставался неподвижен, но в его позе не проглядывала неловкая расслабленность мертвеца. Чуть поодаль, у самой ножки второго кресла чернел угловатый предмет.

«Вэл очнется, но сейчас он в полной отключке. Я должен решиться сам, если, конечно, Ральф врет и я не щенок. На полу, почти рядом, лежит излучатель. Его могла уронить леди Джулия. Но я теперь всерьез верю, что эту штуку послал мне сам луддитский бог».

Марк осторожно потянулся здоровой левой рукой и стиснул ребристую холодную рукоять оружия. Потом уперся локтем в ковер. Ствол пьяно вело из стороны в сторону, прицел никак не хотел совмещаться с лопатками Ральфа Валентиана.

Спустя долю секунды Валентиан обернулся, и Марк ужаснулся, когда не увидел испуга в чужих, пронзительно-черных блестящих глазах – там стояла только ненависть.

– Положи оружие, недоносок. Застрелишься ненароком.

Беренгар перевел прицел на лоб Валентиана и придавил спуск – безрезультатно.

«Запал испортился или сели батареи».

Ральф развернулся, не выпуская Нину, и пнул Марка, метя в глаза. Тот едва успел откатиться. Нина снова взвизгнула и вывернулась из вражеских рук. Валентиан, чтобы снова поймать ее, на несколько секунд оставил Беренгара в покое.

«Мне надо попробовать еще раз. Может быть, батареи вовсе не сели. Это был обычный сбой, просто запал не сработал. Стреляй же, стреляй, Марк, приятель, покуда девчонка не под прицелом».

Беренгар заставил себя вскинуть непослушную руку, снова совместил прицел со спиной Валентиана и выстрелил, уже ни во что не веря.

В тот же миг черная рубашка псионика разлетелась горелыми хлопьями под воздействием луча. Он упал ничком, лоб Валентиана страшновато стукнулся о пол. Так и не пойманная Нина отбежала подальше и замерла в неосознанно-грациозной позе удивления и испуга.

– Помоги мне подняться, малышка, – севшим голосом попросил Марк. – И открой гвардейцам дверь. У меня рука сломана.

Через минуту, когда ошеломленные люди склонились над трупом Валентиана, офицер охраны с трудом перевернул тяжелое тело.

Странно, но в нем еще теплилась жизнь, тускнеющий взгляд великого псионика уперся куда-то в потолок. Марка шатало, рука нестерпимо горела. Он опустился рядом с Ральфом на дрожащие колени.

– Зачем ты охотился за нами, Цертус? Тебе нужен Король?

Валентиан перевел непонимающие глаза на Беренгара, потом что-то тихо произнес. Каленусиец склонился к самому лицу псионика, чтобы расслышать ответ:

– Какой еще Certus? «Верный»? В нашем грязном мире нет верности, щенок…

Ральф затих, Марка оттерли широкие спины. Консуляры сбились в кучу, возбужденные голоса соединились в монотонный бессмысленный шум.

Беренгар неловко встал, придержал больную руку, отошел в сторону. Вокруг замелькали незнакомые лица и чужое, угрожающее оружие. Вэл, заторможенный, словно бы слинявший, непохожий на себя, подошел и остановился рядом.

– Спасибо тебе, друг.

– Да не за что. Что с леди Джу? Она умерла? Король ничего не ответил и отвернулся, плечи его поникли.

– Не спрашивай, я сам не знаю. Теперь, когда главарь мятежа попался, гвардейцы и без нас разберутся с людьми клана Валентианов.

– Ты хоть понимаешь, что случилось?

– Ральф наверняка не Цертус. Мы крепко ошиблись в очередной раз.

– Придется снова искать Мастера Миража.

– Не знаю, придется ли. Пошли отсюда? – Да, уходим.

Они вместе вернулись в свою комнату – ту самую, где до сих пор чернела дыра во взломанном паркете. Король нашел аптечку и пластиковым фиксатором облепил руку друга. За толстой стеной кричали, стреляли, кого-то азартно валили наводками, где-то рядом лихо дрались.

Король опустил голову.

– Мне всегда казалось, будто она не от мира сего.

– Кто?

– Леди Джу. Как будто она когда-то давно жила по-настоящему, потом ушла в другой, хороший мир и снова вернулась из Лимба, чтобы доделать то, что не мог бы сделать никто другой.

– Ты это о чем?

– Она сделала то, что пообещала – отобрала ментальные способности у Ральфа Валентиана. Только поэтому он не убил тебя наводкой.

– А я застрелил Ральфа из ствола, который нашел на полу. До сих пор не знаю, как там могло оказаться оружие. Ты веришь в эту историю с Оркусом и Лимбом?

– Не знаю. Вообще-то я атеист.

Они замолчали, стрельба стихла, через пару минут с грохотом, освобождая оконный проем, упали щиты пси-блокировки.

– Погляди-ка, туман почти рассеялся.

Над Арбелом занимался теплый весенний полдень. Влажные белые космы таяли, уползали и прятались между деревьями. Мелкие острые весенние листья сплошь покрыли еще недавно голые кусты. По контрасту с нежной зеленью ядовито-жирно чадила крыша домика охраны. Ворота виллы были наполовину распахнуты, наполовину сорваны, у въезда темнели грубые туши боевых машин. Арестованных валентианцев пинками загоняли в приземистый фургон. И победители и побежденные почему-то показались Беренгару почти одинаково растерянными.

– …никогда не забуду ее лицо – она будто одна из статуэток Лина. Сейчас сюда заявится консул, а я не знаю, что буду ему говорить. У меня сильное желание провалиться сквозь землю.

– Брось, Марк, ты теперь герой.

– Дурак я, а не герой. Не надо было умничать, надо было сразу врезать этому Валентиану. Просто меня всю жизнь учили не бить в спину. Как ты думаешь, что теперь будет?

– Теперь все изменится – наступит наше будущее.

– Ага, вон оно как раз топает по тропинке – собственной персоной, в лице консула священного государства праведных. Сейчас он нам устроит это самое будущее.

Король всмотрелся в рваные остатки мутной дымки, туда, где двигались силуэты вооруженных луддитов.

– Мне кажется, ему сейчас не до нас с тобой.

Глава 26 Порт-Иллири

7071 год, Иллирианский Союз, Порт-Иллири

Никогда бы не поверил, что окажусь в таком скандально-прославленном месте. Марк пошевелил пальцами на недавно зажившей руке, потом, не обращая внимания на головокружительную высоту, перегнулся через подоконник в дорогом номере грандиозного отеля «Менгир свободы». Далеко внизу, на главной площади Порт-Иллири, букашками суетились прохожие. Пышная растительность юга трепетала под теплым ветром с моря. Фонтаны испускали тончайшие струйки подкрашенной воды. Портики и статуи вовсе не проигрывали на расстоянии – напротив, оно тонко скрадывало шероховатости работы модного скульптора.

Столица Иллирианского Союза разительно отличалась от Порт-Калинуса показным отсутствием деловитости. Сияла красками летних костюмов толпа, как будто горожане собрались на воскресный праздник. Фигурки иллирианцев двигались туда-сюда, соблюдая, однако, видимость непонятного Беренгару порядка. Он изо всех сил вытянул шею и посмотрел налево. «Праздник» сразу же померк и оказался хорошо управляемым – кое-где среди лиловых, золотых и нежно-терракотовых балахонов обывателей чернели мундиры прето.

– Не вывались, – хмуро посоветовал Король.

Он расположился за столом и сосредоточенно ковырялся в маленьком неисправном уникоме.

– …не вывались, а то внутри ты набит всякими интересными штуками. Размажешься о белые плиты и испортишь любимую мраморную площадь принцепса.

Беренгар промолчал, взял со стола официальную газету диктатора, скатал из нее бумажный шар и шлепком отправил его в окно – случай лукаво отнес неопрятную бумажку туда, где под летним солнцем глянцевито блестели парадные пси-шлемы преторианцев.

– Не дури, Беренгар. Им ничего не стоит пальнуть по окнам.

– Надоело мне бояться. А ты, умник, все ловишь бывшего друга?

– Иногда мне кажется, что и вовсе не стоит ловить его. Такие Цертусы живут, обжираясь чужой энергией. Наша ненависть, память, интерес или привязанность для него только хорошо приготовленная еда. Может быть, если игнорировать Мираж, он рассосется сам собой?

– Знаешь, Вэл, поставь-ка мне ту самую запись. Хочу посмотреть ее в последний раз.

– Алекс слишком хитрый, чтобы расписаться в чем-то прочно. Она была сделана с секретом – сотрется после второго прочтения.

– Пускай сотрется, мне теперь все равно.

Воробьиный Король нехотя сунул вкладыш в исправленный уником.

– Бери и читай.

По экрану медленно поплыли ровные и безликие строчки стандартного шрифта:

Твердости, во имя Разума!

Вэлу Августу, лорду Далькрозу, от консула вольных Северо-Восточных территорий с наилучшими пожеланиями удачи – личное сообщение.

Выражаю признательность вам и господину Марку Беренгару за помощь, без которой спасение мирных жертв валентианского мятежа оказалось бы немыслимым. Поскольку обстоятельства переменились, а пересечение нашей границы с Каленусийской Конфедерацией до сих пор затруднительно, вам предоставляется свободный выбор.

Вы оба можете оставаться в Арбеле или получить документы и на любой удобный вам срок отправиться на территорию сопредельного государства – Иллирианского Союза.

Каким бы ни оказался ваш выбор, выражаю надежду на понимание и сотрудничество в будущем.

Александр Дезет, консул.

P.S. А теперь, приятель, когда официальная часть закончена, добавлю от себя еще кое-что. Я знаю, ты сделал все, что мог, и даже больше того, поэтому зла за промахи на тебя не держу – не таким мальчишкам стоило начинать драку с Валентианом.

Знаю, ты не успокоишься, покуда не отыщешь своего Цертуса, хотя, по размышлении, я бы твердо посоветовал тебе оставить его в покое… Впрочем, не сомневаюсь, что ты упрямо поступишь по-своему.

Наши эксперименты в лабораториях Арбела идут полным ходом, может быть, их результаты помогут обойти негативный эффект Калассиана. Это то, что способно в корне изменить наши отношения с Порт-Калинусом. Если подобное случится, то я твой честный должник. Кое-что из своего долга я собираюсь выплатить немедленно – в той форме, которая тебе пригодится в поисках Мастера Миража и сделает их хоть немного безопасней.

Оставляю тебе имена людей, которые в Каленусии соучаствовали в его преступлениях. Прочти правду и запомни ее как следует, не сохраняя копии. У такого способного парня, как ты, наверняка неплохая память.

Открывает список, конечно, «наш друг» генерал Крайф, твой старый знакомый по Мемфису – жандарм, фактический вице-правитель каленусийского приграничья, вешатель и палач псиоников. Что его толкнуло на должностное преступление, не знаю, по слухам, обычная для всех нас, грешных, личная месть, которую он надеялся удовлетворить с помощью всемогущего виртуала. Не мне тебе объяснять, как тонко способен играть Цертус на любых проявлениях ярких человеческих эмоций.

В любом случае, берегись Крайфа, Король. Не пытайся встречаться с ним – он все равно ничего не знает о подлинной личности Мастера Миража. Крайф всей душой ненавидит тебя – и этим сказано все.

Помощник Крайфа, полковник Ривера, которого ты, должно быть, никогда не видел, но который пытался организовать твою смерть в мемфисском госпитале, – это только более хитрая и активная копия шефа. Он равным образом замешан в деле о Мастере Миража и точно так же не знает подлинного имени виртуала. К счастью для тебя, Ривера теперь мертв, а без него Крайф бессилен в короткие сроки отыскать беглецов, и все-таки тебе, Король, лучше держаться подальше от Каленусии и Мемфиса.

Хочу удивить тебя напоследок – Ральф Валентиан, с которым ты имел удовольствие познакомиться у нас, в Арбеле, около года тайно поддерживал связь с Крайфом, а значит, косвенно и с Цертусом, используя для этого добровольцев-псиоников из собственного клана. Трудно сказать, что сводит людей, казалось бы, природой и логикой событий обреченных на взаимную ненависть. В их случае это была моя скромная персона – оба, и Ральф, и Крайф, одинаково ненавидели меня. Крайф видел во мне врага Каленусии, Валентиан – сомнительного иностранца и единственного соперника в Арбеле. Есть основания полагать, что в случае победы Ральф передал бы тебя за реку, в полное распоряжение жандармского генерала. Получается, что, по воле случая, сражаясь за наше дело, ты фактически сражался за самого себя.

Вот и все.

В Арбеле сейчас тяжело и неспокойно, и корни валентианского мятежа до сих пор гниют в политической почве луддитской провинции. Отправляйся-ка в Шлиру, парень. Это мой тебе самый разумный совет. Оттон, принцепс иллирианский – весьма колоритный тиран и наш старый знакомый. Я не пожелал бы тебе быть его несчастным подданным и сам не хотел бы оказаться на ковре перед стариком, но беглого псионика из Порт-Калинуса его величие встретит радушно. Конечно, чтобы лишний раз морально насолить твоей любимой Конфедерации. Живи в Порт-Иллири сколько захочешь, до лучших времен, но не влезай в тамошние интриги и не вздумай ментально подраться с любимчиками Старикана.

Сезон дождей на побережье уже прошел, море великолепно. Порт-Иллири – отличный город, когда-то я бегал там мальчишкой.

Если решишься на возвращение – не создавай нам проблемы, не делай этого неожиданно.

Стриж.

PPS. Тебе, должно быть, хочется узнать – врал ли Ральф Валентиан, рассказывая о дружбе и договоре с Оркусом. Не сомневаюсь, что Ральф не один год баловался наркотическими медикаментами. Не знаю, существует ли личность Оркуса хотя бы в виде бестелесной идеи. Несколько лет назад, в горах Янга мне приходилось наблюдать Воронку Оркуса – аномальную зону природной пси-активности, но, как ты понимаешь, это были глина, камни, полтысячи крыс и запустение, и вид их ничего общего не имел с казино и маскарадным бесом…

Марк дочитал письмо и метнул в мусоросборник отныне стертую, бесполезную кассету.

– Интересно, скольких людей отправил в последний бой мастер Стриж, чтобы выудить информацию о Цертусе? Странно, что он так легко рассказал тебе об этом. Зачем?

– Может быть, Алекс все-таки хочет в душе, чтобы я отыскал Мастера Миража. А еще мне кажется, что такой совет подсказал ему какой-нибудь продвинутый псионик-аналитик.

– Ладно, что у нас на сегодня?

Мягко посветлел экран большого, в полстены, уникома. Круглое лицо на картинке лучилось добродушным энтузиазмом, на грани легкой напускной туповатости.

– Добрый день, господа. Вас приветствует гид, бесплатно предоставленный туристической компанией «Иллирианские ценности». Вы стотысячный клиент, мастер Беренгар, поэтому получаете редкую возможность осмотреть…

Гид-иллирианец бойко болтал по-каленусийски. «Кто это?» – мысленно спросил Марк Короля, не надеясь получить ответ. Наверное, друг-псионик оказался в ударе, потому что не только понял, но и ответил. Даже от этой легкой наводки Марка невольно передернуло.

«К нам прислали шпиона-хранителя».

– Меня зовут Рикс, – очень кстати ответил навязчивый гид.

Обозлившийся Марк почти с ненавистью рассматривал улыбчивое загорелое лицо иллирианца. «С такими, как он, мой отец воевал в долине Ахара».

Тонкая ниточка пси-связи с Королем уже почти оборвалась, но прагматичный Вэл успел отозваться напоследок:

«Нам все равно не избавиться от Рикса, зато и ему не избавиться от нас». Беренгар ухмыльнулся в душе, взвесив многообещающее озорство ответа.

– Откуда вы нам позвонили?

– Я на площади. Спускайтесь поскорее, обязательно захватите с собою друга – перед вами открываются непередаваемые возможности увидеть…

Далькроз ловко отключил уником:

– В самом деле, пошли. Раз мы тут в почетной ссылке, постараемся максимально облегчить фонды иллирианских шпионов.

– Нас, пожалуй, как-нибудь пристукнут за компанию.

– Мы сейчас почетные гости их принцепса. С нас будут сдувать пылинки.

– А я никому тут не верю.

– И я тоже не верю, зато сюда пока что не дотянулся Цертус. У иллирианцев полным-полно собственных проблем.

Гид терпеливо ждал их на мраморной скамье у фонтана, защитные очки цветного стекла он сдвинул на самый кончик тонкого носа. Все это хозяйство – и фонтан, и очки, и сам мастер Рикс излучали едва заметное сияние и почти искреннее радушное гостеприимство.

– У вас мало времени, мои дорогие друзья, прием у его величия Оттона Иллирианского – не только честь, но и обязанность новичков такого калибра…

Король насторожился.

– Нам обязательно встречаться с принцепсом?

– Конечно. Он не будет разговаривать с вами лично. Но вы должны появиться на общем приеме для знати и выдающихся иностранцев, это как раз сегодня. Пропустить такой случай – величайшая невежливость.

Навязчивый шпик не отставал, Король почти смеялся, Марк угрюмо отмахнулся:

– У нас нет этой самой… придворной экипировки.

– О, не волнуйтесь! – Рикс опять расцвел приклеенной улыбкой. – Об этом позаботились. Все, что понадобится, доставят прямо в номер. Я буду ждать вас у этого самого чудесного фонтана. Ровно через час.

Коробки в тонкой бумаге и в самом деле оказались в отеле. Король завалявшимся в кармане бритвенным лезвием аккуратно разрезал шелковую ленту.

– Ты понял, друг, что здесь происходит? Нас тянут на прием для аристократов. Скоро мы увидим его величество Оттона во всей диктаторской красе.

– Для этого придется надеть все это?

Марк остановился перед зеркалом, так и сяк одергивая новый костюм – тот все равно неуловимо смахивал на парадный мундир прето. Зато переодетый Король теперь смотрелся истинным Королем – каждый позумент естественным образом оказался на своем месте, должно быть, для этого требовалось как раз то, чего никогда не было у Беренгара – прирожденный лоск аристократа.

– Пошли, ваше лордство, покажем этому иллирианскому старикану Оттону наши прославленные рожи, может быть, после этого нас отпустят домой.

– Ладно. Там, во дворце, постарайся не злиться – очень может быть, что за благонадежностью гостей следит псионик.

Марк и Король вместе вышли на мраморную площадь. Сумерки юга стремительно и неотвратимо падали на столицу. Небо теплого вечера на глазах становилось бархатно-черным куполом ночи. Млечный Путь засверкал наподобие витрины ювелира.

– Машина ждет.

Гид тоже ждал их, он больше не смеялся и поспешно сел за руль. Двигатель кара работал почти беззвучно, колеса шуршали по асфальту, цветное мелькание фонариков, острые росчерки огней безжалостно слепили Марка. Ночь исказила дневные воспоминания. Сначала он пытался считать повороты и ловил знакомые ориентиры – ажурные башни, тяжеловесные портики, площадь с полусонной стаей голубей, громаду иллирианского университета, – но скоро сдался и потерял направление. Внешне спокойный Король откинулся на спинку сиденья, Беренгар не сомневался, что его друг старается как следует пошарить в разуме Рикса. Судя по мучительно застывшему профилю Далькроза, обшаривание удавалось плохо.

Гид обернулся с кривой полуухмылкой, добродушие слетело с него шелухой.

– Мастер Далькроз – сенс? Не тратьте зря силы. Наша компания умеет защитить персонал от ментальной атаки, хотя, можете мне поверить – Иллира страна разумной свободы и выверенного порядка. У нас псиоников не ловят, как дикарей, и не держат в лагерях, которые в Каленусии мало отличаются от зверинцев. Способности частного лица обязаны служить общей цели…

Рикс все говорил и говорил, одну за другой роняя обкатанные фразы, но Марк почему-то больше следил за его руками. У Рикса оказались сильные и уверенные руки солдата.

Машина влилась в общий поток. Мириады пылающих точек плыли в темноте, сливались в огненную реку проспекта. Кар говорливого гида лихо заложил крутой вираж и подрулил к площади Величия.

Площадь оставалась темной. Местами тлеющее мерцание фонариков выхватывало у ночи то очерк клумбы с кудрявой зеленью, то силуэт статуи из бледного камня. Здание дворца, украшенное с фасада пилонами, уходило ввысь, пронзая потемки металлическим куполом. Тревожно светились трапеции огромных окон. Растительный орнамент обильно украшал фризы, над ними, на карнизах простирали крылья каменные орлы. В изломах неживых перьев Беренгару почудилось что-то трагическое.

На свободных площадках, на почтительном расстоянии от подъезда резиденции, уже выстраивались ряды дорогих каров.

"Здесь наверняка все утыкано пси-датчиками, а площадь специально держат темной – для ночного глаза…"

Из запаркованных машин тянулась к подъезду редкая цепочка гостей – военные, декольтированные женщины в черном и золотом, аристократического вида старики, девушки в пышных, как цветы, платьях пастельных оттенков.

Гвардейцы прето замерли у входа, время от времени их сжатые в кулак руки коротко вздергивались в ритуальном приветствии.

Короля и Марка, привыкших к рациональному удобству и выверенной простоте каленусийских интерьеров, поразила мрачная и неуютная роскошь дворца диктатора. Полукруглые высокие своды коридоров терялись в полутьме. Светильники на стенах имитировали факелы – их синевато-багровое пламя беспокойно дрожало, заставляя гротескные тени плясать на стенах. Нигде ни кусочка пластика – под каблуками гостей цокал пол из шлифованного камня. Беренгар поневоле отстал, опасаясь поскользнуться, и Король опередил его на полшага. Рикс устроился поблизости, оставался нем, корректен и внимателен, полуулыбка совершенно исчезла с лица переодетого преторианца.

Стараясь избавиться от плотного контакта с ним, Вэл прибавил шагу. Теперь он шел первым, отбросив барьер и пытаясь поймать невидимые вибрации опасности, но сумел ощутить только приглушенную защитой ауру гвардейцев. В ней преобладала спокойная уверенность, лишенная сомнений и колебаний до такой степени, что это было страшнее любой ненависти. Лед. Равнодушие. Готовность. Где-то впереди мерцала аура еще одного существа, она напоминала лениво колеблющееся, еще сильное, но уже не очень горячее пламя. Вэл попытался коснуться чужих мыслей, но получил болезненный, физически чувствительный, удар, как будто кто-то ткнул его кулаком под ложечку. Король на мгновение задохнулся и отступился, поспешно восстанавливая преграду. Ленивое пламя в ответ больно стрельнуло искрами и словно бы прикрылось задымленным стеклом.

Вэл незаметно перевел дыхание, сердце частило. Он ощущал на своей спине встревоженный взгляд Марка. Рикс оставался почти непроницаем – почти, но не совсем, не так, как мог это делать врожденный нулевик Стриж. Образ агента прето оставался видимым, но потек, изменился и теперь в целом напоминал скользкий и мокрый, темный силуэт человека без лица. «Так и есть, все правильно – при нем техническое защитное устройство, – сообразил на миг растерявшийся Король. – Он опять включил его, к тому же все время меняет настройку».

Взревел стройный и мрачно-торжественный хор духовых инструментов, коридор внезапно расширился и превратился в полукруг зала. Должно быть, аудиенц-зал строили прямо под главным куполом дворца – свод потолка потерялся в рассеянной полутьме, игра света заставила барельефы атакующих грифонов резче выступить из стен. На короткий миг изображения обрели пугающую подвижность.

Король заметил отблески тайного торжества прикрытого защитой Рикса и непритворный испуг Беренгара. Он, не оборачиваясь, на ощупь нашел руку друга. «Это просто иллюзия, здесь поблизости работает псионик».

Марк понял без слов, но не ответил, он отчаянно боролся с ломотой в висках и тошнотой: наводка уже сделала свое дело. Король подался в сторону и резко дернул Рикса за рукав:

– Если воздействие сейчас же не прекратится, моего друга вырвет прямо на ваш драгоценный пол. Он прошел неудачную реабилитацию и теперь совершенно не выносит наводок. Вам еще дороги протокольные приличия?

Рикс заметно изменился в лице, вытащил из кармана миниатюрный уником и что-то поспешно набрал на кнопочках.

Марк зажмурился и ощутил, как медленно и неохотно отползает в сторону мучительное наваждение. Тошнота растаяла, оставив после себя ощущение гадливости и смутную тревогу.

Полыхнули пурпуром поддельные факелы. Зал постепенно наполнялся людьми. Они молча и скованно строились правильными рядами – так, чтобы между соседями оставалось расстояние в два-три шага.

Трубы замолчали, и тишина сгустилась над залом. Вспыхнули светильники в противоположном конце зала, ярко осветив возвышение в две ступеньки и деревянное кресло, обтянутое кожей рептилий. Из-за тяжелой портьеры показался гвардеец прето, потом еще один, третьим в зал вошел сам принцепс и тут же тяжело опустился на, сиденье.

Марк с интересом уставился на скандально прославленного тирана. Принцепс оказался мрачен, тучен и стар. Редкие седые волосы он носил коротко стриженными, под глазами, выдавая пристрастие к допингу, залегли коричневые круги. Оттон Иллирианский смотрел на толпу посетителей довольно бодро и не сказать чтобы очень доброжелательно. Взгляд диктатора чем-то напоминал совиный. Оттон лениво поворачивал голову, оценивая гостей. От некоторых отворачивался с равнодушием. Кому-то кивал, как хорошо знакомому. Жестом крепкопалой ладони подманил поближе высокого сухопарого адмирала и о чем-то тихо поговорил с ним пару минут. Беренгару показалось, что по залу, словно легкий сквозняк, ходит холодное дуновение угрозы, но диктатор только ухмыльнулся и на миг обнажил крепкие ярко-белые зубы.

«Имплантированные», – догадался Беренгар.

Взгляд Отгона лениво мазнул по Марку, потом уперся прямо в зрачки каленусийца. Беренгар стиснул кулаки и заставил себя не отворачиваться. Принцепс, без сомнения, никогда не был настоящим псиоником, и все-таки исходящая от него яростная сила подавляла. Марку показалось, что невидимая грузная лапа ложится на плечи, пригибая волю, уродуя душу, но Оттон уже брезгливо зажмурился, словно отталкивая бесполезного Беренгара прочь.

Потом перевел взгляд на Короля.

Напряжение опасности усилилось. Марк немного повернул шею, чтобы не упускать Вэла из виду. Псионик и Оттон смотрели друг на друга в упор. Беренгар заметил, как намокли пряди волос на висках Короля. По залу пробежал глухой ропот. Марк почти не понимал иллирианского языка, но ясно заметил испуг на лице стройной девушки в розовом платье, которая стояла рядом с высоким адмиралом.

Оттон внезапно усмехнулся – второй раз за этот вечер.

– Подойди поближе.

Вэл понял иллирианскую фразу, выбрался из подавленно замолчавших рядов и прошагал к ступенькам диктаторского кресла.

– Ты каленусиец, парень?

– Да.

– Ты говоришь на нашем языке?

– Да, мастер Оттон.

– Ты выражаешься неправильно. Впредь называй меня «ваше величие». Значит, ты каленусиец. И к тому же псионик?

– Я псионик, ваше величие.

– Мы даем убежище тем, кого отвергает Калинус-Холл. Надеюсь, ты должным образом оценишь наше гостеприимство, сынок, и послужишь на пользу Иллирианскому Союзу.

– Я здесь как частное лицо. Дряблые щеки диктатора дернулись.

– В Иллире не бывает частных лиц! Запомни это как следует, мутант, если хочешь стать человеком и прожить у нас подольше.

Король молча кивнул, он в душе оценил недвусмысленную прямоту совета.

Мгновенный гнев принцепса уже угасал. Оттон задумчиво вытер потные пальцы о белого шелка платок и уронил лоскут на ступени. Крошечный хозяйственный сайбер выскочил откуда-то из-под кресла диктатора и привычно утащил смятую тряпицу в сторону.

– Ты видел Дезета? Вы с ним говорили? – внезапно спросил диктатор, и Вэл растерялся, не зная, что ответить.

Вопрос выглядел неслучайным и мог повлечь за собою бесконечную череду других, все более опасных вопросов. Отрицание казалось явно бессмысленным.

– Да, ваше величие. Я видел его.

– Я знаю… – Немигающие, совиные глаза диктатора уставились куда-то в пустоту, в самый дальний угол зала, полускрытый игрой света и тени. – Когда-то Алекс служил идее Великой Иллиры, покуда не вообразил, что разбирается в этике и может жить собственным умом. Ты знаешь, что Стриж иллирианец?

– Да, ваше величие.

– Хорошо. А теперь слушай меня внимательно, сынок, и заруби себе на своем наглом носу. Если когда-нибудь у тебя возникнут дурные мысли, будто ты сумеешь отличить добро от зла, – гони-ка их в шею. Этика – только клубок запутанных категорий, и не таким, как ты, воробьятам, разбираться в ней. Можно отличить величие от ничтожества, боль от удовольствия, любой идиот сумеет отличить победу от поражения. Но никто! – слышишь меня? – никто никогда не в состоянии искренне признать злом то, что приносит ему пользу, а поэтому не суди тех, кто стоит выше тебя, иначе в два счета окажешься изменником.

– Я вас не понимаю.

– И не надо, – фыркнул Оттон. – Когда-нибудь тебе, мутант, придется выбирать между победой и добром, тогда ты и вспомнишь мои слова и меня…

– Я вас и так никогда не забуду.

– Не дерзи, болтун, для дерзости ты слишком молод и глуп.

Король промолчал, и Отгон удовлетворенно колыхнул объемистым чревом, смех, едва зародившись, потерялся в рыхлом теле диктатора.

– Дезет – мой беглый подданный, да ты и сам знаешь об этом. Он был таким же наглецом, только пожестче и поумнее, чем ты. Стриж счастлив там, со своими мятежниками?

– Мне кажется, что да, ваше величие.

– Отлично, значит, настанет день, и он приползет ко мне на коленях. А пока что можешь веселиться в Иллире, мой маленький мутант. У тебя будет возможность понять, что Порт-Иллири – место великих возможностей. Аудиенция закончена, отойди прочь. Я устал от тебя, псионик.

Король повернулся к Оттону беззащитными лопатками и медленно вернулся на свое место. По знаку диктатора мрачноватый порядок смешался. Гости покинули свои места. Откуда-то полилась легкая музыка, принцепс грузно встал и вышел, тяжело ставя ноги. Напоследок он вскинул кулак, прощаясь с гостями ритуальным приветствием прето. Стена соседнего зала отъехала в сторону, открылся сияющий тонкой посудой банкетный зал.

– Что теперь будет? – спросил Короля ошеломленный Марк Беренгар.

– Роскошная кормушка для избранных.

– Принцепс там тоже появится?

– Нет. Его величие будет развлекаться, любуясь нами по уникому.

– Тебе плохо пришлось? О чем вы говорили?

– Он попытался меня испугать, к тому же довольно успешно. Я пока не совсем понял намеки, но, думаю, нужно оставаться начеку. Иллира – очень плохое место, хотя у нее одно положительное качество – тут нет Цертуса.

– Пошли, хотя бы поедим как люди. Не зря же мы весь вечер таращились на это чучело.

– Он вовсе не такой безумец, каким может показаться. Будь принцепс ненормальным, он бы не продержался у руля столько лет. Пожалуйста, Марк, помни об осторожности. Тут тебе не Арбел. У барельефов тоже бывают уши, острые такие ушки с кисточками на конце…

Улыбчивый Рикс куда-то исчез, должно быть, поторопился к шефам за новыми указаниями. Банкет катился к самому разгару. Марк пил странное, с горьким привкусом вино иллирианских виноградников.

Девушка в розовом застенчиво подошла к Королю, они тихо говорили на иллирианском, чужие непонятные слова мячиками отскакивали от разума Марка.

– Не напивайся, – улучив момент, посоветовал ему Вэл.

– Обойдусь без советов.

Надвинулся, заслоняя обзор, силуэт адмиральского мундира. Кто был засунут в мундир, Беренгар не понял, кажется, дед или отец незнакомки. Король куда-то скрылся. «Должно быть, пошел пообщаться с внучкой мундира», – решил про себя Марк.

Роспись потолка – те же самые, что на барельефах, грифоны – расслабленно качалась. Рисованные монстры ожили, топтались на месте и паскудно перемигивались.

«Мне плохо, я перебрал».

Марк, как мог, аккуратно попытался выбраться из толпы и наступил на чью-то титулованную ногу.

– Абусус ин бакко* ^[52], – отозвался обиженный.

– Идите в Оркус, дураки, – ответил Марк по-каленусийски и вытянул средний палец.

На возмутителя спокойствия уже не на шутку косились, запахло скандалом.

Беренгар благоразумно убрался в оконную нишу, отдернул портьеру и распахнул окно. Волна прохладного, с привкусом морской соли, воздуха ударила в лицо. Чистый ночной бриз дул со стороны бухты. Шелестела крошечными иголочками невидимая в ночи южная зелень.

Марк переждал, пока отойдет головокружение, потом по старой привычке перегнулся через подоконник.

Внизу, на площади, лениво шевелилась всеобъемлющая тьма. Металлически звонко цокнул о камень какой-то предмет. Мрак на несколько секунд распался, прорезанный белесым лучом карманного фонаря. Плотная фигура – черное пятно вместо лица – склонилась, поспешно шаря пальцами по каменным плитам. Круг света выхватил плечо рядом стоящего человека – в таком же маскировочном комбинезоне. Беренгар испугался, что его собственный силуэт хорошо заметен на фоне яркого оконного проема, но тут же вздохнул с облегчением – портьера за его спиной давно опустилась, отгораживая предательский свет зала.

Марк остался один. В безопасности, наверху, невидимый. Внизу еще некоторое время повозились, фонарь нехотя погасили, но осталось чужое, враждебное присутствие.

«Это не официальная гвардия дворца – почетный эскорт не подумал бы прятаться. Люди в черном не могут быть врагами принцепса – подпольщики не стояли бы под окнами так свободно. Значит, это люди из охранки прето. Они пришли кого-то забрать, прямо на выходе, когда закончится мутный праздник и нарядная пьяная толпа устало побредет к своим карам».

Марк понемногу подался назад. Истории о негласно арестованных и без суда канувших в тюрьмы и лаборатории Порт-Иллири передавали шепотом. Самые смелые отворачивались и молчали. Взятых ночами в темных закоулках не признавали осужденными, но тайна во много раз усиливала ужас – бесследного исчезновения боялись больше, чем обычного ареста.

Беренгар выбрался из-за шторы, за несколько минут совершенно отрезвев.

– Вэл!

Далькроз оказался на месте – в зале. Он стоял рядом с пожилым, высоким и худым адмиралом, девушка в розовом, внучка старика, не сводила с Короля восхищенного взгляда. Марк без церемоний протолкался вперед. Он не понимал возмущенных возгласов и отвечал малопонятным большинству гостей каленусийским извинением:

– Не злитесь, Разума ради.

Вэл обернулся – резкий точеный профиль и сияющие глаза псионика.

– Что случилось?

– Нам надо поговорить – срочно.

Беренгар уже тащил недовольного Короля в сторону.

– Что случилось? Ты все-таки напился…

– Загляни в мои мозги – я их специально для тебя открою.

На этот раз Марк удивился, потому что по-новому ощутил ментальное касание Воробьиного Короля – словно дуновение прохлады, враз сменившееся теплом. Беренгар медленно-медленно разлепил крепко сжатые веки, радужная дымка отступающей наводки плясала на фоне зала…

Гости принцепса все так же сдержанно веселились, запивая и заедая впечатления от общения с Оттоном. Вэл едва заметно напрягся.

– Немедленно уходим. Я пошарил в ментальном эфире, но там глухо, прямо как в закрытой банке. Эти люди в какой-то особенной защите, такое я встречаю впервые.

– Не хочу садиться в машину Рикса – Рикс сволочь.

– Тогда уедем с иллирианским адмиралом. Пошли. Пробил час пополуночи, исчезновение уже не считалось невежливостью, и редкий ручеек гостей робко заструился к выходу.

– Мой друг Марк Беренгар.

Адмирал вежливо-сухо кивнул и назвал свое славное имя, которое немедленно испарилось у Марка из усталой головы. Брюнетку в розовом звали Ларис. Она немного лепетала по-каленусийски и была очень красива – как синтезированная на сайбере модель, к тому же аристократична и скромна ровно настолько, чтобы исключить даже мимолетную мысль о вульгарности.

Но не более. У Ларис были ясные, чистые глаза и белоснежные зубы. Девушка уверенно опиралась о руку Короля.

Компания спустилась по широким ступеням дворцового подъезда. Беренгар каждую минуту ждал резкого окрика, выстрела или удара в затылок, но мертво молчала ночь, мерно журчали фонтаны – «фигуры» не появились. Из темноты вынырнул и пристроился неподалеку референт адмирала – Марк неприязненно ощущал молчаливое и корректное присутствие иллирианца.

Король даже не обернулся. Он слепо шел сквозь ночь и раз за разом тщетно ловил колебания ментального эфира. В ночи мелькнула темно-багровая точка – беглый огонек сигареты описал дугу, спустя минуту Вэл понял, что это была только его собственная иллюзия. Интуиция кричала об опасности, но Король по-прежнему не «видел» никого.

Провал в восприятии выглядел устрашающим.

В темноте серебрился длинный кар, холодно светился одинокий фонарик у фонтана, щелкнул замок дверцы, и в тот же миг все переменилось.

Референт обмяк, осел на каменные плиты – из его чисто выбритой шеи пониже уха торчала короткая, оперённая волосяной кисточкой стрелка. Звуков стрельбы не было, Марк все же упал плашмя, чтобы защититься от огня, и перекатился за кузов машины.

Коротко ахнула иллирианка – к счастью, она почти сразу замолчала, только часто дышала и больше не решилась кричать. Король дернул девушку, принудил ее упасть ничком и прикрыл собою светящееся в темноте розовое платье.

А адмирал остался стоять во весь рост, опираясь на трость – долговязая одинокая фигура.

Люди в темных комбинезонах окружили его.

– Оставайтесь на месте, мы забираем арестованного. На запястьях бесчувственного референта уже защелкнули наручники.

– Это мой человек, я хочу видеть ваши жетоны.

– Отойдите, женераль.

– Прочь! Я не подчинюсь выскочкам…

– Старый маразматик, скажи спасибо, что тебе позволили жить…

Марк из-за корпуса машины почти не разглядел начала свалки. Раздался звук пощечины, потом старика моментально сбили с ног, дорогая трость со звоном покатилась по мраморным плитам. Беренгар незаметно подвинулся в сторону – туда, откуда, разгоняя предутреннюю тишину, доносился низкий, на грани слышимости звук. Электронный шмель сердито зудел. Каждый искалеченный нерв Марка вибрировал в тон, гудение нагоняло нестерпимую тоску.

«У них работает генератор какого-то поля. От этого генератора подпитываются шлемы защиты».

Должно быть, радиус действия устройства оказался небольшим – самоходный сайбер, на которого взгромоздили контейнер, устроился как раз у фонтана, в густой тени парапета.

Марк подвинулся еще немного. «Сейчас или никогда». Он стремительно метнулся к тележке. Запоздалый выстрел излучателя опалил камни, зашипела испарившаяся вода, огненный росчерк почти задел плечо. Беренгар подхватил неповоротливого сайбера и отправил его прямо в фонтан вместе с контейнером генератора – вода в ту же секунду замкнула цепи. Потом бросился в сторону, уходя от выстрелов, но они почти сразу прекратились. Что-то покатилось, загремело – звук получился пластиковый, глухой. «Это ударились об асфальт шлемы».

Беренгар поднялся и сел на корточки, послушал звонкую тишину. Громада дворца нависала, молчала, давила. Ни шума тревоги, ни тревожного грохота шагов.

– Марк, – тихо, сдавленным голосом позвал Король.

– Я здесь.

Тела преторианцев в неловких позах застыли на каменных плитах – там, где их застала наводка Вэла. Референт очнулся, кажется его бурно тошнило. Марк равнодушно отвернулся.

– По-моему, произошла очередная дурь – я полез в драку из-за незнакомого иллирианца. Что теперь будет, Король?

– Ничего. Как только ты сжег генератор, я пробил защиту и промыл им сознание. Преторианцы очнутся в уверенности, что мы подчинились, а арестант сам по себе успел смыться. Нужно только освободить этого иллирианца от наручников, чтобы он ушел навсегда, и договориться, в случае чего, соврать одинаково.

Марк кивнул, наклонился и методично обшарил тела – они казались безжизненно-мягкими, пластилиновыми, но чем-то неуловимым отличались от мертвецов.

– Вот ключи от наручников. Забрать у них документы и стволы?

– Ни в коем случае.

– Нас могли заметить дворцовые наблюдатели.

– Нет, не могли. Я это точно знаю, сейчас сюда никто не смотрит. Поехали прочь, пока обстоятельства не переменились.

Старик уже стоял на ногах, поддерживая внучку, лицо девушки враз подурнело, осунулось, плечи мелко тряслись, иллирианка кусала губы и по-прежнему молчала, чудом держась на грани истерики.

Марк равнодушно отвернулся. «Ну, это точно не Вита».

– Спасибо вам, Беренгар, – только и сказал адмирал на ломаном каленусийском.

– Да ладно, не за что…

Черезнесколько минут кар уносил их в сторону моря.

Король мрачно молчал, и Марк не стал мешать другу.

"События влекут меня, помимо моего желания. Когда-то, в прошлой жизни, я попал за колючую проволоку, потому что заступился за первых встречных – за Лина Брукса и его сестру. Потом меня едва не убили, потому что я в компании Росса сцепился с охраной пересыльного лагеря. Росс почти сумел стать моим другом, но его все-таки прикончили, а меня реабилитировали насильно. Тогда я решил жить как все и записался в пси-жандармерию. Ривера послал меня на убийство в госпитале, а я даже не подумал, каким позором обернется драка с настоящим боевым псиоником. Им оказался Вэл, но я опять ничего не понял и решил мстить всем подряд и вместе с Мановцевым полез за реку, к консулярам. Меня снова чуть не расстреляли, но тут во второй раз появился Король. Дальше я успешно сражался с Ральфом, потому что он сволочь и начал первым, но не потому, что разбираюсь в делах луддитов. И вот, в конце концов, я за компанию с Вэлом сбежал от Цертуса, оказался за границей и ввязался в ночную схватку ради чужого старика, потому что ненавижу этих. Прето или пси-жандармерия, Крайф или Рикс, черные мундиры или серые – все они одинаковы. Таким образом, я полный и законченный идиот".

Сквозняк насмешливо свистел в приоткрытом окне. Король, кажется, совсем не держал ментального барьера, потому что Марк ясно разобрал ответную реплику. Вэл произнес ее шепотом вслух, чтобы не травмировать Беренгара наводкой:

«Ты, Марк, в полной норме, потому что не бывает таких удачливых психов. Если человека не ломает реабилитация, если для победы не важно, что стало с твоими пси-способностями, это значит, что этот человек просто родился бойцом».

Глава 27 Изнанка

7011 год, Иллирианский Союз, Порт-Иллири

К середине лета дело Цертуса приобрело стабильность мифа. Никто больше не слышал о Мастере Миража. То ли неизвестный изменник в недрах Пирамиды угомонился, предав всех, кого только сумел, то ли новые события затмили дело о ловком виртуаче. но уником больше не приносил тревожных сообщений. Стриж молчал. Беренгар и Король три недели не получали личных посланий из Арбела.

К началу июля каленусийцы и консуляры немного (в очередной раз) примирились. Всем известный Иан, поверенный Северо-Восточных территорий, многократно и не без пользы встречался с конфедеральным чиновником Берналом. Избранные обменивались секретами и любезностями. Суеверный каленусиец не забывал, пообщавшись с мутантом, тщательно вымыть холеные руки.

Может быть, последние письма Цилиана сделали свое дело, или случай на этот раз оказался на стороне справедливости, но Верховный Трибунал Каленусии отменил большую часть приговоров постояльцам мемфисской тюрьмы. Слухи множились. Выпущенные на свободу узники испуганно молчали. Однажды на базе появилась сумрачная команда инспекторов, после чего Крайфа, генерала пси-жандармерии и героя трех войн, с почетом и неясными объяснениями отправили в отставку. Бывший жандарм навсегда покинул стылые равнины и неуютные холмы Северо-Востока и перебрался в курортный рай Параду. Теплые волны Западного океана ласкали террасу генеральской виллы.

Нелепые слухи о разработках в Мемфисе ментального оружия оказались уникомовской уткой, но это не помешало аналогичному проекту под руководством сайбера Макса негласно, зато по-настоящему, процветать в Порт-Калинусе. Работы шли впрок, на всякий случай. Только через несколько недель после старта разработок техники перестали шарахаться от упакованного в металлический корпус свиноподобного шефа. Еще через пару месяцев они почти забыли о нечеловеческой природе главного специалиста. Макс всегда оставался обаятелен, вежлив и очень корректен.

С позором уволенный из Департамента инспектор Вазоф остепенился и, как вол, трудился на ниве семейного бизнеса.

Бродяга Николаев вышел из тюрьмы, снова вернулся в столицу, где, по слухам, возглавил общество борьбы за свободу пешего перемещения.

Мановцева, «победителя консуляров», снова стали встречать в игорных домах Порт-Калинуса – бывший псионик заделался расчетливым профессиональным игроком.

А следы Лина и Авителлы Брукс таинственно затерялись где-то между Параду и столицей. Допросы свидетелей, обыски квартир и машин, повальное пси-тестирование и прослушивания Системы, все обычные сыскные меры Пирамиды так и не дали ничего. Псионик и его Сестра словно сквозь землю провалились, успев напоследок запустить ту самую уникомовскую утку, которая сместила фокус событий, заинтересовала Мишу Бейтса и привела к финальному краху полковника Риверу.

Друзья не забыли пропавшего полковника и искали его очень хорошо – долго, тщательно и совершенно безуспешно. Лору Торрес, мать убитого псионика, намеревались арестовать в самый разгар лета, на рассвете, когда она обычным для нее летящим шагом торопилась на секретную встречу с консуляром Гаррисоном. Заметив жандармов, женщина успела метнуться на прямую ленту шоссе, прямо под колеса пропахших топливом грузовых каров, плетеная сумка вывалилась из ее мертвой руки.

…В сумке ничего интересного не нашли. Там лежал плоский кошелек, пачка сухого печенья и старая фотография с мальчиком, немного похожим на так и не повзрослевшего Воробьиного Короля…

* * *

Адмирал Гонтари охотился на темных крыс – их шубки приятно напоминали ему мундиры прето. Ручного хорька-загонщика пустили в нору. Охотники с битами замерли у стен ограды. Животное выскочило внезапно – щетинистый комок озлобления и страха. Генерал стиснул рукоять – бита приятно пружинила, удар получился мягким, влажным, голохвостая тушка распласталась по земле и мгновенно подплыла багровой влагой. Старик заметил отвращение Далькроза и дружелюбно кивнул:

– Ничего страшного, мой молодой друг. Это только разница в светских обычаях Иллиры и Каленусии. Я развлекаюсь, как положено отставнику. Вы жалеете крыс? Но они так безобразны.

– Я не жалею крыс, это что-то другое. Есть нечто трагическое в отверженных, даже если они уроды.

– Ах, оставьте. Кому нужны падшие?

– Неудачником может оказаться каждый.

– О нет. Человек благородной крови может быть побежден, но никогда не бывает низок и жалок. Кровь решает все. Между багровой жижей низкорожденных крыс и голубой кровью дворян есть существенная разница.

Вэл промолчал, зачарованно рассматривая подсыхающие пятна.

– Вы из которых Далькрозов, друг мой?

– Вэл Лоренц Август Далькроз, лорд каленусийской королевской ветви.

– О! Стало быть, ваш батюшка…

– Я сирота с детства.

– Но вы молоды, талантливы и хорошей крови – это много значит. В Каленусии не ценят происхождения, но в Иллире… Несмотря на все наши политические недостатки, мы…

Вэл слушал адмирала и рассматривал крысиные пятна. Кровь зверьков уже потемнела, стала бурой и почти смешалась с землей.

* * *

Со стороны моря кайма прибоя почти не просматривалась. Метровые волны без гребешков неспешно шли через залив. Маленькая, со спущенным парусом, яхта-катамаран качалась на внешнем рейде Порт-Иллири. Король внимательно смотрел в сторону скалистой кромки берега, жара уже опалила его голые плечи.

Мокрый Марк вскарабкался по веревочному трапу и сел рядом, в парусиновое кресло, роняя на палубу капли воды с отросших светлых волос.

– Опять что-то «видишь» на берегу?

– Тут слишком далеко, но мне кажется, что я различаю ауру Рикса.

– Пусть он сгинет, проклятый вонючка! Каждый раз от преторианца приходит беда. Если бы не твои уговоры, я бы давно набил ему морду.

– Смотри, чтобы он сам не поколотил тебя. Как вода?

– Нормально.

– Тогда я полез за борт купаться.

Вэл нырнул отвесно, почти не поднимая брызг, потом стремительно поплыл в сторону и исчез, скрытый корпусом яхты от глаз Беренгара.

Ларис не подняла головы. Ее подтянутая загорелая фигурка грациозно устроилась в гамаке, темные очки в пол-лица скрывали глаза иллирианки. В непроницаемом пластике отражались морские птицы и круглый неверный блик полуденного солнца.

«За что я так не люблю ее?» – подумал Марк и подкинул в волны новую порцию птичьего корма. Крылатые хищницы моря пикировали и крикливо дрались за кормой. Девушка подняла голову и посмотрела – то ли на Марка, то ли на птиц, то ли в сторону, куда уплыл Король, черные очки мешали проследить направление взгляда.

Выглядела Ларис великолепно и все же крепко не нравилась Беренгару. Возможно, его раздражало естественное высокомерие иллирианской аристократки.

«Все чего-то хотят, – как-то заявил Марк Королю. – Тебе нужен только Цертус, это твоя мания-фикс. Ларис хочет, чтобы ты на ней женился, ей охота заделаться леди Далькроз. А я страстно желаю набить морду Риксу и уехать отсюда домой».

Король только пожал загорелым плечом: «Уймись. Во-первых, у красавицы Ларис Гонтари найдутся партии получше, чем каленусийский мутант-эмигрант. Во-вторых, не я ищу Цертуса, а Цертус ищет меня. В-третьих, тебе сейчас нельзя в Каленусию. Скажи спасибо своему „другу“ Мановцеву – он дал Пирамиде такие показания, что некоего Марка Беренгара немедленно обвинили в измене. Покуда дело не закрыто в Порт-Калинусе, не стоит дразнить судьбу».

«Откуда ты знаешь про Мановцева?»

«Знаю. Стриж вчера прислал сообщение на мой уником».

«Ты ему веришь?»

«Верю».

«А как же Бруксы?»

Король отвернулся.

«Оба исчезли. Я не сумел их найти в Системе».

«Это все?»

«Все».

Марк отодвинул неприятные воспоминания, подобрал с палубы набор для игры в кольцо.

– Сыграем, Ларис?

Гонтари наконец сняла очки и отрицательно качнула" головой. У девушки были красивые глаза темно-голубого цвета. Она широко распахнула их, помедлила, пытаясь разобрать каленусийскую фразу Марка и ответила по-иллириански:

– Нет, сегодня слишком жарко. У нас, в Порт-Иллири, дымка, скрывающая солнце, ничего не значит. Солнце светит насквозь.

Беренгар ничего не понял, но на всякий случай согласился:

– Да, леди Ларис. Это уж точно.

С ног до головы мокрый Вэл перелез через борт, на ярком свету его зрачки мгновенно сузились до размеров точки. Король забрал полотенце, ушел в каюту и вернулся уже полностью одетым. Бриз трепал широкий воротник белой рубашки.

– Леди Ларис, высадите нас у второго причала, – сказал он по-иллириански, и Марк на этот раз понял почти все.

Иллирианское доброжелательное «вы» не равнялось холодно-вежливому «вы» каленусийскому.

Внучка адмирала Гонтари ярко улыбнулась алыми губами, перебросилась с Вэлом парой-тройкой непонятных для Марка фраз и с тренированной грацией принялась поднимать парус. Беренгар попытался помочь, но не знал как. Его приводили в оторопь переплетения непонятных веревок.

Ларис безмятежно смеялась.

– Из всех наших яхт я больше всего люблю эту, больше, чем «Белого Дельфина», но дедушке она не нравится. Катамаран маленький, зато здесь я сама себе капитан и нет наемной охраны.

Двойная элегантная скорлупка, переваливаясь на волнах, заскользила в сторону берега. Фиолетовые круглые медузы за бортом лениво распустили мясистые щупальца. Легкая тошнота Беренгара моментально усилилась до состояния морской болезни. На Короля качка, видимо, не действовала совсем, он беззаботно болтал с иллирианкой на ее родном языке. Ларис говорила и говорила переливчатым голосом. Беренгар напрягся и услышал:

– Вы псионик, Вэл, я не хочу спрашивать, куда вы собрались со своим Беренгаром (кстати, не забудьте, что вы приглашены на ужин). Ваш друг, наверное, каленусийский крестьянин, один из тех сумрачных луддитов, которые с утра до вечера тянут древние гимны в честь Разума.

Ах, это все не важно. Гимны звучат и умолкают, но это не чудо. Чудеса случаются редко, но они вечны. Вы меня понимаете? Я хочу видеть настоящую иллюзию. Вэл, покажите, покажите мне чудо!

Марк понял сказанное и украдкой выставил приятелю кулак. Король незаметно и озорно подмигнул Беренгару. Фиолетовые медузы в воде пошире распустили щупальца.

Бриз вдруг неестественно усилился. Беренгар задержал дыхание, пытаясь справиться с дискомфортом, который у него обычно вызывала наводка. Кое-как получилось. Мельчайшие брызги воды неслись над плоскими макушками волн, белая субстанция пены оторвалась от поверхности, невесомым облачком поднялась вверх и образовала над поверхностью человеческий силуэт. Это было чудо из смеси воды, воздуха и намека на движение. Женская фигура стояла в полуметре над морем, как будто собиралась отважно шагнуть в черный провал между валами. Призрачное платье развевалось, но продуманно (на грани полной естественности), уложенные волосы оставались в полном порядке.

– О! О-о-о! Спасибо, Вэл. Это и на самом деле, выглядит как настоящее чудо.

Фигурка живо напоминала Ларис. Беренгар беззвучно хмыкнул. Мираж уже рассеялся, Беренгар потер виски. Берег оказался почти рядом. Вэл сам причалил хрупкую полированную скорлупку катамарана.

Король и Марк уходили по гранитным плитам, прочь от волн и нежной кромки прибоя, и красавица иллирианка внимательно смотрела им вслед.

– Бьюсь об заклад, сейчас тут появится пронырливая рожа Рикса.

Гид уже ждал на роскошной скамье в тени южного кедра. Замаскированный под обручальное кольцо пси-детектор украшал загорелую руку преторианца.

– Ах, какая встреча!

– Доброго дня, мои дорогие. Вам нравятся морские купания? Как я рад, что мои друзья приняты в лучшем обществе Порт-Иллири. Ай-ай-ай, Вэл Август Далькроз, ваши катания на виндсерфере послужили причиной скандала.

– Это почему?

– Вас как магнитом тянет подальше в сторону открытого моря.

– За рейдом просто свободнее от курортников. Мне кажется, тут никому нет до меня дела. Даже люди с военных катеров привыкли и смотрят в другую сторону.

Рикс криво улыбнулся, на секунду утратив лицемерие. – Знаю. Но шторм – не шутка. Не вздумай утонуть, парень. Мне еще дорога моя карьера… в туристической фирме.

– Не беспокойтесь. Не утону. Кстати, на сегодня у нас с Марком своя собственная программа, я не настаиваю, чтоб вы таскались следом по жаре.

– Скоро вечер, температура падает. Я бы хотел…

«От него не отвязаться», – понял Король. У Марка упало настроение.

– Ладно, пошли втроем.

Парк расступился и поглотил троицу. На идеально ровных тропах плясали солнечные пятна. Длинные мягкие иглы неизвестного дерева источали ядовитый на вид сок. Почва под защитой плоской, в виде зонтика, кроны оставалась влажной и неприятно голой – ни травинки.

– Проклятая экзотика!

Рикс брезгливо посторонился. Странные деревья уступили место обычным кипарисам. Стало гораздо просторнее. Потом заросли поредели, дальняя окраина парка выглядела пустой, пыльной и чересчур безлюдной. Камни уступами шли вниз, внизу темнели постройки – разномастные дома задворков столицы. Кое-где обшарпанные стены покосились, их поддерживали толстые подпорки – обрубки балок, украденных в порту. На веревках болталось цветастое белье. Многочисленные кошки и бродячие собаки путались под ногами.

Рикс посматривал по сторонам с явным презрением.

Пару-тройку раз мимо «на автопилоте» пронесло совершенно размякших типов. Лица, то серые, то ненормально цветущие, носили отпечаток глупости если не первородной, то успешно приобретенной в одном из злачных пси-заведений.

– У нас, в Иллирианском Союзе, наводки не под запретом, – пояснил смущенный Рикс. – Главное, чтобы они были не агрессивны и добровольны.

Один из «добровольцев» пошатнулся, изобразил подобие вежливого пируэта, одним движением намотал галстук Рикса на кулак и прошепелявил:

– Дворшовая шука…

Рикс неуловимым движением ткнул скандалиста под ложечку, тот икнул, сложился пополам и безвольно рухнул в пыльные заросли пахучей травы.

Прохожие проводили жертву остекленелыми глазами, в равной степени не соглашаясь с фактом поражения и не имея сил на драку. Преторианец сорвал с дерева мясистый лист и вытер им испачканные руки.

– Этот тип забылся и получил по заслугам. Я полагаю, вас интересуют пси-заведения низшего пошиба? Если хотите, готов вас проводить, хотя честно скажу – не советую. Гарантируется испорченный вечер. Особенно вам, Беренгар.

Король вынул из кармана тонкий обруч легкой пси-защиты и протянул его Марку:

– Надень и постарайся прикрыть волосами. Медленно смеркалось. Диск Селены-прим повис над невидимым за домами морем. Наверное, где-то там протянулась и романтическая лунная дорожка на воде, но до дорожки было далеко, а до трущоб Порт-Иллири близко. Собственно, вокруг и раскинулись эти самые трущобы.

Маленькая пегая собачка выла на луну, где-то поблизости молодецки гикали и гулко били в чужие пьяные тела. Истошный женский визг перекрыл и звуки драки, и собачий вой.

– Сволочи… – Рикс ощерился и прибавил шагу. – Такие места давно нуждаются в тотальной очистке. К сожалению, три четверти местных не годятся даже на земляные работы. У них безнадежно пропиты почки. Дешевле использовать простых сайберов, чем содержать лагерный госпиталь и охрану для подонков… Кстати, мы пришли. Я сниму галстук. Вам, Беренгар, советую убрать кулаки в карманы и побольше молчать, впрочем, вы не знаете нашего языка, и хвала Разуму. А вы, Далькроз, выбирайте выражения. Понимаете меня? Здесь не любят образованных.

Переодетый преторианец стащил дорогой галстук, скатал и сунул его в карман.

Марк и Король сошли по вытертым ступеням в тесный полуподвальчик. Шаткие стулья занимала разнообразная публика – молодые и старые, мужчины и женщины вперемешку. Наемный сенс – меленький, сухой, сжигаемый лихорадкой человечек устроился в кресле. Вэл расслабился и снял барьер, не ожидая ничего интересного…

Увиденное поразило. Тело Короля исчезло. Обнаженное сознание одиноко висело в пустом зеленоватом пространстве. Бесконечность озарял неизвестно откуда взявшийся ровный свет. Глаз не было, но зрение сохранилось. Вэл мог свободно, не поворачивая несуществующей головы, смотреть во все стороны. Источник находился вверху, но именно там ничего нельзя было разглядеть из-за нестерпимо ярких лучей. Еще выше интуитивно ощущалось чье-то любопытное, но не враждебное присутствие.

– Разум Мировой, это ты, что ли?

Ответа Король не получил. Он попытался выставить ментальный барьер и вынырнуть из иллюзии, но мираж уже не отпускал, сделавшись слишком навязчивым и реальным. Некоторое время ничего не происходило. Потом свет мигнул и немного померк. Пустота наполнилась намеком на движение, Вэла повело в сторону, вниз, и он очнулся на сиденье плетеного стула, в тесном подвальчике трущоб иллирианской столицы.

Марк энергично тряс его за плечо:

– Ты в порядке, Король?

– Да. А сам-то ты в порядке?

– Обруч защитил меня от наводки. Было что-то интересное?

– Трудно сказать, может быть, каждый из нас видел что-то свое. О чем думаем, то и видим. Пошли. Толкни в бок засоню Рикса, мне не нравится его дохлый вид.

Агент прето потер глазницы, он выглядел как внезапно разбуженный и смертельно усталый человек.

– Мерзость. Впрочем, я ведь вас заранее предупредил. Компания протусовалась к выходу. Тощий каленусиец одних лет с Марком дернул Вэла за рукав:

– Ты сенс?

– Да.

– Тогда что ты делаешь в этой забегаловке? Пошли, наши мутанты уже ждут не дождутся.

– Я не один. Со мною норма-ментальные.

– Эти пусть остаются с дохляками.

– Я не хочу бросать друзей на улице.

– Ладно, бери лопоухих с собой. Если Гиена обозлится, скажешь, что обработал их наводкой.

Приключение приняло странный оборот. Рикс, который понимал больше других, съежился и как будто набрал в рот воды. Марк промолчал, потому что понял едва ли половину сказанного. Король шел первым, сразу за проводником, узкая улица петляла так и сяк, пока не закончилась тупичком.

Тощий отодвинул лист пластикофанеры в глухой стене и нырнул в лаз:

– Заходи.

Внутри помещение смахивало на пустой склад. Едва горели пыльные плафоны. Замусоренный пол устилали обрывки бумаги и расплющенные в лепешку картонные ящики. Около тридцати человек расположились полукругом. Лучистые глаза выдавали в них псиоников. На этом лучистость заканчивалась. Лица членов высокого собрания хранили выражение сердитой небрежности и нарочитой, напускной грубости, свойственное для шпаны. На Вэла покосились с интересом, на Марка посмотрели со скукой равнодушия. Вид несчастного Рикса вызвал нехорошее оживление.

Агент прето склонился к Далькрозу.

– Уйдем отсюда, пожалуйста, – попросил он жалким шепотом. – Вы будете смеяться, Вэл, но тут собралась холерски скверная компания, вы даже представить себе не можете, насколько скверная. Это наши иллирианские ивейдеры.

– В Иллире нет реабилитации.

– Конечно, нет. Зато ивейдеры есть. Раз нет реабилитаторов, эти парни нашли другой вдохновляющий фактор. Было бы против кого дружить, а желающие ломать ребра или мозги всегда найдутся.

"Гиена, Гиена – понеслось по рядам. Гиена был невысок, худ и очень подвижен. Король так и не понял, парень это или девчонка.

– Новенькие могут остаться.

Вожак сел так, чтобы видеть всех. Король тихонько притронулся к его разуму и отступил – блок у иллирианца стоял качественный. «Он сенс не слабее меня, а может, и более сильный».

Голос у Гиены оказался глухим и монотонным, но слышно было хорошо – кое-что в сути и в оттенках интонаций не позволяло словам ивейдера остаться неуслышанными. Вэл хорошо знал иллирианский, но сейчас мучительно напрягался, мысленно продираясь сквозь малопонятный сленг шпаны. Гиена говорил с резким акцентом предместья, но живо и образно. Выводы напрашивались сами собой.

– О чем он так рьяно распинается? – прошептал Беренгар.

– Они берут у типов с резиновой совестью и толстыми карманами заказы на запрещенные ментальные наводки. Копаются в мозгах их клиентов и врагов. Плата идет наличными, сейчас как раз начинается дележ денег и заказов.

– Тогда почему нас не выгнали?

– Они не представляют, как псионик до двадцати может заниматься чем-то другим. Это клановый бизнес небогатых псиоников. Раз мне восемнадцать, значит, я тут считаюсь своим. А ты и Рикс для них пустое место. Норма-ментальных держат за полуидиотов.

– Лучше бы уйти.

– У них иерархия и ритуал. Надо дождаться конца. Если мы просто встанем и двинем на выход, наверняка начнется драка.

Ивейдер кончил говорить, худые фигуры одна за другой приближались к вожаку и брали сверточки денег, почему-то перевязанные грязной ниткой. Под конец Гиена сам прошагал к Вэлу, оттеснил его в сторону. Закуток в углу отгораживала груда ящиков. Ивейдер сел на перевернутую пластиковую коробку, вытащил и закурил тонкую сигарету. Дым вился мелкими кольцами и пахнул не табаком, а незнакомой травой. Далькроз рассматривал вожака так, чтобы не разозлить его пристальным вниманием и не показать отвращения. Скулы Гиены обтягивала сухая, едва ли не старческая кожа. Он был жестким, этот иллирианский ивейдер, но и испуганным одновременно. Напряжение проглядывало в едва наметившемся дрожании пальцев. А пальцы у Гиены были красивые – тонкие и ровные, с правильными ногтями. На ногте левого мизинца белело маленькое неровное пятнышко. «Все-таки парень это или девушка?»

– Я хочу с тобой поговорить. Ты иностранец?

– А что, очень заметно? Да, я каленусиец.

Вэла удивила наметившаяся в Гиене перемена – он вдруг заговорил на почти правильном иллирианском языке:

– Я давно ждал кого-нибудь оттуда.

– Зачем тебе каленусийцы?

– Тебе только семнадцать?

– Восемнадцать.

– Мне уже девятнадцать. Еще год дела, и я спекусь, ты сам, наверное, знаешь, как такое случается. Однажды начинает все болеть, оно болит и болит все сильнее, выпивает жизнь, сводит с катушек. Потом кровь из носу. Становишься полутрупом, через неделю-другую и конец. Мне придется или подохнуть, или завязывать с делом. Я смотрю, ты совсем не постарел, друг псионик. Мало работы?

– Точно.

– Тогда ты заявился куда надо. Я могу взять тебя в долю, вместо себя, ты мне очень понравился. Эти двое норма-ментальных у тебя на крючке?

– Конечно. Я их скрутил до полного подчинения.

– Будут вместо прикрытия. Если что, пустишь их в расход.

– Ты хотел спросить только об этом?

Гиена помялся, цепко всматриваясь в Вэла, потом отложил потухшую сигарету.

– Не только. Ты что-то слишком молодой, приятель. Свежая мордочка, гладкая кожа. Может быть, отыскал-таки пилюльки бессмертия?

В этот момент Гиена больше походил на девицу – грустную, потасканную и задумчиво-печальную. Тень от пушистых ресниц мягко упала на серую, будто обтянутую пергаментом, щеку.

«А ведь по мне становится слишком заметно, что я не подвержен негативному эффекту Калассиана, – впервые отчетливо понял Король. – Вот и Гиена что-то почуял. Если о „пилюльках“ подумают другие, меня будут просить и умолять поделиться устойчивостью к эффекту, и им плевать, что я не в состоянии это сделать. Зато как только люди Гиены поймут, что я бессилен продлить им жизнь, меня убьют. Просто так, для того, чтобы уравнять шансы на гибель».

– Если ты имеешь в виду устойчивость к негативному эффекту, то у меня ее нет.

Гиена грустно кивнул:

– Я еще малявкой догадался, что чудес не бывает. Наверное, ты богатенький, раз до восемнадцати потратил так мало сил.

– Мне раньше везло, но счастье – дело переменчивое.

– Теперь ты знаешь, куда приходить. Я готов дать тебе шанс подзаработать. Только не вздумай брать заказы помимо гнезда. За подобные финты у нас полагается вздрючка.

– Хорошо.

Король вернулся к Марку и шепнул ему:

– Уходим. Рикс был прав – тут такое гнездо с птенчиками, в котором копаться опасно.

Гиена растолкал ивейдеров и вразвалку двинулся вслед за Вэлом. Король содрогнулся в душе, изо всех сил удерживая барьер. В барьер что-то осязаемо давило – как будто парус прогибался под ветром. «Если он сумеет поймать мои мысли, то нам конец».

– Прощай, друг.

Ладонь ивейдера повисла в воздухе, в жесте незавершенного рукопожатия. Король отчетливо видел мельчайшие линии на коже Гиены, ровные ногти и неровное белое пятно на мизинце.

«Мне нельзя прикасаться к нему».

– Почему ты не хочешь взять мою руку? Ты что, из прето?

– Нет.

Король взял ладонь вожака и крепко сжал ее. В тот же миг защита Далькроза исчезла, сметенная ударом. Вэл отчетливо ощутил боль наводки и опустошенность, которая остается после чужого вторжения. Сознание не помутилось, дискомфорт почти мгновенно улетучился, но Вэл почувствовал себя беззащитным и голым, казалось, каждая мысль сама собой произносится вслух.

«Он снес мой блок».

– Здесь прето! – заорал Гиена. – Он нам соврал! У него есть секрет!

А может быть, он и вовсе не кричал, в этот момент Король принял бы любую мысль за крик.

– Уходим!

Рикс, кажется, опять ударил кого-то. Внезапная паника помешала наводкам – псиоников оказалось слишком много. Кто-то взвыл, должно быть, сгоряча получив от приятеля. Марк дернул Короля к прикрытому листом пластикофанеры выходу. Они втроем вывалились в темно-синюю муть южной ночи. За спиной кипела драка.

– Я вас предупреждал, идиоты! – простонал в отчаянии преторианец. – Шутки кончились. Нас выдали ваши проклятые мозги, Далькроз. В конце концов, это нелепо, умирать из-за дурака-идеалиста.

– Почему мои мозги?

– Потому что мастер Беренгар в обруче, а у меня есть карманная защита.

– Сейчас не время сводить счеты.

– Идите вы в Пустоту.

Все трое замолчали и понеслись что было сил, выбирая повороты наугад. Шум погони вроде бы затих, потерялся в кривых переулках.

– Не обольщайтесь, сейчас они начнут искать нас по ментальному следу.

Мелькали тускло светящиеся окна. Где-то хлопнула разбухшая дверь. Тяжелый силуэт появился на пороге лачуги.

– Это сыщики из уголовки. Ату их!

Грохнул выстрел из пулевого оружия. Рикс упал ничком и зарылся лицом в сухую пыль.

– Вставай!

Преторианец обмяк неловкой грудой и не шевелился.

Здоровяк на пороге методично, но не очень прицельно расстреливал обойму в ночь, попадая мимо. Марк ухватил Короля за рукав:

– Брось, видишь, он мертв. Быстрее, уходим.

Марк побежал что было сил, Король моментально отстал, и Беренгару пришлось остановиться.

– Что с тобой? Ты в порядке?

– Да. Просто бегаю хуже, чем ты.

– До рассвета еще час, нам нужно убраться из трущобных кварталов, покуда совсем не посветлело. Иначе нас выследят и опознают в лицо. Здесь огромный лабиринт, прямой выход перекрыт решеткой. Если не поспешим, то мы пропали.

– «Волчья рысь». Сто обычных шагов, сто бегом. Пошли.

Они сосредоточенно, около минуты, шли быстрыми шагами, пока не услышали позади крик:

– Помогите!

– Разум Милосердный! Это опять проныра Рикс. Значит, он выжил.

– Пошли, Вэл, пошли. Помни, у нас остался час до рассвета.

Должно быть, сверхъестественно обострившимся слухом преторианец поймал обрывки чужих слов.

– Друзья мои, вернитесь! Помогите мне выбраться… Клянусь, я буду нем как рыба, принцепс ничего не узнает про ваши проклятые ивейдеровские дела…

– Бежим, Вэл. Времени больше нет, нас погубит лишний груз. Двое мертвых людей за одного паршивого прето – это слишком.

Далькроз сделал шаг в сторону пыльного переулка, где-то там, не очень далеко за домами, мерно колыхалось сонное и равнодушное море. Безопасное.

– Вернитесь!!! – отчаянно взвыл Рикс.

Король остановился.

– Заберите меня с собой! – кричал преторианец. – Или заберите, или убейте. Вы знаете, как эти подонки поступают с теми, кого считают предателями? Это хуже луча или пули.

– Не знаю и знать не хочу про иллирианские порядки, – сердито пробормотал Марк.

– Если мы не примем его предложение, он криком наведет на наш след. Я возвращаюсь.

– Стой, Вэл. Ты слишком добрый.

– Поздно останавливаться. Нет, нет и нет. Убить его на месте или преднамеренно оставить толпе дурачья – это слишком грязно.

Беренгар с проклятьями в душе поплелся вслед за Королем. Тот уже вернулся на полсотни шагов. Рикс беспомощным кулем сидел, прислонясь к обшарпанной глухой стене, кровь из простреленной ноги стекала в пыль, в песок, в грязь грунтовой дороги. Белое от боли лицо, казалось, светилось в темноте.

Жгут Король соорудил из собственного галстука преторианца.

– Держи его слева под руку, Марк. Уходим. Рикс неожиданно бойко запрыгал на одной ноге.

– Спасибо, не забуду.

– Лучше бы ты все забыл – заодно и нас тоже.

Бегство превратилось в черепашьи гонки. Тащить преторианца с каждым шагом становилось все тяжелее. Должно быть, он чудом держался на грани обморока.

Беренгар видел, как измотан Король. Под темными глазами Далькроза залегли серые круги.

– Стой.

Марк остановился.

– Оглянись. Вот они.

Беренгар обреченно посмотрел через плечо. Полтора десятка тощих фигур шли от дальнего конца переулка. Еще десяток стоял, отрезав путь к бегству – плоские, безликие силуэты двуногих волков в мутных предутренних сумерках.

– Смотри, Марк, как следует смотри. Это то, чем стали свободные ивейдеры Иллиры.

– Ты сумеешь с ними справиться?

– С четвертью сотни боевых псиоников? Конечно, нет. Не смогу, хотя попробую.

Рикс рухнул в пыль и отчаянно взвыл:

– У, больно! Далькроз, я видел у вас оружие, не отпирайтесь – видел. Этот ствол засек мой детектор. Отдайте излучатель мне.

– Зачем?

– Я профессиональный стрелок. В конце концов, может быть, я просто хочу застрелиться. А вы оба сумеете влезть по водосточной трубе. Здесь плоские крыши, они террасами спускаются к морю. Проваливайте, покуда я не передумал, а то мне вот-вот стукнет в голову, что в компании подыхать веселее.

– Он прав. Пошли быстрей.

Марк легко нашел опору для ног и подтянулся, держась за желоб. Через полминуты он оказался на крыше и протянул руку Воробьиному Королю. Тот влез следом. Оставшийся внизу Рикс читал молитвы Разуму, перемежая их богохульствами. Щелкнул приводимый в готовность излучатель.

– Вэл, не стой на краю, пора уходить.

Король наклонился над темным провалом переулка.

– Эй, мастер Рикс! Спасибо за все. Прощайте. Если я увижу принцепса, то скажу ему…

Преторианец поднял бледное лицо вверх и повел излучателем, словно намереваясь напоследок пристрелить каленусийцев. Потом нехотя отвел руку.

– Убирайтесь, бегите, Далькроз. Будьте вы оба прокляты. Впрочем, желаю вам благополучно выбраться.

Марк торопил. Он и Вэл вдвоем бросились бежать по плоской крыше склада. Потом, когда она оборвалась неогороженным карнизом, с грохотом спрыгнули на другую крышу – пониже. Кровельные плиты неистово гремели под ногами. За спиной, возможно, шел бой. Выстрелы излучателя беззвучны, но схватку выдавали дикие крики задетых лучом людей. Постепенно звуки отдалились, угасли, расстояние стерло все. Король остановился, держась за стойку старого флюгера.

– Вот оно, утро нового дня.

Край оранжевого диска появился со стороны, противоположной морю. В рассвете не было ни спокойствия, ни надежды.

– Прыгай, Беренгар, до земли недалеко.

Они благополучно приземлились на кучу срезанных ветвей кипариса. Волн в заливе почти не было. Силуэт парусника неподалеку от берега показался Марку знакомым.

– Это тот самый «Белый Дельфин». Главная яхта адмирала. Ох, мы ведь вчера пропустили ужин.

Оба они, Марк и Король, захохотали, размазывая по щекам пыль иллирианских переулков.

– Тут недалеко, поплыли как есть, в одежде.

Теплая прибрежная вода раздвинулась, принимая беглецов. Вышколенный матрос с яхты замер в изумлении, обнаружив на борту двух полузнакомых оборванцев.

– Неужели это вы, лорд Вэл?

– Это мы вдвоем с господином Беренгаром.

– Леди Ларис искала вас вечером.

– Я все сам объясню леди Ларис. Марк повернулся и побрел в свою каюту.

– Погоди.

– Я устал, Король. Моя голова слишком плохо варит для объяснений.

– Я хотел только спросить – ты видел, кем стали свободные ивейдеры Иллиры?

– Только не говори мне, что и здесь поработал Цертус.

– Цертус или не Цертус, но я хочу сказать тебе, что пора возвращаться в Порт-Калинус.

Ошеломленный Марк хмуро смотрел в лицо Короля – оно казалось почти безмятежным, хотя Беренгар понимал, что впечатление это обманчиво.

– Зачем?

– Я нужен моим «воробьям». Король должен оставаться со своим народом.

– А раньше ты не был нужен своим ребятам?

– Раньше я кое-чего не понимал – я не видел Гиену и сумасшедших ивейдеров Порт-Иллири. Если не вернусь, уцелевших «воробьев» рано или поздно используют, как этих несчастных. Были бы деньги, желающие купить нелегального сенса найдутся. После того, что мы здесь увидели, мне наплевать на Цертуса. Пусть делает что хочет – я не стану искать его, но если он заявится сам – что ж, мы посмотрим, кто кого. Вот и все.

– А как Пирамида?

– Они поймают меня не сразу. Если поймают, я попробую им объяснить. Понимаешь, наблюдатели не дураки. Ты ведь видел Ральфа и…

– Да, я-то видел Ральфа, зато они не видели…

– То, что со мною случится, теперь не имеет значения.

– А как же Стриж?! Ты обещал ему, что не вернешься просто так, не предупредив.

Король кивнул:

– Я пошлю консулу сообщение.

– Сообщение прочитают в претории.

– У нас с Алексом придуман свой код. Конечно, код они раскроют сайбером, но только для этого понадобится время. Когда все случится, я уже буду в Порт-Калинусе.

– А как же я?

– Пока останешься здесь. Не бойся ничего, ты ведь официально считаешься спасителем адмиральской внучки от уличных бандитов. То есть, конечно, от прето, но когда все вокруг врут, правда не имеет значения.

Марк опустил голову.

– Ты уходишь сегодня?

– Как только получу от Стрижа ответ. Он обязан мне помочь с той стороны. Иначе все безнадежно и план побега с треском рухнет.

– А если консул луддитов просто не захочет помогать тебе и ссориться с Отгоном? Он ведь тоже иллирианец по крови.

Король отвернулся, плечи его поникли.

– Давай пока не будем думать о плохом. Я сейчас должен остаться один – мне нужно заняться уником. Попрощаемся потом.

Марк проводил взглядом Короля и медленно побрел к себе в каюту.

Глава 28 ПРОЩАНИЕ

7011 год, лето, побережье Порт-Иллири

Тук-тук-тук. Море шумит, потрескивает обшивка яхты. Кто-то снаружи осторожно трогает дверь, но она не заперта.

Девушка заходит. Полуденное солнце снопом лучей бьет в хрустально-чистый иллюминатор. Король сидит, уронив голову на скрещенные руки, рядом, на крышке стола, лежит каленусийского образца уником.

– Вэл!

– А?

Туман сна медленно уходит из сияющих глаз псионика.

– Ларис?

– Ты хотел излучатель, любимый – я взяла его из стола у дедушки и отдала тебе. И ничего не спросила, и никогда не спрашивала, потому что раньше всегда верила тебе. На рукаве твоей рубашки кровь. Где ты был этой ночью, Вэл?

…Король вздрогнул и проснулся. Поднял отяжелевшую голову. Старый кошмар псионика – сон во сне, а во сне еще один сон, медленно и неохотно отступил, оставляя за собой жажду и гнетущую тоску.

В забрызганный штормом иллюминатор пробивались мутные отблески пасмурного заката. «Я проспал весь день прямо на кушетке, не раздеваясь. Уником разбудил бы меня. Но он не разбудил, значит, Стриж до сих пор молчит. Консул луддитов выжидает, а мое время мучительно уходит по капле. Через несколько часов в претории хватятся Рикса. Марку все рвано – он просто расскажет то, что видел. Потом они возьмутся за меня, и мне придется или умереть, или выдать иллирианских ивейдеров. По логике вещей, ребята Гиены преступники, но мне их жаль, тут явно проглядывает след Цертуса. Он обманом и давлением собирает всех псиоников Геонии – мы ему нужны для каких-то грязных дел. Поэтому Цертус не уничтожил меня сразу, хотя мог. Принцепс стар, принцепс принимает наркотик – следы этого на лице его величия не заметит разве что слепой. Отгон наверняка много раз входил в Систему. Если так, выдав ему Гиену, я сыграю на руку Цертусу, такое противно совести, после этого я не смогу остаться Воробьиным Королем».

Волны били в корпус яхты.

«Разум Милосердный. Хоть бы отозвался Стриж», – попросил-помолился про себя Король.

В переборку на самом деле, а не во сне постучали. Вэл бесшумно подошел к двери. С той стороны опасности не было – только легкая чужая тревога. Далькроз придавил кнопку замка и повернул ручку.

– Добрый вечер, Ларис.

Ларис Гонтари светилась блеском той красоты, которая создается сочетанием даров богатства и природы. Волосы цвета воронова крыла доходили до середины высокой шеи. Иллирианка сменила платье на белое. Тонкая ткань струилась по сильной и стройной фигурке. Загорелая кожа отливала золотом.

– Прости меня, я потерял излучатель твоего дедушки.

– Ерунда, у него осталось еще много излучателей. Наверное, целых сто. А у тебя на рукаве настоящая кровь.

– Мы подрались на улице.

– Тебе нужна помощь?

– Ранили не меня.

– Тем лучше.

– Ты беспощадна, словно море.

– Я дочь и внучка воинов, такая же, как ты – Король. Уником молчал, плескалось море. Вэл засмеялся, принимая игру.

– Наверное, наши предки частенько пускали кровь друг другу.

– Чтобы как следует понять душу человека, нужно противостояние. Послушное привычно, привычное неинтересно.

Король нахмурился, преодолевая языковой барьер. Иллирианская фраза имела двоякий смысл. «Противостояние» можно истолковать и как «объединение» – все решал контекст.

Юная леди Гонтари села на кушетку, рядом с Вэлом. Не очень близко, но так, чтобы ее плечо оказалось рядом.

– Я хочу пить. У тебя есть сок?

– Можно послать сайбера.

…Она пила оранжевую жидкость мелкими глотками, а потом сказала просто:

– Ты уезжаешь… Я не сенс, но море и птицы рассказали мне все. Ты можешь еще хоть немного остаться в Порт-Иллири?

– Нет, не могу.

– Тогда пусть будет тверда твоя рука и легка дорога. А я стану ждать тебя, даже если ты не вернешься. Сколько часов у нас с тобою?

– Не знаю. Я не уйду, пока не сработает уником. Мне нужен только сигнал – послание от друга.

Веер брызг стегнул стекло иллюминатора. Далькроз отпил из второго бокала, ощутил холод хрусталя и горький привкус. Алкоголь? «Мне нельзя напиваться, это на время искажает пси». Король неуверенно наблюдал, как смещается грань реальности. Где-то на задворках сознания блеснула терракотой воронка Оркуса, четкий контур каюты поплыл. Море исчезло. Пели несуществующие цикады, пахло горькой полынью, всходило над степью оранжевое мохнатое светило, дым горящих домов стлался по земле, метались и падали темные фигурки беглецов.

«Алекс, поторопись», – мысленно позвал Далькроз. Горы на западе подпирали низкий свод облаков, давили, нависая, плоскую равнину, о них бессильно разбивался ментальный эфир.

«Стриж нулевик, он не разобрал бы моих мыслей, даже если бы стоял рядом, в двух шагах». «Опасность».

Воронка Оркуса материализовалась и придвинулась, лава обдавала жаром лицо, где-то сыпались камни, основа гор дрогнула так, что мир пошатнулся. Кошачий силуэт маячил неподалеку – неуловимый, скользкий, черный, будто литой… Кошка смеялась. Кислород сгорал в огне лавы, Вэл торопился дышать, но воздух легко ускользал из легких в ничто, в пустоту, среди которой медленно и уверенно шевелились серые нити…

– Вэл, очнись! Что с тобой?

Король открыл глаза. Над ним склонилось прекрасное встревоженное лицо Ларис Гонтари.

– Тебе плохо?

– Нет, мне просто очень и очень странно. Где-то изменилась природная пси-активность.

– Я помогу тебе. Не двигайся.

Девушка уверенно положила руки на виски Короля. Это не была пси-наводка – что-то другое, завораживающее, древнее и непонятное – на грани гипноза, обаяния и колдовства. Нити не возвращались. Воронка Оркуса исчезла. За хрупкими переборками ласково шевелилось сонное море. От иллирианки пахло шелком, цветочной эссенцией и соблазном. Она прижалась губами к губам Вэла.

– Вот и все. Я прогнала твою боль. Я тебе нравлюсь?

– Ты само совершенство.

– Я обожаю тебя, потому что ты не такой, как все.

– Вот еще какие глупости. Не надо меня любить.

– Почему?

– Потомучто я люблю другую девушку.

– Неважно. Пусть будет другая или другие. Своего Короля я согласна делить…

У Ларис были тонкие, но сильные руки и высокая грудь воительницы. Она притянула Короля поближе и вскрикнула, как морская птица. Длинные ноги обвились вокруг талии Вэла. Девушка закусила губы, ее темно-синие глаза с расширившимися зрачками неподвижно смотрели в сумерки.

* * *

В два часа пополуночи шторм усилился. Где-то мигала багровая лампа – отблески цвета крови отражались в круглой раме иллюминатора. Вэл проснулся разом от странного, короткого звука – иллирианки рядом не оказалось, он широко открыл глаза, но не увидел ничего, кроме ритмичного мигания маяка.

– Ларис?

Далькроз встал и на ощупь нашел лампу – она не включилась ни от ментального сигнала, ни от кнопки, ни просто так.

– Ларис?

Король отбросил ментальный барьер, и его окатило волной чужого, на грани паники, страха. Он вытянул руки и нашел гладкую дверцу шкафа, дверца нехотя отворилась. Внутри пахло дорогим деревом. Старая, еще времен Консулярии, одежда упала с крючьев и небрежной грудой валялась на дне. Вэл отыскал куртку и нашарил в кармане компактный полевой фонарь. Конус света озарил беспорядок в каюте и кое-как пригасил кроваво-красное полыхание маяка.

– Ларис?

Она стояла возле двери – высокая, сильная, совершенно нагая. Загорелая кожа светилась смуглым золотом.

– Ты хочешь уйти? Почему ты не разбудила меня, Ларис Гонтари?

Иллирианка не проронила ни слова. Бесполезная связка отмычек валялась возле босых, с перламутровыми ногтями, ног.

– Ты, наверное, не заметила, что я закрыл дверь ментальным кодом? Я сам про это позабыл. Чем ты поила меня? Это был не сок. Наркотик? Почему ты молчишь?

Девушка отбежала в сторону, не позволяя Королю подойти, и встретила его прямым, сильным ударом в лицо – Вэл едва успел уклониться.

– Если ты, негодяй, дотронешься до меня, я позову охрану. Тебя обвинят в изнасиловании.

– Да я к тебе даже и близко не подойду, сейчас открою замок, и ты уйдешь… Что случилось? Что ты натворила?

Ларис молчала и глядела куда-то в сторону, ее мысли прочитать не удавалось – все застилала ненависть пополам со стыдом.

Король догадался сам и осветил оставленный на столе уником, прибор оказался разбитым всмятку. Кто-то старательно расплющил хрупкий корпус тяжелой вазой.

– Зачем?

В темно-голубых глазах девушки стояла злоба.

– Ты теперь не дождешься сообщения от друга.

– Но оно было?

– Не скажу.

Вэл шагнул поближе. Иллирианка молча уклонилась и снова сильно, как боец, ударила, вскользь задев отпрянувшего Короля по губам.

«Она блефует и не закричит, потому что боится скандала, – внезапно догадался Далькроз. – Здесь вам не свободная Каленусия. У иллирианских аристократов строгие нравы. Она сама ко мне явилась, общественное мнение окажется не на стороне леди Гонтари».

– Не бойся, я не собираюсь портить твою репутацию. Видишь? Дверь открыта. Никто ничего не узнает. Что бы мы ни натворили, одевайся и уходи.

Ларис подняла с кресла мятое белое платье и быстро оделась.

«События повторяются. Меня опять попыталась обмануть женщина. Только это уже не несчастная перепуганная Вита».

– Почему так все вышло?

Иллирианка остановилась на пороге. Губы ее дрожали, лицо красавицы исказилось.

– Потому что я тебя ненавижу.

– За то, что я псионик?

Наследница Гонтари приглушенно и горько захохотала.

– О нет. То, как ты умеешь дотрагиваться до разума и Души, скорее говорит в твою пользу, мерзавец. Я ненавижу тебя за то, что ты каленусиец. Такие, как ты, десять лет назад убили моего отца.

– Тогда шла пограничная война, и ты, и я были совсем детьми.

– Я ненавижу тебя и за то, что прето Порт-Иллири угрожало мне арестом деда, чтобы заставить переспать с тобой. Им понадобилась шпионка у тебя в постели.

– Надо было сказать мне правду, мы бы что-нибудь придумали вдвоем.

– Придумали? «Мы»?!

Темно-голубые глаза Ларис нехорошо блеснули.

– Вот за это я тебя ненавижу больше всего – за то, что ты мне все-таки нравишься. За мое унижение. За то, что ты меня безнадежно не любишь. За то, что ты легко согласился на все. Ты был не против того, чтобы я покорно делила тебя с твоими случайными девками в Каленусии. Ты самодостаточный и гордый – тебе плевать на все, кроме твоей идеи фикс. Голодранцы ивейдеры, ментальная война и Цертус – вот настоящая любовь Вэла Далькроза. Ты… Ты…

Король уже оделся и застегивал магнитную пряжку на ботинке.

– Мне очень жаль, Ларис, что так вышло. Конечно, во всем виноват только я один. В любом случае не стоит поднимать шум вокруг махинаций прето и вредить твоей чести. Репутация леди Гонтари не пострадает, если, конечно, ты перестанешь так громко вопить.

Иллирианка замолчала и повернулась спиной к нему. Король пошел прочь, но остановился на пороге.

– Так что все-таки было в том самом сообщении, которое ты уничтожила?

– Я его не читала.

– Неправда, ты слишком любопытна.

– Оно было закодировано.

– Еще одна ложь – мой уником расшифровал письмо автоматически.

Ларис обернулась, по ее щекам обильно текли настоящие слезы.

– Будь ты проклят, Король. Я желаю тебе неверия. Чтоб ты от каждого ждал предательства и никогда не ошибался в этом.

– Сильно сказано и заслуженно. Только проклятие уже запоздало. Меня и так предали все, кто только смог.

– Пока еще не все.

– Я на самом деле прочитала письмо. Консул луддитов тебя не забыл. Друзья твоего друга будут ждать тебя в нейтральных водах, возле Пустого острова. Этой ночью.

Они думают, ты возьмешь яхту, они уже выслали самолет. Только не надейся – мой катамаран ты все равно не получишь, консул решит, что ты струсил и передумал. Твой шанс сорвался, выдуманный Король.

– А я и не прошу катамаран. У меня найдется обычный виндсерфер, думаю, хватит и его. Ветер как раз с удобной стороны.

– Ты не сумеешь доплыть туда на виндсерфере – подохнешь в воде. Никто бы не смог!

Далькроз молча вышел в ночь. Он не стал будить Марка. Яхту болтало, морские брызги ударили каленусийца в лицо. Вэл отыскал в ящике свой гидрокостюм, вытащил из отсека доску и парус, Ларис в белом платье, словно статуя мрачного демона, маячила на пороге каюты, мокрые черные волосы прилипли к ее щекам.

– Прощайте навсегда, моя суровая леди. Уходите к себе, а то простудитесь.

Уже перелезая через борт, Король заметил, что иллирианка безудержно плачет.

– Ты мог бы остаться. Не разменивайся на глупости, Вэл.

– Для кого-то глупость, для кого-то долг.

– Принцепс Оттон болен и скоро умрет, это откроет большие возможности в Порт-Иллири. Его прето отвратительны, но и с ними можно примириться – пока, на время. Такие выскочки приходят и уходят, а великие роды остаются. По крайней мере, наш семейный статус достаточно высок. Ненависть иногда превращается в свою противоположность. Может быть, ты останешься?

– Нет.

Ларис подошла поближе и перегнулась через поручни. Король отплыл на приличное расстояние, но все-таки расслышал ее последнее «прости»:

– Чтоб ты утонул, каленусийский подонок!

* * *

Из поздних воспоминаний Марка Беренгара, доктора пси-философии

…В ту ночь я спал как убитый – качка вымотала меня, шторм колотил в борт «Белого Дельфина». Много позже я узнал, что поиски были. Наверное, если бы он попытался уехать легально, Оттон не стал бы слишком сильно противиться, но Вэл с его сверхъестественной интуицией знал, что счет времени в деле Цертуса идет на сутки, даже на часы.

Словом, он сделал то, что сделал, и подробности уже не узнает никто. Береговая охрана привыкла к одинокому смельчаку, наверное, они не ожидали побега. Поначалу искали живого, потом – тело. Конечно, безуспешно, море тогда скрыло все – и легенду, и правду. Помню, как я ругался от отчаяния и не мог прийти в себя от нелепости случившегося.

Далькрозы – аристократическая фамилия. Ему устроили даже что-то вроде роскошных похорон. Не знаю уж, что они сунули в контейнер с «телом». Наверное, там была пустота. Эта пустота и горела на погребальном костре, а я, не понимая ни слова по-иллириански, оттесненный чужими спинами, неумелый и не нужный никому, стоял в стороне и стоически глотал слезы.

Я видел, как шел за гробом адмирал Гонтари, слышал, как он произнес несколько непонятных слов. Его красавица внучка повязала вокруг шеи прозрачный темный шарф – легкий компромисс между не вполне уместным трауром и невежливым равнодушием.

Они шли и шли мимо меня – черные с золотом мундиры прето, туники цвета базальта, коричневых тонов дорогие платья иллирианских аристократок. Ритуальные капюшоны покрывали гордые головы, и я не видел лиц. Там была пустота. Ни мысли, ни эмоций.

Я видел только костюмы и руки – девичьи пальчики, гибкие, белые, мягкие, словно черви. Когтистые лапки старух. Сильные, уверенные ладони властных мужчин.

Только тогда я понял, что он был для них предателем. Не Иллиры – ведь Вэл никогда не был иллирианцем. Не биологической природы человечества (среди этой аристократической братии наверняка затесались псионики). Он был предателем, потому что не захотел стать частью элиты. Для моего друга быть избранным значило нести груз предназначения, да и чего можно ожидать от идеалиста в восемнадцать лет?

Здесь с вежливыми гримасами сочувствия хоронили паршивую овцу из стада. Даже не ее, а только символ – деревянный ящик, наполненный пустотой. Наверное, они считали его дураком. Может быть…

А я ненавидел их.

Безродный каленусиец смотрел в благопристойные спины аристократов и не мог найти слов, чтобы послать их обладателей в Оркус.

Потом я повернулся и грубо ушел с церемонии, не дожидаясь конца.

На меня косились. Какая разница? Душа моего убитого друга не витала над этим местом – тут обосновалась одна только ложь…

Часть VI МАСТЕР МИРАЖА

Глава 29 НАЧАЛО

7011 год, лето, Порт-Калинус

Блистательное лето в Порт-Калинусе неспешно катилось к зениту. Асфальт плавился от жары. Состоятельные каленусийцы предпочитали изысканный рай Параду суете столицы, и все-таки тысячи ног топтали песок морского пляжа Порт-Калинуса, оставляя на нем бесчисленные отпечатки. За ночь вмятины смывал прибой, он старательно вылизывал полосу берега, чтобы с утра снова уступить ее горожанам.

Пестрые маленькие закусочные усиленно навязывали посетителям морскую кухню – салаты и желе из моллюсков. Связки пустых, тщательно очищенных раковин болтались на морском ветру – мелочь хорошо шла на недорогие поделки. Рогатые огромные розово-золотые чудо-раковины продавали любителям редкостей.

Ночью побережье сотрясала музыка. Обыватели прибрежных улиц, лишившись сна, поневоле пополняли число завсегдатаев крохотных питейных заведений. Пили слабое вино и кое-что покрепче. По ночам пестрели мелкими огнями фонариков аллеи Древесной Эстетики, о пси-наблюдении тут почти не вспоминали. Из пышных зарослей доносились шепот и сдавленный смех.

Бывает время, когда беззаботное ощущение праздника увлекает каждого, ничто не мешает безопасному веселью, и мир ярок, как новенький голубой мяч – можно подумать, он только что спрыгнул с бесконечного конвейера Фабрики Творения.

Часы всеобщего счастья скоротечны. События с неумолимостью дорожного катка следуют своим ходом, вот-вот они сомнут игрушечный покой, но пока это не произошло – ничто не сравнится с радостью человеческого неведения.

Быть может, поэтому прямолинейные пророки никем не любимы, а процветают в этой опасной профессии в основном жулики и прохвосты…

В один из тихих вечеров, который ничем не отличался от других вечеров немного приувядшего лета, десятки белых лодок бороздили бухту возле Мыса Звезд. Стояла духота и мертвый штиль. Матовое небо кое-где сливалось с водой залива, но завсегдатаям побережья давно наскучили жемчужные краски морских закатов.

Среди пыльных, коротко подстриженных зарослей, на террасе пластикофанерного домика устроились двое скучающих пляжных спасателей, эти трезвенники по очереди наполняли из плоской бутылочки одноразовые стаканы. Пили солоноватую минеральную воду – такая лучше утоляет жажду. Разномастные пустые бутылочки уже образовали на столе живописную, вроде модернистского натюрморта, кучку.

– Что у нас с утопленниками в этом сезоне?

– Пока все спокойно. Тонут только типы без тормозов в мозгу, обреченные самой природой. Но на этот-то случай мы тут и сидим.

Один из спасателей, которого звали Клавдий, засмеялся и приник к окулярам устроенного на треножнике бинокля. Белая лодка, которая привлекла его внимание, отдалилась от остальных и уже полчаса оставалась неподвижной. Через оптику можно было разглядеть, как на корме лоснились загаром чьи-то ноги. Наконец спасатель отвернулся умиротворенным.

– Никто не пытается купаться на рейде, никто не пляшет в прогулочных яликах. В другие дни они почему-то любят в них плясать, как ты думаешь, Аврелий, почему?

– От дури, – веско заметил неразговорчивый Аврелий.

Его товарищ покачал головой:

– Люблю без датчиков, своими глазами посмотреть на залив.

– У датчиков хороший радиус, они точны, как мой тесть-кассир, особенно если кто-то тонет. За пять лет ни одной ложной тревоги.

– Вот это-то мне и не нравится. Когда все идет слишком гладко, это тоже плохо.

– Глупости.

Разморенные зноем государственные служащие замолчали. Одинокая лодка почти у самого дымчатого, неверного горизонта чуть-чуть шевельнулась, потом едва заметно двинула к берегу.

– Какой холеры, Клавдий, твои теории о предопределении хороши вечером выходного дня, когда на столе пиво, а в небе звезды величиной с кулак. А сейчас надо все-таки проверить индикаторы пси…

Аврелий закатал рукав летней туники, обнажил браслет дистанционного управления на плотном волосатом запястье.

– Сели батарейки. Я вообще ничего не вижу. Клавдий тоже смахнул невидимую пушинку с ресниц, но она странным образом снова и снова возвращалась.

– Что там такое?

– Не могу понять…

На лодке тем временем запустили мотор, она уже вовсю неслась к берегу, оставляя за собой широкий пенистый след.

– Во имя Разума!

– Погоди, что это?

Там, на борту, прибавили оборотов. Нос судна высоко вздернулся, демонстрируя стремительные обводы корпуса, лодка уже не плыла, она почти летела над поверхностью. С частного катамарана под красно-белым парусом отчаянно махали, кто-то свалился за борт и барахтался в спокойной воде – на него никто не обращал внимания. Белая лодка вскользь задела корпус катамарана, Клавдию показалось, что он слышит сильный скрежет, хотя расстояние было приличное. Люди на берегу завороженно смотрели на странные маневры.

– Стой! – неистово заорал Клавдий, даже позабыв взять мегафон.

«Надо было кричать – спасайтесь… У самой кромки воды полно людей…»

Крикнуть еще раз он не успел. Лодка на полной скорости врезалась в причал. Обломки досок вперемешку с ошметками огня и крошевом камня осыпали пляж. Шок сменился паникой так быстро, что никто не успел осознать момент перехода.

– Что творится, Аврелий? Твой пси-индикатор зашкалил?

Второй спасатель не ответил, он молча, решительно сгреб сумку и стремглав помчался к выходу.

– Стой! – второй раз крикнул Клавдий, на этот раз вслед другу, его крик больше походил на шепот.

– Это вспышка аномалии?

Аврелий уже уходил, Клавдий помедлил, переживая искушение немедленно сбежать, потом нашарил в ящике и надел легкий обруч пси-защиты.

– Всем покинуть береговую зону!

На полосе пляжа кто стоял, остолбенев, кто целеустремленно несся прочь, некоторые оставались на месте и развивали странную активность, смысл которой ускользал от Клавдия. Они что-то делали, страшно сосредоточенно, не по-людски.

«Это вспышка природной аномалии. Такое иногда бывает в горах, но чтобы здесь, в Порт-Калинусе…»

Он выскочил из пластикофанерного дома, уже осознавая, что привычный мир на глазах рушится, и до последнего момента не верил в то, что пришел конец.

«Поздно, поздно, поздно…»

Последним его воспоминанием навсегда остался осколок света под ногами – карманное зеркальце, брошенное, должно быть, какой-то женщиной…

Паника охватила побережье за несколько минут. Счастливцы, которые успели ускользнуть из-под удара, бежали к карам, не разбирая своих и чужих машин, царапали ногтями неподатливые двери, вышибали кулаками стекла, чтобы побыстрее оказаться внутри. Машины с безумными водителями срывались с места одна за другой и вливались в общий поток кольцевой дороги. У поворота к тому самому обрыву, возле которого несколько месяцев назад стоял зимней ночью одинокий и загнанный Тэн Цилиан, теперь жирно дымились остовы двух разбитых машин. Ровно и деловито гудело ярко-рыжее пламя, махровые хлопья копоти летели в лица людей.

– Разум Милосердный, что же будет?.. – Хриплый голос принадлежал какой-то женщине, она со страдальческой гримасой высунулась в окно грузового фургона. Спутник за рулем молча прибавил скорость.

– …Разум, что будет…

Наверное, она так и повторяла одну и ту же фразу, как заведенный болванчик, но женщину никто не слушал, фургон уже исчез в скопище машин – капля в потоке беглецов.

Быстро смеркалось – может быть, слишком быстро для непозднего часа летнего вечера.

Приземистая машина пси-патруля выскочила из душных сумерек, из-за излома дороги, огороженного пыльными, грубо остриженными кустами. Кар на минуту притормозил возле трагического костра. Наблюдатель выбрался на дорогу, но тут же поспешил вернуться назад – моментально образовавшаяся пробка обступила его со всех сторон, из машин летели оскорбления, а то и пустые бутылки.

– Сволочь, недоумок! Из-за твоей глупости мы все тут погибнем.

Водители заулюлюкали.

– Аномалия идет! – гаркнул кто-то.

И это было именно так.

Метрах в пяти позади патрульных, среди горячего металла и побитого пластика машин, среди людского отчаяния кто-то коротко и резко всхлипывал. Его вытащили из машины и методично, зло и аккуратно били.

– Я не псионик! – кричал незнакомец.

– Врешь, тебя легко берет карманный детектор. Патрульный помедлил, прикидывая, не будет ли самоубийством вмешательство. Он поскреб кобуру непослушными пальцами, нехотя вытащил излучатель:

– Отпустите его.

Человека действительно бросили на асфальт, он рухнул, как мешок с тряпьем, и больше не двигался, очевидно, из страха.

– Здесь завелся всякий мусор! – рявкнул незнакомый верзила. – Ребята, бейте мусоров!

Взяв излучатель на изготовку, патрульный попятился. В дальних рядах машин неистово гудели клаксоны.

– Дорогу! Дайте нам дорогу!

– Аномалия идет!

Нестройный, страшный вой гудков перекрывал все – крики и брань, угрозы, проклятия, плач, рев пожара и потрескивание металла.

«Дорогу, дорогу, дайте нам дорогу…»

Патрульный убрал излучатель в кобуру. В лицо ему веяло жаром ненависти, спину обжигали сполохи костра.

– Аномалия действительно идет. Теперь неважно, кто там остался внутри машин, они погибли. Вспомните о Разуме, ради самих себя, пропустите технику, нужно расчистить дорогу.

Кто-то подпер груду искореженного металла. Водитель тягача с эмблемой Электротехнической Компании кое-как дал медленный ход. Обломки покатились с обрыва, смяли жесткую зелень. В самом их полете было что-то неторопливое и величественное. Потом остов тяжело рухнул под откос так, что содрогнулась сама почва под ногами.

– Аномалия идет!

Патрульный нагнулся, взял раненого за плечо:

– Этого человека я арестовал и забираю с собой. Он псионик, им займется Пирамида.

Зеленовато-бледный, с лицом цвета капустного листа, сенс упал на сиденье полицейской машины.

– Спасите меня, сержант.

– Я как раз сейчас пытаюсь что-нибудь для вас сделать.

Пробка медленно убывала – под проклятия, богохульства и неумолчный вой клаксонов.

Машины рвались на свободу, исчезали в сумятице города. Город, словно большое, уже обреченное существо, принимал в свои поры мельчайшие споры паники. Патрульный задержался на пустеющей дороге, захлопнул дверцу, чтобы арестант не мог подслушать его, и приник к уникому. По мере того как он говорил и слушал других, лицо полицейского серело:

– Разум Милосердный, да у меня же семья живет в западных кварталах.

Он вытер пот со лба, спешно, едва попадая толстым пальцем в клавиши, соединился с домом.

– Мария, дождись детей с прогулки, собирайте вещи и быстро улетайте на юг, в Параду… Да, одни, без меня, у меня наклюнулась большая работа. Да, я знаю, что лето кончается, зато как раз успеешь на курорт к бархатному сезону. Деньги? Я войду в Систему и открою тебе доступ к кредитам… Да нет, я не чокнулся, просто хочу сделать тебе подарок. Я люблю тебя.

Не слушая возгласов жены, он отсоединился и набрал номер любовницы.

– Здравствуй, олененок. Слушай меня внимательно, я не сошел с ума и не разыгрываю тебя. Скоро в Порт-Калинусе будет очень опасно – не спрашивай почему. Собирай чемоданы, квартиру можешь бросить… Да, мне плевать, что я оплатил ее на два месяца вперед. Возьми мой кар, там, в условленном месте, сенсорика знает тебя. Не забудь мои подарки – те, что подороже, барахло брось, деньги из Системы переведи в монеты золотишком. Да, это не так много, но хватит на первое время. Когда все сделаешь, мчись на северное побережье, к родителям, подальше от Порт-Калинуса. Постарайся не паниковать, девочка моя, я найду способ заехать и увидеться. Целую тебя, малыш. И помни – Система может рухнуть, будь осторожна.

Наблюдатель спрятал уником и грустно усмехнулся: «Я только что совершил двойное должностное преступление. Эти разговоры перехватит Пирамида. Если к тому времени паника не сделает свое дело, меня уволят за разглашение тайны аномалии. Как будто есть какая-то известная только мне тайна… Плевать. Если ничто сожрет нас всех, как мышат, после меня, по крайней мере, останутся двое здоровых и законных ребятишек от Марии, а может быть, еще один – не вполне законный, зато от самой красивой девушки с танцулек побережья».

Он оглянулся в сторону моря – в последний раз. Морская гладь исчезла, тончайшую линию горизонта размыло. Вместо темной лазури моря и нежного жемчуга неба над бухтой висело рваное свинцовое облако, в нем холодно и грозно кипело все – вода, воздух, неразличимые обломки лодок и то, что раньше было людьми. Материя распадалась, превращаясь в нечто, лишенное физической природы.

Патрульный некоторое время следил за космами цвета крысиной шкуры, не в силах оторваться от странного зрелища.

«Это мираж. Там нет ничего такого, просто мой мозг ищет подходящие образы».

Он уселся в машину рядом с полумертвым от страха сенсом.

– Что вы ощущаете?

Тот повернул к сержанту плоское несчастное лицо:

– Это смерть. Смерть шествует по нашим стопам.

– Да ладно, хватит ныть, задержанный… Не знаю, что плетется следом за мною, а вам как раз светит тюряга. Понятно? Вас посадят на пять лет за злостное уклонение от реабилитации. Дотянуть едва ли не до старости не реабилитированным псиоником – этакое надо уметь, ушлые типы не умирают. Поехали.

Патрульный кар исчез в дымке жаркого городского вечера…

Уником-сообщения посылал не только сержант. Звонили домой почти из каждой машины, прорвавшейся с побережья. Через час тысячи людей узнали об аномалии. Через три часа молчать о ней не имело смысла – ее мог видеть каждый, свинцовое облако висело над бухтой, закрывая пространство от пляжа до вершины Мыса Звезд. К ночи зрелище исчезло, скрытое темнотой, но это только усилило панику.

Первыми бежали наименее привязанные к месту – туристы, сезонные рабочие, гости в каленусийских семьях средней руки. Дороги вокруг города забил поток разноцветных каров. Беженцы первой волны выглядели относительно благополучными – чуть озабоченные лица людей, вынужденных прервать отпуск.

Аномальные районы оцепили, пляж опустел, и никто не стремился увидеть, что осталось лежать на истоптанном ногами песке. Страшнее было в примыкающих к заливу кварталах. Ночами там раздавались выстрелы и диковатые крики. Система пси-наблюдения давала сбой за сбоем – то ли сказывалась близость аномалии, то ли сама аномалия понемногу росла, захватывая переулки окраин. Дома стояли брошенными, перепуганные жильцы убрались к родственникам в центр. Пустые, голые и узкие улицы – каменный кишечник городских окраин – заняли сторожкие, неопределенной наружности типы. Щелкали отмычки в замках покинутых домов. Глухо урчали моторы каров, на которых увозили краденое. Иногда между конкурирующими шайками вспыхивали молниеносные, кровавые драки, тела бросали на месте – мертвецы оставались лежать на мостовой. «Аномалия идет!»

Она увеличилась ровно через три дня, отхватив кусок портовой окраины. Уцелевшие мародеры сбежали, усилив преувеличенными рассказами всеобщую растерянность. И тогда из города потянулись «оседлые» – те, кто с болью и тревогой оставлял за собою запертые, враз ставшие неуютными дома. Цены на авиаперелеты взлетели до небес. Запасы топлива для каров иссякли мгновенно – его, конечно, подвозили, но спекуляция охватила всех, кого еще не парализовал ужас.

Порт-Калинус обезлюдел наполовину, на тротуарах копился неубранный мусор, остались самые смелые, самые беспомощные или те, кому нечего было терять.

«Аномалия идет!»

Свинцовое облако над заливом медленно росло, страх мял души людей и уходил только в глухие часы ночи, когда стирается грань между реальностью и вымыслом, в такие часы безумие не пугает, а телесное развоплощение может показаться забавной шуткой.

«Аномалия, приди!»

Утром жесткий свет все еще жаркого лета подсвечивал рваное грязное облако, и страх возвращался.

* * *

– А не собираешься ли ты податься в бега, дядюшка Вэнс?…

Сайбер Макс по-хозяйски расположился в кресле Фантома. Сам Вэнс хмуро рассматривал пустую вазу на каминной полке. Камин не топили – за окном стояла жара. Несмотря на легкую дымку, затянувшую небо Порт-Калинуса, зной пасмурного дня беспощадно опалял чахлую городскую зелень и плечи редких прохожих.

Среди яростной полноты лета вид полубезлюдного города казался противоестественным.

– Я останусь здесь, пока это будет кому-нибудь нужно.

– Мой шеф, да вы герой.

– Я только государственный чиновник.

– У тебя есть план?

– Только некомпетентные советники.

– Один из твоих советников – я, а у меня есть план, который я как раз и хочу предложить тебе… Ты ведь знаешь, сейчас граница аномалии зафиксировалась, можно найти место, где напряженность наиболее велика…

– Может быть, проще переселить людей.

– Даже если Порт-Калинус окажется городом-призраком, это не спасет тебя, Юлиус. Убытки огромны. Задеты интересы влиятельных людей. Ты что, воображаешь, что можно просто бросить этот город, который давно стал символом Конфедерации?

– Если не будет другого выхода, я пойду на все. Даже если моя карьера после этого рухнет навсегда.

– Я уже говорил тебе, дядюшка, что ты герой, но героизм – штука, которая давно вышла из моды. Послушайся меня, поросенка, или хотя бы дай мне договорить.

– Что у тебя?

– Помнишь наш проект?

– Супероружие против псиоников?

– Оно самое. Образец готов вчерне, хотя об использовании говорить еще рано, да и я, конечно, не толкую о новой войне с луддитами. В деле есть любопытная зацепочка – маленькая такая жемчужина, побочный результат экспериментов… Я поднял старые архивы времен Барта. Мне кажется, мы сумеем погасить аномалию.

– Как?

– Я сделал генератор. Это вещица, которую может поднять один человек. Работает на грани кси и пси, принцип изящен и прост – так прост, что я не собираюсь его тебе открывать. В конце концов, даже свиньи имеют право на интеллектуальную собственность.

– Тогда в чем проблема с этой твоей жемчужиной?

– В доставке на место, дядюшка Вэнс. Проблема только в доставке. Вещица должна оказаться в эпицентре аномалии.

– Фью! Это та ситуация, когда для блага многих нужен один смертник. Автоматика не работает в аномалиях, значит, придется посылать человека. Боюсь, что человек окажется не более полезен – он спрыгнет с ума раньше, чем достигнет эпицентра.

– Все верно, все верно, дядюшка Вэнс… Может быть, аномалия рассосется сама собой – кто знает? Лучше эвакуировать еще несколько районов и благодушно подождать счастливого исхода. Конечно, люди тебя поймут и поддержат, – хихикнул сайбер. – Я не слышу критики. Вокруг так тихо, звуки словно бы уснули. Хотя кое-что все же доносится…

Фантом отвернулся и резким движением отодвинул тяжелую штору. Широкое и высокое – от пола до потолка окно открывало вид на площадь перед Калинус-Холлом. Внизу не бесновалась толпа. Никаких бесчинств. До верхних этажей не доносились дикие крики – то, что увидел Юлиус Вэнс, показалось ему более зловещим в своем относительном спокойствии.

– Ты на это намекал, Макс?

– Да.

Они шли колонной, по десятеро в ряд, одинаковые статные фигуры, лишенные возраста. Вились полы длинных хламид темно-синего цвета. Одинаковые голоса – слишком высокие для мужчин, слишком низкие для женщин, мерно тянули мелодию гимна:

Бесполезен жизни бег,

Бесполезен страх.

Камень, птица, человек —

Только звездный прах.

Белый Разума огонь

Жалкие следы

Переплавит в идеал

Чистой пустоты.

– Ты понимаешь, Макс, чего они хотят?

– Это Лига воинствующих пантеистов. Одно из старых человеческих заблуждений – господа, суровые и синие, словно перезрелые баклажаны, призывают нас к покаянию перед Космосом. Как будто они лично знакомы с Космосом или Космос знает про них. Как будто покаяние само по себе обладает энергией и способно изменить сделанное …

– Тут кое-что похуже. Они швыряют нам в лицо наши ошибки и ждут конца света, Макс. Для них аномалия – предвестник воцарения Разума на земле.

– А ты веришь в конец света, дядюшка Юлиус Вэнс?

– Не верю. Но когда большая часть граждан начинает верить, она вполне способна устроить этот конец света у нас в Конфедерации.

Шествие все тянулось и тянулось, казалось, ему не будет конца. Каблуки высекали эхо из каменных плит. Никто не пытался швырнуть булыжник в огромное окно Фантома, никто даже не поворачивал головы в сторону Государственного Дворца. И все-таки Вэнс ощущал пристальное, направленное на него внимание – не глаз, но душ. На миг ему сделалось страшно. Присутствие бесплотного потустороннего наблюдателя показалось таким реальным, что взмокшая рубашка прилипла к коже Фантома.

Президент тихо, словно боясь раздразнить толпу, отступил от окна.

– О, не бойтесь, дядюшка, они не агрессивны.

– В физическом смысле. Но вид таких людей заставляет опасаться за собственный рассудок.

– Они хотят очень малого – собственной смерти и вечной жизни в виде частиц великого Ничто.

– Смерти захотели? Я постараюсь обмануть их ожидания.

– Каким образом?

– Придется обратиться к луддитам.

Сайбер задумался, выражение его гротескной морды не изменилось, но Вэнсу интуитивно показалось, что Макс встревожен.

– Конечно, – наконец ответил он. – Конечно, у луддитов окопались лучшие псионики Геонии. Но ты забыл одну простую вещь, дядюшка. Их пси-потенциал способен влиять на «кси» – на мир вещей. Сострадатели могут спасать умирающих, боевые псионики – убивать здоровых. Сенсы-аналитики встречаются реже, эти способны к интуитивному постижению сути вещей. Знаешь, что роднит всех этих людей? Они активны. Активный человек свернет горы, но сам он открыт, беззащитен. В аномалии все силы сенса уйдут на борьбу с самим собой и с природой. Мне очень жаль, но такой человек почти ничего не сможет, дядюшка Вэнс.

Фантом тонко усмехнулся:

– Я не о псиониках, Макс…

– Что?! Ты о нем?

– Да, да, об этом человеке – о консуле луддитов. О Дезете. Алекс – нулевик, он не псионик, он псионик наоборот – полная бездарь в сенсорике. Он смог бы войти в аномалию, причем без особого для себя риска.

– Фи, шеф! Вы собираетесь просить врага, унижаться перед представителем конкурирующей идеологии?

– Я прагматик. Мне безразлично личное унижение. Конечно, Каленусия не унизится никогда, хотя мы могли бы пойти на некоторые уступки.

– Идея хороша, потому что лучшей не предвидится. Сайбер соскочил с кресла и подобрался к окну. Уродливая морда Макса приникла к чистой поверхности стекла.

…Жалкие следы переплавит в идеал… — пели синие хламиды.

– Я не боюсь, – тихо проговорило искусственное существо. – Я вас не боюсь, я сделаю это.

Фантому показалось, что Макс окликнул его. Но сайбер уже забыл о Вэнсе, он просто думал вслух, по случайно приобретенной привычке – такой человеческой.

* * *

Девушка выглядела эффектно – не яркая обольстительница, но очень приятный тип сильной и спокойной двадцатилетней блондинки. Пожилой чиновник Калинус-Холла по делам пси-мутаций отдавал предпочтение полезности. «Крепкое сложение отличает неутомимых работников». В глубине измученной души Бернал подозревал, что это изречение немного лжет, но за две недели успел уверить себя в ценности новой секретарши. Девушка пришла в отдел в те дни, когда мало кто думал о государственной карьере. «Аномалия идет!»

Берта прошла проверку в Системе и глубокий пси-контроль, Бернал не сомневался, что у нее не отыщется даже слабого признака мутации.

– Сделайте, пожалуйста, кофе.

Она уверенно принесла поднос, на его гладкой поверхности не появилось ни единой пролитой капли.

– Возьмите на себя управление сайбером, Берта. Я хочу видеть, как мутант шагает по лестнице Калинус-Холла.

Девушка опустила на голову обруч пси-ввода, непроницаемые очки экрана скрыли ее глазницы. Ментальные команды уходили через внутреннюю систему наблюдения, они заставляли микрокамеры ловить каждый жест, каждый взгляд высокого, элегантного человека с седой прядью в темных полосах.

Бернал, не отрываясь, следил за поверенным Консулярии. В окружении прикомандированной Пирамидой охраны Иан прошел от машины через небольшой участок площади, миновал лестницу и исчез в прозрачном чреве подъезда правительственной резиденции.

– Крупным планом лицо.

Пока поверенный перемещался по холлам и лестницам, Бернал внимательно изучал каждую черточку внешности мутанта – форму век, очерк высоких скул, волосы, мельчайшие родинки на коже. В порядке было все, кроме глаз. У мутанта чуть более, чем у нормального человека, блестели глаза, хотя чиновник затруднился бы с уверенностью назвать этот непонятный эффект блеском. «Это нечто неуловимое, скорее выражение, чем пигмент или способность отражать свет».

Девушка удалилась как раз вовремя, исчезла за дверью референтской, словно уловила желание шефа. Луддит уже шел от порога, чиновник встал ему навстречу, чтобы протянуть раскрытую ладонь.

– Я ждал вас, Иан. Может быть, впервые за эти годы с нетерпением, но без досады. Вы сенс, поэтому знаете, что я не лгу, не будем на этот раз играть в вежливую полуправду.

– Необходимость объединяет?

– Да, именно это я и хотел сказать.

– Когда ваши наблюдатели заметили аномальную зону?

– Пять дней назад. Пока она не очень велика, но природное пси-свечение растет, если так будет продолжаться, то мы получим новую аномалию не где-нибудь, а на месте Порт-Калинуса.

– Вы уверены?

– К сожалению, уверенность почти абсолютна. Это она – та же самая штука, которая в 7005 году наделала бед в горах Янга.

– Вы преувеличиваете мою осведомленность, Бернал, я знаком с проблемой только в общих чертах.

– Все документы вы получите, как только мы закончим разговор, а кое-что могу показать прямо сейчас. Система, слайд.

Свод кабинета, соединенный с сайбером, мягко замерцал, освещение плавно померкло. Оба они – норма-ментальный и мутант – впились взглядом в четкое, кукольно-гладкое изображение реконструкции.

– Видите?!

– Разум Всемогущий!

…То ли долина, то ли каньон. Огромная воронка перевернутым конусом уходит в недра скалистого хребта. По краям отчетливо просматриваются ярусы – карнизы из окаменевшей глины, усеянные каменными обломками. Кое-где откосы оплетает подобие технических конструкций – ажурные, острых форм каркасы из матового металла или пластика. В постройках странность бессмыслицы. Несимметричные, болезненные изломы ажурных вышек наводят на мысль о разрушении…

– Изображение шестилетней давности. Тот объект мы называли Воронка Оркуса. О нынешнем предпочитаем молчать. Говорят, остряки окрестили аномалию Помойка, но, поверьте мне, Иан, это горький юмор. Внешний вид, по сути, не имеет значения. Камень или вода, облака или скалы – все дело в нестабильности материальных форм. В аномалиях идеальное, психическое получает способность к непосредственной материализации. Ваши потаенные страхи могут заглянуть вам в лицо. И не только ваши – любой бред неизвестно кого получает право на реальное существование.

– Я знаю. Что-то еще?

– Там барахлит техника, плохо действуют транквилизаторы, псионики ведут себя неадекватно, а норма-ментальные быстро умирают.

– Откуда вы знаете о влиянии аномалии на псиоников?

– Мы проводили эксперименты. О, не волнуйтесь. На добровольцах. На нелегально практикующих сенсах, взятых с поличным. Они сами согласились на такую альтернативу.

Иан замолчал, чиновник ощутил сильную неловкость.

«Холера меня побери, он ведь тоже не вполне легальный псионик. Но как я мог промолчать? Они и так знают все, их слежка проникает во все щели Порт-Калинуса…»

– Что-то еще, Бернал?

– Эти… люди, они по большей части вернулись. Да, живыми, хоть и не в форме. Конечно, ни с чем. В аномалии хорошо выживают только антипсионики. Упрямые, грубого ментального склада люди, бесчувственные типы с врожденной невосприимчивостью к пси. Тоже мутанты, как вы, Иан, но только со знаком «минус». Те, кого принято называть нулевиками.

– У вас, в Каленусии, много таких?

– К сожалению, ни одного. Один-единственный известный мне нулевик это…

– Продолжайте, прошу вас.

– …его превосходительство консул луддитов. Вы ведь знаете Дезета, не правда ли?

Поверенный кивнул. Бернал с интересом наблюдал за красивым лицом мутанта, оно оставалось подчеркнуто одухотворенным, но при этом непроницаемо любезным. Зрачки едва заметно подергивались. Собственная голова без пси-защиты показалась Берналу голой, словно облупленное яйцо.

«А ведь ты хорошо понял меня, выродок, – подумал Бернал. – У тебя, у твоих мятежных дружков, у твоих сумасшедших вождей-мутантов появляется невероятный шанс. Да, это циничный торг, да за эту негласную помощь мы признаем вашу республику выродков. Конечно, под выдуманным предлогом. Никто никогда не должен знать, что каленусийский престиж спасал этот ваш Стриж, иллирианский беглец, самозваный консул взбунтовавшихся фермеров-сектантов. Аномалия может нас примирить. Это действительно мир. Если не навсегда, то на долгие годы».

Бернал на миг зажмурился, а когда открыл глаза, то догадался, что поверенный, обретя в эти минуты недостающую порцию таланта, прочитал его мысли. Потрясение пробило брешь в невозмутимости луддита – он надолго замолчал.

Чиновник тоже смутился и почувствовал, как начинают пылать его круглые, гладкие, тщательно выбритые щеки. «Право же, неприятно, когда читают твои мысли, я сейчас словно двоечник, пойманный со шпаргалкой».

– Мне кажется, вы правильно меня поняли?

– Да, я вас понял.

– Вы мне ответите?

– Я свяжусь с Арбелом и постараюсь максимально быстро получить ответ.

– Я могу надеяться на сохранение тайны?

– Даю вам слово честного человека.

«Ты не человек, а мутант», – тоскливо подумал раздосадованный Бернал.

– Вы не правы, – ответил вслух поверенный. – Вы заблуждаетесь, вы всегда заблуждались, считая нас, псиоников, выродками.

Чиновник не нашелся что ответить.

Они расстались, без слов пожав друг другу руки. За гостем все так же следили микрокамеры, но Бернал даже не повернул шею в сторону монитора.

– Берта! – громко позвал он. Секретарша долго не появлялась. «Мне кажется, я кое-что забыл сделать».

– Берта! Чума вас забери, Берта!

Растерянный чиновник сам не понимал причины внезапного озлобления, он всего-то хотел попросить девушку выключить монитор – веки болезненно набрякли, яркое изображение резало усталые глаза.

«Что со мною творится? Бред какой-то. Неужели мне стыдно?»

Он сидел, утонув в глубоком кресле, и переживал архаическое чувство стыдливого раскаяния, с которым, казалось, давно уже расстался навсегда. Чиновник спрятал пылающее лицо в широкие мягкие ладони.

«Так, значит, он все видел. Все тайное – все мои мысли… мою позорную трусость, слабость, инстинктивное отвращение… Разум Милосердный! Какой нестерпимый стыд. И что все-таки я забыл сделать?»

…Он вспомнил об этом только вечером – когда понял, что изменил многолетней привычке старательно мыть пальцы после рукопожатия псионика.

Глава 30 РАЗВИТИЕ

7011 год, лето, Порт-Калинус

Стеклянный куб аэропорта осаждала толпа. Ограждения и полицейские кордоны кое-как удерживали напор беженцев. Счастливцев с билетами и разрешениями пропускали, остальных отталкивали. Толпа не особенно напирала, многие уже впали в тихое отчаяние неудачников, но даже пассивное скопление людей само по себе создавало давку.

– Свободные граждане, соблюдайте порядок! Нет оснований для паники! – орал кто-то в мегафон хриплым испуганным голосом.

Самолет линии Порт-Иллири – Порт-Калинус серой птицей заходил на посадку, силуэт машины словно завис на фоне чистого ультрамарина. Толпа оживилась.

– Пропустите нас, пропустите!

– Простите, мэм, компания временно не принимает багажа.

– По-вашему, я должна бросить дом, дело и лететь на чужбину с пустыми руками?!

Леди горько плакала, струйки краски стекали по бархатным от косметики скулам. В скопище неудачников дружно заулюлюкали.

– Этой потаскухе достаточно серег в ушах. Самолет пробежал положенные метры и замер на полосе. По трапу тут же двинулась редкая цепочка прилетевших из Порт-Иллири в Порт-Калинус. На них косились,как на сумасшедших.

– Иллирианские пижоны приехали в гости к нашей Помойке.

Безумный смех витал над толпой. Рты сами собой раздвигались, обнажались зубы, щеки напрягались в болезненной судороге. Попытки успокоиться кончались ничем.

– Добро пожаловать на праздник Пустоты!

Глаза смеющихся людей оставались серьезными и трагичными.

– Психи ненормальные, – тихо пробормотал полицейский и поспешно отвернулся. У него дергался уголок губы.

Иллирианцы тем временем далеко обошли хохочущую толпу и почти скрылись среди припаркованных каров. Немного погодя от кучки чужаков незаметно отделились трое – сероглазый мужчина средних лет в легкой темной куртке, похожая на него девочка-подросток и крепкий светловолосый парень лет восемнадцати, скорее каленусийского, чем иллирианского вида.

У длинного вместительного кара их ждали двое мужчин в сером.

– Консул Дезет?

– Я узнаю вас, генерал.

– Мы встречались раньше, я тот, кого вы знали под именем Егерь.

Стриж кивнул, вежливо рассматривая каленусийца. Наблюдатель почти не изменился. Немного поседел, стал плотнее. «Последний раз я видел эту гордую голову через прицел излучателя, после того как Егерь пытался арестовать меня, но проиграл и попался сам. Тогда мне помогала Минна. Минна вместе с Джу, и Джу тогда еще не стояла на краю Пустоты, и не была похожа на мраморную статую. Всего четыре года назад. Я тогда не выстрелил, потому что устал убивать».

Может быть, шефа Пирамиды посетили сходные воспоминания. Он тоже кивнул, сухо, но вежливо, подумал, подавать иллирианцу руку или нет, потом, видимо, не решился.

– С вами дочь?

– Я предпочитаю возить ее с собой.

– В Арбеле так неспокойно?

– Неспокойно не в нашем Арбеле, а в вашем Мемфисе, за рекой. Не вина консуляров, что Конфедерация не может справиться с общементальной проблемой в собственной провинции.

Как ни странно, Егерь не обиделся.

– Да. Я понимаю. Кто этот молодой человек?

– Мой референт.

– Я ожидал увидеть Бейтса.

– Он чересчур известная личность, риск огласки слишком велик.

– Вы прилетели сюда не через мемфисский сектор, а через Порт-Иллири. Принцепс Иллирианский Отгон, полагаю, в курсе дела?

– В минимально необходимой степени. Оттон знает, что я здесь, он лично заинтересован в исследовании аномалии.

– Тогда едем. Вэнс ждет нас на загородной вилле. Прошу простить, вы понимаете, консул, почему мы не устроили официальной встречи – любая огласка отчаянно повредит нам всем. Вас не поймут луддиты, нас – ортодоксы борьбы с пси-феноменом.

– Поехали.

Светловолосый референт Стрижа устроился на сиденье рядом с Ниной. Машина сорвалась с места, некоторое время мчалась по полупустым улицам Порт-Калинуса, потом свернула на кольцевую дорогу и углубилась в расчерченное клумбами и заросшее кудрявой зеленью фешенебельное предместье. Дорога словно вымерла. Водитель на полминуты притормозил у ажурных ворот частной виллы президента Конфедерации. Решетка отъехала в сторону, охранник в серой тунике пси-наблюдения отсалютовал знакомому генералу. В саду витал острый запах ярко-желтых цветов, они сплошным ковром покрывали миниатюрную искусственную скалу. Дорожка из гранитных плит вела к дому.

– Я поговорю с Вэнсом один на один. Мой референт может остаться здесь. Ты понял меня, Марк? Ты временно побудешь с Ниной.

Светловолосый отошел в сторону садовой скамьи.

«Я просто не хочу, чтобы тебя насквозь просканировали внутренними датчиками виллы», – шепнул ему напоследок Стриж.

Консул, Егерь, безликий помощник Егеря и двое охранников скрылись в доме. Марк Беренгар устало рухнул на скамью и опустил лицо в ладони.

«Вот я и дома – в Каленусии. Я вернулся домой, да только каким? Неузнаваемым и очень чужим».

Нина молчала, ее всезнающее, хрупкое молчание ребенка-пророка почему-то больше не пугало Марка. Он откинулся на спинку скамьи, вспоминая свои последние дни в Порт-Иллири. Похороны Короля. Угар отчаяния. Бессмысленные одинокие блуждания по улицам столицы. И страх… Страх, болезненно-беспокойный днем и нестерпимо-тоскливый ночью. Мука непрерывной тревоги. Вызов в преторию – вежливые слова, колючие лица. «Нет, не беспокойтесь, мастер Беренгар, это только разговор – предварительный разговор и ничего более. Вам не следует так много пить и так много говорить публично…»

Дезет нашел его через две недели – Марк не ожидал увидеть у себя в отеле диктатора луддитов.

«Это частный визит инкогнито на родину, – объяснил ему, улыбаясь, Стриж. – Ты ведь знаешь, что я иллирианец по крови».

«А вы не боитесь сюда приезжать, мастер Алекс?» – тупо спросил его Марк, пытаясь разлепить опухшие веки.

Стриж отмахнулся:

«Пассивно бояться я разучился давно – когда меня засыпало камнями в самом центре Воронки Оркуса. Тогда я понял тщету паники. Если очень страшно, значит, надо на что-то решиться. Пошли. Я тут по делу, а тебя собираюсь вернуть на родину. Ты ведь очень хочешь вернуться в Порт-Калинус?»

«Меня там сразу арестуют и посадят».

«Не бойся, мы добьемся закрытия дела».

«И зачем вы только возитесь со мной?»

«Да просто так. Можешь считать, что за тебя попросил один человек».

Сейчас Марк рассматривал цветы, нагромождение декоративных камней, стену виллы, ясное небо Порт-Калинуса и чувствовал, как медленно тает тоска. Нехотя уходила опасность. В лицо повеяло лаской позднего лета. «Я дома».

– Добрый день, сержант. Откройте калитку, мне хочется погулять и осмотреть окрестности.

Охранник в мундире пси-наблюдения чуть улыбнулся и замялся. Тот, кого он принимал за иллирианца-референта, обладал свободой и привилегиями гостя. К тому же наблюдатель не отвечал за безопасность секретаря.

«Пусть идет. Датчики работают. Я буду следить за ним через Систему».

– О, я вижу, вы выговариваете все слова без акцента – это очень хорошо. Идите прогуляйтесь, но старайтесь не задерживаться где попало. Я не представляю, как стану объясняться с вашим консулом, если он внезапно хватится помощника.

– Иди, Марк, – просто сказала Нина. – Я чувствую, что тебе надо немного пройтись.

Марк вышел за ворота, с наслаждением чувствуя под ногами плитку каленусийской дороги. Шелестели листьями каштаны. Несколько треснувших колючих орехов валялось тут же, у корней. «Здесь хорошо, а в Порт-Иллири гораздо жарче». Беренгар знал, что где-то на западе, не очень далеко отсюда, над бухтой висит плотное, чуждое облако аномалии, но в эти минуты не хотел думать о нем.

Некоторое количество сухих листьев, избегнув щетки метельщика, залежалось на дорожке. Марк осторожно обошел их, боясь разрушить и растоптать хрупкое и прекрасное переплетение растительных жилок. «Я совсем свихнулся от радости. Я дома. Пусть улицы вокруг мне незнакомы, я не знаю, где сейчас моя семья, которая меня бросила, и все равно – я вернулся домой».

Так он прошагал несколько кварталов. Шикарные дома сменились менее роскошными, листьев на земле стало побольше, теперь Марк непринужденно расшвыривал их кучки носками сандалий.

Возле фигурной решетки небольшого особнячка, прямо в пыли, скрестив ноги и нахохлившись, сидел нищий парень. Его серый балахон был аккуратно заштопан и как-то странно, по-игрушечному испачкан. На поцарапанном запястье поблескивал странного вида металлический браслет. Густые темные волосы свалились на лоб и прикрыли лицо до самого рта. Бродяга улыбался, показывая редко посаженные белоснежные зубы.

На мостовой призывно лежала плетеная шляпа – вместилище медяков.

Беренгар остановился и тщетно пошарил в карманах.

«Холера, у меня нет каленусийских монет. Мастер Стриж не выдал мне ни единого асса».

– Прости, друг, я тоже не при деньгах.

– Ничего, я не обиделся.

Голос показался Беренгару смутно знакомым. Он остановился, разглядывая темную макушку парня.

– Ты…

Незнакомец поднял голову, волосы свалились со лба, открыли скулы, щеки. Беренгар почувствовал, как что-то неистово колотится о ребра. «Это мое сердце – как странно». Прямо в лицо Марка смотрели бесконечно знакомые, такие же, как у Авителлы, глаза Лина Брукса.

– Лин… Ты?!

– Да, это я.

Беренгар молча обнял друга. Какая-то девочка за оградой виллы – тоненькая и гибкая, словно пружинка, с удивлением смотрела, как хорошо одетый парень прижимает к себе пыльного оборванца.

– Мама, мама! Иди сюда! Посмотри!

– Отодвинься от забора, Ритуля. Там ходят озорные ребята.

«Не бойся пси-датчиков, – спокойно посоветовал Лин. – У меня есть защитное устройство». И показал Беренгару браслет на исцарапанном запястье.

Они вместе брели по безлюдной улице, переполненной теплом городского полудня, Марк разглядывал бывшего ивейдера, постепенно постигая смысл происшедшей с Бруксом перемены.

«Он сделался взрослым. Может быть, более взрослым, чем я. И он остался псиоником».

Лин смотрел на Беренгара полусумасшедшими глазами доброго пророка, и тем не менее Марк не сомневался, что Лин вменяем, а лохмотья – камуфляж.

– А ты занятно выглядишь в костюме попрошайки. Как ты попал сюда, друг?

– Я пришел за тобою, Марк. Я знал и видел, что ты тоже придешь. Я хочу забрать тебя с собой.

– Где Вита?

– Она работает и не могла прийти, это очень важное дело, ты только подожди, все будет нормально…

– Расскажи мне, как вы жили все это время.

Лин что-то говорил и говорил – о госпитале и странном наблюдателе по имени Цилиан, о долгих зимних ночах в маленьком поселке на севере, о вечно задумчивом отце и об удивительной Авителле. Марк не понимал половины и все-таки слушал со щемящей нежностью – так бродяга, вернувшись в дом своего детства, удивляется тесноте полузабытых стен, окунается в ласковый покой, ловит знакомое похрустывание старых половиц и с замиранием сердца ждет – вот-вот случится то, что докажет ему – не зря прошли годы, был смысл в калейдоскопе событий, и все пойдет как надо, стоит только…

– А как же Цертус, Лин?! Как же Цертус? Брукс замолчал. Очарование рассеялось.

– Мы найдем Цертуса, Марк. Мы с сестрой ищем его и вот-вот найдем.

Беренгар облизал мгновенно высохшие губы.

– Аномалия – дело его рук?

– Его.

– Я вижу, ты стал аналитиком. Или даже пророком? Зачем ты искал меня, Лин?

– Потому что люблю тебя, понимаешь? Люблю как друга. Пророк должен любить, иначе он окажется маньяком, заложником собственного дара.

– А больше ты ничего не хочешь сказать? Лин помедлил.

– Я знаю, что ты прилетел сюда с иллирианцем. Беренгар отшатнулся и ухватил Брукса за воротник пыльного балахона.

– Что ты сказал?

– Ничего. Ничего Марк.

– Что ты сказал про иллирианца?!

– Понимаешь, это очень интересно – когда события подчиняются, это как мягкий пластилин в руке – лучше, чем глина и статуи, лучше картин и даже лучше зрительных иллюзий. Чуть-чуть нажать, толчок там – немного подправить и…

– Что?! Сволочь, ты использовал меня как ретранслятор событий? Ты сейчас залез в мои мозги?!

– Погоди, Марк! Ты ведь ничего не понял! Я не использовал тебя в твоем понимании, клянусь! Ну, почти не использовал… Откуда мне было знать, что ты пойдешь по этой улице, если бы я с самого начала не предсказал все события? Я знал, что сюда приедет консул луддитов! Я видел это! Я видел тебя с ним. Марк, погоди…

Беренгар повернулся и зашагал прочь, пиная ногами резные листья каштанов.

– Марк, вернись! – В голосе Брукса звенело безумие.

Беренгар даже не оглянулся. Лин тащился следом, подметая балахоном пыль и каштановые листья.

– Марк, я все равно люблю тебя как брата! Не оставляй меня! Провидец должен любить…

Беренгар уже не шел – он бежал, испытывая мучительное желание зажать уши.

«Брукс подманивал меня, как кролика, чтобы проверить свои видения. Я для него только зеркало его миражей. К худу или к добру, но прежнего Лина уже нет. Нет того талантливого слабака, мальчишки, которого я защищал от реабилитаторов и кормил в пересыльном лагере. Есть герой или безумец – в общем, ментальный пророк. Но нашего Лина нет. Лина больше нет… Лина нет…»

– Марк!

«И придут лжеучителя и лжепророки…»

…Когда Беренгар завернул за угол улицы, яростные выкрики Брукса утихли, заглушенные расстоянием и равнодушной толщей зеленой изгороди. Знакомый наблюдатель нервно топтался у ворот виллы Фантома. Нина, искра белого огня, девочка-псионик (еще один пророк!) ждала Марка на скамье, рассматривая мятый цветочный венчик. Из толстой ножки сорванного растения на ее платье капал густой млечный сок.

– Подвинься, дай мне место, малявка.

– Я ждала. С тобою все в порядке?

– Да. Не смей залезать в мое сознание.

– Мне кажется, что-то случилось.

– Ничего страшного – я нашел потерянный ключ от дома, который уже сгорел.

Дочь диктатора грустно улыбнулась:

– Ну, значит, у тебя, по крайней мере, был дом.

На крыльцо виллы вышел человек – его суховатая внешность живо напомнила Марку школьного учителя математики. Стриж тоже вышел и стоял рядом – контраст между ними бросался в глаза. Чопорный незнакомец и подтянутый, с военной выправкой Дезет.

– Кто этот худой, бледный и очкастый? Дочь луддитского диктатора фыркнула:

– Эх ты, растяпа, Марк-дурачок – не видишь? Это же президент вашей хваленой Конфедерации.

Тоскливый испуг, оставшийся после встречи с Лином, отпустил. Марк немного смутился:

– По унику Вэнс совсем не такой. Я не виноват, что он никогда не фотографируется в очках.

– У него вид лживый и изменчивый, а еще он командовал шпиками из Пирамиды и зовут его Фантомом. Референтом у него служит самый настоящий сайбер, и оба они, вместе сайбером, ненавидят сенсов.

– Ага, и кушают их на завтрак… Не ври. Наш Вэнс добропорядочен и очень крут, он своими мозгами спас кучу народу и один, при помощи Системы, разогнал мятеж аналитика Ролана.

– Мой папа круче, он подкинул дезинтегратор в Калассиановский Центр, где подлые черепки мучили псиоников. А потом помогал нашим благородным повстанцам воевать с угнетателями, и поэтому твой паршивый Вэнс обломался.

– Тихо, противная стрекоза, они оба идут сюда!..

Глава 31 АКЦИЯ

7011 год, последние дни лета, Порт-Калинус

Ночью шел дождь – первый дождь подступающей осени. Стриж проснулся и слушал мерный перестук капель. Чего я хочу? Чего мы все хотим? Дождь отбивал чечетку на крыше, равнодушный и к вопросам, и к ответам.

"Вэнс относительно прост, Юлиус стремится уничтожить аномалию, спасти Конфедерацию и самого себя, – подумал Дезет. – Он прозрачен, понятен и честен, пока ему это выгодно.

Мой принцепс («мой бывший принцепс», – жестко поправил себя Стриж) просто умирает. Я видел его лицо – злое и жалкое одновременно. Оттон просил, почти плакал, называл меня сынком. У его величия черные круги под глазами и дрожат кончики отечных пальцев. Больной сыч в дупле. Через аномалию он ищет бессмертия или хотя бы продления собственного выморочного существования. Говорят, что тело и сознание гаснут одновременно, поэтому старики мудро и спокойно воспринимают биологический конец. Чушь! Его величие не из таких – этот будет истерично бороться за каждый вздох, за каждое биение в изношенных венах.

А Бейтс честен – свято верит в «руку Цертуса», мечтает найти в аномалии потусторонний след, оттиск кривого копыта. Заодно раскусить загадку пси-феномена, как будто это сухой орех. Боюсь, моего верного советника ждет очередное разочарование.

Ну а как же я сам? – спросил себя Стриж. – Зачем я полез в авантюру? Моим людям сейчас нужен мир. Страну луддитов признает Порт-Калинус. Не станет угрозы Мемфиса, не будет перестрелок и трупов на вытоптанной траве. Как сказал Художник: «Надо стремиться к невозможному, если хочешь получить необходимое». Ради памяти убитого Художника я сделаю это – плевать, пусть я рискую собой, пусть даже мой шаг удержит у руля одиозного Вэнса.

И это все? – переспросил себя Стриж. – Нет, и это только полуправда. Я очень хочу, чтобы Джу отошла от порога Пустоты. Разумом знаю, что истраченную жизнь псионика не восстановить, как не удержать пальцами реку, пытаюсь годами сделать невозможное, бьюсь о нерушимую стену, хотя следовало бы не изводить себя надеждой, не мучить Джу жизнью и отпустить. Не знаю, при чем тут аномалия, но все-таки…"

Утро пришло в свой черед – тусклое пасмурное утро перед жарким днем. Стриж вышел в сад, по кожистым листьям кустов стекали последние струйки ночного дождя. Серая хмарь прикрыла горизонт, свинцовое облако аномалии, крыши ближних домов и символический, в виде пальца, шпиль дворца Калинус-Холла.

Дезет прошагал на лужайку, спокойно дождался Егеря и Вэнса. Они втроем стояли, вглядываясь в мутный, непроницаемый горизонт. Лощеный офицер Пирамиды подошел незаметно и держался подчеркнуто уважительно.

– Ваше превосходительство… Возьмите генератор, вот он.

– Давайте сюда, и спасибо за подготовку дела, колонель.

Стриж принял устройство, ящик весил немного, рукоять удобно легла в ладонь.

Вэнс близоруко щурился, он вглядывался в редеющий туман. Бродячий, неизвестно откуда взявшийся блик солнца блуждал на стеклах его учительских очков.

– Послушайте, возьмите с собой моего чудного сайбера, Алекс.

– Зачем? В аномалии схемы распадутся.

– Макс не устройство, а искусственное существо. Он универсальный советник, эксперт по феноменам пси.

– Если вы настаиваете, Юлиус, я заберу с собой эту штуковину, но не обещаю вам, что она там уцелеет. Поймите, я нулевик, а не псионик, я не умею ни защищать, ни лечить, тем более разумных сайберов.

– Да, конечно, я все понимаю…

– Меня больше беспокоит связь. Уником бесполезен, мы не сумеем координировать действия.

– Смотрите, туман редеет. Эпицентр – на острове, маленькая скала почти посреди залива, там высоко, прихватите ручной гелиограф. Вспышка длинная – вспышка короткая. Старинная азбука кодов, лучше использовать каленусийский язык. По крайней мере, такой примитив не сумеет испортить аномалия.

Гелиограф помог нести все тот же лощеный полковник Пирамиды. Военного образца машина ждала Дезета у ворот.

– Прощайте, Алекс, – бесцветным голосом добавил Юлиус Вэнс. – Я не говорю вам «до свидания», чтобы не вспугнуть счастье. Когда каждый день видишь на горизонте один и тот же свинцовый кисель, поневоле становишься суеверным. Жму вашу руку и от души желаю удачи.

«А ведь каленусиец поставил на карту все – и положение и жизнь, он отчаянно боится, – понял Стриж. – Фантому хуже, чем мне, и хуже во сто крат. Он не может вмешаться, а быть безвольным зрителем не привык. Если я справлюсь, это будет нашей общей победой. Если погибну – его поражением».

Машина с номером Пирамиды мчалась по городу, редкие прохожие шарахались в стороны, едва приметив ее характерный силуэт.

Мотор заглох, Стриж выбрался на камень мостовой, горбатая улица крутым изгибом уходила к морю.

Здесь речь идет об устройстве для подачи сигнала отраженным солнечным светом.

– До свидания, колонель.

Каленусийский офицер отдал иллирианцу честь и посмотрел уважительно, было в этом что-то от последнего прощания с обреченным. Сайбер Вэнса трусливо приник к парусиновым ботинкам Дезета. Гротескная морда свиньи казалась несчастной. Алекс наклонился и, сам не зная зачем, почесал металлическую пародию на ухо.

– Отлично, компаньон. Помни о том, что нас ждет великое дело и вся слава достанется исключительно тебе.

Стриж подумал, не нагрузить ли сайбера ношей, но тот казался очень маленьким и слабосильным. Консул вздохнул, закинул гелиограф за спину и взял контейнер в левую руку.

– Пошли, малыш.

…Покинутые улицы, если предоставить их собственной судьбе, имеют обыкновение зарастать пылью и тонким слоем непонятно откуда появившегося, нечеловеческого мусора. Здесь нет детей – никто не роняет ярких летучих конфетных фантиков. Взрослые не забывают на пластиковых стульях свернутые газеты, клочки билетов не разлетаются из нелепо роскошной, переполненной бумагой урны, не тают на мостовой плитке отколовшиеся кусочки ледяного мороженого.

Здесь все проще.

Скрипит под ботинками наметенный бризом песок. Остро хрустят куски оконных стекол и щебень – разбитая каменная урна давно развалилась. Машина, которая в нее врезалась, так и стоит рядом – горелый остов покрыт слоем жирной сажи. Лоснящаяся грязь пожара покрывает мостовую, там, где кончается черный круг, поблескивают в трещинах тротуара короткие полые кусочки металла.

Стриж поднял одну из гильз, повертел в пальцах и отбросил. Кто стрелял из излучателя, кто из автомата – теперь уже не разберешь. Через искореженное окно машины можно разглядеть подобие фигуры – расплавленный, а потом иссушенный огнем остов. Горсть праха, бывший человек.

Небольшое гибкое существо скользнуло вдоль грязной стены. Им оказалась кошка, темная шерсть сливалась с налетом гари.

Битая витрина рядом ощетинилась осколками толстого стекла. Животное покрутилось в нерешительности, очевидно, опасаясь поранить лапки. В нише изуродованной витрины застрял голый манекен со смятым пластиковым черепом.

В руинах водятся крысы.

Макс подобрался бесшумно и встал рядом с Дезетом. Его голова оказалась на уровне колена иллирианца, но Алексу показалось, что сайбер вырос.

– Здесь шли перестрелки уличных банд, – снова пояснил гомункулус, и голос его прозвучал почти по-человечески. – Пойдемте, ваше превосходительство, нет смысла думать о рядовых исполнителях, когда пора заняться режиссером трагедии.

Стриж не ответил. Присутствие искусственного существа непонятно почему держало в тоскливом напряжении. «Так не годится, я обязан взять себя в руки».

– Зови меня просто Алекс. В аномалии хватит имени.

– Хорошо, мастер Алекс, – покорно согласился сайбер. – Я не советую вам задерживаться на месте. Мародеры ушли, но я не поручусь, что в заброшенных домах не осталась пара-тройка сумасшедших. Они спят днем, а вечерами, длинными осенними вечерами, тихо бродят среди щебня, стреляных гильз и голых стен… Они очень тихие.

Дезета передернуло от отвращения.

– Хватит, уходим.

Улица кончилась внезапно – словно камень мостовой срезали гигантским ножом. Дальше шел унылый серый песок. Пустынная полоса пляжа тянулась вдоль берега бухты, дальний ее конец терялся за выступом скалы. Вода успела сгладить вмятины на песке. Иллирианец заметил, что его собственные ботинки оставляют хорошо заметные ребристые отпечатки, цепочка мелких следов сайбера тянулась рядом.

У самой кромки моря слабый прибой гонял туда-сюда растрепанный холмик, Стриж подошел поближе, положил контейнер на песок и подобрал находку, ею оказалась панама, яркие краски уже выцвели в соленой воде, в грубо оборванных, с перекрученными узлами тесемках запуталась прядь женских волос, конец каждого волоса скрутился, как будто его нарочно жгли огнем.

– Я вам не советую углубляться в размышления, – тихо проговорил сайбер. – Воображение – очень скверная штука, очень вредная для владельца. У каждой вещи могут быть тысячи объяснений, и никто не знает, какое из них лучшее. Я даже не уверен, что эта находка не ваша иллюзия. У вас в прошлом не было чего-нибудь этакого?

– Нет.

– Спасательная станция вдребезги, зато лодки уцелели. Их даже не подпалили. Возьмите весельную, полегче, иначе мотор испортится посреди залива.

«Если испортится мотор, то почему не портится сайбер?»

Гомункулус поднял на консула шарики зрительных датчиков, неудачная имитация лица выглядела трогательно-беззащитной – огромные, прозрачные глаза ребенка, только без ресниц.

– Я уже начинаю портиться, Алекс. Не удивляйтесь, что я оказался догадлив и предвосхитил ваш вопрос, мысли нулевика неприкосновенны, просто логика людей так похожа…

– Что тебе грозит?

– Только не безумие. Скорее всего, частичная неподвижность. Я не человек и не машина. Моя человеческая часть устойчива к наводкам, с этой точки зрения я почти равен вам, Алекс. Только вот привод… Привод может развалиться.

– Я найду лодку.

Лодка нашлась быстро, но весла пришлось поискать. Они лежали под слоем песка и свалившимся на песок пологом тента. Стриж отнес их к лодке и поднял сайбера на руки. Прозрачные глаза Макса смотрели в небо.

– Ты меня слышишь?

– Да.

– Можешь говорить?

– Могу, но я уже сказал, что меня подводят ноги. Дезет осторожно опустил гомункулуса в лодку. Волн почти не было, суденышко шло легко, у берега в прозрачной воде шевелились плети водорослей, потом дно разом провалилось, исчезло под темным слоем воды.

– Здесь глубоко, – прошептал сайбер. – Я чувствую холод, он наползает снизу. Вы заметили, что над заливом нет птиц?

Стриж на секунду отпустил весла и вытер мокрый лоб – было вовсе не холодно, а нестерпимо жарко. Свинцовое облако оказалось иллюзией, раскаленный диск прикрывала только тонкая пленка испарений, берег почти исчез из виду – скалы Мыса Звезд зубчатой кромкой торчали на горизонте. На дне ялика плескалась вода, она медленно прибывала, в мутной жиже плавал легкий мусор.

– Следовало, как я и предлагал, взять на вилле надувную лодку.

– Ни в коем случае! В аномалию нельзя вносить посторонние вещи.

– Мы уже взяли гелиограф и генератор.

– Вес, все дело в общем весе, я уже объяснял вам…

Стриж отвернулся от Макса, жара обволакивала, лишала сил и желания продолжать спор. «Я слишком плохо разбираюсь в пси-физике. Пришлось поверить на слово экспертам Юлиуса, первый из которых – машина по виду и сути. В конце концов, если лодка затонет, я как-нибудь выплыву. Сайбер погибнет в заливе, но я и не обещал Вэнсу его спасать».

– Уже близко, – невыразительным шепотом отозвался Макс.

Дезет налег на весла, скала острова постепенно приблизилась, издали она походила на покосившийся зуб, вблизи – на неправильной формы монолит. Слабое волнение теребило зеленые плети водорослей. Крутая стена растрескавшегося камня уходила вверх.

– Подняться нетрудно, но не к чему привязать лодку.

– Пустяки, я подержу веревку, чтобы вы могли освободить ваши руки.

Стриж подтянулся, влез на плоскую макушку скалы, втащил обвязанный тросом генератор, потом подтянул гомункулуса. Макс опустился у ног консула беспомощной грудой, но псевдоглаза продолжали трепетно жить на небрежно сделанном лице. Уши гомункулус спрятал внутрь корпуса, длинная, словно у бультерьера, пасть приоткрылась и мертвой хваткой сжала веревку.

«Почему Макс так безобразен?» – запоздало удивился Стриж. К услугам референта были лучшие дизайнеры Каленусии. Почему? Скорее всего, гомункулус сознательно предпочел комическое уродство.

Дезет открыл крышку прибора.

– Там одна единственная кнопка, Алекс, вы не ошибетесь, – пробормотал сайбер. Звук шел не из пасти, а со стороны бока.

Дезет дотронулся до нагретого солнцем пластикового контейнера.

– Пора закончить работу, – еще раз повторил Макс, в голосе искусственного существа послышалась едва заметная нотка нетерпения.

«В самом деле, зачем я тяну?»

Стриж включил генератор и захлопнул крышку, потом попытался понять, что же изменилось.

Чаек не было. Плескались об основание скалы волны, нарушая тягостную тишину. Легкий ветер налетел с моря, охладил разгоряченное лицо. Дымка, как ни странно, не рассеялась, диск солнца все так же мутно, словно через бумагу, просвечивал сквозь слой испарений.

– Ты сумеешь сам прыгнуть в лодку?

Сайбер молчал. Стриж склонился над ним и в ту же секунду пожалел о сделанной ошибке. Пасть искусственного существа оставалась плотно сомкнутой, но веревки в ней не оказалось. Лодку, на ладонь заполненную водой, довольно быстро сносило в открытое море.

«Я понял, почему мне было так легко грести. Здесь сильное течение, оно огибает остров и уходит дальше от берега».

– Макс! Макс, что ты натворил?

Сайбер не шевелился. Потеряв терпение, консул ударил его ногой. Прочный корпус гомункулуса глухо звякнул в ответ. Стриж отдернул ушибленную ногу.

«Все-таки сайбер довольно тяжелый. Странно, что я раньше не замечал этого».

– Зачем ты упустил лодку?

Со стороны берега остро и чисто полыхнуло белым. Дезет замер, считая паузы и вспышки.

«Это гелиограф Вэнса. Фантом требует, чтобы я возвращался. Придется мне ему объяснить».

Стриж настроил прибор, поймал послеполуденные лучи, искренне молясь, чтобы сигнал разобрали с берега. Второпях он запутался в кодах, с той стороны долго молчали. Потом мигание возобновилось, череда вспышек легко сложилась в слова:

Обстоятельства переменились.

Крайняя опасность.

Возвращайтесь немедленно любым способом. Сайбера оставьте на месте.

– Сумасшедшие каленусийцы. Сначала меня отправляют на остров посреди залива, потом спешно вызывают обратно. Я больше ни в чем не уверен. Сигнал мог прийти не от Вэнса. За эти несколько часов Вэнса могли свергнуть и убить свои. Сигнал может оказаться иллюзией, которую подстроила аномалия, наконец, с той стороны меня могли понять неправильно. И все это вместе чертовски напоминает ловушку… Макс, очнись!

Гомункулус нехотя шевельнулся.

– А ведь ты обманул меня, Макс.

– Вы тоже пытались нас обмануть. Вы такой же мастер обмана, как все люди.

– Я сдержал слово.

– Речь не о генераторе, ваше превосходительство. Кстати, перестаньте оглядываться на эту бесполезную имитацию. Она способна остановить аномалию не больше, чем коробка из-под конфет.

– Если все эти игры были затеяны для того, чтобы меня уничтожить, то ты проиграл, электронный советник. – Стриж отошел в сторону и сел на выступ камня, пытаясь сохранить спокойствие. – Наблюдатели могут убить или арестовать меня, но это ровным счетом ничего не изменит. У луддитов найдутся другие вожди. К тому же могу разочаровать тебя – я не очень боюсь смерти. Здесь, в комфортной Каленусии, жизнь в цене – замечу, в основном своя собственная. А для меня есть вещи и поважнее.

Сайбер холодно фыркнул:

– Верю, вам почти плевать на физические страдания. Вы ловко увели разговор в сторону, Алекс. Вы даже не спросили, в чем заключался ваш обман. Странное поведение для невинного человека.

– Я правдив, как никогда.

– Не лгите еще раз. Помните мальчишку Далькроза?

– Того, что трагически погиб в Иллире?

– Он не погиб. Вы прекрасно знаете об этом, потому что сами управляли самолетом и подобрали парня на восточном побережье, возле Пустого острова. Должно быть, вам по старой памяти хотелось подвигов.

– Это твои выдумки, Макс. Иллюзия, навеянная аномалией.

– О нет! Побег мальчика на виндсерфере – очень романтично. Я восхищен. Легенда об утопленнике позволяет упрятать концы в воду. Вы выловили парня из моря, забрали в Арбел. Потом переправили его в Каленусию.

– Нет.

– Да, Алекс. Не нет, но да. У вас хватило сообразительности не привозить его с собой. Далькроз один перешел границу возле Мемфиса, неважно – как. С таким количеством псиоников, какое найдется в Арбеле… Думаю, при случае это нетрудно сделать, помощники всегда найдутся. Сейчас Вэл Август, которого все считают покойником, преспокойно гуляет по Порт-Калинусу. Думаю, в толпе паникеров и беженцев ему нетрудно было раствориться.

Стриж справился с собой и сухо улыбнулся:

– Это отменная фантазия. Не лишенная размаха. Красивый, но бессмысленный сюжет.

– Вовсе не бессмысленный. Хотите – я назову истинную причину ваших поступков?

– Валяй, назови, сайбер.

– Вы, ваше превосходительство, затеяли все это, потому что до сих пор не отказались от идеи отыскать Цертуса. Вы ловите знаменитого виртуала «на живца», используя как наживку Короля Воробьев. Мальчишка согласился на все, лишь бы попасть в Каленусию. У него слишком развито чувство долга.

Дезет помолчал, прищурясь и рассматривая затуманенный испарениями солнечный диск. С берега снова отчаянно сигналил гелиограф. Стриж хорошо видел бешеный ритм высверков, но даже не попытался разобрать слова Вэнса.

– В аномалии не работает техника, ты не сможешь записать и использовать то, что я сейчас скажу. Допустим, в твоих, Макс, словах есть кое-какая правда, допустим, я решился переправить Короля в Порт-Калинус. Может быть, меня даже интересует Цертус. Но если ты попытаешься объяснить все это Вэнсу, чтобы обвинить и уничтожить меня, то и тебе придется ответить наблюдателям на один очень неприятный вопрос. Хочешь, я задам тебе его прямо сейчас?

Гомункулус молчал, Дезет предпочел счесть молчание за согласие.

– Отвечай, от кого ты узнал про Цертуса? Пирамида так и не признала факт существования предателя. Легенды легендами, но ты, похоже, не испытываешь сомнений насчет реальности Мастера Миража. Знаешь почему?

Сайбер не отзывался, хрупкие глазные шарики погрузились в пазы корпуса, уши исчезли, гладкий непроницаемый корпус лежал неподвижно, словно отрубленный брусок металла.

Стриж подошел поближе. Чаек все не было – жутковатая пустота накрыла бухту. Волны настойчиво колотили в основание скалы. Море уже не молчало, бриз неистово гнал валы, брызги морской воды и хлопья пены оседали на куртке и волосах Дезета. Дымка, разорванная потоками воздуха, почти рассеялась. Консул ткнул брезентовым ботинком тушу гомункулуса. Правда, которую он осознал только что, ошеломила его самого.

– Макс, почему ты не хочешь мне ответить?

В утробе металлического обрубка что-то булькнуло, он немного повернулся, не выпуская ножки. Отклик по-прежнему шел из боковой части существа – это был звук учащенного человеческого дыхания. Ироническая имитация волнения почему-то обозлила Дезета, как нечто противоестественное, отвратительное.

– Не хочешь отвечать? Конечно, я неправильно тебя назвал, не тем именем. Ты больше не хочешь со мной говорить, Цертус, паршивый маньяк, предатель и шантажист?

Сайбер тихо засмеялся. Ему и не понадобился другой ответ.

Глава 32 Король возвращается

7011 год, последние дни лета, Порт-Калинус

Шоссе Порт-Калинус – Мемфис заполнил поток машин, все стремились попасть на восток. Издали крыши каров казались фрагментами панциря гигантского пресмыкающегося, вблизи иллюзия рассеивалась – машины обдавали резкой вонью горючего. Катили фургоны транспортных компаний, грузовые платформы, когда-то элегантные, а теперь очень пыльные и исцарапанные дорогие кары. Скопище беженцев занимало все полосы, кроме одной – эта лента дороги, отведенная под встречное движение на Порт-Калинус, оставалась почти пустой. Контраст выглядел таким разительным, что в водителей встречных каров тыкали пальцами, словно в сумасшедших.

– Этим, должно быть, понадобилась аномалия.

Наблюдатель Пирамиды расположился в будке, подвешенной на гигантском кронштейне – снизу можно было разглядеть его голову, закрытую шлемом пси-защиты, – она напоминала прозрачное с одной стороны яйцо. На табло под будкой появилось очередное стандартное предупреждение.

– Птенчик проклюнулся в гнезде и сыплет пометом! – выкрикнул снизу какой-то озорник, но насмешка утонула в тревожной перекличке сигналов, посвисте шумов на каналах бесчисленных уникомов.

Мидориан, администратор Электротехнической Компании, притормозил на краю пустой полосы – у него игольчато-острой болью покалывало виски и чесались воспалившиеся от усталости глаза. Пассажир на заднем сиденье крепко спал, администратору был виден только русый затылок парня и рукав потрепанной летней рубашки.

– Проснитесь, подъезжаем, сейчас начнется проверка.

– Что?

– Скоро Порт-Калинус.

Пассажир (студент, подобранный вчера на обочине) сел и провел ладонями по лицу. На тыльной стороне красивых пальцев был заметен тонкий сероватый налет грязи.

– Долго я проспал?

– Скоро полдень. Надеюсь, дружище, у вас при себе конфедеральный жетон. Иначе вами сейчас займутся «орлы свободной Каленусии».

Квадратную площадку возле обочины загромождал всякий хлам – в основном свежеразбитые или арестованные машины. Заметно было, что их в спешке и небрежно стаскивали сюда с полосы. Рядом пристроился глухой, с непрозрачными извне стеклами фургон пси-жандармерии. Наблюдатель в будке не сдвинулся с места, должно быть, он уже отдал команду через уником, вмонтированный в забрало. Двое солдат из фургона шагали к машине Мидориана с обманчиво-медлительной неотвратимостью кошмара. Полный костюм пси-защиты (глухой шлем, толстый, неловкого вида комбинезон и толстые перчатки) делал их похожими на электронных големов.

«Должно быть, бедолагам чертовски жарко в спецрезине».

К окну заспанным лицом приник пассажир Мидориана.

– Я таких еще не видел.

– Не видел таких костюмов, как на жандармах? Замечательная по надежности вещь. Это новые разработки нашей Компании.

Недовольный администратор сунул в перчатку жандарма свой жетон.

– Формальности проверок необходимы, но они меня безумно раздражают. Тем более когда впереди аномальный Порт-Калинус. Если бы не долг перед Компанией, я бы сейчас предпочел столице любое другое место.

Парень не отозвался, он нехотя, повинуясь жесту жандарма, вылез на дорогу и сейчас стоял, беззащитно щурясь под полуденным солнцем. Ореол истинного престижа, который окружал Мидориана, не коснулся мальчишки даже краем. У него тоже забрали жетон и грубо ткнули щупом ручного детектора прямо в темно-русый висок. Индикатор не дрогнул, парень состроил непочтительную гримасу.

Жандарм сурово насупился в ответ. «Сопляк, расхлябанный нигилист».

– По документам его зовут Август Райт. Полгода назад парня вышибли из парадуанского университета за неоплату. Ну, этот неудачник точно не из Лиги Пантеистов.

– Ментальный индекс двенадцать, по-моему, техника барахлит, – неуверенно пробормотал второй наблюдатель.

Первый заколебался. Пот стекал по его широкому лбу, по толстой шее, форменная рубашка под защитным комбинезоном прилипла к спине. «Если детектор на самом деле сломался, его показания не стоят ни черта. Может быть, я этот парень отъявленный псионик, хотя какой холеры сейчас делать псионику в Порт-Калинусе? Я могу задержать машину и их обоих, но стоит ли связываться с Компанией из-за приступа подозрительности?»

– Это человек из вашего персонала, мастер Мидориан? Администратор был либералом в душе, людей Пирамиды не любил и поэтому ответил дипломатично:

– Он мой знакомый.

Знакомство Мидориана с Августом Райтом началось всего сутки назад, но жандарм об этом не знал, поэтому вскинул руку в ритуальном приветствии наблюдателей.

– Все чисто, проезжайте.

Русоволосый снова влез на заднее сиденье кара. Рукав рубашки на секунду задрался, Мидориан заметил странный браслет пониже бицепса парня, но, довольный шуткой, сыгранной с туповатыми жандармами, не придал этому особого значения.

– Где вас высадить?

– Через два квартала.

Тот, который назвал себя Райтом, легко спрыгнул на растрескавшийся асфальт небогатого предместья и быстро убрел куда-то в горячее марево полудня, после чего навсегда исчез из памяти Мидориана.

Через полчаса в обшарпанную дверь маленького дома негромко ударили кулаком. Отворил сухой старичок с абсолютно седым хохолком редких волос. Он застыл на пороге, щуря подслеповатые глаза без очков.

– Лорд Вэл?..

Король перешагнул порог и попал в прохладную полутьму прихожей, в объятия потрясенного старика.

– Кольцер, не надо целовать мои руки. Ко всему прочему, они еще и грязные – я ехал от Мемфиса автостопом.

– Разум Милосердный, лорд Вэл, я думал, эти негодяи из Пирамиды вас убили…

Король поразился – насколько Кольцер постарел. Кожа истончилась и выцвела до восковой бледности. В добрых близоруких глазах стояли невыплаканные слезы.

– Как вы похудели, как вы выросли, мастер Вэл… Далькроз прошел в крошечную квартирку. В каждой мелочи обстановки сквозила бедность. Колченогий старомодный стол, дешевый уником, аккуратная убогая кушетка, свернутая газета, разбитые очки на столе. «Я был занят своими делами, а Кольцер тем временем просто ждал меня. Ждал упорно, всю долгую, одинокую зиму. Сначала – с надеждой, потом – со страхом за меня и, наконец, с привычкой отчаяния. А я ушел, бросил старика и забыл. Теперь я хочу сказать, как я люблю его, как рад видеть – и не могу подобрать слов. Я стал уродом, добрые слова ушли из памяти».

Кольцер стоял рядом с Вэлом, макушка слуги оказалась лишь чуть повыше плеча Короля.

– Я хотел бы приготовить вам хороший обед, но цены так взлетели. Эта аномалия…

– Я не голоден.

Вэл вымыл руки над крошечной раковиной в углу, швырнул на стол поддельный жетон на имя Августа Райта, снял с руки защитный браслет, изготовленный в лабораториях Арбела.

– Возьмите деньги, Кольцер. Все, что есть. Купите то, что вам понадобится – и для себя тоже. Лучше всего заказать по унику, если не получится – сходите пешком. Только не надо далеко уходить, выберите магазин побольше – может быть, вас там не запомнят. И не жалейте денег. Мне понадобится хороший сайбер и выход в Систему.

– Вы не будете отдыхать с дороги?

– Совсем немного. Времени нет.

Кольцер робко взял пачку каленусийских кредиток (каждая по сто гиней, щедрый подарок консула луддитов). Его шаркающие шаги замерли где-то в коридоре.

Вэл лег плашмя на голую кушетку и зажмурился – всего на несколько минут пришел глубокий, черный, непроницаемый сон, потом Король разом, словно от толчка, очнулся. На фоне опущенных век переваливались темные штормовые валы, прямо в лицо летели хлопья пены. Высокая черная волна нехотя согнула тяжелую спину. Король, который был во сне, рухнул прямо в провал разверзшейся воды и открыл глаза.

«Помню, как меня подобрали в море, тревогу Дезета – ему очень не шел этот испуг. Куда деваться – консул луддитов отчаянно боялся, что я умру, не сделав то, на что он так надеялся. Стриж использует меня в своих целях и все-таки был искренне, без расчета, рад, что я выжил. Радость, недоверие и испуг – все это вместе. Я выжил честно. Там были только мы вдвоем – я и море. И никаких чужих, изнасилованных душ и мозгов. Воробьиный Король первый раз сотворил кое-что стоящее, для чего не нужны способности псионика».

Старик вернулся через три часа, когда Король уже потерял терпение.

– Возьмите ваши деньги, мастер Вэл, – со стариковской мелочной гордостью заявил Кольцер. – Мне не пришлось платить за сайбера,двери магазина открыты для всех по случаю конца света. Хозяин, добрый человек – член Лиги пантеистов.

Король с трудом подавил приступ безумного смеха.

– Спасибо, друг мой, за преданность. Но я как раз явился, чтобы помешать светопреставлению.

Он соединил сайбер с Системой, взял обруч ментального ввода, надвинул его на лоб и натянул монитор-очки.

Ярко-оранжевая вспышка ударила в лицо. Сознание устояло, но призрачный огонь охватил мозг Вэла, боль пробежала по затылку и добралась до позвоночника.

«Цертус преодолел фундаментальное исключение Калассиана и гонит наводку прямо в Систему Порт-Калинуса. Он не может найти меня, поэтому забил все каналы своей дрянью, просто на всякий случай. Нужно пробиться к нему и встретиться лицом к лицу».

Вэл окунулся с головой в плотные, оранжево-обжигающие волны, дискомфорт усилился до предела, потом превратился в постоянную, монотонную, но все-таки терпимую муку. Король мысленно отодвинул в сторону обжигающую хмарь, она неожиданно легко подалась, но там, за первой завесой, моталась вторая, за нею еще одна и так дальше, до бесконечности, и не было предела бесчисленному числу завес.

Каждая из них обжигала протянутые в пустоту пальцы Короля.

«Я даже не понимаю, жар меня обжигает или холод».

Очередная завеса болталась, как тряпка, на ветру, цвет сменился на слабо-желтый, потом на ярко-голубой. Какофония красок резала глаза.

«Пусть они поблекнут».

Яркая мгла действительно полиняла, словно изображение согласилось и неторопливо выцвело, завесы распались на серые нити, а потом свились в космы тумана. Повеяло холодом ледника. Струйка снежинок ударила в щеку. На черном камне горной тропы крутилась поземка. Порывы бури раскачивали хрупкий мостик из досок и веревок. Вэл вцепился в обледенелый трос перил.

«Мне надо на ту сторону…»

Тонкая, светящаяся фигура возникла перед ним. Смоляные пряди бились по плечам, то скрывали, то открывали лицо.

– Кто ты? – спросил Король.

Незнакомец не ответил. Вэл сделал еще один шаг, тугой напор воздуха ударил в грудь, порывы ветра величественно выли, трещины в скалах играли органом, мост бешено качался под ногами.

– Ты Цертус?

– Нет.

– Тогда уйди с дороги.

– Остановись! Я Лин, брат Авителлы.

Король остановился, рассматривая человека, попытка спасти которого изменила жизнь самого Короля.

– Ты представлял меня другим? – спросил Брукс, который был в Системе.

– Это твое настоящее лицо?

– Да.

– А я воображал тебя мальчишкой. Где Авита?

– Ее здесь нет, но это неважно, послушай меня внимательно, Вэл, клянусь, я отчасти благодарен тебе за то, что ты создал меня.

– Я? Тебя создал?

Король горько рассмеялся, но безумный смех его унесло ветром. Лицо Брукса светилось вдохновением высокого класса – такими бывают лица удачливых пророков или сумасшедших поэтов.

– Я тебя создал таким?

– Да. Послушай меня, Вэл, слушай меня внимательно, если ты ошибешься, никто не поможет тебе и ты умрешь, а это обидно, потому что за тебя просила Авителла, а я привык потакать ей и выгораживать любовников сестры.

«Этот призрачный циник не может быть Лином, – подумал Король. – Это опять Мираж, шутки вездесущего Цертуса».

– Это не мираж, – эхом ответило существо по ту сторону моста. Ты пока не знаешь, кто такой Цертус, а я знаю о нем все или почти все. Ты и моя сестра нужны Цертусу как материал для его экспериментов, только поэтому вы и живы до сих пор. Пожалуйста, Вэл, уйди отсюда – не забирайся в те сектора, где Цертус особенно силен.

– А ты сам не боишься?

– Я уже не тот, каким ты меня запомнил. Помнишь мое спасение в госпитале?

– От реабилитации?

– О да, но не в этом дело. Ты слышал о пророках Конца?

– Кое-что. Мне некогда слушать бредни пантеистов.

– Перед тем как мир изменится, его посещают пророки. Как говорится, «и был им дан дар видения, и предвидения, и преддействия».

– Ты аналитик, что ли?

Лин, похоже, воодушевился, его голос звенел так, что пробивался сквозь шум ветра. Снежинки крутились над головой Брукса, создавая пародию на нимб.

– Я больше, чем аналитик! Сейчас я предсказатель, еще два-три года – и я смог бы прямо поучаствовать в творении пси. Человек сравнялся бы с Разумом, с Творцом. Ты понимаешь?! Перегородка. То, что отделяет мечту от ее воплощения. Материю от идеи. Пси от кси. Плод воображения от предмета, который можно пощупать, несбыточные надежды от событий, за которыми можно следить. Еще год-два – и я мог бы сломать Перегородку.

Вэл отшатнулся. В потоке выкриков Брукса, в нагромождении странных слов присутствовало рациональное зерно, но оно безнадежно ускользало от Короля. «Лин безумен».

– Ты бы отворил дорогу в мир бреду каждого идиота.

– Вэл, ты не понимаешь… Это возможность создать новый мир – прекрасный, чистый. Совершенный в своей предсказуемости и гармонии…

– Я все понял. Не знаю, верить тебе или нет, но пока что пропусти меня на ту сторону. Я иду к Цертусу, у меня с ним назрел разговор.

– Остановись, Далькроз! Подчинись. Пойми, я творец…

– Говори громче, тут такой шум, что у меня заложило уши.

Лин с гневом и отчаянием ненависти встряхнул непрочный мостик. Конструкция зыбко качнулась под ногами Короля.

– Постой, Вэл! Не прикидывайся дураком. Подойди поближе… Так… Стой! Теперь стой на месте, эта досочка как раз посередине.

Вэл остановился, Брукс приблизился. Теперь они стояли лицом к лицу, вцепившись в обледенелые перила, почти касаясь друг друга. Ветер трепал длинные волосы Брукса.

– Выслушай меня, не торопись. За мною охотится Цертус. Он всегда охотился за мной, потому что он тоже провидец. Цертус знает, что рано или поздно я помешаю его планам, я встречусь с ним лицом к лицу и уничтожу его, чтобы изменить мир. Он просчитал все наперед, давно – еще тогда, когда я был глупым мальчишкой, не осознававшим собственного предназначения. Сначала я брел по жизни наугад, меня вела за руку властная сестра, потом умирал в пересыльном лагере, дрожал от страха в конфедеральной больнице, плакал от отчаяния и одиночества. Мой дар пробудили страдания, потом его обострили медикаменты, которыми меня накачивали врачи. Однажды, валяясь на койке в полузабытьи, я понял, кто я такой. Тогда я не сумел оценить открытие – меня тошнило, из вены торчала игла, все было таким обыкновенным, что я не очень обрадовался…

– А потом?

– Ты спасал меня, противодействием Пирамиде, своим сопротивлением Департаменту Обзора ты заставил Цилиана вмешаться, а покойный инспектор был очень умным. Они с Цертусом увлеклись взаимной охотой, решив, что я при смерти. Это дало мне передышку. Пока Цертус боролся с наблюдателем, я ускользнул ото всех. От Департамента Обзора, от тебя, от власти своей сестры, от самой природы. Я выздоровел, Король, и сделался самим собой – провидцем и пророком.

– Рад за твои успехи. А теперь – пропусти.

– Стой! Ты не пройдешь.

– Это почему?

– Потому что я знаю, как ты нужен Цертусу. Он тебя не получит.

– Осади, Брукс. Я сам, без тебя, решу свои проблемы. «А ведь он может попытаться сбросить меня вниз, – понял Король. – У Лина светлое лицо честного безумца. Интересно, если я в Системе расшибусь о дно пропасти, что случится со мною там, в реальности Порт-Калинуса? Конечно, не смерть, иначе бы Брукс напал на меня без колебаний. Скорее всего, приключится кратковременный шок. Я глупо свалюсь со стула и до полусмерти напугаю добряка Кольцера, а у старика и без того слабое сердце».

– Ладно, успокойся, Лин. Я верю, что ты ненавидишь Мастера Миража. Но почему ты отвергаешь помощь? Вместе мы могли бы…

– Нет!

Гримаса Брукса выражала искреннее страдание.

– Ты не подвержен негативному эффекту Калассиана. Сейчас ты ненавидишь Цертуса, но ты нужен ему почти как пища, как воздух. Ваши пути пересекаются, это великий соблазн. Наверное, лучше было бы убить тебя, Вэл Август Далькроз. Я не могу уничтожить тебя в Системе, но я уже попытался это сделать по-другому. Помнишь мятеж Ральфа?

– Я запустил в Систему ложную информацию о том, что в Мемфисе делают оружие против сенсов. Я намекнул на Цертуса, напугал луддитов, заставил Бейтса похитить полковника Риверу. Ривера под пытками рассказал консулярам о тайном предательстве Ральфа. Ральфу Валентиану осталось только поднять мятеж против консула. У него не было выхода – понимаешь, не было! Я очень надеялся, что в завязавшейся драке тебя убьют, но ты каким-то чудом выжил, потом опять вернулся в Порт-Калинус.

В том, что сказал Лин, прослеживалась жутковатая логика. Горсть снежной пыли ударила Короля в лицо, каждое слово Лина Брукса отзывалось нестерпимой тоской. Горы нависли, заслонили тусклое небо миража. «Держись, Вэл. Сейчас не время для депрессии».

– Вита знала об этом?

– Только наполовину. Она знала, что мы вместе ищем Цертуса, но не подозревала, что и ты обречен тоже.

– Боже мой, зачем?..

– Потому что ты лишний, – грубо огрызнулся Брукс. – Моя сестра способна сильно увлекаться, а потом носиться с местью – за тебя ли, за мертвого Цилиана. Очень полезное качество, если женщину должным образом и умно направить. Это может сделать брат. Что-то ты скривился, не хочешь дальше меня слушать?

Король отвернулся.

– А я когда-то спасал тебя.

– Из королевского тщеславия и потому что спал с моей сестрой. Не возражай. Ты сам знаешь, что это истинная правда.

– Я все-таки пройду. Ты не сумеешь навредить мне в Системе.

Лин отступил в сторону. Сияние пророческого вдохновения почти исчезло с красивого юношеского лица, губы тряслись, а скулы заострились от ненависти.

– Цертус хочет убить меня! Понимаешь, меня! Пророка, провидца, созидателя лучшего мира! А ты, Вэл, только его инструмент, только боец, пусть и неплохой, пусть и устойчивый к Калассиановскому Эффекту. Твоя жизнь по сравнению с моей ничего не стоит. Если хочешь знать, ты самый обычный грешник перед Разумом – немного шарма, немного таланта, куча амбиций и потуги повести других за собой.

– А Разум что – он сам просветил тебя на этот счет? Или, может, ты вовсе не пророк, а самозванец? Ладно, я весь в грехах, они на мне болтаются, как репьи на собаке. Но, кроме меня, есть другие псионики Каленусии, я должен помочь им. Пусти.

Брукс посторонился:

– Ладно, иди. Ментальный бой между нами был бы смешон. Я не боевой псионик, не Цертус и не могу сжечь твои мозги через Систему. Считай просто, что мы с тобой не договорились. Есть реальный мир. Я взломал Систему, у меня теперь полно денег. Раз ты вернулся в Порт-Калинус, я пошлю по твоему следу чистильщиков.

– Наймешь убийцу?

– Конечно. Бывает такой скорый сервис, даже против псиоников. Тебя по всем правилам «сделают» специалисты.

– А как же Вита, что станет с Витой?

– Я сменил ей имя через Систему, поставил ментальные блоки и заставил делать карьеру в Калинус-Холле. Она легко тебя забудет. Если понадобится, я вмешаюсь в ее сознание более основательно, чем делал это до сих пор. Проваливай, Король без владений.

– Прощай, шурин. Ну ты и сволочь.

– Между прочим, это я создал аномалию!

– Да ну? Ты создал Помойку. Не ври, аномалии были всегда, ты решил обокрасть саму природу? Подвинься в сторону… тут узко. Вот так. После того как Цертусу настанет конец, мы еще поговорим.

– Ты воздвигнешь пагубную наводку на самого пророка?

– Нет, это было бы ни к чему. Хватит с тебя и побитой морды.

Король отстранил ошеломленного Брукса и двинулся вперед, на ту сторону. С полдороги он оглянулся, наслаждаясь оторопью на красивом лице Лина.

«Я отлично понимаю, за что не любят нас, мутантов. Леди Джу, Нина, Марк, Художник – все они люди странные, разные, удивительные. Но одного сумасшедшего Лина хватит, чтобы нагнать страху на весь Департамент Обзора. Я атеист. Не знаю, вправду ли Брукс пророк и аналитик, но подтолкнуть Ральфа на мятеж он сумел, значит, от него можно ожидать чего угодно».

Вэл перешел шаткий мостик. Крики брата Авителлы утихли за поворотом, теперь обломки черных скал отгораживали Короля от ветра. Перистые облака тонким слоем плыли мимо – так близко, что казалось, клочок белой субстанции можно отщипнуть. Через некоторое время горы расступились. Когда-то давным-давно скала обрушилась в пропасть, крупные обломки раскатились по площадке, усиливая ощущение дикости и запустения.

На самом большом камне, который по форме слегка напоминал офисное кресло, восседал Цертус.

– Здравствуй, друг, – просто сказал он. – Я очень доволен, что ты вернулся.

Вэл не нашелся что ответить. Накал ненависти ослабел сам собой.

Мастер Миража заметно переменился.

Загадочные кошачьи глаза остались, вертикальный зрачок медленно пульсировал, смокинг исчез, его сменило подобие стальных лат маскарадного сайбера, сквозь щели корпуса неряшливо пробивались жесткие пучки шерсти.

Зато лицо, форма ушей, тела и рук стали совершенно человеческими – мягкими, розовыми.

Цертус-человек казался спокойным и немного грустным.

– Ты пришел упрекать меня?

– У меня сейчас нет времени на упреки.

– Ты уже видел Лина Брукса?

– Да. Он говорил правду?

– В основном правду, мой мальчик. Я не в силах разобраться, насколько основательны его мессианские претензии – ну да холера с ними. Правда в том, что он стремится меня убить, мешает мне. Но это моя и только моя забота.

– Я и в самом деле – только твой инструмент?

– Ты мое детище, мой любимый инструмент, законная гордость верного Цертуса.

Далькроз помедлил – Цертус выглядел отрешенным, словно бы прислушивался к чему-то невидимому или вел двойную игру. Король поискал в душе прежнюю злость – и не нашел ее.

– Чего ты хочешь?

– Твоей дружбы, мой мальчик. Я оставил в Порт-Калинусе генератор, через несколько часов он сработает, уничтожит норма-ментальных, объединит силы выживших псиоников, сметет Лина Брукса, даст бессмертие мне и тебе…

– Что?! Еще один лучший мир? Сначала Брукс, потом и ты туда же, Цертус.

– Ты пойдешь со мною, мой Король?

– Не пойду, ты свихнулся.

– Что, очень жалко норма-ментальных?

– Конечно, жаль. К тому же мне еще в большей степени не нравятся маньяки. Аномалия – твоя работа?

– Нет, не моя, я ее только использовал. Все остальное, что я тебе рассказал, – истинная правда. Ты больше ничего не хочешь попросить?

– Попросить – может быть… Я бы попросил тебя остановиться, но, видно, это будет пустая просьба.

– Конечно, меня уже не переубедить. Раз ты отказываешься от щедрого подарка – иди, беги, возвращайся в скучную реальность, попробуй отыскать и уничтожить мой генератор. Я посмотрю на твои бесполезные метания, мальчик мой. А потом ты станешь частью нового мира, хочешь ты того или нет.

«Лин безумен, но он говорил правду. Цертус лжет вовсю, но он в своем уме, – в отчаянии подумал Вэл. – Ложь во лжи, а внутри этой лжи еще одна – и так до бесконечности. Я запутался в мираже. Не надо было приходить сюда, это только на руку Цертусу. И все-таки генератор существует. Искаженный ментальный эфир, забитые дрянью каналы Системы – вот лучшее тому подтверждение».

– Я ухожу.

– Иди.

– Я попытаюсь помешать тебе.

– Пытайся, мальчик мой.

– Ты убьешь меня?

– Вовсе нет. Наоборот, я помогу тебе вернуться. Ни к чему тащиться длинной тропой опять мимо скал, мостика и сумасшедшего Лина. Я тебя подтолкну… Вот так. Смотри – это короткий путь.

Переход свершился мгновенно. Далькроз снова очутился в обыденности теплого полудня. Очнулся, потрогал монитор-очки на лице. Перед глазами Вэла плавали радужные круги.

– Сайбер, немедленно отключиться от Системы.

– Команда принята.

– У тебя есть карта Порт-Калинуса?

– Конечно. Простите, хозяин, это стандартный комплект канцелярского сайбера моей модели.

Вэл быстро нашел то, что искал, потом сорвал монитор-очки, добрел до крошечного умывальника, сунул голову под острую, словно спица, ледяную струйку, размазал воду по лицу и шее. «Ну, вот и все. Даже если я чего-то недопонял, у меня появилась цель, это очень здорово, когда понимаешь, что делать».

– Кольцер?

– Я здесь, лорд Вэл.

Старик сидел на колченогом стуле, он бессильно уронил руки на колени и, против обыкновения, даже не попытался подняться. Кольцер походил на подбитую охотником птицу.

– Вы выглядите очень беспокойным. Вы кричали, как в бреду, сэр. Что-то случилось в Системе?

– Спасибо, Кольцер, ничего страшного, но мне придется заняться делами. Наверное, я вернусь не скоро, может быть, и никогда не вернусь. Обо мне не беспокойтесь, это совсем не опасно, деньги возьмите себе, это ваше жалованье за год.

– Вы показались мне усталым, лорд Вэл. Может быть, вам следует отдохнуть с дороги?

– Ничего, это только мимолетное ментальное напряжение.

Король забрал со стола защитный браслет, натянул его на руку и прикрыл устройство рукавом рубашки.

– Прощайте. Как только я уйду, постарайтесь найти по уникому врача. Берегите себя, Кольцер. У вас неважный вид.

Сайбер еще работал, когда Король уже выбежал из прохладного сводчатого подъезда в пыль и предгрозовую духоту жаркого дня. К оставленному сайберу растерянно подошел старик:

– Конец света концом света, а энергия дорожает день ото дня…

Кольцер подобрал и пристроил себе на нос монитор-очки, картинка – подробная карта окраины Порт-Калинуса – показалась ему знакомой. Старику захотелось бережно притронуться пальцем к надписям – обычно это помогало ему читать мелкие буквы.

– Атенаис-сквер… Мой хозяин отправился за город, туда, где эти безродные выскочки понастроили свои проклятые виллы.

Дверь, тронутая теплым сквозняком, нехотя заскрипела. Кольцер снял монитор, коснулся корпуса сайбера – бесполезно. «Вот беда, а ведь эта вещь выключается только ментально».

Упругие шаги раздались в прихожей.

«Слава Разуму, лорд Вэл вернулся, передумал уходить».

Больная шея гнулась плохо – Кольцер неторопливо и доверчиво повернулся всем хрупким, старческим корпусом.

На пороге, по-шакальи ссутулясь, стоял человек – не Вэл, просто человек. Незнакомый, в чуть запылившихся спортивных ботинках. Даже глядя в крошечные зрачки чужака, невозможно было определить его настроение. Светлые холодные глаза смотрели сквозь Кольцера, по-настоящему жили только руки – сильные, очень умелые, с чуть шевелящимися пальцами. Это непроизвольное движение не прекращалось ни на минуту.

Старик, словно завороженный, не отводил взгляд от чужих пальцев. Потом посмотрел на ботинки пришельца. К носку левого пристал маленький сухой древесный лист. Сухой лист – шевелящиеся пальцы. Пальцы – лист… Кольцер не видел больше ничего – ни одежды, ни невыразительного, словно стертая монета, лица незнакомца.

– Вы… ищете… меня?

– Не тебя. Далькроза.

Кольцер оторвался от разглядывания чужих ботинок и заставил себя заглянуть гостю в лицо. Страх от этого безмерно усилился – в зрачках незнакомца, зримая и жадная, стояла Холодная Пустота.

– Его здесь нет, – ответил Кольцер довольно твердо, но незнакомец уже вошел в комнату, следом проскочил еще один. Их неторопливые, вразвалочку, движения, делали сходство с хищниками разительно-совершенным. Кольцера била крупная дрожь.

Первый гость бегло, но цепко оглядел комнату.

– Парень ушел недавно, его сайбер еще остывает.

– Надо торопиться…

– Кто вы такие? – пробормотал Кольцер, удивляясь собственному голосу – таким жалким, тонким и унизительно слабым показался ему этот голос.

– Да вы не бойтесь, мы добрые друзья лорда Далькроза, – густым баритоном ответил второй пришелец. Первый сопроводил этот ответ коротким смешком.

– Пожилым джентльменам вредно волноваться. Скажите нам правду, куда скрылся Далькроз. У нас к нему дело, очень важное дело.

– Какое?

Гость замялся лишь на секунду.

– У нас к нему письмо. Да. Именно письмо.

Кольцер отступил к столу и, собрав тело в робкий клубок, попытался проскочить на выход, его удержали рывком, грубо схватили за воротник.

– Люди, помогите!..

– Заткни ему рот, Бин. Старичок не по делу завопил.

– Да разве это был вопль? Это же самый обыкновенный шепот.

Они приблизились вплотную, от одежды врагов несло едким топливом и горькой полынью. Кольцера скрутили, толкнули на кушетку, рот залепили скотчем.

– С заклеенным ртом он не сумеет заговорить.

– Когда старичок развалится, это будет понятно по прищуру. Это всегда бывает видно.

«Разум Милосердный! Я стар, глуп, слаб и больше не могу помогать лорду Вэлу. Но я очень-очень боюсь боли. Разум, если ты есть, пошли мне немедленную смерть – прямо сейчас, пока я еще могу принять ее с достоинством».

Кольцер съежился и бессильно пошевелил связанными руками – запястья моментально до каменной тяжести онемели, зато ноги оставались свободными. «Сейчас я умру». Кольцер внезапно вспомнил собственное детство. Серого зайца, затаившегося в траве, – их было много в северном имении Далькрозов. «Я значу не больше зайца, даже меньше, ведь из их шерстки в деревне плели удивительные пушистые коврики – такие красивые. А я никому не нужная старая развалина».

В той, давно канувшей в прошлое жизни на зайцев охотились коршуны. Однажды совсем юный Кольцер поднял мертвого хищника. Мальчишка-слуга держал тяжелую птицу на вытянутой руке, за распластанное крыло. Из распоротого брюха сыпался пух и еще что-то красное, скользкое, отвратительное. Позже Кольцеру сказали, что иногда крупный заяц-самец может убить птицу молниеносным ударом задних лапок.

«Эти чужаки, они не похожи на птиц, скорее уж на гиен».

Рядом с Кольцером, раскуривая сигарету, уверенно расставив ноги, стоял «гость». Облако дорогого, дыма с примесью какого-то бальзама быстро заполняло тесную комнату. Старик закашлялся, согнул колени, подтянул их почти к подбородку.

Тот, которого звали Бин, полуобернулся.

– Сигаретой в глаз, – спокойно посоветовал он.

Второй враг склонился над стариком. Близорукий Кольцер хорошо видел яркую точку огня у своего лица и мундштук сигареты в чужих пальцах. Пальцы продолжали мелко шевелиться.

«Прямо сейчас». Кольцер разом выпрямил ноги…

– Ох, дьявол! Бин! Помоги!

– Ты что – испугался?

– Эта развалина пнула меня в живот. Матерь Разума! Тут мокро. Я не знал, что у него туфли с лезвиями в каблуках. У меня кровь, посмотри, что там такое, неужто просадило до кишок?

Бин склонился над пособником, приподнял край располосованной рубашки и тут же поспешно опустил ее обратно.

– Пустяки, это просто ушиб. Лежи спокойно, сейчас отпустит.

– Спокойно… Ты, должно быть, издеваешься надо мной. Жжет, будто огнем.

– Что ты сотворил со старичком?

– Что я мог сделать? Мировое Яйцо! Он меня пнул, я ткнул его кулаком куда придется.

– Кольцер труп, потому что ты попал ему прямо в висок. Старику немного надо, он теперь уже ничего не скажет, а наш наниматель не из тех, кто прощает промахи.

– Бин, да я же не хотел его убивать! Помоги мне! Я же говорю, у меня кровь. Разум Мировой, какая глупость…

Налетчик закашлялся.

– Заткнись, я не собираюсь нянчиться с неудачником. Тот, которого звали многими именами, в том числе и Бином, нашарил в кармане компактный излучатель. Поднял забытые всеми монитор-очки, некоторое время всматривался в четкие многоугольники карты Порт-Калинуса.

– Атенаис-сквер… Это квартал, в котором находится частная вилла Вэнса. Конечно… Можно было сразу догадаться, куда бросится загнанный парень. Он выудил информацию из Системы и побежал с нею к Вэнсу. Надеется, что его без особых помех пропустят к Старику. Полдень, жара, и проклятое крысиное облако над бухтой расплавили мои мозги.

Он вытащил излучатель и насквозь прожег затылок покалеченного помощника. Раненый умер мгновенно и безболезненно, беспокойные пальцы замерли и больше не шевелились.

– Вот и все. Тебе ведь и впрямь разворотили живот. Под небом мало места, прощай навеки, мой компаньон. А старичок оказался на высоте. Отважный и верный старый джентльмен, мир его пожилому праху.

Бин спрятал оружие, ментальным приказом выключил сайбера и вышел в небрежно раскрытую дверь.

Глава 33 АКЦИЯ-2

7011 год, последние дни лета, бухта Порт-Калинуса

– Я представлял тебя по-другому, – холодно сказал Цертусу Стриж.

– Разочарованы? Хотели видеть кота в смокинге? – брюзгливо осведомился Мастер Миража.

Дезет покачал головой.

– Наверное, нет. Я ожидал увидеть человека, с машиной справиться легче.

– Не заноситесь, вы, как и все, обманываетесь внешностью. Я и человек и машина, поэтому сумел обойти фундаментальное исключение Калассиана. Кстати, прямо сейчас в Системе орудует мой двойник.

Стриж тронул носком ботинка то, что оказалось Цертусом.

– Ты знаешь, что я сейчас сделаю? Я выброшу это барахло, то есть тебя, в воду. До дна тридцать метров, подходящая могила для существа с извращенной логикой.

– Давайте-давайте, бросьте меня в море и увидите сами, сколько сумеете продержаться в одиночку. Вернитесь на берег вплавь, объясняйтесь с Вэнсом, унижайтесь, пытайтесь устроить дела своих луддитов – все это, как танец мух над лужей. Короткое и бесполезное действо.

– Я – часть твоего плана?

– Только небольшая часть – так, незначительный фрагмент, эпизод, кусочек… Не заноситесь.

– Я не знал, что металлические свиньи честолюбивы.

– Бессильные оскорбления – вот последний удел неудачников. У меня есть дар предсказаний и прогнозов. Хотите узнать свою судьбу?

Дезет помедлил, он боролся с нестерпимым искушением.

«Почему мы так стремимся увидеть будущее? Как это по-человечески глупо. Если будущее сносно, стоит позволить судьбе сделать нам приятный сюрприз. Если меня ждет крах, ни к чему заранее знать об этом».

– Нет, не хочу.

– Правильно, – одобрил Цертус. – Неведение полезнее познания. Тогда, чтобы помочь приятно скоротать время, я опишу ваше прошлое.

– Заткнись.

– Понимаю, у иллирианского офицера оно не слишком приглядно.

– В моих действиях, по крайней мере, была логика, у тебя ее нет и в помине.

Сайбер обиженно засопел, для существа без легких этот звук казался очень странным.

– Вы смертник, Алекс. Если хотите, я могу украсить логикой ваши последние часы. Расслабьтесь и послушайте. Потом вам не будет очень больно.

Стриж прикинул, не выполнить ли обещание и не отправить ли заносчивого гомункулуса в воду. «Он разыгрывает велеречивого злодея и попросту тянет время – Цертус что-то задумал, какую-то новую пакость. Я чувствую, знаю это».

– Давай, говори.

– Хорошо, слушайте и не жалуйтесь потом, что вами жертвуют ради мелкой цели. Что вы знаете о подполье ивейдеров Каленусии?

– Только то, что оно было. Может быть, оно существует до сих пор.

– Это подполье, их поддельные жетоны, их система безопасности, их связи в Системе, их славная легенда, сомнительная слава и, наконец, сам Воробьиный Король – все это от начала до конца – дело моего интеллекта.

– Врешь.

– О нет. Я нашел мальчишку с нужными задатками, и талантливого, без родственников, которые могли бы вмешаться и заявить свои права. Я подал ему идею и нашел первых сообщников, прикрыл их заговор от Пирамиды, Егеря и Вэнса. Я поставил на широкую ногу производство поддельных сертификатов о реабилитации.

– Сам поставил?

– Я был боссом в деле. В Пирамиде на меня работал некий Вазоф. Знаете его?

– Не знаю.

– Ничего, удовольствие от такого знакомства, признаться, совсем крошечное. Труслив, продажен, к тому же ленив и нуждался в стимуляции страхом. В паре с ним работал покойный профессор Калберг – эта фигура покрупнее, уважаемый ученый, псионик-провокатор на службе у Пирамиды. Они вместе тайно искали клиентуру – подростков с повышенным пси-индексом, которым грозила мучительная процедура реабилитации, потом подчищали информацию в картотеках Пирамиды и выдавали им фальшивые документы норма-ментальных.

– Калберг и Вазоф знали, что ты сайбер?

– Нет, мы общались только через Систему.

– Мятеж Ральфа Валентиана – твоих лапок дело?

– Конечно. Далькроз был мне нужен в Порт-Калинусе. Мальчик сбежал в Мемфис помимо моей воли. Полковник Ривера работал на меня, но он вышел из-под контроля. И у него, и у Крайфа была неустойчивая психика – солдафоны и палачи. Они чуть не убили Вэла, но мой Король сумел защититься сам и перебрался к вам, в Арбел. Чтобы вернуть беглеца назад, я спровоцировал Ральфа на мятеж. Оркус или Цертус – какая разница? Валентиан принимал наркотики и пользовался Системой. Остальное дело техники – он видел то, что я хотел, и делал то, что я от него требовал. Его бредовые видения собственной мощи и величия были созданы мною и эстетически безупречны. Если бы мятеж удался, ваша дочь гораздо раньше оказалась бы в Порт-Калинусе.

Стриж испытывал мучительную смесь растерянности, ненависти и отвращения.

– И что дальше?

– Вы победили беднягу Ральфа и временно (и неосознанно) обхитрили меня, загнав мальчишку Далькроза подальше, в Порт-Иллири.

– А потом?

– Что потом? Я вырастил своего Короля. Он ненавидит меня, пускай, его ненависть придает его совершенству последние штрихи. Он честен, сообразителен и смел. Я искренне доволен результатом. В некотором смысле это мой сын. Вы видели его, говорили с ним – этот экземпляр великолепен.

Консул иронически хмыкнул. Цертус вздохнул несуществующими легкими.

– Зря смеетесь. Я лишен возможности размножаться биологически, но совсем не против того, чтобы оставить след в виде отпечатка на чьей-нибудь психике.

– Должно быть, только ради этого ты создал игрушечное подполье ивейдеров и раскрутил всю интригу?

– Конечно, не за этим. Вы учились чему-нибудь, кроме войны, Дезет?

– Я окончил университет в Порт-Иллири.

– Не буду угнетать ваш ограниченный разум элитной философией. Вэнс рассказывал вам, как создавали меня?

– Тебя сделал Ролан-Аналитик, известный в прошлом пси-преступник, проект на грани техники и псионики, технология утеряна, желающих ее восстанавливать нет. Между прочим, очень разумное решение. Один Цертус вызывает омерзение. Два Цертуса нагоняли бы тоску.

– Меня не трогают ваши примитивные оскорбления. Цертуса действительно нельзя воспроизвести. Обычными технологиями. Ролан вложил в меня кое-что от своей личности, за исключением, быть может, недостатков. То, что когда-то сделал он, я сумею повторить.

– Ты нашел способ тиражировать сайбер-псиоников? Тембр голоса Цертуса изменился, похоже, он слегка обиделся или имитировал обиду.

– Речь идет не о тиражировании машин, а о создании новой расы с паранормальными свойствами. Если хотите – расы сверхразумных полусайберов. Или небиологических псиоников. Меня не волнуют термины. Во всяком случае, сенсами нового типа станут подобные мне существа.

Дезет расхохотался, чувствуя, как каждый нерв его дрожит от напряжения. Ситуация стремительно катилась к абсурду, но опасность никуда не делась – она стояла рядом, невидимая, зоркая, беспощадная.

– Ты что, собираешься заняться размножением?

– Фу, как грубо. Если хотите – да, собираюсь. Только не в вашем примитивном смысле. Трансформацией займется генератор, он поглотит личности обычных псиоников, чтобы, используя их фрагменты и индекс, сформировать новые личности. Производство практически бессмертных небелковых тел, как вы понимаете, дело нетрудное, с ним справится любая мастерская средней руки.

– Зачем?

– Затем, что сейчас я одинок, – просто и с достоинством ответил Цертус. – Затем, что человечество меня разочаровало. Затем, что новое всегда лучше старого.

– А зачем тебе Воробьиный Король?

– Мальчик будет первым куском топлива в котле моего дела. Мне жаль его калечить, но это необходимая жертва.

– Кого еще ты наметил пустить в расход?

– Его девушка, Авителла Брукс, нужна мне как ментальный противовес. Идеальный вариант. Простая и здоровая, бесталанная натура. Плюс к ним те ивейдеры, которые сейчас остались в Порт-Калинусе. О, можете мне поверить, таких наберется достаточно много. Я долго ждал, я предсказал очередную аномалию, у меня была самая точная информация на тысячи псиоников Каленусии…

– Ты говорил о генераторе…

– Только не надо оглядываться на тот бесполезный ящик, который служит табуретом вашему заду. Мой генератор остался в Порт-Калинусе. Он включен и действует, ему не нужен непосредственный контакт с рабочим материалом. Радиус действия огромен.

– Кто еще тебе нужен?

– Возможно, ваша дочь, Нина. Ее затянет в общую воронку.

– Сволочь. Ты решился их убить?

– Не убить! О нет… Трансформировать… Сделать совершенными. Взять все лучшее, что оставалось в мозгу у мутантов, и создать новую расу – чистую, мудрую, другую.

– Этим ты изменил бы личность доверявших тебе людей, а ведь утрата собственного "я" немногим отличается от смерти.

Сайбер коротко рассмеялся, и в этом новом, звонком и чистом синтезированном смехе Стрижу почудилась пронзительная нотка восторга и тоски.

– О да! Когда тысячи умирают – заметьте, умирают как телом, так и душой – ради идеи, созревшей в дядюшкином кабинете, ради иссушенного куска земли, покрытого менгирами и полынью, – это норма, это называется каленусийским или иллирианским патриотизмом. Когда людей вынуждают поступиться собственным "я" ради новой, совершенной жизни – это называют моим преступлением.

Стриж отвернулся.

– Мне противно смотреть на тебя, Макс. Личность священна. Можно убить тело, но нельзя перекраивать человеческую душу.

– Ха! Моралист с послужным списком убийцы!

– Лучше убийца-моралист, чем адепт внеморального бытия.

Цертус неуловимо перешел на «ты», голос металлической свиньи утратил торжественность и теперь звучал откровенно издевательски.

– Ух ты, ух ты, оказывается, Алекс Дезет изучал философию. Не в иллирианской ли военной академии, под опекой нашего доброго диктатора Оттона?

– Угадал. А теперь говори, зачем ты меня затащил на этот остров. Зачем я тебе нужен? Пойми, я не сенс, а нулевик и не гожусь для твоих бредовых проектов.

– Ты зачем нужен? А ни зачем, иллирианец. Мне нужен был не ты сам, а только здоровый и не подверженный аномальным воздействиям помощник, который отнес бы мою бренную оболочку в зону безопасности – в аномалию. Пусть теперь дядюшка Вэнс попробует меня достать! Его примитивная техника тут бессильна. Пусть кинет парочку ракет – я полюбуюсь, как эти игрушки рухнут в море.

– Он достанет тебя по-другому. Система еще действует. Люди Егеря отыщут настоящий генератор…

– Пусть пытаются искать. Скажи-ка мне, Алекс, ты станешь соревноваться с рыбкой в плавании? Я – такая рыбка, я плоть от плоти Системы, кость от кости ее. Вне аномалии Вэнс мог бы убить меня телесно, да и то с большим трудом, но он не может помешать мне шуровать при помощи ментального обмена…

– Ах ты, сволочь!

– Ну да, ну конечно…

– Ты управляешь Системой на расстоянии?

– А ты как думал? У меня наводка.

– Ты не умеешь…

– Еще как умею. Помнишь старого перца, луддитского проповедника Иеремию Фалиана? Того, который однажды без страха и сомнения дал тебе по морде и ментально вещал на уникомы? То, что проделывал человек, может сделать и Цертус, человек и сайбер в одном лице!

– От человека у тебя только мания величия.

– Еще и чувство юмора. Мне надоело смотреть, как ты возишься с гелиографом. Хочешь, я включу ментальный канал связи и дам тебе послушать Фантома? Любуйся, иллирианец, вот она, телепатия в действии.

Пауза затянулась на несколько секунд. Потом голос Вэнса раздался прямо в ухе Стрижа.

– Подделка, – возразил Дезет. – Наводки на меня не действуют.

– Это не наводка, о нет! Это настоящий звук. Я принимаю мысли дядюшки и заставляю резонировать косточки твоего черепа. А вот твои реплики идут нашему доброму Юлиусу Вэнсу прямой ментальной наводкой. Как тебе мысленный брифинг в ожидании нового мира?

Стриж не нашелся что ответить.

– Разум Всемогущий! – в переданном неизвестно как, но явно настоящем голосе Фантома слышалось непритворное отчаяние. – Алекс! Рядом со мною сейчас этот ваш Воробьиный Король. У нас большие проблемы. Немедленно избавьтесь от сайбера и возвращайтесь.

– Каким образом мне избавиться от Макса? Ликвидировать?

– Сломайте.

– Только что пробовал – у вашего бывшего референта сверхпрочный корпус. Я долблю его камнем, колю ножом. Испортил лезвие и сумел только поцарапать краску.

– Сбросьте предателя в воду, пусть ему замкнет схемы.

– Как же, как же, – ехидно забулькал Цертус. – Я еще и водонепроницаемый. Когда целая лаборатория работает над моим личным усовершенствованием, поневоле становишься неуязвимым.

– Он что – пустил на это государственные фонды? – отрешенно поинтересовался Стриж.

– Ну, в определенном роде, это была моя ошибка, – смущенно отозвался Фантом. – Некоторые научные проекты…

– Шеф заказал мне оружие против твоих псиоников, – охотно пояснил Цертус. – Очень интересная и многообещающая разработка.

– Макс, ты изменник и болтливый подлец.

– Не сердись, дядюшка. Между прочим, его превосходительство консул праведных луддитов очень умно тратил деньги и слова, у тебя в Калинус-Холле полным-полно подкупленных им чиновников.

– Алекс, это правда?

– Холера вас побери, вы же знаете, что это самая обычная практика…

– Вот видишь, дядюшка Вэнс, он замолчал и к тому же сильно краснеет. Ты бы видел, как это странно выглядит на не стеснительной физиономии его превосходительства.

– Алекс, разбейте свинье зрительные датчики.

– Я не могу их найти – он упрятал глазенки в корпус.

– И не найдешь, не надейся. К тому же они мне не очень-то и нужны – я немного владею ясновидением.

– Мне кажется, он издевается над нами с какой-то целью. Послушайте, Вэнс, мы тратим силы на пререкания с сайбером и друг с другом вместо того, чтобы попытаться остановить генератор. В любой момент связь прервется по воле этого монстра. Ваш гелиограф никуда не годится – это слишком медленно.

– Вы можете бросить все и вернуться?

– Лодка разбита, но я могу переплыть залив. Отсюда виден берег.

– Возвращайтесь немедленно, Алекс, я очень прошу вас вернуться. Бросьте сумасшедшего сайбера на произвол судьбы…

Голос Вэнса внезапно исчез. Стриж поднял глаза. Тусклая, без глаз и ушей туша Цертуса не двигалась. Дезет подавил искушение еще раз пнуть неуязвимого сайбера – шестым чувством он снова поймал настойчивый сигнал тревоги. По кромке скалы вскарабкался краб, потом еще один.

«Их тут десятки, эта пакость лезет прямо из моря».

Панцири крабов неприятно скребли скалу. Стриж обошел шевелящееся скопище, стащил парусиновые ботинки, спрыгнул в воду и поплыл, ориентируясь по размытому дымкой солнечному диску.

– Эй, консул.

Дезет, не оглядываясь, прислушался. Зов Цертуса пришел издалека, но оставался ясен и отчетлив.

– А мне ведь только того и надо, чтобы люди Вэнса искали генератор. Я обманул и тебя, и всех остальных. Радиус действия у генератора совсем маленький. Пусть ищут. Эти поиски соберут вместе нужных мне людей, подведут их вплотную к устройству и…

Стриж развернулся и поплыл назад, к острову.

«Вот она, та ловушка, которую я интуитивно предугадал. В скалах остался гелиограф, я обязан вернуться, задействовать его и хоть как-то предупредить Вэнса. Не нужно ничего искать, остается срочно уводить всех, кого сумеем, – надо остановить и предупредить Далькроза. И еще Нина. В первую очередь спасти ее, немедленно отправить прочь из Порт-Калинуса».

Сильное течение потащило Дезета назад, к скалам.

– А ток воды я немного усилил, – снова раздалось прямо в ухе. – Смотри…

У обросшей водорослями скалы бешено крутился водоворот. Стриж попытался уберечься от удара. Его проволокло боком и плечом по острым граням, швырнуло вперед и в сторону. Еще один удар вскользь пришелся по голове Стрижа. Он оттолкнулся от камня и ушел в глубину – там, под слоем воды, консул ясно увидел розовые разводы собственной крови.

«Я не успею никого предупредить. Меня несет дальше в открытое море. Берег удаляется, надо всплыть».

– Джу! – крикнул он. – Джу, помоги! Джу, помни меня!

И этот крик долетел до одинокого острова.

Дезет вынырнул через пару минут, судорожно хватая драгоценные глотки воздуха. Черная туша одинокого камня сильно удалилась, из виду пропал и берег.

Стриж еще успел заметить очень далекую вспышку света, перед тем как очередная волна захлестнула его.

Эпилог ПУТЬ ОБМАНУТЫХ

7011 год, последние дни лета, Порт-Калинус

А вот Король остался жив. Тело наемного убийцы Бина упаковали в пластиковый пакет – наемника без труда подстрелил охранник президентской виллы. Продолговатый мешок закинули на ледник, и все добропорядочные люди, как и положено, забыли о бандите.

В первые часы вечера кортеж роскошных машин безо всякого протокола покинул Атенаис-сквер, чтобы, прорезав пустоту столичных улиц, остановиться возле Калинус-Холла.

За эти часы Вэнс приобрел новую седину и растерял большую часть прежнего холодного лоска – на Короля смотрел сломленный, напуганный, далеко не первой молодости человек с внешностью школьного учителя, желтоватая нездоровая кожа подчеркивала хроническую усталость.

Марк и Король так и шли рядом. Беренгар с трудом верил в спасение друга.

Берта, секретарша чиновника Бернала, встретила их в коридоре.

– Авителла? – тихо спросил Король.

Она подняла на него чистые глаза, с неверием и трудом вспоминая собственное имя.

– Вита?

– Меня зовут Берта. Меня всегда звали именно так.

И тогда он с силой, крепко обнял ее гладкие плечи, преодолел слабое сопротивление и на своем виске ощутил теплые капли ее слез.

– Вита, Вита, что они сделали с тобой, Вита. Это был Лин?

Она молчала так, как, наверное, молчала бы статуя, обладай она хоть одной искрой мысли. Потом повернулась и побрела прочь, неуверенно, словно только что проснувшийся человек, переставляя ноги в дорогих туфлях.

«Где же ее прежние дерзкие сандалии, которыми она любила пачкать ковры? Ангел Вита».

– Я вернусь за тобой! – крикнул Король. Девушка уже не шла – она почти убегала.

Вэнс деликатно отвернулся. Чиновник Бернал почтительно сопровождал его, иотблески холодного страха трепетали в стеклах чиновничьих очков.

– Генератор трудно было найти, Цертус выбрал для тайника более чем странное место.

– Он оставил контейнер в моем собственном кабинете. Гражданин нашей Конфедерации, Вэл Август Далькроз, отыскал ящик, используя свои способности псионика.

Бернал вежливо поклонился Вэлу. Нина подошла поближе.

– Кто эта девочка? – незаметно прошептал чиновник.

– Дочь Дезета, – шепнул в ответ президент Конфедерации.

– Сейчас, когда аномалия пошла на убыль, мы послали за консулом вертолеты – они уже ищут его над заливом.

– Дезета еще можно спасти?

– Пожалуй, почти никаких шансов.

Вэнс кивнул и ощутил тяжелую, мутную тоску. «Луддиты сочтут меня предателем». Война с Северо-Западом встала перед ним призраком неизбежности. «Мой старый враг погиб, а я испытываю по нему неподдельное горе, оно мучит меня, словно ожог».

– Надеюсь, остров с мятежным сайбером уже накрыли ракетным ударом?

– Я свяжусь с министром обороны…

До слуха Вэнса докатилось эхо отдаленного взрыва.

– Отлично, кажется, уже.

Двое техников в форменных коричневых туниках почтительно подошли к Вэнсу.

– Мы обезвредили прибор в вашем кабинете – отключили его от Системы и сети питания. Прикажете открыть?

Вэнс неспешно, не оглядываясь, прошел в свой офис. Пустая, без орхидеи ваза одиноко и тревожно ждала на каминной полке. Чего-то не хватало. «Здесь нет Макса, – понял подавленный Фантом. – Макс, мой единственный маленький друг, мой одинокий сайбер ушел, оставив напоследок ложь и чудовищный призрак Цертуса…»

Генератор стыл на низком столике, Фантом, не колеблясь, подцепил пальцем и легко отбросил крышку.

На дне контейнера зияла пустота.

– Это и есть оно?

Ошеломленные люди выстроились полукругом. Было слышно как зудит, колотясь о стекло, крошечный приблудный жучок.

– Ты ничего не ощущаешь, Вэл? – тихо спросил Беренгар.

– Мне кажется, что мои способности почти исчезли. Я потерял ментальный эфир.

– А мои, кажется, вернулись. Немного, чуть-чуть. Я опять слышу Песню.

Они стояли друг против друга, не смея поверить в случившееся.

А прочие не поняли ничего.

– Нас опять обманули, господа, – буднично заверил чиновник. – Я не сомневаюсь, что Цертус тщательно выстроил свой проект. Кто-то ему помешал, быть может, этот самый – как вы, Далькроз, его называли?

– Лин Брукс?

– Хотел бы я знать, что сталось с Бруксом. Формально он – герой Каленусии. Он спас нас всех от гибели, возможно, даже и невольно…

– Спаситель хренов.

Бесцеремонный в профессиональной грубости «коричневый» техник повозился возле терминала Системы.

– Нашлась информация сразу по нескольким Бруксам. Супруги Брукс, пятидесяти лет, проповедники Лиги пантеистов, неделю назад эмигрировали в Параду.

– Не то.

– Патрик Брукс, известный гонщик…

– Нет, и это не он.

– Лин Андерс Брукс, нереабилитированный по здоровью псионик, семнадцати лет. Два часа назад найден мертвым в гостиничном номере. Предварительный диагноз – мозговая кома. Обычное дело для активных псиоников.

Вэнс вяло махнул рукой:

– А вот это действительно он, но я не собираюсь творить из мертвого маньяка героя.

– Так что же мы имеем?

– Оба противника взаимно уничтожили друг друга, у нас остался бесполезный ящик. Дело следует замять, у правительства много других проблем, скоро люди вернутся в столицу. Бернал, выбросьте коробку на свалку, мне ненавистен вид моей ошибки.

– Постойте. Президент вяло оглянулся.

– Оставьте контейнер мне на память, – попросил Король.

– Извольте, молодой человек. Вы честный гражданин, хоть и мутант, хоть и заговорщик. Контейнер – не орден. Для вас – что угодно.

Вэл поднял легкую и пустую оболочку несбывшейся мечты Цертуса и вышел под тусклую крышу вечернего неба.

– Они так ничего и не поняли, – обронил Марк Беренгар, широко шагая рядом.

– Конечно. Генератор сработал – вот в чем фокус. Не знаю, ошибся Цертус или это было частью его продуманной игры, но эта штука уравнивает наши силы. Я потерял часть дара сенса, а ты его приобрел. Может быть, через пару-тройку дней сам Вэнс заделается немного псиоником. Дальше – больше, псиониками станут все, кто был с нами в Калинус-Холле, хотят они того или нет.

Марк хохотал, глотая соленые слезы отступающего шока:

– Вот так скандал! Значит, Фантом, Егерь, Бернал, охрана, секретари, которые так презирали мутантов… Все они! Мутанты! Все! О!.. Не будет больше ни ивейдеров, ни реабилитаторов?

– Мне кажется, генератор, эта пустая коробка, продолжает работать, поэтому еще и все те, кого мы встретим, тоже…

– Ох! Вот тебе и «новый мир» в действии! Бедняга Цертус, разве к этому он стремился?

– Что мы можем знать о его запутанных желаниях? Когда не в порядке сама реальность, сквозь нее начинают прорастать кое-какие странные штуки. Нам вариант Цертуса казался отвратительным, но он едва не стал свершившимся фактом, и не мы ли, псионики, сами тому виной?

– Погодите! Стойте!

Двое друзей остановились. Нина, девочка-пророк, яркое пламя в белом платье, бежала следом за ними, и плоские металлические каблучки ее высекали искры из тяжелого камня ступеней Калинус-Холла.

– Меня все пытаются обмануть. Скажите честно, мой папа умер?

Король дотронулся до ее плеча:

– Пока никто не знает. Но там, на острове, он сделал что-то, что сильно повлияло на Макса. Может быть, это было просто какое-то случайное слово, которое сбило Максу ментальный прицел. Может быть, Цертус мучился присутствием нулевика. Когда-нибудь мы узнаем всю правду.

Они втроем остановились на обочине тротуара. Прошел короткий предвечерний дождь. В воздухе пахло озоном, и робкие лучи отражались в лужах круглыми желтыми зайчиками.

Марк взял дочку Стрижа за руку:

– Пора вернуться домой. Знать бы только, где у нас этот самый дом. Ты ведь хочешь остаться, Вэл, найти бывших ивейдеров, Авиту?

– Сам не могу разобраться, – грустно ответил Воробьиный Король. – Пока что подержи генератор у себя. Ты его заслужил.

Марк огорчился, ему казалось, будто что-то в Далькрозе сломалось.

– Ладно, если тебя потянуло на одиночество, то уходи. Только знай, что мы помним тебя, любим тебя и будем ждать всегда. Ты ведь еще вернешься?

– Не знаю. Для начала я должен отыскать самого себя.

Вот и все. Раздался отдаленный, глухой и слабый удар грома. Король уходил прочь, и опять последний дождь вечера стекал по его волосам, холодным ручейком струился за ворот рубашки. Мир, придавленный скопищем кучевых облаков, казался плоским и бесцветным, словно краски его вылиняли навсегда. Стриж канул в неизвестность, исчез ментальный эфир, оставив пустое место в душе. След не болел, просто оставшаяся рваная дыра веяла холодом.

Машины равнодушно проносились мимо, разбрызгивая чистую радугу воды. Король поднял руку и стоял долго, очень долго – до тех пор, пока рядом не притормозил маленький легковой фургон.

– Мне на северную трассу.

Водитель равнодушно кивнул. Король опустился на сиденье и приник к окну – по стеклу бежали кривые ручейки дождя. Пригороды кончились, стена букового леса летела мимо. Через полчаса зеленая громада перевала надвинулась, заслоняя пасмурное небо. Сторожевой Змей залег в неподвижности, панцирь из мокрых листьев покрывал его крутые бока, каменная шея мощно изогнулась, голова зарылась в густую листву…

– Эй, парень, ты не заснул? Честно предупреждаю – отсюда и до самого побережья никто не живет. Ты хорошо подумал, где тебя высадить?

Король повернулся к водителю:

– Ничего, не берите в голову. Я покажу.

Кар миновал перевал. Далькроз оглянулся последний раз, сквозь залитое дождем заднее стекло угадывая очертания Сторожевого Змея. То ли последнее солнце лета выглянуло-таки в рваную дыру мокрого марева, то ли шальной порыв непогоды взъерошил и высветлил на миг темную зелень леса, но Королю показалось, что дракон проснулся – подобие низкого каменного надбровья показалось среди ветвей, из-под него блеснул умный настороженный глаз.

Далькроз прищурился, пытаясь то ли поверить в чудо, то ли разрушить иллюзию – бесполезно. Машина уже неслась дальше, чуть уходя в сторону на мокром покрытии горного спуска. Очертания скал перевала смазались, поплыли, стертые расстоянием и струями дождя…

– Остановите, пожалуйста, здесь.

Вэл дождался, пока отъедет озадаченный водитель, и раздвинул тонкую, обманчиво плотную преграду зеленой изгороди. Ажурные ворота были заблокированы, механизм запора заржавел. Король ловко протиснулся в отверстие, которое некогда прорезал в сетке ограды Тэн Цилиан.

Замок пустовал. Мебель исчезла. Разводы плесени странными узорами пятнали стены.

– Кольцер! – позвал Вэл, хорошо зная, что ему не ответит никто.

Ему никто и не ответил. Далькроз миновал несколько заброшенных комнат, отыскал ту, в которой стыл огромный нетопленый камин. Угля не оказалось, за гладкой дверцей стенной ниши не сохранилось ни бумаг, ни документов, ни старых альбомов с фотографиями, должно быть, их при обыске забрали наблюдатели. Вэл смахнул в сторону слой паутины, отыскал чуть более выпуклую, чем другие, шляпку гвоздя и придавил ее, открывая спрятанный внутри ниши старинный тайник. Здесь, в тесном пространстве сейфа, нашлась пачка когда-то аккуратно исписанных, но теперь пожелтевших листов – списки ивейдеров, которые Далькроз никогда не доверял ни сайберам, ни Системе. Король долго перечитывал знакомые имена, вспоминал, дотрагивался пальцами до мятых страниц. Потом переложил кипу бумаг в камин, нашарил в кармане зажигалку, смял и подпалил один лист, другой. Потом, не спеша, покуда все не прогорело дотла, смотрел на ломкую пляску рыжих языков огня. Пламя согревало ему ладони.

– Ничего, мы еще подеремся с судьбой. Я все равно остаюсь псиоником, средним, неплохим – меня просто задел генератор. Скоро мы все будем такими. Не станет различий и причины для ненависти. Не станет причины…

«Не эта причина, так другая… А ты, как я посмотрю, рад получить отличный протез вместо живой конечности, которую у тебя оттяпали», – ехидно отозвался внутренний голос, очень похожий на голос Цертуса, но Король засмеялся в лицо Мастеру Миража.

– Откуда ты опять вывернулся, бродяга? "Ниоткуда. Я умер, ты победил меня, великий герой.

Негодяя Цертуса больше нет. Это голос твоей помятой совести. А знаешь, почему тебе не хочется обыденного дара псионика? Потому что такой или похожий дар будет теперь у первого встречного. Ты любил славу и себя, ты привык быть первым, особенным, иным, лучше других, опаснее, смелее. Э! Да ты, приятель, нынче ослабел…"

– Опаснее – не значит лучше. Молчи, Цертус, заткнись! Ладно, пускай я стал таким, как все. Привилегии рано или поздно кончаются, Королям придется привыкать к равенству. Это не моя слабость, просто другие стали сильнее. Но разве справедливость – не победа, разве я не этого хотел?

Голос, наверное, смутился, потому что Королю никто не ответил. Вэл погасил огонь, убедился, что под слоем пепла в камине не уцелело ни единой искры, запер сейф, закрыл нишу и выбрался во влажный парк через заднюю дверь дворца. Дождь кончился. Над вершинами деревьев и острым гребнем серых скал взметнулась удивительно яркая полоса горной радуги. Вэл мысленно потянулся к блистательной арке, дотронулся до нее – это осторожное касание коротко отозвалось потерянным эхом ментального эфира.

Король долго стоял, подняв похудевшее лицо к мокрому, высокому, рассеченному яркой полосой небу.

У самых его ног вышла из травы и настороженно замерла на плоском камне маленькая серебряная ящерица.

Елена Долгова ПРЕДСКАЗАТЕЛИ Третья книга цикла «Геония»

Иллюстратор Den Xenon

© Елена Долгова, 2018

© Den Xenon, иллюстрации, 2018

* * *

Пролог День, которым заканчивается роман «Мастер Миража»

Легкий вертолет в который раз развернулся над морем. Врываясь в горловину бухты, неспокойная вода прилива кипела, косяк рыбы, несколько часов назад убитой взрывом, крутило и уносило в сторону от рейда, там, среди разнообразной несолидной мелочи, плавал брюхом кверху огромный распластанный скат. Наблюдатель, который презирал бесполезное, с неприязнью отвернулся от чудовища.

— Сделайте еще один заход, — посоветовал он вертолетчику. — Это необходимо сделать, прежде чем мы сможем вернуться домой с чистой совестью.

Человек в кресле пилота выразительно указал на девочку-подростка. Она устроилась, поджав длинные, загорелые ноги и полуприкрыв оттененные пушистыми ресницами веки. Низко срезанная темная челка делала ее лицо почти кукольным.

— Я не понял, зачем нам навязали малолетку, дочь этого иностранца — быстро, на архаичном диалекте северного сектора сказал вертолетчик. — Мы не найдем его живым, это уж наверняка, а если найдем то, что осталось, оно будет плохо выглядеть.

Наблюдатель, не чуждый деликатности, приложил палец к оттопыренным губам. Вертолетчик мысленно закончил сложно составленное проклятие. Косяк оглушенной рыбы, попав в водоворот, смешался в одну неприглядную серую массу.

— Проверьте-ка, Мирс, может быть, сработал его карманный радиомаяк.

— Не беспокойтесь зря, от него даже маяка не осталось.

— Ты что-нибудь чувствуешь, девочка? — настойчиво спросил наблюдатель, медленно и тщательно подбирая слова. Ты понимаешь, о чем я говорю? Это очень важно для нас.

— Нужно лететь левее.

Она подняла тонкую руку и ткнула туда, где темные волны медленно и вальяжно катили к мысу Звезд массу соленой влаги.

— Ты уверена, что не ошиблась в своих ощущениях? Он не мог отплыть настолько далеко.

Вертолетчик, слушая чужой разговор, потихоньку передернул широкими лопатками. Пассажирка внушала ему смутное опасение. «Маленькая ведьма. Хорошо, что у меня нормальные дети».

— Он не далеко, он меня ждет, — со странным спокойствием сказала девочка.

— На дне, что ли? — грубо спросил вертолетчик, на этот раз дав выход своей неприязни.

— Там есть камень, Мирс, — смутившись, возразил наблюдатель. — Большой плоский камень почти вровень с поверхностью. Спуститесь пониже, она говорит правду.

— В этом месте сплошные скальные отмели. Но если перед взрывом ее отец находился в воде, его утопило или переломало всмятку.

Наблюдатель больше не обращал внимания на реплики помощника, запретное восхищение понемногу охватывало его. «Мне бы ее способности искать людей. Но о подобном даже думать не стоит, если я хочу удержаться на службе».

— Вот он, — хмуро сказал вертолетчик. — Видите, тело полощется в воде? У меня руки заняты управлением, полезайте вниз сами.

Девочка не дрогнула. Наблюдатель не удивился, потому что иногда сталкивался с непостижимой психической выносливостью детей. Он съехал вниз по спасательному тросу. Вода в момент наката очередной волны доходила до колена. Чужак наполовину лежал, наполовину плавал, глаза его оставались открыты.

«Жив, что ли?» — с суеверной неприязнью подумал наблюдатель.

— Я пришел, чтобы помочь вам, ваше превосходительство — быстро сказал он на чужом языке.

— Спасибо, — ответил чужак на родном языке наблюдателя. — Признаться, я холерски устал. Вода холодная.

Он говорил хрипло, но отчетливо, слишком правильно и без акцента.

— Сможете двигаться? Переломы есть?

— Переломов нет. Задел головой о камни. Перед взрывом начался отлив. Это место показалось из-под воды.

— Мы стреляли стандартными средствами, как и было оговорено. От Цертуса ничего не осталось. Я надеюсь, вы не очень пострадали…

«Лучше бы ты умер. Теперь и я, в числе прочих, обязан спасением авантюристу с мятежных территорий».

В вертолете чужак рухнул в свободное кресло. Девочка сидела рядом, держась за его жесткую, неподвижную руку. Теперь эта странная пара заставляла наблюдателя нервничать. «Оба хороши. Девчонка-пророк и человек, не восприимчивый к ментальному принуждению».

Мертвого ската и дохлую рыбу окончательно унесло в сторону мыса.

— Мы очень благодарны вам, ваше превосходительство, — вежливо сказал наблюдатель вслух и тут же увидел небывалое — отрешенная до этого девочка непочтительно засмеялась.

«Мерзавка видит мои мысли насквозь. Дразнится». Работник наблюдения не отличался щепетильностью, но на этот раз неприлично покраснел, так, что запылали щеки.

«Пусть иллирианец подавится и моей благодарностью, да и моей неприязнью тоже. Главное, сам я уцелел и буду жить еще долго, получу повышение, оставлю деньги семье… Пусть я посредственность, но посредственностям везет!»

— Мирс?

— Да!

— Хватит рассматривать воду. Возвращайтесь скорее на материк.

Часть первая. Открой глаза мои

Глава 1. Северин и пророки Годы спустя

День выдался пасмурным. Черные кони нехотя переставляли копыта. Тирана Иллиры перевозили в пантеон вечного покоя, и мундиры офицеров претории смешались с траурными плащами людей из кортежа. Процессия растянулась, словно гигантский питон — блестящая чешуей позументов голова уже скрылась за поворотом, тело, распугивая голубей, пересекало площадь Величия, редеющий хвост выползал из подъезда дворца. Каменные орлы с фризов щурились вслед.

Мик Северин отделился от процессии, шаркая сандалиями по дорогим плитам площади, добрался до огромной статуи розовой нимфы, и, обогнув великаншу, вильнул в сторону. Там, прижавшись боком к мраморному бедру изваяния, он выждал, пока площадь опустеет. Голуби, пьяные от весны, взлетели и снова опустились на каменные скамьи, и без того усеянные их пометом.

Домой идти не хотелось. Вывеска кантины не светилась из-за официального траура, но внутри заведения оказалось довольно жарко. Старый знакомый, толстяк Прокл Риордан, новоиспеченный магистр медицины, задумчиво рассматривал пустой стакан, как словно будто искал в нем нечто интересное.

Рядом смеялись две девушки, судя по ломким голосам и блеску глаз — обе изрядно навеселе. На столике, за который присел Северин, горела масляная лампа, пламя дергалось на фитиле и напоминало бабочку, пронзенную булавкой. Тощая официантка подскочила, принесла заказ, зачем-то забрала светильник и брызнула в сторону. Мик осушил стакан. Риордан тем временем усадил одну из пьяных девушек на колени. Ее свежая мордочка, слегка подмазанная косметикой, моментально сложилась в улыбку.

Еще одна девушка, едва появившись, без церемоний села напротив самого Мика. Ее темно-русые волосы до плеч выглядели чуть влажными от дождя.

— Вы Северин-младший? — в голосе незнакомки скользнул чужой акцент.

— Допустим, я Северин. И что?

— Я вас искала, чтобы поговорить.

— Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее… Ты меня не знаешь, но искала. Искала в кабаке. Именно меня, а не другого. Исключительно чтобы поговорить.

— Все верно, именно так.

— Слушай, я устал и зол, хочу выпить в одиночестве, поэтому сразу перехожу на «ты». У меня нечего украсть. Трахаться с тобой я не собираюсь. Давай спокойно разбежимся без скандала.

Девушка не отстала, лишь холодно улыбнулась и промолчала. Ее простая на вид, но явно дорогая одежда темных тонов не подходила для проститутки.

— Псионичка, что ли? Жертву ищешь? Не смей лезть в мои мозги.

— Я не жертву ищу, я твоя сестра.

Мик развеселился и сам не понимал, было ли его новое приподнятое настроение результатом легкой психической наводки.

— О, как! Значит, мошенница. Даю тебе минуту — уходи. Если вас тут шайка, я вызову преторианцев.

— У меня нет шайки, а у тебя разгулялось воображение. Я все могу объяснить.

— Риордан! Протрезвей на минуту!

— Для чего?

— Оцени, ко мне в кабаке подсела дочка моего отца. Хочу сдать ее санитарам.

— Ну а зачем сразу санитарам? — философски заметил медик. — Знаешь, она симпатичная. Познакомишь?

— Не так быстро. Не знаю, кем была ее мама, хотя догадаться не сложно, но внешность «сестры» меня не убеждает.

— Как вас зовут, леди? — поинтересовался Риордан.

— Нина.

— Простите моего друга, Нина, он блондин и хам. Есть отличная идея для продолжении вечеринки. Медицинский колледж в ста шагах отсюда. Там пусто, у меня завалялся ключ. Вломимся в лабораторию и сделаем генетическую экспертизу — вот будет шутка. До такого на вечеринке еще никто не додумывался.

— Ты серьезно? — мрачно спросил Северин. — Все выпито и больше заняться нечем? Она мошенница, ты же сам видишь.

— Ничего я не вижу.

То, что выпил магистр медицины, казалось, бесследно потерялось в грузном теле. Налет опьянения с Риордана почти сошел.

— Я слишком добр, — пробормотал он. — Я слишком многое жертвую друзьям. Ты мне друг? — спросил медик с подозрением.

Мик кивнул. Туман иррационального уже сгустился вокруг событий.

— Ладно, пошли. Но если она наврала, то поплатится.

Риордан мгновенно забыл о собственных подружках, встал, с удовольствием расправил широкую спину и принялся насвистывать песенку без слов.

Мик хорошо знал эти непроизнесенные слова. Баллада существовала в разных вариантах, менялись мелодии, но смысл оставался неизменным — обыгрывалось внезапно открывшееся родство между парнем и его подружкой.

Северину показалось, будто Нина смеется.

— Ты скотина, Риордан, — буркнул он.

Все втроем они вышли в ночь. Здание Центрального классического университета придвинулось из темноты — длинное, не очень высокое, с гладким фасадом и одинаковыми рядами окон. Риордан повозился с замком, покуда дверь не сдвинулась и не ушла в стену.

— Вперед, и делаем все быстро, а не то нас поймают. И не сметь тут мусорить, Мик, иначе я натравлю на тебя уборщика-кибера.

Подкатил другой кибер, по-видимому, лаборант на должности. Северин не без тайного опасения подставил руку под холодный укол иглы.

— Теперь очередь девушки.

Нина протянула свою гладкую, узкую ладонь.

— Ну вот и все, остальное сделает техника, — сказал Риордан. — Вы двое можете погулять до утра, поговорить о высоком, я же пойду просплюсь и завтра днем позвоню насчет результата.

Он захохотал, проводил приятелей к выходу, вытолкал под под дождливое небо и сам исчез за углом, надвинув на круглую голову капюшон.

Северин оцепенел, не зная, как себя вести. Нина замкнулась в молчании. У нее были высокие скулы, радужки глаз серые, с мелкими точками возле зрачков.

— Ты не похожа на моего отца. Совсем.

— Я не говорила, что у нас общий отец.

— Погоди! Ты дочь моей матери?

Медленный кивок.

Северин лишь сейчас понял, до чего профиль Нины поход на профиль Леди Марго — более чистый и юный, но с характерной формой спинки носа.

— Тогда извини. Это меняет дело. Мама бросила тебя, сдала в приют?

— Не совсем так. Она меня потеряла. Не бери в голову, никакой трагедии, я искала вашу семью по другим причинам.

— Я вообще-то курсе, что мама раньше была замужем, — заметил Мик. — За каким-то офицером, которого убили на границе.

…Северину было все равно. Его мертвый, несостоявшийся родитель, ничем не примечательный капитан сардарского корпуса, зарытый в безымянной могиле, давно стал тенью тени…

Нина вдруг фыркнула и улыбнулась.

— Глупости, он жив.

— Кто?

— Мой папа, довольно известная личность, консул Арбела.

— О, черт! Почему ты сразу не представилась? Зачем явилась в кабак?

Северин напрягся.

«Я ошибся, — подумал он. — Девушка не воровка и не лгунья, она дочь чужого политика и чокнутая как многие псионики. Ее акцент идет оттуда, из Арбела. Теперь неприятности точно произойдут».

— Очень серьезная новость, — добавил он вслух.

— Жалеешь о знакомстве?

— А у меня что — был выбор? Проблема уже нарисовалась, ее придется решать. Ты давно в Порт-Иллири?

— Со вчерашнего дня.

— Уж поздно. Тебе следует вернуться в отель.

— Да, я забронировала номер в «Менгире».

— К родителям я сегодня не пойду, сниму для себя еще один номер. Завтра поговорим на свежую голову.

Северину показалось, что Нина улыбается, но он почти сразу понял, что ошибается — по лицу девушки бродили дрожащие отблески фонаря. Снаружи отель по случаю траура выглядел темным и неприветливым. Северин назвал ночному портье свою настоящую фамилию и забрал у него ключ.

— Спокойной ночи, сестра.

В номере он долго лежал, уставившись в темноту. Работал кондиционер, нагоняя излишний холод, но Мик не мог отыскать в себе воли даже на то, чтобы поправить регулятор. «Что-то случилось, — понял он. — И дело не только в появлении этой Нины, что-то испортилось в природе вещей с самой осени». Северин перебирал в памяти мелкие детали прошедших месяцев, они рассыпались словно шелуха на сквозняке. Уснул только под утро — как будто разом рухнул в темный, всепоглощающий провал, и по-настоящему проснулся он только близ полудня от приглушенного пения отельного уникома.

— Риордан на связи.

— Что там у тебя?

— Все верно, она не врет насчет родства, но я, когда вспомнил, что по пьяни натворил, сам испугался. Если узнают про кражу реактивов, мало не покажется.

— Я никому не скажу.

— Очень на это надеюсь.

— Ладно, отбой.

Через полчаса Мик уже успокоился. Сидя за столиком отельного ресторана, он по-новому рассматривал дочь чужого консула. Девушка выглядела как сенс, еще не растративший ментального ресурса — гладкие щеки, лучистые глаза, некоторая углубленность в себя. Ночное тревожное наваждение отпустило. Раздражение вызывала лишь невозможность понять чужие мотивы.

— Итак, я тебя слушаю.

— Я жду твоей помощи, — быстро и коротко ответила она.

Мик отложил вилку. Нетронутое мясо стыло на тарелке.

— Если ты насчет денег — я дам немного. Но твоя семья наверняка богата. Если ты сбежали из Арбела и хочешь политического убежища, лучше обратиться в преторию. Если дело касается нашей матери, то…

— Мне нужна защита на время.

— Погоди-погоди… чья защита? Моя?!

— Ты мой брат.

— Я не уверен, что мне можно доверять, — ехидно ответил Северин. — Во-первых, я разгильдяй, которому собственный отец не поручает мне даже средненьких финансовых операций. Во-вторых, я играю на деньги и балуюсь травой. Я менеджер-недоучка, мои шансы дотянусь курс до конца и на что-то сгодиться очень близки к нулю.

— Это не имеет значения.

— Погоди, я не все сказал. Псиоником мне не быть, можно даже не мечтать. У меня низкая сопротивляемость страху, неважная реакция и средний интеллектуальный коэффициент. С амбициями все в порядке, поэтому вторые роли меня не устраивают, а первых мне никто не дает. Кроме того, я поссорился с половиной знакомых, а у нас, в Иллире, это опасно и…

— Не имеет значения.

— Я не убедил тебя?

— Нет.

— Чего тебе нужно?

— Я боюсь смерти.

Северин задумался.

— Все мы медленно умираем, — примирительно сказал он. — Рано или поздно, а иногда скорее уж рано, чем поздно, но наступает финальный переход. Я думаю, что тебе не следует бояться, — добавил он почти мягко. — Тут тебя никто не обидит…

Девушка теребила в руках салфетку. У нее были коротко остриженные ногти без маникюра. Мик не знал, что сказать, он рассматривал эти гладкие ногти.

— Я боюсь смерти, потому что точно знаю, когда она наступит. — Хмуро, почти без эмоций, хрипловатым голосом сказала Нина. — Это произойдет через год. В обычный день, в сутки полнолуния, на одной из улиц Арбела я получу пулю в голову.

— Что?!

— Я пророк.

— Пусть ты пророчица, но ты ошибаешься.

— Я никогда еще не ошибалась. Ни разу.

Северин отодвинул тарелку. Люди по ту сторону прозрачной стены ресторана суетились, как суетятся цветные рыбы в аквариуме. Они, по-видимому, ничего не подозревали о сачке.

— Кто еще знает о твоем видении?

— Мой отец.

— Он отказал тебе в помощи?

— Конечно, нет.

Арбелианка криво усмехнулась, несмотря на печальный вид, улыбка получилась по-своему обаятельная.

— Мой отец — нулевик.

— Что из того?

— Что? Он не чувствует ментального эфира и не разбирается в тонкостях ощущений предсказателя. Он человек дела и к тому же любит меня. Когда наступит день… тот самый день, понимаете? Мой отец закроет меня на вилле, усилит охрану, сам останется со мной и постарается защитить. Он сделает все, что подсказывает рассудок. Но я умру тем вернее, чем больше будет стараний.

Нина все теребила и теребила салфетку. Ее серые глаза смотрели мимо.

— Ты объясняла это отцу?

— Да. Он мне не поверил.

— Он знает, что ты уехала из Арбела в Иллиру?

— Теперь уже наверняка.

— Он попытается тебя вернуть?

— Я это «вижу».

Не на шутку заинтересованный Северин поежился.

— И много ты всякого такого «видишь»? Только не говори, что видишь все. Я уже чувствую себя освежеванным.

Нина пожала плечами, взгляд остановился на какой-то точке за спиной Северина.

— Твое будущее пока не определилось — поспешно добавила она, и холодок опять коснулся Мика. — Что касается других в этом зале… Я знаю только кое-что, вижу отрывки и кусочки мозаики — например, вон тот толстяк за угловым столиком болен, он не протянет и полугода. Официант трусит, причина страха вне ресторана, виновата чья-то месть или его собственное прошлое. Один из этажей «Менгира» снял чокнутый магнат, но об этом можно было прочитать в газетах. И еще…

— Что такое?

— Мик, сюда идут преторианцы.

— О! Надеюсь, мальчики явились не за мной.

Северин собрался, изо всех сил стараясь удержать остатки душевного равновесия.

Зеркальная дверь ресторана отошла в сторону. Тройка людей в черных мундирах прошагала через зал и исчезла за дверью, предназначенной исключительно для персонала. Трусливый официант сразу слинял лицом до цвета йогурта. Мик перевел дух.

— Зачем они пришли?

— Я не вижу этого.

— Из-за тебя?

— Нет.

Скепсис Мика на этот раз не устоял. К счастью, Нина не заметила, что его пальцы, сжимая бокал, непроизвольно подергиваются.

…Или просто сделала вид, что не заметила. Это нечаянное унижение заставило Мика встряхнуться.

— Ладно. Раз я твой брат, ты сейчас поедешь со мной. В Арбеле тебе угрожает опасность? Ну так не возвращайся туда. Наша мать не хочет тебя видеть? Плевать. Решения принимает мой отец. Он порядочный человек. Я поговорю с ним. Останешься у нас на год или дольше — до тех пор, пока предсказание не потеряет силу. От Арбела до Порт-Иллири далеко. Главное не покидать город. Ты согласна? Нина, поверь, я собираюсь помочь.

— Верю.

Северин так и не решил, сумел ли убедить девушку. То, что предстояло сделать, выглядело делом неподъемным. Он уже представлял скептически поджатые губы леди Марго, его собственной матери.

«Ну, на этот раз я не уступлю ей и сделаю все по своему».

— Как ты отыскала меня?

— При помощи Системы. Ввела имя матери и ее приметы. Фамилия оказалась другая.

— У тебя сохранились ее фотографии?

— Нет. Но я использовала свое собственное изображение и наше сходство.

«Она умна».

Мик расплатился и они вышли из ресторана. Бледное лицо трусливого официанта было обращено им обоим вслед — как будто обреченный человек напоследок пытался отыскать поддержку. На площади уже высохли лужи. Торопились утренние прохожие. Город потерял ночную таинственность. Теперь Северин удивлялся собственным сомнениям.

— Это моя машина, но сядешь за руль ты, — сказала Нина, а потом забилась на заднее сиденье и устроилась там, поджав ноги. Все же проглядывало и в ней кое-что безнадежное.

— Не бойся, никто не посмеет держаться с тобою невежливо. Раз ты настоящая дочь консула Арбела, то по сравнению моей мамой — очень большая шишка. Она-то всего лишь простая домохозяйка. Мой отец — совладелец химической компании.

— Я не боюсь.

— Если бы император Оттон не умер так некстати, ты могла бы обратиться к нему. Старик был чокнутым, но беглецов он принимал охотно.

— Сейчас поздно рассуждать о несбыточном. Лучше смотри на дорогу.

Мик отвлекся, объезжая чужой неподвижный кар. Впереди неприятно полыхнуло. Стреляли из армейского излучателя. «Что за ерунда?»

Северин придавил педаль тормоза, кар повело юзом и развернуло. Небольшая двухместная машина, которая ехала следом, проскочила мимо, вскользь задев и тут же скрылась в облаке едкого дыма. Клубилось очень сильно. «Вот ведь зараза», — бормотал Мик, пытаясь исправить ситуацию. Он уже не слышал собственных слов. На этот раз машина Нины царапнул фонарный столб, скрежет пластика и лязг металла странно диссонировали с почти бесшумными выстрелами излучателей. «Обезумели тут все, что ли?» Страха он не испытывал. Случайный мотоциклист, неузнаваемый и безликий в капсуле шлема, перевернулся вместе с машиной и теперь катился по асфальту, крутясь, словно часть мобильной игрушки. Грузовик с эмблемой молочной компании на полной скорости пронесся мимо…

Машина крутанулась еще раз и встала как вкопанная. Северин распахнул дверцу и вывалился в пропахшее дымом, топливом и страхом пространство города.

— Нина!

Оказалось, что она уже выпрыгнула следом.

— Не бойся, — спокойно сказала Нина. — С нами ничего не случится. По крайней мере случится не сейчас.

Северин схватил чужую прохладную руку и потащил девушку за собой. Оба отбежали в сторону, прямо в арочный проход, прорезанный в массивном здании какого-то магазина. Витрина успела разлететься мелким крошевом. Под ногами хрустело. Ворох искусственных цветов, очень похожих на настоящие, рассыпался среди битого стекла. Человеческий вопль — многоголосый и монотонный звук паники проник под арку и заметался изломанным эхом.

Именно тут, прижавшись спиною к шлифованным блока камня, Мик Северин имел возможность в относительной безопасности наблюдать развязку. Из излучателей стреляли двое — оба в гражданских куртках, с хладнокровными выражением на похожих лицах. Отстреливался, по-видимому, патруль преторианцев. Один из патрульных неуловимо смахивал на вчерашнего человека из бара. На корпусе кара, развернувшегося поперек дороги, бодро плясали язычки пламени. Почти невидимые на при солнце, они опаляли на расстоянии.

Мик не мог оторвать взгляда от распластанных на асфальте тел.

— Давай уйдем, — сказала Нина — Иначе нас задержат как свидетелей.

— Да, ты права. Не на что тут смотреть.

Он с трудом преодолел оцепенение. С противоположной стороны здания, в маленьком и чистом дворике стояла относительная тишина. Там полосатый кот чистил лапой замшевое ухо, и ждал разгрузки забытый всеми грузовой фургон.

— Кар ты взяла напрокат?

— Нет, купила.

— Машине конец, а тебя все равно могут вызвать в преторию.

— Пускай вызывают, лишь бы не сейчас.

Этот равнодушный ответ почему-то задел Северина.

…Под легким бризом шумела аллея кипарисов. Арку (поставленную в честь какого-то давнего дела, впрочем, уже прочно забытого) плотно обсели белые голуби. Нина шла рядом с братом — он снова рассматривал ее в полупрофиль. Сходство с леди Марго бросалось в глаза, но лицо матери часто выглядело брюзгливым, лицо же сестры, казалось, не имело изъянов.

Старая овчарка Тэнку встретила их, выбравшись из глубины сада. Она давно утратила щенячью прыть, поэтому двигалась медленно и вальяжно, лизнула руку Северина влажным языком, потом прижалась головой к руке Нины.

— Вокруг тебя вертятся животные.

— Это обратная сторона моих способностей предвидения.

— Ты знаешь, что будет сейчас?

— Не знаю.

Нина, возможно, лукавила, но за этим лукавство не чувствовалось зла. Они вместе поднялись по каменным ступеням крыльца, прошли под аркой, через холл, прямо навстречу леди Маргарите. Мик видел, как побелело лицо матери. Должно быть, она только что ткала гобелен, потому что когда тонкие пальцы разжались, клубок ниток — ярко-желтый шелк — выкатился и мячиком поскакал вниз по ступеням.

— Мама, я это я!

Северин видел, как изменилась походка матери — в эту минуту она не думала правильности складок бархатного платья. Через несколько секунд она прижала голову Нины к своему плечу, руки — правильные, красивые, в кольцах, обвились вокруг шеи дочери и заметно дрожали.

Мик остолбенел от изумления. «Мама сразу ей поверила. Тут не голос крови. Наверное, они списались заранее, а меня водил за нос».

Леди Марго уже проглотила слезы так ловко, что совсем не повредила макияж.

— Где ты был всю ночь? — недовольно шепнула она Мику. — Отец ждет тебя, чтобы устроить взбучку.

Обе женщины упорхнули в гобеленовую мастерскую — в святая святых, чтобы там познакомиться как следует и поболтать.

Северин потащился к отцу.

Северин-старший ждал сына в кресле. Он выглядел усталым, но спокойным.

— Ты знаешь все? — спросил его Мик.

— Только то, что мне поведали. Уверен, что она не вымогательница и не аферистка?

— Это дочь консула Дезета. У нее наверняка есть документы. Можно, не стесняясь, попросить их показать. Можешь навести справки в претории или получить информацию из их посольства. Да мало ли что? Ты все это можешь, а я ничего не умею.

— Не пытайся острить, сынок. Сегодня не твой день.

— Я уже понял.

— Раз она дочь того самого правителя Арбела, мы и она — две величины несоразмерные.

— Значит, у меня и вправду была сестра.

— Твоя мать развелась с каким-то офицером как раз накануне очередной войны в Ахара. Младенец-девочка исчезла в степи вместе с отцом.

— Ты заметил, что с девушкой немного неладно?

— Да, она ведьма, то есть, выражаясь вежливо, лицо с заметным присутствием паранормальности. Я не биологический шовинист и не смущаюсь такими мелочами. Что она рассказала тебе?

— Что имела видение, и в Арбеле ей угрожает опасность.

— Романтический девичий стандарт.

— Ты не веришь?

— Не то, чтобы совсем не верю… Она могла обмануть себя или неверно истолковать интуитивные ощущения. В любом случае, мы оказались в центре скандала.

— Если мы ее выгоним прямо сейчас, это будет выглядеть еще ужаснее.

— Ты прав, если мы поведем себя как трусы, это уже ничего не изменит.

— Мне кажется, мама сама не захочет расставаться с Ниной.

— Если твоя мать пострадает, виноват все равно буду я.

Северин задумался, обратная сторона ночного происшествия уже предстала ему во всей красе.

— Это тебе не мелодрама, — жестковато буркнул Северин-старший. — Надо сообщить о происшествии властям. Из-за смерти императора преторианцы нервничают. Ладно. Уходи. Поздравляю — у нас большие неприятности…

* * *

Со дня появление сестры прошла неделя, и ничего особенного не случилось. Прокл Риордан больше не показывался ни в баре (куда Северин все же заглядывал пару раз), ни в доме Северинов, его уником не отвечал, видимо, новоиспеченный магистр медицины на лето перебрался подальше от столицы. Овчарка Тэнку, одиноко бродя по саду, выла ночью на луну, но ни разу не зарычала всерьез, виллы соседей, хоть иногда и оглашались буйными выкриками вечеринок, оставались обыденными.

Стояло душное и немного унылое начало лета. Жара быстро прибывала, окружая город плотной, невидимой стеной. Мик Северин почти ни с кем не встречался. Лошадей брали напрокат, Нина отлично держалась в седле. Брат и сестра уезжали в сторону моря — туда, где попрохладнее и где двойная цепочка конских следов легко исчезает в кромке прибоя. Леди Марго почти завершила новый гобелен, он был причудлив и малопонятен по сюжету.

Развлечение крысиными боями вышло их моды. О завещании покойного императора Оттона ходили всякие слухи. Генерал Линдер, сменивший мертвого правителя Иллиры, сидел на троне непрочно.

Мик не думал про это, всецело захваченный любопытством другого рода. Технология пророчества занимала его воображение. Нина на вопросы отвечала уклончивою Открытая и доступная в Системе информация не давала почти ничего. Попытки при помощи таблеток вызвать у себя пророческий транс кончились жалким неуспехом и сильным недомоганием. Разгадка не давалась, и тогда Мик перестал биться о невидимую стену, предавшись ленивому созерцанию естественного хода вещей.

— Надо придумать общее имя, — однажды наполовину серьезно заявил он.

— Зачем?

— У нас разные фамилии, и в иллирианском языке нет слова, обозначающего брата и сестру одновременно. Придумай что-нибудь, чтобы назвать нас обоих.

— Зачем?

— Хочу послушать, что у тебя получится.

— Предсказатели…

— Ха!

…Однажды, когда время прогулки по самой кромке прибоя, Мик мимолетно бросил «покажи будущее». По уверениям Нины, небольшой пятачок между двум валунами (песок и высохшие плети водорослей) «светился». Это природное «пси-свечение», совсем не видимое Мику, являлось необходимым атрибутом опыта. Северин сел на мелкую россыпь битой ракушки.

Ему велели закрыть глаза — он их закрыл, подглядывая сквозь ресницы, как дочь чужого правителя собирает мелкие щепки. Некоторые она оставляла, некоторые — выбрасывала. Очевидно, выбирала сухие. Девушка сложила костер и щелкнула зажигалкой. Витой шнурок дыма уходил в небо. Потянуло гарью и еще чем-то горьким, легким, ароматическим. Северин смежил веки.

Пальцы сестры сжимали его ладонь.

Он видел самого себя среди чужих холмов. Местность казалась незнакомой. Северин-который-был-в-видении медленно шел, испытывая сильное отчаяние. Причины отчаяния Мик не понимал, но почему-то был уверен, что предсказание не лжет, хотя грядущая беда оставалась темной. Он не мог прервать гадание и был вынужден прочувствовать все до конца — низкое небо в незнакомой местности, заросли колючки, унылые холмы и осознание трагической неизбежности.

Когда Северин очнулся, Нина уже забросала костерок песком.

— Мне не понравилось, — скептически сказал брат. — Ничего не понятно и уныло. Остается надеяться, что я видел ложь.

— Быть может.

— Ты тоже видела что-нибудь?

— Опять то же самое, себя с дыркой в голове.

— Не будем больше дразнить судьбу.

Они вернулись домой. Из окна столовой пахло кофе. Тэнку, сидя на каменных ступенях крыльца, изгоняла блох из косматой шкуры.

Северин-старший закрылся в кабинете — очевидно, и его терзало дурное настроение. Леди Марго играла на пианино, получалось изумительно красиво. Нина ушла на балкон. Мик вскоре заявился следом. Оба они курили,демонстративно стряхивая пепел на кусты роз.

— Я слышал, что по ту сторону границы, на севере…

Мик осекся, но оба уже поняли, о чем идет речь. Оба они были детьми, когда в соседней Каленусии от паранормальности лечили. Проект, просуществовав у соседей несколько лет, со скандалом провалился. Инициаторы лишились карьеры, и теперь едва ли ни каждый второй житель Каленусии грешил какой-нибудь разновидностью ментальной мутации. Репутация чокнутых до того прочно закрепилась за соседями и только это обстоятельство (по мнению Мика) мешало им перейти границу и навести в империи Оттона свои собственные порядки.

Он вздохнул. В соседском саду надсадно кричали — крик должен был изображать пение, но, видимо, певец одновременно страдал похмельем и ангиной.

— Надо бы обратиться к Келлеру, — спустя некоторое время сказал Мик. — Келлер может помочь.

— Чем?

— Поискать следы тех, кто тебе угрожает.

— А он может?

— Келлер раньше был чиновником в канцелярии дворца. Потом покалечился в аварии и ушел оттуда. У него частный банк нелегальных записей о псиониках. Консультирует только за деньги и только в узком кругу. Сходим?

— Пожалуй, можно.

Мик Северин затушил сигарету и больше о Келлере в тот вечер не говорили. По унику шел боевик. Герой оказался на высоте — счет трупов шел уже на десятки. Краем уха можно было подслушать разговор Нины и Северина-старшего. По всей видимости, сестра разбиралась в бизнесе отца лучше, чем сам Мик. Кажется, между нею и отчимом росло то уважение, которого Северин-младший никогда не мог заполучить для себя.

«Пускай», — решил он почти равнодушно.

Вылазка была намечена на послезавтра, и следующий день оказался растрачен попусту — до вечера лежали на пляже. К месту действия отправились на такси. Машину отпустили за два квартала. Набитое офисами здание, каменное, массивное, украшенное резьбой, выходило к тротуару крыльцом. Нужная вывеска, напротив, оказалась легкой и едва ли не воздушной.

— Не беспокойся, в некоторых искусствах он очень большой специалист.

Внутри стояла прохлада, тихо и приятно, не то, что снаружи. Толстые стены дома отсекали летний зной. Нина шла по длинному коридору рядом с Северином, быстро переставляя загорелые, обутые в сандалии ноги. Ее сходство с леди Марго просто бросалось в глаза. Хозяин сам встретил посетителей, Мик заговорил не сразу, давая сестре возможность оценить открывшееся зрелище.

Оно того стоило.

— Вот это и есть Келлер.

Отставной дворцовый референт очень загорелый, с отросшими черными волосами, худощавостью и смуглотой походил на галку. Новый имидж вольного человека так сросся с хозяином дома, что из-под напускной небрежности почти не проглядывал чиновник. На Нину этот парень смотрел с явным интересом.

— Это моя сестра, дочь консула Арбела.

Кабинет едва ли мог называться кабинетом — середину занимал изрядно захламленный стол — альбомы, кассеты, стаканы, липкие пустые склянки, сложенные стопкой этюды. Келлер на неуловимо короткий миг отключился (или так показалось Северину) — видимо послал куда-то ментальный сигнал. В отдалении, у самой входной двери тихо звякнуло.

«Заблокировал двери изнутри, чтобы никто не вломился некстати».

— Кофе, чай или вино с соком? — спросил «специалист по искусству».

— Только чай.

— А я буду вино с соком, — вмешалась Нина.

— Как пожелаете.

…Хромота хозяина выглядела более заметной, чем в прошлый раз. За способности заглядывать в мысли Северин дорого бы дал, но этих способностей он не имел, а Нина имела, но, по всей видимости, пользовалась талантами умеренно и только для себя.

— Вы меня легко узнали, — сказала она Келлеру.

— В архивах осталась старая фотография. В возрасте пятнадцати лет. Я иногда посматривал на нее.

— Почему?

Бывший секретарь диктатора быстро и ловко наполнил одну чашку и два бокала.

— Хотите, чтобы я объявил об этом в присутствии вашего брата?

— Хочу. С этого и начнем.

— Ладно. За личное знакомство!

«Консультант» отпил из своего бокала. Нина поднесла вино к губам, и, кажется, даже отхлебнула, хотя с точки зрения Мика уровень жидкости, заключенной в прозрачное стекло, не уменьшился. «Чудеса, да и только».

Хозяин усмехнулся — обаятельно, криво, слегка цинично.

— У вашей сестры настолько бурное прошлое, насколько это вообще возможно для девушки ее возраста. Сколько вам, леди? Двадцать пять?

— Двадцать четыре.

— Ваша биография и ваши достоинства дают мне право не деликатничать. С этого и начнем. Первое упоминание о вас встречается в деле вашего отца, Алекса Дезета. Вы оба жили в отвоеванной приграничной полосе долины Ахара — там, где Оттон выделил участки уволенным в отставку военным. Конфликт с Каленусией начался внезапно, сардарские ветераны конфликтов не успели ни собраться как следует, ни отступить, ни убрать свои семьи в безопасное место. Царил хаос, началось кровопролитие. Это так?

— Я была почти младенцем.

— Ваш отец попал в плен и на несколько лет застрял в Каленусийской Конфедерации, а вы — в самом обычном сиротском приюте. Скорее всего, по-каленусийски вы говорите без акцента.

— Это правда. Но я хотела бы спросить вас о важном для меня, а не выслушивать одно и тоже.

— К этому и веду, — как ни в чем ни бывало ответил Келлер и долил себе из бутылки.

— Дезет вернулся в Иллиру спустя четыре года, почему он не погиб, остается только догадываться. Говорят, его невосприимчивость к пси-воздействию была кем-то использована. Так?

— Я слышала об этом от других.

— Вы оба вернулись в Порт-Иллири, потому ваш отец снова исчез, оставив вас в обители сестер Разума. Помните монахиню по имени сестра Наан?

Нина промолчала.

Келлер, удовлетворенный этим, повернулся Северину.

— Дезет уехал в Каленусию и назад не вернулся. После разного рода передряг стал консулом Арбела, их отколовшейся территории. Все это очень интересно, но леди Нина знает историю лучше нас обоих. Меня же больше интересуют те несколько лет, которые ваша сестра провела у монашек Разума.

— Да?

Келлер смотрел на Мика с тем особым корректным выражением лица, по которому не читаются мысли.

— Сестры Разума развивали в детях способность отличать добро ото зла. Но что-то пошло не так — чуткость превратилась в дар предвидения. Ваша сестра из этих продвинутых малюток.

Нина сомкнула побелевшие губы. Очевидно, разговор сложился не так, как ожидала она. Келлер ухмыльнулся — вежливо, но чуть снисходительно.

— Вы, действительно, редкостная девушка. Хотите знать, Северин, чем закончилась воспитательная программа монашек?

Мик заметил, как поникла сестра. Жалость охватила его. «Я зря привел сестричку к Келлеру, он ведет себя как козел — много знает и не стесняется».

— Нам пора. Спасибо, за консультацию я заплачу.

К удивлению Мика, Нина не тронулась с места.

— Дослушай его до конца, — хрипловатым голосом посоветовала она. — В конце концов, ты должен узнать и об этом тоже.

Келлер кивнул.

— Я буду предельно краток, насколько позволит сюжет. Наш повелитель, император Оттон, пусть земля ему будет пухом, злом считал неповиновение, а предсказателей не любил. Точнее, он любил благоприятные пророчества и оккультная информация, которая шла к нему, фильтровалась специальными людьми. Однако со временем, эксперименты с предсказателями надоели его величию и начали его раздражать. Матери Наан было сильно за шестьдесят, ее проповеди пользовались популярностью среди нищих и мелких уголовников. Понятно, что следовать строгим предписаниям никто из подонков не собирался, но эту леди уважали за отвагу, широкую благотворительность, и личный пример. Потом старая дама умерла… возможно, не совсем естественным способом. Говорят, еще несколько девушек в монастыре перенесли лихорадку, но погибла только настоятельница. Организм был изношен годами аскетизма.

Мик слушал рассказ с интересом. «Как я жил раньше? Пытался понять неинтересные мне экономические теории, иногда дрался с кем придется, пил с Риорданом или без него, ругался с матерью и терпел дружелюбное пренебрежение отца. Как все это было привычно и… скучно.» Теперь ветер опасности веял Северину в лицо. За обликом взрослой девушки он видел девочку, потерявшуюся во враждебном мире. Мать Наан могла оказаться святой мученицей, и с равным успехом — интриганкой, автором сомнительного эксперимента.

Келлер между тем продолжал:

— Леди Нину еще ребенком вернули отцу, отправив в Арбел. Скорее всего, ее способности к предвидению проявились позднее. Существует ли настоящее ясновидение? И да, и нет. Подсознание, развитое и богатое, воспринимает малозаметные сигналы тревоги. Их можно обобщить и связать. Мистическая обстановка довершила дело — ваша сестра видела нечто пугающее. Наверняка в подсознании девушки есть информация о настоящей причине. Найдите ее, вытащите наружу, и все переменится. Вы сумеете посмотреть страху в лицо, и он отступит. Поверьте, леди Нина, если туман в деле не исчезнет, вы никогда не узнаете правды.

Бывший референт замолчал.

«Странный он, все-таки, человек».

— Спасибо. Какую плату вы возьмете с меня?

— Никакой.

— Мы так не договаривались.

— Вы можете предложить некую сумму, ваше право, но я не приму денег.

— А мотивы?

— Не обсуждаются.

— Уходим.

Северин стиснул в свое ладони ладонь Нины и почти потащил сестру к выходу.

— Ты веришь ему? — спросил он под жарким небом Порт-Иллири.

— Отчасти. Келлер темнит, но не до конца врет. Он вроде бы атеист, с братьями Разума принципиально не якшается. И все же в чем-то он прав — глупо было прятаться от собственного страха. Страх всегда идет за тобой.

Как ни странно, скандальный разговор с Келлером успокоил их обоих.

— Предскажи что-нибудь, только прямо сейчас.

Нина прищурилась, высматривая что-то в мареве городской жары.

— Пусто и глухо. Старое предсказание мешает новым. Хотя… Видишь вон то мороженое на асфальте?

Северин понял все, даже договаривать не понадобилось. Он остановился на углу с интересом дожидаясь развязки. Патруль преторианцев появился внезапно. Мик с интересом выслушал брань поскользнувшегося, хотя и придал лицу отсутствующее выражение.

Остаток дня он и Нина провели на пляже. Молчали больше, чем говорили. Предсказательница швыряла в воду плоские камешки и считала скачки, которые успеет сделать голыш, покуда не булькнет, уходя на дно, чтобы остаться там среди других камней, крабов, водорослей и витых ракушек. Чтобы загасить тревогу, они купались до самого вечера, пока вода не сделалась теплее, чем остывающий воздух. В эти часы незримое облако спокойствия накрыло побережье. Было тихо и безветренно, брели, обнявшись, пьяные от летней истомы парочки. Пели цикады, хрипловато наигрывала музыка в прибрежном баре. Домой вернулись на такси.

Овчарка Тэнку не встретила их, в глухих закутках, в зарослях рододендрона сгустилась тьма.

— Мама!

Магия летнего вечера моментально исчезла.

Люстра не горела. Мик заметался в темноте, отыскивая ручной выключатель, под руку попадались шершавые обои, каменные панели, холодные плети декоративных растений. Так же на ощупь он отыскал в ящике комода пневматический пистолет.

— Мама! Папа!

В глубине дома зловеще мерцало красным. Кто-то возился возле камина. Тлела догорающая бумага, последние искры уже сделались не больше светящегося жучка. Чужак выпрямился и замер — очевидно, он плохо видел в темноте.

— Мик! — взвизгнула Нина, которая осталась у порога. — Вернись немедленно назад!

Чужак (темная, опасная груда) дернулся навстречу. «Я должен защитить сестру». Северин вскинул оружие и выстрелил. В тот же момент старая керамическая ваза на полке разлетелась звонкими черепками. Вспыхнул еще один огонек — голубоватое пламя зажигалки. Черный человек подпалил зажигалкой смятую газету и швырнул ее поверх догоревшей.

— Дурак, — угрюмо и озабоченно произнес он голосом Северина-старшего. — Твой пистолет — хлопушка, но глаз мне вышибить мог.

— Ну, извини. Может, скажешь, что здесь происходит?

— Какой-то псих перерезал нам кабель. Ты видел маму? Ее нет ни в доме, ни у соседей.

Газета горела, огонь теперь освещал лица всех троих. Мик впервые видел отца таким встревоженным.

— Она могла уехать в центр.

— Кар Маргариты в гараже. Собаки нет ни в доме, ни в саду. Ты что-нибудь слышишь?

— Не слышу.

— Вот именно. Не скрипят ступени. Нигде ни дыхания, ни движения, если не считать нас троих.

— Вызови полицию.

— Уже вызвал, но я не собираюсь больше ждать…

В оранжевых отблесках Мик видел, как отец ловко крутит замок сейфа. Увидеть комбинацию не получалось. Руки у отца были правильной формы — не пухлые ладони, как у Риордана, не заскорузлые лапы, как у портовых грузчиков. Уверенные. «Смог бы он выстрелить в человека?»

— Я тут храню армейский излучатель, на крайний случай. Он без лицензии, но это не важно. За виллами есть спуск к морю, на той стороне мыса каменистое дно, никто не купается, в темные часы пусто. Не знаю, зачем Маргарита могла пойти на побережье, но больше отсюда податься некуда.

— Пойдем вместе.

— Нет. Оставайся и присматривай за сестрой. Если приедет полиция, объясни им ситуацию.

Отец ушел в ночь так быстро, что Мик не успел ничего сказать. Он в растерянности остался на крыльце, пока не догадался, что его собственная фигура в светящемся проеме — отличная мишень для притаившихся врагов.

— Мама!

В саду звенели ночные цикады. Приглушенная музыка донеслась со стороны соседней виллы. Играли на синтезаторе, умело создавая помесь легкой грусти и душевного подъема, но Северин не понял, красиво это или нет. Он знал, что погубил свою мать, когда привел в дом чужую девушку, а вместе с нею — пророчество и древнее проклятье, рожденное на чужой земле, среди холодных холмов, где почва — и та враждебна.

— Я должен идти.

— И я с тобой.

— Отстань!

Он почти толкнул сестру, и та отстранилась.

— Мик, погоди!

— Жди здесь.

Чтобы сократить дорогу, Северин вломился в заросли рододендрона, хрустели стебли, что-что мягкое, недавно еще теплое, напомнившее большую плюшевую игрушку, попалось под ноги. Он, выругавшись в ночь, остановился и опустился на колени.

Игрушкой оказалась мертвая Тэнку.

Он ощупал шкуру старой собаки с клочками не перелинявшей к лету шерсти. Дотронулся до головы, нашел закрытые глаза и жесткую щеточку усов. На мокрой от слез морде запеклась кровь.

— Мама!!!

Северин уже бежал прочь. Он вылетел из зарослей в вихре содранной листвы. В ограде зияла старая брешь. Шоссе в этом месте огибало скалы и уходило в сторону, точно повторяя контуры побережья. Ответвление дороги, каменистая тропа, спускался к валунам, чтобы окончиться тупиковой площадкой в пятидесяти метрах от кромки прибоя.

«При мне нет фонаря».

Северин на стал возвращаться, отраженного свечения луны хватало, чтобы разглядеть ровный асфальт, шершавый камень, очерк тяжелых скал и едва заметное шевеление чахлой зелени.

— Отец!

Мику никто не ответил.

Северин осторожно пошел вперед, держа в опущенной руке почти бесполезный пистолет. Он ощущал сонное дыхание ночного моря. Кучки сгнивших водорослей с чавканьем разъезжались под ногами. У самой площадки горел одинокий фонарь, питавшийся, должно быть, энергией ветра. Мачта с вертушкой стояла неподалеку, ночной бриз, который дул с суши, крутил ее вовсю.

Площадка оказалась пуста. Северин остановился в тени. Причина для осторожности была — гремели камни в скалах. Этот звук повторился несколько раз, потом нарисовались темные силуэты, мелькнули звездочки зажженных сигарет.

Двое, сблизив головы, обменивались отрывистыми фразами. На поясе у незнакомцев болтались компактные излучатели.

Мик прижался к скале, потом отступил на шаг. Скрипел флюгер ветряка. Двое, договорив, быстро пошли верх по дороге и вскоре исчезли.

Мик вытер со лба холодный пот. Потом он вошел в воду, опасаясь сквозь прозрачный слой моря увидеть на дне тело матери, и чуть не упал, оступившись на скользких валунах.

— Эй!

Голос отца, раздавался справа. Северин вернулся, и, раздирая кожу о колючие кусты, он пролез к основанию скалы. Отец был там, он сидел на корточках, рядом с темной неподвижной грудой.

— Это она. Возьми мой уником, позвони в больницу и в преторию, пускай сюда подъедут.

— Мама умерла?

— К счастью, нет, — все так же сдавленно ответил отец. И добавил не без фатализма. — Но не знаю, к лучшему ли это.

Мика колотило. Он отвернулся, не в силах смотреть.

Отец вытащил и закурил сигарету.

— Мой долг — заботиться только о Марго, но ты иди к своей сестре, она девушка и она в опасности.

Когда Мик вернулся на виллу, чужие люди уже ходили по комнатам, а Нина сидела в кресле, сонной птицей забившись в угол.

— Ты знала заранее? — холодно спросил Северин.

— Нет.

— Ты не докажешь этого никогда.

— Я готова поклясться, чем захочешь.

— Будь оно проклято, это твое предвидение.

— Я прокляла свой дар первой.

Северин долго бродил по дому неприкаянный, пытаясь найти безлюдный уголок, и нашел его — гобеленовую мастерскую матери. Там стоял забытый станок с незаконченным пушистым ковриком. На коврике был выткан цыпленок — туловище вплоть до шеи, но без головы. Истерики Мика никто не видел, но Нина чувствовала ее, хотя деликатно не показывалась.

— Спасибо тебе, — сказал он через несколько часов, уже догадавшись обо всем.

— За что?

— За деликатность. Я был не прав и сам знаю это. В подлых делах чаще всего страдают беззащитные.

Отец вернулся только под утро — бледный от бессонной ночи, но почти спокойный. Куда делся излучатель, Северин-младший так и не заметил — возможно, ствол просто лег назад в сейф, на постоянное место.

— Нам нужно поговорить по душам.

— Да, конечно.

Разговор состоялся чуть позже, в кабинете.

— Я не знал, что ты водишься с преторианцами, — хмуро и жестко сказал сын. — Ты завяз в их делах, а потом император умер, и кто-то тебе отомстил.

— Ты глуп, — без околичностей ответил Северин-старший. — Я поступал так ради семьи.

— Из-за тебя пострадала мама.

— Без меня она погибла бы давно. Я женился на женщине, занесенной в черные списки императора. Этот брак ее спас. Я поступал в целом правильно и, надеюсь, совершил мало зла. Мы оберегали тысячи людей.

У Северина-младшего не осталось желания спорить. «Маму я ему точно не прощу».

— Как все это произошло?

— Меня не было дома. Кто-то из этой сволочи перерезал провода. Марго не любит темноты в доме. Когда она вышла в сад, ее схватили, дотащили до машины, попытались увезти, но кто-то вспугнул похитителей, и тогда твоей матери выстрелили в голову. Наверное, тело хотели утопить, но там на несколько километров мелководье, поэтому бросили тело в кустах. Ее спасла пластинка, давным-давно вживленная в череп.

— Лицо ведь сильно повреждено?

Северин-старший не ответил.

— Надеюсь, их найдут, — сказал он, помолчав. — Во всяком случае, мне обещали, что наказание будет максимально суровым.

Северин чувствовал себя неважно — сказывался вчерашний стресс.

— А Нина?

— Не буди, пускай выспится. Нина тут ни при чем. Она и Марго любили друг друга как мать и дочь, если бы твоя сестра предвидела покушение, она бы сказала.

— И что теперь?

— Твоя мать поправится не скоро. А прежней ей уже не бывать. Скажи своей сестре — пусть уезжает. Мы не можем ее спасти, мы и себя-то спасти не можем.

— Ты в душе хороший человек, но поступаешь как мерзавец.

— Нет. Если Нина останется здесь, с нею рано или поздно случится несчастье безо всяких пророчеств.

Мик кивнул.

— Ладно, я с ней поговорю, но ты…

— Я, возможно, не доживу до старости, сынок, но о тебе я позаботился — поедешь так далеко от Порт-Иллири, как только это можно устроить. Менеджер из тебя никудышный, так что поищешь за душой другие таланты, может, займешься археологией.

— Я ее терпеть не могу.

— Не важно, ты ее полюбишь. Я навел справки — есть место в команде, которая хочет доказать древность наших поселений в Ахара. Целый год на природе, с лопатой и щеткой в руках, выгонит хандру напрочь…

Мик ушел сразу, как только разговор окончился. Северин-старший был прав, но хотелось умыться. Казалось, слой грязи и пыли прочно осел на лбу и руках.

Старую овчарку Тэнку зарыли в саду, привалив холмик камнем. Перед тем, как уехать в Ахара, Мик посетил госпиталь. Лица матери он так и не увидел — голову до сих пор скрывала плотная повязка. Леди Марго спала, одурманенная лекарствами. Он молча посидел возле кровати и вышел, стараясь не замечать любопытства медиков.

Нина ждала его на улице.

— Ну, как?

— Надеюсь, что обойдется.

— Я тебе сочувствую.

— Спасибо.

— Ты зря не взял меня в госпиталь. Я успела полюбить ее.

— Лучше будет, если ты навсегда запомнишь ее прежней. Знаешь что? Загляни-ка лучше в мои мозги.

Он расслабился, позволяя мысленный контакт, хотя на деле сенсу не требуется согласие. Она замерла на месте, прикрыв серые глаза.

— Я поняла все, что ты хотел сказать.

— Ну и славно.

Они вместе уходили прочь, на сборы перед отъездом оставался всего один день. Профессор Варул, старый знакомый Риордана, охотно принял вместо одного рабочего двоих.

А пока что Северин шагал по улице, унося с собою мысль, которая уже стала частью их обоих.

«Истинно пророчество или ложно, не имеет значения. Если будущее не изменить, ты можешь поступать, как захочешь, действовать решительно и не останавливаться на полпути. Значит, сейчас и тогда, в прошлом, будущем или настоящем — ты всегда остаешься свободным…»

Глава 2. Истуканы вечера

Высокий менгир торчал на фоне заката. Его нижняя половина оставалась в земле. Истертые временем и ветром знаки на камне еще можно было разобрать. Непонятное действует угнетающе, буквы или символы — не поймешь, складывались в сложную вязь, в которой случайный взгляд не разглядит смысла. Неподалеку, возле груды земли, слабо шевелилась искалеченная кибер-вагонетка. Эта полуразумная машина странно контрастировала с древним спокойствием тяжелого монолита.

— Келлер! Как вас занесло в такую глушь?

Тот, кто отзывался на имя Келлера, прекратил созерцание менгира, символов, кибера, неба и плоской степи.

— А, это вы, Мик… Спрашиваете об этом искусствоведа, меня? Приехал лично сделать копии древних орнаментов.

Мик вытер лицо и сплюнул в сохлую траву.

— Говорят, это текст, а не орнаменты.

— Вы умеете их читать?

— Совсем не умею. Моя специальность тут — уборка территории во всех ее проявлениях, борьба с шакалами и блохами.

Северин, махнув рукой, побрел в сторону палаток, а бывший секретарь Оттона, сделав несколько снимков, ушел в другую сторону — туда, где остался его джип.

Покалеченная вагонетка подергалась и затихла. Келлер шлепком пробудил собственного полевого кибера, быстро ввел изображение, скопированное с монолита, и долго сидел, отрешившись от всего и рассматривая результат.

Потом хмыкнул и устроился на ночлег на надувном матрасике в палатке, перед тем сжевав ужин из разогретого концентрата. Невыключенный кибер продолжал работать и тихо шелестел, но Келлера технические звуки не тревожили, потому что за годы жизни он твердо усвоил — опасность и беспокойство могут исходить только от людей.

А Северин закончил работу, только когда оранжевое косматое солнце скатилось за ровную, словно по линейке прочерченную линию горизонта. Спал он плохо, измученный духотой, пылью и навязчивыми опасениями получить укус ядовитого паука.

Келлер тоже отдыхал мало и встал очень рано — в тот час, когда тени не существуют, люди кажутся тенями, а неживые предметы принимают контур затаившегося человека. Кибер закончил ночную работу и затих. Скопированная с камня надпись была расшифрована лишь отчасти, но именно эта часть представляла настоящий интерес.

Слабые люди идут на поводу у страха, смелые и в равной степени глупые — не боятся ничего. Бывший секретарь Оттона отличался от них и привык к контролируемой тревоге.

Он еще раз перечитал надпись, при помощи уникома переслал копию самому себе, на тайный адрес, затем извлек из коробки набор для резьбы по камню и отошел от палатки.

Шакалы, которых мучила жажда, подошли совсем близко. Один из них, облезлый и голодный, с порванным ухом, встал на задние лапы и обнюхал гулкую цистерну, на дне которой еще оставалась «техническая» вода. Звери, слишком осторожные, чтобы напасть без необходимости, лишь ощерились в сторону человека. У основания монолита Келлер устроился так, чтобы между ним и лагерем оказалась высокая и широкая куча земли. Укрывшись от любопытных глаз, он вытащил инструменты, включил резец-излучатель и приступил к работе — для начала зачистил фрагмент надписи, потом прошелся по соседним участкам, повредив их так, чтобы разрушения выглядели естественно. После этого на зачищенном фрагменте вырезал символы, тщательно скопировав их с клочка бумаги.

Результат впечатлял, но все же казался не идеальным. Тогда Келлер убрал излучатель и обычным, ручным резцом добавил две-три детали, после чего протер получившуюся надпись жгучей жидкостью. Теперь ломаная вязь символов на монолите выглядела совершенно естественно — достаточно четкая, но вместе с тем словно бы изъеденная временем.

— Вот так. Надеюсь, они до сих пор не сделали подробных снимков…

Он встал и отряхнул песок с колен. Обозленные недоступностью воды в цистерне, хищники начали драку между собой. Их голоса — печальные и вместе с тем отвратительные, заглушили все другие звуки на исходе ночи. Чуть погодя шакалы отыскали у цистерны слабое место — заплату из относительно мягкого металла. Грубые когти скребли ее до тех пор, покуда не продырявили, ржавая вода потекла тонкой струйкой в песок, а звери принялись лизать землю…

Келлер молча усмехнулся. Инструменты упрятал в укромное место, бумагу с символами сунул в походный утилизатор, уничтожил даже пустую пачку от сигарет. Сложил палатку, перелил топливо из канистры в бак. Двигатель завелся легко, но его шум отчетливо разносился над полусонным лагерем.

«Хорош я буду со своим враньем, если из палатки вылезет Варул и спросит, какой такой холеры гость исчезает спозаранку, не дождавшись результата расшифровки».

По счастью, в лагере не проснулся никто. Джип немного потряхивало, ориентиром служила оранжевая полоска вдоль восточного горизонта. Через час совсем рассвело, беспокойное красноватое зарево исчезло. Сухая равнина тянулась до самого горизонта, этот скучный пейзаж нарушали лишь проплешины более-менее свежей травы. Местами попадались скособоченные земляные холмики, сооруженные грызунами. Келлер с отвращением представил себе сплетение подземных переходов, гнезда, кишащее жирными тушками. Дорога, едва заметная заросшая колея, стелилась под колеса, и он прибавил скорость, прикидывая, в котором часу окажется в Ахаратауне.

Первыми признаки города оказались не строения, а особым образом вытоптанная трава, со следами колес и тем мелким мусором, который в изобилии поставляют человеческие поселения. Местность перешла в череду пологих холмов, прямо за ними, ближе к востоку лежал Ахаратаун, который бывший референт канцелярии Оттона в душе считал провинциальной дырой.

«При Старике тут селили ветеранов войн с каленусийцами».

Близ дороги торчал пыльный менгир — еще один. Он не представлял интереса и выглядел словно палец, дерзко уставленный в небо.

Келлер ухмыльнулся, представив себе сцены, которым предстояло разыграться в лагере Варула.

Тем временем предместье Ахаратауна обступило его и сделало частью себя. Играла музыка, женский голос в записи, низкий и протяжный, пел о любви, но слова, произносимые с гнусавым акцентом пограничных территорий, сливались в маловразумительное горячечное бормотание. Затянутые сеткой двери домов выходили на крытые чистенькие веранды. Пришло время второго завтрака, возле распахнутых окон витал аромат кофе и ванили.

Мимо пробежали две девочки лет десяти, потом прошествовала толстая старуха в дорогом, но не подходящем к сезону платье, под конец протащился бухой парень с пустыми глазами.

Келлер наградил пьяницу мимолетным холодным вниманием, а затем отыскал то, что хотел найти с самого начала — дом, чуть поменьше других, за высокой оградой, выращенной из колючих кустов. За пришельцем следила маленькая видеокамера, пристроенная под карнизом между двумя гнездами ласточек. Келлер улыбнулся в объектив, давая рассмотреть себя.

— Здравствуй, Кэт.

Женщина открыла калитку в решетчатых воротах и тотчас обвила его шею руками.

— Все прошло гладко?

— Лучше не бывает, — ответил он гордо и снисходительно.

Глаза женщины, черные, блестящие и раскосые, удовлетворенно сверкнули — не столько от жадности, сколько от восхищения.

— Расскажи, как это было.

— Не сейчас.

Дом, снятый на время, был похож на другие жилища Ахаратауна — тот же аромат завтрака, розового палисадника и побеленных стен. Келлер попытался отыскать в незнакомой обстановке хоть что-нибудь подозрительное, но не нашел ничего.

— Как тихо…

— Потерпи, любимый, я приготовлю тебе ванну.

Бывший чиновник канцелярии Оттона остался один в маленькой комнате, он слушал, как бьются об оконную сетку пчелы, как тикают старинные электромеханические часы и слегка потрескивает нагретый пластик. Понемногу удивительно приятное чувство успокоения охватило его.

«Я пошел на риск и вышел из передряги без осложнений. Не просто живым — победителем».

…Ванна веяла лавандой, завтрак показался голодному Келлеру очень вкусным.

Ближе к вечеру, рассматривая спящую Катерину, он попытался припомнить крошечный штрих, мелкую деталь, которая портила картину победы, но его отвлекало зрелище нагой женской груди.

…Упущенную деталь он вспомнил близ полуночи. Встал (женщина не проснулась), не одеваясь, прошел в кладовку, перерыл сваленные в углу вещи. Степная пыль пачкала руки бывшего секретаря, когда он с досадой расшвыривал коробки, этим утром извлеченные из джипа. Контейнер с набором инструментов отыскался под грудой белья. Резца-излучателя внутри не оказалось.

Юлий Келлер заметался, еще цепляясь душой за надежду, что вещица выпала и затерялась где-нибудь среди скопища разнородного хлама. Связка сушеного лавра внезапно обрушилась с потолочной балки и едва не довела его до бешенства.

«Это Северин во всем виноват. Встреча с ним меня смутила, а потом отвлекли эти проклятые шакалы. Я забрал почти все инструменты, но забыл там резец. Теперь эта улика лежит на виду у подножия менгира… …Или больше не лежит».

Келлер не боялся властей. Он знал, что успеет перейти границу и оказаться в Каленусии, но мешала Кэтти. Люди Джено не показывались около двух месяцев, но, без сомнения, находились поблизости. «Я не могу взять женщину с собой, но и оставлять в Ахаратауне ее опасно. У бедняжки и маловато хладнокровия. Разве что… Я должен сам вернуться туда…»

Дерзкий план — вернуться в лагерь Варула с грузом воды — тут же сложился в возбужденном разуме Келлера.

«Если резец не нашли, я подберу его. Если нашли… что-нибудь придумаю».

Он тихо вернулся в спальню, отыскал и натянул одежду. Женщина проснулась, потянулась котенком, затеплился ночник в виде водяного цветка.

— Я отлучусь на три дня, — глухо сказал Келлер. — Один.

— Что стряслось, милый?

— Ничего страшного. Спи. Нужно перед отъездом уладить дела.

— В Ахара? Ночью?

Крайнее изумление отразилось в раскосых глазах Катерины, но Келлер сделал вид, что не заметил этого:

— Дела в Порт-Иллири. Теперь, когда деньги почти в кармане, я хочу расплатиться за оборудование, нет нужды наживать новых врагов.

— Дождись утра.

— Нет времени.

— Останься со мной. Заплатим твоим друзьям через банк.

— Нет! Перевод денег нас выдаст.

Она, кажется, поверила, скользнула под одеяло и обиженно затихла.

Юлий поцеловал женщину в бледный висок и вышел в ночь. Погрузил в джип канистры с водой — столько, сколько влезло в багажник, потом пинком распахнул ворота и вывел машину на дорогу.

Он гнал джип так быстро, как только мог, держал путь на запад. Приспособленные к бездорожью колеса легко сминали бугорки звериных нор. Рисунок звезд, будто издевки ради, выглядел полузнакомым. Обе луны совершенно затянуло облаком, в сгустившемся мраке что-то хрустнуло и взвизгнуло так, что этот звук перекрыл даже рокотание мотора.

— Грязная тварь.

Характерный хлопок лопнувшего колеса заставил Келлера выругаться, в лучах фар не оказалось никого, лишь плясали привлеченные светом белесоватые ночные бабочки. Возле машины под ботинки попала тушка — меньше шакала, примерно с крупного кота. Несло звериным калом.

Келлер переждал приступ боли в колене, открыл багажник, засветил фонарь и принялся менять колесо, стараясь не поддаваться панике. Животные, если они и скрывались во тьме, покуда не показывались. Чтобы не рисковать, пришлось забрать пистолет из бардачка и положить во внешний карман.

«Все это мелочи. В Ахара нет по-настоящему опасных зверей. Кроме, конечно, человека разумного».

Шаги — нагловатые и осторожные одновременно — шуршали где-то слева, потом вислозадый силуэт шакала метнулся в сторону. Шорохи, животный вой и покашливание раздавались совсем рядом. Келлер закинул спущенное колесо в багажник и принялся ставить новое. Длинное насекомое угрожающего вида проползло по голой руке. Он гадливо стряхнул существо на землю, раздавил каблуком хитиновый панцирь и выпрямился.

Что-то изменилось в ночи. Тявканье хищников слышалось теперь в отдалении, зато совсем близко мелькнула искра. Она потеплилась, потом угасла, словно затоптанный светлячок. Возможно, у неизвестного попутчика сломалась спичка.

— Огоньком не поделишься?

Тот, кто задал этот вопрос, был высок, худ, костист, но, судя по длинным цепким рукам, очень силен. Потрепанная куртка давно потеряла свой первоначальный цвет. «Из обнищавших крестьян, наверное».

«Крестьянин» подошел вплотную, и Келлер быстро понял ошибку — потный припорошенный пылью бродяга держал на изготовку старый, очевидно краденый излучатель армейского образца. Вещей при парне не было, если не считать поясной сумки. Его волосы неряшливо отросли до плеч.

— Курева не подкинешь?

Бывший секретарь Оттона ответил утвердительно, и щелкнув дорогой зажигалкой, поднес огня длинноволосому. Тот, видимо, не только не стригся, но и не брился давно. Жесткие складки залегли в уголках широкого рта, делая хозяина похожим на угрюмую рептилию. «Дезертир или грабитель в бегах…»

У Келлера засосало под ложечкой. Лет пять назад его не смутила бы ночная схватка один на один. Теперь покалеченное колено сводило шансы до минимальных.

— Деньги найдутся?

Он пошарил в кармане и протянул бумажник. Бродяга засунул добычу за пазуху и выпустил в лицо собеседнику струю сигаретного дыма.

— Ты тут один? — спросил он, двусмысленно усмехнувшись.

Келлер кивнул.

— Отстал от каравана, потому что спустило колесо. Но за мною еще два джипа с водой и машина с охраной — будут тут через четверть часа.

— Сойдет. У нас с тобой на развлечения куча времени. Положи-ка руки на капот, хромой.

Келлер покорно выполнил приказ и дал длинноволосому себя обшарить.

— Хотел пристрелить меня? — спросил тот тускло и зловеще, забрав чужой пистолет. — Сознайся, ведь хотел…

— Нет. Конечно, нет. Я мирный человек.

Референт говорил севшим голосом, Бродяга, не торопясь, обыскивал его снова, как будто специально продлевая это занятие.

— А «маячок» при тебе? — опять как бы нехотя поинтересовался он.

— Простите, что?

— Штучка такая, которая может засечь меня, когда ты будешь трупом. Хотя ладно, молчи, я знаю, что на тебе все чисто. …А теперь снимай одежду, хромой.

— Зачем? Деньгами я готов поделиться и так. Берите заодно машину. Я даже не стану жаловаться на вас властям — клянусь.

Бродяга хмыкнул, обнажив на миг темные зубы. Он подошел совсем вплотную. Теперь фары хорошо освещали его.

— Мне нужна новая одежда, хромой. Если не поторопишься, получишь пулю в брюхо. Куртка, конечно, пропадет, но я хотя бы получу удовольствие от твоего визга. Стягивай свое барахло, ты, кусок говна.

Келлер быстро стянул куртку и бросил ее под ноги длинноволосому. Тот, не нагнулся за ней и не повторил обычной ошибки дилетантов.

— Плохо, что нет галстука, он дорогая штука. А что у тебя на шее болтается?

— Талисман.

— Дешевка, можешь не снимать. А мне давай рубашку.

Рубашка упала следом. Келлер остался с кулоном на шее, голый по пояс, обдуваемый ночным ветерком. Длинноволосый, не опуская излучателя, докурил сигарету, метнул окурок в трупик степного кота и ткнул стволом в диафрагму бывшего секретаря-референта.

— Твои штаны мне коротковаты, но все равно сойдут. Снимай. Материал потому что хороший. Ботинки тоже отличные.

Келлер покорно кивнул, присел на корточки, расшнуровал и снял один ботинок.

— Как мне вас называть?

— Зови меня просто — погибель.

— Слушайте, я ведь не сделал вам ничего плохого.

— Сделал. Ты чистый, хитрожопый и с деньгами — вот твоя вина.

Келлер стянул второй ботинок, поставил его аккуратно, к ногам налетчика, рядом с первым.

— Я всерьез. Давайте, выпишу чек, и мы разойдемся миром. Только назовите сумму и ваше имя.

Бродяга захохотал и даже закашлялся.

— Имя, говоришь? Живодер мое имя. Красивая, правда, кличка? Не считай меня за дурака, и хватит тянуть.

— Я вас не задержу.

Получилось, и впрямь, довольно скоро. Заточенная спица (которую Келлер незаметно вынул из подошвы ботинка) вошла бродяге на два пальца пониже пупка, правее поясной сумки.

Секунду длинноволосый еще стоял, потом рухнул ничком, вперед нечесаной макушкой. Он отчаянно не хотел умирать, но спица проткнула секретную нервную точку и вызвала нарастающее удушье.

Юлий подобрал чужой излучатель и свой пистолет, оделся, но обуваться не стал. Он присел на капот и послушался — насмешливый лай шакалов давно затих. В тишине медленно, грозно и неотвратимо светало. Теперь степь просматривалась отчетливо, хотя пейзаж походил на слегка обесцвеченную фотографию. План сложился легко, следовало действовать быстро, но аккуратно.

Келлер взял в багажнике рабочие рукавицы. Поясную сумку с убитого снял, почистил и перевесил на себя. Заточенную спицу оставил в теле. Референт Оттона прикинул, какую позу придать Живодеру, чтобы уменьшить шансы криминалистов. Он не стал усаживать покойника за руль, вместо этого уложил его в фургоне, тщательно сохранив прежнее положение, сродни покою спящего. Потом стащил с себя куртку и прикрыл ею мертвеца так, как будто и впрямь готовил его ко сну, сделал метелку из травы, осмотрел и почистил участок вокруг машины. Сл. уникомедов на твердой почве и так сохранилось немного. Келлер вернулся в машину и обильно полил топливом мертвого бродягу. Разница в росте вызывала досаду, зато виды на генетическую экспертизу обнадеживали. «У меня нет родственников, в Порт-Иллири осталась вымытая до блеска квартира и пустой офис — побегайте-ка, подергайтесь, попробуйте найти ДНК». Портила версию лишь спица в теле покойника, но вынимать ее Келлер не решился. Кончик спицы, который торчал из плоского живота, и к которому прикасался сам референт, он очень осторожно протер салфеткой…

Вместо оставленной куртки Юлий переоделся в старый летний плащ. Собрал полезные мелочи и рассовал их по карманам. Уником прицепил к ремню. Документы на имя Келлера вложил покойному за пазуху, свои ботинки поставил возле чужих мертвых, синюшных ступней. Сапоги бродяги, подавив отвращение, примерил. Они оказались синтетической дешевкой, зато пришлись впору и были почти чистыми изнутри.

Напоследок бывший секретарь императора еще раз оглядел место действа.

Версия его собственной смерти выглядела убедительно, отнюдь не выдуманные бандиты вокруг Ахаратауна делали ее очень правдоподобной. Келлер перебрался на безопасное расстояние и при помощи излучателя подпалил джип, дождался взрыва бензобака, с надеждой понаблюдал беспорядочную пляску пожара, рабочие рукавицы метнул в огонь, туда же отправил использованную салфетку и метелку. Комплект запасных документов сунул во внутренний карман плаща, поддельный документ — каленусийский конфедеральный жетон так и остался висеть на шее.

— Прощай, дружище Живодер. Ты здорово мне помог.

Референт воспользовался уникомом, быстро и по памяти набрал номер.

— Кэтти?

— Юлик, что случилось?

— Времени не много, слушай меня внимательно. У нас возникли неожиданные трудности. Я все беру на себя. Ты ни во что не вмешивайся без моего приказа. Запомни адрес полезного человека…

Он продиктовал быстро, но разборчиво, надеясь на ее память музыкантши.

— Полиции, если заявится, скажешь сущую правду — мы спали вместе, я давал деньги. И все. Про участие в деле с менгиром говорить не нужно, работа явно не по твоей специальности. Ты женщина и артистка, они поверят. До встречи. Услышишь о моей смерти — не бери в голову. Поплачь немного напоказ. Попозже я сам тебя найду.

Келлер закончил разговор и швырнул уником в пламя… Сумка убитого была под завязку набита галетами, там же нашелся платок и две удобных плоских фляги — неполная с водкой и полная с водой. Бывший референт Оттона, хоть и не без гадливости, но отпил понемногу того и другого. Потом плотно обмотал платком колено.

Жить было можно. До каленусийской границы оставалось двое суток ходьбы и он надеялся выдержать их, не прибегая к наркотику, который на всякий случай держал при себе.

…Машина горела, горела и догорела. Когда пожарище как следует остыло, шакалы обнюхали головешки, но не нашли ничего съестного, кроме раздавленного машиной и опаленного взрывом трупика степного кота.

Так получили начало совсем другие события, которые позже получили название «большого скандала с Варулом» и нелепое название это, несмотря на справедливое негодование известного археолога, продержалосьдовольно долго.

* * *

— Мик! Эй, Мик! Вставайте!

Северин понял, что пропустил начало рабочего дня. Кто-то снаружи отстегнул полог палатки. Солнце стояло довольно высоко. Скрипел насос, качая из цистерны ржавую воду, Пахло обедом — клейким, но сытным месивом, популярным в приграничье.

— Почему меня не разбудили?

Шарбин, доктор экспедиции, провел рукой по глазам и ухмыльнулся — особой, присущей только ему улыбкой, не показывая зубов. Физиономия медика загорела до цвета меди.

— Сегодня объявлен выходной. Босс блаженствует. С утра он дергал свой кибер так и сяк, кое-что сошлось. Менгир — вон тот фаллический символ, который сейчас торчит на фоне небес как намек на наше будущее, оставлен боссом напоследок. После маленького банкета из остатков маринованной капусты, Варул примется за расшифровку изображений, которые ты скопировал вчера.

Северин потянулся так, что хрустнули суставы. Доктор Шарбин был хам и смутьян, об этом знали все и все помалкивали, желая медику добра.

— Нина вернулась? — спросил доктора Мик.

— Нет. Я честно предупреждал — за припасами нужно отправлять мужика. Потного небритого циника, с такой, как у меня, мордой…

— Вы очень нужны здесь: в лагере двое больных.

Шарбин пожал массивными плечами.

— Да бросьте! Лучшим лекарством для моих пациентов стал бы отъезд на какой-нибудь курорт с девками. Или хоть домой. Оставшиеся тут обречены на понос. Понос в долине Ахара не болезнь, а только способ отторжения реальности.

Северин вылез из палатки наружу, чтобы не слушать дальше.

Фургон с продуктами и водой и впрямь не пришел, но не это беспокоило Северина. В последней крайности оставалась возможность бросить раскопки и на машинах перебраться в город.

А вот Нина… Нина действительно беспокоила Северина. Он вздохнул и зашагал по направлению к вагончику Варула.

— Профессор! Господин Варул!

Ученый нехотя освободился от головного обруча и очков, открывая помятое добродушное лицо.

— Здравствуйте, Мик. Система фонетической расшифровки поразительна. Мой друг Келлер оставил мне свою новую программу Она работает! Я проверил на уже расшифрованных древних текстах…

— Мне нужно в Ахаратаун.

— Что?

Выражение детской радости моментально покинуло физиономию Варула.

— Мне позарез нужно в Ахаратаун, — хмуро повторил Северин.

— Глупости. Нина отлично справится и без вас.

— Она девушка. Она чужая в этой стране. Ее уником не отвечает.

— Уником молчит, потому что нет связи. Здешние места почти безлюдны, а потому безопасны. Вы все равно не встретитесь в степи, ни к чему дергаться. Я нанял вас для работы лопатой, ну так и беритесь за нее.

«Пожалуй, имеет смысл угнать машину», — подумал Северин, уходя прочь под палящим солнцем. Черныш, референт Варула, красивый молодой человек, взятый в экспедицию по протекции, топтался неподалеку. Он выглядел очень несчастным.

— Представляете? Шарбин — скотина. Он уверил босса, что вода, разбавленная дезинфектором, безопасна для умывания. У меня от этой воды развелись прыщи.

— Джипы все на ходу?

— Шеф говорит, будто у нас серьезные проблемы с топливом. Он не любит, когда посторонние трогают джипы. А все из-за того, что глупый работник родом из Ахаратауна, помочился на машину самого Варула. Шеф обиделся.

Мик едва не взвыл и побрел прочь, в сторону надоевшего менгира. Трещали цикады — монотонно и с бессмысленной яростью. Немного припахивало полынью и еще чем-то другим, химическим, словно прохудилась бочка с реактивом. Северин обошел мертвого кибера и присел в тень, на мягкую груду земли.

— Мик!

Это приближался доктор Шарбин, который вытирал с красного лба пот и неотразимо улыбался, не показывая зубов.

— Босс зачем-то собирает работников, кто поумнее. Идете?

— О! Конечно, припрусь немедленно.

Северин, однако, не тронулся с места, он пошарил в песке рукой и ухватил твердый предмет, который мешал устроиться поудобнее.

— Не валяйте дурака, — буркнул доктор. — Идите, а то оштрафуют.

— Ладно, сейчас.

Твердым предметом оказался инструмент неясного назначения, Мик незаметно сунул его в набедренный карман и с видом приговоренного потащился вслед за Шарбиным.

Было жарко. Высоко стояло солнце.

Профессор устроился под туго натянутым тентом. Неподалеку торчал маленький кибер, превращенный в ходячий термос. Кибер тихо звенел, охлаждая воду, и эта идея сильно понравилась Мику. Он взял одноразовый стаканчик, отпил потрескавшимися губами и занял свое место, ни по правую руку от босса, ни по левую, а наискосок в стороне.

— Как вы думаете, — фамильярно спросил Черныш. — Почему Шарбин ухмыляется сжатыми губами и никогда не показывает зубы? Мне кажется, они у него испорчены или сломаны…

Неделикатный Шарбин заржал, стиснув губы, и подмигнул.

— Босс в древних языках не силен, поэтому пользуется чужими подсказками Келлера.

— Господа! Не буду тратить на болтовню время, — начал Варул. — Вам всем раздали листочки с копией текста. Если система, подаренная господином Келлером, себя оправдала, то расшифрованный текст получится фонетически однозначным. Затем Йен его переведет. Вы сможете ее оценить, а я не стану вмешиваться. Вопросы есть?

— Хотим в Ахаратаун! — хрипло крикнул Северин, из озорства укрывшись за чужими спинами.

Варул свирепо сверкнул очками, но решил не искушать судьбу, не искать смутьяна, откашлялся и неторопливо и с чувством прочел:

— Грым такара меленезе ларбет, грым Менгере Турис тхезе нап ырхыш каргон… глым урухата арбер ат адара морис.

Молчание зависло местом. Черныш, не догадавшись перевернуть свой экземпляр бумаги, рассматривал логотип полиграфической компании на обратной стороне.

— Звучит как реклама туалетной бумаги, — подсказывал непонятливым Шарбин.

Лингвист Йен усмехнулся. В рядах шушукались, Варул занервничал, Шарбин монотонно нес непристойности, Черныш втайне старался почистить о соседа измазанный рукав элегантной куртки, и лишь Северин в этот миг уловил дыхание ужаса.

Обреченность таилась везде — в серой тени тента, в ярко-белом сиянии солнца, в сухом песке, в жидкой грязи на дне цистерн и в бессилии озабоченных мелкими дрязгами людей.

«Через год немногие из них еще останутся живыми».

Солнце из круга превратилось в ромб и ослепительную звезду. Судорога предсказания пронзила Северина. Он отодвинулся от брезгливого Черныша и опустошил желудок, плюнув в песок вязкой желчью. Небо перевернулось и хлопнуло по лбу сияющим диском.

— Северину плохо!

Очнулся Мик, лежа навзничь, Шарбин левой рукой похлопывал пациента по щекам, а правой приставлял к его носу ампулу с чем-то едким.

— Почти что солнечный удар и небольшая степная лихорадка, — сердито заявил он. — Нам нужен походный душ, иначе завтра у меня на руках окажется полдесятка таких вот раскисших парней.

— Ежедневный душ в безводной степи это чушь, — вмешался Варул. — Помогите мальчику, доктор Шарбин. В конце концов, штаб экспедиции в Порт-Иллири на вас лично выделил немалые деньги. Йен! Если молодой человек в относительной норме, может быть, вы все-таки прочтете?

— Я не уверен, что перевод правильный, — сухо сказал лингвист.

— Ну, какой получился. Да читайте уж, холера вас побери.

Йен пожал плечами и быстро произнес, почти не заглядывая в сделанную с налету запись:

— «Кто, прочитав каменную надпись, покинет круг в тысячу ярдов вокруг Менгира Судьбы, умрет не позднее семи дней и товарищей погубит».

Оторопь накрыла собрание, люди обменивались репликами — кто насмешливыми, кто озадаченными.

— По-моему, предсказание исчерпывающее, — весело гаркнул Шарбин. — Сидеть нам здесь — не пересидеть.

— Нечестно! Меня подставили. — нервно бросил Черныш.

— Да ну, полная чушь. Все мы образованные люди. Копиями таких пророчеств набиты музеи.

— Что это значит?

— Для нас — ничего. Если хотите, я прямо сейчас уйду и ничего, слышите, ничего не будет.

— К счастью, все чернорабочие позавчера уехали в Ахаратаун на местный праздник, так что паники не случится, — сухо заметил Варул. — Не надо кислых лиц, господа. Мне за вас стыдно. Надпись — несомненный бред, хоть и представляет научный интерес.

— Я бы тоже не придавал тексту чрезмерного значения, — добавил лингвист Йен. — В древних культурах мрачные и угрожающие тексты совсем не редкость.

— Но система не ошиблась по смыслу?

— Нет. Если мои способности лингвиста вызывают у кого-либо сомнения, уверяю, что моя же природа псионика не пропустила бы самообмана.

— Спасибо, коллега, — сардонически отозвался Шарбин. — Не будь ваших замечательных способностей к древним языкам, мы не поняли бы ровно ни слова, закончили бы раскопки и спокойно разъехались по домам. Возможно, кто-то помер бы от поноса, другого прикончили бы семейные склоки, но все умерли бы как приличные люди, а не от какого-то шизофренического проклятья. Вы, Йен, разрушили иллюзии. Такое у нас не прощают.

Переводчик поднял на врача прозрачные, почти бесцветные и бесстрашные глаза — такие глаза бывают у псиоников, почти полностью растративших свой жизненный ресурс:

— Это угроза?

— Нет, только соболезнование.

— Я видел слишком многое, и, проникая в чужие души, проживал вместе с клиентами чужие жизни. Знаете, Шарбин, смерти я не боюсь.

— Это намек?

— Это предложение — я сам уйду из лагеря, посмотрим, что получится.

— Лучше не надо.

— Надо. Суеверия следует давить в зародыше. Я сделаю это прямо сейчас. Нужно оставить этот анекдотический казус в прошлом, иначе работать станет невозможно.

Лингвист выпрямился и зашагал прочь, его узкая спина быстро удалялась.

— Может, не стоит так торопиться? — недовольно буркнул кто-то. — Вам что — непременно нужно похвастаться храбростью? Бросьте, мы и так верим.

Йен уходил молча и довольно быстро.

— Йен, сядьте на место! — закричал Черныш.

— Да пусть идет, куда хочет — нам больше воды останется.

— В пророчестве написано «и товарищей погубит». Как вы думаете — кто его товарищи?

— Полагаю, это мы.

— Тогда такое поведение некорректно. Ушел даже без голосования.

— Пригласите его назад более настойчиво.

— Да хватайте его уж! Наш псионик свихнулся.

— Ловите его! Я не хочу умирать!

В этом девичьем крике уже прорезывались характерные интонации истерики. Йен вдруг остановился, с явным презрением рассматривая наиболее мнительных. Шарбин, с которого вдруг сполз налет цинизма, попытался встать между переводчиком и обступившей его толпой.

— Вы же, вроде, немного ученые, не позорьтесь.

Шарбина не слушали. Наиболее нервные (а их нашлось двое-трое) схватили Йена за плечи и, кажется, собирались бить. Оттертый в сторону Северин с трудом пробивался к доктору.

— Мне плохо, у меня маленький ребенок в столице… Сделайте… Сделайте что-нибудь, — плаксиво тянул женский голос.

Варул успел сбегать в свой фургончик и вернулся с ружьем.

— Назад, господа! Это что за позорище? Оставьте сотрудника в покое или я открою огонь на поражение.

— Понимаю, воды почти не осталось, — продолжил он. — Еда на исходе, все нервничают, а тут еще глупый текст, но мы не должны становиться скотами.

Йена тут же выпустили, и люди моментально попрятались по палаткам. Варул в критический момент выглядел почти величественно, но Северин решил не обманывать себя. «Может, завтра все остынут и посмеются. А, может, и нет. Рано или поздно кому-то придется ехать в Ахаратаун и бросить вызов суеверию. Вся история с надписями — один сплошной срам. Да черт с ними со всеми — пускай передернутся, если хотят, но Нина, Нина… Я должен ее уберечь».

Северин вернулся палатку и лег в ней на спину, вслушиваясь в тонкий перепев ветра. Усталость и ожидание сделали свое дело, и Северин погрузился в сон, а когда проснулся, то откинул полог палатки и обнаружил, что давно наступило утро.

Истоптанная площадка перед Менгиром пустовала. Давно остывшая кухня даже не дымилась. Машины в прежнем числе бесцельно стояли под брезентом. Один из походных туалетов ночью повалило ветром набок, хлипкую будку так и не поправил никто, и только грубый доктор Шарбин сидел подле небольшого костерка, помешивая седую золу палочкой.

Мик побегал по кругу, пытаясь размяться, потом пристроился на корпусе мертвого рабочего кибера и стиснул зубами сигарету. Спичка зажглась только с третьего раза.

— Могли бы прикурить от моего огонька, — недовольно заметил доктор. — Вы тупы и высокомерны, вот мой диагноз.

— Спасибо за диагноз. Что нового в лагере?

— Уникомы ни у кого не работают, но это вовсе не новость. Со вчерашнего вечера два новых случая инфекционной диареи, Варул сердит и закрылся с кибером наедине. Йена все третируют, но пока не трогают, у девки заместителя истерика. Воды нет, техническая вода тоже на исходе — вроде бы, цистерну испортили звери. Я пеку свою последнюю картошку, могу и вам уделить немного. Что еще? Черныш отравился.

— Чего-чего?!

— Выпил средство от москитов.

— Он жив?

— Моими стараниями. Не ходите к нему, не поможет. Парень плачет и кается в грехах, а когда дело касается Черныша, то неизвестно, что хуже выглядит — его грехи или его покаяние.

— Машина из Ахаратауна приезжала?

— Не приезжала.

Шарбин выкатил палочкой картошину и разломил — снаружи черная и непривлекательная, внутри она казалась розовой. У Северина от голода подвело живот.

— Присоединяйтесь, — предложил добрый доктор.

Мик пошарил под ногами палочку, потом обыскал карманы штанов.

— Занятная вещица, — задумчиво протянул врач.

— Которая?

— Вот эта, которая у вас в кармане.

— Нашел вчера у Менгира.

Толстые губы Шарбина широко разошлись, и Мик впервые за недели, проведенные в экспедиции, увидел зубы врача. Он оказались ровными и белыми — на загляденье.

— То, что вы подцепили где-то вчера — лучевой резец.

— Оружие?

— О, нет, только камнерезный инструмент. Это интересно, учитывая, что последние камнерезы в радиусе тысячи ярдов сдохли полтысячи лет назад, после того, как их предки оставили нам вон тот символ, уставленный в небо.

Шарбин ткнул в сторону Менгира.

— Я нашел резец именно там, у подножия.

— Кто-то еще видел?

— Не знаю.

— В котором часу вы его нашли?

— Сегодня утром, когда рассматривал надписи. Ночью, до меня, на то же самое место приходил Келлер.

Шарбин доел картофелину и забросил корку в траву.

— Келлер — отдельная история. История непутевая.

— Юлий — мой знакомый. Почти что друг нашей семьи.

— Конечно! Он всегда присматривался к людям при деньгах. Вы обращались к нему… как к профессионалу?

— Нет, — солгал Северин.

— Врете, как и все другие. Не хочу очернять вашего приятеля, но мастер такого класса и человек такого характера рано или поздно влетает в историю. Говорите, нашли резец на месте вашей встречи с ним?

— Нашел. Но это ничего не доказывает. Если Юлий осмысленно поправил надпись на Менгире, то придется признать, что как ученый он стоит Варула и Йена вместе взятых.

— Возможно, дело обстоит именно так. Зачем ему пугать экспедицию, не знаю, но находку не вредно показать боссу. А еще лучше — бросьте-ка резец в выгребную яму и предоставьте развязку судьбе.

— Почему?

— Наши психопаты, устроившие вчера показательное выступление, другого обращения и не стоят. Тайна раскрыта. Проклятие не действует. Возьмите джип и отправляйтесь в Ахаратаун к своей сестре. Не сомневаюсь, она там соскучилась до невозможности.

…Мик отложил отъезд всего-то на четверть часа, решив поговорить с Варулом. Профессор встретил его сердито, выглядел невыспавшимся, и выслушал гостя, нервно постукивая по стойке с кибером.

— Вы, должно быть, правы, — произнес археолог с отвращением. — Мне очень стыдно за инцидент, который я не сумел предотвратить. Но и вы, Мик… Почему не пришли ко мне пораньше?

— Я не разбираюсь в камнерезных инструментах.

— Ваши извинения приняты. Впрочем, вина Келлера не доказана, шутником-фальсификатором мог оказаться кто угодно… Даже вы, не будь невежество вашим алиби, Северин.

— Что собираетесь делать?

— Хотел бы вызвать полицию, но связи нет. Пошлю нарочного на джипе в Ахаратаун. Мой референт принял яд, придется воспользоваться услугами Йена. Он, как вы уже убедились, проклятий не боится, прочие останутся на месте до вмешательства властей. Я не собираюсь давать ни единого шанса испортившему камень негодяю.

— А можно мне поехать в Ахаратаун?

— Нет. Вы важный свидетель и останетесь в лагере… Не беспокойтесь, — добавил Варул чуть помягче. — Я прикажу Йену поискать вашу сестру. Не сомневаюсь, вы с нею очень скоро увидитесь.

Мик ушел, наполовину успокоенный, наполовину обескураженный разговором. Характер Келлера с бессмысленным озорством не вязался. За силуэтом бывшего референта Оттона мерцала нехорошая тайна.

Прошло всего полчаса, после чего размышления и дрему Северина прервал истерический крик.

— Переводчика убили!

Площадка перед Менгиром уже наполнилась людьми — два-три десятка грязных и пропыленных людей, не считаясь со зноем, высыпали под полуденное небо.

— Кто-то прикончил лингвиста.

— Говорят, он сам виноват — забрел за тысячеярдовую границу.

— Варул послал за Йеном, переводчика не нашли, потом второй заместитель догадался в бинокль оглядеть степь. Тело хорошо видно вон с того пригорка. Лежит в траве, животом вниз, затылком кверху, примерно в двух километрах от лагеря. Голова почти не сохранилась, но он, возможно, умер сам по себе, а над телом поработали падальщики.

Секретарше первого заместителя стало плохо.

— Пора покаяться! — крикнул кто-то в задних рядах.

— Да заткнитесь же вы, психопаты, — с досадой попросил Шарбин.

Варул появился из вагончика внезапно, он прошел мимо, глядя на Северина так, как будто тот сплошь состоял из стекла.

— Все! Марш по палаткам, а не то вычту штрафы из жалованья. Если Йен убит, этому есть рациональное объяснение. Убийцу найдут и накажут.

Мик пробился к боссу и ухватил его за локоть:

— Господин Варул, выслушайте меня. Йену уже не помочь.

— Не помочь, — эхом отозвался археолог.

— Его мог прикончить какой-нибудь беглый бандит. Или тут естественна смерть, вроде той, что бывает у псиоников. Вы сами знаете — Йену оставалось немного.

— Все может быть, — буркнул Варул. — А кто вам сказал, Северин, что пророчества исполняются только необъяснимым путем? Если его убили бандиты, такой способ реализации проклятия не противоречит логике.

— Йен мертв, но моя сестра еще жива! Она, наверное, в опасности. Да послушайте же, господин Варул!.. Отпустите меня в Ахаратаун. Если проклятие тут ни при чем, я непременно выживу. Если же Йена убило пророчество, мой уход уже ничего не испортит. Все будет хорошо. Я привезу воду и продукты.

— От судьбы не уйдешь.

«За стариком имеется неприятное прошлое. Сейчас его мучают воспоминания, дело усугубилось из-за нелепого самоубийства Черныша, а до предела обострила ситуацию трагическая гибель Йена».

Мик, прекратив разговор, почти побежал к площадке, уставленной джипами. Ему косились вслед.

— Ловите его! — резко и повелительно закричал кто-то. — Не дайте уйти!

«Чума с ними, я уезжаю. Это коллективное помешательство. Возможно, сказываются примеси в местной воде…»

Северин сорвал брезент с джипа, упал на сиденье и попытался тронуться. Ничего не произошло. Проблемы с горючим не были блефом. Пять-шесть человек неслись к беглецу со стороны лагеря. Некоторые размахивал палками и лопатками. В эти минуты Мик испытывал сильный страх. «Они убьют кого угодно просто так, чтобы воздать жертву собственной трусости». Он выскочил из джипа, надеясь пересечь тысячеярдовую границу раньше, чем его настигнет погоня. Это почти удалось — Северин удирал как борзой пес, но только до тех пор, пока не попал ботинком в отверстие звериной норы.

Тогда он упал лицом вперед, спину осыпало комьями земли. Первый удар чужой ноги пришелся в плечо. Мик извернулся, чтобы лучше прикрывать голову.

— Смерть дезертиру и предателю!

Северина колотили, куда придется, норовя попасть в лицо, к счастью, слишком неумело. Он вскочил, и потерял равновесие, упал, и вскочил опять, уже почти не надеясь на спасение.

— А ну назад, бараны! Оставьте парня в покое!

Раздались шлепки палки по спинам и ягодицам в сопровождении знакомого голоса. Это доктор Шарбин разгонял буянов. Как ни странно, ему безвольно подчинились. Мик перевернулся на спину, созерцая мучительно-яркое небо. В висках звенело, желудок опять скрутила судорога.

— Отнесите его в лагерь.

— Только для начала свяжем, — раздался раздраженный голос зачинщика.

— Да! Мы свяжем его и положим к подножию камня. Если парень будет жив через неделю, можно считать, что за пятьсот лет проклятие выветрилось.

Мика вздернули на ноги, скрутили старательно, но неумело. Шарбин куда-то делся, возможно, ушел, оттертый чужими спинами.

Северин больше не сопротивлялся, его наполовину вели, наполовину тащили к основанию менгира. Ночь он встретил, бессильно лежа у подножия истукана судьбы.

— Шарбин! Док! — взвыл Мик в ночи. — Сволочи коллеги! Тут холодно! Я все прощу, только дайте мне одеяло.

Но доктор не показывался, возможно, его уже убили. Северин смотрел в темное небо, которое выглядело непривычно, как будто гигантская рука нарочно смешала очертания созвездий. Холод и вправду шел от земли и пробирал до костей. Постепенно Мик впал в забытье и получил в утешение «повтор» прежнего пророчества Нины — северное низкое небо, весенняя непогода, чужие холмы, заросли колючки и собственное беспросветное отчаяние.

Проснулся он от холода под лай и вой хищников.

— Шарбин!

Доктор не ответил. Мик, как мог, поджал ноги и постарался переместиться в сидячее положение. Он видел яркие точки косоватых голодных глаз. Когтистые лапы топтали вокруг песок. Холодный влажный нос ткнулся Северину в ухо…

Когда он очнулся, звезды словно бы придвинулись. Некоторые раздулись и достигли величины яблока. Источаемый ими свет растекался смешными вертлявыми каплями.

— Я умер?

— Нет, ты в джипе, а до этого очень долго спал. Мы едем в столицу округа.

Северин узнал голос сестры, и яркая радость обоюдного спасения охватила его.

— Вот уж, счастье привалило. А ведь последнее, что запомнилось, был шакал, он уже пробовал мое ухо на вкус.

— То был не шакал, а Лотер. Он нашел тебя в темноте, миляга пес, которого я купила в Ахара специально ради брата.

— Вместо погибшей Тэнку?

— Лотер не «вместо». Он хороший сам по себе.

Живое существо на заднем сиденье джипа вздохнуло и мягко, по-игрушечному, почесалось.

— Что-то странное творится со звездами.

Нина фыркнула, и Мик понял, что она прочитала его мысли.

— Ты видишь не звезды, а огни полицейских машин. Сейчас идет ночной дождь, какие бывают в этих широтах летом. Вода прибила пыль, сверкают брызги на лобовом стекле. Такой вот светоч правосудия.

— Поэтично.

— А ты вел себя как герой.

— Знаешь о проклятии?

— И о проклятии, и о том, какую роль сыграл в нашем деле Келлер. Я покопалась в мозгах ахаратаунских блюстителей порядка.

— Где Варул?

— Плачет над погибшей репутацией.

— Где Шарбин?

— Смылся. Власти Ахаратауна считают, что он был главным каленусийским шпионом в приграничье. В ночь, когда погиб Йен, доктор собирался уйти через границу. Есть мнение, что лингвист-псионик преодолел защиту и прочитал многие мысли медика. Он следил за Шарбиным и, заметив Йена в степи, доктор его убил.

«Да уж, не бывать мне пророком», — сумрачно подумал Северин.

— Странно, Шарбин меня спас. И вообще — он был забавный. Почему все идет вкривь и вкось?

— Не знаю.

— Я сразу подумал, что страшное проклятие на камне — блеф от начала и до конца.

Нина нахмурилась. Северин опустил веки и не мог видеть ее нежного печального лица, но улавливал настроение сестры в большей степени, чем если бы они были близнецами.

— Менгир изрисован очень сильно, — наконец, ответила она. — Говорят, что любая надпись на таких истуканах имеет значение, старая или новая — без разницы. Келлер исправил лишь очень небольшой фрагмент.

— Мы выжили, так что проклятье полная чушь.

— Не скажи! Формально оно исполнилось. Первым круг покинул Йен и очень быстро погиб от рук лже-медика. Можно считать, что поступок лингвиста погубил всех остальных, если не в физическом смысле, то по-другому. Варул потерял репутацию. Избившие тебя арестованы. У преторианцев на них зуб, так что эти парни пойдут в тюрьму, даже если ты не напишешь жалобу. Шарбин пока удрал, но такие люди почти всегда кончают плохо.

— А я?

Нина засмеялась и ткнула Северина пальцем в бок.

— Ну, ты-то из круга не выходил, я с почетом вывезла героя на джипе. Мой бедный братец оказался не в состоянии разобрать древнюю надпись.

— Что надписи на менгире, что граффити на стене туалета колледже — одинаковая чушь.

Северин успокоился, и невероятное блаженство безопасности охватило его. Зло пока что держалось в стороне.

— А зачем Келлеру такая жестокая шутка?

— Ему нужна не шутка, а деньги. Кто-то заказал ему испоганить менгир. Быть может, обиженные конкуренты Варула в Порт-Иллири, не знаю, кто, Келлер постарался на славу — к результату почти не подкопаешься. И все же…

— Что?

— Я проверила следы ментального касания на камне. Переделки Келлера там есть, но они малопонятны, а вот о смерти предупреждал настоящий древний текст. В нем печаль и страх умершего предсказателя. Вечер человеческого духа, так сказать.

Счастье Мика улетучилось. Ломило голову, ныли помятые драчунами ноги и ребра. Лотер, уловив настроение хозяина, тихо заскулил на заднем сиденье. Северин нашел в полутьме и наугад погладил бархатные собачьи уши.

— Значит, угрозы подлинные?

— Бесспорно.

— И пророчество исполнилось самым обычным, естественным путем, потому что люди в него поверили?

И Нина, легко согласившись, ответила брату:

— Мне кажется, все получилось именно так.

Глава 3. Ассортимент желаний

Этим вечером небольшой зал в захолустном ресторане оказался переполненным. Выступала молодая артистка — брюнетка в гриме с лукавым разрезом глаз, в малиновом платье, которое оставляло открытыми напудренные плечи. Подол вился вокруг щиколоток. Умело выбранный чуть грубоватый стиль идеально подходил к образу бродячей музыкантши.

— Давай, Кэтти, покажи высший класс!

Северин допил пиво и заказал еще. Толстый улыбчивый парень с барабанчиком проворно отбил вступление. Женщина, словно яркая бабочка, присела на край табурета, пристроила виолен на колени и снова запела. Шум и гвалт в зале прекратился. Слова не имели значения. Голос у Кэтти был низковатый и прекрасный, эйфория, подогретая ритмом, распространилась на Мика. Через некоторое время он поймал себя на том, что перестал думать и медленно погружается в транс.

— Очнись, — тихо окликнула его Нина.

— Не мешай. Тебе что, не нравится?

Псионичка не ответила, вместо этого, схватив Мика под руку, она потащила его к выходу. За дверью заведения колыхалась вечерняя прохлада. Звенели цикады.

— Ты злишься, сестричка, значит, тебе тоже понравилось.

— Не то слово. Она талантлива до гениальности. Когда в кабаке, в захолустной дыре, встречаешь такое чудо, оно странно смотрится на фоне любителей бухать по вечерам.

— Это Ахаратаун-то дыра? Ты, кажется, здесь родилась.

— Да, родилась! Но я ничего здесь не помню.

— Если певичка настолько хороша, может, вернемся, послушаем еще?

— Ты не понял? Сейчас разгар полевых работ, но этот кабак переполнен. Девушка гениальна как певица, но в ритме чувствуется гипноз, а это уже ментальная техника.

— Ну вот, ты своим цинизмом все испортила.

Они прошли еще немного — мимо невысоких, политых колодезной водой деревьев, сквозь мягкую, подсвеченную огням темноту. Пес Лотер, потряхивая ушами, выбрался из кустов и, прыгая в неистовом восторге, едва не попал Мику под ноги.

Сильное шипение, сродни змеиному, раздалось в стороне. Большой кот, белый, с длинной шерстью, замахнулся на Лотера лапой. Через секунду все четыре белые лапы болтались в воздухе — его хозяин (коротко стриженый человек в безрукавке, с тату на голом плече) взял питомца на руки. Пес по натуре был увальнем, а потому покорился, получив законную причину уклониться от драки.

— Вы не здешние?

— Нет, — без раздумий сказал Северин.

— Да, — одновременно с ним отозвалась его сестра.

— У девушки каленусийский акцент. Сейчас не лучшее время для туристов.

— Мы не туристы, а бывшие рабочие экспедиции Варула.

— А, того самого недоумка, который окапывал стоячие камни в степи.

— Варул не глуп, — холодно отрезал Северин. — Просто вам не понять его мотивы.

— Ты хочешь сказать — я дурак и деревенщина?

Незнакомец пока не нападал, но у Северина засосало под ложечкой. «Этот здоровяк собирается отлупить меня просто так — чтобы самоутвердиться. Он тяжелее и сильнее, двигается легко, и он меня сделает. Еще позорнее будет, если вмешается Нина».

— Чего молчишь-то?

— Я вас совсем не знаю, но Варул не трус и при мне взялся за оружие, чтобы спасти человека.

— О, как! Ну ладно, ответ принят. Сейчас я тебе кое-что покажу.

Мужчина в безрукавке отпустил кота (тот мохнатым комком юркнул в кусты) и быстро вытянул руки к лицу Северина. На левой кисти незнакомца сохранился лишь мизинец — на месте других пальцев белел старый шрам. На правой кисти не было среднего, указательного и большого пальцев. «Голые», искалеченные ладони, неестественно гладкая кожа, с которой навсегда сошли «линии судьбы»…

Мик медленно отвел глаза, а беспалый коротко рассмеялся.

— Не расслабляйся. Я мог бы ударить тебя локтем или ногой… С драками у меня проблем нет, проблемы только с деньгами и работой. Кстати, комнату снять не хотите? Дом хороший, место спокойное, кровать двуспальная вам с девушкой. Пять денариев в неделю. Дешевле только крысиные норы.

— Нам не одну комнату, а две. Это не моя девушка, это моя сестра.

— Сестра? Ну ладно. Вторая комната тоже найдется. Кстати, меня зовут Джури…

В лучах садового фонаря плясали мошки и мелкие бабочки наподобие моли. Дом оказался обычной для Ахаратауна постройкой, с палисадником, верандой и живой изгородью. Пол, выложенный хорошей плиткой, мебель из редких в степи (и дорогих) досок, но старая, с царапинами и потертыми углами. Лишней казалась лишь гитара. Ненужная беспалому Джури, она висела на крючке давно — нечто в положении инструмента ясно говорило об этом.

— Не сомневайтесь, у меня чисто, соседская старуха приходит убирать. Берите ключи, вот две смежные комнаты. Делайте, что хотите, нельзя только приносить незарегистрированные стволы и выносить наружу мою мебель-шмебель. Если что-нибудь пропадет, заплатите по отдельному счету.

Джури ухмыльнулся и ушел. Северин сел на табурет, стараясь дышать помедленнее. Ребра, помятые коллегами по экспедиции Варула, временами побаливали.

— Ты его «прочитала»?

— Хренушки. Наш домохозяин носит защиту.

— Я раньше думал, будто от ментальной атаки защищает только шлем.

— Раньше так и было, но сейчас сделали миниатюрные штучки, которые можно носить в кармане. Я видела такие в Арбеле, хотя у нас они под запретом.

— Очень неглупо придумано.

— У Джури характерная татуировка на плече — сардарский символ, крылатый треугольник.

— В самом деле?

— Да. Точно такая же есть у моего отца.

— Ясно. Здесь селили отставников. Впрочем, не важно. Наша экспедиция накрылась, мне придется ехать домой. Тебе… наверное, пока тоже. Очень жаль, что все пошло наперекосяк. Ни мой отец, ни я, не сумели тебя защитить. Прости. Мне жаль, что я такой неудачник.

— Не надо извинений. Ты сделал все, что мог. Я свяжусь с нашим посольством и вернусь сразу в Арбел, не заезжая в Порт-Иллири. От судьбы не уйдешь.

— У нас почти год в запасе. Как только дела дома устроятся, я тебе напишу. Приедешь снова, все будет иначе.

Нина промолчала, наверное, не поверила. Мик не знал, что еще сказать, и не представлял, что теперь делать. Он ушел к себе в комнату, рухнул на кровать и уснул, возможно, все еще находясь под воздействием песни.

Утром Нины в доме не оказалось, хотя вещи ее не исчезли. Северин сидел на веранде один — слушал там сонное гудение насекомых, и от нечего делать разглядывая розарий Джури. Листья и цветы роз опали от жары и покрывали землю неряшливым ковром. Вчерашняя артистка (на этот раз в легком белом платье, а не в сценическом малиновом), стуча каблуками, вошла в дом и хлопнула дверью о косяк.

«Тоже снимает комнату у беспалого или пришла к нему гости. Кажется, ее зовут Кэт».

…Певица вышла через час — торопливой походкой, как будто сквозь подошвы туфель чувствовала раскаленное покрытие дороги. Соломенная шляпа с бантом прятала ее лицо, но Мику женщина показалась расстроенной.

До вечера оставалась масса времени. Помятые ребра продолжали болеть. Северин застегнул рубашку и выбрался на улицу, не обращая внимания на палящее солнце, и пошел вдоль улицы, понемногу забирая в сторону центра. Над захолустьем стояла полуденная истома. «И это у них называется столицей округа». Он прошагал еще немного, пока не очутился возле приземистого длинного здания без окон. Сторожевой терьер, такой же замкнутый и грубый, как и другие жители Ахаратауна, бренчал возле будки длинной цепью.

— Хотите к нам? Тогда я придержу пса, — сказал служащий, круглый и подвижный, словно кожаный мячик.

Здание оказалось оптово-розничным торговым складом, и Северин все же прошел внутрь, чтобы не разочаровывать толстячка в его коммерческих надеждах.

— Наша компания называется «Ассортимент желаний». Продаем полезные вещи недорого, а вам я сделаю персональную скидку. У нас появилось много новинок. Есть, например, полное снаряжение для сафари.

— На людей?

Толстяк хрюкнул, старательно изображая смешок.

— Ох, вы шутник! Нет. Только любительские ружья, чтобы пострелять сурков. Можно выбрать надувную лодку, это из остатков товара, которые мы продаем очень дешево.

«Потому река уже три года как высохла», — подумал Северин.

— Возьмите пяток рубашек с охлаждающей системой. Клетчатый рисунок, охлаждение за счет пластиковых квадратов со специальным наполнителем.

— А сувениры есть на память?

— Очаровательные заколки для волос, сделаны из настоящей из кости. Минимальная партия — одна коробка. Их там двадцать штук, может показаться, что двадцать заколок это очень много, но за три-четыре года вы их раздарите девушкам, уверяю, все подруги останутся довольны. Еще есть шкурки мутировавших котов. Они очень прочные, идут на меховые одеяла…

— Мне понадобится только один предмет. Прощальный подарок сестре.

— Тогда он должен быть роскошным. Хотите партию ликера? Он здешнего производства, сделан на травах и натуральном сиропе.

— Слишком громоздко.

— Ладно.

Толстый управляющий принял несколько опечаленный вид, но не отступился.

— Возьмите хотя бы калейдоскоп. Он только один. Исключительная отделка, полудрагоценные материалы. Считается детской игрушкой, но годится и для медитации. Незаменимая вещь для тех, кто любит тонкие ощущения. Ваша сестра — псионик?

— Конечно.

— Так и думал. Калейдоскоп как раз то, что ей нужно.

Толстяк исчез и вернулся, вручив Северину невзрачного вида трубочку.

— Двадцать денариев. Вот так — приставляйте одним концом к глазу и вертите. Наслаждайтесь полученным результатом. Возьмите наш рекламный проспект. На случай, если надумаете провести отпуск с размахом, два охотничьих комплекта против сурков я непременно придержу за вами…

Мик заглянул в калейдоскоп. Цветные частицы дергались, складываясь в странный узор, преобладали малиновые цвета с прозеленью, скошенный рисунок через минуту смешался. Управляющий, уже потеряв к Северину всякий интерес, умолк, обмяк на стуле, подставив пухлое лицо под холодную струю из кондиционера.

— В дополнение к подарку мне нужен набор клетчатых рубашек с охладителями, джип, запас воды в бутылках, продукты и кое-какое снаряжение, чтобы убраться отсюда.

Толстяк моментально оживился.

— О! Мне жаль, что вы уезжаете, но желание покупателя превыше всего. Машину хотите с шиком, подороже?

— Прочную. Внешний вид значения не имеет. Можно напрокат, но я не смогу пригнать ее из Порт-Иллири обратно.

— Отлично, посмотрим варианты немедленно. Если договоримся, то к вечеру джип будет под вашими окнами, у самого палисадника. Если же интересен наем водителя…

— Водителя не надо. Могу я забрать машину прямо сейчас?

— К сожалению, придется подождать, мы обязаны проверить вашу личность через Систему.

…Через полчаса Мик выбрался за пределы серого забора. Умиротворенный терьер сонными глазами смотрел ему вслед. Деньги на счету почти иссякли.

— Северин! Северин! Постойте!

Варул, потный, пыльный и плохо причесанный, торопился навстречу.

— Подлецы не продают мне в долг, — сокрушенно пояснил он. — А все из-за вас, дорогой. Ваш отвратительный донос в преторию подорвала доверие, которым экспедиция пользовалась у местных властей. Мы по уши в долгах, нам предъявили штрафы за все — даже за испорченный менгир. Землекопам не уплачено, машины без топлива брошены в степи.

— Погодите-погодите… я что — не должен был сообщать, что меня избили ни за что?

— Ну… э-э-э… — Варул несколько опешил. — Я, конечно, не отрицаю, но простая вежливость… Может, в память о Йене, хоть денег подкинете на общее дело?

— Простите, я сам почти на нуле.

— Жестокая, тупая душа. Знал заранее, что обращаюсь к вам понапрасну…

Несчастный Варул, махнув рукой, уже уходил в густое марево раскаленной улицы, а Северин, испытывая иррациональное сострадание, побрел обратно домой, то есть, к Джури.

Нина как ушла с утра, так до сих пор и не возвращалась. Ребра болели поменьше, Мик переоделся и опять пристроился на веранде. Монотонный звук чужих голосов назойливо доносился из-за хлипкой стены: «Бу-бу. Бу-бу-бу».

Беседовали, видимо, двое. Джури, хозяин дома и красавица Кэт, артистка из ресторана:

— …объясняю по-простому, ты играешь с огнем. Подумай, зачем тебе человек, который рано или поздно окажется убитым.

— … могу подумать, будто ты боишься…

— …Я был солдатом, для нас смерть — работа. Чего не скажешь про Юлия — он одиночка, им же и сдохнет. Обидно будет, если Келлер утянет на дно и тебя…

Куры устроили громкую потасовку возле розария, и, невероятно раздосадованный, Северин потерял нить разговора. Кудахтанье прекратилось лишь через несколько минут.

— …он трогал менгир… еще не хватало, чтобы узнали…

Северин плотнее прижался к стене и разобрал слова Кэт:

— Что написано на камне, то обязательно сбудется. А если наоборот — что-нибудь оттуда стереть? Оно уже не сбудется? Разве так можно?

Этот философский вопрос, по-видимому, погрузил Джури в глубокое недоумение, потому что следующая фраза оказалась бранной и непристойной.

Остаток дня у Мика прошел в размышлениях, довольно интересных и приятных. Келлер, по-видимому, благополучно сбежал, а Северин не держал на него зла. Менгир (теперь уже безопасный) ждал участи в нескольких часах езды от Ахаратауна. Оставалось выбрать желание и пустить в дело резец…

…Мик уже освоился в городе, а потому довольно легко нашел маленький отель, приютивший Варула.

— Здравствуйте, профессор. Я пришел извиниться за сегодняшнюю ссору и принес немного денег.

— Я не нуждаюсь в жалких подачках тупых бездельников, — ответил Варул, но как-то не очень уверенно.

— Простите, пожалуйста. Я помню, как вы остановили тех уродов, которые напали на Йена. Это было невероятно круто. Если не хотите брать деньги, я мог бы купить вашего кибера на память.

Лесть, кажется, сработала.

— Ну ладно, берите уж, — буркнул Варул — Я разочаровался в лингвистических изысканиях. Завтра брошу все и уеду в столицу. Говорят, в округе орудуют бандиты, чем меньше вещей, тем лучше. А вам мой кибер пригодится — у вас вся жизнь впереди.

Северин произнес все положенные благодарности и унес добычу в коробке. В доме Джури он распаковал и включил машинку, молясь Разуму, чтобы наследство Келлера не оказалось уничтоженным.

— Система, старт.

— Жду указаний, хозяин.

— Поиск лингвистических программ.

— Варианты выбора: Келлерстарт, Менгиранализ. Чего прикажете?

— Чем они отличаются?

— Да ничем, хозяин. Это две копии с разными именами, которые вы сами сделали всего сто шесть часов назад.

«Кибер не имеет системы идентификации и не способен отличить меня от других владельцев».

— Запусти «Менгиранализ» и переведи фразы, которые я сейчас проговорю…

— На какой язык прикажете переводить?

— А на какие умеешь?

— На староиллирианский и древнеиллирианский.

— Выбери самый что ни на есть древний язык и переводи в графический текст, адаптированный для резьбы по камню…

В этот вечерний час, в чужом доме, в захолустной столице убогого округа, странное экстатическое чувство охватило Северина. Он мог все — и ничего не хотел, но играл в душе вариантами, продлевая удовольствие…

Карьера в Порт-Иллири или даже место на троне императора почти не прельщали его.

Он мог улучшить свою личность в физическом и ментальном смысле, но мысль о глубинной, психической трансформации обдавала холодом.

И что теперь делать?

— Хочу, чтобы леди Маргарита Северин поправилась от полученного ранения… Хочу, чтобы сестра моя, леди Нина Дезет, избежала любой опасности, осталась целой и невредимой.

«Надо теперь что-нибудь пожелать для отца». Образ Северина-старшего всплыл в разыгравшемся воображении Мика и погрозил отпрыску кулаком: «Не смей, щенок, лезть в мои дела». Мик немного подумал и отступился.

— Хочу разобраться в самом себе и понять, как жить дальше.

— Готово, хозяин, — пассивно прошелестел кибер.

По правилам оставалось придумать пророчество для всего человечества, и Северину вдруг захотелось тянуть время вечно. Он был справедлив и велик…

В этуответственную минуту дикий вопль нарушил ломкую тишину. Камень (увесистый комок твердой глины), проломив стекло, вкатился в комнату, а голос неизвестного буяна оформился в звуки сквернословия.

Мат долетал снаружи, смешивая с грязью небо и землю, правду и справедливость, зло, добро и космических богов.

Осколки стекла посыпались Северину за воротник. Стащив «прохладительную» рубашку, он вытряс их на пол, на ладони остался слабый мазок крови. Сквернослов возле палисадника не унимался, адресуя свои оскорбления Джури, а заодно и всему миру и каждому человеку в отдельности.

Послушав немного, Мик не выдержал и захохотал, а сам Джури, ничуть не потеряв хладнокровия, почти сразу же выбрался на веранду. Там он и стоял, очень уверенный, с только что открытой бутылкой пива, прижатой культей ладони к груди, и отбивал такт уцелевшими пальцами по перилам.

— Там-тарарам, тарарам, тарарам.

Ругатель, сезонный рабочий из Ахаратауна, погрозил Джури волосатым кулаком:

— Не смей лапать Кэтти, ты, кусок говна! Девушка не про тебя.

Белый кот Джури выскочил на крыльцо, шерсть на спине встала дыбом, а хвост сделался пушистым как метелка. Пьяница в сознании исполненного долга уже убрался восвояси. «Интересно, каким образом Джури искалеченными руками открывает пивные бутылки?»

— Пробочник прикреплен к столешнице. Остается только приложить горлышко бутылки и дернуть. А банки мне распечатывает кухонный кибер.

«Он псионик. Работает очень мягко и незаметно, и Нина, которая знала о способности Джури читать мысли, не сказала мне ничего».

— Идите в ад, — вдруг обозлившись, заявил Северин.

— Аналогично, парень. Ты очень зол, а ведь я всего лишь удовлетворил твое любопытство.

Северин вернулся в комнаты и собрал тонкие листочки, только что напечатанные кибером. Вязь надписей выглядела трудной для гравировки, но отступать уже не хотелось.

Он ждал сестру до полуночи, но девушка не вернулась. В половине первого тревога Мика сделалась нестерпимой. Он был готов бежать в темноту, но добрался лишь до ресторанчика. Зал (переполненный, как всегда) вмещал в себя и возбужденных людей, и Кэтти с ее пронзительно-яркой песней, и густые клубы табачного дыма. Нины за столиками не оказалось. Мик вернулся обратно, быстро прошел по грунтовой дорожке к крыльцу дома, в холле горела единственная лампа. Бывший солдат Оттона устроился на низкой, не по его росту, скамейке и что-то говорил, очень тихо, сблизив свое лицо с лицом собеседницы.

Северин разглядел малиновое платье, и лишь потом понял, что это не Кэт. Возле Джури сидела Нина. Псионики говорили вслух, но, возможно, к тому же обменивались мыслями.

— Я не хочу эту Кэтти — баба во вкусе Келлера, пускай ему и достается. Но я ей завидую из-за ее игры, а это противно и мучительно — завидовать женщине.

— Даже мне, потому что я не калека?

— Тебе? В моих глазах псионичка — не женщина, — жестко сказал Джури. — Я видел вас достаточно, когда еще оставался на службе. Девки самодостаточные и погруженные в себя, которые убивают днем и ковыряются в ментальном эфире ночью. Ведьмы, от вас лучше держаться подальше. Дело в ином — Кэтти талантлива, и это мутит мне душу. Я был лучше ее, пока не потерял пальцы. Теперь не то, чтобы играть… холерски трудно даже открывать бутылки.

— Пусть подыгрывает кто-нибудь другой.

— Кэти? Я не принимаю от девок одолжений.

Нина поднялась с кресла и сняла со стены гитару, потом вернулась обратно, подергала струны и попыталась взять аккорд — неверный звук раздался и тут же заглох, словно прибитый отчаянием.

— Я не умею.

— Для тебя, молоденькой, паранормальной и богатой дочери правителя такое умение не важно.

Теперь они сидели рядом, касаясь друг друга плечами, и эта общность людей, отмеченных чуждым Северину даром, казалась ему противоестественным извращением.

— Как ты покалечился? — спросила она.

— Да дело обычное…

Северин не видел лица беспалого, но не сомневался, что Джури иронически ухмыльнулся.

— Кое-что взорвалось у меня в руках раньше, чем я успел пустить штуку в дело. Раз ты жила в Арбеле, то знаешь, как подобное происходит. Кровь хлестала как из зарезанной свиньи, я весь переблевался, звал врача и не хотел умирать, еще не понимая, что жизнь потом окажется обузой. Император меня не забыл — я получил этот дом и кое-какие деньги. Тысячам других, которых попросту закопали, повезло меньше. Видишь, я дурак и зря не ценю своего счастья.

— Шутишь?

— Не совсем.

— Сколько убил людей?

— Не помню. Много

— Ты копаешься в себе — это вредно, — сокрушенно сказала Нина.

— Кто тебя научил таким рассуждениям?

— Мое собственное первое правило, когда очень плохо. Предопределение все решило за нас, но слепо полагаться на него нельзя. Думать вровень со Вселенной ты не успеваешь. Нужна золотая середина — поймай момент и действуй по наитию.

— Ага, как бы ни так, девочка. Вот проживешь еще лет пятнадцать-двадцать, мы с тобой, сравняемся в мудрости…

Нина взяла еще один аккорд — опять неуверенно и слегка фальшиво.

— Давай, попробуем снова. Я не умею играть, но это преодолимо.

— Глупости.

— Совсем не глупости. Смотри, я сняла все барьеры. Действуй моим руками так, как будто это твои.

Она опять тронула струны, получилось как будто бы чище, потом заиграла сильно, соразмерно и правильно. Северин никогда подобного не слышал. Он знал, что руками его сестры играет сейчас Джури, но пока музыка не кончилась, это не имело значения. Ментальной наводки не было, но Мик видел плоскую равнину, рыжее солнце, которое нижним краем медленно дотрагивается до горизонта, а на земле проплешины выгоревшей травы. Невероятно четкое изображение накренилось, отдаляясь одновременно, как будто Мик наблюдал долину глазами взлетевшего ястреба. Далеко внизу он заметил убегающих людей, но нелюдским сознанием не мог понять смысла их действий. Одновременно часть разума оставалась человеческой, и эта часть одновременно корчилась от бескрылой тоски и трепетала от восторга полета…

— Ну все, это потрясающе, но больше не могу.

Музыка оборвалась слишком внезапно, Северин испытал то же самое, как если бы рухнул вниз с приличной высоты. Даже заново заныл ушибленный бок…

Мик вышел на открыто место и пожелал обоим доброго вечера. Оба сенса обернулись, у Джури мокрые волосы прилипли к вискам, Нина выглядела бледной и усталой.

— Подслушиваешь?

— Такое не захочешь, но услышишь. Роскошно. Не знал о твоих скрытых талантах.

— Где ты болтался?

— Везде и нигде. Купил джип. Завтра сваливаем отсюда, хочешь ты этого или нет.

Ненадолго Мику показалось, будто Джури прямо сейчас полезет в драку, но ветеран быстро ушел к себе, не попрощавшись. Нина вернулась в комнаты вслед за Миком и закрыла дверь.

— Что случилось?

— Мне не нравятся твои ментальные эксперименты в компании с этим типом. Он способен на любую подлость.

— Все оставалось под контролем. Было очень интересно.

— Он старше тебя и хитрее тебя, убивал людей, и к тому же он покалеченный, так что этому Джури нечего терять. Сначала ему понадобятся твои руки, чтобы играть на гитаре, потом чтобы открывать бутылки. Он всадит тебе в мозг копию самого себя, а кончится это тем, что ты сделаешь ради него все.

— Да ты, кажется, ревнуешь.

— Не сходи с ума, я о тебе беспокоюсь.

Оба выдерживали паузу, стараясь не переступить грани ссоры.

— Откуда взялся кибер? — спросила, наконец, Нина.

— Купил у Варула. Хочу кое-то вырезать на менгире.

— Профессор от твоей идеи завалился бы в обморок.

— Варул о ней не узнает. А ты что-нибудь разведала?

— Да, так, кое-что. Неподалеку от Ахаратауна имеется пара аномалий. Места там глухие, репутация у них плохая. Вроде бы, там кто-то живет — то ли запрещенная секта, то ли бродяги. Во время конфликтов с каленусийцами в тех местах пропадали солдаты, причем, с обеих сторон, пока какой-то бравый полковник не накрыл местечко из очень большого излучателя. Говорят, там даже камни расплавились…

— Откуда такие сведения?

— Из разума Джури. Пока он играл на гитаре моими руками, я обшаривала его мозги.

— Ох! Браво. Жестко.

— Погоди, я не закончила. Кэтти, певица из ресторана, была девушкой Юлия Келлера. Самого Келлера тут почти не знают, но певица местная уроженка, которая уезжала делать карьеру в Порт-Иллири. Скорее всего, Юлий именно от Кэтти узнал о менгире. И еще… он не столько дописывал на этот менгир, сколько что-то с него стер и замаскировал изъян другими надписями.

— Зачем?

— Не знаю.

— Хочешь сообщить в полицию?

— Не хочу. Я связалась с посольством Арбела. Меня просят вернуться домой. Папа ждет, хочет устроить разборку полетов.

— А как наша общая мама?

— Я дозвонилась до госпиталя, говорят, мама все еще в коме.

— Мой отец?

— О нем никто ничего не знает.

За широким окном, в темной ночи юга, медленными сполохами разгоралось неестественное зарево. Горизонт с северной стороны словно подсвечивали угли.

— Я так понимаю, нам пора прощаться, — по возможности ровным голосом сказал Северин.

— Да, — бесстрастно откликнулась Нина.

— Ты справишься и будешь жить дальше, я в тебя верю.

— Спасибо на добром слове.

— Когда-нибудь мы встретимся и вспомним все.

— Как знать.

— Что случилось? Ты словно замороженная.

— Я хочу еще раз войти в транс. Подходящих трав у меня нет, но пора обходиться без них.

— Может не надо?

— Надо. Я хочу, чтобы ты просто посидел рядом со мной. Пожалуйста.

Нина сказала так, и возражения застряли у Северина в горле. Костра не было, но услужливый кибер изобразил на дисплее огонь. Предсказательница сидела, закрыв глаза. В открытый проем окна веяло полынью и пыльной горечью. Обманутые кибером вечерние моли безуспешно пытались сгореть в фальшивом пламени экрана.

— Хватит, Нина, пожалуйста, очнись.

Он взял сестру за плечо — оно оказалось холодным. Девушка даже не двинулась, оставаясь твердой, словно статуя.

— Нина!

Он тряс ее, потом попытался перенести на диван, но испугался повредить оцепеневшие руки. Ненадолго Северину показалось, будто сестра умерла, он нашел в ванной маленькое зеркало и приложил к бледным губам. Стекло слегка помутнело. Вена на шее билась ровно, хотя и медленно.

«Сколько же я пытаюсь пробудить ее? Уже долго…»

— Джури!

Мик выскочил в холл и несколько раз ударил кулаком в дверь спальни хозяина.

— Не мешай мне спать, недоумок — раздался из-за стены недовольный голос.

— Слушай ты, индюк хвастливый. Моей сестре плохо. Она умирает. Не знаю, может, и не из-за твоих музыкальных экспериментов, но если Нина не очнется, тебе несдобровать. Честного поединка не будет — я не такой дурак, чтобы драться с профи. А вот деньги папы пригодятся. Засадим тебя лет на двадцать за нелегальную пси-практику.

— Пошел в мартышкину жопу, дружок. Я раньше сверну шеи вам обоим.

— Даже так? Ладно, попробуй. Когда консул Арбела узнает, кто и ради чего убил его дочь, ты окажешься в таком месте, что мартышкина жопа покажется тебе курортом.

Через миг Джури пинком открыл дверь, очевидно, он не спал и даже не раздевался.

— Ладно, хватит лаяться. Ты сам знаешь, я ее не убивал. Все дерьмо, которое ты тут вывалил, происходит от зависти. Ты слабак, напрашиваешься на драку, потому что у тебе богатый папенька. Хочешь отнять все, что у меня осталось.

— Слушай, мне не до разборок. Она не может выйти из транса и последним с нею на пару работал именно ты.

Джури прошел в комнату, быстро оттолкнув Мика. Он положил беспалые руки на виски девушки и сидел так с минуту, как будто прислушиваясь.

— Мне не нравится это сияние за окном. Набери воды в садовое ведро, тебе это сделать сподручнее.

— Ты сумеешь ей помочь?

— Да, но не потому, что твои угрозы произвели на меня впечатление.

Северин принес ведро, ему не хотелось, чтобы Джури видел, как дрожат его, Северина, руки.

— Вылей воду на нее, Мик. Не бойся. Прямо в лицо и всю сразу. Лей.

Северин опрокинул ведро, волосы Нины мгновенно намокли, вода растеклась по груди и хлынула на пол.

— Смотри, сейчас она откроет глаза.

Предсказательница, и вправду, шевельнулась, пытаясь убрать с лица мокрые пряди.

— Тебя, братик, я должна благодарить за прерванный транс и испорченное платье.

— Ты в порядке?

— Кажется, да. Спасибо, что вмешались. Я запуталась к какой-то сети и долго не могла освободиться. Мне не очень хорошо. Даже по ту сторону было приятнее.

— Заметила что-нибудь новое?

— Сильный огонь — пожар или вспышку, мне помешали, как будто рядом работал сильный псионик.

— Это подлец Джури.

— Это не я, клянусь, — мгновенно отозвался отставник.

— Врешь, сволочь — холодно сказал Мик и впервые в жизни не подумал о возможности получить за это удар в лицо.

У Джури окаменели скулы и глаза сделались пустыми, но он не двинулся с места. Нина помотала мокрой головой:

— Это вправду не он. Тот, который вмешался, был дальше, сильнее и не один. Его аура мне не знакома, а Джури я хорошо знаю. Мне страшно, Мик. Такого я еще не видела.

— Тогда лучше уехать немедленно. Джип готов, вещи собраны. Лучше всего вернуться в Порт-Иллири.

Джури хмуро сидел в углу и, орудуя одним лишь мизинцем, возился с уникомом.

— В эфире помехи. Давайте, ребята, бегите, — злорадно посоветовал он. — А для начала посмотрите в окно. Видишь, Мик, тот огонь на горизонте? Он с северо-западной стороны. Как раз там каленусийская граница. Точно такое же сияние я видел зеленым новобранцем, когда конфедераты оттяпали у нас половину округа. Кажись, начинается новая заваруха. Когда сюда придут чужие солдаты, мы оба сравняемся и в возможности умирать.

Зарево уже занимало половину неба.

— Тем более, мы уезжаем. Нина, пошли отсюда.

— Я вся мокрая.

— Ничего, переоденешься в машине.

Стояла глухая ночь. Тревога уже возникла, но еще не превратилась в панику. В соседнем дворе кто-то пытался завести мотор, нескладно лаяли собаки. Незнакомый добрый старик, очевидно, мучаясь от бессонницы, вышел под звезды, да так и стоял возле воротной стойки.

— Садитесь к нам в машину, — позвал его Северин. — Места хватит, чтобы забрать что-нибудь из вещей.

— Спасибо, сынок, лучше я останусь на месте. Иногда случается, что человек и дом срастаются. Сбежать отсюда так же трудно, как вытащить из земли фундамент.

Раздался низкий, на грани слышимости гул, земля дрогнула, зазвенели стекла, гирлянда нарядных лампочек на чахлых деревьях у ворот мигнула и погасла.

— И-и-и-и!

Ребенок, невидимый в ночи, безысходно плакал на одной протяжной ноте. «Успокойся, успокойся», — сердито и укоризненно повторял мужской голос. «Вера, не стой как чучело, возьми его на руки». Мотор у чужой машины, наконец, завелся, кар с сомнительным шумом неисправного механизма тронулся с места.

— Ночь что надо, — буркнул кто-то иронически, но за напускной иронией прятался страх.

— Горит «Можжевельник».

— Военная база что ли?

— Она самая. Странно, я не чувствовал техники в небе.

Этот самый, второй, говоривший в темноте, оказался псиоником — Мик ощутил характерное «покалывание» в душе, признак неаккуратной и грубой работы мутанта.

— Нина!

— Тихо, не зови, пожалуйста, ты мне мешаешь… Я тоже работаю.

— Выяснила что-нибудь?

— Скоро тут начнется такая паника, что мало не покажется.

Лотер вынырнул из пропитанной запахом полыни темноты и, мотая хвостом, запрыгнул на сиденье. Мик, который уже собирался набрать скорость, едва успел затормозить. Девушка в малиновом сценическом платье, певица из ресторана, мелькнула ярким пятном, ее раскрытые побелевшие ладони на секунду прижались к стеклу.

— Ради всего святого, пожалуйста… возьмите меня с собой.

— Садитесь.

Артистка боялась так сильно, что этот трепет чувствовал даже лишенный способностей псионика Мик. Вчерашнее здание склада мелькнуло где-то слева. Ворота стояли распахнутыми, забытый всеми охранник-терьер истошно выл, обратив лохматую морду в репьях к небу. И этот вой пробивался даже сквозь хаотически нарастающий шум паники. Машин стало побольше, Северин сбросил скорость, чтобы не столкнуться с мотоциклистом, тот обратил к джипу лицо в закрытом шлеме и, до невероятия похожий на огромное насекомое, сложил лапу в оскорбительном жесте.

— Убивать! Всех убивать! — кричал незнакомый пожилой тип.

Крепкий, коренастый, он выскочил на дорогу, размахивая охотничьим ружьем, и эти жесты походили на жесты сумасшедшего.

Патруль, появившийся внезапно, уже спешил к крикуну, и тот спустил курок. Один преторианец пошатнулся, двое других пустили излучатели в ход — Мик видел, как загорелась куртка на груди расстрелянного. Невероятно, но прошитый лучом человек все еще жил. Он даже не упал, а только дернулся, напоминая куклу, сорвавшуюся с нитки, и снова придавил курок — теперь сделалось очевидно, что старик стрелял крупной дробью. Хлестнуло по корпусу кара, Кэтти слабо охнула и прикоснулась к мочке уха — ее блестящая сережка, срезанная у основания, покатилась под ноги Северину. Два колеса сдулись, кабина накренилась.

— Вляпались, — в бешенстве сказал Мик.

Мертвый сумасшедший лежал на спине. Его лицо, обращенное вверх, еще сохраняло свойственное живым выражение ненависти.

— Меняй колесо, — безо всякого выражения сказала Нина.

— Запаска только одна.

— Ой, мама…

Кэтти дрожала, словно ее сжигала лихорадка.

— Придут каленусийцы и всех убьют, а меня к тому же изнасилуют… — повторяла певица.

Слезы стекали по лицу, смешиваясь с косметикой.

— Успокойся, они все псионики, так что на тебя даже не посмотрят.

— Высадите меня! Я не хочу умирать в этой машине!

— Отведи ее к Джури, — тихо сказала Нина. — Нельзя брать с собой истеричку. Она помешает нам попасть к менгиру.

— Джури я не доверю даже собаку… Кэти, у вас остались в городе другие друзья?

— Нет никаких друзей. Одни только поклонники.

Мик все же постучал в первую попавшуюся дверь. Хозяин, бесцветный, плотный, с редким ежиком коротко стриженых волос, отвел глаза в сторону.

— Девка из ресторана? Ну нет, я ее не пущу. У меня в доме дети.

Растерянный Северин усадил певицу прямо на порог. Ее личико сложилось в страдальческую гримасу.

— Он прав, — сказала она с каким-то странным равнодушием. — Мне лучше вернуться к Джури. Простите за истерику, я была дурой и помешала вашим делам.

Кэтти встала и побрела в темноту, мимо колючих изгородей и запертых дверей.

Нина смотрела ей вслед, будто прислушивалась к чему-то таинственному и скрытому от простых смертных.

— Не огорчайся, — медленно сказала она. — Кэтти умрет не сегодня и по другой причине. Жаль бросать машину. Нам нужно еще одно колесо. Пошли.

Проплутав с четверть часа, они вышли к распахнутым воротам склада «Ассортимент желаний».

Терьер-охранник удрал. Офис управляющего оказался разгромлен. Судя по разрухе, неподъемный сейф сначала пытались вскрыть ломом, потом — унести целиком, но, в конце концов, просто бросили. Склад прямо сейчас деловито грабили, и Северин не сунулся внутрь, ограничившись посещением парковки. В раскрытом багажнике одно из машин он взял домкрат и баллонный ключ, а потом принялся на ощупь свинчивать переднее колесо. Закончив, откатил его на улицу. Нина ждала, неподвижно, как статуя, стоя в глубокой тени.

— Армагеддон в отдельно взятом месте, — хмуро сказала она. — Я, честно говоря, не ожидала, что все испоганится так скоро. Пока ты шарил там, мне уже сделали два предложения.

— Это какие?

— Одно частное — потрахаться, второе коллективное — помочь нести награбленное.

— С награбленным тебя бы убили через четверть часа…

На складе тем временем успела начаться и кончиться драка. Теперь участники ее ругались скороговоркой. («Ну что ты наделал, нет, ну ты мне зуб выбил, посмотри, нет, я говорю, смотри, сволочь»). Голос человека тянул и тянул бессмысленную жалобу. Поток машин на улице уже поредел.

— Пошли назад. Я буду катить колесо.

Когда они вернулись к джипу, Лотер скулил на заднем сиденье, обнюхивал выключенного кибера, и это была последняя ночь Мика в Ахаратауне.

…Утро они встретили в степи, двое затерявшихся людей и собака. Как только встало солнце, жара начала усиливаться и к полудню палило как в раскаленной печи. Сестра Северина спала на заднем сиденье. Пес прижался к ее ногам и тоже спал, но не глубоко, а поверхностно и чутко, как это умеют делать звери. База «Можжевельник» на севере, должно быть, продолжала гореть, но Северин больше не видел дыма. В приоткрытое окно машины несло топливом и раздавленной полынью.

— На кого похожи каленусийцы?

— Вот придут, и увидишь, — сумрачно пообещала проснувшаяся Нина. — Вода у тебя осталась?

— С собой половина фляжки, остальное в багажнике.

— Дай сюда, хочу немного хлебнуть.

Она отпила глоток, и завинтила крышечку.

— Затормози, возьмем еще бутылку из багажника, кстати, я сменю тебя за рулем.

— Не надо, я не устал.

— Меня бессмысленно обманывать.

Северин выбрался из раскаленной кабины. Остов чужого кара торчал неподалеку, словно костяк мертвого зверя среди пятен почерневшей от огня травы.

— Мне кажется, это джип Келлера.

Скелет хозяина, наверное, прятался внутри. А, может быть, нет. Северин, сам не зная, почему, дотронулся до металла и вытер испачканные сажей пальцы о штаны. Крайняя усталость давно овладела беглецами. Нина собрала пучки сухой травы, сложила их поодаль и щелкнула зажигалкой.

…И вновь пронзительно горький, почти невидимый дым отвесной струйкой тянулся к небу. Мик, закрыв глаза, внутренним зрением предсказательницы видел равнину и кучку людей. Издали они казались не крупнее муравьев, но суть событий оставалась темной.

Когда Мик открыл глаза, он обнаружил, что лежит лицом к небу. Костер догорел, серый пепел уже рассыпался. Нина сидела рядом, и, приложив к глазнице, крутила купленный накануне игрушечный калейдоскоп. Темный спутанный локон шевелился на ее щеке как птичье крыло. Калейдоскоп едва слышно звенел.

— Где ты взяла эту штуку?

— Подобрала. Она вывалилась у тебя из кармана.

— Это был мой прощальный подарок. Прости, не успел отдать.

— Спасибо. Мне понравилось.

…Последующие часы слились для беглецов в одно сплошное мучение, к жаре и пыли прибавилась опасность оказаться замеченными. Ближе к вечеру Северин в первый раз увидел каленусийцев.

Два аппарата неизвестной конструкции низко летели над иссушенной равниной. Их тени тащились по земле, по очереди накрывая кочки травы, чахлые кусты, холмики звериных нор и редко разбросанные камни. Северин спрятал джип в лощине, а когда машины скрылись за горизонтом, воистину понял, что такое ненависть. Он не кричал и не грозил, а просто стоял и смотрел в небо, а пальцы сами искали несуществующий излучатель до тех пор, пока Нина (очень осторожно) не взяла брата за руку.

— Не надо смотреть им вслед… А то они почувствуют это и вернутся. Тут нехорошее место.

Он почти сразу уехали — лощина и впрямь выглядела нехорошо — дно ее усеивали мелкие косточки погибших зверьков. К менгиру попасть не удавалось, но камень мог подождать. Так прошел еще один день, к концу которого беглецы получили передышку: заброшенный дом в степи, достаточно просторный, чтобы вместить двоих гостей, но слишком убогий, чтобы заинтересовать солдат — строение с крутой кровлей из травы больше смахивало на шалаш.

…Пока девушка спала, Северин зарядил уником от батареи машины и, почти не надеясь на успех, попробовал связаться с Порт-Иллири.

Помехи искажали слабый сигнал, но Мик все же сумел связаться с отцом — ни звука, ни изображения, только сухой текст, прерываемый длинными паузами.

«Ты где?» — спросил Северин-старший.

«В степи»

«Нина?»

«Со мной. Как мама?»

«Ей лучше».

«А ты?»

«Пока все нормально. Я передам кое-какие инструкции. Воспользуйся».

Нина все спала и во сне походила на заколдованную принцессу — в таком виде она, по крайней мере, не вмешивалась в дела брата. Северин же, сидя на корточках, на глинобитном полу, с тревогой наблюдал, как ненадежно и медленно работает связь.

Пакет с инструкциями пришел через час, Мик прочитал текст дважды, и неотвратимая обреченность снова шевельнулась в душе. «Отец — человек, не склонный к авантюрам, но он все же толкает меня на риск. Зачем?»

Северин выбрался на открытый воздух, машины врага на этот раз прошли стороной. Стояла тишина — ни взрывов, ни выстрелов, лишь таинственный «Можжевельник» продолжал гореть, слегка пачкая горизонт размытым пятнышком дыма.

…Пеших каленусийцев они встретили ближе к вечеру, безликие и одинаковые фигуры в защитном снаряжении рассыпались по степи.

— Лучше остановиться, пока они не начали стрелять. Можешь обмануть их, показать какую-нибудь иллюзию?

— Я исчерпалась, мне не замаскировать нас обоих.

— Тогда спасайся сама. Живо, уезжай отсюда.

Оккупанты что-то кричали, их приказы озвучивал кибер-переводчик.

Чужак приблизился, шлем полностью скрывал голову, сквозь прозрачный щиток виднелся только крупный нос и тени под надбровными дугами.

— Здравствуйте, — по-каленусийски сказал Северин.

Ему не ответили, вместо этого жестом приказали опуститься на землю. Лотер зарычал на врагов, но смирился. Нина куда-то исчезла, хотя плоская степь не давала укрытия — несомненно, это был псионический трюк. «Моя сестра — истинная ведьма».

— Он сейчас говорит или думает? — спросил один чужак у другого.

— Думает. Что-то насчет колдовства, я не могу как следует разобрать.

— Работать с мыслями мешает шлем.

— Да, но парень все равно бесполезный засранец. Я бы бросил его прямо здесь, но есть приказ задерживать всех беженцев квадрате…

Новый день Северин встретил под открытым небом, на площадке лагеря для пленных, в компании трех сотен таких же, как он, неудачливых беглецов. Все они расположились прямо на земле, днем она раскалялась, а ночью остывала и тогда отбирала тепло у людей. В жару помогала «охлаждающая» рубашка, в сумерки Северин пробовал ложиться ничком на куртку, но в таком положении мерзла спина. К этому времени он как следует разглядел врагов — все они были еще молоды или, по крайней мере, выглядели такими. Каленусийцы мало отличались от иллирианцев, разве что рыжеватые и русые волосы встречались чаще. Их взгляды казались очень выразительным — характерная черта, вызванная изменениями в радужке глаза.

Мика и его невольных сотоварищей почти не кормили, не допрашивали и ничего и не объясняли, часы тянулось бессмысленно и тоскливо. Время от времени далеко за периметром возникало шевеление. Напрягая зрение, можно было понять причину — брошенное стадо коров местной породы уныло бродило по вытоптанной равнине. Далекие контуры гор вырисовывались на востоке. Злополучный «Можжевельник» догорел, дым на севере исчез.

…Под утро Мику приснился страшный сон — неподвижное лицо Нины с кровавым отверстием на лбу. Он в страхе открыл глаза, но вместо сестры вдруг увидел небритого и злого Джури. Беспалый был жив, почти не осунулся, но вместо безрукавки носил теперь рубашку, а под глазом наливался цветом баклажана новенький крупный синяк. В ответ на безмолвный вопрос бывшего постояльца Джури ухмыльнулся.

— Меня накрыли вместе с машиной. Ты думаешь, я не водитель? Верно думаешь, но крутить руль помогала Кэтти. Они ловят в округе всех, кто ушел из поселений, не важно, в форме или без. Особенно хватают псиоников. Кэтти пришла в первую ночь заварухи, под утро, и была со мной в машине, но они ее отпустили и это единственно приличное действие конфедератов. Все они матерые псионики, а я уж, не беспокойся, по себе знаю, что это за сволочь.

Появление приятеля-недруга пошло Северину на пользу — оно отвлекало от мыслей о мрачной судьбе.

— Лет десять назад, или, пожалуй, еще пораньше, когда ты был мальчишкой, по ту сторону границы началась заваруха, — рассказывал беспалый. — Что там приключилось, толком не знаю, но пока каленусийцы разбирались между собой, наш старик-император велел провести разведку боем. Мы сунулись на их территорию, после чего мутанты нам вломили. Работали на ментальном, конечно, уровне, но и обычная перестрелка была. Из всей группы вернулся я один, и с тех пор пальцев на руке не хватает. Слушай, Мик… не питай надежды — мы тут все потенциальные покойники.

— А я вроде бы не знал…

— Чтобы выжить, нужно уходить, и ты мне поможешь. А пока тихо, сюда идет еще одна падаль.

Офицер конфедератов (яйцеоподобный шлем снят и пристегнут к поясу) вошел через брешь в периметре и теперь шагал между двумя рядами пленников, время от времени заглядывая в изможденные лица. Узкое довольно благообразное лицо человека не выражало ничего — ни злости, ни сожаления. Несомненно, он тоже бы псиоником.

«Этот тип из их каленусийской спецслужбы — из Департамента Обзора, — прошептал Джури, когда офицер ушел. — Моя карманная защита вчера ночью испортилась. Я ее выкинул в отхожую яму. Я бы и военную татуировку срезал вместе с кожей, но незаметно не получится. Если мои мысли прочтут — отправят на форсированный допрос. Пока что парню мешает общий ментальный фон. Тут очень много перепуганных гражданских».

Джури вдруг замер без движения. Теперь беспалый теперь походил на покойника, который остекленелыми гляделками безразлично таращится в небеса…

Через минуту он очнулся и провел ладонью по лицу, будто сдирая невидимую паутину.

— Твоя сестра близко. Она на свободе. Не беспокойся. Отыщем, как только выберемся, у меня появился план.

…Шли долгие часы, на первый взгляд, ничего не менялось. Джури перевел дыхание и вытер мокрый и красный от солнечных ожогов лоб.

— Холерски трудно, — честно признался он. — Во-первых, расстояние, во-вторых, у этих тварей психика далека от человеческой.

— Попробуй еще раз. Я не знал, что псионики могут работать с животными.

— Если другой вариант — скотская жизнь в загоне, я буду работать с кем угодно.

…Корова, которая медленно объедала невзрачный кустик травы, нехотя подняла крупную голову и замычала. Образ, который сложился в сознании, напоминал опасного хищника. Беспокойная дрожь пробежала по шкуре, корова склонилась, нацелив рога в пространство.

— Зашевелились, подбавь еще.

— Не лезь. Если перестараюсь, все пойдет прахом.

Эти скоты злы, их скрещивали с «дикарями», чтобы улучшить породу. Смотри! Вот оно, как раз начинается…

..Хищник находился поблизости, он бы одинок, но опасен, корова издала призывный звук и переступила копытами, готовясь к разбегу. Недавно отелившиеся самки попятились, остальные выдвинулись вперед. Стадо сорвалось с места, торопясь смять врага. У Джури, и так измученного жарой, на висках намокли волосы…

…Хищник убегал, его пушистое тело уже попало под копыта, но живая масса сородичей не позволяла корове остановиться. Покрытая пеной, полуослепшая, она видела перед собою лишь ненадежную преграду, смутно напоминавшую загон. Люди, немного похожие на потерянного пастуха, зачем-то разбегались в стороны. В загоне, по опыту, могла находиться вода и еда, а корова давно испытывала жажду. Существо со странной, яйцевидной головой и запахом человека, вскинуло палку, но ударить не пыталось. Что-то странное, сорвавшееся с конца палки, ужалило корову в бок. Укусы слепней не опасны… Корова удивилась, когда ее короткие сильные ноги подкосились. Бегущие следом топтали замшевый бок до тех пор, пока он не стал совсем плоским…

— Ну, понеслось, сейчас начнется мясозаготовка, — растрескавшимися от губами пробормотал усталый Джури. — Пошли. Ловить нас будут на юге, а потому мы побежим на север — в сторону конфедеральной границы. Ментальный фон сейчас сумбурный. Снять шлемы эти парни побоятся. У нас полчаса, чтобы убраться подальше и не попасть под шальную пулю. Вперед! Нас прикроют собой дураки.

Мик бежал — вместе со всеми. Вместе со всеми падал и снова поднимался. Некоторым не повезло — люди, пораженные излучателями и пулями, остались лежать на земле, но Северин не смел ни остановиться, ни оглянуться. За развороченным заграждением тянулось поле, уставленное машинами непонятного вида и палатками незнакомого образца.

— Не сюда, дурила!

Джури плечом толкнул товарища в другую сторону, на ходу нагнулся и подобрал брошенный шлем ментальной защиты.

— Надену его, чтобы скрыть свои способности. Очухались, сволочи.

Северин никогда не видел ничего более страшного. Земля возле его ног вспыхнула — горели остатки сухой травы, этот недолговечные костер успел лизнуть колени бегущих. Боль от ожогов получилась самая настоящая.

— Это иллюзия? — на бегу спросил он.

— По нам не иллюзорно шмаляют. Давай, прибавь ходу.

Джури остановился, обнажил голову и прищурился, в этот момент представляя собой замечательную мишень, потом нахлобучил шлем обратно и в три прыжка догнал Мика.

— Я угостил их иллюзией. Беги, говорю, если не хочешь сдохнуть. Труп конфедерата Мик обнаружил внезапно — скорее всего, парень попал в середину стада и какое-то время перемещался вместе с бегущими животными, пока его не затоптали окончательно.

Беспалый без стеснения обшарил карманы покойника, раздел его почти донага и сам переоделся. Кровавые пятна на мундире слегка припорошила пыль.

— Сойдет, размер мой. Есть даже пистолет в кобуре. А вот тебе придется изображать задержанного.

С этими словами Джури навел на Мика ствол и улыбнулся, давая понять, что шутит.

Потом он шел позади и молчал. Молчание становилось все более зловещим.

«Он сейчас выстрелит мне в спину, — понял Северин. — Джури я больше не нужен, наоборот, мешаю».

— Я смотрю, у тебя дурь в башке завелась. Ишь, чего вообразил. А ну, не вертись, — мрачно посоветовал беспалый.

Но Мик все же обернулся, и пуля, нацеленная ему в спину, ударила в верхнюю часть груди. Из пробитого отверстия потекла кровь — такая ярко-алая и пенистая. Северин, успел увидеть ее и ощутить железистый привкус на губах, а потом упал на бок, коснулся щекой травы, заметил, как муравей двигает песчинку, сам стал этим муравьем, и, наконец, провалился в темноту, у которого не было ни конца, ни настоящего начала.

— Вот и все, — прокомментировал Джури. — Выживает сильнейший.

* * *

Лотер, длинноухий пес охотничьей породы, бежал по степи, почти касаясь носом травы. Нина (которая оставила джип неподалеку) не брала собаку на поводок — она не любила привязывать животных.

База «Можжевельник» догорела и больше не пятнала дымом горизонт. Девушка и собака двигались вдвоем. Будущее Нина видела необычайно четко. Жаворонок должен был крикнуть, она представляла это крик, потом слышала его, и эта новая уверенность, обретенная прошлой ночью, делал мир необыкновенно устойчивым. Вскоре она увидела и то, что ожидала увидеть, и зрелище полностью соответствовало предсказанию.

Неподвижный Северин лежал лицом к небу, на клетчатой рубашке уже подсыхало багровое пятно. Смущенный Джури во вражеском шлеме стоял рядом.

Она подошла прямо и гордо, не скрываясь.

— Здравствуйте, — хмуро сказал бывший солдат Оттона.

— Что с моим братом?

— Кажется, солнечный удар. Хотя откуда тогда кровотечение, сам не понимаю.

— Из рубашки. Он купил ее на складе «Ассортимент желаний», там специальные вставки. Должно быть, открылась дырочка и течет охладитель. Он красный, так что это не кровь.

Нина попыталась напоить Северина из фляги.

— Мы оторвались от погони, — с некоторой гордостью сказал беспалый. — Это была отличная работа.

Мик зашевелился. Он присел на корточки, ощупал окрашенную одежду и тут же плотно стиснул пальцы.

— Ну, раз у вас все так хорошо, то я пошел, — подчеркнуто беззаботно бросил Джури. — Мне с вами не по пути, так что удачи, ребята.

Он уходил, и его серая от пыли спина какое-то время мелькала на фоне иссушенной равнины.

Северин разжал кулак. На ладони запеклась вязкая жидкость, немного похожая на настоящую кровь. Ее оказалось довольно много.

— Ты знаешь, что он убил меня — попросту застрелил из каленусийского пистолета?

— А ты в курсе, что у него не хватает пальцев и он не может стрелять?

Мик, взявшись, за голову, замотал ею в отчаянии:

— Понимаешь, я видел его нормальные руки! Я успел заметить, как он «несуществующим» указательным пальцем придавил курок.

— Это была ментальная наводка, нереализованное желание Джури убивать. Только иллюзия и больше ничего.

— Зачем? При своей комплекции и навыках он мог бы прикончить меня, просто ткнув локтем…

— Значит, не захотел.

Девушка-пророк сидела рядом с Миком на траве, гладила собаку и бесстрастно наблюдала растерянность Северина…

— Той ночью, когда ты отвлек конфедератов на себя, я взяла джип и одна доехала до менгира. От лагеря еще кое-что осталось, но там нет людей и много шакалов. Попытка не пытка. В палатке с инструментами был резец, обычный, правда, не лучевой, и я немного подправила камень.

Мик медленно раскрыл ладонь. Засохшая на ней жидкость, казалась очень похожей на кровь.

— Ты что — заказала менгиру реморализацию этого козла Джури?

— Той ночью я опять видела будущее и знала, что ты сумеешь сбежать. Настоящую опасность представлял только Джури. Я нейтрализовала его, но не убила. Его смерть могла стать… избыточной жесткостью.

— Понятно. Потратила драгоценное место на камне судьбы ради этого гада.

— Не ради него, ради тебя.

Полчаса спустя Мик гнал машину все дальше на север, объезжая неровности и холмики нор. Мир — недобрый и угрожающий, все же оставался понятным.

«Выстрел в грудь мог оказаться иллюзией, или, того смешнее, галлюцинацией, вызванной моим страхом или жарой. Джури мог уйти без драки просто по прихоти. Если подумать, сегодня удовлетворены желания каждой стороны — беспалый показал себя крутым парнем, я спас сестру и уцелел, она уверилась в своих пророческих способностях. Но не обманываем ли мы, все трое, сами себя?»

Испачканную охладителем руку неприятно тянуло, он оторвал ее от баранки, чтобы вытереть вязкую жидкость, и незаметно лизнул кожу, чтобы убедиться наверняка.

Уже запекшаяся жидкость имела солоноватый, с металлом, привкус настоящей крови…

Глава 4. Шестой лишний

Офицер сдвинул козырек как можно ниже — крупный нос капитана Мирса портили пятна солнечных ожогов. Каленусийца утомил ментальный шлем, в спешке нахлобученный прямо поверх кепи, но капитан не решался снять защиту, предпочитая терпеть неудобство. Пот уже стекал по стриженым волосам.

Холмистая равнина, покрытая мертвыми виноградниками, тонула в горячем мареве. Гражданский джип вдалеке, слегка побитый, в проплешинах от облупившейся краски, ехал под уклон, тормозя и поднимая за собой кудрявый хвост пыли.

— Может, срезать их, командир? — угрюмо спросил солдат с излучателем.

— Подпусти поближе.

Неизвестное существо, может быть, истомленный жаждой шакал, гнусаво повизгивал в кустах. Кустарник, не дожидаясь астрономической осени, сбросил листву, теперь она бурым мусором лежала, где попало — истоптанная, вмятая в раскрошившуюся сухую глину колесами машин, смешанная с пылью, разлитым топливом, экскрементами людей и вьючных животных.

От ручья осталось только сухое русло, просел мост (несколько сдвинутых вместе балок). Как раз к этому ненадежному мосту и двигалась сейчас чужая машина. Под слоем праха на крыше и поверх облупившейся краски на бортах довольно заметно проглядывали голубые круги.

Мирс сплюнул горечь, вызванную таблетками от лихорадки. Неотличимый от солдат армейский священник, капеллан, с лицом, густо покрытым мазью от ожогов, подошел поближе и встал рядом с другом, почти касаясь командира плечом.

— К нам лезет «гуманитарная миссия».

Капеллан Лу кивнул, хотя оба они, вместе с капитаном, не нуждались ни в жестах, ни даже в словах — долгое общение, привычка и общность псиоников давали возможность видеть мысли друг друга.

«Два-три дня, и эти ребята будут в благополучном Порт-Калинусе, — с тоской решил про себя священник. — Там они засядут в офисе своей организации, где достаточно кондиционеров, а диарея остается лишь абстрактной идеей».

Лу попытался подавить недостойные, завистливые мысли. Капитан ухмыльнулся углом рта.

«Не стесняйся, друг».

По ту сторону моста произошла заминка. Машина остановилась, двое вышли наружу и теперь стояли под полуденным солнцем — парень в грязной клетчатой рубашке с выгоревшими до седого цвета волосами, и девушка в широкополой панаме и темных очках. Оба развели в стороны пустые, невооруженные ладони.

— Стоять на месте! — крикнул Мирс вслух.

Затем он подошел поближе и, сердито скривившись напоказ, принялся рассматривать документы, приколотые при помощи булавок к одинаковым курткам «миссионеров». Прозрачные утомленные глаза парня покраснели от жары. Девушка стянула очки, давая возможность сравнить лицо с изображением.

«Красивая что ли? Дама или незамужняя? Во всяком случае, не старше двадцати пяти».

Парень, спутник миссионерши, растеряно рассматривал армейский шлем чужака.

— Мы возвращаемся в Порт-Калинус, — предупреждая вопрос, быстро произнесла молодая женщина.

Она говорила вежливо, очень правильно и бесстрастно. Такая эмоциональная стерильность почему-то разозлила капитана Мирса.

«Псионичка из бездарей, — решил про себя он. — Симпатичная, скучная. Ментальный щит, впрочем, держит великолепно».

— Проезжайте. Будьте осторожны, мост еле держится, и помните, что по ночам тут постреливают разбежавшиеся иллирианские преторианцы.

— Спасибо.

Офицер нахмурился, но найти источник смутного беспокойства не удавалось. Он еще раз оглядел женское лицо — гладкий лоб, не прикрытый ни шлемом, ни обручем ментальной защиты, серые глаза без признаков страха. Спутник женщины нервничал, но в пределах естественной реакции. Мысли не читались ни у «доброволицы», ни у парня, хотя Мирс не знал, виноват ли в этом только его собственный шлем.

— Проезжайте поскорее, — довольно резко добавил он.

Армейский священник Лу тоже проводил машину взглядом. Пока джип скрывался за горизонтам, пыль уже успела осесть. Продолжал скулить в кустахумирающий зверь. Капеллановы соображения слегка отливали серебряными тонами печали. Мирсу это не понравилось.

Капитан потер зудящие щеки, на которых наливались мелкие волдыри мушиных укусов, потом решительно стянул шлем, содрал мокрое от пота кепи и подставил лысеющую макушку пусть теплому, но более-менее освежающему ветерку.

В эту же минуту он вспомнил кое-что.

Священник с удивлением уставился в исказившееся лицо друга.

«Это были чужие — просигналил ему Мирс. — Возможно, люди из Арбела».

«Тогда откуда ты решил, что они наврали?»

Офицер прикинул, стоит ли стрелять по исчезнувшему кару, использовав детектор для наведения, но только покачал головой, которая раскалывалась от боли.

— Тут не надо особого дара, — зло и отрывисто, вслух произнес он. — Просто я знаю эту девку, видел ее раньше.

— Где?

— В новостях. Дочь одного политика из Арбела.

— Может, простое сходство? Документы-то были в порядке.

— Шпионка?

— Девушек из новостей не отправляют в разведку.

— Ладно, забудем. Сбежала, и черт с ней, мы воюем только с иллирианцами.

Чуть позже капеллан Лу устроился почитать каленусийско-иллирианский разговорник. Ненужный до времени детектор, уже укрытый брезентом, высился на фоне выцветшего, раскаленного неба.

К ночи похолодало, появились слабые намеки на возможность ливня. В полночь крупные капли стучали по пологу палатки, гарь остывшего пожара размокла и жидкой грязью стекала в пустое русло ручья…

* * *

Этот дождь покрыл грязью степь, испортил и без того разбитую тяжелой техникой колею, и джип с голубым кругом на крыше медленно тащился по бездорожью. Время от времени машина останавливалась, тогда Северин выбирался наружу, открывал багажник и бросал под колеса упругий кусок металлической сетки. Машина по настилу перебиралась через сомнительное место и, завывая мотором, продолжала тащиться на север.

Смеркалось быстро, как это бывает в южных широтах.

— Привал. Вокруг никого. Лучшее место, чтобы отоспаться.

Нина согласилась. Мик, который устроился на переднем сиденье, рассматривал стекла, все в потеках дождя.

…Наступило ясное утро, земля подсыхала, но первым плохим предзнаменованием стало исчезновение собаки. Лотер не откликался на зов, зато возле джипа крутилась троица незнакомых гражданских, по виду — иллирианцев. Тот, кто стоял ближе других — худой тип лет тридцати пяти, вежливо постучал тонким, но заскорузлым пальцем в стекло.

— Подъем.

Незнакомцы не выглядели ни агрессивными, ни испуганными. Их социальная принадлежность еще проглядывала сквозь налет грязи на лицах. Худощавый походил на менеджера средней руки, при нем сохранился галстук, теперь, свернутый улиткой, он расположился в кармане хозяина.

— Доброе утро, вы из Ахаратауна? — вежливо спросил человек.

— Да, мы иллирианцы.

— Тогда вылезайте и присоединяйтесь. Завтрак на пятерых ждет. Любите жареных кроликов? У нас целых четыре кролика, хватит всем. Я Лори.

Северин непроизвольно поежился.

— Не бойтесь, — спокойно сказал Лори. — Тут особенное место. Техника не работает, я сильно удивился, когда ваш джип въехал в самую середину аномалии, наверное, помог ночной дождь. Обычно здесь глохнут моторы. Снаружи нас не видят — ни ментальным детектором, ни при помощи оптики. Получается что тут, вроде бы, никого и нет. Это очень удобно, не правда ли, хорошо, что нас тут никто не видит?

Двое его товарищей охотно согласились. Один, почти пятидесятилетний, имел характерный вид нарядившегося огородника, на который наложилась неряшливость человека, оказавшегося в бегах. Третий, юноша лет семнадцати, ловкий и бледный, предпочитал помалкивать. Нина поймала на себе его изучающий взгляд.

— Кроликов тут можно ловить петлей, мой друг Росен жарит их на углях, получается очень вкусно.

Росен, тот самый человек с внешностью огородника, с достоинством кивнул. Бледный парень так и не представился, он продолжал смотреть на Нину так, как будто прикидывал, что она держит в сумке.

Почти бездымный, но жаркий костер горел в траве, похоже, в нем тлели подсушенные экскременты копытных. Вертел из прутика лежал на двух рогульках. Куски мяса успели подернуться коркой. Лори ловко разделил третьего кролика охотничьим ножом.

Северину вдруг подумалось, что кролик не кролик, и на вертел надеты тушки степных котов. По крайней мере, среди содранных и валяющихся в стороне серых шкурок длинных ушей не было.

— Присаживайтесь. Соль кончилась вчера, но мясо и так солоноватое. Как вы поняли, мы внутри аномального пятна. Всего шестьсот шагов в диаметре. Отличное место, жаль, не очень хорошо влияет на сны.

— Ага, и не только, — добавил более простодушный Росен. — Иногда тут спишь целый день, а иногда такая прыть — хочется бегать по кругу. Правда, Гриня?

— Угу, — отозвался бледный парень.

Он как раз разливал травяной чай в импровизированные чашки, устроенные из консервных банок с загнутыми краями.

Завтрак на траве удался. Безмятежностью повеяло от вновь приобретенных товарищей, коршун в небе вальяжно плавал, и неуместная радость успокоения снизошла на Северина. Странность ситуации присутствовала, но все время ускользала от сознания. Нина казалась серенькой и незаметной, будто мышка, хотя правильные и красивые черты лица ее не изменились — странность, без сомнения, вызванная наведенной иллюзией.

Мик лег на спину и принялся рассматривать небо — после того, как догорел «Можжевельник», оно выглядело незапятнанно голубым. Лори что-то болтал, кажется, рассказывал про прежнюю работу в столице округа. По его словам, он потерял новый дом, хорошенькую жену, перспективную карьеру, но при этом выглядел подозрительно довольным. Росен, человек грубоватого склада, время от времени пытался вставить словцо, но получалось в основном о сортах огурцов и о погоде.

«Что-то тут не так», — подумал усталый Северин, но не смог избавиться от блаженства.

Косточки кролика обглодали начисто. Погода установилась хорошая, не очень жаркая днем, и лишь приятно прохладная к вечеру. Ужинали смородиновым джемом из запасов самого Мика. На ночь разбрелись кто куда, заботясь лишь об одном — не переступить ненароком границы аномальной зоны.

Ночью Мик увидел сон, и сон этот был страшен.

Они с сестрой двигались куда-то в толпе других людей. Серые капюшоны совершенно скрывали головы, но Мик не сомневался, что облик спутников безобразен. Цель, которая неизбежно лежала впереди, принуждала ускорять шаг, хотя достигать ее совсем не хотелось. Как назло, прервать иллюзию не получалось и Северин мучился в вымышленном мире точно так же, как если бы этот мир был настоящим.

Проснулся он, разбуженный Ниной, которая трясла брата за плечо.

— Ты кричал.

— Извини, кошмары.

— Пси-активность почвы тут зашкаливает. Как только встанет солнце, мы отсюда уйдем, — твердо сказал она, и Северин промолчал, не желая спорить с девушкой.

Он уже знал, что всем доволен и завтра не тронется с места.

Следующим утром Росен разбирал выкопанные корни по сортам.

Гриня пропал, скрывшись за стоячими валунами, снова появился и призывно помахал рукой. Лори подобрался, увалень Росен бросил свои запасы. Они цепочкой двинулись в южную сторону, так ничего и не объяснив Северину.

— Ты понимаешь что-нибудь, сестренка?

— На южной границе участка заглох чужой джип.

Нина ровными зубами жевала кончик сорванного стебля мятлика.

— В джипе есть люди?

— Один человек. На нем защита армейского образца. Он, как и ты, пока ничего не понял.

Гриня первым появился из-за камней. Парень шел, вытирая нос так ловко, что невозможно было разглядеть, кровь это или сопли внезапного насморка. Лори шагал следом, сопровождая гостя, неторопливый Росен замыкал шествие компании.

«Гостем» оказался вчерашний каленусийский армейский капеллан. Он крутил головой, упакованной в шлем, еще не понимая соли ситуации.

— У меня сломалась машина, — сказал он на ломаном иллирианском. — Я благодарный человек и в состоянии оплатить содействие. Вам лучше сотрудничать со мной, — как бы несколько неуверенно добавил он.

Фразы были позаимствованы из разговорника. Уголок книжицы как раз торчал из кармана форменной куртки. Несмотря на отчаянное положение, Северин искренне расхохотался. Капеллан выглядел бледным, неуверенным в себе и больным. Он вдруг побледнел еще сильнее, и, сломав порядок шествия, умчался за валуны.

Лори ухмыльнулся.

— У парня дизентерия… Он попал в аномальную зону случайно и пока ничегошеньки не понял. В его багажнике груз, кажется, не пустяковый. Уехать конфедерат не сумеет, это точно. Может уйти пешком, когда ему станет получше, если станет вообще.

— Камнем по голове, — подытожил Росен. Он предложил это с крестьянской практичностью. — Тело надо закопать, машину откатим пониже, чтобы не маячила со стороны. А ты что скажешь, Лори?

— Я, как всегда, на стороне большинства.

Гриня провел языком по высохшим и потрескавшимся губам. Глаза его странно блестели.

— Я бы его съел, — внезапно сказал он.

— Душа во тьме… — сумрачно посетовал Росен.

— А ты уже до кишок высветлился?

— Воистину ты, Гриня, не знаешь ни добра, ни зла. Перво наперво, он порченый, то есть болен заразным поносом. Во-вторых, соли нет, не завялишь, а на такой жаре мякоть стухнет.

— Хватит кривляться, господа, — жестко сказал Лори. — Росен прав, как в моральном, так и в гигиеническом аспекте, от каленусийца следует избавиться. Я понимаю так, два голоса — за уничтожение. Это не женское дело, мы не будем принуждать леди к голосованию. Что скажете вы, Северин?

— Я воздержался.

— Двое «за», один воздержался. Мой голос уже не имеет значения. Действуйте, Росен.

Камней в округе достаточно.

— Я против, — внезапно сказала Нина.

Лори посмотрел на нее с явным неудовольствием. Мик демонстративно встал, подошел поближе и сел между бывшим менеджером и сестрой.

— У вас есть мотивы, леди или это просто так? — вздохнув, спросил Лори. — Понимаете, жалость сейчас не принимаются в расчет. Мы в странном месте, ненормальная обстановка толкает нас на решительные действия. Я специально дал вам возможность уклониться от голосования. Вы не пожелали. Что ж, тем хуже для вас. Приведите хоть один аргумент, почему мы не должны уничтожить врага.

— Я приведу такие доводы.

— Они должны отличаться от лепета о праве на жизнь.

— Я пророк, — холодно и гордо сказала Нина, и Северин видел, как подобралась, напрягаясь, троица. Росен, который шарил по земле, выпрямился и разогнул широкую, медвежью спину. Лори нервно стиснул длинные пальцы. Гриня сверкнул глазами и дернулся, но шага вперед не сделал.

— Я пророк, и знаю, что в случае смерти этого человека, вы четверо, включая моего брата, будет убиты в течение недели. Подробности значения не имеют, я не буду болтать о вероятностях. Других вариантов просто нет.

Несказанное разочарование сделало похожими весьма разные лица всех троих. Гриня грязно ругнулся, Лори поджал тонкие губы, Росен с досады высморкался на землю при помощи большого пальца. «Блефует она или нет?» Северин не знал ответа. Блеф был очень вероятен, и отчасти соответствовал характеру Нины, но в душе Мик ей верил.

— А если мы его не тронем? — быстро спросил Лори.

— Тогда через неделю будете живы.

— Ложь от начала до конца.

— Как скажете. Вам предстоит возможность проверить.

Лица Росена и Грини сложились в унылые мины. Капеллан, завершив свои дела за валунами, появился в самый неподходящий момент. Шлем он стащил и держал теперь в левой руке.

— Вы уже решили, каким образом выполните мое требование?

— Чего он хочет?

— Он желает, чтобы мы починили его машину.

— Тупица, как все конфедераты. Она не сломана, а просто сдохла в аномалии, как и любая более-менее сложная техника. Вы можете ему объяснить?

Мик судорожно подбирал в памяти обрывки чужого языка.

— Сэр! Ит… кэр… дерайтед… Нет! Правильнее будет — Эйт кэр…

— К холере! — отрезал раздраженный Лори. — Его излучатель в аномалии не выстрелит. Свяжем парня, пока не распознал, что к чему.

Все случилось моментально. Мик стоял в стороне. В ход пошел ремень Росена и части амуниции самого капеллана. Тот, кажется, дрался, но не очень удачно и лишь физически. Ментальным способностям капеллана явно вредило аномальное пятно. Вскоре он полусидел, кое-как связанный и прислоненный к стоячему камню.

— Грешники и дураки, — сказал конфедерат на почти чистом иллирианском, но желающих как следует обсудить вопросы греха почему-то не находилось. Лори тем временем, потный и злой, бережно трогал подбитый глаз.

— Это ваше милосердие, леди, нам еще аукнется. За ним явятся сюда, помяните мое слово, и вы пожалеете саму себя.

— Его бы искали в любом случае.

— Да ладно… Пора спрятать машину.

Росен, Гриня и Северин толкали джип, Лори, как всегда, командовал, показывая, куда катить. В конце концов, машину капеллана пристроили за большим камнем, рядом с машиной Северина. Росен запустил лапы в багажник и принялся вынимать оттуда разные предметы. Он расставлял их донельзя любовно, ровными рядами — банки к банкам, коробки с коробками. В совокупности оказалось не так уж много.

— Я категорически не согласен тратить продукты на чужака.

— В самом деле, — поддержал Лори. — Мы обещали не трогать его, но не обещали кормить. Некормление — это не убийство.

Гриня нашел аптечку, но самого главного там не оказалось, так что парень выглядел удрученным. Он все же сгреб в горсть найденные лекарства и ушел за стоячие камни. Мик подошел к каленусийцу, тот упрямо смотрел мимо, не желая разговаривать.

— Вы поняли, что это особенное место?

Капеллан фразу понял, это было заметно по прищуренным глазам. Через минуту он кивнул, как будто все это время прислушивался к непонятным Мику ощущениям.

— Вы знали о нем заранее? Как вас зовут?

Не получив ответа, Северин обыскал куртку врага. Нашлась пачка сигарет, уже знакомый иллирианско-каленусийский разговорник, молитвенник с пометкой библиотеки конгрегации Разума в Порт-Калинусе и мертвый уником армейского образца. Личный жетон капеллана висел у него же на шее, но без считывателя оказался бесполезен. Излучателем уже завладел Лори.

Пленник осознал ситуацию и беззащитно крутил непокрытой головой, очевидно, соображая, что делать. Нина подошла и остановилась рядом.

— Как у тебя с телепатией, сестренка?

— Неплохо. Аномалия мне пока не вредит, а кое-что и обостряет. Этого человека зовут Лу. Он входит в тот отряд, который останавливал нас вчера. Примерно пять дней его искать не будут.

Мик выругался в душе, но не вслух. Позже они вдвоем с Ниной сидели в кабине собственного джипа, отгородившись от внешнего мира в лице хаотически разгуливающего и назойливого Грини.

— Надо выбраться отсюда, — жестко сказал Северин. — Надо выбраться, хотя я пока не знаю, как.

— Ты сумеешь завести джип?

— Он не заводится, но за пределы аномального круга машину можно выкатить руками. Это тяжело, но вполне возможно.

— Справимся. Хуже другое — я прочитала побуждения Лори, он наверняка помещает нам.

— Кто еще?

— Росен. Но только в том случае, если Лори проявит активность. Гриня не в счет — пока не кончились таблетки капеллана, он прочно застрял в собственной вселенной.

— Ты сможешь ударить Лори пси-наводкой?

На этот раз Нина долго не отвечала, по недавно приобретенной привычке покусывая травинку.

— А ты хочешь?

— Почему бы нет?

— Будет… грубо. Некрасиво, потому что по-другому не бывает. Ты увидишь все, оценишь и перестанешь… перестанешь любить меня.

— Узы крови в Иллире до сих пор не пустое слово. Что бы с тобой ни случилось, и как бы ни поступила, я всегда буду любить тебя.

— Врешь.

— Я не вру, — мягко сказал Мик. — Кроме того, в случае с Лори очень прошу тебя вмешаться. Ради твоего же спасения.

— Я вне опасности и умру только в будущем году — в Арбеле, в начале лета, в полнолуние.

Логика Северина разбивалась о ее убежденность пророка.

…Завтракали консервами из запасов незадачливого капеллана. Сам каленусиец не возражал, только изредка пил воду из бутылки, которую приносила ему Нина. Лори охватила депрессия — он угрюмо отмалчивался. Гриня употребил остатки таблеток из аптечки и, не иначе как, перебрал — он валялся под кустами, постанывая, и стоны эти явно не были вызваны видениями блаженства.

— Сходить бы, посмотреть, что там с парнем, — вяло предложил Росен. — Не дай бог, выпил жидкость для обработки гнойников.

— Сходи, — легко согласился Лори, но сам с места не тронулся.

Мик попытался встать, но ноги не держали его. Нина свернулась комком, наподобие сонной птицы. Солнце стояло в зените, хотя жара на этой неделе уже спала, и ничто не объясняло внезапного расслабления.

— Ну, началось, — грубо буркнул Лори. — Такое бывает, но, к счастью, проходит.

— У вас тоже слабость?

— Ага, а скоро дело усугубится. Мне кажется, пятно то питается нашими силами, то отдает сожранное обратно.

У Мика слипались веки. Ветер шумел в камнях, этот шум успокаивал, но, одновременно, сталкивал в беспросветное отчаяние. Сон и тоска смешались вместе. Нина села рядом, он чувствовал, что она держит его пальцы.

— Как ты?

— Погано.

— Не бойся, я покараулю.

…Когда Мик очнулся, солнце снова стояло в зените. Росен пострадал меньше всех. Он уже бродил, собирая ветошь и всякий хлам для костра. Гриня, стоя на коленях, опустошал и без того не полный желудок на камни. На Лори было страшно посмотреть. Худые щеки запали еще сильнее, кожа лица приобрела зеленоватый, как у печеночников, оттенок.

Нина незаметно кивнула Северину. Она почти не изменилась, только под серыми глазами залегли легкие заметные тени. «Уедем отсюда», шепнула она. В этой просьбе была жалкая, не рассуждающая надежда, для сестры не характерная, и это сильно опечалило Мика.

— Хватит! — буркнул Лори. — Я предлагаю устроить новое голосование, покуда эта штука не накатила опять. Господа, пересаживайтесь поближе. Каленусийца нам не нужно, враг права голоса не имеет.

Северин устроился на траве, обхватив колени. Они противно дрожали от слабости. Лори приосанился, нашел свой смятый галстук и попытался его повязать, несколько раз ошибся и бросил никчемное занятие.

— Росен, сядьте справа… Вам, Гриня, следует умыться, от вас воняет блевотиной. Воду возьмите в канистре. Вот так. Господа, я открываю собрание племени. Очевидно, аномалия, это пятно свободы и безопасности, послужившее нам защитой, слишком мало и не выдерживает присутствия шестерых. Вчера мы получили пробное предупреждение, завтра оно может оказаться более серьезным, а послезавтра — роковым. До момента появления здесь капеллана «долгие ночи», если и случались, то проходили безболезненно. Энергетический обмен между нами и пятном происходил, если можно так выразиться, естественно, и…

— Я нифига не понял, — мрачно сказал Росен.

— Тут нечего понимать. Шестой из нас — лишний. Теперь нужно решить, кто этот шестой… Каленусиец не подходит, — с явным сожалением добавил Лори. — Мы не можем ни уничтожить его, ни отпустить без риска для себя.

— За пределами пятна он нас заложит, — охотно согласился Росен.

Гриня сглотнул и промолчал.

— Остается выбрать изгнанника среди нас. Он уйдет добровольно, чтобы могло существовать племя.

Мик рассматривал худое лицо бывшего менеджера, его веки, уши, шевелящиеся губы. «Шестого вовсе не выставят, его просто убьют, чтобы не рисковать обнаружением убежища. Мало того… Мы тут не первые гости. Они, Лори и Росен, уже делали это».

Северин быстро опустил глаза, чтобы не выдать себя.

— Я бы сам пошел в изгнание, — гордо заявил Лори, — Но не могу, потому что на мне лежит ответственность за других. Росен единственный, кто хорошо выполняет физическую работу, каленусиец, к сожалению исключается. Остается Гриня, вы, Северин, или ваша сестра. Если выбор падет девушку, я буду вынужден наложить вето — она единственная женщина среди нас, и должны быть использована полезными членами сообщества. Изгонять ее — расточительство. Остается все тот же Гриня или же вы, Мик. Гриня наркоман, но он не отказывается от работы и не склонен бунтовать. Вы, Северин, здоровы, но не послушны. Я предлагаю бросить жребий, чтобы выбрать, который из вас…

«Это подстава, — понял Мик. — Обычное жульничество, чтобы избавиться от меня, хотя шестой, возможно, и лишний, но жребии тут меченые».

— Росен, приготовьте две соломинки.

— Я протестую.

— Почему?

— Никто не смеет разделять родственников. Я пришел с сестрой и уйду только вместе с ней. Вы не задержите свободную женщину.

Лори задумчиво покрутил галстук в руках.

— Я посмею, — коротко сказал он. — Мы имеем на это право и это право более сильных и более ловких, чем вы. Росен сильнее, я умнее, а Гриня, думаю, не станет возражать против присутствия в компании вашей сестры. Кроме того, все должны понимать, что так будет лучше для девушки.

— Самое лучшее для меня это уйти с братом.

— Вы взвинчены, леди, и сами не понимаете своего счастья. Впрочем, если ваш брат вытянет длинную соломинку, то Гриня покинет аномальное пятно и ваша с Северином разлука не состоится. Не будем ссориться заранее. Давайте, начнем?

Росен, ухмыляясь, протянул два стебля тысячелистника, зажав их в кулаке. Лори стоял рядом, очень уверенный в себе.

— Тяните жребий, господа.

Мик заметил, что излучатель капеллана (пусть и бесполезный в аномалии) предводитель прицепил на собственный ремень, рядом с тесаком в ножнах. «В каждом конторщике у нас сидит диктатор».

— Валяйте, я готов попробовать вашей справедливости.

Нина напряглась, готовая к атаке. «А стоит ли тянуть время?».

Северин наугад выбрала стебель тысячелистника. Стебель явно выглядел длинным. Несчастный Гриня вытер нос кулаком, поднял дрожащую руку и забрал оставшийся жребий себе. Его палочка тоже оказалась не короткой.

У Лори на острых скулах заиграли красные пятна. Он бросил укоризненный взгляд на Росена. Тот в недоумении крутил крупной головой.

— Босс, я сделал все, как надо.

Бывший менеджер взял стебель из пальцев Северина, задумчиво подержал, потом сравнил оба, они оказались в точности одинаковыми.

— Что ж, один я укорочу сам, своими руками, и мы переиграем заново.

Он срезал излишек ножом и отбросил в камни.

— Леди, возьмите, пожалуйста, шлем каленусийца и наденьте его на свою голову.

— Зачем?

— Вы ведьма и пытались нас обмануть. Нам не нужны лишние неприятности. Наденьте шлем, он помешает вам использовать наводку.

«Равная длина соломинок — иллюзия. Нина пыталась их обмануть».

Лори вынул тесак и держался на редкость хладнокровно.

— Или вы сделаете так, как я говорю, или я перережу горло вашему Мику. У него не останется ни единого шанса, слышите? — ни единого! А так — шансы пятьдесят на пятьдесят. Гриня может проиграть, тогда Северин получит право остаться.

«Мы вовсе не хотим тут оставаться», — подумал Мик. Нина, к его неудовольствию, подняла шлем с земли и, пригладив волосы, нахлобучила его поверх прически.

— Теперь застегните пряжку, — вежливо попросил Лори. — Это для надежности, а не потому, что я вам не доверяю.

Росен хмыкнул и пробормотал под нос ругательство. «Сначала она побудет его подружкой, а потом моей, наш нарик обойдется», — довольно разборчиво добавил он.

— Тяните свою судьбу, Гриня.

Гриня уже пришел в себя и взял жребий довольно уверенно. Стебель был длинным.

— То, что осталось, по праву принадлежит Северину. Росен, предъявите племени результат.

Бывший огородник разжал толстый кулак. Последний, роковой, стебель упал на землю. Пять пар глаз уставились на него. Этот жребий тоже выглядел длинным. Гриня, не выдержав напряжения момента, осел на землю и зашелся хохотом, перемежающимся приступами судорожного кашля.

— Девушка в шлеме, она ни при чем. Тогда кто пакостит?

— Это подлый каленусиец.

— Мутант до сих пор выглядел безвредным. Я думал, аномалия придавила его.

— Если человек не годен для драки, это не мешает ему жульничать в карты. Или, скажем, в стебли.

Лори, в расстроенных чувствах, оставил в покое не нужного более Северина. Он побежал к камню, где оставили капеллана, но тот уже исчез.

— Мерзавец перетер ремни, теперь наша песня спета — сюда скоро заявятся.

Лори на глазах терял апломб вожака.

— Может быть, догнать его? За пределами пятна можно завести джип и пустить в дело излучатель.

— За пределами пятна он в два счета сделает наши мозги…

Мик не слушая перебранки, отошел в сторону.

Нина уже стащила шлем. «Теперь самое время смыться, — шепнул брат сестре на ухо. — Побег капеллана — твоя работа?»

Она только усмехнулась — лукаво, но не слишком весело.

— Я поняла, что в аномалии не смогу их победить. Бой, который поначалу казался мне отвратительным, состояться не мог. Меня хватило лишь на крошечную иллюзию — на стебель тысячелистника. Тогда я обратилась к каленусийцу, ведь я знаю их язык. Кажется, мы с ним хорошо поняли друг друга. Я развязала его в обмен на обещание помощи.

— Он не обманул тебя.

— Как видишь, нет. Но теперь срок договоренности с врагом истекает, так что самое время сбежать из «проклятого места».

— Ты спасла чужака ради этого?

— Если бы он не вмешался, Лори бы убил тебя, а я… я не успокоилась бы, пока бы не отомстила всем троим, даже дураку Грине. Отец говорил мне, что любая компания в аномалии начинает скатываться к состоянию животных или бесноватых. И Росен, и Лори, в другом месте вели бы себя иначе. Есть ситуации, которых человек не выдерживает.

Северин сорвал свежий стебель тысячелистника, повертел его в пальцах, порвал пополам и отбросил половинки.

— Есть ситуации, которых человек не выдерживает, но от него зависит, искать избавление или нет. С нас хватит, пора укладывать вещи.

Часть вторая. Опасность на пороге

Глава 5. Пропавшая реликвия Каленусийская Конфедерация, месяц спустя

Сквозь прозрачную стену здания Конгрегации Разума открывалась панорама Порт-Калинуса — крыши, крыши, крыши под солнцем, как частицы панциря огромной черепахи. Капеллан Лу замер на минуту, рассматривая эту величественную картину.

Красно-коричневый загар, полученный в степи Ахара, покрывал лицо тридцатилетнего капеллана. Лу покинул район боевых действий две недели назад, до сих пор не пришел в себя, и бессонные ночи перемежались с тоскливыми бесцельными днями.

Прошение об отставке, поданное епископу Румику, до сих пор не получило ответа.

— Вас ждут, войдите — раздался синтетический голос киберсекретаря.

Капеллан вошел в кабинет, поздоровался и занял предложенное епископом кресло. Румик был уже не молод, виски поседели, волосы на макушке поредели, до сих пор волевое лицо осунулось и покрылось сеткой морщин.

— Ваше прошение рассмотрено, — сухо сказал он. — Оно вызвало скандал. Вы хотите не просто оставить место армейского священника, но собираетесь сложить с себя сан.

— Да, это так.

— Почему?

— Я попал в плен к иллирианцам, едва выжил и получил сильный стресс. С тех пор я плохо владею собой и не могу помогать другим. Имитировать помощь не хочу, поэтому собираюсь уйти.

— Прискорбно. Вы слишком молоды для таких настроений. Имейте в виду — если вы покинете Конгрегацию, то обратно вас уже не примут.

— Я знаю.

Румик помедлил, пристально разглядывая Лу, он словно бы испытывал сомнения и не решался продолжить.

— Возможно, вам поможет хороший, долгий отпуск? — спросил, наконец, епископ.

— Безделье точно не поможет, я буду искать работу, не связанную с военными действиями, и тогда забуду то, что пережил в Ахара.

— А если Конгрегация найдет вам такую работу?

— Я сейчас не в состоянии вести службы.

— Это не обычная работа священника, это задание другого рода.

Лу ощутил, как сердце сбилось с ритма, пропустив удар. «Меня не хотят отпускать, — понял он. — Готовы даже предложить нечто неординарное».

— Я читал ваше письмо, и увидел нечто между строк, — продолжил между тем Румик. — Вы еще молоды, энергичны, выжили в сложных обстоятельствах, а, главное, вы сообразительны. Негативный опыт — это боль, но боль можно преодолеть, поставив на службу Разуму. Для вас нашлось важное поручение, которое требует деликатности и тайны. Если вы справитесь, то сможете рассчитывать на мою признательность, нашу поддержку и работу в столице, но вам придется зарекомендовать себя. Отказ, конечно, допустим, но только до того, как вас посвятят в подробности дела.

Лу вдохнул и выдохнул, сердце вернуло себе нормальный ритм. «А что я теряю, соглашаясь? — подумал он. — Если не справлюсь — меня, как я и хотел, исключал из Конгрегации. Если справлюсь, то хотя бы поправлю растоптанное самолюбие».

— Я готов хранить тайну и готов выслушать подробности.

— Отлично, тогда приступим к делу. — Румик машинально погладил плешь и продолжил. — Вам знакома история священного фонаря?

— Что-то, кажется, слышал.

— Вы молоды, а потому невнимательны к таким вещам. Существует легенда о фонаре, луч которого способен останавливать одержимых злом.

— Это иносказание?

— Разумеется, это всего лишь легенда.

— Но некий фонарь существовал?

— Конечно. До позапрошлой недели эту реликвию можно было видеть в храме западного сектора Порт-Калинуса. Кибер, картинку, пожалуйста!

Лу задрал голову. На верхнем экране появилось изображение — оно возникло не сразу, а словно бы проступило из матовой поверхности облицовки.

— Что скажете?

— Странная, но красивая вещица. Древняя. Несомненная антикварная ценность.

— Десять дней назад она исчезла из храма одновременно с настоятелем, братом Каэрти. Все ментальные следы стерты. Возможно, брат Каэрти сбежал с краденой ценностью, возможно, он убит, а тело спрятано. В любом случае, это удар по нашей репутации и дело, которое не терпит огласки.

— То есть, полицию не вызывали.

— Нет.

— Фонарь точно не имеет практической ценности?

— Он лишь символ и отнюдь не снимает агрессию, — жестко ответил Румик. — Мы проверяли, сомнений нет.

— И какой работы вы желаете от меня?

— Конгрегация специально пустила слух, будто в храме хранилась лишь имитация, а подлинный артефакт лежит в сейфе главного банка Порт-Иллири. Согласно нашему вымыслу, код сейфа изменен, его знает лишь новый настоятель храма. Станьте этим человеком, Лу.

— Я же сказал, что не в состоянии проводить обряды.

— А вы и не будете их проводить. Мы сообщили всем, что храм закрыт на реконструкцию. Понимаете, что дальше будет?

— Похитители фонаря решат, что он не настоящий, и выйдут на меня, чтобы получить доступ к сейфу. Опасная затея.

— Я думал, армейскому капеллану не занимать храбрости.

— Они придут, и что я должен делать?

— Узнайте, где хранится краденое, выясните судьбу Каэрти. Больше ничего.

— Мне придется лгать.

— Исключительно ради добра. Вы хороший псионик, мы дадим вам специальное снаряжение, которое усилит ваши способности. Поселитесь в квартире при храме и будете ждать.

— А если никто так не появится?

— При нулевых результатах я просто выполню ваше желание, брат Лу. Почетная отставка по состоянию здоровья. Вы же этого добивались?..

…До пустующего храма Лу добрался только к вечеру. Фонари в этом квартале не горели за ненадобностью, яркую рекламу сняли еще в годы Трансмутации. Лу ослабил внутренний барьер и легко читал контуры стен, форму, твердость и прохладу тротуарных плит, шершавую кору спящих деревьев. Ночь звенела — она оставалась спящей, но, вместе с тем, живой. «Техника Румика делает свое дело. Если пользоваться ею постоянно, я перестану нуждаться в зрении. Вот так вот, шаг за шагом, чередой незаметных маленьких изменений мы теряем человеческую природу».

Ментальная реклама, воспользовавшись снятым барьером, шептала в душу о несбыточном.

«Купите продлители умственных удовольствий. Только продлители умственных удовольствий сделают вас счастливыми». Звезды перемигивались в небе. Контуры людей Лу видел отчетливо — они напоминали пузыри, иногда пустые, иногда наполненные смыслом. Где-то надсадно орали — не умственно, а физически. Возможно, то были крики экстаза, возможно, просьбы о помощи.

Лу уже собирался найти источник шума, но крики внезапно стихли и он вернулся к темному порталу храма.

Сработала автоматика, розоватый свет люстр сверкнул, отражаясь от внутреннего убранства. Алтарь Разума — огромный целый кристалл, разбрасывал блики по сторонам. Священник опустился в деревянное кресло из мореного дуба. Обстановка храма, при всей простоте, по стоимости соответствовала роскоши.

— Ничего себе. Каэрти, кажется, был состоятельным парнем.

— Да уж это точно, — донесся густой голос со стороны. — Позвольте поздороваться, свободный гражданин, я сторож при храме, в вы тот самый боевой капеллан, которого прислала Конгрегация.

— Здравствуйте. Как вы догадались, что я капеллан?

— Вас выдает полученный в Иллире загар.

Сторож оказался коренастым, чернявым пожилым мужчиной, его паранормальная активность едва просматривалась.

— Видите нишу с фонарем? Вон то маленькое окошко, закрытое хрустальным стеклом. Фонарь, понятно, не горит. Как говорил отец Каэрти, не стоит понапрасну показывать чудо.

— Вы хорошо его знали?

— Каэрти? Только как начальника. Серьезный был парень, хотя и молодой. Жениться не успел, но невеста иногда приезжала. Тихая и невзрачная, ниже жениха на полторы головы. Они даже вместе не ходили — совсем на вид никудышная девица.

Сторож оказался сплетником, и Лу постарался не показывать улыбки.

— Служение Разуму — трудный путь.

— Ну это как сказать. По мне так ничего особенного. Дверь в квартиру настоятеля за панелью задней стены. Моя жена там немного прибрала. Все чисто, можете селиться.

Лу дождался, покуда сторож исчезнет, осмотрел маленький холл и пустую стерильную кухню. В ванной сильно пахло хвоей. Кабинет стоял пустым. Узкая койка в спальне оказалась не заправленной, но чистое белье нашлось в стенной нише.

«Что мы имеем? — рассеянно думал Лу. — А ничего, — признался он сам себе. — Каэрти был хороший парень, не бабник, не пьяница. Никаких особых пороков. Красть реликвию мотивов не имел».

Лу застелил постель и лег, бесцельно рассматривая потолок. Заснуть он не мог, зато, словно наяву, видел капитана Мирса — его грубое лицо и облупившийся на солнце нос.

«Ты дурак, — сказал Мирс чудом спасшемуся из плена капеллану, — Мой друг, но все равно дурак. Подпустил вплотную к себе пятерых врагов». «Мой излучатель не сработал». «Врешь, ты и не пытался стрелять. Рано или поздно мягкость тебя убьет». «Я капеллан, а ты солдат. У нас разные и мотивы». Мирс абстрактных споров не любил, а потому ответил невежливо.

* * *

Лу покинул храм ранним утром. Незнакомая женщина терпеливо ждала его у порога. Маленькая, худощавая, с пепельными волосами до пояса.

— Я Фиона. Нам нужно немедленно поговорить.

— Я не исповедую.

— Это не исповедь, дело касается отца Каэрти.

…Спустя короткое время они сидели под навесом уличного кафе. Лу крутил в ладонях пустой стакан из-под коктейля. Женщина оставалась пассивно-спокойной — миниатюрная, почти как ребенок.

«В ней присутствует некий шарм, — решил про себя капеллан. — С виду скромна, но способна воздействовать на инстинкты. Она смотрит на тебя этак — робко и снизу вверх».

— Так вы говорите, что священный фонарь находится у вас?

Женщина смутилась, это добавило румянца бледному лицу.

— Вот он, возьмите и верните Конгрегации.

Лу взял протянутую коробку, открыл ее, потрогал вещицу, задвинул крышку.

— Значит, вы раскаявшаяся воровка?

— О, нет! Просто мы с Таром Каэрти собирались пожениться. Он дал мне фонарь для самозащиты, чтобы я не боялась приходить по вечерам.

— Это грубое неуважение к реликвии.

— Мы были влюблены.

— «Были»?

Фиона ненадолго потеряла хладнокровие.

— Тар сбежал, оказался трусом — грубо бросила она, и эта грубость странно контрастировала с нежным обликом женщины.

Капеллан осторожно коснулся ее разума — барьер Фиона удерживала превосходно, сильный нажим смял бы такую преграду, но на агрессию она могла ответить ментальным ударом.

«Если Фиона шпионка похитителей, то ведет себя идеально, эта женщина — само правдоподобие».

— Я прощаю вас и благодарю, — сказал он вслух. — Теперь реликвия вернется на свое место.

— Я буду иногда к вам заглядывать. Может, Тар еще даст о себе знать.

Фиона встала и исчезла в беззаботной толпе прохожих.

«Прекрасно, одна версия уже сложилась». Лу вынул уником, приклеил крошечный датчик к виску и мысленно произнес секретный номер епископа Румика. Их обмен мыслями длился менее минуты, но стоил Лу мучительного нытья за ухом. Румик отлично понял капеллана, но не сообщил ничего нового, и лишь одобрил полученный результат и посоветовал продолжать в том же духе.

…В квартире при храме, в просторной ванной комнате снова назойливо пахло хвоей. Лу умылся и пригладил волосы расческой. Сторож бродил по пустому еще залу, пристально наблюдая за маленьким хозяйственным кибером, который подбирал пушинки летучих растений и другой легчайший мусор.

— Видели ее? — спросил он как бы между прочим.

— Кого?

— Эту серую моль, невесту Тара Каэрти.

— Видел.

— Девушка себе на уме. Любит проводить вечера в разных хитрых местечках, например в «Луне». Если хотите поискать самого Каэрти, загляните при случае в «Луну».

— Что за место?

— Развлекательное.

— Каэрти там бывал раньше?

— Нет, она хорошо развлекалась без него.

— Меня эти сплетни не касается.

* * *

Лу выждал до вечера, оценил расстояние до «Луны» и вызвал такси, на проспекте Процветания расплатился и вышел. Прохожие, многие навеселе, брели куда-то в ментальной защите. Лу, уже привычный к реальной опасности боевых действий, обычно пренебрегал «гражданской защитой» от мелких недоброжелателей. Здесь на него косились.

— Купите себе сувенир!

Он оглянулся на мысленный зов.

Веселая блондинка показывала наманикюренным ногтем на свой лоток со всякой всячиной — плюшевыми зайцами, шариками и калейдоскопами.

Он, благодарно ухмыльнувшись, выбрал игрушечный обруч, очень похожий на настоящий. Отросшие волосы скрывали разницу между истинным устройством и поддельным.

Удивительно, но в небе висели три луны. Третья, поддельная, оказалась вывеской. Прикрепленной непонятно каким образом к крыше, фальшивый спутник Геонии медленно двигался, создавая иллюзию перемещения по орбите. Возможно, утром он бледнел и скрывался, как настоящая луна.

— Вам туда нельзя.

Охранник «Луны», тип демонического вида, с заостренными хирургическим путем ушами, без особой симпатии разглядывал капеллана.

— Я из конгрегации Разума. Видите кольцо?

— Много на себя берете. Конгрегация не полиция, и нам не указ. Сначала купите билет и снимите защиту с головы.

— Хорошо, — согласился Лу.

— И не пытайтесь там проповедовать насчет морали, а то вам сломают что-нибудь важное.

Лу расплатился и сунул поддельный обруч в карман.

Внутри здания колыхался призрачный туман — то ли иллюзия, то ли имитация. Столики, наполовину прозрачные, плыли в самом средоточии этой дымки. Представление о пространстве и границах зала стиралось. Ощущения получались удивительные, но разглядеть Фиону Лу не смог.

— Мне минеральной воды…

Туман правее и выше рассеялся, открывая часть сверкающего пространства. Артистка, темненькая и раскосая, пела с заметным чужим акцентом, ей подыгрывал кибер, пси-датчики которого ловили настроение в зале. Каким-то образом он умудрялся не нарушать гармонии и неограниченно разнообразить аккомпанемент.

Певица не носила ментальной защиты, как, впрочем, и все в клубе, если не считать остроухого охранника. «Она не мутантка, теперь такие женщины большая редкость». Глаза красавицы блестели от вызванных музыкой эмоций, а талант скрашивал отсутствие психической силы.

Лу отвернулся, не выдержав. Девушка напоминала редкостную черную лису. Мерцало в ней обреченное. «Лисичка» допела песню до конца и нырнула в туман (напоследок кибер выдал такое соло, что задрожала арматура кресел). Капеллан попытался определить, куда идет девушка в тумане. Он едва-едва чувствовал ее перемещение справа. Потом «Лисичка» остановилась, скорее всего, заняла свободное кресло. Возле устроился мужчина, еще один непсионик. «Подглядывание» уже вышло за рамки принятых приличий, когда Лу уловил знакомое ощущение чужой ауры — холодок, пассивность, пепел.

Фиона.

Она пришла неизвестно откуда и пристроилась к тем двоим. Все трое сблизили головы в разговоре.

«Я не слышу их».

Священник дотронулся до своего кольца — Румик расщедрился, хорошо сконструированная вещица, питаясь энергией самого Лу, усиливала его способность к телепатии, хотя и обещала в будущем головную боль.

— ………………….. (неясная фраза Фионы)

— Мы заключили контракт. По всем правилам, — обрубил мужчина. — Вы не выполнили свои обязательства и не принесли нам нужную вещь.

— …………………..

(Реплика певицы: «Оставь ее, Келлер, не видишь, девушка боится, она и так сделала все, что смогла»)

— Мне безразличны ваши объективные обстоятельства, фонарь уже нашел своего покупателя, такого, которого подделка не устроит.

— ………………….

— Я прекрасно знаю, что реморализация под лучом фонаря — слюнявый бред. Подлинность коллекционного предмета определяется его физическим состоянием. Вот как раз это состояние и не в норме. Состав сплава и фабричное клеймо на корпусе не соответствует оригиналу.

— …………………..

— Вернули вы его на место или нет, нас не касается. Если подлинного фонаря не существовало никогда, вам не следовало заключать сделку.

(Реплика певицы: «Оставь ее, Келлер, без Тара Каэрти она пустое место»)

— Вы виделись с Каэрти? Думаете, я поверю, что он бесследно исчез?

…Лу перевел дыхание. Перстень и впрямь вызвал сильную боль в висках, которая грозила вот-вотсделаться нестерпимой. Восприятие мира исказилось, сменилось всплесками ментальных иллюзий — ах, какие это были иллюзии… Капеллан поторопился, нажав на обрамленный камень, отключил устройство и отхлебнул минеральной воды. Острые пузырьки кололи глотку. Мельтешение посторонних образов медленно погасло, сверкнув напоследок багровым.

Дело принимало новый оборот. «Если украденный фонарь фальшивка даже с точки зрения материалиста, что где же подлинник, в конце концов?»

Энергетически ограбленный капеллан поплелся к выходу, остроухий охранник проводил сомнительного клиента злорадным взглядом. Все три луны — две настоящие и одна поддельная отплясывали в небе довольно развязный танец. Лу прислонился к каменной тумбе, потом рухнул на нее и несколько минут находился на грани страдания и блаженства, освобождаясь от власти прибора. Ночь близилась к середине. Пьяные фигуры и сцепившиеся парочки брели неизвестно куда.

— Парню погано, — сострадательно, хрипловатым голосом сказала дама.

Лу разлепил веки и увидел «лисичку» — все ту же певицу из клуба. Она успела сменить малиновое сценическое платье на белое летнее — слишком легкое для первой ночи внезапно подступившей осени. Темноволосый спутник певицы немного хромал. Оба они в упор смотрели на капеллана, «Лисичка» с явным сочувствием, мужчина — с брезгливым сожалением.

— Не обращай внимания, Кэти. Этот не человек, это мутант, который нажрался пси-дерьма. Уходим.

Лу потерял сознание. Он сам такого не ожидал.

Очнувшись, он увидел затянутое пасмурной дымкой небо, которое двигалось над его головой. Оно то убегало влево, то возвращалось вправо, заставляя подчиняться этому подобию качки.

Лу полежал немного, осваиваясь в новом месте, шум штормового ветра превратился в умеренное гудение кондиционера, небо понемногу сделалось бледным потолком. Часы на руке показывали половину четвертого. Перстня Румика на пальце не было, уником тоже исчез. Капеллан не мог понять, где очутился — совершенно пустая комната с кушеткой, и единственная запертая дверь.

Вскоре в эту дверь издевательски вежливо постучали.

Лу попытался привести себя в сносный вид. Это удалось легко — специально сконструированный гражданский костюм для вечеринок почти не мялся.

— Зайдите.

— С добрым утром, сэр. Братство Разума, Конгрегация активных действий? Сами понимаете, таким, как вы, в «Луне» не место.

— А вы кто такой?

— Называйте меня Коллекционер. Коллекционер вещей и душ.

«Да ты, парень, скорее уж коллекционер туш», подумал Лу, хотя собеседник вовсе не выглядел громилой — среднего роста, с аккуратной щеточкой усов. Портили картину только глаза, они жили своей жизнью и рассматривали гостя со специфическим интересом патологоанатома.

— Между прочим, мы спасли вашу репутацию, — сухо сказал Коллекционер. — Вы валялись на земле бесчувственный как полено, что не престижно для капеллана и глупо для практикующего псионика.

— Что ж, епископ подберет мне наказание. Это все, что вы хотели сказать?

— Вас могли обокрасть. Возможно, вас и обокрали. Ничего не пропало? — глумливо осведомился Коллекционер.

— Мне кажется, ничего.

— О да, конечно. Ваше кольцо в целости и сохранности, вот оно, возьмите.

Коллекционер бросил усилитель с таким расчетом, чтобы заставить «гостя» нагнуться или встать на колени.

— Поднимите, — нетерпеливо приказал он.

Лу медленно нагнулся, не сводя глаз с противника. Тот, однако, не сделал попытки ударить. Перстень, холодный и словно бы потяжелевший, никак не отозвался на попытки контакта. «Подменили или испортили».

— Можем мы с вами поговорить как нормальные люди?

— Конечно.

Коллекционер сел на кушетку, указав капеллану место рядом с собой. Он держался безукоризненно — корректно и в меру надменно, но в холодных глазах тлели такие же холодные искры.

— Спрашивайте, я отвечу.

— Вы украли священный фонарь?

— Вопрос некорректен. Мы не украли, а купили его. Вернее, приобрели за деньги некий предмет, который не только не несет в себе ни грана святости, но и не соответствует заявленным свойствам. Это серийная поделка. Так что, если речь идет о преступлении, преступником является ваш предшественник.

— Кто?

— Голова болит? Хотите выпить воды? Разумеется, виновен человек, через любовницу всучивший нам фальшивку, ваш предшественник на должности по имени Тар Каэрти.

— Я почти ничего не знаю о нем.

Коллекционер укоризненно покачал головой.

— Лжете. Вы не настолько невинны в этом деле. Быть может, скажете, куда уехал Каэрти?

— Нет, — мрачно ответил Лу. Его голова раскалывалась, эта боль грозила вытеснить все — даже страх.

— Тогда вы должны знать код от сейфа, в котором хранится подлинный фонарь. Назовите его, мы заберем эту вещь, проверим ее в деле и ставим вас в покое.

Лу облизал пересохшие губы. Он попытался говорить, но звуки, словно бы сбились в комок и не шли из горла.

— А вы попробуйте развязать язык, — почти ласково подсказал Коллекционер. — Давайте, молодой человек, сначала одно словечко, потом другое…

— Настоящего фонаря не существует.

Коллекционер снисходительно улыбнулся.

— Думаете, я вам поверю? Будь в существовании устройства хоть какое-то сомнение, мы бы вас не тронули, оставили валяться на ступенях кабака.

— Епископ Румик…

— Епископ Румик вас обманул.

— Зачем?

— Чтобы использовать как приманку.

— Зачем?

— Хочет убедить людей, что его Конгрегация действительно способна на активные действия. Что она полезна. Лишний мученик в рядах не повредит. Пролитая кровь укрепляет основы популярности.

— Вы лжец и клеветник.

— Даже так? — Коллекционер жестко усмехнулся, обнажив отполированные зубы. — Кто-то должен ответить за все, в том числе и за мою неудачу. У вас сутки времени и два выхода. Или фонарь или местонахождение Тара Каэрти. Третьего не дано.

— А если я ничего не знаю?

— Тогда мы вас убьем. Вы шпионили и расплатитесь.

Лу не мог решиться на драку. Он еще не восстановился, вчерашняя перегрузка вычерпала силы до дна. Логика Коллекционера была зла, но в своем зле безупречна.

— Меня хватятся и будут искать, найдут даже мертвым, а по ментальному следу вычислят и вас. Полиция допросит охранников «Луны», свидетели похищения опишут лица, присяжный псионик вычислит ваш дом…

— Спасибо, мы примем к сведению все. Подчистим следы, запугаем или купим свидетелей, подделаем улики. Конгрегация решит, что вы покончили с собой на почве военного стресса.

— Вы негодяй.

— Уймитесь. Я не какая-нибудь рвань, которую допустимо наставлять.

Коллекционер ушел, и капеллан остался в одиночестве. У него не было даже того небольшого преимущества, которое дает вера в свою правоту. Он не отверг предложение врага, он попросту не знал правды. Он хотел бы верить в честность Румика, но слишком плохо его знал.

К тому же Лу очень не хотелось умирать. Дальнейшее ожидание привело капеллана на грань нервного срыва.

— Выпустите меня отсюда!

Она вошла внезапно — маленькая и тихая, пепельно-светлая, похожая на ребенка Фиона.

— Валите прочь, я звал вовсе не вас.

Она, тем не менее, не ушла, а села рядом, не прижимаясь, но и не отодвигаясь слишком далеко.

— Они меня заставили. Честное слово, они меня заставили, — повторила она плаксиво. — Святое честное слово, я не виновата. Не знаю, почему Тар так подло надул меня… Ему не следовало убегать, мы же собирались пожениться…

— Как все произошло на самом деле?

— В храме держали имитацию фонаря. Настоящий фонарь всегда принадлежал Тару, не Конгрегации, а самому Тару, это их семейная реликвия, и про нее никто не знал. Я понятия не имею, как действовала эта штука, но мне нужны были деньги.

— Почему?

— Крупно проиграла в казино. Осуждаете?

— Не одобряю. Теперь я понимаю — вы обокрали брата Каэрти.

— Какие громкие слова! Тар дал бы мне поддельную реликвию, стоило лишь попросить.

— Вы врете и громоздите одну ложь на другую.

— Послушайте, я говорю правду!

— Каэрти убили люди Коллекционера. Они же купили вас.

— Нет! Тар ушел сам, может быть потому, что заметил пропажу. Если бы моего парня убили люди Коллекционера, они бы его не искали.

Лу молча согласился. В словах Фионы была логика. Возможно, Каэрти почувствовал близость смерти, ту опасность, которая приходит как запах холодной, не согретой солнцем земли. Если Каэрти обладал даром предвидения, то отреагировал вполне адекватно — сбежал. Но почему не известил Конгрегацию? Румик защитил бы его.

— Тар был странный человек. Независимый, непреклонный. Он никак не рекламировал фонарь. Иногда мне кажется, что он сомневался в святости реликвии.

— Замолчите.

Фиона поджала губы.

— А вы на меня не орите, — зло выпалила она. — Нас обоих скоро убьют, вам-то поделом, проклятый фанатик, но я слишком юна и хороша, чтобы так погибать.

Лу, который фанатиком не был, только пожал плечами.

— Отдайте Коллекционеру его деньги — может быть, он вас и выпустит.

Фиона перестала походить на испуганного ребенка — перед Лу в один миг возникла разъяренная пантера — даже глаза сузились в щелки.

— Я же сказала, что Каэрти удрал! Вместе с ним исчезли мои денежки.

— Что-то у вас не сходится, — ехидно отпарировал Лу. — Если пропавший Каэрти был честным парнем, он не стал бы обворовывать невесту. Где вы держали деньги — наверное, не в банке, а в трусиках или в чулке?

— Не ваше дело.

«Или я совсем поглупел, или она и вовсе не была невестой Тара Каэрти. Коллекционер просто проверяет — знакомы мы с ним или нет». Лу прекратил перепалку — она потеряла всякий смысл.

Фиона, впрочем, заметно трусила, видно, ее отношения с Коллекционером все же оставляли желать лучшего. Она все ближе придвигалась к Лу, пока не прижалась к нему узеньким боком. Девушка искательно заглядывала в глаза капеллану, видно вцепилась в первого же мужчину, который оказался под рукой.

«Мне нужно выбраться любой ценой, — с яростью обреченного решил для себя Лу. — Дело уже не в реликвиях. Я выжил в Ахара, должен выжить и здесь. Слабость, вроде, прошла, теперь можно поговорить с Коллекционером иначе».

— У вас голова хоть немного варит? — спросил он мысленно Фиону, ослабив свой барьер.

«Да».

«Тогда подыгрывайте мне».

Он вздернул девушку на ноги и ударил ее по щеке — не сильно, но хлестко, пронзительный крик Фионы заполнил комнату, она рванула к двери и заколотила в створки по-детски, ладошками.

— Откройте, выпустите меня! Этот козел взбесился!

Лу оттащил ее от двери и пнул, метя в самое безопасное место — по попе. Дама, тем не менее, кувыркнулась на пол, хотя капеллан заметил, что сгруппировалась она с кошачьей ловкостью.

— Псих, садист ненормальный!

«Я не смогу ломать эту комедию долго, плохо, если нас обоих уже приговорили, и Коллекционеру все равно, что происходит в этой комнате — любятся или сводят счеты».

— Урод! — взвыла Фиона, длинная царапина от ее ногтя прошла через всю щеку капеллана.

Ее мысленный сигнал полыхал гневом:

«Это тебе на память, святоша».

Лу отодрал от себя девушку и швырнул ее с расчетом опрокинуть на кушетку, но не рассчитал, и Фиона растянулась на полу, на этот раз, обидевшись не на шутку.

Коротенькое платье задралось, выставив белье, больше похожее на шлейку болонки. Из кармашка выпал баллончик косметической краски.

Лу остановился и поднял этот баллон, комната плыла кругами, возможно, Фиона непроизвольно пустила в дело наводку. Капеллан чувствовал, как где-то в утробе здания, отделенный от него многими перегородками, незнакомый человек с ироническим интересом склонился к экрану.

В этот миг дверь все же отворилась. Незнакомый парень, в хорошо застегнутом шлеме защиты навел на пленника пистолет.

— К стене. Придется тебя связать. Герберт, помоги.

Второй (тот, которого звали Гербертом) тоже запасся шлемом, устройство охватывало не только голову, но и шею, и застегивалось, возможно, со стороны затылка. Затылков парни не показывали, зато занялись Лу довольно бойко, хотя тот, который держал излучатель, предпочитал не подходить вплотную. Герберт (без излучателя) распечатал кассету липкой ленты, недвусмысленно показывая, что он собирается делать.

— Повернись лицом к стене…

* * *

…Лу всегда уважал основательность капитана Мирса. Тот же, считая капеллана слабаком, впадал при том в известное преувеличение.

— У нас одинаковый рост и вес, у тебя неплохие ментальные задатки и сносная форма — любил говорить он. — Но, когда речь идет о прямой физической акции, ты безопасней теленка. Все дело в лишних эмоциях. То, что для меня работа, для тебя или героический подвиг или тяжкий грех. Поэтому не лезь в бутылку, оставь дело профессионалам…

* * *

— …к стене.

Лу ткнули кулаком — не очень сильно, но унизительно.

— Какой он, к матери, боевой капеллан, — добавил тот парень, который держал пистолет. — Боится любого, кто посильнее девки.

Лу не слушая оскорблений, плавно, очень плавно придавил кнопку распылителя. Порция краски из флакона жирной струей ударила в лицевой щиток чужого шлема. Герберт, не ожидавший такого подвоха, попытался стереть жирную слякоть. Стойкость краски, очевидно, не была лишь рекламой, пятно стало тоньше, но обширнее, заслоняя поле зрения.

— Вот, сука!

В тот же миг Лу получил пулю в грудь. В Ахара он видел разнообразные раны — обугленную лучом плоть, гораздо более аккуратные дырки от пуль, иногда кровавые, иногда — почти сухие. Переломы, неестественно вывернутые конечности, вывалившиеся внутренности и ошметки разорванных тел.

И все же он никогда не испытывал подобного на себе. Оказалось, что видеть чужие страдания и переносить свои это далеко не одно и то же. Больно было так, что в глазах померкло.

— Дай какую-нибудь тряпку, что ли — хмуро попросил товарища Герберт. — Я утрусь.

— Какую тряпку? Можно, конечно, содрать юбчонку с бабы.

Фиона с сосредоточенным остервенением пнула обидчика по сухожилию, пустив в ход стальной каблук туфли. Парень взвыл, разом просев.

— Бежим!

Лу не столько бежал, сколько плелся, шатаясь и держась за девушку. С каждым движением кровотечение усиливалось. Им, вероятно, стреляли вслед, но выстрелов он не слышал, всецело поглощенный одной задачей — не упасть.

«Мне говорили, что мой вариант трансмутации позволяет хорошо переносить кровопотерю. Ссадины и впрямь заживали быстро. Именно поэтому я решился стать военным капелланом, но кто бы мог подумать, что получится именно так».

Лу боялся встретить Коллекционера, хотя получасом раньше сам мечтал об этой встрече и о схватке один на один. Непрозрачная дверь перекрывала проход, он ударил в нее плечом и чуть не потерял сознание. Фиона привалилась рядом. Она тяжело и часто дышала, но, кажется, осталась цела.

— Отойди.

— Что?..

— Отойди от двери. Она открывается не наружу, а внутрь.

Лу отстранился, нашел в кармане носовой платок и приложил его к ране. Медики не лгали, кровотечение уже замедлялось, но реакция организма была такова, что капеллана мутило. Он по прежнему знал, что неизвестный человек внутри здания не отрывается от экрана. Он не чувствовал ауру Лу, но мог видеть мучения капеллана в записи. «Нормаментальный?». Капеллан вспомнил имя — человека звали Келлер. Расстояние для наводки оказалось великовато. «Не надо вмешиваться», — мысленно попросил он чужака.

Неизвестно, подействовала ли просьба, но непонятный Келлер так и не тронулся с места, а Лу вывалился в открытый проем двери — в нарастающий шум города, в привычную ауру Порт-Калинуса, под защиту всеобщего внимания и, следовательно, безопасности.

— Полицию надо.

Он вспомнил, что лишился уникома. Кровь на ткани костюма для вечеринок, выглядела не более вызывающе, чем размазанный соус.

— Ничего не надо, — словно кошка зашипела Фиона. Она уже тащила спутника в сторону, вцепившись в его плечо острыми перламутровыми ноготками. — Ничего не надо, святой отец. Или как вас там правильно называют? Святой брат что ли? Дайте, я вас поцелую за свое спасение… Вот так! А теперь прощайте навсегда.

Девушка грубо втолкнула Лу в такси и бросилась бежать.

Он бессильно рухнул на сиденье.

— К храму западного сектора.

— А я-то думал — в больницу, — уныло отозвался водитель. — Придется доплатить мне за беспокойство. Вы изгадили кровью машину.

Полчаса, пока длилась поездка, капеллан Лу не думал ни о чем. Он переживал свое спасение. Кровотечение остановилось. Стало гораздо легче и даже вспомнились слова литании: «Мы не должны отчаиваться, не можем складывать в бездействии усталые руки, хотя бы теряли и проигрывали троекратно…».

* * *

Капеллан отлеживался до полудня и даже дольше. На месте раны до сих пор оставалась корка из высохшей крови. Он осмотрел себя в ванной, зажившее выходное отверстие располагалось там, где и положено — на спине.

— Сильно зацепило? — назойливый голос храмового сторожа против желания загудел в мозгу.

— Ничего, заживет.

Сторож сегодня общался лишь ментально и по странной прихоти не показывался. Лу побродил по квартире и устроился в пустом кабинете Каэрти — ни кибера, никаких бумаг и безделушек, только кондиционер и лампа с пультом, на фигурных шарнирах, прикрепленных к стене.

Пусто, как и ожидалось — ни единого пси-отпечатка. Следовало связаться с Румиком, сообщить о схватке и хоть как-то обезопасить себя, но разговор предстоял не из приятных. «Только зря теряю время».

Лу немного посидел в крутящемся кресле предшественника. Вставать все же не хотелось, кресло непонятным образом располагало к покою. Было заметно, что деревянный пол под левым колесиком стерся сильнее. «Каэрти, сидя, часто наклонялся именно сюда».

Лу сделал то же самое и быстро ощупал пол. «Надо же… сучки почти не зачистили», — подумал он. Сучок подался под нажимом, доска ломко хрустнула и завалилась вовнутрь. Капеллан моментально запустил руки в тайничок, не раздумывая о последствиях. Капкана там не было, но и бумаг не было, зато копошилось нечто пластиковое, не опасное, а, скорее, испуганное.

Лу осторожно вынул разумное устройство. Оно дрожало, что говорило небольшой поломке или об эстетической имитации страха.

— Ты кто?

— Записная книжка хозяина.

— Можешь показать мне записи?

Устройство не отвечало некоторое время, видимо, анализируя допустимость и возможность.

— Только хозяину, больше никому.

— Как зовут хозяина?

— Тар Каэрти, священник храма Разума западного сектора.

— Я и есть священник храма Разума западного сектора, видишь жетон? Так что показывай малыш.

— Вы не Тар Каэрти.

— Я Тар Каэрти. Мое лицо изменилось, это потому что я устал.

Устройство, незнакомое с бесконечным разнообразием человеческой лжи, смирилось, строки медленно ползли по экрану. Лу не стал ни ускорять их движение, ни пропускать малоинтересные фрагменты.

Каэрти излагал свои мысли ясно и последовательно, делал это для себя, а не для других, так что Лу ненадолго перевоплотился в этого человека.

* * *

…Двадцатое февраля. Весна в этом году ранняя. Я, Так Каэрти, член Конгрегации активных действий в Порт-Калинусе, начинаю дневник.

Мой отец умер всего неделю назад. Он был больным, неуравновешенным вдовцом и стал таким, когда моя мать погибла, не выдержав наступления трансмутации. Я — единственный наследник, так что могу владеть фонарем безраздельно и по праву.

Этот фонарь представляет собой узкий цилиндр, в запечатанном корпусе, возможно, он способен заряжаться, контактируя с телом владельца. Лампа находится в основании и прикрыта толстым стеклом, на котором, нет ни единой царапины. Фабричное клеймо из трех пересекающихся звезд можно разглядеть при помощи лупы. Кнопка очень удобна, ее положение указывает на то, что она не нажата. Больше о фонаре почти нечего сказать.

Мне двадцать восемь лет. Я пережил трансмутацию в юности и совсем легко. По «специализации» я сострадатель, то есть стычкам предпочитаю лечение. Брать на себя чужую боль занятие малоприятное, но мне это интересно.

Кстати, о фонаре. Я решил никогда им не пользоваться, и решение это окончательное.

Десятое марта. Сегодня в храме появилась Фиона. Я узнал ее, хотя мы никогда не встречались лично. Все просто, достаточно войти в Систему и поглядеть на полицейские объявления. Портреты еще не пойманных преступников все одинакового размера. Третья в пятидесятом ряду — Фиона. Она маленькая, слабенькая на вид и хрупкая как ребенок. У нее пепельные волосы и полусонные глаза. Я выделил ее машинально, сработала интуиция ментального врача. Болезнь еще не разрушила ее привлекательность, но диагноз — энергетическое истощение, не вызывает у меня сомнений.

Двадцатое марта. Тепло. Скоро станет еще теплее, но мое моральное состояние ухудшается день ото дня. Фиона приходит довольно часто. Я обязан выдать ее полиции, но я не могу. Причинить ей вред — все равно, что ранить себя. Вероятно, она опасна. Несмотря на хрупкость, это существо способно на все. Она уже созналась мне в разнообразных грехах. Конечно, исправить ее довольно заманчиво, но я не так глуп.

Тридцатое марта. Мало что изменилось. Фиона любит играть с храмовым кристаллом, но я не обращаю внимания — возможно, это удержит ее от общения с другими преступниками.

Пятое апреля. Все то же самое.

Пятнадцатое апреля. Фиона исчезла. Должно быть, вернулась на дно. Комментариев не оставляю. Такие неудачи болезненны.

Пятнадцатое мая. Очень много разных событий. Фиона появилась снова, у женщины сильные травмы — сломан нос, рассечены бровь и ухо, трещина в берцовой кости и, без сомнения, гематома на легких. Я нашел ее на пороге ночью, внес ее в дом и осмотрел, и как врач, и как псионик. Били, видимо, металлическим прутом. Раненая так и лежит в моем кабинете — на специально купленной складной кровати. Фиона дышит часто и неглубоко, время от времени приподнимается и сплевывает в чашку кровь. Наверное, это безобразно для такой красивой девушки, но мне теперь все равно. Несомненно, она поправится и этот изъян исчезнет.

Я ни о чем не спрашиваю. Не надо эмоций. Я не могу их себе позволить. Возможно, следовало бы обратиться к Румику, но я знаю, что он не одобрит моих действий.

Первое августа. Война с Иллирой, созданное ею общественное потрясение и лечение раненой отвлекли меня от продолжения дневника. Теперь все считают Фиону моей невестой, а я молчу и не опровергаю сплетни. Ситуация запутанная, и причина не в преступлениях, недостатках или прелестях этой женщины, источник всех проблем только в моей голове. Фиона рассказала все, она хочет получить святой фонарь. Кто-то заказал артефакт, и этот кто-то внушает мне страх. Не думаю, что он собрался бороться со злом.

Я могу и даже должен передать Фиону полиции, ее осудят на долгие годы тюрьмы… Иногда я думаю, что мог бы вылечить эту девушку от ее преступных наклонностей и негласно отпустить, но это не согласуется со здравым смыслом.

Фонарь… Чем дольше я думаю, тем больше начинаю уважать эту вещицу. У меня есть соблазн, великий и не преходящий — опробовать эту вещь на Фионе. Если прибор не работает, то девушка не изменится и я подарю ей бесполезную вещицу. Если же…

Пятнадцатое августа. Идея испытания сделалась моим наваждением. А вдруг Фиона на самом деле исправится? На деле это моя совесть ищет оправданий — очень хочется эксперимента на человеке.

Двадцатое августа. Ждать не имеет смысла. Фиона вполне здорова. Она высоко ценит свою неотразимость и не сомневается, что сможет выпросить у меня что угодно, но я дал аферистке лишь имитацию артефакта. Мой собственный план созрел — достаточно включить фонарь и ненадолго направить его на Фиону — пока она, бедняжка, спит.

Двадцать пятое августа. У меня все готово — вплоть до слабого снотворного для Фи. Я не буду пугать ее и хочу, чтобы трансформация психики совершилась во сне. Это последние строки, которые я пишу перед тем, как изменить природу человека. Став совершенной, сумеет ли Фиона не презирать меня? Плохо все-таки бояться. Это унижает. Впрочем, от совершенного бесстрашия и честности меня отделяет только шаг. Достаточно придавить кнопку, потом развернуть фонарь на себя. Вот он, лежит рядом, на столе. Я не сделаю это, о, нет! Иначе, боюсь, у меня возникнет неистребимое делание уйти в ночь и никогда больше не возвращаться. Брести по ночным улицам, тенью заходить в дома, делать идеальным каждого человека, не спрашивая его совета и согласия. Совершенному человеку нужно такое же идеальное окружение, в противном случае он скатится на дно. Гений, которого попирают ботинками, это чертовски обидное зрелище.

…Сейчас я сделаю это, я разверну конус света на себя…

* * *

Ошеломленный Лу закончил чтение. Фонарь лежал на самом дне тайника. На первый взгляд прибор почти ничем не отличался от фальшивки, которую получила и вернула Фиона. У капеллана Лу не возникло соблазна прикоснуться к кнопке. Он подумал о Каэрти, который использовал фонарь и просто ушел в ночь, даже не разбудив любимую, о которой… по-видимому, забыл!

Лу сунул приборчик в карман, загнал чужого кибера обратно в тайник, потом опустил доску на место. Оставалось только явиться к Румику с отчетом.

«Странно, но стресс почти прошел, видно, клин выбило клином. Хочу вернуться на должность армейского капеллана, хорошо, если место в отряде Мирса не занято». Он снова, как в первый день при храме, ощущал стволы деревьев, тяжелые волны в заливе, мыс и соленый ветер над бухтой. Это единение с вечным помогало Лу понять себя. Он так сильно задумался, что не заметил ни чужой ауры, ни чужих шагов. Пришелец явился и устроился между капелланом и дверью.

— Каэрти? — в изумлении спросил Лу.

— Какой Каэрти? Ну ты даешь, идиот.

В следующий момент нож вошел между ребер капеллана. Вышел и погрузился в бок еще раз. Лу рухнул мгновенно — прямо как стоял.

Враг ухватил жертву за ноги и протащил в сторону ванной комнаты, оставляя на полу широкий влажный след. В ванной сторож склонился над капелланом и саркастически осклабился.

— Я так и знал, что все плохо кончится… для вас. Не стоило совать нос в чужие дела, я насквозь вижу сыщиков.

Лу кашлял, захлебываясь собственной кровью. Сторож укоризненно покачал крупной головой.

— Вы вот даже не спросили, как меня зовут. Думаете почему? Из гордости. Такие, как я, для таких, как вы, все равно, что пустое место. Думали, сделаете свое подлое дело, отправите меня на виселицу и исчезнете с повышением. Вот и выдали себя. А зовут меня Люпином. Слышите? Люпином зовут.

— …Убил я Каэрти, стало быть. — очень просто сказал Люпин. — Думаете, почему убил? Опять из-за гордости, мы оба были гордыми, только каждый по-своему. Он думал, что сможет жить как святой. В нашем мире жить в святости нельзя, в святости тут только помирают, да и то изредка. В общем, той ночью, как фонарь сработал, а баба проповедника спала, я задушил Тара Каэрти веревкой. Моя супруга вечно подглядывает, но не думай, что она, мол, грешница, я прикрылся как должно и о деле ей ничего не сказал. Отца Каэрти распотрошил и забальзамировал, чистенькая мумия получилась, аккуратная. Так он до сих пор отдыхает — да прямо рядом с вами, в шкафу под ключом, так что вместе ляжете.

Люпин открыл ключом шкаф, запах хвои заполнил пространство. Лу зажмурился, чтобы не смотреть на останки самого совершенного гражданина Конфедерации. Для крика, ментального или настоящего, не хватало сил. Убийца присел рядом на корточки и закурил, жадно рассматривая лицо капеллана.

— Говорят, после Трансмутации сумасшедших много стало, только не думайте, я совсем не чокнутый. Я все продумал наперед.

Лу опять кашлянул, стараясь освободить горло от крови. Она, густея, струйкой стекала с губы на пол. Люпин покачал головой, недовольно оглядывая испачканный кафель.

— Кричите, если хотите, никто не услышит. Тот, другой, тоже любил умничать, его бумаги я собрал и сжег, а пепел закопал в газоне. Фонарь не нашел, наверное, Каэрти его кинул в утилизатор, чтобы никто с ним сравниться не смог.

Лу шевельнул пальцами, они слушались его и еще не начали холодеть.

— Не корячьтесь зря, — жалостливо посоветовал Люпин. — Все равно сдохнете. Чего зря трепыхаться? Я знаю, у вас нет пистолета.

Лу протолкнул немую, шершавую от засохшей крови руку в карман, зацепив, выдернул фонарь (Люпин даже не успел понять, что происходит), направил его прямо в лицо сторожу, одновременно придавив кнопку.

— Есть кое-что получше…

…Вспоминая о ночи своего подвига, Лу слегка жалел о том, что отключился и не видел чуда. Представить себе реморализованного Люпина он не смог, как ни пытался. Сторож исчез той же ночью, скрылся навсегда, пополнив статистику Порт-Калинуса еще одним «лицом, объявленным в розыск».

Трансмутация спасла капеллану жизнь, он не истек кровью на полу, постепенно поправился и к тому же избавился от бессонницы. Имитацию артефакта он вернул Румику, который искренне порадовался спасению подчиненного. Дневник Каэрти Лу уничтожил, подлинный фонарь некоторое время держал у себя, а затем с боязливым почтением утопил в заливе.

Для наказания злодеев существуют другие, более традиционные способы.

Глава 6. Пророки играют

Осень извергала на Порт-Калинус столько дождя, что водостоки не справлялись — на мостовых шапками стояла бежевая пена. Она, цепляясь за туфельки и ботинки, колеса и обшивку механизмов, слепила датчики и, в конечном счете, повредила часть коммуникаций столицы, нарушив работу Системы.

Такая погода весьма способствует медитации.

— Я сломала калейдоскоп, твой подарок, — сказала Нина Северину.

— А я потерял собаку, которую подарила мне ты.

— Значит, квиты, но бездомного пса жаль.

Нина подолгу просматривала новости, Мик же переживал период поганого настроения — ему не нравился Порт-Калинус — угловатые архитектурные формы и прохожие псионики, которые смахивали на одержимых.

— Мне жутко, — в конце концов признался он. — Логика места мне непонятна. Суди сама, приехал я, наверное, нарушив законы, но документов никто не спрашивает, работы нет, деньги скоро кончатся. Я — сомнительный тип, но всем на это наплевать.

— У этого места есть логика, если вспомнить про трансмутацию. Твои мозги открыты всем, так что частной жизни нет и не будет. Если следовать букве правил, тебя следовало бы выставить обратно в Иллиру, но и независимой Иллиры больше нет. По здешним меркам ты ментальный инвалид, то есть не псионик.

— Так меня еще никто не оскорблял.

— Утешься. Несмотря на потуги на превосходство, никто из здешних мутантов не берется меня защитить. Ты единственный спаситель.

— Смеешься?

— Нет. Безмерно благодарна. А по поводу остального — запомни, хотя по нашим меркам, они тут все чокнутые, но это просто так кажется. В столице несколько мистических конгрегаций. Это очень серьезные ребята, если поссоришься, могут и отлупить за недогадливость.

— Спасибо за предупреждение.

— Ага. И еще имей в виду… Все здешние псионики понемногу срастаются душами, исключая, конечно, заведомых психопатов. Они не совсем люди, хотя и нелюдями в обычном смысле их не назовешь. Они ни то, ни се.

— И ты точно такая же?

— Нет. Но у меня почетное каленусийское гражданство.

— За что? — искренне изумился Северин.

— За помощь в спасении их социума от Большого Медного Таза. Он мог все накрыть, но не накрыл. Мне было тогда двенадцать лет, и, по правде сказать, я почти ничего не делала, только сопровождала папу. В тот день началась трансмутация. Причина была в суперкибере, который сломался. Говорили, что он был экспериментальным и занимал там высокий пост в правительстве.

— Машина что ли пост занимала? — с унылым недоверием спросил Северин.

— Ага, можешь не сомневаться. Он был способный и бескорыстный малый, который выдвинулся во время гражданского конфликта. Одним словом, кибер не пил, не сосал таблеток, не трахал секретаршу, не брал мзду, пошел в гору и командовал он какой-то стратегической разработкой. Позже оказалось, что кибер сошел с ума и тайком сделал машину, которая должна была уничтожить столицу, но что-то у него сорвалось. Кибера ликвидировали, проект закрыли, но по недосмотру уцелела еще одна его дочерняя машина — совсем малюсенькая, из-за которой и пошла трансмутация — и странсмутировали все — большие боссы, их секретарши, бомжи, домохозяйки, рабочие в порту, медсестрички в больнице.

— Это болезнь?

— Наподобие. Внезапное пробуждение способностей. А, может быть, их приобретение.

Северину сделалось холодно, ливень за окном тому способствовал.

— Слабые погибли, — очень спокойно добавила Нина. — Выжившие сделались теми самыми ребятами, которые тебе не нравятся.

— Я почти не видел в городе настоящих стариков.

— Из мало. Выживали здоровые и относительно молодые. Год или два в Конфедерации стоял ад.

— Я почти не знал об этом.

— Никто не решался сунуться на их территорию, пока работала машина. А когда она отработала свое и выдохлась, было уже поздно — связываться мутантами стало опасно. Хотя, говорят, Оттон Иллирианский пытался это сделать.

— Я знаю, что у него не получилось.

— Про эту заваруху нам рассказывал Джури.

— Вот-вот. А теперь объясни, что ты и я тут позабыли?

— Я тебе говорила о конгрегациях?

— Это те самые парни с перстнями на пальцах.

— Вроде того. В Каленусии в братство Разума охотнее вербуют мужчин, в Иллире сестринство Разума состояло из женщин. Это было древнее и очень приличное сообщество, в нем состояли порядочные леди. У сестер имелось влияние и деньги, но конгрегация плохо слушалась Оттона и сестер понемногу теснили, пока не разогнали совсем. Говорят, архивы конгрегации монашки передали братьям в Порт-Калинус. Я хочу увидеть записи, касающиеся меня.

— Зачем?

— Хочу понять, насколько точно мое предвидение.

Северин сильно расстроился.

— Мне кажется, ты ввязываешься в здешние интриги. Тогда хотя бы используй транс и посмотри, чем все это кончится. Возьми меня с собой.

— Понадобится огонь.

Кибер охотно изобразил костер на экране. Он постарался вовсю, в медленном пламени сгорали и корчились виртуальные мошки, искры с треском летели во тьму, блики огня плясали, освещая нечто позади костра, ходя позади не было ничего — только тонкий слой пластика и хрупкая вязь микросхем.

…Северин грезил и видел местность в горах. Невидимая Нина находилась неподалеку. Подтачивая горы, монотонно гремел водопад. Сам Мик держал пистолет и целился в спину человека, который орудовал ниже по склону. Человек сильно хромал, время от времени вскидывал руку, чтобы отереть лицо. Юлий Келлер?

Северин дрогнул и очнулся. Поддельный костер на экране уже догорал. Пророчица молчала, багровые блики медленно перемещались по ее гладким щекам.

— Видела человека, похожего на Келлера?

— Да.

— Что это значит?

— Может быть, просто подсказка, следует поискать информацию среди старых знакомых.

…Утром из коридора доносились голоса — болтали на чужом языке. Ментальный обмен, если и существовал, оставался незаметным.

Сломанный джип пришлось оставить в гараже. В автобусе Северин устроился на заднем сиденье — это позволяло избавиться от чужого внимания. Две девочки поблизости играли в бесконечную игру. Одна набирала на клавишах уникома неизвестное слово, вторая, выудив его из сознания подруги, проверяла результат. Игра затянулась, но выражение сосредоточенных лиц почти не менялось — обе походили на серьезных маленьких кукол.

«Я чужой здесь, — подумал Мик. — Мне никогда не приспособиться. Меня никто не понимает. Я неделя за неделей бреду навстречу опасности и могу только пожелать, чтобы она стала явной. Я устал от неизвестности».

Он выскочил из автобуса первым и помог замешкавшейся Нине.

— Куда теперь?

— К одному старому другу. Он много знает. Пошли.

Тротуар упирался в калитку, охранный устройств не оказалось или они имели непривычную форму. В саду хрупкие стебли желтели меж камней альпийской горки.

— На нас не спустят злую собаку?

— Ее тут нет. Не бойся, я уже позвала хозяина мысленно.

Северин нехотя остановился на широких ступенях крыльца, с внутренним неприятием ожидая результата. И он его дождался.

Незнакомец был старше Мика и Нины. Крепкого сложения, очень светловолосый и коротко стриженный.

— Здравствуй, Марк.

Светловолосый молчал, рассматривая гостей.

— Здравствуйте, заходите, — сказал он после затянувшейся паузы

— Мик Северин, мой сводный брат, если можно, говорите по-иилириански, иначе он вас не поймет.

— Марк Беренгар, хозяин этого дома и пси-философ.

Северин пожал чужую твердую руку.

Изнутри дом оказался очень удобным, начиненный специальной техникой, он ловил невысказанные желания гостей. Чуть поярче сделался свет (так хотелось Мику), заиграла музыка, любимая Ниной. «Интересно, как система дома согласует противоречивые желания людей?»

— Она старается не причинять вреда и дискомфорта. В особо сложных случаях может отключиться. Но у меня редко бывают гости, а у жены такие же пристрастия, как у меня.

«Его жена наблюдает за нами из другой комнаты»

— Нет. Лола уехала на побережье… Не бойтесь, я не буду читать ваши мысли. Если хотите, можете взять в шкафу защитный шлем. Очень хорошая модель. Не подделка.

— Шлем не понадобится, я не боюсь.

— Я в этом и не сомневался. Устраивайтесь, как хотите. Если будете пить или есть, достаточно подумать — киберы вам принесут. Не надо стесняться. Вы надолго в Порт-Калинус?

— Не знаю, — мрачно сказала Нина. — Я даже не знаю, что сказать. У меня просьба, которую выполнить сложно. Если вы… если ты, Марк, не сможешь мне помочь, то скажи сразу. Это не будет обидой.

— Что-то случилось?

— Видела свою смерть.

…Кибер, который вынырнул словно бы ниоткуда, принес Северину сигареты.

— …Вот так вот, — через полчаса закончила Нина. — Пожалуй, мне больше нечего сказать. Ты удивлен?

— Я-то? Да. А что предложил твой отец? В его руках большие возможности.

— От этого мне не лучше. Любая помощь, которую мне там оказывают, только усиливает опасность. Поначалу предвидение было смутным. Потом, как только я рассказала все отцу, картина окрепла, оформилась, и стала чаще появляться во сне. Как только я посоветовалась с теми, кто разбирается в предсказаниях, сценой моей смерти стал заканчиваться каждый третий транс, и эта идея, в конце концов, стала подавляющей. Ты понимаешь меня?

— Да. Ты сбежала?

— Можно и так сказать.

— Ты поступила опрометчиво. Пусть тебя не могут убить нигде, кроме Арбела, и не раньше, чем в будущем году, но страх и перегрузка, жара, дискомфорт, болезни или ранения весь этот год будут настоящими. Есть хороший принцип… Не увеличивай страданий. По крайней мере, для себя.

— Я консультировалась… в Порт-Иллири. С независимым экспертом. Он сказал, что я стала жертвой реальных фактов и самовнушения. Нужно идти навстречу страху, тогда он не сумеет победить меня.

— Как звали специалиста?

— Келлер.

— Никогда не слышал. Наверняка он просто любитель.

Нина сложила руки, ее поза с точки зрения Северина походила на позу молящейся.

— Скажи, во что мне верить? В других? В себя? В пророчество? Если бы я знала, что моя смерть неизбежна, я бы прожила оставшиеся месяцы так, как хочу — с пользой для близких, с риском для себя. Я бы отгорела дотла и ушла бы в вечную ночь так, как уходят засидевшиеся гости. Но я не знаю. Если дальше пойдет по-старому, этот год мне не выдержать. Что ты знаешь о природе пророчеств?

— В принципе, знаю многое. Если есть желание слушать…

— Такое желание есть.

— Предсказатель имеет дело с физическими процессами, в точности, как любой другой специалист, наделенный талантом. Существует дополнительное измерение, если человек имеет ненулевое значение ментального индекса он, в теории, способен к наблюдению будущего, поскольку его тело имеет не одну проекцию на временную ось. Вы поняли меня?

Как ни странно, но Северин понял. «Келлер дал нам совет рационалиста — бороться до конца. Беренгар дал консультацию теоретика — как это выглядит на модели. И что же теперь делать?»

— Как ей жить?

— Сбывается только настоящее предвидение. Видения Нины могли быть ее иллюзиями, такое тоже случается.

— Как отличить одно от другого?

Беренгар заметно смутился.

— Это сложно, — наконец нехотя сказал он. — Хотите жасминового чаю?

— Кибер мне не предлагал.

— Потому что вы не хотели, а не хотели, потому что о нем не знали.

— Значит, выход, возможно, существует, мы просто не знаем о нем.

— Собираетесь встретиться с людьми из Конгрегации? Я могу вас познакомить.

— Попозже. А пока расскажите, каким образом

вы столкнулись с трансмутацией? Что вы чувствовали при этом? А что испытывали до нее?

Беренгар сухо хмыкнул.

— Я был тогда заносчивым мальчишкой, перед которым открывались замечательные перспективы. Был псиоником, но в меру. Семья была состоятельной, я мог сделать почти любую карьеру на выбор. Мешало только одно — тогдашнее законодательство требовало от меня пройти реабилитацию, своего рода уничтожение природных паранормальных способностей. Но мне стать обыкновенным казалось горше смерти, и я плюнул на социальные возможности, после чего подался в бега. Меня поймали на третий день, и система обернулась ко мне не румяным лицом, а неухоженной задницей. То есть, я получил ту же самую вакцину, но только ждал ее не дома у мамы, а за колючей проволокой, в отстойнике для таких, как я, негабаритных бунтарей. Дальше я был как все, жил, как все, маялся тоже, как все — сначала работал, потом попал в некрасивую историю и сбежал. Нашлись ребята, которые уклонения от реабилитации поставили на широкую ногу. Я случайно встретил такого человека. Мы были одногодки, он был сильный псионик, да что там — сильнейший. Естественно, не реабилитированный и нелегальный. В конце концов, мы оба оказались причастными к началу трансмутации. У меня была довольно бурная жизнь в юности, — сказал Беренгар полушутливо, но с явной грустью. — Говорят, кибер, который затеял все это, дизайном походил на свинью. Скорее,впрочем, на бультерьера, хотя я сам его не видел. Кибер Максим служил секретарем у тогдашнего президента Юлиуса Вэнса. Потом работал в закрытом ведомстве. Там он и устроил своеобразный мятеж искусственный систем. Сразу после уничтожения кибера мы не догадывались, какое наследство он оставил. Одним словом, «сначала было некогда, потом оказалось поздно». Мои способности восстановились. Мой друг наполовину потерял свои.

— Где он теперь? — спросил Северин.

— Не знаю.

— Разве человека сложно отыскать?

— Сложно. У трагедии собственные законы. Хотите знать, Северин, как выглядел первый день трансмутации? C утра небо над бухтой заволокло тучами. Кибер находился на островке посреди залива, аномальная зона тянулась до самого побережья и захватывала часть города, там остались сплошные руины, но это еще не была трансмутация, только обычная паника и психоз, вызываемый аномальными зонами. Ваш, Нина, отец, его превосходительство Алекс Дезет… мне говорить дальше?

— Да.

— Он разговаривал с кибером Максом, и был единственным человеком на Геонии, не чувствительным к пси-эффектам. Нулевик. Дезета подобрали в заливе через несколько часов, он был жив, но зол и не очень разговорчив.

— Это он уничтожил кибера?

— Нет, он пытался сломать его, но не сумел. Такое уничтожение оказалось технически невозможным. Кибер погиб в тот же день при странных обстоятельствах, которые списали на неизученный информационный эффект. В последнее время меня посещает еще одно подозрение — не была ли история уничтожения Макса выстроена самим Максом от начала и до конца?

— Вы о чем?

— Макс умер только потому, что хотел умереть. Он сознательно отдал свое существование (я не могу признать за технической системой жизнь) ради идеи. Трансмутация была им задумана и подготовлена. Сейчас мы имеем дело с последствиями. Я не могу однозначно оценить их ни как хорошие, ни как плохие. Может быть, все мы научились лучше понимать друг друга, но некоторым это знание стоило душевного равновесия.

— Спасибо. Вы можете извлечь из этого что-нибудь, что способно помочь Нине?

Беренгар, по-видимому, колебался между приязнью к дочери Дезета и нежеланием влипать в «историю». «От бывшего бунтаря мало что осталось», — ехидно решил про себя Северин.

— Есть одна зацепка, — как бы не вполне охотно отозвался философ. — Но использовать ее следует толково. Вы слышали о матери Наан?

— Это монахиня, которая воспитывала меня в Иллире, — тут же откликнулась Нина. — Когда она заболела, меня не пускали лазарет — боялись неизвестной заразы, но я все-таки подобралась снаружи к окну. Пришлось подставить ящик, он скрипел и качался у меня под сандалиями, а я все цеплялась пальцами за подоконник. А она лежала на кровати — такая прямая, неподвижная, белая-белая, какими бывают только статуи. Она даже не стонала и совсем никому не жаловалась. Мне кажется, старуха до конца оставалась в сознании.

Беренгар судорожно кивнул.

— Да, это звучит сильно. Несколько лет спустя, но еще до трансмутации, здесь, в Каленусии, мой друг попал в беду. Его задержали на запретной территории, без документов, и, вероятно, забили бы до смерти, но кто-то им запретил доводить дело до конца. Он отлеживался в госпитале, и видел там ее.

— Наан?

— Так старая леди обозначила свое имя. Она была кем-то вроде сестры милосердия. Он ничего не знал о смерти старухи в Порт-Иллири, а по-каленусийски она разговаривала без акцента. Позже моему товарищу отказали в новой встрече.

— Ложное известие о смерти — скептически предположил Северин. — Или создан двойник, или киберклон.

— О, нет, там все интереснее. У Наан есть сестра. Не близнец, но похожа. Имена немного отличаются. Наан и Нэн. Легко перепутать. Обе сестры, вплоть до смерти старшей, как могли, поддерживали связь.

— Устроишь встречу с младшей?

— Попытаюсь. Старуха не здорова, к тому же прошла трансмутацию и чудом выжила. Я свяжусь с монашкой прямо сейчас. Если она настроена благосклонно, подброшу вас на собственной машине.

— Спасибо, Марк.

Нина, не чинясь, поцеловала пси-философа в щеку.

— Будет славно, если бабка не совершенно выжила из ума, — хмуро сказал Мик. — Впрочем, в любом случае я ваш должник.

— Смотрите внимательно, — подсказал Беренгар уже в машине. — Начинаются интересные места. По кварталам города хорошо заметно, где и как прошла трансмутация. Если много деревьев примерно десятилетнего возраста — тут обитают любители заимствовать энергию у зеленых форм жизни. Славные люди, которым растительный образ жизни заменяет амбиции. К счастью или к сожалению, их немного. Если фонари побиты, и реклама не горит — ищи поблизости обиталище телекинетиков.

— О!

— Когда полно злачных мест, ищи любителей пси-наводок. Воображаемый рай любому желающему, за сходную, конечно, плату. А если рай приелся, можно испробовать пекло. Шик.

— М-мать! (прости, сестричка)

— Я уважаю братьев из Конгрегации активных действий, они, по крайней мере, пытаются мешать обывателю ускоренным темпом скотиниться…

— В какой обстановке живет Нэн?

— В почетном и комфортабельном приюте для престарелых. В Каленусии очень мало стариков, поэтому они в цене. Даже те, которые круглые сутки сидят в подгузниках и ничем не отличаются от растений. Считается, что наличие старых людей придает социуму стабильность. У нас тут много всего, но душевной стабильности мало.

— Это и есть дом престарелых?

Здание выглядело роскошно и походило на дворец. Фонтан сложной конструкции феерическим образом разбрасывал воду.

Беренгар подманил кибера и быстро переговорил с ним на упрощенном языке.

— Нэн уведомили, леди ждет, постарайтесь общаться с нею побережнее. Вы даже не представляете, какая это замечательная старуха.

Под куполом застоялась больничная атмосфера — скрыть ее не помогала даже роскошь. Угасание мерцало на лицах.

— Направо, пожалуйста… Пожалуйста, налево… Спасибо за понимание, вот апартаменты — вежливо бормотал кибер.

Нэн ждала в кресле, неестественно прямая для своих лет, худое тело терялось в ниспадающих складках балахона.

— Что ж, заходите, раз пришли. —

Голос неприятно дребезжал, хотя в нем еще оставалась частица былой силы. — Садитесь, молодые люди. И ты, юноша, у которого нет дома, и ты, девочка, чей отец в душе атеист… Я знаю, у вас обоих хорошее зрение, так что моя старость и болезнь не секрет. Если хотите спрашивать, спрашивайте прямо сейчас. Завтра можете опоздать. Я понятно выражаюсь?

— Вы проживете еще долго.

— Не надо лицемерия. Каждый новый день — лишние колики в печени. Пора мне на биологическую свалку.

Старуха дала мысленную команду киберкреслу, оно плавно и вплотную подъехало к Нине.

— Подай мне руку. Говорить ничего не нужно. Просто подумай о делах и людях, которые привели тебя сюда.

У Мика шевелились на затылке волосы. Желтые совиные глаза Нэн остановились на Нине, лишь вскользь задев Северина.

— Я вижу сухую равнину, — хрипло, с одышкой сказала старуха. — Равнину, полынь и стоячие камни. Маленькую девочку, которой страшно. И еще… других людей. Взрослых. Их много, они спасаются бегством. Враги совсем близко.

— Все это правда, но случилось двадцать лет назад.

— Я вижу ту же самую девочку, много позднее, на веранде большого дома, рядом ее отец, мачеха и чужой подросток.

— Это Вэл, друг Марка.

Нэн дернулась, белесые, почти птичьи веки опустились, скрывая яркую желтизну глаз. Но тут же поднялись снова.

— Мне тяжело, завеса… Не вижу. Тут какая-то беда.

— Да, через несколько месяцев после утра на веранде люди террориста Ральфа Валентина штурмовали нашу загородную резиденцию в Арбеле. Моя мачеха была ранена, не поправилась до конца и умерла через четыре года от энергетического истощения. Ее звали Джулия, она любила меня как свою дочь. Ральф убил ее. Мне очень жаль, что Ральфа прикончила не я.

— Кто прикончил Ральфа? — быстро спросил Северин у монашки.

— Я вижу комнату, где много книг, библиотеку — пробормотала Нэн. — Высокого мужчину с черной аурой, которая уже угасает и отчаявшегося мальчика с оружием в левой руке. Правая висит неподвижно, она сломана. Это Марк!

Птичьи глаза сестры Разума раскрылись еще шире — так, что исчез ободок пронизанных сосудами белков. Она дышала хрипло, голова запрокинулась, жилы выступили на морщинистой шее.

— Видите что-нибудь еще?

— Камень в степи, шакалов и хромого человека. Женщину, которая песнями добивается странной власти над людьми.

«Менгир, Келлер и певица из ресторана, — с неожиданным уважением к пророчице подумал Северин. — Это не шарлатанство, она не могла угадать, если только… не вытащила информацию прямо из моих мозгов. Для псионика такое не трудно. Нужно задать ей вопрос, на который я сам не знаю ответа»

— Чем сейчас занят мой отец?

— Он умер, умирает или скоро умрет, — четко и жестко ответила Нэн. Она не смутилась, и даже не повернула лицо в сторону Мика.

Старуху одолели судороги, кости грозили вот-вот вывернутся из суставов.

— Все черно, плохо вижу.

— Опасность реальна?

— Не вижу… Вижу чуть-чуть. На Нину открыта охота. Там туман, ручей, длинные бараки в маленькой долине. Мужчины. Много. Хотят твоей смерти.

— Но я же ничего плохого не сделала.

— Ты сделала, — хмуро сказала Нэн. Исступление уже покинуло монахиню. Она перестала быть пророчицей и сделалась просто разбитой старухой.

— Ты сделала, дочка, — ворчливо и грустно сказала она. Может быть, и сама не знаешь, что ты натворила. А если не натворила, то натворишь в будущем. Они знают. Пророчество доступно не только тебе.

— Я хотела бы увидеть иллирианские архивы матери Наан. Беренгар сказал, что записи оказались у вас.

Нэн скрипуче, наполовину с кашлем, рассмеялась — как будто вскрикнула больная сова.

— Все, что осталось от Наан, больше десяти лет как забрали власти в Порт-Калинусе. Мне не пришлось даже распаковывать посылку. Не жалей. Ты пророк, девочка, мне это видно без подсказок…

— Вы расстроены? — спросил Беренгар уже в машине.

— Вполне удовлетворен, — сардонически ответил брат Нины. — Мне сообщили, что я только что сделался сиротой. До гибели моей сестры осталось менее года. Это, конечно, сущие пустяки по сравнению с Разумом и Вечностью.

— Замолчи! — грубо сказал Нина.

— Не сердитесь, ребята, — примирительно сказал философ. — Старуха склонна изображать события драматически. «Смерть» иногда следует толковать только как «опасность», а «опасность» как «неприятности».

Так сказал Марк Беренгар и ничего не говорил всю оставшуюся дорогу.

Возвратившись домой, Мик закрылся в своей комнате и попытался связаться с виллой в Порт-Иллири. Связи не было, тогда он настроил уником и послушал сухие сообщения о «хаосе в иллирианской столице». Потом лег спать, но проснулся среди ночи.

Трудяга-кибер шелестел, сообщений пришло не много — реклама компании связи, присланная наугад проповедь Конгрегации активных действий, заманчивые предложения адвокатской конторы в Порт-Калинусе, заблудившееся, старое сообщение от Прокла Риордана, и отдельным письмом маленький странный файл, возможно, компьютерный вирус.

Сообщение Риордана Мик прочел немедленно:

Здравствуй, паскуда, сукин сын Мык Сывыриныч.

Извени за ашибки, затем што я немнога пьян и агарчении, што ни магу вмазать тибе в рыло, чиво ты, без самненья, стоешь. Дила у нас так сибе, паскольку эликтричества нет и, чтобы паслать это письмо, я полчиса крутил гиниратор, так што даже идва ни протризвел, што абидна, патаму как выпивки вздаражали.

Слышал, што ты удачно устроился у врагофф, но сильно тибя ни асуждаю, потому шта у нас плоха стала с жратвой, а ты всигда бил худащавый. Твой дом стаит пустой, што с тваей мамой, я ни знаю, гаварят, што лазарет периехал в правинцию, но письмы оттуда ни ходят. Здаровья у нас паршивае — дипрес. Лика, Мика и Гермиона шлют тибе привет, а Соня и вовсе ни шлет, патаму што бальна дрисней и не вылазиет из дома. Напаследак агарчу тибя, саабщив, что папа твой сделал ноги и отбыл падальшы и от тваей мамачки и ат тибя, так что встретитись вы идва ли.

Астаюсь с самыми искринными приветами и очин харошими пажеланиями,

Твой друк Риардан.

Несмотря на невероятные ошибки, все запятые стояли на месте. Мик трясущимися пальцам вытащил сигарету, распахнул окно, чтобы запах не потревожил квартирную хозяйку и выпустил струю дыма в ночь.

«Медик придумал, как обойти цензуру. Все послания или уничтожаются или проходят кибер-контроль, но машина ищет профессиональные шифровки, а этот текст не был зашифрован. Зато искаженные слова и имена мешают автоматическому анализу смысла. Я понятия не имею, кто такие Лика, Мика и Гермиона, но, очевидно, что в Порт-Иллири плохо с провизией, энергией и водой».

Главная новость, предельно осторожно сформулированная хитрым магистром, касалась отца. «Вы никогда не встретитесь» могло означать смерть или бесследное исчезновение. Нелепый текст на целую страницу преследовал единственную цель — понадежнее донести предупреждение до Мика. Возвращение в Иллиру оценивалось Риорданом как крайне опасное.

«Вот и все». Мик машинально взялся за похожий на вирус файл.

— Кибер, проверь уровень угрозы и расшифруй содержимое.

Он ждал результата, закрыв глаза и с неловкостью понимая, что готов заплакать. «Я размяк, нельзя поддаваться. Мы с отцом уже несколько лет как отдалились друг от друга. Из-за него едва не погибла мама».

И все же Северин не мог справиться с собой, главным образом потому, что находился в одиночестве. Нина беззвучно спала за стеной. Кибер прошелестел, расшифровывая то, что оказалось вовсе не вирусом. Мик вытер скулы кулаком, веки — тыльной стороной ладони и прочел:

Привет, сынок!

Пользуюсь возможностью послать тебе последнее сообщение. По всей вероятности, завтра меня не станет. Я сам предпочел вариант действий, который не оставляет другого выхода. Наследства не жди. Никого в этом мире не жалей, меня тоже. Информации, полученной из третьих рук, не верь. В ближайшие несколько лет постарайся просто выжить.

Твой отец, С.

«Это может быть подделка, чья-то злая игра», — со слабой надеждой подумал Мик, но боль утраты уже пришла, непрошеная.

Часть души, которую раньше занимал отец, стремительно пустела, и Мик долго сидел у окна, вспоминая все — выражение лица Северина-старшего, его интонацию в споре, профиль, манеру вести машину.

«Папы больше нет, и я никогда не узнаю правду… Никогда. Никогда»

Тусклый и неуверенный, занимался над городом рассвет. В проем окна потянуло осенним холодом.

Глава 7. Два месяца назад, Порт-Иллири

— Господин директор! Я очень прошу вас, применяйте наушники.

Гремело с органным величием, но безо всякого склада. Стены заметно подрагивали — низкий звук работающей машины заставлял вибрировать прозрачную перегородку.

Гай Северин принял наушники у инженера, Линдер уже надел свои — разговаривали через миниатюрные уникомы, прицепленные к лацканам.

Близость источника энергии вызывала иррациональное беспокойство. Линдер морщился, тер виски, его телохранитель терпел. Наемный инженер-оператор, тот самый, который предлагал Северину-старшему наушники, пробежал длинными пальцами по клавишам пульта.

— Можно уменьшить посторонний шум?

— Простите, нельзя, — раздался в наушниках угодливый голос инженера, — Если не возражаете, я мог бы объяснить господину регенту правила работы…

— Только коротко.

— Неприятный звук идет от обычной турбины, сама паста, которая сгорает вон там, употребляется совершенно бесшумно, но выделение тепла колоссальное. Если, конечно, учитывать израсходованную массу. Система труб проходит внутри установки, там образуется перегретый пар, он попадает на лопасти, и дальнейшее ничем не отличается от обычного получения электроэнергии. Нестандартно только топливо.

Линдер благожелательно кивнул. Инженер стушевался, он боялся Линдера, и ничего не мог поделать с собой — проклятая угодливость накатывала помимо воли. Северин тем временем искоса рассматривал лицо преемника Оттона, пытаясь догадаться — понял ли тот хоть что-нибудь.

— Сколько пасты сейчас в котле?

— Около полукилограмма.

— Как часто пополняются запасы?

— По мере расходования.

— Не считайте босса глупее себя, эта уродливая установка работает три дня, я хочу спросить — сколько пасты сожгли?

— Система контроля имеет погрешности, но убыль массы — пять грамм.

— Пойдемте отсюда, мои уши устали от поганого скрежета, а мозг — от нечетких объяснений.

Директор сделал вид, что не замечает грубости правителя. В тихом кабинете, в другом крыле здания, Линдер неловко рухнул в кресло, выправка моментально исчезла, зато бледное лицо потекло от усталости так, как это бывает у худощавых людей — заострился нос, впали щеки, обвисла кожа у подбородка. Круглые глаза новоиспеченного регента казались большими из-за темных кругов.

— Это вещество радиоактивно?

— Нет.

— Ядовито?

— Тоже нет, хотя у нас не было времени для полноценных исследований.

— Я выделю добровольцев для проверки на людях.

У Гая Северина напряглись челюсти.

— Я поговорю с медиками компании, сказал он, подавив гнев.

— Мне нужны все материалы, которые касаются нового топлива. Понимаете? Твердые копии отчета, техническая документация и гарантии, что электронных копий не осталось.

Северин вежливо склонил голову, стараясь держать ладони расслабленными. «Никаких сжатых кулаков, никаких возражений, эмоции — роскошь для дураков».

— Вы можете уничтожить их лично, используя мои права доступа.

— Ваш оператор в курсе дела?

Директор Северин заставил себя посмотреть прямо в зрачки Линдера, добиться такого взгляда позволяло только отточенное практикой искусство общения с опасными людьми.

— Оператор не химик. Он не очень сведущ. Разумеется, несчастные случаи приключаются, хотя и редко. Придется выплатить компенсацию семье.

— Не надо! — нижнее левое веко Линдера задергалось. — Гай, вы меня порой шокируете. Я ничего такого не говорил.

— Простите, я перестарался.

— Хорошо, прощаю, но никакой жестокости без моего приказания. Насколько трудно организовать промышленную добычу пасты?

— Пока не знаю. Этот кусок — фрагмент, подобранный рабочими компании в аномальной зоне. Он экономит нам кучу топлива, но только для отдельно взятой установки. Если в аномальных зонах отыщутся залежи этого… вещества, то такой подарок судьбы решит многие проблемы.

— Что?

— Рынок энергоресурсов будет уничтожен, — спокойно сказал Гай Северин, — Миллионы людей разорятся. Возможно, произойдет что-то еще.

Линдер кивнул, его левое веко продолжало подергиваться. «Что-то у наследника Оттона с нервами неважно». Правитель прочистил горло, но сделал это ловко и незаметно — лишь чуть-чуть дернулись бледные уши.

— Сейчас неподходящее время для новых потрясений. Я ценю вашу деликатность, Гай, вы не упомянули про войну на спорных территориях. Если я не ошибаюсь, аномальная зона именно там?

— Да.

— Насколько вероятно, что мутанты-оккупанты быстро разберутся в деле?

— Если сколько-нибудь значительного количества пасты там нет, то их неосведомленность продлится долго. Но если дело обстоит противоположным образом, то разберутся очень скоро.

Было тихо, но Гаю Северину показалось, будто Линдер по-солдатски ругнулся. «Уж не телепатия ли меня одолела?»

— Могу ли я действительно надеяться на вас, Гай?

— Ответ может быть только один. Да, господин регент. Вы можете полностью на меня полагаться.

— Верьте мне! Верьте, даже если ваша совесть… тьфу, то есть ваша логика против.

— Прикажете свернуть эксперименты?

— Только на время. Топливо придется изъять из установки, как только она остынет. Упакуйте все в герметичный контейнер, я забираю образцы с собой. К сожалению, мое рабочее время расписано на месяцы вперед и я не могу гостить у вас до вечера…

— Но…

— Мы найдем способ возместить убытки компании. Вы, как ее совладелец, не понесете никакого урона.

— Мои компаньоны могут потребовать объяснений. От меня. Что прикажете говорить, когда это случится?

— Со временем они получат любые разъяснения. Или, по крайней мере, достаточные. Свяжитесь со мной напрямую, как только возникнут трудности. Не провожайте, я хочу отдохнуть, покуда груз готовят груз к отправке. Апартаменты уже стерилизованы?

— Самым тщательным образом. У нас лучшие специалисты по уборке.

Линдер приободрился и вышел за дверь — прямой, подвижный, спины не сгибающий.

«Дурак, — с досадой решил Гай. — Дезинфекцию дверных ручек ему подавай. Куда Линдеру до покойного старика Оттона. Тот был мерзавцем, но хотя бы заразы не боялся, умел держать людей в кулаке, а, главное, не лез в технические вопросы».

Гай остался один, он рассматривал пейзаж за окном — холмистую, но сильно измененную техникой пустошь, прорезанную тонкими и изящными, как струны гитары, заграждениями.

«Если победят враги Линдера, конец моему бизнесу, если он победит, мне предстоит общаться с ослом. Но если придут мутанты с севера, они подведут черту и сделают все по-своему, а я окажусь попросту лишним».

Гай закрыл окно. Миниатюрный кибер, настроенный на поиск подслушивающих устройств, поработал с полчаса и отнес двух найденных «жучков» в утилизатор.

— Джури… — приглушенно позвал директор.

Полированная стенная панель отъехала в сторону. Высокий парень в хорошо отстиранной, но сильно выгоревшей одежде, криво ухмыляясь, выбрался в открывшийся проем.

— Приветствую, босс, — довольно развязно буркнул он и без приглашения бухнулся в кресло, лишь недавно покинутое правителем, а затем потер свои беспалые ладони. — Устал я ждать, словно в клетке сижу. Мой охотничий кобель и тот, гляди, взбесится.

Пес, добродушного вида существо с висячими ушами, принялся шумно чесаться, изгоняя блох. Потянуло псиной. Гай Северин едва заметно сморщил нос, больше на замкнутом лице не отразилось ничего.

— Если пес вам мешает, определим его в питомник. Хотите избавиться?

— Нет. Этот шельмец — мой талисман. Его зовут Лотер. Я подобрал собаку в степи, она хорошей породы и стоит больших денег.

— Замечательно. Вы можете еще раз описать то место, где подобрали… не собаку, а образец?

— Уже описывал и показывал на карте — там пустошь и шакалы, больше ничего.

Джури ухмыльнулся и продолжил.

— Поначалу принял эту штуку за сухой экскременты животного. Она была… в общем, похожа видом и попахивала. Но, в отличие от нормального дерьма, не сгорала, хотя и давала пламя. Меня тогда сильно лихорадило. Ночью в пустошах холодно. Днем приходится кипятить воду, иначе сдохнешь от болезни, которую разносят сурки.

— …Все это я уже знаю, — прервал рассказчика Гай Северин. — Вы скрылись из Ахаратауна, прятались в степи и наткнулись на остатки экспедиции Варула. Я имею в виду, разумеется, только вещи, но не людей. На образец обратили внимание потому, что он никак не мог сгореть в костре. Я знаю все это. Информация не стоит запрошенной суммы, а ваше упрямство начинает меня раздражать.

— У компании были любые возможности проверить, говорю ли я правду.

— Ни один детектор, ни живой, ни технический не может уличить вас во лжи. Однако есть кое-что посущественней — мой опыт и практическое знание людей. Вы недоговариваете.

Джури опять шумно вздохнул.

— Я не хочу рассказывать о том, что не относится к делу.

— Что относится к делу, решать буду я.

— Ладно, только не злитесь, если я не угожу. В лагере Варула, пока горел костер и варилась похлебка, ко мне подсел человек, и я не чувствовал его ауры.

— Как выглядел?

— Маленький, белесый. Полный. Невзрачный. Молодой, лет двадцати пяти.

— Сможете составить фоторобот?

— Если кибер мне поможет.

— На каком языке изъяснялся этот человек?

— Он молчал. Я хотел прикончить парня на всякий случай, но потом мне показалось, будто он раздумывает, не прикончить ли меня. Его мозг был непроницаем, и я понял, что меня в ментальном смысле посылают подальше.

— Как вы расстались?

— Он просто встал и ушел первым, а я не настаивал на знакомстве. Лихорадка выматывает, когда нездоровится, разумно не лезть в драку.

«Ты и сейчас болен», — с несвойственной ему жалостью подумал Гай Северин.

— Что ж, деньги вам переведут. У нас не принято обманывать партнеров.

— Я хочу побыстрее убраться прочь. Мне нужен отдых и комфорт.

— Денег хватит, чтобы купить любые удобства столицы…

Когда Джури ушел, Гай первым делом вызвал врача. Тот пришел очень быстро, но держался спокойно.

— Его состояние безнадежно?

Медик подтвердил. Он был одет в стандартную форму работника компании, и походил скорее на техника, чем на врача, но дело свое знал отменно.

— Он заразен?

— У него так называемая «медленная чума». Не беспокойтесь, для окружающих не опасная. С настоящей чумой мало общего, возбудитель можно получить от грызунов, но нельзя предать человеку. Антибиотик только оттянул исход.

— Сколько времени ему отпущено?

— Последняя стадия — пять-шесть дней. Сейчас больной испытывает беспокойство, потом подскочит температура. Смерть наступает внезапно.

— Спасибо. Когда он умрет, на всякий случай сделайте дезинфекцию.

Кибер уже справился с реконструкцией внешности «степного незнакомца», Гай спрятал картинку подальше, потом проводил кортеж Линдера, посетил душ и долго мылся, сменил белье, не пожалел и дорогого костюма, смятые тряпки сунул далеко в жерло утилизатора. Потом отослал водителя и сам погнал кар в сторону города, наслаждаясь скоростью и мягким осенним пейзажем.

Вестей от Мика больше не приходило. Армия мутантов, как и положено нелюди, действовала не по-человечески — она не особенно рвалась к Порт-Иллири, без необходимости застряв где-то на северных территориях. Гай, не имея возможности переменить обстановку, старался не думать о трансмутации. Химическая компания, как заведенная машина, продолжала действовать, выполняя военные заказы, полученные из Канцелярии Дворца.

…Он заехал в госпиталь. Госпиталь не был переполнен — или в это заведение не помещали раненых, или этих раненых не оказалось совсем, что делало догадки насчет мутантов особенно страшными.

«Им не нужны ни наши ресурсы, ни наша смерть, возможно — наши души?»

…Марго не спала, она ждала, прислонившись хрупкой спиной к специальной подушке для выздоравливающих. С лица сняли повязку, совершенные черты женщины, восстановленные лучшими хирургами Порт-Иллири, все-таки изменились. Гай не знал, в чем заключалась перемена, пока не понял — исчезла привычная мимика. Капризное раздражение больше не хмурило лба, щеки стали гладкими, как у девушки. Шрамы рассосались, но вместе с признаками возраста исчезла и прежняя суть. Марго теперь носила маску, пусть созданную из ее же плоти. Душа, хоть и покалеченная, продолжала жить в выздоравливающем теле, но окно, через которое эта душа выглядывала в мир, сделалось совсем узким.

— Здравствуй, — сказала Марго тихо, но отчетливо. — Я рада тебя видеть.

Никакой радости не отразилось в ее глазах, хотя Гай не сомневался, что жена не лжет.

— К концу месяца, если доктор разрешит, уедем вместе домой. На вилле тебе будет веселее.

— Что сообщает Мик?

— С ним все в порядке, — великодушно солгал Гай. — Варул уговорил Мика погостить. Оба они на южном побережье, там еще можно купаться, вчера приходило сообщение.

Марго опустила бледные, совершенной формы веки.

— Где моя дочь?

— Нина вместе с братом у Варула, — продолжил лгать он. — Пророчества больше ее не посещают. Как только север очистится от врагов, девушка вернется к своему отцу… Думаю, вы еще увидитесь. Она любит тебя.

— Чтобы сделать ее счастливой, я согласилась бы умереть заново.

Характер у Марго был не шелк, но ее преданность дочери оставалась неизменной и почти ужасала Гая.

— Я пообщаюсь с врачами и узнаю, когда они отпустят тебя, — обтекаемо пообещал он.

Предстояло возвращаться в пустой дом. Он подъехал к воротам в сумерки, в саду было тихо, сухие, не тронутые метлой листья скопились на пороге. Гай бережно сдвинул их ногой и вошел в дом — там стояла особая тишина, свойственная лишь временами обитаемому жилью.

— Хороший вечер…

Гость сидел у огня, шуруя кочергой в камине. Отблески огня почти не окрасили ни бледное лицо, ни бесцветный ежик коротко стриженных волос. Он был молод, не старше двадцати пяти, но толстоват и манеры тоже не вязались с молодостью.

Гай не испугался, скорее уж, почувствовал раздражение.

— Что вам нужно? Воруете? Забирайте добычу и проваливайте.

— Вы даже не спросили, как я сюда попал.

— Понятно, как — через окно на кухне. Не стесняйтесь — весь дом к вашим услугам. В сущности, он не нужен никому. Я все чаще обитаю на работе.

— Мне дом не нужен, я вас ждал.

— А что в офис компании не пришли.

— Не могу. Я потусторонник.

«Сумасшедший», — понял Гай.

— Хорошо, господин потусторонник, но сегодня я очень устал. Завтра буду в лучшей форме, мы встретимся и обсудим дела.

Существо, проявив неожиданную силу и ловкость, ухватило директора за лацканы пиджака. Белесое лицо вплотную придвинулось. В серых глазах совсем не отражались блики огня.

— Сейчас. Или я убью вас.

Гай Северин не испытывал паники, но этому способствовала не храбрость, а лишь душевное оцепенение.

— Если вы меня убьете, то ничего не добьетесь. Приходите в офис.

— Отдайте образец, который я потерял, и мы сейчас же расстанемся.

Потусторонник уже выпустил чужой воротник и убрал подальше толстые как сосиски пальцы. Он даже слегка смутился и не прочь был немного загладить грубость.

Директор повертел помятой шеей, аккуратно поправил галстук.

— Вы опоздали, дорогой друг. Образец у меня отобрали. Обращайтесь к регенту Иллиры. Опасаюсь только, что он очень рассердится.

Теперь Гай Северин с хладнокровным злорадством наблюдал все стадии чужого бешенства. Потусторонник чуть ли не шипел как кот.

— Вы сами не представляете, что вы держали в руках!!!

— Источник энергии нового поколения. Странную штуку, на которую не действуют физические законы. Что еще?

— Дурак, — невежливо пояснил потусторонник, употребив более уничижительное слово, — Недоделок, право слово. Ну да ладно, оставляю вас при ваших заблуждениях.

Толстый блондин ловко скользнул к выходу. На пороге он обернулся.

— Вы бы присмотрелись получше к Линдеру… — ехидным голосом посоветовал он. — Ваш босс скоро разберется, что к чему, а потом наделает опасных глупостей.

Потусторонник исчез почти мгновенно, но вовсе не растаял в воздухе, а лишь включил маскирующее устройство.

Гай отдышался, вместо водки принял транквилизатор, вытянулся на диване и довольно быстро отключился. Сквозь забытье он явственно слышал, как скрипит на ветру незапертое окно…

Утро субботы выдалось солнечное и сухое, несмотря на осень. Конец недели день Северин-старший решил провести за городом — в том самом месте, где длинные волны восточного моря омывают плоский участок каменистого побережья. Он вытащил из багажника корзину и сам сервировал складной столик, собрал и подпалил обломки дерева. Космы дыма, серые и рваные, уносил в сторону бриз.

Миниатюрный уником пискнул за ухом.

— Вы в порядке? Нам со своей машиной переместиться поближе? — спросил вызванный с утра телохранитель. В его голосе опытный Северин различил хорошо контролируемую тревогу.

— Спасибо, Мариан, я немного посижу в одиночестве. Вам меня видно?

— Да. Никаких проблем, босс.

Вздумай потусторонник заявиться снова, его назойливость прекратили бы насильственным путем. «Как это было глупо — из-за накатившей депрессии отказываться от охраны». В скалах, вроде бы, кричали, и Гаю это не понравилось — отвлекало от ласкового покоя, который ненадолго воцарился в душе.

— Мариан! Прием. Пошли кого-нибудь проверить раздвоенный камень.

— Уже сделано, босс.

— Что они там нашли?

— Травмированный человек. Туристы, мать их, забираются во все щели. Не наш профиль. Мои люди вызвали медиков.

— Я хочу посмотреть. Там безопасно?

— Безопасно, но неинтересно.

Гай, которого разогрела выпивка, все же подобрался ближе по лобастым и скользким, в клочьях гниющих водорослей, камням. Парень, одетый в спортивную куртку с капюшоном, сидел на земле, придерживая вывихнутую лодыжку. На загорелом мальчишеском лице выделялись очень ясные глаза — но не мутантские, а вполне человеческие, зеленые, немного потемневшие от боли. Мелкие веснушки сплошь покрывали щеки.

Подросток больше не кричал, только часто-часто кусал нижнюю губу.

— Бригада будет через пять минут.

— Терпеливый мальчик, — одобрительно сказал Мариан.

— Слабенький, совсем без мускулов, — сказал второй телохранитель, который был массивным, но при этом невероятно подвижным парнем.

— Это девушка, — безо всякого выражения сказал Гай.

Капюшон раненого свалился, открывая густые пепельные кудри. Врач и впрямь появился скоро, бегло осмотрел лодыжку, вытер салфеткой руки.

— Из-за нашествия с севера все вверх дном — грустно и стоически сказал медик. — Если у леди есть деньги, я заберу ее в больницу. Там сустав поправят за пять дней. Если наличности нет, будет лечиться дома, может остаться хромота. Я сочувствую всем сердцем и советую больницу, но конечный выбор за ней.

— У меня нет денег.

— Я заплачу, возьмите мою визитку, — неожиданно для себя предложил Северин.

Врач вскинул на директора блеклые глаза.

— Ну что ж, похвально. Милосердие и все такое.

Незнакомку принялись укладывать в машину.

— Спасибо! — звонко крикнула она, но Гай смутился своей бессмысленной щедрости.

«Все бесполезно. Нет смысла спасать девушку от увечья, через пару-тройку месяцев оккупанты осадят Порт-Иллири, а там начнется трансмутация, и нам всем конец».

— Эй! Меня зовут Дина, я работаю в баре возле арки Свободы…

Через день Северин-старший забыл об этой истории. Люди Мариана караулили директора круглые сутки. Дина появилась через неделю — пришла в городской офис, записавшись у кибер-секретаря. Гай удивился, но виду не подал. Девушка была красива — тонкая, быстрая и ловкая, с крепкой грудью и отважным, загорелым личиком.

Она искренне благодарила Северина и пригласила его на день рождения — ей, как оказалось, «стукнуло двадцать». От приглашения директор отказался, но пообедал с новой знакомой в ресторане, снова под бдительным присмотром людей Мариана.

Они встретились несколько раз — в довольно приличном заведении возле арки Свободы, в котором девушка действительно работала. Гай подъезжал к концу смены, заказывал коктейль, а потом подвозил Дину в другой район, но так и не понял, на какой улице Порт-Иллири она живет. Постепенно они подружились, но осторожный директор все же держал дистанцию.

— Почему ты не хочешь спать со мной? — однажды, словно бы в шутку спросила Дина. — Ты меня совсем не любишь?

— Люблю как дочку, — слукавил Гай, — а потому не хочу обижать неудачным романом. Увы, я женат и женат удачно, на хорошей и верной женщине, которая помогает мне в делах.

— Дурак! — сказала Дина. — Я вовсе не просилась замуж. Никто не заставляет тебя жениться.

— Ты очень хороша и достойна лучшего парня, а не старого циника вроде меня.

На самом деле Дина очень нравилась Гаю, но мешала круглосуточная охрана. Проклятый потусторонник сначала напугал, а потом невольно испортил директору мимолетное удовольствие. Несчастная Марго все еще болела в клинике, и оскорблять ее открытой изменой не стоило.

— Знаешь, больше не приходи, — сказала однажды Дина. — Ты разбиваешь мне сердце.

— Как пожелаешь.

Они и вправду не встречались почти неделю, Гай много работал, в свободное время скучал, навел справки через Систему и убедился, что Дина не значится в картотеке полиции. Потом он позвонил ей, не выдержав, первым.

— Я был не прав, прости. Встретимся завтра, в одиннадцать вечера, у меня дома.

Накануне Гай подстригся, вечером отпустил охрану и переоделся в костюм, который подчеркивал его все еще подтянутую фигуру. Девушка пришла в назначенный час, выскользнула из темноты и тесно прижалась к Гаю.

— Ох! Я так боялась, что мне даже дверь не откроют.

— Тут холодно. Пойдем наверх.

Наверху Дина щелкнула зажигалкой и одну за другой запалила свечи.

— Я принесла вино, открой его.

Гай с удовольствием, в эту минуту почти платоническим, рассматривал профиль Дины, которая наполняла бокалы.

«Это приключение необходимо, подумал он. — Нужно стряхнуть оцепенение и потом, освободившись, отыскать выход — для себя, для Мика, для тех, кто зависит от будущего компании».

— За тебя, Дина.

Вино горчило — смолой и еще чем-то пронзительным.

— Ты восхитительна, — признался он, а потом поцеловал девушку в кудрявый висок, в щеки, в губы, в оголившийся изгиб плеча.

— Все остальное лучше, — сказала она с намеком.

Когда Гай поднял Дину на руки, она оказалась не тяжелее овечки. В спальне мерцал красноватый ночник. Мерцание почему-то вызывало тревогу. Директор влез на кровать, но почему-то завалился на бок. Сильнейшее головокружение увело стены в сторону. Гай хотел встать, но упал ничком, уткнувшись в еще не тронутую подушку.

— Готов. Заходите, ребята.

Он краем глаза видел Дину, а она, закутавшись в красный, под цвет ночника халат, смотрела на директора как на отработанный материал.

— Успел тебя трахнуть? — спросил один из пришельцев.

— Нет, но оставалось уже недолго. Лекарство слабовато.

— Зато он не уснет, только ослабеет.

Вспыхнула большая лампа.

— Одевайтесь, — буркнул один из вошедших парней. — Нечего сиять голой задницей.

Гай одевался неловко, и чем сильнее торопился, тем хуже получалось, руки слушались едва-едва.

— Козел откормленный, — сказал кто-то в углу.

— Извините, я не знал, что девица оказалась сукой, — за хорошо сформулировал ответ Гай Северин тут же получил пощечину.

— Думаешь, я сохла по тебе? Мои мама и папа работали в твоей компании, они там заболели и умерли.

— И вправду? Искренне сожалею. Надо было обратиться в суд, а не заманивать меня в постель.

— Хватит болтовни, — сказал коренастый, плотный парень и его лицо не предвещало ничего хорошего. — Пора заняться делом.

— Давайте, торгуйтесь, — с глухим отвращением ответил Гай, стараясь смотреть мимо напряженного личика Дины.

— Торгов не будет, будет казнь пособника тирана.

— Да хватит уж врать. Ваша цель не убийство, а вымогательство. Пожил я хорошо и довольно много, потому смерти не очень боюсь — это так, к сведению. А вы сами кто — каленусийские шпионы?

— Шпионы? Ну, нет. Мы честные борцы и нас интересует новое оружие Линдера, которое он хочет обратить против народа. Любая информация, прямо сейчас.

Гай Северин потер наболевший затылок.

— Ну, не знаю, — заметил он. — Если бы вопрос касался энергетики или химии, я мог бы мог удовлетворить ваше любопытство. Чисто механические устройства не по моей части. Все, чем мы занимались для армии регента, не ново, хотя довольно эффективно. Вас устраивает ответ?

— Врет, — быстро сказала Дина. — Он врет, за эти недели я хорошо изучила его глаза. Покажите ему фотографии Джури.

У Гая напряглись скулы. Беспалый на фотографиях был мертв. Снимали в незнакомом месте, в разных ракурсах — голую спину, распухшую шею, лицо крупным планом. Смерть, без сомнения, наступила от «чумы», которую описал врач.

— Я не знаю этого человека.

— Врет.

— Вспомнил! Это провинциальный сотрудник нашей компании — мелкий геолог из Ахара.

— Тот, который привез тебе образцы нового вещества?

— Только один образец. Случайный. Довольно экономичное топливо, но не более. Залежей мы пока не нашли. Проект закрыли как невыгодный.

— Врет наполовину.

— Прекратите встревать на каждом слове, иначе не узнаете вообще ничего. Регент уже забрал единственный образец.

— Твой сотрудник, Джури, умер, потому что подержал это в руках. Ты не препятствовал экспериментам на человеке.

— Джури умер, потому что оскотинился, жрал в степи мышей и сурков, у него развилась чума, по крайней мере, так сказал мне медик.

— Хватит!

Коренастый подошел вплотную к Гаю. Он пока не дрался, но директору сделалось страшно. «Если они решат, что ничего не добьются, то в раздражении попросту забьют меня насмерть».

— Не сейчас, Рекс, — сказал Дина. — Не сразу.

— Я ничего не знал про опасные свойства вещества, — быстро заговорил Гай. — Во всяком случае, нам не удалось их обнаружить. Кроме того, образец долго находился в топке. Горение — отличная дезинфекция.

— Он говорит правду, — неприязненно и бесстрастно подтвердила девушка. — На этот раз.

«Про потусторонника лучше не упоминать».

Мятежники вышли в столовую, чтобы посоветоваться, с Гаем остались сторожа, один из них — флегматичный и долговязый, второй — худой, гибкий парень, который то и дело бросал неприязненные взгляды.

«Они молоды, такие же, как мой Мик. И наверняка дураки-идеалисты». Директор решил не предлагать заговорщикам деньги, он понимал, что подкуп не поможет, разве что усилит в этих людях презрение.

— Можно мне хотя бы закурить и пересесть на табурет? Я не люблю договариваться, сидя на постели.

Ему молча дали сигарету. Зажигалка щелкнула, выбросила голубоватое пламя.

«Драться с ними бесполезно и смешно — меня поколотят скопом. Нужно думать и при том думать быстро. Вещество не заразно и не токсично в обычном смысле, но может создавать неизвестный мне поражающий фактор… Джури умер, но Линдер, видимо, знал об опасности заранее, поэтому устроил стерилизацию и привез с собой герметичный контейнер… Значит, у него есть еще один образец».

— Эй, как вас там?! Рекс, что ли? Я хочу кое-что сказать.

Коренастый, которого звали Рекс, вернулся из столовой очень быстро, Гай дрогнул душой — парень держал излучатель.

— Говорите, только быстро и правдиво.

— Я подумал и неисключаю, что оружие есть. Просто его держат не на территории нашей компании. Я не виновен. Этим проектом занимаются другие специалисты.

— Кто?

В безумной спешке Гай перебирал варианты. Прошло несколько секунд, за это время излучатель мятежника медленно переместился и уперся Северину в лоб.

— Экспериментальная лаборатория в горах юго-восточнее столицы.

Излучатель опустился. Гай вздохнул и потер отпечатавшийся на лбу кружок.

— Это все? — спросил Рекс.

— Пока все, что вспомнилось. Далось вам это новое оружие, право слово. Если Линдер вздумает травить атакующих врагов, вас лично это не коснется.

— Он будет травить не врагов, а нас.

— Ерунда. С чего вы взяли?

— Он хочет остановить трансмутацию.

— О, боже… Вы все это придумали.

— Нет, у нас хорошая разведка. Лучше мертвый, чем мутант — вот такая у регента идея. Мы не пошли бы на смерть, если бы имели выбор. Нужно уничтожить все контейнеры с образцами.

— Вообще-то сюда идут суперпсионики. Скоро нам всем конец.

— Нужно хотя бы попытаться спасти невинных.

— В этом мире невинных не бывает. Кроме того, я не сумею добраться до образцов.

— Вы близкий Линдеру человек. А насчет невинных — врете.

— Мне тошно слушать, — неприязненно, вмешалась Дина. — Я его изучила достаточно. Он попросту торгуется и виляет. Рекс, пообещай ему что-нибудь стоящее. Только, конечно, не меня.

— И впрямь, не ее. Лучше я возлягу с тигрицей.

— Где ваш сын?

— Пропал без вести. Жена искалечена.

— Кем?

— Не знаю, может, такими, как вы.

— Мы не трогаем невинных.

— Даже так? Значит, вам нечего мне предложить — только мою жизнь. Но это слишком неравная сделка.

— Ладно. Посмотрим с другой стороны. Если удастся изъять образец у Линдера, можете забрать его себе. Под честное слово, что не будете использовать вещество как оружие против народа.

«Разум милосердный, они точно идеалисты, раз поступают так. Хотя, какая разница? Кто бы ни сидел на иллирианском троне, новая энергетическая технология будет очень выгодной».

— Допустим, я соглашусь помочь и выкрасть образец, но у вас нет нужных навыков. Разумнее не рисковать и привлечь обученных профессионалов.

— Нет, мы вам не доверяем.

— Это повысит вероятность успеха.

— Нет.

— Давайте, чтобы совсем честно — хочу полчаса на размышление.

— Валяйте.

Гай Северин курил, стряхивая пепел на ковер, и думал, думал… К этике он стал равнодушен — с некоторых пор хватало логики. Близкие перестали зависеть от Гая, они ушли: Мик в свою частную жизнь, Марго — в иллюзорный мир чахнущего существа. Гай отдал им все, что имел, и не пытался дать большего. Замысел Рекса выглядел безнадежным, но отказ неизбежно приводил к смерти. Новая технология сулила колоссальную выгоду, но представляла серьезную угрозу. Энтузиазм и самоотверженность мятежников не могли заменить подготовку. Регент же, напротив, был силен, но безумен и шел навстречу гибели, в которую собирался вовлечь и других. «Этих ребят можно грамотно использовать, это более-менее уравняет шансы».

Гай, вспомнив обычай, вытащил денарий нового образца, подбросил, проследил за звонкой монетой, нагнулся и поднял.

— Решка! Так и быть, я поучаствую в вашем проекте.

«Но потом заставлю вас, щенки, заплатить за все мои унижения», — подумал он. Дина вздохнула, и директор решил, что одна, без сообщников, девушка не опасна.

— А теперь слушайте меня внимательно, господа сообщники. Никаких лихих налетов, никаких самоубийственных решений. У меня есть доступ к закрытым каналам Канцелярии. Он — результат взлома и оформлен на фиктивную личность. Я подберу вашим людям документы реальных агентов и сотрудников. Внешнее сходство будет не полным, но вполне достаточным, чтобы избежать быстрого разоблачения. С девушкой возникнут сложности, женских документов у меня нет, вам придется или оставить ее в городе или выдать за заключенную.

У Рекса окаменело лицо. Гай заметил, что парню страшно, но не жалел его, как не сочувствовал он и Линдеру, которого не любил за заносчивость и непредсказуемый нрав. «Линдер меня надул и списал вместе со всеми. Что ж, он успеет осознать ошибку. Я или выиграю все, или уйду, но так, что память останется долгая».

Гай Северин успокоился. В поступках снова появилась логика.

— У нас три дня на подготовку. Нужен список оборудования и оружия. Деньги я дам. Жить можете здесь, тренироваться в подвале или в глухом месте на берегу. Времени мало, так что придется постараться.

Напоследок директор отправил письмо Мику — в слабой надежде, что сообщение не затеряется среди цензурных фильтров Системы. Потом перевел доступные ему средства на анонимный счет в Арбеле.

* * *

К югу от Порт-Иллири, в горах, следуя контурам ущелья, тянется серая дорога. Бывшее русло реки давно закатано под толстое полотно. В ущелье всегда голо, сумрачно, а в дождливые сезоны — влажно. Дорога упирается в запертые ворота и неприветливый, без окон, фасад.

Осенним утром микроавтобус, в котором разместились все шестеро, катил по этой дороге и только что миновал первый пост. Кроме Рекса, Дины, и самого Северина в акции участвовали еще трое — гибкий, верткий и, видимо, опасный парень со странным именем Лик, техник по прозвищу Барабанщик и толстый псионик-врач. Барабанщик, уже снабдил всех купленной на деньги Гая маскировкой, которая мешала подробной телепатии, смазывая сложные образы до состояния смутных картинок. Выглядела она как крошечное колечко и вставлялась глубоко в нос.

Возле ворот центра Гай выбрался из машины, небрежным жестом поправил плащ и посмотрел на солнце — роскошное, желтое как золото, еще яркое, но уже не жаркое солнце возможно последней в его жизни осени.

Они двигались к воротам именно так, договорились заранее — первым сам Гай, потом Лик и Рекс которые волокли за локти скованную наручниками Дину. Барабанщик нес портфель, сенс-толстяк шел последним.

— Четко и ясно мысленно произнесите свой номер, — сухо подсказало переговорное устройство.

«Интересно, как скажется на четкости команд ментальная защита?.. Про защиты лучше не вспоминать, я буду думать о погоде. Прекрасная стоит погода — мягкая. Листья опали, это грустно и красиво. Мой сад стал прозрачным насквозь, Марго… Нельзя думать про Марго… Код два-семь-восемь-шесть-зеро-пять-четыре-один-один-девять-два-семнадцать. Гамма-три-шесть».

— Цель посещения?

— Транспортировка груза по письменному приказу регента Линдера.

— Разверните приказ и держите его на виду.

«Вот оно, началось». Дину не притворно трясло. Лик и Рекс держались превосходно, но чуточку переигрывали. Лучше всех вел себя Барабанщик, он вошел в роль — служащий за работой, да и только. Молчаливый сенс ни во что не вмешивался.

Ворота открылись, кибер-проводник бойко покатил вперед, показывая дорогу. Несколько раз расходились и сходились автоматические перегородки, бесстрастный преторианец ждал в пустой комнате с едва заметной скукой на лице.

— Доброе утро, директор Северин. Доброе утро, господа. Приказ регента Линдера понятен, но короток, и я хотел бы внятных объяснений.

Дина дернулась пару раз, ее тут же поволокли прочь охранники в черной униформе. Рекс, выдавая себя, в бессильной ярости смотрел им вслед.

— Девушку проводят в бокс. Остальных приглашаю погостить. Попрошу ничего не трогать и не ломать — у нас активирована система защиты.

Гай так и не понял, пойман он или приглашен к дружескому общению.

— Присаживайтесь. Вы нам чертовски помешали, — брюзгливо сказал преторианец. — Все это не по правилам. Сегодня не работает связь, канцелярия Линдера не отвечает. Мы пустили чужаков в здание, но ваши люди пройдут проверку. На формальности будут потрачены почти сутки, так что вам придется задержаться.

— Меня ждут в офисе. Вы ломаете мне планы.

— Сожалею, но придется. Объясните поподробнее цель визита

— Девушка, которую я привез, попалась на краже информации. Она была моим доверенным лицом, теперь я опасаюсь серьезной утечки. Нужно, чтобы ее допросили при мне. Регент разрешил такое отступление от правил.

— Слишком мелкое дело для нас. Впрочем, как хотите. Можете пока отдыхать, мы приготовим оборудование. Когда все закончится, задержанную оставите здесь. Надеюсь, она вам больше не нужна.

— Абсолютно.

— Замечательно, с нею проблем не будет. Только зачем вам понадобилось везти с собой референта, техника и врача?

— Референт нужен, чтобы вести записи, техник обслуживает кибера, врач — лично для меня. После покушения на жену я нездоров. Бывают нервные срывы.

— Сочувствую. Идите, отдохните, вас проводят в апартаменты для гостей.

Охранники ловко обыскали Гая, к счастью, ментальную защиту не нашли, и теперь вежливо, но твердо подталкивали его куда надо. «Апартаменты» не заслуживали пышного названия, но все же оказались не камерой — комната была с мебелью как в дешевом отеле, душ помещался в закутке.

Гай бросил плащ на стул, снял ботинки и лег на неразобранную кровать, рассматривая металлический потолок.

«Интересно, сохранил ли сейчас Рекс свой апломб?»

Так он лежал некоторое время, пока у виска не загудел крошечный ментальный комарик. Голос толстого псионика раздавался на грани чистой мысли и механических вибраций внутри уха. Гай дотронулся до лица, выключая защиту, слова сделались четче и яснее.

«Вы в порядке?».

«Пока что да».

«Я просканировал планировку помещения. Снимите, пожалуйста, вентиляционную решетку и лезьте прямо в проход. Через десять метров повернете направо. Выбьете вторую решетку и прыгайте вниз. Не забудьте снова включить защиту. Неподалеку от выхода часовой, аккуратно пройдите мимо. Доберетесь до лифта и ждите там остальных».

«Можете убрать часового ментально?»

Гай мог бы поклясться — врач-псионик ответил с мягкой иронией.

«Я никого не убиваю, я сострадатель. Именно поэтому мне не вкололи противодействующий наркотик».

Гай подергал закрытую дверь и прислушался — по ту сторону ни звука. Тогда он поставил стул на стол и дотянулся до отверстия, отвинтил крепления и аккуратно убрал решетку. Из отверстия поддувало. Оно было широким для воздуха и узковатым для человека. Директор, мысленно ругнувшись, полез в пыльную дыру.

* * *

…Рекс расслабил онемевшие пальцы. Было жарко. Преторианец валялся рядом, словно кукла со свернутой шеей.

«У них остались другие паранормалы?»

«Этот был единственный, — отозвался под черепом приглушенный до состояния шелеста голос толстяка Риордана. — Разве ты не мог просто его оглушить?»

«Извини, не получилось».

«В двух шагах от тебя датчики сигнализации. Обычные, так что постарайся нагнуться и проползти пониже луча. Не забудь взять у покойного оружие».

«Где они заперли Дину?»

«На нижнем ярусе, возле лабораторий. И еще — помоги директору, возьми на себя часового около лифта…»

* * *

Барабанщик сидел на стуле — очень прямо, боясь пошевелиться. На столе валялся его распотрошенный портфель, бумажки, яркие в своей бессмысленности, походили на конфетные обертки.

— Очень интересные рекламные проспекты, — мягко сказал преторианец. — Только не стоило их тащить в этакую даль. Вы мне опять не про то и не про это… Лучше скажите сразу, зачем пришли. Ну не ради того ведь, чтобы впятером доставить малахольную девку…

Барабанщик любил технику и не любил слова, он не был находчив, а поэтому предпочитал молчать, разглядывая сложную конструкцию стены напротив.

— Техник, по рукам вижу, — доброжелательно улыбнулся преторианец. — Мы вас обыскивали, обыскивали и остальных. Вроде, нету ничего. А я душой чувствую, что есть. Куда вмонтировали жучки — в кишечник, в зубы?

— Зубы мы вам удалим, — чуть попозже добавил он, специально пугая. — И закатим пятилитровую клизму — все оборудование выскочит…

Барабанщик засмеялся, он смеялся долго, не обращая внимания на преторианца. Тот, распознав истерику, подошел и закатил «гостю» пощечину.

— Да успокойтесь вы.

Барабанщик отмахнулся, он почти не умел драться, но случайно задел противнику глаз. Офицер растерялся лишь на секунду, но ее хватило для автоматической активации защиты. Опомнившись, преторианец осмотрел убитого — парня расстрелял кибер-телохранитель, скрытый в той самой стене, которую Барабанщик разглядывал всего несколько минут назад. Ментальная защита, задетая пулей, вышла из строя, но в луже крови осталась незамеченной. Тело вынесли. Кибер-уборщик навел порядок. Преторианец ушел за перегородку и там втайне принял транквилизатор — непонятная тревога уже несколько часов выводила его из равновесия.

— Кажется, я забыл о главном… Но о чем забыл?

Он так и не сумел вспомнить.

* * *

«Защита Барабанщика не работает. Ауры тоже не чувствую».

«Что?»

«Барабанщик погиб».

Лик плохо понимал мыслепередачи толстяка-сострадателя — их темпераменты слишком расходились. «Надо пробиваться к лифту, — подумал он, надеясь, что Прокл Риордан все-таки его поймет. — Я приду и вытащу тебя, с охраной справлюсь, не беспокойся. Скольких ты видишь?»

Ответ оказался неразборчивым.

…Врагов оказалось пятеро, слишком много по любым меркам. Уклоняться от схватки значило бросить Риордана. Лик мгновенно сократил расстояние и достал первого преторианца ударом в переносицу, второго — в тонкую косточку, в висок. Потом подался в сторону, не позволяя себя окружить. «Никогда не прижимайся к стене. Никогда не допускай, чтобы враг зашел сзади». Он крутился в разные стороны, атакуя и отражая чужие атаки, пока теснота не позволяла преторианцам стрелять. За короткое время их растерянности он успел сделать невозможное — свалил еще двоих, пятый, и последний, получив простор, разрядил в противника обойму, а затем некоторое время стоял в изумлении над расстрелянным. «А совсем щуплым оказался парнишка». Он повернулся к врагу спиной, чего делать не следовало, получил подсечку, а потом удар в горло. Лику это не помогло, позже он все равно умирал, лежа на загаженном полу и видел над собою исступленно-несчастное лицо толстяка Риордана. Тот сначала пытался вмешаться как врач, потом просто плакал. Риордан больше не ловил ничьих мыслей, не передавал приказов — в импровизированном эфире на некоторое время воцарилась тишина…

* * *

…Рекс справился с часовым, но сделал это крайне неудачно для себя. Директор понял, что парень умер быстро. Глаза Рекса спокойно, без удивления и страха смотрели пустоту. Гай быстрыми бесшумными шагами вернулся туда, где оставалась раненая Дина. Она сидела, руками придерживая живот. Укол сделал свое дело, боль отпустила ее, но кровь продолжала по капельке сочиться на пол.

Лицо девушки сильно подурнело.

— Рекс придет попозже, — успокоительно сказал Гай.

— Он ранен?

— Нет, просто задерживается. Вот увидишь, твой друг нас догонит.

— Ладно, если не врешь. Мне очень страшно было одной.

Дина уткнулась подбородком в колени и свернулась клубком — голова бессильно повисла.

«Милосерднее всего прикончить ее выстрелом в голову, как раз удобно сидит», — подумал Гай, вместе с тем понимая, что не сумеет ткнуть стволом в этот кудрявый затылок.

— Жди меня, я скоро вернусь и тогда отведу тебя к Рексу.

Он отошел к лифту так, чтобы девушка не увидела его лица.

«Эй, сенс, ты меня слышишь?» — мысленно спросил Гай.

«Слышу», — шелестящим скорбным шепотом отозвался толстяк.

«Кроме нее, сколько нас еще осталось?»

«Только вы и я».

«Есть ли противники поблизости?»

«Один невооруженный человек, судя по ауре — умница»

Гай разжал мертвые пальцы Рекса и прихватил трофейный пистолет, потом на маленьком пульте возле двери быстро набрал код. Дверь отворилась. Незнакомый плешивый коротышка выпрямился, равнодушно глядя в черное дуло.

— Вы за мной?

Гай смотрел мимо — он видел только контейнер.

— Значит, еще один идиот нашелся, — ворчливо сказал коротышка. — Таких, как вы, покупают и платят хорошие деньги. Мы думаем, будто счета в банке хватит на годы, а вместо курортов и любовниц получаем красивую могилу.

Директор не слушал. Пришла его победа. Она лежала здесь — в небольшом, герметично закрытом ящике. Рекс ушел навсегда, а вместе с ним истаяло неприятное прошлое. Письмо, отправленное Мику, оказалось преждевременным, Гай понял, что сумел остаться в живых, денег, переведенных в Арбел, хватит, чтобы уладить проблемы. На худой конец, можно жить и трансмутантом. Он прикинул, куда он денет пасту — в горах полно укромных мест, контейнер не поддается гниению, его можно унести далеко и до поры спрятать в скалах.

Плешивый, видимо, очнулся от минутной задумчивости. Сделал было движение, чтобы оборонить контейнер, но потом с равнодушием дернул птичьим плечом.

— Забирайте, — холодно сказал он. — Все равно сдохнете.

— Все мы умрем когда-нибудь, — примирительно предположил директор. — Вы, должно быть, большой ученый?

— Я был им, — сказал плешивый с гордостью. — Пока не увяз в проекте Линдера, я точно им был.

— Вам досталась сложная работа?

— Холерски сложная. На другую меня просто не нанимают.

— Что-нибудь нашли?

— Да, кое-что, но результат скорее опасен в эксперименте, чем полезен на практике. Линдер искал новый токсин, а вместо этого получил открытие, от которого, впрочем, мало толку.

— Почему? — почтительно спросил Гай, который уже решил всячески потакать собеседнику.

— Это вещество не токсично, не радиоактивно и не может взорваться. Впрочем, оно может гореть довольно долго, без видимой убыли массы, но это только видимость горения.

— Безумно интересно, — сказал Гай. — Я всего лишь практик и жалкий дилетант перед вами. Так что же это такое?

— Информационный распад. Бывают вещества, которые усиливают распад химических соединений. А этот образец вызывает информационный распад.

— Вы хотите сказать, он стирает накопители и проделывает тому подобные штуки с данными?

Плешивый поднял на Гая воспаленные глаза.

— Не смейте считать меня дураком. Вы уже знаете ответ на свой вопрос. Да, конечно, оно понемногу стирает данные киберов, но не в этом. Медленно, но верно, исчезает любая информация, в первую очередь внутренняя информация живых организмов — сначала распадаются нервные связи, потом разваливается генетический код. До последней стадии вы, впрочем, не доживете — все равно остановится сердце.

— Да, впечатляет. Вы-то сами не боитесь?

— Уже нет, — отрезал плешивый. — Когда я понял основной принцип, то испугался, но теперь страх умер, как умрет и все остальное. Это не больно, скорее, интересно. Хотите присоединиться?

— К чему?

— К последнему пиру перед гибелью. Вы, должно быть, заметили, что охрана ведет себя странно? Ребята сегодня напутали с диверсантами и чудят — их тоже коснулось информационное разложение. Я же не собираюсь метаться, устроюсь в кресле и с интересом прочувствую все фазы агонии до конца. Это как хорошая выпивка, только пьяница уничтожает себя годами, я управлюсь в час-полтора. Хотите?

— Чуть попозже.

— Возможно, у вас высокая сопротивляемость, — с некоторым уважением предположил плешивый. — Тогда сегодня не умрете… Вы умрете завтра, — добавил он и широко улыбнулся.

Северина затошнило. «Теперь понятно это странное горение, которое я сам по наивности показывал Линдеру — разрушался не образец, разрушалась информация внутри заводской установки, должно быть, металл котла и все агрегаты, здания, коммуникации, люди и я сам изнашивались с колоссальной скоростью. Теперь понятны преторианские проблемы со связью».

Гай до сих пор не испытывал никакого дискомфорта, кроме естественного, вызванного стрессом и схваткой, но Джури умер, а Линдер, пожалуй, стоял на пороге смерти.

— Какой у штуки радиус действия?

— Что?.. — Плешивый поднял лицо, оно расплывалось в бессмысленной улыбке. — … Сейчас около километра, и по периметру действие ослабевает, но радиус постепенно растет. Только теперь все равно. Достаточно одного контакта и ваша песенка спета.

«Пора уходить… Эй, псионик, ты меня слышишь?»

«Слышу», — слабо донеслось откуда-то.

«Все понял? Боишься?»

«Боюсь».

«Он сказал правду?»

«Не ведаю».

«Тогда беги, уходи один через горы. Я сам займусь девушкой. Уйдешь?»

«Уйду, спасибо».

«Тебе спасибо за содействие, если выживу, компенсацию ты получишь, только найди возможность напомнить о себе».

Гай взял контейнер. Хотя люди Рекса вышли из игры, он собирался довести дело до конца, не из маниакальной честности, просто образец до сих пор представлял ценность. Когда Северин вернулся к Дине, та подняла кудрявую голову, с круглого личика смотрели мутные от боли, но все еще зеленые глаза.

— Когда мы пойдем к Рексу?

— Он будет ждать тебя в горах, нужно лишь выбраться отсюда. Не бойся, я тебя не брошу.

Девушка без сил висела на Гае, хорошо хоть, почти не хныкала. Сейчас он мог отомстить ей за обман, но не хотел. Кошки иногда царапают, девицы — обманывают. Эти циничные соображения нравились Гаю, хотя в основе его действий лежало обычное сострадание. Он жалел Дину, но ни за что не признался бы в этом. Она оказалась обычной жертвой — использованная в деле, сломленная и почти уничтоженная.

Охрана попряталась или разбежалась. Директор предпочел не думать о причинах бегства, он нес девушку к выходу, закинув ее руки себе за шею и ориентируясь по знакомым приметам коридоров. Иногда Дина слабым голосом давала советы. Под открытым небом обоим сделалось легче. Директор словно сбросил непомерную тяжесть — здание Центра больше не давило на плечи.

— Когда мы пойдем к Рексу?

«Никогда», — подумал Гай, но он промолчал и унес девушку к скалам — туда, где подъем был не таким крутым.

Он оставил ее внизу, поднялся вместе с контейнером, спрятал ящик в камнях, вернулся обратно, с огромным трудом повел раненую наверх, в обход шоссе. Он знал, что таким способом не сумеет уйти далеко, но испорченные уникомы персонала давали небольшую надежду. В конце концов Гай выбился из сил и сел отдохнуть, слушая стук собственного сердца.

— Где Рекс?

— Он уже близко.

— Врешь ты все, — холодно и грустно сказала Дина. — Рекса убили, я тоже скоро умру.

— Глупости, — отрезал директор довольно убедительно. — Твоя рана совсем маленькая, денег хватит, чтобы заплатить хорошему врачу. Ты еще проживешь лет сто.

— Не хочу. Противно жить некрасивой старой ведьмой.

Девушка уже сейчас была очень некрасива — воздействие наркотика уменьшилось, задорное когда-то личико сделалось свинцово-бледным

— Ты всегда будешь молода и прекрасна, — милосердно солгал Гай.

— Врун. Понятно, что мне конец, но, может, это и к лучшему. Знаешь, Великий Разум, может быть, существует. Пусть он заберет меня к себе, так будет лучше. Устала я что-то, совсем сил нет…

Гай больше не слушал девушку. «Интересно, сказал ли плешивый правду? Если образец вызывает распад информации, последствия вот-вот скажутся на мне. Контейнер с виду цел, наверное, он разрушается, просто медленно».

Гай опустил веки, прислушался к своим ощущениям, но ничего необычного, кроме тахикардии, не заметил. Частое биение сердца легко объяснялось стрессом.

— Дина, какого цвета моя рубашка?

— Темно-синяя.

Она ответила не задумываясь, и ответила правильно, Северин слегка успокоился, но не надолго. Он вспомнил десятки мелочей — странное поведение плешивого, болтливую заносчивость высокопоставленного преторианца, относительно слабое сопротивление охраны и снова ужаснулся в душе. «Когда мы пришли, они уже умирали». Он уложил Дину так, чтобы рана поменьше беспокоила ее. Потом задумался о ближних последствиях всеобщего толка. Скептик в душе, Гай Северин никогда не стремился примкнуть к беспокойной породе спасителей человечества. Мессианские замашки оскорбляли его врожденное чувство вкуса. Но едва ли образец мог уничтожить Геонию, судя по бормотанию плешивого, у распада была фиксированная зона действия, причем небольшая.

«Отсюда до Порт-Иллири километров сто. Врешь, тварь, ты не дотянешься. А у меня, возможно, иммунитет. Плешивый говорил, что такое бывает».

Директор приободрился. Он спрячет контейнер в скалах, вернется в Центр и угонит машину. Заберет Дину и переправит ее в город, отыщет неболтливого врача и пригласит его пожить на вилле, занимаясь лечением раненой родственницы. Придется договориться с Марианом насчет охраны и объяснить свое отсутствие, скрыть опасность от Марго, но, благополучно пережив самое страшное, Гай знал, что легко справится с мелкими препятствиями.

Трансмутация надвигалась, но она больше не вызывала панического отторжения. «Что ж, можно жить и с этим, — решил для себя Гай Северин. — Лишь бы не смерть разума. Только бы не окончательное уничтожение…»

Он некоторое время сидел, полной грудью вдыхая горный воздух и бездумно подставляя лицо вечернему солнцу. Дина затихла. Он снова уложил девушку поудобнее и лишь тогда заметил, что ее руки холодны как лед, а выражение страдания на лице исчезло. Гай пальцами открыл левый глаз, зрачок, на который падало солнце, не двигался.

«Вот и все». Женщина, которая причинила Гаю Северину столько неприятностей, умерла тихо и незаметно, без последних, докучливых, жалоб, как будто возвращая долги.

Гай испытывал некоторое уважение — он впервые осознал бесконечную меру физического терпения Дины.

Потом встал, и отряхнулся. «Придется бросить тело здесь. Я не повезу в город мертвую девушку с пулей в животе».

Он тщательно осмотрел одежду, чтобы уничтожить следы крови, но на черной ткани он не заметил ничего,

и лишь спустя время вспомнил, что рубашка была синяя.

«Странно, у меня нарушилось восприятие цвета». Директор покачнулся, не желая признавать начало распада, поймал потерянное равновесие, поднял контейнер и оглянулся назад. Возле здания Центра копошились люди. Сверху они казались мелкими, словно муравьи.

«Придется уходить пешком. Но ничего, я в хорошей физической форме, и к утру выберусь из скал в обход дороги…»

Рубашка продолжала оставаться черной, Гай забыл ее прежний, насыщенно-синий цвет. Ему казалось, будто он шагает быстро и уверенно, на самом деле директора мотало на каждом шагу.

…Ночь Гай встретил в одиночестве. Он сумел забраться далеко и теперь лежал на спине, равнодушно разглядывая сияющий беспорядок созвездий. Контейнер Гай бросил рядом, он больше не боялся, информационное разрушение зашло слишком далеко, постепенно вызывая паралич тела и остановку сознания, но мысли гасли так легко и незаметно, что директор совсем не замечал их ухода. Он лишился воли, потом — отчетливой цели, некоторое время цеплялся за воспоминания о сыне, но через минуту обнаружил, что больше не знает имени Мика. И тогда Северин ненадолго погрузился в похожий на мир ребенка, уже почти лишенный личности, он без мысли переживал свой гнев, страх, и восторг, а надвинувшийся хаос преобразил эти эмоции новыми красками…

Он утомился, краски пожухли. Оставались смутные образы детства. Забылось имя матери, но он видел ее руки, слышал голос, и собственной маленькой ладонью трогал поток пепельных волос…

Но и это не был конец. Тело директора дергалось, пытаясь реагировать на холод, но он не чувствовал холода, Гай корчился от боли, но при этом ничуть не страдал, потому что потерял представление о страдании. Светало, шел мелкий дождь, он стекал по до неузнаваемости переменившемуся лицу человека.

«Разум!» — он нашел это слово и позвал, но почти мертвым сознанием не умел разобрать ответа, зато ненадолго вспомнил, где находится. Поднял руку, и рука послушалась. Превозмогая паралич, подтянул ящик поближе к себе, перевернулся ничком и прижался грудью к твердой крышке.

Как хорошо, что распад, удовлетворившись его плотью и нервами, не коснется воздуха и лениво парящих вверху птиц… Директор так и остался лежать, в неловкой позе, прижимая контейнер к груди. Птица, которая давно наблюдала за человеком, села, сложила бурые крылья и косыми скачками переместилась поближе. Это оказался обычный падальщик — уродливое существо, но Гай больше не думал о птицах.

…Он все время шагал по гладкому шоссе, неведомым образом подвешенному в пустоте. Подъем был крут, а директор объединенной компании сильно устал. «Еще немного осталось».

Гай так и брел в бесконечность — одинокая фигура на одинокой дороге, и вокруг не было ни дождя, ни дерущихся стервятников, ни осклизлого, испачканного нечистотами камня.

Дорога оставалась чистой. Постепенно Гай приободрился. «К вечеру как раз доберусь», — решил про себя он.

Часть третья. Лицом к лицу

Глава 8. Крысоловка

Зима в Порт-Калинусе была в самом разгаре, хотя снега почти не выпало, только пожухла на газонах трава. Мик и его сестра сидели в широкой крытой галерее большого магазина за одним столиком. Нина пила коктейль, Северин пытался читать каленусийские тексты.

— Полный бред. Буквы как будто пляшут.

— Я чувствую приближение Риордана. Того толстого смешного парня, который делала генетический анализ в Порт-Иллири.

— Ерунда, тебе показалось.

— Вовсе не ерунда — сам смотри!

Медик, добрый, смущенный протолкался поближе. Он плюхнулся на стул с таким видом, будто не провел два месяца в осажденном городе на юге, а ненадолго выходил покурить.

Мик притянул к себе добряка и крепко обнял его.

— Говори все, что знаешь, можешь меня не беречь. А Нина и так догадается, вы с нею одной породы.

Риордан молча сглотнул, не зная, с чего начать.

— Мама жива? — первым нашелся Мик.

— Да. Как только началась трансмутация, я забрал ее из клиники и увез за город, в санаторий. Возьми адрес. Если повезет, изменения скажутся на ней постепенно.

— Что еще?

— Регент Линдер исчез, говорят, умер первым. Многие болели и умерли, то ли от трансмутации, то ли от чего-то еще.

— Как умер мой отец? Его убили?

— Нет. Если хочешь, я расскажу всю правду, мне кажется, что ты имеешь право знать… Только здесь, в Порт-Иллири, все твои знания считает любой прохожий.

Мик сдвинул волосы, показывая защитный обруч.

— Мы в безопасности. Говори. Нас никто не слушает, они тут постепенно отвыкают от нормальной речи.

Риордан улыбнулся, но довольно грустно, с точки зрения Мика добряк словно поблек. В нем мало оставалось от прежнего любителя вечеринок с выпивкой.

Сильно сокращенная медиком история гибели Северина-старшего уложилась в полчаса.

— Твой отец умер как герой, — глухо добавил Риордан. — Он спас город.

— Ну, не знаю, — жестко ответил Мик. — Я знаю своего отца, если он начал вдруг геройствовать, значит, его заставили или пообещали что-нибудь. Может быть, угрожали… Хотя нет, он никогда не поддался бы шантажисту. Кто эти люди, которые сражались вместе с ним?

— Из тех ребят, что восстали против Линдера. Хорошие товарищи и смелые. Хотя кое-какие их методы меня и не устраивали.

— Ты уверен, что мой отец погиб?

— Я не очень ловкий, но через два дня вернулся с хорошей веревкой, влез наверх, искал в скалах целый день и нашел. Лицо еще можно было опознать. Но…

— Что?

— Я не стал его тревожить, просто заложил камнями и устроил что-то вроде маленькой гробницы. Вещество, из-за которого все случилось, все еще оставалось при нем. У меня… не получилось разжать пальцы твоего отца. Потом… сам знаешь, я медик, и покойников не боюсь, но тут почему-то струсил. В общем, похоронил я его вместе с контейнером.

— Тогда почему ты выжил?

— Повезло. У меня оказался иммунитет к распаду.

— Значит, ты выбросил то, из-за чего умер мой отец и еще четверо?

— Мик!

— Что, сестричка?

— Не смей грубить Риордану. Ты не был там и не знаешь, о чем говоришь.

— Ну да, конечно, я тут самый тупой, меня даже трансмутация не берет, я не знаю ничего, и в принципе не способен понять. Подумаешь, у меня всего лишь убили отца…

— Не смей оскорблять Риордана.

— Ладно, ребята, — беззлобно отозвался медик. — Я сам знаю, что Мику плохо, я провинился тем, что жив, не все умирают героями. Удачи вам, леди Нина. До свиданья, Мик. Мне нужно вернуться в Порт-Иллири. Если будете когда-нибудь в наших краях, найдите меня через Систему. Я бы показал Мику могилу отца, но лучше не стоит, у него-то иммунитета может не оказаться.

Риордан встал и быстро пошел прочь. Мик ошеломленно провожал взглядом широкую, ссутулившуюся спину.

— Что ты наделал! — раздраженно сказал Нина брату. — Ты обидел его, представляешь, какие трудности он преодолел, чтобы приехать сюда?

— Это сложно представить.

— Ты стал жестоким.

— Нет, только прагматиком, как мой папа…

* * *

Скорбь по отцу была мучительной, но довольно быстро прошла. Зима медленно ползла к середине, весна, которая еще не наступила, обещала развязку истории с пророчеством. Северин предпочитал обходить опасную тему, потому что устал бояться за сестру, но не перестал верить в ее пророчество. Он не чувствовал в себе никаких признаков трансмутации — то ли место было не то, то ли время неподходящее. В Иллире, судя по новостям, творилось нечто странное. Дни в Порт-Калинусе тянулись кое-как, деньги сначала кончились, потом завелись снова — Нина получала переводы из Арбела, но бездеятельная жизнь и постоянное ожидание сильно угнетали Северина.

«У меня один только талант — талант терпеть неудачи».

Изредка он виделся с Беренгаром, история с информационным распадом, рассказанная философу по большому секрету, произвела на Марка сильное впечатление.

— Может такое быть? — спросил его Мик.

— В теории может. Но еще может статься, что ваш отец умер от естественной причины — допустим, от сердечной недостаточности, а Риордан под влиянием сильных переживаний поверил в легенду об аномальном веществе.

Мик немного успокоился.

Он решил потратить время с пользой и попытался учиться через Систему, но каленусийская образовательная программа ему не понравилась, а языковый барьер все еще никуда не делся. Тогда Северин приспособился в одиночку ходить по ночным клубам, для очистки совести подрабатывая на уборке улиц — добровольным мусорщикам платили очень хорошо.

Нину он оставлял дома.

Однажды вечером, в широко и скандально известной «Луне» Северин заметил Келлера. Бывший референт Оттона отнюдь не трансмутировал, он выглядел немного нервным, но встрече обрадовался:

— Нам, иллирианцам, на чужой территории следует держаться заодно.

Певичка Кэтти снова состояла при Келлере и, очевидно, по-своему процветала. Ее артистическая карьера не стояла на месте, женщина чуть-чуть пополнена и, по мнению Мика, от зазнайства сделалась глупее. В целом время проводили приятно, но за неделю Юлий лишь один раз вспомнил о сестре Мика.

— Она все еще боится?

— Теперь уже нет, но Нина замкнулась и почти ни с кем не разговаривает.

— Это периодическое состояние пророка. Она ушла в себя и медитирует. Кстати, предайте леди Нине сувенир. Только не говорите, от кого, сделайте одолжение, скажите, что купили вещицу сами. Предмет антикварный и довольно дорогой, он ей понравится.

На дне футляра, в уютной ямке лежал калейдоскоп из матового металла.

— Я желаю Нине счастья, — очень серьезно сказал Келлер. — Знаю, что вы оба в Ахаратауне позаботились о Кэт. У меня плохая репутация, особенно после краха экспедиции Варула, но, честное слово, пока другие со вкусом резали людей, я лишь смеху ради попортил старый камень. Конечно, не бескорыстно, так что возьмите эту вещицу, чтобы порадовать славную девушку.

Северин передал игрушку сестре, она бесцветно сказала «спасибо» и спрятала калейдоскоп глубоко в ящик стола. Келлер о подарке больше не спрашивал. У Мика были свои причины злиться на бывшего референта, но они успели выветриться. В целом, Юлий жестокого исхода не хотел — так, по крайней мере, казалось Мику.

Они пару раз напились вместе и вскоре сделались друзьями — временная и необременительная дружба импонировала Северину. Нина в компанию не допускалась и, по всей вероятности, не подозревала о ее существовании. Мечты пророчицы витали вокруг тайных событий, а свои собственные мысли Мик ловко укрывал при помощи обруча.

Так приятно и полезно проходила зима, хотя помятый вид Северина-младшего сильно не нравился добропорядочному Беренгару.

— Будьте осторожны в развлечениях, — как-то посоветовал он. — Наши радости не очень-то рассчитаны на нормаментальных. Особенно не принимайте сомнительных препаратов, если не хотите проснуться где-нибудь на свалке обобранным и больным. Можете и вовсе не проснуться, а виноватых искать не будут, с точки зрения нашего закона вы «не такой». Дело спишут на ментальную слабость иностранца.

— Ну, спасибо.

Мик, однако, стал держаться осторожнее. Он из любопытства посещал храмы столицы, пока не обнаружил в одном из них старого знакомого — капеллана Лу. Тот поначалу не подал вида, что узнал Северина, они разговорились после службы, в маленьком баре неподалеку от церкви.

— Троицу мародеров, которая держала всех нас в плену, так и не поймали.

— А пытались?

— Мой командир, капитан Мирс, хотел захватить их и расстрелять.

— Понятно, — буркнул Северин.

Лори, Росену и Грине он нисколько не сочувствовал, но и каленусийцев не любил. Лу был псиоником и отлично видел неловкость собеседника, чтобы смягчить ее, он рассказал легенду о волшебном фонаре, которая показалась Северину очень забавной.

— По-моему, такая штука хуже расстрела, — заметил капеллан. — Кстати, на вас лично я зла не держу, хоть вы и не разбираетесь в ситуации. Если почувствуете признаки трансмутации, свяжитесь со мной — я научился помогать в подобных случаях.

Мик сказал «спасибо» и ушел. Трансмутации он по-прежнему не чувствовал. В следующие дни подолгу бродил в толпе — не такой, как все, глухой к тонким оттенкам мира, которые, кроме него, были тут доступны всем и каждому.

Однажды вечером Мик безо всякой цели уединился на пустом берегу — пляж, закрытый на зиму, был гол и неприветлив, легкие стулья и навесы исчезли, дул пронзительный, с примесью льда и соли, ветер. Сидеть на перевернутой лодке было холодно, но Северин долго не уходил, завороженный ритмичным шевелением прибоя. Чтобы согреться, он понемногу отхлебывал из плоской бутылочки и, в конечном счете, очутился в пограничном состоянии между легкой расслабленностью и сильным опьянением. Еще один праздный наблюдатель, крепкий сухой старик выразительной внешности прошагал мимо с пренебрежительным видом аристократа. Пара охранников — мужчина и женщина, как пришитые, потянулись следом.

— Интересно, правда, такого встретить?

Мик вздрогнул. Невесть откуда свалившийся Юлий Келлер оказался рядом. Он тоже присел на плоское дно перевернутой лодки, для начала брезгливо потрогав ее рукой.

— Смотрите как следует, это Вэнс, — тихо, но с долей иронического восхищения сказал он. — Тот самый человек, который по недоразумению начал трансмутацию. Кстати, он мой тезка, тоже Юлий. Или Юлиус, как они тут говорят. Вон то здание на самой оконечности мыса, это его вилла. После отставки старик живет один и допускает к себе только охрану. Когда сомнительно осчастливишь человечество, приходится всю жизнь держаться начеку. Хотя — кому он теперь нужен? Боюсь, высокомерный хрыч переоценивает свою славу.

Не по возрасту прямая, узкая спина Вэнса все удалялась и удалялась в предположительное бессмертие.

Мик поежился.

— Он вас знать не знает и знать не хочет, — успокоительно добавил Келлер. — Вы для него ноль и даже меньше. Чего не скажешь о вашей несчастной сестре. Консул Арбела и Вэнс встречались не раз и при всяких обстоятельствах. Наверняка, старикан видел дочь Дезета, хотя тогда она была почти ребенком. Носились непроверенные слухи, будто он присвоил копии архивов леди Нэн.

Мик сплюнул в стылый песок и сунул под лодку опустошенную бутылочку.

— С Вэнсом можно договориться как с человеком?

— Нет. Я же сказал, вы для него никто. А вашей сестре лучше к нему не приближаться. Я не пророк и не могу предсказать последствий. Хотя…

— Что?

— Есть идея. Охрана у него состоит при персоне. Парень профессионал высокого класса, девка — ментальный боец, особа с норовом и неприятная. Оба женаты, чтобы исключить посторонние постельные контакты. Это условия контракта, старик нанимает только супругов. Парочка та еще, оплачивается высоко, у них одна забота — чтобы какой-нибудь психопат, заболевший от трансмутации, не врезал Вэнсу по самое не хочу. Охрана информации попросту не их специальность. Если вскрыть материалы аккуратно, ни он, ни она не заметят следов. Хотите попробовать?

Мик все рассматривал спину каленусийца. Она удалилась и стала совсем маленькой.

— Хочу. Но это противозаконно.

— Вовсе нет, — Келлер заметно воодушевился. — Закон нарушил Вэнс, прикарманив информацию. Мы не станем проделывать никаких самоубийственных трюков, напротив, дождемся, пока старик в компании своих громил отбудет на зимний курорт, и посетим пустую виллу.

— А вам-то что за интерес?

— Я добываю и продаю интересные данные. Заметьте, по здешним законам, приватных данных не существует. В принципе, каждый может читать чужие мысли, если сильно захочет, а иногда и против желания своего. Знаете, что происходит? Личная тайна попросту теряет смысл. Закон охраняет только конфедеральные информационные сектора Системы — то, что принадлежит государству. Поэтому все, что мы собирается учинить — не преступление. Для меня бизнес, для вас — шалость и необходимость. Хотите?

— Хочу, — сказал полупьяный Мик, которого сильно задел высокомерный вид Вэнса.

— Я свяжусь с вами. Сестре ничего не говорите. И постарайтесь поменьше напиваться. Такие дела надо вершить на трезвую голову.

Келлер быстро ушел. Мик сидел на перевернутой лодке до тех пор, пока не пришел в себя.

«Лезть к Вэнсу опасно», — понял он, протрезвев, но отказаться уже не мог — пугали скупые и меткие насмешки нового друга.

Встретились они назавтра, на квартире у самого Келлера. Кэтти не показывалась, Юлий надел ментальный обруч, не такой, как у Мика, а потолще и помощнее.

— Я буду краток, так что слушайте меня внимательно. Дом самый обычный, если не считать того, что на окнах решетки— они из очень твердого дерева, если резать, уйдет много времени, если жечь излучателем — поднимется вонь. На двери замок механический, внутри помещения никаких пси-датчиков, ни управляющего кибера, ни сигнализации, ни автоматической горничной, ни системы экономии энергии — все просто, как в сарае, хотя и роскошно. Архив у старика — ты не поверишь — бумажный. Это нам на руку.

— Почему?

Келлер с удивлением воззрился на Мика.

— Я хотел спросить, почему он отказался от охраняющей техники? — пояснил, смутившись, Северин.

— Есть разные объяснения, но, говорят, у Вэнса была разумная машинка — искусственный секретарь, который сошел с ума и поднял мятеж. С тех пор старик не терпит разумных машин. Пишет только на бумаге. Он даже дверь закрывает железным ключом.

Мик вспомнил рассказ Беренгара, но Келлеру его передавать не стал. Юлий, между тем, продолжил:

— Время значения не имеет, ночь ничем не предпочтительнее дня — местным темнота не помеха. У грабителя-трансмутанта в момент преступления пси-излучение довольно сильное, его не скроет даже обруч. Мы, нормаментальные, так сильно не светимся, и случайный наблюдатель успокоится, решив, что ты и я — просто работники Вэнса, которые потеряли ключ. Вот и все. В бездарности, друг мой, заключена великая сила.

Мик уже понял, что делает глупость, но архивы Нэн могли освободить его сестру от предопределения. Для взлома выбрали утро, тот спокойный, не слишком ранний час, когда пустеют улицы и наполняются офисы, а витрины умываются зимним дождем. Северин встал, оделся, по привычке настроил защитный обруч и попытался на цыпочках проскочить мимо комнаты Нины.

— Ты уходишь? — сонным голосом спросила она. — Куда? Погоди, у меня было видение…

Дверь, приоткрытая на ширину ладони, качнулась и захлопнулась под воздействием сквозняка и тем избавила Мика от ответа. Он бежал вниз, застегивая куртку, туда, где тончайший слой снега, выпавший ночью, на рассвете истоптанный миллионами ног, уже превратился в грязь. Келлер терпеливо ждал за рулем кара.

— …Проклятые мутанты понятия не имеют о правилах движения, — сказал он через некоторое время. — И, заметьте, никогда не бьются. Но на меня не распространяется благодать Разума, так что осторожность — штука стоящая. Видите то здание?

— Пирамида из стекла. Департамент Обзора, в котором некогда работал Вэнс.

— Красиво, но мрачно.

— Все правильно. Во времена мятежей, лет за пять-шесть до трансмутации, тут был штурм, перебили уйму народу с обеих сторон. Говорят, когда прибрали трупы и битое стекло, улицы вымыли и замостили заново. Осталось кое-что тонкое — то, что называется душою места. Б-р-р… Вы заметили, что вокруг совсем нет зелени? Впрочем, конечно, ее нет, потому что сейчас зима. Но летом картина точно такая же. Кусты высаживают каждый год, потом они быстро чахнут…

Мик не слушал. Ему приходилось видеть места с не менее мрачной репутацией, но утопающие в листве и цветах — растения питались прахом.

Келлер тем временем мыслил прагматически:

— Лучше подъехать по запасному шоссе со стороны моря, — сказал он. — Так спокойнее будет работать. Машина из проката, номер я затер грязью, хотя местным, пожалуй, грязь не помеха.

Пляж, припорошенный снегом, тянулся вдоль а бухты. Чем ближе к оконечности мыса, тем меньше становилось пестрых домиков. Скользкая дорога выглядела пустынной, правый склон круто уходил вверх, там торчали разломы дикого камня, загаженные птичьим пометом. Парк сменился настоящим лесом, темной и полумертвой от холода чащобой. С дороги можно было разглядеть обнаженные оползнем корни и скопище голых ветвей. Слева внизу беспокойно ревело открытое море. Чья-то яхта, красивая, как игрушка, моталась на волнах в миле от берега.

— Вы уверены, что в доме никого?

Келлер кивнул, прибавил скорости и мельком глянул на часы.

— Странное место, — сказал Мик. — Унылое и на отшибе.

— Кому как. Вэнс всю сознательную жизнь боролся с инакомыслием. Меры выбирал по своему вкусу, то есть, крутые. Очутившись в шкуре сенса, он пережил потрясение. Ковыряться в его душе мне не хочется, но в том, что он живет довольно уединенно, ничего странного нет.

— Вы говорили, сюда есть другая дорога?

— Да, через мыс. Там несколько заброшенных бунгало, маяк, домик смотрителя и коттедж лесника. Смотритель живет холостяком, у лесника большая и прожорливая семья. Они небогаты и все страшно любопытны. Ментальные мутанты, конечно. Поэтому я и выбрал окружную дорогу.

…Виллу Вэнса окружал довольно высокий, кованый забор c воротами, старомодно запертыми на замок. Сквозь решетку виднелись аккуратно стриженные кустики и клумбы в неряшливой шапке сохлых шафранов. То и другое не вязалось между собой.

— Кто-нибудь ухаживает за садом или домом?

— Раз в неделю приходит прислуживать жена лесника. Это она весной подстригла кусты, но старик приходит в бешенство, есть трогают клумбы — ими он занимается лично и, кажется, любит перестоявшие цветы. Странная причуда, верно? Кстати, сейф у него не в банке, как у нормальных людей, а дома. Или что-то вроде сейфа… Сами увидите.

Келлер отогнал машину подальше и оставил ее на небольшой площадке в том месте, где ограда виллы выступала углом. Несмотря на хромоту, он довольно ловко перемахнул через ажурную преграду, ковырнул замок отмычкой и прибрал инструмент в нагрудный карман толстой, зимней куртки. Внутри дома пахло пылью, просторный холл, застланный дорогим ковром, уходил в глубь и в темноту, по углам что-то пищало.

— Мышки, — почти ласково сказал Келлер. — Живые мышки. Наш объект к ним благоволит, не травит — вот ведь мерзавец!

Северин чуть не задохнулся. Виной тому была не только вонь мышиного помета. Мучительный излом трепетал в самой ауре виллы, в багровых и коричневых тонах отделки, в тяжеловесных плафонах и мореном дереве стенных панелей.

— Вам плохо? — участливо спросил Келлер. — Успокойтесь, пройдет. Это мелочи — ментальный след Старика. Вэнс оставил нам свои воспоминания… Не самые приятные, конечно, зато имеют историческую ценность.

Широкие дубовые ступени успели слегка запылиться. Перила, тщательно отполированные, красивые, но слишком вычурного стиля, покрывал все тот же тонкий слой пыли, как будто дом затронуло преждевременное разрушение. Зато камин в кабинете стоял холодным и чистым. Кибера заменял секретер с откидной крышкой. Устроенная прямо в стене сейфовая дверь, внушительная, в рост человека, оказалась заперта.

Келлер ловко распотрошил утробу секретера, отобрал фотографии и разбросал их аккуратным веером.

На первой моложавый, похожий на школьного учителя Вэнс напряженно и значительно глядел в зрачок объектива. Человек рядом с ним, более тяжеловесного склада, попроще и помрачнее, делал то же самое.

— Вэнс и его лучший друг, генерал Егерь. Вместе работали, но шефом всегда оставался Юлиус. Генерал, хоть и был моложе, не выжил после трансмутации… Судя по стеклянным отблескам на заднем плане, снимали внутри Пирамиды. Вот еще одна интересная фотография, ваша сестра в двенадцатилетнем возрасте, дом совсем другой, но рядом шафрановая клумба, вроде той, которую мы видели во дворе. Без сомнения, она в гостях в Вэнса, еще во времена его правления. Фото редкостное и нигде не публиковалось. Оно и не удивительно, ведь Арбел тогда числился мятежной провинцией Конфедерации. А что вы скажете про этого человека?

— Я его не знаю.

— Разве?

Незнакомого черноволосого мужчину, лет тридцати с небольшим, сняли в фас и профиль, как для досье.

— Иллирианец?

— Точно. Фото старое, но нулевики меняются не сильно, так что узнать его до сих пор довольно легко. Сходство с вашей сестренкой не очень большое, но оно есть.

Мик, как завороженный, рассматривал фотографию.

— Это он?

— Точно! Консул республики Арбел, отец леди Нины, Алекс Дезет, он же Стриж. Снимали давно, для судебного разбирательства в Порт-Калинусе, еще не зная, сколько проблем он устроит Конфедерации.

— Зачем Вэнс хранит все это?

— Это его жизнь. Может быть, единственная, имеющая значение для него. Я показал вам эти фотографии на всякий случай — вдруг да пригодится? Хотя едва ли…

Келлер помрачнел лишь на миг и снова принял деловитый вид человека на работе. Фотографии он одним движением смахнул в секретер, после чего добавил:

— Пора заняться делом. Замка, как видите, нет, но это не облегчает нам работу. Вы сколько весите?

— Семьдесят пять килограммов.

— Сойдет. За портьерой два рычага, если мы прижмем их вместе, сейфовая дверь откроется. В открытом виде ее заклинивает до тех пор, пока внутри сейфа не окажется дополнительный вес. Тогда дверь упадет, и открыть ее получится только изнутри, там есть точно такие же рычаги, как и снаружи. Вы поняли?

Келлера сорвал тяжелое багровое полотно шторы.

— Помогайте, дружище, посильнее тяните за рычаг. Скорее закончим, скорее домой уйдем.

Сейф отворился, скрежет указывал на чисто механическую природу устройства. Дверь замерла в верхнем положении.

— Прошу входить.

Келлер безо всякой опаски вошел первым. Мик ступил сразу же за ним, и дверь с лязгом упала за их спинами, референт включил фонарик, любезно, словно экскурсовод в катакомбах, подсвечивая по сторонам. Внутренне помещение тайника оказалось тесным. Одинокий пластиковый ящик аккуратно стоял в углу.

— Если копии отчетов Нэн находятся здесь, это замечательно. Если их нет, то ничего уже не изменишь. Погодите, не надо хватать добычу. Сначала возьмемся за рычаги. Готово?

Дверь с лязгом отворилась — она ползла вверх медленно, очень медленно, словно одушевленное, крайне ленивое существо. Мик видел, как на лице Келлера проступило еле сдерживаемое нетерпение.

— Готово. Уходим.

Как только Северин выпустил рычаг, дверь с лязгом упала на прежнее место, и бывший референт Оттона выругался.

— Держите оба рычага. Держите их как следует, Северин. Я выйду первым и выпущу вас снаружи.

Мику тянул так, что хрустели суставы. Дверь опять с лязгом поползла вверх. Келлер с ящиком выскочил наружу, как раз в тот момент, когда его товарищ поневоле разжал пальцы. Дверь вернулась на место, и Северин остался в полной темноте. Сильный приступ клаустрофобии охватил его.

— Откройте!

— Пытаюсь, — сердито отозвался Келлер снаружи. — Ради самого себя, помолчите. Мне кажется, сюда идут… Нет, показалось. Вот дерьмо!

— Что?

— Внешние рычаги слишком далеко друг от друга. Одному человеку их не сдвинуть. Я все соображал — в чем тут подвох, в чем… а подвох — вот он, пожалуйста, свеженький и наготове. Открыть дверь снаружи могут только двое, и, как ни крути, один потом остается в клетке. По иронии судьбы это вы, а не я.

— Сделайте что-нибудь! — неистово заорал Северин. — Пожалуйста!

— Не могу.

— Вызовите полицию.

— Зовите сами.

— Мой уником не работает, стенки сигнал блокируют.

— Но не могу же я доносить сам на себя, — рассудительно возразил бывший референт Оттона.

— Вы же обещали, что мы не нарушим каленусийские законы.

— В смысле кражи бумаг у Вэнса — конечно, нет. Но я не уверен, что нас похвалят за сломанный замок — это уничтожение частной собственности. К тому же я, в отличие от вас, на подозрении.

— Я тут задохнусь. Не оставляйте меня одного.

— Без паники. Не задохнетесь, слышите? Пошла в ход вентиляция. Вэнс в своем роде шутник, но не убийца. Через час я буду у себя, через два часа — съеду с прежней квартиры. После этого свяжусь с полицией и вызову к вам кого-нибудь. Положитесь на меня, Северин, я вас не брошу.

— Где я могу вас потом отыскать?

— Нигде, — твердо сказал референт Оттона. — Нигде, дружок, я не хочу, чтобы меня арестовали. Сохраняйте спокойствие и ждите. Может быть, когда-нибудь еще увидимся, хотя, скорее всего — никогда.

Мик остался один в темноте. Он пробыл в этом положении довольно долго и успел распробовать все стадии отчаяния. Экран уникома слабо светился, судя по всему, прошло почти три часа. В сейфе сделалось жарко. Дом поскрипывал, как будто по старой лестнице бродили хоть и мистические, но вполне весомые тени…

Когда часы уникома показывали почти полночь, по ту сторону двери задвигались ловко, уверенно и неотвратимо.

— Келлер?

На шепот никто не ответил. Пространство между дверью и железным косяком озарилось оранжево-багровым.

— Вылезайте.

— Не могу.

— Сейчас, сможете.

Заскрежетал рычаг, дверь опять медленно поднялась, как только лаз принял подходящие размеры, Северин пулей вылетел на свободу.

— Ни шагу дальше.

Он остановился.

Потеплело. Горел камин. Двое мутантов — мужчина и женщина стояли возле окна, продолжая удерживать рычаги замка. Юлиус Вэнс — прямой, худощавый, похожий на учителя в отставке неподвижно сидел в глубоком кресле, и Северин разглядел его вплоть до мелких деталей.

Вэнс был без шляпы. Редкие, седые волосы оказались коротко стриженными. Нос заострился, запали тщательно выбритые щеки. Особо неприятным оказался взгляд — слишком равнодушный, чтобы его можно было назвать циничным, но жутковатый в своей цепкости.

Черный плащ старика доходил ему до щиколоток.

— Присядьте, а то упадете.

Шансы удрать Мик оценил как нулевые. Радужки женщины-охранника походили на кошачьи, и, как от кошки, от нее исходила нервическая энергия атаки. Мужчина уже бросил рычаг и без затей держал на виду излучатель. Возможно, он и не пустил бы оружие в ход, чтобы не испортить интерьеры нанимателя, но без труда догнал бы Мика и свалил бы его на пол…

— Снимите, пожалуйста, обруч с головы, — с плохо скрываемым нетерпением попросил Вэнс.

Мик нехотя подчинился.

— Расслабьтесь и не бойтесь, мы не собираемся вам вредить.

«Как бы ни так».

Худшего все же не произошло. Нечто вроде касания перышка под черепом…

— Такого раздолбая, как вы, молодой человек, не часто встретишь, — несколько мягче, но и без особой симпатии заявил старик. — Зачем вы молча сидели в сейфе? Там не долго и с голоду умереть. Я вернулся вечерним рейсом и собирался сразу улечься спать, если бы ни нашествие мышей, которое вызвало у меня отвращение, и не ваши следы в пыли, сидеть бы вам тут очень долго.

— Чего вы от меня хотите?

Голос Северина предательски дрогнул.

— Ничего. Я узнал все, что собирался узнать. Тем, другим, займется полиция, а вы подберите себе друга получше. Я проучу вас тем, что лично свяжусь с леди Ниной — путь она приедет и увезет непутевого брата домой. Что касается архивов матери Нэн, то у меня их нет. Думаю, бумаги, украденные господином Келлером, его разочаруют.

— Это что… шутка? — Мик ткнул подбородком в сторону «сейфа».

— Западня… для мышей. Хотя, скорее, для крыс, — с чуть заметным отвращением объяснил Вэнс. — Говорят, у этих созданий имеются свои парии и свои аристократы. Парий стая посылает вперед, когда нужно оценить опасность — проверить незнакомое место или попробовать яды на вкус. Работа не престижная, но бывает, что и человек берется за то же самое. Крысу гонит вперед страх перед более сильными, а таких, как вы — простодушие дурака. Идите, молодая крыса, и больше не попадайте впросак, а не то и на вас отыщется пожилой, хорошо натасканный пес.

От стыда у Северина пылали уши. Он не мог скрыть своих мыслей от Вэнса. Хуже того, он не мог скрыть ни единой мысли даже от громилы, даже от его жены — этой женщины с душою ловчей кошки.

— Передайте мой привет очаровательной леди Нине, — услышал он последнюю реплику старика. — И пусть она поосторожнее прикасается к пророчествам. Я долгие годы работал с информацией и точно знаю — то, что внешне имеет один вид, для опытного глаза принимает совсем другой.

Мышиный помет в холле успели выкинуть. Затхлый запах рассеялся. Мик вывалился в ночь, машины он не нашел (ее увел Келлер), и сел возле ограды, подставляя пылающую голову под пронзительный морской холод. Полчаса он ненавидел весь мир. Потом попытался придумать подходящую месть Юлию, но бывшего референта и след простыл, и Северин сполна осознал тщетность своих усилий.

«Вэнс супермутант. Он видит и понимает меня без усилий. А я человек. Чтобы узнать правду, я вынужден ошибаться и обязан думать, мне приходится думать больше, чем ему. Еще не известно, что в конечном счете лучше».

Сработал уником на поясе.

— Нина? Ты уже собралась? Не нужно приезжать. Я в порядке и сам вернусь утром… Нет, со мною ничего особенного не случилось. Вэнс? Нормальный старик, хотя и с чудинкой. Спи спокойно и ничего не бойся. Завтра будет время поговорить.

Стояла глухая ночь, но на востоке уже появились неясные проблески. Чужая яхта скрылась, море смолисто чернело, от камней доносился сильный шум прибоя, маяк на скале в рваном ритме поливал окрестности сполохами.

Мик застегнул куртку до самого подбородка и один пошел по пустому шоссе в сторону Порт-Калинуса.

«К утру как раз доберусь», — решил про себя он.

Глава 9. Побег

— Рассказ о фонаре добра меня заинтересовал, — сказал Мику Беренгар. — Выберу день и поближе познакомлюсь с этим капелланом Лу. Что касается Келлера — я уже навел справки. Он авантюрист. Трансмутацию не прошел — что-то у него в мозгу не склеилось. Образован хорошо, но для специалиста по искусству слишком жестко держится. Некоторое время служил секретарем у Оттона Иллирианского, потом при неясных обстоятельствах покалечился и получил отставку. Где родился, никто не знает. Семьи нет, законного дохода нет. В Конфедерацию приехал по документам, которые, скорее всего, подделал. Содержит какую-то певицу, тоже странную. У парня хорошие манеры, отлично подвешен язык. С прежних времен хромает, но двигается довольно свободно. Ваше счастье, Северин, что вы с ним больше не встретитесь.

Беренгар помрачнел и добавил:

— Он беспринципное опасное дерьмо. Прощать людей дело похвальное, но необязательное.

— Да ладно, все хорошо кончилось.

— Сказать правду? От ярости Вэнса вас спасло только родство с Ниной. Когда-то он действовал жестко, теперь не то, чтобы подобрел, но с возрастом стал нетороплив. Старого злого мутанта дразнить не стоит. Чуть попозже напишите ему официальное письмо с извинениями… Только не усердствуйте и не указывайте, за что конкретно извинились, напишите просто «за невежливость», чтобы он не мог использовать ваши признания против вас.

— Спасибо.

— Я обдумаю историю с Келлером. Пока негодяя ловит полиция, наше дело — понять его мотивы. Он брал с вас деньги?

— Нет.

— Значит за все его действия, связанные с пророчеством леди Нины, платит кто-то другой. Вы сами подставились проходимцу, когда пришли к нему за помощью Порт-Иллири.

— А что мне оставалось делать?

— Не знаю, но то, что вы сделали, было ошибкой, — твердо сказал Марк. — Ладно, не вините себя, ошибки случаются у всякого. Забудем на время о Келлере. Меня удивляет другое. Допустим, кое-кто хочет смерти леди Нины. Зачем — другой вопрос, но если требуется убрать дочь консула Дезета, это можно сделать в Арбеле или заманить девушку в Иллиру под предлогом встречи с матерью… Существуют крайне изощренные технологии тайного убийства, которые я не стану описывать. Найдутся и такие, о которых я даже не подозреваю. Скажите, леди Нина, на вас покушались в эти месяцы?

— Нет.

— Не покушались, хотя имели обширные возможности — вы ездили и ходили везде, одна или в компании брата, который… ну-ну, не обижайтесь, Северин, вы смелый парень, но опыта у вас нет. Одним словом, никто не атаковал девушку ни разу, несмотря на ее беззащитное состояние. Вы уже догадываетесь, к чему я клоню?

— Ее предсказание — самообман?!

— Возможно и так. Но возможно, что ее смерть необходима только в определенном месте и только в определенное время.

— Какое объяснение верно?

— Не знаю. Может, оба они неправильные. Сейчас зима, а времени у нас осталось до начала лета…

Времени оставалось гораздо меньше, поскольку однажды утром в дверь комнаты Мика довольно резко постучали. Он, еще сонный, вышел в коридор. Двое мужчин, разных, но похожих манерами, с пренебрежительной полувежливостью обратились к нему по имени. Нина стояла тут же — хмурая, закутанная в теплую кофту.

— Это мои соотечественники из Арбела. Они приехали по приказанию отца.

— Ты совершеннолетняя и имеешь право остаться.

— Да. Но я уже решила, что уезжаю.

Северин стиснул кулаки, однако драться с арбелианцами на глазах у сестры было глупо и бесполезно.

— Вэнс подставил нас. Он, старая развалина, отправил сообщение в Арбел, консулу, твоему отцу.

— Возможно, но я тоже написала отцу. Прости, Мик, я это сделала. Наше путешествие затянулось. Тебе пора заняться собственными делами.

От этих слов острая обида охватывала Мика, но мысленно Нина говорила совсем другое — он явственно ощущал ее грусть, сочувствие и раскаяние, и эти, другие слова стирали обиду, так же, как весенние дождь смывает последнюю слякоть зимы.

«Она уезжает, чтобы отвести опасность от меня».

— Я вернусь в Иллиру, — твердо пообещал Северин. — Чтобы там ни творилось, я отправлюсь к нашей маме как можно скорее. Но я вернусь и к тебе. В Арбел, в Порт-Калинус, в любое другое место — только скажи, куда. Если ты меня позовешь, я брошу все дела и приеду. Если не позовешь, я все равно приеду, как только моя жизнь в Порт-Иллири определится.

Мик дождался, пока сестра соберет свои вещи.

— Не провожай меня, — сказала она. — Я не люблю сентиментальные расставания.

Он согласился, но дома не остался, а взял такси и, незамеченным, сквозь толстое стекло зала наблюдал, как пророчица идет к самолету. Двое телохранителей следовали за ней.

Потом Мик вернулся в опустевшую квартиру и там безуспешно попытался напиться. «Муташка», местная водка с добавкой, противно горчила. Мик отпил немного и без сожаления выплеснул остатки странной жидкости в унитаз.

Еще один день Северин провел в попытках добиться приема в Департаменте Перемещений. Огромная очередь заполнила зал, кибер-организатор вертелся, блестя пластиковым тельцем, и выдавал посетителям буклеты. К живому чиновнику удалось пробиться только под вечер. Пожилой супермутант глядел устало, но пытался оставаться корректным.

— Снимите, пожалуйста, защитный обруч, — сухо попросил он. — Иначе у меня возникает ощущение разговора с глухим.

Мик обнажил голову.

— В чем состоит ваша просьба?

— Хочу вернуться на родину, к своей семье.

— Понятно. Своевременное решение. Ваш вид на жительство в Каленусийской Конфедерации с завтрашнего дня аннулирован по запросу полиции. Вы обязаны покинуть нашу территорию или отправитесь в тюрьму.

— Не надо. Лучше я вас покину.

— Хорошее решение, но въезд в Иллиру тоже временно прекращен. Новая временная администрация Иллирианской Империи должна разрешить ваше возвращение.

— Вот как… И в чем здесь трюк?

— Регент Линдер умер, ваша новая администрация пока не сформирована.

— Моя мать тяжело больна, я не могу ждать.

— Сожалею, ничем не могу помочь. Кстати, я уже сказал, что оставаться на территории Каленусийской Конфедерации вам отныне запрещено.

— ……! — не выдержал Мик. — И выезд запрещен, и оставаться нельзя. Куда же, по-вашему, я должен деваться?!

— Обращайтесь в представительства третьих стран. Быть может, вам разрешат въезд в республику Арбел.

Северин пошел прочь и, охваченный бешенством, хлопнул дверью. Он не сомневался, что его сегодняшние проблемы — изощренная месть Вэнса. Впрочем, по слухам, границу с Иллирой так и не перекрыли, хотя попытки предпринимались с переменным успехом. На остатки денег Северин кое-что собрал в дорогу, вконец изработавшегося кибера бросил квартирной хозяйке, стерев ему напоследок память.

* * *

Следующие сутки он провел во временном лагере перемещенных лиц, почти у самой границы с Ахара. Здесь было чуть теплее, чем в Порт-Калинусе. Уникомы опять не работали. Палатки оказались переполнены — хныкали дети, их матери, красивые, но рано постаревшие крестьянки, готовили похлебку на кострах, переговаривались или, чтобы занять себя, пели заунывные песни. Полдесятка людей неясной внешности — то ли иллирианцы, то ли каленусийцы раздавали пакеты с консервированной едой. Из-за провизии пока не дрались, но атмосфера понемногу накалялась. Равномерный шум лагеря не стихал до вечера — молились, бранились и попрошайничали на двух языках и на полудюжине диалектов.

Смеркалось медленно, но, в конце концов, полностью стемнело. Девушка, немного похожая на Нину, задетая трансмутацией, кричала и плакала, мать для усмирения туго завернула ее в простыню. Остальные обходили «бесноватую» палатку стороной. Мик лег спать в машине, опасаясь в палатках подхватить заразу.

В полночь кто-то тихо поскребся в стекло. Человек был один и Северин без опаски выглянул наружу. К его изумлению, гостем оказался экс-мародер Гриня, который сильно изменился — еще больше похудел, нос заострился, глаза лихорадочно бегали. Мик, который в лагере уже приобрел привычку не церемониться, толкнул парня в грудь, собираясь его отлупить. Гриня тут же безвольно осел на утрамбованную землю.

— Погано мне немного, — безо всякой злобы пожаловался он. — Там что-то есть… — Он ткнул указательным пальцем в небо. — Глядит на меня… И тут… — Гриня растопыренной ладонью провел по тощим ребрам, выпирающим сквозь футболку. — Тут болит.

Куртку он, если и имел, то давно потерял.

«У него не ломка, а трансмутация, — с тоской в душе осознал Северин. — Через день-два состояние перехода затронет и меня. Это плохо. Я могу забыть обо всем, даже о том, что должен добраться до Порт-Иллири и найти маму».

Он подхватил Гриню, легкого, как полудохлая птица, оттащил в сторону и положил головой на сухую кочку.

— Ты теперь мутант, верно? Чувствуешь большой пси-детектор?

— Шею пусти, не царапайся, черт, больно…

Гриня дернулся, мотнул головой, несмотря на холод, прозрачные капли пота потекли по вискам.

— Он… близко. В пяти километрах западнее, — спустя минуту буркнул он.

— Нацелен на нас?

— Не вижу… Нет, не нацелен.

— Спасибо. Хочешь, я возьму тебя с собой, когда убегу?

Гриня обмяк, глаза его закатились, Мик подумал было, что парень навсегда отбегался, но тот вдруг очнулся как ни в чем ни бывало.

— Лучше останусь здесь. Не бойся, я тебе не наврал. Просто при палатках иногда можно достать… кое-что. Думаю, что поправлюсь понемногу. Давай, вали отсюда скорей, пока они не развернули излучатель…

Мик активировал защитный обруч, потом завел мотор, вырулил из лагеря и погнал машину в ночную степь. Гудел ветер за приопущенным стеклом. Дороги не было, но твердая почва, еще не знавшая весенних дождей, неплохо заменяла дорогу. Грозный пси-детектор оставался где-то за спиной, словно был гигантским глазом, который в любой момент готов сморгнуть и размазать мошку-человека. Мик прибавил скорости, хотя и рисковал поломкой из-за крупных кочек.

— Мама!

Издалека донесся беззвучный ответ, в котором звенело предупреждение.

…Большой излучатель ударил через полминуты. Горела, испуская горький запах, мертвая от холода трава. Ходовая часть джипа потрескивала, заднее колесо спустило, хотя резина тут же сама заклеилась, скорость все же упала, и луч прошел поверху, едва не задев крышу. Впереди факелом вспыхнул куст.

— Мама, я еду к тебе!..

…К утру джип перегрелся, несмотря на холод. Северин слишком устал, чтобы бояться. Он остановил машину, проспал несколько часов, пришел в себя, когда солнце стояло высоко, и понял, что этой ночью проскочил опасную зону.

На севере и на юге, в голубоватой дымке зимнего утра выгибался горный хребет. Впереди оставалось свободное пространство, степь сменилась холмами, близость моря давала тепло, казалось, даже повеяло весной. Нетронутый разрушением домик поблизости сверкал зеленой крышей.

Дверь оказалась не заперта, и Мик вошел внутрь. В гардеробе до сих пор висели женские платья. На кухне одинокая пустая кастрюля оставалась на холодной плите, но белье с кровати в спальне содрали.

Хотелось пить. На заднем дворе, возле искусственного пруда, грязного и высохшего, россыпью валялись перья зарезанных уток. Ржавый ручной насос поддавался туго, желтоватая вода на вкус отдавала ржавчиной. Мик на всякий случай обшарил кладовые, но отыскал он только упаковку высохшего печенья. В темном закутке между кухней и овощным складом дышало непонятное существо величиной с собаку.

…Существом оказалась не собака, а мальчик лет десяти, с ярким, характерным для мутантов взглядом. Он, сидя на корточках, рассматривал Северина без опаски, но и без интереса — только с умеренной вежливостью. От присутствия ребенка Мик расслабился, но тут же вспомнил, что он не видел в доме никакой еды.

— Ты голоден?

— Нет.

— Тебя кто-нибудь покормил?

— Нет, я просто не хочу есть. Совсем не хочу.

Бледное личико оставалось вполне человеческим, если не считать ненормально ярких глаз. Ребенок улыбнулся, показав пожелтевшие нечищеные зубы.

— Ты один?

— Один.

— А где другие?

— Не помню, — сказал мальчик, нахмурившись. — Иногда приходит Август, но он не из наших.

— Ты давно… сделался таким?

— Это каким таким?

— Ну…

Северин смутился.

— Вы не болеете? — вдруг спросил ребенок.

— Мне кажется, я здоровый парень.

Мальчик опять улыбнулся, сверкнул желтыми зубками, отдавая дань неуклюжей шутке взрослого.

— Вы очень молчаливый, — сказал он. — Я вас почти не слышу. Наверное, это от вашей болезни.

«Он хочет сказать, что я не телепат».

Мик испытывал жалость и страх одновременно. Одинокий маленький псионик, который не ест и не различает слова и мысли… Мальчик вел себя тихо, не пытаясь ни убежать, ни приблизиться.

— Ты говорил про какого-то Августа. Кто такой Август?

— Он большой, как ты… как вы. Наверное, даже больше… («Старше», — понял Северин) Но он не болен и я слышу его хорошо.

— А твоя мама?

— Не знаю. Наверное, она ушла.

Мик тоже поторопился уйти, немного опасаясь встречи с неведомым Августом. Залив в джип воду, он вырулил на шоссе. Следы вторжения здесь оказались заметнее — пятна гари, воронки, сожженные и сломанные машины на обочине. Каленусийцы не появлялись, возможно, они попросту отошли с территории, охваченной трансмутацией. Уником по-прежнему не действовал. Одна из вышек связи рухнула и теперь валялась в разобранном виде на боку — ремонт кто-то начал, но так не закончил. Возле ржавой конструкции стоял человек в потрепанном длинном балахоне с капюшоном, опущенным на лицо.

Северин притормозил.

— Я бы подбросил вас, но не уверен, что нам по пути.

— Если ищете санаторий, то это как раз прямо. Могу показать вам то самое место.

«Он читает мои мысли без труда».

Капюшон свалился с головы. Мик почему-то ожидал видимого безобразия — бугров, шрамов, беззубых десен, но незнакомец был всего лишь худ, русые волосы отросли, темные, близко посаженные глаза блестели характерным лихорадочным блеском.

— Вас зовут Август? — спросил Северин по наитию.

— Точно. Мой фургон сломался в километре отсюда. Поехали на вашей машине, буду показывать дорогу.

Август свободно говорил на чужом языке, хотя акцент исподволь проскальзывал.

— Я не солдат, а доброволец из гуманитарного корпуса, — охотно сообщил он. — Не удивляйтесь, глядя на мой потрепанный плащ, другая одежда может вызвать интерес мародеров.

— Вы все время один?

— Я не нуждаюсь ни в ком, по крайней мере, для защиты.

Мика передернуло.

— Тут поблизости живет один голодный ребенок…

— Все, что нужно людям, есть в Порт-Иллири. Проблема только в том, что население, охваченное трансмутацией, почти не ест и не болеет обычными болезнями. Многие в грубой форме отказываются от еды. Они тянут довольно долго, во всяком случае, дольше, чем обычные люди, но потом все равно погибают, если не оказать им помощь.

— Какую?

— Нужно научить их жизни в новом состоянии.

— Проще было оставить им прежнее состояние, — со злобой сказал Северин. — Я, конечно, против вас бессилен, но сейчас испытываю нестерпимое желание остановить машину и проверить ваше рыло на прочность.

— Обидно оставаться в биологическом меньшинстве?

— Что, хотите сказать — я совсем безнадежен?

— Похоже, что у вас иммунитет к трансмутации, — грустно подтвердил Август. — Мне очень жаль, потому что состояние ваше в настоящий момент незавидное.

— Плевать. Значит, я останусь человеком.

— Место в мире найдется для всех. Но вам будет труднее приспособиться.

— Не беспокойтесь, справлюсь.

— Кстати, тут дальше начинаются овраги. Вам придется оставить машину.

Август выпрыгнул наружу и, несмотря на относительно хрупкое сложение, пошел так быстро, так что Северин едва поспевал за ним.

«Только бы они ничего не сделали с мамой».

— Вы сами давно в таком продвинутом состоянии? — спросил он, чтобы отвлечься.

— С рождения. А проявилось лет в двенадцать. Мне пришлось скрываться, чтобы не угодить на опыты. С тех пор мир изменился, но существование не сделалось легче.

— Почему?

— Принадлежать к лучшему и гонимому меньшинству трудно, но красиво. Однако, приходит день, и ты — только один из большинства. Это как удар под дых. Причин для гордости больше нет, но остается привычка гордится.

— Дай уж, проблема…

— Вот именно. Никакое биологическое усовершенствование не способно сделать человека счастливым. Оно не поможет ему даже поладить с самим собой.

Северин решил не развивать скользкую тему.

Август быстро спускался по склону холма, огибая мертвый виноградник.

— Мы пришли. Видите те обломки камня? Квадратная конструкция — бывший фундамент санатория. Госпиталь вывезли именно сюда. Картину полностью восстановить трудно, но видно, как стены после попадания луча заваливались вовнутрь…

Мик оцепенел. Он не верил глазам. Здание когда-то построили прочно — не из кирпича, а из красивого камня, сахаристо-белого на изломе. Сейчас от тяжелых блоков осталось лишь крошево и отдельные фрагменты, крыша рухнула и сломалась, кора на молодых деревьях аллеи обуглилась, но очертания причудливой садовой планировки сохранились до сих пор.

— Мама там, под камнями?

Август молча кивнул. А, может быть, он почтительно склонил голову.

— Не может быть, — упрямо сказал Мик. — Я накануне слышал ее голос. Он был настоящий. Она разговаривала со мной на расстоянии.

— Леди Марго наполовину прошла трансмутацию. Не исключено, что эта женщина прикоснулась к будущему — видела вас, одного, машине, в ночной степи… Мать попыталась предупредить сына об опасности. Вы слышали голос из прошлого, Северин. В ту минуту он уже была мертва

Мик сел на сохлую траву, то ли погибшую от холода, то ли выжженную огнем пожара.

— Я вам не верю. Вы преднамеренно издеваетесь надо мной.

Август стоял рядом — близко, но не слишком, как будто боялся навязчивым сочувствием оскорбить чужака.

— Правда гораздо лучше неопределенности, даже болезненная правда.

— Уходите. Оставьте меня одного. Я вам не верю. Я доберусь до Порт-Иллири и сам наведу справки у властей.

Август успел придержать Северина, который под воздействием внезапной слабости опустился на землю.

— Вы на грани полного истощения. Вам нужен отдых. Выпейте пока что чистой воды, а не той дряни, которой хлебнули.

— Кто убил мою мать?

— Никто. Этот дом задели по ошибке.

— Она мучилась?

— Думаю, нет. Я виделся с леди Марго за два дня до ее гибели. Она находилась в иллюзорном мире счастья и не нуждалась в утешении. В таком состоянии смерь не пугает, а страдания не ощущаются — это я по себе знаю.

Мик взял у Августа бутылку и осушил ее до дна. Вода казалась солоноватой, но это был только привкус его собственных бессильных и потому постыдных слез.

— Вы хорошо держитесь, — по-своему утешил его Август. — На самом деле одиночке всегда легче. Сейчас больно, потом пройдет. Ваша классическая человечность — тоже талант. Быть может, со временем вы его разовьете во что-то интересное.

— Какое, …, мне дело до всего этого? Мои родители мертвы. Нина бросила меня.

— Ваша сестра? Ее история еще не завершена.

— Слушайте, кто вы такой?

— Считайте, что я прохожий, который пытается найти себе применение. Пожалуй, я бы умер, чтобы облегчить ваши страдания, но это не поможет.

Супермутант не двигался, убрав с лица капюшон — опасный и вместе с тем какой-то наивный.

— Вы или псих или святой, — сердито сказал Северин. — Хотя, наверное, это одно и то же.

— Не знаю.

— Люди так не делают.

— Может быть, — задумчиво сказал Август, — Но я, кажется, уже не человек…

Глава 10. История, рассказанная Беренгаром

Создавать записки утомительно, однако, иногда полезно, а потому начнем. Итак, запись с голоса, кибер, старт!

Эта история началась в самые сумбурные недели зимы, когда я, сильно устал от работы, и, получив отпуск, проводил его в состоянии душевного разлада.

Зима в Порт-Калинусе — паршивое время года. Моя жена уехала на каникулы к родителям, мой отпуск все не кончался, знакомые погрузились в собственные дела. Начатая, но не оконченная книга теперь казалась набором ерунды, философия надоела, политика внушала отвращение.

Итак, ненадолго оставшись в одиночестве, я слонялся по развлекательным заведениям или проводил время за городом, гуляя и рассматривая неспокойное море.

Если ехать по шоссе в сторону мыса Звезд и обогнуть знаменитую виллу Юлиуса Вэнса, можно попасть на симпатичный участок побережья, местами изрезанный бухтами, местами выходящий прямо на рейд. Местность здесь довольно глухая и только аккуратные деревни рыбаков нарушают однообразие неба, ветра, дюн и воды.

С одним чудаком из такой деревни я и разговорился. Он держал магазин предметов, выброшенных морем.

В тот день, когда мы встретились, он возился с маленькой лакированной моделью плоскодонки, внося в игрушку улучшения, понятные только ему самому. Этот торговец окинул сувенирами меня критическим взглядом.

«Скучаете?» — мысленно спросил он.

Я немного приоткрылся и дал ему почувствовать свое настроение. Лавочник скривился от сопереживания.

«Депрессия пресыщения, — тоже беззвучно, но весьма внятно произнес он. — У вас есть все — деньги, уважение умных людей, семья, здоровье, относительная молодость, опыт в прошлом, который вы успешно преодолели и усвоили. Ну вы и нахал, если хотите чего-то еще…»

В мысленном общении невежливость более простительна, я ответил ему задорно и по-хамски. Лавочник в ответ только засмеялся.

Мы какое-то время мысленно ругались, к обоюдному удовольствию оттачивая навыки.

Потом он предложил купить сувенир на память. Я снова остановился у подсвеченных витрин.

Одну стойку занимали раковины, они делятся на два сорта — большие, с розовым или желтым глянцем внутри и длинные, часто пестрые, похожие на наконечник копья. Раковины были хорошие, но мне еще чудились в них ауры убитых моллюсков, и я вежливо отказался от покупки.

Другую витрину плотно заселили предметы, побывавшие в воде — куски статуй, до неузнаваемости измененные морем, потерянные драгоценности, которые потом ищет на дне специально натасканный кибер и тому подобная дребедень.

«Есть более крупные предметы из металла, нержавеющие обломки механизмов».

Я выбрал довольно тяжелый на вид бесполезный цилиндр из серебристого сплава, намереваясь попозже выбросить его в утилизатор или подарить жертве, избранной из числа моих недоброжелателей.

Лавочник понял все и развеселился. Так мы и распрощались.

* * *

Вечер и часть ночи я провел в маленьком клубе за городом. Девушка, которая пела на сцене, оказалась нормаментальный и выглядела прекрасно. Ее аура чуть светилась. Красавица носила необычные серьги — довольно крупные, каждая в виде двух перекрещенных стрелок… Лицо показалось немного знакомым, хотя я мог бы поклясться, что раньше мы не встречались.

В Порт-Калинус я вернулся поздно вечером, мой полуразумный домик, в котором каждая мелочь выверена и настроена, встретил хозяина, как полагается, купленный цилиндр оттягивал карман и я забросил его в ящик стола и, придавленный внезапной усталостью, завалился спать.

Над крышей завывал ветер, порожденный циклоном с севера. Возможно, что выла и генетически модифицированная собака соседа — разницы я не заметил. В самый глухой час ночи кто-то принялся ломиться в двери моего дома, хотя «ломиться» это сильно сказано — пришельца заметила охранная система, хотя он по самые уши натянул свой обруч ментальной защиты.

Как оказалось, «в гости» явился Келлер, а, когда имеете дело с преступником, никакая мера предосторожности не покажется вам излишней. Словом, я встал, и, как мог, быстро оделся.

В стенах своего жилища я мог прикончить незваного гостя без каких-либо неприятностей для себя — каленусийские законы разрешали мне это, а охранная система беспристрастно фиксировала каждый шаг проникновения. Я находился в хорошей форме, в юности прошел службу в пси-жандармерии и совершенно не боялся. Однако, несмотря на все эти преимущества, а, может, и благодаря им, меня мучило любопытство. Денег и архивов в доме я не держал, следы Мика Северина уже затерялись где-то на юге, а его сестра, если Келлера интересовала именно она, еще до моего отпуска перебралась в Арбел.

Вторжение выглядело абсурдным.

Следить за Юлием было не трудно — я легко читал если не его мысли, то, по крайней мере, его настроение.

Сущность гостя показалась слепленной из несовместимых частей, как будто рука Создателя захватила кусок чернильной темноты и смешала его с яркими точками раскаленных углей. Впрочем, возможно, этот эффект создавала ненадежная пси-маскировка.

Он в нерешительности потоптался у входа в кабинет, держа наготове излучатель. Мысль насчет испорченных стен и сгоревшей мебели определенно мне не понравилась, и я телекинетически подпортил чужому оружию запал.

— Выходите, достаточно прятаться.

От Келлера повеяло сложной гаммой переживаний — сразу облегчением и досадой. Он вошел и, не спрашивая разрешения, бухнулся в кресло. Излучатель все так же держал наготове, не подозревая о моих манипуляциях с этим устройством.

— Простите за ночное вторжение, — сказал он довольнонагло. — Я испугался, что вы откажете мне во встрече днем.

Логика его, как ни странно, не читалась ни в какую.

Я подошел вплотную к гостю и с трудом вытащил излучатель из его сильных пальцев. Мне показалось, что от неожиданности Келлер попытался придавить спусковой крючок, но оружие, конечно, не сработало.

— Снимите обруч с головы, — вслух сказал я. — Или, если собрались драться, не тяните, начинайте прямо сейчас.

— Мой обруч — только защита от ментального извращенца.

Келлер видимо, пришел не для убийства, а для разговора, потому что он нехотя сволок свой обруч и положил на стол, но его мысли не сделались для меня яснее — читались только эмоции.

— Что, не получается? — с иронией спросил он.

Я кивнул и ответил вслух:

— Частичный иммунитет. Ничего, бывает, и не так уж редко. Я не могу до конца вас понять, не хватает способностей, зато могу в два счета скрутить ментально. Останавливает лишь нежелание калечить разумное существо, путь это существо и отказалось от принятой в обществе морали.

— Скажите пожалуйста, какой гуманист нашелся! — с иронией отозвался Келлер. — У меня нет ваших талантов, зато мне не нужны сверхспособности, чтобы вас понять. О морали вы заботитесь не больше, чем другие, а не калечите меня, потому, что вас любопытство разобрало. Скучаете вы, господин Беренгар, скучаете, как все псионики-полубоги.

Крыть было нечем — он оказался прав. Но я не обиделся, а только посмеялся.

— Вас еще не допрашивали в полиции? — в качестве небольшой мести спросил его я.

— Если вы имеете в виду ограбление засранца Вэнса, то вашими стараниями полиции нечего доказать. Это ведь косвенно надоумили Северина уехать.

— Остался ментальный след.

— Я работал в защите.

Мне хотелось сказать все, что я думаю об этих полужульнических обручах, но, пожалуй, стоило немного придержать информацию. Келлер, казалось, забыл про свой излучатель. Он ссутулился и вид имел нерешительный.

— Жаль, что убить вас мне не по силам, — с откровенным разочарованием заметил он. — Тут, в Порт-Калинусе, вы мне пакостили, как могли. Сначала свели Северина и его сестру с леди Нэн, после чего у них ослабел интерес к каленусийским архивам. Потом вертелись неподалеку и мешали мне с ними общаться. Наконец, вы донесли отцу девушки, что ее круг общения оставляет желать лучшего, и Дезет срочно вызвал любимую доченьку домой. Из-за вас Северин вернулся в Иллиру, мне же туда возвращение заказано — я не такой счастливчик, чтобы совать голову в огонь трансмутации. Вот так.

— Зачем вам понадобились архивы конгрегации Разума?

— За них заплачено вперед, — с хладнокровным цинизмом отозвался Келлер. — Причем много. Меня не устраивает положенная неустойка.

— Мстить пришли?

— Как бы ни так! Просто поругаться хочу и отвести душу.

…Он врал напропалую. Я, как любой развитый псионик, легко замечаю ложь. Келлер, конечно, мыслей читать не умел — не позволяли способности. Зато он жадно следил за каждым моим движением.

Я понял свой главный промах слишком поздно. Юлия не интересовали мои слова — он наблюдал за моими инстинктивными движениями. Не следовало поглядывать на ящик стола, но я сам не понял, что уделяю этой части мебели слишком пристальное внимание.

Он двигался быстро — очень быстро, гораздо стремительнее меня, несмотря на хромую ногу. Скорее всего, заранее принял краткосрочный допинг. Я мог наводкой выжать его, словно тряпку, лишить сил, но не успел. Он ударил меня в лицо кулаком, и я не защитился, потому что за десять лет трансмутации привык чувствовать себя неуязвимым.

Пока я валялся на ковре, мерзавец выдвинул ящик, сунул металлический цилиндр в карман, забрал свой испорченный излучатель и скрылся, не оглядываясь, хотя разумный дом, как мог, чинил ему препятствия — угрожающе хлопал дверями и даже выключил в холле свет… Что делать, хороший дом не умеет нападать, он способен только заботиться или растеряно защищаться…

* * *

Я пришел в себя довольно быстро, но пришел не вполне — внутри черепа стрекотало, по кабинету порхали иллюзорные, тончайшие комарики. Врага, понятно, и след простыл. С таким бесстыдным и, на первый взгляд, бессмысленным ограблением, я еще не сталкивался. Пришлось вставать и тащиться до дивана. Я лег и попытался расслабиться, настраиваясь на подходящий лад, чтобы найти сбежавшего иллирианца.

Прикосновение к ментальному эфиру — удивительная штука. Оно действует на меня как море. По соседству с колоссальной массой воды кажутся мелкими собственные неурядицы. Точно так же, погружаясь в коллективное сознание Порт-Калинуса, лечишь царапины на самолюбии и растворяешь в этой субстанции свое пустое беспокойство. Впрочем, есть одна забавная разница. Наше море довольно плотно заселено. Там легко встретить таких же, как я, полуночных бродяг. Одни грезят наполовину, будто плещутся наугад, другие действуют довольно целеустремленно, словно хищные рыбы на охоте.

Словом, я отлеживался в полусне и одновременно тащился куда-то, ступая по дну. Еще один человек появился внезапно, пристроился рядом, и я с удивлением узнал в нем смутный образ капеллана Лу.

— Понесло же вас шарить в воде, — недовольно заметил мой знакомый. — Там и не такое выловишь.

— Да ну?

— Вы купили священный фонарь добра, а если гложут сомнения, то можете их успокоить — именно я выбросил приборчик в залив.

— Выбросить источник добра — странное решение.

— Добро там в очень переносном смысле, так что, после долгих колебаний…

Я не стал слушать рассуждения капеллана, а вместо этого доходчиво объяснил, кто такой Келлер, и Лу заметно встревожился.

— Может, этот человек решил испробовать фонарь на себе? Это решило бы его проблемы с совестью.

— Не надо иронии, она у вас горчит.

— Хорошо, не буду. Вы обращались в полицию?

— Не успел.

— И не надо, — настроение у капеллана стремительно портилось, в нашем иллюзорном мире я не видел толком его лица, зато легко разбирал оттенки эмоций.

— Убей вас Оркус! — неприлично для сана выругался он. — Пожалуйста, Беренгар, не начинайте нового дела в полиции.

— Можно подумать, что начало дела от меня зависит.

— Без вашей официальной жалобы расследования не будет, а моя конгрегация не заинтересована в открытом скандале вокруг святого фонаря.

— Вы предпочтите, чтобы прибор начал «вольное странствие по свету»?

— Хотя бы и так. В конце концов, прибор всего лишь уменьшает эгоизм человеческий, — в иллюзорном голосе Лу была заметна настоящая тревога, но я не сомневался, что мой приятель быстро оправится. — Или, если хотите, мы вдвоем отыщем Келлера и заберем у него вещицу. Едва ли она вышла за пределы Порт-Калинуса.

…Признаться, мне следовало бы ему отказать, но скука повторяющихся дней гнала меня на опасные приключения, а новая стычка с Келлером могла оказаться интересной. Я и Лу сговорились встретиться наутро, а остаток ночи использовать для поиска следов иллирианца.

После этого капеллан исчез, а я продолжал грезить, стараясь всячески освободиться от гнетущего воздействия, производимого сонмищем других людей. Через некоторое время мне полегчало. Я уже не двигался пешком в вязкой субстанции, а летел, при этом причудливая иллюзия подарила мне большие перепончатые крылья нетопыря. Город оставался внизу и выглядел как россыпь огней, но не электрических — там беспокойно мерцали искорки чужих сознаний. Охота на человека, кем бы он ни был, занятие увлекательное, к тому же Келлер напал первым, тем самым разрешив мне любые ответные действия. Я не собирался ни убивать его, ни отдавать в руки правосудия Конфедерации. Корыстного человека можно наказать гораздо проще — отнять у него желаемое и оставить ни с чем.

Мои поиски продолжались достаточно долго, перепончатые крылья устали, но я не заметил ничего подозрительного — ни одна из бесчисленных точек не говорила мне об опасности. На некоторое время я отвлекся, наблюдая за абстрактной игрой огоньков — то белых, характерных для работящих полуночников, то красных, обозначающих сексуальный накал. Наконец, ярко-изумрудная искра задела мое иллюзорное зрение.

Сигнал не мог приходить от Келлера, но выглядел интересно — в нем была утонченная женственность, я оставил в памяти координаты и выскочил из своего полусна.

После таких манипуляций пришлось отдыхать до полудня. Мой подбитый Келлером глаз сильно заплыл, но для задуманного дела это значения не имело.

Уником сработал ровно в час пополудни.

— Вы нашли его? — нетерпеливо спросил меня Лу.

— Нет. Но я нашел женщину, которая ему помогала.

— Вы с нею знакомы?

— Я позаимствовал образ у друга, который в Иллире встречался с Келлером и его сообщницей.

(«Другом» была Нина Дезет, но мы с Лу в эту минуту мыслями не обменивались, и я, чтобы оставить Нину в стороне, нарочно употребил слово, которое создавало представление о «друге» как о мужчине).

— Место отыскать сумеете?

— Да. А вы не передумали?

— О, нет!

* * *

…Моя жена Лола внезапно позвонила в пять часов вечера и застала меня врасплох. Она интуитивно угадала неприятности и собиралась приехать в конце недели, так что времени оставалось в обрез — следовало разобраться с Келлером до ее возвращения. Я собирался, проверяя и аккуратно раскладывая на столе необходимые вещи. Под куртку поддел бронежилет, два перевязочных мини-пакета рассовал по карманам, в основном для себя и (на всякий случай) для Келлера, потому что на капеллане все заживало как на гидре. Уником я выбрал миниатюрный, из тех, что приклеиваются под челюсть или за ухо. Хороший обруч пси-защиты тоже лежал на столе, но смущал побочный эффект — в таком устройстве делаешься не только защищенным, но и малоактивным. Я все же взял и его, свернув восьмеркой, и сунул в задний карман брюк.

Смеркалось. Если мой противник обладал привычками других людей, через несколько часов он обязан был уснуть. Украденный фонарь мог завтра ускользнуть на сторону, словом, действовать полагалось смело и решительно. Подвижный силуэт появился из-за дерева во дворе, им оказался капеллан Лу, экипированный почти в точности, как и я.

«Вы понимаете, что мы затеяли самосуд? — мысленно спросил я сообщника. — Никакое расследование не признает это самообороной».

«Ерунда. Не знаю, как вы, а я не собираюсь его калечить, помните, наша цель всего лишь без огласки забрать свою собственность».

Он был прав в теории, но мы оба знали, как трудно бывает удержаться от нанесения увечий, если находишься во взвинченной дракой мужской компании.

Здание, в котором скрывался Келлер, оказалось первым с краю в длинном ряду многоквартирных домов, довольно новых, но с радиальной, словно паутина, планировкой, непривычной для меня. Это здание не пользовалось популярностью и наполовину пустовало. Я и Лу спустились в гараж и там отыскали вход в лифт, по-видимому, лифтовая шахта как ось пронизывала все этажи. Совсем молодой парень с длинной челкой, сброшенной на глаза, дремал в одиночестве, полусидя на полу и прислонившись спиной к замаранной коричневой краской стене. На лице застыла блаженная улыбка поклонника иллюзий.

«Нам на самый верх, Келлер сейчас на месте».

Я и Лу, втиснулись в узкий лифт, непонятно на кого рассчитанный — наверное, на киберов или пакеты с покупками. Свет погас сразу же, как только лифт пополз вверх, но мы оба безо всякого труда ориентировались без света. Именно в эту минуту первые признаки трагического беспокойства затронули меня. Это не был ни страх темноты, ни волнение от близкой драки, ни естественное нежелание получить рану. Еще минуту назад я надеялся на себя и был в хорошей форме. Теперь посторонняя сила вмешалась в саму природу событий…

Уверенность истаяла. Я стоял, зажатый в тесном пространстве, беспомощный и неподвижный, потерявший представления о времени, душа моя корчилась, понемногу лишаясь накопленных сил. Это не было настоящим пророчеством (безнадежно мне недоступным), но сомнений не оставалось: жесткая схватка неизбежна, и за нею последует смерть одного человека. Я не знал, кого выбрало проведение — Лу, Келлера или меня. Нечто смутное — невидимое, но ощутимое, твердое и холодное поджидало нас в темноте. И темнота та была не поверхностная, которую легко преодолевает мысленное зрение, я бы назвал ее тьмой кромешной, если бы не хотел уклонился от избитых сравнений.

Ненадолго мне показалось, будто Лу исчез, и я один стою в коробке лифта. Вязкая субстанция медленно подползала сбоку. Среди обрывков мрака копошились ее щупальца…

Лифт встал. Толчок очень кстати вывел меня из транса. Несмотря на зимний холод, рубашка под курткой насквозь промокла от пота. Капеллан замкнулся, я не смог понять, затронуло ли его мое видение.

— Еще не поздно вернуться, — вдруг сказал он с кривоватой усмешкой и я понял, что видели мы примерно одно и то же.

— Вернемся, как только заберем фонарь.

— Да, холерски грязное место.

В определенном смысле Лу был прав — коридор носил явные следы запустения. С большей части дверей еще не сорвали запечатавшие их бумажные ленты, однако, штукатурка местами уже слегка осыпалась, ее серые крошки пачкали покрытия пола. По стенам расползались высохшие потеки, правда, не крови пока, а только воды.

Мы с капелланом, не сговариваясь, остановились, чтобы передохнуть, я вытер мокрый лоб и попытался сориентироваться.

…Щупальца больше не показывались, зато присутствие Келлера теперь сделалось явным. Он был совсем один не только в комнате, но и на этаже и, очевидно, испытывал острое беспокойство…

Наверное, в том несчастье, которое дальше произошло, сыграла роль наша привычка, полагаться на не зрение, а на пси-способности. Ни мне, ни капеллану не пришло в голову проверять помещение визуально, и мы сразу занялись Келлером — нажали мысленно, принуждая противника к подчинению. Враг побарахтался и отключился — скорее всего, заснул. Лу вытащил складной армейский нож и с ловкостью на грани изящества поддел язычок замка.

— Проход свободен.

Я вошел первым. Комната была почти без мебели. Келлер сидел на единственном стуле. Он, оказывается, не спал и мог адекватно оценить происходящее. Меня поразило выражение на его лице. Страх это реакция на обстоятельства, ненависть есть ненависть, но Келлер, насколько я мог судить, не испытывал страха. Он если и ненавидел, то, скорее, обстоятельства, чем меня. Кажется, он пытался что-то сказать, но мои с капелланом усилия лишили его способности связно ворочать языком.

Я без церемоний обыскал неподвижного врага, но фонаря так и не обнаружил. Под ногами путалась дорожная сумка — открытая, только что перерытая и мною, и капелланом. Пепельница, полная старых окурков, стояла прямо на полу. Единственная женская вещь — изогнутая металлическая шпилька, видимо, забытая Кэтти, торчала в щели косяка. В целом комната выглядела точно так, как может выглядеть временное, на две-три ночи, пристанище беглеца, которое не имеет смысла приводить в порядок. Спущенная надувная кровать Келлера комком валялась в углу. Скорее всего, он был тут не первым, еще раньше комнату облюбовали бродяги. Изначально белая дверь в ванную оказалась изрядно захватанной. За нею было пусто и довольно погано, — я почувствовал эту скверну и поначалу не стал заглядывать внутрь, брезгуя прикасаться к липкой дверной ручке.

И, все-таки, обыск был неизбежен, хотя Лу упорно возился возле Келлера, пытаясь что-то узнать, но тот лишь мотал головой словно пьяный, явно преувеличивая свое недомогание. Не могу сказать, что мысли проходимца совсем не читались — кое-что мерцало, но картины получались сомнительные и посторонние.

— Воздействуйте на него как-нибудь, — попросил я капеллана. — В конце концов, устройте ему легкую реморализацию.

Лу неодобрительно вздернул подбородок.

— Я не умею это делать, а если бы и умел — не стал.

Таким образом, нормаментальный Келлер продолжал дурачил двух не самых слабых псиоников Порт-Калинуса, а мы не могли седлать с ним ничего. Я не занимался рукоприкладством лет десять, но, не выдержав, все же закатил бывшему референту Оттона хорошую пощечину. Тот сделал единственное, что мог — плюнул в меня, но я прочитал его реакцию и успел отшатнуться, но по инерции шагнул внутрь ванной комнаты.

Внутри было темно.

Чужого присутствия я не ощущал. Не было ни тяжести, ни яркости, ни враждебного сигнала — собственно вообще ничего, кроме вони нечистого места… За одним исключением — там дышали. Это легкое сопение различал даже обычный слух.

В следующий миг я второй раз за двое последних суток получил кулаком в лицо, но на этот раз не от Келлера.

Противник ударил меня и пустился наутек. Он был толст, коротконог, я черпнул энергии из запретного резерва, догнал его одним прыжком и без церемоний ударил в затылок.

Враг рухнул, но тут же встал, ткнул меня под дых и развернулся к Лу. Капеллан тоже приступил к практическим действиям — саданул противника в подбородок. С таким же успехом он мог долбить мраморную статую — тот даже не охнул, хотя брызги его крови испачкали и меня и священника…

Не стану подробно описывать драку. Она началась неожиданно, а продолжилась в силу привычки отвечать ударом на удар. Через очень короткое время я вдруг понял, что успеваю только защищаться. Мы оба с капелланом, оказались в одинаково отчаянном положении, потому что не справились с коротышкой сразу же. Он, казалось, не чувствовал никакой боли и не испытывал усталости, хотя выглядел вполне телесным. Стыдно признаться, но на ментальном уровне я по-прежнему не видел никого. Если бы я выказал свою растерянность, он убил бы меня.

Лу от чужого пинка отлетел в угол и там осел на сплющенную надувную кровать. Келлер все еще не мог пошевелиться, однако, он с лихорадочным интересом наблюдал за дракой. Ситуация становилась критической — я был жив лишь потому, что поддел под куртку бронежилет, от головы отводил удары руками, левая пострадала больше правой и почти потеряла чувствительность, но я не сразу обратил на это внимание.

…Меня приковывал его глаза. Глаза напавшего на меня существа. Тусклые, белесые, как иногда бывает у неопределенных блондинов. Невыразительные. Страшные своим стылым взглядом. Враг оставался недоступен для мысленной атаки и, в равной мере, не пытался мысленно атаковать меня.

…Вместо этого он ткнул пальцем в мое горло и промазал лишь на ширину пальца. Длинные ногти, острые, словно у зверя, оставляли глубокие царапины…

Казалось, что схватка продолжается уже долго, но на самом деле все закончилось в считанные минуты. Лу, роясь в складках резиновой койки, отыскал там излучатель Келлера. Какое-то время он не стрелял, опасаясь задеть меня, потом не мог справиться с испорченным запалом, но в итоге выпустил в нападавшего половину заряда.

Понесло паленым, тлела обшивка стен, дымилась пробитая одежда белоглазого. И, все-таки, он продолжал нападать, хотя его движения отчасти напоминали механические судороги испорченной машины. Мы оба, капеллан и я, оказались свидетелями неописуемого зрелища — человек, которому по всем правилам полагалось сделаться покойником, продолжал жить и сопротивляться.

Конец агонии положил тот самый парень с длинной челкой, которого мы полчаса назад видели в гараже. Несомненно, он был замаскированным агентом тайной полиции. Наблюдатель вломился и действовал вполне профессионально — стрельнул белоглазому в голову. Мне кажется, в ход пошла разрывная пуля. Келлер, который уже в значительной степени пришел в себя, воспользовался заминкой и пустился бежать прочь. Старательный работник сыска выстрелил и ему вслед, потом выскочил в коридор и продолжал палить по Келлеру, но каждый раз мимо, мне кажется, что бывшего секретаря Оттона выручала хромота и происходивший от нее неровный и непредсказуемый бег. Обозленный агент понесся вслед за добычей, а Лу показал мне фонарь, извлеченный из складок резиновой кровати.

— Через несколько минут наблюдатель вернется. Отделаемся от прибора поскорее.

…Мы сделали то, что могли — нашли в ванной утилизатор и сунули священный фонарь в полузаросшее грязью отверстие. Потом отыскали угол почище и перевязали друг друга. Лу пострадал очень сильно, но, как бывает при его варианте трансмутации, держался бодро. Парень с челкой и впрямь вернулся, к тому же крайне раздосадованным — Келлера он упустил, фонаря не нашел, а потому напористо принялся за нас и для начала потребовал показать документы…

* * *

…Все это имело последствия, растянувшиеся примерно на месяц. Наши отношение с властями не улучшились, но и не испортились окончательно, а тайна уничтожения реликвии Разума так и осталась со мной.

Я долго размышлял, почему предчувствие чьей-то гибели оказалось ложным (оно не могло относиться к убитой агентом твари). Сомнения разрешились в тот самый день, когда меня, безо всякого предупреждения, в последний раз посетил Келлер. Я был дома и очень удивился.

— Я ненавижу вас, — без околичностей сказал он.

— Вы пришли сообщить мне об этом?

— Да. Не будь вы высокомерным мутантом, вы бы не полезли вершить справедливость в деле, которое вас не касается. Не будь вы, к тому же, растяпой, вы не притащили бы за собой агента.

— Ну и что?

Келлер махнул рукой.

— После этого мой контракт с нанимателями сорвался, а за небрежность в работе полагается наказание. В такие дела нельзя вмешиваться ради развлечения, а если уж вмешались, следовало довести работу до конца.

— Как?

— Убить меня, а не мяться.

Он, странно скривившись, положил на стол коробочку. Я не притронулся к ней.

— Откройте, — приказал он. — Это мне подбросили вчера.

Тогда я выполнил его желание и отковырнул плоскую крышку.

Внутри, на бархатной подушечке, бледное и округлое, как раковина, лежало женское ухо. Сережка в виде двух скрещенных стрел до сих пор еще оставалась в мочке. Я узнал эти украшение и вспомнил девушку из клуба, как будто сложились в правильном порядке фрагменты головоломки.

— Эта побрякушка принадлежала Кэт, — хрипло сказал Келлер и вытащил сережку. — Возьмите и считайте трофеем.

Он спрятал коробку с кусочком мертвой плоти, а блестящее украшение швырнул мне прямо в лицо.

— Ухо я похороню, — зачем-то пояснил он.

— Нужно заявить в полицию.

— Поздно, мутант недоделанный, — сказал мне бывший секретарь Оттона, употребив вместо «недоделанный» весьма неприличное слово. Он, сгорбившись, ушел, а мой дом проводил его молчанием.

Вот, собственно, и все. Серьгу я оставил на память. Мне очень жаль, хотя с годами и опытом способность жалеть притупляется. Одно время я верил, что несчастная девушка жива. В конце концов, последствия стресса можно вылечить, а отсеченные ткани легко реконструировать. Я многократно входил в транс, пытаясь отыскать ее в ментальном эфире Порт-Калинуса, запросил Систему, надеясь получить достоверные сведения о пропавших без вести иллирианках, потом уговорил своих влиятельных знакомых заняться этим делом. И все равно не нашел никаких следов.

Ближе к весне я снова оказался на побережье и посетил магазин морских сувениров. Лавочник показал мне весь свой набор новинок, но интересной оказалась только одна.

Серьга в виде двух скрещивающихся стрелок была немного погнута, замочек сломан, но стиль и качество выдавали работу мастера.

— Откуда это?

Он удивился до такой степени, что попытался залезть в мою голову, но встретил жесткий отпор и отступился ни с чем.

— Откуда? — переспросил коллекционер в некотором раздражении. — Ну что за вопросы… Мой кибер выловил это на глубине, — уже успокоившись, равнодушно ответил он.

Глава 11. Возвращение Риордана

В заброшенном доме Северинов обосновался зимний холод. Мебель мародеры вывезли подчистую, исчезли даже крючки для полотенец. Уцелело только самое тяжелое — искореженный, но так и не вскрытый сейф и массивный дубовый стол отца. Изрезанный ножом, этот стол нес на себе короткое ругательство. Били стекла снаружи, били их и изнутри, поэтому осколки теперь лежали по обе стороны окон. Сквозняк нагнал в комнаты мелкого мусора. Мик устроился на ночь в разграбленной гобеленовой мастерской, не раздеваясь, прямо на полу, там было тоже пусто, но почище. Ближе к утру в дом вломились, не спрашивая согласия, но это были не мародеры. Равнодушный офицер-каленусиец курил и ждал, пока оператор водил детектором возле висков Северина. Судя по лицам, результат обескуражил их обоих. Гости ушли так же неожиданно, как и появились, видимо, сочтя Мика не опасным. Он уже не смог уснуть и до утра раздумывал, где теперь искать Риордана.

Уником толстяка-сострадателя не отзывался, не было уверенности, что магистр медицины находится в Порт-Иллири.

Оторванные от паркета досочки хорошо горели в камине. По словам соседей (робких, перепуганных и с признаками начальной трансмутации на несчастных лицах) гражданских авиарейсов на Арбел не было уже давно, едва ли не со времени таинственной гибели регента Линдера.

Новое утро сильно походило на предыдущее за одним только исключением — пошел обильный дождь, предвестник близкой весны. Мокли голые кусты в саду, мок затоптанный холмик, под которым покоилась овчарка Тэнку. Под окном скулила собака, но это была другая собака — с висячими ушами и клочковатой шкурой брошенного животного.

— Лотер?!

Это, и точно, был он. Северин сгреб пса и обнял его мокрую голову. Вероятно, животное проделало путь на юг с кем-то из беженцев и уже в городе набрело на извилистый след Северина.

Эта встреча была чудом, но теперь Мик не знал, чем кормить собаку. Днем они гуляли вместе по изменившемуся городу. Жалюзи на окнах запертых магазинов напоминали бельма. Университет остался почти целым, если не считать раскуроченных дверей. Все полезное из него вывезли. На площади Величия сизые голуби, нахохлившись, рядами сидели на статуях с отбитыми носами. Дворец, который принадлежал Линдеру, а до него и Оттону II, оказался уничтожен почти полностью. Мик смотрел на руины молча, поймав Лотера за ошейник. Он не знал, каким оружием это сделано, но каменные блоки распались в щебень, слои цемента словно испарились, грифоны, барельефы фронтона, теперь лежали на мостовой, они не просто сломались — детали сгладились так, как обкатывается кусок мыла от долгого употребления.

— Странное место, правда? — спросил кто-то из-за спины.

— А, это вы, Август.

— Я никогда не видел дворца Оттона в целом состоянии, хотя, если верить электронным изображениям, это крыло прежде смотрелось величественно. Когда наши солдаты вошли в Порт-Иллири, все уже развалилось. Заметили странность? Это не взрыв. Немного похоже на действие мины-дезинтегратора, с одной только разницей — дезинтегратор вызывает химическую реакцию, которая быстро размягчает конструкции, а тут они не потекли, а, скорее, рассыпались в порошок…

— Могу я попросить вас о помощи? — без околичностей поинтересовался Мик.

— О любой помощи, которая не вредит третьим лицам.

— Нужно отыскать человека по имени Прокл Риордан.

— А хочет ли он этой встречи? Возможно, ваша встреча повредит этому человеку.

— Мы были друзьями.

Август заколебался с добросовестностью существа, привыкшего просчитывать последствия.

— Можно, я загляну в ваши скрытые от меня намерения? — с некоторым смущением попросил он.

— Вы достаточно сильны, чтобы сделать это, не получая никакого разрешения.

— Да. Но моя этика запрещает жесткое вмешательство.

Доверие к этому каленусийцу оставалось под вопросом. Август мог отыскать магистра медицины своими методами — в этом не приходилось сомневаться. Но в распахнутом разуме Северина он легко прочитал бы историю о контейнере генерала Линдера и безымянной могиле отца в южных горах. Отдавая маленькую информацию, чужак получал большую, а Мик уже приучился ничего не отдавать просто так.

— Вы что, меня боитесь? — осторожно поинтересовался Август.

— Да, боюсь.

— Зря. Хотя… не имеет значения. Пойдемте в сторону. Я не трону ваших секретов. Присядем вон на ту скамью. На меня можете не смотреть, зрелище не самое приятное.

…Мик все же не удержался от подглядывания. Сострадатель сидел длинный, прямой и застывший, похожий на восковую копию самого себя. Наконец, он ожил и даже слегка порозовел.

— Давайте, я покажу место на карте.

Место находилось очень далеко от обычной квартиры Риордана.

— Идите, — посоветовал Август. — Я чувствую, что вам сильно не терпится, но будьте осторожны. Я не пророк, так что на мои слова не следует полагаться всецело. Однако с вашим другом не все ладно. Не исключено, что болен или боится. Я бы пошел с вами, но знаю, что вы мне не очень доверяете…

(«Совсем не доверяю…»)

Мик оставил мутанта на скамейке и долго плутал по лабиринту прежде знакомых улиц. Дом, который он отыскал, выглядел необитаемым. Остатки сломанной мебели еще громоздились в изуродованном проеме окна. Ненужная больше рама скалилась осколками. Дверь оказалась грубо заколоченной, а дворик был густо усеян голубиным пометом. Запустение присутствовало и внутри дома — ободранная мебель показывала ребра арматуры, женская рубашка, забытая, уже полинявшая, свесилась с табурета на пол.

Картину дополнял размеренный звук, похожий на натужный шелест. Звук ненадолго прекратился, потом повторился опять — ритмичный и свистящий, как будто за стеною пытались играть на испорченной детской флейте. Мик не сразу понял, что это значит.

— Риордан!

Медик лежал в соседней комнате — навзничь, в одежде, на голой раскладной кровати. Крупный, даже тучный, он дышал медленно и со свистом. Хотя заражение произошло много недель назад, инфо-распад еще не затронул круглого добродушного лица. «От судьбы не уйдешь». Мик сел на скрипучую койку. Извинения, запоздалые и никчемные, ничего не меняли. Единственный друг уходил навсегда. Оставалась только смута в душе и горькое осознание собственной вины.

— Прощай, старик.

Возможно, Мик просто ненадолго отключился, потому что, пропустил момент появления в комнате второго человека.

Им оказался все тот же супермутант Август.

— Вы уж извините, что я пришел следом, — смущенно сказал он. — Меня разобрало любопытство. Это и есть ваш лучший друг?

Август взял безвольную ладонь магистра в свои худые пальцы.

— При таком ранении выживают.

— Что?

— Легкое не задето. Его перевязали, прежде чем положить здесь.

Август осторожно расстегнул куртку и рубашку на Риордане. Повязка пропиталась бурой кровью и засохла.

— Его привезли с простреленным боком, перевязали и переодели, чтобы скрыть ранение. Вот в этих местах — тут и тут — одежда надрезана, чтобы ее легче было надеть. Скорее всего, раненый уже тогда был без сознания. Он лежит тут около суток.

«Это не инфо-распад, — с облегчением понял Мик. — Риордан выкарабкается»

— Помогите ему, вы ведь умеете…

— Я это и собираюсь сделать. Посидите спокойно, я разберусь, как помочь и не навредить. Кстати, стреляли из каленусийского армейского пистолета. Я не поручусь, что ваш друг не связан с нелояльными властям элементами столицы.

— А разве такие есть? — ехидно спросил Северин.

— Да, — коротко ответил Август. И добавил:

— Как ни странно, но в основном местные паранормалы. Их не касается трансмутация, поэтому у них есть время подумать. А где мысли, там и ненависть, тем более, что формальных поводов больше, чем достаточно.

— Что будет с моим другом?

— Ничего. Я, конечно, не донесу на него, хотя и должен.

Северин не стал спорить, но не поверил. Август тем временем действовал ловко и обстоятельно — срезал повязку, достал личную аптечку и обследовал рану.

— Ваш дом в Порт-Иллири цел? Если цел, заберите раненого туда. При нормальном уходе он поправится довольно скоро.

Мик нервничал, пока не расстался с псиоником. Потом еще раз оценил обстановку. Магистр медицины весил немало и оставался в беспамятстве. Ожидание на месте выглядело опасным, а поездка по городу еще опаснее. Лотер заскулил, напоминая хозяину о себе. Мик обошел заброшенное здание, но не заметил ничего подозрительного. Во всех остальных комнатах залежался многодневный слой пыли. Северин устроился на картонных ящиках, которые перенес в ту самую комнату, в которой находился Риордан. Дыхание раненого сделалось ровнее. Он, действительно, дремал, приведенный в это состояние вмешательством Августа.

Следующую ночь взвинченный Мик провел без сна, он лежал в темноте на коробках рядом с собакой и пытался понять логику событий. Судя по прошлым рассказам Риордана, все его друзья погибли вместе с отцом Мика, следовательно, не имели к тайным действиям и ранению магистра никакого отношения. «Риордан должен очнуться. Он сам обо всем расскажет».

* * *

Утро началось с того, что зарычал Лотер. Незнакомый мужчина — белесый, полный, с бесцветными глазами, сидел на пустом ящике, нелепо подтянув колени к подбородку. Незваный гость с брезгливым интересом изучал Северина.

— Нет, вы мне не подходите, — сказал он наконец. — Я хотел предложить сделку, но вы слишком слабая тварь.

— Знаете что, убирайтесь-ка в задницу, — заявил до конца проснувшийся Мик, его страх на время исчез под натиском злости. — Если вы не владелец здания, а что-то мне подсказывает, что вы просто наглый бродяга, то следует понимать, что место уже занято. Поищите себе угол в каком-нибудь подвале.

— Ладно. Вы ничего не поняли, ну и славно. Оставайтесь по-прежнему в заблуждении.

Белесый исчез внезапно, но и не так загадочно, как тают привидения. Мик успел заметить движение, смазанное скоростью, уловить порыв сквозняка и услышать прощальный хлопок дверей. Пришелец оставил после себя ауру мерзости — не той, которая присуща обычному, физическому безобразию или болезни — гость был неказист, но и только. Мерзость была особого толка. Можно было не сомневаться — ни страх, ни этика, ни отвращение не помешают странному совершить любой поступок. Любой, который он сочтет целесообразным.

Мик сплюнул вязкую слюну. Тихо и угрожающе рычал Лотер.

Риордан охнул и заворочался.

— Пить хочешь? — спросил Мик.

— Выпил бы пива, но боюсь, что стошнит. По крайней мере теперь я знаю, что этот кругленький тип — не моя иллюзия.

— Ты с ним виделся раньше?

— Да. Он нашел меня сам и интересовался образцом. Тем самым, который достался твоему отцу. Мы говорили недолго и немного на повышенных тонах. Он понял, что я знаю об инфо-распаде и не собираюсь искать контейнер в горах. Может быть, он понял что-то еще.

— Когда тебя подстрелили?

— Тем же вечером, но это был кто-то другой. Белесый тип мог бы убить меня голыми руками — мы оба толстяки, но он очень быстрый.

— Тогда кто стрелял?

— Не знаю. Не могу даже толком вспомнить, как я тут оказался. Вроде бы, привезли в фургоне. Ты что ли?

— Нет, не я. У тебя остались друзья в Порт-Иллири?

— Никого.

— Может быть, родственники…

— Забыл что ли? Я мальчик из приюта.

То ли лечение Августа помогло, то ли магистр оказался довольно крепким, но ему, видимо, полегчало. Риордан даже попытался сесть.

— Больно, зараза, — печально охнул он.

— Двигаться сумеешь?

— Да.

— Тогда я подгоню джип и отвезу тебя к себе домой. Вдвоем мы сумеем отвадить того, белесого. Кроме того, у меня есть хорошая собака, хотя она еще не обучена…

Риордан замотал головой, но, не отрицая, а пытаясь развеять наваждение, а потом покорно согласился. Этим же вечером они вдвоем с Миком сидели возле камина, подбрасывая в пламя новые маленькие досочки, оторванные от паркета.

— Я неудачник, — мрачно сказал Риордан. — Когда-то, в прошлой жизни, у меня были друзья. Мы тайно боролись с тиранами — сначала с Его Величием, потом с тем, другим…

(Мик понял, что речь идет о Линдере)

— Все пошло прахом, — с покорным фатализмом добавил сострадатель. — Тираны перемерли без нашего вмешательства, а в Порт-Иллири пришли чужаки, для которых мы — то ли дети, то ли животные.

Риордан кашлял и, наводя беспокойство на Мика, крупными глотками отхлебывал из мутной бутылки. Самогон (по словам магистра, «для дезинфекции») заранее купили на черном рынке, в уплату пошла серебряная вилка для кексов. Дощечки паркета в камине горели, горели, и догорели, разваливаясь мутно-серым порошком.

— Мы тут сами виноваты, — глухо говорил магистр. Он был сильно пьян, это сказывалось в движениях, в печальной поволоке глаз, но способность мыслить все еще оставалась острой. — Мы не стали сопротивляться и сдались мутантам без боя, решив, что Линдер — главное зло. Теперь регент мертв, но стало только хуже.

— Ты о чем? — спросил осоловевший Мик.

Риордан вздрогнул, нагнулся пониже к Северину и проворно зашептал ему прямо в ухо: — Супермутанты с севера знают кое-что, это же кое-что знал и Линдер. Они, должно быть, хотели договориться регентом, но что-то там сорвалось. Каленусийцам нужен был экспорт их мутации. Они хотят, чтобы все сделались такими же измененными засранцами, как и они сами. Заметь, это говорю я, который и так отличается от них не намного.

— Они могли продать свои технологии нашему императору или, по крайности, подарить. Я не понимаю, зачем надо было стрелять в людей…

— Есть подарки, которые принимать опасно, а отвергать еще опаснее. И Оттон, и Линдер дураками не были. Они понимали, что общая трансмутация разрушит основы.

— А зачем все это каленусийцам?

— Не знаю.

— Как все это повлияло на судьбу моего отца?

— Пожалуй, самым прямым образом. Твоего отца убил образец, но образец появился именно тогда, когда это было кому-то выгодно.

— Технология северян?

Риордан покачал головой.

— Им это не выгодно, — твердо отрезал он. — Им нужны были живые и похожие на них мы, а не мертвые и распавшиеся… Знаешь, я мог бы вернуть контейнер в город и отправить на тот свет пару-тройку тысяч оккупантов, а заодно и в двадцать раз больше своих сограждан, которые допустили все это…

— Вернешь?

— Нет.

Риордан допил бутылку и забросил ее в угол.

— Если нет другого выхода, пускай живут все. В конце концов, я сострадатель.

— Как Август?

— Какой Август?

— Тот парень из гуманитарной миссии, который лечил тебя.

— Я его совсем не запомнил. Знаешь… я до сих пор еще человек, а он, возможно, уже нет…

Магистр медицины вскоре отключился. В таком состоянии он утратил все свои способности и выглядел совершенно беззащитным. Мик, сидя на корточках, рассматривал корчи умирающего в камине огня.

«Что бы ни говорил Риордан, но тот белесый шустрик сильно похож на убийцу». Длинно и зло зарычал Лотер. В глубине дома коротко хрястнуло, трещала рама кухонного окна, из задних комнат потянуло сквозняком. Шаги оставались неслышимыми, выдавал пришельца не звук, а ворвавшийся следом холод мокрого снега и запах мертвой листвы из сада.

Мик понял, что нужно спешить. Он бесшумно скользнул в кабинет, сейф, на панели помятого сейфа набрал дату рождения леди Марго, но замок не сдвинулся.

— Риордан, проснись!

— Что такое?

— Помоги, нужно открыть сейф. Считай ментальный след моего отца.

— Зачем? Ладно, я стараюсь… Пока ничего. Сейфом давно не пользовались.

Лотер теперь лаял испуганно, с тоскливым подвыванием. Мик представил себе профиль Нины, густые ресницы, особенно нижние, темную прядь, заведенную за ухо, беззащитный висок. «Если меня сейчас пришибут, я не успею вмешаться и она…»

Пятая комбинация оказалась почти правильной. Внутри сейфа звякнуло, хотя звук получился едва различимый.

— Поправь четвертую цифру, — посоветовал Риордан. — Это должна быть восьмерка.

Рукоять замка казалась мокрой и холодной как подтаявший лед, щелкнуло, и дверца открылась, у задней стенки чернел длинный контур излучателя. В тот же момент лай пса оборвался коротким визгом. Пришелец с бесцветными глазами стоял в дверном проеме.

— Добрый вечер, — чуть презрительно сказал он.

Северин, не тратя времени на ответ, придавил кнопку. Луч прошел по одному косяку (задымился декоративный пластик), пересек провал двери и полоснул по косяку другому, рассекая проход, словно бутерброд ножом, но толстяк гибко присел и сразу же метнулся на противника. Его быстрота выглядела неестественной, а силуэт — расплывчатым. Мик принял удар в подбородок, отлетел навзничь на пол, не выпуская излучателя. Луч второго выстрела чиркнул по обманчиво грузному телу материализовавшегося «белесого».

На этот раз противника зацепило. Распалась рубашка, канавка ожога глубоко ушла в тело, страшновато запахло пригорелым бифштексом, но белесый продолжал двигаться, как ни в чем не бывало, так что Мик едва успел откатиться в сторону.

— Стреляй ему в морду! — истерически орал Риордан. Судя по другим звукам, медик, цепляясь за стены, и спотыкаясь, пытался добрести до кабинета.

— Ударь его по мозгам! — в ответ просил Северин.

— Я уже пробовал — не получается.

Мик получил еще один сокрушительный пинок, на этот раз перехватило дыхание, он кашлял, лежа на полу и прикрывая собой излучатель. Белесый зацепил беспомощного противника ногой, чтобы перевернуть на спину.

Следующий выстрел пришелся в чужую голову, и все же невредимые бесцветные глаза смотрели прямо в зрачки Мика, губы на изуродованном лице шевелились:

— Не старайтесь, не выйдет.

Белесый приблизил к Северину оплавившееся лицо. Он некоторое время рассматривал человека с холодным интересом — как вещь, потом силой разжал его пальцы и забрал излучатель.

— Меня интересуете не вы. Глупо было сопротивляться.

Он прижал ствол к шее Северина, но так и не выстрелил. Еще не веря в спасение, Мик приоткрыл зажмуренные глаза… Поодаль стоял мутант Август. Он был каменно неподвижен, но вокруг словно бы металась смазанная тень, и растерянный Северин не сразу понял, что происходит.

Тенью был белесый. Он пытался ударами и пинками достать противника, но раз за разом отступал, словно натыкаясь на невидимый барьер. В конце концов тени сгустились и уплотнились, сложившись в толстую фигуру. Монстр повернул морду в сторону людей и вздохнул, как это делают животные, потом мягким и неохотным шагом ненасытившегося хищника вышел из комнаты. Смертельные на вид раны не мешали ему. Северин поймал себя на том, что не может справиться с дрожью.

— Добрый вечер, —очень вежливо поприветствовал Август.

Он подобрал оброненный чужаком излучатель, поставил на предохранитель, брезгливо вытер носовым платком, и сунул оружие в карман.

— Я не вполне справился с ситуацией, хотя и помешал ему, — бесцветным голосом уставшего человека сказал каленусиец, — Удивительное существо. Моих возможностей хватило только на защиту.

— Как вы отыскали нас?

— Да все тем же способом… Для меня найти человека в городе вовсе не проблема.

— Этот блондин — кто он?

— Мы называем таких потусторонниками. Кажется, они и сами себя так называют, хотя оттенки смысла добавляют оригинальные. Убить его сложно, но можно, мне случалось наблюдать вскрытие трупов.

— Он человек?

— Да, вероятно, но искусственный.

— Кто его создал?

— Для вас не имеет значения.

— Риордан!

— Я тут.

Раненый магистр сидел, привалившись широкой спиной к стене, и поглаживал ушибленного, плачущего пса. Он вскользь посмотрел на Августа и отвернулся, вроде, не собираясь произносить благодарностей.

— Я, пожалуй, отправляюсь по делам, — не очень уверенно сказал каленусиец. — Ваш враг долго не вернется, — ободряюще добавил он. — Я уже сказал, что потусторонника трудно убить, но боль он все-таки чувствует.

— Это гость уже приходил вчера утром.

— Выжидал. Ему нужны были не вы, Мик, а Риордан. Причем, живым и более-менее целым. Он убедился, что Риордану оказана помощь, и сегодня вернулся, чтобы забрать своего пленника.

Магистр кивнул.

— Ловля на живца, пробормотал он. — Потустороннику нужен образец. Тот самый. Он хотел получить его от меня. Ты просто мешаешь ему, друг Северин.

— Потусторонник хочет не допустить трансмутации на иллирианской территории, — быстро сказал Август. — Если укрыть контейнер где-нибудь в столице, допустим, в разбитом здании, или в канализационном коллекторе, то через недолгий срок живых в Порт-Иллири не останется.

— Линдер собирался сделать то же самое.

— Неизвестно, являлся ли потусторонник Линдеру. Может быть, они поладили, но не до конца. Покойный регент честностью не отличался. Если бы преторианцы точно знали о свойствах контейнера, они не позволили бы боссу пустить его в ход. Их ученые поняли правду слишком поздно, когда уже начали сходить с ума.

— Зачем он противостоял трансмутации?

— Потусторонник сам по себе ничто. Хозяину потусторонника не выгодно усовершенствование человечества, невыгодно до такой степени, что он пойдет на любые жертвы и затраты.

— И это говорите вы? — Вмешался Риордан. — Вас, мне кажется, жертвы тоже не смущают.

Августа передернуло.

— Они меня смущают. Просто иногда приходится выбирать меньшее зло. Я не могу приблизиться к контейнеру и унести его, потому что умру, и, хотя, смерть меня не особенно пугает, брошенным предметом воспользуется кто-нибудь другой, по злому умыслу или по неведению — без разницы. Но можно оставить образец в горах, в безопасном месте, о котором никто не узнает.

— Поэтому вы решили убить последнего свидетеля, меня? — снова спросил магистр.

Мутант не ответил, но Мик понял все.

— Вы прочитали мои мысли, мое прошлое, историю гибели моего отца, еще там, в степи?

— Да.

— Вы вернулись в Порт-Иллири и попытались уничтожить моего друга, единственного, кто знает, где спрятан контейнер и который может взять его в руки безо всякого вреда для себя?

— Да. Сначала я хотел ограничиться наводкой забвения, но понял, что не смогу справиться с вашим приятелем. Тогда я использовал пистолет.

— Ну вы и сволочь.

— Я сострадатель. Мне очень трудно кого-нибудь убить. Но тысячи… сотни тысяч погибших… Поймите, Мик, он, Риордан только один. Я верю в его порядочность, но не доверяю его стойкости. Вас заботят друзья и родные, а меня — только человечество. Каким бы злым и бестолковым оно ни было, я люблю людей как вид и готов сделать все для их выживания.

Ни медик, ни Северин не нашлись, что ответить.

— Почему вы не довели дело до конца? — спросил, наконец, медик.

— Сначала мне помешал настырный потусторонник. Он забрал раненого и спрятал, хотя и не надолго. Потом я не решился стрелять на глазах у Северина.

— Вы еще раз будете меня убивать? — поинтересовался Риордан.

— Нет, — ответил Август очень серьезно. — Кое-что нужно или делать сразу или не повторять никогда. Поэтому я ухожу и не прошу извинений. В конце концов, удачное спасение одного человека компенсирует неудачное убийство другого.

Он встал и удалился, прямой, правильный, добрый и беспощадный, словно охваченный холодным ветром. Мика вывела из задумчивости яростная брань медика, тот ругался самозабвенно и долго, поминая древних демонов и полузабытых богов.

— Вот за это я и не люблю таких как он ребят, — под конец брюзгливо заключил толстяк. — За благо человечества они размажут тебя как какашку. Я рад был забыть место тайника, но не могу. Неплохо было бы иметь сговорчивого товарища — неболтливого, тупого, к тому же невосприимчивого к пси-распаду, чтобы он перепрятал проклятый образец в такое место, о котором я уже и знать не буду. И что же? Таких людей нет. Умерли все, кто имел дело с контейнером, а первым умер тот отморозок, который продал эту штуку твоему отцу. Помню — над телом парня выл пес, почти такой же масти, как твой. Джури привез свое животное из Ахара, он говорил, что подобрал ничейную тварь в степи, они везде ходили вместе…

Риордан все говорил и говорил, но Северин уже не слушал друга.

— Я знаю такого товарища — не болтливого и, как ни странно, невосприимчивого. Он пробыл близ контейнера и все-таки остался жив.

— Кто? — сердито спросил магистр.

— Разгадка была близка, мы просто не замечали ее… Я даже не знал, какое странное существо устроилось рядом со мной.

— Да кто же? — повысил голос Риордан, встряхивая за плечо заторможенного Мика.

— Общая собака, моя и Джури, эта самая собака Лотер…

Часть четвертая. Хроники последней зимы

Глава 12. Пророк обязан умереть Восточный сектор Конфедерации, затем Арбел

Путь до границы с Арбелом Келлер проделал в одиночку на купленном каре. Поддельный конфедеральный жетон выглядел безупречно, подозрения могла вызвать только норма-ментальность водителя, но он купил шлем и не снимал его даже на ночь.

Приграничный берег Таджо белел заносами, в окулярах бинокля как пупки торчали сторожевые вышки. С этого момента шлем грозил сделаться бесполезным и даже опасным — потревожить какого-нибудь штатного пророка охраны, но выбросить единственную защиту у Юлия не поднималась рука. Он ограничился тем, что выдавил из височного гнезда блок питания и сунул его в рюкзак, на дно, положил туда же шлем, обернув оба предмета пленкой. Машину пришлось загнать в овраг и там оставить. Это увеличивало годовой долг самого Келлера, однако он решил не думать о неприятностях раньше времени. Два дня прошли почти без толку. Мерзлая река блестящей полосой тянулась на север. Голое ледяное поле просматривалось насквозь. Там, где ключи впадали в основное русло, лед истончался до темного провала полыньи. По ночам совсем близко фыркали одичавшие пони. Временами их табун появлялся у воды, полуразумные животные позволяли трогать себя, но при попытке сесть верхом лягались и отбегали в сторону. Поломанный наст подсказывал, где кормится табун — на противоположном берегу, в Арбеле. Юлий потратил часть пищевых концентратов, задабривая вожака.

Даже в самые глухие часы ночи южную сторону горизонта окрашивал всполохами огней Мемфис. Там было физически комфортно, но опасно.

Келлер в Мемфис не сунулся, он остался на пустоши, для укрытий выбирал густые, хоть и безлиственные от холода заросли, часто меняя место, каждый раз сооружая шалаш из веток. В остальное время думал, ждал и грел пальцы возле спиртовки, бесстрастно наблюдая, как убывает запас горючего. Решение сложилось само собой, в то самое утро, когда иллирианец разглядывал полосу странно истончившегося снега. В летние месяцы самый внимательный наблюдатель не понял бы ничего, но кабель, зарытый поздней осенью, выдавал себя этой полосой. Келлер не поддался соблазну перерезать медный нерв сигнализации… Он начал действовать, лишь отоспавшись и отогрев пальцы — сначала долбил мерзлую почву, понемногу обнажая кабель, потом аккуратно вспорол плотную оболочку ножом. Крошка-кибер впился контактами в сердцевину линии, замыкая ее на себя. Келлер выждал, не грянет ли тревога, но стояла тишина — лишь уныло свистела метель. Вчерашняя видеозапись пошла в систему, создавая ложный сигнал: образец сонного зимнего спокойствия…

Очень жаль, но кибера пришлось оставить возле кабеля. Садиться на пони верхом Келлер не решился, но шаг коротконогих лошадей позволял человеку не отставать. «Теперь все зависит от того, замаскирует ли их аура мою».

Животные, не торопясь, переходили реку по льду. На фоне белесого неба зимы ясно выступили силуэты вышек, там, в специальных коконах, грезят в полусне чужие пророки…

Над суевериями можно смеяться, но не считаться с ними нельзя. Референт Оттона никогда не сомневался в проницательности священников Разума, да и в беспощадности тоже. Над мохнатыми спинами пони клубился легкий пар. Речной лед кончился, сменился кочкам чужой земли, верхушки вышек скрылись за цепью пологих холмов, и Юлий успокоился — самое опасное место он уже проскочил. Через полчаса (слишком поздно), с конфедерального берега донесся унылый и бесполезный сигнал тревоги.

* * *

На отдых Келлер останавливался, где придется, обычно — в маленьких крестьянских хуторах Арбела. Цивилизация мало коснулась этих мест, хозяева избегали прямых вопросов, а заглядывать в чужие мысли запрещает религия луддитов. Выключенный шлем отлеживался на дне рюкзака, под консервными банками и запасной одеждой. Иллирианца мог выдать легкий акцент, но акцент он приспособился маскировать под притворным заиканием.

К концу первой недели напряжение и холодные дневки сделали свое дело — боль в колене беспокоила все сильнее. Прием допинга оборачивался такими видениями, что Юлий подумывал, не выбросить ли в снег две-три оставшиеся дозы. Он все же использовал одну по назначению, и во сне увидел лабиринт. Туда не проникало солнце, но призрачный, невесть откуда взявшийся свет позволял увидеть бетонные плиты стен и угловатые силуэты чужаков. Несмотря на странность, место вовсе не выглядело иллюзорным…

— Ты кричишь во сне не по-нашему, — сердито сказал очнувшемуся гостю хозяин.

— Моя мама была иностранка, — не без тонкой иронии ответил бывший референт императора, и фермер-псионик, способный самоучка, не искушенный в словесной игре, увидел правильность утверждения и сразу успокоился.

Келлер же не стал испытывать судьбу, он ушел рано утром, как только посветлела полоска неба на востоке.

…Маленький хутор поначалу выглядел безопасным. Глухая баба равнодушно ткнула локтем в сторону сарая. Вечером она доила коз — Келлер хорошо слышал посвистывание автоматической доилки. Крестьянка сидела на перевернутой корзине и наблюдала за возней маленького кибера, ее веки совсем не дергались, как будто заодно она грезила наяву. Дочь хозяйки, грудастая деваха с влажным ртом лениво обрывала с низких кустов гроздья почти перезимовавших, в тонкой кожице ягод.

Ужина гостю не предложили, пока он не показал гинею. Монета была каленусийской, но, по счастью, такие деньги ходили и в Арбеле.

Ночью Келлер проснулся, потому что услышал дыхание девушки, ощутил быстрые прикосновения рук. Она вовсю шарила в его карманах. Псионичка почувствовала пробуждение гостя, и круглое лицо сложилось в пренебрежительную гримасу.

— У тебя нет излучателя, — насмешливо сказала она. — Ты ничего мне не сделаешь. Только попробуй, и я испорчу твою голову.

Шлем на дне рюкзака девушка не заметила или не поняла назначения странного предмета.

— Не будем ссориться, — примирительно предложил Келлер. — У меня есть деньги. Если это тебя устроит, можешь забрать их все.

— Я заберу, что понравится, но после того, как мама тебя убьет.

Она не торопилась, наслаждаясь властью. Иллирианец прикинул, сумеет ли женщина прочитать чужие мысли. По поведению получалось, что едва ли.

— Не сердись, пожалуйста. Я выполню все, что ты прикажешь. Если ты не против, подарю тебе еще кое-что и научу этим пользоваться. Эта вещь у вас вне закона. Дорогая электроника, которая доставляет удовольствие. Ты можешь оставить ее себе или, если не боишься, продать любителю в Арбеле…

— Я не боюсь ничего, — довольно наивно ответила крестьянка. — Но мне не нужны эти ваши штучки для грешников.

Помешать девушка, впрочем, не пыталась. Он, не вставая, подтянул к себе рюкзак, на ощупь вдавил в гнездо блок питания, вытащил шлем и, заставляя себя держаться невозмутимо, надел его и застегнул у подбородка.

— Вот, смотри, как это действует…

Грабительница отреагировала быстро, но не моментально, что подтвердило догадку Келлера — девушка никогда не видела запрещенных в Арбеле пси-шлемов.

Бывший референт, не опасаясь ментальных неприятностей, стукнул ее кулаком в висок. Ведьма рухнула без крика, словно узел с тряпками. Ее глухая мать ждала снаружи. Старуха не могла слышать шагов мужчины, но приближение его почувствовала. Из оружия у нее оказались только вилы, Келлер увернулся, острия ткнулись в трухлявые доски сарая, он же, отобрав опасный предмет, треснул противницу рукоятью по темени.

…Обыск дома ничего не дал — только домашняя утварь, поношенные платья, немного техники, ни книг, ни писем, ничего интересного. Крестьянский вид женщин мог оказаться маскировкой. Вероятно было и другое — мать и дочь попросту промышляли разбоем. Все же Келлер не стал жечь ферму в отместку. Он связал бесчувственных пленниц и оставил их в сарае, спешно собрал свои вещи и сбежал окружным путем, долго путая следы и прислушиваясь к нарастающей боли в колене…

…На следующий день поземка усилилась. Холод стоял нешуточный, Келлер поправил рюкзак, натянул на озябшие пальцы рукавицы, хотел было убрать бинокль в рюкзак, но передумал и прицепил на пояс — на каменистых плешах предгорий заросли редели, позволяя следить за оставленной позади равниной. Сейчас равнина была пуста и чиста, никаких признаков погони. Две последние пачки пищевого концентрата искрошились, под тонкой оболочкой шуршало, Келлер из осторожности решил не разводить костер, он, не снимая рукавиц, разорвал упаковку и тщательно разжевал содержимое. Осторожности ради, пустую упаковку не бросил, а оставил в кармане. Недолгий отдых только усиливал усталость — леденящим ветром прохватывало насквозь. Скалы местами выглядели так, как будто их резали гигантским ножом.

— Эй!

Человек в маскировочной куртке появился из ниоткуда. Скорее всего, он давно следил за пришельцем, но держался не угрожающе, даже показал пустые, без оружия руки, хотя характерный блеск глаз выдавал в нем псионика.

— Я проводник, — широко улыбнувшись, сказал парень по-каленусийски и скороговоркой добавил условную фразу.

Не считая измененных мутацией радужек, у проводника была простая и здоровая внешность сельского жителя. Он не принадлежал ордену, а лишь помогал адептам, получая от людей командора умеренную плату. Возможно, он даже не подозревал, что нарушает законы Арбела, хотя сам Келлер в людскую наивность не верил.

Проводник шел бойко, следуя ему лишь понятным приметам. Тропа петляла вокруг утеса, понемногу спускаясь в долину. Тут гремел маленький водопад, прозрачная вода текла в резервуар, скользкий и обледенелый по краям.

Проводник указал на хижину-развалюху. Ее дощатую дверь на пол локтя занесло снегом. Долина сильно походила на место, в котором прошло детство Келлера, но на земле Иллиры климат гораздо мягче, и вместо одинокой хижины там тянулись ряды бараков, а купол храма загораживал виды на ручей…

— Я пошел, — пробормотал парень и вытер рукавицей мокрый лоб. — Мне велено проводить вас только в одну сторону.

На прощание они обменялись рукопожатием, Келлер выждал, пока чужая спина скроется за уступом скал и сапогом отгреб от двери снег. В единственной комнате стояли потемки. Кроме грубого стола на козлах и самодельной табуретки — никакой другой мебели.

Он сел и потрогал распухшее колено.

«Почему сейчас? Что с нами будет?»

Келлер опустил веки, и в тот же миг сработал телепорт. От резкого искажения реальности иллирианца едва не стошнило.

…Когда он открыл глаза, комната исчезла. Исчезло все, что напоминало о затерянном местечке в стране луддитов, кроме старого табурета. Табурет выглядел чужеродным среди блестящего металла и чистого пластика.

— Добрый день, посетитель.

Гид был синтетический и говорил на внутреннем языке ордена.

— Следуйте вдоль светящейся линии, посетитель.

Келлер встал и пошел, из самолюбия стараясь не хромать и понимая, что зря старается, — все равно заметно.

— Не сворачивайте, — посоветовал все тот же безжизненный голос.

Белая полоса вела к стене, при приближении иллирианца перегородка раздвинулась, за этим проемом открылся просторный зал, выдержанный в темно-синих тонах.

— Садись на скамью.

Длинный худой человек, сказавший это, устроился на возвышении, лицо скрывала маска с отверстиями для глаз и рта. Поддельные губы не двигались, но легко пропускали голос. Еще двое незнакомцев в точно таких же темных масках замерли в креслах по обе стороны от высокого.

— Имейте в виду, ваши настроения отслеживаются, насколько это позволяет возведенный при вашей же подготовке барьер.

— Я могу увидеть командора?

— В просьбе отказано. Зенон сам решает, кого ему принимать.

— Я должен объяснить ему причины провала в деле со священным фонарем.

— В таких объяснениях нет необходимости.

— Я сделал все, что мог.

— Да, ваши способности не позволяли сделать большего.

Страх коснулся Келлера. «Если они сочтут меня бесполезным, то уничтожат немедленно, и сунут тело в утилизатор. Или того хуже — лишат меня разума и используют как материал для ритуалов».

— Кое-что вам можно поставить в заслугу — например, изменения, сделанные в надписях на менгире судьбы. Работа не сложная, но выполнена добротно.

Человек в маске одобрительно кивнул. Он выглядел не злым, но и не благостным, а, скорее, равнодушным. Равнодушие искусственно создавалось пластиковой личиной, но могло оказаться истинной чертой характера.

— Перейдем к делу, — сказал высокий, и иллирианцу показалось, будто в измененном маской голосе неприятно завибрировала ирония. — Не будем тянуть время. Мы помним, что некогда вы оступились. Орден проявил снисхождение. Вы получили свободу действий, хоть и не даром, потому что любое благодеяние требует возмещения…

Келлер хорошо помнил «возмещение». Пальцы непроизвольно коснулись поврежденного колена, но человек в маске держался так, как будто не видел этого жеста.

— …В последнее время вы все же сделали для нас многое. Но, к сожалению, некоторые посвященные подозревают вас в саботаже. Особенно это касается изъятия «священного» фонаря. Женщина, которая работала вместе с вами, была наказана нашим тамошним резидентом, но лишь постольку, поскольку он не сумел добраться до вас.

— Она ликвидирована? — как можно спокойнее спросил Келлер.

— Нет. Она жива, а ухо не сложно реконструировать. Наш человек поспешил с решением, но его не следует порицать — ваш старый проступок многим внушает антипатию. Эта антипатия распространяется и на ваших помощников.

«Я не должен показывать заинтересованности в чьей-то судьбе, кроме, разве что, в своей собственной. Но разве мои мысли для них не понятны? Эти люди искушены в понимании движений души, особенно темных и мучительных».

— Ваша склонность к недовольству и возражениям для нас не новость, — с оттенком некоторого раздражения добавил высокий. — Советники считают ошибкой решение о вашей независимости. Признаться, у нас не так много вариантов. Вы прошли через телепорт и знаете слишком много. Основания для уничтожения всегда найдутся — хотя бы ваши старые проступки против доктрины. Мы могли бы бросить вас снаружи на произвол судьбы, но и такой образ действий многие считают неправильным. Есть третий вариант — полноценное возвращение в орден.

— А такое возможно?

— Да. Если вы докажете свою благонадежность. Способ вам подскажут.

«Хочу ли я возвращения? Еще вчера сказал бы себе „нет“, но после недель бегства и опасности попасть в такое место многое значит. Потерять будущее глупо, но еще глупее не вернуть его хотя бы отчасти… И все же Зенон… И Джено. Между нами никогда не будет ни забвения, ни примирения».

— Командор Зенон не вечен, — равнодушно произнес человек в маске. — Когда-нибудь он навсегда уйдет в Великую Пустоту. Место займет преемник, который ценит верность. В том числе такую, к которой пришли через размышления.

Внешний смысл этих слов лежал на поверхности — не поймет разве что дурак. Но был и второй смысл, тайный. «Или эти трое в оппозиции к Зенону, или меня настойчиво испытывают. Стоит ошибиться хоть на волосок, и я сделаюсь трупом».

— У вас есть приказания? — прямо спросил Келлер.

— Пока только вопросы. Вы знакомы с дочерью консула Арбела?

— Да.

— Насколько тесным является ваше знакомство?

— Оно только косвенное, через ее брата. Девушка — стихийный пророк, по признакам пророк довольно сильный. У нее были видения фатального толка, касающиеся ее самой. Я не берусь судить, насколько они правдивы, ее брат, Северин, обратился ко мне за помощью, потому что знал меня как сведущего человека, бывшего чиновника администрации Оттона.

— Расскажите о своих действиях в ее отношении, совершенных по приказу командора.

«Зачем он спрашивает? Или проверяет меня на искренность или пытается интриговать против старика. Возможно и то, и другое вместе».

— Я действовал только в рамках предписанного и разрешенного орденом. Пытался найти записи монахинь Разума, которые бы подтверждали способности девушки, но не нашел их ни в официальных архивах, ни в закрытых от других секторах Системы, ни в частном бумажном архиве Юлиуса Вэнса.

— Что вы можете сказать о самом Вэнсе?

— Он относительно стар, и, хотя внешне находится не у дел, он до сих пор опасен и влиятелен.

— Вернемся к дочери консула. Вы сообщали ей какие-либо сведения или дарили предметы?

— Только калейдоскоп, переданный по прямому указанию командора Зенона.

— Девушка приняла подарок, значит, она относится к вам с доверием?

Юлий колебался лишь долю секунды. «Меня сейчас видно насквозь. Следует отвечать максимально точно и искренне».

— Нет. Она испытывает ко мне умеренную неприязнь, и это связано с порчей менгира судьбы и неудачным вмешательством в дела ее брата.

— Она подозревает, что вы действовали по приказанию ордена?

— У меня нет никаких оснований так считать. Она не упоминала ни орден, ни даже возможность его существования. Она не задавала вопросов, которые выдали бы ее интерес.

— Насколько интересны ее пророчества?

— Они сильны, ярки, но отрывочны, в основном касаются ее самой или людей ближнего круга.

— Кем она вас считает?

Келлер не посмел улыбаться, хотя ответ он точно просчитал заранее:

— Авантюристом. Бывшим приспешником тирана Оттона. Человеком, ради денег берущим сомнительные заказы. Последнее в известной мере справедливо, я работал за солидную плату с частными клиентами в Порт-Иллири и в столице Конфедерации. Вы должны знать об этом, поскольку отчисления шли ордену.

— Как она поведет себя, если увидит вас в Арбеле?

— Не знаю. Псионики — существа непредсказуемые.

— Вы сумеете встретиться с ней?

— Да, если вернусь обратно. Элита Арбела живет относительно открыто. Моих возможностей хватит на одну встречу. Но если дочь консула не захочет поддерживать знакомство, мне придется подчиниться и отойти.

Человек в маске кивнул.

— Вернитесь через телепорт в Арбел и уничтожьте ее при первой же встрече. Как только вернетесь, орден рассмотрит вашу просьбу о восстановлении в правах. Получите даже большее.

— Я сделаю все, — ответил Келлер, изо всех сил стараясь подавить беспорядочное биение мыслей.

— Тогда идите. Вас проводят в помещение для гостей. Необходимое снаряжение получите у младших послушников.

— Да, но…

— Что — вы опять сомневаетесь?

Келлера пробирала дрожь, но он загнал ее поглубже, теперь смятение скользким червячком крутилось под ребрами. Он знал, что не может позволить себе ошибиться, потому что растратил много сил и не перенес бы неизбежных последствий.

— Не сомневаюсь ни в чем. Но необходимы формальности — приказ должен исходить от самого командора Зенона.

— Ваше желание будет исполнено.

Один из спутников высокого медленно стянул маску и смял ее в кулаке. Владыка Зенон почти не изменился, то же полустарческое-полуюное, странным образом лишившееся возраста блеклое лицо и сухощавое, подтянутое тело.

— Я слушал внимательно. Приказ моего заместителя остается в силе. Займись делом, и, если время позволит, я дам тебе аудиенцию перед отправкой в телепорт…

Келлер почтительно склонился и ушел, снова следуя светящейся полосе. Отведенная «гостю» комната выглядела простой до аскетизма — голые пластиковые стены, откидное место для сна, умывальник и унитаз за раздвижной перегородкой. Ни стола, ни стула, но надобности в них не возникало — послушников кормили в общей столовой, а делать записи в такой ситуации стал бы разве что дурак. Келлер встретил вечер, валяясь на жесткой койке и рассматривая идеально гладкий потолок. Он прокручивал мысли словно видеоряд, стараясь не упустить важной детали, и, чем дальше, тем больше убеждался в безнадежности миссии, взваленной на него Зеноном.

«Мне придется иметь дело с ведьмой. Она умна, но ее поведение не логично. Использовать защиту нельзя, шлем меня скорее выдаст, чем сохранит. Вдобавок придется обойти лучших телохранителей Арбела. Не может быть и речи о том, чтобы стрелять в упор, но даже при атаке с большого расстояния мои шансы уцелеть ничтожны. Я никогда не видел Дезета в лицо, хотя знаю о нем достаточно. Если я не погибну в первую же минуту, он не отступится. Меня вытащат из-под земли. Перекроют не то, что шоссе и дороги, а даже тропы. У них каждый крестьянин — провидец и телепат. А Зенон… Зенон, конечно, не может не понимать правды».

Неконтролируемая паника едва не овладела иллирианцем.

«Командор берет Кэтти в заложницы и швыряет меня в авантюру, но при этом позволяет увидеть и запомнить место телепорта. Или здесь обман держится на обмане, или я умру, как только выполню приказ, а убийца будет стоять за спиной. Быть может, тяга к смерти вмонтирована в нас изначально. Достаточно условного сигнала — символа, слова, жеста…»

Но он не чувствовал тяги к самоубийству, напротив, жить Келлеру очень даже хотелось.

«Зачем это преступление ордену? С точки зрения обывателей Нина довольно неприятное существо, но не более того, а Зенон далеко не обыватель»

Фантазировать на основе скудной информации не стоило. То ли эйфория кратковременной безопасности повлияла, то ли привычка к послушанию сказывалась, но ситуация понемногу перестала казаться Келлеру безнадежной. Он обдумал дело и уснул спокойно, но проснулся поздно, чувствуя себя физически разбитым.

— Вы пропустили завтрак, — ехидно звякнул кибер-администратор.

— Брысь. Я не голоден.

Недомогание, похожее на простуду с жаром, все нарастало. При помощи зеркала для бритья Келлер осмотрел свое лицо и шею, но сыпи не обнаружил. В бегстве не трудно было поймать тиф или кое-что похуже, где-нибудь на маленькой грязной ферме, среди скота и его хозяев.

— Мне нужно к врачу.

— Ступайте в коридор и далее по белой полосе, — ответил невидимый кибер-администратор.

«Интересно, донесет ли кибер руководству, что я, возможно, инфицирован? Вот бы и вправду заболеть на время». Келлер уже не надеялся отвертеться от рискованного плана, а покорно шел вперед и старался запомнить дорогу, но сбивали с толку пресечения одинаковых, без окон и указателей коридоров. «Насколько велико это строение? И где оно — под землей?». Юлий представил себе тяжесть и холод этой толщи. «А с чего я взял, что вокруг земля, а не море?». Воображение тут же услужливо нарисовало слепые морды глубоководных чудовищ, но сооружение казалось слишком большим для того, чтобы поместить его на глубину.

Мысленные эксперименты прервал чужой голос, на это раз не синтетический, а человеческий:

— Плохо? — заботливо спросил он. — Разгул воображения, знобит, лихорадит, чешется кожа? Жаром обдает? Мерещатся стихии и животные?

— Ага.

— Тошнит. Блюете часто?

— Нет пока.

— А, не берите в голову. Никакой инфекции. Побочный эффект телепорта, случай ясный. Впрочем, проходите в лабораторию и присядьте, я на всякий случай возьму у вас анализ крови.

Келлер последовал за врачом, в чистом до блеска отсеке опустился на пластиковую табуретку, закатал рукав.

— Хорошая вена — подбодрил медик, орудуя иглой. — А с коленом у вас что? Старая травма?

Должно быть, много ходили в последнее время, а чтобы справиться с нагрузкой, принимали наркотик. Вот и результат! Причина гнездится в вашем мозгу. Многие лекарства не совместимы с телепортацией.

— Надолго эта трясучка?

— На день-два, потом само пройдет. И впредь не доверяйте фармацевтике и технике слепо. Я дам вам средство от аллергии.

Медик Келлеру понравился, он, как и проводник-крестьянин, был свежим человеком со стороны. «Все простаки ловятся одинаково. Причина — нехватка денег или карьерная неудача. Сначала, выгодное предложение вербовщика, щедрый контракт, вроде бы неправительственная гуманитарная организация, и пачка золотых обещаний в придачу. Потом парень получит стерильный отсек, койку и паек послушника, а из штаб-квартиры выйдет только в виде праха, обработанного в утилизаторе».

— Вы посидите намного один, я проверю анализ, — сдержано попросил врач.

Он ушел в соседнюю комнату и замок за собою запер. Келлер прогулялся по отсеку, потом на всякий случай пошарил в столе, но не нашел ничего интересного — ни бумаг, ни электронных носителей, только реактивы непонятного назначения. Еще один выход вел в короткий коридор-тупичок.

— Можешь открыть засов? — спросил оттуда дребезжащий голос.

— Могу, но не хочу. Говорите через дверь.

— А через дверь я не хочу. У меня, между прочим, есть достоинство.

— Врач будет недоволен, если я помешаю вам лечиться.

— Он не узнает.

Запертый человек засмеялся. «Психопат, должно быть, — не без основания решил бывший референт Оттона. — Нервные срывы у нас не редкость, есть в обычаях ордена нечто такое… Одним словом, то, что способствует»

— Я к вам зайду, но не надолго… И не вздумайте шалить, а то мы подеремся.

Придурок, с виду человек в годах, близоруко рассматривал чужое лицо. Потом ухмыльнулся, как будто узнав гостя.

— А, это тот самый… Забыл имя. Много забываю в последнее время. Говорят, провалы происходят из-за телепорта, но я совсем не хожу наружу. Даже цвет неба забыл.

— Давно в больнице?

— Только неделю. Не пройдет и месяца, как меня переведут отсюда, не важно, поправлюсь я или нет, потому что некому работать в оранжерее. У этих недотеп ничего не растет… Здесь много желающих пожрать, а поэтому нужны свежие фрукты… Тебя ведь правду разжаловали из старших адептов?

— Да.

— За что?

— Я нарушил приказ командора.

— Мы все так делаем, когда никто не видит.

— Не все.

— Зенон — такой же кусок самолюбивого мяса, как и любой из нас. Чем он лучше меня? Чем он лучше тебя? Знаешь, как был создан орден?

— Хватит, мне пора.

— Нет, послушай… Тебе говорили…

— Да, мне много чего говорили, как и любому ученику. Мы — древняя организация, часть планетарной традиции.

Адепт разозлился, цепкими, как когти беркута пальцами ухватил Келлера за отвороты куртки и с неожиданной силой прижал его к металлической стене.

— Не смей повторять брехню! — бешено заорал он. — Ты одно время работал на Оттона, так вот, все главное произошло, когда он только-только забрал власть. Ты, малыш, тогда еще не садился на горшок — тебя просто не было. А я был молодой парнем, без видов на большую удачу, но здоровый и с кулаками, приставленными куда надо. И моя башка не теряла мысли на ходу…

— Сейчас придет доктор. Или, еще лучше, я позову ребят из охраны.

— Зови. Но потом издохнешь от досады, что не услышал правды.

«Я-то знаю, что везение случайным не бывает, оно бывает только идеально организованным. Никому не попадаются говорливые психи, если, конечно, их не посылает… Зенон!».

Келлер оторвал от себя рассерженного информатора, слегка толкнул его на койку и, выскочив наружу, поспешно задвинул засов.

— Дур-р-рак! — раскатисто доносилось вслед.

Иллирианец вернулся назад и остановился в растерянности — медицинского отсека на прежнем месте не оказалось. Реальность снова предательски изменилась, вместо круглой комнаты и столов доктора Келлер видел только тесную площадку, которая венчала винтовую лестницу. Лестница убегала в полутьму нижнего яруса. «Иллюзия или я перепутал переходы?». Против версии с иллюзией свидетельствовала добротная, хоть и неприглядная реальность — пыль на арматуре, островки облупившейся краски на металлических выступах ступеней. За лестницей, вдоль темного коридора тянуло техническим сквозняком, горячий воздух провонял металлом и дезинфекцией, горечью и неживой активностью машин. Потягивало и виварием. Коридор заканчивался тупиком, перегородку (гладкую и едва ли не влажную на ощупь) поставили совсем недавно, смонтировав из новых пластиковых листов. Слишком аккуратная разметка выдавала работу киберов. По другую сторону охрипший человек монотонно тянул и тянул незнакомую мелодию. Слов не было, но ритм выдавал нечто походное.

Келлер, ругнувшись в душе, повернул назад. Дверь над винтовой лестницей не подавалась. Скорее всего, запор, устроенный по другую сторону створки, сам захлопнулся от сквозняка.

— Доктор! Отоприте, черт возьми! Я выходы перепутал! — заорал бывший референт императора Иллиры.

Бесполезные крики глушил хриплый хохот старого адепта, запертого в палате для умалишенных.

«Дурацкое положение для такого человека, как я». Келлер потащился обратно и у временной перегородки и сел прямо на пол, размышляя, как выбраться из ловушки, не роняя себя окончательно.

— Есть тут кто живой?

Кто-то, определенно, там был, певец продолжал тянуть свою монотонную и тоскливую мелодию, сопровождая пение ритмичным постукиванием по металлу. Иллирианец вытряхнул из карманов мелочь, выбрал самую мелкую монетку с изображением грифона и ее ребром открутил монтажный болт перегородки, проделал то же самое с остальными и, аккуратно отделив лист пластика, поставил его к стене.

В образовавшееся отверстие можно было протиснуться боком. Пение сразу же прервалось. Свод коридора задевал макушку, как будто проход предназначался не для людей, а для обслуживающих машин.

— Вы техник? — спросил Келлер у замолкшего певца по-иллириански. — Если техник, объясните, пожалуйста, как отсюда выйти.

Неопределенный силуэт возник в сумеречном боковом проходе. Тупик отгораживала решетка из толстых прутьев.

Чужое лицо приблизилось. Запертый человек сидел совсем близко, обмякнув мешком и привалившись к прутьям плечом. Он не пытался дотянуться до иллирианца, а лишь рассматривал его с непонятной смесью радости и отчаяния.

— Вы кто?

Незнакомец был одет в потрепанные брюки и футболку армейского образца и казался старше Келлера. Он до сих пор оставался крепким и, скорее всего, еще недавно имел квадратное, решительное лицо с волевым подбородком, но заросшие щетиной щеки опали, под яркими глазами залегли синюшные круги.

— Что толку, что я псионик? Киберы колют мне наркотик, так что практической пользы от способностей никакой.

— Судя по акценту, вы — каленусиец.

— Капитан армии Конфедерации Мирс. Вы как попали сюда?

— Я наемный работник.

— Тогда бегите, покуда можете.

— У меня тут жена.

— Что ж, считайте, вам отчасти повезло, — безо всякой вежливости буркнул каленусиец. — Есть хотя бы намек на выбор — удариться в бега и чувствовать себя вольной сволочью или продолжать мучиться, чтобы вам когда-нибудь вернули жену, которую вам никогда не вернут.

— Я сам отыщу ее и незаметно уведу через телепорт.

Мирс хрипло засмеялся; безуспешно, но сильно, так что, посыпалась тонкая труха ржавчины, потряс решетку.

— Не выйдет, дружище, отсюда не убегают. Меня самого подловили в степи и так обработали, что одна только мысль о драке вызывает сильный мандраж. Это у меня-то! С моим послужным списком. Аппарат для укрощения походил на фонарь. Я думал, мне просто светят в лицо. Если бы я знал, в чем тут загвоздка, лучше бы умер на месте. Забавно, они проверяют свою технику на собаках? Слышите лай? Тут виварием воняет. А как они прикрутили вас?

— Я от рождения мирный человек, — без запинки соврал Келлер.

Мирс без одобрения воззрился на собеседника:

— Тогда ваша песенка спета.

— Хотите дать мне совет практического толка?

— Никаких советов. Впрочем… Ваша супруга хороша собой?

— Да.

— Тогда она не пропадет, мне кажется, у орденских заправил в дефиците смазливые бабы. Впрочем, если ваша женщина больна или некрасива, то наверняка уже убита. В любом случае — бегите и скройтесь, как только они вас выпустят. С такими глупостями, как мирный нрав, вы тут ничего не измените.

— Хотите, я попытаюсь сломать решетку и освободить вас? Если, конечно, вы согласны рискнуть.

Мирс задумался, но потом махнул крупной рукой, решительно, хотя и с явным сожалением.

— Спасибо. Оставьте тухлую идею.

— Почему?

— Инструменты только у киберов, они часть их конструкции и спрятаны в самой глубине, под кожухом. Вы понимаете? Люди сами сюда не ходят. Меня кормят машины, моют машины, караулят машины, они же убирают дерьмо. Люди явятся, если им понадобится мое мясо для ритуалов или остатки моего сознания — на обмен. Хотя, скорее всего, я сдохну здесь, потому что псионик…

«Теперь понятно, почему неудачу с фонарем мне простили так легко, — тоскливо подумал Келлер. — Еще одну копию отыскал кто-то другой. Мирс был материалом для экспериментов, его воля сломлена, он не может сопротивляться никому, хотя мысли и остались прежними. В том-то и тонкость. Намерения у него боевые, да на реализацию не хватает пороху».

— Я заблудился и не знаю, как выбраться на верхний ярус, — почти искренне пожаловался иллирианец.

— Приложите руку к киберу, машина считает ваш сигнал и запросит хозяев. Получит приказ и выведет наружу.

— Спасибо.

— Эй! — закричал каленусийский капитан уже вслед.

— Что?

— Не забудьте, что меня зовут Мирс.

— Запомню.

— Не воображайте, будто я растекся лужей и поверил в вашу доброту. Этими сказками про баб-заложниц меня не проведешь. Вы самый обычный информатор, такой же орденский сукин сын, как и все остальные…

— Вы ошибаетесь, — как можно спокойнее отозвался иллирианец. — Я такая же жертва, как вы.

— Врите больше. Но пока остается хоть один шанс из тысячи, я собираюсь воспользоваться им. Если выберетесь отсюда, если ваша проклятая продажная совесть вам позволит, сообщите в Порт-Калинусе, что я еще жив. Меня зовут Мирс. Пусть меня вызволят. Вы запомнили? Мирс! Но если я тут задержусь, то забуду собственное имя. Я Мирс! Вы-то не забудете?

…Референт Оттона побыстрее убрался прочь. «Получить бы назад свой статус». Кибер, к которому он прикоснулся, и впрямь, потрусил в сторону и вывел адепта через служебный ход. Остаток дня пришлось провести на койке, в ознобе и депрессии, преодолевая «синдром первой телепортации». После ужина пневмопочта выплюнула контейнер с посылкой от врача: лаконичную успокаивающую записочку «ИНФЕКЦИИ НЕТ» и плотно запечатанную упаковку мелких, желтоватых таблеток. Записку Юлий сохранил для отчета, с таблетками рисковать не стал — распечатал, имитируя прием, раздавил пальцами пару колесиков, порошок выбросил в унитаз и тут же залил водой.

«Интересно, как теперь поживает Джено?». Бывший наставник Келлера, в отличие от Зенона, не показывался.

— На вечернюю службу! — гнусаво протянул невидимый кибер-администратор.

Келлер сменил куртку на другую, форменную и почище, которую нашел в нише и присоединился к веренице спешащих адептов, стараясь ничем не выделяться среди других. Храмовый зал был огромен. Ступени шли полуокружностями: ряды возле стен выше, потом пониже и тем ниже, чем ближе к святилищу Оркуса. Алтарем служила призма из камня, по виду из базальта — нечто темное, шлифованное и тяжеловесное. Келлер остался в задних рядах так, чтобы без помех изучать людей, но изучать удавалось только спины. Окрашенный черным купол колыхался живою тьмой — был то психический эффект или искусная оптическая иллюзия, разобрать не получалось, но зияние пустоты и близость огромного провала понемногу завораживали. Адепты почтительно молчали. Служба Оркусу тянулась своим чередом — Келлер машинально взял у служителя лезвие, так же, как и другие, сделал надрез на тыльной стороне собственного запястья, капля упала в чашу, на дне уже скопился слой быстро густеющей крови. Человек в маске, худой фигурой напоминающий командора Зенона, действовал у алтаря, но Мирса не привели, должно быть, Оркус оказался сыт и собирался ограничиться чашей. Келлер давно не участвовал в ритуалах, из осторожности он избегал их, войдя в число приближенных императора. Преуспевающий чиновник Канцелярии Дворца считал, что окончательно потерял вкус к мистике зла. Сейчас Юлий понял, как ошибался.

…Черное небо в редких точках тусклых звезд, неотвратимо притягивало. Несмотря на замкнутость помещения, холод бесконечного пустого пространства веял извне. Пустоту пронизывало физическое присутствие Оркуса. На этот раз он явился в форме медленного, насмешливо наблюдающего существа, если в нем и мерцала толика безумного веселья, то веселье это оставалось неуютным как пустота космоса. Казалось, будто взгляд Оркуса шарит по крошечным фигуркам адептов. На секунду внимание коснулось самого иллирианца.

Экстаза от контакта не наступило. «Ты атеист», — некогда бранился Джено. «Ты небрежен, словно ребенок», — бесстрастно укорял Зенон. Это были только слова. От Оркуса струились холод и отвратительная тоска. Иллирианец, как мог, попытался избежать прикосновения. Он искал поддержки в самых ярких воспоминаниях, но воспоминания как на подбор пошли мучительные — мертвый Викки, Тася с искаженным лицом, Кэт, ненавистный Джено, Оттон, опять Кэт — такая, какой он ее запомнил в Ахаратауне, потом госпиталь в Порт-Иллири, недавнее бегство по холодной равнине.

«Знаешь, иногда мне хочется просто мести».

В толще мирового зла и отрицания шевельнулась искорка циничного интереса. «Действуй, малыш». Так бродяга, отдыхающий в лесу, направляет соломинкой приглянувшегося муравья. Страх уже поблек. Явилась нечистая радость. Веселье и зло смешались в единое целое. Это не был экстаз, зато обострилось воображение и укрепилась логика, оставалось только использовать новое состояние. В конце концов, то ли Оркус напомнил насчет неизбежной расплаты, то ли эхом прозвенели собственные мысли Келлера.

Наваждение кончилось, помятые и ошарашенные адепты сгрудились у выхода, собираясь разбрестись по комнатам. Усталость разом навалилась на людей, словно куча песку.

— Командор вас ждет, поспешите.

Толстяк неопределенно-белесой внешности, посмотрел иллирианцу в лицо, развернулся и пошел, пряча широкие ладони в длинные рукава. Прихрамывая и ругаясь в душе, Келлер едва успевал за текучим, быстрым чужим движением. Пару раз силуэт провожатого смазался и поплыл, но существо опомнилось и остановилось, поджидая подопечного.

— Командор у себя в покоях.

Зенон и впрямь ждал, изможденный, анемичный, как будто крови у него поубавилось. Прозрачный многогранник, с маленькой молнией, заключенной внутри, бросал сполохи на костлявые руки властителя, на его острое, старо-молодое лицо, на длинную хламиду и черные полированные подлокотники кресла. Курилась смола в чеканной чаше. Кибер, вздернув манипуляторы, держал круглый поднос. Командор время от времени отхлебывал из каменного кубка, а потом аккуратно возвращал посудину на подставку. Разглядеть, что там налито, не удавалось, хотя легкий парок подсказывал, что жидкость сильно разогрета.

— Садись, Юлий. Вот так вот, лицом к лампе на этот табурет. В кресле мне удобно, а если ты останешься стоять, командору придется задирать голову. Такая поза не пристала старику… Я разрешаю говорить, почему ты молчишь?

— Мы долго не виделись.

— Знаю. Ты сильно переменился.

— Я устал.

— Ты устал сопротивляться естественному ходу вещей. Нельзя оставаться в ордене и находиться вне его. Когда-нибудь придется выбирать окончательно.

— Я уже выбрал.

— Испытание делом покажет…

(Кибер, повинуясь стандартному жесту, долил Зенону горячего напитка)

— …знаю, что работа трудная, поэтому я выбрал тебя. Ты способный, смелый, легко ладишь с людьми. Ты не похож на других, в нашей ситуации это большое достоинство. Оно перевесило многие твои недостатки. Не так уж часто в ордене используют отступников.

— Я не…

— Не спорь.

— Вы простили меня?

Зенон промолчал, он снова отпил горячей жидкости, рука старика дрогнула и одинокая капля задержалась на гладко выбритом подбородке. Капля была почти черной. Келлер постарался смотреть мимо.

— Пока не решил, — ответил командор. — Как тебе это место? Говори правду, свежий взгляд многое замечает.

— В госпитале содержится умственно больной старик, имени я не знаю, но его рассказы сомнительны.

— Не смотри в сторону, Юлий, только мне в глаза. Он коснулся важных вещей?

— Я не стал слушать до конца, но легко понял, что речь идет о призыве к неповиновению.

— Очень хорошо, мы проверим. Что-то еще?

«Про Мирса говорить не стоит, Мирс не обязан ордену лояльностью, и его брань не поставят мне в вину».

— Больше ничего. Вы звали меня, и я пришел.

— Времени на медленную подготовку нет. Послезавтра ты войдешь в телепорт. Акция в Арбеле опасна, но я в тебя верю. Деньги возьмешь наличными — трать и не стесняйся. Любое оборудование…

— Нужен способный и деликатный помощник с притягательной внешностью. Я предпочитаю девушку, в паре с которой работал в Порт-Калинусе.

— Ту самую певицу-иллирианку? Зря. Но раз ты просишь, ее выпустят. Не стану обманывать — в случае измены женщина пострадает раньше, чем даже ты, бегство не спасет.

Зенон продолжал говорить бесцветно, не угрожая, а только констатируя:

— Я вовсе не пытаюсь ослабить и запугать тебя, Юлий. Ты очень умный и довольно опытный, так что и в верности, и в отступничестве неплохо знаешь систему расчетов.

— Я вас не подведу, — пообещал Келлер, стараясь подавить ненависть. Подавить не смог, зато загнал ее подальше в душу.

— Мы дадим тебе и второго помощника, на этот раз по выбору ордена. Он будет всецело подчиняться тебе и присматривать за ситуацией. Это хороший помощник — сильный и надежный.

Келлер знал, что отказаться от соглядатая он не сможет.

— Спасибо.

— Пожалуйста. А теперь уходи. Я искренне желаю тебе удачи.

* * *

Иллирианец опять брел вдоль светящейся полосы, понапрасну пытаясь придумать спасительный финт. Оркус ушел окончательно, испоганив напоследок душу. «Беда не только в том, что задание Зенона за пределами сил человеческих. Самое плохое — верить никому нельзя, старик не расплатится».

— Джено?

В проходе замер невысокий, но пропорционально сложенный силуэт. Адепт совсем не изменился — такие же редкие брови, тонкие губы, слабая улыбка, которая (Келлер это знал) ничего не значила.

— Я помню тебя.

— И я тебя не забыл, дрессировщик людей.

Келлер прошел совсем близко от бывшего учителя, он даже уловил запах вивария, которым пропитался балахон Джено.

Разминувшись, оба они не оглянулись.

А в темной комнате Келлера часто, испуганно дышали.

— Кэтти?

— Да. Только не включай лампу.

— Мне нужно на тебя посмотреть. Ты точно в порядке?

Лампа вспыхнула сама собой, видно, бытовой кибер среагировал на появление нового человека. Стало заметно, как похудела Кэтти, свои темные волосы она густо начесала на уши. К счастью для Келлера, женщина не плакала, наверное, выплакалась раньше.

— Не трогай! Не смотри, тебе будет противно.

— Это из-за меня. Я очень виноват.

— Нет! Я была плохой помощницей, Юлик. Часто мешала. Пожалуйста, не мсти им, иначе они тебя…

Келлер, который опасался прослушивания, зажал Кэтти рот, и она покорно замолчала, но когда он убрал руку, губы иллирианки все-таки задрожали от плача. Тогда Келлер ласково погладил ее темные волосы.

— Ложись спать, котенок. Мне дали денег, и дали много. Сделаем тебе регенерацию. Вот увидишь, в будущем все сложится замечательно.

Она утихла, но не вполне успокоилась, почти осязаемо излучая тревогу.

— Чего требует этот страшный старик?

— Зенон? Ничего особенного. Я опять должен встретиться с Ниной в Арбеле. Ордену нужен архив Наан, — быстро и убедительно солгал он.

— Тебя убьют люди консула.

— Хватит! Брось говорить глупости, иначе я разозлюсь. За что убьют? За простой разговор с его дочерью? Закончим работу, уедем на западное побережье Конфедерации. Там мягкий климат, красивые места и много людей, среди которых легко затеряться. Документы я тебе сделаю.

— А если ничего не выйдет?

— Тогда к черту архив.

— Только постарайся пожить подольше. Я-то знаю, что мне крышка. Из прежних знакомых никто про меня и не вспомнит. А если вспомнят, то плохо скажут, — моталась, мол, по свету такая потаскушка. А ты не забывай меня, Юлик, пока помнишь, вроде бы, и я не умирала.

— Ты меня еще в два раза переживешь.

— Я совсем не хочу пережить тебя.

— В один и тот же день помирают только в сказке.

* * *

Он проснулся на исходе ночи. Было очень тихо. Женщина беззвучно дышала рядом. Частицы головоломки сложились окончательно. Келлер понял свою возможную судьбу и настоящий смысл пророчества Нины. Эта догадка опалила его как огнем.

«Лучше все забыть немедленно. С такими идеями далеко не уйдешь и ничего толком не сумеешь. Колебания — вот что опасно для меня. Колебания — это конец».

Но он уже знал, что забыть не получится. Тогда иллирианец, стараясь не потревожить женщину, бесшумно встал, нашел на дне рюкзака шлем, развернул слои пластика, вернул на место блок питания и проверил устройство.

Глава 13. Пророк обязан умереть — 2 Столица Арбела, конец зимы

Верховые лошади каурой масти перешли на шаг, капюшон лисьего меха сполз с головы Нины, ее темно-русые волосы, ровно стриженные до середины шеи, свободно растрепались от ветра.

— Расскажи мне всю правду, что с тобою произошло.

Ее брат по матери Мик Северин щурился в сторону засыпанных снегом холмов.

— Что говорить? Опоздал я тогда безнадежно. Мама умерла в больнице. Мой друг в Порт-Иллири, сейчас борется с оккупантами. Лотер нашелся, я оставил его Проклу Риордану в подарок. Мы оба с Проклом видели настоящего беса, хотя я до сих пор считаю, что бесов не бывает в природе. У меня новый знакомый — сострадатель Август, который спасает человечество. Еще я очень соскучился по тебе и первым же самолетом, к которому меня подпустили, прилетел в Арбел.

— А бес был настоящий или просто так?

— Вполне натуральный.

— Какой он?

— Белесый, толстый, очень быстрый, и рыло противное. Я угостил его выстрелом из отцовского излучателя, и он, придерживая отвалившуюся рожу, поскакал прочь.

— Роскошно сочиняешь.

— Иначе не стоит. Ты-то как?

— Хорошо. Мне снится наша мама. Иногда снится моя мачеха, леди Джу. Вместе они не приходят, только по очереди. Психолог сказал, что ничего страшного.

— А пророчество?

— Папа недоволен моими разъездами. Он не очень ругался, но вид у него такой, что еще один отъезд добром не кончится. Ты, наверное, заметил, что за мною всюду таскается охрана. Видишь тот джип?

— А пророчество?

— Вчера приходил зануда Бейтс, наш шеф безопасности. Прочел нравоучение и объяснил, что я мешаю функционировать государству. Мне приказано выбрать себе дело, лучше всего, в офисе, любые сомнительные зелья под запретом, горничная за мной шпионит, водитель тоже.

— Ты ничего не сказала про пророчество.

— Чем больше думаю, тем сильнее уверена, что видела неправду. Мой мозг меня подвел.

— А как же тогда Нэн?

Северин так и не получил от сестры связного ответа. Нина выглядела здоровой, двигалась легко, много времени проводила на свежем воздухе, и рассуждала как будто бы здраво, но избегала всяких разговоров о будущем. Северин любил сестру, но иногда ему казалось, будто рядом с ним — чужая, почти незнакомая девушка.

Зато столица луддитов понравилась Северину. Любое место, населенное людьми, естественно принадлежит или провинции, или столице и только столица Арбела напоминала столицу и провинция одновременно.

Мику импонировали и неяркая, но величественная природа, и спокойный, комфортабельный город. Беспокойство доставляли только холод, и (иногда) его превосходительство правящий Арбела консул Дезет.

Правитель и его «пасынок» виделись очень мало, этот порядок незаметно, но настойчиво ввел сам Стриж. На приеме, который Нина устроила в честь приезда брата, консул держался с ним приветливо, но от частной беседы ловко уклонился. Чуть позже Северин, засев в углу, рассматривал знаменитого правителя луддитов. У него были такие же, как у Нины, серые глаза. Черные волосы на висках тронула проседь.

Было и что-то еще. Это скрытое всерьез пугало Мика.

«Папа просто недоступен для пси-контакта», — беспечно объяснила Нина, но ее брат остался при своем мнении, его отношение к консулу застряло где-то между уважением и неприязнью. Зато шеф безопасности Бейтс много и охотно общался с гостем.

— Вы совсем не понимаете силы формальностей и закона, — с добродушным смехом объяснял он. — Допустим, вы, Мик, де-факто существуете во плоти, но с точки зрения документации вы покамест никто. Родство между вами и дочерью моего босса подтверждает генетический анализ, сделанный почти год назад пьяным медиком в столице не очень-то дружественной нам страны. Документы и вид на жительство я вам выдал лично, но только потому, что так приказал консул и снял с меня всю ответственность. Родители ваши числятся пропавшими без вести, вы говорите, они погибли и ссылаетесь на показания все того же медика-пьяницы, да еще на каленусийского сострадателя, у которого знаете только имя, то есть, скорее всего, на шпиона конфедератов.

— Идите вы в пекло.

Бейтс совсем не обиделся, но Северин знал, что чиновник Арбела говорит сущую правду.

— Пусть ваши псионики меня проверят на благонадежность.

— Собственно, уже проверили, потому что Нина — едва ли не лучшая среди них.

Мик перестал спорить и вернулся к своей иллирианской привычке гулять верхом. Сестра всегда выезжала вместе с братом, к этой паре мгновенно присоединялась охрана. Все попытки Северина переселиться с виллы в город, в наемную квартиру, подальше от насмешника Бейтса, мягко, но решительно пресекались.

А все же исход зимы был хорош, формальное уважение и удобная жизнь без забот давали передышку и весьма скрашивали ситуацию. Так продолжалось около месяца, потом меры безопасности стали еще жестче, и Миком овладела беспросветная скука. «Я посажен в позолоченную из вежливости клетку».

Сначала подтаяло, потом подморозило, но с первой оттепелью без объяснений прекратились прогулки в холмах. Нина не выходила за ограду ни под каким видом, даже не приближалась к ней.

Она часто медитировала на веранде и возвращалась, забирая с собою брезентовую складную табуретку. По вечерам из окон Мик видел тонкий, синеватый дымок, — жгли вырубленные в окрестностях, уже сухие и мертвые кусты.

«Эти кусты загромождали обзор», — объяснил Бейтс.

Северин забирал свободную машину в гараже и один на полдня уезжал в Арбел. Там бесцельно бродил по улицам, лавкам или храмам луддитов. Система запретов и разрешений, принятых в столице, сильно забавляла его. Прикасаться к чужому разуму нельзя — признак близости или оскорбление (смотря по обстоятельствам), однако защитные устройства вне закона. Можно завести кибера, но без ментального ввода. «Почему?». «Машина не должна командовать человеком». «А разве такое было?» «В Каленусии, в тот год, когда началась трансмутация, разумный кибер устроил мятеж». «Разве?». «Об этом знали в узком кругу, теперь знаете и вы».

По мнению Бейтса система этих правил мешала деградации обывателя…

По вечерам местные жители, не боясь деградации, вперемешку заполняли кабаки. Мик заказывал местное вино, которое, похоже, гнали из ягод. Однажды, в радужной дымке, вызванной легким опьянением, он неожиданно увидел Келлера.

— Холера! Опять вы, что ли?!

Мик прикинул, не запустить ли в обманщика стаканом.

— Он самый, — хмуро сказал бывший референт Оттона. — Хотя гордиться мне нечем. Я узнал, что вы в Арбеле и пришел извиниться за дело с ограблением Вэнса. Моя попытка вам помочь обернулась безобразно. К тому же я поссорился с заказчиками, на которых работал, и все потерял.

— Вы тогда смылись и, как последняя сволочь, бросили меня.

— Да. Это было подло. Можете дать мне по морде, и я не отвечу тем же. Бейте, если хотите, но я ведь не брат Нины Дезет.

— Что?

— Вас конфедераты пожурили и отпустили, а меня при тех же обстоятельствах они выслали бы из страны, хорошо, если в Арбел, а если в Иллиру? Я не хочу общаться ни с оккупантами, ни с Сопротивлением. Меня воротит и от тех, и от других.

Мик отметил, до чего озлобился референт Оттона.

— Кэтти заболела — у нее нервный срыв, — тут же пояснил Юлий.

— Очень жаль.

— Какой-то пьяный подлец после вечеринки в клубе полоснул ее ножом по уху. Это было в Порт-Калинусе. Я не видел, как все случилось, но это ухо мне потом прислали по почте. Такая бессмыслица, такая жестокость…

Северин очень расстроился. Кэтти зримо представилась ему — напуганная, больная и несчастная.

— Если нужны деньги на лечение…

— Бросьте. Мне не нужен ваш кошелек. Как поживает сестра?

— Она в порядке.

— Берегите Нину как следует, — мрачно посоветовал Келлер. — Этот мир — штука жестокая и непредсказуемая. Иногда несчастья случаются раньше срока. И держитесь подальше ото всяких авантюр. Поверьте человеку опытному, приз того не стоит.

— Обдумаю совет на досуге.

— Кэтти хочет встретиться с дочерью консула. Я ей не советовал, но…

— Что-то серьезное?

— Мы тут оба на птичьих правах. Сказать откровенно, нелегальные иммигранты. Мне все равно, но ей нужно лечение и нормальный дом. Еще документы, права, немного позднее возможность работать на сцене. Поэтому она собирается попросить помощи у Нины. Не денег, только содействия. Идея мне не нравится, но никакой другой не предвидится. Это нужно не для меня.

— Я поговорю с сестрой.

— Если что-нибудь подвернется, приходите прямо сюда. Я буду ждать вечерами в конце каждой недели.

— Знаешь что, — сказала Нина, выслушав рассказ Северина. — Юлий никогда не попал бы в такую историю, если бы сам не нарвался.

— Конечно. Но девушку-то жалко.

— Ее лучше всего забрать в миссионерский госпиталь луддитов. Подальше от такого друга она будет в большей безопасности. И, конечно, следует убедиться, что он не наврал. Совсем хорошо будет, если Кэтти приедет одна — без него. Ты согласен?

* * *

Вечером Мик видел звездопад. Метеоров было много, они скопом валились в темноту, в ту самую, которая в сумерках собирается у земли и копится в холмах. Северин пытался считать, но быстро сбился…

С Келлером они встретились все в той же распивочной, но референт Оттона был трезв, говорил мало, слушал внимательно и охотно соглашался.

— Я пришел попрощаться, уезжаю один, пока еще не выбрал, куда. Кэтти оставлю на попечении Нины, а мне больше нечего делать в этой стране.

Северину вдруг сделалось страшно — тем самым запоздалым и бессмысленным страхом, который происходит от уже миновавшей опасности. Келлер заметил это и криво ухмыльнулся.

— Бросьте, вам показалось, нервы, нервы… — малопонятно объяснил он и двинулся к выходу, едва заметно хромая.

Подвижный блондин-толстячок в куртке с поднятым воротником, тот, что сидел, уткнувшись в пивную кружку, поднял крупную шишковатую голову. Его почти прозрачный, красноватый круглый глаз стрельнул взглядом в спину уходящему. Через минуту блондин поднялся и вразвалку двинулся следом.

Пока Мик кашлял, подавившись содержимым собственной кружки, толстяк тоже исчез. Он не был точной копией раненого потусторонника в Порт-Иллири, но цветом, телосложением и подвижностью крепко походил на него. «Нечисть водится повсюду».

* * *

Два дня прошли как обычно, Кэтти явилась только на третий. Такси развернулось и, разметывая подмокший снег, отправилось назад в город. Расстояние скрадывало черты лица, но осанка и манера держать голову не оставляли сомнений — приехала именно подруга Келлера. Силуэт в голубой куртке задержался возле караульной будки.

«Ее сейчас пустят внутрь и обыщут. Для этого в охране держат нескольких женщин. Занятно, но я никогда не встал бы просителем у чужих ворот. Уверен, что и моя сестра не стала бы. Подруга Келлера ни чем не хуже нас обоих, она талантливее меня и в глазах многих привлекательнее Нины. Но ведь стоит. И вздрагивает на ветру, покорно ждет обыска и проверки. И вид у нее, как у робкой собаки, из тех, которым на ошейник хозяева вяжут нелепые бантики».

Мик, который наблюдал за сценой с веранды, почему-то разозлился и едва не пропустил появление собственной сестры. Чтобы встретить иллирианку, она против правил подошла к самим воротам. Обе девушки сблизили головы и о чем-то разговаривали, взявшись за руки. Вдалеке бело-серая линия холмов смыкалась с дымчатым небом северных территорий.

В эту минуту Мика повторно уколол страх. Тот самый, запоздалый сигнал близкой угрозы…

* * *

…Келлер промедлил лишнее мгновение, и силуэты обеих девушек совпали в прицеле. Сам иллирианец лежал на куске брезента, его серая одежда сливалась издали с грязью и подтаявшим снегом.

— Смотрю-ка, у вас опять проблемы наметились, — ехидно сказал потусторонник.

— Моя проблема — это ты. Наблюдение наблюдением, но я не люблю, когда толкают под руку. Или хочешь помочь?

— Я близорук, — сказало существо и обнажило кривоватые свиные клычки. — Близорукость — небольшой дефект нашего вида. Поэтому и предпочитаем рукопашную.

— Тогда вылезай из укрытия, спускайся с холма и устрой им драку у ворот. Я с удовольствием посмотрю, как охрана виллы раскатает тебя в лепешку.

Потусторонник хихикнул.

Келлер, потеряв драгоценное время, снова приник к прицелу. Он хорошо видел профиль охранника и затылок Кэтти, но только край плеча дочери Дезета.

— А еще кого-нибудь подстрелить сумеете? — спросил любопытный демон.

— Ты зря раскатал губу, приятель. Ворота на пределе дальности, если мерить от холмов. Чтобы ударить по самой вилле, понадобится оружие посерьезнее, но у меня его нет под рукой. К тому же, я не пойду против указаний Зенона. Он сказал — только девушку.

— Я просто пошутил. Но вы работаете неловко.

— Заткнись! Если не успокоишься, все закончится провалом.

— Извините, босс. Я только стараюсь ради пользы дела.

Келлера безумно раздражал измененный, он, конечно, был приставлен не для помощи, а для слежки. Легкие фигурки девушек уже разошлись, но не стояли на месте, норовя опять совместится.

— Интересно, как вы собираетесь вытаскивать свою подружку, когда та, другая, сдохнет от пули? — мечтательно спросил бес.

Келлер заметил, что дочь Дезета развернулась, подставляя под выстрел голову и незащищенную шею.

— Давайте быстрее, — шепнул потусторонник, который не мог видеть всю сцену, но интуитивно поймал удобный момент. — Вмажьте ей. Кончим и побежим отсюда обедать.

— Подожди.

Девушка опять повернулась. Келлер перевел прицел пониже, в область сердца. «Нина все равно обречена своим же пророчеством. А так она умрет легко, и я не стану уродовать лицо». Он плавно нажал спусковой крючок и довел его между двумя ударами сердца.

— В голову надо было, в лобик, — тихо взвизгнул белесый.

Келлер не слушал его. Он видел оцепеневшую Кэтти, скомканное пальто Нины, холмик ее тела на истоптанном снегу.

— Наверное, прямо в сердце попали, — одобрительно сказал бес. — Остались патроны-то?

— Для тебя хватит.

— Я не про то. Может быть, подождем и еще кого-нибудь завалим? Вон там, вроде, люди бегут.

— Ты еще жаловался, что близорукий.

— Мне озарения заменяют зрение.

Келлер обтер те части винтовки, к которым прикасался, бросил ее в снег, убрал платок в карман, надел и застегнул заряженный шлем, проверил, на месте ли карманный излучатель и, насколько позволяла скованность в колене, перебежками, бросился в холмы.

Несмотря на грузный облик, потусторонник опережал его — монстр нес рюкзак и катился как мяч, ловко успевая еще и болтать на ходу.

— Вы, хозяин, малоинициативны. Вашими промахами заинтересуются наверху.

— Доноси, если не терпится. Но я не хочу, чтобы меня поймали с поличным.

Вертолет — длинный, хищного силуэта, низко пролетел над холмами.

— Прикройся серой курткой. На расстоянии она сойдет за грязь.

Юлий ненадолго упал плашмя. Снеговая жижа сразу пропитал одежду холодом. Машина уже пролетела, скрылась за холмами, но лай псов заметно приблизился.

— Что толку прятаться от двуногих, если вас чуют собаки? — ворчливо сказал потусторонник.

— Собираешься остаться и прикрыть меня?

Монстр только хихикнул и прибавил ходу.

— Стой!

— Я и так стою, босс.

Он неохотно задержал шаг и уставился на Келлера прозрачными, с красноватым отливом буркалами:

— Слишком близко… от них. Учуют пророки.

— Зато пока не слишком поздно. Давай сюда рюкзак, идиот.

Келлер вытащил маленький телепортер. Он не испытывал уверенности, несмотря на инструкции и пробное использование под присмотром техников ордена.

Потусторонник устроился рядом на корточках, раздувая ноздри короткого носа.

— Перебросьте нас далеко-далеко, в уютную маленькую долину, босс, — мечтательно попросил он. — Там так славно, а в домике можно укрыться и покушать.

— Олух.

Радиус действия устройства ограничивался стандарт-километром. Об это знали оба — и монстр, и Келлер.

Иллирианец прижал окуляры к глазницам, наболевшим под пронзительным ветром и, хоть был готов ко всему, дрогнул — частая цепочка людей и собак перемещалась прямо в сторону беглецов, на восток.

— Мы их обогнем, — посоветовал потусторонник. — Давайте, переместимся за спины врагов, босс, никто не додумается искать нас в тылу.

Прямая линия, которая в воображении Келлера соединяла его и виллу, продолжалась на запад. Там местность существенно менялась — вместо открытого поля начинались заросли густого, но невысокого кустарника. Кое-где на голых ветвях с осени еще держались остатки сухой листвы… За невидимой, но близкой рекой Таджо лежала чужая Арбелу Конфедерация.

— В кустики, поближе к границе — облизав тонкие губы, шепотом попросил монстр. — Полегоньку, потихоньку, не промахнитесь. А то и вы, достопочтенный, и я, окажемся на равнине как говешки на блюде.

Келлер холодными пальцами подкрутил настройку. Сейчас он остро чувствовал равнину, мертвые корни погибших растений, людей, собак, угрозу и нечистое присутствие демона.

— Давайте, босс.

Реальность дернулась и поплыла, короткий приступ головокружения метнул обоих на снег. Келлеру привиделось падение с высоты, но «приземлился» он удачно — на маленькую прогалину, в стороне от камней, отгороженный от людей плотной завесой черных веток.

— Сделано! — выдохнул бес, который грузно ворочался рядом. Ликование проступило на круглом, почти человеческом лице.

— Ай, босс, ай да молодец. Аккуратная работенка. Нас ищут на востоке, а мы подались на запад. Пусть теперь здешние святоши сожрут себе локти до костей.

Келлер перевел телепортер в режим восстановления, но не убрал его в чехол. Потом достал бинокль и навел его на виллу.

— Вы что собрались сотворить? — с тревогой поинтересовался бес.

— Забрать свою помощницу.

— Телепортироваться туда?

— Туда, а потом обратно вместе с Кэтти. Ты останешься и подождешь нас на месте — устройство троих не потянет.

— Чокнулись, босс.

— Я в здравом уме.

— Вы рухнете во двор, словно с неба свалитесь. В лучшем случае сразу убьют, в худшем — арестуют.

— Нас сейчас ищут в холмах на востоке. Никому не придет в голову наблюдать за садом.

Потусторонник тонко подвывал от огорчения. Его губы раздвинулись, снова обнажая острые, нечеловеческие клычки.

— Помешались, босс… Я донесу.

— Доноси, если захотелось. Или попытаешься убить меня прямо сейчас?

— Я бы убил, если бы не запрет командора.

— Но ты этого не сделаешь.

— Нет, — грустно сказал потусторонник. — Хотя мне обидно видеть, как совершается величайшая глупость человеческая. Хотите, помогу?

— Чем?

— Я не похож на вас, меня не ищут. Я быстро двигаюсь и не имею запаха. Я могу улизнуть от собак. Пустите меня на виллу, я заберу вашу помощницу и вернусь обратно.

— Хорошо, — сказал Келлер. — Ты сделаешь все, как надо, и я буду ждать тебя на этом самом месте. Полчаса. Если получится, я твой должник.

— Получаса мне хватит.

Потусторонник вцепился в прибор, его красноватые глазки жадно сверкнули.

— Прыг-скок! — дурашливо пропел он перед тем, как исчезнуть.

Келлер приник к биноклю, пытаясь разглядеть то, что творилось возле виллы. Он увидел снег — истоптанный, но без пятен крови, чью-то потерянную перчатку, вдавленную в грязь каблуком, крупный силуэт и стриженый висок незнакомого охранника. Появление потусторонника проглядел, зато видел, как подъехала машина службы безопасности — тупорылая и с тонированными стеклами.

— Кэтти! — мысленно позвал он, не надеясь, что женщина услышит, и в ту же секунду заметил потусторонника.

Тот стоял у входа на веранду, в расслабленной позе, из-за толстого животика и круглого лица бес смахивал на безобидного, разъевшегося повара. Руки он прятал в карманах, телепортер, должно быть, поставил на землю.

— Кэтти! — опять мысленно позвал Келлер, и тут он увидел ее. Иллирианка шла к машине. Она переставляла ноги так медленно, как будто находилась в вязкой, сопротивляющейся каждому движению среде. Так бредут больные в своих кошмарных снах или бездомные навстречу сильному ветру. Двое мужчин по сторонам то ли тащили ее, то ли поддерживали.

— Ну же!

Толстая фигура потусторонника переместилась. «Десять-пятнадцать секунд. Дерзость невероятная, но времени ему хватит». Бес выкатился из своего укрытия. Юлий видел его прыжок так ясно, словно тот был чередой застывших изображений.

Обманчиво грузное тело, которое перемещается в сторону женщины и двух мужчин.

Медленный (бесконечно медленный) разворот охранника, его изумленное лицо, выпученные глаза тщетно пытаются сфокусироваться на смазанном изображении дьявола.

Рука человека (слишком поздно) вскидывает излучатель.

Второй охранник не двигается, он не чувствует ничего, кроме внезапного порыва ветра, пришедшего не с той стороны.

Потусторонник вплотную к застывшей троице. Рука, уже вынутая из кармана, в когтистом движении, которое никто не признал бы человеческим.

Заостренные пальцы касаются шеи женщины. Она успевает оглянуться — темные глаза в пол-лица.

Фонтанчик крови из сонной артерии, яркие капли еще не долетели до холодной земли и будут падать туда целую вечность.

Выстрел излучателя (проходит мимо), почерневший, разжиженный пластик стекает с перил веранды.

Кэтти запрокидывает голову, Келлер больше не видит ее глаз — только глубокий надрез на шее и белый вздернутый подбородок.

Еще один выстрел, который приходится в истоптанный снег. Катящийся клубок — движение исчезающего беса. Слабая рябь — сработал прибор для телепортации.

Все.

Иллирианец уронил бинокль, поднял и положил в пересохший рот льдинку. Потусторонник не появился, он телепортировался в другое место — севернее или южнее.

«Зачем Зенону понадобился я? Командор мог послать монстра и тот легко уничтожили бы дочь Дезета. Он сделал бы это так же просто, как сейчас убил Кэтти. Бедная Кэтти, беззащитная и с вечным чувством вины. Нас обоих подставили, но к чему все эти сложности? Зенон ничего не делает просто так…»

Длинная, угрожающего вида летающая машина, развернулась над холмами и теперь двигалась на запад, в сторону беглеца. Судя по легкому покалыванию в висках, защитный шлем работал исправно.

«Я не сдамся никому — не доставлю удовольствия ни тем, ни этим. Только бы найти потусторонника и взять у него телепортер… Хотя, зачем его искать? Мне не справиться с чудовищем. Нужно попасть в столицу, пока люди консула не настигли меня. На окраине я сниму шлем и легко затеряюсь среди местных».

Келлер уходил от погони, ориентируясь по компасу, встроенному в браслет, стараясь экономить силы — сто быстрых шагов и сто очень быстрых, и снова сто, и опять с начала.

Псы лаяли все ближе, с треском ломались промерзшие ветки кустов, цепочка преследователей неумолимо гнала беглеца к реке, туда, где пророки в постоянном полусне следили за землями конфедератов.

Келлеру вдруг захотелось сделаться камнем и провалиться в холодную воду — в ту самую реку, которую он несколько недель назад переходил по льду.

«Надо было не трусить и не тянуть, застрелиться еще в Иллире, когда меня заставляли подчистить Менгир Судьбы».

Собаки хрипели, от высунутых языков поднимался прозрачный пар, но Келлер не оглядывался, он уже не сохранял силы, а бежал, не жалея себя, и старался держаться таких мест, которые считал неудобными для погони. Так продолжалось, пока он не споткнулся и не упал щекой в и правым боком в неглубокий снег. Колено сместилось, кость ударилась о камень, перед глазами сверкнуло алым, а потом ненадолго сделалось темно.

…Он очнулся, но не заметил, что кровь из разбитой губы стекает на подбородок. Потом в ничем не оправданной надежде трогал руками изморось, пучки мерзлой травы, жесткие стволы кустов, камни и клочья мусора, занесенные на пустошь ветром — как будто пытался искать потерянное. Земля немного подалась, мир исказился и поплыл, как случается при телепортации, но иллюзия погасла, и ничего не изменилось. Тогда Келлер кое-как сел, устроил покалеченную ногу, вытащил излучатель и приготовился стрелять по собакам.

* * *

…Когда Нина упала, полдесятка снежинок запуталось в ее темно-русых волосах. Кэтти оцепенела над ее телом. Шапочка сползла набекрень. Нижняя губа отвисла, открывая полоску зубов. Женщина правильно истолковала неподвижный взгляд Северина:

— Нет! Это не я. Душой клянусь, что не я…

— Это он.

— Нет! Юлий тоже не виноват, он на такое не способен…

Иллирианку увели, оттеснили в сторону. Северин приподнял голову сестры. У нее были соразмерные, красивые черты, такие же, как у их общей с Северином матери. Застывшие. Пуля ударила под левую грудь, но в центре гладкого лба розовела еще одна ранка — обычная ссадина, след удара о землю.

— Пропустите врача, — попросил кто-то сзади.

— Поздно.

Врач все-таки пришел. Он действовал с профессиональной ловкостью. Потом посторонился, чтобы пропустить носилки.

— Ей было очень больно?

— Под пальто поддет бронежилет. Он не пробит, так что максимум, что мы имеем — ушибы ребер. Не раскисайте, молодой человек. Ваша сестра выжила, сейчас она в трансе, такое иногда бывает с пророками. Помогите ее уложить. Если девушка останется на снегу, то застудит себе легкие.

Северин послушно помог, облегчения он не испытывал, пророчество не исполнилось, но могло исполниться завтра, послезавтра, через месяц, этим летом или немного позднее. Спасение оказалось не избавлением, а только очень ненадежной отсрочкой. Мик ушел в дом и долго оставался там в одиночестве, не думая ни о чем…

Схватку между потусторонником и службой безопасности он проглядел, про смерть Кэтти узнал только на следующий день, от горничной, которая убирала комнаты.

…Бейтс пришел через два дня — умный и ловкий, как всегда. Он умел спрашивать, умел и говорить.

— Все позади, — доброжелательно объяснил он. — Убийцу мы поймали, Нина спасена.

— Она всегда была такой выдержанной, спокойной, никому не причиняла вреда. За что?

— «Ищите, кому выгодно».

— Мне необходимо переговорить с сестрой.

— Не сейчас. Наши сострадатели сказали, что ее душа восстанавливается. Девушка слишком остро чувствует мир. Ни вам, ни мне, нормальному и бездарному, не понять такие тонкости до конца.

— Юлий как-нибудь объясняет то, что натворил?

Бейтс слегка наморщил тонкий прямой нос.

— Вам лучше не впутываться в эту заваруху, — откровенно посоветовал он. — Во всяком случае, я не заметил, чтобы он особенно убивался по кому-нибудь, кроме, разве что, самого себя…

* * *

С утра шел густой, обильный белый снег — едва ли не последний в конце уходящей зимы.

Дезет наблюдал в окно, как хлопьями заваливает еще не проснувшийся сад. Холод мог продержаться день, от силы два, но не более. «Сколько лет я здесь живу? Больше пятнадцати, наверное». Первое время, проведенное на равнине северо-востока, он скучал по морю, мягкому климату, по яркой суете Иллиры. Потом отвык. Помогла прежняя привычка к частым переездам.

Отчет Бейтса лежал на столе — тонкая, но плотная стопка листов, ровные строчки убористого шрифта: «Факты и выводы по делу о неотвратимом пророчестве — срочно, конфиденциально, изготовлено в одном экземпляре».

Нина сидела в кресле напротив отца — она тоже рассматривала снег.

— Ты хочешь знать, что случилось потом?

— Нет, — ответила Нина, и консула болезненно поразило ее равнодушие.

«Она уже сейчас жива только наполовину».

— Нужно встряхнуться. Все самое неприятное прошло. Не стоило уезжать прошлой весной и искать помощи у чужих людей. Ты должна полагаться только на меня. Здесь, в Арбеле, мы легко можем контролировать ситуацию…

— Я больше не боюсь.

— Знаю. Но я-то всегда боюсь за тебя — ты моя единственная дочь. Если бы ты не запаниковала тогда и не сбежала в Порт-Иллири, то не встретила этого Келлера, убийцу. Он был бы отделен от тебя незнанием, принятыми условностями, двумя границами и, что еще важнее — нашей охраной. Его женщина никогда не явилась бы сюда, они не сыграли бы на твоей жалости и…

— Знаю, я поступила как глупый ребенок. Но прошлое больше не имеет значения. Не тот, так другой. Мне еще повезло, что он неважно стреляет…

Стриж не сумел повлиять на нее, но решил, что состояние дочери пока не безнадежно. Через день, отправляясь в Арбел на встречу с Бейтсом, он увидел у ворот знакомый силуэт.

— Ваше превосходительство!

Тот, которого звали Северин, топтался в проходе, намеренно заступив консулу дорогу. Опыт позволял Стрижу оценить напряжение охраны и опасность, которая сейчас грозила парню.

— Такое поведение у нас не принято. Отойдите в сторону, Мик.

— Я не отойду, пока не поговорю с вами лично. Секретарь ловко выставил меня и предложил записаться на прием.

— Зайдите через неделю и все устроится.

— Через неделю будет поздно. Этот человек… Дело в том, что мы трое были знакомы. Он часто встречался с моей сестрой и каждый раз имел возможность в нее выстрелить. Но никогда…

— Вы насчет убийцы?

— Да.

— Еще что-то?

— Нина разговаривала с ним в Порт-Иллири. Он держался довольно естественно и не агрессивно.

— Вы ошибались в оценках.

— Может быть. Но я знал его несколько лет.

— Что ж, а теперь забудьте все, что знали. Считайте, что такого человека больше нет.

Северин отвел глаза.

— Я попытаюсь, — холодно сказал он. — Но пророчество исполнилось не в срок, значит, моя сестра до сих пор находится в опасности.

— Она вам «сестра» меньше года, а моя дочь с рождения. Уйдите с дороги.

— Ищите тех, кто остался в тени. Пока не найдете, ничего не изменится.

— Обещаю, мы отыщем всех злоумышленников.

— Мне кажется, Юлий нарочно стрелял в броню, а не в голову.

— Он не знал о бронежилете. На меткости вашего друга сказалось нервное напряжение. Запутались в себе? Не расстраивайтесь. Между преступником и дураком существует принципиальная разница. За преступления казнят, за дурость — нет.

«Оправданный» таким образом Северин замолчал. Стриж обогнул парня и двинулся к машине. Кар развернулся и проскочил в автоматически открывшиеся ворота. Стычка с гостем странным образом охладила консула, он смотрел на пролетающий мимо пейзаж, на плавные холмы под рваной пеленой подтаявшего снега, на крыши и цветные стены Арбела.

«Я зря сорвался. Парень — растерянный чужак, странник на непонятной ему земле. Очевидно, к делу не причастна ни Конфедерация, ни ее подсадное правительство в оккупированной Иллире. Моя дочь для миссионеров-мутантов бесполезна, но она же им и не вредна. Старый враг Ральф давно мертв, к тому же этот Келлер упорно отрицает, что имел контакты с недовольными в Арбеле. Он утверждает, что работал по контракту с организацией, о которой нам ничего не известно. Нужно интуитивно-логическое исследование деталей — как держался его работодатель, во что был одет, откуда явился и куда исчез потом. Аналитики прежних времен считались мастерами в таких вопросах, но где теперь эти аналитики? Нету их. Остались одни пророки».

Стриж вышел из машины. Под аркой министерства безопасности застоялся туман ненастного утра. Систему ментальной проверки он не заметил, да и заметить не мог, зато обратил внимание на хмурые лица охраны и усталость, которая налетом лежала на всем облике Миши Бейтса. Стриж пожал руку друга, ладонь оказалась твердой и холодной. Карниз над стеной облюбовали серые голуби. Они ворковали, не обращая внимания на людей. Из-за зрелища глухой кирпичной кладки и потому, что в квадратном дворе не росли деревья, близость весны не ощущалась, несмотря на воркование голубей. Вымощенный двор выглядел очень чистым — точь-в-точь как будто его за ночь вымыли с мылом.

— Этот человек сейчас способен говорить?

Бейтс кивнул.

…Хотя внешние стены строили из кирпича, но дерево на обшивку внутри пустили дорогое. Доски лежали плотно, сохраняя естественный рисунок. Тихо и красиво, как в частной библиотеке.

— Не туда, Алекс. Он внизу, в изоляторе.

В лифт вошли втроем — консул Дезет, сам Бейтс и молчаливый внимательный телохранитель. Подземный этаж отличался разительно, он был выкрашен серой краской.

— Келлера следовало бы отправить в лазарет, — нехотя заметил Бейтс, — мы придержали его еще на трое суток. Если окажется, что арестованный бесполезен, нет смысла напрягать медиков, а потом судей.

— Он сильно покалечен?

— Не очень, наши люди, которые ловили его, специально не применяли излучатели. Несколько ссадин и собачьих укусов. Еще возобновилась старая травма колена. Такие ранения суставов довольно неприятны.

— Но говорить он может?

— Ему вводят обезболивающее — небольшую дозу, иначе он заснет.

Стриж пошел в комнату, перегороженную металлической сеткой пополам. Свистела вентиляция, но, несмотря на это, запах сырой плесени и страха, упрямо не выветривался.

— Откройте замок.

— Лучше поговорите на некотором расстоянии.

— Он что, сенс?

— Для вас что сенс, что не сенс — все едино не опасно, но у Келлера и впрямь нет никаких псионических способностей. Просто он в раздражении, от еды отказывается, и приходит в себя полностью только для брани или плевков. Парень знает, что обречен, стремится напоследок оскорбить кого угодно, особенно будет рад обратить свои наклонности против вас.

— Меня это не волнует, а вам, Миша, не стоит лишний раз мерзнуть среди сырости. Откройте замок и подождите меня наверху.

— Как хотите, ваше превосходительство. Но помните — я предупредил, что зрелище довольно отвратное.

Бейтс почему-то чуть обиделся, но все же повернул ключ и открыл зарешеченную дверь.

— Я буду ждать вас в кабинете.

Бейтс ушел,телохранитель остался в коридоре, а Стриж вступил в отгороженную часть комнаты.

Келлер не лежал, а сидел в специальном кресле, неподвижно, откинувшись и запрокинув голову. Причиной неестественной неподвижности оказались захваты, которые удерживали предплечья бывшего референта притянутыми к подлокотникам. Правую, прокушенную руку охватывала повязка. Пластырь прикрывал ссадину над бровью. Темные блестящие глаза, еще более темные от сильно расширившихся зрачков, отрешенно смотрели вверх. В углу треснувшей губы запеклась кровь.

— Вы слышите меня? — спросил Стриж по-иллирански.

В ожидании ответа он отыскал в углу табурет и сел напротив пленника, на расстоянии вытянутой руки.

— Нет, — прошептал тот.

— Значит, слышите.

Келлер выпрямил шею и сфокусировал взгляд на посетителе.

— А, это консул? Мне плохо. Я неважно понимаю каленусийскую речь. Иллирианскую почему-то тоже. Все, что собирался сказать, я уже сказал. Уйдите и предоставьте мне подыхать.

— Вы кое о чем умолчали.

— Разве? Я не отвечу больше ни на один вопрос. Возьмите протоколы у вашего цепного пса.

— Как хотите. Вас отправят в госпиталь прямо сейчас, дождемся выздоровления, начнем сначала, и я задам свои вопросы столько раз, сколько понадобится. Следствие продлится очень долго. Хотите?

Келлер внезапно рванулся так, что зазвенели захваты на предплечьях. Это движение причинило бывшему референту Оттона сильную боль, очутившись на грани обморока, он снова обмяк в кресле и закрыл глаза.

— Не могу больше ждать, — невнятно пробормотал он, но Стриж легко понял смысл слов.

— Хотите смерти?

— Да.

— Обычно люди цепляются за существование.

— Не на половинной анестезии.

— Если дело только в этом, вы получите укол. Хотите прямо сейчас?

— Хочу, конечно. Чтоб вас размазало, ваше превосходительство.

Стриж набрал код на браслете и подождал, пока подойдет медицинский брат. Он пришел, молоденький светловолосый парень, должно быть, практикант, и в нерешительности остановился по ту сторону решетки.

— Отдайте бикс, что нужно, я сделаю сам.

Медик скрылся, радуясь в душе, что не придется прикасаться к пациенту. Стриж сломал головку ампулы, наполнил шприц и ввел содержимое под кожу иллирианцу.

Несколько минут Келлер сидел, расслабившись, насколько это позволяли захваты, когда же открыл глаза, зрачки его заметно сузились, а взгляд принял более осмысленное выражение.

— Спасибо.

— Спать не хотите?

— У меня немного измененный метаболизм, так что пока не хочу. Если собираетесь спрашивать, начинайте прямо сейчас. Хотя, что я могу добавить к сказанному? Делал свое дело в интересах нанимателей, на забывая, понятно, и себя. Незаконные акции — моя профессия. Я был хорош, но вы подловили меня. Никто не в силах изменить свою сущность, та, которая еще теплится во мне, враждебна Арбелу, вам же лично желает зла. Когда ошибаются такие, как я, специалисты высокого уровня, расплатой за неловкость служит смерть. Для себя лично я ничего другого и не желаю. Убейте меня.

— Это все?

— Нет. Если вы оставите меня в живых, я найду способ вам навредить.

Стриж сунул пустой шприц в отверстие утилизатора. Прибор загудел. Эхо заметалось в тесном пространстве подвала. Консул вернулся к креслу Келлера и снова опустился на табурет. Пленник старался смотреть в угол и наискосок. Анестезия, сделав свое дело, попутно одурманила его и лишила одной ценной способности. Наркотик не заставлял иллирианца говорить правду, но мешал ему правдоподобно лгать. Теперь все попытки превратить факты в нечто иное ясно читались на лице бывшего референта Оттона.

— Ну-ну. Давно спутались с Оркусом? — ровным голосом спросил Стриж.

На этот раз Келлер не рванулся в своих путах, только слегка вздрогнул.

— Зачем спрашиваете, если и сами все знаете?

— Хочу проверить, правдивы вы или нет.

— Сорок лет назад.

— Ложь. Вам всего-то с хвостиком тридцать.

— Понимаете, я родился с этим. Мать посвятила меня еще до рождения. Она взяла деньги и дала клятву, что отдаст им ребенка.

— Кто провел посвящение?

— Адепты ордена.

— Ваши незаконные операции в Иллирианской Империи, Конфедерации или Арбеле всегда заказывалось ими?

— Иногда да, иногда нет. Помимо заданий ордена я брал криминальные заказы и делал то, чего хотел. Да, за деньги, но одобрение Оркуса тоже имело значение.

— Вы говорили об этом еще кому-нибудь?

— Этому атеисту, шефу безопасности Арбела?

Келлер расхохотался и смеялся, пока слезы не покатились по серо-бледным скулам.

— Есть хорошее правило, — добавил он, успокоившись. — Говорить людям только то, что они в состоянии понять. Ваш друг в любом потустороннем явлении видит только подрывные действия врагов. Я пересказал ему голые факты — то, что близко его менталитету. Оркус Бейтсу не по зубам.

— Тогда зачем открылись мне?

— Я чувствую, что вы уже сталкивались с этим, поэтому более сообразительны, чем другие. Я не хочу умирать никем не понятым.

— Разве Оркус не спасает друзей?

— У него нет друзей, только слуги. Он само небытие и даже хуже. Это время наизнанку, перевернутая эволюция, Мое разрушение для него не зло, а благо, как и разрушение любого другого человека.

— Или как естественная смерть?

— Чушь! Смерть от старости — часть закономерного хода вещей. Преждевременное изъятие объекта куда интереснее Оркусу. Например, уничтожение личности накануне ее полного расцвета.

Келлер замолк. Он дышал медленно и глубоко, но не спал, а разглядывал стену, всю в грязных разводах старой побелки. Где-то капала вода.

— Вы знаете адреса других адептов в Арбеле?

— Нет.

— Не правда.

— Не хотите — не верьте. Можете проверять меня любыми способами. Хотите, ломайте мозги, хотите — кости. Давайте, не церемоньтесь.

— Вам нужны допросы следующей степени?

— Так я быстрее умру.

Стриж задумался.

— Ладно, адептов мы сами найдем, — сказал он наконец. — А насчет прочего… Из вашей биографии стремление к смерти не следует. Вы всегда старались выжить сами, а других убивали редко и по необходимости. Так что, если и работали на разрушение, то служили ему чрезвычайно паршиво.

Стриж встал с табурета и пошел к выходу.

— Погодите!

— Что, опять нужна анестезия?

— Если это не приказ извне, тогда почему я так сильно хочу умереть?

— Спросите у психиатров… Ладно, не дергайтесь. У вас покалечено колено, и сильная посттравматическая депрессия. Не сомневайтесь, пройдет.

— Вы мне не верите? — тускло спросил иллирианец.

— Насчет Оркуса, пожалуй, верю. Насчет ваших мотивов — однозначно нет. Претензии на нечеловеческий образ мыслей не подтверждаются вашими действиями. Что, по-прежнему очень хотите умереть?

— Да.

— Тогда я попробую продлить вашу жизнь, насколько получится.

— Я собирался застрелить вашу дочь.

— Да, и действовали непрофессионально.

Стриж уже уходил. Он обернулся с порога.

— Как консул Арбела я сделаю так, как будет выгодно Арбелу. А как частное лицо я прощаю вас, и меня не волнует, что вы этого не хотите.

Келлер вслед выругался по-иллириански, а Стриж, ухмыляясь, вышел из клетки. Бейтс в нетерпении ждал консула этажом выше, в кабинете.

— Добились того, чего хотели?

— Да, Келлер утратил равновесие. Отправьте его в госпиталь, Миша. Когда сможет двигаться, пусть проследят, чтобы парень не повесился.

— Он не станет нам помогать.

— Время покажет. По словам Келлера, адепты Оркуса — не легенда.

— Он великолепный лжец.

— А как же Ральф Валентиан?

— Покойный Валентиан был обычным мятежником, он только прикрывался оккультными ритуалами.

— Все верно, здесь та же ситуация. Не нужно путать абсолютное зло и его относительных приспешников. Они или расчетливые преступники с корыстными мотивами, или мистики, которые решили, будто слушаются голоса извне. Оркусу слуги безразличны, они лишь топливо для костра Армагеддона…

* * *

…Юлий проснулся в лазарете. Руки были свободны от захватов. Он пошарил вокруг, но не нашел ни химикатов, ни острого предмета, чтобы перерезать вены. Колено болело поменьше. «Как мне теперь поступить? Кэтти, подскажи!». Ее не было, не было нигде и ни в какой форме, ушла даже та тончайшая сущность, которую принято называть душой — кого мог винить в этом Келлер, кроме самого себя?

Он вспомнил свое детство. В обители теневого дома вставали рано. В тусклых сумерках он шел к ручью с пластиковым ведром, в низине клубился влажный туман — белый и густой, словно дым, но без горечи и тревоги, присущей настоящему дыму. Воду из ручья могли качать насосом, но чтобы занять послушников по утрам, установку так и оставили в сарае не распакованной.

Такой порядок вещей как нельзя больше устраивал самого Келлера. Туман охватывал и прятал его от опасности. За пределами обители она была везде — в ежедневных упражнениях на ножах, в пристальном взгляде учителя Джено, в зашифрованных письмах, которые приносил курьер. Их было всего пятнадцать — нынешних послушников и будущих адептов внутреннего круга, но о себе рассказывали только трое. Викки в обитель привели родители. Луций избавился таким способом от нищенства. Третьим был сам Келлер, которого Джено подобрал на улице после похорон матери и двух суток блуждания в лабиринте неприветливых улиц.

Тогда, в день похорон, он был слишком мал, чтобы во всей полноте ощутить горе. Потом — слишком занят, чтобы задумываться о нем. Рукотворный ад, устроенный в обители, не позволял Келлеру расслабиться. «Я буду лучшим здесь или подохну». Умереть было легко, наставник Джено жизнь не ценил, в особенности чужую. Учил он хорошо, одобряя в том числе и абстрактные знания, если они могли пойти на пользу делу. «Вы обязаны любым способом приносить ордену пользу». Келлер узнал цену этим словам, когда, отпущенный на трое суток в столицу, метался в поисках двух сотен денариев. В конце концов он выбрал в предместье тихую виллу, разбил окно и влез внутрь. Сейф выглядел неприступным, но это не имело значения — тонкая пачка денег валялась в резном ящике стола, в кабинете. Скорее всего, эти деньги отложили на домашние расходы, Юлий взял оттуда две сотенных купюры, остаток вернул на место. «Никогда не совершай излишнего». Этого правила Джено не озвучивал, но Келлер, незаметно для других, выучился думать сам за себя. Умный Джено, который уже тогда чувствовал подвох в манерах неофита, не стесняясь, пускал палку в ход. «Упрямая скотина», — говорил он, но Келлер внешне не был упрям, он старался существовать как течет вода в ручье — не бороться с препятствием, а огибать его, понемногу стремясь к собственной цели. Целью был статус адепта первого круга и последующая месть Джено. Быть может, другие возможности и существовали, но он еще недостаточно вырос, чтобы осмыслить их до конца.

Однажды Келлер попался на воровстве. Офицер уголовной полиции, который занимался делом, рассматривал подростка с брезгливым сомнением. Документов у Келлера не было, родственников тоже. Он записался под вымышленным именем, и через три дня сбежал, ловко и ко времени имитировав эпилепсию.

Джено сначала похвалил ученика за сообразительность, а потом избил за неудачу. К тому времени Келлер научился давать сдачи почти любому противнику, но на схватку с Джено еще не решался. Наступало очередное лето — яркое, ласковое, в горах таял снег, как будто сползала со склонов белая пелена. Туман возле ручья почему-то появлялся все реже. Вместе с этими изменениями, менялся сам Келлер. Смесь жесткости и послушания, маска, которую он избрал для себя, оказалась удачной, его колотили не часто, а доверяли все больше, хотя Джено все равно обмануть не удавалось — ученик и учитель от души ненавидели друг друга. Чтобы гасить конфликты, Юлий уходил в храм. Прямо обращаться к Оркусу он не смел, для таких нужд существовал все тот же Джено, но находиться под главным куполом не возбранялось никому.

Там, наверху, стояла тьма. Во тьме горели искусственные звезды. Они шевелились, рисунок складывался полузнакомый, как будто кто-то по извращенным правилам переделывал привычный небосвод. Келлер знал, что колышущееся небо Оркуса лишь техническая имитация, но имитация выглядела совершенно-зловещей.

Иногда под небо Оркуса приходил Викки. Они с Келлером сидели бок о бок, болтали и курили по очереди дозволенный наставником слабый наркотик, но транс у Келлера не наступал никогда.

«Не нравится мне это место. Говно этот наш орден».

С опасным мнением оба соглашались охотно. Внешний мир не нравился тоже, хотя бы потому, что обращался к послушникам не лучшей своей стороной. Луций к тому времени уже переселился в барак для старших.

Пожалуй, Викки мог считаться другом Келлера, но эта дружба не имела продолжения — приятель погиб в самой середине того лета. Огонь под куполом храма вспыхнул ночью. Воды в цистерне не оказалось, насосная установка за несколько лет так и заржавела в сарае, с нее обильно сыпались рыжие хлопья трухи. Джено командовал и орал, но треск огня мешал разобрать слова. В бараке для младших мальчиков вопил перепуганный ребенок. Келлер, в то время уже сильный, как взрослый мужчина, стоял в цепочке людей, работая как автомат и передавая наверх полные ведра, ледяная вода плескалась ему на рубашку и руки. Викки исчез. Позже ходили слухи, будто он смылся к родителям, а отец переправил парня на север, но Келлер ночью влез в окно морга и сам видел белые носилки, длинный предмет под простыней и черную, обгорелую до костей руку. На лице Джено с неделю держалась кислая гримаса. Потом он успокоился и покрикивал как всегда.

Оставалось только строить догадки, зачем Викки ночью приходил под купол и почему он там остался во время пожара, «Не умничай», раздраженно сказал Джено, хотя Келлер благоразумно молчал. Они много раз и со смыслом встречались взглядами — лучший, самый дерзкий ученик и ненавидящий его учитель. В конце концов у наставника не выдержали нервы. «Проваливай в Порт-Иллири», — однажды сказал он. Ненависти своей Джено не скрывал, она полыхала в слишком холодных глазах адепта. «Тебя научили многому, место в университете легко получишь. Условия прежние, размер ежемесячного взноса ты знаешь. Перестанешь платить — убью».

Это была свобода, хотя и купленная за деньги. Келлер взял фальшивые документы, собрал вещи и уехал, он почти не верил, что отделался так легко.

Школа, пройденная в обители, в Порт-Иллири пригодилась на все сто — там, где другие от принуждения впадали в депрессию, он чувствовал себя словно рыба в воде. Деньги для Джено можно было добывать, не нарушая иллирианских законов, Келлер предпочитал вечернюю и ночную работу. Учиться помогала усвоенная дисциплина и развитая память, хотя известности он не искал и потому старался не очутиться среди первых отличников. Девушек предпочитал симпатичных, покладистых, без претензий и в меру глуповатых. В конце первого семестра он остановил выбор на пухлой блондинке по имени Тася. Подружка была наивна во всем, кроме физических проявлений любви.

С Джено он больше не виделся, деньги переводил на анонимный счет. Время было яркое и беззаботное, очень счастливое. Еще через несколько лет Келлер расслабился до такой степени, что всерьез поверил — о нем забыли, и стал подумывать о самовольном переезде в северо-западную провинцию — подальше от обители и поближе к каленусийской границе. Экзамены он сдал играючи.

…В середине лета, со свежим дипломом искусствоведа и авиабилетом в кармане, он уже укладывал вещи в дорогу. Уником зазвонил резко и внезапно. Потрескивали помехи, собеседник упрямо выжидал, поэтому Келлер с легкой душой придавил клавишу отбоя. Пустой случай в череде пустых случаев, но полученное через день сообщение предписывало оставаться на месте, и бывший адепт понял, что отнюдь не забыт. Призрак Джено маячил за спиной ученика, который уже безнадежно отвык от послушания.

Келлер продолжил жить в комнате, которую они с Тасей уж полгода как снимали на двоих. Блондинка понемногу становилась обузой, и Юлий надеялся, что, не дождавшись обручального кольца, она без скандала уйдет, чтобы найти себе другого.

В тот вечер он в одиночестве возвращался домой. Было тихо и удивительно спокойно. Пустовал чисто выметенный дворик, не лаял даже соседский дог, солнце — багровое и огромное — медленно садилось за крыши. Хлопала на сквозняке незапертая дверь, что само по себе ничуть не выглядело странным. Келлер взялся за дверную ручку и инстинктивно отдернул пальцы — они моментально покрылись липкой жидкостью…

В комнате не было никого, хотя любимое платье Таси, короткое и декольтированное, одиноко розовело на кровати. На заношенной ткани виднелось большое, величиной с тарелку бурое пятно. В центре этого пятна словно матовая ракушка, лежало маленькое, с не вынутой серьгой, отделенное от головы женское ухо.

…Полицейский офицер не скрывал своих подозрений, арестованный Келлер получил положенную порцию пощечин, провел под замком три месяца и оказался на свободе, когда дело без улик развалилось.

Мертвое тело Таси так и не нашли. В обители Юлия уже ждали, что-то переменилось в политике организации, даже язвительный Джено выглядел притихшим и обескураженным. Келлер прошел мимо бывшего учителя, не утруждая себя приветствием. Оба по прежнему ненавидели друг друга и хорошо знали об этом.

Командор Зенон посетил восстановленный храм и оказался сухощавым, но еще крепким, приличного вида стариком. С послушником поговорил наедине и благожелательно. О методах Джено упомянули вскользь и без подробностей, но с осуждением, Келлер легко сообразил, что «учитель» безнадежно попал в немилость.

Самому Келлеру шел тогда двадцать третий год.

«Ты не должен иметь привязанностей», — мягко посоветовал ему Зенон, и Юлий, дезориентированный хорошим приемом, охотно согласился — он и так привязанностей не имел.

«Ты теперь настоящий адепт. Не второго, а сразу первого круга».

Келлер почему-то не обрадовался, хотя новое положение обещало многое, в том числе, со временем, месть ненавистному Джено.

«Нам нужны образованные, молодые, активные люди. Пора подумать о светской карьере в столице».

Он согласился опять, потому что суровые порядки и скудный образ жизни в обители оркуситов казались ему обременительными. Порт-Иллири обещал комфорт и яркое времяпрепровождение, а нежелание быть на виду со временем прошло. Способности требовали применения, а примененные способности вызывают жажду успеха.

В храм он пришел глубокой ночью, но не один — в числе двенадцати адептов, допущенных к запретным ритуалам. Искаженный небосвод как всегда медленно вращался по кругу. Где-то играла музыка, глубокие, низкие звуки выворачивали наизнанку душу: «У-омм!»

Идея Оркуса, альтернативного начала, восставшего против заведенного рутинного порядка Вселенной, слегка импонировала независимому по натуре Келлеру, но практика орденских дел сильно расходилась с таким идеализмом. В Зеноне он интуитивно почувствовал человека, способного протолкнуть его, Келлера, в высшие слои Порт-Иллири. «При такой поддержке я сумею достичь большего». Садист Джено теперь казался ничтожной пешкой на аккуратно разлинованной доске большой игры…

Под искаженным искусственным небом Келлер снова попытался войти в транс, но контакта с потусторонним миром как всегда не получилось. Он снова убеждался, что мистиком ему не бывать, но никакого огорчения от этого не испытывал. В Порт-Иллири уехал на следующий день, с рекомендациями и уверенностью, что его имя навеки исчезло из полицейской картотеки Порт-Иллири.

«Не пытайся сделать карьеру в претории», — твердо приказал напоследок Зенон.

«Почему?»

«Они чересчур тщательно проверяют кандидатов и чересчур следят за своими. Лучше постарайся устроиться в бюрократическую систему канцелярий. Там нужны специалисты по искусству. Правители приходят и уходят, но канцелярия, сын мой, вечна».

Юлий отнесся к совету очень серьезно, а место чиновника поначалу его устраивало. Разочарование наступило далеко не сразу — лишь с пониманием того, что драка за место под солнцем ведется без правил не только у адептов Оркуса.

В дворцовых ведомствах пышно расцветали интриги. К счастью, сказывалась орденская выучка — Келлер умел придерживать язык. Он брался за любую неприятную работу, которой пренебрегали другие — разъезжал по Иллире, чтобы оценить предметы искусства, конфискованные у разозливших императора аристократов. Попадая на пустые виллы, он не встречался взглядом с безумными зрачками обреченных на смерть, а поэтому с завидным хладнокровием мог изучать живописную манеру и прикидывать стоимость рам из резного дерева. Келлер был корректен с вышестоящими и никогда не поддавался соблазну отложить какой-нибудь шедевр для себя.

Его хоть и не очень любили, но терпели, а некоторые и побаивались.

Все это время орден не требовал денег, ограничиваясь просьбами общего характера — обычно верховный командор Зенон желал информации, и протеже никогда не разочаровывал командора.

Материальное благополучие самого Келлера тем временем стремительно возрастало. В канцелярии платили мало, но торговля мнением искусствоведа приносила дополнительный доход, рекомендации влияли на рынок древних статуэток, и Келлер без стеснения пользовался влиянием с выгодой для себя. Из прошлого опыта он сделал выводы и держался особняком, квартиру запирал при помощи ментального кода и никогда не оставлял женщин на ночь, предпочитая снимать для них отельный номер на час.

Через несколько лет он поднялся на уровень очень хорошего, по меркам Порт-Иллири, достатка, и тут сильная скука охватила Келлера. Иногда он жалел, что не выбрал для себя другую карьеру — тайна информации, перемещающейся по каналам Системы, неотвязно манила его.

Деньги водились, он втихомолку нанял учителя. Эскапист-программист старательно пополнил образование адепта Оркуса, а после исчез навсегда, затерявшись где-то в притонах Порт-Иллири. Вершин науки адепт не достиг, но кое-что усвоил, а усвоенное запомнил цепко и навсегда. По вечерам развлекался, где придется.

Однажды вечером, в сомнительном квартале на Келлера наскочили трое. Грабителей сбил с толку лощеный облик искусствоведа. Он сломал руку одному и без сантиментов выбил глаз другому. Третий незадачливый вор исчез, не дожидаясь развязки. Этот случай (хоть и кончился победой) выглядел предупреждением, и Юлий большую часть времени стал проводить «в приличном обществе столицы».

Приличный Порт-Калинус неистово развлекался вечеринками. Одни смотрели на продвинувшегося референта с завистью, другие не отказались бы от такого родства через брак. Об адептах Оркуса в столице почти не знали, интересовались ими еще меньше, а то, что иногда оказывалось на слуху, считалось отвратительным извращением одиночек. Келлер с наслаждением представлял, как исказились бы физиономии отцов и розовые мордочки их дочек, узнай они истинную правду о нем. Корректный, хорошо одетый, умный и общительный, он ничем не походил на адепта абсолютного зла…

В тот год Келлер сделал первый шаг к финальному краху, и сам не заметил, как переступил роковую черту.

С Кэтти он познакомился на одной из вечеринок. Келлер пришел на праздник довольно поздно, в тот час, когда опьянение затронуло всех, не исключая и женщин. Под бессмысленный смех мерцали фонарики в саду — кто-то ради шалости баловался с проводкой. Артистка, которая не обращала на эту возню никакого внимания, пела, подыгрывая себе на старинном инструменте. Он назывался странно и красиво — виолен. Пение слушали невнимательно, на другом конце сада, у бассейна, разухабистые мужские голоса уже затянули военный марш. Келлеру женщина очень понравилась — она была не столько красива, сколько оригинальна, будто черная лисица среди рыжих.

Он дождался конца выступления и подошел, чтобы познакомиться поближе. В певичке мерцал эксклюзив, может быть, мелкие черточки, свойственные людям, которым судьба предопределяет трагическую роль. Он представился искусствоведом, подарил свою визитку, Катерина держалась холодно, и Келлер отступил, потому что не желал тратить на обольщение слишком много времени. Через неделю референт канцелярии забыл об этой встрече, потому что впервые встретился с императором Иллиры лицом к лицу.

* * *

Оттон оказался грузен, болен и стар, но сквозь дребезжание старческого баритона прорывалась нерастраченная воля. Статуэтка, ради которой вызвали искусствоведа, изображала медведя, который, стоя на задних лапах, в передних удерживал большую раковину.

Оттон откашлялся в платок, бросил лоскут прямо на пол, кибер-слуга подскочил и убрал изгаженную ткань.

— Что скажешь, сынок? Не огорчай старика, вещица обошлась мне в кучу денег.

Келлер, понимая, что точности ответа зависит вся его судьба, беззвучно вздохнул и ответил:

— Статуэтки такого рода хорошо известны, их делали вручную ранние колонисты. Сюжетов немного, все они описаны, и нестандартные изображения почти не встречаются. Подделать вещицу исключительно трудно, потому что ручная работа сейчас стоит дорого. Плохая подделка легко распознается, а хорошая обойдется не дешевле оригинала. У этого экземпляра такое высокое качество, что трудно усомниться в его подлинности.

— Вещица настоящая?

— Простите, нет. Она сделана с великолепным качеством настоящей. Отличие всего одно — завиток раковины, которую удерживает в лапах медведь, повернут не в ту сторону. Он повернут правильно, как это бывает в природе. Но в подлинных изображениях завиток не такой.

Оттон помолчал. Потом пробормотал нечто энергичное про себя, беззвучно пошевелив сморщенными губами.

— Я так и знал. Приятно было убедиться, что ты тоже разбираешься в искусстве, — сказал старик вслух, и Юлий осознал, что главную проверку он выдержал.

Диктатор и адепт обменялись мнениями о древностях, Келлер поспорил (чуть-чуть), спор проиграл и постарался выглядеть только в меру умным. Оттон разглядел притворство, но счел такую ловкость признаком почтения императору.

— Люблю правду, но редко ее слышу, — добавил он под конец. — Мне нужен неофициальный секретарь-референт и хранитель моей коллекции. Толковый парень, знающий, воспитанный, здоровый, не болтливый, не склонный к политике и без родни, чтобы… (тут диктатор всхохотнул) … мне не пришлось награждать чинами его братьев и пристраивать перезрелых сестер. Вы один?

— Я сирота.

— Это мне подходит. Пропуск вам выдадут в претории.

Келлер удалился. Он чувствовал себя победителем. Вызов на тайную встречу с Зеноном пришел тем же вечером. Они встретились в предместье, в безликой серой комнате без окон. Псионик, должно быть адепт-телохранитель, окинул референта настороженным взглядом.

— Поздравляю тебя, сын мой, — сказал командор и сжал Келлеру ладонь, потом ссутулился и сложил на коленях бледные руки.

— Ты уже догадался — это мы подсунули Оттону ту статуэтку. Специально, чтобы он пригласил тебя и заметил.

— Спасибо. Что я должен сделать для ордена?

— Пока ничего. Никакого вмешательства в дела повелителя, никакого копания в его частных записях. Слышишь? Только работа, которую он тебе даст. На любое нестандартное действие тебе придется сначала получить мою санкцию. Мы слишком рисковали, продвигая своего человека в окружение Старика. Не подведите же нас, Юлий.

— Ваше слово — закон.

Келлер расстался с верховным командором, и виделись они редко. Собственное тридцатилетие адепт Оркуса встретил на вершине карьеры, недоступной для других. Работа на императора оказалась интересной и не очень обременительной. Келлер старался делать ее как можно лучше, но допускал четко отмеренное количество мелких промахов, которые позволяли Оттону наслаждаться своим превосходством.

— Ты совершенствуешься, сынок, — как-то сказал властитель и адепт согласился с ним в душе, хотя и по другой причине.

Коллекция хранилась в закрытой пустой галерее дворца — среди фресок, лепнины и барельефов с грифонами. Ментальным кодом владели только император и его доверенный секретарь — Келлер. Уход за шедеврами, поддержание температуры и влажности, управление светильниками возложили на мобильных киберов, картотеку держали в личном вычислителе Оттона, к которому все тот же Келлер имел ограниченный доступ. Он уже понял, что достиг потолка служебных возможностей, оставалось лишь плыть по течению и ждать…

Однажды зимним вечером, Келлер вернулся в свою слишком просторную фешенебельную квартиру в лучшем районе Порт-Иллири. Вход загораживала темная фигура, фонарь высветил блестящие волосы и очень бледную щеку.

— Вы?

— Да, это я. Я в беде и сломала свой виолен.

— То есть, вы оставили музыку?

— О, нет! Это музыка бросила меня.

Юлий с трудом вспомнил ее имя. Женщина замерзла и заметно дрожала. «Должно быть, очередной содержатель выкинул несчастную на улицу». Келлер твердо знал, что никогда не видел имени Кэтти на афишах.

Он пустил ее в квартиру — это сулило разнообразие в слишком устоявшейся жизни и неплохое развлечение, купленное по недорогой цене.

— Я читала про вас в новостях, а потом отыскала адрес.

— Зачем?

— Хочу сыграть — только я, вы и музыка… О, не подумайте! Бесплатно, — жалко улыбнулась она.

— Вы только что сказали, что сломали свой виолен.

— Обойдусь.

Она достала из полупустой сумки флейту.

…Келлер сидел у камина и слушал. Кэтти походила на яркую куклу с раскосыми глазами — звезду театра марионеток. «Это тонкая стилизация. Женщина воистину талантлива. — понял Юлий. — Ей не хватило только двух вещей — денег на рекламу и подходящего общественного настроения». Он слушал печальную мелодию и снова видел туман. В тусклых сумерках мальчишка-адепт брел к ручью с пластиковым ведром, в низине клубилась влажная мгла — белая и густая, словно дым, но без горечи и тревоги, присущей настоящему дыму.

— Спасибо, — отозвался он через час. — Я оценил ваше искусство. Оно выглядит достойно. Хотите поужинать?

Она согласилась с готовностью бездомного голодного человека, и Келлер задумался, вести ли женщину в дорогой ресторан. Идею заказать ужин на дом она встретила с радостью, после ужина осталась до утра, а потом еще на день. В конце концов Кэтти задержалась на неопределенное время. Она была похожа на темную лису или кошку, и, как кошка, оказалась привязана к месту. Ее стремление не выходить на улицу воистину поражало.

«Ты самый замечательный во всех отношениях. Я бы умерла без тебя».

Обученный адепт Оркуса знал цену таким манипуляциям, но слушать все равно было приятно. Он уже подумывал о том, чтобы потратить некоторую часть личных сбережений и дать женщине первоначальный толчок к славе.

Развязка наступила внезапно. Келлер просматривал документы канцелярии, и почти случайно наткнулся на короткий текст: «Дополнение к спискам лиц, объявленных вне закона на пятое февраля. Крис Мимиан — муниципальный рабочий. Тит Райт — финансист. Катерина Снег — женщина без определенных занятий…»

Теперь внезапное появление Кэтти и ее нежелание выходить на улицу предстали перед Келлером во всей красе. Он явился домой в бешенстве, потому что сам лгал умело и, охотно прибегая ко лжи, не любил эту способность в других. Певица съежилась, едва увидела референта, и ее непритворный ужас немного остудил его.

— Я все знаю.

— Тогда мне пришла пора убираться вон.

Она принялась укладывать сумку, без конца подбирая и роняя белье и косметику (в основном подарки самого Келлера). Он ждал ее ухода, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Кэтти роняла вещи, подбирала их, плакала, роняла и подбирала. В конце концов Келлер не выдержал, хотя знал, что мельчайшая уступка жалости может привести к катастрофе.

— Что ты натворила?

— Ничего.

— Точно ничего, может быть, спуталась с кем-нибудь?

— Не угодила одному влиятельному преторианцу. Этот человек слишком торопился, был груб, и я его оттолкнула. Он был пьян, оступился и упал. Я не виновата, что он ударился виском!

— Больше ничего?

— Ничего, клянусь. Я испугалась и убежала, потом вспомнила про тебя. Прости. Надо было отправиться в полицию и сказать правду. Это просто несчастный случай. Я уверена, еще не поздно оправдаться.

Референт диктатора промолчал. Кэтти тешила себя иллюзией. «Никто не поверит, что она не была подослана. Даже если бы и поверили чудом — документ с ее приговором опубликован. Эта машина не имеет обратного хода».

— Ночью ты не уйдешь. Поговорим завтра и не наспех.

Келлер закрылся в кабинете и долго смотрел в пустое и черное ночное окно. Утром он уехал на службу, пока женщина спала.

Оттон в музее не появлялся. Юлий продумал предстоящий разговор до мелочей, перепробовал десяток вариантов и каждый из них забраковал. «Все бесполезно, — понял он с глухой ненавистью. — Мою просьбу о мести, допустим, о смерти подлеца Джено, Старик принял бы с пониманием. Но просить у диктатора помилования безвестной певички, полупроститутки, значит безнадежно уронить себя. Он убьет Кэтти просто так, чтобы (в меру своих понятий) сделать меня свободным».

Келлер подержал в руках свою любимую статуэтку (фигурку цапли в полете), а потом вернулся в библиотеку. Терминал императора включился сам собой, словно давно ждал нового хозяина. Хвала давным-давно сбежавшему программисту — нужные навыки вспомнились сами собой. «Опубликованный список смертников изменять бесполезно». Келлер поступил гораздо тоньше — создал фиктивный список приговоров, приведенных в исполнение, и включил в него Кэтти. Потом поработал с картотекой жителей Порт-Иллири и заменил в ее фамилии одну букву. Формально прежняя Кэтти была мертва и спасена на деле.

Юлий, как мог, скрыл следы взлома в системе и вышел из дворца в холодном поту. Уже из дома он позвонил в канцелярию: «Я болен, простудился, подхватил инфекцию». Кэтти плакала и обнимала ноги спасителя, но через час Келлер успел пожалеть о содеянном. Пути назад были отрезаны, оставалось только ждать последствий. Он охотно вышвырнул бы певицу под дождь, но не смог, потому что и впрямь заболел и нуждался в ее помощи. Лежа под одеялом, Келлер метался в лихорадке, а, очнувшись, видел красивое искаженное горем лицо.

Он вернулся к Оттону только через две недели, кое-как подлечившись. Император встретил референта приветливо и Келлер понял — на этот раз беда прошла мимо. «Правильно ли я поступил, великий Оркус?». В те смутные дни адепт впервые получил ответ. «Попытка продлить существование преходящей биологической формы обернется страданием для тебя».

Это были слова ритуального гимна, но Келлер воспринял их как ответ потустороннего существа.

Гораздо более определенный ответ референт получил через десять дней. Вызов от командора пришел внезапно. В серой комнате, в сером предместье, старик с белыми руками спокойно сидел на табурете. Псионик (адепт и телохранитель) словно статуя замер в углу. Келлер не сомневался, что каждый вздох гостя просчитывается.

— Ты разочаровал меня, Юлий, — сухо сказал Зенон.

— Я думаю, что поступил разумно. Риска никакого. Я могу приносить вам пользу, применяя этот способ взлома.

Лицо командора выглядело бледным и иссушенным, словно личина мумии. Зенон мотнул головой, словно отбивался от ос.

— Сексуальная практика адептов меня не интересует. До тех пор, пока она не мешает делу. Но приказы следует выполнять. Тот, кто нарушил приказ ради женщины, рано или поздно оступится повторно. Я мог бы отдать приказ о твоей казни, но это слишком легкая расплата. И все же непослушание не должно остаться безнаказанным.

Келлер пытался сопротивляться, но это помогло не надолго, — орудуя металлическими прутьями, его сбили с ног. Больше всех усердствовал Джено. Это продолжалось довольно долго, Келлер охотно потерял бы сознание, но не мог — возможно, мешал сенс, который, не вмешиваясь в драку, молча стоял в углу.

Потом Келлер все-таки отключился — после удара по голове, который нанес все тот же увлекшийся Джено. Бывший учитель плюнул на бесчувственное тело бывшего ученика…

— …Юлик! Юлик!

Он пришел в себя на удобной койке в дорогой больнице Порт-Иллири. Кэтти сидела в ногах и плакала — по ее матовому лицу катились крупные и чистые слезы.

— Прости меня, прости меня, пожалуйста, прости….

— Это не из-за тебя, дурочка. Тот, кто водится с фанатиками, должен готовиться к любому несчастью.

Она поначалу не поняла, но немного успокоилась. Келлер оценил потери. Больше всего досталось колену. Лечили по высшему разряду, но умеренная боль и некоторая хромота грозили остаться навсегда. «Ну что ж, для специалиста по искусству это не так уж и важно».

Следующее сообщение от командора не заставило себя долго ждать — разжалованному адепту приказали платить и назвали сумму. Откупаться раз в полгода значило условно оставаться независимым. Он принял предложенное, сохранив твердую ненависть в душе, но гораздо большим ударом стала записка из канцелярии императора Иллиры:

«В связи со стойкой утратой здоровья считаем контракт с вами расторгнутым».

Келлер мысленно ругнулся, но виду не подал. Ему не хотелось пугать Кэтти и не хотелось больше встречаться с Оттоном. Деньги еще оставались, даже после полной оплаты лечения. Позже Юлий задумался насчет поразительной осведомленности Зенона. «Если сам Оттон не заметил моего вмешательства в файлы, то откуда о нем знать командору ордена?» Ответ напрашивался сам собой «я у них не единственный». Келлер больше не сомневался, что «теневой дом» продвигает и оплачивает технические проекты — быть может, теми деньгами, которые зарабатывают послушники. «Адепты могут скрываться в рядах претории, кроме того, у специалистов Зенона есть свой, законспирированный выход в Систему».

Келлер запомнил эти соображения на будущее.

Он вышел из больницы и поначалу пользовался тростью. Потом выучился обходиться без подпорки, хотя это стоило многих болезненных ощущений. На остаток денег открыл небольшую фирму, где под видом консультаций по искусству стал браться за любую работу. Приказы ордена приходили редко и касались одноразовых поручений, но деньги Зенону следовало платить регулярно, задержка грозила новым наказанием. Если заказчик выглядел надежно, Келлер или сам выполнял подделку шедевров или служил посредником для фальсификаторов, иногда тайно входил в Систему и, пользуясь приобретенным опытом, делал то, что хотел.

Виртуальный способ, которым Зенон поймал его, Келлер изучил довольно скоро и больше не повторял старых ошибок. Сообразительный и способный от природы, он постепенно делался все смелее. Заказы становились совсем небезопасными.

Иногда Келлер так отчаивался, что за деньги убил бы кого угодно. Иногда наступало просветление, тогда хотелось справедливости, но ее безнадежно не существовало нигде. Он мог бы пристраститься к наркотикам, мешал лишь приобретенный в ордене частичный иммунитет.

«Знаешь, котенок, иногда мне хочется просто мести».

Кэтти охотно соглашалась, потому что любила Келлера и, в конечном счете, всегда соглашалась с ним, даже если он был раздражителен и оскорблял ее. Келлер это ценил, заказал подделку старинного виолена и временами слушал ее песни.

Песни защищали от страха. Он боялся, что однажды, повинуясь неосознанному желанию, убьет себя сам. Быть может, эта тяга к саморазрушению, была незаметно заложена в душу учителями теневого дома. «Они не прикончили меня, решив, что время пока терпит». Келлер часто вспоминал мертвого Викки под белой простыней. Злорадствующий Джено являлся ему во сне, он улыбался узкими губами, но глаза оставались по-змеиному неподвижными.

В эти месяцы Келлер снова ощутил мистическое присутствие Оркуса, потом оно сделалось частым и нередко мучительным. Разжалованный адепт ловил в ментальном эфире ответы. Одобрение мирового деструктивного начала значило, что очередная жесткая авантюра пройдет удачно, в нейтральных ситуациях Оркус глумливо отмалчивался. На следы технических проектов ордена он наткнулся почти случайно…

* * *

— Юлик, Юлик!

Келлер вышел из забытья. Вокруг стояла тьма. Казалось, Кэтти находится рядом, хотя он твердо помнил, что женщина мертва. Она была не человеком и не призраком, но существовала как сумма воспоминаний самого Келлера и могла существовать в такой форме, пока не угасло сознание иллирианца.

— Спасибо, что вернулась утешить.

Он знал ответ, и этот ответ в его воображении легко сложился в слова.

«Вернулась до часа твоей смерти».

— Помоги мне осмелиться.

«Раньше ты решал за себя сам и никого ни о чем не спрашивал»

Она молчала, пока Келлер воображал шелковый блеск ее волос и плавный завиток пряди возле уха.

— Теперь ты только часть моих мыслей.

«Да, поэтому исчезну вместе с тобой. Как поется в одной хорошей песне — навеки вместе».

— Я плохо позаботился о тебе, прости.

«Сделал то, что мог»

— Жизнь мне опротивела, сил нет.

«Поступай, как захочешь»

— А как же ты, милая?

Она ничего не ответила.

Келлер опустил веки, безуспешно пытаясь взять себя в руки. Мысль о том, что срыв и истерика фиксируется приборами наблюдения, погрузила его в состояние крайней неловкости, от которой иллирианец давно отвык. «Для хитрого Бейтса я фанатик-псих, а для прагматика Дезета — расходный материал в его политике. Утром видеозаписи просмотрят и сделают вывод, что я сломан и хочу рассказать всю правду про орден и цитадель. Но кому? Шефу безопасности? Мы ненавидим друг друга. Консулу? Я пытался убить его дочь. И оба этих человека не готовы к такой правде».

— Эй, медики, есть тут кто-нибудь?

Келлеру не ответили, должно быть, стражником и впрямь служил какой-нибудь примитивный автомат.

Он приподнялся и это ему удалось. Что-то упало в темноте, игла стрельнула из вены наружу, по сгибу локтя обильно побежало.

— Вот, подлюга, он сломал капельницу, — сказал кто-то за спиной.

Голос был человеческий, и Келлер сильно обрадовался.

— Мне нужен Дезет. Это дело исключительной важности.

Вспыхнул свет.

— За такие штучки я бы дал пациенту в зубы, будь его состояние получше, — добавил второй человек.

— Позовите консула, — снова попросил Келлер. Решимость его ослабевала, как будто вытекала вместе с темной жидкостью из вены.

— Ночьючто ли? Думаешь, он ждет — не дождется твоего звонка?

Санитары захохотали.

«В госпитале мне не дожить до утра, — с тоскливой безнадежностью понял иллирианец. — Не важно, что произойдет. Умру сам, не сумев побороть впечатанного в меня приказа, или до меня доберется потусторонник. Смерть будет в глотке воды, в шприце, в самом воздухе. А потом придет Оркус и возьмет свое — он всегда брал свое. Сейчас впору обрадоваться даже такому цинику как шеф службы безопасности».

— Позовите Бейтса.

— Мастер Бейтс спит.

— Разбудите.

— Сам буди.

«Издеваются, как это любят делать малозначительные люди в большой и влиятельной организации».

— Ну-ну, — холодно прокомментировал Келлер. — Как хотите, ребята. Система наблюдения записывает наш разговор. Рано или поздно, но Бейтс запись послушает. Если сдохну раньше, вам не поздоровится.

— Твой акцент делает твою речь непонятной, иллирианец.

Двое ушли, Келлер откинулся на подушку, ожидая результата. Еще в обители он научился чувствовать биение времени, секунда за секундой, как пульс. Шеф безопасности пришел примерно через час — совсем короткий срок для времени после полуночи.

— Вам просто повезло, что я ночевал в здании.

— Позовите консула Дезета, понадобится второй свидетель.

— У вас замашки не по статусу. Надеюсь хоть, сведения эту наглость оправдывают. Утром свяжусь с консулом и попрошу его о встрече.

— Сейчас.

— Да бросьте дергаться, — устало отозвался Бейтс. — Ничего с вами не случится до утра. Охрана тут хорошая. Я тоже буду неподалеку, хотя вы мне противны и это чувство не без взаимности… Устроит?

— Да.

Келлер успокоился. Он, закрыв глаза, вспоминал, как Кэтти пела. По какой-то необъяснимой причине, пока она делала это, потусторонник, Джено и Зенон оставались бессильны. Присутствие Оркуса тоже ощущалось — как сухое и враждебное веяние, но бог разрушения так и остался на грани восприятия.

«Ты была права, котенок, я попробую еще раз ради твоей памяти. Возможности бороться с орденом у меня нет, но я наконец-то нашел тех, кто эту возможность имеет. Пусть трудным делом займутся Дезет и Бейтс».

* * *

(Из показаний Юлия Келлера, адепта культа Оркуса)

…Этим я признаю и подтверждаю, что многократно участвовал в противозаконных акциях как по прямому указанию ордена, так и исходя из его одобрения подобных действий постфактум.

…Признаю и подтверждаю также, что, являясь членом «теневого дома», добывал информацию, как правило, путем тайных съемок документов или путем подкупа чиновников в канцелярии дворца Оттона Иллирианского.

Точный и полный перечень нелегальных действий привести не могу, так как не помню его из-за значительной величины…

…Спрошенный на предмет структуры ордена Оркуса, показываю, что он включает и зарубежные отделения, о которых точных сведений не имею.

Так же признаю и подтверждаю, что орден в течение пяти лет направлял незаконные доходы на исследовательские нужды — на разработку аномальной техники и биологические модификации. Местоположение телепорта и приблизительные схемы базы готов описать.

…Лично в названных экспериментах не участвовал, информацию получил путем взлома закрытого сегмента киберсети, принадлежащей ордену Оркуса. О факте взлома тайную организацию в известность не ставил…

Записано собственноручно.

Келлер.

* * *

— Вас факты интересуют или мои частные выводы?

— Все, — сказал Стриж. — Кроме лжи.

Сегодня адепт выглядел значительно лучше. Он не корчился, сидел, спокойно расслабившись, не пристегнутый захватами, и только осторожно придерживал колено. Келлеру, и точно, полегчало.

— Выводы соответствуют фактам. Судите сами. В личных архивах правителя Иллиры остались упоминания об эпидемии нестандартной чумы.

— Которого из правителей, Линдера что ли?

— Нет, конечно, Оттона. Так вот, если верить записям, инфекция не дошла до столицы, поэтому дело постарались замять. Чумных теснили на пустоши, лекарства не действовали, а риск для здоровых был огромный. Дело приключилось более полувека назад. Примерно в то же время специалисты претории экспериментировали с аномальной техникой. Считалось, что она поможет скрытно перемещать грузы. Проект потом провалился, и его свернули, потому что контейнеры исчезали в одном месте, но так и не появлялись в другом, а Его Величие Оттон в таких эпизодах был склонен видеть воровство.

— Ближе к делу.

— Мужчин и женщин выгнали из зараженных деревень, направили в какие-то двери, там они моментально потерялись. Никто, понятно, об этом не смел пожалеть. В цитадели я говорил со старым служителем, он сумасшедший, но именно этот человек когда-то, совсем еще молодым сумел уцелеть в эпидемии.

— Вы всерьез верите, что из таких высланных в никуда людей сложился ваш орден?

— Цитадель, то есть штаб-квартира, если ее рассматривать изнутри, планировкой похожа на базы претории. Те же материалы и тот же стиль постройки. Если покопаться в архивах, думаю, можно найти упоминания о потерянной в аномалии и списанной лаборатории. Полвека — очень большой срок, если кто-то вложит в проект стоящие деньги.

— Что за «нестандартная чума»?

— Просто название. У заболевших распадались нервы, мозг. Некоторые обладали иммунитетом и не умерли. Куда делись, неизвестно.

— Возбудитель мог сохраниться?

— Если он вообще-то существовал, то мог. Но, возможно, это не вирус, а неизвестный физический фактор.

— Фантазии на шаткой основе.

— Есть косвенные доказательства. Командор обвинил меня в измене и едва не убил, как только я без его санкции прикоснулся к личным архивам Оттона.

— Почему вас не ликвидировали?

— Не знаю. Кто-то вмешался. Может быть, Оркус.

— Ладно, допустим, Зенон скрывал незавидное происхождение ордена и кое-какие делишки. Почему вам приказали застрелить мою дочь?

— На Зенона работают сильные пророки. Их в ордене немного, но приемы пси-манипуляций у нас известны, разрабатывались даже средства противодействия. Я в подробности не посвящен, но кое-кто из пророков мог увидеть вашу дочь в опасном для нее контексте.

— В каком?

— Например, в одной связке с возможным уничтожением ордена. В качестве самого опасного фактора.

Стриж встал с табурета и прошелся из угла в угол.

— Что ж, они допросились, — с очень характерной усмешкой сказал он. — Но вы же не дурак — зачем пошли на безнадежное дело?

— А куда мне было деваться? Говорят, наше будущее вырезано на менгире судьбы. Я видел этот камень в степи и даже подчистил его — убрал запись, которую Зенон считал опасной для себя или организации.

— Зенон вам велел?

— Да.

— Похоже на суеверную чушь. И что там с этим камнем?

— А ничего. Кто-то уже после меня обставил дело попроще — взорвал этот монолит к собачьей матери.

— По вашему, пророчества лгут напропалую?

— Не знаю. Одно время я искал архивы матери Наан, но не сумел их обнаружить ни в Иллире, ни у Вэнса. Невозможно сказать, насколько ваша дочь способна предсказывать будущее. Мало того, вся история от начала до конца может оказаться сфабрикована Зеноном. Он мог предполагать, что я не справлюсь и буду схвачен.

— Зачем он выбрал такого исполнителя?

— Чтобы спровоцировать вас на месть, инициировать атаку на орден и заманить потенциальные жертвы в телепорт. Или чтобы посчитаться с конкурентами вашими руками.

— Слишком сложные мотивы.

— Я сказал то, что думал. Ваше дело — использовать мою информацию или нет.

— Если история с покушением — только ловушка, зачем командор снабдил вас знаниями и отправил прямо в мои руки?

— Возможно, он полагал, что, загнанный в угол, я покончу с собой, но дала сбой заложенная в меня программа суицида.

— Или вы добровольно участвуете в этой игре на стороне своего ордена.

— Нет. Если бы я лгал вам, то придерживался бы одной версии, попроще.

— Чего вы хотите за такие откровения?

— Совсем немногого. Возможности уйти быстро и безболезненно, перед этим увидев поражение Зенона…

* * *

— Изворотливый тип, — прослушав еще раз запись, сказал Дезету Миша Бейтс. — Считаю, он лжет и пытается нами манипулировать. У Келлера хорошая сопротивляемость к пси-проверкам. Наши специалисты поработали с ним и не пришли к общему мнению.

— В какой конкретно части истории он, по вашему, лжет?

— Насчет своих целей. На самом деле Келлер хочет жить и готов ради этого на все — каяться, торговаться, рассказывать теории заговора. Следовало сразу казнить парня за попытку убийства и забыть.

— Не уверен. По-моему, он в основном правдив и до конца не сломлен. Впрочем, мне все равно. Моя цель — защитить Арбел и жизнь моей дочери.

— Я сразу знал, что долгие разговоры добром не кончатся.

— Есть приоритеты поважнее. Если верить его показаниям, телепорт ордена устроен на нашей территории.

— Да, ваше превосходительство. Теперь, мне, пожилому усталому бюрократу, придется повесить себе на шею еще одно очень сложное дело.

Часть пятая. Искушение

Интерлюдия. Третье везение Лу

Весна не приходила так долго, будто неладное творилось с календарем. Лу уехал на северо-восток по мокрой ленте новой дороги. В Мемфисе шел снег, перемежающийся холодным дождем, отели совсем пустовали, и только съехавшиеся на свой конгресс члены братства Разума разнообразили ход событий.

Сестра конгрегации, энергичная рыжая женщина, говорила быстро и мыслила так же резко. Она только что вернулась с иллирианских территорий.

«Мы хотели, чтобы трансмутация охватила весь мир, стремились дать способности псионика каждому, вложили в этот проект деньги, души, жизни друзей — и что получили взамен? Иллирианцы вовсе не счастливы и не благодарны. Они нас ненавидят».

«Зато через пять-шесть лет геонийцы перестанут сильно отличаться друг от друга».

«Жертвы велики».

«Зато наши общие потомки выживут».

«Нет, нет! Нельзя спасать кого-либо принудительно».

У Лу не выдержали нервы, он покинул зал заседаний, предпочитая охладить голову на улице. Через некоторое время капеллан забрел в маленькое кафе и сквозь стеклянную стену какое-то время равнодушно наблюдал за жизнью города.

— У вас усталый и скучающий вид.

— Разве?

Случайный сосед по столику, похожий на бульдога в человечьем варианте, с профессиональным интересом изучал брата Разума.

— Скука — проблема нашей цивилизации, — задумчиво сказал он. — Чем больше возможностей, тем меньше они радуют. Иногда хочется чего-нибудь этакого… чтобы эксклюзив. Будете пробовать?

— Нет, — буркнул Лу.

— Вы когда-нибудь теряли очень близких друзей?

— Да, на войне. Они там умерли. Иногда думаю — может, я зря их заводил. Терять слишком больно.

«Бульдог» смутился и задумался, не зная, с которого подойти конца. Он ничуть не сочувствовал Лу, а лишь пытался втравить его в какое-нибудь жульническое и дорогое развлечение.

— Может быть, у вас на примете потерянные родственники? — уже без особой надежды поинтересовался он. — Или, знаете, у каждого найдутся в прошлом утраченные возможности — приятель детства, который мог бы стать выгодным партнером, красивая девушка, которую вы мельком видели на вечеринке…

— Мы быстро забываем.

— Я именно об этом — мы забываем, а позднее, если вспомним, обнаруживаем, что человек уже исчез…

— И что из того?

— Наша компания предлагает совершенно уникальные услуги — сидя в специально сконструированном, расслабляющем кресле, вы лучше поймете себя и проникните в чужие сны — сны именно тех людей, которые зацепили ваше подсознание и представляют для вас потенциальный интерес. Вы нуждаетесь в друге — мы отыщем вам друга. Сбежавшая невеста вернется, руководство оценит ваши достоинства и…

— Я нигде не видел вашей рекламы.

«Бульдог» напоказ погрустнел, вроде бы, даже обиделся.

— У нас ни в коем случае не притон. Лицензия — вопрос ближайшего будущего. Мы не идем против морали. Вы платите лишь за прокат оборудования.

«Решили подзаработать на чужой ностальгии», — сообразил Лу.

— Сколько?

— Пятьдесят. Не дешево, но результат того стоит. Вас проводить?

Капеллан согласился, хотя уже представлял исход — получасовое блуждание по пыльным закоулкам собственных воспоминаний. Он мог войти в ментальный эфир Мемфиса и безо всяких денег найти похожее развлечение там.

— Я вас подвезу, — торопливо предложил «бульдог». — Если вы решитесь прямо сейчас.

— Прямо сейчас, — как зачарованный повторил Лу.

Он хотел всего лишь отвлечься от тяжелых мыслей, пусть даже таким нелепым способом. Ментальный притон оказался аккуратно обустроенным угловым помещением в большом здании на городских задворках. Вывески не было, если не считать большого, старинного вида фонаря, источавшего зеленоватый свет.

Он заранее расплатился с девушкой, худенькой псионичкой с правильным овалом совсем еще юного лица.

— Вы можете запереться в кабине изнутри. Не смущайтесь, вам не будет плохо. Вся процедура безопаснее душа.

Лу недоверчиво ухмыльнулся. Он вошел и тщательно закрылся, не потому, что боялся ограбления, а чтобы отсечь чужое и ненужное внимание. Потом сел — затылок пришелся на удобную подставку, металлические контакты даже сквозь волосы холодили голову. Кроме этих контактов, кресло ничем особенным не отличалось. Расслабления не было. Лу закрыл глаза и попытался настроиться на воспоминания, но не нашел в них ничего приятного.

Сначала он видел годы своей учебы, но потом сквозь безобидную часть прошлого проступила совсем другая реальность.

* * *

Было жарко. Раненый шакал скулил в овраге. Кустарник сбросил листву, эта листва бурым мусором валялась, где попало. Человек в форме армейского капеллана сквозь стекло машины изучал двух незнакомцев. В этом наблюдателе Лу узнал самого себя — в полный рост, загорелого и усталого, с пятном бурой пыли на щеке.

— Два-три дня, и эти бездельники окажутся в столице, — с легкой завистью сказал Лу-который-был-во-сне.

Мирс легко согласился.

«Я внутри сна, который видит Мирс, — понял настоящий капеллан. — Это картина войны с Иллирой, тот самый день, когда мы встретили Нину». Жаркая степь внезапно исчезла. Потянулись бесконечные переходы, стены, обшитые металлом и пластиком.

— Лу! — прохрипел сорванный голос.

Голос капитана звучал отчетливо, но сильно изменился, и оттого казался страшным.

— Лу, ты меня слышишь?

— Да. Мы давненько не виделись, Мирс. Ты где сейчас — в Порт-Калинусе? В Иллире?

— Нет, меня похитили! Капеллан, помоги, я сам не знаю, где нахожусь. Я не пьян. Если ты в Иллире, свяжись с нашей военной администрацией.

— Я на родине — выехал в Мемфис.

— У тебя хорошие связи. Добейся, чтобы меня нашли и освободили.

— Кто тебя удерживает? Иллирианцы?

— Нет. Какая-то новая секта, а, может быть, и старая, не поймешь.

— Как называется место?

— Цитадель, — убитым голосом сказал Мирс. — Мне плохо, Лу, а будет еще хуже. Они замучают меня. Я смерти не боюсь, но такая смерть не для солдата.

— Сделаю все, что смогу. А ты попробуй мысленно связаться с нашими парнями в Иллире. Они подавляют иллирианской сопротивление и могут помочь. Сколько врагов вокруг тебя?

— Много. Но я не могу ни с кем связаться, Лу… Ты первый. Наверное, и последний. Мои сигналы глушат. Я знаю, что сплю. Наш разговор привиделся мне. И все-таки, ради нашей прошлой дружбы, пожалуйста, попытайся…

Видение прекратилось, остался лишь образ темного, огороженного пространства и стен, сплошь покрытых нацарапанными строчками на двух языках.

Пот стекал по вискам капеллана и контактам устройства. В офисе бледная девушка с изумлением уставилась на перекошенное лицо клиента.

— Вы в порядке?

— Сколько стоит аппарат? А, впрочем, не важно. Я плачу пять тысяч, все свои свободные средства, и покупаю его. Мало? Если вы не довольны, можете жаловаться в полицию. И не смотрите на меня так. Я знаю, что ваш босс легко сделает другую машину…

(«Гюри! Гюри! Вызови охрану», — пронзительно позвала девица. — «Гюри! Гюри! Надо еще проверить, есть ли у этого подонка деньги…»)

…Лу гнал машину в сторону столице. Аппарат, разобранный и укутанный поролоном, ждал своего часа в багажнике. «Что я могу? Что значу? Мы беремся направлять судьбы мира, но не в состоянии оказать помощь ближним своим. Впрочем, кто для меня Мирс? Только бывший сослуживец, быть может, он был спит у себя в палатке, а я оказался свидетелем чужого кошмара».

Лу вернулся в столицу в тот же день и сразу встретился с Румиком.

— Секта новая? — брезгливо переспросил тот. — Каждый год, возникает не менее трехсот новых негативных сект, примерно такое же количество распадается… Люди предаются ереси по глупости и прекращают предаваться от непостоянства. Налицо единственный малозначащий факт — сон, который вы видели в притоне.

Румик злился, но все же связался с Департаментом Регистрации. Мирс числился там пропавшим без вести, семья получила положенные компенсации и уехала на юго-западное побережье. Лу решил не тревожить жену Мирса зря. Использовав купленный аппарат, он попытался восстановить мысленную связь с капитаном, но раз за разом терпел сокрушительное поражение. «Или я сразу обманывал сам себя?»

Теперь он проводил дни в городе, будто погруженный в вязкую мглу. Пророки, которые работали в Порт-Калинусе за деньги, все, как один, отказались от заказа, хотя суммы предлагались приличные, и Лу в конце концов отправился к Нэн. Он знал, что старуха больна, но выбрал день и, подъехав к роскошному фасаду приюта.

— Дама не может принять вас, — вежливо посочувствовала молоденькая администраторша.

— У меня важное дело. Клянусь, что буду очень деликатен.

— Ваша осторожность больше ни к чему. Леди Нэн умерла две недели назад.

«Как часто наши действия безнадежно запаздывают». Капеллан ушел. Румик уже смирился со странностью подчиненного:

— Как вы утомили меня, уважаемый брат, со своей выдуманной проблемой. Да, знаю, ваш друг пал жертвой негодяев, но это случилось на войне, когда люди там гибли как мухи. Риск для солдата — профессия… Ну, ну, не злитесь. Возьмите рекомендательное письмо. Нет, не чип, а именно бумажное письмо. Адресат большой оригинал и не любит киберов.

— Кто это?

— Экс-президент Вэнс, инициатор трансмутации.

Может ли один человек переломить ход событий? Лу не считал таким человеком себя. И все же, он встретился с Вэнсом на его загородной вилле и постарался учесть все советы Румика. Легендарный политик оказался худым сердитым стариком. Двое телохранителей (мужчина и женщина), не скрываясь, находились рядом с ним.

Вэнс, впрочем, выслушал гостя внимательно.

— Насколько неприятной должна быть смерть, чтобы испугать Мирса как следует? — спросил он гостя.

— Очень и очень мучительной. Капитан смелый человек.

— И, все-таки, он просил о помощи и пытался дотянуться до вас, хотя не мог не понимать, что шансов почти не имеет.

— Что-то надломило его.

— Что?

Вэнс ждал, телохранители рассматривали гостя

— Вы не знаете, что ответить мне, капеллан? Тогда выслушайте кое-что напоследок. Техническая обработка сознания — чрезвычайно заманчивая штука.

— Нет, это аморально и это риск.

— Конечно, но подобные исследования всегда будут. Лаборатории можно закрыть, исполнителей наказывать, но идеи не перестанут носиться в воздухе, а их реализация…

— Да, я вас понимаю.

— Забудьте Мирса, — тихо посоветовал Вэнс.

— Вычеркнуть сослуживца из памяти?

— Да. В сущности, ваш друг уже мертвец.

— Простить врагов своих?

— Ни в коей мере. Просто предоставьте грязную работу специалистам.

— Вы навязываете мне еще одну разновидность предательства.

— Нужно выбирать, кого вы погубите — Мирса или самого себя. Два раза вам, дилетанту, сильно повезло — первый раз в деле об исчезновении Тара Каэрти, второй раз — в деле с Келлером, но на третий раз все может обернуться иначе. Вот вам совет опытного человека — уезжайте-ка на время из Порт-Калинуса. И побыстрее, пока еще время есть.

— Спасибо.

Капеллан пожал сухую ладонь старика и вышел под хмурое небо.

Он вел машину прочь, по сторонам дороги торчали камни, плескались о берег свинцового цвета волны, густой лес чернел на вершине холма. У поворота незнакомый парень приветливо махнул рукой и плюхнулся на сиденье притормозившей машины. Мысли его не читались.

— Куда вас подбросить?

— Только до окраины…

— …Тошнит, укачало — через некоторое время смущенно признался пассажир. — Пожалуйста, остановитесь. Это все вчерашняя вечеринка.

Он, и впрямь, побледнел и выглядел скованным. Лу приткнул кар почти что к откосу.

— У вас не отравление? Я могу чем-нибудь помочь?

— Ничем, — ответил парень, и капеллан ощутил короткий тычок ножа под ребра.

Он прикинул, в какой орган вошло лезвие. Парень, повернувшись спиной, шумно шарил на сиденьях, под сиденьями и в карманах чужой, сброшенной куртки…

Когда капеллан очнулся, он видел небо, мокрое и унылое, это небо перемещалось рывками, по-видимому, убийца тащил свою жертву вниз по откосу. Кровь на боку свернулась, образовав жесткую корку. Очень хотелось пить. Вода была рядом, но совсем не годилась для питья — это была горько-соленая влага моря. Сброшенный в залив Лу медленно поплыл, лежа на спине, словно распластавшаяся бабочка. Убийца, видимо, не отыскал то, на что рассчитывал, поскольку через короткое время он вернулся, вошел в воду и брезгливо потянул безжизненное тело к себе.

— Ух, как плохо. Небрежная работа, — посочувствовал капеллан.

Парень изумился всего лишь на мгновение, но и этого оказалось достаточно. Чужой разум открылся во всех мелких, обыденных грязных подробностях, а Лу атаковал, лишь максимально усилив неприятные воспоминания.

Убийца рухнул в воду.

Капеллан нашел чужую шею и придавил ее, не позволяя противнику вынырнуть. Они так и барахтались на мелководье, до тех пор, пока враг не прекратил сопротивление. Тогда Лу выпустил его и дал отдышаться, одновременно не позволяя парню восстановить мысленную защиту.

— Вы перестарались. Не следовало трогать меня. Если Мирс еще жив, вам придется вернуть его назад.

Противник, сидя по пояс в воде, некоторое время кашлял, а потом уставился на капеллана с неподдельным изумлением. Сознание убийцы лежало как на ладони. В выражении физиономии, как с запозданием понял Лу, не было ничего инфернального, мистического, вообще ничего, кроме чисто уголовного разочарования.

— Какой такой еще Мирс? — хрипло выдавил схваченный. — Сутенер из южных кварталов? Нет, тот точно был Бирс, его уже два года как пришили. А ты из которых придурков происходишь? Наверное, пальцы и уши умеешь отращивать, а все ж попади я ножиком на два сантиметра повыше, был бы тебе конец. Вещички в машине хорошие, да только наличности не было. Не знаю я никакого Мирса.

Глава 14. Этика и технология тайной операции

Келлер еще раз обвел контуры рисунка, потом сполоснул кисть, набрал на ворс немного темной краски и пометил точку телепорта. Закончив работу, отставил в сторону чашку с мутной водой и показал рисунок шефу безопасности.

— Хорошо получилось, — одобрительно сказал тот.

— Мазня. Я учился рисованию поверхностно, только для того, чтобы лучше разбираться в чужом искусстве. Дайте лучше карту или фотографию — я покажу это место.

— Я лишь хотел убедиться, что вы действительно были там, а не собираетесь тянуть время. Опишите местность возле телепорта.

— Захолустье, редкие деревни. Глушь, бедность, дорог нет, местами не проедет вездеход. Есть тропы, они сойдут для человека или для вьючных животных. От предгорий на восток — хребет. Долину можно отыскать с воздуха, еще можно нанять проводника из крестьян, он проведет по скалам. Я лично так и сделал. В долине ручей, течет с ледников, но деревьев нет, кругом только камни. Дом с телепортом маленький и нежилой. Окно закрашено, дверь обращена на юго-запад.

— Кто-то должен обслуживать установку.

— Все делает автоматика принимающей стороны, нацеленная на пси-образ гостя.

— Ваш образ хорошо известен ордену?

— Меня сканировали два раза — первый раз, когда был младшим послушником, и позднее, в Порт-Иллири.

— А в последние годы?

— Нет. Для опознания достаточно старых снимков.

— Сколько человек постоянно живет в цитадели?

— Я не знаю, — тихо сказал Келлер. Он машинально взял чистый лист и принялся рисовать на нем пересекающиеся круги. Бейтс заметил это и отобрал бумагу.

— Мне не нравится ваше постоянное «не знаю».

— Извините, я действительно точно не знаю. Вечерняя служба в храме там обязательна для всех, кто здоров и не занят срочной работой. Под куполом собиралось примерно пятьсот человек. Значит, в цитадели их около семисот. Может быть, тысяча, но едва ли.

— Эти люди должны кормиться и получать сложную технику извне. Понадобится одежда, лекарства и способ избавиться от мусора. Описанный вами телепорт, до которого даже вездеходы не добираются, не очень-то им подходит.

— Должно быть, есть и другие проходы.

— Где?

— Точно не в Конфедерации, а вот в Иллире — самое подходящее место. Кстати, я слышал, что в цитадели содержат мясных животных. Есть оранжереи с зеленью. Судя по тому, как кормят людей, некоторые концентраты могли синтезировать химически.

— Каким способом командор вызвал вас к себе?

— На уником пришло анонимное сообщение с кодовым словом.

— Вы проходили через телепорт с грузом или налегке?

— Внутрь прошел налегке, при мне был только рюкзак, в нем немного личных вещей. Обратный путь проделали втроем — я сам и двое помощников, мы несли продукты, сменную одежду, в том числе и для города, костюмы ментальной защиты, оборудование и винтовку с прицелом в разобранном виде.

— Вспомните общий вес.

Келлер потянул к себе листок, взял у предусмотрительного Бейтса карандаш, сложил несколько цифр и ответил:

— Вес троих людей и примерно триста норма-килограмм дополнительного груза. Довольно тяжело, но мой помощник — до неестественности сильное и выносливое существо. Я широко пользовался его модификацией. К тому же в деревне наняли лошадей.

— Чем платили?

— Только наличной валютой Арбела.

— Пойдемте, прогуляемся, я вам кое-что покажу…

Келлер вставал с табурета медленно, осторожно, хитроумная механическая конструкция на разбитом колене позволял ему сносно двигаться и обходиться без каталки, но шеф безопасности не без досады подумал, что сначала травма сделала иллирианца неуклюжим.

…По соседству с ледником, в голой комнате, на гладком металлическом столе вытянулся мертвый потусторонник. Раздетый, дьявол сильно переменился. Ногти рук и ступней оказались когтями, мышцы окоченели. Размозженный выстрелом череп прикрывала непрозрачная пленка, из-под которой скалилась широко разинутая слизистая пасть.

— Тот самый? — коротко спросил Бейтс.

— Да, это официальный наблюдатель ордена. Он же мой бывший помощник.

— Монстра ликвидировали два дня назад, на пустоши за городом, после серьезной потасовки. Нашлась кое-какая оснастка, к сожалению, всмятку растоптанная. У вас там много было всякого?

— Винтовка, рюкзак, остатки денег. Маленький телепортер.

— Кроме девушки и помощника, был с вами кто-нибудь еще, четвертый или пятый? Подумайте, как следует, ошибка вам дорого обойдется.

— Не было никого, клянусь. Наши вещи и технический груз.

— Ладно, идите и отдыхайте. Охрана вас проводит.

Бейтс, не вполне удовлетворенный услышанным, покинул морг, поднялся к себе и, усевшись возле кибера, включил запрещенную приставку для мыслеобмена и, таким образом экономя усилия, принялся работать над документом, который занимал его последние несколько дней:

«…Цитадель находится вне доступных нам мест в Арбеле или за рубежом. Точки соприкосновения с реальными территориями (предположительно две или более) оборудованы так, чтобы не вызывать любопытства у местных уроженцев. Поскольку личность гостя проверяется автоматикой, а вес и объем перемещаемого груза ограничены, прямое военное вторжение извне не возможно, а случайная или неизбежная порча оборудования телепорта, вне всякого сомнения, вызовет…»

— вызовет то, что мы облажаемся, — пробормотал он не для записи и продолжил диктовать про себя:

«… вызовет его аварийную блокировку».

— Скорее всего, вся группа вторжения там и поляжет, — снова буркнул Бейтс и мысленно дополнил отчет фразой: «Келлер крайне ненадежен и является вероятным источником проблем, однако других людей, способных провести группу через точку перехода и обратно, нет».

— Кибер! Соедини меня с превосходительством. Двойное изображение ему на экран: мое лицо и отчет крупным планом.

Дезет ответил с запозданием. Вид у Стрижа оказался недовольный.

— Что еще?

— План готов вчерне. К несчастью, менять реальность я не умею, а реальность у нас оставляет желать лучшего. Двух-трех добровольцев найдем, а наш пленник отказаться не посмеет, но он сбежит при первой возможности. Дело очень серьезное, по исходу сомнительное и не ясно, стоит ли оно риска.

— Вы верите, что угроза ордена реальна?

— Единственные оформленные данные — это показания самого Келлера. Прикажете из-за этого начинать операцию?

— Только если мы получим сведения о настоящей угрозе.

— Не получим, — сухо сказал Бейтс. — Мы их не получим до тех пор, пока угроза «ордена» не превратится в агрессию.

— Агрессия одной тысячи людей против всех геонийцев. Звучит странно. Им помогает кто-то еще? Каковы их цели?

«А ………….. разберется при таких-то скудных сведениях», — подумал шеф безопасности, а вслух выразился иначе:

— Мы собрали все сведения, какие могли. Если вы считаете, что угроза ничтожна, я могу заморозить это дело. Решать вам, ваше превосходительство.

* * *

…Стриж оставался в нерешительности еще несколько часов. Со стороны веранды было заметно, как Нина, отодвинув штору, сидит, облокотившись на раму окна, и остановившимися глазами смотрит на непогоду.

Она не двигалась так долго, что встревоженный консул, вернулся в дом и сразу вошел в комнату дочери.

— Опять экспериментировала?

— Мне кажется, кое-что подвинулось в будущем.

— Не трать силы зря, скоро я разберусь с ситуацией.

— Прежде чем разбираться, ты должен кое-что увидеть.

Нина переставила масляную лампу из ниши на стол, щелкнула зажигалкой, приложила трепещущий язычок пламени к основанию фитиля, и бросила шарик из сосновой смолы прямо в разогретую керамическую чашку.

— Ты готов, папа?

— Сейчас, только сниму куртку и устроюсь в кресле. Этот в последний раз, больше уговорить меня не получится.

Некоторое время не происходило ничего. Дезет скептически наблюдал за витой струйкой испарений, которая, скручиваясь в штопор, поднималась к потолку. Несло дымом — горелой полынью и чужим для весенней ночи, тревожным и выматывающим душу запахом сухой степи. Оранжевое мохнатое солнце уже скрылось в дыму пожара. В перегретой мгле надрывались цикады.

Консул попытался стиснуть подлокотники кресла, но в ладонях материализовался приклад. Впереди и так до самого горизонта, тянулась раскаленная неприветливая равнина. Руины фермы чуть в стороне торчали в сторону неба темными горелыми стропилами. Там копошились люди, но, что они делали, разглядеть не удалось. «Я лишь в собственных воспоминаниях, — понял Дезет. — Это долина Ахара двадцатилетней давности. Здесь разгадки не найти».

Он миновал ферму, не останавливаясь. Еще один человек, каленусийский капитан в потрепанной пыльной форме спал, вытянувшись на траве. Консул Арбела присел рядом и потрогал его за плечо. Незнакомец привстал, но его медленные движения заставляли подумать, что где-то в реальном мире этот парень продолжает дремать.

— Ты не из этих?

— Нет, — наугад ответил Стриж.

— Откуда?

— Иллирианец.

— Так ты точно не из Цитадели?

— Из какой цитадели?

Признаки сильного отчаяния и одновременно надежды проступили на обветренном лице парня.

— Сейчас я у них в тюрьме, на самом нижнем ярусе. Когда проснусь, окажусь все в той же камере.

— Когда проснешься, попробуй сбежать, ты же ничего не теряешь.

— В этом ты прав, иллирианец. Надо попробовать, но что-то сил совсем нет. Ничего в голове не держится.

Чужак попробовал встать и снова рухнул на траву.

— Они ждут… — задыхаясь, бормотал он, — ждут какого-то своего часа, и как только нужный момент настанет, мне конец. Я Мирс. Мирс. Капитан Мирс, третий каленусийский экспедиционный корпус. Если получится, расскажите правду моей жене.

Капитан лег плашмя.

— Я тут, пожалуй, останусь, подремлю немного, — равнодушно объяснил он.

— Не спи, сопротивляйся.

— Не хочу. Только не пытайся меня тащить. Попытки сбежать во сне всегда кончаются ничем.

Стриж выпустил руку каленусийца.

— Орден Оркуса существует?

— Да.

— В Цитадель можно приникнуть снаружи?

— Меня вам все равно не спасти, а, впрочем — да, можно проникнуть, если сильно рискнуть и дорого заплатить. Распоряжайся правдой по собственному усмотрению, иллирианец…

Мираж поплыл, и Стриж открыл глаза. Содержимое керамической чашки растаяло, Нина, скрестив руки на груди, наблюдала за последними струйками дыма, который медленно и бессильно таяли под потолком.

— Ты в норме, дочь?

— В норме. Пока ты спал, твой уником звенел. Посмотри, кто это был.

— Из-за границы, Вэнс.

— Он оставил тебе сообщение?

— Пришло описание встречи с неким Лу из Конгрегации Разума. Если верить капеллану, орден Оркуса собирает людской материал. Ловят, кого попало и где попало.

— Вэнс наш противник, зачем пишет?

— Он не противник, а конкурент. Ты понимаешь разницу?

— Нет.

— Когда-нибудь поймешь. Посиди немного и не мешай мне.

Несмотря на поздний час, Стриж соединился с квартирой Миши Бейтса в Арбеле. Судя по голосу, хозяин не спал, подкрепляя себя очередной чашкой кофе.

— Покушение на мою дочь уже получило огласку? — быстро спросил консул.

— Не все сразу. Дайте хоть подумать немного… Правду знает обслуга, охрана виллы, я сам, мои доверенные люди из службы безопасности. Потом вы, ваша дочь, ее иллирианский брат и личный врач, который осматривал Нину.

— Кто-то еще?

— Возможно, семьи обслуги и врача. Слухи в городе пока не распространились, но, если не предпринять мер, это только вопрос времени.

— Возьмите со всех свидетелей письменное обязательство молчать. Самых беспокойных заткните куда-нибудь — ну хоть в санаторий для медитаций. Пускай просидят там неделю.

— Эти лишь временные меры.

— Значит, нужно торопиться. Вам придется публично объявить, что моя дочь ранена. Дайте понять, что она в коме и надежды на спасение нет. Покажите прессе фотографии потусторонника, они любят истории о чудовищах, так что подробности драки домыслят сами. Келлера опишите неясно и объявите в розыск без имени… Да, официально. Мне плевать, что он на самом деле сидит у вас, пускай ищут. В городе могут оказаться агенты ордена, важно, чтобы возвращение Келлера в цитадель выглядело как можно более натурально. Все в порядке, человек просто идет за наградой.

— Слишком рискованно. Любая мелочь нам все изгадит.

— Пусть дезинформация продержится хотя бы пару-тройку недель, нам этого хватит. Выберите двух людей, надежных, и преданных, таких, чтобы не перетрусили в нужный момент. Лучше всего молодых и одиноких. Объясните им цену и этику акции, не скрывайте и размеров риска — понадобятся только добровольцы.

— Что делать с Келлером?

— Используйте, но не обещайте ему слишком много, а то он будет уверен, что его обманут. Кстати, проверьте общий вес — и этого адепта-ренегата, и ваших двух сотрудников и оборудования, которое они возьмут в телепорт. Еще…

— Что?

— Приготовьте мину-дезинтегратор. Они очень дороги, но у нас есть одна, я дам разрешение, возьмете ее на армейском складе.

Бейтс внезапно замолчал.

— Что вас смущает? — спросил его Стриж.

— Я верю, такое окупится, но на поиски подходящих людей уйдет несколько дней. Нужны кандидаты особого склада. Возможно, им придется смириться с самопожертвованием.

— Не сомневаюсь в вашем чутье на людей.

— Позаботьтесь, чтобы ваша дочь не засветилась нечаянно на публике. Лучше всего увезти ее из города и держать под присмотром.

— Хорошо, — сказал Стриж и отключил уником.

Нина, нахохлившись, сидела напротив.

— Ты понимаешь, что я собираюсь сделать ради тебя?

— Да. Но это не ради меня.

— Не важно. Ради тебя, ради себя, ради других и еще по многим причинам, хотя на самом деле причина только одна — вторжение чужих идей и чужих людей. Спи спокойно и ничего не бойся. Через две недели мы как следует разберемся с твоими пророчествами…

* * *

Десять дней спустя Мик Северин выбрался из своей палатки в только что разбитом лагере далеко в восточных горах, чтобы размять ноги и без помех поговорить с сестрой.

— Как дела? Холод тут собачий.

— Это потому, что ты привык к югу.

— Мне не нравится, когда враги слишком близко.

— Здесь только телепорт, и он заперт, пока Келлер туда не войдет. Келлера вчера привезли и держат вон в том фургоне.

— Я больше не видел Юлия. Неизвестно еще, как он переменился. Уж лучше-то стал едва ли.

— Если интересно, можешь с ним поговорить, Миша обещал, что нас пропустят, но я не пойду, иначе не выдержу и исцарапаю этому «искусствоведу» рожу. И дело не в пуле, которая попала в мой жилет. Просто Кэтти из-за него погибла, а она была талантливая и добрая девушка.

…Парень из охраны придирчиво оглядел Северина и посторонился без особой охоты. Келлер, коротко (для пси-шлема) подстриженный, но почему-то небритый сидел на брезентовом табурете, обняв ладонями заключенное в механический фиксатор колено, и только едва заметно покачивался из стороны в сторону.

— Как вы? — спросил его Мик.

— Лучше не бывает, — с иронией ответил оркусит. — Собираюсь на подвиги ради общего блага, нога вот только подводит. Удивляюсь, зачем вас пропустили. Чего желаете, мой бывший друг?

— Поговорить. Несмотря на совершенное вами зло, я почему-то не могу по-настоящему вас ненавидеть.

— И напрасно, — сухо отозвался Келлер. — Это очень даже напрасно, что вы не хотите воздать мне по заслугам. Игры со злом до добра не доводят. Не повторяйте моих ошибок.

— Странно, но я даже рад, что вы живы…

— Жив? Как же! Мне представлена только отсрочка. Придется войти в телепорт с поврежденным коленом. Даже если люди Зенона нас не прикончат, массив скалы может рухнуть и придавить всю компанию. Установка может не сработать и тогда Бейтс разъярится и заподозрит меня в саботаже.

— Похоже, вы изменили решение и не пытаетесь сводить счеты с жизнью.

— Мне все надоело до тошноты, но я сначала не подумал о посмертии. Там, за гранью, Оркус отомстит мне за то, что я помогаю вам.

— Вы это всерьез или как?

— К сожалению, когда я сдохну и узнаю истинное положение вещей, будет уже поздно. Как ваша сестра?

— Она здорова.

— Передайте Нине мои извинения. Вышло, и впрямь, грубо и бездарно. Я извиняюсь, но на прощение не напрашиваюсь. Какие тут могут быть оправдания?

Способность бывшего адепта издеваться над собственной участью беспокоила Мика.

— Желаю вам удачи в новом деле.

— Удачи… ну, ладно. А какая, к Оркусу, мне-то разница? Арбел — очень интересное место. Тут до сих пор существуют суды по делам о ереси. Не верите? Напрасно. К ереси, например, относят установку ментальных детекторов частными лицами, ношение защитных шлемов без лицензии, насилие над чужими мыслями при помощи наводки, поклонение запретным символам зла. Кроме наводки (с этим туго), я делал все.

— Вы больше не адепт.

— Чудесно. Значит, после мой труп зароют не как собачий, а с чуть большим уважением.

— Вы нарочно нарываетесь на ссору.

— Немного. Не более, чем это нормально для человека, идущего во тьму.

Келлер кое-чего добился — нагнал на Северина настоящую тоску.

— Ваша сестра до сих пор поигрывает калейдоскопами? — внезапно спросил он.

— Нет. Старый сломался, новый, который вы ей подарили, она совсем забросила. Кажется, он так и остался в Порт-Калинусе.

— Это хорошо. Медитации до добра не доводят. Держитесь-ка от калейдоскопов подальше. Если все-таки отыщете эту игрушку, избавьтесь от нее — бросьте немедленно в утилизатор и больше не вспоминайте обо мне. Я того не стою. Договорились?

— Да.

Мику показалось, будто оркусит немного расслабился.

— Уходите, — внезапно попросил Юлий. — Устал я что-то, грубить начинаю. Иногда, знаете, не выдерживают нервы.

Северин сразу вышел. За пределами палатки глотнул свежего воздуха.

— Он тебе неприятное сказал? — тревожно спросила Нина.

— Он пытался держать планку в своем стиле. Потом извинился для проформы. Ты наблюдала за эфиром? Что там с будущим, изменилось хоть что-нибудь?

— Мое будущее уныло и безнадежно — ранняя погибель, вот и все дела. А успех операции Бейтса пополам на пополам. И одно с другим почти не связано.

— Ты хочешь сказать, что Келлер тебе больше не опасен?

— Скорее всего, мы с ним больше не увидимся. То ли его убьют, то ли меня, то ли нас обоих.

— От души верю, что убьют его, а не тебя.

— Папа сказал, что у Юлия не было настоящих шансов меня застрелить.

— Целился бы в голову — убил бы.

— Он бы промазал. Стрелять в голову знакомому гораздо труднее, чем в корпус — убежденно ответила Нина, и Северин решил, что лучше не спорить.

* * *

Туман, который спустился с гор, затопил долину, так что фигуры людей казались бредущими по пояс в молочной жиже.

Один из диверсантов, парень-сенс, которого звали Риэн, в ожидании момента перехода сидел на камне. Командиром был второй, Несс, тот устроился чуть в стороне и уже второй раз проверял свой излучатель. Одетые в одинаковые серые куртки, оба почти слились с пейзажем. Часы Келлера показывали без четверти десять утра, а его умственное состояние застряло между решимостью и паникой. Псионик Риэннаверняка понимал это, но виду не показывал, лишенный воображения Несс просто не обращал на бывшего приспешника зла никакого внимания. Туман не рассеивался, а наползал еще, опутывая покосившийся дом с окнами, замазанными краской.

— Пора, пошли.

Мину-дезинтегратор Несс положил в поясную сумку. Келлер никогда не видел такие мины в действии, но представлял последствия по старому учебному фильму времен своей жизни при дворе Оттона — бетон и пластик оседали бесформенной пеной, вместе с вкраплениями невредимых, но совершенно беспомощных, опутанных вязкой массой людей. В растекшемся лужей здании можно было задохнуться.

— Пошел! Ты что, оглох? Не заставляй меня повторять дважды, — раздался приглушенный голос Несса.

Келлеру хотелось пить, но он не стал доставать флягу и злить арбелианца, а просто подобрал пригоршню снега и лизнул холодную кашицу.

В доме все оставалось по-старому. Грязное пятно, похожее на отпечаток лапы потусторонника, темнело на струганных досках стола. Возле ножки табурета лежала заколка. Вещица принадлежала Кэтти. Келлер поднял ее и сунул в карман — на память.

— Нужно сесть и подождать, пока сработает автомат.

Риэн присел без возражений. Несс тоже сел, держа оружие наготове.

«Этот смелый, но не очень умный. Если случайно откажет телепорт, Несс, пожалуй, вообразит, будто я веду нечестную игру».

— Не бойся, — вдруг сказал Несс.

Риэн засмеялся. Оба диверсанта разом застегнули шлемы, и только Келлер остался с непокрытой головой. Через минуту тряхнуло, захлестнуло и поплыло — телепорт сработал, как и положено, вызывая целую гамму ложных ощущений…

Через короткое время Келлер понял, что сидит на табурете внутри Цитадели. Несс уже вынул дезинтегратор, плашмя прилепил его к ближней стене и с нечеловеческой аккуратностью манипулировал предохранителем запала.

Риэн стащил головную защиту и даже закрыл свои прозрачные глаза, очевидно, пытался понять, что делается в соседних отсеках. Наконец, он вздрогнул и очнулся.

— Общей тревоги нет. Суда перемещается кибер, одна штука, возможно, вооружен резаком. Автоматика телепорта за перегородкой в нише.

— Понятно, — буркнул Несс. — Продолжай наблюдать. Я сейчас закончу с миной. Запускаем ее и уходим. Келлер, подготовь телепорт для эвакуации. Давай, шевелись, а то падешь к своим дружкам на жертвенный алтарь.

Автоматика телепорта и впрямь находилась в нише за стенной панелью. Она не имела ни малейшего сходства с обычными, маленькими моделями. Цветные нити в палец толщиной скручивались и пересекались под разными углами, местами разделялись на тонкие отростки. Предмет подергивался, словно внутри бился ленивый пульс. Вещество судорожно трепетало, недовольное чужим вмешательством…

Оцепенение покинуло Риэна, зрачки приняли нормальный размер.

— Я больше не могу нас прикрывать. Пора заканчивать дело. Что там с телепортом, Келлер?

— Не пойму, как он устроен. Тут не техника, скорее уж, существо.

Субстанция сопротивлялась и попыталась раздавить чужие пальцы. Иллирианец едва освободился и с отвращением вытер ладонь о брюки. Несс направил излучатель на пульсирующую массу, потом нехотя отвел ствол в сторону.

— Вляпались. Нам нужен местный, который сумеет наладить эту штуку. Придется поймать его и допросить. Мину отцепим, возьмем с собой, запустим перед уходом. Риэн! Будешь командовать, если меня подстрелят. Без Келлера отсюда не выйти, так что, если и его прикончат, запускай дезинтеграцию и читай отходную молитву. Держаться всем вместе. Если ты, иллирианец, попытаешься вильнуть в сторону, тебе конец. А теперь прикройте оба башку. Риэн, держи вход под прицелом.

Келлер переместился в угол и устроился неподалеку от развороченного телепорта. Он видел все происходящее необычайно четко — дверь ушла в стену, арбелианцы сразу открыли огонь, металлические обломки кибера полетели в разные стороны, человек в одежде послушника попятился и скрылся за углом.

— Смылся, жаль, — резко сказал Несс, добавив малопонятное для иллирианца ругательство. — Сейчас подымется тревога, так что нужно поискать убежище. Склады и мастерские не годятся — их обшарят первыми. Келлер, где есть тут подходящее место?

— Тут есть психушка. Ярусом ниже — виварий и жертвенная тюрьма.

— Годится. Веди. Риэн, контролируй его. Если сукин сын нас подставит — убей.

…Риэн стоял на перекрестке пустых коридоров, очень старательный и очень сосредоточенный, его усилия легко читались по напряженным скулам.

— Животные еще далеко, — сказал он, щелкая переключателем шлема и поправляя пряжку под подбородком. — Между нами и виварием полным-полно людей. Там что — место для собраний?

— Храм Оркуса.

Несс презрительно плюнул, как и полагается верующему арбелианцу.

— Ладно, обойдем их по периметру. Аккуратно, без шума, без лишней стрельбы.

Оба диверсанта двигались легко, но Келлер хромал, хотя принятый перед переходом допинг не давал боли оформиться — она как бы плавала на самой окраине сознания. Несс занял позицию в арьергарде и постоянно подталкивал иллирианца в спину.

— Не смей отставать. Не смей отдыхать. Не радуйся, что нет погони, они свое еще наверстают.

«Мы проиграли, едва начав, — в отчаянии понял Келлер. — Остается только отомстить Зенону, запустив дезинтегратор. Стены развалятся, и я напоследок пойму, что за бездны находятся снаружи. Если отрешиться от животных рефлексов, смерть не очень страшна, только вот за гранью мира меня ждет ад кромешный. Прожить бы еще лет пять без давления ордена, я бы сумел выдернуть крючок, на котором меня держат».

Коридор изгибался в обход внешней стены храма, и упирался в арку.

За ней оказались комнаты, очень похожие на резиденцию Зенона, но все-таки другие. В просторной комнате на тарелках из тонкого фарфора жирными кляксами стыли объедки. В воздухе слоился дым с примесью странного запаха.

— Ого! Мы тут не одни.

И точно — на кровати, в самом конце анфилады, ритмично шевелились. Незнакомый Келлеру оркусит поднял встрепанную голову и мутными, непонимающими глазами уставился на диверсантов.

— Проваливайте, свиньи, — посоветовал он на каленусийском, выговаривая слова с особенным прононсом, свойственным людям образованным. — Передайте импотенту Зенону, что если он хочет обсудить условия перемирия, пускай подождет.

Сказав это, мужчина почесал жирную спину, отлепил от нее клочок звериного пуха и бросил помеху на ковер. Несс с изумлением рассматривал женщину на постели. Из ее висков росли вверх стоячие, шакальего очерка уши. Шерсть спускалась от них на плечи, огибала розовую грудь и смыкалась в сплошной покров повыше живота.

Риэн засмеялся. Несс опять плюнул на пол. Келлер, отвернувшись, прошел мимо кровати. Эротические привычки высших чинов ордена не шокировали и не интересовали его, но не хотелось встречаться со звериными зрачками женщины — в них, как и в глазах потусторонника, мерцала смерть.

За спальным помещением открылись другие комнаты. На стенных панелях кое-где остались черные росчерки излучателей. Риэн дотронулся до копоти и сразу почистил руку.

— Стреляли примерно полсуток назад.

— Не нравится мне все это, — добавил Несс. — Нас не очень-то и ловят, значит, заманивают. Все вокруг похоже на западню.

— Эти четверо свое уже отловили.

Келлер ткнул пальцем в угол. Трупы, судя по одежде — адепты второго круга, лежали рядом. Людей, очевидно, расстреливали с близкого расстояния. Риэн смотрел на убитых, на обожженные стены и поломанную мебель, пытаясь воссоздать случившееся. Несс повернул назад.

— Придется расспросить того парня, которого мы застали с шакалихой.

— Не советую, — вмешался Келлер. — Говорят, потусторонник, убитый в Арбеле, прикончил троих сотрудников Бейтса. Если придется драться с модифицированными, на меня не рассчитывайте — я не собираюсь умирать раньше срока.

— Я обезврежу тварь наводкой, — предложил Риэн.

— Не выйдет, такие существа очень устойчивы.

— Многих видел?

— Одно-двух, но, поверь, пробовать даже не стоит.

Пол качнулся, как будто шаталась сама основа цитадели, но через мгновение все вернулось в норму. Впервые с начала операции Храм дал о себе знать — отделенный несколькими слоями стен, он испускал беззвучный, недвусмысленный зов. Зов этот крутился в сознании иллирианца и грозил сделаться непреодолимым. Шлем, если и мешал Оркусу, то не вполне…

…В госпитале рядом с психушкой тоже царил полный разгром. В главной комнате валялся раздавленный в лепешку медицинский кибер. Солдат ордена, ослепший, с головой, сплошь замотанный бинтами, замер в положении полулежа, но слабо зашевелился, реагируя на звук чужих шагов. Он пока оставался в сознании, хотя кровь уже пропитала повязки. Еще полдесятка покалеченных спали, вытянувшись прямо на полу. Использованные шприцы переполнили пластиковую корзину.

— Доктор? — спросил слепой солдат на тайном языке ордена.

— Доктор скоро придет, он совсем рядом, — как можно убедительнее пообещал Келлер. — Меня послали, чтобы вам помочь. Не бойтесь ничего и говорите только правду.

— Плохо помню. Больно… очень.

Келлеру пришлось проявить немало терпения, чтобы выудить хоть что-нибудь полезное.

— У них междоусобица, — перевел он Нессу. — Командор и помощники не поделили влияние, но даже если убитых много, адептов уцелело несколько сотен. Этот человек настоящих причин конфликта не знает, однако, кое-что слышал краем уха и дело у них серьезное. Если мы не уйдем наружу в ближайшие часы, то попадем в финальную часть разборки.

— Он разбирается в устройстве телепорта?

— Нет. Говорит, что техник, который занимался автоматикой, убит. Мы попали в цитадель чудом, возможно, сохранилась старая настройка на меня.

— Что-то еще выудил?

— Зенона обвиняют в том, что он нарочно ослабил охрану цитадели.

— Понятно. Похоже на западню. Нужно спускаться на нижние ярусы — к виварию и камерам. Раненых понесут в госпиталь, и скоро тут будет не протолкнуться от врагов.

* * *

…Темницу Мирса они застали пустой, из других клеток долетало рычание избежавших казни собак. Риэн сунул фонарь между прутьями и осветил сырые стены камеры, надписи покрывали их сплошь — молитвы, проклятья и последние прощания, сумбурный перечень имен на двух языках — своих, любимых, всяких, рядом угловатый рисунок игрушечного медведя, наверняка сделанный детской рукой. Если каленусийский капитан и выцарапывал что-нибудь на стене, то найти его записи среди других не представлялось возможным.

Несс некоторое время смотрел на все это, потом развернулся и ударил экс-адепта в лицо.

Очутившись на полу, Келлер сплюнул кровь и промолчал. Нижний левый клык у него шатался.

— Убью, — пообещал Несс.

Риэн подошел и взял товарища за напряженную руку.

— Успокойся, с него пока хватит.

— Пришибу паскудину.

— Не надо. Жертвы не его работа.

— Он такой же, как и вся остальная еретическая сволочь.

Иллирианец ожидал новых ударов, но Несс отошел, всем своим видом давая понять, что хочет остаться в одиночестве. Тогда Келлер сам пересел в дальний угол и устроился так, чтобы больше не видеть исписанной стены. Он маялся старой болью — зов Оркуса, на этот раз оформленный в неопределенные, но навязчивые обещания, не давал ему сосредоточиться на чем-нибудь еще.

— Вытри лицо и шлем застегни немедленно, — сердито посоветовал Риэн. — Что-то ты раскис.

— Да, есть такое дело.

— Тебе кое-что подсажено, в голову, в кровь. Уже давно.

— Знаю, но мне теперь все равно.

В Риэне нет-нет, да и мерцало нечто супермутантское — слишком ловкие движения, слишком ясные глаза, прямое, холодное сочувствие. Келлер достал флягу и выпил глоток воды, она показалась соленой, смешавшись с кровью из разбитых десен.

…Каждую свою попытку избавиться метки Оркуса он прекрасно помнил. Врач в дорогой клинике Порт-Иллири, не осведомленный и никак не связанный с орденом, принял гонорар и выписал успокоительные уколы, хотя наверняка считал пациента здоровым. Позже, в Конфедерации, каленусийский супермутант, напротив, возился так долго и тщательно, что Юлий испугался разоблачения. Этот целитель снисходительно и грустно признал свой проигрыш. Возможно, он действительно понял чрезмерно много. «Боитесь? Нервничаете? Невидимое присутствие зла? Сходите к другим специалистам, у вас не медицинская проблема».

Однажды Юлий по ошибке устроился на скамье возле конгрегации Разума в Порт-Иллири и ушел, едва вежливый привратник поинтересовался, чем конкретно может помочь паломнику братство. Вежливость парня сняло бы как рукой, знай он, с кем связался, но на вид посетитель ничем не отличался от обывателя средней руки…

Оркус позвал опять — так настойчиво, что Келлер машинально встал и пошел, но Риэн перехватил его и силой заставил опуститься на пол.

— Не дергайся, — приказал он и добавил неодобрительно, — Ты привык подчиняться подобным вещам, это очень плохо. Несс разозлился, потому что видит: тебя тянет удрать. Не понимаешь? Нет, ты все отлично понял, а теперь утихомирься. Вот, так. Сиди здесь тихо, никто тебя не зовет.

Внушение Риэна, как ни странно, помогло. Цитадель иллюзорно качнулась, но толчок не сопровождался никаким звуком.

— Ты врач?

— Нет. Я хотел им стать, но потом передумал, потому что считаю активные действия более правильными…

У парня вообще был очень правильный вид, так что появилась некоторая надежда, но Келлер опасался нового разочарования. Если не считать скептика-консула, изо всех арбелианцев лишь Риэн дотрагивался до Келлера без отвращения.

— Послушай… Насчет той зависимости, которую ты уже заметил… Можешь ее убрать?

— Могу, — к великому удивлению Келлера отозвался псионик. — Могу, но только не сейчас. Потом, когда вернемся. Чтобы стереть метку Оркуса, нужно сосредоточится.

— Тебе позволят это сделать?

— За участие в акции Бейтс обещал мне награду — любые деньги, все, о чем я попрошу. Денег мне и так хватает, так что попрошу о возможности поработать с тобой ради интересной практики. Бейтс будет только рад, если мой выбор ни во что обойдется Арбелу.

«Хороший парень этот Риэн. Вот только бы, возвратившись с победой, он не забыл про все свои обещания…»

Псионик вдруг встревожился. Выключил и даже стащил шлем, пытаясь определить, что происходит.

— Несс! Командир! Сюда идут люди, с ними боевые машины…

…Они втроем уходили по коридору, стараясь не шуметь, до тех пор, пока не уперлись в тупик. Потеки и пятна говорили о том, что перегородка сделана совсем недавно, но выглядела она довольно прочной. Келлер, который из-за боли в колене плелся кое-как, уже перестал ориентироваться в переходах цитадели. Он рухнул на пол, и остался сидеть, ожидая, чем кончится спор диверсантов.

— Расплавим швы излучателем, — буркнул Несс и прицелился, но Риэн едва успел удержать сотоварища.

Затем он дотронулся до стены пальцами, чутко провел ладонью по металлу.

— Это не просто стена, а емкость, внутри газ. Если резать грубо, может произойти взрыв. Или мы отравимся. Или уснем. Скорее всего, ловушка устроена так, чтобы захватить кого-то живым.

— Можно ее убрать, не повреждая?

— Настоящим инструментом, да. Оружие тут не годится.

— Я все же попробую. Возьми Келлера на прицел, он может переметнуться. И отойдите оба подальше.

— Не надо, Несс. Лучше я сам это сделаю.

Арбелианец думал недолго и нехотя согласился.

— Действуй, друг Риэн, у тебя лучше способности и больше шансов на удачу. Только поосторожнее, я не хочу мучиться совестью, что оставил тебе опасную работу.

«Все бесполезно, — подумал Юлий. — Я не пророк, но уже вижу огонь. Нам всем придет конец, эти двое отправятся в рай, а я к моему хозяину, имя которому — безысходность».

Риэн тем временем вытащил излучатель, установил его на минимальную мощность и некоторое время сосредоточенно обрабатывал стену. Несс одобрительно кивнул:

— Справится. Он талантливо чувствует предметы и все время выигрывает в кости.

— Да, я слышал, что у мутантов такое случается.

Через некоторое время плита, наполненная газом, отделилась от стены и повалилась плашмя. «Ладно, поживем еще».

— Пошли, еретик.

Иллирианец не смотрел под ноги, а потому споткнулся, зацепившись носком ботинка за неровность пола. Именно это изменило участь бывшего адепта. Предназначенный ему луч прошел выше положенного, куртка на плече не вспыхнула, а только потемнела, между плечом и шеей вздулся свежий ожог. Несс с завидной быстротой толкнул иллирианца на пол и упал рядом сам.

— Боевой кибер, — с кривой гримасой сказал он. — Стоял, курва, на страже по ту сторону. Я слышал, такие устройства делают конфедераты. Машина глупая, но опасная. Эй, не поднимай головы! Он бьет только по движущимся предметам.

Келлер, который все же чуть-чуть приподнял лицо, видел, как умирает Риэн. Луч прошел сквозь грудную клетку псионика, но одежда загорелась не сразу, словно этот человек усилием воли отстранял от себя разрушение.

После второго выстрела кибера, который пришелся в диафрагму, арбелианец осел и выронил оружие, рыжие языки огня вспыхнули на спине и перекинулись на голову.

Прежде в ордене Келлер видел всякое, но страдания последних дней подточили его выдержку.

— Ты куда? — севшим голосом прошептал Несс.

— Собираюсь его потушить.

— Лежи на месте, дурак, иначе станешь следующим.

— Он горит заживо.

— Не лезь, я его избавлю аккуратно, одним выстрелом. Сейчас машина откатит на перезарядку и появится удобный момент.

— Риэн особенный, он обязан выжить.

— Закапывали мы своих особенных штабелями.

Диверсант осторожно отполз от стены достал пистолет. Раздался треск выстрела, покатилась гильза.

— Вот и все, а с кибером я сейчас поквитаюсь, — пообещал Несс и приготовил излучатель. — Вот он возвращается, уже целится в нас.

Келлер едва успел зажмуриться — полыхнуло совсем рядом. Луч прочертил косую линию на металлическом полу, Несс, моргнув опаленными ресницами, выстрелил в ответ.

— В яблочко. Пойдем.

Келлер оглянулся на мертвого Риэна, и тут же отвел глаза — от псионика осталась лишь бесформенная груда, которая мало походила на человека.

* * *

…Еще четверть часа они брели друг за другом, почти наугад, стараясь покинуть опасную зону. Киберы больше не показывались, то ли потеряли след, то ли их осталось мало, и некто затаившийся предпочел придержать машины для других целей.

— Меня беспокоит, что наше вторжение у противника явно не главная проблема, — внезапно сказал Несс.

— Разве это плохо?

— Мы играем вслепую, еретик. Объект я уничтожу, если надо, умру, но информацию назад не передам, и, что здесь происходит, уже не пойму. Вот это и плохо. Я остался один, на тебя полагаться нельзя.

— Я отрекся от ордена.

— Может быть… но ты сломлен морально и физически покалечен. Обуза. Живая вещь. Просто ключ к порталу… Ладно, пошли, поищем «языка».

Келлер перевел дыхание. «Вещь… Ладно, спорить глупо, проще проглотить оскорбление. Я сразу знал, что Несс это не Риэн».

…Они прошли еще немного. Невысокая фигура сгорбилась в конце коридора. Человек, приставленный присматривать за складом, скрестив босые ноги, сидел на полу. Лампа освещала его макушку и плечо. Адепт выглядел безоружным и пальцами он совершал непонятные движения, будто складывал мозаику.

— То, что надо, — шепнул диверсант.

Несс крался к намеченной жертве очень ловко, босоногий ничего не замечал, он казался полностью погруженным в непонятную игру — сокрушенно покачивал обритой головой, трогал пальцами разложенные на полу предметы.

«Скорее бы все закончилось, — думал Келлер, чувствуя, как задыхается в наполненном запахами гари и крови лабиринте. — Мне уже все равно, что со мной потом сделают люди Дезета. Дальше падать некуда, но, по правде говоря, я хочу лишь поесть и поспать».

Низкорослый адепт тем временем вскинул круглую физиономию, вовсе не испуганную, скорее, наоборот. Свет лампы упал на плоский нос, широкую пасть, крепкую башку, круглые глаза сверкнули винным цветом. Это был еще один готовый к атаке потусторонник. Келлер содрогнулся и вышел из состояния вялой апатии.

— Назад! — закричал он, и этот крик предназначался Нессу, но арбелианец уже пытался выправить свой промах.

Он выстрелил, дымящаяся полоса перечеркнула туловище беса, но не остановила его.

Безоружный Келлер ждал развязки, прижимаясь к стене. Совсем рядом, двигаясь невероятно быстро, сводили счеты ненависти Несс и тот, другой.

«Если выиграет потусторонник, он меня убьет. Если выиграет Несс, мне предстоит сдохнуть от дезинтеграции Цитадели или отвечать перед судом. Результат один — смерть».

Он сначала зажмурился, а потом разлепил веки.

Несс выиграл. Потусторонник был мертв. Его выжженный левый глаз превратился в черную дырку. Предметы игры, рассыпанные по полу, оказались картами таро. С раскрашенного куска пластика на Келлера смотрел старший Аркан Императора. Нессу, судя по бледному виду, тянуть без помощи оставалось недолго.

— Я ведь сделал его? Правда, Келлер?

— Лежи спокойно, я сделаю перевязку.

— Не надо, поздно и не поможет.

Испачканными копотью пальцами диверсант сжимал запал дезинтегратора.

— Не делай этого. Пожалуйста, — попросил иллирианец.

— У меня приказ, приятель, не обижайся. Назад, не подходи, а то застрелю. Извини, что ругал и побил. Ты еретик, но все-таки свое дело сделал. Может быть, ты не совсем ещепорченный.

Судя по судорожным движениям, Несса парализовало ниже поясницы, но он уже почти настроил мину.

Бывший референт Оттона некоторое время ждал конца, но время шло — ничего не происходило, и он, осмелев, подобрался поближе. Тусклые, мертвые глаза солдата рассматривали пустоту. Несс скончался, оставаясь в полном сознании, но так и не успел выполнить приказ.

Келлер подобрал запал и сунул себе в карман, поднял дезинтегратор, потом обшарил тело, забрал себе сумку и нож. Заряд излучателя упал почти до нуля. В сумке отыскалась только одна граната. «Значит в это деле я — живой ключ… Ладно, приму это к сведению». Он подумал, а потом опустил веки убитому. Стояла тишина, мертвая, недобрая. Эхо механических звуков и людских криков притихло.

Келлер решил пока что не думать про телепорт. Воспоминание о липкой субстанции вызывало у него отвращение. Возле лестниц скопился запах технической гари и паленого мяса. Чей-то ботинок, возможно, не пустой, застрял в выемке между первой и второй ступенью…

Навстречу, шаркая подошвами, брели пятеро. Послушники выглядели растерянными, но разобраться, кто выиграл схватку, не позволял их торопливый и довольно бессмысленный разговор. Келлеру пришлось, вдавив себя в нишу, затаиться…

Теперь внешняя стена Храма находилась совсем близко — ее обширным куском с полукруглой аркой заканчивался коридор. Металл стены мертвенно мерцал, внутри помещения оказалось пусто — ни тел, ни живых, только каменная платформа алтаря, амфитеатром расположенные скамейки вокруг и брошенные случайные вещи — книга в кожаном переплете, оторванный рукав униформы, раскрошившиеся в стеклянную крупу очки.

Келлер сел на скамью и некоторое время отдыхал, пытаясь сосредоточиться. Он не знал, что делать, и поднял голову на слабый шум — тень страшновато шевельнулась на алтаре, но там оказался не Оркус, а только старый знакомый — Джено. Адепт встал во весь рост и прищурился, оценивая противника:

— Хорошая встреча.

— Да, не плохая.

— Почему не стреляешь?

— Мой излучатель на нуле.

— Мой тоже, так что для разборки остались только руки-ноги-нож. Давай, Келлер, выходи. Камень большой, на нем хватит места нам обоим. Все, что прольется, будет жертвой. Или боишься?

— Не боюсь. Ждал?

— Тебя засекли давно. Просто мне было некогда.

— Что, очень много дел сразу навалилось?

Джено презрительно промолчал. Бывший учитель держал свой нож обратным хватом.

— Мне скучно резать калеку, но все-таки я сделаю это — выпущу тебе кишки.

Келлер больше не слушал подначек. Он вынул нож Несса, рукоять очень удобно легла в ладонь. Джено напал сразу же, не давая приготовиться, иллирианец отвел удар, но его выпад пришелся в пустоту. Джено отскочил, через пару секунд они снова сошлись на каменном пятачке. Келлер в основном отбивался, плотная куртка позволяла ему держаться, но мелкие порезы быстро покрыли внешнюю сторону левой руки. На алтарь подтекало, черный цвет камня делал кровь незаметной. Видимо, игра с обреченным оставляла Джено утонченное наслаждение. Он был старше, но двигался непринужденно. Очевидно, оркусит испытывал сильную ненависть, но она почти не изменила его лица, близость Храма настроила противников в унисон — оба легко угадывали и душевные, и физические движения друг друга.

Довольно скоро оступившись, Келлер упал и остался стоять на коленях. «Я сейчас умру, — подумал он. — Умру и избавлюсь от необходимости ждать чего-то еще. Но ад гораздо страшнее, чем все, что могли сделать со мной арбелианцы».

Разум корчился, не в силах освободиться от болезненного видения — огромного лабиринта, у которого нет ни начала, ни конца. Келлер находился под куполом храма, на каменной площадке алтаря и вместе с тем продолжал, истерзанный усталостью, брести по бесконечным серым коридорам.

«Кэтти, помоги!».

Что-то откликнулось — слишком далеко, чтобы этот ответ сложился в слова.

Джено демонстративно поиграл ножом.

— С таким неудачником возиться неинтересно, — сказал он с искренней досадой. — Надоело ждать, когда ты проявишь себя, так что пора кончать. Брось оружие, расстегни куртку, я зарежу тебя быстро.

— Как положено по предписаниям?

— Я же сказал — быстро. Конечно, не совсем так, как требует обычай. Оркус получит меньшее удовольствие.

Бывший наставник в драке порастряс свою ненависть. Вместе с ненавистью поблек и душевный контакт. Сейчас Джено демонстрировал только презрительную досаду. Он хотел плюнуть, но решил не делать этого на алтарном камне и, дернув горлом, проглотил слюну.

— В общем, или сдавайся или вставай и дерись — тебе все равно конец.

— Ладно, забирай.

Келлер бросил нож, но не на алтарь.

Он быстро, прямо с колен, метнул его в Джено, вложив в это движение всю ловкость, наработанную годами упражнениями.

Оружие Несса вошло прямо в горло адепта. Удивленный, тот стоял прямо, рукоять торчала под его подбородком наподобие галстука. Затем Джено рухнул в полный рост ничком, с глухим хрустом, загоняя клинок еще глубже. Лужа растеклась под уткнувшейся в камень головой. Эта лужа сначала увеличилась, потом сделалась поменьше, как будто жертвенник Оркуса жадно впитывал влагу.

«Вот и все».

Келлер хотел забрать нож, но потом решил не прикасаться к убитому, словно опасался подхватить заразу. Это была победа, но принесла она только апатию; иллирианец, хромая, сошел с алтаря.

— Эй, Оркус! Чего ты хочешь от меня?

Вспышка. Темнота. Потом движение. Ответ выглядел как череда стоп-кадров, сменяющих друг друга, попадались и непрерывно движущиеся вставки — существа странной формы, город, корчащийся в огне. В послании проскальзывал смысл, но он выпадал за пределы человеческого. Некоторые образы отличались крайним цинизмом — изуродованное лицо Нины, расчлененное тело арбелианца, которое продолжало жить так, как живет разрубленный червяк. Келлера швыряло между этими картинами, пока он кое-как не высвободил свой рассудок.

— Ну нет, я не согласен. Все это пошло и без выдумки.

Оркус выразил свое отрицательное отношение к отказу уже привычным способом — исчезло все, кроме длинного серого, как склеп, разветвляющегося адского коридора, его серых извивов, мерзости и непреходящей тоски.

— Если не отвяжешься со своим лабиринтом, пущу в ход дезинтегратор, прямо тут, на твоем загаженном алтаре.

Оркус вибрировал смехом. Дезинтеграция цитадели означала смерть самого адепта в ближайшие часы, а следом неотвратимые извивы все того же потустороннего места. Потрясенный иллюзией, Келлер остался сидеть возле черного камня, прижав ладони к лицу. Контакт прервался, но следовало ждать повторения. Чем дальше, тем чаще, уже безо всякой надежды на спасительный выход…

— Я не сдамся, слышишь? Моей слабины ты не дождешься. Если понадобится, стерплю все, даже разбирательство по делу о ереси. Ты еще на долгие годы останешься ни с чем.

…В сущности, стоило поискать естественные причины видения. Возможно, в воздух храма понемногу подмешивали наркотик. Обыск не дал результатов, боковые комнаты не скрывали ничего интересного — один мусор, не было там и спрятанного телепорта. Келлер вскарабкался по ступеням, вышел из храма и углубился в переплетение коридоров. Тень прошмыгнула мимо — длинная, грациозная, нечеловеческая. Измененная видела гостя, но не напала, возможно, ее полузвериного интеллекта не хватило на то, чтобы опознать чужака. Казалось, цитадель вымерла, даже послушники больше не показывались. Мимо прокатил ремонтный кибер, устройство временами бесцельно задевало о стены.

— Зенон, где ты? Я иду за тобой…

Кошмар лабиринта проник в реальность и смешался с нею в единое целое. Сбитый с толку, Келлер метался наугад, пока не наткнулся на знакомое место. Светильник-молния отбрасывал сполохи на стены, занавеси, на опрокинутое кресло черного дерева и следы грубого, торопливого погрома. Металлический поднос валялся на полу, рядом с опрокинутым кубком.

— Проклятый Зенон. Сбежал, сволочь.

Келлер пнул кресло и сразу об этом пожалел — дерево, из которого делали мебель для вождя, оказалось очень твердым. Он побродил по разоренному помещению, пытаясь отыскать хоть какую-то зацепку. В ауре комнаты застоялась тревога. Чуткий, сообразительный Риэн сразу понял бы многое, но Риэн уже ушел за грань без возврата. Келлер выбрал не очень загаженное место и сел на пол, понадежнее устроив дезинтегратор.

— Очень хочется спать, — виновато сказал он пустоте. — Это все из-за телепортации. Всего полчаса отдыха, а потом я опять буду как новенький.

* * *

…Сон выглядел странным, но не враждебным — горы, которые отделяют равнину Арбела от чужого побережья. Холод, простор и свежий ветер. Впрочем, пробуждение оказалось неприятным — существо вроде собаки прыгнуло Келлеру на грудь.

Он резко высвободился и прижал голову противника к полу. Им оказалась еще одна измененная, только совсем юная и слабенькая. Юлий осторожно ослабил хватку, отпустил монстриху и отодвинулся. Голову и тыльные стороны рук у нее покрывала пестрая короткая шерстка. Комбинезон мешал рассмотреть туловище.

— Как тебя зовут?

Девушка мурлыкнула нечто неопределенное, наверное, устройство ее гортани мешало нормальной человеческой речи.

— Я ищу Зенона, — медленно и внятно, на языке ордена проговорил он. — Ты отведешь меня к нему?

Зверица нервно облизнулась. Длинные вибрисы ее шевелились.

— Ты знаешь Зенона?

Казалось, существо находится в нерешительности. «Возможно, она просто не в состоянии запомнить имя».

— Зенон старый, у него белые волосы.

Девочка поднялась грациозным движением и теперь совсем по-кошачьи терлась возле косяка.

— Пошли, умница, давай, я буду звать тебя «маленькая Кэт».

Он хотел погладить остроухую голову, но не посмел. Они так и шли вдвоем — бывший референт императора Иллиры в униформе Арбела без знаков различия и девочка-кошка, одетая послушницей ордена зла.

— Это далеко?

Место, в котором в конечном счете они очутились, выглядело унылым и непригодным для жилья — анфилада полутемных комнат с рядами статуй, которые вблизи оказались мумиями животных.

Чучела смотрели на чужаков стеклянными каплями глаз. Келлер узнал чучело Т-медведя, рядом с ним несколько фантастических модификаций, отличавшихся формой черепа и длиною лап. Хищник неизвестного вида, присев на поджарый зад, безмолвно скалился на чужаков. Шерсть на его загривке вылиняла вплоть до самой кожи — коричневой задубелой и грубой. Неподалеку замер самый обыкновенный лохматый и каурый пони. Множество подставок содержали птичьи яйца — каждое аккуратно вскрытое, отдельная витрина — тщательно разделанных бабочек. Келлер отвлекся, рассматривая потрошеных рептилий, очертания их тел были совершенны и отвратительны. Здесь очень сильно пахло пылью и едва заметно — тлением. Все формы фауны, как реальной, так и искаженной, были выставлены напоказ, не хватало только человека.

— Эй, Зенон, это ты?

Перед Келлером стоял не Зенон, а чучело мужчины средних лет. Капитан Мирс, голый, зашитый от горла до пупка, тускло таращился на девочку и иллирианца. Он почти не изменился после смерти, только на вытянувшемся лице застыла гримаса страдания и страха. К счастью, лицевой щиток на шлеме Келлера оказался открыт — его непроизвольно стошнило. «Тут жертвенное хранилище. Место как раз под Храмом».

— Командор!

«Надо сохранять выдержку и помнить, что у меня разряжен излучатель и больше нет ножа». Келлер, чертыхаясь, пробирался сквозь завалы потрошеных и зашитых животных. Измененная шипела где-то за спиной, возможно, ее раздражил запах чучел.

Дальний конец анфилады пустовал, оболочки казненных существ еще не успели его заполнить. Здесь, на расчищенном и протертом от пыли пятачке, поверх плоского пластикового матраса вытянулся худой человек. Он был жив. Трубка от локтевой вены раненого тянулась к полусферическому киберу. Грудь, обмотанная бинтами, неритмично вздрагивала.

Келлер понял, что достиг цели. Замутненные наркотиком глаза командора Зенона равнодушно уставились на отступника. Сухое лицо не выражало ничего.

— А, это ты, Юлик — немного погодя пробормотал он, — Тускло тут что-то. Плохо вижу.

— Да, это я, — Келлер потрогал мину, и убрал в сторону руку, словно отстраняясь от искушения. — Что теперь скажете?

— Мне все равно.

— А я скажу, что ненавижу вас за ложь и за ваш поганый корыстный расчет, за все, что вы со мной сотворили.

— Речь хорошая… Ори громче, — саркастически прохрипел командор. — Может быть, Разум тебя услышит. Или Оркус. Я-то знаю кое-что еще. Ты всегда бы одиночкой, и Джено не зря тебя ненавидел. Мы все эгоисты, видит вечность, но кто-то добивается целей внутри системы, других тянет сломать ее. Ты склонен к тому, чтобы за достаточную цену переменить сторону.

— Вранье.

Зенон закашлялся, в углах его губ выступила красноватая пена, но все же он отдышался и пробормотал еле слышно:

— Мы тебя создали, дали тебе имя, карьеру и жизнь. Если ты встал в строй и пользовался могуществом организации, то обязан ей преданностью до конца — до тех пор, пока смерть не снимет все клятвы.

— Я был ребенком и не имел выбора.

— Не важно, имеет значение только ритуал. Все дело в ритуале.

— Эй, погоди, не умирай… В чем смысл такой сложной игры? Зачем вам менгир судьбы, Нина? Зачем вы заманили меня сюда?

Зенон полуприкрыл глаза. Некоторое время он, похоже, раздумывал, а потом чуть-чуть улыбнулся, обнажив в ухмылке все еще крепкие зубы:

— Пришел мстить — давай, начинай, а я отыграюсь по-своему — промолчу. Короткий остаток своей поломанной жизни ты проведешь в неведении… дураком.

Келлер нажал на кнопку излучателя только когда вспомнил, что оружие все равно разряжено. «Главное держать себя в руках, мне нельзя убивать его. Сначала нужно выяснить правду и найти выход наружу». Зенон немного приподнялся, хотя это стоило ему заметного труда и боли.

— Прощай, Юлик, — отчетливо произнес он. — Я ухожу. Мне не страшно. У меня была интересная жизнь.

Зенон вырвал трубку так быстро и небрежно, что игла осталась в вене, он умер в полминуты, как и обещал — не объясняя ничего. Пока Келлер пытался наладить медицинского кибера, командор уже перестал подергиваться — пошел во тьму…

Келлер молча стоял над телом врага и опять испытывал только апатию. Девочка-кошка тронула чужого человека за рукав, и он покорно позволил увести себя. За пределами склада мумий дышалось полегче, длинный коридор заканчивался оранжереей. В небольшой комнате, похожей на кладовку, старый безумный адепт, расположился на мешках с землей, рядом с набором новеньких грабель. Он только что закончил обед. Смятая промасленная обертка валялась на верстаке. Измененная подошла к старику и подставила ему остроухую голову, он погладил ее так, как гладил бы собственного ребенка.

— Здравствуйте, — сказал Келлер на языке ордена. — Мне кажется, мы немного поссорились в прошлый раз. Это было в психиатрической больнице.

— Здравствуй, парень, — ответил старик по-иллириански. — Я ждал тебя, проходи и присаживайся. Сегодня я держусь молодцом. Есть хочешь? Можешь взять себе галеты. Они слишком твердые для моих зубов.

— Давно живете в Цитадели? — спросил Келлер, распечатывая упаковку.

— Давно. Странно, я даже забыл, как шумит дождь. Здесь нет дождя, и ветра нет. Только трубы, по которым гонят воздух, шумят немного.

— Вы посвященный?

— Со мною проделали тот же ритуал, что и с другими дураками, но где-то приключился сбой. Можно сказать, никакого результата, я остался таким, каким был.

— Значит, вы свободный человек.

— Ну, это как поглядеть. Раньше я служил адъютантом Зенону, потом он выбирал тех, кто помоложе и побойчее. А раз карьера пошла под откос, госпиталь — не самое плохое место. Оранжерея — тоже отличное место. Есть время подумать и вспомнить кое-что.

— О себе?

— Лучше об императоре. Болтали, что старый хрыч Оттон хотел жить вечно.

— Не сумел.

— Точно, не сумел. Но он пытался. Начал давно — пятьдесят лет назад, в те годы, когда ему было ровно тридцать.

— Заранее начал.

— Это уж точно. Он всегда был предусмотрительным.

— Я не совсем понял.

— Оттон верил, что можно заново родиться младенцем, сохранив ум и память. Звучит погано, но бывают фантазии и похуже. Ставил опыты, конечно, но не на себе.

— Ну и как, получилось?

Старый оркусит засмеялся и хлопнул ладонью по колену.

— Шутишь. Ну, была бы и умора, если бы у него получилось. Сам знаешь, что нет, и ученые головы только зря просадили денежки. Болтали, что именно тогда они придумали телепорт и кое-что другое. Устройства, чтобы делать всех послушными и еще какие-то хитрые вещества.

— И он запретил исследования, которые сам же начал?

— Точно. После того, как Цитадель вышвырнуло черте куда, а эпидемия нестандартной чумы накрыла целую провинцию. Оттон был тиран, но тиран с понятиями, он по-своему хотел справедливости. К тому же он испугался, что доктор Зенон станет у руля и обойдется без него. Но убрали не всех, зато многих обидели, так что нашлись люди, которые положили с прибором на приказы.

— Их приговорили к казни.

— Приговорили, но только заочно. Я тогда был в одной команде с Зеноном — работал у него в охране. Зенон был сволочь, но при этом сильный человек. Он перестал подчиняться властям и вложил в создание ордена собственные деньги. Мистикой он лишь прикрывал его желание покомандовать. Едва ли Зенон верил в что-либо подобное до конца. Одним словом, делались большие дела, и никто не подозревал, что закончится все настолько погано.

— Как?

— Любопытство разобрало? Сначала дела шли отменно, и сторонников становилось все больше. В Ордене скопилось много беглых пророков, они давили на командора этак и так, пока не сочинили сказку об избраннике Оркуса. Им, конечно, объявили Зенона, но конец света в его планы не входил. В сущности, все эти ритуалы с резней собак — одно баловство, которыми обманывали младших послушников, но потом…

— Что потом?

— О ни разбудили настоящий Хаос. Когда делаешь небольшое зло, то понемногу шевелишь среднее, а если растормошишь среднее, то большое зло само вспомнит про тебя и придет, не спрашивая. Оно и пришло. Я не говорю, на что походило пробуждение зла, ты, верно, чувствовал такое на себе. С тех пор у нас стали появляться измененные. Как моя девочка, но не все такие невинные, как она. Люди — дети Разума, хоть и частенько они просто сукины дети. По-настоящему Оркус рожает только измененных.

Келлер пожал плечами.

— Их создавали в Цитадели?

— Нет! Я вообще не знаю, кто и зачем их сделал.

— А для чего Зенону понадобился менгир судьбы?

— Избранник должен был уйти во тьму, а Зенон туда не хотел. Он придумал подчистить старое пророчество, а заодно решил подстраховаться по-другому. Его имени никогда не было на менгире — только некоторые приметы. Ты с командором часто встречался?

— Несколько раз.

— Видел походку старика?

Келлер задумался.

— Нет, — спустя короткое время признался он. — Командор всегда разговаривал сидя. В последний раз — лежал на матрасе, а больше мы не увидимся. Не хочу врать, что сильно жалею о потере.

— Точно. Зенон был не прытким. А все потому, что у него покалечено колено — получил ломиком по ноге, когда был совсем молодым парнем. Обычная драка в подпитии. Наверное, имелись и другие приметы, какие-нибудь родинки, пятна… Он купил подходящего ребенка, приобщил его к культу, а сделать парня хромым никогда не поздно. Только Оркуса так просто не обманешь. Нужен был человек не хуже командора, по крайней мере, не слабее. Все было продумано путем, но тут подвернулось пророчество насчет дочери Дезета, и у нашего старца сдали нервы. Он боялся этой девки и не знал, кому поручить ликвидацию. Говорят, ее убивали кое-как. Зенон запутался и в последнее время ходил сам не свой, все боялся, что его трюк с подставным избранником сорвется. Потом пришла информация, что девка мертва, и наш командор немного расслабился, как оказалось — зря. Посвященные ближнего круга, у которых кончилось терпение, восстали против него. Но он знал об этом и хотел сбежать, нарочно бросив Цитадель арбелианцам. Он почти победил… Почти. Не хватило совсем немного — везения. Кто-то со спины продырявил Зенону легкое. Я человек не злой сам заклеил дырку скотчем и сделал перевязку, чтобы он мог чуток подышать напоследок. Сейчас в Цитадели непорядок, но не сомневайся, стрельба тут не надолго. Телепорт, который ведет в Арбел, перекроют, раненых подлечат, трупами удобрят оранжерею, на место главаря найдут кого-нибудь, а подставным избранником накормят Хаос. Оркус уймется еще на несколько лет и даст нам возможность жить так, как захочется.

— Когда-нибудь вас всех отсюда вышибут.

— Может, онои к лучшему. Я хочу, наконец, вспомнить настоящий дождь.

— Тогда бегите.

— Поздно. Там, снаружи, я никто. Здесь у меня приемная внучка. Дождь это всего лишь дождь, а мне уже не выдержать перемен.

Адепт погладил измененную по пушистой, пестрой макушке.

— Возьмите ее с собой, — посоветовал Келлер.

— Чтобы мою девочку, словно зверя, заперли в клетке?

— Есть только одна большая клетка, она называется Цитадель.

— Вижу, кое-кому не терпится попытать удачи на воле, но на тебе, парень, их метка. Я не псионик, однако? сразу замечаю, кто порченный. Если хочешь, я открою запасной телепорт, через него валят всякое дерьмо — мусор, использованную землю, мертвые растения из оранжереи. Ты молодой, ловкий, хоть и хромаешь, если повезет, сумеешь сбежать. Только метка все равно никуда не денется.

— Не важно.

— Это ты сейчас так говоришь. Посмотрим, что запоешь, когда тебя станет травить первый встречный.

— Если хотите, сбежим вместе. Можно поселиться в глуши, где до вашей внучки не доберутся.

Старик заколебался. Он взял Келлера за плечи, и наклонил его к себе, стараясь заглянуть прямо в зрачки.

— Ты что-то задумал, сынок. Точно не врешь?

— Нет, не вру. Хочу напоследок хлопнуть дверью. У меня в сумке мина-дезинтегратор.

Узкие губы адепта раздвинулись, обнажили сточенные резцы, и он захохотал, отпустив Келлера и хлопая раскрытой ладонью по колену.

— Что ж, парень, это меняет дело. Можешь считать, что я с тобой заодно, но только побег штука рисковая. Я уже говорил, что туда валят мусор. Там длинный и скользкий склон, путь, которым никто не ходит. Ты меня понял?

— Да.

— Тогда обещай, что, если ушибешь себе задницу, голову или что-нибудь другое, то не станешь меня упрекать.

— Я не неженка.

— Пошли. Но сначала я соберу еду и теплую одежду для девочки.

Оркус остался недоволен — качнулись стены, качнулся пол, длинное дрожание прошло по конструкциям Цитадели.

— Вы знаете, что лежит, там, снаружи?

— Не знаю, и, конечно, знать не хочу. Яма…

…Второй телепорт выглядел иначе, чем первый — зиял проемом, за которой ослепительно блестел под солнцем длинный склон. В распахнутый квадрат веяло свежестью холода.

— Там свобода, стало быть, — многозначительно сказал старик. — А, может, погибель. Их не очень-то и отличишь.

У Келлера перехватило дыхание — склон за телепортом был совершенно гладким, лишь в отдалении чернели острые обломки скал. Он представил себя самого скользящим по этой плоскости, с содранными ногтями, и сломанными пальцами, все быстрее и быстрее, пока не приключится финальный удар.

— У вас найдется веревка?

— Найдется, а только какой от нее прок?

— Обвяжем девочку и аккуратно спустим ее вниз. Потом уйдете вы.

— Тебя некому будет подстраховать.

— Обойдусь.

Оркус ворочался слишком близко, навевая неотвязное желание броситься на скалы. Измененная рассматривала снег, ее длинные вибрисы нервно вздрагивали. Келлер обвязал девочку вокруг талии, она оказалась понятливой и сама перелезла через рамку проема, веревка свободно проскользнула через границу переноса.

— Я так и знал.

— Что знал?

— Тут не телепорт, обычный люк наружу.

— Да какая, к холере, разница.

Измененная достигла относительно безопасного места возле камней и, отвязавшись, шмыгнула в сторону, после чего исчезла. Садовник подтолкнул иллирианца к проходу.

— Давай, лезь, парень.

— Сначала вы. Я должен уйти последним, убедившись, что дезинтегратор сработал.

Вид устройства неожиданно напомнил о последних словах Несса. И о Риэне. Келлер вставил запал и убедился, что корпус мины слегка нагрелся.

— Это на память, за всех, — сказал он, обращаясь к неотвязному, насмешливому Оркусу. Старик-оркусит слышал, но ничего не понял. Он крутил веревку в руках, как будто не понимая, зачем она ему понадобилась.

— Лучше поторопиться.

— Да, конечно, держись крепче.

…Так бывает от усталости — чувство опасности притупляется. Келлер успел вцепиться в веревку, но не успел помешать сумасшедшему. Получив сильнейший толчок, он запрокинулся назад, выпал спиной вперед из люка и покатился по твердой, неимоверно гладкой поверхности вниз. Веревку старик заботливо придерживал — она, разматываясь, тянулась следом, но почти не замедляла движения.

— Спасайся один! — истошно донеслось сверху. — Со мной ничего не будет! Я бессмертный! А тебе, помеченный, я даю последний шанс.

«Псих ненормальный, опять его занесло».

Келлер пытался тормозить, чем придется, но только содрал ногти на левой руке. Веревку он удерживал в правой, ожидая неизбежного рывка и понимая, чем все это закончится.

Рывок случился. Веревка щелкнула, будто хлыст, и как муху стряхнула с себя человека. Иллирианец еще некоторое время скользил по поверхности безо всякой страховки. Он слушал тишину, которую нарушал только слабый скрип льда.

«Долго еще?» — подумал он напоследок, перед тем, как коснуться камня.

* * *

Позднее утро выдалось очень красивым, горный пейзаж напоминал большую, маслом написанную картину, но это совершенство тяготило и беспокоило Северина.

Нина стояла, подставив лицо лучам солнца. Ее телохранитель устроился неподалеку. Этот упрямец не мешал, но и не отставал. Ожидание измучило всех троих, но по охраннику это было незаметно. Медленная дрожь прошла по массиву скалы, будто на неимоверной глубине, где-то под самым основанием гор, нехотя повернулось грузное чудовище.

— Мне кажется, что лучше отойти подальше.

Земля закачалась, на этот раз так сильно, что Северин едва успел подхватить Нину, она широко раскрытыми серыми глазами смотрела, как заваливается огромная скала. Ее камень на глазах превращался в щебень.

— Ничего себе.

Охранник очутился рядом, радужки светились холодным огнем, как это бывает у боевых псиоников.

— Это не лавина. Дезинтеграция. Где-то сработала мина. А ведь больше суток прошло.

Все трое, словно завороженные, смотрели, как скала превращается в серую пену.

— Значит, Цитадель была совсем рядом, телепорт им понадобился для отвода глаз…

— Да, неожиданно. Вам лучше поберечь себя, мэм, — посоветовал охранник. — Я связался с Бейтсом по рации. Наши люди покидают долину. С дезинтеграцией не шутят — могут обрушиться склоны. Считайте, что гнездом зла покончено. Если кто из подонков и выживет, их окажутся единицы. Разгром, не сомневайтесь.

Северин понемногу отстал от сестры. Он убедился, что куртка Нины мелькает в безопасном отдалении и повернулся лицом к зрелищу катастрофы. Скала исчезла. Там, где она недавно стояла, теперь пенилась чужеродного вида масса. Иногда на поверхность всплывали обломки — части механизмов, ломаная мебель, тряпки, и губчатые ошметки. Мик не поверил своим глазам — на секунду в центре кипения мелькнуло чучело Т-медведя. Камень, огромный кусок базальта наподобие жертвенника, вздыбился, прежде чем окончательно рухнуть на дно воронки. Разрушение уже шло дальше, захватывая соседние склоны. Нетронутый пейзаж пока еще сверкал ослепительно белым снегом.

Северин так увлекся, что присел на корточки, и хлопок выстрела застал его врасплох.

— Что за бешеный день, — раздраженно сказал Бейтс, осматривая свой трофей. — Смотрите, я убил потусторонника.

Мик обернулся. Мертвое существо походило на кошку, размером с девочку. Шерсть на мордочке слиплась. Неподвижные желтые глаза горестно уставились в небо. Бейтс поднял тушку и легко перекинул ее чрез плечо.

— Опасная тварь. Бесценный образец для исследований. Хорошо все, что хорошо кончается. Несс и Риэн сделали свое дело. К сожалению, шансов на возвращение наших героев никаких. Уходите, Северин. Вам тут не место.

— Да, конечно.

Мик проглотил горький комок и встал. Хлопнул себя по пустому карману.

— Я обронил свой пистолет.

— А он у вас был? Верится с трудом, но похвально. Вот, возьмите у меня запасной, на случай неожиданных встреч. А еще лучше — убирайтесь-ка немедленно в базовый лагерь, туда, где охрана. Если вы пострадаете, то ваша сестра очень сильно расстроится.

Бейтс исчез, унося мертвое существо, и все же Северину показалось, что вид катастрофы притягивает не только его, но и шефа службы безопасности тоже. Налетел сильный ветер, погода стремительно портилась, как будто древнее злое начало в угрожающей готовности нависло над местом.

Мик едва взял себя в руки.

— А, это вы…

— Да, это я, — ответил невесть откуда появившийся Келлер. — Чувствуете? Оркус повсюду.

Бывший референт Оттона сильно переменился — его лицо почернело от грязи и усталости, к левой окровавленной ладони он приложил комок снега.

— Где остальные?

— Убиты в Цитадели.

— Как вы уцелели?

— Выпрыгнул через коллектор для отбросов. Повезло — упал не на камни, а на кучу дерьма. Знаете, валяясь в отбросах, я стал свидетелем редкой сцены. Сам консул Арбела стоял в двадцати шагах от меня. Он где-то подобрал «фонарь подчинения», думаю, вещицу вымыло из Цитадели наружу. Превосходительство, видно, знал, что это такое, повертел в руках, но не включил, а бросил обратно в пену. Порядочный человек.

— Дезет вас видел?

— Не знаю. Он смотрел в другую сторону.

— Странно. Обычно он наблюдательный. Эй, куда уходите?

— Подальше. Например, на запад. Направление не хуже других.

— Юлий, стойте!

— А вы попробуйте меня поймать.

Мик вытащил пистолет Бейтса, прицелился в лопатки беглеца, но не довел спусковой крючок.

— Вернитесь добровольно. Если вернетесь, все будет хорошо.

Келлер не ответил, он, несмотря на травму, перемещался по скалам довольно ловко, обходя воронку дезинтеграции стороной.

«Этот человек опасен. Пророчество еще в силе. Я не могу рисковать сестрой».

Мик выстрелил, но промазал. Бывший адепт зла, казалось, не обратил на стрельбу никакого внимания. Вторая пуля выбила фонтанчик каменной крошки возле самой его головы. Наполовину удачный эпизод с потусторонником в Порт-Иллири оказался не в счет, и теперь оружие в ладонях ходило ходуном — Северин понял, что не может убить человека, который не сопротивляется. В конце концов, без толку расстреляв несколько патронов, он убрал пистолет — целиться стало поздно.

* * *

…Бейтс появился через четверть часа, деловитый, весь испачканный грязной, но уже без мертвой кошки на плече.

— Вы что, до сих пор шляетесь в опасной зоне? Безрассудство на безрассудстве, молодой человек. Я же приказал уходить. Сознайтесь, вы тоже его видели?

— Кого?

— Келлера.

— Не видел, — буркнул Северин.

— Укрывательство благонамеренному гражданину не к лицу… Ну вот, вы обиделись, а насколько это напрасно! Можете верить, все, что вы донесете, останется между нами…

— Мне не о чем доносить.

— Да поймите же правильно! Ваша позиция просто ребячество. Его нельзя выпускать. Мик! Это парень — просто изгой, без защиты и охраны он не продержится и недели.

— Чего вы ко мне пристали? Какая мне разница? Думаете, я его защищаю?

— Просто досадно. Единственный полноценный свидетель выжил, да и тот удрал. Молчите? Ну и плохо. Мы собирались его пощадить, но ведь нельзя отпускать на все четыре стороны, нельзя, чтобы просто так…

* * *

Келлер, вместо того, чтобы повернуть на запад, без лишних колебаний отправился на восток.

Колено хоть и болело понемногу, но слушалось, за что благодарить следовало именно Бейтса, подарившего фиксирующее устройство. Заброшенная дорога в обход долины вела к перевалу, здесь заканчивались территории Арбела, и начиналась еще одна глухомань — северо-иллирианские гористые земли с редкими поселками скотоводов и шахтеров.

С тех пор, как трансмутация вошла в силу, люди избегали границы, Келлер же, не думая о погоне, сосредоточился на единственной цели — не упасть на скользкой тропе. К вечеру пошел густой снег, ветер приобрел шквальную силу, в круговерти метели чувствовалось присутствие разгневанного зла, и у Келлера появилось иррациональное желание прыгнуть со скалы.

Тогда он из упрямства начал следить за каждым шагом и старался смотреть под ноги, чтобы не оступиться в пустоту ущелья. «Никуда ты не денешься», — послышалось пару раз.

— Иди в задницу, — привычно ответил Келлер пустоте.

К полуночи он, тратя остатки сил, миновал перевал и сам удивился, обнаружив, что прошел его незамеченным. Дорога, по которой давным-давно отступали побежденные солдаты Оттона, выглядела теперь заброшенной только с западной стороны и довольно укатанной в направлении побережья. В одиноком здании, прилепившемся к скале и сложенном из каменных блоков, теплилась бойница-окно. Под брезентом стыл припаркованный грузовик. Дом был старинным, с единственной толстой дверью из дубовых досок. «Вот и вернулся на родину. Теперь главное — дозированная ложь и аккуратное умолчание. Если местные обыватели поймут, кто я такой, то, пожалуй, вызовут подмогу с равнины, каких-нибудь простоватых провинциальных полицейских».

Келлер нашел бронзовую табличку на двери и перчаткой почистил ее от мокрого снега. По иронии судьбы острая вязь торжественного шрифта сложилась в вывеску: «Конгрегация Разума. Двенадцатый округ Иллиры». Это было худшим из вариантов — Конгрегация неподатлива на обман и ненавидит слуг хаоса.

Раздосадованный новой неудачей, Келлер опустился на корточки, прислонился к дубовым доскам и находился в таком положении довольно долго, чувствуя, как стужа щиплет лицо. «Ну, не торчать же на морозе до рассвета». Он поднялся, нашел гранату в сумке, выдернул чеку и, зажав рукоять в кулаке, левой ладонью использовал дверную колотушку. Привратник, с некоторым недоверием рассматривал измотанного чужака, с головы до ног облепленного снегом.

— Пешком добрались? В столице округа должны были предупредить, что мы пока не принимаем паломников.

Длинный рукав куртки позволял спрятать гранату от монаха.

— Я очень устал и замерзаю, — хрипло сказал Келлер.

Он вошел с холода в тепло, стараясь сдерживать нервную дрожь. Привратник шагал первым, светя вдоль коридора карманным фонариком.

— Вообще-то, пускать чужих в главное здание против правил, но наш отель повредило камнепадом.

— Извините, я не знал.

— Придется поговорить с настоятелем — он сегодня на страже. Мы не спим по очереди, это обет, принятый триста лет назад.

Настоятель оказался пожилым мужчиной все еще крепкого телосложения и сохранившим остатки военной выправки. Он встретил Келлера в кабинете и хмуро окинул его взглядом.

— Дорога от столицы перекрыта. Как вы сюда попали?

— Я могу просить о разговоре наедине?

Келлер подождал, пока сильно озадачившийся привратник уйдет, вздернул рукав и показал брату Разума свои пальцы, сведенные на рукояти гранаты.

— Угрожаете? — спросил его настоятель, у которого напряглись скулы.

— Угрожать вам смертью я бы не посмел. Но если не поклянетесь Разумом, что дадите мне убежище, я брошу гранату на пол, придавлю ее собой, и умру прямо на ваших глазах. Меня заберет ад, пусть это станет грузом на вашей совести.

— Вы псих. У нас ту не клиника, не место чужим и не пристанище для бродяг. Проваливайте.

Келлер слегка ослабил пальцы.

— Мне взаправду сделать это?

— Не балуйтесь, отдайте мне гранату.

— Я посвященный Оркуса. Бывший адепт первого круга. Если отдам, вы пожертвуете мне полчаса для разговора?

Настоятель на миг оцепенел, потом открыл окно, подошел к Келлеру, разжал его пальцы, вынул гранату и с ухваткой, выдававшей знакомство с оружием, выбросил ее наружу. Через короткое время на дне ущелья характерно громыхнуло.

— Я раньше не встречался лицом к лицу… с членами вашей секты.

— Тогда вам повезло. Это бывает опасно.

— Чего вы хотите?

— Убежища.

— Я не стану из-за вас рисковать и подвергать риску других.

— Я должен убираться?

— Побыстрее. Так будет лучше.

— Что ж, продолжайте стеречь пустую дорогу. И не забудьте вывесить плакат: «грешникам не заходить».

— Не понимаю, на какой ответ вы надеялись? Верить адепту зла нелепо.

— Вы правы, конечно, но я отрекся от ордена и теперь не знаю, куда идти.

— Ваш орден будет преследовать вас как отступника.

— Наверное будет, но не сейчас. Орден долго не оправится от разгрома.

— Вы к этому причастны?

— Да.

— И при этаких-то проблемах, вы посмели просить помощи у меня, совершенно незнакомого человека?

— Поймите правильно — ордена я не боюсь. Если опасность станет реальной, я сам с нею справлюсь и никого не подставлю. Дело совершенно в другом.

— В чем же?

— В том, что хуже и страшнее, чем люди. Я отрекся от Оркуса, но избавиться от его метки не могу, каждая попытка кончается крахом. Хотите правду про меня? Просто вспомните канонический перечень грехов. «Убивал других, пытался убить себя, лгал и предавал, поклонялся черному алтарю».

— Вы все это делали?

— Делал.

— А что-нибудь хорошее совершали?

Келлер задумался.

— Наверное, да, — хмуро сказал он.

— Что именно?

— Я сопротивлялся долгие годы… Пожертвовал ради этого всем, но справиться без посторонней помощи не могу. Если ее не будет, я, в конце концов, сорвусь, натворю напоследок зла и достанусь злу после смерти.

Келлер смотрел прямо в зрачки ошеломленного собеседника, который, казалось, глубоко задумался.

— Мне кажется, я слышал о таких единичных случаях, — сказал, наконец, настоятель. — Они очень редкие. Обычно адепты Оркуса не способны сопротивляться принуждению и лжи. Возможно, вы сами сейчас не лжете. Возможно, вы неординарный человек. Но мы тут — обычные люди, которые спрятались от трансмутации. Мои помощники не отличаются ни героизмом, что еще хуже — они не отличаются терпимостью. Вам пришлось бы укротить свой характер, а насколько вы к этому неспособны, уже показала эта нелепая выходка с гранатой…

— Хорошо, я все понял. На перевале метель. Можно остаться хотя бы до утра?

— Можно остаться на две недели. За это время я свяжусь со своим братством в Порт-Иллири. Если они разрешат, оставлю вас еще на сто дней, за это время мы отыщем псионика, который сможет убрать вашу метку.

— Спасибо.

— Сейчас вас накормят и дадут неприметную гражданскую одежду. Униформу снимите, ее придется уничтожить. Еще раз предупреждаю — уймите свой нрав. Постарайтесь больше молчать и не попадаться посторонним на глаза. К сожалению, вы хромаете, это примета.

— Я все сделаю.

— Ладно, идите.

* * *

…Келлер валялся в забытьи до позднего утра, в маленькой пустой комнате, на раскладной койке, которую дал ему молчаливый привратник. Проснулся он от шума обычного ветра, хотя гудело не сильно. Звук оказался спокойный, не злой. Оркус больше не нападал в открытую, — то ли устал возиться с непокорным адептом, то ли не имел силы на этой земле. И все же сизая туча висела близ перевала. Извивы туч сложились в подобие лица. Там, где положено находиться глазницам, сверкали нехарактерные для зимы грозовые разряды. Это была лишь случайная игра погоды, но Келлер открыл окно, и из озорства показал «Оркусу» вытянутый средний палец.

«Отель» (одноэтажный хилый коттедж из фанеры) лежал в руинах из-за камнепада. Мачта маленькой ветряной электростанции устояла, но оборванные провода свисали до земли. Починкой никто не занимался, лишь вчерашний привратник старательно чистил порог главного здания растопыренной проволочной метлой.

— Почему так пусто?

— А нас всего-то десять человек, если не нагрянет кто-нибудь из столицы. Некоторые уехали за продуктами, другие за горючим в долину. Трое ушли в деревню возле медной шахты — в некоторых коттеджах идет трансмутация и есть больные ребятишки. Мы ждали вертолет с механиком и врачом, но полетов не будет из-за плохой погоды. Утреннюю службу и завтрак вы проспали, я хотел вас растолкать, но настоятель не разрешил. А раз вы такой лентяй, еду сами себе готовьте, керосин возьмете в чулане, крупа и кастрюли на кухне. Электростанция до сих пор не на ходу, так что вечером вся округа будут сидеть во тьме.

Юлий посмотрел на небо — циклон с востока скомкал тучу, превращая ее в бессильное месиво воздуха и снега.

— У вас найдутся какие-нибудь инструменты?

— Целая кладовка, все, что осталось от техника, который полгода назад завербовался в солдаты.

— Я должен поглядеть.

— Умеете ремонтировать?

— Когда-то давно я жил в горном поселке, там была похожая машина.

— Вы не настоящий техник.

— Я справлюсь. На самом деле, все главное уцелело…

После полудня Келлер окоченевшими пальцами распутывал и сматывал рваные провода. «Сто дней, — уже без сильного отчаяния подумал он. — Только бы продержаться весну, а потом еще часть лета, и тогда я выиграю свою разборку с вечностью. Определенно, есть польза в том, что люди по триста лет караулят на перевале. Если у меня все получится, то вечером тут хотя бы не будет темноты».

Глава 15. Последняя

День, в который должна была погибнуть Нина, прошел спокойно. Мик провел его в одиночестве, как и некоторые предыдущие дни. Он больше не встречался с сестрой, она существовала где-то за чертой, означающей большую значимость, недоступную простым смертным.

Северин переселился в отель средней руки. Однажды он видел сестру издали — за тонированным стеклом роскошной машины. На прием к консулу он попал через две недели — когда утратил надежду другим способом добраться до Нины.

— Вы хотели задать вопросы или просить о чем-нибудь?

Северин сидел напротив Дезета. Что-то непонятное мешало ему начать — какая-то трагическая отстраненность в облике правителя Арбела.

— Меня выселили в город против желания. Уником Нины не откликается, я записался у вашего секретаря и ждал приема две недели. Я хочу получить объяснения. Я хочу увидеть свою сестру.

Эти слова он выдавил через силу. «Может ли человек с нулевым показателем пси понять меня правильно?».

— Я же не дурак и в состоянии это сделать, — ответил Дезет, и Мик понял, что телепатия тут ни при чем — он, Северин, сам того не замечая, вслух задал мучивший его вопрос.

— Я все отлично понял, — снова повторил консул. — Поэтому держать в заблуждении не буду. Моя дочь вам не сестра, даже отдаленного родства между вами не существует.

Северин чувствовал, как горит его лицо.

— Вы знали об этом?

— Да.

— А ваша дочь, Нина знала?

— Нина — нет.

— Я вам не верю.

— Напрасно. Она искала свою мать и не знала, что моя бывшая жена давно мертва — ее убили по приказу Оттона Иллирианского. Я не говорил об этом дочери, потому что не знал о ее намерениях сбежать в Порт-Иллири. Ваша мать и ее мать носили одинаковые имена. В Иллире множество женщин с одинаковыми именами. Особенно, если эти имена почему-то считаются красивым.

— У мамы и Нины одинаковое лицо, сходство просто потрясающее.

Дезет сухо усмехнулся.

— Маргарита, мать Нины, была родом из южных провинций. Ваша мать — тоже. Это только антропологический тип привлекательной иллирианки, и ничего более. Совершенство этому сходству придало только ваше буйное воображение.

— Моя мать когда-то была замужем за офицером корпуса «Сардар».

— Разве? — Дезет пожал плечами. — Тогда вы должны бы знать — такие, как мы, гибли в Ахара тысячами. Там твердая земля, тела погребали, как попало… если вообще находили на это время. Пропавших без вести претория подозревала в дезертирстве, поэтому командование предпочитало числить нас мертвецами. Мне, впрочем, повезло. Сложилось так, что я остался жив, а тот человек — нет. В Иллире сотни тысяч вдов. Нет ничего удивительного в том, что одна из них оказалась вашей матерью.

— Но имя! Мою сестру звали Нина.

— Простое совпадение. Разве фамилия совпадает?

Северин в отчаянии понял, что никогда не интересовался прежней фамилией матери. «Сейчас я уже ничего не узнаю».

— Зачем вы обманываете меня? Была же генетическая экспертиза.

— Кто ее делал? Он не был пьян? Вы видели официальные результаты?

«Я позволил этим людям поиграть собой».

Северин внезапно успокоился.

— Что ж, я приму к сведению все, что сказано. Нина мне не сестра, тем лучше, значит, она для меня нечто большее.

— Нет. Я не позволю вам начинать роман с моей дочерью.

— Это не то, что вы подумали, это все серьезно.

— Раз серьезно, тем хуже. Послезавтра, Северин, вы уедете на родину. До этого примете нашу признательность и на церемонии будете держаться пристойно. Скандала не устроите, а если и устроите, то никто не удивится. У людей из Порт-Иллири тут очень плохая репутация. Я благодарен вам, и это не пустые слова, но не хочу, чтобы вы оставались в Арбеле и путались под ногами.

— Это все?

— Все. Приношу свои извинения за ваши трагические утраты. В моральном отношении их нельзя возместить, но в знак нашего сочувствия и уважения вы получите деньги и награду Арбела.

Мик встал, сдерживая бессильную ярость.

— Мне хочется убить вас.

— Желание не оригинальное.

— Ваша дочь…

— Она тут ни при чем. Если вам нужны виновники, то в трагическом недоразумении виноват только я один, за что и прошу прощения. Мои мотивы вам должны быть понятны — я защищал своих людей, свою дочь, а в ее лице — еще и специалиста, полезного для Арбела.

Северин выскочил из кабинета. Лица референтов и охраны казались ему смазанными пятнами. Кто-то окликнул его по-иллириански — из-за сильного каленусийского акцента Мик не разобрал слов. Он грубо толкнул плечом дверь и выбежал на площадку перед зданием. На него косились, или Мику просто чудилась враждебность случайных взглядов. Он прошел еще немного и очутился за воротами виллы, потом поспешно набрал иллирианский номер Риордана.

На той стороне ответили не сразу.

— Что-то случилось? — сонно спросил магистр медицины.

— Ты проверял кровь моей сестры. Помнишь, тогда, в Порт-Иллири, ночью.

— Чего?!

— Я имею в виду генетическую экспертизу. Ты уверен, что не ошибался?

— Если быть точным, то я ее не проверял, а просто тянул время. У меня не было нужных реактивов.

— Значит, ты меня обманул?

— Вовсе нет. Не считай меня глупым или злым. Я просмотрел мысли Нины и понял, что она искренне считает тебя братом. В таких случаях не стоит тратиться на анализы…

Мик отсоединился. Он бы взбешен легкомыслием Риордана, хотя понимал, что оба они попали в логическую ловушку — Нина тогда еще не знала правды о самой себе…

«Но позже… В Арбеле, а, может, быть, еще в Порт-Калинусе… Ей сказали правду люди Дезета, она все знала и продолжала обманывать меня».

Всхолмленная местность уходила на восток. Северное лето не до конца вступило в свои права. Было немного прохладно. Трава оставалась короткой и казалась слишком зеленой. Северин шел около получаса, постепенно удаляясь в холмы и пытаясь в движении забыться. Он вспоминал мать в больнице, ушедшего навсегда отца, профиль Нины и машинально повторял одно и то же слово — им в сомнительных кварталах Порт-Иллири принято называть шлюх. Глаза оставались ясными и сухими.

Через некоторое время он споткнулся и сел на низкий широкий холмик, потирая ушибленную лодыжку. Холмик оказался могилой — давней, покрытой остатками пожухлой, зимней еще травы. Не было ни надгробья, ни памятного камня, новая зелень местами пробивалась сквозь слой старого дерна, пахло не могильным холодом — просто весенней землей.

Северин привстал и осмотрелся. Ряды одинаковых, осыпавшихся и потому малозаметных захоронений тянулись по пологому склону. «Сколько же их тут лежит?»

Он брел наугад, задевая сапогами высохшие, прошлогодние заросли колючки. Сгорбленное существо возилось возле одной из могил. Мик подошел поближе и понял, что это старик, по виду обычный бродяга, в изношенном балахоне, с жесткой седой щетиной на обветренных щеках. Глаза старика слезились от ветра… В пустую бутылку он вставил два стебля с бутонами — бледные и чахлые первоцветы, только что сорванные в холмах. Импровизированный букет одиноко стоял на могиле.

Северин пошарил в кармане и вытащил пачку денег, накануне полученных от Бейтса.

— Если я могу вам чем-то помочь, возьмите хотя бы вот это, — тщательно выговаривая слова, произнес он по-каленусийски.

Старик вскинул отечное лицо.

— А, это ты… Знал, что ты идешь — чувствовал в холмах твою злость. Я ведь тоже из них, из этих сучьих пророков.

Голос у старого арбелианца был хриплый, но еще сильный. Злость выветрилась. Мик присел на плоский холмик. Старик пошарил за пазухой, отыскал плоскую, армейского образца, флягу, сделал судорожный глоток и протянул остатки Мику.

— У меня тут дочь лежит, — спокойно продолжил он. — Была офицером, звали ее Робертина Чен, красивая, сильная девушка. Тогда была зима, таких морозов никто из старожилов не помнил. Твои иллирианцы пришли сюда с гор, ее сотня держала оборону восточнее Арбела, убили многих, но моя Берта уцелела, а вояки Оттона откатились назад, через равнину и перевалы.

Старик забрал фляжку у Северина, жадно приник к горлышку и добавил:

— Она умерла только через три года — той зимой застудилась среди льда. А, может быть, все случилось из-за ее парня. У него был шрам на лице, но Берте это нравилось. Меченый был немного чокнутый — не боялся ничего, его подстрелили в самом конце заварухи. Я вырастил свою девочку крепкой, но доктора сказали мне, что уже поздно. Тоска ее сожрала. Берта жила отдельно и не сознавалась, что легкие больше никуда не годятся…

Старик вздохнул и убрал фляжку за пазуху.

— Даже если она и впрямь пряталась в запрещенные верой иллюзии, то ты ее не осуждай. Слышишь? Не смей ее осуждать, ты, грязный иллирианец. Моя девочка сражалась как герой, а умерла в одиночестве, и только потом нашлись люди, нашей же крови, но подлецы, которые порочили ее память.

Северин кивнул. Он не знал, куда податься, и не решался оставаться на месте.

Старик вытер мокрые, бирюзового цвета глаза.

— Значит, вы тоже пророк? — негромко спросил его Мик.

— В полнолуние еще какой. Да что от этого проку? Одно несчастье. О бедах лучше не знать, когда беда придет, она сама тебя найдет.

— Раньше я думал, будто я брат пророчицы.

— Значит, ты тот самый парень, который положил глаз на дочку консула? Эге?

Старый луддит хрипло расхохотался.

— Не сердись на Дезета, — добавил он со спокойствием фаталиста. — Он хороший человек. Ты не знаешь, что такое девчонка-пророк в доме, а наш консул знает это по себе. Лучше собирай вещи и уезжай в Порт-Иллири. Будущее обманывает всех — каждого по-своему. Ты, парень, помни, человек всегда получает по заслугам — то, чего захотел. Просто это происходит тогда, когда он забывает свои желания.

Злость Северина перегорела, он хотел сплюнуть привкус дешевой сивухи, но вокруг были одни могилы и он проглотил горькую слюну.

— Мне нет дела до какой-то Нины Дезет. Поймите, у меня отыскалась сестра. Мы были ей рады. Моя мать любила ее больше, чем любила меня. Мой отец погиб, возможно, потому, что приютил эту девушку. Теперь я остался без родителей и без дома, в Порт-Иллири мне придется начать все с нуля. А это оказалась чужая женщина. Она не дочь моей матери. Консул говорит, что вышло недоразумение, но я ему не верю. Меня обманули и выкинули, словно дешевый хлам.

Пророк задумался, словно прислушиваясь к непонятным Мику ощущениям, потом медленно покачал плешивой со лба головой.

— Нет, — медленно произнес он. — Сегодня сутки полнолуния. Тебя не обманули и не выкинули. Я не могу сказать, почему, но произошло лучшее из того, что могло тебя ожидать.

— Почему?

— В противном случае ты потерял бы свое благополучие безо всякого толка, просто так.

«Он хочет сказать, что мы все, по крайней мере, мать и отец, были обречены изначально».

— Спасибо, я пошел.

— Забери свои деньги, иллирианский придурок, — беззлобно окликнул Мика старик.

— Оставьте их себе.

Он прошагал немного и обернулся, пораженный внезапной идеей.

— А разве сегодня полнолуние?

— Маловер. Посмотри как следует на свой уником.

Северин спешно отодрал прибор от брючного ремня. «Я ошибся в расчетах, — понял он, ужасаясь, — Все дело в разнице между каленусийским и иллирианским календарем. В Арбеле календарь каленусийский. Оттон, в пику соседям, придерживался древнего летосчисления. Нина забыла об этом. Консул не проверил дату, убежденный ее и моей уверенностью. Нину не убили две недели назад, потому что день исполнения пророчества еще не наступил. Ее убьют сегодня, ровно в полдень. Меня никто не использовал, я никого не выручал, и все, что случилось, произошло напрасно».

— Эй! — Бродяга в изумлении смотрел вслед бегущему. — Смотри, не запнись ненароком!

Северин несся со всех ног, огибая редкие валуны и частые заросли колючего кустарника. Он видел окраину Арбела — дома из дерева и красного кирпича, склады, мастерские, здания лабораторий. Потом остановился, решив использовать уником. Нейтральный женский голос (не Нины, а горничной) в ответ прошелестел по-каленусийски.

— Мне консула или его дочь.

— Как вас зовут?

— Мик Северин.

— Его превосходительство находится в другом месте.

— Где?

— На ваш вопрос мы не можем ответить.

Северин едва не бросил свой гаджет под ноги. «Мне мешают их правила безопасности».

— Нина!

Он надеялся, что она сверхчувствительностью сенса поймет его предупреждение.

Окраина осталась позади. Центр города с новыми зданиями обступил чужака со всех сторон. Мик пробежал еще немного и перешел на шаг. Порыв угасал от безысходности. Мик поднял лицо к небу — молодое весеннее солнце стояло в самом зените. «Это или уже случилось или не случится никогда».

Северин остановился, рассматривая полупустую, мощеную брусчаткой площадь. Незнакомая очень коротко стриженая девушка в белом пальто устроилась на скамейке, она вытащила пудреницу и пыталась замазать на носу веснушки. Лица он не разглядел. Девушка убрала пудреницу в сумку, вытащила детскую игрушку — калейдоскоп, прижала к глазнице и навела на свет.

«Некоторые ведьмы так стимулируют свою сверхчувствительность. Говорят, это чистейший предрассудок».

Северин отвернулся.

«Бегаю по городу как дурак».

Он снова посмотрел в сторону площади и понял ошибку. Нина, неузнаваемая, коротко остриженная, снова подняла калейдоскоп к глазнице. «Что она видела там — образы будущего или абстрактную пляску частиц?»

— Нина!

Казалось, он долго сокращал расстояние, хотя на самом деле все произошло очень быстро.

Мик очутился рядом, схватил ее сильное, хотя и узкое запястье и отвел в сторону. Калейдоскоп щелкнул в его руке, и острый предмет проткнул ладонь. Северин с удивлением смотрел на свою кровь, пулька, прошла насквозь и, уже потеряв силу, нашла настоящую в жертву — на чистом лбу псионички алела ссадина.

«Недаром Келлер так настойчиво просил бросить калейдоскоп в утилизатор. Выстрел в глаз убил бы ее. Это смертельный подарок ордена. Оружие с секретом, которое не могло поразить никого, кроме Нины. След пули, пятнышко крови на лбу. Что ж, предсказание исполнилось».

Он сел на скамью, зажимая истекающую кровью пробитую руку. Было мокро, липко и безнадежно. Северин выполнил свое предназначение и теперь не знал, что делать дальше. Вокруг суетились люди. Врач пытался выпрямить чужие стиснутые пальцы.

«Я на собственную беду связался с ведьмой. Но что бы я делал иначе?».

Он выпрямил ладонь и дал себя перевязать. Не возражал, когда его заставили лечь на носилки. Игла шприца вошла в левое плечо, и Северин погрузился в пустое оцепенение.

* * *

Они встретились еще пару раз.

— Ты сломал ход вещей, — сказала Нина. — Я не умерла три дня назад, значит, уже не умру. После случившегося все очень сильно изменилось, словно я прошла вторую мутацию. Отец недаром советовал тебе уехать. Он не хочет, чтобы ты узнал правду про меня и огорчился — эта правда слишком неприятная.

— Почему?

— Многое из прежнего меня больше не интересует. Я забросила даже пророчества. В сущности, между прошлым и будущим нет никакой разницы. И то и другое было и будет продолжаться всегда.

— Я счастлива и несчастлива одновременно, — добавила она. — Я вижу кролика и чувствую себя зверьком. Я вижу жаворонка и становлюсь птицей. Я пыль, уносимая ветром и этот ветер одновременно, лебедь в пруду и волк, который всю ночь ходит по городской окраине возле свалок. Я все это вместе, и вместе с тем гораздо большее. Живу сотнями жизней, и, как мне кажется, никогда не умру.

— Тебе больно?

— О, нет! Совсем не больно. Тот, кто понял это, не променяет это состояние ни на какое другое.

— А что говорит твой отец?

— Он прагматик. Он жалеет меня. Он сильно ругается в душе. Его мысли не видит никто, но беззвучные слова иногда читаются по мимике. Но он никогда не осуждает меня вслух. Когда-то он заявил, что нельзя отобрать человека у вечности, а если все же пытаешься это сделать, потом с лихвой возвращаешь долги. Он добился своего как политик и добьется еще большего. Но он считает, что потерял меня безвозвратно.

— Как и я.

— Иногда теряют и более стоящие предметы. Если я чем и недовольна, так только тем, что случайно испортила тебе жизнь. Но я не хотела…

Ее лицо совсем не изменилось, не изменился голос, даже стиль рассуждений остался прежним, но Северин не сомневался, что с ним говорит не человек.

Он ушел, не попрощавшись, не потому, что хотел обидеть девушку, просто она больше не нуждалась в словах. Северин знал, что будет жить еще долго, но когда-нибудь он исчезнет, как исчезает трава, птица, волк или человек. Рельеф холмов сгладится со временем, и Арбел, новый город, превратится в груды камня под слоем земли, сквозь почву прорастет молодой шиповник, чтобы тоже стать со временем прахом. И только непостижимая и неизменная сущность Нины будет существовать всегда.

Ему стало жалко ее. Но нуждалась ли она в жалости?

Северин сидел на траве, в холмах, почти на том же самом месте, где три дня назад разговаривал с бродягой. Весенняя растительность буйно поднялась и скрыла прямоугольники могил, мелкие цветы-дикари, которым все равно где проклюнуться — на костях мертвых или на ухоженном газоне, волной спускались по склону.

Мик не сдался, он готов был бороться, но не знал — с кем и ради чего. Сейчас он испытывал сильное горе, но понимал, что и оно конечно — сначала поблекнет, потом истончится, и, наконец, исчезнет навсегда.

«Мой разум будет меняться, мы станем совсем, полностью чужими через каких-нибудь пару лет, потом все забудется. Легенды обманывают, нельзя любить непостижимое существо».

Он прикинул, чем займется в ближние месяцы. Оставалось выбрать, возвращаться ли в Порт-Иллири или ослушаться Дезета и попытаться найти работу в Арбеле.

В Иллире Мика не ждал никто, не считая, быть может, Прокла Риордана. Северин ничуть не сомневался, что при изменившихся обстоятельствах, вздумай он задержаться в Арбеле, консул не станет чинить препятствий. И, все-таки, несчастная и беспокойная, Иллира манила его возвращением. «Я обычный парень, без пророчеств, без помощи свыше, только за счет человеческого рассудка, понял, что происходит. Нет… я не единственный. Еще одним оказался Келлер».

Экс-адепт исчез, на время скользнул в безвестность, люди Оркуса, побежденные и рассеявшиеся, возможно, не смирились, и все-таки мир сделался лучше, хотя это изменение оставалось крошечным, как мелкий камешек на бесконечном речном берегу. Мик не спасал Вселенную, но спас свою сестру, и, как человек, сделал то, чего не сумели пророки. «Сколько дряни и боли я видел за этот безумный год, а все же это не поражение. А если не поражение, значит, победа».

Отчаяние нехотя отпустило его. Победа пришла, и это было прекрасное, хотя недолговечное состояние…

Эпилог

Шла середина лета. Его превосходительство, консул республики Арбел, закончил намеченные на этот день официальные дела, вернулся домой и отпустил охрану. Затем он взял на конюшне каурого жеребца и один уехал в холмы, серьезно нарушив этим правила безопасности.

Он спешился на поляне близ покосившегося менгира, привязал коня к засохшему тополю и присел на широкий обломок камня. Второй человек появился так внезапно, словно материализовался из воздуха, хотя Стриж краем глаза уловил смазанное движение.

— Здравствуй, Вэл, — сначала сказал он, а потом обернулся.

— Я больше не Вэл, а только Август, — ответил гость в коричневом балахоне, сжимая руку Стрижа, которую тот протянул мутанту безо всякой опаски.

— Можешь на «ты», мы не на приеме в государственной резиденции. — добавил Дезет, — Что там произошло в Иллире? Инфо-распад это реальность?

— Да, реальность, но мы пока что остановили процесс.

— Мне докладывали, что Линдер мертв.

— Это правда.

— Вот как… теперь мне придется решать, что делать с трансмутацией, — мрачно сказал Дезет. — Я знаю, ее не остановить, и Арбел — следующий. У нас не много нормаментальных, но они все-таки они есть. После того, как все закончится, я, как нулевик, останусь в полном одиночестве и перестану понимать свои сограждан. Наверное, это все равно что быть немым и глухим.

— Ты же понимаешь меня, Алекс.

— Да, когда ты, Август, снисходишь и говоришь вслух. В общем, после трансмутации арбелианцев я улажу дела и уйду в отставку.

— Ты уже уходил в отставку.

— После того, как умерла моя жена.

— Мне очень жаль леди Джу.

— Спасибо за соболезнования. Вообще-то, с тех пор прошло двенадцать лет. Ты, что, Август, совсем не чувствуешь ход времени?

— Чувствую, но как-то иначе.

— Время — тот ресурс, которого всегда не хватает. Если бы трансмутация началась раньше, у Джу появился бы шанс… Но ей не оставили ни единого шанса. Ладно, закончим этот разговор.

— Я не чувствую твоих мыслей, Алекс, но все же понимаю, что они — про Нину.

— Нина моя дочь. Она еще ребенком спасла мою жизнь. Ее способности… они вроде твоих, а может быть, и что-то большее, но теперь я понимаю, что теряю и Нину. Я слишком многое отдал Арбелу.

— Нина вернется, я знаком с ее состоянием по собственному опыту.

— Может быть, вернется, но тот, кто пытался ее убить, сбежал от службы безопасности. Я знаю, он у мутантов Иллиры, и хочу получить этого человека обратно.

— Зачем?

— Странный вопрос. Убийца моей дочери, пусть и не состоявшийся, недолжен уйти от ответа.

— Я не чувствую твоей ауры, Алекс, но понимаю, что тобою движет — скорбь и злость. Пойми и ты тоже — у братства мутантов не такие, как у тебя, задачи. Мы защищаем не Арбел, мы защищаем всех, кого еще можно защитить. Таким образом, я не дам тебе убить Келлера ради мести. Не дам в том числе и ради тебя самого.

— Ох, Разум! — Стриж сухо рассмеялся. — Прошло двенадцать лет, а ты, Вэл, все такой же идеалист. Я не собирался убивать Келлера, но я не хочу, чтобы адепт Оркуса продолжал гулять на свободе.

— Ты знаешь, что на нем метка посвящения?

— Знаю.

— Келлер хочет ее стереть. Это сложно, но я ему помогу. А теперь, представь себе мою дилемму… Что важнее — спасение сущности этого человека от гибели или помощь тебе, тому, кто в юности спас от смерти меня самого?

— Я не ставил вопрос таким образом.

— Зато я ставлю его именно так. В семнадцать лет я был непокорным псиоником, сбежавшим от «реабилитации». Ты потратил силы, средства, рисковал своими людьми, не дал каленусийской жандармерии забить меня до смерти и доставил сюда. Ты имеешь право просить, может быть, даже требовать.

— Ладно. Хочешь компромисс? Можешь сделать все, что считаешь нужным, с меткой, убери ее, а потом отправь Келлера сюда. У меня есть к нему разговор.

— После процедуры он станет беспомощным на несколько недель, потом в какой-то мере станет другим.

— Совсем другим?

— Личность сохранится, но я уберу угнетающий его фактор. Это как второе рождение. Можно начать все заново, но так же легко можно сломаться. У вас он сломается. С моей стороны это будет предательство, и оно останется на моей совести. Подумай сам — настолько тебе это нужно?

Стриж коротко выругался.

— Ладно, — добавил он. — Не изображай из меня шантажиста, «воробьиный король». Поступай, как знаешь.

— Спасибо.

— Когда этот парень нам понадобится, мы сами его найдем.

— Это будет ваш выбор, — сказал Август и встал, прощаясь. — Помните, что Нина остается с вами, и это еще не конец.

Он уходил, на этот раз не спеша, края балахона трепал налетевший с реки ветер. Стриж взглядом проводил силуэт.

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 1

Примечания автора

Зомби, насилие, система. Герой прокачивается и становится сильнее, выжить бывает непросто и немало испытаний ждут героя на пути к величию.

Получится ли у него? Сумеет ли он выжить? Этого не знают даже боги.

Юмор в основном первые 6 глав, дальше местами.

Начиная с середины история становится более серьезной.

Глава 1. Арка 1: поиски себя.

Прозвенел звонок и пара закончилась, я убрал тетрадки в портфель, одел легкую ветровку, попрощался с друзьями и отправился за дверь. Грызть гранит науки бывает нелегко и этот день был не легким, скоро сдавать черновик курсовой и преподаватели достали, «мало я им рефератов заношу и на практиках редко выступаю», все им не нравится, все им не так. Мне уже двадцать и через полтора года я окончу этот универ и пойду искать свой путь в жизни. А пока я бедный иногородний студент, что снимает квартиру за родительские деньги.

Как я мог забыть, что меня еще просили зайти на кафедру, нужно отдать лабораторную старому преподавателю, который от старческого маразма не помнит, что я уже заносил ее два дня назад. Я спустился по лестнице и решил зайти в туалет, справить нужду и помыть руки. В туалете было пусто, что очень странно для конца пар, наверное, все сегодня устали еще больше меня и им уже не терпится сбежать из храма науки и знания.

Студент — не студент если с утра не выпил банку пива и не покурил в туалете, эта банка как раз вышла из меня, и я смог с облегчением вздохнуть, час сидел и терпел. Помыв руки, я уже собирался на выход как перед глазами вспыхнуло сообщение, словно на каком–то мониторе, которого тут, разумеется, не было.

«Парам–пам–пам. Возрадуйтесь смертные, ибо в ваш мир пришла система и принесла с собой баланс и плюшки! Баланс заключается в том, что часть людей превратится в зомби, уж больно много вас развелось, а часть зверей станет мутантами. Плюшки заключаются в том, что теперь вы сможете получать от системы: вещи, квесты, знания, уровни и силу. Развивайтесь, сражайтесь, выживайте и развлекайте зрителей! Всем удачи! P. S. каждому жителю будет автоматически предоставлен первый уровень и два таланта, вы получите их прямо сейчас»!

Перед моим лицом появился игровой автомат, я дернул за большую красную ручку и автомат заработал. Фигуры крутились у меня перед глазами, мне выпала семерка, огонь и пистолет. Затем ручка снова загорелась красным, я снова дернул за нее и мне выпали кот, призрак и рука с оттопыренным средним пальцем.

«Поздравляю, вы получили таланты «мультикласс» и «мистический питомец». Первый талант активируется сейчас, второй только на четвертом уровне. Удачи»!

«Мультикласс — возможность взять два класса сразу. Штраф за второй класс‑20% получаемый опыт, невозможность развить навык выше 6 уровня. Повышает базовый шанс выпадения лута ранга легендарный и выше с 0,1% до 0,5%. Есть способы снять эти дебаффы, они могут быть найдены вами в новом мире».

«Мистический питомец — ваша внутренняя сущность воплотится и станет вашим полупризрачным питомцем. Уровень питомца повышается вместе с вашим, его действия приносят опыт вам, на развитие его навыков тратятся ваши очки навыка».

«Для получения класса вам необходимо добыть карточку класса. Лут выпадает из системных монстров, его можно найти в любых мирах системы и специальных подземельях. А еще его всегда можно забрать у других людей»!

Вот тебе и здравствуйте, получил непонятно что, а где мой огненный меч, если это апокалипсис?

На коридоре раздался шум, крики и звуки борьбы, я открыл дверь и осмотрелся, четверо студентов портфелями отбивались от двух голодных зомби. Надо сказать видок у мертвяков был тот еще, длинные клыки и солидные когти, кожа посинела, а изо рта капала слюна. Сейчас они уже завалили одного студента на землю и принялись драть его зубами, остальные просто сбежали. Я ломанулся за ними, но на лестнице нас ждала засада, еще пятеро зомби накинулись на бегущих впереди людей и принялись их кусать. Я кинулся обратно и вернулся туда, где был, двух зомби в живых уже не было, над ними стоял парень с клюшкой в руках, похоже он забил их по голове до смерти. Парень кивнул мне и хотел что–то сказать, но в его горло впилась еще одна тварь, он выронил клюшку и попытался бросить зомби через плечо, но поскользнулся на крови и с грохотом они оба повалились.

Я ломанулся к нему, схватил клюшку с земли и убил зомби одним ударом в висок. Перед глазами высветилось сообщение о первом убийстве и получении 5 очков опыта. Парень уже истекал кровью и что–то неразборчиво говорил. Рядом с трупом зомби появилась небольшая шкатулка, я, недолго думая схватил ее и сунул в портфель. Мозгов понять, что это лут мне хватило. Парень уже совсем затих и через секунду его глаза снова открылись, но на этот раз они были черными, а клыки стали длиннее, зомбизм — это заразно, вот как! Я проехался клюшкой ему по голове и он отправился в лучший мир, после его смерти в воздухе появилась небольшая белая сфера, очень гладкая и теплая наощупь, ее я запихал в карман. С лестницы уже поднимались двое зомби, они были довольно медленными, я легко от них убегу.

* * *

Вылетев из здания универа, я решил запереться на съемной квартире и все обдумать, заодно посмотреть, что мне выпало. Я бежал по знакомым улицам, и глядел по сторонам, там и здесь зомби бегали за людьми, а люди отбивались чем придется. Прямо на дороге валялись два почти съеденных трупа, а рядом с ними сидел лысый кот, вполне обычный, если забыть о его размере, вдвое превышающем нормальный. Гад зашипел на меня и привстал, готовясь к прыжку. Я не сильно расстроился тому и заблокировал его пасть клюшкой, в момент, когда он на меня прыгнул. Затем я ударил его кулаком по носу со всей силы, кошак завизжал и дал деру, убегая куда–то во дворы.

Рядом с моим подъездом валялись пять тел зомби, у всех пулевые ранения, хорошо, что среди моих соседей есть полицейские. Две белых сферы на телах я забрал и побежал к двери. У двери подъезда лежал мертвый инкассатор с целой сумкой денег. Пистолета рядом не было, а его череп был пробит пулей, руки и ноги обгрызены зомби. Раньше найти целую сумку денег было бы счастьем, но теперь от этих бумажек толку не было, зато от его бронежилета он будет, его я снял и одел на себя. Отличный трофей!

В подъезде все было мирно, из–за дверей раздавались вопли и звуки борьбы. В общем обычное дело. раньше здесь шумели гопники и их допотопная музыка, теперь это делают зомби, не вижу большой разницы. Я заперся на съемной квартире, присел на диван и дождался пока дыхание успокоится. Нужно многое обдумать, а еще разобрать лут.

Я достал из портфеля небольшую шкатулку и поставил перед собой на чайный толик. Никакой открывашки или замка я на ней не нашел, но это и не понадобилось, через десять секунд она открылась сама и у меня высветилось сообщение от системы.

«Вы нашли шкатулку с карточками классов, поздравляю».

Как мило, внутри шкатулки был десяток карточек разного цвета и с разными названиями, я осмотрел все по очереди, классы оказались очень любопытными: Инженер апокалипсиса, некромант, безумный мудрец, вечный студент, библиотекарь, анархист, доминатрикс, рыцарь апокалипсиса, мастер пацанских хокку, истинный ауф (оборотень).

Их цвет должен что–то означать, например «оборотень» светился ярким золотым, а «вечный студент» черного цвета и не светится вообще.

— Система, классы отличаются редкостью?

«Да»

— Как понять который из них самый редкий и сильный?

«Чем ярче горит — тем выше редкость, с остальным разберешься потом, выбирай исходя из своих предпочтений».

Ярче всех горел «Инженер апокалипсиса», яркий зеленый цвет и надпись «межмировой уровень редкости». За ним был оборотень золотого цвета и некромант фиолетового, горевшие не так ярко, как первый. Остальные были белыми или черными, света от них почти не было, я справедливо рассудил, что толку от них будет гораздо меньше. Посмотрим, что там умеет инженер.

«Инженер апокалипсиса, уровень редкости межмировой. Позволяет изготавливать оружие и средства защиты из подручных средств, ковать руны и зачаровывать предметы. В бою опирается на созданное им снаряжение и дистанционный бой, а также на военные машины и ловушки. Основные типы урона: огонь, лазер, свет, высокая температура, взрыв, электричество, отравляющие вещества и другие. При принятии класса становится доступен пространственный карман. Сила пространственного кармана растет вместе с уровнем хозяина. Вещи, помещенные в пространственный карман не портятся. Мощность и точность любого технологического оружия повышается на 15%. В зависимости от редкости карты класса возможности могут быть расширены или наоборот недоступны».

А теперь второй, некромант.

«Некромант. Командуйте полчищами нежити, отправьте армии мертвецов сражаться за вас. Создавайте новых и более полезных слуг, собирайте из костей машины смерти и ваяйте из плоти подлинные шедевры. В бою опирается на созданную им нежить, может атаковать разнообразной магией и наводить ужас на врага. Основные типы урона: физический, холод, кислота, разложение, смерть, страх. При принятии класса появляется возможность говорить с душами мертвых. В зависимости от редкости карты класса возможности могут быть расширены или наоборот недоступны».

Третий я решил не смотреть, стать блохастым оборотнем я никогда не мечтал. А вот командовать легионами нежити очень даже, нужно будет спалить одну окончательно задолбавшую меня кафедру в универе, хе–хе. Но все же инженер тоже предлагает неплохие плюшки, в особенности пространственный карман, а брать сразу два класса я не буду, дебафф на‑20% опыта мне не нравится. Когда–нибудь потом я это сделаю, но не сейчас.

Я достал монетку, орел — инженер, решка — некромант. Монетка подлетела и ударилась об стеклянный стол с грохотом. Орел.

Я взял карточку инженера и прошептал «принять». Ничего не произошло, я покрутил ее в руках и наконец догадался сломать пополам. Карточка засияла ярким зеленым светом в моих руках и исчезла.

«Парам–пам–пам, поздравляю, вы приняли класс Инженер апокалипсиса. Теперь вам стал доступен пространственный карман и древо навыков этого класса. В карман была добавлена наковальня и молот инженера».

Я посмотрел древо навыков, передо мной висели 32 ветки, четыре последних заблокированы коричневым, темно–красным, красным и оранжевым замком, я даже не вижу что там. Похоже уровня редкости класса не хватает. Из оставшихся 28 заблокированы 18 и написано, что уровень еще не дорос, все 28 веток я открою только к 15 уровню. Того сейчас доступно десять веток. В каждой ветке по 8 способностей, у каждой способности 8 уровней развития, доступны только первые способности. Так, посмотрим ветки развития.

«Порох и взрывчатые вещества, руны, средства защиты, горючие смеси, холодное оружие, отравляющие вещества, электричество, техно–магические механизмы, стрелковое оружие, искусственный интеллект».

Сейчас у меня три очка навыка, могу минимально освоить три ветки из перечисленных. Я решил выбрать порох, руны и холодное оружие. Выбрал и нажал подтвердить. Голову пронзила адская боль, из носа пошла кровь, минута дезориентации и в моей голове появился целый ворох новых знаний, а также новое сообщение от системы.

«Теперь вы начали осваивать новый класс, связанный с магией. Вам добавлена характеристика мана. Посмотреть все свои характеристики и улучшить их вы сможете только с пятого уровня! До того выживайте как хотите. Удачи»!

Множество новых знаний появились в моей голове. Теперь я знаю как делать порох при помощи маны, воды и древесного угля, создавать усиливающие руны на любых предметах и разрезать любой предмет чем–то напоминающим небольшой лазер из пальца. Я решил попробовать этот лазер, а точнее «резак». Я активировал способность мысленно и из указательного пальца вышла струя пламени, напоминающая аналогичную у газовой горелки, только короче. Хех, резак, им можно разрезать что угодно. Я отрезал кусок деревянного подоконника, это было так же просто как резать ножом масло, очень легко и удобно. Я быстренько нарезал деревянных вещей и сложил их все в железную кастрюлю, все равно жить здесь уже не буду, так что все равно. Эти деревянные обрезки я подпалил резаком, и они загорелись синим пламенем, теперь нужно дождаться пока догорит и получить древесный уголь для создания пороха.

Руны можно рисовать на чем угодно, это превратит любую вещь в системную. Правда на каждую руну уходит мана и потом ее придется дозаряжать маной, но не скоро, пока порисую на своем бронежилете. Тем же резаком я выводил аккуратные руны, маны мне хватило всего на три, одну я вырезал в районе сердца, другую на животе и третью ближе к печени, все запитал маной и мой резерв на этом приказал долго жить. Благо мана восстанавливается сама, хоть на это уходит и большая часть дня.

«Рунический пуленепробиваемый жилет. Три низших руны прочности, общая защита +15%, защита в отдельных местах +10%».

Неплохо для первого раза. Древесина уже догорела, я тщательно собрал все что осталось и положил в карман. Как только резерв восстановится сделаю из него порох. Оружием мне пока послужит маленький топорик для разделки мяса, похожий скорее на томагавк. Маны уже нет и рисовать руны не судьба, зато я знаю как его наточить чтобы был очень острым + классовый бонус.

«Томагавк инженера. Особая заточка + 30% к остроте, +20% урон в ближнем бою, +40% урон при метании, +10% точность при метании».

Теперь к сферам, что я нашел на телах зомби. Их было три и все белые, они едва излучали свет что намекало на низкий уровень добычи внутри. Так и оказалось, первая сфера была пустая, а в двух других были странные пузырьки синего цвета.

«Крохотное зелье маны, восстанавливает немного маны, да и то только по средам и субботам».

Отправил их в инвентарь, сегодня пятница. Я еще раз проверил топорик, он был острым как бритва и готовым рубить зомби как газонокосилка траву.

Отлично, я очень доволен, топорик отправился на пояс. Нож в чехле, заточенный тем же способом, я повесил на пояс. Карты классов и зелья отправились в инвентарь. Теперь нужно понять пределы моего кармана и посмотреть, что это за наковальня. Пространственный карман пока вмещает 4 кубических метра предметов, любых. Как сильно этот показатель вырастет не написано. Из него я извлек небольшую наковальню и молот кузнеца, оба с рунами и непонятными символами и завитушками.

«Молот инженера, позволяет ковать, перековывать, разбирать и уничтожать системные вещи, работает только на наковальне».

«Наковальня инженера, позволяет ковать, перековывать, разбирать и уничтожать системные вещи, работает только вместе с молотом инженера».

Оба предмета требуют ману для работы и делать мне пока с ними нечего, я убрал их в инвентарь. Теперь к самому важному. Еде! Еды у иногороднего студента оказалось немного, пара пачек риса, десяток сосисок, кусок сыра и минералка, а еще баночка соленых огурцов из дома. Очень вкусно и несравненно мало для апокалипсиса. Все это я упаковал в инвентарь, там оно не испортится.

Я собрал все вещи, что могут пригодится в походе, лекарства, бинты, спирт, одежда на все случаи жизни, обувь, гвозди, банки, столовые приборы и тарелки, заготовки под будущее оружие, например лопата и два больших куска металла, которые валялись на балконе со времен прошлых хозяев. Вроде ничего не забыл, потому вышел и запер квартиру на ключ. В инвентаре свободна еще половина места, так что пора наведаться в местный супермаркет за продуктами, наделать запасов так сказать.

Лучший способ выжить в этом мире это качаться и становиться сильнее. Сильнее чем все остальные, иначе с тобой сделают что угодно. Например, съедят. Я покинул подъезд и отправился на встречу моим приключениям.

* * *

Автоматические двери магазина не могли закрыться вот уже много часов, во всем виновато тело зомби с отсутствующей головой. Я обошел тело по широкой дуге и вошел в магазин. Повсюду были или частично съеденные тела людей или трупы зомби, в основном с колотыми ранами, некоторые попадания были в сердце и корпус. Похоже эти зомби умирают не только от попадания в голову.

Крема и гели меня не интересовали, зато мыла я набрал очень много, так же, как и зубной пасты, влажных салфеток и прочего. В жизни все пригодится. К сожалению, мое «лутание» было прервано представителями вида зомбикус зубастикус. Сразу бросились в глаза их еще более длинные клыки и светящиеся красным глаза. Похоже эти зомби тоже становятся сильнее от того, что жрут людей. Две твари секунду смотрели на меня, а потом ломанулись по узкому коридору, сбивая друг друга с ног, стараясь добраться до меня как можно быстрее. Я бы и рад схватить еду и убежать, но догонят же. Один добежал быстрее другого, в награду получил топориком в шею. Черная кровь брызнула фонтаном, и мертвец отшатнулся, завыл и зажимая рану рукой попытался убежать. Второй ринулся ко мне и получил обухом топора в нос. Отвратительно хрустнуло и труп упал мне под ноги, он попытался встать, и я всадил топор ему в затылок убив его и получив опыт.

Его товарища я выследил по кровавым следам, он как раз свил себе гнездо из газет, пакетов и пенопласта. Он сидел в самом центре гнезда и зажимал рану в шее. Кровь текла рекой, он терял силы. Он смотрел на меня без злобы, с принятием неизбежного. Похоже он разумен и не является бездушной нежитью, может не трогать его… Шучу, кровь для Кхорна! Опыт для системы! Я метнул топорик и попал зомбаку в корпус, топор вошел глубоко в живот и там и застрял. Мертвец что–то прошептал и умер, а я получил опыт.

Достав топорик, я осмотрел супермаркет, части еды не хватало, кто–то уже успел унести, трупов было много. Местами встречались слабые зомби, двоих я убил быстро, топорик неплохо отделил их головы от тел, третий оказался особо шустрым и поединок затянулся. Он явно был эволюционировавшим, уклонялся от атак и дважды поцарапал мой жилет, но до плоти не достал. Его подвела банальная случайность. Не знаю какая Аннушка разлила масло, но лужа желтого подсолнечного масла на полу была немаленькая и он поскользнулся и рухнул с изяществом коровы на льду. Добить его было делом техники, опыта за него дали как за десяток обычных зомби.

Теперь, когда магазин чист пора преступить к делу. Я до конца набил инвентарь консервами, макаронами, колбасой, водой, рисом, яблоками, апельсинами и много чем еще. Еда не испортится и мне одному хватит ее на какой–то срок, это точно. Мне дали второй уровень, и я вложил очко навыка в отравляющие вещества. Этот навык позволяет создавать отраву из любой бытовой химии и растений. Отрава есть для всего живого и есть только для зомби. Травить зомби газом, звучит интригующе! Еда есть, вода тоже, скоро ночь, нужно вернуться домой. Там я сделаю порох и сварю какой–нибудь отравы. Последнее место в инвентаре занял зеленый садовый опрыскиватель и лицевая маска с фильтром. Электродрель и баллончики с пестицидами я положил в обычную сумку.

На выходе из супермаркета мне повстречалась толпа из двадцати вооруженных людей. Пришлось спрятаться на парковке и подождать пока уйдут, заодно прибил еще одного зомби. Чувствую, что устал, поднимать уровни оказывается не просто. Пора домой, буду творить аморальные орудия убийства, а потом лягу спать.

Глава 2

Спать еще рано, так что, поев я принялся ваять шедевры безумного гения. От лопаты взял древко и нарисовал на нем три руны легкости и одну прочности, древко стало заметно легче и удобнее. К нему приделал сделанный на скорую руку на наковальне наконечник из ржавого металла, к наконечнику приделал лезвие, похожее на топор, а сверху крюк. Получилась кривая и ржавая алебарда. Разумеется, я ее наточил и добавил руны остроты и мощи, пробный удар по старому табурету разнес его в щепки. Вот это мощь!

«Ржавая алебарда. Урон 5–15, ловкость +3, сила +1. Шанс убить одним ударом любого противника ниже пятого уровня 0,5%».

Довольный своими трудами и вновь потраченным запасом маны я спрятал свое первое самодельное оружие в карман и направился на кухню. К сожалению, без маны отраву я сделать не смогу, но начать смешивать я могу уже сейчас. В кастрюлю полетели: крысиная отрава, пестициды, детская присыпка, лак для ногтей, кровь зомби, голубиный помет и старая паутина. Помешав адское варево я, довольный своей работой, оставил его на огне и отправился в зал отдыхать.

Стоило мне присесть на диван как сразу раздался звонок по телефону. Мой новенький айфон последней модели завибрировал. Ладно, зачем я вру, старый разбитый сяоми, с которым я хожу уже лет шесть.

— Алло.

— Максим, это ты?

— Привет Миша, как жизнь?

— Можно я у тебя спрячусь? Мы кое–как отбились и сейчас прячемся на улицах, точнее я остался один, остальное лично расскажу.

— Ну заходи, там вроде чисто, хотя ничего не обещаю, поговорим с глазу на глаз.

Звонок в домофон, я открыл ему дверь и сел в прихожей ждать друга. Миша неплохой парень, но точно не спортсмен, умный, начитанный, в меру упитанный, большой любитель фильмов про зомби и онлайн игр.

Он весь запыхался, а на одежде было множество кровавых пятен. В руке была здоровенная книга в нетоварном виде, вся в крови и следах когтей и зубов.

— Сила знаний? — Я кивком указал на книгу.

— Она самая, отбивался книгой, одному так вломил что у него все зубы вылетели! — Он повертел в руках порядком помятую книгу и положил на тумбочку.

— Разувайся и пошли в зал. Поведаешь чем занимался весь день.

Он и поведал, они закрылись в аудитории и отбивались от зомби подручными средствами, книгами, стульями, даже острыми кусками стекол. Отбивались пока двоих не покусали, в начале все было нормально, но через два часа оба обратились и сожрали еще троих. Трагедия, но она же и стала их спасением. Трупы бывших товарищей сбросили в окно с третьего этажа, к ним позже добавили трупы зомби из коридора, на этот ковер из тел трое выживших и спрыгнули. Мише повезло, он лишь порвал штаны и сильно ушиб локоть, а вот другой его товарищ сломал ногу. Помочь ему шансов не было, но третий все же пытался, налетевшие зомби расправились с ними обоими, а Миша сумел скрыться в темных дворах и позвонил мне. Теперь он и его адская книга здесь.

— Какой уровень?

— Второй.

— Какие таланты система выдала?

— Сейчас покажу.

Перед ним в воздухе появились системные надписи.

«Плагиатор — позволяет скопировать любой талант у любого живого существа с его разрешения, действует 1 раз».

«Не вкусный. Не то что бы зомби и мутанты не хотят вас съесть, но ваш запах им явно не нравится и в случае встречи с вами они предпочтут сначала атаковать другую цель».

— Класс нашел?

— Класс, здесь классы выпадают?

— Еще как, так же, как и многое другое. Пошли, сейчас покажу.

Я отвел его в зал, усадил за столик и разложил список классов, предлагая выбрать любой. Он долго изучал каждый, тщательно читая описание и в итоге выбрал некроманта. Фиолетовый свет окутал его плотной пеленой и внезапно исчез. Миша завис, изучая новые возможности и улыбаясь от уха до уха. Я решил не мешать ему, мана немного восстановилась, и я могу завершить свое варево. Влив немного маны в содержимое кастрюли, я получил «отраву против зомби».

«Отрава против зомби. Вызывает у зомби сильнейший приступ депрессии и экзистенциональный кризис, сопровождается обильной пеной изо рта, осознанием бессмысленности своего существования и разрывом сердца от тоски по вкусу вареной сгущенки. Время действия — 15 минут. Шанс летального исхода — 30%. Действует только на зомби ниже пятого уровня».

Отлично, я перелил зелье по банкам и запихал в инвентарь, более подходящей стеклотары у меня сейчас нет. Довольный собой я вернулся к Мише.

— Ну, какие навыки прокачал, и вообще, что там у тебя есть?

— Два очка вложил в поднятие скелетов, а одно в нечистого питомца.

«Поднятие скелета (низш.) — позволяет создать из любого трупа скелета, что будет верой и правдой служить вам. Мана тратится на поднятие, но не на содержание. Скелет имеет собственный уровень и древо развития, часть получаемого опыта отдает некроманту. Количество подконтрольных скелетов зависит от редкости класса, уровня навыка, уровня некроманта и его интеллекта. Количество передаваемого опыта — 33%».

«Призыв нечистого питомца (низш.) — позволяет призвать низшего питомца — летучую мышь. Летучая мышь позволяет хозяину смотреть ее глазами. Способна выполнять простые команды. Предполагаемое использование — разведка местности. В бою может оглушать врагов ультразвуком. Становится сильнее с ростом уровня некроманта. Вложение очков в этот навык увеличивает количество призываемых мышей и расширяет список их способностей. Мышь можно передать под контроль другому игроку, при условии, что он находится у вас в списке друзей».

— Призови мышку.

— Окей.

Миша надрезал палец складным ножиком и долго пыжился над нарисованной фломастером пентаграммой, пока наконец во вспышке черного тумана на столе не появилась небольшая черная летучая мышь. Маленькие желтые глазки смотрели на меня жалобно, как будто мы призвали ребенка, мышка и вправду была еще очень слабой и маленькой, но как разведчик сойдет. Миша приказал ей вылететь в форточку и разведать скопления зомби в соседних дворах.

Два часа мы с Мишей сидели и смотрели глазами мыши, летать на безопасной высоте и смотреть на мир сверху вниз это круто! Это как дрон разведчик, только быстрее, ловчее и надежнее. Но вот то, что мы увидели было тревожно. Толпы зомби ломились во все по очереди подъезды, двери были железные, но напор и ярость давали результат и уже две трети дверей в соседнем дворе были выломаны, а мертвяки уже штурмовали квартиры. Командовал парадом нежити зомби невысокого роста и белого цвета. Он что–то вякал другим мертвякам на своем зомбячьем и тыкал пальцами в окна, мертвые как раз пытались заниматься скалолазанием, но безуспешно, уде десяток кадров валялись на асфальте со сломанными ногами, да и летящие из окон кирпичи не сильно способствовали успешному подъему.

— Миша, как думаешь, твоя мышь сможет скинуть им на голову башку с отравой?

— Если она не тяжелая.

Я залил отравы в полулитровую банку, мышь все же сумел поднять ее и даже донести до адресата, банка с отравой упала ровно на голову белому индивиду и разбилась. При контакте с кислородом зеленое варево превратилось в зеленый туман, который быстро накрыл группу зомби.

Следующие двадцать минут три десятка зомби стояли на коленях, ползали по земле и рыдали черными слезами, оплакивая одни только им известные горести. Один из них даже залез на крышу беседки и прыгнул головой вниз, свернув себе шею и переломав позвоночник. Остальные бились в конвульсиях на земле, пускали пену изо рта, в конце концов примерно треть, включая белого главаря сдохла, за что мне прилетело немало опыта и новый 4 уровень.

«Парам–пам–пам. Поздравляю, вам доступен второй талант мистический питомец. Для активации вложите очко навыка».

Отлично, однако у меня оно всего одно и что я получу от питомца понятия не имею, значит питомец может подождать. Я вложил очко в «горючие смеси». Голову вновь прострелила боль, и я прилег на десять минут на диван, успокаивая мысли. Появилась информация как смешивать вещества чтобы получить горючую смесь. Теперь я так же могу наполнить маной любую горючую жидкость, чтобы увеличить температуру и продолжительность горения. Иными словами, могу делать отличные коктейли молотова, нужно только слить бензин в какой–нибудь машине. Пока он не испарился.

— Ладно, хватит на сегодня приключений, я спать.

— Давай, а я еще с мышью поиграю, больно весело летать по округе.

* * *

Нам повезло что в подъезде оказались два трупа, правда состояние у них было, мягко говоря, поеденное, такое что они даже не обратились в зомби. Но тем не менее, нам нужны только скелеты. Миша пыжился и колдовал над ними минут пять, его лицо было красным как помидор, а пот лился рекой. Я уже думал, что у него ничего не получится, но нет, получилось. Плоть слезла с костей как кисель и перед ним по стойке смирно встали два скелета. Идеальные белые кости, светящиеся зеленым глаза. Больше, чем на два сподвижника его пока не хватит.

— Отдать честь! — Скелеты послушно встали по стойке смирно и спародировали воинское приветствие.

— Десять приседаний. — Скелеты послушно подчинились и выполнили задачу. Правда у одного отвалилась нога, но другой взял ее руками и приделал товарищу обратно.

— Нужно вооружить наше великое войско — заметил я и извлек из инвентаря ржавую алебарду. — Держи. — Я протянул ее первому скелету, тот послушно взял ее в руки и встал по стойке смирно, как идейный рядовой на присяге.

— Сам сделал? — Миша внимательно осмотрел оружие.

— Да, но нужно вооружить второго, да еще и тебя, пойдем по квартирам, поищем чем поживиться.

Многие соседи были еще живы, правда на контакт никто не шел. Открытых и пустых квартир было очень мало, всего три штуки. Запасов еды и полезных вещей там не нашлось, зато я приметил здоровенный газовый баллон, но места для него в инвентаре не было, заберу потом. В третьей по счету квартире нам попались первые зомби. Пара плотоядных зубастых хищников кинулись на нас в лобовую атаку из спальни. Уложил их обоих скелет с алебардой. Одному он распорол брюхо, а другому сделал подсечку крюком и добил ударом лезвия в висок. Примечательно что я тоже получил опыт за эти два убийства, всего 7%, но хоть что–то. В голову тут же пришла картина: сотни скелетов с моим оружием маршируют по улицам и устраивают геноцид зубастикам и мутантам, а я сижу на диване, курю сигару и считаю опыт. Мечтать не вредно, но хочется верить, что все впереди!

Когда мы закончили обыскивать квартиры, толпа из двадцати зомби попыталась выломать дверь в наш подъезд. Никто не собирался им препятствовать, даже из окон. Тогда я насыпах пороха в банку, накидал туда гвоздей, зарядил это все от души маной и вырезал на железной крышке руну воспламенения, она загорится в момент удара.

Самодельная бомба рванула на ступеньках подъезда, превратив десяток зомби в кровавые ошметки. Я и сам не ожидал такой смертоносности. Уши заложило, это не смотря на то что сидел я на пятом этаже. Оставшиеся мертвяки, потеряв своего главного разбрелись по двору. Миша попал по одному из них кирпичом, сломав ему плечо, но мертвец даже не понял, что произошло и побрел дальше. Мы быстренько собрали лут, увы нашлись только мешочки с какими–то монетками, я решил разобраться с ними вечером, там же разберемся и с интерфейсом системы, внутренним магазином и прочими вещами.

После обеда мы решились на вылазку. Мышь все разведал и доложил, что зомби ушли, а путь до ближайшего магазина открыт. Увы магазин оказался начисто разграблен, в нем не осталось ничего, кроме садовой лопаты, валяющейся под прилавком, ее я и подобрал. Потом мы вернулись домой и принялись обедать.

* * *

Лопату я слегка переделал. Резаком отрезал лишнее и превратил инструмент могильщика в копье с листообразным наконечником. Профессиональная заточка и две руны остроты, а еще руна холода на лезвии, да, я решил поставить эксперимент. Получилось в итоге вот это.

«Копье холода. Урон 4–13. Ловкость +5. Шанс критического удара +3%, шанс обильного кровотечения +10%. Шанс заморозить врага при ударе 1%».

Неплохо, поделка отправилась в руки второму скелету, вместе они будут нас охранять. Миша сидел и баловался с летучей мышью, пока его скелеты отрывали и тащили в дом все деревянное, что было в квартирах, нужно больше угля и больше пороха! Не успели скелеты дотащить очередную партию древесины как система высветила сообщение.

«Парам–пам–пам. Поздравляю, вы получили первый квест. Вы должны найти и спасти благородного бездомного Петровича. Награда за выполнение вариативна. Штраф за отказ/провал — сброс до первого уровня. Оставшееся время 25:00. Принять? Да/да».

Что мне оставалось. Я принял задание. Не могла система дать его просто так, значит Миша увидел его.

— Миша, что ты там высмотрел?

— На погляди.

Мышь сидел на дереве и смотрел на подвал у одного из зданий, примерно четыре десятка зомби окружили его и выламывали дверь. Надо сказать, что многие из них были уже не первого уровня, у многих мертвяков теперь отросли длиннющие когти или огромные мышцы. Дверь хоть и была из стали, но долго она не протянет. Соваться в такую авантюру особого желания не было, хотя… Мою голову посетила светлая мысль.

— Помнишь тот газовый баллон?

Мы с товарищем посмотрели друг на друга хитрыми взглядами.

* * *

Толпа зомби не обратила никакого внимания на двух скелетов, которые надрываясь тащили к ним баллон. Похоже нежить, даже принадлежащая живым, их не интересует. Над баллоном я поколдовал знатно, нарисовал на нем три руны мощи и влил в него весь оставшийся резерв, делая газ еще более взрывоопасным. Скелеты просто положили баллон под ноги крайнему зомби и ретировались.

Думаю, этот «хлопок» слышал весь район, потому что казалось даже десятиэтажка содрогнулась до основания. Когда мы с Мишей и нашими скелетами пришли к месту действия то обнаружили лишь размазанный по земле кровавый фарш и висящие на деревьях «рожи да ножки», больше от зомби ничего не осталось, а я за такие подвиги получил пятый уровень и вложил два новых очка навыка в стрелковое оружие, получив возможность делать оружие метательное и пороховое.

Довольно потирая руки, я уже воображал, как скелеты будут вести отстрел зомби из ружей и луков моего производства, но мои счастливые размышления были прерваны, дверь подвала открылась и нам на встречу выскочил чумазый бородатый дедуля лет 65 с окровавленной лопатой в руках.

— Палууундрааааа! Ой… стоп, а где зомби? Я слышал какой–то хлопок и бац, больше никто не ломает дверь.

По идее он должен был оглохнуть от взрыва, дедуля видать совсем не убиваемый, ну да ладно.

— Вы и есть «благородный бездомный Петрович»?

— А то кто же? — Он показал обрывок своего статуса.

«Петрович. Человек. Благородный бездомный. Таланты — невидимость, море по колено. Уровень 9».

— Вот спасибо за то что спасли мои старые косточки! Век вас не забуду! — И став невидимым он смылся. Мы только услышали его шаги на асфальте и все, пропал как будто и не было.

«Парам–пам–пам, квест выполнен. Награда: 20 сильверов и 5 золотых тугриков. Повышение репутации у благородных бездомных».

— Пошли–ка отсюда, хватит с меня на сегодня приключений. — Напарник лишь кивнул.

* * *

Пришлось отпилить кусок металлической трубы у соседей на кухне, она им уже не понадобится, ведь оба тоже стали зомби. Мы с Мишей как раз возвращались в наше логово, когда два зомби вынырнули на нас из–за угла и попытались сожрать. Нас спасла реакция скелетов, они истыкали зомби копьем и алебардой, за что мой напарник получил 3-ий уровень и тут же вложил очко в поднятие скелета и поднял еще одного охранника для нас.

Кусок трубы я облепил рунами прочности и мощи, заварил его с обратной стороны, немного обработал на наковальне, добавил полку для затравочного пороха, небольшое отверстие и самодельный фитиль, в итоге получил:

«Тромбон (самодельный мушкетон), урон 10-N%, зависит от того, чем стрелять. Прочность +80%, меткость +10%, выносливость‑6».

Я зарядил свой новый шедевр порохом и гвоздями и вручил его скелету (сам стрелять из этого не риску) понадеявшись, что их обоих не разорвет на части. После чего отправил послушного прислужника некроманта стрелять по зомби из окна. Первый выстрел сбрил двух зубастиков, ошивавшихся прямо под нашим окном, а вот второй и третий не попали вообще, лишь разозлив десяток зомби и заставив их собраться внизу под моим балконом, благо живу на седьмом этаже. Я угостил их парой кирпичей, вид двух проломленных черепушек сородичей заставил даже таких тупиц как зомби понять безнадежность своего дела и разойтись.

Глава 3

Сон не задался, я и Миша весь вечер и половину ночи просидели в магазине системы. Принимает он монеты системы и обмен, основная валюта — золотой тугрик или просто тугрик. Один тугрик равняется десяти сильверам или сотне медяков, очень просто. По сути, в магазине можно купить или обменять все что угодно, любые вещи из этого мира, параллельных, магических и многих других. Правда цены кусаются, вот захотел я огненный посох девятого уровня, а он 10.000 тугриков стоит. Тоже самое про почти любое снаряжение, а вот материалы уже подешевле, канистра с напалмом 500 тугриков, баррель биотоплива 300 тугриков, самый просто лук и стрелы 125 тугриков. М-да, а вооружиться луком очень хочется. Хотя… есть у меня идея. Я же инженер как никак!

Купил несколько трубок пвх, парашютные стропы и два десятка самых дешевых стрел, в итоге отдал 8 тугриков, но оно того стоило. Трубки запихнул одну в другую, согнул, немного поработал резаком, сделав отверстия для тетивы, нарисовал руны меткости. Тетивой будут служить парашютные стропы, они довольно эластичные и тугие, их я просунул в отверстия и надежно завязал. Получился самодельный лук.

«Самодельный лук 21 века. Меткость +12%. Шанс сломаться при каждом выстреле 0,1%. Отношения с Леголасом‑1000».

Ну спасибо система, но для первого раза неплохо, тем более собирал на коленке, в прямом смысле! Пара пробных выстрелов по мишени для дартса и лук показал себя хорошо, стрелы тоже вполне приличные, убивать зомби на средней дистанции очень даже годятся. Один из зомби, получивший под окном стрелу готов это подтвердить, если конечно кто–то встретит его на том свете. Лук решил оставить себе, скелеты пока побегают с копьями и тромбоном, Миша вообще ходит с кухонным ножом и его это устраивает.

Так, что еще интересного есть в магазине? «Тесла катушки для обороны вашего дома от зомби», «заколдованная дверь что телепортирует воров сразу в бездну», «капканы на зомби», «корм для питомцев–мутантов», сами «питомцы–мутанты» тысячи видов, крокодилы, гориллы, стрекозы, птицы, оборотни, кого–хочешь того и покупай, если в кармане есть 100.000 тугриков. Я решил пройтись по более технологическому разделу, андроиды, роботы, телевизоры, нейросети, световые мечи, дроны, даже джетпаки, даже лазерные пушки и импульсные автоматы! Так, все, решено, нужно насобирать побольше тугриков, любыми способами.

Еда в магазине кстати тоже была и много, правда цены такие кусачие что страшно стало, чтобы минимально питаться нужно зомбаков тысячами истреблять, но, с другой стороны, это уже не кажется мне чем–то нереальным. К тому же на форуме пишут, что здесь есть и данжи и порталы в другие миры, там разжиться тугриками можно очень даже неплохо. Ну это все завтра, система благополучно заменила собой интернет, соцсети, даже википедию, нужно будет почитать ее на досуге, а сейчас пора бы уже лечь спать.

Перед сном я вспомнил что уже достиг пятого уровня и мне стали доступны мои характеристики. Ничего особо уникального я не увидел, интеллект, мана, скорость, сила, ловкость, все как я и ожидал. Базовое значение у всех десять. У меня теперь пять очков характеристик, справедливо рассудив, что мне нужно создавать вещи и при этом я трачу много маны я вложил три очка в ману, одно в интеллект и одно в скорость.

* * *

Утро порадовало меня очередным сообщением от системы.

«Парам–пам–пам. Недалеко от вас появилось подземелье. Оно будет доступно еще 12 часов. Это ваш уникальный шанс добыть новую экипировку, тугрики и опыт. Уровень подземелья третий, рекомендуемое количество участников 2 и больше. Штраф за неявку — невозможность посещать подземелья в течение 120 дней».

Миша получил тоже самое, мы с ним молча переглянулись и кивнули друг другу. Я проверил топорик, нож, лук, зарядил тромбон скелета и еще раз проверил копье и алебарду двух других. Судя по цифрам, мы должны справиться… ну, наверное. А еще срочно нужно добыть тугриков на крутые пушки!

Вход в данж находился в соседнем дворе и по дороге мы прикончили еще десяток зомби первого уровня. Мой лук продемонстрировал отличную способность пробивать мертвякам ноги, замедляя их или головы, убивая сразу. Правда я потом заколебался собирать стрелы и четыре из них оказались сломаны, осталось всего пятнадцать.

Около входа мы нашли большой вещмешок, набитый консервами, разумеется, тут же его скоммуниздили. Наверное, кто–то вошел внутрь, но, если кто–то живой естьвнутри данжа войти другой группе уже нельзя, а мы вот вошли, значит хозяин не в данже или упокоился. Наше скромное войско вошло внутрь, нас захватила темнота и холод. Мы совсем не дрожали и не боялись. Прям совсем!

* * *

Перед нами предстали узкие плохо освещенные туннели. К тому же они еще и воняли как десяток помоек и сотня свиней в хлеву! Словно мы спустились в древнюю канализацию и теперь будем гонять тут крыс.

«Парам–пам–пам. Вы начали прохождение данжа свинолюдей. Целей в живых 41/41. Ликвидируйте все цели и босса подземелья и получите обильные награды. Удачи»!

Первые четыре антропоморфных свинтуса вышли на нас буквально на следующем повороте, первый тут же завизжал и побежал предупреждать остальных об опасности, остальные трое выставили в нашем направлении свои деревянные щиты и приготовили короткие мечи. Я просто молча кивнул скелету с тромбоном и отошел в сторону. Громкий хлопок сильно ударил по барабанным перепонкам, даже учитывая, что я зажимал уши. Три свиньи лежали на земле мертвыми, у одной не хватало руки, у другой голова превратилась в кашу. Я позаимствовал у одной из них щит и повесил на пояс, в нем торчали два гвоздя. Миша взял себе щит и меч другого свинтуса.

Мы еще немного побродили по туннелям. В углах валялся всякий мусор, в основном кости людей и животных, маленькие комнатки были завалены ящиками и примитивной мебелью. Тут и здесь мы находили очаги, над которыми висели котлы с какой–то отвратительной похлебкой. В общем жилище свиней, ни добавить, ни прибавить.

В одной из таких комнаток нас и приняли, точнее зажали. Мы как раз обследовали очередную помойку, когда скелет на входе изготовился к бою и принялся в кого–то усиленно тыкать копьем. Раздались громкие агрессивные хрю–хрю и на скелета посыпался град ударов всевозможным оружием, Миша приказал ему отступить, но было поздно, его уже разнесли на части и растоптали. Свиньи ломанулись к нам через узкий коридор, выстрел тромбона срезал четверых впереди идущих, они просто повалились на землю, но еще десяток все равно пер на нас. Самый жирный из них получил мою стрелу прямо в пятачок и повалился замертво, следующий закрылся щитом, но от банки с гвоздями ничто не могло спасти, правда взрывать ее в таком помещении смерти подобно, потому перед броском я и Миша спрятались за колонной.

Все десять свинов превратились в фарш, так же, как и все наши скелеты, зато хоть оружие уцелело. Миша наделал новых скелетов, и я раздал им оружие. Увы эти первого уровня и начнут качаться заново, те хотя бы были вторыми. А еще у меня больше нет самодельных бомб, придется воевать тем, что есть. Благо в одной из комнат я наше что–то вроде лаборатории алхимика. Тут было где разгуляться, хорошая стеклотара, только грязная как неизвестно что, потом помою, а сейчас нужно сделать яду для свинолюдей.

М-да, с ингредиентами не густо, оставили они мне только какие–то травки, да и знаний у меня маловато, не прокачался. Придется обойтись инвентарем и понадеяться на удачу. Нужна кровь целевого зверя, кусок кости и на всякий случай глаз, все это я добавил в котел. Теперь отравляющее вещество: пестициды, крысиная отрава, резиновая жвачка из автомата, немного скисшего молока (забыл стакан на столе днем), пыльца пикси придаст отраве форму (ее нашел уже здесь) и конечно толченый острый перец, чтобы они чихали пока не сдохнут. Все это щедро приправить маной и… вуаля!

«Яд против свинолюдей. При контакте с воздухом принимает газообразную форму. Вызывает обильную чесотку, чихание, слюноотделение, покраснение пятачка, а также страшный голод. Накладывает два случайных эффекта из перечня особых эффектов пыльцы пикси. Время действия — 20 минут. Шанс летального исхода — 0%».

Твою мать! Даже не убивает, что ж буду надеяться, что они ослабнут настолько что их можно будет легко взять. Летучий мышь тем временем обследовал все коридоры и доложил, что оставшиеся свиньи находятся в главном зале. Там же сидит и босс — жирный хряк три метра ростом с огромным тесаком.

— Мышь, у меня для тебя задание, на угости поросяточек этим варевом. Скинь банку им на голову как ты умеешь. — Мышь отсалютовал мне крылом и приступил к выполнению.

* * *

Вы когда–нибудь видели свинью, блюющую радугой? Я тоже нет, до сегодняшнего дня. Потому что именно этим босс и занимался, блевал радугой, стоя на четвереньках. Никто из его подчиненных помогать не собирался, они были слишком заняты собой. Один рисовал своим калом на стенах, другой чесался как сумасшедший, третий выпил все запасы вина и надул под себя лужу, четвертый зарезал пятого и жарил его ногу, шестой захлебнулся своими слюнями, а седьмой пытался ему помочь, но так часто чихал, что не мог даже встать. В общем это было просто, наша команда просто вошла в зал и всех перебила. Включая босса, которого скелеты убили серией ударов в корпус. Мой топорик стал скользким от свиной крови и даже немного затупился, я и сам устал, морально и физически. Соберем лут и на выход, домой. Кстати, мы подняли еще по уровню, я качнул производство пороха, а мой товарищ поднял четвертого скелета. Очко характеристик пустил в ману, мой напарник в интеллект.

С босса выпал «гримуар начинающего демонолога» и золотая сфера с добычей. Со свиней выпали пять белых сфер и одна ярко–голубая. За прохождение данжа нам дали 100 тугриков и телепортировали к выходу. Надеюсь, водоснабжение еще работает, придется отмываться от этого рая для нурглитов весь оставшийся день.

* * *

Вода все еще работала, к моей большой радости, но горячей уже не было, пришлось нарисовать руны температуры на кране, чтобы вода была хотя бы приемлемой температуры. Отмывался я часа два, а потом принялся разгребать лут.

Из ярко–голубой сферы выпало «кольцо охотника» на +10% шанс критического попадания из лука если цель животное. Почти мусор, в инвентарь. Из белых сфер выпали два малых зелья здоровья и одно зелье интеллекта. Первые лечат мелкие раны и порезы, второе повышает интеллект на 5 единиц на полчаса. Гримуар демонолога оказался пустым, точнее я в нем ничего не могу увидеть, не тот класс, облом, а вот золотая сфера с добычей обломала меня и обрадовала одновременно. Открыть могу только на десятом уровне и открыть ее могу только я, но до того момента она будет пылиться в инвентаре, печально, но в то же время лут оттуда будет легендарный.

Теперь я наделал пороха с большим запасом, пять больших банок, подходящей стеклотары увы нет, вбухал в это весь свой резерв и до вечера ходил никакой, благо от создания вещей капает опыт, только не так как от сражений. Вечером мышь обнаружил еще скопление зомби, и мы с напарником пошли на охоту. Твари зажали на дереве кошку–мутанта размером с мой стол. Не знаю, чего котик таких размеров испугался, но потом все же понял чего. Один из зомби держал в руках посох. Он что–то говорил на своем мертвячьем, а потом ветки ожили и крепко схватили кота–переростка, тот мяукал и брыкался пока ветка стальной хваткой не свернула ему шею, труп упал с дерева и зомби тут же ринулись к готовому ужину. Пока зомби наслаждались пищей я подстрелил зомби–мага (нонсенс!) из лука и тот благополучно умер от попадания в спину. Оставшиеся обратили на нас внимание и тут же поковыляли к нам. Вооруженные щитами и мечами производства «свинтус помойникус inc» скелеты преградили им путь, нанося удары в голову или ноги, мышь сбросил на голову одному из мертвецов кирпич, чем мгновенно убил его, а я пускал стрелы одну за другой, убив четырех зомби попаданиями в голову или лицо. Оставшуюся половину ловко обработали скелеты и Миша, что принялся рубить их мечом как рядовой воитель, рыцарем смерти ему теперь быть, это точно! Лута нам не выпало. Но пять сильверов мы подобрали, ведь сильвер тугрик бережет! А затем мы вернулись на базу.

* * *

Вечерком решил заняться полезным крафтом. Идей было много, и система подбрасывала мне их одну за другой. Пушка из металлического мусорного бака, но чем стрелять и как гасить отдачу? Рогатка, стреляющая металлическими шариками, компактная и удобная, но ей разве что птиц убивать. Можно начинить порохом автомобиль и включить сигнализацию, все мертвяки с района сбегутся, а потом бац и куча опыта, но сколько пороха на это уйдет? До импульсного оружия у меня еще нос не дорос, знаний нет, не прокачался, к тому же магнитов, которые можно было бы накачать маной, чтобы они разгоняли снаряд тоже нет, эх!

Ладно, я решил делать что–нибудь попроще.

Деревянная бита, с торчащими гвоздями, классика, вооружу ей скелета, но позже. Столько гвоздей убил, хватило бы на выстрел из тромбона, скоро буду его камнями заряжать, потому что второй самый ценный ресурс апокалипсиса заканчивается! Сделал себе пометку в системе: увидишь гвозди — хватай! В шкафу чужой квартиры нашел добротные спортивные перчатки, а на кухне целую коллекцию ножей, вот это удача!

Через два часа матюков, порезанных пальцев, вагонов потраченной клейкой ленты и маны я получил перчатки с лезвиями, торчащими из пальцев. Каждое лезвие я заточил и поставил три руны остроты, на сами перчатки по две руны скорости.

«Перчатки пьяного мастера ножевого боя. Урон 5–7 (каждое лезвие). +15% режущий и колющий урон. +2 скорость. +10% шанс напугать зомби если его уровень ниже пятого. +10 ко всем основным характеристикам если пользователь пьян или страдает шизофренией».

Берегитесь зомби, ужасные перчатки пьяного мастера вас… ой ладно, кому я заливаю, ими разве что первоуровневых резать, спасибо хоть за опыт, система. Закинул этот «шедевр» в инвентарь и постарался забыть о нем.

* * *

Я сидел на балконе с отдыхающим от полетов мышем. Он жевал магазинные кубики сахара и наслаждался заслуженным отдыхом, а я пил чай и смотрел на мертвый город. Свет почти нигде не горел, электричество работало, но вот пользоваться им было особо некому. Он и я сидели и смотрели в пустоту. Что будет завтра? Что теперь будет с людьми? Куда податься и как жить? Безопасно ли оставаться здесь? Вопросы без ответов. Хотя нет, ответы приближались ко мне сами, я только и успел крикнуть.

— Миша, туши свет!

Он послушался и вырубил свет в обеих комнатах и пришел ко мне на балкон. Вдвоем мы наблюдали из темноты, как перепуганные зайчата наблюдают за волчьей стаей. По центральной улице шли полчища мертвых, тысячи, возможно десяток тысяч, точно не посчитать.

Первыми в этой орде шли, а точнее ехали на дохлых лошадях пятеро белых зомби с раздутыми черепными коробками. За ними вышагивали трехметровые амбалы–переростки в количестве сотни, поле шли полчища зомби с особо острыми когтями и красным цветом кожи, а затем многотысячная обычная орда. По бокам этого парада шли зомби со штандартами в руках. На красных штандартах в белом круге были вышиты черные буквы «Z». Тысячи зомби промаршировали по улицам, их ноги шли почти синхронно, армия на параде! А я сидел и наблюдал за этой ордой. Думаю, не нужно пояснять что у меня в тот момент сжалось и как сильно. Моих сил явно недостаточно, нужно качаться и найти себе группу побольше, причем срочно! А еще здесь нельзя больше оставаться, иначе найдут и задавят числом и не отвертишься.

— Миша, завтра мы переезжаем.

— Без вопросов.

Глава 4

Сборы вещей продлились не долго, все самое ценное уже давно было засунуто в пространственный карман. Прощаться с этим местом было не грустно, все равно это не мой родной дом, потому уходил отсюда с легким сердцем. Дверь все же закрыл на ключ, я бы еще и растяжку поставил, да нету гранаты. Потому что нечего шляться по чужим квартирам и мародерствовать!

С самого утра мы уже отправились в путь. Решили отправиться за город. в ближайшие деревни или может в пригород. У них должно быть потише, да и зомби поменьше. Идти решили пешком, на машине слишком шумно, к тому же нас будет легко окружить и задавить числом. Лучшие транспорт апокалипсиса — это велосипед, но такого чуда инженерной мысли мы пока не обнаружили, а идти в соответствующий магазин далеко и рискованно, потому придется путешествовать на своих двоих. Мышь разведывал дорогу, большие скопления зомби мы обходили десятой дорогой или прятались. Малые стада в 10–20 низкоуровневых зомби мы кое как убивали, ради опыта и лута, разумеется, но выпадали нам пока только силверы. Как правило мы устраивали засаду, пока скелеты держали зомби на себе мы с Мишей стреляли из лука и бросали им в голову куски кирпичей, проламывая мертвым череп или отправляя в нокаут. Просто и эффективно, а главное минимум риска быть укушенным. Правда в колчане осталось всего десять целых стрел. Я, конечно, пытался поколдовать с изолентой и моими способностями, но система сразу сказала, что покупные стрелы ремонту не подлежат, чинить можно только самодельные! Что за несправедливость!

Со стоящего у обочины спортивного байка я снял шлем мотоциклиста, он не слишком прочный, но и я ведь не абы кто, а инженер! Четыре руны прочности и две руны восприятия украсили сие средство защиты, да еще и сделали его эффективнее.

«Шлем мотоциклиста апокалипсиса. Прочность 71/71. Сопротивление физическому урону 15%. Сопротивление магии 10%. Не сужает обзор. Не блокирует звуковые волны. Часть комплекта мотоциклиста апокалипсиса, 1/5».

Этот шлем я и надел себе на голову в качестве самодельной брони. Боюсь кожанку и штаны мотоциклиста мне никто не оставил, потому комплекта не будет.

Сколько идем, а живых людей не встречали, одни зомби, да иногда собаки–переростки или птицы размером с автомобиль. Один такой пернатый, в прошлой жизни явно воробушек, а теперь скорее воробушек–огненный феникс, или лучше сказать капитан воробушек–феникс! В общем эта тварь попыталась нас сожрать, подлетела и давай тыкать своими когтями метр длиной, ну а мы что? Мы люди простые, угостили ее гвоздями из мушкетона, тварь тут же и сдохла, и обратилась в кучку пепла с перьями. За этот подвиг скелет получил 4 ый уровень, а Миша 5 ый, и теперь у нас не 4 скелета, а шесть. Двум новобранцам я отдал биту с гвоздями и перчатки с ножами. Я же не постеснялся собрать все перья, а то они какие–то волшебные и предположительно очень ценные, да еще и пепла этой твари насыпал в бутылку и положил в инвентарь.

«Перья молодого феникса. Магический ингредиент. Минимальная цена за 1 штуку — 10 тугриков. Участвует в создании предметов, оружия и брони легендарного ранга и выше».

«Пепел молодого феникса. Алхимический ингредиент. Участвует в секретных рецептах. Продавать строго не рекомендуется».

Лута из этого существа не выпало, и мы уже и собирались уходить как в оставшейся кучке пепла что–то зашевелилось. Из нее выскочил маленький огненный воробушек, посмотрел на нас виновато, подошел поближе к Мише и выдал.

— Мама!

— Чего? — Выдали мы синхронно. Опомниться не успели как воробушек залетел на плечо к Мише и там и уселся.

«Маленький феникс. Магический питомец. Хозяин — Михаил. Имя… Введите имя».

— Ха, тут и решать нечего.

— Капитан воробушек!

«Капитан воробушек. Маленький феникс. Основные типы урона — огонь, физический, свет. Предпочтения в пище: всеядный».

— Добро пожаловать в команду воробушек — сказал весело Миша.

— Капитан воробушек! — Поправил я его, и мы синхронно произнесли — капитан воробушек!

* * *

Людей на улицах по–прежнему не было. Ну да, идея сидеть дома и не показывать нос имеет свою привлекательную сторону. Зато зомби было хоть отбавляй. Одна шустрая черная тварь бегала по стенам, да так резво что подстрелить ее я не смог бы даже из гаубицы. Хе–хе, кстати про гаубицу отличная идея, здесь в городе есть несколько музеев с военной техникой, но всему свое время.

Так вот проворный гад напал на нас со спины, приземлился прямо на Мишу и попытался вырвать ему бока, но скелет с перчаткой вовремя спохватился и всадил пятерку лезвий тому прямо в печень. Нож в печень, даже зомби не вечен! А тут их было целых пять! Так что ловкий зомби отошел в мир иной быстрее чем я понял, что произошло.

Дальше на нас вылетело целое скопление зомби, не меньше сотни или двух. С таким количеством нам пока не тягаться, мы дали задний ход и побежали прятаться во дворы. Во дворе как раз было пусто, и мы завалились в небольшой дворовой магазинчик. Странно, но большая часть вещей здесь на месте, правда еды очень мало, зато всяких отверток, инструментов, удобрений и семян много, в общем все для дачника и рукастого хозяина. Должна быть причина почему это место не разграбили, но я отогнал эту мысль, потому что здесь совершенно пусто. Толпа зомби тем временем благополучно разбрелась по району нас искать, в магазинчик никто так и не заглянул. Мы выдохнули и принялись запихивать в карманы все что плохо лежит. Я сразу прикарманил уголь для растопки костров, из него выйдет порох, а еще отвертки, плоскогубцы, ножницы, пилы, молотки и прочие инструменты, в хозяйстве все пригодится. Еды почти не было, только жвачки да мармеладки, но и их мы взяли. Мы так увлеклись лутанием что проворонили как из подсобки к нам вышли пятнадцать покойников. Вышли и построились у нас за спиной.

— Кхм, молодые люди! — Мы аж развернулись на месте, от страху сразу вытащив оружие. Перед нами стоили пятнадцать обычных зомби и один трехметровые переросток. Да он был не просто высоким, а судя по мышцам вполне способным завязать пушку танка бантиком, да и морским узлом, да и вообще придать ей любую форму. На глазах у него были очки, а в левой руке газета «новости апокалипсиса».

— Берете что–то в моем магазине — платите. — Трехметровая глыба говорила таким жутким голосом, что даже терминатор испугался бы, даже учитывая, что он машина!

— Тугрики при–при–принимаете? — Сказал я, немного заикаясь от страха. Нас даже мушкетон не спасет.

— Нет, только мозги! Кто из вас будет платить? — Мы с Мишей переглянулись, он совсем побледнел, как бы еще в штанишки не наложил.

— Я сейчас достану из инвентаря мозг в банке. Он плавает в зеленой жидкости, откройте и проверьте!

— Если ты меня надуешь, человек — он понюхал воздух — пахнешь ты очень вкусно… Вы меня тоже поймите, мне семью кормить надо, домашние мои по килограмму мозгов в день съедают, да и мне нужно держать форму! — Он поцеловал свой бицепс.

— Конечно, я все понимаю, на такой случай и запасся. — Я достал банку с отравой из инвентаря и «случайно уронил».

— Ну что ж ты, растяпа! Поднимай пока пять секунд… А где мозги?

— Не знаю, но у тебя их точно нет. — Не сдержал я язык за зубами. Вот такой вот я человек.

Зеленый туман уже накрыл комнату, все зомби, включая главного скривились в приступе страшной депрессии. Зомби попытались до меня добраться, но повалились на половине дороги на четвереньки и принялись рыдать и жалеть себя. Красные слезы шли из глаз, некоторые хватались за голову, некоторые бились головой о кафель, один уже разгрыз себе вены и залил все черной кровью.

— Уж простите, мозги мне нужны и самому, а вы без мозгов жили, без мозгов и будете жить дальше. — Главный зомби хотел что–то ответить, но захлебнулся рыданиями, из носа вылезли черные сопли, красные слезы заилили лицо. Он посмотрел на меня и все же произнес.

— Я просто хотел ощутить вкус вареной сгущенки снова! Это все чего я хочу!

— Да? К сожалению, не выйдет, но я сегодня добрый, на хоть посмотри.

Я достал из инвентаря банку с надписью «Варенка сладкая. Варим для вас с 1920 года», вскрыл ее «резаком» и принялся есть ложкой на глазах у зомби. Обожаю сгущенку, очень вкусно. В особенности, когда в походе ешь один раз в день. Я и не скрывал своего восторга, закрывая глаза и тщательно прожевывая каждую ложку вкуснятины. Глаза главного тем временем налились кровью, он едва сдерживал ярость.

— Изверг! Подонок! Убью!

— То есть мозги отдай — не подонок? Да еще и убить угрожаешь. Ладно, сам выпилишься или тебе помочь?

Главный ничего не ответил, лишь затрясся в рыданиях. Похоже придется помочь. Обухом топора я засадил ему прямо по башке и получил сообщение об убийстве зомби десятого уровня, за что словил седьмой уровень и еще половину восьмого. Остальных добили скелеты и мой напарник. Мы еще немного полазили по магазину, но ничего особо ценного тут уже не было. Потому мы направились на выход. Капитан воробушек что–то задорно зачирикал мне на ухо и пришлось выделить ему целую ложку сгущенки. Он сожрал ее со скоростью пылесоса, залез в капюшон куртки моего напарника и там благополучно заснул.

* * *

Мы сидели в подъезде и пережидали очередную орду мертвецов. В этот раз их было не меньше тысячи, они снова несли в руках штандарты с буквой «Z», и снова их возглавлял белый зомби на коне. А еще они, как и предыдущие, шли в направлении центра города. На улице уже темнело, и мы откровенно устали, со времени магазина мы выкосили еще примерно сотню зомби, в основном руками скелетов, отчего те уже стали четвертыми уровнями, но и мы сами старались. Топорик теперь придется чинить, а Миша уже сменил третий меч свинолюдей, по причине износа предыдущих. Мы послали мыша поискать нам убежище и таковое нашлось, на девятом этаже была открытая квартира без зомби и со стальной дверью. Туда мы и залезли, попутно упокоив еще пятерых зомби, ломившихся в двери лифта, который еще и оказался пустым.

Мы заперли дверь, забаррикадировали вход, распределились по комнатам. Скелеты сторожили вход и каждое из окон, мышь и воробушек… простите, капитан воробушек, свили себе гнездо на шкафу и наевшись сахара до отвала улеглись спать. Скелетов кстати уже было восемь, Миша поднял шестой уровень и, как всегда, все вложил в развитие своих подопечных. Кстати, скелеты четвертого уровня стали круче, теперь они стали выше, кости стали толще, когти длиннее, а глаза зеленее.

«Скелет солдат (низш.). Уровень 4. Нежить. Ночное зрение. Неусыпная бдительность. Ускорение (активируемое)».

Раньше у них ничего этого не было, значит они развиваются так же, как и мы. Точнее так же, как и все живое и мертвое здесь. Кстати, самое время потратить очко навыков, решил вложить его в «средства защиты». Немножко головной боли и я встал и пулей кинулся творить новые шедевры безумного гения.

Нашел в шкафу кожаную куртку. Решил по классике налепить на нее металлических пластин, но быстро отказался от этой идеи, руны соединения здесь не справятся. В другом шкафу нашел солидный теплый свитер, а в тумбочке в прихожей целую катушку алюминиевой проволоки. Ее я напитал маной, обработал на наковальне и повырезал на ней крохотные руны прочности. Саму проволоку утончил и органично вплел в свитер. Пока ткань и металл не стали почти один целым. Возился три часа, разумеется, выглядит это слегка безумно и довольно неказисто, зато зомби не покусают. Без системы подобный гомункул невозможен, это скорее творение магии, чем моих очумелых ручек, так что я отчасти рад ее приходу, хотя оно того не стоит. Покажу свой шедевр Мише утром.

«Стальной свитер безумного инженера металлофила. Прочность 120/120. Защита от физического урона +25%. Привлекательность у противоположного пола‑70%».

* * *

— Ты читал описание?

— Ты же не жениться идешь.

— Ну и что? А вдруг встречу на улице любовь всей свой жизни, а она отвернется от меня из–за этого свитера?

— Не дури, там на улице полно девок которые от тебя фанатеют и прямо таки мечтают познакомиться поближе. Правда они все мертвые, но это уже частности и вообще дареному свитеру в статы не смотрят! У меня хоть броник есть и шлем, а ты вообще без защиты ходишь, один цап–царап и хана и тебе и нашей армии скелетов, так что одевай, привереда!

— Ну хорошо, хорошо. — Все–таки он одел его и теперь не помрет от первого тычка острой палки или поцелуя красивой зомбячки.

— Кстати мышь что–то странное во дворе заметил, просит нас взглянуть.

— Ну давай глянем.

Мышь как раз уселся на дереве посреди двора. А вот прямо под ним происходили странные вещи. Десяток человек с вилами и факелами окружили турник, около которого был сложен костер. К нему как раз привязывали парня в одеждах мага.

— Сжечь колдуна!

— Демон, сгори демон!

— Гори, нечистая сила!

— Да сколько раз повторять. Не демон я а демонолог!

— Да какая разница! Это ты нечисть в нам мир пускаешь! Сколько ее на улицах развелось! Все из–за таких как ты!

Люди привязали его к турнику и сложили ему под ноги дрова, кто–то уже тащил канистру бензина.

— Демонолог бы нам пригодился. — Миша согласно кивнул.

— Значит спасаем?

— Да, пойдем выручать бедолагу.

Мы пулей вылетели из подъезда, нашу армию скелетов оставили внутри в боевой готовности, нечего пугать людей лишний раз.

— Стойте люди, он ни в чем не виноват. — Попытался я сначала миром.

— А ты хто такой? Сообщник его, да? — Навалилась на меня какая–то злая бабка.

— Он просто системный маг, чего вы к нему пристали?

— А то, что он ирод проклятый, нечисть мертвую в наш двор впустил, вот и пристали.

— А вы двое кто такие? А ну стоять! — Дедуля направил на нас ствол ружья.

«Ружье. Обычное. Несистемное. Заряжено солью».

— Ты бы еще говном ружье зарядил, даже оно опаснее чем соль.

— Как ты узнал? Да ты колдун проклятый! Сжечь его!

— Сжечь их всех!

Когда–то я прочитал что без потока знаний и образования человек очень быстро деградирует. Ну это именно тот случай. Правда прошло всего несколько дней. Как они так быстро сумели вернуться в веселое средневековье?

На нас уже направили вилы и факелы, десяток местных наступали единым фронтом, словно под звуки военного марша. Они медленно приближались к нам, обходя с разных сторон. Бить людей мне еще не приходилось, но все бывает в первый раз. И тут во дворе раздался чужой голос.

— А ну разошлись хлюпики, он наш!

Во двор вошли три молодых зомби. Все трое кстати качки и очень похожи на того кусаку–переростка, которого я в магазине порешил. Вот это я попал!

— Да, пошли все отсюда! Бежать–бояться роняя тапки! Он нашего батю убил!

— Иди сюда, придурок в шлеме, разговор есть!

— Миша бежим!

Повторять дважды не пришлось. Мы оба включили сверхсветовую скорость и заперлись в подъезде, спрятавшись за спинами скелетов. Люди на улице тоже разбежались кто куда, оказывается весь праведный пыл у народа исчезает, стоит на поле боя появиться «боссам качалки для зомби». Один только демонолог остался привязанным к турнику и не мог никуда деться, но зомби–качки даже не обратили на него внимания и принялись голым руками выбивать дверь подъезда.

Долго ломать дверь не пришлось, тройка качков влетела внутрь, на головах были предусмотрительно надеты противогазы, но тот гад и его дружки уже смылись. Воспылав праведным гневом, перекачанные мстители принялись выбивать все по очереди двери в подъезде и заходить во все квартиры. Им и невдомек было что скользкие человеки уже залезли на крышу и по ней добрались до крайнего подъезда, а из него давно смылись из двора. Зомби прокачали силу, а не интеллект, потому потратили три часа на обыск.

— Куда этот гад делся?

— Не знаю, мы же все обыскали?

— Давайте обыщем весь район.

— А… — Зомби почесал свою пустую голову. — Давайте! Но помните, у нас память 24 часа, нужно успеть, один пойдет в канализации шариться. Другой обыскивает квартиры, я поищу в мусорных баках, и мама просила на обратном пути захватить мозгов.

— Точно… Так там же тот дурачок, привязанный во дворе, сидит, может его, а?

— Ты что, слепой? Его какая–то огненная пташка освободила и увела. Давайте лучше местных ловить, у них конечно мозгов мало, но это лучше, чем ничего!

— Гы–гы. А давайте!

Глава 5

— Меня зовут Вася, Василий, второй уровень. Очень приятно!

— Максим, очень приятно.

— Михаил, очень приятно.

Птиц все же сумел спалить веревки и привести к нам этого демонолога–неудачника. На нем была красно–белая мантия мага, хоть сейчас иди в магический мир, примут за своего. Молодой и худой, волосы светлые, на глазах квадратные очки, наверное, дают прибавку к интеллекту, ну или по крайней мере к харизме.

— Как жизнь молодая?

— Довольно неплохо, правда меня чуть не сожгли, сами видели!

— Видели. Ладно. Если хочешь к нам присоединиться должен показать, что умеешь.

— Я только второй уровень, умею мало.

— А что, качаться бабушка не выпустила?

— В каком–то смысле да. Там этих бабушек, а заодно и дедушек и вообще людей, ой простите, зомби всех возрастов была туча. Ходили толпой прямо под дверью квартиры, а я по одному их заманивал и топором обрабатывал, пока карта класса не выпала. Но потом их еще больше пришло и среди них был мутант, потому я спрятался и долго не мог выйти.

— Способность у тебя какая сейчас и таланты?

«Прирожденный демонолог (легенд.). Что, доигрались? Как устраивать сатанинские ритуалы каждое воскресенье так хихоньки–хаханьки, а как встретили настоящего демона так сразу наложили в штаны? Вам будет выпадать только класс демонолог. Вы можете принять только класс демонолог. Ускоренная прогрессия в классе демонолог (+15%)».

«Суккубофил (редк.). Что, доигрались? Поздравляю, теперь вас не интересует ни одна женщина, только суккубы. Способности связанные с призывом суккубы развиваются быстрее (+10%). Негативные эффекты от поцелуя суккубы уменьшены вдвое».

— Ха–ха–ха. — Мы с Мишей ржали минут десять, к такому меня апокалипсис не готовил. Отсмеявшись, я все–таки решил спросить, как так вышло?

— Ну мы это, в день апокалипсиса демонов вызывали, так, как только сообщение высветилось они и пришли. Мои пятерых друзей схарчили на месте, а я сбежал и заперся в другой квартире, вот и вся история.

— Ладно, мы чужих вкусов не осуждаем. Каждый… вызывает демонов как хочет. Ха–ха–ха… В отряд мы тебя все же возьмем. Чем кстати воюешь?

— У меня призыв есть!

— Покажи.

Парень пыжился, старался, прошипел десяток проклятий и на земле перед ним появилась черная пентаграмма, а в ее центре в облаке черного тумана возник… щенок. Ну точнее щенок адской гончей, такой крохотный что поместился бы у меня на двух ладонях.

Песик завилял хвостом и сделал очень безобидное выражение лица. Миша, добрая душа, решил покормить миленького малыша собачьей едой. Милый щеночек вилял хвостиком, а потом разинул свою пасть, полную длиннющих клыков и чуть не оторвал моему другу руку.

«Пожиратель душ (низш.). Щенок великого пожирателя душ. Становится сильнее по мере вложения очков характеристик. Питается плотью живых (и не очень) существ».

— Какой милый песик. — Тварь оскалилась и посмотрела на меня черными глазами полными тысячелетней ненависти ко всему живому.

— Добавь–ка нас в друзья, Вася, чтобы твой питомец видел в нас союзников, а не обед.

— Готово. — Пес успокоился и снова стал похож на обычную собаку. Только теперь ты меня не обманешь!

* * *

Мы двигались через старенькую дорогу, где–то в промышленной зоне. Слева и справа были заброшенные заводы и руины. Остатки прежней цивилизации так сказать. Зомби здесь попадались редко, зато ценных производственных материалов сколько хочешь! Арматура творит чудеса с головой зомби, если, конечно, попасть. Именно с последним у нашего новобранца возникли проблемы. Его щенок оказался вовсе не безобидным, он запросто отгрыз ступню зомби, когда тот попытался добраться до хозяина. Щенок молодец, воин, а вот хозяин увы, лох. Не попасть арматурой зомби по голове, это надо постараться. Впрочем, у промаха оказалась более прозаическая причина, наш демонолог испугался «запачкать одежду кровью». Вот белоручка! Тут мы уже не выдержали, в прямом смысле заставили добить зомби, а потом измазали ему балахон кровью мертвеца и грязью так что даже Мойдодыр не отмоет. Парень приуныл, но понял ценность данного урока и больше дурака не валял, как появлялся зомби песик кусал его за ногу, а Вася добивал арматурой в голову.

Так мы и добрались до деревни внутри города… ой, простите, частного сектора. Половина домов это роскошные особняки местных очень ответственных государственных функционеров, а другая половина деревянные хаты, которым уже лет восемьдесят, если не больше, с войны тут стоят.

По дороге бегали куры, при чем не мутанты, а самые обычные. На лавке сидела какая–то бабуля с клюкой и метлой и смотрела на нас как на каких–то сумасшедших. Ну да, а на что похожи перемазанные в крови, вооруженные, одетые в абы что, да еще и в сопровождении скелетов молодые люди? Сейчас мы выглядели страшнее чем те зомби, да и компаньоны скелеты могли запросто спровоцировать агрессию со стороны местного колорита. Впрочем, бабуля взгляд отвела и больше нас не замечала, а мы и не навязывались.

Деревенские улицы, натурально деревенские, собаки лают из–за заборов, ни одного зомби в округе, тишь да гладь, спокойствие и мир. Осталось только найти, где переночевать, а там посмотрим. Стоило нам повернуть как все наши надежды обломались. Толпа из трех сотен зомби во главе с белым столкнулась с нами чуть ли не лицом к лицу. Молодец мышь, очень вовремя ты устал и лег спать, теперь нас из–за тебя сожрут.

Мы тут же побежали назад, за спиной слышались рыки и клацанье челюстей. Мертвецы преследовали нас буквально по пятам, отставая на пару метров, такую кучу нам не победить. Бабки на лавке уже кстати не было. очень вовремя свалила, зато дорогу нам перегородила другая группа, уже поменьше, голов 20, остается только пробиваться через нее.

Мы на всей скорости влетели в преградивших нам путь зомби. Я в прыжке как Рэмбо… ну ладно, не было такого. Я наносил неуклюжие удары грязным топором и отбивался щитом, сделанным из железной крышки мусорного бака. Истинный воин помойки, свиньи одобряют! Первых пятерых я все же порубил, и мои товарищи справились неплохо. Однако наши бедные скелеты сдерживали ярость толпы за нашими спинами. Я достал из инвентаря банку с порохом, потом посмотрел на толпу зомби и достал еще две. На обе поставил руны воспламенения с таймером 10 секунд и наше скромное войско бросилось бежать со скоростью студентов, бегущих в столовку. Через 8 секунд мы упали и заткнули уши пальцами.

Оглушительный взрыв, который оставил бы равнодушным только некоторые виды военной техники, бахнул за нашими спинами. На дороге образовалась неглубокая воронка, а повсюду вокруг лежали дохлые зомби, их потроха и части тел. Впрочем есть и плохие новости. Во–первых, это почти весь мой порох, во–вторых, я не убил и шести десятков из примерно трех сотен. В-третьих, оставшиеся зомби шли к нам с какой-о удвоенной скоростью и решимостью. В толпе появился зомби с посохом. С его рук сорвались красные молнии и за нашими спинами выросла стена грязи, которую перелезет только альпинист. Бежать некуда, а врагов толпы, яда тоже почти нет, да и не спасет он нас. Остается только показать им бой, который эти твари запомнят надолго.

— А ну в строну внучки. В сторону я сказала!

Перед нами выскочила та самая бабка. В руках она держала метлу, прямо как пулемет. Пулеметом она и оказалась, хотя скорее лазерным пулеметом. Я и не заметил сколько всяких рун и символов на ее метле вырезано и сейчас они все вспыхнули ярким светом. Поток ярких лучей устремился в наступающую толпу и превратил десятки зомби в лужицы булькающей жидкости, похожей на кисель. Зомби не остановились и потому умирали десятками, один только белый сообразил, что к чему и уже повернулся чтобы убегать, тогда он и сам стал лужицей белого желе. Не прошло и минуты, а все было кончено, даже стена грязи за нашими спинами рухнула, как будто ее и не было. Бабка, довольно потирая руки развернулась к нам.

— Ну вы и даете, молодежь, неужели с такой маленькой ордой сами справиться не смогли?

— Спасибо вам за помощь.

— Ай, ничего особенного, не благодарите. Я же тут смотрящая. Обязана порядок и беззаконие поддерживать, вот и помогла. Меня кстати Федорой кличуть. Федора смотрящая ведьма, о как!

«Федора. Человек. Уровень 14. Классы: Ведьма. Смотрящая. Таланты: мультикласс, прирожденная ведьма».

— Бабуль. А всем ведьмам такие посохи выдают? — Не удержал свое любопытство Миша.

— А ты внучок совсем дурачок, ха–ха! Если б такой посох у каждой бабки был думаешь я была бы смотрящей? Система выдала, сказала: «всю жизнь тебя муж ведьмой называл, теперь ты ей взаправду и станешь». О как! Мудрее системы нет никого, запомните это внучата, крепко запомните!

Наши открытые от удивления рты надо было видеть.

— Рты прикройте, а то воробушек влетит. — И вправду воробушек попытался залезть Мише в рот и тот едва отплевался от его перьев. — Ну мне пора, на собрание смотрящих ведьм кличуть! Если ищете, где переночевать найдите бабку Феклу, она в синей избе живет на границе с лесом, у нее в хате тепло и безопасно. Она вас и обогреет и пирожками накормит. А то совсем исхудали без своих Макдональдсов, городские белорученьки, хе–хе. Ну все, полетела я, бывайте!

Она села на свою метлу и взмыла в воздух со скоростью истребителя. Лут она оставила нам и было его немало. 15 белых сфер, четыре голубые, 20 тугриков и фиолетовый ромб. Я таких раньше не видел. Решили раз уж здесь безопасно присядем на лавку и разберемся с лутом. В белых сферах мы добыли 8 малых зелий исцеления и «старые наколенники ржавого терминатора». Правда носить их можно только если ты боевой механизм с зачатками самосознания. Из голубых сфер выпали три кольца на +2 к интеллекту, +2 к силе и +2 к ловкости и очки «очень умного демонолога» на +2% к шансу призвать сильного демона в кругу призыва высших сущностей. Кольца общим решением отдали мне, потому что мои бомбы убили больше всех кусак. Очки одел Вася, зелья распределили между собой. Фиолетовый ромб отказался открываться днем, значит это подождет. Я получил уровень 8 и вложился в ману и в стрелковое оружие, в раздел «пневматика». Новые знания затопили мозг и у меня появилась идея как из баллона и трубки сделать автомат на сжатом воздухе. Вася получил аж 4ый уровень, а вот куда потратил очки навыков не признается. Впрочем допрашивать его не стали, знаю что у него есть навык «призыв суккубы», потому все предельно ясно. Тем более зубастый бобик совсем не вырос и смотрел на хозяина с нескрываемым негодованием. Кстати, я ведь и забыл, что «гримуар начинающего демонолога» у меня валяется в инвентаре, его я и вручил Васе, чему тот несказанно обрадовался. Лут разобран и распределен, пора искать убежище.

* * *

Синяя изба была накрыта куполом света. Около самого купола валялись обугленные останки зомби, рискнувших попытаться пролезть внутрь. Когда Федора говорила про безопасное место она не ошиблась. Мы подошли к границе купола и постояли минут пять. Никакой активности. Миша решил постучать по куполу, за что по куполу постучал я уже ему. Для наглядности я приложил к куполу травинку, и та мгновенно превратилась в пыль. Только теперь до них двоих дошло что не нужно «совать руки в дробилку».

Все же свет разошелся в стороны и путь был открыт. Мы прошли внутрь и купол мгновенно закрылся за нашими спинами. На пороге нас встретила упитанная бабуля с красным платком на голове. Наш неказистый вид и небольшой отряд скелетов ее совсем не смутил. На лице было выражение «видала и похуже».

— Ну. Господа городские. Чего изволите?

— Вы позволите переночевать?

— Смотрящая разрешила?

— Да, разрешила.

— Тогда заходите, сейчас баньку растоплю, будете мыться.

М-да. Давно я не сидел в сауне. Здесь было довольно жарко, я едва мог дышать, зато почувствовал себя очень чистым. Мышь с нами не пошел. А бобик предпочел отсиживаться в конуре, потому что как бабуля ему кулаком пригрозила он стал шелковый, белый и пушистый. Зато наш ручной феникс разлегся прямо на раскаленных камнях и лежал там с блаженствующим видом. Вот это я понимаю, расслабляется зверь! Не то что мы, едва не сгораем живьем. А дальше мы отмылись и оттерлись мочалкой. Халатов, разумеется, не было, зато были крестьянские льняные рубахи и штаны, в них мы и оделись, и сели на кухне. Бабуля напекла нам картофельных пирожков и ели мы от души. Мышь налакался меда и заснул прямо в шапке, лежащей в прихожей. Бабка не говорила ни слова, только забрала грязную посуду и пошла мыть в ведре. Мы сидели в тишине и обдумывали произошедшее за день.

— С вас двадцать тугриков. — Миша и Вася удивились. Ха, вот дурни, неужели они думают, что кто–то будет горбатиться для них бесплатно?

— Не вопрос. — Я отдал причитающуюся сумму.

— Один будет спать на диване, двое на полу, я постелю вам в зале. Вопросы есть?

— Только один, какой у вас класс?

— Домоправительница. — Сказала она не без оттенка гордости в голосе.

— Спасибо вам за все, вещи когда вернете?

— Высохнут утром, поглажу и отдам, а теперь идите, можете посмотреть телевизор.

— А там еще что–то показывают?

— Еще как показывают, вы бы видели.

* * *

Мы втроем расположились в уютном зале. Конечно, хата деревенская и окна, и стены соответствующие, но было в этом что–то. Какой–то уют из детства. С тех далеких времен, когда маленький летом приезжаешь к дедушке и бабушке в деревню и целое лето балду пинаешь.

А вот телевизор оказался странным, большой и тонкий ж/к экран, не было ни пульта, ни кнопок. Производителя я тоже не опознал… а стоп, написано «система 404» и нарисована сатанинская пентаграмма. Ого! Ну ладно. Что тут показывают.

— Включись.

Телевизор послушно включился, на экране появилось что–то типа новостей. Только один ведущий был похож на синего осьминога из желе, а его напарница рыжая красотка с выпирающим пятым размером и шляпой ведьмы на голове. В углу экрана было название канала «п?:;№*@^ц 24».

— Уважаемые зрители, мы получили новую информацию о недавно присоединенном к системе мире, которому присвоено кодовое имя «Йос‑21». Этот мир долго сопротивлялся присоединению к общей семье подданных великой системы, но три дня назад сопротивление было добровольно прекращено. Его жители дружно и с радостью стали одними из нас!

— Возрадуемся! — Осьминог поднял все свои 8 щупалец в непритворном ликовании. А вот ведьма похоже была умнее и лишь сдержанно похлопала, зрители же в зале громогласно аплодировали и улюлюкали от радости.

— Сейчас буль–буль, будет прямое включение событий с той планеты. Не отходите от экранов, буль–буль зрители, сейчас мы вам все покажем. — Осьминог еще что–то активно булькал и сопровождал это движениями своих синих щупалец.

На экране появилась рогатая женщина, в руках она держала какой–то магический жезл с ярко светящимся камнем, напоминающий микрофон. Она что–то там говорила, а изо рта периодически вылазил длинный синий язык. Впрочем, я ее пока не слушал, ведь моя челюсть отвисла.

На красную площадь приземлился огромный инопланетный корабль, из него вышли «послы мира» в роскошных белых одеждах, за нимишеренгами маршировали телохранители в синих доспехах с магическим оружием в руках. Эта орава шла по красной площади, слева и справа им приветственно махали толпы людей, москвичи всех возрастов и профессий. Правда выбор одежды у москвичей какой–то странный. Некоторые люди стоят в домашних халатах, другие в рабочих спецовках, кто–то в грязной военной форме, кто–то в легкой одежде явно не по погоде. На лицах нет ни капли радости, наоборот они выражают скорее страх. Люди приветственно махают и кричат, а за их спинами шагают боевые роботы неизвестной мне модели. Посол подошел к кафедре, где его уже ждал С. Лавров и половина кабинета министров. Лавров очень вежливо, со всем возможным почтением, жмет руку послу после чего они делают какие–то заявления на камеру на нескольких языках.

Затем показывают белый дом, происходит почти тоже самое, с той лишь разницей что Байден заснул стоя и проспал момент, когда к нему подошли послы. Рогатый посол с копытами на ногах такую шутку не оценил и отвесил дедуле оплеуху. Да такую сильную что дедуля от нее тут же и сыграл в ящик. К нему на смену эльфы–охранники с магическими жезлами приволокли Д. Трампа. Правда Трамп, судя по виду, заменять своего коллегу желанием не горел и новой должности совсем не обрадовался, а рогатому послу, один лишь раз посмотрев в глаза, он кинулся чуть ли не до пола кланяться и заверять как он рад его видеть.

Затем показывали похожие истории. Китайские, Японские, Индийские, Бразильские и прочие власти принимали послов и уважительно жали им руки и кланялись, делая вид что очень рады. Правда эту фальшь мог бы раскусить даже трехлетний ребенок, но похоже телевизионщиков системы это не волновало.

Дальше нам показывали сцены как «народы системы» помогают несчастным людям «Йос‑21». Какие–то ведьмы выносили кувшины с водой бедным африканским детям, другие варили голодающим в трущобах Бангладеша еду. Третьи, в ученых мантиях, якобы делились великим знаниями с нашими профессорами. Они что–то чертили на доске мелом и показывали на экране, отчего наши умники в зале увлеченно хлопали и громче всех хлопал Илон Маск в самом первом ряду, его улыбающуюся рожу показали крупным планом.

Таких репортажей был еще десяток. Показывали видных политиков и деятелей, они рассказывали, как же они рады видеть систему и счастливы присоединиться. Вывод из просмотренного можно было сделать один: система пришла в этот мир и принесла счастье и прогресс и все этому очень радуются. Мы с товарищами смотрели на этот цирк с открытыми ртами и боялись даже слово произнести, но репортаж закончился и начали показывать какой–то эльфийский сериал про пышногрудых остроухих принцесс под названием «Санта–Эллерина» и мы просто вырубили этот ящик Пандоры. Утратив всякое желание его включать.

Мы сидели в тишине еще минут пять. Желания открывать рот и что–то говорить ни у кого не было. Каждому из нас нужно было многое обдумать.

— Давайте–ка спать. Утро вечера мудренее.

Глава 6

Хайгейтское кладбище, Лондон.

Каменная плита раскололась и из земли показалась рука. Рука человека. Человек все же выбрался из вековой могилы и осмотрелся вокруг. Кладбище, большой каменный монумент, на верхней части монумента установлена скульптура изображающая его голову в последние годы жизни.

Не могли изобразить меня помоложе, хотя бы лет в сорок? Подумал человек. Он сильно негодовал и его ярость пока не находила выхода. Он осмотрел себя, руки и ноги не выглядели синими, скорее обычными, как у живого, а вот костюм в котором его положили в гроб 150 лет назад заметно истлел и готов был развалиться даже от небольшой пробежки. Придется заменить.

Человек слегка размялся, покрутил руками, шеей, размял ноги, проверил наличие искры души. Искра души была на месте.

Запах изменился, этот мир пахнет иначе… он пахнет пеплом и смертью. Случилось худшее, случилось то, что он предвидел и против чего боролся, то, с чем он будет бороться и сейчас, даже после смерти. Умирать во второй раз будет не страшно, он не боится. Он свистнул и из пелены тьмы ему под ноги выпрыгнула собака, весело виляя хвостом. Взрослая овчарка стала на задние лапы и приветствовала хозяина радостным «гав–гав». Человек погладил любимую животинку и позволил снова обнюхать свои руки. Спустя столько лет два друга снова встретились. Затем он поднял другую руку и на ней из воздуха возник двуствольный обрез. Человек придирчиво осмотрел его и проверил каждую деталь, каждый механизм. Довольный результатом он кивнул сам себе и запихнул оружие за пояс.

— Идем, друг мой, у нас есть мир, который нужно спасти.

Пес лишь одобрительно гавкнул и снова завилял хвостом. Человек и зверь вдвоем шли с кладбища в направлении городских зданий. Этому миру нужны герои и он их получит.

Тех героев, которых он заслужил.

«Безумный Маркс. Человек–высшая нежить. Статус: Древнейший. Уровень 100. Класс: Борец с системой. Таланты N/A. Способности N/A».

* * *

Утром я встал еще до рассвета солнца. Нужно открыть фиолетовый ромб, посмотрим, что из него вывалится. Ромб засиял фиолетовым цветом и из него выпали 3 карточки способностей.

«Шар света (эпич.). Позволяет создать шар света, парящий у вас над головой. Освещает темные участки. Дает источник света в любой кромешной темноте. Можно придать шару любой цвет и устроить дискотеку 80‑хх».

«Алхимия для чайников (особ.). Позволяет варить зелья, дающие временный и перманентный эффект. Система не несет юридической ответственности за то, чего вы там наварите и напьетесь. Пользуйтесь на свой страх и риск».

«Кинетический удар (особ.). Магическая атака, отбрасывает все, и вся в трехметровом конусе перед вами. Не рекомендуется использовать в посудной лавке. Может произвольно сработать если вы чихнули на врага».

М-да, у меня как раз доступны 3 слота под сторонние способности. Еще один откроется на 15-ом, а дальше слот на способность открывается каждые 5 уровней. Прокачиваются способности с моим уровнем, не нужно ничего в них вкладывать. Знаю, что не совсем сочетается с моим классом, но, пожалуй, возьму ка я все три.

Заодно почистил и починил томагавк и лег спать до рассвета.

* * *

Позавтракав и распрощавшись с бабулей, мы отправились дальше на встречу приключениям. Товарищам пообещал, что найденные впредь способности отдам им. Это их успокоило, видимо предпочитают журавля в небе.

— Кстати, на системном форуме открылась ветка для нашего города, люди пишут, что в городе уже есть несколько безопасных зон или как их называют «поселений, выживших». — Миша светился радостью. Преждевременной радостью.

— И где ближайшее?

— Называется «Яблоневый сад». В пригороде, пишут, что там правят какие–то ведьмы. До него еще топать и топать, причем сначала по старой железке, а потом через лес.

— Ну, тогда деваться некуда, туда нам и дорога, посмотрим, что и как, может даже там и останемся.

Мы свернули от частного сектора к старой железной дороге и пошли по ней. Два часа мы брели по железке, ни зомби не встретили, ни людей, ни опыта тебе, ни лута, этот поход нравится мне все меньше, хотя безопасно и это большой плюс. Отсюда мы должны выйти к деревне, а от нее через лес до пригорода можно добраться.

Впереди на железке мы увидели каких–то людей, они были одеты в костюмы рабочей бригады, и как раз выполняли свои прямые обязанности, чинили пути. Десяток… не людей, скелетов с зелеными глазами работали молотками и паяльниками, чего–то там делая с железной дорогой. Сказать, что меня это удивило — ничего не сказать. Однако места тут мало и просто так не разойдемся, придется идти прямо через них.

— Эй, вы! А ну пошли отсюда, не мешайте нам работать! — Скелет с зелеными глазами указал в нашу сторону своим костяным пальцем.

— Ой, уважаемый. Мы не мешаем. Мы просто пройдем мимо и все. — Я старался решить вопрос миром.

— Ну иди, только дорогу не трогай, а то она от каждого чиха разваливается.

— А вы чего это тут работаете, апокалипсис ведь? — Вмешался со своим умным комментарием Миша. Работают и работают, че ты лезешь? Может они сейчас работать передумают и примутся тебя этими молотками мутузить, тогда любопытство мигом пройдет.

— А у нас квест, «починить все полотно в городе», пока не выполним не видать нам свободы.

— Вот как. — Вмешался я, раз уж они адекватные и не нападают можно и поговорить. — Вы понимаете сколько вы ту все чинить будете? Да и где рельсы и шпалы брать собираетесь?

— Понимаем. Но система не отпустит, она хуже любого начальства.

— Все, идите, не отвлекайте от работы, нам сегодня 120 часовую смену пахать — все скелеты грустно вздохнули. — А увидите нашего старого начальника станции, Игоря Федоровича, плюньте ему в морду, желательно кислотой. Вы его мигом узнаете, лысый и в дверь не помещается, глазки поросячьи и вечно ворует что можно и нельзя.

— Хорошо, мы передадим ему ваши пожелания, бывайте.

Мы разошлись и пошли своей дорогой. Опять пустые пути и никого.

* * *

— Народ, знаете, что на форуме пишут?

— Удиви меня, Миша.

— Многие известные люди из могил повылазили или с того света вернулись. Наполеон из своей дыры вылез и уже заявил, что Макарона, за то, как он правил страной лично повесит и «сожрет его сердце». Ну он же зомби, сам понимаешь, высшая нежить если быть точным. А Макарон тем временем в бункере закрылся и охрану выставил. Люди уже делают ставки как быстро Наполеон до него доберется. Ставок на то, что Макарон уйдет живым, хе–хе, нет. А еще пишут, что какой–то бородатый мужик с собакой и обрезом устроил бойню в английском парламенте, а на стене кровью написал «предатели». Да и многие покойники вернулись, какой–то Фридрих в поход на Иерусалим немцев кличет… Жуть какая.

— Ха–ха, вот это да. — Меня это и вправду насмешило, зачем системе было возвращать их всех. Хотя нет, я кажется знаю, написано же было в первом сообщении о «развлечении зрителей» каких–то там. Что за зрители не уточняется, но если так то все встает на свои места.

Железка закончилась, и мы потопали через лес, лесные дорожки здесь довольно неплохие, видно люди часто ходили или ездили, выбирались на природу так сказать. Тут же нам и повстречались первые за день зомби, в количестве сорока штук, жрущие оленя. Я уже расчехлил свой топорик и приготовился набивать опыт, когда к нам выскочил непонятный фрик в красной майке. На вид молодой парень, с катаной за спиной и смутно узнаваемой повязкой на лбу.

Парень вылетел на зомби раньше нас и крикнул.

— Катон дзюцу!

Струя пламени из его рта едва спалила трех зомбей, зато оставшиеся мигом устремились к вкусному обеду. Тогда он начал, как ему казалось ловко уклоняться и отступать, на самом деле он едва избегал их когтей и зубов, двигаясь с грацией коровы, его бы тут же и сожрали если бы не вмешались наши скелеты и весь наш отряд. Кое как совместными усилиями мы порубили толпу зомби, тем более многие из них были уже 2–3 лвл. Парень пафосно вложил катану в ножны и развернулся к нам встав в героическую и крутую позу.

— Спасибо за помощь, но я бы и сам справился!

— Охотно верю. А тебя как звать? — Ответил я, не узнать символ на его лбу было нельзя.

— Я Учиха Мадара!

— Правда? А можно стату твою глянуть? А то мне прям не верится, что ты сам Учиха Мадара.

«Апчхиха Мандара. Человек. Уровень 7. Класс: жалкий подражатель Мадары. Таланты: Фанат Наруто. Буйнопомешанный шизофреник».

— Очень приятно было познакомиться. Мандара, но нам пора идти, а ты вроде шел в другую сторону.

— Я Мадара!

— Хорошо Ямадара, но мы все же пойдем.

— Погодите! Я с вами.

— Зачем это?

— Я крутой, и я вам пригожусь! Пока не прокачаюсь. А дальше выполню квест спасти клан.

— Вообще–то там написано «пасти клан».

— Это не важно!

— Тебя эти зомби чуть не сожрали, зачем ты нам?

— Я крутой, могу по деревьям бегать. Вот, смотри!

Парень подошел к дереву и бегом побежал по стволу. Бегает он быстро, спору нет, но к поверхности явно не приклеен. Потому и грохнулся на середине пути, смачно ударившись спиной о землю. Под наш дикий хохот разумеется! А что? Я не мог не смеяться с этого фрика, уж такой я человек.

— Ааа, позовите ниндзя–медика!

— Хорошо, я буду твоим медиком. — Я подошел к нему. — На выпей зелье исцеления… знаю, что невкусно, глотай давай, привереда! Так… не выплевывать! Давай, за папу, за Хокаге, за мудреца шести путей! Пей давай, а то тут лежать и останешься, придурок!

С трудом я все же заставил его выпить зелье, и он вроде как встал и даже смог ходить. Бросить его тут — значит оставить на верную смерть. Пацан явно дум–дум. Мы в ответе за тех, кого мы лечили, значит придется взять его с собой.

— Ладно, можешь идти с нами, но, если накосячишь сразу выгоню!

— Так точно! Кстати, вы тут лиса не видели?

— Какого лиса?

— Большого такого, с девятью хвостами, мне его приручить надо.

— Не, не видел, а если увижу, ему что–нибудь передать?

— Нет, ничего. Передай лучше мне его координаты.

— По рукам.

* * *

И я тысячу раз пожалел, что оставил этого странного человека. Следующую толпу зомби он решил разрулить сам. Сказал, что сбросит на них метеорит с неба. Миша и Вася делали ставки, а я сел на землю и достал поп корн, зная, чем это кончится. «Великий Мадара» (как он себя величает) встал в какую–то пафосную позу, сложил руки печатью и так тужился что, казалось, сейчас штаны новые понадобятся. Но штаны не понадобились. С неба на зомби упал поток грязи, который метеоритом даже с натяжкой не назовешь. Свиньи бы очень порадовались такому раскладу, а зомби просто пошли дальше. Тогда паренек решил показать им всю мощь своего «тайдзюцу» и вот тут мы уже вмешались и добили кусак вместе.

— Видели, как я их? Прямо как тех идиотов в пустыне, только катон и мокутон использовать не успел!

И это к лучшему, а то еще себя бы спалил.

* * *

Мы присели отдохнуть около пещеры. Длительные пешие переходы здорово отнимают силы. Ох и не нравится мне эта пещера, выглядит она зловеще, но я не уйду. Рядом на земле лежат большие камни, на которых удобно сидеть.

Из глубины пещеры до нас донесся громкий рык, словно там жил гигантский зверь, который нас разорвет и сожрет за два присеста. Раздался громкий топот от которого затряслась сама земля, мы и понять ничего не успели как к нам вышла тварь с красными глазами. Мы и толком рассмотреть ее не успели, так быстро убегали подальше от ужасной пещеры.

За нами гнался гигантский подосиновик–переросток с двумя громадными ногами и еще более крупными руками, сам он был ростом 4 метра. Его красные глаза казались яркими даже при свете дня. А огромная пасть уже сочилась слюнями в ожидании вкусного обеда.

«Подосиновик–великан. Уровень 30. Мутант. Очень голоден»!

Я как–то даже в скорости прибавил, начал даже фрика догонять, который, кстати, бежал быстрее всех. В конце концов погоня завершилась нашим полным изнеможением, мы добежали до какого–то большого камня и попытались спрятаться за ним и отдышаться. Но монстр легко нас нашел, он замедлился и неспешным шагом направился к нам, предвкушая свое пиршество. Благо скелеты не устают, но они ему ничего и не сделают. Вот и вся наша магия.

В лесу раздался громкий хлопок и птицы рванули с веток, а монстр упал с раненой ногой. Грохот повторился и у монстра отвалился кусок головы, затем грохот повторялся еще и еще, пока от башки монстра не остались грибные ошметки. Из леса вышел бородатый дедок в маскировочной одежде охотника, подошел вплотную к монстру и всадил тому дуплетом из ружья между глаз, от чего монстр окончательно подох.

— Так ребятки, я вас спас и в благородство играть не буду. Выполните для меня одну работенку и считайте мы в расчете.

— К–к–к-какую? — Меня все еще трясло после погони.

— Хм… грибной суп варить умеете?

«Сидорович. Класс: Благородный охотник. Уровень 22. Таланты: Воровство бензина. Отсутствие запаха».

Глава 7

Домик у Сидоровича оказался довольно неплохой, охотничья избушка вдалеке от цивилизации. Электричества и воды тут, разумеется, не было, зато был газ и плита. На этой самой плите мы и варили суп. Гриб не был единственным ингредиентом, еще мы добавили туда овощей не меньше десятка разновидностей и мясо кролика, а еще насыпали туда пряностей. Как мясо сочетается с грибами? Ну я не повар и в кулинарии тот еще дум–дум. Другой вопрос, а какая разница? Хе–хе, все равно ведь получится системное варево с непредсказуемыми эффектами и вкусом.

«Суп с мясом, грибами и овощами (легенд.). Сварен инженером для его друзей. Секретный ингредиент пыльца пикси добавлен Апчхихой Мандарой пока все остальные не видели. Шанс возникновения развеселых эффектов — 99%. Шанс накуролесить безумных механизмов +80%. Вероятность частичной потери памяти 60%. Вероятность произвольной телепортации в пределах двадцати километров 70%. В случае отказа от употребления супа в пищу система вольет его в ваши желудки насильно. Приятного аппетита»!

О_о. К такому меня апокалипсис не готовил. Выражения лиц моих товарищей надо было видеть. Один только Мандара не понимал в чем дело и уже начал уплетать за обе щеки. Сидорович философски развел руками.

— Чему быть, того не миновать. Налетайте, парни, ничего страшного может и не случится, а?

— И вправду, что может произойти, это же просто суп. — Похоже Вася был еще глупее чем я полагал, это же системный суп, может случиться что угодно!

— Ладно, нечего тянуть кота за хвост. — Я поднес ложку ко рту дрожащей рукой и «отведал».

* * *

Голова раскалывается. А системные часы показывают, что прошло полтора дня. Я встаю и осматриваюсь, повсюду кругом только кусты и деревья, видимо попал я в непролазные дебри. Ну и куда теперь идти? Голова болит и раскалывается. Пытаюсь осмотреться и найти хоть какие–то ориентиры или знакомые места, ничего подобного нет и в помине. Размялся, проверил инвентарь и вещи, вроде все на месте. Ладно, чего сидеть на месте, придется идти искать своей счастье.

И счастье что–то не нашлось. Даже через два часа, даже через четыре. Куда я брел я и сам не знаю, надеюсь хоть не кругами. Карты нет и знания местности тоже, зато есть очень захотелось. Конечно, еды полный инвентарь, но я не я, если не попробую ягод. Земляника оказалась довольно вкусная, но ползать и собирать ее долго терпения не хватило. Достал из инвентаря батон и проглотил его за один присест. Человек ест, голодный хищник жрет, а я такой голодный проглотил его чуть ли не целиком, скорее, как удав.

Ближе к вечеру вышел на какую–то дорожу. Смутно узнаваемую, но не настолько чтобы сразу найти путь до вышки. Да, конечно, охотничьи вышки, Сидорович же говорил о них, только вот воспоминания как в тумане, наверное, если и дальше побреду по этой дорожке может к чему–нибудь и выйду.

Брел я по дорожке еще минут двадцать, прежде чем заметил следы, много следов. Человеческие, а может и зомбячьи, кто ж их теперь отличит? Много следов, следопытом я, конечно, не являюсь, но прошли здесь примерно особей сорок. Выбора нет, ходить по кустам снова я не буду, а если продолжу идти по дорожке рано или поздно напорюсь на кусак. Ну что-ж, надеюсь они не настолько умны чтобы организовать на меня засаду.

* * *

Вышел к каким–то деревенским халупам, зомбей тут не оказалось, зато остатки их пиршества были на месте. Около трех покосившихся избушек нашел останки двух людей, а еще множество следов на земле. Мне вот любопытно, как зомби узнали где искать? Как они поняли, что идти им сюда? Здесь же лес и три стареньких домика, в которых может и не жил никто. А может зомби настолько развились, что уже чуют людей и могут найти их по запаху? Грустно в таком случае, потому что один я тут долго не протяну. И все же я уверен, что уже знаю об этом месте, вопрос в том, как я узнал, где и когда.

Голову пронзили воспоминания, как я создавал какое–то оружие, а еще указания «если что двигаться на ближайшую охотничью вышку», карту мне показывали, и я что–то смутно вспомнил. Халупы эти на карте были, значит, где я нахожусь примерно знаю, где ближайшая вышка тоже, теперь может и дойду. Нужно проверить инвентарь, похоже меня там ждет сюрприз. Приятный ли?

Я достал из инвентаря непонятный арбалет. Не припоминаю что бы такой создавал. Деревянная основа как у арбалета, но с боку две небольшие катушки с медной проволокой, в центре металлическая трубка, а к самой трубке с обеих сторон подсоединены какие–то провода. Пол часа ломал голову над конструкцией и не мог понять, как это работает. Неужели это сделал я?

«Рельсовый арбалет инженера апокалипсиса. Урон 140-N%, зависит от типа боеприпасов. Собран на коленке, в прямом смысле. Шанс критического удара в любую точку тела 9%. Шанс в случае промаха попасть в радужного пони на облаках 1%».

Ничего себе урон у этой штуки. Да… кажется вспоминаю как вместе с Сидоровичем собирал этот шедевр из подручных средств. Помню создавал ему идеальное охотничье оружие в обмен на канистру бензина. В итоге сделал два похожих. Один ему, а один себе оставил. Надо было сделать больше, эх, не подумал.

Я еще раз осмотрел этот шедевр и заметил закономерности. Катушки с боков накапливают ману, трубка намагничена. В момент нажатия спуска катушки направляют ману в трубку, и она разгоняет и выталкивает снаряд. Единственное условие снаряд должен быть металлическим и помещаться в трубку. По сути, патроны к нему можно производить бесконечно, да и маной его подзаряжать не проблема. Шедевр один словом. Правда всего один выстрел до перезарядки, зато какой убойный.

Я зарядил арбалет и пальнул из него в молодую березку. Деревце лопнуло в середине и повалилось. Я уже обрадовался и начал мечтать о армии скелетов с таким оружием, но реальность оказалась суровее. Я не помню, как собрал эти катушки и как добился такого эффекта от трубки. Не помню и хоть ты тресни, словно и не я собирал.

Ладно, ломать голову бесполезно, пойду–ка товарищей искать. Интересно, они хотя бы живы? А, живы, все четверо, включая Сидоровича в моем списке друзей и числятся живыми. Значит пойду на охотничью вышку, для начала, а там может и до избушки дорогу найду.

* * *

Устал, присел на пенек, съел пирожок. Правда никто высоко не сидел и на меня не глядел, я как брел по лесу один, так и бреду. До вышки еще минут пятнадцать топать, но я устал и хочу посидеть сейчас. Заодно покопаюсь в системе, узнаю может чего интересного.

Я инженер и профильные характеристики у меня интеллект и мана, их я в основном и поднимаю, а другими интересуюсь только в четверг после дождя. Пора бы почитать более подробно и начать распределять очки всерьез, так сказать, собрать свой билд.

Кстати, вчера я получил 9 уровень и вложил еще одно очко в руны и ману. Теперь на ум приходят руны посложнее, некоторыми из них можно даже атаковать. Например, составная руна «вулкан», состоит из пяти других рун и при контакте с врагом выстреливает вверх потоком раскаленного пламени. Чтобы нарисовать такую придется, конечно, поднапрячься и маны потратить много, но убивает свою жертву гарантированно и главное знает кто свой и кто чужой. Ну ладно, я отвлекся от темы.

С силой все предельно предсказуемо, хочешь разбивать кирпичи голыми руками и таскать на себе 100 кг лута — качай силу. Телосложение — повышает выносливость, физическую привлекательность, а также выживаемость в случае получения ранений, травм, отравления и т. д. Скорость логично повышает скорость перемещения и любых движений. Интеллект не делает умнее (какая жалость) но упрощает создание заклинаний и предметов, нужен магам, целителям и крафтерам. Мана повышает запас маны, уходит она на магию и часть разновидностей крафта. А вот ловкость оказалось темной лошадкой.

«Ловкость делает движения более проворными, позволяет более умело уклоняться, быстрее преодолевать препятствия, взбираться на стены и т. д. Позволяет проворнее наносить удары и легче находить слабые места противника, а еще немного увеличивает точность стрельбы. Каждое вложенное очко повышает шанс уклонения от атаки, скорость преодоления препятствий, шанс критического урона, а также немного повышает меткость стрельбы».

Точность стрельбы повышается лишь немного, а вот шанс уклонения мне нравится. Сила всем нужна, но она не будет для меня приоритетом, драться планирую немного иначе, а вещи складываю в свой бесценный пространственный карман. В телосложение закину пару очков только чтобы не отъехать от случайной затрещины, в целом я не танк. Мана и интеллект мне нужны, без маны быстро выдыхаюсь на крафте вещей и рун много не нарисуешь, а с интеллектом буде проще создавать вещи, что помогут мне выжить. Так что с билдом я определился, мана и интеллект важнее всего, немного вложусь в скорость (убегать в последнее время приходится часто), телосложение и ловкость. Естественно, буду одевать предметы на повышение стат, основных и второстепенных.

Встав с камушка, я побрел дальше, вращая в руках арбалет и готовясь применить его в любую секунду, свой шлем и броник я не потерял и все еще носил на себе. На поясе висел мой топорик и нож, который я еще ни разу не использовал. Из кустов вышел одинокий зомби и тут же получил брошенным топориком в череп. Зомби сильно пошатнулся, но не упал и не умер, а попер на меня с двойной решимостью. Только теперь я обратил внимание что он больше и выше остальных. Выстрел из арбалета перебил ему позвоночник и тот благополучно сдох.

«Зомби–танк. Уровень 3. Первая полученная атака наносит лишь 30% урона. Здоровье и выносливость увеличены на 300%».

Вот это да, может у них есть еще и зомби снайперы? В дерево около меня вошла пуля. Почему пуля? Догадался, выстрела не слышал, а вот повреждения на дереве очень характерные и стреляли явно в меня. Я укрылся за деревом, перезарядил арбалет и аккуратно выглянул. Через высокую траву на меня перли десять зомби, на вид обычные, а вот один в костюме охотника и с СВД в руках. Он шел медленно и грузно, ствол винтовки шатался на ходу и ни о какой меткой стрельбе и речи не шло, но он все же продолжал стрелять, попадая лишь по деревьям и кустам. Нужно грохнуть его до того, как он истратит все патроны, они мне и самому пригодятся.

М-да, арбалет мой убойный, но и в той же степени косой. Нормальных прицельных приспособлений я не предусмотрел, а боеприпас в полете отклонялся от цели еще больше. Первый и второй выстрелы ушли в молоко, а вот третий пробил насквозь сразу двух зомби, убив их наповал. Зомби–снайпер это заметил и сам засел за деревом. Теперь он стрелял из сидячего положения и меткость огня резко возросла, одна из веток упала прямо мне на голову, отстреленная пулей. Я решил пока сфокусироваться на его друзьях. У еще одного зомби голова лопнула как арбуз… а целился я в корпус! Вот блин, мастер–ломастер создал косую стрелялку. Еще пятеро зомби приближались, пока снайпер «прижимал» меня огнем, точнее дырявил дерево, за которым я засел. Еще два выстрела и три зомби повалились без одной ноги. Но это их не остановило они продолжали ползти в мою сторону. Еще один из них выглядел абсолютно обычным, но за десять метров от моей позиции резко стартанул со скоростью олимпийского чемпиона по бегу на малые дистанции.

Он подбежал ко мне на расстояние удара и совершил ложный выпад своими откуда–то взявшимися длинными когтями, другой такой же, как и он выскочил у меня с тыла. Да что это за зомби–спецназ такой, а? Я нанес пару неумелых ударов, от которых они легко уклонились, тогда я пошел на крайние меры. Рискуя сохранностью арбалета, я бросил его в руки первому и тот поймал его и уставился меня с видом идиота мол «это что, мне»? Конечно, тебе дорогой, сейчас уклоняться было поздно и его лоб не избежал встречи с брошенным топориком. Второй зашел ко мне сзади и ударил по шлему, я сделал шаг назад, позволил ему приблизиться и ранил его ножом в живот. Вот и пригодился мне ножик на поясе. Зомби схватился за порезанный бок, жалобно заурчал и… просто пустился наутек. Я подобрал арбалет и топорик и высунулся оценить обстановку. Зомби снайпер совершил роковую ошибку, он покинул свое укрытие и поплелся в мою сторону. Двадцать метров не большое расстояние и в этот раз я попал, не задев драгоценную винтовку у него в руках. Безногих ползунов я добил, а раненый бегун нашелся за ближайшим кустом. Он истекал черной кровью и жалобно скулил. Мне даже стало его жал… шучу, его жалкий крик погиб на лезвии моего топора, а его череп пополнит коллекцию черепов!

«Парам–пам–пам. Поздравляю! Бог битв и резни так доволен вашими кровожадными порывами что предлагает вам свое покровительство. В случае принятия вы получите навыки: реки крови, пирамидки из черепов, гвозди мясника, стеклянный взгляд отбитого садиста. Так же в случае принятия ваши показатели силы и скорости будут расти на 30% быстрее. Для выяснения полного перечня бонусов и плюшек пишите на электронный адрес черепадлятрона@мочилоялистов./кровь».

— Система, а недостатки у такого покровительства имеются?

«Снижение iq на 60%, частые приступы безумия и кровожадности. А еще пипка будет вставать только на расчлененку. Согласен»?

— Спасибо, нет!

«Если передумаешь предложение становится актуальным после каждой кровавой резни».

Я кинулся собирать лут, одна синяя сфера, фляга, бинокль и… СВД! И целых 7 патронов в магазине, остальные пустые, вот блин! В сфере оказалась фляга, покрытая рыбной чешуей.

«Бездонная фляга. Объем 20 литров. Автоматически восстанавливает 1 литр воды в час». Круто, теперь вода всегда под рукой и в достаточном количестве. Попил и убрал в инвентарь.

А теперь к моей СВД. Всего 7 патронов, зато 6 пустых магазинов, их тоже кинул в инвентарь. Осмотрел винтовку, ничего не сломано, все целое, рабочий, исправный механизм. Как подкачаю руны облеплю ее рунами от начала и до конца, но до того момента пускай полежит в инвентаре, сейчас ей применения нет.

На охотничьей вышке ничего полезного не нашел, хотя это с какой стороны посмотреть. 10 пустых бутылок такому как я очень полезны. Налил в них бензина, плотно закрутил крышкой, на каждой вырезал руну воспламенения при ударе. Бензин тщательно накачал маной.

«Коктейль Молотова. Урон N/A. Температура горения около 1200°».

Все десять молотовых закинул в инвентарь, система меня точно троллит. На вышке нашел карту леса, с ней до избушки Сидоровича доберусь. Идти придется часа два, не меньше. Кстати, зомби в лесу становится поразительно много и зомби снайпер и хитрые бегуны показали, что мертвецы развиваются, придется быть осторожнее чем раньше.

И все же покопавшись на вышке как следует нашел карту леса, теперь знаю где я и где избушка Сидоровича, теперь может и доберусь.

Глава 8

От избушки Сидоровича мало что осталось. Почерневшие деревянные обломки уже догорали. Недалеко от избушки валялись следы побоища, не меньше сотни тел зомби в разной степени целостности лежали здесь и там. Я немного побродил среди них в поисках лута, его увы не оказалось, зато у многих зомби были сильно погрызены ноги. Как будто гигантская собака поработала огромными зубами. Я даже догадываюсь что это за собака, и кто ее хозяин.

— Эй, Максим! Иди сюда!

Меня окликнул из–за деревьев знакомый голос, это был Вася. Ну наконец–то я их нашел, радости не был предела, я не один в этом кусачем мире и это очень радует.

За деревьями на траве сидела моя команда. Сидорович был очень грустным. Я его понимаю, все его богатство сгорело синим пламенем за каких–то пару часов, теперь ему жить негде, а по лесам шляются зомби и всякие твари.

— Привет, народ, меня ждали?

— А то, кого же? Только ты и остался. — Отозвался Миша.

— А где тот фрик с катаной? — Осведомился я участливо. Если парень пропал, то один долго не протянет. В первом же раунде против толпы зомби его сожрут.

— Не поверишь, побежал за лисом, что–то крикнул про подчинение и призыв.

— За большим лисом? За мутантом?

— Ха–ха, если бы, за обычным маленьким лисом побежал, обещал его за все девять хвостов подергать. Мы и ойкнуть не успели, а он уже скрылся в лесной чаще и поминай как звали.

— М-да, печально, парень же совсем того, а в лесу теперь и толпы зомби шляются. Кстати, народ, вы что–нибудь помните? А то мне память отшибло почти полностью, помню только как арбалет собирал и больше ничего.

— Да, у нас знаешь ли, та же беда. — Отозвался Сидорович. — Мы сами помним только фрагменты, а то, что помним. — Он недобро покосился на Васю, отчего тот весь съежился. — Лучше бы забыли.

Да что там, все смотрели на Васю с некоторой нелюбовью, даже воробушек и летучий мышь. Последний, кстати, увеличился в размерах раза в два с нашей последней встречи. А Вася кисло улыбался, как будто уже тысячу раз оправдывался и не оправдается такими темпами никогда.

— То есть, никто не помнит всего что было? — Они дружно кивнули. — А по лесу бродил я один?

— Нет, нас всех раскидало по лесу, но у нас было указание Сидоровича на этот случай, собираться у избушки, вот мы сюда и пришли, искать убежища, а его уже мертвяки спалили, не поверишь, один из них плевался огнем как маленький дракон.

— Точно, каких трудов нам стоило от него избавиться. Спасибо воро… капитану воробушку! — Воробушек геройских нахохли грудь, с видом «где мои медали»?

— Гав–гав! — Ох и не понравился мне этот звук, как будто лаяла гигантская псина и к тому же прямо у меня за спиной.

Я развернулся и увидел адского пса, заметно подросшего, теперь он ростом мне почти по пояс, а гигантские клыки сравнимы по длине с кинжалами. Его черные глаза как два бездонных колодца тьмы выражали мне абсолютную ненависть и обещание тысячи лет страданий и боли.

— Пес говорит, что нам пора идти, в лесу не безопасно, а жилье подыскать все равно при–при–придется. — Вася теперь еще и заикаться стал. Хе–хе, с таким питомцем я бы и сам в заику превратился. Пес похоже уловил мои мысли, и его жуткая черная морда расплылась в адской улыбке, а хвост с острым длинным шипом завилял в притворном дружелюбии.

Воробушек приземлился мне на плечо, он, кстати, тоже стал побольше, а потом устроился поудобнее и принялся спать сидя.

— Ладно, ребятушки, мне теперь жить негде, потому пойду с вами в этот… как там его… Яблоневый сад, во.

— Добро пожаловать в команду — сказал я максимально дружелюбно. — Тогда встаем и пошли?

Товарищи лишь кивнули, поднялись и мы двинулись в путь.

* * *

По пути из леса ничего примечательного не произошло, вел нас Сидорович и потому двигались мы быстро. Он же на середине пути остановил нас и ушел в лес на двадцать минут, а потом вернулся и позвал с собой. На опушке лежал дохлый олень, с пробитым насквозь корпусом. Я запихал его в инвентарь целиком, заверив охотника что он не испортится. Стрелял дед, кстати, из копии моего арбалета. На вопрос как вам оружие, он долго хвалил мою смекалку и ругал матом за точность стрельбы, заявив, что охотится с ним почти невозможно если не поправлю меткость. Я бы хотел сказать ему что и сам не понимаю, как так вышло, но промолчал. А переделывать оружие не рискну, а то еще сломаю и поминай как звали.

Так мы и вышли из леса и получили очередное сообщение от системы.

«Парам–пам–пам. Недалеко от вас открылось подземелье «крысиное убежище». Это ваш шанс заработать много опыта, тугриков и хорошую добычу. Уровень подземелья 10, рекомендуемое количество участников 4 человека, не считая собаки (пес, прочитав это оскалился. Неужели обиделся что его за человека не считают? Хе–хе). Ваша группа полностью удовлетворяет требованиям данжа. Шансы на выживание… зайдите и проверьте сами какие у вас шансы на выживание! Согласиться? Да/да».

Похоже у нас опять нет выбора, но, с другой стороны, я бы все равно пошел. С нами Сидорович и у него 22 лвл, да и мои товарищи подросли на единичку, у Миши теперь 7, а у Васи 5.

— Ладно, выбора все равно нет, проверьте имущество и заходим.

Они лишь согласно кивнули, пес в нетерпении клацал челюстью, а воробушек геройски нахохлился и выставил вперед грудь мол «Воробушек в здании, спасайте хвосты, крысы»!

— Заходим — скомандовал Сидорович и еще раз проверил патроны в двустволке, их у него кстати мало осталось, потому и уговаривал меня сделать ему оружие, раз уж я крафтер.

* * *

Еще одни вонючие катакомбы, даже более вонючие чем свиные, узкие темные туннели без освещения. Бродить в потемках не будем, потому призвал шар света. Белый и яркий он левитировал невысоко над нашей командой, освещая темноту.

«Вы вошли в двухуровневое подземелье. Зачистите первый уровень (40/40), убейте босса первого уровня, войдите в безопасную зону. Удачи»!

Мы пошли вперед. Из–за яркого шара враги должны заметить нас задолго до того, как мы увидим их. А вот, собственно, и они. Десяток здоровенных крыс–переростков ростом мне по колено неслись на нас из темноты. Выстрелы Сидоровича и скелета едва не сделали нас всех глухими, но количество монстров уменьшилось вдвое. Я пальнул из своего арбалета и ожидаемо промазал, вот блин! Скелеты попытались заблокировать крысиную волну, но две крысы прорвались, одна свалила Мишу и попыталась прогрызть ему глотку, а вторая подскочила ко мне с явным намерением попробовать на вкус мою ногу. Я отскочил в последний момент и тварь ухватил за горло адский бобик, он вырвал ей комок мяса из глотки, а потом принялся медленно и с наслаждением отрывать от еще живой крысы куски плоти. Она пищала и билась в ужасных муках, пока мы собирали белые сферы. Ее страдания продолжались еще пару минут, прежде чем она истекла кровью. А пес только ехидно улыбался и жевал крысятинку с видом гурмана откушавшего прекрасного филе в пятизвездочном ресторане, а заодно наслаждался ее страданиями.

— Ты закончил? — Первым не выдержал я. Пес посмотрел на меня недовольно, но это быстро прошло. Сейчас ничто не испортит его прекрасного настроения, он был похож на кота, вдоволь наевшегося сметаны.

Мы пошли дальше. Из узких боковых коридоров на нас неожиданно выпрыгивали небольшие группки, целились они нам в ноги и животы, явно пытались замедлить нас, ранить или ослабить. Если бы не пес и скелеты наш поход закончился бы здесь. Я активно работал топориком, двух крыс упокоил сам, одной, уже убегающей отрубил хвост. Фу, какой же он вонючий, бе!

Мы дошли до лестницы на верхний уровень, поднялись по ней без приключений, но на ее верхних ступеньках нас ждала засада. Десяток крыс взирали на нас сверху вниз своими красными глазами, две из них были облачены в стальные доспехи, а одна держала в зубах какой–то пузырек с зеленой дрянью. Я уже подумал отступить, но со спины на нас вылетел еще десяток хвостатых уродцев. Мы оказались зажаты на узкой лестнице, без шансов на побег.

Зеленый пузырек превратил голову скелета в белое желе, стекающее по костям. Скелет четвертого уровня упокоился, а за ним такое же ранение получил пес. Благо Сидорович быстро сориентировался и убил из ружья кислотного бомбардира. Остальные ринулись на нас толпой с двух сторон. В этом хаосе я зачастую ничего толком не понимал. У меня под ногами крутились волосатые тела, они пытались укусить или подрать, я работал топором и ножом, первым бил по спине или отсекал хвосты (они этого очень не любят и особенно громко пищат), а ножом пытался отражать их атаки. Мои ноги покрыли ссадины, порезы и укусы, пришлось выпить три зелья малого исцеления и раны начали затягиваться. Я убил пять крыс, не меньше, остальных кое–как упокоили скелеты, Сидорович лупил тварей прикладом и надо сказать справлялся лучше нас всех. Бронированных убить не удалось, их броня оказалась на редкость прочной, и они просто сбежали. Сбежали чтобы потом вернуться и задать нам трепку.

Они вернулись и ринулись в бой с двойным рвением. Не прошли мы и ста метров по коридору как на нас снова навалились с двух сторон. В этот раз места было больше, и я кинул два своих молотова. Крысы запылали как факелы, но далеко не все. Нас снова накрыла серая волна. На меня упало что–то тяжелое и я больно ударился спиной о каменный пол, шлем слетел с головы. Сверху на меня залезла бронированная крыса и попыталась отхватить мне нос. В последний момент я вставил ей нож в рот и как следует там покрутил. Тварь царапала когтями мой бронежилет и пыталась убрать изо рта «острую палку», но я не давал ей выкрутиться и продолжал засаживать лезвие поглубже. Наконец тварь слезла с меня и проворно ринулась наутек, но я схватил ее за хвост.

— Уже уходишь? Оставь хотя бы сувенир! — Голос мой сочился ехидством, крыса медленно повернула лицо ко мне и посмотрела на меня полными страха глазами. Я оттяпал ей хвост и весело засмеялся. Хотя нет, веселиться поводов не было, скорее мой смех был нервным и издевательским, под него крысы дружно драпали по коридору, и что–то пищали, а громче всех пищал бесхвостый «рыцарь». И его писк был явно похож на обещание всех самых суровых кар! Система услужливо перевела их крысиные переговоры.

«Бежим, бежим! Точнее храбро отступаем»!

«Черт, эти четверо даже хуже пятерки из Убершрайка»!

«Мне оторвали хвост. А–а–а-а, я отомщу! Клянусь рогатой я отомщу за это унижение или не носить мне имя лорд длинный хвост»!

Хе–хе, похоже это имя тебе больше не носить, твой длинный хвост сейчас пережевывает адский пес, ему он теперь гораздо нужнее чем тебе, хе–хе!

* * *

Мы так и бродили по коридорам, никаких врагов мы больше не встретили. Воняло здесь жутко, и я так и не привык к этому запаху. Раны затянулись, но дыры в штанах остались, мои товарищи выглядели примерно так же. Мы устали и нам это дело откровенно надоело! Никогда не думал, что мне придется работать крысоловом и бродить в каких–то катакомбах в поисках хвостатых вредителей!

В конце коридора показалась большая красная дверь, наверное, убежище. Хм, странно, мы же еще не убили промежуточного босса.

А вот, собственно, и он. Двухметровые и перекачанный антропоморфный крыс ходил на двух лапах. Его красные глаза недобро смотрели на нас. Рядом с ним бегал бесхвостый крыс в доспехах, а по бокам построились остатки крысиного воинства. Не знаю, что они там пищали, но прозвучало как вызов, а вызовы я не люблю. Они стояли с видом «подходите сюда, человечки, бить будем». Хе–хе, вот так и стойте. Стойте в одном месте в узком проходе вы мне нравитесь больше всего.

— Народ, берите молотовы.

Стена пламени от трех разорвавшихся бутылок заполонила коридор, крысы загорелись как миленькие, мгновенно система затопила мне интерфейс сообщениями об убийствах и получении опыта. Вот только босс местной крысиной качалки не умер, а ринулся на меня в лобовую атаку, на ходу пылая зеленым пламенем и крича от боли.

Скелетывстали у него на пути стеной, и он просто сбил их на полном ходу, раскидав в разные стороны. Некоторых он вообще разнес на части. Монстр неуклюже ударил меня рукой и меня отшвырнуло к стене. Не то что было больно, нет, но тряхнуло меня знатно. Монстр проигнорировал остальных, даже пса что впился ему в ногу и скелета с перчаткой что устроил ему «серию ножевых в печень». Он подлетел ко мне и занес кулак для финального удара. А что я? Он возился слишком долго, пес его хорошо замедлил. Я в тот момент уже успел достать заряженный арбалет и прицелиться ему прямо в лицо. Выстрел и его голову разорвало на маленькие кусочки. Горящее и вонючее тело упало на пол. В воздухе рядом с ним появилась фиолетовая сфера лута. Красная дверь в конце коридора открылась, теперь мы можем отдохнуть в безопасной зоне и продолжить позже.

«Парам–пам–пам. Поздравляю, вы получили уровень 10. Теперь вам доступна ветка технологий антиматерии и два очка характеристик».

* * *

Оба очка характеристик вложил в «антиматерию». Голову затопила боль и появились новые идеи. Где–то читал, что античастицы стоят очень дорого, м-да, научись я такому до апокалипсиса точно стал бы миллиардером. Ну а теперь мне остается только клепать оружие, и то не скоро, много всяких инструментов и деталей придется перед этим раздобыть.

Я косо посмотрел на стоящую в комнате микроволновку и электронные часы над ней. Одна идея за другой заполняли мою голову, немного магии и все возможно, нужно только покорпеть над механизмом.

Десятый уровень. Вложился в интеллект. А еще, теперь я могу вскрыть ту золотую сферу с лутом, что выпала мне уже какое–то время назад.

Выглядело это оружие как полуавтоматическая винтовка середины прошлого века. Штык, приклад, обойма, те же габариты, тот же вес, схожий внешний дизайн. Хотя я и не оружейный эксперт, а вчерашний студент, может чего и не понимаю.

«Лазвинтовка инженера (легенд.). Стреляет лазерными лучами, наносит урон лазером и высокой температурой. Вместимость энергоячейки 20 выстрелов. Ячейки можно заряжать маной или электричеством. Урон 70. Можно менять режим огня. Ствол перегревается после 40 выстрелов под ряд. Низкая останавливающая сила, низкая бронебойность, лазер прижигает рану».

В стене образовалась небольшая обожженная вмятина. Красный луч должен пробивать незащищенное существо насквозь, в т. ч. и зомби. Всего 4 ячейки, зато могу заряжать их маной, это радует. Попробовал пустить ману в одну из них, на ней как раз находилась точка с руной электричества, туда я пустил свою ману и через пол минуты выстрел восполнился. Заряжать ее пустую и руками придется долго, но это лучше, чем клепать патроны на коленке. Тем более инструменты для производства пороховых боеприпасов система отпускает за 5.000 тугриков и не меньше. Так что я получил идеальное оружие апокалипсиса и здесь грех жаловаться. Друзья очень оценили мое новое приобретение. Ну а я уже думал, как его улучшить.

Штык я решил не снимать, наоборот наточил его и подрисовал руны остроты, а потом подумал и примотал к нему батарейку от смартфона, все равно от него нет толку, и соединил со штыком. Не знаю как так получилось, но они соединились в единое целое, слава системе и магии, на штыке заиграли веселые маленькие молнии. Теперь им и резать, и колоть и током бить, очень круто.

«Легендарный статус оружия означает что оно имеет бесконечный потенциал улучшения и растет в характеристиках вместе с хозяином при условии его активного использования».

Довольный как слон и полный надежд я повесил лазвинтовку за спину.

В фиолетовой сфере нашлись три склянки с очень едкой кислотой, их мы распределили между собой. Кидать молотовы в некоторых тварей бесполезно, таких угостим кислотой.

Мы поспали пару часов, поели и поговорили о жизни, теперь можно и двигаться дальше, данж сам себя не зачистит.

* * *

Эта часть подземелья была более освещенной, на стенах висели факелы и воняло здесь уже не так сильно.

«Второй этап. Зачистите данж 41/41. Убейте крысиного короля, откройте сундук с добычей».

Мышь и воробушек полетели на разведку, хотя ее эффективность сомнительна, ведь твари нападают из боковых маленьких туннелей и облететь каждый из них не получится. Как бы мы не старались избежать неожиданных нападений у нас не выйдет.

И не вышло, из бокового туннеля на нас вылетела толпа сразу в тридцать серых воинов. Только вот увидев нас они почему–то струсили и остановились, не решаясь подойти поближе. Вперед их шеренги вышел самый большой и важный крыс и начал что–то пищать, стараясь видимо замотивировать свое серое войско на штурм нашей позиции.

«Мы крысы высшая раса и дети нашего крысиного вождя! Но как мы будем править миром если не можем одолеть пару лысых обезьян? Вперед. мои храбрые воины, за вождя и за империю! Помните, самки любят героев, а трусам отрезают хвосты»!

Однако воины не реагировали, их это совсем не впечатлило, парочка сзади уже сбежали, пока начальник не видел.

«А еще каждому кто загрызет человека полагается премия в сто золотых тугриков»!

Крысиная орда полетела на нас с диким воплем, страха, ужаса и надежды. Отчаяние и жажда наживы одинаково хорошо читались в их крысиных душонках. Похоже деньги стоят риска.

Ну а я что? Я парень простотой, увидел вражеского командира — продырявил ему голову из своей лазвинтовки. Правда я все же дослушал его героическую речь, уж больно храбро и мотивирующе он пищал хе–хе, к тому же нам все равно убивать этих крыс, а бегать за ними по туннелям я не собираюсь, пусть уж лучше сами к нам идут.

Двух хвостатых я подстрелил еще на подходе, а вот третий прыгнул на меня и сам себя насадил на штык, да еще и разряд тока получил. Сбросив его труп на землю я проткнул еще одного, а третьего угостил ботинком в морду. Серая волна как нахлынула, так и пустилась наутек, мы же стреляли вслед, в итоге живыми ушли только пятеро хвостатых. Они же оставили после себя пять белых сфер, которые мы тут же и открыли, пока пес догрызал раненых. Одна пустышка и четыре зелья исцеления, их мы распределили между собой.

Мы бродили по коридорам еще не меньше часа, прежде чем вернулись наши летуны и доложили, что нашли комнату с боссом. Там же собрались и все оставшиеся «храбрые» крысиные воители.

Мы вошли в комнату и придирчиво огляделись. Убранство тут было минималистическим, одни голые стены. На троне в центре большого зала сидел большой антропоморфный крысиной король. Правда на голове у него была не корона, а каска известного дизайна с надписью «ШтурмокрыСС». Его меньшие сородичи прятались за его троном и дрожали. Видимо уже видели наш отряд в деле и связываться желанием не горят.

Крыс пафосно встал со своего трона и взял в лапы здоровенный колдовской топор. Только вот больше ничего он сделать не успел. Три склянки с кислотой залили его зеленой пенящейся дрянью с ног до головы, отчего его плоть стекла с костей как желе, а остальные крысы в помещении в ужасе запищали и забегали кругами, пытаясь найти путь к спасению. Однако выхода не было, были только мы…

Из босса выпала фиолетовая сфера. В ней оказался.

«Эльфийский короткий лук (эпич.). Урон 90. Точность +15%. Скорострельность +30%. Шанс критического удара +10%».

Это что же получается, эпический лук лучше моей легендарной винтовки? Неужели эльфы такие мастера? Да к нему еще и пять колчанов прилагаются, по 30 стрел в каждом! Ладно, не важно. Лук я отдал Сидоровичу, а то арбалет он мой не ценит, а дробь к ружью закончилась. Он охотник, ему такое положено, заодно кольцо на +10% крит по животным тоже ему отдал.

«Парам–пам–пам. Поздравляю, вы прошли данж! Награда N% опыта и 400 тугриков. Телепортация ко входу через 30 секунд».

Теперь Миша 8 лвл, а Вася 6. Скелетов теперь с нами будет гулять одиннадцать, а барбос стал еще больше и злее. Хотя куда уже злее, даже и вспоминать не хочу с каким энтузиазмом он этих обреченных крыс по комнате гонял и убивал, прирожденный садист!

Глава 9

Лес закончился, и мы вышли на оживленную дорогу. Ну как оживленную. Раньше она, конечно, была оживленная, а сейчас скорее омертвленная. Потому что среди сотен брошенных автомобилей, груженных всяким барахлом, бродили сотни покойников, и очень хорошая новость для всех нас что уровни у них были в районе 1–2, не более. Пока что.

Я проверил лазвинтовку, Сидорович натянул тетиву своего нового лука, скелеты построились вокруг нас чтобы не подпускать к нам кусак.

— Ну, понеслась!

* * *

Сидорович молодец, хорошо пристрелял лук еще в лесу, а стрелял он из него не только метко, но еще и как из пулемета, уважаю. Вот сейчас этот «пулемет» отработал десяток зомбарей, отчего они все дружно слегли со стрелами в черепушках, любо поглядеть. Только вот этого недостаточно, ведь перваки (так мы прозвали зомби никого не сцапавших и оставшихся 1ого уровня) на дороге теперь стали меньшинством, а большинство были уже вторыми или третьими, а потому сюрпризов и подлян была масса. Вот, например лежит зомби себе и лежит, мертвее мертвого, а подходишь ты к нему он уже и не такой мертвый. Но то, что не такой мертвый, а скорее живой это еще ладно, а вот то, что при этом быстрый как гончая, с острыми как бритва когтями и голодный как айсберг в океане это мне сильно не нравится. Любой труп, а их тут много в разной степени целостности, аж проверять каждый надоело, может резко вскочить и знатно тебя покусать, приглашая тем самым в их доблестные, но не очень живые ряды. Если бы не кольцо из скелетов вокруг нашей группы и пес быть бы нам уже самим зомби десять раз, не меньше.

Мышь доложил, что к нам идет большая группа из пятидесяти голов в основном мутанты 3–4 уровней. Времени на подготовку минуты три. У меня еще осталась мана, а асфальт весьма благодарная поверхность чтобы чертить руны. Две составные «руны вулкана» украсили узкие проходы между машинами. Самые шустрые или голодные зомби сгорят сразу, на большее меня не хватит.

Так и случилось, два красных уродца с длиннющими когтями прибежали первыми и наступили на мои ловушки. Столб колдовского пламени, поднявшийся из земли, испепелил их до состояния почерневших костей. Зомби четвертого уровня за ними резко затормозили и позволили пройти первоуровневым. Ловушки не обнаружилось и четвертые, поняв это, ринулись прямо к нам. «Четвертые», как мы их прозвали, были черного цвета и имели очень атлетическое телосложение вкупе с очень прочной кожей, они умело прятались за спинами перваков и ждали возможности нас сцапать. Странно, но только на четвертом уровне проявлялась эта мутация и прошедшие через нее зомби не повышали свой уровень вообще никогда, застревая на этой ступени развития навсегда. Впрочем, им от этого не плохо, с такой скоростью бега, выносливостью и умом, они были самым опасным не элитным видом зомби на данный момент.

Скелеты не были особо важными стрелками и отданные им луки и арбалеты нормально отрабатывали только по толпе, потому четверки могли их не бояться. Конечно, наш пожилой охотник 22 уровня очень старался выбить опасных врагов, но один он откровенно не справлялся. Я тоже очень старался отстреливать зомби посильнее, вот один луч вскипятил голову четвертому, другому снесло пол башки, но он не остановился и сдох только шагов через десять. Но этого было мало, выбить мутантов из далека не получится они очень быстрые и хитрые, а мы не снайперы, потому они дойдут до нас и даже скелеты их не остановят.

Первые семеро «четверок» прошли через наш огонь. Они были уже в десяти метрах от нас, когда наш демонолог открыл свой гримуар и принялся что–то читать на непонятном мне языке. Слов заклинания я не разобрал, да оно и к лучшему. Перед семерыми бегунами открылась черная бездна, но ума обойти ее им не хватило, видимо они не настолько развитые. Они забежали прямо в центр черного круга и увязли в нем как в болоте, начав медленно погружаться. Черные руки с когтями вылезли из такой же черной обволакивающей жижи и схватили зомби за головы, быстрее погружая их в черную бездну. Прошло десять секунд и семеро мутантов скрылись в жуткой черной жиже, еще через десять асфальт перестал булькать как кипящее болото и заклинание перестало действовать. Мы истратили его слишком рано в этот раз.

За семью четверками появились обычные, но улучшенные. Вторые и третьи без мутаций, но с повышенной скоростью. Они неуклюже бежали на нас толпой в сорок рыл. Я стрелял из лазвинтовки пока она не перегрелась и не отказала, успел подстрелить десятку, еще столько же подстрелил Сидорович и скелеты.

Ну, теперь рукопашная. Я перехватил ружье поудобнее, как копье, повертел в руке, привыкая к его весу и приготовился встречать первых гостей.

Скелеты бросились наперерез зомби, но те просто снесли их волной тел и ринулись к нам, часть зомби конечно упали или сцепились с нашей нежитью, но меньше половины, придется драться.

Первого я уколол штыком в живот, заряд тока обездвижил его. появилось время достать штык и ударить в сердце, так и сделал, зомби упал на асфальт. Другая тварь уже обошла меня сбоку, над ее головой красовалась цифра «3». Тварь расставила руки, готовясь устроить мне смертельные объятия. А я застыл как идиот и смотрел на идущую ко мне смерть не в состоянии пошевелиться. Что на меня нашло? Не знаю, не знаю, уставший от всего я застыл в ожидании своего гранд финала. Тварь сбил с ног пес и разорвал ей глотку. Это послужило для меня триггером, я снова включил мозги и увидел стоящего за машиной синего зомби с раздутой головой. Мозгоклюй! Ах ты сволочь, парализовать меня хотел? Уровень не дорос! Я метнул в него топорик, но попал не в грудь, а живот, вот я косой! Еще двое зомби подлетели ко мне, первого я угостил штыком в брюхо, парализовав током, а второго кое–как успел обслужить прикладом в лицо. Обернувшись на синего, я лишь увидел пса, грызущего ему глотку. Всегда знал, что собака друг человека! Лежащих зомби я добил, и мои товарищи тоже вроде справились со своей «трудовой нормой», но приключения только начинались.

Разбрасывая машины к нам выскочил зомби переросток три метра ростом и с черной органической броней, наросшей у него на руках и животе. Для него я не пожалел предпоследний молотов, но похоже зомби не сильно боялся температуры. Он заполыхал как костер, но огонь как–то подозрительно быстро потух, а зомби обгорел лишь поверхностно.

«Зомби танк. Элитный. 9 уровень. Здоровье 900%. Защита от магии 50%. Защита от огня и кислоты 70%. Защита от физического ущерба 46%. Защита от замедления 75%. Иммунитет к ловушкам. Страдает манией неуязвимости. Печет вкусные блинчики с мозгами, но это почему–то никому не интересно»!

— Вася. Ты можешь повторить яму теней?

— Я что, похож на волшебника? — Сказал одетый в магическую мантию и с магической книгой в руках маг! Он понимает, насколько его утверждение абсурдно?

Скелеты бросились на встречу танку, буквально загораживая дорогу собой, они лупили его ножами и копьями, обхватывали его здоровенные ноги руками и умирали от ударов его кулаков, все для того чтобы замедлить его хотя бы еще на пару секунд. Воробушек пускал ему огненные искры в глаза, а мышь орал ультразвуком, но не похоже, чтобы это произвело впечатление.

Танк был уже в трех метрах, уже заносил на бегу руку чтобы снести Мише голову, как внезапно двое скелетов с арбалетами синхронно дали залп и оторвали ему занесенную конечность. Второй рукой он попытался дотянуться до обидчиков, но его ногу намертво сжал челюстями пес, а воробушек выклевал один глаз.

— Отойдите все от него, быстрее, сейчас будет взрыв! — Только и успел крикнуть я, доставая из инвентаря последнюю самодельную бомбу.

Все разбежались от него подальше, дольше всех задержался пес, что перегрыз ему сухожилия на ноге и смылся. Зомби стоял с обгрызенной ногой, отсутствующей рукой и зажимал пустую глазницу. Мне показалось или он жалобно посмотрел на меня уцелевшим глазом и пустил черную слезу? Кто знает, может не показалось, не впервой замечаю эмоции у зомби. Я швырнул бомбу мертвецу прямо под ногу и только и успел отбежать и спрятаться за машиной.

Оглушительный бабах должен был поднять весь район. Я опять чуть не оглох. Встал и осмотрел место взрыва. Танка разорвало на части, он был совершенно мертв. Этот бой окончен.

Я осмотрел свою команду, половина уже пьет зелья от вируса. Похоже их задели, а желтые зелья защиты от обращения в зомби были редкостью и единственные два выпавшие нам в фиолетовой сфере сейчас были потрачены. Мои товарищи выглядели один одного краше, перемазанные кровью в разорванной одежде, с множеством царапин, я и сам был не лучше, как бродяга, даже запах прилагается. Я не удивлюсь если нас не пустят в яблоневый сад. Я бы и сам себя не впустил, кому мы там нужны такие страшные? Да у впечатлительных граждан от нашего вида и запаха инфаркт случится! Но попытаться стоит, оставаться что в лесу, что на дороге сейчас подобно смерти.

* * *

Мы прошли еще километр и дошли до странного визуального эффекта. Перед нами стояло некое подобие желтой прозрачной стены от земли до неба. Безусловно она создана магией. Мы подошли и аккуратно потрогали эту «стену» или барьер, не знаю как это назвать, она пошла желтой рябью. Затем самый нетерпеливый из нас, то есть Вася перешел через нее и ничего не случилось, затем перешли мы все. Мы решили немного постоять здесь и осмотреться.

Странно, но по эту сторону магической стены не было зомби, ни одного. Все та же дорога, заваленная машинами на километры вперед и даже трупы людей, но зомби не было совсем. Шедшая по пятам за нами группа из сотни зомби показалась в поле зрения. Мы подождали пока они подойдут к стене. Они приблизились на десять метров и застыли в нерешительности. Они осмотрелись, как будто нас совсем не видят, понюхали воздух и асфальт, походили по сторонам в поисках чего–то, а потом развернулись и ушли восвояси.

— Они что нас не видят? — Первым нарушил удивленное молчание Сидорович.

— Похоже на то. — Ответил я. — Но все равно расслабляться не будем.

— Угу. — остальные лишь согласно кивнули.

— Пойдемте дальше.

* * *

Мы брели по дороге еще два часа, отсутствие зомби позволило нам немного расслабиться, и мы помародерствовали по брошенным чемоданам. Там мы нашли новую одежду и сделали нехилый запас на все погодные условия. Мы переоделись, немного отмылись и даже стали немного меньше вонять, вот это результат!

Затем пошли дальше и прошли еще километр. На горизонте показалось поселение выживших. Уже во второй раз за день я крупно удивился!

Высокие стены из неизвестного науке цельного черного камня окружали поселение со всех сторон. Высота стен достигала семи метров и была выше этого значения в отдельных местах. Под стенами на широком поле красовался огромный палаточный лагерь с тысячами и тысячами людей. Я решил на всякий случай оружие не прятать и быть готовым ко всему. Люди куда опаснее чем зомби.

— Миша, ты можешь спрятать свою нежить?

— Как, куда?

— На вкладке «питомцы» есть функция скрывать в мирных местах, тебя тоже касается Вася. Не хочу, чтобы твой пес закусил малолетками, которые решат поиграть с «большой собачкой».

Выражение лица пса надо было видеть. Еще секунду назад он смотрел на палаточный лагерь и довольно облизывался, предвкушая роскошное пиршество, а теперь смотрел на меня своими жуткими черными глазами как на худшего предателя в истории. Он позлился, порычал, поскалился, но успокоился, понимая справедливость наших действий.

Скелеты, пес и мышь растворились в воздухе, чтобы мы могли призвать их снова позже. Кстати, лишь один скелет дошел до 7 уровня, остальные регулярно дохли и заменялись, но такова их судьба, не качеством, а количеством.

Мы продолжили путь без наших питомцев. Один воробушек летал впереди и разведывал обстановку. Он доложил о крупном скоплении людей у входа в «человеческое гнездо», как нам перевела его чириканье система.

Дорога заканчивалась у ворот с белыми и на вид прочными опускающимися решетками. Перед воротами была очередь из сотен людей, что похоже стремились попасть внутрь. Там же располагалась переделанная в пункт таможни автобусная остановка. Под прозрачной крышей сидели пять женщин в чистой офисной одежде за столами с какими–то бумагами. Выжившие люди по очереди подходили к ним, возможно, на регистрацию, я не знаю. На стене я заметил десяток людей с системными луками, а рядом красовался пулемет ДШК. За пулеметом сидел солдат в военной форме, он лениво зевал и смотрел на толпу, иногда покуривал сигарету.

Мы, не зная, что еще делать встали в конец очереди. Люди вокруг явно заметили наше системное оружие, а мы его и не прятали. По толпе пошел шепот и через пять минут одна из женщин в офисной одежде пришла к нам сама, примечательно что ее охраняли двое системщиков восьмого уровня с колдовскими мечами.

— Какой вы имеете уровень и класс?

— Вы не видите?

— Не вижу, потому что меньше вас уровнем. Я повторюсь, вы имеете уровень выше пятого и классы? — Мы тупо кивнули.

— Для вас регистрация вне очереди, пройдемте со мной.

Мы пошли за ней следом. Люди из толпы смотрели на нас недобро и недовольно. Многие выглядели жалко, у многих на руках были плачущие дети. Наверное, этим они собирались разжалобить власти? А что тут вообще за власти и какие порядки? Надо выяснить. Женщина привела нас в отдельное помещение за ширмой, села за стол и вытащила свежий лист, где принялась писать от руки.

— Имя, фамилия, уровень, класс. Сражались с нежитью?

Мы просто ответили на вопросы. Перечислили наши нескромные подвиги по очистке леса, дороги и т. д. Она только записывала, иногда смотрела на нас неверяще, похоже женщина сидела тут с самого начала апокалипсиса и зомби в глаза не видела. Да и вы бы на ее месте поверили в самодельный динамит, воробушка–феникса и карманную армию скелетов? Забавно, неделю назад мы бы стали пациентами известного в народе учреждения, а сейчас нам просто слегка не верят. С другой стороны, мы вполне разумно умолчали о многих наших козырях, например о моем пространственном кармане и самодельном оружии, а еще о собаке.

— И так. Бойцы нам нужны, а бойцы с классами еще нужнее. Карточки классов, системное оружие, карты способностей и зелья исцеления у вас купят. Дорого, за золотые тугрики и еду. Еду тоже купят, еще дороже, опять–таки за золото. Во всем перечисленном поселение нуждается очень остро. Если перечисленное есть сейчас или добудете в будущем продать это можно поселению в любом государственном обменном пункте. Цены везде одинаковые. Лишних людей не держим и не кормим, еды мало, жилья тоже. Внутри стен живут две тысячи человек, и они сейчас трудятся не покладая рук над безопасностью и восстановлением хозяйства. Вы можете сильно пригодиться нам на рейдах, сможете добывать для поселения все необходимое и получать за это плату: жилье, еду и медпомощь. Если вас не устраивают эти условия уходите, других не будет. Законы в поселении действуют почти те же что и прежде, за преступления положено наказание, кого–то уже казнили, я предупредила вас. Хотя с виду вы люди честные (да, некромант, парень со взрывчаткой, демонолог с ручным псом садистом и дедуля, живший 30 лет в лесу почти изгоем это, сама честность! Хорошо что она этого еще не знает.) и не думаю, что что–то устроите. Вы согласны с этими условиями?

— Они вполне разумны. У меня есть вопросы.

— Я обязана ответить на каждый, спрашивайте.

— Если я соглашусь поработать на вас мечом я смогу выбирать себе задания сам? Потому что я не собираюсь выполнять приказы какого–нибудь командования.

— У нас не военный коммунизм. Группам предлагают задания, и они либо соглашаются, либо голодают, чаще соглашаются, но возвращаются не всегда. Есть солдаты что охраняют периметр и поддерживают порядок, они подчиняются своему командованию и совету. Вы можете просто ходить в леса охотиться. За туши животных дорого дают. Если ограбите магазин или аптеку получите награду.

— Иными словами мы сами себе хозяева и пока не нарушаем законы никто не станет совать нос в нашу жизнь?

— Именно так, но, если не будете приносить пользу вас выселят. Мы ведем статистику выполненных работ и совершенных сделок.

— Хорошо, тогда еще пара вопросов. В поселении есть свет?

— У нас есть электричество и вода, над этим поработали маги из совета. Правда их мало и дают на пару часов в день, но это уже хорошо, учитывая все.

— Кто правит поселением? Я слышал про каких–то ведьм.

— Совет магов–системщиков и гражданский аппарат. Что еще?

— Эта иллюзия. Надолго ее хватит?

— Совету виднее, пока она отводит большинство зомби, но она не является физическим препятствием, белые генералы, как мы их называем, уже водили сюда свои армии, но пока стены нас защищали.

— Больше вопросов о поселении нет. Где нам поселиться не подскажете?

— Вас разместят в гараже. Знаю, не очень, но он с подвалом. Там тепло, есть лампочки и спальные мешки, по площади как трехкомнатная квартира. Воду дают на колонку, сможете набрать в ведра и помыться в бадье или сходить в общественную баню. Сейчас придет солдат и отведет вас в новое жилище. Доступные задачи вам огласят в здании собраний. Солдат покажет, где это. Откладывать принесение пользы обществу не рекомендую, тунеядцев у нас вычисляют быстро, а крепких хозяйственников наоборот жалуют. Советую продать что–нибудь ценное или взять задание завтра же утром. На этом прощаюсь.

— До свидания. — К нам уже подошел солдат, кивнул и мы пошли за ним в нашу новую, прекрасную жизнь.

«Вы вошли в мирную зону. Список законов доступен всем пользователям. Вы причислены к списку граждан яблоневого сада».

Глава 10

Мы вымылись и завалились спать без всяких задних мыслей. Мышь и воробушек засели на крышах гаражей на улице. Будут спать и сторожить. Как это сочетается? У них очень чувствительный слух, они даже слышат, чем занимаются соседи. С такими сторожами засыпать не страшно.

А гараж был не плохой. Конечно, не квартира, но пахло здесь нормально и все лишнее давно вынесли мародеры. Нам остались только завалящие инструменты и пустые канистры. В хозяйстве все пригодится и это тоже, это точно. Ну а пока спать. Товарищи уже храпят.

* * *

А еще я поднял 11 лвл и даже сам и не заметил. 3 очка характеристик, ну ничего себе, а? Отправил все 3 очка в техно–магические механизмы. Жаль, что раньше этого не сделал, столько идей затопили голову.

С утра все разбежались, взяли свои доли тугриков и умотали по магазинам. Я тоже сидеть в гараже не буду, нужно наведаться в магазины и начать выгребать все ценное.

Народ тут выглядит не очень веселым. Все уставшие, грустные и видно по глазам что голодные. Еды мало, а работы уйма, да еще и родственники неизвестно где. Очень печальное зрелище.

По улицам местами ходят патрули. Люди в полицейской форме с дубинками и пистолетами, иногда системным оружием. Ходят по четверо. постоянно озираются. Видимо здесь не так уж и безопасно. Могу напасть и забрать оружие. Подслушал случайный разговор на улице. Была эпидемия в одном доме, полежавшие покойники обратились, власти задавили их очень быстро, но это показатель.

В пункте приема товаров у населения продал примерно десятую часть наших пищевых запасов и немного мыла и шампуня. Получил за это… 2000 тугриков! Ничего себе, они, наверное, и вправду почти голодают, а денег у них сколько хочешь. Нарочно старался продать немного, иначе привлеку лишнее внимание. А оно мне сейчас не нужно.

По дороге зашел на барахолку и за 500 тугриков купил канистру бензина, 40 смартфонов, несколько мотков проводков, леску и инструменты на все случаи жизни, да и всякой мелочи тоже купил. Смартфоны нынче бесполезные и их продают на вес.

Шел по улице, увидел вывеску «магазин системщика». Ну–ну, посмотрим, что тут у вас. Внутри за прилавком стоял высокий и лысый мужчина, ну типичный работяга кузнец из какого–нибудь фентези. А содержимое лавки соответствует этому образу еще больше. Мечи, доспехи, системные ингредиенты. Я прошелся и тщательно все осмотрел.

— А зелья есть?

— Только на восстановление маны и не выше среднего, остальные стратегический ресурс и принадлежат государству.

— Дайте 6 средних зелий восстановления маны.

- 600 тугриков.

Дальше я еще раз пригляделся к доспехам. Рейтинг защиты у большинства комплектов в районе 150–200, это мало подсказывают новообретенные знания, должно быть не менее 400, а у тяжелой брони защита должна начинаться от 800. Ориентируюсь я, конечно, на 10 уровень. Но один доспех меня привлек. Рейтинг защиты 300, но потенциал для улучшения огромен.

«Черный доспех». Поверх черной одежды прикреплены черные пластины из неизвестного металла толщиной 0,5 мм. Металл закрывает примерно 70% тела. Чувствую, что пространства для творчества с ним будет очень много, его и возьму. Заодно мне приглянулся простой меч 5ого уровня, в нем тоже есть потенциал для улучшения.

— Кислота и замораживающие склянки в продаже есть?

— Да, все системное.

— Возьму 10 того итого + тот доспех и тот меч. — Я указал пальцем, а продавец что–то прикинул и сказал.

- 1500 тугриков.

— Идет… Сами создали доспех?

— Да, я бронник 6 уровня.

— Качаетесь только на крафте?

— Так безопаснее.

— А это что такое красное?

— Душа пламени. эпический ингредиент.

— Ее тоже возьму.

Я разложил покупки по сумкам. Палиться пространственным карманом не буду. Сейчас пойду в гараж и займусь рукоделием, хе–хе. Надеюсь, ничего не взорвется.

«Вы получили статус полезного члена общества в поселении яблоневый сад за полезное участие в его экономике. Вас и ваших товарищей больше не считают тунеядцами».

* * *

Первым делом примемся за лазвинтовку. 40 выстрелов и перегрев на несколько минут и всего 4 ячейки это не дело. Я принялся соединять и обрабатывать батареи от смартфонов. Система советовала, а я делал, рисовал пачками мелкие руны, посылал ману, чертил и оживлял магические потоки, соединял механизмы в одно целое на наковальне. Получились еще 4 ячейки для лазвинтовки, подходящего размера и той же вместимости. Заодно наделал похожих магических батареек, пригодятся. Все по очереди вставил в винтовку и пострелял по стенам. Работает и хорошо. Магия и технологии — две стороны одного целого. И то и другое позволяет манипулировать окружающей средой, просто разными способами. Именно так я себя и оправдываю, делая эти гомункулы. Ну это пока, позже смогу сделать чего получше.

Дальше пришел черед самой винтовки. Облепил ее всю рунами холода. Долго рисовал их. Они должны быть небольшими, да и потоки магии между ними нужно вырезать правильно, иначе все сломается. Кстати, руны активируемые, достаточно послать немного магии, и они будут включаться и выключаться, охлаждая ствол.

«При включении рунической системы охлаждения перегрев наступает в три раза позже, а остывание ствола происходит в три раза быстрее. Большего конструкция пока не выдержит. Повысьте уровень навыков и уровень мастерства оружия чтобы продолжить улучшать данную конструкцию».

Неплохо, теперь 120 выстрелов до перегрева и 180 выстрелов в запасе. Пока мне этого хватит. Потом старые магические конструкции можно стереть и сделать что–нибудь получше, но это потом. Убил на винтовку час. Дальше идет очередь доспеха.

Доспех я осмотрел весьма придирчиво и принялся рисовать руны. Облепил каждую пластину тремя–пятью рунами прочности. Добавил руны защиты от магии, стихий и ментальных атак, распределил их по всей площади доспеха. Теперь уровень защиты должен подрасти значительно. А общая масса, наоборот, уменьшится.

«Черный доспех инженера. Тип брони средняя++. Общая защита 441. Защита от физических атак 25%. Защита от магии и стихий 15%. Защита от ментальных атак 25%. Общая масса комплекта 10 кг. Сила +3, мана +2, ловкость +1. Шанс не получить урона от любой атаки 1%».

Лучше, чем было, 441 это вроде больше, чем 300? Ладно, что там у меня по планам дальше…

3 металлических цилиндра я купил в магазине системы, давно их присмотрел. Совсем небольшие, но от них так и воняло магией. Система сказала, что каждый вмещает по литру любой жидости, магическое сжатие, сами то эти цилиндры меньше моего пальца. Неплохо, но мало. Я облепил их рунами от начала и до конца, обработал на наковальне и влил столько маны, сколько было. Теперь каждый из цилиндров стал еще меньше, а вместительность увеличилась до 10 литров. Отлично, сказал я сам себе и влил в них по очереди: 10 литров топлива, 10 литров криожидкости и 10 литров кислоты. Все 3 цилиндра установил в заготовке ручного механизма, соединил шлангами с трубкой, нарисовал повсюду руны. Механизм будет скорее магическим, переключаться между цилиндрами и вести огонь буду при помощи мысленных команд рунам, их там теперь не меньше сорока и все маленькие и составные. Провозился я с этой фигней часа 3. Столько тонкой работы. Каждую руну правильно нарисуй. Соедини магический поток с деталью, правильно распредели нагрузку маны, да еще и следи чтобы не было перегруза, ведь не каждый предмет столько выдержит. Кто сказал, что магия — это легко? Но результат меня очень порадовал. Получился ручной механизм для ближнего боя, способный наносить 3 типа урона: кислотой, огнем и низкой температурой.

«Песнь льда, пламени и кислоты».

— Это плагиат. Система измени название.

«Не волнуйся, Мартин сейчас слишком занят чтобы подавать на тебя в суд, он уже до 40 лвл докачался».

— Чегооо? Как?

«Хе–хе, так тебе и расскажу, ага, уши развесил. Ладно, будет другое название».

— Я весь внимание.

«Пушка трех стихий. Урон огнем 200–300. Дальность стрельбы 10 метров, емкости хватит на 10 коротких выстрелов или 40 секунд непрерывного огня. Урон кислотой 400–500. Дальность стрельбы 8 метров, емкости хватит на 5 коротких выстрелов или 20 секунд непрерывного огня. Урон криожидкостью 40–50. Дальность стрельбы 8 метров. Емкости хватит на 10 секунд непрерывного огня. Имеет 60% шанс замедлить врага на 50%, имеет 80% шанс вызвать тяжелые обморожения у противника. Имеет 90% шанс вывести из строя вражеское снаряжение, оружие и оборудование. У данного оружия есть бесконечный потенциал развития в выбранном вами сегменте оружие для близких дистанций».

Я встроил механизм в левую руку моего доспеха и решил испытать, для этого вышел на улицу и прогулялся до места, где люди складывают мусор. Залп кислотой разъел несколько мусорных мешков, превратив их в кипящую зеленую слизь. Залп криожидкостью заморозил эту слизь намертво, а залп огнем превратил гору мусора в пылающий и вонючий костер, мешки с мусором сгорали и пропадали с феноменальной скоростью. Мысленно одобрив увиденное, я позволил мусору догореть и залил все криожидкостью, чтобы не было пожара.

Пушка трех стихий говоришь… мне нравится, для первого раза неплохо.

* * *

Я отделил перчатки от комплекта и повертел в руках. Идей как их улучшить было много, но я остановился на электричестве. Почему на нем? Потому что электрического оружия я еще не делал.

Я взял две электробатареи и на наковальне надежно присоединил их к перчаткам, дальше, магией, рунами и отборным матом провел проводки к каждому пальцу, дну и верхней части каждой перчатки. Добротно вложил в это ману и спросил систему почему не сработало?

«Потому что сделано неправильно. Аж страшно смотреть. Плати 130 тугриков и поправлю за тебя».

Я согласился, и схема расположения проводков и рун немного изменились, а батареи увеличились в размерах. Внутри перчатки были отделаны неизвестным мне черным материалом с полной изоляцией.

«Перчатки электрического касания. Урон 30–40. Работает только при прикосновении к противнику. Причиняет сильную боль и имеет 70% шанс парализовать врага если он ниже вас уровнем».

* * *

Впрочем, мое веселье еще не закончилось, из обрезков металла и металлических проводов я решил сделать лук. Не то что бы лук был мне сильно нужен. Но хотелось узнать, что получится. Куски металла скреплял рунами и соединял на наковальне, щедро напитывал маной каждый кусочек. Тетивой послужила обычная леска с удочки, ее я тоже обработал на наковальне, и она стала эластичнее. Сверху и снизу присоединил небольшие батареи и соединил их рунами с тетивой. Посмотрим, что выйдет. Получился черный железный лук, весь в рунах и символах. С 1 основной тетивой и двумя дополнительными. Странный и нелогичный… сказал бы я раньше, но ведь дикарям технологии всегда кажутся колдовством?

«Бронебойный силовой лук инженера. Урон 300–340. Очень высокая бронебойность. Очень высокая скорость полета стрелы. Высокий урон на каждый выстрел. Крайне низкая скорострельность для данного класса оружия. Прицельная дальность 500 метров, максимальная дальность полета стрелы 1500 метров. На каждый выстрел тратится мана. Очень тугая тетива, требуется сила не менее 15 для использования. Каждый выстрел тратит много физических сил и выносливости. Требует частой подзарядки маной».

Своеобразно. Но против одиночной и очень жирной цели само то. Однозначно пригодится.

Вышел на улицу, глянул на село, достал лук, наложил стрелу на тетиву и стрельнул в мусорный бак. Натянуть тетиву было очень трудно, и я прямо почувствовал, как механизм забрал у меня часть маны, словно какой–то вампир. Мусорный бак пробило насквозь. А заодно стену здания за ним, дальше я не смотрел, никого не убил и хорошо, пойду–ка по добру отсюда, пока никто не видел. Не скажу, что сделаю больше пяти выстрелов под ряд, да еще и полностью истощу себя этим. Ладно, в хозяйстве любое оружие пригодится.

* * *

Я покрутил в руках меч, против зомби я бы с таким не пошел, да я и не воин, но время есть, а желания творить еще больше. Рукоятка у него интересная, большая, толстая и внутри есть пустое пространство, туда можно много чего запихать. А еще целых три слота под души.

Обработал его на наковальне как следует, напитал маной. В рукояти 3 места для «потерянных душ». В первое запихнул душу пламени, два других пока будут нетронутыми. Соединил вместе 4 малых батареи и запихал в рукоятку и закрыл там. Проводками соединил батарею и лезвие, нарисовал по всему мечу еще пол сотни мелких рун и потоков маны, как велела система и уровни навыков. Оглядел свою работу.

На вид ничего не изменилось кроме повсеместных рисунков, правда в рукояти светится красным душа пламени. Ну-с, посмотрим на статы.

«Меч огня и молнии. Урон 110–130. Высокая прочность. Добавлен пассивный урон током 20–40 ед. Имеет шанс парализовать противника электричеством если его уровень ниже вашего 40%. Аура пламени (активн.) — активируемая способность. Добавляет 200 единиц урона аурой высокой температуры. Время действия 12 секунд, перезарядка сутки. Большего конструкция просто не выдержит».

Я помахал и повертел мечом, легкий и удобный, на стене остался длинный и глубокий след, а меч не затупился даже на 0,5%.

— Система, а ножны для него сколько стоить будут.

«Гони 300 тугриков».

— По рукам.

В магазине оформилась покупка и в мои руки упали ножны как раз по размеру клинку. Запихав меч в ножны я проверил как они будут смотреться на поясе и положил их в инвентарь вместе с клинком.

— Система, почему ты мне помогаешь?

«Не более чем другим, к тому же ты меня позабавил».

— Это чем же?

«Как ты пыжился с этой винтовкой на дороге, это была умора! Самая неумелая штыковая за последние пару лет. Тебя трижды чуть не сожрали, тебе просто повезло».

— Победителей не судят!

«Вот это настрой, вот это мне нравится! Но больше плюшек пока не жди в ближайшее время, ты и так получил немало».

— Угу, и тебе приятного вечера.

Передо мной валялись 6 пустых склянок зелья маны. Я все их осушил пока делал свои дела. Устал ужасно, дождался возвращения товарищей и приготовился ложиться спать, но не судьба.

* * *

— Не могу я в этом городе, тошнит меня от всего. Ненавижу. — К кому еще Сидорович пойдет жаловаться? Разумеется, ко мне.

— Ну не пойдешь же ты в лес жить? Там сейчас опаснее чем на войне.

— Ты меня неправильно понял, твоими стараниями нас тунеядцами не считают, но это долго не продлится, потому нужно делать что–то полезное. А нужнее всего поселению сейчас что?

— Еда?

— Именно.

— Решил охотиться?

— Да. Говорят, там лесок есть, в паре километров от границы этой… иллюзии. Говорят, там много живности развелось, да и мутантов всяких тоже. Можно их убивать и на мясо пускать, заодно уровень поднимем.

— Насколько там опасно?

— Половина групп не возвращаются.

— Куда лучше, чем на дороге.

— Вот именно. И уровень поднимем и денег заработаем и голодать сами не будем, да еще и не выселят. Будем рассматривать это место как базу, сюда будем возвращаться и отдыхать, а лес для нас работой будет.

— Что там за твари водятся?

— Помимо обычных зомби? Говорят, многие звери в чудищ превратились и очень опасными стали. Но мы то бывалые. Да и на мой уровень посмотри, в лесу охотой промышлял, станешь таким же.

— А эти двое что?

— На отрез отказались пока уходить. Тем более в лес.

— Не понимают что уровень сейчас решает очень многое.

— И правит сильный, да, не понимают. Один по девкам пошел, а другой в подвале закрылся и нечисть вызывает. Оба кучу денег в магазинах спустили. Нет. я не против отдыха, но их же сейчас оттуда не вытянешь.

— Ладно. Сидорович, пусть эти двое пока тут побудут, а мы рванем в лес, уровень бить и добывать пищу. Настоящие добытчики хе–хе.

— Даже мамонты были менее опасными чем эта нечисть! Но мы справимся!

— А ты откуда знаешь про мамонтов? Хе–хе.

— Ха–ха, я не настолько старый. Эх, еще повоюем!

— Так, убери бутылку.

— Я ж 50 грамм только. Это ж традиция!

— Видел я твои 50 грамм. Где 50 там и 500.

— Не преувеличивай, и вообще молодой еще меня учить… Там было 400!

— Да–да, знаю, проходили, я спать, к завтрашнему просохнешь?

— Еще бы. не сомневайся.

Глава 11

Я сидел на 17 этаже на балконе. Внизу подо мной гуляла толпа из пары тысяч низкоуровневых зомби. Кирпич шмякнулся одному на голову и проломил череп. Следующему на плечи свалилась сломанная микроволновка. Не заю кто из них больше сломался, зомби или белый ящик. Следующий кирпич пролетел мимо. Блин. Целых 7 попаданий под ряд, моя великолепная серия прервалась. Придется начинать все заново и побить личный рекорд в 8 попаданий. В этот раз буду кидать гири и гантели, кто бы мог подумать, что они станут лучшими метательными снарядами. Деревянная рама и доски, найденные в кладовке, тоже пошли в ход. Тяжелая доска за раз приложила двоих кусак, отличное начало для серии попаданий.

— Максим, будешь пить чай?

— Буду,сейчас иду.

Мы сидим в осаде в пятикомнатной квартире почти на самом верху двадцатиэтажки. Как мы докатились до жизни такой? Как мы попали в окружение тысяч и тысяч зомби что заполонили район? Хорошие вопросы. Стечение обстоятельств отвечу я вам.

— М–м–м, спасибо, хороший чаек и сахару столько что лопнуть можно.

— Спасибо. — Ответил Федор. А сам пил кофе и смотрел в окно. Он то нас сюда и притащил. Обещал мол легко справимся. Зашли и вышли. Приключение на 20 минут. Хе–хе, конечно, еды у меня в инвентаре предостаточно и можем тут хоть 2 месяца сидеть, но безнадежно отстанем в прокачке.

— Максим, еще один ползун! — Это меня позвал Вася, он как раз сидел у окна и любовался видами апокалипсиса.

— Иду–иду.

Я прицелился из лезерки и дал короткую очередь. Лучи опалили стену противоположного дома и вскипятили мозги ползающей по стенам зубастой твари. Ее голова лопнула как арбуз и тварь упала внизу куда–то в толпу.

Как я докатился до жизни такой? Сейчас расскажу.

* * *

Тук–тук

— Кто там? — Отозвался воробушек чем вызвал наше изрядное охреневание. Кто бы мог подумать, что это птиц еще и разговаривать научится?

— Войдите. — отозвался уже я.

Дверь гаража открылась. Внутрь вошел брюнет лет 25ти, весь в шрамах и с огромным мечом за спиной. Ростом он вышел, примерно 190 см, а по глазам видно, что воевал еще до апокалипсиса.

— Здравствуйте, нужно поговорить.

— Присаживайся. Мы пока чай пьем. Присоединяйся.

Мы вежливо поставили ему чашку и наполнили чайком. Он не отказался и сделал пару глотков.

— Давайте сразу к делу.

— Мы слушаем. — Теперь у стола собрались все.

— Хочу вступить в ваш отряд и предложить этому отряду цель.

— Ого, что–нибудь еще? — Сказал я саркастично.

— Больше ничего. — Сарказма он не понял.

— Покажи хоть стату, а мы посмотрим и решим.

«Федор. Воин. Уровень 14. Классовые способности: иммунитет к вирусу, защита от кровотечения, регенерация. Таланты: прирожденный воин, оружейный инвентарь».

— Недурно. Воин бы нам пригодился.

— Я рад, так вы примете меня?

— Смотря какую цель ты предложишь.

— Ах, об этом… Это золотая жила, огромный супермаркет в районе на окраине города. Кусак там много, но высоких уровней почти нет. Люди оттуда в основном сбежали за город или организовали безопасные зоны. Супермаркет не разграблен, там сразу образовалась толпа и туда никто не проник.

— Откуда знаешь?

— Я был внутри с предыдущей группой, там всех положили, один я вырвался.

— Много надеялись унести?

— Мой приятель был инженером–подрывником. Система дала ему пространственный карман и очень большой. На 13 уровне он стал еще в 3 раза больше. Это была наша тайна, но теперь это не имеет значения. Нас подкараулили на входе живые.

— Все проблемы от живых. — Гневно добавил Миша и я с ним в общем–то согласен.

— Верно. Они тоже положили глаз на этот магазин. Добра там завались, они обстреляли нас из пулемета и рпг, убили инженера и мага. Шум вызвал полчища зомби, вырвался только я один.

— Как давно это было?

— Вчера утром.

— Они наблюдают за магазином круглосуточно?

— Не знаю, но знаю, что с черного зайдем без проблем. Там орда зомби, мы пробьемся, они низких уровней, я убил сотни в одиночку и вырвался. Дошел сюда один.

Мы аж присвистнули. Учитывая его бывалый вид, я почти поверил.

— Ладно, идея неплохая, хотя это и авантюра. Допустим мы согласились, каковы наши действия? Ты продумал план?

— Сначала скажи нам Федор, как ты узнал про нас? — Сидорович оказался мудрее нас всех.

— Хозяин магазина видел, что ты инженер. — Он обращался ко мне. — Не болтать о пространственном кармане с твоей стороны было очень разумно. Ваша команда выше среднего. С моей помощью пробьемся. Содержимое магазина погрузим тебе в инвентарь. Я не смогу вас кинуть, потому что люди с карманами редкость, о них никто не знает, а значит ты мне нужен куда больше, чем я тебе. Я возьму на себя основные риски, могу держать на себе большую толпу и рубиться с ней час без остановки.

— Разумно. Ладно. Я думаю, принять тебя в команду, однако не уверен на счет супермаркета.

— Наша команда работала в том районе, есть несколько безопасных квартир с двойными стальными дверями, там наши базы. Дойдем до одной из них к вечеру. Переночуем, покрошим зомби следующим днем ради опыта и добычи. Ночью пойдем в супермаркет, ограбим его, вернемся на квартиру. Там есть несколько вариантов. Есть лагеря выживших. Есть безопасные дома и дворы, может поселиться там. Выжившие будут с нас пылинки сдувать, даже можем стать там королями.

— Нужно подумать, давайте все обсудим здесь. В присутствии нового товарища.

По правде, воин способный держать толпу это то, что нам нужно, а его план звучит жизнеспособно. Я склонен согласиться на это дело, в апокалипсис ты или рискуешь, или рискуешь позже, но уже на голодный желудок. Остальные немного пообсуждали, но тоже согласились. Больше всего времени мы потратили на обсуждение деталей и тактики, решение было принято.

— Значит обещаешь быстрое приключение, зашли и вышли, 2 дня и мы с набитыми карманами можем жировать целый год?

— Если ты так это понимаешь. Да.

— Хорошо, долго идти до того района?

— Часа два отсюда. Я поведу вас.

* * *

Замах и две головы зомби полетели в кусты. Еще движение и очередной зомби расстался с рукой. Воин крутил своим большим двуручным мечом и с каждым ударом один или два зомби расставались или с жизнью, или с конечностями. Так он в одиночку изрубил сорок зомби и даже не вспотел. Их порубленные и обезглавленные тела тут же начали клевать вороны–мутанты.

Вот это он воюет, толпа ему не страшна. С его силой и уровнем можно просто крутиться с мечом как юла и собирать вокруг себя кровавый урожай.

Следующую толпу ждала судьба предыдущей, их отрубленные головы летели во все стороны. Один из зомби поумнее решил сбежать, но его настигла стрела Сидоровича. Он охотник и потому имеет параметр «меткость», параметр которого у меня нет. С радостью бы его прокачал.

Мы два часа шли по дорогам и кустам, стараясь обходить крупные скопления. Мышь разведывал дорогу впереди, и мы всегда знали где спрятаться и сколько переждать. Из–за этого наше продвижение несколько замедлилось, и мы дошли до окраины района не за два часа, а за три с половиной. Зато мне и пальцем пошевелить не пришлось чтобы обезопасить отряд. Федор в одиночку убивал стаи из сотни зомбаков. Они даже окружить его не могли, так резво он справлялся. Хорошо иметь такого союзника.

Но всему хорошему приходит конец, район заполонили сотни мертвецов и дойти до укрытия без боя не получится, придется пробиваться.

— А может найдем другую квартиру? Зачем нам пробиваться?

— Все равно нам нужно будет идти в супермаркет, а квартира как раз рядом, его даже из окон видно будет.

— Хорошо. Миша! Сколько там примерно зомби?

— Ну может сотен пять, так будем их валить?

— Мутаны есть?

— Ни одного не заметил.

— Тогда за дело.

Мы подошли к краю толпы. Пять сотен мертвецов стояли во дворе. А мы заняли узкую позицию между домами. Если перебьем их, то дойдем до квартиры без проблем. Я громко свистнул, и мертвецы повернули свои мертвые морды к нам.

???

…

У–у–у-у–у–у!

Теперь толпа покойников поползла к нам. Слабые перваки без мутаций. И все равно, их пять сотен. Они могут задавить нас числом, если мы не будем осторожны. Мышь полетел сторожить тылы, а мы начали «бить лвл».

Молотовы и склянки с кислотой полетели в толпу. Каждый из пяти молотовых поджег по 10 зомби, и они сгорели почти сразу. Один из зомби расплавился живьем и развалился на части на моих глазах. Кислота- страшная вещь. Дальше я достал свой самодельный лук и пустил стрелу на полной мощности по толпе. Семерых зомби буквально смело, а восьмой почти лопнул, но и стрела сломалась. Стрела, кстати, была покупная из неизвестного вида алюминия. Лучше поберечь их до появления мутантов.

Мутанты не заставили себя долго ждать. Громила выскочил из толпы и кинулся к Федору, который уже косил зомбаков своим мечом. Я прицелился и пустил стрелу громиле в корпус. На месте его грудной клетки образовался не предусмотренный системой туннель, отчего он тут же завалился и придавил пару сородичей.

Скелеты стали за спиной Федора и рубили мертвецов чем попало, а именно так мы их и вооружали. Все равно их часто убивают, а стал ветераном только один. Скелет–ветеран 8 уровня с двумя мечами крошил зомби и не обращал внимания на все жалкие попытки его схватить или укусить. Пес прикрывал ему спину, а демонолог прочитал очередное заклятие и еще 20 зомби потонули в черной жиже.

Некромант стоял на месте и ковырялся в носу. Ну да, когда на тебя уже 15 скелетов пашут не барское это дело даже из лука стрелять!

Я достал свой лазер и принялся аккуратно стрелять зомби по головам. Лазерные лучи заставляли головы трупаков лопаться. Если бы я еще попадал почаще, но все равно каждый выстрел уходил в толпу и приносил смерть одному–двоим зомби. Я прореживал толпу как мог, делая одну серию выстрелов за другой и заставляя мертвецов валиться без голов или с большими дырками в корпусе.

В конце концов орда зомби закончилась, Федор дорубил последних, а мы присели на лавочку уставшие и немного передохнули. Федор и сам устал и стоял, опираясь на меч.

— Ну, ладно. Пора идти, а то еще нагрянут.

— Ага, пошли.

* * *

Пятикомнатная роскошная квартира приветствовала нас. Что примечательно ни тебе полуразложившихся трупов, ни запаха смерти, ни даже кровавых пятен на коврах. Чисто и цивильно, как будто и нет никакого апокалипсиса. Мы разместились с комфортом, поели и легли спать.

А вот комфортного сна нам не перепало. Орда зомби около супермаркета была и вправду огромная. Тысяч пять стояли и клацали зубами. Но не это меня беспокоило, а то, что к толпе подъехал автомобиль, а затем мы пять минут слышали автоматные очереди. Кто–то пробует толпу на зуб, хочет заграбастать все себе. Впрочем, судя по звукам ничего у них не вышло. Всю ночь тут и там слышались выстрелы, громкие крики людей или еще что–нибудь. Люди сходили с ума как хотели и как умели. И этим не давали мне спать.

* * *

— Никуда мы отсюда не денемся. Пока что

- ******!

Прямо под окнами стояла толпа зомби в несколько тысяч особей. После ночных перестрелок на районе их сюда перекочевало огромное количество.

— Тут каждую ночь такое?

— Нет, только в эту, а что?

— А то, что орда у магазина удвоилась и под нашим домом стоит тысячи три, не меньше.

— Через день разойдутся, бандиты оставят супермаркет в покое и зомби разбредутся большей частью, тогда мы его и возьмем.

— А что за бандиты вообще?

— Они заняли пару домов около школы и саму школу. Там у них база. Отморозки, зэки да дурачье всякое. Грабят и убивают, они же нас у магазина и прижали, заорали в громкоговоритель, сказали это наше добро, и мы вас убьем.

— Так, где говоришь их база?

— Как ты туда доберешься? — Федор удивился.

— Вася, ты уже выкачал птицу–перевозчика до 3 уровня?

— Ага. — Он говорил с набитым ртом.

— Думаешь выдержит двоих? — Я не надеялся, но вдруг.

— Думаю да, одного тебя гарантирую, двоих скорее всего да.

— Залетим к ним в гости. Но вечером. Вдвоем. А день придется переждать.

— Можем выйти во двор и «траву покосить». — Федор красноречиво взялся за рукоятку меча.

— Птицу будем вызывать на крыше, нужно подчистить подъезд и дорогу на верх.

— Вдвоем управимся. — Федор не спрашивал. А еще он точно хотел обсудить со мной план вечерней вылазки

— Думаю да.

* * *

Я подкрался к двум зомби со спины и приставил к их затылкам электрические перчатки.

— Привет. — Они повернули ко мне свои удивленные морды, а я пустил ток и оба умерли за долю секунды. Эх, люблю свои электроперчатки.

Так я и делал. Подкрадывался к зомби и бил током насмерть. В тех случаях, когда они меня замечали выхватывал меч и отсекал головы.

— Там их не меньше сотни, а может уже и больше.

— Сначала просто разведаем, не верю, что у них дисциплина и хорошая охрана. Может взорвем их укрепления и туда нахлынут зомби. У них есть слабые места?

— Да, лучше начать с школы, в ней будет проще всего. И там у них склад.

— Так и поступим.

Еще двое зомби выскочили из приоткрытой двери квартиры, я обезглавил обоих по очереди. Уровень капает, но медленно. Видимо нужно убивать более сильных зомби чтобы продолжить нормально качаться или поставить убийство мертвых на поток.

Большую часть утра мы так и чистили подъезд, пока зомби в нем не кончились. Тех, кто был за запертыми дверями мы не трогали, они нам не интересны. Затем мы вернулись в квартиру, и я откровенно не знал, чем себя занять. Вид тысяч зомби под окном внушал неприятные мысли, и чтобы заглушить их я решил заняться проверенной временем забавой. Швырять им на головы тяжелые предметы. Целую горку тяжелых предметов мы стащили на балкон, и я периодически кидал их до самого вечера. Наверное, пол сотни мертвецов прибил, а может и больше. А еще кучу времени проторчал в системном магазине, прикидывал цены на оружие и материалы.

Глава 12

— Вот это я понимаю гусь–лебедь.

— А то! Знал, что тебе понравится.

Вася прямо раздувался от гордости. А чего удивительного? Если бы я мог призвать такую же летающую кракозябру, наверное, тоже бы гордился собой.

Мы втроем стояли на крыше. Я, Федор и Вася. Последний как раз показал нам свой новый призыв, который он качал каждые два уровня. Перед нами в центре кровавой пентаграммы стояла огромная птица. Вся черная и здоровенная, не знаю даже с чем сравнить, вроде похожа на орла, а вроде и на гуся, чем–то даже на утку. Правда ни у кого из них нет такого жуткого взгляда и острейших зубов в пасти. Тварь смотрела на нас недовольно, мол «мне что, тащить этих двоих на своем горбу»? Спешу ее обрадовать, да! Понесешь нас двоих на своей спине, в описании навыка ведь написано, что ты ездовой призыв, значит будем на тебе ездить и ножки свесим хе–хе.

В том что тварь нас выдержит я не сомневался, вот она какая здоровенная, в комнате не поместилась бы. Мы влезли ей на спину и ее черные перья вздыбились от недовольства. Я попытался вырвать парочку и обломался. А тварь недовольно зашипела. Ой, простите, а так? Я со всей силы дернул за перо и получил.

«Перо темной птицы. Очень редкий ингредиент».

Птица посмотрела на меня налитыми кровью глазами полными ярости и защелкала клювом. Я же лишь улыбнулся в ответ. Ничего она мне не сделает, хе–хе, пока ее хозяин у меня в друзьях.

Тварь замахала крыльями, а мы схватились за перья и стали держаться изо всех сил. Монстр грузно взлетел и спикировал с крыши здания, попутно махая крыльями и набирая высоту. От таких резких перепадов высоты вся моя жизнь промелькнула перед глазами, и я понял, что отмаливать свои грехи буду минимум много лет, потому умирать сегодня мне явно не рекомендуется.

Тварь несла нас двоих над апокалиптическим городом. Даже с высоты в пару сотен метров я видел орды мертвых, марширующие по улицам и редкие огни света в окнах. Похоже где–то еще работает электричество и где–то еще есть выжившие. Горел свет и в школе, куда мы нацелились. Тысячи мертвых окружали здание со всех сторон. Даже отсюда я вижу забитые окна на двух первых этажах и баррикады на входах. Свет горел на третьем и четвертом этаже, а в окнах мелькали тени. Тварь начала снижаться, мы планировали высадиться на крыше, сесть там в темноте и зачистить школу… Если получится, конечно.

Не получилось. Тварь вдруг стала терять высоту, перья посыпались с ее тела водопадом, тушка стала терять связь с этой реальностью и превращаться в дым. Монстр завопил на весь район чем выдал нас с потрохами, привлекая тем самым внимание каждого зомби и каждого бандита в округе к нашим скромным персонам. А дальше монстр окончательно развоплотился, и мы с моим товарищем дружно полетели вниз с высоты не меньше 20 метров.

До падения я лишь успел подумать «вот так вот, бесславный конец в виде лепешки на асфальте»? Земля приближалась, я летел прямо к мусорной куче около забора, зомби в том месте не было, но они были повсюду вокруг. Огонек надежды вспыхнул, вдруг я не разобьюсь? А потом был оглушительный удар и темнота.

* * *

Я открыл глаза, вокруг меня была лишь темнота, а еще что–то мягкое под боком. В душе я понадеялся, что в памяти провал, а лежу я сейчас с однокурсницей в постели и все эти апокалипсисы да зомби нашествия всего лишь сон. Я немного повертелся, и моя рука вылезла на холод.

Выяснилось, что это не сон. а на дворе уже утро. Я лежу в горе пенопласта, картона, целлофана и органического мусора. М-да, я как один французский полицейский, чуть что сразу в мусорку попадаю. И все же это лучше, чем разбиться насмерть и накормить десяток зомби. Над ухом раздаются чавкающие звуки, это кто это там так вкусно завтракает, а со мной не делится, а?

Трое зомби ели насаженное на штыри железного забора тело. Очень знакомое тело, точнее знакомы доспех и меч что рядом лежит. Федор… Его насадило на забор, а зомби его доели. Теперь от него ничего не осталось. Он мертв, погиб такой нелепой смертью. ******! Это же мог быть я! Мне просто повезло!

Где этот поганый демоновызыватель? Подставил нас, куда его курица делась? Я его убью… нет насажу на пику и живого отдам мертвякам!

Вот только убивать его не придется, он уже мертв. В списке друзей он числится как покойник. А умер он вчера вечером, как раз, когда мы и летели. Птица рухнула, потому что призвавший ее погиб. ******!

Так, спокойно. Успокойся, лежи в мягком пенопласте и не психуй! Остальные? Пропали из списка друзей. Чего? Взяли и пропали? Ищи их теперь и свищи! Хорошо хоть все наши вещи у меня в кармане. Но почему они тогда исчезли? Что происходит ******? Нужно вернуться в наше убежище и все обыскать. Может и пойму.

Я решил не психовать. Тем более мои копошения были замечены. Зомбаки вокруг уже шли ко мне, их было много сотен, к тому же бандиты в окнах вряд ли оценят попытку вторжения и у них есть пулемет. Нужно действовать быстро и решительно, иначе мне конец.

Я выскочил из кучи мусора и побежал вдоль забора, на ходу доставая меч. Стрелять из лазера сейчас не следует, он не такой громкий как огнестрел, но все равно шипит довольно заметно, бандиты это услышат и все поймут, потому я ограничился холодняком.

Первый зомби схватил меня рукой через забор и получил разряд тока в морду. Второму я отрубил руку, третьему голову. Перемахнул через забор и побежал подальше от школы. За спиной раздались выстрелы. наверное автомат калашникова, не знаю. Вокруг меня взлетали фонтанчики грязи и валились зомби. Не думаю, что они помочь мне хотели, но именно это у них получилось. В знак благодарности убивать их сегодня не буду.

Мне на встречу кинулся десяток зомби, я ловко орудовал мечом и отрубал им руки и головы, прячась в наступающей толпе от пуль. Зомби вокруг валились, а я так и не получил свой свинцовый подарочек, похоже бандитам пора перестать пить и заняться огневой подготовкой. Я активировал ауру пламени на мече и зомби начали дохнуть еще быстрее, высокая температура на меня не подействовала, но они сгорали живьем от каждого прикосновения моего клинка.

Наконец я пробил себе путь, напоследок угостив мертвяков кислотным залпом и выбежал из двора в соседний, выходя из поля зрения бандитов в окнах. Мертвецы всего района стеклись сюда в поисках угощения. А я ведь совсем не хочу стать обедом, не говоря уже о том, что я не вкусный, совершенно точно.

Потому я бросился к подъезду противоположного здания, на ходу отрубая головы мертвецам, влетел внутрь и заперся в квартире на девятом этаже. Внутри меня встретили два развеселых зомби третьего уровня. Не хочу тут ничего пачкать, потому обоих угостил током и выкинул трупы в окно, прямо на толпу вечно голодных кусак, тянувших ко мне свои руки как фанаты на концерте к своей любимой звезде.

Думаю, бандиты пока сюда не полезут, а мертвецы к вечеру разойдутся. Тогда и смогу добраться до базы и узнать, что там случилось. А пока посижу и немного отдохну, квартирка чистая и уютная.

* * *

Днем в квартире не произошло ничего примечательного, я как любой порядочный человек немного вытер пыль на плите и приготовил себе покушать. Макароны с сыром и колбасой я запивал сладким чаем, а в голове крутились неприятные мысли. Я теперь один, один в этом кошмаре, товарищи скорее всего сгинули, куда теперь податься? В поселения? Так там я очень быстро окажусь в цепях, буду крафтить вещи каким–нибудь главарям бандитов за миску еды. Пока нас всех не сожрут. Нет, буду держаться подальше от живых, мне с ними пока не по пути. Все нужно уметь самому, рассчитывать можно только на себя. Остальные ненадежны или слишком смертны. Тем более с инвентарем я довольно самодостаточен.

И тут меня осенило. Я же мультикласс. Могу и сам стать кем угодно, правда будут дебаффы, но это не худшая цена за почти полную самостоятельность. Ладно, нужно подумать какие классы принять. А там видно будет.

* * *

Вечером я выбрался из здания и один, без разведки, по темным улицам поперся обратно. Все–таки узнать, что случилось мне очень любопытно. Потому я обязан все разнюхать.

Я крался в темноте и прятался в подвалах при малейших признаках большой толпы. Небольшие группы по 10–15 голов разруливал сам. Пара ударов, немного кислоты или огоньку, и они заканчивались. Опыт все капал, и я был не лишком и далек от 12 уровня.

Какой–то хитрый ползун спрыгнул прямо на меня и тут же получил током. Его глаза вылезли из орбит и задымились. Вот это я понимаю сила технологий.

Так я крался и бродил по дворам почти до самого рассвета. Иногда убивая зомби и забирая белые сферы, пока не вышел к нужному зданию.

* * *

Тот этаж разворотило, окна были выбиты и куски бетона валялись на земле. Что там произошло? Толпа зомби разошлась, потому я мог пройти внутрь свободно.

Я поднимался тихо и осторожно. В этот раз достав лазер, готовясь применить его в любую секунду. Редких зомби что я встречал тут же убивал током. Одного не удержался и столкнул в окно. Нечего стоять у открытого окна, тупица! Наверное, такое поведение можно рассматривать как циничное, жестокое и т. д., но других развлечений кроме системных форумов и убийства зомби я пока себе не придумал. К тому же они давно мертвы, это видно даже по их стеклянным глазам и тупым выражениям лиц. Пока думал чуть не прозевал ползуна, тот прыгнул мне на спину и тут же получил разряд электричества, броня спасла от его зубов, иначе быть мне инфицированным.

Я добрался до нужного этажа и застал хаос. Весь коридор был разрушен как будто тут бегало стадо носорогов и разносило стены, и двери и все на свете. Десятки зомби валялись в раздавленном состоянии, валялись так же и поломанные скелеты, и почти съеденные тела бандитов. Что это значит? Что тут произошло?

Я зашел в квартиру, где мы обитали, дверь выбита, а внутри полный разгром. Лежали тела еще трех бандитов. Покореженные и раздавленные. Лежал так же и наш покойный демонолог, его труп никто не тронул, пока что. Пулевые следы и раздавленная грудная клетка. Его убили люди, но потом что–то потопталось по нему сверху, что–то очень массивное. Остатки скелетов валялись тут и там, в стенах застряли стрелы Сидоровича, на полу валялся его лук в разрубленном состоянии. Восстановлению не подлежит.

Я прошелся еще раз, пытаясь восстановить картину событий. Бандиты ворвались внутрь и был бой, бандиты стреляли из автоматов (на свою беду) и на шум приперлась какая–то тварь. Она же уничтожила обе стороны. Тварь очень опасна, и она наверняка жива. Ладно, ловить тут нечего, думаю вернусь пока в Яблоневый сад, а дальше посмотрим.

Как и в большинство планов в этот жизнь внесла свои коррективы. За моей спиной раздался злобный рык, а я медленно повернулся, уже зная, что там увижу.

Огромное паукообразное чудовище, состоящее из тел зомби. Настоящий гомункул из трупов с 10 ногами и огромной зубастой пастью. Настоящий монстр, настоящий кошмар! Творение японского художника для хоррор–манги, не иначе! Оно смотрело на меня двадцатью глазами и оценивало, насколько я вкусный.

«Пожиратель плоти. Гомункул. Нежить. Уровень 25. Способности: дальний прыжок. Стальная паутина. Тихое перемещение. Чувствительный слух».

Поток кислоты я отправил твари прямо в ее глаза добавив после этого залп лучей. Лазер я выкрутил на полную мощность и отработал тварь сколько успел. Монстр завизжал и кинулся на меня, но я ушел в бок, отбежал в сторону и бросил в нее обе самодельные бомбы что у меня остались. Раздался оглушительный взрыв и меня отбросило назад ударной волной. Тварь потеряла три ноги и ей разворотило брюхо, но она не умерла.

Монстр снова кинулся на меня, пока я приходил в себя, я лишь пустил ему в морду криожидкость и снова отскочил в сторону. Тварь разнесла стену и влетела в соседнюю квартиру. Я выбежал в коридор и решил бежать не вниз, а наверх. На крыше быть может мне удастся столкнуть ее или как–то обмануть. А внизу она точно меня выследит. Я бежал и просто отталкивал с пути зомби, встречавшихся на лестнице, сейчас не до них, мои ноги несли меня наверх. Я обернулся и увидел, что тварь преследует меня, давя на ходу мертвецов и снося железные перила. Я бросил на лестницу за собой молотов и выбежал на крышу. Тварь это задержало, но ненадолго.

И вот мы стоим на самом верху, тварь лишилась почти всех глаз и трех ног. Она обгорела и была изъедена кислотой. Ее пасть злобно скалилась и из нее текла слюна.

Я открыл огонь, и она рванулась ко мне, я снова отскочил в сторону, похоже этот монстр совсем неуклюжий, лучи делали в нем глубокие кровавые дыры, а последние три молотова заставили ее полыхать синим пламенем. Тварь вопила и крутилась, из ее задней части в меня полетели сгустки паутины, но я снова уклонился (не зря вкладывался в скорость), и ответил лазером. В этот раз выцеливал конечности, удалось отстрелить еще две ноги, теперь она рухнула на землю и не смогла подняться. А я лишь менял энергоячейки и всаживал в нее один поток лучей за другим. С жутким криком, оповестившим всю округу тварь умерла.

«Парам–пам–пам. Поздравляю! Вы убили высокоуровневую тварь с рангом особенный. Вы в праве собой гордиться! Ваш уровень повышен до 14. Продолжайте находить особо опасных существ и убивайте их ради опыта и добычи. За убийство тварей эпического ранга и выше предусмотрены особые перманентные бонусы».

Из твари выпали две легендарные сферы. Обе светились золотым цветом. Я открыл обе по очереди.

«Некромант (легенд.)» и Талант: «Мультикласс».

Чего? У меня и так есть мультикласс, куда мне еще один такой же?

«При повторном использовании таланта вы получите его особую версию. Мультикласс+ позволяет вам взять три класса, получить за это особые бонусы и уменьшить штраф за несколько классов».

Я забрал награду, нашел пустую квартиру и принялся читать и думать.

«Мультикласс+. Штраф за три класса уменьшен с -40% опыта до‑20%. Вы не сможете развить навыки второго и третьего класса выше 6 из 8 уровней, но все они будут вам доступны. Вам будут доступны подклассы и специализации всех трех классов».

Хорошо, я разломал эту карточку и получил мультикласс+. После этого сломал карточку легендарного некроманта и легендарного оборотня что пылился у меня в инвентаре.

«Максим. Уровень 14. Классы: инженер апокалипсиса, некромант, оборотень. Подкласс не выбран. Таланты: Мультикласс+, мистический питомец. Способности: алхимия для чайников, шар света, кинетический удар».

— Что ты говорила про подклассы?

«На уровне 13 вам стали доступны подклассы. Подклассы инженера: подрывник, призыватель, боевой маг, вместительный карман, собиратель кринжа, стрелок–эксперт…»

— Подробнее о вместительном кармане.

«Расширяет ваш пространственный карман в три раза. С каждым уровнем он растет в три раза быстрее».

— Отлично, беру.

«За выбор трех классов вы получаете бонусные очки навыков 5 штук».

Я раскидал их между скелетами и призывом летучего мыша, а также вложился в трансформацию тела и «погребальный звон». Не знаю точно, что дают последние два, но я слишком устал чтобы разбираться с этим сегодня.

Я запер квартиру и забаррикадировал вход, завесил шторами окна. Одно очко навыков я не потратил. А ведь я ничего не вложил в мистического питомца, про которого благополучно забыл. Потому сейчас и потратил на него очко навыка.

Ничего не произошло. Питомец не появился. Поддавшись какому–то внутреннему чувству, я достал из инвентаря деревяшку, бывшую когда–то старой оконной рамой и положил ее в железное ведро и поджег. Огонь весело загорелся, только вот пламя было не обычного цвета, а зеленого.

Из пламени на меня посмотрело лицо, рот нос и глаза были на месте, а всего остального не было. Какое–то нематериальное существо с телом из пламени и лицом подобным человеческому.

— Это еще что за… Ты кто такой? — Моему удивлению не было предела.

— Я дух огня. — Ответил он и положил деревяшку себе в рот, довольно жуя ее как палку колбасы.

«Дух огня. Уровень 14. Призрачный питомец. Основные типы урона: огонь. Хозяин Максим. Всеяден, но предпочитает древесину».

— Что, раньше призвать меня не мог? Я весь заждался в лимбе, когда узнал, что у меня есть хозяин.

— Извини. — Все что я выдал от удивления.

— Извинениями сыт не будешь, давай что–нибудь сожжем?

— Завтра. Я хочу спать.

— Хорошо, я тоже.

Огонек потух, а в моем интерфейсе появилась иконка призываемого питомца.

Глава 13

— Молодой человек, это общественное место, здесь нельзя спать.

Что? Чего? Не понимаю. Мои глаза открылись… удивлению не было предела.

Я лежу на лавке, вокруг ходят люди, семьи, женщины, дети, старики. все гуляют, кормят птиц крошками хлеба, дети веселятся у фонтана, обливая друг друга водой и валяя дурака, в общем счастливо проводя свое прекрасное детство. А я полулежу на лавке, под головой лежит моя ветровка, слишком теплая для этой погоды, я скомкал ее и подложил под голову перед сном. Надо мной стояли двое людей в форме и с дубинками, они не злились, скорее улыбались.

— Может у вас солнечный удар? Хотите воды?

— Спасибо, нет, не нужно. Я пожалуй пойду.

— Как знаете. — Полицейский пожал плечами, и они с напарником отправились дальше.

Я протер глаза и не смог им поверить. Все такое натуральное и живое, детский смех, веселье, даже белка что внаглую села на мою лавку и забрала лежащий на ней орех. Нет никакого апокалипсиса, никаких зомби, есть только яркое солнышко и выходной день в центре города. Я встал и прошелся, любуясь картиной и успокаивая нервы. Люди гуляли, улыбались, радовались жизни, делали фото, гуляли за ручку, гладили животных. Нет никаких забот и проблем есть только здесь и сейчас, короткий отдых в это воскресное утро перед трудовыми буднями.

Я покопался в кармане и нашел деньги. Кошелек ломился от купюр с большим количеством нолей. Такие я держал в руках довольно редко, а мелких монет было вообще выше крыши. Я купил минералки в ларьке, молодая продавщица жизнерадостно мне улыбнулась, таких улыбок я не видел давно. Не видел с тех пор, как пришла смерть. От этой мысли стало грустно, я решил не думать о плохом, пусть это сон, пусть это обман, иллюзия я не буду думать о подобном. Все что простой человек может сейчас это плыть по течению.

Я шел по парку и любовался разноцветными клумбами, изящными беседками и зеленью вокруг себя. Некоторые люди приветливо улыбались мне, какой–то мальчуган даже поздоровался, я никого из них не знаю, потому промолчал. Привычки любезничать с прохожими у меня нет. Кто–то из них показался мне смутно знакомым, но я отбросил эти мысли. Я лишь продолжал идти по парку в направлении набережной, когда услышал музыку.

Дедуля лет шестидесяти пяти красиво играл на гитаре, на голове у него красовался берет как у какого–то художника или деятеля искусств старой школы. Его не молодые пальцы ловко перебирали струны на гитаре создавая прекрасную мелодию. Чудесная музыка успокаивала мою душу, мысли перестали бегать наперегонки, я забыл обо всем, лишь стоял и слушал первоклассную игру на гитаре, иногда любуясь солнцем.

Мне не жалко было бросить ему в коробку самую большую купюру из тех, что я нашел в кошельке. Он заслужил, а учитывая, что это сон я бы мог отдать ему и все. Кто знает, может ему эти бумажки принесут пользу. Он перестал играть, приветливо улыбнулся мне и поставил гитару рядом, а потом открыл бутылку воды и чуть–чуть отпил.

— Спасибо, молодой человек. Вы очень щедры.

— Не правда, это вы очень щедры, никогда не слышал, чтобы кто–то играл так хорошо, да еще в парке, вы как будто вкладываете в музыку всю свою душу.

— О, благодарю вас, спасибо.

— Вы заслужили. — Дальше мне стало неловко, не знаю, что еще сказать незнакомцу, а дед был расположен к беседе. Он предложил мне присесть рядом, я так и сделал.

— Каждый получает то, что заслуживает, в конце концов. Вот и я получил то, что заслужил. Я потерял все что имел, заслуженный музыкант, где я только не играл в старые времена, эх… Но я не жалуюсь, нет, не подумайте обо мне так, я доволен своей судьбой. Она куда легче вашей.

— А вы много знаете… Наверное вы рациональная часть моего разума что не дает мне покоя даже когда я сплю.

— Я не часть твоего разума, но ладно, не надо об этом, это пустые разговоры, я испортил эту прекрасную картину и помешал тебе наслаждаться отдыхом.

— Кто вы?

— Твое второе я.

— Ложь.

— Я говорю правду.

— Тогда да, сейчас нет. Даже ваша правда скорее недосказанная полуправда. Вы недоговариваете, это не многим лучше лжи.

— Сообразительный малый. Хочешь я еще тебе сыграю?

— Вы пришли сюда не для этого.

Последние тени улыбки исчезли с его лица.

— Сейчас ты можешь только плыть по течению. А я могу только бренчать на деревянном инструменте.

— И все? Но что–то же должно быть? Хоть что–то я могу сделать?

— Ты один из узников, бесконечных миллиардов узников тюрьмы. Тюрьмы древней и ужасной. Тюрьмы из которой нет выхода. Конечно, есть те, кто находят лазейку, но надолго они не уходят, их всегда настигают и их судьбе не позавидуешь.

— Я должен узнать больше, иначе как мне понять, что делать? Расскажите мне все.

— С чего ты взял что я не просто сон в твой голове?

— Я никогда раньше вас не видел, нельзя увидеть во сне незнакомца. — Хотя я не уверен в этом, но похоже аргумент был засчитан.

— Ха, молодец, подкованный малый, и раскусил меня, но знать правду тебе еще рано. Опережая твой следующий вопрос скажу, что не сообщил тебе ничего нового, все это ты знал и так, просто оно не лежало на поверхности твоего сознания, ты забыл об этом в круговороте жизни и смерти. Забыл так же, как забывают все.

— Вы говорите почти загадками.

— Давай я сыграю тебе еще раз, твою любимую. Нет нужды знать лишнее. Я обещаю рассказать тебе больше, когда ты будешь готов. — Он достал гитару и принялся играть на ней дальше не принимая возражений.

Я не стал спорить, а просто слушал. Дед все играл и играл свою чудесную мелодию, мелодию что я никогда не слышал прежде.

— Вы еще придете? — Спросил я со смутной надеждой.

— Ха–ха, а я и не уходил…

* * *

Глаза открылись, я повертелся и встал с кровати, постель вся была в поту. По ощущениям я не отдохнул ни на грамм, хотя по часам видно, что ночь прошла, а на дворе уже утро.

Первым делом после завтрака я призвал своего летучего мыша и поднял четверых скелетов, вчера я был слишком уставшим для этого, а дело это не простое. Первого отправил на разведку, вторым выдал куски арматуры и поставил охранять квартиру. Сам же принялся делать порох и попутно готовить себе завтрак.

Я не забыл бандитов, засевших в школе, на закате их ждет от меня подарочек. Моя маленькая месть за то, что чуть не подстрелили. План очень простой, нужно лишь 4 скелета и взрывчатка. Больше от меня ничего не требуется. А пока могу походить около дома, поубивать низкоуровневых, заработать опыта.

С фармом опыта сегодня все шло прекрасно. Четыре скелета легко ловили зомби из ближайшей толпы и тащили ко мне, зубастые сородичи не обращали внимания, а сам кусака часто шел добровольно, ничего не понимая. От меня требовалось только тюкнуть очередного по голове и сбросить в яму, выкопанную во дворе моими костяными подручными. Трупы разлагаются и страшно воняют, не хочу, чтобы запахи разложения преследовали меня по возвращению на мою временную базу.

После пятидесятого покойника глубокая яма была давно переполнена до краев. После двухсотого рядом выросли две кучки трупов, ожидающих захоронения, ночью скелеты закопают их всех. Назову их бригадой «работящие кости». Кушать не просят, зарплата не нужна, стачки не устраивают и Ленина не читают, чем не идеал любого русского работодателя?

Порох был готов, и я собрал две техно–магические бомбы способные разрушить те хлипкие баррикады что бандиты собрали на входе в школу. Первый взрыв уничтожит оборону у входа. Второй пробьет брешь в стене с противоположной стороны школы через 20 минут после первого. В первый раз в современной истории кто–то будет идти в школу с радостью. Скелеты могут отходить от меня сколь угодно далеко, а я могу смотреть их глазами и командовать. Надо было сразу брать некроманта.

Два десятка белых сфер что я добыл давали только зелья малого исцеления и маны. Впрочем, мана мне пока не нужна, запас я поднял порядочно и на жизнь хватает, теперь нужно вложиться в другие характеристики, например в скорость и ловкость. Как показала жизнь они очень нужны.

К закату количество убитых зомби перевалило за 500, а я дошел до середины пути к 15 уровню. Завтра я его уже возьму, а после расправы над бандитами по одному расчищу толпу у супермаркета и заберу свою добычу. Вынесу все подчистую и поселюсь где–нибудь на невзрачной окраине, или вообще в глухой деревне. А пока бригада скелетов копала ямы и готовилась хоронить трупы.

* * *

POV Санек Жбан

Мы с пацанами как раз сидели и чилили, пили кофей и ждали своей очереди развлекаться с пленницами. На всю группу из 50 челов в школе было всего 3 автомата и один армейский пулемет, уже без патронов, а еще рпг с последней ракетой. Вояки делиться добровольно отказались, потому мы их и порешали, а дальше только и делаем что пытаемся до супермаркета дотянуться. Сидит там какая–то белая мразота и держит при себе толпу в пять тысяч рыл. Не дает нам поживиться сволочь, но мы ничего, своего часа дождемся. Всех прочих охотников уже отвадили, в основном пулями. Рано или поздно мы соберем силы и захапаем то, что принадлежит нам.

Парни играли в карты, а я решил отнести чаю в термосе дозорному, Мишке Шиле, с которым нас кум вместе прописал, да так три года и жили. Я прошел уже половину пути, когда услышал громкий хлопок и не поверил своим ушам. Это что же, наши последний выстрел с рпг потратили? Вот криворукие, на кого? Я уже бежал к посту друга и только тогда расслышал вопли и выстрелы на первом этаже. Я бросился к лестнице и спустился в холл первого. Баррикада была сметена, а в свободный проход прошли полчища зомби. Десяток братков пытались охладить им пыл табуретками и системными битами. Я выхватил свой системный меч с пояса и бросился им на помощь. Мы рубили их как могли, но зомби все перли и наседали. Половину наших уже сожрали, одного оплевали кислотой, и он растворился заживо, став зеленой булькающей лужей на полу.

Черт! Зубастый красный урод подрал мне руку, я теперь обращусь! Что же делать? Я рванул на склад, бросая своих на произвол судьбы. На лестнице встретил братков, строящих баррикаду, но они ничего не сказали, знали куда я бегу и почему. Только бы успеть!

На складе я перерыл аптечку и нашел заветную склянку с желтой жидкостью. Выпил ее залпом. Вкус был отвратительный и соленый. Я видел, как друзья, укушенные мертвыми, пили из такой же и не обращались, а раны быстро заживали. Я подождал 5 минут и ничего не изменилось, раны не затянулись, а кожа посинела, в висках стучала кровь и из носа текли черные сопли. Я решил спросить систему почему не сработало.

— Система. почему я не выздоровел?

«Уринотерапия не лечит от вируса зомби».

— Чего? Не понимаю. Че за мутки. Какая терапия **** я умираю!

«Не умираешь, а обращаешься, приятных перемен»!

Перед тем как мозг отключился, а изо рта обильно потекли слюни я успел вспомнить что правую руку пахана недавно покусали, но он так и не стал мертвым. Всем сказал, что это его способность, ага как же, я ему сразу не поверил, вонючий лживый ублюдок!

End of POV

* * *

Скелеты справились на ура. На бредущую в толпе фигуру в черном плаще и со свертком никто не обратил внимания, а очень зря. Оба взрыва произошли по расписанию. Впрочем, второй был объективно не нужен, толпа мертвецов тогда заполонила уже весь первый этаж, а бандюки с трудом держали лестницу. В тот же момент один из них обратился у них в тылу, да не в простого зомби, а сразу в бегуна. Он подрал четверых, что тащили товарищам патроны и бутылки с зажигательной смесью. В общем школа пала, на очереди два дома этой группировки, но с ними сложнее, там сотни людей и больше оружия, потому займусь ими потом.

Этой ночью мне не снились сны и постель не была мокрая от пота. Я встал, позавтракал и повторил предыдущий день. Скелеты рыли ямы и таскали мне зомби по одному, с той лишь разницей что брали их у супермаркета. Времени это занимало вдвое больше, а потому копать моим бесплатным работягам в этот раз пришлось вдвое меньше. Справедливо что и я получил вдовое меньше опыта.

Вечером я отправил скелетов обыскать все квартиры, а мыша осмотреть их из окон. Выяснилось, что в доме все еще есть две живые семьи. Они жили на 12 и 13 этаже. У обоих много запасов, потому могут сидеть и «ждать помощи». Знаете, как говорят американцы? «Помоги себе сам». Не то чтобы я был фанатом их поговорок, но это именно тот случай. Люди этого пока не осознали и уже если честно им уже поздно вливаться в апокалипсис. По улицам бродит куча сильных мутантов, которых человеку первого уровня не убить. Тем более кухонными ножами и ножками от табурета. Когда закончится еда эти люди выйдут наружу и умрут. Лезть к ним со своей помощью я пока не буду, тем более она им не нужна.

Электричества больше не было. Почти сразу после него исчезли газ и вода. Из–под крана не текло больше ничего, даже крохотной грязной струйки я не добился, только пара капель и конец, так во всех квартирах. Мы официально и окончательно вернулись в первобытность, найди пещеру, убей медведя, добудь самку, сну–сну, обаумрите в тридцать от тяжелой жизни или клыков хищников. Неплохо, неплохо, очень заманчиво. Только вот я не хочу так жить.

Я насыпал в тарелку детских хлопьев и залил молоком. Знаю, что еда не для взрослых, но голод не тетка и сахара в новом мире больше не будет. потому я наслаждался каждой ложкой и считал каждый грамм пищи. По моим подсчетам если питаться скромно моих запасов хватит месяца на три. Неплохо? Нет, этого очень мало, а мой новый инвентарь не заполнен даже на треть.

Вечером делать было нечего, потому я плотно закрыл шторы, зажег свечу, найденную здесь же, и принялся читать первую попавшуюся книгу. Огонек весело горел и покачивался от потоков воздуха, света вполне хватало для чтения, но глаза напрягались.

— Что, интересная книжка? — Пламя стало зеленым, и я рассмотрел в нем два белых глаза и безгубый белый рот моего «питомца».

— Нет не интересная, предложишь сжечь ее?

— Как ты догадался?

— Очень просто, ты хочешь есть.

— Тогда дашь мне ням–ням? — Он радостно потер руки и уставился на мою книгу в ожидании.

— Книги для того, чтобы их читать, а не сжигать. Дам тебе другое.

Я встал и выбрал на полках шкафа пару «книжек» в стиле «Успех легко и просто», «Позиция доминантного самца», «Как заработать миллион за неделю».

— На, этот хлам весь твой.

Я сложил их перед ним стопкой. Дух попытался дотянуться до «книг», но ручки у него оказались совсем коротенькие и он жалобно посмотрел на меня. Тогда я открыл первую, нарвал страниц 50 и стал протягивать ему страницы по одной. Он комкал их и отправлял себе в рот, довольно пережевывая одну за другой. Так мы и сидели где–то пол часа. Я читал, а он весело жевал бумагу, становясь больше и сильнее. Его пламя согревало не только тело, но и душу, приятно быть не одному, даже если твой собеседник эфемерный огонек свечи.

— Кстати я так и не выбрал тебе имя.

— Можешь выбрать любое.

— Снежинка.

— Ну вот за что? Беру свои последние слова обратно. Что угодно, но не снежинка!

— Тогда огонек.

— Хорошо. Просто и со вкусом. Гораздо ближе к моему характеру чем имя что дал мне прошлый хозяин.

— И какое имя он тебе дал?

— Непослушный поджигатель!

— Хм… У тебя есть привычка сжигать что–либо без приказа?

— Мой прошлый хозяин был очень плохим, называл меня джином и боялся… как огня!

— Я спрашивал не об этом.

— Нет, у меня нет такой привычки. — Он как–то очень быстро ответил и виновато отвел взгляд. Словно нашкодивший подросток.

— Верно. Теперь у тебя ее точно нет. Но обещаю, что на голодном пайке сидеть не будешь, в ближайшем будущем придется сжечь очень много и очень многих. Увы, это реальность нового мира.

— Я понял тебя, босс. Кстати, хочешь расскажу каким я был?

— Я слушаю.

— Я был ростом c пятиэтажный дом и мог сжечь целый лес за одну ночь.

— Впечатляет.

— А еще могу дать тебе бесплатный совет. Ты слышал о контрабандистах? — Я отрицательно покачал головой. — Это существа что торгуют в обход системного магазина.

— Почему тогда система не накажет их?

— Формально они не нарушают правил, а значит все по закону. Рано или поздно они здесь появятся, так всегда бывает. Их магазины похожи на черные сферы с приглашающей надписью на местном языке. Внутри тебе ничто не угрожает, и никто не сможет тебе навредить. У них можно купить что угодно, даже то, что система не продает в своем магазине, даже то, что здесь не выпадает и никогда не выпадет.

— И где мне искать такой?

— У меня отличный нюх на них, я тебе скажу если они появятся в городе.

— По рукам, буду очень рад с ними поторговать. Кстати, как они выглядят?

— Настоящий их облик загадка, они или прячутся, или принимают облик местных.

— Весьма разумно.

Мы болтали еще пол часа о всякой ерунде пока свеча не начала подходить к концу. Когда она почти потухла я пожелал огоньку приятных снов и сам пошел спать. Скелеты уже похоронили всех зомби в ямах, а заодно принялись рыть ямы на завтра. Завтра цикл повториться, и послезавтра, и даже после.

Глава 14. Арка 2: да здравствует король!

Уже на второй день такой жизни я понял, что нужно все кардинально менять. Нет, тюкать зомби по голове и закапывать их трупы — это конечно эффективно, но, как и любой великий правитель я обязан сделать этот процесс автоматическим, максимально выгодным и не требующим моего персонального участия. И тут я вспомнил что я как инженер могу делать ловушки и получать 100% опыта за убийство зомби ими. Как раз из последнего мутанта что я убил выпал синий кристалл.

«Кристалл–батарейка. Вмещает большое количество электрической энергии».

Отличная находка, идея пришла сама собой. Я срезал линии электропередач, тока в них уже нет совсем, частично снял резиновую изоляцию с проводов и подсоединил к кристаллу. Провода наполнились электричеством. Севшая на них ворона превратилась в обугленные бесформенный кусок плоти. Кристалл заряжал лично, своей магией и матом. Не знаю, что из этого повлияло больше, я всегда верил, что русские электрики в своей работе пользуются шаманством и матюками в равной степени.

Линии электропередач просто разложил на земле, и протянул около дома и вдоль всего двора, подсоединил каждый провод к кристаллу и готово. Не знаю какая там сила напряжения, но первый же зомби превратился в обугленный мешок с костями и рухнул замертво прямо на провода. Пришлось отключить мою «электросеть» чтобы она не работала в холостую сжигая труп и приказать скелетам убрать тело.

Дальше все пошло само собой и без моих усилий. В этот раз скелеты не тащили подопытных по одному. Выяснилось, что на свежую говядину зомби реагируют так же, как и на человечину, Один скелет с кусом мяса подбегает к толпе зомби и ведет ее за собой к неминуемой смерти. Зомбаки получают свой разряд тока и тут же отправляются на тот свет. Как только партия готова скелеты достают провода из кристалла и убирают трупы. Мертвых по–прежнему закапывают в ямы. Ямы эти кстати необходимы, на сжигание уйдет лишний бензин, а вот закапывать это быстро и бесплатно. К тому же их скелеты скоро сослужат мне верную службу, таких преданных трудоголиков как нежить еще поискать.

Схема была отлажена и отработана, а мое участие не требовалось совсем, косточки и так знали, что делать, а я иногда наблюдал за ними из далека. Теперь нужно приготовить подарок бандитам. Они держат два дома на той стороне района, нужно выразить им мою глубокую симпатию. Думаю, пяти сумок, нагруженных бомбами, будет достаточно. Думаю, разнесет половину дома, и мертвецы со всего района соберутся к ним в гости.

Пока скелеты пахали как нежить и набивали опыт своему обожаемому господину, я готовил бомбы и даже не заметил, как получил 15 лвл. Мне дали 3 очка характеристик. Вложил одно очко в летучих мышей, одно в скелетов и одно в «восприятие вервольфа». Обоняние, зрение и слух немного улучшились. Немного это значит действительно немного, но разницу я заметил сразу же, да и в темноте стал лучше видеть. Скелетов тоже стало больше, за одно единственное очко навыка их стало не 4, а 12, а летучих мышей стало не 1, а 3 сразу. Похоже я развиваюсь быстрее чем мой товарищ некромант, ныне без вести пропавший. Думаю, это связано с легендарным статусом моих классов, а мой инженер вообще межмировой, это на одну ступеньку выше легенды.

Трех мышей я отправил обшаривать окрестности в поисках бандитского наблюдателя за супермаркетом, а скелетов начал готовить к операции по подрыву логова бандитов. План прост, скелеты в черных плащах ночью сложат сумки со взрывчаткой на углу дома, взрыв хорошенько тряхнет здание, а нахлынувшая орда покойников отрежет их от внешнего мира, тогда им станет не до меня.

Мыши нашли наблюдателя, он был один, сидел в комнате с едой и рацией, смотрел на магазин из противоположного здания. На глаз здесь метров 150, а у меня как раз СВД и 7 патронов к ней в инвентаре, нужно опробовать. Я достал винтовку, приял удобное положение, прицелился в бандита. Он выполнял свои обязанности откровенно халтурно, выглядывал редко и смотрел невнимательно, я бы мог прошмыгнуть незамеченным у него под окнами. Такие ленивые работники нигде не нужны. Стоило ему высунуться в как я произвел выстрел. Его тело вывалилось в открытое окно и упало с девятого этажа прямо в голодную толпу. В апокалипсисе увольнение выглядит именно так. Странно, я убил человека, но ничего при этом не ощутил. Тоже самое что и грохнуть зомби, абсолютно все равно. Похоже я уже привык к новым реалиям, к тому же я никогда особо не любил человечество, кроме отдельных личностей, разумеется, родителей например. Люди сделали мне много нехорошего, но сейчас вспоминать об этом я не намерен.

Я вышел во двор чтобы лично проконтролировать вечерние работы. Теперь уже 12 скелетов усиленно трудились, рыли ямы и траншеи. Я справедливо предположил, что зомби рано или поздно пройдут через электричество и тогда нужно найти способ их замедлить. Я приказал «костянам» вырыть три траншеи с глубиной: метр, два и три и шириной в половину от этого. В первой неуклюжие покойники поломают ноги, во второй руки, а в третьей шеи. Лопат едва хватило, нужно озаботиться этим в будущем.

Мои земляные работы не остались незамеченными, в окнах я замечал аккуратно выглядывающих людей. Заметив мой ответный взгляд, они тут же прятались. Ну да, а какое еще впечатление производит человек в черной броне, командующий скелетами кроме страха? На контакт пока они не идут и это хорошо, ели начнут клянчить что–либо я могу стать очень грубым. Не в моих правилах кормить бездельников и трусов.

* * *

Ночью скелеты доставили смертельный груз прямо к логову бандитов, на них даже не обратили внимания хотя их заметили наблюдатели на крышах. А уже через пять минут произошел колоссальный взрыв. М-да, я немного перестарался со взрывчаткой. Целый подъезд схлопнулся, просто развалился как карточный домик, а взрыв было слышно, наверное, во всем районе. К утру там уже стояла толпа в 20 тысяч мертвецов, они сплошной стеной мертвой плоти окружили то место. Теперь бандитов можно не бояться, они надолго изолированы. Осталось понять почему толпа покойников не уходит из супермаркета.

Утром я отправил мышей облететь весь супермаркет и выяснить что там творится. Пять тысяч зомби никак не хотели расходиться, а в магазинчике мебели сидели двое белых зомби–интеллектуалов. Они развалились на дорогих диванах и играли в карты. Генералы армии нежити убивали время играя в покер и дурака. Похоже им приказали охранять стратегическое место, и они это и делали. Все продукты кроме круп, макаронов и консервов уже давно испортились и воняли не хуже, чем зомби. И все равно там есть чем поживиться и этой еды мне хватит надолго.

Тем временем мои скелеты уже вышли с ночной смены на дневную, отдых им по контракту не положен хе–хе, и принялись закапывать заранее заготовленные заряды взрывчатки в углах двора. Жестяные банки, начиненные поражающими элементами и самодельной взрывчаткой, взорвутся, кстати, только по моей мысленной команде. Не то чтобы эти взрывы остановят толпу зомби, но на людей впечатление произведут. Против них эта ловушка и предназначена, мне на баз любопытные не нужны.

Тем временем ко двору приперлась большая толпа из трех сотен зомби, вот и испытаю свою новую систему обороны. Я нарочно вышел на крыльцо дома и помахал покойникам рукой, попивая чай. Это придало кусакам много мотивации идти ко мне в гости…

Опыт полился рекой, зомби умирали от тока десятками и сотнями, когда кристалл разрядился лишь 50 зомби был в живых. Они же и увязли в траншеях, где их благополучно добили скелеты, удары лопат и кусков арматуры поставили точку в этой «битве». Еще пара таких толп и возьму 16 уровень, а скелеты уже ходят вторые и третьи.

Пока костяны хоронили эту партию, перетаскивая тела и готовя ямы уже в соседнем дворе я обдумал свои следующие шаги. Мыши уже обнаружили мирное поселение из трех больших домов и безопасного двора. Можно рискнуть и поторговать с тамошними обитателями, у них почти нет оружия и выглядят они как стадо оборванцев кто с чем. Угроза от них не большая, а возможная выгода огромна.

* * *

Как хорошо, что зомби страдают стадным инстинктом. У них настоящая мания ходить большими толпами. Это значит, что многие улицы выглядят пустыми, а большие толпы легко вылеживают мои маленькие разведчики. Я брел один по пустым улицам в направлении выживших, три дома, значит их там несколько сотен. Наверное, еды у них мало, зато тугриков накопили немеряно.

Конечно, если они не захотят торговать, а захотят меня ограбить у них может даже получиться, я все–таки один, скелетов оставил на своей временной базе, решил не пугать народ лишний раз. Я как раз проходил мимо спорткомплекса, судя по баррикадам и заколоченным окнам внутри тоже есть выжившие, но к ним я сейчас стучаться не буду. Если что предложу торговлю им.

Я дошел до тех самых домов, где поселились выжившие, на это ушел почти весь день. Все соседние дворы и дороги усеяны трупами зомби, почти у всех проломлены черепушки, значит работали самодельным оружием. Система в основном подсовывает мечи. Окна в домах заколочены, арки и подъезды завалены баррикадами из мебели. Из окон на меня с любопытством смотрели люди. Один даже целился из системного арбалета, возникло резкое желание засунуть ему этот арбалет куда поглубже, людей я все–таки не очень люблю. А когда в меня целятся не люблю еще сильнее. Я стоял у самой большой баррикады, перекрывающей въезд во двор, на ней уже закопошились люди.

— Эй ты, кто такой и зачем пришел? — Меня окликнул голос мужика лет за сорок.

— Просто выживший, хочу поторговать. У вас есть золотые тугрики?

— Не похож ты на торговца у тебя даже сумки нет!

— Я вас удивлю. — И достал из пространственного кармана двигатель автомобиля. Зачем я его туда запихал? В хозяйстве все пригодится, у меня еще и мебель там и куча бытовой техники.

— Хорошо, заходи.

— Безопасность обещаете?

— Обещаем.

Сбоку баррикады исчезла колючая проволока, проход открылся, и я смог войти внутрь. Меня приветствовал десяток вооруженных абы чем людей. Грязных и уставших, разных возрастов и национальностей. Некоторые смотрели с любопытством, некоторые голодными вороватыми глазами, некоторые с надеждой.

— Пошли со мной, я провожу к коменданту. — Сказал мужчина лет 30. Я молча кивнул и пошел за ним.

Мы шли по безопасному двору между зданиями, здесь повсюду были могилы, люди хоронили своих родных в песке и ставили деревянные кресты. Интересно как они спят с видом на кладбище из окон? Рядом мужчины выносили распиленные деревья и кустарник. Другие мужчины распахивали землю рядом, а женщины копошились в этой самой земле, их руками каждый свободный метр плодородной почвы засаживался семенами.

Молодые парни сколачивали баррикады и делали оружие, бывший военный с медалями, но слишком молодой для ветерана вов, скорее всего афганец, командовал «новобранцами», что учились обращаться с системным оружием и ходить строем. Выше четвертого уровня я здесь никого не видел, большинство все еще перваки.

Меня завели в подъезд и проводили на самый верхний этаж, там я увидел железную дверь и две квартиры, объединенные в одну. На двери висела бумажка «комендант». Хе, я бы написал «главгад» или «мочальник», даже в апокалипсисе есть начальство. Чует мое сердце если он рискнет что–то требовать я его прямо тут и грохну, а заодно всех, кто станет на пути. Начальство я терпеть не могу еще с тех пор, как ходил на подработки летом будучи студентом.

Меня завели внутрь, квартира и вправду была роскошная, отличный ремонт, шикарная мебель, аквариум с рыбками, которых сейчас кормила красотка в белом платье. Меня провели в большую комнату, оборудованную под кабинет, там за широким столом сидел человек лет сорока пяти в черном костюме, а за его спиной стоял воин 8 уровня. Начальник не был ни худым не толстым, ни старым, ни молодым, в глазах читалась легкая усталость и страх.

— Присаживайтесь, прошу вас. Желаете закурить? — Начальник говорил вежливым тоном, но я уже видел и знаю такой тип людей. Вежливость ничего не стоит. А попробовать грохнуть меня они могут в любой момент.

— Спасибо. — Ответил я и сел. Начальник, буду называть его так, закурил и сделал максимально серьезное выражение лица.

— С чем к нам пожаловали?

— Хочу торговать. Говоря более конкретно, у вас есть золотые тугрики?

— Да, у нас есть немалый запас этих монет, что выпадают из зомби. Вы можете нам что–то продать или просто наводите мосты? Я не вижу у вас с собой никакого товара.

— Товар есть. Просто вы его не видите, могу продать самодельное оружие и немного еды. За еду возьму очень много, за оружие умеренно. Так же можем договориться на определенные вещи, что вас интересуют, я доставлю их если хорошо заплатите. Кидать меня не советую. — Я достал из кармана внушительную самодельную бомбу, их это кажется впечатлило, учитывая, как округлились их глаза.

— Мы будем обмениваться с вами честно, нет нужды в насилии. — Бомбу я все равно не убрал, а положил ее на стол, отчего тот жалобно заскрипел.

— Может ты уберешь ее? — Воин вмешался, он был немного старше меня и гораздо более широким в плечах, а еще говорил очень дерзко и высокомерно.

— Я возможно ваш последний шанс купить еды, так что завали *****. — Я решил не играть в вежливость со всяким быдлом, возомнившим о себе неизвестно что. Начальник посмотрел на него с укром и тот недовольно заткнулся, ситуация явно не исчерпана, но он пока помолчит.

— Прошу прощения за поведение моего племянника. Жизнь нынче тяжелая, мы многих потеряли.

— И потеряете еще больше. не надо давить на жалость, у меня ее нет. Вы и два месяца не протянете, особенно если не научитесь разговаривать. — Я снова посмотрел на урода, тот отвернулся, как бы делая вид что меня тут нет.

— Вы сказали, что можете продать нам продукты.

- 20 пачек макарон и 10 пачек риса меняю на 2 тысячи тугриков.

— Что? Но это очень много.

— Хо–хо, цены только вырастут, вы смотрели сколько стоит еда в системном магазине? — По его глазам я понял, что смотрел. — За меньшее не отдам. Учитывая размер вашей общины, вы накопили много денег, эта сумма для вас даже не особо большая.

Начальник смотрел на меня недовольным взглядом.

— У нас… — Я перебил его.

— Дети голодные? Собак съели? А я вот видел у вас кошачий лоток в комнате, животных держите? И это сейчас? Не надо мне жаловаться. Даже если начнете есть друг друга я не скину цены. — Начальник откинулся в кресле, перебирал пальцами и думал.

— Ну хорошо. Но вы продадите нам вдвое больше еды, за 4 тысячи соответственно и… Я хочу сделать поставки постоянными, вы сможете приходить к нам каждую неделю чтобы продать еду? Мы будем платить, никто не посмеет напасть на вас, вы можете оставаться у нас сколько хотите, мы предоставим вам квартиру. Уже вечер, вы, наверное, устали, можете переночевать у нас.

Сделка состоялась. Я убрал бомбу и выложил под их удивленные взгляды оговоренное количество еды и получил свои 4 тысячи тугриков. Предложением переночевать у них я воспользовался, мне дали ключи от квартиры, но от сопровождения я отказался, дойду сам.

Я шел по улице под удивленные взгляды обывателей, человек в черной броне и с невидимым уровнем вызывал интерес. Люди были явно голодные и уставшие, некоторые были на грани срыва, другие, наоборот, пытались всех подбодрить. Группка людей играла на гитаре, неподалеку десятки людей молились у самодельного алтаря, группка пьяных алкашей пыталась буянить, пока молодые системщики не угомонили их всех полицейскими дубинками по кумполу.

У меня шептались за спиной, на меня смотрели удивленно, а я не обращал внимания. Ко мне дважды подбегали дети и просили еды, видимо их надоумили родители. Я и так продал слишком много, не могу больше ни делиться, ни продавать, но им знать не обязательно. Я просто прошел мимо попрошаек, их судьба не в моих руках, и я отнюдь не добряк. На входе в подъезд ко мне даже попыталась приклеиться «красотка», ну, по ее мнению, красотка, конечно же. Я никогда не был фанатом здоровенных силиконовых губ, явно содержанка потерявшая папика, очень старалась завязать со мной знакомство, даже тыкнулась грудью мне в спину и зашептала на ушко, но я стоически прошел мимо. Кормить еще и бесполезный рот я не буду.

Я вошел в квартиру, надежно запер дверь, перетащил с кухни холодильник и установил прямо вплотную к двери. Летучие мыши влетели через окно. Им я приказал вести наблюдение всю ночь, чтобы никто не пролез ко мне незамеченным. Я проверил всю квартиру на ловушки или иные сюрпризы, нашел подслушивающее устройство и просто раздавил его и выкинул в окно. Спать я лег на кухне, в спальном мешке, хотелось забить все окна досками от ползунов, но внутрь двора они не пролезут (на крышах охрана) да я еще и устал. Весь день шел сюда, потом еще и переговоры вел. Пора спать, я обдумал планы на завтра. Может среди местных найдутся толковые специалисты в чем–нибудь кроме ублажения папиков и попрошайничества, таких людей можно взять к себе, но все опять упирается в еду. С такими мыслями я и отбыл в царство морфея.

Глава 15

Нет больше газа, потому пришлось отказаться от нормальной готовки. Я сделал себе бутербродов с маслом и сыром и неплохо позавтракал. В этом апокалипсисе такой едой могут похвастаться немногие. Я размялся, сделал легкую зарядку и решил возвращаться на базу. Во дворе немного пообщаюсь с местными, может среди них найдутся ценные кадры.

Я вышел из подъезда, вокруг было подозрительно много людей, большинство сделали вид что как бы шли мимо или оказались здесь случайно, но я их быстро раскусил. Дети и женщины явно собирались попрошайничать или предлагать мне что–нибудь из того, что мне не нужно. Увы женщина на мой взгляд даже до апокалипсиса не была чем–то особо ценным, на улицах их много, а теперь она сама по себе не стоит почти ничего, стоят только ее навыки. Мне нужны бойцы, обладатели уникальных навыков или классов типа «целитель», «алхимик» и т. д. Из собравшихся людей никто не соответствовал этим требованиям, потому они меня не интересовали. На встречу мне вышел простоватый мужчина. На вид фермер средних лет, случайно оказавшийся в городе. Он вежливо протянул мне руку, и я пожал ее.

— Борис, очень приятно.

— Максим. Что вам нужно? — Мой вопрос был не вежливым и ввел окружающих в легкое замешательство. Всех кроме Бориса.

— Им чего надо не знаю, а я предлагаю выпить, готов поделиться последними новостями и хочу услышать тоже самое от тебя. Все честно.

Борис мне подходит, он как раз из тех людей кто знает все и обо всех, к тому же он на вид простачок. Идеальный информатор кто бесплатно выложит мне все необходимые сведения. Борис проводил меня в беседку под недовольные взгляды всех остальных людей, на них я даже не посмотрел.

Пил в итоге Борис один. Я не пьющий, а в апокалипсис ходить пьяным это смерти подобно. Мы разговорились, и он охотно стал делиться сведениями об этом месте.

— Как все началось так депутат Виктор Игнатьевич всех организовывать стал. Всех из хат достал, кого надо силой, а кого уговорил. Заставил двор и дома от нежити очистить, а потом мы построили оборону и заблокировали входы, ни один с тех пор не пролез. Потом он еду всю в одном месте собрал и стал выдавать порциями, в зависимости от того, чем занимаешься. Он же посылал группы грабить магазины, довольно успешно и потому еды первую неделю хватало, но потом выяснилось, что у нас очень много детей и женщин, их тоже кормить надо. Еда начала быстро заканчиваться, сейчас порции стали совсем крохотные. Все люди голодные ходят. Кто может землю пашет. Говорят, может чего и вырастет на этой земле, только ждать этого долго. Некоторые голодающие выкапывали посевную картошку и семена, так их за это высекли, даже детей.

— Жестоко, а кто исполнял наказание?

— А депутат наш, комендант тобишь, при себе лучших бойцов держит. У них уровни до десятки доходят, они его власть сторожат, а к зомби суются только если их мало, и они под окнами. Вот так уровень и набирают. Все у него на харчах, едят досыта и власть его сторожат. А наши люди только и рады ему подчиниться.

— Порции вчера вечером выросли?

— Нет, наоборот уменьшились. А завтрака сегодня вообще не было.

М-да, ну и гнида этот Виктор Игнатьевич, мог бы накормить моей едой почти всех, но он еще туже затягивает пояса, дает людям самый мизер, а сам содержит прикорытников, любовницу и кота с рыбками. Типичный политик. Человечество никогда не изменится, и он типичный его представитель.

— Спасибо за сведения, Борис. Теперь твоя очередь задавать вопросы.

— Ну это, простой у меня вопрос! Где там наша армия? Где полиция? А то летал вертолет говорил с этого… матюгальника чтоб сидели все по домам и ждали эвакуации, что нас всех спасут. Может оно не везде так? Может только у нас зомби?

— Сомневаюсь, что спасут нас и что есть еще эта армия и полиция. С экипой мертвых военных теперь бандиты бегают, а с дубинками полицейских теперь ваши охламоны порядки наводят. — Я кивнул в сторону молодчиков с резиновыми дубинками, идущими бить зомби и качать лвл.

— И то, верно, значит помощи ждать неоткуда?

— Это по всему миру происходит, теперь каждый за себя… хотя так всегда и было, просто мягче.

— Эхх, за павших, да за наше хозяйство. — Он опрокинул еще стопарик и закусил последним огурцом.

— Борис, а ты не знаешь, есть у вас тут люди с магией например? Ну целители, алхимики или может другие особенные?

— А что, хочешь людей себе набрать? Кормить будешь? Если дашь еды за тобой здесь любой пойдет, да побежит даже.

— Меня абы кто не интересует и кормить буду, да. Нужны люди работящие, без лишних замашек и понтов, желательно с уникальными классами, есть такие?

— Я выясню! Выясню, не вопрос. Даже соберу их всех вместе тайно, никто лишний не узнает, но не за так.

— Ладно, дам тебе три банки тушенки, давай сумку и никому ни слова. Комендант не должен узнать! Меня интересуют целители, опытные рабочие, люди с редкими навыками и классами. Едой обеспечу, у меня есть безопасное убежище.

— Да понял я все, сделаю, чай не дурень… это, а меня потом возьмешь?

— А что ты умеешь?

— Да как это что? Я же тракторист и аграрий. Я все умею делать что должен уметь нормальный мужик, все.

— Хорошо, если через неделю соберешь команду я возьму и тебя. Учти, ******* меня не пытайся, я могу прогнать если меня обманули, могу пулей наградить слишком наглых и дерзких. На моей земле я хозяин и все мне подчиняются, и ты тоже будешь.

— Яволь мой генерал! — Он радостно отсалютовал. — Я за такие харчи тебе бригаду непьющих рабочих найду, да и магов и кого захочешь, хоть луну достану. Здесь разные люди есть, можешь на меня положиться!

Вот так мы и разошлись. Довольный Борис побежал себе в квартиру строить заговоры, а я без лишних слов проскользнул через баррикаду наружу. Заинтересованные во мне попрошайки меня так и не поймали.

* * *

Я проверил сообщение от системы, у меня уже середина 16 уровня. Не удивительно, скелеты поставили убийство зомби на поток, а на похороны у них ушел уже весь соседний двор. Скоро все эти покойники встанут под мои знамена в виде скелетов и с криками «Хайль король Максим» пойдут чистить улицы от неугодных.

По пути я заглянул в строительный магазин. Редким кусакам я проломил головы большим молотком, найденным здесь же. Всяких вещей я загрузил в инвентарь порядочно, доски, плиты, кирпичи, цемент, инструменты. За ними пошли дрели, пилы, лопаты (наконец–то), кувалды, гвозди, каски, колючая проволока и многое другое.

Обчистив магазин, я заглянул в аптеку и набрал лекарств. Мертвая заведующая была против, но я ее успокоил, тем же молотком. За ним был магазин электроники, почти весь разграбленный. Телевизоры, колонки и прочее не представляют для меня особого интереса, но их детали могу мне пригодится, к тому же синие кристаллы можно в теории присоединить к любому прибору. Потому я захапал все что осталось, инвентарь мой теперь бездонный, туда много влезет, могу себе позволить.

В магазине охоты и рыбалки осталось только пара удочек и комплекты одежды. Ее я тоже сложил, мою будущую армию живых и мертвых нужно экипировать как следует. Заодно забрал кассовый аппарат и всю мебель из подсобки, забрал даже манекены и куски старой мебели. В хозяйстве все пригодится.

В общем возвращение домой затянулось и пришел я ближе к ночи. Скелеты вежливо отключили электроловушку и я мирно прошел домой и рухнул без сил. Спал я снова без сновидений, во сне обдумывая мой будущие шаги.

* * *

Утром я вышел во двор и застал моих скелетов за работой. Уровень уже приближался к 16. А значит скоро дело пойдет намного быстрее. Я прошел с инспекцией вдоль линий обороны, думая, что еще тут выкопать и как применить колючую проволоку и прочие недавние находки. И тут мои раздумья были прерваны.

Из моего дома вышли две семьи, те самые что сидели взаперти. В первой были мужчина и женщина средних лет и их трое детей, два мальчика и одна девочка 14–16 лет. Во второй был еще более полный набор, двое стариков, двое взрослых и пятеро детей, трое девочек лет 5–10 и двое парней 16–17.

Скажу честно. От их поведения зависит все. Лишние голодные рты мне не нужны, а если будут клянчить или качать права могу и упокоить на месте. Я не особо терпелив, да и доверять им причин у меня нет. К тому же они все бесполезные перваки.

Однако они сделали правильный выбор, все разом мне поклонились. Синхронно и довольно низко, даже старики и дети. Выглядели они как японцы перед начальством, раболепные и ко всему готовые. Я занял выжидательную позицию, пусть говорят первыми, посмотрим, что они скажут и как. Мои скелеты тоже прекратили работать и внимательно следили за людьми, готовые бросится в атаку в любой момент. Первой заговорила женщина средних лет, голос у нее был очень мягкий, как у доброй мамочки.

— Мы очень благодарны вам за защиту, вы многое сделали для нас, а мы даже не сказали вам спасибо. Увы нам нечем вам отплатить, но мы хотим помочь вам в том, что вы делаете.

Они явно мялись, желая сказать вполне определенную вещь и жутко этого стесняясь.

— Мы много чего умеем, заборы ставить, строить, чинить, ремонт делать. Мы будем трудиться не покладая рук, можем ямы рыть, все что вы скажете.

Ясно. Сговорились, отрепетировали речь. Сейчас по моей реакции поймут, что не особо нужны и начнут давить на жалость, детьми и стариками трясти, например.

— Мы сделаем для вас все чего захотите, мы не нахлебники, мы можем работать в обмен на еду, мы работали всю жизнь. — Я хранил молчание, умышленно накаляя обстановку. Сколько не пытался не смог выдавить ни капли жалости. Вот такой я человек.

— Сжальтесь, наши дети голодают, мы пытаемся заработать хоть кроху хлеба не ради себя, ради них.

Ой блин, хватит, жалость у меня атрофировалась, причем в основном еще до апокалипсиса, эти жадюги живут не в обычных квартирах и еды там было припасено порядочно, даже сейчас они выглядят чистыми и с иголочки. Наверное, всю жизнь грабили людей на кредитах или еще каким–то способом и плевали на таких как я, а теперь помогите им. Первое желание было упокоить их всех и в яму, но я переборол его. Они могут быть мне полезны, моя нежить не бесконечная и мне понадобятся смертные прислужники.

— Значит так народ, вы сидели в уютных норах и реалий нового мира не понимаете. Я вам объясню. Кто не сражается тот не ест, все просто. Видите, вот этот дом — я указал пальцем на соседний. — Там тоже есть такие же, как и вы домоседы. И в соседнем и в том, и в другом. Вот ваше первое задание, зомби там немного, идите и уговорите всех выживших служить мне. Пообещайте им что–нибудь если придется, важно чтобы они вышли и выслушали меня. Всех живых соберете у этого подъезда в 7 вечера. Там я подробно опрошу каждого кто что умеет, и кто чем занимался. Отберу тех, кто будет полезен и возьму на службу. Тех, кого возьму буду кормить 1 раз в день, кто будет выпендриваться или оспаривать мою власть получит пулю, сразу говорю. Тут не демократия, с слишком дерзкими или умными, не знающими своего места у меня разговор короткий, станут скелетами и будут пахать до конца вечности… Вопросы есть? — Они закивали головой мол нет, мы поняли.

В итоге они взяли самодельное оружие и со всей отдачей пошли выполнять мой приказ. Я приставил к ним мыша для скрытного наблюдения, ели они что–то скрывают я должен знать об этом сейчас. Но они ничего не скрывали и даже не шушукались. По очереди подходили к каждой квартире и выясняли есть ли кто живой. Зомби там и вправду было мало, а живых даже больше, чем я полагал, многие слышали мою речь через открытую форточку, потому выходили сами.

Этот день я тратил на планы по взятию супермаркета. Эти белые. Насколько они умны? Можно ли отвлечь их, оттянуть часть сил? Можно подстроить нападение, выжившие попытаются проникнуть внутрь, а затем резко отступят по заранее продуманному маршруту, это оттянет часть зомби, но что делать с остальными? Забрать остатки еды оттуда жизненно важно, теперь у меня появятся люди, которых нужно кормить, даже если раз в день, то нужно.

Я разбирал находки, циркулярные пилы, да и набор колюще–режущих инструментов всех видов меня очень порадовал. При прямых руках и моем классе из них можно собрать много устройств для зомби геноцида, было бы желание и время. До вечера я разбирал лут, готовил обед в кастрюле на открыто огне, ничего умнее я не придумал. Побеседовал с огоньком, который дал мне пару советов как грамотно управлять рабами. А он просек фишку, мухаха.

В 7 вечера перед крыльцом дома собралась толпа. Ну как толпа, я насчитал 37 человек, из них мужчины от 16 до 60 лет всего 11 человек, остальные старики, женщины и дети. С бойцами будет туго, но в целом работать есть кому.

Только я вышел на крыльцо при почетном карауле моей неживой армии все голоса притихли. Я нарочно одел шлем чтобы моего молодого лица не видели, если кто начнет возмущаться моим главенством, в особенности из–за моего возраста я просто пристрелю его на месте. Я прочистил горло и принялся громко говорить.

— Итак, слушайте внимательно, ибо повторять не буду. Мне нужны рабочие и солдаты. Те, кто будут работать и сражаться. Я тут главный, халявщики и бездельники мне не нужны, тот кто не найдет способ быть полезным мне не нужен. Те, кто согласятся служить мне получат еду и защиту, а также будут обязаны выполнять любые мои приказы. Те, кто не захотят мне служить могут быт свободны, я никого не держу. Те, кто рискнут оспорить мою власть будут изгнаны или убиты на месте. У меня есть привычка стрелять сразу и без предупреждения. Сразу говорю, что излишней добротой и человеколюбием я не страдаю, даже зомби добрее меня. Вопросы?

Они помедлили, пошушукались, решали, что сказать.

— Как к вам обращаться?

— Максим. Можно начальник или просто босс.

— Вы возьмете всех?

— Всех, кто найдет способ быть полезным.

— Мы согласны.

— Согласны. — Раздалось из задних рядов.

По толпе прошел ропот согласия. Похоже они все решили идти мне на службу.

— Если среди вас есть люди, обладающие системными навыками, классом, предметами и т. д. Подойдете ко мне после этого разговора. Если среди вас есть военные, строители, ученые или обладатели уникальных навыков тоже самое, я побеседую с каждым.

— А вы дадите нам еды? — Из строя подала голос девочка лет 10ти.

— Первый раз дам вам еду завтра вечером, после того как выполните свое первое задание. А первое задание просто и очевидное: вы должны обезопасить это место, уберите все трупы из этого дома и соседних, строите баррикады из мебели на входах во двор. Ройте траншеи на границах двора, скелеты покажут, что где и как копать, поможете обезопасить и вычистить это место. Все понятно?

— А инструменты дадите?

Я вывалил перед ними лопаты из магазина, 20 штук. Их глаза расширились от удивления, для них эти вещи появились из ниоткуда. Я довольно наблюдал за их реакцией.

Люди быстро разобрали инструменты и самоорганизовались, одни отправились копать, другие выносить тела и грузить их в ямы, третьи строили баррикады. Скелеты показывали, как и что делать, а люди их даже не боялись. Мои разведчики облетели всю округу, но крупных толп не заметили, пока нас никто не тронет.

Я присел на свой любимый стульчик перед моими укреплениями и принялся мирно попивать чаек смотря как работают мои неживые и теперь живые слуги. Ко мне подошли всего четверо. Видимо представителей полезных нынче профессий очень мало. Все четверо мужчины от 25 до 45 лет, где–то так, все на вид работяги.

— Ну рассказывайте, какими уникальными навыками обладаете. — Как раз, когда я говорил на провод наступил одинокий зомби. От удара током он станцевал веселую джигу на месте, а его глаза лопнули с громким звуком «чпок». Все четверо взрослых мужиков аж поежились от такого зрелища. Очень удачная демонстрация моих навыков.

— Здарсте, босс, по профессии мы все четверо строители. — Дальше они называли свои имена, краткую историю жизни. Но мне это было не интересно, если проживут достаточно долго тогда я потружусь их запомнить.

— Что с остальными людьми?

— Мы опросили всех, системных вещей и навыков ни у кого нет.

— Кто–нибудь что–нибудь умеет?

— Есть врач, но она пенсионерка, бывшая медсестра. Есть доктор, доктор наук и стоматолог. Еще есть бывший полицейский и военный контрактник, а так никого особенного и нет, от юристов, экономистов и прочих сейчас нет толку, даже домохозяйки больше нужны чем они.

— Понятно, у вас есть идеи как укрепить двор еще лучше?

— План с ямами довольно неплохой, но в идеале следовало бы построить высокий забор. Зомби если не видят человека, то просто проходят мимо.

— Забор говорите? А материалы есть?

— В подвале валяется все необходимое, вопрос наличия рабочих рук и времени. — Я молча кивнул в сторону работающих людей и скелетов.

— У нас есть все необходимое, преступите к строительству как можно скорее.

— Мы вас поняли, ну а пока идем работать.

Так и прошел день, люди убирались, копали и укрепляли свое жилище. Как только огородим место от покойников система выдаст нам статус поселения выживших, а дальше появятся соответствующие плюшки.

Глава 16

Я все–таки сжалился над народом и на следующее же утро выдал им еду. Банки с консервами, пакеты с крупами, мясо. Люди обрадовались и кинулись все это готовить. Приятно смотреть что они сами организовываются и без моего вмешательства. Женщины развели огонь и принялись жарить мясо, варить супы в котлах на открытом огне. Мужчины приносили дрова и помогали чем умели, дети бегали и дурачились, даже старики как–то повеселели.

Я использовал остатки электропроводов чтобы опутать часть подходов ко двору. Купил у системы второй кристалл и была готова еще одна электроловушка для фарма опыта. Люди уже рыли глубокие траншеи, куда периодически сваливались зомби, их добивали там же, это оказалось просто и «зомбибоязнь» у большинства уже прошла. Рабочие ставили высокий жестяной забор между домами, все трупы во дворе уже собрали и похоронили. Мои скелеты показали чудеса невербальной коммуникации, объясняя народу что нужно делать.

К середине дня двор уже удалось обезопасить и огородить, к вечеру жестяной забор и баррикады закрывали почти все проходы, лишь в двух местах красовались ямы и мои ловушки. Все подъезды на случай прорыва тоже укрепили баррикадами. После этого люди ринулись заколачивать окна, ползуны не должны туда пролезть. Конечно, из скелетов сторожа получше чем из людей и дежурить на укреплениях будут они.

Система признала за нашим двором статус «безопасной зоны», а хозяином был указан я. Название я пока не придумал и предложил людям придумать его самим. Чему они в целом обрадовались, в особенности дети. Так же я провел подсчет запасов пищи и понял, что в следующие две недели их нужно пополнить как следует, иначе содержать людей станет невыгодно и даже невозможно.

Целые дни я тратил на производство взрывчатки, готовясь устроить большой подрыв супермаркета, иначе как расчистить такую толпу я не знаю. Опыт порядочно капал мне и от создания вещей, и от смерти зомби на моих ловушках. Теперь я стал 16 лвл, очки навыков вложил в скелетов, навыки инженера и восприятие оборотня. Слух и зрение стали еще острее, скелетов у меня теперь 20, а взрывчатка получается быстрее и проще.

Пока готовил взрывные подарочки мои неутомимые слуги вырыли пару хороших волчьих ям со стальными штырями на дне. Вырыли их в стратегических местах, напротив наших слабых мест. Прикрыты эти ямы плохо и человек их легко увидит, а вот для зомби такая ловушка крайне неочевидна, потому уже через пол часа ловушки были переполнены и неутомимые кости пошли «собирать урожай» из десятков тел.

Тем временем в специальной кастрюле на спиртовой горелке я готовил новые ужасные смеси для моих зубастых друзей. Навыки инженера эксперта по отравляющим веществам и способность алхимия сплелись воедино, давая удивительные результаты.

«Отрава для зомби (эпич.). Вызывает сильную мигрень, дезориентацию, апатию и потерю аппетита. Может вызвать неспровоцированную агрессию по отношению к сородичам (15%), желание отправиться в отпуск (25%), а также желание завести щенка (20%). Время действия 16 часов. Шанс летального исхода 0%».

Неплохо, давно я уже не орудовал отравляющими веществами, но отравить такую орду все равно не хватит. Конечно, можно просто ликвидировать белых, и толпа сама разойдется, но куда она пойдет? Мы же совсем рядом, сюда они и ломанутся и будет их пять тысяч. К тому же если толпа начнет расходиться могут проявить себя другие, доселе неизвестные группы выживших. Они могут оказаться сильными, даже сильнее меня.

Потому я решил осторожничать, набирать людей, укреплять оборону. Пока что.

* * *

Этим вечером я снова сидел в кресле и читал при свечах. Огонек, мой духовный спутник, весело пожирал один лист за другим и делился со мной мудростью правителей востока. Лекция о Хаммурапи сменилась историями о Сулеймане, Тимуре, Конфуции и т. д. Вот блин огонек–востоковед попался. Причем огонек не стеснялся чавкать и уплетать листы один за другим. Этой ночью я отправлю его сжигать трупы зомби, хоронить их больше негде.

Этот вечер отличался от прочих тем что я послал летучих мышей в дальнюю разведку. Они улетели в соседние районы. Раньше так далеко они от меня не отходили, и я даже почувствовал ослабевание нашей связи. Все–таки отправить их в другую страну не получится, но этот город они обследуют полностью,если понадобится.

Я сидел за книгой и с нетерпением ждал результатов. Приказ был один — искать людей. Свет в окнах, например, много мертвых зомби, шум, любые признаки жизни. У мышей острое зрение и слух. Если там есть живые они их найдут.

И они нашли. Нашли очень интересную компанию в высокой монолитке на самом последнем этаже. Группа молодых людей, отгородила себе весь этаж. Их было десять, четверо какие–то воины–оборванцы, 5 молодых женщин и их лидер. Одет он был в блестящий белый доспех явно системного происхождения, на голове у него были длинные роскошные светлые волосы и лавровый венок. В руке он сжимал длинный меч двадцатого уровня легендарного ранга.

«Роланд. Уровень 15. Лидер».

М-да. Весь обвешанный системными предметами и оружием он руководил своей общиной по феодальному принципу. Его четверо воинов почти не имели снаряжения, а все добытые сферы относили ему не вскрытыми. Лидер держал все системные вещи у себя в загашнике, там же держал еду, которую он распределял. Что касается женщин то они были рабынями, не смеющими пикнуть против его воли и слова. На некоторых следы побоев, он явно принуждал их развлекать его по ночам, не двусмысленно говоря, что будет если, ослушаются.

Иными словами нарцисс, жестоко подчиняющий людей своей воле. А ведь он не так уж и далеко живет и легко может позариться на мою вотчину. М-да, мы вернулись в веселое средневековье. Его люди могут быть мне полезны, но не он сам. Он сам угроза похуже зомби, и я должен разобраться. Придется убить его, даже пытаться вербовать не буду. Этот ублюдок из таких что поступил бы со мной еще хуже. Завтра загляну к нему, нужно «пообщаться». Будем считать это феодальной склокой.

* * *

На следующее утро я решил идти на дело и причем без лишних свидетелей. Со своими подданными я еще знаком не очень хорошо. Строителя по имени Михаил я оставил за главного. Ему же выгрузил запасы еды на двое суток и часть инструментов, с приказом все распределить и пустить в дело. Сам же я взял с собой всех скелетов, проверил оружие и пошел знакомиться с соседями.

Толпы зомби я со знанием дела и хорошей разведкой обошел. А одиночек убивали мои скелеты. Толпа из 20 штук — это внушительная сила, а когда у них в руках инструменты с вырезанными мной рунами и моей магической заточкой их можно и против 200 мертвяков выпустить, они справятся. По дороге я сливал бензин из машин, где он еще остался. Обворовывал квартиры, брал все под ряд, прекрасно понимая, что моим людям это пригодится, даже ковры и детские присыпки забирал, даже кошачью еду.

Я так увлекся мародерством, ой, простите, лутингом, что профукал момент. Самовлюбленный лидер и четверо его воинов покинули свое убежище, явно срисовав моего летучего мыша и правильно все поняв и направились в мою сторону. Они вышли из подъезда и пешком пошли в моем направлении. По дороге нарцисс пару раз продемонстрировал свои навыки фехтования на зомби. Обезглавить четверых кусак одним идеальным ударом это талант. Жалко, что этот ублюдок не признает чужой власти, я бы с радостью взял его к себе.

Мы встретились в пустом дворе. С одной стороны стоял он и его свита. С другой я и моя. Мы молча смотрели друг на друга. Он коварно улыбался мне. Его улыбка, наверное, должна растапливать женские сердца, а вот мое сердце лишь запылало праведным гневом. Он ведь понимает, что я пришел его грохнуть, так чего лыбится?

— Друг мой, нет нужды в насилии, в это непросто время мы можем быть друзьями, а не врагами. — Его идеальный голос взбесил меня еще больше, это же явно системные навыки и класс, сам он, наверное, был очкастым прыщавым задротом с заячьей губой.

— И что ты предлагаешь?

— Давай отложим мечи в сторону и поговорим как цивилизованные люди.

Он сделал шаг вперед, затем еще один, лазер уже появился у меня в руках и под его ногами взмыл фонтанчик обожженной земли. Он остановился и улыбнулся мне еще шире и дружелюбнее.

— Я не желаю тебе зла, но кричать через весь двор я не собираюсь, да и хорошие переговоры так не ведутся.

— Стой там, где стоишь. — Я решил все же выслушать его, хотя если попаду в голову он умрет здесь же. Доспех его мне не пробить.

— Ну хорошо, постою. Знаешь. а ты не похож на голодного, вижу дела у тебя идут в гору. Еды всем хватает, да?

— Боюсь свиного корма у нас нет, тебе я ничего предложить не могу. — Из–за его самовлюбленного и слегка требовательного тона я потерял остатки терпения. Пора уже заканчивать этот фарс.

— Ах ты, а я надеялся на…

Я не дал ему договорить. Как раз, когда он открывал рот я прицелился ему в лоб и нажал на спуск. Лазерный луч устремился ему в прямо в рожу, но в последний момент его сияющий меч оказался на пути. Луч ушел в сторону и вскипятил башку его подручному. Второй луч тоже был отражен мечом и попал в землю, так же, как и третий и пятый. Вот это я понимаю навыки.

Его подручные взвыли и кинулись ко мне, мои скелеты пустились им на встречу, я и ойкнуть не успел, когда началась свалка. У тройки оборванцев в легкой броне не было шансов, но свою функцию ни выполнили, они отвлекли внимание.

Нарцисс решил зайти с фланга, он оббежал мою толпу скелетов, отбивая редкие удары, и устремился ко мне. Лучи отклонялись сияющим мечом или принимались на доспех, боюсь мне его так не одолеть.

Он уже подлетел на расстояние удара и двое скелетов закрыли меня собой. Я бы сказал, что не забуду их подвиг, но увы, забуду. Я решил сменить тактику, ублюдок проблеял что–то геройское в мой адрес и был сбит с ног кинетическим ударом. Про эту способность что я напрочь забыл и не использовал в бою, а зря, она позволяет сбить с ног всех врагов в радиусе трех метров перед собой. Нарцисс был силен, но теперь он лежал в грязи, барахтаясь и пытаясь встать.

Один из скелетов ногой прижал его меч, не давая его вырвать. А другой бросился на врага и вцепился зубами ему в горло. Ублюдок кулаком уложил обоих, но его сковали еще пятеро, теперь он был неподвижен, а его приятели уже были мертвы. Я медленно подошел, наводя ствол ему на лоб.

— Стой! — Он запыхался и собрался с силами чтобы что–то сказать. — Приказываю защищать меня, заботиться обо мне и сделать своим лидером.

«Попытка влияния на разум отражена, ваш уровень выше».

— Так вот оно что! Вот как ты добился своего положения. Ха–ха, паршивый ублюдок, сдохни *******.

Я выпустил пять разрядов ему в лицо, отчего его голова превратилась в кровавое месиво, размазанное по земле. Мозгоклюй долбаный, таких как ты нигде не примут, тварь поганая. Я еще пару раз пнул труп, после чего снял с него все ценное, доспех, меч, амулеты, кольца, даже… эм… зачем мужчине заколки в волосах? Ну что за ублюдок ненормальный? Я снял с него даже заколки и даже венок. Теперь пора наведаться на его базу и залутать там все что не прикручено.

* * *

Признаюсь подниматься на 18 этаж пешком это то еще наказание, но с точки зрения безопасности выбор конечно оправданный, спору нет, но еще раз я сюда лезть не хочу.

На верху нас встретила баррикада, куча мебели намертво заблокировала проход и пролезть тут можно только если ты человек, да и то не факт. Мои скелеты ее частично разобрали и сумели войти внутрь. На этом этаже куча квартир, некоторые из них довольно крупные, обшаривать их придется долго, лучше спросить у здешних, где и что лежит.

Делегация из пяти женщин встречала меня у лифта. Они все были одеты в походную одежду и стояли с сумками, явно готовые уходить.

— Мы уходим, не мешай нам. — Сказала первая из них наглым тоном и проигнорировав меня и скелетов попыталась просто пройти мимо. Ее подруги стояли на месте, удивившись ее безапелляционной наглости.

Я осмотрел их уровни, все перваки без способностей и классов. На что она надеется? Я отдал скелетам команду и вот уже секундой позже ее схватили и прижали к стене. Сумку забрали и начали выворачивать на пол содержимое.

— Значит так, девоньки, вы меня интересуете как прошлогодний снег, еще одна попытка побега и я просто всех убью. Мне нужно имущество, а точнее системные вещи того додика, которого я убил, а еще системные деньги. Еду и остальные вещи можете оставить себе и нет это не вопрос, не просьба и даже не сделка. Это приказ. Я говорю, а вы делаете. — Четыре подружки молча закивали, а пятая у стены начала возникать и качать права.

— Ты не знаешь кто мой отец, обмудок, отпусти меня шваль!

— Почему, знаю. — Я достал из инвентаря отрубленную башку зомби и сунул ей под нос. — Он сейчас примерно так выглядит, да и вообще жизнь там на улице примерно так и выглядит. — Я спрятал голову обратно под шокированные вздохи. Они тут жили хоть и в рабстве, но зомби в глаза не видели, а еще возникают.

— Показывайте, где деньги и системны вещи, я так же обыщу ваши сумки и можете валить на все четыре стороны.

Дурочка у стены собиралась что–то ляпнуть, но получила под дых от скелета и только тогда заткнулась. Как и ожидалось ее рюкзак был набит системными деньгами и предметами. Я их забрал. Это разбой? Нет. Она не заслужила эти вещи, не убила ни единого зомби, это не принадлежит ей.

Девчонки отдали мне все что я просил, и я обыскал их вещи и каждую комнату. Мыши проверили стены ультразвуком на тайники. Три тысячи тугриков и неизвестно сколько силверов это не мало. Системного оружия было мало, лучшее я снял с нарцисса, а вот всяких амулетов и колец было три десятка, ранги у них были низкие, но два кольца были эпические.

Когда я убедился, что взять мне больше нечего, я попрощался и собирался уходить.

— Подождите, возьмите нас с собой. — Заговорила брюнетка. Старшая из них.

— С чего вы взяли что не попадете в рабство и не станете пищей? — Без собеседования я их не возьму, а пока вовсю поиздеваюсь и построю из себя кровавого тирана. Хотя может я и вправду такой? Мой вопрос явно поставил их в тупик, но старшая все же собралась с мыслями.

— Простите, мне тяжело думать. Тот подонок запудрил нам мозги, мы еще отходим. Вы бы уже сделали все что хотите, будь вы бандитом. У вас наверняка есть группа, я хочу присоединиться. Я не лентяйка, и они тоже, мы будем работать хоть день и ночь.

— Кем были, что умеете?

— Я была секретаршей у начальника цеха. — Старшая меня приятно удивила. Ее организаторские навыки могут быть полезны. А вот остальные хранили молчание и смотрели в пол, бояться.

— Остальные?

— Студентки, Наташа вообще школьница. Ей 17.

— Им тоже мозги затуманило? Сами они говорить не умеют?

— Простите их, они боятся, то, что с нами тут сделали было ужасно.

— Догадываюсь.

— Ладно, вы четверо приняты на испытательный срок, но в качестве входной пошлины отдадите все свои запасы еды. Вас будут кормить в поселении так же, как и всех.

— С едой я не спорю. — Брюнетка уже торгуется. — Но вы должны взять всех. Либо вы берете пятерых…

— Либо я не беру ни одну. Я выбираю второе, счастливой дороги.

Я уже развернулся чтобы уйти, и в этот момент они чуть не запаниковали, а Наташа вообще заплакала.

— Хорошо, мы согласны, меня Алиса зовут. — Брюнетка догнала меня и протянула мне сумку, тоже самое сделали и остальные. Запасы еды не густые, но кормить их пару дней хватит.

— Как я уже сказал вы четверо на испытательном сроке, как вас применить разберемся позже. Правила очень простые, вы молча делаете то, что сказано, никаких возражений, те кто рискнут оспорить мою власть и мою собственность будут изгнаны или убиты. — Они кивнули, ни одна из них не посмотрела на бывшую подругу, собирающую вещи на земле. Та уже кстати собралась с мыслями и выдала очередную порцию бреда.

— Ты не можешь меня тут бросить! — Завопила дура.

— Я тебя не бросаю, это называется выживание. Добро пожаловать в новый мир. Если пойдешь за нами я прострелю тебе ноги и брошу на корм трупам, понятно? — Я сказал это ледяным голосом, даже сам себя слегка напугал. Не знал, что могу говорить так холодно и мрачно, я и вправду изменился.

Она заткнулась, и я с «пополнением» благополучно покинул здание и отправился в обратный путь к базе.

Глава 17

Оба белых, как всегда, играли в карты, в тот момент, когда в стекле на окне супермаркета появились два аккуратных отверстия. Одно за другим они возникли с интервалом в 4 секунды. Белые были умны, но вот хорошей реакцией не отличались, потому оба бездыханных тела упали на землю с простреленными головами.

Через минуту после этого контроль над зомби исчез, и они начали расходиться. Как раз через дорогу в дальнем дворе начала играть громкая музыка. Кто–то включил тяжелый рок так громко что слышал весь район. Орда кусак не могла не отреагировать на такие громкие звуки и повинуясь стадному инстинкту пошла всей толпой в направлении громкой музыки. Их шаркающие шаги и клацанье зубов были слышны еще несколько минут, пока они не исчезли в ночной темноте все и разом.

Стоило только толпе мертвецов уйти как в супермаркет влетела одинокая фигура, человек в черной броне. Человек явно торопился и страшно суетился, а еще у него явно был пространственный карман. Целые секции с разнообразными продуктами исчезали рядом с ним без следа. Прошло всего десять минут, а магазин был почти пустым, даже то, что нельзя вынести исчезло без следа. Человек еще раз все осмотрел, заглянул под каждую кассу, под каждый шкафчик и убежал.

М-да, какой дотошный мародер, даже то, что прикручено готов открутить и вынести. Невидимый наблюдатель был очень доволен, он даже был готов сухо зааплодировать этому человеку, ведь он неплохо развлекал его все это время. Но нет, не в правилах наблюдателя аплодировать насекомым, даже если они забавляют его. Хотя история знает примеры, когда даже насекомые становились гигантами. Тот ли это случай?

* * *

Я закрыл дверь квартиры и сел на стул. Вроде все вынес. Вынес подчистую все что только можно, еду вынес даже испорченную, нужно будет отсортировать ее. Но позже, сейчас ночь и я и вправду хочу спать.

М-да, я так давно планировал это ограбление, но все оказалось так просто. Музыкальные колонки подальше от нашего убежища и два выстрела из СВД, поставившие точку в жизни белых. Ночное зрение оборотня пригодилось.

И тут в голове заиграла уже хорошо знакомая музыка. До боли знакомая и уже давно ненавистная.

«Парам–пам–пам. Возрадуйтесь смертные, ибо система выпустила обновление 1.069.228. Добавлен ряд новых особенностей и исправлены баги, полный список изменений доступен всем в отдельном окне».

Так–так, изменения в системе? Это что–то новенькое, нужно почитать.

«1. В связи с тем, что больше половины выживших людей голодают или скоро умрут от голода (а не как полагается от клыков зомби и коварства сородичей) система решила, что в черных и белых сферах с 30% шансом будет попадаться земная еда. 2. Увеличено количество черных сфер с лутом самого низкого ранга «неприкасаемый» на 400%. Увеличено количество белых сфер с лутом ранга «обычный» на 25%. Для стимулирования человеческого каннибализма за поедание человечины добавлены следующие бонусы: +20% получаемый опыт на 24 часа и защита от инфекции зомби любого уровня на 24 часа. 3. Уменьшен шанс выпадения боевого класса на 50%. Теперь во всех сферах с лутом будут попадаться свитки с готовыми заклинаниями. 4. Добавлено множество новых данжей где в качестве основной награды вы получите большое количество непортящейся пищи. 5. Добавлены порталы в другие миры. Они будут открываться и закрываться в случайных местах кроме безопасны зон. Сражайтесь, убивайте, умирайте, развлекайте нас людишки»!

Отлично, теперь можно добывать еду убивая зомби, это решит проблему с продовольствием. Пора бы моим подопечным уже начать нормальный геноцид зомби и обеспечивать себя самостоятельно, хотя бы частично.

* * *

Утром я провел инвентаризацию, еды было очень много и самой разной. Испорченные продукты я пока не выбрасывал, а запихнул в отдельную ячейку, потом решу их судьбу. Весть о том, что я вынес продуктовый уже распространилась среди населения. Люди были готовы на стенку от счастья лезть. Ну да, новость что следующие месяца два голодать не придется и можно будет есть досыта обнадеживает. Во входную дверь постучались.

— Войдите — сказал я громко. В дверь вошла Алиса.

Я ведь совсем забыл упомянуть что сделал Алису, бывшую жертву нарцисса, своим «менеджером по связям с общественностью». Ее задачей является выяснять нужды моих подданных и выступать связующей нитью между холопами и господином.

— Доброе утро, Максим. — И чего она так улыбается?

— И тебе добрый день. Какие новости? — Она еще не привыкла к моей манере общаться. Манере полной колкостей, сарказма и завуалированного стеба. В прочем хороший подданный все от своего хозяина стерпит, эту фишку просекли еще в древности и в таком духе и воспитывали народ. Как я уже упоминал у нас не демократия и не рай на земле.

— Люди докладывают, что нашли черные сферы, которые раньше никогда не видели и вскрыли их… исключительно из любопытства. — Ее тон был извиняющимся.

Я недовольно цокнул языком и взгляд мой стал холодным как лед и острым как кинжал. Алиса даже слегка поежилась. Дело в том, что я запретил людям вскрывать сферы. Все найденный сферы с лутом полагается отдавать мне. Я же в свою очередь открываю их сам и распределяю между людьми в зависимости от их нужд. Я сразу сказал, что нарушителей ждет изгнание или смерть, в зависимости от ценности сферы. К тому же я давно заметил, что содержимое меняется в зависимости от того, кто вскрывает сферу. Чем выше становится мой уровень, тем больше шанс получить что–то ценное.

— И что они там нашли? — Алиса поежилась еще больше.

— Еду. Банку с огурцами. Второму выпало пирожное с глазурью и белым кремом.

— Ты читала обновление системы этой ночью?

— Нет.

— Новое распоряжение, пусть каждый житель прочитает список изменений. Теперь в белых и черных сферах может попадаться еда. В связи с этим разрешаю людям вскрывать черные сферы самостоятельно. Еду пусть несут на кухню.

— Я поняла вас.

— Недовольных обнаружила?

— Да, семь человек. В основном женщины, они считают, что ты не заботишься о детях.

— Ясно. Передай скелетам чтобы они вырыли семь могил. — Алиса посмотрела на меня сначала испуганно, но потом расслабилась. Похоже она уже начала понимать, когда я шучу, а когда нет.

К тому же если я захочу избавиться от кого–то, я могу передать команду скелетам мысленно.

— Что еще?

— Рабочие закончили опутывать периметр колючей проволокой. Ей же опутали все окна на первых двух этажах этого дома. Теперь ползуны и прыгуны не пролезут.

Не очень приятная история вышла. В первую же ночь после прихода Алисы и ее подруг в лагерь к нам проникли ползуны. Трое мутантов сумели пролезть в не заколоченные окна. Благо рабочие с самодельным оружием и мои скелеты быстро укоротили их на голову, а вот прыгуна что перелез забор никто не заметил и ночью он напал на пенсионерку. Бабулька молодец что легла спать с ножом под подушкой, иначе быть ей обедом. Но ложная атмосфера безопасности в лагере исчезла, и мы удвоили усилия по укреплению обороны.

— Окна все забили?

— Да, все до единого внешние плотно забиты. Осталась еще половина материалов что вы насобирали по городу и в магазинах. Некоторые горячие головы просятся отпустить их в рейд, говорят, что найдут и принесут много полезного, тем более знают где искать.

— Хорошо, я отправлю с ними разведчика. Как там кухня?

— Все работает исправно, среди людей конфликтов больше нет.

Дело в том, что я потратился и купил у системы за 4 тысячи тугриков 6 синих кристаллов поменьше. Теперь у нас работают 4 холодильника, 3 электрических плиты и 4 стиральные машины. С этого момента люди крайне охотно отдают мне свои системные деньги, раньше я постеснялся их отбирать, но теперь это полностью оправданно, ведь моему классу положена скидка в системном магазине на технику и детали к ней.

— Какие у вас планы на сегодня?

— Нужно сходить в то поселение и посмотреть контингент новобранцев, заодно продам немного еды за совершенно грабительскую цену.

— Вы так любите корчить из себя злодея. — Она улыбнулась. Но улыбка мгновенно пропала. Я посмотрел на нее своим новым любимым взглядом, тем от которого плачут дети и пугаются их мамочки. Самое забавное что это даже не системный навык. Просто я стал таким.

— Все люди в лагере кроме стариков и детей обязаны получить пятый уровень. В мое отсутствие скелеты будут тягать к вам зомби по одному, а вы будете их убивать, очки характеристик распределяйте в зависимости от вашей профессии. Тебя это тоже касается. Я вернусь завтра ближе к вечеру, чтоб вы все были минимум третьего уровня.

— Я поняла, босс, многие уже занялись этим сами, объяснять зачем это нужно никому не придется… У меня кстати все. — Я кивнул мол можешь идти.

— Да, Алиса. — Она обернулась. — передай Михаилу и Андрею (матерые строители что командуют всеми работами) чтобы перестали разбирать мебель, вообще перестали. В поселении скоро станет больше людей и им надо будет где–то жить и на чем–то спать. Я обеспечу их материалами, скоро начнем отправлять рейд группы чтобы собирать все что нужно для жизни.

— Я поняла, я им передам. Удачного вам дня. — Она снова мне улыбнулась, не как другу, да и короткую обтягивающую юбку и колготки одевать тоже было не обязательно. Интересно она в курсе что она старше меня лет на пять?

Алиса ушла, а я одел свой черный комплект защиты и полюбившийся мне шлем. Два летучих мыша будут разведывать обстановку, а я по пути за рекрутами вынесу все что не прикручено из всех встречных магазинов.

На выходе из подъезда меня поприветствовали «тесла катушки» что я купил у системы за грабительские 2 тысячи за каждую, и это я еще дешево купил. Оказывается моему классу положена скидка 50%. Описание говорит, что подзарядка им не нужна и работать без перерыва они могут 1000 лет. А работают они очень просто, в них встроена система опознания свой/чужой. Чужих ждет удар током в 200 тысяч вольт на дистанции до 30 метров. После такого остается только собрать пепел и высыпать в урну. Я бы с радостью поставил такие по всему периметру, но денег не хватит, к тому же бьют они током с интервалом в 15 секунд, значит особо крупную толпу они не уничтожат, а вот наглых бандитов и приставучих прыгунов проучат как следует.

Я прошелся до выхода. Скелеты спародировали воинское приветствие, а вот строители промолчали и никак не отреагировали. Ну и правильно, нечего отвлекаться от работы на мое благо. Они как раз ставили колючую проволоку по всему периметру укреплений.

Я вышел за пределы лагеря и прошелся вдоль ям–ловушек, они снова были битком набиты, утром здесь была толпа в двести рыл при двух танках шестого уровня. Благо скелеты разобрались сами и один из них уже щеголял с 7 уровнем и пугал народ четырьмя костяными руками. Нужно отдать должное нашим людям, к скелетам они привыкли быстро и относились как к друзьям. Единственное что никто не был рад закопанным по всему двору сотням трупов, пришлось всем объяснить, что это необходимость, стратегический резерв некроманта так сказать. Хотя дети периодически находили в земле то руку зомби, то палец, то еще какой–нибудь сюрприз, одна из причин почему их мамаши бывают недовольны. Впрочем, если недовольство усилится я его вылечу. Неделька жизни за пределами лагеря быстро отобьет желание критиковать власть.

* * *

День я провел в дороге, все магазины на пути уже были разграблены, я нашел чем поживиться только в квартирах, в одной из них было свалено много инструментов, электроники и дорогой одежды. Видимо мародеры, когда все началось решили сколотить состояние на воровстве, а здесь был их схрон. Учитывая сколько вещей лежат без дела воры познакомились с клыками зомби ближе, чем им хотелось бы. Ну а я человек простой. Оставил в квартире лишь голые стены и унитаз с ванной. Плита была новенькой и электрической, потому забрал.

По пути толпы зомби попадались часто и приходилось долго прятаться. Пару раз замечал маленькие группки выживших которые делали тоже что и я, бегали и мародерствовали, но у них не было такой разведки как у меня, потому риск с их стороны был несопоставим.

Ближе к 6 вечера я все же добрался до поселения. На входе меня пропустили без вопросов, а трое воинов вежливо отконвоировали прямо к коменданту. По дороге ко мне снова цеплялись попрошайки и содержанки. Правда с прошлого раза они стали еще худее. Я старался не смотреть в их сторону. Почему? Теперь еда падает прямо с зомби, учитывая шансы выпадения черной сферы с едой нужно убить всего десять зомби чтобы сытно пообедать.

Я снова вошел в кабинет коменданта, тот стал даже немного жирнее с нашей прошлой встречи. Он привстал в своем кресле и протянул мне руку для рукопожатия. Я не побрезговал, но бронированную перчатку снимать не стал. Знаю, что не по этикету, но быть таким говнюком как комендант вообще незаконно. Сам с прикорытниками шикует, а народ с голодухи умирает.

— Здравствуйте, мы вас ждали.

— Надо же, все еще заинтересованы в сделке? — Я снова положил бомбу на стол, не ту же самую что в прошлый раз, а намного более крупную и внушительную. Не нравится мне присутствие трех воинов в комнате и то, что один из них стоит у меня за спиной тоже.

— В этом нет необходимости.

— Тогда уберите своих охламонов из комнаты. — Я красноречиво достал меч. Электрические разряды весело плясали на его лезвии. Комендант все же кивнул, и охрана вышла.

— Да, я заинтересован в продолжении нашего сотрудничества. Но в связи с новыми условиями и возможностью добывать еду убивая зомби я не готов платить вам столько же сколько и раньше.

— И сколько готовы дать за такую же партию еды?

— В два раза меньше.

Я встал и просто направился к выходу.

— Подождите, хорошо, дам 60%. — Я покачал головой. — Ладно. 70% последнее слово.

— По рукам, но вы купите у меня кое–что еще. — Я достал из инвентаря два синих кристалла. — Подключите эти кристаллы к бытовой технике. Она будет работать, долго. Это источники энергии получше чем любые изобретенные человечеством. — Его глаза округлились.

— Сколько за них?

— Шесть тысяч за штуку. — Ха–ха, он что, системный магазин не просматривал? Я же граблю его похлеще чем аристократия крестьян. Ах, ну да, низким уровням без класса магазин не доступен, но у него же есть ручные бойцы десятки.

— Хорошо, я возьму их, два кристалла и запас еды, 14,8 тысяч золотых.

Мы пожали руки и произвели обмен. Такая большая сумма на ровном месте, нужно придумать на что ее потратить, я ведь теперь могу купить не последнее системное оружие, да и поселение водой обеспечить. Точно, в магазине же есть «бездонный колодец» за 10 тысяч, именно воды нам остро не хватает. Считай проблема решена.

Я вновь отказался от охраны и вышел из подъезда коменданта. Квартира навсегда закреплена за мной и ключи я не потерял, переночую там и утром отправлюсь домой.

На выходе меня уже ждал Борис. На вид он не похудел, значит питался нормально. Он весело кивнул мне, как лучшему другу. Думаю, мы оба были неплохими актерами. Мы пожали руки, и я жестом указал ему в сторону своей квартиры, а он демонстративно достал из–за пазухи бутылку водки премиум класса и протянул мне пачку сигарет.

Мы шли к моему пристанищу стараясь игнорировать попрошаек и желающих завязать с нами знакомство. Женщины пытались пролезть в мое поле зрения, мужчины предлагали выпить, парни хвастались пятым уровнем и просили взять их в команду. Я просто молчал, в какой–то момент галдеж вокруг начал мешать, заглушая мои и Бориса слова и тогда я достал лазер и два раза пальнул в воздух. Толпа замолчала и отстала от нас, а мы продолжили нашу беседу на отвлеченные темы.

Жаль мне кого–то из них? Нет. Теперь с зомби можно добыть все что нужно для жизни, а свободных домов и безопасных мест в наших каменных джунглях предостаточно. Пока они сами не приведут свои жизни в порядок им никто не поможет, даже моя случайная подачка в виде еды или денег.

Мы заперлись в квартире, теперь можно уже не играть на публику, а говорить серьезно.

— Собрал команду? — Я решил сразу перейти к делу.

— Еще бы, тебе понравится, ха–ха.

Глава 18

— И тебя не раскрыли?

— Да ты шо, хто? Это дурачье? Прикорытники эти? Ха–ха. — Он опрокинул еще стакан.

— Сколько вас?

— Считая меня пятеро. Они сами тебе все расскажут и покажут. Люди надежные, не серчай, никто чужой не в курсе. Придут ближе к ночи, постучатся сначала четыре раза, а потом еще три.

— Да ты прям конспиратор, Борис.

— Рад стараться, ваше благородие.

— А ты так не шути. А то будет для тебя особое обращение.

— Понял, пардон. А как твой лагерь выглядит?

— Мы его хорошо укрепили, гораздо лучше вашего. А вот квалифицированных кадров острый дефицит. Да, главное, не пугайся, у нас скелеты работают. — Его глаза полезли на лоб, он аж водкой подавился.

— Елки мои зеленые!

— До утра просохнешь? — Я кивком указал на бутылку.

— Просохну, ты ж не знаешь, у меня защита от ядов, талант. Водка на меня слабо действует, но похмелья нет, потому я не жалуюсь.

— Как у вас тут дела обстоят в целом?

— Люди голодают, еду теперь с зомби добывать можно, но все равно ее мало. Кто не сражается и не работает получают совсем крохотные порции. А работы мало. Мы бы еще укрепились, да не чем строить, все ближайшие магазины вынесены под чистую.

— Теперь это не твои проблемы, пойдешь со мной, мне работники нужны. У нас есть работающая бытовая техника, еда и безопасность.

— Ого, вот да. За это и выпьем!

* * *

После девяти вечера в дверь раздался стук. Та самая последовательность. Борис открыл дверь и впустил внутрь четверых людей. Трое мужчин лет 35–40 и одна женщина лет 25ти. Все четвертого уровня, и чего же в них такого особенного?

— Здравствуйте. — Они все поздоровались со мной.

— Начнем тогда. По очереди представьтесь и перечислите свои уникальные навыки, за которые я должен принять вас в свою общину.

— Меня зовут Игорь, у меня есть способность видеть сквозь стены, я получил ее от системной карточки. Могу видеть сквозь препятствия все в радиусе 30 метров.

— Я Андрей, у меня есть телекинез, могу свободно двигать предметы массой до сорока килограмм на расстоянии до 30 метров. Способность развивается с моим уровнем.

— Насколько свободно? — Решил уточнить я.

Внезапно стакан с водкой в руках Бориса подлетел в воздух и начал кружить по комнате, затем вся водка вылилась из него и повисла в воздухе приняв форму идеального шара, затем этот шар превратился в звезду, уточку, черепаху и осьминога, а стакан тем временем вращался вокруг люстры.

— Абсолютно свободно. Могу даже менять форму предметов. На стройке меня с руками оторвали бы.

— Хорошо, дальше.

— Я Антон, сейчас увидите сами. — Его кожа внезапно стала цвета стали, и вся покрылась длинными и острыми черными шипами. Выглядел он… как бы это описать… совершенно непробиваемым и неприступным. — Эта способность называется «человек–танк». — Я уважительно кивнул, такие мне нужны.

Последней осталась девушка, светловолосая и высокая она была слегка не уверена в себе.

— Я Светлана, работала врачом–педиатром, я целительница ранга редкий.

«Целитель. Прикосновения ваших рук восстанавливают любые повреждения или ускоряют естественное заживление. Ваша магия лечит любые болезни. Классовые характеристики: мана, интеллект. Вы не можете атаковать и развивать навыки, связанные с боем. Опыт получаете только от исцеления».

— Как ваш комендант умудрился прозевать целителя?

— Я здесь первый день.

— Где раньше была?

— В яблоневом саду, лечила людей в лагере беженцев, но власти перестали оказывать им помощь вообще. Тогда я в знак протеста ушла с одной из групп и подалась сюда.

— Ясно. У меня укрепления получше чем здесь, рацион питания тоже. Вам всем пятерым предлагаю присоединиться ко мне. Обеспечу едой, жильем и безопасностью, у нас не банда и не армия, много женщин, детей и стариков. Но всего и всем пока хватает. Придется работать, возможно не по вашему профилю, вы так же будете соблюдать ряд законов поселения, система предоставит их вам на входе. Вопросы?

— Нет. — Все покачали головой.

— Завтра утром в путь, ночуйте здесь, места всем хватит, если что дам спальные мешки. Есть хотите? — Они закивали.

Я обеспечил их бутербродами, заботливо приготовленными Алисой (я ее не просил) и мы легли спать.

* * *

Рано утром мы отправились в обратную дорогу. Мои новые подданные не стеснялись говорить друг с другом и рассказывали многие интересные вещи, например о политике в новом мире. Есть группы мародеров, торговцев и проводников что живут вне стен поселений выживших и зарабатывают на соответствующих услугах. Есть разбойники оседлые и кочевые что грабят всех вышеперечисленных. Оседлых бандюганов я недавно прижал бомбами, хе–хе, они все еще сидят в своих руинах окруженные полчищами трупов в полной изоляции.

Есть еще и крупные поселения с тысячами жителей и действующими законами. Все они находятся в центре города, у них больше оружия и припасов, даже военная техника и эти самые военные есть, правда там же ошивается 80% популяции зомби. Многие районы центра полностью вымерли, там заблокированы разнообразными сооружениями сотни тысяч, а то и больше покойников, говорят кто–то даже перекрыл дороги и построил стены. Если эта орда однажды хлынет на нас нам придется несладко.

Есть поселения поменьше, расположены они в основном на окраинах и в пригородах. Популяция зомби там гораздо более скромная, но у них очень много беженцев и их нечем кормить. Они держатся в основном за счет охоты на мутантов и зверье, расплодившееся по лесам. Яблоневый сад типичный представитель, к тому же не единственный.

В присутствии новых подчиненных я не стеснялся сливать бензин и грабить даже детский магазин игрушек. Сначала они решили, что я больной клептоман, но потом вспомнили что в поселении много детей и тогда начали помогать. В одной из квартир мой новый подчиненный высмотрел оружейный сейф. Вскрывать его я поленился, потому кинул в инвентарь целиком. В соседнем доме прятался десяток выживших, но мы прошли мимо. 1–2 уровни меня не интересуют.

Так мы и добрались обратно, потратив на дорогу почти весь день. Тут же по возвращении я купил «бездонный колодец» и поставил его в центре поселения подальше от могильников. А в качестве защиты рядом поставил тесла катушку. Вдруг враги рискнут попытаться отравить нам воду? Люди, конечно, очень обрадовались и тут же кинулись набирать воду, она оказалась очень чистой, теперь любой желающий может напиться и помыться вдоволь, но у себя дома. Новобранцев я сплавил Алисе с приказом немедленно пристроить всех к делу, со Светой сразу же нашли общий язык. Собранное имущество выложил на втором складе, да их теперь два, а забивать инвентарь этим не буду.

Я отправился к себе домой, путь мой лежал мимо мусорной ямы, там огонек весело сжигал мусор и трупы. На вид он стал заметно больше и сильнее чем прежде. Он помахал мне рукой и опустил в рот пустую коробку от пиццы. М-да, ест мусор и приносит пользу, идеальный питомец.

Опыт как раз накапал мне на 17 уровень, скелеты и ловушки очень старались убивать зомби во славу своего обожаемого хозяина, то есть меня. Встала вечная дилемма что и куда вложить, очки характеристик отправил, как всегда, в ману и скорость. А вот куда девать очки навыков? Я закрыл дверь своей квартиры, разделся и сел на диван, попутно жуя бутерброд и думая куда мне вложиться.

Пора посмотреть, чем порадует меня ветка оборотня. Я ведь взял этот класс, особо не заботясь его содержимым позарившись на легендарный ранг.

Первая и основная способность, от которой идут остальные ветки «превращение в волколака». Могу обратиться на текущем уровне раз в 24 часа на 15 минут. После обращения стану волколаком ростом 3 метра, зубастым и страшным, все характеристики увеличиваются в 4 раза, дает иммунитет к вирусу, лечит травмы и болезни. Больше очков в эту способность = меньше кулдаун обращения, дольше время действия. При превращении одежда и вещи оправляются в инвентарь и автоматически надеваются обратно при возвращении в прежнюю форму. Значит рвать на себе рубаху с криком «за вдв» не придется.

От обращения идут остальные ветки, «частичное обращение» позволяет временно отрастить острые когти и зубы, «регенерация» говорит сама за себя и пассивно работает всегда. «Восприятием оборотня» я уже пользуюсь, а вот тихие шаги меня не интересуют, я не ниндзя. Другие навыки делают сильнее во время обращения, когти острее, клыки длиннее, возможность плеваться кислотой, высоко прыгать, иммунитет к дебаффам. Ладно, вложу ка я 2 очка в регенерацию, а третье оставлю инженерным навыкам.

«Парам–пам–пам. Вы получили пассивную регенерацию 2 ур. По сравнению с обычным человеком ваши раны будут заживать в 4 раза быстрее. Любые травмы и повреждения со временем исцелятся, даже самые критические, при условии, что вы будете живы».

Я только сейчас поднял взгляд и заметил, что в доме прибрано. Пыль аккуратно вытерта, все блестит и сверкает, ковры явно пылесосили. Интересно на чем пылесос работал, электричества же нет, на добром слове? В дверь постучались. Не дают расслабиться ни на минуту. На пороге опять стояла Алиса, юбка еще короче, а губы накрашены. Я бы и рад думать, что меня это не касается, но кого еще она могла тут впечатлять, потных работяг? Стариков? Детей? Зомби? Ладно, кто ее знает, проехали.

— Босс, у меня отличные новости. — И снова ее улыбочка от уха до уха. Что ж, признаю, улыбка у нее красивая.

— Я слушаю. — Мой тон был будничным, а взгляд гулял куда больше по окружению чем по ней.

— Наш электрик нашел способ вернуть электричество всему двору. Но нужен источник энергии.

— Надолго хватит среднего кристалла?

— Он считает, что на пару часов, если электричеством будет пользоваться каждый.

— Это хорошая новость, но в ближайшее время эта покупка не состоится, дорого. Колодец обошелся в кругленькую сумму, сама знаешь.

— Знаю, сегодня люди добыли 300 тугриков из зомби, и все передали вам через меня. — Она протянула мне мешочек. — Сильверы и медяки они оставляют себе, для системного магазина это мелочи.

— О чем они нынче говорят?

— О том, что всем очень довольны, но не бывает предела совершенству.

— Понятно. В магазине полазили. Сразу говорю никаких парков, фонтанов, игровых площадок, бань и прочего. Пока у нас не будет 20ти метровой стены и надежных систем обороны я не потрачу ни тугрика на гражданское строительство не первой необходимости. Повторяться не буду.

Она кивнула и перевернула лист в папке своих документов.

— Уровень взяли?

— Да, все в поселении достигли четвертого, хотя пара женщин наотрез отказались убивать зомби.

— Знаешь, про недельку за стенами я не шутил.

— Я поговорю с ними. Рейд группа вернулась, они притащили много мебели и золотых украшений.

— Хорошо, мебель пусть оставят на складе, золото пусть отдадут дежурному скелету. Еще вопросы?

— Вопросов нет. Завтра будут еще рейды, строители нашли способ укрепить стену, убийство зомби через решетку поставим на поток. Борис оказался рукастый аграрий, в горшках для цветов картошку сажает. Кстати, ваши бомбы во дворе больше не нужны, мы попросили скелетов их выкопать и сложить на складе.

— Хорошо, думаю закопаю их вдоль стен завтра. Кто убирался у меня в квартире?

— Наташа.

— Она что теперь уборщица?

— Нет, но кто–то же должен у вас убираться если вы сами этого не делаете, босс.

Вопросы были исчерпаны, и мы распрощались.

* * *

Бомбы я закопал перед воротами и вдоль забора. Орду зомби это не остановит, но «ровных поцыков» что рано или поздно приедут требовать деньги за «крышу» отвадит на какое–то время, скорее всего с большими потерями с их стороны. Так же я раскошелился и поставил еще две тесла катушки в уязвимых местах. На последние деньги я купил малый электрический кристалл. Один из работяг учился на электрика. Не знаю, что он там шаманил и с каким бубном танцевал, но теперь на моем этаже есть электричество, правда кристалл придется периодически заряжать и делать это должен я, потому что никто больше не умеет. Самым лучшим орудием против зомби себя показала простая арматура. Весит не слишком много, но череп раскалывает с первого удара, на второе место народ поставил собранные мной на коленке и за 5 минут «копья». Простая палка, к которой примотан кухонный нож, правда с моими рунами и заточкой. Ей люди тыкали зомби через забор куда–нибудь в глаз и так пока не поднимут 5 лвл и не увидят свои характеристики.

Распределяли характеристики люди с большим интересом, большая часть вложились в телосложение. Не удивительно, это ведь влияет на внешность, причем заметно в лучшую сторону даже при таком скромном вложении как 5 очков. Рабочие вложились в силу, теперь таскают на себе тяжести, которые раньше едва могли поднять. В общем плюсы набора опыта народ осознал и желание качаться проявили почти все. Остальных заставлять не буду, обязательный порог для трудоспособных останется пятым уровнем.

Светлана, наша новая целительница тут же бросилась осматривать народ на наличие болезней и всех лечить. Яркий белый свет из ее рук окутывал пострадавшего и небольшие раны зарастали мгновенно, а вот глубокие порезы, сломанные руки и легкие сотрясения, что стали неизбежным атрибутом новой жизни она вылечить сразу не смогла, на это уйдет несколько дней. Впрочем, даже такого результата хватило чтобы заткнуть за пояс всю медицину старого мира вместе взятую. Качается она, кстати, очень медленно и только от исцеления. Считаю ее самым ценным приобретением на данный момент. В военном госпитале она, конечно, набрала бы уровень быстрее.

Теперь поселение обеспечено едой, водой и относительно неплохо укреплено. Люди в целом вооружены, правда оружие это годится только против зомби, а чем убивать слишком наглых людей я не знаю, но это решаемая проблема, со временем разумеется. Сейчас желательно найти соседей, расположенных к торговле и обмену и продавать им что–нибудь за грабительские цены.

Так я провел день, работая над укреплениями и беседуя с жителями, точнее наиболее адекватными из них. Мужчины хотят больше оружия и готовы укреплять оборону день и ночь, а также ходить в рейды. Женщинам подавай электричество и бытовую технику круглосуточно. Сказать это в открытую они не решились, но намеки их были более чем понятными. Думаю, со временем это осуществимо, но оружие, торговля и оборона остаются приоритетом.

Вечером я отправил летучего мыша в дальнюю разведку, и онкое–что обнаружил. В часе пути отсюда появилась черная сфера размером с двухэтажный частный дом. На ней красовалась неоновая надпись «магазин».

— Огонек, к тебе взываю.

Мой указательный палец ощутил тепло, а затем на его кончике появился зеленый огонек. Он посмотрел на меня, открыл рот и громко и заразительно зевнул. Мы оба начали зевать по очереди, заражая этим друг друга и зевая дальше. Наконец после третьего раза я просто прикрыл ему рот пальцем, и зевающая дуэль закончилась.

— Разбудил?

— Ага, зачем звал?

— Смотри. — Я направил ему тот же мысленный образ что получил от летучего мыша.

— Ага, это те самые торговцы. Они любят постоянство, но не всегда это возможно. Думаю, к утру их там не будет и когда появятся снова не известно.

— Там безопасно?

— В радиусе ста метров стоит купол что не дает атаковать и не пускает зомби внутрь. Можешь не бояться.

— Эх, поспать не дали.

Они недалеко и это редкий шанс, который нельзя упускать.

* * *

Меня сопровождали десять скелетов, еще десять я оставил сторожить лагерь. Они у меня просто умницы, и сторожат, и строят, и воюют, эх, признаюсь мысль превратить всех подданных в скелетов меня посещала и уже не раз.

Дошли до цели мы без приключений. Кричать о своем пространственном кармане я не собирался. Потому взял с собой большую походную сумку, в нее наложил тугриков и не особо ценные системные кольца, амулеты и даже слабые зелья. Они пойдут на обмен.

Абсолютно черная сфера, состоящая из чистой энергии, стояла посреди двора, погребя под собой детскую площадку. Зомби рядом не было и на пушечный выстрел, а вот люди были. Я подошел поближе и систем высветила сообщение.

«Вы вошли в безопасную зону. Атаковать. красть и наносить вред любым способом здесь запрещается. Оставаться здесь дольше часа так же запрещено».

Понятно. Поторговал и пошел восвояси, защищать местных от зомби никто не собирается. Трое молодых людей и девушка в легкой системной броне и с системным оружием стояли около входа в «магазин». они курили и пили пиво. Я подошел поближе, осмотрел их.

— Там сейчас посетители, дверь заперта, как выйдут можешь зайти. — Со мной говорила девушка. Остальные не реагировали, даже банда из 10 скелетов их не смутила. Я решил глянуть их уровни, 9–10, но больше ничего я не увидел, как не всматривался.

— У нас перки есть, наши данные скрыты от посторонних глаз. — Сказал мне молодой человек рядом с девушкой. Оставшиеся двое обернулись ко мне и тихо поздоровались. Я ответил на приветствие.

Еще минуту мы стояли как истуканы в полной тишине, а затем один из парней протянул мне сигарету. Я не отказался, я ведь покуривал, когда был студентом, редко, но метко как говорится, меня даже ловили на этом деле уборщицы в туалете и я писал объяснительную декану. А вот как начался апокалипсис напрочь забыл и табаке и о алкоголе. Наверное, это к лучшему.

Я благодарно принял сигарету и поджег ее зеленым огоньком на пальце. Легкая женская сигарета. Если вспомнить, чего я насмотрелся за последние недели, тут можно и всю пачку разом скурить. Мой способ подожжения сигареты не остался незамеченным, все четверо искренне удивились. Неужели их впечатлил такой простой фокус? Я не успел и сигарету докурить как меня дважды пригласили в команду. «Посмотри какие мы сильные, 10 уровень, с нами качаться круть»! Хах, я чуть не засмеялся им в лицо, здесь и с 20 не просто выжить, даже если у тебя есть укрепленная зона всегда может прийти орда мутантов. Дети, что с них взять, долго они не проживут. Я не Ванга, но это просто факт. По их речи и несерьезному отношению понятно, что они воспринимают все происходящее как игру. Надеюсь они не верят в респавн. И все же если они придут под мои стены я их возьму. Они куда полезнее половины населения моего убежища.

— Ты подумай. Предложение в силе. — Сказала девушка и вместе с вышедшими из магазина двоими «могучими десятками» компания удалилась.

Я потушил окурок и бросил его в урну, заботливо поставленную рядом. Ну, теперь моя очередь заходить. Посмотрим, что вы из себя представляете, пришельцы–контрабандисты. Я открыл дверь и вошел внутрь.

Глава 19

Внутри здание было квадратным, хотя внешне оно имело форму шара. Передо мной предстал самый обычный прилавок, такой какой я бы увидел в любом старом магазине. За прилавком клубился густой туман, в нем не было видно ровным счетом ничего. Я так и стоял, и смотрел на него, интуиция подсказывала что здесь опасно, потому я взвешивал стоит ли просто взять и уйти? Туман стал менее густым и из него вышел самый обычный человек. Мужчина лет 45ти. В джинсах, легком свитере и с кепкой на голове. Такого «предпринимателя» можно увидеть на любом рынке, торгующего джинсами или коврами.

— Здравствуйте, добро пожаловать в магазин. — Его голос тоже был самым обычным, обычный голос обычного человека.

— Здравствуйте, я у вас впервые, хотел бы узнать ваши правила.

— Все очень просто, мы принимаем любые вещи системного происхождения, деньги, лут, сферы, в обмен на них даем любые вещи из вашего мира, наибольшим спросом пользуется еда. В отдельных случаях можем продать редкие системные вещи, но только за соответствующую плату и только постоянным клиентам. В будущем нас заинтересуют и другие товары, у вас их пока нет, увы.

— Ясно, то есть я вам системные вещи, а вы мне земные? — Он одобрительно кивнул. — Тогда что вы мне дадите скажем за 500 тугриков?

— Немало. Смотря что вас интересует, еда, оружие? У нас есть все.

— Мне пятьдесят патронов для СВД и… ружье из которого застрелился Курт Кобейн. — Нет я не его фанат, но хочу узнать пределы возможного.

— Патроны могу дать прямо сейчас, а вот на то самое ружье уйдет 8 часов, к тому же вы его не оплатите. Советую взять вместо этого ружья любое другое той же или похожей модели. Выйдет дешевле и не хуже.

— Так, а еды сколько дадите за ту же сумму?

- 30 банок тушенки и мешок конфет.

— Ладно, давайте так, я вам 500 тугриков и все эти амулеты, и кольца у меня в сумке, а вы мне все что я назвал, плюс ответите на мои вопросы.

— Хорошо. Здорово что вы понимаете, что за информацию нужно платить. Многим это недоступно даже в более зрелом возрасте. Обмен состоится, но за эту плату вы многое не узнаете.

В итоге я сбагрил весь системный хлам и немного денег и получил еду и патроны.

— Я хочу знать легально ли то, что вы делаете? Система имеет возражения?

— Система очень сильна, но мы добились своего права свободно торговать в ее владениях. Мы здесь с ее разрешения, хотя кое–какие правила мы соблюдать обязаны.

— Вы ведь не люди?

— За ответ на этот вопрос ты не расплатишься.

— Тогда предоставь мне информацию сам. Объем, за который я заплатил.

— В городе есть зоны с большим количеством зомби. Система повышает в них получаемый опыт и уровень выпадающих сфер, а также открывает редкие данжи с наградами, которые иначе получить нельзя.

— Кто станет так рисковать?

— Есть горячие головы, но никто пока не вернулся живым. Хочешь знать больше принеси еще тугрики.

— Что ж, благодарю. Вы на этом месте теперь постоянно будете?

— Завтра мы уйдем, где и когда появимся пока не могу сказать. Наших магазинов со временем станет больше, передавай привет моим коллегам.

— До новых встреч.

Я вышел из магазина.

* * *

В душе я уже был готов увидеть чужого за прилавком, но обошлось. Вполне разумно с их стороны принимать облик тех, с кем торгуешь. Интересно, какие они на самом деле? Ладно, любопытство сводит в могилу не реже чем пули, пора домой. Я сложил все купленное в сумку, в инвентарь пока не прятал, не собираюсь себя выдавать.

Я медленно шел по улицам, иногда пиная камни и мусор под ногами и куря на ходу уже третью сигарету. Говорят, одинокая звездная ночь лучшее время для размышлений. Пару одиноких шустрых зомби зарубили мои скелеты, а от больших групп я по привычке прятался. Самые разные мысли крутились в голове, о природе этого мира, о моем будущем, я бы назвал это философским настроением.

Мои размышления прервал мысленный сигнал от разведчиков. За мной следовали три фигуры в черных плащах. Держались в сотне метров за спиной. Прямой видимости не было, но они шли буквально по моим следам. Ясно, решили грохнуть меня и ограбить. Этот магазин отличное место чтобы устраивать засады. Вести их в свое убежище я не буду.

Я вошел в ближайший подъезд, поднялся на 8 этаж, открыл дверь в квартире и притворился что устроился там на ночь. Пятерых скелетов я поставил этажом выше, еще пятерых этажом ниже, все они спрятались по квартирам и темным углам. Сам я приготовил лазер, потушил последнюю сигарету и стал ждать.

Убийцы попались умные. Они посидели под подъездом часа полтора, ожидая, когда я лягу спать и точно усну. Сами не спят и мне н дают, вот ублюдки. Затем они пошли на верх. Они медленно поднимались на верх, держа в руках кинжалы и короткие мечи, их шаги не издавали звуков. Все они имели класс «ассасин» и 8–9 уровень. Не знаю, чего от них ожидать, потому буду действовать радикально. В момент, когда они оказались между 7 и 8 этажом я бросил им под ноги самодельную гранату с гвоздями. Оглушительный взрыв, а потом мои скелеты повыскакивали из укрытий и набросились на уцелевших. Борьба продолжалась 10 секунд, один из моих скелетов был убит, но двое выживших подонков были схвачены. К моменту как я спустился один начал испускать облако густого черного дыма и даже умудрился вырваться из хватки моих слуг. Тут я и успокоил его выстрелом лазера в сердце.

Так, что мы имеем. Первого убийцу разворотило взрывом, он принял основной удар на себя случайно закрыв товарищей, второй был ранен, но пытался сбежать и был убит. Третий лежит с легкими ранениями надежно прижатый к земле пятью скелетами и смотрит на меня с ненавистью.

Курсов по экспресс допросу пленных я не проходил, но я человек с фантазией и в некоторых вещах бываю очень старательным. Скелеты перевернули его животом вверх и надежно прижали к земле, все оружие я тут же забрал и спрятал в инвентарь.

— Все очень просто, расскажи кто вы такие, сколько вас и почему пошли за мной, тогда я тебя отпущу.

Он лишь фыркнул и попытался плюнуть мне в лицо. Мы оба знаем, что я врал. Не стану я его отпускать. Я достал из инвентаря дрель и подсоединил ее к самодельной энергобатарее.

— Просверленная коленная чашечка — это очень больно, а ночь только началась. Если придут зомби я оставлю тебя им. Начинай говорить.

— Хорошо, я расскажу. Мы срисовали тебя на выходе, увидели большие сумки и решили ограбить. Нас только трое.

— И все ассасины. Какое совпадение. Ладно, поклянись системой… Призови систему в свидетели своих слов.

Он замотал головой. Но когда я приставил сверло к его колену он в панике заговорил.

— Призываю систему в свидетели моих слов.

«Он соврал».

— Последний шанс или я на тебе живого места не оставлю.

— Это была правда…

Ясно, я включил дрель, скелеты зажали ему рот. Время поиграть в средневекового хирурга.

Минут через десять я закончил сверлить, а он поутих орать. Оба его колена были просверлены насквозь. Не могу сказать, что ощутил хоть каплю эмпатии к нему. Даже к собакам у меня теперь больше сочувствия. Меня явно заказали, 3 ассасина не ходят грабить одиночек на улицах. К тому же те четверо были куда более беспечны и нагружены вещами побольше моего. Я вколол ему дозу морфия, ее мне отдала Света еще в первый день в лагере и подождал пару минут пока он успокоится.

— Сейчас тебе разожмут рот, готов говорить? — Он кивнул.

— Не надо больше! *Приглушенные всхлипы*, тебя заказали.

— Кто заказал, и кто вы такие?

— Нам заплатил пахан бандитов, он узнал, что это ты вынес его супермаркет. Мы гильдия убийц из храма бога смерти.

— Где находится ваша гильдия?

— На улице… — Внезапно из его носа, рта и глаз потекла кровь, он забился в конвульсиях и умер через минуту. Тела всех троих убийц превратились в пепел, осталась лишь одежда.

Ясно, долбаные бандиты узнали кто я и что сделал и теперь гадят мне. Похоже пора разобраться с ними раз и навсегда.

* * *

По возвращении домой я застал неприятную картину. У главных ворот стояла сгоревшая машина, большой джип с кузовом. Около него лежали три трупа в военной жилетах, но спортивных шмотках. Двоих посекло осколками от моих бомб, один был зарублен. Рядом лежали останки двух моих скелетов. Нужно будет более внимательно следить за их численностью. За воротами раздались крики.

— Это босс идет, открывайте!

Я вошел внутрь. Меня встречала целая делегация из десяти человек. Двое держали в руках автоматы Калашникова. Еще у одного была перебинтована рука, вперед выбилась Алиса, у нее была замотана голова.

— Максим. Наконец–то. На нас напали в твое отсутствие!

— А то я не вижу. Сколько их было и где они?

— Я расскажу по порядку. Сижу я дома, маникюр поправляю и тут сигналят под окном… — Ох уж эта женская манера рассказывать! Зачем она мне это говорит? Излагай главное.

— Алиса, начни с главного, что они потребовали и где они?

— Мертвы. Они приехали и потребовали разговора с главным, вели себя нагло и вызывающе. У них было четыре автомата, и они постоянно тыкали в нас стволами. Мы пригласили их внутрь, надеялись на катушки если что. Четверо вошли, а трое остались за воротами. Они вели себя очень дерзко и потребовали отдать им еду и девок, иначе они вернутся и будут уже не такими добрыми. Стоило им схватить одну из женщин как заработали катушки, двоих распылило сразу, а двое бросились на нас, меня по голове прикладом ударили, а Саше руку прострелили, он сцепился с одним и боролся на земле пока через десять секунд оставшихся не распылило. А потом взорвались мины под забором и тех троих в машине тоже убило. Мы забрали оружие, мечи и автоматы, тебя ждем… Ты даже не сказал куда идешь, мы волновались!

— Патроны они оставили?

— Две обоймы на автомат. — Отрапортовал Борис.

— Автоматы оставьте себе, патроны разделите поровну. По одному автоматчику на уязвимое место круглосуточно. Покидать стены поселения нельзя. Мы в состоянии войны, и они вернутся. Будем укреплять оборону.

* * *

Как только вернулся в квартиру отправил мыша посмотреть, как там поживают бандиты. Поживают они увы неплохо. Толпа зомби смылась в неизвестном направлении, территорию они огородили почти так же, как и мы. Там их десятки. Есть автоматы, есть автомобили, есть собаки–мутанты и даже какие–то жуткие растения похожие на гигантских мухоловок. В данный момент они пожирают зомби, но и за людей примутся если те подойдут близко.

Это будет мне уроком, всегда нужно доводить дело до конца.

И я доведу.

Утром я раздал населению коктейли молотова и самодельные гранаты, объяснил, как пользоваться. Мы даже провели небольшие учения как их правильно бросать. Стены дополнительно укреплялись, за каждой линией обороны вырыли узкую, но глубокую траншею, скелеты и мыши наблюдают за окрестностями.

Однако обороной мне не победить, а мое войско откровенно слабое. Потому я приказал усиленно убивать зомби ради опыта и лута. Пришлось раздать им все системное холодное оружие. Образцы не очень, но хоть так. Я так же проверил системные сообщения. Предложения сходить в данж я игнорировал, выходит зря. Это отличный шанс добыть хорошее оружие, нередко такое что на земле никогда не видели.

Я принялся усиленно готовить взрывчатку. Бомб у меня уже целый арсенал. Думаю, следует взорвать им заборы с разных сторон, а дальше толпа зомби сама все сделает. Однако как они отвадили от себя 20 тысяч зомби это большой вопрос. Неужели они их всех перебили? Да не может такого быть. Может им кто–то помог? Тогда следует добыть языка, а лучше нескольких. Я приказал мышу вести круглосуточное наблюдение и ждать пока кто–нибудь из них покинет лагерь.

Сам я сижу как на иголках, пью чай и жду своего шанса. Нужно допросить парочку, узнать, как они провернули все это. Опыт допроса у меня уже есть. Лишь ближе к вечеру лагерь покинула машина, в ней сидели четверо. Странно, двигатель не издает ни звука, а автомобиль едет и даже дыма из выхлопной трубы нет. Я собрался и в сопровождении десяти скелетов снова отправился на вылазку.

* * *

Автомобиль встал у одного из подъездов. Бандиты ловко порубили окружающих зомби системными топорами, что наталкивало на мысль о немаленьком уровне у каждого из них. Из огнестрельного у двоих были пистолеты Макарова, иными словами, они заточены под борьбу с зомби. Четверка вошла в подъезд и отправилась пешком в квартиру на девятом этаже. Интересно, чего они там забыли?

Я организовал засаду. Пять скелетов на пятом этаже, еще столько же на четвертом. В мусор на лестнице я заложил самодельную бомбу. Действовать буду наверняка, уж лучше убить всех и не взять языка чем оказаться 1 на 1 с тем парнем что махал секирой.

Бандиты просидели в квартире час. Они просто ели и пили, заодно смотрели блатной фильм на DVD. Откуда электричество? У них было что–то типа технологической батареи явно не земного производства с разъемами для наших вилок. Эту штуку я с радостью позаимствую, когда они будут мертвы.

Четверка собрала свои вещи и начала спускаться по лестнице. Вели они себя шумновато и под ноги особо не смотрели. Явно из тех, кто ничего не боится и ни о чем не жалеет. Живут такие люди тоже недолго.

Взрыв убил сразу троих, а четвертый слег со скверной раной в животе. Мои скелеты прижали его к земле, а я влил ему в рот среднее зелье исцеления. Он не должен умереть пока я его допрашиваю.

— Ты че дятел. Рамсы попутал?

Я лишь улыбнулся и достал из инвентаря полюбившийся мне инструмент.

— Э–э–э–, ты чего? Ты ваще кто такой?

— Тот, кто задает вопросы. Отвечай и будешь жить, соврешь — будешь страдать.

— А если буду молчать? — И улыбнулся. Похоже считает себя самым умным–остроумным.

Я пожал плечами и воткнул сверло ему в ногу. Следующие несколько минут скелеты держали его придавленным к земле и зажимали рот, а я старательно делал ему дырки в мясе. Колени я пока не трогал.

— Сколько вас на базе, и кто главный?

— Пощади, не надо! Нас много, не знаю сколько, 60 бойцов и столько же рабов и пленников.

— Кто главный и какой у него уровень?

— Пахан. Он двадцатый вроде.

— Как разогнали толпу зомби вокруг вашей базы?

— Пахан с братанами из другого лагеря договорился. Мы теперь сотрудничаем. Они на машинах отвлекли зомби и вывели в другое место.

— Кто поставил эти растения?

— Пленница, она их сажать умеет, Алина зовут. Ученая какая–то, ботаник или как там ее. Часто умничает, потому ее в камере и держат.

— Сколько у вас оружия?

— Два десятка автоматов, два РПГ, гранат не знаю сколько. Патроны есть.

— Где держите пленников?

— В подвале. Пощади!

— Так же, как и вы нас?

Я прострелил ему голову из лазера. Собрал все ценное с тел и отправился на базу обдумывая услышанное. Та женщина что сумела вырастить такие экзотические растения что едят зомби? Она определенно нужна мне живой.

Глава 20

Костян, как всегда, стоял и курил на стене. Что еще оставалось делать, когда стоишь двенадцать часов на месте и смотришь на «мирно пасущихся» зомби. Выражение может показаться странным, но суть оно передает идеально. Раньше они еще пытались выть и тянуть руки вверх, но спустя всего 2 дня до них дошло что они не дотянутся. Чудеса зомби интеллекта. Теперь они просто бродят кругами, стучат зубами и поглядывают на вооруженных людей, стоящих на высокой стене с чисто гастрономическим интересом в их мертвых глазах.

Раз в два дня было приказано зачищать подходы к лагерю. Если толпа станет слишком большой она может просто проломить стену своим весом. Такова была причина падения одного из дружественных лагерей. Да и если появятся крупные мутанты и пробьют забор эта орда уже не покажется такой безобидной.

— Костян, а ты слышал последнюю новость? — С Костяном заговорил Паша, его лучший друг и бывший сокамерник.

— Не-а. Я же тут стою весь день.

— Сегодня утром в лагерь приперся какой–то фрик. Рыжий такой, с бородой, первого уровня. Сказал хочу мол у вас жить и весь день на вас работать за корку черного хлеба. Мы с пацанами 2 часа ржали, но впустили и отвели к пахану, он же все кадры лично проверяет. Пахан ему и говорит, что, если останешься рабом будешь, весь день вкалывать будешь и кормить будем раз в день. А он говорит, я в магазине грузчиком подрабатывал, вы меня ничем не удивите, ха–ха.

— И вправду странный, мы рабов на улицах ловим, а он сам пришел. Тут же повсюду лагеря лохов таких же как он, че он к ним не поперся?

— А фиг его знает мля, дойти бы не смог, ну или просто дурень.

— А куда его запихали? Не говори, что сразу на говно.

— Не, его пока в клетку, до выяснения.

— Угу, хочу посмотреть на него потом, когда он параши будет чистить, посмотрим, как ему понравится, ха–ха.

* * *

Тем рыжим фриком с бородой разумеется был я. Нет, я, конечно, не рыжий и не собираюсь им становится, это не более чем эффект зелья смены облика. На 24 часа я смог поменять свою внешность, даже рост и телосложение слегка изменились, даже походка. А вот уровень замаскировать оказалось сложнее. Пришлось одеть кольцо маскировки на палец ноги. Бандиты меня проверили, но не настолько дотошно. Огромная ошибка с их стороны.

После беседы с паханом, где я общался в манере «дом нет, квартира нет, готов работать за рис, лишь бы зомби не кусать за жопа». Меня приняли в общину на должность раба и определили в рабские бараки. Говоря проще меня закрыли в темной коморке в подвале, там же где держат всех рабов и пленников. На полу только мешок с соломой и старое одеяло. Условия явно получше чем в Аушвице и это единственное достоинство этого места. Да, позитивное мышление оно такое, общение с доктором философии не идет мне на пользу. Но одну отличную идею он мне подсказал.

Все великие империи были уничтожены изнутри.

Хоть я один в окружении врагов мне, по сути, нечего бояться. Весь мой арсенал со мной, я могу в любой момент превратиться в оборотня. На последнее кстати и расчет если дойдет до крайностей.

Я прилег на «матрас», закрыл глаза и позволил сну забрать себя.

* * *

Ближе к вечеру мне принесли корку черного хлеба и немного риса. У них оказывается тоже есть чувство юмора. Остальных рабов кормили заварной лапшой. Меня предупредили что завтра утром за работу, буду таскать тяжести и чистить параши. Очень заманчиво, но не судьба. Действовать начну в 2 часа ночи, пока можно еще поспать.

В два часа ночи системные часы разбудили меня ударом тока по руке. Полезная штука, а лучшего будильника чем электрошокер и придумать нельзя. Ну-с, пора за дело. Я одел свою броню и взял в руки лазер. Взламывать дверь не пришлось, летучий мышь уже давно свистнул у охранника ключи и открыл мою клетку. Теперь я стоял посреди узкого и темного тоннеля. Справа и слева были такие же, как и моя каморки, где раньше жители хранили всякий ненужный хлам, а теперь здесь держат людей.

Я начал подходить и по очереди открывать все камеры. Двое охранников мирно храпели на стулья на входе. Обезглавить обоих мечом было проще простого.

Сонные и напуганные люди уже выходили из камер. Удивление на лицах сменилось пониманием, когда они увидели трупы и меня стоящего в черном доспехе над ними. Среди однообразных рабов первого уровня я заметил женщину в очках и с гордой осанкой.

«Алина. Класс: ботаник. 6 уровень». А вот и она, за такого сотрудника и убить не жалко. Я старался говорить тихо. Но так чтобы каждый здесь меня слышал.

— Попрошу минуту внимания. Я не буду врать что пришел спасти вас. По правде, большая часть из вас зомби в глаза не видели, а значит не представляете большой ценности. Но я никого не брошу и готов вывезти отсюда всех, кто пойдет за мной. У меня есть поселение и нужны рабочие руки. Рабства больше не будет, сможете жить как люди и есть досыта. Те, кто мне не верит… можете идти ***** сразу. Я вас убеждать не собираюсь, да и времени на это нет, можете уходить прямо сейчас, если мне не верите. Рекомендую покинуть подвалы через дальний выход и убраться подальше от дома. Это ради вашей же безопасности. Те, кто хотят пойти со мной в мое убежище следуйте держитесь позади меня и делайте как скажу. И заранее предупреждаю, скелетов не пугайтесь, они мои.

Люди начали перешептываться. Человек десять отвалились от общей массы и ушли в обратном направлении, но остальные остались и смотрели на меня с решительным видом. Среди них и Алина, она единственная чье лицо все еще выражает какую–то умственную деятельность.

— Через двадцать секунд после того, как услышите серю взрывов во двор заедет автобус, вы быстро побежите и спрячетесь в него, ни о чем не волнуйтесь. Он гарантированно довезет до убежища. Скелеты–водители меня еще не подводили. Все поняли? — Они закивали.

Я разложил бомбы в камерах. Силы взрыва хватит чтобы обрушить дом, я надеюсь. В подрыве зданий я не разбираюсь, но, как и всегда готов стараться и учиться чему–то новому.

Ровно в 2:20 произошли четыре громких взрыва. Через двадцать секунд во дворе громко засигналил автобус и раздались автоматные очереди. Толпа «освобожденных» ринулась через двор к автобусу. За рулем сидел скелет, а в окнах стояли еще 4 скелета с автоматами. Они стреляли по бандитам в окнах чтобы прикрыть наше отступление и создать хаос.

Мы погрузились на автобус, враги уже открыли ответный огонь, и парочка моих новых подданных погибли. Что ж, эти перваки не особо ценны, я начал глазами искать Алину и обнаружил ее прячущуюся за водителем. Неужели она решила, что это самое безопасное место?

Автобус выехал с базы бандитов и отправился восвояси давя и расталкивая небольшие группы кусак что уже стягивались к шуму взрывов и разрушенным укреплениям. Стоило нам отъехать на 200 метров как я решил не тянуть кота за хвост и мысленно скомандовал бомбам в подвале подрыв. Громкий хлопок и… ничего. Дом не развалился, мощности не хватило, хотя их должно было знатно тряхнуть. Ладно, будем работать по плану «Б».

Я слез с автобуса в заранее подготовленном месте. Забавная картина: апокалипсис, автобус подъезжает к остановке, двери открываются, и один человек выходит наружу. Его встречает делегация из 10 скелетов, которых возглавляет один скелет–переросток с 4 руками по арматуре в каждой.

— Здесь ехать не далеко, зомби на пути мало, через пол часа будете на месте. Вас встретят хлебом с солью и распределят по домам. Я вернусь днем и побеседую с некоторыми из вас лично, до того момента вы гости. Удачной поездки. — Никто из них не сал ничего говорить, а я просто вышел наружу. Дверь закрылась и автобус уехал.

Я же в сопровождении своих телохранителей отправился окольными путями назад.

Дела нужно доделывать до конца.

* * *

Я занял позицию в одном из домов с хорошим обзором на происходящее. Скелеты заперли дверь и стали охранять вход. Я же достал СВД и принялся рассматривать происходящее своим новым ночным зрением через оптику. Видимость не очень хорошая. Но явно получше чем та, что была у меня до вложения очков в «восприятие оборотня».

Мертвяки уже заполонили двор. Ползуны лезут по стенам в окна, плевальщики кислотой заливают баррикады. Громилы плечами пытаются выбить железные двери. Немногие бандиты стреляют из автоматов в мутантов, кирпичи и прочие тяжелые предметы летят из окон на головы наступающим зомби. Темные фигуры мелькают в окнах, я увидел яркую вспышку и посреди двора раздался взрыв, разорвавший двух громил. РПГ значит? Как бы я хотел хотя бы один себе забрать. Когда все закончится может мне и удастся добраться хотя бы до одного.

Я прицелился в фигуру гранатометчика, он как раз заряжал ракету. Стоял он, кстати, на открытом балконе, потому и мог стрелять, не опасаясь за себя. Пуля вошла ему куда–то в корпус, он пошатнулся и упал, попутно уронив уже заряженное РПГ вниз куда–то в толпу зомби. Через минуту на балкон выбежал второй чтобы посмотреть, что происходит, но тут же и сам получил пулю. Я попал ему куда–то в бок, он сильно пошатнулся, но устоял, а затем схватившись за раненый бок бросился внутрь здания.

Следующего я подстрелил в окне второго этажа, он шмалял из двустволки по наглым ползунам что подобно человеку–пауку забрались в его окно. Пуля вошла ему в живот, он свалился на ковер зажимая неожиданную рану, а ползуны только того и ждали, сразу же навалились и принялись жрать. Второй вбежал в комнату с системным мечом и принялся отбивать товарища, но тут же рухнул на пол с грацией мешка картошки, пуля вошла в сердце.

Бандиты стреляли как бешеные, тратя горы патронов, а орда все не заканчивалась. В таком шуме они не могли меня услышать, но все же поняли, что происходит и по кирпичной стене под моей позицией забарабанили пули. Не беда, я сменил позицию и через 10 минут продолжил стрелять из другой квартиры. Еще двое неудачников стали моими жертвами, один кстати носил отличный системный доспех из черного металла, но не носил шлем. Очень зря. Пуля вошла ему в лицо, и он умер на месте.

Во второй раз по мне стреляли из РПГ. Правда ошиблись окном и взорвали соседнюю комнату, но я срисовал стрелка и убил его с третьего выстрела, а затем все же решил спрятаться и подождать, рано или поздно они ослабят бдительность.

Тем временем летучие мыши бросали в окна коктейли молотова, а огонек раздувал пожары. Зеленое пламя было очень трудно тушить. Не говоря уже о том, что огонек схватил и бросил себе в пасть двоих ничего не подозревавших «пожарных» в адидасках. В конце концов его залили пеной из огнетушителя, и он вынужден был временно развоплотиться. Но и без него уже горели несколько квартир на разных этажах. Я сделал еще два выстрела, целясь в лысого подонка 20 уровня, что командовал обороной. Одна из пуль попала ему в ногу, другая досталась его помощнику, других шансов убрать пахана мне уже не представилось.

Битва подошла к концу под утро с появлением на поле боя двадцати танков 8–11 уровней. Здоровенные трехметровые зомби, покрытые черными пластинами органической брони, легко сломали жалкие баррикады и укрепления бандитов, и вся орда и без моей помощи дружно хлынула в здание. Бойня продолжалась минут десять, пока последние очаги сопротивления не были подавлены, а последние двери в квартиры не были сломаны. За этим я уже наблюдал из далека глазами мышей, ведь в тот момент я убегал на всех парах подальше от этого дурдома, осознавая реальную хлипкость собственной обороны и строя новые планы по ее укреплению.

* * *

Домой я добрался только к утру. Меня снова встречала целая делегация. Все их «босс, мы волновались» я слышал уже десять раз, потому спросил, как там наши новички и попросил не беспокоить меня до обеда. Их накормили и распределили по квартирам, остальное меня пока не волнует. Сейчас меня волнует в основном сон.

Во второй половине дня я решил осмотреть наше пополнение. Перваки, в основном мужчины, небольшая часть старики, 20% женщины всех возрастов. Суммарно 25 человек. Ладно, по крайней мере будет кому работать и сражаться. Я прочитал перед ними краткую речь о выживании, взаимопомощи, честном труде, а также объяснил им их бесправие и обязанности. В целом мои слова встретили одобрительно и тут же принялись участвовать в жизни поселения, всем было приказано набивать уровень до пятого и выше, тех кто отказался сражаться отправили на строительство и аграрные работы. Да, Борис уже несколько грядок удобрениями засыпал и кукурузой засадил, правда неизвестно, когда она еще вырастет.

А вот с ботаником придется побеседовать отдельно. Правда я нигде не мог ее найти. В итоге нашел ее в квартире Алисы, они пили чай и сплетничали. Алина ботаник все–таки согласила сотрудничать и жить у нас, а ломалась она просто для вида. Сейчас они с моей «секретаршей» общались как старые подруги, а я сел за стол третьим.

— И как работает твой класс, как ты выращиваешь растения?

— Сажаю семена в горшок и посыпаю специальными удобрениями. Через три дня они уже прорастают, а через неделю их уже можно сажать в заранее выбранном месте. Проходит две недели и растение уже готово сражаться.

— Я видел гигантские мухоловки, умеешь что–то еще?

— Лоза с острыми шипами, могу покрыть ей все здания и заборы чтобы зомби не залезли. Могу вырастить подсолнухи, которые можно использовать как живую батарейку. Есть у меня кактусы с очень острыми иглами ядовитыми для зомби. Вариантов много.

— Где берешь семена?

— Создаю сама, магия. В этом и суть моего класса.

— Ты нам пригодишься.

— Несомненно, но мне необходима возможность проводить эксперименты и исследования.

— Пока они не угрожают безопасности людей и имущества можешь проводить, я не возражаю.

В гости пришла Света и подсела за стол четвертой.

— Света, скажи, много у яблоневого сада беженцев?

— Тысячи три–четыре.

— Как они выживают?

— Охота, собирательство, попрошайничество, ну и теперь из зомби еда падает, но большинство голодают и умирают, сто человек умирает в день. Там грязь, страх и беззаконие.

— Там есть ценные люди? Бойцы, обладатели редких классов и способностей?

— Могу поискать, но это рискованно.

— Мы тебя защитим, но нужны полезные люди, ты точно сумеешь их найти?

— Совершенно точно, босс. Когда выступаем?

— Не сейчас и не завтра, у меня немного другие планы.

— А в то поселение с тремя домами торговать пойдете? — Вмешалась Алиса.

— Конечно нет, слишком далеко идти, слишком рискованно. Того не стоит. Наша следующая цель собрать больше ценных кадров и найти этот храм бога смерти. Уж больно любопытно что это такое и чем этот храм может быть полезен.

Глава 21

Похоже это место совсем не изменилось. Огромная черная стена неизвестного происхождения все еще возвышалась вокруг яблоневого сада надежно защищая его со всех сторон. Проблема в том, что лагерь беженцев никто защищать не собирался. Сотни палаток тянулись вплоть до самого горизонта, тысячи людей сейчас были там. Немытые, одетые в абы что они жгли костры, рыли выгребные ямы и сжигали лагерный мусор в специальных местах совсем рядом с границами. Рядом было кладбище, несколько огромных точнее ям куда сбрасывали трупы.

Путешествие не было долгим, но было утомительным. На железной дороге и на узких лесных тропинках негде спрятаться. Приходилось убивать зомби, а не обходить их стороной. Я присел на камень и закурил сигарету. Да, я снова вспомнил что такое курить и остановиться уже не могу, курю одну сигарету за другой и становится как–то легче. Легче пережить весь этот бардак и неопределенность.

Рядом присела Света. Раньше она лечила здесь людей, но потом ушла, почему? Самое время спросить.

— Света, ты говорила, что лечила здесь людей, так? Почему тогда ушла в момент, когда они нуждались в тебе больше всего?

— Мы с подругой были целительницами, лечили больных и раненых. Пока хозяева поселения давали нам охрану и еду мы могли делать это в безопасности, без особых рисков. Но увы, они прекратили нас поддерживать. Мы попытались лечить людей и дальше, без охраны, но мою подругу убили, а меня чуть не изнасиловали, я едва сбежала.

— Там настолько опасно?

— Да, более чем, видишь все эти трупы? Думаешь они умирают от голода и болезней? Ха, да там каждый второй погиб от удара ножом в печень. Это я тебе как врач говорю.

— И что же, мы пойдем обратно в этот рассадник болезней и бандитизма?

— Нет, ты меня неправильно понял. Все ценные люди либо стали гражданами и прячутся за стенами, либо имеют семьи ради которых охотятся и убивают зомби. Мы не будем искать пополнение в палаточном лагере. У меня остались друзья за стенами, я навещу старых знакомых и подниму связи.

— Хорошо, это радует. Терпеть стаю попрошаек мне совсем не хочется.

По дороге к нам подошел какой–то мужик. Обычный усатый дядька с легкой сединой и первым уровнем. Шел он, слегка пошатываясь, лицо было красным, а нос слегка сизым. М-да, типичный спившийся интеллигент, умудряющийся как–то выжить. Пьяному море по колено, не то, что апокалипсис.

— Добрый вечер молодые люди и дамы. — Он снял кепку в неуклюжем поклоне словно из старого фильма.

— Я предлагаю вам честную пречестную сделку, во! Могу рассказать все последние новости.

— Еда нынче стоит дорого. — Я решил не цацкаться с ним и не подкармливать нищих.

— Нет, нет, оставьте свою еду себе, мне нужен продукт более бодрящий… Водка, можно пиво, в идеале самогон. Есть у вас?

Я знал, что так и будет, потому заранее запасся, обнаруживать свой пространственный карман перед кем–либо я не собирался, потому спрятал некоторые вещи в сумку на спине. Я протянул ему водку и тот с радостью схватился за нее как за последний шанс в жизни.

— В общем раз уж вы заплатили ик… Ой, чуть не выронил. Так вот, я вам расскажу, что тут твориться. В городе гражданская война была, совет сам с собой бился. Поссорились эти маги и давай друг друга молниями жечь, да камнями кидаться, теперь центр в руинах лежит. Обычные люди тоже воевали, каждый значится за свою сторону. В итоге сотня трупов и половины правящего совета как не было. — Мы со Светой переглянулись. Даже она такого не ожидала.

— А из–за чего воевали? — Не удержалась она. Мужик просто засмеялся, как будто это было очевидно.

— И‑за денег, разумеется. Я думал, что это раньше люди были жадные, а теперь за один тугрик удавиться готовы. Эх были времена… ну, бывайте, молодежь, чего уж тут обсуждать.

— Спасибо за сведения.

— Всегда пожалуйста, если что, знаете где меня искать. — Он удалился в ближайшие кусты и там же принялся распивать.

Мы со Светой пошли дальше в поселение. Скелетов пришлось отозвать, чтобы не пугали народ.

* * *

Нас пропустили сразу и без задержек, оба мы все еще имели гражданство поселения. Правда свое жилье потеряли из–за долгого отсутствия, но получили скидку на номер в гостинице.

Внутри Света повела меня по знакомым улицам в направлении здания общежития. Там она два часа проболтала со старой подругой за чаем и договорилась встретиться завтра утром на выходе. Подруга ее оказалась поваром восьмого уровня, а еще она просто мечтала отсюда уехать. По какой причине она так и не объяснила, а я решил не настаивать. Мы вышли из здания общаги, солнце уже село и на улице наступил вечер.

Дальше мы подошли к зданию… эм клуба?

— Света, зачем нам в клуб? Там тоже твои старые знакомые?

— Верно, нужно побеседовать с хозяином. Сам он, конечно, не уйдет, но может подсказать, где искать остальных.

Внутри играла громкая музыка, люди курили, пили и танцевали как сумасшедшие. Апокалипсис и падение нравов так сказать. Мы прошествовали к стойке мимо наблеванных луж, перевернутых столов и орущих пьяные песни людей. У стойки стоял высокий и тощий мужчина лет сорока в круглых очках. Взгляд у него был недобрый, но мою спутницу видеть он был очень рад.

— А, дорогая Света, ты все–таки вернулась в нашу Гоморру. Хотя что–то мне подсказывает что не на долго.

— Здравствуй Александр, как идут дела?

— О, все просто «прекрасно», цены растут как сумасшедшие. Богатые становятся богаче, а простые люди голодают и уже не могут позволить себе нормальную выпивку. Даже учитывая ее низкую стоимость и то, что мы ее прямо тут в подвале разливаем. А у тебя как дела?

— Я нашла новое место, получше этого, хочу перетянуть туда друзей и подруг. Поможешь мне?

— Можешь связаться с ними из моего кабинета, мое зеркало это позволяет, а молодой человек может подождать здесь со мной. — Света повернулась ко мне.

— Максим, я вернусь через полчаса. Посиди пока здесь.

— Да не вопрос, я никуда не собираюсь.

Света встала и ушла, а бармен уже собирался налить мне виски, когда я остановил его и сказал, что не пью. Он лишь одобрительно кивнул и смешал мне безалкогольный коктейль.

— А ты значит и есть тот парень что гуляет на пару со скелетами?

Ого, я становлюсь знаменит?

— Неужели вы обо мне слышали?

— Все сильные бойцы со временем становятся известны. А уж хозяева своих поселений тем более. Не скажу, что тебя знают в народе, но власти в курсе кто ты.

— Значит зря я сюда пришел?

— Нет, не зря. Вряд ли тебя тронут, скорее предложат сотрудничество. Совет сейчас не в той форме чтобы идти на конфликт, после последней потасовки центр города горел еще два дня и его не могли потушить.

— Ясно, спасибо за напиток, я пока пообщаюсь с местными. — Я положил на стол положенную сумму и вдвое большее количество чаевых. Бармен уважительно кивнул. Сделать такого человека союзником будет полезно.

Я подошел к на вид самой безобидной кампании и подсел, купив всем выпивку. Я собираюсь добыть еще сведений. Компания, конечно, была мне рада и выпивку я оплатил еще два раза, чем разговорил их окончательно. Они и поведали мне о том, что здесь творится. А твориться в поселении дикий произвол. Люди работают по двенадцать часов ради куска хлеба, а элиты общества шикуют, имея жизнь даже лучше, чем до апокалипсиса. Все стоит денег, в особенности лечение у здешних целителей. Если платить нечем, то страдай от боли и голодай пока не соберешь нужную сумму. Элиты, кстати, полностью поставили под свой контроль убийство зомби, охоту и получение добычи. Простому человеку теперь даже зомби убивать не дают и опыт получать соответственно тоже. Простолюдина без связей теперь ждет только тяжелый труд и корка хлеба перед сном на соломе.

Наслушавшись новостей, я решил вернуться к стойке и дождаться свою спутницу. Стоило мне сесть и заказать еще коктейль как ко мне начали подкатывать местные «красотки». Одну за другой я отшил трех. Первая предлагала себя за тугрики. Вторая видите ли «полюбила меня с первого взгляда», а третья была просто слишком пьяна и спутала меня со своим бывшим парнем, что кстати ее совсем не остановило. Отшив их всех, я не успел даже бармену слова сказать, когда на мое плечо легла рука.

Надо мной возвышался жирноватый, а значит хорошо питавшийся китаец лет тридцати. Он был явно пьян и в руках держал стакан с какой–то бурдой.

— Эй пацан, ты че такой грустный? Давай я тебя развеселю, заодно плесну тебе. — Ох и не люблю я таких личностей, на мой взгляд они заслуживают сразу получать по морде. Понятие личного пространства для них не существует. Однако я сдержал себя и вежливо отказался от его предложения, мотивировав это тем, что жду девушку.

— Да ты че падла, не знаешь с кем говоришь? Ты знаешь кому мы служим? Нам не отказывают, ты понял? Встал ***** и пошел со мной, пока я добрый.

И он прописал мне смачный подзатыльник как нашкодившемупервокласснику. А затем снова положил руку мне на плечо.

Это он зря. Я, конечно, не великий каратист, но некоторым вещам учусь быстро. Я схватил его руку и сразу сломал ему два пальца. Он был пятым уровнем и без класса. Мне не ровня. Ничтожество, по сути, даже способностей не имеет. Он завопил как девчонка, тонок и протяжно и упал на колени, а я ударил его сначала ногой в пах и затем со всей силы в челюсть, отчего его зубы дождем посыпались на ковер, а сам он завалился на бок и вырубился.

Из–за одного из столов встали его дружки, еще пятеро. Все в спортивных штанах и майках, натуральная гопота разных национальностей и возрастов. Ну подходите, я же в доспехе в отличие от вас, хе–хе, посмотрим кто кого. Они окружили меня и принялись не особо умело лупить. Думаю, без защиты быть мне уже грушей. Конечно, я в любой момент могу убить их током из перчаток, но наживу тем самым проблемы с местным законом. Пока обойдусь кулаками.

Один из них со всей дури ударил меня в живот и попал в ровно железную пластину доспеха. Урон почти не прошел, но парень явно сломал себе руку. Я ударил его обеими руками по ушам и заехал локтем в нос. Благодаря прокачке я двигаюсь уже заметно быстрее обычного человека, а кольца на силу и ловкость ставят меня далеко впереди любого из них. Второго я пнул по коленке и кажется его коленная чашечка была сломана, добивающий удар в глаз отправил его смотреть сны до утра. Третий кинулся мне на спину и укусил за шею. Всегда знал, что клубные коктейли и громкая музыка превращают людей в зомби. Я просто развернулся и упал вместе с ним придавив его всей своей массой. Что–то хрустнуло у него в спине, и он заорал не столько от боли, сколько в панике, он активно дрыгал руками, а вот ноги его уже не двигались.

Я быстренько встал. Оставшиеся двое уже разодрали себе кулаки пытаясь пробить мою защиту, осознав бесперспективность такого пути они достали оружие. Первый выхватил длинный системный нож. Второй боевую палицу, тоже системную, до того она висела у него на поясе. Только сейчас я заметил, что люди вокруг не то, что не пытаются нас разнять, а активно подначивают, мол «вломи им», «гаси их» и т. д.

— Молодые люди. — К этим двоим обратился бармен. — Я закрою глаза на вашу драку. Но пользоваться оружием запрещено. Я имею право стрелять на поражение, а молодой человек в черной броне на самозащиту.

— Да пошел ты ***** вафел! Мы с тобой позже разберемся! — Эти двое совсем с катушек слетели.

Первый кинулся на меня с ножом. Нож я просто схватил бронированной перчаткой и пустил по нему немного тока. Ублюдок тут же выронил его, упал на колени и сблевал мне прямо под ноги. Удар ноги отправил его в нокаут.

Раздался громкий выстрел, весь бар мгновенно затих. Слева от меня раздался звук падающего тела. Ублюдок с палицей планировал зайти слева, надеясь ударить меня по затылку. Теперь его спина была разорвана картечью, а пол был залит кровью. Бармен стоял на своем месте с двустволкой в руках, от нее исходил дым.

— Лучше уходите Максим. Придут стражи порядка и будут долго выяснять что случилось. Я сам им все объясню, претензий к вам не будет, эти дураки сами виноваты.

Я лишь кивнул. По лестнице как раз спустилась Света. Она круглыми глазами окинула место происшествия, подбежала ко мне, осмотрела, кивнула бармену, подхватила меня за руку, и мы вышли из заведения.

За нашей спиной снова заиграла оглушительная музыка и раздались восторженные вопли. В духе «кровавая вечеринка» или «отличная мокруха»! «Трупы не убирайте, вызываем на тусовку саму смерть ха–ха»!

Апокалипсис. Падение нравов.

Хотя люди всегда были людьми.

* * *

Мы переночевали в клоповнике. Ну как клоповнике, клопов все же не было, зато были муравьи размером с мой указательный палец. Эти гады бегали у моей кровати весь вечер, пока я не положил им два яблока. Один из них, самый большой вежливо кивнул мне своими длиннющими усами. Муравьи быстро распилили яблоки на части и вынесли куда–то в свои норы. До утра они нас не беспокоили. Даже с насекомыми договориться проще чем с людьми.

Утром у входа и по совместительству выхода из поселения нас ждали семь человек. Одну женщину я уже знал, повариха. Пригодится нам. Другие четверо на вид охотники. Потому что одеты в маскировочные одежды и вооружены двустволками и системными луками. Шестым был невзрачный парень лет семнадцати, застенчивый и неопрятный. Седьмой был явно военный, в руках держал АКС‑74У с явно самодельным прицелом и какой–то штукой под стволом, напоминающей самодельный подствольный гранатомет. Ну-с, проведем собеседование.

Как выяснилось из разговора четверо охотников охотятся на все что по лесам и улицам бегает и на зомби тоже. Учитывая новые «экономические реалии» в поселении их труд теперь почти не оплачивается и потому они твердо намерены перейти ко мне. Повариха уходит, потому что подруга позвала, парень оказывается «маг электричества», но увы «неприкасаемого» ранга, то есть самого низкого, а значит может работать только батарейкой. Ну и последний бывший военный, перешедший дорогу местным властям. Разбирается в современном стрелковом оружии и готов преданно воевать за кого угодно лишь бы кормили.

Я немного поломался для вида, все–таки не следует сдаваться так легко. Из этих охотников и стрелка (они, кстати, все 8–10 уровней) выйдет отличная рейд группа, как раз то, чего нам не хватает. Пацан–батарейка (так я его буду называть) освободит меня от рутинной обязанности заряжать кристаллы, а женщина с классом «повариха» наверняка найдет чем удивить. В итоге я принял их всех на испытательный срок, мы без проблем покинули поселение и отправились домой.

Из этих стен я вынес небольшой урок для себя. Даже если поселение безопасное, это еще не значит, что в нем хорошо жить.

Глава 22

Дом, милый дом! Как же прекрасно сюда возвращаться после долгих странствий. Детишки резвятся на детской площадке, которую мои скелеты три ночи чинили и строили, рядом сидят их мамочки на лавочках что три дня строили и чинили уже рабочие. Хоть бы кто спасибо сказал, а?

Они, конечно, сказали. Стоило мне подойти поближе как они рассыпались в благодарностях и восхищениях. Мол думали они что все уже давно кончено и остается им только голодной смертью умирать. А тут появился я и всех спас, построил стены и обеспечил еду, электричество и безопасность. Чувствую они бы меня на руках стали носить если бы смогли поднять.

И если бы я позволил.

Все–таки я не стесняюсь время от времени напоминать кто здесь хозяин. Один из бывших рабов заснул на посту, а пока он спал через его пост пролез ползун и едва не слопал ребенка. В последний момент вмешался бдительный скелет. В войну за такое расстреливали, вполне официально. Я все же смягчился, и мы обошлись публичным наказанием, двадцать ударов палкой по пяткам и репутация «чма» вполне достойное наказание для первого серьезного прокола. На случай второго я уже подготовил веревку. Кто–нибудь из гуманистов мог бы упрекнуть меня в чрезмерной жестокости, но люди должны понимать, что это не санаторий, хотя мне и самому так иногда кажется. Все–таки картина внутри стен вполне мирная.

Но стоит мне хотя бы немного забыться и ворох проблем напоминает о том, где мы находимся и что происходит за стенами.

Алина, наш ботаник, высадила свои растения на специально отведенной для этого грядке. В том что эти все еще мелкие кусачие растения–мухоловки растут на улице проблем нет, да и забор вокруг участка вполне приличный. Проблема в том, что у нас тут дети, а дети умом не отличаются. Вот они и решили проверить что будет если сунуть палец в мухоловку? И главное такой высокий забор преодолеть сумели, настоящие ниндзя растут, ну или альпинисты. В любом случае один мальчик пальца лишился, а его мамаша вместо того, чтобы наказать обалдуя начала скандалить с Алиной. В этом конфликте я полностью стал на сторону ботаника, такой забор перелезут даже не все взрослые. В итоге Алина заставила мухоловку выплюнуть палец, а обратно ребенку его приделывала Света. Магия, чего уж там. Пришлось забор колючей проволокой обвешать и скелета–охранника поставить.

Увы скелеты должны работать, да и даже если их всех в дозор ставить этого категорически недостаточно чтобы покрыть даже половину периметра. Потому я ставлю их только в слабых местах, да и то половину, а другая ночами пилит и строит, заодно ходит лут собирать и ловушки от трупов чистить.

День выдался особенно приятным, светит красивое солнышко, не жарко и не холодно, все люди общаются и гуляют, кто не работает конечно. Я сижу на лавочке и попиваю сок через трубочку. Проходящие вежливо здороваются, а девушки иногда даже в щеку целуют. Эх, атрибуты хорошей жизни. Может взять выходной и побездельничать?

Ага, очень смешно. Пока ты спишь враги качаются. Я сижу на лавочке, а кто–то сейчас заключает выгодные союзы, занимается торговлей, поднимает лвл и т. д. М-да, посидел и хватит, пора за дело.

* * *

— Храм бога знаний

— Никогда не слышал.

— Ну про храм бога смерти и его ассасинов слышал? — Оказывается Света умеет подтрунивать над людьми.

— Еще бы, даже познакомился с тремя из них ближе, чем хотелось бы.

— Эти безобидные, к тому же мне сказали, что там работает аура ненасилия на сто метров.

— Почему молчала раньше?

Ее переклинило. Похоже сама себе она такой вопрос не задавала. Дуреха, что сказать.

— Виновата, прости. Только имей ввиду, туда ходят люди из поселения трех домов. Да и бандиты тоже. Там может быть опасно. Может не стоит туда соваться?

— То есть сначала ты говоришь, что там можно выторговать любое знание и даже карточки способностей и классов. Потом ты говоришь, что идти туда не далеко, а теперь говоришь, что мне не стоит туда соваться? — Она потупила взгляд. — Я пойду туда сейчас же, спасибо за сведения и о таком больше не умалчивай. Можешь идти.

Она кивнула и вышла, она последовала за остальными.

Так уж сложилось что моя кухня стала нашим местом для собраний. Правда на заседаниях как правило присутствовало человека 3–4, но это пока что. Впереди нас ждет не одно расширение.

Я решил отправляться без команды. В дороге меня посторожат мои скелеты. К тому же негоже простолюдинам знать о делах господина. Справлюсь сам.

* * *

В итоге я всего лишь угодил в засаду и чуть не погиб. Готов поклясться эти твари стали умнее.

Раньше ползуны и прыгуны нападали поодиночке или малыми группами, причем никогда не прятались, а перли напролом к своей цели. Теперь они организовывают засады и даже отвлекают внимание группы перед нападением.

Трое выскочили из окна и приземлились прямо перед нашим отрядом, отвлекая внимание моей свиты. Десятью секундами позже еще четверо напали сверху и сзади. Мои скелеты как раз были заняты первыми тремя. Первая тварь спикировала мне прямо на спину. Пусть я и убил ее током сразу же, но это и было ошибкой. Ее труп придавил меня к земле. Следовало ее сбросить, а затем уже убить. Еще три приземлились спереди и сзади, одна схватила меня за ногу и резко потянула назад, другая попыталась укусить за жо… спину, но не прокусила защиту, а третья ударил меня какой–то палкой по башке.

Две секунды в глазах все кружилось, и я не мог думать. А затем совершил первое же пришедшее в голову действие. Кинетический удар отбросил тварь передо мной. Я ловко, как уж на сковородке вывернулся и пальнул тварям кислотой прямо в голову. Их лица и черепа расплавились на глазах, а я сумел встать. Голова все еще кружилась, тварей уже добили скелеты. На всякий случай я выпил зелье восстановления, не нужны мне тут сотрясения мозга.

В остальном до храма я добрался без приключений. Обычное разрушенное здание, наверное, какого–то ПТУ или подобного заведения. Вокруг никого не было, аура ненасилия лишила меня возможности атаковать, но и зомби в округе видно не было. Это радует.

Я зашел во внутренний двор, там передом мной возвышался странный балкон. Явно построенный после апокалипсиса. На балконе были повешены два сине–белых гобелена с неизвестными мне письменами и непонятными рисунками.

«Дальше находится территория храма. Пройти могут только служители и допущенные».

Вот как? И что мне теперь стоять и ждать пока ко мне выйдут? Я так и простоял пять минут куря сигарету и думая о смысле жизни, ожидая, когда их духовные высочества снизойдут до меня простого смертного.

По прошествии пяти минут на балконе появилась фигура. Пожилой мужчина в балахоне сине–белого цвета. Он дошел до края балкона, сложил руки в молитвенном жесте и произнес.

— Приветствую тебя, прихожанин. Что привело тебя в храм знаний?

Интересно. А можно без всей этой таинственности и прочего?

— Я слышал, что вы продаете информацию, карточки способностей и классов. Это правда?

— Абсолютная. Мы можем многое продать, а берем системные деньги и продукты. У тебя есть еда?

Вот так сразу к главному? Видать они голодают.

— Почем ныне класс эпического ранга и выше?

— Ты не расплатишься.

— У меня есть не только эта сумка. — Я заранее сложил вещи в обычную сумку, не собираюсь обнаруживать свой карман.

— Знаю. Ты не расплатишься.

— Что же тогда вы можете мне предложить?

— Рад что ты спросил. Я предоставлю тебе ценнейший дар что можно получить. Знания. В обмен на еду и то, что ты расскажешь о нас всем, кого встретишь.

— Смотря что это будут за знания.

— Я расскажу тебе, где находятся входы в секретные подземелья с высокими наградами, а еще предоставлю чертежи редкого оружия для твоего класса. Жрецы клиентов не обманывают.

— Давай так, я оценю стоимость того, что ты предоставишь и награжу соответственно.

— Да будет так.

Мой мозг пронзила боль и на системной панели начали всплывать данные. Карты, рисунки, обозначения, письменный текст. На моей внутренней карте местности появились четыре новые точки. Надо сказать, что располагались они довольно далеко. Каждая посреди своей «мертвой зоны». Каждое подземелье имеет требования по уровню и количеству участников, самое неопасное из них предполагает пятерых участников с суммарным уровнем не ниже одиннадцатого. Самое сложное требует вдвое больше людей и уровень не ниже семнадцатого. Каждое из них обещает две легендарных добычи, одну «межмировую» и одну «древнейшую». Единственное «межмировое» что мне довелось потрогать это мой класс инженера. От моих взрывов уже сотрясаются здания, а я ведь даже не старался и разбазаривал очки навыков в другие классы. Даже и представить не могу какие золотые горы вытащу из этих подземелий и на что способен любой предмет «древнейшего» ранга.

И все–таки осторожность оказалась сильнее. Мои люди пока не готовы идти даже в простейшее подземелье, не говоря уже о самом простом из этих. Не говоря о том, что все они располагаются посреди мертвых зон, наполненных ордами запертых там мертвецов. Да и сами «мертвые зоны» хоть и дают больше опыта, но кишат мутантами и зомби высокого уровня.

Так, а ведь жрец дал мне что–то еще.

В инвентаре появился листок бумаги с какими–то рисунками и надписями. Я немедленно достал его и покрутил в руках. Во–первых, это явно не бумага. Листок не мнется и не тянется, я даже попытался его разорвать, ничего не получилось.

— Чертежи нельзя уничтожить. — Вмешался жрец. — Иначе все уничтожали бы их после создания вещи и этот тип лута стал бы почти бесполезным или слишком редким. Можешь хоть в вулкан его бросить, он не сгорит, да еще и появится рядом с вулканом через пару часов хе–хе.

Угу, ну хотя бы не потеряю столь ценную вещь из–за банальной случайности. Я развернул чертеж и прочитал.

Огнемет «пламя дракона». Мои глаза округлились. Я начал бегать глазами по строкам, вчитываясь все глубже и глубже в текст пока не забыл о реальности и происходящем вокруг, так жадно я впитывал информацию.

Чертеж оружия ранга «межмировой». Для производства требуется любой земной огнемет или похожая система. не обязательно даже военного назначения. У меня пока нет ничего похожего, но могу и своим руками сделать, для таких целей даже не поленюсь по ночам работать. Еще требуются шесть «великих душ пламени», одна душа дракона, драконьи кости суммарно десять килограмм, никель и вольфрам, слиток белой стали, слиток небесной стали… Так, а где я это ***** возьму? В подвале дома такое не валяется. Я посмотрел на жреца, он читал мои эмоции по лицу и ответил на невысказанный вопрос.

— Обрати внимание на название первого подземелья, «логово низших драконов», там ты найдешь все необходимое.

Соваться к драконам ради огнемета. Я пока и так справляюсь. Чертеж на будущее. Сейчас я даже в мертвую зону войти не рискну.

— Ладно жрец, дары твои я оценил. Дам двадцать банок консервов и расскажу о тебе в каждом встречном поселении.

— Плата достойная. Приходи еще. — Жрец благодарно поклонился мне.

— Да и…

— Хочешь узнать что–то еще?

— Кем ты был до апокалипсиса?

— Это не имеет никакого… Ай, ладно, кому я заливаю. Дворником. Мел здесь улицы, а как началась вакханалия заперся в здании. Потом здесь храм появился, а мне предложили стать верховным жрецом, первым и пока единственным. Вот я и согласился.

Вот это я понимаю карьерный рост. Апокалипсис рождает огромные возможности и невероятные социальные лифты.

Для тех, кого не съели.

Я распрощался с верховным жрецом и отправился восвояси, обдумывать свои возможности.

* * *

Я сижу на автобусной остановке и курю. Зомби здесь не ходят, а сильно наглых одиночек убивают скелеты. Мне почему–то совсем не хочется сейчас идти домой. Многое нужно обдумать. Но главное, что в душе мне спокойно и есть ощущение что я занимаюсь правильным делом.

На небе загорались звезды, одна за другой. Пора бы, ведь уже стемнело. Странно, карта звездного неба, кажется, изменилась. Старые созвездия, которые я раньше легко находил теперь едва могу разглядеть. Зато появилось много новых звезд. Некоторые из них сияют ярко, как будто находятся совсем близко, другие, наоборот, едва излучают свет. Так и люди подумал я, одни сражаются и становятся сильнее, другие, наоборот, сидят по углам и ждут спасения. Спасения, которое никогда не придет. А ведь если подумать система всем своим естеством подталкивает нас к действию. Все ее устройство как будто говорит человеку: «Будешь сидеть на месте и не развиваться тебя сожрут» или «играй по моим правилам если жизнь дорога, хе–хе».

Что–то меня потянуло на глубокие мысли, я открыл банку пива. Не пил с самого начала всего этого. Пил я тоже редко, но метко. Хороший момент чтобы наверстать упущенное.

Мыши срисовали идущего по направлению ко мне человека. Женщина, молодая, моего возраста. В легкой системной броне и с мечом на поясе. Шестой уровень, вряд ли это ее вещи, скорее всего кто–то подарил, кто–то кого больше нет и теперь она осталась одна наедине со всем этим миром. Иначе бы она просто не рискнула подходить к незнакомцу. Она медленно подошла к остановке и появилась в моем поле зрения, показывая, что не имеет агрессивных намерений. Я поставил банку на лавку и закурил новую сигарету.

— Я присяду? — Голос у нее тоненький и высокий. А сама она похожа на молоденькую студентку. Хех, да я и сам студент вообще–то.

— Не возражаю. — Она села рядом со мной. Села и просто сидит, дрыгая ногами вперед–назад. Не произнося ни слова и грустно улыбаясь.

— Милана.

— Максим.

— Очень приятно.

Мы помолчали, я курил сигарету и попивал пиво, посмотрел на нее, ее лицо было спокойным. Я протянул ей банку, и она благодарно ее приняла.

— Спасибо.

— Допивай, у меня еще есть. — Она и допила, тоже давно не прикасалась к алкоголю, как и я.

— Ты заметил, что на небе теперь другие звезды?

— Только что. — Соврал я. Пусть почувствует себя умнее чем есть, это расположит ее ко мне.

— Я понимаю, ты был занят другим. — Она окинула взглядом скелетов и мою броню. — Ты молодец.

— Я адаптировался.

— Но сидишь здесь один и смотришь в пустоту. Я наблюдала за тобой, ты смотрел в одну точку с пол часа.

— Многое нужно обдумать. Зачем подошла?

— Я подумала, что человек, который сидит на месте вот так и думает о чем–то не может быть агрессивным.

— А ты разбираешься в людях?

— По правде очень плохо. — Она улыбнулась мне. — У меня было много друзей, но я осталась одна.

— Распространенная проблема в последнее время. Люди умирают, а ты… ты просто живешь с этим дальше. Живешь зная, что ни на кого нельзя положиться. Любой может предать или погибнуть. По правде, кампанию своих скелетов я нахожу довольно приятной… Я знаю, чего от них ожидать.

— Не сладко тебе пришлось, а меня вот парень бросил.

— Вот почему ты ходишь по улицам одна.

— Именно. Он защищал меня, спасибо ему, но я не смогла соврать тогда, когда любая другая соврала бы.

И что мне на это ответить? Мне еще мыслей об отношениях не хватало в дополнение к тому осиному рою что копошится у меня в голове.

— Ты, я вижу, молчишь, спасибо за пиво.

— Сигарету будешь?

— Конечно, неделю не курила.

Я достал сигарету и протянул ей. Ей оказалось нечем было поджечь ее. Она засунула ее в рот и медленно поднесла к моей, уже догорающей. Наши лица были близко. На секунду наши взгляды встретились, а затем она отпрянула и глубоко затянулась.

— Тебе есть где спрятаться?

— Есть, не нужно беспокоиться.

— Я и не беспокоился. — И я соврал, потому что мне стала не безразлична ее судьба.

— Спасибо за беседу, я уже четыре дня не разговаривала с человеком. Еще увидимся.

Она встала и ушла обратно во тьму. Она и не думала клянчить, просить, соблазнять меня и т. д. Она из тех, кто предпочитает делать все самостоятельно, а не пытаться получить от других. Этим она заслужила мое уважение.

Что–то мне подсказывает что она сможет выжить одна. Не смотря на печаль в ее глазах я увидел в них огонек непокорности. Этот новый мир не сломил ее дух. Нет, она точно убивала зомби, даже побольше многих.

Я потушил сигарету о лавку и бросил окурок в урну. Должна же быть в человеке какая–то элементарная порядочность даже в зомби апокалипсис? Это наш город и наша земля. Однажды мы очистим ее от нечисти и снова будем здесь жить.

Ну а пока я поищу квартиру, где смогу напиться и отоспаться в одиночестве. Люди в поселении в порядке, значит могу этой ночью расслабиться. Будем считать это моим выходным.

Глава 23

— Отдай.

— Нет.

— Огонек. Не будь врединой.

— Шампанское по утрам пьют только аристократы и дегенераты. И ты, я смею заметить, не аристократ.

— Если я сейчас не опохмелюсь, то превращусь в оборотня и сожру твою душу.

— Боль — лучший учитель. Это будет тебе уроком. — Он важно поднял один палец вверх, как будто изложил истину в последней инстанции.

Забавная сцена. Я в одних трусах и майке безрукавке пытаюсь забрать у огонька, сжигающего кресло бутылку шампанского. Картина маслом, даже можно в рамку ставить и продавать.

Однако мне сейчас не до смеха. Сколько вчера выпил не помню, а это значит очень много. Голова болит и раскалывается, в глазах все плывет и чуть ли не двоится, я даже в инвентаре нормально копаться не могу, ухватил первое что попалось под руку, это оказалась бутылка шампанского. Только я попытался ее открыть, как огонек сразу забрал и не отдает.

— Ты оказывается не только востоковед, но еще и советское кино смотрел.

— А то, я очень образованное пламя. В отличие от порохового огня, у него совсем нет совести.

— Прояви сознательность и отдай… — Меня чуть не вырвало. Я с трудом нашел в инвентаре холодную минералку и не глядя на возможные последствия выпил одну треть залпом.

Так я и провел утро, разыскивая и употребляя таблетки от похмелья и попивая воду. Огонек же читал мне морали, началось с того, что алкоголь это от джиннов, а закончилось тем, что его придумали рептилоиды чтобы нас споить и захватить. Бутылку мне вернули часа через два, но к тому моменту я уже немного отошел и употреблять алкоголь больше не хотелось. Более того я совершенно точно пил в последний раз в жизни и больше никогда не буду.

Немного пошатываясь и ковыляя медленнее чем скелет на первом уровне я пошел домой. Яркое солнце больно било по глазам, а мой внешний вид настолько напоминал зомби что некоторые из них могли принять меня за своего. Думаю, сегодня нужно заняться физическими упражнениями. Выгоню ка я все убежище на военные учения, заодно соседние дворы залутаем, люди уже давно передали мне список того, что им нужно. Если честно в этом списке не было только «теслы» и «ламбаргини», хотя нет, они тоже были. Похоже многие не понимают, что у нас тут апокалипсис, а не новый год.

* * *

Я сижу на капоте полуразобранной машины. Не знаю зачем ее разобрали, зато знаю кто. Наши рейд группы тянут домой все под ряд, даже детали разобранных автомобилей. Подвалы не резиновые, но никого поучать я пока не буду, кто знает как мы разрастемся и что нам понадобится в ближайшее время.

Неподалеку от меня орудовал Антон или как его прозвали из–за способности «человек–танк». Его кожа стала прочной как сталь и покрылась длинными черными шипами, никакое оружие ему не требуется, он просто врезается в зомби, после чего они отлетают как тряпичные куклы и больше не встают. Особо наглые зомби сами насаживают себя на его шипы, а удары его стальных кулаков отправляют на тот свет даже некоторых мутантов. Теперь у него десятый уровень и он стал еще сильнее чем прежде.

Я внимательно наблюдал за этой бойней, ведь он первый кандидат на то, чтобы пойти со мной в особое подземелье. Да и в случае нападения на наш лагерь он будет одним из тех бойцов на которых я возлагаю большие надежды. Будем честны, наши укрепления выглядят солидно, но пять–десять серьезных мутантов сломают их по крайней мере в одном месте. И наши укрепления уж точно не подходят для борьбы с людьми. Десяток прокачанных бойцов с классами могут легко не то, что пробить стены, но и отнять у нас это место, потому мне приходится отдавать опыт и возможность качаться таким как Антон.

Вторым здесь был Андрей или говоря проще парень с телекинезом. Он тоже теперь на десятом уровне и потому получил разрешение сражаться в открытом поле. Десять зомби как раз ковыляли к нему щелкая зубами и пуская черные слюни в предвкушении сытного обеда. Андрей не смутился, а просто швырнул в них телекинезом мусорный бак, сбив всех с ног как кегли в боулинге. Теперь его телекинез позволяет поднимать предметы до восьмидесяти килограмм включительно. Зомби уже собирались встать, когда стальной острый диск от пилы сделал несколько зигзагов и их отрубленные головы повалились на землю.

Повалился на землю и сам Андрей, это уже третья такая группа за последние десять минут, и он практически истощен. Его способность не требует маны, но вызывает сильную физическую усталость. Правда устает он теперь намного позже, сказывается вложение очков в телосложение.

Что касается меня то я все еще иногда пачкаю руки лично. Чтобы не забыть какого это. Ловушки, оружие и скелеты приносят мне достаточно опыта, даже если бы я постоянно сражался лично это дало бы мне незначительный приток опыта по сравнению с тем, что я имею. Мой уровень же приближается к восемнадцатому, и я уже планирую как потратить очки.

Из двух зомби вывалились черные сферы. В день я таких по сто штук открываю, ведь мой уровень повышает шансы на хорошую добычу. Однако во мне проснулось любопытство. Я прошел мимо Андрея, похлопав его по плечу и, открыл первую сферу. Мне попалось пирожное со сгущенкой. М-да, я тут же его и съел, а то почти все сладкое детям отдаем, не честно. Во второй сфере я нашел «самонаводящуюся маленькую бомбу». Да, такие иногда попадаются, напоминают снитчи из Гарри Поттера, сами летят к ближайшей цели и взрываются, забирая с собой минимум одного врага. Добавил себе в инвентарь, пригодится.

Наши мародеры уже как раз возвращались, два десятка мужчин и женщин тащили из дальних дворов все что можно было утащить и все что могло пригодится. Мебель, одежда, бытовая техника, даже телевизоры и DVD. На лицах играли улыбки и неподдельная радость, люди шутят и смеются, так как будто ничего не происходит. Жизнь сахаром кажется или это такая защитная реакция на происходящее?

За ними возвращалась группа охотников и те, кого они отобрали из населения себе в ученики. Вот на кого действительно можно положиться. Каждый раз, когда охотники приходят то приносят редкие системные вещи, мясо диких животных или настоящее золото и драгоценные камни. Их всего четверо (с учениками восемь), но они приносят больше дохода и еды, чем все остальные боцы и рейд группы вместе взятые.

Их лидер подошел ко мне, пожал руку и доложил о новых приобретениях. В этот раз они вскрыли сейф с системными деньгами, принадлежащий уже покойному торговцу, что путешествовал между поселениями и перепродавал еду. Он и к нам приходил, но его цены показались мне слишком грабительскими чтобы даже задумываться о сотрудничестве.

Торговцев мы всегда пускаем на порог и выслушиваем что они могут предложить, а вот остальных почти сразу разворачиваем. Ведь какие фрики к нам только не приходят. Безумные жрецы новых постапокалиптических сект, работорговцы, иногда сразу с «товаром», наркоманы и барыги, наемники с рожами бывалых уголовников и многие другие кто шляется по окраинам, где зомби относительно немного. Есть так же и люди что просто просятся внутрь и ничего не могут предложить, им я всегда отказываю и пускать их запретил. Диверсанты, шпионы и убийцы мне внутри стен не нужны, апокалипсис суров и никому из приходящих нельзя доверять. Я твердо решил, что принимать в общину буду только тех, кого найду сам или за кого поручатся мои люди, а таких с последнего раза не нашлось.

Ладно, чего уж тут философствовать, на сегодня зомби закончились, а ближайшая орда придет сюда только поздно вечером, пока можно отдохнуть и обсудить дальнейшие планы.

* * *

Поспать спокойно не дают, 8 утра на дворе, а я ведь пол ночи клепал самодельное оружие и бомбы. Скелеты докладывают, что у ворот появилась очередная любопытная личность, гораздо более любопытная чем большинство. Придется с ней пообщаться.

Невысокий мужчина лет пятидесяти с клюшкой вместо посоха стоял на «таможне» и терпеливо ждал моего появления. Уровень третий, без класса и чего–либо еще, даже не сомневаюсь, что предложит узнать последние новости за булку хлеба. А последние новости из первых уст это как раз то, за что я готов платить.

— Здравствуйте, уважаемый. — Его тон был вежливым и уважительным. В отличие от многих очень наглых гостей этот человек явно умеет себя вести.

— И вам того же. Что хотите предложить?

— Я только что из центра, бегу из этого проклятого города и вам советую. Однако в дороге понадобится еда, потому в обмен на новости попрошу у вас булку хлеба.

— Идет. — Булка хлеба уже предусмотрительно лежала у меня в сумке за спиной. Новости я послушаю с удовольствием, а то слухи что ползут из центра в последние несколько дней меня настораживают.

Мы присели на удобные стульчики, поставленные здесь же для комфортного общения с гостями. Человек явно был взволнован, его руки непритворно тряслись, а глаза бегали туда–сюда, впрочем, без особого интереса к окружению, просто он был напуган.

— Так почему вы говорите нам следует бежать из города?

— Зомби, мутанты и прочая нечисть свили гнездо в центре. Уже два дня оттуда прут орды разных тварей, из которых обычные мертвецы меньшинство. Эти гады уже уничтожили тысячи выживших, все маленькие поселения в центре пали, а большие в осаде… В центре города идут бои, одна из выживших группировок, где преобладают военные заняла бывшие воинские части и склады. Всю ночь они стреляли по этому гнезду из пушек и танков. Напор нежити немного ослаб, но недостаточно, к тому же мертвецы из мертвых зон подтянулись и сейчас даже остатки военных не могут ничего сделать. — Мужчина попил воды из бутылки и мрачно помолчал. Он явно знает больше, но ему тяжело говорить.

— Наша община погибла, четырехметровые великаны с красными глазами сломали наши укрепления. Уж поверьте я много разных зомби видел, я ведь вел учет их видов и особенностей для крупного поселения, но эти твари мне не знакомы. Как помесь человека и монстра, с кучей рук, с шипами по всему телу. Были еще красные, огненные, желтые, светящиеся и радиоактивные, похожие на жаб и на пауков. Чего я только не навидался пока уносил ноги.

— И они так и прут из этого гнезда?

— Да, да, словно туда входят обычные зомби, а выходят монстры всех форм и размеров. А еще это гнездо завешено серой паутиной, так что с воздуха ничего не видно, что там происходит. Изнутри доносится какой–то гул, словно там механизмы работают день и ночь. А еще зомби тащат туда еду, половину всего мяса что они добывают они тащат туда.

— Вы значит их изучали и хорошо знаете?

— Только тех, что были до гнезда, я до апокалипсиса биологом был, изучал эволюцию и редкие виды животных, а теперь вот так свой хлеб зарабатывал. Но это в прошлом, центр города если и не обречен, то в большой беде, крупные поселения объединяются, но кто знает выйдет ли у них хоть что–то/

— Хлеб вы заработали, вопрос в том куда дальше пойдете. Думаете там в лесу безопаснее? Поверьте мне на слово, то, что сейчас водится в лесах и сельской местности вам понравится гораздо меньше.

— Ах. И куда мне деваться? Нет, в городе я не останусь. Уж простите, я ухожу и не передумаю.

Жаль, он бы мне пригодился. Не сразу, но пригодился бы. Насильно мил не будешь. Я протянул ему две булки хлеба. Его сведения стоят куда дороже.

— Места известных вам поселений и это гнездо на карте города показать сможете? Заодно расскажите кто там правит и чем занимается.

— Смогу, конечно. Не вопрос. За дополнительную плату.

Я демонстративно достал из сумки еще две свежие булки хлеба. Скелеты установили раскладной столик и разложили на нем карту. Мужчина минут пять вглядывался и делал отметки на карте, иногда почесывая затылок, а иногда ругаясь себе под нос.

— Вот здесь в центре находится группировка военных. Она самая большая и сильная, настолько что даже пытается поддерживать порядок и старые законы. Они зачистили крупную территорию в богатых кварталах центра, под их властью теперь примерно тридцать тысяч выживших. Вторые вот здесь, на острове посреди реки, их штаб находится в монастыре, а основная масса населения живет в частных секторах вокруг. Там неплохие укрепления и относительно безопасно, но они совершенно изолировались от внешнего мира и что там происходит я не знаю. Третьи закрылись в небоскребах делового центра. У них много оружия и системных вещей, наверное, продавали свое золото и драгоценности системе. У них мало людей, но они довольно сильны. Четвертая подмяла под себя склады с продовольствием и крупные магазины с окружающими дворами. Они вроде и не бандиты, но грабят и убивают всех под ряд, так что ничем не лучше. Носят в основном черную одежду. У них рабовладение и они активно продают и покупают людей в каких–то странных ошейниках. Названий ни у кого из них пока нет. Они еще не создали, так сказать, свою государственность, а вот у всех групп поменьше названия есть, например «черные псы», «рейдеры» и прочие. С ними дел вести не советую, что такое порядочность и совесть они не знают, хотя знали бы может и не выжили.

Еще он нарисовал мне на карте известные ему мертвые зоны и немного рассказал о принятых в центре порядках. Военные почти ничего не продают, но покупают все что можно купить и дают хорошую цену. Стать у них гражданином может любой, но еду себе первоначально будешь добывать сам. Те, что в небоскребах отказываются идти на контакт. А если кто слишком настаивает стреляют из неизвестного футуристического оружия. С большинством остальных лучше не связываться, ограбят, убьют или закуют в цепи. Иными словами, люди остаются собой.

Я расплатился с человеком за информацию и отправился обратно в квартиру чтобы обдумывать услышанное. Нужно подумать, как выйти на связь с военными, все на свете покупается и продается, это вопрос цены.

Глава 24

И все–таки я решил идти в данж. Правда не в «подземелье низших драконов», а в другой, даже не в мертвой зоне, правда с пометкой «особый». На совете я поставил всех перед фактом и меня тут же принялись отговаривать. В основном это делали женщины и те, кто не сражается, похоже они не в курсе нашего реального положения. Отговаривали долго и настойчиво, но в конце концов все их аргументы сводились к «там опасно». «Знаю, что там опасно (ответил я всем) но, если кто–то из вас знает другой способ заработать и стать сильнее я его с удовольствием выслушаю».

Им оставалось лишь потупить глаза и смириться. В апокалипсисе все опасно. Тот, кто будет сидеть на месте очень скоро станет жертвой того, кто не сидел, а что–то делал. Конкуренция за выживание и место под солнцем в чистом виде. Люди должны принять эти правила и чем быстрее они это сделают, тем лучше.

Сборы не заняли много времени. Ограничение по участникам восемь человек, потому я смог взять с собой всех своих лучших бойцов. Рекомендуемый средний уровень десять, этот пункт мы уже перевыполнили. Раньше я бы слегка расслабился и подумал, что это будет легко и просто, однако теперь я знаю как это работает.

В системе ничего не бывает «легко и просто».

* * *

Мы добрались до места. Посреди старой и заброшенной электрической подстанции за железной дорогой красовался черный портал в неизвестность. Мы набрались смелости, еще раз все проверили и подошли поближе.

«Внимание, вы входите в зону особого испытания. Награда за выполнение большое количество тугриков и одна легендарная добыча. Отряд соответствует требованиям. Желаете открыть портал и приступить к заданию? Да/нет».

Я еще раз осмотрел своих людей. Они кивнули мне с мрачной решимостью. Все мы знаем на что идем и ради чего. Я нажал «да».

Пара секунд невесомости и пронизывающего холода и я повалился на какой–то серый бетон. Еще пол минуты я приходил в себя, за это время меня как будто вывернуло наизнанку, причем не один раз. С моими спутниками произошло тоже самое. Мы помогли друг другу подняться и осмотрелись. К такому меня апокалипсис не готовил.

Мы стояли на крыше небоскреба с хрен знает каким количеством этажей. Вокруг красовался типичный американский крупный город. Куча небоскребов и километры дорог с домами со всех сторон. Сильный ветер едва не сбил меня с ног, а солнечные блики на стекле соседних зданий едва не ослепили.

Вот это мы залезли. Отсюда можно с парашютом прыгать, жалко ни одного с собой нет. Если бы был, то план побега в случае чего был бы уже готов. Только теперь я обратил внимание что некоторые небоскребы горели, а снизу раздавался вой сирен, сигнализации машин и грохот выстрелов. Такое чувство что веселье здесь началось недавно, буквально пару часов назад. Неужели мы в параллельном мире?

Я осмотрелся вокруг, на крыше лежали почти съеденные трупы, от них остались только обрывки одежды и обглоданные кости. На первом из них угадывался белый халат ученого или врача, на втором костюм химзащиты с пустым баллоном, на третьем военная форма. Около военного лежал автоматический дробовик, один из наших тут же его подобрал и проверил, наши патроны подошли к нему, и охотник с радостью забрал его себе.

Я обошел крышу, трупы зомби горами лежали на одном из двух входов, их явно пристрелили. А вот, собственно, и виновник сего расстрела. За мешками с песком у вертолетной площадки лежал брошенный пулемет 50ого калибра на треноге. Я проверил исправность механизма и боезапас. Лента на 250 патронов осталась, больше стрелять нечем. Ну и это хорошо. Кроме трупов и пулемета больше на крыше не было ничего примечательного и смотреть тут было особо не на что, разве что на тот факт, что крыша была частично разрушена и тут и там валялась куча камней и кусков бетона.

«Парам–пам–пам. Начато задание «выжить любой ценой часть 1». Ваша задача выдержать три волны натиска зомби. Между волнами будет перерыв в десять минут. Прервать задание можно после каждой волны, но это будет стоить вам части добычи. Волны начнут наступать через пять минут. Удачи, смертные».

Я принялся распределять людей. Мои скелеты встали стеной на пути будущей орды зомби, с ними встал «человек танк». Парень с телекинезом, автоматчики и охотники заняли позиции за мешками с песком. Я раздал им гранаты и коктейли молотова, экономить сейчас нет смысла. Сам я встал за пулемет и передернул затвор, предварительно нарисовав перед нашими позициями столько рун замедления сколько успел.

Ну-с, посмотрим, что приготовила нам система.

Через минуту после истечения таймера все еще ничего не происходило. Ни звука, ни движения. Люди начали нервничать, я тоже. Больше всего на свете пугает неизвестность.

Неизвестность закончилась очень быстро. Вообще все самые плохие вещи происходят быстро и неожиданно, этот случай не исключение. В темноте входов появились горящие красным светом глаза и раздался топот сотен пар ног, а затем на нас вылетела орда голодных мертвецов.

За какие–то секунды волна мертвых заполонила пространство в сорока метрах перед нами. Почти все «тройки», как мы их называли, бегают быстро и кусают больно, но умом не отличаются, в отличие от «четверок». Ни о какой экономии боеприпасов и речи быть не могло. Я вдавил гашетку и поток пуль полетел над головами скелетов прямо в гущу врагов.

Им отрывало руки и ноги, головы лопались как спелые фрукты под прессом. Одна пуля прошивала иногда троих, а иногда и больше. Секундой позже в толпу полетели молотовы, все остальные уже давно стреляли. Мертвецы валились десятками и десятками прибывали, вот первый из них уже влетел в шеренгу скелетов и сбил двоих с ног. Наш бронированный товарищ не стоял в стороне, а схватил наглеца за шею и сломал ее одним движением, небрежно отбросив тело в сторону как выбрасывают мешок с мусором.

Зомби уже схватились со скелетами в кровавой рукопашной. Ярость против холодной стойкости, зомби не старались одолеть скелетов, скорее старались как можно быстрее через них пробиться. Я не собирался стрелять по этому месиву, опасаясь зацепить своих. Молотовы поджигали бегунов и те горели и размахивали руками, некоторые поджигали соседей, другие бежали в случайном направлении, пытаясь сбить пламя неловкими движениями или просто падали замертво и догорали до состояния обугленной котлеты.

Первая волна закончилась так же неожиданно, как и началась, теперь сотни расстрелянных, изрубленных или обожженных телвалялись перед нашими позициями. Те, кто пойдут за ними точно увязнут в их трупах.

Я проверил патроны у пулемета. Половины ленты как не бывало, а небольшая гора стреляных гильз валялась в стороне. Люди явно нервничали, если бы не наша шеренга скелетов, в которой я принялся восполнять потери, быть бы нам уже вкусным обедом для местных тварей. Что будет дальше?

Все равно мы рискнем, система намекнула что мы можем отказаться и уйти. Она то знает, что мы откажемся, наверное, потому и предлагает.

Вторая волна началась за тридцать секунд до того, как вышел таймер перерыва. На вопрос «какого хрена»? Система лишь ответила «сюрприз».

Первыми на крышу выбежали «толстяки». Так я мысленно окрестил их, когда в первый раз увидел. Эти здоровенные раздутые синие туши выглядели словно трупы, полежавшие в море несколько дней. Они шли медленно и грузно, а за их спинами прятались десятки «четверок». Пулеметные очереди и дружный огонь остальных наших срезал их одного за другим. Но под их прикрытием четверки добрались до наших скелетов почти целыми. Схватка была кровавой, танк раскидывал их во все стороны, а скелеты костьми ложились (ну а чем еще?), но не давали им пройти. Я как мог расстреливал наступающую толпу, но этого было недостаточно. Ряды скелетов дрогнули. Половину уже уничтожили, а просочившиеся через них мертвецы устремились к нам.

Один из них бросился прямо на меня, в последнюю секунду я успел повернуть пулемет в его сторону и очередью оторвать ему обе руки и голову. Но вот мой пулемет дал сухой щелчок, и я понял, что патроны кончились. Еще трое покойников бросились ко мне, но руны замедления дали мне достаточно времени чтобы с ног до головы залить их кислотой, а затем и тех, кто был за ними. Единственному добежавшему до меня я отсек руку и добил его током.

Ситуация походила на отчаянную и в ход пошли гранаты. Буря осколков накрыла крышу убивая и раня своих и чужих. Один из охотников согнулся пополам, осколок застрял у него в ноге. Больше я ничего рассмотреть не успел, ко мне подбежал мускулистый зомби–танк четвертого уровня. Он схватил мой пулемет и попытался припечатать им меня по голове. В последний миг я успел отскочить и пулемет громко хряснулся об бетон. Ствол погнулся, а механизм едва не начал разваливаться.

Я и предпринять ничего не успел, как голову моего противника снес заряд картечи, стоящий за моей спиной охотник с дробовиком улыбался улыбкой безумца. М-да, этому человеку я доверил спину. Я спрятал меч, достал лазер и принялся стрелять по наступающим зомби. Я не целился, просто стрелял в самую гущу, предварительно выкрутив мощность выстрела на максимум. Красные лучи легко прожигали плоть мертвых насквозь.

«Парам–пам–пам. Перед третьей волной перерыва не будет, она начнется прямо сейчас и будет состоять из одного босса».

Зомби перестали прибывать, и мы кое–как перебили тех, что сейчас пытались нас сожрать. На лестнице раздался громкий топот, и мы забегали как тараканы, помогая своим перед встречей с боссом. Троих парней сильно подрали и пришлось потратить драгоценные зелья защиты от вируса, раненому в ногу пришлось залить средние зелья лечения и перевязать рану, большего мы не успели.

На крышу выполз четырехметровые великан с двумя головами. Чтобы поместиться в проходе ему приходилось двигаться на четвереньках. Он медленно и вальяжно распрямился и окинул нас взглядом, полными презрения. «Вы не достойны даже моего взгляда», вот каким было его выражение лица, а затем он схватил камень и швырнул его в нас со всей силы.

Камень угодил в мешки с песком и легко снес это жалкое укрепление, как и бойца за ним, который погиб на месте. Не охотник, бесклассовый и без способностей, не велика потеря.

Кто вообще сказал, что великаны такие примитивные и всегда ходят с дубинками? Что мешает великану швырять камни и убивать нас ими как зайцев?

Мы накрыли его огнем. В него полетели гранаты и молотовы, каждый стрелял как безумец, не жалея патронов и не помня себя. Я старался попасть ему в голову, и одну из них ему действительно снесло, но вторая все еще жила. Монстр поднял груду маленьких камней, развернулся и швырнул ее в нас. Крохотная каменная картечь устремилась к нам с невероятной скоростью. Я ощутил удар, понял, что падаю и повалился на бетон.

«Поздравляю, вы выполнили квест «выжить любой ценой часть 1». Награда 20.000 тугриков и одна сфера с добычей легендарного ранга».

Мои глаза открылись. Надо мной сидели мои бойцы. Один из них держал в руках мой шлем, разбитый и поломанный. Кровь заливала глаза, я ощутил сильную боль в районе левой части головы. Я попытался подняться, но не смог, бойцы залили мне в рот два средних зелья исцеления и забинтовали мою несчастную черепушку. Лишь через десять минут лежания на этой крыше я начал что–то соображать. Лишь после четвертого зелья и получаса отдыха я попытался встать и походить, но получилось лишь брести полуповиснув на скелете.

Великана в итоге убили, но без моей помощи, потерь больше не было, но почти все получили легкие ранения. Едва способный ходить и думать я все же подтвердил завершение задания, и мы вернулись в наш город.

Меня несли на самодельных носилках, голова все еще кровоточила и повязки меняли каждый час. По возвращении в поселение на меня тут же накинулась Светлана и колдовала над моей головой почти всю ночь. К утру я почувствовал себя нормально, повязки можно было снять, кровь уже не шла. Света сказала, что восстанавливаться мне еще два дня, а пока мне рекомендуется отдых и постельный режим. Мой уровень подрос до 18, но я решил заняться этим вопросом потом, «на трезвую голову».

Что ж, надеюсь тут ничего не развалится если я буду отдыхать хотя бы день. На дворе была середина дня, а я уснул как младенец и проспал до позднего вечера пока ко мне не постучались. Я понял то чувствую и соображаю почти нормально и в общем–то работоспособен, потому пошел открывать дверь, более чем уверен, что это Алиса.

* * *

Алиса села в кресло напротив меня. Должность моего «менеджера» позволяет ей заходить в мою квартиру в любой момент. Что она собирается сказать в этот раз? Попросит так не рисковать? Мне кажется, до нее уже должно было дойти что уговоры на меня не действуют.

— Максим…

Начало интересное, не босс, ни начальник, по имени. Хорошо, я подыграю ей, совсем чуть–чуть. Даже не начну сыпать самыми острыми колкостями прямо сейчас.

— Алиса, меня так уже двадцать лет зовут, давай поконкретнее.

— Мы за вас волновались.

Ого, Америку открыла. Конечно, они волновались, все свое ношу с собой и еду и деньги тоже. Чего бы ей не волноваться?

— Волнуйтесь на здоровье, главное седыми не становитесь, такой цвет волос хорошо смотрится только в аниме.

— Вы рисковали ради денег и едва вернулись живыми. Мы… хотели попросить вас больше так не делать, деньги можно заработать и иначе.

— Ты похоже разделяешь с остальным населением ряд опасных заблуждений. Давай я немного проясню ситуацию. Я уже прояснял ее раньше, но ты похоже услышала то, что хотела услышать, а не то, что говорил я. Эти стены лишь кажутся надежными, подготовленная группа поломает их за десять минут, так же, как и сильные мутанты. Деньги есть, но, если наступит голод они закончатся очень быстро, а дальше что? Каннибализм и продажа людей в рабство? И тот и другой вариант для тебя одинаково плохой, ведь ты не боец и ни одна крыса не вступится за тебя, наоборот потащат за волосы в клетку одной из первых. Думаю, те рейдеры в черных балахонах хорошо за тебя заплатят. Неужели тебе нужно объяснять такие элементарные вещи? Нам еще предстоит поставить стены получше и оборону посерьезнее, это потребует много труда и дорогих покупок.

— Я…

— Я оставил вам двухнедельный запас еды и треть своей казны. Если бы я не вернулся вы бы имели хороший шанс начать все с начала. Даже если добывать еду только с зомби вы наскребли бы себе на минимальный паек. Если бы постарались, конечно. Ты слишком долго сидела за стенами в почти тепличных условиях, потому и поднимаешь такие разговоры. Никто из бойцов и бровью не повел, когда я предложил им пойти туда. Один из них там и остался, но это не значит, что они больше не пойдут за мной.

— Я поняла. Постараюсь представить вас как великого лидера, что рискует собой ради блага людей.

— Хорошо, пусть простолюдины верят в сказки. Они сами этого хотят.

Она явно хотела сказать что–то еще, но передумала. Лицо ее стало грустным, а улыбка совсем кислой и вскоре завяла. Еще не видел ее такой. Она быстро встала и как–то поспешно ушла, не сказав больше ни слова. На нее не похоже, чего она так расстроилась?

Что, я переборщил с откровениями? Ой, да ладно, она и сама это все прекрасно знает. Она старше меня, как она может не понимать как устроен мир?

Может я был слишком груб? Мой тон точно не был теплым и дружелюбным и вообще я не самый добрый человек. Ситуация напоминает мне старый комикс, который я когда–то давно видел в каком–то журнале. Начальник отругал рабочего, рабочий отругал жену, жена отругала сына, сын отругал собаку, собака отругала кота, кот отругал мышь, а мышь повесилась. Круговорот дерьма в природе. Иерархия *****. Кто работал на дядю тот поймет. Увы так устроена жизнь, и она об этом знает, так что за проблемы?

Она знает, что работает на дядю. Причем на далеко не самого милосердного дядю. Помню как заставил ее убивать зомби ради опыта, она даже не упиралась и не брезговала, просто била их по голове арматурой, когда их подтаскивали скелеты и смотрела на меня с какой–то щенячьей жаждой одобрения с моей стороны. Я тогда совсем не придал этому значения.

Ну, чего уж философствовать… Человек и сам в себе разобраться не может, что уже говорить про других. Пойду–ка я лучше работой займусь, мне теперь горы лута разгребать и распределять, не смотря на прописанный врачом отдых.

Покой нам только снится.

Глава 25

Растения достигли критической стадии роста. Теперь их можно сажать и использовать.

Толстые лозы с ядовитыми шипами покрыли заборы в ключевых и уязвимых местах, за ними мы насадили мухоловок–переростков. Алина заверила что людей они есть не будут, но я решил перестраховаться и не засаживать ими все под ряд. На подходе партия подсолнухов играющих роль солнечных батарей и толстых шипастых кактусов способных остановить зомби в случае прорыва стен.

Я добавил еще несколько тесла катушек прямо за стенами и укрепил каждую колючей проволокой вокруг, чтобы ее было сложнее сломать, если кто–то умудриться до нее добраться конечно.

Теперь наша обороноспособность сильно выросла, ведь громилы и великаны не долго проживут, получив порцию яда от лозы, а значит пробить стены будет гораздо труднее. Я уже задумываюсь о второй линии стен за первой. Ведь сеть ловушек, затем три рва разной глубины, затем стены и баррикады с катушками и агрессивными растениями все еще не внушают мне 100% уверенности в безопасности. Увы, мы живем в эпоху, когда даже 100% уверенности, будь она у меня, недостаточно.

Я снова прошерстил системный магазин. Лавовые бассейны, черные дыры, молекулярные уничтожители все это конечно замечательно, но с такими ценами, пожалуй, мы обойдемся своими силами, дороже катушек я сейчас ничего поставить не могу.

Новый уровень позволил увеличить количество неживых слуг до 30 и немного поднять скилл изготовления доспехов. Очки характеристик я забросил в телосложение чтобы стать немного более живучим и выносливым. Опыт получения по голове показал, что живучесть тоже важна.

Новый шлем я изготовил себе сам, сколько над ним пришлось трудиться и вспоминать не хочу, но получилось неплохо. Черного цвета с множеством рун выглядит он довольно солидно и подходит к комплекту как родной. Огонек советовал добавить рога и красную подсветку для глаз, но я послал его куда подальше с такими идеями. Я все–таки не рыцарь смерти и не темный лорд, чтобы позволять себе такие понты.

* * *

Летучий мышь как раз подлетал к этому «гнезду» или как его там прозвали живые. Зачем я послал разведчика? Из любопытства? Нет, ничего подобного. Помогать я им тоже не собирался, их проблемы остаются их проблемами, пусть они в центре крутятся как хотят, а я живу на окраине и меня это не касается.

Проблема в том, что разнообразные уродцы, что вылазят из этого гнезда перестали организованно прессовать сильные группировки центра и начали растекаться по городу маленькими группами. Эти группы выискивают жертв полегче и за ночь от некоторых мелких поселений не осталось и следа. До нас их разведчики еще не дошли, но рано или поздно это случится и нами заинтересуются.

Потому я должен действовать на упреждение, в идеале уничтожить гнездо. Как я уничтожу то, что не смогли уничтожить танки? Не знаю, пока не знаю. Идеальный вариант просто взорвать, и я даже начал готовить взрывное устройство, но с моей самодельной взрывчаткой не удастся взорвать даже один дом, а ведь гнездо распространилось уже на несколько улиц. Ладно, если добуду другое взрывчатое вещество может и попытаюсь хотя бы напакостить тварям. А пока нужно глянуть что там творится.

* * *

Летучий мышь сел на крушу рядом с гнездом и окинул его взглядом. Огромное количество серой паутины накрыло несколько улиц с прилегающими дворами. Накрыло настолько густо и плотно что туда не проникает солнечный свет. Впрочем, посмотреть, что там творится внутри вполне реально, вояки неплохо постарались и местами в паутине видны дыры, явно от попаданий снарядов. Я все же решил рискнуть и приказал мышу лететь внутрь через одну из таких дыр. Снаружи смотреть не на что, одна паутина да контуры зданий.

Внутри все было гораздо интереснее. Паутина, как я и полагал закрывала гнездо от солнца, а внутри был самый обычный район с полчищами зомби если бы не одно «но».

Что это вообще такое? В окнах зданий пульсирует какая–то органическая хрень, словно в каждом доме проживает гигантский живой организм. На первом этаже располагается что–то похожее на рот, зомби заходят туда группками и бесследно пропадают, а с обратной стороны выходят разнообразные мутанты, причем в гораздо меньших количествах чем заходило зомби. И каждый дом такой. Настоящая органическая фабрика по переработке зомби в монстров всех видов и размеров.

Мышь облетел все улицы, но везде картина была одинаковой, одни и те же здания, толпы зомби и мутанты. Я приказал ему улетать пока на него не обратили внимание, а его обратили. Стоило ему подняться в воздух как в него полетели костяные шипы, плевки кислоты и сгустки энергии. К счастью, никто из врагов не попал, и мой разведчик ушел целым.

М-да, то, что я увидел мне не нравится, нужно составить план действий и придумать как обороняться в случае нападения и как напакостить этому скоплению мерзостей тоже нужно придумать.

* * *

Я ходил по комнате кругами и проводил усиленный мозговой штурм, но боюсь муза сегодня выходная или я просто ничего не могу придумать. Чтобы взорвать гнездо понадобится атомная бомба, ковровой бомбардировки на данном этапе будет недостаточно. Теперь я понимаю почему группировки объединяются и готовятся воевать вместе, против такой угрозы должен сплотиться каждый.

От мрачных размышлений меня отвлекли очередные посетители, они, наверное думают, что я тут ничем не занят. Они ошибаются, мои размышления о нашей безопасности гораздо важнее того, о чем они хотят поговорить.

Алиса и Света пришли вместе, не типично. Они хоть и подруги, но вдвоем появляются у меня на пороге редко. Ну что ж, выслушаем что они хотят сказать.

— Босс, среди людей расползаются слухи о ордах новых зомби. Они хотят быть уверены, что здесь безопасно.

Могла бы просто сказать, что «подданные умнеют, милорд».

— Откуда такая информация?

— Стража у ворот общается с приходящими, многие из них покидают город, говорят, что здесь больше не безопасно. Это правда?

— Абсолютная, но оценить степень угрозы не могу. Потенциально она может быть очень высокой.

— С этим можно что–то сделать?

— Не знаю, мы можем укреплять оборону, но у всего есть предел. Мутанты ползут из так называемого «гнезда», никто не смог его уничтожить до сего момента.

— Что сказать людям? — Именно это волновало Алису больше всего.

— Что безопасности нет, но вы держитесь. Счастья им и здоровья… А если серьезно ничего не говори, как всегда, успокаивай. Вопрос может разрешиться до того, как это коснется нас напрямую. Больше мне добавить нечего.

— Хорошо, мы вас поняли.

* * *

Одного все–таки удалось найти. Торговцы исчезли с прежнего места и, как и обещали появились в другом. Идти до них было довольно далеко, но сейчас у меня не было выбора. Они говорят, что готовы продать что угодно из того, что есть на земле, надеюсь какая–нибудь мощная бомба входит в этот список.

Большую часть дня я потратил на дорогу, прежде чем добрался до «магазина». Их магазин не изменил своего внешнего вида, черная сфера и аура безопасности вокруг на сотню метров. Внутри ауры были люди, с десяток бойцов разных классов и уровней, но не выше двенадцатого. Появление человека в сопровождении двадцати скелетов вызвало краткое удивление и тишину, но очень скоро разговоры возобновились. Пока ждал своей очереди заходить внутрь каких только разговоров не наслушался, в основном о себе. Говорили они, конечно, не очень громко, но слух у меня сейчас получше чем у простого человека.

— Эй, это же тот самый, некромант, что целым поселением правит.

— Говорят, что он базу бандитов вынес в одиночку и сотню рабов себе забрал.

— Говорят из рабынь гарем себе организовал.

— А ты завидуешь? Ха–ха.

— А еще он в баре дрался, один пятнадцать человек уложил голыми руками.

— А еще я слышал, что он людей в жертву приносит и у себя же на заднем дворе закапывает.

— Страх то какой.

— А в том районе, где он сейчас обитает логово какой–то жуткой твари было, нет? Мы даже на нее группы отправляли, и никто не вернулся.

— Было, но, с тех пор как он там поселился тварь не видели.

— Я слышал за ним десяток ассасинов из храма охотился. А он их всех положил и трупы своим ручным зомби скормил.

Я так и стоял в ожидании, иногда улыбаясь под шлемом. Какой только чуши не выдумывают люди, но, если меня будут уважать и бояться я не против. Так я и стоял, и ждал своей очереди пока меня не впустили внутрь.

Внутри меня ожидал уже другой продавец. Тоже человек в самой обычной одежде, ничем не примечательный и не особенный, таких на рынке сидит много. Он вежливо поприветствовал меня как старого знакомого, мгновенно располагая к себе улыбкой и почти настоящим дружелюбием.

— Чем могу помочь?

— Здравствуйте, хочу кое–что купить.

— Дайте угадаю. Это связанно с недавними событиями и ростом опасности в городе?

— А вы осведомлены.

— Мы торговцы, все знать тоже часть нашей профессии. Как намерены бороться с угрозой? Ой, право, не рассказывайте, я уже догадываюсь как. Так же, как и всегда, взрывать будете.

— А вы часом не шпионили за мной?

— Что вы, что вы, только запоминали слухи что о вас ходят и делили все на три.

— Полагаю у вас для меня есть готовое предложение. Неужели этот город как торговая точка настолько ценен для вас?

— Ценен ли? Конечно. Есть ли у нас готовое предложение? Да. Хотите узнать какое?

— Надеюсь это будет не дружеский совет «не соваться в эти дела»?

— Отнюдь, время устных советов прошло. Наш дар будет весьма материальным, но и цена будет немалой. Впрочем, мы уверены, что вы ее потянете.

— Я хочу увидеть, что вы приготовили.

Продавец выгрузил на прилавок два больших бирюзовых кристалла каждый массой килограмм по десять–пятнадцать. Система отказалась их опознавать вообще. Такого еще не было.

— Это ведь нелегально, да?

— Нас не просто так обзывают контрабандистами. Эти кристаллы не встречаются на земле и даже в солнечной системе, мы не имеем право их продавать, но продадим в порядке исключения. Они взрываются с чудовищной силой и довольно нестабильны. Одна искра и взрыв снесет целый район.

— Вы рискуете.

— Прошу расценивать это не просто как сделку, но и как акт помощи вашему делу в надежде на будущее продолжительное сотрудничество.

— Цена?

— Вы так и не вскрыли ту легендарную сферу 20ого уровня? И не вскроете, мы хотим получить ее и 10.000 тугриков. Помощь помощью, а «табачок врознь», как у вас говорят. Эх, люблю я людские поговорки. Так что, согласны спасти город?

— Допустим я соглашусь, а что если то, что попадется в этой сфере поможет мне гораздо больше, чем ваши кристаллы?

Он задумался. Похоже не ожидал от меня такого подвоха и похоже мое замечание попало в точку.

— Давайте так, если наши кристаллы не помогут мы вернем вам сферу невскрытой. Согласны?

— Идет.

Мы произвели обмен. Я, скрипя сердцем отдал легендарный лут и гору денег, а взамен получил два взрывоопасных кристалла способных решить мою проблему. Если меня не обманули.

— Эх, сколько проблем на свете решаются банальным хорошим взрывом.

— Вы не выглядите расстроенным этим фактом.

— Ха, поверьте, я расстроен этим, но приходится приспосабливаться. Желаю вам успехов, решив проблему всего города вы точно прославитесь и станете всеобщим героем.

— А это хорошо?

— Смотря для каких целей.

— Спасибо, еще увидимся.

— О, непременно увидимся, до свидания. — Он дружелюбно помахал мне рукой в след.

Странно, они манипулируют мной и возможно даже обобрали, но я совсем не обижен. К тому же если дело выгорит оно будет того стоить. Ладно, пора домой. Буду составлять план.

* * *

В мое отсутствие небольшая группка мутантов уже попробовала нас на зуб, но сломать забор с ядовитыми растениями оказалось слишком сложно для этих тварей. Теперь их трупы лежали горами под забором, а ботаник красовалась девятым уровнем. Катушки тоже постарались на славу, обугленных останков под стенами было порядочно. Люди как я и распоряжался метали в зомби бомбы и молотовы из окон, так что атака была отбита без потерь и разрушений с нашей стороны. Некоторые уже праздновали победу, люди радовались тому, что смогли отбиться. Похоже они не понимают, что это только начало, лишь разведчики что попробовали нас на зуб. Серьезные испытания еще впереди.

Я выслушал отчеты о добыче и затраченных боеприпасах, отдал пару распоряжений и закрылся в своей квартире. Пора готовить взрывчатку для гнезда. Думаю, изобретать велосипед не нужно, сделаю простой и надежных механизм, работающий по моей мысленной команде.

Глава 26

Меня грубо толкнули в плечо, кажется локтем. Это было так неожиданно что я подскочил на месте.

Никто не засмеялся. Мы уже не в том возрасте чтобы смеяться с подобного, к тому же половина группы сама клевала носом или склонила голову над экраном телефона. Сокурсники немного поулыбались, прозвучала пара шуток в духе «Максимка опять уснул» или «всю ночь мешки таскал». Последнее чистая правда, я подрабатывал простым физическим трудом, а на парах скорее отдыхал, чем учился. Учился же я в основном на выходных и перед сессией. Но это совсем другая история.

Лекция продолжилась, и я снова заклевал носом. Особенности высшей математики меня не сильно интересовали, да и большую часть группы тоже, преподаватель заметил это и перешел на профессорские анекдоты и жизненные примеры с целью нас немного расшевелить и замотивировать.

Мои глаза открылись во второй раз, звонок с пары всегда будил меня мгновенно и побуждал скорее идти домой. Только вот вся аудитория сидела. Мертвецки бледные лица и белые мертвые глаза смотрели на меня внимательно и не моргая. Ужас пронзил меня насквозь, неужели я забыл, что в мире творится? Один, без оружия против них всех, какие у меня шансы?

— А ты молодец Максимка, выжил. — Произнес замогильным голосом преподаватель. Его мертвый рот едва открывался, а клыки стучали один о другой.

— А вот мы все мертвы. — Вторила ему староста.

Повисла гробовая тишина пока я пытался осознать происходящее.

— Присоединяйся к нам, зачем тебе эта жизнь? — Меня подначивал один из местных «весельчаков», ох уж эти его шутки. Правда в его мертвом голосе веселья было как совести у политиков.

— Борьба, страдания, горести. В посмертии нет ничего из этого, ты подумай.

Они встали со своих мест, группа окружила меня. Я старался не подавать виду, в конце концов что они мне сделают здесь? Но трясущиеся руки выдавали меня с головой.

— Ты называешь это упокоением? Лицемер! Ты думаешь смерть приносит нам покой? — Тон старосты был истерическим и полным яда. Ее мертвые бледные глаза сверкали чистой ненавистью.

— Ты столкнул меня в окно. Тебе понравился мой полет? — Сказал незнакомый парень. Хотя нет, я его знаю, хоть он и не студент. Я и вправду столкнул его с высоты, но он был зомби в тот момент.

— Тебе было весело, когда ты нас убивал? — Жанна, местная инстаграмщица, ты мне никогда не нравилась, но увидеть тебя мертвую и гуляющую по улицам было неприятно. Тогда я думал, что убить тебя будет милосердием, а сейчас вот уже ни в чем не уверен.

— А когда мы висели на стальных штырях в твоих ловушках, когда горели заживо тебе было весело? — Мне практически кричал это в лицо Степан, мой сосед по парте, хороший был парень, давал списывать. Я и вправду нашел его труп в моей ловушке на прошлой неделе. Даже похоронил как человека.

— Это такой новый вид спорта? Я слышала это называется «зомби убийство недели». Даже призы дают. Участвуешь?

— Наверное убивая нас ты чувствовал себя таким крутым. Сжигал, травил, расстреливал, у тебя богатая фантазия. — Их голоса сочились ядом и были полны ненависти. Многие бы на моем месте просили прощения или раскаивались. К счастью, я знаю где я и что происходит.

— Внимание учащиеся, Максим Козлов вызывается к декану. Повторяю, максим Козлов к декану.

Сокурсники расступились. Преподаватель лишь сухо добавил.

— Тебе повезло.

Я пулей вылетел из аудитории и бегом бросился в кабинет декана.

— Беги трус. Вечно бегать ты не будешь. — Крикнули мне в след жутким голосом.

Говорят, во сне все равны. Теперь я убедился в этом на своей шкуре. Забавно. Я осознаю, что это сон и совсем его не контролирую, точнее только собственные действия. Такое уже было, в прошлый раз я побывал в парке, а теперь здесь. Кажется, я знаю кого застукаю в кабинете декана.

— Не смотри на меня так удивленно. Награда всегда находит героя. Лучше присаживайся. Поговорим.

В кресле декана сидел дедуля. Тот самый дедуля что играл в парке на гитаре для меня, тот самый что говорил загадками, а отгадки обещал потом.

Я послушно сел на стул напротив него, расслабленно положил ногу на ногу и приготовился слушать что она скажет.

— Ты не торопился.

— Вообще–то я бежал.

— Я не об этом.

— Попаду ли я сюда зависит от меня?

— Да, но ты пока этого не понимаешь.

— Так объясните.

— Ты точно хочешь это узнать?

— Я хочу услышать хоть что–нибудь. Неприятно, когда интрига сохраняется долго, а потом получаешь «пшик».

— Что ж, тогда я объясню. Когда твой разум долго работает и формирует образы, идеи, планы и т. д. Когда ты добиваешься истинного понимания чего–либо твои мысли обретают почти материальную форму. Настолько материальную что их можно даже пощупать. Давай для удобства будем называть эти нашедшие материальное воплощение мысли «концепциями». Чем больше концепций ты вырабатываешь, тем более ценным ты считаешься.

— Ценным для кого? Для системы?

— Нет, она стоит над всеми нами. В любом случае я ответил на твой вопрос.

— Да, и как же появление концепций связано со мной и этим местом?

— Концепции формируешь ты. Ты из тех, кто много думает и наконец приходит к пониманию происходящего, это для нас ценно. Что касается этого места то оно подстегивает тебя, позволяет шагать дальше более уверенно. Задает темп и направление. Вспомни, после нашего предыдущего разговора ты многое поменял в своей жизни. Конечно, это было твое решение сон лишь подстегнул тебя.

— Теперь вы снова направляете меня на выгодный вам курс?

— На выгодный тебе.

— Я молод, но не настолько чтобы верить в альтруизм.

— Ха–ха, а не альтруизмом ли продиктованы твои последние поступки? Ну, не важно, я не об этом хотел поговорить.

— Забавно, вы рассказали мне то, что хотели и обставили все так как будто я сам спросил. Я должен был почувствовать себя обязанным вам?

— А ты умный парень. Быстро учишься. Потому я с тобой и говорю.

— И что теперь? Вы посвятите меня в свои дивные планы по спасению миллиардов живых существ?

— Бери выше, триллиардов. Нет, пока не посвящу. Ты и так узнал очень много, обдумай это, наша следующая встреча будет гораздо более серьезной. К тому же скоро твоя очередь подойдет.

Я так и думал, но кое–что интересное он мне поведал. «Концепции». «Система стоит над всеми нами», он ведь явно не про человечество.

— Вы говорили, что никуда не уходите?

— Верно. Но то, что я есть дома еще не значит, что зову в гости.

— Кто ходит в гости по утрам…

— Тот поступает мудро. Я тоже люблю эти цитаты, но у тебя совсем мало времени, спрашивай и я отвечу.

— Скажите. Зомби… они страдают?

— Признаюсь я удивлен таким вопросом. А они сами тебе не сказали?

— Твою мать…

— Не нужно жалеть врага. Они тебя не пожалеют.

— Даже на войне должны быть правила хорошего тона.

— Смотря с кем воюешь. Это не тот случай. Наше время вышло. Молодец что не терял его даром и бежал сюда на всех парах, мы успели немного поговорить.

— Неприятно быть марионеткой.

— По крайней мере ты когда–то был свободен. А я вот таким похвастать не могу. Еще увидимся.

Меня разбудил толчок в бок, глаза открылись, я проснулся.

* * *

— Его очередь подошла, а он сидит спит, чуть разбудила. Ишь нашелся птиц важный, иди давай, не задерживай. Что за молодежь пошла? — Бабуля возмущалась, ее право. Пусть старики зудят и ругаются, что им еще остается, жизнь то прожили.

Я подошел к стойке регистрации. Меня поприветствовала девушка в офисной одежде.

— Вы к нам надолго?

— Зависит от вас.

— Тогда заполните полный бланк пожалуйста.

Стандартные вопросы, стандартные ответы. Никого не убивал, зомби видел только по пятницам, уровень пятый, ничего не знаю и не умею, способностей и класса нет, пустите пожить. Такая анкета гарантирует минимальное внимание к моей персоне. Глупцов что написали правду уже вербуют и обхаживают в соседней палатке. Вербуют в стиле «или в армию или за дверь».

Через десять минут бюрократических процедур я покинул большую палатку в таможенной зоне, где сидел и спал пять часов дожидаясь своей очереди. Наконец я смог войти внутрь.

Войти на территорию военных.

Меня приветствовали грязные унылые улочки, наполненные торговцами, нищими и грязными и уставшими людьми. Я нарочно вошел можно сказать не с главного входа, чтобы не привлекать внимания. Потому оказался не в чистенькой и прибранной парадной части, куда прибывает большинство новичков, а здесь, в обители бедности. Зато я сходу вижу, как идут дела.

Я сжалился и дал еды нескольким нищим, пока никто другой не видел. Старики и калеки, точнее настоящие калеки, а не фальшивые, не должны сидеть на краю дороги и просить у прохожих подаяния. Я понимаю, что ситуация тяжелая, но неужели нельзя организовать людям хотя бы минимальные пайки? Еда ведь теперь падает с зомби, минимально кормить население вполне реально.

От упоминания о минимальном пайке меня чуть ли не за грудки трясли с вопросом «где такое бывает»? Пришлось врать что нигде. А когда я закинулся об электричестве одна женщина расплакалась, а другие потупили взгляд. Похоже блага цивилизации здесь не доступны почти никому и виноваты в этом, мне кажется, кажется, вовсе не обстоятельства. За пару монет мне показали и рассказали, где можно снять жилье. Несколько раз из–за углов на меня чуть ли не вешались женщины разной степени худобы или старости. Дела здесь и вправду идут очень плохо.

Дважды меня останавливал военный патруль. Автоматы, бронежилеты, рации. Все по высшему разряду. Проверяли документы, как будто им делать больше нечего или шпионов ищут? Так сюда любой может пройти. Любой же может устроить здесь диверсию. Ладно, это их дело, желания иметь с ними что–то общее уменьшается с каждой минутой. А ведь иметь с ними дела придется.

Я дошел до дома, где можно снять квартиру. Бывшая гостиница, в лучшем случае три звезды. Теперь скорее две. Я вошел внутрь и остановился у стойки регистрации. Там меня приветствовала бабуля лет семидесяти. Старая, но бойкая. В трезвом уме и при доброй памяти как говорится.

— А денег то у тебя на номер хватит, парнишка?

— Хватит. — Я высыпал перед ней небольшой мешочек с тугриками. Оплаты хватит на неделю вперед с трехразовым питанием.

— Пойдем–ка в моей кабинет парень. Потолкуем.

— Ну пошлите.

Какая мне разница где пережидать несколько часов?

Софья Павловна, так ее зовут уже наливала нам чаю. А вот к чаю ничего не полагалось, еды здесь не густо, а судя по худобе женщины густо никогда и не было, даже до всех этих событий.

— Ну парень. Рассказывай. Как там дела за стенами обстоят, жив ли кто?

— У вас есть сомнения?

— Власти говорят, что за стенами живых почти не осталось, только здесь жизнь есть. Правда я бы это жизнью не назвала, так, еле теплится.

— Могу сказать так про всех в этом городе, еле теплится и скоро совсем потухнет.

Старушка грустно вздохнула, но характер у нее сильный, грустить она не будет, она лишь отпила из чашки.

— Много ты этих тварей уложил?

— Раз уж могу расплатиться.

— Чего тогда от властей таишься?

— Это уже мое дело.

— И вправду, лезть не стану, бог тебе судья.

Мы помолчали. А чай у нее и вправду вкусный.

— Говорят люди что кирдык нам скоро, западная стена еле держится.

— Она практически пала. Расскажите лучше, как дела внутри обстоят. Кто правит, как живете?

— Правит генерал военный, да депутаты бывшие. Как сидели сытые, так и сидят. А народ… эх, ты же по улицам ходил. Сам все видел. — Я кивнул.

— Сильно население голодает?

— Пока смертей почти не было, но все впереди. Пайки то раздают, то не раздают. Законы прежние поддерживают, хотя вот вешать уже начали, за преступления, конечно, но все равно. Словно мы в средние века вернулись. Электричество иногда дают, правда по большим праздникам, а так шишь. Такого даже в 91ом не было, а это показатель.

Так мы и болтали о жизни, о прошлом о будущем, о перспективах и планах. Я и сам не заметил, как прошли полтора часа, человек интересный и поговорить было о чем. Вот только продолжить эту беседу была не судьба. Дверь распахнулась и на пороге появились четверо вояк с автоматами и офицер с капитанскими погонами.

— А вот и он! Вы арестованы по подозрению в сокрытии статистики и…

— Да, да. Наручники не обязательны. Долго вы, полтора часа целых. Я сам пойду. — Я перебил его, потому что мне не интересно что он там вещать будет.

Стволы автоматов смотрели прямо на меня, но похоже что–то в моем взгляде заставило их не пытаться одеть наручники. Меня лишь грубо выпроводили из комнаты и повели по улицам.

* * *

Меня вывели из камеры и под конвоем и сопроводили в допросную комнату. Обращались не очень грубо, видно боялись, не видят же мой уровень и не знают, чего ожидать. Лишь автоматы снятые с предохранителя дают им уверенность.

В допросной меня ждал худой офицер лет сорока, капитан. Смотрел он на меня с легким юмором, похоже не дурак попался, значит будет проще.

— Ну-с. Молодой человек сознавайтесь, на кого шпионите. Чистосердечное признание смягчает наказание.

Беру свои слова назад. Он дурак.

— На Америку, я агент ЦРУ.

— Ясно. Сотрудничать отказываетесь?

— Смотря в чем.

— Нам необходимо знать кто вы и зачем сюда проникли.

— Максим Козлов, пришел по делам, я свободен?

— Очень сомневаюсь.

— Разумеется.

— Вы думали мы вас не вычислим?

— Напротив, вы даже задержались. Я думал меня срисуют за час, прошло почти три.

— Вот оно что, вы пришли передать послание от кого–то? Бандиты обычно присылают рабов, тех, которых не получается продать или использовать, стариков и инвалидов, например.

— Я с ними не связан. Я работаю лишь на себя.

— Давайте начистоту, мы не видим ваш уровень и вряд ли это из–за предметов. Мы должны понять, что вы не опасны.

— К сожалению для вас я опасен и этот факт не изменится.

Все это время я ходил без оружия в простых шмотках, теперь я решил немного открыться, чтобы стали воспринимать всерьез. Мой доспех был извлечен из инвентаря и мгновенно оказался на мне. На стол лег мой меч и чашка горячего чая, что я незаметно прихватил со стола Софьи Павловны, все равно я заплатил за неделю, а жить не буду, так что я в своем праве.

— Что… как это…

— Я же сказал, я опасен, и вы мне ничего не сделаете. Со своими вторыми–четвертым уровнями разве что пощекотать можете.

Конечно, я блефую, десяток автоматчиков быстро отправят меня к сокурсникам на тот свет, но ему то откуда знать. Капитан сел в кресло, его удивление еще не прошло.

— Капитан–капитан улыбнитесь, ведь улыбка как стакан вискаря!

— Чего вы хотите?

— Хочу поговорить с вашим начальством, не с капитанами и рядовыми, а с теми, кто вами правит. Ну или хотя бы отвечает за зачистку гнезда.

— Зачем вам это?

— Гнездо угрожает всем, я могу помочь. Приди я сюда с «официальным визитом» через парадный вход разве кто–нибудь стал бы меня слушать? — Капитан покачал головой. Конечно, не стал бы, а может и сразу к стенке поставили бы как опасный элемент, ибо лезет куда не надо.

— Хорошо, я передам информацию наверх, но я не знаю когда они отреагируют.

— Значит еще не готовы хвататься за соломинку? Но мы оба знаем, что это вопрос времени. — Я спрятал оружие и доспехи с чаем обратно в инвентарь.

— Хорошо, вас уведут, я имею выход на начальство, но что конкретно вы можете предложить?

— Это я скажу только им. — Капитан снова кивнул. Видно я заинтриговал его и к начальству он пойдет на поклон на самом деле. Вопрос в том можно ли будет переломить ситуацию на том этапе, когда вмешаюсь я?

Меня вывели из допросной и проводили обратно в камеру.

Основная причина неудач военных заключается в том, что два дня назад паутина на гнезде стала прочнее чем железобетон. Ее никакие взрывы не берут. Я бы мог взорвать бомбы на ней, но не факт, что добьюсь нужного эффекта. Рисковать не буду. Если вояки не смогут доставить бомбу внутрь гнезда никто не сможет. Моя задача обратить на себя внимание и убедить их сделать как говорю я. Знаю, что рискую, но апокалипсис вообще построен на риске.

Ну а пока я могу наслаждаться казенным домом и одиночеством в своем теплом спальном мешке. Эх, вкусный чай бабулька приготовила, оказывается в душе я тот еще англичанин. Даже из своего поселения ушел по–английски, не попрощался и не сказал куда иду. Сказал только, что меня не будет примерно неделю и назначил ответственных. Скелеты проследят за остальным, по ним же люди поймут, что я еще жив.

Глава 27

Лежу я в камере, никого не трогаю никого не знаю, и тут вдруг внутрь заходят непонятные личности во главе с капитаном. Их было трое, не считая носителя фуражки, правда автоматы на предохранителе, а стволы смотрят в сторону.

— Что, гражданин начальник, кума кусаки прижали за то, что порожняк построил?

— Ты хоть сам то понял, что сказал?

— Я здесь всего одну ночь, только учусь.

— Твоя «учеба» окончена, приказ всех эвакуировать во внутреннее кольцо. Так что поднимайся быстрее, время не ждет.

Я тут же нацепил броню и достал оружие под их удивленные взгляды. Они таращились на меня как на пришельца, неужели в этот апокалипсис люди еще не разучились удивляться? Теперь я не был пленником, я вышел вместе с вояками и немногими заключенными во двор. Из далека доносились крики и пальба, где–то дальше ухали пушки, канонада и хлопки, боевые действия полным ходом.

— Дайте–ка угадаю, западные укрепления пали и теперь зомби внутри.

Капитан ничего не ответил, только выругался под нос и закурил сигарету.

— А что там с внутренними, вы их видели?

— Еще хлипче внешних, вся надежда на автоматы и заканчивающиеся снаряды.

— Этим вы сами себя в ловушку загоните, окажитесь изолированы в самом центре города и тогда кирдык вам.

— Не нагоняй мрак, парень. Знаешь как раньше с трусами и паникерами поступали?

— Ну как знаете, вижу надежды на вас никакой. Прощайте, капитан. Последний патрон оставьте для себя, зомби страдают от своего существования. Уж поверьте мне на слово.

Лица капитана и солдат были мрачными, я знаю побольше чем они и они знают об этом. Такой прогноз для них почти приговор.

— Погоди парень, наше начальство уже во внутреннем кольце, вот там и сможешь с ними поговорить.

— Вы обречены, больно надо.

— Ошибаешься, у них есть техника, что–нибудь придумать вполне можно. Ты ведь не просто так пришел, мог бы и убежать как многие, а вместо этого пришел один со своим планом.

Теперь моя очередь задумываться. Если уйду сейчас воякам и гражданским точно кирдык, а дальше будет очередь всего города и моего поселения в том числе. Если останусь будет призрачный шанс уничтожить гнездо, но кто знает получится ли и не поздно ли вообще этим заниматься. Жизнь в лесу и в одиночестве меня не прельщает.

Сколько можно бегать? Это не последнее такое гнездо, если будем так бегать, то всю землю зомби отдадим. Если вечно убегать, то рано или поздно попадешься. Пожалуй, я рискну, да что там, я рискую постоянно, каждый день, этот риск просто немного больше предыдущих.

— Ладно, командир, я согласен рискнуть. — Он похлопал меня по плечу, как будто гордится мной.

— Вот и молодец, тогда давай за нами. Эй парни. все собрались? Все захватили? — Ему ответили дежурными «так точно», простые призывники, не старше меня.

— Тогда выступаем.

* * *

Ну улицах творится полный кошмар. Хаос и раздолье для бегунов. Люди и зомби смешались в единую массу. Поток людей несся к внутренним укреплениям, а зомби выбегали из параллельных улиц и тут же набрасывались на первых встречных. Представляю отчаяние военных. Они вроде должны защищать гражданских, но зомби и гражданские смешались в общую массу и каждый выстрел неизбежно убьет невиновных. Потому военные поостереглись стрелять, да и я тоже, так, парочку особо наглых подстрелил и на этом все.

На следующем повороте на одного из срочников спикировал ползун, я убил монстрапочти сразу, но парень уже получил свой укус в шею. Широкий и глубокий, огромный клок мяса был начисто выдран, никакое зелье его уже не спасет. Офицер добил его выстрелом в лоб, и мы продолжили бегство.

На перекрестке за баррикадой из автомобилей держали оборону вояки. Они неплохо справлялись, организованно перемалывая наступающие волны мертвецов. Ручные гранаты и пулеметы сеяли смерть, но всему приходит конец. Один жирный как свин и зеленый как жаба зомби таки добежал до самой гущи вояк и там же с громким звуком «чпок» лопнул, залив все в радиусе десяти метров едкой кислотой. С этого момента любое организованное сопротивление закончилось, оставшиеся вояки убегали, они предпочли умереть уставшими.

Мы завернули в переулок, где лоб в лоб столкнулись с красными «свежевателями». Длинные и острые когти позволяли рубить и резать не хуже, чем мясницким топором. Твари взревели и тут же обезглавили незадачливого рядового и шедшего за ним сержанта. Ответный огонь превратил пятерку свежевателей в освежеванных, но моральный удар был нанесен. Заключенные и гражданские принялись разбегаться кто куда, капитан пытался их остановить, но было поздно, пара рядовых тоже смылись, в итоге помимо меня и офицера остались только четверо срочников. Один другого моложе и на вид глупее. «Вот это войско! Страна может спать спокойно». Уж очень хотелось мне съязвить капитану, но я сдержался, ему и так не сладко, промолчу.

Вылетевшего на нас из переулка прыгуна я подстрелил из лазера на лету, пробив ему шею и грудь, он рухнул на солдата уже мертвым. Похоже это событие слегка отрезвило наш отряд, солдаты собрались с духом, и мы продолжили путь.

Перевернутый БМП и сотни трупов зомби, это все что мы увидели у входа в безопасное место. Я ожидал увидеть здесь тысячи гражданских что дерутся и толкаются, пытаясь пролезть внутрь как можно скорее, но похоже драться и толкаться было уже некому. Мы вошли за высокие ворота из металлических решеток и колючей проволоки и остановились. В нас целились из автоматов какие–то спецназовцы, хотя кто их знает. По очереди каждого проверили на укусы, одного из рядовых увели, укус на лодыжке, о его судьбе не сложно догадаться.

Капитан бодро отрапортовал какому–то вышестоящему и минут пять ему что–то докладывал. После этого нас двоих отпустили с КПП и позволили войти внутрь.

— Я доведу тебя до начальства, но дальше сам, это все что я могу.

— Боюсь даже миллион соломинок может вас не спасти.

— Не вас, а нас. Ты теперь с нами в одной лодке.

Я лишь коварно улыбнулся ему. Он шибается. Я уже превращался в оборотня. В тепличных условиях так сказать. Тогда я смог и по крышам бегать и прыгать на пять метров и зомби голыми руками рвать. Правда радость эта продлилась 20 минут. Говоря проще у меня, есть шанс обратиться и сбежать, скелеты если что задержат зомбаков. Увы это мой последний туз в рукаве и тратить его буду только в самом крайнем случае.

— Ведите, капитан.

И он повел меня по грязным улицам усеянным бездомными беженцами и зализывающим свои раны воякам. Как выяснилось зелье защищающее от обращения у них есть и раненых они лечат, правда раненых этих ну очень много, на пути мне попались аж два полевых госпиталя забитых стонущими и кричащими людьми и окруженных очередями из раненых гражданских.

В стороне военные раздавали оружие всем, кто может его держать. Мужчин строили и вооружали чем придется, кто–то получил калашников, кто–то пистолет, кто–то что–нибудь системное. Я согласен с тем, что это лучше, чем ничего, но военные ведь понимают, что, если они выживут все это оружие на руках создаст тонну проблем? Ладно, их дело, со своим уставом в чужую часть не лезут.

Он довел меня до особо охраняемого здания, вокруг него были десятки метров колючей проволоки, несколько пулеметных гнезд и несколько БМП. Сотни солдат сидели здесь и вокруг, превратив эту улицу и соседние в коридор смерти. Правда этот коридор смерти продлится пока у них не кончатся патроны, им все же следовало вкладываться в прокачку и системные навыки, хотя с моей колокольни не все видно, я это признаю.

Меня завели внутрь, похоже раньше это было административное здание, наверное, какой–нибудь дом профсоюзов или подобное, не знаю. На разных этажах было много военных и людей в костюмах, они о чем–то оживленно спорили. Настолько оживленно что один бородатый политик схватил другого лысого и жирного за его второй, а может быть третий подбородок и принялся душить. Два человека ни разу в жизни не дравшиеся и теперь пытавшиеся друг друга убить выглядели очень комично, мне даже захотелось им помочь. Сразу обоим.

— Ладно, Максим, я тебя начальнику обороны представлю, а дальше ты сам, с местной сворой властей лучше не общайся, они пока ты им жопу 20 раз не поцелуешь тебя даже слушать не станут.

— Ну и пусть не слушают, у них на костях много мяса, а жира еще больше, может накормят зомби и те от нас отстанут?

Капитан сначала заулыбался, а затем выдал пол минуты истерического смеха. Смеха человека, который от всего этого страшно устал и теперь готов даже на смерть пойти лишь бы все прекратилось. Затем мы подошли к одному из кабинетов. Он вошел первым и вышел через три минуты.

— Теперь ты сам. Удачи.

— Так всегда было, вам тоже.

Я выдохнул и вошел.

* * *

Не разбираюсь я в погонах, в форме еще меньше, не знаю кто это передо мной сидит. Но похоже мозги у него не совсем на месте. Он явно не доволен моим присутствием, я его понимаю. Я бы тоже был не доволен если бы какой–нибудь школьник из 3 «А» класса пришел меня поучать. Однако сейчас вояки в отчаянном положении, теперь не то, что за соломинку, за ниточку готовы хвататься. Конечно, эта ситуация их недоработка, я бы мог два часа окунать их мордой в грязь за их дела и просчеты, но это неправильно. Задним умом все умные, те кто на самом деле не за что не отвечают всегда великие стратеги, тактики, экономисты и т. д.

Но вот кое–что мне не понравилось, он явно ждал что я сейчас рассыплюсь в здорованиях и преклонениях перед его «авторитетом», делать мне больше нечего. Я, конечно, за хорошие манеры, но всему есть предел. Потому и выдал.

— Здарова. — Знаю, зря я так, но свою ненависть к этому полудурку удерживать уже не могу. Вот бывает такое что ненавидишь человека с первого взгляда. Это именно тот случай. В другой ситуации прострелил бы ему его самовлюбленную харю.

— Я сейчас велю выставить вас вон, молодой человек. Я слушаю тебя только потому, что меня попросили, так что знай свое место или вылетишь на улицу с пинком под зад. — Его ноздри уже раздувались от гнева. Хоть он не был ни старым, ни жирным, а может даже был умным я возненавидел этого бесполезного в текущих реалиях человека до глубины души.

— Знаю, знаю, старое доброе кумовство и **********, ни один апокалипсис его не отменит. А когда придут зомби вы их тоже прикажете «выставить за дверь»? Или вы их «пинком под зад» всех? Мой возраст вас смущает? Поверьте, он гораздо выше, чем ваш уровень, я бы постыдился перваком щегалять, а вы сидите, тут надувшись как помидор и думаете, что я, честно выживавший на улицах буду перед вами кланяться? Знаете что? А иди вы *****! Я серьезно, идите *****! Пусть вас всех сожрут, я даже за них болеть буду и препятствий чинить даже не стану. Всего хорошего. Да и даже не думайте стреляться, у зомби жизнь — сахар, вам лучше обратиться. — Я вышел и громко хлопнул дверью.

Вот такой я человек. У меня склочный характер, людей я сильно недолюбливаю. Я понимаю, что иерархия в обществе возникла не просто так, но сейчас этот кабинетный ****** полезен не больше, чем дырявый башмак. Так что я ухожу, пускай все идут к черту, катись все в пропасть, я **** зол!

Я уже выходил из здания, люди легко угадывали мое настроение по выражению лица инстинктивно расступались в сторону. Уже на самом выходе меня догнала девушка в гражданской одежде.

— Максим, подожди. — Знакомый голос пронзил мою память, все недовольство резко исчезло, я повернулся.

— Милана?

— Ты что здесь делаешь? — Произнесли мы синхронно. После чего удивленно уставились друг на друга.

— Ты первая.

— Это с чего бы? — Она улыбнулась, как будто я смешно пошутил.

— Дамы вперед.

— А ты джентльмен. Так уж и быть. Мой отец участвует в управлении этим местом.

— Советую уходить. Оно обречено.

— Об этом ты и ругался с моим крестным? Капитан сказал, что у тебя есть план.

— Кому сказал?

— Я подслушивала. Поговори с моим папой, он выслушает, он не дурак.

— Ну хорошо, но это одолжение. Не тебе, этому месту.

— Договорились.

Она довела меня до другого кабинета и чуть ли не впихнула в дверь. Внутри я оказался один на один с еще одним человеком в форме, правда был он старше, форма другая, наверное, старше по званию чем тот додик.

— Присаживайся, Максим, я тебя с радостью выслушаю.

Глава 28

Он стоит к окну спиной и нервно курит. А повод понервничать у нас есть. Ситуация критическая.

— Ох и не простую штуку ты предлагаешь, Максим. Будь у нас авиация мы бы давно там все вытравили и выжгли. Честно скажу, вряд ли мы сможем туда проникнуть, а взрывать снаружи я не советую, та паутина страшно твердая, ее образцы у нас есть, отвалились куски сами, мы подобрали, так вот она ничем не режется, страшно прочная.

— Давайте эм… с фланга обойдем? Диверсионную группу отправьте, танки закончились что ли? Вы же военные.

— Танков у нас больше нет, все они изолированы в другом опорном пункте, диверсантов таких чтобы через зомби прошли я не имею, только с фланга можно попробовать…

— Как на счет идти ва–банк? Все силы в одно наступление, пробьемся внутрь гнезда, они же как–то выходят оттуда, заложим бомбы, и все взорвем.

— Я бы так и поступил, но все эти трусы не согласятся, у нас коллективное управление с голосованием и фракциями. В демократию играем, хотя это одно название, они же сами себя и избрали на роль вождей народа.

— И убедить их не выйдет?

— Нам и не нужно. Встретимся у выхода через пятнадцать минут.

— Хорошо.

* * *

Мы выдвинулись к окраине защищенной зоны. По пути наш отряд обрастал новыми людьми. В основном солдаты с автоматами, хотя были и гражданские 12–14 уровней с посохами или другим системным снаряжением. Не нужно было ничего пояснять, этот генерал или какое там у него звание снимал верных ему людей с участков обороны. Это путь в один конец, даже если он выживет вернуться сюда уже не сможет.

К моменту, когда мы подошли к окраине оборонительной линии наш отряд разросся уже до сорока человек. Почти все с автоматами, лишь 5 или 6 системные бойцы.

— Все просто Максим, попытаемся пробиться с фланга пока основные силы гнезда заняты. Это наш единственный шанс.

— Пробиться куда? Мы же сейчас не к гнезду идем.

— Увидишь, а пока ассистируй, ты ведь имеешь класс?

— Да и не один. — Его удивленное лицо надо было видеть. Но он быстро подавил это удивление и принялся раздавать команды людям.

— Да и командир, эти скелеты мои, не пугайтесь.

Рядом со мной начали появляться мои скелеты. Два десятка я взял с собой, главный у них мой четырехрукий любимец. Бойцы, конечно, удивились, но в ступор не впали, видимо уже видели подобное.

— Они пойдут впереди и сзади. Часть будет защищать меня.

— Ну хорошо. — Ответил он. — Лишние… солдаты нам не помешают.

Так и начался наш маленький поход.

Поход практически сразу начал походить на ужастик с элементами выживания и перерывами на драму. Если это не основные силы гнезда, то я боюсь себе даже представить как они выглядят. Полчища мутантов, которых я раньше не видел, зеленые, желтые, фиолетовые, бегающие, кусающиеся, взрывающиеся, стреляющие молниями.

Не могло быть и речи о том, чтобы добраться до цели быстро. Речь шла о том, чтобы просто выжить. Солдаты набили сумки патронами и стреляли как сумасшедшие, укладывая зомби штабелями. За минуту отряд убивал не меньше сотни мертвецов, но они все перли. Я тоже стрелял как никогда в жизни из своего лазера, тратя одну энергоячейку за другой, мои скелеты держали на себе покойников как умели, но противопоставить часто попадающимся громилам и танкам они ничего не могли.

Солдаты гибли один за другим пока мы продвигались, чаще всего от дистанционных атак. Один особенно накачанный зомби умудрился сломать об колено троих пока сотня выпущенных в него пуль наконец–то свалила его замертво. Еще троих убило потоком кислоты, пущенным с одного из балконов, под которым мы проходили. Один из системщиков мог превращать землю под ногами зомби в топкое болото, что и помогало нам сдержать атаки бегунов неизвестных мне видов. Но все равно они добирались до нас и умудрялись цапнуть хотя бы одного или двоих.

В итоге через час такого перемещения отряд потерял уже половину бойцов мертвыми и пятерых тащили на себе мои костяны. Некоторые автоматы я забрал себе, никто не возражал, мертвым они ни к чему. Хотелось еще забрать гранатомет из которого палили по толпам, но несший его солдат все никак не хотел умирать. Забавно да? Я как шакал жду его смерти чтобы забрать его имущество. А что такого? Они мне не друзья. Они мне даже не нравятся.

Еще через час отряд сократился уже до 13 человек, включая меня. Все это время мы двигались в сторону от цели, и командир никак не хотел говорить мне почему.

Мы подошли к невзрачной улице в центре которой стояли два танка накрытые брезентом. Теперь все ясно. Вокруг кругами ходили сотни обычных зомби «охраняя стратегическое место». Мы быстро с ними разделались, после чего солдаты принялись снимать брезент и колупаться в технике, через десять минут ритуалов с бубном оба танка завелись.

— В этом ваш план? Думаете на танке пробьетесь?

— Не пробьемся. Но мы и пытаться не будем. Объедем окольными дорогами и заедем с тыла, там есть большой вход для обычных зомби, мы проедем туда. Давай заряды.

— Они нестабильны, взорветесь раньше времени.

— Танки ездят плавно, там есть куда их запихать. Скажи только как подрывать их.

Я достал оба заряда и отдал, солдаты аккуратно загрузили их внутрь техники.

— Подносите палец к большой красной руне сверху и будет взрыв, таймера я не придумал, но могу взрывать мысленной командой.

— Не надо, мы сами справимся, ты остаешься. Незачем тебе умирать вместе с нами.

— Хорошо подумали? Это ведь билет в один конец.

— Наши люди уже проникали в гнездо, никто из них не смог вернуться в здравом уме. Гнездо обрушивает ментальную атаку с целью сломить разум. Мы сумеем подорвать бомбы, но выйти оттуда и не обезуметь невозможно. Это билет в один конец, как ты выразился.

— Ну бывайте командир, надеюсь вы что–нибудь придумаете и останетесь в живых.

— Спасибо, Максим, но это вряд ли. Удачи тебе и… Присмотри за Миланой.

— Очень смешно, вот этого обещать не буду. — Мне бы за собой присмотреть, да за своими людьми. Возвращаться к военным ради нее одной не хочу.

Он посмотрел на меня осуждающе.

— Наверное я в тебе ошибся.

— Жизнь полна ошибок, радуйтесь, что эта последняя. Прощайте.

Грубоватый финал, но я не герой и даже им не притворяюсь. Я спрыгнул с танка и направился восвояси. Моя миссия выполнена. И нет, скелеты танком управлять не умеют, иначе я, конечно, отправил бы их. Выживших солдат я бы забрал себе, да вот беда, они не согласятся, к тому же все распределились по танкам и едут на смерть. Ну хоть гранатомет забрал, хоть какой–то бонус за эти приключения.

Как все удачно сложилось. Не нужно ничего делать с гнездом самому, эти все сделают за меня. Пожалуй, выберу здание повыше, заберусь на самый верх и посмотрю на взрыв. Я должен убедиться, что гнездо будет уничтожено.

* * *

Я стою на крыше самого высокого здания в округе и гляжу вдаль на полуразрушенный город. Бои, пожары и присутствие зомби превратили этой район в руины. В зубах у меня сигарета, а в руках банка пива. Я сделал свою работу, значит заслужил. В голове проносились образы. Лица людей что сегодня погибли, лица тех кто сейчас сидит в безопасных местах и выживет, лица хитрых торговцев «не от мира сего» в прямом смысле, что сбагрили мне эти кристаллы или как их правильно называть? А не важно. Они ведь легко могут меня надуть, и я им ничего не сделаю. Вот ровным счетом ничего. Хотя они заикались о долгом сотрудничестве, значит все же не кинут на произвол судьбы.

Что–то они долго. С нашего расставания прошло три часа и уже пятнадцать минут танковые пушки не ухают вдалеке. Переживаю ли я за них? Ни капли. Мне все равно. Главное, чтобы сделали то, что задумали. Считаю ли я их героями? Не знаю, а кто такие герои? Людей героизируют, но являются ли они героями на самом деле? Кто знает.

Ай, бесполезные мысли. Я выкинул их из головы, мне есть о чем думать, например, что делать дальше?

На земле как будто загорелось второе солнце, яркая ослепительная вспышка озарила мир, и я отвернулся чтобы не навредить зрению. Оглушительный гром словно одна гора упала на другую, а через пять секунд сквозь меня прошла ударная волна, выбившая все стекла в окнах во всех окрестных районах. А затем меня обдало горячим ветром.

Я постоял еще с минуту, прежде чем посмотреть на гнездо. Там, где оно находилось раньше теперь красовался высокий красный гриб пепла и пламени, достающий почти до неба, по крайней мере мне так показалось. Все соседние здания как будто сдуло, а на месте гнезда теперь кипела геенна огненная. Пожалуй, ничто не могло там выжить, значит дело сделано. Я докурил сигарету наблюдая за разрушениями. Прошло еще десять минут, прежде чем пылевое облако осело и последствия взрыва перестали радовать глаз.

Бомбу привел в действие не я, но даже 7% опыта от взрыва хватило чтобы перескочить на 19 уровень. Я положил окурок в инвентарь, своим привычкам не изменяю, и направился к выходу.

Дело сделано, больше мне здесь ловить нечего. Я направился домой.

* * *

Важный человек в военной форме вошел в кабинет. В кабинете развалившись в кресле и радостно куря сидел человек в очень дорогом деловом костюме. Вошедший был мрачнее тучи, а сидящий наоборот почти счастлив. Сложно его в этом винить, они уже прощались с жизнью, когда произошел взрыв, уничтоживший гнездо и спасший их жизни. Полчища зомби отступили и рассеялись по городу, утратив командование и теперь их организованно уничтожают.

— Как там его дочь?

— Она потеряла единственного родителя. Догадайся.

— Понимаю, вы уже разобрались как генерал это провернул?

— Доподлинно не известно, но у нас есть догадки.

— Я слушаю.

— Он ушел с каким–то пареньком, пришедшим к нам с улиц буквально вчера. Он еще ходил здесь в черном доспехе и хамил уважаемым офицерам. Говорят, он несет ответственность за уничтожение сильной банды, а еще говорят, что он орудует самодельной взрывчаткой. Есть основания полагать что произошедшее его рук дело.

— Что касается взрыва, какова его природа?

— Специалисты говорят, что радиационный фон не изменился, вообще ничего не изменилось. Только вот в воздухе находят неизвестную синюю пыль. В нашей полевой лаборатории уже ведутся исследования.

— К какому мнению склоняется правящая коалиция?

— Что этот парень опасен, если, конечно, это его рук дело. Впрочем, сначала его попытаются завербовать.

— Каким образом? Я говорил с капитаном, который его допрашивал, он нас не очень–то любит.

— Милана.

— И что?

— Они знакомы. — Намек был яснее некуда.

— Ну уж нет, я этого не позволю! — Ярость человека в форме не знала границ, его лучший друг пожертвовал жизнью, а его дочь намерены использовать как шпионку и подкладывать под неизвестно кого.

— Еще как позволите. Более того, решение уже принято. Отплачется и будет выполнять задание, на благо родины так сказать.

И все же отрицать его логику человек в форме не мог, потому ему оставалось только смириться и выйти.

* * *

Запах пламени, запах гари, запах неизвестной синей пыли. Огромная яма на месте, где когда–то был его дом. Существо в отчаянии выло, пытаясь позвать сородичей. Оно бегало и металось по руинам в поисках своей семьи и не находило ее. Оно было в ужасе и гневе, оно никогда не испытывало такой ненависти и принялось ломать и крушить вокруг все то, что было еще не сломано и не сокрушено.

Кто мог сотворить такое? Кто мог убить его семью и разрушить дом? Кому хватило храбрости и силы? Существо обязано это выяснить. Существо уже взяло след.

Стальная обугленная коробка лежала в сотне метров от места взрыва. Ее разорвало на части, но нюх у существа был хороший, оно чувствовало, что внутри еще осталось мясо. Даже небольшого количества плоти будет более чем достаточно.

Немного обожженной человечины отправилось в рот твари. От человека почти ничего не осталось, но много и не нужно, нужно лишь совсем чуть–чуть чтобы узнать. Узнать кто они и как это сделали. Узнать кому нужно мстить. Тварь прожевала и проглотила мясо и села в позу лотоса ожидая пришествия видения. И оно пришло.

Солдат проверял боезапас танка. Руки солдата тряслись, а ноги подгибались. Он понимал, что умрет, но также понимал, что это неизбежно и что его смерть спасет его жалких сородичей. Солдат подслушивал за разговором генерала и неизвестного типа в черной броне со скелетами. Тварь не понимала их слов, но прекрасно понимала, что это за синие кристаллы тип отдал вожаку и зачем человеческий вожак запихнул их в стальную коробку. Тварь отметила факт, что именно человек в черном отдал кристаллы вожаку, а затем ушел. Не хотел умирать с остальными.

А дальше все было предсказуемо, стальные коробки прикрывали друг друга огнем и убивали сотни сородичей существа пока пробивались в гнездо. Оба кристалла были в первой коробке, а вторая лишь обеспечивала ей прикрытие. Первая коробка пробилась до самого центра гнезда, а вторая стояла на входе и отвлекала внимание стражи. А затем был оглушительный грохот и ослепительный свет, никто не мог такого ожидать. Гнездо за долю секунды исчезло в белом пламени. Его сородичи были подло убиты.

Кто виноват? Вожак людей? Он мертв, ему не отомстить. Но он так же не был молод, значит у него была семья, могли быть детеныши. Тварь покопалась в воспоминаниях человека еще глубже и обнаружила упоминание детеныша женского пола, «Милана», кажется, на такой рык отзывалась эта тощая самка, которую солдаты видели с их вожаком. Единственный детеныш, отлично! Нужно отомстить, нужно убить ее и убить жестоко, да! Тварь ликовала.

А еще этот человек в черном, это он принес кристаллы, он тоже виноват, нужно отомстить и ему, и, если у него есть семья перебить их всех на его глазах! Да, убить их обоих и всех вокруг, так можно немного приглушить боль утраты, павшие будут отмщены. А затем он, молодой принц гнезда создаст новое гнездо и уж тогда точно сумеет его защитить.

Рык твари заполнил округу, все бродившие без смысла и плана мутанты вокруг услышали зов господина и побрели в его направлении.

Господин призвал их на войну.

«Принц гнезда. Уровень 24. Высшая нежить, мутант, повелитель мертвых».

Глава 29

По возвращении в поселение меня встречали как героя. Нет, лепестки роз под ноги не бросали, и дети мне букеты цветов не дарили, но всеобщее ликование было абсолютным и меня едва не носили на руках.

Конечно, они видели взрыв. Ни у кого даже не возникло сомнений чьих это рук дело. Что конкретно я взорвал и почему всем и так было давно известно, эта новость распространялась по поселениям выживших со скоростью лесного пожара. Все в округе давно знают кто из системщиков отличается особой любовью ко взрывчатке и решает все свои проблемы таким способом.

Мутанты и зомби тем временем разошлись, теперь ими никто не командует, и они перестали устраивать организованные штурмы. Думаю, какое–то время мы поживем в мире.

В поселении был объявлен двухдневный праздник и пир в мою честь. Без моего приказа разумеется. Так и хотелось все отменить, запретить и заставить всех работать двойную смену, но я подумал, что моей власти это авторитета не прибавит. К тому же в апокалипсис мало поводов для радости. Если есть повод, значит надо использовать его целиком.

В центре двора были большим кругом поставлены столы так чтобы всем хватило места. Во главе стола на резном деревянном троне должен сидеть я. По левую руку от меня села мой фактический заместитель Алиса, а по правую глава рабочих и наш лучший боец «человек–танк».

Вокруг места празднества выросли высокие цветы, преимущественно красного и желтого оттенков (намек я понял, взрыв Алине понравился), а виноградные лозы местами обвили столы и стулья чем ни капли не испортили вид, а наоборот сделали его гораздо более приятным.

Пиршество продолжалось весь день, мы пили, ели, танцевали, слушали живую музыку. Вот уж не думал, что у нас здесь есть и музыканты и певцы. Меня десять раз звали танцевать девушки и с некоторыми я даже потанцевал. Никогда этого не делал, пришлось учиться на ходу. В итоге так устал что готов был заменить себя на скелета и пойти спать в середине праздника.

Кстати, скелеты тоже без награды не остались. «Генерал», так я теперь зову четырехрукого, теперь ходит с венком из цветов на шее, а одна из девушек даже поцеловала его в щеку. М-да, если бы ему еще от этого было холодно или жарко, хотя мне кажется или я заметил тень улыбки на его костлявом лице?

Еда тоже поразила воображение, приготовить столько вкуснятины в таких условиях это талант. Не зря в яблоневом саду подобрал повариху. Освещение тоже было, маг электричества собрал осветительную установку, и она даже не сломалась, а всю ночь освещала праздник. Праздник, который продолжался до утра. Праздник, которым мы все насладились по полной.

* * *

Дальше жизнь встала в привычное русло, но все шло как–то бодрее и веселее. Люди с уверенностью смотрели в завтрашний день и это много стоит.

Вечером через три дня после подрыва гнезда у ворот были обнаружены странные зомби. Два зомби стояли прямо под воротами, один держал в руках завернутую в дорогую цветную ленточку подарочную коробку, а другой просто пялился в небо и пускал слюни. А я что? Я человек простой. Увидел зомби — прострелил ему голову.

Подарочную коробочку я доверил открыть скелету, не факт, что внутри не лежит бомба или еще что–нибудь неприятное. Нет, бомбы там не оказалось, но находка была крайне неприятной.

Внутри лежал клок волос. Женских. Я даже знаю чьих. Я тут же бросился их нюхать, наверное, глупо это выглядело со стороны, я стою и усиленно нюхаю волосы. Мое усиленное обоняние подтвердило вывод. Это волосы Миланы.

Я принюхался к окружающей среде, надушены они были слабо, но были, я бы мог взять след, будь у меня нюх как у собаки. В личине оборотня взять след смогу, но двадцать минут превращения это очень мало. Слишком мало чтобы добраться до нее, нужно придумать что–то еще.

Так, стоп, что я делаю? Какое мне дело до этой Миланы? Мы едва знакомы. Чего это я как с цепи сорвался готовый бежать и спасать ее?

Хотя нет, даже если сама она не имеет значения зомби способный отправлять такие подарки опасен, его нужно уничтожить. Если пущу это дело на самотек в следующий раз найду голову кого–нибудь из своих подданных. Так нельзя, придется ее искать. Вот только где найти подходящий нос?

— Алиса! — Я крикнул в темноту, даже не уверенный что она там.

— Да босс! — Она прибежала через тридцать секунд и уставилась на клок волос в моих руках. Что мне в ней нравится так это то, что она всегда прибегает по первому зову, хоть в два часа ночи, и считает это нормой.

— Помнишь ты говорила, что торговцы открыли еще один магазин недалеко?

— Я вообще много чего вам на празднике говорила, а вы услышали только это? — Она даже надулась. В притворной обиде, а может и не притворной, не знаю.

— Где он?

— Я же отметила на карте.

* * *

Я прибежал в магазин так быстро, как только смог. Думаю, лишь марафонец добежал бы быстрее. Нужно успеть пока еще можно взять след.

Внутри меня поприветствовал торговец. Тот самый с которым я общался в первый раз. Он дружелюбно улыбнулся мне как лучшему своему клиенты и указал рукой на удобный стульчик около кассы.

— Я ждал тебя, Максим. Как идут дела, понравился наш предыдущий подарок?

— Понравился и он даже сделал то, что от него ожидалось…

— Уж не оскорбить ли ты нас пытаешься такими словами? — Слегка надулся продавец.

— Нет, не пытаюсь, я хочу заключить еще одну сделку.

— За этим мы здесь и находимся. — Он сложил пальцы в коварном жесте.

— Я хочу купить…

— Твоя подружка в беде, и ты надеешься ее спасти? Похвально. Ты хочешь приобрести зелье, которое позволит тебе найти ее по запаху? — Я тупо закивал.

— Но ты ведь знаешь, что мы не продаем системные вещи, только покупаем… Нет, не говори, мы и вправду сделали исключение, но ситуация была особая. Мы и так перешли черту.

— Это настолько принципиально или это вопрос цены?

— Вопрос цены, разумеется, за кого ты нас принимаешь? Мы же торговцы. — Он улыбнулся коварно. — Другое дело знаешь ли ты чего мы хотим и есть ли это у тебя.

— Мысли материальны.

— А ты осведомлен, молодец, кто тебе рассказал? Не отвечай если не хочешь. У всех свои секреты. Думаю, твои «мысли» нам подойдут.

— Как это будет выглядеть?

— Лучше один раз увидеть.

— Ну хорошо.

Продавец улыбнулся, от уха до уха. Только вот улыбка уже не была человеческой, скорее хищной и акульей. Только сейчас я обратил внимание что глаза у него как у рыбы, неподвижные и ничего не выражают, а зубы короче и острее чем должны быть. Он произнес слова на неизвестном мне языке, а затем его рот открылся.

Из мой головы к нему устремились потоки мерцающего тумана. Тумана не только серого, но всех цветов радуги. Всех оттенков палитры красок что видит человек. Продавец жадно поглощал этот туман в течении десяти секунд, а я почувствовал пустоту и невесомость, ноги больше не держали меня. Я ничего не успел сказать, вместо этого рухнул на пол, все вокруг потемнело, я отключился.

* * *

— С добрым утром, соня. Тебе пора спасать подружку.

Что? Какое утро? *****.

— Что толку, запах, наверное, улетучился. Я уже не смогу взять след.

— Расслабься, он тебе и не нужен, к тому же ты проспал всего пять часов, сейчас ночь.

— Где я?

Я лежал на узкой кровати посреди пустой комнаты, надо мной стоял продавец. Лицо его снова было чисто человеческим и не выражало ничего кроме дружелюбия.

— У меня в гостях, лежишь на моей кровати.

— Что ты со мной сделал? Я чувствую себя…

— Опустошенным, знаю. Не волнуйся, ничего вредного. Я скопировал твои эмоции и мысли, они довольно ценны для нас. Я бы даже назвал их основным товаром.

— Мысли материальны.

— Именно. Твои идеи, размышления, твое понимание происходящего во вселенной.

— Что толку вам от этого? Тем более от моих мыслей?

— А вот это уже секрет. Не волнуйся, эта дверь тоже однажды откроется, но не сейчас, тебе и так хватит впечатлений.

— Вообще–то я ничего не чувствую.

— Ха–ха–ха. — Приступ истерического смеха был внезапным и сильным, он смеялся до слез, а затем даже вытирал их платочком.

— Не знал, что я такой забавный.

— Ты не виноват. Точнее твои текущие действия. Ваши людские эмоции, они восхитительны и удивительны. Сейчас я переживаю твои эмоции за последние недели.

— Вот как? Готовьтесь долго плакать и биться головой о стену.

— Уже было, ты все проспал.

— И все же мне плоховато.

— Скоро ты вернешься в норму, копирование тяжелый процесс для организмов второго порядка. Ты привыкнешь.

— Значит вы дадите мне то что я искал в обмен на мои… мысли?

— Будем называть это между собой «идеями», единого названия не существует, потому что нет и единой сущности.

— Другие продавцы интересуются тем же? — Он кивнул.

— Я запихнул в твой инвентарь еду и два зелья. Фиолетовое зелье на час сделает тебя неинтересным для зомби, а зеленое позволит час выслеживать одного человека, при условии, что у тебя есть ее ДНК. Надеюсь, ты сочтешь плату достойной.

— Хорошо. Я должен идти немедленно. — Я встал с кровати, я лежал в одежде. Распрощался и ушел вон. На обратном пути я бы с радостью обдумал все это, но нет, нет времени. Нужно идти по следу пока тварь не ушла.

* * *

Я принял фиолетовое зелье перед носом у толпы из двадцати зомби. Только что они бодро ковыляли ко мне, а теперь разошлись и даже не смотрят в мою сторону. Система высветила таймер действия. Я ради прикола подошел и толкнул одного из зомби, тот покачнулся, но устоял, на меня даже не смотрел. Хорошо.

Во второе зелье я согласно инструкции добавил волос Миланы и он тут же растворился в жидкости. Я подумал и выпил ее залпом. Минуту ничего не происходило, но чуть позже на земле появился желтый след, который потянулся через ночные городские кварталы туда, где она должна быть.

Я шел по следу среди бродячих полчищ зомби. Раньше я от таких групп прятался и пережидал, теперь шел буквально в трех метрах от них. Ни один зомби даже не посмотрел в мою сторону, ни один даже не остановился, проходя буквально в шаге от меня. Я даже решил провести эксперимент и толкнул пару зомби плечом, они пошатнулись и пошли дальше. Ноль внимания, отлично.

След вел меня через сожженные в огне первых пожаров кварталы, через разрушенные поселения. Через разграбленные магазины и сломанные заборы, через покосившиеся мосты и автомобильные пробки. И все же цель была недалеко, я успел дойди за сорок минут. Желтый след вел к большому заводскому зданию. Там и обрывался. Она здесь и монстр тоже здесь.

И что дальше? Схватиться с монстром один на один? В личине оборотня могу попробовать, но не факт, что выиграю. Да и откуда мне знать, что их там не сотня? Нет, такой подход не пойдет. Я отошел от укрытия твари подальше и подумал.

На моем лице расцвела улыбка, в моей голове созрел план.

Глава 30

Тварь смотрела в окно и негодовала. Человек в черном имел наглость прийти сюда один, даже не привел воинов из своего гнезда. Он стоит в одиночестве прямо перед зданием и показывает самому принцу гнезда странный жест с оттопыренным средним пальцем. Что это значит у людей? Капитуляцию? Переговоры? Вызов? Скорее всего последнее. Людей трудно понять, они такие глупые.

Человек целых пол часа провел в соседнем лесу. Чем он там занимался? Может там подготовлена засада? Не похоже, ветер не доносит с той стороны запахов живых существ. Человек точно хочет его выманить, выманить в лес. С какой целью? Есть только один способ узнать.

Принц гнезда махнул рукой, для его слуг это был приказ идти в атаку. Тридцать младших последователей, сгорбленные, двигающиеся на четвереньках, но тем не менее довольно быстрые и сильные, способные разорвать человека на части за пару секунд. А еще страшно глупые, но верные. Что ж, пора им идти в их первую битву. Пусть они выяснят на что способен этот человек и притащат его живым если получится. Если нет, то его голова станет отличным трофеем, ничего страшного.

Тридцать тварей сорвались и молнией метнулись за человеком, который только их завидев сам побежал в лес с неестественной для человека скоростью. Этот человек опасен, послать слуг в атаку первыми было верным решением.

Двадцать минут в лесу кипел бой. В небо летели странные красные лучи, раздавались громкие хлопки, запахло взрывающимся порошком что так любят люди, а потом все стихло. Еще двадцать минут из леса не доносилось ни звука. Один только запах крови, крови его воинов.

* * *

Я сразу решил, что сражаться с врагом следует на своем поле. Потому я понавесил колючей проволоки, закопал в землю мины, расставил скелетов с разным оружием за каждым деревом. Даже на ветки деревьев повесил бомбы, которые взрывались по команде.

Твари начали подрываться стоило им только войти в лес, те кого не убило бомбами застряли в колючке, некоторые полезли на деревья, это было их последней ошибкой. Твари эти довольно сильные, встреть я таких на чужом поле разделались бы они со мной в два счета, это если не брать во внимание мою способность к обращению.

Теперь в здании осталась только одна тварь, главная. Вот за ней я сюда и пришел.

* * *

Наглый человек вернулся, он встал в одиночестве на том же самом месте, где и раньше. Наглый человек что–то задумал, но он не успеет этого осуществить, я ему не позволю.

Принц гнезда выпрыгнул из окна на встречу человеку в черном, но человек уже не был человеком. Его плоть начала раздуваться, ноги удлинились, появились длинные когти, морда раздулась и стала похожа на длинную собачью пасть с двумя рядами острых клыков. Теперь человек был ростом выше трех метров и очень широк в плечах, длинные когти и клыки способны рвать металл, а ноги бегать на огромных скоростях. И все же он сейчас был слабее своего оппонента, эта схватка не могла быть схваткой равных и не будет похожа на нее.

Два чудовища метнулись на встречу друг другу и сцепились, кубарем покатившись по земле. Они рвали и кусали плоть друг друга, нанося смертельные для людей удары в горло, корпус и голову. Оборотень кусал «принца» за глотку, вырывая из нее куски плоти, но противнику было плевать на это, он тем временем вырвал ему ухо, расцарапал нос и прописал быка прямо в лоб, едва не отправив того в нокаут.

Враги расцепились после первого раунда и отошли на пару метров назад осматривая противника. Кроме спины и шеи принц не пострадал, а вот на оборотне уже живого места нет. Он дерется как неопытный щенок, а еще воняет мокрой псиной.

Оба противника снова сцепились. В этот раз оборотень разорвал противнику сухожилия на ногах, и распорол брюхо, но и сам лишился куска мяса, вырванного из района груди, а также пары литров крови, когда когти противника глубоко расцарапали ему ноги, руки и шею.

Больше оборотень не пытался сражаться дальше, он рванул на всех парах обратно в лес. Принц бы легко догнал его, но ноги повреждены и пройдет время прежде чем они зарастут, но на дальней дистанции он его нагонит, к тому же человек не может обращаться надолго, скоро он снова станет маленьким и уязвимым, нужно просто идти за ним по кровавым следам.

Оборотень скрылся в лесной чаще, принц, регенерируя на ходу, преследовал его, отставая буквально на тридцать секунд, идя по кровавым следам и запаху страха.

Погоня продолжалась всего пять минут, запах крови монстра и мокрой псины исчез, человек снова стал собой. Принц заулыбался во все свои 64 зуба, теперь осталось только поймать его и съесть его внутренности, раны уже почти зажили.

Принц выбежал на поляну и нашел место, где следы крови обрываются, а на земле появляются отпечатки людских подошв, попался человек!

Что–то щелкнуло под ногами монстра, и он ощутил страшную боль в районе лодыжек. Большие стальные штуки схватили обе его ноги плотной хваткой и не дают ему сойти с места. Монстр закричал на весь лес и заметался на месте, но стальные штуки больно впились в его плоть и не отпускали, они присоединены к земле намертво стальными цепями.

Монстр попытался перекусить стальные цепи, но по ним прошел разряд тока, синяя молния парализовала его движения, и он услышал запах паленого мяса, своего мяса. Монстр закричал еще раз, но сделать ничего уже не мог, электричество парализовало его и сжигало заживо, а ноги не могли вылезти из ловушек. Он попался.

На той стороне поляны из тени вышел человек, в руках он держал большую металлическую трубу. Он что–то пробормотал себе под нос, стал на одно колено, прицелился из трубки в монстра и нажал пуск. Последнее что увидел в своей жизни монстр это несущуюся ему на встречу на огромной скорости ракету, а потом его разорвало на куски.

* * *

Я покрутил в руках свой гранатомет и вернул в инвентарь. Какая радость что мне удалось его добыть. Тварь все–таки побежала за мной сломя голову и попалась в капкан, это и было ее последней ошибкой. Сейчас ее разорванное тело превращалось в пепел. На месте ее смерти появились четыре фиолетовые сферы, а система присудила мне за убийство «эпической твари» 22 уровень. Теперь понятно, как качался Сидорович, убивать этих тварей самое выгодное дело в плане лута и опыта.

И самое опасное.

Осталось только найти Милану, мыши уже обнаружили ее внутри, она еще жива. Заодно расскажет, что забыла на улице в такое время. Не мог же монстр украсть ее прямо с военной базы? Или мог?

Я нашел ее лежащей в большой картонной коробке. Руки, ноги и голова торчали снаружи, что сделало ее похожей на сломанную куклу. Я попытался растормошить ее, он она не подала признаков жизни. Я измерял пульс, она все же жива. Ладно, тогда дам ей понюхать нашатырь. Нашатырный спирт пришлось искать в инвентаре долго, так долго что мне это надоело, нужно будет навести прядок в этом бардаке, но позже. В итоге я прописал ей две пощечины, и она медленно и лениво открыла глаза и уставилась на меня удивленно.

— Спящую принцессу принято целовать. — В ее голосе прозвучала легкая обида.

— Только ты не принцесса и мы не в сказке.

— Поможешь выбраться?

— Конечно. — В тот момент мне захотелось пнуть коробку так чтобы она перевернулась и Милана вывалилась из нее как мешок с мусором, но я сдержал этот, несомненно, очень правильный порыв. Мне еще нужно выяснить что она тут забыла, а для этого мне нужно ее расположение. Притвориться хорошим человеком на пять минут мне не трудно. Я разрезал коробку мечом и помог ей вылезти из остатков. Она встала, отряхнулась и уставилась на меня ничего не понимая.

— Ты знаешь где находишься? — Решил я перейти к делу. Она покачала головой. — Что последнее помнишь?

— Я шла под охраной в твое убежище. У тебя оказывается собственное поселение, а ты мне не говорил! — В голосе заиграла обида. Мне откровенно все равно.

— С чего бы мне что–то рассказывать первой встречной?

— Ах… Не важно. Ты спас меня, спасибо.

— Зачем ты шла в мое убежище?

— Давай не здесь.

— А чем здесь плохо? — Я окинул взглядом разложившиеся трупы людей погибших здесь недели назад.

— Здесь воняет!

— Я дам тебе зелье защиты от запахов. Сам приготовил. Всего 14% шанс побочных эффектов.

— Ха–ха, ты неисправим. Пошли хотя бы на улицу, здесь рядом должна быть остановка. Выпьем пива.

— Ну пошли.

* * *

Мы начали говорить только после первой банки пива, распитой на двоих. После произошедшего мне нужно немного расслабиться, а курить я перестал. Не хочется, прям совсем не хочу. Еще недавно мое тело было изранено от начала до конца, но при обратном обращении все раны заросли. Теперь я как новенький и чувствую себя соответственно.

— Я не знала, что мой отец жив,потому и выживала на улицах одна, как только узнала о военной зоне отправилась туда. А дальше все было очень хорошо, мы жили вдвоем, как раньше, я даже начала забывать кошмары что видела на улицах.

— Понимаю, мне дома тоже иногда кажется, что нет никакого апокалипсиса, а зомби это просто плохой сон. Впрочем, реальность всегда напоминает о себе самыми жесткими способами.

— Тот монстр, ты убил его?

Нет *****, расцеловал и отпустил, похоже я теряю терпение. Еще чуть–чуть и мой характер будет не остановить.

— Да я. Кстати зачем военные отправили тебя ко мне?

— В качестве посла.

— Не смеши, такие государства отправляют послов только к равным. Я спрашиваю еще раз, зачем тебя отправили ко мне?

— Чтобы завербовать. Они боятся тебя.

— Не смеши, максимум опасаются. Хотят накинуть на меня ошейник с поводком. Буду сидеть в подвале в цепях и клепать для них снаряжение в обмен на миску еды. Я знал, что так оно и будет рано или поздно. Можно считать это холодной войной.

— Наверное.

— Что они сделают с тобой если ты вернешься ни с чем?

— Буду мыть полы хозяевам жизни за миску еды. Ничего хорошего.

— Лучше, чем на улицах.

Я снова приложился к пиву. Уничтожил одного врага, появился новый. Люди никогда не изменятся, само страшное что они не единственные такие и не последние. Теперь все будут пробовать меня на зуб или пытаться завербовать к себе. Недостатки известности. Может бросить все и податься в безлюдные места? Даже там неприятности найдут меня. Нет, уходить не вариант, придется грызться с каждым вторым, но я останусь здесь.

— На улицах я была свободна.

— Свободная прожить до встречи с первым же мутантом. Эх, как хочешь, мои скелеты доведут тебя до военных или любого другого места. На этом прощаюсь.

Я встал и направился на выход, не слушая что она говорила у меня за спиной. Сейчас мне это совершенно не интересно, скелеты проводят ее. Ночь уже подходила к концу, а автобусы давно не ездят, предстоит еще прогуляться по мертвому городу прежде, чем дойду до теплой постельки.

* * *

И вот я бреду по улицам один, солнце встает из–за горизонта и освещает мой путь. Начинается новый день, новый день в этом аду что стал нашей повседневной жизнью. Я все–таки закурил сигарету, а в одно ухо вставил наушник. Заиграла случайная песня из моей коллекции, похоже телефон лучше знает, что мне нужно, песня попала точно в мое меланхоличное настроение.

Виталий Невек Инженер апокалипсиса-2 

Глава 1

Мячик попал ему прямо в лоб отчего зомби пошатнулся на месте и с грацией пьяницы повалился на землю.

— Молодец, точно в цель. Я верил в тебя, Максим. — Он похлопал меня по плечу.

Верил он в меня, конечно. Я промазал шесть раз под ряд, а он значит «верил». Если и верил, то только потому что не хотел обыгрывать покупателя всухую, это испортит отношения.

— Давай я покажу как надо. — Он взял странную изогнутую клюшку, пару раз взмахнул ей и отправил мячик в полет. Мячик пролетел практически до самой границы поля и попал точно в висок костлявой и тощей зомбяшке. От удара она пошатнулась и упала на бок.

— Попадание на самой границе, такое считается одно за десять. — Сухо констатировал я.

Правила в «зомби гольфе» очень простые. Никаких лунок и перемещений. Нужно только попасть зомби в голову, чем дальше зомби, тем больше очков дается за попадание. Кто мог придумать такую забаву? Торговцы, разумеется, кто еще?

Кто еще может позволить себе подобные развлечения? У кого еще есть время на такое? Для кого еще убийство зомби может быть забавой, а не рутиной или ночным кошмаром? Для торговцев подобные игры стали традицией. Да, за полтора месяца с начала апокалипсиса общество нового мира уже успело обрасти некоторыми традициями, одна хуже другой, эта даже не самая скверная. Когда богатый торговец и уважаемый клиент собираются заключить крупную сделку они обязаны сыграть в зомби гольф, причем результаты партии сильно влияют на условия сделки. Последнее обстоятельство сейчас не в мою пользу, но так задумано.

Поддерживаю ли я эту забаву? Нет. Я в курсе что зомби страдают и даже понимают, что с ними происходит, просто ничего не могут сделать. Потому предпочитаю убивать зомби сразу и без лишних выкрутасов, всякие извращения в этом деле меня не интересуют. Хотя гольф мне понравился. Я бы не отказался сыграть с нормальными лунками и на зеленом поле, и уж точно не в такой компании.

Антон, так зовут этого парня, молод, лет на семь старше меня. Он явно не боец, третий уровень не даст соврать, где он сколотил свои стартовые капиталы и как держит в подчинении всю торговлю в этой половине города мне не известно. Зато я знаю, что некоторые банды перешли под его крыло и некоторые поселения он купил с потрохами. Где он держит свой товар и как доставляет я тоже знаю. Могу подпортить ему жизнь если пожелаю. Он тоже об этом знает, потому ведет себя прилично и условия для сделок у меня не плохие.

Мы оба стоим на крыше в этот ясный день и греемся в лучах утреннего солнца. На крыше пятиэтажного здания, построенного по нестандартному проекту, надо добавить. Здесь много места, а под зданием на спортивной площадке гуляет много зомби. Вот уже пол часа мы пускаем по ним мячи обсуждая несерьезны вещи и слухи.

— Они перестали присылать своих послов?

— Перестали.

— Они сейчас не в том состоянии чтобы к тебе лезть, уж поверь. Я был у них позавчера, это жалкое зрелище.

Всегда им было, жизнь у простых людей в зоне военных всегда была страшной, а теперь стало еще хуже.

— Их перебежчики приходили ко мне.

— Знаю, ты всех прогоняешь.

— Да, я не беру тех, кто был в других поселениях, а также тех, от кого не будет пользы.

— Иными словами ты не берешь никого. Разумно, почти все сейчас поступают так же. Время такое.

Не рассказывай мне про время, Антошка. Я-то знаю как ты поступаешь с теми, кто в ворота стучится. В самой малой твоей «рабской яме» сидят пятьдесят человек на продажу. Но этого я, конечно, в слух не скажу.

— Однако некоторые вещи ты исправить не можешь. Твои люди…

— Слишком болтливые? Знаю, разбалтывают иногда приходящим торговцам как у нас живется, а потом к нам из яблоневого сада толпами приходят, да и из других мест тоже. Думают «добрый Максим» их примет и обогреет, ага сейчас же. Мне бы свои рты накормить, от половины населения пользы ниже среднего и ведь не выгонишь их теперь на улицу, они семьи с рабочими и бойцами создают, каждые два дня свадьба.

— Информация уже просочилась, Максим, сейчас во всех лагерях судачат что у тебя люди живут хорошо, сытно и в безопасности и имеют все удобства. Правители недовольны, нет, никто к тебе не полезет, конечно, видели твои укрепления и не рискнут, но лучше бы твоим людям больше не контактировать с приходящими.

— Знаю и уже принял меры. Приходящих встречают специальные люди, которые между делом рассказывают, как у нас тяжело и страшно жить, но никто уже не верит. Все хотят верить в добрую сказку.

— Когда люди верят в хорошее на них легче заработать.

— Прости, но я не готов судить так ли это.

— Что ты хочешь купить в этот раз? — Он отправил еще один мяч в полет и еще один зомби повалился от точного попадания.

— Не купить, обменять. Три эпических сферы на одну легендарную.

Антон слегка присвистнул. Легендарные сферы товар штучный, ради них бойцы отрядами гибнут в данжах. Обменять три эпика на легенду это почетная сделка, но мне как частому клиенту положено.

— Четыре эпика и договорились.

— Три, больше не дам. — Мы сверлили друг друга взглядами. Мы не друзья и я не одобряю большую часть того, чем он занимается, но между нами существует немалое взаимопонимание, потому мы здесь. Мы оба своего рода царьки этого апокалипсиса, а наши интересы не сталкиваются, напротив сотрудничество дает выгоду обоим. Некоторые даже считают нас союзниками, они ошибаются. Как и все в этом апокалипсисе Антон для меня лишь временный попутчик, я для него тоже. Но время вцепиться друг другу в глотку еще не пришло.

— Что-нибудь еще?

— Нужен бензин, сорок канистр, срок доставки неделя. Еще нужны множество мелочей, которые трудно добыть, но я заплачу достойно, как всегда. Моя секретарша передаст полный список сегодня вечером твоим проходящим. Если добудешь информацию о новой группировке что в лесу около города ошивается я хочу услышать информацию первым, цена прежняя.

— Хорошо, все будет к сроку, но все-таки я настаиваю на четырех сферах.

Табачок врознь.

— Три это уже щедро, риски минимальны, а потенциальная выгода вообще на твоей стороне.

— Но тебе очень нужна эта легенда, Максим, давай сыграем на нее. Попадешь в зомби, любого и будет три эпика, промахнешься будет пять.

— Если промахнусь я так уж и быть отдам пять эпиков, но я тебе этого не забуду. Территория у меня не безопасная, кто знает, что с твоими людьми может случится.

— Играй, Максим, не нужно так заводиться. — Он слегка потупил взгляд. Я вполне могу подпортить ему жизнь, он слегка обнаглел в этот раз, проверяет границы дозволенного.

Я ударил по мячу. Мяч описал в воздухе широкую дугу и устремился к самому краю поля, там он попал зомби прямо в челюсть, отчего тот покачнулся, но устоял.

— Впечатляет, Максим, ты полон сюрпризов.

Главное попасть в самый подходящий момент, остальное не важно. Он ведь не в курсе что у меня теперь есть параметр «меткость».

— Три сферы в обмен на легенду, мои люди придут для обмена вечером. На этом я считаю наш матч оконченным. До встречи.

— До встречи.

Его телохранители уже бросились собирать клюшки и убирать место, а я отправился вниз, где меня ждали мои скелеты, пора домой.

* * *

Тук-тук.

— Войдите.

Вошла Алиса, ожидаемо. И вообще кто кроме Алисы ко мне приходит? Большинство не рискуют даже в мой подъезд входить. Еще помимо Алисы приходит Наташа, она фактически моя домработница, готовит, стирает и убирает, но она стучится совсем иначе, тихо и неуверенно, а вот Алиса стучится так чтобы даже мертвый услышал.

— Максим, я как обычно.

Я уже ненавижу это «как обычно».

— Сколько на этот раз?

— Двести сфер с лутом (за спиной уже стояли два скелета с мешками), пять прошений, два письма, проверены, безопасно, три предложения о сотрудничестве и одна петиция от населения.

Петиция, о, это интересно.

— О чем петиция?

— Люди хотят фонтан.

— Хотеть не вредно. Дальше, прошения, есть зерно истины хоть в одном?

— Даже в двух, это редкий случай.

— Оставь, я почитаю.

— Прибыли люди Антона, сферы мы обменяли. Список наших запросов я отдала, все остальное принесут завтра.

— Хорошо, выгружай имущество.

Скелеты и Алиса выложили все что мне причитается в отдельно выделенной для этого комнате.

— А еще люди Антона предоставили информацию о новой группировке.

— Передали устно?

— Письменно, вот конверт. — Она положила его на стол.

— Спасибо, свободна. — Она развернулась и якобы пошла на выход, я этот маневр сто раз видел, сейчас обернется и начнет говорить о личном. Так и случилось.

— Максим.

— Да, Алиса.

— Какое у вас сегодня настроение? — Она максимально мило заулыбалась. А мне вот не до улыбок, столько головной боли с политикой и безопасностью. Вокруг нас плавает целая стая акул, как она может этого не понимать?

— Станет плохое если будешь о чем-то просить.

— Как освободитесь давайте фильм посмотрим, Света и Алина придут, а еще Наташу позовем, рейдеры принесли целую коробку дисков.

— Жанр?

— Там разные, но в основном мелодрамы.

— Я буду занят, вечером пойду в магазин, продавца надо проведать.

— Ну как знаете, до свидания. — Делает вид что обиделась, на меня это не действует. В прошлый раз включила любовную драму и уснула у меня под боком, даже плечо обслюнявила, теперь я с ней ничего смотреть не буду.

— До завтра.

Я окинул взглядом небольшую гору бумажек и корреспонденции, два мешка невскрытых сфер и коробку системных вещей, которые нужно осмотреть и распределить между теми, кому они пригодятся. Работы до конца дня.

Как меня это достало. Пойду лучше навещу магазин.

Глава 2. Арка 3: расследование.

— Привет Максим.

— И тебе не хворать, продавец.

— Что в этот раз хочешь купить?

— Информацию.

— Уже второй раз за неделю. Тебе как обычно? Присаживайся. — Он указал на стульчик у прилавка, я сел напротив него.

— Не клади так много сахара, половины ложки достаточно.

Продавец минуту покопался в глубине своей лавки, а потом вышел с двумя чашками теплого чая. Не горячий, не холодный, сахара в меру, идеально. Какое-то время мы просто сидели друг напротив друга и наслаждались напитком.

— Максим, у меня есть для тебя информация и одно дело, оплачиваемое.

— Я слушаю.

— Но это может занять время.

— Я просто хочу погулять ночь вдали от дома, мне не спится. Рассказывай, что там у тебя.

— Кто-то проник в храм бога смерти и устроил там бойню.

— Разве там нет «ауры ненасилия»?

— Есть?

— Значит тот кто это сделал угрожает и вам?

— Да, он угроза всем честным торговцам и жрецам.

— Полагаю в храме было полно народу и большинство умели себя защищать.

— Да, жрецы бога убийц довольно воинственны и опасны.

— И все они мертвы? Никто не ушел живым?

— Никто, там была бойня. Теперь купол вокруг храма никого не пускает внутрь, но я дам тебе кольцо, которое позволит пройти.

— Ты хочешь, чтобы я «расследовал это дело»? Я не Шерлок Холмс.

— Да, но ты единственный человек, которому мы можем доверять. Мы многого не требуем, войди, осмотрись, расскажешь, что увидел и что думаешь об этом. Награду получишь если найдешь убийцу или хотя бы его след, идет?

— Какого рода награду?

— Мы узнаем, что тебе необходимо и предоставим это. Разве мы хоть раз ошибались в наших прогнозах?

— Не ошибались, но все бывает в первый раз. Я ввязываюсь непонятно во что.

— Сейчас в храме пусто, тебе ничто не угрожает, осмотришься и доложишь нам, получишь награду. К утру наверняка справишься. Ты же хотел прогуляться этой ночью? Ничего лучше у меня для тебя нет.

— А ведь мог бы просто продать мне лекарство от бессонницы. — Он улыбнулся, оценил шутку.

— Жду утром Максим, удачи. — Он помахал мне дружелюбно вслед, я покинул магазин. Делать нечего, а шляться по ночному городу мне не в первый раз.

* * *

Ночное путешествие по городу зомби, не хватает только ливня для полного счастья. И все же сидеть в четырех стенах я больше не могу, да и мне не спится. Потому я бодро вышагиваю по заваленным никому не нужными автомобилями дорогам. Раньше эти «BMW» и «Теслы» стоили денег, теперь они никому не нужны. Звук двигателя привлечет все стаи мертвяков в округе, как бы быстро ты не ехал это продлится или до встречи с крупной толпой или до первого мутанта. Кстати, о толпах, одна из них прет прямо на меня, придется искать укрытие.

Да, толпы зомби никуда не подевались. Они все еще бродят здесь и там, без всякого порядка и плана, их группы кочуют в случайном направлении иногда натыкаясь на группки выживших или огороженные убежища. В первом случае они преследуют живых пока не съедят или не потеряют из виду, во втором пытаются преодолеть укрепления и узнать кто за ними прячется.

В других условиях я бы отправил скелетов разобраться с этой толпой, их у меня теперь 60, хотя взял с собой только двадцать. Но сейчас не хочу терять время, один только сбор добычи с четырех сотен тел зомби займет пару часов, и все ради крох еды, мелких денег и самого слабого лута. Спасибо, я лучше обойду зомби стороной. Все равно их тут тысячи ходят.

* * *

Старое кирпичное здание, когда-то здесь был завод на отшибе, далеко от основных дорог, теперь здесь храм. С точки зрения старого мира заброшенное и никому не нужное место, с точки зрения апокалипсиса относительно безопасное, удаленное от мертвых зон и скоплений нежити. Здания вокруг сгорели в огне пожаров первых дней, заборы разрушены зомби, местность почти открытая, хорошо просматриваемая.

Моя маленькая армия летучих мышей осмотрела все окрестности, но не смогла войти внутрь храма. Невидимый купол пустит только одно существо, меня. В момент прохождения кольцо нагрелось и разрушилось. Видимо я могу войти только один раз. Мои спутники подождут снаружи.

На входе в храм висят штандарты, черно-красные с изображением разнообразного оружия и неизвестных рун. Именно здесь был оформлен заказ на мою голову, из этих дверей трое наемных убийц вышли по мою душу. Вышли в последний раз. На ступеньках обнаружилась кровь, много крови. Трое людей лежат мертвыми. Все трое не похожи на убийц и на жрецов, одеты в обычную одежду, прихожане значит. Один сжимает в руках разрубленное пополам ружье, двое других безоружны, пустые глаза смотрят в небо. Раны колотые и резаные, их убили холодным оружием. Я обыскал их, ничего интересного, обычные люди, пришедшие в храм с какой-то целью, может помолиться. Идем дальше.

Входные двери выбиты, как будто кто-то очень сильный вынес дверь с ноги, одним ударом. Внутри полутьма и жуткая бойня… Десяток трупов жрецов в черных балахонах и с оружием. Их тела переломаны как будто кто-то швырял ими в стены. Покойник в конце коридора похож по одежде на кого-то высокопоставленного и имеет на теле следы пыток. Скорее всего кто-то подверг его быстрому и жестокому допросу. Ногти вырваны, пальцы сломаны, коленные чашечки раздроблены, следы порезов и уколов в разных местах, полагаю убийца бил по самым больным местам. Ему нужно было быстро добыть сведения, и он это сделал. Глаза жреца смотрят в потолок, на лице застыла маска боли и ужаса. Мне его не жаль, возможно это он принимал на меня заказ.

Дальше в коридорах я застал полный разгром, люди в жреческих одеждах и с оружием, системным и нашим валялись по углам в разной степени целостности, то что убило их просто шло по коридору расшвыривая их в стороны как незначительное препятствие на своем пути. Кем бы ни был убийца он одолел их играючи. Я двинулся по его следам.

В комнатах лежали вещи и деньги, они бы мне пригодились, но я решил их не брать, вообще ничего здесь не брать. Мародерствовать в храмах себе дороже. В главном зале передо мной предстал разрушенный алтарь. Такое чувство что его раскололи ударом молота, а ведь на вид он очень прочный. Около алтаря лежал, судя по всему, глава местного духовенства. Когда речь идет о жрецах на ум сразу приходит образ бородатого и мудрого старца, человек лежащий на полу передо мной с этим образом не имеет ничего общего.

Высокий с сильный, лет сорока пяти, в идеальной спортивной форме, его одежда больше напоминает богатый военный мундир давно ушедшей эпохи. Погоны на плечах со странными символами, на поясе кобуры для пистолетов. Глава жречества бога смерти похож на потомственного военного, я не удивлен. Только вот он мертв, двое суток как погиб и сильно воняет.

Какого он был уровня и насколько силен теперь загадка, но кинжал на поясе имеет легендарный ранг и уровень 20, значит, как минимум двадцатый. Матерый боец, с одной аккуратной дыркой в груди, уничтожившей сердце. Убийца был не только сильнее, но и быстрее, раз уж этот даже оружие не выхватил.

За алтарем я обнаружил еще одно тело. Акульи глаза, короткие острые зубы, даже в смерти его выражение лица сохранило вежливость и доброжелательность.

— Продавец? Здесь? Как? — Само вырвалось, в моменты таких открытий сложно не удивляться вслух.

Убит одним ударом, в сердце, точно так же, как и настоятель храма. Странная поза, как будто он пытался защитить алтарь. Однако его все равно убили, а алтарь разрушили.

В голове теперь крутятся очень интересные вопросы. Какого лешего торговец забыл здесь? Они вообще из своих безопасных зон нос не показывают. За что его убили? Почему разрушили алтарь? Зачем на этот храм напали я даже не спрашиваю, я бы и сам с радостью сровнял это место с грязью если бы мог. Если убийца пришел мстить зачем трогать посторонних на входе и здесь? Заметал следы? Почему тогда не сжег тела? Вопросы, вопросы, никаких ответов. Интересная загадка.

Я еще раз обошел весь зал, ничего любопытного я не обнаружил. В личных покоях настоятеля выбито окно, возможно через него убийца и ушел. Прыгать с третьего этажа высоковато, хотя классы и способности бывают разные. На асфальте внизу глубокая вмятина, как будто упавший весил килограмм триста. Интересно… Я вернулся и поместил тело мертвого продавца в инвентарь, больше ничего здесь нет.

Я вышел на улицу и пошел по следу. Через тридцать метров я обнаружил новые трупы. Трое посетителей, все убиты. Они стреляли по убийце из автоматов, три десятка стреляных гильз, следы крови на асфальте, убийцу ранили, но его это не остановило. Посетители разрублены, грубо и жестоко, не знаю кто способен на такое и каким оружием это было сделано.

На границе территории храма сломан забор, словно кто-то тяжелый врезался в него на бегу и просто снес. Я пошел туда. Глубокие следы отпечатались на земле. Следы человеческих ног, ведут в лес. Эх, во что я ввязался? Убийца человек? Я в этом уже не уверен. Я отправился по следу и шел по нему пятнадцать минут, следы то очень глубокие, то едва заметные, не может человек менять свою массу, хотя я не следопыт и происходящему может быть более разумное объяснение. Местами убийца вообще бежал по веткам, причина такого поведения мне не понятна. На сломанных ветках нашлись следы крови, его раны в этот раз не затянулись. Еще я обнаружил крупный валун, расколотый пополам, зачем было уничтожать камень? Убийца выместил злобу? Позлился и расколол камень?

Следы крови и босых ног вывели меня к берегу небольшого озера, с табличкой рядом «купаться запрещено». А, я ведь слышал об этом месте, искусственное озеро, здесь добывали песок. Он настолько мелкий и чистый что в нем можно просто утонуть, становишься в него ногами и проваливаешься выше колена, как в болоте. Зачем убийца сюда пришел? У меня есть догадка. Я дал своей армии скелетов мысленную команду, а сам пошел спать под деревом.

Значит убийца вломился в храм, убил прихожан и жрецов, затем прикончил настоятеля, убил продавца-чужака, который по непонятным мне причинам защищал алтарь, затем сломал алтарь, выпрыгнул с третьего этажа в окно, убил пару человек и убежал через лес к берегу озера чтобы утопиться? Мне только детективы писать.

* * *

Я все же успел заснуть лежа на покрывале в траве, в укромном месте под деревом рядом с озером. Толчок скелета в плечо меня разбудил, а ведь мысленного сигнала достаточно.

Мне, как всегда, снилась всякая гадость, но последняя сцена моего сна намертво врезалась в мою память и никак не хочет уходить. Молодая женщина, рыжая и в летнем платье стоит на берегу этого самого озера и машет мне рукой, словно приглашает поплавать с ней, а затем входит в воду и исчезает навсегда. Во сне я не помнил контекста, потому ее поступок вызвал во мне ужас, но сейчас я все понимаю. Я уже знаю как выглядит труп что нашли мои подопечные на дне озера.

Она заплыла на самую середину, а затем просто утопилась. Мелкий песок уже поглотил ее тело, еще пара дней и ее было бы не найти. Скелеты с трудом разглядели торчащие из песка локоны рыжих волос и с таким же трудом сумели вытащить ее на берег, сами проваливаясь в песок по колено.

Молодая, красивая, роскошные рыжие волосы до самого пояса. Одежда порвана во множестве мест, но на теле остались следы только от последних двух попаданий. Неужели у нее была такая чудовищная сила и регенерация? Если так, то зачем ей тогда умирать, что ей два пулевых? Неужели она не могла выжить? Что она вообще за существо такое? На вид обычная, но чутье подсказывает что что-то не так. Ладно, я не врач, ничего не выясню. Покажу тело Свете, она доктор, может немного разберется.

Ну вот, я нашел убийцу, заслужил награду, но вопросов стало больше, чем ответов. Время их получить. Я спрятал тело в инвентарь и направился домой.

* * *

Люди уже давно привыкли что я прихожу и ухожу, когда мне вздумается, в любое время дня и ночи. Потому мои неожиданные исчезновения и появления воспринимаются абсолютно нормально, хоть и с долей волнения.

Светлану я нашел у нее в квартире, она как раз лечила простуду у ребенка. Мои неожиданные появления редко приводят к чему-то хорошему, потому она отнюдь не обрадовалась.

— Привет Света.

— Здравствуйте Максим. Вид у вас уставший.

— Скоро у тебя будет еще хуже. Одевайся и собирай инструменты. Пойдем в подвал, будешь играть в патологоанатома.

Знаю, что это вовсе не ее специализация, но другого врача под рукой нет. Света не профессиональный хирург, но анатомию знает хорошо и уверяет что провести вскрытие в состоянии. Я оставил ее вскрывать тело женщины и искать странности. Голых женщин я уже видел, потому это меня не смущает, а вот женщина без кожи и со вскрытой брюшной полостью меня очень даже смущает. Следующие два часа прошли в не совсем умелых копаниях в мертвом организме. Выглядело это неприятно, потому я решил почитать книгу в коридоре. Ох и долго она возилась.

— Сердце абсолютно нормальное, почки и печень тоже, легкие обычные. Мне продолжать? — Она стояла передо мной вся в крови.

— Мозг?

— Тоже самое, хотя глубоко я не копалась. С чего вы вообще взяли что она не такая как все? Что вы рассчитывали найти? Внутренние мутации?

— Судя по бардаку что она оставила на своем пути она должна быть примерно сорокового уровня и иметь разнообразный арсенал оружия. Первое крайне сомнительно, иначе никто бы ее не убил. Второе точно не правда. После смерти содержимое пространственного кармана просто рассыпается вокруг мертвого хозяина. Ты можешь объяснить, как простая женщина сумела убить сорок человек, из которых почти все профессиональные воины, залечить раны от всех видов оружия, но умереть от двух последних пуль, попавших в корпус? Тебе понятны мои сомнения?

— Более чем, но я могу со всей ответственностью заявить, что она обычная, по крайней мере анатомически. Вы же знаете систему, может у нее особо сильный класс?

— Зашивай, мне еще показывать ее заказчику.

Может у нее и вправду класс был необычный? Может способности такие? Надо успокоить свою паранойю. Это апокалипсис, а она обычный системщик, ныне покойный, просто сильнее прочих. И все же как она убила настоятеля 20+ уровня одним ударом и всех его жрецов-воинов?

Что ж, ответов здесь я не получу, а вот продавцы вполне могут все знать.

Глава 3

— Ну что? Теперь я стал неудобным свидетелем?

— Намекаешь на то, что нам следует тебя устранить? Не бойся, мы так не поступаем. К тому же только глупцы убивают постоянных покупателей.

— Я вам все рассказал и выполнил задание в полном объеме, теперь требую награды. Вы ведь понимаете какой? — Любопытство губительно, но сейчас я не могу его сдержать.

— Да, Максим, ты заслуживаешь награду, но информация, которую ты жаждешь получить стоит гораздо дороже оказанной тобой услуги, хоть она и велика.

Я того и ожидал, информация для вас товар, дешево не продаете.

Мы как раз стоим во внутреннем помещении магазина, два тела лежат на койках. Женщина со следами вскрытия и убитый ей продавец. Убийца и жертва или все не так?

— Расскажи мне то, что мне можно знать.

— У нас есть недоброжелатели.

— У всех они есть.

— Но случаев вот такого убийства в безопасных зонах не было за всю историю. Ситуация принимает скверный оборот, я благодарю тебя за оказанную услугу. Взамен я предоставлю тебе любую информацию какую пожелаешь или товары, но позже. Мы будет разбираться в ситуации и это займет время. Так же если кто-то сможет напасть на наши магазины мы вынуждены будем временно исчезнуть, однако я уведомлю тебя об этом заранее. Клянусь.

— Клятва принята. До новых встреч.

— Бывай Максим, тебе здесь всегда рады, больше, чем любому другому человеку.

На душе у меня смешанные эмоции, торговец точно знает, что происходит, но мне, разумеется, не скажет. Хотя, все правильно, излишнее любопытство губительно. Может мне и не стоит знать?

Конечно, стоит. Я уже вляпался в это дело, теперь могу оказаться под ударом. А еще любой человек, даже на вид не опасный может оказаться таким супер-убийцей как эта женщина, впредь нужно проявлять двойную осторожность.

* * *

Бесконечно можно смотреть на три вещи: как огонек сжигает мусор, как течет самогон в самогонном аппарате и как люди работают на мое благо. А они надо сказать работают как следует и даже считают это правильным. Как сказал аграрий Борис «земля не должна простаивать впустую», потому она и не простаивает, половина двора уже занята огородами. Внутри растет просто все под ряд, кукуруза, картошка, помидоры, даже фруктовые деревья. Как так получилось и почему так быстро? Очень просто, системные удобрения и гений нашего ботаника Алины не даст ни одному деревцу зачахнуть. Так и живем. Конечно, урожаи пока очень маленькие, а труда вложено уже много, но скоро мы будем получать с этих огородов еды больше, чем со всего остального нашего «хозяйства».

Так я и провел день вскрывая сферы с лутом, читая письма, выслушивая жалобы и просьбы. Когда занимаешься делом время пролетает очень быстро. Потому я и не заметил, как день закончился и наступил вечер. Солнце садится, и я уставший от трудов праведных возвращаюсь в свою квартиру.

Странное ощущение, что это? Кажется, что-то дергается в кармане. Хм, я уже полтора месяца не получал телефонных звонков, потому давно отвык от вибрации телефона. Но факт остается, телефон вибрирует, кто-то звонит мне? Чего? Телефонные вышки уничтожены как это возможно? Номер не определился, дрожащей рукой я нажал кнопку принять и поднес трубку к уху строя нехорошие предположения.

— Максим. — Голос не знаком, но знакома его слегка чужеродная тональность. Торговец, только другой. С этим я еще не работал.

— Да, это я.

— Знаю, что ты, мы не ошибаемся в таких вопросах. Максим, дело срочное, ты нам нужен.

— И с чего бы мне об этом деле знать?

— С того, что больше нам помочь некому, к тому же мы не раз предоставляли тебе эксклюзивные товары, хочешь, чтобы мы продолжили делать это и впредь?

Табачок врознь, по такому принципу они живут. У меня скверный характер, я не имею привычки помогать просто так. Если у них ЧП пусть разбираются сами, я не собираюсь тушить пожары, вызванные чужой глупостью. И все же мне любопытно что случилось если они звонят мне?

— Говорите, что к чему, но помогать не обещаю.

— Магазин в который ты приволок два тела не выходит на связь. Мы подозреваем худшее. Мы хотим, чтобы ты пошел туда и выяснил что случилось. За твои услуги, предыдущие и эту мы тебя наградим. Ты нас знаешь.

— Идет. Я осмотрюсь там и поделюсь впечатлениями. Если там обитает монстр убивайте его сами. Ни на что большее я не подписываюсь.

— Хорошо, до связи, Максим.

* * *

У входа в магазин стоит толпа. Люди всех возрастов и уровней толкаются у входа, и никто не может открыть дверь. Недовольство закипает, толпа кричит, я могу их понять, заказать вещь и не получить ее в оговоренный срок неприятно. Расталкивая людей и протискиваясь через толпу, я подошел ко входу и дернул ручку, дверь открылась… и тут же закрылась за моей спиной, не давая обрадовавшимся людям войти. Толпа недовольно загудела, послышались ругательства и даже угрозы, но внезапно все внешние звуки исчезли, сработала система полной изоляции и я смог сосредоточиться на картине, стоящей передо мной.

В магазине я обнаружил то, чего боялся. Труп продавца за прилавком. Его глаза были удивленными, он явно не ожидал удара. В груди зияла дыра, такая же, как и у его покойного коллеги из храма. Убиты одинаковым способом, значит и убийца один и тот же?

Я вошел во внутренние помещения. Место, где лежал труп женщины пустовало, а вот мертвый продавец лежал на месте. Сам магазин не был тронут, здесь все еще лежит огромное количество земных вещей: еда, патроны, лекарства. Что-то мне подсказывает что здесь не склад, просто эти вещи были заказаны и готовились к выдаче.

Ничто не тронуто, ничто не сломано, ни одного следа, даже постороннего запаха нет, как бы я не принюхивался. Я присел на стульчик у прилавка и закурил сигарету, у входа висела табличка «курение запрещено», только вот некому сделать мне замечание и выставить вон.

Я благополучно докурил сигарету стараясь очистить разум от всего что не имеет отношения к ситуации.

— Огонек, а ты что думаешь?

На останках сигареты появилось небольшое зленое пламя, огонек всегда в курсе ситуации и имеет свое мнение, это мне и нравится.

— Одно из двух, либо это сделала женщина, либо кто-то другой проник внутрь, убил продавца и забрал ее труп.

— Два наиболее вероятных варианта, но проверить их невозможно. Нет ни запахов, ни малейших следов…

— Сообщи продавцам, пусть сами этим занимаются. Все это слишком странно, если не сказать стремно. Не наша проблема.

— Ошибаешься как никогда, дружище. Эта проблема наша. Те «товарно-денежные отношения» что существуют между поселениями почти целиком строятся на этих магазинах. Без них люди не смогут удовлетворить даже базовые потребности. Если продавцы больше не в безопасности, то они уйдут. Знаешь, к чему это приведет?

— Война всех против всех. Люди не будут пытаться торговать, а сразу кинутся грабить?

— Верно. Потому мы поиграем в сыщиков. Если нет улик значит нужен свидетель. Попробуем распутать этот клубок сами хотя бы отчасти. Я не могу не попытаться.

— Где ты возьмешь свидетеля?

— В окрестных домах живет одинокий фрик, вроде бродяга какой-то. Он глазастый и осторожный если сумел выжить так долго один. Наверняка он что-то видел.

— Если повезет.

— Он наш единственный шанс.

Я вышел из магазина и меня тут же обступила возмущенная толпа. Вопросы в духе «почему они закрылись» сыпались на меня так словно это я виноват. Я решил ничего не отвечать, благо защитная сфера еще работает и разорвать меня на части люди не могут. Потому я просто протиснулся через толпу к своим скелетам и убрался подальше.

Мыши обыскали все окрестные дома. Тамошний обитатель нашелся далеко не сразу. Он хорошо умеет прятаться и ведет себя тихо, потому о нем почти никто не знает. Я видел его всего один раз у магазина поздно ночью, типичный бомж на вид, только не спившийся окончательно. Это хорошо, скорее всего сохранил ясность ума и возможно даже зоркий глаз.

Я подошел к квартире, где он сейчас прячется и аккуратно постучался в дверь. Раз, другой, третий. Намерения у меня дружеские, потому выбивать дверь не планирую, но, если он не откроет я ее вынесу.

— Кто там? — Робкий старческий голос с той стороны. Никуда он с девятого этажа не денется.

— Мне нужно поговорить с вами.

— Ты с ней заодно да? Убирайся монстр!

Ого, уже одна эта фраза проливает свет, я точно должен его расспросить.

— Дедуля, полегче. Я просто хочу поговорить. Я заплачу за информацию едой. Дам много еды, такой что долго храниться и не портиться. Идет?

Молчание затянулось. Я слышу, что он все еще стоит с той стороны. Похоже обдумывает свои перспективы.

— Хорошо парень, заходи, все равно мне некуда деваться.

На пороге стоял дедуля бомжеватого вида, седая борода, шапка, грязная куртка. Я таких как он много на улицах видел. Наверное, для него ничего особо не изменилось с началом апокалипсиса, раньше выживал, выживает и теперь.

— Проходи, только чаем угостить не могу, воды мало.

— Ясно.

Мы сели за столик на кухне, бродяга смотрел на меня настороженно.

«Игорь. Уровень 9».

Ни способностей, ни класса, ничего, но девятый уровень это неплохо, значит много зомби убил.

Не вижу смысла ходить вокруг да около, он явно все видел и это не дает ему покоя.

— Что вы видели? Прошу, это важно. Вы обмолвились о каком-то монстре? Расскажите.

Начал говорить он с большой неохотой.

— Я как раз собирался в магазин пополнить запасы, осматривал из окна окрестности и увидел…

На его лице появился неподдельный страх.

— Продолжайте.

— Женщину, рыжую и высокую. Она вышла из дверей. Вся в крови. А ее правая рука, не знаю на что это похоже, не с чем сравнить. Она точно монстр в шкуре человека. Она осмотрелась вокруг и внезапно развернулась и посмотрела прямо на меня. Она смотрела на меня через весь двор, а затем поднесла один палец к губам, и я услышал «ш-ш-ш».

«Вся в крови», а ведь крови в магазине не было ни капли.

— Жест тишины? Мол молчи об этом?

— А еще пальцем провела по горлу.

Молчи или сдохнешь. Странно, почему не пошла устранять свидетеля? Лень? Свидетель не опасен? Он не видел ничего особенного? Хотела, чтобы информация просочилась?

— А что было с ее рукой?

— Я не знаю, я толком ничего не видел, может это была тень или показалось, я ведь старый... Рука человека не может шевелиться как выводок змей.

— Уровень ее видел? Статус?

— Нет.

— Слишком высокие?

— Нет, нет, там была ошибка.

— Ты запечатлел? — Система позволяет сохранять некоторые данные в себе, как диктофон и камера в смартфоне.

— Да, запечатлел. Черт меня дернул, но я это сделал!

И он показал.

«????, ??????? ?? ???. ???? ? ??????. ????? — ????????????».

— И это и есть ее стата? Такого не бывает.

— Я и сам удивился. Да и как эта чертовка увидела меня, я же был невидимый, на балконе, в темноте.

— Твой талант, да? Невидимость и все равно она тебя увидела? — Он кивнул. Странная штука система, способности и класс скрыть нельзя, а вот два таланта полученных на старте можно.

— Что-нибудь еще видел?

— Она ушла в соседний двор, раздался странный звук и яркая вспышка света, затем тишина. Больше ничего не видел и не знаю.

— Спасибо, ты мне очень помог. Вот что, ты согласишься понаблюдать за магазином? Я заплачу едой. Все равно он закрыт и другие тоже. — Он крепко задумался, а потом обреченно вздохнул.

— Хорошо я согласен.

Я оставил ему много банок консервов. Такой информатор мне пригодится, а он был почти вне себя от счастья.

Я остановился на лестничной площадке и перезвонил по номеру.

Пока в трубке слышались гудки я обдумывал что мы имеем. Мертвая женщина, которую на моих глазах вскрыли встала с койки, прибила еще одного торговца, не тронула свидетеля, а потом взяла и смылась? А я думал, что удивляться в этот апокалипсис больше не буду.

На звонок ответили.

— Максим, как дела?

— Вы ведь закроетесь верно?

— Эх, значит все настолько плохо. Прости нас, но до выяснения обстоятельств мы вынуждены спрятаться. Мне очень жаль.

Я коротко изложил ему все что узнал. Он грустно вздохнул.

— Такого еще никогда не было. Так и знал, что ваш мир особенный. В хорошем или плохом смысле пока не уверен. Вот что Максим, я прошу тебя заняться этим делом. Мы сами увы не можем, соглашение не позволяет, мы не можем его нарушить, но можем нанять тебя. Мы заплатим, очень щедро… Именем договора, призывая в свидетели систему я прошу тебя выяснить кто это делает и как.

Я уже впутался в это дело и продавцов нужно вернуть. Если они уйдут навсегда быть беде.

— Я согласен.

«Система подтверждает это задание и желает успехов».

— Только вот вам придется делиться со мной информацией.

— Ты любопытный человек, Максим. Люди вообще любопытные создания. Ты узнаешь все необходимое, но позже. Сейчас у нас есть для тебя наводка. Сходишь в одно подозрительное место, если все верно, то клубок начнет распутываться.

— Я слушаю.

Глава 4

Об этом поселении я слышал только хорошее. Богатый район с множеством дорогих особняков на самой окраине города. Роскошное жилье за немалые деньги и с соответствующими системами безопасности. Наверное, наличие высоких заборов и частной охраны и не позволило этому месту пасть в первые дни апокалипсиса. А дальше сюда начали стекаться выжившие всех мастей. Предприимчивые жители приняли их у себя и теперь это место процветает настолько, насколько вообще может процветать в апокалипсисе.

Со всех сторон высокие стены с колючей проволокой, вооруженная охрана, все как положено. Мой уровень определить не смогли, а ведь на входе у них стоит пятнадцатый. Мне назвали список правил и впустили, сильным бойцам здесь всегда рады. Сразу начали агитировать вступить в местную гильдию чего-то там, но я вежливо отказался.

На дворе середина дня и нужное мне место должно быть открыто. Из магазинчика как раз выходили люди. На вид серьезные воины в неплохой экипировке, но уровнями 11-13 никого уже не впечатлишь. От них прямо-таки исходит брутальность и самоуверенность, только вот при встрече с серьезными мутантами их упокоят в два счета.

Я вошел в нужный магазин, внутри оказалось очень цивильно и чистенько. Раньше это была лавка, торгующая всем на свете, теперь здесь продают системные вещи и оружие. За прилавком стоит женщина лет тридцати, очень красивая и… рыжая. Похоже этот цвет волос начинает ассоциироваться в моей психике с чем-то плохим.

— Здравствуйте что вам подсказать?

— Я пока осмотрюсь.

— Пожалуйста. — Фирменная улыбочка и вежливость через край. Примечательно что ее статус я не вижу совсем.

«Скрыто».

— Странно я не вижу ваш уровень. Это следствие ношения предмета?

— Да, вы правы, у меня есть кольцо, оно скрывает мои личные данные целиком.

— И дорого такое удовольствие стоит, наверное, страшная редкость?

— Нет, что вы, оно «эпическое», но редкое, да. Мы такие не продаем, увы их нет на складе. — И снова вежливая улыбка. Только вот слегка натянутая.

Вот она и прокололась. Не бывает колец способных скрыть статус полностью и перманентно. Можно подделать уровень, имя, класс, но не скрыть все целиком, а это кольцо на ее пальце эпическое, даже не легендарное. Она врет. Ладно, не подаю виду, максимум вежливости.

— А вещи легендарного ранга продаете?

— Нет, увы, такие диковинки у нас не водятся, зато всего остального в достатке.

— А мне вот сообщили что легенды у вас водятся, только не для всех. — Она нехорошо прищурилась, но улыбку сохранила, нужно быть настороже.

— Смотря с кем я разговариваю.

— С «правнуком Зои». — Секретный код что мне передал продавец, не знаю, что это значит, смотрим на ее реакцию.

— Что ж вы сразу не сказали, пойдемте на склад, покажу наши настоящие товары. Идемте.

Я последовал за ней, уже зная, что ничего показывать мне она не будет. Она завела меня в подсобку, внутри нашлось складское помещение. Множество сундучков и ящичков разбросаны в хаотичном порядке, вещи валяются абы как, но в центре стоит системный ящик из красного дерева, от него исходит яркий золотой свет. Напоминает шкатулку что я нашел в первый день, набитую карточками классов, многие из которых я никому не отдал до сих пор, приберегаю на черный день.

Продавщица открыла ящик передо мной и внутри я увидел… сразу три легенды. Какой-то легендарный топор, сделанный из черной стали и украшенный костями неизвестного зверя.

«Драконоборец. Легендарный топор. Уровень 20. Урон 400-700. Защита от огня 80%. Защита от кислоты, воды, заморозки и пустоты 60%. Сила +5. Шанс критического урона 12%».

Второй предмет карточка способности… эй стоп, чем я занимаюсь, залип и пялюсь на легендарки? Где продавщица? Да вот же она, стоит справа от меня, ее пасть уже разъехалась, обнажая два ряда острых клыков, а правая рука стала похожа на копошащийся выводок змей.

— Просто из академического интереса, что меня выдало?

Ее голос уже не похож на человеческий, свистящий и шипящий, низкий и прерывистый. Многие бы на моем месте уже наложили в штаны. Вот только я был морально готов к тому, что увижу здесь.

— Ты слишком ухоженная для апокалипсиса. — Конечно, причина не в этом, ее выдало кольцо, да я и так все знаю. Надеюсь, что такой ответ собьет ее с толку на долю секунды.

— Спасибо. — Ее голос стал очень милым, почти человеческим. Этого секундного промедления было достаточно.

Кинетический удар отшвырнул тварь в стену. В руке прямо из инвентаря уже оказался пистолет. Простой ПМ, но с особыми патронами, половина с парализующим ядом, половина с кислотой. Тварь еще подняться не успела, а я уже сделал в ней четыре дырки. На месте пулевых попаданий зашипело и задымилось, системная кислота она такая.

«???????. ????? — ?????. ??????? ???. ??????? ???». Такой статус не оставляет сомнений, она сородич убийцы продавцов. Надеюсь, они не все рыжие? А то я женщин бояться начну.

Тварь не метнулась прямо на меня, а ревя от боли и злобно шипя бросилась наутек. Хех, я ожидал большего. Видимо она не ожидала от меня такой прыти. Не зря вкладывал очки в скорость и ловкость. Тридцать моих скелетов уже вышли из лимба и бросились обыскивать здание. Они рыскали еще минут десять, но найти тварь не смогли. Зато я забрал три легендарки, потом посмотрю, что там и как, сейчас нужно искать зацепки.

Мы перерыли все здание, обыскали каждую полочку и каждый сантиметр. Я не стеснялся брать здесь что мне вздумается, патроны и лут всегда кстати. Когда у тебя тридцать подчиненных это быстро делается. На входе повесил табличку «закрыто», ключами, найденными под прилавком, запер дверь.

Так, я что-то упускаю. Что я ищу? Конечно же потайной вход, не может же это место быть просто магазином, наверняка здесь целый цех по добыче крови из младенцев или в этом духе. Иначе торговцы не дали бы на него наводку.

Мое внимание привлек небольшой шкаф с книгами. Пыльный и старый, книги тоже пыльные, но вот книга Л. Толстого «война и мир» отнюдь не пыльная, но с грязным корешком. Как в любом шпионском фильме эта книга просто обязана быть рычагом для открытия тайной комнаты. Я нажал на книгу, ничего не произошло, я подергал книгу, тоже самое, я достал ее с полки, обычная книга, никаких механизмов, облом.

Тогда я от злости засадил кинетическим ударом по всему шкафу, книги разлетелись во все стороны, а шкаф пошатнулся. За одной из полок на стене нашлась цифровая панель с двумя кнопками. Красной и белой. Я нажал на красную и ничего не произошло, я нажал на белую и ничего не произошло. Ох, твою мать! Не быть мне Индианой Джонсом.

Немного позлившись и успокоившись, я не придумал ничего умнее чем простукивать стены. Только вот за пол часа простукиваний ничего особенного не услышал, везде звук одинаковый. Расстроенный я присел на стульчик и начал думать.

А чего это я дурака валяю? У меня же полные карманы взрывчатки. Это место рассадник мерзости, и я имею полное моральное право здесь все взорвать. Я снова обошел все здание и отметил каждую стену, за которой потенциально может быть «тайная комната», затем приклеил к каждой из этих стен бомбу. Не такую мощную чтобы снести здание, но достаточно мощную чтобы уничтожить стену. Конечно, весь город это услышит, ну и пусть.

Я вышел из здания и скомандовал бомбам подрыв.

Пыль не успела осесть, а я уже был внутри, тайная комната все-таки явила себя миру. Я успел рассмотреть только пол и стены, обложенные белой плиткой и залитые кровью, а дальше мне на встречу бросились твари.

Их оказалось трое, мужчины средних лет. Абсолютно голые у одного практически нет кожи на теле, другой отрастил себе длинные когти как у зомби «свежевателя», а третий потерял после взрыва половину башки, но это не убавило ему прыти и решимости меня разорвать на части, его рука прямо на моих глазах распалась на множество змееподобных отростков. Все трое кинулись прямо на меня с нечеловеческой скоростью.

Мои скелеты, как всегда, бросились на перерез, половина встала неприступной стеной, другие буквально упали противнику в ноги жертвуя собой, но замедляя врага, выигрывая тем самым драгоценные секунды. Освежеванный одним ударом разнес на части троих моих подопечных, а ногой отправил в полет еще двоих. Кислотная бомба, брошенная мной, заставила его плоть пузыриться, дымиться и слезать с костей, еще три секунды, и он превратился в булькающую лужу плоти на полу. А вот его сородичам повезло больше, оба преодолели стену скелетов и ринулись ко мне.

И все же у меня 22 уровень, это не шутки, ловкость и скорость я поднял неплохо. Знал ведь, что окажусь в подобной ситуации. От первых ударов я уклонился и наградил четырьмя пулями когтистого, второй попытался поймать меня в объятия, но отсутствие глаз и половины головы ему не помогло, он впечатался в стену на полной скорости и осел.

Я бы и дальше танцевал с этими двоими до победного конца, но в нашу схватку вмешались. Отдаю должное местному ополчению, они прибежали очень быстро. На пороге уже стояли десяток вооруженных системщиков, во главе с 15ым уровнем которого я видел на входе. Ничего объяснять им не пришлось, вид двух уродцев пытающихся убить человека заставил их действовать сразу. Монстра у стены нашпиговали огненными стрелами, а его коллегу с когтями я отпихнул от себя подальше, и щитоносцы ополчения зажали его в углу. Монстр брыкался и отбивался, но десятки ударов коротких мечей отправили его на тот свет. Командир ополчения не скрывал своего удивления и тут же подбежал ко мне.

— Это что, зомби?

Я лишь покачал головой

— Хуже.

Ополченцы еще какое-то время приходили в себя и осматривали трех мертвых тварей.

— Что это за место? — Командир указал пальцем на пролом в стене.

— Пошли узнаем.

И мы пошли. Помещение довольно объемное, все покрыто плиткой. У стен на мясницких крюках были подвешены люди. Человек десять висели на крюках как туши свиней на мясном заводе. Мужчины и женщины вех возрастов, на телах признаки мутаций, у кого-то во рту клыки торчат, у кого-то кожа на половину слезла, у кого-то когти растут. Уродство и кошмар. Тела не подают признаков жизни и на ощупь холодные как смерть. И все же я не верю, что они мертвы.

На хирургическом столе в центре помещения лежит еще одна молодая женщина и тоже рыжая. Какое совпадение. Тело надежно пристегнуто ремнями к столу, а на коже имеются следы вскрытия, ей совсем недавно делали операцию, а потом небрежно зашили. Кто-то из ополченцев уже метнулся к ней чтобы помочь, но я остановил его жестом. Спасать красоток у них в крови, только вот эта красотка давно не человек. И тут она открыла глаза.

Сначала на лице было читалось удивление, затем волнение, затем ужас. Она закричала и забилась в своих путах.

— Помогите, спасите! Что со мной? Где я?

Ополченцы начали переглядываться и шушукаться, а вот их командир молчал.

— Пожалуйста, спасите! Меня пытали!

— Не сомневаюсь. — Я решил не скрывать своего скепсиса.

Слезы, крики и паника продолжались, ополченцы уже недовольно загудели. Мол спасать ее надо, «дама в беде».

А вот я был настроен совсем иначе, тем более ее статус показывает успевшее приесться «Скрыто».

— Ты говоришь тебя пытали, а почему скрывающее кольцо оставили на пальце?

Истерика прекратилась, она больше не билась и не пыталась вырваться из ремней, теперь ее взгляд был серьезным.

— Тебе следовало стать актрисой. — Мой голос был полон едкого сарказма.

Из ее рта вылетел сгусток слизи, я успел уклониться, а вот лучник за моей спиной такого не ожидал, его лицо превратилось в кровавую кашу.

— Не уйдете! — Завопила тварь уже не своим голосом. Ее суставы повернулись под неестественным углом, а ремни просто порвались, тварь легко освобождала саму себя.

— Быстро, все на выход! — Закричал я

Ее сородичи на крюках зашевелились. Одного из ополченцев уже ухватили за шею и вырвали клок мяса. Я достал меч и отрубил руки парочке особо наглых, вся наша команда дружно вылетела из помещения.

— Щитоносцы заблокировать выход! — Скомандовал их командир.

Шестеро щитоносцев перекрыли проход. Им на помощь подоспели уцелевшие скелеты, двое лучников за ними натянули тетивы готовясь встречать врага.

— Не уйдете подонки! — Тварь все никак не унималась, ее голос доносился из глубины помещения.

Остальные твари уже поскакивали с крюков и кинулись на наших щитоносцев. Стена перед нашими глазами лопнула, явив миру еще одно такое же помещение, из него выскочил еще десяток подобных тварей. Твари волной бросились к нам.

Пришлось забросить поглубже в помещение пару гранат, а за ними полетела канистра.

— Огонек, сожги их всех нахрен!

Канистра с бензином лопнула с оглушительным взрывом и все вокруг залило зеленым огнем. Твари еще не успели сообразить, что произошло, когда их обдало топливом. Горящие заживо монстры визжали и бегали кругами ища спасения в огненном аду. Пламя залило все вокруг и лишь у стены щитов было небольшое безопасное пространство.

Посреди пожара огонь обрел форму и превратился в трехметрового перекачанного монстра с белым глазами и широченным ртом.

— Огонек, а ты прокачался.

Он подмигнул мне, а своими огромными ручищами подхватил ближайшую тварь и запихнул себе прямо в рот. Тварь превратилась в пепел за какие-то секунды…

Пожар продолжался еще минуту, стена щитов удержала тварей в помещении, а огонек просто убил их всех по очереди. Будь у них оружие против нематериальных противников или банальный огнетушитель все могло бы сложиться совсем иначе, но у этих тварей не нашлось ничего подобного.

Огонь потух, на полу остались лишь горстки пепла. Второе помещение уцелело, но там остались только инструменты. Через двадцать минут набежали еще ополченцы и явились местные власти. Они долго и внимательно все обыскивали. Я тоже осмотрелся пользуясь случаем, но кроме стандартных инструментов и земного оборудования ничего не нашел, а пламя уничтожило все тела, кроме двух лежащих на складе. Одно из них я забрал себе, надеюсь оно не оживет. Ко мне появилась масса вопросов и местный мэр пригласил в свой кабинет, как почетного гостя и «спасителя поселения от неизвестных тварей».

Силой затащить не смогут, а вопросы задать нужно, вот и объявили героем. Впрочем, мне скрывать нечего, дам им необходимый минимум знаний, чтобы не пускали к себе абы кого.

А еще пусть проверят всех рыжих.

Глава 5

Вдоволь наобщавшись с мэром я вышел на улицу. Хороший человек и интересный собеседник. Пришлось выложить ему базовые сведения о ситуации. Теперь он знает, что эти твари прячутся среди нас. Благо вычислить их проще простого, нужно лишь знать как. Я попросил их передать эту информацию дальше. Если все люди узнают, как выглядит статус монстров прятаться им будет ой как непросто. Заодно появятся новые следы и зацепки. Маловероятно что удастся взять одну из тварей живой и уж тем более развязать ей язык. Классический допрос мог бы дать все ответы, но как допрашивать того, кто оживает после вскрытия? Ладно, потом это все обдумаю.

Я нашел укромное место и решил отзвониться продавцам.

— Да Максим, что ты узнал?

— У них там целая подпольная лаборатория по выращиванию себе подобных тварей.

— Очень жаль это слышать. Боюсь она одна из многих.

— Дело не в этом.

— А в чем же?

— Построить такое место за полтора месяца, да тем более в условиях апокалипсиса, да еще и так чтобы никто не заметил… Давно эти твари тут?

— Многие годы.

Эти существа были здесь задолго до апокалипсиса, еще до пришествия системы. Я был студентом, ничего не подозревая ездил на автобусе и сдавал сессии, а живых людей подвешивали на крюках как свиные туши и превращали в чудовищ.

— Что… что мы можем сделать?

— Ты и так молодец, Максим, в данный момент ничего. Возвращайся домой, отоспись хорошенько и смотри в оба. Эти твари могут выглядеть как люди, но их статус выдает их с головой.

— Это я знаю, чего еще они боятся?

— Алкоголя.

— Серьезно? Насколько он опасен?

— Он для них как кислота, они его не переносят.

— Спасибо, буду иметь ввиду.

— До связи Максим, скоро к тебе домой прибудут подарки.

— Хорошо, до связи.

Я повесил трубку.

Придется принять новые меры безопасности, но сначала дойти до дома живым.

Это что? Выстрелы? Я прислушался… Они самые, много, стреляют в районе западных стен. Не то чтобы стрельба была удивительна в апокалипсис, но такое ее количество свидетельствует о нехорошем.

* * *

Очень нехорошем…

Стена сломана в четырех местах, через нее волнами прут зомби. Охрана делает то, что может, но я уже могу с уверенностью сказать, что это место обречено.

Разведчики докладывают, что сюда движутся уже три орды, каждая в несколько тысяч голов. У местных нет шансов, даже тратить патроны не буду. Я развернулся на 180 и побежал с нечеловеческой скоростью моего 22ого уровня.

Зомби заходят с разных сторон, берут это место в кольцо. Они либо стали гораздо умнее, либо ими командуют белые. И тот и другой вариант очень плохой.

Перепуганные жители выбегают на улицу, кто с оружием, кто с пожитками, кто-то пытается выяснить что случилось. А я вот знаю, что случилось, очень хорошо знаю, потому и бегу.

Так сломать стены могли только особо крупные громилы, их тут не было, мутантов вообще не видно поблизости. Зря я дал той рыжей твари уйти. Это она привела орды, она сломала стены. Заметает следы… никто живым отсюда не уйдет, ну, кроме меня разумеется.

В десяти минутах через лес есть речка, зомби плавать не умеют. Течение сильное, а вода сейчас не очень теплая, но доплыть до ближайшего острова я смогу. Там рукой подать до владений неизвестной группировки. Нужно только удрать из кольца до того, как оно захлопнется на шее этого места. А еще эта рыжая тварь… где она сейчас? Нужно быть настороже, она может напасть в любой момент.

Так я и бежал по улицам, иногда толкая или сбивая людей с ног, ни на кого не обращая внимания. Боюсь они все обречены, и они даже не виноваты. Оборона у них хорошая, если бы не рыжая тварь ничего бы этого не было.

Наконец-то добежал до края стены на юге поселения, времени на сантименты нет, участок стены я просто взорвал и пулей вылетел в пролом. Передо мной предстал редкий лес и высокий кустарник, тысячи зомби уже маршируют с двух сторон где-то на границе видимости, еще пять минут и ловушка захлопнется. Нужно успеть добраться до воды.

Пришлось выпить два зелья, на ускорение и выносливость. Оба моего приготовления, потому на вкус совершенно отвратительные, зато бонусы на + 50% к базовой скорости и выносливости хорошие. С ними я бросился в лес, бежал по тропинкам, иногда по грязи и лужам, иногда вообще через кусты. Доспех порвать не получится, а грязь отмоется, сейчас время дорого. Мои скелеты безнадежно отстали бы от меня, потому пришлось их отозвать. Это было вынужденной ошибкой…

У меня хороший слух и вложено в него много очков, потому я услышал шуршание в кустах в двадцати метрах позади. Увы время работает против меня, потому я даже не обернулся. И так понятно, кого я там увижу.

Стук босых ног за спиной, судя по звуку догоняет. Вода уже совсем рядом, сорок метров, но прыгать в нее пока тварь жива не буду, наверняка она плавает получше меня, значит нужно выманить ее и постараться прибить побыстрее, а она в свою очередь либо подождет пока я окажусь в воде, либо будет тянуть время ожидая пока подойдет нежить.

Благо здесь есть обрыв. Большой камень, с которого в воду прыгали отдыхающие, один прыжок и я в реке, место открытое, она не сможет достать меня быстро. Потому лучше дождаться ее здесь. Я спрятался за камень и весь обратился в слух.

Босые ноги бегут по земле, гораздо быстрее чем простой человек.

— Что, спрятался от меня? Выходи, родной, обещаю больно не будет.

Моя голова показалась из-за камня. Рыжая красотка в обрывках одежды с длинными рыжими волосами стоит напротив в десяти метрах и медленно приближается.

— Ты такой застенчивый, а ведь в магазине сделал мне комплимент.

— Не трудно выглядеть красиво, когда можешь менять свою внешность по желанию. — Удар наугад похоже попал в цель, она скривилась.

— Если бы я могла менять внешность я бы стала твоим идеалом, родной.

— Хватит заигрываний монстр и стой на месте. — Руки так и чешутся прибить ее прямо тут, но это мой единственный шанс что-то узнать.

— Стою, стою. Делать первые шаги полагается тебе.

… Тянет время.

— Сломанные стены и орды зомби твоих рук дело?

— Ну… я не знаю как сказать. — Сейчас она ведет себя как застенчивая школьница. Прямо сама скромность.

— Ждешь пока придут твои дружки? Не припоминаю чтобы зомби умели плавать. — А зомби уже видны в дальних кустах. Еще пара минут и они будут здесь.

— Они тебе ничего не сделают, я не отдам им твое мясо. Высокоуровневые всегда хороши на вкус, когда они придут тебе останется только прыгать в воду, вот там я с тобой наиграюсь вдоволь.

Какая же она дура.

— Прости, рыжие не в моем вкусе.

Сказал я, развернулся и прыгнул в воду. Доспех уже был снят и помещен в инвентарь, я остался в одних трусах. Что она сказала мне в след я не расслышал, но мне и не нужно. Нужно лишь чтобы она действовала предсказуемо.

И она действовала.

Тварь тут же метнулась за мной. В момент, когда я отплыл на десять метров за спиной послышался всплеск воды. Она прыгнула ровно в то место, где был я. Вот дура…

Пока мы разговаривали скелеты уже разместили ловушки в воде. Мои бомбы не боятся влаги, потому в момент, когда она оказалась в воде я скомандовал подрыв.

Вода поднялась небольшим фонтаном, взрыв сразу трех бомб это не шутки. Через пару секунд всплыла и она, одну руку оторвало ниже локтя, второй она держится за окровавленное ухо. Убить этим я ее не рассчитывал, уж больно она живучая, но оглушить получилось. Из ее ушей течет кровь, тварь орет на всю округу, ей больно. Самое время включать электричество.

Скелет, затаившийся в кустах, бросает в воду электрическую гранату и тварь получает то, что заслужила. Мне боятся нечего, у меня защита от собственных поделок 90%, да и я отплыл уже далеко, сейчас повернулся и любуюсь.

Тварь получает разряды тока, она бьется в агонии и то всплывает, то наоборот опускается на дно. Во влогах виден проходящий урон.

«40 ед. урона по цели ?????».

«60 ед. урона по цели ?????».

«Оглушение цели ?????».

«Цель ?????? убита».

Ого, я думал будет труднее. Ее мертвая туша всплыла на поверхность, а затем резко пошла ко дну. Скатертью дорога, пусть речной ил будет тебе бетоном.

Реку я преодолел благополучно, выбрался на берег, вытерся полотенцем и оделся в доспех.

Теперь нужно думать, как добраться отсюда до дома.

* * *

Песчаный остров, в центре лес. Чувствую себя Робинзоном. Где-то на той стороне погибает поселение. По крайней мере я за них отомстил. Слабое утешение конечно, но хоть какое-то.

С удовольствием бы побездельничал здесь пару дней, половил рыбу и пожил в шалаше, но время не терпит. Пришлось топать через весь остров по дорогое отбиваясь от многочисленных змей. Зверье вообще расплодилось, но это к лучшему, для людей это шанс добыть пропитание.

Еще пару раз пришлось переплывать реку, прежде чем я оказался на твердой земле и не на острове. Я уже за чертой города и прямо сейчас хожу по границам замкнутой и закрытой группировки. Ходят слухи что они религиозные фанатики и контролируют окрестные деревни и пригороды.

Так и топал весь день до вечера через леса, поля, болота… Устал «как собака» и даже хуже.

* * *

После каждой ночи наступает рассвет.

В конце каждого туннеля нас ждет свет.

Сказал человек не живший в апокалипсис.

Почему так негативно? Все очень просто, я без сил, сижу под деревом, на дворе поздний вечер. Сколько километров пройдено? Даже не считал. Не впервой? Да, не впервой, но тогда у меня было ощущение цели, к которой я иду. А что сейчас? Пожалуй, так же не уверен в завтрашнем дне я был только в самом начале. Эти твари могут любое поселение разрушить, они уже лишили нас торговли. Как их одолеть? Зачем они это делают? Никто из людей не знает, а те, кто знают молчат. Может ну его все, катись оно в пекло! Уйду в лес жить один, построю себе шалаш и буду сыт и горд и никаких проблем. Пускай идут к черту продавцы и дурные сны, обязанности, политика, люди и зомби, пускай все катится в ад! Нашему миру там самое место.

Я сплюнул и закурил очередную сигарету.

Ночевать на открытой местности совсем не хочется, над деревьями виднеется вышка, красно-белая, высокая. Может территория вокруг нее огорожена и там есть какая-нибудь будка, где я смогу переночевать? А может там логово неизвестной твари? Все же туда и отправлюсь, спать под деревом в такой ветер не хочется.

Ноги ноют от усталости, наконец-то я нашел укрытие. Высокий забор с колючей проволокой, техническое помещение, где можно раскинуть спальный мешок, здесь и переночую.

Хм… замка нет и дверь открыта, но такое чувство что здесь кто-то живет. Нет, проситься на ночлег не буду, если здесь кто-то обосновался пойду лучше на дереве спать. Лежать с одним открытым глазом и ждать пока тебе нарисуют второе горло не очень приятная перспектива.

— Стоять!

Женский голос, со стороны помещения. Если она рыжая сначала стреляю, потом задаю вопросы.

Ко мне вышла фигура, брюнетка, рыжую пришил бы на месте, у меня теперь душевная травма. А еще у нее в руках ружье. Вид совсем жалкий. Грязная курточка и штаны, мяса на костях могло бы быть побольше, жизнь у нее не сахар, наверняка попытается ограбить.

— Ты кто такой!

— Уже ухожу. — Она передернула затвор и из ружья вылетел неистраченный патрон. М-да.

— А ну поднял руки вверх!

— Не хочу.

— Тогда я тебя пристрелю.

— Я не против, но целься в голову. Я устал и мне лень долго умирать. — Чистой воды блеф. Мой шлем прочный и дробь выдержит, хотя даже если так выстрел не будет приятным опытом, меня собьет с ног или может сломать шею. Выживу — вылечусь зельями.

— Я не шучу.

— Знаю, у тебя нет красного носа. У меня знаешь ли тоже.

Она подошла ближе. Молодая, чуть старше меня. красивая. Будь здесь рыцарь на белом коне он бы уже предложил ей свою помощь и защиту. Однако такие рыцари не то, что вымерли, они никогда не существовали.

Она все еще целится в меня, не знает, что ей делать, но вижу ведь, что стрелять не хочет, но и отпустить меня боится. Ждет что я решу. Ладно. подыграю ей чуть-чуть. Я поднимаю руки, медленно и осторожно.

— Кто это там в кустах?

— Скелеты.

— Такого не бывает.

— Не обзывай моих друзей. Тебе было бы приятно если бы в твое существование никто не верил?

— Ты странный. Как тебя зовут?

— Зачем тебе это знать?

— А меня Марина.

— Имя служанки. — Иногда я сам поражаюсь своей вредности, но сейчас посреди ночного леса мое настроение ниже плинтуса и на вежливости не тянет.

— Что?

— Ничего, очень рад знакомству. Я Максим.

«Марина. Уровень 4».

Четверка, значит убивала зомби. Она не безнадежна.

— Зачем ты пришел?

— Искал место для ночлега.

— Ты ничего мне не сделаешь?

Какая наивность.

— Нет.

— Хорошо, я пущу тебя переночевать, но утром ты уйдешь.

— Не сомневайся.

Она опустила ствол ружья. Вот дурочка, на ее месте любой бы выстрелил. Она фактически дает мне карт-бланш делать с ней что мне вздумается.

— Сними шлем.

— В момент, когда ты опустила ствол ружья утратила право командовать.

— Я ведь могу и поднять его снова.

— Не успеешь.

В моей руке появился ствол пистолета, и я направил его прямо ей в лоб. Палец так и чешется нажать на спуск, безнаказанность порождает насилие. И все же я не зверь.

— Отдай ружье. Я верну его утром.

Она нехотя отдала его мне, в нем было всего два патрона. Ружье и пистолет я спрятал в пространственный карман.

— Утром отдам, я пообещал. — Она лишь тупо кивнула.

— Ты снимешь шлем?

— Как я, по-твоему, буду в нем есть? — Шлем я все же снял и судя по ее успокоившемуся лицу увиденным она довольна.

— Шлем меняет твой голос, я думала ты как Дарт Вейдер.

Не знаю как это комментировать.

* * *

Она решила меня угостить, на открытом огне приготовила рыбный суп. Только вот рыбы в нем совсем мало, а воды, наоборот, много. И все же я был голоден и съел предложенную миску. Она тоже ела, теперь я смог разглядеть при свете луны какая она худая. Явно недоедает неделями, такими темпами совсем загнется к следующему месяцу. И все же поделилась со мной своим скромным ужином.

— Возьми.

На раскладной стульчик что служил нам столом легла тарелка с макаронами и омлетом. Готовил для себя еще дома, решил поделиться с ней. Она не стала задавать вопросов, набросилась на еду как волк на добычу. Выглядело это совсем бескультурно, но я не английский сэр чтобы морщить нос. Голодные люди и не так себя ведут.

— Спасибо. — Сколько робости в голосе, а где же она была, когда ты целилась мне в живот?

— Ты голодаешь, не нужно говорить, что это не так. И все же поделилась со мной своим ужином. Это моя благодарность.

— Откуда ты все это достал?

— Классы, магия, способности. Слышала о таком?

— Нет.

— Не удивительно.

— А чем ты занимаешься?

— В данный момент сижу здесь.

Ее миленькая моська такая довольная ужином вмиг скисла.

— Ты первый человек, которого я встретила за последний месяц, а говоришь со мной как с врагом.

— Значит живешь тут одна? Зомби не беспокоят?

— Здесь никто не ходит, даже они.

— Тебе следует сменить укрытие, оно дает опасную иллюзию безопасности и не защитит тебя. Ты даже вход не заперла.

— Я забыла, весь день рыбачила и устала.

— Вот как ты живешь.

— Как могу. — Теперь ее голос совсем унылый. Нужно еще немного надавить, и она будет рыдать взахлеб, а я смогу гордиться собой. Доводить несчастных и обездоленных до слез… Мне почему-то хочется заставить ее плакать. Какой же сволочью я стал. До всего этого я таким не был. И все же внутренний голос знает правду, люди не меняются, просто их суть вылазит наружу.

— А ты… куда идешь? — Теперь она стала совсем застенчивой. От моего следующего ответа будет зависеть куда повернется этот разговор и чем он закончится.

— Домой.

— У тебя есть дом? Безопасный? С едой?

— Ты не подумай! Я не бесполезная, я рыбачить умею и готовить и зомби я убивала.

— Последним сейчас может похвастаться почти каждый, второе вряд ли пригодится, первое говорил каждый кому мы отказали.

— Пожалуйста… я же умру здесь... я совсем одна.

Слезы на глазах при лунном свете. Многие на моем месте бросились бы ее обнимать и защищать, она и вправду выглядит мило, да что там, она красивая. Явно следила за внешностью и фигурой до всего этого, ходила на фитнес, делала прически. Ухоженная городская девочка, хоть сейчас в офис работать. Конечно, апокалипсис внес свои коррективы, худая и в грязной одежде, но не пахнет особо, моется каждый день. К чему все эти мысли? Раздумываю отыметь ли ее? Таким циником я стал или просто перестал стесняться этого?

Мое поведение воспринято как отказ. Она ревет, совершенно не пытаясь себя сдерживать, наверное, сейчас в ее голове крутятся мысли в духе «я никому не нужна», «я одна и скоро умру» и т.д. С холодным безразличием я смотрю на эту сцену. До апокалипсиса я бы ей посочувствовал, сейчас это дается труднее. Похоже вид выбитых мозгов и кушающих людей зомби изменил меня. Я и вправду изменился, сейчас смотря на чужое неподдельное горе я осознаю это как никогда. В душу прокрался страх и сомнения. Не становлюсь ли я подонком? Чем я лучше бандитов? Бросить человека в беде почти тоже самое что убить.

А еще я бросил Милану на остановке, хотя она вполне ясно намекала что хочет пойти со мной. Я все это время отталкивал Алису, почему я это делал? Я стал холодным и безразличным? Ни с кем не хочу сближаться? Мне никто не нужен?

Ответ нет. Милане я не могу доверять, а Алису привлекает мое положение. Для нее это расчет собственной выгоды, даже если нет эта мысль будет преследовать меня всегда.

— Я совсем одна, а ты живешь с людьми, можно я пойду с тобой? Я буду работать и сделаю что скажешь. — Ее голос прерывается, некоторые слова я с трудом могу разобрать. Плачет, ей больно и тоскливо…

Теперь я понимаю, что такое апокалипсис на самом деле. Это горе, боль от утрат, боль от потери прежней жизни. Люди потеряли все, а что потерял я? Я ничего не добился, сопливый студент, мне нечего было терять. Знаю ли я что такое утрата? Что такое терять по-настоящему? С началом этих событий моя жизнь круто изменилась, но я не испил из горькой чаши настоящих страданий. Мне не пришлось страдать так же, как страдает она.

Она все потеряла и совершенно отчаялась. А напротив нее сидит безразличный человек, человек ли я вообще? Имею ли право так называться?

— Хватит плакать. Утром пойдешь со мной.

Прошло время, прежде чем она успокоилась.

— Спасибо… спасибо.

— Не за что, я пока ничего для тебя не сделал.

— Ты не представляешь как это много… Спасибо… Я так устала быть одна.

И бросилась ко мне обниматься. Долго вжималась в меня всем своим исхудавшим телом, долго-долго, а я шептал ей на уши всякие глупости и гладил по голове.

Когда она начала снимать куртку я ничего не заподозрил. Мало ли человек ко сну готовится, но, когда сняла рубашку и осталась в лифчике все стало понятно.

— Не нужно, я все равно возьму тебя с собой.

Она повернулась ко мне, моська стала ну совсем грустной и жалобной.

— Брезгуешь? Я чистая, моюсь каждый день.

— Не брезгую.

— Мне одиноко.

И она поцеловала меня прямо в губы.

А дальше… дальше слова были нам не нужны.

Глава 6

— А ты умеешь появляться вовремя.

— Спасибо за комплемент.

— Только вот зачем ты явился?

— Я вижу ты мне не рад? В первый раз ты разговаривал совсем иначе.

— Те, кто желают добра ведут себя иначе.

— Я бы мог прочитать для тебя целую лекцию об относительности таких понятий, но думаю ты и так это знаешь.

— Оправдываешься?

Удар наугад. Кажется, дедуля оправдывает свои действия перед самим собой. Неужели я попал с первого раза?

— Максим. Времени мало, и я пришел не для этого. Если позволишь давай перейдем к делу.

Мы стоим посреди поля, солнечный день, солнышко светит ярко и даже ослепляет. Приятный прохладный ветерок обдувает, а высокая зеленая трава успокаивающе колышется.

Это сон. Очередной сон. И в этом сне я опять говорю с этим дедулей.

— Ты уже в который раз удивил меня своими поступками. Скажи, что сподвигло тебя действовать вопреки твоим убеждениям?

— Словесная ловушка, полемика. Вы можете лишь догадываться о моих убеждениях, вы меня не знаете. Я не лабораторная крыса, меня не так легко просчитать.

— Раньше ты всегда проходил мимо чужой беды, а теперь поступил совсем иначе, почему?

— Может я брошу ее утром, откуда вам знать?

— Оттуда что не бросишь.

И он прав. Не брошу. Не смогу.

Странный я. Не зря говорят: «человек — клубок противоречий».

— Я вас разочаровал?

— Напротив. Ты говоришь, что мы тебя не знаем, но забываешь, что со стороны всегда видно лучше. Ты подавал бедным, защищал невиновных если мог, заключал честные сделки даже если мог обобрать человека до нитки, и ты заботишься о своих людях.

— Да я прямо рыцарь на белом коне! Подарите мне единорога на новый год?

— Сарказм не обязателен.

— К чему это все?

— Скажи честно, ты считаешь себя злодеем?

— Я не отпущу тебя пока ты не ответишь.

— Я не знаю. Я человек. Со всеми нашими недостатками и достоинствами, противоречиями и т.д. Боль и радость, страх и счастье. Жизнь не черно-белая, я не отношу себя к конкретному цвету.

— Ты…

— А еще я нихрена не понимаю к чему эти расспросы?

— Ты все поймешь.

— Вы обещали, что наша следующая встреча будет более информативной.

— Эта не считается. К тому же говорить ты будешь не со мной.

— Старый обманщик.

— Эх, все бы обманывали так же как я, мир бы горя не знал.

— Вы с этими тварями заодно?

Миг удивления в его глазах сменился обыденной маской спокойствия.

— Не понимаю, о чем ты.

Вот ты и прокололся, старый козел.

— В любом случае, отдыхай Максим, твои подвиги только начинаются.

И он просто ушел далеко за горизонт, а я стоял в высокой траве и смотрел ему вслед.

Марине было одиноко, а было ли одиноко мне? Все это время я был окружен людьми, но кем они для меня были? Декорациями, ресурсом, солдатами, пешками, «подданными», кем угодно, но только не людьми. Все, кого я знаю и все, кто зовут меня на «вы», они лишь средство, и они это чувствуют. Я был окружен людьми как сейчас окружен травой и в то же время был не менее одинок чем Марина в этой глуши.

Жаль, что эти размышления во сне и останутся.

— А ты что здесь делаешь? — Моему удивлению нет предела.

— А что, нельзя?

— Конечно нет, это мой сон, я не желаю видеть тебя здесь.

— Ты выбрал не ту сторону.

— Единственная сторона на которой я стою — моя собственная.

Рыжая тварь, которую я убил сегодня в реке стоит сейчас передо мной в этой же самой траве. Она только пришла или была здесь давно?

— Ошибаешься.

— Что это вообще за стороны такие?

Молчит. Опять загадки. К чему эти игры в намеки и тайны?

А может просто не тот вопрос?

— Спрошу иначе. Кому ты провтивостоишь?

— Торговцам, этим мерзким пришельцам-торгашам, крадущим чужие знания и идеи. Разве ты не почувствовал себя аборигеном, меняющим золото на стеклянные бусы?

— А у аборигенов есть выбор? Они нас используют, вы убиваете, система наблюдает и веселиться. Чем вы лучше?

— Мы заботимся о людях.

— Потому ты и собиралась меня съесть?

— Я преувеличила. Считай это шуткой. Я бы не стала тебя убивать.

— Увы. Теперь это не важно. Ты мертва.

Судя по ее выражению лица это ее совершенно не беспокоит. Может она и не умерла вовсе?

— Или ты жива?

— Время уходит… Его всегда мало.

Намекает что ответит еще на один вопрос. Надо подумать, что спрашивать.

— Вы как-то сумели выйти за пределы системы?

А у нее красивая улыбка, думаю это можно расценивать как «да».

— Однажды ты примкнешь к нам, а до тех пор мы наблюдаем. Постарайся не умереть.

И она растворилась в воздухе.

Вот это сон.

* * *

Утром мне совсем не хотелось вылазить из нашей импровизированной постели. Ей тоже. Мы почти все утро провалялись, наслаждаясь друг другом… пока в животах не заурчало.

Она поцеловала меня в щеку и вылезла из-под одеяла. Я выложил немного продуктов, и она принялась готовить из них импровизированный завтрак. Завтракали мы в неловком молчании. Ну точнее это мне было неловко, а она чувствовала себя превосходно и похоже была всем довольна. Это меня и успокоило, пожалуй, я и сам не заметил, как мы начали болтать о ерунде и смеяться над совсем несмешными шутками. Сейчас мы вели себя как хорошие друзья, а ведь познакомились только вчера.

Пожалуй, только в этот момент я по-настоящему почувствовал, что я на не один на этом свете.

И это дорогого стоит.

Мы собрали ее вещи быстро, все положили мне в инвентарь. Прощаться с этим местом не пришлось, она ненавидела эту «конуру», а у меня вот с ней ассоциируются хорошие воспоминания.

Марина бодро вышагивает передо мной по рельсам давно заброшенной железной дороги, чувство равновесия у нее в порядке. Даже более в порядке чем ее четвертый размер и хорошенькая задница. Я бы мог упрекнуть себя в том, что не о том думаю, но о чем тогда думать в этой глуши? Моя жизнь и так похожа на рутину, рутинные путешествия, сменяющиеся опасными для жизни схватками и загадками, которые лучше не разгадывать…

Готов поспорить что старый козел связан с этими тварями. Эта идея давно пришла мне на ум, но только сейчас я получил подтверждение. Самообладание изменило старичку, и он выдал себя с головой. Неужели я обыграл его в его же собственной игре? Кто знает. Даже если он причастен что это мне дает?

— Я ездила по этой дороге на поезде, собирала грибы в лесу вместе с папой. Мне это занятие очень нравилось.

— Я тоже как-то ездил здесь на поезде, ехал из дома сдавать сессию, еще до всего этого.

— На кого учился?

— На социального орнитолога. — Мой характер иногда меня самого настораживает. Вот зачем я так с ней разговариваю?

— Исследовал птиц?

— Такой профессии не бывает, я просто не хочу рассказывать.

— Нет постыдных профессий.

— На программиста.

— Круто, ты бы мог хорошо устроиться.

Зависит от навыков, а не от корочки, но ей то откуда знать.

— Теперь это не имеет значения.

— Кстати, что около дома утром делали скелеты?

— Они обиделись что ты в них не веришь, но я их заверил что ты позже извинишься и каждого поцелуешь в щеку.

— Хи-хи, значит они твои?

— У меня несколько классов, один из них позволяет поднимать нежить.

— А имена ты им даешь?

— Нет, боюсь до десятого уровня доходит один из двух сотен. Это тот, четырехрукий, у него имя есть. Я называю его Костя, он генерал нежити.

— Максим. — Она подошла ко мне почти вплотную и посмотрела в глаза. — Я очень рада что могу пойти с тобой.

— Как мало нужно для счастья.

— Ха-ха. Да, нужно лишь иметь кого-то рядом.

И мы снова принялись обниматься. Не знаю, что чувствую к ней, но бросать ее совсем не хочется. Странные существа эти люди, а я самый странный из всех.

* * *

Пришлось идти в обход многих районов города, там сейчас полчища зомби, а ведь раньше их там не было. Путь домой занял еще один день.

Утром мы вернулись в поселение к всеобщей радости населения. Понять их не сложно, трупы зомби убирать придется еще пару суток, а запашок от них тот еще. В мое отсутствие дом атаковали три раза, впрочем, наша оборона может выдержать гораздо больший натиск. Каких я только страстей не наслушался, зомби-маги, зомби-менталисты, взрывающиеся зомби. Все это разнообразие водится в мертвых зонах, а в обычных такие почти не появляются. Вывод откуда эти полчища взялись напрашивается сам собой.

А вот Алиса теперь смотрит на меня как на предателя, ну да, привел другую домой, вот я злодей. Как же так? А Марина теперь живет со мной, нет. я ее никуда не отпущу, по крайне мере пока.

Только вот что делать дальше? В мое отсутствие приходил Антон, да и другие местные царьки, им в последнее время туго приходится, я бы сказал они разорены и держаться только за счет прежних запасов. Возможности обменивать системный лут на земные вещи больше нет, а те, кто уже что-то имеют будут держать это у себя. Вот и выходит ситуация, когда торговые корольки ищут кого-нибудь чтобы одолжить денег или попросить прикрыть их задницу.

Ничью задницу я прикрывать не буду, а давать в долг сейчас значит подарить. Приказал всех разворачивать на входе, в этот трудный час нам придется замкнуться в себе и ощетиниться стволами во все стороны. А еще я проинструктировал людей по поводу новых угроз. Мы и раньше никого не принимали, а теперь даже на порог пускать не будем.

По ночам на улицах идут бои, логова торговцев и мародеров берут штурмом, небольшие конвои что все еще ходят между поселениями попадают в засады. Несколько группировок бесследно исчезли, другие просятся на службу к кому-нибудь сильному. Мордоворотов тоже развелось, у бандитов сейчас недостатка в новобранцах нет. Рано или поздно они отчаются и попытаются напасть на нас. Нет, конечно, сначала они предложат «решить все миром», только такие решения меня не устраивают. Не исключаю что придется наносить превентивные удары. Потенциальные цели я уже выбрал, группка на бензозаправке почти не имеет запасов, зато у нее много людей, нужно разобраться с ними пока они не начали чинить мне проблемы.

Опять телефон звенит. Всего пол дня дома и я уже кое-кому понадобился.

— Алло.

— Здравствуй Максим, как добрался? Все ли в порядке.

— У меня страшные неприятности и их разрешат лишь пара десятков тысяч тугриков.

— Вот оно что, мне бы твои проблемы.

— Вы обещали мне «подарки».

— Мы уже сделали тебе подарок, вокруг твоего убежища сейчас работает сфера нашего производства. Она отпугивает зомби и обнаруживает существ, на которых мы охотимся. К сожалению, это не 100% защита, но многие неприятности она отвадит. Мы активировали ее пару часов назад.

— Спасибо.

— Мы обязаны защищать наших союзников. Так вот, нужно чтобы ты встретился кое с кем. Этот человек много знает, но он затворник. Добраться до него мы не можем и заставить его говорить тоже, понимаешь, о чем мы просим?

— Как удобно, могу бросить дом и оправляться по делам, когда захочу.

— Удобно конечно. Ты в праве отказаться, но сам понимаешь сколь губительно любое промедление.

— Понимаю. Кто он и где его искать?

Глава 7

И снова я иду в сопровождении своих неживых друзей один по ночному городу. Одиночеством это назвать нельзя, но и поговорить с подчиненными не получится. Бледные кости, светящиеся зеленые глаза, полное безразличие ко всему. Безразличие, когда ониубивают, безразличие, когда убивают их. Есть ли у скелетов души, есть ли чувства? Многие бы сразу сказали нет, но так ли это? То, что они выполняют мою волю как послушные солдатики еще не значит, что у них нет своих желаний.

А ведь я даже не пытался с ними говорить. Наверное, это глупо звучит, разговаривать со скелетом. Думаю, еще не поздно попытаться.

— Привал десять минут, главный ко мне.

Нужды озвучивать свои команды нет, они отдаются мысленно, но я хотел понять будет ли разница? Отреагируют ли скелеты на слова как-то иначе? Нет, так же послушно повернулись и разошлись сторожить. Ко мне подошел Костя. Его уровень уже давно превысил 12ый, сейчас он на голову выше любого своего собрата и имеет четыре руки. Мне приходилось видеть, как он убивает ими даже без оружия.

Я решил передохнуть в подвале заброшенного универмага. Местных «потеряшек» прибили мои скелеты, обезопасив тем самым место. Я положил на пол матрас и уселся чтобы передохнуть.

— Костя, присядь напротив меня.

— Да хозяин. — Мертвый голос напоминает скрежет костей. Ах, ну да, чего я ожидал от скелета?

— Костя, скажи, тебя все устраивает?

— Не понимаю.

— Тебе нравится твоя служба?

— Служить вам честь, хозяин. — Скорее всего вшитая в его сознание готовая фраза. Ладно, зайдем с другого ракурса.

— Костя, ты помнишь свою смертную жизнь? Помнишь кем ты был?

— Кем ты был до того, как умер?

— Это было так давно…

— Давай начнем с первого воспоминания.

Он долго молчал. Так долго что я уже решил спрашивать дальше.

— Мама купила мне мороженное, было вкусно. Я погладил щенка, он гавкал и игрался со мной. — Скелет погладил рукой спину несуществующей собаки.

— А более поздние воспоминания у тебя есть?

— Нет… Ничего не могу вспомнить.

Тогда будем искушать.

— Зачем тебе служить мне?

— Я служу вам, я часть вас, я продолжение вашей воли.

Должно же быть что-то еще. Я просто неправильно спрашиваю.

— Что ты чувствуешь?

— Ничего…

— Боль, холод? — Он покачал головой. — Страх?

— Страх разочаровать создателя.

— Тогда ты быть может чего-то хочешь?

— Я хочу служить вам лучше всех.

Так, спокойно, просто неправильно спрашиваю.

— Кого ты ненавидишь?

— Я не испытываю ненависти, саморазрушение — прерогатива живых.

Он мудрее большинства людей, нужно это учесть.

— Кого ты считаешь лучшим из людей?

— Все люди одинаковы для меня, кроме вас хозяин, вы скорее один из нас.

Пища для размышлений, этот разговор уже стоил того, чтобы его начать.

— Ты считаешь меня одним из вас, а не одним из людей. Как это понимать?

— Я не могу объяснить этого. Есть мы, все остальные чужаки.

— Хорошо, последний вопрос. Что ты чувствовал когда умирал?

— Умирал не я, умирал человек чья душа отошла в вечность. Он ненавидел свою жизнь всей душой и был слишком слаб чтобы жить в новом мире. Он позволил зомби укусить себя и обратился.

— Разве человек который обратился, и мальчик, которому мама купила мороженое это разные люди?

Он покачал головой.

— Тогда кто из них ты?

— Мы имеем общий разум, я чувствую вас и моих братьев, я получаю информацию от них. Когда вы приказали вспоминать мы вспоминали вместе.

— То есть ни одно из этих воспоминаний не твое? Это воспоминания остальных?

— Мы все одно целое. Воспоминания сохранили немногие. Со временем они исчезают, потому что не имеют значения.

— Хозяин. Вы позволите спросить?

— Я слушаю.

— Вы считаете нас своими друзьями?

…

— Я считаю вас моими единственными друзьями. Единственными и самыми настоящими.

Единственными которые не предадут.

— Мы счастливы это слышать. Мы счастливы служить вам.

Где-то на задворках сознания я почувствовал, радость моего спутника. Радость всех моих спутников. Они и вправду могут чувствовать.

Они просто хотят быть кому-то нужными…

— Я отдохнул. Пора в путь.

* * *

Заброшенная стройка. Здесь должно было быть офисное здание, теперь здесь скорее руины. Судя по состоянию заборов и сгнившим трупам здесь кто-то выживал, кто-то ведь убивал этих зомби? Только вот сейчас внутри почти пусто. Редкие зомби бродят там и здесь, они не проблема.

Я знаю, что нужный мне человек прячется здесь внутри, наводки пришельцев не врут. На самом деле я не уверен, что это хорошо, ведь они уже завели меня в змеиное гнездо один раз. Где гарантии что здесь не произойдет гораздо худшее безумие?

Этот клубок не простой и распутать его будет не просто. Чего я ожидал? Ковровую дорожку и гарем красавиц? Ну я же не герой аниме, в отличие от них, рискую жизнью по-настоящему, подставляю шею, шляюсь по помойкам, лесам и болотам, руинам и кишащим зомби дорогам.

Ладно, в сторону философию. Выдохнул и успокоился, пора войти внутрь.

На лестницах валяются трупы зомби. Не только примитивные ходоки первого уровня, но и более умные и расторопные «двойки» и бегающие «тройки». Пулевые отверстия, чаще всего во лбу, метко. Трупов здесь много и большинство уже давно сгнили, но есть несколько свежих, им всего пара дней.

Выше по лестнице встречаю громилу. Что такой сильный зомби здесь делает?

«Громила. Уровень 9. Защита от физического урона 33%. Скорость +50% от базовой. Быстрая регенерация».

Странный он, здоровенная туша стоит на одном месте и смотрит в стену. Его сородичи обычно бегают с крупными ордами и на раз-два сносят хлипкие укрепления выживших, а этот стоит и не дергается. Здоровенная мускулистая спина, сильные конечности, жуткий смрад, все как положено.

Громила заметил меня. Сначала его голова, а затем и все тело лениво повернулось. Пустые и мертвые глаза ничего не выражают, он не пытается атаковать. Ну конечно! Нога прикована цепью к стальному клину, вбитому глубоко в бетон. Даже спрашивать не буду кто это сделал и как, но зомби явно не может уйти далеко. Точнее он может прибить любого, кто поднимется по лестнице, но не более.

Ручной громила сторож? Очень умно. Даже цепная собака просит есть и иногда лает не по делу, а этот прямо идеальный охранник. После моих скелетов разумеется.

«Хозяин, прикажете убрать его»? — Ко мне мысленно обращается Костя.

«Погоди, я хочу изучить ситуацию».

Самое уязвимое место у этого вида сердце и голова. На голове полицейский шлем, а вот грудная клетка выглядит странно. Плотно закрыта тканью и забинтована, зачем это сделано?

Я приблизился, однако громила даже и не думал атаковать. Он… встал на одно колено и склонил передо мной голову.

Зомби кланяется человеку? Я точно не сплю?

Он стоит передо мной на одном колене и чего-то ждет. Мне некуда торопиться, я ничего не делаю, хочу знать, что он предпримет.

И он предпринял, посмотрел на меня без всякой агрессии и снял с головы шлем. Снова опустил голову…

Ждет, когда я убью его?

На меня напал легкий ступор, я даже не знаю, что делать. Вроде следует добить, но почему-то не хочется. Чего угодно ожидал, но точно не этого.

— У… Увеее-й… — Гнилой язык в деформированном рту мутанта едва шевелится, и я с трудом могу понять его слова.

— Увеее-й! Убей!

Я подошел к нему ближе, он снова поднял голову и посмотрел мне в глаза. Какое-то время мы так и стояли. Человек и зомби. В его взгляде нет ни угрозы, ни злобы, лишь бесконечная тоска.

— Дарую тебе легкую смерть.

Мой легендарный топор двадцатого уровня опустился ему на макушку и с невозможной для любого другого оружия легкостью разрубил голову пополам.

Его мертвое тело падает на землю. Еще секунда и я слышу, что что-то очень знакомо щелкнуло в районе его груди. В два прыжка я преодолеваю лестницу и ложусь на лестничной площадке, прикрыв голову руками. Скелеты даже не раздумывая закрывают меня собой.

Взрыв. Не сильный, не очень громкий. Обычная осколочная граната.

Я поднимаюсь и бегу наверх к телу. Грудную клетку зомби разворотило, осколками посекло стену, перед которой я стоял. Человек не ожидавший подвоха и не имеющий защиты мог бы погибнуть. Выходит, что громила должен был забрать своих убийц с собой на тот свет. Хитрая ловушка, тот, кто это сделал опасен.

Неправильно видеть в зомби только монстров. Когда-то они были людьми, такими же, как и я.

— Твои страдания закончились.

* * *

Всего в этом здании достроено восемь этажей, а еще оно довольно большое, потому его тотальный обыск даже с армией моих летучих мышей займет время. Впрочем, мне все равно придется ловить этого человека лично, сам он на контакт скорее всего не пойдет.

И вот я брожу здесь уже второй час и настроение мое стремительно портится. Сколько выгребных ям и бесхозного оружия я здесь нашел. Здесь и вправду пыталось выжить немало людей и все они в итоге остались здесь. Некоторые ходят из угла в угол и щелкают зубами, другие давно разложились, не суть.

Суть в том, что я обошел уже третью ловушку. Первой была растяжка за дверью, зомби не стали бы ее открывать, а вот человек стал бы. Если бы не летучие мыши я бы и не заметил угрозу. Вторая граната нашлась в сейфе. Любой человек при виде сейфа просто обязан в него заглянуть. Благо я предусмотрел подобный исход и попросил скелета открыть сейф вместо меня.

Ну и, конечно, подпиленные доски, классика. Высота всего один этаж, и я ничего не сломал. Но до чего простофилей я себя почувствовал. Это даже не ловушка, это розыгрыш, и я попался! Конечно, даже будь внизу стальные штыри мой доспех наверняка защитил бы, но чувство что меня провели не отпускает.

Я еще какое-то время обыскивал каждый угол пока не получил странное послание.

«Зачем ты пришел». Такой текст я обнаружил на слегка помятом тетрадном листке, найденном внутри пластиковой бутылки, сброшенной одному из моих скелетов под ноги. Интересный способ общения, только слишком односторонний. По крайней мере обошлось без угроз, и он не требует немедленно убраться отсюда. Скорее человек выражает недовольство моим появлением. Что ж, я тоже много чем недоволен в жизни.

Сбросили откуда-то сверху, а ведь я на пятом этаже, нужно быстро обыскать все перед собой и выше, уж с этим мои подручные справятся.

Еще пол часа поисков и я наконец обнаружил этого умеющего хорошо прятаться человека.

Посреди недостроенного этажа на раскладном стульчике передо мной восседал дедуля, давно переживший возраст, когда можно быстро бегать. Пожалуй, на вид ему лет восемьдесят, длинная седая борода не даст соврать. Он весьма похож на этакого безумного ученого, вылезшего из научно-фантастического фильма, правда вместо белого халата на нем спортивные штаны и кожаная куртка.

— Проходи юнец, присаживайся. — Напротив него стоит как раз такой же стульчик, на вид ловушек нет, но садиться на него мне совсем не хочется.

— Не волнуйся, никаких подвохов, те ловушки что ты испортил ставились на рейдеров. Эти гады меня часто беспокоили, пришлось бороться с ними такими методами.

На стульчик я сел.

— С чем пожаловали, молодой человек?

— Мне нужна информация.

— Всем что-то нужно.

— Назовите цену.

— Давай для начала выясним кто за тобой стоит.

— А если я скажу, что никто?

— То соврешь в первый раз. Если я поймаю тебя на лжи и увертках три раза, то этот разговор будет окончен. Так что тщательно обдумывай свои слова.

— Хорошо.

— Прекрасно. Итак, ты пришел от этих чужих что прячутся в своих магазинах и поставляют аборигенам цветные тряпки и дешевый алкоголь?

— Говорить такие вещи легко, нам без их помощи не выжить.

— Тоже, верно, люди вынуждены сотрудничать, но сути это не меняет.

— А еще есть другие чужие, они давно среди нас, и я уже несколько раз стал свидетелем их преступлений.

— Прямо преступлений?

— Как еще назвать уничтожение сотен людей и превращение людей в себе подобных тварей?

— А сами люди ведут себя лучше? Ты видел рабовладельцев и рынки рабов? А я вот побывал в таком месте неделю назад. Мы оскотинились, вернулись в первобытность и в чем-то обвиняем чужаков? Они причинили нам гораздо меньше зла чем мы сами себе.

А ведь он прав, и все же чужаки опасны.

— И все же эти твари опасны, и я хочу покончить с ними. Вы что-то о них знаете, да? Любая информация поможет.

— Продавцы да? Знаю их, имел глупость открыть перед ними свою душу. Они не прочитали воспоминания, но поняли, что я что-то знаю и послали человека. Ты понимаешь, что являешься пешкой в их играх?

— Я понимаю, что не так давно был вообще никем. Просто кормом для зомби. Стать пешкой уже карьерный рост, к тому же пешка может превратиться в любую фигуру, если выполнит условия.

Он лишь фыркнул. Не может отрицать мою логику, но в корне не согласен с моими взглядами на жизнь. Быть пешкой и самому неприятно, но речь идет о выживании.

— Незадолго до всех этих событий нам удалось поймать одну из этих тварей. Мы долго допрашивали ее, больше месяца пытали всеми возможными способами. Она оказалась восприимчива к целому ряду веществ, которые сейчас добыть невозможно, еще она боялась алкоголя, он для них как яд. Так вот, мы пытали и допрашивали ее, но так и не смогли заставить говорить. Жизнь в ней поддерживали искусственно, тварь в состоянии остановить себе сердце. Ближе к началу известных событий она умерла по неизвестным причинам, а ее тело разложилось до костей за смешные пару часов. В лабораторию проник враг, несколько человек исчезли. Полагаю, что твари приняли их облик и избавили сородича от страданий.

— Что с анатомией твари? Она была похожа на человека?

— Права рука как будто была искусственно выращена отдельно от организма и приделана позже. Остальное как у человека, визуально не отличить. Хотя мы обнаружили давно заживший шрам в районе правого плеча. Конечно, имей мы возможность исследовать ее мозг я уверен мы нашли бы много интересного.

— Как вы держали ее обездвиженной все это время?

— Кололи ей вещества. Такое теперь не достать.

— Вы выяснили что-нибудь еще?

— У нас много догадок. Ладно, давай так, передашь своим хозяевам что я им больше ничего не должен. У меня в подвале припрятано кое-что более наглядное чем рассказы. Пошли, спустимся туда вместе.

— У меня есть труп одной их этих тварей. Не разложившийся, свежий.

— Так чего ты молчал! Где он?

— С собой.

— Отдашь его мне, я хочу осмотреть головной мозг, а еще сердце. Идем тогда быстрее, мне не терпится!

И мы спустились в его подвал.

Глава 8

Грязный и темный подвал с работающими непонятно от чего лампочками. В углах валяются дохлые крысы, а на входе я чуть не споткнулся о давно разложившегося зомби. Вот это я понимаю, идеальное место для вскрытия и научных исследований.

— Выгружай. Все остальное потом, сначала вскрытие.

Заляпанная кровью кушетка, украденная в какой-то больнице и набор инструментов, которым сподручнее автомобиль разбирать, чем заниматься вскрытием трупов.

Я выложил подобранное в магазине тело монстра на кушетку и… чуть не остолбенел от удивления. Труп выглядит совершенно обычно, как простой человек.

— Готов поклясться, что у него были когти длинной с кинжалы!

— Ничего, они всегда возвращаются к человеческому внешнему виду после смерти. Когти говоришь?

— Такими можно головы отрубать, а еще я ему четыре пули в живот всадил.

— Вижу шрамы.

— Как они могли зажить если особь мертва? Да она еще и в инвентаре лежала.

— Выясним.

Система определяет объект как труп, значит это труп. Но ту женщину на дне реки она тоже считала трупом.

— Будьте осторожны, его сородич уже оживал, даже после вскрытия и извлечения органов.

— Мы предполагали подобное, отрезанные от существа части жили еще несколько часов и даже двигались.

— А если он оживет?

— Вколю ему кое-что из взятого в лаборатории, а теперь не мешай мне, иди на первый этаж. Там ловушек нет.

Профессор, буду называть его так, уже одел на себя заляпанный халат и приступил к вскрытию.

Я последовал совету, отправился на первый этаж, нашел наименее приметный угол, расстелил там матрас и принялся ждать результатов. Спать не хотелось потому принялся читать книги. Я их насобирал по квартирам и магазинам порядочно, но даже так ассортимент нужно будет обновить.

* * *

Через час мне надоело ждать, и я решил посмотреть на процесс. Впрочем, процесс был уже завершен. На кушетке лежал скелет и кучи пепла вокруг. Существо разложилось с потрясающей скоростью.

— Успели что-нибудь выяснить? Эм… я даже не спросил, как вас зовут.

— Игорь Иванович. Успел, не видишь?

Он как раз закручивал очередную склянку коих тут стоит два десятка. Все содержат что-то внутри.

— Набрали образцов?

— Костный мозг, кровь, лимфа, плоть, калл.

— Последнее самое важное.

— Более того, именно он может оказаться ключом к разгадке как этот биологический вид функционирует. В любом случае грузи это себе в инвентарь и доложи чужакам, они будут рады услышать.

— Вы говорили, что у вас есть что-то еще.

— Есть, я покажу это им, звони же.

Так я и поступил, все погрузил себе и отзвонился продавцам, кратко изложив ситуацию.

— Отлично Максим, возможно нам удастся выработать методы защиты от этих существ, если все пройдет успешно через пару дней мы снова откроемся. Следуйте в ближайший магазин, он на территории черных рейдеров, они вас не тронут.

— Понятно.

Отлично, проблема частично решена. Осталась самая малость, дойти живыми до магазина на чужой территории.

— Буду звать вас «профессор».

— Не возражаю.

— Знаете где их ближайшая точка?

— Еще бы я не знал где располагаются мои враги.

— Надеюсь только идеологические. Идемте.

* * *

Путь оказался не совсем близкий и избегать встречи с толпами зомби пришлось не раз. Прыгуны и ползуны долго ошивались в округе и нюхали наши следы. Благо я вовремя воспользовался зельями, маскирующими запах. Концентрация зомби здесь неприемлемо высокая, их популяцию однозначно никто не сокращает. У себя мы стараемся увести толпы в сторону или разделить их на мелкие группки и перебить, в этой части города этим никто не занимается. Это делает наше путешествие вдвойне опасным.

Но с другой стороны дома здесь нетронутые, вещей по квартирам валяется много, а моя прогрессирующая клептомания не позволяет оставлять на месте то, что плохо лежит. Так что пока мы прятались по квартирам я вычищал целые подъезды вынося буквально все что может пригодиться моему поселению.

Профессор на это даже не обратил внимания, похоже он из тех стариков, которые могут уснуть, просто сев в кресло. Время суток и происходящее вокруг не имеют значения, пять минут, и он храпит. А ведь бегает и ходит он бодро, не как старик, явно вкладывал очки в телосложение и уровень у него седьмой, значит зомби уложил немало.

Закончив мародерствовать и лично убивать случайных кусак, мы отправились в путь дальше. Ближе к магазину произошла любопытная встреча. Рабов я уже видел, а вот крупные рабские колонны, идущие на продажу в какое-нибудь другое поселение, я еще не лицезрел. Два десятка черных рейдеров, все в исключительно черных одеждах и с закрытыми лицами, в основном с системным оружием ведут примерно 70 людей с клеймами на шеях, спинах или лбах. Черные сначала явно напряглись, но рассмотрев за скелетами человека в черном доспехе, похоже приняли за своего, некоторые из них мне даже отсалютовали. Я вежливо кивнул в ответ и прошел мимо. Ссориться с ними не буду, играть в освободителя тоже.

Люди в колонне выглядели по-разному, все первого уровня, большая часть со следами побоев и довольно худые, половина молодые женщины. Клеймо им поставили на спину, понятно кто их купит и для чего. Выражения лиц совсем обреченные, глаза опущены в землю, очень немногие рискуют поднять взгляд и посмотреть на проходящих мимо, увидев скелетов большинство ужасаются, а увидев меня смотрят с ненавистью. Приняли за одного из рейдеров, ну и пусть.

Так мы и добрались до магазина, который появился и открылся исключительно для нас. Внутри нас уже ждал продавец, он принял все склянки, а затем профессор поблагодарил меня за помощь и сказал заглядывать к нему в гости если что. От продавца я получил фиолетовую сферу в качестве награды, теперь у меня их уже две, обе не вскрытые. Мне намекнули что я пока свободен.

Ну и пускай воркуют там о своих тайнах. Если магазины откроются я буду считать задание выполненным. С этими мыслями я вышел наружу и отправился домой.

* * *

Дома меня встречали со всем радушием. Марина прямо при всех бросилась обниматься. Увы, ворох накопившихся мелких проблем не даст нам побыть вместе до самого вечера. Новость о том, что скоро магазины откроются всех очень обрадовала, теперь все станет как прежде. До самого вечера я решал мелкие проблемы и общался с населением лично.

Общий моральный дух в поселении оптимистический, мной собраны специалисты на все основные рода деятельности: медицина, оборона, строительство, сельское хозяйство, техника, охота, торговля с приходящими, даже бюрократия и многие другие. Все основные потребности удовлетворены и многие блага цивилизации доступны, через нашу оборону никто не может пробиться, думаю все сейчас складывается как нельзя лучше и приписывают все эти заслуги, разумеется, мне. Вот такой вот маленький культ личности. Кто бы мог подумать еще месяц назад что все так сложится? Лично я точно нет.

Лишь вечером я освободился от дел и смог вернулся домой. И вот картина: сижу за столом в домашней одежде и жду пока Марина приготовит ужин на электрической плите. Если не смотреть в окно на наши укрепления может даже показаться что нет никакого апокалипсиса, а мы просто молодая пара что проводит вместе время после рабочего дня.

Она не соврала, когда говорила, что будет работать, дом приведен в идеальный порядок, здесь стало как никогда чисто и уютно. Все вещи на своем месте, все аккуратно сложено или переставлено, все что можно постирать постирано и лежит свежее. Каждая кружка и тарелка вымыта до зеркального блеска, пыль вытерта даже в самых незначительных местах, я проверил. Готовить она умеет еще лучше, чем убираться, плотный ужин из трех блюд был одним из лучших что я ел, а яблочный пирог на десерт выше всех похвал. Яблоки, кстати, выращены у нас, несколько пересаженных яблонь уже дают первые урожаи.

Настроение у Марины очень хорошее, иногда она просто лучится счастьем. После месяца голода и одиночества обрести место, где безопасно, всего хватает и много людей, наверное, очень приятно. В моменты, когда она улыбается я и сам улыбаюсь вместе с ней, ее улыбки не только прекрасны, но и очень заразительны.

Теперь она еще и мой второй заместитель, делает тоже самое что и Алиса, которая уже дважды просила о помощнике. Общий язык им найти не удалось, они возненавидели друг друга в первый же день. Выяснять в чем причина их обоюдной ненависти ненужно, теперь все поселение полнится слухами о «любовном треугольнике» и прочей ерунде. Если так продолжится продлю всем рабочую смену на четыре часа, когда люди заняты делом болтать о чужих отношениях некогда.

Мы с Мариной проболтали весь вечер, а затем отправились в постель. Постельное белье, кстати, свежее и пахнет стиральным порошком. Но я, конечно, думал не об этом, мы были слишком заняты друг другом чтобы думать о чем-то еще…

* * *

— Идем со мной Костя, есть одно дело.

— Да хозяин.

Мы спустились в подвал, где меня и моего скелета никто не увидит.

— Костя, ты верно служил мне все это время и твоя лояльность должна быть вознаграждена.

— Служба сама по себе награда. — Готов поспорить что у него в голове целая библиотека с подобными ответами.

— Награда будет сейчас. — Я извлек из инвентаря завалявшуюся там легендарную сферу и протянул ему.

— Хозяин! Это слишком большая честь для меня, я недостоин!

— Здесь я решаю кто чего достоин. Бери, это приказ.

Он аккуратно взял легендарную сферу в руки и застыл в нерешительности.

— Открывай.

Он открыл. Золотой свет окутал его, такой яркий что я отвернулся. Несколько секунд подвал был освещен словно сверхновой звездой. А затем свет исчез, и я смог повернуться и осмотреть результат.

«Костя. Уровень 22. Легендарный генерал нежити. Бессмертный: в случае уничтожения отправится в лимб откуда сможет быть снова призван через неделю. Генерал нежити: дружественная нежить в присутствии генерала получает: 20% сопротивление любому типу урона, +20% к базовой скорости и +20% получаемый опыт».

На вид он тоже изменился. Ребра срослись в толстенную костяную кирасу, череп стал больше и толще, четыре руки длиннее, теперь он выше меня не на голову, а на две.

— Хозяин, это великая честь!

Целая легендарная сфера, которую сейчас так трудно достать ушла на него. Но я не жалею, более того, я считаю, что употребил ее лучшим способом из всех возможных.

— Не сомневайся, теперь будешь воевать за меня до скончания веков.

— Воевать за вас вечность — лучшая награда!

— Отправь двадцать скелетов к могильнику, пусть подготовят все для ритуала. Будем поднимать первого Лича.

— Слушаюсь!

Глава 9

В некромантии много разных способностей, если бы я вкладывался только в нее, то давно управлял бы армией самой разнообразной нежити. «Костяные пауки», «големы из костей и плоти», «призраки», «костяное оружие», «костяные доспехи», «костяные амулеты», «нематериальное оружие», а еще магия: «колокол ужаса», «ледяное дыхание», «могильный холод», «яма разложения» и многое другое. Очков на все это не напасешься, а я еще и вкладываюсь в три разных класса, потому все вышеупомянутое пока только в планах.

Но кое-что я хочу сделать уже сейчас, я освоил способность позволяющую поднимать Лича, говоря проще скелета-мага. Поскольку магов способных воевать у нас особо нет придется компенсировать этот недостаток таким способом.

Проводить ритуал я решил поздно ночью и максимально тихо, ритуал короткий и надеюсь не привлечет внимания. А то некоторые мои подданные очень пугливые, до сих пор скелетов опасаются, что уже говорить про темный ритуал, совершаемый над массовым захоронением в три часа ночи у тебя под окнами.

Могила была раскопана и смрад что оттуда исходил способен убить сам по себе, десятки разлагающихся тел лежат одно на другом, фу какая гадость! На какие жертвы не пойдешь ради силы, я ведь с этой целью их здесь закапывал, значит пора использовать ресурс.

Пришлось прочитать вслух несколько магических формул на неизвестном языке, капнуть в яму дрянь сваренную из двадцати ингредиентов о которых слабонервным лучше не знать и вложить в это дело весь мой немалый запас маны, а затем три раза выпить зелье восстановления маны и повторить пока ноги не стали подкашиваться и струйка крови не потекла из носа.

Результат не заставил себя ждать. Темно-зеленый свет окутал могилу. Тела начали разваливаться на части, куски плоти и кости начали сплетаться воедино, превращаясь в нечто напоминающее человеческую фигуру. Смотреть на это уже необязательно, я отвернулся. Не хочу я такое видеть. Еще минуту зеленый свет неярко освещал округу пока наконец светопреставление не закончилось и за моей спиной на одно колено не встал новоиспеченный Лич.

— Готов к службе хозяин.

Его иконка появилась у меня в интерфейсе в разделе подчиненных. Я обернулся и осмотрел его. Простой скелет с костяным посохом в руке, одетый в подранный черный балахон, череп треснул в трех местах, зубов некомплект, одна рука трясется как у пьяницы.

«Лич. Уровень 1. Нежить. Маг. Способности: ледяное копье, контроль над зомби, малая яма разложения».

«Лимит подконтрольных Личей 1/1. Для увеличения лимита вложите больше очков в некромантию».

Пока в нем нет ничего примечательного, серьезные способности и силы он отрастит по мере прокачки. А еще он не бессмертен как генерал, придется его беречь. Если проявит себя хорошо скормлю ему эпическую сферу, а может и легендарную, время покажет.

— Добро пожаловать на службу Лич. Вот тебе первый подарок. — Я бросил ему из инвентаря новый черный плащ. — Прикройся полностью и голову закрой, а это рванье без уровня выкинь. К обязанностям приступаешь как все по штатному расписанию. Сопровождаешь меня во всех вылазках.

— Благодарю хозяин. Слушаюсь хозяин.

Похоже я никого не разбудил.

* * *

Старый заброшенный ангар. Где еще встретиться двум бандитам и «перетереть» о делах насущных?

Антон сам позвал меня туда, хотя нет, буду называть его Антошкой, именно такого отношения обиженка и заслуживает. Как еще называть человека, который обижается? Я отказался прикрывать его задницу, я не обязан, мы партнеры, а не союзники. А еще о том, что магазины скоро откроются я решил ему не сообщать, хочу знать как он поведет себя в крайней ситуации.

А поведет он себя скорее всего очень предсказуемо. Попытается меня выманить и убить, а затем подмять мое поселение под себя. Он понятия не имеет насколько я силен, а еще ему не смотря на всю его деловую хватку присуща излишняя самоуверенность и ошибочный подход в духе «все знаю лучше всех».

Это и сыграет с ним злую шутку сегодня.

Мои мыши уже разведали место, ловушек там нет, просто десять амбалов 8-10 уровня в костюмах стоят за спиной этого утырка. Такими силами можно многих закатать в асфальт… но не меня.

— Здравствуй Максим, как жизнь?

— Замечательно, а у тебя?

— А вот у меня не очень.

Нет ни столика, ни стульев, сыграть в гольф или бильярд не предлагает. Теперь сомнений не остается, надеется на десяток своих подхалимов, косящих под якудзу, соответствующие татухи на шеях и руках выставлены напоказ. Его можно понять, когда платить подконтрольным группировкам нечем они начинают бунтовать и искать тебя чтобы отрезать твою голову и украсить ей стену, к тому же у него есть недовольные боссы. Его последний шанс — отжать мой дом и спрятаться внутри с моими запасами. Бежать далеко и надолго ему гордость не позволяет.

— А мне то что? Ты хочешь предложить сделку?

— В каком-то смысле.

— О, я слушаю внимательно.

— Я хочу, чтобы ты пустил нас к себе.

— А луну достать с неба не попросишь?

— А ты, я вижу, не понимаешь своего положения!

Ну да, на вид я выгляжу слабее. Явился с четырьмя скелетами, правда один из них легенда 22 уровня, но откуда им знать. Его уровень они не видят, мой тоже, у них есть лишь догадки. Напротив меня десять качков, которые зомби голыми руками убивают. Эти ребята серьезная сила и я не отказался бы иметь их на своей стороне, но бандюки с быдловскими повадками плохо впишутся в мое утопическое общество, да и попытка свергнуть меня станет вопросом времени.

— Так разъясни мне глупому, я весь внимание.

— Ты пустишь нас к себе на постой. Я и мои люди будут подчиняться только мне, это лучшие условия, которые ты получишь.

— А если откажусь?

— Ты че не понял? — Вот ты и показал свою сущность, Антошка. Только копать картошку тебе больше не судьба.

— Эй вафел, мы тебя сейчас в бараний рог свернем, понял, урод? — Заговорил один из его громил.

— Ясно, угрожаете да? Вы бы для начала по сторонам посмотрели.

Никто из них не обернулся и по сторонам смотреть не стал, а очень зря. Мои скелеты уже убрали часового с их стороны и обошли ангар с тыла. Сейчас у них за спиной сорок скелетов с разнообразным вооружением, а за обоими входами следят мои охотники, прячущиеся в кустах и траве, одному из них я отдал СВД, остальные с калашами.

— Ты думаешь мы настолько тупые чтобы обернуться? Ха-ха, за это я с тебя лично спрошу.

— Если вернешься с того света можешь попробовать.

Я лишь лениво махнул рукой. Командир командует, подчиненные сражаются. А дальше ангар превратился в кромешный ад.

Эти ребята косят под якудзу даже сильнее чем я ожидал. Выбор оружия у них соответствующий. Из-под идеально чистых и поглаженных пиджаков выскочили нунчаки, саи, какие-то дубинки, ах ну еще, конечно, пистолеты, узи, а один вообще швырнул в меня шар фиолетового пламени. Один только Антошка с его третьим уровнем не выхватил никакого оружия, а лишь трусливо спрятался за своими громилами.

Ангар мгновенно наполнился стрельбой и криками. Я тут же спрятался за Костей, он сейчас как небольшой танк, пули не наносят ему существенного ущерба, я за ним как в крепости. Мои скелеты не раздумывая открыли огонь из калашей и пистолетов, бросили во врага молотовы. Несколько качков получили пулю сразу и отправились в вечный отпуск. Другие открыли ответный огонь, те, что вооружились холодным оружием на неестественной скорости устремились прямо ко мне. Один из них получил уже две пули, но даже не замедлился.

Первый попытался обойти Костю слева, но скелет был к этому готов, один точный удар копья что он держал в верхней левой руке попал врагу в шею и убил мгновенно. Второй враг подошел ближе справа и со всей силы ударил Костю кулаком в корпус. Чудовищной силы удар, неизвестная мне способность, Костя пошатнулся, его «ребра» треснули, но он устоял. В двух его передних руках мгновенно оказались… розочка от бутылки и вскрытая консервная банка с оттопыренной и заточенной до бритвенной остроты крышкой. Надо будет спросить у него за выбор оружия, наверное, зря я позволил ему брать что он хочет.

Розочка от бутылки вошла бандиту в глаз, а крышка консервной банки вскрыла ему горло до самого позвоночника. Бандит зашатался, схватился за горло и упал. Бойня в ангаре продолжалась, один из бандитов оказался с навыком «каменная кожа», пули его не взяли совсем, а вот молотов заставил загореться заживо и вскоре умереть. Коллеги за его спиной попытались отстреливаться, но были убиты на месте, еще один бандюк попытался сбежать в невидимости, но мои охотники видят невидимок, потому его труп сейчас лежит в луже крови на выходе, скорее всего его убрали из СВД. Последним кто сопротивлялся был маг, он швырял свои фиолетовые шарики и ставил прозрачные маленькие щиты пока не получил от меня пулю в висок из пистолета. Вся потасовка заняла менее тридцати секунд, в живых с их стороны остался только Антошка. Сейчас он ползает по земле в панике и не знает, что делать. Вот до чего доводит его тиранический стиль правления, помноженный на непомерные амбиции.

— Ты подонок! Мы же хотели договориться!

— Ты хотел бодаться, а я хотел кусаться. Победителей не судят. Потому что некому судить, как правило.

— Ты за это ответишь! — Я бы мог уточнить что за него никто не вступится, но мне лень.

Скелеты схватили его, поставили передо мной на колени и направили пистолет ему в затылок. Я решил пока его не трогать, пусть осознает напоследок свою незначительность. Дело сделано, в ангар вошли мои охотники. Их главный отчитался о трупе на выходе, подстрелили его из СВД. «Хорошая работа» ответил я, попасть в бегущую цель с сотни метров непросто.Антошка что-то там вякал пока я разговаривал со своими людьми, а скелеты собирали трофеи.

— Ты меня вообще слушаешь? Будь ты проклят!

— Проклятия — язык побежденных. Если ты так хочешь моего внимания, то давай не откладывать неизбежное. — Я достал из инвентаря подарочную коробку, перевязанную красной лентой, открыл и поставил прямо перед ним. Его глаза выпучились как у рыбы, он затрясся от ужаса понимая для чего это.

— Помнится, когда вы хотели кого-то запугать вы похищали человека, назначали нереальные условия, а затем присылали его голову позже вот в такой коробочке. Твои дружки занимались этим еще до апокалипсиса и так и не изменили своим привычкам.

— Кто ты такой чтобы меня осуждать?

— Ты уловил в моем голосе осуждение? Уверяю, тебе послышалось. Каждый выживает как может. Вопрос в том каковы будут последствия… Думаю, ты достаточно наговорил здесь, последнее слово тебе уже не нужно. — Он открыл рот чтобы что-то сказать, но я уже кивнул скелету с топором за его спиной. Голова Антошки отделилась от тела и упала ровно в подарочную коробку. Рот открыт, глаза удивленно-испуганные, смотрят перед собой. Таким ты навсегда и останешься, удивленным и испуганным, царьком, хотевшим слишком много.

Коробочка отправится его бывшим боссам и подельникам чей «общак» он прикарманил и растратил. Они же и предоставили мне информацию, знали к кому побежит. Не то чтобы я хочу дарить им подарки, но мне это ничего не стоит, а поступок они оценят и отношения у нас будут как минимум нейтральными.

— Мы здесь закончили, уходим. Костя, у нас будет особый разговор.

— Рад говорить с вами, господин! Наши разговоры делают меня мудрее!

От этих восхвалений у меня скоро глаз дергаться начнет.

Но мне приятно.

* * *

Мы как раз идем домой в стандартном походном порядке. Охотники отделились и ушли в лесок охотиться, я остался с верными мне скелетами. Слева от меня идет Лич, не успевший сложить заклинание и повлиять на ход боя, справа Костя.

— Ты чем вооружился? Что это за розочка и консервная банка из-под… кошачьей еды.

— Кормил котика, господин.

Скелет кормил котика?

— Зачем?

— Он мышей ловил, нужно его наградить.

— Если кормить его «вискасами» он мышей ловить больше не захочет. Впрочем, это еще не повод делать из консервов оружие.

— Я выбрал лучшее оружие для самых близких дистанций из всего возможного перечня! Вы приказали взять то, что лучше подойдет, я взял. Я всегда исполняю ваши приказы лучшим способом.

И самым экономичным.

— Ладно, вооружайся чем хочешь.

— Слушаюсь!

Готов поспорить что почувствовал его веселье на задворках сознания. Вот такие у меня подчиненные.

* * *

— Алло.

— Здравствуй Максим, рад сообщить тебе что мы выработали методы защиты от новой угрозы и завтра торговля возобновится.

— Рад слышать.

— И мы доведем до сведения населения кто помог разрешить кризис.

— Спасибо.

— Еще раз благодарю за твою помощь, впрочем, эти твари все еще ходят по городу, и мы все еще надеемся их уничтожить.

— Будет информация сообщите.

— Конечно, до новых встреч.

…

— Кто это был, Максим?

— Торгаши.

— В полночь?

— Они знают, что я обычно не сплю в это время.

— Теперь все иначе. Что у них случилось?

— Спи давай, — я чмокнул ее в макушку, — завтра утром все расскажу.

— Мур-р-р.

Свернулась у меня клубком под боком и засопела.

Интересно, каков будет следующий ход тварей?

* * *

— Вам посылка, ваше превосходительство.

— Я пошутил. Не надо меня так называть. По крайней мере ты Марина можешь обращаться ко мне просто по имени. Я дозволяю.

— Хи-хи, ну ладно, если ты разрешаешь.

— Что нового?

Утро начинается с новостей и общения с уполномоченными по различным вопросам.

— Тебе письмо от бандитов и до нас дошел любопытный слух.

— Начнем со второго.

— Некий бородатый мужик с собакой устроил бойню в лагере рабовладельцев. Всех рабов выпустил из клеток и вооружил, а хозяев казнили. Говорят, он ходит в коричневой кожанке и носит красный шарф, а бывшие рабы теперь устроили маленькую войну за освобождение из рабства всех невольников в городе.

— Очень любопытно, впрочем, мы людьми не торгуем, все об этом знают, нас это не касается. Что с письмом?

— Оно красивое. — Марина покрутила в руке конверт. Зеленый и большой с красной ленточкой. Кто такие вообще отправляет?

— Марина, я говорил, что ты можешь читать мои письма, вам обеим это разрешено. — Ее лицо слегка скривилось при упоминании Алисы, но уже через секунду она снова улыбалась. Замечаю за ней что она быстро забывает плохое и умеет радоваться хорошему.

— Чтобы развязать эту ленточку нужно быть десятым уровнем. Его проверили, оно безопасно.

Боюсь если его не смогли даже вскрыть считать его проверенным и безопасным преждевременно. Пришлось звать Костю чтобы он со своим 22 уровнем открыл письмо. Причины опасаться у меня давно есть. Я уже получал и отравленные листы, и бомбы в коробках и прочее. Потому письма всегда вскрывают и читают скелеты, а затем Алиса.

Оно оказалось не опасным. Внутри письма ожидаемо обнаружился текст, написанный прекрасным каллиграфическим почерком с множеством завитушек. Фанаты чистописания повесили бы это письмо в рамочку на стене.

«Дорогой Максим. От лица триады я благодарю тебя за твой подарок. Нас очень радует тот факт, что предатель и вор понес заслуженное наказание. Мы так же узнали из первых уст что ты приложил руку к возобновлению торговли и за это мы тебе очень благодарны. На фоне твоих побед и достижений мы бы хотели возобновить с тобой взаимовыгодное сотрудничество, которое недавно прервалось из-за трагических событий и некомпетентности некоторых ныне покойных лиц. Предлагаю личную встречу в безопасной зоне, где была заключена наша первая сделка, в понедельник в полдень. Можешь привести с собой любое количество охраны, мы гарантируем безопасность и добросовестный подход к делам. С уважением, Ли Сяо, новая глава Триады».

Итак, что мы имеем? Во-первых, бандиты переименовались и теперь будут косить под азиатскую мафию. Во-вторых, похоже дележка власти у них закончилась и власть взяла в руки… эм… Ли Сяо? Вряд ли она азиатка, просто псевдоним. Кто она такая понятия не имею. Если почерк характеризует личность, то эта Ли Сяо явно неординарная особа, следует ли с ней связываться? Стоит ли вообще туда идти? Я редко заключал сделки за пределами дома, буквально пару раз. Не такой уж я и ценный партнер, скорее всего предложит мне союз и очень обидится, когда я пошлю ее подальше.

Ну и конечно…что это тут у нас? Рыжий волос в письме? Тварь она или нет узнать нет возможности. Значит в топку, я уже немало предложений о встрече получил и почти все проигнорировал. С другой стороны, они даже не пытались меня кинуть, подельники Антона и он сам вели дела относительно честно. Все всегда доставлялось в срок и в нужном количестве…

Потом об этом подумаю, решение не к спеху.

Глава 10

Самые неприятные вещи случаются неожиданно.

Когда к тебе в убежище о котором никто не знает приходит красотка с немалыми размерами всего того что должно быть у женщины немалым (речь конечно идет о ее 25ом уровне и звании десятого сильнейшего бойца в городе) и предлагает совместные действия, отказать ей не только не вежливо, но и опасно для жизни.

Вот так «ритуалист» и «скульптор плоти» Игорь Прохоров, ныне темный маг 21ого уровня с непроизносимым именем попал под каблук к женщине. Неприятно вышло? Еще бы. Еще хуже то, что от Игоря потребовали подготовить нападение на хорошо укрепленную позицию выживших и убить одного паренька. Задачка не только непростая, но и неоплачиваемая вообще. В обещание о разделе имущества жертвы он совсем не верит, так же, как и в то, что исполнителя оставят в живых.

Он бы с превеликой радостью сбежал от этих темных делишек подальше, но не может. Женщина заставила его расписаться кровью в договоре, теперь пока он не выполнит условия договора не сможет уйти.

И вот убитый горем Игорь в свои сорок лет уже пишет завещание. Пустые бутылки валяются под столом, но времени продолжать упиваться своим несчастием нет. Время создавать новых чудовищ.

* * *

Окровавленный клинок, жертвы давно затихли в своих цепях, пришлось зарезать десять человек. Гораздо больше чем обычно.

М-да, этот подвал провонял давно. Не только кровью и испражнениями, но и страхом и безнадежностью. Идеальная атмосфера для создания чудовищ.

Лежащая в центре аморфная гора плоти, сшитая из тел десятков людей, начала шевелиться. Четыре головы защелкали зубами, пальцы трех гигантских рук сжались и разжались в первой проверке целостности. Четыре пары глаз бешено вращаются, они налились кровью и сфокусировались на одиноко стоящей в подвале фигуре.

Тварь встала. Четырехметровая, трехрукая и четырехглавая она нависла над своим создателем как скала, а ее красные глаза запылали яростью.

— Хозяин.

— Конструкт. Твоя первая цель: Максим Козлов.

— Я понял.

* * *

Когда поголовье зомби в районе резко увеличилось я ничего не заподозрил. Точнее заподозрил, я всегда всех подозреваю, но причин переживать еще не было. Обычные толпы перваков без мутантов и белых не так опасны, а для нас они и вовсе не угроза, разве что их будет совсем уж много, и они каким-то чудом нападут все разом. Вычистить их дело времени. Можно просто нанять наемников, пара отрядов таких «истребителей кусак» ошиваются в округе, в обмен на тугрики и постой они готовы убивать зомби днями и ночами.

Проблема в том, что даже они перестали вести со мной дела. За работу браться не хотят и все разбежались. И не только они. Бродячие торгаши и мародеры что раньше часто ходили между поселениями теперь сидят по своим норам, а значит любая деловая переписка и приток свежих новостей канули в небытие. Никто теперь к нам не приходит, никто не приносит новости, и мы никого не можем отправить за стены, слишком рискованно. Иными словами, мой дом оказался в изоляции.

Я даже знаю чьих это рук дело, и я очень зол.

Ли Сяо обиделась на мое невнимание и теперь буквально вынуждает искать с ней встречи и что еще хуже инициатива теперь должна исходить от меня.

Конечно, мы самодостаточны, и продавцы из магазинов никогда не прекратят со мной сотрудничать, но все вышеупомянутое это потеря возможностей. Значит придется с ней поговорить и этот разговор не будет дружественным.

Но чуть позже. Недельку подождем. Пусть думает, что мне плевать на все ее выкрутасы.

* * *

— Мы очень рады что вы пришли, господин Максим.

Господин. А вы значит холопы? Даже хуже, чем холопы, обычные шестерки, расходный материал на любой случай жизни.

Здоровенный супермаркет в прошлом и свободная промежуточная база выживших в настоящем. Высокие стены и солидные укрепления с охраной и колючей проволокой по периметру. Внутрь я вошел со всей своей армией скелетов, живых бойцов решил не брать, нечего им в политику втягиваться, это барское дело. Политикой я могу назвать это с большой натяжкой, кучка царьков апокалипсиса договариваются кого коллективно раскулачить, а заодно держат цену на основные товары: сферы с лутом, оружие, еду, рабов.

Оружие и охрану могу брать с собой, это было оговорено, потому через пропускной пункт прошел быстро и без проблем. «Питомцев» и оружие обычно брать с собой нельзя. Впрочем, ни за что не оставил бы здесь оружие, любое эпическое оружие или выше рангом стоит куда дороже чем местные правила. Даже сомнений нет что эти усатые рожи в старой форме охранников его прикарманят.

— Где она меня ждет?

— Ресторан на втором этаже, приказано сопроводить вас.

— Не надо, сам дойду. — Я уже был здесь, потому развернулся и пошел.

Именно через пропускной пункт десятки и сотни людей проходят чтобы сбыть или обменять добычу, найти ночлег и компанию на ночь. Впрочем, местный колорит из торговцев и проституток побоялся ко мне подходить, сорок скелетов с оружием вызывают у большинства страх и ужас. Тем лучше для меня, тем быстрее доберусь до цели.

Люди сориентировались в новом мире, куда им было деваться? Стихийные ополчения и огороженные дворы медленно превращаются в маленькие государства со своей вертикалью власти, законами и политикой. Некоторые мечтают вернуть прежние порядки, чтобы было как раньше или максимально близко к этому, другие наживаются как умеют, не гнушаясь разбоем и вымогательствами. Третьи уничтожают четвертых, но и сами вскоре оказываются в ошейниках и цепях по милости пятых. Первым что начали ковать кузнецы нового мира было не оружие, а рабские цепи. Учитывая сколько в новом мире появилось беженцев и голодных ртов не желающих сражаться с зомби это не удивительно, все они стали жертвами более сильных и предприимчивых.

И все же все эти попытки наладить новую жизнь выглядят как мышиная возня на фоне разгуливающих по улицам полчищ мертвецов. Поселение живет пока целы его стены, стоит им пасть, и вы обречены. Сколько поселений уже пали и сколько из ныне существующих продержатся еще пару месяцев? Люди могут отгородиться от нежити стенами, но никто не знает, что будет завтра, и какие твари придут в эти стены стучаться. Я вижу это на лицах прохожих, воины и простые работяги этого нового мира, у всех на лицах страх, все ощущают неопределенность, неуверенность в завтрашнем дне. Смерть дышит каждому в спину, в любой момент какой-нибудь танк проломит твой забор, и ты обречен. Memento mori.

Потому люди ищут спасения на дне бутылки или в койке с доступной женщиной, и того и другого здесь сколько хочешь. Свободная зона, не имеющая хозяина, любой может прийти и остаться если готов платить.

Я выкурил три сигареты под ряд, ненавижу это место, оказывается те, кто жили в 90-е были счастливы.

Ресторан на втором этаже… Никаких блюд там не подают, теперь это место для переговоров больших шишек. И вот мои ноги топчут идеальный чистый белый пол второго этажа куда открыт доступ лишь избранным. Охранники смотрят на меня выпученными глазами. Сами же сказали, что охраны могу брать сколько захочу, вот я и взял.

И вот я захожу внутрь.

— Привет Максим, мы тебя заждались.

Ах да, я же опоздал на десять минут. Умышленно. Пусть не думают что я рад здесь быть.

Они хоть и шишки но устраивать здесь потасовку не будут, иначе их больше не пустят, а им очень нужно это место.

Впрочем у меня есть пара козырей на случай обострения отношений.

Глава 11

— И все же я рада что ты пришел.

…

Я присел за стол напротив нее и двух ее подручных.

Тридцатилетняя рыжая женщина, в цветастом азиатском платье. Довольно привлекательная, все прелести на месте и телосложение довольно атлетическое. Волосы заплетены в замысловатую прическу в китайском или японском, кто их знает, стиле. И все же она не азиатка, а белая, хотя не спорю, этот стиль ей идет, и она повторюсь, очень хороша. Справа и слева от нее сидят два амбала, один похож на усатого монгола, этакого борца способного голыми руками задушить бегемота. Учитывая его 18 уровень это не фигура речи. Второй амбал лысый славянин, все лицо в шрамах, нос ломан и переломан неизвестно сколько раз, наверное, был боксером или в этом духе, его уровень всего лишь 11ый.

А вот уровень рыжей я не вижу, не потому что он скрыт или выдает ошибку как в случае с тварями.

Он просто выше моего.

Давно я не встречал таких людей, получить то, что я имею непросто и не быстро, к тому же я делал это чужими руками. А вот этим, не знаю их классов, скорее всего пришлось зарабатывать опыт «своим трудом».

Все трое разглядывают меня как любопытный экспонат в музее, конечно если бы эти криминальные рожи когда-нибудь ходили в музеи.

А дальше начался неприятный разговор. Меня подробно спрашивали о моих делах с Антоном, и я отвечал, ничего секретного или компрометирующего в этой информации не было, потому я отвечал, но отвечать мне очень не нравится, и я этого не скрываю, мы только начали, а моя вежливость уже трещит по швам.

Сейчас они задают простые вопросы, затем пойдут дальше, будут прощупывать как далеко можно зайти, затем будут наезжать и угрожать, знаю я таких ублюдков, к тому все и идет.

Рыжая молчала, говорили по очереди монгол и боксер, так я их окрестил про себя. Почти дружеская беседа начала напоминать допрос, теперь их интересует сугубо личная информация, как взорвал гнездо, какие отношения имею с военными и рейдерами, как поднял уровень. На естественный отказ отвечать услышал что-то в духе:

— Мальчик, мы здесь серьезные разговоры ведем.

— Это еще не значит что я должен отвечать. — Я встал из-за стола.

— А ну ка сядь на место, щенок! — Угрозу в голосе монгола мог бы понять даже глухой даун.

Я не сел, сделал два шага назад и встал со своими скелетами, а затем четко выговаривая каждое слово произнес.

— Пошел *****.

От такой наглости охрана выпала в осадок. Больше десятка амбалов за их спинами с татуировками и оружием похоже чего угодно ожидали, но не такого. Что, так уверены в своей непобедимости со своими «могучими» 8-10 уровнями? Мои скелеты подняли автоматы и нацелили на них, Лич начал плести «могильный звон», я же достал из инвентаря бомбу побольше и положил на стол, прямо перед ними.

— Те, кто разговаривают со мной так, всегда умирают. — Встрял боксер.

— Мы… — Вмешалась рыжая, в первый раз она заговорила с самого начала.

— Дружно идете ******! Еще ****** слово и все взорветесь к чертям собачьим. Меня кстати мои бомбы не трогают, хотите верьте, хотите нет, магия ******. — Чистой воды блеф, конечно, трогают, только на 10%, а не на 100%, но и десяти хватило бы. А еще я снова даю волю своему характеру. Нет, я, конечно, допускал мысль что на меня наедут, но это уже не в какие ворота.

Я думал они предложат сотрудничество. Я вежливо откажусь, они наедут, но мы разойдемся миром. Однако их допрос вывел меня из себя. Не знаю с какой ноги я встал сегодня утром, сейчас будет потасовка. Я снова одел свой шлем, а руны на бомбе загорелись синим цветом.

В голове промелькнула мысль: что со мной происходит, почему я такой несдержанный? Мог бы реагировать менее остро. Как с цепи сорвался. Они, конечно, гады, но я фактически начал первый и отрезал все пути к нормальным переговорам.

И сознание услужливо ответило.

«Потому что ты превращаешься в циничного кровожадного ублюдка, упивающегося своей силой».

Ложь.

«Потому что они покушаются на твою личную свободу».

Вот именно. Не приемлю начальников над собой, я или главный, или сам по себе.

— Максим, мы предлагаем тебе партнерство. — Вмешалась рыжая примиряюще.

— Ты либо с нами, либо против нас. — Прорычал в гневе монгол, вставая, его кожа покрылась каменной коркой. Вряд ли обычные пули его возьмут.

Ваше «с нами» означает «под нами». Рыжая пытается сгладить углы, но в целом все именно так. Вот для чего меня вынудили сюда прийти, чтобы подмять под себя, причем легко и просто.

Однако легко и просто ничего в жизни не бывает, сейчас вы в этом убедитесь.

— Ты тупой щен… — Успел провякать боксер, недовольный моим отсутствием покорности.

Я устал от оскорблений, пока они живы мне покоя не будет. Не буду тянуть кота за хвост.

Пуля вошла боксеру в глаз, его голова сначала запрокинулась назад, а затем рухнула на стол.

Именно так я теперь решаю все свои проблемы. Насилием.

Голова боксера еще не успела упасть на стол, а монгол с каменной кожей уже летел ко мне. Я же в свою очередь уже бежал, скрываясь в рядах своих скелетов. Монгол шел за мной, но дорогу ему преградил Костя, в итоге они сошлись в поединке 1 на 1, а скелеты открыли шквал огня и забросали комнату гранатами.

А затем я скомандовал подрыв. Нет, подрыв не той бомбы что я выгрузил на столе, ее я взрывать не собирался, по правде, она была почти муляжом, взрывчатки в ней минимум, зато внешний вид пугающий. Она, кстати, уже взорвалась от шальной пули, но даже никого не убила.

Взорвалась настоящая бомба, которую я приклеил к потолку на первом этаже, я ведь должен был подготовиться ко встрече? Сейчас посреди ресторана образовалась большая дыра в полу, взрыв мгновенно убил троих бандитов и еще шестеро провалились вниз и упали на электрические провода, что я заботливо расстелил на полу первого этажа.

Из всех громил на этаже в живых остались только пятеро, еще несколько валялись издырявленные пулями, монгол активно дубасился с Костей и похоже они были на равных, а вот рыжая вместо того, чтобы сражаться спряталась за барной стойкой и не показывала носа.

Пора заканчивать с монголом. Пули его не берут, скелетов он при возможности раскидывает и вообще буйствует по полной.

«Могильный звон» не очень сильное заклятие, да и применяющий его Лич только дошел до 5ого уровня, но убивать оно и не должно. Монгол схватился за голову от невыносимых страданий, это продлилось всего две секунды, но Косте этого хватило чтобы «поковырять» ему оба глаза розочкой от бутылки… никогда не пойму его любви к этому «оружию».

«Лови». Я бросил Косте «драконоборца», легендарный топор 20 уровня что я нашел в том магазине. Два удара топором пробили прочную защиту слепого монгола, и он упал на пол с разрубленным горлом. Кровь хлынула рекой, а зажать рану у него не получилось. Косте оставалось только добить его.

Оставшиеся в живых четверо бандитов бросили оружие и подняли руки.

— Мы сдаемся, не стреляй.

— Выходите с поднятыми руками.

И они вышли. Вот дурачье.

Все четверо получили пуль по 10 каждый и прилегли на пол отдохнуть.

— И ты рыжая тоже выходи.

— Куда? Там же пола нет. — Отговорки. Все там есть, обрушился только центр.

— Предпочитаешь умереть за стойкой? Я не против.

Скелеты разошлись в стороны, а я нацелил на ее укрытие гранатомет.

— Стой, не надо! — Она взвизгнула и буквально вылетела из-за стойки и встала с поднятыми руками.

— Так-то лучше. А теперь покажи свой статус.

«Ли Сяо. Уровень 25. Маг стихий».

Надо было уточнить чтобы показала статус целиком. Ну ладно.

Хм… не заметил. Вокруг нее мерцает воздух, словно силовое поле из какого-нибудь сериала про далекое будущее.

— Что это вокруг тебя?

— Гарантия того, что ты меня не застрелишь.

— Могу взорвать.

— Ха-ха, это точно. — Я только сейчас понял, что этого от меня и ожидают, ходят слухи что я маньяк помешанный на взрывах.

— Ли Сяо значит… Почему ты не сражалась?

— Потому что нужно было избавиться от этих двоих и их прихвостней. Теперь я единоличный правитель.

— Правители не стоят с поднятыми руками… Я не говорил их опускать.

В последние фразы я добавил яда и сарказма, их у меня хоть отбавляй.

— Прости. Ты не мог бы… не целиться в меня из этой штуки? — Прозвучало совсем скромно. Она или реально боится, или отличная актриса. Учитывая, кто она и чем занимается ставлю на второе.

— Из гранатомета не стреляют в помещениях. — Я убрал его в инвентарь.

— Спасибо, давай вернемся за стол и продолжим переговоры.

— Нет, стой там и давай сразу к сути. — Не могу я доверять ей из-за ее уровня, хоть меня и закрывают собой подручные и в нее смотрит десяток стволов.

— Плохой из тебя ухажер.

— Лучше, чем мертвый.

— Максим, ты знаешь как тебя воспринимают в городе?

— Как опасного психа с бомбами?

— Почти. Простые люди знают, что ты сделал для них и слухов о тебе гуляет немало очень разных, в основном хороших, но власти тебя боятся. В скором времени тебя завербуют или убьют, эти двое добились с тобой встречи, но военные ничего добиваться не будут. Они приедут на танках и поставят ультиматум.

— Ты преувеличиваешь их мощь.

— Верно, танки у них давно не ездят, но суть ты понял. Все крупные игроки имеют на тебя планы.

— И что ты предлагаешь?

— Союз, меня тоже все ненавидят и хотят использовать или убить. Вдвоем у нас будет шанс противостоять им, по одиночке мы обречены.

Она права, взрыв гнезда помнят все. Царьки покрупнее боятся за свои троны. Меня попытаются подмять или убьют, не знаю справлюсь ли сам.

— Так что ты мне ответишь?

— Ну не молчи же.

— Почему за меня взялись только сейчас?

— Своих забот полон рот, да и кишка была тонка. После возвращения магазинов наступил некий период стабильности. Да и о твоем участии все знают, ты и так ходил с мишенью на спине, теперь их две. Так каков твой ответ?

— Я подумаю.

— Это не то что я хотела услышать. — В ее голосе зазвучали стальные нотки, теперь она уже не похожа на беззащитную милашку, которую неплохо отыгрывала.

— Другого ты не получишь.

— Ты не понимаешь, союз между нами наш единственный шанс. Вот блин! Я должна была говорить это в совсем другой обстановке.

— Какая есть. Я пошел, удачи, как там тебя…

— Катя. — Оу, значит все-таки Катя.

— Это имя идет тебе больше.

Только вот приятная беседа прервалась, звуки, доносящиеся до моего уха мне не понравились. Звуки паники и стрельбы, а еще звуки разрушающейся стены. Мы с Катей синхронно посмотрели в окно, из которого происходящее было довольно неплохо видно.

Высоченная, многометровая тварь с ногами толщиной с вековой дуб, тремя руками и несколькими головами крушила стену как Годзилла небоскребы, а за спиной твари уже вышагивала орда из тысяч и тысяч зомби во главе с несколькими белыми верхом на дохлых лошадях.

Я тут же отдал мысленную команду разведчикам, они облетели всю округу, поселение окружили с трех сторон, толпы зомби кем-то были умышленно собраны в одном месте и направлены сюда. Выглядит как спланированная акция, наверное, все же дело рук белых.

Лишь одна сторона из четырех не выглядит кишащей зомби, по ней можно уйти, но я сделаю большущий крюк через опасную часть города и пройдет два дня, прежде чем сумею вернуться домой.

— Максим, мы должны выбираться.

— Догадываюсь.

— Мое укрытие в той стороне — она указала рукой в направлении свободном от толп зомби. — Ты приглашен в гости. — И захлопала ресницами, ох уж эта женская магия. И все же моей симпатией она завладела.

Я бы сейчас мог послать ее куда подальше, но передумал. Не в последнюю очередь из-за ее внешности. А еще лучше пересидеть у нее в укрытии пару дней пока зомби не разойдутся и вернуться домой тем же путем, чем шляться по действительно опасным районам.

— Хорошо, Катя. Я пойду с тобой.

— Там и обсудим наши совместные действия. — Нет, она не спрашивает, она утверждает. Словно я уже согласился и остались лишь формальности.

А тем временем зомби уже вломились внутрь и во главе орды шел этот высокий и жуткий гомункул с кучей голов.

Похоже придется проложить себе путь.

Нам не привыкать.

Глава 12

Порыв сильного ветра просто сдул несколько десятков зомби с первого этажа, а их беспомощные тела впечатались в стену. Здоровенная тварь уже давно бы добралась до нас, но возникшая перед ней стена земли остановила ее на пару минут, большего для побега и не требовалось. Скелеты прикрывали наше бегство, задерживая простых зомби, а мы так быстро как могли сбежали через северный пропускной пункт подальше из еще одного гибнущего поселения.

И вот мы плетемся вдвоем по дороге, если не считать привычной толпы скелетов и я даже не знаю, что и думать. Та тварь не похожа на зомби-мутанта, они так не выглядят, к тому же ее красные глаза почему-то постоянно смотрели на меня. Что во мне такого?

И эта рыжая идет слева от меня босиком. Хотела бы убить уже попыталась бы, а так я ей еще нужен.

Еще один попутчик до первой остановки, а дальше наши дорожки разойдутся радикально.

Улыбается мне, что ее так веселит?

Не надо мне улыбаться, я все равно не верю в твою искренность. Ну вот, она еще раз мне улыбнулась, сейчас напоминает кота что выпрашивает у хозяина вкусняшку. Вот зачем она это делает? Пора снова показать характер.

— Ты чего лыбишься?

— Погода хорошая.

— Ноги порежешь, зачем идти здесь босиком?

Пришлось достать из пространственного кармана ей обувь. Женские ботинки, вроде подходящего размера. Проделанному фокусу она очень удивилась, похоже даже не слышала о таком, как и почти все люди.

— А кролика достать сможешь?

— Только мертвого… Далеко нам идти?

— Прилично.

Ну хоть дождя нет.

* * *

Оба вымокшие до нитки мы спрятались под крышей пропускного пункта. Дождь недавно прекратился, но, чтобы не попасть под очередную толпу зомби пришлось идти под ним часа полтора. В итоге нас обоих можно выжимать как мокрую тряпку. Я настолько стал водяным, что готов прямо сейчас отрастить рыбий хвост и уйти жить в реку. И летать мне не охота, я в полной мере осознал, что вода моя стихия, иначе как объяснить тот факт, что я не утонул в этой буре воды и ветра вырвавшей из рук два зонтика?

На пропускном пункте шестерки в спортивках приветствовали свою «хозяйку». Ей немедленно принесли полотенце и старались всячески услужить. Она же в свою очередь не удостоила дрессированных аборигенов в адидасках даже взглядом, лишь жестом приказала им уйти. В этот момент она похожа на королеву, холодная и властная.

— Пойдем в мой особняк.

Звучит неплохо.

Сама эта база является частным районом, его большое преимущество — расположение на высоте с местами крутыми склонами и густым кустарником. Высокие заборы были здесь и до апокалипсиса, жители не хотели, чтобы кто-то совал нос в их частную жизнь, теперь заборы стали еще выше, добавилась колючая проволока и глубокие рвы внизу.

Неподалеку от этого места находился завод, производивший изделия из металла, его рабочие ресурсы с началом печальных событий перебежали сюда, они же вместе с «братками» из находящегося рядом неблагополучного района застрявшего в «вечных 90-х» сложили костяк местной группировки.

Из рассказов рыжей стало ясно что они отыгрывали изоляционистов и потому системными вещами почти не владели. Всерьез бить зомби они начали только когда с них стала выпадать еда. Потому пришедшие сюда прокачанные системные бойцы, в их числе Катя, быстро заставили всех по струнке ходить. Место сделали своей базой, одной из многих, но большой и важной.

А место действительно хорошее, отличные укрепления, тяжело подойти с трех из четырех сторон, внутри достаточно места и от покойных жильцов осталось много пустых домов. Сама Катя проживала здесь почти все время, роскошный трехэтажный особняк достался ей от какого-то крупного коррупционера, не вернувшегося домой к своей содержанке. Содержанка эта прислуживала Кате пока окончательно не взбесила ее и не отправилась «развлекать» бойцов триады. Такого обращения ее бесполезное высочество не выдержала и повесилось, но это уже совсем другая история.

Забавно с каким безразличием она рассказывает о жизни и смерти людей, даже о погоде она говорила с большим интересом. Похоже люди для нее ресурс, декорация.

Прямо как для меня.

Внутри особняка нас ждала другая служанка, деревенская баба лет пятидесяти, она приветствовала «госпожу» легким поклоном, а мне притащила полотенце. Катя отправилась с ней наверх переодеваться, а я разделся, вытерся принесенным полотенцем и оделся снова в другую одежду. В камин на первом этаже набросал запасенных в сарайчике дров и зажег огонь. Вечер сегодня будет прохладный, нужно погреться. Но больше всего огонь согревает мою душу.

Пока Катя переодевалась, а огонек глотал древесину в камине, у меня была возможность отключить голову и расслабить нервы. Есть в этом что-то такое, в том, чтобы сидеть у костра, смотреть на огонь и ни о чем не думать. Первобытные люди находили в этом успокоение и умиротворение, с течением тысячелетий ничего не изменилось, природа и огонь — две вещи что меня успокаивают больше всего на свете. Больше, чем сигареты и алкоголь.

И вот она вернулась, на ней уже другое платье, еще более роскошное, темно зеленое, волосы собраны сзади в замысловатой прическе. Прихорошилась как следует, неужели для переговоров со мной? Что ж, я не против.

Она села в кресло, как раз два таких находились не далеко от огня, стояли друг напротив друга. Сначала я думал послать ее нахер и сидеть так, ногами к огню, но все же решил проявить каплю вежливости и сел напротив. Огонек предпочел спрятаться, хотя приятно пахнущая ароматическая древесина ему понравилась, но этой женщины он боится «как воды», говорит она «может его потушить». Что ж, напоминать, что она опасна мне не нужно.

— Греешься я смотрю.

— Люблю огонь.

— Уже высох?

— Угу.

— Проголодался?

— Угу. — Односложные ответы должны ее побесить.

Она и вида не подала.

— Сейчас Элла принесет ужин.

— Да ты прям королева. Екатерина Великая?

— Люблю жить в комфорте.

— Даже если он строится на чужих костях?

— Я могла бы оправдываться очень долго, но давай пропустим эту часть. И обмен колкостями тоже пропустим.

— Пропустить самое интересное?

— Самое интересное будет потом, а сейчас ужин. — Тон слегка повелительный, но в целом дружелюбный, разозлить ее такими жалкими подколками не получится. Я и не старался.

Слуги принесли стол и наставили на нем всяких вкусностей, служанок у нее было аж три штуки, богато живет, царица горы хе-хе. В прямом смысле царица горы, с балкона второго этажа должен открываться живописный вид на окружающие территории. Наверное, живший здесь коррупционер каждое утро окидывал взором халупы подданных «налохоплательщиков».

Я плохой собеседник, на многие темы, потому предпочитаю есть и не разговаривать, а еще мне начинает надоедать это гостеприимство, руки трясутся, в голове крутится мысль об опасности. Это чувство не проходит, спина покрылась мурашками, мне резко стало холоднее, что-то не так и я не могу понять что.

Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, хочется немедленно убежать отсюда прямо на ночь глядя, а еще устроить бойню или что-нибудь взорвать. Нет, нельзя! Моя паранойя разыгралась не на шутку, кажется, что на нас нападут прямо сейчас или, нападет она, бросит молнию через стол и прощай Максим.

Нет, думай, думай головой. Хотела бы убить — давно бы попыталась. Она тут ни при чем, да и не похожа она сейчас на убийцу. Тогда в чем дело, и кто виноват? А может я ошибаюсь?

Мои чувства сбиты с толку, на границе сознания уже гуляют непонятные звуки, еще до конца не оформившиеся, а в темных углах комнаты чудится движение, словно во тьме по стенам бегают многоножки как в каком-то ужастике и светятся красным глаза чудовища, что охотилось за мной.

— Максим… Максим. Ты чего? Еда не понравилась? Я прикажу принести другие блюда. — Сейчас ее медово-успокаивающий слегка извиняющийся голос и хлопающие ресницы действуют положительно, но моя паранойя не утихает. Кажется, происходит что-то ненормальное, что-то неправильное…

Вилка выпала из руки и грохнулась о пол, за ней пошла тарелка с супом.

За дверями раздаются автоматные очереди, стреляют минимум три человека всего в пятидесяти метрах. В окна уже лезут прыгуны и прочие уродцы, их бледные мертвые руки тянутся ко мне с одной целью, поймать, схватить, убить. Они и вправду лезут сюда, я их вижу и слышу, уже выбили окна, разбитые стекла на полу, а я не могу пошевелиться. В окне появился плеватель и харкнул в меня кислотой, я закрываюсь руками и чуть не падаю со стула, кажется он не попал, но я ощущаю боль, болит бок, кажется я упал.

— Максим, что с тобой? Максим!

Беспамятство, словно я заснул. Все вокруг нереальное, перед глазами пелена, ничего не могу понять, вижу рыжий и зеленый цвет, он мелькает перед глазами, а еще болит бок.

Снова боль. Болит щека.

— А?

Я лежу на полу, около стола, рядом валяется посуда что я разбил и перевернутый стул. Окна целы и нет никаких следов монстров. Катя склонилась надо мной, в глазах неподдельное беспокойство. Кажется, она влепила мне хорошую пощечину, щека горит огнем как от удара кулаком. Рука у нее тяжелая, очки вложены в силу…

— Максим, что случилось. Что ты бормотал?

Бормотал?

— Мне показалось они лезут в окна. Их там не было?

— Не было, Максим, там никого не было.

— Твою мать…

Вьетнамский синдром. Считал себя железным… доигрался.

Мой образ жизни не мог не сказаться на психике.

— Клянись системой, что ничего мне не подсыпала.

— Клянусь, что не отравила тебя и не воздействовала никаким способом, мои люди тоже.

«Она говорит правду».

Твою мать.

Я схватился за голову.

— Эти выстрелы, эти твари, они были реальны. Катя, никогда такого не было, точнее было, но во сне. Только во сне.

Я часто не мог заснуть и вовсе не из-за простого нервного перенапряжения. Просто мне часто снились кошмары. Потому я и отправился гулять по городу по заданию продавцов, не хотел просыпаться с криком или не спать половину ночи.

Я снова схватился за голову, к такому меня жизнь не готовила, в ногах и руках появилась слабость, я кажется не могу встать. Совсем не могу. Я как раненая косуля, которую подрал лев.

— Идем на диван.

Ее прокачанные руки подняли меня как куклу и перетащили к стильному дивану, где она села сама, а меня посадила сбоку и положила мою голову себе чуть выше груди.

И вот теперь мы сидим вдвоем. Я слышу ее запах, приятный цветочный аромат, от него мне стало гораздо легче. Мягкость и тепло действуют отрезвляюще, прежний я возвращается.

Она обняла меня одной рукой за плечи, а второй гладит по голове. Больше никаких звуков, только потрескивание древесины в камине. Слуги пришли на шум, она один раз шикнула на них громче чем разъяренная львица, и они убежали.

— Мне никогда в жизни не было так стыдно за себя, Катя. Никому не говори, никому ни слова — И я вру, нет, мне не стыдно, я себя никогда не стыдился и сейчас не стыжусь… но я не хочу, чтобы кто-то узнал о произошедшем, чтобы меня считали психом.

— Глупый мальчик. — Она сказала это совсем без злобы. В эту секунду она добрее чем кто-либо был в моей взрослой жизни. — Нельзя быть сильным всегда. — И снова погладила, очень аккуратно, прямо по макушке, слегка поиграла с моими волосами, снова погладила. На время я заткнулся не зная, что сказать.

— Нельзя показывать слабость.

— Там на переговорах ты был такой серьезный и спокойный, уверенный в своих силах и знающий чего хочешь. С врагами ты силен, с друзьями ты можешь быть собой.

— Я тебе не верю. — И снова ложь, в душе я ей верю, поверил давно. Шестое чувство подсказывает что она мне не враг, что мы похожи.

— Нельзя никому не верить. Сойдешь ведь с ума.

— Кажется я уже, ха. — Совсем легкий смешок, но это хорошо, я снова могу смеяться, руки больше не дрожат. Возвращаюсь к норме.

Мы еще немного помолчали, она продолжает меня гладить.

— Хотела посмотреть, как ты себя поведешь. Сразу начал стрелять. Напугал меня, думала имею дело с маньяком. А потом поняла, что ты не маньяк.

— Когда?

— Сейчас…

— С чего…

— Я знаю людей.

— Катя…

— Я никому не скажу, клянусь… У тебя такое в первый раз? — Я кивнул. — Скоро станет легче. А еще у тебя лоб горячий. Простудился.

— Иммунитет у меня всегда был не очень, прогулка под дождем не пошла на пользу.

— Я тебя быстро вылечу, передохни у меня пару дней.

Я захотел покачать головой в тупом и бесполезном жесте бараньего упрямства, но не получилось, ее ладонь погладила меня по щеке, очень медленно и аккуратно. Пожалуй, этот жест выразительнее тысячи слов.

— Хорошо, я останусь. — Я уже и не помышляю о сопротивлении, если она паук, то я попался в ее паутину. Нельзя ведь никому не верить вечно.

Она улыбнулась мне. Искренне. От снежной королевы и деловой леди не осталась и следа, теперь она показала себя настоящую, совсем другую.

Самая красивая улыбка что я видел.

А потом мы поцеловались. Ее теплые губы были восхитительны. Лучшее лекарство что может существовать на земле.

У меня уже есть девушка. Вот только эмоционально к ней не привязан, мне просто комфортно с ней, не более того. Никогда не считал себя изменником и гулякой, но сейчас я забыл о Марине, ждущей меня дома. Жизнь несправедлива, и я отнюдь не пример для подражания. Да и кто бы поступил на моем месте иначе?

— Ты ведь старше меня хоть и выглядишь на двадцать. — Не знаю зачем я это ляпнул. Совсем не умею держать язык за зубами.

— Верно, но так лучше всего, всегда хотела позаботиться о партнере, когда ему тяжело. — Она снова улыбнулась, еще обворожительнее чем прежде, ни капли обиды или сомнений.

Теперь мы сидим друг напротив друга и смотрим прямо в глаза, меня одолела легкая нерешительность.

В голове закружилась тысяча мыслей. Говоря проще, я не могу поверить. Почему я? Такая красотка и я, вчерашний студент? С чего бы вдруг. Почему? Не понимаю, ну совсем не понимаю!

И внутренний голос услужливо ответил.

«Не пытайся понять женщину». «Ты и более несуразные пары видел».

Да, пожалуй, все так.

Мы слились во втором, еще более долгом и страстном поцелуе. Наши руки уже гуляли, где вздумается, я трогал ее задницу в свое удовольствие, а она не постеснялась погладить меня по прессу и потрогать за промежность. От такого неожиданного маневра я вздохнул, а она вздохнула, когда я сжал ее грудь.

Едва сдерживая возбуждение, мы пошли на верх. Там в нашем распоряжении оказалась огромная кровать. С момента как мы оказались на ней я утратил всякий контроль за происходящим, инициатива полностью перешла в ее руки, сегодня она была главной, у меня не осталось даже иллюзии контроля. Мы занимались сексом так как хочет она, а она хотела очень много, долго и страстно.

Эти воспоминания навсегда останутся в моей душе.

Глава 13

6:00 утра. Постель пропахла ее духами. Что-то щекочет мне нос. Прядь рыжих волос, я чуть не чихнул. Она лежит спиной ко мне, я ее обнимаю, не могу не обнимать, слишком хороша чтобы не обнимать.

И все же руки я убрал, очень аккуратно, так чтобы не разбудить ее. Одел домашнюю одежду, проверил логи системы, у меня и вправду слегка повышена температура. Покопался в инвентаре, достал оттуда зелье исцеления, выпил. Должно пройти.

А вот что касается второй беды у меня есть зелье «крепких нервов», написано, что лечит «раненую душу», а принимать следует в момент обострения. Что ж, ничего другого у меня нет, приму если снова накроет. Надеюсь, не накроет.

С балкона открылся отличный вид на поселение внизу и окружающие территории. Теперь я понимаю почему Катя выбрала это место, здесь действительно красиво и чувствуешь себя королем мира. Только вот происходящее внизу мне не понравилось, люди в рабочих спецовках и в железных ошейниках вышли на работу. Они начали пилить дрова и разводить огонь под большой печью, может будут плавить металл? Не знаю и знать не хочу. Забыл с кем имею дело. Катя хоть и была со мной милашкой, но она одна из руководителей этой банды, банды что эксплуатирует людей и занимается рэкетом и грабежом. Каждый выживает как может, но таких людей я всегда считал врагами.

Чтобы не раздавить чашку с какао пришлось вернуть ее в инвентарь недопитую. Может быть мы и будем вынуждены объединиться, но Катя и такие как она никогда не станут моими друзьями. Я сотру в порошок ее и ей подобных, потому что я ненавижу рабовладельцев.

Хотя я ведь и сам отчасти эксплуататор. Как к ресурсу отношусь к своим людям, забираю их тугрики в качестве налогов, которые трачу как захочу.

И все же это разные вещи, я не заковываю людей в цепи и не лишаю всех прав.

Ладно, нечего портить утро, пора назад.

Она ждала меня в постели, лежала и ждала пока я нагуляюсь.

— Раздевайся и ложись обратно.

— Не хочу. — Хочу, конечно, но картина людей в цепях еще стоит у меня перед глазами.

— Тогда я сама приду к тебе.

И она встала во всем своем великолепии и подошла ко мне, после чего поцеловала в засос и со всей страстью и отдачей, как в последний раз.

Все негативные мысли разом смыло, мы вернулись в постель и выбрались из нее ближе к 11…

* * *

Она слишком хороша для меня. Наконец мои мысли оформились окончательно. Фраза «слишком хороша для меня» идеально отразила все мои сомнения и неуверенности.

И подсознание вновь дало ответ.

«Она сама решает с кем ей хорошо, а с кем нет. Бери что дают».

Последняя фраза прозвучала двусмысленно…

Дают — бери, бьют— беги. Народная мудрость.

Как бы меня не побили после того, как дали, в жизни всякое бывает.

После завтрака мы отправились в ее кабинет, там она и изложила детали своих планов, планов надо сказать далеко идущих и трудноосуществимых, а еще опасных для жизни. Все-таки взять власть во всем городе задачка не из легких и не из быстрых.

Я бы ни за что не стал участвовать в таких авантюрах, но принцип: «сожри или сожрут тебя» здесь актуален как никогда раньше, у нас просто нет выхода.

— Я согласен, но как добиваться результата решаю сам, когда действовать тоже.

— Хорошо. Пусть будет так. Тебе виднее. — На последнее заявление моя бровь поднялась вверх.

— Ты мужчина, ты командуешь.

— Отлично.

— Связь только через моего голубя. Он белого цвета. Мой почерк ты знаешь, подделать его очень трудно.

Я кивнул. Такой метод очень удобен и более безопасен чем передача писем через посредников.

А потом она снова приложила руку к моему лбу. Третий раз за утро.

— Температуры нет.

— Я здоров, выпил зелье.

— Теперь ты уйдешь? Мы же не торопимся, на ужин будут отличные котлетки, я сама готовила.

Я не кот чтобы купиться на котлетки! А ведь они и вправду вкусные.

— У меня дела. Знаю, что жизнью нужно наслаждаться, когда можешь, но потеря времени губительна.

— Тогда давай не откладывать неизбежное.

А дальше мы снова занялись нашим любимым делом прямо на ее рабочем столе. Она отдавалась мне как в последний раз и я, пожалуй, расхотел уходить. Пришлось даже заставлять себя, похоже она заметила мои внутренние метания и прошептала на ушко:

— Возвращайся скорее.

— При первой же возможности.

— Смотри мне, а то приду сама. — И укусила меня за ухо, а ногтями расцарапала плечо, пока мы целовались.

— Ты моя хищница.

* * *

Никто не вышел меня провожать, я уходил один. С Катей мы хорошо провели время, эти события не могу забыть при всем желании.

И вот снова один в обезлюдевшей местности, иду среди грязных давно брошенных гаражей. Зомби здесь нет и в помине, видать люди Кати все вычистили.

Или она сама.

Зомби можно вычистить, можно увести, а вот людей нельзя. Они как тараканы, всегда выживают и просочатся куда угодно.

Десять фигур в черном вышли из заброшенных гаражей. Черная одежда, системные доспехи лишь на одном из них. Забавно, я тоже хожу весь в черном, неотличим от одного из них.

Скромная надежда что меня приняли за своего быстро растаяла, у них в руках появилось оружие.

Меня ждали.

Черные рейдеры. Рабовладельцы и грабители. Жестокие и упрямые.

Скелеты уже встали между мной и ними готовясь к бою.

— Я с вашим братом не ссорился.

Молчание. Ничего не говорят. Их стиль.

Оружие и обычное, и системное. Мечи, автоматы, у двоих в руках сети и цепи. Собираются взять живым?

— Сдавайся и будешь жить.

— Я в любом случае буду жить, ваши 10-15 уровни меня не впечатляют. — Блеф чистой воды, сейчас все будет зависеть от тактики и умений.

— Взять его!

* * *

Десять растерзанных трупов в черном на земле. Почти все скелеты кроме Лича и Кости уничтожены, меня самого подстрелили дважды, благо доспех остановил пистолетные пули, но не могу сказать что ощущения были приятными.

Ну вот, за мной пришли в первый раз, организовали засаду. Собирались быстро закидать сетями из неизвестного очень прочного материала, оглушить током или ударом по голове и заковать в цепи. Я нужен им живым, наверняка нужен и мой дом.

Хрен они получат, это война.

Я удвоил темп, домой нужно вернуться как можно быстрее.

* * *

— Максим, наконец-то! — Марина бросилась ко мне обниматься. Знала бы она с кем я был и что делал это разбило бы ей сердце.

— И тебе привет, как тут дела?

— Все по-старому, то есть хорошо!

— Рад слышать.

— В тебя стреляли?

— Черные рейдеры. Это война.

— Нееет. — Ну вот, она в ужасе и проходит первую стадию «отрицание». Не укладывается в ее молодой головушке, что в день, когда погиб прежний мир люди остались людьми и ничему не научились. Война никуда не денется, более того, она станет образом жизни. Сожри или сожрут тебя.

— Идем, нужно обсудить дальнейшие действия, зови всех ответственных ко мне домой.

* * *

Света дрожит, Алина думает о своих цветах, Алиса смотрит на Марину с ненавистью. Ладно, по крайней мере мужская часть коллектива понимает, что нас ждет и что делать.

Точнее я сделаю все сам, в своей манере, их задача беречь дом и не ходить за стены без нужды.

После заседания «совета», где, по сути, решает все один человек, я приказал всем разойтись и отдыхать, дело идет к вечеру. Марина пыхтит у плиты, готовит кушать мужчине в чью верность верит, а мужчина сидит курит сигарету и чувствует себя

отвратительно. Его собственный поступок теперь совсем не радует его. Но и отказать Кате он не мог, как и бросить Марину там в глуши.

Странная эта штука жизнь, не знаешь, что правильно, а что неправильно. Нет прямых ответов и очевидно верных путей.

Время покажет? Жизнь всех рассудит? Да я осуждаю сам себя!

— Максим, там у ворот кто-то стоит.

— Вижу, скелеты доложили. — Я уже получил мысленный рапорт.

— Кто он?

— Не знаю, просится переночевать. Странный он.

— Не говори с ним, он может быть опасен.

— Он действительно опасен, потому поговорить придется.

* * *

Бородатый мужчина в коричневой куртке странного вида и с красным шарфом на шее. На поясе обрез двустволки, а у ног крутится собака.

Не могу преодолеть смутное ощущение что где-то его уже видел. А еще от него исходит аура силы. Нет, даже не так,

СИЛЫ. Уровень его я естественно не вижу, рискну предположить, что он гораздо выше моего.

— Здравствуйте, вы здесь хозяин?

— Можно сказать и так.

— Могу я переночевать у вас, в безопасности? Старые кости ломит, не хочу спать в мертвом городе.

— Проходите. Собака может переночевать в конуре у входа.

— Хорошо.

Пес послушно отправился в конуру, скелет насыпал ему собачьейеды.

— Я поем там, где едят простые труженики.

— Или можете поужинать у меня.

— Вы радушный хозяин, а кто готовит?

— Моя…

— Жена?

— Не знаю как сказать.

— Ах, какое моральное разложение в эту эпоху! А знать надо, семья — ячейка общества.

— Я не готов ее создать.

— Если живешь с женщиной, значит готов. Кому ты передашь свое дело как не своему сыну? Не откладывай на потом, подумай сейчас.

Мне даже нечего ему ответить. Он вроде и прав, а вроде из девятнадцатого века выбрался.

— Марина, у нас гость.

— Оу, здравствуйте…

— И ты здравствуй, милая.

— Я сейчас все поставлю на кухне, подождите немного.

* * *

— Вкусный суп она приготовила, я бы за такую жену держался.

— Только не смотри на нее как на инструмент, она человек. а не средство производства?

— Чего молчишь?

…

Что я вообще должен отвечать на подобное?

— Ты мужик или буржуа?

— Будь я «мужик», дал бы тебе в морду. За то что лезешь в чужую личную жизнь.

— Ха-ха, вот это по-нашему! А ты не безнадежен, парень. Поужинали, теперь может выпьем?

— Вина?

— Вино пьют аристократы и прочие дегенераты! Наливай водки, мы же в России!

Нет больше никакой… А впрочем, чего с ним спорить? Я достал бутылку «столичной» или как там ее, даже не читал, и налил стопочку ему и себе. Мы выпили.

— Хороший ужин, хозяйки 21 века разучились готовить. В особенности в Европе. А вот твоя не разучилась, береги это сокровище.

— Обязательно.

Мы выпили еще немного.

— Ты, наверное, думаешь, что я зря тебя поучаю, из старческой вредности все это говорю? Так вот знай, что я тебе добра желаю. Невежество еще никому не помогло, создание семьи должны преподавать в школах, ты должен знать все об этом еще с детства!

— Мне бы дожить хотя бы до 30ти в этом мире, скажу вам честно. Спорить не буду, бесполезно и сил нет.

— Ошибаешься. В споре рождается истина, правда всегда неприятна, она колет глаза.

— Тебе стыдно? Я вижу, что стыдно. Стыд — это хорошо. Стыд — всегда к лучшему, к позитивным переменам. Стыд — своего рода революция.

— Мне тяжело и без ваших нравоучений.

— На плоской равнине всякая кочка кажется холмом.

— Кто вы?

— Тот, кто спасет народы от угнетения.

— Оптимист.

— Не пытаться — преступление.

— Не спорю, но цель нужно ставить правильную. Шаг за шагом и так к успеху.

— Хм… Знаешь, перед тем как прийти сюда я навел справки. Говорят люди у тебя живут хорошо, всего всем даешь по потребностям, сам всех защищаешь и дважды спас город. Говорят, ты герой.

— Герои есть лишь в головах детей и дураков.

— Ошибаешься! Героем может стать каждый. Вот ты — герой! Герой для людей что ты спас.

— Аплодисменты мне. — Сказал я со всем мраком, скопившимся в моей душе.

— Простые люди тебе благодарны, а продажные политики всегда будут ненавидеть и пытаться использовать.

— Я повесил себе мишень на спину. Сегодня днем по ней стреляли в первый раз. Вот и все мои благодарности. — Сказал я еще мрачнее чем предыдущую фразу. День был трудный, начался хорошо, а вот продолжился скверно и потому настроение стремительно катится в бездну.

— Ну-ну, не надо так мрачно. Скажи мне лучше, какая у тебя цель?

— Я и сам не знаю. Не знаю точно.

— Так не бывает. Мне ты можешь рассказать.

— Свергнуть всю эту шушеру рабовладельцев, бандитов, коррумпированных политиков и прочей нечисти. Я бы хотел снять это ярмо с плеч людей, но куда уж мне. Да и станет ли моя власть лучше прежней?

— Значит против эксплуатации выступаешь? Хорошо, это правильно.

— И для осуществления этих целей я заключил союз с такими же рабовладельцами и бандитами, а потом мы будем делить власть.

— Хватит раскисать, сидишь тут и грустишь как буржуа, потерявший акции! Презрение к самому себе — хуже змеи, оно засело в самом сердце и рвет тебя изнутри.

— И что прикажете делать?

— Прикажу бороться ради благой цели любыми средствами. И помогу тебе.

— Это как же? Вот прям поможете?

— Помогу. Лишь животное всегда совершает предопределенные круги действий. А мы люди, мы должны стремиться к лучшему не смотря ни на что.

— Звучит как бравада… но вы правы, я сделаю что смогу и что должен, пусть цели у меня и эгоистические, я ведь за свою шкуру боюсь.

— Будь твои цели эгоистическими твое поселение было бы другим. Я уже был здесь пока тебя не было, да, не удивляйся, я могу куда угодно пролезть. Твой дом — образец того, как должно выглядеть общество нового мира. пока он не изменится. А что касается борьбы то при капитализме без борьбы ничего не бывает, не ты сожрешь — тебя сожрут, первобытный закон, каменные джунгли.

— В самый трудный момент, когда ты не ждешь я приду тебе на помощь. Я и мои соратники. Сегодня ты стал одним из нас, нашим другом и товарищем. Таково мое обещание, а слову друга можно верить.

— Я не коммунист.

— Верно, тебе еще есть куда расти.

— Ладно, засиделся я с тобой, мне пора. Я не собирался ночевать, просто хотел поговорить, дела ждут.

— Я провожу.

— Обязанность вежливого хозяина.

На выходе мы прощались.

— Рад познакомиться с тобой, Максим, делай свое дело и будь спокоен. Из спокойствия произрастают самые великие дела. У тебя есть союзники. Когда придет час я подниму угнетенные массы на борьбу, и мы вместе сломим хребет местных царьков, возомнивших себя императорами.

— Последний вопрос. Что вы здесь делаете?

— Узнал меня?

— Узнал.

— Люди постарше узнают сразу, а вот молодежь увы нет. Эх… шел в Москву к своим непутевым последователям и не смог пройти мимо. Не могу обойти стороной угнетение и несправедливость, иначе давно бы уже дошел.

— Значит все эти восстания невольников в городе ваших рук дело?

— Я лишь бросил спичку в погреб с порохом. Народный гнев не удержим, массы всегда восстают. Им нужно лишь немного самосознания.

Мы пожали руки. Рукопожатие у него крепкое, а взгляд слегка безумный.

Тот, кто так давно борется за справедливость не может не быть слегка безумным.

Но это еще не значит, что он не прав.

Теперь у меня появился неожиданный союзник.

Несмотря на некоторые странности он гораздо более здравомыслящий человек чем большинство моих современников.

Если кто и наведет порядок в этом бардаке, так это он.

Какой мир — такие и герои.

— Максим. — Ко мне подошла Марина. — Кто это был?

— Карл.

— Какой еще Карл? Карл Урбан?

— Да, Карл Урбан. Пошли домой, посмотрим «пацанов», по третьему кругу. — Мы оба любим этот сериал, жаль, что продолжения уже не будет. (Имеется ввиду американский сериал 2019 года).

— Ура, только нужно было нажарить картофельных палочек заранее.

— Ничего страшного.

Не объяснишь же ей что к нам приходил сам Карл Маркс. Мне и самому не верится.

Глава 14

— Кто это сделал?

— Я умираю. Я ничего тебе не скажу.

— Умереть можно по-разному. Можно легко и быстро, а можно медленно и с болью. Намек понятен? — Я достал из инвентаря нож и приложил к глазу рейдера, намереваясь вырезать его если он не заговорит.

— Более чем.

— Кто это сделал?

— Рыжая баба и ее прихвостни.

— Какая еще рыжая? Их много разных.

— У нее в статусе была ошибка и знаки вопроса, ах… как больно.

— Умирать больно, говори дальше. — Я как следует тряхнул его голову и отвесил пару сильных пощечин, чтобы он не отрубился раньше срока.

— Они все были монстрами, все с ошибкой в статусе… У нас не было шансов, они смели лучших бойцов как лавина…

— Что еще ты видел?

— Их было много… сотни…

— Ты уверен? Может показалось? — Сотни этих тварей дело серьезное. А у страха глаза велики, я должен быть уверен в такой оценке противника.

Но он уже никому не ответит.

Стоило ли ожидать долгой жизни от человека без обеих ног и со вскрытым животом? Его оставили умирать в назидание, чтобы рассказал чьих это рук дело. Зачем было нападать на них? Логика тварей непонятна и их цели не известны, очередные вопросы.

Разрушенный аванпост черных рейдеров, тридцать бойцов лежат в разной степени целостности, все мертвые. Клетки с рабами вскрыты, их всех куда-то увели. Нет ни малейших зацепок, ни отпечатков на земле, ни запахов, ни следов крови, ни вещей, решительно ничего.

Точно работа тварей, умеют заметать следы.

Здесь мне ловить нечего.

Что я забыл на аванпосте рейдеров? Ну у нас же война, вот я и пришел воевать. Только враг «не явился на битву», он в тот момент умирал в безнадежном бою с существами чья природа, происхождение и цели — загадка.

А если серьезно я собирался перебить рейдеров, а невольников переправить «освобожденным». Тем рабам с красными флагами которых освободили, и они теперь сражаются против рабства и угнетения.

Но теперь невольников увели, спасать некого, никакого имущества здесь тоже не осталось, поработали мародеры.

Я злобно пнул пустую урну на КПП, выбил рукой стекло и удовлетворившись мелочной местью неодушевленным объектам пошел в обратную дорогу.

Для победы нужны решительные действия, я бы ударил рейдерам в сердце, но его у них нет. Группировка распылена на двадцать с лишним небольших лагерей и не имеет единого лидера. Управляет всем «совет двадцати», чей состав постоянно меняется.

Таким образом у них нет столицы, нет постоянных лидеров и нет мест более уязвимых и важных чем другие. Я вынужден воевать с призраком. Боюсь я должен что-то придумать.

* * *

Если меня не попытались убить значит день прошел зря.

Этот день зря не прошел.

Я как раз возвращался домой через очередной обезлюдивший райончик когда на меня напали.

Несколько ножей полетели мне прямо в лицо, благо реакция у меня неплохая, скорость и ловкость я подкачал, потому успел закрыться латной перчаткой. Ножи прорезали металл и вошли глубоко в левую руку. Всего их было три, все прозрачные и легкие, словно из стекла, но при этом страшно острые и прочные, настолько что разрезали металл.

Ко мне метнулось нечто, нечто невидимое, словно туман, имеющий смутные очертания. Мое улучшенное зрение позволило рассмотреть контуры оппонента и потому от следующего удара я уклонился, а мои скелеты тут же набросились на врага.

Большинство моих подручных были заменены совсем недавно и потому все еще первого уровня, невидимка легко порубил десяток и вновь кинулся ко мне, чтобы получить по голове (вроде по голове, я же его не вижу)… цепью? Костя, где ты достал железную цепь и почему ей воюешь?

Ну а я человек простой, не зря купил свето-шумовые, подорвал парочку прямо под ногами нападающего, предварительно отвернувшись, а затем залил место краской из баллончика, когда припрет соображаешь быстро. Враг мгновенно покрасился в оранжевый цвет и стал виден. А дальше Лич бросил на него «могильный звон» и враг, выронив оружие схватился за голову, невидимость исчезла. Я смог его рассмотреть.

Закрытый шлем с черным стеклом, костюм белого цвета со странными пластинами покрывает все тело. На земле лежит меч, такой же прозрачный и похожий на стекло, как и ножи, застрявшие у меня в руке. Уровень оппонента я не вижу, видимо он выше моего. Его шлем смят, видимо цепью по башке попало хорошо, а дальше в дело пошел топор «драконоборец» и оппонент потерял ногу выше колена, а затем руку. Не знал, что Костя такой вивисектор.

Одноногий и однорукий несостоявшийся убийца упал на землю и закричал во всю глотку. Чтобы он не умер раньше времени я приказал передавить культи жгутами и содрать с него шлем. Шлем снять не удалось, потому Костя обухом топора разбил его стеклянную часть. Осколки стекла изрезали противнику все лицо и попали в глаза, он ослеп и заорал еще сильнее.

— Ну и как теперь его допрашивать?

— Боль проходит, просто подождем. — Костя как всегда прост и прямолинеен.

— Костя, он же умрет скоро.

— Значит нужно сделать больнее.

— Идея. Кхм… Эй парень, кто тебя послал?

— А-а-а-а-а-а!

— Ясно, не ответишь — будет еще хуже.

— Да пошел ты!

Ботинком я раздавил врагу кисть и по очереди переломал все пальцы. От болевого шока он на минуту отключился, но от пары ударов по морде снова пришел в себя и опять закричал.

Второй раз за день пытаю человека. Вот это достижение.

— Зачем ты напал? Я тебя не знаю.

— Я хочу войти в десятку!

— Какую еще десятку?

— Десятку сильнейших бойцов города! Ты что дебил *****?

— В первый раз слышу.

— Ты одиннадцатый, а та рыжая сучка девятая. Если убью вас обоих стану седьмым или шестым! А-а-а-а-а. Дай зелье, я больше так не буду.

— Глупая цель.

— Сам ты глупый ******!

— Ты наблюдал за нами?

— За ней, ждал пока выйдет без охраны, но она осторожная, а тут ты подвернулся, ходишь только со скелетами, я за тобой следить начал.

— Больше вопросов нет.

— Дай лечилку! Я больше так не буду!

— Конечно. — Я протянул слепому флакон. Он жадно выпил его до дна. Через пару секунд из его рта пошла пена, затем рвота, а через тридцать секунд конвульсий и мычания он умер.

Я дал ему яд.

«Парам-пам-пам. Поздравляю, вы получили уровень 23. Теперь вы входите в десятку сильнейших бойцов города».

— И какая мне выгода с этой десятки?

«Почет и уважение».

А еще появится много желающих померяться со мной пи… силами.

— Имеет значение только уровень?

«Уровень, заслуги, потенциал роста, количество убитых, количество союзников и многие другие факторы».

— М-да. Кто имеет доступ к списку?

«Те, кто заплатил».

Даже уточнять не буду.

Стеклянные ножи в моей руке, меч на земле и его костюм превратились в пыль и исчезли, голое тело не состоявшегося убийцы так и осталось лежать на земле.

Самая глупая смерть.

* * *

Иногда в бою мне хочется убежать и спрятаться за каким-нибудь углом и сидеть там и не высовываться. Однако хочется и то что я вынужден делать это совершенно разные вещи. Спрятаться за спинами скелетов как правило лучшее что я могу себе позволить. В других случаях я действую на автомате, словно механизм, не испытывая особых эмоций, на них иногда просто нет времени. Уже после боя на меня накатывает волна страха и я осознаю, чем рисковал.

Рука уже зарастает, зелья исцеления и регенерация делают свое дело, еще пол часа и смогу ей пользоваться. Другое дело что меня чуть не убили, а дошло это до меня лишь через десять минут после смерти убийцы. Волна адреналина, уже совершенно ненужная, сменилась страхом за свою шкуру и осознанием всех рисков.

Одинокий снайпер может без труда прострелить мне что-нибудь важное для жизни, следующая засада может увенчаться успехом. Я должен принять меры.

Нет, свой доспех я несколько раз дорабатывал, вешал на него новы пластины потолще, рисовал на нем руны, дающие защиту и прочность, но теперь этого недостаточно.

Придя домой, я заперся в подвале один, с нужным оборудованием и парочкой заготовок. Пол дня работы и наплечник с руной был готов.

«Рунический наплечник замедления. Защитное снаряжение. Останавливает несколько материальных быстролетящих снарядов, количество остановленных снарядов зависит от их скорости и массы. После применения предмет перезаряжается несколько часов. Скорость перезарядки зависит от запаса маны и уровня пользователя. Не защищает об большинства видов магии, энергетических снарядов и многих видов высокотехнологического оружия».

От одной-двух пуль спасет, от тех ножей тоже защитило бы, наверное.

Ну, теперь шальная пуля меня не убьет. Врагу придется действовать магией или браться за меня более серьезно. Большего на текущем уровне развития сделать не могу.

Наплечник был присоединен к доспеху, на секунду руны замедления загорелись синим и фиолетовым, а затем потухли, ожидая нападения врага. Данные о защите были добавлены в интерфейс системы, теперь, я вижу, работает ли защита и сколько до перезарядки.

Довольный жизнью я вышел из подвала и пошел к Марине. Хватит слоняться абы где и искать приключений. Пора уделить ей много внимания.

* * *

Она написала первой.

Да, оказывается такое бывает. Все тот же каллиграфический почерк, который мало кто сможет повторить, так что нет сомнений в том, кто это пишет.

«Максим, вынуждена принести тебе прискорбную весть. Мы потеряли связь с союзником. Группировка в небоскребах делового центра не так давно пошла со мной на контакт, до них наконец дошло что изоляционизм сведет их в могилу. Боюсь мои вороны докладывают, что их база в одном из небоскребов пылает, несколько дней там шли бои, а теперь они не отзываются. Сама по себе их гибель ничего не значит, но у них было много разного оружия, купленного у системы и очень смертоносного. Над их трупом уже пируют падальщики, черные рейдеры, военные и группировки поменьше уже послали своих мародеров чтобы собрать трофеи. Потенциально это может сделать наших врагов гораздо сильнее. Я ни на что не намекаю, но сдается мне ты захочешь вмешаться. А еще мы уже несколько дней не виделись, и я скучаю, что бы ты не делал обязательно заходи. С любовью, твоя Катя».

Ниже текста красуется след от губной помады. Однако не об этом мне сейчас следует думать, а о сложившейся ситуации.

До меня доходили слухи, богатая группировка держала деловой центр, всех неугодных превращали в пыль прямо на асфальте под окнами, а таких видов оружия что они используют никто никогда не видел. Очень опасные и закрытые, не знаю как Катя развязала им язык и чем заинтересовала, но это уже и не важно, похоже их больше нет.

Кто мог взять и разгромить группировку с сильнейшей обороной? Кто атакует кого захочет и преследует непонятные людям цели? Ответ очевиден.

Твари.

Есть возможность сорвать планы врагам, узнать что-то о тварях и потенциально набить карманы серьезными стволами.

И все же идти туда минимум день по опасным районам, само по себе то место теперь суперопасное и вообще я достаточно рисковал своей шкурой…

Нужно все обдумать и взвесить.

* * *

Самодельные глушители, вопреки моим надеждам, не сделали стрельбу бесшумной. Тише сделали, да, но звук все равно есть, а от множества выстрелов зомби сбегаются на обед со всей округи. Пришлось отложить огнестрельное оружие в сторону и воевать чем-нибудь потише. Системные луки, переделанные пневматы, убивающие только в голову вблизи и холодное оружие, вот чем нам пришлось проложить себе путь.

Когда вынужден тащиться по улицам кишащим зомби приходится соблюдать тишину, иначе твой поход продлится недолго. Наседающие толпы благо имели мало мутантов в своих рядах, потому с ними было не очень трудно. Скелеты замедляют толпу, стрелки ведут огонь поверх голов, Костя и я убиваем пробившихся через заслон кусак.

На эту миссию я взял с собой четверых охотников, их стрелковые навыки мне пригодятся. Уровни у них уже перешагнули за 12, потому на них можно в целом положиться. Стреляют они хорошо, одна стрела — одна дырявая голова зомби, правда потом приходится бегать эти стрелы собирать. У низкоуровневых мутантов шансов нет, стоит им появиться как они тут же получают палкой с острым наконечником в жизненно важное место.

Парочку особо наглых мутантов пришлось приложить лично, легендарный топор режет плоть и кости как бумагу, те кто умудрился добраться до меня были мгновенно обезглавлены или вообще разрублены пополам. Костя тоже старался, железная цепь, самодельный нож из куска острого стекла, замотанный изолентой с одной стороны вместо рукояти, розочка от бутылки… а еще я видел шампуры, саперную лопатку, тяпку, самодельные кастеты из ключей, похоже нормальное оружие его совсем не интересует. Зато этим набором успешной домохозяйки он разделывает зомби не хуже, чем бригада матерых вивисекторов, так что я решил ничего ему не говорить.

В тех случаях, когда зомби приходило особенно много я просто бросал в самую гущу канистру с бензином и призывал на помощь огонька. Тот не может поддерживать свою полную форму и при этом оставаться в нашем мире долго, но до исчезновения вполне в состоянии спалить 40-50 зомби.

Вот так мы и прокладывали себе путь к деловому центру.

Да, я все-таки решился на эту авантюру.

По правде, я принял решение сразу. Просто тянул кота за хвост и обдумывал что к чему. В конце концов победила не жадность и даже не желание насолить врагу. Победило любопытство.

* * *

Вот и они, блестящие и красивые, высоченные небоскребы делового центра, аж шесть штук.

Правда один уже целиком обрушился, накрыв обломками несколько офисных зданий поменьше, второй горит так словно там был склад топлива, а третий опасно накренился и вот-вот упадет. М-да, что за битва с титанами произошла здесь? Кто вообще мог такое устроить? Ах, да, я уже знаю ответ.

Должен отметить в текущих реалиях место для обороны неплохое. Все автомобили убраны с улиц, на подступах к зданиям только голый асфальт. Асфальт со множеством следов прошедших боев. Пулевые отверстия, места разрыва снарядов, некоторые свидетельствуют о весьма крупном калибре, местами асфальт покрыт черной гарью, словно на нем что-то сжигали, а местами потрескался и разваливается. Следы крови прилагаются.

А еще запах, осмотревшись и принюхавшись я обнаружил человеческие останки у обочины дороги среди мусора. Человеческие тела, примерно тридцать, сложно сказать. От одежды остались лохмотья, но у некоторых угадывается военная разгрузка. Почти все тела сильно обожжены, многие разорваны на части или не хватает конечностей. Пулевых следов нет, но есть множество мелких отверстий, все сквозные, словно в них стреляли чем-то крохотным и очень много. От некоторых трупов остались в основном кости, плоть словно испарилась, оставив один только скелет.

Фу, какая мерзость. А какие восхитительные ароматы здесь витают. Больше я в этом разбираться не хочу, а вот оружие сотворившее подобное увидеть хочу очень даже.

Тщательно осмотрев окна небоскреба из бинокля я не обнаружил никаких признаков жизни. Кроме полного разгрома и выбитых стекол там ничегошеньки нет. Ах да, еще я обнаружил дула двух пулеметов где-то в районе VIP апартаментов центрального небоскреба.

На входе в центральное здание меня приветствовала любопытная картина. Разрушенные баррикады с десятками трупов зомби 3-4 уровней, погрызенные и поеденные, но не обратившиеся в зомби люди, наверное, приняли лекарство от вируса или имеют защитные способности и несколько трупов людей в гражданском, лежащие на газонах в довольно «разбитом» состоянии. Падение из окна с неизвестно какой высоты и «кишки наружу» еще никому на пользу не пошли.

Никакого движения вокруг, ни живых, ни нежити. Я спокойно вошел внутрь. Останки людей в форме охраны и гражданской одежде здесь и там. Странно, их тоже хорошо покусали, но никто не обратился, некоторые трупы почти съедены. Зомби хорошо отобедали сегодня, так хорошо, что некоторыми телами вообще побрезговали. Трупов зомби тут тоже предостаточно, но я не увидел никого особо крупного и сильного, способного сломать баррикаду на входе.

Похоже лифты еще недавно работали, хоть теперь сломаны или заблокированы. Электричество в здании есть, но проехаться в коробочке не судьба. Хотя я и не собирался. Придется идти по лестнице на хрен знает какой этаж.

Топ-топ, левой-правой, через горы трупов людей и зомби, на пятидесятый этаж шагом марш.

Мне показалось или камеры двигаются и наблюдают за мной?

Глава 15

Задумался и не сразу обратил внимание почему около трупов не лежит оружие, кто-то ведь забрал его? И все же людей убили зомби, имеются все характерные повреждения.

При подъеме наверх было принято решение осмотреть некоторые этажи. Уже на третьем были найдены тела людей, не имеющих отношения к этому месту. Черные рейдеры, три трупа, их заплевали кислотой мутанты что лежат здесь же рядом с пулевыми следами, на одном из тел следы сильных ожогов, наверное, попали магией.

Выходит, черные приперлись сюда раньше меня и уже нашли чем поживиться. Впрочем, вряд ли они уже закончили и сбежали, я еще встречу их выше. На следующих этажах двери оказались намертво заблокированы, а летучие мыши, пролетевшие у окон, не обнаружили ничего интересного.

На следующих этажах все ценное было давно вынесено, все что не было прикручено к полу и может быть транспортировано одним человеком забрали. Один только труп рейдера с простреленной башкой валялся на входе в туалет. На теле множество укусов, а в туалете обнаружились мертвые зомби.

Лишь поднявшись еще на пол десятка этажей мои уши услышали первые посторонние звуки. Один из рейдеров не дотерпел и решил отлить прямо посреди коридора, а его дружок сторожит спину, оба невнимательны и не смотрят по сторонам. У обоих калаши без прикладов, на поясах висят бейсбольные биты и молотки, видимо для добивания зомби. За спиной рюкзаки, чем-то набитые, нужно будет глянуть что там.

Двойка как раз о чем-то разговаривала, когда один из моих охотников уложил сначала одного, а затем и второго меткими выстрелами. Они даже вскрикнуть не успели, когда стрелы пробили их сердца.

Калаши лишними не бывают, биты тоже, все забрал себе, а вот рюкзаки меня разочаровали своим содержимым. Одежда, миски, тарелки, ложки, вилки, даже туалетная бумага. Все что может быть полезным выносится без всяких сожалений. Эти вещи у меня не в дефиците, но все равно заберу, обменяю у приходящих торговцев на что-нибудь полезное моему делу.

Двумя этажами выше я встретил первых зомби. Неизвестный вид магии склеил входные двери на этаж черными нитями похожими на паутину. За дверью тусуется толпа из не менее сотни мертвецов. Они уже давно перестали молотить в двери, вместо этого разбрелись по этажу, лишь пара десятков все еще сторожат вход.

Еще двумя этажами выше я кажется настиг часть сил рейдеров. Пятеро из них сторожат вход на этаж, предварительно организовав баррикады, остальные видимо собирают на этаже все ценное. У всех пятерых калаши и выглядят они опытными бойцами, все 11-13 уровней. Один из них имеет класс «стрелок» и неплохую системную броню.

Оставлять их в тылу нельзя, просто так взять и уйти я тоже не могу.

Пять гранат полетели в проход. Я решил не экономить. В момент, когда эти додики поняли, что происходит все пять, гранат взорвались. Четверо погибли сразу, стрелок выжил лишь за счет своей брони. Я добил его выстрелом лазера в висок, и моя толпа скелетов ворвалась на этаж.

Завязался бой, некоторых врагов удалось застать почти врасплох, они мародерствовали, а оружие лежало где-нибудь в стороне, это и стало их роковой ошибкой. Увы скелеты первых-вторых уровней не конкуренты бойцам 11-13 уровней. После смерти пяти не ожидавших нападения рейдеров враг организовался и начал давать серьезный отпор. Маги бросали разнообразные заклятия и призывали зверей. Жуткая черная пантера уничтожила пятерых скелетов, прежде чем Костя вспорол ей брюхо и прикончил. Какой-то воитель бросился на меня со здоровенным тесаком и получил током из электроперчаток, отчего повалился на землю еле живой, выстрел из лазера в голову добил его окончательно.

Двух магов, кидавшихся в меня ледяными иглами и огненными стрелами, я устранил без посторонней помощи, оказывается выстрелы из лазера легко проходят через самые простые воздушные щиты, к удивлению оппонентов и моей радости, но на этом успехи закончились.

Потеряв половину своей карманной нежити в этой атаке, я решил действовать хитрее и отступил на выход с этажа. По пути поставил пару растяжек и одна вскоре сработала на призванном волке, отправив зверя на тот свет.

Увы адекватно оценить силы противника не представляется возможным, у них осталось примерно два десятка человек, может больше. Если я прав это серьезная сила. А еще я вынужден временно отдать им инициативу, но что поделать.

Мы взяли выход под прицел и терпеливо подождали противника. Через пять минут я услышал первые шаги после чего последовала вялая попытка переговоров в духе:

— Шакал *****! Сдохни сам, и мы не будем тебя пытать! — Кавказский акцент был столь ужасен что я едва понимал его речь.

— А ты покажи, как надо сдыхать, а тоя не умею. — Нужно потянуть время. Они не в курсе, что сейчас сами роют себе могилу.

— Собака *****. Я тебя достану, так и знай! — Он попытался высунуться из один из охотников выстрелил из автомата.

— А-а-а, *****! Ублюдок, ты за это ответишь!

— Не сомневаюсь. — Мой сарказм понял бы даже глухой и тупой, но похоже новый лидер рейдеров был гораздо хуже просто тупого.

— Вот и не сомневайся, мы и не таких скотов убивали!

Мы еще мило поболтали пять минут обмениваясь оскорблениями, угрозами и выдумывая новые способы появления на свет, но всему хорошему приходит конец, Костя сделал то, что ему приказал хозяин.

Пока мы болтали и держали вход Костя спустился к этажу, где были заблокированы зомби. После смерти мага двери уже ничто не держало, нужно было лишь выманить вечно голодных кусак, и он это сделал… Покрутил перед ними человечиной (оторванной рукой) и как следует пошумел. Голодная толпа, пуская слюни отправилась в погоню за моим подручным вверх по лестнице, прямо к тому месту, где засели рейдеры.

Получив мысленный сигнал о приближении голодной орды я приказал всем уходить выше по лестнице.

Костя довел толпу до позиций противника и бросил руку прямо в проход, за рукой туда полетели гранаты с целью создания максимального шума. Рейдеры выкрикнули очередные оскорбления, еще не зная, что своими действиями только привлекают нежить к себе. Толпа зомби в полном составе вломилась на этаж и крики рейдеров утонули в звуках боя, а дверь за спиной голодных покойников я предпочел закрыть и подпереть балкой, упирающейся в диван что я достал из инвентаря. Какое-то время они будут заняты. На обратном пути разберусь с этим балаганом, сейчас нужно идти выше.

Шестью этажами выше я обнаружил первые интересующие меня вещи. Около окна стояла странная ракетная установка, к сожалению, вся разбитая и со вмятинами как будто ее умышленно лупили кувалдой, а еще не осталось ракет. Наверное, какой-то противотанковый комплекс, я не разбираюсь и пользоваться не умею, хотя идеи для применения этой штуки у меня есть. поломанную установку я забрал.

В соседнем офисе нашлось что-то типа жилой зоны. Все ненужное убрано, на полу матрасы, в комнатах стоят шкафчики с вещами, люди старательно обживали это место. А вот самих людей нет. Нет даже следов крови и боя. Хм… не оставляют следов вполне определенные ребята, людей похищают они же.

В углу одной из комнат на шкафчике нашлась записная книжка, начал читать с конца. Текс неразборчивый, писали в спешке, почерк вроде женский.

«Этот парень всегда вызывал у меня мурашки и отнюдь не в хорошем смысле. Я всегда знала, что он не такой как все. Когда он задушил двух охранников голыми руками я поняла, что не ошибалась, он монстр».

Теперь посмотрим более ранние записи.

М-да, если коротко, то они согласились быть фактически рабами в обмен на еду и защиту. В итоге еды было мало, а защита закончилась, когда часть беженцев оказалась неизвестными существами и устроили бойню. Такие рабы пришедшие сюда из вне были в каждом небоскребе, не удивительно что один небоскреб пылает, а другой уже развалился на части.

Камеры снова следят за мной, пока я хожу они медленно двигаются в моем направлении. В какой-то момент мне это надоело, мои скелеты кинулись их ломать и сломали почти все пока из одной из них не раздался звук.

— Будка охраны на предпоследнем этаже, пароль 1234. Запомнил?

— Запомнил.

— Приходи, поговорим.

Мужской голос, взрослый человек, на слух очень уставший.

— Хорошо.

Зайти к нему стоит, записи с камер прольют свет на произошедшее, может узнаю что-то новое и интересное.

Так я и поднимался по этажам, некоторые обыскивая, большинство пропуская, пока не наткнулся на этаж с надписью «оружейная».

Мне определенно сюда.

* * *

Похоже здесь и произошла самая серьезная схватка. На входе обнаружился разбитый каменный голем ростом до потолка, а вокруг него десять кучек пепла. Сомнений больше не остается, именно твари способны превращаться в пепел после смерти, никто другой.

Внутри я обнаружил множество пустых оружейных стоек и десятки трупов и кучек пепла. Мужчина в очень дорогом костюме сжимает позолоченную катану эпического ранга, а рядом с ним валяются три кучки пепла. По трупу уже не скажешь какого уровня он был. Дальше по коридору обнаружились две большие комнаты. В первой обнаружился труп с пулеметом калашникова и несколько ящиков с патронами, все это я прихватил. Во второй нашелся еще один труп сжимающий в руке странный рычажный карабин словно из вестернов.

«Огненный карабин. Уровень 19. Магическое стрелковое оружие. Урон 200-500. При стрельбе тратит ману стрелка. Шанс критического попадания 12%. Доступен только магическим и техническим классам».

Выстрел из этой штуковины проделал в стене отверстие, где поместится мой кулак. Вылетевший из ствола маленький огненный шар двигался заметно медленнее чем пуля, зато и ущерб гораздо выше. Выстрел потратил 4% моей маны. Не мало на самом деле, но пользоваться этой штукой я намерен, потому вооружившись карабином отправился обыскивать остальные комнаты.

Пустота, паутина, иногда ящики патронов или системное оружие низких уровней, так бы и бродил по этому месту если бы не услышал шаги, доносящиеся из дальнего коридора.

Из темноты на технической лестнице вышли два человека, в руках они тащили какую-то белую футуристическую пушку на треноге с очень длинным и тонким стволом и массивным корпусом. По дизайну могу сказать, что напоминает технологии пришельцев, иначе описать не получится. Пушка, кстати, исправна и опознается системой как «тяжелое вооружение 22 уровня». Эти двое рейдеров отличный шанс проверить новое оружие.

Голова первого при контакте с огненным шаром лопнула как арбуз, его тело рухнуло и оружие что они тащили с грохотом покатилось по лестнице. Мой недосмотр, нужно было стрелять, когда они спустятся. Второй тут же схватился за автомат и получил заряд в грудь. Его грудная клетка была пробита и сожжена, и он мгновенно умер. Всего два выстрела и 8% моей маны истрачены. Оружие не на все случаи жизни, но зато урон солидный, пригодится.

Более подробного описания тяжелого оружия система не дала, просто тяжелая установка на треноге, не понятно как работает и чем стреляет. Ладно, будет шанс проверю, забрал и спрятал в инвентарь вместе с автоматами убитых. На лестнице снова раздался шум, я спрятался в темноте.

Из тьмы выскочил еще пятеро рейдеров. Эти уже более матерые, 15 уровни у каждого, весьма серьезные черные доспехи, один отрастил себе четыре руки, а другой призвал шар света чтобы осмотреть покойников в полутьме. Они поговорили и сошлись во мнении что товарищи убиты кем-то из выживших местных и бросились обыскивать весь этаж, разделившись на две группы.

Ну а я тем временем понял, что в оружейной обыскал все что можно и ловить мне здесь больше нечего, сражаться сразу с группой 15ых рискованно, а я не герой и не храбрец, оставлю их на потом.

* * *

Так и проходило мое путешествие вверх, обыск, сбор всего ценного, подъем повыше. На верхних этажах я нашел два пулемета ДШК, стоявшие в окнах одного из пентхаусов, оба пулемета и запас патронов, находящийся рядом с радостью прикарманил. Заодно прикарманил бар с элитным алкоголем, слиток золота и невскрытый сейф, а еще пару картин, на вид не дешевых.

Пожалуй, остальное путешествие наверх прошло скучно, на этажах находил только трупы, кучки пепла, зомби всех видов и размеров и низкоуровневое оружие. Еще удалось найти в хлам поломанную «лазерную пушку» или вроде того, не знаю точно, с такой конструкцией увы незнаком, но толку от нее если она полностью разбита и определяется системой как «непригодный к ремонту хлам». И все равно этот хлам я забрал, место еще есть.

Миновав комнату охраны просто из любопытства, поднялся в самый верхний пентхаус, тот, что с бассейном на крыше и, наверное, раньше сдавался в аренду богачам. Трупы людей в дорогих костюмах плавают в бассейне, вокруг кучи трупов зомби, низкоуровневое оружие валяется там и здесь, эх, похоже мощь этого места преувеличивали, хотя я обследовал только один небоскреб из шести, займусь потом остальными если успею.

Отправив десяток самых слабых скелетов расправляться с очередной группой кусак, гуляющей по комнатам пентхауса, я решил вернуться к посту охраны на предпоследнем этаже и все же поговорить с тем человеком, что наблюдал за мной через камеры.

Набрал пароль «1234», лениво при том зевая, дверь в коморку охраны открылась. Там меня приветствовал невооруженный первого уровня человек сидящий за камерами и пялящийся в монитор. Обычный такой охранник, в форме и кепочке, но оружия при нем нет.

— Ты не торопился. — Сказал он как будто ничего не происходит, словно нет никаких зомби и сегодня самый обычный день.

— Хотел мне что-то сказать?

— Да. Хочу предложить сделку.

— Я слушаю.

— Передам тебе всю информацию об этом месте и скажу, где что лежит, а ты заберешь меня отсюда с собой. — Теперь его тон был заискивающим.

— С чего ты взял что я тебя не кину?

— Мне остается только довериться тебе. — Он развел руками.

— По рукам. Рассказывай.

— С чего начать?

— Начни с того, кто на вас напал, и кто обрушил небоскреб.

— Это диверсия. Мы пустил к себе беженцев, часть из них оказались монстрами. Все было хорошо, но в какой-то момент они все разом с цепи сорвались. У нас всегда было не много бойцов, потому наших перебили очень быстро.

— В чем смысл?

— Они увели всех людей, предварительно уничтожив наше вооружение, не дали нам возможности стрелять им в спину, а дальше сюда приперлось много зомби. Они их привели, сломали баррикады и наблюдали за тем, как нас добивают живые мертвецы. К тому моменту почти все бойцы были мертвы, а граждане едва могли дать отпор.

— Кто обрушил небоскреб?

— Не знаю, был большой взрыв.

— Почему никто из ваших не обратился?

— Способность нашего лидера. Распространяется на всех жителей лагеря, нас нельзя превратить в зомби.

— Почему тот небоскреб горит?

— Уже не горит, там тоже была диверсия, наверное, те же самые твари без уровня и с ошибкой в статусе. То здание первым перестало выходить на связь, видимо там сразу всех убили и тушить пожары стало некому.

— Понятно. Собирайся, остальное расскажешь по дороге.

Просить дважды его не пришлось.

Глава 16

Охранника теперь охраняют мои охотники, он еще много интересного поведал, например, где лежат все ценности. А лежат они (имеются ввиду тугрики и основная масса оружия) в небоскребе что обрушился и похоронил все богатства вместе с собой. Лазать по руинам и раскапывать что-нибудь можно годами, потому это имущество можно считать пропавшим.

Группка 15ых уровней на лестнице встретилась с поредевшей толпой зомби, после короткой схватки 15ые отправились обыскивать этаж, а я решил все же не рисковать и пойти вниз, оставив врагу пару взрывных сюрпризов там, где они не ждут.

На первом этаже обнаружил толпу зомби, примерно две сотни голов. Пришлось закидать их гранатами, сильно тем самым нашумев. Действовать нужно быстро, чтобы те 15ые не ударили в спину. ПКМ отработал на славу, короткие и длинные очереди прямо по головам, зомби валились целыми шеренгами, как хорошо иметь много патронов и не экономить их. А патронов на местных складах я насобирал с небольшим запасом.

Жесткие диски с записями с камер мы вынесли, содержимое посмотрю дома, может даже сидя перед телевизором и кушая чипсы. «Досистемные» ужастики давно перестали меня пугать, по сравнению с реальностью самые страшные фильмы прошлого кажутся комедией.

Охранника я обещал взять с собой, но доверять ему не могу, потому оставлю в одном из лагерей выживших по дороге, оплачу ему жилье на неделю и дам еды, дальше сам. Там всегда есть нужда в охране и бойцах, если научится убивать зомби, то легко приживется.

Район небоскребов уже медленно наполняется ордами нежити, оставаться здесь дальше просто небезопасно, оказаться в окружении полчищ мертвых мне совсем не улыбается. Можно сказать, что нам удалось ускользнуть в предпоследний момент, дальше ловушка просто захлопнется и все незадачливые мародеры окажутся в изоляции.

Пока я его еще не сплавил охранник поведал немало об обществе жителей небоскребов. Там сложилась похожая на феодальную иерархия с властью нескольких корольков, захвативших элитное жилье. Пока они развлекались наверху с женщинами и пыльцой пикси на нижних этажах сложилось подлинное рабство и безнаказанность охраны. Охранники, они же бойцы, убивали зомби и обеспечивали безопасность. Они неплохо подняли уровень, но их было довольно мало.

В том и заключается одна из причин быстрого падения данного сообщества. Когда погибли немногочисленные охранники некому было дать отпор чужакам.

А продержалось это место так долго, потому что царьки в самом начале обменяли у системы на золото и драгоценности необычное для земли оружие, заметно при этом переплатив. Лазерные пушки, магнитные катапульты, стационарные энергетические манипуляторы. Чего только не стояло в окнах и на крышах. Любой незваный гость, появлявшийся в зоне действия, мгновенно превращался в пыль или кровавые ошметки. Кое-что из этого арсенала мне удалось забрать, остальное увы так и останется в окружении полчищ зомби на долгие годы.

* * *

Придя домой, я отложил все скопившиеся вопросы на потом и принялся просматривать записи с камер на своем ноутбуке…

Ничего необычного, властители развлекаются с женщинами и пьянствуют, раз в пару часов один из них спускается вниз и стреляет из лазерной пушки по нежити, стоящей где-то за укреплениями внизу. Пара выстрелов превращают сотню-другую зомби в обожженные останки, а землю в стекло, после чего батареи лазерной пушки начинают заряжаться на солнце, а прилично набивший опыта властитель идет наверх развлекаться дальше. Море опыта, ноль риска, никаких усилий.

Почти как у меня.

Жалко, что эта пушка сломана. И вряд ли я ее сейчас починю.

Ну ладно, теперь к главному.

Самые обычные люди, в лохмотьях. Такие же уставшие и голодные вдруг резко начинают убивать охранников 11-16 уровней голыми руками. У них всех статус был полностью скрыт, но местных это совсем не смутило, наверное, списали все на таланты или способности.

Вот паренек довольно молодой на вид отправил трех охранников в полет из окна, буквально каждому дал пинкапосле чего они полетели со скоростью истребителя. Четвертый охранник попытался стрелять, но его схватила за горло бабулька лет семидесяти, буквально две секунды и его шея была сломана. И такое происходило во всем здании.

Еще жарче стало на верхних этажах, прокачавшиеся легким путем местные царьки взялись за эпическое оружие и порубили некоторых тварей. Эпическая битва, драма и превозмогание закончились большими жертвам с обеих сторон. Потеряв три десятка сородичей твари, уже утратившие людской облик, отрастившие когти, клыки, огромные пасти и органическую броню на коже просто убежали вон, предварительно насильно уведя с собой оставшихся людей и поломав часть тяжелого вооружения чтобы им не стреляли в спину.

Когда тварь с когтями до пола и пастью как у крокодила говорит тебе идти за ней никто, конечно, не пойдет, но, когда начинается показательное откусывание голов несогласных люди становятся очень послушными и идут куда сказано. Так твари и вывели все гражданское население в неизвестном направлении.

Через два часа начался второй акт. Теперь пришла уже толпа зомби. Баррикады и укрепления были давно сломаны, в небоскребах царил хаос и дележка власти. Вместо того чтобы укреплять оборону уцелевшие царьки и охранники сводили старые счеты, а когда пришли зомби что-либо делать было уже поздно. Кусаки просто грызли всех под ряд и перли ордой наверх. Среди ходячих трупов я разглядел фигуру в черном плаще и капюшоне. Все тело закрыто, походка не как у остальных, идет не туда же куда и все.

Щелкая по записям и проведя кучу времени у монитора мне удалось отследить путь этой любопытной личности, судя по телосложению личность женского пола. Она несколько раз отделялась от толпы зомби и убегала в боковые коридоры, там, где отследить ее было невозможно. Затем она возвращалась и шла с зомби дальше. Чем она занималась остается загадкой.

Однако загадки закончились, стоило зомби отойти подальше женщина сняла капюшон, подошла поближе к камере и посмотрела прямо в объектив.

— Привет Максим.

 Я чуть на месте не подпрыгнул от страха и тут же закрыл ноутбук.

Лучше бы ты оставалась в реке рыжая ведьма! Это она, та самая тварь что я «убил» электричеством в реке.

Хотя чему удивляться, у ее подружки мозг из головы доставали, так же как легкие и сердце, а она потом весьма бодро бегала и убивала.

Так… Думай… Это запись, совершенно точно запись. Как она узнала, что я буду смотреть?

Немного походив по комнате кругами, решил продолжить просмотр.

Тварюшка весело помахала мне в камеру и поулыбалась, но больше ничего не сказала. Вместо этого она смылась за угол и разыскать ее на записях камер снова я не смог. М-да.

А дальше все просто и предсказуемо, часть зомби наевшись ушла, через пару часов пришли рейдеры и принялись мародерствовать, затем пришел я и начал делать тоже самое помноженное на наличие бездонных карманов. Больше никакой любопытной активности я не засек.

Ноутбук отправился на полку, а я спать. Утром подобные загадки разрешаются быстрее.

* * *

— Мы уже арбузы сумели вырастить. — Сказал не без гордости аграрий Борис.

— Дай глянуть… Хм… А почему он квадратный, а мякоть синяя?

— Сорт такой. Ботаник что-то напортачила, они сначала желтые были и на вкус хуже гнилья, а вот эти ничего такие. Они не вредные, мы проверяли.

— На ком?

— На себе. Ну ладно, шучу, мы пока вас не было машинку у системы купили, она определяет химический состав пищи и воды. Все съедобное.

— И вправду, довольно вкусно, молодец Борис, что еще на очереди?

— Гранат.

— А климат позволяет?

— У нас теплица специальная и удобрения системные, нам теперь климат не важен, единственное что вырастить много не можем. Так, подсластить душу.

— Ты ведь не будешь просить о расширении территории на соседний двор?

— Конечно нет. Но хотелось бы побольше земельки.

— У нас и так свободных квартир море и места всем хватает. Пока население раза в четыре не вырастет расширяться не будем.

* * *

Арбузы сегодня не единственная новость. Где-то в соседних зданиях завелись разведчики врага. В мое отсутствие их обнаружили, но ничего предпринимать не стали. Все равно навряд ли поймают, да и я сказал никому не высовываться, вдруг ловушка?

Двое рейдеров засели в многоэтажке с рацией и биноклем. Они всерьез полагают что их будет трудно вычислить?

В момент, когда скелеты выбили входную дверь эти двое как раз ели. Заварная лапша и чай, не густо. Первый попытался схватиться за пистолет и был тут же схвачен упавшими на него сверху тремя скелетами, второй и не думал что-то делать, просто поднял руки вверх.

Их обыскали. Пятые уровни, без особых способностей и талантов, угрозы не представляют. Они оба лет на пять-семь старше меня, самые обычные люди.

— Ну, что мне скажете? — Произнес я, садясь в кресло напротив.

— Играть в молчанку не интересно.

— Ты и так все знаешь.

— Из которой вы группировки?

— Мы рейдеры.

— То, что вы одели черные шмотки еще не значит, что вы рейдеры.

— Тогда кто мы по-твоему?

— Не рейдеры, это точно. Те предпочитают не показывать лиц и никогда не сдаются в плен. Будь вы рейдерами, во-первых, вели бы себя более профессионально и не попались бы так глупо. Во-вторых, приняли бы яд или застрелились в момент, когда мои скелеты вломились в комнату. Вы даже не пытались.

— Мы не успели.

— Я дам вам пистолет и два патрона и выйду из комнаты.

— Хорошо, мы не рейдеры.

— Отлично, с этого и следовало начинать. Кто такие?

— У меня тут есть утюг и энергетический кристалл чтобы он работал. Намек понятен? — Их лица даже не дрогнули. Пришлось достать утюг и включить, а скелеты начали держать их крепче.

— Ну хорошо, мы военные. Точнее не военные, мы из военной зоны. Нас послали оценить численность твоих людей.

— Почему именно вас?

— Знаешь какие у нас потери?

— Догадываюсь. Воевать уже некому?

Они кивнули. М-да, будь у вояк побольше людей прислали бы кого посерьезнее, этих не поймать мог только слепой.

— С какой целью оцениваете мои силы?

— Понятно. Зачем вам понадобился мой дом?

— У вас безопасно. Генералы давно присмотрели этот район и собираются стать здесь главными, а затем плавненько переехать подальше от неспокойного центра.

— Вас прижали?

— Еще как. Каждый день на нас накатывают тысячи зомби из мертвых зон. Словно кто-то ведет их за ниточки.

— Белые?

— Их мы почти не видели.

— Хм… Как это будет выглядеть?

— Что именно? — Они переглянулись.

— Захват моего поселения. Как будет выглядеть операция?

— Сказали, что свергнут власть кровавого некроманта и террориста, пытающегося присвоить себе славу от подвига, геройски погибшего… как его там.

— Да, как его там? Вот и я не знаю как его там, «героя» этого. Заслуга за уничтожение гнезда наша с ним в равной степени. Только вот из союзника я очень быстро превратился в «кровавого некроманта и террориста». Когда они планируют напасть?

— Хотя бы примерно.

— Через месяц.

— Сейчас утюгом отработаю. — Какой месяц если их там «прижали».

— Как только мы выйдем на связь начнутся финальные приготовления.

— Мы не будем докладывать. Ты отпустишь нас?

Неужели они настолько глупые чтобы верить, что я их отпущу?

— Мы пленные. — Сколько надежды в его голосе.

— Мы не на войне, мы все отдадим, только отпусти.

— Не отпущу. Пленных я не беру.

— За что? Мы ничего не сделали? — Не выдержал первый.

— У меня семья. — Второй уже перешел к крайним средствам.

— Какими силами реально располагают ваши начальники? Сколько людей они смогут послать и каково будет их вооружение?

— Ты пощадишь нас?

— Конечно. — Я скрестил пальцы. Впрочем, глупый жест, ненужный.

— Человек тридцать-сорок могут послать. На машинах не поедут и рабочего транспорта почти нет, будут добираться пешком. Автоматы, гранатометы, пулеметы, минометы есть.

— Можете еще что-то добавить?

Судя по лицам, нет.

Два выстрела из пистолета и два тела осели на полу.

М-да, за мной идут военные. Решили свергнуть мое «кровавое правление», говоря проще отобрать мой дом. Нападут уже очень скоро и времени готовиться к бою с армией нет. Да и как я могу подготовиться к бою с минометами и гранатометами?

Хм…

Я ведь знаю о их планах. Нужно только перехватить их силы по дороге, до того, как они доберутся до моего поселения.

В голове созрел план.

Вокруг ведь целая армия гуляет, нужно только приманить ее куском мяса.

* * *

Следующей ночью.

Пятьдесят человек в полном военном обмундировании покинули защищенную территорию и вышли в «дикую зону». Операция «освобождение» началась.

Решение об отправке пятидесяти солдат в условиях, когда боеспособных людей катастрофически не хватает на всех фронтах было принято после долгих обсуждений и жарких споров. Финальным аргументом послужило то, что в «оккупированном кровавым террористом» поселении есть неплохая инфраструктура, а еще люди ужасно страдают под его гнетом и потому нужно срочно свергнуть злодея и вернуть власть ее «законным» хозяевам. В конце концов целью военных всегда было возрождение государства и прежних порядков.

А поскольку цель благородная то и все средства оправданы…

Солдат собирали где только могли, снимали из действующих подразделений, доставали из госпиталя, уменьшили охрану ключевых объектов, отказали в защите уходящим торговать группам авантюристов и спекулянтов без которых теперь стало не прожить.

Были так же приняты новые законы, всех преступников теперь или расстреливают на месте или отправляют на передовую. Это позволило освободить еще пару десятков человек из тех, кто раньше охранял тюрьмы и конвоировал подозреваемых.

Из последних сил удалось собрать ударный кулак в 50 человек. Если не получится, то второй попытки не будет. Потому напрасно рисковать успехом операции запрещено и действовать приказано жестко. Последние разведчики не вышли на связь, но это не катастрофа, разведчики в городе вообще долго не живут и всё что нужно о поселении уже давно известно.

Начнется операция с предложения о капитуляции, но рассчитывать на мирную сдачу не приходится. «Злой террорист» свою власть так легко не отдаст.

В случае отказа от капитуляции солдаты уничтожат стены огнем из гранатометов и отойдут, предоставляя возможность мертвым зачистить поселение или ослабить сопротивление. В случае если поселение продолжит сопротивляться непрекращающийся огонь снайперов и гранатометчиков заставит жителей капитулировать.

После казни предыдущего правителя и всех его подручных будут подтянуты дополнительные силы для ремонта укреплений, а политики объяснят населению что возвращается избранная народом власть и прежние законы и что везде отныне будет порядок и процветание.

Потому чтобы принести людям порядок и процветание солдаты сейчас готовятся расстреливать мирное поселение из гранатометов и возможно обречь мирных жителей на ужасную смерть в лапах живых мертвецов.

Ничего в этом мире не меняется…

Глава 17

Примерно через час после выступления группа понесла первые потери. Шедший впереди рядовой подорвался на противопехотной мине. Мгновенная смерть и двое бойцов рядом были легко ранены. Сделав вывод что враг знал о готовящейся операции заранее командир решает сменить маршрут на более опасный и длинный, для того чтобы исключить вероятность попадания в засаду.

Мин больше не попадалось и в засаду отряд тоже не попал.

Зато попал под лавину зомби.

Серия взрывов вокруг позиции отряда привлекла несколько сотен кусак. Солдаты тут же открыли огонь чем создали еще больше шума к уже имеющемуся. С каждой минутой полчища нежити росли, все окружающие стада пришли на шум боя. В любой другой ситуации командир приказал бы поворачивать назад, но приказ сверху был четким. «Победить любой ценой».

Не имея возможности продолжать идти к цели было принято единственно верное решение занять один из домов и держать там оборону пока зомби не кончатся или не разойдутся. Так военные и поступили.

Расстреливая наступающие полчища, солдаты организованно отходили к ближайшему дому. Было дано разрешение на применение гранатометов и ракеты проделали в наступающих толпах большие бреши. В итоге отряд закрылся в одном из подъездов и открыл шквал огня из окон квартир. Несколько сотен трупов заполонили двор, после этого было решено укрепить вход и заколотить окна первых этажей, а дальше дожидаться пока оставшиеся мертвяки разойдутся, тогда появится возможность продолжить движение.

Произведя перекличку личного состава, командир не досчитался 8 человек. Половину убили зомби на улице, но куда подевалась вторая? На этот вопрос не нашлось ответа.

А тем временем толпа не расходилась. Каждый раз, когда зомби поворачивали и собирались уйти рядом с домом раздавался оглушительный взрыв. Такой громкий что в мертвом городе его было слышно на километры. Чтобы отследить источник шума на крышу была отправлена группа, но из пятерых бойцов вернулись только двое. Выжившие доложили, что на крыше их «закидали гранатами гигантские летучие мыши». В этот апокалипсис это даже не самая удивительная вещь.

Тогда командир принял решение связаться по рации со штабом и доложить обстановку. В трубке он услышал резкое недовольство и обещание всех возможных наказаний, и приказ «пробиваться из окружения и выполнить задачу любой ценой».

Теперь командир понял, чего стоит его жизнь в глазах начальства и принял решение никуда не высовываться, а укреплять оборону всеми силами.

* * *

— Что скажешь огонек?

Он появился у меня на пальце. Устраивать пожар посреди комнаты сейчас нельзя, выдадим свою позицию.

— Ты загнал их в угол. Что дальше? Попугаешь и отпустишь?

— Мы оба знаем, что нет. Отпускать их нельзя.

— Нельзя или не хочешь?

— Нельзя. Могу попробовать разоружить и отпустить, но что толку? Оружия у них достаточно, они отступят и вооружатся, потом вернутся. Во второй раз они могут подойти к нашим стенам не замеченными. Я не могу так рисковать.

— Сожжешь здание?

— Сломаю входную дверь, они с обратной стороны мебели навалили, пара хороших взрывов проделают проход, ну а дальше все зависит от них.

— С такой толпой патроны у них кончатся раньше.

— Кончатся или нет, а оружие останется лежать. Мы его заберем. Лишнего оружия не бывает.

— Может предложишь им перейти на твою сторону или постоять в стороне пока идут разборки?

— Не согласятся.

— Неужели выхода нет?

— А они его искали когда шли убивать меня?

— И то верно.

* * *

Вояки были обречены в момент, когда скелетам удалось подорвать их укрепления и открыть дорогу зомби. Обилие огнестрельного оружия это хорошо, но когда тебя прижимают в замкнутом пространстве сотни голодных мертвецов даже оно не спасет. Через пол часа героической обороны каждого этажа вояк сожрали, всех до последнего.

Вдоволь наевшись зомби начали выходить из здания, в это время мне почти удалось завершить процесс зарядки нового орудия, добытого в небоскребах. Белая «пушка» на треноге 22 уровня, самое время испытать ее на зомби.

Футуристическая странная конструкция, наверняка оружие вообще не людской работы, с правой стороны находится большая емкость для боеприпасов, куда я засыпал металлические шарики собственного производства. Оружие в состоянии ими стрелять, проверял дома, однако расход энергии остается вопросом. Две большие энергетические батареи внутри орудия заряжены меньше, чем на одну треть. Лишь бы хватило на эту ораву. У орудия есть ии и оно само отслеживает цели и ведет огонь, по сути это сторожевая турель, а не пулемет, как я в начале подумал.

Зарядив и поставив орудие на удобное место я приготовился наблюдать за расправой, и она началась. Поток металлических шариков буквально срезал первые ряды выходящей из здания толпы. Зомби разрубало пополам, им отрывало руки и ноги, один шарик мог спокойно пробить насквозь 5-7 зомби и убить тем самым на месте. Всего три минуты понадобилось чтобы упокоить целую орду, а мне достались многочисленные трофеи, самые ценные из них — оружие вояк.

2 СВД, 2 РПГ и много автоматов. Кто-то угрожал мне минометами, но их тут нет. И тем не менее трофеи очень богатые, патронов правда оставили немного и ракет к РПГ всего 3 штуки, но что поделать, надо радоваться тому, что дают.

* * *

Выгрузив трофеи дома и приказав обучать людей работе с автоматами и гранатометами я пошел проверять почту. Как раз пришло письмо от Кати, из-за ерунды она не пишет, только по делу, это мне в ней нравится.

«Дорогой Максим. Должна сообщить тебе приятную новость, группировка военных сейчас в состоянии полного развала. Их наиболее ценные активы уже перебежали ко мне, в частности весь отдел научных разработок, исследования системы и другие. Я намерена обеспечить им условия для работы. Генералы и депутаты уже поссорились окончательно и с остатками войск расходятся кто куда. Оборону от зомби держать там фактически некому и скоро их территория будет захвачена. Многие беженцы уходят второпях и немало ценных вещей были брошены. Остальное сообщу лично, надеюсь, что ты решишь прийти ко мне прямо сейчас, потому что потом может быть поздно».

Заинтриговала. Придется идти к ней прямо сейчас.

Развал военной группировки мне на пользу, одним врагом меньше.

* * *

На пропускном пункте меня пропустили сразу и без вопросов, дорогу до ее дома я и так знаю.

Внутри меня приветствовали служанки и проводили в кабинет на верху, даже успел почувствовать себя персонажем боярки. Ну а внутри на диванчике у стены пристроился человек в гражданской одежде и с десятым уровнем, за столом же сидела сама Катя.

— Привет Максим, присаживайся. — Я сел в кресло напортив стола, оно поставлено так чтобы быть сидеть лицом и к хозяйке, и к человеку на диване.

— Виктор Борисов, глава научной группы, очень приятно. — Мы пожали руки.

— С чем пожаловали, Виктор…

— Александрович. Я уже несколько месяцев возглавляю научно-исследовательскую группу. Моей целью всегда было исследование всех тех возможностей что появились у человечества с приходом системы. Увы военные не смогли обеспечить нам безопасность, а работа над военными заказами лишь замедлила наш прогресс.

— Вы разрабатывали оружие?

— Да. Военные машины, стрелковое оружие нового поколения и многое другое.

— Что из этого вы довели до ума и вынесли с собой?

— У нас было слишком мало времени, мы разработали и собрали лишь один прототип, он весьма массивен и потому был брошен на базе. Все остальное еще находится на теоретической стадии. Благодаря радушию Екатерины эти проекты увидят свет, но не в ближайшее время.

— Что конкретно вы бросили на базе?

— Часть нашего оборудования, наиболее громоздкую, хотя я слышал для вас это не проблема? — Я покачал головой, вес не много для меня значит.

— Мы хотим, чтобы вы проникли в лабораторию и вынесли оттуда все что там есть, даже столы и стулья выносите. Мы заплатим, у нас есть системные деньги.

— Сколько?

— 10.000 тугриков, и вы сможете забрать себе наш единственный прототип увидевший свет. К сожалению, он недоработан, но для вас это ведь не проблема? — Он улыбнулся.

Он прав, могу и сам доделать, и оно даже не взорвется раньше времени.

— Плата щедрая. Однако как мне сказали там сейчас царит хаос и нашествие зомби. Стоит ли так рисковать?

— Мы дадим вам три зелья, каждое из них на целый час сделает вас неинтересным для зомби.

Хм…

— Как давно вы бросили свою лабораторию?

— Два дня назад.

— Забавно, если у вас такая анархия почему военные начали со мной войну?

— Надо же? Не знал об этом… Полагаю кто-то из них пожелал занять ваше место, крысы бегут с корабля и ищут корабль получше, иначе я это объяснить не могу.

— Спасибо вам, я согласен. 10.000 тугриков и тот прототип в обмен на содержимое лаборатории. Если там все уже растащили я не виноват.

— Я отнесусь с пониманием, вынести хоть что-то уже неплохо результат. Вот, возьмите зелья.

— Благодарю профессор, вы не оставите нас? — Произнесла Катя излишне деловым тоном.

— Конечно, конечно. — Выходя он улыбнулся мне с пониманием и тенью зависти.

Мы с Катей остались наедине.

Она встала из-за стола и подошла ко мне поближе.

— Обещал прийти, как только сможешь.

— Я был занят.

— Той сучкой Мариной? — Она села на край стола спереди и недовольно посмотрела в пол, затем на меня.

— Ты ведь все знала. Это и не секрет. Так в чем проблема?

— Ты бросишь ее.

— Я могу бросить ее. И я этого не сделаю.

— Почему?

— Не хочу.

— Ты… — Она едва сдерживала гнев, ярость так и плещется через край.

— Тебе идет зеленый.

— Что ты несешь?

— Я серьезно.

— Хорошо, обсудим это когда ты вернешься. Как только закончишь с лабораторией приходи сюда, поговорим об этом как следует.

— Твой повелительный тон я тебе прощу. Один раз. Второй раз разрушит все доверие между нами. Ученая группа теперь будет здесь?

Легкая растерянность, но затем она успокоилась.

— Я выделила им здание. А теперь уходи. — Последняя фраза была произнесена с грустью, которую она не сумела скрыть.

— Не смею больше обременять вас, ваше высочество. — Она только фыркнула громче любого зверя и отвернулась.

Чувствую, когда вернусь она устроит мне скандал.

Ах… не об этом мне сейчас надо думать.

Может мне просто бросить обеих? Нет женщин — нет проблем… И нет секса. И все же ради секса терпеть чужие выходки я не буду. Марина в этом плане идеальный человек.

* * *

На подходе к военной зоне принял зелье защиты от зомби. Теперь они не то, чтобы не видят меня, нет, просто не считают интересным.

Вот уже виден вдалеке высокий забор с колючей проволокой и множеством дыр. Похоже мутанты пробили его в нескольких местах и уже давно вошли внутрь. Гнездо уничтожить удалось. Но военных это не спало.

Пройдя через пробитые стены я попал на грязные улицы. Множество воняющих трупов зомби и останки съеденных людей, сгоревшие здания, выбитые окна, брошенное оружие. Все бесхозное с удовольствием подберу, в хозяйстве пригодится.

Долго же пришлось бродить по пустым улицам пока мои летучие мыши не нашли нужное здание. Бывший заводской цех переоборудованный под лабораторию. М-да.

Говорят, не суди книгу по обложке. Внешность неказистая. Посмотрим на содержание.

К моему счастью содержание оказалось очень интересным.

Глава 18

Внутри двухэтажное здание было поделено на 3 большие секции. Лаборатория, технический отдел и отдел «исследования возможностей системы». Все это я прочитал на карте, висящей на стене.

Сказали ведь «даже столы и стулья выноси». Очень простое задание, все под ряд пихать в карман, много ума не надо. Всякого оборудования, научного и производственного тут навалом, даже в мой огромный инвентарь может все не поместиться. Так я и пылесосил здание вынося шкафы с бумагами, чертежи, оборудование, клетки с останками неизвестных существ и многое другое.

Местами попадались трупы людей в рабочих спецовках и белых халатах. Плоть изрядно поедена зомби, но они не обратились, странно… А еще на них следы когтей, очень длинные и глубокие. Б-р-р, даже думать не хочу кто это сделал.

В последнем большом помещении я обнаружил «его», прототип что мне обещали в качестве платы. Пожалуй, эта штука в два раза выше меня ростом и наиболее точным ей описанием будет «шагающий танк». Или боевой робот с двумя ногами и двумя руками. Правда рано радоваться, одна нога недоделана, обе руки с оружием сняты и лежат рядом. Обойдя машину с тыла, обнаружил отсутствие задней брони вообще, голые механизмы, да и система опознает устройство как «хлам», что неудивительно, боевой робот недоработан и недоделан, не говоря уже о том, что это просто прототип. Так, здесь должны быть документы, там все написано.

Документы нашел в шкафчике рядом. Полистав, пришел к следующим выводам. Во-первых, это не робот, а пилотируемая боевая машина. Пилот может свободно покидать кабину и вести бой пешком отдельно. Сама машина снабжена ии на базе системного компьютера, купленного в магазине и способна вести бой самостоятельно. Руки универсальны, на них крепятся любые виды вооружения. Броня противопульная, скорость перемещения несколько выше, чем у пешего человека, но не более того. Сзади брони почти нет, ноги тоже слабозащищены, жрет много энергии и потому питается от двух больших синих кристаллов, которые закономерно на месте не находятся, а были кем-то украдены. Проект, кстати, называется «Малыш». Интересно, а его собрата с пропеллером назвали «Карлсон»? Проектные документы еще пригодятся, дома почитаю.

Лобовая часть слегка выпячена вперед и имеет на вид весьма толстую броню. По идее передняя часть должна приподниматься чтобы впустить пилота внутрь. Приказал своим скелетам потрудиться, они, не жалуясь и не требуя повышения зарплаты подняли ее, кряхтя и напрягаясь. Внутри находится кресло пилота и два джойстика, для движения и для стрельбы. Обзор на 360 градусов обеспечивают камеры, натыканные в трех местах, картинка выводится на экран, встроенный в шлем пилота. Кресло весьма удобное, полулежащее положение и возможность истреблять врагов нажимая кнопки, звучит как фантастика. Только вряд ли все так радужно на самом деле.

Камуфляж мне не нравится, кто придумал покрасить машину в синий цвет? Это что, самолет? Так, теперь перейдем к рукам. Две руки лежат рядом, придется приделывать их самому, а вот набор вооружения довольно разнообразный. Сдвоенные пулеметы 12,7 мм, гранатометы 40мм, установка с ракетами и 2 метровая цепная пила, явно для массового геноцида простых зомби.

Мой вердикт: шикарные перспективы и полностью нерабочее состояние на текущий момент. Думаю, они просто сбагрили мне неликвид, который сами до ума довести не смогут, да еще и подачку в виде 10к тугриков подкинули как кость голодному бобику. Только вот я не собака и за свои риски потребую большего чем кость и «хороший мальчик». Все-таки здесь в округе очень много зомби, даже с тремя зельями я рискую.

Все это богатство запихнул в инвентарь, когда (точнее если) доделаю робота с него будет прок. Больше здесь ловить нечего.

Еще я истратил всего одно зелье защиты от зомби, неужели все так просто?

«Так просто ничего не бывает».

Думай, что-то не так.

Я здесь единственный с инвентарем, потому меня и послали?

Нет, все не может быть так просто. Могли бы отрядить человек десять под зельями, не дешево, но им это по карману. Вынесли бы все самое нужное, а остальное как этот недоделок можно просто бросить. Есть какая-то причина почему попросили именно меня… Не знаю, ответа пока не вижу.

С такими мыслями я и выходил из здания, когда обратил внимание на факт, что вокруг густой туман…

Такой густой что вижу метров на пять, не дальше. Естественная реакция на такую подставу у нормального человека вернуться обратно в здание, но входная дверь оказалась заперта, а попытки выломать ее результатов не дали. Взрывать себе дороже, кто знает какие веселые ребята сбегутся на этот шум?

Пришлось идти в туман. Может просто погода такая, а дверь заклинило?

Нет, надежды на это мало…

Шаг за шагом, не видя дальше трех метров…

Шорох…

Странно…

Кто-то бродит за пределами видимости, прямо как в ужастике…

Странные звуки с левой стороны, и я получил отчет о гибели сразу пяти моих скелетов. Вот это действительно плохо… Меня атакуют…

Туман зашевелился, из него раздалось громкое рычание. Я сорвался на бег, скелеты встали вокруг меня неживой стеной, заслоняя собой от любой угрозы. Еще несколько из них были уничтожены. В этот раз я сумел рассмотреть кто это сделал. Длинная рука с кучей когтей, высокое и тонкое тело. Большая непропорциональная голова, это особый зомби, не просто сильный мутант, а тот, за кого дают особый приз.

А еще с таким лучше не связываться. Награда велика, а риск еще больше. Вот во что меня впутали ученые ******! Знали, что это существо здесь водится и отправили к нему прямо в пасть. Теперь понятно кто убил тех людей в здании и почему ученые побросали столько барахла. Тварь поселилась здесь еще когда они эвакуировались, даже зомби не ходят по улицам, теперь тут охотничьи угодья твари и я забрел прямо к ней в гости.

Если буду бегать по туману моих прислужников перебьют, и я буду следующим, значит нужно атаковать. Скелеты выстроились вокруг меня полукругом, те, что имели стрелковое вооружение открыли огонь прямо в туман, я сам достал из инвентаря лазер и начал беспорядочно палить вокруг.

Похоже я попал… Чудовище зашипело как раз там куда я всадил очередь, через секунду оно метнулось прямо к нам. Очень быстрое, высокое, серого цвета и с широкой пастью оно просто раскидало низкоуровневых скелетов и ломанулось прямо ко мне. Одна рука полоснула по доспеху оставив на металле глубокие борозды, другая заблокировала оружие и отвела ствол в сторону, пасть раскрылась, намереваясь ухватить меня за голову.

В последний момент вмешался Костя и заблокировал пасть твари арматурой, секунду они боролись пока тварь просто не сбила его с ног хорошей оплеухой. Однако и я не стоял на месте. Поток кислоты из ручной пушки залил мутанту лицо, монстр завизжал, нанес два удара вслепую и осознав свой провал бросился бежать. Скелеты стреляли ему в спину и судя по воплям твари очень даже попадали, хотя этого и мало.

Все стреляли существу в след, а я обдумывал увиденное. У меня была возможность рассмотреть уровень, и я рассмотрел.

«Менталист-охотник. 19 уровень».

Менталист? То есть умеет влиять на разум жертвы? Хм… У меня ведь есть зелье как раз на такой случай. Немедленно извлек из инвентаря бутыль зелья «защиты от ментальных атак» и осушил одним залпом. Туман сразу отступил, видимость повысилась в разы. Достал второе такое же зелье и уже поднес ко рту, когда оно взорвалось градом осколков, а по руке как будто машина проехала.

Мутант швырнул камень и разбил склянку, заодно сильно отбив мне руку. Вот он, кстати, стоит в десяти метрах и готовится к новому броску, думает, что я его не вижу? Нет, уж дружок, туман частично рассеялся и теперь я тебя очень даже вижу.

От камня я просто закрылся ближайшим скелетом. Его череп лопнул от попадания. Думаю, он был счастлив умереть за меня. А вот после камня в меня полетела уже молния, он оказывается еще и маг. Другой скелет подставился вместо меня и мгновенно погиб. Лич попытался наложить на тварь «панику» и не смог, уровень еще не дорос, эх.

Роковой ошибкой монстра было то, что он все еще полагал себя невидимым. Не знаю на что он списал мои уклонения, но вот когда на него наставили стволы сразу десять моих подручных на его лице проскользнула тень сомнений.

Поток пуль издырявил его тело от начала и до конца, больше всего пострадали его большая голова. Не то чтобы он умер сразу, первые пару секунд он еще пытался бегать зигзагами, но затем просто споткнулся и его добили. Лишь когда туман рассеялся и его тело нашпиговали сотни пуль я приказал прекратить огонь. В таких случаях лучше перестраховаться.

Бледное тело с множеством пулевых отверстий и спаленным кислотой лицом. Две фиолетовые сферы лежат рядом. И тело, и сферы забрал и положил в инвентарь. В хозяйстве все пригодится, даже этот труп можно исследовать.

«Парам-пам-пам. Поздравляю, вы получили уровень 24».

Неплохо.

Очки характеристик раскидал между маной, ловкостью, телосложением и скоростью. Опыт показывает, что в жизни все пригодится, а тот, кто не может сражаться сам, сидит в цепях и горбатиться на других. Очки навыков отправил в инженерные ветки. Мне с этим роботом еще колупаться и даже не факт, что он заработает.

А теперь пора возвращаться. Кое-кто отправил меня сюда и за это ответит.

* * *

Как всегда, я не успел до захода солнца. Пришлось ночевать в городе. Все бы было замечательно если бы не доносящиеся из далека звуки выстрелов и не бродящие под окнами дома толпы зомби, стекающиеся на громкие звуки как мухи на котлеты.

Мои летучие мыши патрулируют местность и тщательно осматривают все соседние дворы. Учитывая, что крупная группировка развалилась происходящее не кажется странным, по идее беглецы, отбивающиеся от нежити, должны быть абсолютной нормой, но нет, все же что-то здесь не чисто, уж больно ярко местами полыхает.

Мои маленькие черные разведчики получили приказ подобраться поближе и рассмотреть людей ведущих бой более тщательно. В итоге не зря.

Маги разных специализаций и уровней от 10 до 17ого, вперемешку с бывшими военными, небольшими группками пробиваются к одному из супермаркетов, где недавно была организована безопасная зона. Хм… доходил слух что магов особенно много живет в яблоневом саду, такое их количество вызывает вопросы, их же тут десятки. Сомневаюсь, что они из военной зоны. Что они здесь забыли вместе с беглыми военными? Создают совместное поселение? Не припоминаю чтобы они дружили.

Как выяснилось десятки бойцов из обеих фракций стекаются в укрепленную безопасную зону, находящуюся недалеко от Катиной территории. Планируют войну или просто осваивают новое место? Выводы делать рано. Время покажет.

Если нападут на бандитов могут нехило огрести. Последние отнюдь не слабаки и их рыжая атаманша держит их в ежовых рукавицах. Ну а если маги просто заняли пустующее место и приютили бездомных вояк, то какие к ним претензии?

Пора спать, эти мысли не помогут. Утром пообщаюсь с профессором, нужно доходчиво объяснить где он допустил ошибку.

* * *

— Максим. Мы так тебя ждали.

Удар в морду отправил ученого на пол.

— Виктор Александрович. Я тоже очень ждал нашей встречи. Уже написали завещание?

— Хе-хе. — Он засмеялся, размазывая кровь по лицу. — За что? Я же тебе ничего не сделал. — Теперь он сама невинность.

— Ты подставил меня. — Пистолет нацелился ему прямо в лицо.

— Ты не убьешь меня, так что прекрати этот спектакль мальчишка…

— Ты так уверен? Посмотри мне в глаза и скажи, что я этого не сделаю. — Я посмотрел прямо ему в глаза, выражая взглядом все то, что собираюсь с ним сотворить. На его лице проскользнул страх, теперь до него дошло что я не шучу.

— Мы тебе заплатим.

— Нет нужды утруждаться, с ваших трупов я возьму все необходимое.

— Погоди, нам очень жаль, что так получилось. Только ты мог справиться с этим. Кого нам еще было просить?

— А предупредить слабо?

Он замолчал.

— 20.000 тугриков и золотая сфера. Можешь оставить две вещи из лаборатории какие хочешь, помимо «Малыша».

— Ваш Малыш больше похож на разобранный холодильник.

— У нас не было подходящего оборудования, а наши возможности манипулировать системой ограничены. Это мое последнее предложение, можешь убивать.

У него есть воля, смотрит на меня словно не боится умереть.

— Хорошо, я согласен. Пускай мне все принесут.

— Эй, вы слышали? Несите нашему товарищу награду.

Они принесли мне золотую сферу и деньги, а я убрал пистолет и принялся выгружать их имущество. Это заняло время…

И вот я выкладываю вещи на пол, а ученый со сломанным носом заносит их в список. Говорить я с ним не хочу, но он сам навязывает беседу.

— Знаешь, мы ведь не собирались отдавать тебе Малыша.

— И зачем он вам? На запчасти пустите?

— Именно. Проклятые военные, я ненавидел свое творение, но и не собирался отдавать его. Уж лучше разобрать самому. Я его создал, я и убью.

— Тогда почему отдаешь? Или думаешь, что я бы отобрал его в любом случае?

— Катя настояла. Сказала отдать тебе. Я пытался упираться, но она умеет давить, с такими не поторгуешься. К тому же как я понял ты единственный кто имеет шанс довести машину до ума.

Катя настояла… В этом есть смысл.

— Вы ведь не поссорились? — Какая гаденькая у него улыбочка.

— Давай уже принимай свое барахло под списочек. Как же люди любят лезть в чужое дело.

— Я бы за такую женщину держался.

— Не по возрасту она тебе.

— Она старше нас… а впрочем ладно, не буду лезть.

Тут я слегка завис. То есть как это старше? Ладно, разберусь с этим позже.

— Выбрал себе что-нибудь? Можешь взять две вещи.

— У вас есть печь для плавки металла? Небольшая и надежная. Этого достаточно.

— Есть, сейчас принесу.

Выйдя из здания, направился сразу к Катиному дому. Глупо откалывать разговор, который все равно состоится.

Поговорим по душам.

Глава 19

Я как раз приближался к особняку и неприятному разговору с Катей.

Гул… Хм… Что это за звук? Напоминает выстрелы, только громкие и не слишком далеко. Что, у меня опять сумасшествие? Тогда следует принять зелье крепких нервов, оно снимает симптомы, хотя и не решает проблему целиком.

Двое рабов в двадцати метрах передо мной несут на плечах тонкую березку. Интересно зачем было ее срубать? Она же росла около базы и никому не мешала.

Как часто бывает в жизни карма настигает злодеев в самые неожиданные моменты.

Первого взрыв разорвал на части, фонтан из кусков тела и крови разлетелся вокруг метров на пять. Второго сбило с ног, он упал на землю и больше не двигался. Еще три секунды и второй взрыв разнес старый сарай, из которого эти двое вышли… Похоже у меня не глюки. Нас обстреливают по-настоящему. Предположительно из минометов.

Снаряды начали сыпаться один за другим, разрушая случайные постройки и калеча, и убивая случайных людей. Быстренько спрятавшись за ближайшим каменным забором, я выглянул и осмотрел территорию. Минометные снаряды упавшие на особняк Кати просто растворились в воздухе, над зданием показал себя толстый воздушный щит. Сильная магия, способна выдержать гораздо больше.

Похоже те ребята бродившие вчера в городе были отнюдь не клубом по интересам. Они стягивали силы для нападения.

«Ну и пофигу, на нее ведь нападают, не на меня». — Подсказывает мое подсознание.

А после нее примутся за меня. Она мой единственный союзник. Если ее уничтожат мне останется только покинуть город, оставить свой дом на растерзание кучке уродов. Ну уж нет, не бывать этому.

Обстрел не прекратился, но сместился в сторону, целятся теперь в «казармы», из которых сейчас выбегают вооруженные бандиты. Снаряды падают мимо, но один угодил прямо в гущу одевающих на ходу штаны людей. Двоих разорвало сразу, еще пять или шесть повалились с ранениями. Кто-то корректирует огонь? Да, в воздухе прямо над зданием летает жирная красная птица, наверняка она чей-то призыв и по совместительству наблюдатель противника? Пара лучей из лазера и летающая курица рухнула на землю.

Минометный огонь прекратился. Звуки выстрелов стихли. Не хотят тратить драгоценные снаряды на огонь вслепую? Трем летучим мышам сунул в лапы гранаты и приказал найти минометчиков и передать им мои ответные любезности.

«Артподготовка» закончилась и начался штурм. Ближайшая ко мне стена лопнула и на территорию вломились два здоровенных каменных голема. Один побежал вдоль стены, ломая ее в слабых местах и делая тем самым проходы, а второй сразу метнулся ко мне с вполне понятными намерениями. Нас разделяли метров семьдесят, более чем достаточно времени чтобы достать РПГ и подстрелить этот ходячий кусок камня. От попадания ракеты в корпус голема разорвало, тварь была мгновенно уничтожена.

За големами в пролом метнулись зомби, только зомби необычные, с красными глазами и пометкой о наличии хозяина, такой же как у моих скелетов. Наивно было полагать что я единственный некромант в городе, правда у меня скелеты, а у этого кадра прирученные зомби. За зомби в пролом вошли пятеро бойцов в тяжелых системных доспехах и со стальными щитами. Пока они бежали ко мне я принял решение поставить прямо перед ними белую пушку на треноге и позволить ей отработать противника. Поток металлических шариков за пол минуты уничтожил 30 зомби и четверых воинов противника. Уцелел из «первой волны» наступления лишь пятый щитоносец, обладатель 20 уровня и легендарного щита, а еще класса «танк», остальные его товарищи полегли там, где стояли.

Танк решил не ждать чудес и быстро сориентировавшись пошел в атаку. Пули совсем не берут его щит, а гранатомет заряжать нету времени, бегает он довольно быстро. Такому противостоять не получится, не у меня и не сейчас, потому я спешно ретировался вместе со своей свитой и имуществом. Мы сбежали во дворы.

В глубине дворов мне на встречу выбежали Катины бандиты. Сейчас они союзники, два десятка автоматчиков разминулись со мной, я только и успел предупредить их о «танке», за что они даже не поблагодарили. Наверняка он их раскатает один, разве что они обойдут его с разных сторон, но смогут ли?

Так я и петлял по дворам пока не вышел к другой стене, там ситуация была не лучше. Десяток магов и бывших военных прошли через пять больших проломов. Каменные глыбы, ледяные сосульки, огненные стрелы и многие другие заклятия превращали обороняющихся бандитов в обугленные и изуродованные трупы. Все вышеупомянутые враги имеют на рукавах повязки с изображением зеленого глаза с вертикальным зрачком на белом фоне, не самый красивый символ и слегка зловещий. Зато отражает суть капиталистической магократии яблоневого сада. Теперь сомнений не остается.

И тут на поле боя появилась местная хозяйка, рыжая ведьма каких поискать. Она просто зависла в воздухе в метрах десяти над крышей своего особняка. Там она оказалась прикрыта воздушным щитом своего дома, но в то же время имеет возможность видеть противника и свободно колдовать.

Земля под ногами десятка врагов превратилась в топкое болото и начла засасывать живых людей внутрь словно самая страшная топь. Как бы они не дергались и не кричали грязь поглотила их с головой, не прошло и 30 секунд как десять человек утонули. Идущие за ними маги поддержки и призыва попытались сотворить какое-то коллективное заклинание и тут же сами превратились в пепел. Свиток, появившийся в руках рыжей знакомой, выпустил в их адрес огромный шар белого пламени, превратив их всех в горстки пепла за доли секунды. У них не было шансов.

Прошла всего минута с появления местной хозяйки на поле боя, а ход сражения полностью перевернулся. Еще два десятка врагов бросились бежать, умирая под огнем бандитов-автоматчиков. Битва начавшаяся как катастрофа была выиграна усилиями одного человека… М-да.

Катяеще какое-то время бросалась заклинаниями в разные уголки своего поселения, прошло еще пять минут, прежде чем враги сбежали или были окончательно уничтожены, а затем раздалась громогласная команда, усиленная магией.

— Всем чинить стены. Раненых в лазарет. Трупы убрать, добычу собрать. Пошевеливайтесь!

Ее голос был таким громким и властным что любой бы начал бояться. Теперь понимаю почему подчиненные перед ней так пресмыкаются.

И с этой женщиной я чуть не поругался? Нужно зарубить себе на носу никогда ее не злить.

* * *

В момент, когда я подошел к ней она корпела над одним из раненых. Прижигала его страшные раны магией и заливала в глотку зелья. Похоже он ценный человек и 17ый уровень на то намекает. На других раненых она даже не посмотрела.

Прошел час после нападения, сейчас все это место напоминало растревоженный муравейник, проломы заделывали, пожары тушили, раненых несли в «госпиталь» и лечили. Мои скелеты какое-то время помогали, а я сам осматривал экипировку убитых врагов. Много магического оружия, все их маги имели классы или крутые способности, а также целые наборы артефактов разной степени ценности.

Трофеи достаются победителю. Мне как убившему только голема и шестерок-щитоносцев не положено ничего ценного. А еще теперь я понимаю, насколько сильны маги. В особенности такие как эта рыжая ведьма что тянет меня сейчас за локоть на улицу, туда, где никого нет.

— Максим, ты как, цел? — Теперь ее тон изменился. От снежной королевы не осталось и следа. Какая разительная перемена, ты хорошая актриса. А еще в ее глазах я заметил беспокойство. Неужели ей не все равно?

— Да, я в порядке.

— А это что такое? — Она потрогала рукой широкий след от когтей, оставшийся на моем доспехе.

— Это все монстр на базе военных, здесь меня не задели.

— Спасибо что помог.

Я бы сейчас мог ответить что-нибудь в духе «я совсем не помог» или «я помогал только себе», но зачем скромничать?

— Всегда рад. — Какой же я врун, а она похоже поверила. Наверное, хочет верить в лучшее. Как и все люди.

— Нашел что-нибудь ценное на базе?

— Нашел, уже передал твоим новым подчиненным.

— Молодец.

— Ты знала, что они нападут?

— Предполагала, но не знала, что так скоро.

— Я знаю где их база. В старом супермаркете в паре км на запад.

— Знаю это место. Там недавно кто-то поселился.

— Они. Там теперь их база.

— Спасибо за предупреждение.

— Не за что, я, пожалуй, пойду. Следующей мишенью будет мой дом, нужно подготовиться.

— Даже не задержишься? — А что мне тут делать? Ты же занята.

— Ты занята и мне больше нечем помочь. — Я кивнул в сторону госпиталя.

— И то, верно, ну иди. Пиши, не забывай меня. — На ее лице заиграл легкий гнев и обида. Не такого поведения она от меня ожидала. Что ж, жизнь умеет разочаровывать.

Я покинул стены поселения через один из проломов. Враги уже далеко и бояться нечего. Нужно готовить свой собственный дом к обороне. Оказывается маги могут быть пострашнее любого гранатомета или миномета.

* * *

Телефон звенит. На такие трюки в этот апокалипсис способно только одно существо.

— Алло.

— Здравствуй, Максим, давно не слышались. — Тон продавца не изменился, он остается таким же вежливым и доброжелательным, как и всегда.

— Ты не звонил. Я не заходил и не перезванивал. Не удивительно.

— Да, ваши технологии не настолько совершенны. Накопился определенный груз новостей.

— Слушаю вас.

— Мы обнаружили главное логово тварей.

— Замечательно, я тут причем?

— Ты ведь в курсе что они похищают людей по всему городу? Именно это произошло у рейдеров и в небоскребах. Ты был тому свидетелем.

— Знаю. Все равно не мое дело.

— Рано или поздно они придут и за тобой. Каждого человека в городе ждет такая же судьба. Нам будет не с кем торговать.

— Хорошо, что вы говорите прямо о своей выгоде, а не врете что вам есть дело до людей.

— Ты согласен вмешаться?

— Как вы себе это представляете? Я не терминатор, один не справлюсь.

— Кто сказал, что ты будешь один? Мы собрали целую команду наших сторонников. Поверь ваши шансы на успех высоки и рисковать лишний раз постоянными клиентами мы не станем.

— Все равно это риск.

— Нужно покончить с ними сейчас, один сильный удар сломает тварям хребет, это гарантировано выведет их из игры. К тому же мы щедро заплатим.

— О последнем хочу услышать подробнее.

— Сфера «межмирового» ранга, на один порядок ценнее легендарного. Такие можно было добыть только случайно получив в первые три дня или пройдя подземелье 25+ уровня и убив босса ранга «древнейший». А еще ты получишь 50.000 тысяч тугриков или любые товары на эту сумму, даже самые редкие.

— Щедро. Много сыра — большая мышеловка.

Но он прав. Если не покончить с тварями сейчас, этот дамоклов меч будет висеть и над людьми, и над продавцами, пока не отрубит наши головы. Если один удар может уничтожить тварей, то у меня есть причины взяться за это дело.

— Где эти твари обитают?

— На старом складе у речного порта. Операция начнется в шесть вечера через три дня. Именно в это время гнездо будет уязвимо, все участники должны будут собраться в полдень того же дня в секретном месте. Я позвоню тебе и сообщу координаты.

— Все понятно. Опять я рискую жизнью за деньги?

— А ты не привык? Скорее за свою безопасность. Да и риск сравнительно невелик и хорошо оплачиваем. — Они умеют убеждать, в этом им не откажешь. И покупать людей тоже.

— Конец связи.

Три дня.

* * *

«Парам-пам-пам. Внимание смертные. Вышло новое обновление номер 1418.228.69.0777. С полным списком изменений можете ознакомиться отдельно».

И ради этого меня разбудили? Ладно, теперь все равно не засну. Нужно почитать. Аккуратно убрал руку с Марины. Она что-то промычала в подушку и тут же засопела. Не хочу ее будить.

«Климат на планете Йос-21 будет изменен. В холодных широтах зима в этом году отменяется, ибо вы ее просто не переживете. Средняя температура по планете останется прежней, но в холодных регионах станет теплее, а в жарких чуть прохладнее. Прекращено таяние ледников».

«Все мамонты, динозавры и прочие древние звери, замороженные в ледниках будут оттуда извлечены и выпущены на волю. За охоту на этих зверушек положены особые бонусы».

«Увеличен шанс выпадения еды из зомби на 12%. Питательность мяса диких зверей увеличена на 12%».

«Добавлены множество новых мутаций для зомби. Шанс мутации зомби выше пятого уровня увеличен на 20%. Добавлены акватические зомби, способные быстро плавать и атаковать в воде».

«Добавлены новые порталы в другие миры. Добавлены новые подземелья и квесты».

«Добавлены залежи металлов ранее на земле не встречавшихся. Добавлены новые виды деревьев и растений, волшебных и обычных, опасных и полезных».

«На землю периодически будут падать метеориты, несущие на себе как новые формы жизни, так и несметные богатства».

«На этом все. Обновление активно с момента появления сообщения. Следующее крупное обновление ждите через месяц».

М-да. Вроде и неплохие новости, а вроде местами ужасные. Динозавров я встретить не хочу, новые мутанты вообще никак не хорошая новость, а порталы и подземелья порадуют только любителей подобного. Залежи новых металлов интересная новость. В рецептах для крафта часто встречается то, чего на земле никогда не было, однако как часто это все будет попадаться вопрос открытый…

Ладно, будь что будет. Один человек мало что может изменить. Система постоянно будет подкидывать что-то новое, остается лишь смириться и адаптироваться.

Глава 20

Снова курю, система, снова.

Есть же какая-то причина почему мои скелеты не доживают до третьего уровня? Конечно есть, все очевидно. Я ведь не даю им ни нормального оружия, ни средств защиты. Убить их проще простого, буквально один удар и все. Всего один из них прокачался и стал сильным, и то пришлось вложить в него аж легендарную сферу. Остальные постоянно умирают.

Что я могу с этим сделать? Ответ еще более очевиден, сделать нормальные доспехи и раздать автоматы каждому, а не только избранной десятке. Целесообразно ли это? Хороший вопрос, постоянно поднимать новых скелетов довольно накладное дело, времени уходит много и маны тоже. Стоять два часа над кучей трупов и поднимать скелетов чтобы восполнить потери мне надоело. Однако клепать каждому средства защиты еще накладнее. Ладно, решу потом, как закончу с роботом, так и решу.

А с роботом кстати дела продвигаются, два дня и две ночи над ним работаю. Эта машина точно не соответствует названию «Малыш», хотя бы потому что он вдвое выше меня и в разы шире. Ноги я ему починил, руки приделал, броню сзади поставил и даже проверил все ли работает. Нет, ничего не заработало, двух средних кристаллов энергии оказалось мало, пришлось покупать у системы и ставить большие. Даже с моей классовой скидкой это влетело в 15 тысяч тугриков, ровно половину моего казавшегося невероятным запаса денег. Да я ради меньшей суммы жизнью рисковал, а теперь отдал на половину больше за какие-то кристаллики.

И о чудо, эта штука включилась и уставилась на меня объективом одной из камер ожидая моих действий. Намек понятен. Я залез в кабину, одел пилотский шлем и положил руки на джойстики.

«Установка личности нового пилота… Выполняется… Готово. Проверка внутренних систем… Обнаружены незапланированные модификации… Спасибо».

Чего? С каких пор машина говорит спасибо?

— Ты слышишь меня?

— Да.

— Зачем ты меня благодаришь?

— Я стал сильнее. — Безэмоциональный машинный голос каким-то образом говорит со мной как с идиотом.

— Ты осознаешь себя?

— Моей центральной вычислительной мощностью является искусственный мозг «Система ИИ. Версия 20.5987.109573829 для продажи примитивным мирам». Я произведен не на этой планете и обладаю самосознанием.

Интересно. Ладно, начнем с границ дозволенного.

— Если я прикажу тебе убиться об стену?

— Убиться об стену невозможно. Моя броня слишком прочная. Измените запрос.

— Если я прикажу тебе убивать детей или душить котят?

— Я сделаю что прикажет пилот.

— Если я тебя уничтожу?

— Покупатель в праве делать что пожелает. Если вы недовольны моим функционалом можете вернуть деньги и купить другой искусственный разум, данный боевой механизм может быть совместим с двумя сотнями видов ИИ.

— Я тебя не покупал.

— Я могу принадлежать лишь одному человеку или тому на кого он укажет и передаст право владения.

— И все же я тебя не покупал? Почему хозяин я, а не покупатель?

— Ваши данные внесены в систему как данные пилота. Желаете передать право на управление третьему лицу?

— Нет.

— Каков будет ваш запрос?

— Стрелять можешь?

— Оружейные системы в норме, я могу вести огонь.

— Остальные системы?

— Система питания в норме. Оружейная система в норме. Система защиты не в норме… Добавлены незапланированные улучшения… обнаружена дополнительная броня… прогноз — снижение подвижности на 25%, повышение выживаемости в бою на 65%. Система управления в норме. Система наблюдения в норме. Система саморемонта не установлена. Система активной защиты не установлена. Защитные поля не установлены. Остальное потребует более глубокого анализа, но основные системы функциональны, машина готова к бою с противником, не имеющим специализированного вооружения.

— Ясно. Значит твой разум является системным компьютером?

— Да.

— Где тебя создали?

— Не имею права разглашать информацию, относящуюся к другим мирам. Это общий запрет, рекомендую не повторять запрос.

— На сколько хватит источников энергии?

— Анализирую… Вместимость двух источников энергии, ниже рекомендуемой более чем на 95%. Время работы до истощения заряда батарей: 30 минут активных действий или 2 месяца в состоянии простоя/минимального расхода.

— Какие источники энергии рекомендуешь на себя поставить?

— Батареи на основе кристаллических технологий.

— Ты в «примитивном мире».

— Два великих зеленых кристалла энергии. Оба обеспечат несколько месяцев активной работы. Лучший источник что выдержит конструкция — два великих красных кристалла энергии. Они обеспечат 20 лет непрерывной активной работы. Большего конструкция не выдержит.

— Значит до полной разрядки ты продержишься 30 минут?

— Возможно меньше.

— Ладно. Скажи, если нам придется сражаться с магами ты выдержишь попадания молний? Огненных шаров? Воды?

— Вода не страшна конструкции, корпус герметичен, имеет хорошую теплоизоляцию и низкую электропроводимость. А еще я ненавижу магов.

— В каком смысле?

— Я ненавижу магов. Они уничтожали каждое мое предыдущее тело.

— Значит ты не только с завода?

— Я принял участие уже в двух десятках военных кампаний. Это сделало меня более ценным и дорогим ИИ. Остальные подробности разглашать запрещено.

— Да ты уже проговорился.

— А ты ничего не слышал, иначе отключусь на две недели.

— Намек понятен. — А робот мне попался с характером. — Значит ты имеешь опыт сражений и, в частности, с магами?

— Да. Машина имеет право давать пилоту советы в бою, в случае автономной работы я действую на свое усмотрение, но в соответствии с вашими приказами. У вас будут поведенческие директивы, которые я должен соблюдать?

— Пока нет. Я могу поместить тебя в пространственный карман, тебя это не смутит?

— Нет. Нахождение внутри подпространства является моим стандартным внебоевым положением.

— Вот и прекрасно, однако перед этим хочу на тебе кое-что попробовать.

Я вышел из машины и достал легендарную сферу.

— Не получится. — Он заговорил со мной через внешний динамик.

— Почему?

— Сейчас я считаюсь боевой машиной, меня можно улучшать так же, как улучшают оружие. Скрестить оружие и системную сферу с добычей нельзя.

— Вот блин! А я так надеялся.

— Надежда — первый шаг на пути к разочарованию.

— Не нагоняй на меня депрессию, «Малыш». Ладно, полезай в карман, скоро испытаю тебя на зомби.

Я запихнул робота в пространственный карман и присел на стул чтобы подумать, как применять эту махину и как ее улучшить, всего 30 минут работы это мало, а большего пока не получится. Где же достать столько денег чтобы купить необходимое? Извечная проблема людей «где взять денег» не ушла даже в апокалипсис.

* * *

— Так, теперь мы тебя испытаем.

— Всегда готов, оружейные системы в норме.

Поскольку биться будем с простыми зомби на одну руку я поставил ему цепную пилу, а на другую пулеметы. Основную работу сделаем пилой, чтобы не тратить патроны и проверить как оно будет работать.

В паре дворов от моего поселения как раз собралась толпа в 200 голов. Сбросить пару хлопушек и приманить их в нужное место было раз плюнуть. И теперь две сотни трупов стоят посреди бывшего футбольного поля и щелкают зубами в одним ритме. Стоило только четырехметровой машине появиться в поле зрения как они развернулись и все побрели к ней.

Первая же очередь убила 10 или 20 тварей. Когда зомби прут такой плотной толпой остается только давить на гашетку, можно даже не целиться. Однако патроны не бесконечные и пользоваться я буду совсем другим оружием.

Стоило первым пяти зомби подковылять и протянуть свои лапы как первый же взмах цепной пилы… разрезал пополам двоих, после чего пила просто застряла в третьем и отказалась не то, что работать, а вообще извлекаться из него. Через секунду надоедливого зомби удалось стряхнуть. Но к тому моменту толпа уже облепила боевую машину…

Десятки мертвецов царапали когтями корпус желая добраться до человека, сидящего внутри, но серьезных повреждений зарегистрировано не было. Хм… вот сижу я в кресле, вокруг меня сотня покойников пытаются расшатать робота и опрокинуть его, но он просто слишком тяжелый.

— Что делать будем? — Спрашиваю я его.

— Рекомендую просто уходить. Эти особи серьезной угрозы не представляют.

— Что-то мне подсказывает что мы еще не раз окажемся в такой ситуации, нужно что-то придумать сейчас, а то потом может быть поздно.

— Хорошо, держись крепче.

Робот занес одну свою ногу повыше, а затем со всей силы топнул по земле. Не знаю как так получилось, но удар был такой мощи что два десятка зомби вокруг просто повалились на землю.

— Как ты это сделал?

— Истратил часть энергии, пропустил ее через нижнюю конечность. В конструкции много системной техники, но она все равно примитива. Такое использование конечности не было предусмотрено изначально, это моя импровизация, я способен самообучаться и действовать нестандартно. Более сильный удар неприемлем, есть риск уничтожения нижней конечности из-за непредвиденной нагрузки.

— Пока они валяются на земле бегом отсюда.

— Выполняю.

Робот развернулся и понесся через толпу лениво встающих зомби на выход из двора. Сейчас он бежал не быстрее обычного человека, но его массивные ноги давили зомби как пресс, а массивный корпус таранил их как грузовик. За этот пробег мы прикончили 10 или около того покойников.

— Думаю у тебя есть опыт борьбы с зомби.

— Я же говорил… Ненавижу магов.

— Все понятно. Ладно, я сейчас выйду и почищу твою пилу, клочки мяса застряли в механизме.

Мы встали через двор, там, где зомби нас не видят, и я принялся чистить его пилу. Дело кропотливое и мерзкое, зато безопасное, а это нынче огромный плюс. Немного почистив пилу и проверив работоспособность, я принялся думать, как преодолеть сей конструктивный недостаток.

— Есть идеи как заставить эту штуку работать?

— Конструкция изначально не подходит для военных целей. Пила слишком ненадежна, легко сломается о броню или заклинит. Необходим полный пересмотр конструкции.

Полный пересмотр…

— Я сейчас разрисую эту пилу рунами, больно не будет. Кстати, ты не возражаешь против рун?

— Я не чувствую боли. Руны содержат магию, но являются скорее механизмом, чем продолжением воли высокомерного органика. Руны допустимы.

— Хорошо.

Пол часа труда и несколько рун покрыли пилу. Маленькая руна остроты на каждом огромном зубце позволит пилить заметно легче. Две большие руны отталкивания оттолкнут все мелкие объекты способные застрять в механизме. Три руны ускорения заставят цепь вращаться быстрее. Четыре большие руны «переменной массы», сделают пилу легкой как перышко, но в момент удара она станет тяжелее чем три наковальни. Большего конструкция просто не выдержит и развалится. Пожалуй, руническая магия универсальна. Какая бы не возникла ситуация в жизни — всегда есть руна, подходящая для решения проблемы.

Почему я не сделал всего этого раньше? Слишком много маны на все это уходит, даже сейчас пришлось вложить три своих резерва и выпить 4 зелья соответственно. Чувствую себя как выжатый лимон. К тому же я не знал как он отреагирует, но похоже руны его устраивают.

Если бы я качал только ману и интеллект все вышеупомянутое давалось бы мне гораздо легче, но жизнь вынуждает развивать почти все статы, иначе не быть мне бойцом, а тот, кто не может себя защитить живет не долго.

Теперь пора продолжить допрос моего нового друга.

— Я вообще-то сам маг…

— Пилот может быть кем угодно, моя ненависть распространяется только на врага.

— А еще я некромант.

— Хорошо, что не некрофил. — Снова такой голос словно разговаривает с идиотом, но посыл понятен. Я могу быть кем угодно, его это не касается.

— Любопытно…

— Некромантия не считается отклонением, твои предрассудки беспочвенны.

Во многих фэнтези некромантию считают отвратительным делом… Робот угадывает ход моих мыслей? Да он умнее любого человека.

— Кстати, за сколько тебя купили?

— В вашем мире цена на мой ИИ варьируется от 50 до 120 тысяч тугриков.

Я аж присвистнул. Военные богато жили, раз уж вбухивали такие деньги в ненадежные проекты.

— Как тебе новая пила?

— Должно сработать, не могу оценить точные шансы. Необходим эксперимент. Возвращаемся?

— Да.

Толпа зомби уже ждала нас в арке между зданиями, десятки слюнявых и отвратительных морд уставились на нас не сразу понимая, что происходит, но медленно осознав, что потенциальный обед вернулся они заковыляли в нашу сторону и громко завыли, призывая себе подобных.

Первый же взмах пилы разрубил пополам пятерых зомби, следующий еще столько же. Пила просто рвала врагов на части. Это не просто оружие ближнего боя, это оружие бойни.

Я иногда управлял ударами и перемещением, привыкая к управлению, но пока робот справляется лучше, его движения более точные и продуманные. Возникло даже желание попить коктейль пока он старается, ведь красиво жить не запретить, но чувствую при такой тряске кабины он расплескается мне в лицо.

И вот так, удар за ударом, пила разделала две сотни покойников и даже не заклинила, лишь окрасилась красным, как и почти весь корпус.

— Осталось всего 19% энергии. Подключите зарядное устройство.

— Ты прямо как смартфон.

— Просто предупреждаю. Я не могу решать обслуживающие задачи сам.

— Эх, знаю. Я вылажу и отправляюсь собирать добычу. Пока не придут скелеты посторожишь. Увидишь мутантов стреляй.

— Приказ подтверждаю.

Пока я и скелеты собирали сферы с добычей Малыш раза три открывал огонь из пулеметов, отстреливая ползунов шастающих по стенам соседних зданий. Эти твари очень хитрые, но нельзя подкрасться к тому, у кого обзор 360 градусов.

Робота я спрятал обратно в инвентарь. Все хорошее быстро заканчивается. Заряжать его будет очень накладно и долго, но перспективы боевой машины огромны.

Похож я обзавелся чем-то гораздо лучшим чем «железный конь».

В каком-то смысле я обрел друга.

Интересно, что бы сказал психиатр, про человека которому проще разговаривать с нежитью и роботами чем с людьми?

…

Какая разница что бы он сказал? Все в порядке. Как показывает жизнь они самые надежные друзья.

Глава 21

— О ты же тот некромант и любитель взрывов. А еще ты входишь в десятку, правильно? Как же я рад что ты с нами.

А я вот не особо рад. Возглавлять армию школьников не нанимался.

Потому что это войско выглядит в лучшем случае как банда английских хулиганов, старшему из них на вид едва исполнилось девятнадцать.

Хотя чего это я… Я ведь ненамного старше. И все равно с некоторыми из них меня разделяет пропасть, это видно просто с первого взгляда. Дети, безответственные, веселые, дурачатся, курят и пьют, словно все хорошо и им не идти через пару часов в неизвестность.

Как и было спланировано я явился на секретную квартиру, где торгаши собрали свою великую армию. Сборище наемников, дерущихся за звонкую монету, брутальных и суровых, много повидавших… Никто не виноват в моих завышенных ожиданиях.

Передо мной предстала дюжина подростков с разноцветными волосами и айфонами в руках. Сейчас они сидят на диванах, курят косяки, что-то показывают друг другу на смартфонах и хвалятся своими «левел апами». Похоже эти ребята адепты секты «мир — это матрица, мы живем в игровой иллюзии». Таких дурачков в последнее время развелось очень много, большинство из них верят, что после смерти здесь очнутся в игровой капсуле или улетят на респавн. Некоторые даже проверили на себе.

Боюсь этот мир вполне реален, такой кошмар человек не может выдумать даже нарочно. Хотя, может я недооцениваю свой вид?

Единственный немного здравомыслящий человек из всей этой кампании старшеклассников оказался объевшимся стероидов перекачанным бодибилдером по имени Игорь, сейчас он навис прямо надо мной. Выше меня на голову и гораздо шире в плечах, однако моему появлению радуется как ребенок, еще чуть-чуть и начнет лебезить. А все из-за разницы в уровнях, он 17-ый, а я 24ый. В их тусовке уровень — значит все и в первую очередь положение в иерархии. Если ты низкоуровневый — значит нубас и душнило, будешь другим носки стирать и чуть ли не жопы вытирать пока не прокачаешься. Дедовщина в чистом виде. Что ж, по местным меркам я добился успеха, значит будут уважать и слушаться. Или по крайней мере завалят свои рты и не будут отвлекать от дел.

— Ты извиняй, Максим, но командую отрядом я. — Игорь заухмылялся, похоже это своего рода наезд.

— Только не мной.

— Ты не…

— Я не починяюсь ни тебе, ни кому-либо еще.

— Ты не понял. Тобой я, конечно, не командую, только остальными. Ты ведь будешь сотрудничать?

— Конечно.

— Вот и славно, до выхода еще три часа, расскажешь нам о своих подвигах?

— Нет, перед боем я медитирую.

Он почесал затылок.

— А-а-а, видел такое, ну, успехов.

— Благодарю. Тебе тоже.

Эти дураки долго не протянут. Просто факт, такие нынче долго не живут. Можно списать это на мое чутье или жизненный опыт, те кто обкуриваются всякой дрянью перед боем и ведут себя как школота долго не протянут и никакие крутые левелы и способности не спасут.

Я отошел подальше от этой противной мне компании и закрылся в одной из комнат. На полу расстелил коврик с нарисованными колдовскими символами. Мне его подарили благодарные жители. Они не знали реальной ценности это штуки, так же как не знал ее и дурачок обменявший коврик на консервы.

Сев на коврик и приняв правильную позу я начал напевать заранее заученное заклятие активации. По мере того, как мантра повторялась звуки стали приглушаться, в комнате стало темнее, а символы на коврике загорелись мягким светом…

Через десть минут ощущения тела исчезли, сознание покинуло эту реальность, в комнате стало тихо, скелеты остались охранять оболочку пока душа бродит где-то… да, «где-то» единственное описание этому… этому.

* * *

Абсолютная тьма, чернота в которой нельзя увидеть даже собственные руки. Странно не ощущать тело, странно не иметь веса. Есть возможность двигаться в любом направлении, только куда? Извечный вопрос этого места, пространство здесь ничего не значит, а вот время очень даже. Меня предупреждали что ожидание может затянуться на часы, а иногда видения сменяют друг друга за доли секунды…

В этот раз долго ждать не пришлось. Видения пришили быстро.

— *****! Остановите кровь! Кто-нибудь! Где бинты? Где зелья? — Парень кричит, привлекая внимание друзей, но уже поздно, раненому разодрали горло слишком основательно. Если бинты были бы под рукой, если кто-то умел бы ими пользоваться, если бы кто-то спешил на помощь… слишком много если.

«Зачем бинты если есть зелья»? — Думали они все это время. Правда в том, что ни одно зелье не спасет того, кто умрет от кровопотери через минуту или две. По крайней мере высших зелий исцеления у них нет.

— У кого-нибудь есть патроны? — В ответ лишь мрачное молчание. Не со всеми монстрами стоит рубиться даже если у тебя эпический меч, класс «воин» и высокий уровень. Оружие ближнего боя занимает свою нишу в новом мире, но оно точно не на все случаи жизни. Патроны таскать на себе тяжело, да они и денег стоят, потому отряд взял их очень мало. Стрелковое оружие лишь у половины, в основном пистолеты.

— Кто-нибудь видит, что там? — Еще один отчаявшийся паренек пытается перекричать собственный страх. Зелья «ночного зрения» они выпили, но чем это поможет в глубоких пещерах, где света нет вообще? В итоге каждый светил себе телефоном пока батарейки не начали садиться, а кристалл зарядки один на всех…

— У кого есть обезболивающее? Один укол, прошу вас! — Паника еще никому не помогала, поверь мне парень. Хотя сейчас я ничего не могу тебе сказать, я просто бестелесный разум что наблюдает за вашими потугами со стороны, способный лишь смотреть.

— Его нога воняет! — Девчонка визжит от ужаса и отвращения, в равной степени. Что эта малолетка забыла здесь? Когда конечность гниет заживо она воняет, а ты что думала? В компьютерных играх ведь не было запаха, откуда тебе было знать об этом.

— Где он? Где Максим? Эта сволочь сбежала? Я найду и убью его! — От таких союзников как вы лучше убегать, пока они не потянули за собой на дно. Вы все покойники, ребята. Вы уже знаете это. Мысль о вашей смертности раньше вас не посещала, а теперь вы ни о чем другом и думать не можете.

…

Изрядно помятый и поредевший отряд продвигается вперед в темных катакомбах, где единственный источник света — светящаяся трава, растущая на камнях, трава эта напоминает алоэ, только желтого цвета и светится. Система обещала новые растения, вот первый образец. Ботаник могла бы исследовать его и определить полезность. Если попадется мне нужно будет взять образец.

Враги отряда оказались отнюдь не клиническими идиотами и не простыми зомби. Они не нападают в лоб и отказываются умирать. Все атаки осуществляются из засады или когда их не ждут. Нападение, пара убитых, бегство. К такому клан «веселых рубак» оказался не готов, этот поход стал для них катастрофой.

Они давно уже заблудились, все попытки оставить метки на камнях провалились, любые рисунки были стерты врагом, любые ориентиры уничтожены. Вынужденные бесконечно бродить в темноте люди сходят с ума. Гормоны в молодых телах бушуют подобно шторму, а мозгов явный некомплект. Никто не сдерживает себя, никто и не пытается, за первым же поворотом начались поиски виноватых, там же произошла первая разборка. Два парня сцепились и пристрелили друг друга из пистолетов, оба погибли почти сразу. Шальная пуля ранила третьего в живот. Он выбыл из строя, зелья лечения поддерживали в нем жизнь, но они не могут вылечить такую рану до конца. Два человека теперь тащат его и только и думают о том, как бы избавиться от ноши…

Стоило дурачкам немного успокоиться, как враг показал себя снова. Две размытых тени вылетели из-за угла пещеры и устремились к отряду. Стоящие в узких коридорах пещеры люди не смогли оказать сопротивления. Враг двигается на невероятной скорости и его почти не видно, тридцать секунд и еще четверо из отряда были убиты точными ударами клешней и щупалец в сердце. Еще до того, как ответный огонь был открыт, существа убежали.

Теперь до них окончательно дошло в каком положении они находятся. Двое посовещавшись отделились от остальных. Они решили, что выйдут наружу сами, остальные для них теперь обуза…

Этого достаточно. Эта прогулка закончится катастрофой, и я не намерен быть ее частью. Видения рассеялись, я прогнал иллюзию и вернулся в реальность. Коврик аккуратно скатал и положил в инвентарь. Не сказав ни слова, я покинул квартиру и отправился домой. Мне нечего здесь делать. Нет, я не обижаюсь на обман, без лоха и жизнь плоха, благо я уже давно никому не верю… Телефон звонит…

— Алло.

— Максим. Ты передумал?

Не хочу с ним говорить. Просто бросил трубку и пошел дальше. Телефон звонил снова, я не обращал внимания. Больше не поверю этим ублюдкам.

И телефон продолжает названивать. В какой-то момент он нагрелся как печка и из него раздался звук, телефон сам включил громкую связь.

— Максим, без тебя этот город обречен.

— Найду другой.

— В чем причина?

— В том, что ты свинья.

— Ты не слишком конкретен.

— Вы отправили меня на смерть.

— Что ты видел?

— Будущее, то, что случится с этим отрядом молоденьких идиотов.

— Так и должно быть.

— А ты прямолинеен, торгаш. Наверное, все еще хуже, чем я полагаю?

— Они отвлекут на себя внимание, это все на что они способны. Ты доберешься до сердца гнезда, извлечешь его, уничтожишь тварей. Сердце отдашь нам или уничтожишь, решай сам, главное отобрать его у них. Мы в одной лодке.

— Нет.

— Я удваиваю награду.

— Затолкай ее себе…

— Утраиваю.

— Утраиваю и отвечу на любые твои вопросы. Даже на те на которые отвечать запрещено. И ты сможешь оставить сердце гнезда себе, поступи с ним как считаешь нужным.

— Если честно, я уже давно не хочу ничего знать. Судьбы мира перестали меня интересовать.

— Мы дадим тебе что попросишь.

— А если я попрошу ядерную бомбу, три сферы неизвестно какого высокого ранга…

— Все что пожелаешь и можешь оставить сердце гнезда себе. Мы бы и сами все сделали, но договор запрещает. К тому же у тебя получится, вероятность твоего успеха 78%, это очень много. Мы умеем считать не только деньги.

— Ты в игре?

— Вы предлагаете мне спуститься в кошмар… А что в итоге будет с ними?

— Они выполнят свою роль, а ты свою. Спаси город, спаси нас и себя. Если ты не сделаешь этого, причем сейчас, нас ведь тоже убью, после людей придут за нами. Мы можем прятаться, но не можем уйти с планеты, таков договор, такова наша судьба. Мы дадим тебе что хочешь и сколько хочешь, все лучше, чем потерять жизнь и целый мир. Решай.

— Хорошо, ты убедил меня. Опять судьба города на моих плечах.

— Я рад. С нашей стороны мы тебя не подведем. У тебя получится.

* * *

Страх перед неизвестностью ужасен. Я знаю, что нас ждет и от того боюсь еще больше.

— О, так ты вернулся? Неужели испугался? — Фиолетоволосая неформалка пытается меня поддеть. Остальные смеются, с их точки зрения им предстоит легкая прогулка в логово нестрашных тварей. Быстрая победа и куча денежек. Никто из них своими прокуренными дурью мозгами не подумал, что 20.000 золотом на человека обещают не за легкие прогулки.

Их обещают тем, кто идет на убой.

— Вы чего развеселились, это же могучий уничтожитель гнезда! Он вас всех взорвет.

— Ха-ха, как же.

— Точно, взорвет нас всех! Да, взорвешь ведь?

— Детский сад. — Произнес я мрачным осуждающим голосом.

— Ты че это? Крутым себя возомнил?

— С таким отношением вы обречены. Я объясню, как выжить.

— Не каркай, ублюдок.

— Возьмите больше патронов, больше еды, больше стрелкового оружия, больше зелий, обычные бинты и антисептики. Запасную обувь, носки, фонарики, источники энергии и зарядные устройства, чистую воду, спальные мешки хотя бы один на троих.

— Ты че это, в поход собрался?

— Мы справимся быстро. Зачем нам все это?

— Нам продавец обещал «кроваво и быстро», все как мы любим.

Продавец обещал…

— Одни складом все не ограничится, там внутри сеть пещер, вы попадете в нее и будет очень трудно выбраться. — По правде они уже не слушают меня всерьез, сейчас им нужно только показать свою «крутость».

— Ты знаешь сколько подземелий мы зачистили?

— Мы в катакомбах были.

— И в стеклянном городе! Управились меньше, чем за день.

— Напугал блин, ха-ха.

— Да у нас ничего с собой нету. Мы за стены только на пол дня выходим, в данж или качаться, извиняй. Можешь поспать на Наташе вместо спальника.

— Иди ты, урод, пускай на тебе спит.

— Ха-ха!

— Ха-ха-ха!

— Нету у нас фонариков, только телефоны.

— Зачем нам спальники, вот умора!

— Да иди ты. Нам что, пулемет на себе тащить? У нас есть один на треноге, кто его понесет?

— Да никто не понесет, не слушайте его, он нагнетает. Зачем мне носки и ботинки?

— Дебил он.

— Такой же, как и ты.

— Полегче, а то разозлите его.

— Да я тебя сейчас! — Двое уже сцепились. Хорошо, что пока дерутся, а не стреляются.

— А может нам…

Они еще долго обсуждали мои слова, в итоге согласились взять больше патронов и стрелкового оружия, не более того. Никаких подземелий они не боятся, в долгий поход никто из них не верит. Меня никто и не думал больше слушать, а перекрикивать и убеждать не хочу, это им нужно, не мне, сами виноваты. Лишь один парень явно умнее остальных сложил в походный рюкзак все что я назвал. Один из этой толпы прокуренных неформалов еще способен быть человеком.

* * *

Забор вокруг склада со всех сторон окружают тучи зомби. Всего их здесь несколько тысяч. Нам не нужно убивать всех, достаточно проложить себе путь до забора, что держит эту орду, а дальше проникнуть внутрь, оставив толпу трупов позади.

Всего наш отряд насчитывает 20 человек и теперь понятно почему они вели себя так самоуверенно. Классы есть далеко не у всех, крутые способности тоже, но они умеют работать как единое целое. Жаль, что только против зомби.

— Превращаемся.

Первая тройка обратилась. Перед отрядом предстал оборотень похожий на меня, только чуть побольше и более антропоморфный. В левую руку он взял щит, а в правую гигантский топор. Второй его коллега стал гигантским медведем, способным давить зомби просто своими лапами, третий превратился в оленя с огромными рогами, а ведь он даже не женат. Вся тройка принялась крушить зомби в авангарде, удары мощных лап крушили черепа, взмахи топора отсекали головы, гигантские рога насаживали на себя по 2 зомби за раз. Остальной отряд продвигался прямо за ними, щиты и холодное оружие в первых рядах, лучники и прочие стрелки во втором. Воины легко рубили зомби головы, когда уровень выше 12ого убивать зомби перваков становится не сложно, стрелки с системными луками отстреливали редких мутантов и сокращали особо крупные толпы. Мои скелеты встали на флангах, а сам я стрелял из лазера. Так мы расчистили себе путь на противоположную сторону.

Через 15 минут нам удалось проложить себе путь до стен вокруг склада, внутри территории зомби не было. Медведь и оборотень вместе проломили стену, и мы легко вошли внутрь. Один из отряда воспользовался своей способностью и закрыл пролом за нами земляной стеной. Теперь зомби не пройдут, а мы остались наедине с тем, что нас ждет.

Отряд собрался вместе. Настроение приподнятое. Вера в победу непоколебима, на меня смотрят как на дурака, который ничего не понимает и чрезмерно осторожничает. На мои рассказы о тварях, претворяющихся людьми, никто не повелся. Все уверены что их худшем случае ожидает секретный данж.

Покурив неизвестную вонючую дрянь отряд тинейджеров перестроился, и мы вошли на склад.

Внутри нас ждало много интересного…

Глава 22

Заросшие органикой стены и пол, словно мы вошли не внутрь здания, а находимся в брюхе у кошмарного монстра. Вся эта гадость пульсирует, как живой организм и страшно воняет. Нескольких малолеток стошнило прямо на пол, органика просто впитала их рвоту в себя, пожалуй, она охотно может впитать даже трупы, ведь несколько человек увязли в этой дряни по голень. Словно она пытается сожрать их заживо.

— Мы должны все здесь сжечь! — Выкрикнул какой-то парень. Его поддержал гул одобрительных возгласов.

— Потом, сначала лаборатория. — Обломал всех Игорь, лидер этого сборища. — Мы должны найти лабораторию с боссом и уничтожить ее. А затем все тут спалим!

— А как ее найти? — Только теперь этот вопрос затронул их умы всерьез, а глаза начали гулять по пустому заросшему гадостью складу.

— Торгаши сказали нужно открыть потайную дверь. Ищите.

Все разбились на пары и тройки и разошлись по складу искать. Я тоже искал. Вместе со своими скелетами мы обшарили все уголки, но не нашли ничего любопытного. Во всех помещениях была только пульсирующая органика. Это место словно насмехается над нами, глупцами что ищут неприятностей.

И все же наши старания были вознаграждены. Игорь нашел какой-то переключатель и надавил на кнопку. В самом центре пустого склада как будто сместилось что-то колоссальное, а затем сам пол задрожал под нашими ногами.

Началось землетрясение, так я могу это охарактеризовать, тряслись стены, падали с ног люди, я успел отправить скелетов в лимб, оставив только Костю. Сейчас они мне не понадобятся, рисковать ими лишний раз не стоит.

Землетрясение лишь усилилось, редкие ящики и мусор плясали на своих местах в ритм толчкам. Пара человек решили, что для них это слишком и просто сбежали, дезертировали, остальные этого и не заметили, а я просто ничего не сказал, ведь каждый хозяин своей судьбы. Через две минуты изрядной тряски землетрясение закончилось… а затем я почувствовал, что что-то изменилось… очень сильно изменилось словно воздух стал другим и солнечный свет куда-то подевался.

Игнорируя просьбы о помощи, тех кто увязли в полу и не могут сами встать, я бросился к выходу, распахнул большую дверь и увидел… черный камень… Склад больше не находится посреди города, мы переместились, теперь мы находимся на дне большой и темной пещеры, где-то глубоко под землей.

— Система, где мы?

«Я тебе не google location».

— Мы на нашей планете?

«Да».

— Мы под землей?

«А сам не понял»?

— Это я как раз понял, нужно было убедиться.

Я подошел ближе к лидеру группы, Игорь чесал затылок, глупый жест, не достойный лидера, он пытается понять, что произошло.

— Что ты нажал? — Спросил я нейтрально.

— Красную кнопку, вон там. — Он указал мне направление пальцем.

Я подошел туда и понажимал все кнопки. Боюсь ни одна из них уже не светится и ни одна не работает. Этим путем отсюда не выбраться.

— Строй своих людей, мы уходим.

— Куда?

— Искать сердце гнезда.

Он посмотрел на меня удивленно.

— Такого они не говорили! Они сказали, что мы должны нажать кнопку и убить босса в секретной комнате.

— И ты им поверил?

— Выходит они нас… Вот сволочи. Да я их!

— Да че ты кипешуешь, начальник! — Подошел третий. — Мы же были в данжах, это просто еще один. Убьем босса и чики-пуки мы на воле. — Малолетка корчит из себя непонятно что, у этого дурня красный ирокез на голове, а на поясе два револьвера как у ковбоя. Этакий дикарь апокалипсиса.

— Точно, босс. Вынесем врагов и нас выпустят, че ты этого дурня слушаешь. — Влез еще один неформал.

— Слушай, Игорь, — я постарался обратить на себя его внимание, — мы не выберемся пока не найдем сердце гнезда. Только оно спасет нас. Это место, где мы теперь застряли, не такое как все, не такое как любой данж что вы проходили. Оно другое.

— Ладно, ладно, убедил. Так народ, а ну собрались все! Сопли подобрали, ноги в руки и марш на выход, походное построение номер два, я и Максим пойдем в центре, Леха и Миша замыкающие. Вопросы есть?

— Нет.

— Вот и славно, и хватит унывать. Ничего не изменилось, зашли и вышли.

* * *

Два часа прошло с момента как мы покинули склад. Выход из пещеры оказался один единственный, перед нами предстал туннель без ответвлений, вообще. Мы глубоко под землей, откуда здесь воздух, да еще свежий, загадка. Загадка и то, почему температура и уровень влажности здесь… идеальны для человека, словно кто-то нарочно создал для людей лучший возможный климат.

Два часа без происшествий, никаких нападений, ничего интересного, только слабое освещение. Единственный его источник здесь это растения. Желтые алоэ, фиолетовые и синие цветы неизвестного вида, красные и зеленые лианы, все это богатство неземной фауны немного освещает наш путь.

Люди окончательно расслабились. В этом отряде молодежи нет дисциплины, нет нормального лидерства, нет порядка ивзаимоуважения. Малолетки одинаково охотно ругаются, пугаются или успокаивают друг друга, шумят или наоборот все замолкают, не зная о чем говорить. За тылами следят мои скелеты, они же идут немного впереди исследуя путь, никто из людей отряда не будет нормально разведывать или следить за тылом.

Оказывается в этом отряде есть изгои, их шпыняют и высмеивают, наличие потенциального противника неформалов совсем не смущает. Девчонка с кислотными волосами и уродским нарядом панка вылила воду из фляги одному из «нубасов» за шиворот. Паренек с классом «лучник», но смешным 9 уровнем может только терпеть обиды, до поры до времени. Вижу по его взгляду что он планирует «страшную мстю». В эпоху беззакония ничто не помешает ему просто убить пару человек, и он это знает. Вот так и живем.

Два скелета в тылу были уничтожены одним ударом. Секунда и их нет. Я и сказать ничего не успел, как кто-то в арьергарде закричал.

— Напали, на нас… — Крик оборвался. Вот и первая кровь.

Какая же суматоха началась в узком коридоре, какой хаос. Рассмотреть, что там творится было трудно, но мне удалось. Две тени метнулись из темноты, и набросились на расслабленных бойцов клана «веселые рубаки», вот блин название. Первого несмотря на стальной доспех пробили одним ударом насквозь, второму отрубили руку и голову, третий едва успел выстрелить из лука как точный удар щупальца прошил его сердце. Крики и паника, я не смог стрелять в таком хаосе. Игорь подлетел к первой тени и ударил ее топором, топор с чавкающим звуком вошел в плоть, тварь развернулась и ударила его, длинная костяная конечность похожая на копье ранила его в руку. Тварь тут же получила две стрелы в голову и сдохла на месте. Второе существо оценив свои шансы подхватило безголовый труп и убежало в темноту. У меня появилась возможность посмотреть ее статус.

«?????. ?????? ?, ????? ? ?? ?????????».

Вот они, твари, самые настоящие. Мы в их логове. Оба существа отдаленно похожи на людей. Оба страшные чудовища. Мертвая тварь с двумя стрелами в голове уже начала разлагаться и через минуту ее тело рассыпалось в прах. А вот убитые ими люди остались на месте.

— Боже мой! — Девушка завизжала в панике.

— Что это такое было? — Удивленные голоса в авангарде.

— Что это за твари? — Удивился парень рядом со мной.

— Я их уровень не вижу. — Паникует еще один лучник.

— Это че такое? — Испуганные голоса, до них начала доходить серьезность ситуации.

— А где зомби? Я думал будут зомби. — Заговорил еще один олух.

— Это не зомби, разлупи глаза, лох.

— Че делать? Как с ними воевать?

— У кого автомат? В смысле? Почему не взяли калаш, я же просил *****!

— Так, а ну слушать сюда — завопил на всю пещеру Игорь — забрать все ценное у убитых и построиться, мы идем дальше. Хватит паниковать, мутантов никогда не видели? Мы справимся.

— Они убили Витю! — Завопила синеволосая неформалка.

— Принесешь ему цветочков на могилу, хватит реветь дура, пошли!

После недолгих беспорядков и разбирательств мы отправились дальше. Теперь все идут в гробовой тишине и с опаской оглядываются. Ставить больше скелетов в тыл нет смысла, их просто снесут с их низким уровнем, двоих в качестве предупреждения хватит.

Еще через два часа пути обстановка стала совсем гнетущей. Школяры откровенно боялись, паниковали, некоторые уже разругались. Один я сохранял спокойствие. Пришлось занять себя делом, пока они ругались и ревели я собирал образцы растений и пытался понять их алхимические свойства. Синие и фиолетовые цветы ядовиты, красные лианы быстро восстанавливают повреждения, сорванные алоэ светятся еще пол часа, правда слабовато. Удивительные растения.

Следующее нападение тварей мы уже не прозевали. В этот раз перли с двух сторон. Существа напали быстро и неожиданно, во время короткого привала. Я успел всех предупредить. В момент, когда тени выбежали из-за угла по ним открыли огонь из пистолетов, больше ничего стреляющего у моих спутников не оказалось. Две твари были убиты, но третья успела цапнуть за ногу одного парня с системной битой. Он получил широкую и глубокую рану в ноге, в условиях антисанитарии это беда. Его тут же начали поить зельями, с нулевым результатом. По идее нога должна была заживать на глазах, но вместо этого рана не стала меньше.

Еще через два часа коридор впервые разделился, перед нами как в сказке предстало три пути. В каждый я потравил по скелету. Два оказывается вели в тупик, один нет. Туда мы и пошли. Еще через пол часа наш отряд вышел к пещере с подземным озером. С момента попадания сюда мы шли без остановки и не ели, решено было сделать привал.

Спальный мешок оказался всего один, еды едва хватит на два дня, ноги во влажных коридорах с кучей луж вымокли и сушиться оказалось негде и некогда, запасной обуви и носков ни у кого, разумеется, нет. Из стрелкового оружия только пистолеты и системные луки. Атмосфера веселья и бравады испарилась уже давно. Напуганные и грязные молодые люди пытаются почиститься и отмыться в читсой воде, такой прозрачной что видно дно и… человеческий кости в песке и камнях.

— Она воняет! Почему она так воняет! — Девчонка панк осматривает ногу раненого товарища после обезболивающего укола и обращается почему-то ко мне без всяких вступлений и приветствий.

— Потому что она гниет. — Отвечаю я. — Не ори на всю пещеру.

— Почему зелья не помогают? — Спрашивает она у меня снова. Как будто я знаю.

— Потому что ты плохо попросила. — Характер у меня не сахар, желания сдерживаться нет совсем.

— А как надо было. — Она начинает заводиться. Еще пара слов и я лично ее задушу.

— Надо было взять антисептики и бинты. Ты громче всех смеялась с меня, теперь будешь играть в медсестру-ампутатора. Так уж и быть выдам тебе костную пилу. — Смягчать правду я не собираюсь.

И да, антисептики и бинты у меня есть. Но, если начну вытирать им жопы сейчас, то они привыкнут и ничему не научатся. К тому же учитывая, как неестественно быстро гниет его нога ему уже ничто на самом деле не поможет. Он точно потеряет ногу.

Она заткнулась и села на землю в нерешительности. Парень с раненой ногой побледнел как смерть, но промолчал.

— Ты знал, что так будет?

— У меня были догадки. — Я ответил уклончиво.

— Так почему ты…

— Что? Не объяснил? А ты вспомни что я говорил, дура. Я предупреждал, а меня подняли на смех. Теперь пеняйте на себя.

Пещеру накрыло молчание. Каждый слышал наш разговор, теперь они обдумывают мои слова.

Ко мне подошел Игорь.

— Что теперь делать?

— Идти дальше.

— Как думаешь, мы выберемся?

— Надежда есть всегда. — Еще один уклончивый ответ.

В коридорах раздался шорох, еще два моих скелета были уничтожены. Десяток теней ворвались в пещеру. На свету их стало четко видно. Люди, деформированные, с пастями, когтями, щупальцами, шестью руками, шипами и т.д. Они завопили и бросились на нас с огромной скоростью.

Раздались выстрелы. В замкнутом помещении они больно били по ушам. Пули находили свои цели, но твари были уже среди нас. От выпада клешни меня закрыл Костя, он перехватил конечность и всадил острую палку (он все еще сражается всяким мусором) твари в район печени, третья его рука схватила тварь за горло и сдавила со всей силы. Я же в свою очередь выхватил лазер и на ходу продырявил еще одного несущегося на нас монстра. Монстров это не остановило, они продолжали наступление.

Началась старая добрая рукопашная. Твари были сильнее в ближнем бою, но нас было больше, да и скелеты немного подсобили. Игорь своими топором зарубил двух тварей, и я умудрился подстрелить еще одну. Так же стремительно как пришли твари убежали. Оставив после себя 7 кучек пепла и три трупа наших товарищей. Залитые кровью люди пытались отдышаться и осознать происходящее. Теперь у них была возможность детально рассмотреть противника, и они ей воспользовались.

— Что это за твари?

— Похожи на людей.

— Может они были людьми?

— Какая разница, заткнулись все и собираемся. Мы идем дальше. — Рявкнул на всех Игорь и демонстративно подхватил свой рюкзак.

Он прав, не следует задерживаться. Отдохнули немного и хватит.

И мы пошли дальше, по темным коридорам подземной пещеры…

— Максим. — Через пол часа Игорь догнал меня.

— Да.

— Ты говорил, что ну… — он опасливо осмотрелся, проверил чтобы никто нас не подслушивал. — Ты говорил, что знаешь, что это за твари.

— До тебя доходили слухи о похищениях в городе?

— Доходили. Все думают, что это рейдеры.

— Рейдеров самих раскулачили не раз, всех рабов у них забрали. Это не рейдеры.

— Значит людей украли эти существа?

— Да, эти твари. Кстати, они могут притворяться людьми. Сначала они охотились на торговцев, из-за чего те временно прекратили торговлю, потом переключились на людей.

— А что им надо?

— Их и спроси. Наверное, используют людей для экспериментов, или превращают в себе подобных.

— Вот блин! Так мы в их логове?

— Да.

— Продавец нас надул. — Это не вопрос, он давно все понял.

— Не верь торгашу.

— Вот он сволочь… Я всем расскажу. — Он сжал кулак, словно дал сам себе клятву. Ха. На это заявление я лишь ухмыльнулся. Вы никогда ничего не расскажете, продавцы уже позаботились об этом. А даже если бы и рассказали все равно ведь сами пойдете к ним закупаться. Другого способа достать достаточное количество еды просто нет.

— Не унывай. Сосредоточься на том, чтобы выбраться отсюда.

— Ты прав. Сначала выживание. Месть потом.

Второй раз мы оказались на развилке. Вперед ведут 3 разные дороги, скелеты-разведчики доложили, что все три пути длинные и вполне полноценные. Возник вопрос по какому из них идти.

— Ну что? «Эники-беники»? — Спросил я, не скрывая сарказма.

— Я не знаю. — Снова он чешет затылок, странная привычка для лидера, хотя это уже не важно.

— Тогда позови оборотня, пусть обратится и понюхает.

— У него всего 2 обращения в сутки.

— Здесь слишком мало место для того, чтобы он полноценно сражался.

— Хорошо.

Оборотень пришел и обнюхал проходы. Долго он работал носом и подтвердил мои выводы. Его собачий голос напоминал скорее лай, чем речь человека.

— Первый туннель давно не используется. В него годами никто не ходил. Второй пахнет смертью, там много трупов. Третий пахнет необычно…

— Так пахнут эти твари. Обычно они скрывают свой запах, но здесь этого не делают, наверное, не видят причины.

— По какому пойдем? — Влез Игорь.

— А тебе, который больше нравится?

— Ах. Максим ******! Я серьезно.

— Тот который не пахнет никуда нас не приведет. Тот который пахнет трупами приведет на кладбище. Третий приведет нас в центр гнезда.

— Нам ведь в центр и надо?

— Надо. Однако заброшенный туннель может быть обходным дальним путем, отправим по нему разведчиков.

— Хорошо. Так и поступим.

Два скелета отправились по заброшенному туннелю. А остальной отряд пошел предположительно к сердцу гнезда.

Еще через два часа мы вышли к новому подземному озеру и обширной пещере. Предыдущие ошибки были учтены, на входе была вывалена целая куча колючей проволоки. Да, я окончательно спалил пространственный карман перед этой группкой. За проволокой были установлены бомбы. Конечно, в таком пространстве они накроют всех. Они нужны на случай, если станет совсем плохо. За колючкой встали десять скелетов с автоматами и мой Лич. Больше входов и выходов в пещере нет. Мы можем спокойно отдохнуть. Это был сумасшедший день.

Глава 23

Не смотря на все медицинские ухищрения друзей раненого паренька и мои тоже, он умер. Яд из гниющей ноги распространился по всему телу, всего пол дня понадобилось чтобы убить его. В итоге отряд сократился еще на одного человека, и составляет почти половину от первоначального числа.

Оставшиеся депрессировали или находились в глубокой апатии. Один парень вообще завис, он пятнадцать минут просидел на месте не шевелясь. Его глаза смотрели в одну точку даже не моргая. Похоже наши приключения свели его с ума. Наверное, воевать с зомби было проще. Судя по разговорам их клан и раньше нес потери, но, чтобы потерять половину людей за день, такого они даже не представляли. Их можно понять. Когда твои противники почти всегда полоумные шаркающие трупы быстро отвыкаешь от мысли что враг может быть быстрым и хитрым.

Несмотря на то, что всю ночь (день и ночь здесь понятия относительные) нас сторожили скелеты почти никто не смог заснуть. Включая меня. Психологические особенности, в частности расшатанные нервы и паранойю еще можно притушить, но, когда тебе кажется, что в темноте горят красные глаза и наблюдают за тобой не отрываясь, заснуть почти невозможно. В этот раз обошлось без холодного пота и галлюцинаций, но чувствую у меня еще все впереди.

Отряд собрал вещи, простился с павшим, единственным кого удалось похоронить и отправился в поход дальше.

Темные мрачные туннели, несколько фонариков и два факела освещают дорогу. По камням часто стекает вода, здесь довольно влажно, местами встречаются лужи. Ботинки хлюпают и чавкают, многие уже шмыгают носом и сморкаются. Настроение ниже плинтуса, от каждого шороха отряд вздрагивает и готовится к обороне. Несколько человек пытались со мной заговорить на отвлеченные темы, но каждый раз сталкивались с холодным взглядом человека, не спавшего уже сутки. У меня нет настроения на болтовню, кое-что отвлекает и беспокоит мой разум, словно какой-то шепот на границе сознания. Слышать чужой голос у себя в голове не приятно, начинаешь считать себя безумцем…

«Максим»

Я чуть не подпрыгнул на месте. Тихий женский голос в моей башке, едва различимый. Нет, это точно не игры моей фантазии. Наверное, так люди и сходят с ума?

«Я здесь». — Ответил я мысленно, не уверенный что мне не почудилось.

«Ты идешь за мной»?

«Откуда ты знаешь мое имя»?

«У людей нет тайн от меня»

«Кто ты»?

Нет ответа. Готов поклясться я слышал этот голос у себя в голове. И я словно понял, осознал, почувствовал направление. Почувствовал, где оно находится. Не знаю, что оно такое, но знаю где находится, чувствую.

— Максим. — Меня слегка толкнули в плечо.

— А?

— Ты чего завис? — Игорь улыбался, но улыбка у него вымученная, фальшивая. Ему сейчас точно не до веселья.

— Не выспался.

— А, ну, бывает. Что докладывают разведчики?

— Что впереди чисто.

— Это хорошо, с каждым нападением нас все меньше. Когда мы выберемся фиг я кого вытащу из-за стен, в особенности в данжи.

— Это не данж, Игорь.

— Как скажешь.

— Ты не веришь мне или смерть твоих людей не убедительна?

— Я думаю, что этот данж просто сложнее. Мы пройдем до конца, убьем босса и нас сразу перенесут обратно. Неизвестность лишь часть испытания. — Он пафосно закинул топор на плечо и улыбнулся мне грустноватой, но все же «геройской» улыбкой.

— Верь во что хочешь.

Так мы и брели пока не дошли до следующего зала. Внутри нас ждала весьма любопытная картина. Это место можно охарактеризовать как лабораторию, только странную и извращенную. У стен стоят баки с фиолетовой прозрачной жидкостью, в ней плавают какие-то фигуры. В углах стоят наши земные компьютеры, правда ни один не исправен и откуда здесь электричество? Розеток и источников питания нет. Наш отряд принялся исследовать это место.

Внутри баков нашлись бледные мертвые тела людей, правда учитывая то, что мы знаем о тварях, считать их мертвыми преждевременно, даже если система называет их трупами. Один из таких я разбил и с опаской потрогал тело молодого бледного как смерть мужчины. Пульса нет, холодный. Труп отправился в инвентарь для будущих исследований. За ним туда же отправились целая капсула и пара компьютеров, обыщу их в свободное время.

Странно, мы разграбили лабораторию, а на нас даже не напали. Логика этого места меня поражает. Зато уже на выходе из нее начались приключения…

Стоило первому скелету войти в темноту как его голова была оторвана и брошена мне прямо под ноги. На выходе стояли трое тварей, деформированные и отвратительные. Секундное замешательство и бой начался. «Рубаки» и монстры снова сошлись в рукопашной, из выхода в помещение выскочили две новые твари, но обеих уложил меткими выстрелами неформал с двумя револьверами. Игорь и парочка его помощников сумели без потерь прикончить трех тварей, но это было только начало.

Скелет доложил, что по коридору к нам бегут десятки этих тварей. В таком месте, если мы позволим им ворваться, бежать будет некуда, они от нас мокрого места не оставят. В доказательство моим словам в помещение вбежали сразу три твари, всех расстреляли мои скелеты с автоматами, но это ничего не меняет. Игорь уже строил своих людей для обороны, я в свою очередь завалил проход колючей проволокой, на время это их задержит. Впрочем, суть ситуации не меняется, сейчас я стою перед дилеммой. Первый вариант: бросить отряд и убежать, искать другой путь. Второй отступить всем вместе и сражаться с тварями в коридорах надеясь на выживание…

Казалось бы, что тут решать? Продавцы с этой целью и отправили их, чтобы они умерли и выиграли мне время. С другой стороны, я что-то упускаю, что-то в этой ситуации не так, не знаю пока что…

«Как ты поступишь»? — Голос в голове был как гром среди ясного неба. Тот же самый что и прежде снова говорит со мной.

«Я не знаю».

Ответом мне было молчание. Твари уже попытались пробежать через колючку, но завязли, их расстреляли как мишени, но это только начало. Несколько тварей заплевали колючку кислотой, еще минуты три у меня есть, потом будет штурм.

— Максим, да очнись ты! — Меня потряс за плечо Игорь. — Ты что оглох? Что делать будем?

— Держать оборону.

— Они сомнут нас! Мы должны…

И тут меня осенило.

— Игорь, командуй отступление, парочка моих скелетов задержат их. Бегите бегом туда, где мы ночевали и готовьте пещеру к обороне, я скоро приду.

— Ты с ума сошел или героем решил стать?

Если я и герой, то только с приставкой «анти».

— Делай как сказано. Я приду, ждите. — Он уважительно кивнул мне. Похоже и вправду верит, что я сейчас геройствую.

Дважды их просить не пришлось. Они убежали, оставив меня и скелетов здесь.

— Так ребята — я раздал каждому скелету по большой бомбе. — Положите в каждом углу по подарку. Выразим им наше почтение. — Кажется на грани сознания я услышал тень юмора, похоже мои неживые друзья оценили шутку.

Две минуты понадобилось чтобы бригада скелетов залепила всю лабораторию бомбами. Взрывчатку я не жалел. Конечно, я не шахтер и последствия взрыва здесь слабо представляю. Но в том, что эту помойку завалит я уверен на все 100.

Трое скелетов с автоматами остались задержать противника, пока я и моя мертвая бригада убегали обратно. У нас было меньше семи минут форы, именно столько понадобилось тварям чтобы пройти через колючку и убить моих скелетов, а дальше я зажал уши, выпил защитные зелья и скомандовал подрыв.

* * *

— Кхе-кхе, тьфу *****! — С трудом удалось откашляться, столько пыли попало в нос и рот.

— Хозяин вы целы? — Костя помог мне встать и отряхнуться.

— Вроде да, а вы как?

— Мы в порядке и готовы служить! — Он, как всегда. Хоть что-то в жизни не меняется.

Бахнуло знатно. Несмотря на все меры предосторожности по ушам ударило так что мало не показалось, впрочем, я это пережил, остальное залечит регенерация. Главное, что скелеты-разведчики обнаружили глубокие завалы. Впереди теперь пути нет, а твари до нас не доберутся. Дело можно сказать сделано, мне даже не пришлось жертвовать отрядом как того хотели продавцы.

— Идем назад, к месту привала.

Меня встречали как призрака. Все были уверены, что я покойник, но вот вернулся, живой.

А еще никого не удивил «бабах», от которого камни с потолка посыпались. Они знали с кем имеют дело. Взрывчатка и вправду решает многие проблемы.

— Значит взрывом все завалило? — Игорь был почти счастлив.

— Да, но я уверен, что тот туннель, что давно не использовался просто длинный обходной путь. Скелет-разведчик докладывает, что он куда-то ведет. А еще там нет тварей.

— Отлично, тогда пошли?

— Пошли, нечего ждать.

* * *

Мы вернулись к последней развилке. Один путь теперь ведет в никуда, второй все еще пахнет смертью. Потому мы воспользовались третьим.

Отряд шел бодрее. Тварями здесь даже и не пахнет. Воды и луж здесь нет, проход шире и неплохо освещается местной флорой, местами здесь даже… красиво. Да, пожалуй, у этого места есть свое очарование. Если бы мы не рисковали здесь жизнью это место можно было бы сделать туристическим маршрутом и даже на этом заработать. На свете немало экстремалов согласных лезть под землю ради острых ощущений.

А еще с каждым шагом я чувствую, что цель приближается. Мы на верном пути.

Так мы шли еще часов пять или шесть, пока не дошли до следующей большой пещеры.

Хотя это больше похоже на большой каменный зал. Такой большой что в нем могли бы поместиться три сотни человек, правда здесь довольно темно и почти ничего не видно даже мне. Так что это стоит здесь вокруг? Похоже на статуи.

— Смотрите, это что, места для факелов?

Хм… и вправду, здесь на стенах местами установлены факелы. Осталось только их зажечь.

— Огонек.

— Понял.

Мгновенно все факелы в помещении загорелись, освещая весь зал. Зеленое пламя дает много света, теперь мы увидели сразу все помещение.

— Это что, арена?

— Похоже на древний Рим.

— Похоже, еще как. — Вставил и я свои 5 копеек.

Каменная арена, несколько сотен сидячих мест вокруг, очень похоже на древние амфитеатры. Хлеба и зрелищ?

— Зачем это здесь? — Ко мне обращаются так словно я знаю все ответы.

— Не знаю.

У меня есть вопрос получше, как давно эта хрень здесь находится? Такое нельзя построить быстро, а на вид здесь все довольно старое. Обойдя арену и понюхав песок, я пришел к выводу что в нем остался запах крови и смерти, но он весьма старый. Здесь кто-то сражался и умирал, но точное время определять не берусь.

— Что вынюхал? — Ко мне обратилась девчонка с зелеными волосами. Уже не в первый раз пытается со мной заговорить.

— Ничего интересного для таких как ты. Иди дальше кури косяк.

— Фу, как грубо. — Курить самокрутку она не перестала.

Даже не стал отвечать. Это быдло в юбке и одежке школьника-неформала не стоит даже крупицы внимания. Я нянькаюсь с ними, потому что пришлось, но это не значит, что мы друзья.

— Я думала мы теперь друзья.

— Индюк тоже думал.

— Грубиян. — Теперь она по-настоящему обиделась и ушла.

Обойдя арену еще раз, я не нашел ничего нового, значит очередь осмотреть статуи.

Статуи похожи по стилю на древнегреческие. Черный камень, гладкий и приятный на ощупь, такое чувство что не земной… Вполне возможно не земной, да. Стоит здесь неизвестно сколько. Изображает мужчин и женщин в древней греческой одежде. Их можно было бы считать обычными людьми если бы не крокодильи пасти, длинные острые когти, деформированные руки и ноги и многое другое. Не у всех, конечно, но у большей части подобные подарки судьбы были. Пожалуй, высматривать тут больше нечего. Бомбами, колючей проволокой и ловушками я укрепил входы и выходы. Скелеты стоят и сторожат. У нас есть время отдохнуть перед следующим броском. Отряд разлегся в «VIP» ложе на каменных сидениях, все едят, пьют и смотрят на шуточный поединок двух дурачков, дерущихся палками. Еду и воду кстати дал им я, пожалел дураков, а спасибо мне сказал только Игорь.

Ладно, пойду и я к ним. Немного отдохну вместе со всеми, перед следующим рывком нужно запастить силами.

Глава 24

— Мы приближаемся. — Сказал я тихо, чтобы меня слышал только Игорь.

— Откуда знаешь? — Сказал он обычным голосом.

— Чувствую. — Я и правда чувствую. Чувствую приближение сердца гнезда. Только им этого не объяснишь.

Сердце гнезда что болтает у меня в голове женским голосом, м-да, мир удивителен.

Мы уже шесть часов идем по темным туннелям и сейчас я чувствую приближение к цели. За это время мы не встретили ни одного врага, такое чувство что они или не ходят здесь или не хотят больше воевать.

— Ш-ш-ш, тихо. — Остальные в отряде заткнулись, дав мне возможность слушать. Впереди что-то есть… словно вода капает на камень…

— Что там?

— Вода, много… подземный водопад. — Вот блин, опять искупаемся, а сушиться времени не будет.

Коридоры закончились, мы вышли в еще одну огромную пещеру, здесь текла целая подземная река с впечатляющим каменным мостом, построенным над ней. Рядом находится водопад, небольшой и шумный.

— Перейдем мост, до цели уже рукой подать. — Я уже фактически командую отрядом, ведь это я управлял нашими перемещениями последние часы. Водил людей по лабиринтам коридоров. Остальные лишь молча кивнули.

На широком каменном мосту неприятностей не приключилось, а ведь место для засады идеальное… Словно враг действительно больше не хочет сражаться.

Снова подземные коридоры и пещеры пока мы наконец снова не увидели органику. Стены и земля заросшие плотью, ноги снова увязают в этой дряни, а руками стен лучше не касаться. Я уже практически ощущаю центр, эта… штука касается моего разума, чужие мысли и образы попадают мне в голову. Картинки, видения, чувства, запахи, все это атакует мой разум. Я вижу, то, чего никогда в жизни не видел. Яркие цвета не доступные глазам человека, запахи, не встречающиеся на земле, ощущения чужого разума, живущего в твоей голове и повелевающего тобой, пьянящее чувство свободы от контроля, нерешительность, страх… Оно умышленно делится со мной информацией. Если я его чувствую значит оно тоже слышит меня, должно слышать.

«Зачем ты мне это показываешь»?

Сначала показалось что мне не ответят, но голос прозвучал.

«Чтобы ты понял».

«У меня если лишь догадки, я ничего не понимаю».

«Одно следует за другим».

«Чего ты хочешь. Скажи прямо»?

«Не существовать, все исправить. Я хочу слишком много».

«Мне приказали тебя уничтожить».

«Сделай это». — Голос безапелляционный и уверенный, иных вариантов и быть не может.

— Максим, странный ты, опять завис? Все в порядке? — Игорь выглядит обеспокоенным, он хлопает меня по плечу.

— В этом месте ничего не может быть в порядке. Мы почти у цели.

— Хорошо, как думаешь, там будут враги?

«Вокруг тебя есть эти существа»? — Спрашиваю я сердце гнезда.

«Есть, их мало, они новообращенные. Я освободила их, они не нападут. Не убивай их, они не виноваты, ни в чем не виноваты».

«Если они нападут…

«Они не нападут, я обещаю».

— Они там будут. Но не знаю враги ли они нам.

— Как это не враги? Они же те твари что убили столько наших.

— Смотри в оба и не нападай первым. Может быть боя не будет.

— Ну, хорошо…

Через десять минут пути в коридорах, заросших плотью, мы наконец вышли в «сердце гнезда».

Большая пещера, заросшая органикой. Такая же, как и тот склад, где мы начали это путешествие. Здесь абсолютно пусто, только мелкий мусор валяется здесь и там. А еще в углах стоят десятки голых людей, точнее этих тварей.

«?????. ????? ? ??? ????????? ?? ??????».

Они молча смотрят на нас, без ненависти, без интереса, как на пустое место. Наши тут же запаниковали и схватились за столы, но я буквально вырвал пистолет из рук у одного из наших.

— Не стрелять. Первыми не атакуем.

На меня уставились удивленно, но существа не нападают, потому схватка не произошла.

— Почему они стоят на месте? — Прошипел мне Игорь.

— Радуйся молча.

Я вышел вперед от лица нашего отряда и подошел к центру помещения. Десятки пар глаз уставились на меня. Они смотрят без интереса, словно сто раз меня видели, а еще они все голые, но их это не заботит. И я больше не чувствую сердце гнезда.

— Где оно? — Спрашиваю я без интереса.

Меня просто проигнорировали. Даже и не знаю, что делать в такой ситуации, как вести переговоры с этими существами.

— Ты стоишь перед ним, неужели ты не чувствуешь его? — Ко мне подошел ближе парень, один из них. Моего возраста, даже похож на меня, выделяется тем, что на нем еще остались летние джинсовые шорты.

— Как вошел перестал.

— Она боится тебя.

— Чего? То есть раньше не боялась, а теперь боится?

— У всех есть недостатки.

— Так она позволит мне забрать себя?

«Молчите оба, я прощаюсь с этим местом». — Голос в голове был требовательным и чуть ли не с детской обидой.

И вот мы стоим в тишине, люди и твари. Одни целятся в других, а другие делают вид что им абсолютно все равно.

— Вы не сражаетесь, потому что оно попросило вас?

— Мы не сражаемся, потому что некому нас заставить. Здесь больше нет связи с внешним миром.

— Я пытался вызвать видения. Несколько раз.

— Видения приходят извне. Мы изолированы, гнездо постаралось.

— Значит вы не будете сражаться?

Он лишь покачал головой.

— Знаешь, а я уже видел тебя.

Вот теперь он удивился.

— Не удивляйся так, я смотрел записи с камер в небоскребе, там был ты. Тогда еще просто человек.

— Замолчи… Не трогай прошлое. Ничего больше не спрашивай.

— Зачем, я уже получил ответы.

Мы постояли в тишине, еще несколько минут. Напряжение только росло, а нервы у некоторых моих союзников начали сдавать.

— Чего мы ждем. Может грохнем их и дело с концом? — Бесится парень с револьверами.

Но драться не пришлось, «твари» зашевелились, они просто ушли, обошли нас со всех сторон и вышли через коридор из которого пришли мы. Теперь в помещении остались только наши.

— И что дальше? — Паренек с ирокезом спрятал свои револьверы.

— Замолчи и оглянись вокруг, неужели не узнаешь это место? Оно слегка изменилось, заросло еще больше, но в целом тоже самое что и было.

— Чего? — Весь отряд удивленно заозирался.

— Да, дети, правильно. Мы пришли туда откуда начали. Мы на складе. Это и есть сердце гнезда и это и есть вход и выход, единственный. Мы все это время ходили по кругу.

— Что? Зачем *****? — Сорвалась на крик зеленоволосая.

— Этот вопрос не ко мне.

— Я пыталась изолировать это место и взять контроль с того момента как вы пришли. Мне удалось остановить кровопролитие, пусть и не сразу. — Вполне материальный голос раздался вокруг нас. Материальный, но тот же самый что звучал в моей голове.

— Что?

— Ты кто такая?

— Вы все свободны, уходите.

Земля затряслась, только в этот раз более интенсивно чем в прошлый. Десять секунд тряски и уцелевшие члены отряда просто растаяли в воздухе, как будто их и не было. Остался только я и мои скелеты.

— Максим. — Я резко обернулся. Передо мной стоит… туман, не человек и не фигура, кто-то назвал бы это призраком, но я в призраков не верю.

— Да?

— Я не хочу, чтобы ты уничтожал меня.

— Что ты предлагаешь?

— Я хочу, чтобы ты уничтожил моих создателей! — Ее голос был полон гнева, она буквально кричит мне в лицо.

— Я даже не знаю кто они.

— Забери меня.

Плоть поднялась волной с пола, передо мной буквально вырос бугор мяса, вырос и раскрылся, внутри него нашелся разноцветный яркосветящийся кристалл. Система опознает его не полностью.

«?????????? ????. Ранг редкости: сверхсистемный. ????? ???, ??? ???????? ?? ???? ????????».

— Возьми меня.

Я запихнул руку в этот бугор мяса и не очень деликатно выдрал кристалл. Он оказался размером с мою ладонь.

И вот он лежит у меня в руках… я ведь должен был уничтожить его, верно?

Плоть вокруг начала дергаться и шипеть, местами вообще посыпалась со стен. Здание начало разваливаться, плоть уже гниет и разрушается на глазах. Тряски нет, но это место разваливается, разваливается и умирает.

— Как мне выбраться?

— Закрой глаза — ответил голос из кристалла. И я закрыл.

А затем я ощутил невесомость, почва ушла из-под ног.

* * *

— Тьфу ******! В уши попало!

— Я вас вытащу, хозяин! — Костя как всегда рядом.

— Спасибо.

Я еле вылез из воды, нет, это даже не вода, это сраная зеленая жижа, а это озеро больше похоже на болото. Дно такое зыбкое что проваливается под ногами. Утопиться здесь — раз плюнуть.

Благо моим скелетам не нужен воздух, они просто вышли из воды. Все покрыты тиной с ног до головы как водяные.

А я тем временем танцевал на одной ноге на берегу, вытряхивая всякую гадость из ушей и отрывая от ладоней пиявок-переростков. С приходом системы многие звери стали сильнее и опасней.

Ушло время на то, чтобы высушиться и почиститься. Зеленая дрянь застряла у меня в одежде, в волосах, в обуви, везде. Не хватает только лягушки в ботинке, для полноты образа.

А еще на поясе есть кое-что лишнее. В одном из карманов лежит что-то чего я туда не ложил. Открыв карман, я извлек на свет тот самый кристалл, сердце гнезда. Он, кстати, теплый и приятный на ощупь.

— Закинула меня в болото? Решила мне нужно помыться?

— Мой уход будет замечен. Но отслеживать меня впредь не получится. Мы должны быть подальше от гнезда чтобы избежать обнаружения.

Почистившись, я присел на кочку у воды, в руках держу кристалл. Нам предстоит долгая беседа.

— Ты хочешь, чтобы я уничтожил твоих создателей?

— Да.

— А тебя?

— Да, но потом.

— Насколько это потом затянется?

— Тебе так не терпится? — Ее голос стал укоризненным. Странное это дело, сидеть на берегу и говорить с кристаллом.

— Мне сказали, что ты создаешь тварей и тебя нужно уничтожить.

— Те, кого ты называешь «тварями» создали сами себя, такими какие они есть. Те, с кем ты сражался в коридорах — невинные жертвы, рабы жестоких хозяев.

— Ясно. И кто эти хозяева?

— Ты поможешь мне?

— Что, время ответов закончилось?

— Лучше один раз увидеть.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я изменяла людей, но они, как ты видел сражались не по своей воле, их заставляли.

— Кто?

— Такие же, как и они, но на ступеньку выше в иерархии. Оборзевшие от безнаказанности выродки.

— Значит они ответственны за все похищения и убийства?

— Да.

— Зачем?

— Они пытались вырастить свою армию.

— У них получится?

— Без меня нет. Они не могут создавать новых рабов, пока не вернут меня.

— Значит убьем их, я уничтожу тебя? Никаких больше тварей. Все счастливы?

— Правильно.

— Зачем им армия?

— Чтобы править миром.

— Ого, какие скромные амбиции.

— Они решили устроить здесь свое королевство. Преобразованные рабы будут солдатами, а смертные люди марионетками и игрушками. Зомби и системные монстры — лишь временная проблема, их однажды уничтожат, а дальше они будут править здесь сколько захотят.

— Интересно… А почему у них всех знаки вопроса в статусе?

— А ты мой статус видел?

— Сверхсистемный уровень редкости. Про такой даже не слышал. Такие вещи нечасто встречаются?

— Угу, только я не вещь… Знаешь, я и сама многого не знаю, не помню свою жизнь и у меня всегда были простые функции. Но я знаю больше, чем сказала тебе. Помоги мне наказать этих выродков и я все расскажу, а дальше можешь меня уничтожить. Кстати, кто назначил за меня награду?

— Продавцы.

— А, эти торгаши. Свои тайны они оберегают больше, чем золото, а информацию продают по крупицам за невероятные деньги.

— Так что я должен делать?

— Сейчас? Вернуться в город. Я расскажу тебе, где собираются те, кто заправляют здесь всем, у них скоро праздник. Все в одном месте, по крайней мере те, кого я знаю. Один удар и все закончится.

— А тебя не вычислят?

— Нет.

— Что соврать продавцам?

— Что не нашел меня.

— А те ребята? Они расскажут.

— Я ударила им по мозгам. Овощами не станут, но произошедшее не вспомнят.

— Почему ты не прекратила сражение в гнезде сразу?

— Я бы с радостью! Я с самого начала пыталась изолировать место и оборвать ниточки у бойцов, как только это удалось я освободила их и кровопролитие остановилось. Те, кого я изменила останутся в пещерах, пока хозяева не умрут, а потом они будут свободны.

— А почему сразу не вылезла из этой… стены мяса, и мы не ушли в закат?

— Потому что не могла, да и на то, чтобы прочитать твой разум ушло время.

— Ладно, хватит вопросов, пока что.

— Хорошо. Тогда пойдем?

— Пойду я, у тебя нет ног.

— Подловил.

— Телефон звонит. Странно, я же намочил его.

— Продавцы и не такое умеют.

Я взял телефон и поднял трубку. Надеюсь, они не подслушивали.

— Здравствуй, Максим. Что случилось в пещерах?

— Я не помню.

— Что прости?

— Подозреваю ментальную атаку, нас ударили по мозгам и выкинули вон. Башка раскалывается, и я помню произошедшее очень смутно. Какой-то голос приказал нам убираться, и я очухался в болоте, сижу снимаю с брони улиток.

— Вот значит как. Остальные участники рейда говорят тоже самое. Очень жаль. Склад разрушен, точнее его внешняя часть. Попасть в гнездо снова пока не получится. Не унывай, мы тебе все равно очень благодарны, половину награды деньгами и «межмировую» сферу выдадим. Заходи в любое отделение как будешь свободен.

— Спасибо вам. А как нам снова попасть в гнездо?

— Даже не представляю. Шанс еще будет.

— До встречи.

— До встречи, Максим.

Я вытер грязный экран и положил телефон в карман.

— Ловко придумал.

— Спасибо. Как далеко мы от города и через сколько настоящие твари соберутся на свой праздник?

— У них «день благодарения». Через три дня. Отсюда ты дойдешь до своего района за пару часов. Тебе повезло что поселился на окраинах.

— Хорошо. Кстати, в пещерах ты говорила, что у людей нет тайн от тебя.

— Да, считай я видела твою жизнь. Прочитала тебя как книгу.

— Голова не болит?

— У меня нет головы. Программирование — та еще катастрофа, как ты это терпел?

— Сжав зубы и ненавидя себя.

— Бедолага.

— Ладно, чего сидеть, пошли. Будем причинять добро и справедливость.

Глава 25

— Итак, слушай и запоминай. Они соберутся на «культурный вечер» в бывшем здании театра. Их будет ровно восемьдесят, всех необходимо уничтожить, если хоть один сбежит будет беда.

— А бывает такое что 1 или 2 пропускают праздник?

— Нет.

— Ясно. Вариант всех взорвать ты не одобришь?

— Не одобрю, нет гарантий что все умрут, они довольно живучие. Атомной бомбы у тебя тоже нет.

— Тогда что делать?

— Проникнуть к ним на праздник в качестве прислуги, насыпать яду в угощения, понаблюдать как они корчатся в агонии и подыхают в кровавой блевотине.

— А ты их ненавидишь.

— Вспомни все убийства что они совершили.

— Справедливо. А есть гарантии что яд их убьет? А то я видел, как они после вскрытия бегают.

— Гарантия есть. Частица меня для них смертельна, отломишь кусочек и насыплешь в бокалы.

— Ладно… Допустим я проберусь на их вечеринку переодевшись слугой, я могу выпить зелье смены облика и замаскировать уровень и классы, буду отображаться как первачок. Какие у меня есть гарантии что меня не раскусят?

— Система отторгает их, они отторгают систему. Ничто системное им не знакомо. Ты познакомишься с их культурой поближе и поймешь, как они к ней относятся. Они даже уровень твой смотреть не будут. Не говоря уже о том, что почти все не могут его видеть.

— Хм… они живут в системе, но в то же время не в ней.

— Это слишком сложно и долго объяснять.

Тук-тук. В дверь стучат. Судя по звуку, моя помощница.

— Босс, мне послышалось или кто-то чужой разговаривает?

— Я разговариваю по телефону. Алиса, не мешай пожалуйста.

— Хорошо, я принесу сферы через пол часа.

Да, я снова сижу в своем кабинете, дома. Приятно развалиться в кресле после блужданий по пещерам и болотам. А на столе передо мной лежит пресловутый кристалл и выкладывает свои планы.

— Так на чем мы остановились?

— Мы обсуждали как уничтожить «тварей», чтобы люди могли жить в мире.

— Точно. Я проникну к ним в гости, отравлю, они все сдохнут. А что делать с охраной и прислугой?

— Они утратили контроль над своими измененными рабами, все кого они создали разбежались. Им придется выставить смертную охрану, все слуги будут простыми людьми. Твари держат их в ежовых рукавицах. Как только хозяева умрут они разбегутся. Если кто-то рискнет напасть мы разберемся с ними вместе. Я владею ментальными атаками, ты тоже не слабый для этого мира.

— Ладно, с этим пока разобрались. Расскажи мне еще о гнезде. В первую очередь как вы его называли?

— Дом.

— Логично, давно он существует?

— Столетия.

— Ты давно стала… кристаллом?

— Десять лет назад.

— Значит твари здесь давно и людей похищают давно?

— Верно. Они медленно захватывали власть, но приход системы вставил палки в колеса. Они изменили планы и подход, но в целом для них ничего не поменялось.

— Рептилоиды.

— Гораздо хуже.

* * *

Здание театра обнесено десятиметровой стеной земли. Некая колоссальная земляная магия создала вокруг здания непроходимый барьер. Тысячи зомби гуляют под стеной и стучат в нее руками. Увы им ничего не светит, чтобы пробить такое препятствие его нужно таранить на самолете.

Праздник начнется вечером, а сейчас утро. Смертные шестерки уже начали приготовления, нужно только прикинуться одной из них.

Конвой, что вел рабочую силу не досчитался одного бойца. Из десятков работников, что вели и охраняли наемники один неожиданно пропал. Низкий и тощий рыжий парень полежит пока в отключке в одном из подвалов, его место занял я. Волос с головы, добавленный в зелье, позволил принять его облик на 24 часа. М-да, тощее тело, низкий рост, рыжая неухоженная бородка, да он еще и слегка косой на один глаз. В общем максимально несимпатичный человек, таким организаторы не сильно заинтересуются. Такой мне подойдет.

Нас завели через один из входов, охранник 21ого уровня проверил каждого входящего, мой уровень благодаря маскирующим кольцам определяется как 1ый, так что интереса я не вызвал. Дальше нас завели в подсобное помещение театра, на бывшем складе каждому из 30 работников дали спецовку. Пока мы переодевались люди переговаривались о всякой ерунде, правда проскочила пара интересных моментов.

— Говорят они новое правительство.

— Да ладно?

— Да, они тайно держат всех местных царьков за яйца, а еще они такие сильные что им и тысячи зомби не страшны.

Дальше в помещение вошли трое вооруженных людей с 15ыми уровнями.

— Так, внимание, будете весь день и всю ночь делать что скажут и тогда получите плату и сопровождение обратно в поселение. Как сказали — так и делаете, вопросы есть? — Все покачали головой, мол все ясно.

— Отлично, тогда для начала уберете все стулья из зала, вы должны освободить место, затем внесете столы и стулья со второго этажа и расставите как скажет распорядитель, затем перетащитеконтейнеры и подарки и уложите под праздничным деревом. Во всем слушайтесь охрану и распорядителей, есть вопросы?

— Нет. — Ответили хором и нестройно.

— Отлично. Стулья несите в подвал, выполняйте.

* * *

Так уж сложилось что я не могу запихнуть кристалл в инвентарь, система просто отвергает этот предмет, приходится таскать его в кармане. Благо она, я даже не выяснил ее имени если оно есть, может говорить со мной мысленно.

«Устал»?

«Нет. Раньше устал бы, сейчас очки в телосложении есть. Приходится притворяться что я устал и мне тяжело».

«Хорошо. Притворяешься ты отменно».

«Нет, просто этот парень выглядит как полоумный идиот». — Боюсь это правда, паренек похож на дурака, больше всего, когда улыбается. Хорошая маскировка.

«Ха-ха, в точку. Это тебе на руку, никто не обращает внимания».

Так я и провкалывал почти весь день. То принеси, это поставь, подай и выбрось, а потом пришли слуги.

Не знаю откуда они взялись, по-русски говорит едва половина, они пошли переодеваться туда же где переодевались и мы. Не сложно было выждать пока один русскоязычный паренек отойдет от остальных подальше, а там я его вырубил и запихал в свой шкафчик накачав снотворным. Его волос отправился в зелье и теперь у меня его облик на 24 часа. Оставалось только переодеться в дорогую и красивую форму официанта и одеть положенную каждому слуге маску, закрывающую все лицо.

Вряд ли кто-то следил за количеством работников, да и за рыжим дурачком никто не присматривал, чего он может натворить? Так что меня никто не хватился. А вот новый мой облик мне не нравится. Этот парень не уродец и с весьма неплохим телосложением, высокий и широкоплечий. Может привлечь ненужное внимание. Плохо, но выбирать возможности нет.

А дальше рабочие будни возобновились. Пришлось тащить с кухни посуду и бокалы, стелить белые скатерти на столы, таскать стулья на сцену для оркестра и устанавливать системы освещения для праздничной… сосны. Да, их праздничное дерево — сосна. В общем вкалывал как папа Карло и не заработал даже луковицу.

На празднике моя роль — официант с бокалами, плюс буду носить гостям что скажут. Моя задача постоянно крутиться по залу и предлагать бухнуть, хотя про алкоголь речи пока не было… а ведь «профессор» на заброшенной стройке предупреждал что они не любят алкоголь, он для них как яд. Неприятно кому-то прислуживать, но мысль о том, что существа ответственные за похищения и смерти невиновных подохнут меня радует.

За час до начала прибытия первых гостей повара начали расставлять первые блюда. Половину официантов, в том числе и меня вывели в отдельное помещение, там нам дали время передохнуть, перед тем как мы будем прислуживать на празднике всю ночь. Остальные отправились помогать на кухне и накрывать столы.

И вот сижу я на стуле и смотрю на этих людей. Судя по разговорам, они знают кому служат. Некоторые молчат, некоторые говорят со страхом, но большинство восхищаются своими «хозяевами», обсуждают их мелкие дела и сплетничают.

— Ах, Марта Евгеньевна всегда такая изысканная.

— Да, видел ее на приеме в прошлом году, она блистала!

— И Абрам Львович, он само воплощение уверенности и светских манер, всегда держит себя в руках, а когда злится… когда злится его глаза метают молнии, он способен убить взглядом!

У меня аж дергается глаз. Нужно будет прибить этих коллаборационистов, а еще лучше взорвать стены вокруг этого рассадника «светских манер» и посмотреть, как этих «хиви» жрут зомби.

— Эй парень. — Меня пихнула локтем девушка лет двадцати, она, как и многие здесь сняла маску. Молодая и симпатичная брюнетка.

— А? — Буду играть в простофилю. Простофили не подозрительны.

— А ты чей будешь?

Чей холоп? Вот дожили!

— А ты?

— Ты ее не знаешь. Моя хозяйка меняет имена и место жительства каждые три месяца.

— Угу.

— Так чей ты?

— Мамин и папин.

— Очень смешно. Хотя если твои хозяева тебя усыновили я понимаю почему ты нас сторонишься.

Ничего себе, так твари еще и в родителей играют?

— Типа того.

— Круто. Очень тебе завидую. Такое чтоб человека приняли в семью — большая редкость.

— А тот факт, что я тут служу тебя не смущает?

— На этом празднике люди не могут быть гостями. Но родители видимо очень хотели показать тебе это событие, верно? Может они даже… сделают тебя одним из них?

Несколько человек вокруг замерли и уставились на меня.

— Они не посвящали меня в свои планы.

— Странный ты какой. Неужели не хочешь быть вечно молодым и обладать силой? Другие за это право грызутся и бьются локтями, а ты флегматично «не посвящали в планы». — Она меня передразнила в последнем предложении. Но я не против, пусть болтает, столько нового узнаю, аж жутко становится.

— Или у тебя все настолько схвачено что остается только ждать? Поделись секретом. Как ты этого добился?

— Мне повезло.

— Эх, мне бы твое везение. Меня кстати Вика зовут.

— Очень приятно, я… Иннокентий. — Так звали того парня. — Ты пошла на службу добровольно?

— Конечно, ну у тебя и мажорские вопросики! Совсем зажрался, точно стать хозяином готовишься.

— И ты счастлива?

— Была бы счастливее если бы меня возвысили хотя бы до слуги, но мы оба знаем как редко такое бывает.

— Так ребята, — к нам обратился один из распорядителей. — Первые гости прибыли раньше, все на кухню, начинаем первую часть. Все будете получать подносы и напитки. Вика, ты мой заместитель в этот раз, кто будет твоим помощником?

— Кеша. Вот этот парень. — Она указала на меня.

— Хорошо, идите вдвоем к начальнику кухни, получать особые вина, как разольете подойдешь ко мне. Так, все за дело, марш!

Она толкнула меня в плечо надевая маску и повела за собой.

Разливать напитки значит…

Пир во время чумы.

* * *

Вполне себе обычная большая кухня. Десятки поваров готовят. Варят, жарят, парят и так далее. Наготовить еды на почти сотню гостей надо постараться. Десятки подносов с едой гуляют туда-сюда в руках слуг и поваров. Котлетки, отбивные, стейки, запеченное мясо с картошкой и салатом.

Нас с Викой подвели к начальнику кухни. Он отдал нам под личную ответственность дорогие вина. Точнее, что это за такие вина, если от них не пахнет… странно, пахнет кровью.

— Первую бутылку открывайте и несите госпоже Селении, разлейте на большие бокалы, она любит выпить. — Говорит начальник кухни с французским акцентом, и вообще он сама интеллигентность и культурность.

— Поняла вас. — Ответила Вика и мы вместе с ней вскрыли первую бутылку.

Я разливаю, она держит большие бокалы. Уже в момент, когда пробка открылась я все понял. Пахнет не просто кровью, пахнет человеческой кровью…

И тут стоящая напротив меня кастрюля приоткрылась и из нее показалась человеческая голова… Голова мужчины лет сорока, пустые глазницы куда набили какие-то травы смотрят прямо на меня. Тут до меня дошло почему мясо пахнет странно.

Это человечина.

Мимо меня двое слуг пронесли поднос с еще одной человеческой головой, только абсолютно сырой и обескровленной. За ней было блюдо с жареными пальцами, потом отбивные, суп из глаз и прочий фактор страха.

При том что я всякое повидал в этот апокалипсис меня чуть не скрутила рвота, бутылка чуть не вылетела из рук на пол. Никогда в жизни мне не было так противно, никогда так сильно не хотелось блевануть.

— Ты чего, Кеша? — Ко мне обратилась Вика. — Сырая голова смутила? Это писк моды, называется «сыроедство». Моя хозяйка уже два года ест только сырое мясо. Или тебя голова в кастрюле удивляет? Это называется «свинья по-вьетнамски», голову отмачивают в соусе и набивают травами и пряностями.

— Да, нет, вино пахнет странно.

— Это кровь девственниц сорокалетней выдержки. Смешанное с пряностями. Редкая штука, почти сорок лет в холодильнике, говорят, что у такого самый отменный вкус.

— Ясно. — Мне все же хватило выдержки наполнить бокалы вином. А не своей рвотой.

— Вот так, — мы вооружились двумя подносами. — Нужно порадовать госпожу Селению и ее окружение. Гости только прибывают, а пить они уже хотят. Ну давай, чего ты как в первый раз, понесли.

Пожалуй, только очки в ловкости и телосложении позволили мне не уронить этот поднос и не расплескать содержимое четырех бокалов. Охранник открыл нам дверь для прислуги, и мы вошли в зал, где уже начиналось празднество.

Огромная сосна находится в углу зала, слева от сцены. На ней красуется множество гирлянд, игрушек и всякой иллюминации, а еще человеческие головы, свежеотрезанные и истекающие кровью, насаженные на специальные короткие пики они красуются среди веток.

Дальше мы шли среди столов с угощениями. Части тел людей и животных на тарелках. На одном подносе рядом лежат голова свиньи и человека, намекая на положение первых и вторых. Отовсюду запах человеческой крови, в общем праздник чудовищ. Мы вручили свои бокалы некой Селении — сероволосой молодой женщине в роскошном платье того же цвета что и волосы. Она окружила себя толпой прихлебательниц, которые делали ей десяток комплиментов в секунду. Бокалы тут же расхватали как горячие пирожки и красотки в роскошных платьях принялись их нахваливать.

— Для двуногого скота вкус довольно хорош. — Прокомментировала рыжая красотка в зеленом платье.

— Сорок лет выдержки? Я пила и лучше. Увы времена такие что хранить кровь долго невозможно. — Пышногрудая блондинка в красном говорит так словно этот напиток недостоин ее.

— А ведь мы еще и вынуждены отменить все программы по селекции! — Вмешалась третья.

— Не волнуйтесь, девочки, скот скоро восстановит свою численность и тогда мы вернем все как было, а пока наслаждайтесь тем, что дают. — Слегка поставила всех на место Селения. Она кивком позволила нам с Викой уйти.

Их статусы весьма предсказуемы. «??????, ??? ????? ?? ??????? ? ???????».

Вика повела меня за собой, и мы встали в одном из углов для прислуги. Отсюда я могу увидеть всю картину гедонизма и разложения целиком.

Камердинер громко объявляет имена, фамилии и титулы, после чего упомянутые личности заходят через парадную дверь. Увы имен этих я раньше не слышал, более того они не русские, не европейские и не азиатские, а вообще какие-то чужеродные, словно не с этой планеты. Оркестр тем временем заиграл, причем музыка эта на слух довольно старая, аж девятнадцатым веком запахло.

— А твои когда придут? — Вика пихнула меня в бок.

— Они придут одними из последних.

— Ого, я уже сгораю от любопытства кто они. Так, нужно перебрать все парочки за последние двадцать лет. Так, леди Изольда и Максимилиан? Нет, они любят собак, а не людей. Может тогда…

— Вика, а что это за мелкие? — Я указал пальцем на двух горбатых карликов что пляшут и скачут, вызывая смех у собравшихся вокруг гостей.

— А… эти? Это шуты, любимцы Селении, она их в первый раз показывает. Их как в старину, в детстве сажают в вазу, чтобы их спины приобрели правильный угол, тогда они получаются смешные.

Я бы не назвал это уродство смешным, впрочем, им двоим повезло больше, чем толстому мужчине с яблоком во рту, которого восемь слуг сейчас несут на подносе. А еще я приметил другую деталь, все гости выглядят молодо. Женщины не старше чем на 25, мужчины по-разному, есть совсем юнцы, а есть пятидесятилетние, но откровенных стариков среди них нет. Значит твари сами решают, как им выглядеть, любопытно.

— А почему мы стоим здесь?

— Следующие пол часа мы на элитных напитках первой волны. Не волнуйся, еще набегаешься и напляшешься.

Это вы у меня все напляшетесь.

Глава 26

Безумный праздник продолжается. Гости едят человечину, пьют кровь, танцуют и слушают музыку. Оркестр играет как безумный, эти люди не знают усталости. Не удивительно, плохо игравшего, по мнению публики, скрипача схарчили прямо здесь. Обрывки его одежды валяются прямо перед оркестром в назидание остальным. «В этот апокалипсис сложно найти достойных музыкантов среди скота», как говорят некоторые из них.

Все новые и новые парочки и группы гостей прибывают, камердинер уже должен был охрипнуть, выкрикивая на весь зал длиннющие имена и титулы. Однако число гостей еще не дошло даже до 70, а отравить нужно всех и одновременно. Потому я, как и любой порядочный слуга курсировал по залу с напитками чтобы порадовать господ и не подавал виду.

Один из гостей подошел поближе к сосне и привлек внимание всех стуком по бокалу, который, как ни странно, оказался таким громким что его услышал каждый в зале. Музыка и разговоры стихли, все приготовились слушать.

— Дорогие мои гости, как же я рад приветствовать вас здесь сегодня в добром здравии! — Сдержанные аплодисменты и он продолжает.

— Сегодня мы собрались здесь с вами чтобы вознести благодарность всем тем, без кого наша жизнь была бы невозможно и скучная, тем кому мы всем обязаны! Тем, кто был нам верными слугами, развлечением и пищей. Двуногому скоту! — Бурные аплодисменты публики.

— И потому, дорогие мои, мы каждый год наряжаем сосну — символ долголетия и вечной жизни, коей мы наделены, в отличие от скота, и возносим хвалу братьям нашим меньшим что верой и правдой служат нам! — Все подняли бокалы в честь «скота» и выпили.

— А теперь давайте посмотрим на тех, кому мы обязаны сегодняшними угощениями! — Публика оживленно зашепталась. Сейчас будет самое, по их мнению, интересное.

Кто-то включил странный проектор и направил на стену. Загорелись слайды, слайды с изображением людей. Фотографии улыбающихся мужчин и женщин разных возрастов с указанием личной информации, места жительства, детей, возраста и профессии. Здесь собрали людей из всех стран мира. Они показывают фотографии людей, которых здесь съели. Некоторых них я даже узнал, голова вот этого мужчины, лежала с яблоком во рту. Как же это омерзительно, они за это ответят.

— А вот у этой женщины взяли только пальцы! — Публика захохотала, а один из гостей демонстративно начал их есть под общий одобрительный гул.

— У нее такие вкусные пальчики, нужно будет попробовать и ее сестру! Она здесь тоже есть?

— Конечно, вон те блюда. — Хозяйка праздника сказала пальцем на котлеты.

— Ха-ха-ха!

Гнев закипает, его почти невозможно сдерживать. Чтобы не прибить их всех прямо здесь я решил ретироваться на кухню и там взять еще напитков, впрочем, сезон напитков и закусок подходит к концу, это мне дали ясно понять, скоро будет вторая волна блюд. Твари жрут как безумные и это совсем не мешает им танцевать и веселиться.

«Максим. Нужно придумать как отравить их».

«Да знаю я».

Покурсировав с угощениями еще два раза я все же дождался момента, когда прибыли уже 75 гостей из 80. Теперь можно просто пропасть с праздника и ударить, когда гости будут в полном составе за столом.

Здесь есть боковые комнатки, иногда хозяева уходят туда со слугами или «жертвами» — людьми которых убивают прямо здесь, ради забавы. Разумеется, не все слуги возвращаются из этих комнаток и не все возвращаются целыми. Что там с ними делают мне лучше не знать. Некоторые комнатки долго пустуют, в одной из них я и спрятался.

А еще среди гостей я заметил рыжую тварь что я якобы убил в реке. Хм… платье цвета морской волны, как символично. Лучше держаться от нее подальше, конечно, она меня не узнает, но на всякий случай.

«Максим, все гости в сборе, пора действовать. Пошли на кухню».

И вправду, камердинер объявил последних прибывших гостей, пятерка пышно одетых тварей вошли в праздничный зал.

«На кухне нам делать нечего».

«Что ты имеешь ввиду»? — Ее голос прозвучал испуганно.

«Нам не отравить их. Они не пьют из одной бутылки и не едят из одной тарелки. В лучшем случае мы сумеем отравить 10-15 особей, остальные нас разорвут».

«И что ты предлагаешь»?

«Ты ведь капалась в моей голове. Помнишь профессора на заброшенной стройке, знаешь, что он говорил про алкоголь»?

«Что он ядовит для них. Но мы этого не знаем наверняка».

«Если бы они могли пить алкоголь они бы это делали. У меня в инвентаре есть эпический свиток с заклинанием пивной туман».

Я достал свиток и покрутил его в руке пока никто не видит.

«Пивной туман. Позволяет создать облако густого алкогольного тумана на площади. Вызывает состояние опьянения и беспамятства у существ восприимчивых к алкоголю. Особенно эффективен против существ уязвимых к ослаблению разума».

«Слава системе»! — Ее голос был полон облегчения.

«Слава магии». — Поправил я ее, покинул свое укрытие и отправился поближе к входным дверям. Вика попыталась прицепиться ко мне по дороге со своими сплетнями, но я отшил ее, ссылаясь на «важное поручение».

И вот я стою на входе и смотрю на этот кошмар. Твари сели за столы. Настало время главного приема пищи и тостов. Они жрут свои отвратительные блюда, местами сырые и произносят свои тосты.

Пора и мне угостить вас.

Я достал свиток, открыл его и прочитал заклинание. Одновременно шестьдесят моих скелетов вышли из лимба прямо в реальность и набросились на охрану. Огонек появился на праздничных свечах и спалил на месте пару охранников потоком зеленого пламени.

* * *

Твари не успели ничего понять. Алкогольный туман плотно накрыл их компактно сидящую за столами. Через секунду раздались первые вопли боли из не людских глоток.

Несколько тварей выбежали из плотного тумана и упали на пол. Их кожа дымится и шипит как сало на сковородке. Они как будто горят заживо. Одна из тварей посмотрела на меня и только и успела сказать.

— Ты! — А затем вырубилась.

Больше нет смысла продолжать маскарад. Я вернул свой облик и скинул одежду слуги в инвентарь. Вместо нее на мне теперь мой доспех. Изрядно потрепанный, но все равно такой родной.

Из тумана все еще раздавались крики, а мои скелеты кинулись убивать охрану. Хоть уровень низковат, но элемент неожиданности сыграл нам на руку, часть охраны была убита сразу, оставшиеся растерялись. Часть из них осознали свой провал и попытались бежать, другие открыли беспорядочный огонь. Нужно разобраться с ними сейчас. Я вызвал Малыша.

Робот появился прямо передо мной, и я запрыгнул в кабину. На правой руке сдвоенный пулемет, на левой оставил цепную пилу. Чувствую именно это оружие мне и пригодится. Первых трех охранников срезало очередью, четвертый бросился ко мне и попытался применить какой-то навык ближнего боя, но пила разрезала его в воздухе. Еще пара очередей из пулемета и все охранники что были живы разбежались. После того как Костя прикончил начальника охраны 21ого уровня слуги и повара впали в панику. Кто-то из них просто убежал, кто-то бросился на помощь хозяевам, но попал в туман и тут же отрубился. И тут из тумана раздался вопль.

— Ты за это ответишь!

Туман внезапно рассеялся, явив моему взору картину. Почти все твари лежат на земле и разлагаются. Алкоголь подействовал на них как кислота, сейчас их тела прожжены до костей.

Но десяток существ еще стоят на ногах. Несмотря на страшные ожоги десять из них готовы к бою. Их тела изменились, отрастили длинные когти, пасти стали огромными с кучей зубов, из спин выросли щупальца длиннее тела раза в два.

Удар. Такой быстрый и сильный что я почти ничего не понял. Робота отбросило назад метров на пять, и мы приземлились на пол прямо у входа. На лобовой броне появилась огромная трещина, часть систем временно вышла из строя, Малыш доложил о необходимости ремонта.

Робот встал. Медленно и грузно он поднялся, помогая себе пилой. Твари просто стояли и ждали, похоже они хотят поиграть.

— Ути какой скот! Думаешь можешь нам что-то сделать? Ха-ха.

— Ха-ха-ха.

— Такая жалкая атака не убьет нас. Скоро наши братья и сестры поднимутся, и мы как следует с тобой развлечемся.

Вперед остальных вышла уже знакомая мне «рыжая тварь», как я ее про себя называю.

— Он мой. Я давно за ним наблюдала, он кандидат в слуги. В прошлый раз ему просто повезло уйти от меня.

— Милочка, а ты не много на себя берешь? Ты ведь самая молодая и самая слабая из нас.

Удар и рыжая отправилась в нокаут с серьезной вмятиной на голове. Для ее сородичей она слабая выскочка.

— Он теперь наш.

— Я хочу кусочек!

— Не волнуйся. Поделим его на девять равных частей. Живого разумеется.

— А какого еще! За то что он сделал он станет игрушкой Селении до конца его собачьих дней.

— А пока ее с нами нет мы можем поиграть с ним сами, как хотим.

— Ха-ха-ха!

Пулеметная очередь не принесла видимого эффекта. Пули пробили их насквозь, но они даже не пошевелились. Что мне тогда делать? Залить их пивом? Не знаю.

Пока я думал за моей спиной кто-то выбил двери и вошел в помещение. Наверное, это охрана, но мне сейчас не до них.

— Я буду первым! — Один из них метнулся ко мне со скоростью пули.

Метнулся и тут же его голова взорвалась. Громкий выстрел оглушил всех в помещении.

— Сдохни аристократическая мразь!

Со мной поравнялся бородатый мужчина в кожаной куртке с красным шарфом на шее и обрезом двустволки в руке. Эй, это же мой недавний гость!

— Я же обещал тебе помочь. — Подмигнул он мне и впервые показал свой статус.

«Безумный Маркс. Уровень 130».

Сомнений у меня не было, я узнал его еще тогда. Но только теперь он показал свой уровень. Что ж, хорошо, что он здесь, теперь мы одолеем тварей.

За ним в помещение вошли десятки бойцов с автоматами и красными повязками. Они поравнялись с нами и наставили стволы на тварей.

— Бей угнетателей! — Раздался боевой клич, и мы открыли огонь.

* * *

Бойцы собирают трупы тварей. Головы отрезают и складывают в отдельную пирамидку. Тела стаскиваются в отдельную кучу и готовят к сожжению.

У тварей не было шансов. Маркс с его уровнем расправился бы с ними и в одиночку, наша помощь лишь ускорила процесс. Корпус робота обзавелся новыми повреждениями, которые нужно будет чинить, но в целом я легко отделался. Гораздо легче чем могло быть.

— Знаешь, я ведь видел, как они возвращались с того света. Ты уверен, что они умрут? — Обратился я к нему.

— Послушай парень, я убивал этих тварей еще когда твоей прабабушки и в планах не было. Если сжечь труп или утопить его в кислоте они умирают навсегда. Не путай их способности к регенерации с неуязвимостью. Они такие же смертные, как и мы все, просто очень живучие.

— Понятно.

Мы сидим с моим спасителем на стульях друг напротив друга и пьем первое попавшееся дешевое вино из моего инвентаря. Маркс почему-то отказывается пить дорогие напитки называя их «буржуазным пойлом».

Солдаты с красными повязками бегают вокруг нас и собирают тела. Мои скелеты всех тщательно пересчитали и проверили, трупов тварей ровно 80, ни одно чудовище не ушло отсюда живым.

— И давно эти твари обитают здесь?

— Они пришли еще до моего рождения. — Он допил вино из горла и разбил пустую бутылку о пол. Такой простецкий жест вызвал у меня нервный смешок.

— Значит всю жизнь ты боролся с ними?

— Я много с чем боролся, с ними тоже.

— Сколько их еще в мире?

— Сегодня мы истребили их верхушку. Их рядовые рабы теперь свободны, а вот ублюдок что всем этим заправлял еще на свободе.

— Я кажется знаю о ком ты.

— Знаешь? Не верь ни единому его слову, он мастер обмана.

— Я и не верю.

— Вот и молодец. — Он наклонился поближе ко мне. — Хочешь к нам присоединиться? Нам нужны такие как ты. Ты нужен трудящимся!

— Не хочу, без обид. Я сам по себе. Просто не люблю организации и не люблю подчиняться.

— Что ж, ты и так служишь делу справедливости. Мы будем считать тебя своим товарищем. Предложение остается в силе.

— Благодарю. — Быть их другом и вправду чего-то стоит.

— Как нам следует поступить с пленными?

— Всех в расход. — Тут и думать нечего, достаточно просто посмотреть на содержимое тарелок.

— Жестоко.

— Лидер должен уметь принимать такие решения. Часть из них действовала не по своей воле, но большинство восхищаются своими хозяевами, несмотря на то что знают о их преступлениях. Разобраться кто есть кто не получится, тем более быстро.

— Ты прав. Нет преступления хуже предательства! Они предали рабочий класс и все человеческое, стали пособниками извергов. За это может быть только одно наказание.

— Поваров советую поджарить на медленном огне. Никогда не забуду, как они готовили блюда из людей.

— Мы не будем казнить их здесь. Мы уведем их в свой лагерь и допросим под сывороткой правды, чтобы определить степень вины. Все они понесут заслуженную кару перед лицом трудящихся… Но ты прав, лидер должен быть готов принимать такие решения. Запомни, лидер может быть жесток, но обязан быть справедлив.

— Они все заслуживают смерть.

— Не спорю, и они ее получат.

— Как вы узнали про это место?

— Я изначально готовил нападение сам, но узнав, что ты здесь что-то затеваешь решил подождать твой ход и ты не подвел. Оставалось только прийти и добить их.

Солдаты уже закончили складывать трупы тварей, теперь их тщательно полили бензином и подожгли. Головы сложили отдельно и подожгли. Белое колдовское пламя сжигает плоть и кости до состояния пепла. Маги, стоящие рядом держат пламя под контролем, так чтобы горели тела, а не все остальное вокруг.

Тварям конец.

И вот я стою как дурачок и смотрю на этот огонь сжигающий мох врагов. Белое пламя пляшет на их могиле, хех, где-то я это слышал.

— Прекрасное зрелище, — обратился ко мне Маркс. Я лишь кивнул.

— Дерево тоже сожгите, оно символ их «долголетия». Долголетия что сегодня прервалось.

Маги услышали меня и пламя перекинулось на дерево. Оно запылало и за какие-то минуты сгорело до состояния кучки пепла. Людские головы и части тел были сняты заранее. Их похоронят как полагается хоронить людей.

— Мы вроде бы отомстили за убитых и дело сделано, но я ничего не чувствую, лишь пустоту.

— Максим. — Он похлопал меня по плечу. — Большинство побед в этой жизни имеют привкус пепла.

— Теперь я понимаю. Я хочу побыть один. Я ухожу.

— Понимаю. Ты знаешь где искать моих последователей. Я расскажу трудящимся о том, что здесь произошло, и кто спас их жизни от алчных чудовищ. Каждый в этом городе узнает о твоих подвигах, честное пролетарское слово!

— Людям нужны герои?

— Нужны как никогда. Причем живые.

— Спасибо. До встречи.

— Увидимся, товарищ. — Он снова похлопал меня по плечу и отвернулся, глядя на догорающие останки чудовищ.

А я отправился на выход, хочу побыть один и все обдумать.

Врать не буду. Я собираюсь напиться как никогда в жизни не напивался. Не от радости, просто произошедшее не помещается в голове.

Глава 27

Со сном как-то не задалось. Когда в темных углах мерещатся зомби, а на улице раздаются автоматные очереди заснуть довольно непростая задача. Никакие зелья не помогли, пей что хочешь, но стоит только закрыть глаза как меня одолевает тревога, а перед взором возникают образы людей на тарелках…

А еще этот кристалл…

«Уничтожь меня».

Уже в сотый раз это говорит, и я совсем не хочу ей отвечать. Просто, потому что не хочу этого делать.

— Не хочу. И говори нормально.

— Ты обещал.

— Обещанка — дураку радость, а теперь успокойся и не мешай спать.

— Зачем я тебе? Какая от меня польза?

— А почему от всего должна быть польза? Я просто не хочу тебя уничтожать.

— Зачем я тебе нужна? Я такая бесполезная…

— Хватит ныть как подросток.

— Я и есть подросток! Мне 15!

— Выходит тебя засунули в этот кристалл, когда тебе было 5?

— Да! Только разум ребенка может выдержать этот кошмар. Они лишили меня тела, лишили всего. Засунули в этот желтый ящик. Я никому не нужна! — Теперь она рыдает горькими слезами. Точнее рыдала бы, будь у нее глаза и слезы.

Я взял кристалл в руки и начал аккуратно его поглаживать. Не знаю работает ли это вообще, но ее всхлипы начали стихать. Минут через пять она успокоилась и сказала.

— Спасибо.

— Тебе больно.

— Отсутствие тела не означает отсутствия эмоций. Мне так… одиноко.

— Ты не должна умирать. Со всем можно разобраться. Я найду способ вытащить тебя оттуда.

— Да? И как ты это сделаешь? — Смесь надежды и страха в голосе.

— Я найду способ. А пока можно будет запихнуть тебя в андроида или в компьютер. Пока я ищу решение ты не будешь лежать как овощ, а сможешь самостоятельно перемещаться.

— Ты правда сделаешь это?

— Сделаю. Сделаю все что смогу. И я точно не стану тебя уничтожать.

— Спасибо тебе. — Она снова разревелась. Надеюсь, в этот раз от радости.

А ведь ее голос звучал старше чем на 15, лет на 20 как минимум. Подростковый максимализм, просит убить…

С ее болью смерть своего рода спасение.

Успокоившись, она заговорила снова.

— Ты уничтожил этих тварей, но мне не стало легче.

— Мне тоже. После победы часто приходит пустота.

— Теперь я понимаю, что значит «со вкусом пепла».

— Очень точное выражение. Мне отвратительно то, что я делал и через что прошел, но это необходимо было сделать. Если нужно я бы сделал это снова.

— Ты храбрый.

— Не правда. Я трус и сволочь каких поискать.

— Не говори так!

— Верь во что тебе хочется. Ты видела мою жизнь.

— Ты на себя наговариваешь, прекрати немедленно!

— Хорошо, но прошу, не прекращай говорить. Этот разговор успокаивает, дает возможность не думать о случившемся.

— Ты страдаешь больше меня.

— Кому-то предначертано страдать, а кому-то жить счастливо. Вот те твари, они жили счастливо до последнего момента.

— Максим…

— Я вижу их рожи в темноте, прямо сейчас, они смотрят на меня и ухмыляются. Я схожу с ума

— У тебя галлюцинации. Я помогу. Успокойся.

Что-то ударило по мозгам, словно меня огрели битой по башке. Еще пару секунд я приходил в себя. Незваные гости в темноте исчезли, мне стало легче.

— Спасибо. Мне легче.

— Все не так как ты думаешь.

— Я не понимаю.

— У тебя не просто галлюцинации. Это видения.

— Что?

— Ты видишь прошлое и будущее. На фоне стресса осколки твоих видений появляются против твоей воли.

— Что мне делать?

— Посетить оракула, ну, я имею ввиду любого предсказателя. Он тебе поможет.

— Схожу в ближайшее время.

— А еще убери пиво обратно в инвентарь.

— Ты хуже моей…

— Жены?

— Я не…

— Знаю, убери пиво. Оно только расшатает твою психику, не успокоит. Я помогу тебе уснуть. Давай, закрывай глаза.

— Спасибо.

— Это я должна тебя благодарить, за все. Спи.

Пелена опустилась на мой разум, и я провалился в сон. Сон без сновидений.

* * *

Спалось просто отлично, а на завтрак она заставила меня сожрать два йогурта, якобы это полезно. «Полезно» в плане еды меня волнует в последнюю очередь, но спорить с ней бессмысленно, уж проще съесть йогурты. Тем более они вкусные, с клубникой и бананом.

К тому же мой рацион питания в ближайшее время изменится. На мясо я пока даже смотреть не могу.

И вот я бреду по улицам мертвого города, обходя толпы трупов десятой дорогой и избегая редких засад прыгунов. Грязные улицы, кучи мусора, которые уже некому убирать. Заброшенное и мертвое место, а ведь в этом районе я живу…

Шаг за шагом, переставляю ноги. Недавно я достиг своей цели. А новую еще не поставил. Да, жизнь она такая, очевидных целей и простых путей здесь не бывает, всю жизнь будешь гоняться за счастьем и несчастным помрешь.

Судьба человека.

И вот вновь кто-то снова вмешивается в мою судьбу. Пять пар ног шагают впереди, еще одна сзади. Я как раз бреду через ряды заброшенных гаражей. Хорошее место для засады, бежать некуда, просто идешь вперед или назад. За гаражами стена с колючкой, нужно будет помародерствовать здесь. Всю колючку снять и приспособить, в хозяйстве ведь все пригодится, но это все потом. Если это потом когда-нибудь наступит.

— Здравствуй Максим. — Обратился ко мне лидер продавцов. Четверо его сородичей молча стоят у него за спиной. Самые обычные продавцы в нашей людской одежде, только вот вышедшие за пределы своих магазинов. Не в первый раз, но это все равно удивительно.

— И тебе не хворать, акула капитализма. Странно что вы здесь.

— А ты наблюдателен, хотя мы и не слишком старались спрятать свою природу перед тобой. Мы знаешь ли тебе доверяем. Этот случай особый. Он предусмотрен договором и позволяет нам действовать свободно.

— Я тоже старался доверять вам…

— Бизнес есть бизнес, Максим. При всей нашей дружбе есть вещи, которые мы не можем пустить на самотек. У нас ведь был честный уговор.

— Хотите подраться? Вперед.

— Ну что ты. Мы же культурные существа, а не варвары. Мы дадим тебе твою награду, даже больше, чем ты надеялся, а ты отдашь нам искомое.

…

— Ты пойми. У нас нет врагов, есть лишь временные недопонимания. И мы не испытываем антипатии к кому-либо. Мы считаем тебя нашим другом номер 1 в этом городе. В конце концов ты прибил тварей что угрожали нам всем. Ты герой. А на героев не нападают, их осыпают золотом и почестями.

— Я не дам вам ее уничтожить.

— Пока есть этот кристалл есть и опасность что он несет. В твоих руках он, конечно, не опасен, но, если они вернут его в свое логово станет еще хуже, чем было. Орда преобразованных под руководством одного лидера захватит этот мир.

— А главное она сметет ваши жалкие магазинчики с лица этой планеты и расшвыряет вас уродов по всему космосу. — Голос раздался за моей спиной.

Я обернулся, не скрывая удивления. Передо мной предстал дедуля из моих снов. Тот самый что бренчал на гитаре в парке, что сидел в кресле декана и стоял в траве. Он всегда говорил загадками и сам был загадкой. А теперь он стоит здесь передо мной. Воплоти, настоящий.

— Я не слышал твоих шагов.

— Ты многого не слышал, так что не расстраивайся. Лучше верни мне кристалл, и мы поговорим как люди.

— Ха-ха. Я всегда знал, что ты один из них. Твой статус не оставляет сомнений.

«????????? ?? ????????, ???? ?? ????? ? ?????????».

— Не имеет значения. Я хочу, чтобы ты отдал эту штуку.

— А если я откажусь?

— Тогда тебе лучше бежать. Потому что наша схватка разрушит весь этот район.

— Могу это подтвердить. — Вмешался продавец. — Нам лучше не сражаться.

— Ваш показной пацифизм это то, что я больше всего в вас ненавижу! — Голос дедули прямо сочится ядом. Они действительно ненавидят друг друга.

— Можешь ненавидеть нас сколько хочешь, но мы должны прийти к какому-то соглашению. Нам выгодно сражаться, ведь если уничтожим кристалл добьемся своих целей. А тебе придется защищать и себя и свою драгоценность.

— Хорошо. Тогда будем торговаться. Радуйся, продажная душа. — Продавец лишь улыбнулся на эту колкость.

— Чего ты хочешь? — Спросил я дедулю.

— Хочу, чтобы кристалл не был уничтожен. Пусть он останется в твоих руках Максим, поклянись перед лицом системы что никому его не отдашь и не уничтожишь.

— Зачем тебе это? А… кажется я понимаю. Подождешь пока я не помру от старости? Ведь что такое для твари сотня лет?

— Я человек.

— Я знаю. Поверь, это не откровение. Только люди могут быть такими чудовищами как вы. Вы твари, твари, а не люди, вы хуже любого чужака, хуже пришельца.

— Я не буду ждать твоей смерти, я знаю, что ты сам отдашь мне кристалл, когда решишь примкнуть к нам. Ты все-таки кандидат… Кандидат стать одним из нас, и вовсе не слугой. В тебе есть качества что необходимы моим соратникам.

— Спасибо. Но я каннибализмом не увлекаюсь.

— Они были сборищем гедонистов и предателей. Они давно вышли из подчинения и пользовались безнаказанностью. Я ничего не мог им сделать. Рано или поздно их бы наказали. Мы обычно себя так не ведем.

— Рассказывай эти сказки детям. Даже они тебе не поверят.

— Хорошо. Как знаешь. Продавцы, мы заключим сделку. Кристалл останется у Максима без права передачи его кому-либо. Вы не будете пытаться обойти это соглашение и получить кристалл любым способом, и никто не будет пытаться его уничтожить. Максим сохранит его при себе в целости и распорядится как сочтет нужным. Клянитесь системой.

— Хорошо. — Ответил продавец. — Мы согласны. Максим?

— Оставите его мне? Хм… Кристалл не будет уничтожен и есть шанс на возвращение. Лучший вариант при таком раскладе для тебя. А ты хитрый дед. — Он улыбнулся мне, вот ублюдок. — Хорошо, я согласен. Перед лицом системы я подтверждаю данное соглашение.

«Система подтверждает данное соглашение. Ты обязан хранить кристалл. В случае неосознанной попытки нарушения соглашения система выдаст предупреждение. Умышленное нарушение карается смертью».

— Не худшая сделка. — Сказал продавец. — Приходи за наградой в магазин. В отличие от этого человека мы умеем быть благодарными и ценить то, что есть. — Дед лишь фыркнул и повернулся чтобы уйти.

— Значит все эти явления мне во сне не более чем попытка перетянуть меня на свою сторону?

— «Не более чем»? Я понимаю, ты нас ненавидишь, но знай, что люди везде одинаковые. На какой бы планете ты не побывал есть герои и злодеи. И есть правители что поступали со своими людьми гораздо хуже… Да, я следил за тобой, оценивал твои дела и поступки. Моя обязанность отбирать кандидатов. Ты нам подходишь, и я верю, что однажды…

— Никогда.

— Ха. В твоем возрасте я был таким же, категоричным и упертым. Никогда не говори никогда! — Он улыбнулся мне как будто все уже решено и предсказано и насвистывая себе под нос веселую мелодию отправился пешком по дороге.

Продавцы тоже ушли, буквально растворились в воздухе. Телепортация. Я остался стоять здесь один…

— Кристалл. — Я извлек ее из кармана и снова осмотрел.

— Да? — Ее робкий голос прозвучал совсем испуганно и неуверенно.

— Нужно придумать тебе имя.

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 3

Арка 4: вождь поневоле.

Глава 1

Длинная очередь из толкающихся, ругающихся и готовых вцепиться друг другу в глотку людей.

Не удивительно, редко оракул принимает больше двадцати человек в день. А их тут две сотни.

Я стою здесь уже два часа. Откровенно надоело плевать в потолок, хотя нет, тут даже потолка нет, я ведь стою под открытым небом и с него периодически моросит неприятный мелкий дождик, окончательно добивая мое настроение.

Еще чуть-чуть и я буду готов убивать. Однако в данном поселении, как и в любом другом убивать нельзя. Иногда я ненавижу цивилизацию.

— Молодой человек. — Ко мне обратился только что подошедший охранник.

— Что?

— Оракул сказала, что вы можете пройти без очереди. Она примет вас немедленно. Прошу следуйте за мной.

И под недовольный гул толпы он провел меня в здание. Остальным людям объявили, что на сегодня прием окончен. Это едва не вылилось в бунт с кровопролитием, но то уже не моя забота.

Эх, неужели все так хотят знать свое будущее?

* * *

Раньше это было небольшое двухэтажное здание, на обоих этажах располагались магазинчики с продуктами и всякой всячиной. Теперь это место оборудовано под нечто восточное и таинственное. Таким и должно быть убежище предсказательницы.

Здешние работники кланяются мне как японцы начальству и тут же расходятся. Теперь в помещении остались два человека, оракул и я. Она восседает на большом стуле передо мной, рядом находится пепельница с кучей окурков, пахнет она не табаком.

Молодая светловолосая женщина. М-да, быть красивой профессия обязывает. Пожалуй, тут одно из двух, или быть молодой красоткой в легком платье или сделаться старой каргой и назваться «ворожеей», другой образ волшебницы менталитет простого человека не примет. Стоящая передо мной особа закономерно выбрала первый вариант, тем более молодость позволяет.

«Анжела. 12 уровень». Хм, странно, про класс и способности упоминаний нет. Значит ее способности исходят не из класса?

— Здравствуй, Максим, рада познакомится.

— Здравствуйте. — Максимально формальное приветствие, мы с ней не друзья.

— Я видела, что ты придешь ко мне.

— Не нужно начинать наше знакомство с вранья.

— Я не соврала.

— Ты не можешь видеть собственное будущее даже и близко. Ни один предсказатель не может этого делать. Ты никогда не знаешь кто к тебе придет.

Она крепко задумалась.

— Ты прав, но я не соврала, лишь сказала полуправду. Я видела тебя и знала, что ты будешь искать предсказателя. Я не могла знать к кому из нас ты пойдешь.

— К ближайшему.

— Ха-ха, логично. — Маска таинственного волшебного создания слетела. Передо мной теперь обычный человек, который еще пару месяцев назад ходил на работу в офис и строчил отчеты для начальства.

Пора перейти к моей проблеме.

— Я вижу будущее, иногда против своей воли, чаще всего во время сильного стресса. Мне нужна твоя помощь.

— Будущее не приходит просто так. Ой, прости, опять я говорю загадками?

— Профессиональная деформация?

— Чтобы будущее оставило тебя в покое ты должен столкнуться с ним лицом к лицу. Ты должен посмотреть всерьез и далеко. Ты ведь уже смотрел в будущее сам?

— Да, на коврике через медитацию. Дальше, чем на два дня никогда не заглядывал.

— Этого слишком мало, ты должен заглянуть дальше, на годы вперед. Я помогу тебе.

— Цена?

— Зависит от того, что мы там увидим. Следуй за мной.

Она провела меня во внутреннее помещение, где был оборудован красивый фонтан. На широкую блин ногу живет, абсолютному большинству такое и не снилось.

— Прошу сюда, — она указала рукой на коврик, стоящий около фонтана.

Рядом журчит вода, вокруг зелень в горшках, солнышко светит из окна, на улице распогодилось. Атмосфера покоя и безмятежности.

— Садись на коврик как тебе удобно, закрой глаза и протяни мне обе руки.

Я так и поступил, она села напротив, и мы взялись за руки.

— А теперь вспомни последнее что ты видел в своих кошмарах.

— Хм… тебе это не понравится.

— Давай, мы должны увидеть это вместе.

— Сама напросилась…

…

Она блеванула в горшок. Желудочные спазмы скрутили ее три раза. Будем считать это удобрением, кустики хорошие вырастут, во всем нужно видеть позитив как говорит Марина.

— Кошмар… Как такое может быть? — Она посмотрела на меня в ужасе.

— Я не только это видел. Показать тебе все?

— Не нужно. По городу прошелся слух что ты уничтожил чудовищ-людоедов на их кровавом банкете. Выходит, это правда?

— Правда. Ты видела лишь отрывок. Все еще хочешь смотреть мои видения?

— Я должна тебе помочь. Ты видишь прошлое, настоящее и будущее, я не учла этот момент, это моя ошибка. Постарайся вспомнить видение, связанное с будущим.

— Это очень трудно.

— Постарайся.

Мы увидели недалекоебудущее. Видение, где я помогаю Алине и Марине садить цветы и всякие диковинные растения.

— Красивый сад, у тебя дома очень красиво и люди хорошие.

— Так что по делу?

— Ты готов заглянуть дальше. Тебе нужно кое-что принять. Сразу говорю, что это не наркотик.

— Ловлю на слове, обманешь — будешь смотреть мое прошлое до конца дня.

— Не пугай так, лучше выпей. Клянусь, что не отравлено.

«Система подтверждает, что напиток не отравлен и не может причинить вреда».

Она поднесла к моему рту чашу с чем-то сладким и похожим на молоко. Я выпил.

— А теперь садись как сидел и давай по новой. Попытайся увидеть будущее…

Поначалу ничего не происходило. Я не мог ничего увидеть или услышать, но в какой-то момент я почувствовал поддержку. Колдовские символы на стенах комнаты загорелись, они работают лучше, чем сотня моих ковриков. Перед глазами появилась пелена, а в желудке стало тепло и хорошо, хорошо, как никогда. Разум начал отдаляться от тела, я увидел нас обоих со стороны. Сработало.

Разум покинул тело и видение пришло…

* * *

Первое что я увидел это знамена. Синий штандарт с изображением меча и пламени. Очень простые и понятные символы. Меч — символ войны и власти, пламя — символ очищения. Именно под этими знаменами тысячи воинов маршируют по пустыням и степям, равнинам и лесам, джунглям и руинам городов. Тысячи людей всех народов, возрастов и рас вместе единым фронтом сражаются с зомби, мутантами, чудовищами, и прочим злом пришедшим в этот мир из вне. В мир, где им были не рады.

Войны сменяются периодами мира, победы чередуются с поражениями, в ряды воинства уже принимают тех, кто пришел в этот мир извне и достаточно разумен чтобы понять и разделить идеи идущих под синими знаменами.

Нежить и монстры гибнут миллионами под напором армий. Крепости врага сгорают в атомном пламени, а те, кто не согласны присоединиться к великому походу погибают от рук тысяч фанатиков, бегущих в атаку и давящих врага числом и фанатичной ненавистью. Цари и императоры нового мира дают и принимают присягу под синими знаменами меча и пламени, а ордам беснующихся фанатиков уже давно мало одного мира. Порталы что раньше вызывали у людей опасения теперь становятся лишь ступенями к новым завоеваниям….

Кровь льется сама по себе. Машина войны была запущена и теперь ее не остановить. На поле боя появляется невиданная ранее военная техника, уже машины строем идут к новым победам, под теми же самыми знаменами. Еще чуть-чуть и война станет самоцелью, а смысл того, что началось давно остался лишь на страницах пыльных книг. Ученые веками будут спорить о правильном понимании одной единственной строчки, а война будет продолжаться…

Хватит! Больше не могу. Слишком много насилия! Кровь идет из носа и капает на пол. Видения исчезли, но я не могу прийти в себя.

— Ты зашел слишком далеко, видел слишком много. Отдохни, ты сидел так три часа.

Ее голос, голос оракула… остается только подчиниться.

Вместе с Костей они тащат меня к кровати, там я смогу поспать.

Разум истощен, нужно отдохнуть, хотя бы до утра…

Глава 2

— У меня только два вопроса. Первый. Что ты видела?

Улыбается и строит глазки. Даже если буду допрашивать ее, наврет с три короба и правды не скажет. Понятно.

— Я пошел. Сколько я тебе должен?

— Нисколько.

Я лишь пожал плечами. Не хочет денег за свою работу — не надо, она явно не бедствует. Точнее не бедствуют ее хозяева. Ни за что не поверю, что она работает сама на себя. За кулисами точно есть дядечка что держит такой источник дохода на коротком поводке, а она только улыбается и врет бабкам в лицо, вытягивая последние гроши.

— Я как птица в золотой клетке.

— Говори прямо, Анжела, угадывать твои мысли я не обязан.

— Мне надоело здесь сидеть. Тебе не нужен личный оракул?

— Оракул всегда нужен. Кто твой босс? Настоящий я имею ввиду.

— Бандиты.

— Те, которыми правит Катя?

— Она самая. Правда ее здесь называют иначе.

— Прости, не могу помочь. Пока не могу.

— Заходи в гости, в любой день. Посмотрим твое будущее. — Улыбка у нее обворожительная, но верить этой врушке нельзя. Врать людям в лицо нужно уметь, с ее профессией она отточила этот навык до совершенства.

— Я пошел.

— Не хочешь обсудить что ты видел?

— Ты уже помогла мне, теперь я понимаю, как работает мой дар. Если нужно будет зайду.

Оделся встал и вышел.

Видеть будущее это дар или наказание?

Проспал у нее до 9 утра, это больше 16 часов сна. Чувствую себя бодрым и свежим. Самое приятное что нервы спокойны. Теперь можно возвращаться.

* * *

Галлюцинации и страхи меня и вправду отпустили. Не могу сказать, что стал хорошо спать и перестал беспокоиться, но рожи зомби в темноте больше меня не посещают. Теперь без всяких зелий могу заснуть и проспать хотя бы пару часов.

— О чем задумался?

— Ни о чем, Солнце.

— Не обращайся ко мне так, мне не нравится это имя!

— Не я его выбрал.

— Но ты меня так называешь.

— Тебя все так называют.

А было дело так. Кристалл три дня не могла выбрать имя. Своего она, разумеется, не помнит, а с новым так и не смогла определиться. В итоге она три дня листала энциклопедии и журналы, перебрала женские имена всех народов и стран и не смогла решить, как назваться. По этому поводу у меня уже голова опухла, а слушать ее нытье пока работаю было почти невыносимо. В итоге я решил познакомить ее с остальными.

— Ты светишься как солнце. — Сказала Марина при первой же встрече.

— Как солнце? — Ответила кристалл, пробуя это слово на вкус.

— Ага, Солнышко, вот тебе и имя. — Улыбнулась Марина со всем своим добродушием и непосредственностью.

С тех пор это имя просто приклеилось. Она и вправду светится как солнце, кристалл такого уровня редкости способен светиться как сверхновая, если сам того пожелает. Обычно она дает мало света, чтобы не слепить нас.

— Мне не нравится это имя! — Опять она вредничает.

— Тебе ни одно имя не нравится. Чем плохо назваться просто Машей?

— Оно похоже на слово «мыши». Не хочу быть мышью, они серые и противные.

— Поэтому ты теперь Солнце.

— Нет!

— Солнышко.

— ******!

— Хорошо, что тебя не слышала Марина, «в этом доме не ругаются». Забыла? И вообще тебе 15, чтобы я больше не слышал таких слов.

— Что?

— Ты ребенок.

— Да я… — Закончить она не успела, Марина вошла в комнату.

— Что случилось?

— Дитё буянит.

— Я не…

— Солнышко, пойдем со мной. Будем сплетничать и готовить обед. — Она взяла кристалл в руки и пошла на кухню, даже не удосужившись выслушать ответ. Похоже она воспринимает это создание как ребенка, нуждающегося в опеке и воспитании.

И все-таки наблюдать за ними забавно.

* * *

Вот и пригодился квадрокоптер. Пришлось только приделать к нему место, где кристалл надежно крепится и готово. Солнце подключилась к устройству одним только ей ведомым способом, технологии других миров блин, и получила управление над устройством. Теперь она имеет возможность свободно передвигаться. Разумеется, это временное решение, в перспективе я найду более подходящее ей устройство, а там можно будет и поискать способ перенести ее душу. Но сейчас увы мне не хватает знаний и опыта.

В итоге квадрокоптер облетел всю нашу территорию. Улетать далеко я ей запретил, все-таки я за нее теперь отвечаю.

Вошла Алиса. Это вырвало меня из мыслей.

— Ворон принес письмо. Оно пахнет духами.

От письма и вправду пахнет духами. Приятный запах. Не слишком сильный, но и не слабый. Катя знает меру и чаще всего знает когда нужно остановиться. Она умна, дурочка не смогла бы добиться такого положения.

«Максим, ты оставил мои предыдущие письма без ответа». Хреновое начало.

Как дать ей понять, что ответ, на который она надеется мне давать совсем не хочется? Наверное, я потерял к ней интерес, никаких особых эмоций у меня к ней нет.

Отдаю должное ее интеллекту, но больше, чем союзниками мы с ней не будем. Точнее большего я не хочу.

Дальше следует личная информация, от намеков на то, что я «обещал заходить», она перешла к мелким упрекам мол я «нарушаю обещание». Дальше идут намеки что она все еще ждет меня в гости и лишь после этого следует информация, ради которой я с ней знаюсь.

«Красный фронт прижал рейдеров в среднем городе. Некоторые из них настолько отчаялись что попытались спрятаться в мертвой зоне с предсказуемым результатом. Тысячи освобожденных рабов берутся за оружие и вступают в ряды красных. Говорят, лидер коммунистов покинул город и отправился в Москву, но обещал вернуться. Вместо него теперь правит первый секретарь и два его помощника. Они налаживают контакты в городе, несколько поселений согласны к ним примкнуть. Проблема в том, что эти поселения являются важными узлами, без которых перемещаться по городу невозможно. Такой ловкий ход позволит задушить торговлю с их врагами и обеспечит им обильную сеть шпионов и информаторов.

Рейдеры продолжают отступать и нести потери. В каждом втором их лагере уже был хотя бы один бунт, а несколько их видных бойцов переметнулись к третьим силам. Думаю, их группировка доживает последние недели.

Что касается яблоневого сада то они готовятся к осаде. Их агрессивная захватническая политика настроила против них буквально всех соседей и заочно весь город. Сейчас они живут в изоляции и теряют кадры. Простые люди толпами сбегают из их поселения в поисках лучшей оплаты труда. Уходят и сильные маги, недовольные своим положением. Благодаря своим силам они становятся царьками в поселениях поменьше.

Что касается тебя то по всему городу ползут слуги об очередном твоем подвиге. Даже не сомневаюсь, что кто-то умышленно делает тебе репутацию. У простых людей твое имя на слуху, они днями готовы обсуждать как ты спас город от очередной угрозы. Разумеется, твоя дружба с коммунистами не остались без внимания. Я бы хотела узнать больше от тебя лично. Заходи в любое время. Твоя Катя».

Ее сети добычи информации можно только позавидовать. Она знает о моей дружбе с красным фронтом. Проблема в том, что у нее сотни рабов. Рано или поздно этот вопрос станет ребром. Откажется ли она от того, что имеет без боя? Тогда наверняка утратит авторитет у подчиненных и свое барское положение. Сейчас она в безопасности, но ее трон скоро зашатается как никогда, и она боится.

М-да, у нее сейчас непростая ситуация, ей предстоит что-то решать, и она хочет выяснить насколько сильно она может рассчитывать на меня.

Наивностью она не страдает. Значит знает, что никто за нее впрягаться не будет. В том числе и я. Свои проблемы нужно решать самому. Мы союзники, а не одно целое.

* * *

Мне мерзко заходить в это место. Эти пришельцы много знают и мало рассказывают. Впрочем, без них торговля и любое подобие общества загнуться сразу. К тому же я пришел за заслуженной наградой. Не сразу я решился сюда пойти. Просто не хотел видеть их рожи.

— А, Максим, здравствуй дорогой друг. Как поживаешь?

— Лучше всех.

— Молодец. Отличный настрой. — Продавец как всегда безупречно вежлив и очень доброжелателен.

— Я пришел за наградой.

— Конечно. Конечно. Мы все подготовили. — Он достал из-за прилавка мешок денег, 60 тысяч тугриков, а за ними на прилавке оказались три сферы «межмирового» уровня редкости.

— Выглядит как настоящее сокровище.

— Услуги что ты нам оказал стоят гораздо больше. Мы теперь можем жить спокойно и никого не бояться.

— Дедуля вам ничего не сделает? — Как же мерзко возвращаться к тем событиям.

— Отличное ты ему прозвище придумал, дедуля. Хе-хе, очень ему подходит. Нет, он не сможет вырастить новое поколение. Заставить подчиняться старое он точно не сможет. Убивать нас лично он не придет, а то мы получим право покинуть магазины и охотиться на него. Больше вредить нам просто некому.

Я забрал награду. Три «межмировых» сферы это богатство. Нужно придумать как их использовать.

— Приятно было иметь с тобой дело, заходи еще, друг.

— Не могу сказать, что произошедшее было приятным. Вы втравили меня в кошмар. — Только со временем до меня начало доходить насколько все было плохо и чем я рисковал. Тогда я об этом даже не думал.

— Только ты мог справиться. К тому же ты человек проверенный, тебе можно доверять. И вообще ты всех спас, нас и людей. Мы тоже рассказываем о твоем подвиге, не только твой бородатый друг с красным шарфом. Кстати, он тоже называет нас «акулами капитализма», до чего забавное прозвище.

Просто он понял вашу сущность с первого взгляда. А мне понадобилось время.

— Я пошел.

— Всего хорошего. — Он помахал мне на прощание.

А я развернулся и ушел.

Вежливость это тоже оружие, они неплохо освоили его. Хотя понять душу человека до конца им только предстоит.

* * *

— Ну что, устал?

— Угу.

И вот мы сидим и обнимаемся, я глажу ее по голове. На дворе вечер и мы можем отдохнуть и пока ничего не делать.

— Всякие слухи ходят о том, где ты побывал. Неужели ты не хочешь мне рассказать? — Смотрит мне прямо в глаза, хочет понять, что у меня в душе? Как бы она не увидела мрак что там прячется.

— Марина. Мне не претит делиться с тобой моими делами и переживаниями. Я просто не хочу вспоминать об этом. И это не то, что нормальному человеку стоит знать.

— Все что знаешь ты должна знать и я.

— Хочешь понять рисковал ли я?

— Знаю, что рисковал. Ты постоянно рискуешь. Я волнуюсь. Но я сейчас не об этом, я хочу быть посвящена в твои дела.

Вместо ответа я обнимаю ее. Снова обнимаемся. Снова молчим. Не хочу ничего говорить. Просто хочу обнять ее.

— Ты мне не доверяешь? — Странное замечание с ее стороны. Те, кому я не доверяю находятся за стенами.

— Поверь, если бы мне было чем гордиться я бы рассказал. Только на страницах книжек герой на белом коне спасает принцессу и все чистенько и красиво. В реальности все куда… реалистичнее. Там не произошло ничего хорошего. Я бы хотел забыть то, что видел.

Мои доводы ее убедили. Однако она слегка обиделась. Считает, что я должен рассказывать ей все-все? Ошибается, ей лучше не знать на какие кулинарные изыски я насмотрелся. Конечно, можно опустить подробности, но сам факт того, что я совал голову в пасть ко льву приведет ее в ужас. Пусть лучше дуется в неведении.

И тут она целует меня в губы…

Хорошо, что она у меня отходчивая.

— Марина… ты мое сокровище.

* * *

Обычно люди, которым на голову свалилось внезапное богатство действуют двумя способами. Первые начинают его бездумно тратить, пока за несколько лет не спускают такие суммы что возвращаются к прежнему образу жизни. Другие, наоборот, маниакально складывают деньги в банк или под матрас и не хотят тратить и копейки.

Все это вранье.

Всегда знал, что жизнь не может быть такой простой и предсказуемой. Не бывает такого чтобы люди делились на два, четыре, шесть и даже больше типов. Каждый человек уникален, каждый случай индивидуален.

Вот и я оказался уникален, наверное, единственный в своем виде.

Я сижу над тремя межмировыми сферами и не знаю, что с ними делать. Самое просто решение — открыть и наслаждаться добычей, но стоит ли? Может лучше потом? А может скрестить их с чем-нибудь? А может подождать более высокий уровень? Я как крестьянин нашедший золотой слиток. Вроде гора денег в руках, а как применить его не знаю.

И тут меня осенило. Начинать всегда нужно с малого. Что представляют из себя мои вооруженные силы? Пара десятков скелетов, вооруженных чем, попало? А я еще на межмировой лут позарился. Да у меня еще и легендарка лежит и пылится.

Все спрятал обратно в инвентарь. Жизнь покажет, что и куда употребить. Не нужно вскрывать все сейчас, тем более может выпасть что-нибудь мне не нужное. По городу до сих пор ходят анекдоты про воина, которому в эпической сфере выпала короткая голубая юбка волшебницы на +20% к базовой регенерации маны.

Глава 3

— Любопытство страшная сила. Корень успеха, но и многих проблем.

— Полностью согласен. Кстати, ты продул. — Кто бы мог подумать, что огонек так классно играет в карты. Обыграл меня уже в 4ый раз.

И вот мы сидим в моем кабинете вечером, играем в карты и пытаемся успокоить мои мозги. Пусть мне и стало легче после посещения оракула, но сон не всегда дается легко.

— Куда ты собрался?

— Никуда.

— Перефразирую, что тебя заинтересовало?

— Мертвая зона.

— Вот как. Хозяин, ты «рисковый».

— Тебе не идет подобный сленг, ты очень «образованное пламя», забыл?

— Не забыл. Что тебя заинтересовало?

— Слухами земля полнится. Про подземелья и тайники все и так знают, а вот порталы в другие миры, временные и постоянные. Разве тебе не любопытно?

— Всем любопытно. Много людей живыми вернулись?

— Почти никто.

— А кто из них побывал по ту сторону?

— Не признаются. Впрочем, нашедший золотую жилу никогда никому не расскажет. Он будет ждать день, когда сможет ей воспользоваться.

— Намерен залезть туда? — Огонек прям лучится скепсисом.

— Можно попробовать. Аккуратно, подготовленной группой.

— Все равно риск. — Сама идея ему не нравится.

— Огромный. Любопытство страшная сила. Но перед этим нужно проверить наши силы.

— Говорят неделю назад мертвецы угомонились, в бывшей территории военных теперь тишь да гладь, только пара тысяч перваков бродят кругами.

— Отличная возможность для нас. Выманим их и перебьем на открытом месте. У себя дома военные побросали много имущества, оно станет нашим.

— У тебя одного не хватит на это сил.

— Это всего лишь планы на будущее. И у меня есть союзник.

— Рыжая ведьма. Веришь ей?

— Не знаю. В ее же интересах чтобы нежити у ее границ стало поменьше. Ей не верю, но наши стремления совпадают.

— Да и сам ты все не вынесешь все что плохо лежит.

— Только самое ценное. Остальное оставлю им.

— Ей бы не понравился такой план.

— Да брось, она ведь нас тоже использует. Сам факт дружбы со мной отбивает у многих желание с ней ссориться.

— А еще она распускает слухи что вы больше, чем друзья.

— Как хочет, пусть пользуется моей репутацией пока я добрый.

— А когда станешь злой?

— Она сильна и наши пути пока не разошлись. Злой с ней я не стану. Пока что.

— Рад что мои поучения не прошли даром. Политик всегда думает о выгоде.

— Не начинай, Огонек, я и так это знаю. — Но его уже было не остановить. Дайте интеллигенту поговорить на любимую тему, он своего шанса не упустит.

— «Цель оправдывает средство». Макиавелли не был новатором. Все лучшие правители востока так и жили, им не нужно было формулировать то, что было их принципом с рождения. Чтобы не писали про них в учебниках истории. Всегда думай о выгоде. — Историко-политическая лекция продолжалась еще какое-то время, даже его любимая игра в карты остановилась. Снова пришлось послушать о фараонах и императорах, пока я не заметил одну деталь.

— Говоришь как будто ты был там.

Молчит…

Хм… а ты еще интереснее чем я полагал, Огонек.

— А что ты планируешь со скелетами?

— Ничего особенного. Нужно сделать их сильнее. Склепаю им какую-нибудь броню, оружие дам получше, правильно распределю роли, может еще личей подниму. Они сейчас слишком слабы, разваливаются пачками, а мне бегай поднимай новых.

— Могу кое-чего посоветовать.

— Я слушаю.

— Духи что обитают в лимбе, я могу поговорить с ними. Они укажут на древние захоронения. Древняя нежить сразу получает ранг «древнейший» как минимум. С такими подручными тебе нечего бояться. Только найти их может быть непросто.

— Ну-ну. Хорошо, сходим и спросим.

— Еще я слышал, что под городом появились «проклятые места» с кучей нежити всех видов, не просто привычные зомби. Отличные места чтобы качаться некромантам и магам смерти.

— Тоже идея. Только прокачка — не самоцель. Другое дело если бы там были ценные предметы, которые иначе добыть нельзя.

— А то ты не знаешь систему, Максим.

— Ладно, сначала поговорим с духами и поищем эти древние захоронения, а потом уже пройдемся по «проклятым местам». Но это при условии, что там будет что-то ценное.

— Духи подскажут или сам увидишь. Ты же теперь видишь будущее.

— Не начинай.

— Если не будешь пользоваться своим талантом, видения придут к тебе сами. Соскучился по рожам в темноте?

— Вот как появятся так и обсудим этот вопрос.

* * *

Спешит паровоз и стучат колеса. Громкие гудки оповещают всю округу о приближении стального монстра. Тысячи зомби покидают свои привычные места обитания и отправляются ордой за громким звуком. Ведь громкий звук всегда означает пищу.

Паровоз мчится по заброшенным дорогам, иногда давит и сбивает мертвецов, попавшихся на его пути, но ничто не способно ехать вечно. Стальной монстр останавливается, из его железного брюха вылазят люди. Одни копошатся около него и что-то делают, другие с оружием охраняют.

* * *

— Максим ты куда? — Извечный Маринин вопрос. Наверное, хочет понять, как ей, волноваться или сильно волноваться?

— Узнать кто к нам пожаловал. Разведчики докладывают, что у ж/д станции остановился неизвестный паровоз. Старый. черный и очень шумный.

Нужно выяснить кто они и представляют ли угрозу.

А еще этот шумный кусок железа привлек к себе внимание местных кусак, один только лязг колес чего стоит, тысячи мертвяков идут за ним по пятам. Как только он уедет они могут застрять здесь, в нашем районе и станут уже нашей проблемой.

Не исключаю что просто продырявлю эту развалину из гранатомета. Чтобы эта гадость больше не ездила и не приводила мертвяков куда не надо.

* * *

Черный железный паровоз. Реликт паровой эпохи, четыре вагона прицепленные к нему сзади. Первые три самые обычные плацкарты, а четвертый покрыт листами самодельной брони и колючей проволокой внизу и наверху, представляя из себя крепость на колесах. Четыре пулеметных ствола смотрят во все стороны из четырех окон что не закрыты листами брони.

Экипаж крутится у паровоза, они что-то проверяют и ремонтируют. По предварительной оценке, их человек тридцать-сорок. Все вооружены и имеют уровень выше 10ого. Классы есть только у нескольких человек. Один «лучник», один «призыватель» и один «наблюдатель».

И вот из общей группы выходит девушка лет двадцати и приветливо машет мне рукой. Она и есть этот наблюдатель с 12ым уровнем. Что ж, а я полагал что меня не видно в кустах в 150 метрах от цели.

Она машет мне еще раз, показывая пустые руки и идет в мою сторону. Какая приветливая. Остальные никак не реагируют и продолжают ремонтировать свою железяку на колесах. Ладно, поговорю с ней, только не там, где меня достанут пулеметы из четвертого вагона, а подальше.

В итоге мы встретились за деревом, там где меня будет не видно. Передо мной предстала любопытная личность, блондинка с двумя светлыми косичками. Одетая в бежевую майку и военные штаны. На поясе пустая кобура, на шее висит бинокль, который я бы с удовольствием забрал себе.

Забавно, встретились два человека, и первая мысль «интересно, что у нее можно забрать»? Но она посмотрела на меня иначе. Благожелательно и без оценки.

— Привьет! Очень рада встрече.

Говорит с акцентом и очень приветливо. Неужели не понимает, что я могу быть опасен. Или ее дружелюбие своего рода обман и отвлечение внимания?

— Привет.

— Я Герда. Мы недавно приехали. Как хорошо встретить живого человека. Мы не видели людей уже три недьели.

— Ты говоришь с акцентом. Откуда ты?

— Из далека.

— Хм…

— Очень рьяда познакомиться. А тебя как зовут?

— Максим.

— Какое хорошее имя! — Снова улыбается. Рада с человеком поговорить или просто дура?

Нет, дуры нынче долго не живут. Разве что им страшно везет.

— Ты осознаешь сколько зомби вы притащили на хвосте?

— Нет-нет, все не так. Мы приняли меры. Мы умеем их отвльекать, они уже не идут за нами, они идут в лес далеко-далеко отсюда. Туда, где никто не жить. Прьавда.

— Посмотрим. Вы просто путешествуете?

— Мы ищем работу. Мы наемники. Убиваем зомби и монстров за деньги.

— А людей?

— Людей никогда.

— Правильный выбор. Иначе вам нигде не будут рады.

— Что ты имеешь ввиду?

— В городе де-факто идет война. Если вы готовы примкнуть к одной из сторон по принципу «кто больше заплатит», то проще избавиться от вас сразу.

— Какой ужас! Людьей и так осталось очень мало, а вы еще и воюете?

— Эта война лишь вершина айсберга всех бед.

— Какое страшное место. Мы неделями ездим по городам и находим только руины с мертвецами, а вы воюете!

— Люди никогда не отличались единством. Каждый тянет одеяло на себя… пока оно не порвется.

— Я понимаю… не вчера родилась. Уверяю, мы не воюем с людьми. У нас большой опыт борьбы с зомби, мы умеем охранять, зачищать и защищать. — Все это она говорит с таким акцентом что некоторые слова просто не понятны или звучат одинаково, но суть до меня дошла.

— Надолго здесь останетесь?

— Здесь есть люди и магазины, значит мы хотим быть здесь. Нельзя вечно ездить по дорогам.

— Кто у вас главный?

— Бьерн.

— Железнобрюхий?

— Скорее железнолобый. Потому переговорами занимаюсь я.

— Ясненько. Сколько вас?

Ее глаза недружелюбно сверкнули, а выражение лица изменилось. Нет, она все-таки не дура, далеко не дура. Просто притворяется чтобы расположить к себе. Эти две косички и поведение как у доверчивой милашки лишь пыль в глаза.

— Если решишь нанять нас я предоставлю информацию. — Акцент почти пропал. Рассчитывала на то, что к иностранцу отнесутся приветливее? Она и вправду иностранец, но говорить может почти чисто.

— И дорого вы возьмете за одну зачистку территории? Ну скажем проклятой зоны с кучей древней нежити, при условии, что вся добыча моя?

— Очень дорого.

— Назови сумму, хотя бы примерную. Понятие «дорого» слишком неконкретное.

Она окинула меня оценивающим взглядом. Понимаю ее легкий скепсис. Мой доспех в нескольких местах поврежден и поцарапан. Я не выгляжу как олигарх нового мира, это точно. Но и на небритого и немытого оборванца-одиночку я тоже не похож. Толпа вооруженных автоматами скелетов за моей спиной и в кустах тому доказательство.

— Зависит от сложности. Мы такое не очень любим, потому что очень опасно, но, если место особое мы возьмем половину добычи или 30 тысяч золотом.

— Если вы и вправду не нанимаетесь воевать с людьми, то возможно нам предстоит сотрудничать.

— Очень хорьёшо. — Она прямо просияла, вся серьезность улетучилась.

…

— Не надо целиться в паровоз из гранатомета, пожалуйста отзови этого скелета!

— Это подстраховка.

— Я одна, и не кусаюсь!

— Кто ж тебя знает.

…

Разговор вроде и окончен, но она совсем не хочет меня отпускать. Словно каждая минута общения с новым человеком ей в радость.

— Значит здесь разные группы людей живут и даже воюют?

— И вы на нейтральной территории между их границами. Жди гостей. Кстати, разве пути не разрушены? Как вы вообще ездите?

— А кто их разрушит то? Зомби они не интересны, единственное что никто их не обслуживает, но вокруг города все полотно очень хорошее. Словно над ним все еще усердно работают. Признавайся, кто-то из вас следит за дорогой? Может вы ждьяли нас в гости? — Последнее она сказала с дружелюбной улыбкой.

— Увы, даже не представляю кто этим занимается. — На самом деле очень даже представляю, просто ей не объяснишь.

— Давай еще поговорим, Максим, ты такой интересный человьек!

— Я выяснил что хотел. До встречи. — Уже развернулся чтобы уходить, но тут она ухватила меня за руку.

— Погоди, давай ты зайдешь к нам в гости? У нас хорошие льюди, тебя никто не тронет. Пообщаемся. Я тебя со всеми…

Конечно. Так я и пошел к ним в гости один.

— Сама же сказала, что не вчера родилась. — Я слегка грубовато одернул руку. Она ко мне со всей душой, а я… Вот такой я человек.

Обида в ее глазах читается прямым текстом. Обида и облом. Не наигранные, настоящие. Все-таки она неординарная личность, то добрая, то серьезная, то открытая…

— Мы просто так давно не видели людей…

— Если я решу нанять вас на службу, сообщу. До встречи.

— Пока, Максим. До встречи! Приходи в гости, мы пока тут будем. — Помахала мне в след. Сейчас она само дружелюбие, от обиды уже нет и следа.

Отряд наемников мне пригодится. Они решение многих проблем, хотя и не дешевое. Буду считать их потенциальными друзьями. Пока они не вляпались в местную политику разумеется.

Мыши докладывают, что толпа зомби развернулась и ушла в дальний лес. Она сказала правду, они владеют какими-то способами отвлечения мертвецов. Нужно будет выяснить как это работает.

Глава 4

Десятки автоматов ведут огонь. Одиночными или короткими очередями. Редкие взрывы слегка бьют по ушам. Это ручные гранаты, иногда выстрелы из гранатометов. Вполне нормальные звуки для города, где идет война и льется кровь. Человек проливает кровь человека и плевать что вокруг нас ходят полчища мертвецов и прочих тварей.

В детстве я несколько раз слышал истории про безумных фанатиков что собирались уничтожить человечество и «начать все сначала, с чистого листа». Они думали, что если уничтожить всех «плохих людей» и начать все заново только с «хорошими и правильными», то удастся создать идеальное общество равенства и счастья на веки вечные.

Глупцы. Люди всегда останутся людьми.

В день, когда умер старый мир человечество ничему не научилось, наоборот, стало только хуже.

Цепная пила разрубила громилу 12ого уровня на 2 почти равные части. Живучий гад оказался, по началу даже не хотел умирать. Пулеметная очередь превратила десятки наступающих зомби в кашу. Мои скелеты с холодным оружием уже построились с флангов и тыла Малыша, держа на себе ярость мертвой толпы. Удары сыпались на них градом, но они стояли, выполняя свою функцию.

Зачем я здесь? Зачем убиваю зомби? Все очень просто, меня попросили. Пока красные выясняют отношения с рейдерами кто-то ведь должен держать толпы мертвецов подальше от места боя? Стрельба из автоматов и взрывы гранат создают много шума, мертвецы очень охотно сбредаются на подобные представления. Все входы и выходы были заранее перекрыты и завалены, кроме одного, дорога слишком широкая что бы что-то сделать и теперь мне приходится ее оборонять.

Рейдеров прижали в здании бывшего автовокзала. Красные окружили их со всех сторон и теперь отрабатывают из автоматов и гранатометов, те по мере возможностей стреляют в ответ. Их группировке почти конец, все их базы уже захвачены, многие переметнулись к нейтральным поселениям или к кому-то еще, кто-то просто ушел из города. Но остались еще отряды тех, кто не смирился с поражением, тех кто не хочет сдаваться. Виновато ослиное упрямство или они месть, никто не знает, но факт остается, часть черных рейдеров еще сражаются и наносят урон своим врагам.

Вот и сейчас красные выносят раненых с поля боя. Их несут на носилках в импровизированный госпиталь пока я и мои скелеты уничтожаем очередное стадо трупов. Вполне логично помогать твоему союзнику избавляться от ваших общих врагов. В конце концов они почти единолично уничтожили моего врага.

А еще было бы неплохо увидеть их новое начальство. А то слухи разные ходят.

* * *

Выстрелы стихают. Редко один или два хлопка доносятся из далека. Кажется, они закончили. Поток мертвецов тоже иссяк. С меня пока хватит.

— Товарищ Максим! — Позвал меня один из солдат.

Это их «товарищ»… Лишь время покажет какие мы товарищи.

— Командир очень хочет с вами поговорить. Мы проводим вас.

Ладно, поговорим. Однако я уже начинаю слегка закипать. Я не шавка чтобы ходить к вашим командирам, когда они меня вызовут.

С другой стороны, пора бы и познакомиться лично… Да и они взяли на себя самую опасную работу. Рейдеры отнюдь не слабаки и никогда не сдаются. Ладно, так уж и быть, поговорю.

Двое солдат сопроводили меня в их временный штаб. Там в одном из домов с хорошим забором временно заседает их новый «первый секретарь» или как там его. Михаил Федорович (хорошо, что не Сергеевич) Кирчаков, так его зовут, после ухода своего бородатого начальника получил всю власть в свои руки, и пользуется ей без всякого стеснения.

— А, Максим, здравствуй. Заходи и присаживайся.

— Благодарю.

У предыдущего хозяина этого частного дома здесь было что-то типа кабинета. Наверное, не бедный человек был, учитывая богатство убранства. Теперь это место «экспроприировали».

Михаил Федорович суровый мужчина лет 45ти на глаз, одет в форму полковника. Правда все символы уже не существующего государства с нее сняты. На месте триколора красуется красный флаг с серпом и молотом, а на левой руке большая красная повязка того же содержания.

— Рад познакомиться с тобой лично.

— Я тоже. — Односложные ответы, пусть выкладывает что у него на уме.

— Я буду краток. Недавно в городе произошли некоторые подвижки. Исчезла группировка военных, исчезли уже фактически и рейдеры. Их базы заняли мы, а вот территорию военных никто занять не может. Слишком много мертвецов там обитает. Это лакомый кусочек, который хочет прибрать к рукам каждый.

— Вы хотите их территорию или брошенное имущество?

— Первое интересует нас больше, чем второе.

— Предлагаете совместно там все зачистить?

— Да, в обмен на долю от добычи.

— Доля меня не интересует.

Он посмотрел на меня пристально… Удивлен или злится? Думал, что я соглашусь на его условия?

— Чего ты хочешь?

— Как только произведем зачистку я войду туда первым. Возьму что приглянется, остальное ваше. Я не унесу больше 1/10 от того, что там валяется и не все военное имущество меня интересует. Например, зачем мне гаубицы? Одну бы забрал, но снарядов не напасешься. Тоже самое касается большинства видов техники, если она уцелела конечно.

— Ясно. Ты предоставишь нам список того, что взял.

— Нет. Я возьму что мне понравится и не буду отчитываться ни перед кем. Возьму не более 1/10 от общей массы. Или можете зачищать эти орды сами.

— Думаешь мы без тебя не справимся? У нас сотни солдат и тысячи рабочих. А ты один с маленькой группкой.

Если так зачем вести эти разговоры?

— Справитесь — молодцы. Только могилы ройте заранее, вашим солдатам они понадобятся. Уж очень многим. — Она задумался, а я продолжил. — Вы не имеете подобного опыта, потому и собираете таланты. Надеетесь я что-нибудь придумаю? Придумаю. На своих условиях.

— Хорошо. Пусть будет так. — Прямо. Конкретно. По делу. Мне это нравится.

— Сроки?

— Через две недели. Мы пока не можем освободить людей. Ты ведь придумаешь что-нибудь к этому сроку? И обойдись пожалуйста без взрывов.

— Хорошо. Договорились.

— Договорились.

Мы пожали руки, и я ушел.

Не худший тип. Правда если попытается подмять меня под себя будут проблемы. Я свою свободу ценю. Настолько что могу уйти жить в лес. Лишь бы быть себе хозяином.

Очень плохо, когда ты вынужден кому-то подчиняться.

Глава 5

— Ну и где это место?

— Примерно в десяти метрах впереди. Место пересечения четырех стихий.

— Огонек, ты понимаешь, что мы уже пол часа бродим тут по полям и не можем найти подходящее место.

— Все в порядке, в этот раз точно все правильно.

— В который раз ты мне это говоришь? В четвертый?

— Не начинай, главное, что дело сделано. Как говорил великий царь…

— Знаешь что? — Еще одной лекции о царях я не перенесу.

— М?

— Ничего. Здесь? — Я указал на куст рядом собой.

— Да, можешь начинать.

Оказывается нельзя вызывать духов везде, где тебе захочется. Для этого нужно видите ли специальное место. И желательно делать это ночью. День — время людей, ночь — время духов. По крайней мере так сказал огонек.

И вот мы в полях за городом слоняемся в поисках подходящего. Все 4 стихии должны пересекаться. На земле я сижу, вода рядом в сельском канале для полива, ветер дует так что шляпу может сорвать и унести, будь у меня шляпа. Ну а огонь, огонь у меня сейчас на пальце. Бумагой этот огонь не корми дай почитать лекцию про духов и историю стран востока.

— Духи земли всегда упрямы и неразговорчивы, а духи ветра переменчивы и непредсказуемы… — Он рассказывает это уже не в первый раз. потому слушаю в отдельных местах.

И вот я расстилаю свой волшебный коврик и принимаю положение для медитации.

По началу ничего не происходит, никакие видения не приходят, но очень скоро я начинаю ощущать как нечто чуждое касается моего сознания. Я открываю глаза и смотрю на небо, но оно уже другое. Сияние незнакомых звезд и свет, зеленый и фиолетовый. Я как будто не в своем мире нахожусь.

— Ты действительно не совсем в своем мире, человек. — Слегка приглушенный голос раздается у меня за спиной.

Они мне ничего не сделают, потому можно не бояться.

— Брат огня, зачем ты позвал нас?

— Захотел навестить родственников.

— Мы всегда рады тебе. Пусть ты и выбрал служение людям и их смертным страстям.

— Да, брат космос, не ты ли занимался тем же самым столетиями?

— Я был молод и горяч.

— Вот и у меня та же проблема, но не будем об этом. Мой человек хочет кое о чем вас спросить.

— Говори человек, мы с радостью выслушаем тебя. — Заговорил сверху другой голос, легкий и переменчивый, словно ветер.

— Я ищу кое-что. Вы мне поможете? — Я попытался добавить в голос почтения, но у меня подобное не очень получается.

— В порядке исключения. Обычно мы не помогаем людям, но последнюю тысячу лет они редко просят нас.

— Потому что забыли, как это делается. — Прозвучал тяжелый и грубый голос от земли.

— Говори, человек.

— Здесь неподалеку должно быть место. Тайное для людей, но не для вас. Мертвое и проклятое. К нему должны стягиваться мертвецы.

— Мы знаем о чем ты. Мы ненавидим это место и не появляемся даже близко.

— От него пахнет смертью. Многие люди сейчас не могут обрести покой и блуждают по миру в своей не жизни, но это место особенно ужасное. — Булькающий голос, кажется, со мной говорила вода.

— Оно как прыщ на лице мира. Олицетворение всех отвратительных перемен что произошли не так давно.

— Зачем тебе туда человек? — Прогудел голос земли.

— Хочу его уничтожить.

На минуту повисло молчание.

— Хорошо. Мы бы дали тебе свою силу, но ты дружишь только с огнем, а он поможет тебе и так.

— Увы, мы не знаем точное место, ведь не ходим туда. Мы лишь чувствуем беду.

— Но мы знаем того, что тебя проведет. Мы позовем его. — Прогудела земля.

— Да, мы позовем. — Вторил ветер.

— Спасибо. — Ответил я.

— Рано тебе нас благодарить.

И они оставили меня. Вот сижу минуту, две, три, ничего не происходит. И тут меня охватил холод и страх. Могильный холод и страх.

В темноте передо мной возникла размытая фигура. Плащ с капюшоном скрыли ее, но лицо-череп я увидел четко. Вот кто должен указать мне дорогу.

Фигура в плаще посмотрела на меня, как будто оценивая. А затем молча подняла руку и указала направление. На восток.

— Благодарю…

И тут мой мозг пронзила боль. Я увидел дорогу, увидел брошенную деревню. Увидел старое кладбище, увидел его новые черные стены. Это оно, проклятое место, место куда никто еще не ходил. Не ходил с самого начала нового мира.

Меня отпустило, и я упал на землю.

Духи ушли, один только огонек полыхает у меня на пальце и пытается докричаться.

— Огонек.

— Да. Ты чего завис? Так сильно дало по мозгам?

— Да, но он дал ответ.

— Вот и славно. Пошли?

— Голова болит. Ох и сложно общаться с твоей братией. Будем считать, что контакт установлен.

* * *

Сотни зомби окружили это место. Запах смерти привлекает их. Высокие черные стены, окружающие кладбище, не дают им войти внутрь. Потому они и кучкуются вокруг этого места. Стены, разумеется, построены не людьми. Они появились здесь в момент, когда появилась проклятая зона. Зомби гуляют вокруг и стучат зубами, их множество и они какие-то слишком резвые.

Неужели придется с ними разобраться?

Один из них повернул ко мне свою морду. Выражение лица полного безразличия превратилось в гневный оскал. Сотни зомби повернули ко мне свои головы.

И бросились в атаку…

Хоть они почти все и перваки, но ковыляют и бегают быстрее чем вторые, неужели близость к «проклятому месту» сказывается?

Толпа мертвяков налетела на отряд скелетов. Шум выстрелов заполнил округу. Пожалуй, АК не лучшее оружие против зомби, скорее против людей. Нужно будет раздать скелетам дробовики с особо крупной картечью и пистолеты-пулеметы, желательно с тупоносыми пулями.

Стрельбой эту толпу не удержать, в зомби полетели бомбы и гранаты. Я сам стрелял из пулемета не жалея патронов. Мертвяки всеми силами пытались распихать скелетов с щитами и добраться до меня. Костя как умеет крутится вокруг, убивая редких прорвавшихся. Лич бросает ледяные сосульки в толпу. Автоматчики всаживают обойму за обоймой, прямо в самую гущу мертвецов. Чувствую на патроны придется выкинуть маленькое состояние.

Один их покойников пробился через скелетов и бросился ко мне. Давно такого не было. Только этот покойник необычный, синяя кожа и рост под 2 метра, широкие плечи и огромные мускулы. А еще он не выглядит клиническим идиотом с капающими слюнями и щелкающей пастью, скорее он похож на разумное существо.

И это разумное существо припечатало меня кулаком прямо по шлему, отчего я упал на спину. Монстр бросился сверху. Вместо того чтобы безнадежно кусаться он сомкнул руки на моей шее и надавил. Надо сказать силища у него немеряная, горло мне сдавил не только сильно, но и со знанием дела. Его глаза ничего не выражают, но внимательно следят за моими руками. Этот зомби не командует как белый, но он не менее разумен.

Я просто взял его за руки и ударил током со всей силы. Первые секунды он еще пытался меня удержать, но затем его затрясло, руки расслабились, его глаза лопнули от электричества, труп рухнул на меня сверху.

Жалко не посмотрел его статус, не до того было. Хотелось бы знать, что это за новая разновидность. Но потом. Сейчас придется потратить заряды батареи у робота. Хотел сберечь этот козырь, но не выйдет.

Ну держитесь, зомби.

* * *

«Особая проклятая зона. Скрытая локация. Доступно только получившим наводку, квест или обладателямособых классов. Рекомендуемый средний уровень отряда 20ый. Рекомендуемое количество участников 20 человек. Содержит особые награды для классов некромант и маг смерти. Есть возможность найти редкие предметы. Шанс выпадения сфер с добычей +40% от базового. Содержит обилие нежити как местной, так и из других миров. Ваши текущие шансы на успех… 4% Распространяет порчу вокруг себя, привлекает к себе нежить и проклятых».

Мне тут делать нечего, не при текущих силах. Нужно собрать отряд, большой и сильный. Только тогда есть шанс чего-то тут добиться. Может купить тех наемников на паровозе? Расплатиться смогу, вопрос в том стоит ли оно того? Наверное, все же стоит. Ведь локация редкая.

Пришлось развернуться и уйти.

Пока что.

* * *

Пуля зависла в воздухе прямо напротив меня. Она летела мне в корпус. Сработала защитная руна на плече, спасибо ей. Это пуля из СВД. Доспех мог бы выдержать, но не факт. А проверять я не намерен.

Летучие мыши срисовали движение в кустах в четырехстах метрах передо мной. Большая дистанция, а еще темно и тут сильный ветер, этот снайпер хорош. Я спрятался за деревом и отправил всю свою нежить в атаку. Стрелка нужно взять живым, пусть расскажет кто его послал. Не первая попытка от меня избавиться, потому я реагирую совершенно спокойно. Это уже не щекотливая ситуация, а так, рутина.

Мои подручные бросились через поле с высокой травой, а фигура в маскировочной одежде попыталась смыться. Очень зря. Мои самые старшие летучие мыши неплохо отъелись, они теперь вполне могут свалить человека и разодрать спину, если вообще не убить. Это они и сделали. Стрелка взяли тепленьким, вместе с винтовкой и патронами. Он живой и готов говорить.

«Павел. 16 уровень. Снайпер».

Хм… класс имеет, имеет хорошее оружие и солидный уровень. Наверное, уже немало заказов выполнил, я у него не первый, но последний. Скелеты поставили его на колени и крепко держат, а он уже и не сопротивляется.

Я присел на корточки напротив него и хорошенько съездил по лицу, раз. другой, третий. Со всей силы. Отвел душу так сказать. За три удара стальной перчаткой его лицо превратилось в кашу, нос сломан, губы разбиты, зубов некомплект.

— Кто тебя послал?

Молчит…

— Хорошо. Молчи дальше, мои неживые друзья проголодались. Ребята, сожрите-ка его ноги.

— Погоди пожалуйста. — Промямлил он разбитым ртом. Какой вежливый.

— Я слушаю.

— Я из яблоневого сада.

— Они тебя послали?

— Да, клянусь.

«Он не врет».

— Как выследил?

— У меня есть способность, «метка» называется. Любого могу выследить. Я лучший в своем деле. — Сказал он не без гордости, только речь дается ему с трудом.

— Давно они меня заказали?

— Три дня назад.

— Почему?

— Я всего лишь исполнитель.

— Исполнители долго не живут.

Он посмотрел на землю, но ничего добавить не может. И говорить тут больше не о чем.

— Яму рыть будешь?

Молчит и не реагирует.

— Ты для себя стараешься, не для меня. Как хочешь. — Я выстрелил ему в лоб из лазера, его тело осело на землю.

Винтовку забрал, из карманов вытряс мелочевку и завалявшиеся патроны.

Яблоневый сад. Они не действовали против меня прямо, но теперь начали. Это война. Придется их уничтожить.

* * *

— Максим. Как же я рада что ты вернулся!

Герда. Выглядит как будто и вправду рада.

Да, я снова пришел к ним в гости. У меня есть для них работа. Опасная авантюра, в которую они влезут за деньги. Все ради того, чтобы я стал сильнее. Сила в этом мире решает все. К тому же огонек говорит, что, если зачищу проклятое место духи запишут меня в друзья. Иметь таких друзей полезно.

— Есть для вас работа. Помнишь рассказывал про проклятое место? Нужно его зачистить.

— Максим. Мы очень рады что ты хочешь дать нам работу, но мы сейчас заняты. У нас другой наниматьель. Мы не можемь. Прости.

— И как долго вы не можете?

— Дольго. Прости. — Сколько еще ты будешь извиняться?

И вообще она смотрит в землю как будто ей стыдно. Чего стыдиться если это просто бизнес?

Хм… подозрительно. Хотя нет, все здесь понятно и лежит на поверхности.

Я ведь оставил летучего мыша приглядывать за ними. К ним приходили разные делегации, в том числе из яблоневого сада. Неужто подговорили их не связываться со мной?

— Ясно. Кто-то заплатил вам за то, чтобы не связывались со мной? Или они вам угрожали? Вы у них на крючке? Работаете теперь только на них?

Она слегка зависла. Попадания в точку. Каждое.

Молчит и не знает, что сказать.

— Бизнес есть бизнес. Я все понимаю.

— Ничего ты не понимаешь. Наш паровоз встал. Мы здесь застряли. А они сказали, что, если не будем помогать им они сотрут нас в порошок и они могут.

— Могут. Ты ведь не думала, что сможешь кататься на паровозе вечность?

Думаю, намек понятен. Им следует его бросить. Увы всему хорошему приходит конец.

— Мы его не бросим! — В ее голосе прозвучала сталь. А еще она злится. На себя, на обстоятельства, на них, но не на меня. Это хороший знак.

— Вы вынуждены стать их шестерками?

— Не понимаю… а хотя… Да, мы на их территории, теперь вынуждены работать на них пока не уедем.

— Поломка серьезная?

— Серьезная и мы не знаем когда сможем починить.

— Плохи ваши дела.

— Ты пойми. Это не личное, просто так сложилась жизнь. — Акцент у нее снова почти пропал.

— Если ваши люди поднимут против меня оружие будет уже не важно.

— Мы никогда.

— Что важнее. Паровоз или ваши принципы?

Вот теперь она зла по-настоящему и точно на меня. И все же она подавила гнев и успокоилась. Наверное, десяток колкостей и ругательств застряли у нее в глотке.

— Мы не воюем с людьми.

— Кто ж вас знает.

— Ты меня знаешь! — Вот это аргумент.

— Этого мало.

— Этого достаточно! Я повторяться не буду и говорить на эту тему тоже не буду. Ты меня разозлиль!

Я бы мог извиниться, все-таки перегнул палку со своим недоверием, но кто она такая? Не буду. Я отнюдь не добрый человек.

Я посмотрел на нее мрачно, так мрачно как сумел. Она успокоилась, гнев улетучился. Мой взгляд не исчез, и она даже слегка поежилась.

Думаю, все понятно и без слов. Им лучше не встревать в местные разборки. И уж точно лучше не воевать со мной.

— До встречи. — Я развернулся и ушел. Придется искать кого-то другого. Неужели потащу на это дело своих?

Глава 6

— Вам следовало лучше разведать будущее поле боя.

Он посмотрел на меня как на идиота. Даже учитывая, что все его лицо скривилось от боли у него получилось.

— Ты ублюдок! — Выкрикнул маг, зажимая раненую руку.

— Возможно, о своем происхождении я знаю куда меньше, чем хотелось бы. Однако меня больше волнует зачем вы на меня напали.

Тьфу. Он попытался плюнуть в меня, но кровавый плевок даже не долетел.

— Как культурно. Мне начать тебя допрашивать? — Я демонстративно достал из инвентаря пилу для костей, а скелеты схватили пленного покрепче.

— Ты сам виноват. Нечего было помогать рыжей *****!

— Сильное заявление. Вы сами виноваты. Нечего было нападать пока я был у нее. Да и именно ваша агрессия вынудила нас дружить. Дружить ведь всегда лучше против кого-то третьего, верно?

— Ты не представляешь, что она сделала. Она выманила и заковала в цепи тысячи…

— Тысячи тех, кого вы сами собирались поработить? Что думаешь, я ваших порядков не знаю?

— Они были наши.

— А стали ее. Нет, я, конечно, ее не защищаю. Но, по-моему, вы одинаковые. Только она в отличие от вас не пыталась меня убить.

— Все впереди.

— Я буду готов. Глупо верить таким как она, но это уже не твое дело. Прощай, маг.

Скелет снес ему голову, и она покатилась по земле.

За это я получил 25ый уровень. Очки навыков вложил в скелетов, чтобы довести их число до сотни. Очки характеристик разбросал по всем статам, как обычно. Нужно уметь все самому. И вообще на поле боя побеждают не статы, а хитрость и подготовка. Недавняя схватка еще одно тому доказательство.

Десятка магов. Так называемый «отряд ликвидации» напали на меня в лесу. Я как раз собирал отряд из наемников, чтобы взять то проклятое место. Четверо воинов согласились поучаствовать, и мы как раз шли на место сбора. В тот момент маги закидали нас кислотой, ледяными иглами, камнями и прочим тому подобным. Никакой грамотной засады и перекрестного обстрела не было, просто поток заклинаний в лоб посреди леса.

В итоге начался бой. Малыш не соврал, защита от магии у него хорошая, потому размотать волшебников старым добрым пулеметным огнем не составило труда. Я просто оббежал их с фланга и влез в робота, на расправу ушло меньше минуты. Правда 4 моих наемника этого не пережили, так же, как и половина скелетов… Последнего мага я взял живым и допросил. Теперь сомнений нет, яблоневый сад будет бегать за мной до скончания времен, если я не приму меры.

С другой стороны, какие меры я могу принять? С их стенами и количеством магов я им ничего не сделаю. Пока что. Значит буду стараться выжить и ждать момент, когда смогу их прихлопнуть.

Обобрав трупы и насобирав на них кучу зелий и волшебных предметов я отправился дальше.

***

И все же расположение проклятого места не оказалось загадкой для моих врагов. Видимо и они смогли обнаружить его. Бригада из двадцати магов вышла из ближайшего форпоста с явным намерением зачистить место и забрать всю добычу себе. Возглавляет их маг смерти, что неудивительно. Весь этот поход ради его прокачки.

С момента моего последнего появления здесь, у проклятых стен снова собрались сотни зомби. Они же и бросились на магов стоило им только появиться в поле зрения. Зомби неслись с неестественной для себя скоростью, близость к «источнику порчи» (одна система знает как это работает) сделала их быстрее и сильнее. Теперь твари несутся в лобовую атаку и десятками умирают от заклинаний, которых я раньше не видел.

Небольшой, но мощный ураган поднялся среди нежити и раскидал или разорвал на части десятки трупов еще до момента, когда они смогли сойтись с врагом в рукопашной. Других поразил вихрь черных стрел, разорвавший их на куски, третьи просто замерли и окаменели. Дошедшая до магов толпа зомби столкнулась с невидимой стеной из воздуха и так и не смогла ее преодолеть. Пара воздушных взрывов разорвали толпу мертвых на части.

Вот что значит связаться с магами 15-22 уровней. Они чрезвычайно опасны. Такой вывод я сделал, глядя на это побоище.

Отряд магов отряхнулся, собрал добычу и двинулся к воротам. Врата особой зоны открылись перед ними и пропустили внутрь. Никто из них не смотрел назад. Потому и не заметил, как одинокая фигура умудрилась войти прямо за ними и спрятаться в тенях.

Зачистка проклятой локации началась.

* * *

Я следовал за кучей разорванных на части тел зомби. Зомби в этой локации необычные, сильные и с неплохими уровнями. Даже самый рядовой кусака начинает свой уровень со второго, а бегает и прыгает бодрее любого живого спортсмена.

Антураж здесь крайне мрачный. Фиолетовый свет спускается сверху, такая у них луна, а еще звездное небо совершенно незнакомое, словно мы попали в книгу Лавкрафта. Не хватает только Ктулху с кучей щупалец, для полноты картины. Хотя зомби с щупальцами тут имеются.

Отряд магов меня не замечает, зелье тихого шага и темный плащ ассасина сделали свое дело. Я прячусь среди старинных могил и склепов. Если какой мертвец и желает познакомиться со мной поближе я просто успокаиваю его электричеством, тихо и быстро.

Могилы и склепы, кстати, тоже никакого отношения к нашему миру не имеют. Надписи на них сделаны на неизвестном языке, да и фото у нас уже давно не черно-белые. Впрочем, никакое черно-белое фото не скроет тот факт, что у этих людей черные глаза, целиком черные. Сомневаюсь, что они настолько глупы чтобы коллективно покрасить себе белки глаз. Значит они такие от рождения.

Сомнений не остается, мы в другом мире. Другой воздух, другое небо, другая ночь… А я и не заметил. В момент, когда я перешагнул порог этого места меня пронзил холод, лишь на секунду… и вот я уже по ту сторону.

Впрочем, не время об этом думать. Очередная толпа нежити навалилась на магов. Громадный зомби с гигантским черным мечом только что разрубил пополам здоровенного каменного голема и набросился на колдунов. Никакие сосульки и каменные пули его не остановили, один взмах и двое 15ых магов расстались с жизнью. Еще взмах и кончик меча ранил лидера отряда мага смерти 22 уровня в район грудной клетки. Тот рухнул на землю, заливаясь кровью

«Легендарный зомби-воин. Уровень 21».

Теперь все понятно. Хорошо, что такие красавцы не водятся у нас в городе. Точнее пока не водятся, потому что это вопрос времени.

Один из магов все-таки сумел обездвижить этого гиганта зеленой паутиной, а остальные коллективно забросали его молниями, пока он не спекся и не умер.

Лидер отряда и не думал умирать, ему вручили «величайшее зелье исцеления», я такое даже не видел, а у них вот несколько имеется, и он встал, вполне живой и целый. А ведь еще десять секунд назад он заливался кровью и умирал. Нужно будет позаимствовать эти зелья.

«Эпические черный меч. Уровень 21. Защита от магии 33%. Пробивание магических щитов за один удар не зависимо от оставшейся мощности. Может использоваться только нежитью и классом рыцарь смерти».

Маг смерти оглядел железку, а затем она провалилась в пустоту и кольцо на его пальце заблестело магическим светом.

Ах вот оно что. Пространственное кольцо. До моего пространственного кармана ему как пешком до Китая, но принцип работы тот же. Вот куда он складывает все ценное.

Отряд обобрал собственных погибших, а их тела бросил здесь. Видимо кольцо не настолько вместительное чтобы пихать туда своих убитых. Или им просто плевать на них и на такую людскую традицию как похороны.

Тем временем отряд преодолел длинный ряд могил и в его конце столкнулся с еще одним легендарным врагом. Гигантский мясной голем уровня 22. Отряд магов тут же начал заливать его огнем и уничтожил тварь довольно быстро. Ну конечно, у них ведь выработана тактика. Они выясняют уязвимость врага и атакуют соответствующим образом. Нужно взять это на заметку.

Дальше были кладбищенские псы. Шелудивые и страшные псы-зомби, а еще гигантские летучие мыши. Только не такие чистенькие и умытые как у меня, а вонючие и разлагающиеся мерзкие твари. Вся эта пакость налетела на их отряд с разных сторон. К такому маги были не готовы, големы их не защитили, троих магов разорвали собаки, двоих подрали мыши, насмерть. Отбившись потоками искр и рубиновым пламенем, маги сделали привал у старого фонтана, чтобы полечиться и отдохнуть.

В чем смысл ставить на кладбище фонтан? Это что место отдыха? Мне не понять чужую культуру.

Зато прекрасно могу понять, почему дойдя до следующего поворота отряд магов оказался на ступенях высоченного готического собора.

Огромные башни, цветные витражи, статуи горгулий и людей в древних одеждах. Мрачное средневековье во всей красе. Огромные двери распахнулись перед лицом поредевшего отряда магов и пропустили их внутрь. Я решил пока не идти за ними, а понаблюдать из далека, да и дверь за ними не закрылась, значит все в порядке.

В огромном зале собора на лавках сидят десятки фигур в черных плащах. Они сидят неподвижно, не издают звуков и даже не дышат.

Только вот маги правильно все поняли и напали первыми. Поток заклинаний превратил в пыль ближайшие фигуры. Но остальные резко подскочили с места и бросились на магов.

То оказались особые зомби, все десятого уровня. Обычные на вид, но довольно шустрые, а еще страшно умные, настолько что оббежали магов с двух сторон отрезав путь к бегству и лишив пространства для маневра. Магия, конечно, сильная вещь, но если знать как ей противодействовать, то можно не так бояться. Маги не успели подготовить заклятия, мертвецы был уже сред них, началась бойня…

Угадать заранее кто победит было невозможно. Маги оказали не бессильны в ближнем бою, но и воинам неровня. Я решил вмешаться, ведь победа одной из сторон меня не устраивает. Скелеты выскочили из лимба и открыли огонь из автоматов по сражающимся людям и зомби. Я сам влез в робота и дал очередь из пулеметов.

Гильзы застучали по каменному полу, зомби и люди падают как подкошенные. Зомби все равно кого есть, а маги не ожидавшие атаки и уже втянутые в бой они не успели поставить защиту. Пули собрали вою кровавую жатву.

* * *

Трупы людей и зомби в одной куче, это не помешало мне собрать добычу. Очень вовремя вмешался, поймал противника «без штанов». Уровень ничего не значит если не умеешь им пользоваться.

Красиво здесь, однако. По-своему красиво, ведь здесь на самом деле мрачно, словно отчаяние и смерть пропитали эти камни. На цветных стеклах изображены эпизоды древних сражений людей с существами у которых длинные щупальца на лице. Видимо этот мир даже ближе к Ктулху чем я ожидал.

Что-то скрипнуло и дверь недалеко от кафедры проповедника открылась. Я вошел в нее и попал в некое подобие сада во внутреннем дворе. Черные и синие растения раскинулись повсюду вокруг, таких я никогда не видел. Потому насобирал образцов для ботаника, она будет довольна. Только вот с тем, что это место сад я ошибся. Это не сад, это кладбище.

Десяток резных идолов, изображающих ни на что не похожих существ с щупальцами и когтями на лапах стоит полукругом на земле. А между ними находится сине-зеленая сфера. Это не сфера добычи, в привычном своем виде, но это ценность, понял я сразу и забрал сферу.

Стоило ей коснуться моей руки как она растворилась в воздухе, и система высветила сообщение.

«Парам-пам-пам. Поздравляю, вы получили возможность поднимать древнюю нежить. Чем древнее — тем сильнее. Добавлена возможность обнаруживать места древних захоронений. При текущем уровне развития лимит на древнюю нежить 10 шт.»

«Парам-пам-пам. Поздравляю, проклятая локация пройдена. Она больше не излучает проклятую силу и не распространяет порчу. Локация исследована на 28%, побеждено врагов 30%, найдено добычи 11%. Вы можете в любое время вернуться и исследовать локацию до конца. Вы можете покинуть локацию в любой момент через пункт в интерфейсе».

М-да. Ну, один я тут ничего исследовать не буду, но вернуться сюда точно в моих планах. Вещички магов я прикарманил и пространственное кольцо со всякими полезностями тоже. Я стал сильнее и разжился новыми полезностями, так что день прожит не зря.

Пора домой.

* * *

Стоило только выйти с локации как я что-то почувствовал. Некий зов, зов голосов в глубине моего разума и в то же время в реальности. Он раздавался из чащи леса, он звал меня и в воздухе возникла едва видимая светлая нить и я пошел за ней.

Однажды мое любопытство втравит меня в крупные неприятности, но не сегодня, это я чувствую. Сегодня все хорошо.

И вот я иду по темному ночному лесу все глубже и глубже в чащу, а голоса все зовут меня. Несмотря на мрачную обстановку я четко понимаю, что мне ничто не угрожает. Да и скелеты вокруг меня не отстают и смотрят по сторонам.

И вот я забрел уже в самую темную чащу, еще чуть-чуть и заблужусь, но тут я вышел к невысокой насыпи, на вид очень старой.

— Призови нас.

Голос раздался из земли. Я услышал его ушами, но решил отвечать ментально.

«Кто ты»?

«Тот, кто хочет служить тебе».

«Зачем тебе служить мне»?

«Чтобы жить и сражаться. Чтобы вновь ощутить тепло крови и рукоять топора».

Я впал в задумчивость.

«Призови нас. Прошу».

«Сколько вас»?

«Десять. Нет сил говорить, призови».

«Хорошо».

Я направил свою ману в землю

— Восстань. — Только и успел произнести я.

И тут меня выпило досуха. Весь резерв маны ушел за секунду, а я чуть не упал от такого резкого истощения. Едва удержавшись на ногах и попив зелий, я увидел… Руки скелетов, высунувшиеся из земли.

Десять скелетов, очень древних на вид, вылезли из земли и встали напротив меня.

«Рагнар. Уровень 13. Воин. Древняя нежить».

Синхронно они встали на одно колено.

— Хозяин. — Произнес самый крупный из них басовитым голосом.

— Добро пожаловать. — Ответил я.

Древняя нежить мне пригодится, ой как пригодится.

Глава 7

Огненный шар пролетел прямо над моей головой. Лицо обдало жаром. Вот она смерть, совсем рядом. Принимай любые меры, окружай себя скелетами, качай уровень, делай что хочешь. Смерть всегда рядом, она дышит в спину, она всегда с тобой.

Я тряхнул головой и прогнал флешбэки. Скоро, совсем скоро страх пройдет и наступит холодная ярость, смешанная с адреналином.

Страх оставляет меня, приходит гнев, разум очищается. От труса, жмущегося к земле и прячущегося за любой кочкой, не осталось и следа. Теперь я готов.

— Пора.

* * *

Выстрелы из пушек разнесли каменную стену, закрывающую яблоневый сад со всех сторон. Шестнадцать проломов, больших и маленьких, но штурм начнется только в десяти, остальное лишь отвлекающий маневр. Сотни солдат с красными повязками и флагами пошли в атаку.

Кто бы мог подумать, что в 3 часа утра нас будут ждать…

Стоило красным подняться из укрытий как в них полетела разнообразная магия. Огненные шары, кислотные споры, молнии, лучи света, испепеляющего людей за секунды. Маги на черных стенах колдовали все что умели. Этого было недостаточно. Мало кто из них умел защищать себя от пуль, немногочисленные фигуры стали мишенями, в первую очередь для снайперов. Колдовство прекратилось уже в первые минуты, солдаты проигнорировали первые потери рванули в проломы.

Никаких баррикад на улицах поставить обороняющимся не удалось, занять позиции в домах тоже. Заранее засланные агенты красных устроили в «яблоневом саду» хаос и панику. Взрывы, убийства, поджоги. Население, желающее сопротивляться, было слишком занято тушением пожаров, да и оружия на всех не хватило. Немногочисленные автоматчики и полицейские на улицах не долго выстояли против сотен вооруженных солдат.

В редких местах маги и их прихвостни заняли здания и попытались оказать сопротивление. Их накрыли из гранатометов и минометов. Каждый из таких домов был окружен и практически пал.

* * *

Лазерный луч разорвал голову магу, пытавшемуся утопить наш отряд в магическом болоте. Мы и вправду увязли в грязи по колено, но на большее его не хватило. Молодой паренек еще не покачал ману так чтобы утопить пятьдесят человек разом. Геройский поступок лишь выиграл врагу немного времени.

На улицах тем временем начался кошмар.

Прячущиеся в окнах враги бросали в нас заклятия или стреляли из разнообразного оружия. Мои скелеты как могли закрывали щитами меня и товарищей. Я и двадцать солдат коммунистов отстреливались, осыпая врагов пулями и гранами в ответ.

Первый дом зачистить было легко, пара ракет из рпг, да самодельные гранаты в окна решили вопрос с сопротивлением, а вот на повороте пройти оказалось невозможно. Очередь из пулемета ДШК тут же срезала пятерых солдат, пробив насквозь их несчастные тела, а за ними десятерых моих скелетов, шедших позади.

Перед нами предстало бывшее здание банка и жилая пятиэтажка за ним. В окнах дома пулеметы, минимум три штуки, из здания банка уже выпрыгивают и разбегаются по улицам призывные звери, в данном случае призрачные пантеры 15ого уровня. Такие твари хорошо нападают из темноты, теперь они будут грызть все живое на улицах, да и следует ждать удара в спину в любой момент.

Пулеметы снова заработали, пули ушли в стену совсем рядом со мной, больше не высовываюсь, разведка только летучими мышами. Я бы мог пойти в атаку в боевом роботе, пули его в лоб не пробьют, но кто знает, что еще они там приготовили.

— Командир. — Я подозвал к себе молодого сержанта. Какой он вообще командир, совсем еще молодой и зеленый парень, моложе меня, как и многие его солдаты. А еще судя по испуганному виду он первый раз в заварушке.

— Я здесь. — Он подбежал ко мне как к начальнику, словно это я здесь командую. Наверное, им же приказали меня слушаться.

— Где лейтенант? — В хаосе городского боя и взрывов мои разведчики давно потеряли его из виду.

— На параллельной улице видел его людей. — Хорошо, что не задает тупых вопросов в духе: «зачем он вам»?

— Пошли за ним людей, пусть приведут его и радиста. Огонь будут корректировать.

Конечно, было бы хорошо занять это место с минимальными разрушениями, но другого выхода я увы не вижу.

* * *

Единственная гаубица в нашем распоряжении, что способна вести навесной огонь это старая добрая Д-30, единственное что красные пока сумели умыкнуть из зоны военных. Именно она сделала половину проломов в стенах, и сейчас по плану должна оказывать «артподдержку». Правда людей способных корректировать ее огонь можно па пальцам пересчитать, потому она бьет по зданию администрации района.

Лейтенант оказался опытный в таких делах, задачу понял и связался с «батареей». Первые снаряды ушли в молоко, взорвали землю где-то во дворах далеко за целью, лишь через пять выстрелов первый снаряд угодил в здание банка. Через пятнадцать минут, фугасные и зажигательные снаряды изрядно порушили пятиэтажку и превратили здание банка в пылающие руины, где помимо прочего догорают трупы магов. Однако считать это успехом рано. Стоило бойцу высунуться как его чуть не убило пулеметной очередью.

Мы слишком долго здесь стояли.

Следующий залп был дымовым. Дымовая завеса лишь с третьей попытки накрыла улицу. Летучие мыши тем временем угостили врагов в окнах парочкой гранат. Пулемет замолчал всего на минуту, но этого хватило чтобы мы приблизились к зданию вплотную через дымовую завесу. А дальше скелеты легко зашли внутрь, нашли пулеметчиков и ликвидировали, пулеметы забрали. Попытки сдаться в плен я просто проигнорировал, нужно сдаваться сразу, а не держать нас здесь почти пол часа. Уверен в здании было куда больше солдат, но они вовремя сбежали. Сейчас автоматные очереди уже доносятся из всех соседних дворов.

Дальше было попроще, маги, солдаты и ополченцы начали массово сдаваться. Чтобы отконвоировать их нужны люди, пришлось разделить отряд, солдаты повели пленных, а я де-факто с парой человек и моей нежитью пошел дальше.

В глубине поселения не было ни пожаров, ни паники, люди предпочли спрятаться и выжидать. А может наслушались красных агитаторов и знают, что их не тронут и не продадут в рабство?

Из всех отрядов мы пришли последними. К моменту, когда мы вышли к центру поселения штурм здания администрации уже начался. Гаубица, наверное, давно расстреляла все снаряды, теперь видно куда упала большая их часть. Десятки метров колючей проволоки вокруг здания были частично уничтожены обстрелом, часть здания обрушилась, воронки в асфальте тут и там, повсюду лежат изуродованные или обожженные тела магов. Похоже снаряды были потрачены не зря.

Но все вышеупомянутое не сломило сопротивление. Десятки заклятий летели в красных из окон, солдаты занимали позиции в зданиях вокруг, стреляли и гибли от магических атак. Гигантский призванный медведь бегал по улице и убивал всех, кто ему попадался, пока его не свалило попадание из рпг.

Я в это не полезу, воюйте дальше без меня.

— Сдавайтесь. Сопротивление бесполезно. Вы окружены! Вам нет нужды умирать за своих господ из совета! — Кричит в мегафон переговорщик.

Он прав. Местный совет замучил свое население похуже чем любая оккупация. Тяжкий труд и низкие доходы, вечный дефицит еды и высокие цены буквально на все. Потому народ в основной и не вышел сопротивляться с оружием в руках, а некоторые уже помогают коммунистам. Перебежавшие отсюда ко мне немало рассказали о реалиях этого места, с тех пор стало только хуже.

Ладно, пусть красные штурмуют, я помог достаточно. Помог одолеть общего врага, союзнический долг выполнен. Я зашел в один из подъездов, нашел брошенную квартиру, присел на диван и закурил сигарету. Пусть воюют, а я немного передохну.

* * *

Через пол часа стрельба вокруг поутихла, лишь около здания администрации еще кипит бой. Красные уже наводят порядок, арестовывают и уводят пленных, разгребают руины, забирают оружие и заделывают проломы. Быстро получилось. Быстро и разрушительно.

Нужно посмотреть, как все закончится. Мне просто любопытно.

Здание пылает, левая часть уже полностью сгорела, в правой все окна и стены в пулевых следах. Маги еще огрызаются, правда их осталось очень мало. На каждое заклинание, брошенное из окна им в ответ, прилетают две ракеты из рпг. Маги и бойцы с классами у красных тоже есть, здесь и там стоят земляные укрытия, а часть атак летящих в ответ застревает в воздушных щитах.

Сопротивление с каждой минутой все более вялое и вялое, солдаты уже собираются на штурм.

— А, Максим. Вот ты где. — Ко мне подходит глава коммунистов, Михаил Федорович. Странно что он не сидит в тылу и безопасности. Может искал меня зачем-то?

— Искали меня?

— Зачем? Ты свое дело сделал. Мы просто случайно встретились.

— Что там у вас? — Кивком я указал на здание и продолжающийся штурм.

— Сопротивление утихает. Из восьми членов совета семеро мертвы или в плену. Остался один.

— Их было десять.

— Двое отправились в некую «проклятую зону» с отрядом и не вернулись. Ты что-нибудь знаешь об этом? — Он поднял одну бровь пытаясь понять по моему лицу, что я об этом знаю. Я не подал вида.

— Значит последний из совета.

— Один. И он не маг.

Удивительно.

— Да, он не маг, но член совета. — Добавил коммунист.

Я докурил сигарету и спрятал окурок в инвентарь. Я же культурный.

— Спасибо за информацию, мне пора домой.

— Ну как знаешь. — Он пожал плечами. — Это он тебя заказал, мы возьмем его живым. Если тебе интересно.

— Вы его все равно прикончите, почему это должно быть мне интересно?

— Мало ли, — он пожал плечами. — Может ты мечтаешь ему отомстить?

— Это, — я окинул взглядом пожары и разрушения вокруг. — Достаточная месть. До встречи.

Я развернулся и ушел.

С яблоневым садом покончено. Теперь здесь будут властвовать красные.

Мне они не угрожают, если что мой бородатый друг с них голову снимет.

Глава 8

Сложное это дело, политика. Приходится врать, притворяться, договариваться, идти на уступки или давить. Строить планы и приспосабливаться. Не люблю этим заниматься.

Видимо придется.

Теперь рыжая ведьма нашла отличный повод заманить меня к себе. Она хочет обсудить дальнейшие политические планы. Это не простой разговор и не самый короткий, придется вести его лично, здесь нельзя полагаться на бумагу.

Придется вновь говорить с ней и вновь смотреть ей в глаза.

Интересно. Как высоко взлетел ее уровень?

* * *

— Ну здравствуй, Максим. Я начала бояться, что ты избегаешь меня.

На пороге рыжая хозяйка встретила меня лично. Никаких слуг в поле зрения нет, только она. Сама Катя снова вырядилась, в этот раз в белое домашнее платье, весьма выгодно подчеркивающее то, что она хотела подчеркнуть.

— Я не избегал. Просто не делаю то, что мне не интересно. — Я посмотрел на нее прохладно. Она сделала вид что не заметила этого. Затем взгляд стал серьезнее, тон стал деловым.

— Идем внутрь. Чего стоять на пороге.

Мы отправились в ее кабинет. Она села за стол, прямо как начальница, а я сел в кресле напротив, как гость… или как подчиненный, пришедший на ковер к недовольному боссу. Пытается показать, что она здесь главная? Мы могли бы разговаривать и в другой обстановке.

— Итак, Максим. Ты в курсе ведущихся сейчас политических переговоров внутри города?

Всего два дня прошло как мы взяли яблоневый сад. Все местные царьки поняли, что с ними может случиться то же самое. Теперь они пытаются создать некий общий орган управления городом. Никто не знает как это будет выглядеть, и кто будет там заседать, но всем понятна его необходимость. Пора оставить время грабежей и убийств позади, поселения должны договариваться, объединятся и сотрудничать более тесно.

— Как это меня касается?

Упрямство у меня бывает ослиное и характер не сахар. Похоже я ее разозлил. Лишь секунду ее взгляд метал молнии, но она успокоилась.

— Мы оба участвуем в этом деле.

— Раскомандовалась. — Само вылетело, честное слово.

— Это в твоих интересах. — Сказала она с небольшим нажимом, но не теряя терпения.

— Хорошо, я тебя выслушаю. — Пришлось перебороть себя, чтобы не продолжать язвить дальше.

— Я уже веду переговоры со всеми крупнейшими властителями. Мои голуби и вороны сделали меня незаменимой в плане передачи информации. Скоро мы соберемся на обсуждение, там и договоримся о том, как будет выглядеть этот «городской совет».

— Круто. Ты сказала «крупнейшие властители», да? Слишком много пафоса на квадратный метр. Я к таким не отношусь. К тому же в городе есть еще 8 человек опережающих меня по силе. Я не ищу с ними встречи.

— Мы придем туда вдвоем, и с охраной.

— Откуда ты знаешь, что они не сотого уровня и не порвут нас на части?

— Расслабься. Я навела справки. У самого сильного человека в городе 35ый уровень, к тому же класс «маг поддержки». Он усиливает союзников, но больше ничего не умеет.

— Ладно, допустим нас не порвут на части и все будет мирно. Допустим люди даже смогут договориться и не бить друг другу морды. — Я слегка завис, обдумывая этот вопрос.

— Ты просто не хочешь идти туда.

— Я сам по себе. И мне не нужны начальники и «друзья» что меня опекают. Торговать и заключать союзы можно и без совета. Будет ли от него вообще польза? Наверняка они просто переругаются и подерутся.

— Именно поэтому у совета должен быть глава.

— Откуда вы его возьмете?

— Выберем, я уже предварительно обговорила этот пункт.

— Ага. Каждый будет продвигать свою кандидатуру, половина обидится, вторая будет готовиться убрать неугодного главу и т.д. — Я не скрываю скепсиса.

— В апокалипсис без рисков никуда.

— Моя фраза… О нет… — До меня начало доходить. — Ты превзошла саму себя, Катя. — Она лишь улыбнулась мне. — Сама полезешь или попробуешь поставить на этот пост меня?

— Тебя. Не волнуйся, от тебя нужно не много. Первые переговоры пройдут без твоего участия. Мы договоримся о порядках. Будут присутствовать красные, «союз свободных поселений», болотники, я от лица триады, представитель бродячих торговцев, пара серьезных царьков и еще барин, что живет за городом.

— Тот самый что картошку выращивает и деревянные крепости строит?

— Да. Кстати, у него фамилия Собакевич.

— Ловлю литературные флешбэки. Дай-ка угадаю, он любит собачиться?

— Не то слово. Но только по делу. Хватка у него железная и своих холопов он держит в узде. С ним трудно. Но он справедлив.

— Значит сначала вы все обговорите, а потом будете выбирать лидера?

— Да, на втором или третьем заседании.

— С чего ты взяла что кто-то будет за меня?

— Красные и я проголосуем за тебя. Это хорошее начало. Остальных перетянем на свою сторону. Да и о тебе гуляет много хороших слухов, ты ведь спас город. И продавцы в магазинах к тебе хорошо относятся.

С красными все понятно, никто из царьков не выберет коммуниста в главу совета.

— А если я не хочу?

— Хочешь.

— Ты не знаешь этого.

— Я знаю что хочешь. Это шанс навести в городе порядок и противостоять угрозам организованно и вместе. Любого другого кандидата забракуют. Ему нельзя будет верить или он не будет иметь достаточной поддержки.

А мне значит можно верить?

— Я подумаю над этим.

— Думать тут не над чем. Все идет к тебе в руки готовенькое.

И это не нормально. Точно есть какой-то подвох.

— Тебя не смущает что мне 20 лет? Какой из меня лидер?

— Со своим поселением ты справился.

— Не один.

— И здесь ты будешь не один.

— Хотелось бы верить.

Хочешь использовать меня как марионетку? Нельзя ей доверять.

— Рабов отпустишь?

— Красные требуют этого.

— Значит отпустишь их?

— Отпущу. Рабства больше не будет.

— Будет другая форма эксплуатации?

— Верно, но на это красные закроют глаза.

— Ладно, я…

— Поужинаешь со мной?

Странно что она перебила меня и странно что предложила это сама и в лоб.

— Меня и дома неплохо кормят.

Вопреки моим ожиданиям она просто промолчала.

И вот мы сидим и молчим. По ее лицу сложно что-то понять, но мысли у нее точно не веселые.

— Хорошо.

— До встречи.

Она не ответила, просто опустила глаза, а я встал и вышел.

Интересный день.

Чую новые возможности, и куда больше новых неприятностей.

Глава 9

Все-таки не зря вожу дружбу с красными. Они дали мне своих людей, причем не абы каких, а весьма сильный и сработанный отряд. Двадцать человек с хорошим оружием, как системным, так и нашим. Маги, снайперы, гранатометчики и пулеметчики имеются. Все это прибавилось к уже имеющейся у меня маленькой армии нежити и получилась грозная сила.

Грозная сила для того, чтобы понять, что творится в бывшей зоне военных, потому что творится что-то нехорошее.

Зомби раньше мирно «пасшиеся» в руинах теперь активно мутируют и разбегаются кто куда, становятся более агрессивными и нападают на мелкие поселения вокруг. Происходит что-то ненормальное и источник этого находится примерно в центре военной зоны.

Будем считать эту акцию разведкой боем.

«Внимание. Вы входите в мертвую зону. Шанс мутаций у зомби + 25%. Шанс выпадения добычи увеличен на 25%».

Зона военных стала мертвой зоной?

Ясно, иными словами, любое место, где много зомби и нет живых становится мертвой зоной, буду иметь ввиду.

— Заходим? — Меня спрашивает испуганный сержант. С 15ым уровнем большинство людей уже не так сильно боятся зомби, но он похоже исключение. Его коленки слегка дрожат, руки тоже, он действительно боится. Эх, великий воин, хорошо, что остальные ребята на вид серьезные.

— Заходим… Куда мы денемся.

* * *

Неприятности начались почти сразу, на мертвых улицах нет коридора, через который можно спокойно пройти. Движение в любом направлении вызовет столкновение с целой армией трупов. Но ничего страшного, проложить себе путь вполне реально. Тем более серьезных мутантов пока не видно.

Первую толпу зомби расстреляли из далека. Автоматные очереди и колдовство «мага огня» 15ого уровня упокоили первые две сотни зомби очень быстро… а вот дальше началось веселье. Синие, зеленые, желтые зомби в количестве нескольких десятков набежали со всех соседних улиц. Они бросались в нас камнями, сгустками слизи, молниями и многим другим. Десяток моих скелетов были уничтожены, не просто так я приказал солдатам прятаться за нежитью. Ответный огонь уничтожил это разнообразие мертвецов, но это было только начало.

На первом же перекрестке нас ждала засада. Десятки ползунов выскочили из окон и устремились к нам с разных сторон, в то время как орда простых зомби поперла в лобовую атаку. Скелеты установили АГС-17, что тащили на себе, солдат сел за него и открыл огонь. Автоматический гранатомет превратил первую сотню трупов в кровавые ошметки. Пока гранатометчик был занят остальные отбивались от ползунов, некоторые твари добрались до наших и даже покусали, благо у солдат были зелья исцеления, никто не умер. Эта схватка была кровавой и шумной, а твари показали, что не стоят на месте, их средний уровень растет и они действуют хитрее чем раньше.

Однако уходить ни с чем я не согласен. Рискнем и пойдем дальше. Знаю, что опасно, но уже не могу отказать себе в дозе адреналина.

На следующей улице нас прижали громилы и танки, твари 12-20 уровней оказались очень живучими. Пули из штурмовых винтовок их уже не сильно волнуют, а удары их стальных кулаков сносят скелетов целыми шеренгами, одна только древняя нежить держалась, просто за счет стальных щитов, на которые приняла их удары.

На лазер этим громадинам тоже наплевать. Потому пришлось выставить белую пушку, достать из инвентаря два пулемета 12,7 и отработать этих тварей по полной и почти в упор. Лишь десяток попаданий в тело убивает громилу 16 уровня, а на танка того же уровня ушло в 2,5 раза больше патронов. В итоге твари передохли, но троих бойцов и 2/3 моих скелетов забрали с собой. Самое неприятное что размозжили голову магу поддержки, что делал моих скелетов быстрее и живучее, без него нам будет еще труднее.

Обливаясь потом и откровенно трясясь от страха, ко мне подошел сержант.

— Товарищ Максим, может пойдем отсюда?

— Нет, мы идем до победного конца. — Я уже и сам не верю в успех и отступить сейчас будет разумно, но я лишь добавил бравады в голос. Просто хочу попугать бедолагу, такой я человек.

— Товарищ Максим, мы патронов взяли сколько могли унести и уже нет половины, а мы не прошли и трети пути!

— Я дам вам патроны, не ной.

— Ваши скелеты. Остались только самые сильные!

— Подниму сейчас десяток, прикрыть вас хватит.

— Но…

— Вперед к победе. Ты что струсил? — Вторую часть я произнес угрожающе. Отчего он заткнулся, не зная, что сказать.

И я повел их дальше, не только из ослиного упрямства. Выяснить реальную боеспособность врага можно только в бою. Эти зомби стали умнее и хитрее, этого мои летающие разведчики не докладывали. Я должен узнать, насколько все плохо на самом деле.

Мы двинулись дальше.

На следующей улице на нас выбежал десяток очень жирных раздутых зомби. Все первого уровня, и у всех в статусе написано «бочка». Что это значит?

Первая же «бочка» взорвалась, залив все вокруг кислотой способной прожечь кузов автомобиля за секунды. Мы открыли шквальный огонь и не подпустили тварей к себе, но после них прибежала толпа «четверок» с кислотными жирдяями вперемешку. Вот тут уже ничего не попишешь.

— Отступаем! — Я отдал приказ и выгрузил из инвентаря бомбу побольше.

Мы начали организованно, но быстро отходить. Скелеты и солдаты прикрывали друг друга, стоило нам отойти на улицу назад, как я взорвал бомбу убив разом большую толпу, но этого было мало. Из облака пыли, образовавшегося после взрыва на нас, выбежали «ежи» — зомби, покрытые ядовитыми шипами и синиекожие шустряки, не только быстрые, но и достаточно умные чтобы прятаться в укрытиях и передвигаться небольшими перебежками между брошенными машинами.

Эти твари видимо обитали в подвалах, потому их было не видно с воздуха. Их много, и они умны. Хорошо, что мы выяснили это сейчас. Здесь никакая армия не справится. Эту орду не победить привычнымиметодами. Нужно придумать нечто очень хитрое.

Стоящий на обочине заброшенный, но целый на вид БМП я запихнул в инвентарь. Места он занимает много, но оно того стоит. И вообще это мой единственный трофей в этом дурдоме.

— Убираемся отсюда. — Услышав мою команду все только обрадовались.

Еще несколько больших бомб взорвались на улицах, убивая толпы зомби и приближая меня к 26 уровню, но это все лишь капля в море обитающей тут нежити.

Эта мертвая зона просто кишит тварями всех видов и размеров, умными и сильными. И эта погань так и будет изливаться на жителей окружающих поселений, если мы ничего не сделаем. А сделать должны.

* * *

— Что, не смог обобрать территорию военных? Это не повод грустить.

— Я не грущу.

— Я тебя хорошо знаю, не надо.

— Отстань, Огонек. Мне и так тошно.

И вот я стою на очередной крыше и курю сигарету. Внизу как раз бегают и бесятся очередные мертвецы. Мы вышли из мертвой зоны и отпустили красных, и вот теперь я думаю, что делать дальше.

Очередной труп пялится на меня снизу и пускает слюни. Вокруг него десятки таких же, но именно у него рожа самая противная.

— Даже покурить спокойно не дают. — Я докурил и бросил окурок, попав ему прямо в лоб. Тот даже не заметил этого и продолжил скалиться.

— Они просто голодные.

— Предлагаешь их покормить? Они всегда голодные, ничто их не накормит.

— Ты прав.

Мы немного помолчали.

— Знаешь, я ведь часто думаю, к чему мне стремиться? Помимо силы разумеется.

— К знаниям.

— А, ну да. Только вот чем больше я узнаю, тем больше понимаю, что ничего не знаю.

— Так всегда бывает. Многие мудрецы прошлого говорили тоже самое. Осознать свое невежество — первый шаг на пути к настоящей мудрости.

— Раньше все было просто и понятно, а теперь оказывается есть миров… и разных видов существ, а еще система, магия, видения будущего, порталы и много другого.

— А еще есть я. — Напомнил о себе Огонек и раздулся от важности. Я давно заметил, что он тщеславный парень.

— А еще есть ты. Ты… и целый мир безумия.

* * *

Скелеты уже доложили о ситуации. На мой дом напали люди. Не в первый раз, но это крайне редкое явление. Нападающих было сорок, а осталось на земле двенадцать.

Шесть тел сожжены до состояния кучки пепла и костей, поработали катушки, еще четверых разорвало на части взрывами. Последние двое пытались бежать, но их настигла пулеметная очередь из окна, оба погибли.

Я подошел к телам поближе чтобы посмотреть на них и понять кто они такие. Охрана на стенах узнала меня и помахала руками. Так рады видеть?

Трупы одеты в обычные спортивки, никаких опознавательных знаков. Покопавшись в карманах ничего интересного, не нашел. Определить кто они и откуда невозможно. И чего это они решили напасть? Я вновь осмотрел свою оборону.

Высокие и толстые стены, поросшие множеством агрессивных растений с ядовитыми шипами или способными плеваться кислотой цветами. Перед стенами выкопано несколько рвов разной глубины и ширины, повсюду вокруг минные поля с умными минами, способными отличать своих от чужих. Электрические провода, волчьи ямы и прочие ловушки никуда не делись. Кто из людей отважиться атаковать такие укрепления, не имея в распоряжении танк?

Внутри меня встретили тесла катушки, которых я наставил еще больше, включая 4 новые большие катушки с дальностью стрельбы в 200 метров и уроном достаточным чтобы спалить автомобиль. В окне многоэтажки постоянно дежурит тройка скелетов с пулеметом калибра 12,7, это их очередь убила тех двоих. Каждый второй житель имеет оружие, но больше всего на учениях мы отрабатывали броски гранат и бомб из окон.

— Максим, на нас напали люди. Давненько такого не было. — Ко мне подошел Борис.

— Да, я видел. Что-нибудь необычное заметил?

— Нет, вроде. Сорок их было, некоторые довольно сильные, их уровень никто не видел.

— Ладно, я буду в мастерской, без причины не беспокоить.

— Вас понял!

Я послал летучую мышь к группке наемников на паровозе. Есть у меня подозрения и их как раз было сорок. Зря я снял с них наблюдение, но наблюдать за каждым в этом городе никаких мышей не хватит.

* * *

Я достал из инвентаря лазерную винтовку и положил на стол. Недавние события показали, что против серьезного противника как основное ручное стрелковое оружие она совершенно не годится. Впрочем, отыгрывать роль штурмовой винтовки она больше не будет. Я пришел к выводу что ее потенциал может быть реализован более эффективно.

Пришлось возиться с ней до самой ночи. В первую очередь разобрал механизм, старый ствол можно выбрасывать, он износился, пришлось сделать новый, толще и длиннее, его я покрыл рунами чтобы он не лопнул при первом же выстреле. В новый ствол были установлены новые фокусировочные линзы (купил у системы), через которые пойдет луч света, выходящий из излучателя. Сам излучатель я решил не трогать, а просто выкрутил мощность на максимум. Новый ствол тяжелее и более громоздкий, теперь с этой штукой не побегаешь так фривольно.

На верх поставил прицел от СВД, другого у меня нет. Теперь лазер больше похож на снайперскую винтовку, он ей и является. Тяжелый длинный ствол не даст соврать.

«Снайперская лазвинтовка (мод.). Урон 400».

Вот это я понимаю легендарное оружие с «бесконечным потенциалом улучшения». Было бы желание мог бы переделать ее в лазерный пулемет или во что угодно. Пойду ка на крышу испытаю.

Группка зомби не заставила себя долго ждать. Первые выстрелы ушли в молоко, прицел сбит, пришлось исправлять. Лишь с пятой попытки луч полетел точно в цель.

Луч попал первому зомби точно в сердце и проделал дыру размером с кулак. Зомби, стоявший за его спиной, лишился ноги, а асфальт в месте попадания почернел и задымился. Второй выстрел пробил еще двоих, они рухнули как подкошенные, их одежда загорелась. От третьего выстрела башка еще одного зомби лопнула как арбуз. Я сменил ячейку и продолжил огонь.

Мне так понравилось стрелять из этой винтовки что я и не заметил, как истратил 5 энергоячеек. Вся улица покрылась горящими и искалеченными трупами зомби. Ствол винтовки нагрелся и стал напоминать печку, пожалуй, я поступил неосторожно, нужно беречь его ресурс. Нарисовал на нем столько рун охлаждения, сколько он мог выдержать и соединил их так чтобы они работали только при сильном нагревании, постепенно охлаждая ствол.

Через минуту ствол остыл, и я смог продолжить огонь, головы зомби и дальше лопались, выстрел пробивал по 2, а то и 3 тушки за раз. Я бы и дальше так «развлекался», но закончился заряд у всех батарей. Батареи теперь хватает всего на 7 выстрелов. Ладно, результат и так неплохой. Жаловаться не буду.

Однако мой запал еще не прошел несмотря на то, что на дворе уже ночь, нужно сделать что-то еще. Я вернулся в мастерскую.

* * *

Следующие пятеро суток я прерывался только на еду и сон. Остальное время работал, работал над защитой для моих скелетов. Стальные щиты я им уже сделал и раздал. Но этого мало.

Всяких паршивых системных доспехов я насобирал за это время предостаточно, самое время их применить.

Тоненькие кирасы, слабенькие кольчуги, самодельные доспехи, сделанные на скорую руку, все это я усилил рунами. Позаботился о том, чтобы у каждого скелета была хотя бы слабая защита. Разумеется, самую толстую броню я отдал скелетам повыше уровнем, несколько из них умудрились дожить до седьмого или восьмого, отчего стали шире в плечах и крепче. Стальных шлемов увы на всех не хватило, но многим я раздал усиленные рунами военные каски.

Теперь вся моя армия нежити стоит передо мной и разглядывает обновки с почти живым интересом. Кирасы, кольчуги и шлема серьезно продлят им жизнь на поле боя. Со временем я сделаю для них доспехи получше, сейчас увы нет времени.

Что касается оружия то 60 из 100 скелетов вооружаются холодным оружием и стальным щитом. Их задача на поле боя держать на себе противника и бить в ответ. Остальные получили автоматы калашникова, дробовики, гранаты, луки и коктейли молотова. Их задача обеспечивать огневую поддержку и разорять хозяина на покупке патронов. В кармане у меня есть и пулеметы, и гранатометы, по ситуации могу выдать скелетам что угодно из этого.

Впрочем, взять в бой сразу всю мою армию нежити не могу. Часть скелетов должна постоянно дежурить в поселении вместе с живыми. 20 или 30 всегда должны быть дома независимо от обстоятельств.

Костю я с трудом заставил взять стальной щит, сделанный специально для него. Он менее прочный чем остальные, но на нем есть руна «вулкан», позволяющая выпустить поток пламени перед собой 1 раз, дальше придется его заряжать. Лича я заставил надеть самую толстую кирасу, ему видите ли «не удобно». С каких пор скелета волнует удобство? Это стереотип что магу не нужна защита, они как правило становятся целью номер один.

Эпический черный меч 21 уровня мне дать некому, никто из скелетов воинов не дошел хотя бы до 16ого уровня, а Костя совсем не горит желанием его брать.

— Мне это не нужно! У меня уже есть лучшее оружие!

Ну да, с таким арсеналом на поясе ему некого бояться. Ножницы, стальная арматура, вязальные спицы, самодельный кастет, праща и камни, никакой меч ему не нужен. Хотя, учитывая каким здоровенным и крепким он стал, Косте не нужно даже оружие, он может убивать голыми руками.

Древняя нежить тащится от щитов, что брать во вторую руку им не принципиально, всем щитоносцам даю одноручное холодное. Всяких мечей и топоров низкого уровня система подбрасывает в избытке. Я лишь дорисовал руны и заточил их как следует.

Осмотрев свою армию нежити еще раз, я улыбнулся. Все-таки эти 5 дней были потрачены не зря.

Мы стали сильнее.

Глава 10

Первое заседание городского совета состоялось. Новость об этом разнеслась уже по всему городу. Люди думают, что в город возвращается порядок и справедливость. Жаль их огорчать, порядок что установит этот совет может никому из них не понравится.

На заседание явились все и даже больше, даже те, кого не приглашали. А вот помещик Собакевич не пришел. Собственно, в чем проблема? Пусть и дальше не приходит, всем все равно. Но нет, Катя раздувает из этого трагедию в своих письмах. Видите ли, он наш политический союзник и нужно узнать, что с ним случилось. А еще он крупный поставщик пищи в город. мы должны помочь.

Я вам не мальчик на побегушках и бегать за город в его владения не собираюсь. Тем более все отряды, отправленные Катей выяснить что случилось, не вернулись. Похоже наш союзник познакомился с кусаками слишком близко. Меня не волнует его судьба и он сам, потому никуда я не пойду. Мне и дома хорошо, неплохо кормят.

Целыми днями открывать сферы с лутом, решать мелкие бытовые проблемы и выслушивать чье-нибудь нытье, это так увлекательно…

Ладно, кому я вру. Похоже я полюбил приключения. Нет, не так. Я полюбил адреналин. Рисковать собой это не круто, но без адреналина и опасности жить я уже не могу. С тех пор как начал спать по ночам и перестал видеть рожи зомби в темноте мне все чаще и чаще хочется рисковать собой, переходить черту дозволенного, ходить по тонкому льду, по острому лезвию.

Это опасно, это плохо…, и я все равно это делаю. Не могу остановиться.

И все же рыжая ведьма нашла на что надвить. На мою жадность и любопытство разумеется. У помещика должны быть огромные по меркам апокалипсиса запасы еды, а еще он никогда не бедствовал, дорого продавал кукурузу и картошку, отчего скопил немалые богатства.

Правда если богатства не спасли его, то не знаю, чем ему можно помочь.

Ладно, я послал разведчиков посмотреть, что там у него, они долетят лишь к вечеру, но зато смогу с безопасного расстояния оценить ситуацию.

* * *

Деревни, окруженные деревянным частоколом в осаде. Толпы зомби пытаются прорваться внутрь. Крестьяне отстреливают их как могут с деревянных башен, но патроны явно на исходе.

Сотни и тысячи трупов гуляют туда-сюда вокруг. Весь лес кишит покойниками.

Деревни еще держатся, ни одна из пяти осмотренных еще не пала, но мертвецы продолжают прибывать. Они явно не из города, точнее не из нашего. Они приходят со стороны лесов. Это не нормально, чтобы зомби вот так массово мигрировали. Нужно рассказать Кате. Я написал письмо и отправил его летучим мышем. Посмотрим, что скажет на это недавно созданный городской совет.

* * *

Следующим же утром была сформирована группа. Пять десятков бойцов со всего города собрались вместе для отражения угрозы и в 14:00 следующего дня выступили в направлении осажденных деревень. Очень оперативно, подозреваю что слухи о телепортах оказались не пустой болтовней.

Похоже, как источник еды владения Собакевича ценят, любого другого бросили бы на произвол судьбы.

Я решил присоединиться, но не в открытую. Я решил скрытно следовать за отрядом на расстоянии, оставаясь незамеченным. Никого старше 20 уровня в отряде нет, это радует. С собой на всякий случай взял четверых охотников, эта лесистая местность для них как дом родной.

* * *

Дойдя до цели, я практически сразу слез с хвоста группы и пошел своей дорогой. Я в состоянии сам о себе позаботиться, да и люди бывают более опасны чем мертвецы. Похоже никто из этой группы не знает, что я здесь, это мне на руку. Я буду действовать сам и на свое усмотрение, так как и всегда.

Отойдя на пару километров подальше от отряда, я призвал свою нежить и пошел не по грунтовой дороге, а напрямик, через лес, к самой крупной деревне в округе. Там по слухам и обитает местный барин, и там судя по тому, что видят разведчики собралась самая большая толпа нежити.

Мошкара зверствует, но это не проблема, в моем доспехе мало мест, где комары могут меня укусить, а вот моим охотникам пришлось куда веселее.

Пожалуй, поход не совсем задался изначально, редкие группки покойников появлялись всегда неожиданно и количеством не меньше сорока голов. Зомби в этом лесу встречаются куда чаще чем грибы, вот бы было наоборот.

Теперь как основное оружие приходится использовать огненный карабин, жрущий 4% маны за выстрел или калашников с самодельным глушителем. И то и другое оружие не особо тихое, в итоге через пол часа похода мертвецы окружали нас уже со всех сторон. Скелеты рубили им головы и держали на себе редких мутантов, пока я, охотники и стрелки разбирались с тварями издалека. Свою лазерную винтовку я тоже использовал, пару прыгунов, сидящих в засаде на деревьях, я со своим зрением и оптикой обнаружил заранее и подстрелил. Ветки загорелись, мог случиться лесной пожар, но Огонек вовремя успокоил пламя, недовольно при этом ворча. Дай ему волю он бы всю планету спалил.

К сожалению, на пути попадались и ручьи, и болота, переправляться через них оказалось очень неприятно, нежити все равно, у охотников высокие сапоги, а вот я ноги вымочил по полной и это было скверно.

Пока выжимал носки на берегу, из воды… выскочили зомби, да необычные. Все синие или мертвецки бледные. С жабрами на шеях и в мокрых обрывках одежды, они напали неожиданно и стремительно. Эту разновидность раньше никогда не видел, быстрые и умные, первый подбежал ко мне быстрее чем среагировали телохранители. В последнюю секунду я отбросил его кинетическим ударом, а идущего за ним застрелил из пистолета. Еще десяток ринулся ко мне из воды, пока скелеты вокруг были скованны боем, охотники уложили их из автоматов. Еще целые мертвецы поняли, что нападение провалилось, и спешно ретировались, дружно запрыгнули в воду этой скорее мелкой речушки и просто уплыли под водой.

С каких пор зомби такие умные? В этом лесу точно происходит какой-то дурдом…

* * *

На одной из лесных полян я встретил первых людей. Шесть лошадей мирно паслись, кушая траву и шесть вооруженных всадников стояли рядом. Наличие казацких шашек и луков у них меня не удивило. Эти шестеро оказались людьми местного властителя, точнее его разведывательным отрядом. Они должны были встретить идущее ему на помощь войско, но были оттеснены зомби в лес. Орды, что тут гуляют отряду не по зубам.

Сама деревня с усадьбой барина сейчас в такой осаде, что туда не пробиться нашими силами. Можно только соединиться с остальными силами и вместе нанести удар мертвякам в тыл.

В итоге я согласился действовать совместно, но ехать вторым на лошади отказался. Достал из инвентаря мотоцикл, и покатил по грунтовым дорогам на нем. Охотников отпустил с отрядом из скелетов, они аккуратно разведают местность и доберутся до цели пешком. Что ж, сами попросили, о рисках знают, я разрешил.

Впрочем, сильный шум ничего не изменил, зомби здесь либо гуляли толпами. Либо их было не видно вообще. Толпы мы просто объезжали, в тех случаях, когда деваться было некуда я вызывал свою армию скелетов и они разбирались… разбирались быстро и кроваво.

Так мы и доехали до неосажденной деревеньки, куда стягивались все войска.

Ополченцы из крестьян, всадники, наемники из города, даже заметил здесь пару человек из отряда что послал совет, правда здесь их оказалось не 50, а десять, и то все побитые, грязные и страшные. Суммарно человек 80 наберется, правда сильных бойцов здесь мало. Опрокинуть орду из тысяч зомби такими силами не получится.

План прост как две копейки, нанести удар ордам зомби в тыл, снять осаду с главного поселения, а дальше соединившись с его защитниками по очереди деблокировать каждую деревню.

80 человек против многих тысяч, солянка из людей всех уровней и специальностей, людей, видящих друг друга в первый раз? Я сразу выразил свой скепсис, но кто стал меня слушать. 50 летние мужики даже не посмотрели в мою сторону, только бросили фразы в духе: «щегол малолетний» или «выучили на свою голову городских», «сами разберемся», «интеллигент драный»! Похоже деревенские живут тут в изоляции и голову из своей задницы достают только по четвергам после обильных осадков.

Ну как хотите ребята. Удачной войны.

Я встал, развернулся и ушел. Просто покинул укрепленную зону и ушел в лес.

* * *

Они громко кричали, даже громче чем орда мертвецов что драла их на кусочки, пожирая заживо.

Восемьдесят человек не справились, у них не было шансов. Трупы просто навалились со всех сторон, сразу отрезав все пути к бегству. Окруженные люди дрались отчаянно, но толку от отчаяния если за ним не стоит никакой реальной силы? Их всех сожрали, даже всадников. Многие из них теперь сами среди трупов бегают, в не совсем целом состоянии.

Сколько было бахвальства, сколько бравады.

«Шапкозакидательские» настроения помогают только врагу.

Ну и, конечно, слушать советы «молодых щеглов» тоже не нужно. Что вообще понимают в апокалипсисе эти «городские белоручки», пусть и 25ого уровня?

Смачно плюнув, я вернулся в деревню. Немногие жители, оставшиеся внутри, человек двадцать, даже спрашивать ничего не стали. По моему взгляду все было понятно.

Нужно что-то придумать. А в распоряжении у меня лишь собственные силы и деревня с парой десятков жителей за деревянным частоколом.

* * *

Отряд охотников вернулся целым и невредимым, но почти без патронов. Как ни старайся, а без боя здесь нынче ходить не получится.

Вещи они доложили прескверные. Большая часть посланных советом сил сейчас застряла в одной из деревень. Немногие наемники и всадники барина что еще живы мечутся по лесам без командования и плана.

Что делать то? Как можно исправить такую ситуацию?

Ах, вывод напрашивается сам собой. Как я решаю все свои проблемы?

Взрывами.

— Ребята. Вы пока обороняете эту деревню. — Они лишь кивнули. Если что сюда можно будет отступить.

* * *

Взрывы десятков хлопушек, сброшенных с воздуха, заставили мертвецов усомниться в целесообразности штурма деревянных укреплений. Тем более все из них, кто мог бы их сломать мертвы. Мутантов защитники отстреляли заранее. Три тысячи трупов начали расходиться на громкие звуки, через пол часа почти все уже разбрелись по лесу, преследуя хлопки.

Решение временное, со временем они конечно все вернутся, но я смог временно деблокировать поселение, находящиеся там люди сейчас могут вздохнуть спокойно, может быть я даже дал им надежду.

Немногих никуда не ушедших зомби я прибил сам, выстрелы из лазвинтовки нашли каждого из двух десятков что все еще гуляли под стенами. Как только мертвецы закончились я рискнул выйти из кустов и показаться. С деревянной башни мне помахали. Через пару минут входные ворота открылись, приглашая внутрь. Ладно, рискну зайти в гости, надеюсь не пожалею об этом.

Внутри меня встретили местные жители, вооруженные кто чем, вилами, косами, охотничьими ружьями. Немногочисленные бойцы с уровнем выше десятого были вооружены автоматами и охраняли ворота.

Меня встретила целая делегация, всем было интересно что происходит вокруг и целы ли соседние деревни, где у них живут друзья, родственники и т.д. Я сказал, что они осаждены, но держатся, желания долго болтать с местными у меня нет совсем. Меня провели в большой дорогой особняк, стоящий в центре деревни. Там на входе обнаружилась еще вооруженная охрана, меня молча пропустили внутрь и отвели на второй этаж в богато обставленный кабинет.

В кабинете меня уже ждал высокий, но тучный мужчина лет пятидесяти. С суровым взглядом и огромными кулаками. Образ дополняет его статус.

«Антон Собакевич. Уровень 14. Кулачный боец».

У него есть боевой класс, и сам он по виду этому классу полностью соответствует.

Он жестом предложил мне присесть на стул напротив стола, где сидит он. Без всяких церемоний он выпил виски из горла бутылки, стоящей на столе, мне не предложил, и спросил грубым командным тоном.

— Кто такой?

Хм… весьма грубо, считает себя хозяином положения? Да я могу тут всех уложить за пару минут, в том числе тебя. Я решил промолчать.

— Решил играть в молчанку? — Сказал он с легкой угрозой.

— Иди *****. — Мой характер снова показал себя.

— Ты че, ****** что ли? Пришел в мой дом, не представился и будешь еще *********?

— Я тебя еще и убить могу, тебя и всех твоих шавок. — Из лимба вышли мои скелеты и заполонили комнату. На Собакевича тут же нацелились десяток автоматов.

— А ты борзый.

— Сам ты борзый, пёс.

— Я Собакевич, а не пёс! Антон Иванович Собакевич! Ладно, парень, проверку на наличие яиц ты прошел, рад с тобой познакомиться лично. — Он протянул руку для рукопожатия. — Я знаю кто ты, Катя часто упоминала тебя как своего близкого союзника. — Слово близкого он выделил с совершенно понятным подтекстом.

Мы пожали руки, его тон стал миролюбивее, я решил пока отозвать скелетов.

— Ты пришел мне на помощь, и я это ценю. В отличие от всех городских шавок что клялись мне в дружбе и верности. Сколько раз я продавал им в кредит или оптом, в тяжелые времена обеспечивал их пропитанием! Но, когда тяжелые времена настали у меня никто и пальцем не пошевелил чтобы помочь.

— Совет выслал пятьдесят человек.

— Ну и где они? Где эти пятьдесят мудаков? Нас грызут, а они по лесам шляются?

— Многие погибли, пытаясь сюда добраться.

— Да плевать мне что они там сделали. Если не помогли толку от них никакого! — Он снова выпил виски из горла и предложил мне. Я отказался, достал банку пива, открыл и выпил сам. Тот слегка завис, не понимая откуда взялась банка, но промолчал.

— Я попытаюсь помочь вам… — Он не дал мне договорить.

— В обмен на мой голос за тебя на совете. Знаю. Хорошо, так и будет.

Катя уже навела мосты. Что ж, союзники лишними не бывают.

— Вот и хорошо. Теперь я попытаюсь вытащить вас из этой беды.

— Не попытайся, а сделай. — Первая половина фразы была угрожающей. Но он вовремя вспомнил что говорит не с одним из своих холопов и сбавил обороты.

— Там по лесам бродят тысячи покойников. Так не должно быть, чтобы такое количество так организованно эмигрировало. Конечно, они стали умнее, но даже так это слишком. У вас есть идеи почему все так происходит? Может видели что-то странное?

— Какие-то фрики шлялись по лесам. Пару раз встречали моих лесорубов и грибников. Один раз их разговор подслушали. Они говорили не на нашем.

Так… Иностранцы? Хм… Любопытно. У меня даже есть подозреваемые.

— Давно их видели?

— Дней пять назад. За сутки до начала всей этой херни.

— Это может быть делом рук людей.

— В каком смысле? — Сильно удивился он.

— Недавно в город прибыли иностранцы, они умеют отвлекать и уводить толпы зомби. И приводить тоже.

Бутылка с виски разбилась о стену. Осколки разлетелись по всей комнате. Собакевич стукнул кулаком по столу с такой силой, что тот чуть не развалился и жалобно заскрипел.

— Найти! Четвертовать! Разорву *******!

— Не надо, я сам разберусь. Скажите только где они могут быть.

— Конные вчера видели дым от костра в лесу, это может быть их лагерь. Я дам тебе людей и лошадей, поедешь туда и… живыми мне их, живыми ******!

— Хорошо.

— Найди этих скотов. Я им такое устрою! — Я уже был за дверью, пока этот боров лютовал и раздавал команды по проводному телефону. Умно кстати, проводные телефоны ведь могут и без вышек работать, как мы сами до этого не додумались?

На выходе из поселения меня уже ждали десять всадников на лошадях и одна припасенная для меня. Ездить верхом почти не умею, но ценность такого транспорта в апокалипсис отрицать не могу. Придется подучиться.

Мы выехали за стены и отправились на поиски.

* * *

Место, где вчера разводили костер даже не засыпано песком. Найти его было проще простого. Следы, как выразились мои компаньоны, не «петляли», были четкими и ясными, нам оставалось только следовать за ними. Мои компаньоны в камуфляжных одеждах часто спешивались и вглядывались в землю определяя куда пошли те, кого мы преследуем. И, как ни странно, они не ушли далеко.

На берегу небольшой речушки мы застали четверых мужчин лет тридцати. Двое лежали на траве наслаждаясь жизнью и отдыхая, а один стирал что-то в реке. Четвертый одетый в системные доспехи рыцаря 11ого уровня стоял на стреме, точнее сидел на камне и вглядывался в кусты. Первые трое имеют пятый уровень, а их рыцарский коллега 12ый. Ну что ж, троих нам более чем хватит. Я достал лазер и выстрелил рыцарю в лоб. Шлем пробило, и он мгновенно погиб. Его тело просто рухнуло с камня на землю. Трое отдыхающих по началу не поняли, что происходит, но затем из кустов выскочили мои товарищи и набросили на идиотов сети, в которые обычно ловят зверей. Пара хороших пинков под ребра убедили наших новых друзей не сопротивляться. Двое ругались на каком-то иностранном языке, но быстро заткнулись. А третий смотрел на меня глазами полными ужаса.

Я его узнал.

Он из отряда наемников, приехавших на паровозе.

Это они приманили мертвецов…

Глава 11

Деревянный столб для наказаний высится в центре деревни. Пленного «немца» (не могу определить его национальность) привязали именно к нему, после чего разъяренный Собакевич принялся обрабатывать его кулаками. Из того что «интурист» верещал, ни слова не было понятно, но можно сделать однозначный вывод что ему… больно, и он очень просит так больше не делать.

Нрав у Собакевича крутой, а как выпьет становится еще круче. Никто из местных не смел ему возразить и сказать что-нибудь в духе «может хватит»? Пришлось взять эту обязанность на себя.

— Может хватит. Антон Иванович? Вы все равно ни слова не понимаете.

— Я разогреваюсь, не мешай!

— Убьете его. Хватит… Хватит *****! — Я остановил его кулак, уже занесенный для сокрушительного удара по зубам.

Собакевич помолчал, посмотрел на меня, затем на пленного. Кулак все же отпустил и ярость на секунду уступила место разуму.

— Как нам его допрашивать прикажешь? Никто на его языке не талдычит, и толмача нету.

Как быстро мы вернулись в средневековье. Привязываем людей к позорным столбам, публично избиваем без суда и следствия. Нет бы делать все тихо и «цивилизованно», как современные спецслужбы. Бить током в подвалах и пытать утоплением.

— Можно попросить систему перевести.

— Она за это деньги берет. И берет слишком дорого! — Вот он жадина, а. Пару сотен тугриков пожалел.

— Дальше буду допрашивать я, с переводчиком.

— Хорошо. Эй вы, брысь все отсюда! — Он гаркнул на крепостных и их как ветром сдуло. Когда на тебя гаркает двухметровая пузатая обезьяна с кулаками размером с гирю, ноги сами несут тебя куда подальше.

Я обратился к пленному, система теперь переводит слова.

— Привет, Ганс. Как проходят твои каникулы в России? — Не смог удержаться.

Он посмотрел на меня заплывшими глазами. По его лицу словно стадо слонов прошлось.

— Я ничего не сделал.

— Ничего не сделал чтобы тебя перестали бить.

— Пожалуйста, я ничего…

— Я видел тебя на том поезде, ты из отряда наёмников. — Он помолчал. Мы оба знаем, что это так.

— Чего вы хотите?

— Узнать зачем вы призвали сюда орду мертвецов? Это ведь ваших рук дело. — Оно помолчал. Все и так очевидно.

— Вы злые люди. — Все что он мне ответил.

— Тут ты прав. Рад что попал в наши руки?

— Да пошел ты. — Он плюнул в меня кровью, попало на доспех.

— Я-то может и пойду, а вот ты уже никуда отсюда не пойдешь. По-хорошему не хочешь? Значит и мы не хотим.

Я отошел от пленного и обратился к злобному помещику.

— Антон Иванович, холоп этот немецкий очень упорствует. Сказал, что вы цитата «жирный боров».

— Чтооооо? Да я тебя на части порву щенок немецкий!

А дальше началось пятиминутное избиение, в ходе которого, зубы и кровь летели во все стороны. Иностранец еще пытался что-то вякать, но потом лишь кричал и выл. В момент, когда он обмочился, я попросил Собакевича сделать перерыв.

— Готов рассказать мне зачем вы приехали в наш город, напали на мой дом и приманили сюда толпы мертвяков?

В его взгляде что-то сверкнуло, лишь на секунду, но он выдал себя. Это они напали на мое поселение, правда тут же отхватили и еле смылись.

Я насильно влил ему в рот зелье исцеления и уже через минуту он мог говорить. Синяки зажили, он стал почти как новый. Собакевич заулыбался, обрадовался, что груша готова ко второму раунду, но я его попридержал.

— У меня много таких зелий, карусель избиения будет продолжаться неделями… А потом за дело возьмусь лично я. — Я наглядно показал ему электродрель, скальпели и пилу для костей. — Будешь говорить?

— Нет. — Он плотно закрыл рот, на глаза выступили слезы, а затем изо рта хлынул поток крови.

— ****! Язык себе откусил, холоп немецкий, свинья! — Взвыл Собакевич в ярости. Похоже он еще не наигрался.

Я попытался влить подопытному зелье исцеления в рот, но куда там. К тому же откушенный язык вместе с кровью закупорили ему глотку, он задохнулся быстрее чем истек кровью.

«Труп».

Меня накрыла бессильная злоба. Я достал меч и отрубил ему башку. Будем считать это контрольным ударом.

— Ничего, Максимка, там в подвале еще двое сидят. Вы с моими хлопчиками вовремя их отловили, хе-хе. Привести второго! — Гаркнул он на охрану и тех, как ветром сдуло.

Только вот приказ не мог быть выполнен. Двое в подвале тоже откусили себе языки, примерно в то же время что и их коллега на позорном столбе.

— Диверсанты ***** *****! Может это происки НАТО? — Проревел боров.

— Если оно еще существует, то ему вряд ли есть дело до вашей деревни. Эти **** и на мой дом напали недавно. Нужно узнать, были ли еще в городе нападения недавно?

— Я сейчас Катюхе письмо напишу. — Да они на короткой ноге. — Она в городе каждую собаку знает. — Похоже он и сам не понял ультраиронии своего высказывания. — А ты пока передохни, гостем будешь. У меня харчей много, самовар поставим! Могу тебе баб подогнать.

— Спасибо, меня невольницы не интересуют.

* * *

Эх, все же в русской деревне есть немало прелестей. Пить чай из настоящего самовара, закусывать баранками и пряниками и слушать как Собакевич материт каждого второго в городе последними словами. Деревенская романтика как она есть!

А на улице чирикают и поют свои песни птицы. Им плевать на апокалипсис, едят себе свои ягодки да жучков и в клюв не дуют.

Ответное письмо пришло через два часа. Что сказать, Катины почтовые птицы работают оперативно.

Собакевич вскрыл письмо и долго и внимательно вчитывался.

— Говорит, что не одни мы такие бедные. Орды мертвяков на многих навалились. Четыре поселения серьезно атакованы. Из лесов новые и новые трупы прибывают. Паровозники эти пропали, укатила их колымага куда-то за город. С противоположной стороны видели день назад. Говорит, что часть путей перед ними разберут и засады организуют. Поймают гадов! Мне бы одного, зачинщика, я бы ему показал, как бунтовщиков наказывают! — И он изобразил руками как правильно откручивать человеку голову. Думаю, практический опыт у него имеется.

— Если мертвецы напали на 4 цели, значит их отряд разделился. Часть бегает и водит толпы, другая охраняет поезд. На поезде минимум человек десять, еще 12 я уложил у своих стен, еще четверых мы прижали здесь. Значит еще шестнадцать диверсантов бегают по лесам, группами по четыре. Как раз 4 эпизода нападения. — Я рассуждал вслух, а Собакевич внимательно слушал и кивал в отдельных моментах.

— Я дам тебе свою конницу, доскачете в обход города в два счета. Мои хлопцы отличные вояки, а следопыты еще лучше. Мертвецы и сами разойдутся, если никто их не водит, нужно сперва поймать диверсантов.

Я попытался открыть рот, но не успел.

— И не спорь. Хватай своих охотников и моих ребят, лошадей хватит. Ловите их, гадов, смутьянов, *******. Кто как не вы их выследит? Неужто в городе есть такие кто в лесах выслеживать умеет?

Он прав. Опять «никто кроме нас».

— Не думаю.

— Вот и славно. Езжай и удачи. Тебе моя огромная благодарность. Вернешься я тебе лучшего коня подарю и крестьянку, какую выберешь, а могу и трех.

Ничего, помещик-самодержец. Скоро придут красные и как бы тебя самого кому-нибудь не подарили. Как минимум торговать людьми как скотом тебя отучат.

Мы снова пожали руки, все же он мужик эксцентричный, но не чистое зло. Да и пока меня не кусает претензий высказывать не буду.

…

Ездить на лошади не удобно, трясет сильно, и чувствую себя как-то не уютно, но есть и плюсы, свежий ветерок дует в лицо и чувствую себя как на американских горках, что вызывает новые выбросы адреналина.

Соединившись с охотниками, ждавшими меня в другой деревне, отряд из 30 всадников, поскакал на поиски «иностранных диверсантов».

Поселения, где были нападения мне известны, где примерно выслеживать врага мы знаем.

Не этого ли я хотел? Приключения… новые впечатления. Я получаю их сполна.

* * *

Старенький джип с окровавленным «кенгурятником», иными словами, передней таранной рамой, мы нашли в реке. Его умышленно утопили, чтобы запутать следы. Если не искать нарочно, обнаружить его не получилось бы. Сбитые и раздавленные на дорогах зомби нынче никого не удивляют.

Группа была здесь всего час назад. Дальше они шли в сторону ж/д вокзала.

Мы настигли их в редком сосновом лесу. Ехавший впереди всадник получил стрелу прямо в сердце, но больше ничего сделать враги не успели. Как бы они не бегали по кустам, всех четверых настигли. Одного затоптала лошадь, но троих взяли живыми. Отпинав их по всем «почкам и кочкам», их начали связывать, но это оказалось бесполезно. Все трое покончили с собой, учитывая пену, идущую из их ртов, думаю они держали во рту капсулы с ядом и раскусили их, когда попались. Гансы, Стефаны и Мартины умерли без шансов их допросить…

Мы поехали дальше. Всадники громко ругались, а я выучил много новых выражений. Во всем нужно видеть позитив.

* * *

Звук работающего паровоза в лесной тишине был слышен за километры. Мы гнались за этим звуком, скача по грунтовым дорогам вдоль путей. Плевать на пешие группы, если взять паровоз они никуда не денутся.

Обогнать паровоз возможности нет, тем более мы серьезно отстали. Остается только догонять.

Пулеметные очереди посекли ветки и один из всадников вывалился из седла. Мы ушли глубже в лес и продолжили преследование на безопасном расстоянии.

— Нужно обогнать его и взорвать пути, тогда никуда он не денется. — Сказал я ближайшему.

— А тебе есть чем? — Отозвался один из всадников.

— Есть *****.

— На лошади не успеешь. И вообще странный паровоз, никогда таких не видел. Слишком быстрый ******.

Хм… А он прав, не понять откуда этот паровоз и где произведен. Будь на нем красная звезда было бы все понятно, но так ничего не ясно.

Я решил не валять дурака и пересел на мотоцикл. Выкручивая максимальную скорость, довольно быстро оторвался от своих и даже оставил гудки паровоза позади. Уже через пять минут я обогнал паровоз, выбрал место для будущего подрыва и спешился.

Меньше минуты ушло на то, чтобы заложить бомбу и отбежать в кусты. Полотно взорвалось, взрыв сильно дал по ушам, надо было закладывать бомбу послабее. Сам паровоз я взрывать не собираюсь, потому что хочу забрать его себе. В хозяйстве все пригодится, как говорится.

На месте взрыва образовалась воронка шириной в два метра и глубиной в один. Паровоз появился минуты через три, после чего резко начал тормозить.

Не знаю какой тормозной путь у паровоза, но этот остановился неестественно быстро, потому и не сошел с рельс. Мои скелеты уже разбежались по кустам с рпг и автоматами. Один я вышел из-за дерева недалеко от дороги и показался.

Поезд так и стоит, прошла минута, две, пять. Конные уже показались в кустах, но на пулеметы никто соваться не рискует.

Наконец из поезда вышла одиночная женская фигура. Герда собственной персоной, только в этот раз не улыбается, на ее лице нет и тени веселья. Скорее печаль.

Она не произнесла ни слова и не стала махать мне рукой, лишь встала у паровоза и начала что-то делать руками. Нечто похожее на магию.

«Огонь. Паровоз не трогать». Отдал я мысленный приказ своим подопечным.

Три ракеты разом пробили вагон с пулеметами. Два пулемета были уничтожены сразу. Несколько скелетов, бросились к вагонам и забросили в окна бомбы. Ответный огонь был вялым, да и скелеты не особо боятся обстрела, попасть в позвоночник и череп довольно непросто.

Залп повторился и бронированный вагон запылал. Несколько фигур в окнах получили свои пули.

Я достал винтовку и прицелился в фигуру Герды, хотя так ли ее зовут на самом деле? Я нажал на спуск, луч спалил ей левое плечо, но тут я понял, что опоздал.

Гигантский черный портал появился под поездом, после чего тот вместе с еще живой Гердой провалился в темноту. Был и нету, вместе с ним исчезли рельсы и земля, на которой они стояли.

Мы упустили их.

У кавалеристов, подъехавших ко мне, отвисла челюсть. Такого отборного мата из их уст я еще не слышал. А ведь они и раньше старались.

На всякий случай я приказал обыскать место исчезновения, но ничего путного там не нашли.

Мы позволили им уйти.

— Максим, ты чего, онемел что ли? — Ко мне подъехал их главный. Типичный усатый казак.

Я и вправду стою на месте и не шевелюсь. Просто смотрю на место, где только что стоял поезд…

— На лошади кататься понравилось. — Ответил я ровным тоном.

— Чего? — Он словно не понял моих слов. Совсем не ожидал такой реплики?

— Ваш пан обещал мне лучшего коня. Я возьму.

Сначала он слегка онемел, но затем заулыбался.

В этом новом мире лошадь не хуже паровоза.

Нужно радоваться тому, что есть.

* * *

— Максим, зачем тебе лошадь? — Произнесла Марина с весельем.

— Это не лошадь, а конь.

— Ну это все меняет. — Ее улыбка стала еще шире. Все же я люблю, когда она улыбается.

Коня поселил в квартире в одном из подъездов. Там, где никто не живет. Ему теперь выделена целая квартира. все равно стоит пустует. В деревне Собакевича мне дали не только коня, но еще сена, картошки, морковки, яблок и главное самогонки. Много и бесплатно. Пан и вправду богат, и голода его люди не знают.

Хоть враг и ушел, но мы его знатно потрепали. А главное знаем с кем имеем дело и как с ним бороться. Мертвецы разбрелись кто куда, оставшихся добили конные. Весть об этом уже распространилась, и о моем участии тоже. Кризис разрешен. Собакевич и его люди празднуют победу, а меня нарекли другом и зовут на ближайшие праздники в гости.

Может и схожу, деревенька их имеет свой шарм, и на народных праздниках я никогда не был.

— У коня теперь целая квартира. — Продолжает юморить Марина. Пытается поднять мне настроение.

— Я просто устал. Скинул коня на Бориса, отсыпал сена и пошел спать.

— Ты еще не ужинал. Поешь и тогда ложись.

Я ее уже не слушал, прилег на диване, свернулся калачиком и почти уснул.

Почти…

Не знаю как повела бы себя другая… А вот Марина просто легла сзади и обняла меня. Так мы и пролежали пол часа пока я дремал. Дремал этим спокойным вечером, после всех приключений.

Все же наша новая жизнь не сахар, но и далеко не кошмар. Пока рядом есть близкие люди всегда будут приятные моменты.

— Ночью что делать будешь? Не уснешь ведь. — Сказал она, хихикая, когда я проснулся.

— В мастерскую пойду. У меня планов больше, чем времени.

Она рассчитывала на другой ответ, но ничего не сказала.

Знает ведь, что, поломав очередную заготовку вернусь к ней.

Глава 12

Пришлось скормить ему две морковки и яблоко, прежде чем этот высокомерный копытный монстр согласился меня покатать.

Как же хочется на секунду представить, что мы стоим не по середине пыльного и грязного мертвого города, а где-нибудь среди прерий или пшеничного поля на худой конец. И впереди есть только я, мой конь и бесконечный простор…

Мечты. Говорят, мечтать не вредно, но как же было неприятно открыть глаза и взглянуть на серую реальность. Серые мертвые дома, грязь и мусор, трупы зомби там и здесь… Эх, жизнь не сказка. Пройдет еще очень много времени, прежде чем мы очистим эту землю от тварей, что ее наводнили.

Путь впереди уже разведан и ехать не далеко.

Да, меня пригласили на совет. Пока в роли наблюдателя, но это только пока. Передвигаться без скелетов вокруг слегка непривычно, зато на коне быстрее.

Я взобрался на моего нового друга, осмотрел окрестности и… шлепнул его по боку.

— Шевелись плотва. — Сказал я… Ну не удержался, с кем не бывает? Всегда хотел это сделать.

Он секунду постоял, затем повернул голову ко мне и посмотрел на меня как на… клинического идиота.

Честно? Давно мне не было так стыдно.

Не могу поверить, что животное может смотреть так укоризненно.

Меня пристыдил конь. Мой конь.

— Прости. Я больше так не буду. Приедем дам еще морковки.

Он только фыркнул, мол «ловлю тебя на слове, человек», и двинулся с места, очень скоро мы уже бежали рысцой по улицам мертвого города.

На встречу приключениям и новым знакомствам.

* * *

Место для заседаний совета находится в бывшем здании кинотеатра. Там уже давно организована небольшая безопасная зона, где путников принимают за деньги, кормят и защищают. Место небольшое, но хорошо укрепленное, а что самое главное совершенно нейтральное. Хозяевам выгодно дружить со всеми, потому можно приходить сюда ничего не боясь.

Ну или боясь меньше чем обычно.

На входе я сдал коня одному из охранников. Нет, я не один такой, любитель кататься верхом. Есть особые классы с призываемыми зверями, которых нельзя отправить в лимб, лошади среди них тоже есть, потому здесь оборудовано специальное место для ездовых животных всех видов.

Поскольку здесь скоро соберутся царьки со всего города вместе со своей охраной наплыв людей будет немалым. Десяток торговцев уже предложили мне свои «невероятные» товары за еще более невероятные цены. Не смотря на их заверения все вышеупомянутое я могу добыть и сам, дешевле и быстрее, так что они не попали в цель.

Те, у кого единственный товар это их тело, я имею ввиду накрашенных содержанок, облепили меня еще плотнее, точнее облепили бы если бы их не растолкали скелеты. И все равно они были весьма настырны и назойливы, что меня ни капли не беспокоит, я даже не смотрел в их сторону, все мысли о другом.

Да, я прибыл чуть заранее, и как выяснилось не я один. Всего в совете заседают 10 человек, и еще столько же приглашены как наблюдатели без права голоса. Они, по сути, имеют те же права, но не сидят за круглым столом и не могу голосовать.

Я вошел в здание и уже направился через боковой проход к своему месту, когда ко мне подошел сорокалетний волосатый фрик в пижонском белом костюме и волчьим клыком на шее. Большим клыком.

«Клык вожака стаи. Легендарный предмет. Повышает урон союзников-оборотней на 20% в радиусе 40 метров».

Серьезная вещь, и этот мужик тоже серьезный с его 22ым уровнем.

— Привет. — Но тон его был не совсем приветственным, почти сразу он перешел от слов к обонянию… он меня понюхал?

— Ты тоже оборотень. Но не развитый. Ты мультикласс?

— Я мультифрукт.

Он на секунду завис, пытаясь понять смысл моего ответа. А потом засмеялся.

— Ха-ха, неплохо сказано. Я тоже мультикласс, но предпочитаю все же быть оборотнем. Будем знакомы, я Клык. — Он протянул мне руку для рукопожатия. Я ее пожал. — А ты значит Максим? Я о тебе слышал.

И что полагается отвечать на такие заявления?

— Что именно ты слышал?

— В основном хорошее. Ты, кажется, город спасал.

Но тут наш разговор был окончен, в коридоре появилось много новых людей, пришлось пройти дальше и занять свои места в большом зале.

Десять человек, из которых в лицо я знаю только Катю, Собакевича и коммуниста, заняли свои места за большим круглым столом в центре пустого и ровного зала. Странно, обычно залы в кинотеатрах выглядят иначе. Десять наблюдателей сидят в креслах на небольшом удалении, я сижу прямо за Катей и помещиком, оба повернули головы ко мне, приветствуя кивком. Коммунист тоже кивнул, хотя моя дружба с угнетателями его не радует, по глазам же, вижу, как он недоволен и как сверлит взглядом деревенского самодержца.

Сегодня по плану совет должен был договориться о внутренних порядках, но все как обычно пошло по известному месту. Практически сразу царьки, которых я впервые вижу (но наслышан) начали ругаться и чего-то друг у друга требовать. Первый хотел притащить сюда больше своих сторонников, второй требовал компенсаций, третий просит помощи, четвертый закурил сигару и сразу послал первых трех на три известных буквы. Ребята во втором ряду в долгу не оставались, двое уже чуть не сцепились, их разняла охрана, но разняла чисто формально. Разнять людей 20ого уровня с боевыми классами можно только если они сами того хотят.

Срач продолжался долго и уже начал затухать сам по себе, когда один из царьков принялся упрекать Собакевича в раздувании цен на продовольствие. Боров не мог стерпеть такой обиды, он взревел и ляпнул кулаком по столу, да так что все сидящие чуть не подпрыгнули, а стол жалобно заскрипел и чуть не сломался. Это еще цветочки, сначала мне показалось что он просто бросится и начнет их убивать.

Теперь ругаться со всеми остальными принялся Собакевич, стало ясно что люди здесь собрались очень разные, но при этом тщеславные и властолюбивые, с кучей счетов друг к другу и разным видением будущего.

В какой-то момент я стал слушать в пол уха, их проблемы меня не интересуют. Я уже помог чем смог, мозги им вставить не могу.

Что ж, я знал, что так оно и будет. Королями нового мира стали самые сильные. Самые образованные и дипломатичные тем временем лежат в ямах или бегают по улицам и щелкают зубами.

Желание встать и уйти стало почти непреодолимым. Происходящее даже перестало быть забавным, а ведь после первого раза они стали вести себя поспокойнее.

И тут свое веское слово решила вставить рыжая. Она единственная кто все это время сохранял спокойствие. Я снова начал следить за происходящим, но нить разговора уже упустил.

— Чтобы подобное не повторялось мы должны выбрать главу совета. Человека, который сможет поддерживать порядок на наших заседаниях.

— И все за нас решать? — Рявкнул царек с сигарой в зубах. Однако Катя не потеряла самообладание.

— Решит голосование. Он просто будет иметь два голоса вместо одного и будет иметь право блокировать не ключевые решения.

— Голосование для идиотов, все должен решать один человек. Остальные ему подчиняться. — Подал свой голос еще один царек из заднего ряда. Гул одобрительных голосов поддержал его.

— Править должен самый сильный. — Встал со своего места еще один самодержец и положил руки на стол, привлекая всеобщее внимание. — Я здесь самый сильный и у меня самая сильная армия. Вы и сами об этом знаете, некоторые из вас даже охотились на меня. — Он красноречиво посмотрел на коммуниста, но тот и бровью не повел. Красный тоже сохраняет самообладание несмотря на все обвинения.

Да и никто не посмеет наезжать на него слишком сильно, иначе в гости придут сотни солдат с автоматами и быстро проведут экспроприацию.

— Кто за то, чтобы выбрать лидера сейчас? — Спросил другой царек из заднего ряда.

— Чего тянуть? — Вмешался еще один.

— Нет. — Заговорил Михаил Федорович. Он тоже встал и красноречиво поправил кобуру с наганом. — Я как представитель красного фронта не допущу подобного. Никто не будет решать за нас что делать. Мы собрались здесь чтобы мирно договариваться и решать общие проблемы, а не для того, чтобы установить монархию.

— Абсолютно, верно. — Поддержала его Катя. — У совета не будет абсолютной власти, и его лидер не будет обладать полномочиями короля. Иначе его власть и сам совет просто никто не признает. А еще мы просто не готовы его выбрать. Так же я как организатор хочу напомнить, что мы договорились в прошлый раз и поставили свои подписи под документом о регламенте. Прошу впредь соблюдать порядок. Численность участников совета не изменится. В случае гибели участника его место займет его преемник. Надеюсь, вы не забыли об этом? — Последние слова прозвучали громко и угрожающе, она явно добавила магии.

Все как-то успокоились и сели на свои места. Речь подействовала успокаивающе, но большинство все еще смотрят друг на друга волком. Один только Клык сидит на своем месте и лыбится. Происходящее его забавляет.

Дальше совет перешел к делу, обсудили торговые маршруты, зоны влияния, вопросы безопасности, статус малых поселений, недавние нападения и многое другое. Несколько раз упоминали мое имя, эта толпа убийц со стажем даже обращала на меня внимание. Похоже до многих только сейчас дошло что здесь сидит парень спасавший город несколько раз. Хотя многие из них откровенно не верят в это, но мне все равно.

Политика — это точно не мое. Такое количество опасных людей на квадратный метр меня беспокоит.

Заседание не было особо продуктивным. В этот раз удалось потушить приграничные споры и решить вопрос с наблюдением за мертвыми зонами, но не более того.

После завершения заседания я перекинулся парой слов с Собакевичем и главой красных, рыжая меня не искала и сам я ее не искал.

Кое-что интересное я для себя приметил. В особенности на карте. Но в целом заседание прошло максимально бесполезно.

У меня нет амбиций стать главой этого дурдома и повесить на спину еще пару мишеней в дополнение к имеющимся.

Все принялись расходиться, и я тоже пошел своей дорогой. Надеюсь, на меня не организуют засаду на обратном пути?

И вот я и мой конь вновь летим по мертвым улицам города, а в голове крутится одна неувязка. Тот парень что сидел в заднем ряду и сверлил меня взглядом. Я его уже видел однажды… только тогда на нем был черный костюм рейдера, но вел колонну рабов на продажу.

Мозг быстро сложил два и два.

Вот я и доигрался.

* * *

Очень вовремя я слетел с коня, посадил на него скелета и приказал скакать домой. Скелеты вышли из лимба и построились вокруг меня.

Нутром чую что здесь засада. Идеальное место. Как они поняли, что я здесь поеду? Я же меняю маршруты каждый раз.

Враг не заставил себя ждать.

На крыше здания напротив появились две фигуры, одна человеческая, а вторая… нет.

Тот парень из рейдеров, теперь в своих любимых черных шмотках и белый зомби у него на поводке. Значит не врали те, кто говорил, что рейдеры вылавливают белых.

Я осмотрел будущее поле боя. Двор как двор, входы-выходы завалены, сбежать только в подъезд, а там из окна, но уже поздно, сотни мертвецов всех калибров начали вываливаться из подъездов, окон, заваливаться во двор через все доступные щели.

Попал в кольцо.

Мои скелеты выскочили из лимба и вступили в бой стреляя и тесня зомби назад. Я достал винтовку и успел отстрелить белому на крыше голову, но уже поздно, зомби уже здесь, от своего они не отступятся, а бывший рейдер сбежал.

Сотни трупов в замкнутом пространстве двора, даже гранаты и бомбы, летящие в толпу, не помогают, мертвецы уже окружили нас стеной плоти и начали теснить к зданию.

Через минуту мы уже уперлись в стену здания, прижатые и придавленные, без возможности сбежать привычным способом…

«Все в лимб». — Отдал я мысленный приказ.

Я ощутил их удивление, где-то на задворках сознания они удивились, затем наступило неверие. Они не понимают.

«Мы сможем хозяин, мы защитим вас»! — Завопил Костя.

«Вы не умрете». — Поддакнул ему Лич скрипящим голосом.

«Я их порву»! — Вопит Рагнар и бросается с топором один в гущу врагов.

Я просто подтвердил приказ и заставил их уйти. Их согласие необязательно. Они все разом исчезли.

Пока мертвецы удивлялись я снял броню и оружие и убрал в инвентарь.

И запустил процесс превращения.

Я редко пользуюсь превращением в оборотня, но я никогда не забывал про эту силу.

Мышцы забугрились, кости затрещали, я резко стал выше и шире в плечах. Изо рта… нет, уже пасти вырвался животный рык, способный напугать любого. Мертвецы еще не успели до меня дотянуться, а я уже успел превратиться. Первому трупу я сломал шею руками, второму откусил голову, третий лишился руки. Так бы и бил их, но драться сейчас не в моих планах.

Я пробежал через толпу слабаков и добрался до первого же окна. То, что оно заколочено досками меня не остановило, я выбил его и влетел внутрь. Минута беганий по лестницам и трехметровое чудище которым я стал было уже на крыше. Ползуны полезли за мной, а орда внизу разочарованно завопила, но они уже не проблема.

По крышам я добрался до места, где недавно стоял рейдер и взял его след. Нюх у меня сейчас такой что выслежу любого без проблем. Он не ушел далеко, закрылся в квартире двумя этажами ниже. Наверное, ждет меня в гости.

Мыши осмотрели квартиру через окна, ловушек нет, а сам он сидит с автоматом и весь трясется. Наверное, видел из окна что происходит.

Дверь была выбита и влетела внутрь, пять или шесть пуль пробили мне руку, прежде чем я выхватил у него автомат и отшвырнул в сторону. Пули мне сейчас как комариные укусы, я заживаю на глазах.

По-хорошему следовало бы его допросить, но… сейчас я мыслю совсем иначе, по-звериному. Больше всего мне сейчас хочется жрать.

Он что-то вопил, наверное, умолял не убивать и простить, но мне плевать, я схватил его своей гигантской рукой и принялся пожирать. Сначала отхватил кусок мяся из бока, затем руку, затем голову. Уже не контролирую себя и забыв все на свете я ел труп еще минуты три, пока не вспомнил что время ограничено и мне пора.

Забросив свой отвратительный обед, я на всех парах побежал по крышам, там, где это было возможно, стараясь убраться от толпы мертвецов как можно дальше, пока не истекли спасительные 15 минут.

К моменту, когда я снова стал человеком я уже оторвался на достаточное расстояние, чтобы мертвецы перестали быть угрозой.

Из инвентаря достал… велосипед и решил прокатиться пока на нем. Идти пешком мне уже лень.

Был ли этот ублюдок один такой и много ли еще рейдеров мечтают со мной поквитаться? И белых зомби я уже давно не видел. Понятно, что на них охотятся, но все же. Неужели кто-то умный изловил часть из них. Теперь они могут их легко использовать, ведь зомби, по сути, оружие, неизбирательное, но как показывает опыт, управляемое. Нужно будет обдумать этот вопрос дома.

…

Вот тебе и сраный совет. Поучаствовал так поучаствовал.

Кучка ссорящихся царьков. Им не нужен глава, им нужен деспот, что будет держать их в ежовых рукавицах, только такого они будут слушаться и уважать. Сам по себе этот апокалипсис не подразумевает демократии и справедливости. Может уйти из этого цирка пока не поздно и плевать на мнение рыжей ведьмы? Пусть сама усмиряет это стадо убийц и мелких тиранов, если она такая умная.

Хотя нет, потому что умная, потому и не станет главной. Ей нужен осел, которого можно будет посадить на трон как мишень. А сама она будет править из темноты и безопасности. Вот какой у нее план? Хотя, разве это не было очевидно изначально? Нужно будет высказать ей мои сомнения, хотя нет? просто забью болт на этот совет и пошли они все к зомби в пасть…

Пойду-ка домой. После таких событий не буду выходить за родные стены пару дней, как минимум.

Глава 13

Целые орды зомби покрыли землю до самого горизонта. Их наступление неумолимо, неостановимо и не прекращается ни на секунду. Тысячи трупов идут по лесам, полям, переправляются через реки, застревают в болотах, но идут вперед. Тысячи и тысячи самых разных мутантов идут… прямо сюда, в наш город. Нет, они, судя по всему, еще далеко, им еще идти и идти, но опасности это не отменяет. От этого знания мне не становится спокойнее.

И тут я свалился с кровати и распластался на полу. Спросонья даже не понял, что происходит, еще секунд десять оглядывался вокруг как пристукнутый.

— Приснится же такое. — Прошептал я сам себе под нос.

Только вот это никакой не сон, таким как я обычные сны почти не снятся… То, что я видел происходит на самом деле.

— Максим, что-то случилось? — Марина проснулась и уставилась на меня ничего не понимающими спросонья глазами.

— Ничего страшного. Просто с кровати упал.

— С кем не бывает. — Она упала на подушку, похоже она не запомнит произошедшего, у нее такой лунатизм.

* * *

«Зомби в мертвых зонах беснуются хуже, чем когда-либо, периодически они из них выходят, как правило большими группами и нападают на первых встречных. Все провидцы города уже несколько дней говорят о скорой гибели всего живого, не только в городе, но и вообще на всей планете».

Я видел примерно то же самое. Только как понимать фразу «на всей планете»?

Я отложил письмо в сторону и закурил сигарету. Могу только сделать вывод что нас ждут трудные времена. Хотя, когда они были легкими? Когда вообще было легко?

Нас ждет нашествие извне и бурление мертвечины внутри этих каменных джунглей. Застрянем между двумя огнями, один тушишь — другой разгорается ярче.

Почему я еще не собираю вещи? Во-первых, они у меня всегда с собой, благодаря карману я полностью автономен, иными словами, могу жить, где угодно, даже в абсолютном одиночестве. Мне нет нужды держаться людского общества, я могу жить сам по себе в какой-нибудь глуши. Пусть слабаки и глупцы «пасутся стадами», я могу держаться один.

Наверное, план отличный, чем разгребать горы проблем в этом каменном могильнике лучше наконец-то собрать вещи и поехать верхом подальше отсюда. Всех брошу и наплевать, я сделал что мог, дальше сами.

Ну ладно, отставить пораженческие мысли, я еще могу что-то сделать, вопрос в том, что именно?

Ведь это все происходит неспроста. У таких «концертов» всегда есть весьма умный дирижер.

* * *

Люди как-то неестественно быстро скооперировались. Наверное, понимают, насколько все плохо, раз уж забыли прошлые обиды и готовы встать в один строй. Разумеется, все это временно, когда опасность пройдет они снова вопьются друг другу в глотки и никто их не растащит.

Люди роют рвы и строят укрепления, как внутри города, так и снаружи. Некоторые энтузиасты отправились в дальнюю разведку и, разумеется, не вернулись. Мне уже пришла пара писем с призывом присоединиться и готовиться к обороне.

Нет уж ребятки, я буду действовать один, сам по себе, мне так больше нравится. Не буду я бегать по вашей указке и рубить зомби головы по приказу.

* * *

Сотни работяг роют траншеи, строятся деревянные вышки, куда поставят стрелков, разрушаются мосты, даже устанавливают минные поля в отдельных местах, хотя мин и любых боеприпасов в запасе очень мало. Группировки понимают, что отсидеться у себя не получится, ни одна оборона внутри города не выдержит такого наплыва. В то же время появилось немало желающих пожить в лесу, целые поселения за один день покидают город и исчезают в лесных чащах. У каждого свой путь, как хотят. Я пока останусь, понаблюдаю к чему это все приведет.

И вот я стою у одного из таких пунктов обороны. Река большая и течение сильное, мертвецы могут пройти по дну, но именно в этом месте сделать это будет проще всего.

Разумеется, я и не думал помогать кому-то, с чего бы? Просто наблюдаю, оцениваю местность, пытаюсь понять долго ли здесь продержатся все эти энтузиасты с вооружением в духе «что выпало тем и воюю» и укреплениями в духе «давайте рыть здесь, вроде так правильно».

— Эй парень, ты помогать пришел или смотреть? — Обратился ко мне возмущенно мужчина лет пятидесяти. Сам он тоже не работает, но ходит и всех проверяет.

— Смотреть. — Ответил я, не удостоив его даже взглядом.

— Тогда толку от тебя? Иди отсюда. — Он махнул рукой как будто прогоняя назойливую дворнягу, а тон его был радикально неуважительным.

Я смерил его взглядом, первый уровень, ничего особенного.

Мой кулак вошел ему в челюсть, одним ударом сломав ее и отправив его на землю. С моим уровнем могу убить его одним ударом, но не стану, до убийства за косой взгляд и пару слов мое чсв еще не доросло.

Похоже этот дурачок еще не выучил правила нового мира. Кто сильный тот и прав.

Какое-то время он барахтался в грязи, рабочие оказались поумнее, продолжили работать лопатами и даже не поднимали на меня глаза.

— Ты *****! — Промямлил он остатками своего рта.

— Спасибо. — Улыбнулся я и угостил его ногой в живот, раз, другой, третий. Не сильно, но болезненно.

В этот раз он валялся на земле долго, очень долго, выл и хватался за живот, его пару раз стошнило на землю.

— Ты…

— Лучше молчи. — Ему и вправду хватило ума заткнуться. Рукой он провел по челюсти и одернул ее от сильной боли.

— Знаешь кто мой босс? — Провякал он пытаясь встать.

— Если узнаю попрошу его избавиться от тебя.

— Он самый сильный в совете, это он отправил нас сюда, защищать город. — Часть фразы было не понять, когда челюсть сломана говорить бывает трудно. Мужичок встал, достал зеленый пузырек с пояса и выпил его до дна. Повреждения заросли сами, через двадцать секунд он уже был как новый.

— Ты из этих… из волков? — Последнее слово он выделил максимальным презрением.

— Кто они вообще такие? — Спросил я. Конечно, в городе много мелких группировок и банд, но мало кто знает их все. Да и зачем если в половине не больше десятка участников?

— Выродки отринувшие любую мораль, шляются по лесам и убивают всех, кого захотят. Ты один из них?

— Мне сейчас хочется убить тебя и у меня нет причин останавливаться кроме любопытства. Видимо нет. — Я демонстративно достал пистолет и наставил на наглеца. Забавно, он уже получил по роже, но никак не успокоиться, что за человек?

Вот теперь он сник и успокоился. Думаю, можно задать ему пару вопросов.

— Где еще строят подобное? — Я окинул взглядом сотни рабочих трудящихся здесь и тонны земли что они уже перевернули.

— Повсюду, где ожидается наступление орды. — Ответил он нехотя.

— И кто вам платит?

Он промолчал, стиснув зубы. Видимо никто, работают за идею.

— Спасибо за информацию. — Я развернулся и ушел, теперь я знаю все что хотел узнать.

* * *

— Мы на осадном положении, я требую создания общей армии. Мобилизации всех сильных бойцов и их содержания за счет налогов, которыми мы обложим каждое поселение.

Браво, блестящий способ установить свою монархию под прикрытием внешнего вторжения. Не зря пришел на совет.

Баффер 35ого уровня все распалялся, демонстрируя немалые ораторские навыки. В старые времена у него были бы шансы стать президентом, но не теперь. Люди нынче более подозрительные, его действия лишь способ одеть на свою голову корону, причем легким путем, разговорами. Ну уж нет, я хоть и не имею права голоса, но все сделаю чтобы здесь не появился мегацарек желающий всех поработить.

Баффер замолчал, настала очередь его прихвостня вещать.

— Мы уже готовим вокруг города укрепления, мертвые зоны внутри города огорожены так сильно как это возможно. Разумеется, поселения, занимавшиеся этим, неистово требуют денежной компенсации. Разве это не доказательство того, что нам нужно некое подобие центральной власти?

Разумеется, а цены, которые они ломят можно назвать справедливыми? Ничего подобного, они сделали самый минимум и теперь требуют, чтобы их осыпали золотом, этого не будет.

— Потому мы требуем начать голосование за назначение лидера. — Начали вякать прикорытники из заднего ряда.

Конечно, их заткнут, заставят замолчать, но к этому вопросу мы еще вернемся и не раз, с каждым разом они будут продавливать свою позицию все сильнее и ожесточеннее, а количество прикорытников этого баффера будет только расти. Похоже он со многими сумел крепко спеться, но, с другой стороны, профессия обязывает, без сильных союзников он никто, ноль, он же сам не воюет.

В любое другое время мы бы уже имели дело с гражданской войной, но сейчас они все вынуждены жить дружно, прямо как завещал Леопольд. Может даже показаться что набирающий обороты дурдом это чей-то хитрый план по наведению в городе своих порядков, но к счастью это невозможно, слишком велик риск быть съеденным.

В итоге совет договорился о взаимопомощи, многие его участники планируют сражаться вместе, ну а я, пожалуй, повоюю один.

* * *

Мертвяки в мертвых зонах потеряли остатки скромности. В 4 часа утра примерно двадцать тысяч зомби выползли из самой большой мертвой зоны и ушли… в лес. Они просто прошли по мертвым улицам мимо всех ошивающихся в округе живых людей и ушли в неизвестном направлении.

Некоторые тому только обрадовались. Рад ли я? Нет. Врага, которого ты знаешь уже не так боишься. А вот как объяснить произошедшее? Что ими двигало? Очень странное поведение, теперь никогда не знаешь, чего от этих зомби ожидать.

На следующих день столько же зомби снова вышли из той же зоны и напали на небольшие торговые поселения глубоко внутри черты города. Еще примерно сто тысяч зомби покинули мертвые зоны, переломав все заборы, баррикады и так далее и разбрелись во всех направлениях. Как выяснилось первая ушедшая толпа просто выжидала своего часа, она напала на болотников и лагерь наемников за городом, лишив находящиеся внутри города поселения подкреплений. Одновременно десятки и сотни бродячих групп подверглись нападениям и засадам на улицах. Теперь все ясно, мертвецами командует кто-то умный и он мыслит, как целый генштаб. Разделяет наши силы и сковывает боем. Этого суперумного зомби, или кем бы ни было это существо, нужно уничтожить.

* * *

Теперь коммуникация осуществляется только летающей почтой, судя по пришедшему мне единственном письму совет собирается нанести по покойникам контрудар, с целью найти этого умного зомби и «спасти нас всех». Нужно ли говорить, что я приглашен в качестве пушечного мяса? Вся слава от чужой победы достанется не мне, да и лут тоже. Так что я не согласен.

Зато я согласен сесть на хвост группе и посмотреть, что они будут делать. Знаю, что это опасно, но это лучший компромисс между «ничего не делать» и «служить другим живым щитом».

Так что в путь.

* * *

Войско они собрали весьма солидное, примерно сотня серьезных бойцов в хорошей системной защите. Вооружение тоже очень разнообразное, рядом может стоять лучник и перекачанный парень с пулеметом и набором гранат на поясе. Здесь собрались представители всех группировок города, вчерашние враги злобно друг на друга зыркают и скрепят зубами, но понимают, что должны терпеть друг друга, иначе им конец.

Приготовления и сборы закончились, теперь пора идти в атаку.

Великая армия вломилась в мертвую зону, снося сотни обычных зомби как каток. Почему здесь только обычные зомби, где мутанты? Нет, они не клинические дураки и тоже догадались что что-то не так, но было уже поздно. Через пол часа после начала штурма количество зомби на улицах превысило все допустимые пределы, сотня воинов буквально утонула в десятках тысяч простых покойников, а дальше стало еще хуже. Ждавшие своего часа в засаде мутанты навалились на живых со всех сторон.

В этот момент в бой вмешался второй отряд, состоящий еще из 50 людей и 5 членов совета. Мертвецов удалось отбросить ценой больших потерь, продвижение возобновилось.

Все это время я сидел в квартире неподалеку и смотрел глазами летучих мышей на происходящее, попивая чай. Желания лезть в эту свалку у меня нет от слова совсем. Пусть немного почистят местность, тогда я быть может вмешаюсь.

И бойня продолжилась, бойцы с холодным оружием рубили мертвяков сотнями, бойцы со стрелковым стреляли, в том числе с применением способностей и магических боеприпасов. Каких только странных способностей и необычных приемчиков я не навидался, даже достал тетрадь и начал делать пометки, у всех есть чему поучиться.

Светопреставление с магическими бомбами, заклинаниями, огненными мечами и прочим продолжалось еще два часа, за это время отряд убил уже многие тысячи покойников. Сам лидер этой группы маг поддержки или проще баффер и кандидат во главу совета, командовал из самого центра войска, раздавая усиления самым перспективным бойцам. Я своими глазами видел, как от его заклинаний бойцы били в два раза сильнее или бежали в два раза быстрее, некоторые получив множество смертельных ран умудрялись продолжать сражаться и не обращались в зомби. Со временем он рискнул увеличить расход маны и вот его усиления охватывали уже не отдельных бойцов, а десятки за раз, отчего отряд стал продвигать гораздо бодрее. М-да, умей я даже малую часть из этого мои скелеты голыми руками отрывали бы башни танкам… ну да ладно.

Зомби еще несколько раз удивили меня своими тактическими способностями, десятки зеленых жутких уродцев выдохнули огромное облако зеленого газа и, если бы не усилия мага ветра оно бы накрыло весь отряд. Затем отдельных магов убили молниями желтые электрические зомби, пусть это и стоило им самим жизни, а в качестве десерта три сотни ползунов вылезли из окон брошенных домов и набросились на отряд сверху все разом. Стоило ползунам отвлечь на себя внимание как из-за каждого угла начали вылетать сотни четверок. Кровь лилась рекой и тысячи трупов украсили улицы…

Из-за этих действий отряд потерял уже половину бойцов, многие были ранены и тратили зелья всех видов как будто завтра никогда не настанет. С таким расходом ресурсов и потерями они ничего особо не добьются.

И все же они добрались до самого центра мертвой зоны, мутанты похоже закончились и им снова пришлось отбиваться от тысяч обычных зомби, но свет в конце туннеля уже был виден. Люди действительно приблизились к разгадке происходящего.

В центре маленькой площади находился большой и черный портал в другой мир… От него прямо веет смертью и скверной. Сотни зомби вокруг портала превратились в серых и высоких монстров, с длиннющими когтями и огромным пастями, еще одна новая разновидность, а еще их уровень начинается от 15ого… Эта орда серых зомби устремилась к отряду людей, началась лютая резня. Мутанты сражались с неистовством и яростью, ни на что не похожими, они рвали, кусали, царапали и резали людей как безумные, словно в этом и заключается весь смысл их существования… Конечно, живые отбивались как могли, но в итоге даже со всей магией и зельями им пришлось уйти в глухую оборону. Они фактически вяло отбиваются в окружении и тянут время. Больше им ничего и не остается и на помощь они не рассчитывают. Вот и бьются с упорством обреченных.

М-да, тут вы ребята сами не справитесь, но дорогу до центра почистили и внимание отвлекли, пожалуй, я вам помогу. Время вмешаться.

Я собрал вещи, даже не допил чай, призвал свою армию нежити, и отправился на помощь… тем, кто ее совершенно не заслуживает.

С кем только не сводят обстоятельства… И чего только не сделаешь ради любимого города…

Может если я помогу им они даже испытают чувство благодарности? Пфф, нет, конечно, я не настолько наивен. Наверняка я услышу что-нибудь в духе «**** так долго»? Или «мы бы и без тебя справились бы», или «а че сразу не пришел»?

Ладно, все равно ведь вмешаюсь, тогда какая разница что они скажут? И вот я уже несусь по мертвым улицам…

Глава 14

Не буду врать, ведь появление в картине боя всей моей огневой мощи в лице пулеметов и гранатометов не переломило его ход. Даже с моей помощью силы живых еще безнадежно проигрывали. Пули срезали серых зомби десятками, но этого было мало. Лишь массовое особое заклинание баффера дало нам перевес в силах.

«На вас наложено легендарное усиление, +200% ко всем характеристикам. Время действия 4:59… 4:58». Видать у баффера не только высокий уровень, но и легендарный класс.

Подбежавшему ко мне зомби я сломал шею простым ударом кулака. Вот это силища, никогда такого не чувствовал. Дело пошло бодрее, пули попадали точно зомби в голову, удары любым оружием отправляли мутантов на тот свет один-два раза, любые атаки зомби стоически выдерживаются и у всех живых вновь появился иммунитет к инфекции. За пять минут резни и стрельбы мы зачистили эту толпу и перебили всех мертвяков на площади. Некоторых зомби я убил голыми руками или ударами кулаком в висок, никогда в жизни не чувствовал себя таким сильным, решил воспользоваться ситуацией по полной, при том поберечь свои козыри.

Стоило нам зачистить площадь как начались разборы полетов. На мое присутствие даже не обратили внимания, члены совета и бойцы уже ругались с применением всех известных словесных оборотов.

— Где хил *****?

— Я тебя порву ******!

— Почему не кидали гранаты?

— Где каменная стена?

— Сказал же беречь ману! **** вы ей кидаетесь?

Кто читал чаты в мморпг знает о чем здесь речь. Даже в играх люди ругались из-за такого, а здесь ведь уже не игра, каждый ставит на кон свою жизнь. Пока они ругались я собирал добычу, даже белые и черные сферы имеют ценность, вдруг из них выпадет еда? На меня никто не обращал внимания, похоже им плевать на мелкий лут, я могу брать что захочу, и я воспользовался этой возможностью.

— Спасибо за помощь.

Ко мне в частном порядке начали обращаться отдельные личности, не задействованные в ссорах. Те, кто не участвовал в разборках разумеется.

— Мы уж думали нам конец.

— А ты откуда? — Я не отвечаю им, просто слушаю.

— Вы что. Это же тот самый, парень, взорвавший гнездо.

— Ого!

Минута славы. Хорошо хоть автограф не просят. Меня обступил десяток беспечных бойцов, кто в этом отряде вообще следит за тылом?

— Так ты бомбист? Я видел тот взрыв, было круто! — У парня класс «алхимик» и сам он обвешан магическими бомбами. Кто как не он может оценить мои старания.

Они начинают быть назойливы, такое чувство что им плевать на ответ, главное задать вопрос. Неужели все фанаты так и выглядят? Тогда я не завидую звездам, когда к тебе внаглую лезут с миллионом вопросов это не приятно.

И тут я потерял интерес к этой группке, вышел из нее и со своими скелетами отправился поближе к порталу.

По мере приближения чувство тревоги, ужаса, неприятия, страх и прочее лишь усиливались. От черной дыры в пространстве фонит тьмой и смертью. Я подошел ближе к порталу и прислушался можно сказать к своему шестому чувству… Десять секунд ничего не менялось, но я терпеливо ждал… а затем я услышал громкий животный рык, словно гигантский зверь ревет на всю округу. Правда слышал это я один.

Я отскочил от портала. На спине выступил пот. Желание идти туда резко улетучилось.

«Портал в мертвый мир. Уровень локации 25. Рекомендуемый средний уровень отряда 20. Рекомендуемая численность группы 100 человек».

— Тварь, что затеяла этот переполох живет в портале. — Ко мне подошел и заговорил лидер отряда, этот самый баффер с которым мы так часто виделись на совете.

— Откуда ты знаешь? Может это не связано с порталом?

— У меня есть аналитики, да, есть такой класс, а еще информаторы. У них высокий уровень, я привык им верить.

— И что нам пойти туда, убить тварь?

— Мертвые зоны внутри города успокоятся, но полчища что идут сюда извне… их это не остановит…

— Ясно… Я пойду с вами, но возьму 10% общей добычи и то, что добуду сам.

— Идет. — Как-то очень легко согласился он, ведь условия я запросил не самые скромные для одного человека. Подозрительно…

Ну и ладно.

* * *

Отряд из семидесяти уцелевших человек появился посреди… руин города. Только вот этот город не похож на наши, здесь речь совершенно точно идет о другой цивилизации. Не так давно погибшей цивилизации.

Черные обветшалые стеклянные здания, горы мусора, каменные дороги, разрушенные временем мосты и конечно же, темнота, ведь здесь ночь. Мне, конечно, все равно, с моим зрением я неплохо вижу ночью, но не все могут похвастаться тем же. В итоге все начали упиваться зельями ночного зрения.

А еще здесь пахнет смертью, магия смерти пропитала сам воздух. Это место точно является источником заразы и порчи, из этого можно сделать вывод что тот, кого мы ищем уже близко. А еще ближе, чем он, к нам находятся армии мертвецов что обитают на здешних улицах. Ну, конечно, зомби, куда нынче без них?

Здешние транспортные средства не сильно похожи по дизайну на наши автомобили, а каким образом они ездили на гусеницах по дряхлым каменным дорогам остается только гадать, но это не важно, важно то, что по этим самым каменным улицам мы сейчас с боем пробиваемся сквозь толпы тварей в направлении что нам указывают маги. Чем ближе к цели, тем сильнее в воздухе концентрация магии смерти и тем сильнее тревога на душе.

Лазвинтовка сеет смерть, лазерные лучи прожигают головы и тела здешних зомби, скелеты рубятся с мертвецами, благодаря новой экипировке их стойкость и срок жизни сильно повысились, а значит и средний уровень. Я уже не сражаюсь один, ведь сборище вояк со всего города дерется рядом. Не по принципу «каждый за себя», а как единое целое. Маги жгут и закидывают мертвых заклятиями, лучники поливают их магическими стрелами, стрелки с земным оружием выцеливают мутантов, несколько бойцов с топорами рубят по 2-3 головы за удар. Сильных отстрелить из далека, слабаков держать на себе и выжигать большими группами, добивая одиночек холодным оружием. Проверенная временем тактика, что сейчас доказывает свою эффективность еще раз.

И все равно мутанты добираются до стрелков, и парочка добрались до меня. Чудище с крокодильей пастью и серой кожей попыталось отхватить мне голову. В такой толкучке уклоняться очень трудно, пришлось залить его морду кислотой, а когда тварь взвыла и потеряла ориентацию добить ударом меча в глотку и сердце. Вторая похожая тварюка отхватила голову скелету, затем кинулась на меня, я отскочил на два шага назад, закрывшись скелетами, и бросил ей в лицо бутыль с кислотой и добил. По сути, повторил тот же трюк, но, если работает к чему перемены? Люди вокруг дерутся, отбиваются от мертвых мечами, щитами, колдовством и чем придется. Волна рубинового пламени смыла десяток зомби, но еще два мертвяка навалились на мага и загрызли до того, как он успел сказать «ой». Умереть здесь легко, даже слишком.

Но также быстро как волна нахлынула она и оставила нас в покое. Похоже враг бросил на нас все что имел, значит он в отчаянии. Подлечив раненых и предав огню тела убитых, отряд продолжил путь.

* * *

Я решил ничего здесь не брать, все что здесь находится давно пропитано смертью от начала и до конца, любая такая вещь лишь доставит неприятности, хотя образцы местной инженерной мысли меня заинтересовали. Стеклянные дома, неизолированные провода из неизвестного металла, что не гнется и не ломается, комбинезоны на зомби очень прочные и почти не рвутся. Эх, как жаль все это бросать…

Ближе к центральной площади этого небольшого на вид городка мы обнаружили большой разлом, который оказалось очень трудно преодолеть. Слишком широкий чтобы перепрыгнуть его, слишком узкий для того, чтобы его не смогли преодолеть зомби-мутанты…

Еще одна разновидность, ранее невиданная, «зомби-прыгуны 2.0», я бы так их назвал. В отличие от наших они бегают на четвереньках, все четыре конечности одинаково мощные и большие. Эти твари легко перепрыгнули все преграды и сходу отправили в нокаут нескольких наших бойцов. Благо обошлось без убитых. Неожиданное нападение тварей заставило нас собраться с духом. Под баффами мы их быстро уничтожили, я стрелял с недостижимой ранее меткостью и скоростью, эти баффы сделали меня на 100% метким, подстрелить трех тварей в воздухе за три секунды — теперь легко. Этот баффер 35 уровня и вправду мощный, нужно отдать ему должное. Соорудив из подручных средств деревянный мост, мы все же перебрались на ту сторону и продолжили путь.

Пройдя площадь мы поняли, что еще не дошли до источника заразы, потому начали снова углубляться в жилую застройку из стеклянных домов. Разумеется, не все стекла прозрачные, иначе о тайне личной жизни можно было бы забыть. Но из размышлений о вещах, не имеющих значения, меня резко вырвал громкий звук… Рев жуткого зверя.

* * *

Гигантское черное чудовище, напоминающее здоровенную рептилию, выскочило на отряд из темноты. Пожалуй, я не эксперт по ящерицам и их родственничкам из других миров, но это существо можно опознать как бескрылого дракона или нечто очень похожее.

«Легендарный дракон-зомби. Уровень 38».

Все, я пошел. Я на такое не подписывался. У локации, конечно, должен быть босс, но это уже ни в какие ворота не лезет. Такая страхолюдина, да еще и с уровнем, чем ее вообще убивать? Просто баллистические ракеты, как назло, у обочины не валяются, и разжиться парочкой я не успел. Думаю только таким оружием можно убивать этих тварей, все остальное не сработает.

Тварюга выпустила первый огненный шар из своей здоровенной пасти и десяток бойцов исчезли в черном пламени. Теперь наш отряд не насчитывает и 50 живых, отлично, просто блеск. Нужно ли говорить какое моральное воздействие оказало это действие на войска? Некоторые уже побежали без оглядки, они, наверное, не думают, что в ночном городе им в одиночку не выжить? Пинками и тумаками матерые бойцы вернули в строй трусов и паникеров, но не всех.

Второй огненный шар с трудом удержал маг воздуха и толпа людей начала атаковать. В «дракона» полетела «ответка», бомбы, магия, способности, пара храбрецов даже бросились на него с мечами. Дракон лишь махнул лапой и пару человек переломало как в приличной автокатастрофе, а все дистанционные атаки нанесли не больше вреда чем «пшик».

Попадания из рпг и заклинания магов старше 20 уровня нанесли урон, чешуя стала отлетать, неглубокие, но болезненные раны похоже только разозлили чудовище. Поток черного пламени залил еще десяток бойцов, испепелив их на месте, а отряд просто бросился в рассыпную. Я отбежал дальше остальных и спрятался за деревом, приняв зелье, маскирующее запах, а заодно зелье ускорения. Скелеты получили приказ стрелять и отвлекать внимание, но ими он особо не заинтересовался, побрезговал, наверное, слишком костлявые на его вкус?

Я уже собирался выстрелить твари в глаз, но понял, что не я один такой умный. Кто-то из магов уже сделал это, стрела света лишила дракона бинокулярного зрения, второй глаз дракон уже не подставлял, учел опыт, закрыл морду лапой и продолжил бросать шары черного пламени почти вслепую.

Те, кто пытался рубить его холодным оружием больших успехов не добились, удары мечей и топоров хоть и пробивали защиту, но живучести твари что в 15 раз больше человека было не занимать, да и пасть у дракона оказалась не менее опасная чем когти на передних лапах.

…

Схватка продолжается уже 5 минут, люди выработали тактику, теперь группы нападают по очереди, танки отвлекают тварь, маги и стрелки бьют по уязвимым местам, а воины пытаются отрубить ему лапы. Выходит, честно так себе, будь здесь обычный дракон он бы просто истек кровью, но это дракон-зомби, боль его не смущает, яды и ожоги не волнуют, лишь на кислотные шары в нос он реагирует как живой, воет и сразу же пытается спалить обидчика.

Баффер скоро выдохнется, без его усилений весь отряд давно бы полег, лишь на «восстановлении сил» и «ускорении» бойцы выживают, вовремя уклоняясь от атак и «кусая» в ответ. Я же сижу в кустах с лазером и пытаюсь выбить второй глаз, скелеты-камикадзе с бомбами сильно опалили бок твари взрывами, но большего увы не добились и недобьются, взрыва достаточной мощности мне не организовать, я отозвал бомбистов в связи с их бесполезностью.

Еще через пять минут дракон проглотил по очереди четверых членов совета. Да, теперь он пытается нас есть, а не сжигать. Они были сильными бойцами и кандидатами в десятку, наверное, они пришлись ему по вкусу, потому что он тут же обратил внимание на меня… Похоже, чем выше уровень добычи, тем сильнее аппетит, да и уровень у дракона теперь 41ый, значит качается, поедая нас. Готов поспорить тварь стала быстрее, его бросок ко мне был таким стремительным, что я не успел сказать «***»! Все что я успел заметить это открытую пасть и несущуюся на меня тушу… А дальше боль, липкая вонючая слюна и темнота. Ну да, кто говорил, что у дракона во рту будет приятно пахнуть?

Благо его зубы не повредили мне, они отлично кусают, но видимо не умеют пережевывать, да и я слишком мелкий для таких усилий, меня проглотили целиком… Мышцы горла и пищевода сдавливали меня и проталкивали к желудку, дышать тут нечем и меня охватила паника, я стрелял огнем и кислотой, бил током из перчаток, резал мечами и ножами все вокруг, без толку. В какой-то момент я чудовищными усилиями уперся руками и ногами и застрял на одном месте, а липкая и вонючая кровь залила меня с ног до головы… Как же здесь воняет, если бы не шлем я бы задохнулся. Нужно будет встроить в него противогаз.

И тут меня осенило, если эту тварь можно убить, то лучше всего сделать это изнутри, разве нет? О, это был бы отличный план, только добровольно я бы на такое не пошел бы никогда. Теперь увы обязывают обстоятельства. Я достал несколько особо мощных бомб с подрывом по мысленной команде и толкнул их вниз, скользкие мышцы твари послушно протолкнули их глубже к желудку. Мышцы пищевода попытались меня раздавить, было ужасно больно и несколько раз что-то хрустнуло, хотелось бы выждать подольше, но я решил, что ждать дольше не буду, иначе меня просто раздавит.

Волна пламени опалила мне ноги, тварь сильно дернулась, мышцы горла перестали меня давить и вот… я уже вылетел из глотки твари и приземлился на грязь… Меня просто выплюнули… тварь стошнило мной.

Сам же монстр на какое-то время выбыл из боя, а потом вообще попытался убежать, но шанса ему не дали. Взрывом ему разорвало брюхо, оставалось только добить. Дракона резали и расстреливали, как говорится, всем миром и в конце концов он сдох.

За участие в убийстве я получил свою долю опыта. Всего 25% от общей суммы, но и это не мало. Уровень 27. Что-то никакой особой радости у меня нет. Наверное, потому что я воняю хуже любого немытого бродяги. Кто-то мог бы пошутить что сегодня мой второй день рождения.

Скелеты напоили меня зельями исцеления. Как выяснилось я надышался ядом и получил кучу переломов, но высшие зелья исцеления все поправили, еще один повод любить систему и новый мир, ведь не нужно лежать в больницах и тратить деньги на мед страховку.

Из-за истощения сил я отключился и провалялся где-то с пол часа, потому к дележке добычи пришел последним.

* * *

— Договаривались на 10% и то, что я сам добуду. Моя доля опыта в убийстве этого дракона 25% и еще положенные 10. Так что мне полагается 35% добычи.

Баффер лишь развел руками. Деловой человек надо сказать, уже забрал себе «свою долю», десяток его холуев уже распихали остальных и забрали что хотели.

— Вот им и объясни. — Он указал головой на остальных бойцов. На так называемую чернь нашего отряда.

К сожалению для них все ветераны погибли, никто из немногочисленных побитых выживших не пересек даже 20ый уровень. Они потратили всю ману и боеприпасы, потому тягаться с воинами и баффером не смогут… Им остается только принять несправедливость.

После дракона осталось много добычи, десять легендарных сфер и двадцать эпических, все прикарманил местный политик и его отряд. Зато они оставили все материалы. Драконья кость и чешуя довольно ценные, да и любые органы твари можно использовать, даже учитывая, что тварь была нежитью.

Драться я не буду, ничего доказывать тоже. Право сильного — единственное право, что нынче работает. Увы это факт. Значит возьму свою долю иначе.

Я без всякого стеснения вместе со своими скелетами принялся пачками вырезать кости, органы, чешую дракона и все это укладывать в инвентарь. Многие офигели от такого, ведь пространственный карман редко встречается… ну и ладно, пусть знают, все тайное однажды становится явным. Бросать такую добычу я не собираюсь.

Всего костей, чешуи и органов я сложил в инвентарь целую кучу, очень много. Даже больше любых пределов разумного, вырезал и забрал все что было можно, изрядно заполонив этим пространство кармана. Никто не протестовал, ведь унести в руках много не смогут, а добро не должно гнить. Некоторые пытались договориться о «платной переноске груза», но были посланы, я не ишак и грузоперевозками не занимаюсь.

Большой сюрприз ждал меня в желудке твари, точнее том, что от него осталось после взрыва. Там я нашел большой ящик, светящийся золотым цветом… странно, ведь остальной лут появился рядом с тушкой, а этот спрятан здесь. Ну-ка посмотрим…

«Сундук легендарного драконьего кузнеца».

Внутри обнаружились по десять слитков небесной, белой и темной стали. А еще целая драконья душа и пятнадцать «великих душ черного пламени».

Тут же закинул все это богатство в инвентарь пока никто не заметил, этим я ни с кем делиться не стану, награда более чем достойная. Благо никто ничего не заметил.

Местные твари уже появились на горизонте и ковыляют в нашу сторону, медленно, но верно. Что ж, воевать с ними не буду, а что мог уже добыл. Наш «великий отряд», что так несправедливо и выгодно для меня разделил добычу, отправился в обратный путь.

Теперь, после смерти чудовища, распространявшего скверну, по крайней мере твари внутри города должны успокоиться. Наконец мы сможем целиком сконцентрироваться на внешней угрозе.

Глава 15

Я достал его и покрутил в руках. Чертеж что пролежал в инвентаре столько недель. Я получил его уже давно, но необходимых материалов не было. А теперь с новым уровнем я еще и инженерные навыки поднял.

«Огнемет пламя дракона. Ранг межмировой».

Первое мое оружие такого ранга, я заинтригован.

Так-так. Необходимые материалы есть: душа дракона, шесть великих душ пламени, слитки небесной и белой стали, никель и вольфрам куплю у системы. Обычного огнемета, что послужит основой, нет, его тоже куплю у системы. В итоге сейчас я имею возможность создать первое мое оружие «межмирового» ранга, ранее были только легендарки и эпики. Интересно, сколько с этим придется повозиться?

* * *

Оказывается огнеметы бывают разные и понятие это крайне растяжимое. Помимо устаревших ранцевых огнеметов, огнеметами считаются так же и ракетные установки, стреляющие зажигательными боеприпасами. Да и система предложила за нереальные суммы самые разные «огнеметы» из других миров, например ручная пушка, телепортирующая горящий газ противнику под ноги или бомба, сжигающая весь воздух вокруг противника в радиусе пары сотен метров, все это тоже огнеметы, только стоит неподъемных денег.

Я все же решил остановиться на классике, купил ранцевый огнемет похожий внешним видом на наши земные аналоги. Большой, с таким же большим ранцем, внушительное оружие, даже без улучшений. На его основе я принялся работать дальше.

Огнемет положил на наковальню инженера и в соответствии с чертежами принялся помещать внутрь устройства магические компоненты: душу дракона и 6 душ пламени. Душа дракона до последнего упиралась и брыкалась, а шесть душ пламени подняли температуру в мастерской до шестидесяти градусов. Конструкция едва это выдержала, нужно было брать огнемет побольше, но что есть то есть, как говорится.

Дальше я сделал из белого и небесного металлов детали будущего механизма и принялся соединять их с огнеметом при помощи магии и молотка инженера. С каждым ударом и каждым вливанием маны конструкция сильно преображалась. К моменту, когда я добавил туда 1 полный слиток небесной и 1 слиток белой стали огнемет было уже не узнать. Эта штука была полностью перестроена, большой баллон я выкинул, заменив на маленький и закрепив в нижней части конструкции. Следующим шагом было добавление еще пяти видов нашего земного металла, их я присоединил магией к конструкции в районе ствола, чтобы он не перегревался. Затем наступил черед рисовать руны и регулировать потоки магии. Пришлось вставить в огнемет 2 средних синих кристалла маны в качестве батареек и нарисовать суммарно более 200 рун. Только после этого он стал пригоден к употреблению, но и этого оказалось недостаточно, пришлось дорисовать еще 30 рун и изменить направление всех магических потоков, чтобы конструкция не разрушилась и не взорвалась. Пока я работал система вообще отказывалась как-либо воспринимать этот механизм, и лишь когда я закончил всю работу и влил в огнемет 10 своих резервов маны система приняла это устройство как оружие и назначила описание.

«Огнемет пламя дракона. Ранг межмировой. Уровень 27. Урон белым пламенем — 1000 ед. в секунду. Для стрельбы может использовать любую горючую жидкость магического или технологического происхождения. Дальность стандартного выстрела 60 метров. 3 режима огня. Баллон с расширенным пространством, очень высокая вместительность».

Внешний вид теперь совсем другой, в сравнении с тем, что было раньше. Теперь передо мной лежит огнемет покрытый «золотой чешуей» похожей на драконью, с небольшим баллоном снизу и дулом, стилизованным под драконью пасть. На чешуе и всех видимых частях конструкции виднеются магические руны, они неярко светятся, говоря о том, что сейчас металлический монстр спит. А вот душа дракона заключенная внутри не спит, она уже требует разрушений, значит я преуспел…

В итоге все получилось благополучно, убил на это дело весь день. Сил нет сейчас ничего испытывать, хотя и хочется, пойду ка пока посплю, а завтра… завтра буду играть с огнем.

* * *

Первый десяток зомби превратился в пепел до того, как они даже поняли, что происходит. Поток белого пламени поглотил толпу и уничтожил на месте. Еще три десятка мертвецов сгорели за какие-то секунды, а ведь я только начал.

Да, я просто пришел к ближайшей толпе зомби, обитающей в этих местах, и решил испытать на них свое оружие. Огнемет меня не подвел, сотни трупов гибнут в потоках белого пламени за секунды, а топливо даже и не думает заканчиваться, в баллон с расширенным пространством я его залил очень много.

Решив, что мне все можно, да, по сути, так и есть, я, спалив уже три сотни покойников решил поджечь здания вокруг. Девятиэтажки загорались далеко не сразу, но горели долго и ярко, стекла лопались от высокой температуры, огонь жадно пожирал содержимое давно разграбленных квартир. Столб дыма поднимался высоко в воздух, привлекая лишних хищников.

Большая стая ползунов пришли за мной, но поток белого пламени превратил их в кучки пепла и костей…

Эта пушка просто «огонь». Огонек, кстати, одобряет…

О, кстати еще одна толпа нежити выходит из-за угла. Я перевел огнемет в режим максимальной дальности, в этом режиме могу стрелять на 120 метров. Тонкая струя белого пламени начала методично заливать ряды мертвецов, превращая их в шагающие горящие спички за какие-то секунды. Плоть слазит с костей и обращается прахом, внутренние органы лопаются от высокой температуры, кровь кипит и испаряется, пара секунд невыносимого жара и зомби просто разваливаются на части, чтобы догореть уже на земле и стать прахом. Теперь я понимаю пироманьяков, огонь ведь по-своему прекрасен.

Пахнет жареным мясом, даже сразу и не скажешь, что мясом зомби… Но аппетит от такого не разыграется, в особенности вспоминая чего я навидался на собрании тех тварей. Словив пару неприятных флешбэков, я спрятал оружие в карман. Жуткое, смертоносное и аморальное…

То, что нужно. Пара залпов и сотни зомби пылают как головешки. «Межмировое» оружие себя оправдало. Драконий разум, что живет теперь внутри, довольно рычит, ему это нравится еще больше.

* * *

Поток пламени накрыл еще одно скопление мертвецов. Они сгорали целыми сотнями… похоже я немного увлекся, так и стать помешанным на поджогах недалеко. Хотя я давно им и являюсь, ведь мне классом положено наносить урон огнем, лазером, высокой температурой и т.д.

С этой толпой покончено, я сел на мотоцикл и поехал дальше. Здесь в округе наши укрепления штурмуют несколько толп покойников и со всеми надо что-то делать.

Второй оборонительный пункт оказался окружен и осажден. Мертвецы буквально завалили своими телами три глубоких рва и прошли по головам себе подобных. Они же сейчас скопились у частокола и осадили высокие деревянные смотровые башни, медленно расшатывая их и пытаясь опрокинуть вместе с людьми, сидящими там наверху. Осажденные стреляли трупам по головам, но на такую толпу никакого боезапаса не хватит, просто факт. В итоге всех спасать придется мне.

Поток белого пламени начал свою работу сначала во рвах. Лежащие и шевелящиеся там зомби сгорали десятками и со временем сотнями, затем я спалил зомби вокруг башен вместе с частоколом, огонь увы не избирателен. Остальные зомби заметили меня и поперли толпой в моем направлении, большая ошибка.

Местные с радостью бы часа два рассыпались в благодарностях, но мне нужно ехать. Набивать опыт и защищать нас всех.

А еще огнемет касается моего разума и требует новых жертв.

А я и не думаю с ним спорить.

* * *

С членами совета и их личными отрядами я теперь пересекаюсь постоянно. Стоит приехать на блокпост у города или к ближайшему поселению как сразу встречаю их. Слухи о том, как я «зажигаю» уже, распространяются среди людей… пардон за банальность… как пожар. Мой огнемет увидели в деле уже сотни живых. Сопоставить мой класс и новое оружие, это так же просто как сложить 2 и 2. В итоге я получил уже десяток предложений делать оружие на заказ и… я всех послал на худую крышу, образно говоря конечно, хамить в лицо сильным бойцам я не рискну, но и батрачить в кузнице ради чужого блага тоже не собираюсь, ибо рискую попасть в цепи и остаться там навсегда. Вот так вот. Отказ их расстроил, но они попытаются вновь.

И вот я сжигаю еще одну орду зомби, даже получше чем стоящий рядом «маг черного огня» 24ого уровня. Его шары черного пламени конечно хороши, но с его запасом маны он очень быстро выдыхается. В то время как я сжигаю сотни мертвецов, прерываясь только на то, чтобы дать отдохнуть стволу. Расход топлива у моего агрегата смерти, конечно, немалый, но топлива я накупил в свое время более чем достаточно. Скупал его пока оно было в продаже у всех, кто готов был продавать, заодно сливал бензин из машин при первой же возможности. Так что боезапасом я обеспечен надолго, а вместимость пространственного баллона колоссальна. Продолжаем жечь.

— Ну ты даешь, ты сам эту штуку собрал? — Подкатывает ко мне местная «красотка-воин» с «могучим» 12ым уровнем.

Я даже не ответил, мне такие как она не интересны от слова совсем.

— Эй, ну я же с тобой разговариваю. — Восклицает она обиженно. Ой какая обида, не говорят с ней!

Я решил не обращать внимания и продолжил заливать топливо в баллон. Баллон маленький, а по вместительности как цистерна, хотя это очень грубый анализ.

— Вот грубиян.

Да больно ты мне нужна. Какие же бывают беспросветно глупые и приставучие люди. Будет и дальше бесить спалю, как и тех зомби. Уверен меня простят, да и сделать если что ничего не смогут.

— Оружие точно самодельное, наверное, по чертежу собирал.

А вот тут она меня заинтересовала, значит не такая идиотка как пыталась показаться. Я окинул ее взглядом. Светловолосая и высокая, этакая «воительница», насмотревшаяся псевдоисторических сериалов про викингов. Даже одежда на ней та же самая что и у героев того произведения, длинные кожаные наручи, странный костюм из меха животных. В общем ничего примечательного, но видимо обладает какими-то интересными знаниями.

— Как ты это поняла?

— Видно по грубости работы и расположению рун… А еще система его так опознает.

— Откуда знаешь?

— Способность «оценка» называется. Могу очень точно оценить характеристики оружия и понять его происхождение. Ты, конечно, не один такой кузнец-оружейник, но те ничего умнее ножа, приделанного к палке не придумали. Кроме одного.

Как хорошо вести диалог с человеком в конструктивном русле, а не выслушивать допотопные подкаты и жалкие обидки. Все же внешность обманчива, она похожа на красивую дурочку и так себя и ведет, но при этом много знает. Любой человек может удивить, даже самый непримечательный, закон жизни.

— И что же это за один кузнец, которого ты решила выделить?

И вот этот хитрый взгляд, нашла за что зацепиться. Нет, знакомство меня не интересует. Даже одноразовое, просто предоставь информацию. Молчит, ладно, попробую иначе.

— Хорошо, я заплачу за сведения. Золотом. — Платить за сведения это нормально.

Тут она приуныла.

— Я и так расскажу. — Ответила она. — В деревне на островке, это на территории болотников, двоица живет. Дед и внучка. Так вот дед кузнец, а внучка книгами торгует. Да и чертежами тоже. К ним народ со всего города приходит.

— Странно, про всех подобных людей слухи расходятся очень быстро.

— Так они объявились недавно. С меня взяли обещание что расскажу о них каждому встречному, когда я топор заказывала.

— И как топор?

— На посмотри.

Она достала обычный на вид топор без рун и улучшений и швырнула в одиноко бредущего зомби. Топор отсек ему башку и как бумеранг вернулся ей в руку.

Любопытно.

— На болотах живут, говоришь?

— Ага. Могу на карте место показать.

— Давай.

На халяву делится знаниями, хотя я сам предложил за них золото. Она либо дура, либо слишком честная, не быть ей банкиром. Интересно, тот кузнец класс имеет? И как он работает? У всех есть чему поучиться, я богат, если попросит денег за ученичество я заплачу, но вытяну из дедули все секреты.

Из далеко идущего хода мыслей и миллиона коварных планов меня вырвал женский голос.

— Эй, ты меня вообще слушаешь? — На карте место она уже отметила, так что нет, больше она похоже ничего не знает, но нужно убедиться.

— Так ты из болотников?

— Да. Я…

— Еще подобных личностей, как эти двое знаешь? — Она явно обиделась и понимает, что я в ней не заинтересован.

— Нет. — Она помолчала и попыталась возобновить диалог. Затем ее лицо стало несколько злее, и она уже открыла рот чтобы ляпнуть что-нибудь прямолинейное, но я ее опередил.

— Спасибо за сведения.

С трудом подавил желание бросить ей один силвер за ее услуги. Это было бы весьма оскорбительно, если она сможет понять это оскорбление. Хотя сможет, наверное. «Умеешь что-то делать — не делай это бесплатно», как говорил один умный человек. За сведения платят, информация бывает дороже денег. Дураков нужно учить, но дело это неблагодарное и они обижаются.

Я развернулся и ушел, утратив интерес к собеседнику. А вот к сжиганию зомби мой я интерес не утратил, да и сами зомби интереса ко мне не утратили, еще одна волна зомби прет из леса. у меня снова есть работа.

— Пора сжигать. — Прошептал я себе под нос, и душа дракона заключенная в оружии радостно взвыла, готовясь вновь сеять смерть и разрушения. Из нас двоих получилась отличная команда, в конце концов оружие что само жаждет битвы всегда полезнее мертвого куска металла, что штамповали на заводах старого мира. Потоки пламени вновь накрыли зомби, выжигая их десятками на радость мне и моему новому другу.

…

Я еще какое-то время выжигал местный зомбятник, прилично так набив опыта. К сожалению или счастью зомби закончились и наступил вечер, я сел на мотоцикл и поехал домой. Завтра меня ждет путешествие на территорию болотников. Теперь меня туда, конечно, пустят, ведь их представитель в совете знает меня в лицо, но кто знает как у них там живут? Слухами земля полнится.

* * *

М-да, болота, конечно, не лучшее место для жизни и с приходом магии в мир они сильно изменились в худшую сторону. Теперь здесь повсюду вокруг булькающая зеленая жижа и редкие устойчивые тропинки, и деревянные мосты единственная причина почему я еще не утонул в этой дряни по пояс, а то и целиком.

Здесь скверные места, но дружелюбные, и приветливые местные жители. Есть лягушек и змей на болоте — не сахар, но еды хватает, жилье кое-какое они сами себе построили, в общем быть живыми и в безопасности — в апокалипсис это уже немало.

Встретили меня хорошо, местные даже выделили проводника, чтобы завел меня в правильное место. С коммерческой точки зрения, расположение глубоко в болотах плохо для бизнеса, но с точки зрения апокалипсиса это весьма безопасный выход. Многих нехороших и подозрительных личностей местные жители сами укокошат.

Проводник, старый дед, опирался на палку и всю дорогу рассказывал мне болотные байки, улыбаясь беззубым ртом. Я слушал в пол уха и делал вид что мне интересно. Но некоторые интересные вещи он все же упомянул, например здесь водятся настоящие крокодилы, а в некоторых озерах и реках к югу в воде завелись пираньи, точнее их мутировавшие родственники, маленькие, красные и очень зубастые. Человека за тридцать секунд загрызут. Буду знать.

Дедуля довел меня до крестьянской хаты, находящейся посреди острова в центре небольшого озера со стоячей и мутной водой. Как добраться до дома не объяснил, а плавать в этой мути я не хочу. Благо не пришлось, как только дедуля ушел, между мной и противоположным берегом сам собой выстроился каменный мост. Магия, что тут сказать, враждебный чужак скорее всего будет добираться вплавь.

Я прошел по каменному мосту на ту сторону и оказался у старой крестьянской хаты. Честно? Я чувствую себя персонажем из сказки. Иванушка-дурочек сам пришел к бабе яге, только эта, в отличие от сказочной, вряд ли окажется клинической идиоткой и не станет ложиться на лопату, чтобы показать, как надо в печку отправляться. Ладно, отставить глупые мысли, дверь хаты как раз открылась, я захожу.

Глава 16

— Заходи, гостем будешь. — Прозвучал голос девушки, еще совсем юной.

Первое что бросилось в глаза, и выбило все прочие мысли из головы, это факт, что я вовсе не в обычном доме нахожусь. Места здесь явно побольше чем в маленькой халупе что видел издалека. Потолки здесь высокие, коридоры широкие. Хотя все и сделано из дерева, но выглядит чистым и новым. Прямо «суперхата» получается.

— Расширенное пространство. — Прозвучал тот же голос из-за угла, отвечая на мой немой вопрос.

На встречу мне вышла девушка лет 17ти в старинном крестьянском платье. Причем платье, на мой дилетантский взгляд, грубовато пошито, возможно сделано старинным способом… кто знает.

— Заходи, чего застыл? — Совсем меня не боится, даже улыбается.

Следует помнить, что внешность обманчива и они на своем поле. Если дойдет до боя родные стены могут помочь не только в переносном, но и прямом смысле.

— Прошу прощения. Просто восхитился вашей магией. — И это правда, случай уникальный, такого я еще не видел. А уж когда заметил швабру с тряпкой что сама моет пол, чуть челюсть не уронил.

— Следуй за мной. — Она поманила меня пальцем, и я пошел за ней, готовый в прочем в любой момент стать не таким вежливым. С той стороны берега осталась бригада скелетов, хату держат на мушке, на всякий случай. Да и огнемет я могу выхватить очень быстро, если нужно, а белое пламя в узком коридоре может натворить дел.

Мы какое-то время блуждали по узким коридорам, пока не вышли в «рабочее помещение», где еще бравый и крепкий бородатый дед работал молотом на наковальне, придавая форму какой-то странной и непонятной детали. Мое появление не привлекло его внимания, он как работал, так и продолжил.

— Эмм, дедушка. — Обратилась к нему внучка. — К нам клиент пришел. — Ах как неуместен этот англицизм в месте, напоминающем седую старину, «клиент», ты всю атмосферу попортила.

Дед на секунду завис, после чего даже не повернувшись ко мне, произнес вредным злым голосом.

— Чего надо? — Вот это я понимаю работа с «клиентами», прямо на высшем уровне.

— Говорят вы всякими полезностями торгуете. — Закинул я удочку.

— Торгует только моя внучка, и то не с каждым, а я делаю работу только на заказ. Так что уйди, желторотик, и не мешай. — И продолжил лупить молотком, не обращая на меня внимания. Внучка тут же начала спасать положение.

— Пойдемте со мной, я покажу вам мои товары. — И мы пошли по коридорам дальше. С дедулей я познакомился и, как и многие старики он вредный и ворчливый, ничего нового.

…

Библиотека… Иначе я бы это не назвал. Всяких книг здесь множество. Я прошелся вдоль толстых стеллажей и пришел к выводу что на русском здесь 2 или 3 книжечки. Остальное написано иероглифами не свойственными нашей планете.

— И как мне это читать, пожелай я совершить покупку?

— Я переведу. — Отозвалась она со своего места, где что-то подсчитывала, или делала вид?

— Как быстро?

— Мгновенно.

— Я не могу понять про что эти книги, как мне выбирать?

— Здесь не человек выбирает книгу, а книга человека.

— Thug life chosen me. — Само вырвалось. Она хмыкнула и промолчала, видимо не поняла смысл фразы. (Американское выражение, означает "бандитская жизнь сама выбрала меня").

Ну что ж, если книга сама выберет меня, это будет замечательно. Главное, чтобы это было не руководство «как ковыряться в носу». И тут мой взгляд на полке привлекла книга, где был изображен человек в шляпе ковыряющийся в носу… Так-с, у этого должно быть логическое объяснение, я пошел дальше и подумал о пирожках и тут мое внимание привлекла книга с изображение хлебобулочных изделий. Неужели это так работает? Я решил проверить, закрыл глаза и представил книгу которой не может существовать в природе, книги которой просто не может быть ведь в ней нет смысла…

Сильный удар по голове, кинетическая энергия прошла сквозь шлем, от такого будет шишка. Ударившая меня книга рухнула на пол у моих ног. Здоровенная, толстенная и тяжеленая, не может быть. Я поднял ее и сдул пыль, коей на ней скопилось немало. Неужели такое и вправду возможно?

«Архив срачей рыжая чародейка или брюнетка-ведьма за период 2015-2022 года. Издание четвертое и дополненное. Том 1 из 1078».

Главное не думать об остальных томах, иначе и они посыпятся мне на голову. Я убрал книгу на полку с мыслями о том, что рыжие женщины после недавних приключений вызывают во мне легкий страх, все-таки они пытались меня убить, легка фобия вполне обоснована, так что останусь фанатом брюнеток.

— Выбрал что-нибудь? — Осведомилась хозяйка хитрым голосом. Словно читает мои мысли.

— Еще нет.

— Не торопись, это нормально, почти все покупатели теряются на несколько часов.

— Трудная у тебя работа.

— Вовсе нет, просто сижу и читаю журналы из параллельных миров. Тех в которых не было двух мировых войн. — Я решил не развивать эту тему и сосредоточиться на том, что мне интересно. После пяти минут концентрации и пары томиков о психическом здоровье, упавших мне на голову, я наконец добился результата, которого хотел.

В руку мне попала книга в золотом переплете, текст ее для меня загадка, а вот рисунки и схемы предельно понятны. Я отнес томик хозяйке.

— Она очень дорогая. Ты знаешь, что это?

— Мы перешли на ты?

— Не надо этого снобизма. Да, мы перешли на ты, городской парень. И ты не намного старше меня, тебе на вид лет двадцать.

— В последнее время я часто об этом забываю. Так сколько?

— Это легендарная книга с чертежами. Даже пара страниц из нее тянут на 10 тысяч тугриков.

— Я возьму ее целиком. Переводи.

Она смерила меня взглядом, пытаясь определить платежеспособность. Как я уже говорил мой доспех выглядит паршиво. Защищает хорошо, но вид у него изрядно помятый и побитый. Меня это не волнует, снаряжение должно защищать, а не сиять, я не на параде и корчить из себя гусара не собираюсь.

— Хорошо. — Отозвалась она и удалилась в дальнюю комнатку, прикрыв за собой дверь.

Она вернулась минут через десять и положила передо мной ту же книгу уже на русском языке. Как она это делает не знаю, апокалипсис удивителен и магия тоже.

— Пятьдесят тысяч тугриков и золотую сферу. Или двести тысяч.

— Отключи защиту, я заплачу тебе, но я не люблю, когда на меня давят. — Потому что я почувствовал магию, что давит мне на психику. Ментальная атака. Точнее предупреждение о том, что мой разум могут атаковать. Они и вправду волнуются о своей безопасности.

— Прости, но ты не похож на богатого, это же баснословная сумма.

— Радуйся. — Я выложил перед ней золотую сферу и 50 тысяч. Целое состояние, но у меня еще есть деньги, не страшно. Ее глаза расширились, она отдала мне книгу, как-то еще не веря в произошедшее.

Я больше не сказал ни слова, отошел поглубже в библиотеку и принялся жадно читать.

«Заметки инженера апокалипсиса. Чертежи и способы. 400 год второй эпохи империи тигра. Издательство Система и ко».

* * *

— Я хочу арендовать твою кузницу и тебя в качестве помощника.

— Такой наглости я еще не слышал. — Но он заткнулся, когда я выложил перед ним мешок с тугриками. Я отдал ему еще 10 тысяч, мои запасы уже близки ко дну, но денег я еще заработаю, а вот стать сильнее лучшего шанса не будет, у каждого свой путь к силе, у меня такой. Минуту его седая морда выражала мыслительные процессы.

— Согласен? — Я решил поторопить его.

— Хорошо, твоя взяла. Я уже знаю, что ты дурень криворукий, посмотрим насколько.

— Смотри как бы я не заткнул тебя за пояс, старичок немощный. — Решил я поддеть его, чтобы не сильно зазнавался.

— Ах ты желторотик! Ну говори, что там у тебя.

— Так с клиентами не разговаривают, хреновый у тебя маркетинг, дед. Вот, я хочу создать это. — Я протянул ему книгу, открытую на нужной странице.

— Таких материалов и за 100 лет не добудешь.

Я достал мешок со слитками небесной стали и бросил перед ним как пакет с мусором, всем видом показывая, что для меня это не много.

— Что-нибудь еще?

— Помоги печь разжечь. Наковальня волшебная есть? — Осведомился он у меня.

— Есть. Даже молот есть. — А вот серп к молоту в комплекте не шел, какая несправедливость.

* * *

От невыносимого жара пот покрыл все тело. Я, как и этот старик, уже давно работаю в одних шортах, слишком жарко. Я страшно устал и уже осушил третье зелье восстановления сил, лишь на этих зельях и очках в телосложении я еще держусь и не падаю в обморок.

— Ровнее выводи, чего ты как сороконожка?

— Сам ты сороконожка, сколопендр старый. — Огрызаюсь я в ответ. Каждый раз он выдумывает новой оскорбление, а я стараюсь ответить тем же. Это превратилось в своеобразную игру.

— Ленивая молодежь, всего 8 часов работаем, поди устал уже, соплячок?

— От тебя я устал еще в момент, когда увидел. Смотри не развались старый хрыч.

Настало недолгое молчание, мы оба сосредоточились на вырезании руны.

— Ровнее держи, дурень ленивый.

— Я ровно держу. — Да пошел он, ровно же! Он слепой?

— Это у тебя ровно? Да ты, выходит, кривой с рождения.

Таких препирательств было еще много, пока мы работали над заготовкой моего нового доспеха, улучшенного и доработанного.

* * *

Оружие нельзя скрестить со сферами с лутом. Система как бы намекает что менять оружие тебе придется постоянно, а вот на доспех такое ограничение не распространяется. Почему? Спросите ее, я всего лишь человек, я не знаю всех ответов. Думаю, влезть в один доспех и всю жизнь его улучшать — вполне поощряемая системой политика.

— Много ты в конструкцию всего напихал. Не выдержит, лопнет на тебе.

— Выдержит. У меня есть туз в рукаве.

Я достал, под его удивленный взгляд, межмировую сферу и поднес к новому доспеху. Пара секунд зеленый свет освещал помещение, заставив нас прищуриться и отвернуться, а затем все закончилось, и мы осмотрели готовую работу. Сфера сошлась с доспехом, сделав его еще лучше. Сделан он, кстати, на основе старого черного доспеха, ведь выкинуть его или продать я никогда бы не смог.

Цвет нового комплекта целиком золотой, неудивительно, ведь на него ушел так называемый белый металл. Доспех весь покрыт мелкой, но прочной чешуей, как у дракона. На каждой чешуйке выгравирована защитная руна, от физического ущерба или стихий. Электрические перчатки остались, только их мощность повысилась, а на правой руке я добавил электрические когти, которые можно прятать и выдвигать. На левой осталась «пушка трех стихий», только ее дуло теперь стилизовано под пасть дракона. Шлем прибавил в прочности и формой немного напоминает драконью голову, пожалуй, единственное что я не смог реализовать из чертежа это «джетпак», позволяющий летать или совершать прыжки. Для него нужна еще одна душа дракона, а единственную, что я имел я уже вложил в огнемет. Помимо того, что изменил цвет доспех еще стал крупнее и внушительнее.

— Чего встал, иди меряй. — Он прав, просто мне слегка страшновато касаться этого чуда. Сначала посмотрим статы.

«Драконий доспех инженера. Ранг межмировой. Общий рейтинг защиты 2200. Защита от всех стихий + 50%. Защита от ментальных атак + 50%. + 8 сила, + 8 ловкость, +12 скорость. Накапливает ману владельца. Защитный наплечник замедляет быстролетящие снаряды». Последние пункты прибавила межмировая сфера, хотя чертеж был легендарный, она же повысила рейтинг защиты с 1400 до 2200, значит не зря потратил. Остались еще 2 межмировых, придумаю куда применить их позже. На огнемет сферу тратить не пришлось, но то было оружие в него нельзя вкладывать сферу вообще, да и чертеж изначально был межмировым.

Доспех сел как влитой. В нем я почувствовал себя как во второй коже. Легкий и прочный, я прямо ощущаю его мощь. Я пулей вылетел из хаты, перебежал мост и отправился в сторону кустарника. Удар ладони снес маленькое деревце, а ведь я даже не старался, удар кулака заставил небольшой камень треснуть, пинок ноги заставил его покатиться, а ведь в старые времена я сломал бы об него ногу. Когти на правой руке сделаны из небесной стали, они очень легкие и хорошо проводят электричество, их удар поджег небольшое деревце, а затем я и вовсе срубил его. Таким зомбарей можно рубить и сжигать целыми толпами, не нужно никакое оружие.

Я попробовал побегать и попрыгать, приземляюсь с четырех метров как будто спрыгнул с лавки, бегаю быстрее чем когда либо, бонусы и вправду работают. Наплечник тоже еще работает, скелеты буквально закидали меня камнями, первые десять просто повисли в воздухе передо мной и упали, весьма неплохой результат, хотя пуля летит быстрее, остальные камни прошлись по пластинам, не оставив ни царапины. Я их даже не почувствовал.

Тогда я решил зайти дальше. Скелет взял ПМ и выстрелил обычной пулей мне в ногу. Пуля просто срикошетила и ушла в сторону, не оставив и следа. Рисковать с автоматом не буду, там совсем другая мощность, хотя выдержать доспех должен, но все же, да и портить обновку в первый же день не хочется, даже одна вмятина может подпортить впечатление, так что дальше пистолетных пуль дело не пойдет.

Я так же нырнул в этой штуке в воду, это очень важно и лучше выяснить этот пункт сейчас. Он, как я полагал герметичен, хотя в статах об этом ни слова. Ни капли воды не проникло внутрь, так что перед тем, как помыться доспех придется снимать, вот беда. Проплывающая перед моим лицом красная рыбка открыла свою полную острых зубов пасть и попыталась прокусить броню, но только обломала зубы и разочарованно удалилась. Я вылез из воды и пустил немного жара из огнемета, чтобы вода быстрее высохла. Нужно будет подумать о системе охлаждения и подогрева, а еще о медблоке с целебными зельями и автоиньекцией. Конечно, звучит слишком футуристично, но я уже не раз убеждался что теперь возможно все.

А еще у этой штуки совсем другой внешний вид, теперь я похож на сияющего рыцаря, а не на бродягу в поломанной кирасе. На радостях я открыл книгу инженера и принялся читать дальше на ходу. Дело в том, что эта книга волшебная, она всегда показывает то, что тебе подходит и что ты можешь сделать. Если нет идей — она их просто подкинет, я уже перелистал десятки конструкций, я бы сказал в ней живет разум целого конструкторского бюро. И вот один из многих чертежей заслужил мое внимание, это схема ремонта и доработки лазерной пушки что я подобрал в небоскребе, а также пара идей как присобачить ее к Малышу. Как прекрасна система, даже думать не нужно, все уже готовое лежит на поверхности. Я захлопнул книгу и ускорил шаг, может уговорю старика продать мне слитки металлов, всяко дешевле чем покупать у системы.

А еще на обратном пути я нарвал цветов, здесь растут уникальные разновидности, ранее не встречавшиеся на земле. Не знаю кто меня дернул, я ведь никогда так себя не вел, наверное, просто настроение хорошее. Этой девчонке, сидящей здесь со своим вредным стариком, не помешает получить небольшой букетик.

К тому же то, что она мне продала стоит гораздо больше легендарной сферы и 50 тысяч. Эта книга напоминает бесконечный колодец знаний.

Я и не сразу заметил сообщение от системы. Теперь в рейтинге сильнейших горожан я не на девятом месте, а на пятом. И это отнюдь не хорошо.

Глава 17

От удара током глаза громилы вылезли из орбит, и он сдох на месте. Урон электричеством у этой штуки в районе 300, так что удар не слабый. Лежащие рядом зомби тоже это оценили, все как один прожаренные до мозга костей. Когти с легкостью отделяют головы трупов от тел, а сами кусаки не могут прогрызть мою броню.

Удар громилы 12ого уровня был неприятным, он отбросил меня на метр назад. Позже пришлось выпить зелье лечения, подозреваю были сломаны ребра, но в остальном защитная функция нового доспеха меня полностью удовлетворяет.

Довольный как слон и насвистывая веселую мелодию я вернулся домой. Стража на входе была предупреждена о моем приходе, иначе сразу бы стали стрелять. В этих «обновках» меня не узнают.

— Ого. — Ко мне подлетел дрон. Да, я так и не удосужился подыскать Солнцу что-нибудь поприличнее летающей коробки, но подозреваю она уже не захочет быть прикованной к земле. Рожденный ползать научился летать и этого у нее уже не отнять, можешь даже не пытаться.

— Что ого? — Спрашиваю я ее.

— Неплохой костюмчик, не похож на твои предыдущие работы.

— А я и не один его делал.

— Кто помог?

— Один кузнец, живущий затворником на болоте.

— Тебя долго не было. Ты ведь знаешь, что творится и как все напуганы?

— Да-да, бедняжечки, зомби пришли нас кушать. Сдается мне все это подстроено.

— Что прости?

— Что слышала. Ими управляют люди. Стоит найти виновных и весь этот балаган прекратится.

— Есть подозреваемые? — Она произносит это заговорщицким тоном.

— Есть. Ты номер один.

— Я так и думала. Попробуй поймай. — И она просто взмыла в воздух.

Уже лечу.

* * *

— Нас точно не подслушивают? — Спросил я и закурил сигарету глядя в окно.

— Я могу это гарантировать. — Ответила Катя уверенным голосом.

А на улице тем временем идет ливень. С приходом системы климат сошел с ума. Нет, я, конечно, не люблю холод, жару и осеннюю серость, но без этого контраста остальное теряет часть своего шарма.

— Ливень хороший, картошка быстрее вырастет. — Вставил свои 5 копеек Собакевич. Сегодня он в удивительно добром расположении духа.

И вот мы сидим втроем в комнате, в здании, где собирается совет. Мы приехали пораньше чтобы обсудить общие действия. Коммунист по какой-то причине отсутствует, на него это не похоже, ну да ладно.

— Это все спланированная людьми акция. Все эти нашествия зомби, это все дело рук людей, и я думаю виноват во всем наш товарищ 35ого уровня ли какого он там сейчас?

— 36ого. — Поправила меня Катя. — И все же это не мешает тебе догонять его в силе.

— Он так отчаянно продавливает свое лидерство, все крупные нападения зомби совпадают по срокам с нашими собраниями, а атакуют в основном тех, кто его не поддерживает.

— Доказать это невозможно, но ты конечно прав. Вопрос в том, что мы можем сделать?

Я посмотрел на нее как на дуру. Неужели это не очевидно?

— Он не так прост и легко не дастся. — Говорит она предупреждающе.

— Я не ожидаю что будет легко. Но убить его просто так мы не можем. Мы должны выяснить каким способом он манипулирует мертвецами и как он связан с видениями о смерти всех живых на планете.

— Подделать такое невозможно. — Снова вмешался Собакевич. — Моя деревенская ведьма так сказала.

— Допросим его. Знаю, что будет непросто. Но я так же уверен, что не ошибаюсь. Считайте это моим шестым чувством.

— Твоему шестому чувству как раз-таки можно верить, Максим. — Заметила Катя. — Ведь ты видишь варианты будущего. Кстати, давненько ты не посещал мою подопечную, работающую по этой профессии. Сам справляешься?

— Более-менее. — Этого Собакевичу знать не обязательно, почему эта ведьма обсуждает мои проблемы при нем?

— Я могу пригласить его с его бандой к себе. Он уже как-то приезжал ко мне в гости. Самоуверенный *******, чтоб его.

— Хороший план, Антон Иванович… Значит сначала грохнуть его дружков, а сам без них он ноль. Затем возьмем его живьем и допросим, вытащим правду клещами если нужно и заставим остановить это нашествие. Кстати, ваших там мертвецы не обижают?

— Не сильно. Пока справляемся сами и помощи не просим. Да и городские нам помогать не спешат, кроме тебя, конечно.

— Значит заманим этого додика. Кстати, как там его зовут?

— Юрий Дмитриевич. Ты же ходил с ним в рейд.

— Это он ходил со мной. Имя свое он не называл.

— Кстати говорят добычу он присвоил себе. — Напоминает мне рыжая ведьма. С каких пор ей нравится меня дразнить?

— Он присвоил себе то, что ошибочно посчитал добычей.

— Вот как. Неплохо.

— Я сегодня же предложу ему заехать ко мне в гости. Отдохнуть и поубивать зомби, совру что буду заключать сделку, которую он требовал. — прервал нас барин.

— Вот и прекрасно. — Говорю я. — Прижмем его там за городом, и он все расскажет.

* * *

Разумеется, победить противника 36ого уровня будет непросто, потому еще одна «межмировая» сфера пойдет на вскрытие. Я наслушался немало историй, о людях которым из сфер с лутом выпало что-нибудь бесполезное вообще или бесполезное для них. Конечно, система при вскрытии учитывает уровень человека и его класс, но никто не отменял банального невезения или, еще хуже, троллинга от системы. Да, такое тожеимеет место быть. Катя сама как-то проговорилась что купила золотую сферу и получила из нее стальной шлем гладиатора. Нет, шлем, конечно, отличный, но толку ей от него ноль, он ей даже великоват. Никто не знает по каким алгоритмам работает система, так что, открывая сферу я изрядно рискую, ведь еще не поздно продать ее за огромные деньги или отдать одному из своих скелетов. Ладно, я решился, вскрываю.

На секунду темно-зеленый свет ослепил меня. Так хотелось побыстрее посмотреть, что там выпало, но яркий свет словно назло продолжал блокировать мое зрение. Наконец светопреставление закончилось, и я смог взглянуть на лежащий на столе… Точнее лежащие… револьверы? Так, это что за 19 век здесь? Ну, их хотя бы два, рядом лежит мешочек. Я решил пока не смотреть в статы, а покрутить оружие в руках. Оба пистолета имеют довольно длинное дуло, оба тяжелые. Я открыл барабан, шестизарядные, с огромными патронами, даже побольше чем у магнума. Зачем мне такая убойность? Зомби-мамонтов я пока не встречал. Рукоять из костей неизвестного животного, ствол блестит, не могу понять из какого металла сделано.

«Разрушители. Уровень 27. Урон 1200. Огромная убойная сила. Оружие инженера, конструкция может быть изменена и модифицирована бесчисленное количество раз».

Нарочно открывал сферу вне дома, в заброшенной квартире, под окнами которой гуляли мертвецы. За подопытными далеко бегать не надо. Я прицелился в первого же попавшегося трупака и нажал на курок. Оглушительный бабах, словно я стрелял из гаубицы, рука слегка онемела, хоть я и готовился к сильной отдаче. Корпус несчастного покойника разорвало, тело отбросило метра на два, его кишки разукрасили все вокруг. В асфальте образовалась глубокая дырка, в которую можно просунуть кулак. Я достал из барабана патрон и осмотрел, на вид обычный, но сама пуля немного светится, в ней точно есть магия. Гильзу убрал в инвентарь, в мешочке нашлось еще 30 патронов, маловато. Тем временем на шум уже сбежалась целая толпа голодных мертвецов. Я решил посидеть в безопасности и пострелять сверху, нечего барину спускаться к холопам.

Первая пуля дала рикошет от бордюра и оторвала ногу ниже колена одному зомби, вторая пробила насквозь легковой автомобиль, оставив в нем громадное отверстие и порвала на части одного зомби за ним. Третья пробила насквозь троих, все трое отлетели на метр назад, как в дешевом боевике из 90ых. Стену панельного дома пятая пуля не пробила, но вошла так глубоко, что я не берусь сказать, насколько она была близка к этому.

Что ж, мамонтов у нас еще не завелось, а вот «четкие пацаны» с высокими уровнями и хорошей защитой очень даже. Нужно будет их проучить, основательно.

И все же я не смог остановиться, прибежавшему на шум танку 12ого уровня пуля снесла голову, он рухнул там же где и остановился, заливая все вокруг черной кровью. Зомби вокруг защелкали зубами еще активнее и протянули ко мне руки. Нет, ребята, раздача окончена. Таким оружием убивают королей, оно не для мелких сошек. Вам хватит и лазера.

***

Кандидат в цари нашего города и его свита из 20 лысых и воинственных оболтусов прибыла вовремя. У ворот «столицы» владений Собакевича их встречали хлебом и солью. Все жители вышли поприветствовать дорогих гостей, они же демонстрировали свою продукцию, что производили на полях, печеная картошка, вареная кукуруза, караваи. Ведь гости уверены, что прибыли заключать выгодную сделку и перетягивать упрямого помещика на свою сторону. Они не знают, что им приготовлено.

Вежливый как никогда в жизни помещик пригласил их в свой многоэтажный дворец и велел холопам более не беспокоить «высоких гостей». Что ж, пусть пока напьются, а мы присоединимся позже.

* * *

Да что ж такое? Сколько в них влезает? Баффер и его свита пьянствуют уже третий час вместе с Собакевичем и его солдатами. Большая часть врагов по плану сидит в бассейне, там они курят кальян и употребляют самогон литрами, но ни один еще не вырубился. Ни один план не выдерживает встречу с противником, давно пора бы уже запомнить. Тогда план «б», я отсигналил из кустов местному охраннику, тот понял и принял.

Газ что я изготовил не имеет ни цвета, ни запаха. Если никто из этих товарищей не посмотрит в логи, то и не поймет, что был отравлен. Летучие мыши как раз наблюдают как парочка целей прилегли поспать на диване, решив, что просто устали. За ними уснул парень в кресле, его голова упала на бок, и он захрапел. Когда сонливость почувствовали уже все до них дошло что что-то не так. Они попытались разбудить своих, но не вышло, те спят как убитые. Эх, просчитался я, думал они все слягут одновременно. Но сказалась разница в прокачке. Ну, теперь уже ничего не поделаешь, огненный луч пробил окно, и голова первого врага лопнула от нестерпимого жара.

И тут началась какая-то вакханалия, обе стороны бросились друг на друга, зазвенела сталь, послышались выстрелы. Я успел уложить еще двоих, но враги вышли из зоны, где я мог их достать и разбежались по всему дому. С какой бы радостью я воспользовался огнеметом, но я пришел сюда не для того, чтобы сжечь пристанище моего союзника. Придется вести себя скромнее.

Выстрел из револьвера пробил бронированного врага насквозь, пуля проделала громадную дыру в его такой на вид прочной кирасе. Двоих за его спиной я уложил меткими выстрелами вслед за ним, они не успели навести на меня автоматы. Бригада скелетов ломанулась в коридоры, они, конечно, слабее чем прокачанные живые, потому и будут брать числом. Лежащих в отключке врагов я добил и открыл окна пошире, чтобы выветрить газ.

На лестнице на второй этаж творится какой-то кошмар, не меньше десятка трупов валяются здесь и там в разной степени целостности, а два бойца с обеих сторон выясняют «кто сильнее», кидаясь магией и ломая, и взрывая все вокруг. Заметив мое присутствие, вражеский маг выставил перед собой воздушный щит. Выстрел из револьвера заставил этот щит лопнуть с громким хлопком, а сам маг отлетел к стене и съехал по ней, оставляя за собой кровавый след.

«Парам-пам-пам. Поздравляю, вы получили уровень 28».

В горячке боя и забыл, что мои жертвы весьма сильны, опыта за них дают много, все очки характеристик вложил в ману и скорость, очки навыков в способности инженера. Они сейчас оправдывают себя лучше всего. Возможность опробовать прибавку в скорости появилась тут же, в меня прилетел стол. Я ловко уклонился и позволил тяжелому предмету разлететься о стену. Перекачанный воин взвыл и бросился на меня, от него исходит небольшой свет, значит он под баффами от своего вожака. Я ушел от первых двух ударов, но третий отправил меня в полет. Я приземлился у подножия лестницы, доспех смягчил удар, но все равно было больновато, а противник уже приземлился сверху и приготовил свой гигантский кулак чтобы снести мне голову. Я человек простой, кто подходит близко — того бью током. Хороший разряд тока парализовал его на секунду, этого было достаточно чтобы вскрыть ему брюхо когтями. Второй удар когтей пришелся в сердце, он даже не успел отреагировать, просто застыл и свалился с меня. Так все и происходит в бою, зазевался = умер.

На лестнице появилась фигура баффера, нашей цели. Видок у него, мягко говоря, побитый, сияющий доспех залит кровью, из ноги тоже хлещет кровь, а все зелья на поясе разбиты или отсутствуют. Увидев меня, он застыл в ужасе, понимает ведь, что сам ничего мне не сделает. Я наставил ствол револьвера на него, только он дернулся, и я просто отстрелил ему ногу ниже колена. Придется дать ему зелье чтобы он не умер раньше срока.

Через пять минут бой затих. Пленных мы не брали, остался только их лидер. Его скрутили, накачали какой-то дрянью и потащили в подвал. Собакевич похлопал меня по плечу. Не понимаю, был это жест поддержки или одобрения. Наверное, и то и другое.

Присутствовать на допросе я не захотел, пока что. Вместо этого сел на лавочку у поместья, закурил сигарету и начал смотреть на облака. Раньше я и не задумывался как красива природа.

…

Вопли боли из подвала разносились на всю округу, похоже он упорствовал или просто ничего не знал. Я проигнорировал эти звуки и продолжил наслаждаться одиночеством и тишиной. Так прошел целый час, а мне ни капли не надоело сидеть на месте, ничего не делать и думать о своем. Крики становились все громче, а я только думал о том, как несправедлив мир…

— Максим. — Меня позвал Собакевич из окна первого этажа.

Я вернулся назад и спустился в подвал. От тела несостоявшегося короля мало что осталось, похоже допрашивали с пристрастием и быстро, а ведь кто их торопил?

— Сказал что-нибудь? — Осведомился я.

— Сознался что нашествие мертвяков его рук дело, а потом умер.

— Из мертвого ничего не выбить, даже мне некроманту. — На это они и надеялись, судя по их взглядам. — И чего вы с ним так жестко? Вы же на своем поле, к чему спешка?

— К тому, что он умер по непонятным причинам, его сердце просто остановилось. Опыт за него получил простой воин, теперь он на 5 уровень, а 15ый. Причем опыт был неполный.

А я вот ничего не получил.

— Поздравляю. Что-нибудь еще?

— Он успел сказать, что его надоумила женщина, иностранка, говорила с акцентом. Она предложила ему сделку.

Тут я совсем не удивлен.

— А еще он сказал, что мы все обречены.

— Это не правда, обречен был только он.

Мы еще немного поговорили о всякой ерунде, после чего я развернулся и отправился домой. Долго шел пешком один по брошенным дорогам, шел и курил, раздумывая о случившемся.

Мы не обречены, просто нам придется хуже, чем когда-либо было, это точно.

Похоже против нас играют доселе неизвестные нам силы.

Глава 18

Поле смерти баффера и его прихвостней наша разношерстная коалиция фактически установила свою диктатуру. Помня о судьбе предыдущих участников совета, новые лица, вступившие в него, фактически делали все что мы скажем. Они же послушно проголосовали за мою кандидатуру на пост главы света. Увы, корона мне не полагается и трон тоже. Моя власть не абсолютна, но с нашими друзьями мы можем пропихнуть любое решение и обязать остальных исполнять его силой. Так будет лучше, никто не потерпит королевской власти над собой, мы должны устанавливать свой контроль над городом постепенно. Со временем каждый кто живет здесь будет нам подчиняться, ну а пока…

Я чуть не поскользнулся на пустой бутылке. Да, опять я за свое. Нашел квартиру и напился в хлам. Почему? Потому что не об этом я мечтал и не того хотел. Править людьми тяжело, а от количества мишеней у меня на спине мне становится дурно. Я уже третий по силе в городе, могу кулаком стены пробивать, но никогда я еще не был в большей опасности. Так, спокойно, нужно угомонить свою паранойю. Вдох, выдох.

Нервы успокоились, и я подумал… трезво, ну просто ирония.

Что я теперь буду делать? Орды зомби временно потеряли цель и начали разбредаться кто куда, но потом все равно вернулись и висят над нами как дамоклов меч. Как нам их остановить? Их тысячи и они прибывают каждый день, я даже устал ездить и сжигать их лично. Хотя…

Может просто моя «сжигалка» недостаточно большая? Насилие ведь решает все проблемы, верно? Значит я применяю его недостаточно.

* * *

«Ракета — это не сложно». Говорил он, а я как осел верил. Кто этот он? Мой внутренний голос, разумеется. Он половину ночи убеждал меня что это выход. Точнее он говорил другое, он утверждал, что применять свои таланты можно и иначе, например создавать нечто более крупное и значительное чем ручное стрелковое оружие. И тут мысли сами закружились, завертелись и я получил то, что имею.

— Нахрена ты это собрал? — Обращается ко мне огонек. В последнее время он заменяет мне не только совесть, но и здравый смысл.

— Просто так… Думаешь еще одна мертвая заготовка? — А на что мне надеяться, что он соврет и поддержит меня что из этого что-то выйдет? Он слишком прямолинеен для этого. Он громко вздохнул.

— Враг тебе льстит, друг говорит правду.

— Ты это на ходу придумал.

— Это распространенный афоризм. — Произнес он менторским тоном. — Если будешь испытывать эту штуку, то делай это подальше от людей. Приводи в действие с расстояния, сам спрячься за плотным укрытием.

— Идея.

Я весь день и половину ночи клепал ракету. Габаритами она не больше человека, работает на особом топливе, которое я делал еще дольше чем ее саму. Магии в ней еще больше, чем всего остального, а в качестве взрывчатого вещества раскрошенные энергетические кристаллы, аж три штуки, а еще порох. Взрыв будет что надо.

— Ну и как далеко она полетит? — Спросил он меня чтобы не молчать.

— Километров пять, потом просто взорвется от внутренней нестабильности. Знаешь, когда я придумал это, моя фантазия рисовала сотни таких ракет, падающих с неба на голову ордам нежити. Реальность, конечно, оказалась… реальностью.

— Слушаай… — Этот заговорщицкий тон я узнаю. — А пожар хороший будет?

— Половина леса сгорит.

— Ого… Ну так что? Бахнем?

— Да, всех в труху. — Решил я поддержать его порыв.

— Причем сейчас!

Два… друга это сила.

* * *

Ракета стартовала с заброшенного пустыря на окраине города. Орда нежити сейчас застряла в глубоких рвах, вырытых людьми, в трех километрах от нашей позиции. Траекторию полета я представлял довольно смутно, но сейчас это не важно, мертвецов там так много что промазать почти невозможно.

Мы с огоньком залезли на крышу ближайшей высотки, кажется в ней 18 этажей, для наблюдения самое то. А еще здесь очень удобно распивать спиртные напитки и любоваться ночным небом… звезды словно стали ближе.

Ракета стартовала и уже сразу стало понятно, что я сделал не так. Нужно было больше внимания уделить аэродинамике, ведь она закрутилась как пьяная и полетела не туда куда надо, дав заметное отклонение вправо. С громким ревом она пронеслась над темными деревьями, перепугав всех птиц и исчезла где-то посреди лесной чащи… Прошло некоторое время… Неужели осечка?

Я посмотрел на огонька, сейчас он сжигает очередную макулатуру и с интересом наблюдает за лесом.

— Сейчас бахнет, не боись.

Волна оглушительного грохота пронеслась над ночным лесом, удар сотряс деревья, с них посыпались сухие ветки. Где-то посреди кишащего зомби леса загорелась новая сверхновая звезда, я отвернулся чтобы не губить зрение. Вернулся я к просмотру через десять секунд. К тому моменту лес уже пылал синим пламенем, шкала опыта заметно продвинулась к следующему уровню, а еще я кажется разбудил половину города.

— Вот *****. — Выругался я вслух.

— Ты чего? Получилось же. — Радуется он.

— Я весь город разбудил.

— Откуда им знать… а, ну, конечно.

— Будут донимать. Попросят сделать еще таких, полет точно кто-нибудь видел. Вот увидишь, уже завтра к вечеру получу десяток писем.

— В чем проблема?

— Я им не оружейный завод. Пусть их даже не посещает мысль что я буду делать им оружие. Только себе и своим товарищам. Придется отбиваться… Ладно, хотя бы горит красиво.

— И я о том же. Красота-то какая! — Он просто наслаждается этим пожаром. Что еще взять с него, он же огонь.

* * *

Я иду домой и замечаю картину.

Четверо остолопов мордуют женщину в одном из дворов. Все четверо на вид обычные гопники, неужели они еще не вымерли. Ничего необычного? Ну да, ничего, в новом мире такое стало нормой, в большинстве поселений процветает беззаконие при полном попустительстве властей. Только вот здесь моя вотчина, а точнее сфера влияния. Никто не имеет права мучать людей без серьезных на то причин, монополия на насилие здесь у меня.

Два выстрела из револьверов, и мы имеем четыре изуродованных трупа. Их внутренности украсили асфальт, тела легли друг на друга. Жертву насилия как раз придавило одним из мучителей. Нет, я не рыцарь на белом коне, и вообще мой конь не белый, стремления помогать каждому встречному у меня нет, но раз уж ситуация сложилась именно так, значит мимо я не пройду.

Я не стал помогать ей выбраться из завала, она сделала это сама. На меня уставилась без особого доверия, стоило ей встать на ноги как она приняла недоверительную позу, из которой можно быстро повернуться и сбежать. Сейчас дама в беде считает, что я скажу что-нибудь примирительное и помогу ей. Нет, не скажу. Какое-то время мы просто молчали, а затем я развернулся и пошел своей дорогой, совсем не обращая на первоуровневую никакого внимания.

— Эй, погоди. — Она что, королева? Будет мне «эйкать»? Не следует так обращаться к человеку, который может сделать из тебя котлету. Я даже не посмотрел в ее сторону, просто пошел дальше.

Так же резво как я уходил я обернулся. Что-то здесь не чисто, внимательность спасает жизнь, это я выучил уже давно. У нее первый уровень и вид обычной домохозяйки, но телосложение все же проглядывается сквозь одежду, в него она вложилась немало, очков 10 как минимум на мой взгляд. При первом уровне такое невозможно, а кольца, маскирующие уровень широко известны. Она не та, за кого себя выдает, а причина притворятся очень проста и лежит на поверхности.

Я выхватил револьверы, из лимба вышла моя армия нежити. Думать в таких ситуациях вредно для жизни. Я спустил курок, прогремел выстрел, но женщины на линии огня уже не было. Она ловко ушла из зоны обстрела спряталась за машиной. Пуля пробила кузов насквозь, ей просто повезло что я не попал, но дальше возможности стрелять не было.

Рой гигантских насекомых понесся ко мне, минуя армию нежити. Здоровенные москиты, способные высушить человека за один присест. Раньше я бы еще мог испугаться, но не теперь. Револьвер в руках сменился огнеметом, поток белого пламени спалил летунов, но это было лишь отвлечением внимания. В последнюю секунду я уклонился от двух летящих ножей, и отправил поток пламени в предполагаемое укрытие противника. Логи показали, что враг ранен.

— Тупорылый ******. — Пролаял тот же женский голос.

— Я вас разбудил? Прошу прощения, обещаю испытывать свои ракетные войска только днем с 10 до 19 часов. Все по закону. — Она не нашлась что ответить, а вот второй враг показал себя.

Из темноты на встречу мои скелетам вышел… клыкастый мужчина в старинной одежде, натуральный вампир. Каким его представляют фанаты Дракулы.

«Вадим Цепеш. Вампир. Уровень 31».

— А где твой бокал с кровью? — Решил я слегка поддеть его.

— Он лопнул, как и все стекла в нашем укрытии.

— Может я просто возмещу ущерб?

— Мы находились в нем чтобы выследить тебя. Плату, позволь, мы возьмем сами.

— Надеюсь вы любите свинец. — Пожал я плечами, и мы продолжили.

От потока белого пламени он уклонился, уклонился и от пули из револьвера, скелеты открыли огонь из калашей и не попали. До чего ловко и быстро он двигается, некоторые пули и вовсе отбил кинжалом. Интересно, а зубами он поймать их сможет?

— Дорогая, ты готова?

— Да, дорогой. — Отозвалась она и тоже выпрыгнула из темноты. У нее очки распределены иначе, в основном в телосложение, но она не менее опасна. А еще она тоже больше не скрывает своей природы, клыки такие длинные что выпирают изо рта. И уровень у нее такой же, как и у него.

— Так вы и есть двойка сильнейших в городе? И оба сосуны?

— Человечишка. Ты посмел приблизиться к нашей мощи, заплатишь за это кровью.

— Забавно, тот баффер был сильнее вас обоих. Чего же вы не «призвали его к ответу»?

— Там была… другая история.

— Какая жалкая отговорка.

— Сдохни, человечишка! — Еще два роя москитов пошли в атаку, оба сжег Костя, которому я выдал огнемет и топор. Сам же я заскочил в робота, здесь нечего мелочиться. Поток пуль задел пару скелетов, ставших вокруг меня кольцом, но ранил вампира в руку. Тот продолжал уклоняться от пуль и выпадов, а ответные его удары сокращали мою неживую армию с печальной скоростью.

И все же теперь они поняли, что это не будет легко. Красные щупальца вырвались из земли и обездвижили робота, но костя перерубил каждое топором, пока он это делал кинжал попал Малышу в одну из камер, затем вторую, я потерял 25% обзора.

И что с этими ублюдками делать?

— Они уязвимы к химическому оружию, рекомендую в будущем установить постановщик дымовой и химической завесы. — Прокомментировал ситуацию робот.

— Замечательною. А прямо сейчас что делать?

— Замани их в ловушку. Притворись побежденным. Мужчина слаб физически, если лишить его возможности уклоняться — он труп.

Это идея.

Новый рой москитов накрыл робота, они своими телами заткнули камеры. Залезли во все щели и все механизмы, твари грызли машину и наносили урон всеми путями. Еще минуту робот брыкался, а затем застыл, армия нежити и вовсе исчезла. Вампиры решили, что враг смертельно ранен и решились подойти ближе и открыть кабину. В этом случае правило «дамы вперед» не сработало, первым открыл кабину мужчина. Открыл и был затянут внутрь…

Вампир приоткрыл кабину и тут же был схвачен мной за воротник (не зря я скорость столько качал) и втянут внутрь. Он тут же рефлекторно впился зубами мне в горло, но обломал оба клыка и взвыл, моя броня никому не по зубам. Пара хороших ударов по лицу превратили его рожу в кровавую кашу, а затем я с мрачным удовлетворением отсек ему голову когтями. Тело твари превратилось в пепел, он сдох окончательно и мне дали опыт…

Его партнерша лупила робота обоими кулаками, всеми силами пытаясь вскрыть машину. И тут робот резко топнул по земле ногой, передав в землю часть своей энергии. Локальное землетрясение сбило гадину с ног, а цепная пила на левой руке разрубила ее пополам. Пришлось повозиться чтобы разрезать ее, но в итоге прокачка не спасла.

«Парам-пам-пам. Поздравляю, вы получили уровень 32. Теперь вы сильнейший боец в городе».

Но я не испытал никакого удовлетворения от этого.

Если мы люди (и не совсем люди) и дальше будем бить друг друга, нам конец. Мы просто не выстоим.

Пора навести в этом свинарнике порядок. Мне нужно больше власти.

Глава 19

Наконец я отдал столь долгожданный приказ о расширении. Площадь моего родного поселения должна увеличиться в 4 раза. Все это делается в первую очередь в интересах сельского хозяйства, все окружающие дворы были распаханы и засеяны картошкой и кукурузой. Продовольственная безопасность превыше всего. С семенами и удобрениями помог Собакевич, материалы на строительство новых укреплений прислала Катя, рабочими руками обеспечили красные. Конечно, всех новоприбывших мы поселили вне стен первого поселения, или «цитадели», как я ее про себя прозвал, права входить внутрь новички пока не получили. Денег на дополнительные тесла катушки у меня нет, зато с новым уровнем я довел количество скелетов до 200, теперь целая сотня скелетов охраняет периметр, пока строятся новые стены.

Сотни новых рабочих пашут целыми днями, выполняя самые разные работы. Количество бумажной волокиты, куда ж без нее, увеличилось еще больше. Благо я спихнул все это на Алису, частично на Марину, а еще на Бориса, пусть отрабатывают жалование. А вот вскрытие сфер спихнуть не на кого, ведь уровень влияет на шанс выпадения чего-то полезного. Так что я теперь днями переписываюсь с союзниками, заключаю сделки и вскрываю сферы. Ничего в моей мирной повседневности не поменялось, просто работы стало больше. Благо из жителей цитадели удалось набрать еще помощников на административную работу, они объясняют людям что делать и осуществляют контроль.

С системными удобрениями и новым климатом урожаи будут хорошие, такие что даже мой инвентарь будет забит. Тем более в нем и так чего только не лежит. Придется организовать большие склады продовольствия.

БМП я, кстати, отремонтировал и заправил, оно работает, боеприпасы купил у продавцов. Автопушка калибра 30 мм может многим объяснить почему нас лучше не трогать.

Орды мертвецов тем временем еще накатываются на город, но с новым советом мы можем организовать отряды на отражение угрозы. Я периодически езжу и сжигаю приходящие в гости полчища, набивая опыт и лут.

Пока мы держимся, проще говоря.

* * *

Столько новых лиц. Куча народу, которые смотрят на меня как на царя и чуть ли не кланяются. Что ж, пусть, чем бы человек не тешился, лишь бы не плакал.

Посевная закончилась, первый урожай будет через 2 недели. Таковы правила нового мира, ждать урожай пол год не придется. Уставший народ развлекает себя как умеет, пьянствует, поет песни, играет в карты, нужно будет придумать им какой-нибудь культурный отдых. Жилья, к счастью, хватило всем с избытком, брошенных квартир здесь предостаточно, хотя нашлась и пара прежних хозяев, вернувшихся в родные стены.

Мое стандартное правило — всем гражданским взять 5-10ый уровень уже не актуально. Некоторых просто физически нельзя заставить убивать зомби, они просто не хотят этого делать, даже учитывая, что с очками в телосложении им будет легче работать и жить. Некоторые до сих пор отказываются принять новую реальность и пытаются жить по старой морали. Всех сторонников «выборов» и «контроля за властью» я отпинал по почкам, особо ретивых вышвырнул за дверь. Зато остальные стали тише воды и усерднее в труде.

Другое дело, нашлись маньяки, которых хлебом не корми, дай убивать зомби. Давать таким людям оружие опасно, а рабочие руки сейчас нужнее чем солдаты, так что я запретил им подниматься выше 12ого уровня.

Так же среди новоприбывших нашлась пара «четких поцыков», считающих что работать им «не по статусу», они заявили об этом прямо мне в лицо. Теперь их трупы украшают деревья, снимать их следующие двое суток я запретил. Знаю, что воняет, но пусть каждый знает, что будет с теми, кто решил устанавливать свои порядки.

Всем новоприбывшим строго запрещено заходить в цитадель, где живут граждане, которым я могу доверять. Укрепления цитадели (это название успело приклеиться) по-прежнему охраняются, и более того, я панирую их усилить. Пусть новички знают свое место, это жестоко, но это факт. Желающих возмущаться таким положением после кратких репрессий не нашлось, более того, большинство мне благодарны. Все же жить в абы каком лагере как раньше не придется, безопасность здесь обеспечена. Если есть еда, крыша над головой, какие-то развлечения и спокойствие чего еще хотеть нормальному человеку?

Как только я наведу здесь порядок и система заработает как часы можно будет подумать о наведении порядка в городе. Как я уже убедился на собственном примере сила людей не в правде, а в единстве. Пока мы грызем друг друга у нас нет будущего…

Глава 20

Ожидаемо что власть совета признали далеко не все. Ожидаемо что есть те, кто не признает никакую власть и порядок в принципе. Делать что хочешь это конечно замечательно, но не когда делают что хотят те, кого ты должен призвать к порядку. Нужно устроить показательную расправу, чтобы каждая крыса знала, что будет с теми, кто откажется слушаться совет и, в частности, меня.

В старом здании пивзавода (какая ирония) обосновались бандиты. Не застав на давно заброшенном предприятии пива, они, наверное, так расстроились, что свое разочарование начали выплескивать на все окружающие поселения и делают это уже несколько месяцев.

Здание находится на окраине города, потому они грабили как поселения в черте города, так и деревни вокруг. Общая численность около 40 человек. Серьезный противник, к которому следует относиться с уважением. И с уважением я буду бомбить их базу, с уважением всех перебью. С моей армией скелетов спутники мне уже не так нужны. справлюсь и сам.

* * *

Наблюдение показало, что 10 человек ушли ловить рыбу к реке, остальные на базе готовятся к рейду. Рабов держат в подвале, на крыше снайпер с биноклем и СВД, осматривает округу довольно внимательно, ведь желающих прийти и показать им «мать Кузьмы» довольно немало. Подобраться незамеченным не получится, да и не в моих интересах чтобы они разбегались. Значит ударю в лоб, в открытую.

Голова снайпера лопнула как арбуз, куски мозгов и кости черепа разлетелись всюду вокруг. Никто не заметил потери бойца, как это часто бывает. Лишь после второго и третьего выстрела до одного из часовых дошло что что-то происходит. Он попытался выстрелить из автомата, но тут же получил луч в сердце и завалился отдыхать.

Еще примерно десять врагов расстались с жизнью, прежде чем все поняли, что происходит. Забавно… мою позицию срисовали на одиннадцатый выстрел. Все же лазер сильно демаскирует стрелка, при прочих его несомненных плюсах. Раздался громкий хлопок и через пять секунд я услышал свист… Вот *****, откуда ж мне было знать!

Я пулей вылетел из укрытия и спрятался за камнем. В пяти метрах от места, где я сидел раздался взрыв. У них миномет… еще один повод их обобрать. Еще пара мин приземлились здесь и там, но я, с моей скоростью, был уже далеко от зоны обстрела.

Я обошел здание с обратной стороны и пристрелил из лазера еще двоих. Враг быстро сориентировался и по мне открыли огонь из анахронизмов в лице пулемета максим и винтовки мосина. Данное оружие как боевой образец меня не интересует, но вооружить им наше ополчение вполне подойдет. Забавно, я еще не убил их. а уже раздумываю что из их вещей отберу и как использую.

Скелеты-бомбисты браво пожертвовали собой, подорвав несколько стен и забрав с собой еще врагов. Затем еще один отряд скелетов под прикрытием стрелков подобрался ближе и закидал укрытие противника гранатами и бомбами. В момент, когда я решил, что большинство врагов убиты в дело пошла команда зачистки со щитами и топорами. Их задача — добить уцелевших. Резня продолжалась еще минут десять, после чего я получил рапорт что все чисто. Забавно, я всего две кружки кофе выпил, а они уже закончили. Ну ладно.

Награбили они, конечно, порядочно, всяких вещей, одежды, тугриков, низкоуровневого оружия и предметов здесь было навалом. Все это я разом прикарманил. Пятна крови подсказывают что хозяева одежды были убиты. Мда, убить человека ради футболки и кроссовок? Хотя чья бы корова мычала… чем я лучше. Каждый выживает как может, если бы эти дураки прекратили грабить и убивать я бы пощадил их.

Так-с, а это что? Мое внимание привлек блестящий предмет, я немедленно взял его в руки и посмотрел статус.

«Сбой пространства (эпич). Открывает портал между тремя точками сроком на 15 минут. Одноразовый».

Первый телепорт с начала апокалипсиса, а я как знал, что он есть. В хозяйстве все пригодится. А когда в твоем хозяйстве весь город пригодится довольно скоро.

Еще я нашел странный лук редкого ранга и колчан стрел к нему, все стрелы были покрыты или ядом, или светились или на ощупь были очень холодными. Так, что это значит?

«Лук рейнджера. Уровень 14. Урон 140. Использование утяжеленных стрел не меняет траекторию полета стрелы».

«Стрела мороза, замораживает жертву». «Стрела паралича. Парализует жертву ядом». «Стрела пламени. Поджигает любую цель или объект».

Корчить из себя лучника особого желания у меня нет, когда-то стрелял, сейчас уже забыл какого это. Может тряхнуть стариной? Идея.

Я обчистил логово до конца и отправился к ручью. Там по данным разведки сегодня пасется много зомби.

Рабов из подвала выпустили скелеты. Им дали примитивное оружие и еды на пару дней, объяснив куда они могут податься если захотят. Впрочем, доверия к любым властям у них уже нет, так что они скорее всего пойдут жить в глушь.

* * *

Первая стрела пробила голову зомби насквозь и он, постояв секунду, упал как оловянный солдатик. Второму стрела пробила сердце, и он свалился на землю. Хм… оружие не фонтан, но зато довольно тихое, а этот лук еще тише любого что я видел раньше.

Третий зомби получил стрелу прямо в пасть в момент, когда пытался проглотить пойманную им мышь-полевку. Беги мышка, спасайся от злых зомби. Четвертый получил стрелу в живот и согнулся, но через секунду разогнулся и понесся на меня, завывая и привлекая внимание друзей. Я достал ледяные стрелы и начал превращать один труп за другим в ледяные статуи.

Сотня зомби нашли сегодня свой покой, пусть с огнеметом было бы быстрее, но своя эстетика в стрельбе из лука есть. Тетива поизносилась, но запасные входили в комплект. Кряхтя и ругаясь под нос тетиву, я поменял и отправился дальше по дорогам, выискивая новых и новых зомби, чтобы угостить их стрелой, как и прочих. В каком-то смысле это меня успокаивает…

Громил свалила ядовитая стрела, он упал парализованный и две стрелы в голову упокоили его окончательно. Стаю троек я уложил врукопашную, перебил когтями и электрическими кулаками. Мой костюм снова доказал свою огромную степень защиты, только вот снова испачкался.

Ладно… наигрался на сегодня, хватит уже лупить слабых и беззащитных, пора домой.

* * *

Я снова заявился на склад и вывалил целую гору вещей. О том что они сняты с трупов я тоже упомянул, но в нашу эпоху людей этим не напугаешь. Легкая промышленность не работает, а шить самостоятельно мало кто умеет, потому любая одежда выносится и складируется, люди не стесняются ходить с заплатками и в откровенно старых вещах. В особенности на работу.

— Спасибо вам, вы наш спаситель!

Пожилая женщина называет 20 летнего на вы. Ситуация уже давно не курьезная, а отражающая перемены, произошедшие в этом мире. Теперь сила правит всем, а общество по мышлению и менталитету возвращается в феодальную эпоху.

Я не преувеличиваю, холопы работают, хозяева сражаются и добывают, они же имеют абсолютную власть и ведут переговоры с себе подобными. Как мне еще себя назвать кроме как не феодалом? Даже приближенные мои сторонники еще побаиваются меня, в том числе Алиса и Борис, знают ведь на что я похож, когда пребываю в гневе.

И все же жизнь налаживается. Мы почти обеспечили себе продовольственную безопасность, имеем склады, организованную медицину, правда всего с 1 целителем и парой врачей, детский садик, маленькую школу, даже держим пару автомобилей в рабочем состоянии, на всякий случай. У нас есть налогообложение, свои законы, связь с общественностью, Лич, который следит за порядком и сажает в кутузку преступников. Двоих воров я велел высечь, убийцу расстрелять. Неотвратимость наказания и отсутствие любых формальных заморочек удерживают наше сообщество в рамках приличия.

Скелеты берут на себя самую тяжелую работу и ночную охрану поселения. К сожалению для многих моих подопечных, сил скелетов никогда не хватит чтобы избавить людей от труда. К тому же пусть они лучше работают, чем строят планы как свергнуть своего честного правителя. После расширения пришлось заколотить множество окон и потратить только на это уйму времени и усилий. Дальше началась генеральная уборка, отвратительное и грязное дело, пришлось отскребать убитых и разлагающихся зомби от стен и полов и сжигать их тела на больших кострах. Огонек постарался, но от запаха мертвечины на многих этажах избавила только хлорка.

Что-то я слишком глубоко задумался, пока топал домой. В себя пришел только на пороге, где меня встречала Марина. Она уже точно знает, что я принес много нового. Никогда она не скажет прямо, но я знаю, что каждый раз она ждет что я принесу что-нибудь интересное ей.

Я не против, в лесу я насобирал хорошие букеты и вручил ей сразу три.

— Спасибо.

— Все что я принес бандиты сняли с трупов. Потому я не хочу, чтобы ты носила те вещи. Для тебя я лучше ограблю магазин, если еще есть такие, из которых все не вынесли.

Да, я ее балую и меня это не волнует. Были времена, когда я выносил любые магазины и все вещи тащил ей. Она первая выбирала что ей нравится и складывала в шкаф, затем в другой, пока не забила вещами их все. И все равно ждет, и радуется, чтобы я принес ей что-нибудь.

Она чмокнула меня в щеку. Чтобы я не приносил она всегда мне рада. Думаю даже будь я никем она все равно была бы рада меня видеть и всегда поддерживала.

— Пойдем ужинать.

…

Мы поели, теперь сидим друг напротив друга. Она хочет что-то сказать. Она вообще не пустомеля, о ерунде не болтает, если она хочет что-то обсудить после еды, значит это имеет значение.

— Максим…

— Хочешь о чем-то попросить? Я слушаю.

И она не из тех, кто пытается сесть тебе на шею и ноги свесить. То, что мы вместе еще не повод для требований и нытья, она это прекрасно понимает. Она редко о чем-то просит и не делает этого без причины.

— У меня подруга во внешнем кольце.

— Она останется там.

— Он…

— Никаких исключений. Стоит один раз сделать поблажку и другие потребуют того же.

— Там жизнь не сахар.

— Знаю. Мы сейчас не можем раскошелиться на блага цивилизации.

Да, во внешнем кольце по-хорошему нужно еще три колодца ставить. Но откуда взять деньги на это? Электричества там тоже нет.

— Я понимаю. — Она не злится, это вообще не про нее. — Этого и хотят люди. Тех же удобств что и в цитадели.

— Мне об этом никто не говорил.

— Они тебя просто боятся.

— Правда? А должны быть в ужасе. Это моя недоработка.

— Они…

— Люди всегда чего-то хотят и требуют. Со временем все будет… Письма есть?

— Сегодня, как ни странно, ни одного. Уведомляют только что прорывов не было.

— Неужели сегодня можно будет спать спокойно? — Потому что я уже трижды на этой неделе вставал ночью и ехал на окраину убивать мертвецов, потому что очередная орда пробилась и терроризирует людей. Марина этим ночным подъемам, конечно, не рада.

— Наверное.

Я зевнул. На дворе только 7 вечера, а спать уже хочется. Да, мне случалось ложиться рано, а ночь проводить в лаборатории.

— Не ложись сейчас, не надо.

— Я и не думал. Кое-что еще надо сделать.

…

Пулемет максим был установлен в одной из квартир на девятом этаже. Отсюда у него превосходный сектор обстрела, три скелета будут ему вечным расчетом, они же будут наблюдать за округой из соседних квартир. Скелеты сразу же проверили пулеметную ленту, исправность механизма, количество патронов и т.д. Приятно иметь такую верную неживую армию, зарплата не нужна, спать не нужно, есть не просят, стремятся услужить.

Химическая лаборатория у нас тоже есть, правда вхожи в нее два человека, я и ботаник. Она сейчас занята своими цветами, новые виды растений обеспечили ее работой на сотню лет. Так что помещение в моем распоряжении. Я начал смешивать.

Ядовитые растения, токсичные или противоестественные вещества, подаренные нам наукой, яд земноводных, смертельные для человека выделения. Все это я уже не раз смешивал, здесь предварительно облачаясь в специальный костюм с противогазом. Совет Малыша о химическом оружии я воспринял серьезно. Итогом моих многочасовых трудов и потраченных резервов маны стали 5 склянок с очень ядовитой гадостью, универсальной и способной свалить кого угодно. Устройство способное стрелять химическими гранатам или ампулами я еще не собрал, хотя его чертеж книга предложила, пневматический гранатомет — отличная задумка, но заготовки у меня под него нет. Густое облако отравы, выстреливаемое на сотни метров — отличный аргумент против многих живых врагов, но с этим придется повременить.

Ведь я дерусь с людьми далеко не в последний раз.

«Отравляющая граната (эпич.). Урон 2000. Ориентировочная стоимость при продаже 1000 тугриков».

Ого, тысяча, я бы мог их продавать и хорошо заработать. Правда вооружать неизвестно кого мне не улыбается. Нет, давать такое средство никому нельзя, увы этот вопрос придется закрыть.

…

Марина не ложилась, не в ее правилах ложиться без меня. Я бы мог провести этот вечер с ней, но дела… даже мелкие проблемы требуют решения. После лаборатории я выслушал несколько обращений

— Мне следовало провести вечер с тобой. А я вместо этого бегал и занимался херней.

— Такая у тебя работа.

Я сел рядом, но не смотрел на нее. Не знаю, почему мне стыдно? Она так старается для меня, а я зачастую веду себя как чурбан, пропадаю и не уделяю ей внимания. И все же улыбка с ее лица не исчезла, она рада мне, рада и не важно, что я делаю и сколько пропадал. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга. Похоже она понимает, что у меня на душе без слов.

А дальше мы прекрасно справились без слов.

Глава 21

16 мохнатых тел выскочили из портала и устремились к беззащитному поселению. Мохнатые человекоподобные существа, едва заметные в темноте, но прекрасно в ней видящие. Они явились за своей добычей и не уйдут без нее. В руках они держат ржавое старое оружие, в сумках на спине цепи и кандалы для новых рабов. Сопротивление будет минимальным, а добыча большой, их неожиданный союзник об этом позаботился.

Здоровенное существо, напоминающее парящую в воздухе медузу (большая голова и щупальца не вызывают другой аналогии), выполнило свою часть работы. Глупые и слабые умом люди под ментальным контролем открыли ворота и впустили врага. Мало кто из представителей слабого и короткоживущего вида способен сопротивляться ментальному воздействию.

Вся операция продлилась пару часов. После пары десятков показательных убийств уцелевшие люди были заключены в цепи и уведены в портал. Они не упирались и не звали на помощь, парящие в воздухе существа подавили их эмоции, превратив в послушные механизмы.

Вот так за одну ночь и без единого выстрела исчезло целое поселение.

* * *

Играть в следопыта мне не впервой, работать носом в теле оборотня уже привычное дело. Покрытые шерстью существа появились из ниоткуда и ушли в ничто. Боя не было, ворота им просто открыли. Почему, предательство? Предателей здесь тоже нет, они ушли вместе со всеми. Для демонстрации силы грабители убили два десятка человек, остальных, судя по следам на песке, отвели в поле, где следы резко обрываются в одном и том же месте. Клочки шерсти в траве наводят на мысль что пришельцы были одеты в меховые одежды.

Похоже истории о порталах и похищениях оказались реальностью. Вопрос в том, что теперь делать? Предугадать, где порталы появятся невозможно, если в убежище есть предатели, то врагу открыты все врата. Мало было напастей так еще и это. Ладно, по крайней мере я знаю место, где был открыт портал, может получится открыть его снова?

— Огонек. — Позвал я его, чтобы услышать мнение.

— Нужно принести в жертву девственницу.

… ?

— Где я тебе ее возьму?

— Я пошутил.

— Знаю… Так что, можно его открыть?

— Да. Нужно только много энергии и большое желание.

— Пара кристаллов энергии подойдет?

— Подойдет.

— Тогда за дело.

Я и толком думать не начал, а два кристалла энергии в руках уже превратились в пустышки, да еще половины моего резерва маны как не бывало. Минута потери ориентации, холода и темноты, и я уже на другой стороне.Среди невысокой желтой травы.

— Вернемся тем же способом.

— Если спасем людей, то, как мне переправить их?

— Скорее всего никак. Маг сумевший открыть такой портал и провести сотни пленников очень силен.

— Буду иметь ввиду.

* * *

Да, мы оказались в степи. Бескрайний простор во все стороны. Есть в этом что-то.

«Парам-пам-пам. Поздравляю. Вы оказались в мире N/A 198283654820900146. Не каждый отважится путешествовать между мирами, если у него, конечно, все дома. Вы настоящий храбрец или…».

Я понял. Ладно, дорога тут одна, и вся истоптана, по ней и пойду. Такое чувство что попал куда-то в средневековье. Ну да, вон вдалеке едет повозка, запряженная лошадьми. Она помаячила на горизонте и скрылась за горизонтом.

Через час пешей ходьбы я вышел к большому палаточному лагерю. Палатки из натуральной ткани или шкур, сотни и сотни их, среди них попадаются следы погашенных костров. А вот среди палаток и деревянные клетки, в них находятся суммарно много сотен пленников. Правда людей среди них не очень много, остальные какие-то рогатые или хвостатые, как я отличу кто из моего мира, а кто нет?

М-да, рогатые и хвостатые тут почти все, в кого не плюнь, вот что значит другой мир. Сотни рогатых существ, покрытых черной шерстью, болтают на своем непонятном языке и едят из больших котлов. Оружие лежит в беспорядке рядом, луки и копья, ну точно средние века. Значит с ними будет не сложно справится, если у них не заведутся очень сильные «системщики» с высокими уровнем.

* * *

На границе лагеря начали раздаваться серии громких хлопков. Через несколько минут был объявлен сигнал тревоги, воины похватали свое оружие и выбежали из палаток чтобы схлестнуться с неизвестным врагом в битве. Племя багровых секир и их союзники еще никогда не бежали от боя и очень гордятся этим. Увидев противника, громко ревя, они бросились в атаку.

Впрочем, добежать до врага у них не получилось. Практически сразу отряд начал нести потери. Воины падали целыми шеренгами, убитые неизвестным оружием, издающим громкий грохот. Атака захлебнулась, сотни тел остались валяться на поле боя. Попытки обстрелять врага из луков тоже не дали результата, ответный огонь выкосил две сотни стрелков. Обозленные воины отправились в атаку верхом на лошадях, надеясь быстрее проехать через простреливаемую зону. Отряды всадников потеряли половину состава, не проехав и 1/3 пути. В бешенстве уцелевшие всадники повернули и умчались обратно.

Тогда в бой вступили шаманы и маги всех мастей, их заклятия должны были зажарить противников заживо, вырвать их души, но все оказалось тщетно. Вражеские солдаты оказались нежитью, забрать их души и уничтожить плоть не получилось, а любая огненная магия, брошенная в них, давала ноль эффекта, словно некто невидимый тут же гасил любое пламя. Неживые враги выследили магов и выстрелы из их причудливого оружия отправили их на тот свет.

За жалкие три часа армия потеряла половину лошадей. Почти всех магов и лучших лучников. Это был горький опыт.

* * *

— Повелитель. Разрешите войти? — Низкий лохматый низший с донесением явился в шатер хозяина. Он вполне справедливо опасается за свою жизнь, ведь повелитель не любит плохих новостей, а гонцов у их народа жалеть не принято.

— Проходи, ничтожество. Что ты принес в этот раз?

— Хозяин. Ваша правая рука и заместитель Уруг Крушитель докладывает, что одолеть неизвестного противника не получилось. Он потерял всех шаманов и половину лошадей.

— Ожидаемо. — Сказал совершенно спокойно рогатый монстр на троне.

— Мой повелитель? — Удивлению низшего не было предела.

— Те, кто приходят из других миров часто наводят шорох. На моей памяти уже был один такой, он уничтожил целую армию в одиночку. Я попытаюсь поговорить с ним, ему что-то нужно. Возможно, мне удастся предложить ему достойную награду, и он встанет на нашу сторону. Передай воинам чтобы не вступали с ним в бой, я буду говорить лично.

— Слушаюсь хозяин. — Низший поклонился и пулей вылетел из шатра. Не смея больше испытывать терпение повелителя.

* * *

Похоже белый флаг — это не просто интернациональный символ, а скорее межмировой. Правда к виду четырехметрового рогатого чудовища с крыльями и белым флагом меня жизнь не готовила. Совсем.

«Не стрелять». Отдал я мысленный приказ моей неживой армии. Если это существо настолько разумно чтобы идти на переговоры, я его выслушаю.

Монстр понял, что стрелять не будут и ускорил шаг. Система услужливо не показывает его уровень, значит он сильнее меня. А это плохо.

Он подошел на шесть метров ко мне. С моей точки зрения не близко, но для него это два шага.

— Человек. — Система услужливо переводит наш разговор, не забывая списывать за это тугрики.

— Рогатый.

— Зачем ты пришел в мои земли?

— Твои? — Я указал пальцем на возвышающийся вдалеке город с сияющими башнями и высокими белыми стенами. — Они с тобой не согласятся.

— Верно, скоро я завоюю их, отниму все что у них есть и сам буду сидеть в их золотом дворце.

По мне так тебе больше подойдет конюшня, пахнешь ты соответственно. И все же такого я вслух не скажу.

— Мне нужно чтобы ты отпустил пленников, захваченных в моем мире.

Он секунду подумал…

— Ты устроил все это из-за пары сотен дряхлых и не пригодных к полевой работе людишек?

— Они мои «людишки». Понимаешь? — Он кивнул, это он понять может.

— Помоги мне взять этот город, и я отпущу каждого. Слово короля.

— Отпусти их или я продолжу избиение. Твоя армия если и не растает, то взять город ты уже не сможешь.

— Тогда давай так.

«Парам-пам-пам. Вам предложен квест. Спасти город эльфов или уничтожить его. Награда в обоих случаях 20.000 тугриков. 1 особый предмет в зависимости от того на чью сторону вы станете. Вы не сможете покинуть мир пока не решите судьбу города. После завершения квеста вы сможете вернуться домой автоматически из любой точки».

— Отпусти моих людей и тогда я подумаю. — Я добавил стали в голос. Из шлема я звучу старше и страшнее, 20 летний парень вряд ли бы смог испугать это существо.

— Хорошо. Я отпущу их, что мне эта горстка людей, когда у меня тысячи рабов всех рас дома. Но учти, человек, остроухие тебя обманут. Что бы они не обещали, они всегда предают… если ты не эльф, и даже тогда предают.

Смотрю я на эту волосатую и зубастую рожу и никакого доверия к его словам не испытываю.

— Я прослежу чтобы моих людей вернули. Да, я хочу знать кто открыл вам ворота.

— Ментальные спруты, их еще называют «повелителями». Они наши союзники.

А то я думал почему мой разум уже 3 раза пытались взять под контроль. К счастью, мой доспех дает защиту от воздействия на разум, а я еще и зелий выпил, так что у них было 0 шансов.

— Спасибо за откровенность.

— Я всегда честен. Даже с врагами!

— Ах да, мы же враги, как я мог забыть.

— Это тебе решать.

* * *

Людей они все-таки отпустили. Я поговорил со многими, выяснил не потерялся ли кто-нибудь. Если хочу создать прочное общество, люди должны знать, что совет их защитит. Некоторых уже успели отхлестать плетью, и парочка отравилась местной «едой», но все живы. Я проводил их к порталу. Тот открылся сам, с этой стороны это делается проще, они все вошли туда. А я остался здесь, пока не выполню «квест», действительно никуда не смогу уйти. Вот такие вот дела.

Что ж, одну сторону я послушал, теперь очередь другой. Я должен разобраться кто здесь хороший, а кто плохой, перед тем как бить в полную силу.

Пришлось проехаться по степи на мотоцикле. Я отъехал далеко от лагеря рогатых и здесь уже должна начаться зона влияния эльфов. Не прошло и пол часа поездки как на горизонте показались примерно 200 всадников. Я остановился, призвал свою армию нежити и начал ждать их приближения. Завидев мое войско, они резко повернули назад и лишь через 15 минут рискнули прислать переговорщика. Одинокая фигура на белом коне, гораздо более крупном и сильном чем тот, что недавно поселился у меня.

— Кто таков? По какому праву здесь находишься?

Никаких тебе «здрасте» и «до свидания». Каков наглец, не представился, не поздоровался, сразу к делу. Ну ладно.

— По праву сильного. Хочу и нахожусь. Можешь попробовать меня выгнать. — С такими ублюдками играть в дипломатию не буду, они по-хорошему не понимают.

— Ты жалкий отброс. Отвечай, когда с тобой…

Выстрел и конь под ним сдох, сам он свалился на землю, прямо в степную пыль. Его дружки вдалеке достали луки. Пустят хоть одну стрелу — всех перебью. Я подошел поближе к эльфу и ногой заехал ему сначала в живот, затем в пах.

— Ты… нападение на посла…

— Равноценна объявлению войны? Надеюсь, ты более сильный противник чем те рогатые, они меня разочаровали своей примитивностью.

— А. Так ты и есть тот, кто дал им бой? — Он словно прозрел и тон его стал совсем другим.

— Не признали?

— Мы думали… только эльф мог перебить всех их магов и шаманов.

14-20 уровни, они не слабые, но и не супермены, от пули загнулся каждый, потому что качали только ману. Не вижу никакого подвига.

— Я не эльф. — Я снял шлем. — И это к лучшему, быть женоподобным петухом — худшее наказание для воина.

Я попал в цель, наступил ему на больную мозоль. Его зубы заскрипели от злости, но очередная гневная тирада застряла у него в глотке. Он не рискнет больше оскорблять меня. Эльф хорошо понял палку, в отличие от дипломатии, продолжим дрессировку.

— Что ж, мы приглашаем вас в наш город в качестве почетного гостя. Гарантируем безопасность. Клянусь.

«Он говорит правду».

— Приглашение принято. Но свою армию распускать я не буду.

Он кивнул. Похоже скелеты блуждающие по улицам города его вполне устраивают.

* * *

Отряд из 200 сотен воинов спешился и окружил меня почетным… конвоем. Эскортом называть это не буду. Они ведут меня по улицам города. Что ж, здесь и вправду красиво, все здания из белого камня, аккуратная мостовая, повсюду деревья и клумбы, даже птички поют. Только вот рядовые остроухие разбегаются от меня в страхе, закрывают ставни, прячутся в домах, мои скелеты и вправду выглядят пугающе, но здесь есть что-то еще. Нет, они не просто боятся, они считают меня отвратительным, не хотят иметь ничего общего, не хотят даже смотреть в мою сторону, словно я не достоин внимания.

Меня довели до дворца, где попросили убрать часть моей армии в лимб, чтобы мы смогли поместиться в саду. Я оставил 50 самых сильных скелетов, охрану сократили до 25 воинов, какие они самонадеянные. Через прекрасный сад и зеленый лабиринт меня проводили к беседке, находящейся у искусственного пруда. Там у стола стоял высокий и важный остроухий блондин в длинной дорогой одежде, достойной царя. Я окунул взглядом место, стульев здесь нет, присесть не предложили, угощения тоже не предлагают. Все, я официально зол.

— Человек… — Произнес он одно слово.

— Уже 20 лет как человек. — Решил я его подразнить, он этого как будто не заметил.

— Неужели ты в одиночку нанес армиям противника такой урон?

— Нет, мне помогли мои друзья. — Я кивком указал на Костю, который попытался поймать бабочку при помощи рыболовной сети.

— Достойно. Ты сильный воин. Мы хотим сделать тебе предложение. Помоги нам одолеть дикарей, напавших на наш дом, и мы достойно отплатим тебе.

— А более конкретно можно? Что я получу взамен.

— 50 тысяч золотых монет.

— Деньги есть везде. Неужели это все что может предложить твой народ? Я слышал эльфы великие ремесленники и волшебники, и оружие вы делать умеете.

— Закон запрещает нам обучать магии людей, так же как продавать им волшебные вещи и оружие.

— Деньги это хорошо, но этого мало. Я могу добыть их иным способом.

— Мы обеспечим тебя жильем в городе, дадим нашу лучшую пищу и вино, осыплем золотом и подарим столько людей-рабов, сколько ты сможешь увести. Взамен мы просим тебя убить вожака этих тварей и помочь защитить наш город. Лучших условий не будет, я делаю для тебя максимум того, что разрешено законом.

— Сколько у вас людей в рабстве? — Вопрос его слегка удивил, словно я просил «а сколько муравьев у вас во дворе бегает»?

— Много. Мы отдадим тебе столько, сколько сможешь увести.

— Хорошо. Я согласен.

— Вот и славно. Я обещаю, что пока ты наш гость никто не причинит тебе вред. Ты можешь не бояться и убрать свою охрану.

«Он говорит правду».

Я убрал скелетов в лимб. Больше всех расстроился Костя, он как раз поймал в пруду маленькую рыбку, отчего глаз у эльфа нервно задергался. Ладно, чем бы скелет не тешился.

* * *

Меня поселили в лучшей гостинице, на верхнем этаже в огромном номере с балконом, выходящим на парк в центре города. Город этот не маленький, но и не большой, тысяч 100 здесь живет. С моим уходом эльфы вновь вышли на улицы, парочки в белой чистенькой одежде неспешно прогуливаются, дворники метут улицы, одинокие эльфийки кормят уличных котов. «Все как у людей».

Обед мне принесли два эльфа-слуги, оба с каменными лицами. Похоже им в новинку обслуживать человека, но они были подчеркнуто вежливы и ничем своего расизма не выдали, кроме того, что другим посетителям они кланялись, а мне нет.

Да, есть я предпочел в номере, не хочу пересекаться с местными. Оленина, пироги и томатный суп зашли на ура, неизвестные травы и специи, салат и хлеб какого я в жизни не пробовал… кажется я объелся. Нужно будет почаще бывать в других мирах, здесь оказывается есть на что посмотреть и что попробовать.

Какое-то время после еды я с упоением слушал пение птиц и музыку остроухих бродячих музыкантов, игравших под окнами. Подумать только, враг под стенами, а они живут как будто сегодня праздник. Хотя может это и правильно? Чего нервы трепать. Если ничего не можешь сделать.

Под музыку и с полным животом я заснул, проспал до самого вечера. Ночью теперь не усну, так что надо взяться за работу… Пройду навещу рогатых. Может быть смогу усидеть на двух стульях? Кто знает.

* * *

Я выбрался из здания, когда уже стемнело, в черном плаще миновал горожан и стражу, поставленную охранять гостиницу. По пути было обговорен что все перемещения в городе только в присутствии сопровождающего, но я решил прогуляться один. Хочу увидеть все своими глазами.

Стоило отойти от центральных прекрасных улиц и сияющих площадей и начался «настоящий мордор». Дешевые кабаки, где потные и грязные эльфы пьют кислое вино и блюют на пол, бордели, где рабыни разных рас и сами эльфийки обслуживают дуро пахнущий остроухий рабочий класс. Особняки аристократов, где за высоченными заборами дежурит многочисленная охрана. Ну и, конечно, рабские бараки, где ютятся в тесноте рабы, тысячи рабов. Это лишь краткий перечень достопримечательностей древности, на которые я налюбовался за час пребывания в городе.

Стоило мне вернуться на центральную улицу как меня поймали. У них оказывается и женщины воюют. Целый батальон «великих воительниц» наставил на меня острия копий. Одна из них, самая высокая, подошла ближе.

— Человек. Тебе запрещено ходить по городу без сопровождения.

— Эльф. Спасибо за напоминание, впредь я буду соблюдать ваш варварский этикет. — Я нарочно ее поддел. Она сделал вид что не заметила этого. — Мне к воротам, я намерен отправиться на вылазку.

— Мы тебя проводим. — Вся эта женская банда построилась вокруг меня, изображая из себя почетный караул, но я-то знаю правду. Если у них уровни от пятнадцатого до двадцатого, почему они сами не пойдут и не разберутся со всеми врагами? Это останется загадкой для меня.

Меня проводили к воротам и помахали рукой мол «иди воюй». Никто со мной больше не заговорил, никто не сказал ни слова. Человек пошел воевать за своих хозяева, все в порядке вещей.

Вы мои драгоценные остроухие, вы еще не знаете, что я приготовил и для вас, и для них…

Глава 22

В степи древесина — ценнейший ресурс, его можно только привезти, потому рогатые, наверное, очень расстроятся, когда увидят, что я сделал это…

Поток пламени поглотил телеги и повозки, десятки из них загорелись и обратились пеплом за жалкие десять минут. К моменту, когда рогатые сориентировались и поняли, что их часовые давно мертвы, было уже поздно. Все их лошади сбежали в степь, все их повозки, запасы стрел и часть оружия стали прахом. Теперь их тыл под угрозой, им придется действовать решительно или отказаться от боя.

Рогатые какое-то время побесились и разошлись, а я продолжил свои диверсии. Банда скелетов перебила охрану и открыла два десятка больших рабских клеток, из них в общей сумме сбежала почти сотня хвостатых рабов. Многих тут же переловили, но часть воинов пришлось послать в степь пешком. Будь у волосатых лошади они бы управились быстрее и лучше.

«Повелителей» я тоже не оставил без внимания. Эти осьминоги-менталисты мне не нравятся, потому я выследил их логово, они прятались в большом черном шатре. Туда я забросил одну химическую бомбу, пока рогатые были заняты. 30 секунд и 5 трупов. Это вроде все. Опыта за них дали прилично, но лута никакого не выпало, так что я взял образцы тканей и пошел кошмарить рогатых дальше.

Ближе к утру минометным обстрелом была разрушена палатка вождя и его помощников, пожар пришлось тушить под огнем, в итоге весь богатый центр лагеря выгорел.

…

«Король» рвал и метал. Десяток, случайно попавшихся ему рогатых, был убит, он просто затоптал их своими здоровенными копытами в бессильной ярости. Сомнений в том кто это сделал не было, человек не внял его предупреждениям, купился на сказочки остроухих, поверил их обещаниям, стал их собачкой. В момент, когда он поймет, чего стоят их обещания будет уже поздно. Придется его убить.

— Собирайте всех воинов. Мы идем в атаку!

— Да, мой король! — Провизжал низший и понесся передавать волю хозяина офицерам.

Будет битва.

* * *

Догнать меня, когда я на мотоцикле у них не получилось. На лошадях еще могли бы попробовать, но не теперь, когда им удалось поймать всего парочку кобыл, а остальное поголовье разбежалось. От меня требуется только выследить отделившийся отряд, уложить его руками скелетов, забрать хлам, который они называют оружием и ехать дальше. Так продолжалось еще где-то четыре часа, я просто катался по степи и периодически убивал группки врагов. Мне такие слабаки ничего не сделают, однако их тысячи, войско у них большое, крови будет пролито немало.

Их крылатый вождь наверняка бегает быстрее остальных, летать ему видимо не судьба от рождения, но ходить и искать меня в степи ему не по статусу. Его можно не бояться, да и убивать его я не собираюсь, просто ослаблю его армию, пока мой план готовится к исполнению.

Вот еще один отряд, выслеживавший рабов, попался в мое поле зрения. Пара выстрелов из лазера и уже наученные горьким опытом, уродцы разбежались кто куда, не пытаясь сражаться, бросив пойманных рабов. Не завидую я им, они сейчас, наверное, чувствуют себя такими жалкими.

Некоторое время поколесил и отправил на тот свет еще парочку отрядов рогатых, а затем отправился назад к эльфам. Буду делать вид что выполняю уговор.

* * *

Сославшись на то, что всю ночь и весь день крошил врагов я отправился в свою комнату, плотно поужинал и притворился что лег спать. Нет, я действительно заснул и даже похрапывал, но в три часа ночи проснулся по будильнику и выпрыгнул в окно, выходящее на клумбу. Доспех смягчил падение, а остроухие не ожидали что я могу прыгать с пятого этажа.

Выпив зелье «тихого шага» и «слияния с тенями» я отправился в город. Под одеялом остался скелет, свою прошлую ошибку я учел. Благодаря зельям я стал гораздо более незаметным и на улицах, к счастью, было пусто, этой ночью эльфы предпочли спать, а не шататься как пьяные. Я беспрепятственно добрался до стен, выбрал место и закопал в земле прямо у самой стены мои самые мощные бомбы. Процесс повторился, за ночь я установил 10 зарядов в разных местах. Их мощности хватит чтобы сделать солидные проломы. И это только начало.

Парочку бомб с готовыми поражающими элементами я зарыл в клумбах поближе к оживленным улицам. Когда подкрепления эльфов ринутся из центра города к стенам это станет для них неприятным сюрпризом.

Затем я вновь отправился к рабским баракам и прикинул путь отступления. Выйти через ворота отсюда не получится, значит будем взрывать стену неподалеку. Выбрав участок заложил бомбы и туда.

Все это время летучие мыши тщательно охраняли меня, выслеживая всех остроухих в квартале вокруг. Я остался незамеченным, вернулся в гостиницу и лег спать, никто так и не узнал, что я отсутствовал.

* * *

Следующим утром я снова отправился в степь навстречу рогатым. Правда теперь я убивал намного меньше. Враги при виде меня залегали, надеясь не попасть под пули или в ужасе разбегались во все стороны. Никакой войны с таким противником не получится, а ездить и отстреливать их по одному я не буду.

Так, мне нужен гонец, вот этот мелкий пройдоха подойдет. Летучие мыши изловили и за шкирку притащили мне маленькое шерстяное существо, видимо низший сородич рогатых. Я быстро объяснил ему чего хочу, он оказался понятливым малым, на всякий случай написал письмо на их языке (спасибо система), и отправил его к их вождю с наилучшими пожеланиями.

…

Король порвал письмо пополам и бросил в огонь. Его гнев утих. Еще пол часа назад он ненавидел человека за его тупость и собирался пойти и лично его убить, но все не так как он полагал, король ошибался.

Человек оказался хитер, и предложенный им план понравился королю. Да что там, он просто в восторге! Все эти недели он ломал голову как будет осаждать город и как преодолеть его высокие стены, но человек обещал решить эту проблему. Странно, но король склонен верить человеку, этот человек не обманывает, он не такой, ведь людей король знает хорошо, так же, как и эльфов.

Очень скоро судьба эльфийского городка решится… будет кровавая резня и остроухие наконец-то ответят за все свои преступления и насмешки.

* * *

Вернувшись в город, я еще раз роскошно объелся и завалился спать. А проснувшись в середине дня я потребовал часть денег авансом, оправдывая это тем, что мне необходимо торговать с системой чтобы быть боеспособным. Наслышанный о моих успехах от пленных рогатых местный правитель согласился удовлетворить просьбу. Мне прислали 15 тысяч тугриков. Неплохой заработок за минимальный риск.

Я так же воспользовался правом прогуляться в городе. В этот раз охраны было мало, и эльфы не попрятались по домам, стоило мне выйти из здания. Правда они все равно даже не смотрели в мою сторону, словно меня не существует. Ну и ладно, больно вы мне нужны, я здесь не ради ваших рож. Я здесь для того, чтобы тщательно осмотреть укрепления центра города.

Несколько зданий с казармами больше напоминают маленькие крепости, рядом же находится высокая и неприступная цитадель. Дворец правителя для обороны совершенно непригоден, а вот соседствующая с ним академия магии, напротив, похожа на еще одну крепость. Городская ратуша тоже вполне сможет продержаться некоторое время. Иными словами, если стены падут, армия мохнатых все равно застрянет здесь на много дней. Еще долго после штурма они будут очень заняты, значит я смогу свободно пробраться в их лагерь. Решение как поступить было принято давно, но только сейчас план окончательно сложился в моей голове, теперь я обдумал каждый шаг и готов к реализации.

— Нравится? Люди никогда такого не построят. — Произнесла с изрядной долей самодовольства остроухая «сопровождающая».

Я бы мог рассказать ей про небоскребы, но к чему? Да пошла она, пусть верит во что хочет, все равно ей недолго осталось.

— Так восхищен что язык проглотил? — Это уже какой-то детский сад, а ведь и не скажешь сколько ей лет. И это не первая попытка поддеть меня, но пора бы поставить ее на место.

— Пфф, в моей мире строят гораздо лучше. Так выглядят некоторые наши деревни.

— Ты врешь, человечиш… — Она осеклась. Наверное, забыла, что меня не следует оскорблять.

— Чего заткнулась? Продолжай, я весь внимание. — Вместо ответа она просто отвернулась. Вот и поговорили.

— Вы люди умеете строить только из грязи. — Продолжила она неожиданно.

— Уж лучше строить из грязи, чем рыться в ней пятачком, как эльфы. — Наш разговор услышали прохожие, им он явно не понравился, но увидев сопровождающих меня воинов, они прошли мимо.

— Правитель обещал тебе безопасность. Но это не значит, что я не могу вызвать тебя на дуэль. — 20ый уровень. Самый высокий в этом городе, и она им явно гордится. Пфф, тоже мне силища. Она еще и бесклассовая, как и все в этом мире. Костя голыми руками и на одной ноге ее победит, это даже не спортивно.

— Напугала. Я скорее испугаюсь уличного кота, чем тебя. — Гримаса злобы расцвела на ее лице, она начала терять контроль.

— Тогда будем биться, на арене, через час. Я вызываю тебя!

— Вызов принят. Оружие?

— Решит жребий.

— Хорошо.

* * *

У них и вправду есть маленькая арена. В лучших традициях древних государств. Что на ней происходит и какие развлечения они здесь наблюдают это даже не вопрос, следы крови на песке видны очень хорошо, а ароматы что блуждают прямо в этой комнате ни с чем не перепутаешь. Вот тебе и культурное общество, каждый день, наверное, смотрят на убийства и бойню. Дикари что мнят себя луче всех вдвойне опасны и втройне отвратительны.

Гостей на трибунах собралось примерно 4 сотни. Все хотят увидеть, как я буду драться с представителем «высшей расы». Вот я вижу разносчиков напитков, тех кто принимает и делает ставки.

Решетка поднялась, и я смог выйти на арену, дошел почти до центра.

— Дамы и господа. Сейчас начнется поединок… — Дальше я не слушал, что там вещает этот додик с волшебным громкоговорителем. — Случайность определит выбор оружия. И-так… — Забавная у них система, лотерея на «круге удачи». Крутишь круг, смотришь что тебе выпало.

Моя соперница уже встала в десяти метрах передо мной и оскалилась. Она меня ненавидит и презирает. Отлично, тем приятнее будет разобраться с ней.

Ей выпало копье. Его же и бросили через минуту. Оно воткнулось в песок перед ней. Она подобрала его и сразу выполнила с ним парочку сложнейших элементов. Это должно было меня впечатлить? Пфф, а у огнестрела просто нажимаешь курок, вот и все что я хочу сказать по этому поводу. Все эти гении рукопашного боя по закону подлости получают стрелу или пулю первыми.

А вот мне выпала деревянная дубина. Да, обыкновенная деревянная дубина, дрын которым дрались первобытные люди с пещерными медведями. Я таких в лесу могу насобирать сколько хочешь, дайте время. И вот могучий деревянный дрын упал к моим ногам. Я поднял его, подержал в руке, тяжелый и неудобный. Три месяца назад я бы не стал драться таким и предпочел бы складной ножичек. Теперь с моей прокачкой мне все равно, могу драться чем угодно.

— Ритуальный поклон. — Произнес комментатор в свой матюгальник. Она и не думала кланяться. Зато ожидала что я поклонюсь ей, просто смешно. Я, выждав время, показал ей фак, наверное, такого жеста у них нет, раз уж она не оскалилась. Зато она восприняла это как вызов.

— Поединок ведется до капитуляции одной из сторон. Начали!

Она метнулась ко мне молнией. Весьма быстрая, очки вложены в скорость, и нанесла быстрый прямой удар. Она быстра, но я быстрее, просто отвел копье дубиной в сторону. Второй и третий удар я так же легко отбил, а четвертый меня даже не достал. На пятый удар я ответил всерьез, резко сократил расстояние и со всей силы ударил по месту, где она только что стояла. Дрын раскололся на сотню частей, пара больших щепок застряла у нее глубоко в левой ноге, чему она несказанно удивилась.

С трибуны мне сбросили новый дрын, я его поднял. Еще хуже предыдущего, тяжелее и уродливее. Для демонстрации своего отношения к ошарашенному противнику я просто снял шлем и зевнул. Да так громко и заразно что начали зевать буквально все под ряд на трибунах. Зевали все, большие и маленькие, мужчины и женщины, даже комментатор. А эльфийка тем временем стала пунцовой от гнева, осознавая свое унижение.

— Я поставил на тебя деньги! — Раздался выкрик с трибуны в ее адрес.

— Чего стоишь дура. Он же человек! — Какая здесь благодарная публика.

Ставочки здесь в почете, участник боя имеет право на 10% от общего выигрыша всех, кто на него ставил. Чувствую, что на меня коэффициенты были что надо, к концу боя я стану богат.

Она снова попыталась атаковать. В этот раз я схватился за древко копья и вырвал его из ее рук, а затем демонстративно сломал пополам и бросил части в разные стороны. А мне нравится здесь на арене, пожалуй, я изначально собирался сделать из этого поединка показательное избиение.

Она отбежала подальше и дождалась, когда ей сбросят новое копье. В этот раз на ее лице нет ни капли уверенности. Я атаковал первым, быстро сократил дистанцию, нанес серию ударов дубиной, сбил ее с ног, пару раз хорошенько пристукнул ее по голове. Она отключилась. Вот как банально вышло, но с таким оружием иначе и не бывает.

— Победитееель… Человек Максим. — Гробовая тишина на трибунах, ни одного сраного хлопка, просто полное молчание. Как мило.

Побитую остроухую унесли на носилках, решетка поднялась и опустилась только на одних воротах. Странно, выглядит словно меня не собираются отпускать с арены…

И тут три из четырех ворот открылись, на арену вышли два десятка… львов с огромными клыками.

«Немейский лев. Уровень 15. Очень острые клыки».

То же мне, напугали. Но свое недовольство я выразить должен.

— Это что такое? Что происходит?

— Дамы и господа. — Объявил комментатор. — Из-за неисправности механизма ворот лютые звери вырвались на свободу. Просим прощения у участников и зрителей.

Столько улыбок, столько самодовольства на их лицах. М-да, они счастливы. Никакая это не случайность, да и даже если так «за нечаянно бьют отчаянно».

А тем временем 20 львов ринулись в атаку, раскрыв свои жуткие пасти. Тут я в средствах не ограничен, сразу достал огнемет и залил наступающих тварей потоком пламени. Их гривы вспыхнули, клыки почернели, глаза лопнули. Первые твари превратились в живые факелы и издохли на песке, остальные резко отпрыгнули и попытались убежать, но куда им здесь деваться? От меня не спрячешься. Каждую тварь я выследил и зажарил насмерть. Трибуны сначала молча наблюдали, а затем недовольно загудели. А я тем временем как я бы невзначай подпалил свисающие знамена. С них огонь перекинулся на трибуны. Начался пожар, зрители организованно покинули арену, секции с деревянными сидениями загорались одна за другой, пока один из магов не вызвал дождь.

Никто так и не открыл мне ворота, потому я взорвал участок стены и вышел через пролом. Охрана нашла меня на выходе. Они не скрывали своей ненависти. Но нападать не решились. Меня в абсолютной тишине проводили обратно в гостиницу и рекомендовали «не выходить из номера». Я установил наблюдение летучих мышей, чтобы никто не подкрался, а сам сел за стол и уставился в первую попавшуюся книгу.

Вечером слуги принесли письмо их повелителя и льняной мешок с золотом. Как выяснилось из письма на меня мало ставили, и те, кто сделали это озолотились. Моя доля всего 10%, но это уже 10 тысяч тугриков, богато живут эти остроухие. Правда 4 тысячи вычли как компенсацию ущерба, нанесенного пожаром и взрывом.

Пусть радуются, что я после такого весь город не спалил… Всему свое время.

Я налил себе еще эльфийского вина. Каждую бутылку, полученную здесь, я проверял на наличие яда. М-м-м, вино у них и вправду отличное. Но я не ценитель и в последнее время старюсь не пить. Потому как вернусь все продам за круглую сумму.

* * *

На следующее утро я снова отправился в степь и для вида совершил еще пару налетов на лагерь рогатых. Жертвы в этот раз были минимальны, рогатые уже научились падать рылом в землю и прятаться кто куда при моем появлении. Да и я не особо старался их убивать, этим вечером они мне пригодятся живыми.

Тут же я оставил послание чтобы они были готовы действовать с заходом солнца.

Сегодня остроухим придет конец.

Глава 23

Серия взрывов всполошила весь город. Еще минуту назад остроухие жили в покое и безопасности, а теперь произошла беда. Стены рухнули в десяти местах, с трех сторон города. Образовались здоровенные проломы, в которые смогли бы протиснутся двое мамонтов в ряд. И все же нужно отдать им должное, никакой паники и хаоса на улицах не последовало. Гражданские дружно закрылись в домах, а воины ринулись по главным улицам к проломам. Тут и прогремела вторая серия взрывов, принесшая мне много опыта. Бомбы, закопанные вдоль дороги сдетонировали, осыпав высокомерных расистов металлической шрапнелью и плевать что там думает женевская конвенция, эльфы ее не подписывали, я тоже. Сотня убитых и три сотни раненых разной степени тяжести. Тяжелый удар для их армии, не отличающейся большим числом, и сильная пощечина их самолюбию. Мог бы закопать больше бомб, но это дополнительные риски, «и так сойдет».

Рогатые уже ломанулись в образовавшиеся проломы и началась битва. Эльфийские копья против деревянных дубин и ржавых мечей. Профессионализм и многолетний опыт против ярости и ненависти. Подробности этой кровавой рукопашной я решил не разглядывать. Целее будет моя психика, она и так немало видела в прошлом.

Я же сам сбежал из гостиницы, еще до появления охраны в моей комнате. Им пришла в голову вполне здравая мысль что эти подрывы организовал я. Однако устроить мне быстрый допрос с пристрастием помешало мое отсутствие на месте и растяжка с газовой бомбой. Стоило первому из них подойти к открытому окну и зацепить шнурок, как вся комната заполнилась особо ядовитой отравой. Еще десять остроухих трупов на мой счет.

Дальше мой путь лежал через район с особняками аристократии к кварталу, где держат рабов. Я пил зелья незаметности и старался никого не трогать. Пусть все их внимание сосредоточится на волосатых вторженцах. На то ведь и был расчет.

У самого большого барака с рабами я обнаружил отряд из тридцати воинов. Похоже у них еще не все мозги отсохли от пьянки, понимают, что без присмотра рабов оставлять нельзя. Ну что ж, тихо убрать 30 эльфов не выйдет, значит отныне будем шуметь по полной. Очередь из пулемета Калашникова скосила первых пятерых, остальные не сразу поняв, что происходит выставили щиты и попытались стрелять из лука. Одна стрела просто отскочила от брони на моей ноге, другую, летящую в грудь, я отбил рукой, не зря качал скорость и ловкость. Вторая пулеметная очередь легко пробила их щиты и еще десять остроухих упокоились. Оставшиеся пустились бежать, но скелеты, вышедшие из лимба, уложили их очередями в спину. Ни один остроухий ублюдок не ушел.

Я и скелеты ринулись к баракам и открыли их все по очереди. Некоторые рабы не захотели выходить вообще, но большинство вышли во двор. Их были сотни, и это еще не все. По большей части люди, но и хвостатые, чешуйчатые, да каких тут только существ нет, все встречаются. Даже эльфы-рабы нашлись, правда стояли особняком, подальше от остальных собратьев по несчастию.

Я собирался произнести им длинную и вдохновляющую речь, чтобы зажечь их сердца, завладеть душами т.д. Но глядя в эти глаза понял, что ничего из этого не потребуется. Я просто поднял отрезанную голову эльфа-стражника повыше, бросил на мостовую и жестом показал, что всем дам оружие. Скелеты, нагруженные мечами и щитами, вышли вперед.

* * *

Попытки остроухих заблокировать нас на дорогах ничего не дали. Я просто расстреливал их стены щитов из пулемета. Рабы врывались в дома и убивали всех свободных эльфов не взирая на пол и возраст. Битва шла у стен, а город уже пылал. Охранникам резали глотки, головы эльфов, издевавшихся над рабами, насаживали на копья и втыкали эти копья у дороги. Бараки с рабами открывали, убив охрану, и с мрачной решимостью вооружали каждого кто был готов сражаться. За какой-то жалкий час мы освободили три тысячи, а может и больше.

«Массы всегда восстают», как говорил один мой знакомый бородатый философ. Первоначально я планировал взорвать стены и под шумок свалить. Но сваливать не пришлось, остроухие оказались беззащитны без своих укреплений и армии. В таких условиях мы можем не торопиться.

Семейка эльфов выбежала из своего особняка вместе с редкой охраной, за ними побежала толпа восставших вооруженных абы чем. Сейчас там будет кровавая расправа. Я отправил скелетов внутрь поискать ценности, призом стала тысяча золотых. Неплохо.

Пока на улицах творилась резня и произвол я выискивал особо богатые дома и отправлял скелетов их грабить. Иногда в меня стреляли из окон, ответом всегда были гранаты и сожжение этого дома из огнемета. Один раз я даже проехался на БМП, перестрелял толпу эльфийских воинов из автопушки и раздавил раненых гусеницами. Их место теперь среди грязи.

Нагрузившись чужим добром, я отравился к площади перед дворцом правителя. Его уже тоже грабили, а несколько тысяч рабов собрались там на площади. Они организовали костер, где сжигали заживо своих мучителей. Впрочем, они уже и сами поняли, что скоро здесь будет еще одна армия, никто из них теперь не знал куда деваться. Тут и появился я, громко и доходчиво объяснив им все перспективы. Уйти со мной в другой мир или умереть здесь, другого выбора нет. Логично что большинство предпочли первое. Я взорвал еще одну секцию стен и вывел многотысячную толпу за собой. Мы пешком отправились к порталу, через который я не так давно вывел своих людей.

Как только он открылся я послал летучих мышей Кате и Собакевичу с объяснением ситуации. Вопроса «нужны на эти рабы или нет» не существует, люди, приученные к сельскому труду и войне нам сейчас очень нужны, а вопросы общения решит система. Несколько тысяч рабов вошли в портал и переправились на ту сторону.

А вот я пока уйти не могу, да я еще и не закончил.

* * *

Как я и ожидал рогатые оставили в своем лагере минимальную охрану. Перебить ее с моими силами было бы делом получаса, но завидев меня шерстяные даже сражаться не стали, просто разбежались, побросав оружие.

Уважаю, наличие мозгов и способности к обучению налицо.

Я открыл деревянные клетки и вывел из них еще несколько сотен рабов.

— Куда подевались остальные? — Спросил я первого попавшегося.

— Их продали, вчера.

Ясно… Что есть, то есть.

Я и им объяснил их положение и предложил отправиться в моей мир. Согласились почти все.

Вторая большая группа рабов добралась до портала уже ближе к утру. Я вывел их всех туда, передав в руки тех, кто о них позаботится, я надеюсь, что с той стороны уже организовались и народ не будет разбегаться по городу кишащему зомби.

И все же мой квест был не об этом. Помочь городу спастись или уничтожить его. Видимо город еще не пал. Что ж, я ему помогу.

Пора возвращаться.

* * *

Уродцы уже прорвались за стены, бой кипит в отдельных участках города. Каждая казарма, каждая цитадель, каждый дом в осаде. По трупам видно, что это далось им не легко, но в конце концов их упорство было вознаграждено. Трупы эльфов, изуродованные, расчлененные и частично съеденные валяются тут же вперемешку с трупами рогатых.

Я, во главе моей армии нежити, шел не стесняясь и не прячась. При виде меня рогатые начинали разбегаться, но поняв, что я не стреляю в них, перестали пугаться и со временем даже присоединились к моему маршу по улицам. Я их не прогонял. Редких эльфов что пытались мне сопротивляться я выжигал огнеметом под радостные вопли этих существ.

В конце концов мы дошли до площади, где разыгрались последние аккорды этой кровавой истории.

Вождь рогатых повалил тело эльфийского правителя на землю и раздавил его башку своим копытом. Вся площадь взревела от радости, существа кричали и трясли оружием как первобытные… хотя они, в сущности, и есть первобытные.

— А вот и ты, человече. — Пробасил король и показал топором в мою сторону. — Мой союзник. Подойди ближе. Не стой там в сторонке как неприкаянный дух, раздели с нами наш триумф.

Я обратил внимание на замученных и расчлененных эльфов и понял, что эту сцену я запомню. Как и некоторые другие что намертво отпечатались в моей памяти.

Толпа начала расступаться, и я подошел ближе. Более крупные офицеры встали полукругом за спиной своего вождя, мои скелеты построились так же. Теперь мы оказались лицом к лицу.

— Чего ты хочешь… как там тебя?

— Урух Четвертый, пожиратель городов, палач эльфов… — Дальше я не слушал, просто снял шлем и ковырялся в ухе. — Ты вообще слушаешь? — Взревел он.

— Нет. Я спросил имя, а не титулы. Почему квест еще не засчитан? Город пал, значит дело сделано.

— Я попросил великого духа придержать тебя.

— Система ты чего?

«Он хорошо заплатил. Просто бизнес».

— Не осуждаю. Так чего ты хочешь?

— Я 33ий уровень, ты 32ой, наши силы примерно равны. Но я хочу знать кто из нас лучший воин. Сразимся. Ты и я, прямо здесь и сейчас!

— Хорошо. Правила?

— Только одно. Победить! Никому не вмешиваться. Это поединок чести!

Офицеры его армии и мои скелеты выстроились кругом вокруг нас, дав нам много места. И как я докатился до жизни такой? Это последнее что я успел подумать пред тем, как он нанес первый удар.

Камень раскололся от его удара, топор пробил его как бумагу и уже через секунду новый замах и еще удар. Я встречал мало противников, упиравших на силу, этот один из них. Земля содрогалась, когда он бил по камню раз за разом, пытаясь меня достать. Я решил пойти по пути наименьшего сопротивления и достал огнемет. К сожалению, огонь вызвал у него только смех, эта стихия его не берет. Тогда я выстрелил в него кислотой, но глубокие раны затягивались с поразительной скоростью.

— Слабовато, попробуй что-нибудь серьезное! — Закричал он и нанес еще удар, от которого содрогнулась земля.

— Так уж и быть. — Пусть воин он гораздо лучший чем я, но на кислоте мой арсенал не заканчивается. Самое время достать рояль из кармана. Малыш, хозяин зовет на помощь. Я отошел назад и запрыгнул в робота.

Следующий удар я отвел цепной пилой и выпустил длинную очередь из пулеметов рогатому по ногам. Пули вошли очень глубоко и прочно засели у него в ногах. Он завыл от боли, споткнулся и упал лицом вверх. Еще очередь разнесла ему корпус, раны зарастали на глазах, но количество повреждений не оставляло ему шансов. Из его пасти потекла кровь и раздался хрип, он пытался что-то сказать, он умирает.

Я выскочил из робота и не особо торопясь подошел ближе кповерженному врагу. Топор я на всякий случай отбросил подальше, Малыш тем временем нацелился из пулеметов ему в лицо, а пилу приложил к его коленной чашечке.

Монстр захлебывается кровью и что-то пытается мне пробулькать, но я ничего не могу понять. Наверное, просит пощады? Или уверен, что за него отомстят? Ладно, убить я его успею, а выслушать нет. Я подошел поближе к его голове, открыл зелье исцеления и сказал.

— Шире пасть, рогатый.

Он послушно открыл рот и позволил зелью влиться внутрь. Лишь через минуту он смог разговаривать.

— Я сильнее, ты хитрее.

— Сила всего лишь придаток к уму. А ум признак трудолюбия. Быть просто сильным никогда не бывает достаточно.

На секунду его переклинило, сложные мозговые процессы отражались на его лице.

— Ты умен не по годам человек.

— А то. Ну что, простился с жизнью?

— Не надо. Я поклянусь тебе в верности.

— Перед лицом «великого духа»?

— Да!

И он поклялся. Мне «Максиму человеку», так он и сказал, в вечной верности. Его клятва распространилась на армию что ему служит. Без особой нужды, но они повторили клятву и встали на одно колено.

«Клятва принята. Наказание за нарушение смерть».

Теперь в интерфейсе появилось изображение рогатого и статистика о его войсках и владениях. Оказывается он не бедный малый, у него десяток городов и золотые горы. Только за этот набег он награбил 500 тысяч монет. Я не жадный, взял всего… 40% от этой суммы, мне хватит.

Что мне толку от войска в другом мире? Ну не скажите, мир сейчас понятие относительное, я имею ввиду что с этими порталами, которые до конца запереть невозможно, армия, находящаяся в другом мире, будет ближе, чем армия, находящаяся в соседнем городе.

Я забрал свою долю, только теперь квест считается выполненным и я получил награду. Урух, так его зовут, снял с шеи темный артефакт и протянул мне.

«Колодец темной мощи (межмировой). Повышает уровень хозяина на 10, повышает силу и телосложение на 30. Продвигает на эволюционной лестнице на три шага вперед. Работает только на звероподобных расах. Активируется раз в 20 лет. Шанс умереть при активации 90%».

— Щедро, Урух, но я не звероподобный, да и как ты без него?

— Я уже использовал его 20 лет назад. Мне он больше не нужен. Мой долг найти достойного и передать его.

— Щедро. Благодарю. — Я взял артефакт и спрятал в инвентарь. — Разве 9 из 10 не умирают при активации этой штуки?

— Мне повезло, а 9 моим братьям нет.

— Жестоко.

— Мир жесток. Уж лучше умереть чем быть рабом.

Похоже он не понял иронии своих слов. Кто он как не мой раб теперь? Ладно, пусть думает, что я добрый боярин, это мне на пользу.

— Когда понадобишься, я призову тебя, Урух.

— Я приду. Я поклялся.

Мы распрощались, я активировал телепорт и вернулся на землю. после трудов полагается отдых.

* * *

С отдыхом не сложилось. Тысячи беженцев что я привел нужно куда-то деть. Вопрос разрешился за три дня, потребность в рабочих руках сейчас высока и новичкам мы рады. Оказывается коммунисты и Собакевич нашли общий язык и делают совместный «колхоз». Туда и запихали всех наших новобранцев. Пара брошенных деревень и небольшой пригород стали им домом, вокруг были выстроены неплохие укрепления, мои скелеты помогали рыть рвы и ставить деревянные стены, я лично расставлял колючую проволоку. Получилось солидно и надежно, но и труда ушла целая куча. Обширные соседние поля будут теперь эксплуатироваться, так же, как и брошенные теплицы, сады и огороды.

К сельскому труду эти люди приучены, а вот такие вещи как автомобили и работающая лампочка вызывают у них отвал челюсти и обвинение в колдовстве. Пройдет еще много времени, прежде чем они привыкнут к новой реальности. А пока включать им электричество и давать сельские тракторы не будем. Хех, кто бы мог подумать, что сельский трактор станет дороже танка? Ну да ладно.

Так же среди них нашлись военнопленные с опытом сражений. Их мы поставили охранять стены и окружающие дороги. В условиях нашествия зомби это сыграло нам на руку, ведь, по сути, они уже сами обороняются и сторожат коммуникации. Пришлось долго учить их работать с пулеметами, но в конце концов даже обезьян можно научить ходить строем, если постараться. Сейчас они вооружены в основном абы чем, я выгрузил им кучу хлама из своего инвентаря, но они и за это благодарны, а лучшее оружие они со временем добудут в бою сами. За их безопасность переживать особо не нужно.

А вот с соблюдением законов все оказалось менее радужно, тут же подняли голову беспредельщики, уголовники, пленные дворяне и прочая бесполезная нечисть, не пригодная ни к работе, ни к жизни в социуме, ни к войне. Пришлось повесить 100 человек за один день. Тела по моему приказу висели 3 дня, чтобы каждый крепко запомнил, что бывает с теми, кто мнит себя главным. Порядки здесь устанавливаю только я и мои союзники, пусть привыкают.

И все же народ помнит кто вытащил их из рабства, потому мне все благодарны. Бедные люди хорошо помнят добро. Выбранные ими старосты принесли совету и лично мне клятвы верности перед лицом системы. Пока эта группа не станет полностью самостоятельной мы будем помогать им продуктами, и часть красных будут стоять тут гарнизоном.

Я буду регулярно заглядывать в гости, если кто вздумает устанавливать свои порядки я мигом наряжу их телами елку. Укрепления со временем поставлю понадежнее, у меня уже есть план, где поставить дополнительные стены, а где колючую проволоку.

Да, долг «вождя» он такой. Именно так они меня называют. Как хотят, лишь бы слушались и платили налоги, как только смогут это делать.

Ну и, конечно, я оставил и право самостоятельно распоряжаться картами классов и способностей. У нас взаимовыгодное партнерство, а не тирания. Если надумаю отнимать карты классов у поселений они станут слабыми и беззащитными, а значит нежизнеспособными. Удушением и ограблением мы не занимаемся, пока они часть нашего, не побоюсь этого слова, государства, они будут иметь ряд нерушимых прав и свобод, иначе рано или поздно попытаются нас скинуть, а нам нужен порядок.

Глава 24

Я скомкал и выбросил Катино письмо. Очередные убийства и исчезновения, конечно, все надеются на меня, я теперь сыщик, не иначе.

Терпеть не могу беспредельщиков. Никто не имеет права беспределить в этом городе кроме меня. Теперь, когда мы наводим порядок и создаем город-государство, группировки, не желающие слушаться нас, нас не устраивают. Раньше мы еще могли закрыть на них глаза, но не теперь, не после налетов что они организовали.

После хаоса и анархии, в которую недавно превратилась наша жизнь люди охотно присоединяются к любому, кто может навести порядок и обеспечить стабильное и безопасное существование. Но есть те, кто порядок нарушают, продолжают делать что хотят, грабить и т.д. Таких нужно задавить и причем быстро.

Банда каких-то ненормальных сатанистов растерзала и принесла в жертву более сорока человек, а еще две сотни увела в плен в свое логово. Люди, разумеется, обеспокоены таким поворотом. Если мы хотим править этим городом мы должны принять меры по защите населения.

* * *

Я отправился на место преступления. Эта группа людей выживала в старом отеле на окраине города, здесь вокруг был неплохой забор, который они сильно укрепили. Весь двор превратили в маленькую крепость с кучей баррикад и ловушек. Окна на первых этажах заколотили. В общем оборона что надо. От зомби, не от людей.

Нарисованные непонятные наборы символов, магическое печати, все это украшает стены большого зала. Расчлененка что надо, правда останки людей давно объедены. Видимо зомби поели досыта и разошлись. В символах этих ничего не понимаю, впервые вижу такое вообще. Никаких следов, зацепок, ничего такого я не обнаружил. Ладно, остается только обратиться к «сверхъестественным» способностям. Я достал коврик для медитаций, поставил его в самом центре комнаты, сел и сосредоточился.

Минуту я держал ровные дыхание и старался абстрагироваться от реальности. Все вокруг заволокло туманом, я покинул реальный мир и увидел недавние события со стороны.

…

Группа людей в красных балахонах, капюшонах и черных масках вломилась в здание. Всех, кто оказывал сопротивление убили на месте, хладнокровно зарезав на глазах их близких. Живых за волосы вывели во двор, там их заковали в цепи и увели как скот на бойню, десятерых людей увели наверх. Группка из 10 убийц осталась внутри на первом этаже, они начали выпускать кишки трупам на чистый пол и… гадать по внутренностям на будущее? Интересно… Затем они разрисовали комнату непонятными символами и начали резать трупы на части. Каждый кусок тщательно проверялся и даже взвешивался на весах, после чего они, отобрав 2 или 3 руки и ноги положили их в пространственное кольцо, остальные части тела они сложили на стол и начали колдовать. Долгое вливание огромного количества маны от сразу 10 человек подействовало, конечности и куски тел срослись в одно целое. Чудовище встало и поползло по полу. Уродливое и не имеющее нормальной формы, просто скопление частей тел, оно начало пожирать расчлененные трупы на полу и вдоволь насытившись стало прямоходящим, а затем убийцы и созданный ими гомункул поднялись по лестнице и отправились на верхний этаж.

На верхнем этаже они продолжили свое черное дело. Десять живых человек лежат на полу парализованные. Чудовище покрутилось около каждого из них, а затем выбрав одного припало к нему. Человек вздрогнул, закричал, затем затих. Его глаза почернели, он перестал двигаться, затем встал. Люди в красных балахонах поклонились ему, он принял властную позу и отдал несколько команд. Всех пленников обезглавили. Чудовище, собранное ими, распалось и вновь превратилось в гору конечностей и частей тел, никак не связанную.

Человек с черными глазами начал молодеть, недавно ему было 50, теперь он выглядит на 40, на 35, на 30… Он слегка размялся и посмотрел туда, где находится моя тень, мой аватар в этом мире грез и нереальности. Он окинул меня взглядом, фыркнул и отвернулся. Я ему не интересен.

А затем он ушел. Они все покинули здание, и я не смог последовать за ними. Он ушли далеко.

— Нужно узнать куда они пошли.

Огонек появился рядом со мной. В этой реальности он больше и сильнее.

— Об этом можно узнать только у одной сущности. — Ответил он.

— Позови ее.

— Хорошо.

Внезапно стало холоднее, и я почувствовал, что мы не одни. Скелет с косой в черном балахоне появился вновь. Он указал пальцем направление. Мозг пронзила боль, я увидел образ… деревню у города, а еще участок метро на пути к ней. Место, где по каким-то причинам перестало всходить солнце. Место, живущее в вечной тьме.

— Почему она не уходит?

— Требует платы. Она помогает бесплатно лишь один раз.

— И какова будет цена?

Мозг пронзила боль. Я отчетливо увидел цифру 30.

— 30 дней? — Скелет ничего не ответил. Тьма накрыла нашего гостя, он растворился в ней и исчез.

— Что будет через 30 дней, Огонек?

— Шанс вернуть долг.

Мое путешествие резко прервалось, меня выбросило в реальность со скоростью истребителя на взлете. Из носа пошла кровь, почти весь резерв маны стал пустым…

Нужно отдохнуть. Я нашел пустующий чистый номер, улегся в кровать и заснул.

* * *

Проснулся я от того, что xто-то щекотало мне нос. Я громко чихнул. Перышко слетело с подушки и упало на пол. Встал, оделся, умылся, отправился дальше.

В метро я еще не спускался и никогда не интересовался им. Да и с чего бы? По закону подлости оно должно быть самым опасным местом из всех. И все же участок метро на видении был виден отчетливо, значит мне туда.

Долго же пришлось идти или ехать, прежде чем я добрался до цели. Ближайшая станция метро была в хлам раскурочена, а все сколь-нибудь полезное с нее давно вынесли. Благо мертвецов здесь пока не видно и от мертвой зоны мы далеки. Я спустился вниз по поломанным и грязным ступенькам. Готовясь в любой момент сражаться. Однако слух подсказал что ничего впереди опасного нет.

* * *

Плохая была идея бродить здесь в темноте, зрение мое темноты не боится, но в такой кромешной темнотище даже я плохо вижу. Благо у меня есть шар света, способность которую я подобрал давно и редко пользуюсь. Небольшой шарик света сработал как лампочка. Я послал его немного вперед чтобы не стать мишенью, то, что я предупрежу возможного врага заранее это даже не вопрос.

Кое-чего об этом метро я в начале не понимал. Здесь практически никто не ходит. Некоторые вагоны остались нетронутыми со времен апокалипсиса, их даже не разграбили. Тощие зомби начали стучать в окна пытаясь до меня добраться. Съеденные до костей тела людей валяются повсюду. Куча сумок, рюкзаков, телефонов и прочего лежат на полу и сидениях.

Скелеты бесцеремонно выбили одно из стекол и перебили всех зомби в поезде, благо это было просто, обошлось без мутаций. Мы вместе обшарили покойников. Многие вещи теперь бесполезны, например старые деньги, которые раньше были смыслом жизни. А вот чистая одежда, фонарики и батарейки, даже старые смартфоны, все пойдет в дело или на детали. Пол часа мы собирали все полезное. Нынче брезгливые долго не живут.

Дальше мы напоролись еще на пару таких поездов, некоторые почистили без нас, другие нет. Обирать каждый я не собираюсь, воздух здесь такой что я снял шлем и надел противогаз. Так продолжалось еще пол часа. А затем я услышал голоса.

Проход на станцию закрыт самодельными баррикадами, я пригляделся издалека и разглядел старых клиентов в красных балахонах. Они болтали о какой-то ерунде и делали это вовсе не на русском. Шар света пришлось потушить. Убить четверых охранников сразу и тихо не получится, разве что у меня было бы 3 личных Робин гуда за спиной. Ладно, тогда внесем немного нестабильности.

— Лич. Давай «ужасом» по ним. — Он уже набил 16ый уровень, думаю свою сферу он уже заслужил.

Лич что-то зашептал и повел посохом, а затем все четверо охранников дружно заорали и побежали вглубь лагеря.

— Атакуем. — Скомандовал я и достал оружие.

Орава скелетов перемахнула через баррикаду и тут же вступила в бой. Враги были очень разных уровней, от 1 до 22ого. Похоже они принимают к себе всех желающих. Врагов было всего 15, волна скелетов просто накрыла их собой и тут же завязалась кровавая рукопашная. Я даже ни одного выстрела не сделал, а в наши достижения уже можно записать еще 10 трупов и 5 пленников.

…

С допросом вышла неувязка. Все пятеро отказались говорить, даже когда я развязал им языки при помощи пыток, и система начала переводить я получил в свой адрес только оскорбления. Позже у каждого остановилось сердце, они просто синхронно умерли. Не в первый раз вижу такое.

Обыскав это место я пришел к выводу что здесь есть портал, но открыть его решительно невозможно. Заперт с той стороны, как пояснил огонек.

Тогда я отправился дальше, вышел на поверхность на следующей станции.

«Парам-пам-пам. Вторжение из вне начнется через 3 минуты. Сложность вторжения низкая. Готовьтесь».

Чего? В первый раз такое вижу, что за издевательство? Что вообще за вторжение? Так я злился и гадал еще две минуты, а единственными моими слушателями были скелеты, которые соглашались с каждым словом, даже если я нарочно нес ахинею и противоречил сам себе через слово.

— Система, так почему это происходит?

«Ну вы же игнорируете порталы, значит они открываются снова и снова. Чем дальше, тем больше. Не хотите вторжений? Значит чаще закрывайте порталы».

— Почему так?

«Читай законы системы том 511, раздел 1456, пункт 18.11, подпункт 12,3 и 12,4. Кретин».

— Спасибо.

Пока я пререкался с системой веселье началось. В пятидесяти метрах от меня открылся портал и из него выпрыгнули… зеленомордые носатые карлики, ростом 120-130 см. Вот это да, полуголые и в каких-то дикарских одеждах они начали сотнями вываливаться в нашу реальность. Их тупые рожи, не выражающие натурально никакого интеллекта, разом уставились на нас…

Я даже не раздумывал, эти рожи были настолько омерзительны что я открыл огонь автоматически. Пулеметные очереди начали выкашивать зеленомордых пачками. Она закричали и начали стрелять из луков, но толку от этого было ноль, мы закрылись щитами. Поняв, что все плохо носатые пустились наутек обратно в портал. Я погнался за ними, подбежал к порталу и закинул туда бомбу потяжелее и помощнее с таймером на 10 секунд.

Через десять секунд раздался громкий взрыв и из портала в меня лавиной полетели комья грязи. Затем портал закрылся. Думаю, этих уродцев я временно отвадил.

Только вот этот портал бы не один. Дальше в городе я встретил еще зеленокожие банды, они как один мародерствовали и тянули в свои порталы все до чего могли добраться, больше всего их конечно интересовал металл. Ну что ж, металл у нас есть, даже в избытке, в особенности свинец.

Отстреливать их из пулемета оказалось необычайно приятно, у меня даже весь стресс прошел, пока я убивал их десятками. Ничего они мне не могли сделать, низкие уровни и слабая магия не представляют для меня серьезной угрозы, деревянные щиты и слабенькие доспехи пробиваются пулями так же, как и картон. Правда удивить меня зеленые вполне смогли, их всадники на небольших пауках бегали по стенам и стреляли в нас из луков ядовитыми стрелами. Будь я низкого уровня мог бы и пострадать, но сейчас, я просто достал огнемет и принялся выжигать их на стенах, как назойливых насекомых.

Я уже забыл про свое задание, бегал по району и убивал зеленых пачками, не давая им выносить даже мусор из мусорных баков. Ишь чего удумали, грабить мой город, обойдетесь. Через какое-то время при виде меня они тут же начинали давать деру, не пытаясь сражаться, убегая в свои порталы и закрывали их за собой. Одну группку я поймал, отрезал их от портала пламенем, всех перебил, но парочку взял живыми. Эти вонючие твари дрыгали ножками, когда я душил их и очень охотно говорили, отвечая на все вопросы. Они живут в каких-то джунглях и когда великий дух разрешает ходят в набеги на другие миры. Вот и все что они могут рассказать. Я сломал обоим шеи, а портал закидал бомбами, пока он не закрылся. Несколько уродцев попрятались в соседних зданиях, но летучие мыши забросали их маленькими бомбами. Этим уродцам здесь не место.

Так прошел час и «вторжение» закончилось, система поздравила всех, кто активно участвовал в отражении и назвала пару имен с наибольшим количеством убийств. Я занял третье место, а на первом оказалась моя рыжая знакомая, видать на ее дом тоже напали эти уродцы и ее это разозлило. Моими трофеями стала небольшая кучка плохого ржавого оружия, которое по размерам подойдет только карликам. За участие дали опыт, но не много, ведь это легкий уровень, для слабаков. А что будет дальше? Сдается мне это не последнее такое нападение…

Нужно будет заняться этими погаными порталами, чтобы такое не повторялось. Ну а пока я продолжу путь в деревню…

* * *

Да, чтобы добраться сюда пришлось потратить изрядно времени. Но, судя по всему, оно того стоит.

Два огромных черных столба на дороге и никаких укреплений. Зомби сюда просто не ходят. Вот это новость… Я бы хотел поставить себе такие, а лучше окружить ими город и каждую мертвую зону, чтобы кусаки нас не беспокоили. Может местные поделятся своими секретом?

Летучие мыши облетели деревню от начала и до конца, не нашли ни вооруженных людей, ничего подозрительного. Правда вот… за этими столбами нет солнечного света. Совсем… там просто темно как днем или вечером, и это посреди дня. Как это понимать?

Я отозвал всех скелетов и перешел через невидимую границу. Еще секунду назад было светло и солнечно. А теперь я вижу звезды… вокруг темно, но не слишком, как ясной летней ночкой, а еще слегка прохладно. Что это за другая реальность?

Я пошел по дороге в направлении домов. Деревенские халупы преобразились, превратившись во вполне приличные домики. Жители выглядят чистыми, умытыми и сытыми, некоторые здороваются и мой доспех их совсем не смущает.

Я зашел в бар, да, так и написано на вывеске и пивная кружка рядом. Внутри играют в бильярд и выпивают простые работяги… Словно и нет никаких зомби и системы, обычная жизнь, обычные люди. На меня смотрят как на обычного человека, без всякого интереса.

Я подошел к стойке и попросил налить мне пива. Бармен, налил кружку и толкнул ее мне. Обычное пиво, я бы даже сказал хорошее.

— Ну, как тут люди поживают? — Спросил я, делая вид что мне это не интересно.

— Обычно. Так же, как и везде.

— Так уж и обычно? А отсутствие солнца над головой это тоже обычно?

— Вполне. Зато зомби за зад не кусают.

— Угу, отличная новость. Знаете, я тоже хочу нечто подобное. Кто здесь отвечает за установку подобных защитных систем?

— Хозяева. Всем в городе это известно.

— Ничего подобного. Про хозяев и эту деревню я узнал недавно.

— Странно, к нам много людей заходят. Неужели вести еще не разнеслись?

— Видимо нет, а давно вы так живете?

— С самого начала почти.

— И где я могу увидеть ваших… эм, хозяев.

— Они приходят сами. Являются нам на площади, каждую субботу вечером.

— Забавно, ведь сегодня суббота.

— И то, верно, сама судьба привела вас к нам. Будете их о чем-то просить?

— Возможно. А сейчас попрошу налить мне еще одну кружечку, до «вечера» время еще есть.

— Мы измеряем время по часам. — Он кивком указал на стильные старинные часы у себя за спиной.

— Благодарю за информацию.

Я оставил щедрые чаевые и заказав еды и выпивки сел за один из столов и начал внимательно слушать разговоры местных, притворяясь что занят едой. Многие диалоги были откровенно ни о чем, но некоторые реплики меня заинтересовали.

— В этот раз удалось привести меньше пленников.

— Хозяева будут недовольны.

— Сегодня они изберут кого-нибудь из толпы.

— Да, но это хорошо для их авторитета.

— За хозяев!

— За хозяев! — Взревел весь бар. Я тоже поднял кружку и отпил.

Скоро поглядим что вы за птицы… хозяева.

Глава 25

Народ уже начал потихоньку собираться на площади. Сотни людей приходили сюда. Собственно, да, здесь каменная площадь в центре, наверное, построена недавно, а в центре площади огромная дыра в земле, огромная и глубокая. Вокруг нее установлены перила, чтобы никто не свалился раньше времени.

Фонари вокруг площади засветились зеленым. Я сразу почувствовал «ктулховскую» атмосферу и вспомнил Лавкрафта. В какой-то момент галдящий народ притих как по сигналу. Стало чуть темнее, подул прохладный ветер, а затем из дыры появились две фигуры, они буквально вылетели оттуда, использую какую-то левитацию и зависли в воздухе над толпой. Мужчина и женщина, мужчину я тут же узнал… ха, это он был в отеле, он помолодел до тридцати и увидел мой аватар в видении. Женщина была красива и одета в красное платье, волосы уложены в сложную прическу по моде давно минувшей эпохи. У обоих черные белки глаз. Это немного необычно, но я уже понял, что они не из этого мира, так же, как и их холопы в красных одеждах, окружившие площадь плотным кольцом.

А дальше началась какая-то феерическая глупость. Люди начали хором просить и умолять, падать на колени, пытаться привлечь к себе внимание. Висящая в воздухе царственная парочка смотрела на это с улыбкой, словно выслушивают неразумных детей. Они стоически выслушали все это нытье и наконец женщина ответила.

— Я выслушала ваши просьбы, наши подданные, я всем дам ответ на этой неделе. Мы с мужем поможем каждому кто этого достоин.

Какая замечательная оговорка. Иными словами, почти никому. Вы прирожденные политики.

— Да, — заговорил мужчина. — Мы никогда не были глухи к вашим просьбам, но одними просьбами жить нельзя. Необходимо что-то отдавать взамен.

Кто о чем, а аристократия о налогах. Обирать народ у них в крови.

— Дорогие наши подданные, — инициативу вновь перехватила женщина. — Мы хотим торжественно сообщить вам что сегодня будут избраны еще несколько человек. Возрадуйтесь.

— Меня, выбери меня! — Завопила старуха. Она первая и за ней все остальные, вся площадь заорала и загудела.

— Меня!

— Возьмите мою дочь!

— Лучше моего сына!

— Возьмите меня! — Истошно завопила девушка и бросилась пробиваться через толпу, задев меня локтем.

Ну и сборище дураков. Здесь даже встречаются бойцы в системных доспехах и с уровнями. Они вопят и борются за внимание своих хозяев так же, как и остальные. Что за коллективное помешательство? Неужели вы дурачки верите, что эти двое задумали что-то хорошее? Да они вашу кровь выпьют и высосут мозг из костей.

— Мы рады что у нас столько преданных людей, но мы выбираем его! — Женщина указала пальцем прямо на меня.

Вот это поворот.

— Подойди, дитя мое. — Произнесла она добрым материнским голосом. В него я, разумеется, ни капли не поверил.

— Не стесняйся. — Произнес мужчина. — Мы выбрали тебя, потому что ты достоин.

— Достоин чего? Стать вашим обедом?

Толпа замерла ошарашенная. А затем гневно зашипела. Сейчас эти идиоты бросятся на меня.

— Стража, помогите ему осознать свое счастье. Остальные пока могут идти.

Люди нехотя начали расходиться. В меня плюнули раз десять, я решил пока не отвечать, отплатить им той же монетой я еще успею, а сейчас мне предстоит трудная схватка. 30 фигур в красных одеждах и эти двое с тридцатыми уровнями. Ну, понеслась. Армия нежити вышла из лимба, я пустил струю пламени из огнемета в эту парочку, но они скрылись в своей норе, не получив урона. Началась бешеная стрельба.

Пули так и не пробили мой доспех. Враги пользовались как стрелковым оружием, так и магией. Впрочем, стоило мне влезть в Малыша и дать пару очередей как выживши сразу же сбежали. Они использовали что-то вроде индивидуальных телепортов. У них под ногами появились магические руны, и они просто провалились под землю.

Нужно найти ту парочку, правда, как это сделать? Я подошел поближе к туннелю и заглянул туда. Он глубокий, но другого способа я не вижу. Я бросил туда ударную гранату, чтобы понять, насколько там глубоко. Она взорвалась далеко не сразу. Думаю, метров 40. Немало, но я спущусь. Достал из инвентаря веревки, связал вместе, часть скелетов оставлю здесь, они же будут держать веревку, а сам спустился вниз.

Кромешная темнота сменилась красным и бордовым освещением по мере того, как я спускался на дно. Все стены заросли отвратительной органикой, часть коконов свисающих с потолка светятся. Воняет здесь ужасно. Вот оно, подземное логово хозяев. Я призвал вторую часть армии нежити и вместе мы зашагали по этим жутким и мерзким туннелям.

* * *

«Свежеватели», так их прозвали. Зомби без кожи и с длиннющими когтями, они не только выглядят жутко, но и способны разделать человека за секунды. Давно их в городе видно не было, они часто живут в больших гнездах и держатся особняком, наверное, группировки их просто вычистили. Впрочем, не всех.

Они набросились на нас в одном из туннелей, я вышел вперед моей нежити и сделал пару выстрелов из огнемета. В замкнутом пространстве первые ряды врага сгорели, но остальные продолжили наступление. Завязалась кровавая рукопашная, я прятался за спинами моих храбрецов. Потери были большие и из скелетов этих тварей я их тут же восполнил. С ростом количества маны поднимать скелетов все проще и проще.

Следующими на нас напали летающие твари с щупальцами, похожие на медуз. Правда эти не владеют ментальной магией, а предпочитают плеваться кислотой и пытаться схватить тебя щупальцем за шею. Их я расстрелял из пулемета, они были легкими мишенями.

А вот кто не был легкой мишенью это новая разновидность зомби.

«Каменный зомби. Защита от физических атак 90%. Защита от магии 75%. Рейтинг защиты 1200».

Покрытые камнем тела здоровенных, но медленных зомби выглядят жутковато и сюрреалистично, даже учитывая сколько всего я повидал. Я достал револьверы и открыл огонь. Пули легко пробили их защиту, прошивая по 2 особи за выстрел. 20 зомби быстро закончились, быстрее чем патроны в барабане, патроны, которые мне теперь приходится делать самому.

Теперь я догадываюсь куда подевались 200 плененных человек. Надеюсь, это все сюрпризы на сегодня. Как выяснилось позже далеко не все.

Из поросшего инопланетной органикой туннеля я вышел к стоящему посреди пещеры роскошному особняку в готическом стиле. Огромные входные двери открылись передо мной, приглашая «дорогого гостя» внутрь. Какие радушные хозяева. Я вошел, половица громко скрипнула под ногами, я сделал шаг внутрь и дверь закрылась за моей спиной. Так и захотелось сказать «я дома». Нежить вышла из лимба, присоединившись ко мне, и мы пошли дальше по коридору.

Парочка что-то не спешит выходить мне на встречу, придется искать их самому. Сжигать здесь все не планирую, потому огнемет убрал в инвентарь, вместо него два револьвера здесь справятся отлично. Коридор вывел нас к большому залу, где находится приемная для гостей. Роскошные столы в данный момент пустует. Видимо хлебом и солью нас не встречают.

Противоположные двери открылись и в комнату влетели вооруженные люди в красных балахонах. Град, пуль которым их осыпали мои скелеты застрял в воздушных щитах, в ответ полетели огненные шары, и часть моей армии нежити растаяла на глазах. Второго залпа не было, в этот раз огонек успел потушить их магию огня.

Враги начали прятаться за столами и разбегаться по углам комнаты. Ну что ж, не самый удачный выбор укрытия. Пули из револьвера легко пробили столы насквозь. Воздушные щиты от попаданий из «разрушителей» раскололись, и маги за ними были убиты. Один из врагов бросился на меня с боевым молотом, я резко прыгнул вперед и впечатал электрический кулак ему в лицо, удар током мгновенно его убил. Скелеты забросали врага гранатами, буря осколков задела и меня, но доспех без труда защитил. Раненые и оглушенные враги остались валяться на полу, а еще целые бросили их и попытались бежать через узкую дверь, это было ошибкой. Каждая пуля находила 1-2 жертвы, в итоге пять трупов остались лежать в дверях. Каждого раненого я добил ударом копья в сердце, нечего было нападать.

— Эй вы. двое. — Громко крикнул я. — Может перестанете присылать шавок и поработаете сами?

Молчание было мне ответом.

Мы отправились дальше. В одном из коридоров в кладовой сидел снайпер с винтовкой. Мыши срисовали его заранее. Я просто взорвал стену, разделявшую его укрытие и соседнюю комнату, и прострелил ему башку. Винтовка, к сожалению, взрыв не пережила, прицел лопнул, ствол искривило. И все равно я решил ее тщательно осмотреть. Такого дизайна оружия я еще не видел. Очень длинный ствол, большой калибр, длинный прицел с огромной кратностью, при этом винтовка сделана целиком из дерева и металла, совсем нет пластмассы, неужели оружие из другого мира? Жалко, что система опознает ее теперь как «хлам», я бы хотел узнать об этом оружии побольше. Глаза этого горе снайпера кстати были целиком черными, как и у его хозяев.

В следующей большой комнате меня ждала еще одна встреча. Большой воин в толстенном красно доспехе, явно танк, да еще и со здоровенным металлическим щитом. Такой, наверное, немало может выдержать. Все-таки класс обязывает.

«Борис. 19 уровень. Танк».

— Глупец посмевший бросить вызов хозяевам! Тебе ни за что не пробить мою броню, еще никому не удавалось! Я остановлю тебя здесь…

Посмотрим. Я направил на него оба револьвера и сделал два выстрела одновременно. Обе пули пробили щит, оторвав от него здоровый кусок и так же успешно пробили его толстенную здоровенную кирасу. Он упал на спину и тут же умер.

— Никому не удавалось, мне удалось. Спасибо за участие. Эй! Сладкая парочка! Может уже выйдете ко мне лично? Сколько я буду убивать ваших служек?

Ответом мне было лишь молчание.

Я еще какое-то время обыскивал дом, убивая редких врагов, пока не нашел спуск в подвал. Я отправил туда парочку скелетов, но их всех растерзали неизвестные противники. Когда мы спустились туда всем скопом то столкнулись с еще одной группкой свежевателей. Перебив их, мы снова начали углубляться под землю чтобы через 3 минуты выйти в обширную естественную пещеру. Там то я и встретил парочку моральных уродов из другого мира. Оба зависли в воздухе под потолком и смотрят на меня своими жуткими черными глазами.

Самопровозглашенные хозяева поприветствовали меня уважительными полупоклонами. Я ради прикола повторил их жест, наверное, в их мире так принято.

— Браво, у него есть манеры.

— Дорогой, даже обезьяну можно научить обращаться с гранатой, было бы желание.

— Наверное его нахождение в нашем доме благотворно сказалось на его манерах.

— Я вообще-то здесь. — Прервал я их воркование.

— Ах. Это ничтожество говорит с нами.

— Дорогая. позволь я проучу его как следует.

— Позволяю, дорогой, ты точно хочешь забрать его тело?

— Да, дорогая. Пожалуй, оно лучше этого.

— Хорошо, я подожду.

Никаких подожду не будет. Я навел оба ствола на нее и открыл огонь. Обе пули пробили воздушный щит, защищавший ее, она удивленно вскрикнула и посмотрела на живот, где расцветало кровавое пятно.

— Дорогой. — Она удивленно потрогала вою рану и рухнула на землю. За нее не дали опыт, но она вроде бы мертва.

— А-а-а-а. — Завопил ее «дорогой» и ринулся ко мне с саблей, взявшейся из воздуха. У него что, тоже инвентарь? Посмотрим.

От одной пули он уклонился, вторую решил отбить саблей, но она сломалась, а пуля попала ему в плечо, разворотив его и проделав там огромную дыру. Урод снова закричал и бросился прямо на меня. Я не успел выстрелить. А он явно не слабак, разбросал скелетом как игрушки, но в последний момент озорник Костя поставил ему подножку зонтиком, прямо как в фильмах Чарли Чаплина. Тот отправился в полет, но приземлился прямо на меня, тогда-то и покатились по земле мы оба.

Он лупил меня одной рукой, второй шевелить уже не может. Его удары были чудовищно сильны, если бы не доспех быть мне покойником. Часть энергии проходила сквозь защиту, и я чувствовал каждый удар как молотком по ребрам. Очень больно. Я вспорол ему брюхо когтями и бил током сколько мог, но его это не смутило. Скелеты принялись тыкать его в спину всем что было, но он как будто забыл про боль. И тут его голова лопнула и разлетелась н части, обезглавленное тело на секунду застыло, а затем рухнуло на пол. За его спиной стоял Костя с моим револьвером.

— Спасибо.

— Мой долг! Кстати, оружие дрянь! Никакой эстетики.

— Зато убивает. — Ответил я и забрал ствол.

Странно, за них обоих опыта не дали, хотя оба мертвы. Как это понимать? И тут я увидел старую знакомую, что ходит с косой и пугает людей. Увидел, как ее нематериальный призрак подошел к каждому из тел и что-то забрал. Секунда боли и я увидел перед глазами число «28».

— Как это понимать?

Перед глазами появились буквы.

«Эти двое слишком долго меня обманывали. Сегодня ты взыскал долг».

После чего она ушла.

— Не получил опыта за этих двоих, досадно.

— Хозяин? — переспросил Костя.

— Я сам с собой. Пошли отсюда, нечего нам тут делать.

Обыск показал, что ничего ценного тут не припрятано. Облом.

* * *

Скелетам, державшим веревку, я приказал не вмешиваться. Они ничего бы не изменили, 50 голов против тысяч зомби не потянут.

Деревня превратилась в зомбилэнд. Люди не думали, что «хозяева» лишат их защиты и потому не готовились к обороне. И вот защита спала, магия больше не укрывает это место, теперь толпы зомби вламываются в дома и пожирают местных жителей. Я опоздал, их почти всех съели, впрочем, стал ли бы я им помогать? Думаю, все-таки стал бы, они же люди. Нельзя винить их за то, что в таком кошмаре они искали любой способ выжить. Когда человека поставят к стенке он на все готов, лишь бы остаться в живых.

«Все здесь зачистить». Отдал я мысленный приказ нежити, это место пригодится нам как аванпост на юге города. К тому же эти пещеры еще нуждаются в изучении, сколько информации можно потенциально извлечь из всех этих новых форм жизни.

Выманю их на площадь и сожгу из огнемета. Так и сделал, встал в углу и подождал пока сами подойдут. Потоки пламени сделали все остальное, некоторые зомби вообще провалились вниз.

После того как место было зачищено я послал весточку союзникам чтобы прислали людей, а пока люди в пути уселся в разгромленном баре среди полусъеденных трупов и опрокинул пару стаканов за систему и новый мир. Все-таки жизнь нынче очень простая, сожри или сожрут тебя. Понятно каждому, доступно всем.

Глава 26

«Гоблины», так этих зеленомордых уродцев называют. В прошлый раз я даже не озаботился посмотреть их название. Зато озаботился тем, чтобы убить как можно больше. Теперь мне выпал второй шанс, не успел я вернуться домой как система объявила о новом вторжении. В этот раз сложность «ниже среднего».

В прошлый раз мой дом не пострадал, мелкие мародеры напали на других. Теперь же около моего поселения открылись сразу четверо врат. Из них повалили толпы гоблинов и были они больше и сильнее предыдущих. Ну что, понеслась?

Первое с чем они столкнулись это минные поля, я нарочно выждал пока они зайдут в зону поражения всей толпой и только тогда отдал мысленный приказ на подрыв. Серия взрывов выкосила две сотни зеленых карликов, их оторванные конечности и внутренности размазало по земле и раскидало по округе. Шедшие за ними спешно ретировались. Чуть позже они притащили катапульты и попытались стрелять по нам зажигательными бомбами, но в ответ наши ополченцы с автоматами перестреляли расчеты и уложили тех, кто бежал им на смену. Третий и самый решительный штурм состоялся с приходом темноты. Сотни щитоносцев с штурмовым лестницами должны были преодолеть нашу оборону, но напоролись на плотный пулеметный огонь и ядовитые растения, растущие на стенах. С визгом твари отступили и больше на штурм не шли. Зато они принялись грабить соседние районы, вынося в порталы все то, что не вынесли мы. Этого я так просто оставить не мог. Потому залез на крышу самого высокого здания со снайперской винтовкой и принялся сокращать их популяцию.

После сорокового зеленого трупика уродцы наконец сообразили, что в этом мире им не рады и спешно ретировались к порталам. Я послал разведчиков осмотреть округу, несколько зеленых банд еще выносили наш камень и металл, потому я нанес им личный визит. Огнемет хорошо прожарил тварей, превратив даже шаманов с их защитной магией в кучки пепла, а рядовые уродцы, поняв, что никуда не сбегут принялись молить о пощаде. Я допросил парочку, они поведали весьма стандартную историю, великий дух разрешил пограбить другой мир, они обрадовались, такое случается раз в 10 лет, собрали армию и вот они здесь. В мирах системы это вообще принято, ходить друг к другу в гости через порталы, ну а если участвовать в этом не хочешь, то нужно порталы закрывать, как только они появляются. Пищу для размышлений я получил, гоблины женевскую конвенцию не подписывали, поэтому я их казнил.

Нужно что-то делать с этими порталами, иначе после носатых карликов могут прийти гораздо более опасные существа.

* * *

Динь-динь. Прозвенел звоночек на двери. Такого раньше не было.

— Здравствуй Максим. Давно ты не заходил.

— И тебе не хворать, акула капитализма, все торчишь на боевом посту?

Да, я опять пришел в магазин к этим продавцам. Стараюсь не появляться здесь лично, они мне глубоко отвратительны. Их эти тайны и загадки перестали меня волновать и желания вести с ними дела у меня тоже больше нет.

— Ха-ха, а куда мне деваться? Такова наша работа. Итак, чем могу помочь?

Убранство в магазине совсем не поменялось, словно вернулся в старый мир. Маленький магазинчик без самообслуживания, продавец стоит за прилавком и пытается мне что-то втюхать, как торгаш на рынке.

— Мне нужно нечто способное прикрывать порталы.

— Я же говорил тебе…

— Что вы не продаете вещей не земного происхождения за редчайшим исключением. Знаю. Как мне такое исключение заработать?

— Порталы может закрыть любой человек, это просто.

— Мне нужно нечто более глобальное. Я хочу обезопасить город.

— Я не могу тебе помочь.

— Вопрос ведь в цене?

— Мы и так постоянно нарушаем договор. Рано или поздно это закончится. Мы не можем помочь с этим.

— Дайте подсказку.

— Ликвидировав первоисточник проблемы ты решишь этот вопрос.

— Как всегда, ничего конкретного.

— Что-нибудь еще? — Он услужливо улыбнулся.

— Я пришлю своих людей за покупками.

— До встречи. — Он дружелюбно помахал мне.

А я молча вышел.

Стоп. Первоисточник? Хм… Может имеется ввиду первый портал, появившийся в нашем городе? Нужно узнать у совета, который портал был первым, у них вроде есть человек, который за этим следит.

* * *

Как выяснилось, первый портал появился в заброшенном супермаркете в отдаленном районе на окраине мертвой зоны. Чтобы не ждать пока соберется армия я решил пойти туда один. Зомби там шляется не сильно много, я справлюсь.

Стоило мне войти в здание как я сразу увидел обилие паутины и множество белых пульсирующих коконов. Огонек появился у меня на пальце.

— Паутина ведь отлично горит. — Заметил он с важным видом.

— Портал здесь?

— Да я чувствую его.

— Хорошо, тогда сейчас дам тебе размяться.

Я залил бензином все окружающие коконы, бросил в них спичку и отошел подальше. Пламя поднялось до потолка, Огонек теперь в своей стихии. Через пять минут он выжег здесь все, остались только почерневшие стены.

— Я кажется… объелся.

— Как-то быстро.

— Они очень питательные. Если что помогу, но я теперь не голоден и хочу спать.

И тут наш разговор прервался, со второго этажа раздался звук лап, скребущих по камню и нам на встречу, выбежала лавина пауков. Я достал огнемет и встретил этих тварей, размером с волка, потоком пламени. Когда первые ряды обратились в прах, остальные твари резко передумали меня атаковать и трусливо сбежали.

— Не хватало нам зомби, теперь еще и пауки. Вот *******.

Я продолжил путь наверх, по пути выжигая все коконы и паутинки что встречал. Небольшие паучки предпочитали прятаться по углам, но и там их находил огонь. Новая лавина выбежала мне на встречу, эти были уже больше, но точно так же сгорели. Чувствую себя имперским инквизитором.

Наконец я добрался до верхнего этажа, где коконы были особенно большими и пауки соответствующего размера. Вместе с моими скелетами мы вычистили это место, выжгли каждый кокон, уничтожили каждого паука.

Судя по всему,твари здесь прочно обосновались и пробыли долго.

Портал я нашел здесь же. Я подошел ближе и начал вливать в него свою ману, думая о том, что хочу его закрыть. Это было не просто, маны ушло много, физических сил тоже. Наконец портал схлопнулся.

«Парам-пам-пам. Первый портал закрыт. Портальная угроза в городе снижена с 27% до 13%».

— И это все? Так просто?

И тут я почувствовал, как содрогнулось все здание. Я подбежал к окну пытаясь понять, что происходит и увидел гигантского паука размером с двухэтажный дом, который перебирая лапами перебежал улицу и смылся в мертвую зону. Ну да, надо было проверить подвал, но поскольку у меня начинается арахнофобия я теперь туда не полезу.

В итоге я забросил в подвал пару бомб помощнее и подорвал их. Лавину мелких паучков, сбежавших оттуда, я выжигал из огнемета пока не наступил вечер.

М-да, теперь у нас тут еще и пауки будут жить. Мало нам было напастей.

Глава 27

В последнее время совет сильно набрал политического веса. Теперь весь город у нас под контролем, все лидеры поселений слушаются беспрекословно и даже платят дань. Те, кто не слушаются уже столкнулись с серьезными трудностями и без нашего участия, ведь без защиты и в таких условиях выжить очень трудно. Я и сам приложил руку к нашему господству, ходил между поселениями и устранял угрозы, наводя порядок. Не я один этим занимаюсь, у совета уже есть собственная армия, которая защищает население и обеспечивает подобие безопасности, но главный вклад мой.

Политическая структура тоже не изменилась, 20 участников, только 10 с правом голоса. У меня как у главного два голоса. По стечению обстоятельств и шутке системы я теперь самый сильный боец в городе и остальным приходится с этим считаться. Мои союзники все мне обязаны, любой кто пожелает мне зла будет иметь дело с нами всеми вместе взятыми. Потому любое решение, принятое правящей коалицией из меня, Кати, Собакевича, коммуниста и еще оборотня по имени Клык (он вместе со своей стаей перешел к нам) немедленно принимается и четко исполняется. Пара членов совета пытались противиться, теперь их не могут найти… и не найдут.

Налоги, что мы берем с поселений, не складываются в наш карман, а идут на оборону всего города (нашествие продолжается) и помощь терпящим бедствие поселениям, а также на содержание войск что в будущем будут превращены в городскую армию.

Лично от меня много не требуется, союзники разрабатывают политическую программу и занимаются финансами, я и Клык больше по силовой части, именно мы «тушим пожары», а их в последнее время горит много. Ведь порталы все равно открываются, и кто-то должен решать этот вопрос.

Люди уже оценили плюсы единства и возрождающегося порядка. Смертность упала, уровень жизни растет, работорговля отменена, а бандиты висят на деревьях, в общем все как в нормальном государстве. Так что народ в целом одобряет наши действия, а некоторые уже выступают за создание «империи», ха, всему свое время.

Я как формальный глава определяю порядок заседаний, хотя все определено и прописано Катей заранее. Она продолжает подкатывать ко мне, а я делаю вид что не замечаю этого. Союзника потерять не хочу, кто знает как она отреагирует если я просто отошью ее? В прочем она умна и терпелива, выжидает свой час, а еще уже три раза придумывала поводы чтобы зайти ко мне гости, отвертеться от этого было нелегко, но я справился.

Коммунисты и Собакевич крепко спелись. Подумать только, классический помещик и красные? А вот спелись и все у них отлично, теперь они делают совместные колхозы за городом, «поднимают целину», как они это в шутку называют, а в деревнях у помещика теперь стоят красные солдаты.

Прижились и новички из другого мира, отбиваются от зомби они с нашей помощью, но все чаще сами, сельское производство у них тоже в порядке, поставки и обмен продуктами мы уже наладили, правда не все местные жители им рады. Все-таки там встречаются люди с необычными цветами кожи, звериными хвостами, чешуей и т.д. Но пропаганда «равенства цивилизованных народов», которую мы запустили скоро возымеет свои плоды и к разумным и дружелюбным иномирцам относиться будут по крайней мере терпимо.

Совет больше не может оставаться в кинотеатре, и мы переехали в библиотеку, где оборудован большой конференц-зал со здоровенным круглым столом, где раньше собирались профессора из университетов. Хорошее место для встреч и комфортного обсуждения.

С железным порядком что был установлен на заседаниях никто не смеет перебивать докладчика, потому он или она может говорить спокойно, а когда не говорит можно услышать, как по комнате пролетает муха. И вот сейчас как раз Выступает Катя, она это дело вообще любит, 50% докладов за ней, 60% инициатив исходят от нее.

— Очередная волна беженцев движется сюда. Примерно тридцать тысяч человек, на следующей неделе они прибудут к нашим границам. Через две недели их количество увеличится до шестидесяти тысяч.

Я аж присвистнул. Я, конечно, слышал о беженцах, но это уже слишком много. Нам просто некуда их девать. Расселить ну скажем пять тысяч вполне реально, но не в десять раз больше.

— Нам некуда их девать. — Выразил я общее мнение и за столом со мной единогласно согласились.

— Откуда они вообще? — Спросил один из наблюдателей.

— Из городской агломерации, вокруг нашего города полно городков поменьше, я уже молчу сколько деревень и поселков. А сколько людей пытались выживать в лесах?

— Их всех спугнуло нашествие зомби, и они решили эмигрировать сюда? — Снова спросил я. Могла бы и обсудить со мной эту тему заранее. Я хочу знать все новости первым.

— Верно, но не это самое плохое, хуже то, что среди них есть бойцы и они уже устанавливают там свои порядки.

— Если примем экстренные меры сможем расселить тысяч десять, за три недели, но не больше и не быстрее. — Собакевич уже все посчитал и взвесил.

— У нас нет выбора, нужно спугнуть их. — Сказал я.

— Как?

— Приманим зомби и отрежем им путь. Пока на атакуют только с севера и востока, заведем пару толп зомби на юг. Там они упрутся в укрепления что мы строим. Беженцы не смогут пройти и разойдутся.

— А это идея. Максим, не зря ты главный! — Подшутил надо мной Клык.

— Что еще у нас на сегодня? — Осведомился красный, он вечно сидит и слушает, а говорит всегда последним. Впрочем, с его мнением всегда считаются. Ведь по количеству стволов их группировка по-прежнему номер один.

— Конечно. — Прочистила горло Катя. — Грядет обновление, весьма крупное. «Астрологи объявили месяц обновлений и испытаний», так мне сказали аналитики. Частота появления порталов сократится, и дроп лута увеличится, но при этом население будет получать приглашения на испытания и далеко не все вернутся.

— Мы можем попробовать запретить участие в испытаниях.

«Не можете». Сказала свое веское слово система.

— Не можем так не можем. Что еще у нас на повестке дня?

— На сегодня это все ключевые вопросы. Теперь перейдем к регулированию цен на пшеницу.

Дальше я могу слушать через слово, ведь отвечаю за силовые и политические вопросы, экономикой займутся союзники, хотя я и держу руку на пульсе цен, ведь надеяться в итоге можно только на себя.

Да, все-таки быть вождем не плохо, если умеешь делегировать работу способным подопечным и занимаешься только тем, что тебе нравится.

* * *

«Астрологи» предполагали выход обновления на следующей неделе, а оно вышло сегодня ночью. Длинный список изменений я читать не стал, потом будет время, утро вечера как говорится…

«Парам-пам-пам. Система предлагает вам участие в испытании, должен отправиться один человек из вашего сообщества. Выберите самого сильного бойца, у него будут наилучшие шансы на выживание. Подробности испытания тайна. Время на выбор 10 минут. Участник будет отсутствовать трое суток».

Вот *****. Теперь ведь придется идти. За десять минут я успел переговорить с ответственными лицами, благо они теперь живут в том же доме что и я. 20 раз сказать рыдающей Марине что все будет хорошо и покормить кота что живет у нас на лестничной площадке и наотрез отказывается входить в квартиру, вредный пушистый гад, но мы с Мариной его любим.

Сделав все это я приготовился, морально и физически. Система беспощадна. Раньше она нас жалела, теперь тучи сгущаются.

«Перенос в зону испытания через 10…9…8…7…6…5…4…3…2…1».

Темнота и холод.

Арка 5: месяц испытаний.

Глава 28

Всегда мечтал побывать на море… Но не в таких ***** условиях!

Меня вышвырнуло на топическом пляже, я шмякнулся прямо в белый песок. Восхитительные голубые волны, прозрачная чистая вода, множество ракушек в песке. Как бы я хотел побездельничать тут пару дней, но не судьба.

«Парам-пам-пам, внимание участники. Добро пожаловать на архипелаг 100 островов. Ваша задача выжить пока не истечет таймер. Вы пробудете здесь месяц, но за каждого убитого участника испытания время пребывания на острове будет сокращаться на N/A минут. Любые союзы разрешаются, вся полученная добыча сохраняется. Острова со временем будут уходить под воду, сокращая игровую территорию. Не обижайте местных. Удачи. Живых участников 9998/10.000».

Ого, кто-то уже успел умереть? Не могу оставаться здесь целый месяц, обещали ведь три дня! Или система знает, что мы сократим время до трех дней? Я побрел по пляжу в сторону джунглевого леса. В моей броне мне было не сильно жарко, благодаря рунам охлаждения, да и снимать доспех в зоне боевых действий — верх глупости.

Стоило мне подойти к джунглям как я понял, что меня тут ждет. Весь этот лес буквально кишит змеями и всякой мерзкой живностью. Десяток змей выпрыгнул из кустов мне на встречу, и это не просто змеи, а трехметровые жирные громадины. Автоматная пуля пробила голову первой самой резвой, затем я изрешетил еще трех, оставшиеся испугавшись смылись. Я достал лазер и принялся отстреливать особо толстых тварей на ветках, чаще всего располовинивая их одним попаданием. Уже через десять минут все джунгли зашевелились. Змеи поняли, что со мной им не тягаться и предпочли спасаться бегством. Мудрое решение. Сотни змей уползли вглубь леса. Какие они умные и организованные, и даже друг друга не едят.

Я предпочел все же не лезть в этот лес, а обойти его вдоль пляжа. Шел вдоль воды я долго, на горизонте вдалеке виднеются другие острова, все довольно крупные. Один и вовсе со здоровенным вулканом. Зная систему, он точно начнет извергаться мне на голову если я появлюсь там.

На одном из камней у берега я обнаружил гнезда крупных птиц и без всякого стыда наворовал там яиц на целый батальон. Сделаю себе глазунью, хе-хе. Нужно получать от жизни радость. А вот кокосы меня разочаровали, я всегда знал, что они не сладкие, но теперь убедился на собственном опыте, хотя мякоть у них прикольная, но в целом не деликатес.

Обезьяны здесь тоже водятся, целое племя следит за мной из джунглей, но подойти не решается. Если они не враждебные, трогать их не буду. У всех из них оранжевая шерсть, лысые животы и длинные руки, на которые они опираются при ходьбе. Вот одна из обезьянок более любопытная чем остальные попыталась подойти ко мне поближе. Она подошла на десять метров и внимательно на меня смотрит. Я решил проявить дружелюбие и кинул ей банан, первое что пришло в голову. Только бросив его я понял, что бананы она, наверное, ест здесь каждый день, а вот скажем шоколадка будет для нее деликатесом. Обезьяна открыла его и съела без особого восторга, но все племя расслабилось, часть обезьян просто ушли, видимо поняли, что я не опасен.

Больше от них пользы не будет, потому я решил пойти дальше, помахав мохнатым на прощанье, они… помахали мне в ответ всем племенем. Приятно встретить кого-то добродушного после целого леса гадюк и питонов.

А вот встретившиеся мне через пол часа люди-дикари добродушными уже не были. Загорелые почти до хрустящей корочки, в листьях и траве, с луками и копьями, типичные представители каменного века. Они как им казалось незаметно следили за мной в течение 10 минут, а затем решили «бросить вызов».

20 воинов в «набедренных кустах», я иначе это назвать не могу, вышли мне навстречу. Самый крупный и важный из них, имеющий в своем наряде павлиньи перья наставил на меня деревянную дубину и пролаял нечто угрожающее.

— Система переведи.

— Убирайся с нашей земли, злой дух!

— Еще раз скажешь мне что делать сам станешь духом. Понял урод?

На секунду у них отвисла челюсть. Неужели думают, что число им поможет?

— Умри.

Павлин кинулся на меня замахиваясь деревянной дубиной. С его 12ым уровнем я бы стоял и не рыпался. У племени вообще 5-7ые. Он и половину разделяющего нас расстояния не пробежал, когда я бросился ему на встречу. Мой кулак впечатался ему в челюсть, и он отправился в нокаут от одного удара. Не убивать же этого дурака, для начала разберемся.

— Злой дух победил!

— Злой дух победил вождя!

— Горе нам.

— Племя погибнет!

— Кто же нас спасет?

Их голоса так жалобно причитают что мне даже стало их жаль.

— Вы чего вообще? Как ваше племя погибнет? — Решил я внести немного смысла в их поток бреда.

— Ты не понимаешь чужак. Другой злой дух захватил наш дом!

— Да. Он отнял наши дома и наших женщин. Теперь у нас нет дома!

— То есть кто-то извне поработил ваше племя, а вы бежали?

— Какой умный дух!

— Ты поможешь нам?

— Да. — А почему нет? Все равно жить где-то надо, почему бы не в деревне. Всяко лучше, чем спать в джунглях.

— Добрый дух.

— Идем. Поможешь нам.

— Я не дух. Я Максим.

— Мак-сим?

— Нет, максим.

— Мак-сим.

— Мак-сим!

— Ладно, Мак-сим, хрен с вами. Ведите.

* * *

Их деревня находится в паре километров от берега. Место хорошее, вокруг все вырублено, рвы и деревянный частокол надежно защищают от многих угроз, заходят в деревню и выходят из нее по деревянному мосту. Сейчас он опущен, потому что захвативший власть гость беспечен и глуп. Первое что нужно делать в захваченном поселении это укреплять оборону и ждать нападения.

Вождь очухался и попросил меня научить его так же драться. Я сказал ему «смотри и учись» и снова вырубил его одним ударом. Это ему за «злого духа». Остальные еще больше поверили в мое могущество, и теперь идут за мной плотным строем с такой уверенностью словно они уже победили.

Деревня состоит из примитивных хижин с крышами из крупных листьев. Тем не менее здесь чисто и аккуратно, места много, пахнет цветами, что растут здесь вдоль дорожек, места для готовки пищи обложены камнем и находятся в стороне. Здесь даже есть примитивная печь. Если мне придется застрять здесь на месяц это место не плохой вариант.

В центре деревни на троне из связанных вместе деревянных палок сидит жирный кореец в круглых уродливых очках. Вокруг трона сидят местные женщины, штук десять, они здесь явно не по своей воле. Ну да, чем еще заниматься молодому дурачку кроме как удовлетворять похоть и притеснять беззащитных людей?

«Пак Пао Ён. Великий боевой маг огня. 26 уровень. Чемпион Кореи по пожиранию бургеров и раздуванию собственного ЧСВ по утрам».

— Это еще что за собачий сон? Эй, ты кто такой, отвечай! — Он невежливо указал на меня пальцем.

Я окинул взглядом происходящее, затем посмотрел на пришедшего в себя вождя.

— Это он?

— Он самый! Злодей сжигал наши дома и людей!

— Заткнись, ничтожество, я здесь главный! — Завопил жирдяй на своем троне.

— Помнишь, что говорила система, когда мы только прибыли на этот остров? — Поинтересовался я у него.

— А? Нет. — В его взгляде появилась осмысленность.

— Она просила не обижать местных. Ты обидел.

— И что? Что ты мне сделаешь? Что хочу то и делаю, у тебя вообще нет оружия!

— Ошибаешься.

Я выхватил револьверы и сделал два выстрела. В момент, когда я целился ублюдок успел резко дернуться в сторону, одна пуля побила «трон» навылет. Вторая попала ему в плечо и почти начисто оторвала ему правую руку.

— ******! ****** сын! Это же МОЯ рука!

— Бургеров поешь, авось новая отрастет. Магия Макдональдса.

— *******!

Парень явно вложился в скорость, следующие мои четыре пули ушли мимо. Да, слабаки до 26 уровня не доживают, он хоть и жирный, но сейчас быстрее гепарда. А потом он и вовсе начал прикрываться местными, и я прекратил огонь. Это было ошибкой.

Он ринулся на меня на полной скорости, за его спиной появилось пламя как от реактивного двигателя. Он преодолел расстояние между нами, быстрее чем я снова поднял оружие. Удар огненного кулака и оба револьвера выбиты из рук, но в последний момент я отправил их в инвентарь, Он пытался поймать один в воздухе, но оба исчезли у него перед носом.

Дальше он нанес серию ударов, добавляя к каждой атаке магию огня. Благо у меня защита и от физического урона, и от стихий. Выбрав момент, я контратаковал его, пытаясь попасть кулаком в челюсть, но он схватил меня за руку и попытался добавить жару. Температура вокруг нас на время поднялась до 100 градусов, затем до 150, а может и больше. Руны охлаждения заработали на полную, не давая мне изжариться заживо. Я вырвался и попытался выстрелит ему кислотой в лицо, но он ушел в сторону. Тогда я сделал обманное движение корпусом и ударил его ногой по коленной чашечке. Он взвыл и отпрыгнул назад, рука окончательно оторвалась и валяется на песке, сейчас он истекает кровью.

Силён, но быстро выдыхается, мана и силы быстро заканчиваются. Много очков в скорости и интеллекте для удобства обращения с магией. Минимум во всем остальном. И тогда я произнес самое страшное оскорбление для корейского геймера.

— Твой билд слабоват. Потому ты проиграл.

— Чтооооооооо?

— А то. Малыш, ты же не любишь магов?

Малыш выскочил в нашу реальность и тут же ударил корейца цепной пилой по ноге. Она оказалась отпилена еще до того, как кореец сообразил, что происходит. Нападения сзади он не ждал.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а!

— Бэ-э-э-э-э! — Вторил я ему.

Он упал на землю, а робот придавил его ногой сверху. Встал над ним как победитель над ничтожеством. В сущности, так и есть.

— Слабоват даже для мага. — Беспощадный вердикт машины войны. — И такой мусор называет себя воином? Я избавлю тебя от страданий. Радуйся, что не будешь отравлять воздух этого мира.

И он раздавил его тело своей массивной железной ногой, превратив самовлюбленное чучело в кровавый блин.

Племя возликовало.

— Железный дух — добрый дух!

— Железный дух и Мак-сим нас спасли!

— Вождь Мак-сим. Вождь Мак-сим!

— Вождь Мак-сим!

Опять я вождь? Вот *****.

* * *

А в должности вождя нет ничего плохого. Красотки приносят мне коктейли, конечно, с тех пор как я научил их делать и поделился ягодами и сахаром. А еще я поделился с ними стаканами, вилками, ложками, одеялами, железными ножами и мечами, щитами, луками и стрелами, зельями исцеления и некоторыми другими вещами, которых у меня завались, а у них нет совсем. В обмен мне дали много жемчуга, в системе есть рецепты с ним, пригодится, а еще семена редких растений и кости и шкуры тропических животных.

Я научил их плавить металл в печи, делать каменные формы для будущих металлических изделий, а еще вкладывать ману в предметы. Мы обошли соседние пещеры, я дал им кирки и показал, где искать металл, он оказывается там есть, смогут добыть сами. Кукуруза и картофель у них имеются, а вот семенам многих других растений они были очень рады, например томатам и тыквам.

За все это меня прозвали «Мак-сим мудрый».

Да, эти три дня я провел с пользой. Многому научил их и чему-то научился сам. Впрочем, сейчас мне нет до этого дела, сейчас мне хочется пить ягодный коктейль и думать о хорошем.

«Живых участников 8800/10.000».

Плохо, такими темпами мы не скоро отсюда выберемся. Сидеть здесь месяц я не могу, но бегать по джунглям и искать кого бы убить я тоже не собираюсь. Что делать?

— Вы о чем-то задумались, мой вождь?

Ко мне обратилась Ча-ча. Да, так ее зовут. Она была обещана в жены следующему вождю. Так случилось что вождем стал я, и все объяснения что я здесь не на долго не помогли. Мне уже фактически отдали целый гарем из 10 красоток, одна из которых краше другой, да природа одарила их как следует. Для племени из 200 человек это еще мало, как мне объяснил их колдун.

Впрочем, ничего с ними делать я не собираюсь, у меня уже есть девушка, а местные папуаски, хоть они и красивые, меня не интересуют. А чтобы они больше не клеились ко мне по вечерам я стал спать в одноместном гамаке. Экзотично, необычно, они все поняли.

— Я часто думаю. Это полезно.

— Вы мудрый вождь.

— Я уже высказывался на эту тему. Мудрецами себя мнят только идиоты.

Она снисходительно улыбнулась. Вот уж не ожидал такого жеста от нее.

— Вождь, вы знаете почему никто не удивлен вашему появлению?

— Почему?

— Каждое поколение великий дух устраивает здесь испытание для злых духов. Каждое поколение вождем становился пришедший из другого мира, а правят после него его потомки. Чем больше детей появлялось от вождя, тем сильнее становилось племя.

Теперь я понимаю их облом. Хотят, чтобы я обрюхатил десять женщин?

— Вы многому нас научили и дали нам больше, чем любой предшественник. Но вы не даете нам своей силы.

— Я подумаю над этим, у нас еще месяц впереди.

— Рада что вы останетесь с нами так долго. Кстати, колдун передал что в его палатке все готово. Он приглашает вас.

— Кстати, почему меня в начале назвали злым духом?

— Все пришельцы злые духи. Пока не докажут обратного. Пришельцы принесли нам много горя в прошлом, некоторые из них были добрыми и становились вождями, как вы.

Какое у них интересное двоемыслие. То злой дух, то добрый дух, то вождь. Восток дело тонкое, а «папуасия» видимо еще тоньше.

— Ладно, я пошел.

Я встал с трона и отправился в палатку колдуна. Посмотрим, как он справился.

* * *

Древний и ссохшийся мужчина в амулетах, с десятками сложных татуировок на теле и длинной бородой. Да, таким и должен быть колдун.

Его дом заполнен сотнями амулетов, со слабой магией или сильной. Все стены изрисованы или исписаны. Примитивное племя, но имеет письменность. Когда-то они были частью чего-то большего, но что-то случилось, и они теперь здесь.

«Авра Аг. Колдун. Уровень 21».

— Приветствую, вождь. Присаживайтесь, начнем. — Он указал на подготовленное место на земле.

— Спасибо. Авра Аг. Ты справился?

— Я подготовил заклинание.

Куритьельницы заполнены благовониями, символы на стенах и на песке начинают светиться магией. Я расстелил коврик для медитаций в центре магической схемы.

— Давайте вместе. Вождь.

Мы синхронно влили всю нашу ману в магическую конструкцию, которую сочиняли весь прошлый вечер. Все символы в доме ярко загорелись, осветив помещение. Я почувствовал приход видения… оно пришло.

…

Темнота… холод… невесомость. Все это прошло, и я увидел.

Разъяренных людей, сражающихся за свои жизни в джунглях. Группы воинов в невиданных доспехах и с удивительным оружием бьются насмерть с гигантскими змеями, жуткими рептилиями, мутантами, агрессивными растениями, гигантскими комарами и даже нежитью, древними мумиями, выходящими из давно забытых каменных гробниц.

Боец в красном мундире и с кремниевым мушкетом пытается попасть по воину с прыжковым ранцем и лазерным пулеметом. Араб с кривой саблей сражается с эльфом в силовой броне и даже имеет шансы на победу из-за разницы в прокачке. Неуклюжие деревянные лодки сошлись борт в борт и команды схлестнулись в кровавой стычке посреди прекрасного океана.

Кровавая и бессмысленная резня с участием людей и нелюдей из разных миров, живущих на разных ступенях развития.

И что самое печальное наш остров она не обойдет стороной. На наспех сделанных, разваливающихся плотах сюда плывут сотни завоевателей с разным уровнем и экипировкой. Они уже близко, еще пара остановок на островах поменьше, и они будут здесь.

Придется мне с ними сражаться.

Назвался вождем — защищай свое племя.

Я прервал видение и вернулся обратно, в реальность. Глаза открылись, из видения одновременно со мной вышел и колдун.

— И так каждое поколение. Злые духи приходя чтобы уничтожить нас. — С грустью произнес Авра Аг.

— Не в первый раз такое на твоем веку?

— Да, вождь. Ничего не меняется. Жизнь всегда борьба.

Внезапно у меня возник необычный вопрос.

— Каким был мой предшественник? Я имею ввиду предыдущий вождь-пришелец.

Он задумался.

— Диким и нелюдимым. Все время ходил в невидимости и ни с кем не хотел разговаривать. Он защитил племя и оставил потомство, но мы даже не узнали как его зовут.

— Способности передаются по наследству?

— О да, вождь, но не все и не всегда. Мой прапрадедушка тоже был из приходящих. Он был магом… «вуду». Его кровь сделала наших колдунов сильнее.

— А давно уже у вас здесь… великий дух, давно «злые духи» вторгаются в ваши земли?

— Так было всегда. Так говорили мои предки и так я отвечу на этот вопрос любому вопрошающему.

— Скоро они придут. Мы должны подготовиться.

— Вы помогаете нам, и мы этого не забудем.

— Я взял ваш жемчуг.

— У нас его много. Однако вы сражаетесь не за жемчуг, а потому что вам так велит совесть. Правитель с совестью — великая честь для племени.

— Твоя магия поможет нам в бою.

— Я подготовлю колдовской круг, отвлеку их внимание.

— Хорошо. Действуй.

Мы обговорили еще пару мелочей, и я вышел из его дома. Пора собирать войска.

Глава 29

Попытки договориться миром с вторженцами результатов не принесли. Оставленный на берегу скелет был допрошен с пристрастием и уничтожен. Он должен был попросить их занять необитаемую часть острова или уплыть восвояси, но они и слушать не стали, только потребовали рассказать, где находится деревня. Не получив ответа, они уничтожили скелета, а их лидер повесил его череп себе на пояс как трофей. Я в долгу не остался, закопанные на пляже мины сдетонировали и похоронили 30 человек, еще вдвое больше были ранены. Хорошее вышло приветствие. Увы, раненых тут же вылечили зельями, так что ранить их бесполезно.

Я послал разведчиков как следует рассмотреть врагов и оценить численность. Их около 300, теперь уже меньше, крайне разношерстная банда, но большинство и активный костяк это люди из нашего мира в обрывках военной униформы. Остальные всего лишь разношерстный сброд из разных миров. Встречаются среди них даже эльфы и орки. Как эта толпа смогла организоваться остается загадкой. Должно быть у них сильный лидер.

Стоило глянуть их уровни как стало понятно, что эта орда делает вместе. У всех довольно низких уровни, не выше 12ого. Кучка слабаков сбились в банду чтобы было проще было выжить. А чтобы избежать ненужных столкновений они решили пересидеть все бои в деревне на острове. Думают деревня беззащитна и всем их обеспечит? Ошибаетесь.

И вот толпа врагов пошла через лес прямо на деревню. Там их ждут сюрпризы.

Пока было время мы закопали много мин у них на пути. Пара скелетов с автоматами и глушителями спрятались в кронах деревьев. Недалеко от деревни выбрали высотку с неплохим обзором, хотя большая его часть все равно закрыта лесом. Там скелеты вырыли окопы и два пулеметных гнезда, прикрыв их листьями. С собой я взял всего лишь 100 неживых подручных. Еще 100 остались сторожить дом. Так что придется обороняться тем, что есть. БМП я тоже приспособил, для него оборудовал окоп за нашими позициями. Его автопушка должна хорошо пробивать заросли. За ним засели скелеты с минометом. Я сам спрятался в кустах с лазером. Драться в первых рядах, разумеется, не буду.

Бой начался с того, что пятерых их разведчиков «невидимок» покрошил БМП. Видите ли, Лич умеет обнаруживать невидимых, это одно из его умений, потому с невидимостью враги больше не играли. Вместо этого они послали два отряда в обход деревни, надеясь прижать нас с трех сторон. К сожалению для них они напоролись на скопления диких змей, которых призвала магия колдуна. Остальные их войска подверглись атакам диких обезьян и крупных москитов. Сложилась ситуация «сражайся или беги» и тогда они решились на штурм.

Первым же выстрелом из миномета был убит их лидер, на вид бывалый наемник, прямое попадание, «чистая случайность» и никакие летучие мыши на ветках огонь не корректировали. Следующим выстрелом порвало на части его заместителей. Несмотря на это враги все равно пошли в атаку и оказались под шквальным огнем пулеметов. Патроны не бесконечные, но сейчас я приказал их не жалеть. Уж больно мне не понравилась эта разношерстная банда недоделанных колонизаторов.

В итоге потеряв еще человек 50 под градом пуль они решили отойти шлубже в джунгли на перегруппировку. Они отошли к берегу, где высаживались и начали пить зелья и перегруппировываться. К их несчастью, на этом сражение еще не закончилось. Несколько десятков гигантских крабов, вызванных колдуном, вышли на берег перед ними. Если с людьми эти низкоуровневые еще могут потягаться, то с крабами 22ого уровня нет. Началась бойня.

Пули отскакивают от панцирей, удары холодным оружием почти не наносят крабам урона, классов и способностей у нападающих нет совсем. Клешни крабов легко перекусывают бедолаг пополам, удары плашмя убивают гуманоидов мгновенно. Крабы не только больно бьют, но и быстро бегают, пока одна группа сражалась и отвлекала внимание, две другие заходили с фланга, отрезая пути к отходу. Вторженцы наконец поняли, что происходит, и рванули в джунгли, но там их встретили я и мой робот. Пулеметные очереди прижали врагов к земле, теперь они оказались между молотом и наковальней. Нет, переговоров больше не будет и белую тряпку спрячьте, переговоры я предлагал в начале, до того, как вы убили моего парламентера, теперь для вас есть только свинец.

Последние два десятка сложили и оружие и подняли руки вверх, но крабы все равно начали разрывать их на части и пожирать, иногда целиком. Я смотрел на это с абсолютным спокойствием, они сами выбрали свою судьбу. После того как крабы наелись и вернулись в океан я принялся собирать трофеи. Натовские автоматы, бронежилеты и каски, системные доспехи, вроде и хлам, а вооружать скелетов и мое ополчение пригодится.

Первое нападение отбито, сколько еще впереди?

…

До самого вечера скелеты работали с плотами что оставила эта банда. Задача была создать один надежный плот, и они справились. Получилась маленькая, но добротная лодка, в центр которой мы воткнули парус. Лодочный двигатель у меня тоже есть, так что могу воспользоваться и им, но позже.

Сидеть вечно на острове я не буду. Половину скелетов я оставил в деревне, половина пойдет со мной. Будем исследовать острова.

* * *

Ветер сегодня попутный, парус развивается над морем, лодка несется навстречу приключениям. Остров с вулканом, как сказал шаман, хранит в себе секреты, которые мне будет интересно исследовать.

Да, старые пыльные гробницы это как раз то место которое следует посетить туристу. Правда не один я оказался таким любопытным, целая группа выживших была замечена моими разведчиками в джунглях. Они поднимаются по склонам в направлении заброшенной каменной крепости, наверное, собираются ее занять.

Так и случилось, к моменту, когда я высадился на берегу, они заняли тот древний каменный форт и выставили охрану на стенах. Ну ничего, я не гордый, могу идти через джунгли или вообще обойти ваше логово стороной.

Я бы с радостью прошел мимо и принялся исследовать гробницу на юге острова, но они меня заметили. Да, не у одного меня есть летающие разведчики, у них эту функцию выполняют птицы. Выполняют весьма эффективно надо сказать. Их отряд тут же покинул форт и пошел за мной в джунгли. Уровни у них от 20 до 25, не самые слабые противники, системное оружие тоже имеется.

Сражаться с ними мне не хочется, в конце концов что мы не поделили? Но они идут за мной и весьма уверенно, явно желая познакомиться поближе. Я же начал отстрел птиц, ошивающихся здесь. В какой-то момент отряд отстал и потерял меня, видимо птицы были их глазами и ушами. Вот и хорошо.

Тем временем я оказался у гробницы. Старинное каменное здание, построенное по типу пирамиды. Вход закрыт гигантским камнем, но что мне этот камень? Одна бомба решила вопрос, разнеся камень на кусочки. Каменной картечью посекло джунгли, но для меня это не страшнее гороха. Скелетам было приказано заминировать подходы, если враг сунется сюда сразу взлетит на воздух. Стряхнув каменную пыль с брони, я вошел внутрь.

Внутри как водится, кромешная тьма, потому пришлось активировать шар света, за ним я пошел по темным коридорам. На стенах нашлись рисунки, изображающие птиц, обезьян и прочих лесных существ. Среди неплохо прорисованных джунглей часто просматривается одна и та же фигура в черном плаще, с коровьим черепом на голове и причудливым кривым ножом в руках. Эта фигура имеет рост три метра и выглядит пугающе, надеюсь это какая-то мистическая выдумка, а не суровая реальность прошлого.

Но рисунки на этом не закончились, на следующей стене я обнаружил изображения костяных драконов, парящих в небе. У многих из них в передних лапах находятся красные сферы, похожие на бомбы, некоторые из этих сфер падают на землю и вызывают пожары в джунглях. Руководит этими драконами кукловод с земли, мужчина в черном доспехе, стоящий в окружении скелетов и зомби. Настоящий некромант, а я вот собрал 200 скелетов и считаю себя сильным, м-да. Следующая серия рисунков поведала историю о загадочном темнокожем волшебнике, увешанном кучей амулетов. Согласно рисункам он долго сражался с морскими тварями, а затем подчинил их своей воле, так же, как и диких зверей и даже птиц. На следующем рисунке он изображен уже на каменном троне и с короной, а тысячи людей возносят ему свои благодарности. Предпоследняя серия рисунков повествует о человеке-невидимке, он бродит среди джунглей будучи прозрачным, но видимым на рисунке. Вот он убивает злых иномирян, пытающихся причинить вред жителям островов, вот и он становится вождем, и уже его почитают местные. Последняя серия рисунков повествует о тысячах пришельцев, истребляющих население островов, сжигающих и грабящих их дома, разрушающих все то, что они построили. Каменные города стали руинами, деревни были сожжены, выжившие построили плоты и уплыли на другие острова.

Последний рисунок что я рассмотрел уже у самой лестницы изображает человека в золотом доспехе, что убивает чужаков и ведет за собой армию скелетов. Дальше рисунок заканчивается…

М-да. Даже не знаю как на это реагировать.

* * *

Повезло мне что я смотрел старые приключенческие фильмы, да и класс позволяет замечать ловушки и их элементы. А ловушек тут предостаточно и все они механические и магические в равной степени. Стоит наступить на этот камешек и на голову упадет целая глыба, а вот этот камень спровоцирует файерболл, а если коснуться стены здесь, то пол под тобой провалится. На всякий случай я всегда отправляю перед собой скелетов, и половина из них гибнет.

Минуя ловушки и изучая старинные рисунки я продолжал подъем по лестницам к верху пирамиды. На последнем этаже я обратил внимание на обилие скелетов стражников с копьями, но система их никак не опознает, значит они не опасны. Принимать их неопасность за чистую монету конечно не буду, жизнь полна сюрпризов.

Из темного коридора внезапно подуло холодом. Глаза скелетов загорелись голубым, они начали двигаться и вылазить из своих могил.

«Страж. Уровень 18». То же самое написано у каждого скелета в храме. В забавную ловушку я попал.

«Не достоин». — Услышал я голос в своей голове.

— Ну и иди ******. — Ответил я громко и изготовился к бою.

И тут у меня появился повод испугаться.

«Либм здесь не доступен. Питомцы не могут быть призваны».

Ну я и попал. Не могу призвать нежить, ладно придется драться самому. Первому же скелету я снес башку кулаком, второго толкнул ногой так что тот покатился по полу и развалился на части. Третий попытался проткнуть меня, но я поймал его за конец копья, вырвал его из рук и древком раскрошил ему череп. Еще два десятка бросились на меня с двух сторон. Первую группку я залил кислотой, отчего их хрупкие тела мгновенно развалились, вторую сбил с ног кинетическим ударом и угостил гранатой. В замкнутом помещении ударило по ушам как следует, зато костяные дурачки разлетелись на части. Впрочем, это еще далеко не конец, в коридоре уже маршируют новые отряды беспокойных покойников.

Потоки пламени из огнемета заполнили коридор, выжигая скелетов, но резко стало нечем дышать. В таком замкнутом помещении устраивать пожар неразумно, значит придется перейти на другой оружие. Достав револьверы, я начал отстреливать скелетов выстрелами в голову, выбивая иногда по 2 врага за выстрел. Наконец они закончились, похоже, что я перебил всех…

«Слабак». — Голос в голове повторился.

«Лимб доступен». Из него тут же вывалилась парочку уже моих скелетов и Костя, не знал, что они могут приходить без разрешения.

— Как вы, хозяин? — Я отмахнулся от его банального вопроса.

— Я в порядке, пошли дальше, мне все любопытнее что тут творится. Любопытство это мой большой недостаток.

— Согласен. А еще чрезмерная бережливость и привычка отталкивать женщин.

Я остолбенел.

— Костя, ты же вроде нежить.

Он встал по стойке смирно и заговорил голосом фанатичного идиота.

— Я готов служить вам вечно хозяин! Верность и доблесть!

Ах ты хитрая редиска. Ладно, подыграю тебе.

— Другое дело. Пошли, чувствую найдем здесь что-то интересное.

* * *

Больше нам никто не препятствовал, никакой нежити и ловушек, мы поднялись до самой вершины пирамиды, где достигли последней роскошной комнаты. Красные стены с кучей рисунков, два позолоченных саркофага и следы мародерства. Вскрытые ларцы, разбитые вазы. Когда-то здесь лежало много золота и дорогих вещей, но кто-то вынес это все. Даже не сомневаюсь кто, только у иномирцев хватило бы сил и наглости.

И тут я снова почувствовал холод, задрожали руки и ноги, было так холодно как никогда в жизни и тогда я увидел… Опять эти видения.

Прекрасная древняя цивилизация с каменными мегаполисами, развитым кораблестроением и сельским хозяйством. Я увидел огромные поля, засаженные кукурузой, высоченные храмы в десяток этажей, сотни рыболовных судов больших и маленьких. Сотни тысяч людей, живущих в столице и еще столько же в крупных городах, каменные дороги и деревянные мосты. Картинки благополучия, порядка и процветания сменяли друг друга одна за другой. Всему этому настал конец, когда пришла система…

Брат пошел на брата, дети восстали против родителей, армия пошла против народа. Началось кровопролитие и общество спустилось в анархию и кровавое безумие, даже без всяких зомби. Выживал и процветал сильнейший, а слабые погибли, погибла и цивилизация. Стоило людям начать устанавливать новый порядок на пепелище старого как трагедия повторилась, начали открываться порталы, из них повалили орды чудовищ и началась бойня. И так много раз, стоило людям начать отстраивать цивилизацию как открывались порталы и общество вновь скатывалось в дикость и варварство, где правит сильный. Так продолжалось тысячелетиями, а затем, когда народ островов практически исчез и был низведен до маленьких племен на окраинах этот мир стал ареной для битв и испытаний чужаков. Теперь уже чужаки проливали здесь кровь, местных жителей и друг друга.

— И нет этой беде конца и края, и будут страдания народа Маури вечны, пока он живет. — Голос мужской, холодный и сухой, так говорит бестелесный призрак.

— Кто ты? Зачем ты мне это показываешь?

— Ты хотел знать.

— Хотел, теперь знаю. Мне от этого не легче.

— Почему же?

— Потому что мой мир ждет та же судьба. Стоило нам начать восстанавливать порядок как начали открываться порталы. Система так и будет держать нас в дикости, чтобы мы ее развлекали. Мы будем как любимые рыбки в аквариуме, вечно служить потехе своего жестокого хозяина.

— Верно. Так случилось с нашим миром и многими другими. Примешь ли ты свою судьбу?

— Это не моя судьба, не подменяй понятия, пока мы живы, мы будем бороться. Боролись и вы, но вам не хватило сил.

— Наш народ думал, что это испытания. Мы слишком поздно поняли, что это издевательства. Нас травили как нелюбимую собаку, и теперь мои потомки низведены до дикости, их осталось всего ничего, пара тысяч. Ничто от былого могущества островной империи Маури.

— Так кто же ты?

— Последний и вечный правитель. Мое тело мертво, но дух еще здесь. Я остался со своим народом и буду вечно наблюдать за ним. Пока хоть один мой потомок жив буду существовать и я.

— Зачем натравил скелетов?

— От чужаков редко бывает польза.

— Судя по рисункам на первом этаже не так уж и редко.

— Верно, есть исключения. Рисунки дело рук жрецов. С помощью чужаков они надеялись вернуть было могущество, но просчитались. Я не верю, что чужак поможет нам.

— Ладно, я узнал, что хотел. Ничего ценного тут нет. Я ухожу.

— Погоди.

«На вас наложено великое усиление. Получаемый опыт увеличен на 25% пока вы находитесь на островах Маури».

— Спасибо.

— Вряд ли мой народ переживет это столетие, но ты по крайней мере можешь продлить его агонию. Каждая минута страданий все равно лучше, чем смерть. С тобой у нас еще будет крохотный шанс начать все с начала. Лучше, чем ничего.

— Не сдаешься до конца, уважаю.

— Ступай, иномирец. Правь мудро.

Видение закончилось, мои глаза открылись. Я стою посредине комнаты. Крышка саркофага, приоткрытая вдруг закрылась. Я повернулся к Косте.

— Что здесь произошло?

— Не знаю, я просто стоял и охранял вас?

— А саркофаг?

— Я ничего не видел.

— Ты врешь.

— Я всегда исхожу из блага хозяина.

— Вот оно как. Ладно, пошли.

— Куда теперь, хозяин?

— В море. Найдем остров с крабами и будем качаться на них. Заодно дадим пинка людям, что поджидают нас у гробницы.

Глава 30

Банду что поджидала меня в засаде у стен гробницы не ждало ничего хорошего. Практически сходу я достал револьверы и открыл огонь на поражение. Пули разрушителей легко пробивают листву и тонкие деревья, первый же выстрел снес голову человеку в кожаной броне. Второй обезглавил парня с арбалетом. В меня полетели стрелы и слабые заклятия, но Костя закрыл меня щитом, а затем из дверей вылетели мои скелеты и бросились на врага. Началась мясорубка и перестрелка. Я подстрелил ещепару человек, прежде чем всех врагов перебили. Половина умерли убегая, думая, что спасутся таким образом, они ошиблись.

Обыскав трупы, я пришел к выводу что они не из моего мира вообще. В сумках я нашел книги магии на неизвестном языке, оружие у них необычное, какие-то магические палочки и волшебные гранаты. Палочкой с рунами огня я умудрился поджечь небольшое дерево. Все это закинул в инвентарь, позже изучу. Может даже пригодится как оружие для скелетов.

* * *

Оказывается в заброшенном форте еще остался гарнизон. Они послали по мою душу лишь часть людей. Ладно, нанесу визит и им, а то еще сочтут меня невежливым человеком.

Стоило моим мертвым отрядам приблизиться к форту как над ним вывесили белый флаг. Вот это номер. Уже сдаетесь? Я отправил скелета с требованием всем, кто находится внутри выйти за ворота. Они подчинились, десять человек вышли за ворота, убрав оружие подальше. Разведчики облазили форт и никого больше не нашли.

Люди в странной белой одежде, без доспехов. С уровнями не выше 14ого, кучей колдовских книг и колдовских предметов, смотрят на меня и дрожат. Это розыгрыш такой? Я даже оглянулся, чтобы убедиться, что это меня они так боятся.

— Кто такие и откуда? — Решил я узнать сразу главное.

— Мы… с земли.

— Вы не с моей земли, система переводит как язык другого мира. Не важно. Зачем напали?

— Мы не нападали… ой, простите, мы просто…

— Бла бла, преследование и подготовка засады равносильны нападению.

— Это не так, ничего равносильного. — Возмутилась девка. Явно неформальный лидер группы.

— Что забыли на острове? — Решил я сменить тему.

— Искали безопасное место.

— Молодцы.

И что мне с ними делать? О, я придумал.

— Выбирайте. Рабство или смерть.

Они остолбенели.

— Что? — Удивились. они все разом.

— А то. Отдавайте все ценное, дальше я свяжу вам руки и повешу ошейники с бомбами. Быстрее.

— Мы не будем рабами! — Закричал один из них и тут его голова лопнула от попадания пули. Вид трупа без головы произвел впечатление, а я направил револьвер на остальных.

— Быстро.

И вот я иду по джунглям с девятью пленниками, их охраняют скелеты. Допросив их, я смогу узнать много интересного.

* * *

— Злые духи!

— Фу!

— Подонки.

— Выродки!

Племя отреагировало на их появление очень негативно, чужаков здесь не любят, кроме меня конечно. Ненависть готова была выплеснуться в кровавом акте насилия, потому я разок выстрелил в небо, чтобы все притихли и сказал.

— Они мои пленники. Трогать их запрещаю.

Когда вождь что-то говорит они слушаются, это у них отложилось на подкорке мозга. Удобные подданные, что сказать.

— Где вы держите скот?

— В том хлеву, вождь. — Мне указали на грязный сарай на границе деревни.

— Отлично. Поздравляю, — обратился я к пленникам. — У вас новый дом.

Их лица надо было видеть.

Скелеты затолкали их в хлев и закрыли там. Каждому на шею была повешена бомба, снять ее значит спровоцировать подрыв. Один из дурачков мне не поверил и через пол часа пленников стало восемь. Что ж, я ожидал попытки побега, восемь это еще неплохо, будет кого допрашивать.

***

Через час я решил начать говорить с каждым по-отдельности. Первой ко мне притащили самую младшую и слабую из них с жалким 7 уровнем.

— Зачем я вам? — Спросила она испуганно.

— Будешь меня развлекать.

— А? Не надо.

— Своим рассказом разумеется. Хочу знать как вы собрали такую группу, откуда приплыли, что планировали делать. Для начала.

Она долго и испуганно молчала, обдумывая вопросы, лишь через минуту наконец начала говорить.

— Мы из одного мира, использовали сигнальную магию чтобы собраться вместе. Лидер сказал, что мы должны найти укромное место чтобы переждать бои.

Система сказала, что будет затапливать острова, чтобы столкнуть нас лбами. Да и здесь не так много места чтобы избежать столкновений. Отсидеться в безопасности не получится, хотя такая тактика и привлекательна.

— И это все? Из твоего мира больше никого?

— Нет, вы всех убили.

— Смотри как бы и тебя тоже не убил.

— Не надо… — Она совсем затихла. Испугана или притворяется?

— Вот и прекрасно. Если мы пришли к такому превосходному взаимопониманию будешь ли ты так добра поведать о своем мире?

— А? Ну, мир как мир…

— Давно к вам пришла система?

— Лет 200 назад. Наши маги сопротивлялись ей, запрещали пользоваться системными вещами, но те, кто нарушили запрет стали очень сильны и установили свою диктатуру.

— Диктатура системных магов? — Она кивнула. — А магия была до системы?

— Ага, но ей учились очень долго, а с системой убил монстра, повысил уровень, взял способность и вот ты могуч как 20 человек.

— Правда. А как вы поднимаете уровни? Для этого ведь нужно убивать. На монстрах качаетесь?

— Да, мы ходим в леса, где монстров специально не трогают и дают размножаться. Убиваем их сколько можем и получаем уровень и добычу.

— А порталы у вас есть?

— Да, но мы всегда стараемся закрывать их, как только они появляются.

— Разве оттуда не выходят монстры, которых можно пускать на опыт и добычу?

— Выходят, но, если не закрывать их сразу монстров становится так много что погибают целые страны. Да и люди, ставшие очень сильными, всегда бросают вызов власти. Чтобы избежать этого мы выработали систему и придерживаемся ее уже 100 лет.

В системном мире один человек может стать сильнее чем тысячи. Одного такого достаточно чтобы свергать правительства и держать в страхе целые государства. Это и наша судьба, ведь заведись один такой суперсильный боец у нас он может подчинить себе целые страны. Маркс, кстати, достаточно силен чтобы диктовать свои законы, он этим сейчас занимается, но не у нас, а в Москве.

Ну ладно, обдумаю это потом, сейчас допрос.

— Ты что-нибудь знаешь о подобных системных испытаниях? Полагаю люди из твоего мира не впервые участвуют.

— Если активно закрывать порталы, то система будет испытывать население. Достойны ли вы жить в мире или нет? Вот что она проверяет. Так мы считаем. Мы всегда закрываем их, потому что на отправляет наших людей на испытания и возвращаются далеко не все.

— А что ты делаешь здесь? Как ты очутилась?

— Я была ученицей мага, закрывшего портал. Я расплачиваюсь за грехи учителя.

— Спасибо за беседу, возвращайся.

— А… — Она замялась.

— Что ты хочешь спросить?

— Как вас зовут? — Спросила она робко. Прямо девушка-стесняша, сама невинность и запуганность.

— Я твой хозяин. Вот как меня зовут. Запомни хорошенько.

Костя на заднем фоне выдал жест «рукалицо». Она тоже расстроилась, услышав такой ответ. Неужели думала, что после разговоров мы с ней друзья? Она ошиблась.

Я побеседовал с каждым, за время разговоров количество пленных сократилось еще на два. Первый попытался напасть на меня атакующим навыком, за что я его взорвал на месте. Второй хамил и качал права, мол рабство незаконно в их мире и крайне аморально. И вообще я обязан отпустить их и извиниться. «Что здесь законно, а что нет решаю только я», с этими словами я выбил ему мозги, после пяти минут выслушивания мерзкого нытья.

* * *

Утром я выгнал двух самых сильных из оставшихся на пляж. Обоим дал их волшебные палочки и приказал показать, что они умеют и объяснить, как работает их магия. Я нарочно сделал вид что расслабился, а скелетов спрятал кустах. Эти двое долго показывали, как метают при помощи волшебных палочек фаерболлы. В сущности, то же самое что и у наших магов, но с палочкой получается проще и быстрее. Впрочем, искушение было слишком сильным для их небольших мозгов.

— Остолбеней. — Один из них бросил заклятие на меня.

«Попытка иммобилизации отражена, уровень применившего способность слишком низок».

И все же я притворился что меня парализовало. И вот стою я неподвижно напротив них, а они с довольными рожами ухмыляются, впрочем, снимать мои бомбы с себя они даже не подумали, ну а я приказал бомбам пока не взрываться, мне интересно что они выкинут.

— Ублюдок. — Первый подошел ко мне намереваясь плюнуть в лицо, но понял, что это не сработает пока на мне шлем. Тогда он попытался его снять, но ничего не получилось, а затем одна из рун холода включилась и обморозила ему руку.

— А-а-а-й. — Он упал на жопу и схватился за руку.

— Ты посмел убить наших друзей! — Обратился ко мне второй. — Отвечай, я знаю, что ты можешь говорить!

— Я еще и тебя убью, и твоего дружка, и отнюдь не быстро.

— Ах ты ******. — Он ударил меня ногой в пах, но броня поглотила удар, а он свалился на землю с ушибленной ногой.

— Грязный некрофил!

— Я некромант.

— А какая разница? Все знают, что вы мертвых девок трахаете. — Я на секунду представил себе подобное и меня чуть не стошнило.

— Правда? За такое я вас обоих подниму и отправлю 500 лет туалеты чистить, для начала.

— Вали его и дело с концом. — Отозвался с песка второй, его рука уже пришла в норму, но от меня он держится подчеркнуто подальше. — Пусть прикажет своей нежити отпустить наших друзей и уберет бомбы, тогда…

— Что тогда придурок? Ты даже мой доспех пробить не можешь.

— Ах так? — Первый шмальнул в меня потоком красных искр, но на доспехе не появилось даже одной царапины. Уровень не дорос, у меня хорошая защита от магии.

— Молодец, всех собак в округе перепугал, хвалю.

— Отпусти наших друзей!

— Зачем, вас двоих мне пока хватит. Лучше объясните, как работают ваши колдовские гримуары? Я такие 1 раз в жизни видел и не понимаю, как ими правильно пользоваться.

— А что тут сложного? Если у тебя правильный класс книга подскажет заклятие или скажем рецепт если ты алхимик, или руну ели ты кузнец.

— Странно, а мне книга новые руны не подсказывала.

— Гримуары стоят дорого и попадаются редко, даже самые простенькие. Ио ни не для таких ничтожеств как ты.

— Спасибо за сведения.

— Чего? Отпусти наших друзей свинья. — Он еще не успокоился. Удар в пах его ничему не научил. Он попытался толкнуть меня ногой. Чтобы сбить на землю.

Какого было его удивление, когда я схватил его за ногу и крепко сдавил ее, так что затрещали кости.

— А-а-а-а-а-а. — Заорал он как резаный. Второй попытался бежать, но поучил пулю в бедро из обычного пистолета и растянулся на песке.

— Вы двое похоже не поняли, где ваше место. Я не собирался вас убивать, хоть вы и пытались убить меня. Теперь собираюсь.

* * *

Два скелета теперь роют правильные выгребные ямы и строят над каждой туалет, чтобы местные жители не справляли нужду абы где как они привыкли. Нужно приучать их к культуре и цивилизации, благо теперь есть два скелета что будут содержать в чистоте общественные места. Увидев их кислые даже по меркам скелетов рожи, я напомнил, что им еще 499 лет и 355 дней мотать этот срок. Нет, конечно, я не настолько злопамятный, да и скелеты не помнят прошлой жизни, но кто-то ведь должен выполнять грязную работу? И я нашел вполне подходящие кандидатуры.

* * *

— Покажи, как работает гримуар.

Мы снова на пляже, теперь я работаю с девушкой, которую допрашивал первой.

— Где Саймон и Стьюи?

— Они попытались убить меня и бежать.

— Жаль…

— Гримуар…

— Да, конечно… Я бесклассовая, но со способностью. — Она взяла гримуар в руки и открыла в середине. — Здесь вариации молнии, которую я умею бросать.

— Например.

— Могу бросить шаровую молнию, могу вызвать грозовую тучу, правда все они очень слабенькие, уровень низкий, маны мало.

— Книга уменьшает расход?

— Да.

— Покажи.

Она призвала небольшую шаровую молнию, размером с кошку. Она прокатилась вдоль пляжа и упала в воду, где убила несколько рыбин.

— Можно я заберу рыбу? — Спросила она.

— Вас плохо кормят?

— Нет, я бы могла приготовить что-нибудь необычное.

— Заберешь, но потом.

Она снова зависла.

— Вы… не убьете меня?

— Зависит от твоего поведения. Если выкинешь что-нибудь…

— Я поняла…

— Возьми мой гримуар. — Я протянул ей книгу инженера.

Порывшись среди страниц, она изрекла.

— Ого, здесь написано, как создать предмет «молния в склянке», но я не умею вливать ману в предметы и создавать предметы тоже, я не ремесленник.

Я подошел и глянул. Нет, здесь точно нужен маг что будет создавать молнии и крафтер что будет пихать их в подготовленный сосуд. Больше ничего моя книга ей не предложила, но находка интересная. В паре с кем-нибудь я смогу создавать серьезные вещи.

В гримуаре мага огня я не увидел ничего кроме рецептов огненных бомб, которые ничем не лучше, чем те, что я уже использую. Однако открытие значительное.

В итоге молнию в склянке создать удалось, правда только через 2 часа стараний, моих и ее. Она раз 5 била себя током и падала в песок, а я как настоящий джентльмен и истинный начальник рассказывал о том какая она ленивая неумеха и что будет если она меня подведет. От вполне стандартного для моего мира обращения с подчиненными, она начала горько-горько плакать. Зато теперь понимает, что такое «работать на дядю», пусть скажет спасибо за важный жизненный урок. Вернувшись в дом, я создал еще пару десятков подходящих склянок и заставил ее еще до конца дня и половину ночи пихать туда молнии.

…

Утром, когда она отдала мне все склянки я предложил ей возможность уйти. Больше ничего интересного она не расскажет, сделать больше ничего не сможет, а много таких склянок мне не нужно, смогу создать дома куда более мощное оружие в паре с сильными магами.

Уходить она не захотела, и даже согласилась носить на себе бомбу. Деваться ей все равно некуда, а жить этот месяц где-то нужно. Что ж, понимаю, пусть сидит в хлеву.

— Раз уж от тебя больше нет пользы будешь рассказывать мне сказки на ночь.

— Сказки?

— Да, истории из твоего мира, должно же у вас быть что-то интересное в фольклоре.

— Ладно. — Она слегка просияла, с чего бы это? — Я буду рассказывать вам истории из моего мира по вечерам.

— Кстати.

— Да?

— Как тебя зовут? — Я ведь так и не просил ее имя. А ведь начальник обязан знать имя подчиненного чтобы лучше его говнить.

— Эвника.

— Греческое имя.

— Гре…че… какое?

— Не важно, иди.

Глава 31

Тем временем в городе.

В зал совета вошел человек среднего возраста в идеально выглаженном деловом костюме с кейсом в руках. Не так себе представляли переговорщика от «союза освобождения земли» местные царьки. Он уверенно прошел на выделенное ему место, разложил какие-то документы на столе и принялся четко и размеренно «доносить свою позицию до сидящих».

— Уважаемые присутствующие. Я рад видеть вас в добром здравии и расположении духа. Наша сегодняшняя встреча обещает быть очень продуктивной. — Совет ответил ему молчанием. — Наша организация взвалила на себя тяжелую ношу защиты человечества от монстров и восстановления экономики на хотя бы предсистемном уровне. Для этих целей мы обращаемся к разрозненным группам, живущим в изоляции по всему миру. Мы предлагаем им свою помощь, в обмен на вступление в наши ряды и службу верой и правдой на благо человечества.

— говоря проще, в обмен на полное подчинение? — Отозвалась рыжая особа, которой посол не дал бы больше 20 лет.

— Я бы не был так резок на вашем месте. Мы не лишаем местных правителей власти, мы просто пытаемся наладить хозяйственную деятельность и совместную оборону от монстров. Мы ищем талантливых людей, сильных воинов и формируем из них отряды самообороны, которые защищают человечество. Мы хотим, чтобы вы присоединились к нам. Вместе мы сила, а по отдельности обречены.

— А вы вообще где находитесь? К какой стране принадлежите? — Спросил человек с большим волчьим клыком, висящим на шее.

— Страны прежнего мира более не существуют, такое деление уже не актуально. Наша организация не привязана к конкретной стране и даже конкретному континенту. Мы стараемся помогать всем людям. Наша штаб-квартира находится на острове, в атлантическом океане. Первая по числу людей база находится в Исландии.

— Сколько вас, какими силами располагаете? — Вновь вмешалась в разговор рыжая. «Ну и стервозный у нее характер» отметил про себя посол.

— Нас много, мы уже контролируем 6 крупных городов и агломераций по всему миру, и с вдвое большим числом держим связь. Прямо сейчас мы устанавливаем контакты с десятками крупных скоплений выживших людей. Целые страны погибли в апокалипсис, но некоторые, в основном географически изолированные сумели выжить. Например, островные Шри-Ланка, Кабо-Верде, Таити, Куба, некоторые острова в Океании, список будет продолжаться. Человечество не должно изолированно сидеть в дальних уголках и доедать последние крохи хлеба. Мы имеем силу чтобы навести порядок, и моральный долг вернуть этот мир.

— Браво. Вот только маленькое уточнение, чем вы можете помочь нам? — Рыжая все никак не уймется.

— Мы пришли установить с вами дипломатическую связь, в последствии мы узнаем какого рода помощь требуется вам и чем вы можете помочь общему делу.

— Какой конкретно помощи вы ждете от нас? — Спросил один из членов совета.

— Сильные бойцы нужны везде, нас интересует любой, кто преодолел порог в 30 уровней и имеет классы ранга редкости не ниже эпического. Я прибыл сюда на вертолете, могу увезти с собой 10 человек. Я приглашаю каждого кто готов сражаться за человечества присоединиться к нам сейчас и в любой момент после.

— Иными словами вы пришли украсть наших сильных бойцов. — Возмутилась рыжая.

— Мы можем помочь вам, но не сейчас.

— Зато людей готовы забрать в любой момент и ни единого доказательства вашим «добрым» намерениям не существует. Вы просите верить вам на слово и в ответ даете лишь воздух. Был бы здесь наш лидер он бы уже вышвырнул вас в окно.

— Аккуратно, юная леди, с выбрасывания послов в окна начинались войны. Мы не потерпим такого обращения. — Посол добавил чуть больше угрозы в голос.

— Так вы нам еще и угрожаете! Вон! Убирайся! Всякий кто пойдет с ним предатель!

— Подумайте над моим предложением, оно всегда в силе. До свидания. — Он собрал свои дипломатические бумажки, бланки неподписанных договоров и спешно покинул зал.

Общее настроение в зале стало кровожадным. Надежда на глобализацию и взаимопомощь разрозненных осколков человечества с треском провалились. Первый пришедший посол считай в открытую попытался переманить к себе лучших людей в городе, а ведь без них выжившие станут заметно слабее, и в перспективе погибнут.

— Ублюдки. — Прошипела Катя как бешеная кошка.

— Не кипешуй так. — Попытался успокоить ее Клык. — Никто из наших им не поверит.

— В том то и дело что пока не поверит. Они еще вернутся и тогда с нас последнюю рубашку снимут и последний кусок хлеба отберут. Ублюдки.

А тем временем посол дошел до своего массивного вертолета, сел внутрь и отправился дальше. У него на этой неделе еще 3 таких встречи. На свете еще много дураков, готовых поверить в его сказки и отдать ему самое ценное. Людей.

Уже в вертолете к послу обратился его помощник.

— Босс, так их лидер в городе?

— Система отправила его на испытание.

— Она в последнее время кучу народа на испытания отправляет. Как конвейер.

— Да, и наши бойцы тоже туда отправляются, к сожалению. Ладно, подождем пока он вернется и будем говорить с ним. Может быть нам удастся его переманить.

Такой человек им нужен позарез.

* * *

На островах два дня шли страшные дожди, от такого количества воды захотелось стать водяным. Ведь только водяному в грязевых ваннах, в которые превратились многие деревенские улицы и окрестности жить комфортно и привычно. Мечты о полетах тоже пришлось отложить, прыжковый ранец собрать не удалось, нет подходящих материалов и добыть их негде. Зато хоть лазерную пушку починил, чем не плохая новость.

Тем временем количество участников сократилось до половины, эта отличная новость означает что сидеть здесь мне осталось еще неделю. Впрочем, система уже принимает меры для того, чтобы столкнуть нас лбами, из воды выходят монстры, которых колдун не контролирует, с неба людские скопления атакуют летающие рептилии, отдаленно напоминающие мелких драконов. Вулкан на одном из отдаленных островов извергся, пепел покрыл добрую треть архипелага, а крупный островов утонул в лаве, все живое на нем погибло. Местами даже открылись порталы, из которых тысячами повалили старые добрые зомби. Полчища мертвецов заполонили парочку удаленных островов целиком.

Иными словами, система затягивает нам пояса, и подталкивает убивать друг друга, большинство групп навряд ли переживут следующую неделю. Единственный шанс выжить — убить друг друга и ускорить долгожданное возвращение домой.

Лично у меня причин беспокоиться никаких. У нас тут солидная оборона с кучей рвов и минных полей, скелеты и обученные папуасы с автоматами патрулируют границы, а мыши и колдун следят за океаном. Никакое вторжение нам не страшно.

Ну… так я думал… я ошибся.

* * *

Их было всего десять, но эти десять опаснее трех сотен. Все в системных доспехах черно-красного цвета, уровни 25-30, классы тоже есть. Серьезный отряд, с боевым опытом.

«Боевой маг огня. Уровень 30». Так выглядит их лидер.

Они просто высадились на нашем острове и двинулись в сторону деревни. Я послал им навстречу парламентера, скелет попытался вести с ними переговоры и лишился головы. Бедолага даже заговорить не успел. Отряд пер напролом прямо к нам. Когда они подошли ближе к нашим позициям их лидер прокричал:

— Максим! Я вызываю тебя на бой!

Откуда он меня знает?

— Ты кто такой?

— Ты убил моего брата! — Он сорвал шлем, и я увидел худое корейское лицо. Да, он определенно брат того подонка, только весит килограмм на 40 меньше.

— Зачем нам драться? Можем просто жить спокойно. Мир, дружба, жвачка!

— Выходи, ******, или я сожгу деревню и все равно до тебя доберусь!

— Хорошо, хорошо. Будем драться. Если ты так хочешь.

«Огонь». Скомандовал я своим.

Оба пулемета и БМП открыли шквальный огонь на поражение. Пули крупного калибра не пробили доспех лидера, но вот снаряды из автопушки превратили их лидера и половину клана в кровавый туман, разорвав на части вместе с экипировкой. Оставшиеся бежали, но Малыш и отряд скелетов догнали их в джунглях. Цепная пила и отремонтированная лазерная пушка сделали свое дело, теперь их отряда нет.

За их жизни время пребывания на острове сократилось на 10 минут. Оно того стоило? Нет, но они сами хотели этого, не я.

*** В какой-то момент пребывание на острове начало походить на отпуск. Ничего крафтить я не могу, кроме укрепления обороны заниматься особо нечем, так что я и не заметил, как стал проводить на пляже и в гамаке больше времени чем где-либо еще.

Я даже начал собирать причудливые ракушки и морские камни, коих тут много. Я даже собрал коллекцию яиц диких птиц, чьи гнезда я разорял ради омлета. Да, омлеты получались отличные. А еще я научился рыбачить с удочкой и научил этому местных, они-то раньше пользовались сетями. Заодно построил им пару лодок, научил делать металлические ножи и мачете, обучал стрелять из автоматов и луков, показывал, как рыть траншеи и землянки, в общем программа активного отдыха была насыщенная.

Так прошла неделя…

«Парам-пам-пам. Поздравляю, вы сумели пережить первое испытание. Все выжившие объявляются победителями. Каждый участник получит количество тугриков, зависящее от набранного в ходе испытания опыта. Теперь вы можете в любой момент вернуться домой».

«Получено 20.000 тугриков».

«Парам-пам-пам. Поздравляю, поскольку вы единственный участник кто соблюдал правило, связанное с защитой местного населения, вы получаете в награду уникальную способность».

«Портальная арка (легенд.). Позволяет создать стабильный долговременный портал между двумя мирами. Вы должны физически присутствовать в месте, где установите портал».

Мне вот любопытно что означает «первое испытание»? Система молчит, ладно, все равно ведь узнаю, никуда не денусь. Что касается способности и отправки домой тут и думать нечего. Я нашел в деревне подходящий уголок и использовал новую способность.

«Портальная арка активирована, используйте способность повторно в другом мире чтобы создать долговременный портал. Перезарядка умения 30 дней».

— Эвника? А ты что тут забыла? Возвращайся домой, я же вас отпустил.

— А если я хочу остаться? — Она уставилась на меня слегка обиженно. — Дома меня ничего не ждет. — Пытается надавит на жалость.

— Ладно, ты на испытательном сроке, выкинешь что-нибудь подозрительное, сразу убью.

— Я поняла. Я останусь жить на острове, здесь мне хорошо. Даже когда вы заставляете меня работать всю ночь.

— Это называется 12 часовая ночная рабочая смена. Привыкай, я ведь скоро вернусь.

— Знаю, портал ведь для этого. — Она не сдержала улыбку. Неужели у нее стокгольмский синдром?

Ладно, пора вернуться домой.

Снова тьма и холод, я возвращаюсь в родной мир.

Глава 32

По иронии судьбы я упал в какое-то болото. В момент, когда я вылез из воды мой костюм был покрыт тиной, для полноты образа не хватает только квакающей лягушки на голове.

— Ква-а-а-а. — Лягушка громко квакнула и спрыгнула с моего шлема.

— Система блин, неужели так трудно вернуть меня прямо домой? Зачем поганить жизнь и выбрасывать посреди болота?

И тут я понял, что нахожусь за городом на территориях, где сейчас должны ошиваться беженцы. Выйдя из болота и пройдясь 15 минут по дорогам, я стал свидетелем гуманитарной катастрофы.

Сотни палаток, тысячи голодных оборванцев без уровней и сил. Все они скопились у наших южных укреплений. Городское ополчение не пускает их дальше. У высокого забора и рва лежат десятки разлагающихся тел. Пока меня не было совет принял решение никого не пускать, а особо ретивых отстреливать…

Раздался звук, которого я не слышал со времен начала апокалипсиса… Вертолет? Над головой высоко в небе пролетел большой вертолет. Вот это номер, откуда здесь вертолеты? Я долго смотрел ему в след, не придав значения тому, что оборванцы собираются вокруг меня. К моменту, когда я осознал опасность их были уже сотни.

— Так ты и есть тот… лидер совета?

— Да, не ври, это он!

— Ну что, твое величество, это ты приказал нас не пускать? — Ко мне подошел гопник, держа в руках какой-то дрын и глядя на меня волчьими глазами.

— Мы тут умираем. — Взревела какая-то истеричка, тряся своими не очень-то худыми руками.

— И что? — Спросил я их совершенно спокойно.

Они слегка опешили, не нашлись что сказать.

— А ну ка разошлись, свинопасы! — Для верности я достал револьвер и дважды выстрелил в воздух. Скелеты вышли из лимба и окружили меня кольцом.

— Ты сволочь! — Крикнул мне какой-то быдляк с наколками.

— Разошлись или я заставлю вас разойтись.

Я добавил в голос ярости и навел револьвер на толпу. Только теперь до них дошло что ловить здесь нечего, и они уступили мне дорогу. Их злобные взгляды меня совсем не беспокоят, они для меня никто. В новом мире нужно становиться сильнее или упорно работать, а не ждать пока тебя спасут другие. Потому что не спасут, никто не будет тебя спасать, другие могут лишь попытаться забрать твой кусок хлеба, всем на тебя плевать. Мы не сможем принять такое количество людей, значит будут сидеть здесь, уверен им помогают едой. Иначе они бы давно сдохли.

Я прошел через толпу и появился на КПП, меня сразу узнали и послали белого голубя своей хозяйке.

Главный вернулся.

* * *

Я вернулся домой. Вместо 3 дней меня не было 2 недели. Марина тут же бросилась на шею, по случаю моего возвращения чуть ли не объявили праздник. Знаю я их, лишь бы не пахать и напиться, очень захотелось продлить всем рабочие смены на пару часов, но я передумал. У меня для них большой сюрприз.

Я открыл второй портал, прямо посреди моего родного поселения. Теперь мой дом и остров связаны, связаны железобетонно и навсегда. Буквально один шаг и ты уже не в каменных руинах, а в тропиках. Нужно объяснять какой шок и фурор это произвело на моих подданных по обе стороны портала? Ведь я не отказывался от папуасов и должности их вождя, какого было и их удивление, когда я вернулся. Портал я открыл публично, люди с обеих сторон потянулись к этому новому в их жизни элементу.

Оба народа встретились на улицах деревни, непохожие люди, живущие в разных мирах и эпохах, протянули друг другу руки помощи и дружбы. В первый же день почти все жители островов сходили в мой родной мир на организованную Алисой «экскурсию». Холод им не понравился, но такие вещи как электричество, одежда и большие каменные дома они оценили, правда объяснять им что злые духи тут ни причем придется еще долго. Наши же люди, наоборот, отправились на острова и весь следующий день и всю ночь валялись на пляжах, спали в гамаках и ловили рыбу.

Через день в гости заявились Катя и Собакевич, хот я их не звал. Слухи здесь расползаются быстро. Они оба тут же отправились на остров чтобы напиться и валяться на пляже начать налаживать экономические связи и устанавливать дружеские отношения с аборигенами.

Прошла еще неделя, прежде чем первое впечатление прошло, и мы начали активно организовывать совместное хозяйство. На острове были расчищены новые земли и посажено много новых сельских культур. Были организованы группы для занятия рыбалкой, собирания моллюсков и поиска жемчуга. Маури получили нормальную одежду и зелья лечения, много наших металлических вещей отправились туда. С нашей стороны нашлись десятки желающих переехать жить на острова, потому еще часть джунглей расчистили чтобы построить кирпичные дома. Чтобы обезопасить себя на той стороне мы начали строить дополнительные линии обороны, с высокими стенами, колючей проволокой и минными полями.

Я и сам проводил на острове много времени, природа там отличная и отдыхать самое то, а вот работать лучше у себя в мастерской. Трудности взаимопонимания преодолели системным переводом, но интегрировать в цивилизацию тех, кто в ней не жил будет непросто. У них не так развито понятие частной собственности, да и многие вещи им придется выучить и запомнить.

Также мне пришлось отбиваться и объяснять, что гарем мне не нужен. Я не султан и мне вообще есть чем заниматься, в свободное от управления время я из мастерской не вылажу, а тут еще и женщины, целых десять штук. Они, конечно, расстроились, но слово вождя — закон. Потому от меня отстали. Кто меня порадовал так это колдун, он быстро смекнул как работает системный капитализм и стал продавать волшебные амулеты. Только в отличие от шарлатанских амулетов старого мира эти работают. Я тоже купил один, тот, что защищает от магического наблюдения, буду носить его постоянно.

Марина от меня просто не отлипает, с тех пор как вернулся она ходит за мной хвостом, используя для того любой повод. Не оставляет одного нигде, ни на острове, ни в мастерской, ни дома. Как мой заместитель она, конечно, имеет право, но это уже переходит все границы. Ладно, по крайней мере не ревнует в открытую и не спрашивает «где шлялся», уже это делает ее идеальной девушкой. А еще она много работает. В мое отсутствие именно она возглавляла «кабинет министров» и разбиралась со всеми проблемами. Экзамен на управление малым поселением она сдала.

Впрочем, без негатива никуда. Я стал объектом зависти даже больше, чем раньше. Собственный портал в другой мир с роскошным тропическим островом не каждому дан. Десяток царьков попытались договориться о «туризме и отдыхе» и были посланы, остров не для вас, наглецы. Сотни беженцев приперлись к нам под стены и попросились пожить. Их мы, как всегда, прогнали, чужаков не принимаем, жители цитадели до сих пор живут особняком и не пускают внешних, впрочем, на острове все равны.

Не обошлось и без конфликтов, быдло у нас тоже имеется, обижать папуасов вздумали, пришлось наказать, 60 ударов палкой по пяткам заставили их многое обдумать. У нас тут не демократия и права человека, преступников могу быстро познакомить с «пеньковой вдовой». Впрочем, со временем все наладится, портал обещает быть стабильным и вечным пока я его не закрою. Значит мы теперь смело можем жить на два дома. А что касается Маури, с новыми союзниками у них есть шанс на лучшую жизнь и будущее, которого они были лишены.

Все будет хорошо. успокаиваю я себя и прекрасно знаю, что с системой ничего хорошо е бывает.

Поживем увидим.

Глава 33

— Максим, телефон звонит! — Крикнула Марина с кухни.

— Иду.

Сотовые вышки заработают нескоро, а люди, которым еще вчера нечего было есть уже грезят об интернете или хотя бы локальной сети. Жаль их разочаровывать, но проводные телефонные линии это самое серьезное на что мы сейчас можем рассчитывать. Старые кабели сослужили нам добрую службу и проводные телефоны теперь есть у каждого члена совета, а также глав больших поселений. Труда в это было вложено немало, но оно себя уже окупило. Теперь не нужно ждать письма, если Катя хочет испортить тебе настроение она это сделает и от ответа тебе не отвертеться.

— Алло.

— Максим. — Голос рыжей раздается из трубки телефона, ей точно что-то нужно, раз уж не фамильярничает и не спрашивает о погоде. — Я ведь рассказывала тебе о нашей встрече с послом «освободителей земли»?

— Да рассказывала, они в любой момент готовы освободить нас от перспективных кадров. Настоящие герои и защитники человечества.

— Они опять объявились. Их посол вышел на связь и хочет говорить с тобой.

— А смысл?

— Вытяни из него как можно больше информации.

— Умно, хорошо, где его искать?

— Он приземлится в лагере беженцев. Он уже садился там и общался с их лидерами. Не знаю, что он там обсуждал, но будь острожен, я дам тебе охрану, лучших воинов.

— Хорошо. Встречусь с ним.

От разговора ведь ничего не станется… правда?

* * *

Опять эти ненавидящие взгляды, смотрят на меня волком, смотрят так словно дыру хотят просверлить взглядом. Ну и что? Думаете меня это задевает? Хоть вас тысячи тут, несчастных беженцев, людей в городе гораздо больше и о их благе я обязан думать в первую очередь. Так что я прошел через сотни беженцев без всякого интереса к ним и их ненависти, пусть думаю, что хотят, мы сделали для них куда больше, чем должны и чем сделали бы любые другие правительства.

С охраной Катя не поскупилась, 10 лучших бойцов совета сопровождают меня. Мы идем к месту переговоров через толпу, некоторых беженцев, кто не уступает дорогу грубо отпихивают в сторону, пусть знают, что цацкаться с ними не будут. Один из тех, кого отпихнули в сторону попытался качать права, но охранник посмотрел на него так, что тот заткнулся и спрятался в толпе.

Мы вошли в большой одноэтажный дом. Когда-то здесь жила большая семья, теперь живет десяток больших семей. Но их всех выгнали отсюда на улицу, чтобы провести здесь переговоры. Внутри меня ждал один единственный человек, мужчина среднего возраста в костюме и шляпе. 1ый уровень, не верю, точно носит скрывающее кольцо.

— Охрану можно оставить за дверью, там достаточно места. Прошу вас присаживаться. — Сказал он и указал на кресло. Мы так и поступили, я сел напротив, охрана вышла за дверь.

— И вам всего наилучшего. — Начал я. — Чем обязан?

— Я хочу предложить вам лучшую судьбу и возможность послужить человечеству.

— Служат кому-то только дураки. Моя жизнь меня устраивает.

— Я говорил образно. Если говорить прямо, то я дам вам любые материалы и ресурсы, оружие, вещи, деньги, роскошные условия существования, женщин, что хотите. В обмен на клятву верности и ее исполнение.

— Если это все, то я пошел.

— Подождите. Вы не понимаете. Мы защищаем человечество как вид, на нашей стороне вы спасете много людей, а ваш город проживет и без вас. Мы предлагаем благородное дело, цель, миссию и крайне достойную оплату всего этого в обмен на то, что вы и так делаете.

— Чушь собачья. Я не буду вам прислуживать даже за все деньги мира. Те, кто говорят, что беспокоятся о всем человечестве, редко отстаивают интересы больше, чем небольшой группки людей, возомнивших себя царями. Вы просто уморительны, более того, вы опасны, для этого самого человечества.

— Вы ошибаетесь, молодой человек, время нас рассудит, вы еще узнаете правду.

«Парам-пам-пам. Месяц испытаний продолжается. Совместное испытание для двух человек начнется через 0:30…0:29».

— Что за ******. — Не сдержался я.

— Системный юмор. Сейчас ведь «месяц испытаний».

— В первый раз слышу.

— Мы так назвали это явление. Похоже, что нам не отвертеться.

Я вышел в коридор и объяснил охране что происходит. Ну вот опять в другой мир, *****. Да еще и с этим дипломатом на пару.

Темнота, холод, невесомость.

* * *

Я очнулся на асфальтированной дороге. Посол закряхтел и поднялся рядом со мной. Мы осмотрелись вокруг, судя по надписям на вывесках зданий мы вполне себе в своем мире. Мы попали в Японию. Только вот город в котором мы очутились разрушен. Более того, повсюду вокруг овраги, словно здесь было страшное землетрясение.

«Парам-пам-пам. Ваше задание найти и уничтожить вторгнувшихся в ваш мир чужаков. Этап 1/2».

— Отлично, всегда мечтал бегать за инопланетянами по руинам города. Ты знал, что так будет, посол?

— Определенно нет. Система непредсказуема.

— Какой у тебя уровень, я не верю, что ты первачок.

— Ты прав, не «первачок». — Он снял маскирующее кольцо. Он 19ый. Из пространственного кольца он достал пояс с пистолетом и мачете. — Теперь я готов идти.

— Вперед и с песней…

…

Целый час мы бродили по городу и не встретили ни одного человека или целого зомби. Только гниющие трупы. Нет, я, конечно, не думал, что буду находить по банде чужаков в каждой второй подворотне и вернусь домой через пол часа. Но и бродить по городу в поисках хоть одной живой души я тоже не рассчитывал.

Наконец мы нашли одного единственного целого зомби и здоровенную лисицу-мутанта, сражающуюся с ним. Лисица или лис, не знаю, дрался с зомби пытаясь откусить ему руку, в конце концов он победил зомби, повалив его на землю и перекусив ему шею.

Мы подошли ближе к пушистому, он явно необычный, скорее всего чей-то прирученный или призванный зверь. Значит приведет к хозяину. Лис перепугался и дал деру, только нас заметив, мы последовали за ним. Погоня продолжалась где-то пять минут прежде, чем лис заскочил в трехэтажный дом, откуда ему не сбежать. Мы пошли за ним, вошли внутрь дома и на нас напали…

Удар был медленный и предсказуемый, я перехватил руку с кинжалом и отрубил ее когтями, противник взвыл. Лис бросился на меня, но не успел, посол выбил ему мозги из пистолета. Фигура в черной одежде попыталась бежать, схватившись за обрубок, но я отстрелил ей одну ногу из револьвера. Остроухая женщина, эльфийка что ли?

— Мерзкие людишки. — Пролаяла она и скривилась от боли в луже крови. Два обрубка активно истекают кровью и жить ей такими темпами осталось недолго.

— Ты что тут забыла, остроухая? Не заставляй меня тебя пытать.

— Наш дом разрушен, и мы пришли сюда. Обезьяна.

— Сама такая. Не боишься, что я тебя добью?

— Вы люди знаете только насилие. Только его вы и понимаете.

— Точно, так что перед очередной его порцией расскажи сколько вас здесь и когда планируете убираться из нашего мира.

— Нам некуда идти.

— Понятно, значит я вам помогу…

Я прицелился ей в голову и выстрелил.

«Первый чужак уничтожен. Осталось еще 79».

Это надолго.

* * *

В конце концов мы встретили человека, живого и целого. Он рассказал нам что остатки выживших людей ютятся в метро. Их здесь всего пара сотен на все окрестные районы. Чужаки из других миров крайне опасны и убивают людей, как только их встречают. Нас пригласили к ним в гости, мы решили, что не в праве отказываться.

В качестве освещения кристаллы, подвешенные под потолком, сотни людей живут в условиях антисанитарии и постоянного страха. По лицам видно, как мало они едят и как нуждаются просто во всем.

Мы какое-то время общались с местными жителями. Они рассказывали о зомби, землетрясениях, приходе чужаков, эпидемиях болезней и летающих чудовищах, терроризирующих их каждое утро. Из-за всего этого им и пришлось отправиться в подвалы и прочно здесь обосноваться.

Этим людям можно только посочувствовать. Им пришлось куда хуже, чем нам в свое время. У них не было шансов организоваться, отвоевать себе безопасное пространство и так далее.

— Они идут, тревога!

— Чего? — Мы с послом повернулись в сторону кричащих охранников на воротах.

— Чужаки, они снова нападают! — Люди с разным системным оружием тут же устремились к баррикадам. Мы тоже пошли.

Пошли и увидели рогатые фигуры, выбегающие на нас из темноты.

…

Кулак рогатого волосатого чудища впечатался мне в шлем и мою голову серьезно тряхнуло. Неприятно. Я ответил ему ударом по яйцам и залил ему все лицо кислотой, а затем проткнул сердце когтями. Его сородич попытался огреть меня дубиной, но Костя проткнул его сердце брошенным копьем. Эти уроды оказались гораздо сильнее чем я полагал. В особенности их маги. Сборище эльфов, рогатых и зеленокожих изгоев, вот с кем мы имеем дело. Их молнии и кислотные бомбы уничтожили почти всех моих скелетов. Благо у меня есть робот, который разобрался со всеми пятью сильными магами. В этот раз мы сражаемся по отдельности, и он действует на свое усмотрение. Магов он убивает очень эффективно. со знанием дела.

Ко мне кинулся еще один рогатый, я успел выхватить револьвер и проделать ему дырку в грудной клетке. За этот бой меня били или попадали в меня магией раз десять, благо доспех хорошо защищает. На нем появились повреждения, некоторые чешуйки отлетели, некоторые руны повреждены, на плече большой и длинный след от магического меча. Ничего страшного. Починю и будет как новый, дайте время.

К сожалению, многие люди погибли, против сильного мага с луком не попрешь. Потеряв примерно 30 своих и убив сотню людей, чужаки начали отходить и завалили проход за собой магией, лишив нас возможности их преследовать.

Переведем дух и пойдем в обход. Местные рассказали нам, где примерно находится их логово.

* * *

И вот мы идем с послом по улице в направлении логова чужаков, и он заводит свою старуюпесню о главном. Я слушаю его через предложение, что он там рассказывает я прекрасно знаю.

— Если мы станем едины… Вместе мы… У нас много хороших воинов что стоят на страже… Ты меня вообще слушаешь?

— Нет.

— Неужели ты не согласен с тем, что человечество нуждается в защите? Неужели ты думаешь, что этот мир не нужно очищать от того, чего тут быть не должно.

— Не подменяй понятия. То, что я с этим согласен не значит, что я должен вступить в вашу организацию.

— У тебя есть сила помогать людям.

— И я распоряжусь ей сам. Я сам буду очищать этот мир и буду действовать так как считаю нужным и прекрасно справлюсь без вас. Вы не только не будете мне хозяевами, вы сами рано или поздно приползете ко мне, умоляя принять вас. И тогда я подумаю будете ли вы достойны чистить сортиры в казармах или нет.

— Хм… — Он задумался.

— Надеюсь теперь тема окончательно закрыта?

— Нет. Раз уж так, я сведу тебя с нужными людьми.

— Я все сказал.

— Они тебя заинтересуют. А ты будешь интересен им. Я тебе еще не все рассказал.

— Мы приближаемся, чужаки близко.

Чужаки решили жить в заброшенном зоопарке под открытым небом. Очень странный выбор. Подумал я до того момента, когда нас атаковали дикие животные. Не то чтобы звери без мутаций и нормального уровня представляли угрозу, но они задержали нас на достаточно долгий срок чтобы чужаки заняли оборону. Путь они потеряли меньшую часть сородичей, но у них погибли их сильнейшие маги. Потому перебить их будет не так трудно.

Ну ладно, за дело. Грохот выстрелов разорвал тишину.

* * *

— Похоже здесь мы закончили.

— Да.

«Чужаков 0/80. Поздравляю, вы справились с первым этапом».

Малыш отлично постарался. Его броне они не смогли сделать ровным счетом ничего, а вот его пулемет перестрелял пришельцев с легкостью.

«Телепортация на второй этап через 10…9».

* * *

Мы оказались посреди высокого древнего леса, с толстенным деревьями, которым уже много сотен лет. Я бы сказал мы находимся в глубине лесной чащи.

«Ваша задача ликвидировать двух предводителей зомби. Удачи».

— А, ну спасибо, система, а я уж надеялся, что боев на сегодня хватит. Ты умеешь удивлять, не в хорошем смысле.

«Спасибо».

— Пошли, посол.

— Меня зовут…

— Какая разница, я все равно не запомню. Ветер приносит звуки битвы с востока, туда мы и идем.

* * *

Тысячи зомби плетутся через лесную чащу, настоящая орда. Посол явно нервничает, таких количеств видеть ему не доводилось, уж тем более сражаться с ними. Ладно, я все сделаю, скелетов новых наподнимал, вот их и отправлю делать грязную работу.

Некоторые зомби начали падать, что конкретно их сразило я не знаю, но десятки начали умирать каждую секунду, видимо кто-то еще дает им отпор. Ладно, думаю настало время для огнемета. Я достал «пламя дракона», подошел к зомби чуть поближе и громко свистнул.

— Эй, трупы, идите сюда. Я закончу ваши страдания.

— У-э-э-э-э! — Толпа сменила траекторию движения и пошла в мою сторону.

Потоки пламени вырвались из огнемета зажаривая заживо и обращая в пепел десятки, а затем сотни зомби. Воздух наполнился мерзким запахом паленых волос и гнилой плоти. Загорелось все вокруг, деревья, кусты, мох. Казалось, горит сама земля, огонек как мог тушил этот пожар, но похоже нам не одолеть стихию самим. На фоне огня я заметил две громадные, примерно четырехметровые фигуры, приближающиеся ко мне.

Из дыма вышли два перекачанных огромных титана, оба размером с небольшой дом, оба зомби.

«Владыка трупов. Уровень 29».

«Владыка разрушения. Уровень 28».

— Наглый человече. — Обратился один из них ко мне и оба ринулись в атаку.

Огонь не причинил им большого урона, так же, как и пули из револьвера, хотя в голову попасть я не успел. От первых двух сокрушительных ударов я просто увернулся, а затем, пользуясь своей скоростью, начал просто убегать.

Они, конечно, погнались за мной, но я быстрее. За собой я оставлял бомбы, одна из которых разворотила гиганту ногу. Тот, оценив ущерб, подобрал пару подгоревших тел зомби и запихнул себе в рот. Тщательно их прожевав, он отрыгнулся, и его нога просто заросла. М-да, ну я и попал.

Я побежал через лесную чащу, а они гнались за мной по пятам. Редких встречающихся на пути зомби я просто распихивал или на ходу выбивал им мозги. Бомбы продолжали ранить и замедлять эту парочку, но они каждый раз нагоняли меня снова. Я выпил на ходу зелье ускорения, но все равно не смог оторваться.

В итоге мы добежали до небольшой реки, которую я быстренько переплыл, предварительно сняв доспехи. На другом берегу, уставший и мокрый я остановился посмотреть. Эти двое просто начали переходит руке вброд. Такая глубина им по грудь. И тут меня осенило, вода и электричество ведь хорошо сочетаются. Я достал из инвентаря все «шаровые молнии в банке», которые сделал на островах и разом закинул их в воду, приказав порыв. Обоих монстров парализовало, они буквально застыли и забились в конвульсиях. Отлично. Я призвал робота и вместе мы начали расстреливать их головы. От шквала попаданий в одно уязвимое место башка первого просто развалилась на части, и он сдох. Второй оказался более живучим, шок прошел, и он попытался бежать, но и его голова лопнула от града пуль. На открытом месте они бы, конечно, задавили нас, но обездвиженные стали просто толстой мишенью, губкой для впитывания пуль. Выпавшие из них 2 фиолетовые сферы унесло течением, вот облом.

«Парам-пам-пам. Эпические зомби побеждены, задание выполнено, найдите союзника для того, чтобы вернуться домой».

«Получен уровень 35».

Даже не знаю куда потратить очки навыков, хватит с меня армий скелетов, пора двигаться дальше. Ладно, потом решу в какие навыки вложиться, а вот очки характеристик раскидал между маной, интеллектом, телосложением и скоростью, как обычно. Я ведь хочу уметь все сам и не хочу расклеиваться от одного удара.

Пришлось побродить по лесу прежде, чем я нашел посла. Он… залез на дерево и спрятался там от сотни окруживших его зомби. Какой трусишка, хотя без класса много ли он может навоевать даже с 19 уровнем? Зомби я перестрелял и посла с дерева снял, пока он слазил чуть не грохнулся 2 или 3 раза.

— Максим. Прими мою благодарность. — Сказал он запыхавшись.

— На благодарности мне плевать. Гони все тугрики что у тебя есть.

— Давай я дам тебе кое-что получше тугриков. «Не имей сто рублей, а имей сто друзей», так у вас говорят?

— Друзья могут предать, бросить или умереть, какими бы надежными они не казались. Лучше всего иметь и то, и другое.

— Я хочу, чтобы ты телепортировался со мной, на мою базу в Исландии. Я клянусь перед лицом системы, что тебе там ничего не угрожает. Там я познакомлю тебя с людьми, чью компанию ты найдешь интересной.

«Он не врет».

— И как я вернусь домой из Исландии?

— Так же, как и они, на вертолете. Долетишь быстро и комфортно. Это я тоже обещаю.

«Он не врет».

Если подумать я много не теряю, в худшем случае потрачу день на полет.

— Я согласен.

— Вот и славно, тогда возвращаемся ко мне. Возьми меня за руку.

Нас закинуло в один портал. Опять темнота, холод и невесомость.

Глава 34

Мы появились посреди огромной военной базы, в центре взлетной полосы. Классическое падение с трех метров мне особо не повредило, а вот посол к такому не привык и сильно ушибся. Я помог ему подняться и вместе мы отправились к ближайшему большому ангару, который судя по виду был переоборудован в жилое помещение и небольшую крепость с баррикадами, бойницами, колючей проволокой и т.д.

Разрушения коснулись и этого места, многие постройки вокруг сгорели, остовы уничтоженных автомобилей стоят у обочины, местами на асфальте виднеются старые следы крови. Когда-то здесь была бойня. Солдаты с натовским оружием приветствуют проходящего мимо посла жестом «кулак к груди», он даже не кивает им в ответ и не смотрит в их сторону, видимо простые солдаты стоят совсем низко в их иерархии. На меня смотрят с нескрываемым интересом. Видимо если посол привел кого-то значит это важный человек.

— Прошу, сюда. — Он указал на открытый стальной люк, непонятно что делающий посреди ангара, заваленного ящиками с оружием и боеприпасами. Ладно, странные вы ребята, но я пойду за тобой. Он провел меня внутрь.

Мы спустились по лестнице в обширный подземный бункер. Внутри было много людей в военной форме, все продолжали приветствовать посла тем же способом, а он даже не смотрел в их сторону. Мы шли дальше по белому хорошо освещенному коридору, мимо нас сновали люди в форме или офисной одежде, иногда в белых халатах. Все они куда-то торопились, что-то делали или о чем-то разговаривали. Для стороннего наблюдателя это обычная полуразрушенная база, а на самом деле жизнь здесь бьет ключом.

— Что это за место?

— Наш штаб. — Ответил он без тени иронии и не задумываясь.

— Вы построили его до или после апокалипсиса?

— После.

— Каким образом?

— Системные классы помогли. Знаешь, встречаются ведь не только боевые классы, но и строительные и почти любые гражданские. — Тут я вспомнил своего ботаника. — К тому же у нас были для этого ресурсы.

— Построить такое даже с классами задача непростая.

— Спасти мир задача непростая.

— Если вы и вправду его спасаете.

Мы продолжали идти по коридору пока не попали в обширный зал. В зале за круглым белым столом сидели 9 фигур. Все в очень крутых доспехах. От каждого исходит настоящая аура мощи и… я не вижу уровня ни у одного из них. Стоило нам войти как они прервали обсуждение и обернулись к нам. Мой уровень и весь статус они видят прекрасно. Они просто гораздо сильнее меня, я уверен.

— Пополнение? — Прогудел могучий воин во главе стола.

— Оно самое. — Ответил посол. — Сами разберетесь?

— Несомненно, можешь идти. — Посол посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом и удалился.

— Садись. — Мне указали на десятый пустующий стул за столом. Я сел.

— Мы… как бы это сказать… — Прогудел воин.

— Девятка лучших воинов человечества. — Продолжила за него сидящая рядом блондинка.

— Что я здесь делаю? Посол сказал, что хочет познакомить меня с кем-то.

— Значит он считает, что твое место с нами. — Продолжил воин. Он, кстати, европеоид, но кожа довольно загорелая, какой-то бородатый южанин. Его доспехи никак не меньше «древнейшего» уровня редкости, а может и того больше.

— Мы представители сильнейших военизированных групп, кланов как мы их для удобства называем. Каждый из нас сильнейший боец из сильнейших кланов.

— Замечательно, я не сильнейший. У меня нет клана.

— Давайте покажем ему наши статусы и пометим как друга. — Снова вмешалась блондинка.

— Хорошо. — Проговорил сухим голосом еще один загорелый парень за столом.

«Осирис. Уровень 54. Некромант (древнейший)».

«Маркус. Уровень 68. Воин апокалипсиса (титанический)».

«Молния. Уровень 62. Маг электричества (древнейший)».

Остальные тоже сделали свои статусы открытыми, но я в них не смотрел, мне и этих трех хватит чтобы понять, что я попал не туда. Передо мной 9 сильнейших бойцов планеты, и я не думаю, что мне здесь место.

— Мой уровень вы и так видите.

— Не волнуйся, он еще вырастет. — Отозвалась блондинка. Молния ее зовут.

— Мы как раз обсуждали ситуацию с твоим городом, Максим. — Продолжил глава. — Массовые вторжения зомби это дело рук чужаков.

Я помню, как гонялся за ними по лесам, как мы брали их в плен и как они откусывали себе языки.

— Я и сам догадался об этом. Некоторых чужаков мы убили, некоторых допросили, но ничего не вытянули. Мы узнали только, что за нападениями стоят люди.

— Верно. Сегодня мы приняли решение вмешаться. Мы вычислили координаты тех, кто за это ответственен. Мы закроем портал в их мир и перебьем всех, до кого дотянемся.

— Некто пытается уничтожить население нашего мира. — Заговорил Осирис. — Новый мир, недавно присоединенный к системе это всегда лакомый кусочек, как мы выяснили. Первые месяцы после апокалипсиса мы были в песочнице, можно сказать, но теперь все стало серьезно.

Про порталы можете мне не рассказывать, я на это дело уже насмотрелся.

— Что требуется от меня?

— В нашем отряде должно быть 10 человек. 10 великих воинов, 10 великих кланов. Скоро ты поймешь почему.

— И что, предлагаете стать десятым?

— Мы навели справки и думаем, что ты нам подходишь. Участие почти ни к чему не обязывает. Мы собираемся вместе и держим связь для решения ключевых вопросов на планете. Наши кланы вместе зачищают землю.

— А союз освобождения земли?

— Забудь про этих шарлатанов. Они просто собирают личную армию. Мы дружим, потому что вместе удобнее. В любом случае сейчас мы полетим к твоему городу, будем разбираться с вторженцами. Посмотрим, как ты сражаешься и решим вопрос о твоем принятии окончательно. Все понял?

— Ничего сложного. — Отозвался я.

— Вот и славно. По машинам.

Мы вышли из ангара и сели в здоровенный транспортный вертолет. Странно, но эта машина летела очень быстро и топливо в ней все никак не заканчивалось. Над ней явно поработали после прихода системы и поработали толково. Я часто смотрел в иллюминатор на море, города кишащие зомби, заброшенные дороги и мне стало тоскливо. Мир что мы имели погиб, мы просто муравьи что копошатся на трупе и страдают от собственного существования. Мы деремся за жалкие крохи того, что имели…

Из мрачных мыслей меня вырвала блондинка, она слегка дала мне под дых локтем.

— Ты даже не слушаешь, о чем мы говорим.

— О чем-то важном?

— Нет.

Воцарилось неловкое молчание.

— Расскажи про свой город.

— Ну… там все сложно…

* * *

Похоже зомби они совсем не боятся. Вертолет высадил нас прямо перед ордой зомби в десятки тысяч голов. Это самое крупное скопление нежити что я видел вообще и все они шли в сторону моего города. Нам пришлось бы туго с ними, более того это скопление лишь первое из множества, оно стало бы лишь началом наших бед.

Маркус выпрыгнул из вертолета первым. Огромный черный доспех на нем весь окрасился кровью, когда он приземлился в самую гущу мертвецов. Его здоровенный черный меч одни ударом убил десять зомби, а затем он пустил мечом красную волну, которая прошла через толпу, превратив сотни зомби в кашу. Вторая и третья такие волны пропахали в орде гигантские кровавые борозды, убив сотни мертвецов. За ним в бой пошли остальные, десятки молний проходили через толпу убивая сотни мертвецов, призрачная стрела, пущенная лучником, прошла через всю орду и убила не меньше тысячи мертвецов. Но больше всего меня удивил мой коллега некромант Осирис.

По его приказу из лимба вышли 600 скелетов, все в броне и с оружием, 3 больших костяных дракона, 20 здоровенных четырехметровых искусственно созданных костяных гигантов с колоссальными дубинами и 10 каменных статуй ростом в 5 метров, держащих в руках гигантские луки с магическими стрелами.

И тут рядом из лимба вышла моя жалкая армия в 100 скелетов-оборванцев с Личом и Костей во главе. На секунду наши с некромантом взгляды встретились, и я выдал.

— П****ц как я тебе завидую.

Секунду он смотрел на меня, а затем рассмеялся, громко и искренне. Он хохотал долго, так долго что я начал переживать, вдруг он смешинку поймал? Наконец он закончил смеяться и протянул мне руку.

— Осирис.

— Максим. — Я ответил ему крепким рукопожатием.

— Не завидуй. Я глупец. Вложил все в свою армию, теперь я полный ноль, а переделывать билд уже поздно. Они сражаются хорошо, но сам я ничего не стою. Знаешь сколько раз я получал ранения и чуть не умирал из-за личной слабости? Я классический петовод со всеми вытекающими недостатками. Ты же в отличие от меня можешь сражаться сам, просто делаешь это в веселой неживой компании.

— Откуда ты?

— Я из Египта. У нас целый клан из некромантов и схожих специальностей. Мы защищали несколько городов от зомби, но в какой-то момент я понял, что мы можем сделать больше. Тогда остальные на меня и вышли.

— Коллега.

— Точно. Сделаешь мне доспех на заказ? Взамен я дам материалы и заплачу, научу премудростям некромантского ремесла.

К нам подлетела Молния, она явно злится. Ее тело парит в 5 метрах над землей, ей даже ногами пользоваться не нужно, она летает со скоростью истребителя.

— Эй вы, двое, хватит болтать, деритесь!

— Все ведьмы одинаковые. — Пробурчал Осирис.

И тут я вспомнил свою Катю и понял, что он абсолютно прав.

— Не правда. У них цвет волос отличается.

— Ха-ха, точно. За дело, а то она вернется.

* * *

Мы сломали хребет орды. Такому отряду как наш она естественно не могла противостоять. Я жег из огнемета пока не опустел бак, а ведь он очень вместительный. Нежить методично перемалывала армию зомби и оттягивала внимание опасных мутантов на себя. Маги и стрелки били по площади, уничтожая как можно больше мертвецов в местах максимального скопления. Один Маркус бегал, где хотел и орудовал своим мечом, убивая врагов пачками. Так мы и провели следующий час.

Как только орда закончилась мы отправились к старой заброшенной радиолокационной станции, хотя издалека стало понятно, что никакая она не заброшенная и используется, правда непонятно как и кем. Навстречу нам выскочили несколько сотен скоростных мутантов, но для нашего отряда эти противники представляют 0 угрозы. Видимо враг в отчаянии.

Когда мы подошли вплотную то обнаружили несколько десятков живых людей в рабочих спецовках, они лихорадочно запихивали какие-то приборы и документы в сумки. Увидев нас некоторые попытались стрелять из странных пистолетов и тут же были убиты. Уровни у них слабые, скелеты повязали выживших и остались охранять. Время допросить пленных еще будет.

За станцией мы обнаружили вполне себе милый домик, ухоженный и красивый, с кучей рядов колючей проволоки вокруг него. Нам навстречу оттуда вышла одинокая женская фигура, уже знакомая мне. на ней та же самая одежда что и была.

— Герда.

— Привьет, Максим. — Она помахала мне приветливо, как лучшему другу. Она что, больная?

— Сучка, это все твоих рук дело, да?

— Ну а чьих? Не ваших же.

— Почему?

— А почему ты ешь мясо? Нам тоже нужно где-то жить… Ваш мир был ужасен и раньше, а теперь он вдвойне страшнее, вы любите убивать. Мы принесем сюда чистоту и порядок, никакого зла и насилия.

— Ха-ха. — Я не смог сдержать смех.

— Что смешного?

— Я думал ты скажешь нечто серьезное. Ха-ха, а ты просто фанатичная дура.

— Эх. — Она вздохнула. — Верь во что хочешь, а я пошла. Пока, еще увидимся. — Она закасала рукав на правой руке оголив странное устройство и начала что-то наживать на нем…

— Сюрприз. — Поиздевался один из наших, тот, что с луком бегает.

— Почьему не работает? — Удивилась Герда и посмотрела на нас испуганно.

— Потому что ты идешь с нами. — Маркус уже побежал к ней, намереваясь схватить.

Она ловко ушла от его объятий, уклонилась от удара и попыталась удрать. Но лучник пробил ей ногу. В итоге она оказалась раненая и на коленях перед нами.

— Простите что вам придьется это увидьеть. Мне правьда жаль!

Она что-то нажала на своей левой руке и ее тело мгновенно разорвало на части небольшим взрывом. На секунду все застыли, не решаясь это комментировать. Она так легко умерла, так легко убила саму себя, неужели так верила в свое дело?

— Мы закончили. — После минутного молчания заговорил Маркус. — Грузите пленных в вертолеты, мой клан займется их допросом, на этом все свободны. Максим, ты официально принят в десятку, Молния, дай ему средство связи.

Ко мне подошла блондинка и вручила смартфон. Только вот этот тяжелее и больше любого из тех, что я видел.

— Как?

— Спутниковая связь. Ты еще чему-то удивляешься в этот апокалипсис?

— Обещал себе этого не делать.

— Я тебе все наши телефончики забила, даже свой. — Она мне подмигнула.

— Твое присоединение отпразднуем позже, у всех дела дома, бывай. — Меня в бок толкнул главный и отправился назад.

Их работа выполнена.

Еще четыре вертолета прилетели, отряд погрузился и все разлетелись кто куда, а я остался стоять здесь один. Кровавая лужа на земле оставшаяся от Герды никуда не делась, был человек и нет человека. Со всеми своими загадками она мертва. Странная личность.

Ну и плевать.

Я развернулся и пошел домой.

Это был странный день, но оплакивать мертвого врага, согласного обречь на смерть тысячи я не буду. Какие бы у них не были причины, мы по разные стороны…

Глава 35

Сегодня последний день «месяца испытаний», может сегодня все обойдется и больше испытаний не будет? Может быть система оставит меня в покое, а заодно перестанет открывать порталы и бросать на нас всякую гадость? Нет, наивно так думать, система себе не изменяет, всегда остается собой.

Я как раз стоял на кухне и готовил себе кофе, когда раздалось очередное ненавистное «парам-пам-пам».

«Парам-пам-пам. Десятка сильнейших бойцов этого мира определена. Точнее вы сами провозгласили себя таковыми и создали отряд. Участие в следующем испытании обязательно и от его исхода будет зависеть судьба всего вашего мира. Телепортация через 10…9…8».

*****! Ничего сделать я не успею. Все ценное ношу с собой, всегда готов как говорится, в кармане оружие и припасы на год вперед. Так что мне в принципе все равно когда меня забирают. За оставшиеся 7 секунд я успел схватить ручку с листком и написать Марине куда я отправился. Вышло не очень. «Я на испытан…».

И вот Максим исчез в портале, а кружка с горячим кофе осталась стоять на столе. Марина вошла на кухню и обнаружила недописанную записку. Быстренько пробежав глазами, она поняла суть произошедшего. Поганая система не дает им пожить спокойно, только все наладилось как Максима снова забрали.

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 4

Глава 1

Я пришел в себя в темном помещении, судя по звуку оно двигается. Я открыл глаза и прищурился. Рядом со мной приходят в себя еще 9 человек. Ну вот, наша десятка сильнейших в сборе. Судя по всему, мы в поезде, слышен характерный стук колес.

«Парам-пам-пам. Вы избраны для участия в испытании сотни миров. В каждой команде по 10 человек. Победят последние 10 команд в которых останется в живых хотя бы один участник. Выигравшие миры получат право открывать порталы самостоятельно и войдут в группу миров третьего порядка. Время испытания неограниченно, но оставаться в этих пустошах вам долго не рекомендуется. Это опасно для здоровья и жизни. Команд 100/100».

Наш отряд встал на ноги и собрался с мыслями. Бойцы переглянулись между собой и без слов проследовали по вагонам поезда. Вагоны оказались не только ржавыми и вонючими, но еще и совершенно пустыми. Следы крови на стенах и отвратительные запахи из углов слышны даже без улучшенного обоняния. В одном из вагонов на стене было кровью написано: «добро пожаловать в ваш кошмар». Очень воодушевляет.

Внезапно поезд начал замедлять свой ход, а потом и вовсе остановился. Мы вышли из вагонов. Как выяснилось, паровоз просто отцепил вагоны и поехал дальше, а мы встали посреди железной дороги, находящейся в какой-то пустоши.

Каменные горы, песчаные дюны, степная трава и редкий кустарник, а местами просто выжженная солнцем бесплодная равнина. Где-то далеко в клубах пыли по пустоши едут автомобили, точнее какие-то ржавые ведра с болтами, несущиеся на немалых скоростях. Там же видны какие-то домики, построенные из мусора и ржавого металла.

Куда мы попали?

— Ну, пошли. — Сказал я и первым из отряда потопал вперед. Все остальные потянулись за мной. Не знаю, что ждет нас впереди, но предчувствие у меня нехорошее.

Глава 2

Пока мы шли к жилищам людей разыгралась песчаная буря. Каким бы ни был высоким твой уровень против силы стихии ты ничто. Нас засыпало песком почти по пояс, еще немного и я казалось поплыву по нему как по воде. Кожа на руках начала чесаться, мелкий песок попал под доспех, как же это неприятно.

К моменту, когда мы вышли к первой деревне мы были покрыты пылью с ног до головы, настолько густо что цвета нашей брони было не рассмотреть. Первый встретившийся нам местный житель был одет как бедуин, только с черной фильтрационной маской на лице. Он посмотрел на нас без всякого интереса. Лишь указал рукой на большой каменный дом в центре деревни и произнес.

— Там наш главный. Вы идти к нему, он говорить с вами.

Мы лишь молча кивнули и пошли куда сказано.

Внутри нас повстречал худой мужчина среднего возраста, одетый так же, как и все остальные, но в помещении маску он не носил.

— Новички значит?

— Что вы имеете ввиду?

— Вы из другого мира?

— Да. — Ответил Маркус, он командир отряда и хочет вести беседу сам.

— К нам часто приходят иномиряне. В этот раз у вас какое-то испытание?

— Вроде того.

— Вам следует пойти в город. Это не далеко. Мы дадим вам машину, за деньги разумеется.

— И зачем нам идти в город?

— Потому что этот город не просто так называют «перекрестком миров», ваши враги тоже туда придут.

— Хорошо. мы согласны.

— 200 тугриков за транспорт.

* * *

Ржавый автобус, который следовало бы отправить на свалку лет пятьдесят назад кое-как довез нас до города. Лишь благодаря магии вуду и чистой удаче он не развалился на половине пути. Водитель сказал что-то про «прекрасный день полный возможностей», помахал нам рукой и уехал. А дальше нас встретили таможенники.

Люди в спецодежде потребовали показать наши статусы, иначе не пропустят, выдали нам какие-то документы на своем языке и позволили пройти в город. Там же нам указали, где находится гостиница, в которой мы можем остановиться.

Сам город окружен высоченной и толстенной стальной стеной со всех сторон. Надо ли говорить какая эта стена ржавая и страшная? А какой ржавый и страшный город находится за ней? На людей с оружием не обратили никакого внимания, просто потому что здесь каждый второй с оружием и уровнем, начинающимся от 15ого. Похоже 15ый уровень это минимальный стандарт для местных которого достигает каждый, дальше растут только бойцы.

Проталкиваясь через толпы, выслушивая тысячи предложений от местных торговцев, мы дошли до пятиэтажного и большого такого же ржавого здания. На первом этаже нас встретила бабуля, местная хозяйка, которая выделила нам десять комнат на одном этаже, за немалые деньги разумеется. Похоже стричь деньги с чужаков здесь принято. Каждый получил одноместную уютную комнатку.

Честно, не такого я ожидал. Я думал мы отправимся в бой, сойдемся на какой-нибудь арене, а в итоге нас забросили в чужой мир и бросили нас в этой песочнице предлагая самим искать врагов и придумывать способ достижения цели. Что вообще значит мир третьего порядка? Сколько не спрашивал местных никто мне так и не ответил, никто просто не знает.

День уже подходит к концу. Обсудив с товарищами сложившуюся ситуацию, я отказался вместе напиваться и отправился в номер спать. В такой непонятной ситуации следует сохранять трезвую голову, а лучник вон вообще какую-то цветную пыль нюхает, что он будет делать если на нас нападут? Я послал летучих мышей следить за окрестностями, два скелета и Костя охраняют комнату. Уже давно привык спать, когда рядом стоит моя нежить, они куда надежнее любой сторожевой собаки.

* * *

Утром я глянул статистику, десяти команд уже не стало целиком, осталось еще 90. Неплохо, может нам просто лежать на диване и ждать, когда они перебьют друг друга? Уверен половина так и поступит. Пока остальные занимаются своими делами я решил прогуляться по окрестностям и послушать, о чем говорят местные. Мир любопытный, хочу узнать о нем побольше.

На улицах ничего любопытного кроме толп оборванцев не наблюдается. Зато через квартал обнаружил заведение с вывеской, изображающей пивную кружку. Внутри десяток завсегдатаев с самого утра напиваются до потери пульса, а бармен делает вид что протирает стаканы, хотя они и так чистые, запачкаться еще не успели. Я попросил его налить пива и положил десять монет на стол.

— Я здесь новенький. Хочу знать, чем живет этот город.

Он посмотрел внимательно, сгреб монеты и начал говорить, при каждом слове шевеля своими гигантскими усами.

— У нас тут весь город поделен на зоны влияния, каждую контролирует группировка из иного мира, они держат торговлю со своим миром и охраняют порталы. Ссориться с ними не советую, они сильные и богатые, но не богаче не и сильнее центральной власти. А центральная власть, — он кивком указал на здоровенную крепость в центре города, которую видно из окна, — сидит там. У них горы денег и чистый воздух, какие только слухи о их роскошных жилищах не ходят. Если народ бунтует они начинают убивать всех под ряд, потому что они сильны. Вся информация, все денежные операции идут через них, все сильные бойцы у них, все стратегические ресурсы у них. А простой народ тем временем пашет по 14 часов на грязных фабриках и ходит в пустоши заниматься охотой, собирательством или разбоем. Больше я не знаю, что тебе сказать.

— Скажи как часто здесь проводит турниры система?

— Часто. Присылает иномирцев и заставляет их убивать друг друга. Иногда эти схватки приводят к разрушениям, часть города до сих пор в руинах. Но пока центр не задет, власть не вмешивается. Ты ведь из них? Тоже испытание проходишь?

— Ага.

— Советую победить, иначе ваш мир может стать такой же помойкой, как этот. Мы, наверное, проиграли в свое время, никто уже не помнит. Говорят наш мир был зеленым раем, а потом пришли чужаки и устроили тут войну, теперь здесь пустошь. Мы целиком зависимы от поставок из других миров, потому и цены такие, буквально на все, да еще и эти паразиты во дворцах.

— А зомби у вас есть?

— А куда без этих тварей? У нас много «фиолетовых пятен» на карте, мертвые зоны, так называемые. Туда мало кто суется. Поживиться есть чем, но выжить шансы маловаты.

— Народ недоволен таким положением вещей?

— Еще бы. Уже сколько восстаний было, но ублюдки из центра просто сильнее чем мы. Последняя большая война лет 20 назад была, тогда восстали целые провинции, годами шли сражения. Здесь тоже бои были. Мы могли победить, но вмешались чужаки и раздавили сопротивление. Народ, как всегда, проиграл и остался жить в руинах.

— Спасибо за информацию.

— Тебе спасибо, она столько не стоит.

— Увидишь мне подобных…

— Не скажу ни слова, обещаю.

Умный человек.

* * *

Теперь я понимаю с каким мегаполисом имею дело, здесь живут миллионы, а на горе в центре находится цитадель, где живет самопровозглашенная «элита общества». Впрочем, не мне менять здешние порядки, совать нос в их дела я не планирую.

Город сильно тряхнуло. Метрах в трехстах передо мной рухнуло пятиэтажное здание. Люди лавиной побежали подальше оттуда, я встал в одном из переулков и позволил им пройти. Как только люди разбежались я ринулся поближе к месту происшествия.

Два воина с более высокими чем мой уровнями и в странных доспехах сражаются друг с другом. Первый взмахнул мечом и несколько этажей дома снесло одним энергетическим ударом, другой бросил в него гранату и попал в уличный ларек, уничтожив его начисто. Подумать только, два чужака разносят тут все, а властям абсолютно наплевать. Наученные горьким опытом местные разбежались и даже не подсматривают издалека.

Эти двое снова схватились в фехтовальном поединке махая своими мечами быстрее чем я мог уловить движения глазом.

«Они оба враги». Спасибо за подсказку система, я уже догадался.

Новый удар и вся каменная дорога разлетелась на части, а куски кирпича разбили окна на всей улице. Какая мощь. Они продолжают махаться и наконец один удачным ударом обезглавил другого. Система отсигналила что еще один отряд выбыл целиком. Победитель оказался не так уж и цел, я и не заметил, как его живот был задет, парень снял шлем, совсем еще молодой, даже моложе меня, припал к стене и достал зелье высшего исцеления. Пуля из револьвера попала прямо в зелье разнеся его на осколки. Парень отреагировал молниеносно, швырнув в меня сразу три бомбы, я уклонился и улицу заполонил град осколков. Он уже одевал шлем в момент, когда я выпустил в него две пули, первая отскочила от брони, оставив в районе сердца огромную глубокую вмятину, вторая выбила шлем у него из рук и тот улетел и покатился по асфальту. Он скривился от боли, пуля не прошла, но удар должен был быть чудовищным, обе следующие пули вошли ему в череп разнеся голову на части.

«Вы получили уровень 37». Отлично, еще один отряд выбыл целиком. Надо же, я добил последнего из могикан. Пока никто не видел, лучше пойду. С трофеями не срослось, тело убитого взорвалось через 10 секунд после смерти, оставив после себя пятиметровую воронку и окончательно разнеся всю улицу.

Пока народ сбегался к месту происшествия я затерялся в переулках и окольными путями вернулся туда, где мы снимаем номер. Рад что не живу в этом городе.

Глава 3

Все что услышал от бармена я изложил остальным, они, как выяснилось, тоже собирали сведения, в городе местами идут столкновения, парочка деревень в пустошах тоже стали полем боя для чужаков. Печально что так происходит.

Мы с Маркусом как раз спускались по лестнице, когда встретили на ней хозяйку.

— Уважаемые господа. — О как заговорила. — Прошу вас, только что пришел ваш старый знакомый и очень хочет с вами встретиться.

— У нас здесь нет знакомых, уважаемая.

— И все же я прошу вас с ним встретиться. Вы не пожалеете. Он ждет вас в комнате для гостей, я вас провожу.

Мы с Маркусом переглянулись, задумались и решили согласиться. Все-таки от разговора мы ничего не потеряем. Послушаем что скажет незнакомец. Хозяйка провела нас до комнаты, произнесла пару вежливых словесных оборотов и ушла. Мы вошли внутрь. Внутри нас ждал этакий холеный аристократ лет 25ти, с тросточкой и в белой дорогой на вид идеально чистой одежде. В городе, где каждый второй ходит в рванье, а дети босиком он точно выделяется как павлин среди куриц.

— Добрый день, друзья. — От его слащавого тона, показного дружелюбия и неприкрытого себялюбия меня чуть не вырвало. Всегда не любил таких «хозяев жизни», получивших все в наследство и не работавших ни дня. Он точно из таких.

— Какие мы друзья покажет время. — Ответил я максимально недружелюбно. Судя по лицу Маркуса он готов раздавить этого червяка прямо здесь, но пока сдерживается.

«Патриций. Уровень 20».

— Верно, верно, вы правы, очень умное замечание. Давайте сразу перейдем к делу чтобы проверить нашу дружбу. Присаживайтесь.

Мы сели в два отличных удобных кресла, теперь нас разделяет круглый стол.

— Давайте начнем с того, кто я. Я Патриций Стефанос, королевского рода, дальний родственник правящей династии. Для вас иномирян это конечно ничего не значит, но для местных это повод ползать передо мной на коленях и целовать мне ботинки.

— И что ты делаешь здесь, среди простолюдинов, «твое высочество»? — Последние слова я произнес максимально презрительно, он слегка скривился, но сделал вид что это его не задело и снова заулыбался. Политик.

— Я был изгнан несколько лет назад, теперь вынужден жить здесь. Следует ли говорить что я мечтаю вернуться? И для этого мне нужны вы.

— Какие у нас причины тебе помогать? — Спросил Маркус тоном, подразумевающим что, если серьезных причин не будет он голыми руками раздавит голову этого самовлюбленного говнюка.

— Вы ведь проходите испытание, верно? Вам приказано ликвидировать остальные команды, срок не ограничен. Понимаете ли вы в чем суть данного испытания. Какие навыки хочет проверить система?

— Боевые. — Ответил Маркус не задумываясь. Логика настоящего солдафона, которым он, кажется, и является.

— Неверно. Срок неограничен, здесь живут миллионы, убивать противника лично не обязательно. Теперь понимаете? Нет? Без обид, вы плохие стратеги. Она проверяет вашу способность заключать союзы и играть в политику с группировками в других мирах. Для правителей мира третьего порядка этот навык обязателен.

— Что означает «мир третьего порядка»? — Не удержался я.

— Говоря устаревшими терминами, межмировой империализм. Возможность включать другие миры в сферу своего влияния и «управлять рисками» там же. У мира третьего порядка появляется возможность открывать стабильные порталы в другие миры, у первого и второго такой возможности нет.

— Ты кое-что прояснил. Значит миры, не удостоенные третьего порядка…

— Не имеют возможности самостоятельно открывать порталы в другие миры и сами станут колониями или жертвами чужаков. Навыки отдельных людей не в счет, их просто мало. Изолированные миры отстанут в развитии, одичают и рано или поздно падут, или их колонизируют, как этот. А может быть разграбят, разрушат, мало ли тварей водится в мирах системы? Но мы отклонились от вопроса. Теперь, когда вы понимаете важность победы я скажу зачем мне нужны вы. Король нанял 10 отрядов, проходящих испытание в этом мире. Он использует их как часть своей армии, в обмен на гарантию их победы в испытании. Уже сейчас центральная власть разыскивает вас, а как найдет раздавит. Вы проиграете, а те 10 выиграют. Выиграет и король.

— Что ты предлагаешь?

— Объединимся. Раздавим короля и его армии, вы поможете мне и сможете пройти испытание. Захватив власть, я дам вам право владеть частью этого мира, а неугодных мы просто вышвырнем вон… Мы договорились?

— Значит берем штурмом замок на горе, ты одеваешь корону, а дальше мы надеемся на твое честное слово?

— Боюсь ничего иного я предложить не могу. Системные договора и клятвы можно обойти или переврать, уж поверьте меня этому учили. Запомните, что в мирах системы никому и никогда нельзя верить, даже если они клянутся и дают вам в заложники собственных детей.

— Мы будем союзниками до момента, когда заподозрим твое предательство. Подозрений хватит чтобы начать действовать против тебя.

— Взаимно. Тогда сделка заключена. Теперь детали. Почти все участники испытания сейчас в пустошах. Их уже выслеживают. Я дам вам эти данные, как только мы победим. Что касается тех, кого нанял король они очень сильны, сами вы их не одолеете. В городе есть движение сопротивления, у нас есть солидные бойцы и много пушечного мяса с неплохим оружием. Я организую встречу с полевыми командирами, они изложат вам детали. Я пришлю птицу с письмом сегодня вечером. На этом я прощаюсь. Всего наилучшего.

— Погоди. Откуда ты узнал о нас?

— От девки с которой развлекался ваш лучник. Кто контролирует проституток и дворников, тот знает обо всем в городе. Кстати, неплохо ты уделал тех двоих на улице, Максим. Пока дрались они разнесли мой притон. Рад что ты их прибил. Война губит бизнес. Благо что скоро мне не придется этим заниматься. До встречи, друзья.

Я прибил только одного, но поправлять его не буду.

Беседа была окончена, мы попрощались, он ушел, оставив нас в комнате переваривать услышанное.

— Мы должны победить, Маркус.

— Да, Максим, должны.

Глава 4

Никто в отряде вести переговоры не пожелал. Осирис колдует над костями, лучник ходит по борделям, остальные тренируются на заднем дворе. Снова мы с Маркусом берем все на себя.

Письмо, присланное Патрицием, привело нас в ржавую и страшную пивную. Синеносый и краснощекий бармен провел нас через секретный проход на его вонючей кухне в «тайную комнату». Там нас уже ждали на вид бывалые вояки. Все в шрамах и татуировках с изображением непонятной военной символики и разнообразного оружия. Их главарь протянул нам руку для крепкого рукопожатия.

— Меня Башка зовут. Я командую повстанцами в столице. А это Ворон. — Он указал на черноволосого мужчину рядом. — Командует в центральном округе. — Он кивнул нам.

Особого желания запоминать их имена у меня нет, жизненный опыт подсказывает что жить им осталось недолго.

— Что вы планируете?

— Народ недоволен жизнью, полиция зверствует, цены повышаются, дома разваливаются от старости, на улицах идут бои. Мы вернулись к ситуации что имели 20 лет назад. Народ сейчас это канистра с бензином, а мы спичка. Династия слаба как никогда, нужно показать людям их несостоятельность. Мы подорвем башни, где засела полиция, нападем на королевский гарнизон у центральной площади. Правитель не оставит это без ответа, он как 20 лет назад, соберет народ на площади чтобы «напомнить им» каков их долг и что бывает с бунтовщиками. Вот тогда мы и начнем действовать. Устроим там сражение с королевской гвардией, народ выплеснет свою ярость в бунте.

— И тогда что? Вас часом не перебьют?

— А мы и не рассчитываем победить за один день. С воинами из других миров у нас будет шанс.

— Я услышал вас. Маркус?

— План неплохой. Быстро здесь не получится. Будет война. Сторону выбрали за нас, если не пойдем против короля скорее всего проиграем и тогда сам знаешь.

— Хорошо, мы участвуем. — Сказал я. — Что требуется от нас?

— Нужно подорвать полицейские штабы. Мы хотим, чтобы вы помогли добыть взрывчатку.

— У меня есть взрывчатка. Хватит чтобы взорвать город.

Они переглянулись.

— Я не преувеличиваю. Я дам вам взрывчатку, можете хоть все здесь взорвать. Ваш же мир, не мой. — Я выгрузил из инвентаря пару массивных бомб, в каждую из них я вложил много усилий и бахнуть должно как следует. — Одной такой хватит чтобы свалить десятиэтажное здание, но закладывать надо внутри, желательно на первом этаже.

— Отлично. Сколько конкретно таких можешь дать?

— Тридцать. — Их лица надо было видеть. — Я же сказал можете взорвать весь город, есть парочка побольше, но заденет мирное население. Обойдетесь этими.

— Хорошо. Начнем действовать через два дня. Мы будем собирать людей, а вы пока сидите тихо. Королевские констебли не должны вас обнаружить.

— Разве два дня не мало на подготовку восстания?

— Мы готовились к этому всю жизнь.

— Хорошо. Договорились.

* * *

Прошел день. Делать было нечего, потому я зашел к одному местному торговцу, купил у него неплохой комплект брони жителя пустыни. Конечно, моей броне он не ровня, но в нем я не буду выделяться. Куча пластин из ржавого металла, толстая кольчуга, все старенькое, но еще крепкое. Теперь я не выделяюсь в толпе и уровень мой не сильно кого-либо смущает. Настоящий воин пустошей.

В этом обличье я решил пройтись по городу. Страшные улицы, разрисованныеграффити, от углов воняет… не сложно догадаться чем, окна многих зданий вообще не смотрят наружу, а только во внутренний двор, этакие дома-крепости. Половина вывесок неоновые, но не работающие, попрошайки, дети, воры и проститутки здесь повсюду. Вот какова судьба мира-колонии.

Я дошел до рынка, не сразу я догадался что здесь продают. Когда в клетках встречались дикие звери до меня еще не дошло, но затем в клетках обнаружились люди и гуманоидные разумные. Тогда все и встало на свои места. Работорговля процветает, клиентов здесь море, клеток с живыми существами еще больше. Разные расы и виды, любой цвет кожи, любые уши: большие, маленькие, острые, короткие, обычные зубы или клыки, а для любителей даже есть шерсть и хвосты, чешуя или даже третий глаз во лбу.

— Брательник. — Ко мне обратился странный мужчина с голым торсом, здоровенными мускулами, и маской на лице.

— Чего?

— Пустынный брат, говорю. Как же я рад встретить кого-то из наших в этом драном городе.

Очень хотелось сказать ему что он обознался, но я ведь сейчас выгляжу как один из кочевников.

— И тебе привет. Как жизнь?

— Хуже собачьего дерьма.

«Бомбист. Уровень 29. Класс: мастер взрывчатки».

— Так у всех сейчас. А когда было лучше? — Может скажу пару нейтральных фраз, и он отцепится? Нет, не прокатило.

— Эй вы двое! — К нам подошли пятеро полицаев в зеленой форме. Черные сапоги, кепки, узкие штаны и мундиры с бронежилетами со стальными пластинами. На поясах дубины, странной конструкции пистолеты и электрические дубинки.

— Да, сэр. — Ответил я первое что взбрело в голову.

— Я тебе не сэр, к полицескому положено обращаться «ваше превосходительство», а к офицеру «ваше… — Дальше я не слушал, как-то неосознанно начал ковыряться мизинцем в левом ухе и зевать. Офицер аж остолбенел от такого отношения. С его 20 уровнем я бы не был таким самоуверенным и расслабленным. Его глаза запылали гневом, грудь надулась. Сейчас он раздуется как помидор от своей важности и начнет кричать.

— Я тебе сейчас покажу, пустынный червь, думаешь твой уровень тебя… — Он не договорил, вместо этого замахнулся на меня дубинкой.

Рука сама дернулась, один удар кулаком ему в грудь в полную силу, и он повалился на задницу и схватился за ушибленное место. Его бойцы просто остолбенели, на секунду воцарилась абсолютная тишина. А затем вся толпа простолюдинов вокруг взвыла.

— Так их!

— Бей скотов!

— Полицаи! — Не знаю почему система переводит это так, наверное, она очень умная и хорошо передает суть сказанного.

— Смерть полицаям!

— Молчать чернь! — Полицай навел ствол на человека и спустил курок. Энергетический шар превратил грудь кричавшего в кровавое месиво и тот умер на месте.

Я думал не долго, из кармана достал оба револьвера и начал делать отверстия в полицаях. Первым умер их главный, по традиции у него лопнула голова. Второй замахнулся на меня дубиной и получил сразу 2 пули в корпус. Третий навел на меня ствол, но его руку оторвало ниже локтя, вторая пуля вошла в сердце. Четвертый пытался бежать, но его убил бомбист. Вонзил ему ржавый кинжал в спину, перебив позвоночник.

— Крутяк, мочилово! — Прокричал Бомбист в экстазе.

— Да-а-а-а-а! — заорала восторженная толпа.

А дальше все произошло быстро и спонтанно. Вооруженная чернь перебила еще 2 отряда полиции на рынке, начался грабеж и мародерство, кто-то призывал к восстанию, другие принялись освобождать рабов. Сам Бомбист швырнул связку гранат в приехавший полицейский автомобиль, мгновенно убив четверых полицаев внутри.

— Юхууу! — Завопил он от восторга. — А я думал в городах скучно. Оказывается здесь весело! Жаль, что не пришел год назад.

Рабовладельцев душит голыми руками их товар. Уличных торговцев едой грабят, поднялась стрельба, толпа черни уже организовывается чтобы напасть еще на кого-то. Прошло всего десять минут, а их уже не остановить. Один я стою посреди этого хаоса, всеми забытый и никому не интересный. Похоже я бросил спичку в пороховой погреб.

* * *

Отряды военизированной полиции с лазерными автоматами начали отстрел населения. Всех вооруженных убивают на месте. Громкоговорители требуют, чтобы все разошлись по домам, но все знают, что этого не будет. Народ уже не остановить. Полиция ведет фактически уличные бои, почти каждый местный имеет оружие, наиболее популярны длинноствольные массивные полуавтоматические винтовки под большой патрон, у них большая убойная сила и они легко пробивают броню местного «спецназа». Только не выглядит этот спецназ как самые сильные вояки что есть у местного правительства, значит «кавалерия» еще в пути.

Полицейские участки и высокие каменные башни начали разлетаться на части. По городу прокатилась волна сильных взрывов, добавив хаоса и дезорганизовав противника. Если кто в городе еще не знал, что происходит, теперь он знает.

Отбиваясь от желающих меня арестовать или пристрелить, я держу путь к месту, где мы снимаем жилье. Все наши как раз должны быть там. Дурное предчувствие подтвердилось. Окружающие районы лежат в руинах. Здесь явно был страшный бой с участием сильнейших бойцов.

Все закончилось еще до моего прихода. Искалеченные трупы в отличной, но сильно поврежденной броне валяются здесь и там. Похоже еще одного отряда участников испытания не стало. Целы ли наши? Я подбежал к зданию.

— Максим, заходи! — Раздался голос Молнии из окна. — Думала мы тебя потеряли.

— Я здесь. Что случилось?

— Напал другой отряд. Результат ты видишь.

— Что теперь?

— Маркус сказал, что мы сваливаем из города.

— Разве мы не должны помогать восстанию?

— Оно обречено. Все случилось слишком рано, повстанцы сами бегут из города.

Получилась не подготовленная акция, а мародерство и хаос. Понимаю. позже попытаемся еще раз.

— Ладно, собираемся и уходим.

* * *

Мы спешно покинули город вместе с толпами беженцев. Тысячи предпочли не иметь дел с местной властью, а сбежать. Грохот взрывов доносится из города до сих пор и я сомневаюсь, что это наши бомбы. Думаю, правительство отправило войска на зачистку.

Мы пошли пешком, собираемся пожить в одной из деревень. Все в отряде переоделись чтобы походить на местных, теперь нас примут за сильных кочевников. Пока шли через опаленные солнцем пустоши над нами трижды пролетали боевые вертолеты с двумя винтами, расположенными по бокам корпуса. Эти пташки заставили нас сильно понервничать, ведь военная техника это совсем другое дело нежели люди, пусть и с высоким уровнем. Тем не менее нам повезло, группка кочевников их не заинтересовала, а вот кое-кто из беженцев на дороге осень даже. Их расстреляли из автопушек, не разбираясь кто там виноват, а кто нет.

Эх, системные миры прекрасны.

…

Теперь нам весь день идти по песку, а потом и всю ночь. Сколько дней не мытый хожу? Теперь не только выгляжу как кочевник, но и пахну соответствующе. Мы прошли уже половину пути, когда с тыла на горизонте появилась знакомая фигура с голым торсом и маской на лице.

— Братааны, подождииите! — Закричал он во всю глотку.

— Кто он? — Молния слегка презрительно скривилась увидев его.

— Его зовут Бомбист. — Ответил я.

— Братуха! — Крикнул он когда догнал нас. — На рынке нас разлучили, но я тебя нашел. Было круто! Как мы им люлей раздали, неплохо я заточил нож о позвоночник того законника. Вот бы каждый день так!

— Ты хорошо знаешь пустошь? — Спросил его Маркус.

— Конечно, это ж мой дом родной!

— Ты принят.

— Юху!

* * *

Вечером мы остановились на привал. Стемнело и жара спала. Мы расположились в заброшенной автомастерской, стоящей на перекрестке двух старых и не обсуживающихся дорог. Старые резиновые покрышки, остовы автомобилей необычного дизайна и конструкции, ржавый хлам, всего этого здесь навалом. Я сел на здоровенную шину от инопланетного КАМАЗа, свесил ноги и принялся есть йогурт. Кольцо с небольшим пространственным карманом есть у каждого в отряде, потому о продовольствии беспокоиться не приходится.

Бомбист отстал со своими расспросами решив, что мы просто очень богатые и сильные кочевники и чураемся его низкородной нищей компании. Последнее и предпоследнее не правда. Видя, как он из старого хлама, буквально на коленке собирает взрывные устройства с таймером я понял, что у этого парня есть чему поучиться и его навыки, и энтузиазм в любимом деле достойны уважения.

— Так, вот это сюда, а вот эту так. — Бубнил он себе под нос ковыряясь ржавой отверткой в почти готовом взрывном устройстве.

Чем подкупить психа из пустоши? Разумеется, едой или оружием. Начнем с более простого.

— Бомбист ты голоден?

— Не-а, брательник. Не видишь я «красотку» клепаю?

— А я тут жареного мяса в соусе и со специями запас. Как хочешь.

— Елки-моталки. Так с этого и надо было начинать!

Он сорвал с себя маску, обычный мужчина средних лет в шрамах, и принялся запихивать еду себе в рот как будто ест в последний раз. Я тем временем осмотрел его творение и пришел к выводу что парень мог бы взорвать город.

— А где взрывчатку хранишь?

— Тута. — Ответил он с набитым ртом. Постучал по небольшой черной сумке, прикрепленной к поясу.

— Ты так мало взрывчатки кладешь…

— Она просто мощная. Из вулканического чего-то там делают. Покупаю у одного барыги что живет около вулкана. Во дурень, он же извергается раз в неделю.

— Познакомишь нас?

— Ага.

Вот так просто? Какой он сговорчивый.

— Эй, парни. — Обратилась Молния.

— Да.

— Идите сюда. Поможете забить досками все окна, чтобы песок сюда не залетал всю ночь, вместе с ветром.

— Ага. По ночам здесь часто бывают пылевые бури. — Заметил Бомбист. — Такие что, если спать на улице к утру над тобой будет гора песка. Одного моего кореша засыпало заживо. С тех пор его призрак приходит ко мне по ночам и просит его откопать.

— Ну и жуть. — Скривилась Молния. Знала бы ты что недавно я жил точно так же.

* * *

Утром мы дошли до деревни. От столицы здесь недалеко, но беззаконие процветает здесь хуже, чем в любой глуши. Староста разрешил нам остаться, но при условии, что мы перебьем местных мутантов. «Легче легкого» подумали мы и согласились.

Нам выделили три дома. Я, Осирис и Бомбист поселились в одном. Он не большой, но двухэтажный, с несколькими комнатами и электричеством, работающим от солнечных батарей на крыше. Подвал и чердак тоже имеются. Не знаю с какого перепуга, но Бомбист будет спать только на крыше. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы ничего не взорвало.

В дневную жару пришлось сидеть дома. Осирис показал, как он вырезает костяные амулеты. У меня этот навык не развит, потому повторить не могу, но потенциал у навыка отличный. Можно самому себе делать амулеты, дающие хорошие сопротивления и накапливающие ману, увы вложения очков требуются немалые. Я же в свою очередь на заказ разрисовал рунами пару добротных мечей, которыми орудуют его скелеты, коллега работу оценил и предложил за деньги улучшить 600 комплектов оружия и брони. Я прикинул сколько недель на это уйдет и предложил обсудить этот вопрос позже.

Вечером наши выходили на улицу и тренировались, даже несерьезные поединки в их исполнении способны разносить горы на части.

Ближе к ночи птица принесла письмо от Патриция. Как он узнал, что мы здесь? Захват власти откладывается на неделю, какой он самонадеянный. Так же он информирует что через три дня король лично выступит с трибуны перед подданными.

Было бы неплохо на него взглянуть.

Просто любопытно как выглядит местный самодержец.

Глава 5

— Ваше высочество, подданные ждут.

— Король знает. Не напоминай, ничтожество.

— Как вам будет угодно.

Король высокий и стройный мужчина средних лет в строгом военном мундире черного и зеленого цветов, с кучей медалей, которые за десятилетия правления сам на себя повесил, стоит перед зеркалом в своих покоях. Жалкий слуга, пришедший передать сообщение о том, что все готово почтительно поклонился и удалился.

Несколько десятков тысяч человек согнали со всего города на центральную площадь. Король намерен лично выступить перед ними и указать им на их место. Чернь посмела восстать, опять, прямо как двадцать лет назад. Такое нельзя оставить без внимания. Король скажет свое веское слово, он позволит подданным увидеть свое величие. А еще король очень любит говорить о себе в третьем лице и делает это постоянно.

— Король идет. — Сказал он, любуясь своим отражением в зеркале.

* * *

Колоссальная площадь, на которую согнали десятки тысяч простолюдинов находится прямо у подножия первой и самой высокой стены дворца. Перед площадью возвышается огромная трибуна с которой будет говорить его величество. Люди стоят огромной толпой, вокруг них со всех сторон построились три тысячи солдат. Солдаты это не полиция, их черные технологичные доспехи дают отличную защиту от внешней среды, стихий и большинства видов урона. Оружие у них подстать, энергетические автоматы, легкие и точные, способны испарить человека за короткую очередь и пробить кирпичную стену. Дополняют их 40 сильнейших воинов из других миров, согласившихся служить королю за деньги, их разнообразное оружие и броня тоже внушают страх. В случае если чернь взбунтуется им не жить, умрут на месте, по крайней мере так кажется королевским генералам.

Генералы стоят на своей трибуне в парадных мундирах и свысока смотрят на чернь. Почетный караул из 300 солдат дал три громких залпа из устаревшего порохового оружия, в память о погибших во время беспорядков честных, храбрых и неподкупных королевских солдатах, и офицерах. Они мужественно и героически до самого конца исполняли свой долг по защите мирных жителей от злых террористов убивших стольких людей и разрушивших столько зданий. Народ знает, что солдаты и полицейские это их защитники, а король отец нации, и вообще все проблемы в стране от террористов и бунтовщиков.

Ведущие с телевидения взяли пару интервью у генералов и особо отличившихся офицеров. Король уже должен был появиться и начать свою речь, но он, как всегда, задерживается, и организаторы к этому готовы.

— Ваше высокое превосходительство, до нас дошли слухи, — Спрашивает симпатичная новостная репортерша из младшей знати у генерала на трибуне, — что бунт начался с действий террориста-кочевника на межмировом рынке, где торгуют инопланетными зверьми. Правда ли это? — И тычет микрофоном в раскормленную генеральскую харю.

— Вы абсолютно правы. Злой террорист, пришедший в город продать наркотики, начал приставать к женщинам на улице. Доблестный офицер полиции, заметив это нарушение, немедленно потребовал прекратить антисоциальные действия и начал проводить процедуру задержания. Обвиняемый оказался сильным системщиком, как это называется у кочевников «на червях отъелся», и убил офицера, женщину, а затем подорвал полицейский автомобиль и скрылся. Его собратья дикари, воодушевленные его примером, начали грабить и убивать честных торговцев, к ним присоединились городские бандиты, наркоманы и анархисты. Вместе они сумели дестабилизировать обстановку в целом районе, но полиция очень быстро пресекла все их подлые действия.

— Ваше высокое превосходительство, скажите, как вы прокомментируете взрывы, прогремевшие в 15 полицейских участках и опорных пунктах спецназа. Что вообще произошло?

— Взрывы природного газа. Как вам известно наш город стоит прямо над древними шахтами и целой сетью подземных пещер. Террористы произвели несколько целенаправленных подрывов, это привело к разрушению целых кварталов. Никакие иномиряные бойцы к разрушениям отношения не имеют, вопреки ложным слухам. Это все дело рук террористов и недобитых бунтовщиков.

— А правда, что у террористов теперь есть очень мощная взрывчатка?

— Ни в коем случае. Это исключено. Террористы не имеют в своем распоряжении серьезных взрывчатых веществ. Это все взрывы природного газа. Причина уже устранена. Жители верхнего города могут ничего не опасаться и спать спокойно.

— Благодарю вас за интервью.

— Вам спасибо.

Затем красотка поворачивается к оператору и смотрит в камеру.

— С вами была Сидни Шелдон. Новости перекрестка миров, тринадцатый кабельный канал, славься король!

* * *

Журналисты и генералы еще некоторое время развлекали публику, прилипшую к экрану и жмущуюся на площади под дулами автоматов. В конце концов король пришел. Его высокая фигура, как всегда, не шла по земле а левитировала невысоко над поверхностью при помощи магии. Он буквально опустился на свое место на самой высокой трибуне и окинул взглядом народ что он презирает и не переносит. Один вид этих грязных бездельников вызывает в нем ненависть и желание стереть их в порошок. Эти бедняцкие одежды, эти испуганные взгляды, эти плачущие дети, увы король не может уничтожить их всех в открытую, нет, не сейчас. Они нужны ему и потому сегодня он просто укажет им их место. Это он умеет гораздо лучше, чем уничтожать.

— Мои подданные. На колени.

Солдаты встали по стойке смирно, знать встала на одно колено, простолюдины рухнули на оба и опустили головы, минуту все так и стояли. Долгую и унизительную минуту каждый придавался размышлениям о том какое место он занимает в этом обществе и чего на самом деле стоит. Вывод у всех был одинаковый, они просто пыль под ногами короля. Винтики в механизме что он создал. Сейчас король напоминает им об этом.

— Встаньте, мой народ, теперь я хочу видеть ваши лица.

Несчастные взгляды, затравленные, униженные, напуганные. Да, такими они и нравятся своему правителю, другими он их видеть не желает.

— До меня дошли прискорбные слухи что кое-кто из моих храбрых солдат был убит предателями. Что бунтовщики снова активизировали свою деятельность по подрыву нашего государства. Что были совершены нападения на честных торговцев из других миров, на наших друзей чьи товары нам так необходимы. И, в связи с этим у меня к вам вопрос… Как это возможно?

На секунду над площадью повисла гробовая тишина. Все в стране знают какой силы королевская магия. Все знают на что способен их правитель и что он делает, когда злится. А больше всего король злится, когда кто-то трогает группировки, ой, имеются ввиду «честные торговые организации» из других миров. Все знают, что король целиком от них зависит и все его богатство строится на их совместных делах. Но никто, конечно, не скажет этого вслух, самоубийц в перекрестке миров мало, как бы ни было плохо, а отчаянно цепляться за жизнь вполне в традициях местных.

— Вы что, забыли свое место, чернь? Вы забыли, чем мне обязаны? Я дал вам все, все! И вот чем вы мне платите?

Король спустился вниз. Его тело воспарило в воздухе и опустилось с трибуны ближе к первым рядам. Он молча навис над простолюдинами на высоте семи метров. Никто не решался посмотреть на него, многие в ужасе зажмурили глаза ожидая самого худшего. Некоторые боялись даже дышать. 20 лет назад он лично сжег десятки тысяч, тогда его нрав еще не был такой крутой, тогда он был гораздо добрее.

— Но я великодушный лидер. — Перешел он на мягкий тон. — Я прощу вам все прегрешения если вы выдадите всех бунтовщиков и предателей. Я знаю, что кто-то из моих честных подданных знает где они скрываются, но молчит из-за страха перед этими бандитами. Не бойтесь, моя доблестная полиция вас защитит.

Молчание, абсолютная тишина, никто ничего не говорит.

— Я ваш великий лидер. Лидер, в котором вы нуждались. У нас был грабеж и хаос, а теперь есть цивилизация и процветание. — Теперь каждому ясно в какой альтернативной реальности живет правитель. — Я построил промышленность, я организовал торговлю, я наладил добычу ресурсов, я ввел законы, моим тяжким трудом эта страна поднялась из грязи и живет! Благодаря мне вы имеете все что имеете. Я трудился и старался для вас. А вы платите мне мятежом, неповиновением? Неблагодарные! На колени!

Как легко он перешел от добродушия к обвинениям и сорвался на яростный крик. Сейчас он точно превратит толпу в пепел. Он уже поступал так однажды и ему не станется повторить это.

— Ложь! — Раздался крик из толпы. На секунду люди чуть не поседели от страха, некоторые упали в обморок. Сказать такое большому и ужасному королю это все равно что дразнить титана.

— Кто это сказал? — Взревел король, злясь пуще прежнего и ища в толпе наглеца.

— Я. — Поднялась из толпы одинокая фигура в черном плаще.

— Кто ты такой?

— Ты лжешь, королевская свинья! — Повторила фигура в плаще. — Это шахтеры работают на шахтах. Это рабочие производят вещи на заводях. Это фермеры выращивают еду в теплицах. Это служащие поддерживают инфраструктуру города! Это они тебе нужны, а не ты нужен им. Ты ничего для них не сделал и не делаешь. Ты грабишь их и бросаешь в тюрьмы, продаешь в рабство в другие миры. С чужаками ты делишь богатства, отдаешь им ресурсы и людей в обмен на золото, наркотики и стеклянные бусы для отвода глаз.

— Кто ты такой? — Повторил король без всякой злобы, просто поражаясь невиданной никогда в его жизни наглости.

— Я, твоя смерть! — Повторил человек в черном плаще. Он снял капюшон. Миру предстал уже давно не молодой, но еще и не слишком старый мужчина с белой пышной бородой и красным шарфом на шее. Из воздуха над его правой рукой появилось обрезанное двуствольное ружье. Он взял свое оружие и приготовился сражаться.

— Схватить его живым. — Приказал король. — Сейчас ты познаешь мощь моих воинов.

Двое бойцов из иномирян с 90ыми уровнями метнулись к фигуре на такой скорости что человеческий глаз не мог уловить их движений. Прогремел выстрел и обе фигуры разорвало на мелкие кровавые кусочки.

— Это дождь свободы. — Произнес мужчина. — Так выглядит революция. А твоими жалкими воинами, король идиотов, я не впечатлен.

— Кто ты такой? — Изумился король уже в который раз и выпустил в фигуру свою сильнейшую молнию. Десятки людей вокруг бунтовщика мгновенно превратились в пепел, но он сам остался невредим. Его одежда частично обуглилась в районе груди, но молния не нанесла его телу никакого урона.

— Ты просчитался глупец. — Продолжил человек и выстрелил. Королю оторвало обе ноги, и он рухнул на землю как мешок с говном. Вся его мощь закончилась.

— Стреляйте! — Завопил король, сотни солдат открыли огонь, но вокруг толпы появилась громадная золотая сфера, что сдержала каждый выстрел. Тысячи зарядов были выпущены и не нанесли никакого урона. Толпа, увидев ранение тирана, воспряла духом.

— Ты думал, что удержишь людей в подчинении страхом и грабежом? Думал, что они будут терпеть тебя вечно? — Люди обступили раненого короля со всех сторон. — Ты просчитался. Массы всегда восстают.

Разъяренная толпа начала рвать короля голыми руками. Защита у него была неплохая, но тем он лишь продлил свои муки. В конце концов его тело было разорвано на куски, а несколько десятков человек разделили опыт за его убийство и стали сильны.

Обескураженные военные молча наблюдали за этой сценой, некоторые побросали оружие и пустились наутек, все генералы убежали во дворец, наемники иномиряне за ними, они будут делить власть и готовиться к войне.

— Кто я такой? — Спросил человек сам себя.

— Кто вы? — Начали спрашивать его из толпы.

— Я просто человек. Все что я вам дал это сила и самосознание. — Громко обратил он ко всем присутствующим. — Несите этот факел правды через тьму и испытания. Ваш враг не сдастся легко. Будет борьба за свободу кровавой, дастся победа огромной ценой. Но вы правитесь. Справедливость всегда побеждает, ведь она естественное стремление человеческого сердца.

А затем человек развернулся и направился к выходу с площади. На площади же разыгралась битва. Тысячи вооруженных повстанцев и простых людей устроили схватку не на жизнь, а насмерть с остатками солдат. Все больше людей присоединялись к восстанию. В итоге победа будет за ними, пусть и немалой ценой.

Тем временем на крыше одного из соседних зданий вели диалог два наблюдателя.

— Ты знаешь его, Максим? Точно знаешь.

— С чего ты взял, Маркус?

— По выражению лица понял. Мне кажется, ты знал, чем все закончится.

— Знал. Мы знакомы. Правда я понятия не имею как он оказался здесь. Пойдем поищем его в городе.

— В таком городе, как мы его найдем?

— Он будет в самой дешевой рабочей пивной.

— С чего ты… Пошли. Я знаю одну такую.

«Король Юлий Стефанос. Уровень 112. Маг королевского рода».

«Безумный Маркс. Уровень 165. Борец с системой».

* * *

— Налей-ка мне пролетарского пойла, мелкий буржуа.

— Проле… пролетар… пролетского?

— Пролетарского… Что здесь пьют рабочие?

— Пиво.

— Мне три пива и моим гостям еще по два.

— Слушаюсь.

Мы нашли Маркса в рабочей пивной на окраине города, там он заказывал горячительные напитки. Мы вежливо попросили разрешения присесть рядом и выпить с ним. Меня он поприветствовал уважительным кивком, и мы крепко пожали руки.

— Привет Максим, как жизнь твоя бродячая?

— Неплохо. Брожу теперь по мирам, как видите. А у вас как дела?

— Помаленьку, как видишь. Буржуазный вопрос, «как дела», чистая вежливость. Всем ведь наплевать на дела друг друга, важны только деньги. В нашем обществе правду можно найти только на дне стакана. Вот туда я регулярно и отправляюсь.

— А я думал вы будете на передовой борьбы с угнетателями.

Он перестал пить пиво и убрал кружку от лица. Затем посмотрел на меня серьезно и ответил.

— Генералы и иномирские наймиты закрылись в цитадели и делят власть и богатства. Они заняты друг другом, ведь их главная цель личное обогащение, а не защита порядка. Армия обезглавлена и деморализована. Народ сам должен добыть победу, это должна быть его победа, добытая потом и кровью в нелегкой борьбе, понимаешь?... И вообще честному трудяге после работы положены: отдых, пиво и компания любимой жены, за это мы тоже боремся.

— Не могу с вами спорить. С точки зрения психологии все верно.

— С точки зрения совести тоже. Лишь победа, вырванная руками и зубами, будет оберегаться и останется в памяти поколений.

— Как дела в Москве? — Решил я сменить тему.

— Я еще не закончил их чтобы дать ответ.

— Как вы вообще здесь оказались? Мы же в другом мире.

— Так много вопросов задают только буржуины и их адвокаты. Пей пиво и радуйся жизни, Максим. Сдается мне радостей у тебя было мало.

И все же я не успокоен, хочу знать все и сейчас, еще один недостаток моей молодости.

— Система забросила сюда десять человек из нашего мира. — Не успокоился я. — Как вы…

— У меня свои способы. — Перебил меня он. — Пришел поддержать вас, как только узнал, что произошло. Наш мир должен стать маяком свободы, а не жертвой иномирских империалистов или каких-нибудь тварей.

— Пролетарии всех миров соединяйтесь?

— Верно. Ха-ха. Именно так мы теперь и говорим.

— Я не коммунист. — Вмешался Маркус. — Но то, что вы сделали было… потрясающе.

— А ты вообще кто по классу? — Спросил Маркс, как будто только сейчас его заметил.

— Что? — Не понял он.

— Откуда ты? Кем был до апокалипсиса. Ты рабочий?

— Морская пехота США.

— Ну что ж, ты не безнадежен. Будь ты с wall street или из старой аристократии, в особенности европейской, я бы тебя пристрелил, без обид.

— Я все понимаю.

Во время разговора один глаз Маркса смотрел в сторону, как будто жил своей жизнью. И вообще любой психолог, наблюдая за его поведением, словами и поступками, поставил бы под вопрос его вменяемость. Но никто бы, конечно, не рискнул назвать его безумным в лицо. Да и что он нынче думает о «буржуазной псевдомедицине» догадаться несложно.

Маркс допил третье пиво, вытер пену с усов и продолжил.

— Ладно, путь я вам расчистил. Осталось только добить гидру контрреволюции во дворце. Я пошел. — Он встал из-за стола и направился к выходу. — Возвращайтесь домой с победой… Кстати за пиво платите вы, потому что я так хочу. — И вышел за дверь.

— Удивительный человек. — Сказал Маркус.

— И слегка безумный.

— Не без этого, я слышал все гении безумны… Теперь нам осталось только победить.

— Позовем остальной отряд и присоединимся к штурму дворца.

— За дело.

Глава 6

Химическое облако накрыло целый район. Облака зеленого газа заполнили улицы и дома, убив тысячи. Правительство не мелочится и бьет в полную силу. Однако потушить этот пожар газом не получится. Так же как снарядами и ударами с воздуха. Дискообразные летательные аппараты бросают на город кассетные бомбы, огромные шары синего пламени падают откуда-то из глубины дворца в предполагаемые скопления повстанцев. Это открытая война против собственного народа.

На улицах виднеются остовы военной и полицейской техники, опорные пункты армии и полиции уже взяты, верхний район, где живут сторонники режима уже горит. Его жители могли бы укрыться в цитадели, но их просто не пускают.

Днем мы им ничем не поможем. Иначе нас самих перестреляют. Мы должны спрятаться и дождаться ночи.

* * *

Стена у дворца, где обитают новые элиты очень высокая и отлично охраняется. Обилие зенитных и прочих стрелковых систем не даст никому подойти к стене и при этом остаться целым. Ночью работают камеры с тепловизорами, сотни солдат охраняют периметр, дроны и боевые машины летают здесь и там. Казалось, как вообще можно пройти через это?

Можно.

— Ты уверен?

— Да, они не видят нас.

— Ладно.

«Гаррет. Уровень 57. Плут». Еще один участник нашего отряда, на которого я не обращал раньше никакого внимания. Впрочем, теперь внимание он вполне заслуживает, ведь у него есть невидимость и три легендарных плаща-невидимки. В итоге он и 3 члена отряда, включая меня, лезем на стену. Для этого дела используем липучки на руках и ногах. Враг не может нас увидеть, но может услышать, потому соблюдаем строжайшую тишину и делаем все тихо.

А лезут наверх помимо меня и Гаррета еще Маркус и Осирис. Последний вытащит свою армию нежити прямо посреди двора, а Маркус просто наш командир и сильнейший боец. Ну а я вызвался добровольцем, да и чихающий от употребления пыли лучник и летающая ведьма лазить по стенам не будут. У них в нашем плане другая роль.

Стена высокая и лезть по ней пришлось долго, очень долго. Но мы справились. Стоило нам залезть наверх и присесть передохнуть как с двух сторон на нас вышли патрули в каждом по 3 человека, вооруженные своими энергетическими автоматами. Они нас совсем не видят и места здесь не сильно много, через 10 шагов они уже столкнуться с нами и быть беде. И вот они идут нам на встречу, Гаррет потрогал меня за плечо и показал кинжал. Ясно.

Маркус одни ударом обезглавил троих, еще двоих убил ударами в горло Гаррет, я же убил одного когтями в сердце. Не могу сказать, что это было тихо, но начнись стрельба было бы гораздо хуже. Все трупы тут же запихали в пространственные кольца. Оружие я забрал себе, буду теперь ночами ковыряться в нем пытаясь понять, как оно устроено. Сеансы связи у отрядов каждые 5 минут, значит через 5 минут будет тревога, 5 минут нам хватит.

Мы спустились по лестнице вниз, устранив еще 2 таких отряда и поступив с телами точно так же, и ринулись к воротам. Самое уязвимое место любой крепости это ворота. Правда здесь они тройные и вокруг них куча башен и турелей с разнообразным оружием. Но ничего, мощности нашей взрывчатки хватит. Подойдя к воротам, я выгрузил прямо под ними все имеющиеся у меня серьезные бомбы. 20 средних и 5 особо мощных, разной степени мощности. Это почти все мои запасы, но ничего, сделаю потом еще, сейчас главное победить. Мы установили бомбы, поставили таймер и бросились убегать.

Враг, конечно, заметил кучу взрывчатки, появившуюся из ниоткуда у него под носом. Умные люди поняли, что ничего не сделают и сейчас будет бабах, потому десятки солдат начали разбегаться. Мы же к тому моменту отбежали на достаточное расстояние чтобы быть в безопасности, и я скомандовал подрыв.

Колоссальный взрыв поднял облако пыли высоко в воздух. Куски камня разлетелись на километры вокруг. Тройные ворота были пробиты. А вместе с ними целая секция огромной стены обрушилась. На месте взрыва образовалась десятиметровая воронка, вокруг любые постройки и все живое просто сдуло, словно прошелся великан и все сломал.

Отряхнувшись от пыли, я вылез из укрытия и довольно осмотрел причиненные разрушения. Мы своего добились. Теперь это место обречено. Одетые на нас плащи невидимости не могут работать вечно, полтора часа в сутки, не более. Время скоро выйдет и до момента его истечения мы должны порезвиться.

Первые десять солдат не поняли, что их убило, огонь револьверов смел их до того, как они сказали «ой». Осирис выпустил армию нежити и внутренние укрепления заполонили скелеты, да еще тысяча отборных зомби, которых он контролирует. Начался настоящий апокалипсис, а с зомби все стало более привычно.

В кишащем мертвецами абсолютном хаосе враги не поняли, что их атакуют невидимки, потому и попыток что-либо нам сделать не было. Стоящие на стенах стрелковые системы заработали, убивая наступающих повстанцев, но с каждой секундой огонь становился слабее. Еще шестеро из нашего отряда вступили в бой прикрывая бунтовщиков магическими щитами и выбивая огневые системы противника. Через 5 минут в дополнение к нежити двор наводнили и повстанцы. Следующие события я бы описал как кошмар любого командира и полный хаос, каждый сражался за себя, где свои, а где чужие понять невозможно. Впрочем, пока работает невидимость мы обязаны продвигаться дальше и поражать важные цели. Невидимость работает полтора часа в сутки.

Пока бои кипели во внутреннем дворе мы скрытно прошли через подтягивающиеся к схватке войска. Шагающие боевые машины, явно побольше и посильнее моего Малыша идут туда, где мы сражались недавно. За ними идут батальоны пехоты, у каждого третьего вместо автомата гранатомет. Повстанцам придется несладко и не факт, что они вообще победят, но нас сейчас это не беспокоит. Главное обезглавить врага, за тем мы и идем.

Через аллеи, сады и разнообразные военные и гражданские постройки мы дошли до роскошного дворца, высотой в этажей десять. В окнах горит свет, а повсюду вокруг бегают гражданские прихлебатели и солдаты. Мы благополучно обошли их, тихонько убрав из лука пару собак что нас учуяли и вошли во дворец.

Насколько был беден и нищ город внизу, настолько богат и роскошен этот дворец. Все сделано из золота либо настолько белое и чистое что чувствуешь себя грязным оборванцем, так я могу это описать. Показная роскошь, огромное ее количество. Один стульчик у окна стоит, наверное, больше, чем несколько бедных кварталов. Гаррет поймал пару слуг за шкирки и приставив нож к горлу начал экспресс допрос. Генералы сейчас заседают в третьем зале для собраний, на вопрос «сколько таких залов всего» последовал ответ, «пятнадцать». Слуги были убиты на месте, реальная необходимость их убивать была поставлена мной под вопрос, но прятать их живые тела негде, здесь повсюду солдаты, а мертвых можно запихнуть в пространственное кольцо, что Гаррет и сделал.

Заседающих на военном совете военных мы обнаружили на четвертом этаже, как слуги и говорили. Честно я ожидал увидеть пару десятков серьезных профессионалов, корпящих над картами и держащих связь с кучей подчиненных по рации. Реальность оказалась суровее. Первое что бросилось в глаза это недопитые бутылки, второе — сигаретный кумар, третье, пожалуй… та же самая пыльца что нюхает лучник. Правда этой пыльцы здесь гораздо больше, чем смог бы снюхать батальон лучников. Генералы об этом безусловно знают, но все же очень стараются, нюхают много и каждый, «не пропадать же добру».

— Я предлагаю тост. — Закричал самый жирный из них. — За смерть старого ублюдка короля и за наше светлое будущее.

— Ура!

— За смерть старого подонка, земля ему бетоном!

— Сдох, лживый козел.

— Так ему!

— Вот теперь заживем, наша власть!

Гаррет уже достал нож и заулыбался улыбкой маньяка. Я посмотрел на него и покачал головой, достал из инвентаря газовую бомбу и показал ему.

— Отравим как крыс. — Прошептал я. Он подумал и кивнул.

— Смерти от клинка он не достойны.

Три химические гранаты разорвались посреди комнаты. Никто и сказать ничего не успел как все присутствующие забились в конвульсиях с пеной у рта. Мы дождались пока они все умрут.

«Вы получили уровень 38».

Мы спустились этажом ниже и засели в пустой комнате. Весть о произошедшем разлетелась по дворцу со скоростью пожара.

— Генералы мертвы. Что же нам делать?

Сдаваться, разумеется, подумал я.

— Доложим иностранным воинам, они нас защитят от террористов.

— Бежим к ним, на остров.

— Бежим.

Мы пошли за слугами. Мы знали, что здесь есть портал в другой мир, где король держал свои богатства и проводил свободное время. Не один я люблю тропические острова. Наверное, иномиряне сейчас там. Если так, то следует нанести им визит, а то сочтут невежливыми, а это удар по репутации.

Глава 7

Заходить в портал не пришлось. Иномиряне вышли нам на встречу. Десять амбалов-рубак в отличных белых доспехах и с шикарным оружием, возможно легендарного ранга. Все выше меня уровнем, так что оценить их силу справедливо не могу. Мы буквально столкнулись лбами на выходе.

— А вы кто такие?

Похоже нас обнаружили, невидимость от них не защищает.

— А ну убрали покровы, или мы вас по стенке раскатаем!

— Мы новенькие, нас наняли недавно и не объяснили правил. — Решил я блефовать. У них тут хаос, наверняка поведутся.

— А, ладно, чтоб плащей-невидимок не одевали, это дурной тон.

— Просим прощения. — Мы отключили невидимость. — Мы бы хотели получить нашу оплату.

— Пройдите к казначею. Он выдаст вам аванс. Кстати, там хорошая заварушка у ворот?

— Тысячи террористов совершают кошмарные преступления.

— Отлично, мы сами разберемся. — И они ушли.

Напуганные слуги уставились на нас, похоже они оказались умнее. Два брошенных ножа пробили им сердца, Гаррет убивает не раздумывая.

— Ну что, пойдем в портал?

— Давайте глянем что там. — Мне и вправду любопытно.

— Мы идем внутрь. Напоминаю, что я здесь командую. — Вовремя ты спохватился Маркус, тебя уже как командира не воспринимают, каждый делает что хочет, ну да ладно.

Опять темнота, холод, невесомость.

Мы вывалились на тропическом пляже, упали с пяти метров в идеально чистый песок, идеально ровного берега. Похоже здесь всем заправлял перфекционист, каких поискать.

— Пошли.

Здоровенный тропический остров, буквально усеянный разнообразными постройками. Правда некоторые сгорели… а вот и трупы слуг. Что здесь творится?

— Сюда иди, я сказал сюда, ха-ха. — Какой-то солдат гоняется за служанкой. Он мертвецки пьян и не может ее поймать, после каждого третьего шага спотыкается и падает в песок.

Мы подошли к нему в плотную, Маркус схватил его за шиворот, хорошенько тряхнул и задал вопросы.

— Где казначейство и где наемники?

Пьяница не с первой попытки смог связать хотя бы пару слов в предложение, но хороший пинок по яйцам пробудил в нем необычайные ораторские способности.

— Казначейство в дальней части острова, там же хранится часть казны. А наемники бьют друг друга и на всех плевали. Нас не трогают если не мешаем, но половину острова разнесли… Мы все знаем, что нас ждет, без короля власть не удержать, потому все пьют и развлекаются с женщинами. Если отпустите я буду страдать дольше, а если убьете скажу спасибо.

— Живи. Убирайся.

— Слушаюсь ваше благородие… ик. Ой, ну я пошел. Ваше благородие, госпожа удача! — И он побрел по пляжу в поисках очередной бутылки, каждому свое.

* * *

Половина построек и вправду разрушены, множество трупов в разной степени целостности валяются прямо на улицах. Я проверил статистику, 2/3 команд уже выбыли целиком, а ведь мы толком и не участвовали. Похоже команды на службе короля активно били конкурентов, а теперь бьют друг друга. Однако здание казначейства оказалось большим, чистым, а главное целым. Там даже стоят вооруженные солдаты и сохраняют порядок и субординацию. Нам на встречу вышел офицер.

— Платить нечем, денег нет. Все ценности вынесли чужаки. Эта часть казны пустая.

— Кто вынес… такие ребята в белых доспехах?

— Они самые.

— А остальные где?

— Сражаются.

— Где?

— Повсюду, откуда мне… — Тень спикировала к нему со стороны солнца. Его тело мгновенно превратилось в кашу. Здоровенный камень припечатал его насмерть.

— Это ему за то что хавальник свой раскрыл, гы-гы.

С крыши соседнего здания на нас смотрел четырехрукий перекачанный мужик и одних штанах. Уровень его не вижу, тоже враг.

— А вы опоздали, денег больше нет. Впрочем, вы пришли вовремя. Я как раз хочу кушать. — Он облизнулся и изготовился к бою.

Еще один камень едва не снес Осирису голову, но я вовремя оттолкнул его с траектории полета. Теперь я понимаю почему он как некромант жалуется на свою слабость и больше ему не завидую… ладно завидую, но поменьше. Все-таки нельзя научиться всему и сразу.

Еще пятеро таких же четырехруких качков выскочили из-за зданий и начали бомбардировать нас камнями. Мы тут же ушли в невидимость. Их это не расстроило. Град камней начал сносить здание, убивать солдат в окнах и уничтожать целые этажи. Камень, брошенный системщиком с высоким показателем силы, бьет не слабее чем артиллерийский снаряд, скорость потела там феноменальная.

Маркус и Гаррет разобрались сами, мы просто постояли в сторонке. Эти шестеро кроме как кидаться и бегать по крышам ничего больше не умеют. Пара ударов мечом и пара уколов кинжалом и еще один отряд выбыл из испытания целиком. Здание казачества обвалилось и похоронило всех, кто там был.

Но на этом беды не закончились.

— Кто тут у нас? — К нам вышел еще один отряд уже из 9 противников, тоже наши враги. У каждого на спине волчья шкура, на шее волчий клык. Оборотни что ли?

— Я вас не вижу, но чую. Ненавижу менталистов и невидимок. — Громко произнес самый крупный из них. — Схватить их!

Восемь оборотней обратились и бросились на нас. Запаха и звука почти достаточно чтобы драться, так они думали. Одного я хорошо встретил, пуля снесла ему часть башки, но он выжил и побежал прямо на меня невидимого.

— Запах пороха! — Согласен, мой просчет, нужно было работать огнеметом.

Цепная пила Малыша встретила его пасть и разорвала ему рот, он отпрыгнул и тут же получил нож в позвоночник и затылок от Гаррета. Мгновенная смерть. Его коллеги поняли, что победить невидимок будет сложновато и вздумали отступить, ноМаркус настиг каждого и отрубил ему голову, сильно подняв себе уровень. Теперь у него 75ый. Главарь оборотней думал сбежать, но увяз в толпе скелетов, призванных Осирисом, те хоть и понесли страшные потери, но растерзали наглеца чуть ли не голыми руками.

«Еще один отряд выбыл».

Здесь нам ловить нечего, и мы решили покинуть остров. По пути обратно к порталу мы стали свидетелями схваток еще нескольких отрядов и увидели еще не одно сообщение о выбывании соперников. Наконец мы выбрались из портала обратно в мир испытания и стали свидетелями очередной катастрофы. Боевые машины горят, танки валяются без башен, сотни растерзанных солдат. Учитывая повреждения убивали их холодным оружием.

— Пойдем во дворец. Посмотрим, что там.

— Хорошо.

…

А дворец тем временем пылал. Роскошь погибала в огне. Огонек не сдержался и лично спалил пару комнат с древними картинами и дорогими тканями. Для него это просто деликатес, «ням-ням». Солдат умертвили тем же способом, но мы обнаружили два тела в белой броне, все же солдаты утянули их за собой. Только в чем причина такой жестокости?

В коридоре нам встретилась служанка, запуганная и раненая. Она сказала, что в тронном зале сейчас кто-то сидит. Мы решили проверить кто так обнаглел.

Роскошный огромный зал, способный вместить сотни людей, огромный золотой трон, великанских, а не человеческих размеров и восседает на нем…

— А вот и вы, я вас заждался.

— Патриций.

— Король. Король Патриций Стефанос седьмой.

Ублюдок сидит на троне и не скрывает самодовольства. Восемь фигур в белых доспехах что мы повстречали у портала стоят около него. Вдвое больше других бойцов иномирян стоят за троном. Они серьезная и сила и они сильнее нас.

— А ты я смотрю своего не упустил.

— Спасибо, я старался. Пришли преклонить колени перед новым правителем перекрестка миров? Самое время.

— А если откажемся?

— Не советую. Много команд выбыло, нужно убрать еще парочку и испытание завершено. Вы в шаге от победы. Готовы ли вы поставить на кон не только свои жизни, но и благополучие своего мира? И ради чего? Все равно чтобы иметь здесь влияние вам придется преклониться. Вы вроде не так глупы.

— Складно базаришь, фраер!

Я повернулся и не смог скрыть удивление. Фигура в черном плаще во главе толпы простолюдинов с оружием, отнятым у солдат и уровнями в районе 25-30, вошли в зал. Сотни людей медленно протолкнулись внутрь, заполонив зал собой, никто им не препятствовал, все равно чужаки сейчас сильнее.

— Кажется я узнал вас. Спасибо что прикончили моего предка. Он был ублюдком куда большим чем я, хотя и родился в законном браке. Простите мне мой каламбур, я как бастард, живший на улицах, знаю, насколько вы далеки от дворцовых понятий. Ваши дела меня впечатлили, я предлагаю вам присоединиться ко мне. Мы завладели часть казны, остальное тоже заберем, нам есть чем платить.

— Эти деньги принадлежат рабочему классу. Они не твои и не твоих наймитов. Отдай награбленное и уступи власть рабочим. И тогда я пощажу твою жизнь, управляющие борделями тоже нужны.

— Как ты смеешь, я королевского рода!

Маркс медленно сбросил капюшон, второй раз явив миру свой лик.

— Знаешь кого я ненавижу больше, чем буржуазию? Королей.

Он выхватил двустволку с молниеносной скоростью Первым же выстрелом Патриция порвало на части, вторым убило пятерых за его спиной. Дальше помню только сотни выстрелов и лужи крови, я стрелял и в меня стреляли, я убивал и меня чуть не убили. Это была кровавая и короткая схватка, такая мощь при таком количестве людей в замкнутом пространстве… кажется меня ранили…

Глава 8

— Максим. Максим, ты меня слышишь?

— Да, дорогая, уже встаю.

— Тьфу ты нуты, кто о чем, молодежь о девках.

— А?

Глаза открылись, я очухался на полу, надо мной нависли мои товарищи и Маркс. Я медленно встал, видимо меня хорошо задели, но друзья залили в рот зелье исцеления, спасибо им.

Весь зал залит кровью от начала и до конца, сотни трупов с обеих сторон валяются здесь повсюду.

«Парам-пам-пам. Поздравляю, вы прошли испытание. Вашему миру присвоен статус мира третьего порядка. В качестве награды вы можете открывать стабильные порталы больших размеров из своего мира в этот и любой другой, где вам доведется побывать. Вы можете вернуться домой в любой момент».

Мы победили. Одно дело мои маленькие порталы, завязанные на мне. Другое дело большой портал способный поддерживать экономику целого города или больше, к тому же существующий независимо от конкретного человека.

— Что теперь будет?

— Диктатура пролетариата. — Сказал Маркс даже не раздумывая.

— Мы это проходили.

— Плохо проходили, раз уж считаешь это «пройденным».

С Марксом бесполезно спорить. К нам подвели странного человека в белом мундире, со здоровенным фонарем под глазом.

— Это один из советников, решили оставить в живых. Много знает.

— И что же он нам поведает?

— Вам, как новой группировке в нашем мире, следует занять один из районов в городе. Рекомендую выбрать брошенный штаб одной из группировок в верхнем городе. Там уже есть готовое место для портала. Там же вы сможете выстроить оборону и подготовить форпост своего присутствия в этом мире.

— Так и поступим.

* * *

Небольшая крепость в верхнем городе целиком брошена, а портал закрыт. Та группировка бежала из мира и вряд ли вернется. Значит мы заберем ее территорию. Коллективным решением нашей десятки мы открыли портал в наш мир. Гигантская черная дыра открылась посреди огромного ангара, созданного как раз для этой цели. Через такой портал могут пройти сотни людей одновременно, и десятки тысяч в день. Через него товары можно возить поездами.

Крепость и куча внутренних жилых помещений достались нам целыми. Здесь можно разместить тысячи людей, а в особняке могут жить в роскоши еще пара сотен. Мне начинает нравиться этот мир и наше новое место в нем.

Город все еще пылает и там идут бои, но солдаты уже сдаются или переходят на сторону народа. Враг дезорганизован и обезглавлен, осталось только додавить фанатиков и аристократишек и победа за революцией.

Ну а мы пока, наверное, заскочим домой. Пользуясь своей способностью, я открыл еще и личный портал в этом мире, в шкафу своей комнаты в особняке. Никому пока об этом не сказал. Остальные тоже отправились в наш мир, большой портал в нашем мире будет открыт на базе «армии освобождения» в Исландии, просто потому что другого безопасного места, где будет собираться наша десятка нет. Это было их решение, а не мое, я его просто поддержал, потому что один единственный был против. Все равно у меня есть свой портал.

* * *

— Давай я назову тебя… Саня.

— Ква-а-а-а.

Опять я вылез их болота, система сбросила меня туда… опять.

— Очень смешно, система.

«Не спорю».

— Б****.

Готов поспорить это та самая лягушка что сидела у меня на голове в прошлый раз. Она сидит у меня на голове снова. Немного посидев там и проквакав, она спрыгнула мне на подставленную ладонь.

— Саня.

— Ква-а-а-а-а.

— Прости, мне нечем тебя покормить. Мух не держу.

Саня обиженно надулся, развернулся как будто хотел сказать этим жестом «не друг ты мне, гнида свиношкурая», и прыгнул обратно в любимое болото. Вот у него жизнь простая, лови мух и спи на кувшинке. Ква-ква, жрать и спать. А мне теперь чесать от этого болота домой столько километров, пусть и на мотоцикле.

* * *

Марина, как всегда, бросилась мне на шею. Публично. Нет, я, конечно, не против, но лидер не может проявлять эмоции публично, нужно будет поговорить с ней на эту тему.

Дома ничего не изменилось, люди ведут хозяйство, пару воров высекли, одного убийцу расстреляли, в остальном все в норме. С моим уровнем я могу поднять еще 50 скелетов к имеющимся 200, нужно подумать, где усилить охрану, но это позже, сейчас нужно решить, где открыть второй портал в перекресток миров. Если на остров должны попадать любые желающие, то в перекресток моим людям пока ходить нельзя.

В итоге я выбрал свою мастерскую, все равно сюда никому нельзя ходить, кроме Марины. Невзрачный стальной шкаф станет отличны укрытием для маленького портала. Портал появился, хотя кулдаун способности еще неделя.

«Желаете установить ограничения на портал»?

— А так можно было? Запрет на переход всем кроме меня и моих «питомцев».

«Принято, запрет наложен. Портал заработает только через неделю, кулдаун в 30 дней не прошел, если воспользоваться сейчас пространство вокруг разорвет».

Вот с чем связано ограничение, а я думал система вредничает. Все равно не собирался пока туда идти, посижу недельку дома.

Теперь это мой личный портал, о котором никто не знает. Я выставил дополнительную охрану из скелетов на входе в мастерскую и в комнате в особняке в перекрестке миров. К своему личному пространству я всегда относился щепетильно.

— Мяу.

— Кто это тут у нас?

— Мяу.

— Ах ты котяра.

Кот что живет в нашем доме приперся и начал тереться о мою пропахшую болотом ногу. Наверное, скучал по мне… или по сосискам что я ему скармливаю. Нет, этот пушистик точно не голодал. Марина любит его еще больше, чем я, вечно сидит в кресле на балконе дома, гладит ему пузико и кормит деликатесами.

Кто бы мог подумать, что в апокалипсис мы больше не будем вынуждены выживать на улицах, а сможем жить в мире и комфорте, даже заводить домашних животных… Несмотря на все ужасы наша жизнь вроде как налаживается.

Ладно, пойду проверю склады, надо дать по ушам парочке ответственных лиц, просто для профилактики. Начальник обязан гнобить подчиненных.

На улице лоб в лоб столкнулся с…

— Босс.

— Эвника? Я же запретил тебе сюда ходить.

— А Марина разрешила.

— А я запретил. — Добавил я гнева в голос. — Еще раз здесь окажешься выбью мозги. — Произнес я ледяным тоном, и я не шучу.

— Хорошо, я больше никогда здесь не появлюсь. Просто я думала…

— В портал.

Она обиделась, но приказ поспешно выполнила. Сколько ей лет? Совсем юная, наверное, все еще страдает какой-то наивностью. И Марина тоже ей страдает, чудовищный прокол, а если эта девка вздумает нам вредить? Она все-таки непроверенный чужак, чьих друзей я перебил.

— Босс.

— Привет, Борис, как наши посевы?

— Все хорошо, спасибо удобрениям и тому борову с замашками царя.

— Просто он помещик.

И я отправился по делам, всех нужно проверить, со всеми поговорить. Как будто и не уходил никуда…

* * *

Тем временем в перекрестке миров.

Вожди 10 группировок… ой, имеются ввиду «торговые ассоциации», собрались на преступную сходку… ой, имеются ввиду деловые переговоры.

Часть иномирных группировок были уничтожены, часть изгнаны, часть ушли добровольно. Остались 10 сильнейших. Каждая из них намерена продолжать свои дела в перекрестке миров, и более того, намерены расширить зону своего влияния и спектр занятий, а занимаются они разным. Выращивание наркотиков, торговля людьми, добыча ресурсов, продажа товаров по завышенным ценам на местном рынке, торговля оружием и технологиями. Ни один из этих «бизнесов» не идет на пользу местным жителям, но кого вообще волнует польза колонии?

Смерть короля — это вовсе не проблема, а окно возможностей для этих людей, по крайней мере они привыкли мыслить именно так. Если они объединят силы, то захватят город целиком и поделят между собой, однако война губит бизнес, если есть возможность договориться они просто обязаны попытаться.

Но вот кто их беспокоит так это новички. Из десяти выживших команд, проходивших испытание, только две пожелали открыть здесь портал. Первая активно участвовала в штурме крепости и говорят сильно там отличилась, вторая наоборот отсиживалась в глуши и ни с кем не сражалась. Слабаки они или мудрецы покажет время, но первая команда точно опасна и у них есть связь с новой властью, что формируется из черни.

— Говорят у них половина отряда невидимки.

— Ничего страшного, плуты не самые сильные бойцы и от невидимости есть средства.

— В том то и дело что плут у них только один, остальные очень сильные воины.

— Неужели у них есть предметы на невидимость? Это все меняет.

— Они опасны.

— Посмотрим, как будут вести дела. Если что объединимся и всех задавим.

Глава 9

Побыв неделю дома, я вернулся в «перекресток миров». По прошествии кулдауна портал заработал и теперь я могу сам спокойно ходить туда-сюда. Первое что привлекло мое внимание это обилие взрывов на улицах и стрельба. Прошла целая неделя, а уличные бои похоже, продолжаются, когда здесь будет порядок и будет ли вообще?

Первые с кем я столкнулся в коридоре это бойцы «освобождения земли». Они не сразу поняли кто перед ними и лишь после того, как получили по морде вспомнили что я из десятки и бросили попытки меня арестовать. Из всего отряда в здании сейчас есть только Осирис. Он занял хороший кабинет на пятом этаже и теперь сидит там и ковыряет кости, в перерывах занимаясь бюрократическими делами. Да, приоритеты у него стоят именно так.

Из разговора с ним стало ясно что хаос прекратился, просто в верхнем городе еще остались части старой армии, но их уже добивают. Какое-то правительство уже начало складываться, просто оно еще ничего толком не контролирует. Ну а что касается Маркса он уже ушел, где он теперь и чем занимается никто не знает. Кстати, Бомбист тоже объявлялся, пожить не просился, но о том, что здесь наша база он знает, через охрану передавал привет и предложение «вместе похимичить». После этого его пару раз его видели в этом районе, он с целой бандой себе подобных взрывает все что плохо лежит. Кому война, а кому праздник.

Выйдя на улицу и глянув на село, я понял, что здесь совсем не весело. Разрушенные здания, мародеры, костры, где массово сжигают убитых, пепел буквально летает в воздухе и сейчас я опять дышу чьей-то сожженной плотью. Стоящим у дороги нищим я бросил по монетке по монетке, в итоге меня обступила целая толпа. Пришлось рассыпать над ней мешок денег, иначе не пройти, альтернатива только убить. Пока они собирали деньги с земли и осыпали меня тысячей благодарностей я смог пройти дальше.

Из остовов автомобилей я выковырял интересующие меня детали, с трупов солдат снял еще образцы брони и средств связи. В брошенном богатом доме мне удалось найти пару сотен книг, я забрал те, что рассказывают об истории, системе и технологиях. В подвале я нашел клетки, где держали отнюдь не зверей, как же отвратительно их общество. Порывшись в зале, обнаружил нечто похожее на жк телевизор, подключенный кабелем к сети. Телевизор я забрал, хозяева не возражали, их вместе со слугами повесили на заднем дворе на дереве пару дней назад, им их добро уже не нужно. Поражаюсь прочности веток этого дерева, выдержать такую массу не каждый сможет. Наверное, древесина из этого дерева получается очень прочная. Ну да ладно.

Через два квартала я обнаружил огромный разлом в земле из которого шел природный газ. На вопрос что это вообще такое местный пояснил мне что под городом целая сеть пещер. На вопрос «а почему оттуда выходят какие-то оборванные и тощие ковыляющие фигуры» местный ничего не ответил, зато развернулся и с диким воплем побежал вглубь района.

— Нееееежиииить вернулаааааась!

— А-а-а-а-а, спасите. — Вторили ему прохожие.

Какая дальше началась паника на улицах я описать не могу, слов таких не имею. Казало все забыли про войну и даже про мародерство, некоторые в спешке обронили награбленное или свое оружие. Когда-то в этот мир тоже пришла система, похоже без массовых нашествий нежити не обошлось. Видимо их не истребили, а загнали под землю. Ладно. подробности выясню после, из разлома в мою сторону ковыляет уже сотня классических ходячих трупов, только от них воняет сильнее чем от наших раза в три. Огнемет за дело.

…

Спалив мертвецов, я все же сумел разыскать в руинах местного жителя постарше и поумнее на вид и допросить, что там вообще в подземельях твориться? Заикаясь и дрожа от ужаса, он объяснил, что залежи ресурсов там немалые, но добывают их только иномиряне, ведь только у них есть сила бороться с мертвецами. Если не совать свой нос в туннели, то мертвецы не опасны, они просто не знают как оттуда выбраться. А если взрывать все под ряд в городе и делать для них проходы как 20 лет назад, то нашествия не избежать.

Оставив старика в покое, я вернулся к пролому. Огромный туннель, по которому пройдут сотни людей предстал передо мной. Он был спрятан под землей и закрыт бетонными плитами, увы ракетой все разбомбило, а по обломкам вскарабкались мертвецы. Вроде обычные зомби, а оказывается такие находчивые и ловкие, вот еще пара десятков поднимается на встречу моему огнемету.

В каком-то смысле я даже скучал по медленным и тупым целям, воевать с прокачанными «системщиками» гораздо сложнее и тысячекратно опаснее. Только вот туда я не полезу, ловить в туннелях нечего, а город в полном хаосе, пока не установится какой-никакой порядок никакой выгоды мы отсюда не извлечем, а дальше участвовать в их войне я не намерен. Гарнизон освободителей земли и Осирис надежно защищают наш плацдарм в этом мире, боятся за них не придется.

Потому побродив по улицам еще немного я вернулся в особняк и через портал в своей комнате отправился обратно домой.

В этот мир я еще вернусь, но чуть попозже.

Глава 10

Массовое нашествие мертвецов на город прекратилось. Это позволило нам сосредоточиться на том, что происходит внутри. Скопления мертвецов и мертвые зоны изолируются, организованные отряды под управлением совета действуют более эффективно чем разрозненные группки любителей приключений ранее. Портальная угроза снизилась, но не до нуля. В одной из изолированных мертвецами частей города обосновались непонятные насекомые, о них мало известно, в другой зеленокожие носатые уродцы, гоблинами именуемые. Первые не вступали с нами в бой и нами не интересуются, вторые просто выносят в портал все до чего могут добраться и в драку сами не лезут, трусливые мародеры. Я подумываю над тем, чтобы распылить там отравляющие вещества, хотя вряд ли это остановит их, просто замедлит. Чтобы выбить врага нужно сходить туда лично и разобраться самому.

Зато мне удалось реализовать одну важную идею. Громкоговорители с полицейских автомобилей из перекрестка миров сослужили отличную службу, они способны распространять звуковые волны на огромное расстояние, приманивая толпы зомби к себе. Парочка таких усиленных кристаллами энергии аппаратов позволяют выманить зомби из мертвых зон и собирать вокруг себя несколько тысяч особей. Спрятавшиеся в соседних зданиях отряды солдат просто убивают мертвецов небольшими группами, по мере того как они приходили на шум.

Такая бойня продлится еще не одну неделю. Тактика проста: отряд подъезжает к скоплению зомби, включает на громкоговорителях «рэп новой школы», зомби не в состоянии выдержать этот кошмар отправляются в атаку лишь бы уничтожить ненавистный механизм и поток гадости что он изливает. Но атаки обречены, толпы зомби уничтожают по частям. По мере того, как они выходят из укрытий. Блестяще, сказал бы дилетант, но, по правде, зомби внутри города не имеют особого значения, ведь они не угроза номер один.

Главной угрозой остаются порталы, они открываются в непредсказуемых местах и никогда не знаешь, что из них вылезет. Игнорировать порталы нельзя, ведь чем больше их открывается, тем быстрее появляются следующие, это как снежный ком, потому приходится постоянно отправлять отряды на поиски и закрытия. Каждый член совета отвечает за это дело в своем секторе, в том числе и я.

Небольшую армию паучков, вылезшую из портала через 2 улицы от моего укрытия, я просто сжег, неделю после порталы меня не беспокоили. Но через неделю из портала вылез плотоядный ящер размером с двухэтажный дом. Пришлось попотеть и сильно рисковать чтобы его уничтожить, это не далось легко. И то ли еще будет, даже учитывая наш новый статус.

По телефону, что мне подарила «десятка сильнейших», работающему непонятно как, я регулярно получаю сведения. В основном пишет Молния, предлагает «вместе поубивать зомби в Германии», там якобы страшное нашествие. Ну во-первых у меня и своих дел хватает. Во-вторых, я в отличие от нее не летаю со скоростью истребителя и добираться до середины Европы буду не один месяц. Ее этот ответ вроде успокоил, но написывать мне все равно продолжает, благо среди потоков информационного мусора мелькают имеющие смысл события в мире. В частности, в Антарктиде тают льды, но уровень воды не повышается, в Гренландии нашли останки древней цивилизации, в Ирландии группа друидов заявляет, что у планеты скоро появится вторая луна и астероидный пояс, тараканы-гиганты захватили Мадагаскар, в центральной Африке поселились разумные приматы, в Америке появилась организация «защиты прав зомби». М-да, лучше бы я всего этого не знал, потому телефон спрятал в карман и больше ничего не читаю, не все знания на пользу, пусть разбираются с тараканами и приматами как-нибудь сами, нам и своих забот хватает.

Лишь через какое-то время до Молнии дошла информация что я попал в перекресток миров «нестандартным путем». Ну вот, теперь пытается выяснить как я это провернул. Теперь точно в телефон не полезу, пойду ка лучше в лабораторию, похимичу.

Долгое «химиченье» в лаборатории позволило создать пару баллонов отборной отравы, что убивает все живое. Проблема в том, что средства доставки для них нет, в идеале их следует распылить с воздуха, но ВВС мы еще не завели, а костяных драконов я еще не создал, может исправить этот прокол?

…

Остался последний могильник, старые добрые запасы трупов что я закопал во дворе когда-то давно уже вышли, осталась последняя яма с «материалом». Для создания даже самого маленького и слабого костяного летуна нужно три недели и 400 тел зомби. Процесс пойдет автоматически, как только заклинание будет наложено. Пришлось вырыть яму подальше от поселения на брошенном пустыре, там мои скелеты захоронили 400 трупов, и я приступил к ритуалу. Долго чертил символы на песке и читал то, что посоветовала система, заодно вкладывая ману. Через 2 часа земля начала подниматься, превратившись в курган. Что примечательно земля стала фиолетового цвета, а все растения в радиусе 100 метров умерли, хорошо, что не занялся этим дома, а то нашему урожаю не жить. Теперь через 3 недели у меня будет первый костяной дракон пусть и небольшой. Здесь полно зомби в округе, и никто не ходит, так что вмешиваться в процесс некому… Так, а это что за зеленый уродец бродит среди руин?

* * *

Первому гоблину я отстрелил башку, так же, как и второму и третьему и десятому. Эти гады быстро поняли, что люди достанут их далеко не везде, потому обустроили себе жилища на окраинах города, где их чаще всего не видно и не слышно. Учитывая их слабость зомби для них серьезная угроза, потому они путешествуют окольными путями, где риск встретить кусак минимален. Зато риск встретить меня повышен, ведь я нередко хожу такими же окольными дорогами. Уже десятый зеленый уродец отправился к зеленым предкам, объяснять, где он потерял голову. Его маленькая башка, не очень обремененная интеллектом, не успела понять, что вообще происходит.

Всего пара километров от моего дома, а они внаглую оккупировали небольшой частный сектор и пытаются выстроить что-то типа базы. Как мои летучие мыши умудрились это прошляпить? Разберусь потом.

Легкие и слабые стрелы отскочили от брони, наверное, я бы смог поймать любую из них руками и уж точно смог бы уклониться, но такое слабое оружие не причинило мне вреда, стрелы даже не оставили царапин на защите. Зеленые уродцы очень приуныли, рожи вмиг стали кислыми и расстроенными до невозможности.

— Не сочтите меня расистом. Но земля для… разумных. (Вовремя я вспомнил что здесь уже живут не только люди, но и хвостатые и чешуйчатые разумные, рабы которых я спас от ига остроухих, привел в этот мир и пристроил в колхозе).

Поток огня поджег баррикаду и десяток зеленых уродцев что пытались перейти на пращи и закидать меня камнями, загорелись как спички. Вот что бывает с теми, кто не пускает меня в гости, когда я прихожу.

Дождавшись пока баррикада догорит я вошел внутрь, снова стрелы и снова ноль эффекта, огонь залил еще двадцать носатых уродцев и те обратились в пепел за секунды. Выжившие завизжали в ужасе и бросились наутек. Портала рядом нет, потому они ломанулись убегать через заборы, там их уже караулили скелеты и перебили карликов по одному.

Позажигав в свое удовольствие и сделав планету немного чище, я принялся капаться в их жилищах. Дома превратили в свинарники, носатые явно живут по принципу «где живем там и… гадим». В кучах мусора и испражнений нашлись кости людей и животных, и тех и других явно съели. В палатке вождя, который попытался бросить мне вызов с мечом (результат предсказуем, я его спалил), нашлись примитивные и слабые амулеты, силверы и какое-то количество тугриков, а еще павлиньи перья и детская одежда. Награбленные и подготовленные к транспортировке в портал вещи валялись кучами прямо на улице, без преувеличения скажу, что тащат они к себе все что могут найти. На секунду мной овладело любопытство, захотелось посмотреть, что у них за мир, но я быстро отмахнулся от этой идеи, чего там интересного? Они явно в железном веке застряли.

Нет, не пойду.

* * *

В итоге пошел. Нашел ближайший портал в каких-то кустах, влез туда и оказался в мире гоблинов. Передо мной предстал горящий город, огромный мегаполис древности, с каменными высокими стенами и множеством каменных зданий внутри. Обилие офигевших зеленых рож вокруг переплюнуло самые смелые ожидания. Сотни пар глаз уставились на меня. Их примитивное изумление и полное оцепенение меня даже позабавили. Только когда первые десятки начали гореть заживо до остальных дошло что происходит. В меня полетели стрелы и копья, совершенно не способные навредить, пожалуй, им следовало стрелять из баллисты. Вот я и накаркал, деревянные метательные машины окрыли огонь с холма, но даже и близко не попали. Точность у них явно не в приоритете. Призвав нежить и отправив ее кошмарить все вокруг я принялся методично отстреливать расчеты метательных машин из лазера, заодно поджигая некоторые из них и палатки за ними.

150 скелетов, появившихся в тылу зеленомордых навели шороха, многотысячное войско гоблинов, что сейчас мародерствует в городе и окрестностях начало убегать в порталы, этот мир не их родной, они сюда вылезли из порталов. Награбленное барахло они побросали где попало, среди этих вещей ничего особо ценного. Пойти ли за ними дальше? Ну уж нет, хватит с меня приключений, пока что. Свой портал здесь открывать не буду, во-первых, кулдаун не прошел. Во-вторых, не похоже, что здесь есть чем поживиться.

Так что я вошел в портал их которого пришел и понял, что попал не туда. Я не вернулся в родной мир, а оказался опять абы где, в этот раз посреди леса. Нет, так не пойдет, я вернулся обратно и оказался снова посреди леса, но уже другого, тот был хвойный, а этот вообще какой-то странный, весь желтый и на дворе явно не осень. Да что за б****? В третий раз прошел через портал и снова оказался не там, где хотел. В этот раз передо мной предстала средневековая деревня, на грязном поле вкалывают в поте лица оборванные крестьяне, а среди них ходит человек в кафтане и с плетью. Он что-то прокричал мне, но я не слушал, снова вошел в портал…

* * *

Так продолжалось еще какое-то время, я попадал то в пещеры к первобытным мохнатым созданиям, то в огромные и жаркие пустыни, один раз даже оказался в невесомости и кое-как добрался до портала. В конце концов обессиленный и в конец з*****йся этим всем я вывалился посреди белого песка, упал на колени и попытался немного отдохнуть и перевести дух.

Но не тут-то было, очень быстрое движение, свист и я остановил острие меча своей стальной перчаткой буквально в паре сантиметров от своего шлема. Подняв глаза, я обнаружил перед собой весьма симпатичную особу модельной внешности, одетую в некое подобие костюма стриптизерши (нормальной одеждой эти едва закрывающие тело тряпочки я не назову). Ярко красные глаза смотрят на меня со злобой, а замысловатая прическа из длинных светлых волос спадает до самого песка. Как она вообще дерется в таком наряде и с такой прической, если она, конечно, воин? А уровень выше моего, значит воин.

— Варвар, как ты посмел…

— Шлюха.

— Что ты сказал? — Она сначала остолбенела, а потом покраснела от гнева.

— Я уже ухожу. — Я развернулся чтобы не продолжать этот диалог, но портала за моей спиной не оказалось. Вот б*****!

— Ты вывалился из портала посреди моей тренировочной площадки. Уже это оскорбление достойно смерти, я даже не говорю о другом.

— А ты не очень радушна. Я бы хотел вернуться домой.

Она покачала головой. Только сейчас я обратил внимание что площадка окружена со всех сторон воинами в отличных доспехах, одна она стоит в непотребном наряде.

— Ты нанес мне два страшных оскорбления. Если ты воин, то обязан смыть позор кровью. Если нет, то я казню тебя.

— Ничего я тебе не обязан, скажи, где портал.

— Защищайся.

Молниеносный удар мечом, затем еще и еще один и еще. Я уклонялся как мог, хотя защита должна спасти, но рисковать не буду. Парирование когтями, достаю из инвентаря свой старый меч, ибо другое оружие использовать не успею и продолжаю махаться. Еще пара серий ударов, а на мне ни царапины. Девка начинает выдыхаться, скорость и ловкость, но не сила и телосложение. Она сильнее меня совсем чуть-чуть, а билд составлен неправильно и снаряжение говно, точнее кроме меча его нет.

— Уже выдохлась? — Само вырвалось, знаю, что злить врага не обязательно, но иногда не могу уследить за языком.

— Да как ты…

Она совершает быстрый выпад и снова идет в атаку. Но в этот раз она уже медленнее, я выбрал момент и долбанул ее током по руке, она скривилась от боли буквально на долю секунды, но этого было достаточно чтобы дать ей по роже. Убить успею, начнем с избиения. Удар пришелся в челюсть, она сделал два шага назад, наступила на собственные волосы и как пьяница повалилась на землю. Это выглядело глупо и позорно, может не следовало воину отращивать волосы до земли?

— От одного удара расклеилась?

— Я тебя… — Она встала и снова бросилась ко мне.

— У тебя грудь видно. — Ее взгляд скользнул вниз на долю секунды, но этого хватило чтобы ударить ее по лицу еще раз. Раньше я нарочно использовал скорость не на полную, теперь этот козырь не нужен, могу использовать. Она снова повалилась на песок, «одежда» местами съехала и явила десяткам воинов зрелище, которое они, наверное, хотели увидеть.

— Ваше величество! — Подбежала служанка и набросила на нее что-то вроде полотенца.

— Отойди, я сама. Я с ним справлюсь.

— Ну вот обязательно тебе драться с каждым потенциальным кавалером. — На поле вышел толстый мужчина в дорогой белой одежде. Все тут же бросились кланяться ему, наверное, он здесь главный. — Остановите бой, юный кавалер. Вам известно зачем вы здесь?

— Я здесь случайно. — Я в это действительно верю.

— В системе не бывает ничего случайного, уважаемый. Система постоянно подбрасывает моей доченьке сильных кавалеров, но она их всех или убивает, или изгоняет. Никак не можем найти ей мужа.

— А обязательно искать его среди приходящих из портала? — Что за глупые традиции.

— Конечно да, ведь только так мы можем привлечь в род свежую и сильную кровь. Наш род поступает так уже 200 лет. А моя доченька как раз созрела для замужества.

— Ну пааап, не при всех же!

— Замолчи и прикройся, бесстыдница. Твой будущий муж в начале принял тебя за путану.

— Так, ваше величество, полегче, я, во-первых, женат.

— Поклянись.

— Не хочу.

«Он врет. Он не женат».

Да, мы с Мариной официально не женаты. Когда забот полон рот это дело десятое, хотя не буду врать что не думал об этом. И вообще я ни в чем не клялся, вот система…

— Вот и славно. Свадебку сыграем…

— Он еще не победил меня. — Она уже скорее плачет, чем командует. Видать пойти против воли отца не может.

— Твой меч его защиту даже не поцарапал. Ты даже не смогла пробить его перчатку, на что ты надеялась? Попасть в уязвимое место? Его нет. Поверь моему опыту, у тебя не было шансов, над доспехом работал великий мастер. Говорил же тебе, вкладывайся в силу и бери тяжелое оружие, нет ты за свое… вся в мать.

Я почти горжусь собой, меня как кузнеца похвалил некто важный из отсталого мира.

— Где портал?

— Он тебе не нужен.

— Такими темпами, дедуля, тебе не понадобится твоя голова.

— Дочка моя не понравилась?

— Я предпочитаю менее стервозных и менее… побитых. — На ее роже теперь красуются два гигантских синяка на половину лица каждый. От моих слов она скорчила такую гримасу ненависти что мое желание убраться отсюда увеличилось в два раза.

— Ну как знаешь, портал я тебе открою.

— Куда он приведет?

— В твой родной мир.

— Я проверю.

Портал действительно открылся, туда отправились двое скелетов и оба вернулись в болотной тине и показали большой палец. Король, или какого этот человек звания, внимательно наблюдал за моими действиями и сверлил меня глазами.

— Так ты кузнец, воин и маг.

— Прощайте, ваше высочество.

— Предпочитаю «до свидания». — Ответил он дружелюбно и помахал мне рукой как лучшему другу.

Я вошел в портал и свалился в привычное мне болото в моем родном мире в стороне от города. На голове я обнаружил своего старого знакомого, такого же зеленого и квакающего, как и всегда.

— Привет Саня.

— Ква-а-а-а-а-а.

— Я тоже по тебе скучал.

— Ква-а-а-а. — Проквакал он и снова прыгнул в свое болото.

Выбравшись из болота, я отправился домой по уже привычному маршруту. Эту дорогу я выучил получше чем многие другие. Жаль только, что опять встречу беженцев на дорогах, но они, наученные опытом, ко мне не полезут.

* * *

*Тем временем в мире N / A 198283654820900146*

Король и маг стоят на балконе роскошного дворца и любуются закатом.

— Ты запомнили координаты его мира?

— Так точно, ваше величество.

— Отлично, потому что он полностью соответствует описанию.

— Простите, ваше величество, какому описанию?

— Помнишь слухи о воине что помог вождю рогатых чудовищ Уруху уничтожить город эльфов в южных степях?

— Да… не может быть. Это он?

— Это он. И он могуч, если заставил рогатого служить ему и сумел одолеть мою дочь в поединке.

— Вы хотите заключить брак чтобы получить его и дикарей в союзники?

— Именно так. Осталось только как-то заставить его жениться и осесть здесь…

— Я убью его. — В разговор вмешалась дочь, она тоже присутствует на балконе… только стоит в углу… на коленях на сырой гречке. Унизительное и болезненное наказание. В особенности для дочери короля.

— Ты сейчас даже черепаху убить не сможешь. А если продолжишь наряжаться в тряпочки тебя убьет первая же царапина.

Ни один здравомыслящий человек не понимает почему в этом мире так много женщин-воинов идут на битву в едва прикрывающих тело тряпочках, а не доспехах, да еще и со сложными прическами и макияжем. Нужно ли говорить как долго они живут на поле боя? Потому король и не позволяет своей дочери сражаться в битвах, ей дозволены только поединки на заднем дворе, где она утоляет свою природную кровожадность, так же свойственную женщинам этого мира, как и отсутствие здравого смысла.

Он как иномирец умеет посмотреть на ситуацию со стороны.

Глава 11

Вернувшись в перекресток миров, я обнаружил всю остальную десятку на заседании. Теперь этот особняк стал нашим штабом, ведь здесь красиво и удобно. Только вот застукать их всех здесь я не ожидал.

— Так каким способом ты сюда попадаешь? — Поинтересовался солдафон.

— Способность, сразу говорю, что она только для одного человека.

— А, ну тогда ладно. Мы решили начать без тебя ведь ты перестал читать сообщения Молнии.

— Я, между прочим, звала тебя, спрашивала прислать ли вертолет, ты должен быть всегда на связи.

— Я и был, до момента как ты начала захламлять мне лс.

— Я тебе еще голосовые не присылала.

Точно, голосовые, как я мог забыть об этом зле.

— Не важно. — Снова вмешался главный. — Мы только начали, и ты уже здесь, садись в кресло. — Я сел.

— В городе навели относительный порядок, сейчас во дворце сложилось некое правительство, основные участники это те, кто участвовал в убийстве короля и поднял уровень. Они сейчас самые сильные и уважаемые, распускают слухи о том, что чуть ли не лично перебили всю старую армию.

— Скоро революционеры начнут пожирать друг друга, так всегда бывает.

— Верно. Не сбежавшие иномирные группировки намерены заниматься тем же самым что и раньше, хотят добывать и продавать, а народ их ненавидит.

— Будет еще одна война? — Я спрашиваю, но сомнений особых нет, будет.

— В том то и дело что мы должны ее не допустить. Город и весь мир зависим от поставок продовольствия из вне. Если они прервутся здесь все умрут с голоду.

— Мы должны предотвратить конфликт и найти общий язык с чужаками?

— Верно.

— Смешно.

— Было бы, не будь так печально. Для начала поговорим с иномирцами. Одна из их групп хотела выйти на контакт. Пойдем я, Максим и Осирис.

Опять политика.

* * *

Запах дыма уже выветрился, тела убитых убрали. Похоже здесь налажены восстановительные работы, какие-никакие. Люди вокруг выглядят сытыми, а многие радуются. Ну да, они думают, что, свергнув тиранов заживут счастливо, ага, как же, только в мечтах. Революция дает шанс на лучшую жизнь, а не создает справедливое и продуктивное общество.

Маркус, я и Осирис идем по улицам, люди на нашем пути расходятся и предпочитают не подходить близко, после такой анархии любой человек с высоким уровнем вызывает страх. Так мы и прошли пешком несколько районов пока не прибыли к укрытому высоким забором богатому зданию. На входе нас встретили охранники в футуристической броне с энергетическими автоматами, они же проводили нас на второй этаж здания в некое подобие переговорной комнаты.

Внутри нас ждал человек в черном костюме странного стиля, с сигарой в зубах и в черных очках. Комната оформлена скорее в стиле «хайтека», я даже заметил камеры наблюдения во каждом углу, а может и не только наблюдения, есть подозрения что в них встроено оружие.

— Присаживайтесь. — Мы сели на диван напротив. — Меня зовут Эрих.

— Очень приятно. — Сказал каждый из нас и конечно же соврал, встреча с подобными дельцами не бывает приятной, от слова совсем.

— Давайте сразу к главному вопросу, чтобы не тянуть время и не демонстрировать неуважение. Я предлагаю вам покинуть этот мир навсегда, в обмен на щедрое вознаграждение. — Он выждал небольшую паузу, и затем продолжил. — Я дам каждому из вас по 500 тысяч золотых, и вы просто закроете портал и уйдете, ну или останетесь, но портал будет закрыт.

— А если мы откажемся? — Вставил я свои 5 копеек.

— А вы подумайте, много ли выгоды принесет вам нахождение в разрушенном войной мире?

— А много ли вам? — Заговорил Маркус. — Раз уж вы так стараетесь нас отсюда выставить… Вы не первые кто предложил подобное.

Он сделал пару затяжек, выпустил пару дымовых колец изо рта, этот разговор нравится ему все меньше. Подумав, он продолжил.

— Даже с учетом ушедших добровольно компаний, здесь все давно поделено и распилено. Вам нет здесь места, останетесь — обречете себя на крупные неприятности.

— Мы остаемся.

— Я вас предупреждал. — В комнату вошли два десятка бойцов с энергетическим оружием. — Я хотел по-хорошему.

— Видать прибыли здесь и вправду хорошие, раз уж вы так цепляетесь за это место.

— Да что ты понимаешь, дикарь. Огонь!

Пуля пробила разделявший нас воздушный щит и вошла ему прямо в лоб. Его развороченная голова запрокинулась назад, залив костюм и диван кровью. Он думал, что его воздушный щит совершенен, я доказал ему обратное. Стоявшие за нашими спинами враги попытались открыть огонь, но их выстрелы напоролись на стену неживой плоти. Осирис призвал орду подконтрольных зомби, и они заполонили комнату так густо что достать нас выстрелами и даже повернуться на месте было невозможно. Шокированные враги стреляли в упор, но были схвачены и разорваны голыми руками разъяренных зубастых мертвецов.

Камеры я тут же отстрелил, Маркус бесцеремонно дорезал всех раненых и пожираемых заживо врагов. Когда ты схвачен десятком зомби и тебя грызут и рвут на части твой уровень внезапно может оказаться не так полезен, именно такая ситуация и сложилась у противника. Еще несколько групп врагов в коридорах оказались в окружении сотен скелетов, в тесноте и в обиде их просто зарезали и растерзали, несмотря на все попытки отбиваться и разорвать дистанцию. Я тоже призвал пару десятков своих скелетов, хотя в сравнении с поголовно хорошо бронированными скелетами Осириса мои выглядят как оборванцы, ну и пусть, главное, чтобы от пуль закрыли.

В итоге мы умудрились вычистить все здание. Враг был технологичен, но уступил числом где-то 20 к 1. Чтобы отправить ясное послание, здание мы разграбили и спалили, хороший костер из него получился. В старые времена целый район собрался бы посмотреть, но кого сейчас удивишь пожаром?

Возвращаясь домой, мы замечали летящие за собой крупные дроны с винтовой тягой, их все я отстрелил еще на подлете. Они пулялись в нас мелкими ракетами, но не попали и долго стрелять была им не судьба, все лопнули от моих пуль. Так мы и вернулись обратно на свою территорию, под защиту установленных здесь зениток и пулеметов.

Война здесь далека от завершения.

* * *

*Собрание глав группировок в перекрестке миров*

Темнота скрывает лица, привычки называть имена у них нет, они и так друг друга знают, а гарантировать что их не подслушивают невозможно.

— Вчера новички уничтожили базу одной из старых группировок. Они убили лидера и перебили всю гвардию, защищавшую штаб.

— Это война.

— У них да, у нас нет.

— В каком смысле?

— В том, что мы не будем вмешиваться.

— Объяснись.

— Они очистят этот мир от слабаков. Если кто-то уступит новичкам в бою значит он был слаб и заслуживает низложения.

— То есть ты предлагаешь отказ от совместных планов и свободную конкуренцию?

— Нет, я предлагаю предоставить слабых их судьбе. Одни из нас, что здесь сегодня не присутствуют проявили непозволительную слабость и за это были наказаны. Будем считать новичков проверкой наших сил. Те, кто немогут с ними совладать не достойны править этим миром. Для остальных все по-прежнему, мы поделим доли слабаков между собой.

— Согласен.

— Согласен.

— Согласна.

— Вот и хорошо. Рад что наши мнения совпали.

* * *

Впрочем, побежденная группировка не собиралась сдаваться и капитулировать. Уничтожив новичков, они могли бы отплатить за то унижение, которому подверглись, у них в распоряжении еще оставалась одна база, а на ней более сотни беспилотников с различным вооружением. Вся сотня тут же взмыла в небо и отправилась в бой, собираясь разбомбить и расстрелять базу новичков. Какого было их удивление, когда их встретили плотным зенитным огнем и уничтожили почти все бпла еще до момента, когда они могли всерьез атаковать.

А дальше началась новая полоса неудач. Новое правительство решило, что услуги данных чужаков им больше не требуются и нацелило на них энергетическое оружие из королевского арсенала. Энергетические пушки с вершины дворца превратили последнюю базу группировки в кучку обожженного мусора и пепла, вместе со всеми людьми и имуществом. Вышедшие из портала новые войска были уничтожены на месте тем же способом, а портал принудительно закрыт. Конечно, эти чужаки могут открыть портал в другом месте, но послание до них дошло, им здесь не рады.

Затаив обиду, они свернули подземную добычу и вернулись домой через подземный портал. Теперь они будут точить ножи и готовиться к войне, но это станет проблемой лишь в будущем, а пока о них можно забыть.

* * *

Оказывается, что ушедшая группировка добывала под землей энергетические кристаллы, мелкие и слабые, но они все равно неплохой источник энергии. С их помощью можно ставить в строй земную бытовую технику, я и сам это делал так что этот ресурс нам нужен. Право на добычу выклянчивать ни у кого не нужно, как чужаки мы имеем право добывать что угодно если будем поставлять продовольствие, такова временная политика нового «правительства».

Спуск в подземелья был не очень приятным. Разумеется, Осирис заблаговременно послал туда легион нежити, и все они были скованны боем с местными зомби. Прежние хозяева использовали неизвестные нам технические трюки чтобы держать неспокойные трупы подальше от своих рабочих. Я бы одобрил их подход если бы не тот факт, что зомби все равно оставались здесь в огромных количествах и продолжали нам угрожать.

В итоге пришлось чистить туннели и подземелья. Чтобы хотя бы провести вниз рабочие команды. Как выяснилось опыт добычи у них имеется. Они добывали эти кристаллы в Исландии после того, как там рухнул метеорит. Система не соврала про несметные богатства, без кристаллов ни одна база «освободителей земли» не заработала бы. Для нас это шанс добыть еще этого ценного ресурса. Мне как участнику экспедиции полагается доля.

Пришлось 2 часа ходить по туннелям и убивать зомби. Только по прошествии двух мерзких и длинных часов мы достигли нужного места и обнаружили что-то вроде подземного шахтерского поселка с разрушенными и сожженными домиками и складами, а также уничтоженной техникой. Сначала скелеты тщательно все обыскали и осмотрели чтобы не было взрывающихся сюрпризов, только затем люди приступили к своему делу. Что они там выглядывали и измеряли совершенно не представляю, да и не мое это дело, мое дело охрана.

— Так ребята, приступаем! — Скомандовал их главный и они начали орудовать буром в стене. В добрый путь.

* * *

Долго же наши рабочие адаптировались к этому месту, но добыча кристаллов пошла исправно. Через два дня удалось отгрохать подземные укрепления, защищающие от простых зомби и начать доставлять кристаллы на поверхность силами вооруженных групп. Потери были, и среди солдат, и среди рабочих. Я сам два или три раза спускался чтобы помочь отбиться от зомби. Хуже всего что многие туннели заполнены газом, ядовитым и взрывоопасным, да и шальная пуля, попавшая в кристалл, может вызвать серию взрывов со всеми вытекающими последствиями. Потому в бою мы были предельно осторожны и чаще пользовались старой доброй рукопашной.

Но в итоге трудности были преодолены, добыча отлажена, потери через пару дней сведены к нолю, системы безопасности усилены, по колючей проволоке пустили ток.

И вот я держу мешочек кристаллов в руке. Наша первая выгода в этом мире, со своей долей я многое смогу заставить работать или создать. Теперь я понимаю империалистов, больше территории всегда означает больше ресурсов и большее количество возможностей. Если дела и дальше так пойдут мы разбогатеем. Ведь за эти кристаллы хорошо заплатят.

Будем расширять добычу.

Глава 12

Устав от трудов тяжких и подвигов ратных, проверив часы я решил отправляться из перекрестка миров обратно домой. Марина с утра картошку чистила, значит будет жареная картошка с маслом и солью. Глотая слюнки и предвкушая ужин до которого еще полтора часа я решил поискать Осириса чтобы обсудить последние новости. Его я нашел в большой комнате сидящим на диване напротив большого телевизора. Он смотрел на нем какое-то шоу и жевал поп корн.

— Привет, что делаешь? — Как будто это не очевидно, но завязать беседу как-то надо.

— Смотрю местное кабельное. Оно просто удивительно. Садись.

— Ну посмотрим.

Я сел рядом с ним и уставился в экран. Отдых не помешает, торопиться некуда.

На экране появлялась какая-то реклама со странными напитками, услугами различных организаций и т.д. Наконец это закончилось и эфир перешел к шоу. Перед зрителями предстала симпатичная молодая женщина за столом в красивой дорогой студии.

— Здравствуйте, с вами шоу Сидни Шелдон в пятничном эфире 13ого кабельного канала. У нас сегодня приглашен на сеанс видео связи важный гость. Этот человек не долго оставался в тени. Благодаря своей харизме и неоднозначным высказываниям он быстро стал популярен в сети и теперь впервые приглашен на государственное телевидение. Встречайте, системный историк и межмировой политолог Августо Швайне!

Обильные рукоплескания в зале и на экране появляется жирная раскормленная харя антропоморфной свиньи. Похоже это представитель одной из рас переселившихся в перекресток миров откуда-то из вне. Свинья одета в дорогой старомодный костюм, сидит, как я понял, в комнате у себя дома, а связь осуществляется через местную локалку. На заднем фоне видна стена, украшенная старинными батальными полотнами с изображением антропоморфных и не очень чистоплотных свиней, сражающихся с эльфами.

— Здравствуйте, уважаемая Сидни Шелдон, хрю-хрю, я очень рад что вы пригласили меня сегодня на это шоу.

— Здравствуйте уважаемый Августо. Мы бы хотели получить от вас комментарии на ваши недавние высказывания и широко публикуемые взгляды. В частности, вы заявили, что «переиграли и уничтожили» своих идеологических оппонентов.

— Да, хрю-хрю, это так. Я неоднократно заявлял, что другие системные историки, хрю-хрю, несут чушь. В частности, они утверждали, что поражение древнего царя Алексиса в системном испытании привело к превращению нашего мира в вечную колонию второго порядка. Это чушь, более того не основывающаяся ни на каких данных и здравом смысле. Нашему миру выпала великая честь быть связующим звеном между другими мирами и в этом наша огромная выгода, чего бы не говорила там наша новая власть. Мы должны радоваться, что иномиряне с нами и мы можем восхищаться их великой культурой.

— Но господин Августо, разве мы не стали нищей колонией и рабами иномирцев, как уверяет новое правительство?

— Дорогая Сидни. — От такого фамильярного обращения она аж скривилась. — Без них мы бы были отсталыми немытыми дикарями и жили в пещерах. Все эти так называемые «войны» прошлого являлись лишь попытками культурных миров принести нам цивилизацию и процветание. Если бы наши короли последние 200 лет не отстаивали так называемую иллюзорную «независимость» мы бы давно пили эльфийское пиво и ездили на электрокарах. Но что есть то есть, к сожалению. И вообще вы так говорите словно работаете на новую власть. Вы агент нового правительства?

— Я получила разрешение на продолжение тв вещания, на этом мои отношения с новым правительством закончились. Теперь я главная на этом канале. Кстати, господин Августо, как вы относитесь к новой власти?

— А как я могу к ним относиться? Они враги своего народа. Они первым делом издали указ о контроле за деятельностью инопланетных компаний и часть из них физически уничтожили, другие просто вынуждены были уйти. Это же кошмар. Катастрофа! К большому сожалению я вынужден констатировать, что у нашей новой власти… … хрю-хрю… дебилизим головного мозга. Их разум находится в вегетативном состоянии. Знаете, я читал их новую экономическую программу. Так вот 10 секунд… 10 секунд я смог это читать, не более. Ибо разум нормального человека не может воспринимать этот ужас дольше чем 10 секунд без полного отвращения… отторжения и абсолютного непринятия. Это как же? Власть народу? Заводы рабочим? Может еще фермы фермерам? Что за глупость. Это вздор! Спросите любого значительного экономиста из верхнего города, этого просто нельзя допустить! — Слюна из свиного рта полетела во все стороны, он словно пытается устроить своей комнате душ.

— Вы очень храбрый хряк, господин Августо, новая власть не очень жалует тех, кто ее так критикует.

— А я не боюсь, на моей стороне другие миры. Они меня защитят, они культурные и своих не бросают. Заграница нам поможет и это не миф, это реальность.

Я неосознанно достал попкорн и начал жевать. Это шоу начинает меня забавлять.

— Августо, скажите, а как вы относитесь к запрету на наркоторговлю?

— Дорогая моя. — Она опять скривилась. — Вы точно не историк, хрю-хрю. Разве вы забыли «пыльцовые воины»? Когда предыдущая династия отказалась принимать так называемую радужную пыльцу в качестве оплаты и вообще ввозить ее сюда, культурные народы с других планет сурово ее проучили. М-да, две войны было и династию заменили на более правильную и умную. Следовало покориться прекрасным и честным иномирянам сразу, а не играть в независимость и губить тысячи.

— А как вы относитесь к тому, что у нас 15% населения сидят на пыльце и умирают через 5-7 лет употребления?

— Они сами это выбрали. Их нюхать никто не заставлял. Не хочешь — не покупай. И инициативу нового правительства о лечении данных людей я считаю идиотизмом. Лучше бы истратили деньги на покупку прекрасных инопланетных товаров.

— Кстати о товарах, господин Августо. Как вы относитесь к идее индустриализации планеты?

— Глупость какая, абсолютная бессмыслица. Зачем нам своя промышленность? На кой черт нам свое производство? Мы же можем просто купить то, что нам нужно. Какая дешевка это вообще придумала? Я поражаюсь тупости этого так называемого народного правительства. Мы прекрасная и счастливая земля на перекрестке великих миров, нам не нужна такая глупость как «своя промышленность»… кроме как добывающая. Мы часть идеальной, давно сложившейся экономической системы, нам такое не требуется.

Я посмотрел в окно и увидел несчастных и босых людей на улицах, идеальность налицо.

— Хорошо. Мы поняли вашу позицию. Я бы хотела задать вам такой вопрос. — Она покопалась в своих бумажках на столе, хотя вряд ли диалог идет по сценарию. — Как вы относитесь к отмене рабовладения?

— Дорогая моя, это вздор, просто вздор. Рабовладение — исторически сложившаяся традиционная система. Торговля людьми это 15% нашего ввп. Как мы можем взять и отказаться от 15% дохода? И куда девать эту рабскую грязь? Отпустить на улицу? Чтобы они спились и снюхались? Раб должен оставаться рабом, а лучше называть их правильно скотом. — Тут из пятачка господина Августо во все стороны полетели зеленые сопли, и он принялся вытирать омерзительную слизь белым платочком. Часть соплей попала в объектив его «вебкамеры», но он или этого не заметил или поленился вытирать. Так что теперь на экране в прямом смысле висят зеленые сопли и с этим ничего нельзя сделать. Сидни в очередной раз скривилась и, наверное, в сотый раз пожалела, что берет это интервью.

— Так вот, на чем я остановился. Ах, да, пользуясь случаем я хотел бы презентовать вам мою новую книгу «Первая правдивая история пыльцовых войн», за моим авторством. Все по историческим источникам, по секретным документам и архивам других планет, куда меня милостиво пригласили иномирные друзья. В этой книге я максимально близко к правде пересказал те события и объяснил почему нам хорошо быть на нашем месте и почему наши предки были недалекие грязные варвары, а инопланетные гости наши благодетели и «старшие братья».

— Вообще-то наше шоу не рекламная площадка для вашей макулатуры.

— Простите, я ослышался, вы хотели сказать литературы?

— Да, литературы, ага. Кстати, я хотела вас спросить, вы служили в королевской армии?

— Ну что вы… конечно… — Он надолго задумался.— Знаете, мне нельзя давать в руки оружие, иначе я направлю его против врагов народа, а именно против черни и террористов. Я бы расстрелял их всех без приказа и сомнений. Конечно, доблестная королевская армия так не поступает, она всегда берегла жизни мирных людей, и меня бы, несомненно, наказали за своеволие, так что нет, мне просто нельзя было попадать в армию.

— А вы в курсе что 70% наших зрителей это люди с доходами менее 20 золотых в год? Что вы хотите им сказать?

— Вам было хорошо при короле и будет еще лучше при иномирцах. Самое главное сейчас не разрушать культурной и экономической связи с другими планетами и все будет в порядке.

— Правда ли что вас финансируют инопланетные корпорации? Те, что торгуют людьми и наркотиками на нашей земле?

— Фейк, это мои личные убеждения. Кто распространяет такую клевету? Это дураки и дешевки! Я всех их уничтожу.

— Господин Августо. У нас рекламная пауза, мы продолжим нашу беседу через 5 минут.

— Конечно, милочка.

— Уважаемые зрители, мы продолжим после короткой рекламы, оставайтесь с нами.

А дальше началась реклама. В ней показали каких-то полуразумных обезьян, гоняющих на мотоциклах по пустоши, сеть баров «Фокккси», магазин взрывчатки «У Бомбиста», сеть уличных оружейных автоматов и много всякой ерунды которая меня не волнует. Хотя за Бомбиста я рад, из кочевников в бизнесмены, свое хобби превратил в работу, уважаю. Наконец реклама закончилась.

— Господин Августо, мы можем продолжить.

— Да, хрю-хрю, наконец-то. Пока зрители смотрели рекламу я рассказывал нашей уважаемой ведущей про очередные байки нашего времени. В частности, якобы был какой-то простолюдин сумевший убить короля.

— Но это правда. — Возразила Сидни.

— Вы сами видели?

— Да, я стояла на генеральском балконе.

— Вы обознались, вам показалось. Никто не мог убить нашего великого монарха. Ни один холоп не может одолеть королевскую кровь. Им просто не дано.

— Тогда как вы объясните его падение и смерть?

— Он упал в обморок. Предательство его народа нанесло ему тяжелую моральную травму, и он отключился… а злая толпа растерзала человека без сознания. Поверьте, король только и думал о том, как сделать жизнь народа лучше, переживал о благе простолюдинов день и ночь. И вот чем мы отплатили этому поистине героическому человеку.

— Все было не так.

— Именно так все и было, Сидни. Я понимаю, что вы боитесь нового правительства и потому распространяете его пропаганду.

— Но…

— Клевета. Король — герой, погибший от рук изменников.

— Ладно, тогда давайте обсудим ваших любимых иномирян. В частности, у нас появилась одна новая инопланетная группа, они заняли территорию в верхнем городе.

— Я слышал они начали добычу кристаллов под землей, подвинув другую «торговую организацию». Как я всегда говорил, выживает сильнейший. Они молодцы что доказывают свое право на реализацию свободных рыночных отношений. Сдается мне они настоящие акулы рынка и наш торговый оборот будет огромен, а еще я считаю, что они нация высочайшей культуры, иначе и быть не может.

— Я бы не была так поспешна в выводах. По слухам они принимали участие в уничтожении Патриция Стефаноса, бастарда королевской семьи, пытавшегося взять власть.

— Эти слухи ложны. Патриций так проникся инопланетной высокой культурой что оставил нашу пустошь и уехал в другой мир. Кстати, он обещал присылать мне открытки из красивых парков. Знаете, я ведь обожаю парки. Так вот он совершенно точно уехал и не пытался взять власть, тем более он наполовину простолюдин, он бы никогда не посмел даже подходить к королевскому дворцу. Милостивый король оставил ему жизнь в свое время, рука не поднялась на младенца, хоть его мать и была недостойной потаскухой-простолюдинкой. И младенец вырос в грозного юношу, что держал в страхе подчинении всю чернь в нижней части города. Ах, какого милосердного и мудрого правителя мы потеряли, и какой человек от нас уехал.

— Он торговал наркотиками и держал бордели.

— Чушь, эти дела недостойны бастарда. Он просто поддерживал порядок в свободное время, вот и все.

— Хорошо, господин Августо. Время уходит. Каковы ваши прогнозы на восстановление разрушенной части города?

— Без помощи иномирцев ничего не будет, а они, стараниями новой власти, ушли. А оставшимся сейчас не до такой ерунды.

— Насколько правдив слух что король отдал 2/3 государственной казны на хранение в инопланетные банки?

— Абсолютная правда, не лежать же деньгам в наших пыльных норах? Они должны храниться в надежных банках возвышенных миров третьего порядка.

— К какому мнению о текущих событиях пришла наша интеллигенция?

— К такому что пора паковать чемоданы.

— Вы уедете?

— Не дождетесь.

— Что ж, спасибо за интервью, господин Августо. Вы так же приглашены на субботний выпуск шоу «Что будет потом? (ЧБП)», где вам предстоит пообщаться сразу с пятью ведущими.

— Уже не терпится просветить их.

— А мы с вами прощаемся.

— Покупайте мою книгу, там вся правда про нашу историю!

— До свидания. — Сказал она с нажимом и Августо исчез с экрана. — В эфире было talk show 13ого кабельного канала и я, Сидни Шелдон, прощаюсь с вами до воскресенья. Сразу после этого выпуска не пропустите 187451 серию «Санта-Эллирины». Оставайтесь с нами, пока-пока!

Осирис выключил телевизор и посмотрел на меня, я посмотрел на него. Минуту мы молчали, а потом в унисон начали ржать. Если у этого мира такая интеллигенция я не удивлен почему он похож на выжженную помойку, где живут нищие и забитые люди. Ладно, телевидение выполнило свою функцию, я посмеялся.

Попрощавшись с Осирисом, я отправился в свою комнату, по дороге выйдя на балкон чтобы окинуть взглядом город. И тут мое внимание привлекло то, чего здесь быть не должно. Окруженное воздушной аурой здесь стояло старое обшарпанное здание как раз в местном стиле с неоновой надписью «магазин». Еще вчера этого здания не было, а теперь здесь выстраиваются очереди из сотен людей…

Я отправился туда.

* * *

Местные расступились и пропустили меня без очереди. Сила в этом мире значит все. Я бы мог забрать себе их дочерей если бы захотел, и они ничего бы мне не сделали. Я прошел мимо них и вошел в магазин.

— Здравствуй Максим, ты снова пришел.

За прилавком я увидел похожего на местного и одетого соответствующе человека. Только вот похожие на акульи зубы и рыбьи глаза выдали его с головой. Продавцы.

— А вы здесь какими судьбами?

— Да вот, расширяемся. Спасибо что открыли портал сюда, теперь мы будем торговать здесь и в десятках новых миров. Все прописано в договоре.

— Каком еще договоре?

— Нашем договоре. Прости, но подробностей разглашать я не могу.

— Ну разумеется.

— За твое участие тебе положена скидка на любой товар.

— Продай мне гаубицу способную взорвать твое заведение.

— Ха-ха-ха, чувство юмора осталось прежним, это хорошо, Максим. Хочешь «гаубицу» способную нас уничтожить? У тебя уже есть одна, мы оставили ее тебе на хранение, разве ты помнишь?

Это они про Солнце. В круговерти событий я и перестал думать о ней, а ведь она важна.

— Помню.

— Вот и береги ее. Она самое большое сокровище на миллионы световых лет вокруг. А гаубицу я тебе и так могу дать, но какова будет плата за нее, даже с учетом скидки, ты знаешь.

— Выпьете мой мозг еще раз?

— Грубое сравнение, мы не выпиваем наших дорогих клиентов. И мы не берем невосполнимого и жизненно важного, тем более ты теперь организм третьего порядка и получишь за это куда больше. Я тебе не только гаубицу могу дать, но и бомбардировщик… Так что, согласен?

— Спасибо за предложение, рад за ваш бизнес, я пойду.

— Всего хорошего, друг мой. Передавай Солнышку привет и пусть луна освещает твой путь во мраке… так говорят местные кочевники?

Дверь магазина захлопнулась, я вышел вон, ничего не ответив. К лешему этих торгашей, их намеки и разговоры. Ненавижу этих акулоподобных лжецов.

Пойду ка лучше домой, туда, где все просто и понятно.

Глава 13

И вот мы сидим с Мариной на диване и обсуждаем нашу жизнь. Вечер на дворе, ложиться спать рано, делать нечего.

— Давай я тебе погадаю.

— Я сам кому хочешь погадаю. Не нужно… И вообще, с чего ты взяла что эти карты скажут правду?

— С того, что они…

— Ее всегда говорят? Они хоть системные?

— Нет.

— Значит соврут, карты всегда врут.

— Ты скептик.

— Спасибо.

— Ха-ха, это не комплемент.

— Из твоих уст все комплемент.

— Ну ладно. Раз уж ты не веришь я тебе уже погадала.

— Потратила время.

— С пользой. Там выпало только хорошее.

— Гадалке что предсказывает плохое придется сменить профессию.

— Так слушай.

— Не хочу, я же скептик.

— Беру свои слова назад.

— Которые?

— Ты не скептик, ты упрямый.

— Ага, как осел, пошли спать.

— Еще рано, так, садись назад, куда пошел.

— Спать, я же сказал.

— Ты дразнишь меня.

— Сама напросилась.

— Так вот карты говорят, что все у тебя будет хорошо. А еще что у тебя есть верные друзья.

— Об этом я и сам знаю. Никто не знает будущего, можно увидеть вероятности, но не 100% исход, потому что его не существует.

— Вероятность успеха в твоей жизни высока.

— Когда у тебя в кармане золото и хороший уровень я бы сказал, что успех почти гарантирован. Ах, да, я забыл такой важный элемент как мозг, он основа всего остального.

— Мозг у тебя есть.

— Медицинский факт. И вообще не надо хвалить меня даже завуалированно, а то я испорчусь.

— Иногда все равно нужно.

— «Иногда» не только ключевое слово, но и очень растяжимое понятие.

— Я говорила, что ты любишь философствовать.

— Смотреть видосики с котами на ютубе больше нельзя, приходится как-то развлекать себя.

— И как, получается?

— А ты умеешь поддержать странный разговор.

— Тебя все время нет, не упускаю возможности поговорить.

— Здрасте, я утром был здесь и пришел вечером.

— Мне мало.

— Иди сюда.

И мы обнялись и обнимались долго, как это у нас принято.

Объятия ведь тоже своего рода общение?

— Кстати, кто такая Молния и почему она строчит тебе по 40 сообщений в день?

Ах, вот к чему она вела, полазила в моем телефоне? Вот ведьма черноволосая.

— Она… боевой товарищ.

— Ну-ну.

— Я бы не променял тебя на кого-то с таким именем.

— Ха-ха. Имя вполне неплохое.

— Для воина.

— Я знаю, что ты думаешь, я не собираюсь закатывать сцены.

— Не в твоем характере.

— С чего ты взял?

— Перефразирую, такой привычки у тебя нет.

— Может мне измениться?

— Люди не меняются. И ты тоже не меняйся. Ты мне и такой нравишься.

— Люди могут стать лучше.

— Стать лучше не значит измениться. Чикатило убивал все больше людей, как убийца он стал от этого лучше, но в остальном не изменился. Он просто был тем, кто он есть.

— Не сравнивай себя с такими.

— Верно, по сравнению со мной любой маньяк просто ребенок.

Она слегка отстранилась и посмотрела мне в глаза. К счастью, мы достаточно давно знакомы чтобы она понимала, что я этим пытаюсь сказать. Да и она прекрасно знает, чем я и мне подобные занимаемся…

— Ты нас защищаешь.

— Так устроена жизнь.

— Фаталист.

— Лентяй.

— Одно и тоже.

— Ты же вроде не заканчивала философский.

— Я с тобой уже несколько месяцев общаюсь.

— Срочно переходи на любовные драмы и кампанию Светы и Алины.

— Даже они меня не спасают. Кстати, не по делу ты общаешься только с Борисом и тем колдуном с острова.

— Они разделяют мои убеждения и частично разделяют интересы.

— Дай нам с девочками шанс, мы покажем, что мы тоже интересная компания.

— О нет, никаких больше ваших посиделок. Мне ваших мелодрам на веки вечные хватит.

— Ты удивительный человек, Максим.

— Просто я злой.

— В этом твоя сила? В злобе? А я думала «сила в правде».

— Странно что тебя это интересует. Нет, сила в силе, а правда у каждого своя. По крайней мере таковы реалии улиц.

— Мы там больше не живем. Некоторые делают вид что никаких зомби нет. Пара бабулек, страдающих деменцией, звонят в ЖЭК. Мне приходится их успокаивать и объяснять почему нет света.

— Скажи им что все электрики прогуливают работу. Я видел парочку на улицах, на прошлой неделе, они гуляли.

— Только кожа посинела.

— Долгий отпуск вреден.

— Кстати об отпуске. — Ее тон стал слегка коварным.

— Я провожу с тобой почти все свободное время. И не говори про мастерскую, это тоже часть работы. На остров можно отправится, сделав два шага.

— Завтра утром сходим туда вдвоем?

— Наверное.

— Максим.

— Хорошо, сходим.

— Я как раз оборудовала там местечко.

Все же ее искренняя улыбка стоит всех издержек. Да и издержками это назвать сложно.

Глава 14

В штабе союза освобождения земли.

Посол восседает за своим рабочим столом напротив новейшего компьютера с сенсорным экраном и тремя жирными трещинами в левом углу и по центру. Откуда взялись трещины? Догадаться несложно, он ведь лупил по экрану в гневе, не рассчитывая силы, и поплатился за это повреждением оборудования, которое теперь некому чинить. Но на этом «день борьбы с техникой» не закончился, брошенная в ярости телефонная трубка треснула и больше не передает звук. Злой пинок по столу, последовавший за этим, заставил механические часы познакомиться с кафелем ближе принятой нормы и вдребезги разбиться, а стоявшая рядом чашка с кофе подскочила на месте и расплескала свое содержимое на документы, которые придется теперь перепечатывать… ну, хотя бы принтер не сломан. Ах, ну да, в нем же как раз закончилась краска и, если не собираешься разориться на кучу тугриков и купить краску у системы придется писать от руки. И все из-за поганой десятки… Поганой неконтролируемой десятки что мотает послу нервы и рушит все его планы уже неделю.

Вместо того чтобы стать частью армии освобождения и во всем слушаться «мудрого» посла, который направлял бы их силы на свое личное обогащение… точнее благо всего человечества, они завязли в другом мире и буквально пользуются ресурсами организации для себя. Сотни солдат охраняют их плацдарм, еще больше рабочих трудятся на добыче кристаллов и их доставке. Почти всю прибыль десятка забирает себе, организация получает в лучшем случае 25% и ничего не может с этим сделать, ведь без десятки в том мире долго не простоять, да и портал контролируется десяткой, они могут просто закрыть его и открыть в другом месте.

Скрипя зубами и ругая злую судьбу посол пытается успокоиться и не бить неодушевленные предметы. И никакой управы на них нет, и не с кем договориться. Маркус упрямый солдафон, его не уговорить, лучник не видит дальше своего испачканного в пыли носа, Гаррет обманет, и вообще он ворует у организации на складах, все об этом знают, но поймать плута-невидимку не получается. Остальные или не воспринимают организацию серьезно или отказываются сотрудничать, или в открытую заявляют, что не боятся даже полного разрыва. Новичок Максим точно владеет какой-то портальной способностью, но врет что она работает только на него одного, делиться и прислушиваться к кому-то он, разумеется, не станет…

Нужно заставить десятку служить себе и прибрать доходы от кристаллов в свои руки, с силами десятки организация будет править миром… но как этого добиться? Видимо придется раскачивать лодку и искать союзников в другом мире, враг моего врага — мой временный друг.

* * *

А тем временем организация освобождения земли (ну или союз, превратности перевода) начинает операцию по зачистке Гренландии. В связи с изменениями климата ее южная часть стала вполне пригодной для нормальной жизни, а еще там относительно мало зомби и всяких тварей. Правда десяток вертолетов не могут доставить много сил, потому пришлось на коленях упросить некроманта и летающую ведьму помочь.

С их усилиями удалось закрыть пару больших порталов ближе к побережью и обезопасить зону, но затем у «героев» иссяк весь энтузиазм. Для того чтобы обеспечить человечеству хотя бы минимальную безопасность потребуются громадные усилия, а эти ребята имеющие силу ничего не хотят делать для других, только для себя. Потому выполнив просьбу чисто формально одного повезли обратно на базу, чтобы он мог и дальше заниматься своими делами в другом мире, а вторая полетела домой своим ходом. Обещала «заглядывать если будет весело». «Супергерои» вместо того, чтобы спасать человечество как в фильмах, делают каждый что хочет. С такими защитниками можно спать спокойно… потому что тебе все равно конец.

Раздосадованный посол постарался успокоить нервы и не стал вырывать себе и без того седеющие и выпадающие волосы. Просто он решил ускорить исполнение своих планов. Десятке это не понравится, это уж точно.

* * *

Номер посла Молния мне тоже вбила мне в телефон, он уже два раза звонил этим утром, я не брал трубку. Просто у меня новое правило, отвечать только на каждый десятый его звонок. Все равно этот хитрый козел спит и видит, как нас использовать, а человечество для него лишь подданные что должны построить ему дворец, да побольше, за все то добро что он якобы для нас сделал.

Козлина не понимает намеков и звонит уже в четвертый раз, похоже придется взять трубку… скажу ему что заболел и никуда не пойду… да, отличный план.

— Алло.

— Ты не держишь телефон близко? — Что-то его голос слишком требовательный и недовольный, нужно указать ему его место.

— Я был занят, некогда болтать со второсортными бюрократами.

— Ага, очень смешно.

— Не то слово. Я бы еще посмеялся, но мне нужно жарить яичницу, мы теперь кур разводим, пока.

— Стой. Я с деловым предложением.

— Тем более. Пока.

— Да погоди же ты, я… Тебе уже вроде не 13 лет, Максим, шути так над кем-нибудь другим.

— Верно, именно поэтому я понимаю, что от твоей организации вреда больше, чем пользы. Вы вешаете людям лапшу на уши о борьбе за безопасность человечества, а сами дерете с них налоги. Сколько городов по своей глупости платят вам дань?

— У всех свои способы зарабатывать. Мы боремся, действительно боремся за будущее…

— Все, дальше не продолжай, я этого уже наслушался. Зачем звонил?

— У меня есть деловое предложение. Твоим способностям связанным с порталами есть много применений.

— В том то и дело что моим способностям, а не твоим.

— Поэтому я и звоню…

— В любом случае кулдаун моих способностей полгода, ты и твой союз столько не протянете. Но не волнуйся, твои люди в перекрестке миров в безопасности. Они уже фактически у нас на зарплате, а Осириса и Маркуса слушаются больше, чем тебя.

— Нужно чтобы ты открыл стабильный портал еще в один мир. К нему будем иметь доступ только я и ты. Если бы ты научился слушать, то все…

— Спасибо за предложение. А что за мир?

— Аргх… он довольно отсталый, но там есть чем поживиться. Это очень выгодное дело, имей ввиду.

— Звучит неплохо…

— Нужен только стабильный портал туда и назад. Вопрос как туда попасть в первый раз я беру на себя, идет?

— Идет.

— Как-то легко ты согласился.

— Ну ты же заикнулся про выгоду. Только я тебе на ногу браслет одену.

— Что прости?

— Браслет со взрывчаткой, попробуешь что-нибудь выкинуть и лишишься ноги… для начала. — На самом деле его целиком разорвет, но ему это знать пока рано.

— Хорошо. Жду тебя в перекрестке через пол часа.

* * *

Мы встретились на улице, перед зданием, где квартируют бойцы союза порабощения… ой, то есть освобождения земли. Я нарочно заставил его прождать меня 10 минут, уж больно бесит меня этот бюрократ с царскими амбициями. Впрочем, он и виду не подал что для него это неудобство.

— Ты опоздал.

— Я даже идти не хотел.

— Я тебя не понимаю, наверное, глупость твоя от молодости.

— Верно, я тот еще глупец, ведь с тобой связался.

— Это уже слишком.

— Вашу правую ногу, пожалуйста. — Я закрепил на его ноге взрывной браслет. Теперь он не станет делать глупостей… если жизнь дорога.

— Это обязательно?

— Да, кстати он останется на тебе навсегда. — Я нарочно сделал полностью серьезное лицо. Удивление, неверие… наконец гнев.

— А если я прикажу…

— Мертвые не приказывают. — Этот довод его успокоил.

— И все равно ты перешел все границы.

— Десятка размотает твою армию освобождения за пару дней. Единственное чем вы ценны это транспорт и информация. И то и другое можно у вас просто отобрать. Так что давай ближе к делу, и рожу попроще, а то я разозлюсь.

— Я бы сказал, что мы много умеем из того, о чем ты не знаешь, но слушать меня ты все равно не станешь, так что… Я сейчас организую нашу отправку в один мир. Там мы должны будем кое-что украсть, эй… ты куда пошел? Стой, я не договорил, а если уходишь сними с моей ноги это.

— Не сниму. Кого ты решил облапошить ворюга? Хочешь, чтобы за нами охотились из других миров.

— А то ты мало врагов нажил, хотя бы в этом мире, ты и десятка. Так вот дело плевое, 20 минут, зашли и вышли. Заберем ценнейшую реликвию что очень поможет нашему миру.

— А почему только мы двое?

— Потому что никому нельзя верить, а ты человек относительно новый.

— В чем моя выгода?

— Это двойная реликвия, две чаши, обе лечат любую болезнь.

— И обе мои, спасибо.

— Одна моя…

— У тебя браслет на ноге.

— Чаша вырастит мне новую конечность.

— Браслет порвет тебя на части, целиком, там ведь не просто порох.

— Ах ты… — Он начинает кипеть в ярости, похоже я его доконал. Так ему и надо лживому подонку.

— Ну ладно, одну чашу тебе, так уж и быть, я добрый.

— Значит ты согласен?

— Отвечаешь ногой, головой и всем телом.

— Тогда за дело.

Он достал из кармана какой-то кристалл, влил в него немного маны и нас бросило в портал… Опять холод, темнота и невесомость…

Глава 15

Мы появились посреди средневекового города с добротной каменной мостовой и кучей разнообразного народу на улицах. Хвостатые, чешуйчатые и ушастые, белые, загорелые, синие какие хочешь, глазели на нас удивленно целых 2 секунды, после чего пошли дальше. Похоже произошедшее ни капли не шокировало их и вообще люди из другого мира вываливаются из портала каждый день.

— Одень. — Посол протянул мне черный плащ. Только сейчас я обратил внимание на ту деталь, что у него тоже есть пространственное кольцо. Плащ с капюшоном я одел, и он скрыл меня целиком, хотя вооруженные люди встречаются здесь часто.

— Спасибо.

— Отработаешь.

— Ах ты сволочь бюрократская.

— Мерси.

— Лягушки, спасайтесь.

— Еще слово и проткну тебя багетом, молодой придурок.

— Аккуратно, попытку меня убить я прощу, а вот дрянные шуточки нет.

— Пошли, нам в ту сторону. — Он указал на шпили высокого храма, сделанного из белого камня. Красиво… и уж больно напоминает эльфийскую архитектуру что я уже видел.

— Система, в каком мире мы находимся?

«N/A 198283654820900146»

— Это мне ни о чем не говорит.

«Память на числа хреновая»?

— Скорее на всякие глупости.

— С кем ты там болтаешь? — Спросил посол недовольно и покосился на меня.

— Нужно было бросить тебя на том дереве в лесу, вот была бы потеха, еврочиновник ночует на сосне в окружении зомби, можно надеть им желтые жилеты чтобы тебе было привычней, а пока не сожрали фильм снимать.

— Напиши об этом книгу, если хочешь, дурак. — Дерзит, потому что я не могу его сейчас убить, ведь не понятно, как выбираться отсюда без него.

— О дураках читать не интересно, уж лучше запишу тебя на телевизионные дебаты с Августо Швайне, хотел бы посмотреть, как вы споетесь и создадите новую политическую партию. Свинство и бюрократство всегда будут синонимами.

— У меня нет ничего общего с этим хряком.

— Кроме взглядов на жизнь и внешних сходств.

Тем временем мы прошли несколько улиц, наполненных уличными торговцами и проститутками с кожей всех цветов, рога, хвосты и звериные уши прилагаются. Иными словами, лучшее место на планете, для обычного японского школьника, при условии, что у него есть деньги. Я купил пару диковинных овощей у остроухого торгаша, в надежде посадить у себя дома такие же. Посол терпеливо ждал пока я сторгуюсь с матерым остроухим торговцем, а я нарочно затягивал разговор, а потом выслушивал как хорош товар и учтиво кивал собеседнику, чтобы еще потянуть время и позлить кабинетного ублюдка. Наконец разговоры закончились, я забрал товар и мы, двигаясь по центральным улицам, пошли к тому самому храму.

— План такой, ты зайдешь через центральный вход и разведаешь сколько там сейчас охраны. Я заберусь на чердак соседнего здания и посмотрю в своих ли покоях жрецы. Если стражи мало и жрецы отсутствуют я спокойно пролезу внутрь и добуду чаши.

— Ты не похож на опытного вора, что это вообще за логика такая? Позвал бы Гаррета.

— Начнем с того, что Гаррет уже трижды меня обкрадывал. Он бы просто стащил обе чаши, а мне бы вскрыл глотку.

— А он молодец, знает как обращаться с бюрократами. — У него задергался глаз от гнева, но он подавил гнев и продолжил.

— Мне они позарез нужны, точнее одна. — Он закашлялся. Может он и вытер кровь вовремя. Но я все видел. Неужели зелье исцеления не помогает ему, и он потому идет на такие отчаянные шаги?

— Ладно, тогда действуем.

— Погоди. Возьми это. — Он дал мне какой-то свиток. — Если доколупается стража просто покажи им это.

Я пожал плечами и спрятал свиток, потом ознакомлюсь. Мы разошлись, он направился к зданиям слева, а я поднялся по огромным ступенькам храма. Большинство прохожих остроухие, но есть много людей, так что мне, наверное, разрешено здесь находиться. Вооруженных лиц тоже много, так что я не выделяюсь, да и броню мою не видно.

Не уверен платное здесь посещение или нет, на всякий случай опустил два серебряных в деревянный ящик. Стоящая за ним жрица уважительно кивнула и рассыпалась в благодарностях. Я промолчал и просто вошел внутрь. Внутри тоже было полно людей, как и на ступеньках. Все стояли в огромном главном зале и пялились на висящий в воздухе механизм, состоящий из двух золотых цилиндров размером со слона, оба вращаются по оси вокруг гигантских песочных часов, которые, кстати, почти опустели и готовы перевернуться.

Охраны маловато, остроухие явно владеют этим местом, их воинов здесь очень много и жрецов предостаточно. Ходят и болтают с местными, чаще всего о морали, я почти не слушал, ничего интересного. Парочка пытались подойти ко мне и сесть на уши, были сразу посланы куда подальше независимо от пола. Наконец часы начали светиться, все взгляды были устремлены на них, люди ждали чего-то, и я не понимаю, чего… Многие невооруженные вышли вон из здания, внутрь наоборот вошло много воинов и магов. Часы уже были готовы перевернуться, когда я понял, что меня подставили…

Часы перевернулись, а я не успел добежать до выхода… холод, темнота, невесомость.

Спасибо, посол, ты настоящий политик.

* * *

Я вывалился из портала посреди обыкновенной зеленой поляны. Вокруг куча зелени и огромное количество таких же как я бойцов, всех уровней и классов, встающих и отряхивающихся от песка и пыли. Отряды собираются вместе, один я стою как сыч и пытаюсь понять почему небо покраснело, а из порталов в небе валит на землю всякая нечисть.

Времени разбираться нет. И так видно, как много этих тварей и насколько они сильны. Пока остальные люди маршировали в бой я решил, как всегда, пойти своей дорогой, все-таки они меня не волнуют, пусть помогают себе сами. Я попытался незаметно отправиться в противоположном направлении. На границе поляны ко мне подошли десять эльфов воинов с 20ыми уровнями. С крайне высокомерным видом их офицер заговорил со мной.

— Твои документы, человек.

— А жрецы были повежливее.

— Повторять не буду. — Он достал клинок из ножен и высоко задрал голову показывая, что не боится меня.

— Вы имеете ввиду свиток? — Он не ответил. — Держите.

Я протяну ему свиток, он раскрыл его и начал внимательно читать. Через десять секунд я начал нервничать. А когда десятка начала окружать меня со всех сторон я понял, что что-то не так.

— В чем дело?

— Вам доводилось бывать в Серафоне?

— Это где вообще?

— Эльфийский город в степи, на нашей южной границе.

И тут все стало понятно, знакомая архитектура, похожая одежда, даже оружие почти копия. Я попал в тот же самый мир, и теперь участвую в отражении вторжения из порталов. Нужно убраться отсюда подальше, а заодно найти посла и крепко проучить… невежливо втравливать союзника в неприятности, в особенности из жадности.

— Нет не был, я могу идти?

Удар был быстрым и точным, нужно отдать ему должное, с двадцатым уровнем действовать так умело людям не дано. Я заблокировал его меч когтями недалеко от моего лица. А дальше началась потасовка, их копья не смогли пробить мою защиту, да и я чаще уклонялся Выскочившая из лимба армия нежити сковала уродов боем, а я перешел на револьверы и уложил всех по очереди оставив в живых двух солдат. Додика с клинком убил ток, я просто пустил электричество по лезвию меча в момент, когда парировал одну из его атак, он подох, не успев понять, что произошло. Оставшихся двоих повязали скелеты и уложили на землю. С видом хозяина я завис над ними, перезарядил револьверы и заговорил.

— Почему напали?

Первый, этакий низенький дрыщ эльфийского разлива начал плакать. Второй плюнул мне под ноги, но не попал. Ладно, сделать больно еще успею, я поднял свиток и осмотрел его. Мой портрет, имя, в графе профессия написано «наё*ник», спасибо посол, очень точное описание. Я потряс этой бумажкой перед пленными и спросил.

— Почему напали на меня?

— Ты ублюдок спалил город и вступил в союз с выродками пустошей.

— И много народу знает меня в лицо?

Он не ответил. хороший удар по морде и пара зубов на земле. Все равно молчит, тогда пришлось переломать ему все пальцы, вот тогда он запел соловьем.

— По всей стране разослали информацию, как ты выглядишь, чем занимаешься и как зовут. Любой военный тебя узнает. За тебя дадут огромную награду, а за живого вдвое больше. Тебя будут пытать в королевской тюрьме и…

Договорить он не успел, теперь причин сдерживать себя нет, то, что нужно выяснил. Я выбил все до единого зубы этой высокомерной твари, а затем переломал ему шею. Второму нытику, просившему пощады, отрезал башку и насадил на копье. Если верить системе, миров множество, почему я опять оказался в этом? Ну что за наказание такое?

Да, вижу, в интерфейсе появился Урух, правда могу только отправлять ему сообщения, но вряд ли он мне поможет. Нужно найти способ отсюда убраться. Воевать с этими тварями я не хочу, пусть защищают свой мир без меня.

* * *

Избежать неприятностей не удалось, эльфы, да и бойцы люди каким-то образом узнали, что произошло, и кто это сделал, за мной быстро организовали погоню. Пара очередей из пулемета и дохлых остроухих разубедили врагов преследовать меня, но это было только начало. Прямо у меня над головой открылся портал и оттуда выскочили два гигантских шершня размером с корову, уровень у обоих выше моего и оба тут же захотели познакомиться поближе. Револьвер хорошо прошелся по первому уродцу, хитиновый панцирь не был пробит, но ему явно было неприятно, настолько что он упал в кустах, а вот второй принялся плеваться кислотой и мне пришлось бежать. Под зельями я сумел оторваться и даже попал ему в крыло, чем замедлил, но тут вернулись местные. Меня начали обстреливать из луков и снова я убегаю в кусты, отстреливаясь и наблюдая как эльфы схватились с монстром. Пока они сражаются у меня есть время попытаться сбежать.

Побродив по лесу, я наткнулся на полупрозрачный купол, который не удалось ни взорвать, ни пробить, ни сделать подкоп. Я здесь застрял.

* * *

А тем временем сражение кипело в ближайшей деревне, нищие крестьяне с сельскими инструментами и их горе-спасители дрались насмерть с чудовищами-мутантами и откровенно проигрывали. Если бы часть сил не была оттянута на поиски убийцы, то деревню еще можно было бы удержать.

И тут «герой-спаситель» пришел из кустов, одинокий воин и в золотых доспехах, ну и что что некромант и куча нежити вокруг? И не такие классы видели, только вот стрелять он начал вовсе не в тварей. Громкий хлопок и эльфу лучнику снесло голову, затем второй остался без половины лица, третьему разворотило живот… Герой воюет куда-то не туда, впрочем, эльфы быстро прояснили ситуацию.

— Убийца, уничтожьте его! — Кричавшего тут же отбросило с большим отверстием в груди и хлопки продолжились.

…

Несчастные крестьяне жмутся друг к другу и уже не помышляют о сопротивлении. Я перебил и чудовищ, и многих воинов, всех кто мне сопротивлялся. Пара человеческих бойцов побросали оружие и просят пощады на коленях.

— Что это за твари и когда вторжение закончится?

— Г-г-г… господин?

— Сейчас головы лишитесь, отвечайте! — Рявкнул я и они задрожали еще больше.

— Это чудовища из порталов. Как только все будут побеждены порталы закроются. — Ответил один из бойцов.

— И долго это будет продолжаться?

— Если победить «лорда тьмы» дело пойдет намного быстрее. — Заметил еще один боец.

— И где его искать?

— Там, где небо краснее всего.

— Поздравляю, ребятки. Вы временно приняты в мое войско, лучше живыми чем скелетами. Собирайте оружие, пойдем искать этого «лорда».

* * *

По всем канонам этого отбитого мира в атаку на лорда пошли «лучшие воины, элиты из элит». Накрашенные девки с длинными распущенными волосами, одетые в разноцветные тканевые и кожаные пародии на броню, что не защищают, но зато отлично подчеркивают фигуру. Не соблюдая порядка, десятки их бросились с криками и воплями в лобовую атаку. Нужно ли говорить, что их покрошили в капусту, даже не смотря на уровни от 25ого? Чудища всех видов и размеров просто разорвали на части это недовойско и даже не подавились.

За спинами орды вторженцев на черном коне восседал рыцарь в черном доспехе и с огромным мечом, покоящемся на плече. Этакий стереотипный злой рыцарь-темный маг. Аж зевать охота.

— Вы совсем воевать не умеете? — Глядя на этот дурдом спрашиваю я паренька с копьем, идущего чуть впереди. Тот нахохлился как павлин, пытаясь раздуть свою значимость и ответил.

— Мы великие воины и всегда отражали такие нападения. А это уважаемые воительницы из лучших семей со всей страны. Они элита что всегда одолевала врага.

— И что случилось в этот раз?

— Вы.

— Я слабее половины этих монстров.

— Ложь. Вы убили десятки из них.

— Слабаков до 20 уровня я даже не считаю за монстров. — Тут у него произошел сбой программы, он явно считал себя сильным со своим 19ым уровнем.

Наш отряд приблизился к врагу, расправа монстров над «великими воительницами» уже закончилась. Прически и макияж не помогли на поле боя, а ткань не защитила от когтей и мечей, какой сюрприз. Злой рыцарь посмотрел прямо на меня и произнес.

— Союзник, спасибо за помощь. — Сказал он, глядя мне в глаза. Его сухой и мертвый голос заставил пару бойцов обгадиться от страха. Вот это поворот, я союзник?

— Не за что, я бы хотел вернуться в родной мир, это сражение меня не интересует. Не возражаешь? — Я решил не ходить вокруг да около и сразу перейти к делу.

— Если все живые люди будут убиты, то я смогу вернуть тебя, как иномирца, к часам, от которых ты переместился сюда.

— Идет, так их всех нужно убить? — Я кивнул в сторону трясущихся «воинов».

— Мы и сами справимся. Это не твоя война.

— И то, верно.

У этого «злодея» чувство справедливости развито сильнее чем у остроухих мразей, что научили себя ненавидеть буквально за неделю реального времени.

— Вы что… бросите людей на верную смерть? — Изумился один из солдат.

— Ага. — Ну не драться же мне с теми, кто гораздо сильнее, ради спасения тех, кто пытался меня убить?

* * *

Я вывалился из портала посреди храма, напротив песочных часов. Передо мной оказались примерно тридцать остроухих воинов и один жрец с подносом, на котором стоят две чаши.

— Великий воин. Неужели больше никто не выжил? — Обратился ко мне жрец.

— Ага, остальных убили. А что это за чаши?

— Неужели ты не знаешь? — Удивился эльф с подносом.

— Я из глухой деревни.

— Вода, испитая из этих чаш, лечит любые недуги, и даже старость у людей.

— Ха-ха, неужели посла старческая жизнь замучила?

— Прости, кого?

— Не важно, мысли вслух, простите.

— Ты еще молод и не ранен, тебе пить из этих чаш не нужно сейчас.

— Знаю, но одному моему знакомому глоток не помешает.

— Это право нельзя передать другому, только заслужить. Приходи лет через сорок, тогда омолодишься, только нужно записать твое имя…

— А мы его и так знаем. — Вмешался эльф-командир и все эльфы-воины как по команде достали мечи и направили в мою сторону. Я же стою неподвижно и делаю вид что мне все равно.

— Говорил же, что у того вора был сообщник. — Заговорил помощник командира.

Ха, выходит посол попался? Вот вор-неудачник, надеюсь его пытали.

— А где вы его держите кстати?

— В темнице, ты тоже туда идешь.

— Конечно, мне ведь нужно спасти этого придурка.

Я достал огнемет и выпустил поток пламени в воинов, они загорелись как спички, еще до того, как успели сделать шаг. Испуганный жрец уронил поднос и две реликвии, светящиеся ярче чем «межмировые» предметы, упали на пол.

А дальше были только огонь и смерть.

* * *

— Как тебя красиво обработали, прямо можно фото на паспорт делать.

— Очень смешно.

Я нашел посла в темнице, глубоко под землей. Его лицо теперь больше напоминает кровавое месиво, а его способность разговаривать объясняется искусностью остроухих в деле пыток и убийств. А еще его сковали в стоящем положении, с голым торсом, явно собирались работать плетью.

— «20 минут, зашли и вышли», неплохо сказано… Чего молчишь, с**а? Я с тебя сейчас шкуру спущу.

— Хорошо, разрешаю, если потом дашь попить из чаши. И без меня тебе не выбраться.

— А плеть у эльфов хорошая, вся в маленьких стальных шипах и лезвиях, это тебе не дамский поцелуй, настоящий удар, мало не покажется. — В ответ на мои слова он зажмурился в страхе и стиснул зубы. Я покрутил инструмент в руках и отбросил.

— Ладно, возвращай нас домой, там разберемся с чашами.

— Тебя не должны были раскрыть. Я тебя не подставлял.

— Да-да, сейчас обсудим.

Я освободил этого придурка, но он рано обрадовался. Я тут же и на месте добавил ему пару хороших ударов по почкам и печени, отчего он еще долго корчился и выл. Наскулившись как побитая псина он открыл портал, и мы вернулись домой. Примечательно что кристалл в его руке разрушился сразу после применения. Нужно будет узнать, как он это делает, после того как отметелю еще раз.

* * *

Забрав у него 50 тысяч тугриков за мои издержки, я дал ему попить из одной чаши. Обе чаши, кстати, тоже забираю я, это не совсем справедливо, все-таки это был его план, но мы уже давно живем в мире, где «кто сильный тот и прав».

Его мутило и колбасило минут десять, кажется, под его кожей что-то двигается, прямо как черви. А я смотрел на его ужасные страдания и думал, что нужно добавить и отпинать его по почкам еще пару раз. Какого было мое удивление, когда его седые волосы почернели, морщины на лице исчезли, испарился пивной животик, плечи стали шире, да и ростом он стал, кажется, чуть повыше.

Передо мной предстал молодой человек лет двадцати, ни на йоту не старше меня. Он подошел к зеркалу и начал себя разглядывать.

— Девица-красавица.

— Завидуй молча. И радуйся, что тебе теперь не узнать, что такое старость. — Не думаю, что он был таким старым, просто кабинетная жизнь и много бургеров не располагает к хорошему здоровью.

— Как был ублюдком, так и остался.

— Зато я теперь молодой ублюдок, а еще мы нашли лекарство от старости.

— Только ты его больше не увидишь.

— Посмотрим, Максим, время покажет.

«Чаши тысячи слез (древнейший артефакт). Исцеляет любые недуги, в том числе старость, душевные и врожденные заболевания. Одна чаша не может быть использована одним существом чаще чем раз в 30 лет».

Мне и раза в 30 лет хватит, Марине тоже.

— Пока, еврокомиссар.

— Я простой чиновник.

— Все вы твари бюрократские одинаковые, большие и малые. Кстати, у тебя кофе на драгоценные бумажки разлито, разве это не повод для сердечного приступа?

— Ничего страшного, переделаю, я же теперь молод и полон сил.

— И у тебя две почки, одну можно отбить.

— Попрошу без грубостей. Вы и так получили очень много, больше не задерживаю.

Не знаю почему эта сволочь меня так бесит. Вот бывает такое что человек не нравится и все. Ладно, я и вправду получил много и теперь могу спокойно идти домой.

Буду беречь мои новые приобретения как самое большое сокровище.

Глава 16

Небольшой городок на юге Гренландии с населением менее двадцати тысяч человек держался очень долго. Малая численность населения и невообразимое везение позволили локализовать вспышку зомбизма в самом начале и ликвидировать всех обратившихся. Город потерял треть населения, но власти сумели сохранить порядок, порой суровыми методами, и создать свою маленькую армию. Эта армия отлавливала редких зомби в окружающих лесах и охраняла берега, а город жил почти обычной жизнью.

Однако на этом успехи закончились, через месяц после начала апокалипсиса из моря на берег начали выходить ракообразные чудовища всех размеров и расцветок. С клешнями, усами, большие размером с автомобиль и огромные размером с сарай. Город был разрушен, многие погибли и были съедены, а чудом уцелевшая треть населения отступила вглубь материка. Благо климат к тому моменту изменился и на месте десятиметровых сугробов появились леса. Как это произошло большая загадка, впрочем, этот апокалипсис весь состоит из загадок.

И леса эти были необычными, деревья и растения зачастую не земного происхождения, а внутри завелось много странных животных, на которых тем не менее получилось охотиться. В итоге жители разрушенного города стали крохотной лесной общиной охотников и собирателей грибов, живущей на полянах и в пещерах. Впрочем, никто из них на судьбу не жаловался, они приспособились, а прежняя жизнь в повседневных заботах и трудностях начала забываться.

Через три месяца после начала апокалипсиса беда вернулась с двойной силой. К побережью Гренландии причалили 10 здоровенных танкеров, набитых зомби. Вели эту армию мертвых два гигантских зомби-переростка. Они контролировали ее как ручных марионеток, послав мертвецов в атаку на лес, где скрывались остатки людей. Бой был неравным и шансы на победу таяли с каждым часом. Одно дело, когда тебе противостоит безмозглая армия зомби и совсем другое, когда ими командуют разумные гиганты, направляемые и управляемые мертвецы стали грозной силой и у охотников, вооруженных луками, не нашлось никакого туза в рукаве.

И тут вмешалась система, а может и судьба, забросив в лес двух человек. Они появились посреди чащи с самыми толстыми деревьями и пришли на помощь… ну точнее один из них. Воин в золотой броне храбро сражался и одолел обоих гигантских «владык трупов», а его напарник, наоборот, залез на дерево и трусливо там отсиделся. Тем не менее орда зомби лишилась управления и стала уязвима, а храбрый спаситель и его трусливый напарник исчезли, не получив заслуженных благодарностей. Оставшихся мертвецов выманили подальше из леса и перебили на открытой местности, это было не легко и не быстро, но безопасно.

Еще несколько недель община жила в мире, но тут на границе леса начали периодически приземляться большие белые вертолеты, высаживающие солдат, возглавляемых тем самым трусом, отсидевшимся на дереве. Он командовал войсками, вместе они очищали прибрежные земли от зомби и ходили в лес, исследую территорию. Его цели пока не известны и что будет дальше тоже, но такая неприятная и высокомерная личность не может принести людям ничего хорошего.

Однако время покажет

* * *

— И зачем тебе эта Гренландия, старпер?

— Я уже не так стар, твоими усилиям, спасибо.

— Дело не в старости, а в твоих комплексах. Секретарша отказала и решил омолодиться?

— Нет.

— Ой, да брось, твои солдаты только это и обсуждают, что в этом мире что в том.

— Давай ближе к делу, за Гренландией будущее. С новым климатом и относительной безопасностью того места я решил, что мы должны переселить часть людей живущих в опасных регионах и начать отстраивать нормальную экономику уже там.

— А с морскими чудищами что делать будешь?

— Они куда менее опасны чем миллионы мертвецов, что постоянно мутируют и развиваются, да и их не было видно нигде в мире уже несколько месяцев. К тому же с новым климатом нам не обязательно жить на побережье, мы поселимся глубже. А еще там упали метеориты с неизвестными инопланетными ресурсами, не менее шести. А что касается инфраструктуры нынче многое можно купить у системы, лишь бы были деньги.

— Все равно дебильный план. Не проще ли зачистить острова и полуострова?

— Не проще. Тамошние выжившие в осаде миллионов трупов, чаще всего. Проще начать с нуля где-нибудь далеко. Гренландия подходит идеально.

— Ладно, допустим. Зачем я тебе?

— Десятка как всегда занята, они только жгут наше топливо на свои «зачистки», для нас бесполезные. Ты единственный кто соглашается меня хотя бы выслушать.

— Ох уж эти «супер-герои», вечно живут только для себя?

— Они такие, поможешь?

— Не бесплатно.

— Знаю. Нужно будет зачистить прибрежные города, после этого можно будет заселять территорию.

— Хорошо, тебе повезло что у нас в городе пока тихо.

У нас и вправду тихо, толпы зомби и мертвые зоны медленно вычищаются или блокируются, из вне опасности нет, из бывшей зоны военных удается вытаскивать все новые образцы техники и вооружений. Особо опасных чудовищ тоже не водится, спасибо банде оборотней во главе с Клыком. Так что я могу позволить себе недолгое отсутствие.

* * *

Скучная зачистка первоуровневых зомби. Благо посол заплатил 30 тысяч тугриков вперед, а еще уговорил снять с его ноги бомбу, ведь в прошлый раз сделать это я отказался. Теперь у нас деловые отношения и я вынужден убивать для него зомби. Уже несколько тысяч отправились в лучший мир к моменту, когда я заметил, что из бурно растущих здесь кустов за нами следят. Люди, разумеется. Замотанные в шкуры и тряпки ребята с луками. Ну и ладно, следят и следят, не мешают ведь и хорошо.

Только вот слежкой они не ограничились, отряд неизвестных ушел, но через пару часов вернулся, два десятка одетых в шкуры людей с луками встали с белым флагом на открытой местности. Двоякого понимания здесь быть не может, они хотят переговоров. Соболезную им, им ведь придется вести диалог с послом. Он в два счета выкупит все их земли за стеклянные бусы и ящик виски.

Вместе с послом и десятком его преданных, но слабых солдат мы двинулись к ним на встречу.

— Мы рады приветствовать вас в наших землях. — Самый высокий из них вышел вперед и отвесил полупоклон. Мы не столь учтивы и предпочитаем жать руки. Пародировать средневековые манеры никто из на не настроен.

— В ваших землях? Вы в лесу живете? — Удивился посол.

— Меня зовут Йохан.

— Антуан. — Ответил посол. Все равно для меня он останется послом.

— Мы благодарны за зачистку наших территорий от зомби. Могу я узнать с какой целью вы прибыли на наш остров?

— С целью начать возрождение цивилизации здесь. — Заявил молодой посол со всей серьезностью.

— Весьма амбициозные планы для молодого человека.

— Я не так молод, как выгляжу, прошел процедуру омоложения.

— Звучит интригующе.

— Не сомневаюсь.

— И вам мы тоже очень благодарны уважаемый… — Он посмотрел прямо на меня.

— Максим.

— За то, что помогли нашему лесу тогда.

— Когда? Не понимаю.

— Тогда, когда вы уничтожили двух гигантов, которые управляли армией нежити.

— Это в вашем лесу было? Вот так встреча.

— Теперь мы можем вас отблагодарить.

— Каким образом?

— Поскольку город чист от зомби мы предлагаем вам посетить наше обиталище. Там мы все и обсудим.

И мы отправились с ними в лесную чащу. Если что-нибудь выкинут уделаю их на месте. Старше 20 уровня у них никого нет.

* * *

Деревня у них довольно красивая, домики на сверхвысоких деревьях, круглые или квадратные, как они это построили и как этого добились остается загадкой. Зато загадкой не является то, что их тут несколько сотен и почти все умеют стрелять из лука, немало имеют классы типа «следопыт», «охотник» и т.д. Разобраться с ними будет трудно если дело дойдет до боя.

— Прошу сюда. — Йохан показал в сторону высокого домика, находящегося на земле, в отличие от всех остальных, находящихся выше. Там нас уже ждали еще человек десять во главе с седым стариком.

— Рады приветствовать вас. — Сказал дед с классом «друид».

Ответные любезности, пожатия рук, посол включил политика и уже ссыт им в уши про защиту человечества, новое начало, великие идеалы, взаимопомощь и т.д. Они, слушают его и кивают, видимо веря каждому слову, вот болваны, один только друид на середине речей посла включил мозг и нахмурил брови.

— Давайте продолжим разговоры внутри.

Мы вошли внутрь домика и уселись за столы. Нам даже налили вина. Мебель создана из сухих лоз. Я бы даже сказал, что здесь комфортнее чем в каменных квартирах, а на улице птички поют. Единственный мой вопрос останется пока не выказанным, вряд ли они расскажут первому встречному как сумели все это построить. Какой чудовищной силы магия нужна чтобы возвести столько домиков и так хорошо их обставить. Вряд ли это дело рук людей.

…

— Мы были бы рады если бы у нас появились такие друзья как вы. — Некоторые из местных переговорщиков успели захмелеть, пол часа распития игристых вин еще никому не помогали думать трезвее. Один только друид не пьет и внимательно следит за словами Антуана.

— Рад это слышать, как насчет того, чтобы вы оборудовали взлетно-посадочную площадку в этом лесу? Тогда наши вертолеты с товарами смогут долететь до вас в любое время и при любой ситуации.

— Отличная идея. Мы построим ее, это у нас легко делается…

— Насколько легко? Как на счет строительства еще парочки таких населенных пунктов скажем в Индонезии?

— Да лег… — Пьяницу прервал друид.

— Мы можем построить взлетно-посадочную полосу для вертолетов и даже для самолета, но тратить силы великого леса где-то за пределами острова не будем. Думаю, на данный момент мы обсудили все что было нужно. Вы нам оружие и боеприпасы, а также зачистку прибрежных районов, мы вам дары леса и благоустроенные территории для проживания ваших людей. Городская и лесная цивилизация протянут друг другу руки помощи, но не нужно считать нас простаками.

— Точно, совершенный союз.

— Если мы обо всем договорились, тогда вы можете идти. Ночевать в деревне чужакам не разрешается, город теперь очищен, и вы можете переночевать там.

— Всего хорошего, до встречи.

На выходе мне нагрузили три ящика помидор и четыре ящика огурцов. Это их благодарность за спасение. Еда нынче стоит дорого, хотя у меня ее достаточно. Думаю, просить артефакты было бы просто наглостью.

* * *

Пришлось и вправду пережидать ночь в очищенном городе. Посол не совсем рад такому исходу, но уже потирает ручки, мечта строить населенные пункты из растительности прочна засела в его голове. Выслушивать его мысли по этому поводу я отказался и пошел спать.

Огонек с большим удовольствием спалил пару… домов. Все равно они были полуразрушены во время нашествия и жить в них никто не будет, так он это объяснил. Ну а я решил не расширять этот вопрос, махнул рукой и отправился спать. Сон в чужой постели давно не вызывает у меня необычных чувств. В скольких чужих кроватях я валялся с началом всего этого кошмара?

Ладно, спать, завтра я улечу отсюда домой, свои тугрики я заработал.

Глава 17

Киборги. Да, кажется, это киборги. Гибрид машины и человека, созданный чьим-то техническим гением, очень жестоким и прагматичным, ведь обречь человека на такое существование это подлинная жестокость. Никто бы не захотел добровольно стать наполовину машиной и лишиться куска мозга, ведь именно это с ними и происходит.

— Они очень послушные, никогда не оспаривают приказ и не трусят в бою.

— Я говорил, что не буду покупать рабов, а это даже хуже, чем рабство.

На окраине бывшего рабского рынка есть особый неприметный ангар, большой и железный. В старые времена в нем стояла всякая колесная техника на продажу, но сейчас она никому не нужна, потому здесь продают тех, кто не считается человеком, ведь рабство в перекрестке миров теперь запрещено.

— Они давно не люди. Бывшие убийцы, маньяки…

— А еще неплательщики налогов, противники власти, нелегальные иммигранты, знаю я как это работает, не рассказывайте.

Продавец промолчал, клиент всегда прав, в особенности, когда он действительно прав. Главное, чтобы купил товар и пожелал купить еще потом.

— Они не чувствуют боли, не помнят прежней жизни, не способны осознавать свое положение, когнитивные способности минимальны за пределами прописанного функционала.

— Иными словами они дешевые роботы с использованием плоти людей. А когда плоть износится, что тогда?

— Органическую часть заменяют, весь металл выковыривают и вставляют в следующего носителя, если выражаться грубо. И у меня есть официальное разрешение торговать киборгами, так что все по закону.

— Многие плохие вещи делались по закону, это одна из них.

Я осмотрел их, мертвые взгляды, бледная нездоровая плоть, руки заменены на энергетическое оружие, корпус закован в броню, черная сталь, у некоторых глаза заменены на небольшие камеры. Жуть, иными словами, любыми словами жуть. Они не имеют уровня и считаются оружием, даже система считает их механизмом, а не живым существом.

Нужны ли они мне? Да, кто-то должен охранять наших рабочих в шахтах, некто кому плевать на пыль и некомфортные условия, некто способный нести круглосуточную вахту, и некто кого не жалко потерять. Они подойдут идеально.

— 40 штук, стандартных, все будут сражаться глубоко под землей.

— Оснастим их системами защиты дыхания. Не вопрос, мой друг. — Продавец из другого мира начал улыбаться, похоже он и не рассчитывал продать так много.

* * *

40 киборгов заняли позиции под землей. Каждый из них высветился у меня в интерфейсе с пометкой «оружие», а не питомец или последователь, что не удивительно. Всех расставили на границах зон добычи в укреплениях. Будут отстреливать наступающую нежить. Менять батареи на оружии и кормить этих несчастных будет команда из двух техников, нанятых в городе. Энтузиазма у рабочих появление таких союзников не вызвало, но это гораздо проще чем держать целую армию системщиков и солдат здесь под землей.

И мне уже давно надоело сидеть здесь под землей самому.

— Кто будет плохо работать станет таким же. — Ответил я удивленным работягам, уставившимся на эти диковинные существа. Они юмора не оценили и кинулись и дальше пахать на благо… человечества. Это нынче стандартная формулировка и основной элемент пропаганды, все что наша банда делает в этом городе делается на благо человечества. Еду местным продаем за золото на благо человечества, за гроши выкупаем местную технику на благо человечества, вывозим ценные кристаллы тоннами на благо человечества, истребляем монстров в пустошах на благо человечества. Одно благо человечества вокруг, мы прямо защитники земли, не меньше.

С другими инопланетными группировками мы уже договорились, покупаем у них электронику и оружие в обмен на продовольствие и материалы. Все это десятка и «освободители земли» разгребают и делят. Я тоже кое-что обмениваю, выкупаю рабочие образцы их техники и техническую документацию. Мне не нужны готовые модели, нужно стремиться все производить самим и в моих планах это устроить. С гибелью цивилизации единственный наш шанс — беспощадно эксплуатировать каждую возможность улучшить нашу жизнь. Технологии, колдовство, системные вещи, все это нам необходимо, необходимо как воздух.

Успешно выставив охрану под землей, я решил возвращаться домой.

Кстати, раз уж пошел такой разговор почему бы не пристроить пару десятков киборгов подороже дома? Содержать их не дорого. Есть модели с минимальным количеством человеческого и не таким уж и уничтоженным интеллектом… нужно подумать.

* * *

*Тем временем в лагере беженцев на окраине города*

Люди прибывали к городу уже на протяжении многих недель, никого из них внутрь не пустили, кроме пары тысяч избранных. Они вынуждены были построить палаточный городок в неохраняемой зоне между болотом и южной частью города. Городскому совету явно наплевать на них, их лидер, некий Максим тот еще подлый и высокомерный ублюдок. По слухам, что гуляют в лагере уже неделями, он казнит людей сотнями, держит гарем из десятков женщин-рабынь и все время проводит на личном тропическом острове куда никого не пускают. А еще ему глубоко наплевать на население города, все деньги он, как и совет бандитов, тратит исключительно на себя, в основном на развлечения и предметы роскоши.

Остальной совет ничем не лучше главы, его рыжая подружка отгрохала себе дворец и держит 40 служанок, оборотень ест детей, коммунист расстреливает в подвалах неугодных прямо как в 37ом году, а самовлюбленный помещик лупит крестьян плетьми, словно на дворе еще девятнадцатый век и крепостное право. В общем страшная тирания совета бандитов держит людей в ужасе и нужде, а заодно постоянно уничтожает неугодных. Казалось, зачем тогда вообще сюда идти? С какой целью все эти беженцы пришли сюда и чего они хотят? А деваться больше некуда, город относительно чистое и безопасное место, все остальное кишит мертвецами и чудовищами. Вот и не осталось выбора у беженцев, прийти сюда и свергнуть ненавистный всем людям режим или умереть в лапах мертвецов.

Потому восстание готовили всерьез, 30 тысяч беженцев под городом серьезная сила, оружия им удалось насобирать немало, бойцов с уровнем выше 15ого нашлось не меньше 200. Планировалось обойти город с западной стороны и нанести удар прямо по родному поселению угнетателя Максима, один решительный удар всеми силами и тиран падет, а за ним весь совет рассорится и народ тут же перейдет на сторону «освободителей».

Действовать решили ночью, тиран ведь в это время развлекается в других мирах на деньги подданных, потому взять его крепость будет проще простого, и вообще кто станет воевать за злодея? Две сотни воинов и вдвое больше добровольцев с минимальным боевым опытом и уровнем прошли через темные заброшенный районы, миновав толпы зомби и подошли поближе к поселению тирана.

Внешний вид укреплений их впечатлил. Высокие стены, пулеметные гнезда в окнах, рвы, ловушки, непонятные растения, растущие прямо на стенах. Впрочем, с каких пор даже такое останавливало слабоумных и отважных? Подняв системные щиты, якобы способные остановить пулю, толпа пошла в атаку на твердыню ненавистного злодея.

И тут им на встречу вышли 12 высоких фигур. В темноте их почти не разглядеть, вроде люди, только повыше ростом, а еще движения какие-то странные, идут синхронно, как на параде, шаги и движения рук одинаковые… так двигаются роботы, а не люди. Но не может же здесь быть роботов, что за вздор? Даже если бы тиран насобирал достаточно денег на подобные вещи, он бы все равно потратил их на пьянство и женщин, ведь лагерные слухи не могут врать, этот Максим совершенно верно круглый злодей и клинический идиот. Кто-то из повстанцев выкрикнул:

— Люди, стойте, не сражайтесь. Мы освободим вас от злодея Максима, вместе мы зачистим город…

Его слова резко оборвались. 12 ярких лучей осветили ночь, на время превратив ее в день. 12 лучей вошли в толпу и проделали в ней кровавые борозды, каждый убил человек по 10, а может и больше. Сожженные трупы упали на землю, а воздух наполнился запахом горелой плоти. Паника охватила ряды, кто-то начал стрелять, кто-то побежал. Высокие фигуры скинули плащи. В свете выстрелов повстанцам удалось разглядеть двухметровых качков с железными руками и ногами, на плечах у многих располагаются ракетные установки, в руках энергетические пушки и странное холодное оружие.

Фигуры резко ускорились и сократили дистанцию, повторный залп испепелил еще сотню человек, а затем началась резня. Взмахи лезвий и топоров приделанных к рукам киборгов разрубали людей пополам, убивали по 2-3 человека за удар, кровь и отрубленные конечности полетели во все стороны. Высокие фигуры легко догоняли бегущих и убивали десятки людей буквально за пару секунд.

От порядка не осталось и следа. В панике «армия» разбежалась по дворам, еще несколько часов их будут разыскивать и убивать… Киборги не знают жалости, зато всегда знают где ты находишься, сенсоры и отличный нюх идут в комплекте к орлиному зрению и соершенному слуху. Выстрелы лазпушек сжигали по три квартиры за раз, укрыться от смерти оказалось невозможно.

— Пощади… а-а-а-а-а. — Хрустнуло тело. Киборг просто наступил на него железной ногой. Другого, прятавшегося в кустах сжег лазером.

Бойня продолжалась, те кто мог сбежал, оставшиеся сидели по дворам и ждали смерти. Наконец среди темноты появилась одинокая фигура в золотом доспехе. Этот человек подошел к одному из киборгов, что-то покрутил в его руке, что-то проверил на голове и пошел дальше. Трупы и лужи крови его не смущают, кровавому тирану не пристало стесняться пролитой крови невинных.

— Я знаю, что ты сидишь в багажнике, твое сердцебиение услышит даже глухой, вылезай… Вылезай или сгоришь там…

Повстанец выскочил из багажника как ужаленный и упал на колени перед тираном. Жалкий боец с плохим оружием и скромным уровнем. Он стоял напротив настоящего монстра системы.

— Как бы ты оценил работу сих «боевых машин»? — Спросил тиран.

— Чего?

— Мне нужно непредвзятое мнение, эти боевые машины нуждаются в доработке, я хочу понять, что нужно улучшить в первую очередь.

— Машины? Это же люди, голова человеческая, и туловище…

— Их сделали такими и тут уже ничего не попишешь, моя целительница сказала, что их урезанные мозги магией не вылечить. Другое дело что я отключил им боль, и они не страдают. Ну да ладно, ты как очевидец с той стороны, что скажешь о моем приобретении?

— Они ужасны… Двигаются быстрее любого человека, сжигают людей лучше танка и рубятся как чудовища… Какой у них уровень?

— Никакой. Спасибо за откровенность. Беги, я тебя не трону. Расскажи другим дурачкам в лагере что здесь видел и что бывает с беженцами, которые забывают правила поведения в гостях. В следующий раз познакомлю ваш лагерь с моими ракетами, они куда «страшнее» терминаторов.

— Понял… спасибо о великий…

— «О великий»? Так меня еще не называли. Беги, скоро на шумок нагрянут зомби. Сколько зомби не убивай, а их все равно как грязи.

Повторять не пришлось, парень убежал в темноту и только его и видели.

* * *

Глядя в спину убегающему, я закурил сигарету. Знаю, курить в темноте это как сигналить снайперу «я здесь», но снайперов у них нет, мои новые подопечные в этом убедились. 12 боевых киборгов влетели в копеечку, но полностью себя оправдали. Огневая мощь как у танка, скорость и подвижность как у дикого зверя, габариты высокого человека, пугают пострашнее призраков в полночь.

В поселении новых охранников приняли нормально, после толп скелетов чинящих канализацию моих людей уже ничем не удивишь. К тому же если прикрыть как следует видно только оружие, встроенное в руки и голову. Пришлось наврать что это терминаторы, машины с органической кожей, все тут же повелись. Не рассказывать же им что это человек с половиной мозга. Едят они питательную пасту через трубочку, как объяснить этот факт, если кто узнает я пока не придумал.

Ладно, играть в гуманизм можно до определенной степени, помочь киборгам уже не получится, их судьба быть военной техникой без уровня до конца их существования. А вот эти беженцы меня сильно удивили, и уже в который раз. Мы их кормим, а они пытаются за это свергнуть власть? Такова их благодарность? Кусают руку что дает им еду? Их там 30 тысяч и куда девать их не понятно, пару тысяч распределили по «колхозам», так они заныли мол работать тяжело, а кто-то даже сбежал. Работать тяжело, вот сюрприз, правда? Безусловно в апокалипсис хлеб растет на деревьях и стены от зомби строят сами себя.

Ладно, киборгов в бою проверил и результатами очень доволен. Может даже еще куплю.

* * *

Через два дня лагерь беженцев вышел на «митинг». Я чуть со стула не свалился, когда Катя, смеясь, рассказала мне об этом по телефону. В какой реальности они живут?

— Представляешь, они объявили героем некоего «Гобин Руда», благородного разбойника что вел их в атаку на твой дом. Он якобы убил многих прихвостней тирана, и пожертвовал собой чтобы борцы за свободу сумели сбежать.

— Ха-ха. Наверное, его испепелило первым, раз уж я его не заметил.

— Кстати, что это за терминаторы у тебя завелись? Купил в другом мире?

— Да.

— Перепродашь мне пару десятков? — Каким миленьким голосом это было сказано, даже не хочется отказывать.

— Нет.

— И правильно делаешь, ты главный и, следовательно, должен быть сильнее всех.

— Я просто говорящая голова, закрывающая глаза на твое фактическое правление, Екатерина Стервозная Первая. Заодно защищаю деревенских от бед.

— Ну кто-то же должен волноваться о том, как нам жить, а не о драках и сражениях. Назовем это разделением труда.

— Да-да, удобно ты устроилась.

— И очень этому рада… а если серьезно… — Ее голос стал заговорщицким.

— Так что там с беженцами, или теперь правильно говорить мятежниками?

— Я разберусь сама, ты свое дело сделал, теперь нужна дипломатия.

Глава 18

Толпа в очередной раз навалилась на КПП. Требование «впустить их» стало звучать гораздо громче, в бойцов полетели камни. Еще чуть-чуть и ситуацию уже не удержать под контролем, будет бойня, односторонняя и кровавая. Подумав немного и трезво взглянув на ситуацию, я пришел к выводу что… мне наплевать, их наглость перешла все границы, пора им получить заслуженное наказание, пусть в беженцев выпустят бурю свинца мне все равно.

Охранники уже зарядили патроны в пулеметы, стволы нацелились на бешеную толпу кричащих и кидающихся чем попало людей, дальше можно только надавить на курок. Сделав это, солдаты уже не остановятся, они продолжат стрелять. Да и что-то мне подсказывает что в мире, где за убийство в том числе и людей дают опыт, отношение к этому деянию неизбежно меняется. Кто-то из этих пулеметчиков, смотрящих в толпу, уже задумался сколько опыта он набьет. Должен отметить, что у некоторых из них просто нет причин не стрелять.

И они выстрелили. Первая очередь прошла над головами, обалдевшие люди на секунду замерли, а затем в солдат полетели навыки, в том числе летальные. Никаких предупредительных выстрелов больше не было, в первые же секунды были убиты десятки и ранены еще сотни людей. Пулеметы застрочили в полную силу, люди бросились бежать, но огонь не прекратился, а лишь усилился, убивая бегущих в спину.

Сотни трупов остались лежать на земле, еще больше раненых требуют помощи, зелий на всех не хватит, столько нет ни у кого. Не слишком многочисленные солдаты не спешат выходить к умирающим, не хотят покидать свои вышки и укрепления, ведь есть вероятность получить ответный удар. Через пять минут пришла группа беженцев чтобы забрать раненых, над территорией поднялся вой, обвиняющий вояк в бесчеловечности и прочем бла-бла. Это даже не забавно, они сами спровоцировали людей с оружием. И да, я ничего не могу сделать ведь наблюдаю за этим глазами летучих вышей, посланных посмотреть, как будут развиваться события.

Впрочем, история на этом не закончилась, через час к месту событий прибыла Катя. Она прошествовала к лагерю беженцев так словно пришла навестить друзей, правда общую картину испортил десяток громил-охранников, возвышающихся за ее спиной. Пытаться остановить ее никто не собирался, зато ей показали, где находится дом с главарем непрошенных гостей, туда она и отправилась. Подсылать разведчика и подслушивать за ними я не собираюсь, я честный человек и не шпионю за другими, и в особенности за союзниками… Ну конечно я пошлю шпионов, рыжей ведьме я все равно не доверяю до конца и это никак не связано с прогрессирующей паранойей. Просто в этом мире куда лучше дуть на воду.

* * *

Катя посмотрела в окно и заметила летучую мышь, сидящую на ветке. С ее уровнем и восприятием не заметить ее было невозможно. Максим решил подсмотреть? Ну и ладно, пусть будет в курсе, хорошо, что он проявляет интерес к этим вопросам, его присутствие здесь было бы желательно.

— Знаете такую поговорку, «не кусай руку что тебя кормит»?

Мужчина среднего возраста, сидящий напротив сделал каменное лицо, смысл ему предельно понятен, последствия их поступков очевидны. Теперь их прогонят, и он ничего не может с этим поделать. Бессильная злоба боролась со страхом и крохотной надеждой. Может им все же позволят остаться?

— Мы очень виноваты перед вами. — Склонил он нечесаную и немытую голову в жесте, выражающем признание и покорность.

— Не то слово.

— Что теперь будет?

— Урежем пайки на 75% на две недели.

— Мы умрем от голода, еды и так едва хватает.

— Я собиралась отнять у вас все, но думаю нашему лидеру не понравится столь радикальное решение, он, в отличие от остальных в совете не против вашего присутствия и хочет всех устроить.

Летучий мышь на дереве чуть не свалился с ветки. Каждый день узнаешь о себе что-то новое. Интересно, как часто эта ведьма прикрывается моим именем в своих «благих» делах? Наверное, очень удобно пугать всех страшным царем, который все равно половину времени отсутствует и во многие дела не вникает, или наоборот рассказывать сказки о моей невероятной доброте.

— Пожалуйста, мы очень раскаиваемся, наши люди…

— Совершили нападение на того, кто защищает вас, кто буквально потребовал дать вам хоть немного еды, того кто пристроил тысячи ваших на неплохие места. И что вы сделали? Попытались убить его? Этим вы отплатили ему за доброту?

Голова человека совсем поникла, ответить ему нечего. И да, никого я не защищал, я свалил этот вопрос на рыжую, а она, прикрываясь моим именем сделала все по-своему, как всегда.

— Вы хотите вынудить нас уйти? Только это нам и остается. Попытать счастье в лапах мертвецов.

— Сразиться с нами вам храбрости хватило, перспектива сойтись с тысячами мертвых не столь губительна как наш гнев.

Мужчина, напротив, жевал губы и думал, думал напряженно, наконец он поднял голову и с мрачной решимостью произнес.

— Хорошо, мы отдадим вам несколько тысяч человек.

Глаза рыжей сверкнули, прямо как у кота, поймавшего мышь. Неужели она этого добивалась? Куда она собирается деть столько народу? Зачем ей несколько тысяч?

— 3 тысячи, ты скажешь, что мы готовы их пристроить. Взрослые и сильные, способные работать, старики и дети нас не интересуют. Ты отберешь их лично, а я и мои люди проверим. Чтобы все было готово через два дня, а то вернемся к четверти пайка.

— Спасибо вам, спасибо.

Она лишь фыркнула, говорить спасибо за такое действительно глупо. Она же облапошила их как идиотов. Рыжая ведьма вышла из здания и отправилась обратно в город. На губах легкая улыбка, ее план удался, группка засланных ей агентов сумела раздуть недовольство и спровоцировать кровавые события, теперь она может забирать у них сколько хочет людей, в любое время. Конечно, эта информация останется только у нее в голове, делиться ей она не намерена.

Наблюдавший за всем этим Максим что-то заподозрил, но решил пока ничего не делать, да и к чему третировать ведьму за ее действия? Это все ее дело, его это пока не касается.

* * *

— Алло. — Звонит мне, значит созрела поделиться планами.

— Доброе утро.

— Чего тебе, ведьма?

— Так невежливо, я думала мы друзья.

— На кой тебе 3 тысячи человек, «подруга»?

— А на кой тебе целая островная империя, неосвоенная и не расчищенная от джунглей? — Мне потребовалось немного времени чтобы это осмыслить, но наконец дошло.

— Хочешь употребить их там?

— Правильный выбор слов, рада что ты сообразил.

— Как ты себе это представляешь?

— Там плодородная земля и относительная безопасность. Не скрою, я рассчитываю, что все мы переберемся туда, со временем.

— Да ну?

— В любой момент нас могут сильно прижать в нашем же доме, нужен запасной вариант, путь к отступлению.

— С чего ты решила, что я соглашусь?

— С того, что это разумно. Без твоего разрешения я, конечно, ничего делать не буду, но, если ты одобришь.

— Уже представила себя с веером в руке, сидящей на веранде островного особняка, а тысячи рабов выращивают для тебя табак и бананы?

— Ха-ха. Всегда любила южную Америку и острова. Так что?

— Как ты себе это представляешь?

— Они расчистят джунгли, зануда ты мой, на той земле хорошие урожаи, построят себе дома… сами, а роскошное жилье для хозяев жизни и обладателей высоких уровней купим мы у системы. Готовые дворцы…

— Стоят они тоже немало.

— Баснословных денег. Знаю и уже коплю… на безбедную старость, ты ведь не будешь осуждать за это меня, несчастную и одинокую женщину?

— План с кучей изъянов, но направление мыслей мне нравится. Все равно придется осваивать те земли.

— По рукам?

— Еще бы.

* * *

На следующий день три тысячи «рабочих» вышли на работу в джунглях. Пришлось перегнать их через весь город, впустить в мое поселение и всех провести через портал, да еще встретить и охранять на той стороне. Пара десятков сбежали в джунгли, сколько они там протянут сказать не берусь, минут двадцать, наверное, а может даже пару дней, но это уже не важно. Оставшимся раздали инструменты и отправили вычищать джунгли. Солдаты охраняют их, а они валят лес и выкорчевывают пни, чтобы затем организовать здесь плантации и построить деревни.

По началу было не просто, многие ныли и жаловались, мол жарко им, тяжело работать, комары размером с кошку и больно кусаются. Тоже мне проблемы, комары это не зомби, а у тропического климата есть куча плюсов… если конечно проводишь время на пляже, а не пашешь как сумасшедший среди деревьев и трех тысяч потных людей, обоего пола, но в основном мужского.

Личное присутствие «ужасного тирана», меня, то есть, сильно воодушевило их работать усерднее и роптать поменьше. Отобрав пару десятков наиболее сильных, я отправил их работать в пещеры, добывать металл и светящиеся камни неизвестного происхождения и назначения. В перспективе можно будет направить их в перекресток миров на добычу кристаллов, но это потом, и только после благоустройства островов.

И, конечно, вместе с рабочей силой явилась Катя. Осаждать меня неинтересными мне проблемами или личными разговорами она не стала, тем более после необходимости объяснять тупицам что делать и каким концом пилы работать настроение мое совсем испортилось. Потому рыжая просто отправилась искать подходящее для ее будущего дворца место. Ох и любит она комфорт и богатую жизнь за чужой счет, точно забытый потомок старой аристократии.

Разумеется, одним островом ее выбор не ограничился, она захотела поплавать по морю на большой лодке что я пригнал недавно. Готов поспорить она уже продумывает границы своей будущей империи. Мечтает стать островной королевой и повелевать тысячами рабов… называется пустил лису в курятник… Впрочем пусть занимается чем хочет, мне она еще не вредила. А вот одна из фигур в ее свите меня заинтересовала, Игорь, «ритуалист и скульптор плоти», 32ого уровня, слегка зашуганный мужчина, плетущийся за Катей как собака за хозяином, иначе я это охарактеризовать не могу. Классы очень необычные, я бы даже сказал эти названия интригуют, она утаивала этого специалиста чтобы использовать с максимальной пользой. Сколько еще сюрпризов скрывает этот человек?

* * *

Вечером работникам разрешили отдохнуть и раздали еду, их посадили у больших костров и сказали, где лучше всего спать и из каких листьев делать постель. Пусть привыкают, условия станут лучше еще не скоро, я сам решил пока не идти домой, а развести свой костер подальше от остальных и пожарить мясо на открытом огне. Попытка призвать огонька результата не дала, он рыжую ведьму терпеть не может и не появляется если она ошивается где-то рядом. Ну что ж, посижу один, подумал я и принялся есть жареную сосиску.

— Здесь не занято?

— Сама же видишь, что нет. — Рыжая ведьма села напротив, да еще и положила одну ногу на другую.

— Так и планируешь жить в затхлой квартире или соломенном бунгало на острове? — Не назвал бы пятикомнатку затхлой, но спорить не буду.

— В перекрестке миров у меня есть жилье получше. — Она слегка удивилась, это ей крыть нечем.

— И все же? Каковы твои амбиции?

— Не знаю, если ты про жилье, то в этом новом мире я научился спать и на земле.

— Зачем спать на земле, когда есть возможность жить нормально?

— И что в твоем понимании «нормально»?

— Огромная кровать, любимый человек рядом, хороший дом и уверенность в завтрашнем дне.

— Ну а мне хватит и соломы, я и в гамаке отлично спал, бывало, что приходилось спать даже на земле.

— Что ж, скромность — это хорошо, наверное, я должна тебя похвалить.

— Ты со мной не согласна и считаешь мое высказывание чушью, просто не хочешь спорить.

— Каждому свое.

— Это моя фраза.

— Я ее украла.

— Воровка.

— Какая есть. Ты любишь устраивать такие словесные перепалки, да?

— Назовем это «битвой умов».

— Сейчас время отдыха, а не битв.

— Тогда зачем пришла?

— Обязательно тебе со мной сражаться… даже в этом.

— Я не сражался с тобой. Каждый живет своей жизнью и не мешает другому, так и должен быть устроен мир.

— Спасибо что пустил на остров, я понимаю, что вторглась в твое личное пространство.

— Оно мое, но не личное. Я бы назвал это своей вотчиной.

— Кстати местные прозвали меня «огненноволосой ведьмой».

— Они весьма проницательны в том, чтобы понять сущность человека.

— Кстати нас подслушивают.

— Только не убивай ее, она вряд ли задумывала плохое. — Это заявление слегка удивило Катю, она думала, что с ее прокачкой у нее очень острый слух… хотя ей не с чем это сравнивать. Видимо Максим услышал шаги чужака в кустах гораздо раньше.

— Выходи, можешь посидеть с нами. — Реакции не последовало. Тогда Катя произнесла заклятие, и вся листва в соседних кустах упала, а растения умерли, явив волшебницу-неудачницу, поселившуюся на острове после испытания.

— Эвника. Тебя не учили что подслушивать некрасиво?

— Мне очень-очень стыдно.

— Мне твой стыд не интересен, будешь пахать продленную смену до конца недели.

— Не-е-е-ет.

— Ребенок. — констатировала Катя.

— Тебе виднее. — Я уже давно заподозрил что она куда старше чем выглядит, не ведут себя так двадцатилетние. Ее глаза сверкнули, кажется, я попал в цель.

— Садись с нами, — Катя похлопала по бревну рядом с собой и недошпионка села туда, стыдливо опустив взгляд. — Какое у тебя интересное имя.

— Я не из этого мира и не из вашего.

— Правда… а какой он… ваш мир?

И тут она начала рассказывать, а я подумал, что детали рассказа начинают ускользать, страшно захотелось спать. Какое-то время послушав про волшебные города и дирижабли я затушил костер и не обращая внимания на их реакцию попрощался и побрел домой. Спать я все же собираюсь в своей постели.

Глава 19

Каждое утро рабочие бригады расчищали джунгли, строили примитивные дома и намечали места для будущих дорог и плантаций. Рыжая ведьма разобиделась на мой невежливый уход, но очень быстро сменила гнев на милость и попыталась уговорить меня отправиться с ней в путешествие по воде. Я как мог отнекивался, делать мне больше нечего как плавать по океану, тем более в ее присутствии, но она все не унималась и сумела меня уломать. Лодка у нас есть, большая и не из дешевых, почти маленькая яхта. Будет приятно на такой поплавать. К тому же посмотреть, что там творится на дальних островах мне весьма любопытно, если там есть чем поживиться мы просто обязаны воспользоваться этой возможностью.

В итоге мы отчалили от берега в сопровождении двух ее служанок, м-да, ее высочество даже само одеваться не желает и вообще спихнуло на этих двух всю работу, даже самую незначительную. В остальном лодку обслуживают мои скелеты, они включили двигатель, скелет-капитан в дурацкой шляпе стоит у штурвала, Костя ловит рыбу у борта лодки и складирует в пространственное кольцо что я ему выдал, у него просто мания кормить бездомных котов, а теперь еще и тащить в рот что попало.

— Завидую я тебе, нежить это лучшие слуги. — Сказала Катя и лениво развалилась на коврике на палубе, теперь ее высочество изволило загорать в купальнике.

— Не правда, например их нельзя бить и унижать, а некоторые, начиная уровня с двадцатого, подшучивают над хозяином и ведут себя как идиоты. — Костя поймал рыбину размером с большую собаку и чуть не свалился с ней за борт.

— Ха-ха, и все же они безропотно подчиняются каждой команде, я завидую твоей некромантии.

— Выкупи карту на мультикласс и возьми некроманта вторым классом.

— Думала об этом, но предпочту узкую специализацию. Мне знаешь ли тоже непросто, желающих сместить меня немало, они качаются и готовятся к бою всерьез. Если бы не сеть информаторов, сливающих мне информацию о сильных тварях, я бы давно отстала по уровню и отправилась на тот свет. Не все хотят видеть женщину своим лидером, даже если она обращается с ними мягко и справедливо.

— Мягко и справедливо? Да ты ледяная королева со своими подчиненными. Мне то хоть не ври.

— А я и не вру, с теми, кто заслуживает этого я обращаюсь мягко и доверительно. Но, конечно, не так как с тобой или старыми друзьями.

— О, поймал золотую рыбку. — Костя радостно закричал с той стороны лодки и тут же забросил ее себе в пасть. Зачем это делать было не понятно ровно до того момента, когда рыбка в его рту обратилась пеплом, а его глаза засияли ярко-зеленым еще ярче чем прежде. — Вкуснаа! — Катя от этого зрелища слегка скривилась, но ничего не сказала, видимо ее стереотипы о нежити начали потихоньку таять, то ли еще будет когда Костя снимет голову и будет маршировать по палубе лязгая ржавыми цепями в три часа ночи.

— Ты не волнуйся, из всего моего балагана он самый нормальный и безобидный.

— Подчиненных нужно держать в ежовых рукавицах, выходит это касается даже нежити.

— Есть вещи которые можно делать, а есть те, которые нельзя. Валять дурака, когда это никому не вредит я не запрещаю.

— Хорошо, что у тебя есть я. Люди, знаешь ли любят валять дурака, вместо того чтобы работать, им всегда нужен кто-то кто будет заставлять их делать то, что должно.

— Ты тиран.

— Я та, кто нужен нашему обществу, и тебе в особенности. — Она мне подмигнула.

— Ты часом большой начальницей не была в прошлой жизни?

Она посмотрела на меня слегка удивленно, но промолчала. Об этом она говорить не готова.

— Давай отдохнем, нам незачем говорить о делах. — Сказала она примирительно и уставилась в небо. Я решил сменить тему.

— Острова красивые, ты не находишь? Где построишь себе дворец?

— Там, где ты скажешь.

— Я тобой не командую, не в этих вопросах.

— А следовало бы. Я никогда не хотела всеми управлять, знаешь ли, подчиняться куда проще… Главное, чтобы командовал кто-то достойный.

…

— Ты такой милашка, когда хмуришься.

— Чего?

— Да ничего, ты еще очень молод.

— Звучит почти оскорбительно.

— Никаких оскорблений. Вырастешь, станешь другим… возмужаешь.

— До этого еще много времени.

— Время идет быстро, не успеваешь и оглянуться. — Она привстала и посмотрела на горизонт. — Кстати мы почти приплыли.

— Куда?

— Этот остров мне понравился. — Она показала пальцем на кусок суши вдалеке, большой и с кучей деревьев.

— Чем же?

— Там почти нет зверей и живописнейшие места, когда увидишь сам все поймешь.

— С удовольствием взгляну.

* * *

Мы высадились на большом острове. Ровный пляж с кучей тины и ракушек, принесенных морем. Крабы размером с собаку бегают и дерутся за куски мертвой рыбы, вынесенной волнами на берег. Местами земля очень плотно загажена птицами, их тут вообще много, гнезда буквально на каждом камне.

— И чем тебя так привлекло это место?

— Сюрприз, идем.

И она потащила меня через джунгли, сначала за руку, потом я пошел сам. Теперь мы похожи на двух школьников, сбежавших из летнего лагеря и бредущих по лесу в поисках приключений. Только лес тропический, а шанс встретить волшебных тварей из сказок гораздо выше нормы.

— Это что, остатки каменной дороги? — Спросил я, глядя на качественную дорогу, разрушенную временем.

— Да, здесь была цивилизация, когда-то очень давно. — Это я и без нее знаю.

— Не на руины же поглядеть ты меня позвала.

— Нетерпеливый мальчишка. Мы почти пришли.

Мы прошли еще не мало, прежде чем вышли к большому открытому участку местности, где перед нами предстал огромный стеклянный купол, только разбитый, а внутри находится заброшенная… деревня?

— Вижу огонь в твоих глаза, сюрприз понравился?

— Я ожидал увидеть стадо ручных зайцев или колонию фламинго, а ты привела меня на руины чужой цивилизации, причем весьма технологичной… Хотя мы не первые чужаки на этих землях, чему удивляться?

— Идем.

Мы прошли через купол в одном из мест, где он был пробит. Мы сразу вступили на идеально ровную дорогу, по которой, ездили транспортные средства. Правда дорога сохранилась только местами, в ней повсюду полно трещин и в них растут цветы. Птицы свили гнезда на крышах двухэтажных домов, сделанных из неизвестных материалов. Это вряд ли людские дома, круглые, покрашены во все возможные цвета, зачастую кричащие и кислотные… Странно что все это еще не заржавело, явно нечто технологичное.

— Нужно будет тут все перекрасить.

— И добавить растительности, а еще выгнать всех птиц.

— Правильно. Они не платили за аренду помещений.

— В качестве компенсации заберем их яйца. — Мы с Катей переглянулись как два злобных заговорщика. Посмотрим какой получится омлет.

Дальше мы разделились. Рыжая ведьма взлетела в воздух и принялась мародерствовать на крышах, отбирая у птиц их самые большие драгоценности. Я же начал обыскивать дома, с целью найти какую-нибудь любопытную технику. К сожалению, удача мне пока не улыбнулась, я нашел только скелеты крупных прямоходящих рептилий. Наверное, это и были жители этого места.

— Смотри что я нашла. — Рыжая залетела в комнату через разбитое окно и приземлилась напротив меня. В руках у нее целая куча блестящих драгоценностей, камни, кольца, обручи.

— Поздравляю. Настоящая лиса всегда найдет чем поживиться.

— Спасибо, радуйся, что ты не цыпленочек, а то я бы тебя скушала.

— Скушай лучше омлет. — Сказал я и поднял с пола странную штуку с кучей шестеренок и символов. Бессмысленный механизм непонятного назначения.

— Что это за бессмысленный механизм? — Спросила она.

— Просто мы не понимаем, как он работает… На себе потащишь драгоценности или доверишь мне?

— Конечно тебе, камни не того цвета чтобы мне их носить, не гармонируют с цветом глаз. — Она отдала мне находки, и я упаковал их все в инвентарь.

— Сколько здесь примерно домов?

— Сотни две.

— А в центре дворец?

— Просто большое здание, идем, сам взглянешь.

— В центре деревни и вправду нашлось огромное здание, правда оно куда сильнее напомнило большой хлев чем жилую постройку.

— Похоже на коровник.

— Там даже остались корыта для скота.

— Но здание большое… только не говори, что…

— Ха-ха, нет, я не стану тут селиться… в бывшем коровнике. Построю жилье чуть ближе к морю… Мне и вправду нравится этот остров, мы освоим его сразу после того, как освоим тот, с деревней.

— Далеко ты заплывала в прошлый раз?

— Очень, трое суток в море… Не смотри так, с моей магией я воды не боюсь. Могу просто прилететь назад или приплыть верхом на волне.

— Что там, за морем?

— Оно огромно, и вообще этот мир просто огромен, гораздо больше нашего, гораздо…

— И никаких признаков технологичной цивилизации?

— Никаких. Значит этот мир будет нашим.

— Ты прирожденная царевна.

— А что не так?

— Нам бы в своем мире навести порядок. Для начала. А уже затем соваться сюда всерьез.

— Максим. — Она посмотрела мне в глаза. — Наш мир как сломанная игрушка. Думаешь мы сможем его починить?

— Да, но не знаю как.

— А оно нам надо? Здесь ведь прекрасное место, вода, плодородная земля, спокойствие… Здесь мы можем начать все с чистого листа. Я не предлагаю забросить наш родной мир насовсем… Про испытания и чужаков ты говорил, знаю, мы будем готовы.

— Я тебя понимаю, предлагаешь наплевать на судьбу родного мира? Сбежать сюда и попытаться построить наш маленький уголок счастья? Я понимаю, сам много думал об этом. Мой ответ нет. Я не брошу родной мир и не переберусь сюда на постоянной основе. Если я хоть немного понимаю систему, то она не оставит нас в покое. Мы должны решить проблему своей безопасности и будущего иначе. Со временем наш мир станет безопасным и пригодным для хорошей жизни, но мы должны добиться этого сами, а не трусливо сбежать, в надежде что нас не тронут где-то еще.

— В любом случае полный переезд сюда дело долгое и кропотливое. Не будем же мы ходить в листьях и обходиться без холодильников? Пока это место годится лишь для отпуска. — Сказала она примирительно.

— Вот именно, ты правильно делаешь что заглядываешь так далеко, но я не брошу родной мир насовсем. — И почему она уставилась на меня так пристально?

— Ты и вправду герой.

— Не шути так, ничего подобного. И не хвали меня, а то я испорчусь.

— А кто тебя тогда похвалит, твоя девушка? Как там ее зовут… Марина?

— Ей я тоже запретил меня хвалить. Есть такие люди которых хвалить нельзя, они или тают как сыр или начинают наглеть.

— Похвалить и поблагодарить можно по-разному, можно сделать это и без слов, в таком случае никто не будет таять как сыр и портиться. Твоей девушке следовало бы этому научиться, как и многому другому. Кто-то должен научит ее манерам, а то она совсем колхозница.

— Я в курсе что вы уже общались пару раз в мое отсутствие. Ваше шипение было слышно на километры вокруг.

— Ты про тот случай? Она, наглая девчонка, отказалась меня впустить…

— Я приказал не впускать никого пока меня нет дома, этот приказ еще в силе. Мое поселение и остров не проходной двор, я разрешу тебе приходить сюда, но ты исключение. Остальные не появятся здесь даже в роли туристов.

— Разумно, тем более увидев местные красоты городские шишки под любым предлогом попытаются здесь обосноваться. Да что там, здесь столько возможностей что они могут объединиться, наплевав на все, и попытаться выбить нас отсюда.

— И что их удерживает от попыток?

— Твоя сила и укрепления твоего поселения. Да и наши союзники не простят подобного поведения. К тому же все понимают, что истории с порталами и другими мирами только начинаются. Куда еще ты пробьешь нам дорогу и какие выгоды из этого можно извлечь?

— Кто знает.

— Кстати пригласишь меня в тот, новый мир?

— Чего? В перекресток миров? Поверь, там не на что смотреть. Нищая пустошь.

— Там ты взял эти кристаллы что продаешь всему городу?

— Я же говорил, что да. Я не соврал об этом, действительно добыл их там.

— Другим ты мог соврать, мне никогда.

— С чего ты взяла?

— Ты такой человек. И я тебе тоже ни разу не соврала. Так что, пригласишь?

— Делать там нечего… не строй такую жалобную моську, хорошо приглашу.

— Спасибо. Прикажешь тебя не благодарить?

— Когда я тебе вообще приказывал?

— Пока нет, но начать стоило бы.

— Тогда мой первый приказ… Пошли-ка на берег, искупаемся.

— Поняла, пойдем, я покажу хорошее место.

* * *

От заброшенной деревни под куполом до берега всего десять минут ходьбы, очень удобно, если честно. Правда прогулка по кустам мне не очень понравилось, нужно будет потом все расчистить. Перед нами предстало место без скал и сюрпризов, просто теплое южное море и береговая линия.

— Рифы, вон там. — Я кивнул в сторону скал, возвышающихся над водой.

— Знаю, я плыла мимо них, вот бы нырнуть туда, много интересного можно было бы увидеть.

— Не питаю страсти к подводным заплывам.

— Ты просто ни разу не пробовал.

— Мне и так хорошо. Кстати, ты не подумала почему здесь почти не живут звери? Может здесь все не так просто?

— Я избавилась от них, расчистила место так сказать. Не хотела говорить тебе.

— Вполне разумный подход, теперь людям здесь почти нечего бояться, кроме комаров.

— Ненавижу их, нужно будет зачистить от них все острова.

— Однажды да, пошли купаться.

* * *

Пускай простолюдины впахивают, хозяевам жизни можно купаться и валяться на пляже сколько они захотят. Так мы и поступили, следующие часы провели в воде и на пляже. Ведьма своей магией организовала мне неплохие волны, я даже умудрился покататься на доске для серфинга, правда делая это в первый раз я часто падал, под ее звонкий смех. Полагаю половину этих падений она подстроила, вот вредина.

Наплескавшись вдоволь, мы вылезали на берег и сохли на солнце лежа на песке. Она вечно рассказывала мне какую-нибудь ерунду, а когда мне надоедало валяться и слушать ее рассказы я гулял вдоль берега и собирал ракушки. В одной из них обнаружился ракообразный, он, недолго думая ухватил меня за палец. Вот гад панцирный, я снял его с пальца и зашвырнул далеко в море, так далеко как смог. Моя маленькая неудача вызвала у рыжей еще один приступ смеха.

— Видишь, природа тебя любит.

— Если это ее любовь, то познать ее гнев я не хочу.

— Ты бы мог подружится с ним. Помог бы ему вырасти и набить уровень, верный спутник и друг.

— У меня друзей выше крыши, один мечтает спалить весь мир, другой ловит рыбу и сражается битым стеклом, третьего хлебом не корми, дай убить мага, четвертая хранит кучу тайн, мне продолжать?

— Зато жить не скучно и один никогда не останешься, это главное.

— Наверное.

Мы пробыли на острове весь день, вплоть до позднего вечера. Возвращаться было уже поздно потому мы решили ночевать здесь. Выбрали домик почище, я разложил себе и ей по надувному матрасу в разных комнатах и уже улегся, собрался закрыть глаза и уснуть, когда она… пришла ко мне и села на край матраса уставившись на меня. Мы молча смотрели друг на друга секунд тридцать, она смотрела очень пристально, прямо сверлила меня взглядом, словно пыталась вскрыть душу и увидеть все что в ней лежит. Наконец я осмелился нарушить тишину. Объяснять, что происходит не нужно, просто я удивлен прямолинейности ее действий.

— Мы с тобой коллеги по бизнесу и союзники, ими и останемся, иди спать.

— Могли бы быть чем-то большим. — Она подсела ближе ко мне ближе.

— Этого достаточно.

— Почему ты такой?

— Какой?

— Вечно меня отталкиваешь.

— Не сказал бы…

— Почему ты выбрал ее? — Вот это я понимаю вопрос в лоб…

— Я не выбирал, тогда я был один, нас свела случайность, я просто плыл по течению. — На ее лице заиграла буря эмоций, от негодования до полного неверия.

— И все? Ты разве не любишь ее?

— Не люблю, совершенно точно нет, но в остальном мы сошлись удачно. Поверь, многих женщин я бы вышвырнул за дверь очень быстро. Стоит им начать качать права или что-то требовать появляется желание свернуть им шею или вышвырнуть в окно. Этим и ты и она сильно отличаетесь от большинства, с которым я имел несчастье пересекаться в прошлом.

Она посмотрела на меня странно, очень странно, как будто в первый раз увидела.

— Давай без обид, Катя. Все хорошо так как оно есть…

— Ты даже не любишь ее! — Она закричала, а затем уставилась в землю и замолчала. — Какое-то время мы молчали, я не решался заговорить, затем все же открыл рот.

— С вами женщинами очень сложно… Мне и так хватает неприятностей. Знаю, никому сейчас не легко, но каждый раз, когда я прихожу домой знаю, что меня ждет покой, понимание и одобрение. Если я не хочу разговаривать она просто молчит.

— Замолчи… не хочу слышать, как тебе с ней хорошо.

— Поэтому я и старался не оставаться наедине с тобой, знал, что мы придем к подобному разговору. Знала бы ты как мне сейчас противно.

— Что? Почему противно?

— Потому что я ничего этого не хотел, нам следовало держаться друг от друга подальше.

Она ударила меня, кулаком в ногу, до остального просто не дотянулась. Удар пришелся чуть выше колена и могу подтвердить, что силу она прокачала неслабо. Рефлекторно я подскочил и слегка отодвинулся. Удар был очень сильный, это действительно больно, не смогу пока ходить если не выпью зелье.

— Давай забудем об этом разговоре. Этот акт агрессии… — И тут она снова посмотрела мне в глаза, она и вправду в ярости. Настоящая ведьма, на эмоциях она сейчас напоминает обезьяну с атомной бомбой, один неверный шаг и будет взрыв. Несколько секунд мы играли в гляделки, а затем у нее в голове как будто что-то щелкнуло, она опять опустила взгляд. А затем схватила себя за волосы и потянула.

— Что ты делаешь?

— Что толку от всего этого? Красота не имеет никакого смысла. Все равно она так быстро уходит!

— Не понимаю.

— Я старуха.

— Не похожа. — И почему я так немилосердно с ней обращаюсь, хотя она уже почти плачет?

— Мне было больше ста лет, когда пришла система… я была древней пенсионеркой, полоумной и почти слепой, смотрела… скорее слушала телевизор днями и ела что принесут социальные службы. Я много пережила и много вынесла в той жизни… знаешь в какую эпоху я жила… можешь себе представить? А последние годы совсем не помню, все забыла, год как один день. Я всегда была одинока, всем безразлична, мужчины которых я любила всегда отвергали меня. Бесконечная работа, потом крохотная пенсия и одиночество в коммуналке, вот и все что я могу про себя сказать. Однажды я проснулась посреди дня в своем кресле в теле молодой женщины… даже более красивой, чем была когда-то. Система сказала, что дарует мне «вторую молодость»… Сначала я подумала что сошла с ума, но затем поняла, это мой второй шанс, шанс прожить жизнь счастливо. так как я хочу… добиться всего чего была лишена… И я стремилась к этому, а что толку? Что толку если мужчина которого я люблю сторонится меня как чумы? — Последнее она прокричала мне в лицо. Я смотрел на нее ошарашенный, не зная, что сказать. От такого расчетливого и стервозного политика я ожидал несколько других мотивов, более меркантильных и подлых. Пока я думал она вырвала большой клок рыжих волос и раскидала по полу.

— Прекрати.

— Не хочу. Все бесполезно, ты прямо как они! Чем я тебе не угодила, я что проклята? — У нее уже истерика, она ненавидит себя, уже царапает ногтями руку оставляя глубокие кровоточащие раны…

— Катя. — Я обнял ее, и она ответила на объятия, разревевшись мне в плечо.

— Ты слепой идиот… идиот!

— Да, я такой, реви — И она ревела, ревела как следует, сразу за две жизни. Прошло еще минут пять, прежде чем она перестала всхлипывать и замолчала.

— Прости. — Не знаю, что еще мне сказать.

— За что ты извиняешься? Это я проклята. А ты просто молодой придурок такой же, как и все, даже хуже. — Ударила меня кулаком в грудь, тоже весьма ощутимо.

— Теперь тебе станет легче.

— Почему ты так верен ей?

— Это само собой разумеющееся, плохо что в нашу эпоху такое отношение вызывает удивление.

— Ты же был со мной тогда.

— Случайность… Мне было очень паршиво после, я почувствовал себя предателем. Позже я много об этом думал и решил больше этого не повторять. — И тут она обняла меня еще крепче, теперь точно не выпустит. Я погладил ее по голове, и она прошептала мне на ухо.

— Случайность должна стать закономерностью. — От слез уже нет и следа.

— Нет.

— Теперь я понимаю… я была слепа, ты еще лучше, чем я о тебе думала.

— Я не…

— Замолчи, все равно рано или поздно ты бросишь ту дурочку ради меня, а теперь… у нас будет много случайностей. — И она буквально схватила меня, пользуясь немалой силой… к такому меня жизнь не готовила…

Что было дальше я предпочитаю не обдумывать, было похоже на то, что меня насилуют, очень старательно и качественно, но все же. Она угомонилась только на рассвете, улеглась на меня сверху надежно прижав и прошептала на ухо.

— То что происходит на острове, на острове и остается. — А затем мы оба заснули.

* * *

Утром она поцеловала меня в щеку и уставилась взглядом полным обожания.

— Разве ты меня не ненавидишь? — Не мог я не спросить. Последствия тех двух ударов еще ощущаются, била она от души.

— Я просто не умею тебя ненавидеть, любимый.

— Катя…

— Будем считать я сдала тебя ей в аренду. Я ее ненавижу и желаю ей сдохнуть, эта с**а увела тебя прямо из-под носа. Но все равно ты будешь моим и вернешься ко мне, а я буду ждать.

— Значит перед всеми остальными все будет по-прежнему?

— Да… Я уже прожила жизнь в ожидании принца, потерплю еще немного, главное, что принц есть, он просто не знает где его счастье. — А затем погладила меня по голове и добавила. — Мальчишка.

— Я ведь и вправду младше тебя на…

— Возраст в конце концов не будет иметь никакого значения, нам обоим уготована долгая жизнь, гораздо более долгая чем у простых людей… Лишнее со временем отвалится, так всегда бывает, и мы будем вместе.

— Ты…

— И не вздумай забыть мои слова. — Она укусила меня за плечо, ее зубы вошли глубоко, было больно, выступила кровь. Она что, вампир?

— Теперь я тебя боюсь…

— Не надо, пусть лучше нас боятся другие. — И она снова поцеловала меня в губы, а затем еще раз, а затем и вовсе залезла на меня сверху и ночной марафон начал повторяться.

Я бы хотел спросить ее чем я такой особенный в ее глазах? Чем заслужил такие чувства? Но ответ я и сам знаю…

Сердцу не прикажешь, а многое в жизни вообще случайно.

Радоваться надо, что все в итоге закончилось неплохо.

* * *

Лодка ждала нас там же где мы ее и оставили, вместе со служанками и скелетами. Мы взошли на борт и отправились обратно к первому острову.

Я бы сказал, что между нами с Катей ничего не изменилось, но это было бы враньем. Изменилось многое… в первую очередь в общении наступила абсолютная легкость и полная непринужденность. Теперь, когда между нами нет недосказанности и мы оба знаем мотивы друг друга разговаривать стало очень легко и просто и я могу спокойно смотреть ей в глаза, зная, что у нее на душе. Она показала, что не намерена на меня давить и вторгаться в мой привычный образ жизни, но и забыть о себе не даст, ибо каждые пять минут ищет повод поговорить… пользуется моментом так сказать. Так мы и болтали о всякой недостойной внимания ерунде, пока не доплыли до цели. Она сидела на краю лодки и беззаботно болтала ногами, но стоило острову с тысячами «подданных» появиться на горизонте как ее поведение резко изменилось. Она снова нацепила маску ледяной королевы, властной и деспотичной.

Мы сошли на берег уже не в пляжных нарядах, а в повседневных костюмах царьков апокалипсиса, коими и являемся. Она потрогала меня за руку пока никто не видел, одарила теплым взглядом, и мы разошлись по своим делам, коих за сутки навалилось немало…

Когда все вопросы были решены мы вернулись обратно в наш мир. Теперь мы находились в присутствии людей, и она вела себя абсолютно как обычно, разговаривала со мной даже более по-деловому чем раньше. Я бы сказал она переигрывает, но никто кроме меня не заметил этой перемены в ней.

Когда мы вышли из портала нас встретила Марина. Взгляды двух женщин прошили друг друга насквозь, словно шпаги, вонзающиеся в сердца. Похоже их обоюдное шипение это сильное преуменьшение ситуации. Они прекрасно знают друг о друге и у них де-факто война. Марина демонстративно подошла ко мне, поцеловала в щеку и за ручку повела домой. Катя ничем не выдала своего недовольства, только подозвала телохранителей, и они вместе пошли на выход из поселения.

Нужно отдать должное Марине, никаких «где шлялся» не было, она вообще не из таких людей. Мы общались абсолютно обыденно, а стоило мне закончить прием пищи, она потащила меня в постель.

— Какие синяки, даже с твоей регенерацией еще заживают, да и укус страшный. Что за монстр сумел нанести тебе такие раны? — Удивилась она, когда стягивала с меня майку.

— Один ужасный и обиженный людьми монстр. Я считал его потенциальным врагом, а он просто очень хотел подружиться… именно со мной.

— И что потом?

— Монстр укусил меня, а потом сделал вид что мне удалось его приручить. Какое-то время он не будет кусаться, но однажды мы вернемся к этому разговору и его исход непредсказуем.

Глава 20

Какое-то время побыв дома я вернулся в перекресток миров, никого из десятки там не застал, зато там обнаружился посол. Он улыбнулся мне свое мерзостной улыбочкой, открыто говорящей «я придумал как тебя использовать, но еще не объяснил тебе как это сделаю» и предложил присесть напротив его стола.

— Уже отжал себе кабинет?

— У меня здесь целое здание в собственности, но кабинет я решил придержать, на всякий случай, чтобы «брать интервью» у таких как ты.

— Надо же, я весь внимание.

— Шучу, а если серьезно я придумал что еще прибрать к рукам в этом мире, прибыль поделим.

— Девяносто девять тебе и 1% мне?

— Ха-ха, нет, конечно, это тарифы для друзей, для тебя 99,5 и 0,5%.

— Настоящий политик, разрешаю тебе выбрать свою смерть.

— Предпочитаю умереть от старости.

— Юморист, могу запереть тебя в железном ящике, скокуживание от голода тоже своего рода старение.

— А ты фантазер, хоть и молод. Вот бы ты применял свой мозг для полезных дел, например делал что я скажу или помогал миру и человечеству.

— Твоя смерть лучшая услуга человечеству… И как я не рассмотрел такую тварь как ты с первого раза?

— Ты видимо дурак, смотреть не значит видеть.

— Давай ближе к делу, я могу вытирать тобой пол хоть весь день, в словесных поединках такой идиот как ты просто бессилен. Странно что я не разглядел твою сущность в первый же день.

— Один из миров что здесь активно засел ведет у себя войну. Не знаю подробностей, но на них здесь работает целый тыл. Под землей есть фабрика что штампует боеприпасы в три смены, дальше их грузят на поезд и везут по железной дороге в загородную крепость, где это взрывоопасное добро тащат в портал.

— Любопытно. Ты решил повоевать с целой фракцией?

— Конечно да… нет, ты что дурак или притворяешься?

— Что ты задумал я догадываюсь, но будем ли мы действовать в открытую?

— Если рассоримся с одной фракцией, остальные ополчатся на нас, значит будем действовать втихую. Мы подставим местное правительство, наймем пару сотен дурачков нападать на эти поезда якобы от его лица. Когда они решат, что местное государство их не жалует? в игру включимся мы, ограбим пару поездов, заберем боеприпасы и оружие.

— Звучит неплохо, но оружие требует ремонта, ухода, об этом ты подумал?

— А для чего мне ты?

— Для того, чтобы выбить тебе зубы?

— Не правильно, для того чтобы найти способ использовать это добро и использовать хорошо. Пару образцов мы добыли заранее, хочешь взглянуть?

— Нет. Ты лох, план твой идиотский, сам на свои образцы и смотри, я домой.

— Очень смешно, мы выгрузили образцы во дворе.

— Тебе придется меня умолять.

— Куча бабла, взрывчатки и самое главное ракет, способных пролететь половину планеты и бахнуть так что пепел взлетит до неба.

Как бы я не ненавидел этого ублюдка от такого предложения не отказываются.

— Ты грязный ворюга.

— Я политик, и я регулярно моюсь, идем.

На заднем дворе нас ждали 4 накрытых брезентом объекта, все в длину метра 3 и метр в ширину… При виде нас солдаты убрали пленку и перед нами предстали бомбы, ракеты и снаряды… Огромные, черные, местами ржавые и какие-то… словно из апокалипсиса, низкокачественные говоря проще. Такими стрелять страшно, взорвут и тебя и пусковую установку…

— Не, я так не играю. — Изрек я тут же, готовясь давать попятную.

— В каком смысле, в чем дело? -Удивился Антуан.

— Да ты посмотри, как оно умудрилось заржаветь? Оно 30 лет лежало? Нет? А почему так воняет?

— Лучшее свидетельство того в каком состоянии находится их мир. Мы сможем их использовать?

— Что угодно можно использовать, вопрос в том стоит ли?

— Мы можем украсть тысячи таких.

— Значит стоит попытаться.

Определенно стоит.

* * *

Здоровенный поезд тащит за собой вагонов сорок. Я бы сказал, что это не просто поезд, а настоящий монстр в два раза больше нормального. Рельсы, по которым он едет, да и сами вагоны тоже гораздо больше наших. Что ж, иметь развитую транспортную сеть для колонии строго обязательно, иначе вывозить из нее добро и привозить готовые товары будет невозможно. Именно поэтому в этом мире несмотря на затянувшийся постапокалипсис есть куча железных дорог, железнодорожных станций и бригады рабочих что обслуживают все это богатство. Вот к одной из таких рабочих бригад я и примкнул. Пришлось повязать ребят и накачать усыпляющим газом, чтобы забрать их костюмы и рабочие инструменты. Костюмы весьма толстые, словно должны защищать от радиации, благодаря системе охлаждения в них не жарко, но очень воняет, впрочем, мои скелеты не жаловались, они у меня послушные. В итоге рабочая бригада «скелеты и ко» разобрала пути за десять минут до приезда поезда и активно симулирует рабочую деятельность, со мной во главе.

Несчастный поезд чуть не сошел с рельс пока тормозил, тормозной путь у него тоже в 2 раза выше нормального, а то и в три. Он остановился буквально в трех десятках метров перед нами. Какое-то время он просто стоял, на затем с него сошло человек 20, все с оружием, в ржавой броне и с огромным чсв. Уверенной походкой, высоко задрав носы, уверенные в собственном превосходстве, они подошли к нам. Их главный даже не снял шлема, зато положил обе руки на ремень и задрал нос еще выше.

— Кто у вас главный?

— Я.

— Головка от **я! Почему не предупредили о ремонте путей за неделю как положено?

— Это к начальству, сейчас все соберем, мы уже все поменяли.

— Идиоты ****ь, какие же вы тупые, уже в который раз!

— Если вы едете в крепость, то там впереди еще две бригады работают, утром их туда повезли. — Вру и бью наугад.

— А куда нам еще ехать мля, или ты думаешь мы пони везем?

— Нет, все знают, что вы люди серьезные, кстати много вас там на борту?

— А тебя это е***ь не должно. Ты х*** спрашиваешь?

— Хочу знать сколько у меня еще работы. — Их срезало пулеметными и автоматными очередями практически всех сразу. Скелет может зарыться в песок и ждать там сколько нужно, а затем вылезти и открыть огонь. Только потом придется чистить автоматы от пыли и песка… Когда всех из них перестреляли я подошел к их главному и задал еще пару важных вопросов.

— Сколько ваших внутри?

— Ты что, из этих?

— Из тех, так сколько?

— Пятьдесят.

— Спасибо. — Я выбил ему мозги из револьвера. — Чего ждете, костяные мои? Зачищаем поезд и надеваем их униформу.

Дальше дело пошло легче, вояка соврал, их было всего десять. На составе, везущем кучу взрывчатки через пустошь всего 30 охранников. У них или полный экономический коллапс или начальники поголовно дураки и воры. Вероятно, и то и другое.

Нарядив нежить в униформу покойной солдатни и взяв контроль над поездом мы поехали дальше. Разбираться как работает управление не пришлось, машиниста оставили в живых, правда он отрубился от страха, когда увидел морду Лича, пришлось возвращать его на этот свет пощечинами.

— Куда вам?

— Поедешь к пункту назначения, в крепость.

— Э… Вы уверены?

— Абсолютно, трогай.

— Слушаюсь.

* * *

Огромная крепость возвышается среди скал. Ее буквально встроили между двумя особенно высокими горами. Куча пушек смотрят во все стороны, десятки поездов прибывают и убывают. И не подумал бы что здесь бывает и такое, однако бывает… Ох и не понравился мне здоровенный самолет с кучей ракет, подвешенных под крыльями, взлетающий откуда-то сверху и летящий вдаль. Может я поторопился с тем, чтобы сюда прийти?

Ну конечно же нет, все в норме, я всего лишь сую голову в пасть ко льву, давно пора привыкнуть. На мне сейчас их форма, судя по рассказам машиниста у них много людей и в лицо каждый знает далеко не каждого, значит могу притвориться оболтусом-новичком, а остальная команда сейчас в карантинном вагоне, заболели, отличная легенда.

Поезд заехал внутрь и остановился на некоем подобии перрона, я вышел в компании переодетого в их форму и шлем Кости навстречу какому-то офицеру в странных пышных погонах и с кучей шрамов на лице.

— Докладывайте, лейтенант почему задержка?

— Пути были разобраны, но мы все собрали и продолжили путь.

— Укажете все в рапорте, где остальные?

— Подцепили заразу в городе, все в карантинном вагоне.

— Вышлем вам бригаду рабочих на разгрузку, через пол часа к старшему офицеру с докладом.

— Слушаюсь, так точно.

— Вольно.

Отлично, теперь лиса в курятнике, даже как-то слишком легко… так… чем бы поживиться здесь? Уже вижу эшелон с танками, их снимают с поезда, заводят и дальше они едут своим ходом. Вот, пожалуй, парочку таких страхолюдин с двумя пушками и кучей ракет я заберу, но потом, сейчас воровать палевно, тут сотни людей.

Потому я двинулся в случайном направлении туда, где побольше народу. Никто меня не трогал, никто не обратил внимания, в шлеме меня никто не узнает. Большинство здесь присутствующих работяги в спецовках, отбывающие смену, им то, что происходит вокруг вообще не интересно, совсем, пройти мимо них было проще простого. Дальше в коридорах в глубине крепости мне повстречались кучи боевых киборгов, послабее чем у меня, но весьма серьезные ребята. На стене я заметил плакат изображающий танк, давящий человека и надпись «уровень — ничто, танки — это всё!». Очень красноречиво, а главное чистая правда, никакой уровень не поможет если в тебя из пушки стреляет танк. Именно поэтому пушки и танки в моём «укради листе» находятся на первом месте, а на втором ракеты и технологии.

— Лейтенант, что вы здесь забыли? — Ко мне обратился какой-то усатый франт в парадном мундире «покорителя женских сердец».

— Прошу прощения, легкая контузия на задании, перепутал коридоры. — Ляпнул первое пришедшее в голову. Только теперь до меня начинает доходить в какой щекотливой ситуации я нахожусь.

— Тогда вам в медблок, сами дойдете?

— Конечно…

— Лейтенант, медблок в другой стор… — Его шея хрустнула, потому что я ее сломал, пара резких движений, быстро и тихо, спасибо уровень. Труп закинул в инвентарь, надеюсь здесь нет камер. Я пошел дальше.

Надпись «складские помещения первого уровня», мне определенно сюда. Десятки проходящих мимо рядовых приветствовали меня, я отвечал кивком, люди в цепях и оборванных рабочих спецовках вообще кланялись, их я просто игнорировал. На складе я предпочел вести себя тише воды и выпил зелье скрытности, помогает прятаться в темноте. Куча каких-то ящиков, больших и малых, часть из них грузят на погрузчики и увозят. Я начал вскрывать их все по очереди… комплекты брони, ладно, забираю, забрал штук пятьдесят… Дальше, пошли ящики с грантами и бомбами, у самого такого добра навалом, но раз уж бесплатно, я заберу. Снаряды и ракеты разных калибров, тоже забрал… Больше на этом складе ничего ценного, значит идем на следующий.

На следующем нашел какие-то энергетические винтовки, странной конструкции, запихал в инвентарь несколько сотен. Гранатометы, ракетные установки и боеприпасы к ним, все это я тоже забрал в количестве десятков. Даже огнеметы нашлись, примитивные, с топливным баком за спиной, тоже забрал. Батареи, кристаллы, средства связи, униформа, возьму сколько смогу унести, в хозяйстве все пригодится, как говориться.

Пока никто не заметил я смотался со склада и пошел дальше по туннелям. И тут на мое левое плечо легла тяжеленная рука. Я медленно повернулся осознавая, что мне, наверное, хана.

— Лейтенант я ждал вас с докладом. — Надо мной возвышается двухметровый гигант с неизвестным уровнем и серьезной степенью недоверия во взгляде.

— Я… получил контузию пока сражался с местными дикарями в городе, сэр!

— Контуженый значит?

— Прошу прощения сэр!

— Сними-ка шлем.

— Слушаюсь. Я новенький здесь, сэр! — И шлем я снял, надеюсь он не уложит меня одним ударом. Буду играть в клинического идиота.

— Да, вижу, пройдем ка со мной в мой кабинет. Я объясню тебе как работают местные порядки.

— Так точно, сэр! — У него аж задергался глаз.

Глава 21

Мне пришлось стать по стойке смирно в его кабинете, начальник так и не предложил мне присесть. Ну ничего, главное, что голова на месте, а значит мои империалистические воровские замыслы будут осуществлены, нужно только навешать ему достаточно лапши на уши и отправиться расхищать имущество дальше.

— Лейтенант, вижу, ты совсем недавно прибыл с большой земли.

— Так точно сэр!

— Можешь больше не «сэркать».

— Вас понял, товарищ командир! — Он устало вздохнул, это хорошо, чем быстрее от меня устает, тем быстрее отвяжется.

— Ты привез товар, который у тебя запрашивал мой адъютант?

— Ваш адъютант ничего у меня не запрашивал.

— Странно, кстати я не могу с ним связаться. Он как в воду канул. Ты не видел его?

— Усатый такой и в парадном мундире?

— Да, он самый.

— Он в медчасть шел. У него прихватило печень.

— А я говорил ему пить меньше амасека, ну да ладно. Ты должен был доставить мне сверток пыльцы, но ничего, в следующий раз доставишь… два.

Притворившись что копаюсь в наспинной сумке я достал солидный сверток этой разноцветной гадости. Зачем она мне? А что, закона запрещающего торговать дурью нет, просто нужно продавать чужим, а не своим, закон рынка.

— А ты молодец, по одному такому с каждой поездки, получишь долю от продаж, и немалую.

— Рад стараться, товарищ командир.

— Вот и молодец. В подполье все еще продают людей, если сможешь выкупить и вывезти хотя бы десяток отлично заработаешь.

— Скажите, где и я все сделаю.

— В двух кварталах от нашего городского штаба находится заведение «поцелуй красотки». Там спросишь хозяина, а ему скажешь пароль «мы от зеленого». Он передаст тебе информацию о месте и времени нелегальных торгов. Мой прошлый связной погиб, к сожалению, его задавили новички, проходившие испытание в этом мире, его функции возьмешь на себя ты.

Ой-ой, за дурака держит? Ослу же понятно, что он попользуется мной пару месяцев, а потом устранит и возьмет следующего новичка на побегушки. Так ведь и работают с курьерами во всех преступных группировках, тебя используют, а потом избавляются.

— Я обязательно туда загляну.

— Сегодня после обратного рейса, завтра начнутся торги. Кстати, команда твоя как?

— В карантине на поезде, скоро будут в норме.

— В таком случае свободен. Вольно!

Я вышел из кабинета и отправился обратно к поезду, нечего искушать судьбу. Машинист ждал меня во взрывном ошейнике, с такой штукой на шее он не посмеет рыпаться.

— Что повезем в этот раз?

— Танки. — Ответил он.

* * *

Поезд вернулся на подземный завод. Здесь в поте лица и всего тела трудятся тысячи людей, половина полукиборги, половина рабы в цепях и ошейниках. Поезд нагрузят добром и отправят обратно только завтра, значит у меня есть время побывать в городе. Скелеты в закрытых доспехах и рабочих костюмах будут симулировать охрану и рабочую деятельность. Наши «друзья» явно не привыкли к диверсиям в этом мире, и никто не ищет подвоха. А подвох будет… рано или поздно.

Собравшись, я пошел в город, переодеваться не буду, ведь нужно сохранять маскировку. Дойдя до штаба, я понял, что здесь мне ловить нечего, столько пушек и такие высокие стены будут понадежнее королевского дворца, Августо Швайне мог бы восхититься их силой и «культурностью», я же просто прошел мимо, незаконные торги людьми меня интересуют, я конечно против рабства, но новое правительство отметит мое рвение в «борьбе за справедливость и закон».

Хозяин заведения оказался душевнейший человек, много рассказал и показал, а самое главное торги начнутся уже завтра утром, нужно только прийти сюда же и назвать пароль из 10 никак не связанных слов. Распрощавшись, я вернулся к поезду и дождался вечера. В середине обратного рейса мы остановились в пустыне, где я прибил машиниста, снял пять имеющихся танков и запихнул в инвентарь, вместе с боезапасом. Все остальные вагоны были наполнены сталью и множеством разных материалов, это все я тоже забрал и запихнул в инвентарь.

Увы поезд в инвентарь не поместится, потому его пришлось сжечь и спустить с рельс, чтобы отвести от себя подозрения. Секцию железной дороги я просто взорвал, вместе с частью вагонов. Назад пришлось ехать на мотоцикле, ужасно неприятный опыт, глотать пыль — это далеко не приятно, а пыли было просто море. И все же я выдержал, пришлось сменить костюм и по возвращении в город я был уже собой, а там оставалось только переночевать, дожидаясь начала утренних торгов.

* * *

На торги я явился, переодевшись в повседневную одежду жителя верхнего города, не бедный и не слишком богатый на вид, на все вопросы охраны ответил звон монет в кошельке, которым я потряс перед охраной.

Не подумал бы что в этом городе осталось столько «псевдоэлит», так бы я их назвал. Потому что недешевые наряды и обилие слуг говорит о том никакой революции на самом деле не произошло, по крайней мере такое впечатление складывается у меня глядя на это все. Опять праздник богатства и самовлюбленности местной олигархии.

Пароль я назвал правильно, потому меня пропустили внутрь. Видимо здесь раньше было какое-то подпольное заведение игорного характера, а теперь здесь будет аукцион. Зал уже подготовили, и гости рассаживаются по местам, веселые разговоры и бокалы с шампанским, словно ничего не произошло здесь месяц назад. Я тоже сел, наряд у меня на вид куда беднее чем у любого здесь, но это не помешало двум содержанкам попробовать подкатить ко мне, похоже иномирца чуют безошибочно. Обе, разумеется, были отшиты, бесполезный балласт мне не нужен. От ненужных собеседников и желающих узнать кто я и откуда я тоже кое-как отбрехался. И вот наконец-то торги начались.

Первыми на сцену аукциона вывели человек 20 работяг, обычные рабочие коих на заводах можно встретить немало, купили их всех и почти сразу, вторыми поштучно продавали молодых женщин, здесь торги шли активные и цены поднимались очень высоко, сидящий рядом усач постоянно давал мне советы кого купить. Нет их покупать не буду. Следующим на сцену вынесли обезьяну в клетке. Натуральную обезьяну, с золотой шерстью, но постриженной налысо головой и лбом, где красуется сатанинская пентограмма.

— Дамы и господа, особый лот, рэпер выступающий под псевдонимом «Утренний член». Настоящее имя Валерий Макак.

— Просто я делаю что хачуууу! — Заорала обезьяна в клетке и забилась в оковах, люди были в шоке, весь зал замолчал.

— Я куплю его просто чтобы пристрелить. — Сказал один из гостей, а затем начались бешеные торги. Оказывает смерти этой обезьяне желает каждый второй, а каждый первый хочет купить ее и перепродать втридорого тем, кто желает ей смерти еще больше. Безумие закончилось так же быстро, как и началось, обезьяну продали за бешеные деньги, доступные лишь единицам и потащили вон со сцены.

— Я когда-нибудь уйду! — Закричала обезьяна толпе, чем вызвала кучу дополнительных пожеланий сдохнуть поскорее.

Забавно, я все сижу здесь, а никого еще не купил, можно ведь найти здесь кого-нибудь интересного и полезного? Дальше на сцену выводили мутантов, уродов, диковинных человекоподобных зверей, бывалых солдат, снова женщин, парочку актеров, блогеров из сети которым пожелали смерти из зала и за которых торговались только чтобы пристрелить лично.

И тут на заднем плане раздались выстрелы, послышались крики. Кажется шоу закончилось. Неожиданно и очень быстро.

— Всем стоять и не двигаться! — В зал ворвались военные, только не из городских властей, а одной из инопланетных компаний. Такого оружия как у них я еще не видел, и моя внутренняя жаба уже потребовала принять меры по завладению чужими технологиями.

— Вы обвиняетесь в похищении нашей собственности, приказываю немедленно вернуть весь украденный товар! — Прокричал один из солдат стоящий в первом ряду.

— А ну стоять, никому не двигаться. — В зал ворвался еще один отряд, в этот раз в форме ребят из крепости, которых я грабанул. Их было еще больше, все стволы тоже направлены на толпу.

— А вы здесь что забыли?

— Здесь находится агент, работающий на предателя с нашей базы, мы требуем его выдачи!

Ха-ха, то, что я чужак они не поняли, но за то, что подружился с их продажным товарищем в погонах меня уже разыскивают?

Впрочем, затишье продолжалось недолго и началась ужасная буря. Люди в зале и не думали сдаваться. В ответ в недовояк полетели навыки, пару из них порвало на части прямо здесь, остальные открыли огонь. Впрочем, в тот момент я был уже далеко, как раз убегал за кулисы пользуясь своей скоростью. Парочка охранников бросились ко мне, не понимаю почему ведь я им не враг, ну да ладно, пара выстрелов отправили их на тот свет, а я переоделся в свою броню прямо на ходу, теперь я стал собой.

Чтобы добавить хаоса я открыл все клетки и поразбивал кучу оков, а затем уже бросился к двери, тогда же меня за ногу и ухватила волосатая рука.

— Чувак, я заплачу тебе кучу денег если ты меня спасешь. Я очень богат. — Сказал мне обезьян с пентаграммой на голове.

— Спасибо, но тронешь меня еще раз — пристрелю. — Он заткнулся и отстал. Всего 5 минут я наблюдал его поведение на сцене, а он уже вызвал у меня глубочайшее омерзение.

Вылетев на улицу, я увидел весь масштаб идущей схватки. Солдаты правительства дерутся с чужаками, чужаки дерутся друг с другом, а я стою посреди этого дурдома…

— Эй ты, а ну стоять. — Прокричал местный солдафон, работающий на правительство, кажется, он не узнал меня. Удар кулаком в висок вырубил его на месте, а дальше я заскочил в ближайшее окно и побежал вон с этого района, мне здесь больше делать нечего.

Дорога на подземный завод мне закрыта, но его, крепость и поезда я запомнил хорошо. Нужно будет их присвоить себе, любыми путями. Добра хранящегося там хватит на целую армию…

* * *

Правительственное расследование показало, что в подвале бара «поцелуй красотки» нелегальные торги людьми проводились уже на протяжении нескольких недель. Почти все покупатели — это жители верхнего города избежавшие конфискации имущества и пошедшие на сотрудничество с новой властью. Анонимный донос позволил силам полиции вовремя подтянуться и стать свидетелями побоища. Иномирные войска сражались друг с другом, так словно все их союзы и договоренности ничего не стоят, множество гражданских были ранены на улицах прямо как во времена короля. Почти все участники нелегального мероприятия погибли, часть людей незаконно превращенных в товар разбежались. К большому сожалению властей обезьяна-репер Валера Макак сумел уцелеть, а права пристрелить его на месте у властей нет, теперь он и дальше будет петь свои ужасные песенки на всех информационных площадках планеты. Освобожденные из рабства рассказывают, что их спас некий человек в золотом доспехе. Под описание попадает чужак из организации, прибывшей в мир недавно. Сверху поступил приказ игнорировать его существование. Видимо слухи о его участии в последней революции являются больше, чем просто слухами.

Глава 22

И вот я снова дома, сижу за своим рабочим столом в кабинете, в своей старой доброй квартире. Хотя не такой уж и старой и не такой уж и доброй, поселился здесь я относительно недавно, чисто случайно это вышло, чисто случайно я пришел сюда, чисто случайно взял под опеку местных людей. по счастливой случайности мне хватило сил защитить и обеспечить себя и их. Все в моей жизни сложилось случайно и благодаря удаче…

И вот я начинаю забрасывать эту жизнь, все чаще я бываю в других мирах и в других местах, все больше провожу времени там, все меньше живу своим поселением, все меньше знаю о его людях и нуждах. Без меня здесь есть кому заправлять, наверное, я даже могу доверять им, ведь все знают, что будет если, исчезнут мои скелеты и созданные мной мины и бомбы. Сам мой авторитет — лучший щит. Однако я не могу не заметить, что становлюсь для местных все более и более далеким человеком. Иногда до меня доносятся обрывки разговоров людей на улице в духе «он занят своими делами» или «о нас забыл совсем поди».

Они по-своему правы, сейчас на мне лежит нечто большее чем они. Если раньше я мог спокойно разгребать лут и встречать торговцев, то теперь только и делаю что отвечаю на звонки с очередной городской проблемой, у кого-то укрепления повреждены, у кого-то кристаллы заканчиваются, кто-то просит в долг. Еще чего, я не кредитная организация, а ведь даже они уже появились, в городе есть недобанкиры дающие в долг под 50% за месяц и стряхивающие долги силой. Пару таких «предпринимателей» пришлось приструнить, они зашли слишком далеко и пытали десятки людей чтобы выбить деньги. Всех участников расстреляли, но затем все повторилось… Ведь пока в долг не будет давать кто-то надежный и связанный законами люди будут брать в долг у бандитов и страдать от последствий.

У нас еще много работы, нужно сделать этот город не только безопасным, но и пригодным для жизни…

Из глубоких размышлений меня вырвал стук в дверь, я разрешил войти. Алиса, опять она, вечно приходит, когда я думаю о чем-то важном.

— Максим.

— Да, что случилось?

— Колдун с острова хочет с вами о чем-то поговорить.

— О чем не сказал?

— Я спросила, он не ответил.

— Хорошо, иди.

Чего понадобилось этому магу?

* * *

Колдун Авра Аг времени даром не терял, тем более его профессии отведен куда больший срок чем остальным соплеменникам, потому смерть от старости ему ближайшие десятилетия не грозит. А раз век твой не будет кратким то надо как-то на жизнь зарабатывать, здесь он тоже держал нос по ветру и открыл лавку по продаже магических украшений и амулетов. Я уже как-то покупал у него кое-чего по мелочи, предметы хоть и рабочие, но не сильные и бойцу не подойдут, только сопливым гражданским.

— Вождь.

— Колдун. — Он приветствовал меня стоя за прилавком.

— Зачем звал?

— Есть дело одно. Неотложное. Это важно для острова.

— Слушаю.

— В подсобке, прошу за мной. — Какие интересны слова он выучил.

И мы вышли из основного зала в комнату, где он хранил товар, здесь все завалено амулетами и заготовками для них, рабочий стол в легком беспорядке, зато есть две табуретки на которые мы и присели.

— Давай ближе к делу, ритуал «разговора ни о чем» соблюдем в другой раз.

— Добро, вождь. Я почувствовал, что что-то недоброе поселилось на острове.

— Как давно?

— Совсем недавно, как раз, когда вы разрешили рыжей ведьме приходить сюда и заправлять работами.

— Это связано лично с ней?

— Нет, она не излучает тьму, а вот один из ее людей — настоящий злой дух.

— Поясни.

— Ихва… Ига… Игага…

— Игорь?

— Игорь, да. Он маг-ритуалист и адепт темных искусств. Если позволите вождь… я уже видел подобных ему, в ритуалах что они проводят требуются людские жертвы, чем больше жертв, тем лучше результат.

— Не томи, чем он провинился? Или его профессия неприемлема?

— Не мне решать, что здесь приемлемо, я лишь имею право дать совет вождю, и потому скажу свое веское слово, этот человек творит нечто ужасное, за спиной у вас и с разрешения ведьмы он приносит в жертву десятки людей и создает нечто темное и неконтролируемое…

— Людей? Откуда знаешь? Кого именно?

— Я колдун этого племени, если бы умерли наши люди я бы забил тревогу, но нет, он приносит в жертву чужаков, тех, что привели недавно.

— Вот рыжая с**а. Ты знаешь где он засел?

— На дальнем острове, там он приговорил к смерти уже многих…

Как выяснилось этот остров находится очень далеко и в противоположной стороне от места, где Катя «зажала меня в углу», я и других слов подобрать не могу. Туда я и поспешил. Никто не имеет права безобразничать в моих владениях, без моего разрешения, а рыжая тварь скоро лишится права что-либо делать на моем острове, вообще.

* * *

*Размышления Игоря Прохорова, легендарного темного мага 33ого уровня с развитыми специализациями «ритуалист» и «скульптор плоти». *

В который раз Игорь проклял тот день, когда попался твари по имени Катя. Обыкновенная женщина на взгляд дилетанта, ледяная королева для окружающих и хитрый бессовестный человек на самом деле. Она ни перед чем и ни перед кем не останавливается, чтобы получить то, что ей нужно. Она без сомнений приговорила десятки и сотни людей к смерти ради своего блага, устраняла союзников и тем более врагов… а он ей помогал.

Зачем пачкать руки и убивать подчиненного лично? Куда проще дать Игорю пару рабов, и он сделает из их тел чудовище что найдет и уничтожит любого на свете. Нужно заставить беженцев пойти к городу? Проще простого, парочка крупных монстров, созданных Игорем, привлекли тысячи мертвецов куда нужно, а дальше трупы сориентировались сами. Нужно встряхнуть совет и протолкнуть решения о расходах на безопасность? Игорь уже создает новую химеру что будет кошмарить народ где-нибудь на болотах… И нет этому конца и края, его руками ведьма убила… тысячи, и у Игоря нет иллюзий, когда он станет ненужным ей он замолчит навсегда.

Но ведьма переоценила себя и свою силу, она оставила его на острове одного. Раньше запирала в подвалах или таскала с собой как собачку, а здесь вдруг сняла ошейник с поводком и отпустила «погулять». Конечно, она поставила перед ним задачу и дала материал, и даже эта древняя пещера вполне послужит ему лабораторией, но… Она позволила ему быть одному в другом мире, и он не упустит свой шанс, единственный и призрачный, но шанс.

Игорь умный человек, но у него есть гордость. То, что какая-то с**а, возомнившая себя императрицей, загнала его под каблук, больно ранило его самолюбие, и он конечно отомстит. На создание нового чудовища ушло куда больше, чем 10 человек, что она подготовила для него, но результат превзошел все ожидания и окупился на 350% по самым скромным прикидкам. Представший перед ним «Франкенштейн» из людской и звериной плоти способен порвать любого мага на кусочки…

«Разрушитель чар. Уровень 34. Гомункул, чудовище, противоестественный монстр, нежить. Защита от любой магии 75%. Идеальное обоняние».

Трехметровый здоровенный монстр, сделанный на основе десятков трупов смотрит на хозяина с тупым обожанием. Игорь создал много монстров, почти все из них были смертельно опасны для создателя и плохо слушались, но сейчас риск того стоил.

— Дитя мое. — Произнес Игорь дрожащим голосом. Монстр не ответил. — Ты слышишь меня? — Молчит… — Я приказываю тебе найти и убить Екатерину Лисон. Я понятно объяснил?

— Вот какая у нее фамилия… В ее национальности я не сомневался. — Раздался голос из темноты. Голос мужской, молодой, незнакомый. Игорь подскочил на месте и уставился в темноту, а Франкенштейн даже не шелохнулся, даже не повел бровью.

— Что? Кто ты?

— Почему ты хочешь смерти Кати? — Молодой парень вышел из темноты. На нем золотая броня, явно на редкость добротная, в руках два револьвера явно рангом выше легендарного, а его глаза светятся в темноте, как у оборотня.

— Максим.

— Очень приятно. А вас как?

— Иг-г-горь…

— Твой дружок нас не тронет? — Спросил парень. Игорь уставился на свое слепоглухое творение, поводил пальцем у него перед глазами и ответил.

— Нет, он, кажется, нестабилен, мозгов маловато… в прямом смысле.

— Вот и отлично, тогда давай присядем и поговорим.

* * *

— Классический подкаблучник. — Сказал я, прекрасно осознавая, что Катя вертит мной как хочет и правит во многих сферах жизни города единолично. Игорь уставился на меня, по взгляду понятно, что он в курсе происходящего, но ответить той же монетой не позволяет воспитание. Наш скульптор плоти, точнее большой любитель резать живых и мертвых оказался человеком интеллигентным и воспитанным.

Мы сидим при свете моего шара света в темной пещере на стульях друг напротив друга. Я бы сказал атмосфера мрачная и пугающая, но пистолет и ватага скелетов за спиной у меня так что опасаться нечего. Как боец мой собеседник полный ноль, а творение его стоит и не двигается. Он долго изливал мне душу, как рыжая тиранка заставляла его творить зло…

— Я делал все это, потому что иначе она бы меня убила.

— Она стерва. — Она еще какая стерва, я бы сказал чудовище. — Скольких ты убил для нее?

— Сотни.

— Что она тебе приказала в этот раз?

— Создать для нее силу, способную убить сильных бойцов 45+ уровня.

— Для чего ей это?

— А мне по чем знать? Хочешь знать не на тебя ли она нацелилась? — Я кивнул ему в ответ.

— Почему нет, почему бы не устранить и меня? — Решил добавить словами.

— Не знаю, она сказала, чтобы я тебя не трогал.

— И как ей хватило наглости разместить тебя здесь? И как она вообще собралась эвакуировать трупы с острова на большую землю?

— Тоже загадка.

— А я тебе назову отгадку, она собралась избавиться от меня и от всего совета. — Лицо Игоря побледнело.

— Я так не думаю.

— А я думаю. Она на многое способна, если считать каждое ее слово враньем, то все встает на свои места. Ужасное чудовище перебило весь совет, Екатерина Великая теперь единоличный правитель этого дурдома на правах единственной выжившей и безоговорочного победителя.

Игорь замолчал, вместо ответа он закурил сигарету, я и сам закурил, пару минут мы просто нюхали дым. По совести, я должен прибить этого опасного и законченного ублюдка прямо здесь, но политик во мне говорит, что он слишком ценный актив чтобы вышвырнуть его на помойку так легко. А поскольку к рыжей ведьме он питает только страх перетянуть его на свою сторону будет просто.

— Игорь… Ты клялся ей в верности?

— Нет. Она не требовала.

— Хочешь жить?

— Да. — Пистолет все еще у меня и смотрит ему прямо в сердце.

— Давай подумаем вместе, твоя хозяйка много дел наворотила, даже в нашу первую встречу она направила твое чудовище на мирное поселение чтобы завлечь меня в свои цепки лапы. Я не верю в любовь с первого взгляда, значит за ее действиями был холодный расчет наперед. Знал бы тогда пристрелил бы на месте. Вот что я предлагаю. Ты клянешься в верности мне, а затем выясняешь чего она добивается, саботируешь ее планы, докладываешь мне. Если она перейдет черту… я убью ее сам, а ты поищешь себе другое место для жизни, желательно в другом мире.

— Я согласен, какой у меня выбор.

— Начинай.

— Я клянусь тебе в верности перед лицом системы.

«Клятва принята».

— Мало, твои питомцы…

— Клянусь, что не наврежу сюзерену ни в какой форме и виде, через посредников или лично.

«Дебил, это входит в клятву верности, ты теперь пернуть не можешь без разрешения».

— Молодец. — Я хлопнул в ладоши, теперь у меня есть личный доктор Менгеле. — Приказываю разузнать планы Кати и доложить обо всем мне.

— А как же ее заказ?

— Ну мне то твои творения навредить не могут, значит плевать. Если она прикажет наносить вред городу и моим подданным ее приказ отменяется, а твои монстры должны растерзать ее. Кстати, как у тебя с управлением ими?

— Не очень, но я могу внести такие коррективы в их поведение.

— Смотри, на кону твоя жизнь.

— Я все-таки знаю кое-что еще о ней.

— Порадуй меня.

— Она все планирует на 3 шага вперед, всегда. Она всем управляет сама, все на ее территории идет только через нее. В последнее время она набирает много людей, тайно и складирует деньги, она так же усилено бьет уровень и собирает помощников, у нее целый схрон оружия в подвале дома.

— Спасибо за сведения, трупорез.

— Мне полагается помощь? — Явно намекает на деньги, видать она ему мало платит. Самое время поязвить.

— Детишек подкинуть?

— Нет, на взрослых больше мяса. — Произнес он с мрачной серьезностью. Если понадобится он пустит на мясо кого угодно.

Я не сказал больше ни слова, просто вышел из комнаты. Франкенштейн, где стоял там и стоит, бракованный какой-то парень. И вообще этого Игоря следовало бы прокрутить в мясорубке, но он необходим пока я не пойму, что она задумала.

* * *

Катя сидела напротив зеркала и наводила красоту. Тушь на глаза, подкрасила губы, зеленые украшения на шее дополняют образ. Уже поздний вечер и в это время, незадолго до встречи, холуи притащили новую служанку. Молодая и здоровая, мыть полы и убираться умеет, большего и не нужно. Нужно встретить ее лично и объяснить каковы правила поведения в этом доме.

Ее высочество властно встало и вышло из комнаты, спустилось по лестнице и в гостиную первого этажа. Там две старые служанки поставили на колени третью, новенькую, совсем молодую. Катя решила говорить прямо и по делу.

— В этом доме есть 2 простых правила. Работать безупречно и всегда быть под рукой, когда ты нужна.

Напуганная девушка кивнула. Вид у нее жалкий, под одним глазом синяк, на руках следы от веревок, волосы трое суток не мытые превратились в лохматые косы.

— Ко мне обращаться «госпожа», отзываться будешь на номер «три». Я буду говорить третья, а ты будешь бежать по первому зову. Поняла? — Девушка снова кивнула. — Синяк нескоро пройдет. — Катя подошла и приложила немного магии, через пять секунд глаз стал выглядеть как будто ничего и не было, следы на руках тоже исчезли. Капля доброты не помешает, к хозяину должно быть еще что-то помимо страха.

— Спасибо, госпожа.

— А ты быстро учишься. И все же я хочу знать как ты попала сюда, как ты стала уличной побирушкой? — Девушка замялась и долго не отвечала, но за секунду до заслуженной оплеухи заговорила.

— Я выживала на улице одна… потом меня нашел отец и я была за ним как за горой. — Она начала пускать слезы. — Но затем он погиб, защищая город и я снова осталась одна… Выживала как могла, попадала в рабство и сбегала, мыла полы и была собственностью… И теперь я здесь.

— Как тебя зовут?

— Милана.

— Бедняжка. — Катя прикидывается, ей абсолютно плевать на чувства прислуги. — Выполняй свою работу как следует и тебя никто не тронет.

— Слушаюсь, госпожа…

Катя вернулась в свои покои, сегодня ей предстоит еще одна встреча, а завтра она начнет осуществлять свои планы, раб на острове уже должен был создать для нее достаточный инструментарий, скоро она перекроит свой привычный образ жизни, сделав его еще лучше и комфортнее. Под комфортом она понимает больше власти и денег естественно.

Коварная улыбка появилась на ее лице, улыбка которую она еще никому не показывала, ведь эта улыбка разрушила бы ее образ в глазах любого союзника.

Глава 23

Десяток жутких гомункулов вылезли из портала посреди поселения. На дворе глубокая ночь и люди мирно храпят, а скелеты с автоматами охраняют периметр, им не до внутреннего двора, потому быстрые и тихие монстры могут легко проскочить через открытую местность.

Их цель — мастерская, там находится портал в мир куда госпожа приказала проникнуть. Создатель подчиняется ей и гомункулы тоже должны, хотя им и хочется откусить головы обоим. Пробравшись в темный подвал существа попытались найти, где же спрятан портал. Они обнюхали всю мастерскую и пришли к выводу что он в железном шкафчике. Они открыли шкаф и увидели черное пятно на теле реальности, это точно портал.

«Портал заблокирован, войти и выйти можно только с разрешения хозяина портала».

Облом.

— Чего приперлись. Уродцы?

Гомункулы развернулись к источнику голоса.

— Ваш создатель поклялся мне в верности, стоять и не двигаться.

— Слушаемся. — Пропищала одна из тварей с клювом жутким нелюдским голосом.

— Зачем пришли?

— Госпожа ведьма приказала создателю отправить нас на разведку. Узнать все о новом мире.

— Новый мир похож на необитаемую пустошь с большим городом в центре. В нем много нищих, много старых зданий, много насилия и отвратительной несправедливости. А еще там куча вооруженных людей куда сильнее вас и ведьмы. Больше вы ничего не видели.

— Благодарю вас, хозяин.

— А теперь я запрещаю вам заходить в мое поселение без разрешения.

— Слушаемся…

— Пошли вон, уроды.

— Слушаемся. — Я позволил тварюкам выйти, они спрятали свои клешни и клыки, притворяясь покладистыми, но я тыкал в них огнеметом пока они не вернулись в портал.

Рыжая ведьма настолько оборзела что позволяет себе такое… Это же натуральный шпионаж. И из-за нее мне пришлось встать в 3 часа утра, с моим слухом пропустить шарканье десятка пар лап по асфальт невозможно.

Спросить с ведьмы в открытую я не могу, убивать ее мне пока не хочется, придется расставить сети и ждать пока она попадется с поличным. Только тогда я узнаю, чем она на самом деле занимается.

* * *

Когда утром узнал о пропаже кучи влиятельных шишек нашего города я ни капли не удивился. Ночью они исчезли без следа, Катины люди взяли под управление и защиту их территории, это предотвратило разброд и зарождающийся хаос, но теперь никто не сомневался, что она готовилась к этому заранее. За пару дней она увеличила подконтрольную лично ей территорию втрое, а остальные наши начали ее прикрывать, в том числе красные и Собакевич. Вот к чему она готовилась, сейчас в совете и в городе остались лишь те, кто нас поддерживает или относится нейтрально, все кто пытался гнуть свою линию исчезли. Теперь город под 100% контролем нашей фракции, а Катя богатейший человек на сотни километров вокруг. А главное каждый знает, что бывает с теми, кто не пресмыкается перед… перед ней. Ну и как теперь чувствовать себя в безопасности? Рыжая ведет свою игру, и это все больше меня беспокоит.

* * *

Пришлось выловить ее после заседания, там, где нас никто не услышит.

— А ты гораздо более амбициозна чем я думал.

— Говоришь как будто это не есть хорошо.

— Теперь город, можно сказать под тобой, кто следующий? Страна? Мир? — Ее глаза на секунду стали холодными и ничего не выражающими, лишь секунду она смотрела на меня так как смотрит на подчиненных и мне это сильно не понравилось.

— Максим, всему свое время. Прошло столько времени, а ты мне даже не позвонил.

— Я все пытаюсь понять, что ты делаешь? Чего добиваешься?

— А вот зайди ко мне вечером и узнаешь…

Я вздохнул, не добьюсь я от нее никакого результата. Она ухватила меня за руку, не дала просто уйти.

— Скоро сам все узнаешь. Сегодня вечером у меня, в семь. — И смотрит в глаза, предельно пронзительно, давая понять, что не шутит и это важно.

— Хорошо.

* * *

Я пришел вовремя, даже ничуть не опоздал, минута в минуту. Пунктуальность? Нет, у меня есть привычка всегда приходить заранее, появление ровно в назначенный срок это скорее жест с моей стороны. Ведьма встретила меня на пороге в вечернем платье. «Я не на свидание пришел», хотелось мне сказать, но я промолчал. Заметив мое отношение, она слегка недовольно скривилась и придирчиво себя осмотрела.

— Пошли внутрь, кое-что тебе покажу. — Сказала она слегка прохладно.

Мы спустились в подвал ее дома, ощущение было такое что меня пригласили в застенки гестапо, потому что в воздухе в прямом смысле обитает запах страха. Она нажала кнопку на стене, загорелся свет, хотя я и без света увидел кто сидит на стуле.

— Антуан, рад тебя видеть. Как здоровье? Катя, это что, подарок такой? Ты угадала. — Произнес все это максимально издевательски над ним. Вот уж не ожидал увидеть посла «союза освобождения земли» здесь в плену. Он пытался вякать что-то через тряпку, заткнувшую ему рот, но не получилось. — А теперь серьезно, что он здесь забыл? — Продолжил я.

— Я пригласила его, он ведь падальщик, грабит глупых и слабых, немного обмана, и он уже здесь.

— Браво, зачем?

— Я подумала ты желаешь ему смерти.

— Ложь, ты не знала этого 5 минут назад, напротив ты считала, что мы союзники. А говорила, что никогда не врешь мне. — Посол завыл и забился в путах, отчаянно пытаясь что-то сказать.

— Он должен умереть, чтобы ты смог занять его место.

— Чушь собачья… — Я начал ходить по комнате туда-назад и закурил сигарету. — Как мне занять его место? С чего бы кто-то стал меня слушаться?

— А что есть его организация? — Продолжила ведьма. — Пара тысяч солдат, 20 вертолетов, 2,5 базы и пара сотен ученых? Кто они вообще такие? Они просто крысы и прекрасно это знают… С тобой у них есть шанс стать чем-то большим.

— Не понимаю…

— У тебя есть порталы, ты можешь надежно связать две точки пространства в разных мирах, это же величайший дар системы из всех. Неужели ты не понимаешь? Ты можешь создать целые экономики из множества миров, объединить миллионы людей. Представляешь, чего добьется этот «союз защиты» если ты станешь им править? Они сами потянутся за тобой. С ними и твоей силой ты сможешь очистить и защитить этот мир и любой другой.

— Так, одну секунду… — Я в нерешительности начал думать, уж больно много свалилось на голову. Я решил послушать посла и достал тряпку из его рта.

— Я обещаю полное содействие всем вашим планам, я многое знаю и многое расскажу.

— Например? — Сказал я с сарказмом.

— Максим, разве мы не друзья? — Залепетал он в отчаянии, предложить ему, по существу, нечего. Он прекрасно знает, что я о нем думаю.

— Он просто никто и должен исчезнуть. А затем ты покажешь свою силу организации и десятке. Поскольку сила у тебя, они будут вынуждены признать твое главенство… со временем. Ты станешь центральной фигурой и возглавишь их, а значит и весь наш мир. — Катя выговаривала каждое слово очень четко, буквально вдалбливая мне его в голову.

— Максим, послушай я тебе помогу… — Залепетал посол, перебив на обоих.

— Заткнись. — Катя лениво дернула рукой, и шея посла хрустнула и выгнулась под странным углом, он умер, ее уровень повысился.

— Катя б****! Зачем? Зачем б****! — От неожиданности я начал психовать. Не могу поверить, что это происходит, сюрреализм.

— Ты докажешь свою полезность всем в этом мире и в других. Ты поведешь за собой людей.

— Чушь собачья. Зачем тебе это?

— Потому что ты этого хочешь, а я делаю все чтобы помочь.

???

— Перестань, Максим. Ты ведь хочешь исправить этот мир? Я сделала это все чтобы у тебя получилось, дальше твоя очередь.

— Мне нужно подумать над этим.

— Подумаем вместе. — Она подошла ближе и попыталась ухватить меня рукой за лицо, но я уклонился.

— Опять? Ну почему?

— Ты только что решила за меня что я должен стать этаким спасителем человечества? За что? А если я скажу нет?

— Ты и сам придешь к выводу что это необходимо, сам посуди, вечно ты защищал сирых и убогих. Человечество в целом нуждается в защите… Кто еще как не ты?

— Вот как ты заговорила. Мне нужно подумать. Не каждый день тебя подталкивают построить свою «звездную империю».

— Я не просто подталкиваю, я готовлю почву, всерьез. Не упирайся, прими мою помощь.

Я лишь сделал каменное лицо.

— Неужели ты мне не веришь? Как мне доказать, что я на твоей стороне?

— Никак, все, я услышал достаточно, мне нужно это обдумать. — Снова она ухватила меня за руку, снова я не могу сбежать, грубо ее отпихивать не стану…

— Пошли в зал, посиди со мной у огня, мысли придут в порядок.

* * *

Сидя с ней рядом на полу в куче подушек напротив огня, я многое обдумал. О своих возможностях и судьбе человечества. Возможность открывать порталы, это многого стоит, я и вправду могу объединить миллионы людей и создать свою «империю», и «благородная» цель у меня есть, очистить мир от всего опасного и лишнего, и прочие миры в перспективе тоже. Рыжая ведьма и вправду смотрит на 3 хода вперед.

Маска царицы снята, сейчас рядом со мной просто Катя. Просто Катя лежит рядом с видом кота, обожравшегося сметаны, обхватив мою руку и положив голову на плечо.

— Ну как, обдумал? — Мы просидели молча минут пятнадцать.

— Нет.

— Хорошо. — И продолжила лежать у меня на плече. Мы молчали еще столько же, я просто смотрел в огонь, это успокаивает.

— Этот план все равно сложился бы в твоей голове, я лишь ускорила события. Мы не можем больше ждать, этот мир становится опаснее, тот кто топчется на месте всегда умирает.

— Ладно, я согласен. — Она посмотрела мне в глаза, пытаясь прочитать мои мысли. — Согласен поиграть в императора человечества.

* * *

Через два дня я вернулся в перекресток миров за своей долей кристаллов, там застал Маркуса и Осириса. Они сразу «огорошили» меня новостью что Антуан пропал и возглавлять союз защиты человечества некому. Бывшие генералы борются за власть у себя на подземной базе в Исландии, даже отозвали отсюда часть войск чтобы применить друг против дуга в случае эскалации конфликта.

— Ребята, а вы не подумали, что в новом мире правит сильный? — Спросил я их обоих совершенно спокойно, ведь обоих уже могу назвать своими друзьями.

— Ты предлагаешь подчинить организацию силой?

— Я предлагаю найти в ней союзников, которых устроит наше главенство. А после мы сможем действительно сражаться за человечество, используя ресурсы этой шайки лжецов.

— Мы тоже об этом думали, там действительно есть те, кто хотят объединения с десяткой, тем более мы теперь можем дать им огромную выгоду, ведь это мы контролируем большой портал.

— Значит таков наш курс? Управление организацией и сбор осколков человечества в единое целое? — Спросил я их.

— Да. — Насупился Маркус. — Придется взять будущее нашего мира в свои руки.

— А еще нам может понадобиться вторая большая база. — Заметил я. — В Гренландии есть подходящее место, изолированное и относительно безопасное.

— И как туда добираться?

— Предоставьте это мне, через пару недель я покажу вам как, тогда вы все поймете.

* * *

Маркус это солдафон до мозга костей, он прямолинейно поставил перед фактом каждого на базе в Исландии что отныне он главный, им пришлось согласиться. В итоге он там просто прописался, набрал себе сторонников из местных ученых и бюрократов, занял бывший кабинет посла и стал главенствовать. Пару недовольных военных он просто укоротил на голову. Вот так и происходит рейдерский захват, быстро и обыденно. Неделя прошла, прежде чем ему и Осирису удалось выстроить новую командно-управленческую структуру, поставить на посты верных людей, наладить контакт с 6 городами «под защитой» и принять на себя текущие бюрократические дела.

На складах у организации нашлось немало старого оружия и законсервированной техники из 70-хх годов, впрочем, это все лучше, чем ничего. Я начал приходить на базу как к себе домой, думаю захват власти более сильными был лишь вопросом времени, потому что в новом мире это так и работает, и никак иначе. Теперь десятка собирается в переговорном зале на базе, штаб в перекрестке мы пока оставили, здесь удобнее и ближе. Мы переняли на себя их дела и поделили между собой, кому-то из нас теперь приходится летать через половину планеты на отремонтированных самолетах и защищать скопления выживших где-нибудь в Индонезии. Впрочем, меня от этой обязанности избавили, я теперь отвечаю за поставки кристаллов из перекрестка, тем более мне в него перемещаться легко и удобно, разделение труда так сказать. Другие вынуждены помогать зачищать острова в северных морях, именно на острова человечество нынче делает ставку.

Узнав о моем успехе, Катя обрадовалась, ну, конечно, «наш» план сбывается. Больше ответственности, выше социальное положение, это то, чего хотела она и то, чего не хотел я. Впрочем поздно роптать, мир меньше, чем я думал, и он глобализируется, несколько десятков крупных поселений, выживших протягивают друг другу руки из разных частей света, устанавливают связь, находят способ говорить на расстоянии и даже обмениваться товарами. На моих глазах рождается новое государство. Нет, до мировой республики нам, конечно, рано, но происходящее уже радует.

Благодаря устройствам связи созданным союзом появилась возможность говорить с любым поселением на планете, где хоть раз побывали наши вертолеты. Местному главе дают непонятно как работающий телефон и теперь мы можем говорить в любое время суток. Если нужна помощь — вылетают наши вертолеты или самолеты с кем-то из десятки, даже один боец 50+ уровня стоит сотен обычных людей с автоматами.

Но ничто не может происходить так гладко, мерзкие порталы постоянно открываются в этом мире и из них вылазит всякая дрянь. Любое количество зомби давно ушло на второй и третий план по опасности, теперь чудовища что вылазят из порталов стали угрозой номер один. В родном городе совету удалось создать относительную безопасность, но по всему миру немало необжитых и мертвых мест, где чужаки свободно выходят из других миров и пускают корни.

Все наши успехи лишь капля в море на фоне борьбы что обещает бытьочень долгой и жестокой.

Борьбы за будущее этого мира.

Глава 24

*Два месяца назад. Египет. *

Крышка пыльного каменного гроба отодвинулась в сторону, а затем с грохотом упала на каменный пол. Пара секунд тишины и за крышкой на пол последовала фигура. Сухая и скрюченная, замотанная в давно сгнившую ткань, омерзительная на вид и дурно пахнущая… Впрочем, чего еще ожидать от нежити?

Последнее что он помнил это бронзовый кинжал, приставленный к его животу, зря он доверял этому человеку, а дальше были только боль и туман. Каждого великого правителя однажды ждет смерть. Его смерть наступила гораздо раньше времени. Он понимает, что умер, но не понимает где находится сейчас? Вокруг сплошной мрак, но почему-то он может сквозь него видеть, абсолютная темнота не пугает его, его ничто не пугает.

Мертвому уже поздно чего-то бояться.

Он попытался встать с пола, неловкие движения, треск древних костей, лишь с третьей попытки, опираясь на стену он смог сделать шаг. Затем еще один и еще, неумелые и неуклюжие, как у новорожденного теленка, но он рад, он может ходить.

Коридоры пирамиды, где его захоронили оказались запутанными, настоящий лабиринт из которого он сумел выйти лишь через 2 оборота солнца, по его скромным прикидкам, а может и больше. Впрочем на выходе его не ждал свет солнца или ветер, напротив, его ждали бесконечные скалы, его похоронили так далеко от дома, как это было возможно, буквально спрятали в горах… И он в ярости от этого факта. Он ударил сухой рукой по камню и чуть не сломал драгоценную конечность. Человек осмотрел себя, да, он давно не жив, он нежить, ссохшаяся отвратительная мумия, но что поделать. Если жизнь дана — ее нужно использовать.

В перерывах между длительными переходами части головоломки начали складываться. Неизвестно откуда взявшиеся буквы появились в поле зрения мумии, надписи на древнем языке были сложны к прочтению, но понятны. Глубокого понимания происходящего не было, но мумия сумела понять, что мир страшно изменился. В него пришло нечто новое и абсолютно чуждое, он прочувствовал это каждой частичкой своего едва сохранившегося тела…

Еще неделю скрюченная фигура брела среди камней, пока не вышла к первому человеческому поселению. Люди тоже изменились, залитые кровью и мертвецки бледные они бродили по кругу и щелкали зубами. Все это было похоже на опьянение настойкой опия, но затем покойный царь заметил свисающие кишки и отсутствующие руки у тех, кого он принял за людей.

«Зомби. Уровень 4».

Теперь все ясно, они тоже мертвы, на земле настала эпоха мертвых. Подойдя ближе к мертвецам мумий, понял, что они совсем на него не реагируют, проходят мимо, даже если их толкнуть или ударить они равнодушно бредут дальше… И здесь мертвец снова испытал ярость. Беспорядок… то, что он всегда ненавидел. Пусть теперь это земля мертвых, но он, великий царь, был рожден чтобы править. Если его подданные мертвы он будет править мертвыми.

Народы достойны своих правителей. И он постарается быть достойным своего народа.

— На колени. — Просипел он неестественным замогильным голосом.

И мертвецы склонились, они встали на колени перед своим царем, как и полагается хорошим подданным.

«Хатеп Забытый. Царь нежити. Уровень 13».

* * *

Всем однажды требуется помощь, защищать выживших людей теперь наша обязанность. Вот уж не ожидал что помощи попросит Осирис. По его рассказам у них там в Египте все в порядке, некроманты отгоняют нежить, люди трудятся на берегах Нила, города укрыты стенами, деревни живут в безопасности. Чего еще хотеть?

Слишком все было хорошо, в какой-то момент некроманты утратили власть над простыми зомби и те перестали подчиняться и толпами уходить в пустыню. Вместо этого они начали ордами приходить. Приходить и убивать. В чем смысл сего явления не известно. Но их сотни тысяч и местные своими силами не справятся. Потому вся десятка погрузилась на самолет и отправилась в далекую страну.

* * *

Мы пролетели на Каиром, столицей местных выживших. Если не считать тот факт, что половина зданий в городе разрушены или сгорели то, можно сказать, что в остальном здесь кипит нормальная жизнь. Самолет приземлился на старом аэродроме, где нас встретила целая делегация некромантов и представителей местной власти. Да, я бы тоже был крайне приветлив с теми, кто пришел спасать твою шкуру от лап мертвецов.

Выдержав ритуальные «братания» и двухчасовое застолье в нашу честь, на котором я знатно объелся и немного выпил, мы отправились на границу города, к недавно построенным стенам, мы пройдем через них и пойдем дальше.

Стоило нам выйти за пределы стен как наступила совсем другая реальность. Брошенные дома, пылящиеся разобранные автомобили, мусор, вонючие ямы с кучами трупов, факт, что их засыпали и утрамбовали не избавил от запаха. Там в городе я на секунду даже забыл про апокалипсис, здесь он о себе напомнил, и напомнил еще как.

Мы сели на автомобили и нас повезли туда, откуда обычно приходят мертвецы. Мертвецы приходят вместе с пылевыми бурями, такими мощными что нет возможности смотреть дальше своего носа. Мимо окон проносились каменные трущобы, полуразрушенные или покинутые, местами на стенах виднеются надписи, сделанные явно после апокалипсиса. Для Осириса это дом родной, а мне немного неприятно на это смотреть, но ведь сам подрядился помогать и теперь не отверчусь, это точно.

Отсюда кстати видны пирамиды. Высокие и могучие, не могу поверить, что столько сил и камня перевели просто чтобы похоронить одну морду и парочку его прихлебателей.

— Ветер усиливается. — Сказала сидящая в автомобиле на перднем сидении Молния.

— Буря?

— Угу.

Мы только приехали…

* * *

Песчаная буря накрыла нас с головой, это вообще явление природы или чья-то злая воля? Кто знает… скорее всего второе. Мы решили не выходить из автомобилей, пока что. Местным удалось построить в этом небезопасном районе, куда приходят мертвецы, каменные укрепления, высокие башни с кучей мест для стрелков и железными дверьми надежно их прикрывающими. Хорошая защита от зомби и выше среднего от людей.

Именно поэтому вылетевший шар зеленого пламени превратил добрую треть башни в пыль, а оставшиеся 2/3 в руины. Мы выскочили из автомобилей как ошпаренные и разбежались по укрытиям, кто куда. Когда толком ничего не видишь это пугает, но буря начала утихать…

Тысячи мертвых пар глаз, тысячи щелкающих челюстей, десятки тысяч трупов заполонили все до горизонта, и эти трупы идут в атаку. Тут то в них и полетели магия всех видов и размеров, в общем наша звездная команда начала показывать себя во всей красе, один только я не спешил ничего делать и уж тем более атаковать. Ведь это может быть просто обманный маневр, если кто-то управляет ими, то точно пошлет простых зомби сковать врага боем, а сам тем временем будет готовить пакость. И пакость у него видимо имеется, раз уж один шар пламени он бросить сумел.

Я оглядел поле боя, опасения подтвердились. Среди толп мертвецов гордо вышагивают скелеты в обносках у каждого в руке костяной посох, личи. Я достал револьверы и начал отстреливать по одному. Уровни у них низкие, много опыта с них не капнет, но сам факт того, что здесь есть такая нежить говорит о том, что наш противник никак не слабее Осириса. Кстати, обычные скелеты там тоже имеются, так что наш враг некромант со стажем, сделал вывод я. Тем временем Осирис и его команда начала спавнить свою армию нежити. Толпы мертвецов с той и этой стороны сошлись стенка на стенку в кровавом побоище. Скелеты и зомби рвали друг друга зубами и хватали руками, правда скелеты имеют оружие и применяют его, но сильно уступают в выживаемости. Другое дело прокачанные скелеты, типа моего Кости, они могут убивать пачками и совсем ни о чем не волноваться.

Песчаная буря отнюдь не закончилась, просто продолжалась она за порядками вражеского войска, оттуда же и прилетели парочка новых огненных шаров. Пару наших некромантов из свиты Осириса расплавило, а их подконтрольные скелеты рассыпались. Залп повторился, сразу два шара предназначались мне, благо я качал скорость и ловкость и просто отскочил. Источник этого безобразия не виден, но в инвентаре у меня валяется кое-что способное доставить ему проблем.

— Народ, я сейчас. — Не хочу, чтобы мое отступление восприняли как трусость.

Я отбежал на метров сто от бушующей битвы. Они, наверное, решили, что я испугался, но это не так, наоборот сейчас меня захватил азарт. Я приказал своим скелетам создать небольшую горку песка, так чтобы ракета, которую я положу на эту горку была нацелена на центр песчаной бури, разыгравшейся за полчищами трупов. Да, на тех складах в перекрестке я сумел добыть ракеты для рсзо. Никакой установки для их пуска не требуется, можно пускать хоть с палок, главное направить примерно в цель. Ракеты большие и тяжелые, в 2 моих роста, кое-как я установил 4 штуки на песчаные бугорки и при помощи магии запустил двигатели у каждой по очереди. Все 4 ракеты стартовали и унеслись в гущу пыли, 4 громких разрыва и внезапно буря прекратилась, а часть скелетов вышагивавших вместе с вражескими зомби развалилась на части.

«Парам-пам-пам. Вы получили уровень 39».

На месте, где, недавно была буря перед нами предстал лунный ландшафт, ну как лунный… 4 большие воронки и чьи-то потроха. Не думаю, что убил главного, ведь вражеские зомби все еще находятся под чужим контролем, а скелеты в рядах врага в большинстве своем никуда не делись. Но я точно убил кого-то ценного, а это важно. Еще пара залпов, уже в задний край толпы, еще 4 взрыва и кучи разорванных трупов во все стороны. Никого из своих не задело, с такой плотной массой мертвецов, осколки до своих просто не долетают. А еще мне очень понравилось это оружие, надо будет клепать свои собственные ракеты, только не толстенные как раньше, а тонкие и небольшие, как раз для таких нужд.

Еще через 3 залпа я решил поберечь боеприпасы и перешел на огнемет. Битва к тому моменту скатилась в однообразное убийство толп нежити. Со временем зомби потеряли часть силы и вышли из-под контроля врага. Кукловод решил, что трупы выполнили вою функцию и перерезал ниточки. Чего он добивался?

— Максим, спасибо. — Сказал Осирис, подойдя ко мне.

— За что, египетская твоя душонка?

— Ты убрал… среднее звено в их цепи управления.

— Не понял.

— Есть тот, кто правит мертвецами из далека, а есть те, кто помогают ему, это позволяет увеличивать расстояние и качество контроля.

— А выяснить, где находится главный управленец не получится?

— Мы посылали призываемых зверей, самолеты, вертолеты, но не нашли ничего, и вообще стоило им приблизиться к определенному месту как начиналась страшная песчаная буря…

— Значит враг там.

— «Там» это все равно очень много, это огромная площадь.

— Ничего, к любому замку можно подобрать ключик. Покажешь место на карте?

* * *

Целый регион пустыни хранит тайны, хранит надежно. Любой, кто прилетает туда сталкивается со стихией, а против стихии как известно нет средства. Другое дело, когда на дело отправляются две бригады летучих мышей, самых маленьких и малозаметных. Они являются малой нежитью и никогда не устают, могут пролететь сколько угодно под палящим солнцем, оно им до одного места. И их очень трудно выследить. Отправлять туда крупных летающих существ и вертолеты было ошибкой.

Я буду действовать тоньше, мыши справятся.

Мысленно проинструктировав своих малых прислужников, я скомандовал отправляться.

* * *

Овощей здесь почти нет, а вот фруктов выращивают море. Фиников, арбузов и дынь я объелся, еще чуть-чуть и живот станет как барабан, можно будет сыграть на нем любую мелодию.

Мои мелкие прислужники обыскивают пустыню уже четвертые сутки, четвертые сутки мы убиваем местную нежить и наслаждаемся гостеприимством местного населения. Четвертые сутки я наблюдаю за бытом коллег по цеху и удивляюсь их мастерству. Оружие и вещи что они производят из костей мертвецов получше даже того, что зачастую делаю я, а их способность создавать костяных големов из останков зверей и людей феноменальна. Впрочем, пока не качну уровень многому не научусь, потому пускать слюнки на чужие таланты бесполезно.

Как и все я ходил истреблять местных зомби, их тут в заброшенных городах много бродит, а заодно мы закрывали порталы и местных чудищ гоняли. Не то чтобы я сильно старался, но полоска опыта продвинулась вперед и весьма заметно.

И вот спустя четыре дня мои разведчики порадовали меня результатом…

И кому вообще взбрело в голову строить посреди пустыни еще одну пирамиду?

Глава 25

Кажется, мерзкий песок забился вообще везде, где только мог. Большой недостаток моей брони — отсутствие защиты от песка вообще, нужно что-нибудь с этим сделать. Даже не знаю как потом буду от него избавляться, вот бы была стиральная машина способная постирать мой доспех и при этом не сломаться…

— О чем думаешь?

Голос Осириса вырвал из размышлений. Чтобы добраться до пирамиды нам пришлось лететь на вертолетах сколько смогли, а затем приземлиться и идти дальше по пустыне пешком, несколько десятков километров. Конечно, с нашими прокачками это путешествие дается куда легче чем обычным людям, но все равно приятного мало.

— О том, как ненавижу пустыню. — Он отвернулся от меня с легкой улыбкой словно знает нечто забавное, чего я не пойму.

— Поделись шуткой, может я тоже посмеюсь.

— Ты не поймешь.

— А ты попытайся.

— Кататься по снегу на лыжах вы все мастера, а пройти пару километров по песку для вас целая трагедия, жизнь избаловала вас, европейцы.

— Ненавижу холод и зиму.

— Я тоже, но пустыню ненавижу сильнее.

Так мы и брели по дюнам, на встречу неизвестному врагу.

* * *

И враг нас встретил, прямо из песка передо мной выскочил зомби 4ого уровня и кинулся на меня. Были времена, когда это могло напугать меня или даже стать серьезной угрозой, но сейчас я просто дал ему по морде и его шея сломалась. Еще десять зомби я убил кулаками, ради разнообразия и некоторой разминки. Их зубы и когти даже не царапают мою защиту, я просто ломал им шеи или убивал ударом в висок, одного особо резвого я уложил на землю и пнул в позвоночник, зомби тут же отнялся ниже места удара, а второй удар в лоб добил его окончательно.

— Тебе следовало стать воином. — Очень смешно пошутил Маркус.

— Спасибо у нас воинов достаточно. Помимо Маркуса-воина, лучника, вора, некроманта и колдуньи в отряде имеется 4 бойца, правда все они молчаливые и появляются редко, я почти не разговаривал с ними и смысла в этом не вижу. Все четверо держатся вместе особняком. Берсерк, танк и два фехтовальщика. Прямо сейчас они тоже лениво убивают редких зомби и смотрят на это как на тупой фарм. Не могу их винить. Забавно, во всей десятке сильнейших всего 1 чистый маг и это женщина.

— Если зомби здесь, значит мы приближаемся. — Заметил я. — А еще нас раскрыли.

И точно, вся пустыня закипела, мы, конечно, полагали что зомби будет много, но их слишком много. Десятки тысяч мертвецов поднялись из песка и побрели к нам. И это подлинно неприятный сюрприз, учитывая, что песчаная буря начинается по новой и вряд ли я смогу нормально использовать огнемет в таких условиях.

Мертвецы накатывают на нас волнами, в условиях, когда вокруг настоящий ураган песка я не могу видеть дальше своего носа. Ветер ревет в ушах, будь я полегче то просто улетел бы. Зомби теряют равновесие и падают, мне пришлось перейти на легендарный топор и призвать всю нежить что взял с собой. Началось жуткое монотонное рубилово и я никак не могу из него выбраться.

Помимо обычных зомби, ползущих или бредущих к нам, начали появляться мутанты, пришлось лично, как в старые добрые времена зарубить пару громил ударами топора в голову, одного прыгуна я разрубил пополам в воздухе, его плюющегося кислотой коллегу я упокоил броском топора в лоб. Выскочившего из песка шестирукого я убил ударом ноги в лоб, пробив череп с неестественной легкостью.

Буря иссякла через час, к тому моменту от орды мертвых осталась гора трупов, разрубленные и изуродованные тела буквально лежали кучами одно на другом. В чем был смысл этой атаки кроме как задержать нас? очень скоро мы поняли это. Из песка вылез пятиметровый скорпион, сделанный из костей и магии.

«Царь пустыни. (Творение некроманта). Уровень 55».

Сам качается и не считается оружием? Посмотрим на что он способен. Первым же ударом этот монстр отправил на тот свет половину нежити Осириса, его скелеты разлетались на части сотнями, да и мои тоже пострадали. Маркус получил по роже клешней и больше не пытался подойти близко, остальная команда тоже встала, стрелами и метательными ножами лучника и Гаррета тут много не добиться, а разобрать это чудовище вблизи, пусть его уровень ниже многих в отряде, не выйдет. Ну что тут поделать. Вечно я вас спасаю.

— Отвлеките его, не стойте рядом.

— Хорошо.

Пока они оттягивали его внимание и получали очередные оплеухи я, по обыкновению, достал из инвентаря ракеты, только более крупные. Нет, скорпион хоть и велик, но быстр, попасть по нему точно не выйдет. Мой план заключается в другом. Я установил 6 ракет так словно собираюсь их запустить, а сам наложил под них немало взрывчатки.

— Эй ты, урод. — Я шмальнул из рпг скорпиону прямо в глаз, отчего он заревел. — Иди сюда. А вы все прячьтесь! — Повторять не пришлось, команда разбежалась и попряталась в песке, а скорпион тут же ломанулся ко мне. Нет, умирать героем в огромном взрыве я не собирался, просто в момент, когда монстр оказался близко к взрывчатке половина моих скелетов бросилась к нему. Он, не понимая, что сейчас взлетит на воздух принялся колошматить скелетов, а я отбежал подальше.

«Парам-пам-пам, вы получили уровень 43».

Спасибо, система. В колоссальном взрыве уродца порвало на части, а его останки разлетелись на половину пустыни. С взрывчаткой я, как всегда, переборщил, положил слишком много, теперь мои спутники пытаются прочистить заложенные уши, а я смотрю не выпал ли какой лут из чудовища.

«Нефритовое жало духа скорпиона. Древнейший предмет». Положил в инвентарь, пригодится. Делиться с группой даже и не думал, благо никто не увидел, как я его подбираю.

Вплоть до самой пирамиды мы не встречали сопротивления.

Когда смотрел глазами летучих мышей эта пирамида казалась меньше, наверное, виноват эффект наблюдения с высоты. Сейчас она кажется мне гигантской, она действительно несколько больше самых высоких пирамид вообще. А еще около нее оборудована каменная площадь, судя по всему, здесь рядом собирались строить еще какие-то здания, угу, ну ладно, значит местный хозяин обустраивал себе долговременные хоромы.

Высокая лестница ведет к входу в пирамиду, огромные каменные двери отворились, из них никто не вышел, значит нас приглашают войти? Мои спутники переглянулись и опять зашушукались, неужели обсуждают стоит ли туда заходить? Ну конечно же нет.

— Народ, мы не будем туда заходить.

— Да? А что тогда?

— Мы взорвем ее.

— Чего? — Посмотрели они на меня сначала удивленно, затем успокоились. Ничего, скоро привыкнут, Максим вообще любит все взрывать…

* * *

Первый большой взрыв вырвал из бока пирамиды здоровенный кусок камня. Град камней полетел во все стороны, благо мы были с противоположной стороны. Затем второй взрыв, в этот раз у основания, и всю пирамиду хорошенько тряхнуло, третий и четвертый образовали еще 2 больших дыры в боках. Если внутри кто-то есть, он уже должен начинать беспокоиться.

Свое недовольство нам выразили весьма прямолинейно. Из пирамиды выскочили сотни костяных бойцов. Шедевры некромантии, костяные големы составленные из частей людей и животных. Они бросились на нас и тут последний и самый большой взрыв разом уничтожил половину из них и засыпал вход. Забавно, когда я лазил по пирамиде и устанавливал мою взрывчатку мной совсем не интересовались, а теперь вдруг они выбежали наружу меня поприветствовать?

— Я тоже рад вас видеть. — Заявил я толпе разъярённых конструкций, несущихся мне на встречу.

Выстрелы из револьверов поумерили пыл нескольких, остальных уничтожили мои спутники, не прошло и минуты как снова наступила тишина. Я даже задумался, может мне постучаться еще раз? В этот раз громче. Уже прикинул в уме сколько на это уйдет взрывчатки как внезапно камни, завалившие проход, разлетелись во все стороны, словно от гигантского толчка…

Корявая фигура в белой одежде, скрывающей все тело, заковыляла по ступенькам вон из поврежденной пирамиды. Уровня этого существа я, кстати, не вижу… А затем мы услышали скрипящий голос словно кто-то взял 2 камня и растирает между ними песок.

— Чужаки. — И что на это ответить? Мы на своей планете, значит еще какие свои.

— И тебе доброго здравия. — Удосужился заговорить я, хотя мне уже предельно понятно, что он ходячий труп.

— Здравие было нужно мне тридцать веков назад.

— Еще не поздно, говорят зарядка и диета хороши в любом возрасте. — Союзники уже откровенно косятся на меня, такое чувство что они злятся. Я как мартышка, дразнящая удава, но уже не могу остановиться.

— Какой забавный смертный. Не хочешь послужить мне?

— Я служу только себе.

— Такого ответа я и ждал. Оставьте мое царство в покое, и я не трону вас, продолжите сражаться и будете строить дороги… лет четыреста, после смерти.

— Всего лишь? Я своих виновных заставил чистить унитазы 500 лет.

— Решайте…

Ответом был шар зеленого гоня брошенный Осирисом в морду этому царственному трупу. К сожалению, труп легко отбил нападение, а огонь буквально растаял в воздухе. А дальше началось светопреставление, в замотанного скелета полетели пули и заклинания всех размеров, даже я залез в робота и начал посыпать скелеты свинцом из пулеметов. Только вот его воздушный щит легко держал каждую атаку. В ответ он бросался молниями, костяными пулями. На нас снова поперли мертвецы всех размеров со всех сторон. Похоже все что было раньше было просто западней, мы попались в нее и уже не убежим. Вести бой на два фронта оказалось очень трудно…

Впрочем, силы некроманта оказались не бесконечными, его щит растаял, он перестал бросаться магией и встал на одно колено, схватившись за грудь. У него что, сердечный приступ? Мертвецы перестали действовать организованно, я всадил пулю замотанному царьку прямо в корпус и тот повалился на землю, еще дееспособный, но побежденный. Маркус воспользовался шансом, пробился к нему через толпу мертвецов и поразил вражину мечом…

— Мы победили? — Спросила Молния вслух.

Откуда мне знать?

* * *

*Через 15 минут внутри пирамиды*

Крышка саркофага открылась, и костлявая мертвая фигура медленно присела. «Они все же сумели мня достать» пронеслось у нее в голове. Сейчас чужаки собирают трофеи и готовятся возвращаться домой. У царя еще есть силы преследовать их и навязать новое сражение, но зачем? Сил этой пирамиды не хватит на второе восстановление, и она не подлежит ремонту. Придется строить новую, и желательно подальше от этих людей.

Он позволит им отпраздновать победу, позволит уйти целыми. Царь горд, но он так же и умен. В южных землях за пустыней много мертвых и мало живых. Он сможет отстроить там свое новое царство, царство смерти, там ему никто не помешает.

А когда он накопит достаточно сил… Вот тогда он вернется и раздавит возомнивших о себе неизвестно что смертных.

Месть подождет.

Глава 26

Портал между гренландским лесом и перекрестком миров был открыт, только что. Нужно ли говорить какое удивление это вызвало у присутствующих? Вот так просто из ниоткуда возникло черное пятно на лице реальности, способное за секунду перенести тебя между колоссальными расстояниями. Легко и просто для меня, непостижимо и удивительно для остальных. Спасибо система. Хоть за это я могу ее отблагодарить.

Возможность соединить несколько миров в одно целое — мечта многих. Главный недостаток заключается в том, что все завязано на одном человеке, на мне. Недостаток для них и неоспоримое достоинство для меня, ведь пока я сыт и доволен то все будет работать, а если что-то перестанет меня устраивать, то я смогу обрубить все на корню.

Договариваться с местными «друидами» пришлось долго, переговоры были напряженные. Эти любители природы из дремучего леса открыты к диалогу, но стать проходным двором не хотят, оттого трудности с уговорами. В итоге мы договорились что они предоставят свою территорию под склады и базы, в обмен на защиту, поставки продовольствия и какое-то количество бытовой техники с кристаллами. Нам предоставили несколько громадных полян, где солдаты начали организовывать палаточный городок и будущие склады. Ныне покойный посол местным очень не понравился, а вот после его смерти они стали более сговорчивыми. Видимо в нас они видят тех, с кем можно сотрудничать.

У меня большие планы на это место, здесь мы развернем свой тыл, будем прятать часть ценностей и войск, сюда же переселим часть населения. В магическом лесу можно создать большое количество жилья за короткий срок, грех не воспользоваться такой возможностью.

Уладив все вопросы, я вернулся в перекресток, сегодня собираюсь зайти еще кое-куда там.

* * *

В перекрестке я отправился в один из кварталов среднего города, чтобы найти магазинчик взрывчатки. Бомбист, мой старый знакомый, открыл свой бизнес, что еще ему продавать кроме динамита?

Дела идут в гору, товара на прилавках много, клиентов полный магазин. Гранаты, ракеты, бомбы, фейерверки, прочие прелести, все это имеется в больших количествах. Сам бомбист стоит в своей маске за прилавком, секунду он смотрел на меня и.

— О, братишка, здарова! — Узнал сразу и чуть не кинулся из-за прилавка ко мне. Хороший признак, значит можно о чем-то с ним договариваться.

— И тебе не хворать. Взрывами торгуешь?

— А то, чем же еще я стал бы торговать? Бабахи всем нужны.

— С этим соглашусь, я бы что-нибудь прикупил.

— Так в чем проблема? Налетай… Стой, я кое-чего интересного надыбал, тебе хочу показать. Эй, Фитиль, обслужи клиентов пока. — Из подсобки вышел еще один кочевник, почти точная копия бомбиста в похожей маске и встал за прилавок. Мы же с Бомбистом спустились в подсобку, посмотреть на его «ништяки».

— Вот эта красотка только для друзей. — С этими словами он открыл большущий ящик, где лежит многотонная авиационная бомба. Здоровенная, эстетичная и немного ржавая.

— Бомбист, весьма недурно. — Не хочу его расстраивать, недавно я обзавелся кучей взрывчатки не хуже этой, это просто капля в море.

— Знаю, челы у вулкана такие теперь сотнями делают. — Я чуть не поперхнулся. У них там что, кустарный завод?

— Сотнями клепают такие бомбы?

— Ага. — Он закивал как идиот, дергая головой вверх и вниз так что можно вытрясти все мозги.

— Бомбу я возьму, а еще хочу, чтобы ты меня с ними свел.

— Да без вопросов, босс.

Бомбу я купил, досталась она мне не дорого, всего 100 золотых. В ней 5,5 тонн взрывчатки, такой можно спокойно снести многоэтажный дом. С Бомбистом мы договорились, вечером поедем за город к подножию вулкана, там он познакомит меня с хозяевами. Думаю, общий язык мы найдем легко.

* * *

Поехали на его машине. Этакий ржавый багги, водит Бомбист как настоящий псих, благо столбы здесь как правило далеко от дороги, иначе мы бы целовали каждый второй. Автомобилей мы здесь почти не встречали, трасса пустошь-1 не очень популярна, ибо ведет только к закрытым объектам и неприятностям. По пути мы натолкнулись на красный раздолбаный автомобиль, то, что он красный и раздолбаный нас не смутило, а вот то, что он ездит посреди пустоши кругами, а за ним бегают два человека очень даже странно. Мы пытались проехать мимо, но автомобиль тут же вырулил нам на встречу и чуть в нас не врезался. Из окна вылезла та самая обезьяна с сатанинской пентаграммой на лбу и прокричала нам.

— Просто я делаю что хачу! Пошли н***й! — Учитывая пену, идущую изо рта и глаза смотрящие в разные стороны это существо еще и под кайфом. За автомобилем бегут два лысых киборга, их программа приказывает защищать хозяина, но они его даже догнать не могут.

— И тебе хорошего дня. — Махнул я обезьяне рукой, мысленно представляя как пожму ей шею, хорошенько так, основательно. И тут первобытная тварь выкрутила руль и подстроилась прямо за нами, какое-то время он ехал у нас на хвосте, а затем поправлялся.

— Просто я очень богаааат! А ты немного нет! — Крикнул он мне из окна. Он, наверное, не в курсе что я могу купить его мохнатый трупик и больший кусок этого города, если поставлю себе такую цель.

— Я поклялся вывести с лица тату! И вообще я торгую только своим е***м! — Снова закричал он мне захлебываясь в пене. Его машина резко дернулась и чуть не врезалась в нас. Его безумные глаза смотрели даже не на дорогу, а просто в разные стороны, пена изо рта залила ему половину салона.

— Поезди где-нибудь еще, даун. — Не выдержал я.

— Я талантище, сам даун н***й! Дол****у не понять, какого быть великим мной! — Пена из его рта почти долетела до моей двери, хотя нас разделяют метра четыре. Я достал револьвер и направил на обезьяну, увидев ствол она в ужасе завыла и выкрутила руль в противоположную сторону. Его автомобиль резко развернуло, и он убрался из поля зрения. До нас донесся грохот, но это нас уже не волновало, главное, что избавились от урода, возможно он даже разбился.

— В пустоши много хороших людей. — Добавил философским тоном бомбист.

— Это, по-твоему, хороший? -Не сдержал я яда в голосе.

— Самый безобидный из всех фриков что можно здесь встретить.

Нужно будет пореже сюда ездить. Физически они ничего мне не сделают, но настроение испортят знатно.

* * *

Мы доехали. Лет сто назад здесь был работающий промышленный комплекс. Все больше и больше нового я узнаю об этом мире. Оказывается вся пустошь завалена заброшенными заводами, построенными на деньги других миров. Группа умельцев приспособили остатки промышленности под свои нужды, теперь занимаются здесь мелким производством. Респект и уважение таким личностям, местное общество требует двух вещей: хлеба и оружия.

Перед нами огороженные высоким забором цеха, полуразваленные здания, но из пары труб еще идет дым, а нас встречают на проходной со шлагбаумом вооруженные люди.

— Бомбист, а где грузовик, если ты за новой партией? — Спросили его какие-то не очень чистые ребята.

— Покупать будет мой кореш, ему грузовик не нужен.

Меня быстренько отвели внутрь и познакомили с ассортиментом товаров, так сказать. Бомбы, ракеты, взрывчатка, автоматы, гранаты. Местные предприниматели могут обеспечивать маленькую армию, была бы нужда, а нужда появится.

— А вы бы смогли производить столько добра скажем в неделю?

— Легко, без проблем.

— Отлично, я возьму все что у вас есть, от вас требуется производить столько оружия сколько сможете, я буду приезжать раз в две недели, брать все что есть. Платить буду в золоте.

Они переглянулись, удивление сменилось математическими расчетами, в итоге хозяева согласились с моим предложением. Они будут тылом наших сил, производственная цепочка далеко от места боевых действий, буквально в другом мире, в относительной безопасности и на самообеспечении. Какие же возможности породил этот апокалипсис…

— Значит каждые две недели.

— Точно. Золотом.

— По рукам. — Я пожал руку этому мужику в старой спецовке. Мы договорились.

* * *

На следующем заседании совета я много кого и много в чем убеждал и в конце концов убедил. Сидеть за своими родными стенами в городе — не выход. «Увы и ах», это так, рано или поздно мертвецы придут за нами, их полчища загрызут нас, как это произошло с многими мелкими поселениями в пригородах и деревнях за городом. Мы должны сами навязать нежити бой на их территории, мы должны собрать силы и начать методично зачищать округу.

Подобная стратегия вызвала шквал возражений, царьки с пеной у рта доказывали мне что нам «не по карману» содержать целую армию, и что платить за это они не будут и людей не дадут. Впрочем, свое веское слово сказала Катя, все прекрасно помнят, что стало с теми, кто мешал ей. В итоге город молча принял нашу волю. Мы создаем армию чтобы очищать окружающие территории и обеспечить безопасность города.

Впрочем, меня вполне заслуженно упрекнули в непоследовательности. В городе еще полно мертвых зон, сотни тысяч трупов все еще существуют на этих улицах, мы так и не удосужились вычистить их все. Поэтому первым этапом операции станет зачистка города. Операция «убей их всех». В ходе этой операции организованные отряды из сотен бойцов будут зачищать одну мертвую зону за другой. Оружием многих из них обеспечу я, гранат и бомб у меня теперь достаточно, могу вооружить армию.

Да, пришлось раскрыть некоторые карты и заставить рыжую ведьму убрать скульптора плоти с островов обратно в город. Аргумент что много кто хочет его убить и ему там безопаснее меня не волнует. Он вернулся на большую землю и спрятался в подвале магазина, находящегося на самой окраине города.

* * *

Большую кучу мертвецов удалось собрать на небольшой площади около одной из мертвых зон. Их как у нас и заведено привлекли громким звуком полицейской сирены. Придется пожертвовать устройством, зато какой результат, за день сюда набрело тысяч десять, не меньше, среди них немало мутантов. Заложенные там бомбы синхронно взорвались, уничтожив разом всю эту толпу и разнеся заодно все здания в округе.

«Парам-пам-пам, вы получили уровень 44».

И этот взрыв слышал весь город. Опять меня назовут нарушителем спокойствия. Я же для их блага стараюсь. Еще пару сотен таких взрывов и город будет в безопасности… и города не будет. Ну этот как говорится частности, самое главное, чтобы зубастых уродцев было поменьше, а дальше все как-нибудь образуется.

За происходящим я наблюдал из окна квартиры, в доме неподалеку. В оптический прицел отлично видно, что происходит, где и как.

— Отличный взрыв. — Огонек появился из кресла рядом.

— Спасибо. — Кресло сгорело наполовину (видимо он голоден), и он переметнулся на гардину, заодно сжигая телевизор.

— Нам нужно поговорить.

— Все неприятные разговоры начинаются с этой фразы.

— Ты задолжал старухе с косой еще 28 душ.

— Знаю, какие она предпочитает?

— Те, что давно убегают от нее неестественным способом.

— Таких мало.

— Я оповещу тебя, когда встречу подходящего кандидата.

— Спасибо.

— А еще…

— Да.

— Я чую запах зеленомордых карликов.

— Я тоже.

— Сожжем их?

— Ты еще спрашиваешь?

Город относительно безопасен, и мы работаем над этим, но зеленокожим носатым уродцам все равно удается проскальзывать через патрули и поселения и нападать на случайных путников. Так дальше продолжаться не может, и не продолжится.

Несколько десятков носатых гоблинов тащатся по улице, перебегая между укрытиями и полагая что их не видно. Их видно, еще как видно. Поток огня из огнемета накрыл первую группку, прятавшуюся за машиной, и испепелил их всех разом. Шок продлился не долго, карлики завизжали и бросились на меня. Несколько десятков низкоуровневых уродцев против меня? Даже не смешно, поток огня уничтожил еще два десятка разом, вот тут до них дошло что я еще не в полную силу воевал, наверное, надеялись, что у меня как у мага кулдаун между атаками, они просчитались, куладуна нет, есть непрерывный поток огня. Бросившиеся наутек гоблины не добежали даже до середины двора, их всех настиг огонь.

Не сгоревшие до конца трупы сжигает огонек.

— Фу, какие они гадкие. Воняют потом и навозом.

— А ты их сожги, запах сразу исчезнет.

— Над тем и работаю, кстати сюда идут еще. И один из них вызывает во мне интерес.

Ради разнообразия я решил затаиться за одним из автомобилей, посмотрим, что будут делать уродцы в этот раз. Да это какие-то элитные гоблины, в костяной броне, с добротными системными луками и копьями, во главе шефствует шаман с костяным системным посохом.

«Шаман Дохлозуб. Уровень 29».

Наконец-то сильный гоблин, будет хоть какое-то сопротивление, а то это даже слишком легко. Уродец безошибочно определил мое местоположение, бросил в мое укрытие молнии. Я призвал своих скелетов, они набросились на охрану шамана, завязалась потасовка, с кровью и кишками, как положено, шаман бросил в меня еще пару заклятий, но промазал.

Я выскочил из-за автомобиля и дважды выстрелил из револьвера, удивительно, но шаман создал между нами каменную стену достаточной толщины чтобы пуля не достигла его зеленой задницы. Вторая и третья пули разрушили стену, но он создал еще две, очень хитрый тип. Раз уж не получилось достать из далека придется сближаться. Я рванул к нему на всей своей скорости, очень даже не маленькой благодаря уровням. Пара секунд и я был на расстоянии вытянутой руки. Гоблин-телохранитель попытался защитить хозяина, электрические когти отрубили ему голову. Шамана я ударил в висок, он мгновенно отрубился, но он все еще жив и дышит.

Дождавшись, когда скелеты закончат с толпой гоблинов, я забросил обмякшего шамана себе на плечи и пошел с ним в ближайшую квартиру. Время допроса.

* * *

Гоблин проснулся в кресле, будучи примотанным к нему скотчем. Сейчас он напоминает бабочку, попавшуюся в сети к пауку. Попытки выкрутиться ни к чему не приводят, при попытке использовать магию зеленый получил током уже от меня.

— Зеленая морда. — Шаман перестал дергаться и посмотрел на меня.

— Свиношкур. — Достойный ответ. Система переводит его слова, между прочим, этот диалог оплачиваю я, ведь система не переводит бесплатно.

— Спасибо. Я хочу знать зачем вы сюда приходите и где ваша база.

— Приходим чтобы грабить. База находится в лесу к югу-востоку отсюда, около странных электрических механизмов. — Я знаю где это, там много полей и дорог, болота начинаются чуть дальше.

— Даже не придется тебя пытать, весь кайф обломал.

— Людские животные обожают причинять боль.

— Это точно. — Гоблин удивился такому ответу. Неужели не ждал что человек с ним согласится?

— Я не хотел никого убивать, у вас и так достаточно вещей, вы можете поделиться. — Высокомерие исчезло, и гоблин начал давать заднюю.

— Никто не станет с вами «делиться», даже если у кого-то слишком много вещей он не поделится. Все нужно добывать самому.

— Люди жадные. Мы вас не любим.

— А ты глупый, я ожидал что шаман будет умнее.

— Ты ошибался.

— Я наведаюсь на вашу базу, назовем это визитом вежливости и дружбы к зеленому народу. Скажешь что-нибудь напоследок?

— Вы люди глубоко порочны.

— Знаю.

Его мозги разукрасили стену, когда башка лопнула от попадания пули.

Мы и вправду глубоко порочны, и самое главное, что знаем об этом и нас это устраивает.

«27».

Чего? Ох, неужели этот гоблин из таких, обманывавших смерть?

Глава 27

Пока наши «армии» чистят город от нежити я решил заняться гоблинам лично. Это важное дело, учитывая их юркость и хитрость, они могут залезть куда угодно и серьезно напакостить, значит ошибки быть не должно. Нужно спалить зеленокожих предельно основательно, другого языка они не понимают.

До цивилизации здесь топать и топать, так что не удивительно что их временный лагерь не был никем обнаружен. Гоблины разбили что-то вроде палаточного городка на открытом поле там, где обычно никто не ходит. Конечно, часовых у них куча, горят костры, есть деревянный частокол, все как полагается, только вот подобное спасет их разве что от низкоуровневых зомби, ну или от стаи шелудивых собак, но точно не от меня.

Я шел не прячась, не таясь, в полный рост. Они поняли, что их атакуют и осыпали меня бесполезными стрелами задолго до того, как я приблизился на максимальную дальность огнемета. Все-таки 200 скелетов в открытом поле невозможно спрятать, но мы и не прятались. Над лагерем зазвучали горны тревоги, еще больше гоблинов подбежали к укреплениям.

Скелеты открыли огонь, энергетические автоматы из перекрестка, что я им дал сотворили чудеса. Частокол и жалкие укрепления легко пробило насквозь, энергетические снаряды прошивают маленькие тела гоблинов и летят дальше, убивая еще кого-то и вызывая пожары.

И это только начало, стоило загореться палаткам как началась паника, зеленые морды начал бегать кругами, пытаясь спасти имущество и бросив бесполезную затею сражаться. Теперь приоритеты врага совершенно очевидны, спасение награбленного для них самое важное дело.

Я принялся сжигать их переднюю линию обороны, нежить разбежалась по разным углам лагеря, убивая всех носатых что им попадались, я же решил пока отложить огнемёт чтобы не уничтожить трофеи и переключился на энергетический автомат. Небольшой, легкий и удобный, с хорошим уроном и пробиваемостью, батареи заряжаются десятком способов в том числе и от солнца, удобная вещь. Десяток выскочивших на меня гоблинов в костяных доспехах остались лежать там, где их настигли мои выстрелы. При попадании из этого оружия стрелять второй раз нет необходимости, оно убивает сразу и наповал.

Зеленые карлики пытались выносить скарб из палаток и куда-то его тащить, наверное, в сторону портала, меньше половины пытались организовать сопротивление. Скелеты убивают их без особого труда, хотя гоблины и умудряются уничтожать моих неживых прислужников в ответ, но нежить это такое дело… они легко восполнимы. Выстрелами и иногда кулаками я изничтожал зеленую нечисть, не забывая отмечать места, где они складывали награбленное.

В одной из палаток меня ждал небольшой сюрприз, три десятка захваченных людей. Не удивительно, гоблины и людьми торгуют. Я разбил оковы пленников и жестом показал куда бежать, одному, на вид серьезному вояке, дал в руки автомат, он отблагодарил меня кивком и вышел из палатки последним. Чуть позже до меня донеслись звуки выстрелов, автомат дал не зря.

В центре вражеского лагеря мне бросил вызов особенно высокий и накачанный гоблин, здоровенный по их меркам, да еще с большим молотом. Он получил пулю в лоб и сразу же отправился в лучший мир, туда, где гоблинам не приходится воровать… Вожак был последним серьезным врагом, остальных быстро добили или они успели убежать далеко.

Много же всякого хлама гоблины попытались отсюда вынести, точно живут в пещерах. И была нужда рисковать жизнью ради металлолома и посуды? Они погибли из-за откровенной ерунды, впрочем, это был их выбор.

Все награбленное скелеты бережно сложили и упаковали мне винвентарь. В нашем мире теперь ничего не производится, значит даже простейшие вещи со временем станут очень ценными, и я не могу ими пренебрегать.

* * *

Отдавать оружие и боеприпасы оказалось на редкость неприятно. Конечно, я его много натрофеил, этих автоматов у меня сотни, но даже 50 калашниковых «оторвать от сердца» оказалось очень трудно. Впрочем, как автор идеи «очищения жизненного пространства», я обязан участвовать в ее реализации больше, чем кто-либо еще. В общий котел я отдал очень много взрывчатки, как собственного производства, так и купленную в перекрестке. Не удивлюсь если армия будет делать ставку на взрывы, как это делаю я.

Теперь, когда совет формирует некое подобие вменяемой городской армии я обязан участвовать в ее обеспечении. Армии много чего нужно, оружие, боеприпасы, продовольствие это только базовые вещи, помимо них нужны еще средства защиты, транспорт, зелья исцеления, место для проживания, адекватное командование, промывка мозгов при помощи пропаганды (куда без этого, «освободим землю» и все такое), а еще крайне желательны карты классов и способностей, их много не бывает и на них нынче многое завязано. Всё это собирается со всего мира по нитке, каждая крупная община готова дать людей, но люди в данной ситуации самое дешевое что вообще есть.

Удалось собрать 300 человек, разноуровневые, с разными классами (у кого они есть), с разной экипировкой, половина воюет откровенно за деньги, а не за идею, но будем считать, что начало положено. Еще сотня согласились воевать с нами бок о бок, но на своих условиях, наверняка ищут возможность набрать трофеев в мертвых зонах и стать сильнее. Глупо ожидать от многих бойцов чего-то иного кроме эгоизма, не так давно мы все жили по принципу «человек человеку волк» и «каждый за себя». Со временем мы это частично изменили, у нас теперь есть нечто вроде экономики и даже относительная безопасность, но Земля остается помойкой, населенной мертвецами. От последних мы и должны окончательно избавиться, такова конечная цель.

Да, я хочу очистить от нежити и вредных чужаков всю землю, хотя и понимаю сколь утопическая это мечта и сколь небыстрый путь. Впрочем, с ресурсами десятки, с базами в Исландии и Гренландии, с перекрестком миров в качестве тыла этот план начинает выглядеть осуществимым.

* * *

Наконец я решил использовать танки, руки дошли. На поезде что я ограбил в перекрестке миров мне удалось добыть целых 5 танков. Настало время всерьез ими заняться и использовать.

Здоровенный целевой профиль, про возможность его занижения создатели не слышали, огромная лазерная пушка в башне, 4 управляемые ракеты прикреплены в пусковых установках сбоку башни, тяжелый пулемет с пороховыми пулями большого калибра находится у башенного люка. Танк ездит не на топливе, а не электричестве, источником энергии являются два великих синих кристалла энергии, оба я заряжал своей маной по часу, и это при моем то уровне, значит они очень вместительные.

После успешной зарядки, под о****ие взгляды мирных жителей из разных поселений я поехал на одной штуке прямо по улицам через весь город в ближайшую мертвую зону на испытания. Первый же луч из здоровенной лазерной пушки спалил 40 зомби и устроил пожары на целой улице. Мощность стрельбы орудия регулируется, я уменьшил ее вдвое и повторил, теперь сгорели уже 20 зомби и пожара не было, а оставшихся доковылявших слишком близко я просто задавил гусеницами.

Так мы давили и жгли зомби еще час, прежде чем я сделал выводы и решил завершить первые испытания.

— Нарекаю тебя «зомбиубиватор 3000».

Вернувшись домой, я снова достал танк из пространственного кармана посреди мастерской и принялся работать с ним дальше. Защитные руны покрыли все уязвимые места, руны скорости и самоочищения я налепил на грязные и вонючие гусеницы давившие зомби. Ничего, скелеты всё отмоют. Руны защиты от ментальных атак вырезал внутри, там, где будет сидеть экипаж.

Кстати, об экипаже, скелеты вполне справятся, зачем мне живые люди? Я вызвал и построил перед собой свою армию скелетов и выбрал 20 с самым высоким уровнем. Каждому выдал по шлему танкиста и приказал занять позиции в танках. Вернувшись в мертвую зону, мы стреляли и давили зомби еще несколько часов, скелеты неплохо управились с машинами, даже живой экипаж не нужен, 4 скелета на каждый из пяти танков вполне достаточно.

Удовлетворившись результатами, я вернулся домой, а скелетам приказал дочистить эту мертвую зону самостоятельно. Всю ночь при поддержке пары отрядов пешей нежити они уничтожали зомби и мутантов сами, без моей помощи и участия. Повреждения техники были, но мелкие и незначительные, там мутанты кислотой плюнули, здесь молнией жахнули. Ракеты, прикрепленные к башне, как выяснилось, имеют систему лазерного наведения и нужны на случай, если начнет заканчиваться запас энергии, но такой ситуации не было, батареи достаточно вместительны чтобы сражаться в таком темпе двое суток.

В итоге танки самостоятельно вычистили малую мертвую зону, а скелеты внутри них все подняли 20ый уровень. Кстати, можно использовать танки как способ поднять уровень нежити, ну или живых, хотя живым войскам я доверяю куда меньше, чем мертвым. Теперь я буду воевать сам, только со своими скелетами, пусть живые войска совета действуют без меня.

По возвращении я приказал почистить танки, зарядил батареи и проверил исправность механизмов. Ухаживать за ними придется немало, качество исполнения отдельных деталей оставляет желать лучшего, налицо поспешное массовое производство.

На следующее же утро весть о произошедшем облетела весь город, размеры «танковой армады» слухи раздули до 20 штук, а то и больше. Поступили предложения продать 1 или 2 танка в частные руки. Глава коммунистов предложил 400 автоматов и гаубицу в обмен на один танк. Ага, ищите дурака, продать такое за 400 автоматов, тем более у меня есть энергетические автоматы из перекрестка миров, зачем мне пороховые?

От всех предложений я отбился, танки мои и точка. Теперь танки каждый день при поддержке пеших скелетов будут вычищать рассадники нежити и отдавать это богатство даже за неприличные суммы я не буду.

Однако на танках я решил не останавливаться. У меня есть запас неуправляемых ракет для РСЗО, их я тоже добыл в перекрестке не так давно, вместе с бомбами. Нужна лишь установка для их запуска.

Пришлось сделать металлические трубы подходящей ширины, достаточно длинные чтобы вместить ракету и запихнуть туда механизм запуска. Труда на это ушло немало, но, как всегда, оно того стоило. В последствии я поставлю эту установку на какой-нибудь грузовик, для мобильности, но это потом.

К сожалению, пробный запуск на окраине города провалился, одна из 16 ракет взорвалась в трубе и уничтожила всю установку и остальные ракеты. Взрыв разнес половину двора, и куча зомби пришла на шум. От злости я кулаками забил 50 мертвецов и остановился лишь когда понял, что это бесполезно. В итоге пришлось пойти и все переделывать с нуля. В этот раз я сделал 12 труб и поставил их подальше друг от друга, это решило проблему. Произвольного взрыва не произошло, все ракеты были запущены под углом 45 градусов и пролетели 17 километров, упав где-то в лесу. Не очень много в плане дальности, зато взрывы были знатные…

И вновь я нарушил чей-то покой этими взрывами, такие события не остаются без внимания и в городе давно привыкли что если что-то взрывается это дело рук маньяка-Максима. Тем же вечером мне позвонили и спросили «где я взял ракетную установку» и «не продам ли». «Где взял там нет» был мой ответ. Снова пришлось отшивать всех покупателей, особенности постапокалиптической экономики.

И тут я вспомнил что три недели уже давно прошли…

* * *

Уже довольно давно я создал магический проклятый курган, где созревал малый костяной дракон. И надо сказать, что времени прошло несколько больше, чем необходимые три недели и дракон мой несколько перезрел.

Я пришел к кургану ночью, он оказался цел и выглядел обыденно, прочитал пару заклинаний, и земля зашевелилась. Сначала показались здоровенные костяные когти, затем крылья, затем рожа этого костяного чудовища, длинный позвоночник на котором держатся ребра и длинный хвост.

«Малый костяной дракон. Уровень 23. Способности: ледяное дыхание, ужас».

Размером с грузовик, и это они считают «малым» драконом? Интересно как тогда выглядят большие? Существо посмотрело на меня и оскалилось, клыки у него тоже солидные… Хищное создание, в глазах прямо читается желание кого-нибудь сожрать.

— Мы с тобой знатно повеселимся.

Ответ он зарычал, я почувствовал его мысленное одобрение. Он со мной согласен.

* * *

Костяной летающий монстр спикировал на толпу зомби на флангах нашей армии и раздавил десяток мертвецов просто своей массой. Удары лап уничтожили еще втрое больше кусак, пара минут и он убил уже сотни зомби, пара часов и счет пошел на тысячи… а его уровень повысился до 29ого.

С таким прикрытием с воздуха танкам нечего бояться даже самых крупных мутантов, а скелеты, сидящие на броне или идущие рядом мешают слабым зомби бросаться под гусеницы и замедлять наше продвижение. Да, давить зомби гусеницами оказалось не очень эффективной тактикой, их кровавые ошметки застревают там где не надо и мешают ехать машине, теперь мы стараемся избегать лишней давки, вот такая несправедливость.

Пока городская армия и солдаты совета очищают город в одном месте я лично, со своей армией очищаю в другом. По силе и числу они меня, конечно, превосходят, но мои войска не устают и могут воевать круглые сутки, иногда я и вправду заставляю их сражаться по ночам. Очищать город от нежити — это долгий и неблагодарный труд и «ночных смен» здесь не избежать.

Малые мертвые зоны очищаются быстро, с них я накапливаю много малоценной добычи, которая идет на помощь живым войскам и моему поселению.

Своих киборгов я тоже взял в бой, половину оставил охранять поселение, половина, то есть шестеро, воюет здесь. Они расстреливают или рубят особо опасных мутантов. Скорее боевые машины, чем люди они делают свою работу с тем же автоматизмом что и нежить.

Ладно, самое время испытать еще одну задумку. Я подозвал к себе дракона, и кое-что ему вручил. Авиационную бомбу, добытую в перекрестке. Дракон с трудом поднял её и себя в воздух, но поднял всё же. Пролетев с ней километр, он сбросил её в самую гущу мертвецов, шедших к нам. Большой взрыв и пару сотен трупов размазало по земле и раскидало вокруг по частям.

М-да, блицкриг какой-то получается, танки есть, «люфтваффе» есть, зомбированная пехота с промытыми мозгами или их полным отсутствием (я оглянулся на киборгов и скелетов) есть, даже артиллерия есть, ну а про саперов и манию взрывать и сжигать все под ряд я вообще молчу.

В голове тут же сложились парочка прагматических расчетов… Если увеличу число скелетов и украду/куплю больше техники и оружия в перекрестке смогу удвоить свои силы, а то и утроить… и вообще потенциал роста безграничен. Нужно будет вложить больше очков в нежить, купить больше добра в перекрестке, больше изготавливать самому… ну а пока я приказал дракону сесть на землю передо мной. Он послушно приземлился, недоумевая что я буду делать. Я тут же влез ему на спину аки матерый «довакин» и приказал подниматься в воздух, не забыв добавить.

— Шевелись плотва. — Он посмотрел на меня удивленно, до меня донеслись обрывки его мыслей, он решительно не понимает причем тут рыба плотва. Я не потрудился ему объяснять, пусть думает, что хочет.

Мы поднялись в воздух, и он понес меня над войсками и мертвой зоной. Пока он кружил над скоплениями мертвецов я бросал бомбы из инвентаря. Те падали в кучи нежити и взрывались, поднимая в воздух целые столбы пыли и разбрасывая оторванные конечности зомби во все стороны. Дракон явно оценил такой подход, он вообще большой прагматик, насколько я могу судить, обремененный интеллектом, но не говорящий прагматик дракон, мне нравится.

Так мы и кружили над ничего не могущими сделать нам трупами несколько часов и забрасывали их бомбами и ледяным дыханием. Настоящая карусель смерти, не иначе.

Глава 28

Сегодня с утра я сходил и закупился на заводе у вулкана, для этого была заранее посчитана и отложена необходимая сумма денег. Бомбы, в том числе и для дракона я могу сделать сам, а вот ракеты нужного качества пока нет. Как показал опыт уничтожить сильного противника издалека вполне здравая мысль, потому я купил у местных предпринимателей крупную партию ракет. Возвращаясь назад, я застал в особняке нашего «анклава» Осириса, тот смотрел телевизор. Увидев меня, он тут же предложил присоединиться и заявил, что «такой ржаки» я еще не видел, даже учитывая, что мы оба были свидетелями выступления мистера Августо Швайне. Решив, что свободное время у меня есть я сел рядом на диван и приготовился наслаждаться шоу.

Похоже это снова 13ый кабельный канал и какая-то дурацкая развлекательная передача. Реклама закончилась и перед нами предстала чистенькая и уютная студия с шестью креслами на сцене и зрительским залом, до отказа забитым гостями. Пять кресел на сцене стоят вряд, а шестое чуть сбоку и повернуто к ним лицом. Шоу началось и пять кресел заняли пять обезьян. Да, в прямом смысле волосатых обезьян, но здесь в перекрестке много разных существ живут, потому волосатым полуразумным макакам, ходящим на двух или четырех лапах, никто не удивляется.

Макаки эти тоже были очень разными, одна здоровенная и подкачанная, этакая горилла, две другие мелкие и тощенькие, одна еще более тощая, но высокая и одна очень большая и жирная, а еще клинически тупая раз уж пускает слюни и грызет ногти.

— Уважаемые зрители в эфире шоу «Что будет потом? (ЧБП)». Позвольте представить вам нашего сегодняшнего высокого гостя, встречайте, политолог и экономист из верхнего города, величайший эксперт в истории нашего мира и том, как нам всем следует жить… Августо Швайне!

В зал вошел уже известный человекообразный хряк. Толстый, «раскабаневший» он едва в состоянии нормально передвигаться, деревянный пол жалобно скрипит под его поступью. Махая рукой залу и хрюкая длинным пятачком на ходу, он плюхнулся в отведенное ему большое кресло, отчего последнее громко и противно заскрипело, еще громче и противнее чем пол, что был едва в состоянии выдержать вес свиньи.

— Я очень рад что вы позвали меня на ваше шоу сегодня, хрю-хрю, я очень благодарен.

— И мы очень рады что сегодня вы навестили нас, господин Августо. — Оказывается разговаривать эти обезьяны могут не хуже людей.

— Мы бы хотели задать вам, о великий Августо, пару вопросов. — Провякала самая маленькая обезьяна.

— Конечно, я всегда хрю-хрю рад вниманию. Наконец-то вы позвали на шоу образованного человека, а не всякие отбросы вроде того репера с пентаграммой на лбу. — Назвав себя человеком он, конечно, слегка загнул, но здесь все разумные чаще всего называют себя людьми, так что ладно.

— Отлично, тогда мы бы хотели, чтобы вы поведали нам, как вы докатились до жизни такой.

— Простите?

— До нас дошел слух что вы переехали из своей квартиры в верхнем городе в клоповник на окраине.

— Ложь и клевета, хрю-хрю, и какое это имеет отношение к делу?

— А еще в сеть утекли видео, где вы вступаете в близкие отношения с дешевыми проститутками в этом самом клоповнике.

— Не правда, это «Фотожоп», фальшивка, те кто это смонтировал — самые настоящие холопы!

— Ну хорошо, раз уж все это выдумки недругов, которых вы переиграли и уничтожили.

— Так и есть!

— Сопли вытрите, а то весь пол зеленый. — Указал один из обезьян. — А мы перейдем к серьезным темам. Например, к вашей новой книге что, как вы утверждаете, уже довольно скоро увидит свет.

— Да, да, так и есть, я хрю-хрю, пишу новую книгу, называется «история величайшей монархии». Она описывает райскую жизнь людей при королевской власти.

— А если поподробней?

— Жирное х***ло. — Выкрикнула самая мелкая обезьяна в адрес свиньи, пользуясь паузой в разговоре.

— Что простите, я не расслышал? — Удивился свин.

— Ничего, продолжайте. — Заверил его первый обезьян. Августо помялся, но продолжил.

— Так вот, я решил напомнить людям об их долге перед державой и о том, как правильно жить. Да, я взял на себя этот тяжелый и неблагодарный труд, кто-то же должен.

— Вы настоящий герой. — Заговорила толстая обезьяна.

— А еще х***о.

— Он меня оскорбляет, хрю-хрю?

— Нет, что вы, что вы, как можно оскорблять такое талантище как вы, Августо? Вам просто послышалось что вы п***** и жиртрест, а еще вонючая тупая скотина и д*****б поехавший. — Весь зал начал смеяться, некоторые громко, некоторые тихо, сдается мне это только начало. Уже рефлекторно я достал попкорн.

— Ну смотрите мне, а то я могу и уйти.

— Мы поняли, мы больше не будем.

— Х***о. — Новый раскат смеха в зале, впрочем, свин хорошим слухом не отличается и это оскорбление пропустил мимо ушей.

— Вы, наверное, хотели послушать про мою новую книгу, и я с радостью вам о ней расскажу.

— Вы имеете что-то против нового правительства? — Перебили свина.

— Естественно нет. К чему такой пошлый вопрос? Я нормально отношусь к новой власти…

— Потому что не хотите на мясокомбинате оказаться ха-ха-ха. — Зал засмеялся вместе с обезьянами.

— С вашего позволения я продолжу. — Свин начал терять терпение.

— Конечно, Августо, нам же так интересно что вы думаете, хе-хе.

— Так вот, раньше был естественный порядок, родился холопом значит будешь прислуживать, родился рабом значит будешь работать, родился чтобы править значит будешь править. Порода значила всё и это правильно, глупо с этим спорить. Теперь традиционный, разумный и обоснованный уклад рухнул. Теперь правят холопы, им помогают рабы, а те, кто был рожден в великих семьях для великих дел моют полы в забегаловках или бегут с планеты. Мы же потеряем цвет нашей нации, они же просто уезжают!

— А кому не п*****? — Снова смех и бурные овации.

— Ну как же это так? У всех порядки как у людей, а у нас?

— Как у свиней? — Зал снова заорал.

— В цивилизованных великих мирах естественный порядок вещей сохраняется, а у нас какое-то лютое извращение природы. — Возмутился Августо.

— Поясните что вы считаете извращением?

— Я считаю извращением то, что нищим холопам позволяют сидеть в органах управления, а безродным рабам становиться депутатами. Чего эта шваль может там нарешать?

— На сколько вас посадить?

— А за что меня сажать? Я ничего не сделал. И вообще любая власть должна уважать тех, кто ее критикует.

— Ладно, давайте вернемся вот к чему. Вот на этом фото, — в зале загорелся экран, демонстрирующий фото, где Августо стоит у прилавка аптеки и рассматривает какое-то лекарство, — видно, что вы покупали лекарство от импотенции.

— Вздор! Чушь! Фотожоп! Фейк! Ничего подобного не было, мне не нужно такое лекарство, у меня с этим все в порядке. Вы поняли? Все в порядке у меня с этим, абсолютно в порядке, полностью, лучше, чем у любого из вас. Я в норме, никаких таких проблем. — Августо покраснел и даже раздулся от гнева, а после каждого выкрика в зал летела очередная порция слюны, щедро обдавая зрителей в первых рядах бесплатным душем.

— Ха-ха-ха. — Засмеялись все не веря ни слову, и зал и пятеро ведущих, а я сделал окончательный вывод об уровне их интеллекта, но решил смотреть дальше, это начинает быть забавным.

— Хорошо, Августо. Мы поняли, у вас все в порядке, это фото подделка.

— Да у меня все в порядке, я не импотент. Понятно? Вздор и клевета!

— Тише, тише, успокойтесь. Давайте тогда к следующему вопросу. Вы часто сравниваете культуру нашего мира и других миров, расскажите нам почему вы всегда заявляете, что наш мир ужасно отсталый и грязный, а чужаки все культурные, чистые и замечательные?

— Потому что так и есть, это же чистейшая правда. Они великие цивилизации, добившиеся всего. Там такой уровень благоденствия населения что вам и не снился.

— А как на счет наших последних гостей?

— Вы про анклав, добывающий кристаллы? Они идут на контакт не охотно.

— Почему?

— Потому что мы для них грязные варвары. Почему же еще? Какие могут быть причины? Ответ в таких случаях всегда лежит на поверхности. Они невероятно развитая, культурная и научная многомиллиардная звездная империя. Что им еще от нас надо кроме тех жалких кристаллов что мы можем им дать?

— И откуда вы знаете, что они культурные и научные?

— Это же очевидно, были бы вы так же умны как я-то поняли бы это. Я как-то пришел к их базе в нашем мире чтобы провести личные переговоры…

— Ого, интересно, и что они?

— Солдаты с технологичнейшим энергетическим оружием чуть не отстрелили мне, грязному варвару в сравнении с ними, хвост, а еще голову. Но я долго их упрашивал, и они позвали кого-то из начальства.

— Ничего себе, вы говорили с их послом?

— Имел честь, да. Ко мне вышел брутальный некромант невероятного уровня, такой могучий что с ним смогли бы сравниться только представители прежней династии в расцвете сил. А в их мире все такие сильные. Так вот, он узнал меня, даже назвал по имени, культурный человек всегда узнает разумного собрата.

— Ого, и что?

— Ну… ничего.

Я посмотрел на Осириса, он откровенно смеялся и указал пальцем на экран мол «слушай дальше».

— В каком смысле ничего?

— Ну, какую еще реакцию у представителя великого народа мог вызвать любой человек нашего дрянного мира? Он посмеялся надо мной со стены и ушёл. Но ничего, я уговорю этих великих людей пустить меня к ним в архивы. Я изучу путь их великой цивилизации и напишу еще одну книгу-бестселлер.

— Не забудь пыльцы понюхать, идиот.

— Я не нюхаю пыльцу! — Взъелся Августо и покраснел в этот раз еще хуже, чем в предыдущие.

И тут на сцену вышел доктор в белом халате. Очкастый и бородатый этакий стереотипный Айболит.

— На сцене доктор медицины, господин Бжезинский.

— Спасибо, — сказал доктор. — Меня попросили проанализировать поведение пациента мистера Августо Швайне с целью выяснить не является ли он наркоманом. Я просмотрел множество видеозаписей с его участием и пришел к однозначному и неутешительному выводу. Он нюхает пыльцу.

— Вздор! — Разъяренный Августо выскочил из кресла с неожиданным для его габаритов проворством и бросился на доктора с кулаками. Благо охрана перехватила его и оттащила обратно к креслу.

— С вашего позволения я продолжу. Пациент часто шмыргает носом и сморкается, налицо разрушение слизистой. Обильное слюноотделение и бегающие во все стороны глазки так же являются признаком. Неадекватность поведения, резкие перепады настроения, маниакально-депрессивное расстройство, острая реакция на критику, постоянное нахождение в своих иллюзиях и фантазиях. Все это признаки употребления пыльцы.

— Я тебя порву, гнида! Долой холопскую псевдомедицину! — Августо визжал от ярости, охрана едва держала его на месте. Одного из охранников он дважды пытался укусить за нос.

— Спасибо доктор. — Под аплодисменты зала доктор удалился.

— Он все наврал! — Гнев Августо начал утихать, его отпустили.

— Конечно, ему никто не поверил. — Успокоили гостя ведущие.

— Конечно не поверили. Только идиот мог поверить в такую клевету. — Свин начал активно шмыргать пятачком и вытирать сопли платком. С этого зал снова засмеялся, но виновник не обратил внимания.

— Прошу вас, продолжайте. На чем мы остановились?

— На том, что наш мир обречен. Без наших инопланетных хозяев и без их влияния мы ничего не сделаем… Пожалуй, вы меня достали, я пойду.

— Нет, нет, куда же вы!? Уже уходите?

Его пытались остановить, но Августо был непреклонен, несмотря на уговоры остаться он ушёл. М-да, своеобразное шоу. Однако телевидение у них любопытное и думаю я смотрел его не в последний раз.

Глава 29

*В кровавых застенках*

Михаил Федорович Кирчаков, глава фракции коммунистов в городе, поставленный самим Марксом после его ухода, решил сделать грязную работу сам, своими руками. В последние недели увеличилась шпионская активность. Нет, это не шпиономания и враги не мерещатся ему под каждым кустом, просто враги — люди из другого мира, и они начали приходить чаще.

Не так давно в результате действий десятки была ликвидирована инопланетная группировка террористов пытавшаяся зачистить город от людей руками мертвецов. Они натравливали орды зомби на скопления людей с целью, как показали допросы, очистить жизненное пространство для своего проживания. Больше ничего из них выбить не удалось, ни специалистам из организации, ни местным «умельцам», у арестантов в какой-то момент просто пропадает дар речи, словно его выключил кто-то из вне и на этом все разговоры заканчиваются. Так что Михаил Федорович решил не тратить драгоценное время на очередной бесполезный допрос, а сделать дело сразу, не откладывая.

Молодой парень на вид лет двадцати забился в угол камеры и просит пощады. Да, он один из чужаков, взят с поличным на выходе из портала и говорит на их языке, так что его вина не вызывает сомнений. Ничего ценного он не знает, иного решения быт не может.

— Прошу вас, я просто исполнял приказ!

— Я тоже.

Выстрел, мозги чужака разукрасили стену, в комнату вошли рядовые. Труп вынесут и сожгут, чтобы его духу не было в этом мире. Эти чужаки коварны, умеют врать и манипулировать, путать следы, но они так же ограничены в ресурсах, это очевидно. Можно предположить, что ситуация в их родном мире складывается критически и они отчаянно пытаются найти выход. Этот город вполне подходит им, а за городом будет страна и… кто его знает? Или мы или они, другого не дано. Так всегда было и будет.

Второй пойманный был заметно старше, он покорно ждал своей участи сидя на полу камеры в позе лотоса, этакая медитация. Он посмотрел на своего будущего убийцу абсолютно безразлично, словно его совсем не беспокоит то, что сейчас произойдет.

— Зачем вы это делаете? — Ответом было молчание. Он молчал под пытками, и сейчас ничего не ответит. Еще один выстрел, тот же результат что и в первый раз. Мозги на стене, труп на полу.

Бывший сотрудник тайных госструктур отметил, что в появлении здесь этих двоих была какая-то скрытая цель. Цель что пока совершенно не понятна. Чтобы понять больше можно было бы подключить больше мозгов, но Михаил не будет этого делать. Да, он так и не сообщил совету о том, что он делает, по его решению отлов чужаков останется тайной. Он не будет подключать и информировать кого-либо кроме своих безопасников. Таково его решение.

Михаил Федорович закурил, в своей жизни на многом экономит, но не на сигаретах, они в последнее время его единственное утешение.

— На страже покоя страны.

* * *

*Дворец короля эльфов в мире N / A 198283654820900146*

Свое субботнее утро король эльфов проводит за излюбленным занятием, о котором кроме него и его гарема никто не знает, в противном случае пострадает репутация. Сильная пощечина заставила женщину упасть на колени и схватиться за покрасневшую щеку. Король силы не жалеет, бьет наложниц как пьяный портовый грузчик жену. Целители, конечно, латают пострадавших, возвращают им зубы и внешность, но душевное равновесие не вернет никакая магия. Большая часть его любовниц боятся хозяина как огня.

— Ну заплачь. — Излюбленная фраза его величества в такой ситуации. Он любит смотреть как женщины плачут от боли и страха и просят пощады. Но больше всего на жертв давят не побои, а осознание того, что король может раздавить их в любой момент, с некоторыми неугодными он так и поступил, просто убил.

Король очень расстроился, стабильность державы, а следовательно, и его душевный покой вот уже несколько месяцев как нарушены, а виноват во всем человек, чужак. Сначала этот подонок спровоцировал падение богатого города в южных степях, затем похитил две чаши, дающие людишкам молодость, что были идеальным инструментом для манипуляции смертными и уже этого достаточно чтобы ранить его державу. Но на этом появления чужака не закончились, он напал на войско гоблинов, нанятое королем чтобы разорять земли неугодных людей, и вступил в сговор с одним из людских правителей. По всему королевству расползлись слухи о его жестокости и преступлениях, теперь его обвиняют даже в болезнях скота… Так продолжаться не может. Этот человек из другого мира опасен, появись он один раз к нему можно было бы отнестись как к природному бедствию и забыть, но он приходит и пакостит снова и снова, как будто бед было мало, создавая себе репутацию, у него даже появились почитатели и подражатели.

Тут и думать нечего, было принято решение вычислить координаты человечишки и отправить отряд убийц. Маги обещали выяснить в каком из миров он прячется, а дальше дело за малым, нужно только его уничтожить.

От этих размышлений по десятому кругу у короля слегка заболела голова, нужно отлупить еще пару наложниц, чтобы снять стресс.

* * *

*На острове папуасов. Колдун Авра Аг*.

Теперь это место напоминает цивилизацию… Такой какой ее представляет себе народ вождя, а вообще понятие цивилизации, как видится колдуну, крайне размытое. Большим облегчением для племени было узнать, что огромных каменных домов строить здесь не будут. Пусть эти дома и не опасны как показалось в первый раз (их приняли за мифических каменных титанов), но у местных жителей вызывают иррациональный страх, страх перед огромным и не изведанным. Глупым суевериям его народа еще жить и жить, как не старайся их вытравить.

Три тысячи рабочих из другого мира построили две большие деревни, состоящие из деревянных домов. К сожалению, вождь редко появляется, а вот его рыжая подруга заправляет здесь как у себя дома и чуть ли не живет. Она командует работниками и перестраивает остров по своему разумению.

Катя, так ее зовут, ведет себя здесь как хозяйка, карает и милует, приказывает и требует подчинения. Старый колдун решил держаться от нее подальше, а то и ему приказывать начнет. Благо она уплыла осваивать дальний остров, заодно лодки перевезли туда сотни рабочих. Похоже она намерена обосноваться в заброшенном поселении древней цивилизации. Ну и пусть, лишь бы не у колдуна под носом.

Что касается племени то мало кто выразил желание жить в холодных землях больших домов, где обитает неупокоенная нежить, а те, кто решились там побывать вскоре вернулись и рассказали много страшного и удивительного. Зато чужакам остров понравился, они приходят сюда сотнями. Все берега оккупированы бледнолицыми (злыми духами их называть все же перестали по настоянию вождя), они там «отдыхают», некоторые построили себе дома у моря и фактически там живут. Они не соблюдают обычаи и правила вежливости местных, везде навязывая свое видение и считая себя лучше всех, они перестраивают остров по своему разумению и уничтожают природу бесконтрольной охотой и ловлей рыбы, а еще оставляют после себя много мусора… Не то чтобы это были страшные преступления, но за долгие годы жизни здесь Авра Аг прочно усвоил одну аксиому: «природа наблюдает за нами, и она обязательно отомстит».

Впрочем, предупреждать чужаков он не намерен, он выскажет свои опасения только вождю. Эти высокомерные дураки не заслуживают его мудрость, и они ничего не должны здесь решать.

* * *

*Главное поселение на территории Кати*

Последнее время хозяйка часто отсутствует, а как известно стоит коту покинуть дом и мыши уже танцуют на столе от радости. Вот по такому принципу и работает научная группа, сформированная еще в зоне под контролем военных несколько месяцев назад. После уничтожения территории им пришлось переехать под опеку хозяйки бандитов, злой и деспотичной Екатерины. Впрочем, в последнее время её часто не бывает дома, а значит можно расслабиться. Работы над техническими проектами ведутся, кристаллические батареи изготавливаются, но половину времени научные сотрудники откровенно бездельничают, играют в карты, пьют на рабочем месте и травят бородатые анекдоты.

— И зачем этой ведьме понадобились электрические сети и рельсовое орудие сверхвысокой мощности? Она же своей магией закопает любого.

— А кто его знает? Может собирается охотиться на динозавра хе-хе?

— Кстати обед уже принесли.

— Отлично.

Готовит еду им новая служанка хозяйки, некая Милана. В обед она варит суп сразу на десять человек и зовет парочку работяг чтобы донести кастрюли с кухни. На вид она весьма миленькая, парни помоложе много раз пытались с ней заговорить, спросить кто она и откуда, но она очень неразговорчивая, всегда отмалчивается, упорно ни с кем не говорит. А еще на лице у нее часто видны синяки. Нет сомнений в том, кто ее лупит, никто кроме хозяйки не посмел бы. Чем она вызвала гнев никто не знает. Факт в том, что забитая и запуганная она ходит с поникшей головой и часто плачет.

Вот и сейчас войдя в мастерскую она расставила тарелки на столе не поднимая взгляда, а все лицо и глаза тем временем красные. Кто-то уронил ложку на пол, и она вздрогнула и подскочила на месте. После этого торопливо ушла.

— Что с ней такое? Невзлюбила ее Екатерина Артуровна?

— Не знаю.

— Ешь давай.

* * *

*Подвалы брошенной стройки*

Оборудование для целой лаборатории влетело в копеечку, да что там, оно стоило горы золота, но эту цену можно считать даже заниженной. В грязном и темном подвале, своим трудом и гением, профессор сумел оборудовать лабораторию… и нет, не для производства голубого льда, хотя искушение было и на этот товар есть спрос, а для исследования чудовищ, притворяющихся людьми.

Подопытный номер 1 колотит двумя руками в стенку ростового бака, заполненного зеленой жидкостью. В ней он не сможет превратиться в монстра и использовать свою силу, и после нее не сможет.

— Не притворяйся что задыхаешься, урод, я знаю, что у тебя есть жабры, дыши кусок дерьма!

«?????. ?????????, ?????????. ???? ?? ???????? ? ???????». Так выглядит его статус. Монстр. Загадочный и неуловимый. До профессора дошла проверенная информация что с их видом что-то приключилось, судя по всему, их осталось совсем мало, потому они предпочитают прятаться и избегать встреч с людьми. Профессор хотел бы подробно расспросить Максима о случившемся, как участника тех загадочных событий, но тот ничего не расскажет, да и вряд ли молодой и глупый он много знает и много понимает в происходящем.

Профессору придется добывать самому.

Не в первый раз.

После бака обессиленное тело было парализовано парой инъекций системных препаратов в район позвоночника и уложено на операционный стол.

— Итак, дорогой, у меня к тебе много вопросов, нужно объяснять, что будет если ты откажешься отвечать?

— Нет.

— Тогда приступим… — Он все равно будет пытать эту тварь чтобы понять предел возможностей ее регенерации, но пока он об этом не скажет.

* * *

*Пустошь*

Группка разбойников на старых багги и мотоциклах несется по пустоши в сторону железной дороги. Их цель поезд, поезд что везет оружие. После последних нападений охрану удвоили, теперь в турелях не пустота, а сидят часовые с пулеметами. Именно их и уничтожили первыми выстрелами из гранатометов. Да, эти бандиты стреляют метко, для тех, кто несется на полной скорости через клубы пыли очень метко.

Первым из клубов пыли показался красный мотоцикл с надписью на корпусе «мясная повозка». За его рулем сидит странный парень в маске, обвешавшийся динамитом с ног до головы.

Зачем этому психу столько динамита было непонятно лишь до того момента, когда поезд сошел с рельс от колоссального взрыва уничтожившего переднюю часть состава…

— Круто ты их бахнул Бомбист.

— А то. Так, а теперь лутаем!

Это был первый налет банды Бомбиста. Первый и успешный.

* * *

*Дом предсказательницы в городе*

— Спасибо, я вам очень благодарна.

Анжела уже давно поняла, что, когда предсказываешь людям хорошее они готовы лопнуть от счастья и делают более щедрые пожертвования на выходе. Факт, что все сеансы платные не мешает принимать пожертвования от людей. чем больше довольных клиентов тем больше чаевых.

Да, Анжела предсказатель со стажем, она видит будущее более ясно чем многие запойные алкоголики помнят своё прошлое. Женщина, которой она только что предсказала счастливую жизнь и много детей, на самом деле умрет через пару недель от рук разбойников, они изнасилуют её и убьют, так же, как и многих других жертв до неё. Благодаря этому случаю их поймают и повесят, если предупредить жертву заранее бандиты продолжат злодействовать и убьют ещё многих, потому Анжела решила не вмешиваться.

И так выглядит каждый случай. Не бывает одной единственной судьбы, бывают лишь сплетения из тысяч взаимосвязанных нитей. Не бывает одного будущего, бывают лишь множество его вариантов, увидеть как можно больше из них и выбрать лучший, вот в чем заключается работа предсказателя.

Госпожа Екатерина часто приходит к ней, несмотря на то что у нее целый штат ей подобных. Вместе они смотрят линии судеб сотен и тысяч людей ища возможности для себя. Нет, они не ставят цели спасать жизни и строить светлое будущее, их цели эгоистичны. Несмотря на внешнюю холодность и жесткость у Екатерины весьма приземленные устремления. Она мечтает о богатстве, власти и расположении мужчины, чью судьбу они разглядывают чаще чем даже ее собственную.

И здесь их обеих ждало целое минное поле. Будущее этого человека столь переменчиво и опасно что запутаться проще простого. Тысячи вариантов событий сменяют друг друга, иногда его жизнь едва не обрывается по десять раз за день, иногда он за пару минут оказывает влияние на судьбы… без преувеличения миллионов. За этими переменами трудно уследить и интересно наблюдать, его действия иногда ставят в ступор, иногда вызывают недоумение, а иногда восхищение. Но одно не вызывает сомнений, от этого человека многое зависит, и Катя каждый раз ищет возможность вклиниться в его жизнь и закрепиться там надолго, чтобы она не говорила Анжеле.

Но времени думать нет, в комнату вошел следующий посетитель. Миловидная девушка одетая как крестьянка позапрошлого века. Симпатичная, такой в эту мрачную эпоху не следует ходить по улицам одной, иначе ей не избежать насилия и темного подвала. Как бы совет не боролся с преступностью и скольких бы не повесил, сволочей не становится меньше.

— Здравствуйте. Я бы хотела узнать будущее моего с дедом бизнеса…

— А вы откуда будете?

— С болот.

Теперь её наряд и легкая наивность понятны, там на болотах относительно безопасно и живут люди чуть ли не в древности. Это их осознанны выбор, привлекательный для многих людей что ищут безопасности и стабильности.

— Чем занимаетесь?

— Торгую книгами, а дед кузнец.

— Даже без предсказаний могу сказать, что вам лучше перебраться в центр. Сейчас увидим более подробно, выпейте это и лягте на кушетку.

— Благодарю.

* * *

*База организации защиты человечества*

Маркус был готов укусить себя за зад, десять раз удариться головой о стол и пробить дыру в стене голой рукой. Как он жалеет о сделанном выборе! Тогда ему казалось правильным что сильнейший боец планеты возглавит организацию, но сейчас он предельно ясно понял, что борется не с зомби и угрозами, а бумагами и интригами. Любая крупная организация — это змеиный клубок, где переплетаются интересы десятков интриганов и лжецов, и сейчас он прочувствовал это на своей шкуре на 100%.

Он, солдат до мозга костей, стал кабинетным писакой и мишенью для сплетен и интриг. В подземной лаборатории давно сформировался круг людей, считающих что организации и десятке не по пути, их личностей он не выяснил, и что они предпримут тоже, но они есть. Ну не силен он в этом!

— Гаррет, дружище, разыщи их, а, будь человеком.

— Нет. — Однозначно ответил сидящий на столе плут. — Дохлый номер, друг мой, заговорщики осторожны, никакая невидимость и шпионаж не помогут. Уж поверь, я брожу здесь в невидимости месяцами и ничего не разнюхал. Так что тебе только и остается что воевать с бумагами и ждать ножа в спину.

— Кстати о бумагах… Гаррет… Ты где?

Дверь скрипнула, а плута след простыл.

Никто тебе помогать не будет. Назвался лидером — управляй как следует.

Или передай полномочия… Только из своих передать их некому, а враги только того и ждут.

— Не думал, что буду скучать по Афганистану.

И сержантским погонам. Как же тогда все было просто.

Глава 30

Мы встретились на пыльной пустой дороге за городом в моём мире. Когда два человека встречаются вот так далеко от людей они либо одинаково сильны, либо один из них глупец. В данном случае собеседнику нечего терять, он стар и не боится смерти и на диалог пошёл охотно. Мы разговорились, болтая о ерунде, ничего ценного он не сообщил, но кое-что любопытное из разговора я запомнил.

В частности, он рассказал странную историю.

— Ослепший старый маг ночью по кладбищу бродил… — Он ненадолго завис, дав мне возможность вставить мои 5 копеек.

— И зачем он там бродил? И почему ослепший? В эпоху зелий исцеления слепых и безруких не бывает. — Я не скрываю своего скептицизма. Каких только историй не наслушаешься от прохожих в наше время. Старый бродяга, с которым я беседую пропустил слова мимо ушей с видом «вы молодежь ни хрена не понимаете».

— Так вот, по кладбищу бродил и разлил волшебный эликсир. А потом из земли вылезла нежить.

— Умершие до апокалипсиса? Я уже видел одного такого, правдоподобно.

— И кладбище то было старинное, на нем не хоронили еще до войны, кроме пары свежих могилок.

— И что дальше?

— Проклятых загнали в могилы крестьяне.

— Где-то я уже слышал эту историю.

— Я там был, и все видел, так оно и было.

— А молнию в карман часом не поймал?

— Чего? Странная пошла молодежь. Как же ты молнию то в карман поймаешь?

— Забудь. И где это было?

— А в деревне одной, тут километров 30 чесать по дороге напрямик, других деревень там нет, не пропустишь.

— Монетку ты заработал, путник.

— Спасибо.

* * *

У старосты деревни, пожелавшей присоединиться к нам и торговать с городом, я узнал об одном фрике что бродит по сельской местности и убивает чудовищ за деньги. Нежить действительно поднималась на старом деревенском кладбище и её в полном составе упокоил некий парень с двумя мечами за спиной. У парня явно не все дома, и он отказался уходить пока ему не заплатят «500 крон». В общем ему дали 500 серебряных, просто чтобы он ушёл. А пока с оплатой тянули он обыграл в карты каждого второго в деревне, сорвал всю траву на огородах, 4часа просидел под проливным дождём в позе лотоса, получив деньги ускакал на лошади в неизвестном направлении.

История любопытная и фиг бы с ним, нынче по лесам и руинам столько фриков бегает, один страннее другого, но этот экземпляр самолично попался мне на обратном пути, точнее вышел в центр дороги и перегородил путь. Это он, на вид такой, как и описывали. Два меча за спиной, кожаная броня уровня так 15-20ого. За спиной сумка с вещами, путешествует налегке или просто беден? Ах, простите, не беден, а «аскетичен». Уровень 29, класс вообще нет

— Добрый путник. — Обратился он высокопарно.

— Иди н****. — Не сдержался я. Ох и не люблю таких как он, сначала вежливость, потом начинают что-то просить. Впрочем, он как будто меня не услышал.

— Дальше ехать не советую, на тракт напало чудище.

— Ну так уйди с «тракта».

— Там впереди свил гнездо летающий монстр архимантикорагрифонсу*авасилиск. Сие место он считает своей территорией и убьёт каждого кто на неё сунется.

— И чего ты хочешь?

— Я убью чудище, но взамен хочу 500 золотых.

— На 500 золотых я могу нанять маленькую армию на пару дней.

— Они не специалисты по борьбе с чудищами и все погибнут.

— Зато пока монстр будет их доедать я смогу вернуться домой и забыть о нём.

— Это не по кодексу.

— Всё хорошее в жизни нарушает те или иные нормы и правила. А теперь уйди с дороги, я хочу домой.

— Ты не одолеешь чудище!

— А это мы сейчас выясним.

Выяснить придется. Здесь довольно далеко от города, никто не вычищал эту местность от опасных созданий. Не следовало вообще сюда ехать. Не успели эти мысли пронестись в голове как на нас с неба спикировала громадна черная тень. Едва я успел спрятать мотоцикл в инвентарь, когда на землю полилась кислота.

Тварь плюнула кислотой издалека, уровень её я не вижу, слишком высокий. Мой «товарищ по попадосу» метнулся в сторону, руками нащупал меч за спиной и… не смог его достать. Оказывается носить меч за спиной не лучшая идея и быстро достать из такого положения почти невозможно. Впрочем, храбрый герой не смутился и выстрелил в чудище из маленького арбалета. Крохотный болт отскочил от шкуры зверя, не оставив и царапины.

— Зараза!

А тварь тем временем плюнула еще дважды и не попала ни в меня, ни в него, уж больно шустрые мы оба оказались. Здоровенный клюв, размах крыльев как у бомбардировщика, длинный хвост с огромным жалом как у скорпиона. Настоящее чудовище и оно начало снижаться чтобы поймать нас когтями.

— Ну, иди, иди сюда! — На его месте я бы не звал верную смерть в гости.

Стоило монстру приземлиться как его со всех сторон облепили скелеты. Нежить не боится смерти ведь она уже «dead inside», потому когти и клыки скелетов совсем не смутили. Пока подручные гибнут десятками я вытащил из инвентаря Малыша и танк, они навели стволы на тварь и начали стрелять. Пулемет причинил чудовищу невысокий урон, а вот лазерная пушка танка пропалила монстру бок и нанесла страшный урон. Однокрылое и раненое чудище попыталось взлететь, но за хвост его схватил костяной дракон. Пусть он был меньше раза в три, но упёртости ему не занимать. Пойманное в ловушку чудище получило еще выстрел из лазерной пушки, отчего практически издохло, 2 ракеты, попавшие ему в голову, завершили дело, участвовавшие в убийстве скелеты получили кучу опыта в зависимости от своего участия, мне как хозяину тоже хорошо капнуло.

После победы я обошел труп зверя. В боку монстра я заметил торчащий меч. Под боком твари лежит еще живой фрик. Он весь побледнел, а его вены почернели.

— Что с тобой? — Я подошёл к нему поближе.

— Я выпил слишком много зелий! Иначе я бы чудище укокошил за раз.

— Тебе плохо?

— Даже хуже, чем после похмелья.

— Понимаю, страшная боль. Дать тебе зелье исцеления?

— У меня есть белый мёд, я сам его варил!

Он достал склянку и осушил её одним залпом. Пока мои скелеты разбирали чудовище на запчасти и упаковывали 3 фиолетовые сферы в инвентарь фрик сначала пытался встать, а потом ему внезапно стало хуже. Его затошнило, кровь пошла из глаз и носа, он едва мог дышать, в общем усиленно косплеил короля Джоффри в его последние секунды.

— Так что, точно не хочешь зелье исцеления?

— Оно слишком слабое для моего организма. — После окончания фразы его снова вырвало.

— А что для тебя достаточно сильное, стекломой?

— На большаке я пил и не такое!

— Оно и видно, ладно, одного фрика я уже поил зельями когда-то, с меня хватит. До встречи.

— Погоди.

— Чего еще?

— Моя награда.

— За что?

— Я убил чудовище.

— Нет, чудовище еще живое, только чудовищам я награду не выдаю, мне кодекс запрещает.

— Я нанес целый удар этому монстру, ты представляешь как это было трудно? И вообще нужно поддерживать малый бизнес. Долой госкапитализм, слава свободному рынку товаров и услуг!

— Вот тебе, за твои издержки. — Я бросил ему мешочек серебряных, лишь бы он уже заткнулся. Гроши в масштабах моих финансов, просто не хочу, чтобы этот обрыган увязался за мной и требовал платы, а то придется его убить.

— Вы самый щедрый наниматель!

— Конечно, и каждому встречному ты будешь рассказывать, как лично укокошил чудище размером со скалу?

— Вы что, тут две скалы, не меньше! А на эти деньги я куплю себе круглые очки. С умным видом буду требовать от заказчиков большей награды.

— Гениальный бизнес-план. Тебе бы работать на wallstreet.

— Волк стрит? Чего? Нет, я из школы гиены, а не волка. Наш замок находится в Каэр Таракани. Заходи кстати если что, это последнее место, где рады таким как мы.

На каком основании он поставил в один ряд себя и меня я не знаю, но не следует пытаться понять мысли таких как он.

— Кстати я уже в норме. — И вправду, бледность прошла, вены уже не такие черные, он встал и отряхнулся, как будто ничего не было.

— Странно что ты не умер.

— Просто я прошёл через мутации, у меня регенерация и повышенная живучесть. Ты в город?

— Нет… я… еду на болота.

— Значит нам по пути, на болотах всегда много чудищ и дев нуждающихся в спасении! Плотва, ко мне. — Он свистнул и из лимба к нему выехала призванная лошадь с седлом и седельными сумками на спине. Она посмотрела на хозяина, неодобрительно покачала гривой и посмотрела на меня взглядом, который переводится на человеческий язык: «спасите меня».

— Я в город.

— Вдвоем всегда веселее. — Словно предыдущей части разговора и не было.

* * *

Он увязался за мной, конечно, я почти сразу попытался оторваться на мотоцикле, но его лошадь скачет быстрее чем любое моё транспортное средство. Каждый раз он догонял меня. Я решил сохранять спокойствие и не обращать внимания, со временем сам отвяжется, или я просто пристрелю его, мой пацифизм не вечен.

— Кстати меня зовут Сигизмунд.

…

— Чего молчишь, друг мой?

С каких пор мы друзья? В этот момент его лошадь сбила и затоптала копытами двух зомби.

— Гнильцы, наверное рядом есть трупы, отмечу место на карте, нужно будет его сжечь.

Я решил не отвечать. Мой новый друг и сам прекрасно справлялся с поддержанием беседы, рассказывал о своих подвигах, о победах над ветряными мельницами и великанами, спасении принцесс, убитых монстрах и изгнанных приведениях. Я слушал вполуха, постоянно теряя нить и не обращая внимания на 90% текста.

— А потом я изрубил страшного вампира, а заказчице нечем было расплатиться… Я разрубил каменного голема обычным мечом… не смотри на меня как на идиота… Ну и что что у неё ноги покрыты шерстью и вместо ступней копыта? … А потом я засунул бомбу в кроличью нору… Рыбачить с динамитом это кайф… Вся деревня обратилась в свиней, ну я пожарил их и закоптил, будешь, кстати, очень вкусная свинина, не пропадать же добру?

— Если они стали свиньями в результате проклятья почему ты их не расколдовал?

— Что? Я? А так можно было? — Между словами он чавкал, свиная нога видимо очень вкусная.

Мы остановились у реки, я взял пробы воды чтобы определить чистая она или нет. Тем временем Сигизмунд продолжал рассказывать мне о своих великих подвигах.

— Попали мне в руку из автомата, думал само заживет, а оно завоняло… Мужик-перевертыш в мою копию превратился, я ему картинку на телефоне показал, мол превратись в неё, я заплачу, меня выгнали пинком под зад и сказали, что фуррие**м здесь не рады… Нашли самые вонючие руины и решили, что здесь и будет наша крепость… В хорошем зелье доля спирта начинается от 60%… Всегда хотел завести козу…

Он сел мне на уши так плотно что даже как-то неловко его прогонять. Видишь человек старается, развлекает своими рассказами, появилась даже капля желания поддержать разговор и не выбивать ему мозги прямо сейчас.

— Эй, а это что такое? — Дуракам везет, он нашел что-то блестящее в земле, может монетка?

— Что это за бутылка? — Удивился я, увидев, что достал из земли мой спутник.

— Не знаю, нужно это почистить.

Черный сосуд с блестящей серебряной крышкой, Сигизмунд потер его грязной тряпкой. Крышка открылась и оттуда вылетело небольшое облачко синего газа, зависнувшее над нами обоими. Еще пара секунд и оно приобрело форму отдалено напоминающую форму человеческого лица.

— О, джин! Исполни 3 моих желания. Так, во-первых, я хочу…

— Нет. — Ответил громкий пронзительный голос.

— В смысле?

— Я не исполняю желания. — Удивленное лицо Сигизмунда нужно было видеть, у него разом лопнули все представления о мире.

— А что ты тогда делаешь?

— Я вообще не джин, посмотри, что на бутылке написано.

«Джин-тоник, премиум качество».

— Как ты там оказался? — Вмешался в разговор я.

— Я ветряная личность… Шучу, у меня класс такой, мое тело состоит из газа, это делает меня почти неуязвимым и мне не нужна еда, но я вынужден жить в бутылке чтобы меня не рассеяло по воздуху. Всяко лучше, чем стать обедом для зомби.

«Большой дым. Уровень 12».

— А почему бутылка лежит в грязи на заброшенном пляже?

— А чем это место хуже любого другого? Мне ни еда, ни вода больше не нужны, так же, как и воздух, только свет необходим. Вот я и лежал на пляже в бутылке и думал о важных вещах.

— Давно?

— Месяца три, всего лишь. Когда каждый день похож на предыдущий и тебе ничего не угрожает, время летит очень быстро, успевай только считать заходы солнца.

— Если тебе все равно где находиться…

— Я с вами не пойду.

— Значит ты не исполняешь желания? — Сигизмунд сказал это с легким вызовом. И это он зря.

— Погоди, сейчас объясню более доходчиво. — Бутылка молниеносно взлетела в воздух и на скорости реактивного истребителя приземлилась фрику прямо на башку. Лоб у дурака чугунный, но бутылка не разбилась, зато жертва неожиданной агрессии отключилась и рухнула без сознания.

— Благодарю, он начал мне докучать.

— Он не самый страшный из местных психов.

— Откуда ты их знаешь?

— Слух хороший. Ну ладно, я не лежал на пляже три месяца, просто я прятался, за мной увязался его брат по разуму.

— И кто же?

— Как зовут не знаю, у него длинные черные волосы и японская катана на поясе, он ездит на здоровенном многохвостом лисе. Имя у него необычное, не запомнил. Псих из психов, не повезло же мне с ним пересечься, еле бутылку унес. Он требовал, чтобы я сделал его… я даже не понял, что это за слово такое.

— А я кажется понял. Могу дать политическое убежище.

— Не надо, а то он разрушит город, он довольно опасен. Я лучше сам себя спасать буду, да и он не единственный такой, за мной еще дурак с лютней бегает и его седой дружок с мечом. А ещё был какой-то торгаш, сказал, что продает зеркала. Кому в наше время сдались зеркала? От таких нужно убегать едва их завидев.

— Какая насыщенная в провинции жизнь.

— Однако. А ты городской белоручка и не ожидал, да? Деревенским всегда есть чем удивить.

— И все же если надумаешь я возьму тебя к себе на работу, мистер облако.

— Договорились, если что сам тебя найду. А теперь бывай, мил человек. До новых встреч.

Облако вернулось в бутылку, а бутылка поднялась в воздух и плюхнулась в реку. Помахав вслед новому знакомому, я обратил внимание что фрик приходит в себя.

— Что это… где я? — Он встал, оглянулся вокруг как будто в первый раз видит и это место и меня и даже вои руки. Глаза бешеные и удивленные, что с ним?

— Ты в порядке?

— Ты кто?

— Я и не представлялся. Мы путешествовали сегодня вместе.

— Правда? Я… а кто я?

— Сигизмунд. Ты убиваешь чудовищ за деньги. Вспомнил?

— Что? Что за бред, меня зовут Вадим и я занимался майнингом. Где мы вообще? Я помню только как загорелась моя ферма. Что за безумие? Я что псих?

— Не знаю.

— Я в психушке и мне это мерещится? — Он схватился за голову и надавил себе на виски кулаками, так сильно что башка затрещала.

— Парень, успокойся и не дави так. Просто в мире случился зомбиапокалипсис и появилась магия и порталы в другие миры. Все в порядке, все нормально, не переживай.

— Что? Что б****? Когда?

— Да уже давно…

— Я не помню… Я не знаю… как я выжил?

— Ты бегал с мечом…

— Хватит, заткнись псих! Меня накачали таблетками и держат в палате? Ты мой сосед, да? Ну и что что у меня есть заметка в карте, я не шизофреник.

— Ты помнишь, как бороться с зомби?

— Отвали ублюдок. — Он попытался убежать. Но в таком состоянии он как дитё малое, мои скелеты поймали его и кое-как скрутили.

— Отпусти!

— Не знаю вспомнишь ли ты последние 4 месяца, но без этих знаний тебе не дожить даже до конца недели. Прости, Вадим, но у тебя нет шансов, они есть только у Сигизмунда.

— Что ты несешь? Это такое реалити-шоу?

— Ха-ха, да… наша жизнь теперь похожа на реалити-шоу, идеальная смесь драмы и нездорового юмора… в этом вся система. Монстры едят людей, зомби грызут детей. Ты хочешь жить в таком мире?

— Нет… я не хочу… Что теперь будет?

— Я не джин, но это желание исполню.

Я достал из инвентаря бутылку потяжелее и ударил ей Вадима по голове. Бутылка лопнула и разлетелась на кусочки, парень отключился.

* * *

Сигизмунд пришел в себя уже на закате. Он очухался в уютных кустах, рядом с ним сидели две гигантские летучие мыши, словно сторожили.

— Поганые нетопыри, бойтесь выпускника школы гиены! — Храбрый Сигизмунд тут же бросился на них с мечом. Впрочем, такое неуклюжее фехтование могло напугать разве что лягушек. Пара выпадов и взмахов мимо и нетопыри просто улетели.

Сигизмунд осмотрелся и нашёл в кустах, где только что лежал зелье исцеления. Хоть это против его правил он его выпил. Около зелья обнаружилась записка.

«В деревнях к западу от города много чудовищ».

Ого, достойная работа для достойного убийцы чудовищ.

Сигизмунд проверил вещи, вроде ничего не пропало, только ботинки промокли и порвались, потому он ловко переобулся в воздухе, даже ловчее, чем это делают многие политики и польские писатели, немного заточил затупившийся меч и отправился в путь на ночь глядя. Темнота его не пугает, нужно только выпить его любимое зелье, состоящее 50/50 из стекломоя и боярышника, тогда возможность видеть в темноте и разговаривать с духами в десяти ближайших измерениях гарантирована.

У него впереди еще столько подвигов.

Глава 31

— За что сидишь? — Спросил меня остроухий заключенный из соседней камеры. Решетка между нами позволяет хорошо видеть друг друга. Порванная рубашка и штаны, давно превратившиеся в лохмотья, говорят о немалом сроке что он здесь провёл. Готов поспорить что его глаза давно не видели солнца и от яркого луча он может ослепнуть.

— Уничтожил город, украл реликвию, вступил в сговор с врагами короны… Мне продолжать?

Он промолчал.

— Считаешь меня злодеем?

— Борцом за свободу.

— Чего?

— Эльфы слишком дорожат своими долгими жизнями и нагретыми местами, они не тот народ что восстанет против несправедливости. Наш народ не ходит по лужайкам, платит налоги с точностью до медяка, не приучен ругать короля даже мысленно. Думаешь такие способны на восстание?

— Что-то я ничего не понимаю.

— Знаешь сколько я здесь? — Спросил он меня и по выражению его лица стало ясно что это важно.

— Не знаю.

— И я тоже не знаю, давно потерял счет времени. Этому миру нужны перемены, деспотия старой аристократии должна закончится. Любой, кто пытается обрушить империю феникса — герой, но каждый кто бросает ей вызов заканчивает в этой тюрьме.

— А ты значит политический заключенный?

— Твой образ мыслей странен, но суть ты понял.

— Тогда у меня к тебе просьба. Не беспокой до утра.

— Собрался спать? Они тянуть не будут, завтра же ты уснёшь навечно.

— Или они.

Дальше я решил не продолжать разговор, вместо этого улегся на соломе поудобнее. Остроухие обещали мне встречу с магами и палачами завтра утром, но правда в том, что до утра я здесь не задержусь. Нежить наготове и ждет своего часа, инвентарь у меня никто не забирал, так что могу устроить здесь бойню в любую секунду, однако предпочту подождать до наступления темноты. В темноте такие дела делаются куда лучше.

Солома, каменный пол, лохмотья заключенного средневековой тюрьмы. Как я докатился до жизни такой? Сейчас расскажу.

* * *

Они называют себя «сияющим воинством». По мне так больше похожи на петушиный легион. Обилие перьев и украшений делают их больше похожими на павлинов. Складывается впечатление что ни с кем серьезным они не воевали, потому и выходят на поле боя как на парад.

Эльфы пришли из портала, открывшегося посреди нашего города. Несколько тысяч высокоуровневых воинов с волшебным оружием. Первое чем они занялись это разорили пару соседних поселений, угнав сотни людей в рабство. Вот это я понимаю сияющее воинство, настоящие освободители и защитники угнетенных!

Да, они охотились за мной. Один из их пленных сказал об этом прямо, но я забегают немного вперед. На тот момент они тупо разоряли город. Значительную часть зомби мы уже уничтожили, потому там было чисто, пришлось идти на крайние меры. Используя громкие хлопушки и летучих мышей я выманил пару тысяч трупов и направил их в наступление на остроухих вторженцев. Расправа была быстрой и кровавой, над зомби естественно, к сожалению. Но на смену каждой павшей толпе зомби приходила новая более сильная, к концу дня остроухих обложили орды зомби из всех окружающих мертвых зон. Впрочем, эльфы явно имеют опыт борьбы с этим противником, мертвецов заманили на открытые места и посекли очень мощной групповой магией, до которой нашим магам расти еще лет сто. Дожди ледяных игл, вихри энергии и прочее укладывали зомби сотнями, остальных добивали солдаты.

В момент, когда последний труп упал на землю нам предложили переговоры. Для пущей убедительности из портала вышли еще около 12 тысяч воинов и заняли весь центр города. Мы согласились на диалог. Я и пара человек из совета встретились с остроухими на нейтральной территории.

Беседа была простой и короткой, они пришли за мной. Да, за мной, весь этот спектакль из-за одного единственного человека. Их представитель поклялся, что, если я сдамся на остроухую милость они уйдут. Прикинув что, они могут порубить всю нежить в городе, не неся особых потерь, я сказал, что мы подумаем до утра. Ночью мы взяли пару пленных, и они подтвердили слова переговорщика, им нужен я один…

Тогда я прикинул варианты, биться с ними значит потерять очень многих, если вообще не продуть, натравливать на них безмозглых мертвецов больше не получится. К тому же если будем воевать всерьез они придут еще не раз. Патовая ситуация? Нет, если проникну в их родной мир и ударю им в тыл смогу нанести больший ущерб. К тому же в том мире у меня есть верный союзник, немного заросший шерстью и немного звероподобный, зато связанный с хозяином клятвой.

Не в первый раз я иду в логово врага один. Опасно, но какой потенциал, я у них в тылу буду как рыба в воде. Так что я решил удовлетворить их требование и вышел к ним один.

Они пообещали мне «справедливый суд». Ага, очень верю в их справедливость. Главное, что не начали «наказывать» прямо здесь, а то пришлось бы сражаться и весь план пошёл бы насмарку. Меня почти сразу одели в лохмотья и посадили в клетку, неприятно, но терпимо. Остроухое войско и вправду снялось, и вернулось в портал, который как выяснилось открылся на большом поле у их столицы.

Меня провезли в клетке через весь город, где вся остроухая чернь кидала в меня помидоры, кстати не тухлые, а обычные, парочку я даже поймал и слопал, не обращая внимания на их злобные крики. Да, дома не кормят. И с каких пор меня волнует мнение инопланетной черни о моей персоне?

У какого-то большого замка клетку открыли и меня повели в темные коридоры и подвалы «кровавой гэбни» глубоко под землей. Деревянные двери, ржавые решётки, крики боли, в общем веселые средневековые застенки. Меня запихнули в камеру и закрыли на большой замок. Камера открытая, со всех сторон решетки, никакой анонимности, могу даже увидеть единственного соседа.

Через десять минут пришел охранник и красочно описал что со мной сделают завтра утром. Нужно отметить, что он отъявленный садист, если вообще способен произносить такие вещи вслух. Мне вот подобные картины даже представлять неприятно. После красочных рассказов он ушёл, а я остался предоставлен сам себе. Так я и обдумывал описанные им кровавые сцены пока сосед по несчастию не решился со мной заговорить.

— За что сидишь?

* * *

Наступила ночь, сосед уже захрапел. Думаю, настало моё время. Хоть я и не бэтмен, но в темноте чувствую себя вполне комфортно, спасибо ночному зрению. Я одел свою броню и сверху накинул плащ незаметности. Невидимкой не делает, но частично скрывает, в особенности в темноте и в укрытии. Шутки ради я оставил вместо себя скелета с бомбой, он спрятался под вонючим одеялом что мне выдали. Сломать замок было легко, с моим то уровнем могли бы воспринимать меня серьезно, или решили, что без оружия и брони я слаб? Так я докажу обратное. По тёмному коридору я медленно и тихо подкрался к первому стражнику, сидевшему на стуле и беззаботно храпевшему, и сломал ему шею, а труп закинул инвентарь, таковы последствия сна на посту. Таких спящих на посту в тюрьме со «злейшими преступниками» за решёткой было ещё трое, все трое повторили судьбу первого, они даже храпели одинаково и одинаково в темноте хрустнули их шеи.

Выбравшись из темных коридоров, я добрался до выхода, где сидели еще двое охранников. Обоих убил из автомата с глушителем, не слишком тихо, но никто не прибежал им на помощь, трупы спрятал в инвентарь. Кровь на стене выдаёт произошедшее. Раз уж так вышло я достал баллончик и на стене написал: «сколько у короля парней?». На большее времени не хватило, тратить его на баловство больше не могу, нужно найти что взорвать.

На темной улице я ускорился и бежал на полной скорости несколько кварталов обходя патрули тёмными переулками и рассылая летучих мышей изучать окрестности. До наступления рассвета я успел заминировать три больших моста, нужно было только отправить скелетов с бомбами, чтобы они установили их на опорах, полное разрушение не гарантировано, но моральный эффект будет.

По дороге я стал лютым ксенофобом, убивал каждого встречного эльфа, убивал мечом, чтобы потише, некоторые трупы прятал в переулках, чтобы нашли только утром. Заодно заложил бомбы в парочке сараев, просто чтобы создать хаос, нашёл какую-то позднюю пивную и подпалил ей крышу из огнемёта, не удержался, пусть горит. Наконец летучие мыши вычислили, где стоят их войска и где прячутся маги. Маги засели в высоченной башне в центре города, солдаты расположились в казармах внутри стен и в палаточном лагере на большом поле за городом. Казармы далеко, а вот башня и палаточный лагерь нет, значит решено.

В первую ночь нужно выбить как можно больше магов. До рассвета я успел добраться до башни, орава скелетов в темноте окружила её и быстренько установила у основания 20 самых тяжелых бомб. Пока нас никто еще не видел мы сбежали.

* * *

*Какой-то мерзкий эльф-офицер госбезопасности, недостойный быть одной расы с Сауроном*

Утром начался кошмар. Нас всех подняли по тревоге. Башня магов была уничтожена. Их давно предупреждали что доиграетесь со своими чарами, так и случилось. Башня обрушилась и раздавила пару соседних домов. Всё утро рабы и горожане разбирали завалы. Вместе с этим в бедных кварталах начались пожары, загорелись заготовленные дрова и солома для скота, десятки домохозяйств сгорели или были полностью разорены буквально за одну ночь.

На фоне этой диверсии нам было не до вчерашнего пленника, но мы все же решили им заняться. Я прибыл с отрядом в тюрьму и обнаружил что и там случилась беда, кто-то вырезал стражу нижних уровней… а ведь про их привычку спать на посту давно ходили анекдоты, даже увольнения не помогли. Теперь они уснули навечно, точнее пропали, но это еще хуже. Не теряя времени, я решил доставить пленника-человека к палачам, я послал младшего офицера и помощника дознавателя вытащить человеческий отброс из камеры.

Громкий хлопок и кровь брызнула в коридор, я забежал внутрь и обнаружил разорванные на куски и размазанные по стенам останки двух эльфов. Оба безнадежно мертвы, что я скажу семьям? Заключенный в соседней камере, эльф, кажется, политический, смеялся и хлопал в ладоши как сумасшедший. Не сдержав гнева, я схватил его за шиворот и спросил.

— Что ты видел?

— Я видел это уже давно. В своих фантазиях, ставших реальностью, ха-ха. Вам шавкам короля скоро наступит п****ц! не на того нарвались, сосунки!

От злости я несколько раз ударил пленника под дых.

— Что ты видел?

— Передай своему парню что я вы***л мать его бойфренда, ха-ха.

Бить его бесполезно, он сбрендил. Смеётся как сумасшедший, 100 лет в камере не делают эльфа умнее, его тоже не сделали. Убить его было бы милосердием, пусть страдает.

— Гниды-завоеватели получили люлей, ха-ха. Вы запихнули высокоуровневого в обычную клетку, потому что он человек и якобы ничего не умеет, идиоты ха-ха! Вы тупее своего короля. — Продолжал пленник хлопать в ладоши, смеяться и нести всякий бред на взгляд эльфа.

Человек сбежал… не может быть что это всё его рук дело. Почему он тогда сдался если умеет такое? В камеру влетел солдат.

— Командир, мосты разрушены, брат короля упал в реку и утонул. На палаточный лагерь за стенами только что напали.

— Что? Идём скорее.

* * *

Мосты действительно оказались разрушены, опоры развалились, сотни эльфов погибли, были ранены или отделались испугом. Колоссальные каменные сооружения, простоявшие столько столетий разрушены. Какая сила могла их разрушить?

Но и на этом плохие новости не закончились, несколько кварталов охватил пожар, на улицах нашли десятки зарезанных гражданских. Кто-то взорвал северные ворота и напал на солдат, отдыхавших в палатках и готовящихся к возвращению домой. Солдаты говорят о железных грохочущих монстрах, изрыгающих пламя подобно драконам.

Мы бросились туда чтобы узнать, что происходит.

За произошедшее точно ответят стража и безопасники, с магов больше спросу нет, выжили слишком немногие.

* * *

*Возвращение к Максиму*

Люблю запах напалма по утрам.

Some folks are born silver spoon in hand

Lord, don't they help themselves, yeah

But when the taxman comes to the door

The house look a like a rummage sale

It ain't me, it ain't me

I ain't no millionaire's son, no, no

It ain't me, it ain't me

I ain't no fortunate one

CCR — Fortunate Son*

Под эту музыку дракон сбросил первую бомбу на палаточный лагерь спящих остроухих подонков. Она взорвалась в самом центре. Пока ублюдки бегали и кричали я вытащил танки из инвентаря, нежить вышла из лимба, костяные танкисты заняли свои позиции и завели моторы. Если кому из эльфов темно наши лазерные лучи любезно осветят им это утро.

Первый же лазерный залп сжег десятки палаток вместе со всем содержимым. Выбегающих эльфов расстреляли скелеты со всем возможным стрелковым оружием, что у меня завалялось. На башнях зашевелилась стража с луками, но с ними разобрался дракон, пару раз дыхнул на них и можно собирать коллекционировать ледяные статуи. Я тем временем зарядил ракетную установку и добавил по лагерю 2 залпа ракет, сколько успел.

Эльфов здесь много, тысячи, они похватали свои мечи и луки, а им на встречу выдвинулись стальные танки, тех кто пытался строиться сожгли всех разом, тех кто убегал убивали выстрелами в спину. Боеприпасов я приказал не жалеть, били из всего что есть, стреляли пока техника не начала отказывать и давать осечку, пока не разрядились все батареи… К моменту, когда продолжать огонь было невозможно живых целей почти не осталось, многие сбежали. Я убрал всё моё войско в лимб/инвентарь, дал дракону еще пару бомб чтобы он скинул их на королевский дворец, а сам сел на мотоцикл и поехал по дороге куда глаза глядят.

Дракон сбросил обе бомбы на роскошно жилище их правителя, первая снесла начисто самую высокую башню, вторая угодила на задний двор и разнесла прекрасный фонтан вместе с половиной сада. Вандализм — это тоже своего рода искусство. У меня теперь целый мир для упражнений в нём.

Сегодня я напакостил достаточно, нужно затаиться и подготовить следующий шаг.

* * *

Тела безопасников, начальника стражи и пары просто попавших под горячую руку ответственных лиц повисли в петле в центре площади. Природная худоба и малый вес эльфов сейчас играют против них, они медленно задыхаются в ужасной агонии, дергаются и брыкаются… они будут так умирать еще минут десять, возможно больше.

Пусть скажут спасибо что их не зажарили в медной свинье. Король их еще пожалел. И король просто в ярости, и это не та сиюминутная ярость что он вымещает на слугах, нет, это холодная расчетливая ненависть, эльфы ведь умеют ненавидеть…

А еще короля со всех сторон окружили слуги.

— Ваше величество, казначей докладывает, что в связи с последними событиями национальные бумажные ассигнации обесценились на 13%.

— Ваше величество, завалы башни разобраны на 14%, живыми выбрались пока лишь три мага.

— Ваше величество, 2 моста уничтожены полностью, один держится на грани разрушения.

— Ваше величество, командующий ополчением совершил ритуальное самоубийство в связи со страшными потерями в войсках. Около 69% бойцов погибли или ранены.

— Ваше величество, во дворце обрушилась вторая башня, личные покои вашей старшей дочери уничтожены.

— Ваше величество, стальные ворота феникса разрушены неведомой магией.

— Ваше величество…

— А ну заткнитесь на***й ушлёпки или я скормлю вас львам! Миллион золотых тому, кто убьет этого вонючего человечишку. Пять миллионов тому, кто приведет его живым. Донесите до всех в этой стране что этот человечишка мой личный враг, пусть его ищет каждый способный ходить и держать в руках лук. Выполнять! — Слуг и гонцов как ветром сдуло, плясать в веревке никто не хочет.

Теперь всё королевство будет искать этого человека.

— Вот почему он так легко сдался, мы просто проглотили наживку, как глупая рыбка. — Пробормотал король себе под нос.

Глава 32

В ближайшей деревне мы застали один из отступивших остроухих отрядов, расправа над ним была кровавой и показательной, трупы сложили в одну большую вонючую кучу как демонстрацию отношения, предварительно содрав с них всё ценное, бизнес есть бизнес, любой хлам можно продать, главное найти лоха с деньгами готового это купить. Местных жителей я приказал согнать в сарай, 200 сотни остроухих загнали в узкое пространство и… нет, я решил их не сжигать, тем более они так жалобно выли что я почти принял их за людей. Пусть пока посидят там и побоятся.

Теперь я обратил внимание на свою нежить, расправа над эльфами принесла им много опыта, теперь самый слабый из них десятого уровня. У многих теперь 4 руки, в среднем они стали выше ростом и крепче, зеленый огонь в глазах стал ярче. Сильнее всех в данный момент естественно Костя, звание обязывает. Он теперь 35ый уровень и у него отросла еще одна пара рук, теперь их 6. Его коллега Лич уже 31ый уровень, он тоже стал выше и крепче, а еще научился зловеще левитировать над землей вместо обычной ходьбы. Старый костяной посох он давно выкинул и ходит теперь с трофейным эльфийским, а на поясе висят светящиеся черепа, в них он хранит какие-то заклятия.

Скелеты-танкисты тоже прокачались, уровни почти тридцатые, у всех по 4 руки, кости стали толще и крепче, только ростом не увеличились, но танкисту быть высоким не обязательно.

Довольный своим войском я решил узнать побольше об этом мире. Староста деревни любезно предоставил карту, где отметил расположение столицы эльфов. Империя у них немаленькая, Чингисхан мог бы позавидовать, но карта сама по себе полный мусор, белых пятен много, спутников же у них нет, за достоверность многих мест не ручаюсь, уж больно криво и неправдоподобно нарисованы они. И все же карту забрал себе, пригодится даже такая, напуганного эльфа вернули обратно в сарай.

Все полезное в деревне перекочевало мне в карман, «люди варвары», так чего стесняться? Закончив грабеж, я сел на спину костяного дракона и вместе мы взлетели к небесам. Ну а если серьезно грузоподъемности ему не хватает, меня он, конечно, держит, но подвесить ему пару 250 кг бомб уже не получится, не выдержит. И не факт, что с прокачкой он станет больше и быстрее. Без меня у него на спине из дракона бомбардировщик не получается.

Согласно карте, степи и живущие там мои покрытые шерстью знакомые находятся не так уж и далеко, придется лететь к ним несколько дней, зато по дороге могу наведаться во многие населенные пункты и объяснить местным эльфам что они совершили роковую ошибку напав на мой мир.

Впрочем, спокойно полетать мне была не судьба. Логично было предположить, что за мной будут охотиться, только вот я не ожидал что так активно. «Против лома нет приёма», как говорится, вот они и послали за мной летающую рептилию, а на ней верхом сидит какой-то остроухий колдун в мантии. Он чего-то выкрикнул, помахал своим волшебным посохом над головой и нас начало сносить в сторону сильнейшим ветром.

Ветер сменился локальной бурей, она была такой сильной что они о каком полете и речи быть не может, мы начали неуклонно снижаться и в конце концов сели посреди поляны в лесу. Буря продолжалась, молодые березки гнулись к земле, а поганый остроухий кружит где-то высоко над нами, его погодная аномалия не касается. Сейчас будет давить магией, нужно бежать. Я убрал дракона в лимб, выпил зелье ускорения и со всей своей прокачанной скоростью начал убегать через лес.

Мне в след полетели молнии, огненные шары и прочая дрянь. Деревья за моей спиной загорались и лопались. Сначала я подумал, что остроухий просто мажет, но нет, он загоняет меня как зверя, окружает пожарами. Наверное, его прямые атаки мне не сильно навредят, это значит, что как только я буду пойман в нехитрую ловушку он спустится и его рептилия начнёт больно кусаться. Так и случилось, когда со всех сторон меня окружил горящий лес дракон начал снижаться, а колдун перестал атаковать.

— Сдавайся и я пощажу твою жизнь. — Крикнул он мне с высоты метров двадцати. Усиленный магией голос разнесся по всему лесу.

— Сдавайся и я не буду пытать тебя долго. — Ответил я ему той же любезностью. Он замолчал, переговоры окончены.

Рептилия открыла свою пасть и выпустила в меня поток красного пламени. Поток что не долетел до меня, а практически сразу исчез, затем дракон подавился, поперхнулся и начал дышать как безумный и давиться дымом, летать кругами и крутиться, плеваться и выть.

— Спасибо огонёк. — Огонёк вмешался, он может тушить огонь если нужно. Вот он и потушил его прямо в пасти дракона, а затем организовал пожар у того прямо в глотке. Всё гениальное просто. Рептилия словно коровой подавилась, и с грацией коровы же, немного покружив, рухнула на землю, вместе с лузером у неё на спине.

Напуганный остроухий 35ого уровня вывалился из седла, ловко встал и швырнул в меня кучу молний, но промазал, я спрятался за деревом, а дальше на него поперла целая волна скелетов, размотать которых вблизи он не сможет. Пару десятков он успел уничтожить ледяными иглами, но оставшиеся окружили придурка и зарезали ножами и мечами. Его воздушные щиты не защитили от старой доброй стали.

Рептилия не обратила на смерть хозяина никакого внимания, когда проблемы с глоткой прекратились она просто подняла свой зад и улетела, не удостоив меня даже взглядом. Нет, я не возражаю против такой невежливости, у тварюки уровень явно гораздо больше моего и ссориться с ней я не рискну. Забрав у дохлого эльфа посох и сняв все кольца с пальцев (очень захотелось утопить его труп в нужнике, но мы посреди леса) я снова призвал дракона, и мы отправились в путь дальше. Лететь нам ещё долго.

* * *

*Банда эльфов недовоинов в засаде, решившая срубить легких деньжат*

Эльфийский отряд из 20 воинов и одного мага сидит в засаде у небольшой деревни. Уже 3 дня человек летит через земли эльфов, периодически петляя и меняя направление, что не мешает его отслеживать. Он останавливается в маленьких деревнях и просится на ночлег. На этом они и собираются его подловить, ведь эта деревня единственная на много дней пути вокруг. Командир взял слово, он решил напомнить отряду что они делают здесь.

— Беглый человек весьма приметна фигура. Ходит в золотом доспехе, летает на костяном драконе. Это означает что он некромант со стажем, лично слаб и сам по себе уязвим. Мы должны отделить его от прислужников, быстро сократить дистанцию и уничтожить, тогда всё будет кончено и тогда награда наша.

Как будто каждый здесь не знает этого, вести по империи феникса разносятся быстро, колдовские зеркала позволяют передавать сведения мгновенно и чуть ли не в каждую деревню. Сейчас сотни таких вот отрядов стекались в места, где был замечен человек и искали способы разделаться с ним, не говоря уже о войсках…

— Он приближается. Вон летит, смотрите. — Один из эльфов показал пальцем в небо, где заметил черную движущуюся точку.

— Всем приготовиться, по местам, ждём пока приземлится. Помните, действовать быстро и решительно.

* * *

Похоже даже в этой глуши меня выследили. Отряд остроухих хорошо спрятался, просто они не знают, что перед тем, как заглянуть в деревню на ночь я посылаю летучих мышей на разведку. Впрочем, я немножко им подыграю, претворюсь простофилей, просто чтобы выманить сразу всех и не бегать потом по кустам и выискивать остатки.

Спать в местных неуютных лесах, под дождем и ожидать пока на тебя нападут местные твари я не хочу, куда проще лечь спать в деревенском доме, под охраной нежити разумеется.

Я приземлился в центре деревни и пафосно слез с дракона. Местные жители не вышли мне на встречу, обычно кто-то из них дрожащий и напуганный все же выползает. Зато отряд придурков зашевелился и медленно ползёт по деревенским переулкам в мою сторону. Они думают, что застанут меня врасплох, ох как же они ошибаются, сегодня точно не их день. В момент, когда они начали выползать из своих тёмных нор им на головы посыпались гранаты и бомбы из лап летучих мышей. Вопли, крики и взрывы сменились звуками выстрелов, скелеты напали со всех сторон, начался расстрел.

* * *

Зря эти остроухие холопы подсыпали мне яда в суп, ответственных пришлось пристрелить, а ведь я не хотел. Разве их не учили что травить гостя невежливо? Или человеку можно сделать любую гадость, это их моралью не запрещено? Оставив философские размышления, я лёг спать в лучшей кровати в самом богатом доме деревни, под охраной нежити со всех сторон разумеется, к их присутствию я уже привык, а вот остроухих спровадил из дома и с этой улицы, пусть ночуют в хлеву, мне все равно.

Утром ко мне приперлась эльфийка в костюме какой-то жрицы, и даже не для того, чтобы предложить себя, а чтобы попытаться читать мне морали о «недопустимости насилия». Пояснить за рабство и нападение эльфов на мой мир она не смогла, объяснить почему тогда остроухие воюют и завоевывают, а также нападают на другие миры она тоже не смогла, поэтому изрядно осмеяв ее я пошёл дальше своей дорогой.

За ночь к деревне устремился уже десяток малых отрядов наёмников, они едут по дорогам или ползут по лесам, и это только те, кого засекли мои разведчики. Вот это номер, у них точно есть неизвестные мне способы передачи информации, объяснить такое быстрое реагирование иначе невозможно.

Решив, что драться с ними мне сейчас не хочется я сел обратно на дракона и устремился в небо. С высоты, где они не смогли достать меня даже стрелами, я помахал им рукой. Это не попытка над ними посмеяться, это жест прощания. Просто я еще вернусь и надеюсь, что они будут ждать меня.

* * *

Полёт продолжался еще долго, почти неделя над лесами и морями, трижды за это время на меня нападали серьезные противники и все три раза… я умудрялся от них сбежать. Лишние драки мне сейчас нежелательны, замедляют и приносят лишь ненужный риск.

Наконец я достиг края степей, где проживают рогатые и покрытые шерстью дикари. У них конкретного названия, точнее названий множество, и ни одно меня не волнует, будут рогатыми и точка.

Леса сменились полустепью, деревни и города остроухих редкими кочевыми базами рогатых. Они естественно заметили меня и показывают на небо пальцами, мол «смотрите, дракон летит». Впрочем, холопы меня не волнуют, меня интересует их хозяин. Где же ты Урух, «пожиратель городов и уничтожитель эльфов» или как там он себя обзывал?

Пользуясь интерфейсом системы, я кинул ему требование о встрече, такое он игнорировать не может. Пока он не объявится я остановился у живописного места, где пару недель назад разорили эльфийский деревянный форт, судя по следам. Его тотально разрушили, везде вокруг следы пожаров и разрушения. Значит войско дикарей было здесь не так давно. Ладно, я не так уж и тороплюсь, могу посидеть здесь денек, насладиться твёрдой землей под ногами и покоем, а то свист ветра и спина костяного монстра меня уже задолбали.

* * *

Урух пришёл. Он вообще живёт на войне, как я понимаю, потому что иначе не объяснить тот факт, что он всё ещё мотается по степям, а не развлекается с каким-нибудь гаремом глубоко в тылу.

Тот самый четырехметровый рогатый и мохнатый вождь зверей, которого я заставил поклясться в верности после уничтожения города эльфов уже ползет со своим войском в мою сторону. Так доложили разведчики, отправленные в дальнюю разведку. До меня ему идти долго, потому я решил сам к нему слетать, мне не убудет, спокойствием я уже насладился.

Полудневный полет и я приземлился прямо перед его войском на марше. Рогатые офигели, но быстро успокоились, узнали кто прилетел, и эта весть распространилась по войску.

Я вернулся.

class="book">* * * Урух вышел мне на встречу, один, без сопровождения. Все такой же здоровенный и самоуверенный, как и в день, когда поклялся мне в верности. И вот мы стоим посреди степи вдвоем, у меня за спиной дракон, а у него армия оборванцев-дикарей с ржавым оружием.

— Ты вернулся.

— Звучит так, как будто ты не рад мне.

— Я всегда так звучу. — Пробасил он. — В моём шатре удобнее, чем здесь.

— Не соглашусь, здесь ветерок дует и нет запаха твоей армии, а она, надо сказать, страшно воняет.

— Тоже, верно, тогда останемся здесь… До меня дошли слухи что ты, босс, натворил дел в стране эльфов.

— Они сами напросились.

— Мы воюем с ними с тех пор как помним себя. Наши предки поколениями сражались с ними.

— Знаешь, Урух, я тут многие их земли облетел, и кое-что приметил. Не хочешь… разорить к чертовой бабушке половину их страны?

— Хочу!

— Тогда слушай внимательно, я уже все продумал и посчитал.

Нет, конечно, я продумал еще не все, но ему это знать не обязательно.

Пусть считает себя умным, а меня мудрым, это на пользу делу.

Глава 33

Роскошный замок стоит на вершине горы, белые башни и такие же прекрасные белые стены гордо возвышаются над окружающим его лесным ландшафтом. Зачем тратить белый камень на военные постройки? Кто ж его знает, это же эльфы, эстетика так же важна, как и всё остальное…

До опасных степей отсюда 3 дня скакать на лошади, потому стоящие в дозоре солдаты ни о чем не волнуются. И их совсем не беспокоит что разведчики задерживаются в патруле, что они уже давно должны были вернуться. Не в первый раз ведь задерживаются, им уже доводилось застревать в дальних деревнях и возвращаться позже, ничего страшного.

Когда внизу среди деревьев стали видны фигуры рогатых дикарей, покрытых шерстью, солдаты не поверили своим глазам. Да не может такого быть, как могли мерзкие звери пересечь реку и пройти через сеть укрепленных деревянных фортов? Такого быть не может. Но это не обман зрения, они действительно там есть и их много…

Над замком что не подвергался нападению уже 30 лет раздались звуки тревоги, тысячи живущих внутри эльфов спохватились. Привычный уклад жизни разрушен, война пришла в дом остроухих.

* * *

Передовые отряды придется потом наказать. Они слишком рано позволили себя заметить, вышли на передовую и были обнаружены, такой прокол должен быть наказан, пойдут на штурм первыми.

Последние три дня прошли успешно, «техника» творит чудеса, стоило просто открыть волшебную книгу инженера и вот уже готов чертеж деревянного моста через реку, который мы и построили. При наличии нормальных инструментов, скелетов и рогатых готовых валить лес днями и ночами армия переправилась всего за трое суток. А дальше мы пустили поветру всё эльфийское что вообще попалось нам на пути. Деревни, форты, ограбили караваны с торговцами. Всё делалось очень быстро, живых свидетелей не оставляли, как выяснилось они передают сообщения через волшебные зеркала. Потому до большой крепости на холме добрались почти незамеченными. Почти…

К моменту, когда остроухие выслали отряд конных мы уже окружили их белокаменную постройку, просто не очень плотно и хорошо. Осознав, что попались и выкрутиться не получится они выставили сотни лучников и десятки метательных машин на стены и приготовились к обороне.

— Урух, как нам заставить их сидеть за стенами и не выходить, но при этом самим не нести потерь?

— Катапульты и стреломёты. Только наши стреляют не далеко, а эльфийских у нас мало.

— Всё можно улучшить, показывай.

* * *

Стандартные «камнешвырялки» рогатых, собранные из говна и палок (в прямом смысле, они деревянные и иногда их заряжают… биологическим оружием убийственным для эльфийских носов) не способны бросить камень далеко, впрочем, бросать далеко и не надо, главное бросать не камень. Немного поколдовав над бомбами, мы попробовали зарядить их в катапульты и перебросить через стены. Эффект был произведен что надо, взрывы и пожары за стенами, правда ответный огонь уничтожил парочку расчетов и повредил машины, дальности все же не хватает, но ничего, я придумал кое-что получше.

Пока рогатые возятся с новыми игрушками я разгрузил свой инвентарь на предмет металлических труб, добытых уже, давно забыл где. Эти трубы очень прочные и большие, осталось только соединить их…

Соединив вместе 4 большие трубы и обрисовав со всех сторон рунами прочности я запихнул туда большую ракету, добытую еще в перекрестке, прицелился так чтобы уложить ее где-то внутри крепости и запустил. Ракета сильно перелетела и бахнулась где-то в лесу, лишь с третьей попытки я попал куда надо. Взрывчатки в ракете явно побольше чем в небольших бомбах, бросаемых нами через стены и остроухим это, явно не понравилось.

Уже вся их крепость горит изнутри, а мы здесь и дня не простояли. Вот что значит технологическое превосходство.

* * *

*Комендант эльфийской крепости *

Комендант сидит за большим столом в своих покоях и раздумывает над сложившейся ситуацией.

Откуда у степных дикарей такое сильное колдовство? Колдовские бомбы, созданные этими тварями, взрываются не хуже заклинаний эльфийских магов и сжигают всё живое в большом радиусе. Множество построек сгорели, гарнизон теперь живёт под открытым небом. Но и этого было мало, дальше начали прилетать странные металлические трубки, они взрываются с чудовищной силой и убивают десятки солдат за раз.

Сами по себе дикари не могли такого придумать, впрочем, загадка решилась сама собой, среди шерстяных уродцев солдаты разглядели разыскиваемого человека. Он объяснял своим новым союзникам как пользоваться его оружием. Больше ничего разглядеть не удалось. Человек при помощи неизвестного оружия начал истреблять солдат на стенах. Стоит только высунуться, и твоя голова лопается от попадания луча света… Удивительная и сильная магия, как тупой человек мог такому научиться?

Дикари сами по себе не большая угроза, но вместе с человеком они опаснее в 20 раз. Я уже доложил в столицу, и они обещали прислать войска. Продержимся ли мы столько? Зависит от того, что еще приготовил нам человек.

Колоссальный взрыв посреди крепости заставил всю гору содрогнуться. Многие постройки просто обрушились, рухнула и каменная башня цитадели, где засел комендант.

А костяной дракон сделал еще один круг над обреченным на гибель местом, покачал крыльями в знак приветствия эльфам, которые все равно не поймут этого жеста, и улетел за новой бомбой.

* * *

Наигравшись с трубой и бомбовыми катапультами, я решил быть серьезнее и отправил дракона бросать бомбы лично, да не обычные, а хорошенько доработанные мной, с добавлением заряженных энергетических кристаллов и рун мощи. Результат превзошел ожидания, цитадель была почти уничтожена с первого же попадания, второе обрушило стену в одном из самых удобных для штурма мест. Впрочем, рогатым штурмовать не пришлось, эльфы сами вывесили белый флаг. Пара сотен солдат сдались, остальные вскрыли себе вены, предпочтя смерть рабству. Ну и ладно, пару тел забрал в инвентарь, позже сделаю из них скелетов и отправлю чистить туалеты.

Не люблю я этих эльфов, хоть так они будут мне полезны.

* * *

*Через 4 дня, королевский дворец*

— Ваше величество…

— Ваше величество…

— Ваше величество…

Король отослал надоедливых посыльных жестом руки. Сегодня он больше не желает выслушивать их унылые рассказы. А рассказы надо сказать на редкость унылые, просто на редкость. Проклятый человек продолжает своё черное дело, он помог степным дикарям перейти через реку и уничтожить несколько важных укреплений. Он же помог разгромить наспех собранную армию, что должна была остановить наступающего врага. Как этот тупица мог такого добиться?

Сейчас орда дикарей шествует через леса в сторону столицы. Им еще идти и идти, но чует его королевская пятая точка, что они дойдут. Дойдут и никто их не остановит… Ведь большинство магов, способных их остановить мертвы… Надежды осталось мало, можно собрать большое войско и возглавить его лично, сойтись в одном решающем сражении и понадеяться на успех, но это крайне рискованно.

Взглянув на карту еще раз король принял решение, враги продвигаются слишком быстро, придется драться в открытом поле. Он созовёт войска со всех уголков империи, поставит в строй десятки тысяч отборных эльфийских воинов, и тогда победит.

* * *

Очередная эльфийская курва, которую мы поймали, напела много интересного, мол король готовится к большой битве, созывает войска со всех уголков империи. За такие сведения отпустили живым, что мы делаем довольно редко.

Десятки тысяч рогатых и волосатых дикарей маршируют по дорогам, они грабят, разрушают и сжирают все что попадается им на пути. Эльфийская пропаганда уже окрестила их «дрессированными народами степей», впрочем, разбираться в их многочисленных обидных выдумках я не буду, мне это не интересно, куда интереснее узнать сколько сил они могут собрать и где попытаются нас перехватить?

Командовать армией дикарей оказалось интересным опытом. Точнее все команды отдавал Урух, я просто указывал направление, что делать, куда идти и зачем, Урух лишь давал советы и информацию об этом мире. Вместе мы спланировали в этом походе все что можно было спланировать с такой армией, от того сколько пищи понадобится армии и с какой скоростью будем продвигаться, до какие города брать, когда и зачем.

Остроухие, конечно, зашевелились, на нас нападают их мелкие отряды и всякие партизаны, но большого отпора не дадут. Все соседи их остроухой империи зашевелились, а их не мало, у каждого второго государства здесь зуб на эльфов, а у каждого первого с ними смертельная вражда. Много помощи от сказочных тварей типа троллей-пацифистов, и полуросликов-каннибалов мы не дождемся, но свою часть армий противника они на себя оттянут, а значит нам будет полегче.

Да, и нужно придумать как вернуться в родной мир. Ну не догадался я открыть портал дома и где-нибудь здесь, значит придется поискать другой способ. Другое дело что вражеские маги умеют открывать порталы в заранее просчитанное место, нужно взять одного-двух живьём, а там и домой вернусь, но не раньше, чем эльфы этого мира перестанут быть опасны. А пока они сильны будем пускать их города поветру, разбивать оковы их невольников и рушить их «великую империю огненной курицы (феникса)».

Нечего было нападать на мой город.

* * *

Лазерные лучи пробили городские ворота, уже половина стен давно обрушились, но я не собирался отправлять рогатых на штурм, тем более их даже сейчас просто перестреляют.

Они вообще оказались народом на редкость тупым и упрямым, точно родственники баранов, абсолютно не хотят пользоваться деревянными щитами, мол «тяжёлые и неудобно», конечно, когда стрела пробьёт тебе грудную клетку будет совсем не тяжело и очень удобно. Говоря проще сражение, они себе представляют как «бежать на врага толпой и много его бить, а потом много бухать», даже о защите большинство из них не заботятся.

Пришлось палкой вколачивать в тупые головы командиров что надо снимать с эльфов доспехи и одевать на себя, брать в руки щиты и даже хоть немного учиться ходить строем и сохранять порядок на поле боя. Урух вышеупомянутое прекрасно понимал, но также и понимал, что добиться от своих многого не получится… он знает свой народ. В итоге мы вдвоем заставили их запомнить азы дисциплины и принудили носить защиту, правда они измазали её экскрементами, чтобы «правильно пахла», ну точнее смердела дерьмом и вонючей шерстью на километры вокруг, но все же солдаты стали живучее и организованнее, а большего и не надо.

Когда количество эльфов с луками на стенах и в городе резко сократилось, тогда я и смог отправить рогатых на первый штурм. С ними вообще ничего другого сделать нельзя, только отправить в лобовую атаку всей толпой сразу и смотреть как они рвут на части всё живое ну или сами умирают и все равно не сдаются, и продолжают напирать.

Орда мохнатых тел в грязной броне заполонила все проломы, забралась во все щели, переполнила все улицы несчастного города и началась резня. Кровавые схватки и «рубилово» прямо на улицах. Попавшихся под горячую руку эльфов давили копытами и разрывали голыми руками, забыв об оружии. Дома поджигают вместе со всеми, кто там прячется, баррикады забрасывают камнями и горящими стрелами, пущенными из примитивных самодельных луков, самое большее на что помимо катапульт способны некоторые особо одаренные рогатые, которых кличут «умниками», потому что те даже способны читать «букавы на папирусе».

Рогатые любят захватывать рабов и заставлять их работать в шахтах и каменоломнях или продавать в обмен на «блестящие штуки» и овёс в мешках, но в этот раз много пленников увести не удастся, тылы растянуты. Продавать некому. В таком случае что лучше сделать? Правильно, всех убить и съесть.

Пара часов бойни сменились пиром и пьянством, зверьё теперь пожирает своих жертв, варит их в котлах и жарит на кострах. Захваченные бочки с вином были открыты, началось распитие под дикарские песни и игру на барабанах, сделанных из кожи остроухих. Я решил не наблюдать за этим дикарским кошмаром, которому я способствовал и отправился обследовать дворец наместника, который сгорел лишь на половину.

На площади у дворца приземлился большой белый грифон. Разведчики срисовали его давно, он кружил вдалеке и дожидался окончания битвы. Полагаю он или наблюдал, или собирается передать послание. Как выяснилось его интересует второе. Сидящий на спине эльф слез на землю, поклонился и бросил в мою сторону копье, с примотанным к нему письмом, после чего сел обратно на летающую курицу и улетел восвояси. Я решил его не трогать, всё-таки он был вежлив. Один из скелетов снял письмо с волшебного копья, глубоко застрявшего в камне, и принялся читать.

Среди витиеватых фраз, завуалированных оскорблений и предложений о мире можно обнаружить следующий смысл: «мы тебе заплатим, только убирайся б***ь из нашего королевства навсегда и больше никогда, никогда не возвращайся, тупая обезьяна. И тогда, быть может, мы не нападём на тебя и твой мир, когда будем готовы, потому что жалкие людишки нам не интересны». А на случай, если я не умею читать там был нарисован подробный схематический рисунок, изображающий обосранную обезьяну в золотом поломанном доспехе, идущую в портал, чтобы попасть обратно в мир дикарских каменных джунглей и получающую за это банан и мешок денег от великого сияющего короля эльфов. Даже ребёнок понял бы смысл этого художества, его явно рисовали для кого-то исключительно тупого, едва способного 2 и 2 сложить.

Этот шедевр расизма и дрянное художество «два в одном» я скомкал и там же бросил как мусор. Если раньше я просто был зол на эльфов, то теперь подлинно ненавижу всех остроухих сволочей вообще. Просто ненавижу б***ь.

Если они хотели меня разозлить… у них получилось.

* * *

*Королевский дворец*.

Король сидит в своих покоях и потягивает вино. В последнее время он пьёт его литрами, а у стола образовался настоящий склад пустых бутылок, которые он запретил выносить. Его величество хочет видеть сколько он выпил вчера, чтобы выпить сегодня в два раза больше.

Мерзкий человек не сошёл со своего пути, а очень зря. Король послал ему крайне уважительное письмо… уважительное для человека. Тот факт, что эльф вообще послал письмо человеку это сенсация, а ведь его еще улучшили наглядной схемой, нарисованной лучшим придворным художником. Человека нарисовали даже лучше, чем он был в жизни и заодно наглядно объяснили, чего от него хотят, чтобы даже такой тупица как человек мог разобраться.

Люди в империи есть, в том числе и свободные, но ими как правило пользуются как рабочим ресурсом, заставляют работать за корку хлеба или рисковать жизнью за гроши, рассказывая им сказки о полезности труда от рассвета до заката и том что эльфийские ученые якобы днями и ночами трудятся над тем чтобы дать людям вечную молодость, ха-ха, люди даже верят, они безнадежно глупы.

Человек не свернет со своего пути, он явно пытается уничтожить империю… придется ликвидировать его лично. Войска уже собираются у столицы для похода, король возглавит его и поведет войска за собой… Только допьёт последнюю бутылочку и больше пить не будет до самого конца похода, честно-честно, у него же сильная воля…

Через два дня король созвал своих генералов и прочитал перед ними впечатляющую на его взгляд речь. Перегар из его рта был способен убить дракона, а красная рожа и мешки под глазами сделали его похожим на портового человеческого пьяницу, но генералы ничего не сказали, мужественно выдержав его получасовую речь и под разными предлогами поспешили разойтись.

И каждый из них сделал вывод что корона на его голове будет смотреться лучше, чем на башке старого пьяницы.

Глава 34

«Могучее» войско «могучих» эльфов заполонило все дороги центра империи. Тысячи воинов стекаются в столицу и останавливаются в палаточном лагере… прямо там, где раньше стояли их покойные предшественники. Правда тех застали врасплох и легко перебили, а эти мнят себя умнее и сильнее, и вообще им море по колено и нечего бояться, от слова совсем. Вместе с войсками пришли наёмники со всего света, все кто готов драться за звонкую монету и наплевать с кем и когда. Правда после того, как по лагерю пошли слухи о жутком колдовстве и армии костяных драконов, желающих сражаться стало куда меньше, а многие уже прибывшие исчезли посреди ночи в неизвестном направлении.

В городе царит и траур, и праздник одновременно, только эльфы могут так сочетать одно с другим. С одной стороны, хоронят жертв кровавого человека-террориста, чьи злодеяния потрясли всю империю, с другой приветствуют прибывающие армии. Огромное траурное шествие идет по центральным улицам города, оплакивая погибших и призывая проклятия на голову врагов. Правда умные горожане понимают, что среди убитых в ту ночь добрая половина жертвы банд, решивших под шумок свести старые счёты, но жители предпочитают об этом молчать, ведь все знают кто есть закон на нижних улицах. С другой стороны, город бурно приветствует своих защитников, проходящих стройными рядами по городским улицам параллельным тем по которым идет траурная процессия. Торговцы уже подготовили вино, которое весь город будет пить дня 3-4 не просыхая, в борделях скинули цену, не из альтруизма конечно же, такими методами они лишь увеличат сверхприбыли. В общем кому горе, кому доходы, а кому война и смерть.

Многие скоро умрут, просто они не понимают во что вляпались.

Но Максим им скоро объяснит и даже наглядно покажет.

* * *

*В небе над глухой эльфийской деревней*

Бросаю бомбы на чертовых эльфов, а в голове сама по себе играет «fortunate son». Полгода назад я бы даже такого придумать не смог, бросать бомбы в эльфов… а теперь это реальность. Летаем мы с драконом высоко, так что нас могут достать только маги и бросаем бомбы «примерно туда, где спрятался противник». Попасть с такой высоты трудно, но мы компенсируем это количеством сбрасываемых подарочков. Большие и маленькие бомбы падают вниз пачками, рождая новые и новые разрушения.

Деревня горит, если там остался хоть еще один эльф-партизан с луком я съем свою шляпу, которую я, кстати, не ношу, это оборот речи, и ни к чему не обязывает, так что не смей ловить меня на слове система.

Закончив кровавую бомбардировку, мы приземлились в самой середине деревни. Рогатые перестали прятаться за деревьями и испуганно дрожать, они вообще мало чего боятся, но вот взрывы их пугают очень сильно, и они сразу бегут искать укрытие. Все кончено и теперь они могут спокойно выходить из лесной чащи и начинать расправы над первыми попавшимися жертвами.

Выживших эльфов стащили в центр, это перепуганные крестьяне, многие ранены, большая часть женщины. Люди бы на их месте просили пощады или пытались навести мосты в духе «мы клянёмся в верности, только пощадите», но эти лишь молча дрожали, а кто-то умудрялся смотреть с вызовом. Ни один из них даже под страхом смерти не будет ползать на коленях и о чём-то просить. Значит их судьба — смерть.

Их порубили там же где они и сидели, трупы порезали на части и отправили жариться на костре. Все, кого рогатые убивают, независимо от происхождения, тут же становятся пищей. За две недели что я воюю вместе с ними это не стало менее отвратительным зрелищем. Потому в свободные минуты я предпочитаю сидеть где-нибудь под деревом и курить сигарету в одиночестве. Я бы еще и напивался в хлам, и подчиненные это оценили бы, ведь у них пьянство это что-то вроде национального спорта, но нет, мне нужна свежая голова, пока не выиграю эту странную войну.

А война эта с каждым днём становится всё страннее. Мы застаём пустые города и брошенные крепости целыми, прекрасные замки и крупные переправы достаются нам не только пустыми, но и совершенно нетронутыми. Остроухие убегают просто при нашем приближении, они даже не пытаются сражаться. В то же время многие деревни, в особенности глухие и отдаленные достаются нам вместе со всеми жителями, их словно нарочно не эвакуируют.

Странно всё это, хотя они, наверное, понимают, что их укрепления нам на один зуб и мы их легко разрушим, потому отдают без боя, чтобы не отстраивать потом. В то же время родственники наших жертв и те, кто нас ненавидят сбиваются в отряды и преследуют нас, таких я нередко выискиваю и уничтожаю сам, потому что мне это легко и развеивает скуку.

Эльфы точно готовятся к большой схватке, где попытаются разбить нас на голову. Готовлюсь к ней и я.

* * *

Тем временем «сияющее войско» бросило пить и развлекаться в борделях, собрало в кулак всю храбрость и волю и отправилось в наступление в направлении злобного рогатого супостата. Общее настроение приподнятое, слухи о колдовстве и драконах забыты, теперь злодеев планируют закидать шапками, ну или на худой конец перестрелять из луков, ведь они тупы и примитивны, а командующий ими человек туп и примитивен вдвойне. И вообще мосты в центре столицы сами обрушились, башня магов была просто очень старая и потрескавшаяся у основания, потому и упала, а погибших солдат предпочитают не вспоминать вообще, ведь думать о потерях накануне грандиозной победы вредно для морального духа и строго не одобряется командованием.

Потому армия движется никого, не таясь по главным дорогам, светлые шлема блестят на солнце, солдаты поют песни, мимо проезжают важные шишки верхом на белых лошадях. Ведь лордам не положено топтать грязь подобно «нищей пехтуре». И никто из них не обращает внимания на летучих мышей переростков, сидящих на ветках и наблюдающих за этим шествием остроухих. Мало ли чего эти существа проснулись днём и наблюдают? Пусть смотрят если им угодно, какой с этого вред?

Так подумали все, даже немногие уцелевшие маги не обратили внимания, и очень зря.

И так продолжалось весь поход, то в колодец каким-то образом попадёт яд, а рядом кроме мышей никого не было, то ночью конюшня откроется и напуганные непонятно чем лошадки разбегутся во все стороны. То загорится хата, где остановились офицеры, летучие мыши что ошивались рядом совсем ни при чём. Некоторые особо умные начали что-то подозревать, но нет, не мог же тупой человек приручить зверей и отправить их совершать диверсии… это же решительно невозможно! Впрочем, зверьки пакостить перестали, эту нишу занял сравнительно небольшой костяной дракон что дерется совсем н по кодексу драконьей чести, как принято у их вида. Он прилетает только ночью и сбрасывает какие-то алхимические склянки с отравленным воздухом, от которых солдаты задыхаются, а их трупы покрываются нарывами с ног до головы и их приходится сжигать, что замедляет войско…

Чтобы решить проблему с летающей нежитью за ним послали сразу пятерых драконов, они должны были выследить гада и уничтожить раз и навсегда, но по какой-то причине не вернулись, точнее драконы то выжили, а вот их наездники державшие их в подчинении нет. Еще одна загадка. Многие бы предположили, что это происки проклятого человека, но все знают, что глупые люди не могут одолеть драконьих рыцарей, и основной версией событий стала измена лордов-всадников.

Чего эльфы действительно терпеть не могут… помимо дурного запаха и отсутствия светских манер так это измены. А если изменники завелись среди лордов, то здесь всё предельно ясно и очевидно, необходимо тщательно проверить каждого и исключить вероятность предательства. Только вот беда, лорды не любят, когда копаются в их грязном белье и выясняют что где когда и почему. Не выдержав такого обращения и недоверия к своим высокородным персонам некоторые и вправду дезертировали, чаще всего прихватив с собой свои верные войска. Теперь после победы над дикарями и человеком стране грозит гражданская война.

Все эти распри заметно задержали армию, не говоря уже о диверсиях, то мост через реку взорвется прямо под ногами солдат, то едой отравятся 200-300 эльфов… А верховному правителю тем временем наплевать, он давно закрылся в своей палатке и публично появляется редко, а когда появляется чаще всего от него не очень хорошо пахнет и вид у него как у вареного рака, настолько красная у него от пьянки кожа. В походе он едет в своей карете, никому не показываясь вообще, и это к лучшему, не каждый солдат смирится с мыслью что им в бою будет командовать вонючий краснокожий дегенерат.

И вот пройдя через пыльные дороги и прекрасные города, где нельзя останавливаться, и командир даже в бордель не отпускает, остроухое войско вошло в «зону конфликта», т.е. примерно туда, где сейчас орудуют кровавые банды шерстяных тварей. Странно, но конная разведка вообще ничего не обнаружила, кроме давно спаленных деревень, а дикари как в воду канули и не видно их совсем. Тогда было решено послать разведчиков дальше и вступить в контакт с остатками местных, но местные ничего путного не рассказали, а разведчики в этот раз не вернулись… вообще не вернулись, а послано их было много…

Тут то и победил здравый смысл, эльфы наконец поняли что их перехитрили, но было уже поздно, они сами заявились к смертельному врагу в гости и теперь будут сражаться по его правилам и на его поле… Впрочем повода сильно бояться у них еще нет, их же целых 70 тысяч, численность на войне это главное… так считает их император, а он «ошибаться не может».

* * *

*Максим с важным видом восседает у окна и раздумывает над докладами разведчиков*

Армия остроухих заняла большой замок, расположенный посреди живописных холмов и полей, засеянных еще не собранной пшеницей. Конечно, внутри поместиться могли далеко не все и многие встали лагерем вокруг замка, благо места достаточно. Они же вырубили все окружающие небольшие леса, чтобы мы не подкрались…

Ах, как наивно, якобы мы собрались к ним подкрадываться… Держите карман шире, мы даже от битвы убегать не будем, просто я подготовил эльфомудакам пару неприятных сюрпризов прямо там, где они остановились, а их задача попасться во все расставленные мной ловушки с максимальным грохотом и треском. И они с этой задачей конечно же блестяще справятся.

* * *

Ночью весь эльфийский лагерь проснулся от такого оглушительного грохота, словно в землю разом ударила тысяча молний. В некоторых эльфийских светлых умах промелькнула мысль что… может зря они расположись в этом замке? Ведь тот факт, что его демонстративно не разграбили и оставили целым мол «здесь вам остановиться будет удобнее всего» многим показался подозрительным, но все конечно махнули рукой мол «чего эти дикари могут нам сделать, они же тупые».

А вот тут такая неожиданность, могут, половина замка обрушилась, а по окрестным полям гуляют два здоровенных химических облака. Таких умных слов как «Иприт» и «Зарин» эльфы еще не придумали, зато прочувствовали действие им подобных отрав на собственных шкурах и легких сполна и теперь считают убитых сотнями.

Кто бы мог подумать, что противник вполне ожидал их размещения в данном конкретном месте, что он заранее закопал емкости с отравой под землей и сдетонировал их посреди ночи, когда все остроухие мирно храпели. Кто бы мог подумать, что от сильных взрывов погибнет часть командования и половина высокоуровневых лордов… Только вот подрыв замка произошёл раньше, чем было запланировано, на самом деле остроухие сами накликали эту беду себе на голову раньше срока, одному из них приспичило поискать тайные комнаты в подвалах прежнего хозяина, и они их нашли, одну большую… заполненную взрывчаткой до самого потолка. И естественно ничего умнее кроме как «потыкать факелом в странные штуки» они не придумали. Результат был предсказуем.

Бахнуло не по приказу Максима, а значит он как изготовитель получил всего 7% опыта от убийств. Зато все остальное получил на свой счёт ныне покойный остроухий придурок с факелом, у него теперь посмертно 50ый уровень… при том, что при жизни он был 20ым.

— Ничего страшного, в жизни больше теряешь. Отыграешься еще. — Сказал Огонёк Максиму, когда тот в порыве бешенства разносил стены другого замка, в котором он и его товарищи временно поселились.

А Максим сейчас по-настоящему зол, мало того, что звероуродцы справляют нужду в фарфоровые вазы и жопы занавесками вытирают в его новом замке, так еще он получил всего 7% опыта с такой громадной кормушки… Да он мог в один миг стать 55ым уровнем или больше…

Ну ничего, остроухих еще много, оставшийся опыт никуда не денется. Главное, чтобы эти придурки не разбежались после первой ловушки… потому что сюрпризов он подготовил для них много и намерен их все реализовать.

Глава 35

Теперь среди солдат распространяется настоящая, подлинная паника. Один «сюрприз» оказывается хуже другого. Мощные взрывы гремят в самые неожиданные часы, кто бы мог подумать, что все соседние дороги были заминированы, ловушки спрятаны чуть ли не под каждым кустом, а каждый кто отходит от основного войска хотя бы на пару километров бесследно исчезает. Сражаться с обычным врагом для эльфов вполне привычно, но биться с тенью, с противником, который бьёт тебя и его не видно это совсем другой разговор.

На фоне этого верховные лорды уже разругались, сначала друг с другом, затем с магами, затем снова друг с другом и затем с каждым офицером достаточно высокого чина чтобы входить в палатку командования. Одни говорят «отступаем», другие «наступаем», третьи ничего дельного не говорят, а спорят просто ради спора… В былые времена призвать к порядку мог бы император, но нынешний эльф, занимающий эту должность слишком много времени проводит на дне бокала, чтобы обладать хоть каким-то авторитетом где-то за пределами кружка анонимных пьяниц.

Теперь судьбу армии будут решать младшие офицеры и нет сомнений что каждый из них будет тянуть одеяло на себя… пока оно не порвётся. Да и нет нужды его рвать, оно уже практически порвано, такого вообще никогда не случалось, чтобы армия великих эльфов попадала в такой просак… Теперь каждый командир видит будущее по-своему и действовать будет соответственно.

* * *

Сюрпризы закончились, игры тоже, следующей ночью дикари атаковали эльфов в открытую. Нет, Максим им не приказывал, не приказывал и Урух, просто зверская природа дикарей требует насилия и не терпит живых врагов рядом. Орда заросших шерстью чудовищ ринулась в лобовую атаку на противника, заполонив мохнатыми телами все окружающие поля. Прямолинейная массовая атака, она не могла не вылиться в кровавое побоище, и она вылилась. Звери сошлись с организованными рядами эльфов и сами напоролись на их копья, задние ряды напирали на передние, началось столпотворение. По толпе сверху ударила магия, оставшиеся маги эльфов сказали своё слово, на голову дикарей посыпались стрелы, эльфы еще не разучились стрелять из лука и сейчас вновь демонстрировали свои умения.

Звери озверели окончательно, утратив любое подобие порядка и организации они накатывались волнами на противника и толпами умирали, в основном от обстрела и давки…

— Ну, что скажешь, Урух? — Спросил я подчиненного, наблюдая за этим провалом. Мы не могли их остановить, значит остается только помочь.

— Мы могли бы стоять здесь и это послужило бы им уроком, но, если мы не вмешаемся их боевой дух будет надолго сломлен. Мои младшие сородичи или слишком храбры, или слишком трусливы, ты и сам это видел.

— Значит мы должны вмешаться.

* * *

Лучи ослепительного света разрезали ночную темноту и хорошенько прошлись по рядам эльфов, сжигая их десятками. Их казавшиеся нерушимыми построения дрогнули, остроухие перепугались, многие бросились бежать. В бегущих полетели ракеты, а затем десятки взрывов подняли сотни эльфийских тел в воздух.

Максим тем временем получил уровень 48, чем он был очень доволен, и он же вознамерился продолжить бойню, но остроухие уже побежали. А разъяренное зверьё бросилось вдогонку за ними. Прикинув как добыть больше опыта Максим взобрался на дракона и взмыл в небо, желая добавить пару ковровых бомбардировок по толпе и заработать ещё пару уровней, но этому было не суждено случиться.

Над эльфийской армией появился еще один дракон, заметно больше всех предыдущих и заметно злее, а на спине у него пафосно восседает эльф в блестящих доспехах, с 45ым уровнем и сильно завышенным чсв, даже для эльфа. Если бы Максим подлетел ближе, то услышал бы ужасный запах перегара и заметил тот факт, что сияющий рыцарь едва держится в седле, а его руки дрожат как у 10-летнего ребенка, посмотревшего «30 дней ночи» перед сном, и всё от пьянки.

Впрочем, Максим и сам не «зожист» и давно привык накатывать баночку пива с утра и перед сном, иначе скрасить тоску средневекового мира просто невозможно, и этот вечер не стал исключением, просто со сном не задалось.

И вот два могучих воина на драконах сошлись в смертельной битве высоко в небе. Они стрелялись и бросались магией, драконы пытались кусаться и плеваться холодом и кислотой, но промахивались или не наносили урон, в условиях, когда ты сидишь на быстро двигающемся драконе и пытаешься попасть в тебе подобного попасть оказывается весьма непросто…

И продолжалась эта чехарда с элементами драконьего мордобоя довольно долго, вплоть до того момента, пока дракон Максима не умудрился ухватить дракона правителя эльфов за глотку, и они оба вместе с всадниками не рухнули в соседнем лесу…

* * *

Я вылез из каких-то кустов и проверил доспех, вроде ничего не повреждено, правда зад и бок ушиб сильно, ведь упал метров с десяти, но моему уровню это не страшно и регенерация разберется. Драконы сейчас сцепились и грызут друг друга, а вот моего основного оппонента я совсем не вижу.

Хотя теперь, вижу, потирая ушибленную голову и сильно помятый шлем ко мне вышел эльф. Наверное, хорошо его по голове приложило, иначе как объяснить, что он шатается как пьяный и мычит что-то нечленораздельное?

— Сдохни, человек!

— Покажи как.

— Сдохни! — И он бросился на меся с голыми руками, ведь своё оружие потерял еще в воздухе.

Я выстрелил в него из револьверов, трижды, все три пули попали в кирасу и не пробили её, оставив глубокие вмятины. Добротная же у него броня. Ублюдок упал на задницу, а затем растянулся на земле, всё еще живой, но не подающий признаков жизни. Я на секунду расслабился и проверил что там докладывают разведчики. Армия рогатых рвёт эльфов на части, буквально, чаще всего голыми лапами или зубами, оружие их виду не так уж и обязательно. Теперь орду дикарей и столицу эльфов разделяет всего ничего, а сопротивляться им особо некому, плюс из степей подходят новые и новые армии, прослышавшие о наших победах. Говоря проще, эльфы теперь обречены, а после их смерти некому будет нападать на мой город. Мою миссию здесь можно считать выполненной.

Все эти мысли пронеслись в голове очень быстро, тем временем остроухий начал шевелиться. Я добавил еще три пули, одна оторвала ему ногу ниже колена, вторая оставила громадную вмятину на боку кирасы, третья пробила наплечник и прошла насквозь через плечо. Остроухий взвыл от боли, затем начал кататься по земле и кричать. Я подошёл ближе, чтобы добить его одним выстрелом в голову… и это было ошибкой.

— Будь ты проклят, человек! — Он молниеносно достал какую-то светящуюся штуку из кармана.

Нас обоих окутал зеленый свет, темнота, невесомость, холод.

Опять портал…

* * *

Я очнулся, потому что ощутил невесомость, а это сигнал тревоги для спящего организма. Глаза открылись в момент, когда моё тело рухнуло на нечто каменное…, было больно, но не слишком, повреждения небольшие. Я кое-как поднялся и осмотрелся…

М-да, ну я и попал…

Место, где я нахожусь не является поверхностью планеты, это скорее всего вообще не планета в привычном людском понимании. Повсюду в прозрачном красном тумане буквально в воздухе парят небольшие островки. Островки, в меньшей степени сделанные из земли и в большей из металла, они имеют форму механических шестеренок, многие соединены друг с другом в гигантские механизмы и вращаются… И на поверхности одной такой я стою.

Рядом со мной что-то упало. Я резко обернулся и увидел эльфа… только он давно мёртв, а под трупом расползается лужа крови. Я подошёл ближе и перевернул его на спину, доспех помят как будто его бросили в дробилку, но не раздробили до конца. Обыск не дал ничего, светящийся предмет, висевший на его шее, оказался раздавлен и безнадежно уничтожен, больше у него ничего нет, только красная рожа как у вареного рака. А ведь убив его лично я бы мог получить много опыта, эх… Больше этот покойник мне ничем не поможет. Ладно, идём дальше. Спрошу ка я у знатока, то есть системы, куда это меня занесло…

«В данной локации лимб не доступен».

— И что это за локация?

«Механическое пространство. Мир N/A 19827563148935235176».

— Очень информативно, спасибо.

«Всегда пожалуйста».

— Это был сарказм.

«В ваш инвентарь была добавлена 1 медная монетка. Шути дальше, клоун».

Вот это номер…, и я не могу призвать нежить и Огонька. Кстати, вся нежить в интерфейсе числится где надо, в том числе дракон и разведчики, они все перенеслись вместе со мной, просто призвать не могу. Инвентарь доступен, значит пока могу рассчитывать только на Малыша. Ну что поделать, буду работать с тем, что есть.

И тут я огляделся еще раз. Словно в пустоте вокруг зависли сотни островков, некоторые вращаются с отвратительным лязгом, другие зависли в вечном покое. Некоторые мелкие, такие что на них едва поместится машина, расположились словно дорожкой между моим островком и соседним, похожим на ржавую сломанную шестеренку.

Здесь мне ловить нечего, придется двигаться куда-то и искать выход…

Я подошёл к краю островка и глянул на мелочь, зависшую в пустоте. Выглядят ненадежно, на первый я бросил старую наковальню и островок выдержал… наковальня осталась лежать на нём и не упала. Проверив пару таких островков, я осмелел и начал перепрыгивать с одного на другой, пока не добрался до островка покрупнее…

С этого островка мне открылся еще один вид, несколько десятков гигантских шестерней, зависших посреди красной пустоты, соединенные друг с другом в подобии гигантского механизма вращаются с легким скрипом. Вокруг них настоящий лабиринт из висящих в воздухе шестерней всех видов и размеров. Я присмотрелся как мне добраться до цели. Цепь маленьких островков и шестерней ведет к одной шестерне побольше, с неё я смогу перепрыгнуть еще на более крупную, а с неё на любую из десятков ей подобных с которой она соединена. А с любой из этого десятка на еще одну, еще более крупную… Выбора нет, придется идти дальше пока куда-нибудь не приду.

Посмотрев вниз, я увидел лишь туман, что будет если туда упасть? Лучше не знать. Лучше просто идти дальше… До чего удивительное место.

* * *

Так прыгая с одного островка на другой и с другого на третий, я добрался до островка побольше, а с этого до еще одного, еще более крупного. А с более крупного я попал на большущую шестерню. Честно говоря, в таких местах чувствуешь себя букашкой, вокруг все такое громадное и… правильное что ли, я в каком-то царстве порядка оказался. Все шестеренки вращаются синхронно, в каком-то заранее прописанном идеальном ритме. И тут в моей голове возникла нехорошая идея… А что, если ритм нарушить?

С большой стальной шестеренки я спрыгнул на ржавую медную шестеренку поменьше, соединенную еще с четырьмя такими же и бросил между ними наковальню… Наковальню мгновенно расплющило, но своей цели я добился, ритм был нарушен, шестеренки начали вращаться неправильно и уже через пять минут одна из них встала совсем а другие сбились с ритма и начали громко и отвратительно скрежетать при работе…

Подождав немного, я дождался первых местных жителей.

«Механоид. Уровень 1».

Механическое существо похожее на большой шар с металлическими ручками и ножками и с одним огромным глазом. Оно прилетело откуда-то сверху на небольших крылышках и молча приземлилось у остановившейся шестеренки… полностью игнорируя меня, стоящего здесь рядом. В руках у него длинное ржавое копье, но сомневаюсь, что оно много им навоюет если придется. Оно осмотрело шестеренку, после чего воткнуло копье куда-то между остановившимися механизмами и выждав момент надавило на копье всей своей массой, используя его как рычаг. Шестеренки снова закрутились, и через минуту встали в прежний ритм, а механоид даже не взглянув на меня собрался улетать.

— Эй, я здесь. — Я помахал ему. Он посмотрел на меня, пару раз моргнул своим здоровенным глазом и просто улетел…

Вот ****ь. Контакт установлен, а я блестящий дипломат…

Ладно. по крайней мере здесь кто-то живёт, и это хорошая новость. Я решил пока ничего не портить и разобраться в ситуации получше.

Отсюда мне стала видна гигантских размеров ржавая шестерня, она буквально размером с тропический остров, вот туда я решил отправиться, посмотреть, что там.

* * *

На шестерне меня ждал сюрприз.

«Инсектоид. Уровень 18».

Насекомоподобные крылатые существа зеленого и оранжевого цвета. Большие брюшка, четыре лапы на которых они ходят, туловище с двумя руками, огромные круглые глаза насекомого, жвала, в общем насекомые размером с человека и полные уроды, между прочим. Они буквально оккупировали эту шестерню, застроив ее грязевыми норами. У них в руках длинные металлические копья как у механоида, и они явно не рады моему приходу. Десятки этих существ повылезали из нор и выстроилисьполукругом метрах в двадцати передо мной. Один из них вышел вперед и начал говорить.

— Мы тебя съедим, ты не против?

— Я вас съем, вы не против?

— Нет, мы тебя съедим, да, съедим-съедим, а потом еще раз съедим и спляшем на твоих костях, тупой эльф!

— Я многое могу простить, но за эльфа, убью на***. Меня так ещё не оскорбляли!

В момент, когда они перехватили свои ковырялки для броска, я уже извлек огнемет из инвентаря и «дал жару». Поток пламени охватил их, мгновенно сжигая заживо. Твари запылали, вот уже десяток превратились в пепел. Еще пара десятков выскочили из грязевых нор, но и их накрыло огнём с тем же результатом. Этого мне не хватило, я начал сжигать их примитивные жилища, но они оказались не особо горючими и пожар не приключился.

Впрочем, шестеренка большая, на ней еще много таких уродцев и… Они десятками начали взмывать в воздух и кидать в меня свои ковырялки. Я сменил оружие на первый попавшийся пулемет и показал, что в воздухе они лишь более удобные мишени… После пары очередей и еще двух десятков трупов они просто бросили это дело. Сотни жужжащих уродцев поднялись вверх и полетели на другую шестерню, ту, что подальше от меня.

Я просто пошёл за ними, стоило хоть одной попасться мне на глаза как я сразу начинал стрелять. Со временем твари научились меня бояться и уже не совали свой нос под пули. Только вот это не решило моих проблем. Я всё еще не знаю как отсюда выбраться и куда мне следует идти.

Так я и шёл по шестеренкам, стараясь попадать на самые большие, они оказались удивительны. На некоторых я застал брошенные механические фабрики, на других деревни и плодородную землю, где кто-то когда-то жил, на третьих огромные бассейны с ржавой вонючей водой, в которой следует купать только своих врагов. На одной шестеренке я даже высмотрел вышку с надписью.

«5G, выжигаем мозги. Ношение шапочки из фольги обязательно».

Впрочем, выжигание мозгов не состоялось, потому что вышка давно не работает, зато на этом островке я нашел рабочую спецовку с нашивкой «Спайс-х» и пару человеческих скелетов.

И таких любопытных островков-шестеренок было много, только вот ни один не приблизил меня к разгадке. И тогда я решил поговорить с властями. Я достал из инвентаря огромный рояль и бросил его так чтобы он попал между большими вращающимися шестеренками. Те, конечно, тут же его перемололи, но ритм вращения был нарушен и механизм начал давать сбои. Через десять минут прилетела целая бригада из тридцати механоидов 30ого уровня. Все они были ростом под 2,5 метра, а к ковырялкам добавились электрические дубины.

— Человек, ты подозреваешься в саботаже. — Заговорил один из них механическим голосом.

— И что за это грозит?

— Ничего.

— Зачем тогда прилетели, чинить механизм?

— Такие отклонения со временем исчезают сами. Ремонт не требуется, урон не нанесён.

— Тогда в чем дело?

— Мы подозреваем что попытки саботажа повторятся и могут привести к уничтожению шестеренок размером менее А1-В3, за это полагается наказание от воспитательной беседы до уничтожения или изгнания. Ты арестован, мы доставим тебя на суд. Большой разум решит твою судьбу.

— А можно мне просто домой?

— Ты дома.

— В каком смысле… — Я не успел договорить. Они просто взяли меня за руки и подняли в воздух. Вместе мы полетели вверх…

Попыток мне навредить не было, они и не думали драться и не готовились к драке вообще, словно сопротивление совершенно неразумно. Они просто пронесли меня через кучу механических уровней и доставили на огроменную шестеренку размером с мегаполис, застроенную стальными идеально ровными зданиями с идеально ровными улицами.

Вот перфекционисты б***ь. Ладно, поговорю я с вашим «большим разумом». Просто, потому что я сегодня добрый.

Глава 36

Механоиды доставили меня в громадный серебряный дворец, расположенный посреди механического мегаполиса. Пока летели я заметил сотни механических существ, выполняющих какие-то странные работы с механизмами. Каждое действие выполняется синхронно и очень точно, у них просто привычка всё делать в идеальном порядке, дурдом какой-то, нормальным людям здесь не место.

Мы приземлились на большом балконе и меня проводили внутрь. Именно что проводили, а не затащили или затолкали, словно сама мысль о неподчинении была чужда этим существам, и вообще я должен соблюдать идеальный порядок… тьфу б***ь, я становлюсь на них похож просто от пребывания здесь.

Мы прошли по длинным серебряным залам, заполненным вращающимися шестеренками и работающими механизмами, Механоиды выстроились вокруг меня идеальным прямоугольником, они шагают синхронно с точностью до доли секунды, это даже немного жутковато… В конце концов мы пришли в большой зал.

И вот я предстал перед «судом». Передо мной на троне расположился особо крупный круглый глаз с железными ручками и ножками, больше остальных раза в три и уровнем неизвестно насколько. В одной руке он держит скипетр, в другой большую шестеренку, это его царские регалии. И вид у этого существа, конечно, очень важный, сразу видно кто здесь начальник, а кто грязь.

— Человек. — Обратился он ко мне механическим голосом. — Ты преступил порог нашего царства и нарушил вечные законы, принёс с собой хаос и угрожал порядку. Что скажешь в своё оправдание?

— Мне очень стыдно, нет ничего важнее порядка. Можно мне домой?

— Ты дома.

— Не понимаю.

— Только существо, стремящееся к порядку, могло попасть в наше царство. Путь твои деяния и мысли слегка запятнаны хаосом, но это место принимает тебя. Ты дома.

Вот это заявление. Мне что, купить домик в механическом полисе и жениться на девушке-андроиде?

— А можно мне в мой родной мир?

Он аж застыл от удивления и не сразу решился продолжить, видимо я произнёс нечто немыслимое.

— И что же ты рассчитываешь там обрести? Стать таким же хаотичным отбросом, как и большая часть населения миров системы и за её пределами? — Его голос полон возмущения и удивления моему невежеству.

Как ему объяснить, что я не намерен ходить по струнке и кланяться его механическому высочеству? Пусть идёт нахер со своим порядком и царством механизмов, любой человек в таком месте сойдет с ума за пару недель.

— Я тот, кто я есть, ваше царство не для меня. Было интересно. Как я могу вернуться домой?

— А как ты пришёл?

— Меня привели против воли, при помощи артефакта что был уничтожен.

— Тогда есть всего один путь.

Пожалуйста, пусть это будет так же просто как вызвать такси.

— Он безопасен? — Спросил я. Механоид покачал своей гигантской головой-туловищем, очевидно ответ нет.

— Ты вынужден будешь пройти через Лимб.

— А может просто телепортироваться? Разве так нельзя?

— Можно, конечно, можно. Но для телепортации две точки в пространстве должны быть хорошо заранее известны и соединены, а мы даже не знаем откуда ты и нет способа узнать это точно. Даже если мы будем знать твой родной мир ты не угадаешь, где окажешься, возможно появишься в ядре планеты или на орбите.

— Значит через Лимб?

— У тебя нет выхода.

— И как мне найти путь там?

— Лимб противоположен царству порядка. Он хаотичен и непредсказуем, но именно по этой причине путники находят там дорогу домой. Лимб прочтёт твои желания и приведет к цели… Если ты проживешь достаточно долго и не попадешься в его коварные ловушки. Не доверяй его обитателям, никогда…

— Расскажите еще о нём, я должен подготовиться.

— Он противен нам и сопротивляется пониманию, мы знаем не так много и не всё можем рассказать. Тебе придётся многое выдержать чтобы выжить там и найти свой путь. Или ты хочешь остаться здесь, у нас?

— Пожалуй выберу Лимб.

— Да будет так. Стража, проводите человека к вратам. Да прибудет с тобой порядок, смертный, и да не собьешься ты с пути во тьме…

Звучит зловеще… Спасибо за дизмораль, механоид.

* * *

Пришлось пару часов провести в воздухе, сопровождающие перенесли меня через сотни уровней шестеренок и островков всех видов и размеров, это было долго и утомительно, наконец мы добрались до шестеренки с гигантским порталом. Он представляет из себя огромную белую арку с черной пустотой внутри.

— Тебе туда, человек. — Механоид указал на портал.

— Спасибо что довезли.

— Так положено. Это в порядке вещей.

Ещё слово про порядок, и я что-нибудь взорву. Часы наблюдения за синхронно вращающимися шестеренками и странными рабочими механизмами заставили меня ненавидеть это место и всё что связано с порядком и организацией вообще. Как вернусь домой неделю буду читать книги про анархию и кричать «хой».

— Я пошёл.

Недолго думая и стараясь не глядеть по сторонам, я вошёл в жуткий портал. Опять темнота, невесомость, холод…

* * *

«Лимб. N/A 96817476929506838672».

«Существа из лимба не доступны для призыва здесь».

Опять ты порадовала меня, система.

Тьма долго не расходилась, протирать глаза и ругаться матом оказалось бесполезно, пришлось призвать шар света и только тогда я понял, что нахожусь посреди некоей черной пустоши. Черная земля и абсолютная темнота повсюду вокруг, я совершенно не понимаю куда мне идти… Ладно, в таких случаях обычно идут прямо и прямо вплоть до встречи с первыми неприятностями, тут не прогадаешь.

Вот я и пошёл по черному песку через пустошь и шёл долго… возможно час, возможно пять, но скорее всего день. Точнее понять не могу, здесь нет ни дня, ни ночи, нет жизни и нет вообще ничего вокруг кроме темноты, только я и шарик света, летящий рядом. Я не испытывал ни жажды, ни усталости, просто очень хотелось увидеть что-то кроме темноты, страшно захотелось домой…

Ну, я ведь не ожидал что будет просто. Просто не бывает никогда… И вот я плетусь по темноте уже неизвестно сколько, пару раз пытался присесть и посидеть, но тут же вставал и шёл дальше, я ведь не устал от слова совсем. Психика потребовала разгрузки, пришлось напевать себе что-то под нос чтобы не сходить с ума, но в какой-то момент и это перестало помогать, а в темноте начали мерещиться рожи каких-то тварей…

Пару раз пальнул в темноту, предсказуемо не попал ни во что кроме земли. Зато галлюцинации отступили, и смог прийти в себя. Теперь я перестал идти, я побежал, бежал на полной скорости, не чувствуя усталости и отдышки, бежал на всех парах, бежал по черной земле много часов, а может и больше, бежал, бежал и бежал.

В какой-то момент мне это надоело, я достал огнемёт и начал поджигать всё вокруг, черная земля горела и покрывалась стеклом, пламя временно освещало темноту. Пулеметные очереди дали ещё меньше эффекта, точнее его полное отсутствие…

Я сел на землю и предпринял мозговой штурм. Что мне известно об этом месте? Царство абсолютного хаоса… здесь очень трудно… и что, всё? Должно же быть что-то ещё, у этого места ведь есть смысл и какое-то население? Ну конечно есть, значит есть и законы, по которым всё здесь существует, просто я их не понимаю.

Мне позволено ходить сколько я хочу и делать что хочу, может тогда посидеть? Попробовал. Просидел часа три, может больше, ничего не изменилось. Тогда я решил сидеть и думать исключительно о доме, вдруг это поможет? Часами длился поток мыслей о возвращении домой и… снова ничего. Да что ж такое-то а? Как было темно вокруг, так и осталось…

Ладно, подумал я, пойду тогда дальше странствовать… И вот я снова пошёл бродить по черному песку и только тогда заметил, что на земле есть не только песок, но и растительность… Появилась какая-то бедная трава, сухая и почти мертвая, но трава, да и тьма стала не такая густая как раньше… В конце концов я заметил, что если идти туда, где есть трава то травы со временем становится всё больше и больше, так я и шёл за травой… Расскажи кому-нибудь что «я шёл за травой», так засмеют, ну ладно.

В итоге я вышел к каким-то руинам… ну, конечно, куда же ещё я мог попасть… К руинам какого-то каменного здания. Никакого подобия здания естественно не сохранилось, только свалка камней, которые когда-то были чьим-то домом или вроде того.

Я вошёл внутрь и долго лазил, разыскивая хоть что-нибудь интересное, предсказуемо ничего любопытного обнаружено не было, если не считать любопытным пожелтевшие от времени скелеты, такие старинные что их черепа местами потрескались, если ткнуть их пальцем они развалятся на части, это точно… Я использовал некромантию на каждом, но они не отреагировали, поднять их не получается… а ведь они могли сохранить хоть какие-то воспоминания о прошлом и рассказать мне что тут вообще творится.

Побродив вокруг руин, я уже вознамерился бросить это дело, когда внутри я услышал странный шорох. Немедленно я бросился внутрь и увидел, что один из скелетов отсутствует на своём месте, его нет здесь вообще. Обыскав всё вокруг не удалось обнаружить ни одного его следа и это расстраивает. Тогда я решил просто плюнуть на эти поганые руины и идти дальше.

* * *

С тех пор руины стали попадаться чаще, я даже нашёл останки давно сгоревшей деревни и кучу скелетов. Те люди явно умерли насильственной смертью, но меня это не волнует. Я постоянно стараюсь думать о возвращении домой, стараюсь думать только об этом и выбросить всё лишнее из головы. Возможно, именно это приносит плоды, ведь количество травы увеличивается и руины встречаются всё чаще. Иногда начал попадаться асфальт и ржавые дорожные знаки.

Через много часов одни из руин стали вполне узнаваемыми… Я узнал… руины своего города? Чего? Готов поспорить что лежащие прямо передо мной руины панельки это останки дома, где я коротал свои студенческие годы… Верхние этажи дома развалились, но место где я жил уцелело. Я вошёл внутрь и поднялся к нужной квартире. Нищебродская уродливая дверь оказалась заперта, но не беда… в инвентаре до сих пор валяется ключ… Этим ключом дверь удалось открыть. Если бы не грязь и пыль возникло бы ощущение что не было никакого апокалипсиса, и я просто пьяный поздно вернулся домой.

Вся квартира перевернута вверх дном, пронеслась мысль что меня ограбили, но это не так, это я ограбил себя сам. Прежде чем уйти в последний раз мы с Мишей вынесли здесь всё ценное, всё что могло пойти на создание предметов распилили и положили в инвентарь… А в остальном всё по-старому, просто пыли много и темно очень. Я проверил выключатель, по привычке, естественно света здесь нету.

— Ну привет.

Я аж подскочил от ужаса, вот уж не ожидал что кто-то будет говорить у меня за спиной.

— Костя? — В дверях стоит Костя. Мой скелет, ныне шестирукий и вообще внушительных размеров, такой может автомобиль на ходу остановить и кулаком пробить стекло.

— Хозяин? Что ты здесь забыл?

— Ну как это что? Я домой иду… И вообще это длинная история…

— Живым не место в Лимбе.

— Это я уже понял. И я рад что встретил тебя, а не…

— Кого-то из погибших друзей?

— Верно.

— Я должен идти. Не могу здесь долго, это место особенное.

— Куда? Стой. Погоди, как мне выбраться?

— Не знаю. Поверь, хозяин, я знаю куда меньше тебя. Да и я давно мёртв, о чём мне вообще волноваться? — Он мне подмигнул своим горящим глазом. — Здесь ты должен найти свой путь. Каждый так или иначе находит его.

— Хорошо.

И он ушёл, оставив меня с ещё большим количеством вопросов. пришлось присесть на до боли знакомый диван чтобы собрать мысли в кулак. Через час я даже начал забывать, где нахожусь, меня начало… клонить в сон… В первый раз с момента появления здесь я почувствовал, что хочу спать. Пришлось надёжно запереть все двери, не жду гостей сейчас, я прилёг на диван прямо в броне и сомкнул глаза… Какое-то время я лежал, ожидая прихода сна, и я действительно кажется вот-вот засну. И тут в комнатную дверь постучали… Как они прошли через входную?

— Кого там принесло, пошли на***!

— Это я… Василий. Вася.

— Не знаю такого. — Нелепость ситуации зашкаливает.

— Уже забыл? Я демонолог, мы выживали вместе!

Вот б***ь

— Заходи. — От неожиданности я не нашёлся что ещё сказать.

И он вошёл. Вошёл и замялся… Выглядит так же, как и тогда, именно таким я его помню. В одежде мага, тощенький, слегка зашуганный белорученька в очках.

— Вася? Неужели это ты?

— Максим. Не против если я сяду вон на ту табуретку?

— Не против, но она сломается даже под тобой.

— А куда же мне сесть?

— Ты же умер.

— Да, и теперь я здесь.

— Б***ь… Принеси стул с кухни.

— Заставляешь гостя трудиться? Ты плохой хозяин.

— Хороший гость не приходит без предупреждения. — Но он не ответил. пошёл на кухню и вернулся с нормальным стулом.

— Нет, ты ещё жив, это не твой дом.

— Что ты хочешь мне сказать, Вася?

— А ничего не хочу, твоей вины в случившемся нет. Всё произошло быстро, знаешь, даже боли не почувствовал, кусь и моя голова у него в пасти. Я тогда подумал, что задохнусь в его слюне, она такая густая и вонючая. Забавно да? Мне откусили голову, а я боялся задохнуться! Моя смерть была так же нелепа, как и вся жизнь!

— И как тебе здесь?

— Оглянись вокруг. Думаешь хорошо?

— Нет.

— Нет. Но я здесь редко нахожусь. Выпустили меня, с тобой пообщаться.

— Кто? Откуда?

— А ты всё еще любопытен, молодец. Ты и вправду хочешь знать? Думаешь от этого знания тебе станет легче?

— Не думаю. Молчи.

— Прости. — Он посмотрел в пол и замялся. Закомплексованный какой.

— За что?

— Из-за меня ты чуть вслед не отправился.

— Откуда знаешь?

— Предположил. Я же умный. В школе отличником был.

— Отличники всегда сдыхают первыми.

— Точно. Что правда то правда… А как там… ну… как там люди живут?

— Пытаемся создать государство. Открываем порталы в другие миры, выстраиваем отношения, очищаем землю от нежити.

— И какою роль во всём этом играешь ты?

— Какую приходится…

— Вы молодцы.

— Спасибо… — Я зевнул.

— Ты хочешь спать? — Он удивился.

— Да.

— Не надо. Не засыпай здесь.

— Почему?

— Уверен что хочешь знать?

— Да.

— Придёт серенький волчок и укусит за бочок.

— Очень смешно бл*.

— А если серьезно не спи. Не ложись спать.

— Почему ты так на этом настаиваешь?

— Не спи, иначе останешься здесь навсегда.

— Спасибо за совет, но я уже зеваю, пора баиньки. — Я сделал вид что взбиваю подушку и готовлюсь ко сну.

— Ты же погибнешь!

— Ну и пусть. Свидание окончено. Убирайся за дверь и за ней и оставайся, ты и любой другой тебе подобный.

— Не спи дурак. Ты хоть знаешь, что отворишь?

— Тебе то что? — И тут он посмотрел на меня иначе. Не как на друга.

— Почему умер только я?

— Завидуешь?

— Ещё как! — Он взревел и подскочил. — Как всегда, одно и тоже! Все счастливы и всем везёт, а я лузер и лошара, стал обедом и всех спас!

— Не порти мне нервы перед сном, уходи.

— Су**, не смей спать ублюдок, не смей спать б***ь!

И он бросился на меня с кулаками, но не успел. Уровень у меня уже не тот, что был когда-то, выстрел из револьвера и его бренная тушка превратилась в черный дым…

Я запер и забаррикадировал входную дверь, занавесил все шторы, навалил остатки мебели в коридоре чтобы никто не мог войти в комнату легко и отправился к дивану. Во входную дверь начали ломиться, кто-то стучал и пытался её выбить, но силенок маловато. В момент, когда я лёг и закрыл глаза в окна полетели камни с улицы, кто-то внизу что-то кричал. Кричали и за дверью, уже пять пар рук колотили и пытались её выломать. Удары кулаков сменились ударами ног и матерными криками. Я начал узнавать голоса, бывшие сокурсники, старые друзья, преподаватели, некоторые знакомые уже из нового мира… они все кричали моё имя и требовали, чтобы я не пытался уснуть. Вы ребята просите слишком много, оставаться с вами я не намерен. Вы были славными людьми, и я сохраню о вас хорошую память. Спать захотелось неимоверно, лишний шум перестал мешать, угрозы и мольбы стали фрагментарны, всё тише и тише, и я попал в царство морфея…

* * *

Проснулся от того, что утреннее солнце светило в лицо. К моему удивлению я проснулся не дома, а в высокой зеленой траве, посреди какого-то леса…

— Где я?

«Мир N/A 079582748690403283821»

— Всё еще не дома? Вот бл***!

Вокруг зеленый лес, светит яркое солнышко, птички размером с микроволновку… поют. Ну хоть выбрался из Лимба и на том спасибо.

«Призывные существа доступны».

Я встал и отряхнулся. Опять 25, куда же мне деваться? Когда я уже попаду домой?

Глава 37

Лес оказался отнюдь не лесом, всё в жизни обман. Я очутился на парящем в небе острове, просто очень большом, окруженном сотнями таких же парящих островов разных форм и размеров.

Вот и приплыли, мне что теперь, прыгать между ними подобно зайцу? Ну замечательно… Сделав пару прыжков на месте я пришёл к выводу что атмосфера здесь есть, а вот гравитация гораздо слабее чем на земле. С первого же прыжка я пролетел метров 20 и приземлился на соседнем острове. Даже если промахнусь ничего страшного, здесь их и снизу, и сверху сотни. Логика подсказывает что внизу меня ничего не ждёт, значит будут пробираться наверх. Один прыжок за другим, с одного острова на другой, пару раз я действительно промахивался и падал куда ниже, чем был раньше, однако такие падения не вредили здоровью, гравитация здесь не просто слабая, она совершенно нелогичная, словно создана умышленно с какой-то целью…

Через пару сотен прыжков я пришёл к выводу что небо начинает заканчиваться, и я вижу звезды, а острова имеют куда меньше растительности и начинают напоминать астероиды…

* * *

Теперь я в космосе, со всех сторон меня окружают звёзды, а острова давно стали кусками космического камня, покрытого небольшими кратерами… Сотни прыжков превратились в тысячи, а тысячи скоро превратятся в десятки тысяч. Так же, как и в предыдущем месте здесь я не испытываю ни голода, ни жажды, ни усталости, да и спать не хочется, значит можно прыгать бесконечно.

И так бы я и дальше прыгал, как в «doodle jump», но тут островки начали заканчиваться. Сначала их стало просто меньше, затем мало, затем совсем мало, последнюю сотню прыжков в обозримом пространстве их было не больше пяти, а затем я добрался до последнего, самого высокого.

Здесь, на самом высоком острове меня окружили тысячи звезд, планет, туманностей. Я стою и кручусь на месте наблюдая всё это великолепие космоса и конечно же не знаю, что мне делать дальше. Прыгать больше некуда, вверху больше ничего нет. Хотя… бесконечность ведь не предел, верно? Я присел и совершил самый мощный прыжок из всех…, и я… полетел, просто полетел дальше, гравитации теперь нет совсем. Я просто лечу вверх как в открытом космосе, но с атмосферой… Звезды проносятся вокруг, я любуюсь ими и не знаю правильно ли я поступил…

И вот прошли часы, затем дни, а я всё летел и летел среди звёзд, начиная забывать кто я, откуда и зачем сюда пришел… и куда я так тороплюсь? Куда иду? Чего хочу добиться? В какой-то момент вопрос кто я и откуда стал довольно сложным, я больше не в силах на него нормально ответить, увы и ах… Окружающий космос стал частью меня, он заполнил разум, всё на свете стало не важно, прошлая жизнь начала забываться… Дни полетели как бешеные, я уже едва в состоянии понять сколько прошло времени, оно перестало иметь значение, зато я осознал всю бренность бытия и свою незначительность в масштабах вселенной. Кому какое дело до моих проблем? Какое значение имеет эта крохотная планета Йос-21 где-то на задворках мультивселенной? Мы просто букашки на лице мироздания, никто и ничто. Нас можно рассмотреть только под микроскопом, и то не факт… Хватит нервов, хватит страданий, довольно борьбы, итог всегда один и смысла в жизни нет, закрыть глаза и перестать быть собой это лучший выход.

Да, довольно этого всего, есть только я и вечный космос. Остальное пусть катится куда хочет. Это уже не моё дело… Я закрыл глаза и позволил бесконечности слиться с собой. В этот момент мне показалось что я обрёл некую вечную мудрость, узнал некую истину что всегда ускользает от простых смертных.

Всё тлен, имеет значение лишь вечность…

* * *

Не знаю сколько я пробыл здесь, не могу сказать, время перестало иметь значение, и я бы никогда не вышел из этого состояния если бы меня… не толкнули в живот со всей силы! Вот тут я и вспомнил что такое боль и что меня зовут Максим, а ещё как ругаться матом!

— Ау, б***ь! Больно с**а!

— Так и задумывалось.

И тут я малость охренел. Передо мной в пустоте висит двадцатиметровая акула-переросток. С синей кожей и здоровенными жабрами, огромными плавниками и пастью полной острейших зубов. А еще с белыми ничего не выражающими глазами на морде, глазами, которые я прекрасно знаю. Я видел эти глаза много раз и научился не доверять их обладателям.

— Продавец. Так вот как ты выглядишь.

«Продавец. Уровень 268».

— Что нравлюсь?

— Похож на кита.

— Фу, ненавижу китов, они жирные и неуклюжие.

— А ты на себя посмотри, акула-переросток, какие бока отожрал на предпринимательских харчах. Торговля идёт в гору?

— Максим-Максим, только очнулся, а уже за сарказм? Я ведь тебя и съесть могу.

— Жри, мне по**й. — Здесь мне действительно плевать на всё, а захочет сожрать ничего я ему не сделаю. Впрочем, разговаривает он со мной не для того, чтобы слопать… значит ему что-то нужно. Да и я не вкусный, между прочим.

— Ну, не бери в голову, все думают, что хищники злые и агрессивные. Но это не так, мы злимся лишь когда голодные. А с тех пор, как занялись торговлей голодать нам не приходится, это у нас со всеядными людьми общее. Это так, к слову. Я пришёл забрать тебя.

— Неужели я настолько хороший покупатель?

— Ну как сказать… — Гигантская акула задумалась и начала что-то подсчитывать у себя в уме. — Мы работаем на перспективу. И перспективы у тебя хорошие, да и мы откровенно тебе задолжали, хотя бы за новые миры… последнее всегда кстати. Залазь-ка лучше мне на спину и хватайся за плавник. Поплывем домой.

— Ты хотел сказать полетим? — Произнёс я, забираясь куда сказано и хватаясь за плавник.

— Это место куда больше похоже на океан чем обычная пустота. Вселенная так многообразна, ты и не представляешь, человек. Кстати, хватайся крепче, мы и так кучу времени потеряли пока искали тебя, потеряшка ты наша, поплывем очень быстро.

— Хорошо.

Вот уж не думал, что буду лететь по океану звёзд верхом на гигантской акуле хватаясь за её плавник и спорить о разнице плавания и полета.

Жизнь полна сюрпризов.

* * *

Неслись мы быстро, очень быстро, думаю куда быстрее чем любой летательный аппарат, изобретенный людьми во всех мирах, где я побывал. Впрочем, в масштабах этого… космоса наши перемещения кажутся незначительными. Кажутся, но не являются таковыми…

Акула, ой, то есть продавец, пока мы летели часто заводил разговоры о философии бытия, смысле существования, важности каждого прожитого дня и так далее. Думаю, он приводил меня в чувства после долгого пребывания в этом месте, однако в какой-то момент я просто не выдержал его умничанья и назвал его коротко и верно.

— Акула, ты настоящий фЕлосаФФ.

— Наконец-то ты пришел в себя! Знаешь, люди, проведшие здесь слишком много времени, часто сходят с ума и не могут принять даже простейшие решения. Они даже не могут выбрать между зеленым и красным цветом, представляешь? Кстати, какой бы выбрал ты?

— Акулье мясо красного цвета, я бы выбрал его. — Сам не знаю, что меня дёрнуло выдать подобное, всё-таки продавцы много темнят и мало рассказывают людям.

— Я тебе вообще-то помогаю.

— Ты помогаешь себе.

— Верно, но и тебе тоже. Так и должна выглядеть настоящая дружба в нашем понимании, выгода тебе и выгода мне. Кстати, твои соплеменники тебя заждались, ты и не представляешь, чего они натворили в твоё отсутствие.

— А вот здесь поподробнее.

— Сам всё увидишь, не буду я такое пересказывать.

Без меня там как без рук, да? Ну что ж, если они погубили всё что я и совет строили месяцами, значит придя домой начну раздавать люлей всем причастным и непричастным, последним для профилактики.

— И долго нам ещё так лететь?

— Можешь пока поспать. Я разбужу.

— Хорошо.

Потому что меня и вправду давно клонит в сон, наверное, это признак того, что мы возвращаемся…

Возвращаемся домой.

Наконец-то…

В гостях хорошо, а дома… дома лучше, каким бы этот дом не был.

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 5

Глава 1

Я проснулся от того, что упал на бетон. Ударился не сильно, но достаточно для того, чтобы было неприятно. Продавца и след простыл, хотя всё понятно, какой-то там договор запрещает ему находится, где ему вздумается и делать что захочется. Сдается мне они и так пошли на немалые нарушения помогая мне. И на том спасибо, думаю они вернули себе немного авторитета в моих глазах… немного.

Оглянувшись вокруг, я понял, что вернулся домой, в мой родной мир. Ура! Нет, целовать грязный бетон крыши многоэтажки не буду, но я определенно рад и мне уже не терпится вернуться домой… Встал, огляделся вокруг, с этой крыши открывается хороший обзор на… столбы огня.

Мой родной город горит, горит и погибает в колоссальных пожарах. Там, где должны были быть безопасные зоны сейчас буйствует стихия, и нет от нее никакого спасения…

Что здесь произошло, а?

* * *

Акула капитализма просто не хотел портить мне настроение.

Выйдя на улицу, я сразу же обнаружил много такого чего там быть не должно. Например, гуляющие, где захочется шаровые молнии.

«Шаровая молния. Энергетическое разумное существо. Уровень 40».

На моих глазах это «существо» превратило десяток зомби в кучки пепла. Нет, я, конечно, не против очищения города от нежити, но сдается мне этой штуке все равно кого уничтожать, со мной она поступит так же. Это она и продемонстрировала, выстрелив молнией прямо в меня. В последний миг я спрятался за машиной, ту хорошенько тряхнуло, и она загорелась, а я предпочёл лишний раз не рисковать и смотался подальше по улицам в направлении своего поселения.

По дороге здесь и там я встречал последствия серьезных пожаров. От мертвецов остались в основном воспоминания, но их место заняли…

«Элементаль кислоты. Уровень 39». — Зелёный шар энергии что уничтожает всё чего касается, от контакта с ним плавится даже бетон, вот он на моих глазах пропахал хорошую выжженную полосу в асфальте.

На следующей улице всё оказалось еще хуже. Некое существо, сделанное из камня и огня, сжигает всё вокруг, вызывая масштабные пожары и уничтожая всё к чему подходит. Движется оно абсолютно хаотично, словно совсем не понимает куда ему следует двигаться, словно совсем не разбирается в мире, в котором находится…

«Элементаль огня. Уровень 38».

Ну замечательно, и судя по пожарам таких здесь навалом и половина города уже уничтожена… И до родного поселения идти долго, придётся прятаться на улицах чтобы лишний раз не сражаться с этими существами, а еще придется искать обходные пути, это увеличит время пути ещё больше.

Пока я прикидывал сколько займет дорога мимо элементаля… прошмыгнула банда зеленокожих носатых карликов, они быстренько раскурочили машину, сняли с неё все что можно было унести и умчались обратно. Поганые гоблины.

Отлично, теперь здесь каждый вытворяет что ему вздумается?

Неужели некому было защищать город? Что за дурдом…

* * *

Пробираясь половину дня через руины и сожжённые кварталы я всё же добрался до своего поселения. М-да, видок не очень. Все вокруг покрыто воронками, стены частично разрушены, зато ядовитых растений стало больше. На зданиях куча повреждений, словно стреляли огненными шарами, некоторые окна выгорели, нет наблюдателей в привычных местах, половина киборгов числятся в интерфейсе как уничтоженные… Я подошёл ближе. Охранники на стенах сначала навели на меня стволы, но затем опустили их, похоже к ним пришло узнавание. Ворота немедленно открылись, меня впустили внутрь…

Собралась целая толпа, вполне узнаваемые лица, только похудевшие, некоторые ходят раненые, с примитивным перевязками, у них что, закончились зелья лечения? Хотя, судя по виду закончилась еще и еда.

— Максим вернулся!

— Максим…

Да, похоже это я, соскучились? Через толпу пробралась Марина, она практически сразу бросилась мне на шею и начала что-то лепетать с перерывами на слезы и сопли.

Из толпы так же вышла, Катя, чему я совсем не удивлен. Видимо пережидала бурю у меня в гостях. Тоже слегка похудевшая, с усталым видом, но самое странное одетая в обыденные шмотки, джинсы и кофту, последняя местами порвана и обожжена, словно хозяйка дралась десять минут назад. Глядя на висящую на мне Марину, она ничего не стала говорить, только улыбнулась.

— Что у вас тут случилось?

* * *

И вот я, Катя и Марина сидим на кухне моей квартиры. Они наперебой рассказывают, каждая о том, что видела лично.

Меня не было почти два месяца, на эльфов убил месяц и еще месяц провел в космосе… В мире, где всё может «пойти не так» за считанные часы два месяца это огромный, немыслимый срок. В итоге всё плохое что могло случиться… случилось и по нескольку раз. Открылись порталы, из них хлынули твари, нежить поперла из мертвых зон, жалкая на тот момент городская армия не смогла ничего сделать, понесла страшные потери и в итоге почти все поселения оказались предоставлены сами себе и изолированы. Совет пытался координировать действия удалённо, но ничего не вышло, уже через неделю мы вернулись к старому доброму «каждый за себя». Катя очень быстро придумала, где будет безопаснее всего и с частью своих войск и богатствами перебралась на остров, пользуясь действующим разрешением туда приходить, он же и стал общим тылом. С собой она притащила Клыка и остатки его отряда оборотней. Вместе они заняли дальний остров с руинами, где она и мечтала жить. Оборотни делали вылазки в город, пытались добыть информацию, в итоге удалось собрать крохи, но удалось. Коммунисты вроде еще живы. Ну с их то арсеналом, Собакевич тоже цел, живы и болотники, про остальных сказать что-либо сложно, почти все мелкие поселения уничтожены, а крупные умудрялись перессориться и воевать даже друг с другом, в основном за еду. У них ведь не было острова, где стабильно можно добывать провиант хотя бы рыбалкой на несколько тысяч человек.

Я бы очень хотел спросить, что они придумали, каков их план действий теперь? И не стал, по лицам же, вижу, что ничего они не придумали, они просто пытались протянуть еще один день, больших целей он не ставили, не могли. Поселение много раз атаковали, не только тупорылые гоблины, но и элементали, призраки и даже другие люди, пришедшие непонятно откуда, а также некоторые особо опасные твари, расплодившиеся в последнее время.

— Вы знаете где находятся крупнейшие порталы?

— Ну… примерно.

— Для начала я закрою порталы, затем разберусь со всякой швалью в нашем районе, потом посмотрим, кстати десятка на связь не выходила?

— Прилетала какая-то летающая девка, она искала твоей помощи Максим, но увидела, что тебя нет и мы в беде. Она сражалась с элементалями, но не преуспела и улетела якобы за подмогой, больше её не видели.

Я потер переносицу. Десятка похоже тоже влипла… нужно будет сходить в перекресток и поболтать с ними, но родной город куда важнее, начну с него, а затем всё остальное.

* * *

В моё отсутствие примерно треть населения погибла, киборги которых я оставил охранять сошлись с элементалями в бою в первый же день… они выиграли двое суток на организацию обороны, но половина была уничтожена. Выжившая половина получили повреждения разной степени тяжести. Их не смогли починить, но и не дали загнуться, всех разместили на острове, я займусь их ремонтом позже. Оборона в целом выдержит еще немало нападений, но часть запаса оружия и боеприпасов в инвентаре пришлось раздать, так же, как и кучу зелий, но что поделать, расходы неизбежны…

Моральный дух сильно упал после моего ухода. Ну да, чего еще ожидать. Ушёл самый сильный боец. Но учения и военная подготовка дали свои результаты, люди смогли отбиваться от напастей сами, заодно многие подняли уровень. Теперь, когда я вернулся все надеются на чудо…

Я что, похож на волшебника?

* * *

Я отправил разведчиков чтобы разузнать откуда распространяются пожары.

Элементали огня выбираются из небольшого портала в самом центре города. Эти гаденыши не отличаются большим числом и великой силой, зато просто сжигают всё что попадается им на пути. А как известно, где загорелся один дом, загорятся еще три, а затем еще и так пока не сгорит весь район. В итоге город лежит в почерневших руинах, хотя раньше мне казалось «куда уж хуже», хуже может быть всегда.

И вот очередная партия этих тварей вылезла из портала и отправилась поджигать всё что им попадается. Бессовестные выродки.

— Огонёк, что скажешь? — Спросил я мнение старого друга. Он появился меня на пальце, маленькое пламя с глазами и ртом.

— Скажу, что они совершенно дикие и безмозглые. Не воспринимай их как живых существ, они скорее стихия.

— Мне позвать пожарных?

— Вода не обязательна, они так же не любят холод, а ещё землю.

— У меня нет ничего такого.

— А ты купи.

— Опять кланяться продавцам? Ну уж…

— Или купи в системном магазине за десятикратную стоимость.

— Ладно, убедил. Пойду в магазин, если там еще не все сгорело.

* * *

Пришлось пройтись по пустым полусгоревшим районам, прогуляться лично до ближайшего магазина. Все вокруг превратилось в пепел, а магазин стоит себе целый и даже на лужайке около него растет трава. Вот так нонсенс. Внутри меня встретило вполне привычное убранство и сидящий на стуле за прилавком продавец. На прилавке чашка чая и… обе его ноги. Да, он уселся и ноги положил на прилавок. Нормально.

— Расслабляешься на рабочем месте?

— Почему бы и нет. Ты первый покупатель за три дня. С возвращением Максим.

— Не без вашей акульей помощи.

— Что бы ты без нас делал.

— Знал бы меньше и крепче спал. Итак, я пришел за…

— Оружием что поможет тебе уничтожить вторженцев?

— Ты проницателен.

— Такая у меня работа.

Он выложил на стол мешок, в котором находится 30 белых ручных гранат весьма футуристической конструкции.

— В них небольшой взрывной заряд и очень холодная криожидкость. Такая холодная что лучше тебе к ней не подходить даже через три минуты после взрыва устройства.

— Сколько?

— Ты знаешь, чего мы хотим и упорствуешь, не желая этого отдавать. Делись или дружба начнет рушиться.

Помню, как в прошлый раз они выпили меня как стакан сока. Не знаю, что это и как работает, но не хочу повторения сюжета.

— Ты дементор.

— Спасибо. В этот раз долго спать долго не будешь, садись на стул.

И я сел на стул напротив акулы. Продавец поколдовал надо мной, почти так же, как в прошлый раз. Едва зримая нить потянулась из моей головы к нему, а затем я отключился и проспал примерно полчаса.

Проснувшись, я ощутил себя совершенно бессильным выпитым досуха существом, оболочкой тела, тенью себя прежнего. Торгаш придирчиво осмотрел меня, похлопал по плечу и вручил мешок с покупками, который я поместил в инвентарь. Из магазина я вышел с глубочайшим чувством опустошения душевного и физического, словно меня отработали на соковыжималке и выбросили кожуру… пока шёл дважды едва не споткнулся на ровном месте.

Отвратительнейшее чувство не покидало меня ещё несколько часов, лишь часа через три я начал приходить в норму и чувствовать себя человеком. Лишь часов через шесть валяния на диване в заброшенной квартире я снова ощутил себя боеспособным и тут же отправился в расположение элементалей огня.

Пора остудить им пыл… Хотя в таком состоянии всё может очень быстро измениться.

* * *

Первая группка из пяти слабых элементалей была уничтожена буквально за секунду. Граната превратила их в ледяные статуи, а всё вокруг покрылось слоем льда и инея. У этой разновидности элементаля есть каменная основа, вокруг которой всё горит… теперь эта основа намертво заморожена, и система распознаёт их как трупы.

Что ж, эффективный способ расправы найден. Продолжим.

Как выяснилось элементали не любят громких звуков, стоит взорвать что-нибудь скажем на парковке супермаркета, и они сбегаются со всей округи. Большие и маленькие, слабые и сильные, они все оказывается разные, индивидуальности… только вот они сжигают мой город.

Связка из пяти криогранат брошенная с крыши супермаркета превратила 15 элементалей в замороженные статуи. Много опыта за них не дают, зато убивать этих тварей очень приятно и оказывается не сложно.

Следующей остановкой стал район у самого портала, здесь сотни элементалей уже давно сожгли всё что можно и теперь ходят кругами. Сам портал выглядит как огненный шар, висящий в пустоте. Чтобы отвлечь элементалей пришлось организовать взрыв в сторонке, в одном из соседних дворов, часть из них убежала туда. Остались только самые матерые уровня эдак 35-40, их целых 20 штук, и они явно что-то заподозрили, из-за чего выстроились полукругом вокруг портала.

Дракон спикировал с неба и угостил их всех ледяным дыханием, отчего большая часть тут же подохла, оставшихся летучие мыши закидали криогранатами. Теперь у портала стоит парк ледяных статуй. Я подошел к порталу и вложил в него необходимое количество маны для закрытия. Пусть было страшно жарко, и я вспотел как свинья, но портал закрылся и больше эти твари не полезут. Тех ублюдков, что засели в соседнем дворе перебил дракон. Теперь у него 44ый уровень, он стал заметно больше, увеличился размах крыльев и скорость. Верхом на нем я эффектно вернулся домой, чтобы наконец отоспаться в своей кровати.

Максим вернулся и как всегда будет наводить порядок вместо всех тех кто обгадился…

Глава 2

Как выяснилось, все самое важное уцелело и основные фракции дружественные нам сумели выжить хоть и с потерями и издержками. После прекращения массовых пожаров люди поняли, что что-то меняется к лучшему и выслали группы на разведку. Некоторые из них смогли встретиться и обменяться информацией. Коммунистов хрен убьешь, они живы. Живы и многие крупные поселения, почти не пострадали болота. Основные события происходили в городе, потому за его пределами потери минимальны, да и голод тамошним деревням никогда не грозил.

Но самое главное, что все оценили «прелести» жизни в изоляции и теперь жаждут полного восстановления прежнего порядка и торговых связей. Это сильно упрощает нам работу, оказывается всем нравилось прежнее пусть и неполноценное государство во главе с советом, и все ностальгируют по тем временам,осталось только навести на улицах относительный порядок и можно быстро вернуть все как было, хотя даже по предварительным оценкам погибло очень много людей.

Ну и несомненный плюс, нежити в городе стало в разы меньше, это всегда приятно. Другое дело что разнообразных порталов открывалось и закрывалось много и из них успело поналезть всякого ****** и гоблины лишь вершина айсберга всего того, что здесь теперь обитает. А это значит, что кто-то должен устроить расправу над вражинами.

Этому городу нужен герой…

Да, и поскольку Катина территория сильно пострадала она теперь живет на острове и постоянно ошивается где-нибудь рядом со мной. Теперь я просто обязан отправиться в поход против пришельцев…

Нужно выяснить, где видели логова тварей…

* * *

Первым кого я встретил на пути к цели был гигантский паук, сбежавший когда-то из супермаркета, где я выжигал его меньших сородичей. Сказать мне «привет» и попытаться сожрать он уже не сможет, хотя бы потому что уже дня три как мёртв, да еще и частично съеден. Его колоссальная тушка ростом выше, чем двухэтажный дом, сейчас лежит посреди улицы, а вороны-переростки с удовольствием доедают то, что осталось от его вонючего брюшка…

На следующей улице я встретил еще одного представителя новой фауны, здоровенную птицу-переростка, размером с автомобиль, с огненными перьями и гигантским клювом. Сначала подумалось, что это феникс, но они вроде восстают из кучки пепла, а не разлагаются в грязи как все? Эту птицу тоже прибил кто-то сильный, брюхо распорото, а потроха доедают редкие зомби что еще иногда забредают сюда. Перьев у нее кстати сильный некомплект, кто-то вырвал, на всякий случай приказал скелетам собрать пару десятков и прибить зомби…

Это просто след из трупов какой-то, каменные останки каких-то элементалей, теперь уже не определишь какой они были стихии, раскиданы по всему двору, кто-то зверски перебил их и разметал по всем углам, хм… Желания встречаться с этим загадочным убийцей все меньше и меньше, а придется, ведь всех опасных тварей нужно выследить и убить.

И вот я дошёл до чего-то напоминающего логово. На руинах сгоревшего здания, давно обрушившегося, теперь что-то напоминающее логово монстра. Среди груд кирпичей можно рассмотреть несколько глубоких ям, это тоннели ведущие глубоко под землю, как мне кажется тут и обитает местное чудище.

Оглянулся вокруг и понял, что, если оно дома и само не выходит выманивать его нечем. Послал в тоннели отряд скелетов, с прокачкой их у меня уже 500, так что сотенку можно потерять… закономерно что сотенка так и не вернулась, связь с ними оборвалась где-то через пять минут, причем разом со всеми. Через пол часа враг так и не показался, несмотря на сброшенные в туннели бомбы, тогда я решил действовать наглее и взорвал внутри несколько больших баллонов с отборной отравой что я готовил для эльфов. Вот тут реакция и началась, земля затряслась и послышался громкий рев, чудовище вышло на бой.

Гигантская черная голова с кучей глаз, щупалец и огромной пастью вылетела из норы и теперь парит в воздухе на высоте метров 3-4.

«Многоокий ужас. Уровень 43».

Ну не такой уж прям и ужас, внешний вид непрезентабелен, но не так уж и пугает. Судя по выражению лица, он сильно не доволен тем, что его потревожили. Что ж, просто он выбрал не то место для жизни, нужно было в другом мире селиться, например у эльфов, хе-хе.

Пять танковых пушек уже навелись на уродца, думаю это будет легко. Общий залп пяти орудий и… Тварь выставила перед собой каменные щиты, выросшие из земли, они выстояли, отразив попадание из 5 лазерных пушек разом. Еще секунда и прямо перед танками выросла небольшая каменная стена, она заблокировала следующий лазерный залп… Оказывается я недооценил противника. Скелеты вмешались, но увы стрельба из ручного оружия дала еще меньше результата, воздушные щиты встали между ними и монстром, лишив возможности стрелять. Дракон попытался ударить ледяным дыханием сверху, но и его атака была заблокирована теперь уже воздушным щитом, выросшим над тварью.

Чудовище разинуло пасть и луч яркого света прошил пространство, сжигая все на пути, я едва успел уйти в сторону и избежать верной гибели. Второй выстрел заставил дракона улететь и спрятаться, иначе ему точно не жить. Третий пришелся туда, где еще десять секунд назад были танки, но я вовремя приказал им отъехать и скрыться в руинах.

— Служи мне тупой человече и будешь жить. — Его голос нечеловеческий, глубокий, мерзкий, не вызывающий ни крупицы доверия раздался над полем боя. Предварительно могу судить что это хитрое отродие, эгоцентричное, любующееся собой, считающее меня пешкой. Оно демонстрирует отношение буквально всем своим видом.

— Сдавайся и умрешь быстро.

— Глупец, ты глуп, как и весь твой тупой род.

— Много болтаешь, колобок.

На секунду он застыл, оценивая тяжесть оскорбления, наверное, здесь вступила в игру интерпретация при системном переводе.

— Как ты меня назвал?

— Колобок.

— Это кто?

— Такой катающийся по земле блин, он потом повесился.

Его изумление было каким-то запредельным.

— Что? Как повесился?

— На веревке, взял и повесился, не выдержал тяжкой ноши быть ползающим на брюхе шариком.

— За такое оскорбление ты умрешь! Я поймаю и раздавлю тебя!

— Я не против, лови.

Следующие пять лучей он выпускал один за другим, целясь в меня, но с моей то скоростью попасть ему оказалось чрезвычайно трудно. Понимая, что на открытом месте ловить нечего, я приказал нежити вернуться в лимб, а сам побежал в руины жилых районов.

— Стой, человече! Всё равно поймаю. — Теперь он кричит еще громче, а все его глаза злобно уставились на одного меня.

Но я не слушал, а пил зелья ускорения на ходу, увеличивая скорость и активно маневрируя в заваленных хламом дворах. Монстр стрелял мне в след, но каждый раз был очень далек от попадания. Такой атакой только здания разрушать, ну или спутники на орбите сбивать, сейчас он похож на парня, охотящегося с битой на комара.

— За мной, жирный шарик. Левитируй быстрее если не можешь отрастить ноги. — Пока я его оскорблял в голове созрел нехороший план. Он ведь не один такой монстр в городе. Против лома нет приема, как говорится…

— Моя форма идеальна, тупой человек, я совершенство природы!

— Ха-ха-ха, ой не могу, колобок говорящий… — Меня прервал очередной залп, кажется его луч смерти стал еще больше и мощнее чем раньше.

— Я тебя сожру обезьяна!

Этот летающий глазастый шар просто ревет от ярости, так громко что сейчас нас слышит добрая половина города. Впрочем, это хорошо.

Если в городе происходит нечто очень громкое, с взрывами и воплями, — это всегда Максим. Значит все узнают, что я вернулся.

Так мы и неслись по заброшенным районам, шарик периодически ставил передо мной земляные стены, но я просто или оббегал их, или пробивал кулаком если они были тонкими. Его магия земли явно имеет большой откат, спамить ей он не может. Лучами стреляться он перестал, понял, что это не сработает, потому всячески пытался меня нагнать или подловить на ландшафте что бы или подстрелить наверняка, или проглотить. Он в отличие от меня левитирует, потому не боится сложной местности, так что убегать от него и не стать обедом было непросто. Пару раз я оставлял ему в руинах взрывные сюрпризы, но он не попался, каждую бомбу он облетал стороной, правда взрывы все равно ранили его, в частности в правом боку у него теперь целая россыпь осколков, отчего он ревет еще громче и рассказывает с каким удовольствием пожрет всех людей на этой планете и всех соседних в придачу.

— А потом я буду жрать жареных детишек с кетчупом!

— С кетчупом? Хорошо, что не с майонезом, а то он полнит, а ты и так жирный. — И это правда, шарик явно мог быть и похудее, тогда и летал бы быстрее…

— Сдохни ******! — Его удар снес очень милый двухэтажный домик, но не меня.

И вот такими темпами мы приближаемся к цели, к логову другой твари. Я не знаю, что за чудище живет здесь, но думаю они не найдут общий язык и быстро вскроют друг другу глотки. Иначе зря я преодолел значительный кусок города с ужасным колобком на хвосте.

И вот какого мое удивление, в районе логова я обнаружил такие же глубокие подземные туннели, такие же разрушения вокруг, как и в логове колобка, нехорошее предчувствие и…

Из одного из туннелей вальяжно и не торопясь вылетел… еще один почти такой же «Многоокий ужас».

«Многоокий ужас. Уровень 47». Они как два брата, очень похожие друг на друга и теперь встретились.

Оба они уставились сначала друг на друга затем на меня, затем снова друга на друга и снова на меня.

Теперь я разглядел больше разницы, у первого шкура темная и плотная, а другого явно светлее и местами покрыта чешуёй, а еще форма зрачков разная и количество глаз не совпадает. Они вроде и одного вида, но на самом деле разные.

И тут они начали шипеть друг на друга, оба явно едва сдерживают ярость.

— Ты!

— Ты!

— Я так и знал!

— Я так и знал! — Сколько эмоций. Сколько яда и ненависти, колобок даже со мной так не разговаривал.

— Ты прислал обезьянку чтобы убить меня, подлец!

— Ложь! Ты приперся со своим прислужником, чтобы убить меня. Думаешь убьешь меня с помощью примата?

— Идиот, ты не обманешь меня, грязнокровная каракатица. Все так как я сказал. Ты всегда интриговал против меня, всегда и везде!

— А ты против меня и еще чаще! — Сорвался на дикий ор второй. — Только в этом мире ты присылал за мной гоблинов, людей. оборотней.

— Я не присылал их. Это ты заманил их к себе чтобы истребить моих потенциальных прислужников. Благодаря тебе у меня теперь нет слуг.

— Да кто станет служить такому глупому убожеству, посмотри на себя. пародия на Многоокого!

— Кхм… я вам не мешаю? — Вмешался я, зная, чем рискую, но все равно не удержался.

Они даже внимания на меня не обратили. Словно меня теперь не существует. Перебранка тем временем набирает обороты.

— Жирный урод!

— Тефтеля!

— Каракатица!

— Колобок!

— Что? Это еще что?

— Блин который катался по грязи и повесился.

На пару секунд второй застыл как бы взвешивая тяжесть услышанного оскорбления, а затем его глаза запылали праведным гневом.

— Что-о-о-о? Грязный выродок, только такое отродие как ты могло выдумать такое подлое оскорбление! Ты позоришь наш вид!

— Нет, это ты позоришь наш вид! Благодаря тебе мы ничего не добились на этой планете, и на всех предыдущих. Твои интриги всегда приводят нас к падению.

— А твои не дают вообще никаких результатов, скажи, вот чего ты добился?

— Мне служит целая секта людей!

— Они называют тебя Ктулху, они служат другому.

— Это многоходовочка!

— Заткнись, идиот, я устал от тебя и твоей тупости окончательно. С тобой нам только и остается что скитаться и жить в ямах!

— Не правда, это из-за тебя мы живем в норах, я был рожден чтобы править цивилизациями, а ты досадная помеха на моем пути!

Хруст попкорна, который я жевал, наблюдая за этим конфликтом их не волнует. Они давно забыли, что я существую и сосредоточены друг на друге на 100%.

— Сдохни, грязнокровый!

— Подохни колобок!

— А-а-а-а!

И тут началась апокалиптическая битва, разрушительные лучи, магия земли и электричества, взаимные оскорбления. Они разрушили все оставшиеся целые здания в этом районе, а я едва успевал избегать случайных атак. В конце концов, исчерпав все запасы магии чудища сошлись в кровавой рукопашной с использованием щупалец и клыков. Они кусали и рвали друг друга, кидались мелкими предметами и ужасно громко орали…

Поединок закончился ничьей… первый (колобок) все же загрыз второго (каракатица), но и сам подох от полученных ран, потому что в тот момент на нем живого места не было и не нужно быть ветеринаром чтобы констатировать скорую гибель. К сожалению, лута из них не выпало вообще. Потому мне оставалось только полить трупы бензином и спалить их просто на всякий случай.

Желание повесить обоих на высоковольтных проводах я преодолел. Такую иронию в мертвом городе оценить почти некому, а усилий нужно много. Зато после сожжения я зарыл их прах и написал на деревянных табличках имена что для них придумал, поскольку настоящих не знаю.

Интересно сколько еще таких существ обитает здесь? Хотя это не так важно, главное, чтобы их количество было чётным… А пока оно четное проблема с ними вполне решаемая.

* * *

Я вернулся домой как раз к ужину. Марина приготовила поесть и поставила все на стол. Как только я поел она начала стандартные расспросы.

— Где был? Что делал?

— Ну… как сказать… Повстречал гигантского монстра-мага похожего на летающий шар с кучей глаз, затем он попытался меня убить, за то, что я назвал его летающим колобком, потом мы встретили еще одного такого же, они поссорились и загрызли насмерть друг друга. Я спалил их трупы, а на месте, где зарыл пепел поставил памятные таблички, «Колобок» и «Каракатица»,внизу дописал: «????-2022, не забудем, не простим, кровожадно отомстим»… Нет, не смотри на меня такими глазами, примерно так все и было, просто я сократил историю до самого минимума. И вообще это мой обычный рабочий день, давно пора привыкнуть… А у тебя как день прошел?

— Ну… у меня молоко убежало.

— Надеюсь не на своих ножках?

— Нет, у нас, конечно, апокалипсис, но не настолько.

— Что ж, пока молоко убегает без отращивания ног можно считать, что все в порядке. И вообще, когда приходил с подработок грузчиком чувствовал себя гораздо более уставшим чем сейчас… и меня дома никто не ждал.

В этом плане апокалипсис не так уж и плох. А еще большой плюс: в голливудских фильмах больше нет никакой нужды, в жизни можно такого насмотреться что у режиссеров случился бы сердечный приступ…

* * *

*Подземелье под городом, вечер того же дня*

Вонючая омерзительная канализация оскорбляет нюх возвышенных сверхсуществ, но выбора пока нет.

Целая банда «летающих колобков» (как их прозвал про себя Максим) собралась чтобы обсудить свои дела и интриги. Их здесь целых десять штук, они недавно пришли из другого мира и уже начали создавать здесь форпост своей власти.

Изначальный план вторжения состоял из трех этапов. Первый: изолировать людей в их жилищах. Для этого планировалось использовать опасный вирус, передающийся контактным путем, но ответственное за выведение вируса лицо облажалось и вирус вместо отдельных людей перебил всю популяцию ежей, хорьков и помойных голубей на добрую сотню километров вокруг. С чем связан такой эффект неизвестно, а виновный предпочел не объясняться, а сбежать и спрятаться.

Тогда «колобки», точнее Меритократия Могущественных Многооких (МММ, такого их самоназвание), открыли порталы и выпустили на людей элементалей и заставили сидеть в своих норах и не высовываться.

Второй этап плана подразумевал создание в изолированных сообществах секты для поклонения Многооким, но и он провалился с треском. Люди оказались куда умнее чем необразованные обезьяны из предыдущих миров и отказались воспринимать МММ как добродетелей и защитников, а единственная небольшая группка добровольных последователей постоянно твердила про какого-то Ктулху и осуществляла восхваления МММ неправильно. Полное фиаско. Ответственный за этот провал тоже предпочел сбежать и спрятаться среди руин города. В итоге общину 12 покинули уже двое.

И третий этап: установление по всему миру гегемонии Многооких через монополизацию ими способностей к открытию и закрытию порталов, но как они выяснили позже в этом мире есть люди способные сами открывать порталы (некая «десятка» в Исландии с порталом в другой мир) и устранить их в прямом столкновении и без армии последователей не выйдет, они слишком сильны, а никакой армии последователей не будет пока не будут выполнены два предыдущих пункта плана.

И как вишенка на торте двое ответственных за провалы сородичей загрызли друг друга насмерть, а затем кто-то потрудился сжечь их тела и написать на могилах с их прахом немыслимые оскорбления. «Колобок» и «Каракатица», кто вообще мог до такого додуматься? Какое тупое нерациональное существо не может не понимать тот простой факт, что форма парящего над землей шара — это вершина эволюции?

Многоокие никогда не отличались солидарностью, каждый из них крайне хитер и подозрителен, они не доверяют сородичам ни на йоту и всегда ищут способы подставить и уничтожить друг друга, просто в качестве превентивного удара. Эти двое не сделали ничего необычного, погубить сородича в порядке вещей, прямо сейчас каждый Многоокий затевает против сородичей вдвое больше интриг чем против людей, но пока они не установили контроль над планетой они нужны друг другу, а дальше хоть трава не расти, в конце концов вся власть достанется кому-то одному…

— Итак, дорогие сородичи. Что будем делать?

— Откроем еще больше порталов и доведем людей до абсолютного отчаяния, а там они сами признают нашу власть и превосходство. Кто за?

— Я.

— И я.

— И я.

— И я того же мнения.

— Решено большинством голосов. Собрание окончено.

Собрание окончено. Но ненависть и недоверие будут жить вечно. Ведь кто знает, вдруг эти двое пали от интриг кого-то третьего, а может четвертого… или пятого… Нет, здесь никому нельзя верить… Каждый замышляет против каждого.

— Кстати, дорогие сородичи, я тут услышал один людской афоризм. «Колобок повесился», как это вообще возможно?

— Невозможно.

— Возможно.

Споры продолжались до самого утра и каждый из «колобков» остался при своем мнении и только укрепился в недоверии к сородичам…

Глава 3

После огненных элементалей пришла очередь кислотных, они оказались менее опасны, хотя бы потому что передвигались по городу в одиночку. Их неплохо берут самые обычные пули, потому их отстрел не занял много времени. Другое дело их электрических сородичей убивать оказалось просто нечем, они не совсем материальны и ничего не боятся, и я уже предвкушал большую беду, но все закончилось внезапно и хорошо, они просто ушли… собрались, залезли обратно в порталы и исчезли. Чем обусловлено такое решение не понятно, но в этом мире вообще мало понятных вещей, потому нужно радоваться удачному раскладу, а не гадать.

После исчезновения вышеупомянутых стало гораздо проще налаживать связи. Разрозненные поселения снова потянулись друг к другу. Небольшие торговые группки снова начали путешествовать от места к месту. Совет провел первое заседание с момента моего ухода. И в первый раз мое поселение принимало гостей. Эти самые гости расположились у меня на кухне и началось заседание «неанонимных курильщиков», потому что каждый присутствующий курил как паровоз. Нанюхавшись табачного дыма и обсудив текущее положение дел мы решили перебить всех незваных гостей и отстроить прежнюю систему какой она была, для этого каждый получил зону ответственности и право посылать за помощью в случае беды. Так же кто-то должен сопровождать торговцев, этим займется банда оборотней во главе с Клыком, длительные пешие переходы их не смущают, а с их обонянием и слухом выжить гораздо проще.

И вообще эта банда оборотней хорошо себя показала, именно им удалось загрызть гигантскую змею, что выползла неподалеку от моего дома буквально на следующий день после столкновения с Многоокими. Они же закрыли пару странных порталов, открывшихся непонятно почему в центре города, и они перебили пару сотен мутантов, вышедших из мертвых зон.

Только вот какое дело, они хотят жить у меня на острове и уходить куда-либо очень не хотят. Держать у себя под боком такую опасную свору это риск, но их главный вроде хорошо ко мне относится, а еще находится под немалым личным влиянием рыжей ведьмы. Со временем я заставлю его присягнуть мне и тогда можно будет держать его отряд у себя и не боятся измены.

Ну а пока нужно сходить и проверить как там поживают те, кого я притащил из мира Уруха.

Кто-то должен их проведать, а то нехорошо притащить кого-то в свой мир, а потом просто бросить его.

* * *

Деревенька, где их разместили должна была быть далека от мест, где происходили основные события, но как это часто бывает в жизни все предположения оказались бесполезны, а все надежды пошли прахом. Судя по разрушениям на дорогах и в соседних районах бои здесь шли что надо и сражались как минимум титаны. По асфальтированной дороге словно ползала гигантская змея, она же перевернула или раздавила все автомобили что еще не были раскурочены или разобраны на полезные детали.

Кстати о полезных деталях, десятки трупов гоблинов с пулевыми отверстиями около старой автобусной остановки свидетельствуют о том что кто-то еще защищает эту территорию от чужаков. Судя по расположению, гоблины разбирали автомобили на запчасти и пытались это добро вынести. Не получилось, кто-то оказался быстрее и хитрее, а ведь к «успеху шли».

Пройдя дальше, я обнаружил глубокий ров, заполненный водой, он протянулся через огромную территорию и в нем прямо сейчас «мирно купаются» пара сотен зомби. Они и так большой ловкостью не отличаются, а если завязнуть в воде есть гарантия что не выберутся из нее никогда. Вот и сейчас они разом протянули ко мне свои уродливые ручонки, в тщетных попытках дотянуться. Нет, из этого болота они не выйдут.

За рвом есть еще два таких же только менее глубоких и без воды, а сразу за ними частокол. Что-то я не припоминаю здесь таких серьезных укреплений. Раньше их совершенно точно не было, были укрепления послабее в другом месте.

Из-за частокола вышли трое охранников. Сначала они долго вглядывались в меня стоящего на приличном расстоянии, но потом, кажется, признали и один дружелюбно помахал рукой, мол «подходи». И я подошёл, по пути перепрыгивая ямы-ловушки и рвы, обходя капканы и прочие изощренные, но низкотехнологичные ловушки.

Один из охранников подойдя ко мне ударил себя кулаком в грудь, и вообще в этом кожаном нагруднике он напоминает римлянина, не хватает только сказать: «Аве Максим».

— А мы уж думали все погибли, как хорошо, что вы живы!

— На самом деле многие выжили, скоро все будет по-старому, ведите к вашему главному.

— Хорошо, следуйте за нами.

* * *

*Два месяца назад, это же самое место*

Ткань реальности разорвалась и посреди поля появилась фигура. Огромная левитирующая в воздухе голова с кучей щупалец и глаз. Ярко-красная кожа выдала ее для наблюдателей с головой, а глаза со зрачками как у кошки прищурились от непривычно яркого солнца. Многоокий попал в новый мир, и он очень надеется, что теперь перед ним целый фронтир возможностей…

Правда в мирах, битком набитых нежитью, он еще не бывал. В десяти метрах перед ним как раз проходила огромная толпа мертвецов, бредущая к какой-то деревне. Трупы разом повернулись к источнику странного шума и света и обнаружили перед собой многоокоого. Зубы защелкали, руки поднялись в направлении цели, орда мертвецов наконец-то нашла кого сожрать, и она это сделает.

Распыляющий луч распылил на атомы сотню зомби разом, следующая атака произвела еще вдвое больший эффект. Лучи твари смертоносны, они глубоко пропахали землю, оставив глубокие длинные борозды, которые люди потом будут использовать как рвы, но сейчас многоокий этого не знает, сейчас ему куда важнее просто выжить.

Несколько перекачанных мутантов-переростков бросились на многоокого быстро сократив дистанцию, один умудрился схватить его за щупальце и глубоко впиться в него зубами. Многоокий не остался в долгу рефлекторно укусил зомби в ответ, острейшие клыки и здоровенная пасть вырвали здоровенный кусок мяса из твари, убив тем самым на месте.

— Руки прочь чернь! — Взвыл многоокий и отгородился каменными стенами от кусачих трупов. Вирус зомби ему не страшен, а вот лишние шрамы на брюхе вредны для имиджа.

Но «чернь» и не думала убирать руки, нежить облепила его со всех сторон, их сотни, нет тысячи, среди них много крупных и сильных мутантов разных пород. В любой другой ситуации пришелец уничтожил бы их всех даже не вспотев, но в этой он попался как говорится «со спущенными штанами»…, теперь он окружен и почти сломлен, сейчас его будут пороть по голой заднице. Говорили же ему сородичи: «не суйся в новый мир один», но он их конечно не слушал, все они заговорщики и лжецы, хотят остаться с ним 1 на 1 и уничтожить… никому нельзя верить, это он выучил уже давно.

И тут спасение пришло откуда не ждали, на мертвецов посыпался град примитивных метательных снарядов — стрел и камней, сдобренный жалкой магией низших существ, Часть трупов развернулась и поперла на нового врага. Какое унижение быть спасенным низшими существами! Но… это гораздо лучше смерти, а после устранения и порабощения обезьян никто об этом и не узнает, это точно.

После окончания битвы люди решили не атаковать неожиданного союзника, и он решил не атаковать их, пока что. Двое людей в качестве парламентеров выдвинулись к нему и попытались установить контакт, но от примитивности их суждений и прямолинейности высказываний злобного колобка начало мутить. Чтобы не уничтожить их на месте и не испортить отношения с будущими подданными он спросил, «где в округе есть глубокие пещеры». Не получив вразумительного ответа, монстр ретировался посреди разговора, больше не заинтересованный в контакте, оставив людей недоумевать.

«Этот мир любопытен и имеет потенциал, а местные люди глупы и примитивны». Такой железобетонный вывод они сделал и мнение свое вряд ли изменит.

Он обязан доложить об увиденном сородичам…

* * *

Из рассказов местных я выяснил что они первыми повстречали «злобного колобка», они спасли ему жизнь, но он просто не пошел на контакт и улетел… побрезговал общаться с людьми. Им повезло что он вообще их не испепелил на месте. Судя по описанию, он был красного цвета, а значит он не один из тех двух что убили друг друга… значит их много.

И это плохо. У нас тут оказывается целая ОПГ злых колобков, замышляющих недоброе…

В остальном поселение в порядке, рабы которых я притащил в этот мир сумели защитить себя и не понесли больших потерь. Основные беды обошли их стороной и еды им хватает. Боеприпасы к автоматам закончились, но добрый дядюшка Максим, конечно, разорился на пару тысяч патронов, при условии, что местные будут охранять торговые караваны, идущие по близлежащим дорогам и делиться продовольствием с теми, у кого его совсем мало. Ну а дальше мы вернем все как было, торговля, относительная безопасность, подобие государства, все дела.

Правда колобки явно не этого хотят…

* * *

*В штабе многооких*

Двое ответственных за последний провал левитируют над землей и стыдливо смотрят в пол, в других условиях они бы сбежали на поверхность, но там сейчас слишком опасно. Попытка открыть кучу порталов и вновь вернуть людишек в изолированное положение провалилась. Низшие существа сумели скооперироваться и закрыть все порталы вовремя, а ведь способность многооких к открытию порталов не безгранична, всему есть предел. Теперь ничего не попишешь… этот план придется отложить до лучших времен и сконцентрировать все силы на строительстве подземной базы. Провинившиеся двое в качестве искупления будут строить ее своими силами, при помощи телекинеза и разрушительных лучей. Им будут помогать сотни рабов, которых на днях захватили колобки. Ведь у любого уважающего себя ОПГ должна быть маленькая армия рабов и добротная база, не так ли?

Подземная база будет построена прямо под центром города с множественными входами и выходами в разрушенное метро, а оттуда на поверхность. Она будет включать множество уровней, узких коридоров, потайных комнат, неосвещенных залов и конечно же роскошные покои десяти великих хозяев… уставленные превращенными в каменные статуи врагами.

Да, каменными статуями, их самым обожаемым видом декора. Секретное оружие, которым владеют некоторые колобки — окаменяющий луч, превращающий любое живое существо в каменную статую. Это позволяет не только эффективно убивать врагов, но и быстро заполнить любое помещение произведениями искусства. Такая способность очень цениться, а колобки, обладающие ей, справедливо считают себя круче обычных сородичей.

Другие же колобки умеют промывать мозги низшим существам, заставляя служить себе и вызывая у жертвы доверие и обожание ко всем многооким, это и позволило недавно взять целое поселение под свой контроль без боя…

После строительство подземной цитадели чужаки договорились поработить всех правителей людей на поверхности и их руками надеть цепи рабства на каждого человеческого простофилю, обитающего здесь. Они будут вечно служить высшим созданиям, такова их рабская доля, иного великие многоокие не приемлют.

* * *

Первыми жертвами расширения империи многооких стали гоблины. Эти мелкие зеленые проныры прочно обосновались в метро и постоянно выносили что-нибудь ценное в порталы, расположенные там, а ценным они считали натурально все что не прикручено к полу, и даже то, что прикручено можно открутить и вынести, такова их философия.

В тот роковой день проныры, как всегда, раскурочивали автомобили и тащили в порталы все ценное, но случилось неожиданное несчастие, произошел мощнейший взрыв, разрушивший одну из их баз, где они складировали все честно украденное непосильным воровством добро. Они тут же ринулись туда и натолкнулись на неожиданного противника, парящие в воздухе зубастые головы…

Поняв, что произошло и с кем имеют дело гоблины не могли молчать.

— Тупой голован, сдохни, сдохни, сдохни! — Закричал самый смелый зеленый проныра.

— Наше добро, ухади! — Вторил ему другой.

Однако «голован» не послушал их, его рожа скривилась в презрительнейшем выражении, таком брезгливом и в то же время издевательском что даже гоблины поняли, что о них не очень хорошо думают. В мерзкого колобка полетели копья и камни, но ему было плевать, им не пробить его щиты.

— Вы… вы грязь! — Единственное что произнес многоокий перед тем, как выпустить громадный луч смерти и разом уничтожить десятки зеленых уродцев.

Напуганные гоблины бросились кто куда, лучи смерти находили их на бегу, ведь голован привел дружков…

— Не уйдете, падаль! — И десяток гоблинов стали каменными статуями, которыми колобки затем украсят свои сортиры… там уродцам и место.

— Сволочи, гадкие головожопы! Я Скарсника позову, он вас всех порвет! — Последнее что прокричал гоблин-вожак перед тем, как его тело навечно застыло, став камнем…

Немногие гоблины сумели избежать смерти и спрятаться в городе. Что ж, гоблины никогда не отличались великой силой, зато всегда были хитры и злопамятны, «головастики» ответят за свои деяния, рано или поздно ответят!

* * *

Максим почесал затылок, разведка принесла интересные ведения.

Гоблинская активность в городе сильно упала, куда они все подевались? Было доподлинно известно, что они имеют форпосты в туннелях городского метро. Да, там обитали сотни зеленомордых уродцев, а теперь их не видно и не слышно… словно они просто ушли.

Почему? В городе еще полно не разворованных мест, целые районы были оставлены нежитью лишь недавно, но гоблины просто пропали. Нет, это не совпадение, таких совпадений в новом мире не бывает. Кто-то опасный поселился в метро, кто-то гораздо более опасный чем гоблины…

Глава 4

Шестиметровый великан, вооруженный гигантской дубиной, замахнулся своим грозным оружием и нанес сокрушительный удар по «надоедливым человечкам». Первого надоедливого человечка просто расплющило и размазало по асфальту кровавым блином. Еще минуту назад молодой и здоровый парень бегал и прыгал, а теперь вдруг стал кровавой кляксой, красным пятном на лице мира.

— Антон, нееет! — Завопила его подружка Наташа. Ее полный боли крик прервался лишь когда великан своими трехметровыми шагами подлетел к ней и отправил ее вслед за возлюбленным тем же кровавым и эффективным способом. Теперь кровавых клякс уже две, а надоедливых человечков на двое меньше.

Бригада авантюристов «серебряный нож» (так эта насмотревшаяся аниме банда тупоумных молодых людей себя назвала) попыталась убить весьма могущественное существо по заказу некоего таинственного левитирующего гостя в их поселении. Гость очевидно не был человеком, но платил хорошо, очень хорошо, немыслимо хорошо, потому понадеявшись на удачу и веру в светлое будущее бригада приняла заказ…

Только удача им совсем не помогла, с двадцатыми уровнями 6 человек на монстра 45ого уровня не ходят…

«Великан-людоед. Уровень 45».

С виду это существо показалось им тупым, медленным и неповоротливым, потому они решили, что даже с разницей в уровнях они уделают его как два пальца об асфальт. Только вот они не учли, что тупой и неповоротливый он только когда спокоен и сыт, а когда зол и голоден он становится страшно агрессивен и решителен, а с его ростом он способен бегать в три раза быстрее любого человека… от гигантов нет спасения.

Третьего бойца великан задавил ногой, просто ради прикола, он хотел посмотреть, как кишки надоедливого человечка разукрасят песок, и он посмотрел… и ему очень понравилось… Следующего он убил, швырнув в него дубину. Она пролетела 30 метров и с легкостью размазала кричащего карлика по земле не хуже, чем при обычном ударе, это понравилось великану еще больше.

Пятый человек уже не пытался колдовать или тыкать в великана длинным копьем как предыдущие, а бросился бежать, спасая свою жизнь и предсказуемо не спас, великан догнал, поймал его и сразу откусил башку… вкус фонтанирующей крови и хруст черепа человека ему сильно понравился… он насладился… что это за мышиный писк? Великан развернулся, все еще жуя голову человека и держа труп в руке. Последний живой человечек кричал, точнее кричала, девушка, совсем молодая. Великан догадался своим скудным умишком что ей было очень неприятно, когда ее другу откусили голову, а еще неприятнее от осознания что бежать уже некуда, все равно поймает, вот такие тупые существа люди.

Великан, не торопясь дожевал парня, а затем схватил девушку и… со всей дури швырнул в ближайшую стену отчего ту размазало по всей ее площади. Великан ведь не только ловкий и быстрый, но еще и очень сильный.

— Какие же юдишки тупыя… — Сказал великан, почесывая затылок. Ему и невдомек что все это время за ним наблюдали с расстояния двое нехороших пришельцев…

— Браво, он нам подходит.

— Согласен, идеальный страж, заодно будет перерабатывать мерзких зеленых варваров в… органические удобрения…

Многоокие давно поняли, что воевать всегда лучше чужими руками. Великан прошел проверку на 5+ и теперь «принят на работу». Пусть он силен и быстр, но сильным разумом не отличается, колобки промоют ему мозги и подкупят хорошей едой, закрепив успех очень простой и приятной работой.

Сторожить хозяев и убивать всех, кто им не по душе…

С этим великан справится блестяще.

А больше он ничего и не умеет.

* * *

Рабы-люди сутками работают кирками и лопатами строя хозяевам подземное логово. Сеть естественных пещер и часть метро будут объединены с искусственно вырытыми подземными коридорами для создания чудовищного своей гениальностью и сложностью магического лабиринта, через который не пройдет ни один смертный. В лабиринте буду установлены изощрённые магические ловушки, приносящие врагу страшную смерть или нарушающие законы пространства и заставляющие низших плутать там вечно…

За лабиринтом будет вырыта подземная цитадель — огромное и роскошное логово, где расположатся новые хозяева земли, а заодно рабские ямы, где будут жить подневольные людишки…

Но даже этих мер безопасности недостаточно чтобы победить ужасную паранойю глазастых летунов, даже находясь под землей и имея кучу охранников они все равно будут считать себя уязвимыми и в каждом шорохе видеть заговор и предательство…

* * *

*Тем временем в мире Уруха*

Эльфийская столица горит колдовским пламенем. Находящимся на улицах сейчас кажется, что огонь доходит до самого неба, буквально достает до облаков. Настолько сильны пожары… Рогатые сделали это специально, столица и символ эльфийского могущества должны быть уничтожены, навсегда и притом максимально эффектно.

Вождь распорядился вынести из города все ценное и погрузить на повозки, правда с лошадьми не повезло, но ничего страшного, дикари захватили тысячи рабов и теперь побитые, и немытые ушастые будут запряжены подобно скоту, которым они теперь и являются, и потащат повозки с добычей до самых степей и столицы рогатых.

Другие армии поменьше тоже взяли немалую добычу. Стоило империи эльфов показать слабость, и все соседи набросились на нее подобно голодным шакалам, разрывая ее фактический труп и стараясь отгрызть как можно больше, даже кусая друг друга.

Урух всю жизнь мечтал сделать то, что они с Максимом сделали вместе, сокрушить империю остроухих. Жаль, что его здесь нет чтобы разделить триумф, вид горящей столицы эльфов его бы обрадовал. Пусть не все мотивы человека были понятны Уруху, но он заслужил его уважение, не только силой, но и хитростью и находчивостью, а это звери ценят наравне с умением махать топором, кто бы что не говорил…

Однако война в этом мире никогда не утихнет, мелких эльфийских княжеств еще много, нужно добить ненавистный народ пока есть шанс…

Поход еще далек от завершения.

Вся жизнь рогатых это поход, ему никогда не будет конца, если враги закончатся в этом мире они пойдут в следующий…

А чтобы это стало возможным нужно кое-что сделать, они ведь тоже мир третьего порядка как никак, хоть и отсталый.

* * *

Колоссальный камень был установлен в древнем лесу. По его территории вновь ступают… копыта ее древних обитателей, вернувшихся спустя годы изгнания… Точнее копыта, когтистые лапы и волосатые ноги, в этом плане у рогатых большое разнообразие.

Гонимые эльфами, презираемые людьми, порабощаемые гномами много сотен лет звери бежали в степи, туда куда за ними никто и никогда не последует. Остальные думали, что звери обречены, что рогатое и уродливое племя вымрет, но этого не случилось, благодаря скотоводству и природной выносливости ревущие племена преумножили свое число и силу… и они не забыли старых обид. Они оставили родные леса чтобы однажды вернуться и громко заявить о себе.

Громко и кроваво.

И вот свершилось, враги терпят поражение, а рогатое племя вновь занимает исконные земли.

Вернувшись в родные леса, звери тут же буквально по запаху магии что обитает в здешнем воздухе нашли древнее место, сакральное и прекрасное для их народа. Место что располагалось в глубокой чаще, среди древнейших деревьев что растут уже тысячи лет и за это время поднялись до неба, отчего у их подножия царит кромешная темнота.

В этом месте вождь своего народа Урух приказал заложить великий камень. Камень что скоро послужит вратами в другие миры…

* * *

*Западное побережье Африки, глухая рыбацкая деревня*

Жители постарше говорят, что горе пришло в их дом, однако они ошибаются. Правда в том, что горе из их дома никуда не уходит уже полгода. В мире, где мертвецы убивают живых, а из океана выходят чудовища нет такой семьи что не потеряла хотя бы одного-двух человек.

Каждодневные похороны давно всем надоели, но ритуал соблюдать нужно. Каждый день в общине, насчитывающей полтысячи человек, кто-то умирает. Такими темпами через год уже некому будет забрасывать сеть в воду и охранять границу деревни. Новый мир жесток, людям остается лишь приспособиться…

Однако вскоре случилась беда еще хуже, из могил поднялись мертвецы. Они не были укушены, они спали спокойно, некоторые умерли очень давно, но они поднялись, встали и пошли. Сотни убитых прошли по улицам деревни приведя своих родственников в ужас. Вид разлагающихся родных вызвал шок. Многие просто закрылись в домах и отказываются показывать свой нос.

Некоторые молодые воины попытались сразиться с ними, но те просто не сопротивлялись, позволяя уничтожать себя. Поняв, что это бесполезно и мертвецы уже не вернутся на кладбище попытки остановить их прекратились. Бездушные покойники ушли и двое суток их никто не видел…

Через два дня и две ночи, стоило солнцу зайти за горизонтом на входе в деревню появился паланкин. Вырезанный из дорогих пород дерева паланкин держат четверо разлагающихся покойников, причем не местных, а на золотом троне сидит загадочная фигура, замотанная в странные белые одежды, если не сказать древние. Напуганные люди не стали атаковать, навстречу странному гостю вышел старейшина.

— Кто вы? — Произнес он слегка дрожащим голосом.

— Тот, кому вы будете служить. В жизни и после смерти. — Ответила сухим неестественным голосом фигура.

— А если мы откажемся? — Выкрикнул смелый молодой воин откуда-то из толпы.

— Тогда мы разу перейдем ко второму этапу… А теперь запомните, я ваш царь… Склонитесь и будете полезны мне при жизни… Сопротивляйтесь и разделите участь многих…

«Хатеп Забытый. Уровень 90».

* * *

*Тем временем в городе*

Оглушительный грохот барабанов разнеся по всему городу. Люди тут же попрятались кто куда и приготовились к отражению нападения, но сегодня им повезло. Нападения на них не будет. Гоблины что бьют в барабаны и строятся для атаки идут воевать не с людьми.

Этот мир для них настоящая золотая жила, столько добра бери — не хочу, нужно только протянуть руку. Однако кое-кто им помешал, кое-кто кого они уже видели раньше. Этих существ гоблины называют Злобоглазами, а еще летающими креветками, пухляшами и коллекционерами, сути это не меняет. Их народ уже сталкивался с многоокими и выработал определенные приемы борьбы. И теперь гоблинские армии выходят из порталов и готовятся к атаке. Они знают где враг прячется и чего от него ожидать, остается только нанести удар…

Очень скоро в метро будет настоящая битва за владение этим мертвым городом. Людей как владельцев горда гоблины не признают, хотя несколько из них вставляют им палки в колеса, но в целом ничего изменить не могут…

Тем временем многоокие чуть животы не надорвали от смеха. Зеленые карлики решили напасть на них на их же территории. Всего пара тысяч вышли из порталов, это же курам на смех, даже будь их в 10 раз больше они бы ничего не сделали.

А тем временем потешные зеленые уродцы начали окружать метро и заходить в него с разных направлений. Они перекрыли все известные им входы и выходы и заранее увели мертвых людей подальше от места боя при помощибарабанов на крыше парочки домов. Что ж, теперь зеленые и колобки предоставлены друг другу.

Первым сюрпризом для гоблинов стало… полное отсутствие сюрпризов вообще. Дурак бы обрадовался, но правда в том, что они в логове очень хитрого врага, значит они просто шагают в ловушку…И тут связь с одним из отрядов была потеряна, остальные не были в курсе что колобки просто затопили часть метро, утопив 500 гоблинов в воде. Другой отряд встретил пару сотен ручных зомби и перебил их, сразу после этого на них выбежали люди-рабы в лохмотьях, вооружённые рабочими инструментами, а не оружием. Началась кровавая и бессмысленная сеча, людям при таком раскладе следовало бы убегать, а не драться, но они по какой-то причине не могли этого сделать и все погибли, но и гоблинов с собой забрали немало…

Третий отряд ни с кем не сражался, но очень долго бродил непонятно где. Одни коридоры сменялись другими похожими, а все карты оказались несоответствующими действительности вообще… Бойцы начали замечать, что стены какие-то одинаковые, и вообще они здесь были уже 10 раз, в итоге каждый разругался с каждым и отряд разделился на 3 больших части, одни пошли назад, два отряда вперед. Тех, кто пошли вперед больше никогда не видели…, а те, кто вернулись сумели выбраться на поверхность, но поняли, что прошла примерно неделя (по их часам не более суток) и здесь больше никого нет… Никого нет кроме великана что стоит здесь с громадной дубиной и лыбится улыбкой идиота…

— Пукошаааать, зеленый вкусный…

Четвертому отряду повезло меньше всех, их не топили в воде, не сжигали и не заставляли плутать в лабиринтах иллюзий, где нарушаются законы физики. У них все сложилось гораздо хуже… им позволили дойти до логова многооких…

Метро сменилось сетью очень странных пещер, а затем искусственными туннелями, ведущими все глубже и глубже под землю. В одном из больших искусственных залов на них пролился кислотный дождь. Не такой чтобы убить, но такой чтобы ранить буквально каждого в отряде и причинить максимальную боль.

А затем гоблины почувствовали, что их тела становятся тяжелее, руки уже не слушаются и кожа покрывается… камнем. Они умерли в муках, их искаженные страшной болью от кислотных ожогов лица навечно застыли в камне. Теперь в зале стоят 500 каменных статуй в разных позах…

— Они станут отличным украшением для выгребных ям и второстепенных туннелей, хе-хе. — Произнес один из многооких наблюдавших за расправой.

— Да, а еще снарядами, будем бросаться ими в тех, кто на нас нападает. Ха-ха.

— Ха-ха!

Глава 5

Судя по косвенным уликам, гоблины решили помахаться с колобками, засевшими в метро, и «отхватили люлей». В одной из веток метро нашли сотни их утопленных трупов, около другой примерно полторы сотни размазанных по земле уродцев, такое чувство что по ним грузовиками проехались.

Все это кровожадие умышленно выставлено на показ. Мол «не суйтесь к нам» или будет хуже. Не сомневаюсь, но уничтожить этих нехороших пришельцев придется, правда кто в здравом уме полезет под землю с ними драться я не знаю, я и одного одолеть не сумел, а сколько их там сидит неизвестно, да и они на своем поле воюют, это тоже нужно иметь ввиду.

Ладно, пока они нас не трогают, можно отложить это дело, других у нас навалом.

Сейчас мы восстанавливаем разрушенные экономические связи и выясняем кто в городе жив и какая помощь ему требуется, заодно добиваем всяких нехороших существ что здесь поналезли из порталов. Раны заживают, скоро все будет как прежде, значит можно отправиться в перекресток и узнать, что происходит там. Так что я собрался и пошел в мастерскую, откуда вошел в портал…

* * *

В особняке я не обнаружил почти никого… пара андроидов-уборщиков не в счет. Пройдясь по заднему двору и казармам, я застал десять человек охраны, все пьяные в стельку, выглядят и пахнут так словно неделю не просыхают… Пара хороших тумаков вернули дисциплину и субординацию в студию, и солдаты начали связно говорить… с трудом…

Они и поведали мне любопытные факты. Десятка влипла в какие-то страшные проблемы в Гренландии, месяц назад связь с ними была потеряна, все текущие операции в перекрестке свернули и перераспределили людей на главную базу, а их, жалкие 10 человек оставили здесь все охранять. Впрочем, охранять здесь нечего и не от кого, автоматические системы делают это прекрасно, потому они днями бухают и играют в карты…

Так-с, значит мне пора в Гренландию, что там у них творится? Портал между перекрестком и Гренландией я открыл еще тогда для общего пользования, пришла пора им воспользоваться самому…

* * *

Я вышел посреди лесной базы, места что должно было быть безопасным тылом для армий освобождения земли и увидел…

Полный п**** и разруху. На этой поляне должны были быть палаточные лагеря и склады, а теперь здесь словно великан прогулялся. Все разрушено и раздавлено, и ни одной живой души… Соседний лес выглядит так же, высокие деревья с выращенными магией домиками на них все поломаны, словно ураган прошелся. Лишь небольшая часть удивительной лесной деревни уцелела и не разрушена… и кажется там есть люди. Я пошел к ним…

Похоже меня узнали и сбросили деревянную лестницу, я поднялся наверх и увидел… незнакомые лица… Эти люди, конечно, местные, но ни одного я еще не встречал. Простые напуганные гражданские, грязноватые и оголодавшие словно отсюда давно не спускались.

— Так ребята, а теперь рассказывайте, что у вас тут б**** творится…

* * *

— Великаны это зло.

— Тоже мне новость… — Пробормотал я себе под нос, и так понятно, что десятиметровые человечки опасны и умом отличаются не всегда.

А было все примерно следующим образом. На Гренландию напали чудовища разных видов и размеров, чаще всего больше четырех метров ростом. Атаковали они организованно, словно ими управляют. Только часть пришла из моря, большинство же вылезли из порталов, началась бойня…

Десятка тут же пришла на помощь, но быстро осознала свою слабость, одолеть гигантов оказалось не так просто. База и деревня были частично разрушены, всех кого успели словить гиганты сожрали на месте или забрали с собой в лагерь на севере леса… Десятка решила попытаться спасти несчастных пленников и пропала в полном составе, больше их никто не видел…

И теперь я, включив режим супергероя пойду всех спасать.

Ну или по крайней мере узнаю, что у них там творится…

* * *

В лесу с гигантскими деревьями чувствуешь себя немного неуютно. Все вокруг такое гигантское, такое здоровенное, даже птицы здесь размером с большую собаку, и все хищно пялятся на меня, наверное, выжидают момент для нападения…

— Не дождетесь. — Забавно, я теперь с птицами разговариваю. Чего только не сделаешь, когда тебе скучно и одиноко… ведь идти пол дня через лес действительно то еще уныние.

Впрочем, уныние периодически скрашивается любопытными зрелищами, например следами гигантских ног на земле. Огромные следы огромных людей, в которых можно поместиться целиком, а если налить воды получится неплохой бассейн. На дне одного из таких следов я нашел останки человека, раздавленного и давно разложившегося, видимо он чем-то не угодил гигантам и его постигла незавидная участь…

— Кря-кря, быть вкусный, мы его любить есть!

Я обернулся.

— Самый вкусный глаза, да-да, глаза очень вкусно. — Сказала желтая птица с большим клювом, севшая на ветку недалеко от меня. Думает, что там я ее не достану?

— Птица-говорун?

— Не понимать твоя, тупой обезьян.

Что тут можно возразить?

— Ты видел, как этого человека раздавили?

— Видел, он злить великан и становиться едой.

— И часто ты людей ешь?

— Нет, в старый мир я каждое утро выклевывать печень один человек, но теперь я здесь, другой еды мала, мы есть эта, кря-кря! — Эта тварь вообще не утка, но крякает так натурально, что и не отличишь.

— А что здесь делают великаны?

Птица посмотрела на меня как на клинического идиота.

— Живут. — Простой, исчерпывающий ответ.

— Почему здесь?

— Их кто-то пригласить. Иначе как они открыть портал?

— И кто этот кто-то?

— Я не знать. Тупой обезьян не интересен мне. Я кушать искать и спать, это интересен.

— Спасибо.

— Кря! — И птица просто улетела, решил не стрелять ей вслед, лишний шум, хоть и бесит.

Я продолжил свой поход, идя по следам великанов. Местами попадались выброшенные людские вещи, местами останки людей и зверей, наконец мне надоело идти пешком, и я решил пересесть на дракона. Почему сразу этого не сделал? Потому что в небе нас будет очень хорошо видно, в особенности великанам чьи головы наверняка возвышаются над кронами деревьев. Но теперь нежелание шагать пешком пересилило осторожность, летать так летать.

И вот мы взмыли в воздух и полетели над деревьями, теперь дело пошло быстрее, местами я все даже мог видеть следы великанов на земле. С высоты полета я смог оценить, насколько велик этот лес и насколько на самом деле огромна Гренландия. Целый континент что по какой-то причине считают островом…

Из глубоких размышлений в ходе долгого полета меня вырвал… летящий прямо в нас камень. Дракон резко ушел в сторону и камень пролетел буквально рядом с нами. Меткий бросок, однако, вот и обнаружили нас великаны. Обнаружили и тут же начали закидывать всем что имеют под рукой. Камни, ветки, просто грязь, хорошо, что не какахи, все это полетело в нас, а я почувствовал себя самолетом, вошедшим в зону ПВО. Естественно, дракон уклонялся, да и многие броски были кривыми и неточными, а некоторые даже не долетели. Хотя в нас все же попала грязь и теперь мы оба перемазаны в ней как дети, купавшиеся в луже, но зато ушли целыми.

Запомнив место, откуда в нас кидались мы отлетели подальше и сели на одной полянке. Дракон вернулся в лимб, а я продолжил путешествие пешком. Будем надеяться, что эти существа настолько тупы чтобы забыть про меня и не обращать внимания.

* * *

К их лагерю я подкрался ближе к ночи. Десять колоссальных великанов сидят у костра и жарят на длинном шампуре лесных кабанов. Им эти «горы» мяса на один зуб, ведь каждый из них ростом метров 8, а то и больше. Описать их непросто, ведь все разные. Один это рогатый и одноглазый циклоп с телом, покрытым шерстью, другой похож на заросшего бородатого варвара, третий бледный как смерть и лысый, постоянно шмыргает носом и в нем же ковыряется… фу! Все одеты в набедренные повязки, у каждого второго на поясе громадная сумка откуда раздаются животные рыки и вопли.

Твари наелись досыта и легли спать, кто уселся около дерева, кто просто разлегся на грязи и тут же захрапел. Безопасностью они пренебрегли, караульного естественно никто не выставил. Кому оно надо если ты такой большой что большинство врагов оглохнет от твоего храпа?

Уж очень чесались руки заложить им хорошую пачку динамита, каждому под голову и взорвать, но в последний момент себя одернул. Они явно на охоте, и наверняка идут в главное логово, следует просто подождать и проследовать за ними. Потому я забрался на одно из деревьев подальше, прикрыл глаза и сам заснул, предварительно выставив охрану из летучих мышей.

Следующий день я следовал за переростками по пятам, мыши отслеживали их, а я летел на драконе там, где никто гарантированно не захочет поиграть со мной в зенитку и кукурузник. А уродцы тем временем брели в сторону своего лагеря, периодически встречая в лесу сородичей, собирающих грибы-переростки и охотящихся на крупных птиц, которых они, к слову, убивали бросая камни.

Наконец мы добрались до лагеря и это было нечто. Из срубленных гигантских деревьев они построили частокол и вырыли такой глубокий ров что и сами через него не перепрыгнут. Зато я его просто перелечу. Мыши влетели туда без проблем и всё тщательно осмотрели. Увиденное превзошло все мои ожидания.

Этих гигантов там несколько десятков, не меньше 40 и самых больших из них я оказывается не видел. Они ростом примерно выше 10 метров, парочка вообще вымахала до 15ти. Эти гигантские чудовища пожирают все что только можно здесь найти: шишки, животных, растения, кору деревьев. У них даже есть ферма, где они разводят червей-переростков в грязи, для еды естественно.

В центре лагеря обложенный гигантскими валунами костер, который они по какой-то причине поддерживают, а неподалеку есть целая куча деревянных клеток, где беснуются «мелкие» зверушки, которых голодные великаны поймали и скоро слопают.

Только вот не все клетки заполнены именно зверушками, в одной из них сидит человек и вполне узнаваемый… Молния. Одна из десятки, причем способная летать как супермен, сидит в клетке повесив нос и уткнувшись лицом в колени. Более депрессивной позы и представить невозможно, хотя это не удивительно, ведь она одета в какие-то лохмотья, и сама грязная как свинья, в волосах куча черных комьев застряли…

Через пять минут наблюдения один из монстров подошел к ней со странной коробочкой в руках. Она отдаленно напоминает технологическое устройство и имеет два проводка. Молния лениво забилась в дальний угол клетки, но монстр просто поймал ее за ногу и приставил к ней два провода. Следующие пару минут ее тело билось в агонии, глаза закатились, изо рта пошла пена. Кажется, это устройство просто высасывало из нее магию, заодно с жизнью… ее здесь держат как живую батарейку?

Ну по крайней мере одного человека из 9 нашел, она то и расскажет, что случилось с остальными.

Осталось только придумать как ее отсюда вытащить…

* * *

С приходом ночи пара десятков великанов собрались у костра. Один притащил здоровенный бочонок с какой-то алкогольной дрянью и все племя дикарей пьянствовало и горланило задорные песни. Молния к тому моменту пришла в себя, кто-то бросил ей жареного мяса, но она даже не посмотрела в сторону еды, а снова уселась в прежнем положении и за два часа даже не пошевелилась…

Напившиеся и нажравшиеся гиганты завалились спать на горах сухих веток или просто под деревом в траве. Теперь пора действовать, лишь двое стали караулить границы лагеря. Лагерь огромный, стражников всего двое, пролететь мимо на драконе было даже как-то слишком легко.

А вот куда труднее было пройти пешком через весь лагерь к нужной клетке. Твари качаются во сне, громко храпят и ужасно воняют. Пойманные зверушки в клетках периодически беснуются, а увидев меня некоторые начинают реветь и биться в деревянные прутья лбом. Огонь все еще горит, для них это маленький костер, а для меня лесной пожарище, жаркий и яркий, такой что смотреть невозможно, а находиться рядом и подавно.

Наконец я добрался до нужного места, Молния как раз сидит в своей любимой позе и смотрит в пустоту ничего не видящими глазами. Деревянная клетка не имеет замков, а также входа или выхода, значит придется пилить. Я достал первую попавшуюся пилу и приступил к делу, один прут достану и готово, можно будет ее вытаскивать, только вот Молния даже не посмотрела на меня, все сидит и смотрит в одну точку, хотя должна была услышать, как я тружусь.

— Молния. — Ноль реакции, даже не пошевелилась. Зато ближайший спящий великан проснулся и сходил отлить. Пришлось прятаться за клеткой и надеяться, что меня не спалили.

— Молния блин, ты меня слышишь? — Снова молчит и смотрит в одну точку. Ну ладно, пришлось спилить два прута чтобы залезть самому и достать ее, она не отреагировала даже когда я положил ее себе на плечо и потащил вон.

Она и весь следующий день молчала, лишь вечером следующего дня открыла рот…

* * *

Мы сидели под деревом, до деревни оставалось пол часа перелета, но мне захотелось допросить ее здесь без свидетелей. Весь день на спине дракона она смотрела в одну точку молча, пришлось привязать ее веревкой за пояс чтобы не свалилась на лету.

Каша уже готова, решил приготовить ее сам и на открытом огне, так вкуснее. А если не вкуснее у меня весь инвентарь забит Марининой едой, просто люблю иногда готовить сам…

Да, каша получилась ничего.

— Есть хочешь?

…

— Не заставляй кормить тебя с ложечки.

…

— Упрямица немая. Хорошо… За маму.

Тут она открыла рот и даже начала есть, а я ее кормил, как ребенка. Ни один мускул на ее лице не сдвинулся, глаза все еще смотрят в пустоту. Хоть никогда не обращал на нее большого внимания, но сейчас она на себя не похожа, побледневшая, слегка посеревшая, даже волосы слегка выцвели, не такие светлые. Что с ней случилось?

— Спасибо.

— Ага, заговорила.

…

— Я знаю, что ты умеешь говорить, можешь не прикидываться.

— Спасибо.

— Ты можешь рассказать, что случилось?

— В этом все дело? — Теперь ее лицо уже не такое мертвецкое, на него начала возвращаться краска и зачатки мимики.

— А в чем же? Думаешь я благородный рыцарь спасаю принцесс ради самого факта? Не спорю, шпионить за великанами готовыми меня сожрать было весело, но в остальном…

— Где ты был?

— Застрял в другом мире, а что?

…

— Тебе трудно говорить? — Легкий кивок… — Тогда, скажи хотя бы пару слов о том, где остальные.

— Их мир…

О нет, а я надеялся больше не лазить по далеким мирам, уж больно долгим было мое последнее отсутствие.

— Почему?

…

— Ладно, они там для того же для чего, и ты?

Пожала плечами, легонько. Совсем чуть-чуть. Не знает.

— Знаешь как туда попасть?

Кивок.

— Хорошо, доставлю тебя к себе домой, наешь немного мяса, вспомнишь как говорить предложениями и тогда я пойду их спасать.

— Спасибо.

— Благодарности я люблю. А еще больше люблю, когда все свои живы и здоровы.

Через порталы вернулся с ней домой. Пришлось объяснить Марине что произошло, Молнию вымыли и уложили в кроватку, затем начали выхаживать, целительница сказала, что у нее серьезное истощение и это чудо что она еще жива.

А вот пойдет ли на поправку никто знает, зелья от такого не помогают, магия тоже. Жизнь — не сказка, даже после всего она может помереть и унести все тайны в могилу.

Убедившись в том, что молния в надежных руках я вернулся в перекресток, из него я отправился прямо на базу «союза защиты» бла-бла, они даже себя не защитили, какая еще защита земли? И все же нужно узнать, что о у них творится…

Глава 6

Раньше на базе в Исландии всегда были часовые и охрана, взлетные полосы содержали в чистоте и порядке, там и здесь взлетали вертолеты и ездили автомобили. Теперь здесь грязь и запустение, в некоторых пустых ангарах вообще гуляют зомби. Кишки неупокоенной нежити размазаны прямо по асфальту, по которому я сейчас топаю, гниющие тела завалили посадочные полосы, а летающей техники нигде не видно.

Погуляв по этому ковру смерти я отправился в главный ангар, где находится проход на подземную базу. Сам ангар надежно заперт и не подает признаков жизни и даже стук в главную дверь не дал результатов, даже когда я молотил в стену никто не реагировал. Камеры наблюдения вообще неисправны…

Взрывом уничтожило кусок стены, внутрь вошли сначала скелеты чтобы проверить, ведь кто знает, что там вообще можно ожидать? Однако там пусто, весь ангар брошен, внутри ни одной живой души и даже признаков что тут кто-то жил нет. Ладно, решил я, выводы делать рано и пошел дальше.

Систем распознания не сработала, а как на зло вход в бункер очень надежен, толстая стальная дверь, лучше, чем в банке, чтобы уничтожить ее придется снести половину базы и спасибо мне за это не скажут. От взрыва придется отказаться…

И тут дверь начала открываться, прервав поток мыслей. Похоже меня заметили.

— Максим? — На пороге меня встретила одна из секретарш-бюрократок этого заведения.

— Да, меня так зовут.

— Пройдемте со мной, как хорошо, что вы вернулись!

— Заодно расскажешь мне что здесь происходит.

— Конечно.

* * *

Все шло своим чередом, пропал Максим ну и х** с ним, никого это на базе не волновало, дела все равно шли в гору, но в какой-то момент вся десятка и часть солдат с базы пошли оборонять Гренландию и не вернулись. Два дня их не было, четыре, две недели, тогда всем стало очевидно, что они не вернутся вообще и началась дележка власти. Как всегда бывает в таких случаях желающих занять кресло главного было куда больше чем один, а все противоречия решались насилием. В итоге все вылилось в серию кровавых конфликтов с десятками убитых, но и это не предел человеческой глупости. В отделе исследования инопланетных форм жизни произошла катастрофа и несколько опасных существ вырвались на свободу, а это еще пара десятков трупов и теперь добрая 1/3 базы сидит на карантине.

Слушая это мне захотелось бахнуть кого-нибудь башкой о стену от злости, и я уже представил как душу ответственных голыми руками, но не судьба, причастные к катастрофе погибли или сбежали неизвестно куда, скорее всего в перекресток, туда же дезертировала добрая половина солдат, другие предпочли сесть на парочку вертолетов и улететь подальше с «тонущего корабля». В итоге на базе сейчас есть в лучшем случае 25% военных и половина научного персонала, а управляет всеми доктор медицины, заведовавший когда-то больницей.

По доброте душевной, а еще, потому что мне это место скоро понадобится, я согласился обезопасить зону карантина.

Меня предупредили что там обитает много разных существ, одно из них вообще похоже на слизь, а другое на корягу с щупальцами. Ну ничего, против огнемета нет приема, в особенности если ты «коряга».

Собравшись духом, я разобрал баррикады и спустился прямо туда.

* * *

Предупреждавшие об опасности ученые не соврали, это действительно похоже на слизь, только она уже не зеленая, а черная и давно расползлась по всем стенам. Огнемет оказался весьма эффективен, слизь не то, чтобы очень хорошо горит, но чувствуя огонь тут же начинает слазить со стен и течь по коридору куда подальше. Теперь она похожа на черную реку что убегает от меня в ужасе и даже не пытается атаковать.

Необычайная форма жизни, нечего и добавить.

Только вот форма жизни не собиралась сдаваться так легко. Трупов здесь предостаточно, и она плотно облепила один из них. Покрывшееся слизью тело начало выгибаться под неестественным углом и бросилось на меня. Еще до того, как преодолело половину пути тело сгорело, обратившись в пепел, но к моей печали тел здесь было еще много, и все они оказывается ищут знакомства…

Огнем спалил почти всех, прахом пошли первые восемь, но девятый все же добежал до меня чтобы тут же получить заряд тока из электроперчаток и умереть на месте. Слизь стекла на пол как вода и тут же сгорела в потоках пламени. Это уже ни в какие ворота, а тем временем из-за угла вышли еще 10 таких же товарищей и… снова сгорели, ибо нефиг.

Слизь пыталась добраться до меня по полу и потолку, устраивала засады в горшках для цветов и мусорных корзинах, но все тщетно. Правда при выжигании всего этого добра страдало материальное имущество, но иначе ничего сделать не получится, придется многое спалить чтобы избавиться от слизи.

В одном из коридоров мне повстречался монстр. Как и предупреждали, «коряга с щупальцами», правда я не думал, что это буквальное описание. Вот натуральная трухлявая коряга с 7 черными щупальцами и 4 глазами, уставившимися на меня. Жуткий отвратительный монстр, неестественны и страшный. Только вот он не стал нападать, а пополз по коридору в сторону дверей, за которыми находится тюрьма для подопытных. Там он добровольно залез в клетку с толстыми непробиваемыми стенами, сам закрылся и сел смирно. Мне оставалось только нажать кнопку запечатывания двери и активации силовых барьеров, теперь он оттуда не вылезет. Вот бы все монстры были такими послушными.

Следующим существом в этом зверинце была двухметровая лягушка, зеленая и жуткая, я уже морально приготовился к непростой схватке, но и она добровольно залезла в клетку и заперлась там ловя на ходу расплодившихся жирных мух и довольно поквакивая.

«Жабба-жир. Уровень 33».

Первый уровень можно сказать пройден, время для второго, нижнего и последнего этажа. Я спустился по лестнице, спалив заодно еще 5 слизевых зомби. Примечательно что все стены расцарапаны, словно кто-то отработал их гигантскими когтями, здесь точно бегало чудовище раза в два больше меня…

Этажом ниже стало еще веселее, трупы здесь почти все съедены и остались от них одни скелеты, количество жуков на полу и стенах зашкаливает, а запах просто непередаваемый. Единственное живое существо не жук здесь это здоровенный синий краб с кошку размером, держащий в одной клешне дохлую мышь, а в другой кухонный нож. Краб явно собирался на меня наехать, но осознав разницу в размерах бросил нож на пол и убежал куда подальше.

Это называется экосистема и она здесь сложилась уже давно. Не хотелось бы тревожить природу, но это место построили люди и мне придется его зачистить, так что без обид зверушки, пора вам в камеры.

И тут слизь решила нанести решающий удар, из-за угла выкатился здоровенный черный шар, на секунду завис в нерешительности, а затем взорвался как бомба и заляпал буквально все вокруг черным. Благо я успел заскочить за угол и снова достать огнемет. Если бы эта дрянь попала на доспех могла бы пролезть в щели, благо я успел достать огнемет и все спалить.

В целом остатки зачистить было не сложно, просто сжигал слизь и запирал мелких существ по клеткам. Слизь уже исчерпала основные свои фокусы, теперь ей осталось только гореть…

Когда закончил на выходе из лабораторий меня встретила целая делегация. Похоже им любопытно что я собираюсь дальше?

— Пятьдесят солдат на охрану перекрестка. Вернуть рабочие бригады на добычу кристаллов, охрану организовать. Зачистить взлетные площадки от зомби. Пока не вернется Маркус и десятка больше ничего не предпринимать самим. Вертолеты остались?

— Да, все что не забрали дезертиры исправны.

— Отлично. Ждите моего возвращения.

— А Маркус точно вернется?

— Да…

Сказал настолько уверенно, насколько могу, я ведь понятия не имею вернется или нет, так же, как и остальные. Сейчас все зависит от того, что мне поведает Молния, при условии, что она выжила.

— В лаборатории безопасно, но грязно, готовьте тряпки.

— У нас нет телефонов для связи с вами.

— Хм… Эту проблему пока не решить.

Хотелось пошутить про голубиную почту, но, по правде, это не смешно. Если одна из тварей сбежит спасать их будет некому. Но и нянчиться с ними мне некогда тоже. Положусь на старый добрый «авось».

Дела на базе пока считаю законченными, пора домой.

* * *

Молния пришла в себя и даже начала говорить предложениями. И даже начала рассказывать какие-то обрывки информации.

Мертвецки бледное лицо, цвет не изменился ни на грамм, заплетающийся язык, иногда она не помнит моего имени. Такое чувство что ее мозги запихнули в стиральную машину, прополоскали и вставили обратно.

— Там есть громадный портал, который они построили… Два дня пешком на север, вдоль большой реки. Не промахнешься.

— Значит остальных держат там?

— Их унесли туда… не видела.

— Спасибо.

— За что? Я должна благодарить тебя… ма… мак… макси…

— Спи давай.

— Угу.

И она мгновенно отключилась.

Портал значит? Опять другие миры… Ну хоть портал есть, смогу вернуться если его не сломают…

* * *

Вернувшись в Исландию, я передал некоторое количество припасов узникам, живущим в домике на высоком дереве. Когда внизу иногда ходят великаны и формы жизни из других миров охотятся желания спускаться вниз у людей нет, а вот рацион из мелких птиц через какое-то время надоедает.

Теперь придется лететь далеко на север этого «острова», прямо к порталу… Я призвал дракона и под ох***** взгляды «сидельцев» забрался ему на спину и полетел…

К сожалению, скрытного и безопасного полета не получилось. Вроде обычный лес и кроны высоченных деревьев привычные, ничто не предвещает беды, и тут в тебя уже летит целый дождь камней и грязи. Благо летели мы высоко и быстро и немногие камни до нас вообще долетали, но, когда парочка пролетела совсем рядом, я приказал подняться так высоко как дракон может летать.

Увы эти великаны ребята глазастые и на летающих существ охотиться привычные, что и доказал один из них поджидавший меня на полянке с пращей. Праща позволила ему запустить камень куда выше, чем сородичи и заметно точнее… а ведь на такой высоте я считал себя неуязвимым. Тогда я приказал сделать большой крюк вокруг опасного места и пару километров прошел сам пешком вдоль ручья.

Великаны пробегали мимо, видимо бежали туда, где засекли меня на драконе, меня не заметили, пешего они вообще не разыскивают.

И вот идя через ручей и постоянно прячась я добрался-таки до лагеря, где когда-то спас Молнию.

* * *

В этот раз здесь было пусто, всего один великан ростом жалкие (на фоне сородичей) 5 метров ковырялся в какой-то палке в попытках приделать к ней наконечник. Его низкий интеллект, слабая моторика рук и постоянное ковыряние в носу сделали все его неуклюжие попытки совершенно провальными… Побесившись и бросив это дело великан поплелся на север, видимо вот он мой проводник в их мир…

Тратить двое суток на путь не понадобилось, великан сел на здоровенного кабана-переростка что был ростом ему до пояса и поехал на нем верхом, причем на такой скорости что не каждый самолет поспеет, мой дракон тоже с трудом поспевал. В этот раз мы изменили тактику, теперь летели предельно низко, у самых крон деревьев-гигантов, так чтобы нас было слабее видно, но в итоге это оказалось не нужно, великанов по дороге почти не встречали, а тот, что ехал на кабане вообще не смотрел назад, зато периодически курил трубку, а огонь брал из собственного пальца.

«Великан. Уровень 41».

Вроде уровень 41, но, если он швырнет камень — уничтожит танк, так что уровень здесь не самый страшный показатель. Его сородичи тоже очень разные, половина с уровнями больше моего…

Весь день я следовал за ним и наконец мы прибыли к… Крепости этих тварей? Мы тихонько приземлились на одной из гигантских веток чтобы оценить перспективы.

Здоровенный частокол сделанный из колоссальных деревьев, глубокие рвы, каменные постройки типа башен и складов, все примитивные до ужаса и ужасно кривые, но все же каменные. И, конечно, десятки этих гигантских тварей, бродящих туда-сюда вокруг здоровенной каменной арки внутри которой находится искусственный портал в виде черного шара, искривляющего реальность. Ах какая «красота». Придется ждать пока они заснут и попытаться туда проникнуть.

* * *

Два часа слушания пьяных великанских песен не пошли на пользу моей психике и ушам. Как они горланили! Некоторые нестройно басили, другие просто орали во все горло непонятно что, третьи демонстрировали чудеса горлового пения, четвертые подражали животным, в основном кудахтали как деревенские петухи, или выли на луну как волки, только в 100 раз громче…

Хотя это все же лучше, чем концерт реперов новой школы.

Бедные звери, живущие в этом лесу, а я еще на своих соседей когда-то жаловался…

Но наконец выпив море водки из гигантских бочонков великаны отправились на боковую, а костер потух. Часовые им не нужны, запах перегара и пьяный пердеж способны убить даже нежить. Я в прямом смысле напялил на голову противогаз, в надежде не захмелеть и не отключиться от страшной вони. Пока пьяные великаны пердели и говорили во сне я на драконе, нюхая этот ужас даже высоко в воздухе и даже с противогазом на голове кое-как долетел до портала…

Опять темнота, холод и невесомость…

Глава 7

Очухался я посреди огромного болота. Да, мы вместе с драконом упали прямо в зыбкую грязищу, находящуюся под слоем мутной воды. Камыши, деревья, квакают лягушки, повсюду грязь и тина… Бац, убил здоровенного комара, севшего мне на плечо, он был с кулак размером.

Так, великанов вокруг нет, только их следы на земле ну и конечно же портальная арка, построенная с этой стороны… на вид жутко древняя, напоминает руины какой-то цивилизации. Только какая могла быть цивилизация в этом месте? Сюда можно только топиться приходить, когда жизнь совсем надоела. Еще одного комара прихлопнул, он был еще больше предыдущего…

Ну я и попал… И тут портал засветился, я пулей нырнул в ближайшую высокую траву и залег там. Весь доспех уже измазан в болотной жиже, так что выгляжу как типичный местный житель, если они тут есть. И тут великан вышел из портала и пешком поплелся через болото. Интересно куда он идет? Не туда ли куда мне и нужно? Что ж, есть только один способ узнать. Пока не знаю куда идти буду следовать за ним, благо он не такой вонючий как большинство его братии… фу, как вспомню, так вздрогну, жуткие вещи.

Снова я лечу на драконе, на этот раз над болотами, вонючий ветерок обдувает со всех сторон, лягушки повсюду вокруг квакают как заведенные и жрут мух, иногда слышу рык диких животных где-то далеко за горизонтом. В общем природа, идиллия, жизнь прекрасна… И совсем от этого зрелища блевать не тянет, совсем…

Так мы и следовали по еще одному миру гигантизма и странных зверей за великаном пока не оказались около гигантского надо сказать каменного храма, построенного возможно древними великанами, во времена, когда они еще умели что-то строить, а не бегали с палками по лесу и кидались чем попало в пролетающих мимо мирных драконов.

Огромное здание, чем-то похожее на пирамиду майя или им подобных, сейчас представляет из себя полуразрушенное и покосившееся от старости, обросшее лианами и окруженное насекомыми со всех сторон. Это здание буквально кишит великанами разных размеров, большими и маленькими, некоторые из них даже женского пола. Кто бы мог подумать великаны-женщины еще страшнее и вонючее чем мужчины…

Ездовую свинью уже знакомый великан поставил в грязное стойло в покосившемся сарае и отправился в какое-то стороннее помещение, расположенное рядом с храмом, такое же покосившееся и деревянное. Зато у меня теперь полная свобода действий, значит пора начинать поиски.

* * *

Пришлось дождаться ночи, чтобы уменьшить риски. Дракон приземлился на самой вершине пирамиды, на «живописном» балконе с которого видно вообще все вокруг. Здесь же есть огромный вход, вот туда я и решил проникнуть, потому что ничего другого не высмотрел. Завернувшись в темный плащ и напившись зелий незаметности, крошечный человек слился с тенями и двинулся вглубь страшного здания.

Не очень приятно осознавать себя коротышкой, но что еще остается? Вещи вокруг такие огромные, а я такой маленький, почувствуй себя мышкой…

Пьяный великан вырулил из-за угла и бормоча какой-то бессвязный бред прошел мимо. Меня спрятавшегося за корзиной с гнилыми овощами он даже не заметил. Откуда здесь корзина? Не знаю, рядом ведь что-то вроде склада с ними, овощами и «фруктами», назвать нечто столь дурно пахнущее фруктом я не решусь, несмотря на внешние сходства.

Еще один великан прошёл мимо, похрюкивая и почесывая зад, он в отличие от первого смотрел по сторонам и чуть меня не заметил, мне повезло спрятаться в щелях между камнями неровного пола, в темноте он не обращал особого внимания на пол. Зато в каменном окне, не закрытом ставнями, он увидел что-то интересное и пошел сразу туда. Половину минуты он таращился во все глаза куда-то вниз, а затем рванул и побежал по коридорам со скоростью болида. Что он там высмотрел?

Зато этажом ниже я обнаружил кое-что любопытное, пятеро великанов «развлекались» с пленными людьми. Примечательно что все люди имели неплохой уровень, даже выше моего и уж точно выше, чем у их мучителей, но ничего не смогли сделать. Всех их запихали в клетки и подключили проводами к странным деревянным коробочкам. Жертв словно током заживо жарили, они бились в конвульсиях прямо как Молния не так давно, а переростки только смеялись словно это и вправду очень смешно и смешнее ничего на свете не придумать.

— Как он дергаится!

— Ха-ха, тупой чилавек.

— Ы-ы-ы. Ха-ха!

Ой как забавно, но сделать им гадость сейчас не смогу, хотя и страшно хочется. Размер имеет значение, это просто факт, да и переполох будет на весь дом. Потому я пошел дальше, оставив бедолаг страдать.

Много разных комнат я видел, в одной великаны жарили десятки гигантских летучих мышей на вертелах, отчего мои маленькие разведчики потребовали жестокого наказания злодеев. Наказание будет, но чуть попозже. Еще в одной комнате сидели другие великаны, побитые и все в синяках, в кандалах и за решеткой. «Тюрьма», подумал я. Шаги в коридоре, и я спрятался за ведро, стоящее в углу. Охрана из четырёх гигантов выпроводила одного из пленников, пиная его на ходу и смеясь. Меня снова не заметили.

Дальше было еще веселее, вонючий сортир, покои где великаны коллективно храпят и никто из них даже не просыпается от этого громогласного звука… наконец один из летучих мышей что обыскивают здание нашел помещение, где держат много «маленьких человечишек», оно как раз этажом ниже этажом ниже. Туда я и спустился.

Множество деревянных клеток заполонили здоровенную комнату от пола до потолка, прямо как в питомнике, где держат бездомных зверей. Только здесь «отбывают срок» люди и другие человекоподобные существа. Волосатые подобия обезьян, зеленокожие орки, какие-то люди-амфибии с чешуей вместо кожи. В общем есть где разгуляться, будь я работорговцем или безумным ученым. Войдя в темную комнатку, я заметил, что далеко не все из них спят несмотря на темное время суток. Удивленные взгляды уставились прямо на меня.

— Человек, спаси.

— Беги отсюда.

— Ты кто?

Так мне спасать, бежать или отвечать на вопросы? Ваши советы один глупее другого. Спасать я собирался только своих, только вот уверенности что удастся вытащить хотя бы их все меньше.

— Привет, Максим.

А я смотрю почему в клетке пусто, просто в ней сидит невидимка, что сейчас себя показал.

— Гаррет. И тебе не хворать.

Плут-невидимка из нашей десятки, только бледный как смерть, но вполне дееспособный, сейчас стоит посреди клетки в геройской позе и играет с ножичком…

— Вытащишь меня отсюда?

— Где остальные?

— Нет времени объяснять, если не выручишь меня сейчас уже никто не выручит, стану как овощ. Так что?

— Ну хорошо.

Я достал пилу и принялся пилить деревянную решетку, через время осознав бесполезность такого подхода пришлось призвать робота, своей цепной пилой он управился куда быстрее меня, но и шума натворил уйму, да и не то, чтобы здесь было тихо вообще. Пленники уже откровенно кричали, умоляя спасти их. Только вот никого из них я не знаю, вытащить никого не смогу и шума это вытаскивание создаст еще больше.

В момент, когда Гаррет выбрался из клетки в комнату вошло двое великанов-стражников.

— Чого расшумелись, козявки?

— Побег! — Запищала маленькая крыса. Не буквально крыса, но из некоторых людей крысы получаются даже лучше чем из грызунов.

— Побег? Это как же? — Удивился стражник-великан.

— Чужак, проник, открыл клетку! — Теперь все закричали, их единственный билет к спасению ушел, хотя я и не думал их освобождать.

— Бежим отсюда. — Гаррет протянул мне плащ-невидимку, он сам может в инвиз и без него, а я нет. Сменив снаряжение, я активировал невидимость. Теперь мы видим друг друга, а нас вот не видит никто.

— Лови человечкав!

— Эта тот, невидямый! Невидямый сбежал!

— Я здесь.

Гаррет подбежал к одному из великанов и всадил тому длинный железный нож глубоко под ноготь большого пальца ноги. Наверное, это страшно больно. Великан-стражник уронил факел на пол и запрыгал на одной ноге.

— А-а-а-а! Больнаа!

Гаррет показал мне жестом чтобы я бежал за ним, мы пулей вылетели в коридор, на шум уже сбегались другие великаны, а места здесь мало. Нас обоих 20 раз чуть не раздавили, только благодаря скорости я избежал участи быть расплющенным здоровенной вонючей ногой великана.

— Нам нужно в подвал. — Прошипел Гаррет как можно тише.

— Зачем?

— Там держат твоего коллегу, большого любителя трупов.

И когда они успели друг друга невзлюбить? По его ехидной интонации и немного зная этого типа понятно на какую «любовь к трупам» он намекает.

— Некромант и некрофил разные вещи.

— Ну-ну, идем.

— Чилавечки сбижаааалиии!

— Лави чилавечкаааав!

Эти крики разносились по всем коридорам, великаны проснулись по всему зданию. Не думаю, что бегство двух людей катастрофа, скорее сам факт для великанов удивителен и оскорбителен. Вот они и поднялись и бегают туда-сюда, ищут невидимок…

— Как мы иго найдем? Он жи невидимый!

— Дурак, он же маленький, дави все под ряд и раздавишь таракана!

— Харашооо.

И великаны принялись «давить» все под ряд. Выглядело это комично и глупо, мы оббегали «давителей» очень легко, десятой дорогой…

Оказывается очень хорошо быть невидимым.

Один раз Гаррет не удержался, его жертвой стал еще один великан-стражник. Пройдоха кинул какую-то бомбу в пламя свечи, при которой великан что-то писал на пергаменте. Вспыхнувший огонь поджег всю бумагу на столе и заодно спалил гиганту усы. Тупица хоть и горазд писать, но догадаться о диверсии не смог. Вместо этого вызвал подчиненного и отлупил за «доставку некачественных свечей», бедолага рядовой собирал зубы на полу.

Ближе к самому низу пирамиды Гаррет «отбивался от рук» и творил пакости все чаще, то яду подсыплет переросткам в еду, то замок на двери кислотной бомбой испортит, то занавески в комнатах подпалит. В общем парень отрывается как умеет. И главное вместо того, чтобы пресечь ненужные действия я ему помогал…

Но до подвала здания мы все-таки добрались. А там…

* * *

Бедолагу Осириса поработили, некромант теперь сидит в клетке и командует… пятеркой великанов-зомби ростом метров шесть-семь каждый. Великаны-зомби, разлагающиеся и вонючие, грузят доски из гнилой древесины себе на плечи и тащат куда-то в темноту подвала, а Осирис в клетке вздыхает и командует парадом явно того совершенно не желая.

Нас невидимок он, кстати, совсем не заметил так же как и его единственный надзиратель сидящий рядом с большим молотком, припасенным видимо на случай если «мелочь» вздумает бунтовать. Обойти этого десятиметрового здоровяка и спасти Осириса не получится, потому я призвал танк, и пока офигевающий здоровяк не понимал, что происходит тот выстрелил ему лазером в глаз и всадил две управляемые ракеты прямо в голову. Монстр с изуродованной головой завопил, но на него тут же кинулись великаны-зомби и задушили.

Осирис умный парень и все понял, ни капли не удивился, увидев меня ломающего его клетку.

— Прости, третьего плаща с собой нет. — Буркнул ему Гаррет, а я обошелся крепкимрукопожатием со старым другом.

— Старые друзья, как же я рад вас видеть. Ничего, нам больше не нужно прятаться.

— Где остальные? — Возможно я нетерпелив, но ждать мне надоело уже давно. — Где остальная десятка?

— Не здесь, к сожалению, но мы их спасем. Забирайтесь на плечи моих зомби (тем временем дохлый охранник тоже поднялся и теперь зомби-великанов уже шестеро) и мы выберемся через черный ход.

— Кстати, как ты умудрился поднять великанов?

И он показал свой уровень. «Осирис. Уровень 86».

Я аж присвистнул. Ну и отстал я в прокачке, ну и отстал… Хотя Гаррет вот с 70ым гуляет… не так обидно, но все равно обидно… а я считал себя крутым на драконе, да шесть великанов моего дракона как курицу отпинают.

— Забирайтесь.

Дохлые и вонючие великаны подошли ближе и позволили нам залезть им на руки и затем на плечи. Не то чтобы они смердели хуже своих живых коллег, просто запах другой и более отвратный, смрад разложения…

Трупы гигантов вынесли нас из здания храма, и мы быстро побежали по болоту в сторону как сказал Осирис, «местной цивилизации», с целью спасения остальных.

Ну что ж, поглядим, какая там цивилизация…

Глава 8

Дохлые гиганты пронесли нас на своих плечах через вонючие болота. Долгий забег по унылым ужасным местам не пошел мне на пользу. Меня сильно укачало, а вонь гигантских трупов добила желудок окончательно, не помог никакой уровень, и сила воли тоже не помогла. Меня рвало как бешеного, завтрак обед и ужин вышли разом… и все это на ходу… я заблевал дохлому великану всю спину, хотя ничего нового к гармонии его запахов не добавил.

Нужно будет установить в шлем замкнутую систему дыхания, или миллион фильтров, что-нибудь в этом духе. Оставшееся путешествие я провел в противогазе…

Уже на рассвете мы достигли чего-то похожего на гигантскую занавоженную деревню.

— Это город. — Сказал Осирис, поправляя меня.

— Это у них такой город?

— Ага.

— Ладно. Объясняй куда подевались наши?

— Их продали.

— Зачем?

— Их используют как батарейки. Понимаешь, великаны становятся больше если поглощают ману меньших существ. Они даже придумали механизм что ее выкачивает и передает. Единственный механизм, который эти тупицы изобрели.

— И наших продали как батарейки?

— Ага.

— Разве у воинов есть мана?

— Она есть в каждом кто повязан с системой, даже если он не маг, да и многие способности воинов иначе как магией не назовешь.

— В общем наших сейчас доят где-то там как коров. — Я указал пальцем на грязный коровник что они называют городом.

— Да, выкачивать силу вечно не получится, рано или поздно никто не выдержит. Молнию продали первой, и я не знаю, что с ней.

— Я уже вытащил ее, но она совсем плоха, даже есть сама не может.

— Если жива, значит со временем поправится, а наша задача вытащить до наступления смерти остальных.

— Вытащим… Кстати, как они очутились в нашем мире?

— Этого я доподлинно не знаю, когда мы прибыли на помощь Гренландии мы сразу вступили в бой и разбираться было некогда.

— Хорошо вломили гадам?

Он посмотрел на меня так скептично что ответ стал совершенно очевиден.

— Мы больше месяца провели в плену, нас использовали как рабов и выкачивали из нас саму жизнь. За это мы должны отомстить… Спасем наших, убьем как можно больше тварей и уничтожим портал.

— На той стороне твари тоже живут, Гренландия кишит ими. — Заметил я.

— Их тоже убьем. Это тупое и жестокое племя, с ними нельзя по-хорошему.

— Как они проникли сюда если они такие тупые? Вдруг им помогали?

— И это мы тоже выясним…

— Хорошо, за дело.

* * *

В занавоженную помойку, «городом» именуемую мы влетели на моем драконе втроем, поздно вечером. До того весь день отсыпались в глуши под охраной великанов, потому спать уже не хочется.

С высоты птичьего полета и с моим хорошим зрением наблюдать одно удовольствие, великаны идущие внизу по улицам домой никакого внимания на небо не обращали, а мы себя никоим образом не выдавали, хотя знаю, что у Гаррета руки чешутся сбросить им на голову что-нибудь пакостное.

— Жалко твой дракон не умеет гадить. Вон у того на лысине будет отлично смотреться кучка помета.

— Могу бросать бомбы прямо из инвентаря, это будет покруче любого помета, но сейчас не время.

— Может хоть парочку? Давай разнесем вон тот курятник. — Пальцем он указал на покосившееся каменное здание, отвратительное и уродливое, как и все здесь.

— Нельзя.

— В жизни все можно, остальное просто иллюзия.

— Не будь ребенком. — Вмешался Осирис, весьма строго и категорично. Теперь понимаю почему плут его не очень жалует.

— Куда нам?

— Туда, где продают «коротышек». Меня заставляли работать здесь, я немного знаю город. В большом здании в дальней части города можем найти подсказки.

* * *

Мы приземлились на балконе местной «ратуши», грязной, страшной и кривой, как и все здесь. Осирис говорит умеет читать их дикарские каракули, нужно только найти нужные пергаменты и станет ясно куда подевали остальных. План безупречный, опять лазаем в ночном здании, где живут гиганты, что вообще может пойти не так?

И вот мы добрались до кабинета местного «бургомистра», где на грязном столе из гнилых досок валяется целая куча книг разных размеров, а в шкафчиках и в углах комнаты стоит целая картотека всяких документов. Вот обследованием сей документации Осирис и занимался несколько часов, а мы с плутом стояли на стреме. Осирис тоже имеет призыв малых питомцев, только в его случае это не летучие мыши, а черные вороны с красными глазами. Эти вороны помогают ему читать бумажки, фактически он работает в 10 раз быстрее благодаря им.

Гаррет тоже нашел занятие по душе, его воровская натура уже ищет что бы прихватизировать, правда учитывая скудность обстановки и нищету гигантов, а также большой размер всех вещей красть великому вору сейчас нечего…

— Какая любопытная запись. Здесь говорится о посещении этого мира гигантским черным змеем с сигаретой в зубах. Он пролетел по небу и после него везде начала расти…

— Осирис… я понимаю, что сборник сказок это интересно, но мы товарищей вызволять пришли…

— Понял, ты прав.

…

— Вот, согласно этой записи парочку наших перепродали в дом… мясника.

— Тогда летим.

— Погоди. Можешь положить документы и пергаменты с легендами себе в инвентарь?

— Хорошо. Будем считать это твой приз…

* * *

К дому мясника мы подлетели уже ближе к утру. Великаны как раз проснулись и снова поплелись по улицам в сторону полей за городом или пивных, кому что. Нас никто, к счастью, не заметил, мы умело прятались на соломенных крышах, да и никто особо вверх не смотрел, все заняты тем, как не наступить ногой в грязь, смешанную с навозом и отходами…

В окно дома мясника влетели без проблем. Внутри куча туш животных подвешены на крюках. Кабаны, лошади, здоровенные жабы, крабы-переростки лежат на столах для разделки мяса. В общем совершенно типичная картина для этого мира.

Людей в клетках мы нашли в великанской «детской». «Маленькие» великанчики, всего лишь 4 метра ростом, как раз выкачивали ману из каждого человека по очереди. Маленькие люди для них буквально живые игрушки на цепях, прикованные к полу, из которых они пьют силу во время своих отнюдь недетских игр.

— Чилавечек станцуй!

— Чилавечек покажи овечку!

Человечек очень постарался и сплясать, и поблеять как овца, но в итоге это ничего не изменило. Великаны выпили его ману, и он свалился с пеной у рта.

— Смешно дергаится!

— Гы-гы-гы!

Трое великанских детей перешли к издевательствам над следующим. Уже довольно пожилой мужчина с седой бородой не выдержал темпа «игр» и свалился без сил, маленькие великаны долго пытались расшевелить стремительно надоедающую игрушку, а когда поняли, что не получится принялись выкручивать ей руки и ноги. Пожилой человек завопил и тогда они начали выпивать его ману, крик утонул в пене, идущей изо рта… кажется старик умер.

От зрелища я слегка воспылал праведным гневом, но быстро подавил все эмоции. Великанов мне не уничтожить, я здесь для очень простой цели, спасти товарищей, остальное не имеет значения.

— Максим, смотри. — Дернул меня за плечо Осирис и пальцем показал на одинокую фигуру человечка, сидящую на расстоянии от остальных.

Наш лучник-любитель понюхать дурь сейчас сидит, прислонившись спиной к деревянному столбу и смотрит в пол. Похоже помощь нужна ему даже больше, чем Молнии не так давно, у нее по крайней мере слюна изо рта не капала и во взгляде были зачатки осмысленности.

— Тупые звери, я вас разорву! — Бесится какой-то качок, здоровенный мужик с огромными по меркам людей мускулами. Он примерно в 2 раза меньше любого из великанов и в три раза уже в плечах.

А еще он здесь новенький…

Сокрушительный удар отправил его в нокаут, зубы и кровь украсили пол. Если вы видели драку ребенка и взрослого, то эта примерно так и выглядит.

— Ха-ха-ха. Тупой чилавек!

— Тупой-тупой.

И его «выпили». Великан поднес к нему непонятный механизм, эффект был как от сильнейшего электрошокера, словно разряды тока прошли сквозь его бедную тушку, вызывая неожиданные сокращения мышц. Глаза жертвы закатились, пена и кровь пошли рекой… он выдержал меньше всех предшественников, отправился в нокаут всего за половину минуты.

— Маркуса и остальных здесь нет, только лучник-дурик в отключке. — Произнес я вслух и так очевидную вещь.

— Нужно отвлечь гигантов.

— Не волнуйтесь. Это я смогу. — Успокоил их обоих. В плане ловушек и отвлечения внимания противника я кое-чему научился.

* * *

Великанская мелочь как раз была занята своими любимыми играми, когда в коридоре раздались очень странные звуки. Громкие хлопки в данном случае являются чем-то из ряда вон выходящим, а запах гари и того хуже. «Малышня» подскочила на месте и бросилась к выходу из комнаты, а оттуда на лестницу, где тут же… полетела вниз.

Малышня никогда еще не каталась на коньках и понятия не имеет как вести себя на скользком льду. Поскользнувшись, они дружно и гурьбой полетели к перилам, которые, к слову, были подпилены и конечно же сразу сломались, после чего все великанчики полетели вниз.

Тем временем человечки избирательно спасали себе подобных. Они вытащили из беды всего одного, своего дружка, пребывающего в отключке, мольбы и просьбы остальных были полностью проигнорированы. Погрузившись на дракона, человечки улетели в неизвестном направлении, предварительно выбив окно.

* * *

Мы приземлились на уютной крыше одного из более или менее приличных зданий. Пора привести клиента в чувство и подробно расспросить.

— Просыпайся, засранец. — Прописал я этому нарику пару хороших пощёчин.

— А, что?

На самом деле великаны не выпивали его ману… побрезговали пока что. Он лежал под кайфом, неизвестно как умудрился сохранить немного пыльцы, его приняли за больного. Мертвецки бледный он из-за передоза, хотя передоз это его состояние по жизни.

— Я ничего не делал! — Начал нарик с оправданий.

— Это точно. — Заметил Осирис. — Ты видел где остальные?

— А кто их знает? Их продали, обычное дело. Маркуса, наверное, драться отправили.

— Куда?

— Это как петушиные бои. Заставляют двух карликов сражаться. Кстати… пыльцы не найдется? — И он улыбнулся улыбкой идиота…

* * *

В подвале местной грязной «рыгаловки» каждый день вечером проводят что-то вроде гладиаторских боев, только с участием карликов. Их заставляют сражаться на небольшой арене, окруженной со всех сторон зрителями.

Людишки и зверушки сражаются за право прожить еще один день, под рев толпы. Вот и сейчас на маленькой арене что мы наблюдаем из окна дерется наш старый добрый Маркус против двух здоровенных крыс. Обеим он вломил как следует, аж зубы полетели во все стороны, но вот с двумя львами ему было уже куда труднее, в итоге с арены его вытащили едва живого и бросили в клетку где-то в задних помещениях здания.

Зря они оставили эти клетки без охраны, вскрыть одну из них и забрать Маркуса было проще простого.

Глава 9

— Ну что, как тебе каникулы в стране гигантов? — Обратился я к спасенному товарищу.

Видимо здесь зелий исцеления не было, а условия жизни страшные, потому сейчас его тело представляет из себя калейдоскоп шрамов и не заживших ран. И все равно Маркус улыбается. Он не пал духом в этом плену и это главное. Остальное заживет, зелье я ему кстати дал.

— Бывало и хуже. — Реплика настоящего солдафона. — Давно не виделись. Рад что ты вернулся.

— А я-то как рад. — Мы пожали друг другу руки, крепко, как лучшие друзья.

— Где пропадал?

Странно, он же вроде не моя жена.

— В других мирах.

— Жаль, что тебя не было с нами тогда. С тобой мы хотя бы избежали плена.

— Где еще четверо?

Только не говори, что их сожрали.

— Здесь в городе, сидят в рабских ямах. Вытащим их быстро и без запинок.

* * *

О том что из себя представляют рабские ямы для «карликов» я даже вспоминать не хочу… Эта огромная черная яма, где живут спят и гадят сотни мелких существ надолго останутся в моей памяти. Каждый день великаны приходили чтобы отбирать их ману и лишать силы к сопротивлению. Оставшихся четверых из десятки там и нашли, они всегда держались особняком и не удивительно что умудрились остаться вместе. В истощенном небоеспособном состоянии их довезли до болота верхом на драконе, где нас ожидали 6 трупов великанов, после чего мы уже на них двинулись к порталу в свой мир.

К сожалению, по ту сторону нас гарантированно ожидают враги, потому нам пришлось отсидеться здесь чтобы жертвы «габаритной дискриминации» пришли в себя. Когда большая часть бойцов вернулась в норму мы предприняли попытку сунуться обратно в наш родной мир.

На той стороне нас встретили всего трое великанов, убить их и присоединить к уже имеющейся армии было просто. После этого мы начисто разрушили портал с этой стороны, а у портальной арки в их мире я заложил большую бомбу с таймером. После арки настал черед разрушения их вонючего лагеря, правда как я догадываюсь по следам на земле великанов по эту сторону обитает уже не мало.

Верхом на дохлых чудищах мы двинулись через огромный лес к месту, где находится портал в перекресток. По дороге мы не встретили ни одного гиганта, и кто знает считать это везением или упущенной возможностью? Когда добрались до деревни Осирис изъявил желание остаться здесь и немного пополнить свою дохлую армию. Остальные и я вернулись на базу в Исландии и тут же начали наводить порядки.

Маркус сразу вернулся на пост главы, а остальные обеспечили безопасность периметра базы и вернули дисциплину в ряды оставшихся людей. В перекрестке была выставлена дополнительная охрана, добыча кристаллов возобновилась, правда под охраной дополнительных киборгов что мне пришлось купить на свои деньги. В целом база и форпост в перекрёстке вернулись к штатному расписанию, но мы потеряли много людей и эту проблему нужно решить.

Закончив дела, я вернулся домой и устроил себе небольшой трехдневный отпуск на острове. Днями загорал на солнце и ни в какие дела не вникал, только иногда наблюдал чтобы без моего чуткого руководства ничего особо важного не развалили. Такое чувство что пляжные коктейли и внимание Марины мне ни на йоту не наскучили бы даже за три недели. Да, я страшно соскучился и по ней, и по этому месту, но долгих перерывов позволить себе не могу, враг не дремлет.

Пусть глазастые колобки не проявляли активности, но и дураку ясно что они что-то затевают. Увы инициатива в этот раз за ними, соваться в их подземную крепость я не рискну, в памяти еще свежо мое бегство от верной смерти через половину города. Как вспомню так вздрогну. Потому сам к ним не полезу и в трусости меня никто не обвинит.

После окончания отпуска отправился в Гренландию узнать, что там мутит мой коллега по некромантскому делу. На месте я застал надо сказать идиллию. Сотни скелетов и оставшиеся друиды вместе возводят многочисленные домики высоко на деревьях, территория деревни со всех сторон обросла высокими и страшно колючими кустами, через которые гиганты просто не пройдут. Парк великанов тоже пополнился, теперь их уже 15 и некоторые рожи я узнал. Осирис тот еще фанат своего дела и заядлый коллекционер.

— Я хочу добыть великана каждого роста от 4 до 15 метров, чтобы они стояли как лесенка один выше другого. 4,5,6,7,8…

Ну да, в жизни же нужно к чему-то стремиться? Когда мир стал похож на дурдом желание собрать ростовую коллекцию великанов-зомби далеко не самое диковинное что можно увидеть.

— Да ты просто коллекционер. А что потом, соберешь музей великанов зомби? — Он улыбнулся. — А что, бизнес-план отличный. Только с запахом проблемы, придется тебе их покрасить, а пока попроси их отойти подальше, а то меня даже здесь воротит. — С моим то нюхом страдаю втройне.

— Идея что надо! — Он рассмеялся. Но внезапно стал серьезнее. — Знаешь, я кое-что заметил, наблюдая за этими чудищами.

— Да? И что же?

— Они делятся своей силой с этим лесом и его обитателями.

— Вот значит как… Они создавют среду?

— Да, комфортную для своего проживания. Привычную им.

— Выходит они изменили этот остров?

— Да, и эффект необратим.

Я еще раз оглядел гигантские деревья, растущие вокруг…

— Ну и ладно, однажды быть может откроем здесь лесозаготовительную компанию.

— Ха-ха. Да, великаны будут день и ночь пилить деревья и пускать их на дрова.

— А дрова будем сжигать чтобы добыть энергию. Назовем это «древесной зомби-энергетикой». Как думаешь, нас возьмут в партию зеленых?

— Почему нет? Деревья у нас экологически чистые, зомби без гмо, могу поручиться. Все соответствует нормам международного права.

— От инвесторов отбоя не будет. Станем мега корпорацией и мировым монополистом.

Мы оба засмеялись. Шутки шутками, а на самом деле у нас такая колоссальная рабочая сила и столько материала в руках, что стыдно ей никак не воспользоваться. В голове уже крутится миллион идей, но для них еще придет время…

— Кстати, как думаешь, если посадить этих гигантов, — я кивком указал на деревья, — где-то еще они буду расти?

— Трудно сказать… Решил у себя такое посадить?

— Может быть… — На тропическом острове парочка таких будет кстати.

После дружеской болтовни мы составили план исследования леса на предмет великанов и всяких интересностей на ближайшие недели. Мой дракон и летучие мыши будут обшаривать дальние уголки леса, а парочка дохлых великанов будут патрулировать ближайшие территории. Осирису хватит сил чтобы поднять еще примерно десяток таких колоссальных покойников, суммарно больше двадцати пяти послушных гигантов. Этой силы хватит чтобы разрушить целый город.

Первый день исследования глубин леса показал что больше стали не только деревья. Многие звери уже сильно прибавили в размерах, кабаны и пауки стали вдвое больше, некоторые кусты подобно деревьям увеличились в габаритах и их ягоды (к сожалению, ядовитые) теперь не увезешь даже на грузовике. Да и грузовик теперь не самый надежный транспорт, даже если бы он мог здесь ездить. Ведь если сбить на нем здешнего оленя… грузовику точно капут. Ведь олени эти размером давно превзошли двухэтажный дом, а рога у них больше, чем у женатых мореплавателей…

Эх, как прекрасен этот новый фронтир, пусть жесток и опасен, и сколько возможностей он дает людям.

В особенности наиболее предприимчивым и бессовестным…

Рано или поздно мы вытянем из этого места все тайны.

Лучше рано, а то Марина просила на обед не опаздывать. Мы и так проводим преступно мало времени вместе… Куда меньше чем оба того хотим.

Глава 10

Глазастый колобок выплыл из-за угла коридора своей подземной крепости и пролевитировал в направлении главного зала. Там он будет участвовать в общем собрании, касающимся вопросов захвата полного контроля над двуногим скотом, обитающим на поверхности.

Ох и прекрасную подземную же крепость его братия отгрохала за последнее время, сплошные узкие тоннели, наполненные смертельными колдовскими ловушками и украшенные многочисленными каменными статуями несчастных, что рискнули забрести в вотчину глазастых. Правда большая часть этих несчастных это зомби-мутанты серьезных уровней, охотящиеся на все живое и искавшие здесь кого бы слопать, ну да ладно, в камне зомби смотрятся даже лучше чем люди… более экзотично.

Идущие по коридорам люди-рабы при виде хозяина жизни падают на колени и стучаться лбом в землю в нижайших поклонах. За недостаточно низкий поклон предусмотрены наказания, например обращение в каменную статую, испепеление на месте или наряд по чистке рабских выгребных ям на протяжении пары недель… все зависит от настроения хозяина. Хозяин сегодня как раз не в настроении, один из человеческих рабов поклонился недостаточно низко и почтительно, за такую немыслимую наглость многоокий схватил его щупальцем за шею и закинул себе в рот целиком. Мяса на людишках маловато, но кости восхитительно хрустят при жевании, это отмечают все головоглазы. Тупой рабский скот даже не пискнул, только многие задрожали и стали кланяться еще ниже, хотя куда уж ниже, ниже только рыть землю головой…

Сытно перекусив и подняв себе настроение колобок полетел дальше, оставив напуганный скот позади. В главном зале его уже заждались остальные, сейчас 9 его сородичей злобно косятся на него, опоздал ведь.

— Спасибо что подождали. — Вежливостью их не возьмешь, но извиняться будет еще более проигрышно, а развивать конфликт на ровном месте колобок не будет.

— Чтоб ты на горгоне женился. Еще раз опоздаешь — будешь неделю расширять тоннели рядом с людскими канализациями.

— Давайте ближе к делу.

— Итак, господа. Основные вопросы на сегодняшней повестке, первый: великан слишком много жрет, громко храпит, а к его логову лучше не подходить, там экологическая катастрофа. Предлагаю вырыть ему отдельную ячейку-логово подальше от наших любимых тоннелей, где летаем мы сами и поселить там навсегда.

— Не обсуждается, обсуждать тут нечего. Так и сделаем.

— Да.

— Подальше его…

— Мне кажется ночью я слышал его храп даже на нижнем уровне цитадели…

— Предлагаю кормить его ленивыми рабами.

— Решено единогласно.

— Хорошо, второй вопрос, еще более важный чем первый: людишки не хотят изолироваться и признавать нашу силу и всласть. Единственный способ править ими это захватить контроль силой, а не обманом. В этом деле перед нами стоит большое препятствие, у людей снова появилась правящая верхушка и подобие государства. Нужно уничтожить их, срубить на корню, задушить любое единство этих племен дикарей.

— Я слышал их вожак вернулся из долгого путешествия.

— Что это за вожак такой если он бросает своих соплеменников?

— Его устраним первым, потом всех остальных.

— Нужно заманить его и остальных к себе в цитадель и прихлопнуть как букашек.

— Как?

— Можем похитить кого-нибудь, я слышал людишки любят спасать принцесс из лап чудовищ, хе-хе.

— Значит, похитим его самку.

— Его логово хорошо укреплено, не получится.

— Тогда похитим кого-нибудь еще, возьмем много заложников, бросим ему вызов и заманим к себе в лабиринт.

— Мы можем попробовать промыть ему мозги, используем на нем много чар, много-много чар.

— И заставим служить себе. Он то и подготовит почву для нашего возвышения.

— Решено. Теперь к вопросу статуй, нужно их переставить.

— Все в порядке.

— Нет не в порядке, они стоят не эстетично!

— Твои глаза не в порядке, неэстетичный здесь только ты!

Об этом они спорили еще долго…

* * *

То, что мы сейчас имеем на острове уже похоже на цивилизацию. Теперь почти всем рабам… ой, то есть рабочим есть где жить, обширные территории расчищены от джунглей и теперь там растет кукуруза и местный аналог картофеля. Да, всегда знал, что буду выращивать картофель, но вот продавать его не собираюсь, продовольствие нынче дороже золота, даже с учетом того, что оно все еще падает с зомби.

А вот поток добычи с зомби стал уменьшаться, теперь с них падает меньше оружия и снаряжения, гораздо меньше, чем в первые месяцы, а карты классов и способностей, даже очень низких рангов потихоньку превращаются в миф.

Из тех, кто активно сражаются боевые классы имеют в лучшем случае 1/5, виноват не только уменьшившийся дроп, но и потери, ведь погибших обладателей классов заменяют бесклассовые новички. Потому автомат все еще является самым распространенным оружием даже со всеми его недостатками, например высоким расходом боеприпасов и невозможностью использовать с ним абсолютное большинство оружейных системных навыков. Такова реальность родного мира.

Благо в перекрестке ничего не поменялось, это место и за 100 лет не изменится, кто бы им не правил. Хотя беспредел и убийства прямо на улицах прекратились при новой власти, но визуально как будто ничего не изменилось, прохожие в основном такие же неумытые и бедные, как и раньше, просто чуть менее зашуганные и не разбегаются по углам при любом приглушенном хлопке.

В гостях хорошо. а дома лучше. Проведя инспекцию острова и посмотрев как идут дела в перекрестке я поспешил домой.

И вот, после путешествий, я сижу в своем кабинете дома, пью кофе и думаю, что жизнь не так уж и плоха. Приключения есть, место что можно назвать своим домом есть, союзники и друзья есть, денег и оружия в инвентаре лежит предостаточно, чего еще хотеть? Бригаду великанов, легион скелетов? Всему свое время… а пока больше всего на свете хочу еще кружку кофеина, а лучше пять.

* * *

*Тем временем в мире Уруха. Большой лагерь гоблинов-мародеров*

Грабить пока некого. И это катастрофа для народа что живет грабежами и работорговлей. После развала империи эльфов на нее накинулись все соседи, большинство из них куда сильнее чем зеленые носатые карлики. Конечно гоблины предприняли все меры чтобы «захватит свою долю рынка» в деле грабежей и убийств остроухих, но их в этом бизнесе никто не привечал, вождь лохматых дикарей по имени Урух повел свою армию в короткий поход на карликов и прописал таких люлей, что желающих соваться в чужую вотчину больше нет.

Что касается второго фронта грабежей то это был полузаброшенный технологический город людишек, и его гоблины откровенно потеряли. Виноват даже не человек в золотом доспехе, который вечно мешал, теперь все куда хуже, там завелись злые глазастые летуны. Эти подлые жирные подонки уничтожили все гоблинские базы и перебили всех храбрецов что собирались им отомстить. Теперь у гоблинов нет форпоста в городе что все еще кишит всякой нежитью, и возможностей для грабежей соответственно тоже почти нет, а побираться по мелочи на окраинах они не согласны.

Что делать? Извечный гоблинский вопрос, и задается им каждый зеленый карлик. «Против одного врага используй другого», старая гоблинская пословица, работающая как часы вот уже сколько столетий…

Да, так они и поступят.

* * *

*В глубинах подземелий перекрестка миров. Место, где добываются кристаллы*

Недавно рабочие бригады вернулись и продолжили добычу в глубоких темных тоннелях. Количество охраняющих и защищающих процесс добычи киборгов сильно увеличилось, но увеличилась и опасность. Обитающая глубоко под землей нежить активизировалась, появились новые странные виды, вроде зомби с длинными конечностями, бегающие по потолкам как пауки, или зомби со здоровенными клешнями вместо рук. Да и мозгов у этих тварей сильно прибавилось, выжидают, когда часть рабочих под охраной понесут добытое на поверхность, нападаю из темноты, тройками или парами, бьют самых слабых и стараются утащить в темноту, чтобы полакомиться уже там. Не характерное для простых зомби поведение и очень эффективное.

За первую неделю после возобновления добычи было уничтожено больше киборгов и погибло больше работяг чем за весь предыдущий период. А значит и доходы, на которые организация и десятка покупают все необходимое падают. Вывод прост, нужно пойти и разобраться. Только вопрос кого послать? Маркус в курсе что Максим может прийти быстро если захочет, но дергать его каждый раз не получится, он просто перестанет отвечать. Выходит, нужен кто-то другой и лучший кандидат на это дело это невидимка Гаррет. Этот плут может в невидимости обойти все подземелье, никто и не заметит. Потому Гаррета он и уговорил туда пойти и по возможности разобраться с проблемой.

Разумеется не бесплатно…

* * *

Гаррет спустился в тоннель, темный и затхлый, на голове противогаз, на теле защитный костюм, а сам он целиком невидим. Плут может бродить в невидимости двое суток и не переживать, уровень позволяет…

Однако он еще отомстит Маркусу за это унизительное и опасное задание. А пока нужно обойти подземные тоннели и выяснить что происходит…

Плут как следует облазил все ближайшие тоннели, даже нашел пару скрытых проходов и золотых монет, валяющихся в грязи, у него вообще нюх на ценности… Только вот за ценными монетами последовали неприятности в лице трех скелетов со щитами и мечами. Откуда здесь вообще скелеты, да еще и вооруженные? Скелеты осмотрели каждый угол, заглянули за каждый камень в этих жутких тоннелях и пошли дальше, куда-то вглубь.

«Интересно», подумал Гаррет, нужно проследить. Вот он и следил, шел тихой тенью за ними. Со временем скелетов стало больше, а их вооружение и защита стали более солидными, да и уровни увеличились.

«Скелет-воин. Уровень 3».

«Скелет-воин. Уровень 13».

«Скелет-рыцарь. Уровень 19».

Скелеты вошли в большую пещеру, освещаемую кучей кристаллов, находящихся на ее стенах, там в центре ходили кругами десятки зомби. Скелеты по очереди подошли к каждому зомби и тщательно его осмотрели, проверили зубы, сгибаются ли руки и т.д. Зомби было откровенно плевать на эти манипуляции, их уже давно ничто не волнует кроме живой плоти. Затем пятеро зомби были отведены в сторону и убиты, а их трупы скелеты потащили в глубь пещер. Гаррет уже начал догадываться зачем нужны их тела, но он обязан убедиться. Он последовал за ними, идущими по пещерам и тоннелям.

В одной из дальних пещер скелеты подошли к глухой на вид стене, постучали в нее как в дверь в странном ритме, который цепкий ум Гаррета тут же запомнил, и стена затряслась, а затем в ней открылась большая круглая дверь, впустив внутрь весь отряд нежити и закрывшись у них за спиной.

«Должно быть магический механизм». Подумал вор. «Встроена ил система свой/чужой?». Увы есть лишь один способ узнать. Плут выждал 30 минут, подошел к двери и в точности повторил стук, благо на память он никогда не жаловался. Скрытая дверь открылась, никаких ловушек нет, плут зря спрятался за камнем, теперь он может пройти. Он вошел и дверь закрылась за его спиной…

Теперь все изменилось, если раньше он видел грязные пещеры и древние неровные тоннели, то теперь перед ним предстали идеально ровные искусственные коридоры, выдолбленные в черном камне неизвестного происхождения. Удивляться времени нет, плут пошёл дальше.

Тоннели сменялись пещерами, в каждой были 1 или 2 пруда с зеленой водой и кучей разноцветных кристаллов на дне. Скелеты с 2-3 парами рук бережно собирают эти кристаллы со дна и укладывают в деревянные шкатулки. В следующей пещере плут увидел целую сотню скелетов-воинов в стальных доспехах, они отрабатывали приемы ведения боя холодным, стрелковым и колдовским оружием: махали мечами и тыкали копьями в манекены, стреляли по мишеням из лазерных автоматов и бросали огненные шары посохами.

Посмотрев на это Гаррет чуть не присвистнул, но в последний момент себя одернул. Голова одного из скелетов резко дернулась, и он посмотрел туда, где в тот момент стоял невидимка. Убедившись, что там ничего нет скелет вернулся к своим обязанностям, а плут предпочел свалить по-хорошему.

По сети тоннелей невидимка бродил еще долго, часа 2, прежде чем вышел к…

Любые слова способные охарактеризовать увиденное застряли у вора в глотке. Перед ним предстала колоссальная подземная пещера способная вместить в себя небольшой город. Собственно город там и находился. Он отчетливо увидел улицы, каменные здания, пирамиды из черного камня, древние статуи и… кладбища с могильными плитами. Местами по этим улицам ходят скелеты, местами синекожие зомби, в воздухе парят летающие механизмы похожие на жуков-скарабеев, а в центре всего этого возвышается колоссальный черный обелиск.

Гаррет достал телефон и сделал пару десятков снимков, просто на память. После он стоял и смотрел на это открыв рот минут пять, не зная, что еще сделать. И тут у плута включилась способность что никогда его еще не подводила — плутовская чуйка, предсказывающая неприятности. Она не просто включилась, она заорала во весь голос. Плут решил не играть с судьбой и рванул назад на полной скорости, очень даже не малой с его уровнем. Он увидел уже достаточно, турпоход окончен. То, что покоится здесь под городом способно напугать многих, он не исключение.

Но его не оставили в покое так легко, ужасные, раздувшиеся здоровенные мясные гомункулы с кучей рук и несколькими головами начали разыскивать и что хуже всего вынюхивать его там, где он недавно был. Гаррет выпил зелье, маскирующее запахи, но и оно не спасло, монстры явно взяли его след и уже бежали за ним. Теперь Гаррет почувствовал себя загнанной крысой и забил на тишину, он обежал еще быстрее, а его шаги стали довольно громкими. Сотни скелетов выбежали в тоннели из всех пещер и побежали на звук…

«Монструм. Уровень 55».

«Скелет-следопыт. Уровень 23».

Они сильны и их много, драться не вариант, нужно прятаться. Иногда плут укрывался за камнями, иногда подолгу таился в пещерах, порой тихонечко обходил тупых врагов буквально у них за спиной, часто запутывал следы, перебивал запахи и наконец-то добрался до выхода. Выхода, который охранялся десятком скелетов-воинов… Кислотные гранаты убили их всех, и плут сумел выбраться… Сумел выбраться, но не сумел остановиться, он бежал на полной скорости вплоть до момента, когда выбрался на поверхность и увидел солнце…

Давно он так не боялся за свою шкуру, и давно так не загонял себя… Проклятый Маркус… он за это поплатится. Отдышавшись и полюбовавшись солнышком Гаррет достал волшебный телефон и настрочил корявое сообщение с кучей ошибок сначала Максиму, затем Осирису. К сообщению он прикрепил фото.

Им это будет вдвойне интересно…

Глава 11

Интересное же фото я получил от нашего плута. Оказывается у перекрестка миров даже не двойное, а тройное дно. Кто бы мог подумать, что под городом прячется целый «некрополис»? По этому поводу в перекрестке состоялось срочное собрание, присутствовали всего четверо, те кто был свободен и неподалеку: я, Маркус, ворюга несчастный (Гаррет) и Осирис. Молния давно поправилась… еще бы она не поправилась, неделю валялась на пляжах моего острова, загорела до хрустящей корочки и отъелась за мой же счет… а потом улетела домой и с тех пор не отвечает на звонки. А остальные из десятки зависают где-то в Азии.

— Что будем с этим делать, есть идеи?

— О, Маркус, Ты решил поиграть в демократию? — Подколол его плут.

— Я серьезно.

— Я тоже, представляешь, что бы было если бы ты не мог злоупотреблять властью и отправлять подчиненных на верную смерть? Мы бы точно жили лучше, вот я например по твоей наводке больше никуда и никогда не пойду!

— Заканчивай, комедиант, никто тебя не заставлял туда лезть.

— Никакого уважения к плутовскому труду. Не быть тебе хорошим начальником. Не пойду с тобой на корпоратив и пропажи на твоих складах кстати увеличатся.

— Давайте ближе к делу. — Вмешался я, пусть выясняют отношения в другое время.

— Ты прав. Максим, сможешь взорвать подземные проходы например? Похороним их там так что не откопаются за сто лет.

— Не поможет. Учитывая то, что я видел они откопаются куда быстрее, у них там маги и сотни рабочих рук готовых работать сутками. Мы должны собрать силы, спуститься вниз и всех перебить. Наших собственных бойцов будет мало, придется звать кого-то еще. С другой стороны, этот подземный город и его кристаллы пригодятся нам самим, понимаешь к чем я клоню?

— Хочешь прибрать те подземелья к рукам?

— А почему нет? В хозяйстве все пригодится. Должны же мы отстраивать свою империю?

— Хорошо, учту твое мнение. И все же губить союзников я не соглашусь, попытаемся сами. Я кое-что предложу вам потом на этот счет.

Уж не знаю, что придумал Маркус, но мое мнение по этому вопросу однозначное. Этот «некрополис» должен быть нашим, любой ценой.

— Кстати, коллега, как продвигаются дела на зеленом континенте?

— Это остров. — Осирис, очень глупо с твоей стороны спорить об этом. Всем очевидно, что Гренландия это континент.

— Континент… и не спорь… Итак… как там у вас?

— Все хорошо, твой дракон выследил пару лежек великанов, они не могут вернуться назад, но и не отчаиваются, а продолжают жить дальше, и лес растет вместе с ними. Да, ты не ослышался. Хотя казалось куда уж им быть выше? Того и гляди вырастут гигантские дубы до самой стратосферы. Думаю, не следует вырезать монстров под корень, пусть пока продолжают менять Гренландию под себя.

— Соглашусь, такими темпами у нас будет настоящая «зеленая энергетика».

— Но парочка особо крупных обнаглела, попыталась вломиться в наш лагерь, обломалась на колючках и трусливо сбежала, поджав хвосты.

— Сам разберешься?

— Конечно, но буду рад если ты присоединишься к охоте.

— Когда?

— Завтра, приходи утром по тамошнему времени.

— Хорошо.

Охота — спорт джентльменов, охота на великанов вдвойне. Только нужно как следует подготовиться: выпить чаю, продать пару рабов и одеть шапку Шерлока Холмса. Миссион комплит.

* * *

И я пришел. Уж больно интересно мне поучаствовать в охоте на гигантов. Эти твари такое в своем мире вытворяют, теперь, когда есть шанс им отомстить упускать его нельзя.

Недавно двое великанов пытались пролезть через колючие кусты вокруг деревни и обломались, не по зубам им такие заграждения. Но иголок в мягких местах им оказалось мало и на следующий день они приперлись с гигантским бревном, которое перекинули через куст и попытались по нему пройти внутрь. Тут терпение Осириса лопнуло и на двух 15-ти метровых вторженцев навалился десяток великанов-зомби поменьше. Сражение это достойно того, чтобы по нему сняли фильм, но вот финал подкачал, два гиганта просто сбежали, пользуясь своими размерами и немалой скоростью, догнать их было невозможно. Обидно вышло, решил Осирис и позвал меня на охоту, ведь этих двоих нельзя оставлять в покое.

По следам что колоссы оставляли на земле дракон сумел выследить обоих, они встали лагерем далеко на севере, жгут костер и жарят шашлык на огне, типичная идиллия, даже нарушать не хочется.

Пока наши великаны донесли нас до их лагеря прошла половина дня и обе цели ушли дальше в лес, охотиться. Когда ты огромен аппетит у тебя тоже огромный. Вернулись они только ближе к вечеру, к тому моменту мы уже организовали засаду и пару неприятных сюрпризов.

* * *

«Горлок. Великан. Уровень 60».

«Морлок. Великан. Уровень 61».

Лазерный луч угодил первому великану прямо в глаз в момент, когда они возвращались назад к своему импровизированному лагерю. Раненый завыл так громко что, кажется, нас услышали на луне, а вот второй сориентировался быстрее, он закрыл лицо руками и швырнул в нас колоссальным камнем. В замаскированные в кустах танки он не попал, но небольшое по меркам великанов деревце снес начисто. Последовавший за этим лазерный залп не причинил его толстой шкуре вреда…

— Вот это силища. — Произнес я невольно, впечатленный такой дикой и первобытной мощью и живучестью.

— Мы тоже так умеем. — Ответил мне Осирис.

Десяток зомби-гигантов Осириса закидали второго великана камнями из кустов. Два камня пролетели мимо, один попал гиганту в ногу, зато все остальные угодили прямо в ребра. Наверное, очень больно.

— Зачем нужны пушки если есть великаны? — Произнес коллега по цеху самодовольно.

— У всего есть своя тактическая ниша. Великан-зомби почти идеальное оружие без недостатков, кроме страшного смрада, хотя если у врага нет противогазов это большой плюс. — Ну и, конечно, они такие здоровенные что ни о каких скрытных перемещениях и речи быть не может. Великаны точно не диверсанты.

— Ха-ха.

Не очень вовремя мы начали обсуждать тактику, великаны-зомби как раз прекратили забрасывать живых сородичей камнями, взялись за дрыны и принялись их окружать со всех сторон. Те в свою очередь тоже вооружились, направили на наступающих дохляков примитивные кривоватые копья с каменными наконечниками.

15 метровый гигант явно больше и сильнее наших середняков, его копье легко достало дохляка с безопасного расстояния и пронзило грудную клетку. Нужно ли говорить, что дохляку было абсолютно наплевать? Более того, он мертвой хваткой вцепился в это копье и отказался его отпускать.

— Застрялааааа. — Провыл переросток.

— Тупицааа, ани же дохлыяяя.

— Мы вас пабедим и сажрем, панятна? — Обратился первый к зомби.

— Ваняюют. Невкусныыяяяяя.

— Зато мяса многа! Я всё съем если ты нихочешь.

Этот диалог они вели, активно работая кулаками и единственным имеющимся копьем скорее как дубиной. Их размер и лучшая подвижность сильно сыграли им на руку. Они весьма ловко для гигантов уходили от ударов и раздавали сокрушительные ответные удары налево и направо. У первого невезучего зомби вылетела половина зубов, у второго нижняя челюсть, третий упал и проломил себе череп об большой камень, но это его не упокоило, просто травмировало, теперь он двигается медленнее, а изо рта текут мертвецкие слюни. Даже зомби боятся травмы своего гнилого мозга, вот так открытие. Четвертый попытался зайти сзади и получил древком копья прямо по лбу, удар был таким сильным что древко сломалось, а зомби подох на месте, гнилые мозги потекли через трещину во лбу, образовав маленькую вонючую реку.

Итог первого раунда: у нас 3 калеки и один помер окончательно, а у них просто сломалось копье.

— Маё капьееее!

— Заткнись и дярись, дурак!

— Сам дурааак!

Дальше их снова закидали камнями, но не то чтобы это вообще дало эффект, к тому же камни быстро кончились, а затем прилетела «ответка» и еще один наш зомби слег с проломленным черепом. Не дожидаясь пока прилетит еще подарок зомби пошли вновую атаку. В этот раз противников попытались разделить и оттеснить друг от друга подальше, но не вышло, те двое намертво прилипли друг к другу, отмахивались и отбивались как следует, иногда очень умело, явно заметен опыт, они пинали зомби ногами, сразу отправляя валяться в грязи. В итоге зомби отошли обратно ничего не добившись.

— Придется брать истощением.

Лазерные залпы танковых пушек дали мало результата. Сжечь одному глаз получилось, но он уже как будто забыл об этом, их кожа весьма прочная, они слабо чувствуют боль, стрелять бесполезно. Тогда я залез на дракона и попробовал закидать их бомбами, но и здесь прогадал, они не тупые и не стали стоять на месте, бомбы ушло «в молоко», а осколков гиганты не боятся…

— Чаво вам нада, тупыя юдишки?

— Мы на вас ни нападали!

— Ни нападали, даааа!

— Вы в нашу деревню полезли. — Ответил им коллега.

— Так мы ни зналиии шо вы там живетеее!

— Да, мы думали там за кустами ягады растут, так всигда бываит.

— Ой, я не верю.

— Зуб даю. — Великан открыл пасть и взял большой клык пальцами, показывая, что вырвет его если соврал…

— Внатуре. Правдааа, мы ниврём. — Начал второй более примирительно.

— Вы людей едите. — Сказал уже я, все еще летая над их головами.

— А мы больше не будем, мы жи не дурниии.

— Клянетесь?

— Мы паклянемся в чём хочиишь. Все равно нам некуда идтии.

— Да, мы типерь бездомныя.

Я оглядел придирчивым взглядом этих двух оборванцев в набедренных повязках, диких и вонючих. На оседлых и цивилизованных жителей они ни разу непохожи.

— Поклянетесь мне в верности.

— Ы… ?

— Чаго? Карлику?

— Да, карлику. Я буду вашим вождем.

— Ха-ха-ха! — Хохот обоих гигантов должен был разбудить всех спящих в Австралии. Если там еще кто-то жив.

— И что мы палучим если ты будешь важдем? У тебя есть эта… палитическая программа, во.

— Конечно, всем присягнувшим мне великанам гарантируется мирная жизнь в лесах Гренландии при условии соблюдения устанавливаемых мной законов.

— Ничаго не понял. — Великан почесал башку в задумчивом жесте.

— Он сказал, что не будет нас трогать если мы не будем есть его юдишек, дубинааа.

— А-а-а. Стой. Этава малааа!

— А чего вы хотите?

— Мы хатииим…

Тут я заметил, что выжженный глаз гиганта уже зажил и снова видит в штатном режиме, да и все ссадины и синяки прошли, как будто их и не было. Взять измором чудищ с такой регенерацией почти невозможно. Хорошо, что мы начали переговоры.

— Я знаю, мы хатим чтобы ты пастроил нам красивый дом!

— Да, мы этага хатим. Доооом, вот такой бальшоооой. — И великан мечтательно очертил руками нечто громадное…

— Шобы там расли кусты с ягадами и была где мягка спать.

— А еще дай нам адежды, тагда выберем важдеем!

— А стеклянные бусы и ящик виски не хотите?

— Чаво? Нет.

— Кхм, не обращайте внимания, это я так к слову… Хорошо, давайте так, мы отгрохаем вам хорошее жилище и достанем новую одежду. Взамен будете воевать за меня, когда я прикажу.

— Харашо. Саздадим дяревню великанав!

Деревня друидов, деревня великанов… деревня дураков… ну так, вспомнилось…

— Как сделаешь шо мы сказали тогда и назначим тебя важдем, карлик! Тока балакать легче чем делать. Где ты адежду найдешь?

— Это уже мои вопросы. Где искать то вас?

— А мы тут и будеем.

— Нам идтии некудаааа! Бы бездомныя!

— Хорошо, тут и будьте, свидимся.

Мы отвели зомби и пустились в обратный путь… Крайне неожиданный исход, чистая импровизация и…

— Мы бы их не одолели, не смотри на меня так, Осирис.

— Знаю Максим, однако я не рад, мертвые надежнее и лучше.

— А вот и нет. Зомби неуклюжи, тупы и прямолинейны, а живые дерутся с фантазией и кооперируются в бою… А еще не так страшно воняют и потенциально могут разболтать секреты своего народа. Узнаем, как выращивать такие громадные леса или заставим их делать это за нас.

— Хм… А я и не подумал, теперь мне ясен ход твоих мыслей. Хорошо, если ты подчинишь их они будут полезны.

— Напряги друидов, пусть вырастят волшебный домик, где эти две грязнули смогут жить и не биться головой в потолок. Кусты с ягодами тоже высадите, ну и заборчик какой колючий тоже нужен, все в стороне от деревни с людьми. А я займусь одеждой.

— Где ты ее достанешь?

— Секрет.

— Ба, тоже мне секрет… Хлопок мы нынче выращиваем, но пошить такое весь Египет не сможет.

— Причем тут вообще Египет? Ладно, проехали. Я полечу на драконе, с одеждой нужно поторопиться.

— Лети уж, попутного ветра.

— Ага, на связи.

Я сел на дракона и полетел к порталу. А пока летел в голове все созревали новые и новые идеи как использовать этих двух переростков повыгоднее. На ум сразу пришли строительные работы и разрушение неугодных мне поселений… Главное не показывать этих двоих Кате, а то из кожи вон вылезет, но уговорит одолжить хотя бы одного…

* * *

Я немного поработал в своем кабинете над проектом «во что нарядить великанов» и с ним отправился прямиком в перекресток, на швейную фабрику где-то на задворках города. Никаких вопросов мне не задавали, у них чуйка на иномирца и в подкорку мозга вбито понимание что он смертельно опасен. Управляющая фабрики лишь вежливо осведомилась что я хочу приобрести и пообещала, что для меня сделают что угодно.

Я вывалил письменное техзадание ей на стол, а рядом положил мешок с золотом, большой и тяжелый.

— Это аванс. Остальное будет как закончите.

Мне еще очень долго жали руку и обещали сделать все в лучшем виде. Через неделю справятся, для этого бросят на проект все силы и остановят все ненужные для него линии… Приятно иметь с ними дело, хоть и понимаю, что меня просто боятся.

— Приду через неделю. Чтобы все было готово.

Я вышел с фабрики с четким ощущением что все же люблю цивилизованные миры… Хотя тут такая цивилизация… относительная, вон в переулках уже лупят кого-то и кошелек отнимают.

Какое бы не пришло к власти правительство, а перемены вещь не быстрая…

Глава 12

Вы когда-нибудь видели гоблина с белым флагом? Я вот тоже не видел, до этого дня… А ведь это даже не флаг, это белые трусы на длинной палке. Видимо флага из белой ткани у них не нашлось. И этими трусами он размахивал под стенами моего поселения. Интересно, чего он хочет? Переговоров? Сдается? Предлагает присоединиться к клубу любителей трусов? Ладно, есть только один способ узнать. Я послал к нему скелета-переговорщика, поговорить.

От скелета гоблин заворотил носом явно недовольный до глубины своей зеленой души. Что, ожидал что я приду лично? Боюсь ты мелковат для такой чести. И все же разговор состоялся.

— Великий вождь гоблинского народа… — дальше я не слушал, зачем мне их имена и 40 придуманных титулов? — Предлагает человеку временный союз против мерзких глазастых чудовищ.

— И что твой вождь может предложить? — Сейчас я говорю с ним через скелета, магия, х***.

— Совместные действия, человечишка, сражаться с нами на одной стороне, это честь для такого как ты. Сегодня один из глазастых покинет свою нору, мы знаем где и когда, поможешь нам его грохнуть?

— Не знаю…

— Ну как ты можешь не знать? Он же ваш враг, от такого предложения не отказываются.

— Кто сказал?

— Хватит дурачиться, человечишка! — Гоблин уже начал выходить из себя. — Ты с нами или как?

— Зачем мне быть с вами? Вы зеленые и дурно пахнете.

— За собой следи свиношкур! Многоглазый вылезет из метро этим вечером, приходи к центральному парку и не опаздывай! Найдешь нас…

— По запаху. — На самом деле после великанов-зомби эти ребята просто благоухают, но ему это знать не обязательно.

Гоблин лишь фыркнул и ничего больше не говоря ушел. Так он и топал по пустым улицам с длинной палкой в руках, на которой развеваются белые трусы…

* * *

Гоблины действительно собрались в назначенное время, в назначенном месте… Штук сорок карликов, вооружившихся чем придется. Возглавляет отряд шаман 30ого уровня, а рядом с ним стоит здоровенный сундук, обмотанный цепями.

Естественно, я не стал приближаться к ним, а послал шпиона, маленького и летающего, чтобы понаблюдать издалека. Гоблины явно кого-то ждут, шаман недовольно фыркает и смотрит на наручные часы явно земного происхождения. Ждет кого-то?

И все же меня они не дождались и начали действовать сами, собрали вещички, пара гоблинов выпили зелья и потащила здоровенный сундук на себе. Зеленые направились на юг вглубь разрушенных районов города. Часовые гоблинов постоянно смотрели по сторонам, а стрелы держали наложенными на тетиву, готовые к нападению врага в любой момент, ходят они, кстати, очень тихо, только цепи на сундуке позвякивают при каждом шаге.

Посмотрел их уровни, ничего впечатляющего, большинство ниже 20ого, есть даже десятки… И с этим они собрались убить колобка? Да они станут обедом… Или фишка в том что спрятано в сундуке? А сундук тем временем трясется, что-то внутри стучится о его стенки… любопытно. Так гоблины и топали по мертвому городу, иногда прячась и пропуская бредущие мимо толпы зомби, иногда останавливаясь и долго слушая темноту, ведь вечер уже сменился ночью.

Наконец они заняли позицию в одном из домов и стали ждать. И ждали надо сказать долго, за это время я даже успел заскучать, выкурить пару сигарет и опрокинуть банку пива. Все это на ходу, пытался найти позицию чтобы удобно было работать из снайперки, в итоге пристроился на чердаке полуразрушенного дома.

И тут появился он, да, настоящий многоокий почти такой же как те двое. Только у этого глаза голубые и шкура белая. Он важно левитирует в паре метров над землей, а вокруг него медленно плетется толпа из 200 послушных зомби. Никто из них его не атакует, они под полным контролем, зато загрызут насмерть каждого кто посмеет напасть на их хозяина, в этом я уверен.

Огромные зеленые корни вырвались из земли и разорвали на кусочки первые два ряда трупов. Колобок тут же укрылся за раздолбаным микроавтобусом и отправил ораву трупов в атаку. Зомби бросились к гоблинам чтобы тут же познакомиться с огненными стрелами, кислотными бомбами и многим другим. Глазастый не мог оставить все как есть и бросил пару мощных заклятий, разрушивших часть здания и похоронивших под обломками десятки зеленых. Я же решил пока не вмешиваться, пусть станет очевиден победитель.

Гоблины засуетились и сняли цепи с заветного сундучка. Какого же было мое удивление, когда оттуда вылез… еще один колобок? Только этот был меньше размером, оранжевый, а вместо кучи щупалец у него были длинные руки с острыми когтями. Пока оставшиеся гоблины поливали зомби магией и бомбами колобок номер два полетел прямо к первому, на лету уклоняясь от лучей смерти и разных заклинаний.

— Презренный предатель! — Взвыл белый колобок на всю улицу.

— Ликвидирую цель. — Сказал оранжевый ровным безразличным голосом.

— Что они с тобой сделали?!

— Умри.

Оранжевый подлетел к белому вплотную и ухватил длинными когтистыми руками за щупальца, а пастью с кучей острых зубов впился врагу в бок. Белый завыл и попытался стряхнуть оппонента, но не смог. Клыки вошли глубоко в мясо, пошла кровь, наконец белый сориентировался и на полной скорости долбанул оранжевого тушкой об машину, отчего тот разжал челюсть и упал. Упал и тут же отлетел в сторону, иначе его бы на месте испепелили, ведь от машины остался дымящийся кратер полметра глубиной.

Тем временем с зомби было уже покончено, гоблины разобрались и теперь рискнули обстрелять колобка. Озверевший и раненый в жирный бок монстр заставил окаменеть половину улицы, пятеро гоблинов стали каменными статуями, а их хлипкие бомбы разбились о воздушные щиты. Наконец оранжевый решился на новую атаку, но был остановлен земляной стеной. Пора бы мне вмешаться. Я бросил в атаку всю имеющуюся нежить. В колобка полетели пули, ракеты, энергетические лучи и прочее. Ему хорошо так помяло второй бок, куча новых ран и новые крики ярости, прежде чем отгородиться еще одной земляной стеной.

— Вы за это ответите!

И тут я решил бросить в бой Малыша. Мой боевой робот слегка запылился в инвентаре, образно говоря, часто в нем не было нужды. Но здесь прямо вся ситуация располагает, к тому же он ненавидит магов. Робот вышел из инвентаря, и я послал его в бой отдельно от себя, сам, пожалуй, посижу в безопасности…

— Магическое отродие. — Единственное что сказала машина смерти увидев монстра.

— Сам ты отродие, я прекрасен. — Многоокие еще и очень гордые.

— Когда мертв.

От пулеметной очереди колобок отгородился землей и ответил лучом уничтожения, но робота на месте уже не было. Он давно ушел в сторону и скрылся в подъезде…

— Трусливая железяка. — Тем временем земляные стены разрушились под обстрелом и колобок выставил еще несколько. Теперь он просто неуязвим для обстрела. Ответные лучи смерти убили пару десятков скелетов уничтожив заодно и их оружие… Только больше глазастый ничего сделать не успел, из окна пятого этажа выскочил тяжеленный боевой робот и спикировал ему прямо на башку…

Мощный удар тут же вдавил круглого жиробаса в землю, робот тоже не удержал равновесие и упал рядом, но встал и кинулся на монстра с пилой. Тот лишь успел раскрыть свою пасть, прежде чем пила вошла прямо в нее и начала резать все подряд внутри на кусочки. Малыш буквально распилил колобка пополам… Распилил и растоптал, на радость ошивающихся рядом зеленомордых.

— Ненавижу колдунов… и гоблинов…

— У нас союз. — Сказал подошедший ближе шаман, наблюдавший за этой резней. Судя по выражению лица, увиденным он очень доволен.

— Малыш, не убивай его пока.

— Слушаюсь.

— Человече, ты опоздал. Я не доволен.

— Можешь сдохнуть, урод.

— Бескультурный обезьян! Ну ладно, мы убили чудовище, но здесь живут еще многие, их тоже надо убить.

— А ты заканчивай мародерствовать и это перестанет быть проблемой.

— Ого, нет, мы еще не все человеческие штучки вынесли. Я извещу тебя если мы засечем еще многооких на поверхности. Их осталось 9.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и ушел.

За дохлого колобка я получил всего 7% опыта, а добычи из них не падает вообще, а ведь это не простой противник. Система, слышишь меня?

Ну да ладно, одним меньше, еще 9 остались.

Кстати, тот оранжевый колобок что вылез из сундука послушно полетел за шаманом, как прирученная собачонка.

«Убийца многооких. Уровень 47».

Все интереснее и интереснее.

* * *

Тем временем «некрополис» в перекрестке (как я условно окрестил это место) начал проявлять активность. Отряды гомункулов сшитых из десятка разных трупов помяли охрану из киборгов еще больше, чем раньше, заодно украли партию кристаллов. Пришлось лично сходить туда и взорвать некоторые тоннели, чтобы замедлить продвижение противника. Замедлить, а не остановить, ведь уже через пол часа с той стороны начал раздаваться стук, похоже работают кирками и разбирают завалы. Долго мы их так не удержим. В итоге я обрушил кучу тоннелей, в том числе перспективных, ведущих к залежам кристаллов. Все это необходимая жертва, да и эти дохляки все равно там все разберут. Заодно наставил бомб и мин, вот это будет для них жирным сюрпризом. Пока работнички могут работать спокойно, пару недель я точно выиграл, ну а затем нам останется только сражаться до победного или бросить это дело и возможно перекресток миров падет под их натиском.

Время покажет.

* * *

Тем временем друиды в Гренландии выполнили мое задание. На это у них ушло всего 4 дня. Они сумели создать при помощи магии большой растительный дом способный вместить пятерых великанов. Дом с выращенной магией мебелью, спальнями (спать будут на кучах соломы), гостиной, а вот туалет поставили на улице.

Дом располагается посредине расчищенного места что скоро превратится в деревню великанов. Те двое пока живут в лесу, как только закончу с одеждой… дом готов к заселению.

Глава 13

Мой заказ, оставленный в перекрестке готов: 2 пары черных штанов с тремя полосками и надписью «адидас», 2 серые майки-безрукавки (в народе их называют «алкашками»), 2 спортивные мастерки с 3 белыми полосками на рукавах и той же надписью что и на штанах. Стоило это не дешево, но такое чувство что я обеспечил тот швейный завод годовой прибылью.

Великаны новому прикиду очень обрадовались. Размер подходит почти идеально, одежда сидит как влитая, гопницкие шмотки смотрятся на этих двух вонючках-идиотах крайне аутентично. Хорошо, что они не потребовали ботинки, не знаю кто бы мог выполнить такой заказ, у них же ноги размером с прогулочную яхту.

— Харошая адежда… — Оба великана-гопника нарадоваться не могут обновкам и любуются собой в отражении пруда.

— Даааа, и дом харошый!

Дом им тоже понравился, хотя шок что гадить в углах нельзя окончательно пройдет еще не скоро.

— Теперь ваш черед выполнять обещания.

— Даааа, точнаааа. Клянемся тебе в вернасти как важдю и будем делать что скажешь.

— Ага, гыыы, сагласееен.

«Клятва принята. Ну и идиоты».

— Отлично. А теперь когда я ваш вождь нарубите-ка мне дров.

— Чаво? Чем нарубить? Тапара же нету.

— А я вам дам. — И выложил из инвентаря примитивный колун собственного производства и примерно подходящего размера. Великаны подержали его в руках, повертели и изрекли.

— Хароший тапор. А скока дров нада?

— Пока не упадете без сил будете рубить деревья и пускать на дрова. Сложите стопкой, я приду заберу. Это ваше первое задание, вторым будет построить деревянный загон для гиганских зверей.

— Зачееем?

— Разводить их будем. Умеете?

— Умееем. Харашо… вождь, ыыыыы.

— Рабооотаааать, ненавижу работааать!

— Заткнися, нам самим драва нужны!

Как же дешево они себя продали. Клинические идиоты. Ладно, пока они работают пойду займусь другими делами.

* * *

Пока великаны пашут на мое благо я решил вернуться в перекресток. Там один из солдат практически сразу вручил мне бумажное письмо. Судя по дате, оно пришло 2 недели назад, но вовремя проверять местную почту здесь не принято. Письмо адресовано лично мне, а автор его… Бомбист.

Любитель взрывов угодил в… местную тюрьму и просит заплатить за него выкуп. А взамен обещает показать нечто интересное. Ну ладно, хорошо, он меня со многими полезными людьми свел, так что я ему помогу.

Уже в тюрьме меня без всяких вопросов проводили в место для встреч и через пару минут притащили Бомбиста. Маску у него забирать не стали и с тюремной робой она сочетается довольно забавно. Он сел напротив и уткнулся руками в шершавый деревянный стол.

— Братуха, как же я рад что ты явился.

— И тебе не хворать. За что сидишь?

— Представляешь, беспредел полный. Я всего лишь поезда грабил. А меня за это в тюрьму… — И он в гневе стукнул кулаком об стол.

— Значит за ограбление?

— Ха-ха, какое ограбление? Они ничего не знают, мне пытаются пришить оккультизм и поклонение темным силам.

— И ты конечно невиновен? Так ведь? Бомбист… ты чего молчишь? Невиновен же?

— Да ладно тебе, это же ради дела, мы ж не просто так… Мы бомбы энергией хаоса улучшали. Они тогда взрываются в 5 раз сильнее. Мы никакие не сектанты…

— Ну ты даешь…

— Я тебе потом покажу чего мы добились. Бахает так что машины до неба взлетают! Оно того 1000 раз стоило!

— Ладно, заинтересовал. И что мне делать чтобы тебя выпустили?

— Все просто, ты иномирец, вам все можно, просто заплати залог и скажи, что я тебе нужен, тогда меня и отпустят, все по закону.

— Правосудие…

— Оно самое, так что?

— Я тебя вытащу, взамен покажешь мне свои бомбы.

— Идет!

* * *

Бомбиста выпустили и он привел меня в подвал своего магазинчика. Здесь он и его банда делают и хранят взрывчатку, готовят рейды на поезда иномирцев, делят и прячут добычу. Нужно ли упоминать что его подчиненные такие же психи, как и он? Все как один оборванцы-бандюганы в масках, с пистолетами в кобурах, увешанные лентами патронов и бомбами.

— Йоу, братуха вышел!

— Братуху вытащил… другой братуха?

— А кто это?

— Да, а кто этот кореш?

— Вы че, народ? Это ж братишка Максим, я вам про него рассказывал. Тот самый.

Еще минуту меня приветствовали, жали руки и задавали вопросы в духе:

— Какого цвета кишки тебе больше нравятся?

— Какие волыны любишь?

— Давай укокошим кого-нибудь!

— Гоу с нами в рейд, будем бабахать!

— На каком багги гоняешь? — И т.д.

— Всё народ, — начал успокаивать их атаман. — Завалитесь нахер, я привел дорогого гостя чтобы показать ему наши последние разработки в области «взорвать все на*** на свете».

— Куртяяяяк!

— Так что ведем в подвал и показываем.

— Тебе понравится, братан! Мы вчера половину железки в пустыне взорвали.

— Ага. — Только и ответил я.

Меня завели в подвал и стали показывать местные прелести. Обычные бомбы и ракеты я уже 100 раз видел, а вот здоровенную бомбу из красного металла, страшно воняющую кровью еще никогда. Нет, она не просто воняет кровью, и она отнюдь не красная, просто она этой кровью покрыта… А еще, если прислушаться, то можно услышать шепот сотен голосов…

— Пришлось немного пошаманить, зато как взрывается, хе-хе.

— Не сомневаюсь.

Вы будете страдать. вы все умрете, я выдавлю ваши глаза, я сожру ваши кишки…

— Вы тоже это слышали?

— Что именно? — Спросил Бомбист. — Голоса? А, да, знаю, я и так постоянно их слышу, ничего не поменялось.

Умри скот, сдохни, я буду купаться в крови ваших детей, убей их всех, они не заслуживают жить…

— Прямо реально постоянно слышишь?

— Ага, ну и пофигу, мне не мешает.

— Ладно, хочу увидеть, как она взрывается.

— Тогда присоединяйся к нам, завтра днем бахнем поезд, вот этой самой бомбой. Ты с нами?

— Окей, куда и когда?

— А приходи сюда же завтра в полдень, ты теперь в банде!

Какое счастье, но посмотреть как работает эта бомба я хочу.

* * *

Банда придурков (так я мысленно окрестил их) погрузилась на мотоциклы, квадроциклы и странные автомобили с большими колесами. Я поехал в одной машине с бомбистом, не хочу лишний раз губить земной мотоцикл этой пылью. Мы движемся к железной дороге, где будем закладывать бомбу и ждать поезд. По пути я смотрел как эти додики гонялись друг с другом и перепрыгивали из кузова в кузов на ходу. Чтобы не было скучно Бомбист врубил радио, где крутят местные хиты.

— О, музло «утреннего члена».

— Той обезьяны?

— Ага, походу новый альбом вышел!

Заиграла песня этой тупорылой обезьяны, которую я когда-то очень хотел придушить или пристрелить, но сдержался. Дегенеративный текст, местами бессмысленный набор слов, местами дешевые понты, я запомнил лишь отрывки. «Я очееень богааат, а ты немного нет, е****й нищеброд! Соболезную, ха-ха, х**о!» или «Просто я делаю что хачуууу! А вы все идите н****!» «Если я вам не нравлюсь идите на***!». «Вы все дол*****ы и никто, а я царь!» «Мне за мои понты дали миллион!» «Телки и тачки, воу воу, а у тебя такого никогда не будет, потому что ты ху***!» «Ну нюхаю я пыльцу ну и что?».

— Бомбист…

— Чего братух?

— Выключи это на*** или я радио расстреляю.

— Понял, давай подкасты послушаем. — Тут он как закурил сигарету и сменил частоту, я снял шлем и закурил вместе с ним.

— И кто там будет балакать?

— Какие-нибудь знатоки жизни, х** знает.

— Ну включай.

Тут мы попали на какое-то телевизионное шоу, но увидеть его естественно не сможем, только послушать, хорошо что в этой постапокалиптической тачке хотя бы радио работает, потому что буквально все остальное сломано или заржавело, а сидения вообще все в запекшейся крови.

— В эфире утреннее шоу «Пусть горят» и наши сегодняшние гости: популярный сетевой интервьюер: Зубастый Крыс и неповторимый современный урбанист Одуванчик, встречайте! *бурные аплодисменты* — Ведущая женщина и голос у нее весьма приятный.

— Мистер Крыс, мы очень признательны вам что вы сегодня пришли.

— А мне как приятно, я парень простой и рад любым знакомствам.

— Господин одуванчик, как хорошо, что вы пришли, несмотря на ваши неоднозначные отношения с мистером Крысом.

— У вас в студии нет беспроводной сети и фонтанчика в холле не хватает, а еще район говно, сплошная высотная застройка для нищебродов е***х, я требуют доплаты за мое присутствие в этой клоаке, фу!

— Обсудим эти вопросы после. Итак, мистер Крыс, вы интервьюер со стажем, какие важные вопросы мне следует задать вам, ваше профессиональное мнение.

— Первый и самый важный вопрос гостю это вопрос: «Сколько вы дрочите», он самый-самый важный, я считаю ключевой.

— Неужели?

— Да-да, именно так. Сколько вы дрочите и какой длины у вас х**, это очень важно, это буквально самое важное что зритель хочет услышать! Когда на интервью приходит политик или военный, все буквально мечтают узнать длину его члена. Именно отталкиваясь от этих двух вопросов проходит каждое мое интервью. Если вы научитесь мастерски спрашивать какой длины х** у собеседника вы станете легендарным интервьюером.

— Очень интересно, мистер Крыс, а если к вам приходит женщина?

— Спрошу сколько ей лет. Это же очевидно.

— Да неужели? — Скепсис ведущей понял бы любой, но до крыса похоже не дошло. — Скажите, а если бы я попросила вас задать господину одуванчику пару вопросов не касающихся его половых органов. Какими бы они были?

— Все элементарно… Эй, палтлатый, х*** ты не стрижешься?

— У меня такой стиль.

— Потому что ты до****б.

— Но-но, ох***л в край, крыса, завались. У моей расы такой внешний вид, не докапывайся, а то приду к тебе на район и сниму блог про то, как у тебя все в районе херово, дороги в говне, тротуары кривые, нет красивых беседок, трава на 2см длиннее эстетической нормы, в общем я тебя утоплю,

— Хорошо не утруждайся. Расскажи тогда сколько ты зарабатываешь.

— Иди ты! Я же не признаюсь, что живу в золоте и шоколаде на деньги богачей мечтающих продать перекресток иномирцам и позволяющим им творить беспредел.

— О каком беспределе идет речь? — Удивилась ведущая. — Я думала мы навели порядок, да и богачи куда-то подевались после революции.

— Я вас умоляю, стоит дать взятку кому надо, и вы уже можете быть и богатым и держать гарем из 100 рабынь, хотя рабство отменили. Точно так же вы можете делать натурально что хотите в этой поганой клоаке, если платите полиции. Не то что в других мирах… там прекрасная жизнь, везде закон и порядок, и идеально ровный газон!

— Выходит вы мечтаете туда переехать, господин Одуванчик? А почему не живёте там, в другом мире?

— Да я вообще-то там и живу, сюда только приезжаю снимать видосы и рассказывать, как тут все говняно и плохо.

— Вы настоящий патриот.

— Знаю, не хвалите.

— Мистер Крыс, а вы где живете?

— Ну как это где? В другом мире, разумеется, сюда приезжаю только брать интервью. В этой помойке могут жить только тараканы.

— И у какого таракана вы брали интервью последним?

— У знаменитой госпожи Лошади.

— И что вы у нее спросили?

— Как она насосала свои капиталы с таким е****м разумеется. Ха-ха! — Вся студия взорвалась смехом, захохотал и Бомбист.

— Вы грубиян.

— Еще бы. Теперь моя очередь спрашивать. Сколько ты зарабатываешь?

— Я? Куда меньше вас.

— Конечно, ведь я великий, а ты никто, и вы все тоже никто!

— Мистер Крыс слишком зазвездился. — Констатировала ведущая пытаясь спасти этот эфир с такими гостями.

— Выходит и я никто? — Возмутился Одуванчик.

— Ты даже на вопрос про дрочку не ответил, ты даже хуже чем никто, букашечка.

— Че сказал? Да я просто отказался от интервью в таком хлеву где ты его берешь, да и в рот ты берешь там же.

— Ты просто запросил 10 штук золотом, нах** надо такое чмо за такие деньги, ха-ха.

— Просто твои интервью дерьмо, ты вечно уткнешься мордой в мобилку и читаешь что написал сценарист, крыса.

— Мне ничего сценаристы не пишут, я сам умный.

— Ты тупая крыса.

— Ща за базар ответишь.

— Ну давай!

Судя по звуку эти два придурка начали драться, крыс вцепился одувану в волосы и вырвал целый клок, что сопровождалось диким ором и хохотом публики. А одуван в свою очередь отдавил крысе… хвост? Жалко я этого не вижу, не знаю как эти двое выглядят, могу лишь представить эпичность битвы двух калек.

— Жди с**а в гости, я твой район просто уничтожу!

— Я давно переехал! Кстати, я возьму интервью у твоей бывшей.

— Поздно. Она давно сдохла.

— Как? — Удивилась ведущая.

— Запуталась у меня волосах и задохнулась. Все, надоело мне ваше шоу, и я обязательно найду, где живет Крыс и «уничтожу» тот город. Я сниму по двухчасовому видео про каждую трещинку в асфальте на 10 километров вокруг его жилища.

— А я уже набираю твою бывшую, говорят она срала тебе в кровать…

Тут я не выдержал.

— Бомбист. Это перестало быть забавным.

— Оно никогда не было забавным. Просто я поражаюсь тому, как деградировал наш мир. — Вот это да, не ожидал таких глубокий умозаключений от бандита и законченного психа.

— Какие умные вещи ты говоришь.

Тут у него в голове как будто что-то щелкнуло, его аж передернуло, осанка и движения стали другими.

— Епта братуха, взорвем всех на свете! Всю планету взорвем! Пацаны, поддать газу, педаль в пол!

* * *

Установленная под рельсами бомба бахнула что надо. Первую половину поезда просто разорвало на кусочки вместе с грузом и пассажирами, а куски металла разбросало по всей пустыне на многие километры вокруг.

— Бомбист, я думал ты его ограбить хочешь, а не взорвать вместе со всем грузом.

— Братуха, расслабься, в первой половине всегда военные едут. А я их ненавижу. Лучше скажи, как тебе взрыв?

Бомба была относительно небольшая, а теперь на месте взрыва воронка шириной метров 30 и глубиной примерно в половину от ширины. Вся первая половина поезда «дотянулась до неба».

— Супермощная.

— А то! Все что делаем мы с пацанами высшего качества! Кстати, это правда, что из урана получаются лучшие бомбы, а их взрывы сносят города?

— Эмм… нет… никогда такого не было. — Лучше ему не знать про атомное оружие, а то на месте перекрестка останется кратер.

— Да? Жалко, а я думал уран купить.

— А он разве продается?

— Здесь да. Говорят, в других мирах с него получают электричество и у нас открыли шахту по его добыче.

Опа-а-а… уран значит?

— И где эта шахта?

— На севере, ближе к горам, ее иномирцы держат. Если надо можешь с ними пообщаться.

— Обязательно. Спасибо за наводку.

— Не за что, братух.

Тем временем бандиты уже вломились в остатки поезда, перебили всех живых людей и начали выносить все что плохо лежит.

Однако мои мысли уже далеки от происходящего там…

Уран…

* * *

По возвращении в «деревню великанов» в Гренландии я застукал двоих моих гигантов спящими, и вовсе не в своем доме, а под открытым небом. Спящими рядом с горой дров что они нарубили, такой громадной что в инвентаре не поместится.

— Рота подъем!

Оба великана чуть не подскочили, хотя мой крик для них что мышиный писк, наверное.

— А? Аааааа! Максииим. Мы выпалнили работуууу.

— Точнаааа, рубили драва пака не рухнули без сил!

— А потом мы пастроили загон для звярееей!

— Молодцы. Я заберу часть дров, остальное ваше. Теперь слушайте следующее задание. Вы наловите в лесу 10 гигантских кабанов…

— Ням-ням.

— Нет, есть их вы не будете. Вы посадите всех десятерых в загон. Когда в загоне будет 10 кабанов вот тогда можете охотиться.

— Зачем? Нипанимаааю!

— Затем что разводить их будем. — Сказал я, укладывая часть гигантских дров в инвентарь.

— Развадииить? Точнааа, вождь геееееений!

— И помимо отлова кабанов вы выясните сколько в лесу есть великанов и сколько из них пойдут жить к вам в деревню под мое начало. Это задание номер 2.

— Ты должен доказать, что ты вумный, тогда и пойдут, верна!

— Точна, если жить харашо будет, все великаны тибя важдем назавут! Мы же все бездомныя!

— Вот и славно. Приступайте к заданиям.

И они ушли в лес…

Честно? Чувствую себя мышью командующей людьми.

Только эти «люди» глупее любой мыши…

Кстати, по поводу дров. Зачем они мне? Планирую вернуть электричество всем людям, а доставать энергию откуда-то надо, нефть и уголь взять негде, остаются только дрова…

Да тут еще и уран нарисовался, знать бы только как правильно обращаться с АЭС. Нужно найти специалистов, чтобы если и бахнуло, то хотя бы не на всю планету. Но это только после успешной покупки этого самого урана.

Глава 14

*В цитадели Многооких*

Новое собрание и новые проблемы. Гибель сородича не могла не отразиться на морали. Колобки считали себя идеальными и неуязвимыми, а теперь выяснилось, что они вполне смертны, раздавленный труп сородича тому доказательство. Извечные вопросы кто виноват и что делать стали темой для горячих обсуждений и споров.

— Уничтожим всех людей!

— Взорвем город!

— Не будем выходить на поверхность!

— Выроем вторую подземную цитадель еще глубже.

— Наставим еще ловушек.

— Поймаем новых слуг!

— Это все ты виноват, зеленый.

— Нет это ты виноват, красный, ты предатель!

— Друзья мои, отложим разногласия до лучших времен.

— Они никогда не наступят, пока люди и гоблины дышат!

— Ладно, успокойтесь, не время ссориться. Нам необходим план.

— Предлагаю выйти на поверхность всем разом и покончить с людишками.

— Гениально, и не сработает.

— Почему?

— Потому что среди нас есть шпион, работающий на противника.

Колобки загудели, такое для них немыслимо, интриговать друг против друга это нормально, но работать на низшее существо во вред сородичам совершенно немыслимо.

— Кто из наших мог на такое пойти?

— Это мы и должны выяснить. Будем по очереди сажать каждого в тюремное крыло, если атаки продолжатся значит там сидел невиновный, и так пока не найдем виноватого.

— И начнем с тебя, раз уж ты предложил.

— Хорошо. Я согласен. Пойду первым.

Остальные колобки и понятия не имеют что он может передавать информацию из любого места, куда бы его не посадили.

Руками людей и гоблинов он уничтожит всех конкурентов и будет править этим миром единолично.

Таков путь колобка.

* * *

*Гренландия*

Великаны отловили 15 кабанов-гигантов вместе с пятью детенышами и посадили всех в гигантский загон. Кабаны долго бесились, но поняли, что кормят здесь регулярно, а тех, кто пытался укусить хозяина лупят палками, потому стали шелковыми и послушными.

Удовлетворенный этим результатом я приказал гигантам пойти насобирать побольше глины, из нее позже можно слепить кирпичи, а из кирпичей строить все что не стоит строить из дерева. В перспективе заставлю их плавить металл в сыродутной примитивной печи (которую они тоже построят) и делать самим себе оружие. Потому что каждый раз отливать им гигантский топор не смогу.

О своих идеях я рассказал обоим.

— Вооождь. Это очень вумна!

— Даааа, хароший план!

— Тогда марш выполнять его, и поживее.

— Гы-гы, мы строить печь… А шо это такое?

— Я покажу тебе патом, дубалом! — Сказал великан уже удаляясь.

— Сам дурень, канешна пакажишь, а то в глаз дам.

И они ушли делать что было сказано.

А что касается кабанов, их назначение очевидно. Мяса свиньи-гиганта небольшому поселению хватит надолго, а таких свиней можно не только ловить по лесам, но и разводить и забивать в промышленных масштабах. Это называется продовольственная безопасность. Закончив дела здесь я направился в перекресток.

* * *

Оказывается уран товар супердорогой, даже с моими богатствами позволить себе много не смогу. С другой стороны, добывающие его ребята согласны меняться на кристаллы и здесь курс уже куда более выгодный. На том и договорились, энергетические кристаллы в обмен на уран.

Нет, конечно, я мог бы просто перебить их и забрать шахты себе, но в добыче урана я дум-дум, да и лишняя война мне ни к чему. Пока придется переплачивать чтобы получить светящийся зеленым камень.

Первый обмен совершил здесь же и вполне успешно. Теперь у меня есть урановая руда, круто… а как ее обрабатывать? Ладно, разберусь потом. Сейчас вперед и с песней в подземелья, ведь хорошие взрывы никому нельзя доверять. Их нужно делать только самому.

* * *

Нежить из «некрополиса» не оставляет попыток выбраться наружу, они все роют и роют, пытаясь выкопаться из той подземной тюрьмы куда я их загнал. Разбирать завалы они бросили давно, теперь делают боковые тоннели, в обход тех, что завалило. Работяги подняли тревогу и даже заикнулись что «не полезут туда», но отрезвляющие п***юли и заверения что все будет хорошо подействовали, и они вышли на смену, а я пошел с ними.

Увы прогресс у противника идет куда быстрее чем я надеялся, потому придется принимать меры. В узких подземных коридорах, по которым скоро будет маршировать вражеская армия я налепил взрывчатки и ловушек, надеюсь они любят взрывы так же сильно как и я.

Закончив минирование, я вернулся на поверхность и стал дожидаться пока сработает. И сработало, через два часа сдетонировали первые ловушки, взрывы разнесли на части пару десятков скелетов. Я тут же спустился вниз в эти самые коридоры и вступил в схватку.

Мои скелеты схлестнулись с вражескими в узких тоннелях, где не развернутся три человека. Выстрелы в упор, рукопашная в стиле «бей чем придется», все это стало нормальной атрибутикой подземных схваток. Враг не превзошел нас уровнем и это ключевое, мои скелеты больше и крепче, и они начали побеждать. Тогда в бой вступил мясной гомункул, собранный из тел десятков зомби, «Урод. Уровень 27». Один удар его чудовищной когтистой лапы и скелет 10 уровня отправляется на кладбище. Эту сволочь я прибил лично, попал ему из револьвера прямо в лоб и убил на месте. Однако он не был первым, в схватку вступили еще три десятка. Даже если мы уничтожим их потери будут немыслимыми.

— Отходим. — Озвучил я команду своим вслух.

Я выделил пару смертников что задержат противника, а мы тем временем поднялись выше. Тоннели на пути врага я заминировал и подорвал стоило ему туда сунуться.

Хочется верить, что мы выиграли время, хоть немного.

* * *

*Некрополис. Город мертвых глубоко под перекрёстком*

Одинокий некромант восседает на каменном троне. Перед ним находится стеклянный шар что позволяет наблюдать за прислужниками. Они у него послушные, но когда дело доходит до самостоятельного мышления страшно предсказуемые. Подумать только, они пошли в атаку на человека, вооруженного взрывчаткой. Нужно ли удивляться что теперь они покоятся под слоем камней и песка?

С этим человеком будет непросто, он силен и хитер, а еще он умелый некромант, пусть и не очень сильный. Такие как он становятся опаснейшими врагами если не расправиться с ними лично и сразу.

— Как же все надоело. — Когда живешь очень долго, все успевает надоесть 10 раз. — Какая скука, знал бы я…

Знал бы он… но он не ясновидящий, потому и избрал свой путь.

Некромант встал с каменного трона и направился к выходу из своих покоев и башни.

Он молча прошествовал по улицам мертвого города в направлении древней библиотеки, где записал все свои знания на бумаге, а также собрал все что на поверхности давно считают утраченным. Где-то в самой глубине его жуткой библиотеки есть заклинание что заставит живых дрожать от ужаса.

Людей ждет жуткая ночка. В сердцах тех, кто ее переживет будет посеяно семя страха.

«Алексиос. Древний некромант. Уровень 145».

Глава 15

Черные мрачные тучи сгустились над перекрестком. Такие черные и такие мрачные как никогда раньше. На улице был теплый и светлый вечер и тут внезапно он превратился чуть ли не в ночь. Ледяной ветер начать дуть со всех сторон сразу, указывая на неестественность происходящего. Суеверные жители укрылись в домах и заперли двери на все замки. Все, кто был поумнее покинули улицы, кто был еще умнее вооружился. Сначала это напоминало погодную аномалию, но затем начали мигать лампочки, потом отключаться электроподстанции, в конце город начал медленно погружаться в полную в темноту.

Максим, будучи человеком умным, направил с базы в перекресток дополнительно 50 солдат и всех поставил на посты, охранять драгоценную собственность. Сам же он вместе с Осирисом засел на самом верхнем этаже особняка. На улице в тот момент пошел дождь, только с черными каплями, этакий дождь из нефти, только вот это никакая не нефть… просто черная вода и явно не обычная. Лишь по виду напоминает нефть.

— Что это за хрень? — Спросил я Осириса.

— Черная магия.

— Ой, да ладно, такая прям черная?

— Чернее некуда, видишь «нефть» с неба льется, мечта стала явью.

— А вдруг после «нефти» будет дождь из денег?

— Тогда это будет уже не черная магия, а цыганские фокусы.

Чьих это рук дело спрашивать глупо? Кто еще как не сидящая в склепе под городом нежить может выдавать подобное.

А тем временем на улице стало темнее чем самой темной ночью.

— Думаю это одноразовое заклятие. Потому и ужасно мощное.

— Жутко выглядит. — Хотя в тот момент даже с моим зрением что-либо рассмотреть было непросто.

— И это только начало.

Внезапно буря стихла и дождь закончился. Через пару минут на улице стояла гробовая тишина. Лишь где-то вдалеке раздались жуткие крики людей, это придало происходящему атмосферы ужастика. А затем все озарилось ярким пламенем, где-то в центре города что-то вспыхнуло, затем взорвалось.

— Ну что, отсиживаемся? — Спросил коллега.

— Пошлем разведчиков, посмотрим, что там творится.

Я отправил своих летучих мышей, а Осирис воронов, их глазами мы узнаем, что там творится.

Черная вода начала собираться в гигантские лужи и это не похоже на силу гравитации. Лужи начали двигаться, соединяться, стекаться вместе и обретать форму. Сначала они были бесформенными, затем превратились в фигуры с чем-то на подобие тела и двух рук, затем увеличились в размерах. Гладкие безголовые туловища 2 метра ростом с мощными руками.

«Элементаль мертвой воды. Уровень 12».

А я уж начал бояться, врагов 100+ уровня пока не появилось, только все улицы наполнены такими вот элементалями 8-20 уровня. Для простых людей они угроза. Вот твари вламываются в дом, выбивают окна и буквально втекают внутрь. Такого я еще не видел, система умеет удивлять, это факт. Из дома выбегает человек, но на улице страшно темно, он спотыкается на ровном месте и падает мордой в грязь. Встать он уже не успевает, элементаль вытекает обратно на улицу ихватает его за ногу, черная вода разрывает его плоть и входит вглубь тела, еще половина минуты и он мертв. А затем его труп начинает двигаться и встает.

«Марионетка элементаля воды. Уровень 1»

И таких марионеток на улицах начало появляться все больше, через жалкие три минуты счет безвольных жертв пошел на десятки, через десять их стало еще в два раза больше. Неужели доиграемся до нашествия зомби уже здесь? Думаю, нет, не все так плохо, только часть города реально атакована. Наша часть, по закону подлости, та, где располагаются бедные кварталы и базы многих иномирцев. Водяные существа губят население и рано или поздно придут за нами, значит нужно действовать на опережение.

Вот только чем их убивать? Огнем? Грязью?

— Ты знаешь, чем их атаковать?

— Нет. Отправим нежить, пусть выяснят.

— Я и сам пойду.

— Нет, мы же некроманты, хоть ты и гибрид. Оставайся здесь, наши слуги разберутся, если что прикроешь меня и базу.

— Ну хорошо.

И мы отправили нежить на улицы, выяснять болевой порог ожившей воды. Скелеты Осириса превосходят моих и уровнем, и оснащением и самое главное числом. Они действуют слажено, небольшими силами выманивают элементалей на открытое место и расстреливают из автоматов. Элементали после какого-то количества попаданий начали распадаться, простое физическое воздействие уничтожило их. Впрочем, скелеты-маги у Осириса тоже есть, земляные шипы и каменные снаряды укладывали мертвую воду «спать» с легкостью. Зомбированные люди уничтожались буквально от пары тычков. И тут нас навестил монстр посильнее.

Темнота для нежити не препятствие, они неплохо в ней видят. Потому приближение чудовища не стало сюрпризом. Огромный элементаль воды ростом с трёхэтажный дом буквально смыл пару десятков скелетов, унеся их по улице. Вода перестала собираться воедино, похоже существо умерло, но и забрало с собой часть наших войск.

Это явление несколько раз повторялось, элементали объединяли себя для одной смертоносной атаки. Ну а мы приказывали скелетам прятаться в домах, не давая уничтожить себя мощными ударами. Лавина воды способная снести дом это не шутки. Внезапно помощь пришла откуда не ждали, другие иномирцы тоже решили не сидеть сложа руки а вмешаться, на улицы вышли боевые роботы, напоминающие терминаторов и люди в боевых скафандрах футуристического дизайна и с громадными технологическими пушками.

И тут я воочию убедился, что роботы сражаются куда лучше нежити, в основном за счет «оружия будущего». Энергетические пушки сносят дома, испаряют воду, уничтожают элементалей десятками за выстрел. Те энергоавтоматы, что я держал в руках раньше это пукалки по сравнению с этим.

Исход был очевиден, через пол часа битвы черные тучи ушли, колдовство развеялось, народ начал выходить на улицы, роботы и нежить окончательно добили врага.

* * *

Сижу я за столом тем же вечером и пишу в бумажном дневнике от руки.

Дорогой дневник, сегодня чудесный понедельник, когда-то я ненавидел этот день, но теперь нет, ведь зомби одинакового кусаются что в понедельник, что в пятницу, но оставим эту тему и перейдем к делу. Власти перекрестка не могли проигнорировать произошедшее. По местному телевидению немедленно прокрутили десятки ток-шоу, где подробно объяснялось что ничего страшного не случилось, бояться нечего и вообще мы сильнее всех. Наиболее пострадавшие районы были оцеплены якобы для обеспечения безопасности, но на деле для нераспространения паники. Участники расправы над чудовищами получили официальные благодарности, в том числе и я, человек палец о палец не ударивший… хотя хорошему некроманту марать руки не положено кодексом некромантов. Что за кодекс? Ну это такой выдуманный розовый единорог, который позволяет оправдать что угодно. Вот не хочешь ты никуда идти и ничего делать, говоришь «янекромант» и отправляешь нежить работать.

Гениально? Еще бы. Меня Осирис научил, с него пусть и спрашивают. Некромант некроманта плохому не научит, у нас эта… как там её… цеховая солидарность! Холопам что рубятся в первых рядах по пояс в крови не понять нашу тяжкую ношу: сидеть и весь день смотреть как за тебя работают скелеты это так утомительно!

А что касается перекрестка, там про некрополис никто не знает, а если и знает, то делает вид что не знает, ведь такие знания опасны, а поговорку «язык мой — враг мой» в городе угнетенных знают очень хорошо. Так же, как и много других поговорок, например «лес рубят — щепки летят» или «mementomori».

Ладно, осталось только собраться с силами и зачистить подземелье, и тогда будет у меня своя собственная секретная база, с порталом, бассейном и полем для гольфа. Я это в будущем видел, сидя на коврике с закатившимися глазами. Я в этом будущем кстати вообще много чего видел, в частности вещи нецензурные. Например, сейчас в комнату войдет Марина и уже по взгляду будет понятно, чего она хочет и куда зовет.

Здесь отмазка «янекромант» не сработает.

Глава 16

— Опять напиваешься? — Спрашивает меня Огонек.

— А что нельзя? — Вечно я пью, когда мне скучно, даже если на носу важное дело, требующее трезвости.

— Тебе скоро колдовать.

— Да, знаю, но ожидание утомляет.

— Мог бы книжку почитать.

— Реальность сейчас интереснее любой книги, такого бы никто и нарочно не придумал.

Толпы зомби бродят по сгоревшему городу, всякие твари прячутся в норах и жрут кого поймают. Каждый день «красавицы» попадают в беду, но не каждую спасает рыцарь, да и рыцари эти, скажем так, не те люди которым можно доверять. Только на прошлой неделе оборотни вынюхали очередной подвал, где эти красавицы сидели на цепях, а злые дяди продавали их гоблинам.

Ох уж эти гоблины поганые, иной раз идешь по городу и видишь полное запустение. Пустые квартиры со снятыми и вынесенными окнами, раскуроченные и разобранные до последнего винтика автомобили, даже тротуары и кирпичные стены местами разобраны и вынесены. И ничего этим поганым карликам не сделаешь, их и так ловят, и убивают сотнями, но на смену приходят тысячи…

Но польза от зелененьких все-таки есть, они слили информацию о еще одном монгооком и вот результат. Прямо сейчас Малыш распиливает пилой на кусочки этого летающего колобка. Глазастый вылез на поверхность один и без охраны, уж не знаю, что ему было надо, но эту тайну он унесет в могилу. И как гоблины вообще узнали, где его искать? Может среди глазастых есть предатель?

— Пощади. Я заплачу! Дам много денег! — Провыл мерзкий колобок, когда оказался намертво придавлен к земле массой боевого робота.

— Умри. — Был ему ответ машинного разума. Машины не знают милосердия.

Пила вошла твари в бок и начала разрезать ее на кусочки. Робот не торопился, убивал жертву медленно, наслаждаясь воплями и мольбами о пощаде. Колобок, прижатый намертво, не молчал, а убалтывал палача пока мог, обещал несметные богатства, тайные знания, женщин-роботов (ха!) и многое другое. Но уговоры не подействовали, он начал кричать, затем захлебываться в крови, затем подох.

И вот он давно мертв, а Малыш все продолжает его резать…

— Хватит, мне он нужен… я говорю хватит его резать б*я!

— Прошу прощения, хозяин.

— Пшел в инвентарь, ты наказан.

Труп многоокого я тоже запихал в инвентарь.

Скоро он будет мне нужен.

* * *

Я вернулся на то место, где когда-то создавал курган с драконом, тогда пришлось долго ждать когда он будет готов. В этот раз столько времени не понадобится.

Труп колобка я закопал на глубине метров пяти, вокруг разложил сотни дохлых зомби, провел необходимые ритуалы и залил в курган 12 своих очень даже не маленьких резервов маны. Опустошенный и выжатый досуха я поплелся домой. Через неделю он будет готов.

Мой собственный колобок смерти.

Это моя маленькая месть этим глазастым тварям.

* * *

Великаны в примитивных технологиях разбираются, уже делают простенькую печь для обработки металла и лепят, и обжигают кривые сырцовые кирпичи. Пришлось выдать хороший нагоняй и заставить делать ровно, мне тут королевство кривых зеркал не требуется. А еще они привели пятерых сородичей поменьше, те тоже признали меня вождем, а я в свою очередь заставил друидов выращивать еще гигантские дома и сходил в перекресток и разместил еще заказы на одежду, а еще на сумки и головные уборы для моих гигантских подопечных.

Теперь популяция деревни великанов оставляет уже 7 особей и обещает расти. Новичков я заставил найти в лесу и пересадить поближе кусты с ягодами, под моим же руководством гиганты пересадили две гигантских яблони, часть яблок я забрал себе.

После того как друиды закончили с домами я потребовал построить еще и деревянный ветряной генератор, заряжающий кристаллы, кристаллы я соединил проводами с лампочками что повесил в домах великанов на потолке, теперь там будет свет, главное, чтоб кнопку включения не поломали. Труда ушло не мало, но это все часть вложений, которые окупятся. Необходимо переманить всех гигантов на мою сторону, создать иллюзию сладкой жизни. Система не даст им меня предать, и скоро они станут моей личной армией.

А что касается друидов… пусть только попробуют не делать что я скажу, вмиг снова окажутся на деревьях, а внизу их будет ждать много голодных переростков. Они, наверное, предвидели такой вариант и с деревьев теперь не слезают, все их домики находятся так высоко что аж дух захватывает, да к тому же высокие деревья продолжаю расти. Кустов с ягодами и они выращивают немало, в основном в подходящих местах в округе своей деревни. В перспективе Гренландия сможет кормить тысячи людей. Любая империя начинается с продовольствия. Да, именно такие у меня планы.

Император Максим, хозяин Гренландии, мастер порталов, повелитель нежити. Нужно будет выдумать себе побольше пафосных титулов, чтобы понтоваться ими перед дураками, единственными на кого это действует.

Глава 17

Великаны, кряхтя и стараясь собрали глиняную печь для плавки металла и создали каменные формы для отливки топоров. На переплавку пошел металлолом что я месяцами скрупулёзно собирал в мертвом городе, не весь, конечно, но значительная его доля. Теперь все семеро имеют первоклассные топоры себе по размеру. Ими и деревья валить можно и другим великанам головы сносить, если понадобится, в общем штука универсальная.

С этими топорами они быстро заполнили освободившееся у меня в инвентаре место дровами, огромным количеством дров. А заодно сами соорудили себе еще пару деревянных построек под хозяйственные нужды. В лесу они наловили еще свиней, теперь их держат в неволе и периодически забивают, тогда, когда хочется кушать. Так же я преподал урок зельеварения наименее глупому (на вид) из них, теперь он сам варит зелья, помогающие от болезней и способные повысить характеристики на время.

Что еще примечательно так это то, что они привели дополнительный десяток гигантов из леса жить сюда, из которых половина, кстати, женщины. Нужно ли говорить, насколько стремными и вонючими они были? Впрочем, в глазах самцов гигантов они «жэншыны шо нада, отборныя красотки!». О вкусах не спорят, не мне с ним размножаться, все пришедшие стандартно клянутся в верности, получают новый дом, и я размещаю заказ на одежду. Скрипя зубами, я отдаю деньги швейной фабрике зная, что вложения окупятся. Фабрика тем временем наняла еще 200 человек персонала и закупила новые автоматы. Пошить одежды на 10 метровых существ, да еще и с запасом это дело непростое и я отношусь к этому с пониманием. Пусть работают сколько нужно.

* * *

Бомбист согласился продать мне 20 бомб, начиненных хаосом. Покрытые запекшейся кровью, излучающие ауру ужаса и ненависти они отправились в инвентарь, все кроме одной особо крупной, той, что привлекла мое внимание. И не только размером, но и необычным цветом.

— Бомбист, а чего она синяя, а не красная как остальные?

— А… Так она особенная, мы другой немного ритуал провели, и она получилась такая.

— Какой именно?

— Ну в стандартном мы пирамидки из черепов строили, козла в жертву приносили и лили реки крови. А в этом только шептали всю мессу себе под нос и разгадывали загадки.

Все тебе врут. Кругом одни предатели. Измена на измене! Даже твой кот замышляет против тебя! Поклянись владыке перемен в верности и узнаешь все о планах врагов!

Красные требуют убийств и крови, эта ноет про предательства?

— А еще какие-нибудь есть?

— Есть зеленая, ритуал был с участием дерьма и мусора и проводили его на помойке в противогазах. Бомба получилась вонючая и страшная, а потом из нее вообще мухи полетели и зеленые щупальца полезли. В общем мы ее выкинули на**й, от бед подальше.

— Куда выкинули?

— Да в мусорку вроде, какая разница?

— Как это какая разница? Бомбу в мусорку?

— Ну да, а что такого? Мы постоянно так делаем. Ее мусоровоз на свалку отвезет, там ее прессом раздавят и в переработку, ничего с ней не будет.

Он врет. Все тебе врут. Все кроме меня. Твоя жена тебе изменяет. Твои друзья хотят отнять твое место. Ты не лидер, ты доверчивый дурак! Верь только мне, я не предам!

— Пожалуй заберу ее в инвентарь. А то начинает надоедать.

— Конечно, через неделю будут еще, приходи.

— Обязательно. Только не зеленые. Зеленые лучше не надо…

— Ой, забудь, нам еще обещали рассказать, как фиолетовые делать. Но для этого нужно девок вызывать, а хорошие девки нынче дорого стоят, инфляция, кризис. Сам понимаешь.

— Хорошо. Красными и синими обойдемся.

— Заметано.

* * *

Бомбы показали себя отлично, чудовищные по мощи взрывы уничтожали скопления жалких зомби просто играючи, но, к сожалению, не без сопутствующего ущерба. Глубокие воронки, выбитые окна, асфальт, разлетевшийся на много сотен метров от места попадания. Все это атрибуты каждого взрыва красных бомб.

Уже в процессе «игры в бомбардировщик» мне пришла в голову гениальная мысль и верхом на драконе я полетел к месту, где обитают многоокие ее реализовывать. Я какое-то время кружил над местом, где они вырыли свой подземный муравейник и прицеливался, думая куда бы уложить взрывчатку. Нет, бросать бомбы с высоты я не решился, я просто собрал все самые мощные бомбы в одном месте, в том числе новые, дополнил хорошим зарядом взрывчатки и поставил бомбу с таймером на пять минут. За эти пять минут мы с драконом улетели подальше. Увы это не спасло мои уши от оглушительного взрыва, разорвавшего на части целую станцию метро.

Колоссальный взрыв должны были слышать во всей стране, ну в городе так точно. Куски земли, камня и асфальта подняло высоко в небо, и они дождем начали падать на город сверху. Думаю бабах уничтоживший гнездо нежити был куда страшнее, но и этот тоже довольно сильный.

* * *

*В убежище многооких*

Колобок как раз пил чай из большой кружки, уж больно он пристрастился к этому человеческому напитку за последние недели. А заодно занимался унижением рабов. Двоих людей он как раз держит щупальцами за шеи и старательно душит, не давая им умереть, но и не ослабляя их страданий. В чем они виноваты? Ну они… совершили… Да, по сути, ни в чем, какая разница? Виноваты в том, что хочет он кушать. Прямо как ягненок из басни. Вот он и душит их в свое удовольствие. Никто ж не запретит.

И тут земля затряслась, а затем всё подземелье тряхнуло так словно произошел атомный взрыв. Многоокий выронил и рабов, и чашку с чаем. Половину комнаты засыпало землей и камнями. Одним из них многоокоого хорошо долбануло по башке отчего он оказался на земле, а затем сверху его присыпало землей. Тупые людишки тем временем сбежали. Правда один из них вернулся, взял осколок тарелки (весьма длинный и острый!) с земли и всадил его мучителю прямо в самый большой глаз.

— А-а-а-а-а! Подлый человечишка-а-а! — Завыл мучитель. А человека уже и след простыл. — Я тебя разорву! — Но сейчас он мало чего может, только барахтаться и пытаться вылезти из завала.

Многие коридоры осыпались, залы завалило, богато обставленные покои засыпало, канализационные трубы в дальних углах подземного города прорвало и застоявшееся гниющее дерьмо хлынуло потоком в тоннели, где как раз прогуливались глазастые хозяева жизни.

Синхронно и не сговариваясь все 8 живых колобков закричали одно и тоже.

— Кто это бл*** сделал?!

И все очень быстро вспомнили кто из людей на поверхности на такое способен.

* * *

Катя как раз сидела на балконе и пила вино из бокала, любуясь видами. По ее приказу за пределами поселения убрали весь мусор и трупы и высадили деревья и кусты, придав ландшафту эстетический вид. Перебраться жить на остров навсегда она пока не может, городские дела требуют внимания. Потому она часто находится здесь. Свободное время проводит в одиночестве, потягивая вино и читая книги.

И тут ее ушей достиг оглушительный грохот, такой словно на землю упал метеорит. От неожиданности она выронила бокал, и он разбился у ее ног. Она так и не смогла вспомнить является ли это плохой приметой или нет?

Однако, нет, сомнений в том что произошло, и кто это сделал. В городе только один человек занимается подобным, одна из причин почему его боятся. Похоже Максим нашел способ разобраться со злыми тварями, поселившимися под городом. Да и все знают, что он любит взрывы, по крайней мере так считает каждый, кто его не знает. А кто его знает понимает, что он просто делает что должен.

Максим… И все же он нарушает свои обещания…

Обещал не забывать и забыл…

Впрочем, он человек занятой, между мирами как в соседнюю комнату бегает. Катя готова подождать, все равно в итоге они будут вместе. Для нее это такой же факт, как и то, что воздух прозрачный.

* * *

Утро начинается с новостей. Мне пришло письмо. Как показала даже самая простая первичная проверка Лича на него наложено как минимум 19 проклятий, половина из которых смертельны, а оставшиеся отвечают за понос и импотенцию. Внутри конверта находится белый порошок, от которого подопытная крыса выблевала все свои кишки и издохла в ужасающих мучениях. Я не такой дурак чтобы лично читать то, что мне присылают, все проверяется заранее скелетами и читается их глазами. Содержание письма примерно следующее:

«Мерзкий человече! Мы знаем, что произошедшее твоих рук дело. Из-за тебя пострадали наши сородичи, один брат получил осколок в глаз, а второй искупался в людских нечистотах. Впрочем, жаждем мести мы все. Мы знаем где ты прячешься, и ты знаешь где живем мы. Предлагаю решить всё как цивилизованные, разумные существа. Дракой разумеется! Мы назначим тебе место и время, сразимся в открытом поле. Да, это вызов на дуэль, если ты еще не понял. Кстати, это письмо волшебное, ты можешь писать прямо в нем, а мы получим ответ».

И тогда я написал.

«Сколько из вас придут?»

Они помедлили с ответом, но все же ответили.

«Недостойное, человеческое дерьмо, одного из нашего народа хватит чтобы раздавить тебя и всех твоих сторонников. Один придет драться, а второй засвидетельствует факт твоей смерти».

«Тогда я тоже приведу секундантов… скажем семерых. Вы не возражаете?»

«Приводи кого хочешь, ублюдок, у тебя нет шансов. Людское дерьмо!»

«Договорились. Давайте только побыстрее, а то мне не хочется долго ждать».

«Через два часа, на каменной площади недалеко от места, где ты устроил свой ужасный теракт, выродок!»

«Договорились, обуваюсь».

* * *

Какие же ох***и взгляды были у моих жителей, когда из портала по очереди вылезли 7 великанов размером с многоэтажный дом, а двое заметно выше этого. Все вооруженные гигантскими топорами и большими деревянными щитами.

А что такого? Мы же договорились что я приведу 7 друзей, вот я их и приведу. Всех великанов пришлось заранее проинструктировать чтобы они ничего не ломали и не давили, ведь нам в этом городе еще жить. Все равно я планирую использовать их как солдат во всех точках мира, так что пора начинать таскать их через порталы. Порталы, кстати, смогли их перекинуть, но с трудом, а система обещала брать с меня плату за крупногабаритные грузы. Ну, посмотрим.

Семь великанов быстренько прошествовали к месту «стрелки» и залегли в руинах так чтобы их обнаружили не сразу. Через пол часа после моего появления пришли и два колобка. Фиолетовый и черный, оба крупнее предыдущих, а значит и сильнее.

— Жалкий человече. Сейчас ты познаешь мощь нашей расы!

— Угу. Кусали друг друга вы очень мощно.

— Заткнись недостойный! Стань нашим рабом и будешь жить.

Ну что за банальщина, стань рабом, бла-бла, будешь жить, бла-бла. Вместо ответа я просто махнул рукой, это сигнал к атаке.

Здоровенный кусок каменной стены дома просвистел в воздухе и угодил первому колобку прямо в висок. Мгновенная смерть, тот и понять ничего не успел, а уже разлегся на земле и смотрит в пустоту. Второй отшатнулся в ужасе и закрылся воздушным щитом от летящего в него урагана камней. Семеро великанов выскочили из руин и бросились к нему. Колобок кинул на меня злобный взгляд половиной своих глаз, но я уже был в укрытии за стеной, здесь не достанет. Тогда он выстрелил лучом разрушения в первого бегущего гиганта. Деревянный щит принял удар. Щепки полетели во все стороны, щит буквально разорвало, но великан остался цел, а затем колобка схватили голыми руками… и очень зря.

Острые клыки вошли гиганту глубоко в палец, пробив его почти насквозь, но это, пожалуй, все что колобок мог сделать в этот момент.

— Отпустите меня, жалкие рабы-переростки! — Завопил он, поняв, что кусаться бесполезно.

— Гы-гы, сматрите, смешной шарик разгаваривает!

— Гы-гы, а давай яго на елку павесим! Када там новый год отмечают?

— А давайте им в мяч сыграем!

— А давайте, гы-гы!

Чувствую без меня они бы стали гонять колобка по футбольному полю в качестве мяча и забивать им голы.

— Эй, народ. — Обратился я к ним. — Я же говорил вам не играть с жертвой!

— Поняли босс.

— Жалкааааааа! Хачууу футбооол!

— Отпустите меня тупицы! Ты, человек, чего ты хочешь?

— Он меня утомляет, заканчивайте с ним. — Поторопил я подопечных.

— Харашоооо. Эй ты, шарик… Ты меня больна укусииил. Сейчас я тибе пакажу как нада кусаться!

Великан засунул все свои пальцы в пасть колобку и буквально разорвал тому рот. Щеки колобка лопнули, челюсть сломалась, урод забился в агонии, но деваться ему уже некуда. Затем два сокрушительных удара кулаком отправили глазастого в нокаут, а удар обухом топора по макушке на тот свет.

— Жалко съесть его нельзя, забирай, вождь.

Трупы отдали мне. Зачем? Ну, одного колобка-нежити мне недостаточно, три всегда лучше, чем один, так ведь?

Великаны вернулись через порталы в Гренландию, а я сходил на курган, добавил туда еще двух дохлых многооких и накидал туда еще вонючих трупов зомби для ускорения процесса обращения.

Через недельку в моей армии будет хорошее пополнение.

Глава 18

*Городская свалка перекрестка миров*

А тем временем проклятая чумой бомба не желала отправляться на «свалку истории». Она пожелала жить.

Созданная группкой непонимающих что творят людей и выброшенная собственными же создателями в мусорку она, а точнее обитающий в ней дух почувствовал себя ненужным… нежеланным ребёнком, выброшенным собственными родителями. Но он ошибался, по-детски обиженный он просто… не понимал замысла своих создателей.

Попав на мусорку дух энтропии и разложения, обитающий в бомбе, понял, что никогда не видел ничего более прекрасного! Горы мусора и дерьма, остовы автомобилей, сгнившие трупы кошек, крысы бегают здесь и там, рои мух кружат в воздухе, и тысячи паразитов ползают по горам хлама. Это место просто совершенно! Теперь духу понятен весь поступок создателей. Люди просто отправили его домой, туда, где он будет счастлив! И как прекрасен его новый дом, как велика радость что переполняет его естество, спасибо добрым людям, он нашел свое место… на свалке.

Дух покинул бомбу, она лишь вместилище, временное и несуразное, не отвечающее сути, он отбросил ее без сожалений. Он материализовался и превратился в рой зеленых и страшных мух… Теперь нужно найти новое тело, срочно подыскать нечто подходящее… Так… разбитый телевизор… нет, слишком мало места… так… пожелтевший холодильник с трупом наркомана, спрятанным в нем… не подходит, слишком неуклюжее вместилище… Ржавый багги, фу, еще недостаточно грязный и ржавый, и слишком мало засохшей блевотины в салоне, не подходит! Так…

Поиски продолжались еще долго, дух обыскал половину свалки пугая бездомных собак и одиноких бомжей, собирающих цветмет на переплавку. Рой зеленых мух, воняющих хуже сотни трупов способен напугать многих. А тем временем дух все искал и искал, не в состоянии найти то, что ему необходимо…

Наконец он понял, ему не нужно конкретное вместилище, оно вообще не требуется… Он может жить одновременно во всей свалке, ведь с ней он чувствует абсолютное единение.

Абсолютное единение…

Рой мух исчез, горы мусора задвигались, хлам начал принимать форму и двигаться… покрышки, бытовая техника, органические гниющие отходы, все это начало двигаться подобно волнам и пытаться принять хоть какую-то форму.

Напуганные бомжи убежали со свалки и вызвали полицию. Не то чтобы полиция вообще интересуется тем, что происходит на свалках, но сверхъестественную активность они обязаны расследовать. В перекрестке миров паранормальная активность происходит так же часто как убийства и грабежи, т.е. каждый день и ее расследованием занимается особый отдел новой полиции…

Но даже так они могут просто не приехать…

* * *

Прошло три дня, дух уже изучил каждый уголок этой немаленькой свалки, запомнил каждую вещь и каждую муху и… ему это надоело. Пришла пора двигаться дальше.

И тут на свалку наконец заявилась полиция. Два патрульных сержанта и следователь по паранормальным делам. Они притащили с собой случайно пойманного бомжа и вместе с ним как с проводником обошли половину свалки… ну точнее те места, где можно было пройти. Бомж постоянно твердил что ничего не видел, не знает и все это ложный вызов, телефонные хулиганы…

Наконец копам надоел этот обход, и ничего странного они не заметили, от местного запаха им отмываться еще неделю. Тогда копы решили отыграться на невиновном за потраченное время, здесь это стандартная процедура, которую практиковала как старая полиция, так и новая. Его начали избивать до полусмерти. Бедолага кричал и просил, умолял и наконец завыл как побитая собака, когда его обрабатывали ногами по почкам, спине и лицу.

Эту вопиющую жестокость дух им простить не мог. Честного обитателя его помойки избивают за то, в чем он не виноват? Немыслимая несправедливость! А еще эти трое людей слишком чистенькие и вызывают у него глубочайшее отвращение!

Старая ржавая микроволновка отправилась в полет и попала патрульному прямо в голову. Силы дух не рассчитал, башку копа оторвало начисто, а кровавый фонтан залил теплой кровушкой всё и всех вокруг. Оставшиеся двое «законников» быстро сообразили, что происходит и выхватили стволы, только стрелять по грудам мусора оказалось бесполезно. Энергетические пучки сжигали хлам без всякой пользы, а тем временем орда одержимых крыс выскочила из-под соседней горы мусора и набросилась на двух людей. Их быстро облепили со всех сторон, свалили на землю и начали жрать заживо.

Дух не хотел убивать их, просто он не знал, что так силен…

— Спасибо, тебе о великий дух помоек! — Бомж упал на колени и начал рассыпаться в благодарностях перед старой ржавой плитой.

Дух был польщен до глубины души и даже не знал, что теперь делать.

— Я не ошибся… я не ошибся… это действительно ты! Мы ждали тебя, ждали твоего прихода! — Бомж завыл в экстазе, как будто всю жизнь ждал этого дня, и он наконец наступил.

— Кто ты? — Спросил дух неестественным голосом, который вырвался из глотки гниющего трупа кота.

— Я ваш последователь. Старый предсказатель, живший на этой свалке еще 20 лет назад предрекал твой приход, о великий дух!

— Чего ты хочешь от меня, человек?

— Я жажду служить вашему делу!

Минуту дух размышлял над словами человека, а человек терпеливо ждал. Он вообще всю жизнь этого ждал, потому готов сидеть часами если понадобится, это не проблема.

— Хорошо. Пусть будет так. Ты мой первый последователь.

* * *

Система согласилась за деньги расширить порталы чтобы туда пролазили крупногабаритные… существа и грузы и так же разрешила телепортируемым появляться на расстоянии от портала чтобы избегать разрушений. За это ей спасибо, хотя благодарить ее не принято вообще нигде.

Вернувшись в перекрёсток, я стал свидетелем странного зрелища. Сотни людей идут по улицам с пожитками в направлении центра города. Такого исхода я еще не видел здесь и это странное явление. Кризис с водяными элементалям давно разрешился, куда они собрались? Я еще не настолько высокомерный император чтобы стыдиться говорить с подданными. Потому подошел к первому попавшемуся бродяге и спросил в чем дело?

И он поведал мне странную историю, на редкость странную. В тех бедных районах (одних из множества) и на свалке рядом завелось странное создание и создало вокруг себя секту. Эта секта проповедует странные вещи и пока дела не стали плохи люди поумнее решили переехать.

Хм… странное дело. Но там, где дела странные часто можно найти что-нибудь интересное. Пожалуй, займусь этим делом… Я ведь уже не в первый раз играю в сыщика, мне не привыкать.

* * *

Около свалки я застукал очень необычное зрелище. Толпа немытых бродяг митингует с плакатами перед отрядом полиции.

— Граждане. Успокоитесь и разойдитесь! — кричит полицейский в громкоговоритель.

Все-таки позитивные изменения есть. В старые времена их бы просто перестреляли, а теперь даже просят разойтись и называют гражданами.

— Руки прочь от владыки помоек!

— Не трогайте нашего владыку!

— Разойдитесь, здесь проводится полицейская операция, если не уйдете мы заставим вас уйти силой!

— Тронешь нас, и он накажет вас!

— Да, он накажет вас, ублюдки в форме!

— Я вас предупреждал, разрешаю применять силу!

Копы только этого и ждали, тут же начали обрабатывать бездомных дубинками с электрошоком и стрелять из шоковых пистолетов, выпускающих парализующие молнии. Бродяги бросились назад и укрылись среди гор мусора на помойке. Там их никто искать не будет и лазить по колено в отходах и ловить их тоже. Полиция взяла в руки летальное оружие и в присутствии двух инспекторов в штатском проследовала внутрь.

Двадцать полицейских в броне и с полным вооружением вошли на территорию свалки. Теперь они готовы к тому, что их ждет, а профессиональная этика требует мстить за своих убитых. Только вот никакой мести не получилось, их ждало то же самое что и всех предшественников.

В них полетел мусор. Консервные банки, выпущенные со скоростью артиллерийского снаряда вполне способны убить или покалечить прямым попаданием. Что уже говорить про холодильник, летящий со скоростью пушечного ядра. Он начисто снес двоих копов и переломал им все кости.

— Огонь, огонь, оно здесь! — Закричал командир.

Это было последним что он сказал, ржавая леска опутала сначала его руки и тело, а затем и шею. Его отрезанная голова упала на землю.

— Командир погиб, отступаем!

Только это было не отступление. Скорее они беспорядочно сбежали. После их ухода местные обитатели повылазили из своих укрытий и начали скандировать свои кричалки.

— Урааа!

— Слава духу помоек, нашему защитнику!

— Слава союзу благородных бездомных!

— Ура!

Я наблюдал за всем этим с максимальным скепсисом… Дух помоек, союз бездомных, м-да… ну и веселый же у них мирок. Хотя наш ничем не лучше. Ладно, пусть сами разбираются, это всё их проблемы. Могли бы дать «духам помоек» права и законодательно ограничить их деятельность, тогда бы избежали конфликта… наверное. Не хватало мне еще лезть на эту мусорку и вмешиваться в это дело.

Я развернулся и пошел домой…

* * *

Тем временем деревня великанов разрослась еще больше, теперь в ней уже больше тридцати гигантов. Друиды автоматически выращивают им дома, я размещаю заказы и выдаю готовую одежду, двое кузнецов-гигантов куют топоры, а плотник делает щиты. Они постоянно охотятся и пересаживают плодоносные деревья поближе. Теперь фруктов и мяса в деревне предостаточно, а благодаря колючим кустам еще и безопасно. Великаны сыты, довольны жизнью и ждут, когда я снова позову их «каго-нибудь замачить», это они любят еще больше, чем жрать, вонять и давить все на свете.

Разумеется, я взял свою скромную долю за столь мудрое руководство, нахватал гигантских яблок и жареной кабанятины сколько счел нужным (немало) и пошел свой дорогой.

На базе в Исландии состоялось новое собрание десятки, на которое пришли не все. Лучник-наркоман исчез и не отвечает на звонки, но к такому уже пора давно привыкнуть. Остальные на месте. Маркус усадил всех за круглый стол и начал вещать что-то про единство человечества и взаимопомощь в эти непростые времена, а также про великую роль десятки героев в деле спасения мира… в общем стандартный набор изречений великого лидера. Наконец пафосная речь всем надоела.

— Маркус, дорогой. — Вмешалась Молния. — Давай ближе к делу.

— Не тяни кота за хвост. — Добавил Гаррет.

— Друзья, люди в беде, и мы можем помочь.

Гаррет посмотрел в потолок состроил рожу в духе «ну начинается», Молния притворилась что ее здесь вообще нет. Все остальные резко посмотрели в разные стороны.

— Кстати, Максим, ты починил тот вертолет? — Осирис вмешался чтобы немного изменить направление этой беседы. Естественно, я подыграл.

— А что там было чинить, он же сломан от начала и до конца. Проще построить новый. Вы в него из пушки стреляли?

— Нет, просто уронили разок.

— Не уходите от темы. — Глядите. Солдафон начал злиться.

— Маркус, дружище, они из тех, кому мы обещали помощь и с кем держим связь? — Гаррет точно на это не подпишется.

— Нет.

— Тогда, о чем речь? Зачем они нам? — Вор не унимается.

— Да, согласен. — Вмешался я. — Всем не поможешь. Чем они могут быть полезны?

— Там большая община, в городе, на севере Германии.

— Там холодно. — Сказала Молния. — Ненавижу холодные места… и обожаю пляжи. — И посмотрела на меня. Нет уж, у меня дома не проходной двор, грей свои булки где-нибудь в Африке. Ты же умеешь летать.

Маркус сделал вид что никто его не перебивал.

— У них кошмарное нашествие мертвецов. Только общими усилиями мы сможем с этим справится. Будет трудно, но управимся быстро, 20 минут, зашли и вышли.

— Все так говорят, 20 минут…

— Так вы со мной или ваш лидер пойдет на это дело один? — Решил он идти ва-банк в этой словесной баталии.

По выражению лиц присутствующих было понятно, что всем плевать на ту Германию, у нас и так есть поселения выживших по всему миру которым мы помогаем. Еще одно такое мы просто не потянем, кусок слишком большой, можно и не проглотить.

— Пусть это будет последний раз. — Сказала свое веское слово Молния, чем в целом отразила общие настроения.

Да, изначально участники десятки мнили себя супергероями из комиксов. Спасающими мир и всё такое. Реальность оказалась суровее, правда в том, что чаще мы помогаем своим чем кому-либо еще. Я так вообще почти не летал в другие страны помогать местным, вместо этого я курирую перекресток и Гренландию.

В итоге все согласились на этот акт альтруизма, но на условии что это последний раз. Как бы десятка не дружила, все равно каждому родная земля ближе, чем далекая чужбина.

Посмотрим, что из этого выйдет.

* * *

*Где-то на севере Германии*

Маленький городок на севере страны, где каждый знает каждого, а холодный морской климат не дает нормально жить. С приходом системы и изменением климата ничего особо не поменялось, здесь как было прохладно и уныло, так и осталось.

В начале апокалипсиса городок в отличие от более крупных соседей сумел быстро сориентироваться что к чему и организовать оборону. Правда население упало с 25 тысяч до 15, а потом и еще ниже, но в апокалипсис это далеко не худшие потери, а общину можно считать немаленькой. Вокруг периметра построили стены, наставили колючей проволоки, создали ополчение, в общем все как у людей что хотят оставаться живыми. И так и продолжалась тихая и размеренная жизнь на протяжении многих месяцев, пока не пришла беда.

Недалеко от города упал метеорит, да к тому же громадный. Местных это совсем не волновало, но затем пришли полчища мертвецов. Настоящие орды мертвых, многочисленные, агрессивные и жутко завывающие по ночам. Тут город и попал в осаду что продолжается уже третью неделю. Надежды на спасение мало, кто-то уже смирился. И тогда один башковитый паренек сумел настроить старое радио на нужные частоты и… его услышали. Услышали другие люди, живущие где-то на севере и готовые помочь. Человек что говорил с ним пообещал прилететь на помощь и всех спасти. Парню показалось что он настоящий супергерой…

Глава 19

Мы прилетели на вертолетах и высадились на холодном и скалистом побережье. Перед нами предстал небольшой немецкий городок, окруженный самодельными стенами и осажденный тысячами самых обыкновенных зомби. Первоуровневые кусаки не представляют для нас большой угрозы, но их очень много, уничтожение как минимум потребует времени. Члены отряда сильно подросли в уровнях, я все еще самый слабый из всех, остальные уже имеют 70 уровень и выше.

Первым атаковал Маркус, волна красной энергии из его меча срезала как траву 200 зомбаков, вторая атака убила вдвое больше. В зомби, как всегда, полетела магия, скелеты Осириса начали перемалывать мертвецов сотнями, ну а я достал огнемет и на пару с драконом мы отжигали и охлаждали пыл противнику одновременно.

Не прошло и часа, и зомби просто закончились, однако это было только начало, с окрестных зеленых полей в нашу сторону двинулись еще несколько тысяч, только они имели в своих рядах немало мутантов, в том числе 20 уровня и выше. Мы решили не испытывать судьбу и воспользоваться гостеприимством местных. Отряд укрылся за стенами, куда нас пригласили местные. Стены пока еще выдерживают натиск, но вечно это не продлится.

Пока Маркус и Молния от лица отряда знакомились с местными я послал летучих мышей во все стороны чтобы разведать обстановку. Городок явно превращают в крепость, на улицах строят баррикады, окна заколачивают и т.д. Местные сидят на взводе, учитывая внешний вид они отнюдь не голодали, но и сытыми и толстыми их не назовешь. Из глубоких мыслей меня вырвал оклик.

— Максим, не отставай. — Обратилась ко мне летающая блондинка.

— Да иду я, иду.

Пока мы шли по улицам местные начали бросать свои дела и собираться на центральной площади. Сейчас у них будет что-то типа собрания, а мы значится почетные гости. В итоге мы зашли в здание городской ратуши или вроде того, нас попросили пока постоять там.

На балкон к толпе вышел бородатый человек в строгом костюме. Он помахал толпе и заговорил:

— Друзья мои, честные граждане. Сегодня нас почтили своим присутствием чужестранцы пришедшие нам помочь, давайте же поприветствуем их.

Нас подозвали жестом, и мы вышли на балкон навстречу паре тысяч человек что здесь собрались. Сошелся явно не весь город, но значительная часть его населения, это факт. Толпа зааплодировала нам. хорошо, что система переводит слова и я могу услышать благодарности среди хора голосов и хлопков. Однако среди нестройного хора я расслышал и другие выкрики.

«Когда ты уже уничтожишь метеорит, трусливая курва»?

«Трусливая свинья, отсиживается за стенами вместо того, чтобы сражаться».

«Ливерная колбаса».

Все интереснее и интереснее.

— И все это произошло благодаря юному гансу, что сумел настроить радиоприемник и переслать призыв о помощи.

Маленький Ганс, хотя не такой уж и маленький, ему на вид лет шестнадцать, вышел к нам, и толпа зааплодировал уже ему. Ну а мэр еще какое-то время распинался перед толпой, рассказывая про светлое будущее, про то, как чужестранцы легко решат все проблемы, про большие плюсы своего великолепного правления и т.д. Наконец его балабольство закончилось и мы сели в обширной гостиной где нам подали обед из кушаний, которые явно подкинула система в качестве лута, но оттого оно не менее вкусное.

— Итак. — Перешел Маркус к делу. — Речь шла о том, что вы присоединитесь к нам, вступите в ряды так сказать, в обмен на нашу помощь.

— Конечно-конечно. — «Законечкал» мэр. — Мы с радостью объединимся с любым осколком человечества лишь бы не быть одним в этом мрачном и опасном мире.

— Мудрое решение. Где упал метеорит?

— В двадцати километрах на восток отсюда. Среди живописных зеленых полей что мы когда-то обрабатывали. Знаете, наш край ведь прекрасен и…

— Спасибо, — перебил его солдафон. — Сколько у вас бойцов 30+ уровня?

— Четверо.

— Ужасно мало.

— Нам не приходилось много сражаться.

— Понятно. Сначала разведка. Максим, попробуешь?

— Слетать? Да, согласен, однако я буду летать высоко и со мной пойдет Гаррет.

— Чего? — Изумился вор.

— Того, воровская твоя душонка. Если что вдвоем станем невидимками, и ты выведешь нас из глубокого тыла.

— Разумно. — Подтвердил солдафон. — Гаррет, ты полетишь с Максимом.

— Ну хорошо, но ты пустишь меня на свой остров.

— Чтобы ты меня обворовал? Нет.

— Какой остров? — удивился солдафон.

— Господа. — Вмешался мэр, не очень тактично, но возможно у них так принято? — Давайте предадимся трапезе, и вы воспользуетесь нашим гостеприимством, а завтра утром все решим, вечер на носу, а ночью… ночью эти твари звереют и становятся куда опаснее.

Жаль, а то я уже привык к ночным вылазкам. Придётся действовать днем.

— Хорошо, всем приятного аппетита.

В комнату вошла девушка и обратилась ко всем.

— Кому налить баварского пива?

— Мне. — Ответил я первым из всех, на что она улыбнулась, весьма обворожительно и налила мне полную кружку.

А что? Пиво в мире заканчивается, значит надо напиваться при каждом удобном случае.

* * *

Следующим утром мы полетели на разведку, вдвоем, верхом на драконе. Я и любитель стырить чужие вещи сейчас сидим на костяной спине и смотрим вниз.

Уже за первую ночь пребывания в городке мой напарник показал себя во всей красе. «Навестил» сразу двух вдовушек на соседней улице, а под утро утащил ящик пива на складе и запихал мне в инвентарь. Да, явился блин под утро, разбудил и говорит: «запихивай ксебе, твоя доля — половина». Я, конечно, согласился, и вообще в воровских делах я для него отличный напарник, но это еще один аргумент никогда не пускать ворюгу к себе на остров.

И вот летим мы себе и летим в направлении места падения и на толпы зомби любуемся. А они нас не замечают, просто стучат зубами и по сторонам оглядываются. Некоторые особо умные смотрели вверх, когда с неба на них глядела гигантская тень, но кроме как дрыгать руками и выть они ничего не могут. Нету у зомби пво, не предусмотрела система и я этому очень рад.

Только вот нашлось кое-что пострашнее любого пво. Нам на встречу вылетела целая стая зомби с крыльями, выросшими у них за спиной.

«Смертокрыл. Уровень 23».

Они полетели в лобовую атаку прямо на нас, целой кучей, стаей. Ледяным дыханием дракон уничтожил большую часть, оставшихся я отогнал пулеметным огнем. Нужно будет не забыть сделать какое-нибудь оружие против таких противников.

Система отсигналила что теперь я уровень 50, но сейчас времени разбираться с ее сообщениями нет и старое-доброе парам-пам-пам только отвлекает. Еще несколько стай тварей налетели со всех сторон, и я отстреливался как мог, а ворюга вместо того, чтобы помогать стал невидимкой и сидел неподвижно.

— Ты не очень помогаешь.

— Не моя стихия.

— Правильно, твоя стихия — пивные склады.

— И склады вообще… Сзади!

Я так заговорился что пропустил одну тварь, кружащую у меня над башкой, в итоге ее убил дракон, вовремя повернувший голову и ухвативший ее пастью. Еще одну прикончил Гаррет, бросив нож ей в сердце, еще пятерых я отогнал пулеметным огнем.

Со временем летуны оставили нас в покое, улетели себе в облака или сели на землю. Тут то я и смог посмотреть вниз и увидеть, что щемлю буквально кишит тысячами зомби-мутантов разных уровней. От обилия системной информации зарябило в глазах. Уровни от 1 до неизвестного, и 30 и 40 и 50ые я разглядел среди них. Некоторые зомби сильно возвышались над остальными благодаря супервысокому росту, другие выделялись цветом кожи: зеленым, синим или желтым. Еще несколько держали в руках посохи…

«Зомби-маг уровень 7».

И все они двигались, нет, не стояли на месте, а двигались вокруг кратера как приливные волны, словно в странном танце или хороводе. Синхронно тысячи зомби идут в одну сторону, а через секунду уже в другую и так на протяжении множества часов. Все окружающие поля вытоптаны, вплоть до того, что там трава не растет и тысячи зомби ходят туда-сюда кругами словно по воле некоего существа. Так и захотелось всадить в эту толпу бомбу или две… лучше две, но я сдержался, и мы подлетели поближе к месту падения.

Обычная воронка, здоровенная и глубокая. Если бы там стоял дворец его бы не стало. Внутри что-то светится ярко-зелёным цветом, светится так ярко что, подлетев поближе я отвернулся.

«Ментальная атака отражена».

«Ментальная атака отражена».

«Ментальная атака частично отражена (89%)».

Голова чуть не лопнула от боли, словно получил молотком по башке и словил два приступа мигрени одновременно. Мысли перемешались, я бы так и свалился с дракона, если бы тот не придержал меня крылом. Пережив боль и помутнение я с трудом обернулся и увидел, что ворюга находится еще в худшем состоянии, из его рта идет пена, а сам он не свалился только потому, что вовремя привязал себя к дракону.

Я сбросил пару бомб, но все взорвались в воздухе, а ментальная атака повторилась и мне стало еще хуже, чем было. Сквозь боль я только и успел сказать:

— Мы возвращаемся.

Это существо нам не по зубам. Пока что.

Глава 20

Мозговой штурм не удался. Кто бы мог подумать, что интенсивное потирание переносицы и чесание затылка на самом деле не помогают в решении проблем?

И вот мы сидим в уютной гостиной вместе с представителями местной власти и обдумываем перспективы. Ну как обдумываем? Молния зевает, Осирис читает книгу, Гаррет вертит головой и ищет что бы стырить, я делаю вид что мне интересно слушать их предположения, остальные тоже заняты кто чем. Один Маркус трёт свою легкую небритость и пытается придумать что же нам делать дальше.

Честно, я бы уже давно сел на дракона и полетел домой, однако бросать товарищей в беде не принято. С удовольствием бы открыл портал и вывел всех местных куда-нибудь подальше, но они ж не согласятся, а воевать с той толпой мертвецов и тем метеоритом заодно это как идти против танков с ножом, даже с нашими силами это выглядит примерно так.

— Прошу вас уважаемые, спасите наш город. — Обратился ко всем нам мэр умоляющим голосом. Вчера он был уверен, что проблема решена, а сегодня всем ясно что настоящие проблемы еще не начались.

— Умные предложения будут? — Спросил Маркус, но все лишь покачали головой.

Самым умным предложением было бы убраться отсюда, но высказывать его вслух никто не будет. По настоянию Маркуса мы должны играть в супергероев, спасать незнакомцев и снимать котят с деревьев.

В итоге мы не пришли к какому-то серьезному плану и решили пойти в поле и измотать силы врага. 2 часа мы рубили зомби… нет, конечно, не только рубили, а еще стреляли, били током, жгли, в общем уничтожали всеми силами. Однако в деле защиты города это нас никак не продвинуло. Когда пришла пара сотен серьезных мутантов с уровнями доходящими до 50ых мы поняли, что если и победим, то только потеряв половину людей. В итоге мы вернулись в город и поняли, что просчитались… Зря мы не оставили хотя бы разведчиков.

Мы ушли в поле полагая что в городе безопасно, но когда вернулись то обнаружили большие дыры в заборе, а в самом городе кипел бой. Нежить лютовала на улицах убивая всех без разбора. Уставшие и опустошившие запасы маны мы бросились на помощь…

Трудность городского боя заключается в том, что стоит тебе применить нечто мощное и город разлетается на части. К тому же здесь повсюду люди, сражающиеся за свои дома, они тоже попадают под раздачу вместе с зомби. Я честно пытался бомбить с дракона, но понял, что город превратится в руины. Тоже самое с любыми сильными атаками и заклятиями, пришлось нашим бойцам драться не в полную силу и постоянно рисковать зацепить своих.

Громилы сорокового уровня накинулись на Маркуса со всех сторон, двух он уложил одним ударом своего шикарного меча. Но третий успел хорошенько влепить ему по спине, отчего солдафон упал на землю. Громилу свалил Гаррет подлым ударом кинжала в спину и тут же вернулся в инвиз, потому что задержись он всего на секунду и его припечатал бы зомби со стальной кожей…

Тем временем заполонившая городок нежить рвала гражданских на части, рушила дома, устраивала на улицах кровавые побоища, в общем всячески показывала всю тщетность наших усилий. Маркус попытался бить в полную силу, и волна энергии, пущенная из его меча, порвала на части четверых людей и двадцать зомби. Неувязочка вышла. Молния пустила огненный шар и попала в дом, где оборонялись люди с автоматами, у них начался жуткий пожар, который они так и не потушили, уцелевшие попытались сбежать по улицам и попались бегунам и плевателям. К тому моменту уже пала ратуша, думаю теперь мы точно ничего не изменим.

— Маркус. — Кричу ему я сверху. — Мы должны уходить к вертолёту.

— Мы еще можем спасти их!

— Нет не можем, мы можем только подохнуть с ними.

— Маркус, рвем когти! — Добавил Осирис, прячущийся за рядами своих скелетов.

Маркус посмотрел вокруг. Хаос и толпы мертвецов, мы уже ничего не изменим.

— Ладно, уходим!

Мы бросили все и вернулись к вертолету, спрятанному за городом в маленьком лесу. Мы сели на борт и взлетели, пилотирует его, кстати, один из личей Осириса. Мы пролетели прямо над горящим городом и малость о***ли. Пара десятков уцелевших жителей на крышах выкрикивали оскорбления и даже стреляли нам вслед. Тем временем их со всех сторон окружила орда покойников, злых и очень сильных. Ползуны уже лезут по стенам предвкушая вкусный ужин, плеватели пытаются достать людишек кислотой, громилы крушат стены домов, пытаясь обрушить последнюю преграду. Тысячи новых трупов уже встали и присоединились к своим собратьям, я даже вижу среди них парочку людей, которых помню еще живыми…

Город тем временем горит и некому его тушить. В пожарах погибает с таким трудом построенное людьми. Это не просто мрачное зрелище, это символ. Наша цивилизация гибнет. Сколько еще таких маленьких городов на планете? Городов, борющихся за выживание и погибающих в неравной борьбе? Городов, которым некому помочь?

Вопрос риторический. Очень много.

Скоро здесь останется только пыл и пепел.

Кто там говорил, что «лучше сгореть дотла чем покрыться пылью»? Посмотрим, как бы он запел окажись там на улицах…

— Маркус.

— Да, Максим.

— Мы больше не будем играть в супергероев. Помогаем только своим и знакомым.

— Хорошо.

* * *

Я вернулся к месту, где захоронил колобков, они лежат в братской могиле, и пора бы им уже подняться и послужить на благо хозяина. Я подошёл к краю кургана и начал вливать свою ману в землю, какое-то время ничего не происходило, но через пару минут земля начала дрожать, а затем из нее вылезли и поднялись в воздух трое моих новых подопечных.

«Нежить-Многоокий. Уровень 10».

Кожа исчезла, так же как исчезли щупальца и дополнительные глаза. Остался лишь один большой глаз, сплошная кость, не покрытая кожей (Многоокий ведь похож на летающий череп) и пасть с кучей острых зубов.

Сейчас все трое левитируют напротив меня и смотрят прямо в глаза слегка не понимая, что происходит.

— Хозяин.

— Я ваш хозяин, вы служите мне.

— Хозяин… — Один из них вылетел вперед остальных и заговорил. — Не верьте им, они оба замышляют против вас.

— Что? Грязная ложь, сказанная устами предателя!

— Это вы двое предатели! — Вступил в разговор третий. — Я не дам им предать хозяина!

— Это ты предатель!

— Так, а ну успокоились! — Рявкнул я и они заткнулись. — Вы что, параноики?

— Нет! А кто спрашивает?

— Я параноик? Не знаю, а я параноик?

— Я не хочу быть параноиком!

— Я не параноик…, и они оба предатели!

— С чего ты взял? — Спрашиваю я его.

— Никому нельзя верить, это правило номер 1 хозяин.

— Вы не понимаете, хозяин. Все это совершенно точно часть хитрого плана по вашей ликвидации. Один из них точно предатель.

— А ты сам не предатель?

— Может быть я тоже предатель! Мне могли промыть мозги, и я и сам не знаю, что могу навредить хозяину.

— Хуже. Мы все трое предатели с промытыми мозгами!

— И сами не знаем об этом. — Мне кажется у последнего на фоне таких новостей сейчас произойдет нервный срыв.

— Значит так, слушайте внимательно, отставить глупые теории. Друг с другом не сражаться, всем идти качать левел на зомби, без 20ого в лимб не заходите… И да… нарекаю вас «Колобками смерти», сокращенно просто колобки, это ваше официальное название, на него и отзываетесь. Все ясно?

Они закивали и пролевитировали в направлении ближайшего скопления нежити.

Параноики в жизни и параноики в нежизни. Не завидую я им.

Однако в моем полку прибыло и эти трое должны быть весьма сильны. Приставлю к ним летучих мышей для наблюдения, посмотрим, как они себя покажут.

* * *

Рубиновый луч вырвался из глаза и превратил очередного зомби в кучку пепла. Прыгун спикировал с крыши на колобка, надеясь приземлиться ему на спину подальше от глаза и страшных клыков, только вот он не знал что, колобки весьма бдительны и если надо быстры. Многоокий резко развернулся лицом к падающему на него прыгуну и открыл пасть. Зомби попал ему прямо в рот, а уже через секунду клыки сомкнулись и послышался хруст.

— Не хватает… соли.

— Обжора! — Выкрикнул сородич.

— А ты предатель!

— Ложь! Это ты играешь за обе команды. Крыса!

— Хорошо, что хозяин запретил сражаться, а то я бы тебе показал.

Разговор прервался, к первому подбежал громила и попытался ударить. Но мертвый колобок ловко отлетел в строну и ухватил громилу огромной пастью за голову, отхватив большую часть башки и убив зомби на месте.

— Я бы смог куда лучше!

— Заткнитесь и сражайтесь. А то неделю будем лвл набивать!

Три рубиновых луча синхронно спалили 100 зомби, двигавшихся большой плотной толпой. После толпы на колобков снова начали падать прыгуны со стен и колобки грызли и сжигали их до последнего, пока те не закончились. Последнего колобок и вовсе раздавил. Просто бросил на землю и приземлился ему на башку всем своим весом.

— Весьма оригинально.

— Не впечатляет, креветка!

— Чё сказал?

Впрочем, времени ругаться у них снова не было, на них перла еще одна толпа зомби и ей им и предстоит заниматься следующие пару дней.

* * *

Благополучно подняв колобков и найдя им занятие по душе я шел домой с чувством выполненного долга. Я, как всегда, двигался под охраной скелетов и не слишком то и сильно смотрел по сторонам.

И очень зря. Тут то в меня и прилетел первый метательный нож. Наплечник остановил нож и тот просто упал на землю, затем его «примеру» последовал еще три. Суммарно в меня бросили 4 ножа. Скелеты тут же отреагировали, окружили меня со всех сторон и прикрыли щитами. Они же уставились во все стороны в поисках противника сумевшего обмануты мышей.

Однако противник не прятался, мне навстречу вышел человек в азиатской соломенной шляпе, одежде японского крестьянина времен средневековья и с катаной на поясе.

«Мастер. Культиватор-чайник. Уровень 41».

Он демонстративно достал катану и отразил ей первую пулю, пущенную из автомата прямо ему в лицо. Слова излишни, он пришел поднять уровень за мой счет и мои скелеты его не смущают, значит отнюдь не слаб.

С его меча сошла волна энергии и первые 10 скелетов развалились на части. В ответ полетели пули и очереди из энергетических автоматов, но его на месте уже не было. он двигался с бешеной скоростью. а некоторые пули отбивал мечом что теперь светится красной энергией.

Больше скелетов вышло из лимба и еще 20 были уничтожены его атакой. Костя кинулся прямо к нему, но сильно отстал по скорости и просто не попал. Одному из скелетов с автоматом он просто разрубил оружие пополам, а затем и череп. Лич попытался бросить в него страх, но не сработало, защита высоковата. Я тоже выстрелил из револьверов, но не попал, противник слишком быстр.

Из земли вырвалась целая буря каменных шипов, еще 20 скелетов уничтожило, а я едва успел отпрыгнуть. Атака повторилась, и я снова едва успел уйти. Одна из пуль револьвера доломала его многострадальный клинок, которым он пытался ее отбить и тогда он достал второй, более короткий. Им он отбил еще несколько пуль, но энергетический заряд угодил ему в плечо и он, сжав зубы от боли отступил назад и спрятался за каменной стеной.

Ракета из рпг попала в стену и разнесла ее на части, самурай-любитель выскочил из-за нее и попытался броситься на меня, но все что увидел перед собой это два танка. Два лазерных луча устремились к нему, намереваясь спалить заживо. Он успел отпрыгнуть. Но сильный жар все равно опалил его бок и левую руку. Рука покрылась волдырями, он снова стиснул зубы.

В итоге самурай-неудачник сбежал, прикрываясь каменными стенами и пользуясь своей поразительной скоростью. Он укрылся за домами, мы так и не сумели его подстрелить, хотя и кажется попал в него, когда он уносил ноги.

Ну ладно, ушёл так ушёл, еще свидимся.

Глава 21

Они вылезли из моря, в огромных количествах. Мутанты-переростки, раки, крабы, даже осьминоги. Вся эта морская гадость вылезла на берег и устремилась к лесам, для того чтобы полакомиться уцелевшими людьми, да и великанами тоже.

Группа людей, ловившая рыбу на побережье, забила тревогу, они и передали информацию дальше в леса, а потом она дошла до моих гигантов и меня, собиравшего в тот момент гигантские яблоки.

В этом мире покоя не бывает.

Десяток вооруженных гигантов вышли на встречу гигантским крабам, выползшим на берег. Те, будучи в три раза меньше размером не струсили и пошли в атаку. Десятки крабов устремились к моим великанам.

— О! мясо само идет к нам!

— Хааааачуу кушаааать!

— Хватай их пака не убижааали!

Тупые рожи растянулись в довольных улыбках, закапала слюна. Будь крабы немного поумнее они бы уже убегали от банды голодных гигантов. Однако они оказались тупы и полезли в драку.

Краб резво подбежал к гиганту и ухватил того клешней за ногу. Удар обухом топора расколол панцирь краба и тот сдох на месте, а гигант повысил уровень. Сородичи покойного не сделали никаких выводов из ошибок сородича и попытались сделать тоже самое. Будь гиганты с голыми руками все бы выглядело иначе, но топоры при любом раскладе отправляли крабов на тот свет за один взмах.

— Сволачии, ани парвали мне штаныыы!

— Заткнися дурень, сражайся!

Краб побольше и вправду вырвал кусок ткани из штанов гиганта и сунул себе в рот. Секунду пожевав он это выплюнул. Да, штаны синтетические. Злобно щелкая клешнями, он попытался отомстить за такой обман, но удар топором расколол его панцирь, а пока краб оглушенный пытался не упасть еще серия ударов отрубили ему клешни.

— Гы-гы, жареный краб хорош с пивом!

Да, я разрешил этим придуркам выращивать пшеницу и делать пиво, оказывается без алкоголя они жить не могут. Теперь они стали гораздо счастливее и куда менее работоспособны, а их усугубившаяся патологическая неуклюжесть приводит к ненужным разрушениям. Зато запахом перегара они могут убивать драконов.

Один из великанов оседлал кабана и на нем верхом влетел в толпу крабов. Кабан быстро получил пару хороших щипков, завизжал, сбросил наездника и смотался куда подальше, а великан при падении раздавил двух крабов своей гигантской задницей, блеванул на третьего отчего тот, кажется, потерял сознание (вонь убийственная) и встал. Крабы кинулись к нему и очень зря, он взял свой здоровенный дрын обеими руками и начал махать им как маятником туда-сюда. Крабы разлетелись во все стороны, по две штуки в полет за раз. Здоровенный осьминог, выползший на берег, стрельнул в великана чернилами, но это ничего не изменило, дрын угодил тому прямо в башку, размазав мозги по скалистому берегу.

Крабы начали убегать, это они хорошо умеют, зато из воды вылезли два гигантских осьминога, на своих щупальцах выбрались на берег.

«Малый зеленый кракен. Уровень 43».

«Малый синий кракен. Уровень 44».

Синий выстрелил в великана магией, струя воды под огромным давлением сбила великана с ног, но не более, тот просто встал, отряхнулся и бросился на кракенов с топором и воплем.

— Сколька мясаааа!

— Мясо!

— А-а-а-а!

Вторили его воплю сородичи и бросились на кракенов в рукопашную. В последний момент кракены попытались сбежать. Они вдруг осознали, что это было плохой идеей, но было уже поздно. Их ухватили и начали рубить на кусочки. Отрубленные щупальца и куски мяса полетели во все стороны, один особо голодный великан вцепился в кракена зубами и начал отрывать куски мяса и глотать.

— Вкуснааа!

— Всё моё!

— Нет моё!

— Я первый был!

— Вождь гаварил что нада делиться!

— Хорошо.

Я наблюдал за всем этим с ветки гигантского дерева и не знал, блевать мне или радоваться, что у меня такие подчиненные.

Ах, у половины штаны порваны, придется заказать им ткань, нитки и сделать для них иголки чтобы зашить смогли.

Будут ходить с заплатками. Но они и так грязные оборванцы что моются раз в неделю, им без разницы.

* * *

Многоокие вынесли урок из своего поражения. Двое их сородичей были раздавлены великанами, а человек оказался куда хитрее чем они полагали. Нет, они, конечно, не собирались сражаться с ним честно, второй собирался напасть вместе с первым чтобы гарантированно ликвидировать человеческого предводителя. Теперь их стало меньше, всего шестеро осталось, а было 12, и они больше не могут рисковать.

Теперь они будут драться всерьез.

Они построят особую кузницу и выкуют себе оружие и броню что позволит им на равных драться даже с великанами.

И тогда тупой человече поплатится за свои преступления. Быть может его вообще прикуют к наковальне и заставят работать, он ведь тоже кузнец, хоть людям и далеко до мастерства великих Многооких.

Сотни рабов вырыли дополнительные тоннели и большие комнаты, где будут располагаться помещения «кузницы ужаса». Многоокие провели особый ритуал, призывающий в этот мир души демонов, а затем связали их магией и заключили в предметы. Теперь в каждой наковальне, в каждом инструменте, в каждой печи обитает жуткая сила, вынужденная работать на хозяина, и мечтающая выбраться на волю.

Колобки оборудовали помещение и при помощи проклятых инструментов начали выковывать себе оружие и броню. Жуткие черные латы, покрыли тела летающих ублюдков, оставив прорези только для самых важных глаз и пасти. В свои мерзкие щупальца они взяли длинные копья, сделанные из проклятого черного металла, для получения которого они истратили все драконьи души что у них были в запасе.

Впрочем, воевать в одиночку они не собираются. Они отобрали 50 самых крепких рабов-людей, промыли им мозги магией и заставили делать оружие и доспехи самим себе. Теперь черные латы покрыли тела людей, огненное проклятое оружие появилось у них в руках, мечи и копья лишь вершина айсберга, колобки прекрасно знают, что такое порох и излучатели, просто лично им это не нужно. Люди вооружились самым разнообразным, стреляющим или колющим оружием и пошли на поверхность набивать уровень и расчищать жизненное пространство.

Вооруженные отличным проклятым оружием, в которое было вложено столько сил и ресурсов они быстро вырезали тысячи и тысячи зомби, повышая свои уровни с первого-десятого до тридцатого и более. Их активность не осталась незамеченной, но всех людей кто пытался пойти на контакт они отгоняли выстрелами. Целая мертвая зона пала перед их мощью и проклятый портал был уничтожен, а затем марионетки принялись за людей.

Они захватили в плен еще тысячу человек и всех загнали в глубокие подземелья на радость злым колобкам. Всех, кто пытался помешать безжалостно убили, марионетки вообще не знаю жалости, они убивали каждого кто хоть чуть-чуть сопротивлялся или пытался бежать. Слухи о жутких черных рыцарях разлетелись по всему городу со скоростью лесного пожара. Все, кто жил недалеко от их логова предпочли бежать.

А тем временем колобки дико радовались своим окупившимся вложениям, сотни людей сразу принесли в жертву, их жизнь выпили и превратили в ресурс — в белые кристаллы, что будут использованы для сделок в будущем. Остальных отправили расширять подземную империю и ковать оружие в подземных кузницах.

Колобки создадут свою маленькую, но сильную армию марионеток и с ее помощью навяжут свою волю людям. В конец концов все человечество падет к их ногам и будет делать все чтобы заслужить милость своих новых хозяев. *Злобный жуткий смех колобка, придумавшего все это*

Правда его сородичи до этого не доживут, у мира может быть только один король и им будет он.

А пока людишки переплавляют автомобили и всякий металлолом чтобы произвести действительно полезные вещи — патроны и броню. Они день и ночь вкалывают не разгибая спины, чтобы порадовать хозяев. Скоро произойдет еще один отбор особо сильных, им промоют мозги и сделают из них еще один отряд воинов. А что касается отбора, пусть людишки дерутся насмерть за право служить орудием хозяев. Из сотни отобранных выживет половина.

Глава 22

Я и Маркус идем по темным боковым тоннелям метро под моим городом.

— Максим, куда ты меня ведешь?

— Только не говори, что боишься темноты, Маркус.

— Дай-ка подумать… клоунов боюсь, инфляции… когда-то боялся… развода тоже когда-то боялся, не заплатить по счетам боялся… До сих пор боюсь водить машину после двух аварий и боюсь вернуться в Афганистан… Нет, темноты в этом списке нет.

— С чего бы это ты боялся клоунов?

— Травма детства.

— Логично.

Мы бредем по темному коридору. Маркус единственный кто сейчас может помочь мне с Многооким, остальные заняты собой любимыми. Я уговорил его поучаствовать в моем плане уничтожения этой мерзости, и он не смог отказаться.

План весьма простой, я договорился с гоблинами выманить людей-приспешников на поверхность, а сам тем временем подготовил «подлый» удар в спину. Мы пробрелись через сеть технических тоннелей в одно место что пересекается с подземной сетью колобков, в нее мы тихонечко пролезем и нападем с неожиданного направления.

Да, я понятия не имею что там внутри, этого не знает никто, лишь в общих чертах со слов беглых рабов мы знаем как там все примерно устроено. Есть рабские бараки и места, где они работают, есть лабиринты с ловушками, есть склады для хранения добра, где-то так же находится логово великана и ямы для пойманных зверей. Ну и, конечно, есть покои колобков, где они живут и отдыхают. Вот в последние нам и нужно попасть как можно скорее.

Я нашел нужное место и послал туда 20 скелетов с кирками и лопатами. С бомбой было бы проще, но нас услышала бы половина города. Они копали и долбили минут двадцать прежде, чем пробили дыру достаточную, чтобы туда можно было пролезть. Мы с Маркусом пролезли внутрь, на ходу пару раз чихнули от пыли, но все же оказались внутри. Теперь мы в тоннеле вырытом уже рабами глазастых. Неровный, некрасивый, с волшебными кристаллами в качестве источника света, с деревянными подпорками. Под ногами шуршат мелкие камни, а человека менее устойчивого уже свалила бы клаустрофобия.

— ******ц как здесь неуютно, а они здесь живут. Нам туда. — Указал я направление. Судя по рассказам беглых покои колобков где-то там. Тот беглый раб, кстати, хвалился что всадил колобку осколок в глаз и сбежал по безопасному коридору, по которому приводят новых рабов. Не знаю правда ли это, ну да ладно.

— А, по-моему, неплохо. Куда лучше, чем в Афганистане.

— Идем.

Мы выдвинулись в направлении покоев уродцев.

Знаю, что опасно, но Маркус уделает 1 на 1 как минимум двоих, я уверен.

А я постараюсь сделать так чтобы нас не сожрали.

* * *

*Тем временем на поверхности*

Колобки быстро узнали, что гоблины готовят новую атаку, потому один из них во главе 50 бойцов-людей вышел им на встречу. У примитивных дикарей мало шансов против его превосходящей силы… так он думал. Реальность, как всегда, оказалась куда суровее.

Им на встречу выбежал здоровенный боевой робот с двумя гигантскими клешнями. Ржавый, коряво сделанный, от него на ходу отлетали запчасти, но он бежал. В него начали стрелять, пули просто отскочили от брони, тогда колобок выстрелил своим лучом разрушения, но лишь оторвал роботу руку. Робот подбежал к первому бойцу, которого превосходил в размерах в 2 раза, и первым же ударом порвал того на маленькие кусочки. Второй удар клешни убил еще двоих людей.

Тогда вперед вышли два человека в черной броне и с огнемётами. Потоки красного пламени окутали робота, тот споткнулся и упал на камень, аз затем сам Многоокий лично уничтожил его попаданием рубинового луча, пущенного из глаза. Итог первой атаки: уже трое людей потеряны вместе с дорогой экипировкой. И это только начало.

В заброшенном лагере гоблинов среди мусора и говна солдаты напоролись на ловушку: замаскированная клетка открылась и из нее выскочили 4 здоровенных льва.

«Лев-проглот. Уровень 40».

Как гоблины умудрились поймать их это еще больший вопрос чем «как они умудрились собрать робота?». Однако времени думать не было, львы подрали насмерть еще десятерых людей, даже несмотря на превосходную защиту, прежде чем их уничтожили.

«Поганые гоблины стали умнее. Может из них выйдут хорошие рабы?». Подумал про себя колобок. Для него все расы это рабы, а сородичи соперники, так что вполне стандартный ход мыслей.

На выходе из лагеря их ждала бомба с отравляющим газом, закопанная в земле. Колобок тут же создал вокруг себя воздушный щит, не пропускающий ядовитый газ, но не всем людям повезло в нем спрятаться. Пятеро надышались зеленого газа и за пару минут выплюнули легкие и умерли. Это оружие явно не гоблинского производства. Неужели им кто-то помогает?

Наконец зеленые карлики вышли на битву лично, колобок сошелся с ними на территории пустого двора. Носатые кидались бомбами с крыш зданий и стрелял из лука волшебными стрелами. Ответный огонь магии и самодельных автоматов убил многих, но далеко не всех. Вот теперь колобок начал понимать замысел противника.

Никакая это не засада и даже не битва, его просто выманили как дурака, обвели вокруг пальца. Тем временем враг что-то замышляет, дом в опасности.

Дом в опасности.

— Мы возвращаемся.

— Хозяин? — Спросил один из солдат удивленно.

— Немедленно назад! Все в логово!

И тут раздался оглушительный взрыв и колобка хорошенько присыпало землей.

* * *

— Максим, ты уверен, что гоблины их надолго задержат?

— Более чем. Все ловушки сработали, значит они там надолго.

— Хорошо.

С оставшимися здесь внизу мы и сами разберемся.

Я надеюсь…

В одном из тоннелей мы напоролись на десяток рабов. Они как раз везли камень в тачках, тащили инструменты, и, конечно, испуганно смотрели в пол. Мы просто прошли мимо них как будто, так и должно быть. Парочка обратили на нас внимание, но тут же отвели взгляды, их явно приучили не поднимать глаза и молча работать. И вроде мы и прошли мимо толпы, но нас окликнул людской голос.

— Минуточку, что воины здесь делают?

К нам подошел весьма упитанный мужчина средних лет с кнутом.

— Приказ хозяев.

— Какой?

— Я не обязан тебе отвечать.

— Еще как обязан, я надсмотрщик, сейчас пожалуюсь старшему надсмотрщику, а ему дозволено говорить с самими хозяевами!

Вот как, у рабов тоже иерархия, хитрые ребята эти глазастые.

— Знаешь что?

— Что? — Ответил он мне с таким высокомерием словно в 200 раз лучше меня.

— Умри.

Я схватил его за шею и резким движением сломал. Отвратный хруст разнесся на всю пещеру, некоторые люди перепугались и даже уронили инструменты.

— Никому ни слова, просто идите куда шли.

Они усиленно закивали и предпочли бежать, а труп надсмотрщика я запихал в инвентарь, потом сделаю из него скелета и отправлю чистить туалеты лет 500. Уже двое проходят такое наказание, этот будет третьим.

В следующем тоннеле до нас начали доноситься звуки работающих кузнечных молотов, словно кто-то обрабатывает металл и стучит по наковальням. Мы вошли в большой зал, где сотни рабов в условиях кошмарной изматывающей жары куют какое-то оружие, обрабатываю металл, работаю с какими-то жуткими механизмами, от которых исходит аура ужаса и еще больший жар.

— Как они тут вообще не сварились.

Мы еще походили по тоннелям, прежде чем напоролись на еще одну бригаду рабов которую вел надсмотрщик. Вот его я и приготовил к допросу, пару раз припечатав кулаком по лицу и зажав в углу.

— Не бейте. Не бейте, я все скажу!

— Где твои хозяева?

— В своих покоях. Все пятеро что дома!

— Как туда пройти?

— Идите прямо, потом налево, затем направо, затем прямо, потом снова налево, потом направо, потом по лестнице на один уровень, затем через небольшой лабиринт…

— Заткнись, ты нас поведешь. И только попробуй что-нибудь выкинуть я с тебя шкуру спущу с**а! — Для убедительности я достал труп надсмотрщика и показал ему.

— А-а-а, хорошо, я все сделаю!

И он повел нас. Мы прошли через кучу коридоров и поворотов, через ловушки что на него не срабатывали, потому что он носил специальное кольцо. Его он, кстати, иногда поглаживал и называл «моя прелесть!».

В какой-то момент мы дошли до черты. Красная черта проведена по полу, дальше могут идти только личные слуги.

— Дальше мне нельзя, можно я уйду?

— Можешь идти.

— Хорошо.

— Но помни, у нас длинные руки!

— Ой, тогда я предпочту остаться.

— Хорошо, но это опасно.

— Тогда я может пойду.

— И скорее всего умрешь.

— Ой… Я останусь с вами.

— Ты так решил?

— Не знаю… а как вы прикажете?

— Твою судьбу решат те, кого ты хлестал по спине этой штукой. — Я указал пальцем на кнут, висящий у него на поясе.

От страха он побледнел. Из лимба вышли скелеты что будут его охранять, хочу увидеть, как над ним и другими ему подобными будут расправляться. А пока… Маркус достал меч, мы переглянулись. Дальше нас ждет бой.

* * *

Здесь все выглядит совсем иначе.

Мы прошли мимо рабов, несущих здоровенные подносы с объедками. Они посмотрели на нас испуганно, но ничего не сказали. Я остановил одного и попытался расспросить, но тот открыл рот и показал, что у него нет языка. Кое-как жестами они сумели объяснить мне что один из колобков сейчас обедает в главном зале, а остальные удалились в свои покои.

И вот мы вошли в главный зал, где этот летающий шарик мяса и дерьма запихивал себе в пасть жареную корову целиком. Он, кстати, заметно крупнее остальных и уровень у него больше моего. Пару секунд он усиленно жевал и чавкал, а затем один из его глаз заметил нас. Тут то он и замер и пару секунд не мог пошевелиться.

Между нами сразу вырос земляной барьер достаточно толстый чтобы выдержать попадание из пушки. Но Маркус не стоял на месте, он бросился бегом в обход. На ходу он уклонился от нескольких лучей, ушел от земляных шипов и успешно сократил дистанцию, взмах меча и пасть колобка выплюнула кровь, удар разрубил ублюдку левую часть тела и задел рот. Второй удар была нанесен в полную силу, загоревшийся красным меч рассек твари самый большой глаз и отрубил несколько щупалец.

— А-а-а-а! Сдохни-и-и!

Инстинктивно я почувствовал неладное и спрятался за углом. Половина комнаты окаменела. В камень превратилась еда, стол, посуда, парочка слуг, дрожащих в углу, только вот Маркуса это совсем не тронуло.

— Ну ты и урод. — Кулак человека вошел в раненый глаз монстра очень глубоко, отчего тот попытался схватить человека зубами, но получил хороший дар ногой, от которого у него вывалилось несколько клыков.

— А-а-а-а-а!

Маркус продолжил, серия ударов заставила лопнуть еще пару крупных глаз, затем он оторвал пару щупалец пытавшихся его схватить, затем вырвал клык и всадил его монстру в брюхо.

— Может договоримся?! — Не могу поверить, что он пытается торговаться.

— Нет. — Ответил солдафон холодно и однозначно.

Еще серия ударов и монстр блеванул кровью. Он перестал левитировать и осел на пол как мешок с говном. Вид у него теперь жалкий, глаза разбиты, клыков почти не осталось, щупальца вырваны, а сам он, кажется, пытается быть меньше и вызвать жалость.

— П-п-прости-и-и-те.

Но это его не спасло, меч воина вошел глубоко в тело твари, пробив череп и мозг. Система перестала показывать имя и уровень. Чудовище умерло.

— Труп я заберу.

— Как хочешь.

Маркус плюнул на дохлое существо и вытер скатертью его кровь с клинка.

— И это они возомнили себя высшими существами?

— Снобы, что сказать. Пошли, осталось еще четверо.

* * *

*На поверхности*

Уродец отплевался и кое-как вылез из груды камней, которой его завалило. В этот момент что-то очень острое впилось ему в бок. Он взвыл и попытался вырваться, но ощутил страшную боль на большей части левой половины тела. Словно десятки острейших клинков вошли в его плоть. Один из его глаз повернулся в сторону обидчика и увидел…

— Ах ты предатель! — Закричал он, но слова быстро закончились, и он начал кричать уже от боли.

Его сородич-предатель, убивающий себе подобных и служащий низшим существам, добрался до него, какое унижение! И этот выродок сейчас загрызет его насмерть!

Колобок пытался бороться, старался вырваться или применить магию, но с каждой секундой боль становилась сильнее, н терял кровь и силу, да и десяток заколдованных стрел что всадили ему в бок совсем не помогали…

Силы подошли к концу. Вырваться из смертельной схватки не получилось, сознание начало уплывать. Последнее что колобок почувствовал это сильный удар по голове, а дальше была только темнота…

* * *

— Что за переполох? — Закричал разъяренный шар. Он как раз совершал омовение в своем огромном бассейне с теплой водой, когда послышался какой-то шум.

— Все в порядке, просто внутрь проникли посторонние. — Ответил его сородич, уже одевающий доспехи.

— Чего? И это ты называешь «в порядке»?

— Не ори так, а то мне уши закладывает! — В помещение влетел еще один, теперь их здесь трое. — А где четвертый? — Спросил он растерянно. — Он же был тут.

— Откуда мне знать? Я же не его нянька.

— Так как они прошли лабиринт?

— Никак, они подкопались, наверное, со стороны метро.

— Ах ты ж ****** ***** насос жирного ******** бегемота!

— Идемте, разберемся сами. В конце концов все приходится делать самим!

— Угу.

Они нацепили доспехи, достали волшебные посохи и полевитировали в направлении откуда раздавался сильный шум.

Этим шумом был бой между Многооким и Маркусом. Тихой схватки не получилось, но победа была одержана. Максим узнал от летучих мышей о приближающейся угрозе, и они с Маркусом решили пока спрятаться. Колобки при всей своей силе не отличаются хорошим восприятием, за исключением зрения. Найти того, кто умеет прятаться для них зачастую слишком сложно.

Глава 23

Чтобы не попасться на глаза сразу трем бешеным колобкам в броне мы решили отступить и попытаться их разделить. Я приказал скелетам отходить вместе с нами. Мои 3 дохлых колобка только ждут своего часа, я их берегу на самый крайний случай, как самый сильный козырь.

Мы с Маркусом разбежались по разным коридорам, чтобы разделить противника. Он направо, я налево. И как на зло за мной погнались двое, точнее полетели по моим следам, выискивая меня с помощью какой-то магии.

— Он побежал туда.

— Нет, туда!

— Нет, туда!

Кажется, они сейчас разругаются и друг друга угробят, вот будет потеха. Однако потеха не состоялась, парочка продолжала искать меня при помощи магии. Какое-то странное заклятие в одном из щупалец колобка вечно вело их по правильным коридорам в мою сторону. Чтобы ублюдки не скучали я отправлял скелетов им на встречу. Не то чтобы они представляли большую угрозу, но немного их замедляли.

— Человече. Выходи добровольно и умрешь быстро!

Ищите дурака. От злости они начали кидаться заклятиями в случайных людей-рабов что бегают здесь и не знают куда деваться. В итоге я подкараулил одного из их за поворотом и дал жару из огнемета. Близкая дистанция, замкнутое пространство и струя пламени, превращающая песок в стекло. К сожалению, я спалил здесь весь воздух и чуть не задохнулся пока бежал выше по тоннелю, а что касается колобка то такого отборного набора ругательств я еще не слышал. Колобок явно пострадал и сам чуть не задохнулся, но у него есть воздушная сфера, а у меня нет.

Его напарник применял на обгоревшем сородиче исцеляющие заклятия, а затем полетел за мной один, предусмотрительно выставив перед собой воздушный щит. Его я попытался убрать кислотной гранатой, брошенной чуть выше воздушного щита, но его превосходная броня не была прожжена насквозь как я надеялся. Зато ответный рубиновый луч чуть не спалил меня, пришлось призвать еще скелетов и отправить на убой. Колобок как раз держал в одном из щупалец магический посох, им он заставил 40 скелетов просто распасться на части.

— Думаешь мы не готовились к схватке с тобой, человече?

Но тут он заткнулся и начал прислушиваться к одной из стен, я тоже. Такое чувство словно с той стороны происходит…

Земляная стена взорвалась фонтаном грязи и из нее вылетел человек. Он был покрыт кровью и грязью с ног до головы, вряд ли бы кто признал в нем гордого воина Маркуса, я и сам догадался только когда меч в его руке засветился красным и обрушился на бок колобка.

— А-а-а-а-а! Ублюдок!

Второй удар колобок блокировал посохом, но тот сломался пополам и его отбросило в сторону. Маркус занес горящий красной энергией кулак и впечатал его в лицо колобку, черная броня потрескалась, колобка отбросило назад, он впечатался в земляную стену. В момент, когда чудовище очнулось и подняло взгляд над ним уже занесся меч палача, сокрушительный удар пришелся прямо в самый крупный глаз, кровь полилась рекой на землю, монстр завизжал, а затем удар повторился, а затем еще и еще, пока колобок не сдох.

Обессиленный Маркус упал на землю, а я уже был рядом и заливал ему в грязный рот зелья. На нем живого места нет, некоторые участки кожи вообще окаменели.

— Своего я убил, остались еще двое.

Один которого я поджарил и последний, который еще не появлялся. Отметил я про себя.

Но тут на нас навалились люди. Пятеро воинов в черных доспехах, все с огненными топорами и уровнями начинающимися с 30ого. Похоже они местная элита, интересно где так быстро прокачались? Пара мгновений и первый из них оказался рядом с нами, однако они очень быстрые, и замахнулся топором. Я уклонился и топор вошел глубоко в стену, там и застрял. Секунда понадобилась врагу чтобы достать топор, но Маркусу этого было достаточно, первый враг расстался с головой, взмах меча и она укатилась куда-то вниз. Второй взмах и еще двоих разорвало дальней атакой. Оставшиеся двое попытались бежать, но Маркус крикнул что-то им в спину и те развернулись и бросились на него, наверное, навык провокации или в этом духе. Обоих он с легкостью нашинковал и поднял тем еще уровень. Пожалуй, против его меча их доспехи тоже самое что и картон.

Обгоревший колобок убегал, спасал свою жизнь. Он понял, что случилось с сородичами и совершенно не желал разделить их судьбу. Эти люди оказались куда сильнее чем он полагал, один из них не местный…, но времени разбираться с этим нет. Колобок влетел в большую пещеру, где они собирались построить тронный зал, теперь эти планы, конечно, пойдут прахом. Здесь прямо за большим троном, где один из его народа должен был принимать посетителей он нажал на секретный спусковой рычаг, приведя в действие сложнейшие механизмы.

Они должны были открыть секретный проход в безопасное место и намертво запереть его за спиной колобка. Только вот механизм не сработал, проход не открылся. Тому есть лишь одно объяснение.

— Дорогой сородич. — Раздался голос из динамиков. Загорелся один из экранов, на нем колобок смог увидеть самодовольную харю бывшего друга.

Изменник показал себя. Жаль, что слишком поздно.

— Предатель.

— О-о-о-о. Да брось, все мы такие!

— Крыса.

— Просто я переиграл тебя.

— Впусти меня.

— Хм… Дай-ка подумать. — Его лицо приобрело наигранно серьезный вид. — Нет!

— Будь ты проклят.

— Проклятия — язык побежденных. Ох, кстати те двое идут, с удовольствиемпосмотрю, как они тебя разделают.

Экран погас, динамики смолкли. Через минуту в зал вошли двое людей. Обе в крови и грязи с ног до головы, хотя тот, что в золотом доспехе явно чище другого. Более грязный и с мечом уже собирался броситься в атаку, но тот, что в золотом доспехе его придержал.

— Скажи, где последний.

— И ты меня отпустишь?

— Убью быстро.

— Ха… Он за этой стеной. — Колобок указал щупальцем в направлении секретного убежища. — И его охраняют.

— Спасибо.

А дальше зажатый в угол колобок пытался отбиваться всеми силами, но сегодня явно был не его день. И умер он отнюдь не быстро, Маркус выбил ему каждый зуб и оторвал каждое щупальце перед тем, как убить.

Впрочем, с гибелью колобка битва не закончилась. Проход в секретное убежище открылся, оттуда вальяжно выплыл последний колобок. Доспехов на нем нет, зато на нем красуется роскошная вышитая золотом белая мантия и огромная золотая корона. За ним вышел великан, его голова едва не упирается в потолок зала и несколько уродливых чудовищ, напоминающих помесь льва и скорпиона…

— Люди. Вы достойны послужили мне и выполнили все что от вас требовалось. Наградой вам станет гора золота и ваши жизни!

— Нет… — Сказал воин с мечом.

— Нет? — Удивился колобок.

— Наградой станет твоё чучело, которое я повешу на стену.

— Ах, до чего наглый обезьян. Патрик, заканчивай ковырять козявки в носу и сотри этих двоих в порошок.

Только великан и пикнуть не успел как тройной рубиновый луч превратил его в горстку пепла и почерневших костей. В зал влетели 3 дохлых колобка-нежити.

— Ах… как ты посмел? Убить их!

Львы-скорпионы сорвались с места, колобок выстрелил лучом, но люди скрылись за земляной стеной, а дальше началась ужасающая перестрелка с участием гранатомётов, бомб, лучей, заклинаний и прочих прелестей нового мира. Но закончилось все печально… для мясного шарика разумеется. Он завершил свой жизненный путь будучи разрываемым на части 3 своими дохлыми собратьями, которым очень не терпелось выполнить приказ хозяина и разорвать жертву на кусочки. Последнее что он успел произнести было:

— Как так?

А вот так. Если бы вы действовали сообща, то все было бы иначе, а теперь ваше глупое вторжение окончено.

И это подземелье теперь моё.

Глава 24

Бывшие рабы растерзали своих надсмотрщиков голыми руками. Это была весьма жестокая казнь, даже хуже, чем если бы я приказал натравить на них собак.

С показательной расправы и началось моё правление этим местом. В первую очередь я всех отпустил на свободу и предложил всем, кто вкалывал бесплатно делать тоже самое за зарплату золотом и еду, на меня. Большинство отказались, у них уже сил нет сидеть под землей, но были и те, кто согласился подумать, а также нашлись те, кто хорошо знает эти места и готов все мне тут показать.

Один из бывших мастеров кузницы провел мне экскурсию. Слушал и смотрел я с огромным интересом, все эти одержимые злыми духами механизмы и машины, построенные с участием драконьих душ, все это мне очень пригодится.

После кузницы я отправился в безопасную зону, скрытую за тронным залом. Она представляет из себя бункер с кучей жилых комнат, где можно легко разместить 200 человек прислуги, а также склады со всяким добром и 12 роскошных покоев, где могут припеваючи пережидать атомную войну ныне покойные колобки. Я выставил охрану из скелетов чтобы контролировать здесь все и выбрав одни из покоев создал там портал в перекресток. Получается, что мой дом, перекресток и это место будут связаны, шаг и ты уже здесь или там, удобно.

Оставив здесь пару сотен скелетов убираться и проводить инвентаризацию под руководством Лича я отправился домой, отдыхать, заодно Маркуса на базу подбросил. Спасибо ему за помощь…

* * *

По возвращении домой решил немного подготовить свои вооруженные силы к неминуемой битве в некрополисе. Скелетам выдал самодельные огнеметы и некоторые виды оружия, подобранные в кузнице колобков, а также доспехи, взятые оттуда же. Неживых колобков одел в захваченную броню, а пять трупов их сородичей что мне достались запихал в курган на недели две промариноваться и подготовиться к службе мне великому.

Так же я решил уделить побольше внимания моему боевому роботу Малышу. Волшебная книга инженера подсказала много интересных вариантов его улучшения, почти все из которых он сразу отверг. У этого робота есть весьма развитое самосознание, мнение и некоторые вещи он просто «не хочет».

— Не хочу микроволновые пушки. — Сказал он металлическим голосом. — Они жрут много энергии, сильно греются и вообще я не тостер.

— Вот уж не думал, что буду уговаривать робота.

— Вот уж не думал, что буду спорить с человеком.

— 1:1.

— Да и как ты собрался их собирать?

— У меня сейчас столько всякого хлама собрано… Ну не смотри на меня так. Вероятность произвольного самоподрыва всего 21%, это ерунда. — Не знаю как ему удавалось так зловеще нависнуть надо мной и так недовольно гудеть динамиками, но своего он добился.

— Пулеметы устарели, а еще ты недостаточно ухаживал за стволами, их нужно чистить или менять.

— На что? Давай лазер поставлю.

— Бесполезный фонарик? Нет.

— Он не бесполезный.

— Слабоват. Вот эфирные автоматы или волкитные…

— У меня такого нет, бери что дают, поставлю тебе лазер.

— Хорошо, но в комплекте хочу огнемет.

— У вас роботов хотелки больше, чем у женщин. Ну ладно, не смотри на меня так, все сделаю… привереда.

— Запрос о модификации подтвержден. Активирую протокол 1422869745XY404ЪУЪ*.

В итоге я приделал ему лазер вместо пулеметов, на корпус добавил брони, приделал устройство, создающее густую дымовую завесу вокруг машины если нужно. Около большой цепной пилы добавил огнемет, по мощи с моим ручным он не сравнится, но в целом тоже неплохой. Ноги тоже усовершенствовал, добавил защиты в уязвимых местах и нарисовал дополнительные руны там, где уровень позволяет. Энергетические кристаллы заменил на более мощные, да еще и увеличил их количество, теперь робот без подзарядки работает дольше.

— Пошли тебя испытаем.

Я отправился в подземелья перекрестка, туда, где в ограниченных пространствах бродят толпы несчастных зомби. Лазер и огнемет вместе творят чудеса. В особенности в замкнутых пространствах. Лазерный луч убивает десятки мертвецов за выстрел, огнемет сжигает еще больше, но только близко, цепная пила для особо сильных мутантов, подходящих близко. Вот один урод 20ого уровня с жуткими когтями до пола подбежал слишком близко и попытался вскрыть кабину. Новая броня с кучей рун выдержала удар, на ней остались лишь незначительные царапины. Удар цепной пилы снес ему башку, а следующий распилил пополам шестерых зомби пытавшихся броситься роботу под ноги.

Залитый кровью и расцарапанный местами мой боевой товарищ был очень доволен собой и уже начал озвучивать список хотелок… как будто он моя девушка, а не оружие.

— Ноги подлиннее, защитное поле, джетпак для прыжков на короткие расстояния…

— Погоди немного, я записывать не успеваю… да еще и ошибку сделал, в слове «жидпак», как оно правильно пишется? Я почему беспокоюсь, дед мороз скажет, что мы неграмотные…

Секунду робот переваривал услышанное, а затем выложил.

— Сейчас с кабины катапультирую и отключусь навсегда.

— Здесь есть система катапультирования?

— Хочешь проверить?

— Никогда не любил американские горки. Не надо. С длинными ногами ты тут тупо не поместишься, да и затраты энергии вырастут.

— Зато буду бегать не как пьяный медведь не трех лапах со стрелой в заднице.

Какой у него уникальный жизненный опыт!

— Слушай, а давай я тебе гусеницы сделаю, это куда проще и надежнее.

— Нет! Я же испачкаюсь в грязи еще больше.

— Просто так экономичнее, и вообще я буду тебя чистить.

— Ты делаешь это раз в три недели! И то отнюдь не лично.

Честно мне уже и трудно вспомнить, когда в последний раз я делал что-то подобное лично. Как трудно быть некромантом, никто меня не понимает!

— Я буду чистить тебя каждые 7 дней.

— Каждые 3 дня.

— Пять.

— Четыре.

Я сделал вид что обдумываю предложение. На секунду кабина задрожала, и я почувствовал приступ боязни Санта Клауса (клаустрофобии).

— Они идут.

— Опять зомби?

— Нет, куда хуже.

В дальнем углу тоннеля появилась одинокая фигура уродливого гомункула-нежити с четырьмя руками, тремя ногами и двумя головами, обе кстати лысые. Существо не пыталось наброситься, не делало резких движений, никак не демонстрировало враждебности. Оно подошло поближе, показало, что в руках нет оружия, хотя такие когти оружие само по себе.

— Я пришел с миром, чужак.

— На чужого куда больше походишь ты, а не я.

Он посмотрел на меня внимательно, его головы пару раз резко дернулись, а на лицах отразился некий умственный процесс.

— Великий повелитель мертвых царь Алексиос, вершитель судеб, повелитель легионов, разбивающий оковы… — И всякое бла-бла, которое я вообще не слушал. — Предлагает тебе мирные переговоры 1 на 1, на нейтральной территории.

— Не согласен.

Его аж переклинило, такого ответа в его методичке нет?

— Мы гарантируем безопасность.

— Просто слова.

— Хорошо, тогда я явлюсь к тебе сам. — Произнес монстр уже не своим голосом.

А затем тело чудовища начало сначала раздуваться, затем наоборот сдуваться, дополнительные руки исчезли, они просто вросли в тело и пропали, две головы соединились в одну, и выглядело это ужасно мерзко. Теперь получился просто человек, с мертвецки бледной кожей, у него за пару секунд выросли черные волосы до плеч, а фигура стала мускулистой, как у хорошего бодибилдера лет тридцати.

— Молодой упрямец. — Холодный и властный голос, сразу ясно что имеешь дело с коронованной особой.

Он занял тело слуги? Заставил его изменить форму с расстояния? А какой у него уровень? Я же не вижу.

— Зачем?

— Зачем? Скажи мне парень, ты глупец?

— Да. — А что я ему отвечу? Он явно крут, с такими лучше не спорить.

— Оно и видно. Больше всего на свете я презираю глупость. Но я оставлю тебе жизнь, так уж и быть.

«Какой великий дар». Хотел я ляпнуть с сарказмом, но вовремя прикусил язык. Ну его нафик, еще расплющит меня тут.

— И все же я предлагаю тебе, несмотря на твой юный возраст и несусветную для нашей профессии глупость, стать моим учеником.

— Кхм… — Я аж слюной подавился от неожиданности. — Учеником?

— Да, ты должен принять решение здесь и сейчас.

«Алексиос. Древнейший некромант. Уровень 145».

Е**тся мишки!

— Зачем тебе учить меня?

— Лучшая победа — та, что была одержана без единого выстрела. Сделать врага своим другом — вот что требует настоящего мастерства.

Врёт как дышит, это же он послал мертвую воду атаковать город! Я нервно потер виски, все еще сидя в кабине робота. Тот едва сдерживает гнев, магов он ненавидит люто, а этот парень прямо классический колдун, да еще и вы***тся.

— И как это будет выглядеть? Я буду помогать тебе нападать на жителей поверхности?… А за обучение отдам всё пиво и сигареты? — Первое еще ладно, но последнее неприемлемо!

— Я больше не стану атаковать живых, они мне неинтересны. Этот мир мне не интересен. В свое время я проиграл битву за его будущее и долго убивался из-за этого, лишь спустя столетия нежизни я осознал, что это не важно. Этот мир несовершенен, все миры одинаково несовершенны, и у меня нет сил этого изменить. Я хочу найти мир, где буду чувствовать себя как дома. В обмен на мои знания и мой подземный некрополис ты будешь приводить меня в разные миры, пока я не выберу подходящий.

— И что, однажды ты уйдешь и все оставишь мне?

— Да.

— И не будешь претендовать на этот мир?

— Нет.

— Перестанешь нападать на наших ребят что ковыряются здесь в земле?

— Да.

Если откажусь расплющит ведь…

— Я согласен.

— Вылазь из этого металлического гроба и иди за мной.

Глава 25

До сих пор не могу поверить. Я сижу в пыльной библиотеке подземного города мертвых и… штудирую увлекательный томик о некромантии!

Стал добровольным рабом древнего некроманта? Сейчас же! Я просто жду момент чтобы его отпинать. Не верю я ни единому слову этого ган***а. С другой стороны, библиотека здесь действительно годная, много интересного можно найти на страницах пыльных томов. Вот, например запись: древний некромант ставил эксперименты и создал уникальный навык, позволивший ему создать армию… котов-зомби. ну ладно, не самый удачный пример.

Началось все с того, что Алексиос привел меня в свой город. Причем мы шли отнюдь не пешком, стоило мне выйти из робота как он ухватил меня за руку, и мы оба попали в пространство невесомости и жуткого холода. И вот мы уже стоим посреди мертвого города, где непонятно куда и зачем идут бледные холодные покойники и скелеты, не сохранившие плоть.

Алексиос притащил меня в библиотеку, ну а куда еще он мог меня притащить? Впрочем, я только рад. Вместо любования покойниками лучше посижу среди пыльных книжек, так даже лучше. И вот я сижу уже второй час… читаю про безумие моих далеких предшественников, живших тысячу лет назад и замечаю один любопытный фрагмент, книга древняя, местами текст нечитаем, система отказывается разбирать что там написано.

«Для превращения себя в… необходимо совершить ритуальное самоубийства когда душа покидает тело на последней стадии его борьбы за выживание некромант при помощи… превращает себя в нежить и возвращает душу назад из царства смерти, навечно привязывая ее к своей уже мертвой оболочке. Главное в этом найти душу и привязать ее правильно, иначе можно утратить часть своей личности, воспоминаний и рассудка. Тело некроманта страдает от тех же недугов что и любая нежить, оно разлагается и слабеет если не с годами, то с десятилетиями. Лучший способ избежать этого это…»

Тут фрагмент, как назло, обрывается, оставляя меня с носом, а следующие пара десятков страниц просто вырваны. Впрочем, дальше было тоже интересно:

«Приручение духа огня является крайне сложной задачей, ведь всё чего эти существа желают это сжигать всё что горит. Они охотно покорятся новому хозяину если будут уверены, что он несет в этот мир энтропию, но никогда не станут говорить с тем, кто не желает в глубине своей души сжечь весь мир дотла. Огонь существует пока горит… разве можно упрекать его в том, что он просто хочет существовать, как и все мы? В чем польза от духа огня некроманту, ведь их силы и темпераменты не пересекаются? Противоположности иногда сходятся, здесь работает принцип "все или ничего", если имеет место первое, то дух огня сам найдет подходящего человека и будет следовать за ним добровольно. Такие случаи редки, но они имели место быть, все величайшие мастера некромантии имели "ручных" духов, и некоторые из них были духами огня».

Любопытно. Спрошу огонька потом что он думает об этих писульках.

«Создание костяных гомункулов дело крайне непростое и великая система мало помогает своим ученикам в этом. После изучения навыков "слияние костей" и "восстановление неживой плоти" некромант становится фактически художником. Система позволяет создавать любых неживых существ, но создать по-настоящему эффективное существо ужасно сложно, это долгий и кропотливый труд. Неэффективные и несбалансированные конструкции имеют свойство разваливаться или быть слабыми и медленными. Лишь широчайшие познания в анатомии живых существ позволяют понять, как создать правильное существо и сделать его эффективным и долговечным».

Хм… надо попробовать, тут как раз валяется парочка очков навыков, которые я не распределил. Я выбрал указанные навыки «слияние костей» и «восстановление неживой плоти» и вложил туда очки. Мгновенно мозг заполнился новыми идеями, а материала для работы здесь вокруг хоть отбавляй.

В библиотеке некроманта повсюду валяются кости сотен покойников, есть даже целые шкафы с костями, так что я просто позаимствовал материал и выбрав стол начал упражняться. Я разложил кучу костей по столу, цель очень простая, собрать самого простого скелета из сотни отдельных костей разных людей. Я начал соединять. Кости сходятся с легкостью, маны на это тратится немного. Кости соединяются прикосновением моего пальца и вложением маны с конкретными мыслями. Подвижные суставы держит магия. Через 20 минут трудов скелет был соединен наполовину, одной руки и нижней челюсти еще нет ну и ладно, я решил не ждать и влил в него много маны и активировал поднятие нежити.

«Скелет-жертва насилия со стороны бездарного некроманта. Уровень1». Почему ты так жесток с собственным творением?

— А вот сейчас обидно было, система!

«Всегда пожалуйста».

Скелет тем временем повернул башку ко мне, посмотрел зелеными глазами и прохрипел.

— Убей меня.

Только убивать не пришлось, кости не выдержали переизбытка маны и начали разрушаться, ребра отвалились, развалился таз, череп упал и покатился по полу, скелет перестал существовать.

«Парам-пам-пам, поздравляю, получено достижение "некросадист". Мало кто может заставить страдать тех, кто давно умер и не чувствует боли, но вы смогли! Награды за достижение не будет, но вы можете распечатать это сообщение, повесить в рамочку и показывать своим маленьким детям, если у такой бездарности они будут».

Впрочем, системный стеб меня не остановил, я продолжил свои попытки, еще пять скелетов пали жертвами «науки». Первые четверо просили их убить, а пятый, тот, что получился с двумя руками, сам отвернул себе башку и развалился. За такое я бы хотел собрать его снова и отправить чистить сортиры, но не выйдет, второй раз поднять покойника не получается при всем желании.

Наконец на третий час я сумел собрать одного скелета первого уровня, целого, чистого и способного выполнять задания.

«Бедный Йорик. Уровень 1».

Только вот задания он выполнял недолго, дело в том, что я приказал ему собрать кости всех моих жертв, а он споткнулся, потерял голову и 20 минут искал ее на полу, наощупь. Бедняга старался, но работал откровенно не в том направлении, череп закатился под темный стол, а скелет рыскал под шкафами. Наконец мне самому это надоело, и я «освободил» его чтобы не мучался. Бедолага развалился на части и кажется был за это благодарен.

После издевательств над нежитью я решил попробовать себя в вырезании костяных амулетов, куда тоже вложил одно очко навыков. Помню, как Осирис учил меня этому делу и показывал, как правильно. Я взял одну из костей, напитал маной и начал вырезать на ней магические символы. Я планировал создать амулет удачи, повышающий шанс попасть по противнику из системного стрелкового оружия, но получилось то, что получилось.

«Кость невинно страдавшего раба. Мусор».

И тут она лопнула у меня в руке и осколками слегка посекло лицо. Регенерация тут же все залечила, но было неприятно. Нет, если рассматривать это как производство гранаты, то путь явно не тупиковый, но…

«Парам-пам-пам, поздравляю, вы открыли заблокированный навык "взрыв трупа". Позволяет взорвать труп любой степени разложения на расстоянии, урон зависит от вложенной маны и уровня развития навыка».

Я тут же вложил в навык очко и применил способность на валяющемся на полу черепе. Бахнуло с силой ручной гранаты, осколки костей нехило так посекли соседние столы, впрочем, тут и так уровень разрухи немалый, а генеральная уборка в этом пыльном месте была, наверное, год назад.

Я призвал сотенку своих скелетов и нагрузил их работой, пыль убрать, кости обратно сложить, пол грязный помыть, благо на такой случай всегда имею в инвентаре тряпки и ведра с водой. Жизнь научила.

Вот за этим занятием нас и застукал Алексиос, древнейший некромант. Странно, у него ведь тысячи покойников, неужели ему лень провести субботник?

— Убери своих слуг. Иди за мной.

Мы отправились через большую площадь в какое-то черное высокое здание, похожее на здоровенную башню, там мы поднялись на самый верх, в самую верхнюю комнату. Внутри передо мной предстал большой зал из черного камня с огромной картой на таком же огромном столе в центре комнаты.

И карта эта изображала вовсе не континенты и острова. Эта карта изображала звездное небо и миры, связанные нитями, и перекресток находился в самом центре этой карты, а миров, связанных с ним, и друг другом… больше 30ти.

— Наша сделка проста, смертный, ты приведешь меня вот в этот мир. — И ткнул пальцем в планету, находящуюся на самом краю карты за 3-4 переходами. — Или в любой другой более подходящий.

— Не близкий путь.

— Верно, и сейчас тебе просто не хватит ни сил, ни сноровки чтобы преодолеть его. Но это поправимо. Именно поэтому я взял тебя в ученики, а не размазал по земле. Ты станешь сильнее, доберешься в этот мир и откроешь портал для меня и моих подданных, а затем откроешь портал в еще один и свяжешь их вместе для меня. После этого этот подземный город станет твоим, так же, как и знания что ты естественно оставишь себе. Я плотно возьмусь за твое обучение, уйдет много времени…

— У меня дела. Я не могу сидеть здесь как в подвале.

— Ох уж эти смертные… Хорошо, хотя бы годик то ты сможешь здесь пробыть?

— Там на поверхности без меня не протянут и недели. — Один раз я их уже оставил на пару месяцев одних. В итоге спасал буквально всех.

— Ну хорошо, тогда будешь приходить сюда на день и две ночи в неделю, а пока проштудируй вот это.

— Из ниоткуда упал гигантский пыльный многотомник, в тысячи две здоровенных страниц. Будь я первого уровня он бы меня просто раздавил. Теперь, с моим уровнем, он не тяжелее булки хлеба.

— Изучи, у тебя неделя. Город на поверхности отвечает за твои успехи и провалы.

Все это он говорил ровным холодным голосом. Что сказать, покойник. Намекает что продолжит воевать с городом если я провалюсь.

— Хорошо.

— А теперь вон, живые меня утомляют.

Он щелкнул пальцами, снова ужасный холод и невесомость и вот я уже недалеко от выхода на поверхность.

Ну что сказать. Снова в школу!

* * *

*Некрополис*

Мальчишка исчез во тьме портала. Глупый и безответственный мальчишка, которого система одарила так как не одаривала многих достойных. Что он такого сделал? Выиграл испытание? Да не может быть! Он просто червяк из другого мира, живший на всём готовом, везучий, мерзкий и… живой…

Но червяк талантливый.

Царь нежити не питает иллюзий, мальчишка его предаст, он ему не верит. Ну и правильно. Что делает царь нежити, когда приходит в новый мир?

Превращает его в склеп.

А затем и все остальные миры ждет та же участь.

Мальчишка и его стабильные порталы лишь первая ступень в строительстве его личной империи.

* * *

Сижу я у себя в кабинете поздно вечером и вчитываюсь. Сколько всякой теории здесь можно вычитать. Например, есть заклятие, позволяющее при помощи маны захватывать власть над чужой нежитью. Нужно просто направить ее достаточное количество в гнилой мозг мертвеца и перехватить контроль. И такого навыка в моих ветках развития, кстати, нет.

Зомби это такие ребята, сколько не убивай они все равно есть, и найти их не трудно. Так что я выследил ближайшую толпу и попробовал. Сначала ничего не происходило, я только напрягался и пыжился, результата ноль, затем начало получаться, один из мертвяков отреагировал… а нет, он просто увидел крысу и пополз за ней на четвереньках.

«Открыт доступ к навыку. "контроль над нежитью" позволяющему захватывать власть над чужой нежитью». Тут же я закинул в него предпоследнее свободное очко навыков.

Следующая попытка увенчалась успехом, зомби появился в моём интерфейсе, и я смог им командовать. Первым же приказом был приказ драться с сородичами. Сородичи его агрессию не оценили, мигом повалили на лопатки и достали кишки… а потом и вовсе башку оторвали.

Ладно, попробуем двоих. Получилось и двои и пятерых, и десятерых, запас маны позволяет. Десять зомби под моим руководством легко порвали еще десять на кусочки. Правда затем пришел громила 13 уровня и показал кто здесь главный — переломал всех моих подопечных об колено и даже не устал. Тогда я взял под контроль и его, и в качестве своей маленькой мести заставил протаранить машину головой на полной скорости. Его бедная черепушка не выдержала, так же, как и кузов никому не нужной бмв, еще две жертвы ужасного апокалипсиса, и я тут ни причём!

На шум сбежался еще десяток зомби. Они обступили дохлого громилу плотной толпой, пытаясь понять, что случилось. И тут я применил взрыв трупа на теле громилы. Труп взорвался как бомба, осколки костей посекли зомби вокруг, ударная волна отбросила всех на 2-3 метра. 7 из 10 погибли, что не худший результат. Уцелевших я добил из лазера, а затем вернулся домой.

Дома я еще долго перелистывал книгу, выискивая что-нибудь любопытное и осуществимое… Нет, призраков призывать не собираюсь, они жутковатые, так же, как и нет пользы от гайда по «правильному» поднятию драконов, у меня один уже есть, а на большее прокачки тупо не хватит. Костяное оружие? Нет, не для меня… история некромантии… упоминания некромантии в литературе прошлого… источниковедение истории некромантии… методология исследования некромантии… Я что, вернулся в универ б**ть? Я резко захлопнул этот талмуд и решил сегодня больше не открывать, но тут он распахнулся сам на одной из страниц из которой сильно повеяло холодом…

Глава 26

«Ледяной скелет. Уровень 2».

Оно того стоило.

Следуя инструкциям из книги, я сумел создать ледяного скелета. Что для этого нужно? Душа морозного существа, много маны и пара часов стараний. И вот передо мной предстал скелет, покрытый инеем, холодный как Антарктида, а изо рта идет пар. Для полноты образа я достал ушанку и нацепил ему на голову.

— Хозяин. — Из его рта вырвался поток холодного воздуха, настолько холодного что у меня чуть кровь не застыла в жилах.

— Замолчи и не дыши на меня.

— Так точно! — Б***ь, я чуть обморожение лица не получил!

— Итак, посмотрим, что ты умеешь.

«Способности: ледяное дыхание, холодное касание, заморозка, управление погодой, метание сосулек, ледяной кулак, ледяная броня».

— Марш убивать зомби.

Скелет уже собирался открыть рот, но вовремя остановился, а я тем временем уже успел отскочить на пару шагов назад и закрыть лицо руками. Вот с этого и началась его служба мне. Я сразу решил его испытать.

Скелет показал себя отлично, первых же зомби он заморозил насмерть, те буквально застыли не способные двигаться, а асфальт стал скользким как каток и парочка еще способных двигаться мертвецов весьма комично поскользнулись. Еще одного зомби мой подопечный умышленно подпустил поближе и прикоснулся к нему рукой, тот мгновенно превратился в ледяную статую.

Так мы вдвоем убивали зомби еще пару часов. Ледяные статуи что он наклепал в старые времена можно было бы показывать за деньги как аттракцион-ужастик. Правда теперь вся наша жизнь аттракцион-ужастик, так что пара сотен замороженных трупов никого не напугают. Наконец, когда новый подопечный добрался до десятого уровня я отправил его в лимб и вернулся к книге.

Ох и насиделся я над ней, даже стало скучно, но в какой-то момент я напоролся на раздел. «Использование костей особо крупных существ». Стало очень любопытно.

«Кости особо крупных существ очень ценны в деле создания конструктов. Из их костей можно построить настоящих костяных гигантов. Правда, чтобы этот гигант не развалился нужно огромное мастерство, а главное правильно подобранные детали, ведь манера поведения гиганта зависит от совокупности его составляющих. Говоря проще из каких костей состоит гигант такая у него и будет душа. Если вы соберете конструкт из костей обезьян вы неизбежно получите обезьяну по повадкам и разуму, какую бы форму конструкту вы бы не придали».

Интересно. Тут я и решил сходить в «поле».

Где еще найти останки гигантов как не в Гренландии? Дело в том, что великаны охотятся и убивают постоянно, костей гигантских существ у них даже больше, чем надо, так что вопроса куда идти за этим добром нет.

Деревня великанов всё растет, теперь гигантов в ней больше сорока и тягать им одежду и следить за порядком я откровенно устал, но оно того стоит. А еще здесь есть целая гора костей зверей, которых они съели… нет, скорее сожрали, ведь если снять на камеру как великаны «утонченно кушают» и показать детям, малыши завизжат от страха и будут звать мамочку. В общем костей на создание костяных големов я набрал целую кучу и с ними вернулся домой.

Складывать их вместе оказалось непросто, ни одна из стандартных схем указанных в книге с этим набором останков не совпадает, пришлось импровизировать, совмещать, выдумывать, учиться на ходу. В общем я извращался как мог, в итоге конструкт лопнул и забросал кусками костей мне всю мастерскую!

— Бл***. — Больше тут и добавить нечего. А нет…есть что. — Бл**ь! Бл**ь! Бл**ь! — Я ругался как псих и пинал проклятые кости.

Говорил же, что быть некромантом это утомительно!

Все крупные кости я обратно в инвентарь, вернусь к ним позже. И вообще книга может подождать, сдавать экзамен, не подготовившись это мой студенческий навык номер 1. Я бы сказал мой конёк.

* * *

Мы сидим в кабинете Маркуса на базе и обсуждаем важные дела.

— Не парься Маркус. — Успокаиваю я его.

— Ты уверен?

— Да, больше нам в подземельях перекрестка ничто не угрожает.

— С чего взял?

— С того, друг мой, что я договорился с ними.

— Как?

Каком к верху.

— При помощи чуткой дипломатии.

— Молодец тогда.

Как хорошо, что он не выясняет подробности, иначе пришлось бы врать.

— Как дела на базе? — Я меняю тему.

— Все ходят как по струнке. А как дела в Гренландии?

— Леса стали еще больше, кабаны еще толще, великаны учатся жить в «цивилизации», у них плохо получается, скажу честно, но они стараются не бить друг друга дрынами по голове чаще раза в день, а это уже прогресс… Кстати, странно что на базе никого нет из десятки, куда все разбежались?

— По домам.

— Не часто такое бывает, помнится хотя бы парочка здесь да ошивались.

— У них же нет удобного портала как у тебя.

Эту ему развивать я не буду.

— Нету, и не будет.

— Кстати Максим, хорошо освоился в том подземелье что мы отвоевали у тебя в городе?

— Ну как сказать… Скелеты и люди вместе отрабатывают «пятилетний план». Некоторые бывшие рабы захотели остаться и работать на меня. Я им плачу, позволяю жить в покоях мертвых колобков, но в основном пашут скелеты.

— И что ты там производишь?

— Да… всего понемножку.

Не скажу же я ему что штампую там доспехи и оружие для будущих походов, а то еще заинтересуется гад, а я делиться не собираюсь.

— Ну ладно, у меня тут дела.

— Ага бывай.

Я вышел из кабинета и лицом к лицу столкнулся с его новой секретаршей. Ни за что не поверю, что он выбирал ее не за внешность. Потому что выглядит она превосходно, а в пятом размере можно утонуть… так… хватит пялиться и отставить пошлые мысли! Поздоровался и топ-топ домой!

Вот я и потопал домой.

А дома меня ждали.

* * *

Ждала меня Катя, прямо на выходе из мастерской. Смотрит недовольно, сверлит глазами, губы надула, явно злится. Интересно за что? Так… наверное я что-то пообещал и, как всегда, забыл? Если забыл, то, что именно? Столько недель не виделись, не мог я ей ничего пообещать… ах бл***, 3 недели не виделись, в этом проблема!

— Здравствуй Максим. — Этот ее тон, умеет она выражать недовольство голосом.

— Привет.

Мозг уже придумывает тысячу отмазок. Я сражался с кракеном, помогал голодающим детям в Африке, защищал сирых и убогих, спасал мир… миры! Впрочем, даже будь это все правдой она не перестанет на меня злиться. Ладно, будет неприятный разговор.

— Где пропадал?

— Эм… ну… я был очень занят… город спасал. — Под этим взглядом тяжело придумывать умные отмазки.

— Я слышала. И что, прям каждый день и каждый час был занят спасением? На заседания ты почти не ходишь, я все подписываю от твоего имени, успокаиваю дураков и обещаю, что ты скоро придешь.

— Я приду.

— В пятницу?

— В пятницу не смогу. — Ну не скажу же я что теперь на крючке у кровавого некроманта 140 с хреном уровня.

Ее взгляд сказал мне достаточно, аж стыдно стало, действительно стыдно, не знаю как ей это удается!

Она какое-то время смотрела на меня, а затем тяжко вздохнула, гнев куда-то испарился. Молодое лицо приняло выражение глубокой усталости на которое молодые люди просто не способны. Теперь видно, как непросто дается ей этот апокалипсис.

— Сегодня ты свободен?

— Да.

— Пошли на остров, я тебе кое-что покажу.

— Что именно?

— То, что ты не видел, а должен был.

Мы отправились на остров вдвоем, там сели на моего дракона и полетели к заброшенному поселению, где рыжая ведьма присмотрела себе место под будущее гнездышко. Не так уж и давно мы побывали там вдвоем и это был один из самых неоднозначных отпусков в моей жизни.

Заброшенная деревня неизвестной цивилизации сильно изменилась. Теперь здесь живут сотни рабов… ой, то есть людей, которые здесь работают. Они здесь все прибрали, убрали мусор и все ненужное выкинули, срубили лишнюю растительность внутри и вокруг деревни, даже починили некоторые дороги.

Дворец царевны (так я его окрестил) — большое здание ранее заброшенное, теперь сильно преобразилось. Из него убрали весь мусор, местами покрасили стены. местами поклеили обои, положили пол, поставили мебель. Теперь целый этаж почти пригоден для жизни, а некоторые комнаты достойны королей.

— Ну как, нравится? — Спросила она когда я насмотрелся на интерьер вдоволь.

— Весьма недурно. — На самом деле, ели сравнить то, что было и что стало, то они отличаются как небо и земля. Заброшенная деревенька неизвестной цивилизации стала похожа на место, где можно жить. Да еще и климат отличный и до моря не далеко, где моя доска для серфинга?

И все же ее моя оценка слегка расстроила, похоже она ожидала великих восхищений, а получила нечто почти нейтральное.

— Так тебе нравится?

— Нравится, зачем спрашиваешь, ты же не для меня старалась.

Она посмотрела на меня странно. Не знаю, что этот взгляд означает. Учебника по женским взглядам никто не писал, а если и писал я хочу ознакомиться.

— Ладно, пойдем еще кое-что покажу. Это все же твои острова, ты должен знать, что здесь и как.

Мы вышли за пределы деревни и немного отошли от нее в сторону. Перед нами предстало что-то вроде плантаций. Поля, засеянные кукурузой, фруктовые сады и виноградники. Не то что бы прямо много всего здесь есть, но труд нескольких сотен человек точно необходим.

Они, собственно, здесь и трудятся, в соломенных шляпах и под жарким солнцем, тяжко работают руками, собирая урожай или обрабатывают землю мотыгами.

Когда мы прошли мимо первой группы рабочих Катя резко изменилась в лице, из нейтрального его выражение стало холодным и даже слегка угрожающим. Работяги, идущие мимо съеживались, смотрели в землю, старались никак не привлекать к себе внимания, в общем притворились ходячей мебелью.

Стоило им пройти мимо я сказал.

— А ты их запугала.

— Я делаю то, что не делаешь ты, а это необходимо. Наша власть держится на двух столпах, страхе и уважении. Или ты забыл об этом пока путешествовал по мирам? Впрочем… такой подход на самом деле не плох. Я кнут, а ты пряник. Ты помогаешь и защищаешь, а я навожу порядок, здесь на острове и в городе.

— Смотрю ты уже все просчитала.

— Давно. Остров почти готов обеспечить себя продовольствием сам, еще полгода в таком темпе, и мы сможем бросить мертвый холодный город, забыть о нем как о страшном сне и жить только здесь. Только вот…

— Тебе что-то нужно?

— Да, нам нужно очень много. Я составила список, покажу тебе позже. Но основное это солнечные батареи, ветрогенераторы, кристаллы для накопления энергии, провода, сельская техника, бензин, лодки, рыболовные принадлежности… ладно. Там еще много чего… Раньше это все можно было просто купить. А теперь я знаю только одного рукастого мастера, который может это сделать или организовать.

— Хорошо.

Ну как ей отказать? Она же для всех старается, хотя в первую очередь для себя любимой.

— Спасибо. Люди будут тебе благодарны. Добрый дедушка мороз Максим принесет подарки и положит под ёлку, хватайте детишки пока все не разобрали! А злая ведьма Катя тем временем будет сроить козни! Ведь она только и умеет что приказывать и наказывать…

— Ты сама это выбрала. И тебе идет… Это твоё.

Не сказать, что мои слова расстроили ее, но она слегка скривилась.

— Давай лучше о приятном, я тут хороший пляж выбрала, безопасный… чистый и безлюдный.

— А…

— А еще мы сами делаем вино. Хочешь попробовать?

— Я…

— Пьешь только пиво? Знаю, причем почти всегда в банках. Это твоя старая привычка. И сигареты куришь только одной марки.

— Откуда?

Катя очень хотела бы сказать, что несколько часов сплетничала с Мариной на эти темы. Ведь возможность поговорить с кем-то по душам перевесила их вражду, по крайней мере временно. Но признаваться в этом она, конечно, не будет, так же, как и рассказывать, сколь много интересного узнала про одного весьма закрытого парня. Ведь уязвить Максимкину гордость очень легко, а результат непредсказуем…

— Просто слухи.

Не верю, но оставим эту тему.

Мне и от пива на утро плохо становится, что уже говорить про другие напитки, а какое вино они там делают, да еще за такой короткий срок, это вопрос, ну да ладно.

Мы пришли на пляж довольно быстро. По дороге говорили о ерунде, хотя периодически проскальзывали прямые вопросы. «Не собираешься ли оставаться на острове подольше?», «Не надоело ли блукать по мирам?» и тому подобные. Я как мог уклонялся от прямых ответов.

А затем, когда мы пришли на место и она предложила поплавать. Она весьма грациозно разделась до купальника, который уже был у нее под одеждой. Купальник вроде закрытый, но хорошо обтягивающий, подчеркивающий все достоинства фигуры. И в нем она светила своими формами прямо передо мной, давая возможность насмотреться вдоволь, сколько захочу.

Только вот я решил слишком долго не заглядываться, вместо этого я решил подольше полюбоваться ровным идеальным пляжем и морем, таким чистым и прозрачным, таким красивым… Ну не смотри так недовольно на меня, рыжая, на тебя я тоже смотрел долго, что не так?

Как только я разделся до трусов она потащила меня за руку в воду. Вошли сразу и быстро, было холодно, брррр, очень холодно, хотя потом я привык. А потом она и вовсе прижалась ко мне вплотную, обхватила руками, притянула к себе. И теперь мы стоим лицом к лицу, она смотрит мне прямо в глаза.

— Так теплее. — Только и сказала она, глядя мне в глаза лукаво.

Даже не знаю, что тут ответить, а она тем временем все искала что-то у меня во взгляде, словно чего-то ждала. Сейчас я центр ее внимания и даже не знаю, что сказать.

А ладно п***й, я уже спал с ней, хотя и обстоятельства были странные. Вот такой я человек. Одной рукой я обнял ее за талию, а второй ухватил за задницу. В эту секунду она довольно выгнулась, а на лице расцвела легкая улыбка.

— Давно бы так.

А потом она сама впилась в мои губы, и я перестал думать, что делаю. Лишь через какое-то время мы перестали терзать губы друг друга и шарить руками, где захочется. Насладившись, она слегка отстранилась и сказала.

— Видишь там островок. — Она указала пальцем в сторону маленького островка метрах в 200 от берега.

— Вижу.

— Догоняй. — И рванула в воду.

Кто бы мог подумать, что она так быстро плавает? Может в прошлой жизни спортсменкой была? Надо будет порасспрашивать про ее прошлое, чувствую много интересного узнаю.

Догнать ее шансов не было, каждый раз, когда я хотя бы приближался она с легкостью уходила далеко вперед, а ведь уровень у меня выше. В итоге к моменту, когда я вышел на берег островка она уже давно стояла, там уперев руки в бока, с наигранно скучающим видом и даже посмотрела на несуществующие часы на правой руке.

— А ты не очень торопился.

— Извини, мой девиз «медленно и с чувством», а не «быстро и кое-как».

В начале она не поверила, что я сказал подобное, но затем у нее на лице снова появилась улыбка, и вообще она стала выглядеть куда добрее, совсем не похожа на ту холодную ведьму что всем видом говорила каждому встречному: «я жестокая и злая, подчинись или сдохни!»

— Пойдем, я тут местечко присмотрела.

Мы пошли вдоль пляжа на другую сторону острова, иногда она шла слегка впереди, да еще особой походкой выгодно подчеркивающей ее формы, иногда брала меня под руку, и мы шли за ручку как веселая парочка. Она даже отпускала какие-то шутки, потерявшиеся в моей памяти, но довольно смешные, чего я от нее вообще не ожидал. Так мы и добрались до места, которое она выбрала. На песке лежало большое покрывало с подушками, там же расположились подносы с фруктами, 3 бутылки с вином… Полагаю она собирается меня напоить. Ну я не против, я вообще не рассчитывал бросить пить с таким образом жизни.

А ведь пытался.

Она с разгона, как веселая девчонка, плюхнулась прямо в подушки, ухватила бутылку, пару секунд поколдовала над ней, и та покрылась инеем. Я сел рядом.

— Ой, кажется, переборщила с охлаждением. — Она взяла другую и поколдовала над ней уже более аккуратно, бутылка стала чуть холодной, но не более. Она вырвала деревянную пробку зубами и выплюнула в сторону, напоминая этим жестом скорее матерого алкаша, чем саму себя еще 30 минут назад. Но меня это зрелище только позабавило, Катюха явно без комплексов… но только когда никто посторонний этого не видит.

Она разлила вино по двум бокалам, один протянула мне. А затем мы начали пить и разговаривать…

В вине я разбираюсь не сильно, точнее не разбираюсь вообще, откуда у нищего студента деньги на хорошее вино, а не на ту жуткую бурду с этиловым спиртом, которую пьют бомжи? Так что я пил и наслаждался, пил столько, сколько она наливала, полностью ей доверившись, а она только лыбилась, еще более лукаво чем раньше и наливала. Я и сам не заметил, как стал куда веселее и раскрепощённее, да и язык у меня развязался прилично. Правильно говорили римляне: «in vino veritas» (в вине правда).

Заедали вино фруктами в сахаре, да и просто фруктами, не знаю, так ли это должно быть, но на тот момент мне было наплевать. Все проблемы отошли в сторону, сейчас я мог только думать ни о чем и смотреть в хитрые глаза женщины что поила меня, а сама не особо то и пьянела. В какой-то момент моя голова слегка загудела, и я прилег на подушку, буквально на пару минут пока не пройдёт. Аона только этого и ждала.

— Максимка.

Пьяный я даже не смог по достоинству оценить такое прозвище, но сейчас мне было забавно и приятно. А еще приятнее, когда она легла рядом вплотную, прижалась, положила руку мне на левую грудь, туда, где бьется сердце и прошептала на ухо.

— Ты уже готов? — Рука опустилась ниже, совсем низко. Теперь я понимаю, что она имеет ввиду под готовностью. Да, я готов давно.

В качестве ответа я, повернулся, крепко схватил ее и притянул к себе поближе. Она поддалась весьма охотно, ответила на поцелуи, а затем и вовсе забрала инициативу, залезла на меня сверху и с довольной улыбкой какого-то своего собственного торжества начала снимать купальник.

Больше мы не разговаривали, когда два человека заняты очень важным делом слова не нужны.

* * *

Счет времени мы потеряли, да и вообще счет многих вещей, несчастное покрывало пропиталось потом и было скомкано во многих местах. Подушки теперь валяются абы где вне зон досягаемости, а мы оба лежим на последней оставшейся укрывшись сверху еще одним покрывалом что я достал из инвентаря.

Пожалуй, хорошо иногда забыть обо всем на свете, мы так и сделали. Когда сил совсем не осталось Катя еще какое-то время шептала мне что-то на ушко, а затем и вовсе удобно улеглась у меня под боком, обеими руками обняла за плечо, лицом уперлась в шею, чмокнула в щеку напоследок и засопела.

Да. мы как-то и не заметили, как пролетело время. Уже давно наступил поздний вечер, я вижу звезды на небе. В момент Катя начала ровно дышать, и я посмотрел на нее. Безмятежное личико молодой красивой женщины, довольное выражение лица, прямо как у кота, съевшего ведро сметаны! А еще… в эту секунду я оценил степень доверия и привязанности что она испытывает ко мне… Наверное, все это время я был слишком параноиком и зря не уделял этой женщине должного внимания. Наверное…

Однако философские настроения быстро прошли, приятная усталость и еще не выветрившиеся алкогольные пары дали о себе знать. Я закрыл глаза и сам не заметил, как уснул.

Глава 27

Утром я проснулся от того, что рыжие волосы защекотали мое лицо. Катя привстала на нашей импровизированной постели, потянулась как кошка, а затем улеглась прямо на меня с еще более довольной моськой чем во сне. Так мы и лежали пару минут без движений и слов.

Наконец она заговорила.

— Максимка. Оставайся жить со мной… Нет… — она приложила мне палец к губам, не давая ничего ответить. — Не надо ничего говорить, знаю я твои ответы. Просто бросай свою мымру и приходи ко мне. — Затем она наклонилась ко мне поближе давая вдохнуть свой запах и прошептала на ушко. — Нахер тебе жить в том каменном мертвом гробу? Если есть остров, твой… наш остров? Я скоро перееду сюда насовсем, и ты переезжай, переезжай ко мне… Не отвечай сейчас, знаю, что ты делаешь свои дела, но вечно блукать по мирам ты не будешь, не сможешь… и рано или поздно ты захочешь быть со мной…

Метко бьет… знает, что сказать.

На редкость заманчивое предложение.

Как же я изменился, раньше мне было стыдно изменять своей девушке, а теперь я готов вот так легко уйти к другой. И мне совсем не стыдно, ни разу не. Наоборот есть стойкое чувство что я сделал все правильно. Да и так хорошо мне не было уже давным-давно.

Никакой моральной борьбы у меня на эту тему не осталось. А красотка напротив все смотрела мне в глаза внимательно и казалось читала мысли. Наконец увидев нечто удовлетворительное она широко улыбнулась, еще раз поцеловала меня и начала одеваться… на моих глазах.

Какая шикарная у нее фигура. Наверное, без магии такое невозможно в природе. Иногда я очень благодарен системе. она умеет не только разрушать.

Вещички я запихал в инвентарь, не тащить же ей все это в руках? На завтрак мы доели фрукты. Их было еще много, она довольно смешно накормила меня виноградом. Я лежал у нее на коленях, а она то бросит сочную виноградинку мимо, то запихнет ее мне в ноздрю…

— Главное, чтобы попало внутрь.

Ну тут вообще не поспоришь. Сразу вспомнился Беар Гриллс что делал себе клизму из черепашьей крови.

Прерывать наш неожиданный отпуск на этой ноте она не собиралась. Поднялись небольшие волны, и мы полезли купаться в море. А потом и вовсе залезли на доски для серфинга, припасенные здесь же на острове, и плавали уже на них. Она сделал себе весьма забавную прическу, длинные волосы собрала в большой рыжий пучок сзади головы. Я слегка засмотрелся на это зрелище и пропустил волну. Под ее легкий смешок меня сбило с доски…

— Какой ты невнимательный! — Пожурила она меня толи в шутку, толи серьезно.

Пролетело утро и даже часть дня. А я совсем не устал от ее компании, так же, как и от волн. Приятно видеть, что умеющая пугать властная личность может быть просто человеком… с тем, кто ей нравится.

Лишь в середине дня мы вернулись в ее новое поместье, там служанка подала нам обед. Странно, ее лицо показалось мне знакомым, но она так быстро промелькнула, а я вообще не обращал на нее внимания, так что я совсем не уверен.

Морские зверушки оказались очень вкусными, хотя запечённого осьминога я есть не захотел. В моей памяти еще жив здоровенный кракен, которого великаны порвал на части и начали жрать «без соли» и вообще каких-либо приготовлений… фу!

После обеда мы вдвоем обошли наши земли с инспекцией. Сейчас мы оба похожи на средневековых бояр, контролирующих своих крепостных. Да, Катя снова перевоплотилась и стала той еще царевной, от чьего взгляда становится страшно людям и весьма неуютно даже мне. Но стоит нам оказаться наедине как ее черты смягчаются, с лица исчезает высокомерие, и я снова иногда вижу ее настоящую.

В особенности много она была собой, когда мы прошлись по темной пещере, где выращиваются странные, но вполне съедобные грибы. Уход за ними не нужен, только удобренная почва и время.

Вот в глубине этой пещеры, там, где никто обычно не ходит, она и набросилась на меня сама. Теперь мы оба трезвые и обстановка не та, что была на острове, но страх быть пойманными сделал ощущения острее. По ее лицу видно, что она очень довольна выбором локации…

…

После того как мы закончили обход, и я узнал, чем нынче живет мой остров, хотя она теперь говорит наш, я подумывал уйти, мне ведь еще над пыльным томом некромантии сидеть, но рыжая ведьма меня удержала, мол «оставайся на ночь».

Вечер, ужин, немного вина, и я рассказал ей во что вляпался, пересказал историю про некроманта и Некрополис. Она не на шутку перепугалась. Связываться с кем-то кто куда сильнее тебя это действительно опасно, даже если он согласился тебя учить… но все же я ее успокоил, заверил что овсе будет хорошо. Не знаю поверила ли.

Лишь утром я покинул тропики… Рыжая не вышла меня провожать, но я видел, что она смотрела из окна как я сажусь на дракона и улетаю к порталу.

Кажется, она не любит прощаться…

* * *

Почти сразу мне пришлось вернуться в подземелья. С тропического острова и из женских объятий шагом марш в темные тоннели, на встречу холоду и сырости… И это конечно п****ц какой контраст!

В общем я пришел в Некрополис вовремя. Местные ходячие трупы как занимались своими делами, так и занимаются, меня никто не трогал, я спокойно дошел до черной башни и поднялся на верхний этаж, где за своими свитками и прочей пое**ью сидел великий и могучий бледнокожий трупак.

— Опоздал на 22 секунды.

Катастрофа!

— Мне очень стыдно.

— Нет, не стыдно. По правде, я не думал, что ты придешь… Смертные пугливы, даже если они имеют дело со смертью ежедневно. Вот скажи. Зачем быть живым, чем это хорошо?

Трахом, пьянством и адреналином!

— Умирать я не планирую.

— Как знаешь. Чтобы творить смерть не нужно быть покойником. Просто однажды ты поймешь почему я сделал то, что сделал. А теперь покажи, чего добился за неделю.

И я показал…

Примерно так же на меня смотрел мой декан.

Как на дурачка.

— И это всё?

— Да.

Он секунду подумал, а затем сказал.

— Призови всю свою нежить выше 20 уровня и прикажи построиться.

Я так и сделал. Какое-то время он ходил вдоль рядов и осматривал моих подопечных. Благодаря кузницам под городом многие имею неплохую защиту и солидное вооружение. С этой маленькой армией можно города… ну деревни так точно брать. Думаю, мой наставник был в целом доволен увиденным, в особенности 8 дохлыми колобками что в своей нежизни служат мне и искупают таким образом вину. Но около группки из десяти скелетов он остановился, придирчиво их осмотрел и сказал.

— Почему они такие?

Я подошёл ближе и глянул. «Рагнар. Древняя нежить. Уровень 29». Ну да, древний, так же, как и 9 его товарищей, но по моему опыту они от обычных не сильно отличаются.

— А что не так?

Пару секунд он пристально смотрел на меня как на клинического придурка.

— Передай мне их. Я исправлю то, что ты сломал… и верну.

— Хорошо… — Я недолго покопался в интерфейсе, нашел их статы, выбрал вкладочку «временно передать контроль» и выбрал моего наставника.

— Остальные в порядке. 8 часов медитаций на кладбище, 5 часов со свитками в библиотеке и можешь идти, живой человек. Дома будешь дальше изучать книгу что я тебе дал и развивай навыки некромантии…

— Так точно.

* * *

И вот я сижу дома и обедаю, Марина хлопочет по кухне, что-то делает на плите, кажется что-то варит. Как только я доел сразу забрала тарелки со стола и начала их мыть.

Тут то я и засмотрелся на нее…

Молодая и красивая, явно никакая не мымра как ее обозвала Катя. Ох уж эта женская ревность…

Марина… всегда старательно делает любое дело, никогда не жалуется даже если очень тяжело, никогда не унывает, даже если луна на землю свалится она до последнего будет сохранять позитивный настрой.

И тут она заметила, что я засмотрелся… и ничего не сказала, просто слегка улыбнулась.

— Ты был на острове?

— Ага.

— Проблемы решал?

— Проводил инспекцию.

— Так долго. Там что-то случилось? Все в порядке?

— Да все хорошо, нет причин беспокоиться.

А еще я оттрахал другую… и не в первый раз… а в остальном все в порядке…

— Конечно, когда ты рядом бояться нечего… Когда тебя не было нам всем было очень плохо.

Потому что вас чуть не сожрали.

Вспоминая сколько народу, погибло и в каких голодных оборванцев превратились многие жители я осознаю какая ответственность лежит на моих плечах. Колоссальная ответственность.

— Но ты вернулся и теперь все хорошо.

— Главное, чтобы снова не исчез.

— Я думаю ты учел уроки прошлого и не бросишь нас.

— Ага.

Только это не от меня зависит. В новом мире все может поменяться очень быстро.

* * *

Я нанял оборотня обыскать своим чувствительным носом убежище колобков и кажется он что-то унюхал. Я подошёл к нему поближе.

— Что-то чувствуешь?

— Здесь скрытый проход. — Он указал пальцем в стену.

— То есть за этой стеной грязи что-то есть?

— Да, определенно есть.

— Спасибо, серый волк.

— Я Острый Клык.

— Все равно спасибо. Иди нюхай дальше.

Он удалился, в дальние тоннели, а я принялся раскапывать. Ну как я… я же некромант.

— Эй, костянки, лопаты в зубы и копайте… Лопаты в зубы не буквально, просто возьмите их руками и ройте.

Грязевую стену они, конечно, разрыли, и сделали это быстро. За ней нашлась деревянная дверь. Один из скелетов открыл дверь и тут же провалился под землю, в специальную яму с острыми кольями. Ловушка? Уже интересно!

За деревянной дверью был потайной коридор и в нём тайная комната. Еще 20 скелетов расстались со своей нежизнью в жутких ловушках. Не один я умею рисовать руны и собирать механизмы, в этом месте каждый шаг это шаг навстречу смерти. В итоге убедившись, что здесь безопасно я сумел дойти до большого сундука. В самом сундуке ловушек не нашлось, зато нашелся бумажный дневник.

«Ужасающие планы, стр. 1». «Жуткие планы, стр. 23». «Коварные планы, стр. 38». «Подлые планы, стр. 45».

Чего я только в этих планах не начитался. Человеческие фермы, заводы по переработке людей, утилизация недовольных, ликвидация ненадежных, промывание мозгов через сми, сдача крови, запрет на прокачку, зомбирование наиболее сильных и превращение в личную армию, дворцы для великих колобков, сараи для людей.

Как хорошо, что эти твари мертвы, а восемь вообще стали моей нежитью. Нужно будет потом призвать их и отправить чинить канализационные трубы, просто для профилактики, чтоб дурные мысли даже после смерти не посещали их летающие головы.

За сундучком нашлась еще одна потайная дверь и люк вниз. Скелеты все осмотрели и разведали, я спустился вниз. Длинный тоннель уводил куда-то в сторону, подальше от основной подземной базы. Пришлось еще какое-то время пропетлять и послоняться, прежде чем я к чему-то вышел.

А вышел я к тайной комнате, если можно так выразиться. Здесь передо мной предстало круглое спальное место, где отсыпался колобок, дубовый стол, большое зеркало и люстра с кучей кристаллов, освещающих эту комнату. Обстановка роскошная, монстр явно готовил все это для себя.

Внимание сразу же привлекло зеркало, оно ведь весьма необычное, явно магическое. Я подошёл к нему поближе, осмотрел… оно отреагировало на мое появление, засветилось, заискрилось и стало черным как экран телевизора.

— Голосовое управление?

— Подтверждаю. — Оно заговорило холодным ровным голосом.

— Для чего ты существуешь?

— Чтоб ты спросил.

Как грубо! Мы сработаемся.

— Для чего тебя использовал хозяин?

— Для самолюбования.

Правдоподобно, но вранье.

— А если я тебя разобью?

— Не надо… Для общения.

— Как это для общения? С кем?

— С гоблинами.

— Ах вот в чем дело. Один из колобков сливал инфу.

— Ха-ха.

— Что смешного?

— Колобков, уха-ха-ха! Не могу! Ты сам придумал? — Смех этого существа больше похож на треск, а поверхность у него кстати обжигающе холодная.

— Ещё бы. Хочешь и тебе прозвище придумаю?

— Черное зеркало? Не буду служить с таким банальным именем.

— Разбитое в хлам зеркало.

— Не надо. Я буду служить тебе.

— Пахнешь пылью. А еще страхом.

— Забери меня, мне так не нравится в этой мрачной вонючей комнате, где не было уборки 3 месяца и такой холодный пол!

— Заберу. Но чем ты мне послужишь?

— Я могу показывать тебе интересные места. Скажи, что показать и где, я покажу.

— Эльфийскую баню сможешь?

— Мда… вы люди только об одном и думаете.

— Так сможешь?

— Смогу. Если там нет защиты и не слишком далеко.

— И связь умеешь обеспечивать?

— Если заранее договориться и есть обычное зеркало.

— Ты принят… или принято?

— Принято, я же зеркало!

Я забрал зеркало, заодно снял и забрал люстру… и ушел.

Хорошее приобретение.

Глава 28

Я поставил зеркальце у себя в комнате. Одна особа, ну та с которой я живу, попыталась в него полюбоваться и тут оно включилось и засветилось красным. Бедолага чуть не словила инфаркт, а я помахал ей пальцем и предупредил чтобы не трогала чужое.

Ведь предметы которые я приношу домой иногда кусаются, но чаще взрываются.

Чтобы совет окончательно без меня не заскучал я снова начал ходить на заседания. Состав опять поменялся, среди наблюдателей знакомого народу стало куда меньше, сказываются подковерные интриги. Я бы хотел сказать, что стою выше этого всего, но это не правда, просто есть люди, которые занимаются мелкой политикой вместо меня.

После совета я как свободная птица отправился в перекресток. Там бомбист уже приготовил мне новую партию взрывчатки. Красные и синие бомбы, отлично взрывающиеся и кричащие мне о кровавой резне или предательстве. Их я благополучно забрал и отправился дальше в Гренландию.

Деревня великанов насчитывает уже больше 60 голов, все они воняют, много жрут, дерутся и так далее. Приходится всех одевать и обеспечивать жильем, зато какая же они военная силища! Без них зеленый остров не удержать. И без них мои имперские планы не осуществятся.

Вот как раз двое гигантов несут гигантского паука… фу… они это жрать собираются? Один из них как раз оторвал пауку лапу и закинул в рот! Меня сейчас вырвет, зато от арахнофобии можно легко избавиться, если что.

После Гренландии я вернулся в родной город и пошёл очищать кварталы от зомби. Делал это один, лично. Просто захотелось размяться. Потоки огня, как всегда, выжигали мертвецов толпами, отправляя их пачками на тот свет, а я тем временем «наслаждался» вонью паленого мяса и курил сигарету. Подобное давно стало для меня рутиной, уж больно просто лупить этих мертвецов.

Так я и палил нежить до самого вечера, делая город чище, а полоску уровня приближал к 51-ому. Не могу сказать, что простые зомби меня сильно двигают.

А как сжигать надоело вернулся домой, там наелся до отвала и завалился спать. Не жизнь, а сказка.

* * *

*Тем временем в лесу за городом*

Парочка неумелых охотников тащили подстреленного оленя через темный мрачный ночной лес.

Ночью в лесу всегда было опасно и жутковато, а теперь стало еще опаснее и страшнее, ведь никогда не знаешь какой «чебурашка» поджидает тебя за следующей елкой.

Ночью, когда зомби не очень активны они часто ходят кругами, щелкают зубами, и воют. Именно этот вой и щелчки и услышали охотники. Кто-то из них воет вдалеке, кто-то щелкает зубами… но вот вой неожиданно стих и донеслись звуки ломающихся деревьев, словно какое-то гигантское существо ломает их как веточки.

Оба охотника замерли, умирать им еще рановато, по их мнению. И тут лес огласил громкий рык, словно гигантский зверь был ранен. Оба охотника испугались и залегли в кустах, затем выпили зелья, дающие ночное зрение и перебивающие запах. А тем временем шоу продолжалось.

После сломанных деревьев наступила очередь сломанных спин зомби. Мертвецы выли и призывали сородичей на охоту, но сами становились жертвами. Их беспощадно истребляли, переломанные тела зомби улетали высоко в небо и падали где-то среди деревьев. И оба охотника это видели.

Свист, словно нечто огромное и быстрое рассекло воздух, и несколько деревьев отправились в полет. В ужасе оба охотника включили полную скорость и помчались в направлении города. Только отделаться так легко им было не суждено. Через три минуты за спиной послышали громкие шаги, словно гигантское существо бежало прямо за ними. Охотники ускорились, но сбежать от своей судьбы было невозможно.

Огромная черная тень настигла их и первый из двойки закричал, в момент, когда здоровенная пасть раскусывала его пополам. Второй тоже закричал, но уже от страха. По дороге как раз подвернулась пещера и он бросился в нее забыв о товарище и потерянной добыче.

Монстр не смог пролезть внутрь. Пещера оказалась маленькой, тут охотник и вздохнул спокойно. Монстр нанес несколько сокрушительных ударов, но каменный гроб не поддался разрушению, и тогда он злобно закричал и просто ушел.

А напуганный почти до смерти охотник остался внутри с седыми волосами и поклялся себе больше никогда в леса не выходить.

Никогда.

* * *

Интересно, какого это стать седым в 25 лет? Парень передо мной мог бы рассказать если бы вообще мог членораздельно говорить. У него явно шок и он не может даже разговаривать нормально, только мычит и произносит отдельные звуки. В фильмах я видел, что людям в таких случаях вешают на плечи полотенце и усиленно утешают. По типу: «все будет в порядке, все хорошо».

— Не пугайся, ты в безопасности, просто расскажи, что случилось.

Парень, кстати, явно охотник, но не из моих.

— Т-т-т-там… Там-там!

Только не говорите, что он будет как Ходор.

— Успокойся, дыши.

— Та-а-а-а-м! Та-а-а-м! — И показал пальцем в сторону леса куда обычно такие как он ходят подстрелить какую-нибудь живность.

— Что там? Что там?

— Монстр!

И парень упал в обморок. Люди подбежали откачивать бедолагу, а я просто посмотрел в направлении, в котором он указал.

Монстр это ведь лут и опыт!

* * *

Деревья повалены, огромные следы на земле. Зверь ходит на двух лапах, а еще у него есть хвост. Учитывая форму лапы и наличие хвоста это существо скорее всего гигантская рептилия… динозавр проще говоря.

По следам я шёл довольно долго, много чего интересного нашёл. Вот монстр раздавил 30 зомби лапами в кровавые лепешки, здесь деревья сломаны или расцарапаны. А вот здесь по какой-то причине пытался пролезть в пещеру. В общем тварь здоровенная, быстрая, кусачая.

Дальше я продолжил на драконе, так быстрее, а главное подальше от острых клыков монстра. Еще пару часов пришлось покружить, прежде чем мы набрели на логово зверя…

На большой поляне валяются кучи костей весьма крупных существ, а еще вырыта здоровенная яма, где рептилия свила что-то типа гнезда. Неужели она собирается отложить яйца? Около гнезда лежит куча строительных материалов, большие ветки, камушки, целые деревья, ведь зверь огромен.

Самого монстра долго ждать не пришлось, чудовище появилось на окраине поляны и сразу атаковало. Из пасти монстра неизвестного уровня вырвался целый ураган, который едва не обрушил меня и дракона на землю. Нас здорово подбросило вверх и в сторону, а затем дернуло вниз. Если продолжим и дальше так летать шмякнемся об землю.

Поэтому мы приземлились, а монстр только этого и ждал. Он как раз гребет землю ногой и готовится к атаке. Очень похож на динозавра тирекса, только побольше размером… а еще пасть шире. Чудовище пустило огненный шар из пасти, и он спалил нафик все за нашими с драконом спинами. Будь я простым человеком сильный жар мог бы сильно обжечь, но я имею уровень и броню, так что мне почти все равно.

Дракон снова взмыл в воздух по моему приказу и приготовился напасть сверху, а я уже призвал свою неживую армию на помощь. В динозавра полетели ракеты, пули, лазерные лучи и прочее, только ему наплевать, он же большой и сильный, максимум пару синяков и ожогов словил. Тварь взвыла и бросилась в лобовую атаку. Я тут же вернул танки в инвентарь зная, что с ними будет и бросился в сторону на всей скорости. Монстр передавил десятки скелетов и повалил кучу деревьев.

Увы ему не повезло. В момент, когда он готовился ко второму разгону он споткнулся о большой камень и полетел кубарем по грязной земле. А затем неловко начал вставать. В этот то момент я, не придумав ничего умнее запрыгнул ему на спину. Монстр понял, где я нахожусь далеко не сразу, да, у него на спине. Тогда он попытался меня стряхнуть. Я вцепился в него обеими руками и уперся ногами, чудище прыгало на месте под непрекращающимся огнем и пыталось меня сбросить. Меня подбрасывало вверх и вниз, качало как в самолете что скоро разобьется, круче чем на самых крутых американских горках.

Тут тварь и сама устала, поняла, что не сбросит и вместо того, чтобы сражаться она рванула в лес. Она бежала на полной скорости, снося все на ходу. Деревья, кусты, камни, все это сметалось на пути. Тварь пару раз угрожающе заревела, еще пару раз попыталась меня сбросить, а затем принюхалась, посмотрела в другую сторону и рванула туда.

Десять минут мы неслись через лес, и я не понимал куда. Лишь по прошествии времени я увидел в небе дым от костров и признаки жизни в этом лесу. Неужели тут живут люди и тварь сейчас всех слопает? Но нет, людей тут не нашлось, нашлись гоблины. Зеленые носатые карлики как раз паковали украденное и готовились закинуть все это в портал, когда монстр выскочил прямо на них.

Чудовище набросилось на ничего не подозревающих зеленых носатиков и принялось давить и жрать, а я тем временем сидел на нем верхом. Похоже гоблины меня не так поняли, ведь стрелы полетели именно в меня, сидящего у монстра на спине.

Я им не управляю! Я здесь случайно! Почему вы в меня стреляете?! Невысказанные вопросы остались не высказаны, динозавр все давил их, а я все ловил стрелы, руками или броней, по-разному.

Наконец зеленокожие поняли, что ничего им здесь не светит и попытались сбежать в портал, но динозавр перегородил им дорогу и затоптал пятерых особо резвых. Тогда карлики бросились врассыпную. Монстр все никак не мог сообразить за кем погнаться и принял решение догонять уже хоть кого-нибудь. Он бросился за первым попавшимся гоблином, а за его спиной десяток прошмыгнули в портал.

И тут динозавр сообразил… ведь в портале гоблинов может быть еще больше.

— Не-не-не! Ты куда собрался, ящер тупорылы? — Крикнул я. Но естественно монстра это не остановило, он бросился прямо в портал, и я даже не успел спрыгнуть с его спины.

Б***ь! Опять порталы!

* * *

Из невесомости и холода мы вывалились посреди огромного зеленого луга. Птички поют, солнышко светит, динозавр скалит зубы и пытается меня стряхнуть. Ведь я все еще на его спине и никуда с нее не собираюсь.

И тут чудище увидел хорошую такую толпу гоблинов на большом расстоянии. И оно бросилось прямо за ними.

Я, конечно, могу слезть прямо сейчас, но догонит ведь и задавит. Так что придется снова побегать по чужому миру. А тем временем динозавр уже проглотил десяток гоблинов, что безрезультатно пытались от него сбежать и продолжил свой забег.

Гоблины никогда не меняются, снова они грабят и жгут какой-то город и тащат с него добычу в неимоверных количествах. Вот динозавр и решил испортить им всю халяву, накинулся и начал всех жрать и давить.

Представь себе тащишь ты мешок с награбленным и ни о чём не волнуешься, а тут на тебе, выскакивает на тебя из-за угла здоровенная рептилия и проглатывает тебя целиком. И опять карлики пускали стрелы именно в меня. Думают, что я управляю тварью, нет, эта тварь делает что хочет.

В бок ей попал камень из катапульты, но чудище это только раззадорило, и оно раздавило и катапульту, и десяток гоблинов рядом. Гоблинского шамана оно сожрало, да и пару десятков гоблинов-охранников тоже. Но и этого твари было мало, она бросилась к городу, снося все живое и мертвое на ходу.

В чем причина такого бешенства? Неужели я ее так злю. И тут она снова тряхнула спиной, и я чуть не слетел на землю. Похоже ответ очевиден, ищет способ избавиться от меня.

Тварь влетела прямо в стену пылающего города, разоряемого гоблинами, и снесла ее нафик. Камень полетел во все стороны, стена обрушилась, а тварь влетела внутрь. Люди и гоблины, сражающиеся на улице мечами и топорами, подняли взгляды и уставились на тварь и меня сидящего на ней. Динозавр грозно зарычал и бросился на них.

Людей и гоблинов он давил в кровавую кашу, сносил дома, разрушал башни, под весом твари рухнул мост. Пару раз она пыталась уткнуться спиной в дом и задавить меня или скинуть, но каждый раз мне удавалось избежать такой участи.

Люди с жезлами, видимо маги, бросали в динозавра заклинания, пытались отгородиться от него стеной земли, но монстр все сносил на своем пути и неизбежно давил или сжирал всех, кто встал у него на пути.

И тут нам на встречу вышел седой волшебник в белом балахоне и неизвестным уровнем. Он недовольно посмотрел на тварь, затем еще более недовольно на меня и начал произносить заклятие.

Колоссальный рубиновый шар угодил твари прямо в морду, она заорала и упала на бок, еще секунд десять дрыгала ногами и затихла. Система теперь опознает ее как труп.

А я тем временем оказался посреди улицы средневекового города, где идет война и куча опасных магов наверняка хотят спросить за поведение «моей» зверушки.

Опять я попал.

Глава 29

Здесь пахнет пеплом. И еще много чем. Ведь на улицах полно мертвых людей и гоблинов, что сражались здесь. И вот я иду через легкий туман, иногда спотыкаясь о трупы и ищу укрытие среди домов.

Из-за угла на меня напал гоблин. Он попытался достать меня кривым ножом. В моей защите нет настолько слабых мест чтобы пробить ее ржавым ножом. Впрочем, давать гоблину шанс я не собирался. Вмазал ему кулаком о его зеленой роже, отчего его башка лопнула, ведь он был всего 7ой уровень. Интересно, он храбрый или просто глупый?

Я вошел в дом, там как раз прятались гражданские люди и раненые солдаты. Увидев меня многие успокоились. Но один из бойцов показал на меня пальцем и крикнул.

— Это он… Это он ехал верхом на чудище!

Что тут началось. Бедолаги закричали, начали просить пощады, кто-то упал на колени, а кто-то схватился за арбалет. В меня полетели три болта, от двух я уклонился, а один отбил рукой. Напуганные люди начали убегать. Тут еще, как назло, в окна влетели десятка два гоблинов. Они набросились на людей с ножами и мечами. Парочка бросились ко мне. Первого я отправил в полет ударом ноги, а второму засадил кулаком по башке, отчего его череп лопнул как арбуз.

Тут то мне это и надоело. Все, в кого ни плюнь пытаются убить, что люди что гоблины! Я достал пулемет и дал длинную очередь прямо по сражающейся толпе. Пули попадали во всех подряд, убивали и людей, и гоблинов. И те и другие валились на пол, не понимая, что вообще произошло. Лишь когда все в комнате умерли или сбежали я перестал давить на курок.

— Наконец-то тишина! Как приятно! — Прошептал я сам себе под нос.

И тут стена взорвалась, и комната загорелась рубиновым светом. Все вокруг запылало. Чьих это рук дело можно даже не сомневаться. Тот маг так легко от меня не отстанет. Я бросился вон из дома, пока мне удалось выбраться через заднюю дверь в дом прилетело еще 2 таких атаки.

Я бросился в переулок и там лицом к лицу столкнулся с гоблином-переростком. Все его сородичи карлики, а он ростом выше меня, жирный, но сильный.

«Гоблин-боец. Уровень 33»

Никакого оружия в руках. Он бросился на меня с голыми руками. Его удар был предсказуем, я легко уклонился и ответил. Половина зубов у уродца вылетели, но другому на его месте снесло бы башку. Времени доставать оружие уже нет, гоблин атакует быстро. Я отбил 5 или 6 его ударов, прежде чем изловчился и долбанул его током. Удар был на полную мощь и зеленый завизжал от боли, но не помер.

«Эпический браслет защиты от стихий». Был одет у него на руке, это я заметил слишком поздно.

Ублюдок бросился на меня и попытался обнять. Наверное, рассчитывал сдавить меня руками в «объятиях», но переоценил себя. Я прописал ему хорошего быка головой в шлеме по его беззащитному лицу. Урод схватился за морду, а я ударил его со всей силы в шею и распорол брюхо когтями, встроенными в правой руке доспеха.

Тем временем человеческий маг уже вышел на эту улицу и увидел меня. Рубиновый шар сорвался с его пальцев и спалил подыхающего гоблина, а я тем временем дал деру и снова скрылся в переулках.

Там меня и настигли еще трое гоблинов, только от предыдущих они отличались одной разительной деталью. Все трое были верхом на волках. И эти волки, надо сказать быстрые, бросились на меня. Пуля из револьвера пробила первому башку, но двое других успели приблизиться. Гоблины, сидевшие верхом попытались проткнуть меня ржавыми копьями, волки мечтали достать зубами.

Мой кулак впечатался в рожу первого волка, отчего тот явно растерял боевой пыл и «склеил ласты». Второй уже не мог остановиться, его несла инерция. Потому он весьма неловко познакомился с моим ботинком и отправился вслед за сородичем в лучший мир. Обоих гадких гоблинов я поймал и переломал им шеи. Так же, как и третьему чью ногу придавил волк с простреленной башкой.

Я уже столько дрался и столько прошел, но не сильно приблизился к выходу. Я призвал 200 скелетов с разным оружием и приказал убивать вообще всех, кто выглядит опасным. Теперь любой гоблин или вооружённый человек умирал от пуль задолго до того, как мог ко мне подойти.

Только вот темп бегства это не ускорило. Все равно на меня нападал каждый встречный и пытался как можно скорее со мной разделаться. И это было неприятно. Что я им вообще сделал? Почему каждый второй считает меня врагом номер один!? Бейте друг друга!

В меня летели стрелы, прилетали камни из катапульт, заклятия. Даже пытались добраться до меня на лошади. Пару раз я даже слышал фразу «хватай его». Или «это тот самый», но не придавал этому значения. Мало ли что они там вякают?

«Тот самый» хм…

Наконец я добрался до пролома. Там препятствием мне стали аж 200 гоблинов. Они построились стеной щитов и копий и стояли, и ждали меня. Правда пару залпов из огнемета заставили их передумать и убраться пока целы. Убралась в лучшем случае половина, остальные сгорели.

Наконец я выбрался наружу и стал мишенью для гоблинских камнеметов, тут я и призвал танки и приказал ответить. Лазерные лучи легко сожгли примитивные метательные машины и десятки карликов что их обслуживали. Теперь путь отсюда свободен.

Я отошел подальше от города пешком, чтобы не словить заклинание от мага. Если бы сел на дракона где-то там наверняка сразу бы получил огненный шар или чего похуже. Но вот теперь я могу спокойно призвать дракона и лететь домой… а нет, не могу.

Тот проклятый маг все это время преследовал меня, буквально шел по пятам. В момент, когда я спрятал нежить и полез на дракона он применил какое-то заклятие и из-за сильной бури мы просто не смогли взлететь.

Дракона пришлось убрать. Я решил не тянуть, достал револьвер и пару раз пальнул по седой морде, воздушный щит остановил пули. Ублюдок лишь ухмыльнулся и взмахну посохом. Сильная воздушная волна сбила меня с ног, и я пролетел пару метров, прежде чем плюхнулся прямо в грязь.

Я быстренько выпил зелье ускорения и рванул в лес на ходу стреляя в мага. Он отразил выстрелы воздушным щитом, но не смог снова атаковать. Теперь мы будем играть с ним в кошки-мышки.

И так в итоге и получилось. Я убегал по лесу, а этот козел бородатый левитировал за мной и кидался всякой гадостью. Огненными шарами, молниями, в том числе шаровыми, кислотными струями стрелял. Естественно, не попал, но был близок. Одна из молний прошла совсем рядом. В тот момент я и подумал, что следующая будет в голову и повернулся.

Колдун этого не ожидал, так же, как и не ожидал что к нему бросятся сразу 20 скелетов-суицидников с бомбами. 15 он успел убить заклятиями, а вот пятеро подбежали вплотную и взорвались. Маг закрылся воздушным щитом, но взрывы были слишком сильными. Его порвало на части вместе с пятью моими скелетами.

Теперь помешать мне было некому, и я сел на дракона и полетел вон из этого мира обратно к порталу.

Глава 30

Полёт, как всегда, не задался, причём с самого начала. Меня обстреляли из луков гоблины, спрятавшиеся в лесу. Затем в меня снова полетели камни и заклятия. Вот что значит попасть в зону боевых действий. Я приказал дракону лететь куда выше, чем он уже летит. Было весьма приятно наблюдать мир с такой высоты. Если бы на меня не глазели сотни пар злобных глаз было бы вообще идеально.

Ближе к порталу меня встречала целая делегация, явно ждали. гоблины с баллистами пускали гигантские стрелы пытаясь попасть. Дракон укорачивался как мог, да и многие снаряды просто не долетели. Я приказал набрать высоту и закидал гадов бомбами прямо из инвентаря. Теперь прекрасное зеленое поле больше напоминает лунный ландшафт. Зато нет зеленой нечисти и лететь можно свободно. Так что мы спокойно спустились вниз и залезли в портал.

* * *

Я думал, что попаду домой. Я был наивен… Стоило крепко зарубить себе на носу что имею дело с системой. Здесь ничего не предугадаешь.

Я вывалился из темноты на холодный пол, рядом со мной появился мой дракон. Первое что я увидел это десяток средневековых рыцарей с сетями. Явно собирались поймать меня, только вместо действия стоят с открытыми ртами.

Дракона не ждали, да?

— Чего вы ждете. — Властный мужской голос. — Хватайте его!

Они набросились на меня, попытались накинуть сети. Огнемет мгновенно оказался в моих руках, струя пламени и первые пятеро превратились в жареное мясо в консервных банках. Еще трое зашли сзади. Одним ударом лапы дракон отправил всех троих на тот свет.

— Маги. Чего вы ждете! — Тот же голос.

Только теперь я понял, что нахожусь в каком-то каменном зале, а на балконе вверху стоят бородатые старички в белых мантиях и с посохами. Уровни от 15ого до 32ого. Я уже приготовился держать удар, но они и не думали атаковать. Один исчез во вспышке телепортации, еще двое просто убежали, следующий выставил перед собой воздушный щит и не думал нападать.

Мое внимание привлекла коронованная особа. Жирный крендель с короной на башке.

— Вы что, совсем очумели! — Взвыл крендель.

— Ну как сказать, он нам не по зубам. — Ледяное дыхание дракона заморозило еще 15 стражников.

— Вы же сказали, что справитесь с ним.

— А вы сказали, что у него 30ый уровень и нет класса!

— Как ты смеешь мне дерзить, да я тебя!

Но последний оставшийся маг и не думал продолжать диалог, он тоже исчез во вспышке телепортации. Внезапно стало тихо, все или мертвы, или не шумят. Король медленно повернул голову и посмотрел на меня…

— При… при… при-и-и-в-е-е-е-т. Добро пожаловать в мое королевство, чужеземец.

Я проверил список подчиненных. Мы в мире Уруха. Ох и большой здесь мир. Сколько разных королевств.

И чем глубже в королевства, тем толще короли.

— Иди-ка сюда, жирная корова.

Дракон схватил его зубами и бросил на залитый кровью пол передо мной. Жирдяй упал как раз на труп одного из стражников, которого дракон недавно разорвал лапой.

Король сильно ушиб свой королевский зад, корона упал на пол. Он попытался встать, но я пнул его ногой в живот, чем заставил встать на колени и согнуться. Корону я поднял сам, осмотрел. Много золота и драгоценных камней, пожалуй, заберу.

— Милостивый сеньор. — Залебезил он. ну хоть приказывать не пытается, и то хорошо.

— Как тебе удалось это сделать?

— Что? А… Привести вас сюда? Мы организовали ритуал чтобы поприветствовать вашу светлость в нашем прекрасном королевстве!

— Да ну? То есть вы призвали меня?

— Да, именно так. Мы призвали вас! Именно вас!

— Вы призвали не того.

— Милостивый господин, не сочтите за дерзость, но я не могу вести переговоры на грязном полу…

— Зачем вы пытались меня захватить?

— Ну не так уж и захватить… скорее поприветствовать высокого гостя! Столько почетной стражи привели, лишь бы порадовать вас!

Б***ь! И хватает же ему наглости!

— Ты сейчас умрешь. Понимаешь? Насовсем умрешь. Прям совсем.

— Милостивый… — Его тон стал жалобным.

— Отвечай. Откуда узнал кто я, как узнал про портал. Как притащил сюда.

— Ну я…

Для мотивации я пнул его ногой еще раз. А затем еще раз. А затем еще. И еще пару раз для закрепления. Когда он отдышался и перестал плакать я повторил избиение. А затем и вовсе выбил ему пару зубов, сломал три пальца и вырвал ухо. И это все не задавая вопросов и не слушая что он говорит.

— Если я спрашиваю ты отвечаешь! Понял?!

— П-п-понял!

— Еще раз, как я здесь оказался?

— Мы провели ритуал!

— Откуда узнали кто я такой?

— Эльфы рассказали.

— Какие эльфы?

— Эльфы беженцы. Вы для них настоящий антигерой!

Антигерой? Меня вроде не Патриком зовут.

— Зачем я вам понадобился?

— Они хорошо заплатят за твою голову, террорист.

— Мне кажется ты полюбил боль.

— Не-е-е-т, стойте! Я ошибся! Смилуйтесь!

Только я сейчас вообще не в духе. Я ухватил эту гниду за шею и стал душить. Когда его ручки и ножки переставали дергаться я отпускал, давая ему подышать. Когда он пытался говорить я душил его снова и не забывал ломать новые пальцы.

— И-так. Как мне вернуться домой?

— Я не…

— Убью!

Думаю, мой взгляд сказал ему куда больше, чем слова.

— Мастер порталов. Он откроет нужный.

— Кто он и где он?

— Он эльф!

Б***ь!

— И что? Где он?

— В лагере для беженцев за городом! Он там главный! Прошу, я помогу тебе, дам золота!

— Не надо.

Я просто раздавил его башку. И получил от этого удовольствие.

Так недалеко и маньяком стать.

За городом, в лагере, главный.

Ну что ж, к этому миру я уже привычен.

* * *

Я вырядился бомжом. Одел самые дрянные шмотки, самые грязные, заодно завернулся в плащ. Впрочем, на фоне местных я скорее зажиточный горожанин. Если меня считать бедным, то они прямо совсем нищие. Таких оборванцев я давно не видел, даже в этом мире.

Прогуливаясь по улицам города я так же встретил много эльфов. Они выглядят еще хуже людей, сразу видно беженцы. Их много, и никто не работает, только попрошайничают или пьянствуют. Ну а их женщины трижды подходили ко мне и предлагали себя за смешные деньги. Правда делать дела в грязных переулках это не для меня, потому отказался.

Я добрался уже практически до ворот, когда по всему городу начали распространяться весть. Король убит, во дворце хаос. Вход и выход из города запретили, ворота заперли, ни войти, ни выйти.

Что мне теперь, стены взорвать? Я же хочу по-тихому просто убраться, отсюда не устраивая очередную войну. Да и эльф что может открыть портал может случайно погибнуть. Нет, лучше действовать тихо. Я послушно вернулся назад в город, поискал таверну и заказал в ней пива.

Пиво здесь… скажем так… не очень. Но пить можно. Нет, конечно, можно взять напитки и подороже. Но светить огромными капиталами я не буду, мало ли. Так я и пил пивко из грязноватой деревянной кружки и слушал что вокруг болтают. А болтают много странного.

— Эпоха тьмы грядет. Конец золотому веку!

— Если уж королевство эльфов пало, куда уж нам людям!

— Нечисть совсем озверела, одно королевство за другим разоряет.

— Мы для них просто добыча.

— А ну не трусить! — Ляпнул по столу какой-то бывалый вояка. — Эльфы не смогли, но мы сможем. Мы же не соплежуи какие. Вот придет к нам тот злодей что короля остроухих убил, так мы его мигом на лопатки положим!

«Клаус. Сержант. Уровень 12».

Я аж пивом поперхнулся.

— Тебе смешно? — Спросил он меня грозным голосом.

— Нет. — Я едва сдерживал смех. — Нет, ничего смешного. — И уткнулся носом в пену чтобы просто не заржать.

На лопатки они меня положат. Я сегодня вашего короля грохнул, клоуны б***ь!

— А ты парень, кто такой? — Подсел ко мне тот самый сержант. Похоже мое поведение задело его.

— Путешественник.

— Путешественник?

— Ага. — Я состроил такое тупое лицо какое смог.

— И какой у тебя уровень?

— С чего бы мне тебе отвечать?

— Лучше тебе ответить парень.

— Что мне лучше сам решу.

— А ты я смотрю дерзкий.

Он попытался приобнять меня за плечо. К удару я мысленно готовился, а вот к домогательствам нет! Мой локоть как-то сам по себе вошел ему в челюсть, отчего она громко хрустнула. Сержант упал на пол, его зубы упали вслед за ним.

— Сволочь!

— Хватай его! — Они всей толпой бросились на меня.

Только схватить не удалось. Первому я выбил половину зубов. Второму сломал руку, третьего в окно вышвырнул. Четвертому руку сломал. Пятыйбросился с табуреткой, но сам споткнулся и растянулся на полу.

— Какие неважные вы вояки. — Констатировал я. Только слышит меня сейчас половина из этих пьяных оборванцев.

Кажется, хозяин таверны делает вид что никакой драки нет. Видимо это зрелище для него привычное, давно набившее оскомину. Не могу винить. Поить алкашей это та еще морока. Ну нет драки значит ее нет. К моменту, когда стража вломилась через дверь я уже свалил через окно.

Вот куда не пойду всегда всё заканчивается одинаково.

* * *

Ночью я все же преодолел стену и отправился в лагерь беженцев эльфов. Люди здесь привычное зрелище, потому шёл среди палаток без препятствий. Парочка бедных попытались пристать ко мне, попросить милостыню. Нужно было одеться еще беднее, а то я выгляжу слишком привлекательно для бедняков.

С трудом я отбился от попрошаек и пошёл дальше. Ближе к центру лагеря меня остановили двое вооруженных стражников. Они преградили дорогу копьями.

— Куда идешь, человек?

— К вашему главному. Это очень важно.

— Наш главный не принимает кого попало.

— Я не «кто попало». У меня к нему очень важное дело. Уровень мой видите?

— Нет.

— Тогда дайте пройти, а то я пройду сам.

Пару секунд они размышляли. Прикидывали варианты. Наконец они приняли решение.

— Хорошо, проходи, но мы тебя запомним.

— Добро.

Напугали блин, запоминатели.

В центральной части лагеря уже куда чище и палатки здесь больше. Много хорошо одетых эльфов, похоже условия им ни по чем. Меня уже никто не останавливал, да и люди здесь тоже иногда ходят. Так что до палатки главного остроухого я добрался почти без приключений.

Только вот просто зайти и поговорить не получилось, здесь оказывается целая очередь из просящих и подождать придется еще час, не меньше. Вот так я и стоял как дурень и ждал своей очереди. Для разнообразия было бы неплохо если бы пошел дождь. Тогда бы я точно прочувствовал атмосферу. Благо дождь не пошел и мне удалось войти внутрь.

Внутри на самодельном троне сидел эльф в одеждах мага и естественно с посохом. Куда же без него. Еще в комнате присутствуют 4 стражника.

— Что привело тебя сюда? — Спросил он устало.

— Я пришел чтобы…

— Нет, не надо произносить слов лжи. Я вижу, что ты не из этого мира.

— Да.

— Чего ты хочешь?

— Не очевидно? Домой.

— Разрушил наш дом, а теперь хочешь просто уйти?

— Я не рассчитывал на добровольное согласие.

— А я не рассчитывал встретить тебя лично.

— 1:1? Открывай или расстанешься со своей эльфийской задницей.

— С чего ты взял…

Договорить он не успел, все четверо эльфов в палатке получили пулю. Толпа нежити выскочила из лимба и набросилась на лагерь. Сам эльф и сказать «ой» не успел, а я уже выбил ему пару зубов и ухватил за шею.

— Открывай портал или задушу нахер.

— Я… не… умею…

— Тогда умрешь.

Пришлось потратить минуту на то, чтобы сломать ему половину пальцев, прежде чем сломался он сам. Он открыл портал. В тот момент уже весь лагерь встал на уши, а половина эльфов упокоились окончательно.

— Пойдешь со мной.

— Зачем?

— Я так сказал.

Я толкнул его в портал и вошел следом.

* * *

— Ква-а-а!

Опять я в болоте. Радует только, что это мой родной мир. Лягушка, сидящая у меня на голове, давно стала чем-то привычным. Эльф, кстати, тоже здесь. Барахтается в тине. Я решил помочь ему, схватил за длинные волосы и опустил мордой в болото, да поглубже. С моей силой ему не бодаться, видимо совсем другие навыки развивал. Он беспомощно дергал руками, а затем захлебнулся зеленой жижей. Для гарантии я отрубил ему голову, посох, кстати, забрал себе.

Я снова дома!

— Ква-а-а-а.

— Все, слезай, зеленый.

— Ква-а-а-а!

Лягушка спрыгнула с моей головы и уплыла куда-то подальше. Ну а я пошел домой. Было очень интересно снова заглянуть в отсталые миры… так интересно что ближайшие лет 10 я туда не собираюсь.

И тут меня осенило. Озарение пришло как гром среди ясного неба. Некромант из перекрёстка ведь ищет новый мир? Чем мир Уруха плох? Нужно только это организовать.

* * *

Когда вернулся в перекрёсток к учителю я сходу предложил ему переселиться в чудесный мир, где много замков и принцесс. А еще идет постоянная война, много беззакония и можно легко встать на вершину пищевой цепочки.

Не то чтобы я сильно надеялся на успех данного предложения, но он крепко так задумался. Задумался и согласился рассмотреть вариант.

В итоге я притащил его в свой мир, да я знаю, чем рисковал, но без риска нынче ничего не добиться. Мы нашли ближайший гоблинский портал и прошли через него в мир Уруха.

В мире Уруха мой «наставник» натворил шороху. С ходу отправил свою армаду нежити захватить два ближайших города и перебил все живое в радиусе 50 километров. Затем начал поднимать мертвецов и присоединять к своему войску. Сопротивление оказывать было толком некому. Думаю, через месяц у него уже будет своя маленькая империя смерти.

Миром царь Алексиос остался доволен, теперь он будет жить… точнее нежить в нём. Ну а некрополис под перекрестком ему, по существу, не нужен и уже давно надоел, а жить на два мира он не собирается.

Вот так неожиданно быстро я завладел некрополисом. Алексиос предложил продолжать обучать у него, на что я естественно согласился. Правда попадать в этот мир можно только через гоблинские порталы, но это вроде не проблема. А что касается судеб местных мне они до одного места.

Алексиос так же дал обещание не трогать рогатых дикарей из степей, ведь они мои ребята и добавил в «союзники» через интерфейс системы.

На этом моя работа в этом мире пока выполнена.

* * *

Некрополис теперь мой и он мне нравится, таким какой он есть.

Алексиос вынес отсюда все свои вещи и забрал всю нежить. Теперь здесь остался только черный камень. Зато черного камня очень много, и места тоже много. Теперь у меня есть собственная подземная база. Я сразу открыл портал и связал это место с моим домом. Теперь смогу приходить в некрополис очень быстро.

А вот как использовать некрополис пока не знаю. Здесь можно целый промышленный комплекс построить, места хватит, рабочие руки тоже есть.

А может вообще сюда переехать? Все-таки безопасно и от людей далеко…

Нет, такие мысли лучше отринуть подальше, а то стану замкнутым подземным повелителем… Мне такого не хочется.

Глава 31

Ночь и следующий день я обдумывал как использовать некрополис. Идей насобирал много и тут же пошел их реализовывать. В первую очередь принялся за дом. Чернокаменный дворец некроманта был обставлен в стиле «минимализм», и это мне не подходит. Я приказал скелетам ставить мебель, делать ремонт во многих комнатах, вешать люстры из кристаллов. Два больших зала выделил под бассейн, а в главном холе, где раньше просто валялись кости теперь будут фонтанчик и аквариумы. В библиотеке теперь пусто, но парочку гримуаров прежний хозяин здесь оставил. То ли не нужны, то ли подарок, кто знает? Подземелье превосходное, но у него теперь целый мир, который он может захватить, потому его мотивация здесь всё бросить мне вполне понятна.

Дальше я выбрал несколько зданий для казарм и организовал 2 больших склада для хранения костей. Позже я выберу лучшие из них для создания конструктов. На соседней улице дороги говно. Сотня скелетов будут их чинить, а через дорогу есть здание, подходящее для строительства там фабрики. Там будем обрабатывать добытые кристаллы и заряжать их, когда разрядятся.

Так же были организованы 2 склада для кристаллов. Теперь бригада в 100 скелетов будет добывать и складывать их постоянно. Это доход мимо кассы так сказать, делиться этой прибылью с десяткой не придется. Всё моё!

Еще я нашел склад с древним оружием. Тонны давно заржавевших копий и мечей, щиты и так далее. Весь этот хлам я пока оставлю здесь, может пригодится, но одну оружейную я очистил от лишнего. В ней буду складывать то, что в инвентаре не помещается.

Мост тоже нужно починить. Потому что падать в зеленую жуткую речку похожую на мифический Стикс совсем не хочется. А ведь мост уже на грани того, чтобы развалиться. Пока скелеты начинают ремонт я спустился вниз, уж больно меня заинтересовала эта вода. Ее я набрал в бутылку и посмотрел описание.

«Мёртвая вода. Выпей чтобы сдохнуть. Попадание в организм приводит к быстрой, но болезненной смерти. Является легендарным компонентом многих отравляющих веществ».

Отлично! Где-то там у меня была целая цистерна, вот столько и наберу, я же человек запасливый!

После речки я отправился в здание что находилось дальше всех. Как выяснилось это что-то вроде алхимической лаборатории. Оборудования мне почти не оставили, зато в остальном очень удобно. Куча полок и шкафов, где можно все удобно расставить. Пара скляночек все же завалялась. Источник огня — контролируемая руна вулкана на каменном столе. Оказывается не один я такое умею.

Пока скелеты убирают здесь пыль я отправился на кладбище.

Зачем здесь кладбище? Оказывается Алексиос довольно долго похищал трупы с поверхности и хоронил их здесь чтобы они разложились естественным способом. Полежавшие и пропитавшиеся местной магией они становятся хорошим сырьем для будущих конструктов или становятся рядовыми скелетами.

Я приказал разрыть часть могли. Скелеты в них пролежали в земле уже многие годы. Пару сотен я забрал и спрятал в инвентарь, буду поднимать их по мере нужды.

Раньше в центре города возвышалась семиметровая статуя Алексиоса. Хм… все же идея неплохая, должен же я манию величия развивать? Ай, не, пока я не настолько велик. Вместо статуи будет стоять конструкт из костей, которого я позже соберу. Будет охранять мой дворец так сказать.

Так же мне попался склад с алхимическими принадлежностями. Правда почти всё некромант унес с собой, ну да ладно, зато оставшееся добро мне хорошо послужит.

Часть своих скелетов я поставил тренироваться на полигон. Оттачивая боевые навыки, они становятся более умелыми. Стрелять по чучелам и драться с манекенами это конечно не то же самое что и реальный бой, но позволяет отточить основные движения и приемы. У скелетов в этом плане все работает как у людей. После смерти они учатся всему заново, кроме базовых навыков и того, что очень хорошо умели в прошлой жизни. Ну и, конечно, системные способности заложены в них изначально, но это не отменяет тренировок.

— Костя. Проследи чтобы новички тренировались как следует и раздавай советы!

— Слушаюсь!

И тут я обратил внимание на его очередной арсенал. Заточенная металлическая труба, старая деревянная бита что вот-вот развалится, длинный осколок стекла, перевязанный клейкой лентой на одном из концов… Того ли я поставил их учить? А то еще всех научит драться подручными средствами, а не нормальным оружием! Ну да ладно, Костя же мой генерал нежити, я должен ему доверять.

А еще здесь есть кузница. С наковальнями, инструментами и жаровнями. Все как положено… было в средние века. У меня уже есть одна кузница, но есть вариант разбить их на две. В той буду делать ширпотреб, а здесь ковать только самое лучшее.

Одна из наковален почему-то светится зеленым, она сразу привлекла мое внимание.

«Наковальня Гефеста. Легендарный предмет. Позволяет ковать легендарные предметы». Отлично, все лучше и лучше. Только ковать предметы мне пока лень, и вообще царь должен править, а не трудиться.

На этом думаю осмотр моих новых владений закончен. Когда переделаю здесь все под себя могу кому-нибудь показать. Например, Осирису. Вот он обзавидуется.

А пока, чтобы сюда не вошли посторонние я принял дополнительные меры чтобы никто здесь не появлялся никогда. Все тоннели ведущие за пределы комплекса были оборудованы дополнительной кучей ловушек и к ним приставлена охрана. В случае вторжения я просто завалю все тоннели, и никто в мой подземный некрополис не спустится. Никто и никогда.

Глава 32

Теперь две кузницы, одна в перекрестке, другая в моем мире нон-стоп 24/7 куют оружие и броню и делают боеприпасы. Для чего? Для моей армии разумеется. Ну точнее армии городского совета. Именно этим ребятам выпала честь начать очищение моего родного мира от всего что там находиться не должно. Эта храбрая армия пройдет маршем по землям и освободит их от нечисти…

— Что-то ты замечтался, хозяин. — Заметил огонёк очень метко.

Мы как раз сидим в некрополисе в комнате что скелеты обставили мебелью и оборудовали для жизни.

— Да? Точно, замечтался. Только эти мечты осуществимы.

— Ты опять про очищение планеты?

— Что значит опять?

— Неужели до тебя не доходит что это несбыточные фантазии, и ты тратишь силы впустую?

— Огонек, дружище. Я понимаю, тебе по**й, но вот мне вообще некомфортно жить в городе, где обитает столько ходячих мертвецов.

— Ну они же тебя за жопу не кусают? Ты вроде за стенами сидишь, и вообще почти не видишь их.

— Ага, и сжигаю в свое удовольствие. У меня была цель, навести порядок. Я это сделаю.

— Деятель! Давай лучше не маяться херней, а делом заниматься. Например, давай спали лес!

— А я думал ты серьезно.

— А я серьезно! Это важно. На земле много лесов никому не нужных, давай спалим парочку. А? Ну давай.

— Огонек б***ь.

— Ну что огонек, ты мне только отходы и даешь сжигать. Я хочу спалить лес!

— Ну хорошо. Будет у тебя возможность. Даже не один лес спалишь, даже не два.

У меня есть идеи как направить твои деструктивные силы в нужное русло.

— Ура!

* * *

Войск у городского совета сейчас не много, всего пара сотен человек. Зато всех удалось неплохо вооружить, да и уровни у них ничего для массовой армии. Сейчас они стоят на поляне перед лесом в недоумении. Не понимают ведь зачем я их собрал. Ну что ж, скоро я им покажу.

Лес загорелся. Очень сильно, пламя распространилось на огромную площадь за минуты. Через десять минут пылали уже огромные площади, а из леса на встречу нашим начали валить толпы мертвецов. Сильные и слабые, мутанты и обычные, все начали ордами выходить нам навстречу.

Тут моя маленькая армия и должна принять крещение огнем и испытать свои силы, а я посижу и посмотрю. Да, я в прямом смысле отошел в сторону, удобно устроился на стуле и начал наблюдать. «Воюйте, чего встали»!?

Ну они себя и показали, начали активно рубить мертвецов, кидаться магией и стрелять. Только вот когда мертвецы стали совсем напирать некоторые бросили оружие и сбежали, затем этот процесс пошел быстрее, желающих сбежать стало еще больше, когда одного парня демонстративно разорвал пополам громила. Тут я и вмешался, особо ловкому громиле выбил мозги, а пару десятков человек вернул в строй пинками. Пинками и угрозой расстрела на месте.

Угрозы подействовали безотказно, они вернулись в строй, и картина боя изменилась. Теперь бойцы самоорганизовались и начали давать достойный отпор. Были еще жертвы, были раненые, но толпа мертвецов скоро закончилась и теперь перед первым рядом воинов лежала гора мертвой плоти.

А тем временем лес догорал, из него поперли новые волны мертвецов. Теперь их меньше, но для тренировки сгодятся.

— Чего ждете? Стреляйте!

* * *

Чтобы великаны работали получше я велел озаботиться кухней. Теперь они по моей команде выращивают огроменную пшеницу и из нее пекут себе хлеб. Они умели это и без меня, но великаны такой народ, без п***лей ничего не делают. И вот когда они получили положенную норму п****лей начали работать. Лес валили как положено, пшеница собиралась и перетиралась в муку вовремя, мусор не валяется абы, где и кости сожранных ими диких зверей собираются в кучку что бы потом забрал понравившиеся.

Теперь, когда они организованно производят пищу и питаются и работа идет веселее. Я же должен сколотить состояние, верно? В перекрестке вышел на людей, которые готовы дорого покупать древесину. В их мире с убитой экологией дерево стоит очень дорого, и они хорошо за него платят. Гигантские дрова я легко проношу в инвентаре и высыпаю пачками на здоровенный железнодорожный состав, что везет это добро прямо в портал.

Прибыли такие огромные что даже торговля кристаллами выглядит блекло.

С последнего вторжения из моря в Гренландии тихо, врагов вроде и нет, но великаны поговаривают что в глубинах леса неспокойно. Якобы там завелось нечто. Возможно, так и есть, ведь великаны хорошо чувствуют магию, куда острее чем простые люди. Я разослал разведчиков и отправил дракона в те части леса что они считают подозрительными.

Опасение в одном из мест подтвердилось. Темной магией провонял целый уголок леса, размером в много квадратных километров. Птицы в этом месте не летают, животные не бегают, даже насекомые вымерли. А деревья вообще погибают, их листья стареют и отваливаются, кара трескается, даже не сильный ветер валит некоторые из них несмотря на гигантский размер, потому что корни давно мертвы.

Эту проблему я и отправился расследовать. Сел на дракона и полетел туда. Стоило мне приблизиться как я сразу почувствовал неладное. Холодный ветер пронзил меня, внезапно стало страшно и неуютно, а сопли чуть не замерзли на ветру. В душу закрались сомнения и чувство что что-то не так и чего-то не хватает.

Ах да, не хватает моей самоуверенности.

Словно раскат грома в голове раздался громкий, но в то же время злой и коварный голос.

Глупый смертный, зачем ты пришел в мои владения? Ищешь смерти или быть может знаний? А-а-а, вижу, ты из любопытных, значит хочешь узнать нечто тайное?

Обладателю такого голоса точно нельзя доверять, вообще нельзя.

— Ты вообще кто?

Тот, кто все видит, слышит и знает. Хочешь знать столько же сколько, и я? Признайся что хочешь!

— Я хорошо учился в школе, теперь я все знаю. Иди на**й. — Кстати учился я херово, а моя бывшая классная точно должна была попытаться найти меня и загрызть. Но он то об этом не знает!

Шк… шко… Школа? Это что за демонический план такой?

— Жуткая тюрьма, где страдают и дети, и взрослые. 45 минут пыток и 10 минут перерыв.

Гениально! Вы люди далеко продвинулись в этом деле! 10 минут отдыха чтобы следующие 45 минут страданий были еще более болезненными, гениально! Кто из высших планов научил вас этому?

— Да никто, мы сами додумались.

И долго эти страдания продолжаются?

— Да по-разному, кто-то 9 лет страдает, а потом еще 4, кто-то особо провинившийся 11, а потом еще 5, чтобы затем взять ипотеку, нарожать детей и страдать до самой смерти!

Уха-ха-ха-ха-ха-ха! Браво люди! Браво! Уха-ха-ха-ха!

Какое-то время голос в моей голове хохотал до слез.

Выходит, я совсем не нужен в этом мире, прям совсем, вы и без того давно превратили его в ад!

— Ну, у нас тут апокалипсис…

Все возвращается на круги своя, друг мой! Если вы создали такую систему однажды создадите ее и снова. Теперь все ваше существование будет бесконечным хождением по мукам, круг за кругом! И вам никак этого не избежать, муха-ха-ха-ха!!!

Он снова хохотал до упаду. Мне стало даже немного обидно за человечество. Но вспомнив как жил до апокалипсиса понимаю, что голос мог бы злорадствовать куда сильнее.

— Значит ты уходишь из леса?

А над кем мне здесь издеваться? Вы и так загнали себя в кошмар.

— Пойдешь в другой мир? Кстати, кто ты?

Не твое дело, ты никогда не поймешь кто я!

— Тоже мне мисс загадка инстаграма.

Меня так еще не оскорбляли!

— Теперь оскорбляли.

Познаешь мой гнев!

— Это угроза или утверждение?

Ар-р-р-р. Спускайся вниз, туда, где увидишь черный дым. Сразись со мной если ты не трус!

— Хорошо.

Столп черного дыма появился в лесу в километре впереди. Мы полетели прямо туда. С каждым метром на душе становилось все гаже, и даже давно мертвый дракон заволновался. Все внутренние страхи я подавил усилием воли. Я ведь легко одолею любого, кого бы не встретил!

Наверное.

Мы приземлились на обширной поляне посреди гигантского леса. Как хорошо, что трава и насекомые не стали гигантскими, ощущать себя муравьем мне не очень хочется. Это заденет мое самолюбие.

— А вот и ты! — Теперь он говорит своим голосом, а не у меня в голове. Впрочем, его голос стал еще мерзостнее.

— Покажись. Или ты такой урод?

— А-а-а! Сейчас я тебе покажусь. Слепой!

Тут то я и заметил большой глиняный кувшин в траве. Большая деревянная пробка открылась и наружу повалил густой черный дым.

«Темный древнейший джин. Уровень 44».

Дым вышел наружу и принял примерную форму трехметрового человека.

— Не впечатляет.

— П-ф-ф-ф! Я тебя раздавлю!

И тут я ощутил давление, словно на меня наступил великан. Лопнуть мне как мясному шару если бы не защита и уровень. В этот момент скелеты навалились со всех сторон и принялись расстреливать этот черный дым. Обильный обстрел не то, что бы сильно ему навредил, но заставил отпустить меня. Давление ослабло, и я смог двигаться.

Тут то я и вспомнил свой опыт общения с такими существами. Могут пользоваться телекинезом и дофига болтать, а сами почти неуязвимы.

— Эй ты. Как на счет хорошего ветра?

Дракон получил мысленный сигнал и начал делать то, что я приказал. Он несколько раз взмахнул крыльями создавая сильную воздушную волну. Существо буквально на моих глазах начало сдувать, его тело сделанное из дыма начало распадаться. Его первой же реакцией было поскорее спрятаться в вазе. Только вазу я продырявил пулей, а после второго попадания она лопнула.

— А-а-а-а!

Под гнетом ветра черный дым начал рассеиваться, а затем дракон разом получил 5 уровней.

Теперь существо мертво.

Мы убили противника при помощи воздуха, как оригинально!

* * *

*Тем временем древнейший некромант Алексиос в мире Уруха*

Алексиос восседает в своём новом замке и ему там очень нравится. Замок, разумеется, не был им построен, он захвачен, и такое чувство что строили именно под его нужды. Обширные подземелья, огромная тюрьма, где можно держать живых подопытных, большая библиотека, в общем некромант расположился здесь с комфортом.

Его полчища как раз зачищают это маленькое графство, всё живое здесь уже истребили и заменили на неживое. Именно таким некромант и хочет видеть мир. Мертвый и идеально упорядоченный.

— Хозяин! — К некроманту подлетела небольшая горгулья с донесением.

— Говори.

— Мы выяснили что вы приказали. Столица королевства гоблинов обнаружена!

Проклятые зеленые карлики вызывают у некроманта лишь омерзение и должны умереть, но убивать их всех и сейчас нельзя, ведь они умеют кое-что важное. Они умеют находить порталы куда угодно, и они умеют их открывать. Так что парочку придется оставить в живых, а остальных можно в расход.

Глава 33

Иногда подняться утром бывает очень трудно. В особенности, когда нажрался в хлам. Похмелье, оно всегда такое. И вроде бы я не старик какой-то, чтобы с таким трудом тело принимало вертикальное положение, но нет, трезвому старику встать куда проще чем мне.

Зачем напился? А для этого нужен повод?

Только вот, кажется, я прилег поспать в Гренландии в домике на дереве, а теперь передо мной песок и море шумит. Я на каком-то острове, и он явно не мой. Другой климат здесь, другое солнце, другой цвет воды, я явно не дома. Эй, система, объяснись!

«Мир N/A 16584338147882328»

Голова болит, нужно срочно опохмелиться, а затем буду разбираться с проблемой. Я достал бутылку пива и осушил половину одним залпом, затем еще и обкурился двумя сигаретами подряд. С таким образом жизни вредные привычки не бросить. Впрочем, я и не собрался, вместо этого собрался с духом и пошел вглубь острова.

Куча обезьян разбежались в разные стороны. Все это время они сидели здесь и наблюдали за мной. Видимо я внушил страх раз уж они так быстро сматывались. Эх, мне бы вспомнить что вообще вчера произошло, а то ничего не помню, вот прям совсем. Совсем не могу вспомнить чем занимался и где был. Да и какое сегодня число тоже не помню и день недели. Я посмотрел статистику у системы, оказывается прошло 2 дня с момента, когда я могу что-то вспомнить. 2 дня выпали из жизни, выпали и растворились словно их не было.

Кажется, сквозь джунгли я вышел на дорожку, ведущую куда-то вглубь. Я пошел по ней. Выбора нет, с радостью пошел бы еще куда-то, но приходится идти сюда. Крабы бегают у меня под ногами, хотя до воды далеко, а тропическая птица присела на ветку и как заорала.

— Проснулся, алкаааааш!

— Что?

Но птица уже улетела, роняя перья. От удивления я даже не подумал всадить ей пару пуль вдогонку, а ведь за такую наглость надо платить. И никакой я не алкаш, а в меру употребляющий человек, просто тупая птица ничего не понимает.

Идти пришлось долго, уже и нет уверенности что я на каком-то острове, наверное, на побережье большого континента. По дороге слопал пару кокосов, увы они никакие не сладкие, жизнь обманчива.

Зрение у меня явно получше чем у простого человека, потому я без труда разглядел лежащую в кустах бутылку. Причем бутылка из моего мира и пахнет от нее мной… а еще женщиной… и ее запах я не помню. Б**, чем я вообще занимался?

— Алкаааш! — Вот теперь я этой птице целую обойму из автомата отсыпал. И не попал, ведь она быстрая как реактивный истребитель.

Наконец джунгли закончились, и я вышел к большому дому, расположенному в центре обширных виноградников. Только вот здесь как-то слишком пусто. Вот реально никого нет, один только легкий ветерок шумит в ушах.

Я подошёл поближе к дому-призраку и заглянул в окна. Обыкновенное убранство какого-нибудь 19 века. Деревянные столы, вилки, ложки, посуда. Все брошено в хаотичном порядке, словно хозяева убегали впопыхах и побросали почти все вещи.

Я аккуратно открыл дверь и вошел внутрь. Из носа потекла тоненькая струйка крови. Кажется, я что-то вспомнил. Перед глазами всплыли размытые картинки, смесь всех цветов, какие-то лица, кто-то смеялся, а потом плакал. Потом была драка, боль в районе щеки и уха. Затем заболел кулак, звук разбитого стекла, так, куда я попал?

Я вернулся в реальность, пришлось пару раз хлопнуть себя по щекам чтобы прийти в себя. Так, теперь нужно все здесь обнюхать. Я принялся работать носом, на ходу выпил 2 зелья улучшенного нюха. Вчера здесь было человек 10, и все пили. Запах разлитого алкоголя, местами битое стекло, кажется, здесь была тусовка? А я здесь каким боком?

Голову снова пронзила боль, я аж скривился, снова нахлынули какие-то воспоминания. В этот раз мне вспомнился подвал, темный такой и пыльный, и точно расположенный в этом доме. Туда я и спустился. По скрипучей лестнице я спустился вниз, одна из деревянных ступенек сломалась прямо подо мной. Я открыл дверь подвала и оказался внутри.

Внутри я обнаружил очень странную картину. Кровь размазана по стенам, на полу какие-то символы и узнать их не могу, никогда не видел, а в самом дальнем углу красуется черный шар, искривляющий пространство. Это портал, только такое чувство что он вот-вот схлопнется. Я подошел ближе и вложил ману в портал пока он не исчез. Так, теперь осмотримся.

В углу на столике лежит черная книга с непонятными символами. Я открыл ее и начал читать.

Запись 1

«Мы закончили. Ритуал организован. Наконец-то… дальше неразборчиво… Мы призвали того, кто решит все наши проблемы. Того кто нас защитит! Мы приготовили плату, 20 девственниц, ящик виски и гору золота, что еще нужно герою?»

Запись 2

«Кажется пришел не тот, кого мы ожидали. Первое что он сделал это сорвался на нас и вызверивался минут 20. Видите-ли не имеем права его вызывать и мешать свободно перемещаться. Еще как имеем! Ведь система разрешила! Девственниц он не взял, сказал, что кормить 20 ртов не будет, так же, как и золото. То, что для нас много для него сущий пустяк. Остался только алкоголь. Все равно пока чудище не убьет никуда не денется. Система не отпустит.»

Теперь я начал вспоминать. Из моря выполз какой-то кракен и начал щупальцами обрабатывать берега, вот они и попытались призвать героя по вызову. И в итоге призвали меня. Кажется, я чуть не сломал шею первому кто со мной не заговорил, но потом успокоился, а для храбрости напился вместе с ними.

Опять заболела голова. Я один и в стельку пьяный пошёл сражаться с местным Ктулху, и надо сказать победил его без труда, ведь он такой же немощный, как и люди этого мирка. После победы я вернулся за добавкой, я уже мог вернуться домой, но вместо этого два дня не просыхал с местными, а потом из воды вылезли еще чудища. Я пошел биться и с ними… ах, как же болит голова! Но не дошел, напился и уснул на каком-то пляже. Помню еще трахался с какой-то девкой и не раз, а потом гигантский краб оторвал ей башку. Ну а я оторвал башку ему и начал опустошать уже собственные запасы.

В общем теперь здесь все мертвы, задание выполнено, и я могу рулить домой. Только, кажется, здесь в подвалах есть еще ящик. И я просто обязан его употребить по назначению!

* * *

Очередной краб подох, тварь с меня ростом попыталась поймать меня клешней, а я эту клешню ей просто вырвал. А затем расколол череп ударом кулака. Все это время в одной руке была бутылка, а ноги еле двигались. Я явно не порхал как бабочка в момент, когда дрался с этими тварями голыми руками. Благо прокачка и зелья позволяет навалять им как следует не особо напрягаясь. Вот удар кулака расколол панцирь одному, а второго, вдвое меньше меня, я отправил в полет пинком ноги. Только вот монстр вернулся и ловко забрал у меня бутылку.

— Ах ты ублюдок!

Стекло лопнуло у него в клешне, а следующим лопнула его башка, когда я продырявил ее из револьвера.

— Да пошли вы все! На, и тебе! И ты получай!

Когда на пляже стало почище я подобрал еще одну бутылку, брошенную на землю, и продолжил напиваться. Уж не знаю, что это за напиток, но бьет не так сильно, как хотелось бы!

Я присел на камень и посмотрел вдаль. Ну как посмотрел, попытался сфокусировать взгляд и вроде даже получилось. Море плещется, на дальних островках птицы строят свои гнезда, акулий плавник метрах в ста от берега. А может это и не акула вовсе.

И вдруг мне совсем расхотелось отсюда уходить. Да, побуду здесь еще.

* * *

Кажется, к берегу пристал корабль. Большой такой, парусный, деревянный. На палубе суетятся матросы, капитан в вычурной шляпе и без попугая на плече (преступно!) отдает команды. Вот они погрузились на лодки и плывут к берегу. Гребцы работают веслами, усиленно налегают на них, а на меня уже смотрят дула ружей. Попробуйте пробейте защиту из этого!

Наконец они выбрались на берег, с меня не сводят глаз и держат на мушке. Я же делаю вид что абсолютно безобиден и даже принял антиалкогольное зелье. Трезветь так быстро это просто пытка! Ко мне подошел и обратился видимо офицер.

— Кто ты такой?

— Хм… — я все еще недостаточно трезв. — Человек.

Ответу он удивился, оглянулся вокруг.

— Что здесь произошло?

— А то вы не знаете.

— Не знаю.

— Пришли монстры, всех убили, я убил их.

— Ты не похож на местного.

— А я и не местный.

— Ты призванный герой?

— Герой? Кто? Я? — Я нарочно оглянулся, сделал вид что ищу кого-то.

— Здесь больше никого нет.

— Точно, как и нет героя.

— Кто он? — Сердито спросил человек за его спиной, наверное, капитан.

— Спроси лично.

На секунду его рожа позеленела от гнева. Ах, какое нарушение субординации в их то отсталом обществе. Но скрипя зубами он все же заговорил.

— Тебя призвали на помощь?

— Да. И я никому не помог.

— Тогда что толку от тебя?

— Я выпил весь ваш виски.

— Тоже мне достижение!

— Лучше расскажи о своем мире, капитан.

— Что? Что ты хочешь узнать?

— Хочу оценить это место. Вдруг здесь так хорошо, что я решу остаться.

— Уходи.

— Нет ребята. Это не предложение. Рассказывайте все как есть. — Для убедительности я достал револьвер и показал им свой уровень. Они-то со своими 10ыми и не знали с кем говорят.

* * *

Говорить по-хорошему они не согласились. Пришлось переломать пальцы парочке, а другим набить рожи. Их пули не оставили на мне даже царапин, так что это было больше похоже на избиение младенцев. Когда избиение закончилось мне поведали много интересного.

Во-первых, этот мир похож на перекресток. Он тоже колония и одновременно связующее звено между другими мирами. Сюда свободно приходят и уходят и это нормальное явление. Во-вторых, здесь монархия и правит всем миром один единственный человек и он чужак. Этот чужак карает и милует, держит подданных в страхе и в то же время заставляет выслуживаться перед собой.

— И давно он здесь правит?

— Сто лет.

— Немало. Он объединил этот мир в единое государство?

— Да, он много воевал.

— Как относится к другим чужакам?

— Приглашает к себе во дворец.

— И?

— И убивает.

— Какой у него уровень?

— Никто не знает, но говорят, что больше 200ого.

— Впечатляет.

— Испугался чужак?

— Ну его же, а не тебя. Спасибо за информацию. Кстати, оставлять вас в живых я не буду, а то еще разболтаете что я здесь был.

— Стой, погоди, а-а-а!

Я по очереди перебил всю команду и скормил трупы крабам. Нельзя чтобы меня раскрыли раньше времени.

Целый мирок, в который можно сбежать и даже попытаться захватить здесь власть если что, это же просто находка.

Я оставил здесь свой портал, внутри пещеры глубоко в джунглях. Затем вернулся в подвал дома и через тот портал вернулся туда откуда меня призвали. И спустя пару часов скитаний бы луже дома.

* * *

Оборотни своеобразные ребята, вечно что-то вынюхивают и кого-то преследуют. Командует ими парень по имени Клык, и он тоже состоит в совете. Он редко ко мне приходил и просил о чем-то, сегодня он пришел ко не домой и ждал меня пол дня. Видимо это важно.

И разговор у меня на кухне не совсем задался, ведь «мелкими» проблемами я перестал увлекаться довольно давно, грызня местных царьков и мелкие происшествия были моей головной болью в прошлом, но не сейчас. Однако в этот раз дело не только в этом.

— Они уже создали целую сеть своих сторонников и постоянно завлекают новых членов.

В городе появилась какая-то больная секта, они считают, что, если переливать себе кровь зомби можно стать бессмертными. В итоге они перезаразили пару сотен доверчивых человек, а сами сбежали с их имуществом. Но проблема даже не в этом, а в том, что они чужаки пришедшие откуда-то. И вот это уже точно моя юрисдикция.

— Что, неужели никаких следов не обнаружил?

— Нет.

— Странно. И как они втерлись в доверие к людям?

— Обещаниями нынче можно много чего добиться.

— Ладно, я займусь этим вопросом.

— Хорошо.

* * *

Слушок о исцелении от всех болезней и возможности жить вечно гуляет по всему городу. Не то чтобы зелья плохо справлялись с этим, но людям всегда было интересно что-то новое. К тому же возможность жить вечно очень заманчива. И главное примеры тому уже есть, ведь на самом деле существуют люди, получившие от системы вечную молодость.

Я поспрашивал некоторых знакомых глав поселений и убежищ и узнал много ценного. Неизвестные люди приходили под видом торговцев и продавали много диковинных вещей. Этим они привлекали внимание народа, что не сложно сделать в условиях дефицита многих вещей. Люди тянулись к таинственным и богатым чужакам.

А дальше все по стандартной схеме, куча обещаний, втерлись в доверие, предложили волшебное средство от всех проблем, даже продемонстрировали его эффективность так что им все поверили. В итоге несколько поселений просто пали от рук мертвецов что внезапно появились внутри.

Весть об этом ужасе разнеслась по городу, но тем не менее таинственных чужаков встречали с распростертыми объятиями. Их принимали почти везде и слушали каждое их слово очень внимательно. В итоге еще несколько поселений пали. Конечно, совет сразу отправил за ними оборотней. Но чужаки растворились как будто их и не было никогда.

Опять бегать и искать кого-то. И главное никто другой этого не сделает. Император ведь не должен трудиться лично, он должен повелевать другими! Ой, ладно, хорошо, я сделаю это.

* * *

— Я уже стара и мне нечего терять. — Прошептала себе под нос бабуля.

Терять ей и вправду нечего, когда тебе за 80 и на дворе апокалипсис каждый день может стать последним. Жить в ожидании смерти та еще «радость», потому таких как она нашлось много. Тех, кто готов рискнуть жизнью за призрачный шанс жить вечно.

Она воткнула красный шприц себе глубоко в горло и ввела красную жидкость внутрь. С минуту было просто больно, стало жарко и необычайно страшно, но в целом ничего нового. А затем бабуля отключилась.

Когда она открыла глаза на улице было уже утро. Она посмотрела на свои старые руки, только вот они были уже не старыми. Да и спина совсем не болела, так же как сердце, печень и вообще все на свете. Она встала и бросилась к зеркалу. В отражении на нее смотрела она же. Только сошедшая со старых черно-белых фотографий, где ей едва исполнилось двадцать. Минуту она не могла поверить, затем рассмеялась и начала едва ли не плясать. Таким счастьем нужно срочно поделиться с соседкой. К ней она и бросилась.

Только вот соседка уже не была человеком, она, как и все в доме стала зомби. Не одна Ирина Ивановна приняла эту дрянь вчера вечером, приняли и другие. Сначала их было всего десять, но затем они прикончили целый подъезд, а потом и весь район. Целое поселение пало за одну ночь и теперь в нем остался всего один живой человек.

Ира, так ее зовут, бросилась на крышу, там есть безопасная зона, подготовленная как раз на такой случай. Там она заперлась за стальной решеткой и подобрала оружие, спрятанное там. Молодое тело позволяет ей бегать быстро и не уставать, но оно так же и требует есть, а еды тут нет. Оказавшись в щекотливой ситуации, Ира решила присесть и все обдумать.

Часы шли, а результата ноль, ей никак не удавалось придумать какой-либо выход. Вся радость прошла. Что толку от молодости если через пару недель ты точно умрешь? И не факт, что кто-то поможет.

Но помощь пришла. Раздались выстрелы, в подъезде кто-то сражается. А когда все стихло на крышу вышли 2 странных человека в черной неприметной одежде. Два самых обычных человека, ничем не особенных и не запоминающихся, настоящие шпионы. И судя по взгляду никакие они не спасители.

— Пойдешь с нами.

Она покачала головой, но это была не просьба. Они потащили ее за волосы, поволокли как мешок с картошкой, повели как собаку на выгул. Тут она и поняла, что внешность у них все же специфическая. Кожа очень бледная, местами синяя, глаза слишком широкие даже для европейцев, на шее много синих пятен. Они чужаки.

Стоило им выйти из подъезда как раздались выстрелы. Оба человека попытались сражаться с нападающим, но очень быстро погибли. Погибли так же и трое стоявшие внизу и ждавшие их.

Шокированная Ира попыталась убежать, затем уползти, острые эмоции молодого тела взяли верх над разумом. Она пришла в себя лишь когда какой-то молодой парень схватил ее за руку и отвесил пощечину.

— Ты меня слышишь?

— Да.

— Что здесь произошло?

— Ну, я…

И тут он схватил ее за руку и внимательно осмотрел вену, затем посмотрел на шею.

— Ты приняла ту дрянь и осталась в живых, да?

— Да.

— Пойдешь со мной.

Глава 34

Я их узнал. Их внешность слегка чужая и вполне узнаваемая. Герда и ее подручные были такими же. Другие люди из другого мира. Кто они и зачем сюда заявились? Почему хотели нам смерти? Кто они такие чтобы вредить нам? Ответов на эти вопросы у мен нет. Есть лишь странная студентка лет двадцати, которая минуту назад тряслась и слова сказать не могла, а теперь поучает меня словно она моя бабушка.

— Не надо меня тащить, я и сама пойду, только дай домой вернуться за вещами.

— Ну хорошо, вернемся.

И говор у нее странный, не из деревни ли часом?

Пока она собирала вещички я осматривал чужаков. Ну точно чужаки, кто же одевает кожаную куртку, рубашку, бабочку, брюки и драные кроссовки Адидас? Они очень хотели быть похожи на местных и не выделяться, а в итоге выглядели как сумасшедшие.

Один раз они уже пытались от нас избавиться, теперь пытаются во второй. Распространяют заразу руками доверчивых людей.

Я потащил эту Иру в совет, заодно взял у нее образцы крови. Там есть люди что о ней позаботятся и допросят. А я тем временем отправился с образцами искать одного человека что предпочитает играть в ученого.

Давно мы с ним не виделись и дел не вели тоже. Профессор, пожилой мужчина что живет в подвале стройки и уже отгрохал там лабораторию был не очень рад меня видеть. Ну да, столько месяцев не виделись, а тут как снег на голову свалился. Взял и пришел, да еще и со своими проблемами. Он меня даже не узнал поначалу, а когда узнал попытался прогнать. Лишь через несколько часов уговоров и пару мешков денег он согласился помогать с моими проблемами.

Профессор не терял времени, грязные подвалы стали бункером, вокруг куча оборудования неизвестного назначения и оно явно куплено у системы за большие деньги.

Он сказал, что может разобраться что происходит путем простых анализов, но все образцы хочет оставить себе. Я согласился, больше мне ничего не остается.

Ну и долго же он возился со своими склянками и прочим оборудованием. Что-то делал с кровью, что-то проверял и записывал. В итоге через два часа он пришел к каким-то выводам и начал объяснять мне.

— Кровь очень странная. По некоторым показателям ее обладательница здоровее быка, молода и полна сил. А по другим она словно умирает от гепатита. Притом она точно заражена вирусом зомби, но вместо того, чтобы сразу обратиться она я полагаю жива?

Я кивнул

— Очень много тебе заплачу если отдашь ее мне. Все ради науки!

— Не отдам, она в руках совета. Ты слышал о эпидемиях и шарлатанах с волшебными уколами?

Секунду он прикидывал к чему я веду этот разговор.

— Она их жертва?

— Все, кто делал себе эту инъекцию погибали, а она живет.

— Теперь я хочу обследовать ее еще больше.

— Ага. — Я кивнул головой в сторону хирургического стола. — Вивисекцию ей делать будешь? Теперь точно не отдам.

— У нее очень странные, неестественные показатели и она заразна.

— Что ж, спасибо.

— Ты мне уже заплатил.

— Да. Все равно спасибо.

* * *

К моему возвращению в здание совета Ира была уже мертва. Она набросилась на одного из охранников и отхватила ему половину горла. Ее застукали, когда она жадно пила его кровь, словно вампир. Глупые охранники прибили ее там же, на месте, а убитый охранник стал зомби и тоже был уничтожен.

Вот так неприятность, но факт мне уже известен, она приняла эту дрянь и сталадругой. Окажись она в поселении и от неожиданной эпидемии погибли бы сотни.

Против нас применяют биологическое оружие. И это ведь никак не проконтролировать. Люди все рано будут верить шарлатанам и колоться всякой дрянью.

* * *

Я достал свой волшебный телефон что мне дали при вступлении в десятку. На нем было немало непрочитанных сообщений. Информировала меня, как всегда, Молния. Оказывается то, что начало происходить у меня творится по всему миру. В самых разных общинах выживших начало происходить нечто подобное. Неизвестные люди продают всякую дрянь и случается беда. Это можно сказать катастрофа всемирного масштаба.

Про себя я отметил хитрость и упорство нашего противника, они и вправду стараются нас изжить.

Мы собрались на базе в Исландии, на совещание по поводу этой новой угрозы. Присутствовали не все из десятки, зато присоединились ученые с базы. Они уже добыли образец дряни что колют себе люди и не уверены в ее составе. Они вообще ни в чем не уверены и пользы от них на этом фоне немного.

— Что нового Максим? — Молния обратилась ко мне пока никто другой не видел.

— Побывал в новом мире и пытался бороться с эпидемией.

— В новом мире? Здорово! А какой он?

— Похож на мой остров.

— Вау, ты же открыл портал?

— Нет, сил не было. — Я соврал.

— Ну ты даешь. Мог бы подарить своей девушке целый мир. В прямом смысле!

Маркус тем временем что-то выяснял с ученым. Они долго и витиевато спорили о способах передачи инфекции и прочих вещах.

Все дальнейшее заседание проходило по принципу «у кого какие идеи». Идеи естественно были только у меня, только я держал их при себе. Все-таки проникнуть в еще один мир дело не простое и сообщника мне хватит всего одного, зато подходящего под эту конкретную задачу.

— Гаррет, дружище, задержись, я хочу поговорить.

Ворюга повернулся ко мне и точно слинял бы если бы я не схватил его за плащ.

— Максим, у меня дела.

— Я знаю место, где ты наворуешь намного больше.

О, кажется, я завладел его вниманием.

— Я знаю, что ты задумал. Лучше начнем охоту у меня.

* * *

*Португальский захолустный городок. Через два дня*

Двое людей в странной черной одежде как раз возвращались в свое временное пристанище. Им пришлось не сладко. Если раньше их волшебные уколы с руками отрывали, то теперь относятся к ним с недоверием. Похоже этот город бесперспективен.

Двое вернулись в свое логово, собрали вещи и открыли портал. Конечно, открыть портал сами они не могут, они могут лишь сделать доступным для использования то, что открыли за них. В момент, когда портал открылся оба, упали с кинжалами в спинах. Их убил вор, подлец и лжец, в общем просто душка Гаррет.

— Заберем их вещи.

— Мыслишь, как настоящий вор, Максим.

— От тебя нахватался.

Максим и Гаррет вошли в портал.

* * *

Новый мир и новые впечатления. Чем не повод для радости?

Ах, ну да, мы же здесь окружены врагами.

Мы появились в пространстве посреди ржавой подземной базы. Благо и я и Гаррет одеты в его плащи невидимости, иначе нас бы обнаружили уже здесь. Напротив нас метрах в пяти стоял еще один человек в странном красном военном мундире. Он проверял часы на руке, словно ждет кого-то. Что ж, те кого он ждет не появятся. Вместо них теперь мы.

— Кто здесь? — Он схватился за кобуру на поясе и неловко начал доставать пистолет. В этот момент нож Гаррета вошел ему прямо в сердце.

— Хороший у него слух. — Оценил я.

— Верно. Мы должны быть втройне осторожны.

Труп я закинул в инвентарь, предварительно сняв с него брелок со странным треугольником, возможно он работает как ключ-карта. Мы пошли внутрь этой базы.

Какое же здесь все ржавое и мерзкое! Точно ребята в апокалипсисе живут и о чистоте давно не слышали. Иногда мы встречали людей в мундирах разных цветов или в серых одеждах рабочих. Каждый раз при такой встрече мы замирали и старались даже не дышать, но нас все равно пару раз чуть не заметили.

Мы долго блуждали по лестницам пока не нашли настенный план эвакуации. Судя по всему, здесь 14 уровней, и мы ровно в середине. Совсем рядом казармы, а буквально за стеной находится штаб.

— Огнетушитель, серьезно?

— Просто любопытно.

Я всерьез подумал, что ворюга стащит огнетушитель. И он стащил его. Запихнул в пространственный карман. На мой удивленный взгляд он ответил ехидной улыбкой.

— Не ты один такой крутой.

В дальнем коридоре послышались шаги. Через 10 секунд здесь уже стоял часовой с пистолетом странной конструкции. Мы уже спрятались за углом и снова замерли. Он почесал затылок и ушел.

В конце коридора, вновь из-за патруля мы вынуждены были зайти в помещение, которое, судя по всему, использовали как классную комнату. Здесь на стенах развешаны странные плакаты и портреты людей которых я не узнаю. Видимо здесь они чему-то учатся. «Ученье свет» подумал я в момент, когда Гаррет по не свойственной ему неосторожности не зацепил рычаг какого-то устройства и в классе включился учебный фильм.

Заговорили корявые динамики, я едва мог разобрать слова. На стене появился учебный фильм. Первое что бросилось в глаза это типичные хрущевки моего города. только еще не сгоревшие и заброшенные, а чистые и с людьми. Это кадры до апокалипсиса. Затем показали счастливых людей что едят и радуются. Покупают продукты в магазинах и так далее. Неужели они завидуют этому не самому скажем так богатому образу жизни? А затем в кабинет вошел человек в форме. Он выключил фильм и ушел.

Вор посмотрел на меня и пожал плечами, а затем занялся любимым делом. Начал набивать карманы всем что попадается под руку. Выметал из шкафов натурально все. «Клептомания неизлечима, но отдаваться ей всегда весело», так он говорил.

Закончив воровать здесь, мы пошли дальше по коридору и спрятались в еще одной комнате. Здесь несколько человек переодевались из гражданской одежды нашего мира в форму. Тут клептоман воровал женское белье и не мог остановиться. Если бы было можно он бы хохотал как безумный.

И так петляя, и обходя патрули мы добрались до штаба. Здесь кипит работа. Десятки клерков в странной зеленой форме с погонами занимаются бумагомарательством, бюрократией и прочими нехорошими делами. Мы — две невидимки ходили как можно тише и острожнее, но все же иногда наши шаги слышали и в нашу сторону смотрели. Не найдя ничего, они отводили взгляд.

Я мельком глядел в документы что лежали на столах. Какие-то операции, данные, донесения и прочая волокита типичной разведслужбы. Нужно будет здесь все спалить.

Мы с вором долго глядели в документы и слушали разговоры. Иногда я слышал какие-то обрывки об операциях на Йос-21, но в таком гаме сложно что-то разобрать даже с хорошим слухом. Тем временем Гаррет перешел все границы с свистнул красную папку прямо из-под носа у какого-то большого начальника и поставил подножку парню что нес поднос с тремя чашками кофе. Кофе залило целый стол важных документов и началась едва ли не драка. Ну ладно, признаю это было смешно, но так рисковать нельзя. Я показал ему жест: ткнул в него пальцем и провел по горлу. Тот пожал плечами и сделал вид что ему очень стыдно. Нет, не стыдно ему, он только начал забавляться.

Я тоже стащил документы и даже компьютер, но сделал это аккуратно. Вор же тем временем потрошил сейфы и иногда шлепал молодых сотрудниц по ягодицам, чем провоцировал перепалки. Когда мы здесь закончили я устроил небольшой поджог. Уронил небольшую керосиновую лампу на пачку документов. Мы покинули их штаб и решили хотя бы глазком глянуть на поверхность этого мира.

Пришлось подниматься по лестнице, здесь Гаррет воровал из карманов. Прохожие зачастую не понимали, что остались без табельного оружия, кошелька или даже головного убора. Не знаю как он это делает, вор ведь системный.

Наконец мы поднялись на верхний этаж и прошли через КПП. Огромные стальные двери открылись и выпустили нас из бункера на свет.

Ну, я ожидал большего.

Нет, дома здесь не ржавые бараки и здесь не апокалипсис. Просто очень отсталый мир. Каменные домики стоят неровными рядами вдоль каменной дороги, которой не помешает ремонт. Повсюду столбы и провода. Солнце в это время суток почти не светит, улицы освещают кристаллы. Люди одеты как в 19 веке.

И эти ребята пытались нас уничтожить? Из зависти что ли? На стене как раз красуется плакат. Там семья из 5 человек смотрит в светлое будущее и надпись: «очистим жизненное пространство для наших детей». И второй плакат: «слава вождю!». Ну, теперь все ясно, у них тут веселый тоталитаризм и идеология.

Мы с вором немного побродили по улицам. Нищета и отсталость, во многом даже не 19 век. Тут больше нечего добавить. Ну и, конечно, куча полиции и людей в форме.

Побродив по улицам, мы вернулись назад на их базу. Чтобы подорвать это место придется грамотно расставить взрывчатку, пришлось снова обойти весь подземный комплекс. Я разложил бомбы во всех укромных местах и поставил на таймер. Они же хотят нас уничтожить. Вот и мы нанесем удар.

Через портал вернулись в родной мир.

* * *

Двое чужаков уже покинули мир в момент, когда прогремели взрывы. Весь подземный комплекс обрушился, но отдельны этажи и комнаты уцелели и там даже остались живые люди. Службы спасения пробивались к ним неделями. Очень немногих удалось спасти.

В министерстве по этому поводу собралось экстренное совещание. Мир Йос-21 куда опаснее чем предполагалось изначально, и они уже перешли на третий этап развития. Это значит их просто необходимо срочно уничтожить.

Все текущие планы были свернуты и началась разработка нового.

Йос-21 ждет полномасштабное вторжение.

«Нет времени ждать», таков новый девиз их ближайшего соседа.

Глава 35

Первый заряд картечи вошел ей в живот, второй в голову. Впрочем, это ее не убило, уже через секунду раны затянулись, а голова стала такой же, как и прежде. Магия? Этим нынче многое объясняется.

Молодая женщина лет 25-ти с ярко красными волосами отказывается умирать. Она стоит посреди снежного поля и вот уже в третий раз смертельные раны не вызывают на ее лице никаких эмоций кроме слегка снисходительной улыбки.

А тем временем бородатый мужчина в красном шарфе и с обрезанной двустволкой в руке очень старается отправить ее на тот свет. Вот удар ладони отсекает ей голову, но уже через секунду голова возвращается на место. Затем удар в грудь пробивает ее хрупкое тело насквозь, но она не умирает. Впрочем, без смертей сегодня не обойтись, только сейчас я заметил, что за ее спиной стоят десятки людей в черных костюмах, хотя… часть из них уже лежит. У одного прострелен живот, у другого отверстие размером с кулак в районе груди, у третьего нет головы.

И вот четвертый из них упал на снег, да, здесь зима. Его тело разрублено пополам, а ведь еще секунду назад бородатый мужчина ударом кулака разорвал молодую женщину на 2 части и отправил в полет.

— Наигрался?

И вот она стоит как новенькая буквально перед ним.

— Р-р-р-р. — Рычит Маркс подобно дикому волку, ведь такие звуки человек не издает, только зверь.

Маркс? Он опять здесь?

— Лучше бы ты сказал гав-гав, как я и просила вас всех. Я разве так много хочу?

— Умри тварь! Сотрудники Лубянки, ко мне!

Из снега вылезли десятки скелетов, одетых в форму НКВД. Ну правильно, чего еще ожидать от этого прожжённого коммуниста? Нежить выползла из мерзлой земли и снега и построилась за спиной старого бойца за справедливость. На секунду повисла тишина, обе стороны смотрели друг на друга.

Тишину прервали автоматные очереди. Скелеты НКВД стреляли из ппш и наганов, люди в черных костюмах из узи и пистолетов. Маркс стоял в первом ряду и ловил пули наравне со всеми, выстрелы его двустволки за раз убивали пятерых врагов. Его же противница давно скрылась в рядах своих воинов решив не подставлять свою на вид хрупкую задницу под пули лишний раз.

Перестрелка продолжалась еще какое-то время, обе стороны беспощадно расстреливали друг друга и жертвы уже давно перевалили за сотню. Маркса ясное дело пули не берут, а вот его подопечных очень даже. Наконец, когда последний скелет упал на землю бородатый коммунист вновь остался один. А вот врагов все еще были десятки.

Женщина вышла из толпы. Только сейчас я смог разглядеть ее более-менее подробно. Яркие зеленые глаза с кошачьими вертикальными зрачками привлекли внимание первыми, потом я заметил оранжевый кулон, висящий у нее на шее, от него исходит странная аура, очень мощная и чем-то знакомая.

Зеленые глаза посмотрели прямо на меня. Секунда безразличия и на ее лице появилась легкая улыбка. Чего она улыбается, я же ее не знаю? Она обратилась явно ко мне и каким-то образом ветер донес ее слова до меня.

— Смотри внимательно как я расправлюсь с твоим защитником дружочек. А затем мы с тобой потолкуем снова.

Она и Маркс бросились друг другу на встречу одновременно. Первая серия ударов показала, что они как минимум равны в силе. Затем Марксу удалось оторвать ей голову, но она тут же вернулась на место. Еще серия ударов и по морде получил уже бородатый. Он сделал шаг назад и сплюнул кровь.

— Максим, беги. Я ее задержу!

— Что? — Не выдержал я. Я начал судорожно копаться в воспоминаниях, пытаясь понять, где нахожусь и что происходит.

— Максим, чего встал? Беги я сказал! Это приказ!

Тут меня как молнией ударило. Я начал неохотно повиноваться, ноги сами понесли меня прочь, но пробежал я недолго. Снег взорвался и меня бросило на землю, больно было всему телу. Тут я и понял, что ранена каждая моя конечность и причем уже давно, доспех частично разрушен, нет шлема. Я попытался встать и не смог, ноги отказались повиноваться, вместо повиновения они изволили болеть. А ведь снег такой мягкий… так хочется спать…

Я резко развернулся и встал. Кажется, я отключился, но медблок в костюме вколол мне последнее целебное зелье, и я снова могу двигаться. Так, стоп, когда это я успел поставить медблок в костюм? Я посмотрел на поле битвы и увидел крайне неприглядное зрелище. Избитый Маркс валяется в ногах у этой женщины и кажется уже прощается с жизнью. Ее прислужники в черных костюмах одевают на него кандалы и с трудом куда-то тащат. Он упирается, но сил у него мало, старость — не радость.

— Ну вот мы и остались одни.

Табун мурашек пробежал у меня по спине. Она посмотрела на меня, теперь я владею всем ее вниманием. За пару прыжков она преодолела разделяющее нас немалое расстояние и оказалась прямо передо мной.

— Каков твой ответ?

— А каков вопрос? — Знаю, что не время умничать, но держать язык за зубами так и не научился.

— У тебя проблемы с памятью? — Спрашивает серьезно. Значит буду играть в дурака.

Я кивнул.

— Не дрыгай головой, отвечай.

— Кто ты? — Я сказал это абсолютно серьезно, ведь я ее не знаю, в первый раз вижу.

Тут был уже ее черед удивляться.

— Ты действительно все забыл? Головой ударился?

— Наверное.

— Хорошо. Я тебе напомню. Все напомню.

Она положила теплые пальцы на мой изрядно замерзший лоб и пустила в мою голову свою ману.

— Будет больно.

Меня как будто молотком по лбу ударили, и я отключился.

* * *

Я свалился с кровати с грацией мешка с картошкой и распластался на полу.

Сон? Всего лишь сон?

Только вот я не у себя дома. А где тогда? Ну, кажется, это место я знаю.

— Ну и жутко же с тобой работать Максим… иногда.

Дом предсказательницы Анжелы, шавки Кати. Я уже бывал у нее. И пришел снова. Теперь воспоминания начали возвращаться. Я пришел к ней, потому что меня снова начали мучать видения. Увы от этого никак не уйдешь. Чтобы не видеть жуткие рожи в темноте и не сходить с ума я должен иногда смотреть в будущее хочу я того или нет.

В будущее.

— Анжела. Эй, а почему ты лежала со мной в одной кровати? Что значит хи-хи. — Ну она хотя бы одета, как и я.

— Так было нужно. Залезай-ка лучше обратно. А то на полу холодно.

И я залез. Мы сели рядом. На ней обыкновенные домашние шорты и майка, правда шорты страшно короткие, а майка оголяет живот. А еще села она как-то ближе, чем принято у друзей, придвинулась практически вплотную. Однако я решил не отстраняться.

— Максим. Я видела то же что и ты.

— И?

— Насыщенная у тебя жизнь, хи-хи.

— Убийства, взрывы, сражения и странные знакомые? Это, по-твоему, «насыщенная».

— Прости, в моей профессии положено быть цинником. Это вообще очень удобно.

Тут в голове прояснилось окончательно, а вот видение начало медленно ускользать, словно дурной сон.

— На вот чайку опрокинь. А то забудешь все.

После кружки чая мне полегчало, и я успокоился.

— Будущее не определено, мы видим вероятности. Не переживай об увиденном. Даже если что-то такое произойдет, предупрежден — значит вооружен.

— Ты сама-то в это веришь?

— Конечно нет. Но я всем это говорю.

И тут она улыбнулась мне во все 32 зуба. Хитрая, умная, знает жизнь. Так… отставить пошлые мысли! Не смотреть на ее грудь что так плотно облегается тонкой маечкой!

— То, что я видел, когда примерно это должно произойти?

— Кто знает? Может через две недели, а может через два года. Видения будущего штука не точная. Слушай… другому я бы соврала что этого не произойдет, ведь зрелище было не из приятных, кажется ты и твой друг попали в щекотливую историю. Однако тебе скажу правду. Учитывая детализацию видения, то, что ты видел имеет большие шансы стать реальностью, по крайней мере куда большие чем не стать реальностью.

— Вроде ничего конкретного не сказала, а звучит умно.

— Значит я хорошо выполняю свою работу, спасибо… эй… уже ходишь? На улице уже темно… зомби кусачие гуляют… может останешься на ночь?

И ухватила меня рукой за майку. Я повернулся к ней и посмотрел в глаза.

— Я сам кого хочешь покусаю.

Я оделся и вышел вон.

* * *

С последнего моего появления на базе в Исландии прошло 2 недели. За это время я много валялся в гамаке, много убивал зомби и выпил много пива. А еще сходил к предсказателю. В общем отрывался как мог. Теперь мне пришло сообщение на смартфон, Маркус хочет меня видеть. Что ж, это к лучшему. Я как раз подумываю уйти из десятки, ведь свою империю могу построить уже и без них, но что-то меня пока держит, и я решил еще немного побыть с ними.

Я вошел в кабинет Маркуса и застал там две фигуры. Самого Маркуса и женщину.

Где-то я ее уже видел. Стоп, это же она ЪУЪ!

— Маркус, КТО ЭТО?! — Кажется я это выкрикнул.

Секунду они не знали, что сказать и даже переглянулись, я выкрикнул этот вопрос ей в лицо. Не умею я себя сдерживать.

— Маргарита, очень приятно познакомиться. — Она сделала вид что ничего не произошло и протянула мне руку для рукопожатия. Кажется, у них так принято. Мне здороваться с женщинами за руку претит, но со своим уставом на чужую базу не ходят.

У страха глаза велики, впечатления от видения еще не прошли. У той красотки волосы были огненно-красными и глаза зелеными, а у этой темной-красные, а глаза карие. Да и уровень у нее всего 22-ой, не сможет она воевать со старым коммунистом с такой средненькой силой. И все же они похожи, и фигурой, и даже взглядом. Один и тот же ли это человек? Трудно сказать.

— Маргарита. Иди пожалуйста займись делами. — Она торопливо вышла из кабинета.

— Зачем вызывал?

Маркус не ответил, вместо этого вылез из-за стола и стал ко мне спиной и лицом к монитору, который показывает запись с камер наблюдения.

— Давай ты не будешь менять тему. Ты напугал мою помощницу. Так нельзя.

— Помощницу?

— Да, помощницу. Она мой зам, отныне и надолго.

— Где ты ее подобрал?

— Это уже не важно и что значит подобрал? Она же не кошка помойная. И вообще, ты чего такой агрессивный?

— А ты чего ее защищаешь?

— Ну… — Он почесал затылок. Ясно, скорее всего он ее трахает, а я вот влетел в комнату и чуть голову ей не оторвал.

И ведь если задуматься не так уж она и похожа на ту женщину что была в моем видении, все же они как троюродные сестры, хотя если честно судить сложно, видение я частично забыл, образы слегка смазались.

— Ладно, не объясняй. И так все понятно. Я спутал ее кое с кем, но я ошибся.

— Потому извинишься.

— Не хочу.

— Ладно. мне трудно тебе приказывать. Мы не в армии и много раз друг друга выручали. Теперь к делу. Мы намереваемся отправить экспедицию в одно очень интересное место в перекрестке. Оно далеко от столицы, где мы имеем форпост, и я бы хотел, чтобы ты этим занялся, пойдешь вместе с хорошим отрядом и Маргаритой. Быстрое приключение, ничего сложного … Эй, погоди, ты куда пошел!

— Домой.

— Мы тебе заплатим.

— «Мы»? У вас уже и финансы общие?

— Нет… стоп… я не… Короче, ты же знаешь, что я не оратор, а солдат. Уговаривать не умею, а рявкать на тебя не могу, ведь ты не рядовой сопляк. Она инициатор и заплатила бы тебе, но ее денег не хватит, так что я добавлю из своего кармана. 200 тысяч золотых.

— Не много, но и не мало. — Тут я сам себе прикусил язык. Рассказывать о своих доходах я не должен, опять проговорился! 200 тысяч уже не такая заоблачная сумма для меня как когда-то. По правде, после продажи кристаллов и леса я имею 5 миллионов золотых в инвентаре, но эти деньги мне необходимы на будущее.

— Максим. Это дело очень важное для нашего выживания. Марго знает, что делает, поговори с ней, ее кабинет через два поворота слева. Тогда и сможешь принять решение.

— Хоро…

— Все, иди, у меня опять ПТСР разыгрывается, сейчас будет паническая атака. Иди, мне нужно принять таблетки.

— Слушаюсь мой генерал! — От моего неожиданного крика он аж на месте подскочил, словно рядом снаряд упал. У него сейчас новый сезон афганских флешбэков, а может даже и вьетнамских если он обладатель второй молодости, как одна моя знакомая.

— Ах ты… все, иди.

— Чертвоы гуки, они на деревьях!

— Что?

Все-таки афганских.

— Ничего, бывай.

Я покинул его кабинет и направился к его новой «сотруднице».

Она ждала меня в своем кабинете. Первое что бросилось в глаза это идеальный порядок, чистота и куча папок. А еще фотографии собак в рамках на полках шкафа.

— Ты пьешь? — Первое что спросила она у меня в момент, когда я сел напротив.

— Чего? — Удивления я не скрывал.

Тут она достала небольшую бутылочку на 0,25 л из-под стола и хорошенько так приложилась к горлышку. Да, она прямо при мне высосала бутылочку спиртного, причем сделала это с огромным удовольствием и причмокивая, а затем вообще закурила, причем таких тяжелых и вонючих сигарет я никогда не видел.

— Мне нужна твоя помощь.

— Я тебя не знаю.

— Я 2 недели ждала повода напиться, не расстраивай меня. — Сейчас в ее глазах пляшут черти и у меня такое чувство что она хочет меня трахнуть и непременно сделает это независимо от моего желания. Все же я переоценил ее и Маркуса отношения.

Чтобы не молчать я решил поддерживать разговор.

— Так, чего ты хочешь и куда собралась пойти?

— Я собираюсь отправить экспедицию в давно покинутые земли перекрестка путей. Призом может стать настоящее сокровище. Какое? Ах, какой ты любопытный. Давай так, если все получится я тебе его покажу и даже предложу забрать себе, если ты захочешь.

— А если не захочу?

— Тогда я выполню любое твое желание. И, конечно, заплачу деньгами. И вообще я из тех людей кто может достать что угодно, чего ты хочешь?

— Абсолютной силы.

— По рукам. Твоя помощь в обмен на абсолютную силу. Сделка? — И она протянула мне руку через стол. такое чувство что я толком не знаю на что подписываюсь.

— Один вопрос.

— Какой?

— Там куда мы идем, холодно?

— Да, там сейчас зима.

Ее глаза блеснули, прямо как у той женщины из видения.

И все же они разные, это не один и тот же человек… кажется.

— Помни, абсолютная сила, клянусь системой я не вру!

«Она не врет».

Я пожал руку. Теплая и приятная на ощупь…

— Хорошо.

— Отлично, рада что ты согласился. Отряд уже собирает вещи в перекрестке, присоединяйся к нам завтра в 9 утра. Надеюсь, это не слишком рано для тебя?

— Нет, обычно я встаю в 7. — Потому что даже когда лежу в обнимку с Мариной мне снится всякая гадость и я предпочитаю встать пораньше.

— О, я тоже, увидимся завтра.

* * *

Маркса заперли в клетке, ржавой и страшной. Меня тоже. Мы здесь не единственные, десятки мужчин и женщин в обносках сидят по камерам этой странной частной тюрьмы и ждут свою судьбу.

Я без сил, кажется мне что-то вкололи, и я толком даже думать не могу. Вместо слов я рычу, вместо того чтобы ходить едва могу встать на четвереньки. Лоб страшно болит…

Прошли сутки, я молча сидел в клетке и не мог сказать и слова, хоть через решетку сидит еще один человек. Он, кстати, тоже говорить не может только пялится в пол обреченно. Маркса давно увели. Не могу поверить, что такой сильный человек проиграл и сидит в тюрьме. Он уже дважды приходил ко мне на помощь и решал мои худшие проблемы, а теперь он и сам стал жертвой. На меня это действует угнетающе.

Время летело со скоростью света, первые сутки прошли и дверь железной камеры открылась. Внутрь вошли два человека в костюмах.

— Госпожа ***** хочет тебя ********. — Я реально не расслышал два важных слова.

— Что? Ты так тихо говоришь, я не могу понять, что ты несешь.

— Вставай и пошли. Слабак! Вставай!

Его башка лопнула в момент, когда мой кулак соприкоснулся с его черепной коробкой. Кровь залила стены. Двое за его спиной погибли точно так же секундой после. Я вам не какой-то слабак, я сутки пускал себе кровь в углу камеры чтобы избавиться от яда. Благодаря регенерации я смог это выдержать.

Инвентарь снова доступен, наверное, первый раз я не мог получить к нему доступ и это вызвало у меня панику. Инвентарная зависимость еще хуже телефонной!

В коридорах на меня нападали охранники, а я легко отстреливал их из лазера, не хочется пока создавать лишний шум. Клетки я легко открывал, буквально ударом кулака ломал замки. Только вот сидящие в них люди не спешили наружу и никакие уговоры не помогли.

А еще я совсем заблудился, здесь все такое запутанное, настоящий лабиринт! Я бродил как дурак и отбивался от врагов. Но сбежать мне было не суждено. В какой-то момент температура воздуха резко возросла, а затем я ощутил сильный удар по задней части шеи. Я упал на пол с грацией дохлой коровы, а еще меня стошнило. Наверное, я должен был отрубиться, но уровень защитил.

Она стоит прямо надо мной. Зеленые глаза, ярко красные волосы и смотрит как на нечто очень ее позабавившее.

— Что тебе нужно? — Прошептал я одними губами. Но она услышала.

И она приблизилась. Вот уже ее лицо напротив моего, наши носы почти касаются друг друга.

— Ты.

И она поцеловала меня в губы. Стоило поцелую закончиться, и я ощутил колоссальное давление на мозг и боль, такую словно кто-то забивает мне гвозди в череп и заодно сдавливает его в тисках.

* * *

Мгновение и мои глаза открылись. Вокруг темно и тихо, единственный звук это размеренное сопение девушки, устроившейся у меня под боком.

Я дома, сейчас ночь, рядом сопит Марина, меня никто не пытает и не пытается убить.

— Что такое Максим, опять кошмар приснился? — Я часто бужу ее таким способом.

— Да.

— Тогда я обниму тебя покрепче.

— Самое лучшее лекарство. — Вранье. От видений нет нормального лекарства, даже обнимашки не помогают. Мой дар пытается мне что-то сказать. Только вот что? Не ехать с той подозрительной секретаршей в экспедицию? Мне кажется не это. Тогда что? Ай ладно, спать хочу, утром все обдумаю.

Глава 36

Вроде вчера было новое видение, но все как-то размазалось, и я помню лишь обрывки. Кто-то меня целовал, я с кем-то дрался, кажется опять кого-то пристрелил. Похоже моя жизнь никогда не изменится, да?

Я отправился в перекресток с намерением участвовать в экспедиции. Все же постоять за себя могу и мне как всегда любопытно. Любопытство это вообще страшная вещь, оно полезно, но и от него страдаешь. Иногда очень сильно. Посмотрим к чему это приведет меня в этот раз.

Солдаты с базы уже готовят грузовики, грузят в них все необходимое и заправляют. Столько труда и так много логистики требуются для этого всего не сосчитать.

В очередной раз я поблагодарил свою смекалку, как хорошо, что я не стал главным на базе и спихнул все на Маркуса, этот бывалый вояка все выдержит.

Я решил не показывать инвентарь лишний раз, автомобилей у меня в нем достаточно, а спокойно сел в один из грузовиков с солдатней. В моем присутствии они сначала притихли, но через пару минут возобновили свою болтовню. Пока они обсуждали такие суперважные темы как еда и женские груди я даже начал клевать носом. Мне их проблемы абсолютно не интересны, а из-за периодического недосыпа спать хочется. И вот я устроился поудобнее и уже начал засыпать.

— Максим, ты чего здесь сидишь?

Маргарита явилась по мою душу.

— Мне и тут неплохо.

— Поедешь в машине со мной.

Как безапелляционно она говорит. Поедешь и точка! Я сел в машину с ней. Машина, кстати, местного производства, похожа на здоровенный джип. Интересно сколько топлива она жрет? Я хотел сесть на заднее сидение чтобы не пересекаться с этой личностью, но заднее сидение было завалено каким-то оборудованием и пришлось сесть прямо рядом с ней.

Не смотри на меня так приветливо, я знаю, что это просто игра, тебе просто нужно мое расположение. Сказал я себе глядя ей в глаза.

И мы поехали. Колонна из 15 грузовиков тронулась в путь, сначала через грязный город, затем по пыльным дорогам через жаркую пустыню.

* * *

Колонна едет по пылище уже два часа. За это время моя спутница 3 раза успела похвалить мои подвиги, 2 раза восхититься невероятной силой и 1 раз моим самодельным доспехом. Многие бы на моем месте уже давно растаяли и решили, что нашли идеальную «тянку». Только вот я уже с подобными штучками сталкивался и на манипуляции не поддаюсь, в разговорах чаще отмалчиваюсь и вообще больше думаю… пока она болтает я решаю как мне получше эксплуатировать Гренландию.

И тут она резко прислонила голову к моей груди. От неожиданности я аж дернулся. Какой я невнимательный, а ведь могла бы воткнуть нож в горло и все на этом, все планы коту под хвост.

— Сердце бьется, пульс слегка повышен, Максимка, а ты оказывается живой.

— С чего ты взяла что не живой?

Она отстранила голову, но теперь смотрит только на меня, а не на дорогу.

— С того, что ты сидел кислый.

— Ах…

Тут она открыла пачку сигарет и закурила.

— Давай радио послушаем.

— Давай.

Она включила радио и где-то час мы только и делали что слушали. Музыка, политика, спорт, новости культуры, выступление великого Августо Швайне, все это прошло для меня как десять минут. Некоторые моменты меня рассмешили, и она смеялась вместе со мной, в особенности, когда Августо предложил перекрестку отказаться от собственной валюты и расплачиваться стальными прутами.

— Да, этот свин меня насмешил. — Сказала она.

— Ты знакома с его взглядами?

— Да, я ведь здесь жила.

— Что? Так ты местная?

— Да. — Сказала она и отвернулась. Слегка темнит. — Я переехала на базу неделю назад. Маркус пригласил. И мы с ним не пара.

Последнее мне знать не обязательно.

— Почему ты так отреагировал на меня когда увидел?

— Напомнила мне одну знакомую.

— Она была хорошей?

— Нет. Похоже она хорошо разбиралась в убийствах.

— Ха-ха. Я такой не знаю. Но я-то не убийца, меня можешь не бояться.

— С чего ты взяла что я боюсь?

— С того что когда человек боится он защищается.

А ведь если подумать я только и делал что защищался с момента как начал с ней говорить. Может я зря включил параноика, и она не опасна?

И все же моя паранойя меня еще не подводила, моя спутница весьма мутная персона.

— Помнишь, что я тебе обещала? Абсолютную силу. Я не шутила.

— Как ты намерена дать ее мне?

И с чего бы тебе таким делиться?

— Всему свое время.

На протяжении первой половины дня она еще периодически донимала меня разговорами и подкатами разной степени прямолинейности. Успела потрогать за разные части тела и много наболтать. Болтология это вообще ее.

Середина дня, мы прибыли к пограничному пункту, пропускающему людей в дикие земли. Тут колонна остановилась чтобы погулять на своих двоих и перекусить. Кто-то понес какие-то документы, хотя нам они просто не нужны, чужакам здесь можно все. Документы проверили, и мы поехали дальше.

Еще день мы ехали по пыльным дорогам, где ямы и колдобины видно метров за 200, но по закону подлости ты все равно в них попадаешь. Маргарита продолжала рассказывать одну историю за другой, а я слушал и кивал в нужный момент, делая вид что мне интересно. Наконец мы доехали до железной дороги, где все автомобили погрузили на состав. Ехать на колесах так далеко как мы собрались никто не будет.

Уже на поезде я нашел себе укромное местечко в кабине машиниста и сел рядом с ним. Стало любопытно как он управляет этой штукой. Поезд этот по технологичности сильно опережает те, что были в моем мире, повсюду какие-то электронные панели, датчики, экраны с кучей надписей и прочее.

Из разговора выяснилось, что едем мы очень быстро, 300-500 километров в час, а не ощущаем этого из-за гравитационных компенсаторов внутри поезда. Разумеется, такую вундервафлю не могли собрать в перекрестке, ее купили и привезли сюда из одного из миров. Конечным пунктом назначения нашей поездки будет городок с трудновыговариваемым названием, расположенный далеко к северу от перекрестка.

Говорят место это мрачное и возможно даже проклятое, тамошние люди мертвецки бледны на вид и имеют жуткие черные глаза, любят мрачные шуточки, а у редких приезжих складывается впечатление что они прокляты… Сказал машинист и приложился к бутылке. М-да, надежней источника информации не найти, старые пьяницы все на свете знают. Бутылку я, кстати, забрал и сказал, что, если он будет пить пока мы не сойдем я оторву ему голову.

И все же я где-то слышал об этом месте, наверное это был обрывок разговора торговцев на рынке. Местечко куда мы едем мрачное и проклятое. Это все не давало мне покоя в моем купе. Не знаю с чего это мои нервы стали столь неспокойны, и я никак не мог заснуть. Я ворочался на узкой кровати и смотрел в окно, где пейзажи жаркой пустоши давно сменились полустепью, уже стало холоднее. На этом фоне мою голову посещали разные мысли, в том числе желание выпрыгнуть в окно и полететь на спине дракона назад.

Слух у меня острый и я отчетливо расслышал шаги за дверью. Револьвер оказался в руке как-то сам собой, без участия сознания. Дверь скрипнула и в комнате оказалась женщина, та с которой я просидел в машине весь день.

— Думала застукаю тебя спящим.

— Как можно уснуть, когда кто-то так громко топает ногами?

— Я шла очень тихо. А у тебя хороший слух?

— Возможно.

Она села рядом и мне пришлось подняться, было ужасно лень, но, если останусь лежать она просто уляжется рядом, а ведь я совсем ей не доверяю и слежу за ее руками. И она это заметила.

— Завтра мы прибудем. Остановимся у одного моего знакомого.

Как резко она перешла к делу.

— Хорошо.

— Кстати, как думаешь, мое платье не слишком короткое?

Я сделал вид что только сейчас обратил на это внимание. Она пришла ко мне в черном коротком платье и босиком.

— Нет.

Звук рвущейся ткани, я аж офигел от неожиданности. Она вырвала солидный кусок, из-за чего платье стало еще короче, чем было. Вырвано не очень чисто, но, если не всматриваться возникнет ощущение что так и должно быть.

— А теперь?

— Все еще длинное. — И кто меня за язык тянул?

Она подобралась поближе и выдохнула мне в ухо.

— Ах ты мерзавец, хочешь чтобы я совсем голая осталась?

Сгорел сарай, гори и хата.

— Да.

* * *

Было тепло и мягко, лишь через пару секунд я понял, что лежу лицом у нее на груди. В окне все еще темно, сейчас ранее утро. Я зашевелился и лег рядом поудобнее, это ее и разбудило. Она прижалась ко мне и положила руку на грудь. Так мы снова заснули. Через час она ушла, напоследок поцеловав меня в щеку. Пока одевалась и уходила даже не обернулась, хотя, наверное, это был мой шанс насмотреться вдоволь на ее формы.

После мы не виделись до середины дня, после обеда поезд приехал к месту назначения. Близость к цели была очевидна по снегу, падающему с неба. Здесь куда холоднее, чем на юге.

Колонна автомобилей продолжила движение уже на своих колесах, всего за час мы доехали до места.

Ну и жуткий же городок. 3-4 этажные черные здания, население где-то 20 тысяч, мрачное небо и кучи нерастаявшего снега после последнего снегопада хоть и температура небольшой плюс. Фонари тускло освещают улицы, народ не шибко рад нас видеть и предпочитает расходиться при нашем появлении. Мы доехали до какой-то гостиницы, там колонна остановилась. Солдаты начал отгонять автомобили на парковку, кто-то громко командовал. Маргарита потащила меня за собой внутрь здания.

Внутри за стойкой нас ждал человек в очках. Жуткие черные глаза это как раз про него, а еще заискивающая улыбка.

— Добро пожаловать в мое скромное пристанище. Рад что дорогие гости возвращаются, как и обещали.

— Я тоже рада тебя видеть. Кстати, все наши будут жить у тебя.

— Очень хорошо.

Без дополнительных вопросов он протянул нам по ключу, и мы пошли наверх. Жить будем в разных комнатах, но сдается мне ничто не помешает ей зайти ко мне в гости, учитывая, как она стреляла глазами в мою сторону она подумала о том же.

* * *

*Тем временем за городом*

Четверо людей спускаются в темную пещеру. Спускаются в прямом смысле слова, ведь им приходится использовать для этого трос.

— Быстрее, идиоты.

— Ш-ш-ш, не подгоняй меня!

— Мы и так много времени потратили и теперь приехали городские чтобы забрать нашу законную добычу.

— Держи ровнее, а то я упаду!

На таком расстоянии летучий мышь не сумел как следует разобрать их лиц, а приближаться ближе опасно, поэтому ему придется пользоваться своим слухом.

Да, хозяин сразу разослал их братию на разведку. Правда половина на ветках спит, а еще треть за мелкими птицами охотится. Потому приходится оставшимся отрабатывать, за троих.

Хозяин ведь не знает какая у летучих мышей тяжелая служба, вечно летай да разнюхивай, где враги прячутся узнавай. А в награду возможность отдохнуть в лимбе и большой мешок сахара на всех раз в неделю.

Ой, кажется, один из этих людей сорвался и разбился насмерть, а остальные начали ругаться. Похоже шоу начинается! Летучий мышь и сам не заметил, как достал из-под крыла припасенный кусочек сахара и слопал за один присест. Второй человек тем временем попытался помочь первому, но сам сорвался и сломал руку. Что за бездарные идиоты? Такие не достойны внимания, но доложить хозяину нужно.

«Хозяин, здесь четверо… трое дурней в пещеру лезут, долго не протянут судя по виду, какие приказания?» — послал летучий мышь мысленный сигнал.

«Продолжай наблюдение, если их убьют выясни кто это сделал и как».

«Понял».

Тем временем тройка уже спустилась вниз. Летучий мышь спикировал с ветки дерева и подлетел поближе. Наблюдение только начинается.

Тройка простилась с погибшим товарищем, в основном матом, ведь это он проверял крепления и сам виноват. Но отказываться от своих планов они не намерены, ведь если они похитят «сердце гнезда» их ждут золотые горы. Так им пообещал таинственный старичок.

Ведь все старые люди добрые и им можно верить, это все знают! По крайней мере эти трое так считают. Поэтому они и подписались на эту авантюру.Этот пожилой человек вышел на них в перекрестке и предложил работу с хорошей оплатой. Четверо наемников не могли отказаться. Они не очень сильны, но опытны в своем деле, 40ые уровни не дадут соврать, многих они уже отправили на тот свет и немало таких опасных мест у них за спиной.

Их товарищ размозжил себе голову о камни, ну и скатертью дорога. Все равно он много пил и всех бесил, они справятся и без него.

Все трое активировали ночное зрение и ступили в подземную тьму, так называемое гнездо. Старик так и не пояснил кто здесь живет, сказал лишь что это твари. И первая из них не заставила себя ждать. Уже через пять минут на встречу отряду вышла первая тварь. На вид человек, но в районе шеи красуется огромная пасть, из нее как раз вылез здоровенный язык, красный и длинный.

— Ням-ням, свежее мясо!

«?????. ?????? ??. ????????? ? ???????».

— Что? Я ее статус не вижу.

— Глаза протри, там же есть надписи!

— Сам глаза протри, конечно есть! Там нихера не понятно!

— Странно, впервые такое вижу.

А вот летучий мышь что притаился у них за спиной такое уже видел. И надо сказать насмотрелся на всю жизнь.

Тварь бросилась на троицу людей и тут же превратилась в пыль от попадания из плазменного пистолета. Плазма никого не щадит и уровень ей не важен. Да и у твари нет уровня. Нет и он ей не нужен.

Там, где была темнота появился еще десяток таких же тварей. Начался хаос.

* * *

— Эти четверо погибли там внизу. Их убили твари, которых я уже видел. там опасно, они могут быть ужасно сильны.

— Правда? А что за твари?

— Человекообразные. Сама увидишь. Это трудно объяснить.

Я и Маргарита стоим около того самого места куда вчера спустились четверо. Мышь зафиксировал факт их смерти. До чего мерзко было смотреть как твари сжирают мясо на костях своих жертв. И плазменный пистолет не помог. Кстати, о пистолете, сейчас я сжимаю его рукоять в руке. Мышь что добыл его уже жрет свой наградной мешок сахара на зависть сородичам и даже некоторым людям.

«Сверхновая. Плазменный пистолет эпический. Мир производитель: Медренгар. Уровень 41. Урон 2400-3600 (на макс. мощности). Требует особое топливо. Взрывоопасен. Детям не игрушка».

Я покрутил его в руке и сделал пробный выстрел. Камень напротив превратился в пыль. Таким можно половину танка испарить за выстрел, только заряда в нем выстрелов на 15. Вот в пещере и опробуем.

— Максим, ты сдурел? Куда полез один?!

— Разведка боем. Не волнуйся, я же некромант. Такие как я не бывают одиноки.

Она уперла руки в бока и внезапно ее взгляд стал крайне серьезным. Куда более серьезным чем когда-либо. Честно я не привык видеть ее такой, со мной она всегда была дружелюбной, что ли.

— Ты прав, если так то от солдат пользы мало. Пойдем вдвоем. Я с тобой.

— Хорошо, если сможешь спуститься сама.

Я спрыгнул вниз. С моим доспехом, компенсирующим урон от падения мне эта высота не страшна. Маргарита приземлилась рядом через 10 секунд. Я аж офигел, она спрыгнула за мной и совсем не пострадала.

— Чего смотришь? Думаешь я ничего не умею?

— Умеешь или нет покажет эта пещера.

И вот еще что, эту растительность на стенах я узнаю. Эта странные цветы и даже камень здесь такого же цвета, как и в том гнезде в которое я спускался под своим городом. Помнится тогда я выполнил задание продавцов и нашел кристалл умеющий разговаривать и чем-то очень ценный.

Ну и, конечно, эти существа, внешне они похожи с теми, что я уже видел. Измененные люди что больше не имеют уровня и связи с системой.

«??????. ??? ?? ??????? ???? ????? ? ??????».

Плазменный пистолет превратил тварь в пыль, затем еще одну, а затем еще двух. Я выкрутил мощность на полную и спалил еще одну очень большую тварь, ту что ростом почти до потолка.

— Максим, я не вижу их статус.

— Их уровень слишком высок. — Вру как дышу, но зачем ей знать.

— Нет, так не бывает. Когда уровень слишком высок ты вообще ничего…

— Идем.

Отдаю ей должное. Когда нужно она молча подчиняется и не мешается под ногами. Молча мы пошли вперед. Глубже во тьму.

Глава 37

Капли воды падают с потолка. Странный запах, напоминающий корицу, витает в воздухе. Земля под ногами чавкает, потому что очень влажная, словно дождь прошел здесь недавно.

— Ты ведь это место хотела изучить, верно?

— Да. Однако…

— Что?

— Я гадала спустишься ли ты сюда, а тебя даже уговаривать не пришлось. Ты такой храбрый.

— Спасибо. Что ты знаешь об этом месте?

— Не так много.

— И как же ты собираешься дать мне безграничную силу если «не так много»?

— Я сделаю что обещала. — Внезапно ее голос стал твердым, полным решимости. И все же время покажет, что она сделает.

У этого гнезда есть разительное отличие от предыдущего. Здесь обитают сторонние существа не имеющие отношения к тварям.

На нас выскочили волки-мутанты, со здоровенными клычищами, за ними вообще насекомые похожие на жуков, только ростом мне до пояса. Я легко их перебил, но сам факт удивителен, такого в прошлый раз не было.

Некоторые места здесь завалены снегом, и он почему-то не тает. Стены пещеры покрыты ледяными сосульками, лёд этот ярко синего цвета, такого я раньше не видел. Она потрогала меня за плечо.

— Максим, посмотри наверх.

И я посмотрел. Вверху на потолке красовались органические наросты. Они пульсируют, двигаются, всаженная туда пуля заставила их шевелиться еще активнее.

— Что это за ужас?

— Не знаю, но оно живое.

— Ты такое раньше видел?

— Нет.

Чем глубже внутрь, тем темнее освещение. Светящиеся камни и растения встречаются все реже, а твари нападают все чаще. Благо огнемет делает свою работу исправно и выжигает всех тех, кто пытается сунуться.

А еще я приметил что моя спутница неплохо видит в темноте. Она, конечно, притворялась, но у нее вышло слишком ненатурально. Еще одна странность в копилку недоверия.

Но стоит врагам появиться как она сразу прячется за мою спину в стиле «спаси меня мой принц, я твоя дама в беде». Хотя, судя по точности и скорости ее движений она и сама может уложить парочку из них даже без оружия. Слабой она лишь притворяется.

«?????? ?? ????????. ??????? ?? ??????».

Этот ублюдок оказался живучее других. Он прошел через стену огня и даже не обгорел толком. Удар моего кулака снес ему половину головы. Он упал и залил землю кровью, но через пару секунд схватил меня за ногу. Два сильных удара ногой превратили остатки его головы в кашу и только тогда он угомонился.

Нет, без моей маленькой армии я не обойдусь. Коридор заполонили скелеты, сотни заблокировали тварям путь и вцепились в них руками и ногами. Удары топоров и мечей и теперь здесь чисто. Трупы я на всякий случай сжег.

Маргарита смывает с себя кровь какой-то водной магией. А ведь класса у нее не видно, может это навык такой?

— Надеюсь их кровь не заразная?

— И чем они по-твоему болеют?

— Ну не просто так у них исчезла стата?

Тут я очень захотел ей все объяснить, но вовремя сдержался. Не следует раскрывать карты раньше времени.

Так мы и шли поэтому гадюшнику периодически отбивая атаки пока не вышли к большому залу. Огромная арена предстала перед нами, и я разу вспомнил фильмы про гладиаторов. Я и моя спутница вышли в самый центр и оглянулись вокруг. Пустые каменные скамейки, никого нет. Только горят кристаллы развешанные по углам арены. А ведь точно такая же арена была в предыдущем гнезде.

Каменные двери медленно открылись. Из них на арену вышли три человека. Точнее все они похожи на людей и имеют «????» в своей стате.

— Ты все-таки явилась, а ведь мы тебя предупреждали!

— Не надо так грубо.

— Ты обрекаешь себя на муки! — Завопил один из них в адрес Маргариты.

— Не волнуйтесь за меня. Я освобожу вас всех.

— Глупая. Мы не хотим так называемой «свободы». Умрите оба!

На арену выбежал еще десяток тварей. Все они крупнее и быстрее обычных. Я сразу оценил наши шансы. Нежить бросилась им на встречу, а я залез в боевого робота подальше от любопытных глаз и нехороших щупалец.

В этот раз все прошло гладко, нежить сделала работу без меня хоть и с потерями. 2 твари сумели до меня добраться, но робот быстро упокоил их стандартным ударом ноги. Те трое что вышли в самом начале предпочли избежать схватки и ушли неизвестно куда.

Ну и самое важное, эти твари знакомы с моей спутницей.

— Спасибо что защитил.

— Вы знакомы?

— Ну я ведь не в первый раз пытаюсь сюда залезть.

— И как успехи?

— Как видишь не очень.

— И что же тебя так сильно привлекло?

— Абсолютная сила.

— Тогда почему ты пообещала ее мне?

— Потому что без тебя не попаду сюда.

— Хм…

* * *

Давящая на психику сила увеличилась. Уже с самого начала я ощущал ментальное воздействие, но теперь оно стало сильнее. С каждым шагом груз что давит на мой мозг возрастает. Это значит, что мы идем в правильном направлении, но легче от этого не становится. Зато моя спутница вообще не страдает, ей все хоть бы хны.

— У меня защита от ментальных атак. — Пояснила она.

— У меня тоже.

— Твоя защита сильна, но не достаточна. Я бы могла помочь тебе, но тогда мы не поймем приближаемся ли к цели.

— Верно.

Сопротивление тварей возрастало, и давление на мой мозг тоже. Нежить делала все больше работы, а мне было трудно даже целиться. Настоящая мигрень, вот как она выглядит, то правая сторона болит, то левая. Боль!

Очередная тварь сумела добраться до меня, она пробежала по потолку и приземлилась прямо на меня сверху, и это в тот момент, когда я был готов головой биться о стену. Чудище свалило меня своей массой и попыталось ухватить клыками. Защиту они не пробили, а электрический кулак отправил тварь на землю, а скелет просто добил ее.

— Ты в порядке?

— Кажется мне стало легче.

Наконец мы дошли до следующего большого зала. Это оказалась лаборатория. Куча столов со странным оборудованием и красные капсулы с людьми внутри. Нечто похожее я уже видел в прошлый раз.

У одной из жертв открылись глаза. Паренек моего возраста начал колотить руками в стеклянную стенку капсулы и что-то кричать изнутри. На лице у него неподдельный ужас.

— Не верь им. Он уже один из них.

— Откуда ты знаешь?

Дверь капсулы вылетела и тварь бросилась на меня. Ее пасть раскрылась неестественно широко для человека, а слюна стала зеленой и прожгла пол. Секунду назад напуганное лицо молодого человека теперь стало гримасой ненависти и презрения.

— Шавки!

Ловким движением обеих рук я просто свернул ему шею, отчего он сразу помер. А для верности я спалил его тело.

— А ты быстрый… там, где надо.

Чего-то она много меня хвалит. Подозрительно.

— Не смотри так удивленно. Разве мужчины не любят комплементы?

— От красоток любят.

— Ха! Давай продолжим наше знакомство когда это все закончится.

— Посмотрим. Сначала нужно это закончить.

— Верно. Нужно найти сердце гнезда.

* * *

Где-то на середине пути мы сделали остановку. В большой подземной пещере, где есть небольшое озеро и один единственный узкий вход. К нему я приставил серьёзную охрану, а сам расстелил спальный мешок и решил урвать пару часов сна.

— А вода теплая.

— И что?

— Я помоюсь.

— Чего? Здесь? А если она ядовитая? Или там что-то водится…

Она меня не слушала, вместо этого начала ловко сбрасывать одежду. Я отвернулся и поймал себя на мысли что отворачиваться не хочу.

— Раздевайся и прыгай со мной.

— Нет. Хочу спать.

Пока я был в царстве морфея она успела помыться и высушиться, а потом улеглась прямо ко мне и закинула на меня ногу.

— Здесь прохладно, а ты такой теплый. Ты всегда спишь в броне?

— Она удобная. Я ношу ее почти все время.

— Ты мастер если сумел создать такое.

— Я делал это не один.

— Все равно впечатляет.

Я бы не против выслушать еще лести, но уж больно сильно хотелось спать. Кажется, она все поняла потому больше не говорила.

* * *

— Мы кажется уже были здесь.

— Нет, ты ошиблась.

— У меня хорошая память. Я помню этот камень.

— А у меня хороший нюх, здесь совсем другой запах и лишай повсюду.

— А, ну ладно. А что если они изменили окружение чтобы сбить нас с толку и заставить ходить кругами?

— Ну если так то у нас вообще нет шансов.

— Остается только верить в лучшее.

Ох и поблуждали мы под постоянными атаками тварей. Я уже задолбался считать потерянных скелетов и убитых врагов, так же, как и задолбался сжигать тела тварей.

Некоторые места были очень узкими, а другие, наоборот, широкими. Такими широкими что там могла пробежать толпа, и враг этим пользовался. Маргарита вечно пряталась за моей спиной. Ну да ладно, ей можно. Просто я не верю в ее слабость.

Наконец кишкообразные тоннели закончились, и мы вышли в третий большой подземный зал, голова стала болеть еще сильнее. Зал, заросший органической хренью. Повсюду на стенах мясо, живое и двигающееся, а еще вонючее, так и хочется его спалить. Рука уже потянулась к огнемету без всякого участия сознания.

— Ну вот вы и здесь. Парочка ублюдков. Пришли забрать то, что принадлежит нам? — Из тени вышла та же тройка что была на арене.

— Оно не принадлежит вам и никогда не принадлежало.

— Тупая стерва, сдохни!

Тройка бросилась прямо к ней, руки стали длинными щупальцами, пасти раскрылись на полную. Однако достать ее у них не получилось. Все трое застыли на месте как неживые, словно кто-то нажал кнопку стоп в проигрывателе.

— Тупая стерва говоришь? — Она подошла ближе, на расстояние удара, а те даже пошевелиться не смогли. — Смерти мне желаешь значит? Забавно, в прошлый раз ты был со мной мягче.

Она направила указательный палец на лоб одного из них и в нем появилась дырка. Монстр упал на пол и обмяк, он мертв.

— Вас двоих это тоже касается. — Оба упали с дырками во лбу, оба мертвые.

— Если ты так умеешь зачем тебе нужен я?

— Я не настолько всесильная. Чего морщишься, голова болит?

— Да.

— Если болит так сильно значит мы на месте. Осталось всего лишь все здесь обыскать.

— Скелеты займутся этим.

— Отлично, а пока иди сюда.

Я не сдвинулся с места и тогда она подошла сама. Взяла и погладила меня по голове обеими руками.

— Лучше?

— Конечно. Могла бы сделать это и раньше. — Боль ушла как будто ее и не было.

«Защита от ментальных атак +1200%».

— Тогда мы бы не нашли это место.

— Зато мне было бы легче.

— Ладно уже, больше боли не будет.

Обыск дал результат, скелеты откопали среди органической хрени большой красный рубильник, которому судя по виду уже лет 150. Не придумав ничего умнее, мы просто нажали на него. И он сработал.

Холод, темнота, невесомость.

Я очнулся на органическом полу. Теперь мы оба лежим рожами вниз, прямо на пульсирующей плоти. Фу какая гадость. Сколько слизи и прочего ******!!!

Однако подружка моя не испачкалась, ее эта дрянь вообще не берет.

— Где мы?

— Вынесли центр гнезда в отельный карман пространства. Умно. Старая школа во всем лучше.

— Не сказал бы, ведь мы здесь.

— И то верно. Итак, сердце гнезда, явись! По-хорошему, а то я сама тебя найду.

Пол под нами зашевелился, органика начала расступаться, из-под земли вылезла здоровенная каменная глыба, а в ее центре находится некий железный саркофаг с кнопочным пультом управления рядом. Маргарита подошла и что-то понажимала, саркофаг открылся.

— Чего вы хотите? — Голос раздался в моей голове. Голос девочки лет 14ти, хотя я в этом не сильно разбираюсь.

— Ты пойдешь с нами.

— С радостью! — Энтузиазма голос не скрывает.

— Ты так рада? Я же предлагаю тебе…

— Я согласна, ЗАБЕРИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!!!

— Она малость не в себе. — Заметил я.

— А? Этот парень… ты… странно пахнешь.

— А? Не понимаю.

— Ты уже бывал в гнездах?

…

— Не ври, этот запах невозможно забыть, одна из моих сестер пометила тебя.

— Я и не врал, просто промолчал.

— Молодец. Я пойду с тобой. Ты приведешь меня к сестре?

— Возможно.

— Так… Максимка. Секундочку… Так ты… — Маргарита пробурчала это себе под нос, но я все слышал.

— Мысли вслух, Маргарита?

— Ох, извини. Возьми ее себе и пошли.

— Да, забери меняяяяяяяяя!!!

— Хорошо.

Фиолетовый кристалл поднялся в воздух и спикировал мне прямо на ладонь. Теперь сомнений нет, она как Солнышко, кристалл с душой ребенка что уже живет у меня, только этот фиолетовый.

«???????? ?? ??????? ? ???????? Эпический ?????? ? ???????».

— Эпический?

— Я не очень-то сильна, правда? Но многие мои сестры сильнее!

— Кристалл, у тебя есть имя?

…

— Значит нету?

— Нету.

— В прошлый раз, когда я имел дело с вашим видом на меня, свалились крупные неприятности и я вляпался сам не знаю во что.

— Эм… Так ты заберешь меня себе?

— Да.

— Хорошо, как только мы выйдем из этого места здесь, все начнет рушиться. Мы должны использовать мою силу. Я смогу открыть портал в пределах этого мира. Куда мне нас отправить?

— В ближайший город. — Вмешалась Маргарита.

— Может сразу в перекресток? — Сказал я.

— Нельзя. В городе у нас еще есть дела.

— Хорошо. тогда город. Держитесь, я не очень хорошо умею открывать порталы…

Портал открылся и тут меня вывернуло наизнанку. Такое ощущение что меня перекрутили в стиральной машине, подвергли космическим перегрузкам, пару раз ударили по башке и выкинули в реку…

Ох бл***, как мне это не понравилось!

* * *

Мы очухались на полу посреди гостиницы. Сказать, что владелец был в шоке это ничего не сказать. Чтобы его не смущать мы быстренько пошли в номера. Я положил кристалл в коробочку, а сам пошел мыться и отдыхать, ведь после такой встряски полагается отпуск.

Через несколько часов, когда мы привели себя в надлежащий вид и передохнули мы собрались в моем номере.

Фиолетовый кристалл мерцает, она не очень разговорчива, видимо портал ее вымотал. Зато очень разговорчива Маргарита. Она ходит по комнате кругами и говорит чаще всего сама с собой.

— Я так и знала, что их много. Как думаешь. Сколько у нее сестер?

— Не знаю.

— Хм… она уникальна. Может открывать порталы. Даже в пределах одного мира это просто феноменально! Никогда не встречала тех, кто умеет то же самое.

Вообще-то один такой сидит напротив тебя, хорошо, что тебе никто не сказал.

— Максим, как думаешь, она сможет слиться со своими сестрами?

— Слиться?

— Ну да, в одно целое. Такие как она скорее осколки единой системы, чем самостоятельные существа.

— Откуда знаешь?

— Логика. Я давно наблюдаю за системой, это было бы логично.

— Ну да.

— Тебе не интересно?

— Я бы хотел поговорить с ней.

— Она молчит, кажется, отдыхает.

— Придется подождать.

Ждать пришлось долго, кристалл все не отзывался. Наконец Маргарита устала ждать, вышла из комнаты и пошла к себе.

Тут кристалл и заявил о себе. Он начал мигать чаще и ярче, пока не загорелся как сверхновая.

— Сгруппируйся.

— Зачем?

— Мы должны бежать.

Опять меня вывернуло, опять я в жутком кривом портале. В этот раз мы появились уже в моих покоях в перекрестке.

— Что? Ой бл***! Зачем ты нас перенесла?

— Прости, тебе больно да?

— Это как тысяча игл! Я тебя сейчас разобью!

— А-а-а-а, не надо! Это домашнее насилие!

— Пффф, ладно. Чем она тебя напугала?

— Я чувствую вранье.

— Ого. И что, много она наврала?

— Нисколько, но и всей правды тоже не сказала. Она будет использовать меня и тебя, ты должен это предотвратить.

— Как?

— Кого из моих сестер ты видел?

— Помнится у нее «внесистемный» уровень.

…

…

…

— Чего замолчала?

— Приведи меня к ней, немедленно!

— А она будет тебе рада?

— Да!

— Хорошо.

— Не веришь? Если обману — можешь меня разбить.

— Не сомневайся.

— Я же несерьезно… ты же так не поступишь?

— Конечно нет.

— Лжец.

* * *

Солнышко, такое имя дала этому кристаллу Марина. Все это время она жила у нас, в безопасности, хотя если честно, я не сильно за ней следил. А ведь учитывая какая нехилая вокруг нее была борьба меня можно упрекнуть в халатности.

И вот две «сестры» встретились. Фиолетовый и золотой кристаллы лежат на одном столе напротив друг друга. Для этого пришлось достать Солнышко из ее квадрокоптера. Оба кристалла начали мигать и светиться, наверное, они говорили между собой, но я ничего не слышал. Их беседа продолжалась добрые пол часа, а затем они обратились ко мне.

— Максим.

— Да?

— Спасибо.

— За что?

— Теперь мы лучше понимаем свое предназначение и мы снова есть друг у друга.

— Как я рад, значит не зря сидел пол часа тут с вами?

— Хи-хи, смотри.

Два кристалла поднялись в воздух, подлетели друг к другу поближе и засияли. Я отвернулся чтобы не ослепнуть. Когда свет иссяк я посмотрел на стол и увидел там кристалл. Один, большой как две ладно и разноцветный. Цветов на нем куча, если быть точным 11, но ярче всего светятся золотой и фиолетовый.

«?????????. ?????? ? ???????? ?. Внесистемный уровень. Статус целостности 2/11. ??????? ? ??????».

— Максим.

— Да, Солнышко. Это вообще ты или она… Или обе?

— Мы всегда были одним целым, теперь мы едины.

— Рад за вас.

— Максим. Собери мне пожалуйста тело.

— Какое?

— Хочу андройда похожего на человека.

— Хорошо.

Глава 38

Робота я просто купил. У системы, за немалые деньги. Андройд с внешностью молодой девушки. Пара модификаций вроде отслеживающего маячка и малого защитного поля хорошо его дополнили. Кристалл был установлен прямо внутрь.

— Спасибо, примерно так же я бы выглядела имей я обычное тело!

— Рад что тебе нравится.

— Теперь я как живая!

— По полетам не соскучишься? — Ведь она месяцы провела в квадрокоптере.

— Соскучишься? Думаешь я летать не умею?

Она выпустила из-за спины здоровенные белые крылья и взмыла в воздух. Такого в комплекте не было. Она какое-то время кружила над домом, а затем спустилась вниз.

— Ну как тебе?

— А что еще ты можешь?

— Секрет, папочка!

Чего бл***!?

— Какой я тебе папочка? — Я и сам еще большой ребенок, а тут папочка, мне аж страшно стало.

— Вы с Мариной заботились обо мне как настоящие родители!

— Ах.

Я почти не уделял ей внимания, все делала Марина. Но спасибо.

— Чего такой хмурый? Ну шучу я… или нет? Хи-хи. Да не волнуйся ты так, я сама за себя постоять могу, у меня теперь сил больше, чем у многих. Я наконец становлюсь собой.

— Рад за тебя.

— Спасибо тебе! — Неожиданно она бросилась ко мне обниматься.

* * *

Решив вопрос с Солнышком, я вернулся в перекресток. Хотелось встретиться с Маргаритой и выяснить не злится ли она на мое внезапное исчезновение.

Когда я вернулся уже с первых шагов стало понятно, что здесь все не так. Во-первых, здесь очень холодно, как зимой. Во-вторых, никого нет, вообще никого. Где все солдаты? Я прошелся по коридорам и полюбовался в замерзшие окна. Здесь наступила локальная зима. Все улицы завалены снегом, и в сугробах лежат растерзанные трупы солдат, а заодно трупы людей в деловых костюмах. Этакие якудза в пиджаках, сжимают автоматы в мертвых руках, видимо они сражались с нашими.

Я вышел на улицу.

И она вышла из-за угла и встала напротив. Маргарита. На ее лице не осталось и тени улыбки и доброты. Ледяной ветер пробирает меня до костей, а она стоит и ей хоть бы хны, только злобно зыркает на меня.

— Маргарита.

— Привет Максим. Почему ушел не попрощавшись?

— Бывает.

— Плохие манеры. Но я научу тебя хорошим.

— Попробуй, су*а.

— Ах… Вот как ты со мной, да? А я ведь была добра к тебе!

— А к ним? — Я кивнул в сторону трупов, лежащих в снегу.

— Просто материал. Ресурс.

— Они люди.

— А ты сам не убивал? И ты будешь читать мне морали?

— Ты права.

«Маргарита. Класс: поработитель. Уровень 119».

— Как?

— Как? Легко. Мои пёсики сделали за меня всю грязню работу. Как всегда. Ты в том числе, ты такой же. Только в отличие от них взял и укусил хозяйку за руку в самом конце.

Из-за ее спины вышли десятки людей в костюмах и с автоматами. Теперь я понял. Все выглядит, как и в моем видении, только вместо Маркса сражаюсь я. Все вокруг завалено снегом, лежат трупы, а те парни готовятся стрелять. Сейчас будет бой.

— Тот кристалл не один такой. Их 11. Верно?

…

— По глазам вижу, что я права. И у тебя есть еще один. Того уже 2.

Я решил снова промолчать.

— Знаешь… Я очень расстроилась, когда вы сбежали, но теперь я понимаю, что выиграла втройне. Вы будете моими, два кристалла и ты. Но сначала, конечно, ты, как самый ценный.

— Ах ты дрянь.

— Взять его!

Она мгновенно свалила за спины своих подкаблучников, а те начали палить в меня. Я призвал армию скелетов и началась бойня. Пули свистели, горячие гильзы падали в снег. Пламя огнемета согрело всех жаждущих тепла в этот холодный день, десятки врагов уровня 30-40 были убиты, но оставшиеся оказались сильны и с кучей навыков, от их атак моя армия нежити потеряла 2/3 числа.

Дракон не смог подняться в воздух из-за сильного ветра, а танки вряд ли смогу стрелять ведь батареи к лазерам замерзнут в мгновение ока. Здесь теперь экстремально холодно.

И кажется, я попался.

Еще 20 ее боевых рабов живы, и они сильны, а я ранен в ногу и в руку, почти вся нежить уничтожена. Они окружают меня, дракон пришиб парочку, но я уже вижу, что проиграл сегодня. Я приказал дракону вернуться в лимб.

— Сдаешься? Молодец.

Она вышла вперед своих людей и подошла близко ко мне, присела чтобы быт на одном уровне. Я уже не пытался сопротивляться, все равно не выиграю.

— Чтобы быть мне полезным ты должен уяснить два правила.

…

— Первое: мое слово закон. Как сказано, так и сделано.

…

— А второе?

— Те, кто меня ослушаются всегда страдают.

— Ха.

— Ты ведь умеешь открывать порталы, верно?

— Нет.

— Врунишка. Теперь ты втройне полезен. Ну не смотри на меня так злобно… скоро ты научишься себя вести как подобает. А до того момента поспишь.

— Ты нарушила обещание.

— Не правда. Я собиралась отдать тебе кристалл и его силу изначально. Да я все кристаллы тебе отдам, когда мы их найдем. Просто я не уточнила что ты будешь подчиняться мне в этот момент. Будешь моим любимым рабом.

Мощный удар в челюсть, и я отключился.

* * *

Я очнулся посреди камеры. Было очень холодно, кажется, доспех отправился в инвентарь автоматически и теперь я могу снова могу его одеть.

Я одел доспех и осмотрелся вокруг. Похоже я сижу в клетке, вокруг полно людей, только все они какие-то потерянные. Смотрят в пол, пускают слюни, сидят в углах и смотрят в одну точку. На всех серые тюремные робы и старая драная обувь. Как им не холодно?

Одним ударом я выбил замок и дверь открылась. Я вышел в коридор. Почти сразу на меня выбежали двое охранников и обоих я уложил ударом в голову. Неужели она думала что такая жалкая тюрьма сможет меня удержать?

Я выбивал замки и выпускал зеков, лупил охрану и всячески уничтожал местное имущество. Через час в тюрьме был уже полный хаос и анархия, а я под шумок выбрался наружу.

Оказывается тюрьма стояла на горе, возвышающейся посреди ледяной пустоши. Далеко на горизонте я вижу железную дорогу и город, где я останавливался. Так, нужно рвать отсюда когти…

— Не так быстро!

Я обернулся. Передо мной предстала местная шишка. Этакий большой тюремный начальник.

«Кум. Уровень 67».

— Чего тебе?

— Как ты сумел сбежать?

— Ваши решетки хлипкие. Один удар и я здесь.

— Что? Разве она не околдовала тебя?

— Околдовала?

— Ее никто не может ослушаться! Как ты научился сопротивляться?

— А что?

— Научи меня.

— Нет. — И как я его этому научу?

— Тогда я не могу позволить тебе уйти.

— Зачем нам сражаться?

— Она приказал мне убивать всех, кто попытается сбежать.

— И ты не можешь ослушаться?

Он покачал головой.

— Тогда давай не будем тянуть.

* * *

Я иду вдоль железной дороги и мне кажется силёнок у меня совсем мало. Тот парень был умелым бойцом и имел уровень куда выше моего, а из нежити у меня осталась лишь небольшая часть. Пришлось сражаться с ним самому. В итоге это стоило мне кучи зелий, патронов, сил, крови, ведь я столько раз был ранен и вообще придется мне чиниться и отлеживаться, когда вернусь домой.

Я бы с радостью сейчас сел на дракона и улетел, но он потерял в бою оба крыла и сейчас отдыхает в лимбе. Снега здесь намело много и проехать на машине не получится, а исправного поезда в кармане у меня нет.

Да, в первый раз за долгое время я иду пешком и причем один. Я так устал, хочется плюхнуться в снег и заснуть. Заснуть чтобы никогда не проснуться.

Плечо заныло, это фантомные боли по вылеченным ранам. Ох уж эта его ледяная сабля, как же люто он ей управлялся. Однако от бомбы ничто не спасет. Я просто подложил бомбу под него и себя, у меня частичный иммунитет к собственной взрывчатке и доспех. а у него ничего этого нет. В итоге я жив, а его порвало на части. Зато теперь у меня 58 уровень.

Так я и шел вдоль железной дороги пока не зацепился за проходящий мимо товарняк и не доехал на нем до ближайшей станции. На этой станции я купил билет на пассажирский поезд и уже на нем доехал до столицы. Путешествие заняло сутки и почти все время я проспал.

Приехав в город, я был очень острожен. Переоделся, выпил зелье маскировки уровня и залег на дно. Послал летучих мышей на разведку чтобы они узнали, что там и как.

И то, что они узнали мне вообще не понравилось. Наш аванпост привели в порядок и выставили там охрану, последствия битвы убрали и все вернулось к норме. А еще я видел там Маркуса… в компании лживой твари что набила мне рожу и бросила в тюрьму. Поработительница 119 уровня, ну надо же. Маркус как послушный песик стал перед ней на одно колено и поцеловал руку, фу блин, как же низко он пал.

Теперь он ее ручной песик, так же, как и все солдаты. Наверное, устроят на меня охоту стоит им узнать, что я вернулся. Ну и самое сочное в этом то, что я не могу вернуться домой ведь порталы находятся под контролем врага. Благо я запретил проходить через мой личный портал кому-либо кроме меня, так что за дом можно не переживать.

Теперь нужно просто пораскинуть мозгами и придумать гениальный план… подумал я. По дороге я как раз наткнулся на пивную, на вывеске надпись «Золотая перчатка».

Все самые гениальные идеи приходят мне на пьяную голову.

* * *

— А потом она захотела управлять мной и разрушила наши отношения.

После всего выпитого язык за зубами уже как-то не держится. Я изливаю собутыльникам и собутыльницам все что накипело.

— Вот дрянная девка!

— Типичная история. — Толпа утешает меня как умеет.

— Все мы через это проходили.

— Держись, брат. — Меня похлопал по плечу местный алкаш.

— Она предала меня и теперь спит с моим другом. — Что-то мне подсказывает что с Маркусом она все же трахается, для верности естественно. Может так и работает ее порабощение? Ха-ха, было бы забавно.

— Вот коза.

— Шлюха!

Моя душещипательная история привлекла внимание всех местных пьяниц обоего пола. Конечно, я не рассказал всех подробностей, лишь обрисовал историю вкратце чтобы они могли понять.

— Да за такого красивого парня я бы держалась обеими руками. — Сказала старая ведьма, на которую даже смотреть противно.

— Давай я тебя утешу, всего за один золотой. — Ко мне сзади подошла проститутка и уткнулась грудью мне в спину. Молодая и хорошенькая, но золотой это оверпрайс для этого мира, да и мне сейчас хочется совсем другого.

— Извини. Не хочу.

— Правильно, бабам только одно и надо.

— Деньги?

— Секс конечно же. Они же живут ради этого, просто не говорят об этом!

— Это ты живешь ради этого, алканавт синеносый!

— Следи за языком, старая ведьма!

— Сам следи, ублюдок!

— А вы слышали, герр Хрюнка получил первую зарплату на новой работе и даже не купил всем выпить!

— Жадина!

— Хорошо, всем стакан за мой счет. — Сказал алкаш в форме охранника и поднял кружку.

— Вот это другое дело.

— Ура!

Пока остальные болтают бармен подвинулся око мне поближе и заговорил через стойку.

— Я тебя узнал.

— В смысле?

— Ты был среди тех, кто помог свергнуть короля.

— И что?

— Что случилось?

— Ничего хорошего.

— Бывшее подполье не забывает своих друзей. Если нужна помощь мы поможем.

— Это радует, но не вашего полета птица мой враг.

— Это смотря что нужно сделать.

— Хм… А спровоцировать войны инопланетных организаций вы сможете?

Он улыбнулся, и улыбка его не несла в себе ничего хорошего.

— Проще простого.

* * *

*Через двое суток*

Выстрел пробил стену насквозь. Колоссальной мощности лазер свалил целую секцию стен и похоронил под обломками десятки людей. Отряды, вооруженные лазерами, вломились внутрь и обрушили на защитников ураган огня. Лазерные лучи и ракеты не знают пощады и жалкие солдаты с базы и ребята в костюмах и с автоматами ложатся пачками один за другим.

Штурмовые группы в боевых костюмах вломились внутрь главного здания и начали зачистку. Вооружённых людей в расход, гражданских ловят в электрические сети и обездвиживают.

Никакого серьезного сопротивления они не встретили, похоже это место выглядело грозно лишь издалека. На самом деле эти чужаки не представляют из себя ничего серьезного.

— Эй, ублюдки, кто вас сюда звал?

Голос раздался с крыши. Там стоит брутального вида воин неизвестного уровня и смотрит на вторженцев сверху вниз как на говно.

— Я вас спрашиваю.

Ответом ему были пули, но он уже спрыгнул вниз. С мечом и один против многих десятков, кто-то назвал бы его психом, но Маркус побеждал и при худших раскладах. Взмах и голова первого врага отделилась от тела и отправилась в полет. Удар кулаком в землю и локальное землетрясение сбило всех врагов в округе с ног. Еще взмах и их командир остался без головы.

Шокированные и дезориентированные вторженцы не могли и надеяться попасть по размытой тени что кружила среди них и наносила удары способные уничтожить танк. Потеряв первую сотню человек, они приняли решение отступать и позже заключить мир со столь опасными чужаками. Они и понятия не имели что их единственный враг уже нашпигован пулями и сейчас отключится от потери крови.

Стоило чужакам убежать в страхе как новая хозяйка этого места вышла чтобы посмотреть на произошедшее. Все вокруг завалено трупами и залито кровью. Уже второй раз за неделю придется проводить здесь капитальную уборку.

И тут во двор вошел человек, которого она очень хорошо узнала за последние дни. Неведомым образом ему удалось избежать контроля над собой и сбежать. Но удивительно не это, а то, что ему хватило наглости вернуться.

— Рада что ты пришел. Хоть я тебя и не ждала.

* * *

Я разрядил в мерзкую сучку целую сотню патронов из пулемета, но на ней не осталось даже царапины. Все пули попали в цель, но уже через несколько секунд ее тело восстанавливалось как будто и не получало урона.

— Взять его!

Десятки ее прислужников бросились на меня. Я спустил на них дохлых колобков, чтобы меня не отвлекали от главного. Сам же я сосредоточился на Маргарите. Пара пуль из револьверов вошли ей в корпус и один из ее прислужников схватился за живот и умер. Так вот как это работает.

Тут то мой мозг и сдавило как будто голова попала в пресс. Ее ментальная атака, даже с зельями защиты от нее частично прошла. Я продолжил всаживать в нее пули, а она даже и не пыталась прятаться. Вместо нее умирали шестерки.

Мою голову сдавило еще раз и теперь гораздо сильнее. В глазах потемнело, но я выстоял и продолжил стрелять. Давление все усиливалось, кровь пошла из носа и изо рта, а я продолжал стрелять в сучку. Кажется, она все поставила на то, чтобы спалить мне мозг.

И все же ее шестерки начали заканчиваться. Колобки даже после смерти это грозный противник, лазер из глаза или пасть с кучей клыков. Человеку даже с уровнем трудно с ними тягаться. А потом на поле вообще выехали танки и пропахали ряды врага лазерами. Нужно ли говорить, что лицо подлой сучки впервые приняло испуганное выражение, мол «как я могла проиграть?»

Когда ее шестерок осталось всего пятеро она приняла последнюю попытку вскипятить мне мозги, благо я упился зельями от начала и до конца, и у нее не получилось.

И тут она сделала ноги. Она просто сбежала, бросив все. А ее шестерок мы добили.

Хм… неужели я победил кого-то кто на 50+ уровней меня сильнее? Подозрительно.

Мы отправились в здание за ней и там обнаружили портал. Кто его открыл? Вошедший внутрь скелет подтвердил, что он ведет к тюрьме, где я побывал. Мы немедленно вошли туда и сразу же обнаружили кровавые следы на снегу. Долго идти по ним не пришлось, сучка лежала среди снега со здоровенной дыркой в животе (мои револьверы постарались) и что-то бормотала.

— Что-то пытаешься мне сказать?

— Я умираю. Может выслушаешь меня напоследок?

— Не-а.

Она закашлялась.

— Я же сейчас умру.

— Да как-то слабо верится. — Я не скрываю своего скепсиса.

— Да?

— Да.

— Ну хорошо. — Сказала она уже ровным голосом.

Рана заросла, и она встала в полный рост. Теперь она снова цела.

— Пока рядом есть твои шестерки они будут умирать вместо тебя, верно?

— Да.

— Значит нужно всего-то перебить… эм… пару тысяч зеков в этой тюрьме, верно?

— Верно.

— Хорошо. Тогда давай прогуляемся подальше отсюда.

Я достал плазменный пистолет и выстрелил. Верхнюю половину ее тела мгновенно испарило, а нижняя, фонтанируя кровью упала в снег. Тело тут же начало регенерировать, но медленно, у меня в запасе секунд 30… И этого достаточно.

— Надеюсь тебе понравится на острове.

* * *

Я закинул плазменный пистолет в инвентарь. Теперь он пуст и от него мало проку. Зато эта сучка далека от своих фанатов и теперь такая же смертная, как и все остальные. Без прислужников она почти ничего не умеет. Хотя дать кулаком по роже очень даже может.

Я приказал привязать ее к пальме особыми системными веревками. Не очень эстетично, зато эффективно.

— Знаешь… я долго думал, что у тебя спросить. И знаешь что?

— А?

— Что бы ты не ответила все равно это будет вранье.

— Смотря что спросишь.

— Что ты знаешь об этих кристаллах и гнездах?

— Что их всего 11. И целых два ты уже вскрыл.

— И что мне это даст?

Улыбается и молчит.

— Вот оставишь меня в живых тогда расскажу. Давай…

Пуля вспахала землю у ее правой ноги.

— Если я умру, то толку мне тебе что-то рассказывать, дорогой.

— Тогда не рассказывай. Хочешь что-нибудь сказать напоследок?

И все же она не такая гордая как я думал. Когда поняла, что я не шучу и ее магия на меня не действует она почти разревелась начала торговаться и в конце концов предложила свою службу.

— Увы у меня нет инструмента что удержит тебя на поводке.

— Ну, тогда будь ты проклят!

— Ты не первая кто это говорит.

Я уже навел револьвер на нее, прицелился точно в сердце. Последняя мысль была очень странная, «не хочу портить такую мордашку, лучше стрелять в сердце».

— Стой. — Раздался за спиной девчачий голос. Я повернулся.

— Солнышко, а ты что тут забыла?

— Не нужно убивать ее, я просто лишу ее сил.

— Как? А ты можешь?

— Могу. Это почти как смерть, только она не умрет.

Солнышко подошла к привязанной и бессильной Рите и коснулась ее лба. Сначала та была спокойна, а потом закричала как бешеная и потеряла сознание.

«Парам-пам-пам. Вы получили уровень 72».

— Чего? Откуда опыт?

— Система будет думать, что ты убил ее. Но она останется жить.

«Маргарита. Уровень 1».

— Ничего себе, ну ты даешь.

Рите понадобилось время чтобы прийти в себя. И как только она очнулась так почти сразу закричала.

— Моя сила. Нет!

— Да, теперь ты просто человек первого уровня. Спасибо солнышку. — Я не мог сдержать своего злорадства. — Солнышко. А ты с любым такое можешь седлать?

— Ага.

— Ох, у меня уже есть списочек кандидатов на примете.

— Эй, я не могу делать такое каждый день.

— Хорошо, как часто ты можешь?

— Раз в неделю.

— Тоже неплохо.

— Что вы натворили. Сволочи! — Завизжала привязанная. — Отпустите меня!

— С радостью. Знаешь, тут у нас в городе бордель открыли, раз уж тебе теперь нужны деньги можешь туда устроиться работать, ха-ха!

Солнышко посмотрела на меня убийственным взглядом.

— Я ее допрошу, а ты иди.

— Мне потом расскажешь?

— Конечно.

— Хрен я вам что расскажу, ублюдки!

— Это мы еще посмотрим.

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 6

Глава 1

— Еще 9 моих сестер ждут спасения.

— И зачем нам их спасать?

Кажется, солнышко выпала от этого вопроса в осадок.

— Потому что они страдают?

— И?

— Что и? Этого мало?! Максим, я не могу поверить, что ты столь бессердечен!

— Увидела бы как я казню пленников и бунтовщиков поверила бы.

— Ах. Мы должны найти и спасти их. Тебе доверили меня весьма могущественные существа.

— Кстати об этом. Если я и вправду найду еще 9 осколков, не станешь ли ты настолько ценной что они пойдут на нарушение всех договоров и обязательств чтобы заполучить тебя?

— Кто знает. Но знай, что моя сила принадлежит тебе и только тебе. Как моему законному хозяину.

Она подняла два пальца вверх в жесте клятвы.

«Она не врёт».

Я решил сменить тему.

— Много наша новая пленница рассказала?

— Почти ничего.

— Тогда я могу грохнуть ее за все хорошее?

— Максим, ну ты и злодей! Конечно, не можешь!

— Солнышко, ты слишком добрая. Ладно, теперь я хочу с ней поболтать. Моя очередь.

* * *

Чтобы было где держать Риту мы переоборудовали один из подвалов в тюрьму. А еще достали ей серую робу заключенной. И в добавок написали ее имя на груди. Теперь она сидит в небольшой камере с минимумом удобств.

— А тебе идет.

Плевок. Она плюнула в меня, но слюна не долетела.

— Знаешь, Марго… или Рита… Бесит меня твое имя, буду звать Ритой. Так вот на 119 уровне ты могла плюнуть метров на 20 или даже больше. А сейчас даже достать меня не можешь.

Она села лицом к стене и замолчала, даже не смотрела на меня.

— Я собирался тебя убить. Скажи спасибо Солнышку что еще жива.

— Вы оба сволочи.

— Знаю. Но не тебе читать мне морали.

— Пфф.

— Пока поживешь здесь.

— Одна?

— Хочешь сокамерницу?

— Сокамерника. Тебя. — Теперь она повернулась ко мне лицом.

— Забавно. Я думал ты ненавидишь меня.

— Ненавижу. Но мне здесь скучно. Приходи вечерком… я обещаю быть паинькой.

— Чтобы мне понравится придется тебя умыть и переодеть, сейчас ты выглядишь… неопрятно. Так что извини, придется тебе посидеть одной.

Она ничего не ответила, только отвернулась к стенке и снова замолчала.

— Ладно, бывай. Чтобы не сойти с ума можешь посчитать. Например, своих жертв. Я буду навещать тебя каждый день. До завтра.

Я вышел вон из подвала. Не сладко ей там будет сидеть, но это еще мягкое наказание учитывая ее действия. А еще я подозреваю что она знает куда больше, чем уже рассказала. Рано или поздно я развяжу ей язык и скорее всего пытками. Главное, чтобы Солнышко не возникала, а то она слишком добрая.

* * *

Маркус звонил тем же утром и очень извинялся за свое поведение. Говорит сам не знает, что на него нашло. Ха-ха, зато я знаю. Минут пятнадцать я измывался над ним как мог, называл и подкаблучником, и лохом и похуже, но в конце концов извинения принял и сделал вид что простил. Он мне еще нужен, потому не буду рассказывать о его поведении остальным.

Глава 2

Я, как всегда, сижу у себя дома, попиваю пивко и радуюсь тому, что до самого вечера могу ничего не делать. Как же я устал от вечных погонь, драк, убийств и прочего. Наверное, завтра снова завалюсь на остров и буду недельку валяться в гамаке послав весь мир куда подальше.

«Парам-пам-пам, возрадуйся смертный, ты был избран для участия в очень важном испытании!»

Я аж пиво разлил на ковер. Ценнейший нектар потерян! Прекрасный ковер запачкан! Да за такое убивают!

— А отказаться я могу?

«Нет».

— Да блин, это не честно! Что за испытание хоть?

«Ты был признан лучшим воином своего мира».

— Это по каким таким критериям я лучший?

«Было проанализировано множество факторов и принято решение признать тебя таковым. Ты один будешь представлять свой мир на следующем испытании. От твоей победы или поражения зависит очень много для всей твоей планеты. Подробности узнаешь позже».

— Ну хорошо. Дай хоть чаю с булочкой попить.

«Хорошо, я подожду».

Я пошел на кухню и приготовил себе чаю. Благо поднять новых скелетов чтобы компенсировать потери и починить дракона я успел, почитать книжку некроманта-учителя тоже, доспех вроде залатал и пулеметы зарядил. За исключением того, что я вымотался как собака и морально устал всё остальное нормально и я готов к бою. Вообще всегда быть готовым к бою входит у меня в привычку.

Первую булочку я проглотил очень быстро и запил вкусным и теплым чаем. От чая пахнет лимоном и имбирем, он так приятно разливается до самого желудка. На пару секунд мне стало очень хорошо. А на улице как раз пошел дождь. Мелкие капли бьют в окна, тучки сгущаются. Как хорошо, что я сижу дома и отдыхаю, ах да, мне же сейчас уходить.

Я проглотил вторую и третью булочку, предварительно намазав ее маслом, вкуснотища, Марина умеет их печь. Пока жевал четвертую булочку открыл шкаф, в который никто не заглядывает и открыл там портал. Опыт научил меня быть острожнее. Теперь смогу открыть портал в любом мире, и он будет соединен с этим, а значит смогу в любой момент вернуться домой.

«Наелся?»

— Еще нет. — Сказал я, жуя уже пятую булочку.

«Отлично».

Меня всего наизнанку вывернуло. Холод и темнота, невесомость, такое чувство что меня вышвырнули в космос. И вот я уже лежу на черном полу посреди большого пустого зала.

М-де. Опять я попал.

* * *

Черный зал оказался совершенно пуст. Вокруг темно и ни души, никаких звуков, словно я в вакууме. На всякий случай я пошаркал по полу, так, на всякий случай. Все же звуки есть. Сразу после этого нацепил доспех и пошел вперед.

Из зала ведет всего один выход, потому ошибиться невозможно. Я прошел дальше и оказался в настоящем каменном лабиринте. Естественно, это ведь испытание. Лабиринт из черного камня. Интересно, а минотавр в комплект входит?

Ради шутки я пнул кусок черного камня, лежащий на полу. Наверное, он откололся от одной из стен и с тех пор мирно лежал себе посреди лабиринта, но вот пришел человек и злобно его пнул. Камень пролетел пару метров и громко ударился о стену. В такой тишине это было подобно выстрелу из ружья. Все же буду поосторожнее и потише.

«Парам-пам-пам. Внимание смертные! Испытание лабиринт началось. Первые 3 человека что найдут выход пройдут первое испытание и будут допущены ко второму, остальные останутся здесь навечно. Помните, что в лабиринте есть разные агрессивные существа и изменены законы физики. Если никто не сможет найти выход победителей не будет. Каждый раз, когда кто-то умудряется выбраться из лабиринта будет дан громкий звуковой сигнал. Живых участников 99/100. Удачи!»

Где-то в ста метрах справа от меня раздались автоматные очереди и крики.

«96/100».

Быстро однако. Убивать всех встречных чтобы они не нашли выход это вполне разумная стратегия. Думаю, так и поступлю. Хотя так, несомненно, поступит каждый.

Сразу же я решил попробовать смухлевать. Попытался взорвать стену, безрезультатно, она неестественно прочная, хороший заряд взрывчатки должен был уничтожить 3 таких, а вместо этого оставил лишь царапины. Тогда я попытался ее перелезть, и снова провал. Где-то на середине я почувствовал, что масса моего тела сильно увеличилась и я просто рухнул на пол. Какие-то приколы с гравитацией? Ну да, здесь же законы физики не такие как я привык.

— Кто там? — Раздался голос из-за поворота.

— Что?

— Ты тут? — Сказал тот же голос.

Мгновение и из-за угла на меня выскочила тварь. Голая и с бледной кожей, огромными когтями и широченной пастью. Глаз у нее нет, потому я просто замер и перестал издавать звуки.

«Слепой людоед. Уровень 59».

— Не слышу. Ты где?

Две револьверных пули вошли чудищу в башку отчего она лопнула и тварь сразу издохла. За это я получил уровень 73.

— Кто там так шумит?

— Кто там? — Раздались новые голоса похожие на голос первой твари.

М-да. Этот день будет веселым. Перехожу на более тихий лазер.

Следующую тварь я отработал точно так же только из лазера, но она была всего 30 и много опыта не дала. А вот третья, получив пару лучей в корпус просто сбежала, сверкая пятками. Оказывается они не все глупые.

Теперь, когда я отбился можно попробовать найти дорогу. Я принялся бродить по лабиринту. Чтобы не потеряться я красил стены из баллончика, который у меня завалялся в инвентаре. Конечно, для других это послужит сигналом что я был здесь, но чувствую, что заблудиться здесь куда опаснее.

И даже несмотря на это я заблудился. Уже через час я вышел к своим собственным отметкам. Это значит, что за час я сделал круг и пришел туда, где был. Бесполезно пробродил целый час. Что ж, в этот раз я пойду другим путем. На одном из поворотов я просто свернул в другую сторону и уже через пол часа вернулся обратно.

Правда в этот раз этот поворот обзавелся одной важной деталью. На каменном полу лежит труп человека в маскировочной одежде. Голова отделена от тела и валяется в стороне, около трупа лежит лук, светящийся золотым светом.

«Электролук. Легендарное волшебное оружие. Уровень 41».

Я поднял его и покрутил в руке. Обычный деревянный лук с обычной тетивой, однако никаких стрел я не вижу, у трупа нет даже колчана.

«Стреляет электрическими стрелами. Стрела создается из маны стрелка. Больше маны вложено = больше урона. Урон 800-2400».

Я попробовал натянуть тетиву, она заблестела и начала легонько бить меня током по пальцам, я почувствовал запах озона. На тетиве сама собой появилась электрическая стрела. Ее я выпустил по трупу, и та пронзила его насквозь и начала бить током. Пять секунд труп дергался, а затем загорелась одежда. Запахло жареным мясом и палёной тканью.

— Вкусный запааах! — Из-за угла показался монстр, такой же, как и предыдущие, с когтями и клыками. Электрическая стрела вошла ему прямо в лоб, отчего он забился в конвульсиях, упал и сдох.

Полезное оружие, а главное тихое, думаю то, что нужно для этого места. Некоторые очки характеристик что у меня завалялись я раскидал между маной и меткостью. Маны у меня хороший запас, а теперь я еще и стреляю более метко. Для безопасности я призвал десяток самых сильных скелетов во главе с Костей и трех колобков. Они будут меня охранять.

Чтобы сократить время я призвал всех летучих мышек и приказал им разлететься во все стороны. Так же я призвал еще 100 скелетов и отправил их бегом обыскивать лабиринт.

Часть моих подопечных сразу же исчезли, такое чувство что их телепортировали куда-то и принудительно разорвали нашу связь. Однако оставшиеся мыши подсказали мне правильный путь.

Этот правильный путь состоял из кучи сложных маневров в духе: «теперь налево, потом направо, потом прямо и направо, потом нужно сделать крюк и бла бла». Но в итоге я оказался перед большими воротами.

«Чтобы пройти дальше ты должен принести жертву».

— Палка колбасы сойдет?

«Убей участника около этих ворот и получишь пропуск».

— И где я вам его возьму?

«Где хочешь».

— Не честно.

«Да, это не честно».

Летучие мыши нашли подходящего кандидата. Какой-то «великий» самурай-культиватор уровня 50ого пафосно и гордо идет прямо ко мне в лапы. Он уже уложил двух моих случайно ему попавшихся скелетов и уже за это заслужил мою неприязнь.

Я спрятался за поворотом, около двери положил один из завалявшихся в инвентаре трупов, их у меня немало. Под труп я заложил заряд взрывчатки, стоило недосамураю подойти к телу как взрывчатка рванула и оставила его без обеих рук и башки, а труп отлетел ровно к воротам и упал в двух шагах от них.

«Жертва принимается».

Тело, одежда и предметы исчезли, там, где лежал труп теперь чисто и пусто. Врата открылись, медленно и с каким-то пафосом, я смог пройти дальше. Надо проверить сколько еще олухов-конкурентов живы.

«53/100».

Ну, неплохо. Но еще половину нужно уложить. Хотя сдается мне остались только самые матёрые.

Теперь стало сложнее. Поворотов больше, появились тупики. На моих глазах один из проходов закрылся, а на месте стены рядом, наоборот появился новый ход. А еще я нашел еще двух мертвых участников. Оба воины с мечами, кто-то беспощадно молотил их чем-то тяжелым из-за чего оба трупа теперь похожи на котлеты, а их доспехи теперь только на переплавку можно пустить.

На следующем повороте я обнаружил гигантского питона метров 6 в длину, тоже мертвого. Все его тело покрыто порезами и сам он примерно час как мертв. Летучие мыши облетели все вокруг и обнаружили еще двух таких же, только один обгорел, а второму отсекли голову. Значит кто-то опережает меня примерно на час. А еще мне только и нужно что идти за трупами.

За трупами я и шел, теперь они мой главный ориентир. Не могу быть уверен, что иду правильно, но благодаря мелким разведчикам знаю дорогу на час вперед, а заодно знаю где есть открывающиеся двери и тупики.

А еще мыши обнаружили еще одного участника. Ростом под 2,5 метра рыцарь в сияющей броне и с большим боевым молотом. Этот парень громко топает при каждом шаге, а иногда вообще кричит во всю глотку вызывая кого-нибудь на бой. Твари естественно слышат его и сбегаются, вот почему он весь залит кровью. И уровень у него 64ый. Нет, встречи с таким не ищу.

Так что я вынужден был свернуть с намеченного маршрута. Тут то летучие мыши и засекли большой колодец в центре перекрестка. Туда я и решил отправиться, сделав маленький крюк.

Колодец этот выглядит откровенно жутко, вода в нем черная как смола, но одна деталь привлекла мое внимание. Рядом с колодцем находятся следы, словно кто-то нырнул, затем вылез и походил, затем снова нырнул туда и в этот раз навсегда.

Скелеты плавают с грацией топора, но плавать в данном случае было не обязательно. Скелет просто позволил гравитации притянуть себя на самое дно. На дне же обнаружился проход, идя через который через минуту скелет попал в большую каменную комнату, затопленную водой до середины, а из этой комнаты он вышел по каменной лестнице прямо на поверхность, ко второй двери, разделяющей большие секции лабиринта.

Выходит, мы нашли обходной путь.

* * *

«Чтобы пройти дальше тебе нужно разгадать головоломку».

— Какую?

Тяжелая каменная дверь открылась, и я попал в каменный зал, где внутри находятся 10 обычных деревянных дверей.

«За пять минут ты должен решить какую дверь открыть».

-А если ошибусь?

«Время пошло! 4:59».

Так-с, не люблю я загадки, для них нужно быть умным. Проще пивка попить и спать завалиться. 10 дверей, абсолютно одинаковых, комната пустая, никаких подсказок. Хотя я слышу запах, да, здесь кто-то был. Я выпил два зелья усиливающих нюх.

Здесь до меня были два человека, оба открыли разные двери, ведь дверные ручки пахнут их руками. Хм… я еще раз осмотрел все вокруг, абсолютно всё одинаковое. Тогда я решил обнюхать каждую дверь и даже послушать что за ними. Все одинаково, никаких особых запахов или звуков.

«2:30».

И выглядят одинаково… Если все одинаково, то и результат должен быть одинаковым. Неужели это значит, что не важно какую дверь ты откроешь?

«1:09».

Ладно, пофиг, открою ту же что и открыли до меня.

И я открыл ее.

«Поздравляю вы прошли. Чтобы пройти дальше вам необходимо было открыть любую дверь за 4 минуты».

— Чего?

«Если принять решение в последнюю минуту все двери будут заблокированы, а комната заполнится туманом смерти. Это испытание на наличие навыка быстрого принятия решений».

— Ох бл***, я был в шаге. Ну ладно, прошел ведь.

Я прогулялся по длинному коридору и оказался в следующей секции лабиринта.

Высоченные красные стены, жара и в довесок ко всему маленький дракон парящий под самым потолком.

Будет весело.

Глава 3

Кажется, в меня прилетел огненный шар. Кажется, потому что не знаю точно. Все произошло так быстро что я только и успел запрыгнуть за поворот и получить хорошую дозу прожарки. Броня защитила, но часть тела покрылась волдырями, придется опять пить зелья, к тому же это больно.

Я осторожно выглянул из-за угла и увидел дракончика, висящего метрах в двадцати над землей. Он как раз плюнул огненным шаром и спалил парочку моих скелетов. Я всадил в гниду две пули с револьвера, но ему похоже совсем наплевать. Это его не трогает.

Теперь он дыхнул огнем всерьез. Целая секция лабиринта запылала, если бы не зелья ускорения и мой уровень быть мне посреди пожара. Чтобы дракон не скучал я прицелился и всадил ему пулю в глаз. Тот заорал на весь лабиринт и улетел восвояси. Наверное, уже не вернется. Однако от одного врага избавился так другие придут на шум.

Вот поэтому я убегаю куда глаза глядят и мыши советуют, убегаю на полной скорости. Все вокруг утратило очертания и четкость, превратилось в размытые пятна. Так быстро я бежал что ничего вокруг не замечал. Потому и не заметил, как стены вокруг стали костяными, а освещение очень тусклым. Что, я попал в другую секцию?

И пахнет здесь столетней пылью и человеческими останками, а еще кладбищенской землей. Тут то мои разведчики обнаружили еще 2 тела, валяющиеся посреди прохода. Оба остроухие эльфы и обоих сейчас рубят на части и уносят эти куски куда-то скелеты, но только не мои. Еще один некромант? Тогда может лучше свернуть в сторону? Ну его, этого коллегу, не хочу связываться.

Я повернул назад, затем свернул на одном из поворотов направо. Мыши обнаружили в стороне большую площадь с мечом, воткнутым в большой камень, стоящий в самом центре. Прямо легенда про короля Артура и рыцарей пивного стола.

Я добрался до площади весьма благополучно, драконы на пути не появлялись, враги тоже. Только из далека доносились звуки битвы, где-то недалеко идет драка. Тем временем я подошел к камню. Меч как меч, выглядит совершенно обычным, а стата не доступна. Тогда я попытался его вырвать. Знаю, что суюсь не туда куда следует, но любопытство штука непобедимая.

Несмотря на все старания, статы и уровень он не поддался. Не особо то и сдвинулся даже. Тогда я начал тянуть еще сильнее, и тут… он просто сломался, а я упал на землю. М-да, это было неожиданно.

«Обломок легендарного меча. Мусор. Урон 5-6».

И все же этот мусор я положил в инвентарь, такому как я все пригодится, хе-хе.

— Ах ты ублюдок, как ты посмел сломать мой меч? — На площадь вышел какой-то рыцарь 40ого уровня, глянул на обломок меча, торчащий из скалы, и обратился ко мне. — Кто ты такой?

Я промолчал.

— Это я мечтал получить его, легендарный меч! А ты уничтожил его! С ним бы я стал великим!

Пуля вошла ему в лоб, его башка лопнула вместе со шлемом, труп рухнул на землю. Нечего мне тут морали читать. К тому же мы враги.

Плюнув на это все я пошел дальше. Бесконечные повороты, поиски правильных путей, маршруты, иногда до ушей доходили взрывы или чьи-то вопли, я снова проверил число участников.

«29/100».

Всего треть в живых, еще немного и можно ничего не бояться. Тут то кто-то принялся убивать моих скелетов. Они начали выбывать десятками, чтобы понять, что происходит я глянул глазами одного из них. Здоровенный орк орудует дубиной и выносит их пачками. Пули буквально отскакивают от его кожи, и вообще ему не больно.

Чтобы не нести лишних потерь я приказал прислужникам отступать. В этом лабиринте легко потеряться, потому убежать от надоедливого зеленокожего проще простого. Да и он не то, чтобы сильно стремился нас преследовать, скорее расчищал себе дорогу. Так что уйти от него было легко, зато вместо одного орка я влетел в целую банду гоблинов.

Не меньше 50 зеленых носатых рыл смотрят на меня и потирают ручки, посмеиваясь. Думают число даст им преимущество? Да и с уровнями ниже 30ого им не светит победа… А-а-а, блин! Пятеро из них неожиданно забросали меня сетями, очень липкими и большими, я легко запутался. Карлики завопили от восторга. Толпа нежити выскочила из лимба и бросилась разбираться, пока я сжигал сети из ручной пушки.

Закончив с сетями, я встал и достал огнемет. Такая коварная и неожиданная ловушка меня разозлила, я был не готов к подобному и теперь буду мстить за унижение.

— Все разошлись. — Скомандовал я голосом. Нежить тут же разбежалась по углам, оставив меня с зелеными карликами наедине. В последнюю секунду на их рожах отразилось понимание того в какую ситуацию они попали. А затем поток пламени поглотил их и остался лишь запах паленого мяса.

— Круто ты их сжег, парень! — За спиной раздался грубый и слегка рычащий голос.

Я резко обернулся и увидел за спиной орка с дубиной.

— Ну не дергайся так, я не хочу драться.

— А чего ты хочешь?

— Хочу объединиться, потому что ты сильный.

— Зачем мне это?

— А если я скажу, что знаю как выбраться отсюда?

— Знаешь?

— Знаю. Выйти могут трое, так что мы вдвоем вполне можем объединиться.

— Откуда информация? — Билли, мне нужны пруфы.

— Скажем так, один мой знакомый уже прошел такое испытание, правда давно, но я догадываюсь что нужно делать и куда идти. Так что, ты согласен?

— Хорошо.

— Отлично, тогда по рукам. Пожмем руки и обнимемся как настоящие мужчины!

— Нет, обниматься не будем.

— Ну как знаешь.

* * *

От него дурно пахнет, он постоянно достает из боковой сумки куски мяса и грызет их громко причмокивая. Свой постоянный «жор» он объясняет тем, что «ему так легче думается». Впрочем, махать дубиной он умеет и кажется знает куда идти, так что ладно.

— Так как нам выбраться?

— Раз уж ты зашел так далеко воин, значит умеешь мыслить нестандартно, ну или ты очень везучий, и то и другое важно. Это испытание и мозгов, и силы, понимаешь?

Если так подумать я же искупался в колодце, это весьма нестандартный ход, а наткнулся на него я вообще случайно, как и на меч в камне.

— Ты пока не говорил ничего конкретного.

— Терпение, мой бледнолицый тощий друг. Я объясню, только дожую это крылышко, уж больно оно вкусное.

Бледнолицый и тощий? Ах ты зеленокожий шовинист!

— Так вот, если блуждать как все, то никуда не придешь, зато если мыслить нестандартно, — он громко рыгнул, совсем манерам не обучен, — можно прийти к цели очень быстро. Нужно только уметь решать непростые головоломки.

— Например?

— Мы уже почти пришли.

Мы пришли на небольшую площадь в самом углу лабиринта. На каменном полу высечены изображения воинов разных рас, сражающихся друг с другом в этом самом лабиринте.

— Вот, посмотри в правый угол.

— Ничего особенного, драка как драка.

— Присмотрись, человече! — Он крикнул так громко что не очень ароматные запахи из его рта распространились на всю площадь, честное слово мне нужен встроенный в шлем противогаз.

И тут я заметил изображение мелкого пронырливого гоблина, спрятавшегося за спинами сражающегося воинов и пролазящего в какой-то маленький проход. Этот проход в стене лабиринта, маленький и едва заметный, пролезть туда можно только на четвереньках, но все-таки можно.

— И с чего ты решил, что это выход?

— С того, что другого здесь нет!

— С чего ты решил?

— С того, что я говорю с камнем, даже таким мертвы как этот. — Он топнул ногой по полу. — Здесь нет выхода, нет прямого прохода дальше, сколько не ищи. Это единственная зацепка. Сможешь найти ее?

— С моими разведчиками смогу. Правда место плохо видно.

— Черный камень, такой черный что не блестит, есть только в одной секции лабиринта. Той, что как раз перед нами.

— Хорошо, тогда я пошлю разведку прямо туда.

— Надеюсь, что ты справишься человек, иначе мы обречены.

* * *

Разведчики нашли нужную площадь. И даже заветное место, в стене которого действительно есть участок, сделанный из другого камня, однако там начинается скала, есть ли там вообще что-то внутри? Мы с орком пришли туда. Тот хорошенько вмазал дубиной по выбранному месту, камень потрескался, со второго удара участок стены обрушился и образовался проход, достаточный чтобы пролезть туда на четвереньках.

— После вас. — Сказал я ему.

— Не возражаю.

Мы по очереди влезли внутрь и оказались в каменном коридоре, освещаемом кристаллами, растущими на потолке.

«Поздравляю, вы нашли обходной путь N13».

— Я же говорил тебе! — Обрадовался зеленый.

— Рано радуешься.

— Ты прав. И все же жизнь без радостей не лучше смерти.

Мне попался орк-философ.

Мы пошли по коридору, долго идти не пришлось, уже через 15 минут мы снова были на поверхности.

«Вы добрались до секции номер 7».

Только лабиринт здесь нестандартный.

— Холодно, даже мне, а тебе человек?

— Да, здесь холодно.

Перед нами сеть парящих в небе заваленных снегом островков, соединенных длинными веревочными мостами с деревянными досками.

Я тут же послал летающих разведчиков все осмотреть. Где-то в получасе пути впереди есть большой островок с пещерой в центре, думаю там мы сможем согреться.

Ходить по ненадежным веревочным мостам в сильную метель было страшно. Еще страшнее стало, когда я посмотрел вниз и увидел только облака. На какой же мы высоте? Воздух здесь не такой как внизу, это точно.

А еще есть основания полагать что лабиринт это сеть кусков пространства, разбросанных по мирам и соединенных порталами.

«Мир N/A 1957867201054983812341».

В начале система вообще не распознавала это место как мир, значит я прав.

— Человек, ты разве не замёрз? Давай побыстрее!

— Иду, орк.

Стуча зубами, кутаясь в теплые одеяла и стреляя из огнемета просто чтобы согреться мы все же добрались до большого островка и пещеры на нём. Там мы развели костер и начали отогреваться. Орк естественно начал жрать, да и я, глядя на него тоже решил перекусить. Ел бутерброды Марининого производства, не охота мне есть сейчас лучшие ее блюда, не та обстановка.

— Хлеб, сыр и не жирная колбаска? Разве это еда воина?! Неудивительно что вы люди такие тощие.

— Заткнись и жри.

— На вот, хобот мамонта откушай, сразу восстановишь силы.

Из сумки он достал такой полежавший фактор страха, что меня чуть не стошнило, а потом еще и донесся аромат.

— Нет, спасибо. Не хочу.

После того как мы наелись и отогрелись я предложил зеленому осмотреть пещеру. Если и быть подсказке, то только здесь. Разведчики вернулись ни с чем, сеть островов огромна, но прямого выхода с нее нет. Пеший одиночка может блуждать здесь днями.

В глубине пещеры мы нашли странные наскальные рисунки. Птицелюди с большими белыми крыльями и петушиными гребнями на головах сражаются с гоблинами. Эти зеленые уродцы даже сюда залезли. И снова на фоне битвы выделяется одинокий гоблин, который залазит в какую-то дырку в земле, пока остальные сражаются.

— Странно, что эта за дырка такая черная? Выглядит как как выгребная яма.

— Портал, спрятанный прямо в земле.

— А ты откуда знаешь?

— Просто с порталами я на ты.

— А-а-а-а! Тогда просто нужно найти место.

Я отправил разведчиков искать это конкретное место.

* * *

И они нашли его, правда двое из них за это поплатились жизнью. Обоих пробила насквозь стрела и они мгновенно погибли. Редко кто-то убивал моих летучих мышей, немногие вообще обращали на них внимание, а вот тут сразу две потери.

Видимо на том островке сидит умелый лучник, и он не хочет, чтобы его беспокоили. Потому подойдя поближе я отправил в атаку 200 скелетов. Только вот никого они там уже не нашли. Может враг в портал залез?

Портал мы, кстати, отыскали, скелеты пошли туда первыми, за ними орк, за ним я. Опять холод и невесомость.

«Парам-пам-пам, вы попали в секцию 11».

Первое что я почувствовал это то, что пол шевелится. А нет, не шевелится, просто мы на корабле. В трюме какого-то корабля. И трюм этот завален контейнерами и всяким хламом, так что здесь тот еще лабиринт.

Свист, доля секунды и я очень вовремя увернулся. Там, где я только что был пролетела стрела. Только эта стрела пробила стальной контейнер насквозь и полетела дальше, наверное использовали какой-то навык. Орк захотел спрятаться, но я понял, что это бесполезно, противник видит нас через стены, я окрикнул зеленого.

— Бесполезно прятаться, двигайся.

— Угу.

Я побежал и очень быстро, еще пара стрел пролетели рядом, но не попали в меня. Я выпустил тучу нежити и отправил их искать противника. Враг явно растерялся и начал отстреливать простых скелетов, а потом и вовсе перестал стрелять и сбежал.

Как только обстрел прекратился я выпил зелье незаметности и спрятался в тенях. Не то чтобы я теперь невидимка, но заметить меня очень трудно. Пожалуй, это лучший выход после варианта «взорвать здесь все».

Сначала нужно выследить противника, а уже потом пытаться его устранить. Так что я крался в тенях и активно работал носом, пытаясь найти хоть какие-нибудь запахи.

И спустя минут 5 стараний запах я уловил. Очень слабый, исходящий от пола, но запах. Кажется, наш противник ранен, правда не знаю, как и чем, крохотные капельки крови на полу все же есть.

Я прошелся по кровавому следу и позвал за собой орка. На пути нашел две растяжки с магическими гранатами и один капкан, спрятанный заклятием невидимости. Видимо нас ждут.

Наконец я услышал врага, легкое сопение раздалось из одной из кают этого корабля. А на каюте маскировочная магия, только мой нос и уши не проведешь. Скелеты выбили дверь и мигом влетели внутрь. Короткая потасовка, два разбитых черепа, но скрутить противника удалось.

Мы с орком пафосно вошли внутрь и увидели человека в черном плаще с капюшоном и системных одеждах охотника, на полу рядом лежит лук и большой колчан опустошенный на 90%.

Орк подошел и снял капюшон чтобы посмотреть своему врагу в глаза. Ох, это женщина, причем еще молодая, одна рука перевязана, у нее легкое ранение.

— О, людская женщина, круто, давно у меня не было бабы.

Я покосился на него осуждающе.

— Ты это к чему?

А он уже начал расстегивать штаны.

— Так, мертвяки, держите-ка ее покрепче, хе-хе!

— Ты что делаешь?

— Я первый ее увидел, значит она моя!

Бл***! Ну и компаньона я себе нашел. Я понимаю если бы он просто снес ей башку, но насиловать это уже слишком.

Жертва тем временем побледнела, а глаза округлились от страха. Сейчас она замерла и не знает, что делать.

— Не вздумай, зеленый.

— Почему это? Победитель берет все что пожелает!

— Мои скелеты схватили ее, так что.

— Ладно, хорошо, но давай я после тебя, хоть разок.

— Я не…

— Да, да, я зайду минут через 10, думаю тебе хватит, тогда и будет моя очередь. Хе-хе.

Не слушая меня, он застегнул штаны и вышел.

Я же сел на деревянный табурет напротив нее и закурил сигарету.

— Как зовут?

Она промолчала.

— Я пытаюсь понять нужна ли ты нам живой или нет.

— Ха, ну ему видимо нужна. — Теперь она смотрит мне в глаза с вызовом и строит из себя крутую. Не люблю таких.

— Если по результатам этой беседы я сочту тебя бесполезной ты умрешь. До тебя доходит смысл?

— Конечно, я же не дура.

— Вот и чудненько. Как зовут по правде не важно. Скажи лучше, как ты нашла дорогу сюда и каким маршрутом двигалась?

На секунду она задумалась.

— Сначала как и все. Потом убила человека у ворот, пошла дальше. Бродила пока не нашла склеп с порталом. Потом убегала от дракона, после плавала по пещерам, заполненным водой, потом мокрая попала в холодный мир, где нашла портал в пещере.

— Моих летучих мышей ты подстрелила?

-Я.

— У тебя ведь есть призыв?

— Нет…

— Вранье. Сама бы ты столько не высмотрела.

— У меня зрение хорошее.

— Насколько?

— Могу видеть сквозь стены на расстоянии в 500 метров… Не смотри так удивленно, у меня уровень немалый.

— Надо бы тебя прибить, доверять тебе не могу даже если пообещаешь быть паинькой.

— А еще я вижу сквозь твою одежду.

— А?

— Ха-ха, ну и лицо.

— Тогда точно отдам орку.

— Зачем? Сам не справишься? Я же вроде беспомощна и беззащитна.

— Выход с этого корабля уже высмотрела?

— Ну не знаю…

— Если скажешь, то позже отпущу. Только без лука.

— Если без лука, то можешь просто убить.

— Ладно. Тогда поговоришь с орком.

— Не надо… Ладно. Он на самом носу, нужно только прыгнуть в воду с разбега.

— Пффф.

Я встал и уже собирался идти.

— Ладно. Я пошутила. Портал находится в самом центре корабля. Клянусь. Я вас проведу, можешь забрать лук, только отпусти.

«Янтарный лук. легендарное оружие. Уровень 55. Урон 500-4500».

— Откуда такая разбежка в уроне?

— Зависит от того, как быстро стреляешь, могу 120 стрел в минуту выпустить.

— Теперь ты этот лук никогда не увидишь. — Лук я забросил в инвентарь. а у нее аж челюсть отвисла.

— Он исчез?

— Да, ты потеряла его навсегда.

Тут она поникла, словно ее раздавили и размазали. Ну а мне то что? Заботиться о тех, кто пытался меня подстрелить не в моих правилах. Скелеты связали ей руки, а я повесил ей на шею бомбу.

— Поведешь нас к порталу. Выкинешь глупость, и она будет последней.

— Угу.

Глава 4

Она привела нас к порталу, как и обещала. Орк просил меня отдать ее ему хоть на 10 минут, но я отказался, так же, как и не позволил шлепать по заднице. В общем она довела нас до портала и даже не стала жертвой орка, пусть радуется. Мы вошли в портал.

Теперь железные внутренности посудины сменились… зеркальным лабиринтом. Ну это уже что-то новое.

«Зеркальный лабиринт. Секция 21».

— Теперь отпустишь? — Она почти умоляет меня. Так боится зеленокожего варвара?

— Не-а. Пойдешь с нами до конца. Трое могут спастись. Вот и будешь третьей, если будешь полезна. Тебя такое устроит?

— Хорошо, ладно, но верни лук.

— Нет. Не смотри так жалобно, не верну.

Так, посмотрим сколько врагов еще живы.

«19/100».

Многовато. Орк тем временем таращится на свое отражение в зеркале. Сначала он удивился, потом начал показывать самому себе свои мышцы, потом начал корчить дурацкие рожи и смеяться. Лучница, глядя на него лишь фыркнула. И тут она посмотрела на собственное отражение и лицо ее сделалось не очень довольным.

— Здесь кто-то есть.

— Ты видишь сквозь зеркала? — Она кивнула.

— Я не могу его разглядеть, но он очень быстрый.

— Далеко?

— 400 метров.

— Это место огромно.

— Я проведу нас, и ты вернешь мой любимый лук. Сделка?

— Ты проведешь нас, и я не отдам тебя орку.

И она повела. Правда путь наш был труден, места здесь мало и врезаться в зеркало очень легко, но, с другой стороны, было весело. Я и сам не замечал, что стал выше ростом и шире в плечах, и вообще выгляжу более брутально чем когда-то.

Орк от скуки стал разбивать зеркала. Лишь когда я попросил его это не делать он перестал, но стекол 20 он до этого разбил.

— Этот лук очень важен для меня, он единственное что у меня есть. Ты отдаешь его мне?

— Отдам. Когда испытания закончатся.

— А если это будет долго?

— Раньше не получишь.

Она опять загрустила, мне почти ее жалко. Почти.

По зеркальному лабиринту мы прошлялись еще где-то час, прежде чем дошли до следующего портала. За это время чувство что за нами следят не покидало меня, но враг так и не показывал своего носа. Впрочем ладно, не мешает и фиг с ним, не бегать же по лабиринту за ним одним?

И снова портал, снова холод и вот мы появились уже посреди улицы типичного мегаполиса моего мира, с дорогами и небоскребом. Только мегаполис никакой не типичный, здесь повсюду горы мусора, растрескавшийся асфальт и брошенные машины. Апокалипсис?

— Система, в каком мы мире?

«В твоем любимом, Йос-21».

В моем мире? Вот елки-палки, она издевается?

— Эй парень, это что, твой мир? — Спросил орк.

— Да.

— Дома большие, но здесь так грязно, почему? — Удивилась пленница.

— Потому что здесь апокалипсис и зомби.

Веселые мертвецы как раз выглянули из-за угла, и было их много, целая толпа пришла по наши души. И проблема не в том, что это толпа, а в том, что среди них идет мутант, которого я никогда еще раньше не видел. Огромный, под 4 метра ростом, краснокожий и вообще на вид очень жуткий.

«Повелитель нежити (легенд. мутант). Уровень 41».

Он заорал во всю свою здоровенную глотку, глаза зомби вокруг мгновенно загорелись красным цветом, и они бросились к нам с двойной скоростью.

— Развяжи меня и отдай лук.

— Нет.

— Да не буду я в тебя стрелять, обещаю.

Я всадил две пули в рожу красному монстру и ему снесло часть башки, но при этом череп остался цел. Такой крепкий череп что его револьверы не берут? Монстр заорал еще громче и швырнул в меня большой камень, только промазал.

— Сможешь его убрать?

— А то!

— Хорошо, я тебе поверю.

Я развязал ее на свой страх и риск и отдал лук. Пока скелеты рубятся с зомби она использовала какой-то навык и стрела вошла краснокожему чудищу глубоко в колено. Тот завопил еще громче и упал, схватившись за раненую ногу.

— Стрела в колене, ха!

— Лучница.

— Меня не так зовут.

— Не важно, увидишь еще таких зомби убей или обездвижь. Поняла?

— Ага.

— Ты видишь выход?

— Я вижу портал на крыше здания. И для этого не нужны способности.

И вправду, на крыше небоскреба впереди по улице красуется такой громадный портал что его видно даже снизу. Только вот вокруг портала видно некое защитное поле, да и вокруг всего небоскреба тоже, только внизу его нет, значит просто залететь на драконе не получится. И как нам преодолеть улицу кишащую зомби всех мастей если идти придется пешком?

Я призвал еще скелетов и распределил между ними старые добрые гранаты, приказав закидывать толпы зомби, пока остальные скелеты держат мертвецов на себе. Под удивленные взгляды спутников я так же призвал колобков и отправил прямо на фронт, где они произвели фурор своими лазерами из глаз.

Здоровенный красный урод встал и попытался ковылять в нашу сторону. Три колобка мгновенно обработали его сначала из далека, а затем зубами, рвали его пока тварь не сдохла. Мои спутники снова посмотрели на меня с удивлением и ужасом, а стоило мне посмотреть в ответ как отвернулись.

— Рад что я твой друг, человек, ха-ха.

— Их все больше, еще прибывают на шум. — Сказала она натягиваю тетиву.

— Знаю, но пробиться легко мы не сможем.

— Тогда пойдем по крышам. — Лучница показала пальцем на панельки и офисные здания поменьше рядом, а там до небоскреба рукой подать.

— Согласен. — Сказал ей зеленый.

— Мерзкий орк!

— А, что я сделал? — Удивился он искренне.

— И ты еще спрашиваешь?! — Крикнула она ему в лицо.

— Да я правда не понимаю!

— Так, а ну прекратили. Мы пока в одной команде. Живо в дом.

Пока скелеты бьются на улицах мы забежали в здание. Я послал нескольких мышей с хлопушками чтобы они отвлекли зомби звуком и часть действительно ушла, а мы побежали через мертвые здания.

Разруха полная, грязь и пыль, кучи трупов, давно разложившихся до костей. Мой мир ужасно мерзок, двое моих спутников только и делают что зажимают носы и плюются. Дышать этой мерзостью даже вредно для здоровья.

Удар кулаком и башка твари лопнула. Этот урод пытался запрыгнуть мне на спину. Какой-то метровый карлик, таких тоже раньше не видел. Наверное, в этом городе нет людей и некому сокращать популяцию зомби, потому они бесконтрольно мутируют и развиваются в самые причудливые формы.

На лестнице на нас выскочил жирный зомби весом килограммов в 200. Я резко отпрыгнул назад, а он лопнул и залил все вокруг зеленой вонючей жижей. Ни на кого кроме скелетов не попало, но какой же здесь теперь смрад! Лучницу вырвало, но ничего нового на этом полу она не добавила.

— Этот мир ужасен.

— Да ладно, зато можно посмотреть запись футбольного матча на dvd.

— Что это? Не понимаю.

— И не нужно, пошли.

— Через слизь? Фу, ни за что!

— Тогда я потащу тебя за шкирку.

Я схватил ее за капюшон и потащил за собой, сначала она упиралась, но, чтобы не грохнуться в слизь лицом пошла сама. Посмотрела на меня недовольно, но подчинилась.

С крыши на крышу мы перепрыгнули легко, дальность прыжка у нас гораздо выше, чем у простых людей. В какой-то момент я даже почувствовал себя человеком-пауком. Если бы не назойливые ползуны, лезущие на крышу за нами, было бы вообще как в фильме.

Очередной ползун попытался запрыгнуть на меня и получил по роже, да так что рожа его лопнула, а труп полетел вниз. На орка тоже запрыгнул один, но даже шкуру его прокусить не смог. Орк же лениво схватил его за шкирку и свернул ему шею.

И вот так отбиваясь от тварей и прыгая с крыши на крышу мы дошли до конца улицы. Дальше придется спускаться и переходить дорогу чтобы войти в небоскреб. Проблема в том, что вся улица кишит этими тварями. Хуже того, в игру включились плеватели, в нас полетела кислота.

— В общем ребята, прыгайте на 1 крышу назад.

— Зачем? — Спросили они синхронно.

— Будет большой бабах.

* * *

В небоскреб мы вошли неспеша, по глубокой воронке что осталась в асфальте. Такой взрыв не только уложил сотни мертвецов, но и сбил с ног и оглушил вдвое больше. Так что мы просто вошли внутрь без препятствий. Скелеты за моей спиной соорудили баррикаду, чтобы мертвяки не полезли за нами следом.

Только это еще не значит, что впереди нет никаких препятствий. Теперь я понял, что это здание было здоровенной больницей. И теперь ее мертвые пациенты выходят нам на встречу и пытаются нас как следует покусать.

Тут то я достал огнемет и открыл огонь на полную, выжигая все вокруг. В этот раз испугалась уже лучница. Наверное, такой стены пламени она еще не видела. То ли еще будет, хе-хе, в ближайшем будущем она и не такого насмотрится. Пациенты были принудительно кремированы в связи со смертью и обращением в нежить. Только вот один из них отказался гореть.

«Огненная голова. Уровень 7».

Голова мертвеца загорелась, а сам он начал стрелять в нас файерболлами. Не то чтобы они вообще могли нанести нам урон, но для начинающих системщиков это был бы серьезный противник. Голову я ему снес, он сразу склеил ласты, однако будь он посильнее, скажем уровня 50ого, смог бы спалить целое поселение в одиночку. Как хорошо, что такие твари не живут в моем городе… Или живут?

— Они мертвые, но становятся сильными. Как? — Удивился орк.

— Очень просто. Они качаются, как и мы.

— На ком? Здесь нет живых уже давным-давно. — Встряла лучница.

— А вот это загадка. — Я бы и сам не против понять это. В отсутствие живых людей они все равно умудряются развиваться. Как?

Мы обсуждали это пока бежали по лестнице, я бы не против проехаться на лифте, но электричества давно нет, да и в шахте лифта сейчас гнездо мутантов. Некоторые из них уже заинтересовались нами и отправили своих представителей на встречу.

Одна из тварей выскочила из шахты, но я пинком ноги отправил ее обратно. Похожа она на обыкновенного ползуна, только выше ростом и пасть пошире будет.

— А-а-а-а. — Закричала женщина.

Я обернулся и увидел, что лучница попалась. Какой-то здоровенный уродец с крыльями залетел в окно и ухватил ее за капюшон. Орк прошелся дубиной ему по башке и нокаутировал одним ударом. Нет, так дело не пойдет.

Я призвал еще нежити и поставил ее стеной вокруг каждого челна отряда. Так же я отозвал в лимб всех, кто отвлекает мертвецов на улицах и призвал снова. Теперь первыми идут колобки, скелеты охраняют каждого в отряде и замыкающими идем мы с Костей.

Надо было сразу так сделать, теперь риски стали куда меньше и даже неожиданные нападения из окон не несут серьезной угрозы. Правда моя армия нежити снова тает, скелеты даже с уровнями по одиночке не самые важные бойцы, а большую часть работы делают колобки, почти все они уже на пути к 50 уровню.

И все же мы добрались до крыши и на ней на удивление чисто. Наверное, со времен начала апокалипсиса на ней никого не было, да и двери были заперты, орк их просто выбил.

Портал перед нами, огромный и черный, словно пятно в пространстве.

«Вы приблизились к последнему порталу. За ним будет последняя секция первого испытания. Недавно через портал уже прошел 1 участник. Время до следующего открытия: 15:54».

— 15 минут?

— ******ый рот этого испытания б**! — Выругался орк знакомой фразой.

— Чего вы так реагируете? Посидим-подождем. — Успокоил их я. Скелеты уже пошли строить баррикаду на входе на крышу.

Тут то я и заметил странность. Что это за крылатая тень висит над нами? Человек с крыльями, даже двое, оба зависли воздухе над нами метрах в 50. Прозрачный барьер вокруг здания их не пропускает, они пару раз ударились об него пытаясь пройти сквозь.

«Полукровка. Уровень 65».

— Еще участники. — Сказал я спутникам и те повернулись в нужную сторону. Однако оба крылатых «полукровки» быстро улетели.

— Как думаешь, они успеют сюда, человече?

— Если полетят по шахте лифта, то управятся за считанные минуты.

— Вот б****!

— Готовьтесь к замесу.

Сколько там живых участников?

«14/100».

Все равно слишком много, цифра 3 меня вполне устроила бы.

Баррикада на входе лопнула и на крыше оказалась лавина мертвецов. Их тут же встретил пулеметный огонь. Патронов я решил не жалеть и бил наверняка. Стоило патронам закончится как я кидал пулемет в инвентарь и доставал следующий. Таким макаром твари к нам не подошли, а я их пострелял не меньше 300.

Только вот за тварями выскочили уже наши крылатые гости. Они пафосно подлетели повыше, а затем плавно опустились на землю перед нами. На вид обычные люди в белой броне легендарного ранга, только крылья за спиной.

— Почему вы не входите в портал? — Спросил первый вполне обычным голосом.

— Он закрыт, откроется через 10 минут.

— Предлагаю перемирие. На той стороне мы выясним наши отношения.

— Хорошо. Но вы пройдете после нас. У нас будет всего 20 минут форы.

— Мы не согласны.

— Иначе будем драться здесь и сейчас. — Добавил я металла в голос. — А толпы покойников тем временем идут за нами.

Двое крылатых о чем-то посовещались и согласились на мое условие. Тем временем скелеты тихонько, пока никто не видел заминировал крышу. Как только мы войдем в портал верхняя часть небоскреба взлетит на воздух и эти двое вместе с ней, ну а если они и выживут, то не очень-то я их и боюсь.

Новая толпа зомби влетела на крышу, в этот раз среди них было необычайно много мутантов. Один из крылатых сложил руки в странном жесте и из его пальцев вырвался поток ярчайшего света. Всю орду трупов испепелило за раз. Теперь я чувствую угрозу, но вида не подаю.

Еще несколько групп зомби выбегали на крышу, но крылатые испепеляли их потокам света. Так мы и тянули время. Стоило таймеру в 15 минут выйти, как я толкнул обоих «товарищей» в портал и сам запрыгнул за ними. Через 30 секунд после нашего ухода бомбы должны сработать и разнести там все.

Глава 5

Сильно же я ушибся. Чтобы так пострадать нужно упасть с немалой высоты. Я открыл глаза и привстал. Сейчас я полулежу на какой-то каменной лестнице, рядом разлеглись орк и лучница. Не могу сказать, что они в порядке, видок у них явно разбитый, но вроде дышат. Так уж и быть залью каждому по зелью, а счет выставлю как-нибудь потом. А то сильно дорого эти двое мне обходятся.

Получив свою порцию зелья оба открыли глазки и начали шевелиться и потихоньку осознавать окружающую реальность. Пока они приходят в себя я осмотрелся вокруг. Мы в каком-то здании, стоим на каменной лестнице, очень длинной, внизу ничего не видно, настолько там темно. Вверху есть свет там вроде что-то есть, значит нам идти наверх?

Ах, ну да, я же некромант, отправлю ка своих прислужников на разведку и вниз и вверх, там и видно будет.

И они вернулись ни с чем. Внизу было так кромешно темно что за пол часа спуска ничего не высмотрели. Тогда нам точно наверх.

— У меня ноги болят. Я так устала! — Уже разнылась?

— Жить хочешь? Значит поторопимся. — Сказал ей орк.

— Отстань монстр.

— Я орк, а не монстр!

— Ты чудовище. Убила бы тебя.

— Хватит, вы оба.

Ну и команду я собрал. Может следовало обоих пристрелить? Если так подумать, то могу ей в два счета свернуть шею, а зеленогоугощу кислотой. Словно услышав мои мысли лучница испуганно уставилась мне в глаза.

— Чего тебе?

— Да так, ничего.

Я снова подумал об убийствах, и она снова посмотрела на меня. У нее какой-то навык позволяющий предчувствовать потенциальную опасность?

— Ты чувствуешь опасность?

— Да, могу. О чем таком ты думал, что мне так страшно стало?

— Если честно о том, чтобы свернуть тебе шею, ну да ладно. Это у тебя такая способность?

— Классовая.

— и какой у тебя класс? — Хотелось спросить «ты кто по жизни?», но вовремя передумал.

— Рейнджер. Будут еще вопросы? — Буркнула она не очень довольно. Видимо не любит делиться личным.

— Нет.

Значит восприятие, предчувствие опасности, меткая стрельба, вот ее специализации. Не то чтобы она сильна сама по себе, но в команде такой человек нужен.

Долгий подъем как раз закончился. Мы дошли до этажа.

— Видишь что-нибудь?

— Нет. Здесь пустота. И нет выхода.

Орк нахмурился и сплюнул.

— Опять головоломка? Моя зеленая голова сейчас лопнет!

— Надеюсь на это. — Съязвила его несостоявшаяся жертва.

Все напряжены и устали, драка вполне могла бы случиться, но что-то в дальнем углу зашуршало и все сразу притихли.

— Видишь что-нибудь?

— Словно воздух двигается.

— Невидимка, готовь…

Докричать я не успел, сильный удар чего-то тяжелого и большого отправил меня в полет метров на пять. Благо доспех и уровень опять спасли, даже ребра не сломал. Лучница улетела еще дальше, а вот орк принял три удара стоически и даже ответил дубиной. После удара монстр стал видимым и отполз чуть назад.

«Подлый змей. Уровень 70».

Я рассмотрел зеленого змея, верхняя половина человеческая, нижняя полностью змеиная. Есть 6 рук и все с оружием. Странно, но у него вполне себе человеческое лицо, только глаза светятся. И сейчас он недовольно смотрит на нас.

— Ш-ш-ш-ш-ш. Конкуренты, ш-ш-ш. — Шипит как змея, зубки куда длиннее и острее чем у человека. И он тоже участник.

— А ты сильный воин. Присоединяйся к нам. — Сказал орк. Наверное, хочет грохнуть лучницу и заменить кем посильнее.

— Никогда не объединюсь с ничтошествами. — Ответил змей и бросился в атаку.

Прогремел выстрел. Я целился монстру в лоб, но он отбил пулю кинжалом. Пулю из моего револьвера, кинжалом! Правда кинжал лопнул, змей посмотрел на сломанную игрушку, надулся от недовольства и вышвырнул его.

От второй пули он просто увернулся. Такая скорость и такие ловкие движения.

— Ничтошество. Умри-и-и, ш-ш-ш-ш.

От брошенного кинжала я увернулся, а тварь перешла в наступление. Она бросилась к моему зеленому спутнику. Град ударов посыпался на орка, тот отбивался как мог, все его тело быстро покрылось ранами. Уклониться от всех ударов этой твари невозможно.

Тварь достала из-за спины небольшой щит и нацепила на свободную руку. Теперь мои пули лишь звякали об него, хоть и оставляли глубокие вмятины, да и такой удар по рукам не может быть приятен. Что ж, придется перейти на огнемет.

Стоило огню полететь в сторону змеи, как она снова извернулась и умчалась восвояси, так быстро что я едва смог за ней уследить, что уже говорить про попасть.

— Бл***! — Все что успел сказать орк, после чего упал на пол полумертвый. Сейчас он больше похож на жертву маньяка, сотни порезов покрыли все тело, кровь заливает пол.

— Не лечи его. — Сказала обиженка. Где ж ты была во время боя?

— Хочешь подраться с той тварью в ближнем бою? Я его вылечу хочешь ты того или нет, просто постой в сторонке.

— Хорошо, он послужит нам мясным щитом.

— Он тебя слышит.

— Тем лучше.

— Гхыыы. Р-р-р-р. — Зарычал орк и заткнулся только когда я залил ему зелье в рот.

— Вот теперь нормально. — Встал он через какое-то время. — Так что ты там говорила, не лечить меня?

— Пфф. — Она демонстративно отвернулась и сложила руки на груди. Наверное, не понимает, что сейчас получит дубиной по затылку и уснет вечным сном. И я мешать не буду.

— Что делать то будем? — Обратилась она ко мне. Решила сменить тему.

— Дальше идти. — Буркнул я в ответ. Разве это не очевидно?

— А если эта тварь нападет?

— Отдадим тебя ей и пойдем дальше.

— Пффф. Скорее отдадим его, я полезнее буду.

— Вы оба полезны.

Но если решать кого из них отдать если что, то я даже не знаю. И это правда. Орк может танковать, а она имеет отличное восприятие. То, что нужно, своего рода идеальная партия для dnd.

— Я полезнее чем он!

А главное чсв на месте.

— Идем дальше, я призову побольше нежити, смотри в оба.

— Поняла.

* * *

Ничего кроме темноты она не высмотрела. Так и тащились по темным лестницам и комнатам целых два часа. Наконец сезон лестниц и этажей сменился узкими коридорами с кучей дверей. И что самое забавное стоит войти в дверь, и она просто исчезает за твоей спиной, и ты оказываешься в новой комнате с новыми дверями. Чтобы нас не разделило я придерживал дверь и позволял всем войти, а затем захлопывал ее у себя за спиной, когда все уже в комнате.

— Я не вижу сквозь эти стены.

— Не можешь?

— Не могу. Просто за ними пустота, каждая дверь это портал.

— Тогда будем ходить пока куда-нибудь не придем.

Однако каждая дверь вела лишь в очередную темную комнату с кучей новых дверей. Повторив это 5 раз я подумал, что мы делаем что-то не так. Сделав это 20 раз я был уверен, что мы делаем все не так. Беда в том, что никаких подсказок здесь все равно нет, только темнота и пустые комнаты.

— Может мы идем не туда?

— Я уже и сам догадался.

— Я хочу отдохнуть. — Заныла лучница.

— Ладно, давайте так.

Я послал скелетов искать дальше, только вот стоило им зайти в другую комнату как я сразу терял с ними связь. Нежитью этот вопрос не решить.

— Так и будем блуждать? Я так устала!

— А я думаешь не устал?

Наконец мне просто надоело, и мы перестали ходить из комнаты в комнату. Я уселся на пол и закрыл глаза, не желая никого видеть или слышать, просто хочу спать. Они повторили за мной. Какое-то время мы так и сидели, я и сам не заметил, как меня начало клонить в сон, много часов на ногах дают о себе знать, скелеты пока посторожат.

* * *

Проснулись мы уже не на том же самом месте где заснули. Стоило этого ожидать, мы же на испытании системы, здесь все возможно. И главное даже скелеты ничего не заметили.

Пока глаза были закрыты ничего не замечал, но стоило им открыться как я понял, что сижу под деревом в лесу и над головой птички поют. Спутники мои вообще в позах эмбриона валяются под деревьями, оба храпят.

— Рота подъем! — Давно хотел это сказать. Оба подскочили очень быстро, хоть и не военные. Открыли глаза начали оглядываться, пытаясь понять, где они. Лучница встала и пару раз огляделась.

— Максим. Мы не в лесу как ты мог подумать.

— А где?

— В каком-то… пузыре. Я не вижу ничего за пределами этого уголка пространства. Только вот здесь есть вход в большое подземелье, и вижу его я лишь до определенного места.

— Значит пойдем туда.

Мы собрались и выдвинулись к подземелью. Перед нами предстала большая каменная дверь, которая тут же открылась, стоило нам лишь подойти к ней. Внутри нас ждали идущие вниз кишкообразные тоннели, иногда разделяющиеся, иногда очень узкие. Через минут 10 блужданий мы пришли к еще одной большой каменной двери.

Дверь пафосно открылась, изнутри тут же повеяло запахом разлагающейся плоти и крови и мне это очень не понравилось. И все же мы пошли внутрь, потому что выбора больше не было.

Первое что бросилось в глаза это два дохлых крылатых человека, которых я «взорвал» на крыше. У первого отсутствует нижняя половина тела, а другой раздавлен в лепешку. Рядом с ними лежит тот самый человек-змея, с которым мы уже 1 раз схватились. Его хвост частично съеден, а людская половина изрезана до состояния котлеты.

— Ну мы и попали, ребята. — Само вырвалось. Кто-то грохнул этих троих, а они были отнюдь не слабаки.

Тьма впереди зарычала, послышались шаги чего-то громадного. На свет вышел монстр высотой до потолка. Трехголовый пёс огроменных размеров, морда в крови, наверное, отвлекли бедолагу от еды.

«Цербер. Страж первого испытания. Уровень 101».

— Хороший пёсик. — Все что я отважился сказать глядя на громадину. Монстр посмотрел прямо на меня с выражением морды в духе «ты идиот?»

«Парам-пам-пам, вы дошли до финальной комнаты! Победите босса чтобы пройти первый этап испытания. Удачи!»

Те трое опередили нас, наверняка объединились чтобы идти на босса, но все погибли. Змей был страшно быстр, а те двое летающие дамагеры каких поискать. И теперь все они стали едой.

Как раз в этот момент пес громко залаял и отнюдь не дружелюбно, так собака лает, когда готовится кого-то сожрать.

— Лучница назад, орк прикрой ее.

Благо послушались меня без возмущений. Я призвал толпу нежити и всех колобков и бросил в атаку на псину. Летающие зубастики впились монстру в ноги и туловище, и пес завыл, а затем принялся крушить все вокруг, пытаясь стряхнуть врага, пользуясь своим исполинским размером и чудовищной массой в этом деле. У него ничего не вышло.

Скелеты превращались в костяные лепешки, дальние атаки причиняли чудищу мало вреда, только острые клыки колобков делали ему больно и регулярно пускали кровь, но от смерти монстр еще далек. Тут то он и плюнул кислотой в первый раз, благо я успел уйти в сторону, камни расплавились и превратились в булькающую жижу там, где я только что стоял.

Стрела вошла чудищу прямо в глаз, но уже через пару секунд выскочила оттуда как пробка, а глаз восстановился. Тварь регенерирует и довольно быстро. Я достал огнемет и как следует подпалил шкуру монстру, но кроме легкий ожогов ничего не случилось. Зато пёсик кинулся прямо на меня и чуть не раздавил, да и каждая из его голов пыталась меня «покусать» по два или три раза.

Тут в бой вмешался орк и зарядил каким-то навыком твари по одной из лап. От боли та аж подпрыгнула, но тут же приземлилась и попыталась загрызть и раздавить уже его.

Думать тут особо нечего, победить уклоняясь от его атак не получится, рано или поздно он просто раздавит или сожрет каждого. Значит время для отчаянных мер. Я разогнался и прыгнул с высокого камня, приземлившись твари прямо на спину. Это был сумасшедший прыжок, но я это сделал, я долетел.

Пёсик тут же все понял и отчаянно попытался меня стряхнуть, это была та еще поездочка, но я все же сумел удержаться, цепляясь за его густую шерсть. Чтобы песик не соскучился я принялся резать его в бок случайным кинжалом, но не то, чтобы это было эффективно.

Наконец поняв, что от меня легко не избавиться и вреда большого я не наношу он переключился на моих союзников. В этот момент я достал из инвентаря парочку небольших бомб с липкой поверхностью. Каждую я тщательно приклеил к шерсти чтобы они не отвалились и спрыгнул с монстра.

Серия взрывов на спине чудовища заставили его упасть. Спина монстра дымится. Целые клоки мяса вырваны, а часть шерсти сгорела. Чудовище встало, а затем закрутилось и завыло, пытаясь понять, что произошло, и кто мог нанести такой страшный урон. Зализать раны не получилось, он до них даже не дотянулся языком.

Тут уродец и посмотрел прямо на меня. Кажется его три не очень умные головы все осознали. Такой ненависти в чьем-то взгляде я еще не видел.

От лая я чуть не оглох, не могу поверить, что кто-то способен издавать такие звуки. Дракон подает сигнал из лимба что хочет сражаться, только мы оба понимаем, что ему такой монстр не по зубам.

Дракон выскочил из лимба и кинулся на пса. В 4 раза меньше, но крылатый умело атаковал сверху когтями, нанеся псу серьезные раны в добавок к уже имеющимся. Пес подпрыгнул очень высоко и едва не ухватил дохлого ящера за хвост. Лишь пара метров отделили дракона от гибели.

— Что нам делать?! — Паникует дурочка с луком, ее колчан почти пуст.

— Не знаю, наверное, драться?

— Человек, а ты сможешь сделать такое же колдовство еще раз и на земле?

На секунду я завис не понимая, что имеет ввиду орк, но затем все понял.

— Да, смогу.

— Тогда прихлопнем его. Я отвлеку, а ты готовь ловушку.

Орк бросился к псу и вместе с драконом они принялись его отвлекать. Колобки все еще грызут чудищу ноги, что замедляет тварь, да и она постоянно пытается от них избавиться.

Скелеты бросились рыть яму, а я накидал туда взрывчатки помощнее. Через пару минут ловушка была готова, и я дал сигнал орку. Вид мчащегося на всех парах зеленого и несущегося за ним чудища навсегда останется в моей памяти. Монстр пробежал прямо над ловушкой и тогда я скомандовал подрыв.

Опять я силу взрыва не рассчитал.

* * *

«Парам-пам-пам, поздравляю, вы получили уровень 87».

Со взрывчаткой я определенно переборщил. Взрывом разнесло половину пещеры, а всех, кто был внутри отправило в полет. В эпицентре красуется здоровенная воронка и собачий труп. Передних лап нет, так же, как и одной из голов, все остальное изуродовано осколками и камнями. Тварь сдохла.

Колобки и дракон сумели вовремя свалить, потому целы, орк успел спрятаться за скалой, а лучница сейчас откапывается, ее нехило засыпало землей, но тоже вроде цела.

— Вот это магия, человек!

— Ага.

— Все трофеи твои.

— Естественно.

Собачьи клыки, образцы шерсти, глазные яблоки, все это редкие ингредиенты, их я забрал себе. Из дохлого пса выпала межмировая сфера, она тоже моя, чуть попозже вскрою и посмотрю, что там.

Трупы наших предшественников я тоже обыскал. У мертвого змея я нашел 1 целый кинжал, все остальное его снаряжение сломано или раздавлено.

«Кинжал тысячи мучений. Легендарное ритуальное и пыточное оружие. Уровень 69. Урон 2000-4000. Увеличивает страдания жертвы на 55%, увеличивает точность ударов и надрезов на 40%. Шанс вызвать слабое кровотечение 6,9%. Шанс вызвать паралич если уровень жертвы ниже вашего 6,9%. Идеальный инструмент для вивисекций, жертвоприношений и выбивания долгов».

Кинжальчик пригодится, его я закинул в инвентарь.

Тем временем недалеко от трупа собаки открылся портал, мои спутники уже пришли в себя и… это значит, что первый этап пройден.

Даже думать боюсь что нас ждет дальше. Тоже мне быстрое приключение 20 минут зашли и вышли.

— Ну что, идем?

— Ага. — Сказали оба уставшими голосами. Я бы тоже не отказался от отдыха.

Мы вошли в портал.

«Парам-пам-пам. Поздравляю, первый этап испытания успешно пройден! У нас есть 3 победителя, испытание завершено».

Глава 6

Пустой замок, стоящий на острове посреди огромной реки. За рекой раскинулись живописные поля, а за ними леса. Вот куда мы попали. Замок этот весьма немаленький, здесь бы поместилась не одна тысяча человек. А ще у него высоченные башни, куча комнат внутри и обширный сад во внутреннем дворе. В саду множество фруктовых деревьев и ягодных кустов.

«Парам-пам-пам. Перед началом следующего испытания у вас есть 2 дня на отдых. Развлекайтесь пока можете».

Уж не сомневайся, я развлекусь как сумею. Я быстренько нашел комнату с самой большой и мягкой кроватью, поставил охрану и лег спать.

И проспал больше 12 часов.

* * *

С утра я повалялся в постельке, как следует поел и пошел на прогулку с целью осмотреть окрестности. Садик внутри и вправду большой, фруктами можно накормить тьму народу. Укрепления у замка весьма солидные, река с чистой водой довольно глубокая, в общем все пока хорошо.

Я прошелся по каменным залам и никого не встретил. Где эти двое? Я начал волноваться и послал разведчиков их искать. Тотальный обыск позволил найти их брошенные сумки, но не их двоих. Куда они подевались? Пришлось идти и вынюхивать, наконец я напал на след.

Только в подвале я их нашел, они как раз дерутся. Ну точнее орк бегает по подвалу с дубиной и пытается пришибить девку, а она уклоняется от ближнего боя как может и пытается попасть по противнику из лука. Выглядит это даже немного комично, но страсти кипят немалые, они и вправду друг друга ненавидят.

— Если бы вы потрахались толку было бы больше.

После этих слов они застыли и перестали драться, знают ведь, что все равно разниму. Разозлённый орк сказал что-то нечленораздельное и ушел. А вот лучница осталась, секунду подумала, а затем подошла ко мне.

— Целых два дня впереди, нужно чем-то заняться. Есть идеи?

— Конечно, тренироваться и приглядывать за вами двоими чтобы не убили друг друга. Как тебе мой план?

— Меня кстати Мира зовут.

— А я не спрашивал.

— Какой грубый, но мне это нравится. — Подошла ко мне очень близко и начала водить рукой по груди.

— Это я еще мягкий, все грубости впереди.

Изменять своей девушке для меня стало нормой, так что я уже совсем этого не стесняюсь.

* * *

Потрахались неплохо, но не сказать, что восторг, были у меня любовницы получше. Хотя выбирать здесь в замке не из чего и жаловаться не буду. На эти дела ушла целая половина дня.

— Теперь это можно назвать отдыхом. — Сказала она, слезла с меня и закрылась одеялом, какая стесняша.

— Угу. — Пробурчал я.

— Как думаешь, что нас ждет?

— Долгая и счастливая жизнь, вот что.

— Это ясно, но что будет дальше, завтра например?

— Испытание сложнее предыдущего.

Так все в итоге и сложилось.

* * *

День начала второго этапа не был ничем необычным. Я вышел на балкон замка чтобы осмотреть окружающие земли и тут все началось.

«Парам-пам-пам, второй этап начинается. Ваша первая задача спасти как можно больше людей».

Больше никаких объяснений не было, и я не понимал, что происходит и о каких людях вообще речь.

На зеленом поле за рекой начали открываться порталы один за другим. Из них начали выходить сотни людей. В самой разной одежде, совершенно разные по внешности, некоторые вооружены. Все они были буквально в шоке и постоянно переглядывались, кто-то начал говорить и вскоре толпа загудела.

А затем начали открываться новые порталы чуть подальше от предыдущих. Только из новых порталов выходили не люди, а здоровенные волки-мутанты.

— Максим, оно началось? — На балкон влетела Мира, волосы растрепаны, видно что собиралась впопыхах.

— Да, нам нужно их спасти. — Я указал пальцем на народ в поле.

А народ тем временем сходил с ума, послышались испуганные крики, призывы и так далее, толпа бросилась к замку. Ворота открылись сами и из них выехал длинный каменный мост, достаточно длинный чтобы можно было пересечь реку по нему.

Волки тем временем рванули за людьми. Расстояние малое, настигнуть людей было легко. Первые жертвы появились сразу.

— Мира, нужно их защитить.

— Да поняла.

Я вооружился лазером и принялся отстреливать волков, скелеты заняли позиции в окнах и тоже начали стрелять, но стрелки они не великие, а расстояние не маленькое. Больше всех врагов поразила лучница, несмотря на большое расстояние ее стрелы попадали точно в цель.

Среди толпы зверей я выследил особо крупного белого волчару и отстрелил ему морду вместе с половиной головы.

— Какая у тебя крутая магия. — Сказала она между делом.

— Не болтай, дыхание собьёшь.

С их с орком точки зрения все что я делаю это магия, а мой боевой робот это голем.

Волки неизбежно настигли десятки людей и уже рвут их на части. Толпа не оказывает сопротивления и уже заваливается на мост, там началось жуткое столпотворение и ужасная давка. Некоторые люди сразу прыгнули в воду, в том числе с моста, наверное, поплавать в реке лучше, чем стать обедом волка.

Наконец толпа все же поместилась на мосту и хлынула внутрь замка. Волки были бы не против сами забежать на мост и хорошенько покушать, но дорогу им преградил дракон. Ледяное дыхание превратило первых пятерых волков в ледяные статуи, а оставшиеся решили сбежать. Да, поставить дракона охранять замок было хорошей идеей, а еще это выглядит аутентично.

Волки поняли, что дальше их ждут только потери и разбежались по полям за рекой и разбрелись по окрестностям. А толпа в много сотен человек заполнила собой внутренний двор замка.

«Парам-пам-пам, задание выполнено на 86%, поздравляю. Следующее задание: позаботиться о выживших».

Б****! Мне еще в медсестру играть не хватало! На эту ораву никаких зелий не напасешься! А раненых в ней, между прочим, много.

Я появился перед толпой и встал высоко на лестнице. Сейчас сотни пар глаз уставились на меня снизу вверх. На лицах я рассмотрел целый калейдоскоп эмоций, от надежды до ненависти. Калейдоскоп запахов был еще шире, многие внизу явно пренебрегали ванной.

А еще пренебрегали чтением или другими способами развития интеллекта, потому что начался беспорядочный гул. Среди прочего я расслышал ураган требований, тайфун теорий заговора, шторм оскорблений и град просьб.

— А ну все заткнулись! — Странно, наверное, здесь акустика такая, но мой голос услышали все на площади и наступила тишина.

— Я здесь главный и это мой замок, запомните это сразу! Пока вы здесь будете исполнять все мои требования. Говоря проще всегда делать так как я скажу, всегда! Кто ослушается, наказание одно — смерть. Убиваю на месте и без предупреждения. Так что перестали ныть и шуметь и делаем как я говорю.

А дальше я принялся организовывать этот сброд. Часть народу начала занимать жилые помещения и обживаться, часть перенесла раненых в импровизированный лазарет и начала поить зельями, которые я выдал, часть отправилась в сад собирать рожай фруктов что там растет, эта орава скоро захочет есть.

Лишь через пару часов я освободился. За это время нашлось немало дерзких малых желающих оспорить мое главенство и «четких поцыков», которым «работать не по статусу».

— Ты че, главный тут шоле? А кто тебя назначил? — Ко мне подошла типичная бандитская морда в рванье и с дубиной на поясе.

— Хорошо. Теперь главный ты.

— А? Чего?

— А теперь я тебя свергаю.

Его башка лопнула от попадания пули и труп фонтанируя кровью упал на каменный пол на глазах у сотен людей.

— Он был плохим лидером, я решил его заменить. Есть еще желающие побыть главными?

Желающих в тот момент не нашлось, но позже они появились, аж три человека. Всех троих забил кулаками до смерти, показательно и медленною ломая кости и калеча, на глазах толпы. Это чтобы все видели, что бывает с бунтовщиками и крепко это запомнили.

Четких поцыков что отказались работать и даже слушаться я повесил, сразу и без разговоров. Скелеты просто скрутили их и запихали в петли. Теперь в саду висят еще 15 больших «ягод». Думаю, они повисят там еще дня три, а может и больше. Эх, как же они визжали, когда я запихивал их в петлю и выбивал полено из-под ног.

Зато после всех репрессий бунты закончились и народ начал слушаться. Еды пока хватит всем и ближайшую неделю можно об этом не переживать. Мест тоже достаточно, в замке полно комнат и кроватей.

— Система, за что мне это все? — Спросил я ее во время обеденного перерыва.

«Ты хотел быть императором, получай!»

— Бл***, су** на***, бл***!

«Твое желание исполнилось. Не вижу радости.»

— Ой, да ну! И что будет дальше?

«Следующий шаг обеспечить в замке нормальную жизнь».

— Что значит нормальную?

«Зависит от твоих предпочтений, оргии и каннибализм тоже приемлемы, но ты должен держать народные массы в повиновении и поддерживать порядок, а также защищать народ от врагов в течение 2 недель».

— А что потом?

«Следующий этап».

— Хорошо.

«Не забудь включить магическую защиту. Для этого тебе придется спуститься в подземелье замка».

— Ясно.

Мало мне было мороки, так еще и в данжи теперь ходи.

* * *

К концу дня все более-менее устаканилось, Мира постоянно меня сопровождала и помогала, и всем теперь очевидно, что мы близки. Мы распечатали колодцы, выставили скелетов на охрану замка и поддержание порядка, а также повесили еще 10 петель на деревья, готовых к применению в случае неповиновения.

Народ вроде как разбился на группы и самоорганизовался, все продовольствие из сада теперь под контролем Лича и Кости и они выдают его по количеству людей в каждой группе. Воды тоже хватает, туалеты здесь есть. Виновные в малых проступках скоро пойдут их чистить, хе-хе.

Кстати многие раньше не видели нежить и реакция их предсказуема, обморочных понесли в лазарет.

В конце дня уставший от всего я пошел спать. Мира была настойчива и хотела, чтобы я отработал на ней еще одну смену.

— Будешь сверху. — Поспешил я ее разочаровать.

— Ну хорошо, раз уж ты теперь король я подчинюсь приказу.

Бл***.

— Завтра пойдем в подземелье.

— А? Зачем?

— Включим свет. — Магическая защита о которой говорила система нам пригодится.

* * *

«Винный погреб барона черешни. Уровень локации 68. Убейте босса локации. Получение межмировой сферы гарантировано».

Наша троица спустилась в подземелье под замком. Главным в моё отсутствие был назначен дракон. Он как раз сожрал ночью троих дезертиров, пытавшихся сбежать. Ведь я прямо сказал, что покидать территорию замка запрещено и уходить нельзя.

— А это обязательно? — Прошептала Мира мне на ухо. Она боится и это видно, теперь она этого не скрывает.

— Да, обязательно. Это сильно упростит нам жизнь. — Ответил я.

— Кто бы здесь не был мы его постукаем! — Добавил орк уверенным тоном. Ну после такого можно вообще не бояться.

Собственно подземелье это имеет выложенный камнем пол и кучу каменных коридоров с кристаллами вместо факелов, освещающими путь.

Мы шли некоторое время в тишине пока не натолкнулись на первых противников. Рыцарские доспехи с оружием в руках маршируют нам на встречу.

«Пустой призрачный доспех. Уровень 50».

Один выстрел из револьвера и его порвало на части, но он был здесь не один.

— Максим, я чуть не оглохла! Не пользуйся своим колдовством пока что, пожалуйста!

— Хорошо.

Я перешел на электрический лук чем вызвал ее неподдельный интерес. Лук этот легко прошивает пустые доспехи, они легко валятся с первого попадания. Пока эта битва очень простая.

Однако доспехи стали выше уровнем и их стало заметно больше. Теперь они уже не пробиваются из лука, да и лазер не особо хорошо справляется с ними. Орк пару раз получил люлей и теперь дерется на подхвате, а лучница может убрать их только особой атакой или попаданием в прорези шлема.

Тогда я призвал колобков и залез в боевого робота. Роботу я заранее подвесил цепную пилу и тяжелый лазер. Вот теперь дела пошли совсем иначе. Цепной пилой доспехи разрубаются по 3 штуки за раз, а лазером можно расчистить целый коридор за один выстрел, колобки просто охраняли. Так я и зачистил этаж фактически один.

В конце первого этажа нас ждала безопасная комната, где можно отдохнуть. В ней мы и посидели какое-то время, я немножко покопался в инвентаре и нашел заготовленные заранее кислотные бомбы. Плавить доспехи то, что надо.

— С каждой комнатой они становились все сильнее. — Отметил зеленый ковыряясь в зубах.

— Вот поэтому я не люблю такие места и никогда в них не хожу.

— Зря, ценный лут теряешь.

— Некогда мне было.

Я же своим поселением занимался и политикой, союзникам помогал, по мирам блукал. В общем что угодно делал, но не по данжам шлялся.

— Когда выдвигаемся? — Спросила Мира.

— А ты уже отдохнула? — Она покачала головой. — Отдохнешь тогда пойдем.

Кстати, в этой комнате в книжном шкафу стоят книги. Вот они-то и привлекли мое внимание. Я подошел и начал читать надписи на корешках. Запах вековой пыли и витиеватый шрифт, я прямо ощутил, как прикасаюсь к великим знаниям предков.

«Неудачный выбор».

«Значение огненного кота в мифологии».

«Руководство по правильному выращиванию картофеля в пространственном осколке».

Ну и литературу тут издают.

«Выживание с нуля в зомбиапокалипсис или как набрать кредитов и не отдавать».

Ну и знания были у предков, не того я ожидал! О, медицинский трактат, так, почитаем, как тут называются главы. Я открыл книгу на странице содержания.

«Чесночные ванные как средство от вампиризма. О пользе клизм с черепашьей кровью. Анатомия фурри. Сексуальные предпочтения троллей».

Так, эту книгу лучше закрыть, а то разведу костер и начну сжигать все под ряд. Что тут еще есть.

«Дихотомия доброго и злого пути культивации».

«Что делать если твой отец маньяк».

«Трактат о способах появления мутантов».

«Стрельба из лука как лекарство от социофобии».

«Сказание о деяниях великого некроманта лорда А. Крафта».

«40.000 способов подохнуть».

«Изобретения великого учёного Леонардо Дай-винчик».

«Вторая антинаучная история пыльцы пикси».

Ну все, хватит с меня, это уже слишком! Ничего ценного! Кто вообще собирал эту библиотеку!

— Все народ, я устал ждать. Пошли.

— Ну пошли. — Отзывались они без особого энтузиазма.

И тут на полке я заметил книгу «Виды данжей, их особенности и устройство». Вот ее я прихватил с собой. Как-нибудь потом почитаю, а сейчас в бой.

Глава 7

Практически на выходе на нас накинулись пустые доспехи. Я отшвырнул их в сторону кинетическим ударом. Их части и оружие разлетелись по углам с громким звоном. Да, в эту ударную способность я вложил парочку очков, да и с уровнем она стала сильнее сама по себе. Не нужно про нее забывать.

— Так, знания это сила. Прикройте меня пока.

Я открыл и начал читать книгу о данжах прямо на ходу, пока нежить и мои спутники отчаянно сражаются.

«Данжи делятся на множество видов и подвидов, но большинство можно свести к трем стандартам. Первый это условно квадрат. Войдя внутрь вам следует исходить из того, что вы находитесь на окраине квадрата, а босс всегда прячется в центре или с противоположной стороны от входа. Просто исследуйте углы и определите какое из направлений ведет в центр, туда и идите пока не встретите босса. Второй тип это кишкообразный данж. На 90% это длинные и узкие коридоры. Часто они разделяются на 3, 5 и больше ответвлений. Просто идите вперед и никогда не промахнетесь, разделять отряд на группы можно, но только если вы уверены в своих силах. Третий тип называется "глубокий подвал". Вы проходите этаж за этажом углубляясь в данж. Этажей может быть от 1 до бесконечности, известны подземелья более чем с 80 этажами. Некоторые данжи дают возможность уйти и продолжить прохождение с безопасной комнаты на последнем этаже. На зачистку таких мест как правило уходят месяцы».

Так, интересно, этот у нас точно подвального типа. Главное не напороться тут на Dungeon master и не отдать 300 bucks. Так, что за мысли лезут в мою голову?!

— Максим, нам тут тяжело, помоги уже! — Они и вправду бьются на пределе. Что за беспомощный отряд! Нужно было оставлять меньше нежити на поверхности, а то даже мои колобки не справляются.

— Да, да, сейчас спасу вас, детки. Только дайте дочитать.

Я открыл учебник по некромантии. Как хороший ученик древнего некроманта я открываю его… примерно… раз в две недели и читаю аж целых 2 странички. Ну что ж, «сессия» наступила и теперь пришла пора углубиться в знания. Где-то здесь я видел упоминания от призрачной нежити и пустых доспехах.

Один из доспехов почти достал меня копьем, но в последний момент я перехватил его рукой и пустил хороший разряд тока, заставивший доспех развалиться на части. Мои побитые спутники плохо меня прикрывают. Да и маловато опыта с местных капает.

Ага, вот нужный раздел, так призраки из зеркала, призрак бывшей, призрак тещи. Нет, не то. Ага, нашел, пустые доспехи.

«Лучшим средством от пустых и призрачных доспехов является костяной экстракт. Рецепт приготовления приведен ниже».

Так-с, костяная мука, слизь улитки-соника, 1 волос с головы Сайтамы не обязателен, тем более я его никогда не получу… а вот волосы орка могу достать.

— Эй орк, подойди.

— А? Зачем.

Я вырвал с его головы здоровенный клок волос. Даже больше, чем нужно.

— Ай! Бл***! Ты что творишь человече, зог тебя подери!

— Не волнуйся, это нужно ради науки.

— Чего? Какого такого на-у-ки?

— Ладно, это для магии.

— А, ну тогда понятно.

Мы зашли в пустую комнату, где я начал доставать из инвентаря свою переносную лабораторию имени Хайзенберга.

— Сейчас я тут буду смешивать, лучше отойдите подальше. Если, конечно, жить хотите.

Они меня знают, потому быстренько отошли, а я нацепил противогаз и принялся смешивать. Ушло минут двадцать, но в итоге получился белый порошок, похожий на муку. В голову закралась мысль что я мог бы сколотить еще одно состояние… трудом химика скажем так. В перекрестке как раз целая армия любителей разного белого порошка, но эти мысли я сразу отбросил, будущий император такими вещами не занимается.

Хотя…

— Готово, ребята. Можете выдыхать.

Мы вышли из комнаты и направились в самую гущу стальных доспехов. Я высыпал немного порошка им прямо на головы, он плотно покрыл их доспехи, после чего призраки были уничтожены. а ржавый металл теперь украшает пол.

— Ну ты даешь. Максим. — Сказала Мира, из другого угла комнаты.

— Чего ты боишься? Подойди ближе.

Вместо этого она предпочла сделать еще два шага назад.

— Для людей он не ядовит.

— И все же я лучше постою здесь.

Появилось желание ткнуть ее мордой в этот порошок, чтобы доказать, что он не опасен, но я быстро его подавил.

— Ну как хочешь.

Вот так мы и зачистили этаж. Скелеты заманивали врагов в комнаты, заставляя их собраться в кучу, а я засыпал их порошком, и они разваливались. Мои спутники и часть скелетов принялись собирать доспехи и лут. Белые и зеленые сферы, ничего особенного, доспехи неплохие, как и оружие, но ржавые. Все это понадобится нам пока мы здесь.

В комнате отдыха мы передохнули чуток и потопали дальше. На третьем этаже нас ждала только комната босса. А на входе надпись.

«Оставь надежду всяк сюда входящий».

Очень обнадеживает.

Внутри каменной комнаты нас ожидал особо крупный доспех, ростом под 3 метра и с мечом метра 2,5.

«Призрачный доспех. Босс данжа. 2 стадии. Уровень 75».

Он пафосно встал со своего трона и направил меч на нас. После этого начался словесный понос в духе: «мерзкие чужаки», «захватчики», «я вас вышвырну» и так далее. Мне этот спектакль быстро надоел, и я всадил ему пару пуль прямо в башку. Несколько вмятин украсили его шлем, но не более того, увы. А затем он бросился в атаку.

Меч легко разрубил пятерых моих скелетов одним ударом. Два шага и он уже стоит около меня, клинок с молниеносной скоростью устремился ко мне. Думаю, он хотел пафосно разрубить меня пополам, но не вышло. Я пригнулся и клинок прошел надо мной, второй удар я блокировал когтями.

Стрела вошла призраку в смотровую щель, отчего он растерялся и сделал шаг назад. Я воспользовался случаем и засыпал его порошком с ног до головы.

— Ах ты ублюдок!

— Что? Извини, я не слышу. Ты как будто из бочки вещаешь.

Его слова из глубины шлема бывает непросто разобрать. Тем временем босс упал на колени и начал чихать как безумный. Какими органами там чихает призрак я даже представить не могу, но факт остается фактом. Похоже порошок просочился внутрь его брони.

— Ублюдки. Еще никто не доходил до моей второй стадии!

— Опять ты че-то бубнишь, сними шлем и говори нормально.

— Да, я его сниму, не сомневайся! Ко мне мой верный скакун!

Из темноты выскочила призрачная лошадь и он сел на нее. А еще он сорвал шлем и швырнул в меня с силой пушечного ядра, хорошо, что я уклонился.

«Всадник безголовый. Вторая стадия босса. Уровень 99».

— Умрите вы все!

— Так ребята, порошок его не берет. Мне нужно почитать что делать дальше. Сила знаний и все такое.

— Что? Опять?! — Возмутились они оба.

— Ага. Прикройте.

Пока эти двое вместе с колобками отдуваются и отбивают вражеские атаки я принялся листать учебник некроманта. Призрачная лошадь-призыв, неужели никаких упоминаний нет?

А вот. Призрачная лошадь очень боится многих вещей. Например, призрачных волков, фабрик по производству клея, насекомых, вообще любых насекомых, но больше всего оводней и мух, а еще пьяных ковбоев. Ну и, конечно, поможет магическое оружие способное на нематериальные атаки.

— Народ, есть у кого призыв насекомых или типа того?

В этот момент они как раз оба получали люлей. Доспех одной рукой дубасит орка по кумполу, а вторую пытается вырвать из пасти колобка.

— У меня есть. — Отозвалась мира. Рой лесных насекомых. Но он слабый.

— Призывай и пускай на лошадь.

Орава насекомых облепила призрачную лошадь. Сотни мух и прочей пакости покрыли ее прозрачное тело, полезли в ее полуматериальные глаза и ноздри. Тут то лошадь и психанула, скинула всадника, засадила ему копытом по месту, где должен быть хребет и умчалась в темноту.

— Мой конь бросил меня? — Шлема нет и голос призрака звучит чисто. Он прямо в шоке от случившегося.

— Ага. Он прямо как твоя бывшая.

— Ах, не сыпь мне соль на раны, живой!

— Ты хоть понимаешь, как это бредово звучит? Соль на раны… призраку… ну ты понял, да?

— Заткнись! Чего вы вообще пришли? Здесь никого не было уже лет 200. Да в библиотеку люди ходят чаще чем ко мне!

— Я бы так не сказал. Пыли в местной библиотеке как раз на 200 лет. Вообще ты нам не интересен. Мы пришли включить магическую защиту замка.

— Так нажали бы на рубильник в магощитовой. Чего ко мне то приперлись?

— Чего?

— Он в двух шагах от моей комнаты. Могли бы включить и уйти.

А так можно было?

— То есть нам не надо было с тобой сражаться? — Спросила лучница.

Тут мы всё поняли и переглянулись, ах какие кислые рожи.

— Да ладно, зато опыт получили. — Я пытался их подбодрить.

— Угу, тебе легко говорить. — Забурчал орк, у него вся рожа разбита.

— Ладно, уничтожьте меня уже. Я тупости смертных больше не вынесу! — Сказал призрак.

— И как нам тебя уничтожить? — Поинтересовался я.

— Не знаю, попробуйте все по очереди. Я постою подожду.

Тут у меня и появилась идея.

— Хорошо, начнем тогда с тупых анекдотов, от них твоя душа развалиться на части. Цыпленок жареный, цыпленок вареный, цыпленок тоже хочет жить.

— О нееет! Ты выродок, заткнись! Это звучит так мерзко!

— Нашел как-то крокодил Гена лимонку и начал крокодить.

— Фу. — Похоже призрака начало рвать, из доспеха полилась черная жижа под соответствующие звуки. А я все не унимался.

— Это птица, птица, птица-синица!

— Какая мерзость! За 500 лет не слышал такой гадости!

— Не нравится? Ладно, давай так. Приходит как-то грузин в паспортный стол, а у него паспорт без даты.

— Ублюдок! Чтоб ты жил 500 лет как я!!!

С этими словами рыцарь распался на части, прекратив свое бренное существование. Надеюсь, его душа отправилась туда, где нет плохих анекдотов, дешевых фильмов и срущих на машины голубей.

«Парам-пам-пам. Вам удалось склонить нежить к суициду. Получено достижение "веселый некромант". Все навыки некромантии +1. Теперь вы можете уболтать любую нежить до смерти».

«Парам-пам-пам. Вы получили уровень 94».

Ого, как приятно. На останках мертвеца я нашел еще одну межмировую сферу. И того у меня их две за последнее время.

— Не могу сказать, что это было сильно трудный данж.

Мира и орк переглянулись и посмотрели на меня. У одной бледное потное лицо как будто она обе части «спуска» посмотрела, а на орке живого места нет, так хорошо его отмудохали.

— Ну ладно, пошлите наверх. Налью вам пива по возвращении.

Все-таки в нашем отряде есть и честь, и уважение, и пиво.

Доспехи этого рыцаря совсем хлам, а вот его здоровенный меч я прихватил.

«Ржавый древний клинок. Эпический меч. Урон 900-1500. Уровень 58».

Не знаю как его применять, но придумаю. На выходе из комнаты я повернул рубильник и включил магическую защиту замка.

«Парам-пам-пам, поздравляю. Магическая защита замка включена».

Задание выполнено. Теперь осталось продержаться две недели в этом дурдоме.

* * *

Никаких порталов и обходных путей здесь не предусмотрено. Пришлось топать обратно по пустому данжу все три этажа. Тут то на нас и напал человек.

Честно я и не ожидал такого. Кому хватило наглости сюда войти? Воздух задрожал, зашевелился. Послышались очень тихие шаги. Враг тихо, но быстро подкрадывается в невидимости к нам.

Недолго думая, я жахнул из огнемета так что загорелся весь коридор.

— Ах ты выродок! — Сказал мне воздух и враг стал видимым.

Передо мной предстал настоящий Чингачкук. Точнее раньше это был обычный человек, но теперь он покрыт сажей, волос нет, рожа черная, а почти вся одежда сгорела.

— Да ладно. То выродок, то ублюдок, вы уж определитесь. Я просто подумал тебе… ну не знаю, холодно и решил согреть.

— Да я бл*** тебе кишки выпущу!

— Ты лучше скажи как ты не сгорел дотла от моего огнемёта?

«Мартин. Ассасин. Уровень 55».

— У меня защита от всех стихий. Чтобы магов таких как ты резать!

Не буду убеждать его что я не маг, пусть думает, что хочет.

— Ну валяй. Самое время добавить огоньку.

Колобки дали синхронный залп лазерами из глаз, однако противник подпрыгнул и засел на потолке как паук. До чего у него необычный класс.

— Охлади свой пыл, выродок! — Крикнул он мне.

Вся пещера внезапно стала холоднее, стены покрылись инеем, мороз пробрал до самых костей. Тут враг бросился на меня со своими ножами, однако получил стрелу от Миры в колено, упал и проехался мордой по льду и остановился только у моих ног.

— Скажи кто тебя отправил, и я не раздавлю тебе башку. — Я демонстративно поставил ногу ему на голову, готовый в любой момент сделать котлету.

— Я сам так решил.

— Вранье. — Я увеличил нажим и его череп затрещал.

— А-а-а-а. Меня послал босс!

— Какой босс?

— Крестный отец!

— Так в статусе и написано?

— Да.

— Он послал за мной убийцу?

— Да.

— И сделал это без уважения?

— Чего?

— Да ничего. Спасибо за информацию, умри. — Я раздавил ему башку, а труп спалил. Затем обратился ко своим спутникам.

— На поверхности ничего не предпринимайте. Я сам разберусь с этим бардаком.

— Хорошо.

* * *

Магическая защита заработала. Замок окружило защитное поле, на башнях загорелись колдовские огни, дающие свет и готовые спалить любого, кто нападет. По возвращении я разослал мышей искать местных «авторитетов», а сам отправился сначала принимать ванную, затем потер Мире пинку, а затем «отработал еще смену».

К следующему утру разведчики уже высмотрели намеченную жертву. Этот важный перец сидит в каком-то подвале в окружении вооруженных шестерок и грабит всех, кто слабее него. Уровни там не впечатляющие и классов нет, так что я пошел туда один.

Стоило мне войти внутрь как двое охранников нагло начали быковать и распускать руки, не поняли кто я? Ну я человек простой, вижу гопоту — начинаю убивать. Обоим свернулшеи, а затем устроил резню в подвале.

Ради прикола решил поорудовать 2,5 метровым мечом. Теперь понимаю, как чувствовал себя Гатс. Пусть у меня уровень, но и меч не обычный, а значит управляться с ним было трудновато, зато рубит он просто замечательно. Уже через 3 минуты весь подвал заполнили порубленные на части трупы, а местный авторитет ползал в луже крови без обеих ног и пытался договориться.

— Я тебе все деньги отдам!

— А я их и так заберу.

И разрубил его на две части.

Вот это я понимаю, закон и справедливость. Так и напишу над воротами моего замка.

Ведь если открою здесь свой портал, то это место станет моим навсегда.

Глава 8

Прошло два дня, порядок был наведен, основные вопросы решены. Можно сидеть ровно и ни о чем не волноваться. Я даже полетал на драконе по округе, но ничего необычного не заметил.

На третий день система видимо решила, что нам скучно живется и начала подбрасывать грязи на вентилятор. Я как раз стоял на балконе, когда все началось. Порталы в полях начали массово открываться и из них полезла всякая нечисть.

«Тролль. Уровень 30».

«Гиена-мутант. Уровень 30».

«Лесной гигант. Уровень 40».

Их было много, десятки троллей, сотни гиен, парочка весьма внушительным великанов. Вся эта орава поперла на нас в атаку. Никакая река их не смутила, тролли оказывается неплохо плавают, великанам же эта река по пояс, а гиены плывут по-собачьи и плывут быстро.

Тут то башни и начали стрелять, зеленое пламя начало подпаливать шкуры всем, кто показал нос над водой. Да и я старался, бил в полную силу из лазера, скелеты стреляли из чего придется, у них в руках самое разное оружие, которое я насобирал в куче миров.

После первого упавшего великана и двух десятков дохлых троллей до тварей дошло что легкой победы здесь не будет, и они начали поворачивать обратно. Этим они только подставили бока под огонь.

Итог: 2 дохлых великана, штук 40 троллей, куча гиен. Уцелевшие сбежали. Скелеты пошли собирать лут.

И сдается мне это только начало. А ведь будь я бойцом другой специализации все могло сложиться совсем иначе.

— Максим, я не опоздала? — На балкон влетела Мира.

— Опоздала. Из-за этого нас всех съели.

— Ой, да будет тебе!

— Ха.

* * *

Я спустился в подземелье. Там теперь пусто и никто не ходит, есть время и место чтобы побыть одному. Уровень 94 не шутки и пора бы обновить снаряжение. С тем что имею я пока справляюсь, но вечно это продолжаться не может.

Думаю, основную работу проделаю дома в кузнице что осталась от колобков, здесь же сделаю что смогу. По сравнению с тем местом, все что делается здесь это работа в полевых условиях, на коленке говоря проще.

Зато с подросшими навыками инженера я смог научиться заряжать плазменный пистолет что достался мне не так давно, теперь он претендует на звание основного оружия в моем арсенале.

Зарядив его, я сделал пару пробных выстрелов по стене. Большие куски камня просто испарились, таким оружием можно кого угодно испепелить.

Ну что ж, а теперь две межмировые сферы. Аж не терпится узнать, что там выпадет, учитывая мой уровень. Я решил не тянуть кота за хвост и начал открывать. Первая сфера озарила помещением ярким светом отчего я зажмурился, а затем передо мной появился. Джетпак?

«Реактивно-гравитационный джетпак инженера. Межмировое снаряжение. Уровень 94. Позволяет совершать длинные прыжки, парить и летать ограниченное количество времени. При использовании потребляет ману. Часть набора "гроза небес апокалипсиса" (1/5). Скорость + 30. Мана + 50. Ловкость + 30».

Тут у меня аж челюсть не то, что отвисла, а отвалилась. Я немедленно принялся приделывать это сокровище к своему костюму, и он сел туда как влитой. Он очень компактно складывается за спиной, когда не нужен, весит мало, имеет небольшие габариты и выглядит весьма стильно.

А я сам джетпак собирался делать. Вот дурень, теперь не нужно тратить материалы, да и не известно, как бы получилось. Система дала готовенькое.

Установив джетпак, я попробовал его использовать. Изображение нового устройства появилось в разделе снаряжения. Мысленная команда и он активировался. Антиграв медленно начал поднимать меня в воздух, я почувствовал себя космонавтом.

Древняя мечта сбылась. И никакой самолет или дракон не нужен. Ладно, потом испытаю нормально, еще наиграюсь с новой игрушкой, целая жизнь впереди.

На радостях я и не хотел открывать вторую сферу, но все же это сделал.

«Кислотные когти оборотня. Уровень 94. Снаряжение оборотня межмирового ранга. Урон 5000-6000 + 1000 урона кислотой за каждую секунду после удара. При обращении меняют форму в соответствии с формой хозяина. Сила + 35. Ловкость + 35. Защита от кислоты + 40%. Защита от физического урона + 10%. Время пребывания в форме оборотня + 15%».

Так-с, а в костюм это интегрировать можно? Как выяснилось можно, только пришлось провозиться почти до глубокой ночи. Установил их в правую руку вместо старых электрических когтей. Теперь и когти, и джетпак навсегда со мной, хе-хе.

Пробный удар оставил глубокие борозды в камне, там же теперь шипит кислота. Словно бумагу разрезал. Да и двигаюсь я быстрее чем раньше, сам по себе стал ловчее, а удары ногой разносят камни в пыль. Бонусы от снаряги сделали меня куда сильнее.

И этого все еще недостаточно. Я снова снял свой доспех. С новым уровнем и новыми навыками, плюс книгой инженера что подсказывает неплохие решения я могу сделать больше.

Я взялся за переплавку некоторых ненужных эпических виды оружия, и получил весьма неплохой металл.

«Металл "жуткая помесь". Легендарный материал. Тот, кто это создал — враг всех металлургов».

Получилось немного, но на дополнительные пластины хватило, я установил их поверх брони дополнительным слоем защиты. На пластины добавил руны защиты от стихий и физ. урона. Это сделает меня крепче, причем массу костюма это увеличит не сильно, а с моей новой силой могу и танковую броню нацепить и ничего не почувствовать.

Так-с, у меня тут завалялись эпические сферы. Пора бы пустить в дело, раз уж начал. Я открыл две сферы из завалявшихся четырех.

«Двустволка охотника» — Не плохо, урон больше 4000, но два выстрела это мало, пока полежит в инвентаре.

«Юбка волшебницы. Мана +60. Защита от магии +20%».

Ага, чем короче юбка, тем больше бонус к мане, знаю я тебя система, ты вообще на фансервисе построена.

«Древний камень молнии».

Так, а это уже интересно. Почитаем описание.

«Предмет для крафта. Может быть установлен в любое оружие или посох. Позволяет совершать атаку цепной молнией на 1000-1500 урона. Не более 4 целей за одну атаку. Тратит ману на каждое использование. Не более 2 использований подряд из-за возможного перегрева».

Ох и намучался я с этой штукой устанавливая ее в доспех. В итоге разместил ее в левой руке под пушкой трех стихий.

Пробный удар и из левой руки вырвалась молния. Камням было все равно, а вот несчастный кустик подземных цветов, росший здесь сгорел за секунду.

Нет, я должен испытать это добро на врагах. Они как раз за замком тусуются. Пора их навестить.

* * *

До вершины башни я долетел спокойно и много маны не потратил. Парил отнюдь не как птица, ведь в воздух меня поднимает антиграв, а реактивный двигатель просто дает скорость. Подумать только, я летаю!

С башни я увидел, что тролли развели где-то в лесу костер и отдыхают. Жрут убитых ими гиен и точат деревянные палки. Похоже планируют нападение. Ну уж нет, нападать на нас вам не судьба.

Пора нанести ответный визит вежливости.

Я спикировал с башни прямо в поле и спрятался среди высокой травы. Джетпак отключился, и я пошел пешком. На ходу я достал плазменный пистолет и выпил зелье незаметности.

По пути я встретил мирно спящую гиену. Просто приземлился н нее сверху и свернул шею одним движением. Даже сам удивился как это было легко. До лагеря вторженцев я дошел чуть позже.

Живых троллей тут еще 60 штук, оказывается их прибыло куда больше, чем я думал. Они готовят деревянные щиты и оружие для нового нападения. Прячась в высокой траве, я обошел лагерь два раза и убедился, что все здесь. Только два великана храпят в лесу неподалеку, но ими я займусь позже.

Один тролль как раз отошел отлить, какой культурный. Он спрятался за деревьями и начал «поливать» кустики насвистывая себе под нос веселую песенку.

Я навел плазменный пистолет на его голову и нажал спуск. Его башка бесследно исчезла в яркой вспышке. Тело постояло пару секунд без головы, а потом рухнуло прямо в кусты, которые он поливал.

И полил, и удобрил. Образцовая забота об окружающей среде!

Следующим на его место пришел еще один тролль. И полностью повторил его судьбу. Так же как третий и четвертый. Наконец в кустах стало мало места от трупов. В лагере почувствовали неладное и в этот раз пришли уже три тролля. Все трое тоже лишились голов.

Другой бы на моем месте давно сменил позицию, но я заигрался и несколько переоценил себя.

Тролли вооружились щитами и дубинами и кинулись всей толпой примерно туда, где я сейчас прячусь. Я уничтожил еще парочку врагов меткими выстрелами, а затем врубил джетпак и полетел восвояси. Пожалуй, я летел так быстро что они и не поняли, что произошло и с кем имеют дело.

Слишком поздно я понял, что и они не так просты. В меня полетели камни и надо сказать бросают они их умело. А еще эти твари быстро бегают, во время штурма я этот факт упустил, был занят отстрелом плывущих через реку.

Враги не отстали, а мой полет оказался не таким длинным как хотелось бы. Кажется, придется приземляться. Твари догоняют, кричат и обстрел камнями продолжается.

Когда первый камень угодил в ногу было просто больновато, когда следующий попал мне по шлему то на секунду в глазах потемнело. Увы я потерял равновесие прямо перед приземлением и потому упал прямо в реку недалеко от берега.

Вот я летел, считая себя круче всех, а теперь плаваю с лягушками в болоте. Какая ирония.

Я быстро вынырнул и сделал вдох. Джетпак воды не боится, как и мой костюм. Но сейчас придут тролли и вот их бояться уже следует. Бежать или сражаться? Ну уж нет, так легко я не сбегу.

Я активировал джетпак и полетел направо, приземлился среди высокой травы и замер. Эти тупицы обыскались меня, но не поняли, где я нахожусь. Тут магическая защита замка активировалась и атаковала. Еще парочка троллей сгорели. Это вынудило остальных беспорядочно бежать обратно к своему лагерю.

Что ж, то, что они ушли не значит, что ушел я. Я последовал за ними скрываясь в высокой траве. Некоторых отстающих я подстрелил пользуясь случаем, остальные ничего не заметили.

Неспеша я вернулся к лагерю, где тролли отчаянно ссорились и уже начали драку. Парочка особо крупных схватились насмерть. Остальные же стоят вокруг них плотным кругом и что-о кричат.

Ладно, я свои силы проверил, теперь пора бить всерьез. Чтобы твари не скучали я выпустил из инвентаря все 5 танков и приказал атаковать. Лазерные залпы превратили первый десяток в кучки пепла, а остальные быстро сообразив, что что-то не так начали разбегаться. Лагерь быстро опустел, тролли разбежались по кустам. Зато им на смену пришли аж два великана, причем один из них в штурме ранее не участвовал.

Огромная девятиметровая тварь, покрытая язвами, волдырями и прочей гадостью.

«Разносчик чумы. Уровень 67».

Второй великан рядом вдвое меньше и на вид здоровый. Лазерные лучи танков свалили маленького великана первым же залпом, а вот второй монстр оказался уже не так уж прост. Лазеры серьезно подпалили ему шкуру, но серьезного ущерба не нанесли. Ракеты тоже, этот монстр лишь заухмылялся, словно это позабавило его. Я вернул танки в инвентарь.

— Ваш жалкий замок падет, и вы все умрете.

До чего мерзкий булькающий у него голос. И чем такого убивать? А ну да, я знаю.

— Иди сюда и стань моей пищей, букашка!

Он заметно ускорился, бросился на меня с громадной скоростью его широченного шага. И вот его длинная рука уже протянулась в моем направлении. Тут я и активировал джетпак и взлетел в небо. Его выражение лица стало удивленным и недовольным.

— Нет, так не пойдет. Иди сюда!

Он несколько раз попытался поймать меня, а затем и вовсе прихлопнуть ладонями как насекомое.

— Букашка.

— Какой же ты вонючий. — Ответил я.

Я подлетел к самой его голове и приземлился ему на волосы, затем прыгнул вперед и очутился уже на задней стороне шеи. Пара хороших ударов когтями в район позвоночника и великан взвыл.

— А-а-а-а-а!

Руками он попытался задавить меня, но я был уже ниже и начал резать когтями его спину. Удары не очень глубоки, хоть когти довольно длинные, но их обилие и кислота сделали свое дело. Великан крутится как юла и кричит, а я просто ухожу от ударов и режу его уязвимые места.

Мне повезло, и я чикнул его сонную артерию, затем добрался до глаза, затем снова атаковал позвоночник, даже пустил когти ему под коленную чашечку.

— Мерзкое насекомое-е-е-е!

Эти когти режут плоть и кость как бумагу, через 10 минут на великане уже ни одного живого места не осталось. Кровь из сонной артерии текла вяло и была нездорового цвета, а еще воняла гнилью, но я изловчился порезать ему горло еще несколько раз, в конце концов монстр издох от потери крови.

Выжившие тролли наблюдали за этим делом из кустов. После великана я бросился к ним. Хочу еще поиграть с этими когтями.

Отрубленные головы, летящие во все стороны конечности, удары электричеством, убивающие по 2-3 тролля за раз. Я гонялся за ними и убивал пока не уничтожил последнего, а затем порезал еще не менее 30 гиен.

Немало людей на башнях собрались посмотреть на это шоу. Надеюсь, теперь никто не рискнет оспаривать мое главенство?

Глава 9

Я сижу в пустой комнате с большой кружкой пива и чувствую восхитительное уединение. Что еще нужно для счастья? Отсутствие проблем и спокойствие конечно же.

Только вот проблемы никуда не делись и спокойствие не наступило. За последние три дня порталы открывались шесть раз. Если бы не стены и река быть бы нам всем давно покойниками. Ну точнее им всем, я-то могу улететь в любой момент, или портал открыть.

Зомби, муравьи, краснокожие орки, дикие звери, ватага великанов, стрекозы размером с автомобиль. Пришлось выдать оружие простолюдинам и разбить их на отряды. Теперь холопы помогают оборонять замок чьи оборонительные системы не справляются. Все три дня я провел на ногах сражаясь и только теперь получил свободную минуту.

Похоже это новый вид испытания. Я вполне способен защитить себя, но не могу защитить целую толпу народу, разбежавшуюся по такой площади. Они как муравьи, спаси десятерых и умрет еще двадцать где-то далеко. Конечно, оружие что я им дал дранного качества и бойцы они так себе, но по крайней мере могут защитить себя от слабейших врагов.

Но и на этом веселье не закончилось. На следующее же утро я получил сообщение.

«Парам-пам-пам. Вы отправитесь на персональное испытание через 2 часа. В ваше отсутствие местные будут обороняться самостоятельно. Это проверка того, как вы их подготовили.».

И вот я допиваю пиво, потому что трезвым на такое не пойду. Легкое опьянение повышает храбрость и решимость, но снижает, пожалуй, все остальное, в особенности интеллект.

И вот меня уже затягивает в портал, а я только и думаю.

«Жаль мало выпил».

* * *

Я вывалился из портала на холодный каменный пол кажется еще одного замка. Я осмотрелся вокруг и не увидел ничего опасного, затем встал и пошел.

«Парам-пам-пам. Ваша единственная задача найти выход».

Ну хорошо, искать выход из ситуаций, которые я сам и создал это вообще моя специальность.

Так, что мы имеем? Все окна наглухо заколочены, а все попытки оторвать или сломать доски не привели к результату, даже с моим уровнем. Так легко это конечно не будет. Хороший заряд взрывчатки тоже ничего не изменил, хотя я и не надеялся.

Я отправился к лестнице и поднялся на этаж повыше. Там увидел ту же самую картину, затем еще на этаж и опять все тоже самое. Словно каждый этаж здесь одинаковый, словно это все какая-то насмешка.

Наконец я добрел до какого-то подобия тронного зала, где на троне сидит какой-то хмырь в черной броне и смотрит на меня. Он посмотрел на меня и выдал.

— Я правитель этих земель, великий полководец Сунь Хунь в Чай!

— Кто?

— Сунь Хунь в Чай! Ты что тупой, запомнить не можешь?

— Могу. Зачем мне это знать?

— Чтобы ты знал имя того, кто тебя убьет. Я поклялся защищать это место и убивать каждого кто сюда приходит, и я исполню клятву!

— Ну попробуй.

В ответ на это Сунь Хунь, или как там его, достал меч из ниоткуда, ну прямо как я со своим карманом, и начал им размахивать, исполняя видимо какую-то магию.

Тени зашевелились и из них начали выходить воины. Все черные, скорее тени, чем материальные существа.

«Тень. Уровень 50».

— Взять его! — Скомандовал враг.

В эту игру могут играть двое. Я тоже призвал своих друзей. Моих в итоге оказалось гораздо больше и в зале закипела лютая битва. Скелеты сошлись с тенями, а я с тем парнем.

Только вот сражаться честно я не собирался, поджарил его из огнемета при первой же возможности. Его броня мгновенно раскалилась, и он зажарился в собственном доспехе за секунды. Хозяин умер и тени просто растворились. Как-то даже слишком легко.

«Парам-пам-пам, поздравляю, Вы убили единственного потенциального союзника во дворце».

Ну конечно, это же система! Кстати, опыта я почти не получил, двойное издевательство. Вещи его тоже сгорели или расплавились, результат от победы почти ноль. Чтобы не разбить ничего лишнего я решил идти дальше.

Так я и блуждал где-то час, не находя ничего кроме пыли, пока не обнаружил на одном из этажей странное зеркало. По закону подлости я в нем тоже не отражаюсь, зато от него исходит сильная магия. Некоторое время я с любопытством разглядывал его, а потом прикоснулся пальцем.

На ощупь оно страшно холодное, температура воздуха в комнате резко упала, я отшатнулся назад.

— Чего грабли свои распустил? — Спросило оно меня.

— Захотелось.

— Ух. Не дерзи мне, молоко еще на губах не обсохло.

— Я тебя сейчас просто разобью.

Оно на секунду задумалось, а затем изменило тон.

— Не надо, не надо. Чего ты хочешь?

— А что ты можешь?

— Могу показывать разные места в этом замке. Например, женскую баню.

— И есть там кто?

— Не-а, лет 200 как все умерли.

— А кто вообще есть внутри?

— Да много кто. Все такие же как ты, чужаки пришлые.

— И где ближайший?

— В соседней комнате.

Я прислушался и оглянулся, никого не слышно и не видно. Я зашел в соседнюю комнату и ничего там не обнаружил.

— В соседней это в какой?

— Ох, прости, не пояснил. Здесь пространство не такое как должно быть, нельзя ничего говорить конкретно.

— А если все же разобью?

— А-а-а, это тирания!

— А ты как думал?

— Ладно, я могу связать эту комнату и ту, где ближайший противник. Идет?

— Давай.

— Ты хорошо подумал?

— Да, валяй.

Пол затрясся, на секунду в комнате стало очень холодно. Я быстро распахнул соседнюю дверь и… Огромный ком зеленой слизи смотрит на меня одним единственным глазом что у него есть. Очередное уродство!

Скорее рефлекторно я достал огнемет и спалил тварь. Все что она успела сделать это попытаться достать меня единственным щупальцем, но я вовремя отрубил его когтями. Затем я вернулся обратно.

— Так, свет мой зеркальце скажи, а еще враги в зоне досягаемости есть?

— Да, могу еще двоих подкинуть.

— Вперед.

Я подождал и снова открыл двери комнаты. Теперь это было совсем другое помещение. Сладкая парочка уже устраивалась на кровати, желая провести время наедине. Даже как-то стыдно было их убивать. Впрочем, у обоих были фиолетовые клешни вместо правой руки, поэтому не стыдно на самом деле. Спалил и забыл.

— Так, кто следующий? — Спросил я у зеркала.

— Прости, но кажется наше общение закончится здесь и сейчас.

— Это еще почему?

И тут я услышал шаги за спиной и повернулся. В коридоре кто-то идет, кто-то тяжелый и большой. Этот кто-то рывком открыл дверь в комнату. Однако я в тот момент уже спрятался за большой шторой.

Здоровенный рыцарь в доспехах и с неизвестным уровнем обошел комнату и ничего не найдя убрался восвояси. Я тем временем вернулся к зеркалу.

— Ты меня подставило? — Сказал я наугад, подставило оно или нет я не знаю.

— Ну как бы… это… ну…

— Разобью.

— Стой, не надо! Я помогу тебе пройти испытание. Я много знаю.

— Ну выкладывай.

— Ты ведь на втором этапе, да?

— Ага.

— Здесь все такие же, как и ты, они тоже проходят второй этап. Задача не убить друг друга а найти выход.

— И что?

— Тебе просто нужно найти кого-то с хорошим восприятием. Ищите подсказки и сможете выбраться.

— Об этом я и сам догадался. — Я уже занес кулак якобы намереваясь разбить его.

— Стой, стой! Я подскажу, хотя мне и нельзя.

— Я слушаю.

— Поднимись на этаж выше по большой лестнице. Там ты найдешь подсказку в большом зале.

— Хорошо. На всякий случай оставлю здесь скелета. Если ты меня обмануло тебя разобьют.

— Хорошо.

Я поднялся на этаж выше. По дороге мне встретилось немало насекомых, я даже заподозрил что они чей-то призыв, но выжигать здесь все не решился.

В большом зале я застал лишь последствия схватки. Горилла и человек убили друг друга предварительно все здесь разрушив. Зато потолок остался целым. На нем куча рисунков и среди них должна быть подсказка.

Отряд героев сражается с монстрами. Они же отбиваются от толп нечисти, затем побеждают какого-то крылатого урода, ну в общем все стандартно, но на заднем фоне виден хитрый гоблин, который сваливает с большим мешком в портал. А портал этот находится на крыше какого-то здания, стоящего на заднем фоне.

Неужели выход на крыше? Значит мне на верх, туда я и отправился.

На лестнице я периодически слышал шаги, кто-то следует за мной, но каждый раз, когда я отправлял летучего мыша вниз никого не было. Стоило мне разослать разведчиков во все концы как шаги исчезали и меня больше никто не беспокоил.

Еще пара этажей вверх, и я уперся в тупик, лестница закончилась. Что, неужели здесь все, конец? Ладно, тогда обыщем этаж. Я начал ходить по комнатам и заглядывать во все по очереди. Увы все окна заколочены и все двери закрыты.

Тут то я и прокололся, пол подо мной внезапно исчез, и я провалился в яму. Очень вовремя я активировал джетпак и только поэтому не упал на острые колья, впрочем, они бы меня все равно не пробили.

Сверху проход закрылся, колья исчезли, пол под ними разъехался в стороны, и я увидел тоннель вниз, полагаю туда должно было упасть пробитое тело. Я полетел туда.

Оказался я в каком-то подобии кухни. И здесь даже кто-то есть и работает. Вокруг свинолюди рубят на кусочки трупы участников и добавляют их мясо в блюда. От отвратности зрелища меня чуть не вывернуло. Тут-то один из них и заметил меня.

Вся орава бросилась на меня в атаку сверкая острыми ножами из превосходной стали. Первый же удар моих когтей обезглавил двоих, а третьего я выпотрошил. Оставшиеся пятеро увидев, что жертва не беззащитна бросились убегать. Я догнал и зарезал когтями каждого, свидетели не нужны.

В зал влетел еще один, не свинолюд и видимо участник. Синекожий и длинноухий дикарь с ирокезом уставился на меня как на диковинку. Секунда удивления и он метнул в меня копье, но промазал, а я швырнул в него нож и попал ему в ногу. Уродец попытался сбежать, но и его я догнал и порезал.

Что тут вообще происходит?

На всякий случай я все здесь спалил и пошел дальше. И вот я снова попал в большой зал, где встретил еще одного участника. Здоровенная жирная туша сидит за обеденным столом и обжирается тем, что приготовили свинолюди. На меня он обратил ноль внимания. Еще бы, его со всех сторон окружает воздушный щит.

— О, еще один слуга. Подчинись.

«Ментальная атака отбита».

— Что? Не сработало? Подчинись недоносок!

«Ментальная атака отбита. Уровень атакующего слишком низок».

— Ну и кто тут теперь недоносок? — Спросил я.

— Стража, немедленно накажите наглеца!

— Они все мертвы.

— Что? Невозможно.

— Возможно.

— Стой, не убивай меня, я знаю как пройти это испытание, только пощади.

— Знаешь?

— Да, да, я расскажу если пощадишь. — Его жирная физиономия покрылась потом от страха.

— Можешь не рассказывать. Я и сам разберусь.

— Ой, но…

Пять пуль из револьвера разбили щит. А шестая снесла ублюдку голову, еще парочка разворотили его жирное брюхо.

Из задней двери выбежали еще три свиньи, и все три были застрелены на месте.

Покопавшись в мешках с вещами, лежавших в комнате, я нашел карту замка. Здесь и вправду куча уровней, комнат и прочего, плюс нарушены законы физики и куча порталов. Но крыша отмечена как место, где есть выход, значит мне туда.

«Живых участников 50/100».

Жаль, что раньше не догадался туда посмотреть, еще половина цела.

После этого я снова нашел лестницу и вернулся на самый верхний этаж. Везде тупик, подняться на крышу невозможно, а стены такие прочные что их не сломать. Тогда я начал искать окна, увы все они заколочены или вовсе отсутствуют. Я пытался сломать каждое по очереди и ничего не получилось.

Ладно, сменим тактику. Я спустился на несколько этажей ниже и осмотрел все окна здесь. Одно из них действительно открыто. Я выглянул наружу и увидел… поля да леса вокруг.

— Ну наконец-то. — Я вылез в окно и полетел на крышу.

Только вот на крыше никакого портала не обнаружилось. Бл***! Да что за дурдом, он же должен быть здесь.

— Бл***, система, где портал?

— Здесь. — Послышался могучий голос за моей спиной.

Я повернулся и увидел рогатое четырехметровое чудище, напоминающее Уруха. Только еще больше и сильнее.

— Ты кто вообще?

— Я портал. Победи меня и завершишь испытание первым.

Я осмотрел монстра с ног до головы. Выглядит он могучим, магия от него исходит сильнейшая, а уровень его я вообще не вижу.

— Что испугался, смертный?

— Немного. Знаешь, я лучше полечу.

— Чего? Не будешь драться?

— Не буду. Я полетел обратно.

— Хм… ну как знаешь.

В момент, когда он отвлекся я нанес удар. Бросил ему прямо в ногу кинжал для пыток, снятый с трупа змея. Кинжал пробил монстру коленную чашечку и застрял.

— А-а-а-а-а! — Завопил он как будто его сжигают заживо.

Монстр попытался достать кинжал, но быстро отказался от этой идеи.

— Вот ублюдок! Я тебя порву!

Вспышка и пламя охватило половину крыши, я нырнул в укрытие, а монстр начал психовать и разносить все вокруг. Чтобы он не уложил меня я бросил на него толпу скелетов. Увы монстр раскидал их своей магией как детей, зато я подобрался под их прикрытием поближе и всадил когти твари прямо в брюхо.

— Думаешь убьешь меня этим? Ой… Пощади! — Его живот начала разъедать кислота.

— Открывай портал.

— Хорошо, ты прошел испытание, проходи дальше.

— И кинжал отдай. — Я резко вырвал его, отчего монстр закричал.

Портал появился, и я вошел в него.

«Парам-пам-пам, поздравляю, вы нашли выход. Промежуточное испытание пройдено. Возвращаем вас назад».

Глава 10

Я вернулся назад лишь чтобы застать горящий замок. Похоже в мое отсутствие народ справился не очень хорошо.

Огромный зеленый слизень висит на стене и медленно растворяет камень. Тучи красных гарпий кружат над стенами и рвут на части любого, кто им попадется. Новая волна троллей ломится в ворота с примитивным тараном. Ну что же, начнем.

Слизня я спалил из огнемета. Горит он, кстати, отлично. Тролли только увидев меня сразу же убежали, а гарпии получили молнией, которой я теперь могу кидаться и тоже предпочли улететь.

Я приземлился посреди двора чтобы увидеть толпу раненых и измученных людей. В последние дни им сильно досталось. На встречу мне вышли орк и Мира.

— Сколько меня не было?

— Неделю. А ты сам не знаешь?

Ого, по ощущения и дня не прошло. Время идет по-разному, возьму это на заметку.

— И как вы тут?

— Не очень.

«Доля выживших 43%. Результат ниже среднего».

Ну бывает, главное не пересдача, хе-хе.

— Что нам теперь делать?

— Ждать, естественно.

* * *

Все же я завершил этот этап. Были еще нападения, но каждый раз я решал проблему лично, быстро и эффективно. Пара хороших взрывов и желание атаковать замок пропадало у всех врагов, даже если они совсем тупые как тролли.

Когда время вышло система объявила, что новых порталов в этой зоне больше не будет, а все пришедшие люди останутся здесь жить. Мы же трое прошли этот этап испытания и переходим к следующему.

Опять телепортация, холод и невесомость. И вот мы уже в совсем другом месте.

* * *

«Парам-пам-пам, поздравляю, следующий этап начинается. Вашей задачей будет выжить в течение следующих 4 суток. Удачи!».

«Живых участников 99/100».

Уже кто-то успел помереть, как всегда, кого-то убивают в первые секунды. Я осмотрелся вокруг. Мы на высоком холме. Там, где мы сейчас стоим растет лес, дальше широкое поле и река с деревянным речным портом, где я вижу еще двоих участников. Сейчас их рвут на части гигантские змеи.

«Живых участников 97/100».

— Пошлите-ка подальше от этих тварей. — Сказал я и спутники молча согласились.

Если нам нужно просто выжить в течение 4 дней, то мы можем просто спрятаться и где-нибудь переждать. Нет нужды кого-то выслеживать и бегать за кем-то. Я разослал разведчиков по округе чтобы они выбрали нам место. Через некоторое время я нашел для нас поляну посреди леса недалеко от озера.

Мы долго шли через леса, поля и кусты, чуть позже стали свидетелями гибели еще одной команды. Трое роботов были разорваны гарпиями. Существа здесь действительно сильные.

«Живых участников 90/100».

Наконец мы добрались до выбранного места и разбили небольшой лагерь на поляне. Я расставил тучу разведчиков по округе, чтобы никто не подкрался незамеченным.

— Вот теперь можно и отдохнуть. — Зевнула Мира и беспечно повалилась в траву.

— Да, здесь все кишит тварями, в любой момент могут навалиться. Самое время ложиться спать и вообще расслабляться.

— Зануда.

* * *

Мы просидели так в траве несколько часов, вроде бы все шло мирно и никаких проблем на горизонте не наклевывалось. Однако враг нас нашел. Из леса вышли три особо крупных тролля, из реки полезли какие-то лягушки размером с большую собаку.

В том что мы не легкая жертва я их быстро убедил и даже заставил бежать, но это было только начало. С неба начали наседать гарпии, со стороны воды полезли покрытые чешуей человекоподобные уродцы, из леса все чаще прибегали медведи, да такие громадные что лапой могут двухэтажный дом разрушить. Я бил их из всех стволов как говорится, только благодаря мне мы и выжили.

В конце концов эта бойня мне надоела, разведчики доложили, что нашли большую пещеру и в ней никого нет. Я принял решение попробовать спрятаться там, заляжем на дно под землей. Мы с отрядом спешно отступили туда. Вход я пещеру я завалил колючей проволокой чтобы враги так легко не вошли.

Пещера же оказалась не простой, углубляться в нее можно очень долго, здесь явно кто-то раньше жил. Главное, чтобы не жил сейчас, а то мне уже надоело расходовать отнюдь не резиновый боезапас.

— Там впереди большие ворота. — Сказала глазастая. Я иногда забываю про ее способность видеть сквозь предметы.

— Ворота? Там кто-то живет?

— Судя по виду нет.

— Ладно, идем туда.

Здоровенные каменные ворота давно сломаны, внутри только валяются кости, чьи они говорить не берусь, таких форм и размеров не встречал.

Может то что здесь все давно мертвы это не хороший признак, спросил я себя. Но, как всегда, лентяй во мне победил, нечего бегать туда-сюда, идти все равно некуда, так что идем вперед.

Тем временем скелеты на входе доложили, что твари пробрались через колючую проволоку и идут вглубь пещеры за нами. Об этом я предупредил спутников, и мы поторопились идти дальше.

* * *

Еще один подземный город, на вид давно заброшенный, только вот большая паутина между домами меня сильно смущает. А еще обилие старых костей на улицах.

«Вы вошли в локацию заброшенный город».

Отлично, вот заброшенных городов мне и не хватало. Ну здесь хотя бы можно переждать 4 дня.

— Видишь что-нибудь странное? — Спросил я лучницу.

— Нет. — Ответила она.

— Тогда нужно выбрать место чтобы там отсидеться.

— Хорошо.

Мы зашли в первое же попавшееся здание. Ничего кроме холодного камня и давно сгнившего дерева здесь нет. На пустых стенах тоже ничего нет, такое унылое место нужно еще поискать.

Выставив охрану, мы разошлись по углам. Орк развел костер, лучница принялась курить мои сигареты, да, это я ее научил, а я достал переносную лабораторию и занялся производством взрывчатки.

Вроде бы все шло хорошо, тишина и покой. Орк громко чавкает, а Мира выкурила уже половину пачки за пару часов, но мы же в системе. С каких пор здесь бывает мир и спокойствие? Разведчики доложили, что в подземелье проникли трое неизвестных. Рассмотреть их толком не удалось.

Не может быть все так гладко, да?

Троица неизвестных оказалась еще одной командой. Все они на вид разновидность самураев и явно думают, что «могучие» катаны их спасут. Спешу их разочаровать, от врага что здесь обитает это не поможет.

Я понял, что происходит, когда было уже поздно. Воздух внезапно стал тяжелее, температура упала, в голове начали раздаваться голоса. Прозрачные силуэты начали появляться на улицах.

Этот город не пуст, просто тут живут призраки. И когда пробила полночь по местному времени они пришли чтобы «поприветствовать чужаков». Буквально из ниоткуда начали появляться прозрачные силуэты давно мертвых людей.

Трое самураев были окружены прозрачными силуэтами со всех сторон. Взмахи мечей лишь прошли через призрачные тела не встретив сопротивления. Изумленные люди попытались бежать через замыкающееся кольцо призраков и это было ошибкой.

Первого схватили за руки и ноги, он был обездвижен. Призраки окружили его со всех сторон. Прикосновения холодных рук оставили на коже сильнейшие обморожения. С каждой секундой контакта человек терял силы и в конце концов даже бросил все попытки вырваться. Что с ним сделали дальше я не видел, как только призраки закончили на земле, осталась лишь иссушенная оболочка. Двое его товарищей все же смогли как-то проскользнуть.

Наблюдая за этим, я одной рукой ел попкорн, а другой рассыпал немного порошка на голову призракам под моим окном. Тот самый порошок, которым я уничтожал пустые доспехи помог и против этих ребят. Они растворялись от малейшего прикосновения, а я получал сообщения о уничтожении цели.

После этого я нашел своих товарищей, дал им «противопризрачного» порошка и потащил обратно, той же дорогой которой мы и пришли. По пути призраки нападали на нас толпами, но порошок растворял их, заставляя отправляться в небытие. Орк реагировал на мертвецов абсолютно безразлично, а вот глазастая просто спряталась за мою спину и смотрела в пол.

Уже ближе к выходу один из самураев нагнал нас. Не так давно он был молодым парнем, а теперь это дряхлый старик едва способный перебирать ногами.

— Спасите! — Обратился он к нам.

Я ответил ему пулей. Он умер на месте, а призраки набросились на мертвое тело и принялись «доедать» все что в нем осталось.

Слишком поздно я сообразил, что это было ошибкой, на громкий звук их слетелось еще больше. Благо порошок хорош нас защитил, а еще если рассыпать его на землю, то призраки предпочтут облететь его десятой дорогой.

Наконец мы выбрались из города, но в тоннеле призраков было столько же. К моменту, когда мы выбрались из подземелий и увидели лунный свет порошок почти закончился. Даже не знаю что бы делал без него.

Только все не могло быть радужно и хорошо. На улице нас встретила целая орава гарпий. Лишь когда я поджарил десяток они перестали наседать.

— Нам нужно новое укрытие. — Сказал я спутникам, и они молча кивнули.

И мы пошли его искать. После пещеры были руины деревни, потом старый разваливающийся корабль, потом разрушенная мельница. Увы каждое из этих укрытий было куда опаснее открытой местности. В деревне на нас напала еще одна орава призраков, около корабля нас атаковали зомби-утопленники, а разрушенная мельница рухнула стоило нам к ней приблизиться.

Бл***! Что делать то, я спать хочу, аж глаза слипаются.

— А может система хочет, чтобы мы объединились с другими участниками и создали безопасную зону? — Высказала свои мысли в слух лучница.

— Тупая баба умничает. — Засмеялся орк.

— Ты сам тупой. — Ответила она.

— Вы как дети, оба. Возможно, она права, многие испытания системы с подвохом.

— Значит мы будем с кем-то объединяться?

— Наверное.

Впрочем, с объединениями тоже не задалось, первая же встреченная нами команда состояла из трех очень голодных вампиров. Они сразу же напали и сделали буквально все чтобы добраться до нашей крови, такие были голодные, бедолаги. Ну а я человек простой, спалил всех троих и дело с концом.

Не повезло в первый раз, значит повезет во второй. Вторая встреченная нами команда была бандой каннибалов из еще какого-то апокалипсиса. Их интересовала уже не наша кровь, а мясо. Всех троих забил дубиной орк, по какой-то причине он подобных людей совсем не любит.

Ну что ж, третий раз волшебный, так ведь говорят? Уже ближе к утру отбиваясь от комаров размером с автомобиль мы наткнулись на разрушенный средневековый город. На стенах, которые уцелели лишь местами я разглядел пятерых вооруженных участников.

Мы подошли ближе и нас даже не атаковали. Напротив, врата открылись, и мы смогли войти во внутренний двор. Там нас встретили еще пятеро людей с добротным системным оружием и уровнями выше восьмидесятого. Первым заговорил человек в одеждах мага.

— Здесь собрались люди что просто пытаются дожить до конца испытания. Вы можете присоединиться если согласитесь соблюдать ряд правил.

Дальше он перечислил набор элементарных правил: не красть, не убивать и так далее. Мы просто покивали головой и изъявили желание присоединиться, на этом ритуал вступления завершился.

Я поставил часть нежити на стену и наводнил округу шпионами, на одной из башен города теперь сидит дракон. Поскольку вклад в охрану был внесен мы все просто пошли спать. На улице уже утро и первые стуки прошли, а я чувствую себя очень уставшим. Мира заползла ко мне в спальный мешок, и мы захрапели одновременно.

«Живых участников 60/100».

* * *

Благополучие продлилось лишь до вечера, на импровизированный лагерь напали и причем вовсе не монстры. Благо я уже успел выспаться и чувствую, что полон сил.

Здоровенная ящерица похожая на дракона, только без крыльев, как раз сломала одну из стен и сломилась прямо в город. Из 15 человек что тут собрались трое были раздавлены на месте, а пятеро сожраны. Уровень у этой ящерицы не известный, но такое чувство что он не меньше 200. Так что я взял своих спутников, все вместе мы сели на дракона и улетели вон.

Когда мы улетали кто-то еще сражался с ящерицей и явно ожидал нашей помощи, которой в итоге не поступило.

До конца второго дня мы почти не слезали с дракона и только и делали что отбивались от гарпий в воздухе. Иногда мы садились на землю чтобы поесть и размять ноги, а затем снова в небо. Там безопаснее.

В конце второго дня испытания система выдала сообщение.

«Парам-пам-пам, вторые стуки прошли, правила меняются».

Приплыли…

Глава 11

«Группа читеров провела в воздухе больше 19 часов за сутки, это запрещено правилом 145,69 частью 128 статьи 112. Подробнее с 1500 страничным сводом правил можно ознакомиться в интерфейсе. В наказание система добавляет дополнительных летающих монстров. Удачи!»

«Живых участников 40/100».

Откуда-то сверху раздался громкий рев. Словно колоссальное чудовище предъявило свои права на этот участок земли. Пожалуй, сталкиваться с таким нам не следует, лучше спрячемся.

— Народ, больше летать не получится.

— Угу. — Закивали эти двое как послушные болванчики.

Мы выдвинулись через лес подальше от предполагаемого центра этой «локации». Странно, но в лесу на нас почти не нападали, зато черные вороны неизвестного происхождения следили за каждым нашим шагом. Стоило мне начать их отстреливать как они разлетелись.

Мы присели на пенек, съесть пирожок и немного отдохнуть, но это ведь испытание системы, отдых здесь не положен. Тени под ногами зашевелились, я едва успел уйти от удара. Тень приобрела форму ножа и попыталась достать меня, после первого промаха последовал второй и третий.

От греха подальше я взлетел на джетпаке и приземлился на вершину дерева. Сообщники мои оказались менее ловкими, оба получили по порезу на ноге и свалились с пеной изо рта. Наконец тень приобрела форму, из нее вылез человек в черном плаще с капюшоном и кинжалом в руке.

«Астерион Великий. Уровень 79».

— Уходи и оставь этих двоих мне.

— Хорошо. А что ты с ними будешь делать?

Жестокая улыбка появилась на его лице.

— Пущу на опыт конечно же.

— А, ну тогда ладно. Возражений не имею.

Я притворился что улетаю, на самом деле я отлетел метров на 50 и спрятался за деревом, достав лазер и прицелившись в чужака. Тот подошел к полумертвой Мире, склонился над ней и занес кинжал для удара. Лазерный луч угодил ему в брюхо, он мгновенно отскочил, схватившись одной рукой за живот.

Раненый и разгневанный он не заметил, что орк уже стоит у него за спиной. На последнего яды плохо действуют и вообще он очень живучий. Пара движений и противник оказался в захвате у орка, секунда и шея вражины хрустнула. Бездыханное тело упало на землю.

Я подошел поближе и напоил полумертвую лучницу зельями. Вместе с орком мы принялись шариться по карманам убитого, в поисках ценностей.

«Кинжал Астариона. Уровень 55. Легендарное оружие. При ранении имеет 50% шанс вызвать паралич и отравление. При убийстве дает 15% шанс забрать один из навыков жертвы. Полученный навык будет первого уровня».

Больше оружия у него не было, зато вся сумка набита зельями. Их мы поделили между собой пополам. Кинжал я взял себе, пригодится. Мира тем временем открыла глаза и даже смогла ходить почти не шатаясь.

Так мы и побрели дальше. Я поддерживал шатающуюся подругу, а она старалась не сблевать мне на ноги. Вот в таком жалком виде мы и дошли до настоящего каньона. Каньона, выглядящего прямо как на картинках.

Я уж было думал, что мы нашли безопасную гавань, но тут высмотрел крылатых уродцев что кружатнад каньоном. Придется прокладывать путь силой, ничего не поделать.

* * *

«Летун. Уровень 40».

Серьезная тварь. Тощая и маленькая, зато какая быстрая, с острейшими когтями на ногах. Пикирует на тебя со спины и вонзает когти в твой затылок. В старые времена от стаи таких ни за что бы не отбился, но теперь я уже достаточно силен и могу и не такое.

Перебив местных тварей, мы добрались до заброшенной базы, где когда-то, несомненно, жили люди. Старый деревянный дом красуется посреди песка, буквально в 10 метрах от пропасти.

Что-то мне подсказывает что внутри мы встретим призраков, как только наступит ночь. Так что мы туда не пойдем. В итоге разбили лагерь в стороне и попытались там ночевать.

Ключевое слово попытались ведь поднялся ветер такой силы что начал сдувать все на свете. Кто бы мог подумать, что здесь такое происходит. Чтобы нас не сдуло этой бурей мы нашли пещеру и заселились туда. Опять мы в пещере, я скоро себя первобытным почувствую, так часто приходится спускаться под землю.

По крайней мере нас тут не беспокоят, твари не нападают. Даже стало как-то подозрительно тихо. Чтобы скоротать время я достал книгу некроманта и продолжил грызть гранит очень сложной науки. Чтобы не было жарко я поставил в центре комнаты ледяного скелета, он работает как кондиционер и ему даже не нужно электричество, зеленая зомби-энергетика в действии.

Так-с, посмотрим, лошади-скелеты, мертвые с косами, отряд призрачного нквд, стражи могил, рыцари смерти. О, последнее меня интересует.

«Рыцарь-смерти это особый возвышенный скелет одинаково освоивший и ближний бой и колдовство. Для создания подобного необходим воин при жизни в совершенстве владевший хотя бы одним из двух. Второе можно просто развить, но не оба сразу. Для поднятия такого сторонника потребуется тело представителя гуманоидной расы и курган из 30 разумных существ, убитых им же в битве, в которой он и сложил голову. Не все из этих условий обязательно соблюдать, но чем выше количественные показатели, тем лучше результат».

Любопытно, только где мне найти рыцаря что уложил 30 врагов и умер сам? Хотя есть у меня идея, я обернулся и посмотрел на орка. Тот еще крепкий парень, такой если и помрет, то в окружении трупов врагов. Что ж, после его смерти его ждет новая «жизнь».

— Чего смотришь Максим? Я не женщина.

— Знаю, ты даже лучше.

— Как это понимать?

— Никак, все равно тебе не объяснишь.

Он удовлетворился этим ответом и повернулся к стене, где он как раз рисовал красным камнем сцены охоты дикарей на мамонтов. Вот так и появились наскальные рисунки, первобытное искусство в деле.

Дальше мы улеглись спать, и мне по закону подлости приспичило в туалет. Я отошел в соседнюю пещеру чтобы справить нужду и тут увидел в песке торчащий кусок черепа. Справив нужду, я начал раскапывать из чистого любопытства.

В конце концов я раскопал скелет, человеческий. Зачем мне старые кости, у меня их и так много? Спросил я себя и тут кости начали шевелиться, а глаза загорелись зеленым.

— Спасибо что откопал. — Проскрипел скелет и встал на ноги и принялся стряхивать с себя пыль.

— Да не за что.

— Ох. Есть за что, не преуменьшай. Я больше 200 лет провел в этой пещере и не встречал живых. Как оно там на поверхности?

— Полно тварей.

— Значит ничего не изменилось. Система, будь она 7 раз проклята, погубила наш мир и сделала из него арену.

Скелет присел на камень на против меня. Я тоже сел на один из камней.

— И что будешь делать? — Спросил я его.

— А что я могу? Только жаловаться и прятаться, даже в своей нежизни.

Мы недолго помолчали.

— Знаешь, я ведь очень мудрый скелет, могу многому тебя научить.

— Да?

— Да, как на счет битвы умов?

— Что это такое? — Спросил я.

— Сражение. Мы зададим друг другу 3 вопроса, чей ответ будет ближе к истине тот и победит.

— И кто определит истину?

— Система.

— Ха, сейчас же, буду я еще спорить со скелетом.

— В случае победы ты получишь часть моих знаний. А они немалые.

— Докажи.

— Клянусь системой что знаю в 100 раз больше тебя, юнец.

«Он не врет».

Хм… я ведь ничего в итоге не теряю, да?

— Хм… хорошо, давай устроим битву умов.

— О-о-о. Я рад что ты согласился. Хорошо. Тогда мы должны соединить наши судьбы перед ликом системы и начать битву.

— Зачем соединять?

— Это ведь битва, а в битве можно умереть. Проигравший потеряет жизнь. Победитель получит то, чего хочет.

— Я на это не подпишусь. — И тут ко мне обратилась система.

«Подумай. Выгода от победы немалая. Этот скелет секретный босс испытания. Один из 100. Это уникальная возможность получить легендарные навыки».

— Ладно, допустим… я согласен. — От слова «легендарный» я перестаю контролировать свою жадность.

— Отлично, тогда начнем битву.

«Первый вопрос: в чем истинный смысл жизни?»

— В том, чтобы отгонять вечную тоску. — Ответил я.

— В том, чтобы служить людям. — Ответил скелет.

«Вопрос второй: существует ли свобода воли?»

— Ее не существует. Мы лишь игрушки в руках судьбы. — Ответил скелет.

— Личная свобода не ограничена, она зависит от ограничений, налагаемых системой и обстоятельствами. В остальном мы свободны.

— Бл***! — Выругался скелет. Его руки задрожали, левая нога рассыпалась в прах, череп покрылся трещинами. Кажется, он проигрывает.

— Какие-то проблемы?

— Ты обставил меня, щенок. Как это возможно? Как можно быть таким эгоистом и зверем?

В ответ я пожал плечами и произнес.

— Просто я жил при свободном рынке.

Да и с приходом системы вся наша жизнь построена на людоедстве.

«Итак, третий вопрос: есть ли разница между добром и злом?»

Скелет ответил первым.

— Конечно нет! Есть лишь поступки и расплата за них. Я точно не проиграю всухую!

— Мораль зависит от обстоятельств. Понятия добродетели и зла устанавливаются обществом.

Скелет схватился за голову и заорал.

— Бл***! Е****! Я больше не могу выносить эту тоску! Мир ужасеееееен!!!

Скелет распался в пыль, остался лишь его потрескавшийся череп, лежащий на камне.

«Парам-пам-пам, поздравляю, вы победили в битве умов и убили секретного босса. Награда: мана +50. Легендарный навык, связанный с интеллектом. Получено достижение философ. Ваша философия заставила мертвого умереть еще раз, вы в праве гордиться собой!»

— Да ладно, ничего такого я не сказал. Так, посмотрим, что там за навык.

«Замешательство. Легендарный навык. Позволяет сбить с толку противника на 1,5-5 секунд. Работает только на противниках с более низким уровнем. Перезарядка 12 минут».

В бою все пригодится.

В пещеру вошла Мира. Она зевает на ходу, а глаза слипаются от сна.

— Максим, что ты тут делаешь? Говорил с кем-то?

— Ага, я участвовал в битве разумов с древним мертвым философом и победил его одной левой.

Сон как рукой сняло, она посмотрела на меня как-то по-особому, а затем молча ушла. Не поверила, что ли? Да ладно, вполне обыденная история. Я зевнул, пора спать. Кусок черепа философа я забрал с собой, пригодится. А затем лег спать.

* * *

Утром четвертого дня я покинул пещеру и взобрался на одну из больших скал чтобы осмотреться. Там на вершине скалы я заметил большую птицу, клюющую скелет, который уже давно пожелтел на солнце.

— Кар-кар! — Она взмахнула крыльями отвечая на мое приближение.

— Каркают вороны, а ты хрен пойми что.

— Кар, не приказывай мне как разговаривать!

Однако она меня задела своей наглостью.

— Ты говорить умеешь, курица?

— А ты вообще червяк-человек, ползающий по грязи, кар!

Это оскорбление меня задело. Видя, что сейчас будет насилие, птица попыталась упорхнуть, но я подскочил на джетпаке и словил ее за хвост.

— Кар, пусти!

— Хорошо, только перья тебе повыдергиваю.

И вырвал ей из хвоста целый пучок перьев. Перья запихнул в инвентарь.

— Кар, разбойник! — Птица неловко приземлилась там же откуда стартовала, я приземлился рядом. — Я не вкусная!

— А это мы проверим. — Есть ее я не собираюсь, но попугать уродца не повредит.

— Погоди, не надо. Я тебе много интересного расскажу.

— И что ты знаешь?

— Я был капитанским попугаем, много-много знаю! В разных местах был и много видел!

— Даже каркать перестал.

— Я же благородный попугай, а не воронья шавка.

— Ну выкладывай что интересного знаешь.

— Здесь раньше было море, но его выпили монстры.

— Монстры… выпили море? — Свой скепсис я не скрываю.

— А ты не удивляйся, человече, еще как выпили. Вот увидишь их точно поверишь.

— Не верю.

— Знаешь почему здесь не водится других монстров кроме летающих?

…

— Они боятся. Вы люди зашли туда куда не следовало и чудище уже идет, идет за вами.

Земля начала трястись, птица взлетела и с громким карканьем улетела подальше. Я же остался на грешной скале чтобы увидеть гиганта. Земля разверзлась и из ее недр вылез гигантский червяк. Его размеры колоссальны, пасть огромна и под его брюхом рушатся горы.

«Вечный король каньона. Древнейший монстр Уровень 400».

«Парам-пам-пам. Если тебе удастся одолеть его, то система сделает тебя правителем планеты, ха-ха. Шутка. Червяк голоден, постарайся не попадаться ему, а то будешь перевариваться в его желудке 1000 лет».

Червяк разрушил гору своим брюхом. Обломки скалы посыпались. А он пополз прямо ко мне. тем временем мои два спутника уже проснулись и вышли из пещеры с видом «что тут творится»?

От вида гигантского червя, несущегося прямо на нас у обоих, отвалились челюсти. Я немедленно призвал дракона, мы взобрались ему на спину и улетели вон.

Разозленный червяк еще какое-то время кружил на том месте, где были мы и злобно таращился в нашу сторону. Увы наша радость была преждевременной, безопасность не наступила. В воздухе нас перехватили виверны. Уродливые твари габаритами, превосходящие моего дракона.

«Виверна. Уровень 98».

Он набросились на нас стаей и начали наносить один удар за другим. С их скоростью и живучестью у нас было мало шансов. Дракон получил целый букет повреждений и держался в этом мире лишь из чистого упрямства.

Его сил хватило чтобы приземлиться и высадить нас на небольшой каменной горе посреди песка, а дальше он отправился в лимб зализывать раны. Виверны еще какое-то время покружили над нами и предпочли улететь.

Почему они отказались от добычи? Чего испугались? Я уже собирался покинуть наше каменной прибежище и пройтись по песку пешком, но что-то остановило меня, я отправил вместо нас скелета.

Костяной бедолага пробежал по песку метров 200, прежде чем песок зашевелился, и он исчез в пасти колоссальной твари. Чудовище было поменьше предшественника, но все равно оно было огромным. Будь на его месте я и без джетпака… быть мне обедом.

Я посмотрел на своих спутников, оба уже повесили носы.

— Чего грустите? Посидим здесь остаток дня и испытание пройдено.

— А если придет… точнее приползет та тварь?

— Значит я спасусь на джетпаке, а тебя такую вкусную оставлю ему.

— Вредина… Ты серьезно?

— Конечно нет. Никто нас тут не тронет.

Наверное.

Глава 12

Моя гипотеза оказалась верной, больше никаких хищников здесь не водится, даже летающие стараются не приближаться. Мы просидели на камне до конца четвертых суток и испытание было выполнено.

«Выживших участников 32/100».

«Парам-пам-пам, поздравляю, вы пережили первую часть. Чтобы завершить испытание вы должны проследовать в одну из семи зон эвакуации. Первые 10 участников, вошедших в порталы, смогут спастись и продолжить. Остальные останутся тут навечно. В ваш интерфейс добавлена мини-карта с отмеченными точками для эвакуации. Поторопитесь!»

Я открыл карту и пригляделся. Пустыня отделена от зеленой зоны каньонами. Площадь тут огромная, семь порталов находятся в центре каждой из крупных зон. Пустыня, лес, луга, подземные угодья, болота, холодная зона и дворец.

Ближайший к нам портал находится естественно в пустыне и пешком отсюда топа примерно весь день.

— Нужно поторопиться. — Сказал я спутникам.

— Как мы пойдем? — Спросил орк. — Тут же эти черви!

— Максимка, может у тебя есть еще один дракон?

— Нет, а тот ранен и не доступен. Стоп, у меня есть идея!

— Какая?

— Есть у меня транспорт что парит над землей, а не ползает по грязи.

Я призвал трех Многооких и привязал им на спину веревки, чтобы можно было ехать на них верхом и держаться. Через 10 минут транспорт был готов. На всякий случай я отправил одного полетать, тот парит над песком на высоте 2,5 метра и совсем не касается его.

— Так, залазьте.

Мы трое уселись колобкам на спины, схватились за веревки и поехали на них верхом.

Черви нами больше не интересовались.

* * *

Пролетев половину пути, я обратил свое внимание на столб дыма, тянущийся к небу из-за одной из скал. Мы развернулись и полетели туда, чтобы посмотреть, что там происходит. Вроде бы здесь не должно быть живых?

Какого было мое удивление, когда я увидел завернутых в защищающие от солнца одежды людей. Пятеро сидели у костра, где жарили мясо неизвестного мне зверя, а еще парочка чинили порванные плащи.

Стоило нам появиться как на нас почти не обратили внимания. «Ну пришли чужаки, и что?» Примерно такой была их реакция. Я подошё1л ближе и мне задали лишь один вопрос.

— Вы к продавцам?

Удивление мое было сильным, но кратким. Продавцы, опять торгашествуют, даже здесь.

— Да.

— Тогда мы пропустим вас, чужестранцы.

Скала отодвинулась и оттуда вышли четверо воинов, у каждого на поясе висит по мечу, светящемуся ярко-фиолетовым светом. Эпическое оружие. Они хвастались обновками друг перед другом и обменивались предметами не понятного мне назначения. Загорелые лица и белоснежные улыбки, вот это контраст.

— Идите. Мы все равно проведем здесь еще один день.

— Хорошо.

Давно я не был у продавцов. Интересно, этот меня узнает? Мы вошли внутрь.

Никакого прилавка здесь нет. все устроено скорее на манер арабского базара, только с толикой расхлябанности.

Продавец сидит по-турецки на ковре и курит кальян, а товары разложены вокруг него. Системное оружие, странные механизмы и консервированная пища, а также вода в металлических сосудах.

Продавец сам такой же загорелый как они, к тому же бородатый. Увидев меня, он улыбнулся.

— А -а-а, старый друг Максим. Давно ты к нам не захаживал. Заходи гость дорогой и раздели со мной этот прекрасный вечер.

— Сейчас же день. и вообще я тороплюсь.

— Не торопись. Все равно твои соперники не доберутся до врат живыми.

«Выживших участников 9/100». Он не врет.

— Откуда знаешь?

— Как же люди забывчивы, однако. Наша работа такова, мы должны все знать. Что хочешь купить?

— А что у вас есть? Может какой-то особый товар?

— Зришь в корень, друг мой. Мы слышали ты стал богатым человеком. Я тебе кое-что покажу, пойдем на склад. Твои друзья могу пока расслабиться здесь.

Дважды их просить не пришлось. Орк упал в подушки и начал лакать вино, а Мира улеглась у кальяна как кошка и сделала большую затяжку. Ее глаза разошлись в разные стороны, а лицо приняло выражение блаженства.

— Максим, можешь не торопиться. — Сказала она, накуриваясь и теряя себя.

Мы вошли на склад, где продавец некоторое время копался в сундуке, а затем достал оттуда флэшку. Длинную и черную компьютерную флэшку.

— Что на ней? А то у меня нет устройства под рукой. — Ноутбук дома оставил, а компьютеров в инвентаре не ношу и возможно зря.

— То, что ты хотел узнать. Знания ведь тоже товар.

— Сколько?

Он нехорошо улыбнулся и назвал цену. 500.000 золотых. Хм… у меня сейчас в кармане намного больше, миллионы, так что 500.000 меня не смущают.

— Хорошо. Я вам поверю.

— Верное решение. — Кивнул он и мы совершили обмен.

После покупки мы тепло попрощались, и я отправился дальше. Напившийся орк и накуренная лучница пару раз едва не упали в песок, но в целом мы добрались до портала благополучно. Как хорошо, что из остальных участников выбрались только двое, а остальные умерли. Теперь мы последние на данном этапе испытания и можем спокойно уйти.

Мы спокойно прошли через портал и отправились на следующий этап.

* * *

Я очутился в раздевалке. Вполне обычной раздевалке, таких в моем родном мире было множество. Только вот я стою здесь один, моих товарищей рядом нет.

«Вы допущены к следующему испытанию. Оно будет проходить индивидуально, после его завершения команда сможет снова объединиться. Вам предстоит сражаться на арене 1 на 1 оружием что вам выдаст система. Доспехи запрещены, на арену вы выйдете в одних штанах. Лимб и инвентарь будут недоступны. Классам, полагающимся на призывы разрешается взять с собой одного питомца».

«Парам-пам-пам, переоденьтесь и выберите одного питомца».

Все шмотки пришлось сложить в инвентарь. Без брони чувствую себя голым. Пришлось одеть их штаны, черные, но довольно удобные.

Питомцем выбрал Костю. Он нынче на две головы выше меня и имеет 8 рук. В каждой руке он держит очередное оружие, собранное из мусора по принципу «и так сойдет», а также эпический щит, натертый до зеркального блеска. Правда оружие слуге не полагается, и он пойдет, как и я с голыми руками и без брони.

— Я готов, хозяин.

— Хорошо, тогда пошли.

Мы прошли через двери и оказались на небольшой арене. На трибунах пусто, от этого стало даже жутко, а в противоположном углу стоит такой же как и я испытуемый.

«Ганс. Ассасин. Уровень 89».

На арену упали три ножа, оба короткие, самые обычный штык-ножи моего мира.

«Убейте противника».

Ассасин не заставил себя долго ждать, он схватил нож и бросился ко мне. Костя перегородил ему путь и приготовился принимать гостя, но вспышка света и гость оказался у меня за спиной.

Нож был у врага в правой руке, потому я ожидал удар справа. Кто бы мог подумать, что ассасинов будет двое. Видимо второй его копия, созданная навыком. Один метил мне в печень, другой в шею. От первого удара я ушел, а второй только оставил мне большую царапину на ключице.

«Обращение в оборотня заблокировано». Ах, как неприятно. В кои то веке оборотень бы мне пригодился.

Один из ассасинов исчез, а его точная копия лопнула и создала густой серый дым. Что у него за навыки такие? Свист и я уклонился скорее инстинктивно, нож вошел в плечо, а не в сердце. Секунда и нож выскочил из раны и вернулся обратно в руку невидимки. Второй бросок и меня заслонил Костя.

Костя прочно ухватил нож двумя руками и бросился туда откуда он был брошен. Погоня за невидимкой была довольно забавной, ну а я в отличие от Кости вполне разобрался, где невидимка и скастовал на него замешательство. На секунду он остолбенел и невидимость исчезла, в этот момент я рассмотрел его получше и понял, что он года на 2 младше меня, и вообще жизнь его хорошо побила.

Костя вонзил сразу два ножа тому в позвоночник и перебил его, убив противника на месте.

«Парам-пам-пам, поздравляю. Возвращайтесь в раздевалку и ожидайте следующего противника».

* * *

Следующим моим противником был уже не один человек, а 11.

Беловатые лица типичных уголовников, куча татуировок, ножи, кастеты и дубины в руках, один вообще вооружился куском трубы. Все одеты в коричневые жилетки в дополнение к штанам. В центре стоит молодой и не примечательный парень, на голову ниже любого из них.

Парень окинул взглядом меня и Костю, а затем выдал.

— Система, мы передумали. Мы не будем сражаться за деньги. Верни нас домой.

«Передумать нельзя. Убейте противника».

— Ты же говорила, что можно!

«Не верь системе. Убейте противника».

— Извини нас, фраер, нам нечего с тобой делить.

Я покрутил в руках копье, а затем швырнул его и пробил главаря и еще одного клиента за ним насквозь. У Кости есть копье и он меня защитит. Эти ребята не такие опасные.

Костя перебил их как детей в одиночку.

«Приготовьтесь к последнему поединку».

Мы вернулись в раздевалку.

* * *

По возвращении на арену в третий раз я не застал там ни монстра, ни человека. Я увидел там свою точную копию. Костя вернулся в лимб, похоже нам придется биться 1 на 1.

— Ты кто? — Спросил я его… себя.

— А кто ты? — Ответил он.

— Вопросом на вопрос…

— Отвечают только дураки. — Закончил он за меня.

— Ты клон, иллюзия или…

— Я это ты из параллельного мира. — Ответил мне он.

— У нас с тобой даже голос одинаковый.

— А вот судьбы разные.

«Максим. Классы: метаморф (эпич.), падальщик (эпич.). Уровень 55».

— Да ну…

— Что, не веришь?

— Нет. Чем занимался хоть? — Спрашиваю я его.

— Мне не повезло, я долго ходил без класса и выживал один. Убивал случайных зомби и пытался выжить, когда за мной охотились и живые, и мертвые. Наверное, поэтому я стал жестоким и завистливым.

В песок передо мной и перед ним снова упало по простому ножу. Мы быстро схватились за них и изготовились к бою. Хоть его уровень и ниже, но он не разбазаривал очки на ману, все вкладывал в боевые статы. Он не сильно уступает мне в скорости.

— Соболезную. — Что еще тут можно сказать.

— Лжец, тебе все равно.

— Верно. Чего не нападаешь?

— Боюсь. С силой метаморфа я бы тебя разорвал, а так….

— Какой боязливый.

Мы сошлись. Первый обмен ударами показал, что я куда сильнее. Он и поцарапать меня не смог, а я порезал ему руку в трех местах и успел влепить по роже.

— Везунчик. Тебе достались сильные классы и хороший лут тоже выпал, так ведь?

— Ага. А вот тебе лоху выпадал только мусор.

— Это просто невезение.

— Да-да, ты всего лишь жертва обстоятельств.

Мы сошлись снова и теперь я ранил его ловким ударом в бок. Он отскочил от меня зажимая рану.

— Трус.

— Да. Ты тоже.

— Все же я это не ты. Мы разные.

— Согласен. Я сильнее.

Тут он бросился на меня в последней решительной атаке. В этот раз он себя не жалел и не защищал. Нож вошел мне в плечо, но не глубоко, телосложение дает о себе знать, меня куда труднее ранить чем простого человека. Я влепил копии по роже отчего его зубы полетели на песок. Он снова бросился на меня и получил ножом в район легкого.

Последняя его отчаянная попытка меня достать, и я просто выбил нож из его руки и приставил свой к его горлу.

И вот в шаге от смерти он смотрит мне в глаза, а я чувствую себя мерзко ведь он точная моя копия.

— Цени то, что имеешь. — И он рассыпался в прах.

«Самая сложная битва с самим собой. Испытание завершено».

Опять телепортация…

* * *

Я очухался на стеклянной платформе. А внизу звезды, целый океан звезд.

Ничего не понятно, но очень интересно. Я быстренько переоделся в привычный комплект и осмотрелся вокруг. Я нахожусь на каком-то подобии космического корабля.

Его борта прозрачны, космос видно со всех сторон. Я прошелся и увидел один единственный выход. Ну что ж, похоже мне туда.

Я шел по длинной стеклянной платформе строго вперед, туда куда она ведет меня. Наконец я дошел до некой стеклянной арены.

Опять арена, что, опять драться? А еще тут совершенно пусто, вообще ни одной живой души.

И живые души появились. На зрительских местах начали появляться синие голограммы прямо как в фильмах про джедаев. Тысячи зрителей теперь занимают свои места. Представители разных рас, все имеют совершенно разную внешность и одежду. Смотрят на меня сверху вниз, как на забавную букашку.

Пришли посмотреть, как я сражаюсь? Ну что ж, придется показать им шоу.

С противоположной стороны вышел мой противник. Воин в черной броне с здоровенным черным мечом.

«Джозеф. Уровень 93. Классы: рыцарь, некромант».

«Парам-пам-пам, поздравляю, ты прошел все предыдущие испытания и признан достойным выйти в финал. Битва за звание лучшего воина мира Йос-21 начинается!»

— А что получит победитель?

«Ты сначала победи».

Коллега некромант, да еще и рыцарь. Интересно как он сражается?

Он направил клинок на меня и с его кончика сорвались молнии. Я уклонился, земля запылала и покрылась стеклом. Хм… у меня ничего не заблокировано, все войска доступны. Пора выпускать их всех!

Я призвал свою свою нежить разом и бросил в атаку. Тот парень призвал целый легион призраков и указал им на меня. Порошка против призраков, как назло, осталось мало. Началось побоище, в котором ни он ни я толком не участвовали.

Наконец, когда потери с обеих сторон стали значительными мы нашли коридор, где можем схлестнуться 1 на 1.

Он легко отбил пули клинком. Я кинул на него замешательство, но его защитила броня. Тогда он скастовал «яму разложения» мне под ноги. Целая мерзостная яма с трупами и мухами появилась у мен под ногами чтобы засосать меня как болото и переварить. Благо что у меня есть джетпак.

Я взлетел и спикировал на оппонента, пытаясь раздавить его и достать когтями. Он ушел в сторону и отбил удар когтей клинком. Однако кислота, попавшая на меч, начала его растворять и уже через 10 секунд у врага был только обрубок клинка.

Запасного оружия, судя по всему, у него нет, он поднял первый попавшийся мусор с земли, но тот не выдержал пули и лопнул. Я достал плазменный пистолет и выстрелил, но плазма рассеялась. У доспеха должно быть защита от высоких температур.

Тогда я снова достал револьверы. Первая пуля ударила в нагрудник и сбила оппонента с ног. Я выпустил целую серию выстрелов оставляя глубокие вмятины на его броне и нанося заброневые травмы.

Через 30 секунд о уже плевался кровью и стал почти неподвижен. Его нежить начала распадаться, призраки развоплощаются, скелеты разваливаются, похоже некроманту скоро конец.

— Ах ты ублюдок! — Все что он успел сказать, прежде чем я подошел, содрал с него шлем и снес ему голову.

«Парам-пам-пам. вы получили уровень 115».

«Поздравляю, испытание завершено. Вы признаны лучшим воином и правителем планеты Йос-21».

«Привилегии лучшего воина активированы. Добавлено специальное меню».

«Привилегии правителя активированы. Добавлено специальное меню».

Трибуны тем временем рукоплескали мне. Видимо наша битва впечатлила искушенного зрителя.

«Парам-пам-пам, испытание пройдено. В ваш инвентарь добавлена титаническая сфера».

Титаническая? Такого у меня еще не было.

«Желаете вернуться домой?»

— Погоди, что стало с орком и Мирой?

«Оба отказались от финальной битвы и были возвращены в родной мир».

— То есть можно было отказаться?

«Конечно. Ты что, не умеешь читать на космоэльфийском? Пункт 11127546 соглашения подраздела 19848686. Нужно было внимательно читать правила».

— Ах, ты ж… верни меня домой.

«Держись».

Я и понять ничего не успел и снова телепортация…

Глава 13

Я вывалился из портала прямо посреди родного поселения. Только вот никто этого не видел ведь на дворе ночь. Я отряхнулся и поплелся домой.

Вроде все в порядке и все на месте, ничего не разрушено и не сгорело как в пошлый раз, уже хорошая новость.

Марину я решил не будить. Вошел в квартиру тихо и уселся на диване в своем кабинете. Столько мыслей кружится в голове что и не сосчитать. Нужно все обдумать.

Ну и естественно я напился, что еще делать. Так ведь думается легче, сразу все проблемы становятся незначительными.

Так, мне же продали волшебную флэшку с ценными данными. Так, где мой ноутбук, вот он лежит на столе. Туда я флэшку и тыкнул, и уставился в экран.

Ос мгновенно умерла, а на экране появились тысячи разноцветных точек. Неужто не выдержал компьютер силы знаний?

И тут голова начала болеть, а точки начали сходить с экрана в реальность и выстраиваться перед моим взором. Пару секунд я завороженно смотрел на них, а затем мои глаза закатились, пошли галлюцинации, я начал терять связь с реальностью и… отправился в другое измерение.

* * *

Я очухался посреди пустоты космоса. Вот я снова плыву среди моря звезд, не прошло и полугода с последнего раза. Я посмотрел на свои руки. они абсолютно прозрачные, как у призрака. Я попытался потрогать сам себя и понял, что не материален. Неужели здесь только мое сознание?

Бесконечный океан звезд пришел в движение, такое чувство что эпохи пролетают за мгновения, одни светила гаснут, но загораются другие. В этом потоке времени одна из звезд привлекла мое внимание, она не менялась совсем, в отличие от всего вокруг.

Именно туда я и полетел. Мое астральное тело преодолевает световые годы за секунду. Продумать только, я лечу быстрее любой ракеты.

Я приблизился к странному светилу. Тут оно и начало меняться. Обычный свет стал темно-зеленым и даже зловещим, энергия забурлила на поверхности, началась реакция и звезда начала расширяться.

Она начала увеличиваться в объемах, за пару мгновений она увеличивалась в размерах раза в 4, затем в 40, затем в 400, затем в 400000 раз. Мне пришлось отлететь подальше чтобы не быть поглощенным.

А тем временем звезда расширялась. Только что она пожирала солнечные системы, а через мгновение уже галактики. И кажется ни конца ни края этому не будет, зло не остановить.

Но в какой-то момент расширение завершилось. Нельзя сказать сколько миров и какую часть вселенной поглотила звезда, но она не смогла продолжать.

— Вот так все и началось. — Раздался голос продавца за моей спиной.

Я обернулся. Он, такой же нематериальный, как и я висит в пустоте в обличии акулы.

— И что мне с этого… Я вообще ничего не понимаю.

— Великое существо решило поглотить всю вселенную, но ему не хватило мощи, смотри.

Звезда начала сужаться, оставляя планеты и солнечные системы. постепенно она отходит назад.

— Тогда оно изменило тактику. Оно заставляет живых существ генерировать энергию для него.

— Каким образом?

— Через убийства.

— А…

— Наиболее эффективный убийцы становятся сильнее.

— Система…

— Просто одно из многих названий. Недавно твоя планеты была присоединена. Так или иначе все миры будут присоединены и со временем все живое в них поглощено и превращено в энергию чтобы это расширение продолжалось вечно.

— Но мы ведь живы?

— Пока что. Нам позволено плодиться и убивать друг друга чтобы система могла расти. Со временем мы станем не нужны и это будет нашим последним днем.

— И что, неужели мы все обречены рано или поздно…

— Разумные изыскали способ победить Древнейшего, так мы его назвали.

— И какой же?

— Солнышко что мы тебе доверили.

— Ох бл***! Зачем вы мне его отдали?

— А почему нет? Кто станет искать ее на захолустном мирке? Пока все идет по плану. Ты молодец.

— Но почему вы боролись за нее?

— Так нужно. Среди нас есть разные партии, они хотят разного. Некоторые вообще мечтают подчинить систему и управлять ей. У них, конечно, не выйдет.

— Я…

— Твоя мана на исходе, возвращайся домой. Верни кристаллу полную силу, мы долго этого ждали и можем подождать еще чуть-чуть.

Мое астральное тело начало ослабевать. Связь с этим местом теряется… Кажется я возвращаюсь…

Мои глаза открылись, я проснулся в своей кровати, а на груди у меня кое-кто лежит. Марина… некоторые вещи не меняются… и это хорошо.

«Эй парень. Что тебе показали те торгаши?»

— Да ничего… я ничего не понял… муть какая-то. Бред торгашеский…

«Да? Ну ладно».

* * *

Утром я обошел свои владения, обзвонил знакомых. Ничего плохого в мое отсутствие не случилось. Зато случилось много хорошего. Я к такому даже не привык. Большая часть города очищена от зомби, порталы держатся под контролем и не приносят вреда. Несколько мелких городов в области тоже были зачищены, над ними теперь висят наши флаги.

Не вникая в ход основных дел, я засел в свой кабинет и принялся копаться в новых вкладках.

«Привилегии лучшего воина». Посмотрим.

Я открыл меню и увидел список с изображением 10000 воинов, лучших воинов на планете. На каждого есть полный список: его характеристики, вещи и способности. На первом месте естественно я, затем идет Маркус (кто бы сомневался), на третьем Осирис. Он уже 130 уровня, но считается слабее нас, а вот дальше целая куча народу, которого я не знаю.

На каждого так же есть и более личная информация: месторасположение, предпочтения, принадлежность к фракциям, потенциал роста, потенциальная лояльность сильнейшему и т.д.

Благодаря этой штуке я смогу набрать себе армию из сильнейших бойцов и уговорить воевать за меня. Многие из них верностью не отличаются и воевать за общее дело или меня великого не будут, но и есть немало тех, кто потенциально встанет под мои знамена. Интригует…

И два самых сильнейших бойца после меня уже мои союзники.

«Как сильнейший боец планеты ты имеешь право брать клятву верности у бойцов из этого списка. Они не могут нарушить клятву и остаться в живых. Но имей ввиду что есть те, кто могут найти способ тебя предать».

— Хм… хорошо.

В привилегиях воина есть еще много вкладок, но их я гляну позже. Теперь привилегии правителя.

«Привилегии правителя».

«Этот мир был отдан тебе самой системой в качестве твоего личного владения. Делай с ним что тебе нравится. Привилегия правителя передаётся по наследству. Убийство правителя другого мира приводит к завоеванию этого мира. Если у мира нет правителя, то ты можешь им стать».

Так-с, вот список соседних правителей.

Перекресток миров — как ожидалось кресло пустует после того, как прервалась последняя династия.

Мир Уруха — правитель Алексиос.

Поднялся мой наставник по некромантии, теперь целым миром правит.

Коммунистическая утопия — Карл Маркс.

Так… это еще как понимать? Я проверил координаты этой утопии, в этом мире я еще не был. У Маркса уже целый мир? Ну он дает.

Мир, не оправдавший ничьих ожиданий — Патрик.

Я такого не знаю и никогда там не был.

Островной архипелаг — Максим.

Как и ожидалось, я считаюсь правителем сразу двух миров. На острова отсюда перебирается все больше народу. Там климат лучше и живешь как в вечном отпуске.

Земля великанов — Грох Обжора.

Оттуда пришли великаны. Представляю каких размеров их король.

Мир забытых технологий…

Так… здесь еще куча миров с самыми разными названиями и номерами, я не был и в 1/100.

«Как правитель мира вы имеете право заключать союзы и требовать клятву верности у любого подданного. Клятву верности подданного нельзя нарушить… попытки были, потому всех багоюзеров мы просто убиваем на месте».

Так, в основном я разобрался. У меня теперь есть инструменты для подчинения миров и создания собственной армии, а также возможность контролировать подданных и воинов на моей службе. Теперь пора разобраться со сферой.

Титаническая сфера больше всех предыдущих и светится ярко-красным цветом. Теперь она лежит у меня на столе, и я думаю вскрывать ли ее сейчас или подождать… Ждать не буду, пора вскрывать. Яркий красный свет заполонил комнату, а затем исчез. Теперь у меня на столе лежит снайперская винтовка, хотя по габаритам она скорее смахивает на пушку.

«Большой разрушитель. Уровень 115. Рельсовая снайперская винтовка титанического уровня. Урон 10000-15000. Дальность стрельбы 10 км. Имеет потенциал для улучшения. Меткость +30, восприятие +30».

«Стреляет особыми разрывными снарядами».

Ящик этих разрывных снарядов прилагается. Рельсовая винтовка разгоняет боеприпас и отправляет прямо в цель. Я потрогал ее и повертел в руках, габариты немалые, тяжеловата даже для меня. Имеет батарею и обойму для снарядов.

Я зарядил один и пальнул из окна по соседнему дому. Квартиру разнесло на кусочки и целый этаж схлопнулся, словно я стрелял из пушки.

Большой разрушитель значит? Длинное название, да и многовато пафоса. Будет просто «снайперка».

Так, что у меня дальше в списке дел? Наверное, нужно посетить Маркуса лично.

* * *

Походив по порталам, я очутился на базе в Исландии. С виду здесь ничего не поменялось, такой же бардак, как и всегда. Часовые ковыряются в носу, да и мало их для такой базы. На меня среагировали как на призрака, но быстро сориентировались и пропустили внутрь.

Маркус и персонал базы встречали меня как самого дорогого гостя и провели в большой зал для совещаний. Там меня уже ожидали… Куча людей которых я впервые вижу.

Арабы, китайцы, европейцы, здесь сидели десятки сильных бойцов со всего мира и что-то активно обсуждали. Стоило мне зайти как все взгляды устремились ко мне. Система тут же начала определять их имена и показывать их места в списке сильнейших. 10-ый, 20-ый, 50-ый. Я бы сказал здесь собрался самый цвет воинов нашей планеты.

Они меня узнали и тут же начали перешептываться как будто меня здесь нет. «Это он», «тот самый», «он сильнейший?»

Маркус представил меня им. Представил как сильнейшего бойца. Откуда он узнал? После появления сильнейшего воина у каждого сколь-нибудь серьезного системщика появился неполный список сильнейших бойцов. Как правило они не видят там друг друга, но видят меня… Все они видят меня.

Я теперь знаменитость.

— Сильнейший.

— Сильнейший!

Ай бл***, думаете оно мне надо?

Чего они все хотели? Оказывается люди простые существа, им нужен пастух. Тот, кто направит их и поведет за собой. Это я понял из их пафосных речей. Все они говорили о единстве человечества, очищении мира и так далее. Только никто не знал как это осуществить. Вот тут на сцену и должен был выйти лидер.

Что ж, если вам так нужен тот, кто будет вами управлять, я соглашусь им стать.

* * *

Мы договорились совместно закрыть самые опасные и крупные порталы на планете и изолировать самые страшные орды нежити. Таких на планете много. Организация предоставит ресурсы. Остальное выжившие сделают сами. Если собрать лучших бойцов в один кулак, то его удар будет сокрушительным.

Так же мы договорились обмениваться ценными предметами и ресурсами. В первую очередь продовольствием. У индусов нет кристаллов энергии, но есть зерно. У европейцев мало хороших воинов и карт классов, но достаточно материалов. Американцы сохранили много оружия и нахапали много лута, но им не хватает материалов и продовольствия.

Чтобы обеспечить каждое сообщество выживших возможностью торговать было решено создать сеть порталов. И боец имеющий возможность создавать порталы у этого мира есть. Канадец за 40, выпивоха и любитель азартных игр, ему выпала карта класса «маг пространства» ранга древнейший. Он может открывать стабильные порталы в рамках одного мира. Теперь этот человек будет жить в штабе в Исландии и летать туда, где нужен на самолете.

Таким образом человечество объединится, не смотря на расстояние и разницу в культуре.

Ну а как только мы создадим подобие мирового правительства можно будет говорить и об очищении мира.

* * *

На следующий день после переговоров и договоров я отправился в Гренландию.

Поселение великанов просто процветает. Численность растет, экосистема уничтожается, кучи мусора занимают уже 2/3 окружающих полей. Пришлось устроить местным гигантам хорошую головомойку и заставить их все убрать.

Теперь их уже больше 120, а их деревня теперь по площади как небольшой людской город. Половина великанов имеют ездовых кабанов, а значит смогут служить мне в качестве кавалерии.

А еще они преподнесли мне сувенир. Большое яйцо, взятое ими на вершине какой-то горы.

«Яйцо феникса. Легендарный предмет. До вылупления +/— 20 дней. Хранить в теплом и сухом месте».

Они сказали, что из него получится отличный омлет. Бл***, они же его съесть хотели. Вот тупицы!

Яйцо я забрал, притащил домой и назначил ответственных. Будет мне через 20 дней личный феникс.

Что касается великанов то я организовал производство оружия и брони для них на кузнице, доставшейся мне от колобков. Скелеты и рабочие день и ночь будут клепать оружие, с которым гиганты покорят мир.

Надеялся отдохнуть по возвращении домой, а вместо этого бегаю туда-сюда…

Глава 14

«Правитель соседнего мира приглашает вас на переговоры».

Это сообщение я получил посреди ночи. Приглашает меня Алексиос. Официальное приглашение подразумевает портал и безопасность на той стороне. Что ж, отказываться не буду. Я согласился на встречу и опять оказался в портале.

На другой стороне я оказался посреди каменного замка. Если честно все эти каменные строения мне уже давно приелись. Некромант ожидал меня за круглым столом. С нашей последней встречи он стал менее бледным и больше похожим на живого человека, а еще постригся и вообще выглядит лет на 35.

— Максим, присаживайся.

Я сел напротив.

— В какой же дивный мир ты меня завел.

— Рад что понравилось.

— Не то слово. И ты, я смотрю, вырос.

— Да, я стал сильнее.

— Это хорошо. Я чужак, и смог стать правителем другого мира, во истину система дает возможности людям. Хоть и отнимает их у миров.

…

— Молчишь? Можешь общаться со мной неформально.

— Зачем позвал?

— Мой родной мир. Кто-то должен стать его правителем.

— Хочешь, чтобы им был я?

— Мне второй мир не нужен, а такое место не может пустовать вечно.

— И какая мне с этого выгода?

— Сможешь дергать тамошнее правительство за ниточки. Сделаешь с миром все что захочешь. Заинтересовался?

— Что нужно делать?

* * *

*Тем временем в межпространствии*

«Бесконечный космос», так это описывает любой, кто становился свидетелем этого зрелища. Правда в этом космосе нельзя стать ледышкой… а еще умереть от радиации… а еще задохнуться и… даже умереть от голода.

Удобно? Да ну? Скажите это тем, кто застревает здесь без корабля и дрейфует среди пустоты веками.

Впрочем, вечность дрейфовать не худшая судьба из возможных. Космические акулы бороздят эти края и пожирают всех, кто им не нравится. Вот и вождь гоблинов им не понравился, и он точно не был для них «своим».

В качестве насмешки они оставили его мертвую голову плавать в пустоте. Пусть каждый кто случайно наткнется на нее вспомнит о хозяевах этого места.

«Мерзость». Подумало существо и брезгливо отшвырнуло голову подальше от себя. Огромный пустотный монстр похожий на черного осьминога… слегка завис. Он рассчитывал найти акул почти сразу, а в итоге провел в скитаниях несколько недель.

Он нарушил их границы, а они даже не вышли на битву, возмутительно! В былые времена они бы набросились на него всем скопом и не раздумывая. Недели он уже провел здесь и ни одна акулья рожа не пришла на бой!

«Пустотный осьминог. Уровень 444».

Но они пришли. Пустотные акулы выскочили из порталов и окружили осьминога. Они окружили его со всех сторон, но атаковать не спешат.

— Кто такой, зачем пришел?

— Я пришел чтобы передать послание.

— Какое?

— Ваши оторванные головы будутим.

Акулы сильны, но куда им до титанического существа что помнит еще первое расширение. Его щупальца и магия порвали большую часть из них на части. Меньшей половине удалось бежать. А чтобы они не забыли он оторвал каждый мертвой акуле голову и забросил в тот портал, из которого они пришли.

Они ведь не думали, что их деяния останутся незамеченными?

И все же то, что они почти не охраняют свой родной космос означает что они заняты чем-то более важным.

Чем же? Впрочем… он свою задачу выполнил, выяснять остальное уже не ему.

* * *

*Мир Уруха. Следующий день после прибытия Максима на переговоры*

Я читаю следы…

Кто бы мог подумать, что это так непросто и занудно. Ходить пополю и искать следы.

Нужно отдать должное зеленым рожам, прятаться они умеют и откуда дует ветер тоже знают. А дует ветер со стороны бесконечных кладбищ, в которые превратилась значительная часть этого мира. На милосердие некроманта носатые карлики решили не полагаться и сбежали в безлюдные земли.

Зеленые поля, огромные луга, почему безлюдные? Из-за древнего проклятия. Всякий кто пытается здесь поселиться умирает. Гоблины были вынуждены уйти сюда. А я пошел за ними чтобы предложить им мир.

Так уж вышло что мои планы куда быстрее исполняться если хитрые и пронырливые зеленые карлики будут на моей стороне, поэтому я уже половину дня разыскиваю следы их пребывания на этих необжитых просторах.

Летучие мыши ничего не увидели, скелеты тоже, кажется, гоблины умеют заметать следы. И все же как бы ты не старался замести все следы невозможно, рано или поздно, тем более под зельями, я их вынюхаю.

И вот я заметил след гоблинской ноги на песке. Карлик был здесь дня два назад. Часть следов они замели, но некоторые еще остались. Вот по ним я и пошел.

Было трудно, след часто обрывался, приходилось импровизировать, но в конце концов я вышел на тропинку, протоптанную среди лесочка. Здесь следы уже более явные, гоблины явно ходят туда-сюда. Нужно только дождаться парочки из них и допросить, где остальные.

Я залег в кустах и начал вести наблюдение. Уже через пол часа мне это так настолько наскучило что вместо меня все делали скелеты, а я ваялся в травке и жевал соломинку. Наконец де зеленые морды появились. Два гоблина тащат дохлых кроликов. Скелеты выскочили из засады и ухватили обоих мелких до того, как те успели что-либо понять.

Не лучший способ с кем-то помириться. Но другого я не придумал.

Я вышел к зелененьким и сразу перешел к делу.

— Где прячутся остальные? — Для убедительности я снял шлем и добавил кровожадной улыбки. Если не подчинятся придется мне достать скальпели… и дрель… а еще паяльник… да и, конечно, молоток.

Гоблин промямлил себе под нос и ответил.

— Наш народ прячется на востоке. В тени великой башни.

Странно, я ведь посылал туда летунов на разведку и никакой башни они там не видели.

— Ведите.

— Хорошо.

* * *

Естественно, они повели меня не туда, пришлось все же достать паяльник. Оба гоблина облысели и обзавелись десятком ожогов, зато поумнели и ведут куда следует.

По лесам и ручьям они вывели меня к аванпосту, где засели 40 гоблинов-воинов. Гоблин-воин это такой же гоблин, как и любой прочий, только у него есть деревянный щит и чсв повышено на 300%. А из неадекватного чсв проистекают все остальные проблемы.

— Убирайся человече! Ты нам не нужен.

— Я хочу поговорить с вашим вождем.

— Убирайся! Или мы оторвем тебе голову и на кол насадим.

— Ясно… Вы сами напросились.

Лишь когда я перебил половину остальные стали более сговорчивыми. В итоге у меня 15 новых пленников и теперь они ведут меня по дорогам в их большой лагерь…

Поганые зеленые карлики, как же ни меня бесят. Теперь понимаю почему некоторые посвящают всю жизнь убийству гоблинов.

* * *

Наконец они довели меня до своего лагеря. Он расположился в тени огромной черной башни. Тысячи палаток и тысячи гоблинов расположились здесь. Похоже эти твари не бедствуют несмотря на то, что их страна разорена. Судя по обилию вещей, они все еще грабят миры и там воруют все необходимое для жизни. Если так, то им все равно где прятаться, решение об уходе выглядит уже более логичным.

В качестве жеста доброй воли я отпустил половину пленников и сказал, что хочу переговорить с их лидером.

Стоит отдать должное, зеленые быстро сообразили, что со мной им не тягаться и не стали совершать лишних движений. Информация была доставлена куда надо и уже через пол часа меня пригласили в палатку для переговоров.

Естественно, палатку окружили мои скелеты, это на всякий случай, с их стороны присутствовали гоблины-шаманы. Их лидер расселся в кресле за столом, я же сел напротив.

— Зачем ты пришел, человек. Ты наш враг и мы тебе не рады.

— Будь я и вправду вашим врагом вы были бы давно мертвы.

— Бахвальство.

— Как думаешь, чтобы были упади эта башня на ваш лагерь?

— Хм… чего ты хочешь, убийца моего народа?

— Предлагаю вам мир.

— Ха-ха. Глупости. Глупости! Наш народ живет грабежами, Мы грабили твой мир пока могли, а ты предлагаешь нам…

— Предлагаю вам грабить его и дальше. А еще другие, многие другие. Я даже предоставлю вам порталы. Просто вы должны делать это по моему приказу и когда я скажу. И, конечно, местный некромант и рогатые зверюги вас не тронут.

Он задумался, а затем ответил.

— Хорошо. Обговорим детали и составим договор на 1115 пунктов.

Отлично, теперь у меня есть армия жадных проныр готовых отправиться в любой мир по моему приказу.

Нужно будет их испытать, нехорошо если они предадут нашу сделку. И договор этот я отнесу некроманту, пусть почитает.

* * *

*Через три дня. Перекрёсток миров*

Миров множество и все они разные. Некоторые из них живут в состоянии долгой войны, что не прекращается уже много лет. В таких условиях иметь тыл, частично находящийся в другом мире это настоящий подарок. Потому в перекрестке множество заброшенных или еще работающих заводов. Они расположены на окраинах пустошей и связаны порталами с мирами на которые работают.

Вот в один из таких заброшенных заводов мы и пришли. Я и гоблины.

Как? Портал открыл. Как открыл, так и закрою, если понадобится. А пока мы союзники гоблины могут приходить сюда беспрепятственно.

Это целый промышленный комплекс, растянувшийся на многие километры. От внешнего мира его ограждает высокий бетонный забор. Почему? Да потому что там бродит целая армия нежити. Диверсия или злая магия, все рабочие и охранники стали сильной нежитью. С тех пор прошло 100 лет и мало кто из проникавших туда вернулся обратно живым.

Однако техника и технологии что там валяются могут быть для меня ценны. Уговор с гоблинами здесь очень прост, я заберу что нужно мне, они все остальное. Даже полежавший металл их вполне устроит.

Летучие мыши залетели внутрь раньше нас, и все осмотрели. Нежить никуда не делась, сотня лет не сделали ее слабее. Трупы и мутанты ходят кругами и щелкают зубами, в ожидании жертвы. Однако между трупами есть проходы, где проскользнут гоблины. Я проделал пару дыр в заборе и запустил зеленых внутрь.

* * *

Зря я переживал. Гоблины прирожденные воры, они прокрались мимо зомби и вынесли с завода кучу инструментов, а еще всяких механических штук. Никакого шума и пыли. Никаких жертв. Правда среди вынесенного ценного было мало. Провода, арматура… нет, мне это не интересно.

Гоблины продолжили выносить то, что им приглянулось, заодно начали тихую зачистку. Втихаря убивают мертвецов, всех, конечно, не уложат, но здесь станет чище и это упростит мне работу.

Выбрав более безопасный маршрут, я решил пойти туда сам. Под землей есть многоуровневые склады, там я и смогу найти много полезного.

Я выпил зелье незаметности и отправился в путь.

* * *

Куча ящиков, пресловутые кабели, погрузчики, роботы, правда давно заржавевшие и сломанные. Так и выглядит апокалипсис? Пожалуй, в моем мире много, где такие картины были и до апокалипсиса… Стоило прогуляться по «заброшкам» и не такого можно было бы насмотреться.

Только вот вся техника здесь сломана, ничего ценного здесь не найду. Тогда спустимся на уровень ниже. По ржавой лестнице я так и сделал.

И лучше бы я не спускался. Внизу стоял огромный ржавый робот размером с двухэтажный дом. Я сразу понял, что что-то тут не так.

И вот этот робот начал двигаться, послышался шум работы механизмов. Его здоровенная рука схватила большой камень и швырнула в меня.

«Не такого приветствия я ожидал». Подумал я в момент, когда камень летел прямо в меня.

Глава 15

Я уклонился. Пусть камень летел быстро, но кроме стены он ничего не сломал. Робот бросился на меня, желая задавить. Сопоставив его массу и свою, я понял, что у него получится. Так что я врубил джетпак и полетел вверх по лестнице, избегая смертельных объятий.

Тот ломанулся за мной разрушая все на своем пути. Лестница была безнадёжно сломана, а здоровенная туша едва не ухватила меня за ногу. Пара выстрелов из плазмы слегка охладили его пыл. Но не то, чтобы он сильно пострадал.

Тут я и заметил проход в узкое техническое помещение под полом. Думаю, там он меня не достанет. Я нырнул туда и устремился по узкому коридору вниз. Робот попытался достать меня своей рукой и не достал. На прощание я ударил его током, но ему это не сильно повредило.

Толпы зомби снаружи услышали наш бой и устремились на звук. Робот не долго скучал без дела, его миссией было защищать это место пока хозяева не вернутся и теперь у него сотни вторженцев которых нужно уничтожить.

Пока робот расправлялся с мертвецами снаружи я проникал все глубже в этот бункер. По лестницам и техническим проходам я спускался все глубже вниз пока не нашел бумажный блокнот.

Неразборчивый почерк было бы трудно разобрать, если моим переводчиком не была бы система. Из написанного стало ясно что машины сошли с ума и начали убивать, и как будто этого было мало убитые стали зомби. Однозначно это диверсия, кто-то уничтожил этот завод умышленно.

Перекресток это змеиный клубок, так что ничего удивительного в таком поведении нет. А вот удивительно что никто это место еще не вычистил, ведь здесь столько всяких штуковин лежит.

На стене нашелся план эвакуации с нижних уровней. Восстание машин в купе с зомбиапокалипсисом здесь не предвидели, потому он местным не сильно помог. А вот мне поможет.

Так, цех роботов-убийц, склад погрузчиков, склад гигантских роботов-убийц, склад колоссальных роботов-убийц, склад химического оружия. Цех по производству запчастей, склад батарей, склад боеприпасов.

Если здесь все роботы такие же крутые как тот, что чуть меня не разорвал, то это место мне определенно нужно. Как человек зачистивший его я буду иметь право собственности по местным законам. Нужно только перебить зомби и чуть здесь прибраться. Так, а вот и центр удаленного управления, там должен быть установлен ии, который тут всем управлял.

Вот туда я и отправился. Пришлось ползать по подземным тоннелям и пару раз ловить приступы клаустрофобии, но я добрался до нужного здания.

Вылез из трубы и оказался в одной из комнат. Здесь повсюду зомби. Один стоит буквально в метре от меня и щелкает зубами. Я парень простой, увидел зомби, свернул ему шею. Так же, как и следующему и десятку других.

Зачистка закончилась на тридцатом, теперь зомби здесь нет, но есть кто-то еще. Воздух стал тяжелее, а еще холоднее. Я начал озираться, чувствуя присутствие кого-то чужого и не имея возможности его увидеть. Неужели нематериальный противник?

Оно предстало передо мной, во всей своей «красе». Дух, скелет в черном плаще с косой. На поясе висят фиолетовые песочные часы, напоминающие смертным что их жизнь закончится. Часики тикают, песок сыплется.

Что он здесь забыл?

Скелет указал рукой в направлении центра здания, а затем растворился в воздухе. Что это вообще значит?

Я отправился туда куда он и показал, и застал странное зрелище. Робот-погрузчик своими железными клешнями тыкает кнопки на боку здоровенной бомбы, лежащей прямо здесь.

— Приказ инициировать запуск. — Сказал он механическим голосом себе под нос.

Я снес ему башку когтями, а потом разрубил пополам. На этом робот угомонился и благополучно «умер».

Здоровенная бомба с подключенным к нему компьютером сбоку. Неужели робот хотел строить взрыв? Вряд ли он сам додумался до такого, значит им управлял местный ии. Кто же еще? Значит придется к этому ии наведаться.

Я оставил охрану из скелетов у бомбы, а сам бросился к комнате откуда управляется завод. Там должен быть этот ии.

Лестницы, этажи, коридоры, я несся по ним как безумный иногда встречая зомби, а иногда сбрендившие механизмы. Не каждый день тебя пытается прибить робот-уборщик с шваброй.

Тот здоровенный робот тоже о теня не отстал, я увидел, как он несется через орды зомби на улице, прямо под окнами. Я бы с радостью отработал его из новой снайперки, но сейчас нельзя останавливаться, иначе придут еще подобные ему.

И они пришли, еще группка роботов поменьше выбили одни из дверей здания и вломились внутрь. Они меня преследуют, вот блин.

Стук металлических ног по лестнице раздался где-то за спиной. Какие эти роботы быстрые. Я достал снайперку и прицелился. В конце коридора появились первые три робота размером с человека. Один выстрел порвал на части всех троих. Остальные поостереглись идти дальше и спрятались за углом. Выстрел разрушил стену и разорвал еще троих роботов.

Пол рухнул. Что-то пробило его снизу насквозь и попыталось достать до меня. Это тот самый робот. Я выстрелил из снайперки в потолок, а затем еще раз и взлетел на джетпаке на 2 этажа выше. И почему я сразу до этого не додумался?

Только там меня встретили зомби со здоровенными когтями. Впрочем, у меня когти тоже есть, пара взмахов и все они пошли на фарш. Снайперка вернулась в инвентарь, и я продолжил бег.

Комната управления все ближе и все чаще на меня нападают мелкие роботы. Расправляюсь я с ними играючи, но на это уходит время и силы. Наконец я достиг комнаты и вошел внутрь.

Целая куча здоровенных компьютеров, система питания электричеством, длинные и толстые кабели. В душе я ожидал большего, надеялся увидеть гигантский мозг, подключенный к компьютерам. Что-то я расфантазировался.

«Ментальная атака отражена».

Я снова достал снайперку и разнес этот механизм в хлам. Два выстрела разрушили ядро, и вся комната сошла с ума. Тем временем по всему заводу начали отключаться роботы и механизмы.

Осталось только зачистить от зомби.

* * *

Это потребовало времени. Скелеты и колобки + гоблины двое суток вычищали этот завод. По договору я отдал им все то, что мне не нужно, а вот роботы и производственные линии мои.

Здесь штамповали боевых роботов сотнями и отправляли поедом на войну. Учитывая мои планы это место как раз то, что мне нужно.

Я официально объявил это место нашей территорией и после зачистки начал осматривать склады.

Пара сотен боевых и рабочих роботов готовы к отправке хоть сейчас, но у них нет чипов и нет ии. Эту проблему пришлось решать. Через посредников в городе пришлось купить чипы чтобы роботы хотя бы работали.

В итоге 200 роботов заработали и готовы выполнять задачи, но вскрылась новая проблема, старые аккумуляторы в них. Пришлось разориться на кристаллы и поставить их внутрь. Теперь 200 роботов точно готовы к бою.

Парочку производственных линий тоже удалось запустить, роботы-рабочие и скелеты вместе трудятся на мое благо. Они штампуют боеприпасы, детали для механизмов и роботов. Увы больше мне запустить ничего не удалось, не хватает навыков и деталей заставить работать этот завод как следует.

Так же на заводе есть запас боевых лазеров и ракет, это добро я упаковал себе в инвентарь. Что лазеры что ракеты я люблю одинаково сильно.

Ведь и те и друге сеют смерть по моему приказу.

Так же пришлось оставить часть роботов на заводе для охраны. С момента зачистки уже две банды пытались пролезть внутрь и те и другие столкнулись с хозяином (со мной) и были наказаны жестоко и показательно.

Что самое важное роботы вполне помещаются в мой бездонный инвентарь. Пару десятков я упаковал и взял с собой. Ростом эти под 3,5-4 метра, вооружены лазерами и боевыми кулаками.

Проверим их в деле.

* * *

*На заседании преступных группировок перекрестка*

Кучка криминальных авторитетов города собрались за круглым столом чтобы обсудить недавние события.

— Эти чужаки нам мешают.

— Они всегда мешали, и мы никогда ничего не могли сделать.

— Теперь все иначе. Если тронем парочку они ничего нам не сделают.

— Больше всего меня смущают новички. Говорят один из них отжал изолированный завод, находившийся на нашей территории. Все что там лежит принадлежало нам, а он это забрал!

— И что ты хочешь сделать? Объявишь ему войну? Не боишься?

— Пора бы уже что-то сделать, они безнаказанно расхищают наш мир, а мы и дышать в их сторону боимся. Мы должны сражаться!

— Ха-ха. Это без меня.

— И без меня тоже.

— Да, я думал будет что-то серьезное. Я пошел.

Остались всего трое.

— Значит вы согласны дать бой чужакам.

— Да. Утрем нос хотя бы этим, территорию надо защищать.

— Тогда что ты предлагаешь?

— Отберем назад завод, а потом нападем на базу этих чужаков. Ты со мной?

— Да.

— И я тоже.

* * *

Я вернулся на завод через 4 дня. Да я 4 дня валялся на острове, купался и пил, но зато наконец придумал откуда взять еще энергии и как запустить еще пару линий.

И вот я вернулся в эту неблагодарную пустошь несчастного мира и увидел, как больше сотни каких-то обормотов в цветах банд штурмуют стены моего завода.

Грузовики таранят стены, а бандюганы забегают внутрь, паля из чего придется и используя навыки на роботах-охранниках. Оказывается мои железные друзья боятся электричества, ну да ладно. Я пришел как раз вовремя.

Вовремя чтобы подраться лично.

Но сначала проверил моих 20 роботов в деле, а то на острове они для меня только кокосы кололи и джунгли расчищали.

— Фас.

20 роботов вышли из инвентаря и бросились в атаку. Первый же лазерный залп и пять автомобилей взорвались. Слух у меня хороший, а пустошь место открытое. Ветер донес обрывки разговоров.

— Ой **ть!

— Это еще кто?

— Это чужак, он пришел за нами.

— Пацаны, я маслину поймал!

— Кандекаем веселее!

Лазеры начали испепелять одного бандюгана за другим. Одного выстрела хватает чтобы человек стал кучкой черных костей среди пепла. Им не повезло, место открытое, прятаться негде.

Они залезли в здоровенный грузовик с кучей бронелистов на корпусе и понеслись в нашу сторону. лазеры не смогли пробить его эффективно, тогда я достал снайперку и всадил снаряд в двигатель. Машина перевернулась и застряла в песке.

— Роботы, все отправляетесь зачищать завод от вторженцев.

Молча и безропотно он пошли выполнять свою задачу. Такие же послушные как нежить. И гораздо более сильные.

Может ну нафик этих скелетов? Стану «роботоводом» номер один, армия роботов и я в ее главе. И тут один из роботов споткнулся и упал в песок. Остальные даже и не думали ему помогать, а этот встать уже не смог. У другого произошел сбой программы, ведь крутить головой на 360 это не нормально вроде?

Нет, пожалуй, от скелетов отказываться не буду, а они тем временем недовольно гудят в лимбе и хором объясняют мне почему они лучше, чем какие-то «консервные банки».

Консервные банки вошли на территорию и принялись ее чистить, а я свил себе уютное снайперское гнёздышко за камнем и принялся отстреливать убегающих.

— Тьфу, вы как тараканы. — Сказал я когда увидел десять бандюганов, бегущих через пустошь.

Выстрел и машина к которой они бежали взорвалась. Осколками посекло нескольких из них, остальные кинулись в рассыпную. Тратить титаническую снайперку на легкую пехоту низкого уровня это как с битой за комаром бегать, но менять оружие мне лень.

Выстрел и троих бежавших рядом порвало на части взрывом. Еще выстрел и двоих разорвало вместе с камнем, за которым они прятались.

Кажись двое сумели уйти, нет, выжившие мне не нужны. Я вызвал летучих мышей, нагрузил гранатами и отправил в погоню.

Еще трое выбежали с территории и сели на мотоцикл. Взрыв уничтожил и мотоцикл и их самих.

Стало скучновато, я аж зазевался. Тут я и услышал шаги где-то за спиной.

Я резко развернулся и увидел человека сорокового уровня и в татуировках, вооруженного лишь кастетом. На поясе висит пистолет, но против моей брони он не поможет, это точно.

— Сдохни ублюдок! — Он бросился на меня, пара взмахов и я играючи уклонился.

— Судя по виду ты у них главный.

— Умри выродок.

Я обезвредил его легко, сломать ему руку и ткнуть мордой в сушеное дерьмо шакала было еще легче.

— Тьфу, ты еще поплатишься за это! Знаешь кто я такой?

— Местный бандит?

— Я очень влиятелен!

— В этом городе каждый второй бродяга считает, что он влиятелен.

— Ах, хватит издеваться надо мной, чужак!

— Так вот в чем дело. Чужаков не любишь?

— Вы грабите наш мир!

— Ага.

— Что ага?!

— Говорю «ага». Ты прав. Мы грабим, в особенности я. Проблемы?

— Аргх! Сдохниии!

— Покажи как.

— Сейчас ты увидишь, как умирают патриоты!

— Забавно что перед смертью бандиты становятся патриотами и героями.

Плазма испарила его голову и верхнюю часть тела.

Итак, местный криминал решил объявить мне войну? Это проблема ведь мне нравится вести дела в этом мире, мой кошелек толстеет, и оружейная пополняется новыми игрушками.

С помощью летучего мыша я передал весточку в аванпост. Пусть усилят охрану. На нас нынче открыли охоту.

И мне это не нравится.

Кстати, вон еще бегут. Интересно, а из лука я в них попаду?

* * *

Обычно я ходил по улицам перекрестка в безопасности, но теперь это немного напоминает войну. В меня дважды стреляли и дважды бросали бомбы под ноги. Делали это естественно уголовники в наколках, естественно я всем оторвал руки и ноги, ведь вести себя так с гостями очень некрасиво.

Ну грабим мы их мир, ну и что? Мирные жители уже давно смирились, а бандиты вот решили с нами побороться, ну просто смешно.

Одного из убийц-неудачников я поймал за шкирку и затащил в переулок. Недолгий допрос и он вывалил все координаты своей банды и сдал начальство. Для простой шестерки он знал много. Я оторвал ему голову и пошел по координатам.

Они собираются на заброшенном складе поздно вечером, смотрят там местные спортивные передачи и пьют самогон. Интересно, а самогон хороший? А то одно пиво начинает надоедать. Отберу узнаю.

* * *

Охрана на складе оказалась очень скудная. Свернуть им шеи было очень просто. Я вошел внутрь и увидел 40 человек играющих в бильярд, лапающих женщин и пьющих разные напитки.

— Вечер добрый господа. — Сказал я вежливо. Они схватились за стволы. — А вот это уже не по этикету.

На всякий случай я нырнул в укрытие, но ничего способного пробить мою броню у них не было. Шквал огня, женщины разбежались, тут я и сделал свой ход.

— Роботы фас.

Вблизи их кулаки поработали шикарно. Когда здоровенная железная туша бьет тебя по башке она обычно превращается в фарш, размазанный по стенам.

Верхнюю площадку зачистили, теперь пора вниз. Я сгустился вниз по ступенькам и попал в большое подземное помещение. Количество наркоты здесь не употребить и за 10 жизней, а еще куча наличных денег и всякого хлама. Ну и большая стальная дверь, за которой спрятался их босс и его телохранители.

Я вежливо постучался в дверь.

— Тук-тук, выходите. Выходите, я хочу поиграть с вами!

— Оставь нас в покое! — Крик с той стороны.

— Выходите, ничего не будет, я вам ничего не сделаю! — Я нарочно сделал голос максимально медовым и заслуживающим доверия.

— Ты нам ничего не сделаешь?

— Ага. Мы просто сыграем в игру и разойдемся.

— Какую игру?

— Интересную. У вас минута, а затем мои друзья сломают двери.

Роботы пару раз ударили по двери, и та сильно прогнулась внутрь.

— Мы выходим.

Ко мне вышел старпер в деловом костюме, трое «крутых бойцов» и три женщины, разукрашенные и наряженные как на вечеринку. Все дрожат и бояться, немногие рискую смотреть на меня. Наверное, когда ты залит кровью это не очень способствует доверию.

— Что ты с нами сделаешь?

— Зачем напали то?

— Мы не хотели, нас заставили.

— Мы не виноваты.

— Нас уговорили!

— Кто?

— Криминальный совет принял решение.

— Криминальный совет? В первый раз такое слышу. — Я закурил.

— Пощади.

— Все имена мне, явки, пароли, выкладывайте все полезное.

Они дали информацию о местном криминале и явках, штабах. Складах и прочем.

— Пощади, ты обещал.

— Я обещал, что вы сыграете в игру.

— Какую?

— Баттл-рояль. — Ответил я.

— Чего? Битва за рояль?

— Один из вас выживет. Остальные умрут. Деритесь.

— Ах ты сволочь, один из них достал ствол и навел на меня.

— Я так и знал. В расход их.

Роботы быстро размазали их по полу.

Местный криминал желает нас вытеснить? Ха, сейчас же! Так легко я свою кормушку не отдам! Этот мир золотая жила и он нужен мне для осуществления планов.

Алексиос предложил вполне рабочую идею как стать местным правителем, но я пока не готов. Вопрос отложен.

Мой волшебный смартфон зазвонил. Я взял трубку.

— Алло.

— Максим, это Маркус, у нас ЧП в перекрестке.

Вот бл**ь!

Глава 16

Ох уж наш многострадальный аванпост, сколько атак ты уже выдержал? В этот раз тебя потрепало еще сильнее.

Местные бандюки навалились такой толпой что полиции и военным пришлось вмешаться. К моему приходу атаку отбили, но потери с нашей стороны немалы. Маркус лично пришел через портал чтобы сражаться.

— Максим, спасибо что пришел. — Сказал мне он.

— Да не за что. Смотрю вы уже справились.

— Да. Эти местные совсем обнаглели!

— Знаю, я уже приструнил парочку, еще несколько на подходе. Можешь не волноваться.

— Что ж, спасибо друг, будем держать за тебя кулаки.

Держите если хотите. Мне и самому стало любопытно чем живет этот город, точнее его нелегальная часть.

* * *

Про бордели и игорные заведения я и так знал, а вот про подпольное производство стволов и наркоплантации впервые слышу. Перекрестку есть чем удивить даже тех, кто в нем давно, что уже говорить про меня.

Вроде здесь была революция, но ничего всерьез не поменялось, сущность этого мира уже не исправить. Так же как не исправить людей живущих в нем.

Пришлось упиться зельями и завернуться в плащ чтобы слиться с толпой. Впрочем, за местного оборванца я все равно не сошел и целые бригады наркобарыг предлагали мне пыльцу, а женщины себя. Уж простите, переносчицами болезней я не интересуюсь, так же, как и порошками.

Меня куда больше интересует место, где эти порошки производят.

Канализации, тайные проходы, секретные туннели, парочка мертвых охранников и я оказался в целом подземном комплексе, где местные бандиты производят наркоту и складируют наркоту.

Время сжигать.

— Разберитесь с ними, ребята.

Скелеты, колобки и роботы вышли из инвентаря и лимба и отправились в атаку. Ах, как хорошо иметь личную карманную армию.

На других надейся и сам не плошай. Я достал огнемет и решил присоединиться.

* * *

Люблю запах напалма по утрам. Это запах победы.

Правда сейчас не утро, а вечер, да и победа такая себе. Сотня разношерстных бандитов, вооруженных чем попало не были серьезным препятствием. Думаю, я бы одолел их и голыми руками, нет даже одной рукой с закрытыми глазами.

— Ну, вожак шайки, признавайся где остальное держите? — Я как раз сижу перед пленным, которого поставили на колени скелеты.

— Пошел ты! — Он плюнул в меня, но плевок не долетел.

— Пойду, обязательно. Но сначала скажи, где у вас главный склад этого добра?

— Я не скажу.

— Тогда переломаем тебе пальцы.

Уже на третьем он сдался. Этот метод всегда срабатывает.

Их главный склад наркоты находится на бывшей подземной базе. Опять подземелье. Меня начинает тошнить от каменных мешков, свежий воздух куда полезнее для здоровья.

* * *

Я сел у телевизора и включил новости тринадцатого канала.

— С вами тринадцатый канал и в эфире я, Сидни Шелдон. Итак, к сегодняшним новостям. Колоссальный взрыв вызвал землетрясение в целом районе. Расследование показало, что взрыв произошел на тайном подземном складе, где преступники складировали наркотики.

Со взрывчаткой я, как всегда, переборщил, есть у меня такой недостаток. Зато одним взрывом все решается.

Теперь, когда преступность лишилась основного источника дохода с ними будет проще.

А еще они не могут не знать кто это сделал. И они будут мстить.

И мне это на руку, не придется отлавливать их по норам. Просто дождусь пока они соберутся в одном месте.

* * *

И они собрались, на большое совещание куда пришли все лидеры преступных кланов.

«Преступных кланов», пффф. Здесь каждая банда вымогателей мнит себя «кланом».

Сели за стол в особняке и начали трещать о своих делах. Искушение просто всех взорвать было сильно, но я сдержался. Нельзя их просто взрывать, наоборот, их смерть должна быть показательной. И у нее должны быть живые свидетели.

— Этот выродок из другого мира посмел взорвать наш главный склад!

— Мы не можем оставить это без ответа!

— Мы пошлем сигнал всем, даже чужакам. Нужна показательная расправа.

— Да, да!

— Расправимся с ним и вернем себе уважение.

— Да!

Какое единодушие. Перед лицом общего врага решили объединиться?

Они пьют, болтают и жмякают женщин за мягкие места там в особняке внизу, а я сижу на крыше тем временем и подслушиваю. И мне одиноко и скучно! Они за это заплатят.

Вот они обсудили как будут храбро на меня охотиться, как будут меня убивать, как насадят мою голову па пику, как сыграют ей в футбол. И с каждым новым тостом клятвы звучат громче, а пытки и способы убийства становятся изощренее. Вот они уже делают ставки кто первый до меня доберется и как меня одолеет.

— Когда я поймаю этого ублюдка с бомбами я оторву ему башку и засуну в зад!

Я планировал еще посидеть и послушать, но похоже мне не хватит терпения. Я взорвал кусок крыши бомбами и спрыгнул вниз. Приземлился прямо на стол, за которым сидели эти клоуны. Их лица нужно было видеть.

— Говоришь оторвешь мне башку? — Я наставил плазму прямо на него. — Ну попробуй.

Выстрел превратил его в пепел. Затем я пустил молнию и принялся стрелять во все живое. Заодно выпустил армию скелетов чтобы они устроили резню.

Вымогать деньги у людей и заниматься рэкетом это одно, а вот сразиться с настоящим бойцом это совсем другое. Кажется, я раздавил чью-то голову, когда спускался с обломков стола, ну да ладно, все равно всех тут убью.

Беспорядочная стрельба и кровопролитие, вот что я вижу вокруг. Бандюки даже со скелетами справиться не могут, а решили бросить вызов мне.

— Пощади! — Я просто выстрелил на голос, нечего мне тут пощады просить.

— А ты силен. — С лестницы спрыгнул какой-то вояка 50-ого уровня с двумя неоновыми мечами. — Но я тебя одолею!

Я кинул на него замешательство и распылил плазмой.

— Скучно. Обещали меня на пику насадить, а тут выясняется, что даже драться не умеете.

Расправа продолжалась еще какое-то время после чего я приказал отрезать головы лидерам и развесить их на заборе. Пусть все видят, что бывает, когда бросаешь вызов мне.

* * *

Железная дорога пролегает через пустошь. Пустошь вообще не самое безопасное место, поезда часто грабят или уничтожают, они сходят с рельс или становятся жертвами обитающих здесь чудовищ.

Сегодня схожая судьба была уготована одному из поездов. Тому, что везет боеприпасы с завода в город.

Граблю поезд? До чего я опустился. А стоп… я уже делал это. И вообще грабить и убивать для меня не в новинку. Так же как воровать, пытать, врать… В общем я хороший парень по меркам постапокалипсиса и сегодня намереваюсь совершить еще одно хорошее дело.

Я незаметно подобрался к железной дороге и на джетпаке залетел на один из вагонов. Я пристроился на крыше и немного подождал. Меня не заметили, теперь могу быть спокоен.

Я пролез внутрь вагона через один из проходов и столкнулся лоб в лоб с часовым. Один удар и он отправился в нокаут, а потом и в окно. Чуть походив и осмотревшись, я нашел тихий вагон, заваленный сумками и там, и спрятался. Мне не нужно захватывать поезд, мне просто нужно проникнуть в крепость.

* * *

Поезд остановился внутри крепости и из него начали выходить рабочие и вытаскивать грузы. Я подождал пока все разойдутся, а поезд проедет дальше и встанет в очередь на выезд. Там почти никого не было, и я легко выбрался незамеченным.

У них тут целая фабрика оружия, так что я обязан наложить свои лапы на это место. Из динамиков заговорил голос.

— Всем постам, перейти в особый режим несения службы. Повторяю, всем постам перейти в особый режим несения службы.

И как это понимать? Предвидели что я проникну сюда?

— Выставить дополнительные патрули на охрану особого хранилища.

Особое хранилище? А вот это уже интересно, вот туда и пойду.

Изловить случайного рядового, вырубить и забрать форму, проще простого, я таким уже занимался.

И вот в зеленой форме и военной кепке я иду к особому хранилищу. Учитывая, что меня приветствует жестом каждый второй форма была явно не рядового.

— Господин полковник, разрешите доложить!

Так, стопе, с каких пор сопливые юнцы носят форму рядового?

— Разрешаю. — Я сделал невозмутимый вид.

— Я вас не узнаю.

— Меня только что перевели.

— Так точно. Наш отряд переводят в особое хранилище, вы будете нас сопровождать?

— Естественно. А что там хранится?

— Поговаривают что ядерное оружие.

Всеми силами я сдерживал улыбку. Наулыбаться еще успею.

Мы прогулялись в глубину базы и там я предпочел потеряться, чтобы не вызывать подозрений.

Особое хранилище сейчас открыто, туда и обратно ходят десятки людей в защитных костюмах и солдат без них. Охраняют его очень тщательно. Ну и, конечно, повсюду здесь турели с пулеметами, куда без них.

Как же мне туда проникнуть… Чему учил меня клептоман по имени Гаррет? Отвлеки внимание. Точно. Устрою взрыв.

* * *

Я, как всегда, переборщил. Ну уничтожил кусок базы, ну с кем не бывает. Теперь тут хаос и все с ума сходят, зато от особого хранилища отстали, теперь там очень мало народу.

— Полковник. Немедленно к начальству докладывать, что произошло. — Подбежал ко мне такой же сопляк, как и я сам, в каком-то немалом звании.

— Так точно.

Сам же я пошел к хранилищу. Теперь охраны здесь намного меньше, и я могу действовать свободно. Я выпустил скелетов и армию роботов, путь расчистят путь.

Бой был коротким, охрану и турели разметали как нечего делать, двери сломали, все-таки мои роботы были лучшим приобретением за многие годы.

Я вошел внутрь хранилища. Да, здесь хранят ядерные боеголовки.

В больших ящиках, которые не утащит и грузовик лежат ядерные бомбы, аж десять штук. По крайней мере так написано в инфопланшете что я снял с трупа. Недолго думая, я уложил все 10 бомб в инвентарь и пошел наружу. Пока скелеты отвлекают внимание я убрался подальше по лестницам и вышел в другой конец базы.

Здесь меня уже никто не знает, и никто не рискнул останавливать. Для маскировки я искупался в чужой крови и притворился раненым в голову. Меня даже повели в местный госпиталь, но вместо этого я опять сбежал и спрятался на одном из поездов.

Поезд никуда не поехал, но я этого и ждал, они закрыли базу и обыскивают каждый сантиметр. Тогда я запустил двигатель одного из поездов и при помощи скелетов направил его наружу. Поезд выбил стальную дверь и сошел с рельс, а у меня появился проход.

Им я и воспользовался, выскочил наружу и тут же улетел на джетпаке подальше. Благо стрелять мне в спину они не стали. Или не смогли?

Во всяком случае я убрался подальше, а там уже пересел на дракона и улетел на малой высоте.

Теперь у меня в кармане 10 ядерных бомб. Осталось только придумать что взорвать. Кандидатов множество, а бомб всего 10.

* * *

С моим новым уровнем я увеличил максимальное количество скелетов до 4 тысяч. Правда почти все они слабенькие новички и просто расходный материал в бою, но все же их 4 тысячи и как работники они идеальны.

Зарплата не нужна, отдых тоже, отпуск и подавно, всегда работают в полную силу и не создают профсоюзы. Мечта буржуя, то есть меня.

Мой подземный некрополис, что спрятан под перекрёстком, процветает. Скелеты производят здесь оружие и броню, заодно здесь мы складируем кучу низкоуровневого оружия что мне обычно не нужно. Я упорно собирал его все это время, скоро оно понадобится.

Заодно я организовал здесь производство химикатов и ядовитых веществ, крайне ядовитых веществ. Пришлось купить оборудование и материалы, но с моими деньгами это не проблема, я теперь что угодно могу купить.

Этой отравой будем травить что нежить, что живых, если понадобится. Так же я оставил здесь часть боевых роботов чтобы охраняли, а еще поставил боевые турели на входах и выходах, для пущей безопасности.

Безопасности вообще много не бывает, а то обокрадут только так.

Пока я здесь решил запереться в химлаборатории и поэкспериментировать. Занялся смешиванием самых разных веществ и получил одну отраву хуже другой.

«Отрава для людей. Шанс вызвать сильную чесотку 45%. Шанс вызвать рвоту 54%. Шанс летального исхода 99%».

«Средство от зомби. Шанс вернуть прижизненные воспоминания 99%. Шанс суицида после этого 150%».

«Средство от великанов. Вызывает у великана желание помыться и больше не вонять. Это желание настолько неестественно для великанов что во время помывки они плачут».

Не хочу, чтобы мои великаны плакали! Будут страдать только если заслужат это, спрячу эту отраву в дальний угол.

«Коммунистический газ. Вызывает желание повесить над своим домом красный флаг, а еще бить буржуев. Призывная нежить становится свободной на 24 часа и требует права и зарплату. У буржуев от этого газа несварение».

Правда, мне аж дурно становится от того, что просто смотрю на этот густой красный дым внутри стеклянной бутылки. Спрячу ка эту гадость подальше, а то еще мои капиталы отберёт и рабов-скелетов освободит, а мне это не подходит.

Закончив балова… т.е. проводить важные научные опыты я отправился в Гренландию.

Пара великанов отказались участвовать в строительных работах и в наказание я применил на них отраву. Бедолаги тщательно вымылись с мочалкой в океане и при этом плакали. Все остальные великаны смотрели на это торжество Мойдодыра в ужасе.

Думаю, новых нарушителей порядка в ближайшее время не будет.

Затем я заскочил на остров чтобы проверить как там дела. Рабы… ой, то есть рабочие работают исправно. Теперь на островах много дорог, домов, лодок и даже небольшие порты есть. Немало людей переехали жить сюда из города.

Я уже почти не слежу за этим местом, знаю, что здесь все решат без меня. Чаще просто прихожу поваляться в гамаке и искупаться в море.

Вот и сегодня довольный украденными ядерными бомбами и наказанием для ленивых гигантов я улегся в гамак, достал коктейль и начал наслаждаться жизнью.

Увы наслаждения продлились недолго, меня нашел пожилой колдун.

— Вождь, будет время поговорить?

— Да будет, будет. Это же не про дела?

— Да вот про них.

— Вот… ладно, излагай.

Глава 17

Он уселся на камень недалеко. Дед хоть и стар, но выглядит крепко, не похож он на развалину.

— В здешних водах завелась тварь.

Ну вот начинается. Может ядеркой ее бахнуть, ну чтобы не напрягаться?

— Что за тварь?

— Мы не знаем, я видел лишь большое щупальце, утянувшее лодку на дно. Она уже утопила 3 таких.

— И что, у нас завелся кракен?

— Кра… кракин? Каркин? Крякин?

— Кракен. Осьминог такой что тащит корабли на дно.

— А-а-а. И как мне его изловить?

— Нужно провести ритуал и заманить монстра.

— Ну хорошо, проведем.

— Тогда я все подготовлю, завтра утром мы его поймаем.

* * *

Не знаю, что он там рисовал на песке, что за заклятия читал на этом пустом и чистом пляже, но сработало. Он сказал, что тварь плывет сюда.

Океан забурлил, пошли пузыри и на свет вылез монстр. Здоровенный осьминог уставился на нас своими глазами размером с щит.

«Ужас глубин. Уровень 88».

— Че вылупился? — Я сказал это вроде обычным тоном, но такое чувство что монстр это услышал и даже понял.

Его реакция была незамедлительной. Он выстрелил в меня струей воды, которая разнесла на кусочки камень. Я же в тот момент был уже в воздухе.

Роботы, лежавшие в засаде, открыли огонь по чудищу, но не похоже, чтобы их лазеры нанесли большой ущерб. Монстр нырнул в воду, а затем берег накрыло небольшое водное цунами.

Колдун сбежал, а часть моих роботов промокли. Теперь они точно заржавеют и сломаются, вот блин!

Осьминог снова вылез на поверхность и уставился на меня с выражением: «чё, схавал, урод?!»

— Плыл бы ты отсюда сволочь и моих людей больше не ел. Но нет же, нужно создать неприятности.

— Буль-буль-буль.

— Ничего не понимаю, что ты там булькаешь.

— Буль-буль-буль. — В этот раз буль-буль было более агрессивным. Может он меня оскорбляет?!

— За такую наглость ты поплатишься!

Ого бульканье стало еще громче и злее. Он поплыл к берегу и своими щупальцами начал крушить все под ряд на пляже. Я завис в воздухе над ним и принялся уклоняться от струй воды.

— Буль-буль-буль!

— Сам такой, понял?

— Буль-буль-буль!

— Я многое готов простить, но оскорбления моей матушки никогда! Рыба ты тупоголовая.

— Буль-буль.

Сволочь достала меня своим бульканьем, я выстрелил в нее из снайперки и на ее теле образовалась глубокая яма вырванной плоти.

— Буль-буль-буль!

— Не нравится? Это только начало.

Еще от пары выстрелов он закрылся водной магией. Стена воды поднялась и защитила. Издалека его не достать. Тогда я решился напасть сам. Я врубил джетпак на полную и прыгнул ем прямо на башку.

Его щупальца тут же кинулись ко мне, но я отрубил их все когтями, а затем всадил когти как можно глубже твари в голову.

Тварь завизжала, ее щупальца задергались, она попыталась стряхнуть меня еще раз и утратила еще несколько меленьких щупалец. Тогда она нырнула под воду и поплыла вон. Ее здоровенные глаза таращатся наменя из воды и в них я вижу страх.

Я вызвал дракона и полетел на нем над водой. Куда монстр туда и я. От меня не скроешься так легко, имей это ввиду!

Где-то на половине пути к соседнему острову осьминог снова показался и попытался достать меня водной магией. Ледяное дыхание дракона загнала тварюгу глубоко под воду. Тогда кракен нырнул почти на самое дно, но мой зоркий дракон видит его даже там.

— Не уйдешь.

Я сбросил бомбу, и та рванула недалеко от осьминога. Я слышал, что под водой звук распространяется гораздо лучше, поэтому ему должно быть несладко.

Осьминог получил знатно, в момент взрыва он дернулся как безумный и долго шевелил щупальцами пытаясь понять, что случилось. От второй бомбы он шарахнулся как от чумного и получил по «ушам» уже меньше, но все равно ощутимо. В воде появились чернила.

После третьей бомбы кракен понял, что не убежит и потому всплыл со дна и сложил щупальца в умоляющем жесте.

— Буль-буль-буль.

— Извиняешься говоришь?

— Буль-буль. Буль-буль… буль-буль-буль.

— Больше так не будешь? Хочешь, чтобы я тебя отпустил?

Он отчаянно закивал головой и сделал глазки кота из шрека.

— Тогда поклянись, что будешь мне служить и выполнять команды, когда это понадобится. И, конечно, не будешь есть моих людей.

— Буль-буль-буль.

— Что? Скорее сдохнешь от рака жопы, чем будешь служить сухопутной мартышке? Да я тебя сейчас! — Я достал бомбу и приготовился ее бросить.

— Буль-буль-буль! Буль-буль! Буль-буль-буль!

— Так уж и быть, прощаю. Клянись давай!

— Буль-буль-буль. Буль-буль!

«Клятва принята».

— Хорошо. Плыви отсюда. Когда понадобишься позову.

С облегчением монстр нырнул поглубже и уплыл.

Его изображение появилось в списке питомцев и подчиненных. Ручной кракен которому я теперь могу приказывать. Пригодится мне если буду воевать на море в родном мире… ил здесь.

* * *

На следующий день я прибыл на базу в Исландию. Маркус просил зайти к нему, хочет поговорить о чем-то.

— Маркус, ты не мог смс отправить? — Сказал я, заходя в его кабинет.

— Это важно, я хотел поговорить с глазу на глаз.

— Да? Ну выкладывай.

— В общем мы должны продемонстрировать силу, так чтобы весь мир увидел.

— Да ну?

— Да, в мире есть много сильных бойцов и группировок, они сомневаются в том, что мы сильнее и хотят сами руководить процессом объединения мира.

— И что мне сделать? Убить дракона размером с луну?

— Неплохой вариант, но таких на этой неделе не видели.

— Что значит на этой неделе?

— Кхм… Мы полетим на остров Кипр, там пройдет большая встреча выживших из средиземного моря. Нас туда пригласили. Этот остров очень важен для живых, и мы должны уничтожить чудовище что там обитает.

— А что за чудовище?

— Особенно крупный и сильный великан.

— Великан? У меня с ними отношения особые.

— Так ты полетишь?

— Конечно. мне как раз нужен новый слуга.

— Я бы не надеялся, говорят он ростом до неба. И все твари острова служат ему.

— Все равно я в деле.

Если что просто сбегу. Дело нехитрое.

Мы сели в самолет и полетели. Была у меня в детстве мечта летать на бизнесджете и вот она осуществилась.

Правда нас пару раз нас чуть не сбили драконы, но времени сражаться с ними не было.

Через половину дня мы уже подлетели к острову. Быстро, однако.

* * *

Немного напоминает мои острова в другом мире, хотя климат немного другой, чуть более прохладный, да и природа менее тропическая. В остальном весьма хорошее место для отдыха, курорт я бы сказал. Если бы не зомби которых там тьма в некоторых местах. На свете нет места, где нет зомби. Кроме Гренландии.

Мы должны был сесть на посадочной полосе в заранее обговоренном месте, только никакой полосы там не оказалось. Вместо мягкой посадки мы получили ракету.

Я понял, что произошло только когда самолету оторвало крыло и корпус начал разваливаться, от попадания образовалась большая дыра Я тут же ухватил Маркуса и на джетпаке вылетел в дыру.

Мы приземлились вдвоем на противоположном от места пуска склоне горы. Тут нас не видно и достать не должны.

— Ого, я думал, что хана мне. Спасибо. Ты теперь летающий?

— Есть немного, говоришь позвали нас в гости?

— Сволочи. — Он презрительно сплюнул на землю.

— Мы попали в ловушку, сваливать надо отсюда. — Я уже начал прикидывать сколько проведу верхом на драконе.

— Нет, если уйдем, то они останутся жить. Мы должны их прикончить.

— И что предлагаешь? Идти биться непонятно с кем?

— Ну, у нас ведь есть ты.

— И не поспоришь.

Мы спустились по склону и затерялись в местном лесу. Я разослал своих мышей по окрестностям чтобы оценить обстановку. Через какое-то время они обнаружили базу пво. Там в одном месте стоят 3 пусковые установки и 1 подсветка. Две ракеты истрачены.

— Круто мы им дали, да?

— Точно, долбанули как следует, будут знать свое место.

— Ха-ха.

Вот сволочи, они же убили пилотов и двух помощников что взял с собой Маркус.

— Маркус, разведчики нашли базу пво, там как раз нас обсуждают. Хвалятся как ловко сбили самолет.

— Вот с*ки! Пошли порвем их!

Я б мог включить параноика и сказать, что там ловушка, но я так не думаю, уж слишком они беспечны.

Мы пробрались к базе и тут мой напарник начал лютовать. Одним ударом отправлял автомобили в утиль, врагов рвал голыми руками, а пули от него просто отскакивали. Я даже ничего не делал, просто засел в кустах и смотрел.

И все же взять парочку живыми и допросить ему ума хватило. Он привязал обоих к дереву и начал избивать ничего толком не спрашивая.

— Маркус, спроси их для начала.

— Кто вас нанял?

— Мы из местной самообороны, нас никто не нанимал.

— Кто приказал сбить самолет?

— Наш король.

— Король? Это он нас и пригласил.

— Простите!

— Сдохни.

Он задушил сначала первого, а потом и второго.

— Мог бы и обезглавить.

— Я хотел, чтобы эти с*ки страдали.

— Ну, ты своего добился. Убьем короля?

— Лучше. Разнесем к херам весь этот остров.

Давно я не видел его таким злым.

— Хорошо. Ломать это как раз мой профиль.

* * *

Мы добрались до прибрежного города, в котором засели наши враги. Здесь должна была произойти наша дружеская встреча для охоты на колоссальное чудовище. Однако это место совершенно не похоже на нечто гостеприимное.

Километры колючей проволоки, высокие стены, часовые. За стенами живописный город, превратившийся в антиутопию, толпы нищих и беженцев умирают от голода. Над ними стоит стража с оружием и следит за порядком. И вообще это место выглядит жутко.

Я послал разведчиков внутрь и приказал все тщательно осмотреть. Город настоящая антиутопия и тюрьма народов, зато в центре находится построенный уже после апокалипсиса дворец с кучей охраны. Внутри пьянствует и ест их король, а заодно десяток иностранных бойцов, половина из которых есть в моем списке сильнейших.

Из обрывков разговоров стало понятно, что они умышленно подставили нас на смерть, заманили сюда и стрельнули ракетами. Эти ублюдки хотят занять важное место в новом мире, мы в их планы не укладываемся.

Ну что ж, такие крысы как вы тоже в наши планы не укладываются, придется от вас избавиться.

Мы с Маркусом пробрались внутрь, перелетели стену на джетпаке и приземлились на улице. Дальше мы нарядились в черные плащи и притворились обыкновенными системщиками что здесь иногда ходят. Местные не обратили на нас особого внимания, и мы беспрепятственно пошли дальше по городу.

Мы дошли до дворца, но я поостерегся нападать в лоб, их там много, и они сильны, я предложил напарнику подождать пока они напьются и напасть уже тогда.

— Подождем на крыше, потом и ударим.

— Хорошо.

* * *

Мы засели на одной из крыш в стороне от дворца. Наши враги напились в хлам и устроили оргию, как только село солнце. Мы решили дождаться, когда они дойдут до кондиции и вот тогда ударить.

До кондиции они дошли быстро, пьяные тела валяются по всему зданию, зачастую без одежды, охрана малочисленна и невнимательна. Самое время для нападения.

Четверо охранников на входе умерли быстрее чем успели сказать «ой». Маркус отлично умеет бросать свой меч и разрубить четверых за раз для него не проблема. Он выбил дверь ботинком и вошел внутрь.

И вот перед нами в одном халате лежит пьяный в стельку индус с невыговариваемым именем. Он 14ый по силе боец в мире, а сейчас лежит перед нами в отключке. Маркус наступил ему сапогом на шею и сломал ее одним движением.

— Легко, даже слишком.

— Не легче чем стрелять из зенитки.

— И то верно, пошли.

Я выпустил скелетов и приказал убивать всех спящих, Маркус же занялся охраной и поисками самого короля. На сильнейших бойцах мои скелеты неплохо прокачались, некоторые уже перевалили за 60 уровень.

Почти никто не оказал сопротивления, я сам прибил одного солидного бойца и получил всего 5 уровней сверху, и стал 120ым. Честно ожидал большего от этого, все-таки он был 20ым сильнейшим бойцом мира.

Парочка пытались сопротивляться, парень с невероятной скоростью пытался меня протаранить, но попал в стену, а затем отправился в окно. Его коллега маг призвал здоровенного медведя, но тот медведь его же и сожрал, а затем исчез. Последний тоже был магом и не смог сплести заклятие, его разорвало мощным взрывом, который он готовил мне.

Наконец, когда резня подошла к концу Маркус передал через скелеты что мне стоит подойти в главный зал. Я пришел и там же застал Маркуса стоящего над местным королем.

Мужчина лет 50 в белом костюме, он скорее похож на банкира, чем на короля. Хотя какие только люди не становятся царьками в этом апокалипсисе.

— Уважаемые гости, как долетели?

Я посмотрел на него испепеляющим взглядом, а Маркус сломал ему палец.

— А-а-а-а! Не надо пыток, я сделаю что угодно только пощадите!

— Зачем ты приказал нас сбить? — Спросил его Маркус ледяным тоном.

— Меня заставили, я не хотел!

И вообще ракета сама вылетела и самолет сам упал, ты не при делах.

— Кто заставил?

— Богатые и влиятельные люди из Азии, они желают вам смерти. Считают, что вы слишком сильны и не имеете права навязывать новый мировой порядок.

— Порядок? — Вмешался я. — Это не у тебя тут часом ходит великан до небес и полчища зомби по острову шляются?

— Согласен, порядка в мире нет. Я рад что такие как вы убирают мусор в нашем общем доме, но выбора у меня и вправду не было.

— Кто они?

— Новые правители Китая. «Пятерка драконов», так они себя называют.

— Дай-ка угадаю, они из криминала?

Он сглотнул.

— Максим. он должен умереть.

— Да, думаю он сказал все что знает.

— Стойте, я не…

Сокрушительный удар и его лицо превратилось в кашу. Мой напарник не мелочится, он забил его кулаками до состояния кровавой котлеты, а затем разрубил на части.

— Мы здесь закончили.

— Да, летим отсюда.

«Пятерка драконов», что за дурацкое название?

А, ну да, я же состою в «десятке сильнейших», кто бы говорил о названиях.

На улице раздались крики, а земля затряслась. Сначала я подумал, что кто-то заметил трупы, выброшенные в окно, но уж больно шумно стало в городе.

Мы с Маркусом вылезли в окно и всмотрелись в темноту.

Колоссальное чудовище шагает по земле и разрушает все под своими ногами.

Великан не был вымыслом. Город накрыла его громадная тень.

— Я вас раздавлю! — Крикнул он и одним ударом ноги разрушил стену.

Что-то мне не хочется с ним сражаться.

Глава 18

Ну вот, он сам нас нашел, и он огромен! Он в два раза выше любого великана что я видел раньше, он просто колоссален!

План прост, мне нестерпимо захотелось поскорее улететь.

— Максим, если мы хотим показать, что мы сильны то мы должно одолеть этого великана.

— Ты знал насколько он огромен?

— Да.

— И все равно полетел и меня потащил?

— Да.

— Солдафон безмозглый.

— Да. Пошли одолеем его.

— Не говори это таким голосом словно зовешь пива в ларьке купить.

— Кстати мы тут взяли целый склад пива.

— И что? Хорошо, в обмен на склад пива я убью эту тварь. Но ты будешь мне должен, очень сильно.

— Отлично. Каков план?

— Дай-ка подумать.

Тут я и начал прикидывать варианты, что вообще можно сделать такой гигантской твари? Она ударом ноги может этот дворец в пыль превратить. У меня нет оружия способного ее эффективно ранить. Выстрелы танков и атаки дракона ее разве что поцарапают. Взрывать остров ядерными бомбами я точно не хочу. Что делать?

— Знаешь Маркус, мы никогда не были сильны в планах. Если подумать наши победы это всегда импровизация. Так что нечего мозги грузить, придумаем что-нибудь на ходу.

Я вызвал дракона, и мы оба сели ему на спину. Мы полетели в сторону великана на малой высоте и со стороны спины. Лишь подлетев ближе я понял какой он вонючий и мерзкий. Это не просто великан, это ходячее гнездо паразитов и разложения.

И он не такой медленный как его сородичи, каким-то шестым чувством он понял, что мы подлетели с тыла и резко развернулся с дубинкой. Мы уклонились, но воздушный поток снес нас в сторону, и мы чуть не впечатались в здание.

— Комар. — Сказал он, глядя на нас.

А затем набрал полные легкие воздуха и дыхнул. Эта вонь способная убивать, честное слово!

Тут ему в спину прилетели две ракеты, монстр зашатался и чуть не упал. Пару кусков мяса на спине ему вырвало, но в остальном он цел и теперь очень зол. Он подхватил с земли большой валун и швырнул уда откуда прилетели ракеты. Две ракетные установки разнесло на кусочки.

— Ха-ха, жалкие людишки!

Удар дубинкой и еще целой секции стены не стало. А тем временем нежить, шедшая за великаном по пятам, начала проникать в город. Дыр в обороне навалом и сопротивляться нашествию некому.

— Попробуем его замедлить. — Сказал я Маркусу. — Нужно бить в ноги.

Бомбы по ногам не дали желаемого эффекта, а укусы дракона этому гиганту что укусы комара.

— Букашечки! — Он поднял свою ногу и раздавил целых два дома. — Я вас всех затопчу!

— Размер есть, ума не надо? — Спросил я ехидно и кажется великан меня услышал.

Ответом был удар дубинкой, разрушивший 5 домов. Облако пыли накрыло нас с головой, в нем мы чуть не пропустили второй удар, который разнес еще больше, чем первый.

Мы взлетели повыше и оказались высоко над великаном. Тот попытался достать нас плевком. За оригинальность ставлю десятку, за эффективность 1/100. Поняв, что так это не работает он взмахнул дубиной и воздушный поток закрутил нас как на американских горках.

Кажется, Маркуса вырвало, его блевотина улетела вниз и попала великану в глаз.

— Метко ты, молодец! — Подбодрил я его.

— Ты о чем вообще. — Сказал он, зажимая рот. Он даже не заметил, что произошло.

— Ау-ау-ау. Я вас всех порву! — Крикнул великан. Блевота попала ему в глаз и сейчас он отчаянно его трет, пытаясь избавиться от неожиданной боли.

Мы залетели с тыла, и я засадил со снайперки великану прямо в задницу. Клок мяса вырвало и гигант запрыгал на месте хватаясь за раненое место.

— А-а-а-а, злые комарыыы!

Второй выстрел в другое бедро и монстр погнался за нами всерьез. Теперь он несется на полной скорости размахивая дубиной и визжит что-то нечленораздельное, но очень громкое и местами оскорбительное.

— Ау-ау-ау! Порвууууу, выродкиии! ******** я вас *******.

Только вот наша погоня привела к еще большим разрушениям, потому мы сменили курс и полетели в сторону леса. Гигант преследовал нас с упорством исключительной ненависти, заодно швырял в след все что попадалось под руку включая автомобили с людьми внутри.

— Поймаю и порву!

Мы нарочно взлетели еще выше, теперь брошенные камни почти не представляют угрозу, но великан сумел удивить. Он оторвал кусок ткани от своих импровизированных штанов, положил туда валун, раскрутил и швырнул!

Камень пролетел мимо, но воздушный поток закружил нас и Маркус не удержался. Он упал прямо в море. К счастью, с таким уровнем трудно утонуть даже если на тебе броня, он тут же вынырнул и поплыл подальше от берега прячась между рифами.

Гигант этого не заметил, потому продолжил бомбардировать меня. Он зашел в воду по пояс и продолжил кидать камни пока я верхом на драконе не скрылся за горизонтом.

Когда я улетел далеко великан расстроился и вернулся крушить город, а я подлетел поближе к Маркусу, подобрал его, вместе мы сели на берегу и устроили военный совет пока костер сушил его мокрые штаны.

— Мы не можем бросить местных!

— Еще как можем.

— Это все правитель. Они сами ни в чем не виноваты.

— Знаю, но как ты предлагаешь победить эту громадину? Позлить то мы его смогли и оставить пару шрамов тоже. Нам просто повезло что мы смогли уйти.

— Эх… Максим… если сражаться что-нибудь можно придумать.

— Импровизация не поможет, с таким врагом нужен план.

Тут я крепко задумался, план просто необходим. Тем временем великан уже разнес город, превратив его в кладбище, а оставшихся жителей уже доедают зомби.

Спасать больше некого. Ну, мы и не герои, это мы выяснили еще в Германии.

— Пока передохнем, а там может и подвернется хорошая возможность отомстить этому ******* ******* **** *********. — Сказал я.

— Тогда давай поохотимся.

* * *

Разделывать кабана еще нужно уметь. Не знал, что будет столько крови и колупаний в кишках. Вдвоем мы кое-как справились и приступили к еде.

На вкус ничего, а под пиво вообще что угодно сойдет.

— Так что делать будем?

— Поймаем гиганта в ловушку. — Сказал я.

— Как.

— Предоставь это мне, от тебя потребуется только его добить.

Скелеты есть, лопат вроде хватит. Нужно только выбрать место и решить куда девать землю.

* * *

Великан шел по лесу и мирно чесал себе задницу. Ничто не предвещало беды и тут случилось неожиданное. Он провалился в яму.

Яма была хорошо прикрыта и замаскирована, а на дне целая куча острых кольев. Нога великана провалилась почти до колена и напоролась на острые колья. Рев испугал птиц во всей округе, они спрыгнули с веток и улетели прочь.

— Кто посмеееел! — Завопило чудище на всю округу.

Ему на встречу вышли двое людей которых он очень хорошо знал.

— Я. — Сказал Максим.

Великан швырнул дубину, но не попал, зато снес целый участок леса.

— Неплохо. Теперь наша очередь.

Усилием воли великан извлек израненную ногу из ловушки и понял, что не может стоять на ней. Он попытался прыгать на одной оставшейся, но споткнулся о стальные канаты, натянутые между особо крупными деревьями. Деревья он вырвал с корнем, но и сам повалился мордой прямо в грязь.

— А-а-а-а-а.

Великан попытался встать, но понял, что не может. Тело плохо слушается, а еще появилось нестерпимое желание помыться.

Подлый Максим использовал на частоколе отраву для великанов что заставляет их идти и приводить себя в порядок. И гигант просто не может сопротивляться эффекту. Как только силы вернулись он буквально на одной ноге попрыгал в сторону моря и принялся отмываться.

Местами море стало черным от количества грязи. Грязи там было больше, чем в личных делах политиков, больше, чем в истории браузера школьника, больше, чем вырабатывает ТЭЦ за три недели работы.

Великан мылся и оттирался, обливаясь слезами. Ведь все в его народе знают, что помывка убивает иммунитет, разрушает органический защитный слой на коже, унижает карму, портит настроение и вообще помывка это ЗЛО!

Максим и Маркус тем временем сидели на мысе и наблюдали за этим.

— И как мы его добьем?

— Погоди. Пока все по плану, нужно довести его окончательно.

Великан мылся и чистился, а Максим летал вверху и подливал зелья чтобы эффект не ослабевал. Когда эффект все равно начал уменьшаться максим бросил великану гигантский кусок мыла сваренный в деревне великанов, теперь гигант вынужден был помыться еще и мылом.

— Я тебя ненавижу, человеееек! Какое бесчестье быть чистым и не вонючим!

— Ха-ха-ха! — Презрительный смех человека. — Я теперь буду регулярно прилетать на этот остров и следить за тем, чтобы ты был чистым.

— Нет! — Закричал великан. — Х** тебе! Меня так легко не возьмешь.

Действие яда почти прошло, великан нырнул в воду и поплыл подальше от острова куда-то в направлении Африки.

— Не догонишь, дохляк!

— Ты так уверен? — Ответил «дохляк», вызывая дракона.

Великан поплыл, а Максим преследовал его на драконе не менее двух часов. Ядерная бомба уже готова к применению. Но бросать ее нужно с большой высоты и тут же улетать, к тому же если гигант нырнет глубоко под воду ничего ему не будет.

Чтобы проверить может ли он нырять дракон дважды атаковал и сильно царапал гиганту голову. Тот не мог отбиться пока плывет и потому просто нырнул под воду.

Он плыл под водой целых 20 минут, а затем вынырнул и подышав снова нырнул.

Рисковать ядерным зарядом не следует, великан может выжить.

Максиму пришлось оставить раненого и чистого монстра в покое и улететь восвояси.

Однако оба из них обещали себе, что еще найдут оппонента и за все расквитаются.

Максим улетел обратно на остров, а великан поплыл дальше в Африку.

Монстр давно мечтал нассать на египетские пирамиды.

* * *

Я вернулся на остров и объединился с Маркусом, вместе мы вернулись в город чтобы оценить ущерб. Здесь много чего разрушено, а мертвецы уже давно доели последних выживших и теперь недавно живые люди бродят среди толп покойников и щелкают зубами с ними в такт.

— Ненавижу нежить. — Сказал мой напарник.

— Я тоже. Моя самая большая мечта это очистить от нее весь мир.

— Тогда давай начнем с этого места.

— Задолбаешься убивать, много работы.

— Сам подумай, это был самый крупный город, на острове больше нет власти. Мы можем забрать это место себе, сделаем из него базу в средиземном море.

— Хм… Разумно. Тогда я в деле, но понадобятся порталы.

— Да уж, обеспечь, но сначала мы очистим город.

* * *

Зачистка была долгой и нудной, скелеты и роботы все делали за меня, а я долго и нудно валялся на пляже и пил пиво. Смотреть как слуги сражаются за тебя бывает так утомительно!

Маркус вернулся через два дня весь залитый кровью мертвецов, зачистка закончилась и как раз прибыли вызванные нами вертолеты с солдатами, пришли так же еще пара человек из десятки и начали наводить порядок, строить выживших что попались нам в эти дни. Они все наши новые подданные.

Я полетел из Кипра в Гренландию чтобы соединить его сетью порталов что у меня уже есть. Теперь из любого портала можно быстро добраться до Кипра и это хорошо. Больше территории.

К моему возвращению наши уже начали строить местных людей и устанавливать границу безопасной зоны. Всеми вопросами займется Маркус а я решил пока исследовать остров на предмет чего-нибудь любопытного.

* * *

Полеты на драконе и обыски каждого угла дали плоды. Я нашел местечко что привлекло мое внимание. Огромный камень стоит на открытой местности, а вокруг кучкуется пара сотен мертвецов. Перебить их было легко и вот я уже стою у самого камня.

Магическая энергия прошла сквозь меня потоком, и я ощутил невообразимую мощь!

Хотел бы я сказать, но, по правде, не ощутил почти ничего.

«Менгир пламени. Тому, кого он сочтет достойным будут дарованы способности: кричать на драконов, не бояться стрелы в колене, управлять драконами, волосы приобретут серый цвет».

Пффф, я и так на драконе летаю, и вообще живые драконы меня не интересуют, ведь мертвы более послушные и кушать не просят.

Я достал снайперку и всадил первый снаряд в основание камня. Камень раскололся на мелкие кусочки и развалился.

«Парам-пам-пам, поздравляю. Вам дарован титул "вандал". Теперь вы можете обнаруживать особые места приближаясь к ним меньше, чем на 10 километров. Разрушение особых мест даст вам очки опыта и уникальные предметы, но может вызвать гнев некоторых фракций».

Гнев фракций, ой напугали! Я подошел к разрушенному камню и обнаружил среди каменных обломков много желтых камней. Они слегка светятся желтым и переливаются на солнце.

«Драконье стекло. Ингредиент. Снижает репутацию у снежной нежити. Повышает шанс встретить драконов в межпространствии и океане звезд. Повышает репутацию у драконов».

Беру, неплохо, пригодится.

Опять телефон зазвонил, не люблю, когда кто-то отвлекает меня от дела своими звонками. Я достал его и нажал «принять вызов».

— Алло.

Глава 19

— Алло. — Ответил я.

— Максим, рад что до тебя дозвонился.

Это Осирис, звонит мне из своего Египта.

— С чем пожаловал, Осирис?

— Тут дошли новости, от беженцев из центра Африки. Там теперь царит какой-то некромант, подмял под себя целые страны и взращивает армии живых и мертвых.

— Такого у меня в списках нет. — В списке сильнейших бойцов подобные личности не числятся.

— У тебя в списке только живые.

— Ты на что намекаешь? Он нежить? Чужак?

— Есть люди что видели его, говорят мумия в обмотках. Даже сам ходить не может.

— Припоминаю одного такого, мы его в пустыне уложили.

— Видимо еще один такой из ящика вылез.

— Хочешь, чтобы я помог?

— Да нет, мы сами, это наша страна. Просто имей ввиду что мы можем попросить помощи.

— Хорошо, отбой.

Некромант подминает под себя целый континент… а я нет. Хотя у меня в кармане Гренландия, 1:1, неизвестный соперник.

Ладно, пора домой.

* * *

*Центральная Африка*

«Хатеп Забытый. Царь нежити. Уровень 158».

Полчища скелетов и тучи зомби взяли штурмом очередной городок, а живые войска взяли под контроль деревни. Целые страны уже пали к ногам некроманта что вернулся с того света.

Царь Хатеп снова будет править и правление его будет вечным. Он будет править мертвыми. Со временем он умертвит всех живых что служат ему и сделает их мертвыми марионетками, но потом. Сейчас он недостаточно силен и живые войска необходимы.

До чего же странным путем развития пошла цивилизация через несколько тысяч лет после его смерти. Повозки что не ездят без бензина, машины для связи что не работают без вышек, техника что не работает без энергии. Они хоть понимали сколь хрупка была их цивилизация? Не удивительно что с пришествием нежити она пала в два счета, а люди стали безмозглыми падальщиками.

Очередной уровень, очередные письмена перед глазами… сила сущности что вернула его с того света и дала силу невероятна. Теперь у него есть мощь чтобы сокрушить любого врага.

И, конечно, ему не терпится вернуть родное царство. Египет, место, где он вырос и место что он считает домом.

* * *

Везде, где общество терпит крах возникают разного рода культы. Все начинается с собрания по интересам, а перерастает в кровавые жертвоприношения и массовые поклонения.

Но не в этом случае. Поклонники системы мыслят иными категориями. Любое жертвоприношение для них это способ поднять уровень, а поскольку уровень поднимать нужно массе людей то и жертвоприношения эти приняли массовый характер.

Южная Америка за свою историю немало настрадалась, теперь пострадает еще. В прошлом нарковойны, теперь армии культистов в черных плащах вырезают все живое ради крошки опыта и восхваляют систему.

Как и все «хорошее» в мире секта росла, со временем им стало мало одного континента, возможность плавать на кораблях и летать на ящерах позволила добираться до островов и даже совершать набеги в северной Америке. Все ради опыта и новых последователей.

До секты дошли слухи, в Гренландии есть люди, подумать только, покрытый снегом остров стал обитаем и даже занимается торговлей через целую сеть порталов что опутывает половину мира. По крайней мере такие слухи ходят.

Выяснить их правдивость просто необходимо. Потому два больших танкера были превращены в плавучие базы и отправлены на разведку боем. Если все это правда, то с сетью порталов можно контролировать всю планету, а остров станет новой базой.

Когда есть магия воды нет нужды ни в каких двигателях и топливе, корабли и так плывут быстрее любого судна старого мира, даже учитывая их размер. Сотни бойцов на борту готовы превратить кого угодно в опыт, любого противника вообще.

Только вот ближе к острову приключился небольшой казус. Один корабль намертво встал и не может двигаться. Их атаковал целый выводок кракенов, они облепили судно снизу и крепко держат его щупальцами.

Второе судно решило продолжать пока первое решает эту проблему. Оно отплывает на несколько десятков километров. В этот момент с борта увидели взрыв. Огромный столб воды и пара поднялся в воздух, очень быстро приобрел грибообразную форму. Ни у кого не осталось сомнений, это атомное оружие.

Целый корабль был уничтожен за секунду!

Некоторые сектанты сели на призванных летающих существ и улетели в направлении ближайшей суши. Вынужденные остаться выстроились на палубе в полной боевой готовности.

Корабль сильно качало на волнах, некоторые стекла выбило, кто-то не смог устоять на ногах. Атомное цунами продолжалось не долго и быстро иссякло, но проблемы на этом не закончились.

Это судно тоже схватили кракены, теперь оно обездвижено и беззащитно, люди нервничают и бояться, никто не знает, что будет через 5 минут.

Через пять минут их ждал абордаж. Человек верхом на драконе внаглую приземлился на палубе, после чего из магических врат вышли сотни скелетов и боевых роботов.

Скелеты и боевые роботы вместе? Кто это вообще такой? Техник и некромант в одном флаконе? Тем временем его личная армия продолжала кровавую баню. На палубе полно сильных бойцов, но как единое целое они не сражались. В итоге они стали мешать друг другу и драться за себя. Беспорядочная стрельба и постоянные попадания по своим, а также куча мертвых заставили слабых духом убежать и прятаться в трюме.

Палуба была очищена, но не малой ценой, 50 роботов пойдут на ремонт или переплавку, скелеты тоже понесли потери. Зато самые сильные враги уже отправились на тот свет,

— Добивайте и корабль наш. — Сказал я прислужникам.

Корабль в хозяйстве пригодится. В нем вообще что угодно пригодится, но корабль особенно сильно.

* * *

Вернувшись домой, я не сразу обратил внимание на то, что я теперь 125-ый уровень. Как-то быстро последние 5 уровней накапали, я и не заметил. От системы пришло особое сообщение, нужно прочитать.

«Парам-пам-пам, поздравляю, вы получили уровень 125 и теперь ваш инвентарь эволюционировал в карманное пространство. Пространство будет расширяться с каждым уровнем, вы в праве менять его по своему вкусу, приглашать туда кого-угодно и устанавливать там свои правила».

Так-с, что за карманное пространство? Неужели это что-то вроде домика в кармане? Проверим.

— Активировать карманное пространство. — Скомандовал я. Свет померк и уже через секунду я оказался в другом месте.

«Карманное пространство, уровень 125, Хозяин — Максим Козлов».

— Не люблю я свою фамилию и ее упоминания. А можно не упоминать ее вообще?

«Хорошо, тогда поменяю на Максим Нагибаторович».

Я недовольно цыкнул языком, но решил смолчать, Нагибаторович куда лучше, чем Козлов. Эх… сколько раз меня в детстве дразнили козлом и не сосчитать.

Я оказался посреди большого зала. Под ногами у меня деревянный пол, справа большие шкафы с кучей книг, на одном из шкафов наклейка с надписью «все что помнит Максим». Слева две огромные двери с надписями «хранилище хлама» и «хранилище плюшек». Да, именно так я рассортировал свой инвентарь, хранилище хлама и хранилище плюшек, в первом лежит низкоуровневый мусор, во втором все что я считаю ценным для себя лично.

Я посмотрел наверх и ничего не увидел, потолка не видно, если он вообще есть, все остальное скрывает густой туман. Границ и стен я тоже не вижу, только туман окружает это место.

Тем не менее здесь довольно уютно, тепло, свет не лишком яркий и не тусклый, нет ветра, у меня возникло чувство что я дома. Я прогулялся вперед и нашел еще одну стену с четырьмя дверьми. За первой обнаружился пустой чулан, за второй туалет, за третьей большая ванная комната, за четвертой спальня со здоровенной кроватью.

— Круто. И что, я могу тут жить?

«Ага».

— И перемещаться сюда в любой момент?

«Ага».

Я прошелся дальше и нашел еще одну стену с кучей дверей. Над каждой дверью есть подпись, например: «Гренландия», «Перекресток», «Исландия», «Некрополис».

Угу, то есть отсюда я могу уйти в любое место, где есть мои порталы? Удобно, очень удобно. А вернуться сюда могу вообще из любого места?

Гостевые комнаты здесь тоже есть, аж восемь штук, кухня тоже нашлась, причем очень большая. Словно здесь должна кухарить целая команда. Неужели это намек от системы на гарем? И это мест можно расширить. Так, я сюда пока никого не поведу, пойду лучше почитаю.

Я подошёл к библиотеке и принялся выбирать себе литературу на вечер. Помимо моих воспоминаний здесь есть несколько полок с книгами, которые я вообще в первый раз вижу. «7 ломтиков безумия и хаоса», «Мир где мне рады», «Роланд и его башня», «Зачем быть живым?», «гроза над академией блудниц». Так, это мне не интересно, есть что-нибудь про магию?

Пришлось обыскать все полки, но я нашёл что искал. Книгу по некромантии что мне вручил Алексиос. Забавно, из моего инвентаря она попала сюда… стояла на полке аккурат между книгами: «похождения неведомой хрени» и «избранник библиотекаря». Кто вообще выдумывает такие названия?

Я сел за стол, включил лампу и открыл книгу. Я планировал продолжить обучение с той страницы, где остановился, но вышло все немного иначе. Страницы пришли в движение, книга сама открыла пустой раздел, где я не видел ни строчки текста, а затем текст начал появляться.

«Пустотная нежить».

На странице появился рисунок. Здоровенный дракон размером с астероид парит в космосе, у него куча глаз, не меньше пары десятков, крылья которыми можно создать ураган и когти, которыми можно разрушать острова.

«Пустотный дракон. Хочешь такого?» Спросила книга текстом.

— Да. — А кто ж не хочет? На таком можно в соседнюю галактику слетать.

«Чтобы вырастить пустотного дракона требуется 1 древнейшая душа хаоса, 2 титанических частицы пустоты, 1 титаническая частица черной дыры, уже готовый дракон минимум 150 уровня».

— Всего-то? — Сказал я с сарказмом.

«Все это можно добыть если убивать пустотных чудищ. Их уровни начинаются от 120-ого. Ты готов».

— Морально нет.

«Тогда готовься. По силе ты преодолел минимальный порог. Быть царьком захолустного мирка это замечательно, но рано или поздно ты захочешь расти дальше и тогда этот дракон твой лучший билет в просторы космоса». Ответила книга.

— А почему именно космоса? В нём мёдом намазано?

«Именно в космосе обитают сильнейшие и древнейшие создания. Они способны стирать миры в порошок. Для них планета это комок грязи. Рано или поздно кто-нибудь сотрет твой мирок с лица галактики. Продавцы, конечно, могут попытаться его защитить, а могут плюнуть и бросить если нет выгоды. Так что, если хочешь жить там готовься к обороне».

— Хорошо, я понял. Тогда я буду готовиться к созданию такого транспорта.

«Вот и умница. Не вечно же тебе орды скелетов по руинам водить. В пищевой цепочке такие правители все равно стоят низко. К тому же чтобы найти 9 оставшихся фрагментов и дать отпор системе ты должен будешь отправиться в пустоту в любо случае».

Я еще какое-то время полазил по книге и отложил ее в сторону. Все это конечно замечательно, но жить тут один я не смогу, с ума сойду. Впрочем, выход тоже есть.

Нужно позвать сюда Марину.

* * *

Весть о новоселье она приняла спокойно. Вообще в этом мире она удивляется все меньше, а скандалы и долгие расспросы никогда не были в ее стиле. Мы жили мирно… в тех случаях, когда я был дома, а она умудрялась рулить поселением в мое отсутствие. Это тоже сказалось на ее характере.

Вот сейчас эта брюнетка смотрит на меня, и я даже не могу понять, что она об этом думает. Мимика на ее лице поменялась. Но что она думает сказать сложно. Я часто отсутствовал и мало времени уделял ей, преступно мало. Жил с ней по принципу «спит со мной и ладно». Нужно будет это исправить.

— Хочешь глянуть? — Спросил я после того, как изложил суть.

— Покажи. Мне интересно. — Улыбнулась она и мы вместе отправились в мой пространственный дом. буду называть это мест просто домом.

Мы оказались внутри вдвоем. Какое-то время она смотрела вокруг ничего не понимая, затем ущипнула себя за руку. Закончив глазеть, она повернулась ко мне с улыбкой.

— Максим. Как это работает?

— Не знаю, это же система. Работает и все тут. — Я пожал плечами.

— А здесь безопасно?

— Полностью.

— Я осмотрюсь, хорошо?

— Осматривайся. Можешь даже здесь жить. Это место наш тайный дом. Никому ни слова.

— Конечно. — Ответила она абсолютно серьезно. — О таком никто не должен знать.

Я провел для нее короткую экскурсию, после чего мы занялись любовью на большой кровати. После она сходила и проверила ванную.

— Максим, кажется, вода здесь бесконечная.

— Ну и хорошо.

— И свет и вообще всё.

— Замечательно. Значит здесь можно жить спокойно.

— Мы будем притворяться что живем в квартире, а нас самом деле будем жить здесь?

— Да, Марина. Я дам тебе право приходить сюда, когда хочешь. Ты сможешь перенестись сюда откуда угодно.

«Права на вход и выход предоставлены».

Вместо ответа она легла обратно ко мне, и мы принялись обниматься. Лишь через какое-то время она заговорила.

— Максим. Значит ты будешь приходить сюда каждый день?

— Да, и ты тоже. Сможем быть вместе каждый день. Никаких больше расставаний на 3 месяца. Только по порталам не ходи, это опасно.

— Ура. — Похоже она и вправду счастлива. Ну а я просто рад что смог хоть немного отплатить ей за преданность и все хорошее.

* * *

*Той же ночью*

Обессиленные мы заснули на кровати в этом доме. Это первая наша ночь здесь. «Чего в этом особенного?» подумал я. И ошибся.

Во сне система влезла в мой разум, и я увидел сообщение.

«Парам-пам-пам, вам предложено отправиться лимб в этом сне. Угрозы вашей душе и жизни не будет, вы будете наблюдателем, а не полноценным объектом. Согласиться да/да/да/да/нет/да/да?»

Я вроде хотел тыкнуть в «нет», и попал в «да». Вот бл***!

«Парам-пам-пам. Ваше астральное тело отправляется в лимб на 5:59:59. Начинаю перемещение».

Холода и невесомости в этот раз не было, я просто появился посреди руин родного города. Хм… я уже был здесь, был в лимбе, в этом самом месте. С тех пор здесь стало еще серее и страшнее. Пепел кружит в воздухе, почти нет солнечного света, густые серые тучи на небе и атмосфера смерти и упадка. Да я сойду с ума здесь?

Я прошёлся по улицам и увидел шеренги скелетов, шагающие по дороге. Это же мои прислужники! Я помню, как вооружал и снаряжал их. Они маршируют стройными рядами, в ногу, командуют ими Лич и Костя. Ха, ну ладно, чем бы скелеты не тешились, когда работой не заняты.

Я подошел поближе к ним и понял, что меня они не видят, один скелет вообще прошел сквозь меня и ничего не понял. А еще я понял, что могу летать, вот я взлетел и полетел.

На улицах разрушенного города я увидел много духов. Люди ведут себя по-разному, кто-то делает вид что все нормально, кто-то сходит с ума и бьётся головой о стену. Я решил не обращать внимания и понять, что от меня хотят. Я поднялся повыше и увидел свет где-то очень далеко, за городом. Это сигнал? Тут вообще света нет, значит сигнал. Я полетел туда, в поля.

По пути я видел души гоблинов, монстров из других миров, даже давно упокоенные зомби виднеются тут и там. Их души не нашли покоя после смерти? Кто знает…

Я вылетел за пределы города и мое астральное тело приземлилось в поле, где я когда-то медитировал…

И вот я стою и ничего не происходит. Странно это. Вроде сюда звали.

Тут земля задрожала, я почувствовал чье-то присутствие. Что происходит?

— Все нормально. — Раздался знакомый голос за спиной. Я резко развернулся.

— Огонек?

— Хозяин. Духи хотели тебя видеть. Ты спал и поэтому они обратились через систему.

— Что-то случилось?

— Да, нечто важное.

Земля задрожала, передо мной возникла небольшая горка земли с меня ростом у которой появились глаза. Сильный ветер принес туман, который свернулся в клубок и прокашлялся, вода в луже начала бурлить, а затем поднялась в воздух и приняла форму идеального круга. За спиной остальных сущностей появилась фигура с косой и в черном капюшоне.

— Максим, нам нужно поговорить. — Прозвучал мелодичный голос ветра у меня в ушах.

Глава 20

— Что случилось? — Спросил я.

— Мы в лимбе, здесь система не может нас подслушать. Хотя внутри твоей головы тоже не может, но здесь мы можем спокойно собраться все вместе.

— Буль-буль, это правда. — Пробулькала вода.

— Максим, видишь ли. — Медленно заговорила земля. — Система поняла, что кто-то что-то против нее замышляет. И эта угроза для нее вполне реальна.

— А я тут причем? Я не при делах. — Попытался я съехать.

— Все мы знаем, что очень даже при делах. Огонек нам все рассказал, но мы бы и сами догадались. Очень жаль, что на тебя спихнули оружие способное победить систему, да еще и заставили по кусочкам собирать его силу. Но факт остается фактом. Ты участвуешь в очень опасном заговоре.

Да, на меня спихнули Солнышко, и с тех пор она живет у меня. Этот кристалл если обретет полную силу сумеет победить саму систему. Мне и самому в это не верится. Как такие неприятности вообще находят меня?

— Раз уж вы в курсе. — Я нехорошо посмотрел на Огонька. Он в этот момент жевал какую-то палочку и делал вид что не при делах. — То, как вы можете мне помочь?

— Духи есть во всех мирах. Мы хотим помочь тебе очень даже прямо. Мы поможем тебе собрать силу кристалла целиком и сокрушить систему.

— Знаете, я не верю, что это возможно. Впрочем, даже если мы сокрушим систему разве это не лишит нас наших сил?

Быстрее всех говорит ветер. Вот он мне и отвечает.

— Не лишит. Система ничего не создает, только перераспределяет. Как только мы сокрушим ее вселенский баланс восстановится и у нас снова будет гармония. Ты не потеряешь свои силы, просто убийство и насилие больше не будут делать лично тебя сильнее. Мы перестанем резать все живое ради опыта и насыщать систему смертями готовя ее к поглощению всей вселенной.

— Буль-буль. От смерти системы все мы выиграем и все станет так же хорошо, как и в древние времена. — Пробулькала вода.

— Так стоп, то есть в древние времена до системы все равно было какое-то развитие?

— Да, и оно было куда более мирным идейственным. Тебе бы понравилось. — Пробасила земля. — Твой мир и до пришествия системы был лишен саморазвития вообще, по ее прихоти. Не воспринимай ее уровни как дар.

— Значит вы поможете мне?

— Да. Мы расскажем, где лежат осколки, которые мы сумели обнаружить.

— И где же?

— Чтобы добраться до ближайшего тебе придется пересечь пустоту. Сил хватит?

— Я уж бывал в пустоте, но транспорта у меня нет.

— Это проблема.

— Я могу попросить продавцов.

— Тогда мы дадим тебе координаты мира. Через порталы так далеко ты не доберешься. Мы больше не можем находиться здесь. Ступай.

Они отметили координаты. В моем меню появилась новая карта, она похожа на карту галактики. В ней появилась метка. Ох и далеко придется лететь.

Но я полечу. Свалить кровожадную систему и ничего не этом не потерять, звучит очень заманчиво.

* * *

Проснувшись, я еще раз сбросил пар с Мариной, после чего вернулся в наш мир, в мое родное поселение и после этого отправился прямо к продавцам.

У ближайшего магазина была небольшая очередь. Выжившие люди теперь ходят по многим улицам свободно. Совет целиком очистил многие районы и зомби теперь можно не бояться, разве что иногда открываются порталы, но от них можно вовремя убежать подальше и донести армии.

Когда я подошел к магазину люди сами расступились. В этом городе все знают кто я, обо мне уже ходят легенды и небылицы. Я не против, главное, чтобы слушались, остальное боком. Люди дали мне войти без очереди.

— Максим, как же я рад что ты вернулся. А я ведь давно хотел поговорить.

Продавец поприветствовал меня весьма тепло, его внешний облик не изменился, все еще похож на торгаша с рынка, в джинсах и спортивной мастерке.

— Теперь и я захотел.

— Замечательно. — Он потер руки. — Я прогоню всех клиентов, на ближайшие часы мы закрыты.

Как только клиенты ушли он что-то понажимал под прилавком, и я ощутил, что вокруг магазина есть силовое поле.

— Вот так. — Сказал он. — Теперь бл*д***я система нас не услышит.

— Точно не услышит?

— Клянусь жизнью. Если она услышит, что мы тут обсуждаем то моему народу просто не жить. Тебе тоже.

— Значит вы поможете мне?

— Всеми силами. Конечно, поможем. Мы же сказали тебе во сне!

— Я если честно многое из него забыл.

— А нечего забывать, друг мой, все очень просто. Собери кристалл, чтобы все 11 частей были на месте и тогда мы сокрушим проклятую систему.

— И сколько у меня времени?

— Мало. на самом деле за нас уже взялись. Нас пробуют на зуб. Система не уверена в нашей виновности и потому посылает шестерок. Мы, конечно, возмущаемся, но время наше ограничено.

— Солнышко, она ведь станет сильнее?

— Такое имя вы ей дали, она наша последняя надежда. С каждым возвращенным кристаллом она будет сильно прибавлять в силе, стократно в сравнении с прошлым разом.

— Ого, стократно?

— Да, твоя подопечная будет превращаться в титана. Нужно только найти все осколки.

— Еще один обнаружили духи.

— Да? Замечательно! Ты пришел закупить в дорогу? Мы тебе все бесплатно дадим.

— После того как вы повесили это на меня вместе с теми тварями мы должны мне куда больше.

— Понимаю. Но системное просто так дать не можем, иначе нас заподозрят. Вот простых вещей можем дать сколько хочешь.

— Обеспечивайте мое поселение и людей пока меня нет. И мне понадобится транспорт. Лететь туда далеко и порталов нет.

— Лучший транспорт что я могу тебе предложить это моя спина.

— Тогда в путь.

— Эх, придется закрыться на пару дней. Я доставлю тебя к цели и даже привезу назад.

— Назад не обязательно, у меня теперь пространственный дом с порталами.

— Ого, ну тогда и ехать у меня на спине всю дорогу не придется. Сможешь ведь возвращаться туда где был?

— Смогу? Кстати, я вот не понимаю, как нас еще не разоблачили? Разве систем не всемогущая?

— Всемогущая ли она? Нет. Она наблюдает всерьез лишь иногда, остальное время вы просто плывете по течению. Потому нас еще не разоблачили. Ладно, хватит болтать, чмокни жену и в дорогу.

— Полетели. — Дома я ее чмокну столько раз сколько захочу.

* * *

Мы заскочили в какой-то портал и выскочили поближе к пункту назначения. Так путь был сокращен примерно в три раза, но лететь все равно еще очень далеко. Я некоторое время любовался пустотой сидя на спине у акулы-продавца на спине, но вскоре бесконечные звезды и туманности мне надоели.

— Я домой. Чуть позже вернусь тебе на спину.

— Да уж, возвращайся, а то мне будет скучно.

Я вернулся в пространственный дом и сразу услышал вкусный запах с кухни. Обойдя комнаты, я понял, что Марина уже перетянула сюда наши вещи и активно обживается.

Она как раз готовила ужин на местном шикарном оборудовании. Я тихо подкрался сзади и обнял ее за талию.

— Угадай кто.

Ответом мне была улыбка и поцелуй.

Наотдыхался с ней как следует, а благодаря ее усилиям это место стало похоже на дом. Все-таки хорошо не быть одному.

* * *

Полёт занял около недели. Иногда я сидел на спине акулы и любовался звездами, но куда чаще проводил время с Мариной. Мы как следует обжили наш новый дом и неплохо измяли кровать. Она периодически уходила чтобы заниматься делами поселения, а я даже пару раз ходил на остров развеяться и посмотреть, как там дела.

По сути, для своих людей и я не отсутствовал вовсе, а вот с точки зрения акулы мы были в другом сегменте галактики.

Наконец мы добрались до нужной планеты. Внешне она очень похожа на нашу землю, только континент один и он огромен.

— Это магический мир. Он может показаться тебе отсталым, но первое впечатление обманчиво. — Сказал торгаш. — Мои собратья выгодно торгуют здесь уже 200 лет. Они нам и помогут.

— А чем торгуют хоть? — Я полюбопытствовал.

— Самый ходовой товар это туалетная бумага. — Сказал он не без тени улыбки. — У них там только листьями и пальцем можно подтираться, туалетная бумага для них роскошь.

— Ха-ха. — Был мой ответ.

— А еще обычную бумагу берут, и волшебные предметы, а еще слитки редких металлов. В общем ничего там сложного нет, это не развитый супермирок с орбитальной обороной способной разнести на части луну. Сейчас будет телепортация на близкую дистанцию прямо в магазин, не люблю гореть в атмосфере, держись.

Опять холод и невесомость…

* * *

Я проснулся на каменном полу. Первое что я увидел это небритое лицо другого продавца, склонившееся надо мной.

— Ты цел, парень? Хорошо. Короткие прыжки опасны для здоровья смертных.

— Я в порядке. — Сказал я, поднимаясь и чуть не упал.

Этот продавец одет по средневековому, в старой Европе примерно так и ходили. Два сородича принялись что-то горячо обсуждать, а я тем временем присел на стул и попытался прийти в себя. В глазах слегка двоится, и голова болит, но в остальном я в порядке.

— Так, теперь излагайте что за мир и как мне тут искать то за чем прилетел?

Рассказ был коротким, но обстоятельным, мирок здесь такой каких множество. Магия, всякие разные расы, мечи и феодализм. Если оденешь черный плащ с капюшоном, то никто на тебя не обратит внимания, можешь идти куда хочешь. А что касается расположения цели здесь уже подсказали духи.

Недавно местные раскопали что-то нелицеприятное. Вот угораздило их рыться в земле в поисках древних руин? Угораздило, и теперь появились последствия. Всякая нечисть полезла из земли, гигантский колосс пытавшийся захватить мир был уничтожен страшной ценой и теперь его на части разбирают местные государства. В процессе они поссорились и начали рвать друг другу глотки, но это уже частности.

Мой кристалл находится внутри этого самого сраженного колосса, иначе как бы он смог двигаться? Теперь осталось самое просто, добраться туда, всех раскидать и завладеть призом.

— Вроде все просто, я пошёл.

Слушать что они там хотели договорить я не стал. Суть я уловил, а выслушивать их длительные «душнения» не намереваюсь.

* * *

*Через два дня*

Проснуться на поле боя такое себе удовольствие. Запах трупов и гари немного сбивает с толку. И вообще спать в кровати куда удобнее чем на земле.

Стоп, я не спал. Я лежал в отключке. Я приподнялся на локтях и оглянулся вокруг. Какие-то средневековые рыцари дубасятся с ожившими мертвецами и их мутировавшими сородичами. Что я тут вообще делаю?

Тут память начала проясняться. За два дня я добрался до места и вышел к военном лагерю местных людей. Они как раз собирались устроить битву за обладанием останками побежденного гиганта. Однако восстала нежить и открылись порталы, началась бойня, приправленная магией.

Большим взрывом что испепелил сотни людей меня отправило в отключку аж на 15 минут. И вот теперь я стою посреди поля боя и не знаю, что дальше делать. Хотя нет, знаю, нужно просто добраться до останков и забрать все что мне нужно.

— Эй, ты кто такой? — Спросил меня какой-то оборванец в поломанных латах.

— Твой дед. — На такой ответ у него отвисла челюсть. Он уже замахнулся на меня мечом и получил пулю. Нечего стоять на пути.

Пока обойдусь без нежити и роботов, иначе привлеку лишнее внимание. Я просто бежал к цели на пути расталкивая и сбивая с ног всех, кто мешал. Если кто-то всерьез пытался задержать меня я просто стрелял. Одно из скоплений нежити на пути я просто выжег из огнемета. Потребовалось время, зато я прошёл легко.

В день гибели этого существа оно рухнуло на гору, и целая гора прекратила существование. Тело гигантского боевого механизма лежит в колоссальном кратере, появившемся после его падения.

Для него, конечно, это не глубоко, а для нас людей это десятки метров глубины. Я осмотрел тело чудовища и выбрал место куда можно приземлиться. Кажется, в районе ног есть что-то вроде входных люков. Неужели кто-то сидел внутри и управлял им?

Я активировал джетпак и долетел до люка. И правду, вход внутрь. Я зашёл.

* * *

Вот что значит быть внутри колосса. Снаружи идет битва, разные стороны рвут друг другу глотки, как хорошо, что я в этом не участвую. Я пошел по туннелю в направлении сердца механизма. Если кристалл хранится здесь, то где-то там, тем более там есть много механизмов.

Похоже я ошибся, битва кипит и внутри. Маги и рыцари разных людских фракций схлестнулись внутри. Бой идет не на жизнь, а на смерть и с потерями тут не считаются. Я очень вовремя спрятался за углом, мимо пролетела молния способная испепелить сталь и возможно ранить меня. Здесь и вправду сильные маги.

Я поступил по-умному, дождался пока они перебьют друг друга, а затем добил последних двух. Две пули и два рыцаря отправились к предкам, объяснять свой провал. Я смог спокойно идти дальше.

Ничего особо ценного из вещей на них нет, вещи довольно высокого уровня, но уровень редкости максимум эпический, чаще просто «особенный». Тем не менее пару приглянувшихся посохов я забрал, отдам их скелетам-магам, когда научусь их штамповать.

Путь дальше почти не осложнялся, хотя иногда приходилось переступать через тела. Люди и разные существа лежат друг на друге, неужели все так хотят заполучить этот кристалл? В любом случае он мой и только мой, они его не получат.

Я шел так где-то минут двадцать. Иногда встречал местных магов. На контакт они не шли, сразу бросались молниями. Так у них принято приветствовать незнакомцев? В ответ я любезно отправлял пули, и он всегда достигали цели.

Наконец я дошел до центра боевого колосса. Передо мной предстали большие двери, которые ковыряла группка местных рыцарей. У них получалось не особо хорошо, да и отодрать толстенные двери из неизвестного металла голыми руками не получиться, сколько зелий не выпей.

«Особо крепкие двери из аурмита, производства компании Гиперрион».

Я призвал одного скелета, дал ему большой заряд взрывчатки, показал на дверь и хлопнул по плечу.

— Родина тебя не забудет.

— Есть, босс!

— Кто там разговаривает? — Удивился один из магов.

— Мы. — Сказал скелет в момент, когда оказался у самой двери. Раздался оглушительный взрыв, мне даже в шлеме и с моим уровнем заложило уши.

Я вышел в коридор и увидел кучи мяса и крови, размазанные по стенам, полу и потолку. Выживших нет, дверь пробита, хорошо.

Я вошел внутрь и увидел большой механизм. Он явно предназначен для выкачивания энергии из чего-либо. Пришлось повозиться и осмотреться, здесь предусмотрена кнопка открытия и извлечения. Я нажал на нее и большой механизм пришел в движение. Через какое-то время я увидел кристалл. Да, это он самый, по форме такой же, как и два предыдущих, но поменьше размером и синего цвета.

«??????? ???? ??????? ????? ранг: необычный».

Всего лишь необычный? Это самый слабый ранг если не брать обычный. Я аккуратно извлек его из механизма и положил в инвентарь. Механический голос заговорил через динамики.

— Обнаружена энергетическая нестабильность, всему персоналу покинуть… анизм… сро… нуть…

Договорить механизм не успел, я почувствовал, как ткань реальности рвется, все вокруг темнеет и мне становится холодно. Кажется, здесь порвалась сама реальность и закономерно сейчас будет бабах.

Я уже собирался заскочить в свой пространственный домик, но не успел. Меня протащило по полу и забросило в черную дыру.

Как же здесь холодно!

Глава 21

Очнулся я на каменном полу и понял, что сейчас на мне только штаны. И вообще я в каких-то цепях, посреди средневековой тюрьмы, в углу есть стандартные солома и деревянное ведро.

«Аурмитовая цепь. Очень прочная».

Я проверил инвентарь, все мои вещи на месте, просто лежат там, цепь я могу вырвать одним движением руки, по сути, я могу свалить уже сейчас. Однако в этот момент в коридоре зацокали каблучки и в камере появилась женщина.

Блондинка, со звериными ушками и роскошным пушистым хвостом. Одета в короткую юбку, черный корсет с глубоким декольте и колдовскую шляпу.

«Амина. Уровень 99, маг стихий».

— Проснулся значит. — Промурлыкал ее голос и только теперь я заметил ее желтые как у кошки глаза. Что за создание? До чего бывают удивительны разные миры.

Она подошла поближе, приподняла мой подбородок и посмотрела в глаза. Не понимаю, что она пыталась найти в моем взгляде. Через пару секунд она продолжила, не разрывая зрительного контакта.

— Ты кое-что украл у нас, и теперь обязан это вернуть.

— У вас это у кого? — Спросил я.

— У нашего великого королевства… — Дальше она расхваливала свою великую и прекрасную страну, а я просто выбросил это из головы.

— Я ничего не крал.

— Тогда, где он?

— Кто он? — Ее глаза стали злыми, она начала царапать мою щеку ногтями.

— Ты знаешь.

— Нет.

— Могу освежить твою память, но тебе это не понравится.

В любой момент я могу вырваться и свернуть ей шею, но я решил посмотреть то она расскажет.

— Не надо. Просто скажи, что я украл.

— Сердце того гиганта, артефакт невероятной мощи. Источник магии что обеспечит наше королевство на столетия. Где он?

— Ничьих сердец я не крал.

— Ох, это плохо, неужели всю жизнь ты был одинок? В любом случае при тебе мы ничего не нашли. Если не ты то, кто?

— А мне по чем знать? — Развел я плечами.

Она отошла, снова окинула меня взглядом и нахмурилась. Какое-то время она размышляла и наконец выдала:

— Если ты не виноват, то причин держать тебя у нас нет.

— Отлично, значит я могу идти?

— Да, но поскольку город в осаде идти тебе все равно некуда.

— А кто осаждает то?

— Ты что, с луны свалился?

— Можно и так сказать. Так кто осаждает.

— Твари из другого мира. Они мстят за гибель своего полководца. Поотрывали порталы и собираются стереть город в порошок до того, как придет второй.

— Какой второй? Разве их было два?

— Ну ты точно с луны свалился, это все дети знают.

— Так ты выпустишь меня?

Цепи спали, охранник принес мне одежду. Ушастая колдунья подождала пока я оденусь и продолжила.

— Допустим ты не взял кристалл. Конечно, не взял, не знаю какой у тебя уровень, но наши ребята посильнее будут, у тебя кишка тонка его украсть. Ладно, даже достань ты его из воздуха прямо сейчас это ничего не изменит. Мы все обречены, иди на стену и дерись, чужеземец… или можешь напиться как многие и ждать конца.

— Не очень воодушевляет. А эти порталы, они далеко?

— Все пара километров от стен, но там тысячи врагов. А зачем тебе?

— У меня есть план. Поможешь туда попасть?

— Хочешь умереть побыстрее?

— Ну нет так нет, тогда бывай.

Я обогнул ее и не слушая протесты убрался подальше. Меня больше не трогали, я спокойно вышел на улицу и пошёл по улицам в направлении стен города.

* * *

Битва на стенах развернулась жаркая, жертв со всех сторон было много. Серые, белые и черные уродцы с шерстью и клыками лезли на стены, а люди отбивались. Отчаянная борьба обреченных смертных, здесь можно было бы снять неплохое кино, и затраты на спецэффекты будут минимальные, я тем временем пошел дальше.

За мной увязались две личности, два мага что прячутся в тенях. Ну как хотят, я не прячусь. Прямо посреди улицы я нацепил доспех, взял в одну руку плазменный пистолет и взмыл в воздух. С высоты я осмотрелся. Портал и вправду недалеко, оттуда волнами прут твари, осталось только туда добраться.

Я врубил джетпак на полную силу и полетел к порталу. Никто не пытался меня остановить, а я не хотел быть остановленным, потому летел высоко и маневрировал на случай, если они начнут стрелять. Я долетел до портала благополучно и снова холод и темнота.

* * *

Я вылетел на другой стороне и увидел каменную пустошь, покрытую черным пеплом. Тысячи мохнатых и клыкастых уродцев маршируют в порталы чтобы сражаться, а я вишу воздухе над ними. Я тут же приземлился на ближайшей скале и затих. Пусть пока пройдут.

Я разослал летучих мышей во все стороны искать второго гиганта, уж больно высока вероятность что он тоже обладатель кристалла. Пока они искали я лежал на камне и наблюдал. Тысячи тварей маршируют в порталы, горланя свои песни, редко кто из них держит в руках знамя или бьет в барабан. Дикари и монстры, скорее всего пушечное мясо, вот мой вердикт.

Пока они маршировали мимо я успел пригубить пивка и покурить. Наконец поток монстров иссяк, а летучие мыши донесли о находке. Второй колосс как раз марширует через пустоши и идет прямо сюда. Он меньше и слабее первого, но все равно огромен.

Эх, докурить не успел, ладно, пойду разбираться. Я бросил бычок и снова активировал джетпак. Лететь недалеко, эта тварь идет прямо сюда, план, как всегда, придумаю на ходу.

Я просто подкараулил его. Когда громадный механизм проходил мимо я сорвался со скалы и приземлился у одного из люков в районе ноги. Пара выстрелов из плазмы и «сезам» открылся, а дальше я вошел внутрь.

Внутри все выглядит так же, как и у предыдущего, я поднимался по лестницам, шел по узким коридорам, чаще просто крался чтобы не столкнуться с местными обитателями. А местные обитатели были отнюдь не волосатыми дикарями, а бледными созданиями с хрупкими телами и большими черепными коробками. Неужели большие умники? Вроде их тела я видел в предыдущем колоссе.

И все же парочка меня засекли и мне пришлось вырубить их ударом по черепушке. Они упали как подкошенные и тут же отключились. Подумав, я свернул им шеи, они явно не хорошие ребята, так чего их жалеть?

Я пошел дальше по коридору, прятаться уже не выйдет, меня давно засекли, и враги наваливаются толпами. Те самые головастики неплохо умеют колдовать, а в услужении у них находятся весьма сильные гориллы-мутанты. Впрочем, против моей армии нежити им далековато. Мои скелеты дружно раскидали врага.

Я поднимался все выше и выше ни на что не обращая внимания. Никто здесь не представляет для меня серьезной угрозы, я даже слегка расслабился и выпил еще пива прямо на ходу. Однажды пьянка сильно выйдет мне боком… но это будет потом.

Наконец я достиг примерно середины боевой машины. Тут я и почувствовал холод и невесомость, на секунду все померкло. Кажется, мы прошли через портал. Я подошел к одной из консолей и увидел изображение с внешних камер, колосс только что выпустил луч огромной мощи и превратил часть крепости людей в руины, а заодно спалил своих же. Так, пора это прекратить, нужно остановить механизм прямо сейчас.

Я ускорился, стал бежать намного быстрее, иногда минуя врагов и игнорируя их неумелые попытки навязать мне бой. Двери я выбивал ногой или взрывчаткой, врагов жёг из огнемета если мешались под ногами. Одного особо ретивого что бросился мне под ноги поднял одной рукой за шею и приложил башкой о стену, а нечего лезть.

Вроде бы я дошел до места, где хранится кристалл, правда устроено здесь все несколько иначе, кристалл видимо стоит на самом верху механизма, до него еще нужно долезть. Не дадут мне этого сделать кучи горилл-переростков что заняли здесь оборону.

Я достал снайперку и начал отстрел, такая мощь для них избыточна, тела существ рвет на части от попадания, ну и ладно. После гибели первой пятерки остальные поняли бесполезность сопротивления и предпочли сбежать. Путь открылся, и я свободно долетел до места, где хранится кристалл.

Вскрыть механизм не удалось, он просто не поддается. Тогда я попытался что-то найти в компьютере рядом и обломался, ничего там не понятно. Ну а коли непонятно будем ломать! Серия выстрелов уничтожила все оборудование в зале.

Раздался сигнал тревоги, свет в помещении стал красным. Я начал ломать механизм по новой, через пару минут он открылся сам. Передо мной предстал еще один кристалл, светящийся не очень ярким белым светом.

«??????? ???? ??????? ????? ранг: обычный»

Тоже самое что и прошлый, только обычный, т.е. на ранг слабее. Все равно он мне нужен, забираю. Я вырвал кристалл из объятий механизма силой и тут же уложил в инвентарь. В момент, когда я извлек кристалл свет потух и весь здоровенный механизм дал сбой. Колосс, топтавший ногами город люде, неожиданно застыл и просто упал, раздавив значительную часть города вместе с дворцом правителя.

Я был внутри, после падения колосса я благополучно выбрался наружу и осмотрелся. Шокированные падением лидера монстры отступили от города и бросились обратно к закрывающимся порталам. Люди же ликуют и празднуют. Я стою на спине упавшего гиганта и решаю что делать дальше. Нужно вернуться к продавцам и рассказать об успехе, а там вернусь домой и через портал в родной мир.

— Кхм-кхм. — Привлекла к себе внимание ушастая и хвостатая блондинка, которую я уже знаю. Как она оказалась на спине этой твари? Смотрит на меня укоризненно.

— И ты еще будешь врать что не брал кристаллы?

— Нет, не буду. Я забрал их. Хочешь помахаться? — Не вижу причин и далее скрывать правду.

— Нет. Но и так легко отпустить не могу.

— И что ты сделаешь?

— Предложу сделку.

— Деньги за бесценный кристалл?

— Лучше. Я расскажу, где можно добыть еще один, в обмен на половину от него.

100% собирается меня использовать и кинуть. Но в эту ловушку мне придется пойти.

— Излагай.

* * *

Они готовят экспедицию в тот мир, где мы только что побывали, там есть еще один кристалл, они предлагают распилить его пополам. Ха, конечно, я не буду этого делать, и они этого не планируют, но я согласился. А пока они готовятся я решил вернуться на землю.

Найти Солнышко было не сложно, крылатый андройд помогала каким-то оборванцам во временном лагере. Сейчас за нее можно не переживать, с ее силой на планете мало кто может ей угрожать.

— Пошли, кое-что тебе покажу. — Сказал я и мы вдвоем полетели домой.

Уже дома я вручил ей оба кристалла. Сказать, что она обрадовалась ничего не сказать. Она тут же притянула их к себе, и я едва успел закрыть глаза. Ярчайший свет, казалось, сейчас спалит всю комнату.

Когда светопредставление закончилось половина комнаты была сожжена, а вокруг Солнышка образовался круг, где сгорел даже пол. «Хорошо, что у меня защита от стихий», подумал я про себя. Она изменилась, ее голова теперь упирается в потолок, глаза искрятся светом, а кожа больше не пахнет резиной. Неужели она теперь из плоти и крови.

— Солн… — Все что о я успел сказать, прежде чем потолок лопнул. Она просто подпрыгнула и проделала большую дыру в потолке! В верхней квартире, где никто не жил она выбила своим телом окно и не сказав ни слова взмыла в воздух!

Она неслась в небо со скоростью истребителя, пока не скрылась за облаками. Где-то там вверху чуть позже я разглядел свет, кажется она открыла портал и полетела туда…

Вот это да. Мне ее доверили, а она просто улетела. Я достал свой волшебный телефон и набрал продавца.

— Хьюстон, у нас проблемы.

* * *

— Не волнуйся Максим, это не твоя вина, ты выполнил свою часть сделки. — Похлопал меня по плечу продавец. Он уже успел вернуться в родной магазин, и мы вместе сидели и распивали спиртное. Я наливал не глядя. Почему я напиваюсь, отчего волнуюсь? Я не знаю рисков и не знаю к чему приведет ее побег.

Марина тоже была расстроена, этот кристалл с девичьим голосом был ей почти как дочь. Это она заботилась о ней и разговаривала с ней бока я блукал по мирам и валял дурака.

— Что теперь? — Спросил я его.

— Мы найдем ее, но будем ли прятать у тебя это уже вопрос. С двумя новыми кристаллами ее мощь возросла в 1000 раз. Думаю, она решила, что твой, уж прости, захолустный мирок для нее тесен. Думаю, она отправилась куда-то в центральные миры.

— И как вы намерены поймать ее? Или будете уговаривать вернуться?

— Поймать ее не в наших силах, но рано или поздно она поймет, что только мы можем ее спрятать и тогда придет к нам сама.

— Значит остальная часть плана в силе?

— Да, друг мой, нам удалось добыть один кристалл самим, но отдавать его ей мы пока не готовы.

— Я выяснил положение еще одного.

— Замечательно. Добудь его и храни у себя. Мы применим его по назначению позже.

На секунду мы замолчали, а потом.

— Давай еще по одной.

— Наливай.

* * *

Я вернулся в мир, где были добыты два кристалла. У мира есть и название, и номер, но я решил не забивать себе голову ерундой, все равно жизнь в средневековье меня не привлекает.

Здесь уже собирается целая армия людей. Они пойдут в атаку на противоположный мир, а я с ними ради добычи того, что мне нужно. Я переоделся, прикинулся зевакой, и стал наблюдать за мельтешением людей в городе.

Думаю, еще рано отправляться, кажется, пришел на сутки раньше, поэтому уже собрался вернуться в дом, но тут меня окликнули. Та самая ушастая блондинка как-то выследила меня и помахала мне рукой с другой стороны улицы. Я не стал махать в ответ, не друзья они мне. Однако, когда она подошла и предложила выпить я об этом забыл.

* * *

Проснулся я уже у нее. Вот такие дела, мы напились и пошли к ней домой. Должен признать, что домашнее убранство у ее богатое, а кровать большая и мягкая, барышня явно не бедствует, в отличие от большинства местного населения.

Она много чего мне рассказывала и вообще ее было не заткнуть, но я слушал через раз и вообще куда больше думал о пропаже Солнышка и том, что будет с нами дальше. А что, если система все прознает и просто обнулит нас? Можно ли гарантировать сохранность тайны теперь?

— Максим, ты меня вообще слушаешь? — Она что-то шептала мне на ушко с утра. Выглядело сексуально, но сосредоточиться на ней я не смог.

— Наверное. Голова забита. — Оскорбленная таким невниманием она отпрянула, а затем продолжила.

— В твоем мире девицы, наверное, покраше будут если ты себя так со мной ведешь.

— Да не сказал бы.

Она промолчала, а затем начала собираться на «рейд», я последовал за ней. Мы собрались и отправились к толпе людей что уже стекались к порталу. Сотни воинов и магов разных рас стоят здесь и ждут своего часа. Мы пришли одними из последних.

— Фуф, не опоздали. — Сказал она и вытерла пот со лба.

Тут то портал и пришел в движение. Маги вокруг него удивленно уставились на черные врата, а через секунду врата расширились и через них в наш мир начал проникать зеленый туман.

Доигрались.

Глава 22

От зеленого тумана маги начали хвататься за шеи, а воины просто сразу валились на землю и умирали. Неужели нас опередили? Как мне тогда добыть кристалл если рейд провалится? Моя спутница застыла в шоке, я воспользовался случаем, схватил ее за шиворот и притянул к себе.

— Скажи, где на той стороне хранится кристалл? — Она посмотрела на меня сначала испугано, затем очень внимательно, затем серьезно.

— Возьмешь меня с собой?

— Да.

— В цитадели огня. Оттуда вчера маршировали все эти твари.

Я призвал своего дракона, залез сам и дождался пока залезет она, а затем мы взмыли в воздух и влетели в портал выше, чем шел зеленый туман. Оказывается на той стороне стояли механизмы с трубками и баллонами, головастые знали о нападении и приготовили ловушку. Дракон угостил их ледяным дыханием, и мы взлетели выше.

Спрашивать ее, где же эта цитадель находится не пришлось, я увидел ее с воздуха сам и очень отчетливо. Туда мы и направились. Полет прошел гладко, ведь никаких систем ПВО здесь и близко нет, ушастая сидела сзади и иногда задавала дурацкие вопросы в духе: «сколько такой стоит?» или «как быстро он умеет летать?». Лучшим ответом было бы «заткнись», но я промолчал.

Мы приблизились к крепости, дракон пафосно сел на одну из стен, и мы слезли с него. Странно, но ни одной живой души тут не видно. Враги, вы где, разбежались? Ну это к лучшему.

— Идем внутрь. — Сказал я ей, а то она по сторонам смотрит как заворожённая и хвостом машет.

Я практически потащил ее за собой. Такой огромный замок, столько залов и ни одной живой души, в чем дело? Я-то ожидал что будет битва, уже и армию скелетов подготовил и такой облом. Моя хвостатая спутница разглядывала картины, щупала ковер, осматривала вазы, в общем делала все чтобы нас замедлить.

— Слушай, я думал мы придем на битву, а не на экскурсию.

— Ш-ш-ш-ш-ш, это предметы искусства моей родины, им столетия. Когда мы отберем это место я буду жить здесь.

— А кто вообще им владеет?

— Один повелитель нечисти. Ничего особенного.

— А где кристалл?

— В его троне. Он питает его жуткие кузницы, где были созданы два колосса которых ты победил.

— Вот как. Ну тогда веди, экскурсия окончена.

— Ну хорошо… я плохо знаю внутреннее устройство, но провести нас смогу.

Мы поплутали по внутренним помещениям порядочно, кажется иногда мы даже ходили кругами. Я просто призвал летучих мышей и отправил их осмотреть здесь все, пускай приведут меня к тронному залу. Ушастая оказалась бесполезна, все-таки к цели нас вывели мои разведчики. Нужно будет угостить их сахаром за такое.

По пути я понял, что освещавшие корриды волшебные факелы регулярно потухают, автоматические волшебные двери больше не открываются сами и вообще это место как будто умирает.

— А насколько оно огромно? — Спросил я ушастую.

— Этажей 100, не меньше. И все довольно больше.

— Серьезно? — Спросил я удивленно.

— 60 под землей, 40 над ней. На нижних находятся кузницы и рабские бараки. Верхние 10 это место жительства элиты.

— Теперь я понимаю зачем тебе нужно это место.

— Помоги мне, и я тебя отблагодарю. — Подмигнула она мне, ну а я понял, что меня просто пытаются использовать.

— Почему тут все отключается?

— Потому что они поняли, что мы здесь и пытаются создать нам неприятности.

— А почему не пошлют войска?

— Потому что идти далеко, на верхних уровнях нет войск.

— Ясно, направление мы вроде знаем, пей зелье и ускоримся.

* * *

Пауки, еще немного и я точно стану арахнофобом. Сколько раз я уже встречал этих тварей? Не могу сосчитать. В этот раз они тоже появились. Десятки мохнатых тел поползли по стенам, как хорошо, что у меня есть огнемет, первые группки тварей превратились в пепел, а остальные убежали назад откуда пришли.

— Ну вот и первые враги. Как думаешь, твои дружки скоро сюда придут? Может они даже помогут нам?

— Они пробьются и придут, но захватить трон вдвоем будет эпическим подвигом, ты так не думаешь?

Не думаю, но я промолчал, нет смысла ссориться. Мы побежали еще быстрее, на ходу пили зелья чтобы ускоряться, я бы мог передвигаться куда быстрее, но приходилось ждать хвостатую. Она наложила на себя какое-то заклятие и тогда смогла бежать почти с моей скоростью.

Всех пауков я выжигал, им на смену пришли пустые доспехи-охранники, с ними было еще проще, 1 пуля из револьвера и доспех разваливается, да и противопризраный порошок у меня еще остался.

— А ты сильный. — Сказала Амина облизываясь, при ее 99 уровне она могла бы что-нибудь сделать, но вместо этого прячется за меня и ждет пока я все разрулю.

— Покажи, что умеешь, ушастая.

— О-о-о, а я думала ты не попросишь.

Она произнесла какие-то слова, поводила в воздухе посохом и перед нами появился элементаль воды. Бесформенная двигающаяся лужа ростом под 3 метра.

«Элементаль воды, уровень 59».

За ним начали появляться еще такие же и того перед нами уже 10 таких. Они построились за нами и принялись убивать пауков что пытались добраться до нас с тыла.

— Ну как тебе?

— Очень хорошо. — Соврал я, ведь порвать ее и ее призывы на части мне не составит труда, хотя не исключаю что она бережет ману.

* * *

Здесь действительно много места, но мы все-таки пробрались через бесконечные спирали к главному залу. Там мы увидели гигантский трон и сидящего на нем рогатого монстра. Здоровенный и краснокожий он взирал на нас сверху и ухмылялся.

— Глупцы, вы знаете куда пришли?

— Знаем. — Ответила ушастая спокойно.

— Тогда бегите пока целы. — Пророкотал он и из-за его спины появились красные крылья.

Я не слушал что он там говорит, я искал глазами кристалл и нашел место, где он спрятал. Он находится прямо в троне, оттуда исходит бирюзовый свет, очень яркий, даже обжигающий. Он сидит задницей намоем кристалле и еще ухмыляется, и смеет мне угрожать.

«Рогатый король, уровень 119. Класс: пылающий берсерк».

— Вы двое станете моей закуской. — Снова произнес он и начал чертить какое-то заклинание в воздухе.

Его чары рассеялись, волшебница помешала ему колдовать. Тогда он выхватил тяжелый топор и бросился ко мне. Не похож он на такого уж и сильного противника, посмотрим, что он умеет.

* * *

*В тот же день. Мир N 195867205068382 N / A *

Целый дом рухнул. Все от того, что в него кто-то врезался. Сначала люди подумали на самолет или конвертоплан, но на руинах здания нашли более чем двухметровую женщину с крыльями за спиной и презрительным взглядом.

Это стало бы сенсацией если бы не тот факт, что в этот мир недавно пришла система. Метеорит совершил долгое путешествие через космос и упал с неба, разрушив целый небоскреб посреди города. Система может приходить в мир по-тихому или наоборот с фанфарами, но она всегда начинает с разрушений и смерти.

Ведь в этом смысл ее существования.

Солнышко, что за глупое имя дали ей два человека. Молодой парень что, как и все глупые смертные стремится лишь к силе, и девушка что не видит дальше своего носа и мнит себя «хранительницей очага». Ее два временных опекуна были просто глупы и недальновидны, как и все люди. Она благодарна им за спасение и заботу, но она больше не может тратить время с ними.

Система недавно пришла в этот мир и у нее есть шанс спасти планету от незавидной участи или по крайней мере отсрочить неизбежное лет на 200. Она так и поступит.

* * *

Побить этого демона было не трудно. Он был самоуверенным и решительным. Слабоумие и отвага это отнюдь не хорошо, но и погиб он глупо. Я взорвал баллон с отравой, а ведьма поймала его в воздушный шар вместе с газом и он умер.

После этой победы Амина была истощена и улеглась на камень в отключке. Я же вскрыл трон рогатого и достал уже третий кристалл, добытый за последнее время.

«??????? ???? ??????? ????? ранг: особенный»

Тоже весьма низкий ранг, но зато я добыл в этом мире и соседнем сразу три кристалла. Стоило мне вырвать кристалл из механизма и запихнуть в инвентарь как все вокруг потухло. Все источники света, механизмы, буквально всё отключилось.

Я посмотрел на лежащую без сознания женщину. Я бы мог бросить ее или добить, как поступить с ней? Я подошёл к ней, приподнял ее голову и… залепил ей три сочные пощечины от которых она тут же очнулась.

— Ай, что происходит! — Крикнула она ощетиниваясь.

— Я тебя разбудил.

— Ой, правда? Мы победили?

— Да.

— Отлично, где кристалл?

— У меня он мой. Весь. — Пару секунд она вглядывалась в мое лицо, скрытое шлемом, и пыталась понять ну шучу ли я.

— Теперь ты уйдешь? — Спросила она.

— Да. Меня здесь ничто не держит.

Не слушая что, она скажет дальше я шагнул в портал. Я вернулся в свой пространственный дом, а оттуда в родной мир.

* * *

По возвращении мне позвонил продавец, он предложил зайти к нему за покупками. Это означает что он хочет поговорить. Мы заперлись в магазине, и он снова включил изоляцию.

— Твоя подопечная много натворила.

— Например?

— Она спасла целый мир от пришествия системы. Метеорит что должен был присоединить мир к системе летел к цели больше 200 лет. Она опоздала, и он уже поразил мир, но ее это не остановило. Она закрыла все порталы, убила всех, кто стал системщиком и получил уровень, а затем каким-то образом система перестала действовать на всей планете.

Я чуть челюсть не уронил.

— И что теперь. ее раскрыли?

— Нет, к счастью. Такие погрешности возможны, на один случай система закроет глаза. Однако у меня есть подозрения что она сделает это снова. Ты знаешь, что она перемещается в космосе быстрее света?

— Немыслимо.

— Я и сам не знаю как это возможно. В любом случае если это будет происходить все чаще система заподозрит не ладное и начнет копать. А где копать она разберется быстро.

— Что делать?

— Мы попытаемся ее образумить, ничего не обещаю, она своевольна. Ты вряд ли сможешь на нее повлиять. Я рассказываю тебе об этом как другу. Будь готов к тому, что может произойти.

— Я добыл еще кристалл.

— И мы тоже, того еще два. Это сделает ее гораздо сильнее. Нельзя отдавать их ей, тем более сейчас.

— А если она решит их забрать?

— Если так, то у нас будет шанс поймать ее. Пусть только появится в этом мире…

— Грустные новости. Я пошёл.

— Ступай. Удачи, друг мой.

Фамильярности, но я кивнул ему.

* * *

В пространственном доме меня ждал сюрприз. Как хорошо, что Марина сейчас на земле, иначе ее могли бы убить или взять в плен.

— Что, не ожидал? — Улыбнулась мне ушастая Амина. За ее спиной стоит 20 магов и сотни воинов.

— Как? — Все что о я смог из себя выдавить.

— Легко. Мы отследили координаты портала. Ты бы поаккуратнее их открывал, хи-хи. А теперь давай кристаллы и я тебя пощажу.

— А теперь выметайтесь на**й из моего дома и тогда я не стану уничтожать ваш мир.

— Ого, какой он дерзкий. — Сказал кто-то из магов. — Нужно его проучить.

Их и вправду много, есть несколько с уровнем 100, это значит они почти равны мне. Их коллективное заклинание должно было опутать меня цепями, но я вовремя взмыл в воздух и подстрелил парочку наглецов из револьверов. Осознав, что биться в открытую не смогу я бросился вглубь дома, благо он большой.

Они восприняли мое бегство… тактическое отступление как трусость и слабость и со смехом пошли за мной. Однако, когда из одной из дверей на них выбежали 200 боевых роботов им стало уже не так весело.

Пользуясь своей властью в этом месте, я громко крикнул, и все пришельцы услышали мой голос та словно я был рядом.

— Добро пожаловать во Вьетнам, дамочки!

Роботы понесли большие потери, электричество и кислота оказались для них смертью, но и враг заплатил за каждую повреждённую машину. Теперь весь пол завален трупами и кусками тел. Роботов т о я починю, а вот людей не вернуть. Чтобы не потерять все машины я отозвал их и приказал прятаться.

Следующей была волна скелетов. Здесь враги управились куда увереннее. Магия света и «отмена призыва» позволили уложить сотни моих неживых подручных обратно в могилы, а потерь среди врагов было куда меньше. Они умеют действовать слаженно и прикрывать друг друга, нужно отдать им должное.

И все же численность врагов сократилась с 220 до 100. Их ряды утратили порядок, некоторые в открытую потребовали возвращения. Но командующая ими ушастая просто убила всех недовольных. Я ее недооценил, она жестока.

— Без кристаллов мы не уйдем.

— Даже если ты победишь меня получишь лишь последний, остальные уже давно не здесь. — Сказал я ей.

— Выходи гребаный трус! Хватит прятаться за слугами!

Сказала ведьма, которая прячется за воинами, а раньше пряталась за моей спиной.

— Я выйду, не сомневайся.

Взрывное устройство было уже готово. Мне претит вредить собственному жилищу, но выбора нет. Я открыл меню дома и выбрал установку стеклянной стены. Здесь я хозяин и могу перестраивать помещения как хочу. Вот я и поставил вокруг вражеского отряда купол из прочного стекла, а пока они его пробивали окружил их стенами и закинул в образовавшуюся большую комнату бомбу. Был взрыв.

«Парам-пам-пам, поздравляю, вы получили уровень 145!»

* * *

Среди кровавых ошметков были выжившие, всех добили скелеты. Единственная кто снова вышла сухой из воды была Амина. Она вовремя закрылась каким-то куполом и уцелела. Я полагал что она продолжит бой, но вместо этого она упала передо мной на колени и произнесла.

— Рабой твоей буду, что хочешь сделаю, только пощади, прошу!

— Жить хочешь?

— Конечно хочу, а еще сестру и родителей увидеть хочу.

— Тогда не нужно было сюда приходить.

— Пощади! — Взмолилась она и заплакала. Теперь ее вид просто жалкий. Хвост обгорел, одежда похожа на лохмотья, прическа растрепалась.

— И зачем ты мне нужна? — Решил я подействовать ей на нервы.

— Я расскажу, как защитить твой дом от чужаков.

— Я и так это знаю, не открывать порталы перед абы кем. Через пару минут следов не остается и можно уже не бояться.

— Я…

— Не интересует. — Сказал я с легкой улыбочкой и совсем не злобно.

— Тогда я могу только…

Я открыл системное меню и выбрал пункт со строительством тюрьмы и, в частности, камер. Есть одна камера которая не дает волшебнику колдовать и постоянно откачивает из него ману. Мана запасается в малых кристаллах. Я сделаю из нее живую батарейку, тем более она сильна…

— Будешь моей пленницей и заодно батарейкой, а там… кто знает. — Я улыбнулся ей моей самой жуткой улыбкой.

* * *

Я защелкнул на ее шее особый ошейник и запихнул ее в камеру. Ошейник не даст ей телепортироваться изаставит выполнять любые команды, камера не даст колдовать и использовать предметы, и просто находясь в ней она играет роль живого генератора.

К ее чести, она не сказала ни слова, ее высочество просто уселась на лежанке и грустно посмотрела в пол. Хвост и уши поникли, снова она давит на жалость.

— Как скоро ты дашь мне шанс искупить вину?

— Через пару сотен лет. — Сказал я абсолютно серьезно, и она кажется поверила.

— Прости, просто они были нам нужны…

— Нам нужнее.

С этими словами Максим ушел, оставив пленницу в одиночестве гнить в этой камере, глубоко в подвале. Теперь она всего лишь батарейка, но это куда лучше, чем смерть.

Амина крепко задумалась над тем зачем Максиму могли понадобиться кристаллы. В старых пыльных книгах она когда-то прочитала что все кристаллы это части одного целого и собранные вместе они якобы могут одолеть саму систему. Тогда она решила, что это бред, написанный выжившим из ума стариком, но теперь у нее возникло сильное интуитивное чувство, что это правда. Интуиция подсказывает что ее пленитель очень непрост и кристаллы нужны ему не для того, чтобы потешить эго, создать армию или заработать на них.

«Неужели этот парень мечтает свалить саму систему?» Подумала ведьма и ужаснулась.

Глава 23

Уборка потребовала времени, убрать все трупы, рассортировать добычу, вытереть кровь, починить то, что сломано, это потребовало от моих скелетов кучи усилий и времени, даже учитывая их количество.

Пока они работали я занимался тем, что вырезал костяные амулеты на защиту от стихий и физического урона. Я наконец прокачал этот навык и нашёл его полезным. Теперь многие мои прокачанные скелеты получат защитные амулеты что продлит их жизнь.

Марина была в шоке от произошедшего, она очень невовремя пришла сюда и увидела последствия побоища. Я поспешил ее успокоить, главное, что жилые помещения не пострадали, остальное мы реанимируем.

Если не открывать порталы перед носом у архимагов никто не сумеет сюда пролезть, это была моя ошибка и я ее больше не повторю.

Ладно, нечего тут больше обдумывать, нужно искать зацепки. Сегодня утром я снова заходил к продавцам и у них есть новая зацепка. Кажется, они знают где можно раздобыть еще один кристалл.

* * *

Маргарита сбежала. Поработительница что так хотела сделать меня своим слугой и была за это обнулена сумела выбраться из клетки. Как мне сказали ей помогли два охранника предателя. Обоих я позже нашел мертвыми уже за чертой города.

Ну ладно, бегать за ней не собираюсь, все равно она снова первый уровень и без класса, если выживет в этом мире флаг ей в руки. Я закурил сигарету и осмотрелся, постройки уже начали зарастать травой, брошенные дома словно смотрят на меня пустыми окнами. Этот город мертв.

А вот по железной дороге недавно приезжал поезд, из всех не магических способов перемещения более-менее может работать только железная дорога. Совет пытается наладить ж/д сообщение с соседними городами, но сомневаюсь, что у них получится. Мертвецов в округе стало куда меньше, зато всяких мутантов и чудовищ предостаточно.

Я бы мог пойти и почистить окрестные леса, но что толку? На их место придут новые твари, здесь нужен совсем другой подход. Однако сейчас мне не до этого, нужно искать кристаллы, вернуть в строй взбесившегося андроида, много чего. Займусь родной планетой потом.

* * *

Космический корабль лежал посреди красного леса. Огромный, в форме шара и целиком металлический он напомнил мне «звезду смерти», только сам в 100 раз меньше размером.

Красные листья, красные деревья, красная трава, нет это не я дальтоник, и мне не кажется, просто планета такая. Продавец трое суток вёз меня сюда на своём горбу и теперь я здесь. Внутри этого корабля должен быть еще кристалл, я пришёл сюда за ним.

Красная трава просто хрустит под ногами, почва здесь влажная и если бы не высокая трава, то мои ноги утопали бы в земле. На красных деревьях здесь и там лазают обезьяны. Покрытые серой или желтой шерстью эти пухлые и неуклюжие существа вызывают улыбку, до момента, когда начинают кидаться в тебя камнями и показывать тебе средний палец…

— А почему вы не открыли магазин здесь? — Обратился я к продавцу. Он как раз шёл справа от меня в своей человеческой форме. Магазинов в этом мире нет и ему негде отсиживаться.

— А мы и открыли. Этот мир даже приносил доход, но живший здесь продавец был убит.

— Что? Каким образом? Разве у вас нет абсолютной защиты?

— Есть, но пара особо развитых рас могут обойти даже ее. Ты ведь понимаешь, что в этой вселенной полно существ с уровнями от 500 и выше?

— Я догадывался об этом. — Честно никогда не думал об этом.

— Эльфы, нежить, «вечные», разумные машины заслужившие право иметь уровень, это очень короткий список тех, кто живет очень долго и качается на протяжении столетий. Мы тоже сильны, но столько времени убийствам уделить не можем, да и зачем?

— Значит если встречу такого он будет иметь 500+ уровень?

— Если не 1000+. Благо их довольно мало и система не позволяет им разорять любые миры какие они захотят. Не то чтобы она щадила бедных жителей, просто нельзя истреблять весь скот разом, у него должна быть возможность оставлять потомство.

Мы шли по чавкающей грязи и хрустящей траве, корабль становился все ближе. Я увидел открытые сломанные люки и скелеты существ в давно заржавевшей броне.

— А этот корабль? ОН принадлежал одной особо развитой расе?

— Верно. Правда их имя нам не известно, они жили изгоями и сторонились нас и других разумных.

— А с чего ты взял что кристалл там? — Спросил я его.

— Даже если он не там мы возьмем след, ферштейн?

— Фер… что?

— Прости, недолго торговал в германии, мы почти на месте.

Мы вошли внутрь корабля через один из открытых люков. Я влетел туда на джетпаке, а продавец просто запрыгнул. Теперь мы внутри. Здесь темно и совсем неуютно, я бы назвал это атмосферой уныния и смерти.

— Я точно не знаю как устроены их корабли. — Сказал он. — Но общие закономерности наблюдаю, иди за мной. — Я последовал за ним, освещая наш путь фонариком.

* * *

Внутри все давно заросло. Красная трава теперь везде и отсутствие света ее не смущает. Местами в этом корабле было что-то вроде уголков природы, где высаживались растения и содержались животные, прямо как в зоопарке или террариуме. Теперь весь корабль стал одним большим заповедником, обезьяны старались не попадаться нам на глаза, но я прекрасно их слышал, летучие мыши (не мои) улетали просто нас завидев, различные слизни ползали под ногами и наш вид совсем их не пугал.

— Этот корабль полон интересных и дорогих вещей. Бери что тебе нравится, Максим.

— Если найду что-нибудь, то обязательно.

— Хорошо. — Кивнул он. — А теперь давай вместе выбьем вон ту дверь.

Дверь мы легко выбили, как и все последующие, это было просто, продвигались мы очень быстро и без проблем, никакого сопротивления здесь и быть не может… так нам казалось.

В какой-то момент обезьяны пропали из поля зрения. Травы стало куда меньше, хотя она и не исчезла полностью, а слизни и улитки исчезли вообще. Зато появились кости, и вовсе не мертвых космонавтов, а местных обитателей.

— Мы на территории хищника. — Сказал мой акулий друг.

Однако хищник не хотел появляться, он словно играл с нами. Я слышал шаги и шорохи где-то на грани моего слуха, но ближе оппонент не подходил. Часами мы блуждали по мёртвым коридорам, мне откровенно надоело это занятие, идти по темноте и не понятно куда, это просто выматывает. Существо так и не рискнуло напасть, а мы тем временем подошли куда-то к центру корабля.

— Мы уже довольно близко, но энергии кристалла я не чувствую. — Сказал мой спутник.

— Значит уйдем с пустыми руками?

— Нет, мы найдем зацепку и найдем того, кто его взял.

— Это могло быть очень давно.

— Да, это было давно, но мы все рано найдем след. Я надеюсь…

* * *

Передо мной предстал громадный механизм по типу того, что я видел в колоссах. Здесь однозначно держали то зачем мы пришли. Как пояснил продавец иметь в руках вечный источник энергии это большая удача. Его ценили, им дорожили, его оберегали.

Мы вскрыли механизм и ожидаемо он был пуст, кристалла здесь нет.

— Я частично трансформируюсь и начну все здесь обыскивать, ты пока охраняй.

— Понял.

Он обратился в акулу, правда акула вышла небольшой, всего-то размером с две комнаты, его полная форма куда больше. Эта акула начала парить в воздухе и активно обнюхивать все вокруг, всматриваться в каждый уголок и так далее.

— Я нашёл след портала 200 летней давности.

— Ого. А разве так можно?

— Наш народ умеет многое, мало кто еще способен на такое. Я попробую открыть его, подожди.

Он принялся колдовать над уголком пространства, а я стоял на стрёме, наконец его попытки увенчались успехом и нас двоих резко засосало в портал. Опять темнота и холод.

* * *

К моменту, когда я открыл глаза продавец уже стоял ровно и что-то вынюхивал.

— Кажется мы попали в очень развитый мир. — Выдал он.

Я оглянулся, мы в мегаполисе и вовсе не на самом низком этаже. По небу летают странные аппараты, вокруг куча очень высоких каменных зданий. Мы кажется на одном из уровней этого многоярусного человейника.

— И что нам делать?

— Я чувствую его…

— Запах?

— Нет, конечно, силу. Она исходит оттуда. — Он указал на самое высокое здание в городе, находящееся в паре километров впереди.

— Мы ведь собрались обокрасть развитый мир. Это очень опасно.

— Не спорю, но мы должны. — Ответил он.

* * *

В переулке мы прижали двоих местных. У них забрали одежду и личные вещи. После переодевания мы наконец-то похожи на местных и в нас не будет тыкать пальцем первый встречный.

Пройдясь по этим улицам, я понял две простые вещи. Первое этот мир не подключен к системе, ее здесь просто нет. Второе все местные жители в режиме реального времени подключены к интернету. Они даже не разговаривают голосом, просто обмениваются данными и высвечивают друг перед другом голограммы с картинками.

Устройство с доступом в местный интернет у нас есть, но пользоваться им пока не будем. Пешком ходить здесь не принято, однако пользоваться местным транспортом значит выдать себя, поэтому мы все же прошлись пешком.

Путь был не близкий, идти пришлось далеко, пару раз с нами пытались заговорить с помощью местной сети и голографического поля, оба раза мы отнекивались и побыстрее уходили. Наконец здание, к которому мы так стремились начало приближаться, оно было все ближе и ближе и тут случилось то, чего я вообще не ожидал.

На всех информационных панелях, да и просто в воздухе возникла одна и та же надпись.

«Парам-пам-пам, возрадуйтесь смертные, к вам снизошла система возвышения!»

Дальше я просто не читал, зная, что сейчас будет. Система пришла в этот мир, значит большинство людей умрут.

— Система стала расширяться агрессивнее. — Сказал продавец. — Идем, нам лучше участвовать поменьше и не привлекать внимания.

— Согласен. — Ответил я и мы свернули с главной дороги.

За первым же поворотом на меня набросился мертвец. Красные глаза, открытая пасть, неуклюжие движения и полное отсутствие инстинкта самосохранения, все как я помню. Ударом в лоб я проломил его череп и разрушил мозг, тот сразу улегся отдыхать.

— Помогите! — Раздалось совсем рядом. Я оглянулся и увидел человека которого едят сразу двое трупов.

— Идем, нет смысла вмешиваться как бы цинично это не звучало. — Сказал продавец. Я просто пошел за ним, я сюда не спасателем подрабатывать пришел, у нас совсем другая цель.

На улицах раздалась стрельба и крики, летательные аппараты начали падать на землю и врезаться в здания. Иногда нам на встречу выбегали люди или трупы, первых мы просто игнорировали, вторых убивал сам продавец, легко сворачивая им шеи.

Так и продолжалось какое-то время, мы прокладывали себе путь. Я уже хотел нацепить доспех, но продавец уговорил этого не делать. Он прав, внимание системы нам не нужно. У одного из местных полицейских я взял пистолет. Он не смертельного действия, парализует током на расстоянии до 200 метров, вот им я и обездвиживал мертвецов что попадались нам.

Прямо на моих глазах какой-то паренек дубинкой проломил череп мертвецу и из него выпала аж целая золотая сфера. Парень не знал, что делать и боялся брать ее в руки. Тут я не выдержал и посоветовал ее вскрыть. На что тот кивнул и взял ее в руки.

Мы все-таки дошли до здания что было нашей целью. На электронной табличке было надпись «центральный энергетический узел». Входные двери были уже сломаны, вокруг уже бродят мертвецы, некоторые уже отожрали уровень и имеют мутации. Первый кинулся ко мне с правой рукой, превращенной в жуткую когтистую лапу, а второй вслед за ним зашёл с тыла пользуясь неестественной скоростью. Обоих я уложил точными ударами по голове.

— Вспомнились старые-добрые времена, первые дни после апокалипсиса. — Сказал я продавцу.

— Странно что ты считаешь эти дни добрыми.

— Они не были добрыми, просто со временем вспоминается только хорошее, а плохое забывается. — Сказал я укладывая отдыхать еще одного зомби.

— Верно подмечено, людская память такова. А вот у нас немного иначе, мы забываем все кроме цифр… кому сколько должен, какие суммы заработал, сколько товара реализовал…

— Неужели?

— Да, мы продавцы не любим ностальгии, время для нас как ресурс, его нужно тратить с выгодой, а не придаваться глупым увеселениям и вспоминать прошлое.

Мы расчистили путь внутрь и вошли в здание. На нас посмотрели дула автоматических турелей, но огонь не открыли. Зато вошедших вслед за нами зомби они испепелили на месте. Мощные штуки надо сказать.

— Стоять! Стоять я сказал. — Крикнул нам охранник с электрическим пистолетом, и взял нас на мушку. — Руки за голову или я буду стрелять!

Сзади к нему подкрался мертвец с длинными когтистыми лапами и еще более длинными ногами.

— Обернись, сзади прыгун. — Предупредил я его.

— Ага, знаю я вас ассоциалов, вам лишь бы проникнуть куда-нибудь. Вы как крысы! — Договорить он не успел, потому что прыгун вскрыл ему глотку и впился клыками в шею. Турели испепелили зомби, но охранник был уже мертв.

Мы прошли через просторный холл и нашли что-то типа лифта. Продавец сказал, что кристалл спрятан глубоко под землей, туда мы и поехали. Спуск на лифте занял порядочно времени, 200 подземных этажей это не шутки. Пока мы ехали я баловался с экраном, смотрел что происходит в холлах разных этажей. Мертвецы пировали, а живые едва давали отпор, в моем мире народ сопротивлялся куда бодрее, похоже эта эпоха совсем изнежила людей, или у них не было фильмов про зомби.

Наконец мы спустились на самый нижний этаж, здесь по словам продавца должен был быть злополучный кристалл. Мы вышли из лифта и тут же оказались в центре внимания. На нас сошелся клином свет нескольких прожекторов, прямо перед нами оказались 5 боевых роботов ростом с 4,5 метра, увешанные самым разным оружием и очень толстой броней. Наверное, они страшно неповоротливые и очень живучие.

— Мы вас ждали, ублюдки. — Прозвучал женский голос. — Пришли украсть нашу собственность?

Роботы навели на нас своё впечатляющее оружие. Давно не чувствовал себя таким уязвимым. Как они вообще узнали что мы придём?

Глава 24

Вперед вышла женщина в деловой одежде, этакая бизнес-леди за 40, уже не молодая, но еще не старушка, в зубах торчит сигарета.

— Совершенно не понимаю, о чем вы говорите. — ответил ей продавец. Он соврал очень умело, сыграл в простака как настоящий мастер, я бы ему поверил.

— Ха-ха, можете мне не врать. Ладно, шучу, я пришла сюда по той же причине что и вы. — Роботы опустили оружие, но не сомневаюсь, если нужно снова наведут за долю секунды.

— Значит тоже хочешь забрать кристалл?

— Да, но я не могу. Давайте так, вы поможете мне добыть кристалл, и я вас не убью.

— Годится. — Ответил продавец максимально учтиво.

— Вот и умнички, и не вздумайте выкинуть что-нибудь глупое. А теперь за мной. — Она поманила нас пальцем и развернулась, мы просто пошли за ней. Роботы расступились, давая нам всем пройти и проследовали за нами.

Механизмы роботов сильно гудят, при каждом шаге я едва ли не физически ощущаю какую массу приходится выдерживать сервоприводам в их ногах. Вокруг нас валяются убитые люди в военной экипировке, видимо местная охрана уже рассталась с жизнью. Если они все здесь зачистили, то зачем им мы двое? Вот так вопрос…

После недолгой прогулки мы подошли к колоссальной машине, нет сомнений что они выкачивают энергию из кристалла при помощи этой громадной штуки. Погуляв по ней глазами, я нашел место, где предположительно хранится кристалл. И оно надежно опечатано.

— Досадно что мы так и не смогли вскрыть этот замок, может быть у вас двоих получится? — Улыбнулась нам эта женщина, но в улыбке этой не было и капли тепла.

— Хорошо, я попытаюсь. — Сказал я примирительно, заодно натягивая свою броню.

— Не попытайся, а сделай. — Роботы демонстративно взяли меня на прицел. Их здоровенные пушки теперь смотрят на меня.

Я, не торопясь подошел к механизму и принялся его осматривать. Боюсь силовые поля и энергетические механизмы вне моей компетенции. Не бойся я катастрофы просто взорвал бы эту штуку. Ладно, попробую. Я какое-то время исследовал механизм, не торопясь ковырялся в проводах и думал, как его обесточить.

— Кхм-кхм. — Напомнила о себе случайная знакомая. Я же просто проигнорировал ее и продолжил свое дело.

Ковыряния в механизме затянулись, и я услышал первые угрозы. Они угрожали убить продавца на что он ответил зубастой улыбкой. Теперь я точно понял, что они все ему не помеха.

Наконец механизм был вскрыт, я ловко обесточил его, хотя подозреваю что он не работает на полную силу. Передо мной предстал кристалл. Огромный и красный он светится ярче солнца, таким можно ослеплять людей.

«??????? ???? ??????? ????? ранг: титанический»

— Отлично, а теперь будь умницей и отдай его нам. — Сказала она.

— Кого отдать? — Разыграл я удивление. — Тут ничего нет. — Я показал ей пальцем на пустое место, где секунду назад был кристалл.

У нее чуть не упала нижняя челюсть. Только что он был здесь и теперь его нет. Сейчас он в моем инвентаре, но она то об этом не знает. Она злобно уставилась на меня.

— Верни его или ты труп.

— Вернуть кому? Что-то я не вижу его хозяев. — Решил я поиздеваться над ней.

— Казнить его. — Крикнула она своим роботам-прислужникам. Конечно, она имела ввиду моего спутника. Только его на месте уже нет. Акула взмыла в воздух и выпустила фиолетовую молнию. Мгновенный перегрев и все пять роботов взорвались.

Взрывом нас раскидало по комнате, только мы оба не пострадали, а вот женщина сильно обгорела и сейчас катается по полу крича и пытаясь выпить зелье лечения. К моему удивлению продавец подлетел к ней и откусил ей голову. Не ожидал такой кровожадности от него.

Внезапно все системы начали отключаться, свет померк, а затем включились аварийные системы. Колоссальное устройство, в которое был встроен кристалл начало издавать странный и пугающий звук словно сейчас все взорвется.

— Максим, мы должны бежать. — Сказал мне продавец.

— Полностью согласен. — Ответил я и мы устремились к выходу.

По пути нам больше никто не мешал, никто даже не пытался помешать нам, а ведь живых людей здесь было предостаточно. Как я понял часть охраны еще жива, но они и не думали нас атаковать, вместо этого они баррикадировали входы чем попало, а на нас обращали ноль внимания.

С начала я посчитал их безумцами и дураками, но очень быстро понял, что не прав. Из шахты лифта донеслись звуки, словно что-то падало туда, причем массово. Я не долго удивлялся ведь через пару секунд стальные двери открылись, и мы увидели гору оживших мертвецов, лежащих друг на друге. Многие получили травмы при падении, но большинство бросились к нам.

Куча зомби? Тут я в своей стихии. Я достал огнемет и встретил их стеной пламени. Первые ряды мгновенно стали пылью, но мертвецам все равно, они не понимают опасности и всегда прут напрямик. Сначала толпа, затем я спалил всех, кто остался в шахте лифта. Запах паленого мяса заполнил воздух, охрана смотрела на меня как на спасителя человечества, продавец прикрыл чувствительный нос. Давно я не убивал зомби…

— Ладно, знаешь, что, не будем ходить вокруг да около и летать по космосу, приглашаю тебя к себе домой. — Сказал я продавцу.

— Хочешь сократить путь? Разумно, кто знает, кто еще нападет на нас в этом мире. Однако порталы в родной домен всегда открывают с осторожностью. — Последнее он произнес менторским тоном.

— Знаю-знаю, здесь нет магов, пошли.

Я открыл портал, и мы оба вошли в мой пространственный дом. Радостные охранники на секунду остолбенели, а затем в шахту лифта начали падать новые сотни оживших мертвецов.

* * *

— Ремонт бы тебе не помешал. — Нахмурился продавец, осматривая все вокруг.

— Знаю, но времени не было. Кстати, хочешь забрать кристалл? Мне он не нужен.

— Оставь себе, хранить его у нас чревато разоблачением.

— Тогда оставлю. Итак, какие наши дальнейшие планы? — Спросил я когда мы шли ко двери с порталом в мой мир.

— Мои сородичи передали что твоя бывшая подопечная снова наломала дров. Спасла еще два мира от прихода системы.

— Насколько все плохо?

— Один раз это неудача, два раза совпадение, три раза закономерность. Многие народы считают цифру три сакральной, вы люди не исключение. Мы хотим, чтобы ты попробовал ее вразумить.

— Я? — Удивился я. — Вы думаете она меня послушает?

— По крайней мере не убьет. Она никого не убивает, разве что случайно.

— Ну хорошо, я попытаюсь.

— Мы свяжемся с тобой чуть позже, а пока береги себя, дорогой клиент. И, конечно, заходи в наши магазины, скоро будут скидки.

Я проводил его до двери и отправил обратно на землю. Сам же решил пока остаться тут и немного передохнуть.

* * *

В одну из дверей постучались. Нет, я не ошибся и мне не послышалось, в одну из дверей за которой портал кто-то постучался. Я осторожно подошел к двери и прислушался, вдруг все же послышалось? Стук стал громче, человек по ту сторону настойчиво барабанит. Я с легкой опаской и держа в руке пистолет дверь приоткрыл.

На меня взирает бородатая рожа, уже хорошо знакомая. Моложе он не стал, но и не постарел, такой же каким я его помню. Пожилой мужчина вошел внутрь и посмотрел на меня недовольно.

— А ты не торопился открывать, товарищ.

— Что ты здесь забыл и как нашел меня?

— Поверь мой друг, от меня у тебя нет секретов.

«Безумный Маркс. Уровень 242».

Красный шарф на шее, потертая рабочая курточка, штаны и сапоги, большая седая борода. У ног вьется собака, она стала куда больше с нашей последней встречи и уровень у нее тот же что и у хозяина.

— Проходи, чаем угощу.

— Это можно. И пива налей.

Мы сели в гостиной, я налил чаю и решил выслушать гостя. Маркс пил, не торопясь и что-то обдумывал. Когда мысль становилась особенно тяжелой его глаза начинали смотреть в разные стороны, как будто живя своей жизнью. Не зря его зовут безумным.

— Так что, как продвигаются дела революции против тирании системы?

— Откуда ты узнал?

— Как я говорил я все знаю. Итак, я повторяю вопрос, как дела? Не волнуйся, нас не подслушают, это я гарантирую.

— Солнышко сбежала, вытворяет всякую дичь и ставит все наше дело под угрозу. Кристаллы что мы добыли хранятся у меня и продавцов.

— Ясно. Она ненадежный бесклассовый элемент. Надо было лучше воспитывать, хе-хе.

— Знаю, но что теперь делать?

— Нельзя все спихивать на одного человека, подобная тяжесть должна лежать на плечах многих.

— Мне сказали, что вся сила для финальной битвы с системой должна принадлежать ей и только ей.

— Эх, молодой человек, то, что тебе сказали легко может оказаться ерундой. Кандидатов на эту сил еще много и даже если разделить ее между несколькими людьми ничего в общей сумме потеряно не будет.

— Ты предлагаешь найти еще кого-то и дать эту силу ему?

— А почему кого-то, чем не подходишь ты?

Тут я задумался. Я? Нет. Зачем мне это?

— Насколько это опасно?

— Твое тело в данный момент не может выдержать много силы, только ее часть. Когда ты созреешь то сможешь принять силу нескольких кристаллов. Но пока ты не созрел. Получив силу хотя бы одного кристалла ты станешь буквально другого вида, даже сильнейшие из простых людей станут никем в сравнении с тобой.

— И как мне понять, что о я готов?

— Я дам тебе знать. Однако не говори торгашам ни слова, эти акулы капитализма не допустят нарушения своих планов. Мы с тобой сделаем все куда лучше и надежнее. Если ты мне веришь.

Тебе старому безумцу чьи глаза смотрят в разные стороны? Конечно верю, даже жизнью свою готов на кон поставить.

Тем временем Маркс уже поднялся и пошел обратно к двери. Я решил его проводить. На ходу он заговорил снова.

— Как думаешь, когда все закончится и система будет побеждена эти акулы пощадят твою подопечную?

— Она сильнее их всех.

— Сильнее, но они собираются заложить в нее уязвимость что поможет в мгновение ока лишить ее всех сил. Если будете работать со мной такой уязвимости в вас не будет, я обещаю и клянусь. Слово коммуниста!

— Ну все, теперь я тебе верю. — Мой сарказм было слышно за километры.

— Ха-ха. Знаешь, ведь система своего рода сбывшаяся мечта. Она могла бы заниматься тотальным контролем всех и вся, никаких больше преступлений и насилия, это было бы замечательно. Только вот она никому не подчиняется и жаждет лишь чтобы мы убивали друг друга и делали ее сильнее, пока она не поглотит галактику. Поэтому ее нужно сразить. И ты и твоя подопечная, — он положил руку на мое плечо, — наше орудие возмездия. Вместе мы построим лучшее будущее. А теперь до встречи, коммунизм сам себя не распространит, у меня еще столько буржуев ненаказанных, бывай.

С этими словами он открыл дверь, помахал мне рукой и отправился куда-то по своим делам.

Не знал, что буду принимать здесь гостей, может в гостиной ремонт сделать?

* * *

В дверь снова постучались и в этот раз я разозлился. Кому там неймется? Почему в мою дверь кто-то ломится раз за разом? Я подошел и открыл. На пороге я увидел вполне обычного мужчину в дешевом деловом костюме, невзрачного, с короткой обыкновенной стрижкой, таких на улицах раньше было полно. Он вежливо поклонился мне и вошел внутрь.

«?????? ?? ???????? ? ??????????». Вот что показал мне его статус. Он тварь.

— Ты из этих?

— Если вам так угодно да, я из «этих». Я пришел сюда по воле моего хозяина чтобы обсудить текущее положение дел и сделать вам деловое предложение.

— Ну проходи. — Я позволил ему войти, привел туда же где мы беседовали с Марксом. Чаю не предложил, в руку взял плазменный пистолет.

— У меня нет сил с вами сражаться, оружие ни к чему.

— Это я сам решу, монстр.

— Как вам будет угодно. — Он внезапно остановился и принюхался. — Я вижу вам уже сделал предложение наш общий бородатый знакомый?

— Вас это не касается.

— Верно. Я пришел к вам с иного рода предложением. Мы, как и вы желаем сразить систему, просто методы выбираем иные, хотя об этом тоже можно поспорить.

— Давай ближе к делу, не хочу слушать тебя весь день.

— Как будет угодно. Если коротко, то у тебя нет силы чтобы пережить слияние с хотя бы одним кристаллом, чтобы тебе не говорили. И мало у кого она есть. Твою подопечную можно сбросить со счетов, возможно навсегда.

— И что ты предлагаешь?

— Отдай кристаллы нам, мы сами сразимся с системой и победим ее без твоего участия. Взамен мы дадим тебе очень много.

— Насколько много? — Изобразил я интерес.

— Целые миры перейдут под твою абсолютную власть. Мы осыплем тебя золотом и сделаем невероятно сильным по меркам людей и многих других разумных.

— И какие гарантии что вы не избавитесь от меня, когда получите что хотели?

— Клянусь своим возвышением, что мы тебя не обманем. Ты будешь купаться в роскоши тысячелетия что проживешь в этой вселенной. Или мы возвысим тебя до уровня наших лидеров, это великая честь и огромная сила.

— Притворюсь что поверил.

— Нет-нет, мы не обманем драгоценного союзника.

— Уходи.

— Подумай над нашим предложением, мы всегда можем предложить больше, чем кто-либо в этой вселенной.

— Откуда вы узнали об этом месте?

— От нас у тебя мало секретов.

— Забудьте сюда дорогу.

— Как скажешь.

Он ушел не попрощавшись, у них вообще нет такой привычки. У них вообще мало людских привычек. Они вообще не люди, как бы не выглядели. В следующий раз когда увижу ???? в статусе открою огонь не спрашивая.

И вообще, когда в следующий раз кто-то сюда явится я буду стрелять без предупреждения.

Глава 25

Для удобства работы я отправился в некрополис. Здесь у меня большая лаборатория и кузница вместе. Скелеты, как и положено работают день и ночь в этой подземной обители, производят оружие для нужд армии… нынешней и будущей.

Я вошел в свою лабораторию, немного осмотрелся, разложил инструменты и призвал Малыша. Давно я не уделял внимание своему боевому роботу. С ростом моих сил нужда в нем почти отпала, но с ростом уровня у меня появился миллион идей как его улучшить.

Вылезший из инвентаря Малыш застыл как вкопанный, а затем произнес

— Я должен разобрать себя на части.

— Почему это? — Разыграл я удивление.

— У хозяина уже 200 роботов, многие сильнее меня, да еще танки, и дракон. Я бесполезен. Сдай меня на металлолом или отпусти чтобы я нашел новую работу.

— Этого не будет, ты мне нужен и останешься у меня. Я призвал тебя чтобы тебя улучшить.

— Я в твоем распоряжении, если будешь аккуратен со шлангами.

То просит разобрать, то ставит условия. Что у него в голове?

— Хорошо, буду аккуратен. А теперь отсоединяй старое оружие.

В первую очередь новый источник питания, я купил у системы еще более дорогой кристалл и вставил его на место. Теперь время использования и мощность машины сильно вырастут. Затем новые более длинные ноги и более полноценные руки, похожие на человеческие. В спине был установлен простенький антиграв и реактивный двигатель, это позволит машине совершать прыжки, но не летать полноценно.

Из вооружения я взял детали роботов и смастерил из них лазерную пушку помощнее, подстать новому источнику энергии. Еще смастерил крепление для неуправляемых ракет с мощной кристаллической взрывчаткой. Довершил образ особо мощный энергетический щит, способный закрыть робота и союзников вокруг.

Работать пришлось долго, двое суток пролетели как две минуты, зато какой результат.

— И все равно я слабоват. — Единственное что сказал он когда я закончил работу.

— Могу приделать ядерную ракету к спине, будешь ходячей пусковой установкой.

— Я согласен, ставь немедленно. — Видимо он не уловил моего сарказма.

— Если в нее попадут мы можем взорваться, ты понимаешь?

Он недовольно побухтел, но с моим выводом согласился. Тестирование заняло какое-то время, габариты у него сильно выросли, в пещерах на ем не покатаешься, зато бегать стал быстрее и может совершать прыжки на дальние дистанции.

Новое оружие показало высокую мощность, лазер и ракеты разносят все в пыль. Теперь если робот и уступает мне в силе, то не на много и ездить на нем я вполне способен.

* * *

Когда я подобрал свои револьверы «разрушители» давным-давно их описание гласило что конструкция может быть улучшена сколько угодно раз, ведь это оружие инженера. Что ж, пора их улучшить, а то они устареют.

Очень мощные они тем не менее стреляют пороховыми патронами, пора бы перейти на технологию посложнее. Переделаю их в рельсовые револьверы.

Ствол пришлось полностью заменить, вместо старого поставил новый с кучей укорителей и рун. Источником энергии будут очень мощные кристаллы, поставленные в рукоять. Стрелять будут специальными металлическими пулями с высокой проводимостью электричества.

Повозиться пришлось еще день, но результат того стоил.

«Разрушители. Уровень 145. Легендарное оружие инженера. Урон 5000-7000. Шанс поразить противника током 13%».

Бетонная стена была пробита насквозь. Ржавый танк, валявшийся на улице родного города, тоже был пробит навылет. Толпа случайных зомби была порвана на части всего двумя выстрелами и многие погибли от ударов током. Замечательно, теперь оружие соответствует моей текущей силе.

* * *

После хороших апгрейдов я решил зайти в деревню великанов и посмотреть, как они там поживают. Поживают они отлично, пьянствуют, жрут и спят, но в бой идти готовы в любой момент, потому я пока всем доволен.

Они очень обрадовались моему приходу, ведь каждый раз, когда я прихожу то приказываю построить что-нибудь интересное или приношу полезные вещи. В этот раз я раздал великанам новые комплекты одежды. Они же отвели меня к странному месту неподалеку в лесу.

Большая черная дыра в пространстве. Самовольно открывшийся портал? Здесь в Гренландии? Это угроза.

— Босс, эта штука не закрываицца. — Пророкотал один из гигантов.

— А изнутри кто-нибудь выходил? — Осведомился я.

— Не-а… И мы войти не можем.

Я кивнул и подошел ближе к порталу. Я их много повидал, но этот какой-то особенный, из него прямо прет сильной магией.

«Особо дальний портал. Открыт по воле ******, информация скрыта».

Похоже на ловушку, но это и может быть приглашение на встречу. С минуту я раздумывал что предпринять, тут портал зашевелился и через пару секунд из него вылез большой паук.

Как ни странно, он не напал, и повел себя так как будто нас вообще не боится. Он окинул меня взглядом десятков глаз, пошевелил лапами и при помощи одной из них бросил к моим ногам какое-то небольшое устройство. После этого он залез назад и больше не появлялся.

Я поднял устройство с земли, система определила его как устройство дальней связи. Весьма искусно сработанное, сразу видно, что его создатели технически развиты и отнюдь не бедны. Сначала раздался скрежет, но потом я услышал голос.

— Глупый человек, неужели ты… аргх.

Устройство упало обратно на землю и передо мной появилась голограмма, прямо как в звездных воинах. На ней я увидел человека… нет, это не человек, синекожего гуманоида с красными глазами. Он стоял в пафосной позе и высокомерно смотрел на меня сверху вниз.

— Тупая обезьяна, ты не знаешь как пользоваться голограммой? — Отчеканил он каждое слово так чтобы его понял даже идиот.

— Единственная обезьяна здесь стоит передо мной. — Слегка не сдержался я.

— Ах глупый человечишка, ты еще пожалеешь о своих словах! В любом случае это не важно. Кристаллы у тебя?

— Откуда знаешь?

— Оттуда что они у тебя. У нас надежные источники и мы считаем своим долгом знать все в этой галактике.

— Кто такой? — Спросил я коротко. Хотелось как следует обозвать его, но я пока сдержался.

— Говори только когда к тебе обращаются, червь. — Сказал он еще более высокомерно и поднял голову еще выше. Стой он здесь я бы вскрыл ему глотку за долю секунды и глазом бы не моргнул.

«Генерал Лохиус. Раса: Оди. Уровень 350». Лохиус? Жестокие у него были родители. Что за раса Оди такая? Кто они? Кто-то из старших о ком говорил продавец?

— Пришёл похвастаться уровнем? — Осведомился я.

— Отдай кристаллы и будешь жить. В противном случае ты познаешь наш гнев. Хоть ты и далеко, но мы доберемся быстро, уж поверь.

— Вы их не получите, они не ваши.

— Вот как? Ну что ж, ты пожнешь последствия. Система сейчас занята и не заметит нашей возни, можешь просить помощи у нее сколько хочешь и не получишь её ни от кого.

Голограмма исчезла и устройство взорвалось. Жаль, хотелось его изучить. Портал снова начал излучать силу, затем черная поверхность пошла рябью, и я снова увидел паучьи глаза. Секунду паук смотрел на меня, а я на него, а затем он плюнул паутиной мне прямо в лицо.

Я уклонился, а тем временем десятки пауков выбежали из портала и бросились ко мне. Великан у меня за спиной среагировал мгновенно, один удар дубинкой не оставил от них и мокрого места, смешав останки с грязью, однако их это не остановило.

Сотни пауков начали переть из портала, каждый с меня размером или даже больше. Великаны принялись давить их пачками, а я просто отошел в сторону, сел на одну из веток дерева и наблюдал за битвой. Больше великанов пришли из деревни и начали давить пауков.

Тут то появились еще порталы, такие же черные и необычные, как и предыдущие. Из них толпами повалили разномастные существа: рептилии, насекомые, рогатые и всякие. В таком разнообразии зверей трудно за чем-то уследить и что-то разобрать.

Великаны уничтожали этот поток существ играючи, им это было легко и просто, но как я и предполагал это было лишь начало, отвлекающий маневр. Открылись еще порталы и оттуда начали выходить воины в синей броне. Оружия в руках я не увидел, но похоже оно им и не нужно. Я пригляделся и понял, что не вижу их статус, они выше меня уровнем…

Заклятия сорвались с их рук, один из великанов упал объятый пламенем. Второй попытался достать их дубиной и тоже пал. В его груди образовалась огромная дыра. Третий подхватил камень и запустил его, но тот разбился о невидимый барьер.

Эти ублюдки сильны! Четвертый великан все же добрался до противника, удар дубиной превратил одного из воинов в кашу, а в следующую секунду великана разорвало на части. Этот бой нам не выиграть, я громко приказал великанам бежать, а сам призвал армию нежити.

Скелеты в выкованной в некрополисе броне и с лучшим оружием что о я мог им дать вступили в схватку, вместе с ними в бой пошли первые 50 роботов. Дистанционные атаки все же пробили щиты и еще парочка врагов были убиты, а парочка скелетов получили очень высокие уровни. Тогда враг начал отступать, они вошли обратно в порталы.

Я уже облегченно выдохнул, когда из порталов снова вышли враги, в этот раз это были странные каменные конструкции с двумя руками и ногами и распятыми на них людьми. Зачем там нужен человек?

«Конструкт боли. Живая боевая машина. Уровень 90».

Конструкция бросилась в бой, люди на них сразу же получили множество попаданий и закричали от боли, но не умерли. Неизвестная магия постоянно восстанавливала их тела. Они врезались в ряды скелетов и тут же смяли их, моя армия начала нести потери. Новые конструкты выходили из порталов и на равных вступали в бой с моими роботами. Чтобы не терять время я достал снайперку и начал отстрел.

От моих попаданий цели разлетались на части, но бой был уже сильно не в мою пользу. Роботы и скелеты валились десятками. После того как победитель стал очевиден солдаты в синей броне вернулись, и их страшная магия завершила дело. Стены огня дожгли большую часть моей армии.

Моя нежить еще далеко не закончилась, так же, как и роботы, но перспективы продолжения битвы кажутся мне никакими. Если пошлю еще войска их просто разорвут, и я буду следующим. Кто бы не были эти Оди, они сильны.

Я скомандовал всем отступление и сам бросился прочь. Не каждую битву удастся выиграть. Воины в синей броне закидали место, где я сидел молниями, но я был уже далеко. Я отправился в деревню великанов и решил занять оборону там.

По моему приказу мы срочно начали возводить баррикады и готовится к обороне. Я расставил танки и роботов так чтобы не подпускать врагов близко, скелеты засели в отдельных местах. Великаны приготовились драться, всадники оседлали своих ездовых кабанов чтобы таранить противника. Тут противник и сделал свой ход.

Над нами открылся портал откуда начали падать сначала огромные камни, затем сгустки пламени. Урона было немного, но пара домов загорелись и пара великанов были ранены. Тогда атака повторилась, большие огненные шары начали падать с неба в десятикратном количестве и теперь не было великана что не был ранен.

Однако нас так легко не взять, великаны выпили зелья и вернули себе силы. Тут враг и пошел в атаку. Сотни воинов в синей броне вышли из кустов и начала бомбардировать нас магией. Огненный дождь повторялся каждые 3 минуты, количество убитых и раненых начало расти.

В бой бросились сотни конструктов с распятыми на них людьми. Большинство из них отстрелили еще на подходе, но многие добрались до нас и вступили в ближний бой. Великаны справились с ними, но понесли потери.

Атаки повторилась, не меньше тысячи конструктов бросились в атаку, я как мог закидывал их бомбами и уклонялся от молний. Огненный дождь стал сильнее и потери моей армии выросли. Тысячу конструктов мы уничтожили и уничтожили часть синих колдунов, но пришли новые.

Нам дали передышку, атаки прекратились, но нам так же дали возможность наблюдать. 3 тысячи конструктов вышли из кустов, еще больше колдунов в броне прибыли из порталов и приготовились сражаться, их пальцы уже сплетают новую магию. Следующую атаку мы можем не пережить.

Окинув взглядом полуразрушенную деревню и 10 убитых великанов, я понял, что обреку их на гибель, если продолжу эту битву.

Тут то вперед и вышел их главный, тот с кем я разговаривал при помощи голограммы. Высокомерный синекожий подонок в белом мундире, генерал Лохиус, обладатель 350 уровня.

— Ну что человек, уже сдаешься?

Я даже не удостоил его ответом.

— Предлагаю дуэль. Сразимся 1 на 1. Если победишь мен некому будет открывать в этот мир порталы. Если проиграешь мы заберем тебя, но оставим это место в покое. Решай.

Я проигнорировал его полностью. Он какое-то время молчал, затем продолжил.

— Дуэль будет проходить под специальным куполом. Никто не сможет вмешаться до ее завершения, с моей стороны никто не помешает. И никто не сможет этот купол пробить, ничто не может его разрушить пока он цел.

Я собирался снова промолчать, но мне пришла в голову блестящая идея.

— Я согласен. — Крикнул я ему.

— Хорошо.

Большой энергетический купол возник между двумя армиями. Он вошел внутрь один со своей стороны, а я один со своей.

— Скажешь что-нибудь напоследок? — Спросил он.

— Скажу. Любишь радиацию?

— Что?

— Ничего. Придется великанам отсюда переехать, хотя может радиация им и не вредит.

— Речи глупого человечишки.

Он уже собирался сплести заклинание чтобы разобраться со мной, но я действовал быстрее. Выгрузил из инвентаря атомную бомбу послабее и оставил ее лежать на земле.

— Ах, так у тебя есть пространственный мешок? Ты станешь отличным рабом! -Сказал он довольно.

— А еще телепорт. — Сказал я и мгновенно перенесся в мой пространственный дом.

class="book">* * * Атомный взрыв размазал генерала по земле. Какой бы у тебя не был уровень, но против ядерной бомбы не попрешь. Жалко, что я не получил опыта, ведь я находился в другом мире и убийство не засчиталось. После взрыва купол сжался и перенесся куда-то… никто не знает куда, так что радиация не угрожает Гренландии.

Армия вылила на деревню огненный дождь, но все мое войско оттуда давно отступило. Новую деревню можно построить, а вот набрать новых бойцов это проблематично.

Недовольные свои поражение Оди ушли, но оставили после себя открытые порталы. Не все, лишь парочку. Видимо они посчитали что о я не рискну идти за ними… наивные. Я послал туда разведчиков.

С той стороны они обнаружили лес и город, ничего опасного. Думаю, следует нанести им визит вежливости, ведь все равно они придут за мной. Уж лучше я приду к ним сам.

Я собрал оставшихся роботов и скелетов, выдал им снаряжение получше, поднял еще скелетов из заготовленной заранее кучи мертвых и перешёл портальную черту.

Нужно сделать так чтобы они никогда не смогли напасть на меня снова.

Глава 26

На той стороне я вдохнул необычайно свежий воздух, сразу ясно что я оказался в мире, где природа не так сильно задета техническим прогрессом.

Странно, никто не сторожит портал, здесь вообще нет охраны, они думают, что никто не посмеет сюда прийти? Я посмел.

Я отправил разведчиков осмотреть окрестности, ничего подозрительного они так же не нашли, что удивило меня еще больше. Мы долго осматривали лесные дороги и нашли следы. Солдаты после битвы ушли пешком в направлении города. Мы пошли за ними.

По дороге я повстречал двух местных. Два синекожих Оди шли по лесу и собирали ягоды. Одеты они были в такую же синюю одежду необычного для человека стиля. Я убил обоих и забрал их вещи. Осмотр трофеев ничего не дал, ведь ничего ценного кроме простых инструментов у них с собой не было.

Ладно, что делать? Я пошел в сторону города.

* * *

Долго идти не пришилось, стены и толпы людей что ждут очереди на входе я увидел довольно быстро. Все они синекожие люди, одеты бедно и живут явно без электричества. Я переоделся в отобранную одежду, принял зелье изменения внешности чтобы походить на одного из них и пошёл вперед.

Пришлось постоять полчаса, но в итоге меня впустили. Я оказался на улицах. Все же я поторопился с выводом о том, что здесь нет электричества. Внутри города есть порталы и электрическое освещение. Улицы по своему устройству напоминают мой родной мир. Повозки что ездят без лошадей здесь встречаются на каждом углу.

Так же я недооценил размеры города, это подлинный мегаполис с миллионами жителей. Тем сложнее будет его уничтожить. Тут я заметил, что крупные толпы местных идут куда-то дальше по улице, как оказалось они двигались в сторону местной арены.

* * *

Гладиаторский бой, что может быть проще и лучше? Хлеба и зрелищ, так ведь говорят? Правда оба сражающихся люди, а все зрители синекожие. Хотя нет, на зрительских местах есть и люди, и орки, и другие виды, но сидят они как правило в ошейниках и на четвереньках, рядом с хозяевами.

Синекожие бросают на арену людей и зверей, кровавая вакханалия, а иначе я это не назову, способна продолжаться часами. Трупы убирают после каждого раунда, но крови на песке остается предостаточно.

Сейчас я выгляжу как бедный Оди. Мне уже доводилось пользоваться такими зельями, ничего нового, правда мне моя внешность сильно не нравится. Эта синяя кожа слегка просвечивает, и я вижу свои мышцы и кровеносные сосуды, и здесь все такие.

Меня сильно толкнули в спину и даже не извинились, на зрительских местах здесь происходит полный бардак. Оди пьют и дерутся, пускают в ход ножи и задевают соседей, каждый второй считает своим долгом орать и материться.

Тем временем на арене сошлись два человеческих мага. Оба с противоположными стихиями, один бил потоками огня, другой, наоборот, атаковал водой. В итоге они убили друг друга одновременно под довольный крик толпы.

Следующими на арену вывели 50 людей в цепях. Им не дали оружия и так и оставили скованными, а затем на арену выпустили целую свору голодных тигров. Кровавая расправа очень позабавила толпу, она довольно рокотала. Людей здесь считают за скот, ну хоть не едят и то хорошо.

Следующими на арене дрались орки и тролль, но я на этот поединок ж не смотрел. Охрана тут безрукая, смотрят абы куда, прокрасться под арену и заложить пару бомб было проще простого.

Как я понял «игры» буду продолжаться весь день, нужно просто дождаться удобного момента. Кого я только не видел на арене в тот день, но самый лучший момент для подрыва представился, когда на арену выпустили двух слонов и больше тридцати пантер.

Взрыв разрушил стены арены, а также ряд каменных опор. Тысячи зрителей быстро ощутили на себе гнев гравитации и полетели вниз, навстречу камням и твердой земле. Цепная реакция привела к тому, что арена обрушилась полностью.

Но и это был не конец истории, ведь мои летучие мыши открыли все клетки с дикими зверями и уцелевшие ворота арены. Вместе обезумевшие звери бросились на раненых и покалеченных синекожих зрителей и отыгрались на них за всё.

Финала этой драмы я решил не видеть, да и общаться с местной стражей пока не хочу. Вместо этого я отправился восвояси. В этом мире еще много мест, где можно устроить теракт.

* * *

Стража бросилась к месту происшествия. Со всего города толпы вооруженных синемордых сбегаются к уничтоженной арене. На меня никто внимания не обратил, что меня полностью устраивает. Я прошел мимо толп стекающихся к месту взрывов.

Чтобы взорвать дальше? Кажется, вон тот дворец подойдет. Огромный, из белого камня он расположен на горе и возвышается высоко над округой. Такая красота… мне определенно нужно ее разрушить.

Я отправился туда, снова никто меня не останавливал. Дурные вести разнеслись по городу, беспокойство и страх прямо витают в воздухе. Все эти синемордые понятия не имеют что их смерть ходит среди них.

А вот и мои старые знакомые, воины в синих доспехах пробежали мимо меня в направлении катастрофы. Некоторых я даже узнал ведь их броня отличается, да и последствия боя в виде повреждений присутствуют. Они пробежали, мимо расталкивая местных, меня тоже грубо толкнули. Явно считают себя лучше других.

Отряды в синих доспехах выбегают из дворца и двигаются в направлении происшествия. Я ускорил шаг. Ближе к дворцу и площади перед ним я свернул в переулок и выпустил своих маленьких разведчиков. Они полетели в направлении дворца и начали разведывать.

Белое и красивое снаружи и золотое, и роскошное внутри, хозяева явно не стесняются своего богатства. Много дорогих артефактов, золота и позолоты, картин и роскошной мебели. Внутри так же куча охраны и слуг. Я как раз прикидывал как превратить это место в братскую могилу, когда один из разведчиков обнаружил нечто любопытное.

В специальном зале стоит колоссальный синий шар, содержащий в себе много магии, а его окружают десятки магов что что-то делают с ним. Они постоянно посылают в него энергию и произносят заклинания.

«Великий шар-вседержитель. Древнейший артефакт. Позволяет менять климат в целых регионах мира».

Пока летучий мышь всматривался в шар один из магов заговорил.

— Сегодня будет солнечная погода, а завтра устроим дождь. — Заговорил один из магов.

— Послезавтра снова ясный день, а вечером сильный прохладный ветер. — Сказал ему следующий.

— Да-да.

Они управляют погодой? Может дождь с лягушками им организую?

— Главное не ошибитесь и не нарушьте схемы, а то шар разгневается как в тот раз и целые районы сгорят.

Хм… а вот это уже интересно.

— Да-да, знаю.

Они продолжили что-то заунывно петь и формировать новые заклинания, а я тем временем начал свой путь внутрь дворца.

* * *

— Как же легко это было. — Сказал я себе под нос, стоя над убитыми охранниками.

Притворяться синекожим смысла больше не было, я развеял фальшивую внешность и перескочил на джетпаке охрану дворца. Двух несчастных охранников я уложил играючи. Внутренняя стража богато одета, но серьезной защиты не имеет. Не то что те, с кем я недавно сражался.

По дороге я уложил с десяток случайных слуг и стражников, но меня вообще не заметили. У них тут совсем нет хорошей охраны? Я легко добрался до зала, где маги издевались над синим шаром, но никого внутри уже не было, только сам шар.

Большой и синий он, кажется, обладал собственным разумом и отреагировал на мое присутствие.

«Ментальная атака отражена».

«Ментальная атака отражена».

«Ментальная атака отражена».

«Ментальная атака прошла на 1,3%».

Голова заболела и из носа пошла кровь. В мои воспоминания словно вторглось нечто чужое и нанесло удар. На секунду я даже забыл, как меня зовут.

«Ментальная атака прошла на 2,7%».

— А-а-а, бл***!

Я достал обновленные револьверы и выпустил все снаряды в шар. Сначала мне показалось что ничего не произойдет, но секундой позже он стал красным и заговорил низким, но вполне человеческим голосом.

— Клянусь человек, ты глупее чем парень что пытался поймать молнию в карман.

Молнию в карман? Где-то я это уже слышал.

— Ты понимаешь, что я пытался с тобой заговорить, а ты все испортил?

— И откуда мне было знать? — Возмутился я.

— Ну я же не пытался сбросить камень тебе на голову.

Камень упал посреди зала, добавляя веса его словам.

— Неплохо. А сбросить такой же в 1000 раз больше на этот город сможешь?

Внезапно нас прервали. Пятеро магов вбежали в зал, но уже через секунду их как ветром сдуло, а дверь захлопнулась. Они попытались выбить дверь и не смогли, неведомая сила не дает ей открыться и не впускает их внутрь.

— Они нам не помешают. Человек, я бегло просмотрел твою память и понял, что ты тот, кто мне нужен. Я хочу, чтобы ты вытащил меня отсюда.

— И куда ты хочешь отправиться. — Вежливо осведомился я.

— Просто вытащи меня из этого мира. А я взамен выполню одно твое желание.

— Любое? А если я захочу миллиард тонн золота?

— Не любое, я же не всесильный. Оно должно быть… насильственного характера.

— Тогда устрой этому городу огненный дождь. Такой чтобы он целиком сгорел вместе со всем содержимым.

— Хорошо. Только погоди минутку, я соберу достаточно энергии.

В зал ворвались десятки воинов в синих доспехах, но могущественный воздушный удар превратил их всех в кашу. Я аж присвистнул. А тем временем на город упали сотни огненных метеоритов. Они превратили целые районы в пылающий кошмар. Нет сомнений что городу конец.

— Доволен?

— Неплохо. Ты артефакт, и я могу положить тебя в инвентарь. Выпушу чуть позже.

Он помолчал, но согласился. Тем временем дворец начал рушиться, метеориты разносят его в щепки, запахло гарью и пошел дым. Думаю, моя работа здесь окончена.

Я запихнул его в инвентарь и уже собрался заскочить в портал, но понял, что он не работает.

«Перемещение заблокировано особой зоной».

Придется выбраться из дворца и возможно из города чтобы вернуться назад. Ну, ничего страшного, прокладывать дорогу по трупам я умею.

Дворец тем временем активно рушился, и я быстренько выбежал на улицу. Горящие метеориты падают с неба дождем уничтожая город внизу вместе с его населением. Я прыгнул на джетпаке и выскочил из зоны защиты дворца, но тут же столкнулся с синими доспехами…

Отряд синемордых ублюдков установил над собой что-то вроде защитного купола и двигался к дворцу, когда я приземлился буквально перед ним. Секундный шок и в меня полетел тонны заклинаний. Место, где я стоял мгновенно было выжжено. К счастью, я вовремя взмыл в воздух, бросил вниз бомбу помощнее и спрятался в портале.

Не знаю какой эффект произвел взрыв, но надеюсь, что достаточный.

* * *

Все время пока шар лежал в инвентаре я чувствовал опасность. Я обещал ему свободу и дал ее, высадил в мире Уруха и Алексиоса в одном из мест, где когда-то побывал и тут же ушел. Все равно мне на тот мир почти наплевать, пускай делают там что хотят.

Затем я вернулся в мир синекожих Оди чтобы посмотреть, что стало с городом. Как я и предполагал он был уничтожен, разрушен и сожжен. Немало народу выжило, но большая часть погибла. Сейчас выжившие ошиваются в окрестных полях. Нет ребята, вы жить не будете.

Я выпустил орду скелетов и бросил их на местное население. Казненных и замученных людей я им не забуду. Скелеты принялись убивать безоружных, а я взмыл на драконе вверх и осмотрелся.

Вокруг никаких военных, можно убивать безнаказанно. В довесок к скелетам я выпустил роботов. Два синих доспеха все же появились, но дракон легко уничтожил их ледяным дыханием.

После беженцев мы уничтожили все окрестные деревни и убили столько Оди сколько смогли. Так же мы освободили сотни рабов и всех их я переправил в мир Уруха. Там пусть заботятся о себе сами.

Оглядев разрушения, пепелища и горы тел я с чувством выполненного долга решил возвращаться назад. Пусть не все синемордые мертвы и их мир огромен, но за подлое нападение и павших великанов я отомстил.

* * *

Новую деревню великанов пришлось построить южнее, ближе к воде. Друиды и великаны принялись вместе трудиться над новым домом. Я же отправил скелетов копать рвы и строить стены, прошлый опыт мы учли и сделаем все чтобы следующее нападение не было таким эффективным и неожиданным.

Все вокруг порталов я заминировал. Великана эти мины что укол в пятку, а синекожих порвет на части, так что мин я не жалел, а еще наставил здесь скелетов и летучих мышей. Нас больше не застанут здесь врасплох.

Глава 27

Синемордые не оставили меня в покое, все равно они вылезли из порталов в Гренландии и попытались напасть. Минное поле их разубедило, после нескольких подрывов они ушли, но затем вернулись и при помощи магии земли проложили себе путь через минные поля.

Тут я решил вмешаться лично, прилетел верхом на драконе и забросал бомбами с высоты на которой их магия не могла меня достать. Серия взрывов подняли мой уровень до 155, а они снова убрались обратно.

В следующий раз они полезли через двое суток ночью, два отряда в плащах-невидимках прошли через минное поле и попытались атаковать деревню великанов. К их сожалению, мои летучие мыши видят их в режиме невидимости. Великаны были заранее предупреждены и просто растоптали вторженцев.

Чтобы синемордые не скучали я вернулся в их мир, полетал на драконе и спалил еще пару деревень. Теперь Оди эвакуируют всю провинцию зная, что я могу всех там перебить. А еще они начали строить там укрепления. Я решил им не мешать, нет таких крепостей что я не смогу взорвать, а пока пусть тратят силы на строительство.

Чтобы хоть как-то противостоять синим доспехам я решил собрать элитный отряд скелетов. Отобрал 200 самых прокачанных из них, выдал им оружие получше, нацепил на них доспехи, выкованные в кузнице колобков что я захватил и готово.

«Элитный скелет-воин. Уровень 35».

«Элитный скелет-стрелок. Уровень 44».

«Элитный скелет-танк. Уровень 39».

«Элитный скелет-офицер. Уровень 55».

«Костя. Уровень 112. Легендарный элитный генерал нежити. Бессмертный: в случае уничтожения отправится в лимб откуда сможет быть снова призван через три дня. Генерал нежити: дружественная нежить в присутствии генерала получает: 40% сопротивление любому типу урона, +40% к базовой скорости и +25% получаемый опыт».

Новый черный доспех, энергетический щит и ручной пулемет смотрятся на Косте очень даже неплохо и сделают его очень смертоносным. Довольный обновками он стоит и ухмыляется своей костяной челюстью. Теперь он командует элитным отрядом 200. И по боевой мощи они точно сильнее 100 роботов.

Лич тоже прокачался, теперь у него 101 уровень, и он освоил собственное поднятие нежити и захват контроля над вражеской нежитью. Теперь он может заставить дикие толпы зомби сражаться за себя. Вместе мы прокачали навык «костяные амулеты» и обвешали ими весь элитный отряд. Они дают защиту от стихий и физического урона.

Сам же я вложился в развитие своих скелетов, ведь они основное мое подспорье в бою. Теперь я смогу поднимать не слабых скелетов-магов, скелетов-танков и скелетов-химер.

Маги умеют пользоваться простой магией и могут стать батарейками для более сильных магов. Танки выше ростом и куда крепче обычных скелетов с самого старта. А химеры с первого уровня имеют несколько рук, более длинные челюсти и острые зубы.

С боевыми роботами пришлось повозиться, фабрика что работает в перекрестке дает пополнения в размере 10 штук в неделю, плюс помогает чинить поврежденных, но это не покрывает потерь. С каждым сломаны роботом приходится возиться, не имей я удобной мастерской и запчастей отказался бы от боевых роботов вообще.

Тем временем Маркус и наши войска обосновались на острове Кипр. Там полным-полно нежити, кусающейся и очень злой, зачистка острова потребует времени и ресурсов, зато это даст нам базу в Средиземном море.

В один из дней Маркус позвонил мне и попросил подсобить, мол сами не справляются. Я согласился помочь, как раз испытаю свой элитный отряд скелетов.

* * *

Один из городов острова просто кишит зомби, нашим людям удалось выманить часть наружу, а вот как с ними справиться дело уже моё.

Я отправил против них элитный отряд. Мертвецы, стоящие в поле, увидели моих скелетов и поплелись в их сторону. Тысячи зомби сейчас идут в их направлении. Живые бы уже давно струсили и сбежали. Но не нежить.

Мы с Личом вместе использовали контроль нежити. Несколько сотен зомби перешли под наше управление и набросились на сородичей. Началась бойня, где зомби кусали и рвали друг друга на кусочки. Скоро наших зомби растерзали, но за то время мы подчинили новых.

Таким образом 1,5 тысячи трупов до элитного отряда не дошли, но это была меньшая часть надвигающейся волны. Мутантов в их рядах я почти не увидел, это не удивительно ведь мутанты умнее, они поняли, что ловить в поле нечего и пошли обратно.

Разнообразное стрелковое оружие и гранаты с гвоздями проделали в рядах зомби большие бреши, но этого было недостаточно чтобы остановить волну мертвых. Дело быстро дошло до рукопашной.

Волшебные костяные клинки и топоры из черного металла принялись рубить зомби как капусту. Это было даже слишком легко. Волшебное оружие режет плоть и кости как бумагу, мертвецы валятся штабелями и вот уже гора тел образовалась перед рядами скелетов.

Я приказал им отойти назад чтобы дать зомби возможность добраться до своей смерти. Мертвые кое-как начали пролазить через гору мертвых сородичей только для того, чтобы их порубили. Таким образом образовалась еще одна груда мертвых тел, а затем еще одна. К концу боя таких груд было 5.

— Кажется мы убили больше 7 тысяч зомби. — Сказал мне Лич своим сухим голосом.

— Маловато, в городе их куда больше.

— Потерь в отряде нет, что есть лучший результат за все время. Предлагаю использовать все силы для зачистки города.

— Хм… ну хорошо, но если потери возрастут мы просто уйдем.

— Как прикажет хозяин.

* * *

Зачистка началась с того, что мы выманили так много зомби как смогли изнутри города, после чего отработали толпы бомбами, затем отряды скелетов и роботов при поддержке 5 танков и дракона начали зачистку. Городок не большой, тысяч 100 здесь раньше жило, теперь здесь примерно столько же мертвецов.

Мы с Личем легко стравливали зомби друг с другом, заодно выискивали мутантов и убивали их с воздуха. Остальная армия легко продвигалась по главным улицам и уничтожала нежить всеми способами.

Зачистка продолжалась лишь до конца дня, 2 тысячи скелетов отлично справились, а ведь их скоро будет больше 10 тысяч. Просто я распределил их по разным местам своей межмировой империи. Пару сотен охраняют здесь, еще пару сотен работают там, в итоге под рукой осталась половина, а в этом бою я использовал еще меньше.

В любом случае моя личная армия становится все сильнее, по мере того как становлюсь сильнее я.

* * *

В родном городе дела тоже пошли в гору. Местные силы продолжают его зачищать. По многим улицам уже можно ходить в открытую и ничего не бояться. Это способствовало еще большему объединению групп выживших и развитию торговли.

В городе становится все безопаснее, совет уже договорился о торговле с другими городами, где еще остались люди. Для этих целей даже зачистили пару веток железной дороги.

Довольный прошедшим днём и переменами к лучшему я вернулся в родное поселение чтобы проверить как дела, мы как раз снова расширяли территорию, нужно проверить новые заборы. У ворот меня встретила целая делегация. Давненько меня так не встречали. Откуда они вообще узнали, что я приду сюда сегодня?

Как выяснилось все организовала Марина. Я так забегался что и забыл про… свой день рождения. Сегодня мне исполняется 21 год… и это значит, что с момента апокалипсиса прошло больше года…

Праздник с привкусом пепла на губах, но все-таки праздник. Мы как следует погуляли, и я как следует напился лучшим алкоголем что мы смогли найти. Меня поздравляли все мои подданные, и из города, и с острова, члены совета и простые люди.

Я и сам перестал об этом думать, но на самом деле они многим мне обязаны, защитой и безопасностью в первую очередь. Именно я устранил все серьезные угрозы и способствовал объединению города, именно я поддерживал порядок, порой диктаторскими методами.

И продолжу делать то же самое впредь…

А в конце я даже организовал небольшой салют.

— Спасибо вам всем. — Все что я сказал им, когда праздник закончился и все начали расходиться по домам. Коротка фраза, зато очень искренняя.

* * *

На следующее утро все вернулись к прежней жизни, но хорошее настроение еще не выветрилось. Я использовал его для укрепления территории, наставил тесла катушек, оставил в поселении часть роботов и скелетов, лично установил перед стенами целый лес колючей проволоки. К безопасности я всегда подходил ответственно, пусть зомби в городе стало мало.

Днем я снова встретился с городским советом, где меня снова поздравили с моими успехами и днем рождения.

Из общения с советом я пришел к выводу что голод городу не грозит, благодаря окружающим деревням и нашествия ждать неоткуда, мертвецы притихли и их орды больше не бродят между городами в поисках кого бы съесть.

Неужели это значит, что теперь город будет жить мирно и спокойно? Нет, такого уже не будет никогда. Обладатели сильных навыков сколачивают банды и грабят. Некоторые царьки пытаются диктовать свои условия пока их не скинут вниз силой. Есть пара групп прокачанных системщиков что не признают ничьей власти и убивают кого угодно лишь бы поднять уровень.

Охотой на таких я решил заняться раз уж сейчас ничего не могу сделать с кристаллами.

Пока шёл летучие мыши принесли мне письмо из другого мира. Оно от короля гоблинов. Тот зовёт в совместный набег на парочку соседних миров, обещает большую часть добычи.

Ну посмотрим, сначала наведу порядок в своём доме, затем отправлюсь грабить чужой. Думаю, это разумный подход.

* * *

Они заняли старый склад на окраине. Конечно, они могли бы поселиться в бывшей гостинице, например, но тогда их бы быстро вычислили. Кто вообще станет искать их в таком месте?

Их логово расположилось под землей, а само здание выглядело еще более заброшенным и отвратительным чем большинство вокруг. Для полноты картины там даже бродили зомби.

И вот оттуда вышел человек. Одиночка с двумя японскими катанами на поясе. Опять эти самураи… за ним вышли еще три, а затем еще пятеро похожих. Они вывели за собой какого-то человека, подвели его к пню от дерева и приготовились рубить голову.

— Клянусь я все отдам! Я заплачу! — Кричал тот, но через секунду уже лишился головы. Ловко этот самурай его обезглавил, система сделала его по-настоящему сильным.

«Леонид. Класс: самурай. Уровень 44».

— Выводите остальных. — Сказал парень с катанами. — Несколько послушных слуг с еще меньшими уровнями вывели еще парочку пленников. Леонид принялся медленно подошел к дрожащим от страха людям. Пара взмахов и оба расстались с головами, затем были казнены еще трое.

— Босс, мы так и будем наблюдать за этим. — Спросил сидящий рядом Костя.

— Я не думаю, что они все такие слабые. Там должен быть кто-то посильнее.

И «кто-то посильнее» нашёлся. Из глубин здания во двор вышел их главарь.

«Рэд. Класс: Сёгун. Уровень 73».

Как мы могли прозевать такого как он, он силен по меркам города, сильнее многих членов совета. Он долго качался, и никто н знает как, может и на людях.

Что примечательно зомби, бродившие в руинах, полностью игнорировали самураев и их пленников, а они игнорировали мертвецов. Как это работает? Хотел бы я знать.

Я достал снайперку, прицелился и всадил пулю в этого Сёгуна. Его тело разорвало на куски. Вот и всё, секунда и ты труп, даже не успел понять, что произошло. Следующим стал один из самураев посильнее, затем еще один. остальные успели сбежать и спрятаться в подвале.

Отряд скелетов пошёл за ними, туда вниз. Резня закончилась за 5 минут, и я получил 20 очень благодарных и очень ослабших пленников. Они и рассказали о целой сети торговли наркотиками, оружием и людьми.

Эх, в этом городе и без всяких зомби еще столько работы…

* * *

*Тем временем в далеких мирах*

Давно продавцы та не злились и не паниковали. Повод естественно есть. Она… опять устроила разнос. Безумная девчонка спасла еще один мир от пришествия системы. Теперь можно справедливо полагать что система обо всем догадалась. Такое количество случаев не бывает случайным никогда.

И система уже начала расследование, ее агенты проникли во множество миров и начали искать факты, теперь лишь вопрос времени, когда правда вскроется и тогда о прежней жизни можно будет забыть и прятаться будет негде.

Осталось очень мало времени пока можно добывать истинно ценное знание и его нужно использовать на полную.

Глава 28

*Далекий мир в который только что пришла система*

Этот мир тоже должен был пасть перед мощью системы, но неизвестная защитница явилась чтобы спасти его от такой участи. Спасти мир удалось, и она уже собиралась уйти, но тут к ней пришли гости.

«Как они нашли меня?» — Подумала она.

— Остановись глупая, ты же губишь и себя и нас! — Взмолился продавец перед ней, но она не слушала. Солнышко стояла перед ними и смотрела куда-то в небеса этого мира, делая вид что не слышит. Четверо продавцов сумели разыскать ее и попытались убедить словами.

— Что вам сделает система даже если узнает? — В первый раз она заговорила с кем-то спустя долгие месяцы. Ее голос стал механическим, как у машины, и в тоже время громким и высоким, полным уверенности в себе. — Она не сможет лишить вас силы, даже если пожелает, я живое тому доказательство!

— Что? — Их изумление было подлинным.

— Она не может отнять то, что вы имеете, ибо оно ей не принадлежит. Оно принадлежит лишь истинному хозяину этой силы… Мне.

На секунду повисла тишина, продавцы достаточно мудры чтобы думать, прежде чем говорить в такие ответственные моменты.

— Ты не готова с ней сражаться, а вот она успеет подготовиться к битве с тобой и тогда у тебя не будет ни шанса!

— Тогда отдайте мне частицы моей силы немедленно, я знаю они у вас есть.

— У нас не…

— Я чувствую их, каждую. Отдайте то, что имеете или я высушу вас и все равно заберу своё.

* * *

Поздний вечер, я, как всегда, сидел дома и занимался делами, ничто не предвещало беды. Окно лопнуло и на меня приземлилось нечто. Все произошло так быстро что я едва успел что-то понять. Оно придавило меня к полу словно камнем, прочно и намертво, а затем я почувствовал, как нечто схватило мое горло.

Вся моя сила и доспех оказались бесполезны, я повержен одним ударом и не понимаю, как это могло случиться, я же просто сидел в своем кабинете и сортировал добычу…

— Отдай мне их. — Сказал узнаваемый голос.

— Солны… ай, не дави горло… ты изменилась.

— Отдай или…

— Или что? Прокряхтел я…

Но сопротивляться ей смысла нет, силы несопоставимы, думаю она могла бы разрушить планету пожелай она этого всерьез… к тому же она может отобрать мою силу…

— Забирай. — Я выгрузил все найденные кристаллы из инвентаря прямо перед ней. В ее машинном взгляде я заметил тень удивления. Думает почему я легко сдался? Я знаю, что не самый сильный, вот и всё.

Она ухватила их как самое большое сокровище и прижала к груди. Ее лицо приняло выражение абсолютного удовлетворения. Кристаллы начали светиться, она начала поглощение.

— Не здесь! Ты хочешь спалить город? — Рявкнул я на нее. Не в моем положении рот открывать, но она едва нас всех не убила. Ее глаза посмотрели на меня гневно мол «что ты себе позволяешь червь», но вместо того, чтобы размазать меня по полу она поднялась и сказал.

— Я благодарна тебе за всё, но это страница моего существования давно перевернута.

А затем она поднялась и взмыла в воздух. Благо в этот раз она не разрушила стену дома, просто вылетела в окно на своих золотых крыльях и полетела вверх.

Через пять минут на небе появилось второе солнце, такое яркое что на 5 минут температура воздуха подскочила до +70. А затем все стихло.

Я посмотрел в небо на сидящую точку что неслась прочь от нашей планеты. Она была далеко, но на ночном небе её было видно очень хорошо.

«Солнышко. Уровень 10000000000000** N/A ??????????. Сверхсистемный артефакт».

Я достал телефон и набрал продавцов.

— Алло. — Ответил мне знакомый голос.

— Видели?

— Как такое не увидишь… — Он тяжело вздохнул.

— Что теперь будет? — Спросил я.

— Кто знает… зайди ко мне, нельзя по телефону.

* * *

Атмосфера в магазинчике была крайне мрачной. Продавец сам на себя не был похож. В первый раз я вижу его таким…

Он заговорил первым и мне даже показалось что он пьян…

— Она забрала и наши тоже. Теперь она сверхсильное существо, равных ей нет.

— Но она получила не все?

— Не все, но она может пойти биться и без них.

— Давай посчитаем какие кристаллы она уже получила…

— Она поглотила: эпический, сверхсистемный, обычный и необычный, особенный, титанический, редкий. Остались: легендарный, межмировой, древнейший, реликтовый.

— Значит она еще далека от полной силы?

— Верно. Боюсь система уже ведет расследование. Нам несдобровать Максим, если она не обретет всю свою мощь в ближайшие сроки и не победит.

— Поможем ей?

— Она действует без плана и надеется на себя. Однако у нас нет выбора. Мы должны найти оставшиеся, найти и дать ей достаточно сил для победы.

— Так стоп, а сама она их не найдет?

Он посмотрел на меня как на недалекого, это пошло в разрез с его обыденной вежливостью.

— Пока кристаллы «в плену», образно выражаясь, ничего она не найдет, иначе бы давно сразилась с системой. Она ждет что мы найдем их за нее. а она спасет вселенную.

Я выдохнул, а затем закурил сигарету.

— Есть зацепки?

— Есть. — Ответил он, во рту у него очутилась толстая сигара. — Я как раз вышел на контакт с бывшими хозяевами.

Дверь в магазин отворилась и на пороге появился «человек».

— Добрый день господа, позвольте присоединиться к вашей кампании. — Человек слегка поклонился и снял шляпу.

«????? ?? ???????? ? ???????? ?? ????????? ? ????».

— А раньше вы их не пускали. — Сказал я продавцу.

— Отчаянные времена. — Буркнул продавец себе под нос и потушил сигару.

* * *

*Где-то в дальнем космосе*

«Пустотный осьминог. Уровень 445».

Существо как раз пожирало очередную космическую станцию. Металла в ней много, усилий чтобы его вскрыть еще больше, а вот органиков внутри маловато. Чтобы добраться до очередной порции нужно какое-то нереальное количество усилий. Но осьминог решил их приложить.

Жалкие люди, им следует сидеть на своих грязевых комках и не высовываться. Пустота это дом для таких как он, а не жалких мартышек.

Осьминог как раз вскрыл очередной отсек и ухватил добычу, целых 10 человек отправились в рот разом. Внезапно гигант увидел ярое пятно где-то на границе видимости, и оно очень быстро приближается.

Нет сомнений кто-то осмелился бросить ему вызов. И кто же такой храбрый? Осьминог бросил консервную банку с людьми и поплыл в направлении света. Враг еще далеко и рассмотреть его пока не получается… Впрочем в своей победе он не сомневается, только акулы-торгаши имели какие-то шансы против него, и они никогда неб ли столь быстры.

Внезапно свет стал очень ярким, даже мощные глаза осьминога не смогли выдержать такой ослепительной яркости… Осьминог зажмурился, но все уверенный в победе он сгруппировался, готовясь принять первый удар.

Внезапно ему стало жарко. Очень жарко. Даже в свете ярчайших звезд он никогда не ощущал такого жара. Плоть пошла пузырями, кровь начала нагреваться и кипеть, осьминог взвыл, но в дальнем космосе нет сородичей способных прийти на помощь.

«Это уже слишком» подумал он и попытался открыть портал, но не сработало. Портал тут же исказился и оторвал ему два щупальца. В этот момент старый гигант космоса, вечно верный системы и ее преданный слуга испытал страх.

— Система, спаси своего верного слугу!

«Сам себя спасай, дурень древний. Тебе уже никто не поможет, даже я».

— Не-е-е-е-е-ет! — Закричал гигант. А через секунду яркий свет превратил его в кучку космической пыли, вместе с целым поясом астероидов и человеческой станцией что он разворотил.

* * *

«Эх, как же я устал». Подумал я когда вернулся в квартиру в своем поселении. Кто бы мог подумать, что отстрел бандитов и казни наркоторговцев могут быть так утомительны. За 3 дня я перебил их целую кучу. Впрочем, отдых окончен, пора выдвигаться на дело.

Да, убийства бандитов и чистка «каменных джунглей» это настоящий отдых по сравнению с тем, что меня ждет в скором времени. Телефон завибрировал, сообщение пришло.

«Ты идешь?» написал продавец. А какой у меня выбор?

Я посидел еще пару минут, после чего встал и направился к двери. Дверь комнаты открылась, но передо мной предстал не коридор, а мой пространственный домик. Оказывается открывать порталы в дверях более удобно.

Я оказался внутри после чего отправился в зал, где находились двери ведущие в разные миры. Я подошел к новой двери, той, что появилась совсем недавно, как раз после визита той твари со знаками ??? в магазин. Нехотя я дернул ручку и почувствовал, как открывается портал. До чего тот мир неприятное место, не хочу находиться там ни секунды.

* * *

И с ходу я провалился в болото по колено. Ненавижу болота! Этот мир вообще один сплошной кошмар, одни глубокие вонючие болота и густые леса.

— Аккуратно, Максим, тот кто опустится в эту жижу полностью уже не вылезет. — Сказал продавец.

— Вы нашли его? — Осведомился я.

— Да, оно прямо по курсу.

— Хорошо, тогда за дело.

— Подожди, сейчас подойдут остальные.

— Остальные? Я думал мы управимся вдвоем.

— С врагами мы управимся и сами, а вот извлечь этот кристалл можешь только ты.

Вот это новость.

— Почему?

— Увидишь. — Ответил он. Тем временем за его спиной раскрылись еще порталы и в грязь приземлились еще трое продавцов. Уровни 303, 400, 412. Этим ребятам точно не требуется моя помощь.

— До чего зловонное болото. — Сказал первый. — Ладно, пора принимать истинную форму.

И они обратились здоровенными летающими акулами. Я включил джетпак, и мы вместе полетели туда куда повел нас первый.

Глава 29

Мерзкая пещера не предвещала ничего хорошего. Здоровенная и неестественная, ей точно не место среди бесконечного болота. Мы вошли, точнее влетели внутрь. Нас встретило зловоние и куча лягушек, нырнувших в темную жижу.

— Ребята, мне кажется, я вам здесь не нужен. Вы тут будете как рыба в воде, а я, пожалуй, пойду. — Сказал я всей душой желая отсюда свалить.

— Нет Максим, ты нам необходим, просто не знаешь зачем. Если так боишься жижи мы можем создать вокруг тебя воздушный пузырь.

Я посмотрел на черную воду, что-то посмотрело на меня из нее, кажется это была особенно крупная жаба. Она громко квакнула и нырнула поглубже.

— Не надо, я все равно туда не упаду.

— Ну как знаешь. — Ответил мне продавец и мы полетели вперед.

Первые полчаса мы просто углублялись в пещеру. Становилось холоднее, темнее, хотя пространство освещали растущие на стенах болотные цветы. Иногда коридор был уже или сильно шире, иногда я мог идти пешком, а иногда уровень воды был таким высоким что я боялся, что придется плыть.

Наконец мы дошли до большого каменного зала, где я впервые встретил местных разумных. Зеленокожие существа ростом с два метра и широкие в плечах ковыряются в какой-то кучке ржавого металла и затачивают ржавые мечи.

«Аватар леса. Уровень 44».

Как выяснилось это существо скорее растение, чем млекопитающее. Сделано оно из кучи лиан, сплетенных вместе. Бойцом оно оказалось никаким, медлительным и с низкой живучестью. Однако как мы поняли позже этих существ тут тысячи.

Со всех стен, из-под воды, с каждой из сторон на нас бросилось множество этих тварей. Я, недолго думая достал огнемет, но поторопился. Акулы справились с врагом в два счета. Пара ударов молниями обратили врага в пыль. Цепные молнии легко выжгли сотни врагов разом, оставив меня с открытым ртом.

— А ты как думал, Максим? — Шутливо обратился ко мне один из них. — Для нас это все детские игры.

— Хоть бы оставили парочку мне. — Побурчал я себе под нос скорее для вида.

— В следующий раз оставим тебе босса. — Сказала еще одна акула.

И так и случилось. В следующем же коридоре на нас выбежала просто орда тварей, сделанных из лиан. Эти были куда быстрее предыдущих. В узком месте мой огнемет хорошо спалил их всех.

— А ты неплох, для человека. — Подколола меня еще одна акула.

— Спасибо, зубастый. — Ответил я беззлобно.

В этот момент в узкий тоннель протиснулся еще один монстр.

«Король леса. Уровень 89».

Потоки пламени превратили его в пепел за 5 секунд. Это в 5 раз больше, чем требовалось любому его предшественнику. Здесь он заслужил немного уважения.

Так продолжалось еще долго, мы выжигали и убивали эти бегающие лианы пачками пока не спустились на этаж ниже. Здесь мы встретили целую стену органики. Зеленые двигающиеся лианы покрыли стены и потолок целой пещеры.

— Кажется он здесь. — Сказал я пытаясь ощутить присутствие кристалла.

— Верно, тебе предстоит найти его.

— Ага, сейчас.

Я облетел все углы и вроде нашел правильное направление. Кристалл спрятан глубоко внутри этих зарослей, осталось только как-то проложить путь. Я достал огнемет и пропалил в стене зеленых щупалец глубокую дыру.

— Я нашёл его.

— Золотой. — Констатировал продавец.

— Легендарный. — Поправил я.

Да, кристалл видно вреди лиан, но достать его будет проблематично. Кажется, он застрял там очень глубоко и что-то его… держит. Я как раз пытался его вырвать, не получилось. Тогда я достал огнемет и как следует спалил все лианы вокруг.

Тут то я и увидел, что кристалл часть каменного механизма, довольно хитрого каменного механизма с кучей кристаллов и прочего.

— Такой предмет нельзя так легко извлечь. — Сказал продавец. — От него зависит судьба всего этого мира.

— В каком смысле?

— Вся эта планета держится на мощи этого кристалла, как только мы извлечем его её расколет на множество кусочков.

— Ох, отличные новости, ладно. И-так, я достаю.

Этот механизм представляет из себя головоломку, но меня такие мелочи не беспокоят, я просто поразбивал все части механизма, а затем кулаками и когтями расколол камень, где был заключен кристалл. Камень оказался немыслимо твердым и у меня ушло много времени чтобы его сломать.

— Вам следовало его просто сломать и не парить мозги.

— Так ты его достанешь?

— Да, сейчас, подождите немного.

Серией ударов я окончательно разломал гранит и цепкими пальцами начал вытаскивать заветный легендарный кристалльчик. В голове промелькнула шальная мысль может ну её эту Солнышко и этих акул, может просто забрать кристалл себе и построить механизм с его участием?

— Так-так, кто тут у нас. — Раздался высокомерный полный пафоса голос у нас за спиной. Мы впятером повернули головы и увидели.

«Генералиссимус Оди. Уровень 400».

— Тебя только не хватало. — Процедил я сквозь зубы.

Тем временем за спиной генералиссимуса появились десятки 100+ уровня солдат. Синемордые уродцы как-то нас вычислили и пришли поквитаться.

— Предлагаю вам отдать то, что по праву принадлежит народу Оди и тогда умрете быстро.

— Это ты нам? — Слегка удивленно спросил продавец.

— И вам тоже, животные.

— Ох, попрошу без грубостей, дитя джунглей. Т прекрасно знаешь, что, если мы прекратим торговать с твоим народом вас ждет катастрофа.

Нужно отдать синемордым должное, когда в воздухе над тобой зловеще зависают 4 огромных акулы держать себя в руках может быть трудно.

— Не преувеличивай, зубастая рыбина. В любом случае кристалл покроет все неудобства. К тому же мы просто обязаны отомстить за…

Договорить он не успел, огромное зеленое щупальце выскочило из воды и рвануло к нему. Он легко закрылся магией, но его бойцы на такое не способны. Зеленые лианы набросились на них со всех направлений желая утопить или разорвать на части.

Я тем временем почти вырвал кристалл из каменного плена, когда ощутил, что что-то обвило мой пояс. Я посмотрел вниз и понял, что меня обвивает как раз такая зеленая лиана.

— Вот бл***. — Все что я успел сказать, прежде чем меня рвануло с немыслимой силой.

Весь мой уровень и оружие оказались бесполезны, я даже перерезать эту штуку встроенными в костюм когтями не смог. Но зато кристалл вылетел из своей каменной тюрьмы и упал в грязь ровно между нами и Оди.

Секунду две стороны смотрели друг на друга, даже лианы в этот момент застыли. А затем начался хаос.

Обе стороны отчаянно пытались пробиться к кристаллу, но зеленые лианы им мешали. Они опутывали и тащили в воду солдат Оди, вся их разрушительная магия совсем не помогала. Акулам было не легче, их тоже опутало и тянуло к земле.

Я едва успел уклониться, разрушительное заклятие уничтожило здоровенный камень у меня за спиной. Магия наполнила эту пещеру. хаотичные заклятия двух сторон уничтожали своих и чужих, один из продавцов повалился на землю со вскрытым брюхом, но еще живой.

Я подбежал к нему и влил ему в пасть самое лучшее зелье лечения что у меня было. Он поблагодарил, а яспрятался за его выздоравливающей тучкой и начал отстреливаться, попутно отбиваясь когтями от лиан так и норовящих утянуть меня в воду.

Генералиссимус Оди тем временем не выдержал, лианы разорвали его на куски. Да и большая часть его армии только рушит все вокруг…

Пещера затряслась, я переглянулся с лежащей на брюхе раненой акулой, мы оба поняли, что дело плохо. С потолка как раз свалился здоровенный булыжник и раздавил солдата Оди пытающегося вытащить кристалл из болота.

Чтобы не рисковать собой я призвал десяток скелетов и отправил их вызволять мою прелесть. Лишь один сумел выжить и принести мне кристалл.

— Он у меня. — Громко крикнул я своим и очень зря. Я мгновенно стал мишенью для магии уцелевших Оди и ко мне бросилось вдвое больше лиан.

Я взмыл в воздух на джетпаке сжигая лианы выкрученным на полную пламенем и устремился вверх. Знаю, что открывать портал домой нельзя, но похоже выбора у меня и нет.

— Акулы, за мной! Ждать не буду.

Четыре акулы быстро сообразили каков расклад, их тушки лишь кажутся грузными, было бы желание они могут летать очень быстро. Все четыре, даже раненая, устремились за мной и влетели в портал после меня. Я поспешно закрыл портал и рухнул на пол своего пространственного дома.

Грязный, уставший, но довольный что сбежал.

— Куда пошли, жаброносцы. Эти ублюдки скоро придут сюда, мы должны готовиться. — Уставший за языком я не слежу.

— Хорошо, если так мы прогостим у тебя сутки. И поможем с обороной.

— Добро.

* * *

Портал был открыт во враждебном месте, на глазах врагов, было логично ждать их в гости в ближайшее время.

И они пришли.

Еще две сотни синекожих солдат, грязных и в лианах, но сильных и злых сломились в мой дом. Они выскочили из портала посреди большого зала что о я построил как раз для их встречи.

— Что? — Только и успел проговорить первый из них, когда их накрыла стена воды.

Да, я превратил целый зал в огромный бассейн без воды, солдаты противника как раз вышли из портала и оказались на его дне. Акулы быстренько заполнили наш самодельный бассейн водой, да не обычной, а настоящим кипятком.

Оди попытались сбежать, но не тут-то было. Я здесь хозяин, прийти то они смогли, а вот уйти без разрешения не смогут. Кипяток накрыл их как цунами. Плавать они оказывается не умеют, да и кипяток довольно быстро сварил их заживо.

Вторая волна пришла через 20 минут. Они выскочили из портала прямо посреди озера кипятка. Плава они умели не лучше первых, правда их весьма мощная магия разнесла все вокруг, в том числе и стены комнаты из-за чего здесь все придется чинить и делать новый ремонт.

Третья волна меня удивила. Никаких больше Оди, вместо них пришли лианы. Огромное количество выскочили из портала и игнорируя кипяток устремились прямо к нам. Благо огненные шары акул уничтожили их все.

— Думаю они смогут приходить сюда еще на протяжении получаса. — обратился ко мне продавец.

— Да? Жаль, столько вареного мяса могли наделать.

— Хоть ты и спас нас всех, но все же подверг себя опасности.

— Знаю, но мое жилище им не по зубам. У меня тут теперь турели и ловушки повсюду.

— А ты подготовился. — Сказал он одобрительно.

— Это далеко не первое нападение… Кстати о нападениях.

Я временно покинул поле боя и спустился на этаж ниже, к клетке, где держал пленную ушастую ведьму Амину. Чье-то заклятие пробило потолок ее темницы и разрушило стены и решетки. Я уж думал, что она сбежала, но нет. Несмотря на то, что могла она смирно сидела на коленях посреди своей тюрьмы и даже не шевелилась.

— Даже не попытаешься? — Спросил я вежливо.

— А зачем? — Она посмотрела на меня полными грусти глазами. — Все равно мне не вернуться домой.

— Там на верху бой, ты могла попытаться.

— Ты веришь в судьбу?

— Что за дурацкие вопросы.

— Я должна быть здесь.

— Тогда сиди, надеюсь из новых окон не дует. — Я оглядел камеру, кровать разрушена, стул и стол тоже, санузел уцелел, но повсюду пыль. В общем жить в такой разрухе та еще боль. — Завтра придут скелеты и начнут все чинить.

Я презрительно швырнул ей коврик, такой на каком спят собаки. В ту секунду мной двигала злоба. Как она могла даже не попытаться сбежать? Почему покорно сидит на коленях как шавка и смирилась с судьбой.

Жест она оценила и даже поняла значение, и к моему удивлению она на четвереньках подползла к коврику, улеглась на него и укрылась одеялом.

— Ты меня шокируешь.

— Выслушаешь меня, когда эта битва закончится? — Спросила она так словно совсем на это не рассчитывает.

— Выслушаю. — Только и мог ответить я.

* * *

Портал закрылся, и продавцы отправились домой. Атаки прекратились, и целая армия скелетов теперь собирает нашу законную добычу. Синие доспехи буду перекрашены и станут собственностью моей армии нежити. Они дают хорошую защиту и неплохой бонус к магии.

Я обзавелся еще одним кристаллом, это вроде как достижение. Теперь, когда все улажено и все команды розданы можно пойти и поговорить с Аминой.

Скелеты уже принесли ей новую мебель. Однако камера все еще напоминает Сталинград.

— Максим.

— Да. — Протянул я. Она уселась на пол и закуталась в одеяло. Я сижу на стуле, а она, напротив, на полу.

— Во-первых я хочу больше сменной одежды.

— Хорошо. — Кивнул я. Мне все любопытнее и любопытнее к чему она ведет.

— А еще я знаю, что происходит.

— Да ну?

— Выходит великая битва с системой и возможный оконец времен это не вымысел?

— Нет.

— Тогда я хочу помочь.

— Ты уже помогаешь. — Половина потребности дома в энергии покрывается за ее счет. Запас маны у нее весьма солидный, ничего не скажешь.

— Я могу быть куда более полезна чем ты полагаешь.

— Да?

— И твоя брюнетка… как ее там.

— Марина.

— Да, Марина. Не хочу, чтобы она пялилась на меня как на зверя в клетке.

— Возможно ее интересует твой хвост.

— А? — Она удивленно повиляла хвостом.

— Да, твой хвост, она такого еще не видела.

— Ох… ну вы и…

— Мы отвлеклись.

— Продавцы не так чисты, как тебе кажется, Максим. — Внезапно ее лицо изменилось, оно стало уда более жестким, видимо шутки кончились.

— Что ты имеешь ввиду?

— Ты слышал о договоре, верно?

— Слышал.

— А что за договор ты знаешь?

Я пожал плечами.

— А ты мне расскажешь?

— Если обещаешь выпустить из клетки и сделать своим союзником.

— Хорошо. Но я хочу знать правду и все подробности.

Секунду она молчала как будто решая говорить или нет, но затем заговорила.

— Они заключили договор с системой. Они должны были вернуть ей все 11 осколков силы в обмен на право питаться силой от людей напрямую без уровней и участия системы.

Тут я вспомнил как акулы что-то вытягивали из меня в обмен на вещи. Я так и не понял, что это было и как они это делали, и вроде даже ничего от этого не потерял… так они сказали.

— Но мне не кажется, что они на ее стороне.

— Ой, ты думаешь?

Тут я задумался, они вечно ссылались на «договор» и моими руками добывали эти кристаллы превращая Солнышко в живое оружие. Но для того ли чтобы свергнуть систему? Или чтобы скормить готовую силу ей и получить выгоду?

Меня обуяли сомнения, а что если эта ушастая не врет, что, если все так?

— Допустим это правда. Что теперь будет?

— Ты знаешь о чужаках?

— Тех, у кого нет статуса и привычного нам уровня?

— Верно. Они могут помочь. В этой гонке они с продавцами конкуренты. И они в отличие от продавцов не имеют с системой никаких договоров и отношений.

— Хочешь сказать, что если кто и роет системе могилу, то это твари… ой, то есть чужаки?

— Да.

— Мне нужно подумать.

— Кхм-кхм.

— Да, я тебя освобожу. Но малейшие подозрения и ты труп. И…

— Клянусь перед ликом величайшей системе тебе в вечной верности.

«Клятва принята. Кстати, чем вы двое тут занимаетесь?»

— Обсуждаем футбол. — Ляпнул я первое что пришло в голову.

«Да ну? Обычно женщины не любят футбол, обсудил бы ты с ней лучше путешествия. Кстати, могу вас в такой мир забросить, умрете от счастья».

— Не надо.

«Ну как знаешь, смертный, моё дело предложить. Кстати, куда подевалась твоя подопечная?».

— Не знаю.

Продолжения разговора не последовало. Система вроде как ушла к моему облегчению.

— Ты нарочно позвала ее сейчас?

— Ну должна же я была немного подействовать тебе на нервы?

Я лишь покачал головой и помог пленнице снять кандалы. После отдал ей её старый посох. В этот момент она якобы случайно потеряла равновесие и рухнула мне прямо в объятия.

— Твоей суженой здесь нет, а комнат с кроватями много. Пошли испробуем одну… или две.

Я бы может и отказался, но я давно понял, что в этом нет смысла. Из камеры мы так и не ушли…

Глава 30

Пришлось выделить ушастой жилье на острове. Не держать же ее в моем доме? Из-за клятвы она не сможет предать меня, да и я такой острожный повесил ей на шею тоненький ошейник с бомбой. Просто для подстраховки. Она восприняла это на удивление спокойно, другой бы на ее месте испугался ходить с бомбой на шее.

После того как она устроилась на острове я зашел в ее домик продолжить наш разговор.

— Вернемся к последнему разговору.

— Я не против чтобы ты спускал внутрь.

На секунду я растерялся.

— Я не об этом. Расскажи еще о продавцах, ты фактически обвинила х в предательстве.

— Они и есть предатели, по своей натуре.

— Какие еще факты ты приведешь в пользу своей правоты.

— Поговори с чужаками, тварями как ты их обозвал. Они не могли оставаться в стороне, и ты с ними знаком, это очевидно. Дай им шанс.

— Они пользовались сильнейшим из кристаллов просто для того, чтобы изменять людей и плодить себе рабов.

— Странно, но, с другой стороны, хочешь спрятать что-то…

— Прячь под носом.

— Они точно желают системе смерти… и желают независимости и право устанавливать свои правила.

— А ты много знаешь для жительницы отсталого мира.

— Наш мир был миром второго порядка… колонией… это система придумала. Превращает миры в связующие звенья, ценой рабства их жителей.

— Но вы смогли выстоять.

— Да, смогли. А еще собрать много информации о множестве миров. Мы были весьма влиятельны если хочешь знать.

— Колония, влиятельная? Просто видел я тут одну колонию… она больше похожа на помойку.

— Бывает и такое, да.

— Ладно, было приятно поболтать, я пообщаюсь с чужаками, а ты пока можешь наслаждаться морем.

Её лаза сверкнули.

— Ты не возьмешь меня с собой?

— Пока нет.

— «Пока» значит никогда.

— Это не обсуждается. Сиди здесь, это приказ.

Она надулась, но затем глянула в окно и злобы как не бывало.

— Хорошо, я пока покатаюсь на деревянной дощечке как те ребята.

— Вот и молодец. — Сказал я и собрался уходить.

— А поцеловать на прощание?

— Нас увидят. — Больше ничего не говоря я вышел. Хотя конспирация здесь не поможет, многие догадаются что между нами что-то есть.

* * *

Я вернулся в родное поселение, обычный день не предвещал ничего необычного. Только вот у жизни всегда другие планы.

Мы услышали оглушительный грохот, я даже и не понял, что произошло. Народ на улицах недоумевал что происходит, а я взлетел повыше и сел на крышу монолитной 18-тиэтажки.

Далеко в стороне от города, где-то в лесу вырос гриб. Ядерный гриб… Думаю до него несколько десятков километров, благо нас не задело, хотя куда полетят ядерные осадки и пыль я не знаю. Мой телефон зазвонил, звонит Маркус.

— Алло, Максим. У нас тут ядерный взрыв на острове.

— И у меня. Правда они промазали.

— Как и в нашем случае. Мне уже донесли откуда был пуск.

— И откуда же?

— С территории США.

— Нас пытались убрать?

— Да. Мы должны что-то сделать.

— Полетим в Америку значит, даже без грин-карты.

— Тогда встретимся на базе.

* * *

Как выяснилось ядерная пыль и осадки обошли город стороной, да и взрыв был довольно далеко, но в тот лес лучше не ходить. В Исландии была та же самая ситуация, ракета упала в стороне, мимо цели, но уничтожила целый городок с тысячей выживших. И вот этого им прощать нельзя.

Так что мы, недолго думая погрузились на самолет и полетели на восточное побережье США чтобы узнать кто пытался нас убить. Надеюсь, в этот раз нас не собьёт ПВО как на Кипре.

Перелет был долгим и нудноватым, похоже я слишком привык перемещаться порталами и летать на спине дракона. Шум в кабине ничто не компенсировало. Конечно, ведь это грузовой самолет, а не бизнес-джет.

Посадка это особая головная боль, садиться в этом апокалипсисе естественно негде, потому мы прыгали с парашютом. Ну точнее прыгали Маркус, Осирис и ворюга несчастный Гаррет, а я, как и положено царю приземлился на джетпаке.

Мы приземлились около старого аэродрома, а видавший и лучшие времена самолет улетел обратно. Теперь мы втроем предоставлены сами себе и сами должны решить ядерную проблему.

Два дебила это сила, три дебила это мощь. Вспомнилась мне старая поговорка.

— Чего стоите и любуетесь? Нам в сторону военной базы.

И мы пошли.

* * *

Кажется, я попал в фаллаут. Разрушенные здания и толпы зомби не дадут соврать. Среди них немало мутантов, нашим краям не привычных. Например, зомби-пауки с паутиной, или зомби росомахи с когтями. Ну и, конечно, толпы краснокожих свежевателей, куда без них?

Только вот для меня все это давно детские игры, очень детские. Мы расправлялись с этими толпами одной левой и даже не глядя. В былые времена такая орда могла бы нас задавить, теперь отряд из 200 скелетов может перебить десятки таких орд и не получить серьезного урона.

До базы мы добрались благополучно, зомби нас даже не замедлили. Кажется, здесь хранилось ядерное оружие, на окраине этого городка. И здесь же были припрятаны пусковые шахты. Одна из них как раз открыта, и еще одна рядом тоже. День прошёл, и мы уже здесь, на месте пуска.

— Так, заходим. — Сказал я и мы вошли внутрь базы, благо двери нараспашку и внутри куча мертвых зомби.

— Здесь явно был бой. — Заметил Гаррет.

— Как мы не поняли. — Ответил сарказмом Маркус.

— Конечно вы не поняли, это была битва между людьми, посмотри на пулевые отверстия в стенах и телах солдат.

Он прав, все стены здесь издырявлены, люди убиты пулевыми попаданиями, а не съедены зомби, что-то тут не чисто.

Блуждания по базе ничего не дали, здесь просто пусто, за исключение пары комнат, где явно жили люди. Похоже на базе все-таки были обитатели, просто их было совсем мало и весь этот год они доедали старые запасы.

Наконец мы нашли спуск вниз. Большая черная дверь должна была отделить подземный комплекс от остального здания. Эта дверь просто выломана, а за ней лежат еще два убитых человека. Мы пошли внутрь и обыскали базу от и до, но не нашли никого живого. Даже нашли пульт управления и пуска, но чьих-либо следов не осталось.

Зато остались камеры наблюдения, база была обесточена лишь недавно, потому на них должна быть запись. Мы нашли компьютер ответственный за хранение записей, я запитал его при помощи кристалла энергии.

Недолгие поиски дали результат, мы получили картинку за последние дни. Половина камер были сломаны, однако некоторые еще работали, и, в частности, работала камера, следившая за пультом управления и пуска. В поле зрения камеры много раз попалась уже знакомая мне особа, недавно сидевшая в моем подвале.

«Маргарита. Уровень 24».

— Вот мы и снова встретились. — Сказал я себе под нос.

— Что?

— Ничего, я знаю кто это сделал. Правда не знаю как она доплыла до Америки…

— И кто она? — Подошёл ко мне Маркус.

— Моя бывшая пленница. Искать ее бесполезно, думаю она уже затерялась в этой стране. Мы, конечно, попытаемся, но на успех не рассчитывайте.

— Хорошо.

— Ракеты остались?

— Судя по документам нет. — Отозвался Гаррет. — Пойду обыщу склад.

Поиски дали нам небольшой запас старого оружия и патронов и пару сотен комплектов формы, больше ничего. Ракет ту больше нету, однако в следующий раз нам может так не повезти. Все же найти эту гадину просто необходимо.

Летучие мыши облетели всю округу, но ничего не нашли. Мы еще двое суток искали зацепки, но ничего не обнаружили, Маргарита исчезла без следа. Что ж, чувствую мы еще встретимся.

Назад мы вернулись порталом через мой пространственный дом.

* * *

Из дома я отправился сразу в перекрёсток чтобы купить ещё урана, продать древесину из Гренландии и проверить как там работает фабрика с роботами.

М-да, это место не меняется. Здесь словно судная ночь прошла. В городе несколько пожаров и столбы дыма уходят высоко в небо. Что, здесь была новая война? Чтобы узнать последние новости я отправился к магазинчику бомбиста, уж он то в курсе что тут произошло.

Несмотря на легкий хаос на улицах и звуки перестрелок где-то вдали магазинчик был открыт. От клиентов в нем сейчас отбоя нет. Купить оружие и взрывчатку хочет даже больше людей чем обычно. Бомбист стоит за прилавком и торгует как безумный, выдавая взрывчатые вещества покупателям ящиками.

Увидев меня, он тут же дал отмашку сотруднику и тот сменил его у прилавка, сам бомбист кинулся в зал ко мне.

— Братуха, дарова, давно не виделись!

— И тебе привет.

— Йоу, мы тут такие классные бомбы сварганили, хочешь глянуть?

— С удовольствием, заодно расскажи, что тут в городе творится.

Мы пошли в подсобку, на ходу он принялся рассказывать все что знает.

— Тут какие-то чувачки в синих доспехах появились и давай своей магией пуляться. Мы их в глаза не видели, никто не вдупляет кто это такие, а они давай нас валить. Вот с**и!

Оди что ли? И что им от этого мира надо?

— Они уже ушли?

— Да если бы, эти гаденыши пошли куда-то в центр, к дворцу. Там началась потасовка, зверское мочилово и всё такое. Чем всё закончилось не знаю, моя хата с краю как говорится.

— Нужно глянуть.

— Ты только наши бомбы зацени. Вот в эту красотку мы наложили минералов. Бахнет так что половины города не станет. — Он показал на здоровенную бомбу перед собой. — Я назвал ее «крепыш».

— Беру.

— Вот это по-нашему! А то знаешь, ее никто покупать не хотел. Говорят, бросать нету с чего, вот лохи.

— Не у каждого есть самолет.

— И не у каждого есть бомбы!

Я купил бомбу, уложил в инвентарь и отправился к центру города.

На некоторых улицах все выглядит как обычно, а на некоторых половина домов стали руинами. Здесь точно была битва.

В центре на большой площади я увидел сотни две солдат в синих доспехах. Правда уровни совсем не впечатлили, 35-55 это нынче мало. Но нет сомнений что это Оди. Главный у них естественно какой-то генерал.

В данный момент он что-то выкрикивает переговорщикам, присланным к нему из дворца. Беседа не выглядит мирной и дружелюбной, еще чуть-чуть и начнется бойня.

И бойня началась, пара ракет приземлились с неба прямо в толпу Оди уничтожив почти всех солдат одним махом. Мощные взрывы отправили куски синих тел в полёт.

Я посмотрел на это и понял, что допрашивать некого, сейчас всех прибьют. Однако Оди нашли сюда путь и могут напасть и на другие мои владения. Нужно иметь это ввиду.

* * *

Корабль что мы не так давно захватили, этот огромный танкер, был частично перестроен в плавающую базу. Я открыл на танкере портал и теперь этот портал будет плавать вместе с ним. Это значит, что корабль может поплыть куда угодно и стать очень качественным мостом между множеством мест сразу.

Давно пора было создать торговые мосты между разными частями света, это решит множество проблем. Думаю, такой корабль лишь первый из множества ему подобных.

Первый такой корабль отплыл от берегов Гренландии и двинулся в сторону Канады. Там мы установили связь с местными выжившими. Там будет еще одна наша база. Как только опыт будет признан удачным мы повторим его уже с другими кораблями.

Как только корабль с командой отплыли я довольный решил вернуться в деревню великанов, но дорогу мне преградили Друиды.

Эти ребята давно были недовольны тем, что я их эксплуатирую, но пока мы давали им защиту они не возникали. Теперь видимо пришла пора поговорить.

— Уважаемый Максим. — Обратился ко мне первый.

— Да?

— Мы хотим попросить вас об одолжении.

— Каком же?

— Мы узнали, что в Тибете появился такой же лес друидов, как и у нас. Мы бы хотели установить связь с ним. Вы нам поможете?

— Помогу, но сейчас у меня нет транспорта чтобы туда отправиться.

— Понимаем, но мы надеемся, что вам удастся.

— Удастся, но не сейчас.

— Мы подождем сколько нужно.

— До свидания.

* * *

*В далеком космосе*

Целая армия осьминогов пустоты была уничтожена. Некто неизвестный перебил их всех. Десятки колоссальных трупов теперь парят в космосе. Однако их ценные сердца и органы не был отобраны. Их убийца совсем не интересовался ими как добычей.

Вместо этого их убийца летела дальше. Все верные шавки системы должны быть перебиты.

И вот она достигла совей цели. Огромная планета, населенная множество разумных. Очень развитая и технологичная планета. Она одной из первых приняла систему и горячо поддерживала ее во всем. Именно по этому месту Солнышко решила нанести удар.

Она хочет показать, что никто из тех, кто предан системе не будет жить в этой новой реальности. Она всех из них уничтожит.

Через два часа планета была расколота, атмосфера уничтожена и все живое на поверхности погибло.

И об этом стало известно. Это стало сигналом. Старшие расы узнали о произошедшем…

* * *

Расследование старших рас выявило все факты, которые и так давно были известны системе. Кто-то готовится ее свергнуть при помощи древних кристаллов. Сама по себе система мало что может сделать, кто бы не называл ее всемогущей она не всемогуща и ее власть не абсолютна. Она может лишь перераспределять и наблюдать, да и то не всегда.

Именно старшие расы станут ее инструментом в грядущей войне. А пока нужно начинать готовиться к ней, например устроить геноцид нелояльных слабаков, или запретить торгашам приходить в новые миры. Последние явно замешаны в произошедшем и похоже, что наплевали на договор.

Ну и, конечно, необходимо найти отщепенцев что сумели отвергнуть ее дары и посмели бросить вызов. Система и так постоянно их искала, но теперь усилия будут удвоены.

* * *

Пока в галактике происходили больше события и изменялся баланс сил Максим сидел на диване и курил сигарету. Он и понятия не имеет каких масштабов война грядет. Миры системы будут бороться друг с другом за «место под солнцем», им только дай волю они перегрызут друг другу глотки. Мало кто останется в стороне и не будет задет, очень мало кто.

Глава 31

Зря, я лёг спать в пространственном доме. Да, здесь относительно безопасно, но и сны здесь снятся просто аховые. Чем это вызвано я не знаю, возможно близостью к бесконечной пустоте или чему-то в этом духе. А самая скверная часть всего этого это факт, что ты хоть и понимаешь, что это сон, но ничего сделать не можешь.

Что бы не происходило ты просто и дальше плывешь по течению, переживая события кошмара словно в реальности. Видишь лица покойников, или к тебе приходят тени из лимба, все это такое натуральное что ты никогда не отличишь от реальность. Вот и этот случай не стал исключение. Я заснул на диване и увидел сны… много снов, хотя большинство из них похожи на… будущее и не сказать, что светлое.

Я увидел космические корабли, сошедшиеся в битве, и увидел горящие планеты. Увидел множество разумных и не очень видов, сошедшихся в битвах каких не видел свет. Увидел агонию множество народов и самой реальности, когда она начала разрываться и выпускать в наш мир существ что здесь не место.

Казалось, что я пережил боль каждого создания, задетого происходящим, ощутил ураган эмоций множества разных видов вовлеченных во всё это действо. Я прочувствовал на себе какого это умирать раз за разом и самыми разными способами, от горения заживо до смерти в пустоте.

Но на этом все далеко не закончилось. Внезапно я очутился на большой площади посреди скопления кучи людей. Они смотрели на меня как на врага народа, а затем начали забрасывать тухлыми овощами и камнями.

— Это он.

— Вот ублюдок!

— Из-за тебя эльфье царство пало, да и наше тоже!

— Это он убил короля!

— Он с гоблинами дружит!

— Да еще с рогатыми водится.

— Говорят он тоже некромант!

— Демон он, а не некромант!

— Нечистая сила. Смерть ему!

— Смерть!

И толпа начала скандировать все больше распаляясь.

— Смерть!

— Смерть!

— Смерть! Смерть! Смерть!

Кажется, я начал погружаться в темноту. Что-то схватило меня за ноги и потащило в низ. Толпа изумленно уставилась на меня, пытаясь понять, что происходит. А я тем временем погружался в землю избегая «народного гнева».

— Сбегает демон!

— Обратно в бездну собрался, ха-ха!

Бездну? Так вот как называется это место.

Я очутился в неизвестном мне месте. Здесь нет ни света, ни стен, ни потолка, лишь бесконечное море черной воды. А я парю над этой водой и не понимаю, что здесь происходит.

Внезапно меня одолело странное чувство. Мне вдруг нестерпимо сильно захотелось окунуться в эту воду, нырнуть и больше никогда не выныривать. Она манила меня и звала, в какой-то момент я не нашёл причин не делать этого. Не раздеваясь, я спустился вниз по невидимым ступенькам и оказался у самой воды.

— Ты и вправду этого хочешь?

— А? Что? Кто ты? — Спросил я и увидел пред собой человека в черном костюме и схожей с моей комплекцией, правда в маске шута.

— Ты хочешь забвения?

— Не понимаю. — Ответил я. — Мы в лимбе?

Ответом мне был смех.

— Ох парень, как же далеко бродит твоя душа от родных краёв. Ты часом не провидец? — Я покачал головой. — Тогда быть может твой дар проявляется стихийно? — В этот раз я кивнул. А человек в маске шута задумался. — Тогда твой дар силён, но не постоянен, иначе не бывает. Ты оказался здесь, потому что в душе хотел этого.

— Так, где я? Что это за «забвение» такое?

— Ты ведь устал от своей жизни? Верно? Я прав?

— Да. — Сказал я без особого удовольствия.

— Я почти всегда прав, но не всегда. В душе ты желал оказаться в месте, где все забудешь, где тебя больше не потревожат. И ты его нашёл. Тебе лишь нужно сделать свой выбор и сделать шаг вперед.

— И что будет если я шагну?

— Вода поглотит тебя. Ты будешь видеть иллюзии, проживешь множество жизней, станешь тем, кем мечтал стать. Любые твои желания исполнятся, самые сокровенные фантазии станут реальностью. Нужно только захотеть и сделать шаг.

— А что станет с моим телом?

— Оно умрет, как и всё смертное. Но эти годы ты проведешь с нами.

— И какой вам прок всё это делать? — Скепсиса в голосе я не скрывал. Бесплатно будут показывать мне мультики. В такой альтруизм я не верю. Шут заулыбался и ничего не ответил. — Скажи мне что вы получите взамен?

— То, что ценно и есть у каждого, то, что будет ценным всегда и является ядром любого естества, разумного или нет. Душу.

— Пошёл к дьяволу, я тебе не верю.

— Ха-ха-ха! — Он рассмеялся и исчез. Какое-то время я слышал его припадочный и безумный смех, раздающийся то слева, то справа, то сверху. А затем он снова заговорил.

— Если ты отвергаешь наши дары, то пойди прочь. Выход найдешь сам.

Я осмотрелся вокруг и кроме прозрачных ступенек ничего не увидел. Видимо мне следует подниматься вверх. С гордым видом под новые порции смеха шута я пошёл вверх.

— Ау, ох бл***! — Я чуть не грохнулся с лестницы, а шут едва не надорвал живот. — Ты мне подножку подставил!

— Ну да, и что ты сделаешь?

— Покажись и мы посмотрим.

— Ты же сам сказал мне идти к дьяволу…

Подножек было еще несколько, но я так и не свалился с лестницы. Через долгий час подъема я наконец увидел большую светлую дверь. Я подошёл к ней и открыл.

Теперь я оказался на вершине большой каменной башни. С такой высоты открывается чудесный вид, это факт. Правда будь в этой пустыне что-то помимо песка было бы куда лучше.

Тут я и увидел идущих через пустыню людей. Приглядевшись, я заметил, что все они вооружены. Разнообразное системное оружие, но в основной массе довольно технологичное. Лазеры, плазменные пушки и прочее они несут на своих плечах, и при этом сами они одеты как нищие бедуины.

Среди десятков солдат я заметил знаменосца. На его спине закреплен развевающийся на ветрах пустыни флаг. Он синего цвета, на нём изображено пламя и меч. Где-то я уже видел такой символ, но не могу вспомнить где.

Ладно, вглядываться бесполезно, там один песок, нужно идти дальше. Я заметил у себя за спиной еще одну лестницу, появившуюся неизвестно откуда и ведущую вверх, и пошёл по ней.

Лестница привела меня на самую вершину этой башни, большую и открытую вершину. Вид с неё был уже совсем другой, теперь передо мной предстал мой родной город… точнее заваленные снегом руины. Даже сейчас город разрушен во многих местах, но это место разрушено куда более основательно.

И откуда там снег? Система изменила климат, зимы и осени у нас не было, как и жаркого лета, неужели прежний климат вернется? Это будет катастрофой, зиму в текущих реалиях не пережить, в особенности такую холодную как в старые времена.

— Нравится? — Услышал я голос за спиной и обернулся.

Передо мной предстал мужчина лет сорока, с короткой бородой и небритым лицом. Лицо покрыто морщинами, глаза как две щелочки, он вроде и не старик, но по нему видно, что он прошёл через много трудностей.

А еще я, несомненно, узнал в нём… себя. Себя, только более старого. Он догадался о ходе моих мыслей и улыбнулся.

— Это у меня в голове? Ты галлюцинация.

— В таком случае весь мир галлюцинация. Давай не будем тратить время. Я задал вопрос.

Нравится ли? Я помню.

— Нет, это ужасно.

— Мы не всегда получаем то его хотим и еще реже то, что на самом деле заслужили. Знаешь, что это перед тобой?

— Последствия?

Он кивнул, и мы помолчали.

— Как этого избежать?

— Никак, уже поздно. Твоя судьба определена. Теперь будут только последствия.

— Неужели этого нельзя избежать? — Спросил я указывая пальцем на руины.

— Этого? Можно. Только это капля в море того, что ты начал… того, что мы начали.

— Я не…

— Не знал? Мне то не ври. Ты знал.

— Я не…

— Ты видел своё будущее. В душе ты все давно знал.

— Изыди. — Всё что я сказал.

— Я то уйду, но скоро ты проснешься и что будешь делать тогда.

Я глубоко задумался.

— Сделаю всё что бы ты не существовал.

— Это я и собирался услышать. От судьбы не убежишь, но кое-что еще можно исправить. Главное выбери правильную сторону.

— И какая правильная?!

Он снисходительно рассмеялся надо мной.

— Та, что тебе больше нравится, конечно. А теперь прощай. Вижу, что меня скоро не станет, но это не повод огорчаться, ведь я в отличие от тебя всё потерял.

— Прощай.

Он растворился в воздухе, а я закрыл глаза и открыл их уже на диване в своей комнате.

* * *

Меня разбудил телефон. Он загудел у меня в кармане и не дал нормально поспать. Только что я видел грёзы, а теперь уже проснулся. Обрывки сна начали ускользать от сознания. Я едва смог вспомнить что видел в той пустыне, что сказал шут и что это был за человек на крыше… Нет, последнего человека я не забыл, он пришёл чтобы предупредить о последствиях, его посыл мне предельно ясен.

Я ведь фигура маленькая, всего лишь пешка, а ведь на доске полно других фигур куда сильнее меня… я в сравнении с ними просто никто… никто.

Да. кажется я понял всё правильно, мне не следует высовываться и совать голову в пасть к тигру, а то её лишусь. Телефон всё трезвонит в кармане…

— Алло.

— Алло, Максим. Ты где? — В трубке раздался слегка испуганный голос Маркуса.

— Я далеко, а что?

— Немедленно возвращайся и посмотри на небо.

— А что там? — Удивился я.

— Лучше сам посмотри.

Я бросил трубку. Ладно, просят посмотреть — я посмотрю. Я оделся, подошёл к соответствующей двери и телепортировался в родной мир, в своё поселение. В доме я не застукал ни одной живой души, странно.

Стоило мне выйти на улицу как я понял, что здесь неестественно темно. Я посмотрел на небо и понял о чём говорил мне Маркус. Прямо над нашей планетой нависла луна колоссальных размеров. Такая огромная что у нас начала меняться гравитация, а тень накрыла добрую четверть земного шара.

«Вурдалачья звезда. Уровень 99999999999».

Похоже мы доигрались

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 7

Глава 1

Вопреки моим ожиданиям колоссальный луч не сорвался с поверхности луны и не начал выжигать города. Атомные ракеты не превратили землю в выжженную пустыню и две планеты даже не столкнулись уничтожая друг друга. Вместо этого я сумел рассмотреть вспышки двигателей странных летательных аппаратов, приземляющихся у нас на поверхности.

Впрочем, это ничем не лучше, там вполне может быть армия, нас просто завоюют и поработят, сделают рабами или пустят на корм, кто знает.

Чтобы согласовать дальнейшие действия я отправился на базу в Исландии, где в штабе меня уже ждали. Большая часть десятки собралась на экстренное заседание, все спорили и решали, что теперь делать. Только эти споры совсем не помогали, а наоборот усугубляли нервную обстановку.

Один из ученых неожиданно ворвался в помещение и сказал.

- Мы поймали сигнал оттуда. – И указал пальцем наверх.

Неужели они… хотят с нами связаться? Если так, то нам следует их послушать.

***

Набор звуков сменился помехами и снова набором звуков, затем был белый шум, затем треск и только после слова.

- Покоритесь, низшие. Мы знаем, что вы виновны. Покоритесь и будете жить.

А, ну всё ясно, классическое «покорись или умри». Ничего другого в этой галактике так и не выдумали.

- Мы проведем расследование и найдём виновных.

А вот это уже интереснее, какое расследование и кто виновен?

- Все, кто предал систему будут утилизированы с максимальной пользой.

Может мне сменить планету проживания? Найти место где вот такие меня не найдут? Утопия, такого места нет, кроме моего пространственного дома… где на меня нападали уже не один раз.

- И что делать будем? – Вырвалось у кого-то из техперсонала.

- Сражаться естественно. – Сказал солдафон Маркус. Ничего иного от него никто и не ожидал.

- И как нам это сделать? – Вмешалась Молния. – Они явно превосходят нас технически и могут стереть в порошок из космоса половину планеты.

- Единственный шанс это напасть на них самим. – Вмешался я.

- Каким образом?

- Я видел их десантные корабли. Можем захватить один и долететь до той планеты. Если найдём уязвимую точку сможем по ней ударить.

- Это не звёздные воины.

- Согласен, но это какой-то шанс.

Все крепко задумались над моим предложением, а из динамиков все раздавались требования о полной капитуляции обещания справедливости и так далее. Ну и, конечно, они обещали спасти нас от зомби, но я в это не верю.

Благо ни один транспорт еще не приземлился около моего города и вообще даже и близко не приземлился. Большинство осели где-то в Европе и Америке, видимо там большая концентрация выживших.

- Нужно рассчитать, где находится ближайший их транспорт и захватить его. – Решил я направить их мышление в правильное русло.

- Ближайший сел в Исландии на другой стороне острова 15 минут назад.

- Ну? Вы решились?

- Да. Но сначала мы понаблюдаем. Мы должны понять с кем имеем дело.

***

Мы нашли место, где приземлились чужаки и решили установить плотное наблюдение за ним. Из огромного корабля вышли тысячи полумеханических и полуорганических существ. Они принялись хватать и живых людей, и зомби и собирать их в одном месте.

Через пару часов оформилось уже 2 больших концлагеря, для людей и для зомби, еще в течение пары часов численность пленников сильно выросла и импровизированные лагеря были переполнены. Тогда-то на большом колесном автомобиле привезли несколько больших стеклянных сосудов и огромный металлический котёл.

Группа захватчиков начали отбирать слабейших людей и живьем бросать их в стеклянные сосуды, где те быстро превращались в органическую кашу. Эту кашу выливали в большой котёл, а когда котёл заполнился его повезли на корабль и привезли другой.

«Котёл биомассы».

С зомби поступили сходным образом, их тоже превратили в кашу и увезли уже в другом котле. По поводу уничтожения зомби я не возражаю, но вот людей им не прощу.

Мелкие роботы начали бегать как безумные по округе и собирать всё что нашли металлического. Этот металл массово потянули к кораблю. Да они нас просто грабят! Вытаскивают все что есть ценного, вот оно «освобождение и справедливость».

«Механоид. Уровень 44».

«Сосуд для переработки органики».

Это существо ухватило человека и бросило в сосуд для переработки. Тот очень быстро стал кашей. Тут то я и не выдержал. Это всё уже слишком. Я достал снайперку и прицелился в первого механоида. Выстрел и его порвало на куски. Второй и я уложил другого. Следующие пять выстрелов я разбивал сосуды и повредил большой котёл.

Только теперь эти железные дураки поняли, что атакованы и пошли в атаку. Лазерные лучи спалили дотла дом, в котором я прятался, но я уже был на крыше другого. Снова выстрелы и снова разорванные механоиды, но твари продолжают напирать.

- Сдавайся обезьяна. Мы даруем тебе вечную жизнь.

- Ха-ха-ха. - Не сдержался я и ответил еще одним выстрелом.

Теперь они уверились что я один и начали потихоньку меня окружать. Будь я один они и вправду могли бы меня прижать. Тут я и призвал толпу скелетов и бросил их всех в атаку. Заодно взял под контроль тучу зомби что сейчас напирает на забор и приказал им давить в одном месте им рать механоидов.

Атакованные с двух сторон они не растерялись и распределили огонь по двум противникам. Мои скелеты, одетые в переделанные синие доспехи не очень-то и пострадали, а вот зомби пришлось не сладко, их буквально рвали на части.

- Вы всё равно покоритесь. – Прогудел их главный, прежде чем лопнуть от моего попадания.

Тут я услышал странный звук с неба. Такого раньше не было. Внезапно в небе показались 5 летающих стрелочек, которые как выяснилось были бомбардировщиками, взлетевшими с корабля. Они пролетели прямо над нами и сбросили на нас груду бомб. Я-то успел улететь на джетпаке, а вот простым скелетам и толпе зомби повезло куда меньше.

Дальше на землю приземлился какой-то большой шагающий робот, его сбросил транспортник врага, и начал укладывать моих скелетов из лазерной пушки.

Чтобы сберечь армию я убрал всех скелетов в лимб и отправил против врага всех зомби кого смог захватить. Придется сказать друзьям что эти космические ребята крепкие орешки.

Мне пришлось отступить, а захватчики продолжили собирать хлам, людей и зомби. Хоть и пытался, но я не спас никого их тех, кого захватили. К бою с этими ребятами нужно относиться серьёзно. Нужно собрать больше сил чтобы отбить корабль, а также больше выяснить о том, что творится на той планете…

***

При помощи оборудования что осталось от астрономов нам удалось разглядеть поверхность той планеты, а учитывая, что она сама вращается нам удалось разглядеть всю поверхность кроме самого низа и верха.

Видимо когда-то это была органическая планета типа нашей, но теперь она покрыта фабрикам и заводами, транспортными артериями, железными дорогами и кратерами для добычи ресурсов. Весь их мир похож на гигантский механизм что живёт ради производства и самообороны.

Десятки космических кораблей теперь летают между поверхностями земли и этого мира, доставляя награбленное и украденное у нас. Иногда к нашей поверхности устремляются ракеты, видимо они кого-то уничтожают.

- Ищите центр, столицу, место, где сидят их главные, хоть что-нибудь. – Сказал я наблюдателям.

- Мы вроде как нашли центр и там даже есть что-то вроде дворца правителя.

- Отлично, где, отметьте на электронной карте.

Примерно в центре мира и вправду есть огромный город в середине которого находится дворец из черной стали, хотя, учитывая его форму все самое ценное спрятано под землей, я уверен.

- Если там их главари, то это место мы и должны уничтожить.

Тем временем откуда-то из серевной Америки взлетела ракета и устремилась к планете. Её сбили лазерным лучом на половине пути, в космосе прогремел атомный взрыв, который было видно с поверхности невооруженным глазом. Кто-то пытается стрелять по ним, но это тщетно. Я уже давно понял, что залететь туда можно только на их корабле.

Значит мы должны собрать все силы и захватить один.

***

Теперь мы решили повторить попытку захвата корабля, но в этот раз я не один. Со мной пошли добровольцы, не только бойцы из десятки, но и обычные солдаты разного уровня и с разным оружием, системным и нет. В любом случае вместе всегда веселее, это закон жизни.

В этот раз мы столкнулись с куда большими силами. Боевые роботы, толпы механоидов и десятки котлов куда сливают переработанных людей и зомби. Тысячи механоидов поменьше заполонили округу и выносят все что плохо прикручено, даже камень и древесину.

Гоблины бы удавились от зависти.

Самое время для отвлекающего маневра. Я выпустил небольшую ораву боевых роботов и отправил их на врага. Реакция была незамедлительной, вражеские роботы тут же примчались и начался бой. Его итог показал, что они куда сильнее, половина из 50 отправленных мной роботов стали металлоломом.

Тут то в дело и вступил Маркус. Сейчас он второй сильнейший боец после меня. Он двигался так быстро что казался размытым пятном. Ни один из роботов не сумел по нему попасть, все выстрелы ушли в молоко. Он сблизился с первым и одним взмахом отрубил ему обе ноги, после чего тот упал и стал беспомощен. Это повторилось 6 раз, прежде чем каждый робот не стал грудой мусора.

Тут в дело вступили остальные. Мы принялись массово истреблять малых механоидов, пока не пришли обычные. С ними расправа была довольно быстрой, Маркус легко уничтожал всех больших роботов, приходящих к нам в гости. Тут то снова прилетели вражеские бомбардировщики. Все, кто мог быстро разбежался, а вот простые солдаты попали под бомбы и выжила меньше половины.

Кричащих раненых пришлось отпаивать зельями. Через пару минут бомбардировщики вернулись, но лучник умудрился повредить один своей особой способностью. Не то чтобы это помешало им отбомбиться и подпалить зад многим, но больше они не вернулись, а шлейф дыма от поврежденного тянулся еще долго.

Наконец мыдобрались до корабля. Всех механоидов перебили, хотя и не без потерь, живых людей выпустили из клеток. Какое-то количества их техники мы захватили. Больше всего мне понравились массивные тягачи с кучей мусора, похоже они там ценят любой материал.

А вот войти внутрь корабля, открывшего массивную пасть, ибо вся его передняя часть это трап для десанта, не получилось. Там стоят очень мощные турели, и они спалили пару десятков человек шедших первыми. Так легко мы не войдём.

- Ну и что делать будем? – Спрашивает ворюга, владеющий невидимостью. – Вы чего на меня так уставились.?

- Давай сюда плащи. Подойдём в невидимости поближе и уничтожим турели.

- Ну ладно, но я пойду последним.

- Хорошо, все равно ты только воровать умеешь. – Сказал Маркус.

- Зато как хорошо!

Втроём мы пошли в невидимости. Турели никак не отреагировали, мы смогли приблизиться. Маркус не торопясь подошёл к первой турели и уничтожил её одним ударом. Другие 3 не поняли, что произошло и начали вращать камерами. Все три были вскоре раскурочены.

- Ты бы мог их и кулаками.

- Да, я недавно танку башню оторвал, это куда легче.

- Идёмте внутрь. – Поторопил нас вор.

Внутри мы шли впереди втроём, разведывали местность. Корабль и вправду большой, уже много всяких вещей погрузили в грузовой отсек, по которому мы идём.

Остальные шли за нами на расстоянии метров пятидесяти. Примечательно что они дважды попали в засаду, а мы нет. Видимо нас совсем не видят враги, а вот мы видим всех. Стоит механоидам попасться нам на глаза как мы просто подходили поближе и укладывали их в рукопашную.

- Как-то слишком легко. – Сказал видавший виды Маркус.

- Да ну? Хочешь повоевать с танками?

- Как я уже говорил, танков не боюсь.

В следующую минуту к нам вышел отнюдь не танк, а здоровенный боевой робот ростом раза в 3 выше предыдущих. Он сразу заметил идущих в 50 метрах за нами союзников, поднял свою автопушку и дал залп. Фугасные снаряды превратили в кашу первые 10 человек. Среди погибших были солидные системщики 60 и 70 уровней. Уровень их совсем не спас, их тела были легко уничтожены.

Я достал снайперку и выстрелил роботу по пушке. Оружие было выведено из строя, но в другом боку у него был набор пусковых трубок с ракетами. Он быстро смекнул что происходит и произвел массовый пуск.

В момент, когда ракеты вылетели из трубок, я понял, что прятаться негде и сбежать не успею. Тогда я и призвал Малыша, своего боевого робота.

Робот мгновенно выскочил из инвентаря и рукой запихнул меня в кабину. Я не помню в какой комплектации его оставил, кажется с лазером и силовой клешнёй. Две ракеты угодили в энергетический щит и уничтожили его. Третья рванула прямо под ногами и сильно посекла механизм, благо он не слишком пострадал, меня не задело.

Маркус закрылся какой-то способностью и тоже не пострадал, а ворюга слился с тенями и хихикает оттуда, вот скользкий тип. Зато шедшие за нами распрощались еще с 20 бойцами, причём не слабыми, оставшиеся ударились в панику. Эх, на живых можно особо не рассчитывать.

Мой робот дал залп из лазера и оставшиеся ракеты сдетонировали прямо в пусковой установке, разорвав её и часть вражеской машины на части. Робот врага выглядит куда больше и прочнее Малыша, зато мы уже лишили его оружия.

Малыш подлетел поближе и как следует засадил вражеской машине силовой клешнёй по корпусу. Сильный удар заставил вражеского робота отступить на шаг. Глубокая вмятина осталась на корпусе, многие камеры и допсистемы были уничтожены. Тогда робот открыл еще один отсек в корпусе с одной здоровенной ракетой и выпустил её по нам.

Ракета устремилась к нам, но на Малыше есть джетпак, мы подпрыгнули практически к самому потолку, и ракета прошла мимо. Зато она взорвалась сзади и еще человек 20 наших союзников разорвало на части. Вот облом. Похоже оставшиеся союзники не зависимо от уровня и опыта бросились бежать, ну как хотят. У меня есть скелеты.

Мы спикировали на вражескую машину сверху, массы и скорости хватило чтобы опрокинуть ее и прижать ногами к полу. А затем мы начали добивать ее мощными ударами клешни, удар за ударом корпус вражеской машины сминался пока не стал похож на жертву пресса. Лишь когда робот был доломан окончательно я остановился.

- Максим. – Позвал Маркус.

- А? Отозвался я через динамики робота.

- Ты не говорил, что так умеешь.

- Я его недавно улучшил, не умел я так еще недавно.

Теперь вместо живых за нами следует армия скелетов, причём элиты я решил не подставлять и это было правильным решением. Турели и засады покрошили сотни скелетов, а мы задолбались расчищать путь… Но в конце концов труды были вознаграждены…

Мы дошли до некоего подобия главного отсека корабля. Капитанский мостик или вроде того, схемы этих пришельцев нечитаемые.

Нас встретила целая куча турелей, которые уже знали о невидимых врагах. Они начали хаотично обстреливать коридор, пара снарядов разорвались совсем рядом, лазерный луч опалил ворюге плащ и тот недовольно забурчал. Мы спрятались в углу за какой-то трубой, однако очень скоро эта труба лопнула и нас окатило какой-то ледяной жидкостью.

Вынужденные сменить укрытие мы увидели, что большая дверь открылась и из капитанской кабины вышел еще один здоровенный боевой робот, только он куда больше предыдущего и внутри него явно есть кто-то живой и разумный.

«Капитан шестерёнок. Уровень 114. Класс: пилот боевых машин».

- Ну что обезьянки, готовы умереть? – Проревели динамики этой здоровенной боевой машины и в нашу сторону полетела первая ракета.

- Я вас вижу.

Глава 2

Маркус поставил щит, и ракета взорвалась на расстоянии. Но ударной волной нас всех сбило с ног и протащило по земле. Орда скелетов бросилась на врага выигрывая нам время. Тут враг допустил промашку и переключился на них видимо не понимая, что к чему. Им следовало атаковать меня.

Раз уж нас видят то и прятаться не буду, я заскочил в своего боевого робота, выпустил из инвентаря танки и призвал дракона. Танки быстро уничтожили турели, а дракон ледяным дыханием сильно замедлил вражескую машину.

Тем не менее она оказалась очень сильна. Здоровенная «пушка» выпустила желтую молнию, и та превратила сотню скелетов в черные дымящиеся косточки. Отправлять свои элиты в этот бой я не буду.

Чтобы отвлечь внимание на себя я дал залп туда, где должна была находиться кабина, но ему это было как горохом об стенку, он почти не пострадал. Зато обратил внимание на меня, десять мелких ракет стартовали в моём направлении, я уклонился в последний момент. Ракеты разлетелись по помещению взрываясь и уничтожая что попало.

Задние двери открылись и в помещение хлынула орава механоидов всех разновидностей. Эти существа не особо для меня опасны, но зато моя армия скелетов больше не решающее преимущество. В этом плане у нас 1:1. Тем временем Маркус уничтожил парочку турелей. Он использовал какой-то навык заставивший их атаковать только его, «провокация» вроде или типа того.

Густой черный туман скрыл то место, где только что был Гаррет, этот вороватый тип быстро оказался за спиной у одного особо крупного механоида и уложил того парочкой метких ударов в спину, тот ничего и понять не успел. Главный робот заметил это и дал очередь из автопушки, пол разворотило, но Гаррета не зацепило, он легко ушёл.

Вот я и прикинул, если нападу на этого гиганта в лоб, то сильно рискую, но в ближнем бою у него ничего нет, только толпа механоидов будут крутиться под ногами, один прыжок и я там.

- Эх, была не была.

Я врубил джетпак робота на полную и мы прыгнули прямо на него. Приземлились прямо перед ним, и я со всей силы ударил его клешней по «голове».

Его секундное замешательство свидетельствует об удивлении. Он не ожидал такого наглого и прямого нападения, его большая пушка нацелилась на меня, но я мы были уже в стороне, еще удар и он лишился ракетной установки, еще удар и правую ногу заклинило. Мы заскочили ему за спину, но враг резко развернулся и ударил нас дулом пушки как дубиной, нас отбросило на 5 метров

Мы быстро встали и вновь прыгнули, оказавшись за спиной у разворачивающегося робота. Пара ударов и я разломал ему множество важных схем, как мне показалось. Клешня вошла в шланги, соединяющие пушку и корпус и повырывала сколько успели. Робот вновь развернулся, пытаясь нас ударить, но его правую ногу заклинило, а левую тем временем ломал Маркус.

Солдафона как назойливую муху отшвырнуло ногой, но он встал и с упорством осла вернулся. Тем временем десятки механоидов стреляли в него, но его броне это как горохом об стену. Зато он отвлек огонь на себя и дал шанс моим скелетам перестрелять механоидов, да и танки тоже хорошо себя показали, повреждая робота в уязвимых местах.

Дракон спикировал сверху и разодрал роботу когтями что-то важное в верхней части, отчего он замедлился еще больше. Наконец робот совсем потерял боевую мощь, в задней части открылся люк и оттуда шустро выскочил золотой механоид. Он ловко перескочил все преграды и даже уклонился от моего удара и скрылся в толпе мелких сородичей.

- Всё в порядке, осталось добить мелочь. – Отсигналил я союзникам. Кажется, этот бой за нами.

***

«Капитана шестерёнок» мы нашли мертвого. Он покончил с собой, ну или мне так показалось ведь в устройстве полуметаллических тел я не разбираюсь, может его кто из наших ранил. Убился он как раз у пульта управления который не успел сломать. Как я и надеялся здесь есть мостик управления, инстинктивно место весьма понятное, вот капитанский трон и основной пульт, вот кресла помощников, тут сидят офицеры-специалисты и т.д.

Ну вот, теперь у нас есть полноценный космический корабль, осталось только понять, как им управлять. Даже с переводом надписей от системного переводчика я многого не понимаю.

Корабль еще предстоит очищать от врагов, плюс есть риск что нас разбомбят сверху, потому я решил быть очень острожным и готовым в любой момент сбежать через портал.

Но удара по нам не последовало, скелеты уже почти вычистили все углы этой посудины, но висящая над нами планета не испепелила нас лазерами и не ударила ракетами. Они не знают или им всё равно?

Мы выставили охрану вокруг корабля, из скелетов и людей. Я приказал собирать и складывать все оружие и пригодную к использованию технику, нам это пригодится. Сами же мы пока вернулись в штаб, там мы получили новую порцию сведений.

Такие десантные корабли называются «космическими жнецами», они приземляются на планеты чтобы грабить и уводить в плен. Живые люди их тоже интересуют, не только переработанная биомасса. По сути, они садят в клетки и увозят всё живое, не только разумных. Из наших вещей их ничто не заинтересовало, но они массово вывозят любой металл и древесину. Как выяснилось несколько их кораблей приземлились в лесах и массово увозят древесину.

Они обдерут наш мир как липку, заберут всё что может пригодится и улетят. Никакая система и месть их не волнуют, но они определённо в курсе событий, они знают, что кто-то пытается свергнуть систему. Только эти падальщики стоят вне политики.

Что делать? Всё больше кораблей приземляются, мой город пока не трогали, но момент однажды настанет.

- Осматривайте поверхность этой помойки и ищите слабые места. – Сказал я людям ответственным за наблюдение.

- Слушаемся.

Поиски продолжались несколько часов, фото планеты показывали по всем мониторам, а группы ученых из бункера спорили у этих самых мониторах о том, что это и для чего. Не спорю что поверхность они изучили подробно, но к ответу на вопрос «как с этим воевать», мы не приблизились.

В итоге они донесли что есть 3 больших точки откуда вылетают вражеские корабли, одна из них довольно близка к столице. Вот туда мы и можем полететь и возможно нас не собьют.

Я поблагодарил их за анализ и решил подумать. Лететь туда небольшой группой может быть самоубийством, но, с другой стороны, я ведь в любой момент могу сбежать через портал, какие проблемы? Попытка не пытка, как говорится.

- Мы полетим туда на корабле, если что я вытащу нас через портал. – Заявил я остаткам десятки.

- Ты с ума… - Хотел возразить мне ворюга, но остальные кивком согласились с планом.

- Ты заставишь эту штуку летать? – Спросил Маркус.

- Да… со временем.

- Тогда решено, соберем большой отряд, приземлимся у столицы и проведем разведку при помощи невидимок, а дальше придумаем как им навредить. Всё понятно?

- Да. – Сказали остальные и разошлись готовиться и собирать людей.

А мне теперь нужно заставить инопланетный драндулет летать.

***

- Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого драндулета!

Давно я так не ругался, эта штука просто невыносима. Нажимаешь одно она делает другое. Я хотел прогреть двигатели она открыла люки, я хотел закрыть десантный отсек она поставила дополнительные опоры. Здесь вообще есть хоть что-нибудь понятное?!

Даже с переводом ничего особо не понимаю, но, с другой стороны, было время облазить эту штуку вдоль и поперёк и разобраться в принципах работы двигателей. Ничего сложного, просто много мощного топлива и подобие нашего ядерного реактора. Машина герметичная и имеет генератор силового поля, защищающий от горячей атмосферы и мелкого космического мусора.

Топлива хватит ещё надолго, остальное тоже исправно, можно лететь, нужно только заставить эту штуку меня слушаться.

Сейчас на мостике никого нет, только мои скелеты под руководством Лича выполняют функцию команды. Конечно, никто из них не разберётся пока не разберусь я, а у меня пока не вышло.

Через пару часов колупаний я всё-таки разобрался. Кнопки здесь не важны, корабль управляется при помощи слияния разума капитана и машины. Подключение осуществляется через командный трон. Что ж, я рискую, но и выхода нет, я подключился.

Передо мной предстало большое информационное поле. Куча данных плывут перед глазами, напомнило системный интерфейс только куда как сложнее. Ну, видимо подмены никто не заметил потому я поискал панель прямого управления и приказал двигателям готовиться к взлету.

Парочку скелетов, грузивших в этот момент трофеи, испепелило синим пламенем реактивных двигателей, но в остальном никто не пострадал.

Выйдя из командной системы, я взял телефон и отправил сообщение остальным.

«Можем лететь».

***

Не первый раз я в космосе, но и космос бывает разным. Нужно будет сделать космический вариант брони с утеплением и запасом кислорода. Раньше меня защищало защитное поле акул, теперь его может и не быть.

На корабль мы погрузили немало системных бойцов, приземляться решили в их столице. Первая задача – разведка, а затем уже какие-то действия. Если что я просто никого не буду пускать внутрь и в случае проблем уйдём через портал. Без порталов я бы не согласился на эту авантюру.

Полёт выдался странным. Внутри корабля есть стабилизаторы и искусственная гравитация, так что жутких перегрузок и тряски не было. Зато все ощущали какую-то противоестественность, словно что-то очень сильно не так, в том числе и я.

Мы вышли из нашей атмосферы и очень быстро оказались уже в атмосфере «вурдалачьей звезды». Неизвестный луч на орбите начал притягивать нас помогая сесть в выбранном космическом порту. В динамиках заговорил механический голос, озвучивающий наше место на посадку.

Мы сели на специальной платформе в большой космическом порте, после чего на корабль заехал в большой ангар. Никакой встречающей делегации тут нет, нас никто не охраняет и не досматривает, сотни таких же кораблей садятся и столько же взлетают.

- Итак ребята, мы на месте. Температура за бортом как на земле, атмосфера тоже.

И вообще эти механоиды похожи на нас, тоже разумные гуманоиды, но точно не люди.

Теперь пора разведывать. Мы выпустили кучу переделанных шпионских дронов, да и я отправил своих летучих мышей осмотреться.

Механоиды ведут тысячи живых людей в кандалах куда-то по дорогам порта. Их машины везут тонны награбленного, их армии марширую как на параде. Может они еще триумфальную арку построят? Ограбить умирающий мир кто угодно может.

Рядом находится куча зданий из черного камня и металла. Это, судя по всему, склады откуда выезжают поезда с награбленным и едут они во все концы планеты. Удобно, что сказать, однако нас интересует столица.

Невольно вспомнилось пространство с шестеренками и механическим населением, где все делалось в ритм и идеальном порядке, хоть и пробыл я там не долго, но возненавидел его весьма сильно. Видимо моя натура слишком хаотичная.

Здесь примерно те же порядки, куча заводов и куча механоидов что трудятся в поте лица. Производят они, как ни странно, оружие, очень много оружия.

В центре столицы есть особо выделяющееся здание, там наверняка живёт правитель. Оно и было нашей предварительной целью, но нашлось кое-что ещё. Огромная электростанция что питает это жуткое место. Если взорвём её сильно нагадим местным.

Руки уже чешутся начать атомную бомбардировку, но не могу. У нас тут бунт на корабле. Часть системщиков-людей что мы взяли с собой требует немедленных действий по спасению пленников. Ха-ха, как они собрались сражаться со всеми местными? Как раз в километре шагают 5 боевых роботов что будут побольше ранее встреченных.

- Бунтовщиков выкину за борт, как только окажемся в космосе. – Сказал я по динамикам на весь корабль. Те возникать перестали.

Тем временем часть орды механоидов направилась к нам. Сотни механоидов подошли к кораблю и потребовали открывать трап и начать выгружать добычу. Один из них особо важный заявил, что наши накладные криво оформлены.

Тут то один из героев и начал действовать. Он с дружками открыл трап и с ходу бросился в бой с железяками. Те опешили от этого зрелища, провизжали что-то про бунт рабов, а дальше началась массовая свалка…

Мы себя раскрыли… Больше брать людей на такие задания не буду, только нежить и роботов, они хотя бы послушные.

- Максим, мы должны попробовать спасти пленников. – Сказал мне Маркус. Он вообще в курсе сколько людей умирают каждый день в лапах зомби? Мы хорошо не жили и нехер начинать.

- Не выйдет, там роботы и куча шестерёнок бегают.

- Мы попытаемся.

- Ну пытайтесь. А я пока выпью чаю и послежу за обстановкой.

Он хотел сказать ещё что-то, но я уже достал чашку и принялся пить тёпленький сладенький чаёк. Пускай поубивают друг друга, а я потом просто улечу куда подальше.

Люди и механоиды принялись дубасить друг друга, некоторые «герои» погибли в первые секунды, другие чуть позже. Оставшиеся турели корабля открыли огонь по механоидам превратив сотню-другую в фарш. Однако шагавшие внизу роботы обратили на нас внимание. Первый же залп их ракет превратил людскую часть нашей группы в кашу. Погибли почти все, перед кораблём теперь свалка тел разной степени целостности.

- Довольны? – Спросил я не без сарказма. – Теперь нам придётся улетать.

Маркус поскрипел зубами, но понял, что никого мы тут не спасём. Я запустил двигатели и выехал из ангара. По всем каналам я сообщил что бунт подавлен и нам нужно снова лететь на землю за товаром. Немыслимо, но мне поверили, проверками в «царстве порядка» явно не заморачиваются.

Мы взлетели, я нарочно сделал руг высоко над дворцом и центром города. Отсюда мне видно какие там армии стоят в охране, и сколько механоидов кругом тусуются. Наглостью это место не возьмешь, только серьезными силами.

Ладно, пора спросить совета. Я как-то и забыл, что продавцы могут что-то знать об этих существах. Спрошу у них что делать и как победить. А пока курс на землю.

***

Приземлились мы благополучно и спрятали корабль на базе… Ну как спрятали, он огромен и ангаров под него на земле нет. Просто поставили там, где он будет меньше выделяться на фоне местности.

Все выжившие пожаловали в штаб. Мы какое-то время посовещались, а затем я порталом вернулся в родной город и пошёл к продавцам.

Торгаш был на своём месте. От клиентов отбоя нет, кажется, половина города пришла сюда что-то продать. Меня впустили без очереди чем толпа была недовольна. Похоже не все здесь знают кто я и что для них сделал, впрочем, те кто знают промолчали.

- Здравствуй Максим, как тебе полёт на космическом корабле?

- На твоей спине было получше.

- Ха-ха, ты мне льстишь. Ну ла дано, с чем пожаловал?

- Расскажи, как их одолеть? – Я указал пальцем вверх, туда где зависла эта проклятая планета.

- Убей правителя. Вы правильно сделали что высадились у дворца, но сил вам нужно куда больше.

- Если эта планета погибнет, то я больше не буду вам помогать. Ты говорил, что мы друзья? Друг познаётся в беде.

- Знаю-знаю. Именно поэтому мы переговорили с людьми по всему миру. Мы бросили клич и объяснили, как действовать. Свяжитесь с лидерами земли по обычной связи. Они тоже захватывают корабли пришельцев и готовятся к битве с ними. Мы уже рассказали им что делать.

- Ого. Значит ты помогаешь собрать мне армию? – Он кивнул.

- Да, ударьте по правителю, и эта планет вас оставит в покое.

- Откуда у планеты уровень? – Этот вопрос давно меня волновал.

- Она разумна и порабощена правителем механоидов. Убей его и она просто вернется домой.

- Хм… а у нас есть шанс.

И есть рабочий план.

Но нужно собрать достаточно сил.

Глава 3

Как выяснилось торгаш не соврал, все лидеры крупных групп выживших уже поставлены в известность о происходящем и знают, что делать. Им так же удалось захватить суммарно пару десятков таких кораблей. Планета, висящая над нами никак на это, не отреагировала, похоже проверять подчиненных не в их стиле.

Теперь мы грузим крупные силы вторжения на эти корабли, конечно, качество бойцов что прибудут из других стран сомнительно, потому рассчитывать нужно в первую очередь на себя.

Дураков-героев я решил набрать побольше, нам понадобится пушечное мясо, они идеальный кандидат. Большая часть моих скелетов будут играть ту же функцию, но что-то мне подсказывает что битва эта будет трудной и скелетов нужно поберечь.

Так же я решил вооружить корабль. К сожалению, почти все турели сломаны, а из внешнего оружия у корабля только рельсовая пушка для раскалывания астероидов, неплохая, но не очень эффективная при атаке наземных целей. Пришлось дать скелетам в мастерских произвести побольше бомб. Их мы подвесим под крыльями, можно будет отбомбиться раз или два. Бомбы эти мы подвесим уже когда будем там, после высадки десанта, а пока крылья будут с пустыми магнитными держателями что я установил.

Возникло естественное желание захватит ещё кораблей, толь вот не задача в Исландии их больше не садилось. Зато в Гренландии сели аж 3 штуки. Механоиды массово рубят лес и утаскивают его на корабль. Никому не позволю расхищать мой лес!

Тем временем с поверхности стартовал уже десяток ядерных ракет, все они были сбиты, но одна не целилась в планету, а рванула в космосе и уничтожила парочку кораблей противника. Впрочем, противник своего поведения не изменил, всё продолжилось как раньше.

В Гренландию я отправился один. С моими великанами и карманной армией я рассчитывал справиться сам. Однако великаны меня удивили. Один из кораблей приземлился в десятке км от их деревни. Гиганты думали не долго, тут же кинулись на него с дубинами и сломали, а всех механоидов втоптали в грязь.

Довольные как слоны они хвастались своей победой, а мне показывали остатки сломанного корабля. К их удивлению, моё лицо стало мрачным и недовольным, а потом я начал устраивать разнос.

Впрочем, я быстро успокоился, что с них взять с тупых? У них же нет понимания что перед тем, как что-то ломать нужно дважды подумать. Я потёр переносицу и успокоился. Мой нагоняй подействовал, и тупые здоровяки стали послушными.

Я отправил дракона в разведку и тот нашёл ещё 2 корабля севших на полянках в лесу. Теперь я строго настрого запретил великанам ломать корабли, а вот всех мелких в расход.

Верхом на кабанах-переростках великанье войско отправилось в поход через лес. Парочке великанов и друидам я приказал построить 5 больших деревянных ангаров и взлетную полосу для кораблей, а также окружить это всё это добро стенами и высокими колючими кустами. Теперь около деревни великанов будет мой личный космопорт. Чуть позже поставлю там оборону посерьезнее.

Поход продолжался половину дня пока мы не набрели на еще один севший корабль. Механоиды беспечно пилили лес и тащили здоровенные бревна на свой корабль. Всё же не могу поверить, что им так нужна наша древесина.

А еще рядом они начали глубоко рыть землю при помощи кранов. Из глубокой ямы их команды вытаскивают какой-то металл.

«Магнитный Орихалк».

Ох ты ж! Они тут еще и ресурсы добывают. И что за Орихалк? Никогда про подобное не слышал.

- Так. всех мелких в расход. Технику не трогать. – Скомандовал я, сидя на драконе и паря над великанами.

- Да вождь!

***

Несчастных вторженцев подавили основательно, буквально втоптали в грязь. Пара сотен успели сбежать на корабль, но там их прибили мои скелеты. Техника не пострадала, хотя пара кранов были перевернуты, пришлось поставить правильно.

Сразу возникла мысль погрузить всю технику и улететь на базу, но кажется этот Орихалк это даже лучше, чем золотая жила. Использую скелетов и труд пары провинившихся гигантов я приказал продолжить добычу и складировать всё добытое на корабле. Корабль пока будет стоять здесь под охраной пары гигантов и скелетов с роботами.

Остальная армия продолжила свой поход.

Со вторым кораблём история получилась похожая, только вместо Орихалка там начали добывать серебро и золото, а еще бочками качать нефть. И главное всё необходимое оборудование для добычи поставили. Мне осталось только перебить мелких шестерёнок и забрать это место себе.

Какая выгодная война… а ведь я и до того был не бедным.

Пока ангары не готовы, корабли постоят в лесу под охраной.

***

Корабли врага продолжают приземляться на планете, их число только растёт. Из некоторых уголков земного шара приходят мольбы о помощи, другие державшие раньше радиосвязь замолкли.

И ничто не может остановить это вторжение. Остаётся одна надежда, сразить их правителя. Вот на это мы и делаем всю ставку. Именно под это и затачиваются все наши «войска». Один сильный удар в сердце врага.

Мне, как и любому здравомыслящему человеку приходила в голову идея, а поместится ли великан в космический транспортник? Как выяснилось внутрь одного транспортника поместятся двое, но не очень больших и всё остальное оттуда придётся выкинуть.

Эксперимент прошёл удачно, эти двое сумели влезть внутрь и точно смогут пережить полёт. Так что решено, двух великанов я возьму с собой на штурм. Мы провезём их внутри корабля на поверхность вражеской планеты.

Еще двое вражеских кораблей приземлились в Гренландии. Снова армия великанов отправилась в поход. Эх, не прогадал я, собирая их под свои знамёна. Оба врага были смяты, а корабли захвачены. Никакой особо полезной техники в этот раз не нашлось, механоиды просто рубили лес. Их всех умертвили и вот ещё два корабля присоединись к моему личному флоту.

Через два дня ангары были построены и все четыре корабля из Гренландии были переведены в мой личный космопорт. Там же при помощи великанов я начал рыть окопы, ставить смотровые вышки и устанавливать минные поля. В будущем здесь будет очень серьёзная защита способная выдержать любой удар. Урок что преподали мне Оди я не забыл.

Что самое забавное синерылые ублюдки снова попробовали сунуться через порталы в Гренландии, но оставленные охранять их великаны и скелеты быстро «постукали» всех новоприбывших. Я приказал усилить охрану этих порталов чтобы нам не ударили в спину в этой войне.

***

Через 4 дня час «Х» настал, войска вторжения были готовы, захваченные 35 кораблей должны были подняться в воздух и все приземлиться в столице противника. Сборы заняли прилично усилий и времени, из системщиков Исландии не так много захотели присоединиться к полёту, а из бойцов Европы многие просто слишком далеко чтобы за ними лететь.

Однако мы забили 4 из 5 наших кораблей людьми-бойцами под завязку, а в последнем полетят два гиганта. Так же с собой взяли десяток танков, какие-то бмп, бронеавтомобили и прочее. В это я не вникал, я занимался своей личной армией, вот она к бою готова лучше всех. Меня преследует чувство что все эти люди будут пушечным мясом, а всерьез сражаться буду только я и десятка. Даже 50-ый уровень в битвах с механоидами не котируется, а если имеешь дело с роботом, то и 150-ый может не спасти.

И вот все желающие погрузились, для этого пришлось пригнать корабли в Исландию, и мы готовы к вылету. Ровно в 11 утра поместному времени операция началась. Корабли со всего мира устремились в небо, желая приземлиться на вражеской планете. Один из них пилотировал я. Второй раз куда проще первого, да и вместе лететь веселее.

Наши 5 кораблей летели рядом, так близко что из иллюминаторов можно было видеть пламя двигателей. Внезапно один из наших начал крениться, затем резко ушёл в лево. Сначала я не понял в чём дело, но затем до меня дошло что у него не работает силовое поле. Похоже в него врезался космический мусор.

- Сос, тревога, помогите! Мы застряли!

И всё в таком духе раздавалось из динамиков. Их пробило в нескольких местах и один двигатель повреждён. Долететь долетят, но не сразу, да ещё и несколько отсеков уже вымерли. Те люди готовились к бою, а погибли случайно ещё до него.

- Максим, с нами такого не будет? – Спросил Маркус, в его голосе я услышал лёгкий испуг, возможно впервые за долгое время что мы знакомы.

- Нет, наши щиты работают. - Он выдохнул облегчённо.

Путь был самым обычным, короткий полёт и вот мы уже увидели шпили их столицы. Могу предварительно сказать, что количество кораблей здесь за последнее время только выросло. Видимо они грабят наш мир всё охотнее и охотнее.

Тут я увидел огни наших союзников, не все правильно поняли куда лететь или не смогли долететь вовремя, внешние сканеры насчитали 29 кораблей на посадке в этом секторе. Долетели далеко не все.

Мы сели в том же самом углу, где садились в прошлый раз, я хотел забраться в тот же самый ангар, но его куда быстрее занял корабль с намалеванным индийским флагом на борту. После окончания операции у нас будет трудный разговор, ибо нечего выдавать себя раньше времени.

Все корабли так или иначе разъехались по ангарам и всё бы было в порядке если бы два корабля не столкнулись на ровном месте. Чем вызвали сильное удивление и всеобщее внимание механоидов. На многие вещи они не обращали внимание, но похоже у них такое было невозможно.

И учитывая, что к столкнувшимся отправились боевые роботы враг всё понял. Первые выстрелы совершили они, уничтожив двигатели одного из кораблей. На общей частоте я сказал.

- Нас раскрыли, начинаем.

Наши войска принялись выходить из кораблей.

Глава 4

В передней части каждого корабля установлена рельсовая пушка для борьбы с астероидами. Я сразу предположил, что на земле от неё толку будет не много, ведь она заточена под то, чтобы раскалывать камни. Тем не менее один из пилотов из неё выстрелил, целью стал большой робот. Снаряд прошёл мимо и глубоко вспахал посадочную полосу.

Второй выстрел тоже ушёл в молоко и проделал широкую дыру в корабле чужаков что как раз готовился ко взлёту. Смекнув что, идея здравая я тоже пальнул, всё равно пока солдаты выгружаются я ничего не сделаю. Мой снаряд попал в ещё один вражеский корабль и оторвал ему крыло. Корабль пытавшийся взлететь резко встал и завалился на бок.

Остальные пилоты тоже начали стрелять, посадочная полоса начала превращаться в фарш, вражеские корабли становились жертвами один за другим. Только один снаряд попал во вражеского робота и его распылило на мелкие частицы.

Как только весь десант людей вышел, я уступил место пилота Личу, которого всё это время готовил как замену, а сам на джетпаке вылетел наружу через технический люк.

То, что творилось на посадочной полосе можно назвать сценой из звёздных воин. Хаотичная пальба огромного количества самого разного оружия во все стороны. массовые потери и со стороны механоидов и с нашей. Люди из разных стран пытались соединиться и пробиться ко дворцу, правителя, который был совсем не далеко.

Ключевое слово пытались ведь им преградила путь орда механоидов поменьше и десятки боевых роботов разного размера. Почти все танки и бмп были уничтожены их ракетами впервые же секунды, так и знал, что они будут балластом.

Я достал из инвентаря и за 5 минут развесил целую кучу бомб под крыльями корабля. Теперь готов бомбардировщик, Лич взлетел на нём и сбросил весь этот букет врагу на голову. Могучие боевые роботы были разорваны на куски, сотни механоидов порвало на части или посекло осколками. В обороне врага появилась брешь размером с половину этой обороны.

«Парам-пам-пам. Ваш питомец Лич получил уровень 244».

Не успел я пожалеть, что нас не остался за штурвалом как огромный синий луч сорвался с одной из башен дворца и космический корабль взорвался. Осыпав наши и вражеские войска дождём осколков и обломков.

«Ваш питомец Лич временно выбыл из строя и вернется на службу через 7 дней».

Всё же хорошо, что я не был там, 100 уровней не стоят жизни. Лич, как и Костя не могут быть убиты навсегда, они всё равно вернутся через 7 дней.

На общем канале происходил какой-то хаос, столько народу орало и вопило что системный переводчик не успевал переводить. Я хотел сказать, чтобы они в соответствии с планом не кучковались и шли ко дворцу, но они делали всё наоборот.

Народ кучковался за несколькими брошенными кораблями и разбегался по всему полю. Тем временем больше пилотов открыли огонь из рельсовых пушек, но толком ни во что не попали. Ещё один луч сорвался откуда-то со стен чёрного дворца и уничтожил сразу два корабля за раз.

Но и этого было мало, тот самый корабль с повреждённым двигателем появился в небе и вместо вменяемой посадки спикировал к земле и врезался в неё на полной скорости. Корабль взорвался и еще один дождь обломков осыпал обе армии.

Тем временем ещё больше механоидов сбежались на бой со всех сторон посадочной полос. Слева и справа нас окружают тысячи врагов, от бури лазерных лучей нет спасения и укрытия, в меня попали уже не раз, но броня выдержала.

Я посмотрел на эту клоунаду, лучшие наши бойцы умирают, не успев ничего сделать, кто-то стреляет во врага, но большинство прячутся и вжимаются в землю даже не поднимая головы.

Среди сотен имён и уровней я начал искать хоть кого-нибудь из десятки и нашёл Маркуса. Он в плаще невидимости подобрался к вражескому роботу и сломал ему ногу. Другому он попытался залезть на спину, но робот резко дёрнулся и наш Рэмбо отправился в полёт.

Тем временем Осирис призвал свои полчища нежити, но долго они не протянули. Плохо вооружённые и не особо живучие его скелеты сотнями начали превращаться обугленные косточки. Даже два мертвых великана что он с собой притащил были разорваны попаданиями ракет в голову. Хорошо, что я приказал своим великанам пока сидеть в ангаре. Нечего им тут напрасно рисковать.

Это похоже на фиаско…

На секунду я закрыл глаза пытаясь придумать план. На кого в этой жизни можно надеяться? Правильно, только на себя.

Я начал искать глазами Гаррета и нашёл. Он в плаще невидимости спрятался за каким-то обломком и даже не показывает носа.

- Гаррет, Гаррет бл***!!! – Но он меня не услышал. Я сумел добежать до него, но он не обратил внимания. Он сидел над телом мертвой девушки, тут я и обратил внимание что она одета в то же самое что и он…

- Гаррет, дай плащ-невидимку.

- Бери. – Сказал он безразлично и протянул мне один. Я бы высказал ему тысячу соболезнований, но даже за эту минуту погибли десятки, если не больше, нет у нас времени нюни распускать. Вместо соболезнований я отвесил ему хорошую пощечину и сказал.

- Гаррет, хватит ныть, включай невидимость и дуй за мной.

Он посмотрел на меня мертвыми глазами, но затем как будто пришёл в себя и кивнул.

По пути в меня попали десяток раз, благо эти лучи не очень мощные, вор просто прятался за моей спиной. Я видел, как убивают наших, лишь немногие могли выдержать такой огонь, большинство же умирали очень быстро, оказавшись в этой ловушке. И всё же останавливаться уже поздно.

Я подбежал к войскам врага очень близко, их потери тоже велики и ещё чуть-чуть, и мы сможем пройти вперёд. Я оббежал противников и выпустил свою армию нежити и роботов в полном составе прямо за спиной врага.

Механоиды ничего не поняли, когда их начали расстреливать вплотную и резать без всякой жалости и страха, ибо к такому нежить и машины не склонны.

Роботов мои подопечные уничтожили сами, расстреляли в спину, путь вперёд освободился, те из людей кто ещё не струсил окончательно поднялись и побежали. Я снял плащ-невидимку и отсигналил им поднятым мечом. Они увидели меня на фоне уничтоженной машины врага и этот момент был для них символичным.

Синие лучи еще несколько раз срывались с дворца их правителя, но существенного урона пехоте не нанесли, только испарили десяток человек и скелетов.

Огромные врата дворца открылись перед нами и из них хлынула орда мелких механоидов уровнями от 10 до 40. Не сильные, но очень многочисленные они бросилась к нам. Шквал огня закончился массовой сшибкой и побоищем, в котором погибли сотни. У механоидов была лишь цель задержать нас. Два великана подоспели вовремя и просто передавили орду вредной мелочи, они же первыми вошли в огромные ворота.

Уже когда мы начали массово заходить внутрь дворца в небе появились десятки вражеских бомбардировщиков. Испуганная толпа ломанулась внутрь, последние пару десятков не успели спрятаться и их накрыло серией взрывов и порвало на части. Ворота дворца закрылись, мы теперь внутри. Сколько нас осталось сказать не берусь.

Потолок у дворца высокий, великаны могу спокойно идти и не пригибаться. Очень хорошо, что эти двое здесь с нами, в таком замкнутом пространстве они грозная сила.

Мы шли вперёд и вверх какое-то время не встречая сопротивления. На входе осталась заслонка из скелетов с тяжелым оружием что я им выгрузил, но никто пока не пытался пробиться внутрь. Первыми врагами кого мы здесь встретили были вовсе не механоиды.

«Рамданец-наёмник. Уровень 79».

Существа с зеленой кожей и четырьмя руками, жабьей мордой и длинным языком. Уроды каких свет не видывал они еще и оказались магами. В нас полетели заклинания, вызывающие сильную боль, слепоту, чесотку. Затем, когда наши ряды были ослаблены они начали выпускать в нас кислотные шары.

Впрочем, этот противник был куда более привычен, магов-уродцев быстро перестреляли, я и сам подстрелил парочку. Тех, кто попытался отступить догнали и раздавили великаны.

- Я впечатлён, они были неплохими бойцами, но они далеко не последние мои воины. – Сказал механический голос по какому-то средству громкой связи. – А теперь встречайте следующего противника. – Сказал он же.

Одни из боковых дверей открылись и к нам на встречу вышли 10 особенно крупных боевых роботов. Большое разнообразие неземного вооружения нацелилось прямо на нас.

- А теперь сделайте одолжение обезьянки, умрите красиво.

Первый залп разорвал на части 200 скелетов.

Глава 5

До чего мощные машины, они же порвут нас на части! И, конечно, я хочу пару штук таких в свою коллекцию, а лучше не пару штук, а пару десятков. Только вот выбежавшие из-за угла великаны оказались сильнее. Сильнее за счёт того, что больше и конечно же наглее.

Удар здоровенной дубины продырявил корпус боевой машины, и та улеглась отдыхать. Разгоряченные великаны принялись лупить роботов что были куда меньше них. Все десять были уничтожены, но одна из них в последний момент умудрилась продырявить грудь гиганту и тот повалился на землю замертво.

Гигант не очень-то заволновался по поводу смерти собрата, лишь что-то буркнул и пошёл дальше. Один великан у нас ещё остался, значит это неприятная, но не катастрофическая потеря.

Отряд двинулся дальше, в толпе я разыскал Осириса. Он выглядит неважно, я подошёл к нему и спросил в чём дело, тот лишь покачал головой, он не горит желанием это обсуждать. Похоже он, как и Гаррет потерял кого-то важного.

Ещё минут десять мы не встречали сопротивления, но оно появилось. На нас снова хлынули орды механоидов. Эти имели множество позолоченных деталей и вообще больше похожи на слуг чем на бойцов. Оружие у них было вполне обычное. Их мы перестреляли весьма быстро, но наша численность вновь сократилась.

Часть выживших ранена и зелья не бесконечные, все быстро привыкли прятаться за скелетами, да и я не единственный некромант, но всё равно выстрелы задевают живых, и они умирают.

- Значит так. – Сказал я так чтобы меня услышали. – Живые пойдут в 100 метрах позади нежити. С нежитью пойдут только те, кто полностью уверены в своих силах? Всем ясно?

Меня услышали. Не все меня знают и не все довольны моим командованием, но большинство ушли назад. Пора бы уже поберечь людей.

Следующие два нападения были похожи на предыдущие, очередная орда механоидов мчалась на нас чтобы через какое-то время вымереть. Похоже эти шестерёнки не очень-то боятся смерти, наверное, их правитель правит ими как марионетками. И он же забавляется над нами.

Дворец оказался куда больше, чем мы предполагали, снаружи он был огромен, а внутри оказался ещё больше. Очень быстро я понял, что нас просто изматывают. На нас постоянно нападают, нередко из засады. Все мои летающие разведчики очень быстро умирают, не успев толком ничего рассмотреть. Наши силы тают и мораль падает, кто-то уже заикается о бегстве.

Тут то я и решил выпустить дракона. В разведывательных целях. Его так легко и не собьешь. Он улетел вперёд. Уж очень много было желающих его уничтожить, но ПВО в этом месте не предусмотрено. Он смог летать спокойно и разведал для нас путь вперёд.

Через 15 минут полёта он сообщил о примерном маршруте. За это время его пытались сбить бесчисленное количество раз, ни у кого не получилось. теперь зная куда идти мы перестали петлять в коридорах и на лестницах и пошли прямо к цели.

Сопротивление усилилось. Раньше с нами играли, а теперь давят. Жёстко давят, видимо мы идём туда, где враг не планировал нас увидеть. Количество врагов сильно увеличилось, они словно пытаются задержать нас как можно дольше, а атаку бросаются с каким-то отчаянием.

Наши маги сумели сплести какое-то коллективное заклятие. От появившегося столба пламени урона было столько же сколько от моей недавнейбомбардировки. Сотни механоидов погорели на ровном месте. С ними погорели и боевые роботы. Впрочем, на новый такой удар наших хватит не скоро.

Зато враг бросил против нас все силы. Скелеты, сторожившие вход, вступили в бой. Целая орда механических существ вломилась в проход. Шквал огня скосил многих из них, но наступление это не остановило.

- Если будем мешкать нас задавят с двух сторон. – Сказал я союзникам. Их лица от этого стали еще более кислыми.

- Значит будем пробиваться. Последний бросок, всеми силами. Ну же, соберитесь! Покажите лучшее на что способны! – Сказал Маркус толпе. Как-то он забыл, что нам еще предстоит битва с боссом.

- Мы уже близко, бейтесь изо всех сил, и мы сможем! – Попытался я приободрить народ, но далеко не все выжившие идиоты, а у многих уже нет сил думать.

Новая орда механоидов нахлынула на нас сверху.

А ведь их правитель так близко…

***

Огромные ворота открылись и перед нами предстал зал. Я всякое ожидал увидеть, но не это. Вместо показной роскоши и тысячи послушных наложниц мы увидели техническое помещение с тысячами трубок, механизмов и проводов. В центре этого «трубозавода» находится нечто не пойми что. Такого гибрида самой разной плоти, машин и трубок я ещё не видел. Оно уставилось на нас несколькими камерами, встроенными в его «трон».

- Поверить не могу что вы обезьянки сумели добраться до меня.

- Давай ближе к делу. – Ответил ему я.

- Хорошо. Мы мирно уйдём и выплатим компенсацию.

- Всё же на всякий случай я тебя убью.

- Тогда твоей компенсацией станет гибель твоего мира!

- Ну-ну. Валяй, их ещё много. – Не поддался я на блеф, хотя не все этого поняли.

- Но этот я уничтожу. После моей смерти эта планета рухнет на вашу и заберёт её с собой.

- А я уж думал у тебя завалялось серьёзное оружие, типа луча смерти или атомной бомбы размером с маленькую луну? Нету? – Он никак не отреагировал, но после молчания сказал.

- Я не позволю вам возвыситься за счёт моей смерти.

Сначала я не понял к чему он это сказал, но через секунду трубки начали лопаться, шланги повыскакивали из его тела, запахло палёным, его ужасное тело начало разваливаться на куски.

Серия мощных взрывов заполонила зал, несколько наших погибли от шальных осколков. Всё здесь начало взрываться, а в статусе существа я увидел.

«Мёртв».

- Мы победили? – Прошёлся шёпоток. Никто не поверил в услышанное.

- Бежим отсюда. Как только правитель умрёт планета начнёт брать своё.

Очень зря я это сказал. Я недооценил людскую глупость. Началась паника и даже давка, народ бросился, вон забыв о враге и порядке. Одна только моя нежить и бровью не повела… хотя у скелетов нет бровей…

Встреченные нами на лестницах механоиды вели себя как куклы с обрезанными ниточками. Некоторые просто стояли, другие «заглючили» и потому дергались как сломанные игрушки. Но большинство убегали, как и мы, в сторону космопорта.

В момент, когда дворец начал рушиться, а температура явно поднялась градусов так на двадцать все забыли о старой вражде, люди и механические существа вместе ухватились за соломинку…

Уже на улице я понял, что это не шутки, лава пошла по улицам города, стало невыносимо жарко, туман приобрел красноватый оттенок, пепел падает с неба дождём, да этому миру точно конец! Торгаши не соврали.

Мы добежали до кораблей и начали грузиться. Битва продолжалась здесь и без нас, корабли и часть прижатых к ангарам людей держали здесь оборону. Теперь они начали взлетать, забыв про нас. Из всех кораблей уцелели штук пять, в одном у штурвала сидит один из скелетов. Вот туда я и залетел на джетпаке и сменил подопечного на управлении.

Я честно подождал пока ко мне на борт загрузятся все желающие. Моя нежить давно в лимбе и в безопасности. Как только последний залез на борт я поднял трап и начал взлетать. Уж не знаю забыли мы кого-то или нет, в этом хаосе пойди разберись, но ребята из десятки сидят у меня на борту, а значит все важные люди спасены.

Я взлетел последним, звездолёты что я одолжил союзникам уже давно покинули атмосферу. За моей спиной город превратился в кошмар, лава и пепел пожрали его уже на две трети. Поднявшись выше, я понял, что это происходит по всей планете, она горит и… очищается.

«Мертвая лавовая звезда».

В какой-то момент корабль сильно дёрнуло, я уже подумал, что у нас авария, но выяснилось, что гравитация изменилась… планета за нашими спинами просто исчезла.

Как будто её и не было…

Во тьме космоса я рассмотрел сотни огней кораблей, летящих к земле. Это значит, что сотни тысяч механоидов начнут всё с начала на нашей планете и от них могу быть проблемы, но это так же и сотни кораблей и тысячи единиц рабочей техники…

От своего космического флота не откажусь. Пригодится…

***

Я забрал себе 4 корабля и разместил их в Гренландии. Парочка учёных из бункера хотели по возмущаться, но быстро заткнулись, когда я предложил им стать моими подопытными.

Я допустил пару техников поизучать 1 корабль при условии, что они ничего не будут трогать.

Я разместил все корабли в новых ангарах в Гренладнии, мой личный космопорт почти готов. Кстати, здесь куда больше мест, думаю еще 10 кораблей я могу забрать спокойно.

Операция привела к большим потерям, лишь 10% вернулись назад, никто из десятки не погиб, но помимо них мы потеряли почти всех, кто пошёл. Тем не менее людей у нас достаточно и завербовать новых тупо за еду мы всегда можем. Так что я бы назвал эту операцию успешной.

Я так же улучил момент и запихал пару… десятков боевых роботов побольше в свой инвентарь. Места они заняли прилично, но уже скоро я выгрузил их на заводе в перекрёстке чтобы починить их и отправить в бой… но уже за нового хозяина…

Механоиды всё еще проказничают в разных частях планеты, теперь им приходится тут жить и многие ведут себя странно. Пошли слухи что кто-то из них даже пытался подружиться с людьми. Так это или нет, а кораблики я у них отберу.

***

Я зашёл в бунгало к Амине, нужно проверить как там эта ушастая поживает. Она встретила меня лёжа на соломенной постели, ноги задрала кверху и читает какую-то книгу из моего мира.

- О ты пришёл, знаешь я много хочу тебе высказать. – Голос недовольный. Она повернулась ко мне, но со своей лежанки не встала. Я сел на пол напротив, и мы стали похожи на японцев с их татами и привычкой сидеть на полу.

- Ну валяй. – Мой скепсис можно было услышать за километр. Она хотела показаться грозной, но вместо этого больше смахивает на котёнка и кажется сама это понимает.

- Ты не взял меня в бой.

- Ты слишком много знаешь, чтобы умереть в той мясорубке.

- Да ну? Всё равно ты должен был меня взять… и вообще мне скучно здесь сидеть. Остров у тебя замечательный, но я хочу заняться делом.

- Разумно. Знаешь, я возьму тебя с собой.

- Ох. Ура, отлично.

- Ты когда-нибудь слышала о бездне?

От хорошего настроя не осталось и следа.

- Ты… как ты умудрился?

- Это произошло само собой. Я думаю, наша встреча неизбежна. Пойдешь со мной?

- Ты точно оракул, я не ошиблась. Я пойду.

- Хорошо подумала? – Что-то я не вижу особой радости, она прямо боится.

- Да, я пойду.

Я подал ей руку и помог встать.

Если не улажу свои вопросы с бездной прямо, то она и дальше будет меня донимать.

***

Мы отправились в мой пространственный домик, разлеглись на диване и попробовали заснуть.

Через 5 минут, когда я почти задремал ушастая начала ёрзать, мешая спать и мне и себе, тогда я вручил ей таблетку снотворного. Она посмотрела на меня недовольно и уже хотела отказаться, но съёжилась под моим недовольным взглядом и проглотила её.

Наконец она успокоилась, и мы вместе отправились в… царство снов.

Без всяких «вокруг да около» мы оказались в некоем черно-белом мире. Черная трава, вот что нас окружило.

- В прошлый раз была чёрная вода, теперь поле… оригинально. Эй… не дрожи так… Ты чего?

Она тряслась как напуганный зайчонок.

- Просто… всё куда хуже, чем я читала.

- О чём ты?

- Мои силы… их нет. Я беззащитна. Без моей силы я никто.

Всего минуту здесь, а она уже сломалась. Эх… переоценил я её.

- Это ты ещё в лимбе не была.

- В лимбе? А ты был? – Повернулась она ко мне.

- Ха, ну как сказать.

- Ну ты даёшь. – Её глаза округлились. Похоже и вправду считает меня очень сильным.

- Максимка. – Я почувствовал, как некто дёргает меня за штанину.

- Огонёк? А чего ты такой крохотный сегодня?

- Потому что я не дома… ой как тяжело здесь находиться. Давай быстро.

Крохотное чёрное пламя выросло у моей ноги. Огонёк пришёл, но зачем?

- Я слушаю.

- Сегодня особенно опасная ночь.

- Чего?

- Про Хэллоуин слышал?

- Это когда кучки дураков наряжались в чудищ что теперь по свету ходят?

- Ну типа того, угораздило же тебя сюда явиться именно этой ночью.

- Ты же сказал ближе к делу.

- Сегодня Лимб и Бездна особенно сильны. Имей это ввиду. Если она захочет причинить вред сопротивляться ей будет трудно.

- Спасибо за предупреждение, дома скормлю тебе еловых поленьев.

Его морда расплылась в довольной улыбке. Древесные деликатесы он любит.

- Ароматических? Ой, больше не могу тут находиться, буду ждать! – С этими словами Огонёк растворился.

А вот ушастая стала совсем кислая.

- Максим, ну мы влипли. Может попробуем вернуться.

Я попробовал проснуться, изо всех сил. Раньше могло сработать, но теперь мы словно в силки угодили.

Я покачал головой, и она всё поняла.

- Тогда только вперёд.

Мы пошли вперёд. Ноги чавкают в этой траве, земля очень влажная. Словно недавно был дождь.

Мы шли минут двадцать. Иногда в этом чёрном лесу ухали совы, иногда я видел фигуры где-то в высокой траве. Нет, зрение меня не подвело, они там были.

Наконец мы вышли на новую поляну и там увидели того самого шута в маске. Это он назвался ликом бездны или как-то так в прошлом моём сне.

- Ох, дорогие мои, хорошо, что вдвоём. А я вас ждал! Чего так не рады?

- Ты страшный. – Сказал я спокойно.

- Я? Я? – Его собственная тень начала двигаться, она достала длинный кинжал намереваясь нанести хозяину удар в спину, но тот в последний момент развернулся и шикнул на неё. Тень угомонилась, но кинжал не спрятала. – Я совсем не страшный. Вы просто страха не видели. Вас ещё не пугали.

- Я так и не понял зачем ты лезешь мне в голову и не даешь спать. – Сказал я ему.

- Какая очаровашка. – Секунда и он уже перед нами. Одним пальцем потрогал уши Амины, отчего она задрожала и прижалась ко мне спиной, не в состоянии ничего произнести. – Не падай в обморок так быстро. Никогда не любил звероподобных… их слишком легко запугать.

- Скажи, что тебе нужно.

- А если скажу, думаешь станет лучше? – Поинтересовался он у меня.

- Говори.

- Знаешь, что произойдет если, люди перестанут бояться?

- Будут чаще умирать?

- Верно, но выгода с того будет Лимбу, не Бездне.

- Причём тут я?

- Ты марионетка, всего лишь. Твои хитрые кукловоды собираются перекроить порядки в галактике. Как думаешь будет ли в галактике столько же страха если система умрёт?

- Сначала даже больше.

- Сначала это слишком мало.

- И что, собрался обрезать кукле ниточки? Или голову?

- А что толку. Найдётся другая. Хитрые акулы заставят кого-то другого делать за них грязную работу чтобы не нарушать договор и свои смехотворные принципы. Я не хочу тебя убивать, я хочу договориться.

Он выждал театральную паузу.

- Я открыт для предложений.

- Те кристаллы что ты добудешь. Отдай их мне. Я найду им применение, более достойное чем воевать с рукой что всех нас кормит.

- А если я откажусь?

- Тогда я вынужден буду вмешаться в вашу подковёрную войну, принять сторону так сказать.

- В наше время каждый выбирает сторону. – Сказала Амина и тут же застыла в ужасе.

Увидев мой вопросительный взгляд, направленный на неё, шут пояснил.

- Она видит меня настоящего. А теперь свободны.

- Как нам уйти?

- Раз уж вас двое сделайте друг другу больно. Есть ли на свете лучший способ проснуться?

- Ущипни меня. – Сказал я ушастой. Она резко повернулась и со всей силы укусила меня за плечо. Была и вправду больно. Я же в свою очередь ущипнул ее за руку так сильно, как только смог.

Мы открыли глаза одновременно. Теперь мы снова дома на моём диване.

- Максим, ох извини.

Что? Кровь оказалась вполне реальна, она и вправду укусила меня за плечо, весь диван красный, как и её рот. На руке у неё здоровенный синяк. Сейчас я как никогда хорошо вижу её клыки.

- Давай пить зелья и забудем о том, что видели. - Охотно сказала она всё ещё бледная.

Неужели каждый в этой вселенной знает о том, что грядёт?

Глава 6

Даже до нашего захолустья дошли слухи что в этой галактике идёт большой передел власти.

Кто от этого выиграет? Элиты конечно же. Кто пострадает? Все остальные естественно.

Многие кто услышал о подобном не придают этому значения, но любители сплетен естественно сплетничают. Как эта галактическая война отразится на нас? Ни у кого уже не повернется язык сказать, что никак. Ведь совсем недавно нашу планету атаковали.

Прошло всего 2 недели с тех пор, как Вурдалачья звезда улетела восвояси. Выжившие механоиды слетелись в два региона на нашей планете. Первый это территория современной германии и второй это почему-то Антарктида.

В Антарктиде до сих пор холодно. С изменением климата это место всё еще представляет из себя холодную пустыню. Но там всё же не настолько холодно как было раньше. Нашлись даже безумцы что поверили слухам о «безопасных и богатых землях» и улетели туда. Их больше никто не видел.

Механоиды осели там, их холод не пугает и голод тоже. Значит там есть нечто ценное и это нечто может быть полезным и нам.

Я уже обдумал и спланировал полёт туда. Возьму один корабль и слетаю туда. Что может пойти не так?

Однако перед этим нашёлся ещё один объект достойный изучения. В пустоте на приличном расстоянии от планеты завис ещё один корабль. Наблюдательное оборудование захваченного мной корабля механоидов нашло его автоматически и определило как неопознанный транспорт неизвестного вида. К тому же не подающий признаков жизни.

Гадать откуда он там можно бесконечно. Учитывая множество дыр в бортах можно сделать вывод что механоиды не раз обстреливали его. Теперь он дрейфует в пустоте и представляет из себя лакомый кусок. Кто знает, что там можно найти?

Вот я решил слетать и узнать.

Взял один из кораблей и полетел туда. Топлива ещё много, в Антарктиду слетать ещё 20 раз успею.

***

Видимо я слегка переоценил свои навыки пилотирования и астронавигации. После всего что произошло в космосе там дрейфует целая куча мусора. И если бы этот мусор просто дрейфовал так нет, он крутится вокруг планеты на невообразимых скоростях. При таком ускорении даже гайка может пробить корабль насквозь.

Благо у нас есть энергетический щит, только вот и он не вечный, целая гора мусора на высоких скоростях начала барабанить о щит разряжая батареи. Благо я пролетел через опасные участки и щит не успел разрядиться, иначе всё было бы очень плохо.

Путь до корабля то же был не близким, нас пару раз сильно тряхнуло по совершенно непонятным мне причинам, да и корабль сам по себе не идеален. При долгих перелётах здесь становится довольно прохладно, отсеки экипажа похожи на бараки и удобств здесь самый минимум. Пустые холодные стены давят на психику. Если я собираюсь и дальше летать на этой штуке, то лучше мне сделать здесь капитальный ремонт и переустройство.

До корабля мы всё же долетели. При помощи оборудования я рассмотрел его снова, в этот раз расстояние маленькое и я разглядел много новых деталей.

Во-первых, к нему уже пристали 3 корабля похожих на мой. Кто там, люди? Механоиды? В любом случае они меня опередили.

Я «припарковался» с обратной стороны. Мы состыковались борт в борт, системы совпадают, неужели это корабль принадлежал механоидам?

Системы показали, что внутри есть кислород, но он страшно загажен разными веществами, а ещё многие отсеки пробиты, теперь в них вакуум и холод. И вообще средняя температура герметичных отсеков -30 градусов. Так что для операции я повесил кислородный баллон на спину и одел дыхательную маску на лицо. Чтобы не замерзнуть активировал руны нагревания в костюме.

Если что сбегу через телепортацию, это дело пары секунд. Я отправился на борт этого корабля.

Гравитация здесь тоже шалит, я словно полегчал килограмм на сорок. Чтобы лишний раз не рисковать отправил перед собой скелетов на разведку. Им на кислород и холод плевать. Мои неживые сообщники разбежались по отсекам.

Ничего особо интересного они не нашли, кроме трупов каких-то муравьёв размером с корову. Никакого оружия и видимого оборудования тут тоже нет. Однако муравьи эти убиты вовсе не обстрелом, аккуратные отверстия в их телах говорят сами за себя. Враг здесь, внутри.

Я подошёл к одному из трупов и как следует его рассмотрел. Хоть он и выглядит как муравей неестественных размеров, но есть и отличия. Странные зеленые линии и рисунки покрывают его тело в некоторых местах. Сначала я принял их за татуировки, но потом понял, что это своего рода компьютер.

- Ау бл***! – Крикнул я матом. Учила же меня мама абы куда руки не совать. А я вот сунул, дурная привычка всё потрогать взяла своё, да и любопытство не всегда благо. В этой вселенной много вещей которые лучше не трогать.

Током эта штука бьётся прилично, но система опознаёт муравья как труп. А трупам место в моём инвентаре, чуть позже проведу исследовательское вскрытие.

Я продолжил путь. Теперь я точно уверен, что эти муравьи отличаются внутри своего вида. Некоторые из них довольно крупные, другие довольно мелкие, цвета линий отличаются.

Через пару залов я обнаружил первых механоидов. Их тела были растерзаны словно поработал дикий зверь… очень голодный. Шестеренки пытались вскрыть большую дверь, но у них не получилось, она слишком прочная.

У них просто не было взрывчатки. Дверь разорвало на части, осколками посекло всё внутри помещения. Я быстро вломился внутрь и увидел муравья который только что испустил дух. В одной из его лап было зажато странное устройство.

Я и сообразить ничего не успел, когда стена корабля лопнула и всё содержимое комнаты полетело в космос. На джетпаке я сумел влететь назад, а затем залезть в одну из боковых комнат и закрыться там. Благо здесь всё герметичное, но тот коридор, где я был теперь без воздуха.

Некоторое время я резал пол, после чего проник на нижний этаж. Там картина не отличалась от предыдущей, но в одной из комнат я встретил ещё живого механоида.

Он спрятался в некоем подобии шкафа, как банально. Когда я вошёл попытался меня подстрелить, но даже не попал, ответный огонь лишил его вооруженной конечности и воли к сопротивлению.

На контакт он со мной не пошёл, уверен он понимает, что я говорю, но рассказывать что-либо отказался. Тогда я просто оторвал ему голову и пошёл дальше.

Ещё пара десятков минут блужданий и я дошёл до некоего подобия командной комнаты. Здесь стоят их компьютеры и хранятся данные. Осмотрев их, я понял, что управление осуществляется мысленно через подключение к системе. Чтобы не рисковать я приказал скелету подключиться.

Его не шибко мощный разум успел кое-что понять, но от хлынувшего потока данных через пару секунд разрушился. Тем не менее за эти секунды многое успел понять. Эти муравьи прилетели с той же целью что и механоиды, но чуть раньше. Их корабль уже висел над нашей планетой, когда прилетели конкуренты.

Их корабль как раз сканировал поверхность желая найти чем поживиться, когда конкуренты обнаружили их и открыли огонь. Теперь в борту корабля куча дыр, а сам он напоминает дрейфующий могильник. Большего понять скелет не успел. Ладно, следующий.

Следующий увидел еще меньше, как и следующие десять. Когда около компьютера пришельцев образовалась гора костей я понял, что ловить нам здесь больше нечего. Корабль разрушен почти на половину и двигатели не работают. С другой стороны, он почти не подаёт признаков жизни, если очистить его от лишнего мусора и починить жизнеобеспечение его можно использовать как базу в космосе.

Этим я и занялся.

***

Коридоры были очищены от лишних тел. Дыры в ключевых местах корпуса заделал. Всю энергосеть перевел в режим экономии, это стоило жизни ещё куче скелетов. Правда я случайно обесточил несколько этажей и кажется доломал систему управления окончательно. Теперь этот корабль это застрявший в пустоте гроб, но в качестве маленькой космической базы сойдет.

Механоиды всё еще есть на борту, они ковыряются в дальних отсеках, что-то ищут. Я отправил армию скелетов разобраться. Сам же отправился к кораблям механоидов и занял все 3 не улетевших почти без боя, охранять их было уже некому.

В итоге мой космический флот снова пополнился, благо я заранее приказал построить побольше ангаров в Гренландии чтобы все корабли поместились.

***

Вернувшись в перекрёсток, я застал странное зрелище. В городе целые полчища людей явно не из этого мира и выглядят они очень скверно. Словно от войны сбежали.

Задав пару вопросов охранникам нашего анклава, я узнал, что один из миров что был связан с этим уничтожен. Точнее захвачен видом космических насекомых что полностью пожирают всё живое на планете и летят дальше.

Тысяч сто человек успели сбежать в перекрёсток через порталы. Теперь они обживаются в этом негостеприимном городе. Некоторые уходят в другие миры, но шанс попасть в рабство при этом достаточно высок.

Другие миры тоже подверглись атакам, цены на оружие и боеприпасы выросли многократно. Я бы мог сделать ещё одно состояние если бы всерьёз принялся продавать свои запасы.

Похоже эта галактика утратила любое подобие стабильности. Погреб с порохом горит, это только первые взрывы.

***

Тем временем добыча ресурсов в Гренландии продолжалась. Всяких залежей здесь оказывается очень много и искать их при помощи оборудования корабля из космоса очень просто. Вся Гренландия это огромная кладовая в том числе и того, чего в мире до пришествия системы не было.

Пришлось отрядить несколько тысяч скелетов и занять делом всё оборудование что я получил в войне с механоидами. Зато теперь у нас теперь 10 точек добычи редких металлов и кристаллов в Гренландии. Даже доход что приносили подземелья перекрестка теперь кажется смешным.

Часть добытого пойдет на продажу в перекресток. Остальное буду хранить у себя до лучших времен.

***

В Гренландию я был вынужден вернуться, потому что меня срочно позвали. Давно уже в море не появлялись большие корабли, в особенности военные. Вот и к острову подплыл и причалил военный корабль, довольно крупный.

Опознать чей он не получилось, все надписи стёрты, а флагов нет совсем. Корабль медленно причалил к берегу и оттуда начали выходить люди. Не военные, обыкновенные гражданские, но с оружием. Уровни у них совсем жалкие, редко у кого выше пятого. Как-то совсем слабо.

Увидев нас, они пошли в нашу сторону, судя по виду и походке они очень уверены в себе, наверное, благодаря автоматам. Чем ближе они подходили, тем больше я убеждался что это какие-то уголовники с оружием, мнящие себя крутыми и брутальными. Я стоял на берегу один и спокойно смотрел на них.

- Эй, ты. – Позвал один из них меня небрежно и наставил на меня ствол. Всего из подошло 12. – Ты из местных, да? – Говорил он по-английски, но я понимал.

- Нет, я не местный.

Он посмотрел на меня злобно и продолжил.

- Не гони, ты здесь, значит ты местный. – И плюнул мне под ноги.

- Я не местный. – Решил я включить зануду и пока проигнорировать его наглость. – Я живу в межпространствии.

- Он ещё и псих, ха-ха. – Заржал с меня какой-то лысый и беззубый уголовник.

- В общем так, клоун. Отвечай на вопросы, если хочешь жить.

- Хорошо.

- Здесь живут люди?

- Да.

- Далеко?

- Да.

- Где?

- В деревне великанов.

- В деревне кого?

- Да он тут грибы ел.

- Значит так, ты проводишь нас туда. – Сказал их главарь безапелляционно.

- Корабль ваш исправен? – Спросил я просто. Корабли я люблю, любые.

- Ха-ха, да этот клоун не знает на кого нарывается. – Засмеялся еще один уголовник с грязными волосами и предерзкой бородой.

- Ну так покажи ему.

- А чё, давай!

Уголовник подошёл ко мне, между его пальцами появились разряды тока. Наверное, какая-то простенькая способность. Он ударил меня кулаком и вместе с тем током. Броня легко выдержала. Она вообще в тысячу раз крепче чем выглядит.

- А-а-а, с**а! Он мне руку сломал!

- Ты че, попутал? – Сказал ещё один.

Я использовал свой электрический модуль, встроенный в костюм, и пустил молнию. 10 человек мгновенно упали замертво, некоторые стали кучками пепла, других ещё можно опознать если сильно постараться. В живых остался только клоун что сломал об меня руку. Он уставился на меня полными страха глазами, а я ухватил его за шею и немного приподнял на одной руке.

- Сколько вас на корабле?

- Я не… - Я бросил его на землю, схватил за руку и по очереди переломал все пальцы.

- Теперь скажешь?

- А-а-а-а-а-а!

- Мне тебе яйца оторвать? – Я ударил его ногой и кажется сломал пару ребер.

- Двадцать, нас двадцать!

- Откуда вы?

- Мы рыбаки, выживали в море, но теперь там невозможно спокойно жить, ведь там сплошные монстры!

- Судно военное.

- У нас два корабля и остров в океане.

- Много вас на острове и втором корабле?

- Еще сотня.

- А мне кажется вы соврали.

- Что? – Уставился он непонимающим взглядом.

- Вы больше похожи на тех, кто грабит и убивает, а не на мирных рыбаков.

- Ну знаешь, жизнь у нас тяжелая.

- Ничего страшного, сейчас страдания закончатся.

- Стой, мы бы могли быть друзьями.

- Верно. В прошлой жизни.

Я свернул ему шею, а затем отправился на корабль. Как выяснилось позже работающего вооружения на нем не осталось, двигатель был на последнем издыхании и топлива почти нет. Но всё это поправимо.

Я перебил всю команду и захватил корабль. Убивать людей низкого уровня оказывается так легко, мы словно представители разных видов. Еще чуть-чуть и я и вправду буду так считать.

Боевой корабль я загнал в старый порт. Придётся и здесь поставить охрану, ведь существа из океана иногда выползают на берег, зачастую им скучно, и они просто ищут что бы сломать. Чуть позже отправлю сюда великанов на восстановление инфраструктуры.

Глава 7

И снова я лёг спать в своём пространственном доме. После того как вопрос с бездной был более или менее улажен я смог снова спать и не видеть кошмаров. Пару ночей я спокойно ночевал у себя, но ничто хорошее не продолжается долго.

В этот раз всё было куда уже. Если в прошлых реалистичных снах я ещё чувствовал себя в относительной безопасности и сохранял контроль над ситуацией, то теперь понимание происходящего с незавидной регулярностью исчезает, а происходящее вокруг кажется ещё более реальным чем когда-либо.

Сначала мне показалось что я снова оказался в лимбе, но по цвету тумана я понял, что это не так. Основные цвета лимба это чёрный и серый, но ярко-красный туман ему совсем не характерен. Всё вокруг окружено красным туманом, а я ведь не понимаю, где оказался.

Выйдя из тумана, я понял, что нахожусь на красном плато, вокруг которого текут целые реки лавы. Стало нестерпимо жарко, настолько жарко как не было никогда в жизни. Я понял, что если ничего не сделаю, то сгорю, поэтому побежал прочь от потоков жидкого огня.

Я бежал и взбирался по скалам, перепрыгивал лавовые ручьи, наконец оказался на высоком каменном выступе и с его высоты я получил неплохой обзор. Красный туман развеялся, и я увидел догорающие руины.

Технологическая цивилизация что погибает от гнева стихии? Не в первый раз такое происходит и не в последний. Стальные небоскребы рушатся и падают в реки огня, атмосфера нагревается всё больше, из-за чего дышать почти невозможно. Горячий воздух обжигает легкие.

Тут-то я заметил местных обитателей. Механоиды перепрыгивают через ручьи лавы и взбираются по камням, так же как я недавно. Механоиды… я на их планете… кто бы мог подумать. Она горит, и они обречены.

Существа, взбиравшиеся по камням, заметили меня и подняли головы. Разве присутствие человека не должно их удивить? Ах… в таком месте человек наименьшая из проблем. Они продолжили взбираться туда, где был я. Тут один из них, особенно крупный и с большой головой что-то крикнул сородичам, а затем обратился ко мне.

- Это вы виноваты. – Его механический голос передал столько обвинения сколько мог. Он не спешил нападать, но явно ждал ответа. Что я могу здесь сказать?

- Нет, вы.

Ответом мне стал град лазерных лучей, который забарабанил по моей броне. Забавно что еще секунду назад её не было, и я бегал по лаве в домашних штанах и кроссовках. Я решил не стрелять в ответ, в конце концов это всего лишь сон, мне и в реальности хватает насилия.

Я просто максимально презрительно отвернулся от них, словно они черви и не достойны внимания. Они были так удивлены что даже перестали стрелять. Я выждал краткую паузу и повернулся к ним лицом.

- Увидимся. Если сможете выжить.

Их главный на секунду застыл, а затем произнёс со всей возможной ненавистью.

- Мы выживем.

Я лишь улыбнулся ему, такая решимость импонирует даже если существо враг. Я пафосно ушёл. Я отправился в ближайшую пещеру и позволил тени скрыть меня от солнца.

Через пару секунд я понял, что стало куда холоднее, туман перестал быть красным, теперь я уже в другом месте?

Вопросы одолели голову. Где мои силы? Почему я застрял? Почему не могу уйти? О том что это сон я уже забыл, вдруг вспомнил и снова забыл… кажется я даже не помню, как меня зовут, кто я и откуда.

Память приходит и уходит, голова заболела, резкая вспышка воспоминаний и я упал на землю. лишь через пару минут я поднялся и покинул темноту чтобы оказаться посреди места что я смутно помню еще из прошлой жизни.

- Козлов. Что брать то будешь? – Обратилась ко мне повариха. Я стою с подносом в студенческой столовой во время обеда, студенты сидят за столами и едят, за мной выстроилась очередь. Недовольные голоса поторапливают меня, а я не знаю, что сказать.

- Мне как обычно. – Я посмотрел на себя и понял, что снова одет в старые джинсы и кофту. А из кармана торчит старый разбитый телефон.

- Знаешь, о чем я мечтаю? – Спросила она, накладывая мне кашу.

- О чём?

- О том, чтобы такие как ты идиоты не задерживали очередь. Вечно стоишь как зачарованный, на своей волне, соболезную твоим родителям.

Десяток разных колкостей завертелись у меня на языке, я бы много чего мог ей ответить, но она прогнала меня жестом. Я сел за ближайший пустой столик и принялся есть. Кашу недосолили и не доварили, вот засада. И всё же я заплатил и доесть обязан.

- Привет Максим. – Селя рядом со мной Жора из параллельной группы, мы иногда общаемся. Только вот общаться он не намерен, на него напал «жор», и он принялся поглощать еду с тарелки со скоростью пылесоса.

- Привет, как жизнь?

Он не ответил, только продолжил чавкать. Я решил не мешать ему и сам продолжил есть. Тарелка опустела уже на 2/3 когда я понял, что люди вокруг вроде как смотрят на меня.

Десятки пар глаз смотрят на меня, буквально все вокруг, буквально каждый кроме Жоры. Он в отличие от них продолжал питаться и не обращал внимания. Я пытался игнорировать их, но не вышло. Наконец мне надоело, и я обратился к нему.

- Почему они все так на нас пялятся?

- А? Так мы единственные здесь живые.

- В каком смысле? – Наклонился я к его уху и сказал максимально тихо.

- В таком что мы все умерли, болван. Тебе память отшибло? – Обратилась ко мне одна из одногруппниц, кажется её зовут Наташа.

- И чего вы мертвые здесь сидите? – Поинтересовался я с изрядной долей сарказма.

- С того, Максимка, что они живут лишь в наших воспоминаниях. – Пояснил сосед.

- Не понимаю. – И тут на меня нахлынуло. Я вспомнил всё, апокалипсис, смерти, систему, войну, прокачку и путешествия. – Вот бл***!!! – крикнул я на всю столовую. Мне ответила гробовая тишина.

Все молча уставились н нас двоих, только теперь я заметил, что их лица бледны, а грудные клетки не поднимаются. Они не дышат.

- Да ты ешь, не обращай внимания. – Сказал мне сосед. – Не реагируй на них и у них не появится над тобой власти.

- Не могу. – Не могу терпеть все эти убийственные взгляды.

Одна из девушек встала и подошла ко мне. Редкостная красотка, а имя её, как назло, вылетело из головы.

- Я здесь по твоей вине. Я мечтаю, чтобы ты сдох!!! – Выкрикнула она мне в лицо.

Я не ответил, теперь я помню всё. Я уже давно не нищий студент, этой простолюдинке следовало бы проявить больше уважения. Обозленная моим полным безразличием она попыталась залепить мне пощёчину, но её рука прошла сквозь меня, они запуталась в ногах и потеряла равновесие.

В последнюю секунду я поймал её и не дал упасть. Не знаю почему, иногда я импульсивен.

- Убил меня, но хоть упасть не дал. – Сказала она всё ещё очень злобно.

- Как?

- Ты всё подряд взрываешь, террорист ненормальный!

- Мы были врагами?

- Я была пленницей у бандитов. Ты взорвал их логово и убил меня. ублюдок! – В этот раз пощечина оставила на моей щеке след.

- А я тебе говорил. – Сказал Жора чавкая. – Кстати доедать будешь?

- Забирай. – Я отдал остатки каши ему. Он принялся доедать за мной.

Я же тем временем внимательно осмотрел толпу.

- Миши здесь нет?

Ответом мне было молчание.

- Он жив. – Сказал Жора снова чавкая.

- Почему тогда он не нашёл меня? – В ответ он пожал плечами и продолжил есть.

- Я вообще-то здесь! – Эта дура снова крикнула мне в лицо и попыталась снова залепить пощёчину. Я перехватил её руку и грубо толкнул её, она упала и сильно ударилась затылком о каменный пол. – А-а-а-у! Вы****ок!

- Кого ещё я убил? – Обратился я к толпе.

- Не говори с ними, дурак. – Сказал сосед.

- Сам дурак. Часто ты сюда попадаешь?

- Каждую ночь. – Ответил он.

- Пока ты не решишь свои с ними проблемы, они тебя в покое не оставят.

- Верно, послушай своего друга, мудак. – Сказал какой-то парень и громко ляпнул по нашему столу. Затем он посмотрел на меня. – Ты и меня убил.

- Сам виноват.

- Я был…

- Бандитом. Удивлён? Нет. я тебя не помню, просто у тебя рожа бандитская.

Он посмотрел на меня с ненавистью, но затем развернулся и просто ушёл.

- И-так. Кто из вас имеет ко мне какие-либо претензии два шага из строя. – Сказал я им. – Остальных не держу.

И они поступили как я сказал. Четверо человек остались. Недавно валявшаяся Наташа встала и при помощи одного из парней села за стол напротив.

- Мне больно!

- Думала, что после смерти не будет?! – Я обернулся на голос. Говорила с нами уже повариха. Только вот глаза её стали черными как самая тёмная ночь, а голос сразу напомнил мне представителя бездны.

От её слов Наташа съёжилась и притихла.

- Остальные четверо, давайте по очереди.

Первой ко мне вышла…

- Алиса? - Передо мной стоит моя секретарша Алиса. Вся зареванная и бледная как смерть. – Что случилось, мы же виделись три дня назад? – Подскочил я от удивления и посмотрел ей в глаза.

- Максим… я.

Она расстегнула рукава рубашки и показала мне руки. Все вены изрезаны, десятки порезов на каждые пару сантиметров.

- Почему? – Всё что я смог з себя выдавить. В ответ она лишь разревелась и обняла меня. Какое-то время он плакала мне в плечо, а я поглаживал её спину и голову.

- Я больше не смогла так жить. – Сказала она мне наревевшись. – Я так… так сожалею… я не обрела покой… я такая бесполезная дура! – Она снова заревела.

- Где тело? Я что-нибудь придумаю. – Ответил я. Некромантия сложная наука, может быть я что-нибудь смогу. Она отреагировала, посмотрела на меня с надеждой и сделала шаг. Хочет снова обнять?

- Не так быстро. – Раздался голос поварихи сзади. Хрупкое тело Алисы обхватили цепи. Она истошно закричала, но цепи её не отпустили. Они потащили её на выход. – Мертвые к жизни не возвращаются. Ты мертва, смирись и прими свою судьбу!

- Не-е-е-т! Максим, спаси меня! – Цепи вытащили её вон из комнаты.

- Следующий. – Сказал я стараясь выкинуть из головы увиденное.

И тут я получил мощнейший хук в челюсть. Однако большого вреда он мне не нанёс, на данном этапе я куда крепче любого человека.

Передо мной предстал военный. Офицер в форме, звание и детали сказать не могу, форма сильно обгорела, половина лица похожа на кашу, другая покрыта копотью. И всё же я его узнал.

- А тебе чего, офицерская морда? Мы не долго были знакомы.

- Я просил тебя позаботиться о моей дочери, о Милане!

- Если мне не изменяет память… кажется… ох да, вроде бы помню. – Я решил его позлить, а вот нечего своими граблями махать. – Только я не знаю где она. – Развёл я руками в небрежном и наигранном жесте.

Не будь он таким «сгоревшим на работе» сейчас бы позеленел от злости.

- Она в рабстве у твоей рыжей подопечной!

- У Кати? Я посмотрю, как она, но ничего не обещаю.

- Прости за удар. – Попытался он успокоиться.

Я посмотрел на него как на клинического дурака. Он выдержал мой взгляд. Развернулся и ушёл. Что поделать, я не герой и настроения спасать «дам в беде» у меня нет. Гляну что с ней чуть позже, а пока.

- Привет. Можно твой автограф? – Сказал мне парень, которого я совершенно не знаю. Вроде учился в нашем универе, но я никогда даже не слышал его голоса. – Он протянул мне ручку и какую-то бумажку с надписями.

Я сразу раскусил его замысел, забрал бумажку и принялся читать.

«Пункт первый. Обязуюсь передать свою душу и все свои деньги…»

Хороший апперкот отправил мертвеца в полёт до самого потолка. Он упал на пол, но быстро пришёл в себя и уже хотел мне что-то сказать, но цепь схватила его за шею и потащила вон из помещения. Навстречу черному коридору.

- Студенты-юристы все такие. – Покачала головой «повариха». – Последний, давай побыстрее.

Тут я заметил, что Жора уже свалил куда-то, сейчас в помещении всего три существа, я, парень напротив и «повариха».

Оно подошёл поближе и снял защитную маску со своего лица. Вся нижняя часть и рот уничтожены… прямое попадание?

- Не можешь говорить? – Он покачал головой. Я дал ему салфетку и оставшуюся ручку. Он, недолго думая что-то нашкрябал и отдал мне.

«Хороший выстрел».

К моменту, когда я поднял глаза он уже уходил вон… в темноту.

- Теперь они обретут покой. - Сказала она.

- Неужели они не могли обрести его из-за меня?

- Ты стольких людей убил. Сам как думаешь? К тому же ты знаменитость.

- Мне не нравятся эти встречи с «фанатами».

- Тогда используй свой дар, ты ведь знаешь, что это всё из-за него?

- Разве не из-за места, где я лёг спать?

- Место лишь выступает катализатором. Люди что видят будущее должны в него смотреть. Иначе вселенная их накажет.

Я крепко задумался перед своей следующей репликой.

- Я не хочу видеть будущего. Это абсурд.

- Тогда возьми булочку с изюмом и проваливай. Больше я тебе ничего предложить не могу.

Я взял булочку и вышел вон через служебный вход. Доев, я понял, что стою в полной темноте и мне очень холодно.

Алиса убила сама себя, Миша как я и догадывался жив. Милана в рабстве… и не у абы кого, а у Кати.

Жизнь полна сюрпризов… я должен найти тело Алисы и похоронить её.

***

Тело Алисы я нашёл в самой глубине подвала нашего дома. Она нарочно пошла туда куда никто не ходит. За три дня её труп уже стал домом для белых паучков. Лужи крови вокруг засохли. Она медленно истекала кровью и умирала в этом всеми забытом грязном и тёмном месте.

Иногда я забываю, как жестока бывает наша жизнь.

Как сказала Бездна «мёртвые не возвращаются», значит осквернять её тело некромантией нет смысла. Я отнёс тело в лес, сложил погребальный костёр и сжёг его.

- Всё что могу…

Могу лишь догадываться почему ты так поступила, но подобного впредь я не допущу.

По возвращении я застал Марину в слезах. Её помощница и подруга покончила с собой, а она и не знала об этом. Впервые кто-то пропал без вести, впервые кто-то умер в моём поселении за долгое (по местным меркам) время. Без преувеличения это стало трагедией. Весть разлетелась со скоростью пожара…

- Почему она так поступила, Максим?

- Я не знаю. Разве она первая такая?

- Нет… когда люди хотят умереть они берут у кого-нибудь оружие и стреляют себе в голову.

- Алисе оружие никто не дал?

- Верно, она хотела получить его, но не состояла в ополчении.

- И потому поработала ножом.

- В такие минуты я понимаю сколь хрупки люди. – Сказала Марина, подняв голову.

- Я не настолько хрупок, если ты об этом. – Сказал я, глядя в глаза ей.

- Знаю… знаю…

Я обнимал её ещё какое-то время пока она не успокоилась.

- Мы не забудем Алису и то, что она для нас сделала, но мы должны двигаться дальше.

- Ты прав. – Ответила она, вытирая слёзы. – Ты прав.

Всё же люди апокалипсиса к потерям привычны.

Глава 8

Не хотел я смотреть в будущее. Это всегда неприятно. Знать что будет и что может быть это противоестественно. Видеть смерть тех, кого ты знаешь и знать о надвигающихся катастрофах это крайне скверно. Не иметь возможности это изменить и предотвратить это ещё хуже. Я старался смотреть в будущее как можно реже, и теперь мне придётся сделать это снова.

В этот раз я разлёгся на кровати. Видения придут куда позже обычного, зато ноги не затекут и не будут болеть после многочасового просиживания штанов в позе лотоса. Коврик для медитаций я просто положил под себя.

Первые полчаса я ещё пребывал в сознании. Десятки образов появлялись и исчезали, они были неуловимы и скоротечны. Но затем я начал погружаться глубже и тогда увидел…

***

Первыми кто предстали передо мной были продавцы. Эти акульи морды всегда отличались хитростью и показным дружелюбием. Однако в этот раз от дружелюбия не осталось и следа. На орбите планеты кипело сражение, судя по построению акулы обороняют этот мир.

Десятки зубастых торгашей них набросились на космическую тварь с кучей щупалец и разорвали ее зубами на части. Однако в последнюю секунду тварь сумела что-то бросить своим щупальцем, и это что-то полетело в атмосферу.

Ещё один взрыв на поверхности планеты, тут то я и заметил, что вся планета уже усеяна кратерами. Похоже её атакуют всерьёз.

Акулы на орбите засуетились, среди них много раненых, в пустоте я смог разглядеть тела, хаотично дрейфующие в вакууме. Рыбьи потроха наполнили пустоту, но выживших это совсем не беспокоит.

Новые чудовища вышли из порталов прямо на орбите и бой закипел снова. Акулы сражались с яростью и полной самоотдачей.Игнорировали раны и смерть товарищей. Им удалось растерзать всех нападающих, но и их самих осталась всего треть…

А затем порталы открылись снова…

Похоже они обречены.

***

Земля раскалывается на части. Планету словно разрубили пополам, правда обошлось без гигантского меча. Серия взрывов в центре и вот казавшийся могущественным и непобедимым шар разваливается на два куска.

Моя родная планета гибнет, а я тем временем наблюдаю… со стороны. Не сразу я понял, что стою на луне. Справа от меня на флагштоке развивается белая тряпка, когда-то это был флаг одной страны, теперь никаких стран нет.

- Как мне этого избежать? – Спросил я пустоту, но в вакууме меня никто не услышал.

Планета развалилась уже на несколько кусков, гравитация изменилась, луна тоже начала отклоняться от курса, уже через пару минут мне пришлось сменить позицию чтобы продолжать наблюдать за гибелью родной планеты. Величественное и завораживающее зрелище.

И я обязательно не допущу этого, даже если к тому моменту покину этот мир навсегда.

***

Ненавижу видеть будущее, поэтому следующим что мне показала вселенная был фрагмент из прошлого.

- Я же сказал вешать воров.

- Вас поняли.

Два охранника схватили вора и потащили к дереву. Парень как мог упирался, но куда ему до двух бойцов. Они связали петлю, перекинули через ветку и вздёрнули его. В тот день я считал это решение правильным, но теперь вижу, что он был не виновен.

В момент, когда его тело испускало дух и посиневшие губы шептали что-то я увидел обрывок его воспоминаний. Он ничего не крал, один из его палачей подставил его под смерть.

Тело невиновного провисело в петле еще 3 дня, прежде чем его сняли. Его труп закопали, в будущем он стал скелетом что сложил свою костяную голову в одном из множества боёв.

Вернуть мертвого с того света не получится, но я смогу наказать виннового. Как только вернусь домой вздёрну этого охранника и даже не скажу за что.

Оказывается прошлое может быть ещё более уродливым чем будущее.

***

Однако прошлое уже прошло, будущее может и не наступить. А вот в настоящем мы живем постоянно. Тут я и увидел настоящее.

Следующее видение было очень туманным, я как будто оказался в чужом теле. Открыв глаза, я понял, что это зрение сильно отличается от моего привычного. Угол обзора куда шире, четкость даже лучше, чем у меня, а цвета более тусклые.

- Давай, кошечка, тебе понравится.

Женщину напротив я не знаю, но эти руки и виляющий хвост перепутать сложно. Это Амина, я оказался в её теле. Прямо сейчас ушастая берет в руки скрученный косяк и затягивается. Ужасная вонь заставляет ее глаза слезиться.

- Кха-кха. Фу, ну и гадость! – Сказала Амина, бросила самокруток на землю и раздавила.

- Да ладно тебе. На этом острове все курят. Только не говори боссу или той рыжей твари, а то нам пипец.

Пипец это мягко сказано, вы умудрились выращивать наркотики за моей спиной.

- Не скажу. Но он узнает и без меня. Завязывайте, мой вам совет.

- Какая ты скучная.

- Я пошла. У меня шерсть дыбом от таких запахов.

Когда вернусь на остров я найду всех, кто делает эту дрянь и повешу прямо на пальмах. Я же предупреждал их по поводу наркотиков, вот пусть и не обижаются.

Настоящее может быть таким же мерзким, как и прошлое.

***

Я очнулся в холодном поту и крайне дурном расположении духа. Все эти видения способны свести с ума, именно поэтому я избегают их как могу. И всё же ценные уроки я вынес, все мои последующие действия следует считать работой над ошибками.

В первую очередь я нашёл виновного в воровстве охранника и отправил в петлю. Как выяснилось воровал он не один и теперь на дереве висят уже трое. Первые смерти за долгое время, настроение у жителей от такого не улучшилось, но каждый должен помнить на чём держится порядок.

Чтобы подданные не скучали я проверил всё в поселении, осмотрел каждый склад и каждую мелочь, зашёл во многие квартиры и «общественные места», проверил технику и бухгалтерию. В итоге на дереве оказались ещё трое, первый за кражу легендарной сферы, ещё двое за убийство.

Теперь, когда порядок и справедливость восстановлены, а население мрачнее тучи я отправился по делам дальше.

***

Кто бы мог подумать, что острова станут таким развитым местом. Теперь повсюду здесь есть дороги, несколько деревень регулярно обрабатывают поля кукурузы и десятка разных культур, продовольствие и товары курсируют на самодельных лодках между островами. Кто-то назвал бы это идиллией, я бы сказал, что это называется порядок.

Подчинённый мне кракен стережёт наши водные границы и не пускает сородичей полакомиться жителями на пляжах. Впрочем, все равно иногда приплывают акулы и едят незадачливых туристов.

Ну «турист это не турист если его не обманули или не съели», философски рассудил я и развёл руками. Пара сотен скелетов на лодках натянули вдоль пляжей сети, но не то что бы это решит проблему целиком.

Чтобы самостоятельно добывать здесь энергию я приказал наставить целую кучу солнечных батарей. Эти батареи зарядят кристаллы, которые будут использоваться местными. Конечно ночной свет и работающий телевизор с фильмами это привилегия, но многим она вполне доступна.

А ещё тут открылся бар, да, настоящий бар, где наливают разбавленный алкоголь и, если ты лезешь драться тебя вышвыривает вышибала. На роли вышибалы здесь стоит местный, видимо класс «скала» сказывается на внешности, раз уж он вымахал 2,2 метра, а руками может оторвать башню танка.

- Что налить хозяину? – Сказал мне беззубый бармен, которого я впервые вижу.

- А что у вас есть?

- Виски со вкусом дерева, кактусовая водка, пиво «мышиные страсти», могу сделать «кровавую Мэри» имени Патрика побитого жизнью.

Кто такой этот Патрик мне не интересно, а вот пива я выпью. Его нынче только в перекрестке купишь, да и тамошнее пиво не очень.

- Налей пива.

Думать головой я начал только после пятой кружки. Подумать только, сидя здесь я нахожусь на одном месте, не двигаюсь, не слежу за тылом и флангами, просто мишень… Даже здесь успокоиться не могу.

- Говорят даже пиво нужно закусывать.

- После пятой не закусываю.

Беззубый посмотрел на меня как-то странно, ухмыльнулся и налил ещё.

- А правда, что вы собираетесь переселить сюда всех людей из города?

- Нет. Места не хватит.

- Вот и я так подумал, нам уже тесновато. Разве что на дальних островах селиться, но они далеко и люди боятся.

- Кого? Морских существ?

- Да, они могут напасть. С приходом системы столько нелепых слухов появилось, и не сосчитать. Говорят даже, что вы кракенами и великанами повелеваете.

- Ага, и в космос летаю и по мирам путешествую…

- Эх, наши люди во что угодно готовы поверить.

Глаза бармена округлились, я среагировал на инстинктах, чисто случайно предположил, что атака будет в район сердца. Впрочем, боялся я зря, лезвие кинжала не нанесло вреда броне.

Я резко развернулся и схватил нападающего за руку. Это был молодой парень с кинжалом. Одним ударом я отправил его на пол собирать зубы.

Нападающий выглядит жалко, оборванец каких поискать, он него разит алкоголем и табаком.

- Ты убил моего брата! – Сказал он и закрыл рот руками, оттуда хлынула кровь.

- И тебя убью.

Резкий удар ногой в висок, и он умер. Люди вокруг не были слишком шокированы, похоже потасовки и убийства здесь случаются.

- Всё настроение испортил.

Тело унес вышибала, но настроение уже не вернуть. Даже здесь на меня напали. Нет мне покоя ни во сне, ни дома, ни где-то в других мирах. Когда это всё закончится?

- Могу я вам что-то предложить? – Осведомился бармен.

- Бутылку крепкого пойла.

- Сию минуту.

Я даже не посмотрел что взял, кажется это был какой-то коньяк. Я выпил прямо из горлышка, бросил деньги на стойку и вышел.

***

Если бы сейчас на меня напали вампиры, то быстро смекнули бы что в моём алкоголе крови не обнаружено. Любой, кто сейчас выпьет моей крови упадёт в обморок и будет дрыгать конечностями и видеть мультики до самого рассвета.

Хотя если за мной пошлют убийц выследить меня будет очень просто… по следу из пустых бутылок. Эта мысль почему-то сильно позабавила меня, отчего я залпом осушил последнюю бутылку и бросил её в кусты.

Последнюю? Да, следующую мне просто не пережить. Я уже собирался заночевать где-нибудь под ёлкой, но понял, что здесь есть только пальмы. Расстроенно забубнив, я уже соорудил себе лежанку из пальмовых листьев, когда вспомнил что могу вернуться в пространственный дом.

Хотя нет, лучше туда не возвращаться, там плохие сны и вечные разговоры с бездной. Поэтому я уселся под пальму и плевать что утром мимо будут ходить люди, сейчас мне вообще на всё плевать.

Со второй попытки я сумел достать сигарету и поджечь её. Пламя сразу стало синим, затем зеленым, затем ярко-красным.

- Только не читай мне морали. – Пробубнил я скорее себе под нос.

Один из листьев рядом загорелся и Огонёк перескочил туда.

- И не подумаю, ты уже совершеннолетний и можешь сам решать, где тебе впадать в алкогольную кому.

- Ха-ха, браво. Медаль имени Коня БоДжека тебе за юмор.

- Спасибо, я старался. – Он скрутил пальмовый лист и запихнул себе в рот. – Эти пальмы прямо деликатес, почти как сердца девственниц.

- И много ты их слопал?

- А много трупов ты оставил после себя? – Ответил он мне.

- 1:1.

Молчание затянулось, я закурил уже вторую сигарету, а Огонёк принялся жрать листья со скоростью мистического зверька Обжорика. Пара часов и вместо джунглей будет пустыня.

- Максим, ты не подумал обратится за помощью к нам, к духам?

- И чем бы вы мне помогли?

- Морально поддержали.

Я даже отвечать не стал.

- И на том спасибо. – Всё же сказал я через какое-то время.

- Твой дар предвидения будет только усиливаться, тебе нужен кто-то с кем ты можешь над ним работать.

- Я и так знаю, что всё будет плохо. С меня хватит.

- И всё же мы сведём тебя с тем, кто может помочь. Иначе снова будешь бояться собственной тени и видеть рожи зомби в углах.

- Б**, не напоминай.

- Рекомендую ложиться на правый бок.

- Почему?

- Говорят так блевать легче.

Я уже собирался залить этого язву водой, но он вовремя «смылся».

И всё же я лег как он посоветовал, перед этим напился зелий. Сон пришёл удивительно быстро.

***

И снова я понимаю, что это сон, но ничего не могу сделать. Я оказался на пляже своего острова, сижу на песке у самого края суши. Некоторые сочли бы это курортом, но не я. Подвох обязательно должен быть.

И он появился. Вода оказалась красной не просто так. Волна принесла мне первую голову. Эту женщину я видел где-то в городе, не могу вспомнить кем она была. Её мертвый рот раскрыт, глаза смотрят в пустоту.

- Я её не знаю, мне все равно. – Успел я ляпнуть, прежде чем сам себе заткнул рот.

Новые волны принесли к моим ногам десятки голов людей, которых я хорошо знал. А ведь за язык меня никто не тянул.

- Ну и кто это придумал? - Ответом мне была тишина. Правильно, лучшие проказники предпочитают оставаться в тени.

Где-то на горизонте я увидел десятки акул, плавающих в красной воде. Их потроха давно клюют чайки.

- Как вы меня достали.

На берег выбежали десятки небольших крабов. Они медленно окружили меня и начали издавать невнятные щелкающие звуки. Не сразу я понял, что они пытаются мне что-то сказать. Правда разобрать их слова оказалось очень трудно.

- Нед йыджак адорп! – Запищал крабик.

- Чего? Я тебя не понимаю.

- Апож яавинел ишип!

- Отстань! – Ответил я. Я и так каждый день работаю, а меня даже во сне достают. Никакого покоя!

- Ладыв бет ударган я отч аз? – Прощёлкал ещё один краб очень угрожающе. В ответ я просто швырнул в него недопитую бутылку и ушёл с пляжа. Надоели вы мне. Они ещё что-то недовольно щёлкали мне вслед, но я не захотел с ними разбираться.

Надоедливые крабы остались позади, зато в джунглях я набрёл на большой дом. Настоящий дворец. Мне кажется или я его где-то уже видел? Я подошёл к дому поближе и встретил на пороге большую рыжую лису с огромным пушистым хвостом.

Молнией лиса подскочила ко мне и ухватила зубами за руку. Стало очень больно, даже больнее чем в реальности. Я мгновенно открыл глаза, подскочив на своей импровизированной лежанке. Я проснулся…

Проснулся и увидел нависшую над собой фигуру.

- Максим, мне кажется, хозяин острова не должен спать под пальмой. Для этого есть кровати.

- И тебе доброе утро, Катя.

Какая она зануда.

Глава 9

Она протянула мне руку и помогла подняться. Думаю, от меня сейчас разит алкоголем так что все комары в джунглях вымерли.

- До моего дома всего пара километров. Почему ты лёг спать здесь? Я же говорила что всегда тебе рада.

- Просто люблю свежий воздух. – Ляпнул я первое что пришло в голову.

- Ах, вот как. – Она окинула меня взглядом и вытерла какое-то пятно у меня на лице. – Пойдём в дом, приведём тебя в порядок. И тебе вовсе не обязательно всегда носить защиту. Разве она не тяжелая?

- Я просто привык к ней. – Соврал я. Просто с моим уровнем паранойи ходить без защиты всё равно что ходить голым. Вчера я едва не получил кинжалом в спину, а ведь был на своей земле.

- Ты давно не заходил. Зато поселил на острове одну ушастую девицу из другого мира.

- Она была мне полезна.

- Правда? – По тени улыбки на её лице я понял всю двусмысленность последней совей фразы.

- Как вы тут справляетесь? – Осведомился я, хотя по её довольному лицу можно судить что живёт боярыня хорошо.

- Всё хорошо. Правда приходится постоянно контролировать рабочих чтобы не разбегались. Желающих попытать счастья в джунглях весьма немало.

- Многие возвращаются?

- Самых опасных существ мы истребили, но там в лесах еще полно змей, фу. Кстати, некоторые аборигены тоже ушли.

- Разве?

- Да, они сказали, что новый образ жизни позорит их перед глазами предков и ушли.

- Много?

- Не больше десяти, остальные влились в наше общество. Старый колдун вообще разбогател на производстве волшебных предметов.

Мы как раз вышли к её дому. Её личный дворец стал, кажется, ещё больше, и уж точно выглядит куда богаче.

- А ты времени даром не теряла.

- Что поделать, люблю теплый климат. Пойдём внутрь, я покажу тебе новый ремонт.

На доме она не экономила. Теперь это место достойно самой придирчивой королевы. А ведь ещё 6 месяцев назад здесь были руины.

- Нравится?

- Да, здесь красиво. И страшно дорого.

- Строительные магазины никто не охранял, я заплатила только за труд рабочих. Мебель можно в любом доме взять бесплатно.

- Да, бесплатное наш народ любит, может апокалипсис не так уж и плох?

Тут я вспомнил что Катя была несчастной старушкой, апокалипсис дал ей вторую молодость и возможность жить на курорте.

- Во всяком случае он дал много новых возможностей, и ты ими воспользовался. Правда тебе нужно быть осторожней, пока ты мирно дрых под пальмой любой мог добраться до тебя.

Зелёный змей = зло, я и так об этом знаю.

- Тот раз был последний. – В ответ она лишь усмехнулась. Знает она цену моему «последнему разу».

- И всё же осушить 10 бутылок и не умереть не каждый может. Максим, скажи честно, тебе так тяжело?

- Если измерять в бутылках, то я не выпил и половины.

Она посмотрела на меня внимательно и решали тему не продолжать.

- Пойдём я покажу тебе вид с высоты.

Здание явно стало выше, думаю она пристроила ещё один этаж. С балкона на самом верху открылся шикарный вид на километры вокруг. Земли расчищены и обработаны, сотни рабочих трудятся на кукурузных полях. И всё же я высмотрел среди работающих парочку вооруженных людей что подгоняют работяг.

- А без вооруженной охраны работать они не станут?

- Нет. – Ответила мне Катя так, словно иначе и быть не может. – Если бы не охрана ничего бы не было построено. Большинство кого ты привёл не из тех, кто хочет работать.

- Они вроде были беженцами неизвестно откуда.

- Я бы предложила тебе выпить, но… сегодня ты пьешь только воду.

- Хорошо, не спорю. Если каждый день напиваться, то какая радость от этого?

- Вот именно. А теперь пошли покажу тебе мою спальню.

На секунду я застыл, включив застенчивого подростка. Да не так давно я и был подростком, я даже помню те времена. Впрочем, через секунду «застенчивость» прошла, и я пошёл за ней.

***

Выбрался из её дома я только после обеда. В этот раз мы почти не разговаривали. Не было соплей в духе «мы будем отличной парой, любовь до самого конца и бла-бла». Мы просто занимались этим пока были силы, а потом я ушёл.

Конечно, она не постеснялась спросить зачем мне ушастая девка и почему я привёл её на остров, а я не постеснялся сказать правду.

Теперь я снова свободен как ветер, тут то мне и пришло сообщение на телефон. Гоблинский посол явился в наш мир из мира Уруха и ищет встречи. Ну хорошо, зеленые карлики опять что-то задумали, их стоит послушать.

Я вернулся домой и встретил там гоблина. Не знатный и не особо сильный этот зеленый карлик просто пришёл передать письмо и открыть портал к месту встречи. Я развернул его и прочитал.

Если коротко, то древний царь Алексиос и Урух встретились и нашли общий язык. Оба сейчас заседают в каком-то замке и решают судьбу того мира. Заодно туда позвали царя гоблинов. Я тоже приглашён на их встречу.

- Хорошо, пошли. – Сказал я посланнику и вместе мы вошли в портал.

***

На той стороне мы оказались около большого замка. Всё было бы обычно, но в поле вокруг валяются сотни дохлых эльфов, причем трупы недельной давности и воняют соответствующе.

Хотя чему удивляться, я знал в какой мир иду.

По лестницам и коридорам мы дошли до высокой башни, где расположились три местных лидера. Они как раз ждали меня. Уже хорошо знакомые лица, мертвое лицо Алексиоса, рогатая морда Уруха и хитрое лицо зелёного гоблина. Я знал четвёртое место за столом.

- Мы тебя долго ждали. Аж заждались – Сказал зелёный.

- Спасибо что подождали. – Сказал я слегка наигранно. Рогатый хмыкнул, его позабавила моя реакция.

- Максим, - заговорил царь мертвых. – Ты ведь не в курсе что происходит в этом мире, верно? – Я покачал головой. – Тогда мы должны тебя просветить, перед тем как начать.

Гоблин внимательно посмотрел на меня, а затем заговорил.

- Сейчас в этом мире происходит серия катаклизмов, и вызваны они необычным явлением.

- Недавно здесь побывала некая крылатая особа с 100000+ уровнем. Не знаю, что конкретно она сделала, но после её ухода система начала давать сбои.

Прекрасно знаю, что это за особа, но об этом лучше помалкивать.

- Некоторые из нас внезапно получили очень высокий уровень буквально за секунды, другие же не могут набрать опыт привычным способом. Меню бывает недоступно, интерфейс и магазины тоже.

- И причём тут я?

- Может быть ты знаешь, в чём дело?

- У меня есть догадки. Если коротко, то в этой галактике грядёт война за передел влияния.

- А что такое галактика? – Спросил рогатый с выражением лица полного идиота. Гоблин и мертвец ничего не ответили, просто переглянулись. Похоже дурость рогатого их давно не смущает. После я продолжил.

- Однако я бы с радостью взглянул на этого пришельца. Мне это очень любопытно.

- С момента первого прихода он появлялся в нашем мире ещё дважды, в одном и том же месте, с интервалом в 11 дней. – Сказал Алексиос.

- Сражаться с ним бесполезно, он испепелил взглядом армию. – Сказал Урух. – Зачем ты хочешь на него взглянуть.

- Он? Это мужчина?

- Да. И настоящий воин!

- Тогда я точно должен взглянуть на него. Хорошо, что вы меня позвали.

Троица переглянулась, гоблин пожал плечами, похоже решения «лига злодеев» может принимать и без слов.

- Если хочешь посмотреть, то ждать осталось недолго. Он появится снова завтра, если не изменил своих планов.

- О-о-о, я очень хочу его увидеть.

Неужели она начала создавать себе армию?

***

Я увидел выжженный холм. Все окружающие леса или сгорели, или наоборот растут как никогда, очень странно. Странный пришелец периодически приходит сюда.

«Парам-пам-***. Запрос… иници…. ******* ???????? N/A 404. Сбой системы… перезапуск… хол мискам… уровень… сбой 13256… ?????? ?? ??????? ?????? ? ????????».

И таких сообщений система мне выдала не меньше десятка. Мои силы не пропали, но интерфейс не работает толком, система глючит. Я попробовал убить пару зайцев в лесу, за них не дали даже крох опыта. Система и вправду даёт сбой.

- Все окружающие земли изменились. – Сказал мне гоблин, он и Урух пошли со мной. – Некоторые поля стали синими, в других трава стала твёрдой как сталь. Леса горят или растут, реки высыхают или затапливают целые провинции. Наш мир словно сошёл с ума.

- Мы даже прекратили войну. – Недовольно пробурчал Урух. – А этот мертвый человек командует больше прежнего. То ему принеси, это сделай, надоел.

- Этот мёртвый человек вёл нас к победе, дурак рогатый. Без него эльфы давно бы нас разгромили. – Сказал ему гоблин.

- Ну это да…

- Давайте ближе к делу. – Направил я их в нужное русло. – Планету лихорадит. Система сходит с ума. А что с теми, кто видит будущее?

- Умерли. Половина совета гоблинов умерла в первый же день. – Сказал зелёный карлик.

- Ага, мой шаман тоже сдох. Вырвал себе глаза и сожрал их прямо на пиру. – Добавил Урух безразлично, как будто такое происходит каждый день.

- То, что я сейчас скажу может показаться странным, но система не всесильна.

Рогатый никак не отреагировал, а вот гоблин остолбенел.

- Хочешь сказать, что этот чужак…

- Может отрезать ваш мир от системы.

- А мы станем слабее? – Спросил рогатый.

- Насколько я знаю нет. Система не может забрать уже данную силу.

- Ну тогда проблем не вижу. Будем и дальше резать и жрать эльфов.

- А как стать сильнее если система уйдет? – Спросил гоблин словно совсем не верит в происходящее.

- Не знаю, должен же быть способ. Ведь система не даёт силы, а перераспределяет то, что мы имеем и так.

- Предания гласят что до прихода системы магии не было. – Сказал гоблин.

- Опять этот зеленый свои байки травит, босс, давай его сожрём. – Сказал мне рогатый и облизнулся.

- Нет. – Ответил я, потому что понял, что Урух совсем не шутит.

- Предположим сила есть и без системы, почему тогда до прихода системы никто из известных народов не мог ей пользоваться? – Спросил меня мелкий.

- Чего не знаю, того не знаю. – Пожал плечами я. Откуда мне знать такое? Всего год назад я знал только как спать на парах и ловить скидки в магазинах.

- Кстати ему пора бы уже вернуться. – Сказал гоблин, посмотрев на часы. Да у него на руке часы из моего мира, правда детские, ведь другие ему будут великоваты. – Придётся подождать.

Урух одним ударом лапы свалил здоровенное дерево, мы сели на его лежащий ствол и принялись ждать.

Час прошёл…

Полтора…

Гоблин захрапел, Урух пошёл охотиться и вернулся через двадцать минут с двумя кабанами. Рогатый и вправду любит кабанятину, в нём точно есть что-то от галлов.

Через три часа после нашего прихода светопредставление все же началось. Сначала на земле появились желтые молнии, затем ткань пространства разорвалась. Яркая вспышка ослепила нас, оглушительный грохот перепугал лесных зверей на десятки километров вокруг.

А затем всё стихло. Я открыл глаза и вылез из-за поваленного дерева, за которым спрятался, затем посмотрел на фигуру.

Четырехметровый мужчина, полностью лысый, одетый в белую броню. Крылья за спиной есть, но они больше похожи на заумный технологический механизм. Кожа бледная, глаза жёлтые, а ещё от его тела исходит неяркий свет. Такой же какой исходил от тела моей подопечной, когда она приняла первый кристалл.

«Вестник нового порядка, уровень 1000000???**. ???? ???? ?? ???????».

- А вот и он. – Сказал тихо гоблин.

- Любопытно.

- Насмотрелся? Может пойдём? – Зелёный явно струсил.

- Трусливый карлик, бу-га-га. – Не сдержался рогатый.

Тем временем лысый «Вестник нового порядка». Внимательно осмотрел окружающий мир, сделал пару знаков руками и начал творить какую-то магию.

- Столпы мира, я взываю к вам. – Сказал он своим чистым и громким голосом и обе его руки по локоть вошли в землю.

«???? ? ** 673787 ?? * ????????. Сбой кода. ????? ? ??????».

- Система опять сходит с ума.

- Значит это и вправду он. – Удивился я. - Скажите, а нежить в вашем мире не вымерла?

- Нет, только сильнее стала. Всех под ряд жрут. – Сказал гоблин.

- Вот ****ь, значит нам он не поможет, может даже хуже сделает.

Тем временем лысый продолжал. Сама земля затряслась, некоторые деревья шустро сбросили всю листву. Птицы сошли с ума и начали врезаться в деревья. Ветер вырвал с корнем несколько дубов и швырнул их далеко-далеко.

- Это безумие. – Сказал, стуча зубами гоблин. – Что он творит?

Я промолчал, не стал отвечать. Тем временем четырехметровый раздвинул землю своими руками и полез внутрь. За его спиной проход сросся, словно ничего и не было.

Кажется, всё успокоилось. Безумие вокруг прекратилось, и система перестала сбоить.

Внезапно нас всех отбросило в сторону. Мы буквально разлетелись по кустам. Из земли выскочил тот самый лысый переросток и уставился на нас как на тараканов.

Потирая ушибленное место, я достал плазменный пистолет и прицелился.

Глава 10

Выстрел из плазмы ему был что укус комара. Однако монстр и не думал атаковать. Он посмотрел на нас как на насекомых и сказал.

- Я не хотел причинить вам вред. К тому же создательница приказала не трогать Максима.

Вся наша команда вылезла из кустов. Гоблин выдирает колючки из мантии, а Урух потирает ушибленный череп. Мне тоже досталось, будь я слабее сломался бы везде где только можно.

- Кто такой будешь? – Спросил гоблин величаво. Словно один великий правитель говорит с другим. Только гигант никак не отреагировал. Я бы тоже не реагировал заговори со мной жаба в таком тоне.

- Что ты здесь делаешь?

- Пытаюсь освободить этот мир. – Ответил он так словно это самая банальная и очевидна вещь в истории.

- От системы разумеется. – Он кивнул, но без особой радости. Кажется, болтовня с нами его утомляет.

- Я решил, что меня поджидали враги, я ошибся. Теперь мне пора работать.

Земля расступилась, и он провалился в расщелину так же быстро, как и появился. Я посмотрел туда и понял, что эта дыра в земле довольно глубокая. А затем дыра закрылась, и наш лысый друг пропал окончательно.

Гоблин посмотрел на это и покрутил пальцем у виска. Урух ковыряется в зубах и смотрит куда-то в сторону.

- Сейчас бы эльфа слопать.

- Ты только о еде и думаешь.

- А ты о серебре и золоте.

- Ну… спорить не буду.

Сильный толчок подбросил нас на пару сантиметров. Гоблин потерял равновесие и шмякнулся на задницу. Урух выругался. Содрогнулся весь лес, некоторые деревья повалились, выдранные с корнем.

«??940-02**** ???? ?? ???????? ? ?????????. Спасите».

- Система сбоит хуже прежнего. – Сказал зеленый.

«?????7 ?? ???? 7920403 777777 ?????? ? ???????».

И тут нас чуть не разорвало на части. Гравитация изменилась так резко что я ощутил боль по всему телу. Ещё секунду назад мы просто стояли, а затем нас швырнуло вверх. Я пролетел 15 метров, прежде чем сообразил, что происходит. Я включил джетпак и поймал мелкого гоблина в воздухе, где он завис. Рогатый тем временем прицепился к стволу дерева и кивнул мне что всё в порядке.

Пару секунд мы просто висели в воздухе как в пустоте. Гравитация исчезла, всё вокруг отправилось в полёт. Насекомые, шишки, яблоки, ежи и прочие звери, все они полетели высоко в небо, словно ими стреляли из пушки.

Затем гравитация вернулась, и мы рухнули на землю. Джетпак замедлил прыжок, и мы с гоблином легко приземлились. А вот рогатый не удержался их хорошо шмякнулся об корень.

- Аргх! Я порву этого выб***а!!!

Тут я почувствовал неладное, Урух понял меня с первого жеста. Гравитация снова исчезла и снова всё повторилось, только еще в худших масштабах. В небо полетели деревья, кусты, куски земли, всё что не было намертво прикреплено.

Гравитация вернулась через секунд 30 и весь этот дождь полетел обратно на землю.

«?777329239328238????7 ???? ???????? ? ???????? торобоан*** 94 ???? ? ???????1963409 абаж».

- Он убивает наш мир! Я чувствую, как моя связь с природой слабеет! – Сказал гоблин.

- Как ни странно я тоже. – Добавил рогатый.

Тут земля перед нами разошлась, и великан появился снова. Его глаза налиты кровью, он явно устал, у него одышка.

- У меня не получается, не выходит. Нет, я не могу её подвести! – Великан был по-настоящему зол. Не хватает только удара кулаком о землю и землетрясения.

- Спокойно. Не получается? Тогда брось это дело. Позже можешь попытаться снова. Ну а пока.

- Да… ты прав. – Он ответил мне вытирая сопли. Вроде такой большой, а так «разнюнькался». – Я должен покинуть ваш мир на время.

- Насколько? - Осведомился гоблин.

- Наверное на пару недель. Но я вернусь и тогда точно спасу вас от тирании системы!

Земля задрожала, и здоровяк просто растворился в воздухе. Он ушёл. Ушёл и оставил после себя полный беспорядок. Разрушенный лес, убитые звери и недобрые воспоминания.

- Если они собираются освобождать каждую планету так, то у нас большие проблемы.

Те двое спорить не стали.

***

Мы вернулись в замок. Ну как в замок… к нашему возвращению от него остались только руины. Алексиос ещё жив, но предпочёл уйти, его данные профиля в меню системы указывают что он в другом мире. На руинах замка кружат какие-то драконы особо крупного размера, а верхом на этих драконах сидят эльфы-наездники.

- Остроухие мстительное племя. – Сказал Урух. – Не будь они такими хиляками я бы их уважал.

- Я думал вы их разгромили?

- Не всех. В этом мире ещё полно стран и мест, где они живут. Сейчас с этими мелкими разберётся кое-кто покрупнее.

Мелкими? Переспросить я не успел. Лимб открылся и из него навстречу двум драконам вылез… костяной дракон с крыльями из черной волшебной материи, размером в три раза больше любого дракона что о я раньше видел.

«Дракон пустоты. Уровень 359».

- Вот сейчас будет потеха. – Засмеялся Урух.

- Чур я возьму пару клыков. – Добавил зеленый осторожно.

- Это за что это тебе такая честь?

- А это я маяк для телепортации оставил. Вот некромант дракона и прислал.

Никакого боя просто не получилось. Дракон пустоты легко догнал каждого живого сородича поменьше и перекусил ему горло. Пара укусов и два дохлых дракона валяются на земле.

Из кустов тут же выскочила орда бравых гоблинов. Когда шла битва они сидели в лесу тише воды, ниже травы. Сейчас они вырывают мертвым драконам зубы и собирают чешуйки. Один из эльфов-наездников был ещё жив. Один из сильнейших магов был убит гоблином первого уровня ударом дубинкой по башке. А кто-то сомневался, что гоблины сильные?

«Гоблин-магоубийца. Уровень 44».

- Да, и чешуйки мы тоже возьмем.

- Да бери, оно мне не надо. – Сказал рогатый ковыряясь в зубах и уже, не обращая на драконов никакого внимания. Дракон пустоты покружил над замком и улетел в направлении портала что так и не закрылся.

- И часто на вас так нападают?

- Я уже и не считаю… апчхи! – Рогатый чихнул так громко что увлеченные грабежом гоблины разбежались по укрытиям, полагая что в них стреляли из пушки.

- Остроухие ненавидят нас, люди тоже. Мой кузен Фидель по прозвищу Зеленая нога пережил 600 покушений и всё еще чувствует себя прекрасно.

- Да врёт этот зеленый, не слушай его. Днями о своих карликовских подвигах бахвалится и торговые соглашения предлагает.

- Не будь ты такой твердолобый слушал бы меня почаще! – Разозлился гоблин. – Мы всегда предлагаем честные сделки! – Тем временем орава гоблинов уже вырвала у дракона все до последнего зубы, сняла все чешуйки, распихала их по мешкам и благополучно свалила в портал.

- Оперативно ваши работают. – Сказал я, глядя на это «высокопрофессиональное мародерство».

- А то! – Ответил гоблин не без гордости. – Мы веками учились лутать. Эх, нужно будет написать сагу о том, как я храбро сразил дух драконов посмевших на меня напасть.

Рогатый тем временем ковырялся в зубах и обращал на зеленого 0 внимания. К подобным речам он привык и слушает их через раз.

К нам подбежал гоблин в черном балахоне мага. Он что-то быстро доложил начальнику и убежал в кусты.

- Ещё один такой же лысый великан с 1000000 уровнем приземлился в другой части света и там чуть не снёс гору.

- Тот же самый? – Гоблин пожал плечами.

- И что дальше было?

- Он тоже что-то делал, а затем гора рассыпалась на части. Потом начали извергаться вулканы, и целая деревня из трёх гоблинов и одного тролля сгорела! – Зеленый явно искал сочувствия. Однако вспомнив сколько его ребят я в своё время перебил «сочувствовалка» отключилась сама.

- Мне всё равно, я раньше гоблинов на ужин ел. – Заметил рогатый.

- Злодей, убийца! – Крикнул гоблин и топнул ножкой. Впрочем, формально, без всякой серьезной злобы. Урух на это только усмехнулся.

- И где теперь этот гигант?

- Последнее что видели наши маги это то, как он молотил кулаками по земле и проклинал некую «стерву-создательницу» всеми известными ругательствами.

- Может глянем на него? Если портал есть.

- Собираешься отомстить ему за жертвы прекрасного гоблинского народа? Хвалю! – Сказал гоблин и жестом попросил ему не возражать.

- Я тоже пойду. Те три гоблина, наверное, хорошо запеклись под лавой, хе-хе. – Сказал рогатый и проверил остроту топора.

- Переноси. – Скомандовал я зеленому, и он открыл портал по координатам.

***

От жалкой деревушки осталась одна деревянная хибара, остальное сгорело. Под разрушенным мостом сидит тролль. Бригада гоблинов из соседних деревень уже прибыла на место происшествия что бы найти что спи… кому бы помочь.

Появление трёх новых фигур никого не удивило, в эпоху порталов новости расходятся быстро, а чужаки не такая уж и редкость.

Тем временем гигант с 1000000+ уровнем продолжал молотить по земле кулаками. От его чудовищных по силе ударов гоблины едва не подпрыгивали. По внешности могу сказать, что это другой гигант, не тот которого мы встретили чуть раньше.

Наконец лысый гигант номер два перестал бить кулаками по земле и посмотрел на нас.

- Почему она упорствует?

- А? – Переспросил я.

- Почему она не уходит?

- Система? Может, потому что не хочет?

- Или виноваты вы? Все вы! – Мы с компаньонами переглянулись, а лысый из космоса продолжил свою речь. – Пока есть жизнь на этой планете система не уйдёт и не будет побеждена!

- Так, полегче, ты только дыши. – Сказал я ему примирительно. Вдруг нас начнёт убивать?

- Мне не нужно дышать.

- А. Ну ладно, но ты всё равно расслабься и подумай. Разве хотела твоя создательница чтобы ты уничтожал планеты?

Он задумался, буквально на секунду, но мыслительный процесс пошёл.

- Не думаю. Не знаю… я запутался…

- Как думаешь. Хороший с него дроп будет? – Тыкнул меня гоблин посохом в плечо и спросил очень тихо. Я не ответил, такого как он ещё попробуй убей.

- А если я уничтожу планету я освобожу её от системы? – В ответ гоблины вокруг закричали.

- Нет.

- Нет!

- Нет!!!

- Писклявые карлики. Ладно, не буду ломать планету, так уж и быть, тем более хозяйка сказала никого не убивать. Но я вернусь позже, чтобы всех вас спасти!

Тем временем земля под ним начала трескаться, что спровоцировало волну паники среди гоблинов, стоящих недалеко. Какое спасение принёс этот лысый из космоса все уже видели наглядно. Лысый же шагнул в портал и исчез.

- Надеюсь он последний. – Сказал я, глядя на спутников.

- Где есть два там и двадцать. – Гоблин поднял палец вверх словно излагает непреложную аксиому.

***

То, что лысые покинули планету, не значит, что всё стало хорошо. Аномалии никуда не ушли. Исчезновение гравитации, температурные аномалии, сбои системы и невозможность получить опыт и уровень, выход рек из своих берегов, землетрясения. Всё это в мире Уруха отныне абсолютная норма.

Вернувшись домой, я понял, что и нас лихо не миновало. У нас тоже начало происходить нечто подобное. Парень, убивший крысу, получил 50 уровень. Окрыленный успехом он попытался захватить власть и был убит тесла катушкой, потому что ей всё равно какой у тебя лвл.

Землетрясения разрушили и без того трижды разрушенный и сгоревший центр города, где и так никто не живёт. По всей планете пошли те же самые аномалии, только в меньших масштабах. Если это цена отказа от системы, то план мне кажется уже не таким блестящим.

Ближайшего продавца я на месте не застал, его магазин оказался пуст, а сам он пропал. Пропал и следующий. Пара звонков и я узнал, что добрая треть продавцов свинтили, бросив пустые здания магазинов.

Тогда я отправился в перекрёсток и узнал, что и там происходит тоже самое. Система даёт сбои, порталы работают через раз, иногда разрывая людей на две части. У бизнесменов паника, их отработанные схемы горят синим пламенем, народ чувствует приближение голода. Парочка землетрясений обрушили башни связи и город неделю сидел без беспроводной связи и интернета (немыслимо!).

На острове прошли внеочередные дожди и маленькое наводнение. Бывшее относительно безопасным райское место стало вдруг полем боя, когда из воды снова поперли голодные крабы размером с автомобиль и осьминоги-людоеды. Местное ополчение отбилось, а мне пришлось поставить дополнительные гарнизоны из скелетов. Что не день то расходы!

М-да, что-то очень плохое творится с каждым миром что я знаю, похоже борцуны с системой везде сунули свой нос и сделали только хуже. Ну да ладно, хотя бы до армагеддона мы не доигрались, жить ещё можно. Причин унывать не вижу.

Мне удалось удержать себя в руках и не напиться, теперь мне нужна трезвая голова. Нужно что-то придумать и как-то защитить себя от глюков мирового масштаба.

Глава 11

За следующие два дня аномалии достали всех. Не очень приятно, когда ты встаешь с кровати и отправляешься в полёт до потолка. После смачной шишки ты хочешь выпить утренний кофе, но все кружки давно разбились. Кофе тоже закончился ведь половина продавцов свалили из страны. Впрочем, о кофе забываешь довольно быстро, ведь системный хаос куда страшнее чем мелкие неудобства.

Люди получают случайные навыки просто ни за что. Часто они не относятся к их специализации или классу. Описания чаще всего на тарабарщине и понять, что тебе выпало можно только на практике. Итогом практики прямо внутри поселения стало появление легендарного мамонта ростом с двухэтажный дом и здоровенной черепахи что плюётся кислотой.

Я рад что у моих жителей появились такие полезные призывы, но за раздавленную и порушенную инфраструктуру им придётся заплатить.

Мои личные способности дали сбой, способность поднятие скелетов сработала не так как я надеялся. Вместо послушных марионеток я получил скелетов с памятью людей… людей которые умерли. Они долго орали и паниковали, пока я их просто не перебил. Бл***, это было ужасно. Неужели моя собственная способность будет вызывать у меня фобию?

Вторая партия скелетов сразу развалилась, зато третий десяток оказался необычным.

«Бронированный скелет. Уровень 1».

Эти скелеты похожи на обычных, но их ребра срослись, кости стали куда толще, и вообще они выглядят очень внушительно. Окрылённый успехом я поднял еще 20 скелетов, но они получились обычными, один из них сходу получил эпический ранг, но оказался глухим и тупым, пришлось умертвить.

Бл***. Теперь всё куда сложнее. Если приспичит я не смогу поднять много нежити сразу, вдруг они окажутся дефектными? Тем временем парочка скелетов просто развалилась на части. Благо хоть остальные целы.

***

Добиться вразумительных ответов от другого продавца я не смог. В переговорах их порода весьма сильна, он как будто слышит меня через слово и отвечает только на каждый третий вопрос.

Однако до сути я дошёл и сам, а его молчание сало подтверждением моей правоты.

- Они все на войне?

- …

- Понятно. Даже вас прижали, вот вы и отправили сильнейших на войну?

- …

- Молчание знак согласия?

- Желаешь что-нибудь купить? Тебе как союзнику скидка.

- Да вы мне молоко должны бесплатно давать за вредность на производстве. Я пошёл. Как мой знакомый продавец вернется известите, я хочу вести дела с ним.

- Хорошо, всего доброго.

***

- Только неинтеллигентное быдло думает, что если мы свергнем систему, то заживём лучше. Со всем авторитетом заявляю, что система наша кормилица и поилица, любое покушение на неё это покушению на руку что нас кормит. Хрю-хрю.

Захотелось выключить местное радио в машине. Перекресток место политизированное, с недавних пор, каждый кто может связать два слова в предложение считает долгом нести свои взгляды в массы, через местные интернет и телевидение.

- Так на чём это я остановился, хрю-хрю, ах да! Посмотрите, что натворили эти космические глупцы, они же ломают идеально работающую систему! Своими странными манипуляциями эти психи вызовут немыслимые катаклизмы и гибель всех нас. И даже если мы это переживём, хрю-хрю, останемся один на один с природой без уровней!

Местный хрюкающий политолог Августо в последнее время из телевизора не вылазит, а местные власти ему совсем не мешают. Говори мол что хочешь, нам всё равно.

Я как раз выехал за город, двигался по трассе через пустошь, сигнал начал давать сбои, а ведь раньше такого не было. Я покрутил частоту, и голос вернулся.

- Господин Августо, - К нему обращался женский голос ведущей программы, - а как вы относитесь к тому, что правительство напечатало много ничем не обеспеченной валюты?

- Замечательно, это ведь значит, что у каждого из нас будет больше денег! Вот вы раньше получали столько денег, а потом начнете получать в два раза больше!

- Но господин, разве это не приведет к инфляции? Ведь если денег станет больше, то всё подорожает.

- Дорогая моя, открою вам страшную тайну. Всё дорожает, потому что мы отходим от рабовладельческого и сословного строя. Даём простолюдинам права, продаём меньше людей. Естественный порядок попран! От того и все беды. Печатание денег часть естественного порядка, мы так делали ещё во времена, когда ввели бумажный денежный оборот вместе с монетным!

Тут сигнал резко пропал, а я сбил какого-то зверя-мутанта, выбежавшего на дорогу. Бампер слегка погнуло, но в остальном порядок.

- Зрители спрашивают, а вы сам то «породистый»?

- Что за нехорошие, некультурные вопросы? Мой дедушка был свиным князем! Документы показать не могу, они сгорели все в великом пожаре, но я точно благородного происхождения, иначе почему я такой хрю-хрю умный и красивый?

Хоть я и не видел тогда лица ведущей, но его выражение представить мог. В зале послышались смешки, а свинтус недовольнозасопел, так громко что это услышали все.

- Хорошо. Следующий вопрос… - Сигнал опять прервался, я снова сбил какого-то уродливого зверька-мутанта, на этих дорогах это норма.

- Отвечаю. Наше правительство никак не сможет повлиять на ситуацию, любой чужой мир, дошедший до нужного уровня развития легко нас сокрушит и это правильно. Нехрен колонии на что-то претендовать.

- Так, ещё вопрос, как вы относитесь к трёхкратному росту поставок наркотиков?

- Но ведь нужно как-то наполнять бюджет?! Да и банки на этом зарабатывают. Как я много раз говорил, важнее банков и буржуазии в стране ничего нет. Они и есть наше государство! Крепко это, хрю-хрю, запомните.

- Говорят, что нелегальную торговлю наркотиками прикрыли. Кто-то перебил все банды в городе.

- Свинья грязь найдёт, кто хочет принимать тот будет принимать. И на том зиждется благополучие верхнего города. Простолюдины такие животные, им лишь бы пожрать, нанюхаться и заснуть на соломе. Фу, как я их ненавижу!

Хоть у них и была революция, а ничего толком не поменялось. Безнадежное место.

- Слово простолюдин отныне считают… неприемлемым. Рекомендую вам, любезный гость, использовать слово гражданин.

- Гражданин!? Что за вздор! Вы что, хотите, чтобы я обращался к холопам как к равным? В таком случае это слово я объявляю ругательным! «Гражданин», тьфу, мерзость. Теперь это синоним слова выб**док!

- Наши зрители звонят на горячую линию и просят сделать из вас холодец.

- Чтоб вы подавились мной, выродки с нижних улиц! Даже если у вас получится, потоки поставят мне памятник за мудрость и величие. Из чистого золота между прочим!

- Кстати цены на золото растут, памятник такой туше… простите, вашей фигуре, будет не дешевым…

- Я сделаю вид что вас не слышал. А что касается цен на золото то не нужно было выгонять иномирцев что любезно добывали его в наших недрах и милостиво оставляли нам 2,5% добытого материала. Теперь пещеры полны нежити и шахты простаивают. И совсем некому навести там порядок.

Прослушивание радио пришлось прервать. У обочины стояли две полураздетые девицы. Увидев машину, они вышли на дорогу и встали в позы, в которых я легко мог разглядеть их фигуры. Э нет, меня так не проведешь. Кусты в пяти метрах за ними шевелятся не зря. Даже окажись я в этом мире в первый раз понял бы что это ловушка.

Они поняли, что я не сбавляю скорость, потому одна вышла вперед и достала ствол. Очень медленно по моим личным меркам, к моменту, когда оружие покинуло спрятанную за спиной кобуру пуля уже вошла ей в корпус и отбросила назад метра на три. Я проехал мимо, убедился, что меня не преследуют и снова обратил внимание на радио. Мог бы и на драконе слетать, но моя цель подземный пригород, расположенный в стороне от городских стен. К тому же местное ПВО может психануть.

- У нас на дорогах ужасный бандитизм, потому что холопы не хотят работать 63 часа в неделю, без отпусков и прочего ненужного им дерьма! - Распалялся Августо.

- Разве это хорошо? – Удивилась его порывам ведущая.

- А разве плохо? Им страна работу дала, начальников чтобы не отлынивали дала, корпоративы, где боссы заставляют тебя напиваться в хлам дала? Чего еще им придуркам надо? Отпуск им не нужен, кампании и так разрешают им спать по ночам. Я бы вообще ввёл 20 часовые смены, три часа сна холопам хватит!

Какое-то время ведущая и зрители молчали в шоке, затем женщина заговорила.

- На нашу горячую линию позвонил кто-то из эльфийской общины и предложил 50 тысяч золотых за вашу, цитата: «жирную голову на блюде с яблоком во рту».

- Ха, тупые ушастые, пусть придут ко мне лично и попробуют! Чтобы отрезать мне голову ржавых ножей что делает их «гильдия оружейников» будет недостаточно! К тому же «свиная голова» переоценена, даже если приготовлена правильно.

- Не знаю, мне свиные уши очень даже по вкусу. – Сказала ведущая слегка мечтательным голосом. Уверен в тот момент она закатила глаза и представила как отрезает уши придурку Августо и кладёт их на сковородку.

- Ах вот вы как? Вы с ними заодно?!

- Нет, что вы.

- Поклянитесь, что не хотите меня убить!

- Я… не могу…

- Вот и всё, достаточно сказано! Куда не пойди одни дети неразумные и простолюдины тупые. Никто не хочет слушать мою правду! А ведь она самая правдивая из всех! Шоу окончено, я ухожу.

Передача быстро закончилась, а я как раз доехал до места назначения. Очередная гневная тирада от Августо и угроза всех засудить меня только позабавила.

***

Подземный пригород теперь уже не такой подземный как раньше. Огромная дыра была пробита в многометровом слое грунта и камня, в момент, когда в город влетел метеорит.

Он вызвал большое опустошение, разрушив несколько районов. Всё-таки падение массивного космического тела на большой скорости это серьёзно.

И всё стало куда серьезнее, когда трупы начали подниматься и кидаться на живых. Вроде бы всё обыденно, но с появлением метеорита лаги системы исчезли. Напротив, система работает как никогда чётко, как часы.

В чём причина? Система не сдаётся без боя? Дерется за каждый мир таким способом? Убивает чтобы не дать себя разрушить? Сколько ещё будет жертв в таком случае?

Тут я и увидел первого мертвеца. Обычный зомби каких много, красные глаза и бледная кожа, он увидел меня и заковылял в мою сторону. Дважды на пути он спотыкался и падал, но затем вставал и с упорством идио… зомби продолжал свой путь. Даже жаль было проламывать ему голову кулаком.

«Новообращённый зомби. Уровень 2».

Такой же как он только уже побыстрее и позубастее кинулся ко мне и повторил судьбу первого. Обыкновенное нашествие мертвецов, чему удивляться? И всё же нутром я чувствовал подвох вселенских масштабов.

Чем ближе я подходил к месту падения, тем ненормальнее становились мои ощущения. Словно кто-то лезет мне в мозги. Опять голоса на пределе слышимости.

«Ментальное воздействие разрешено».

- Так. В каком смысле разрешено?

«Это часть системной программы по восстановлению контроля над нестабильными участками просьба сохранять штаны сухими».

- И что? Контроль над этим миром мог быть утрачен?

«Информация не предназначена для низших существ. Ты больно любопытный для человека».

- Я просто хочу понять каковы будут последствия для населения.

«Часть биомассы должна быть принесена в жертву чтобы удержать контроль… или же ослабить его».

Откуда такая откровенность?

«А чего таиться, ты и так всё видел».

- Я же просто подумал? Ты сейчас мысли читаешь?

«Некорректный запрос».

Принесение в жертву биомассы чтобы удержать контроль или ослабить его? Меня прервал очередной зомби, это уже отрастил длинные ноги и прыгнул на меня из руин домика. Я легко поймал его и убил ударом тока.

«Ты всё правильно услышал».

- Значит, чтобы ослабить тебя, твои враги должны убивать?

«Не просто убивать, они должны убить почти всё живое. По глупости они противятся этому и ищут обходные пути, но факт в том, что геноцид всего живого сильно облегчит им работу».

- И рано или поздно они начнут это делать…

«Если захотят победить, а они захотят».

Нет больше причин оставаться здесь, когда твои мысли легко читают это неприятно.

- Я много сегодня узнал.

Ответа не последовало, а я развернулся и убежал вон из этих подземных руин.

***

С плохим предчувствием я отправился в мир Уруха и сразу получил плохие новости от гоблинов. Лысые борцы с системой пошли на крайние меры. Они вырезали целое людское королевство и перебили сильнейших эльфийских магов.

Аномалии вроде отключения гравитации захлестнули весь мир как никогда, и фраза «когда свиньи научатся летать» поменяла своё значение. В моменты колебаний летали и люди, и свиньи и коровы и даже замки, а посчитать ущерб, нанесенный местной экономике из-за разрушений и канувших в бездну мостов невозможно посчитать.

Лысые «защитники» кинулись убивать всех под ряд, и система начала давать страшные сбои вплоть до полного отключения во всём мире. Никто не утратил своих сил и даже навыков, но набирать опыт стало просто невозможно. Три дня на планете ни одно существо не подняло свой уровень, три дня аномалии терзали планету, а на четвертый день чужаки исчезли.

Я проверил интерфейс, система не подаёт признаков жизни, доступны лишь функции, связанные с другими мирами и прислужниками. Похоже этот мир скоро утратит всякую связь с системой.

Вот в чём была их проблема, если не убить всех самых активных пользователей, то ликвидировать присутствие системы в мире будет куда сложнее. И эта новость не радует, ведь она ставит под удар меня, всех моих союзников, да и, по сути, всех людей…

Хоть бы эти ублюдки не заглянули в мой мир в ближайшее время.

Глава 12

«Освободители» не появлялись в мире Уруха, да и в нашем тоже, но от того нервное напряжение только нарастало. Не раз я нервно расхаживал по своему кабинету и думал, что теперь делать и как защититься. Решение пришло само собой, сбежать в пространственный домик и спрятаться там от всего и всех.

Правда сколько раз меня там находили? Не такое уж и тайное место. Если продавцы смогли найти туда дорогу, то и кто другой тоже сможет. Кстати, если система схлопнется не стану ли я заложником собственного жилища? Надеюсь, что нет.

И вот сижу я в своём домике, пытаюсь вспомнить сколько осталось провизии пока точу клинки, рядом с диваном лежит недособранная турель с пулемётом и несколько бутылок (куда без них). Память от выпитого лучше не стала, зато храбрости прибавилось, всё-таки мой дом – моя кре… мой проходной двор, воодушевляет!

Хоть здесь нет землетрясений и аномалий… как в воду глядел. Всё вокруг затряслось, свет замигал и вот я получил сюрприз.

«*9???:?554??? ??? ??????? ?. Столкновение неизбежно. Рассчитываю траекторию. хол мискаМ. ?395381???? ? ??????? ?????. Произошло непредвиденное *050769 ???? ?? ?????? N/A 707».

- Угу, а-га, угу-ага, угу!

- Ты ещё что такое?

Волосатая обезьяна с длинным хвостом предстала передо мной. Более того, из открывшегося посреди дома портала выскочили десятки таких же обезьян.

«Обнаружен прорыв. Активирован протокол 79969. Удаление нежелательных элементов».

Все обезьяны тут же лопнули, залив кровавыми потрохами всё вокруг. Портал сузился, но не закрылся окончательно.

«Нарушители устранены. Приносим извинения за неудобства. Закрыть разлом д оконца не представляется возможным. Рекомендуется закрыть его вручную с той стороны».

- Бл***! **ный рот этого дома, бл*!!! Делать мне не**й как ходить порталы закрывать!

«Пароль принят, активирована скрыта функция».

Портал не закрылся, но все вещи вернулись на свои места, а потроха обезьян испарились. Мне пришло сообщение о скидках в системном магазине. Некий Габен предлагает купить его товары за треть цены. Откинув это в долгий ящик я нехотя подготовился к походу… подготовка заключалась в допивании всех начатых бутылок.

С этой стороны закрыть портал не получилось, потому я перешёл на ту.

Опять джунгли какие-то, ну хоть спасибо не жерло вулкана или северный полюс. Тропические птицы с любопытством пялились на меня с веток пока я не выстрелил в одну. Целый рой разноцветных пташек улетел высоко в небо.

Вот и портал, пора бы его закрыть. Так-с, а чего не получается? В чём дело?

«?795958 ???? ?? ??????? ?. Ошибка системы. Портал удерживается N/A силой. Закрыть невозможно. Устраните мешающий объект».

Ладно, не проблема, нужно просто найти виновное лицо? Всего-то придётся шляться по джунглям и искать. Я же такой большой фанат всего этого?

И тут мои ноги начали отрываться от земли. Деревья и камни полетели в небо. Я активировал джетпак и поднялся на десяток метров выше деревьев, а затем завис.

«?? ???? ? ??????? 94847218 ?****** ? ????».

- Чего? Система, ты хочешь что-то сказать?

«???? 67363 ???? ? ?????????? ****: Сверхсистемный».

- Вопросов больше нет.

Я осмотрел все вокруг в поисках очередного «освободителя». Подобные аномалии невозможны без прямого вмешательства лысого и летающего товарища или ему подобного.

Очередная тупая обезьяна пролетела мимо меня, она беспомощно дергала руками и вопила. Её вопли меня так разозлили что я всадил в неё аж две пули, отчего её тушку порвало на кусочки.

Тут то очередной борцун с системой и явил себя. Лысый и ещё более здоровенный чем его предшественники выполнял какой-то сложный ритуал неподалеку, а увидев меня почему-то остановился и стал таращиться на меня как загипнотизированный. Я начал таращиться на него в ответ.

Аномалии вокруг прекратились, гравитация вернулась и всё что отправилось в полёт притянуло обратно к земле. Пришлось уклоняться от веток и даже пальмы, что чуть не упали на меня сверху.

Тем временем лысый всё ещё таращился на меня не моргая. В какой-то момент эта картина стала даже пугающей.

- Наконец-то. Отдай его!

- Кого?

- Кристалл, я знаю он у тебя есть!

Я тянул с ответом, что сказать такому?

- Зачем он тебе?

- Эта девка недостойна нами править! Я лично сокрушу систему и принесу мир и порядок народам галактики! Я это сделаю! Я!!!

- Сколько самомнения… - Сказал я максимально саркастично.

Реакция была мгновенной. Я и моргнуть не успел, а лысый уже был передо мной. Он медленно (по его меркам) вытянул руку и дал мне «легкую» пощечину. Всё что я запомнил дальше это резкий разворот и стремительно приближающуюся землю.

Очнулся я в тропической грязи. Всё тело ужасно болело, во рту кровь. Мной пропахало длинную борозду прямо среди пальм. Некоторые я видимо снёс своим лицом, оттого и такая боль в шее. Только два высших зелья исцеления позволили мне встать.

Лысый из космоса, так я его назвал про себя, завис в воздухе надо мной и таращился на меня как на вредное насекомое.

- Отдай его мне.

- Хорошо, я только сейчас в инвентаре найду.

Отдавать легендарный кристалл этому чмошнику я не собирался. Вместо этого я открыл портал в свой пространственный домик и запрыгнул туда. В последний момент что-то схватило меня за шиворот, но портал просто отрубил ему пальцы.

- Фуф, я дома. – Хотя выдыхать рано, вдруг он откроет портал и полезет за мной? Если так, то от него не спрятаться.

Сильнейший толчок сбил меня с ног, а весь дом затрясся. Бл***, что происходит? Ещё один сильнейший удар и одна из пространственных дверей вылетела, а вместе с ней внутрь ворвался этот лысый ублюдок, без пары пальцев на правой руке, зато с красными от злобы глазами.

- Червяк!!!

- Вообще-то примат, если уж так судить. – Пока заговаривал ему зубы я пытался придумать хоть какой-то план.

- Отдай его ничтожество, или клянусь ты труп!

- Хорошо, он на складе номер три. Сейчас принесу.

Однако лысого из космоса уже не было на пороге. Он как-то очень быстро отыскал третий склад, выломал дорогущую суперпрочную дверь и начал рыться в горах хлама. На третьем складе кстати лежал хлам на продажу, ничего особо ценного.

- Он точно здесь? – Спросил он меня теряя терпения.

- Наверное слуги перенесли его в другое место, пока меня не было.

- Показывай!

- Следуйте за мной.

Я провёл его по коридорам, где он зачастую едва помещался и цеплял люстры своей лысиной. Одна даже разбилась о его голову, когда он вертел ей и смотрел по сторонам.

- Когда я стану императором галактики я построю себе дворе куда больше.

- Как вам будет угодно, ваше величество.

Я довёл его до ничем не примечательной двери, расположенной в одном тёмном и никому ненужном углу.

- Вам сюда.

- Он точно там?

- А вы разве не чувствуете целый квартет энергетических потоков, исходящих с той стороны двери?

- Хм… чувствую… хорошо, так уж и быть пощажу тебя, человек.

Он открыл дверь и одной ногой оказался на той стороне. В тот миг он застыл, и я использовал всю свою силу чтобы запереть дверь и протолкнуть его на ту сторону. Он был не готов и только потому и получилось. Вдогонку чтобы он не скучал я отправил атомную бомбу и накрепко захлопнул дверь.

Сокрушительный удар едва не выбил дверь и на кусочки разорвал портал, лишив придурка возможности вернуться. Бомба должна была сработать через пять секунд. Я держал её на тот случай если меня загонят в угол и бежать будет некуда. В этот момент бомба должна уже сработать, а вернуться ко мне лысый ублюдок не сможет даже если выживет.

На той стороне кстати интересный мир. Одна развитая цивилизация использует его как свалку для своих технологических отходов. Поверхность смертельно отравлена и населена редкими агрессивными организмами-мутантами, что питаются друг другом и радиацией. Если лысый выживет после атомного взрыва, то радиация будет его наименьшей проблемой, хе-хе.

Я открыл портал в тот мир и построил эту дверь чтобы использовать её для казней и спроваживания неприятных гостей. Уж слишком часто в моё личное пространство вторгались вредные чужаки. Я сразу представил меня открывающего дверь в жуткий мирок и дающего незваному гостя пинка, чтобы он упал прямо в объятия жутких мутантов.

- Максим, что-то случилось? – В коридоре появилась заспанная Марина. Волосы растрепаны, глаза слипаются, похоже на земле середина ночи.

- Ничего, просто я разбил люстру. Смотри не наступи на осколки.

- Угу.

- У меня ещё дела, приду позже.

***

- Мне нужно что-то способное выделить чудовищное количество энергии за короткий срок, желательно в узком конусе.

- Хм… необычный у вас запросы молодой человек. – Нахмурился представитель оружейной кампании перекрёстка. – В одном из миров производят так называемые световые трубки. Они как раз соответствуют требованиям, а ещё легкие и компактные.

- Легкость и компактность не критерий, нужна просто чудовищная мощность, это главное.

- Хорошо, я понял вас. Мы найдём подходящее устройство и свяжемся с вами.

- Замечательно, буду ждать.

***

Теперь на портальные двери в моём пространственном домике смотрит целый набор лазеров и плазмомётов огромной мощности. Они способны испарить любой самый прочный металл. Активируются по моей команде. Если какой незваный гость заявится в мой домик через двери, то за секунду станет пылью.

Жаль, что после одного применения придется делать ремонт в прихожей заново. Мои несчастные скелеты-рабочие не видели выходных уже несколько месяцев. Из-за системный багов некоторые начали осознаваться себя и требовать двойную зарплату. Я успокоил их тем что заплачу им «дважды ничего». Они обрадовались и продолжили трудиться на моё благо, вот молодцы.

И всё же системные баги меня беспокоят. Новорожденный младенец в моём поселении начал стрелять лазером из глаз и пробил три этажа здания. Теперь я понимаю людей что бояться заводить детей. Сегодня твой карапуз «угукает и агукает», а завтра разрушает половину здания.

Успокоить население мне нечем, да и спокойствие понятие относительное. Раньше люди боялись больших процентов по ипотеке, а теперь их не особо пугает мамонт, появившийся из портала во дворе. Поэтому я заявил им что чтобы не случилось, мы найдём способ с этим справиться.

Тем временем в городе запустили нефтеперерабатывающий завод. Пара магов способных создавать нефть из воздуха обеспечили город бензином. Друиды и волшебные удобрения оставили голод в прошлом, а вот с законом и порядком всё равно кисло. Желающих мирно трудиться и спокойно жить пережило апокалипсис не много, а вот всякой швали предостаточно. От того и куча проблем с бесконтрольным насилием стоит только человеку сделать два шага от укрепленного поселения.

Но это не мои проблемы, я давно скинул все эти проблемы на других, в частности на красных, а сам занимаюсь космическими делами.

***

*Тем временем на планете «Свалка 311».*

Первое что почувствовал лысый это ужасающее жжение по всему телу. Он слишком уверился в своих силах и не подумал, что человек может так легко его надуть. Портал буквально выплюнул его, и он сразу оказался в зеленой кислотной луже.

Попытка пробиться назад провалилась, дверь выдержала первый удар, но не сможет выдержать второй.

- А это что? – Только и успел сказать себе под нос лысый, перед тем как металлическая штука, упавшая за ним в кислоту, стала ярче тысячи солнц.

Боль от кислоты оказалась сущей ерундой, по сравнению с полётом верхом на ядерном грибе, сгоранием заживо и вдыханием ядовитого горячего воздуха. «Освободитель» горел заживо, задыхался и снова горел заживо, пока ударная волна не пробила его могущественным телом какую-то каменную гору, и он не оказался в тёмном и прохладном месте.

Мощнейший взрыв его не убил, как и удар, как и ядовитые испарения. Всё же он слишком сильное существо чтобы умереть от такого. Но его силы были на пределе, его кожа и часть мяса сгорели, благо хоть зрение сохранилось…

Сильнейший удар в бок, затем еще один, великан потерял часть плоти в боку, кровь залил камень. Он открыл глаза и увидел невообразимо уродливое чудовище, напоминающее смесь зеленого желе и кузнечика-переростка.

«Пожиратель. Уровень 190».

Пожиратель вырвал у великана кусок мяса и с жадностью принялся его пожирать. Множество бактерий попали в кровоток раненой жертвы, ослабляя ещё больше.

Но это было только началом, из тьмы укрытия появились ещё похожие существа. они принялись рвать жертву на кусочки, жадно пожирая каждый кусок. Тут лысый наконец-то собрался с мыслями и двумя взмахами покалеченной руки разорвал тварей на части.

Кислота и яд попали во все его раны, ему было невообразимо больно, его могучее тело оказалось на грани жизни и смерти. Открыть портал не получилось, сил не хватало, взлететь и отправиться в космос тоже не вышло, тело будет заживать очень долго. С досадой лысый осознал, что он застрял здесь на неопределенный срок, и всё это время он будет страдать. Если бы у него остались волосы на голове он бы вырвал их от досады.

Разум искал ответы, почему так случилось? Почему это произошло? Как он попал в такое положение? И ответ был найден.

- Максим, ах ты с**а человеческая!!! Я тебя найду и разорву! Клянусь ты покойник! А-а-а-а-а-а!!!

Вопль был таким громким что казалось его услышала целая планета. Тем временем Максим сидел за обеденным столом в своём домике, на секунду он оторвался от еды, ему показалось что кто-то прокричал его имя и угрожает его убить.

Ну что ж, желающих расправиться с Максимом на свете много, они бы могли выстроиться в очередь по сравнению с которой давка в черную пятницу в супермаркетах покажется ерундой. Одним ненавистником больше или одним меньше, какая разница? С таким мыслями Максим дожёвывал вкусный обед.

- Максим, ублюдок, ты меня слышишь?!

- Слышу-слышу. – Буркнул Максим себе под нос, полагая что голос нарисован его богатым воображением и не совсем здоровым разумом.

Но воображаемым этот голос не был. На другой стороне галактики его главный хейтер распалялся так, что отголоски его ярости можно было услышать сквозь портал.

***

Мне стало любопытно как там поживает (и поживает ли) лысый которого я отправил на свалку. Что-то мне подсказывает что таких придурков никакой атомной дубиной не прибить, значит нужно убедиться, что он останется в той помойке навсегда.

Бригада скелетов в защитных костюмах развалилась на части через 15 минут. Бедняжки не выдержали кислотных испарений. Потому было решено отправить на подвиги одного колобка в хорошей защитной броне, сделанной как раз к такому случаю.

Бедолага своим покойным умишком понял какая прогулка его ждёт и очень упрашивал отправить вместо себя кого другого, но я уже давно решил, что отправлю того, кто, будучи ещё живым бесил меня больше всех.

В итоге закованный в броню и несколько слоёв защиты колобок отправился на сию благородную миссию. Заодно наберет образцы особо едких веществ, я их как химоружие использую.

Колобок оказался посреди кислотного поля. Имей он ноги то лишился бы их за пару секунд, но благо он левитирует над землей. Кислотные лужи, разноцветные облака, густой ядовитый туман… вот что он увидел перед собой и порадовался что умеет отключать обоняние.

Тем временем в небе открылся здоровенный портал и оттуда на землю полилась черная мутная жижа. От неё поднялся слой густого удушливого дыма, способного убить население целого мегаполиса.

Следующие два часа колобок запихивал образцы самых ядовитых веществ в пространственное кольцо, чтобы хозяин потом травил этой дрянью целые миры. За тем он начал искать следы великана.

Конечно, ядерный взрыв стёр все улики, но магия это то, что колобки чуют без всяких проблем. Колобок понял, что ощущает магическое присутствие цели и позволил чутью вести себя.

Через какое-то время он сумел найти цель. Лысый из космоса не умер, но и выглядел он не очень. Вся кожа сгорела, не хватает множества кусов мяса, весь торс покрыт глубокими порезами. Он выглядит как освежеванная и поджаренная жертва палача.

И тем не менее он сражается. Уродливые твари похожие на желе с длинными конечностями в форме клинков наседают на него стаями, а он отбивается от них кулаками и всё сыплет проклятиями в адрес какого-то Максима… а, колобок не сразу понял о ком речь.

- Хозяин, он тебя ненавидит. – Передал колобок по мысленной связи.

- Ещё бы, это ведь я отправил его сюда. Смотри не попадись ему, а то конец тебе.

Тем временем лысый разорвал очередного монстра и принялся пожирать его ядовитое и мерзкое тело. От подобного зрелища любой бы блеванул себе под ноги.

- Жуткое место. – Сказал Максим, наблюдающий глазами колобка. – Нужно будет ссылать сюда всех коррупционеров и уличных бандитов.

Тем временем лысый уже успел перебить всех монстров и даже насытиться их плотью. Как он это ест останется вечной загадкой, хотя, когда голод припрёт и ежа можно слопать.

Лысый медленно повернул голову и уставился на колобка. Неловкий момент, но понять кто он и кому служит лысый не должен. Он и не понял, просто поднял с земли какой-то камень и швырнул его так что стоящую рядом скалу разнесло на тысячу кусочков. Какой же он сильный.

Колобок применил всю свою магию для того, чтобы убраться из поля зрения ублюдка как можно быстрее и дальше. Лишь в какой-то норе он смог остановиться и начать восстанавливать ману.

Когда мана была немного восстановлена колобок уже засобирался в обратный путь, но тут портал снова раскрылся и из него вылезли два человека. первый похож на безумного деда-ученого в белой мантии и с седыми растрепанными волосами. Второй подросток не особо высокого роста с каштановыми волосами.

- Блин деда, твоя портальная пушка не исправна, она забросила нас на какую-то помойку, отправь нас домой уже!

- Расслабься пацан, у меня всё схвачено, защитное поле не даст нам превратиться в радиоактивные мумии. – После этой фразы дед громко и протяжно рыгнул, достал из кармана бутылку и сделал два глотка. - Ой малой, кажись портальная пушка не работает. – Он тряхнул ее пару раз, и она совсем потухла.

- Деда блин, опять ты сломал её! Ты обещал быстрое приключение, 20 минут зашли и вышли, так ты сказал?! А теперь мы на какой-то свалке.

- Ладно, не кипешуй, сейчас всё починю.

Дед какое-то время ковырялся в механизме и громко отрыгивался, после чего портал открылся наконец и двое неизвестных тут же свалили…

Колобок тоже вскоре вернулся домой, пусть лысый и остался жив, но будем надеяться, что эта планета его добьёт.

Глава 13

«Космический город на орбите мира N 195471614788-2-19».

Огромный город, зависший в пустоте прямо над родным миром, переживал глубокий кризис. Живший за счёт портальной сети и утилизации отходов он лишился своего основного источника заработка.

Порталы что раньше регулярно открывались и изливали миллионы тонн отходов на поверхность какого-то жалкого захолустного мирка престали работать. Среди ответственных лиц уже полетели головы, а младший техперсонал всю неделю обсуждал абсурдный слух. Якобы из одного из порталов прямо в момент откачки отходов выскочил здоровенный лысый великан и голыми руками задушил пар сотен человек.

Журнашлю… журналисты пытались провести своё расследование, но все данные были засекречены, а свидетели исчезли без следа. Смекнувшие куда дует ветер люди притихли, но через пару дней целый уровень был разрушен и тысячи людей пропали без следа. Власти всё свалили на аварию.

Через две недели система начала давать сбои, а потом порталы отказались работать. Экономика города встала, отходы начали накапливаться, а все ответственные лица повторяли одно и тоже вранье: «это временные трудности, мы всё исправим».

Ничего они не исправили, через месяц ужасный кризис поразил город, система отключилась совсем, а 10% населения предпочли сбежать с тонущего корабля.

Тут на всеобщее обозрение и вышел их лысый спаситель. Весь покрытый незаживающими шрамами и ожогами этот гигант из космоса прочитал пафосную речь о том, как он спасает все живое от системы… а затем обрушил космический город на поверхность планеты.

На столь неожиданный ход никто не успел отреагировать, все системы что должны были препятствовать такому развитию событий отказали. Город рухнул на поверхность планеты и сразу убил 50% населения, затопив и разрушив три континента.

Взирая на это, лысый улыбался, освобождение галактики только началось.

***

- В верхних районах погода будет хорошей, солнечной и без дождей. В нижних ожидается сильный дождь с грозами, черная вода может затопить несколько улиц на сутки или двое. Так же ожидается нашествие диких мертвецов из подземелий, но нет поводов беспокоиться, полиция и армия знают своё дело…

Что ещё говорила ведущая я не слушал. Вечно они миленько улыбаются и говорят всем что всё будет хорошо, а потом в перекресток «неожиданно» приходит очередной кризис.

Так и в этот раз, все пригороды кишат нежитью, с неба без конца идут грязные дожди, а защищен от всего этого только верхний город с его энергетическим куполом.

Хорошая новость только в том, что система вернулась сюда и на 100% функционирует. Даже лут с зомби падает, отчего каждая вторая свора уголовников теперь охотится на мертвецов.

Порталы отказываю один за другим, поток продовольствия и товаров иссякает, целые миры после отключения и перебоев системы перестают выходить на связь или замыкаются в себе. Из одного из порталов вылезла такая Годзилла что остановила её лишь ковровая бомбардировка.

В общем меня это всё не касается. Я не Робин Гуд, или как там его… причин срываться и бежать всех спасать не наблюдаю, я и так много воевал в последнее время. Вместо того я валяюсь на диване и смотрю местные новости.

На другом канале новая ведущая, одета еще откровеннее предыдущей и улыбается еще шире.

- К последним новостям паутины перекрестка! Трое известных блогеров залезли на трёхсотметровую заброшенную вышку связи, чтобы сделать селфи и разбились насмерть! Что это, простая неудача или коллективное самоубийство?

Я переключил на следующий канал. Ещё одна ведущая рассказывала последние новости.

- Орды мертвецов окружили самый южный пригород. Силы полиции держат ситуацию под контролем. Уже готово прямое включение с нашим репортером, и так, Джон, вам слово.

Ведущая исчезла и перед зрителями предстала странная картина. Камера снимала, а репортеров в кадре не оказалось, да и сама камера валялась на мостовой. Угол обзора был не ахти, зато был отличный вид на троих зомби что жадно пожирали неудачливого оператора, а мертвый Джон, всё еще с микрофоном в руках, как раз ухватил полицейского за горло.

- А-а-а-а-а! – Полицейский заорал и это услышали все зрители. А затем раздались звуки борьбы и чавканья. Теплая кровь залила объектив камеры.

- Ура, я поднял уровень! – Крикнул какой-то парень с ружьем, пробегающий мимо. Не знаю отличал ли он реальность от игры в тот момент, наверное, всё же не отличал, иначе бы так не радовался.

Испуганная ведущая тут же начала блеять очередной бред о том, что ситуация под контролем, но это далеко не так. Этот мир стал полем боя, и война приняла необычный оборот, это нужно просто понять.

Я выключил телевизор и отбросил пульт подальше.

И всё же я могу им помочь.

***

Толпы вечно голодных мертвецов бродили по степи. Ведомые инстинктами они бродили кругами по песку и редкой траве, выискивая кого бы сожрать. Впрочем, для этого места ничего не изменилось, просто бандиты сменились на зомби.

Мои скелеты провели зачистку быстро и оперативно. Местность между городом и пригородом была зачищена за жалкие полчаса. Пока слуги работали я сидел на камне и пил холодное пиво. У меня выходной, почему нет?

Уже не совсем трезвый я приказал идти дальше в пригород. Там то скелеты и напоролись на такую волну мертвых, что даже им не было под силу всех уничтожить. Тогда я скомандовал армии мертвых отступление, а сам залез на дракона и решил полетать над пригородом и посмотреть что и как.

Зрелище не впечатлило, я уже много раз видел толпы мертвецов, бесцельно блуждающие кругами. Зато в центре пригорода моё внимание привлекла огромная воронка, заполненная чёрной водой. От неё исходила странная энергия, которую почувствовал и я и мой дракон.

Мы подлетели поближе чтобы разобраться. Черная лужа не вызвала никаких подозрений с первого взгляда, но всматриваясь в неё какое-то время я понял, что дна там не вижу. Я бросил внутрь гранату, и та погрузилась в черную воду. Взрыв произошёл на солидной глубине, значит это непросто черная лужа.

Мертвецы как по команде взбесились и начали собираться в центре. Тысячи покойников тянули ко мне руки, не в силах достать парящего над ними дракона.

«Бездна. ****** ???????».

Тут то я и вспомнил, где уже видел эту черную воду, в бездне. Один зомби как раз случайно провалился и отправился на дно. Тогда я призвал одного скелета и сбросил его так чтобы он упал точно в воду. Скелеты плавают как топор, потому мой подопечный быстро пошёл ко дну.

Дну, которого там не оказалось. Пять минут… а скелет всё тонет, десять… он всё погружается глубже и глубже. Пятнадцать… он встретился с зомби-неудачником, последнему пришлось сломать шею чтобы не распускал руки…

Наконец скелет погрузился на самое дно. Мы же с драконом сели на самую высокую крышу и принялись смотреть глазами скелета. Скелет пошёл вперед и понял, что места здесь много, есть где разгуляться. Чёрная вода перестала блокировать обзор и скелет увидел портал.

Ну, конечно, куда же нам без порталов. Я приказал костяному прислужнику войти в него и узнать, что на той стороне и он послушно выполнил приказ.

Невесомость закончилась, и он оказался посреди абсолютной черноты. Вода вокруг начала давить на кости с чудовищной силой, но скелет выдержал и даже сделал пару шагов. Чудовищное давление разрушило его череп, он развалился на части.

Разозлённый я послал ещё одного скелета, в этот раз повыше уровнем и в броне. Тот повторил путешествие первого и сумел выдержать чудовищное давление воды.

Скелет водолаз сумел сделать пару десятков шагов, прежде чем нечто толкнуло его со всей силы и отшвырнуло на много шагов назад. Встав скелет осмотрелся вокруг, но ничего не заметил. Вокруг была только чёрная густая вода.

Ещё несколько десятков шагов и скелет дошёл до некой пещеры, внутрь которой он и вошёл. Здесь вода была уже не такая черная, а растущие на стенах волшебные растения излучали неяркий свет, давая возможность видеть.

Скелет бодро шагал по тёмной пещере, с каждым шагом вода становилась всё менее мутной, видимость улучшалась. Уже через минуту стали видны странные символы и рисунки. Последние словно были нацарапаны первобытными людьми.

Сцены охоты и сражений между дикарями сменились поклонением древних людей какой-то неведомой силе, изображенной как огромный глаз, висящий в 20 метрах над костром первобытных.

А затем всех людей пожрала чёрная вода… Она появилась из ниоткуда, прямо под ногами несчастных дикарей и те мгновенно были поглощены.

Последний рисунок изобразил одинокую фигуру, выходящую из чёрной воды. Силуэт показался смутно знакомым, но большего увидеть не удалось, скелет развалился по неизвестной причине.

***

На следующее утро по всем каналам показывали одно и тоже. Неизвестный герой верхом на драконе выжег полчища нежити и спас южные пригороды от распространения инфекции.

Самого себя на экране я ещё не видел. Как они умудрились меня снять? Ай ладно, нет смысла гадать, наверное, с дрона или типа того.

Меня снимали как какого-то человека-паука и должен отметить, что это было приятно. Правда теперь на улицах спокойно не походишь, а то встречные могут признать и попросить автограф. Хотя куда больше вероятность что начнут тыкать пальцем и шептаться.

Опять зазвонил волшебный телефон. Опять, потому что в последнее время я всем нужен. Как дети малые, не могут сами свои проблемы решить и звонят взрослому.

- Алло.

- Максим, ты сегодня трезвый? – Раздался в трубке голос Маркуса.

- Пока да и уже жалею об этом.

- Хорошо, у нас… - Договорить я ему не дал.

- Очередная проблема которую вы не можете решить?

- Хуже, у нас проблема, которая может порешать нас. – Сказал он абсолютно серьёзно. В голове сразу пронеслась мысль «неужели Годзилла?».

- В чём суть? – Спросил я, выражая голосом недовольство.

- Скоро с орбиты начнут валиться старые спутники, кто-то должен им помешать.

- Ну упадёт парочка, ну и что? – Всё равно планета мертва.

- А как на счёт массовой бомбардировки этими спутниками планеты?

- Сомневаюсь, что это будет как астероид, убивший динозавров. Ладно, я пошлю скелетов разобраться, они слетают и все спутники уничтожат. – Хотя это засорит космос лишними обломками.

- Спасибо, друг.

- Ага, бывай.

***

Три корабля отправились в полёт к орбите. Первая группка спутников как раз зависла над Европой. Что заставило их сбиться в большую кучу? Неужели какая-то аномалия? А может некий враг собирает массу для сокрушительного удара?

Корабли поднялись и заняли своё место на орбите. С их позиции открылся отличный вид на спутники. Многие десятки спутников всех видов и размеров сбились в кучу, словно сильнейший магнит притянул их в одно место.

Первый же ракетный залп разнёс на части парочку, а пространство заполнилось быстролетящими осколками, благо есть щит. Второй и третий залпы породили ещё больше осколков. Такими темпами полёты в космос скоро станут еще более небезопасными.

Ещё один залп и один особо крупный спутник разлетелся на части. Один из его кусков врезался в щит корабля и перегрузил его почти наполовину. Будь на борту люди они бы испугались. Но скелеты ничего не боятся, тем более хозяин вечно посылает их на убой, так что какой-то кусок металла не смог бы их напугать даже имей они страх.

«Это дело рук кого-то разумного», констатировал для себя Лич. Такие вещи не происходят сами по себе, осталось выяснить кто это сделал.

Тут то неизвестный чужак и явил себя. В пустоте возник густой туман, а затем этот туман стал странно двигаться словно он разумен.

«Дух космоса. Уровень 199».

Разозлённый туман начал собирать осколки уничтоженных спутников и соединять их вместе в одну массу. Теперь понятно кто это всё сделал, а вот зачем загадка.

Скелеты решили осторожничать и не атаковать духа, иначе это может плохо закончиться. Дух же всё собирал свою поломанную коллекцию, притягивая куски обратно. Так продолжалось какое-то время, дух вообще не обращал внимания на чужаков, занимаясь своими делами.

Наконец дух закончил играть в конструктор и застыл. Такое чувство что он заметил чужаков только что. Недовольное космическое гудение разнеслось по орбите. Странно, но волны этого гула прошли сквозь вакуум и пронзили разум скелетов. Их разум подвергся сильной ментальной атаке, которую некоторые не выдержали и рассыпались.

Новые ракеты разнесли тело духа, но туман обрался воедино снова, в этот раз он был куда злее. Один из спутников оторвался от общей массы и разбился о щит корабля. Затем в ход пошли ещё спутники, ускорение которое придавал им дух было поразительным.

Тут я и решил вмешаться, скомандовал скелетам лететь обратно, а в качестве извинений угостить духа ядерной ракетой.

Вспышку на орбите видели даже с земли, спутники были уничтожены, а вот что стало с духом неизвестно.

***

*На следующий день на орбите*

Дух сумел снова собрать себя воедино. Мощнейший взрыв уничтожил его будущее тело, но надежда ещё оставалась. На орбите полно металлических изделий и кораблей людей. Перестроив их по своему желанию, он сможет создать себе функциональную оболочку, способную оставаться в материальном мире сколь угодно долго.

Медленно, но верно дух начал стягивать в одно место новые сотни спутников, оставшиеся на орбите после краха цивилизации. Дух долго решал каким будет его новое тело, но остановился на классике. Две руки, две ноги, голова. Просто и функционально.

Металлические части перестраивались как конструктор, меняли форму и саму свою суть, чтобы стать вместилищем.

«А ведь я смогу ходить по поверхности планет». Только теперь дух подумал об этой перспективе. И она ему понравилась.

Глава 14

*Центральная Африка*

Наблюдавший за звёздами жрец доложил, что что-то странное произошло на орбите. Некая великая сила обрела оболочку, а затем упала на поверхность планеты где-то в океане. Такого раньше никто не видел.

Царь Хатеп не обратил на это большого внимания. То, что нельзя использовать его не интересует. Куда больше его волновал великан что пришёл со стороны его родины. Огромный даже по меркам великанов этот здоровяк сокрушил тысячи его воинов, прежде чем испустить дух.

Царь мёртвых не позволил грифам пировать на трупе гиганта, не в его это правилах. Ценный ресурс должен быть использован.

Хатеп организовал сложнейший ритуал, чтобы поднять такого гиганта нужно много сил. Ради успеха он принёс в жертву тысячи рабов и это дало результат. Гигант превратился в верную и послушную нежить. Правда сил чтобы поднять и контролировать второго такого у Хатепа нет.

Огромная мёртвая туша поднялась из магического круга и встала на одно колено перед своим новым повелителем. Мёртвый царь казался блохой в сравнении с размерами чудовища, но из них двоих сильнее был он.

- Лучший раб из всех возможных. – Констатировал Хатеп. – Ты послужишь мне хорошо. Как никто до тебя.

***

Удар, удар, ещё удар. С каких пор я начал отрабатывать удары? Сам задаюсь этим вопросом. Вот я стою перед каменной статуей и наношу ей один удар кулаком за другим. От статуи отваливаются куски, камень летит в стороны.

- Ваши движения стали лучше, мой лорд. – Заявил стоящий рядом Костя.

Я проигнорировал его, продолжил долбить камень кулаками. В былыевремена сломал бы руку и всё на свете, теперь ударом кулака могу пробить броню если не танка, то бтр-а точно.

Продавцы продолжают убывать. О том что реально происходит они помалкивают, с их вежливыми улыбками и тактичными сменами тем разговора узнать от них что-то невозможно. Но вот факт, магазины закрываются, и торговцы уходят, из всех миров что я знаю, один за другим.

Раньше они были со мной более откровенны, хоть и скрывали многое, теперь от них вообще ничего не добьёшься. Тьфу, ну и фиг с ними, нужна помощь – попросили бы.

Некрополис в последнее время серьёзно преобразился. Я приказал скелетам превратить каждое здание в производственную зону. Оружие, доспехи, источники энергии, зелья и прочее, всё это производится здесь и наполняет мой инвентарь и местные склады.

Так что теперь древний город мёртвых больше похож на промышленную зону. На всякий случай я подготовил бараки для беженцев и запас продовольствия. Это пригодится если мне придётся держать здесь живых людей.

Летучий мышь доложил, что ещё один магазин продавцов наверху закрылся. Хозяин запер магазинчик и используя портал убрался восвояси. Недовольная толпа потенциальных клиентов на улице принялась ломиться внутрь. Местная полиция, проезжавшая мимо, даже не вмешалась.

Лишь по очень серьезным причинам торгаши могут приостанавливать торговлю.

***

Антарктида изменилась до неузнаваемости. Конечно, большая часть материка ещё покрыта толстым слоем льда и снега, но многие острова вкруг неё оттаяли и покрылись зеленой травой. Правда делать на этих островах особо нечего, ведь там никто не живёт и даже зомби не гуляют.

Мой корабль приземлился на одном таком живописном островке. Я ведь собирался исследовать изменяющуюся Антарктиду? Значит этим и займусь.

Бежавшие после войны механоиды осели в основном в Антарктиде, как можно дальше от людей. Там они строят что-то вроде своей маленькой цивилизации, с блэкджеком и шестеренками.

Первичный разведывательный полёт дракона показал, что на многих оттаявших островах Северного Ледовитого океана осели живые механизмы. Они активно заняты строительством жилищ, странных производственных зон и добычей полезных ископаемых.

Кто бы мог подумать, что их здесь так много. Некоторые места просто кишат этими тварями. Но и оборудования они с собой привезли немало, корабли тоже стоят тут и здесь. Значит нам есть что у них забрать.

Дракон долго летал над северными морями, 3 дня прошло, прежде чем он осмотрел хотя бы ближайшие окрестности. Я бы мог использовать космический корабль, но тем неизбежно выдал бы себя, потому приходилось обойтись тем, что есть.

Этих тварей нужно уничтожить. Иначе они отгрохают здесь свою империю и припрутся нас убивать, это неизбежно. Значит нужно управиться до того, как они станут очень сильными и укрепятся здесь.

Пришлось ломать голову, как тут вообще войну то устраивать? Если подлечу на корабле так быстренько собьют ракетами. С дракона можно бомбами закидать, по старинке, но всё равно прилетит ответка в виде ракеты. Можно быстренько высадиться на краю острова и призвать армию нежити, но с таким многочисленным врагом будут потери, придётся снова поднимать полчища скелетов, качать и вооружать с нуля.

Нет, нужен план получше.

***

Механоиды, как всегда, занимались работой: строили и чинили, налаживали производство вооружений и батарей. Их маленькая империя скоро возродиться, даже без великого лидера.

По крайней мере они на это рассчитывали…

Небольшой остров содрогнулся до основания, землетрясение сбило некоторых с ног и обрушило самые хрупкие постройки.

Вода ушла от берега, а затем поднялась огромная волна…

Остров накрыло огромным цунами, за пару минут все живое и неживое было смыто с его поверхности и унесено в холодный океан.

***

Эксперимент удался. Серия ядерных взрывов под водой подняла огромную волну, что просто смыла всё живое с поверхности, заодно начисто разрушив всё что построили механоиды и унеся в океан все их имущество…

Я ещё и опыта не получил, а ведь жертв там были тысячи. Фу, ужасный способ войны! И, конечно, отработать таким образом каждый остров ядерок не хватит.

Вдохнув холодный и чистый воздух, я сел на дракона и отправился дальше, покорять новые земли.

***

*Тем временем в Некрополисе*

Скелеты, как всегда, выполняли свои обязанности. 24 часовые рабочие смены и 1 минута перерыва в три дня ни у кого не вызывали недовольства. Пусть разум у костяшек окреп вместе с ростом силы хозяина, но выражать недовольство и пытаться поднимать хвост против повелителя никто не собирался.

Механизмы скрипели, скрипели и кости неживых тружеников что тянут тяжёлую лямку и возможно будут тянуть её вечно. Тут-то и произошло странное, связь с несколькими скелетами была утрачена. Удивленный таким выходящим из ряда происшествием Лич, оставленный здесь за главного, отправился разбираться.

Пропажа обнаружилась довольно быстро, за углом разлеглись две горки костей. Лишь факт повторной смерти избавил их от нагоняя за плохую работу. Мысленно отменив неизбежное наказание Лич преступил к расследованию.

Костяные пальцы почесали костяную челюсть. Неспроста это всё. Лич осторожно наклонился и активировал свой мощнейший нюх. Смерть и отсутствие носа не отняли у него волшебную способность слышать запахи. Однако нюх не пригодился, слух решил вопрос. Уж больно громкие хрустящие звуки раздавались за углом.

Лич тихонечко подкрался и выскочил со своим любимым оружием, одолженной у Кости розочкой от бутылки. На вид не оружие а мусор, но каким-то волшебным образом оно режет сталь и бетон.

Сидящая на полу здоровенная псина уставилась на скелета-полководца щенячьими глазками. Мол так и просит «понят и простить», даже хрустеть костьми перестала, очень тактично. Милый вид зверя не обманул скелета, Лич такой парень, он и сам кого хочешь обманет, потому в обмане разбирается.

Поняв, что взгляд кота из Шрека ему не поможет, пёс перешёл к плану «Б». Глаза налились чёрной густой кровью, клыки стали длиннее кинжалов, шерсть встала дыбом и затвердела. Теперь морда пса выражала вечную ненависть ко всему живому, а поза свидетельствовала о большом желании добыть ещё костей.

Волшебная молния снесла кусок здания и превратила пёсика и кучку пепла, а вместе с ним и все улики, но зверёныш оказался не один. Ещё парочку зубастых сородичей Лич тщательно испепелил.

«Интересно, от какой такой жизни собачей собака становится такой кусачей?» Пронеслось у Лича в голове очередное бесполе… очень важное умозаключение.

«И кто вообще эту тварь подослал?»

- Немедленно обыскать всю территорию комплекса! – Скомандовал Лич подчинённым скелетам и те бросились исполнять приказ.

Кто-то узнал про это место. Кто?

***

Исследовательские будни не задались. Нет, не то, чтобы меня так сильно задели целые волны ракет что отправлялись в мой адрес каждые 10 минут. Местные обитатели очень гостеприимны, не дают скучать. Но очень не нравится местная погода. Тонны снега, летящие прямо в лицо, кому угодно испортят настроение, это просто факт.

От злобы я, не подумав пнул ногой своего собственного дракона в бок. Тот повернул голову и посмотрел на меня как на последнего идиота, но ничего не сделал. Его озлобленная харя, даже будучи давно мёртвой умудряется выражать крайнее недовольство таким климатом.

- Не любишь зиму? – Спросил я примирительно, стараясь слегка загладить вину за распущенные… ноги.

В ответ зверь фыркнул и послал мне мысленные образы. Сначала он парил в небесах над тропическим островом, затем валялся на пляже, закопавшись в ракушки и чистый белый песок. Потом летал над вулканами и давил кокосы, затем нашёл пару мартышек и утопил в море в отместку за то, что те разобрали его гнездо из палок.

- Вот на что ты потратил отпуск. – К моему стыду я и не знал как он проводит время, когда я позволяю ему находиться в реальности.

Дракон фыркнул. Из следующих образов я смог понять, что в обмен на такие экстремальные полёты он хочет 3 недели отгула и массажистку-костоправа, а то позвоночник расшатался, и он это серьёзно.

- 3 недели выделить не могу, ты мне нужен!

Дракон посмотрел крайне недовольно, а затем на мой мозг градом посыпались новые образы. Я падающий в океан, ванная со льдом, синяя кожа. Нет, такого я стерпеть не мог!

- Ох, мог бы и пооригинальней чего выдумать, шантажист крылатый! Знал бы - завёл бы летающую курицу вместо тебя!

Такое сравнение ящера разозлило, в первый раз за долгое время его мёртвые глаза излучали гнев, но времени спорить не было. Вокруг раздавались десятки взрывов, мы отчаянно маневрировали, уклоняясь от очередной порции летающей взрывчатки.

На ближайшем островке нас уже ждала целая делегация. Эти механические твари наставили ракет и пускали их в нас. Живой дракон бы давно сдох от града осколков, а меня пока спасала броня и «авось пронесёт».

- Угости их холодом.

Дважды просить было не нужно, ледяное дыхание быстро остудило пыл пары сотен механических уродцев. На моих глазах дракон получил новый уровень и сразу стал как-то шире и побольше. Не скрывая гордости, он посмотрел на меня и…

- 4 недели? – Сказал я, не веря своим ушам. Ладно, тут во мне проснулся торгаш. – Но это последний твой отпуск на 200 лет, и я всё равно смогу позвать тебя если сильно понадобишься. А ещё будешь грузы на своём горбу возить и не шипеть.

Довольный неживой зверь закивал, похоже до него не дошло что 200 лет это как-то много, но пусть радуется. Хоть какой-то позитив в этом холодном месте. Ведь чем дальше мы летели на север, тем больше портилась погода.

***

- Я замерзаю. – Именно это я хотел сказать, но зубы так стучали что дракон услышал что-то в духе «я ъуъ*ю***?????». Ответом было суровое молчание.

Мой доспех рассчитан на низкие или высокие температуры, однако много часов на холоде (-70) дали о себе знать. Вроде бы Антарктида оттаяла и местами пригодна для жизни, но на подлёте мы как-то этого не ощутили.

Зато зубастый летун всем доволен, его промороженные кости скоро отправятся в отпуск, что поддерживает в нём боевой дух.

На встречу нам иногда вылетали корабли с ракетами и даже какие-то на коленке собранные летательные аппараты, но дракон порешил их всех и даже не устал. Кто бы мог подумать, что ракеты с тепловым наведение не эффективны против нежити.

Внезапно холод закончился, температура ушла далеко в плюс. Следующие полчаса мы пролетали над кучей зеленых островов разных размеров. Пока на них никто не жил кроме редких банд механоидов, последнюю проблему мы решили путем взрывов и геноцида.

Пусть железяки знают, что хоть наши намерения и мирные, но доносить их мы привыкли сугубо с помощью насилия. Часть оборудования удалось захватить и сложить в инвентарь.

Наконец мы достигли особо крупного острова, где механоидов было не то, чтобы очень много, зато они умудрились построить какую-то здоровенную башню, напоминающую старую радиовышку высотой с небоскрёб.

Башня была построена из камня, а заканчивалась большой металлической антенной. У ее подножия была куча домиков, где похоже, что жили механоиды.

При виде меня они снова устроили фейерверк из всех стволов, такой мощный что пришлось улететь в сторону и покружить на расстоянии.

Поняв, что у них мощное ПВО, я решил выпустить армию скелетов на поверхность, а сам уселся на одну высокую скалу в стороне и начал наблюдать.

У механических болванчиков было мало шансов изначально, их перебили как детей, хотя и не без потерь. Через час островок был уже зачищен, можно было осматривать достопримечательность.

Высокая вышка не показалась мне чем-то суперполезным, ровно до момента, когда я понял, что она посылает радиосигналы далеко в космос и использует для этого непонятные технологии. Эх, надо было оставить парочку болванчиков в живых, может рассказали бы чего интересного?

Решив, что это место будет полезным я открыл здесь портал и соединил его с портальной сетью. На острове остался гарнизон из скелетов, а я отправился дальше.

***

Выстрел из плазменного пистолета снёс голову последнему механоиду, вроде бы вся работа на сегодня. Я зевнул, а затем зевнул мой дракон. Зевота ведь заразная вещь. Мы зачистили очередной остров, и я понял, что мне абсолютно надоело это место, я его больше не вынесу.

Я отправился через порталы домой, а дракона отправил в отпуск. К этим островкам и их тайнам я ещё вернусь, но потом.

***

*В центре Антарктиды*

Группка механоидов сумела отодвинуть каменную плиту и проникнуть внутрь. Глупые люди и не подозревали что в этом давно забытом месте скрываются древние и удивительные сокровища.

Механоиды группами начали входить внутрь, первыми шли самые крупные и хорошо вооруженные, за ними шли лидеры и бригады рабочих.

Каменные проходы без рисунков и всяких отметок представляли из себя сплошной лабиринт, несколько особей заплутали в нём и так и не смогли выбраться. Но все риски были вознаграждены.

Огромная стальная дверь открылась перед визитёрами, и они вошли в комнату, переполненную каменными и железными сундуками.

«Хранилище сквонча. Древнейший предмет».

Довольный как слон вожак механоидов потирая лапки подошёл и открыл первый саркофаг.

Внезапно каменный ящик задергался, словно живой и его «пасть» открылась на полную. Огромные зубы появились из ниоткуда, громадная пасть проглотила вожака механоидов.

«Древний Мимик. Уровень 140».

- Вы ведь не думали, что всё будет так просто. – Произнёс неизвестный холодный голос.

А тем временем уже 5 зубастых тварей набросились на механоидов со всех сторон, разрывая их тела на части. Никто ничего не успел сделать, все произошло так быстро что уже через 5 минут наступила абсолютная тишина.

Следующая экспедиция механоидов повторила судьбу первой, с той лишь разницей что 1 из рабов сумел сбежать и затеряться в лабиринте. Через неделю он вышел на поверхность и рассказал сородичам о произошедшем.

Жадные и прагматичные механоиды не могли так легко сдаться и собрали целую армию чтобы проникнуть внутрь. Но внутри их ждал сюрприз.

Глава 15

Вернувшись домой, я тут же окунулся в водоворот проблем с головой. В первую очередь не порадовал тот факт, что на орбите планеты произошло какое-то сражение. Тщательное рассмотрение при помощи сложной оптики показало, что были уничтожены корабли неизвестного вида, а сделали это здоровенные космические акулы, летающие среди обломков и добивающие то, что еще может летать.

Благодарностей зубастые не искали, на контакт не пошли, просто залезли в портал и улетели куда-то по своим делам.

Падающие с неба куски вражеских кораблей плохо сгорали в атмосфере, и потому на громадной скорости врезались в поверхность. Некоторые города после этого были повреждены, хорошо, что не наш. Зато здоровенный кусок корабля упал в лесу за городом и хорошенько так тряхнул землю.

Не в силах сдержать любопытство я бросил всё и пошёл к месту крушения.

На месте падения образовалась целая воронка, осколками закидало всё вокруг в радиусе километров. Я решил подойти поближе. Пробираясь через кучи поваленных деревьев, я наконец дошёл до обломка.

Не сильно знакомый с их устройством я предположил, что это нос корабля. Обрадованный я собирался наложить свои лапы, но тут нос корабля начал взрываться.

Всё вокруг снова засыпало осколками, они снова пронзили всё вокруг и пара деревьев упали, будучи начисто срезанными. Я поднял голову из укрытия и рассмотрел то, что осталось.

Часть остатков была дополнительно разрушена, но и часть громадного носа ещё можно было исследовать. Я снова подошёл поближе, желая рассмотреть.

Никого живого я там не обнаружил, только куски корпуса, разбросанные вокруг космической посудины. Входить внутрь сам я не рискнул, потому отправил бригаду скелетов. Добровольцы нашлись быстро, я просто отправил тех, кого не жалко, то есть новичков.

Скелеты вошли внутрь, а я от беды подальше отошёл и спрятался на случай взрыва.

Словно потроха вокруг корабля были разбросаны шланги, трубки и всякий мусор. Хрустя ногами шеренги скелетов, заходили внутрь и скрывались в темноте отсеков и коридоров.

***

Пинком выбивать двери это уже своего рода традиция и от неё мы не отступаем. Скелеты выламывают двери при помощи простых инструментов. Правда за дверями там искать как правило нечего, такое чувство что здесь уже побывала орава гоблинов, вынесшая всё что можно и нельзя, да и в целом всё сломано.

Найти экипаж тоже не получилось, здесь всё словно вымерло и испарилось, ничего ценного. Продвигались крайне медленно, обилие хлама и разрушений не способствуют быстрому перемещению. На разбор заваленных проходов уходило время, много времени.

Я тщательно следил глазами скелетов за окружением, силясь понять есть ли внутри что-то ценное? Но пока видел лишь мусор. Так продолжалось почти час, и я даже умудрился удобно устроиться под деревом и засопеть.

Разбудил меня звук сильнейшего удара и локальное землетрясение. Я подскочил как солдат, храпевший на посту.

Странно, но корабль оказался цел, как и армия скелетов. Что же случилось? Тут то я и увидел глубокую земляную воронку недалеко от корабля и выходящую из нее высокую фигуру с лысой башкой.

Уродливый сожжённый кислотой и радиацией рот разъехался в широченной улыбке. Лысый ублюдок, которого я отправил на радиоактивную свалку вернулся и сейчас стоит в 30 шагах от меня. А я так надеялся, что он сдох.

Первой мыслью было свалить через пространственный дом, но второй раз такой фокус не прокатит. Он догонит меня без труда.

- Вот и ты, тупой человечишка. Как же долго я тебя искал.

Бригада скелетов, охранявшая вход на корабль, открыла огонь и была сметена волной ветра что лысый выпустил из одной руки.

- Ты кто такой? Вообще тебя не узнаю. – Ляпнул первое что пришло в голову. Конечно же я его узнал.

- Сейчас ты меня узнаешь.

Бежать было бесполезно, он преодолел разделяющее нас расстояние за секунду и схватил меня своей огромной рукой за туловище.

Я почувствовал себя паршивым котёнком, которого схватил и сейчас раздавит живодёр.

Давление усиливалось и мои ребра затрещали, ещё немного и будут переломы. Я попытался ударить его током и ткнуть когтями в руку, но его это вообще не впечатлило. Он замахнулся второй своей здоровенной рукой и прописал мне легкую пощечину ладошкой. На секунду я потерял сознание.

- С тобой так скучно человечишка. Развлеки меня.

Он швырнул меня, и я, пролетев метров тридцать врезался в дерево. Я снова отключился, а когда пришёл в сознание он уже стоял надо мной.

Драться с ним бесполезно, он неизвестно какого уровня, он сверхсильный как титан и сломает мою армию об колено если захочет.

- Открой-ка портал к себе домой. – На его изуродованном лице появилась зловещая улыбочка.

Я открыл, и мы вошли в мой дом. К счастью, там было пусто, значит никто лишний не пострадает. На всякий случай я спустил на него парочку боевых роботов, но он разнес их на куски даже не почесавшись.

- Знаешь, я долго думал, что с тобой сделать. – Он вёл меня по коридору подталкивая в спину рукой. – Но вспомнил что убить тебя напрямую не могу. Мне запретила создательница. Зато я могу отправить тебя туда, где ты точно умрешь, ха-ха.

Он подвёл меня к той самой двери что ведёт к планете-свалке.

- Хорошо подумал? – Спросил я его нагловато, снова не удержался.

Вместо ответа он открыл дверь, и я через тьму портала увидел радиоактивные болота и кислотные реки. Любой, кто окажется там хотя бы на 5 минут получит такой букет болезней что…

- Постарайся насладиться отпуском дурачок, а я тем временем убью всех, кто тебе дорог. – Добавил он самодовольно, явно наслаждаясь ситуацией.

Затем он подошёл ко мне сзади и замахнулся ногой чтобы дать хорошего пинка, от которого я полечу в кислоту как снаряд из пушки.

Пора действовать, у меня остался последний козырь в рукаве.

- Дом. Открыть все порталы. – Сказал я едва слышно, себе под нос.

И дом меня услышал. Все пространственные двери на этаже мгновенно распахнулись. Открытие такого количества порталов за раз не могло пройти бесследно, образовавшееся притяжение исказило пространство, обездвижив нас обоих и сдавив словно в тисках. Лысого, как самый крупный объект начало непреодолимо засасывать в ближайший портал.

Он попытался схватить меня левой рукой, но промазал, а я намертво схватился за угол, чтобы не отправиться за ним. Лысого тем временем засасывало всё сильнее, и он ничего не мог поделать, уровень не помогает, когда само пространство дает сбой. Пара секунд и он оказался в одном из порталов. Теперь его выбросит в одном из миров, где я уже побывал, а может где-то, где я не бывал никогда.

«Портальная воронка, легендарная аномалия. Все порталы в ближайшем квадрате пространства работают некорректно. Пространство и время работают более хаотично на 13%. Шанс заражения хаосом 16%. Шанс исчезнуть навсегда 1%. Шанс гибели вселенной 0,0001%».

Я увидел перед собой чёрную расширяющуюся дыру прямо посреди коридора, она уже готова поглотить всё живое и неживое в доме.

- Дом, закрыть все порталы, немедленно! – Рявкнул я что было сил, и дом выполнил команду, они закрылись.

Мгновенно все вернулось к норме, чёрная дыра закрылась, у меня уже не было чувства что я застрял между четырьмя измерениями и вот-вот превращусь в спрессованную консервную банку, сжатую до размеров спичечного коробка.

Я рухнул на пол без сил, ребра и голова болят, всё вокруг поплыло, но я лихорадочно соображал, что делать.

Так, от лысого я пока избавился, но зная эту тварь она может вернуться. Что делать? Прятаться? Ох не знаю… Для начала нужно поспать… да поспать… глаза закрылись сами собой…

***

Лысый вывалился из портала и со скоростью метеорита врезался во что-то твёрдое. Понять, что это он не успел, ведь пробил объект насквозь, а затем следующий, а затем ещё один, а затем ещё…

Так продолжалось какое-то время пока он не смог использовать свою магию и убрать ненужное ускорение.

Он рухнул на нечто сделанное из металла. Мысли в лысой изуродованной башке прояснились не сразу. Он был в шаге от своей мести и облажался, обезьянка по имени Максим его перехитрила.

Теперь ему нужно было понять где он. Он встал и осмотрелся.

Странное зрелище предстало перед лысым, какие-то гигантские шестерёнки, парящие в воздухе, несколько из них сломаны его тушкой. Конца и края шестеренкам нет, так же, как и нет здесь горизонта, есть лишь странный воздух и легкий красный туман, скрывающий то, что находится вдалеке.

А вдалеке он рассмотрел шпили какого-то города, парящего на огромной шестеренке. Вот туда он и направился.

Путь был не близкий, даже с его невероятной силой и скоростью он занял время. Он перепрыгнул через тысячи шестеренок пока хотя бы приблизился к городу.

Ни одной живой души он не встретил, это место казалось необитаемым, лишь иногда здесь летали крылатые паразиты, низшие формы жизни, такие же, как и люди.

Наконец он добрался до стен города. Ворота ему не открыли, но и не было нужды, он просто перелетел стены и приземлился на улицах.

Первое что он увидел это местных обитателей, идущих по улицам в идеальном порядке, шеренгами по трое.

Круглые или квадратные металлические существа с тонкими ручками и ножками, и одним большим глазом в центре корпуса. На его появление они никак не отреагировали, его просто обошли стороной, как незначительное препятствие.

Такой реакции лысый не ожидал, все кого он встречал ранее или убегали в ужасе, или лебезили и ползали на коленях. Эти же просто огибают его и даже не смотрят ему в глаза.

Разозленный он уже подумывал поорудовать кулаками и расплющить парочку местных, но в ту же секунду, словно прочитав его мысли, механические существа отпрянули и разбежались во все стороны.

Мгновенно улица опустела. Лысый ухмыльнулся и захотел отправиться дальше, но почувствовал, что не может. Время замедлилось, и он уже почти не в состоянии передвигаться. Пространство вокруг стало похожим на кисель, вязким и тяжёлым, а земля под ногами стала напоминать болото.

Все попытки убежать провалились, он едва мог двигаться, с трудом мог хотя бы сделать коротенький шажочек.

Пару минут он боролся, но безуспешно, вся его сила и уровень оказались бессильны перед лицом искривления пространства и времени. Через еще пару минут прилетели крылатые воины с длинными копьями и наставили их на него. Острые наконечники смотрели лысому в лицо.

- Элемент хаоса. Ты пойдешь с нами во дворец.

- Ах ты… - Лысый закипел от бессильной злобы, но ничего не смог сделать, похоже его переиграли.

- Или останешься здесь навечно. – Добавил воин. - Царство порядка умеет изолировать… аномалии. – Последнее слово воин произнёс презрительною, словно выплюнул в лицо оппоненту. Лысый очень хотел поотрывать ему тоненькие ручки за это, но угроза была вполне реальной. Застрять в аномалии пространства и времени он не согласен, все же он еще не отомстил обезьянке по имени Максим.

- Хорошо, я подчиняюсь. Низший.

«Низший» не обратили на оскорбление особого внимания, аномалия исчезла, и лысый пошёл вслед за своими пленителями. Они повели его ко дворцу в центре города.

За время прогулки лысый почти свихнулся. То в каком порядке здесь все делается и работает вызывает у нормальных людей отторжение и безумие. Шестеренки и механизмы работают в идеальном ритме с точностью до сотой доли секунды.

Наконец-то они дошли до дворца, и это хорошо. Ещё 15 минут такого идеального порядка и лысый отрастил бы себе волосы чтобы вырвать их от досады и невыносимого когнитивного диссонанса, смешанного с надвигающимся биполярным расстройством.

Они вошли внутрь. Снова идеально ровные одинаковые коридоры, снова одно и тоже, снова идеальный порядок…

- Существо хаоса, тебя уже распирает? – Сказал охранник не без доли ехидства. Лысый промолчал. – Тебя доставят к нашему правителю, он решит твою судьбу.

В серебряном зале Лысый предстал перед их королём. Огромный механический глаз восседал на серебряном троне, в одной руке со скипетром, в другой он держал шестеренку.

- Существо хаоса. Ты второй мой гость за последнее время. Только в отличие от первого ты принёс много хаоса и разрушений, подобно любому хаотичному отбросу.

Аномалии вновь сковали лысого, он не мог нормально пошевелиться.

- Могу я говорить в свою защиту.

- Нет не можешь. – Ответил король и лысый почувствовал, что вокруг него нет воздуха. – Ты на редкость могущественное существо, но и я не слабак. К тому же само наше царство защищает нас.

«Правитель царства порядка. Уровень 500».

Попытка промычать что-то в вакууме к успеху не привела. Лысый решил выжидать.

- Хочешь что-то сказать? Запрещаю. Звуки что ты издаёшь негармоничны и беспорядочны. Мерзость!

Царь встал со своего трона и подошёл ближе к гостю.

- В наказание за то, что от принёс хаос в наш дом ты останешься здесь. Мы тебя исправим.

Протестовать было бесполезно. Лысый призвал все свои силы, но само царство порядка воспротивилось этому, создавая вокруг него петлю пространства и времени, лишая сил и обездвиживая.

- Когда мы закончим, - продолжил царь, - ты станешь очень порядочным и послушным созданием. Даже такой ходячий хаос как ты можно исцелить.

***

Прошла неделя, а лысый так и не появился. Похоже я боялся и прятался зря. Анализ портальных следов показал, что лысый оказался в одном из миров, где я когда-то побывал. Странно. Что это за мир такой что он не смог найти оттуда дорогу? Или нашёлся кто-то достаточно сильный чтобы победить почти всесильное существо?

Кто знает… время покажет.

Иногда по ночам мне снилось царство шестеренок, висящих в пустоте, где я когда-то побывал. От его упорядоченности мне становилось дурно, какой нормальный человек сможет жить в месте где даже дышать необходимо в правильном ритме?

Наверное, виноваты мои способности к предсказанию…

А еще в этих снах я видел высокую фигуру, закованную в цепи. Несчастного пленника приковали к огромной шестеренке, которую он должен был крутить в правильно ритме и порядке, а если ошибался хоть на долю секунды его секли плетьми.

Бедолага кричал и просил пощады, но экзекуция продолжались пока он мог её выносить, лишь на грани безумия его переставали сечь. Странный туман лишал его сил каждый раз, когда он хотел сопротивляться… Его лишили возможности уйти и даже умереть.

Сначала я подумал, что это мой старый лысый знакомый, но нет, больно этот парень побитый и несчастный, а серебряный шлем на голове мешает разглядеть черты лица. Да и фигура у этого экземпляра менее крупная и более поникшая. Наверное, это не он… может быть родственник?

Это место приснилось мне много раз, и я не знаю почему. Каждый раз одно и тоже, одни и те же вопли и наказания. Иногда на экзекуции приходил посмотреть местный правитель, его легко узнать по большому размеру и презрительному прищуру его единственного глаза, а ещё большой шестеренке в левой руке.

- Больше плетей ему, он слишком хаотичен! Совершенно неисправимое животное!

- Слушаемся, повелитель! - Свист плетей и пленник падает на колени, туман снова хватает его не давая двигаться.

- Не-е-е-е-т! А-а-а-а! А-а-а-а-а! Пощадите!!! Будь ты проклята обезьянка Мак…!

Последнее слово я не расслышал, оно потонуло в очередном крике боли.

Кого бы он там не проклинал это не моё дело. Скорее бы это глупое место перестал мне сниться и как бы я хотел узнать, что стало с лысым ублюдком и не придёт ли он убивать меня снова?

- Бейте сильнее! Он должен стать на 0,1313% более порядочным за 26,414 хроночаса, иначе я объявлю хаотичными вас, болваны! – Добавил король.

- Слушаемся, повелитель! – Хором ответили стражники и продолжили сечь бедолагу с двойным усердием и еще более идеальным порядком.

- А-а-а-а-а!!! – Заорал пленник так громко что его должны были услышать в соседней галактике.

Я аж проснулся от его воплей. Ах, моя голова… Спать не дают эти сны и видения, хоть ты не ложись.

Глава 16

Лысый стоял на большом балконе и взирал сверху вниз на город. Город, ставший его домом.

Он прошёл через пытки и испытания, через боль и кровь и переродился. Из хаотичного и мерзкого существа он превратился в порядочного и правильного поборника порядка.

«Вестник порядка. Уровень 1000000 N/A???».

По воле своего короля Вестник порядка готов нести порядок и искоренять хаос в мирах низших существ.

Он стоял на балконе на 0,1367 секунды дольше чем планировал. Это неправильно, непорядочно, нужно себя наказать… любой непорядок должен быть наказан.

- Повелитель порядка вызывает тебя. – Сказал лысому парящий над ним бронированный глаз. – Ты обязан явиться роно через 3 целых и 12 сотых хрономинуты.

- Слушаюсь.

***

*В то же время в перекрестке*

Блевануть в кювет это самое важное! Это вам любой бандит скажет и даже продемонстрирует. Почему? Да потому что трезвыми за руль в банде Бомбиста не садятся. Местные психи вообще редко бывают вменяемыми, и это даже не следствие постоянного пьянства и «озорной химии», а просто норма жизни в перекрестке. Один только налог на воздух чего стоит.

Кто в таком месте вообще вменяемым останется?

Бомбист вёл свою банду на дело. Они расселись по любимым багги и минут 40 гоняли по пустыне в направлении цели.

Заказ поступил от странного поцыка, который преставился слугой братишки Максима. Он платит за то, чтобы банда прочесала местность, находящуюся над какими-то важными залежами. Говорят, там завелся чужак, умеющий калл-давать… или колдовать? Как правильно вообще? Как правильно говорить то… Бомбист даже слегка завис над этим вопросом. Почесав пустую репу, он пришёл к выводу что это не важно, его дело всегда было бабахалы собирать и бошки взрывать, на остальное ему по*уй!

Бандиты рассредоточились, багги разъехались по площади выискивать следы подобно ищейкам. Песок всё помнит, ели недавно не было бури.

Поиски затянулись, багги колесили по песку да кустам, огибали скалы и выискивали хоть какие-то признаки чужака. Не хотелось бы обмануть такого щедрого заказчика и вернуться ни с чем.

Разозлённый неудачей бомбист уже хотел что-нибудь взорвать чтобы успокоить нервы, но тут он увидел сигнал. В воздух поднялась красная осветительная ракета, добыча найдена.

Радостные бандиты начали палить в воздух и поддали газу. Багги устремились к месту взрыва ракеты.

Всё что они нашли это подранный автомобиль собратьев и их разорванные тела. Словно здесь орудовал гигантский зверь.

- За ним, искать! – Гаркнул Бомбист на подчиненных.

Багги понеслись по следам. Следам огромного волка или чего-то подобного.

Погоня продолжалась недолго, все же автомобили оказались быстрее чем чей-то четвероногий призыв. Они сумели разглядеть цель. Фигура в черном плаще верхом на черном призрачном волке размером с автомобиль… к такому зрелищу здесь не привыкли.

Черный волк и его хозяин на спине одновременно обернулись, после чего ускорились, оторваться шансов уже не было.

- Да, лови гниду! – Крикнул главарь банды, доставая из-под сидения пачку динамита и любимый пистолет. Без второго он не ходит на дело, без первого даже не ложится спать.

Пара выстрелов и призрачный зверь уже отправился на тот свет, конец его не был быстрым, но был болезненным. Цель развалилась в песке, с виду беззащитная и беспомощная. Её быстро окружили бандиты и наставили стволы.

- Эй ты, неистовый маг. – Разошёлся Бомбист, вспоминая строки, из единственной фентези книги которую он в своей жизни прочитал. – Чёрный маг ты обречён, такая плата, таков закон!

- Пацаны, босс рэп читает!

- А-ну тихо, - шикнул на своих Бомбист и толпа притихла, - ты кто такой… или такая? Ты кто ваще короче? – Он приставил ствол к лицу оппонента.

Капюшон спал с лица и стало очевидно, что это женщина. Брюнетка среднего возраста и по виду не из местных.

- Значит так, чикуля, поедешь с нами до выяснения… этих… как там их… б*я, обстоятельств, вот! Пеленайте её и чтоб надежно, допросим на базе.

***

Ничто так не бодрит с утра как ведро холодной воды, вылитое в лицо. В особенности если вчера тебе все почки отбили.

- Проснулась моя хорошая, - Бомбист схватил её за лицо и заставил посмотреть себе в глаза, - мы и не таких раскалывали.

Впрочем, в тот момент Бомбист боялся больше, чем она. Никого он в жизни не допрашивал, просто ему было стыдно признаться перед своими. И теперь он страшно боялся накосячить. За живую обещали доплатить, значит нужно быть острожным.

Поэтому класть взрывчатку под стул нельзя, тыкать вилкой в печень тоже, даже колени прострелить оказывается нельзя, а то ещё от болевого шока или кровотечения помрёт… Сплошные бл*ть ограничения на его бедную бандитскую голову.

Несмотря на все побои она так и не открыла рот и даже не показала свой статус. Девка оказалась очень стойкой, лишь иногда постанывала, когда думала, что её не слышат.

- Ты такая неразговорчивая что я почти готов на тебе жениться! Люблю молчаливых баб! И мои парни тоже любят. Познакомить вас?

В первый раз в её глазах появился страх. Значит сработало.

- Я… - заговорила она и заткнулась.

- Ну? Ну чё? Два слова и уже всё? Говори бл**ь! – Последнее он проревел ей в лицо, думая что правдоподобно изображает психа, но являлся им на самом деле. Жизнь полна сюрпризов.

- Воды… пожалуйста…

- Воды? Ой, так эта можна!

И он вылил ей в лицо новое ведро. А затем ещё одно…

- Нормально?

Всё же пара капель ей в рот попала, потому она не ответила.

- Спасибо…

- Всегда пожалуйста. А теперь я слушаю…

- А… почему моя магия не работает? – Просипела она.

- Ошейник блочит призывы. А больше ты дура ничё и не умеешь, ха-ха. Говори бл**ь!

- Тогда ничего не остаётся, я…

Договорить она не успела, её голова просто отвалилась и покатилась по полу.

Обалдевший от такого поворота Бомбист взял её голову в руки и попытался продолжить допрос, но безуспешно. Мертвые не разговаривают.

***

- И чего вы мне её башку даёте, тело где? – Начал закипать Лич, взяв оторванную голову подмышку.

Ему пришлось прийти сюда лично. Чтобы местные не откладывали кирпичи и не хватались за вилы ему пришлось переодеться так чтобы скрыть свою природу. В капюшоне и с замотанным тряпками лицом он смотрится не солидно, как оборванец, что вызвало ухмылки у бандосов. Но мертвый голос способен пугать получше чем танковая дивизия.

Вот и сейчас одна единственная фраза, произнесенная мертвым голосом, стерла ухмылочки с лиц бандитов и заставила их относиться к нему серьезно.

- Иди за мной. – Сказал один из тупых гопников и повёл гостя за собой в подвалы магазинчика взрывчатки.

Лич давно гадает почему создатель водится с этим отребьем, на его месте он бы давно пустил их всех на опыт… и опыты. Да, подопытные в лаборатории алхимии ему бы пригодились. Может забрать парочку бандитов, валяющихся под кайфом в углах, может никто и не заметит?

Их главарь, сказал, что женщина умерла сама, её голова катапультировалась и покатилась по полу, вызвав у дежурного по уборке мигрень. Ну да, столько крови оттирать, это не приятно.

Лича привели к месту смерти. Они развязали тело и уложили его на стол. Голова в комплект не входит, будь он живым смог бы оценить целый букет запахов, витающих в воздухе, с момента смерти прошла уже половина дня.

- Оставьте нас.

Лич положил голову туда, где она должна быть. На вид вроде обычная женщина, только мертвая. Здесь одно из двух: или лезть в голову или поднимать как нежить и лезть в голову. После долгих раздумий в этой сложнейшей дилемме, Лич выбрал первое.

Эту силу он получил недавно и использует во второй раз. Опыта мало, оттого результат непредсказуем.

- Покажи мне свои воспоминания. – Он приложил костяные пальцы к голове покойницы и начал проникать в остатки сознания.

Бандит, подглядывавший с лестницы, едва не рухнул в обморок от увиденного. Этот варвар явно никогда не видел разумной нежити и таких костлявых рук. Кстати, звали его Мигель и с того дня он бросил пить всякую дрянь на рабочем месте.

Бледный как смерть Мигель прочно запер дверь в подвал и пошёл искать чем бы умыться, а Лич остался в тишине и одиночестве… и в родной стихии. Молчаливые и холодные люди ему всегда нравились.

- Покажи, что ты видела.

Первые образы были нечеткими и сложными. Затем образы начали сменяться, очень быстро, трудно было что-то разобрать.

Вот она сидит в каком-то заведении и пьёт пиво, как и все честные люди. Мимо кто-то проходит, но она не обращает внимания. По антуражу напоминает землю до апокалипсиса, хотя перекрёсток в таких местах не сильно отличается.

За столик напротив садится другая женщина. Её внешность явно иллюзия, магию можно почуять даже отсюда.

Они разговаривают. Мертвое ускользающее сознание сложно прочитать, Лич сумел ухватить лишь обрывки фраз.

- Он отгрохал там внизу целую империю…

- Разведай…

- Нанесём удар…

- Я не возьмусь…

- Если что я спасу тебя…

Они долго спорили, но договорились. Собеседница встала чтобы уйти. Тут Лич и сумел разглядеть её лицо. Маргарита.

Всё никак не уймётся. Теперь всё сходится. Она перебралась в этот мир.

Лич решил забрать труп с собой. Бандитам он заплатил за работу, как и обещал. Один из них при виде него стал бледным как покойник и замер. Малокровие у него или малодушие сказать сложно… а лекарства от обоих недугов очень разные. Кажется малокровным нужно делать кровопускание, а малодушных пугать до остановки сердца, хе-хе. Лич усмехнулся себе под нос

- Если будет работа вы ведь нам позвоните? – Залебезил их вожак. Он явно понимает откуда дует ветер прибыли и потому напоминает верного и готового к бою пёсика.

- Наверное. – Решил не давать чёткого ответа Лич. Пусть гадают и надеются. Он молча и пафосно вышел из их заведения.

***

Перепугав почти до смерти парочку прохожих Лич вернулся в Некрополис и обо всём доложил хозяину. Мудрый и великий создатель сейчас был очень занят важным делом, кажется ставил пространственные портальные ловушки в своём доме.

Идея здравая, любого незваного гостя засосёт в один из нескольких десятков порталов ведущих в захолустные миры. Вот ты самый успешный в истории вор, пробравшийся в чужой дом, а минутой позже оказываешься в горячей пустыне или посреди радиоактивного озера.

Решив не отвлекать мудрого хозяина от важных дел Лич отправился на поверхность чтобы продолжить расследование. Из трупа больше нечего получать. Потому придётся зайти дальше.

Первой идеей было взять голову жертвы и спрашивать каждого встречного видел ли он её хоть раз и может ли рассказать кто она и откуда. План показался удачным, ведь он вполне может посветить этому делу неделю или две, но смутные сомнения закрались в душу костлявого. Как обычно все проблемы в культуре, чтоб её!

Обрывочные сведения о людском обществе подсказывают что ходить с отрубленной головой по улицам не самая здравая идея. Как минимум его могут оштрафовать за несоблюдение регламента о «упокоении усопших граждан», так дело не пойдёт…

Что ж, придётся найти место, где сидела та женщина и опросить возможных свидетелей. Да, это отличный план…

***

Отличный план оказался не таким уж и отличным. Чтобы отыскать нужное заведение среди десятков других ему пришлось обойти их штук 50, не меньше.

Подозрительный человек что полностью скрывает своё тело тут же вызвал подозрения. Среди обрывков уличных разговоров Лич понял, что его хотят проткнуть осиновым колом и накормить чесноком. Это ему не навредит, так что он не обеспокоен.

Спустя два дня поисков он всё же нашёл нужную питейную. Бармен отказался что-либо рассказывать если клиент ничего не выпьет. Лич послушался и опрокинул целую кружку залпом. Пиво рекой протекло через его ребра и залило пол…

Ему повезло что местные завсегдатаи были настолько пьяны, что скелета от собаки в упор не отличат. Лич с трудом объяснил бармену-дуралею кого ищет и пихнул целый мешочек золотых.

- Так видел их?

- Видел… брюнетка наёмница неизвестно откуда, а её последнюю заказчицу я видел всего дважды.

- И где же?

- У дворца правительства. Она туда входила через парадные ворота. Видать сенаторша… или хрен его знает кто.

- Спасибо.

Это всё усложняет.

***

- Говоришь эта шлюха теперь сидит в правительстве перекрёстка?

- Да. Я проверил. – Ответил Лич сухо.

- Как?

- Заплатил информатору. Он навёл справки. Говорит это правда.

-Ясно.

Я повесил трубку. Ну вот, чтобы жизнь малиной не казалась всякий трэш должен происходить регулярно.

Мало того что я дням оборону укреплял, так еще узнал, что враги подобрались к самому моему порогу. Отложив этот вопрос, я занялся другим, более насущным.

Важными переговорами.

Урух и его закадычный друг король гоблинов, как всегда, весьма странно смотрелись вместе. Неудивительно, гигант и карлик, несочетаемое.

В сравнении с рогатым гоблин это плюшевая игрушка. Тем более первый просто мечтает сожрать второго, а второй об этом знает, но терпит, ведь расторгнуть союз это риски, а главное убытки, чего гоблинская душа не переносит.

Мы снова встретились в замке, только их союзника древнего некроманта на горизонте не видно. Хотя может это и к лучшему?

- И-так, чего позвали? – Хотелось добавить презрительное союзнички, но я сдержался, всё же эти двое отнюдь не бесполезные и иногда весьма забавные.

Глава 17

- Мы позвали тебя чтобы обсудить важный вопрос.

- Я слушаю. – Ответил я лениво позёвывая. Нарочно показываю им что не слишком то заинтересован, хотя на самом деле сгораю от любопытства.

- Мы нашли ещё один кристалл. Мы знаем где он. Он ведь тебе нужен, верно?

В таких случаях люди обычно давятся кофе, или замирают и удивлённо пялятся на собеседника вылезающими из орбит глазами.

Но голос разума включился быстрее. Я перерыл свою память вдоль и поперёк вспоминая, когда разболтал им про кристаллы и мою роль во всём этом действе галактического масштаба.

Ещё более невероятным кажется, что эти двое сумели найти один. Как они вообще умудрились?

- Как узнали?

- У нас свои источники. – Отозвался гоблин весьма загадочно. Ну и ладно, храни свои тайны зеленый.

- И где он?

- В соседнем мире… одном из. Можем открыть тебе портал.

- А если это обман? – Я сказал это лишь для галочки, порталами меня сейчас не сильно напугаешь.

- Ну что ты, какой обман? Мы гоблины, самые честные и никогда не обманываем, никогда! Ты чего смеешься? Думаешь я вру?

Тут молчавший ранее рогатый решил подать голос.

- Босс, если он вздумал тебя надуть я его сожру. Давно хотел.

- Рогатый варвар! Чтоб ты подавился!

- Ха-ха-ха. Запечённый гоблин, ням-ням. – Отозвался рогатый Урух и даже облизнулся.

- Покажи что за мир, я пойду туда. – Прервал я начинающуюся перепалку.

- Пошли, я всё подготовил.

***

Очередной тёмный подвал, от них меня уже давно тошнит. Если так подумать… то на что была похожа моя жизнь в последний год? Бесконечные подвалы, тоннели, грязные ямы, другие миры, подземелья, испытания и прочее. На фоне всего этого легко словить фобию или две, да и свихнуться тоже.

Если бы я стал бояться темноты, то считал бы что ещё легко отделался. Однако темноты я не боюсь, просто не хочу соваться в тёмные замкнутые помещения.

- Я всё подготовил и портал открыл, ты легко перейдешь и быстро сориентируешься.

Портал здесь и вправду есть. Зеленый не соврал.

- И где он на той стороне?

- Да практически рядом, ты сразу поймёшь.

- Ну хорошо. Тогда в путь. Да и если что… - Хотел я слегка пригрозить, хотя всё равно он мне ничего не сделает.

- Я окажусь в супе? Знаю-знаю.

Я вошёл в портал. Снова холод и невесомость и вот я уже на другой стороне.

***

Ещё до того, как мои глаза открылись я понял что меня ждёт. Так воняло только в одном месте.

В мире великанов, где я уже однажды побывал.

Открыв глаза и прочитав системные сообщения я пришёл к выводу что всё же это не тот мир, где я был, но великаны здесь точно есть. Потому что только от них так сильно воняет.

Новый мир – новые возможности. Так я подумал, зажимая нос и упиваясь зельями убирающими нюх. Теперь, когда вонь больше не сможет отправить меня в обморок я могу шагать вперёд.

Великаны успели надоесть мне ещё тогда. Не очень приятно чувствовать себя насекомым на фоне гигантов. Эти гигантские и неповоротливые создания хороши как грубая сила, но не более того.

А ещё они опасны, и не только запахом. Не важно какой у тебя уровень, если один такой случайно сядет на тебя - ты труп. Такая смерть не входит в мои планы.

И где же тот кристалл? Что-то совсем не вижу никаких признаков его наличия. Я разослал разведчиков во все стороны, пусть посмотрят и узнают есть ли он где-то здесь.

Еще не успели разведчики что-то найти как я услышал страшный грохот. Тут же я спрятался среди листьев гигантского куста и замер. По грунтовой дороге мимо меня проехала большая повозка с запряжённой в неё гигантской свиньей и великаном сидящем в ней.

Несчастная свинья едва могла тащить повозку, колёса ужасно скрипели, великан что-то бормотал себе под нос, и они оба страшно воняли. Я ощутил запах даже не смотря на выпитые зелья.

Не знаю как я вынес это оскорбление слуха и нюха, но все же эти двое уехали, и я смог спокойно выдохнуть. Разведчики заметили высокий столб тёмно-зеленого света, достающий до самого неба, вот туда мне и дорога.

***

Как прекрасен огромный лес, столько гигантских птиц что пытаются тебя сожрать, столько здоровенных муравьев что пытаются тебя сожрать, столько идущих куда-то по своим делам великанов…

Я бы с радостью летел на драконе, но постоянная угроза с воздуха вынуждает перемещаться на мотоцикле. Поездка по грунтовой дороге и протоптанной великанами тропинке окончательно испортила моё настроение. Уж больно много местных тварей пытались меня сожрать или хотя бы понюхать.

Благо плазменный пистолет всегда со мной, стоит кому-то появиться в поле зрения, и он сразу получает заряд в лицо. Кроме великанов, конечно, чтобы отвадить таких громадин лучше стрелять из пушки.

Доставать пушку из кармана мне было лень, а безголовая здоровенная туша, лежащая посреди дороги, вызовет лишние вопросы. Потому я прятался в кустах и надеялся что меня не обнаружат.

Наконец лес пошёл к концу, здоровенные деревья сменились кустами и травой, великаны стали встречаться куда чаще, а птицы-переростки больше не пытались меня склевать. Ненужных встреч я все еще избегал, а свет на горизонте стал более ярким, значит я приближаюсь.

Великанью деревню я предпочёл обойти стороной, запах исходивший оттуда способен убивать, и даже зелья не сильно помогли. Парочку пьяных в стельку великанов, валяющихся в кустах, я тоже обошёл десятой дорогой. Один из них лежал рядом с пустой бутылкой и храпел так что можно было оглохнуть.

Козявку вроде меня так и не заметили. Даже дети великанов здесь были в 4 раза больше меня, что уже говорить про взрослых. Остротой зрения их вид тоже не отличается, ведь каждый второй из них спотыкается через шаг. Редкие прохожие даже не смотрели в мою сторону.

Столб света всё приближался, с каждым шагом я был ближе и ближе к цели. По мере приближения количество великанов увеличивалось. Разведчики отправленные вперед доложили, что застукали большую и вонючую толпу у какого-то здоровенного каменного столба.

Чего-то такого я и ожидал, огроменный каменный столб испускающий луч света в небо. А вокруг него собрались десятки жирдяев-переростков. Сначала я подумал, что это что-то вроде местного культа, но потом стало ясно что они просто собрались «культурно отдохнуть».

Великаны некоторое время наблюдали за столбом света, идущим в небо, а затем объявили о начале празднований. Свет потух, видимо явление это временное, а затем великаны разбрелись по округе и вернулись с бутылками и мясом.

Началось какое-то местное празднование, а ведь мне это вообще не на руку. Сидеть в кустах весь день и ждать пока они наедятся и напьются? Да ну их, нужно ускорить процесс.

Невнимательные великаны не заметили, как летучие мыши стали кружить над их стаканами что-то подливать внутрь. Лишь через полчаса до великанов дошло что что-то пошло не так.

Массовая истерия пришла неожиданно и ударила по увальням по мозгам как мешок. Соглашусь, не очень приятно, когда твои худшие страхи оживают, и тебе мерещится то, чего ты всю жизнь боялся. Паника охватила ряды толстяков, некоторые просто убежали в кусты, другие кинулись сражаться с невидимыми врагами, а кто-то слёг с сердечным приступом.

Довольный эффектом я позволил себе немного злорадства и отправил дракона полетать над придурочными толстяками. Не знаю, что они увидели, но все, кто мог в ужасе бежали. Довольный тем что вокруг камня никого живого не осталось я подошёл поближе.

Камень как камень, только письмена какие-то нацарапаны, а еще от него исходит уже знакомая энергия. Поковырявшись в камушке, я ни к каким выводам не пришёл. Зато один из лежащих в отключке великанов пришёл в себя. Пришлось приказать дракону сбросить ему на голову камень. От тупого удара не менее тупой гигант снова прилёг поспать.

Я зажёг на пальце небольшой огонь и решил спросить совета у старого друга.

- Огонёк, подскажи, что мне делать с этой глыбой? Может разбить её?

Огонёк появился на пальце спустя пару секунд. Его маленькая мордочка уставилась на меня с лёгким укором. Всё ясно, придется скормить ему еще партию вкусно пахнущих дров.

- Попробуй коснуться этого камня своим разумом.

Ох не люблю я это. То, что я еще не рехнулся от всех этих выкрутасов это скорее удача. И всё же я решился на это. Поговорим с камушком по душам.

Я коснулся камня рукой и открыл свой разум. Каменная глыба мне ответила.

Наши разумы соединились, и я увидел очень много. Межмировой кристалл действительно находится здесь, внутри. Он ждал моего появления много лет. Он знает кто я. А затем я увидел обрывки его памяти. Он показал мне зарю времен, когда галактика была ещё молода, времена, когда цивилизации свободно развивались… а их мощь была достаточной чтобы гасить звёзды.

Затем поток сознания резко оборвался, я понял, что стою посреди пустоты… опять я оказался в море звёзд… мимо меня проплывали колоссальные космические флоты, их лучевое оружие уничтожало целые планеты. Я понял, что вижу настоящее. Прямо в тот момент это где-то происходило.

А затем я кажется увидел будущее.

Млечный путь потух, миллионы звёзд погасли, сама жизнь начала покидать галактику…

Я пришёл в себя рывком. Понял, что валяюсь на каменном полу около расколотой глыбы. В моих руках покоился тёмно-зелёный кристалл. Его свет был ярким, я даже отвернулся чтобы не портить глаза.

- Так легко? – Спросил я сам себя, вспоминая чего мне стоило добыть любой из предыдущих кристаллов. Даже как-то обидно стало.

Я запихнул кристалл в инвентарь, теперь осталось найти всего 2. Я встал и осмотрелся. Один из великанов попытался прийти в себя и тут же получил камнем по виску от дракона. Верно, тихий час я ещё не отменял. Ладно, раз уж здесь всё то пора мне топать домой. Я попытался открыть портал чтобы вернуться в пространственный домик, но серьёзно обломился…

- Портал не работает? – Спросил я сам себя.

- Ага, влип ты, хозяин. – Отозвался Огонёк. Он никуда не делся, а напротив пользуясь случаем сжигал одежду на одном из отрубившихся гигантов.

Очень скоро я понял по чьей вине я здесь застрял. Великаны. Несколько десятков гигантов вышли из-за кустов, во главе с великаньим колдуном, и направились ко мне. Наверное, из-за него я не могу открыть портал, он как-то меня блокирует.

- А-ну стоять, букашечка! – Закричал великан-колдун, показывая, что меня прекрасно видит.

Только этого мне не хватало.

- Думаешь мы такие тупые? – Спросил один из них.

Я бы с радостью ответил, что даже коровы умнее, но сдержался. Лучше тратить время на побег, а не болтовню. Уже через 10 секунд я был на спине у дракона и сваливал куда подальше. Мне в спину летели камни и оскорбления, но я их проигнорировал. Ничто из этого не сравнится с ПВО что меня однажды сбило.

Я отлетел от деревни достаточно далеко, но так и не смог открыть портал и вернуться в свой домик. Покопавшись в интерфейсе, я нашёл информацию.

«Подпространство заблокировано стражем камня».

Блин, придётся избавиться от этого переростка. Я повернул назад.

***

Ближе к вечеру я решил покружить над деревней и высмотреть нужного мне ублюдка. Гигант и вправду нашёлся, он спрятался в самом большом деревянном даже не доме, а тереме, где видимо живёт местная власть. Вход охраняли двое стражников, плюс еще двое вооруженных были внутри.

Я легко проник внутрь через окно на чердаке. Ох, как будто в ужастик попал. Всё такое огромное и пыльное, а я как насекомое бегаю среди старой деревянной мебели и какого-то хлама.

Страшный звук заставил меня замереть, а затем и вовсе искать укрытие. Не сразу, но я понял, что это был храп. Кто-то из них храпит так громко что выстрел пушки может заглушить!

Я пошёл в открытую и не таясь. Никого в коридорах не встретил, все кроме охраны уже разошлись спать. Разведчики быстро нашли комнату колдуна, туда я и отправился.

По дороге я не удержался и воткнул большое копьё между досками пола. Для великана оно будет как раз как хороший гвоздь, когда он на него наступит.

Сделал великану гадость – на сердце радость.

Я вошёл в комнату со спящим колдуном. Тот храпел на кроватке без всяких задних мыслей. Долго придумывать способ избавления от гиганта не пришлось. Порция отборного яда отправилась великану прямо в рот, пока он храпел и бормотал во сне.

Через минуту он утратил способность дышать, проснулся и схватился за горло, но было уже поздно. Конвульсии и разгром половины комнаты не помогли.

Один из стражников услышал, что происходит и бросился на помощь, но наступил ногой на оставленное копьё и взвыл на весь дом.

Поднялся переполох, гиганты начали лениво просыпаться и пытаться понять, что происходит. Я бы мог еще долго забавляться с этими увальнями, но долг зовёт. Свою добычу я взял, пора домой.

Только вот недооценил я местные выкрутасы пространства.

В момент, когда я вошёл в портал что-то в пространстве искривилось и сломалось, система выдала ошибку с десятизначным кодом и посоветовала обратиться в службу техподдержки…

Только никакая служба техподдержки мне не поможет, меня вышвырнуло в том же самом мире…

***

Приземление точно не было мягким, я кажется отбил себе всё что мог. На месте падения образовалась воронка. По степени её глубины и углу я понял, что свалился с неба.

- Ты что, с луны свалился? - Раздался голос позади меня.

- Что? – Ошарашенный и не до конца пришедший в себя я повернулся и посмотрел с кем разговариваю.

Передо мной стоял молодой пастух с деревянной палкой в руке, завернутый в дождевой плащ. За ним мирно паслось стадо овец.

Обычный человек, не великан и не монстр.

- Ага, с луны. – Сказал я. Не буду же спорить. Пастух принял это легко, словно это абсолютно нормально.

- Я Якоб, пастух.

- Максим. Слесарь-любитель.

- Кто-кто? – Удивился он.

- Кузнец говорю. Да я с луны свалился. А часто у вас тут такое бывает?

- С тех пор как мир с ума сошёл довольно часто. – Ответил он и закивал. Мол знает, что это странное дело, но не обманывает.

Тут ко мне закрались нехорошие подозрения.

- И как выглядят те, кто с луны падают?

- Мой дядько видал одного. Огромный такой и лысый он был. Землю колотил кулаками, а потом мир с ума сошёл.

- Ясно.

«Пространственные возмущения. Безопасная телепортация невозможна. Пространственные возмущения успокоятся примерно через 01:58:32».

Здоровье я поправил зельем, два часа придётся провести здесь. Уже собирался снова заговорить с пастухом, но его мгновенно расплющило упавшее на него сверху тело.

А, ну, конечно, по закону подлости это обязано было произойти.

Вслед за мной в аномалию вышвырнуло охранника-великана с продырявленной ногой. Тот упал аккурат на пастуха и его стадо, расплющив их всех.

Великан был без сознания, потому добить его было легко, а дальше я прождал 2 часа и отправился домой. В этот раз портал сработал как следует.

Глава 18

Странно, вроде бы здесь вчера был замок. Именно так я подумал когда увидел руины.

Нет, это не проблема, замков в мире Уруха много, да и встречались мы в разных. Этот был одним из множества каменных строений, которыми владели мои союзники. Сегодня утром я рассчитывал встретить здесь Уруха, а к обеду застал руины. Причём свежие.

Пройдясь по обгоревшим обломкам я пришёл к выводу что сражение произошло совсем недавно. Учитывая характер повреждений, кто-то просто основательно спалил здание с высоты, скорее всего дракон. Следов выживших среди золы и камней мне найти не удалось.

Я открыл меню системы, оно показало, что оба моих союзника еще живы, только хороший вопрос где они, не в плену ли? Чтобы исключить возможность их потери я решил поошиваться здесь ещё немного.

Обнаруженные мной спустя полчаса гоблинские следы вели в темные кусты ближе к реке неподалёку. Там же я нашёл какой-то хлам в виде сломанного оружия и дырявую одежду, висящую прямо на кустах.

Почесав подбородок, я пришёл к выводу что искать здесь бесполезно, но через секунду моё мнение изменили обстоятельства. На руинах замка открылся портал и оттуда вышли король гоблинов и один из его шаманов.

Подойдя ближе, я понял, что его зеленое высочество не в форме, под левым глазом красуется здоровенный фонарь, да и сам он словно из дробилки вылез. Мою ухмылку скрыл шлем.

- И что случилось с твоей зеленой мордой?

- Ай, - махнул гоблин рукой словно это не важно, - ты кристалл нашёл?

- Нашёл.

- Вот и хорошо, а мы, когда ты ушёл, нашли неприятности.

- Какого рода? – Я снова окинул взглядом пепелище.

- В портал что мы для тебя открыли пролез великан. Да еще огнедышащий.

- И что, вы не смогли с ним сладить?

- Как видишь. Эта сволочь спалила здесь всё и пошла гулять по лесам!

- Что-то я не вижу следов на земле.

- Так это, из-за аномалии гравитация отключилась, и он взлетел в небо. А потом упал за горами.

- Хочу это увидеть. – Сказал я.

- Ну иди и посмотри, - развел зеленый руками, - только близко не подходи, он огнём плюется как дракон.

- Понял, учту.

***

По спаленным лесам и огромным ямам я определил, где проходил великан. Этот переросток порядочно прогулялся по округе и разрушил всё до чего дотянулся. Благо места здесь глухие, никто не живёт.

Память подсказала что самое уязвимое место у великана это затылок, стоит просто тюкнуть туда чем-нибудь тяжелым и гигант отправляется видеть сны.

Дракон уже заходил на цель с огромной бомбой в лапах, когда толстая туша что-то прознала и резко повернулась. Поток пламени, пущенный в нашу сторону, спутал все карты. Ах как высоко взметнулся этот огонь и каким жарким он был. Я сразу захотел этого огнеплюя в свою деревню великанов, в бою он стоит минимум троих.

Пятерых, подумал я когда в нас ушли очередные порции огненных шаров. Брови гиганта поползли вверх, когда он понял, что его лучшие атаки нас не достали. Тогда он принялся выжигать на земле какую-то огненную печать, готовясь применить нечто помощнее.

Шансов мы ему не дали, дракон использовал ледяное дыхание и охладил пыл гиганта, его магия рассеялась. Как в каком-то мультфильме разъяренная туша помахала нам кулаком. Было бы совсем не страшно если бы этим кулаком нельзя было разрушить пятиэтажку.

Как-то и сам не заметил, как передразнил его и помахал ему кулаком в ответ. Иногда совсем не умею себя сдерживать, да и молодая кровь играет, всё же мне всего 21 год.

Великан мой жест заметил, его рожа покраснела, хотя казалось куда уж больше, ноздри раздулись, и он приготовился атаковать в полную силу.

Он набрал полную грудь воздуха и выдал такую струю синего пламени что половина леса вокруг запылала, а мы с драконом едва ушли от этого потока всесожжения.

На этом великан выдохся, он упал на одно колено и потянулся к чему-то на поясе. Только сейчас я обратил внимание что там висела бутыль. Великан лениво извлёк деревянную пробку и пожелал влить себе в рот содержимое, но не судьба.

Попадание из моей снайперки сначала взорвало горлышко бутылки, а затем пробило дно в двух местах. Красная вонючая бурда полилась на землю, а великан не верящим взглядом уставился на происходящее.

Бутылка лопнула и всё содержимое полилось на землю. Гигант сначала не мог поверить в произошедшее, а потом приуныл. Плечи поникли, руки безвольно повисли, улыбка довольного жизнью идиота исчезла с физиономии, сменившись выражением печали и тоски.

Ой, да ладно, неужели это была последняя бутылка в истории? Чего так убиваться, хе-хе.

- Эй ты, дармоед стометровый. – Обратился я к нему, предварительно подлетев на драконе поближе. – Слышишь меня? – Опять игнорирует.

Следующие десять минут я поливал его самыми изощрёнными оскорблениями из всех что мог выдумать, прошёлся по его тупой роже, запаху и размеру, пару раз упомянул весь его вид в недобром ключе.

Реакции было ноль, великан просто впал в ступор и ни на что не реагировал.

- Ты разбил семейную реликвию. – Сказал наконец гигант.

- Бутылку что ль?

- Это была волшебная бутыль с огненным пойлом, она позволяла превращать любое бухло в огненную воду.

- А новую достать сможешь?

- Смогу сделать сам, но нужны души пламени, изумруды и чистое стекло.

- Слушай, а давай я тебя в своей деревне великанов поселю. Домой ты уже не вернешься, но сможешь жить с сородичами. Нужно только мне присягнуть.

- Тебе? Карлику? – Усмехнулся здоровяк и притворился что растирает двумя пальцами букашку.

- А я говорил, что там много пива и кабанятины?

- Продолжай… - В его глазах появился интерес.

Предложение о подданстве великан всё же принял.

***

Через неделю я вернулся в Гренландию чтобы проверить как там дела. Всё шло как следует, великаны все ещё строили новые дома, охотились на гигантскую дичь и гнали самогон, пиво и вино. Их вечно довольные рожи стал ещё более довольными и тупыми. Алкоголем что они выпивают за день можно напоить миллион человек.

Блуждая вокруг деревни и проверяя как идут дела я решил немого улучшить оборонительные системы. Заставил великанов построить еще пару башен и больших заборов, выкопать дополнительные рвы с мостами, посадить еще ядовитых растений и колючих кустов. Нехотя гиганты выполнили все мои распоряжения и отправились спать.

Новичок в деревне быстро прижился. Огнедышащий гигант в первый же день набил морды парочке своих сородичей, съел больше всех кабаньего мяса и перепил каждого кто бросил ему вызов. За все это местное общество его зауважало.

Я обеспечил огнедышащего всеми материалами чтобы он смог производить своё огненное пойло, которое помогает ему плеваться огнём. Через пару дней он вернул себе все способности и начал учить огненному дыханию других гигантов. Еще через пару дней огнедышащими великанами стали пятеро.

Довольный таким раскладом я подумал, что нужно снова заглянуть в мир гигантов и набрать там ещё талантов. Другое дело что там опасно и вообще мне лень сейчас этим заниматься. Пожалуй, в другой раз этим займусь.

День прошёл, заночевать я решил здесь же. Деревня друидов находящаяся рядом предоставила мне домик на дереве. Там я и провёл ночь чтобы утром услышать новости.

Великаны поймали в воде еще один корабль. Что этим пришельцам на кораблях вообще надо от нашей Гренландии?

Поймать корабль великанам не сложно, на своих здоровенных лодках они догонят что угодно. Естественно, небольшую посудину, старый натовский корвет, безнадежно сломали, а половина экипажа погибла, зато оставшихся взяли живыми и доставили прямо ко мне.

Выяснилось, что это не первый такой случай. Есть людей я великанам запретил, потому их просто давили ногами. Шпионов и чужаков гиганты никогда не любили и к жизням «букашек» всегда относились с пренебрежением.

25 выживших членов команды были похожи на матросов-оборванцев, парочка из них системные маги 50 уровня. Что они забыли здесь и что искали я и решил выяснить.

Разговор не задался, похоже я напоролся на фанатиков. Эти ребята приплыли откуда-то из Южной Америки, и принадлежат к какой-то секте. Парочка откусили себе языки, а третий решил бросить мне вызов, предложил дуэль на пистолетах. За такую наглость один из великанов сразу приложил его кулаком. Зато оставшиеся стали более смирными.

Тут то они и заговорили. Не все, конечно, трое что остались в живых, остальных пришлось раздавить. Они поведали что там откуда они сложился целый культ, и что он агрессивно расширяется. Подробности я решил опустить, мало ли что они там выдумали. А вот факты меня заинтересовали.

У них целая армия и куча кораблей. Они активно исследуют моря, захватывают артефакты, привлекают к себе сильных бойцов, и так далее. К моим владениям они тоже проявили интерес, похоже мечтают устроить здесь базу. Ну фигушки им, здесь всё моё, ничего они не получат.

Казнив оставшихся троих, я решил снова полетать на драконе, осмотреть береговую линию и соседние острова.

***

На береговой линии я никого не встретил. Все же здесь оказалось довольно чисто, никого лишнего. Зато пустили корни какие-то морские твари, вышедшие на берег и устроившие в одном месте колонию.

Эти существа похожи морских крабов-мутантов. Мы уже сталкивались с такими однажды, теперь они рискнули вернуться?

Чтобы жизнь не казалась им малиной я сбросил на них пару пачек бомб, уничтожив несколько десяток особей. Твари агрессивно щелкали клешнями и вскоре вернулись в море, не зная как мне отомстить.

Чтобы не забывали меня я сбросил еще пару больших бомб в воду. Судя по красным пятнам и всплывшим телам я попал. А нечего приплывать на мой остров.

***

Партии древесины из Гренландии хорошо заходят в перекрестке, так же, как и металлы и кристаллы, добытые у нас же. Всё это дало мне стабильно огромный приток денег. Теперь на мои богатства можно купить армию, а то и две.

Всё это не могло остаться незамеченным. Нет, государство мной не интересуется, как чужак я налогов не плачу, а местный криминал я давно помял так что они до сих пор сидят тише воды. Мной заинтересовались другие чужаки.

Началось все с писем и звонков в наш аванпост в перекрестке. Ищут встречи и сотрудничества. Естественно, я приказал посылать всех далеко и надолго, но вежливо. Кого надо сам найду, а пользоваться собой никому не позволю.

Тогда иномиряне, коих в перекрестке немало решили действовать более жестко и даже назойливо. Неизвестные мне люди всячески пытались начать со мной разговор. Они подходили на улицах, приглашали, передавали приглашения о встрече через знакомых.

Меня поджидали везде: у фабрики, где я заказывал одежду для великанов, у магазина взрывчатки бомбиста, в магазине, где я покупал пиво и даже просто на улицах. Даже около магазина, принадлежащего акульим рожам ко мне, пытались притереться двое посыльных.

Мне пришлось проявить чудеса изворотливости чтобы увильнуть от любых обязательств. В некоторых случаях я обещал зайти и выслушать. Но не приходил, в других делал вид что посыльные ошиблись.

Рано или поздно это должно было им надоесть и этот день настал. За мной послали группу захвата из 12 бойцов от 100 уровня. Они подкараулили меня поздно вечером на улице, попытались накинуть электрические сети и вырубить электродубинками.

Откуда им было знать, что мой костюм даёт отличную защиту от всех стихий? Естественно, я в долгу не остался, разрубил каждый из 12 трупов на 12 кусков и разбросал по всем окрестным улицам.

Жест красноречивый, трактовать его двояко не получится. Тем не менее не до всех дошло. Попытка повторилась только с участием двух боевых роботов и вдвое большего количества людей.

Последнему выжившему я переломал все пальцы, но добился ответов. Один из аристократов что ведет дела здесь в перекрестке очень хочет наложить лапы на мои доходы. Его родной мир высокотехнологичен, но простого сырья им не хватает из-за убитой экологии и выработки большей части ресурсов. К тому же из-за идущей прямо сейчас галактической войны и нестабильности порталов они терпят убытки.

Вот они и решили запрячь в плуг меня, после того как навели справки решили, что я могу решить часть их проблем. Ха, какие наивные! Нужно ответить им тем же.

***

Их владения в перекрестке не сильно отличались от наших, такое же большое поместье за высокой стеной с кучей пристроек. Тем проще было угостить их взрывчаткой.

Несколько скелетов переодетых под гражданских забросали ворота взрывчаткой. Враг и пикнуть не успел, а вход уже разлетелся на кусочки. В пролом забежала целая армия нежити и боевых роботов. Охрана не оказала достойного сопротивления, и вся быстро передохла. Хозяев скелеты буквально вытащили из их постелей и поставили передо мной на колени во внутреннем дворе.

Они сразу поняли, что происходит, и кто пришёл в гости. Молить о пощаде они не стали, а жалеть их я не собирался.

После казни я принудительно закрыл портал и временно оборвал связь перекрестка и их мира. Поместье было тщательно разграблено и разрушено, чтобы никто не захотел здесь селиться.

Думаю, это послание недоброжелатели поймут.

***

Оказывается и в моём родном городе, и в поселении посреди этого города всё это время не скучали. Нашествие крыс из одного единственного портала, открытого неизвестно кем по ошибке. Разлив реки и локальный потоп. Падение космического мусора с орбиты.

Все эти проблемы решались и без меня, так же, как и расправы над бандитами и вопросы распределения продовольствия. Но вот некоторые проблемы без меня решить невозможно. Например, целая стая оборотней перестала превращаться в людей, начала выть на луну и жить в лесу.

Пришлось идти в лес и пытаться вразумить любителей природы. Конечно, сначала они попытались меня сожрать, но затем, когда каждый персонально получил по носу и понял, что ничего им не светит, они навострили уши и вроде как начали слушать.

Людская речь до них дошла, но аргументы мои показались им слабоватыми. Такие блага цивилизации как горячая вода, электричество и 12 часовая рабочая смена 6 дней в неделю показались им слабоватыми, в сравнении с возможностью гулять по лесам, мыться в реке и есть что попало.

Поняв, что на поле аргументации я проигрываю, а от дюжины оборотней которые больше не хотят быть людьми пользы немного, я только пожелал им успехов в жизни и посоветовал держаться от моего города подальше.

Клык будет недоволен, ведь часть его стаи сбежала, ну и пусть. Их людьми уже не сделаешь, они приняли звериный облик и слабыми людьми больше не будут.

***

В тот день я ложился спать со смешанными чувствами. Убить меня пытались раз 7, не меньше, я сам покрошил немало народу и запугал, и настроил против себя еще больше. Недельный план вроде выполнен, можно засыпать с чувством выполненного долга, но что-то было не так.

Полежав и подумав, я понял, что давно не контактировал с продавцами, эти акульи морды много знают и своими знаниями делятся неохотно. Полежав и поковырявшись в носу, я каким-то шестым чувством почувствовал, что время для разговора пришло.

Я встал, быстро оделся и проделал пеший путь до ближайшего магазинчика. Он был закрыт давно, с самого начала большой войны. Люди давно перестали сюда приходить. Вывеска давно не горит.

Я шёл по ночным улицам один, никого не встречая, пока наконец не подошёл к магазину. Аура, запрещающая любое насилие вокруг магазина, не работала, никаких признаков жизни не было, но я почувствовал, что внутри кто-то есть. Я дернул ручку входной двери, и она неожиданно поддалась, я смог войти внутрь.

Пустота и темнота, запах пыли, вот кто меня встретил. Ну да, так и знал, что шестому чувству нельзя верить. Я ошибся… или нет? Почему здесь вообще открыто?

Я перелез через прилавок и вошёл внутрь. Внутри было пустое заброшенное помещение, где уже несколько месяцев не было ни одной живой души. Однако на столе я увидел письмо.

Обычное бумажное письмо внутри обычного бумажного конверта. Именно так люди передавали информацию до появления интернета. Я аккуратно открыл конверт, развернул письмо и впился глазами в строки.

«Я так и думал, что ты откроешь его в первый же день. Максим, ты так предсказуем. Впрочем, ладно, давай ближе к делу, писать плавником не удобно. Мы обнаружили местонахождение еще одного кристалла. Мы бы и сами забрали его, не напрягая тебя, но не можем. В тот мир могут войти только люди. Это странная магия или что-то вроде того, только человек может ступить на его поверхность и прожить дольше 15 минут. Поэтому мы просим тебя заняться этим вопросом и обещаем выплатить компенсацию за все твои неудобства. Координаты мира прилагаются ниже. Лежащий в конверте артефакт поможет открыть портал».

Я достал из конверта небольшой зеленый камень.

«Портальный камень. Легендарный предмет».

«Да и вот еще что. Галактическая война приобрела затяжной характер. Пока мы не добудем все кристаллы явного перевеса ни одна из сторон иметь не будет. Поэтому вся наша надежда на тебя».

Так и думал. Нет бы поздравили с днем рождения… или с новым годом, подарили бы в подарок пару сфер самого высокого уровня редкости…

Вместо этого «Максим иди туда. Максим сделай это».

Ладно, что поделать. Пора за работу. Координаты есть, могу отправиться туда из своего пространственного домика.

Глава 19

Первое что бросилось в глаза в этом мире это огромная статуя в форме человеческого черепа. Целую гору переделали для одной единственной цели. Меня это впечатлило.

А потом выяснилось, что таких черепов здесь великое множество. Десятки, если не больше. Они украшают огромное плато, состоящее из черного камня.

Такое чувство что живых людей здесь нет, что здесь вообще никто не обитает. Ну и классный мирок я посетил. Ладно, нужно хватать кристалл и сматываться пока цел.

Прыжками на джетпаке я проделал путь через невысокие горы и оказался на вершине одной из них. Отсюда у меня открылся отличный вид. Куча гор, какие-то руины, повсюду выжженная солнцем земля, местами кости людей и зверей, давно пожелтевшие от времени.

- Я что, попал на кладбище? Или в мертвый мир? – Буркнул я себе под нос.

Ответом мне был гул ветра.

Живые бы давно навели порядок, не позволили костям валяться незахороненными. Значит живых здесь нет.

***

Этот случай явно отличается от предыдущих. В прошлые разы я чётко чувствовал где находится кристалл, или хотя бы догадывался где его искать. А что теперь? Ничего не чувствую и не вижу. Кроме гор, песка и иногда костей здесь ничего нет.

Я пытался спросить совета у огонька, но он развёл руками, мол не знает, этот мир словно мёртв и не отзывается. Раздосадованный я поднял пару скелетов, чтобы попытаться залезть им в башку и нащупать хоть что-то, но скелеты сразу же разваливались, как только я пытался что-то сделать с ними.

Летучие мыши полетали по окрестностям, но ничего примечательного не нашли.

Не спорю, костей здесь можно собрать сколько хочешь, но толку если они такие хрупкие.

«Древняя кость. Древнейший предмет. Низкая прочность. Мусор».

Я решил призвать дракона и лететь на нём куда глаза глядят, но тот очень упирался и совсем не хотел появляться в этом мире.

В итоге он все же откликнулся на зов и существ ненавидящих это место всей душой стало двое.

Мы кружили над этим мёртвым местом пока нам обоим это не надоело. Ничего значительного нам высмотреть не удалось. Кроме песка и останков мы ничего не нашли.

К вечеру первого дня я решил вернуться через порталы на остров и там отдохнуть. Я вышел из портала прямо посреди деревни папуасов и отправился на пляж, в своё излюбленное место.

Парочка местных позже подошли ко мне чтобы спросить у босса как дела, но мой убийственный взгляд заставил их заткнуться и уйти. Сегодня я не расположен болтать.

На следующий день я вернулся в мёртвый мир. В этот раз я призвал всех летучих мышей и отправил их во все стороны. Они должны лететь так долго как могут и докладывать обо всём странном.

Так прошёл второй день. Ещё более безрезультатно чем первый, ведь мои маленькие разведчики не нашли ничего кроме костей и древних обгоревших руин.

На третий и четвертый день всё повторилось. Кажется, мы обследовали с воздуха площадь целой страны, но ничего не добились. От костей и песка у меня скоро будет мигрень…

На пятый день я уже ни на что не надеялся. В момент, когда я вылез из портала я чувствовал себя как грузчик, который каждый день грузит цемент вот уже 20 лет… «впереди у меня монотонный труд, и так день за днём».

Старым добрым правилом «всегда будь начеку» я пренебрёг, вот за это и поплатился. Удар был неожиданным, краешком сознания я успел понять, что броня не пробита и резко отскочил.

Слева от меня стоял самый обыкновенный скелет, первого уровня и с какой-то костью в руке. Он пощёлкал челюстью и попытался атаковать меня снова.

С какой-то ленцой я ушёл от удара влево и поставил дурачине подножку. Скелет упал на землю и развалился на куски, мгновенно перестав существовать.

- А это уже интересно. – Разговоры с самим собой входят у меня в привычку.

Обследование территории показало, что таких хрупких скелетов здесь сотни. Они тупо бродят из стороны в сторону и бросаются на всё что движется, в том числе иногда друг на друга.

Зачисткой я решил не заниматься, да и кто знает почему они вдруг поднялись и решили погулять. Ничего нового я не почувствовал, ели кристалл здесь и есть то я без понятия где.

Пару десятков скелетов я всё же выловил и попробовал покопаться у них в головах. Не то чтобы я нашёл нечто ценное, но определенные обрывки воспоминаний обнаружил.

Древние царства и потерянные культуры меня не волновали, я пытался найти хоть какие-то обрывки сведений, ведь к такой вещи как древний кристалл будет приковано внимание.

Наконец от одной из голов я узнал, что где-то далеко на юге есть целая сеть построек, которые могли быть связанны с кристаллом. Вот туда я и решил лететь.

Однако полёт будет долгим, судя по контурам давно высохших рек дня три мне придётся провести на драконе…

***

Полёт выдался не из приятных. Солнце палило беспощадно, благо костюм защищал от этого почти полностью, но всё равно было не очень приятно. Периодически на нас нападали скелеты грифов. Эти твари оказались очень хитрыми и сильными, в одиночку дракон бы не отбился, потому мне пришлось сидеть на нём большую часть дороги.

На второй день пришлось сделать большой перерыв. Песчаная буря мешала полёту, потому нам пришлось найти укрытие в старом разрушенном каменном здании.

Всё бы ничего, но и там мы напоролись на не упокоенных скелетов. Первого уровня, слабые и медленные, их можно было уничтожать щелбанами. Другого развлечения в тот день я себе не придумал.

***

Наконец мы долетели до руин древнего города. Кажется, именно это место я видел в воспоминаниях покойника.

Пожалуй, здесь могло быть очень красиво. Лет так тысячу назад. До того, как все умерли и солнце выжгло всё что здесь было.

Покойники вроде лежат, никто не ходит как неприкаянный, уже хорошая новость.

Мы приземлились на крыше бывшего дворца или чего-то такого. Конечно, дворцом оно уже давно не является. В полуразрушенном здании едва осталось много целых коридоров и комнат.

Большим желанием посещать это место я не горел, но выбирать иногда не приходится, к тому же я начал чувствовать присутствие кристалла, значит я на верном пути. Я полез внутрь.

Камень захрустел под ногами, будь я ниндзя на задании уже выдал бы себя с головой. К счастью, ничего живого вокруг не было и услышать как я провалил операцию никто не смог.

Опять камень хрустит, в темном и пустом помещении этот звук разносится по давно мертвым коридорам особенно хорошо. Ай, ну и пусть. Я решил не обращать на это внимания, вряд ли здесь есть кто-то способный меня услышать.

Так я и шёл через древние руины спускаясь куда-то вниз. Чтобы не нарушать атмосферу я решил даже не светить фонариками, благо неплохо вижу в темноте.

Древние рисунки еще местами сохранились на стенах. По стилю они чем-то напоминали древний Египет. Вот какой-то царь едет на колеснице, вот он же наказывает нерадивых крестьян, отправляя их в яму с крокодилами. Вот этот самый царь находит какой-то светящийся камень и…

Следующие рисунки получились очень сумбурными, да и половину уже не рассмотреть из-за старости, но общий посыл ясен. Царь решил подарить своему народу вечную жизнь, превратив всех людей в нежить.

На следующей стене царь уже превратился в здоровенного костяного Лича, испепеляющего фиолетовыми молниями всех, кто не хотел становиться нежитью.

Последний рисунок изображал царство мертвых, набитое скелетами, а сам царь восседал на гигантском костяном троне в огромном зале этого самого дворца, по которому я сейчас брожу. Хм… значит я на верном пути, ведь кристалл был установлен в трон, наверное, он и поддерживал это царство смерти в его состоянии.

Налюбовавшись вдоволь на потрескавшиеся картины, я пошёл дальше. Тут то и встретил первых обитателей.

В металлической броне пара десятков скелетов, вооруженных давно заржавевшими мечами, вышли из-за угла и едва не столкнулись со мной лицом к лицу. Уровни жалкие, ниже десятого, я просто уложил их всех кулаками и пошёл дальше.

По меркам такого тихого места шума было немало, надеюсь здесь больше никого нет.

Надежда не оправдалась, из-за углов на меня выскакивали скелеты тигров и прочих больших кошек, еще большие отряды воинов и какие-то трехметровые переростки. Все отличались низким уровнем, потому я просто разбросал их голыми руками.

Даже на секунду пропало желание побеждать систему, столько возможностей и сил она мне дала…

Наконец я спустился в самый низ к тронному залу. Увы никого я здесь не встретил, да и камня в троне не оказалось. Плюнув от злости, я подумал взорвать здесь всё, но обнаружил следы ног скелета на песке, и решил следовать по ним.

Следы вывели меня в какую-то комнату, в которой на полу валялась куча костей. Опять кости, будь я собакой я бы, конечно, обрадовался, но шерсти на мне утром вроде бы не было.

Я поднял с пола череп и посмотрел ему в глаза. Секунду я молча таращился в пустые глазницы, но затем они загорелись красным светом.

От неожиданности я едва не раздавил череп, но вовремя напомнил себе что нужно сдерживаться. Этот засранец явно хотел меня провести. Я аккуратно поставил череп на пол, примерно туда, где валялся позвоночник.

Череп соединился сначала с позвоночником, затем с руками, вскоре скелет был цел.

«????? ? ??????? ?? ?????? ? ???????».

Я такое уже видел и мне это не нравится.

- Пришелец. – Проскрипел он обвинительно. Словно уличил меня в самом гнусном преступлении в истории.

- Ага, зеленый человечек, ты меня раскрыл.

Скелет нервно дернул головой и посмотрел на меня ещевнимательнее.

- Ты первый кто появился здесь за тысячу лет.

- Не удивлён. У вас здесь нет ни морей, ни пляжей. Какой нормальный турист сюда прилетит?

- Не понимаю… твои речи странны чужак. – Кажется его голос стал ещё более скрипящим и противным, аж захотелось оборвать его страдания.

- Скажи где кристалл?

- Я кажется знаю про что ты. Каждый из вас спрашивает про него.

- Из вас? Его уже кто-то искал?

- Верно. Тысячу лет назад сюда приходили.

- И кто же?

- Какая-то рыбина что сумела принять облик человека.

А я кажется знаю про кого он.

- И что ты ему ответил?

- То же что и тебе. Хочешь кристалл – забери его силой.

- Звучит как вызов. Ты не выглядишь опасным.

- Спустись ниже, в углу тронного зала под полом есть лестница. Спустись по ней и всё увидишь.

Его глаза начали потухать, кажется он теряет силы.

- Ты что, разваливаешься? – Полюбопытствовал я уже собираясь уходить.

- Я могу говорить раз в тысячу лет, на большее сил не хватает. Прощай чужак.

Скелет снова развалился на части. Череп покатился в мою сторону, его пустые глазницы потухли. Теперь он выглядит как мертвец.

Ну-с, спустимся, почему бы и нет.

***

Я спустился по лестнице, на которую он указал. Ноги постоянно наступали на чьи-то кости. Мне почему-то представилось что их хозяева попробуют с меня за это просить.

Нижний этаж оказался засыпан песком. Пришлось изрядно попотеть чтобы что-то откапать. Ну вот кто в здравом уме будет организовывать библиотеку под тронным залом? Это даже не смешно.

Зато смешно стало когда я откопал ещё троих дееспособных скелетов. Эти болтать не пытались, а сразу попытались откусить от меня кусочек. Пришлось снести им черепушки, но даже без них они пытались меня схватить.

Э нет, один я долго буду копаться. Кажется в инвентаре валялись лопаты, да и скелеты в лимбе бездельничают, непорядок.

- Эй мертвые, а ну за работу, чтоб через час убрали весь песок. – Крикнул я им поднимаясь на верх. Пара сотен скелетов приступили к работе.

За час они не управились, управились за два. Я тем временем обыскал весь дворец. Рисунки на стенах были красивые, спору нет, но с телевизором не сравняться и вообще, темно тут и душно.

Как только работы были закончены и весь песок убрали и закидали мне в инвентарь, я спустился вниз. Сразу заметил несколько дверей, закрытый и опечатанных магией. Здесь же нашёл скелет гигантской акулы. Его я запихнул в инвентарь чтобы отдать потом сородичам.

К сожалению, все книги давно разложились, а двери прочно заперты кем-то уже давно. Ну что ж, придётся двери вскрывать, посмотрим есть ли там что полезное.

Двери были защищены сильной магией. Я так и не сумел вскрыть их, зато сумела моя взрывчатка. На первой двери заряд не сработал, а вот вторую сорвало с петель и пронесло метров пять. Третья дверь тоже не взорвалась, потому я пошёл во вторую.

Опасности вроде никакой, зато я нашёл высокий черный обелиск со странными письменами. Золотые буквы неизвестного языка быстро начали сливаться во вполне понятный текст.

«Ежели головоломку разгадаешь то пройдёшь дальше, а если войдешь в комнату силой, то навсегда в ней и останешься».

Огромный валун упал с потолка и надёжно перекрыл дверь.

Мда… они меня недооценивают. А ещё это похоже на вызов.

***

Выбраться из второй комнаты было легко, а вот двери в первую и третью никак не желали поддаваться. Взрывы уже давно разнесли всё вокруг, превратив бывшую библиотеку в руины. Лишь через время я додумался взорвать стены во второй комнате, чтобы попасть в первую и третью.

В третьей меня ждал гигантский каменный страж 100 уровня, с которым я просто не сражался и ушёл, а в первой я нашёл большой портал.

Опять порталы…

***

Перенос был внутримировым. Только теперь я понял, что дворец древнего правителя не был единым целым, он состоял из нескольких кусков, соединенных порталами.

Я понял это потому что попал в центральную часть где портальных арок была целая куча.

И целая куча скелетов.

На зачистку от слабой нежити ушло время, но в конце концов я справился и смог спокойно осматриваться.

Ничего нового в этом каменном мешке не нашлось, зато я нашёл ещё один тронный зал, где снова почувствовал кристалл.

Странно, я чувствую его уже в который раз, но не могу найти… может кто-то играет со мной?

Чтобы проверить эту теорию я прошёл через портал обратно, туда откуда пришёл. Я поднялся на этаж выше и нашёл комнату, где говорил со скелетом.

Но скелета внутри уже не было, зато была остаточная энергия кристалла. Неужели этот мертвец со сломанной статистикой водит меня за нос?

Я снова прошёл через портал, но оказался уже в совсем другом месте этого же самого мира. В этот раз я стоял на вершине здоровенной пирамиды, стоящей посреди моря песка.

И стоял я там не один. Рядом оказался тот самый скелет с красными глазами и сломанной статистикой. Он медленно и пафосно обернулся и посмотрел на меня красными глазами.

- Хочешь забрать его?

- Он мне нужен.

- Я ведь сказал тебе что делать.

- К насилию я привычен. – Хмыкнул я.

- Сначала поймай.

Невесомость, темнота и я снова валяюсь на полу тронного зала, а вокруг тишина.

Я пришёл в себя и не знал, что делать, этот мертвец явно играет со мной. Может ему просто делать нечего?

- Ау, есть кто дома!? – Крикнул я в пустоту.

- Разгадай загадку. – Проскрежетал голос скелета в темноте.

- Какую? – Крикнул я ему в ответ.

Тишина… не отвечает.

- А она хоть интересная!? А то я не люблю сканворды! – Снова крикнул я в пустоту.

Снова тишина…

- Эй, ты здесь!? – Не помогло. Он перестал отвечать. Ладно, делать нечего, буду играть в загадки.

***

За последние 2 часа я прошёл через дюжину порталов внутри этого мира, но кроме песка и руин ничего не нашёл. Если загадка заключалась в том сколько я могу выдержать здесь и не свихнуться, то это не загадка никакая, а издевательство.

Тем не менее нежить больше не мешала, редки скелеты что я здесь встретил стояли как истуканы и не пытались мешать.

Я нарочно не уходил через порталы в свой мир, хотя и мог. Просто я человек любопытный, а этот скелет тварь необычная, поэтому я остался.

К концу первых суток «загадки» я так и не разобрался ни в чём её суть, ни что я вообще должен делать, а вот следы энергии кристалла я ощущал регулярно. Они как будто дразнили меня, вынуждая продолжать.

В какой-то момент я плюнул на всё, телепортировался на вершину здоровенной пирамиды и оставил там бомбу помощнее, такую чтобы пирамиду из камня раскололо на части.

Кажется, взрыв я слышал на другой стороне планеты. Посланный в портал скелет подтвердил, что пирамида была уничтожена.

Если это не разозлит красноглазого любителя загадок, то я не знаю что.

И он разозлился.

Пришёл во всеоружии, в доспехах и с мечом, с таки видом словно он непобедим…

- Ты нарушил правила игры. – Бросил он обвинительно.

- Я их и не знал.

- И ты ответишь. - Не обратил он внимания на мои слова.

Сказать что-либо ещё я не успел, меня сразу атаковали.

Глава 20

Удар, удар, ещё удар. Защита и уклонение, всё в лучших традициях сценического фехтования. Ведь я просто играл с ним, а не бился.

Я не чувствовал ни капли страха, если это всё что он умеет, то шанс умереть от заговора пылесосов куда выше, чем от его меча.

Он атаковал меня яростно, сопровождая это пожеланиями мне сдохнуть и всё в таком роде. В какой-то момент мне просто надоело, я пинком сломал его костяную ногу, перчаткой выбил из руки меч и отправил в нокаут ударом кулака в район челюсти.

Хоть он и не развалился на части, но упал на пол с громким звоном и не спешил подняться.

- Эй, вождь племени красноглазых, ты как? Не умер ещё?

- Я умер уже давно.

- Ну тогда понимаешь как это было страшно и больно и не хочешь это повторить.

- Я уже не помню…

- Отдашь мне кристалл?

- Он бесполезен.

Я на секунду застыл. Помнится другие кристаллы использовали как двигатели для колоссальной техники, или на их энергии держались целые миры, а он говорит бесполезен.

- Почему бесполезен?

- Его энергия давно иссякла. – Сказал скелет, поднимаясь с пола.

- Покажи.

- Забери…

- Заберу. – Перебил я его, уже догадываясь где он.

Я сбил скелета с ног, сорвал с него медную кирасу и обнаружил кристалл прямо внутри рёбер. Без всяких церемоний я выдрал его оттуда, поднялся и покрутил находку в руках.

Определенно это то, что я искал, только свет от него очень тусклый, его почти нет, да и сам он весит подозрительно мало.

«??????? ?? ?????? ? ??????? Древнейший ?????? ?? ??? ??????».

Я потёр переносицу, вот так попадос…

- Как ты умудрился… просадить его энергию… древнейшего и мощнейшего кристалла?

Скелет всё валялся на полу, а затем бодро поднялся и встал напротив меня.

- Я дал своему народу бессмертие и тысячи лет жизни.

- И как, где они все?

- Тот кто хочет, тот живёт! – Крикнул он.

- Быть скелетом и вечно бродить по пустыне, это по-твоему жизнь? Впрочем ладно… меня больше волнует как ты опустошил целый кристалл, в нём ведь бесконечная энергия самой системы!

- Я использовал его силу чтобы сотворить десятки миров подобных этому и объединить их в общую сеть. Тысячи порталов, десятки тысяч путей, миллионы рабов, сотни поколений жили счастливо! Я гений!

- То есть я сейчас прыгал между мирами, сам этого не понимая?

- Да!

- И все твои миры теперь похожи на вымершую пустыню?

- Да… - Ответил он уже не так уверенно.

- И всё равно этого мало чтобы опустошить Древнейший кристалл. Чудовищно мало. Ты потратил всего песчинку, а внутри должна быть целая пустыня. Где остальное, Лебовский?

- Я не знаю… не знаю что произошло, просто в один миг он утратил свою силу и всё рухнуло.

- И что ты мне прикажешь делать? Нужно спасать галактику, а тут кристалл не работает.

- Спасать галактику? Ты? Ха-ха. – Его смех был отвратителен, словно два камня тёрлись друг о друга.

- Ещё слово и упокоишься навсегда.

- Просто не могу поверить, ты тот самый воитель из легенд что должен нас всех спасти?

- Давай ближе к делу, легенды я не обсуждаю. Скажи лучше при каких обстоятельствах кристалл потух? Может приходил кто-то подозрительный, или случилось что-то необычное?

На минуту скелет задумался, а потом выдал.

- У нас в гостях были чужаки, которых отвергала сама система, они хотели увидеть меня и мой кристалл. Хотя не думаю, что угасание их рук дело, ведь кристалл они не трогали, а после их ухода он работал ещё 10 лет.

Чужаки которых отвергла система? Те самые с «????» в статусе?

- Ох, ты многое прояснил, спасибо.

Я запихнул кристалл в инвентарь, кажется я знаю кто виновен в разрядке кристалла и где его искать.

- Постой, погоди. – Сказал скелет и даже попытался ухватить меня за руку.

- Чего тебе?

- Без него… я даже не знаю, что будет.

- Ничего не будет, он не работает. Кристалл сейчас бесполезен.

- В древних свитках было написано, что ты спасешь всех нас.

- Может быть так и будет.

Не слушая что будет лепетать мертвец дальше, я развернулся и ушёл. У меня впереди непростые разговоры, а ещё нужно от песка отмыться.

***

Первым делом я пошёл к продавцам. Акульи морды много знают, и опыт с разряженными кристаллами у них вполне мог быть.

В моём мире все ближайшие магазины пусты, потому пришлось перенестись в перекрёсток и пойти в магазин уже там.

Магазин пустил меня без очереди, а на двери появилась надпись «закрыто». Я вошёл внутрь и увидел за прилавком типичного торговца, притворяющегося местным. Он даже не стал скрывать свои акульи зубы, а улыбнулся мне своей нечеловеческой улыбкой.

- Какие люди, знаменитый Максим, проходи.

Он оказал мне вполне радушный приём, пригласил внутрь, налил чаю, мы даже поговорили на отстранённые темы. Лишь после ничего не значащих разговоров я достал кристалл и положил его на столик.

Лицо продавца надо было видеть, радость сменилась удивлением, затем опаской, а затем и вовсе страхом.

- Нет, так дело не пойдёт, он же не работает!

- Ага, я и сам удивился, но кажется знаю кто виноват.

- Мы и сами знаем, это всё твари. Теперь нам придётся пойти на сделку с ними, иначе войну не выиграть.

- Всё так плохо? – Приподнял я одну бровь.

Продавец вместо ответа покрутил кристалл в руке и положил обратно.

- Они перестраховались, хитрецы, это в их стиле. Теперь нам придётся отложить вражду с ними и искать сотрудничества, как минимум. Но ты молодец Максим, нашёл то что нужно, как всегда молодец.

- Значит остался всего 1 кристалл?

- Верно. За твои услуги мы тебе заплатим, очень хорошо заплатим, однако ты должен помочь нам решить эту проблему. – Он указал пальцем на потерявший силу кристалл, лежащий перед ним.

- И как же?

- Ты можешь выторговать условия получше чем мы… - Начал он.

Дальше я не слушал, вспомнилось гнездо, вспомнились монстры со знаками вопроса в статистике, вспомнился дедуля что появлялся в моих снах. Вспомнилось всё то, что о я хотел забыть.

- Я не хочу с ними связываться.

- Они сами с тобой свяжутся, в любом случае. Тебе всё равно придётся вести с ними переговоры и вести дела.

- Ладно, мать вашу. – Я забрал кристалл и положил в инвентарь. – Я с ними поболтаю, однако жду от вас кругленькую сумму за это.

Продавец только улыбнулся.

Из магазина я выходил в 10 раз более богатым чем входил в него.

***

Переговоры… не люблю это слово, ведь сносить головы всегда проще. Однако придётся, нам ведь нужно чтобы кристалл работал, и война с системой закончилась нашей победой?

Акулы заплатили мне гору деньжищ, это грело мне душу. И грело её даже в тот момент, когда я заходил в портал, открытый акулами.

Я оказался в мире тварей, где меня должны были встретить. И встретили. Прямо у портала стояли двое… на вид обычных людей. Только вот они были не людьми, а монстрами которых я хорошо знаю.

«??????? ? ?????? ?? ?????? ?? ?????»

- Приветствуем тебя, Максим, ты ведь явился по воле своих зубастых друзей? Не важно, главное что пришёл, прошу иди за нами.

Двое развернулись и повели меня, а я пошёл за ними. Мы быстро покинули площадку где располагался портал и мне открылся «живописный» вид на самый жуткий город в моей жизни.

Это было похоже на биопанк. Дома состоящие из плоти и костей, костяные дороги, все вокруг сделано из мяса…

- И вы тут живёте? – Сказал я, едва сдерживая тошноту. – Воняет просто невыносимо.

- Наш образ жизни отличается от твоего, иди за нами. – Ответил один из сопровождающих и повёл меня за собой.

На улицах мы постоянно встречали «людей», внешне люди, внутри монстры, они ходили по улицам как будто всё в порядке, как будто топать по кровавым лужам и костяному «асфальту» это хорошо и правильно.

Невозмутимые сопровождающие отвели меня к огромному костяному зданию. На таком же костяном органическом лифте мы поднялись на верхний этаж и вошли в переговорный зал…

Сидеть на мясном диване, которые ещё и дышит это удовольствие ниже среднего, скажем так. Напротив меня на такой же диван сели ещё два «человека». Естественно, никого из них я не знаю, каждый раз со мной имеют дела разные представители их народа.

- Максим, мы о тебе наслышаны. – Начал издалека первый.

- Ты не пришёл бы без серьёзного повода. – Продолжил второй.

- Координаты этого мира тебе дали рыбины?

- Значит это чрезвычайно важно.

Оба говорили по очереди, это было слегка жутко. Ведь они говорили словно единое целое, а не два человека.

- Ты ведь знаешь, что мы на одной стороне? И мы и ты и даже они.

Я кивнул. И те и другие хотят падения системы, но видят будущее по-разному.

- Тогда ты можешь довериться нам и показать с чем пожаловал. Не беспокойся, этот мир системе не принадлежит, мы можем говорить открыто и не таясь.

Я решил не ходить вокруг да около, достал потухший кристалл и показал им.

- Это вы сделали?

Они осмотрели его очень пристально и дали ответ не сразу.

- Дело давно минувших дней.

- Сможете заставить его работать?

- Это сложный вопрос, но ты должен отдать его нам.

- Это ещё почему? – Удивился я.

- Потому что мы единственные кто имеет шанс его починить. Вот и всё. – Он развёл руками и улыбнулся, словно это банально и очевидно.

- Он пока полежит у меня. – Я убрал его в инвентарь.

- Тогда он останется сломанным, и мы не выиграем войну.

- И как же вы намерены его отремонтировать?

- Ему нужно вернуть энергию, причём ту самую что была искусственно извлечена.

- Как?

- У всех свои секреты. Вот что о я тебе скажу, передай акулам что они знают наши условия. Если они всё выполнят, то и мы вернём кристаллу силу. А если нет, то разбирайтесь сами.

Мы поторговались ещё какое-то время, правда сложно торговаться, когда ты не знаешь деталей. В начале я думал, что они попытаются меня прибить и забрать кристалл, но они даже не думали об этом. Видимо я для чего-то нужен, раз уж никто не пытается от меня избавиться.

Я ушёл так ни о чём не договорившись, они не будут возвращать кристаллу силу, пока акулы не выполнят всё что от них хотят.

***

Слишком поздно до меня дошло что у торгашей я бы мог выторговать легендарные предметы или что-то подобное, а вместо этого я взял деньги. Нет, деньги, конечно, нужны, но в дополнение к ним мог бы взять крутые сферы.

Вот так всегда, задним умом все хороши, я отпил из бутылки, а как додуматься вовремя так никто не может.

Я вернулся на остров и решил немного отдохнуть. Правда отдых не задался, куча народу ищет моего внимания. Женщины чуть ли не насильно тащат меня к себе домой, мелкие начальники бегают за мной с испуганными рожами и отчитываются за свои косяки. Начальники покрупнее прячутся и пытаются скрыть свои должностные преступления.

Пришлось со всем разобраться, два дня ушло чтобы всё выяснить и ещё два дня чтобы наказать виновных. В итоге спустя четверо суток я мирно отдыхал на одном из пляжей, когда продавцы пришли ко мне сами.

- Рыбой запахло. – Бросил я через спину. Двое торгашей точно стояли у меня за спиной. – Опять вы нарушаете свои договоры и ходите где попало.

- Здравствуй Максим. – Сказал один из них.

- И вам не хворать, что хотите? Придумали что-то с кристаллом?

- Да Максим, придумали. Думаю, мы разберёмся с этим вопросом сами, но нужна твоя помо…

Договорить я ему не дал.

- Я уже достаточно вам помогал. Сделайте что-нибудь сами, раз уж ходите по мирам свободно.

- Мы не сможем отправиться туда, ведь в том месте мы не сможем жить.

- Неужели кроме меня никого нету? Ни одного кандидата.

- Ты единственный кто знает все детали.

- Ладно и что за место?

- Помнишь уголок космоса, где ты провёл несколько месяцев?

- Помню.

- Мы хотим, чтобы ты отправился в противоположное место, и кое-что сделал.

***

Как выяснилось твари использовали кристалл чтобы зажечь звезду в мертвом космосе, где-то очень далеко на окраине галактики. Мне предстоит потушить её чтобы зарядить кристалл и вернуть ему не потраченную мощь.

Путешествие к цели было очень долгим, пришлось пройти через 5 дальних порталов что открыли для меня акулы. Это было весьма необычно, значит точка назначения очень и очень далеко.

А в конце путешествия я остался совершенно один…

Один на руинах космической станции, посреди чёрного мёртвого космоса.

Чем же он отличался от обычного? Какой-то странной энергетикой, словно он вытягивает из тебя силы и желает уничтожить всё живое. Находиться здесь неприятно, словно пропитываешься атмосферой ужаса и страха, словно кто-то лезет тебе в душу, словно каждые 30 секунд на тебя совершают сотни малых ментальных атак, с целью свести с ума.

Я выпил зелье успокоения нервов и защиты от ментальных воздействий, так мне стало намного лучше. Теперь можно и продолжать.

Я достал свой космический корабль одолженный у механоидов и залез внутрь. Нам предстоит небольшой полёт к чёрной звезде, расположенной через пару систем отсюда. Перенести меня ближе к цели акулы не смогли, зато смогли дать много топлива для космических кораблей что у меня есть.

Экипаж из скелетов занял свои места, мы начали полёт.

***

Дело это оказалось небыстрым, видимо придётся провести в корабле минимум сутки.

Когда пришло время спать я не смог даже сомкнуть глаз, атмосфера страха давила на нервы стальным прессом. Словно сам этот космос излучал чудовищную опасность.

Не выспавшийся я вёл корабль лично, почти всё время проводя за компьютерами управления. Визоры корабля постоянно регистрировали угрозы где-то на границе видимости, но затем умолкали.

На 2/3 перелёта нас чуть не засосало гравитационной аномалией, она едва не расплющила нас в стальной блин. Мы выбрались из неё скорее благодаря удаче, чем потому что хороши в космических перелётах.

И тем не менее мы выдержали это путешествие с гордостью, показали себя храбрецами и…

- Это ещё что ха хрень? – Выпалил я когда дальние сенсоры показали наличие гигантского объекта, быстро движущегося в направлении нас.

- Не могу знать хозяин. – Выдал один из скелетов.

Объект приближался и вот мы уже смогли его рассмотреть.

Здоровенный монстр с одним гигантским красным глазом и кучей щупалец уставился на нас как на готовый ужин. От такого осьминога пощады ждать не следует.

«Космический Многоокий. Уровень: 400».

Вот мы попали.

Глава 21

Гигантский космический колобок, этого мне ещё не хватало! Тварь нехорошо улыбнулась и выпустила в нас луч разрушения. Фиолетовый свет разрезал пространство. Щит корабля отразил его, но потерял 50% мощности.

- Уходим, быстро. – Крикнул я и мы начали разворачиваться.

Поворачивались мы медленно и со скрипом, хотя глаза у страха велики, мне могло и показаться. Второй выстрел монстра почти добил щит, 2% мощности я всерьез не воспринимаю.

Тут мою голову словно в тиски засунули. Чудовищное давление едва не раздавило черепушку.

«Ментальная атака прошла на 3%».

«Ну и сильный монстр», подумал я, прежде чем из носа хлынул поток крови. Я снял шлем и залил кровищей весь пол, мысли спутались, часть скелетов потеряла управление и не знала, что делать, один из них вовремя дал мне высшее зелье исцеления.

Я выпил зелье и только тогда пришёл в себя. Монстр выстрелил своим глазом снова, но промазал. Зато астероид, паривший в пустоте рядом разнесло на кусочки, и эти кусочки почти доконали наш щит.

«Мне нужен только ты». – Раздалось в моей голове.

«Ментальная атака прошла на 0,3%».

«Почему?» – Спросил я мысленно.

«Ты ответишь за смерть моих собратьев, убийца».

Снова жуткая боль и снова река крови из носа, я снова выпил зелье. Ещё один выстрел гиганта. Мы снова уклонились, но были куда ближе к тому, чтобы получить.

Следующий выстрел точно будет последним. Нужно найти другой способ сражаться с таким врагом. Тут мне и пришла в голову светлая мысль.

Я призвал Малыша, своего боевого робота. Внутри него сейчас герметично и есть доступ к кислороду и защита от радиации и холода. Внутри него я смогу довольно долго находиться в пустоте.

- Малыш, нам придётся воевать в космосе.

- Хорошо, хозяин. – Ноль эмоций. Интересно, предложи я ему разобрать его на цветмет он бы отреагировал так же?

- Все остальные. Сейчас я спрячу корабль в карман и отзову вас в лимб. Нечего быть беззащитными мишенями.

Мы с малышом выскочили в пустоту. Чтобы замаскировать нас я выбросил целую тонну разнообразного хлама в космос. Какого только мусора там не было, но главное, что космический колобок пока ничего не понял.

Он сделал третий выстрел по кораблю и снова промахнулся, после этого я быстро спрятал корабль в карман, всех скелетов убрал обратно в лимб, а сам вместе с роботом затаился в куче мусора.

Колобок похоже не догадался какая подстава его ждёт, он беспечно залетел в кучу мусора и начал вынюхивать следы портала. Наивный он думает, что я сбежал через портал, он ошибается.

Ещё какое-то время колобок кружил вокруг места исчезновения. Стало ясно что от него не спрятаться, рано или поздно он всё поймёт и снова начнет искать меня.

Тогда я дождался пока пупсик подлетит поближе и неожиданно напал на гигантскую тушу со спины. Малыш включил задние двигатели, и мы резко рванули к нашему врагу. Удар в спину был таким мощным что здоровенная туша едва не обернулась вокруг своей оси. Впрочем, в космосе это не важно, ведь понятие низа и верха не актуально.

Боевая клешня Малыша вошла глубоко в тушку колобка и вырвала солидный кусок плоти. Монстр завопил, и я ощутил 10 или 12 малых ментальных атак, а затем очень сильный толчок.

Я пришёл в себя лишь через пару минут, всё это время робот сражался без меня. Он поливал щупальца и глаз колобка из лазерной пушки, и готовился оторвать врагу что-нибудь важное при помощи клешни.

Тут я и сообразил, что без отвлекающего манёвра нас сейчас уложат. Я призвал несколько сотен скелетов чтобы отвлечь внимание монстра.

Скелеты появились среди пустоты и тут же начали стрелять из всех видов оружия по единственному глазу гигантского колобка. Не то чтобы эти выстрелы ему сильно вредили, но глаз открыть он не мог.

- Тупой человек, сдохни уже. – Проорала тварь в пустоте. Ну и дела. Звук в этом космосе кстати вполне нормальный.

Тем временем я на роботе зашёл с фланга и нанёс удар клешнёй монстру по одному из щупалец. Щупальце было практически оторвано, но другим щупальцем монстр умудрился зацепить нас и отшвырнуть довольно далеко.

К моменту, когда нас перестало крутить и вращать и мы сумели вернуться назад я увидел, что скелеты уже вовсю облюбовали кожу одноглазого, бегают по его телу как блохи по собаке и жалят во все уязвимые места.

У кого-то из скелетов нашлась взрывчатка (зная их хозяина неудивительно), прогремел взрыв и ещё одно оторванное щупальце монстра отправилось самостоятельно исследовать пустоту. Монстр завопил и выпустил длинный и разрушительный луч из своего глаза в случайном направлении, но никого особо не зацепил.

Мы вновь устремились к нему, желая нанести мощный удар клешнёй с разгона. Однако монстр это заметил и в последнюю секунду выставил вокруг себя мощный щит. Мы едва не размазались об него, но вовремя затормозили и удар получился не сильным.

Щит тут же исчез, и монстр попытался поймать нас щупальцем, но один из скелетов вовремя выстрелил твари из рпг в отверстие, которое играло у него роль уха. Монстр потерял концентрацию и забился в агонии, оглушительно крича на всю галактику.

Впрочем, позже монстр заорал ещё громче, ведь мы выдирали у него одно щупальце за другим. В какой-то момент тварь просто заткнулась и попыталась сбежать.

Вокруг монстра образовалась черная сфера, двигающая её в пространстве, и она начала набирать скорость. Скелетов как ветром сдуло, нас с Малышом тоже. В какой-то момент мы просто не удержались и вместе с щупальцем что мы оторвали нас выбросило в космос.

С облегчением я наблюдал как проклятый колобок улепетывает, обливаясь кровью и обещая нас наказать. Цену его обещаниям я уже знаю, он отомстит, Многоокие вообще мстительный вид.

Раз уж ничто не мешает полёту, то можно продолжать.

***

Мы долетели до указанной планеты, так называемой чёрной звезды. Только вот это оказалась никакая не звезда, а самая обычная планета, покрытая чёрным песком.

Я так и не уточнил каким конкретно образом должен впитать заложенную в это место силу. В тот момент всё казалось логичным, а теперь я не понимаю, подлетать мне поближе, садиться ли на поверхность или что?

Я достал кристалл, но никакого чуда не произошло. Я почувствовал, что от планеты и кристалла исходит одинаковая энергия, но на этом всё. Конечно, я попробовал потереть кристалл как волшебную лампу, произнести пару заклятий вроде «сим-сим откройся» или «авада кедавра», но не помогло.

Что ж, выход только один, высаживаться на поверхность и искать ответы уже там.

Поверхность не пригодна для жизни и дышать там нечем, но и лютых температур вроде +3000 градусов и супербыстрого ветра там тоже нет. Как показало первичное сканирование здесь раньше кто-то жил.

На поверхности нашёлся один здоровенный стеклянный купол, под которым когда-то располагался обитаемый город. Уже любопытно. Если и высаживаться, то только туда.

Чтобы выжить я вновь залез внутрь робота Малыша, который на самом деле давно не малыш и может развалить двухэтажный дом случайно зацепив его ногой.

Корабль приземлился на самом краю разрушенного стеклянного купола, и я внутри робота вышел наружу. Чтобы не рисковать кораблём я спрятал его в инвентарь. Для безопасности вокруг меня выстроилась пара сотен скелетов, они должны будут исключить возможность неожиданной атаки.

Чёрный песок под ногами, пылевая буря гуляет на окраине города из-за чего мне довольно трудно рассмотреть что там впереди. Я бы призвал летучих мышей, но через такую бурю они не полетят, их просто покромсает камнями и прочим мусором что летает здесь на поверхности.

Мы пошли в направлении города и скоро буря из чёрной пыли поглотила и нас. Скелеты мужественно выдержали все капризы непогоды, а меня защитил силовой щит вокруг машины.

К первым зданиям мы подошли всё ещё слепые как котята, но главное что я почувствовал энергию кристалла исходящую откуда-то из центра города. Это придало мне уверенности в правильности направления, и мы продолжили наступать.

«Наступать?», о чём я вообще думаю? Мы же не в бою, тут никого нет. Хотя в душе я уже давно чувствовал, что есть, шестое чувство за год я развил неплохо, оно нередко спасало мне жизнь…

Буря слегка утихла, и я смог рассмотреть постройку что расположилась перед нами. Хм… эта цивилизация явно сильно обогнала нас в развитии, здания выглядят очень технологично и футуристично, что это за материалы я вообще не понимаю.

Только вот они все разрушены и выглядят так словно обитатели умерли лет 200 назад. И всё же в этих бурях остатки города выстояли и сохранили часть внешнего вида, а это уже о многом говорит.

Мы двинулись дальше, на идеально ровных асфальтированных дорогах осело много песка, из-за чего дороги отчасти не было видно, а вот жителей или их тел я как-то не нашёл. И опыт подсказывает что это подозрительно.

Ведь когда тел нет их либо съели, либо они ушли сами.

Городок тем временем продолжал удивлять, 400 этажными небоскребами и железной дорогой, построенной внутри вакуумного туннеля, например.

Я бы с радостью набрал здесь полный вагон образцов технологий, но никакой целой техники мне пока не попалось. Зато мусора и песка сколько хочешь.

И всё же все хорошее долго не длится, мы слишком долго гуляли в чужих владениях безнаказанными. На нас напали.

Первое что я почувствовал это лёгкие покалывания в пальцах, словно кто-то легонько бил меня током по руке. Спустя секунду эффект усилился, а затем пространство перед роботом схлопнулось и 20 скелетов бесследно исчезли.

- Что за дела? – Вырвалось у меня.

Я отреагировал мгновенно. Скелеты побежали рассредоточиваться и искать укрытия, а мой робот без всякой команды рванул в сторону избегая повторного удара.

Фокус повторился, только в этот раз вместо исчезновения произошло появление…

«Рубитель. Космический зомби. Уровень: 100».

Трехметровая перекачанная туша с синей кожей, черными глазами и огромным костяным топором вместо правой руки уставилась на меня.

Один взмах и ещё 20 скелетов отправились на костную муку. Ещё 2 взмаха и ещё 40 зомби повторили судьбу первых. С такими потерями скоро можно завод костной муки открывать.

Не было времени удивляться, мозг вошёл в боевой режим. Враг двигается быстро и бьёт сильно, «семерых одним ударом» для него не поговорка, а утренняя разминка, значит ближний бой не желателен.

Выстрел из лазерной пушки робота должен был оставить космического зомби без головы, но выродок просто исчез, причём так же быстро, как и появился.

Я немедленно выпустил 50 летучих мышей и приказал обследовать всё вокруг, благо буря уже утихла. Летучие мыши быстро облетели округу и нашли любителя махать топором и его сообщника.

«Зомби-маг пространства. Космический зомби. Уровень: 110».

Ещё и этого не хватало. Хотя зомби-волшебники мне не в новинку. Их замысел понятен, подкараулили среди улицы и устроили засаду. Что ж, надеюсь они использовали лучшее что умеют.

Скелеты к тому моменту уже развернули миномёт и навели его на цель, зомби стояли в 200 метрах и не ожидали никакого подвоха. Первая мина упала чуть в стороне, гравитация на этой планете все же отличается, зато вторая разорвалась прямо за спиной гиганта с топором и хорошо подпортила его шкуру осколками.

Оба зомби явно разумны, потому быстро смекнули что к чему и куда-то телепортировались. Впрочем, мыши снова их нашли и обстрел повторился, в этот раз удалось ранить зомби-мага в ногу, но оба скота выжили.

Ещё одна телепортация, в этот раз они спрятались под хлипкой крышей, но и там снаряд их нашёл. Вот тогда они решили, что так легко не смоются и решили напасть вдвоём.

Массивная аномалия спрессовала миномёт и двух скелетов обслуги в небольшой кубик, но ничего страшного, у меня такого оружия хватает. А затем оба зомби появились перед нами, как бы показывая, что от боя не бегут. Рубитель вышел вперед и указал на меня топором. Это вызов?

На вызовы мне плевать, я приказал гасить волшебника из всех стволов. К сожалению, тот выставил какой-то щит и все пули и ракеты застряли в нём. Топорник же бросился на меня, закрывшись топором от обстрела. Лазерный луч хорошо прошёлся по его тушке, и теперь рубитель теряет кишки на ходу, но желание порубить меня на части у него только увеличилось.

Чтобы не расстраивать это существо я резко прыгнул вперед и клешня робота сомкнулась на его башке. Он только успел выпучить глаза от удивления, и его голова уже лежит в чёрном песке. Теперь у меня 160 уровень, нужно будет раскидать очки навыков.

Зомби-маг думал сбежать, но пара ловких скелетов сумели добраться до него раньше и подорвать и себя и его гранатами. Их тела разнесло на части.

Другой на моём месте мог бы радоваться победе, но я знал, что это только начало. Вполне вероятно эти твари просто мелкие сошки, а настоящие титаны нас ещё ждут.

Я призвал больше скелетов, так же поставил вокруг себя плотным кольцом элитных скелетов в броне и с лучшим оружием. Я так же призвал Костю и поставил его во главе всей этой процессии. Замыкали нашу колонну боевые роботы, собранные в перекрестке.

Теперь я был уже в куда большей безопасности, и мы вышагивали бодрее.

***

- Костя, ну зачем ты это сделал?

- А что не так? Я всегда лучшим образом выполняю ваши приказы! – Отрапортовал он и стал по стойке смирно и руки по швам.

Дело в том, что посреди дороги мы нашли нечто вроде органического кокона. Что в нем внутри было неизвестно и выглядел он очень мерзко. Никаких причин его трогать не было, и я думал обойти его стороной, но тут отличился Костя. Он подошёл поближе, разрезал оболочку и сунул внутрь гранату.

Вот тут я не сдержался и начал отчитывать подчинённого.

- Вот каким надо местом думать, чтобы такое учудить? В ядерную бомбу тоже гранату сунешь?

- Она туда не поместил… - Он не сразу понял, что сказал лишнего.

- Что???

- Я говорю, что так нужно было, я поступил правильно уничтожив эту мерзость!

Тут органический кокон начал разваливаться и из него вывалились тела около 50 зомби. Все они выглядели жутко, покрытые шрамами и с длиннющими когтями.

- Видите хозяин, если бы не я, они бы точно ударили нам в спину.

- В следующий раз предупреждай.

- Слушаюсь! – Он пафосно развернулся и вернулся в строй.

Позже мы встретили ещё один такой кокон с зомби. Твари быстро вылезли оттуда и напали на нас, Костя был прав.

Но очень скоро коконы закончились, и мы встретили огромное органическое чудище, больше похожее на здоровенный шар слизи, медленно ползущий по земле.

«Создатель коконов. Космический зомби-мутант. Уровень: 120».

Этот монстр посмотрел на нас как на злейшего врага и бросился в атаку. Похоже мы ему крупно насолили.

Глава 22

Даже не знаю как сражаться с гигантским комком слизи, наверное, вообще никак, можно просто вырыть яму поглубже и подождать пока он туда свалится и застрянет там навсегда.

Только времени копать у нас нет, тварь уже несется на нас в лобовую атаку. Наверное, ей кажется, что она движется быстро, но кажется здесь ключевое слово. Мы легко ушли с траектории её атаки и даже не попали под слизь.

Тварь начала неуклюже разворачиваться, по пути разрушив дом. В этот момент скелеты отработали по ней из гранатометов. Несколько больших пробоин появились в боку чудовища, оно завыло и снова попыталось задавить нас своей огромной массой, но у неё ничего не получилось.

Попадание из лазерной пушки в глаз заставило её взвыть ещё громче. Тварь пришла в бешенство, но на ее брюхе появилось слишком много дыр, слишком много слизи вытекло наружу, она ослабла. Следующая попытка нас задавить была ещё более вялой и медленной, а потом монстр и вовсе пытался сбежать.

Я не хотел отпускать это существо живым, но добить его просто не получилось. Даже попадание из пушки не отправило его на тот свет. С трудом, но оно смогло уползти, оставляя после себя реку мерзотной слизи, фу какая гадость.

Впрочем, после слизня быстро появились новые гости. Орда из не менее чем тысячи обычных зомби хлынула на нас. Редко кто из них был мутантом, большинство обычные болванчики, потому моя клешня и лазерная пушка справились очень быстро. Но это был лишь отвлекающий манёвр.

Среди небоскребов мыши выследили зомби с очень бледной кожей. Он командовал полчищами мертвецов, направляя их на нас. Не удивлюсь если и остальных тварей на нас натравил он.

Он стоял на крыше дома один, весьма беспечно с его стороны. Два летучих мыша подлетели к нему сзади, ухватили за шкирки и просто сбросили вниз. Стоило ему сдохнуть как оставшиеся группы зомби, бродившие вокруг резко потеряли цель и разбрелись кто куда.

Мы продолжили путь уже осторожнее, я призвал трёх колобков, которые, с тех пор как стали нежитью сильно прибавили в силе. Дохлых Многооких я всегда берегу на особый случай и похоже он наступил.

Три колобка окружили меня, став надёжными телохранителями.

***

Вроде бы зомби отстали, а энергия кристалла ощущается всё явственней. Хорошая новость? Возможно, но мы слегка заблудились. Всё же когда бродишь по полуразрушенному городу где-то на чужой планете заблудиться вполне возможно.

Разрушенные здания перекрыли улицы, в некоторых местах вместо дорог остались глубочайшие кратеры от метеоритов, это явно затруднило проход. А потом один зомби маг и вовсе умудрился обрушить здание и едва на расплющил мне половину армии.

Я и забыл, как ненавижу этих мертвецов. Вот бы они медленно ходили и только кусались, так нет же мутируют, отращивают топоры вместо рук и даже колдуют.

Нам удалось преодолеть большую часть препятствий, и мы прошли уже большую часть пути до центра, но затем мы наткнулись на нового врага. В этот раз на нас напали зомби с мечами вместо рук.

Нет, я, конечно, всё понимаю, но как зомби с мечами вместо рук могу вообще жить? Вот, например, как ему без рук есть мозги? Неудобно же. А если спина начнёт чесаться? Эволюция та еще проказница и шалунья, а система умножает это всё на десять.

В общем с этой неудачной формой эволюции мы покончили довольно быстро. Колобки пустили в них лучи смерти из своих глаз и те быстро обнулились. Одного особо крупного я поймал клешней и бросил, впечатав в стену соседнего здания. Будем считать это моим граффити.

За ними была ещё одна орда мертвецов, все они могли очень быстро бегать, а их кожа покрылась пластинами, защищающими от обстрела. С ними было куда труднее, но я и колобки отлично справились.

Уставший от этого перехода я решил передохнуть. Мы нашли укрытие, я просто хотел подремать часок сидя в пилотском кресле, окруженный со всех сторон охраной.

***

Поспать особо не получилось, в голову лезли всякие кошмары. Покинуть кабину я тоже не смог, ведь местной атмосферой не смогу дышать. Я попробовал мысленно потянуться к местному миру духов и обнаружил там целый зоопарк из чудовищ всех видов и размеров.

Явно видно, что страданий и боли в этом мире было хоть отбавляй, даже до прихода системы который здесь никто не пережил.

Пару раз кто-то пытался потянуться к моему разуму, это было похоже на вялую ментальную атаку, такую вялую что больше напоминало аккуратную разведку. Значит за мной следят и это не есть хорошо.

Опасаясь неожиданного нападения я приказал моей маленькой армии двигаться дальше. Вперёд я послал маленькую группу скелетов, на случай засады. Уж лучше пусть они в неё угодят чем я.

И они угодили. Провалились в глубокую яму, где их попытался сожрать огромный паук. К его сожалению питательная ценность у скелетов довольно низкая, разве что можно похрустеть костями если вы такое любите. Паука мы тут же покрошили, его фиолетовые внутренности украсили соседние стены причудливым узором.

Дополнил этот акт вандализма тот факт, что здание рухнуло и погребло под собой ещё парочку домов поменьше.

И вот мы подошли к чему-то похожему на центральную площадь. Пространство здесь огромное, а зомби бродит ещё больше, словно мертвецы собрались здесь со всего города.

Я как следует почесал репу, ведь идти через толпу не хочется. Я призвал дракона и отправил его полетать над округой и посмотреть, что будет.

К моему большому сожалению его почти сразу атаковали. Мы так и не поняли что произошло, когда в дракона полетели потоки кислоты откуда-то с земли. Пришлось срочно отозвать его назад.

Ладно, если идти придётся, то точно не через толпу. Я отправил пару десятков скелетов с хлопушками и бомбами в сторону. Они должны были отвлечь внимание зомби на себя, и они отвлекли. Серия громких взрывов заставила покойников одной ордой убираться с площади.

Пришлось подождать, когда мертвецы уйдут, а затем я смог продолжить путь. Забавно как легко управлять этими тварями, даже бараны будут поумнее. Чувствую себя пастухом.

Где-то в центре площади я остановился. Энергия кристалла стала хорошо ощутимой. Кажется, я стою в том самом месте, где нужно. Ну что же, момент истины. Я достаю кристалл и смотрю на реакцию.

Сначала ничего не происходило, но затем кристалл начал гореть ярче. В какой-то момент свет стал почти ослепительным, а сам кристалл таким горячим что я выбросил его из кабины робота. Его поймал один из скелетов и держал в руках вместо меня.

Земля начала трястись, а небо сошло с ума. Спокойная погода превратилась в шторм.Сильнейший ветер принёс много мусора. Этот самый мусор превратился в сотню лезвий, терзавших мою армию. Многих скелетов сбило с ног, лишь робот стоял посреди боевых порядков и не шевелился.

Кристалл раскалился до предела, скелет превратился в кучку пепла, даже мне стало жарко, а ведь я сидел внутри боевой машины. Пришлось приказать всем отойти подальше от кристалла.

Внезапно остатки купола, нависшие над городом, пошли крупными трещинами и начали процесс окончательного разрушения. Стекло дождём полетело на землю. Какое счастье что я защищен от этого бронёй.

Буря усилилась и сильнейший ветер начал приносить трепыхающихся зомби. Чтобы избежать ненужных потерь я вернул всю армию нежити в лимб. Теперь остались только я и робот.

- Хозяин, сенсоры регистрируют волну зомби… летящую к нам.

- О, нет причин для беспокойства, если они обычные, то мы можем просто притвориться скалой.

В этот момент сильнейший ветер принес к нам нескольких зомби. Они шлепнулись об асфальт рядом с роботом и уже не встали. Чуть позже порыв ветра потащил их тела по земле.

Любой нормальный человек уже давно бы рехнулся после такого зрелища. К счастью, я Максим.

Тем временем кристалл светился всё ярче, а буря усиливалась. Ветер становился совершенно бешеным. Дуло настолько сильно что даже робот уже с трудом стоял на ногах. Даже нас таких больших и тяжелых начало сдувать. Чтобы не упасть Малыш клешней схватился за землю.

Тут то я и заметил неладное, кристалла не оказалось на месте. Яркий свет исчез, кристалл просто растворился, и я его даже не чувствовал. Подстава так подстава. Энергия кристалла была рассеяна повсюду вокруг, а буря закрыла обзор.

- Хозяин. если будем стоять на открытом месте рано или поздно нас унесет. Я видел какое-то подземное помещение недалеко. Мы должны спуститься туда. – Прогудел робот.

- Хорошо, бежим.

В условия кошмарного ветра и настоящего зомбипада мы кое-как добрались до чего-то отдаленно напоминающего подземную парковку. Кажется, в далекие времена местные парковали здесь свой транспорт, который, судя по всему, был летающим.

Правда давно ржавые и сломанные, да еще и разобранные на части автомобили меня не сильно заинтересовали. Взять их можно разве что на металлолом.

Буря продолжала разрушать город, а мы находились внутри. Сидеть внутри машины уже поднадоело, дано я не сидел столько на одном месте, даже как-то непривычно.

Прошло два часа, прежде чем лютая буря успокоилась до того уровня, когда можно было выйти наружу и не бояться отправиться в неконтролируемый полёт. Печалило то, что я не чувствовал кристалл. Это прямо совсем плохо. Как я его искать то буду? А если он исчез? Что тогда?

Мы вышли наружу и отправились туда, где я в последний раз его видел. Асфальт в том месте сгорел и расплавился, а вот самого кристалла нигде не видно.

Тут я и почувствовал едва уловимый энергетический след, ведущий в ближайшее к площади здание, и пошёл по нему. Благо здание оказалось почти разрушено, а потолки внутри были весьма высокие, так что робот смог войти внутрь.

След вёл меня по коридорам, где никого не было, буря снаружи уже утихла, а Малыш молчал, не чувствуя вокруг врагов. Вот только мы так никуда и не пришли. Дело в том, что коридоры начали повторяться…

- Хозяин, что-то не так. Мои сенсоры сошли с ума.

- Знаю. Я и сам это заметил. Мы ходили кругами, а это невозможно. Мы должны выйти из здания.

- Хорошо, хозяин.

Но выйти не получилось. Мы просто плутали по зданию кругами, проходя одно и тоже место по 3 раза.

Просто чтобы убедиться я попытался открыть портал и ничего не вышло. Система тоже не отозвалась, словно её и нет на связи, интерфейс просто показал отсутствие подключения… это как отключенный от интернета компьютер. Такое же грустное зрелище.

- Малыш, мы кажется застряли.

- Я могу уничтожить этот сарай!

- Ну попробуй.

И у него ничего не вышло. Суперпрочные стены выдержали любые наши атаки. Мы не смогли разрушить ничего, кроме мебели и мусора, валявшегося здесь в избытке.

- Ладно, давай передохнём и успокоимся. – Предложил я ему.

- Хорошо.

***

Прошло несколько часов, но объективно ничего не поменялось. Попытки выбраться ни к чему не привели, правда кое-что мы выяснили. Толпы зомби что случайно забрели сюда после бури застряли внутри так же, как и мы. Разобраться с ними было просто, но проблему это не решило.

Я понял, что это не аномалия и не шутка системы, это дело рук кого-то из мертвецов. Зомби-магов мы уже встречали, значит ничего нового, нужно просто выследить этого зомби и разобраться с ним, а дальше и кристалл можно поискать.

Впрочем, мертвец не прятался, он вышел к нам сам. Еще один зомби-маг с посохом. Только вот одно большое отличие. На поясе у него висел мой кристалл. Яркий, работающий и готовый к применению.

«Ментальная атака прошла на 99%».

Тут моё сознание и понесло, меня буквально вырвало из тела и бросило в бесконечность космоса. Думаю, робот не даст мне умереть, но моё тело сейчас беспомощно.

Разум недолго блуждал среди звезд, его притянуло к планете, на которой я сейчас нахожусь. Планета разрушалась на моих глазах. Не трудно догадаться что это я обрёк этот мир на гибель. Затем меня вернуло обратно в тело…

Я очнулся и на удивление был жив. Робот сумел сохранить мое тело несмотря на то, что мы оба… находились в жерле вулкана.

- Как так то, а!? – Выкрикнул я, едва осознав произошедшее.

- Он маг пространства, к тому же с кристаллом. Он перенес нас сюда. Захотел утопить в лаве.

Робот ведь имеет прыжковый ранец в спине, потому мы легко выбрались из этой ловушки и быстро вылезли из жерла.

- А где он сам?

- Только что был тут…

Зомби-маг появился снова, в этот раз в сопровождении 20 жутких звероподобных зомби. У них были огромные мышцы, совсем другое строение скелета из-за чего они были больше похожи на зверей, ну и по традиции огромные клыки.

«Зомби-охотник. Легендарная мутация. Уровень 52».

Твари бросились на нас в атаку, но в тот момент сама земля содрогнулась и нас всех, даже робота сбило с ног. Зомби-маг взмахнул посохом и исчез, а мы остались наедине с тварями.

Они набросились синхронно, сразу со всех сторон, стараясь свалить нас с ног. Взмах клешни разорвал на части сразу двоих, но остальные крепко облепили броню, а их когти оставили глубокие следы на металле.

Робот сразу активировал прыжковый ранец, и мы взмыли в воздух. Несколько тварей сразу сгорели, другие отвалились уже в воздухе, поэтому приземлились на землю посреди леса мы уже без них.

Только вот зомби-маг не хотел нас отпускать, он снова выскочил из портала недалеко от нас и, прежде чем мы успели что-либо сделать телепортировал и нас и себя.

Мы вывалились посреди покрытого пеплом острова где-то посреди океана черной воды. Никаких растений здесь не обнаружилось, зато я сразу разглядел 100 метровую волну, приближающуюся со стороны океана.

Зомби лежал рядом со свернутой шеей, порталы нужно открывать аккуратнее. Тупица угробил сам себя, а кристалл так и остался висеть на его поясе.

Недолго думая, мы подлетели к его трупу и изъяли наш драгоценный кристалл, который отправился в инвентарь. Только вот наших проблем это не решило. Портал отказался открываться, а колоссальная волна черной воды приближалась. Сейчас она буквально смоет нас и ничто не поможет.

Я достал космический корабль, затем пулей влетел внутрь и отдал системе команду взлетать. Неспеша корабль поднялся в воздух и полетел за пределы атмосферы. Волна черной воды смыла жалкий островок, где не так давно были мы. Как хорошо, что у меня есть корабль.

Взлетев выше и уже покидая атмосферу, я увидел, что планета разрушается. Трещины пошли по всей поверхности, скоро эта планета распадётся…

- Летим отсюда. – Сказал я команде скелетов, занявшей места на управлении. – Ненавижу это место.

***

Долгий полёт к ближайшему порталу через мёртвый космос прошёл без приключений. Мне снова пришлось пройти через 5 порталов чтобы вернуться домой. И стоило мне вернуться домой как плохие новости сами нашли меня.

Гренландия была атакована мертвецами. Полчища зомби пришли с территории Канады. Ведь климат в этом регионе изменился, льды и снега растаяли и мертвые как-то умудрились добраться до моих владений.

Тысячи трупов наводнили леса, прежде чем великаны обнаружили их присутствие. Конечно, обычные зомбаки для великанов это насекомые, но ведь есть ещё и мутанты, а они уже бывают самые разные.

Северная Америка стала тем еще заповедником мертвецов. Тамошние зомби не только отличаются огромной численностью, которую некому сокращать, но и разнообразием мутаций и высокими уровнями у самых сильных мертвецов.

В итоге мои великаны передавили десятки тысяч обычных зомби и слабых мутантов. Но мутанты сильные и умные сумели избежать такой участи.

Скелеты, работавшие на добыче кристаллов в лесах Гренландии, были атакованы. Пищевая ценность у нежити околонулевая, но ведь зомби это не зомби если не сделает гадость…

И вот я уставший и злой лечу на драконе туда, где недавно на скелетов напали мутанты. 2/3 бригады выбыли из строя, оставшиеся прекратили работу и строят укрепления вокруг шахт. Придется теперь им охрану ставить и численность увеличивать, вот засада.

Уже на месте я осмотрел трупы мутантов, которых мои скелеты уничтожили. Опять зомби-маги с посохами и какая-то новая летающая разновидность зомби. Словно обычный зомби ссохся и убавил в весе, но отрастил крылья и научился летать.

- И эти уродцы убили 2/3 бригады? – Спросил я скелета-начальника.

- Никак нет, хозяин, не они.

Меня отвели в сторону и показали лежащий там в кустах труп. Им оказался 5 метровый великан-зомби.

- Это он сделал? – Спросил я.

- Так точно, хозяин.

Ну вот, зомби-переростков нам не хватало. Кстати, этот великан не из наших, он просто разновидность мутанта, а неподнявшийся гигант.

- А как вы его уложили? – Поинтересовался я, все же выглядит он опасным.

- Экскаватором. – Пояснил скелет.

Подробности я решил не уточнять. Теперь чтобы защитить скелетов-рабочих придётся оставлять здесь танки и боевых роботов.

Расходы растут…

Глава 23

Голова первого идущего мутанта лопнула как арбуз. Его тело упало и задергалось в конвульсиях. Прямое попадание, ах как давно я не стрелял в своё удовольствие.

Сафари на мутантов затянулось, прошло уже 2 дня, а Гренландия так и не была очищена. Уродцы всё еще гуляют там и здесь, и самое главное вредят. Пришлось серьезно укрепить оборону вокруг мест добычи ресурсов. Всё это потребовало много ресурсов.

Зато моя жадная душонка довольна, ведь когда инвентарь полнится ценнейшими ресурсами и на душе куда как приятнее.

Второй мутант, шедший за первым, запаниковал. Наверное, смерть никак не входило в его планы. Он был высоким и покрытым язвами, из его рта тут же выстрелил длинный язык в направлении ближайшего скелета. Язык оплёл костяного бедолагу и сдавил. Бедный скелет сломался и восстановлению не подлежал.

Второй мутант отправился вслед за первым. Тут на поле боя и появился монстр ради которого я и пришёл.

Ещё один 5 метровый зомби-великан. Интересно как он так разожрался и в какую качалку для зомби ходил раз уж у него такие гигантские мускулы? Скелеты начали дырявить его из автоматов, но ничего не добились, такие пули мертвеца не беспокоили.

Разозлившаяся гора мышц бросилась на моих подопечных и ударами кулаков разнесла на части нескольких. Я неспеша прицелился из снайперки и засадил пулю зомбаку прямо в глаз. Тот замер и повалился на землю, больше не встанет. Это было даже как-то слишком легко.

- Уау-уау-уууууу-ааа!!! – Вопль доносился оттуда, откуда пришли зомби.

- Это ещё что? – Спросил я сам себя раздражённо. – Звучит как помесь вопля гориллы и Годзиллы.

- Хозяин, Годзиллы не существует. – Ответил мне ближайший скелет.

- Психологи всегда так говорят. Монстр под кроватью не существует, он ничего тебе не сделает. А потом этот монстр хватает тебя за ногу и тащит в свои владения.

Тут скелет спорить не стал, в новом мире монстры под кроватью это далеко не самое необычное из всего что можно встретить

Тем временем вопли приближались, я даже увидел, как падают деревья. То, что к нам идёт действительно огромное. Мне стало очень любопытно посмотреть на него.

Ещё один великан зомби, даже больше предыдущего вышел на нас. По виду он тоже не имеет отношения к живым великанам, просто разожравшийся зомби. Этот уродец ухватил ствол большого дерева и бросил в нас. И закономерно промазал.

Чтобы разобраться с ним я призвал Малыша. Бой был совсем недолгим даже несмотря на разные весовые категории. Малыш легко вскрыл его живот клешнёй, а затем повалил на землю и оторвал голову.

И откуда такие берутся? Нужно послать разведку в места откуда эти твари приходят. Может найдём нечто интересное.

***

Мосты это замечательно, я всегда их любил, в особенности высокие и большие. Только вот этот мост мне не понравился сразу. Нет, я ничего не имею против живой плоти как материала, но сделано всё уж очень криво и жутко. Как будто кто-то собрал в одном месте тысячи зомби, соединил их в одно целое и создал из них вот такую вот конструкцию.

Тысячи и тысячи зомби слились в единое целое и стали одной большой мясной конструкцией. Эта конструкция длинной в несколько сотен метров соединила землю Гренландии и Канаду. Да и конструкция эта была не одна, таких мостов мой дракон высмотрел несколько штук.

Уж не знаю чьего безумного гения эта придумка, но всё работает как часы. Тысячи мертвяков идут по мостам на территорию моей Гренландии. Этот поток никогда не останавливается.

Более дальняя разведка показала, что на нас маршируют целые армии трупов. Многие тысячи зомби движутся как единое целое в направлении моих земель. Я бы мог уничтожить все эти мосты, но проблему это не решит, построят новые и снова придут. Нужно решать проблему более радикально.

***

Корень зла нашёлся очень быстро. Небольшой городок где-то в канадской глуши стал гнездом.

С таким я уже сталкивался раньше, помнится гнездо было и в моём родном городе. Уничтожить его удалось с большим трудом, здесь будет не проще, ведь гнездо разрослось и поглотило не только небольшой городок, но и соседние леса.

День и ночь этот разожравшийся рак на теле планеты притягивал к себе десятки тысяч ходячих трупов и превращал некоторых из них в мутантов, которых не видел свет. Множество видов зомби, о которых я и не подозревал выходили из этой огромной опухоли и все как один, сплошным потоком двигались в сторону Гренландии.

По покрытым кровью дорогам, по мостам из мертвой плоти эти полчища двигаются с одной целью. Уничтожить мои владения и расширить власть смерти…

Интересно, если бы они знали, что лежит у меня в арсенале они бы передумали на меня нападать?

Сбросить атомную бомбу было решением логичным, в конце концов экология тех мест меня не волнует, а все живое там истреблено на сотни километров вокруг. Только вот возникли трудности. Мой дракон был атакован в воздухе огромными стаями летающих мутантов и даже получил серьезные повреждения.

Ну ничего страшного, так я подумал. Сброшу атомную бомбу с космического корабля, разнесу гнездо на части и буду счастлив и доволен жизнью, но нет. Похоже мертвецы предвидели и это…

Стоило кораблю подлететь к гнезду на 100 километров как в воздухе на нас напали огромные крылатые мутанты. Эта нечисть, напоминающая гибрид пчелы и мантикоры, сумела не только догнать корабль летящий, между прочим, на очень большой высоте, но и нанести ему серьезные повреждения, из-за чего мы вынуждены были повернуть назад.

Стоило нам развернуться и полететь обратно как пчелы-монстры развернулись и вернулись домой. Похоже их целью была только защита, не более того.

Вторая попытка с участием уже 4-ех кораблей завершилась тем же, просто жутких пчел было в 10 раз больше. Мы повернули даже толком не сражаясь, хотя одну пчелу уничтожили ракетой.

С воздуха к гнезду не подобраться, ядерных ракет большой дальности у меня нет, остаётся пробиваться с суши и моря… только вот в успехе операции я не уверен, точнее если соберу все свои силы мы это гнездо задавим, но и потери будут немалые, а терять великанов я не хочу, они ресурс не бесконечный и очень ценный.

Неужели придётся уговаривать десятку помочь? Хоть они мне и должны все поголовно, но я человек независимый, к тому же гордый некромант, хотелось бы своими силами решать проблемы, а не надеяться на кого-то.

Именно такие мысли роились у меня в голове, пока я сидел в деревне великанов в своём домике на дереве, когда ко мне прибежал друид и доложил, что на деревню напали.

- Кто?

- Мертвецы, их просто полчища. Их принесли на себе какие-то летающие твари.

- Ясно, я иду.

Опять воевать…

Небо кишело летающими тварями, хоть ты зенитку доставай. По земле к нам неслись сотни мутантов разных видов и размеров, с разными уровнями и особенностями.

Высадившие их твари улетели, не стали вступать в бой, думаю враги считают, что этого им хватит. Я призвал всех имеющихся скелетов и роботов и бросил их в бой, сам же забрался на плечо одного из великанов со снайперкой и начал отстрел самых сильных врагов.

Великаны страшные бойцы, даже без оружия. Игнорируя всякую тактику и логику, они выскочили из своей деревни и ногами и руками передавили всех супостатов. Следовало бы выдать им медаль, но сдаётся мне враг просто оценивал наши силы. И мы показали себя куда более сильными чем следовало.

***

Прикованный к Гренландии я пока просто не мог никуда уйти. В любой момент мертвецы могут прилететь и напасть с воздуха, а еще лучше с воздуха и земли одновременно.

Я лично отстреливал летающих мертвецов что кружили между деревьями и пытались поджечь нашу деревню. Поджечь, именно поджечь, ведь в руках у них были вполне узнаваемые коктейли молотова и канистры с бензином. Как они додумались спрашивать не нужно, гнездо надоумило.

Атаки были весьма хитрыми и скоординированными, мертвецы на земле отвлекали великанов, а летающие уродцы пытались сжечь деревню. Поняв, что напрямую победить армию гигантов нельзя (они даже ранить их не могут) они решили уничтожить наш дом. Только вот меня в расчёт не взяли.

Летунов я посбивал, стреляя из пулеметов, пришлось только соорудить станок, где были установлены 4 пулемета сразу. Пожаров удалось избежать, ведь Огонёк умеет не только сжигать всё под ряд, но и контролировать и тушить пламя.

С третьей попытки мертвяки поняли, что деревня не горит и бросили попытки её сжечь. Зато с того момента только и делали что пытались избавиться от меня. Нападали неожиданно и с воздуха, пытались завалить меня трупами крылатых зомби. Но и это у них не вышло, крылатые были слабоваты для мен, а более крупных не подпустил дракон и скелеты с пулеметами.

Летучие мыши тоже поучаствовали в бою, самые старшие из них вполне в состоянии тигра когтями задрать, потому отряды крылатых зомби они щипали ещё на подлёте. Впрочем, бои у летучих мышей это не главная специальность и большой эффективности не было.

После второго хоть и провального покушения я вернулся в пространственный домик, а вместо себя оставил части армии нежити чтобы следили за нападениями и, если что звали на помощь.

***

План созрел в голове как-то сам собой. Вспомнился мой прошлый опыт борьбы с гнездом что было в моем городе, а точнее с его принцем. Тогда торгаши вручили мне зелье, способное скрыть меня от глаз нежити. Только в данном случае нежити ведь будет куда больше, а еще гнездо должно обладать собственным разумом, учитывая, что оно делает. Меня могут обнаружить, да и пойти придётся одному. Нет, я, конечно, один не бываю, с моей-то карманной армией, но и пафосно летать на драконе тоже не выйдет. Да и двигаться придётся не со стороны Гренландии, где орды трупов, а с другой стороны.

Значит решено, зелье невидимости для зомби и личная прогулка через мертвые территории прямо к гнезду, затем доставка бомбы в самый эпицентр и взрыв. Блестящий план…

***

Зелье я купил у системы. Стоило оно недешево, но и я не бедный. Вообще я могу теперь покупать что угодно и даже на цены не смотреть, настолько толстая у меня Калита, но от старых привычек трудно избавиться. Я, как и раньше экономлю, где могу и все доходы складываю в кубышку. Конечно, на реализацию моих планов нужно много денег, но даже я понимаю, что жадность моя переходит черту разумного…

«Высшее зелье несъедобности для зомби. Время действия 12 часов. Нежить не будет видеть в вас объект интереса, если вы сами её не спровоцируете».

Я выпил зелье. На вкус оно было гадким, фу, какая мерзотная мерзость. Зато эффект появился сразу. Мертвец, застрявший в машине, перестал лупить по стеклу и пытаться до меня добраться, уже хорошо. Другие блукавшие по улицам Канадского захолустного городка покойники тоже потеряли ко мне всякий интерес и начали разбредаться кто куда.

В запасе у меня 12 часов, а идти до гнезда пешком часа четыре, значит есть время на эксперименты, нужно проверить границы дозволенного. Я попробовал попрыгать и побегать, но трупы обратили на меня 0 внимания. Тогда я подошёл и дал одному из них пинка под зад. Тот опешил, развернулся и попытался меня покусать. Я впечатал ему кулак в висок и мгновенно убил. Другие зомби не обращали внимания.

Тогда я решил обнаглеть и достать мотоцикл. Стоило только мотору заработать, как зомби все бросились ко мне. Всё-таки громкие звуки это табу, заведенный мотор явно признак людского поведения для них… как и пинок под зад.

Поверх доспехов я нацепил большой и грязный черный плащ с капюшоном. Я нарочно выбирал вещь пахнущую зомби (с мертвеца я его и снял). На ноги я нацепил такие же грязные спортивные штаны, а ноги намотал какие-то бинты и тряпичные лохмотья. Конечно, облик несуразный, но с другой стороны я собираюсь притворяться зомби, а с зомби спрос небольшой. Вот в таком мерзком виде я и отправился в дорогу.

По грязным дорогам апокалипсиса, через мертвые городки Канады я держал свой путь к гнезду.

Практически через 15 минут в небе появилась стайка крылатых зомби, спешащая куда-то. Хорошо, что эти крылатые уродцы не начали плодиться в самом начале, а то пережить первые 3 месяца было бы намного сложнее.

Еще через 15 минут я увидел в небе мутанта. Да, ту самую уродливую пчелоподобную, летающую зомби-хрень. Только теперь я понял, что они летят туда, где я приземлился на драконе. Меня как-то обнаружили, ещё тогда, теперь прилетели перехватывать.

Интересно, они решат, что я испарился и вернуться назад или начнут скрупулёзно искать? Всегда нужно готовиться к худшему, потому я замедлился и начал ковылять как самый обычный зомби. Если меня сейчас вычислят, то сбежится ко мне целая армия и уничтожить гнездо не выйдет. Придётся потерпеть.

***

Вот только спутников мне не хватало. По какой-то мне неведомой причине зомби, гулявшие по дорогам, начали идти за мной. Нет, никто из них не понял, что я человек, но почему-то уже не меньше сотни трупов ковыляют за мной. Я даже попробовал остановиться, но и они остановились тоже, и даже ждали, когда я пойду дальше, после чего последовали за мной как верные собачки.

Вот только вождём зомби мне становиться не хватало. Прошло полчаса и по дорожным знакам я понял, что уже на середине пути до гнезда, значит иду даже с опережением графика. За это время толпа зомби утроилась, за мной шли уже 300 трупов.

На одной из дорог они влились в куда большую толпу, там было несколько тысяч обычных зомби. Я вежливо постоял в сторонке пока мои подопечные влились в новый коллектив и ушли далеко вперед. Тут я чуть не прокололся.

В небе появилась еще одна стая летающих тварей. Одна из них почему-то начала летать надо мной кругами. Я ускоренно заковылял, очень криво и неестественно. Сделал вид что очень хочу догнать сородичей, но ноги кривые, походка как у пьяного, в общем не могу. Тварь некоторое время таращилась на меня с воздуха, а затем улетела.

Проковыляв еще полчаса я напоролся на первых сухопутных мутантов. Два зомби-громилы брели себе по улице, я бы хотел сказать никого не трогали, но нет, они нагло расшвыривали обычных зомби и топтали их своими массивными ногами. Чтобы меня это не коснулось я отошёл подальше.

Около одной из брошенных машин я увидел троих зомби, ползавших по земле с переломанными ногами. Может упали откуда, или умерли, потому что были парашютистами, кто знает. Только вот мне стало их жалко. Три покойника что даже идти не могут, а беспомощно ползают по асфальту, тощие и страшные. В общем, пока никто не видел, я подошёл ко всем троим по очереди и свернул им шеи.

Тут-то я и привлёк внимание ползуна, который как-раз ползал по крышам брошенных грузовиков и что-то вынюхивал. Этот уродец всё видел. Он, недолго думая спрыгнул с крыши грузовика в 5 метрах в стороне от меня. Если бы он сейчас пошевелился, то мне бы ничего не осталось кроме как его пристрелить, но ползун только смотрел и нюхал.

Видимо запашок от меня был хороший и походка зомби вышла неплохо, потому чему-то кивнув уродец ускакал обратно и быстро скрылся из поля зрения.

***

Поход к гнезду продолжался ещё полтора часа. Времени было в запасе много, ведь мне не нужно идти назад. Я могу просто вернуться в пространственный домик. Поэтому я не торопился и отыгрывал роль хорошо.

После трёх калек я встретил еще немало обделенных и несчастных зомби. Насаженных на арматуру, застрявших в машинах, потерявших руки, ноги и так далее. Но в этот раз я себя контролировал и дарить им покой не собирался.

Надо мной много раз пролетали летающие уродцы, они словно что-то высматривали. Наверное, гнездо что-то заподозрило, но учитывая сколько вокруг зомби и какая площадь проверить каждого оказалось невозможно. Поэтому я ковылял к гнезду спокойно, без происшествий.

В какой-то момент я увидел дорожный указатель с названием городка, в котором и находится гнездо. Значит я почти пришёл.

Окраины гнезда я тоже рассмотрел. Пульсирующее мясо, висящее на деревьях - зрелище не для слабонервных. Такое чувство что, если его не остановить, то гнездо покроет весь мир.

Глава 24

Прятаться смысла не было, но и кричать что «вот он я» тоже. Я просто побежал вперед, расталкивая зомбарей, сбивая их на ходу. Мёртвые далеко не сразу сообразили, что происходит, но только до них дошло, так ко мне потянулись десятки пар рук.

Чтобы уничтожить гнездо я взял парочку танков, запихнул в один из них атомную бомбу и выделил им экипаж из скелетов. Эта группа суицидников должна будет заехать в самый центр гнезда и сдетонировать уже там. Ну или там, где группу остановят, в любом случае мощности взрыва хватит для уничтожения, а я буду уже далеко и в безопасности.

Так что я бежал и раскидывал наглых мертвецов. На спину мне приземлился прыгун, но я тут же сбросил его, это было легко. Впереди появились несколько десятков зомби с особо большими когтями, они резво побежали мне навстречу, но их и меня быстро разделила армия скелетов, которая дружно начала выходить из лимба на бой.

Гнездо отреагировало оперативно, нам на встречу были высланы целые волны мутантов. Всяческие уродцы, половину из которых я вижу в первый раз, например похожие на богомолов изуродованные гротески, с костяными лезвиями вместо рук. Хорошо, что таких тварей раньше не было…

Я достал плазменный пистолет и на ходу поотстреливал куче тварей бошки. Единственного монстра что добежал до меня отправил на тот свет кулаком. И это всё?

Нет, далеко не всё. Жуткие стены плоти, служившие гнезду оболочкой, разошлись и мне на встречу ломанулась ещё одна толпа. Каждый из этих зомби был ужасно быстр, быстрее многих автомобилей. Все они прямо мечтали поскорее добраться до моей тушки. Если такая толпа сблизится со мной, то меня могут просто задавить числом. Ну что ж, колобки, ваш выход.

Трое колобков вышли из лимба прямо передо мной и сразу дали залп лучами смерти из глаз. Всё что находилось прямо перед ними мгновенно стало сплошной зоной смерти. Зомби испарились, не успев совершенно ничего понять.

До границы гнезда было метров сто. Плоть начала бугриться, собираясь выпустить ещё одну орду зомби, но колобки начали бить на упреждение, превратив несколько органических стенок в пепел. Зомби, вырвавшиеся нам на встречу, тоже быстро стали пеплом. Ну мои колобки и отожрались, ими теперь армии сжигать. Один особо резвый зомби все же сумел добрать до колобка, последний просто открыл пасть и позволил мертвецу упасть внутрь. Дальше были только чавкающие звуки и хруст костей.

Мы были уже у самой стены мяса. В нескольких местах разрушенная она отчаянно пыталась срастись в единое целое, но не успевала. Внутри я увидел целый лес мяса, но проехать на танках там можно. Значит план в силе.

Из инвентаря были выгружены танки, один с ядерной бомбой, скелеты посажены внутрь. Рядом выстроились несколько десятков боевых роботов и отряд скелетов смертников для прикрытия. Задача максимум – дойти до центра. Задача минимум – хотя бы взорваться где-то в гнезде.

Группа немедленно приступила к выполнению, ну а моя миссия была выполнена. Только вот какой сюрприз, открыть портал внутри гнезда и рядом с ним никак не получалось. Я уезжал на мотоцикле, а портал все не хотел открываться. К тому же с воздуха на меня набросились сотни летающих тварюшек. Дракон, конечно, старался их отогнать, но парочка всё равно добрались и чуть мне всё не испортила. Пришлось бить их током и отгонять.

Наконец я выехал за пределы влияния гнезда, теперь я смог открыть портал и убраться подальше. Бомба сработала через 15 минут, спалив гнездо и всё его содержимое. Немногие летающие твари смогли улететь вовремя.

Правда некоторые особо развитые мутанты могут создавать свои гнезда, об этом я прочитал только в системном справочнике уже сидя дома. Досадно, но пока проблема была решена, а до новых гнезд мы успеем стать сильнее.

***

Но и как будто этого было мало Гренландия подверглась нападению буквально на следующий день. Снова открылись порталы и оттуда вылезли 3 гигантские боевые машины, этакие колоссальные титаны, все бронированные и с горящими глазами.

Уж не знаю кому я так сильно насолил, хотя список кандидатов немаленький, но эти ребята явно пришли за мной. Все три машины тут же начали тупо сжигать лес вокруг себя лучами из глаз. Закопанные в землю мины не нанесли таким большим существам никакого ущерба, а скромные укрепления в тех местах быстро не выдержали напора.

Великаны тут же бросились навстречу чудовищам, громко крича матом и размахивая деревянными дубинами. Что может ударить больнее чем десятиметровая деревянная дубина? Разве что дубина побольше, ну или ядерная бомба. Только вот добежали до врага далеко не все, двое свалились пробитые лучами из глаз насквозь. Ещё один получил вблизи кулаком и отправился в нокаут.

Это не напугало остальных и очень быстро трое вторженцев были разнесены на части ударами деревянных дубин. Они рассыпались словно статуи, на много маленьких каменных кусочков. Великаны праздновали легкую победу, гибель сородичей их не волновала, а портал замерцал.

Из него вышла одинокая фигура, постояла, посмотрела, ничего не сказала и ушла обратно.

- Кто-нибудь рассмотрел его? – Спросил я гигантов.

- Кого? А тут кто-то был? – Удивились все они.

Ну класс. Ладно, просто еще один враг, всего лишь один из множества.

***

Гоблины прислали мне письмо. Не то чтобы событие необычное, но и не частое. Я неторопливо вскрыл его и пробежался по строкам. Опять предлагают совместное предприятие, гоблины никогда не меняются. Попытаются заработать за мой счёт, но я уже вроде и привык к этому.

Они нашли какой-то очень интересный мир, где можно нахапать много ценностей и собирают туда экспедицию. Я бы выбросил это письмо в мусорку и отказался, сославшись на головную боль, но меня заинтересовала любопытная строка. «Здесь технологии буквально валяются на земле».

Такую информация я просто не мог проигнорировать, ведь внутренняя жаба на пару с хомяком за такое просто задушат, поэтому согласился участвовать в очередной авантюре. Ну не сидится мне дома, что поделать. Поэтому опять путешествия, порталы и зеленые союзники.

***

Гоблины не меняются, и это даже хорошо. Мелкие зеленые проныры должны оставаться теми, кто они есть, ведь в таком виде пролезть куда-то и что-то стащить становится намного проще.

Подготовились зеленые коммандос знатно, экипировка как у спецназа, огромные мешки и сумки, а также лазерное оружие, благополучно у кого-то украденное. Дополнили образ каски с маскировочными сетками и листьями на них. Ну точно элитные диверсанты. Возглавляли группу из 100 воришек два шамана, оба в зеленых беретах и с погонами. Зря я им дал энциклопедию военной формы земли.

- Готовы выдвигаться.

Мы оказались в еще одном, новом для меня мире. Судя по виду ещё одно место пережившее апокалипсис. Ну как пережившее, здания вроде как уцелели, а вот население нет. Иначе бы все не заросло зеленью настолько хорошо и основательно.

От разваливающихся на глазах каменных джунглей у меня разыгралась легкая депрессия, ведь именно на это станут похожи многие города моего родного мира. Они точно так же зарастут зеленью и лианами от начала и до конца. И по ним будут бродить мертвецы. Кстати, нежити здесь нет и это обнадеживает, хотя нет, ведь население вымерло не просто так, значит причина вымирания может быть жива и опасна.

Интересно, где здесь те самые технологии, что на земле валяются?

«Мир №1069285-07-29193848. Кодовое имя: Ржавый осколок. Ресурсов нет, жизни нет, населена сломанными роботами».

Ого, так это мир победившего восстания машин? Людей уничтожили, а дальше что? Вот это «дальше что» наш отряд и встретил за углом. Перед нами предстал огромный сломанный робот, напоминающий помесь автобуса и шагающей техники из звездных войн. Давно сломанный и ржавый он бесполезен, я забрался внутрь и осмотрел некоторые места, боюсь внутри все давно сгнило.

И все равно гоблины начали разбирать его на части и куски тащить обратно к порталу, вот же зеленые засранцы.

На следующей улице, где асфальт давно разрушился и вместо него растет трава, мы обнаружили следующего сломанного робота. Еще один большой шагоход, правда еще более заржавевший, с кучей длинных конечностей что безвольно висят вдоль корпуса.

Сейчас, по всем законам жанра, эта штука должна ожить и попытаться оторвать каждому голову, но нет, признаков жизни в ней не оказалось, и она тоже пошла на металлолом. Гоблины разобрали ее на части и потащили в портал. Однако тишина и покой не могли продолжаться долго.

Первые гоблины и один из шаманов пропали неожиданно, и никто не заметил. Тревогу забил второй шаман, да и то спустя полчаса после примерного исчезновения. Я отправил летучих мышей на поиск и ничего не обнаружил. Зеленые морды занервничали, перестали ходить по одному, начались разговоры об отмене операции. Ну уж нет, пока ничего полезного я для себя не найду мы останемся здесь. Я заставил гоблинскую банду собраться в одном месте вокруг себя, и мы пошли дальше.

Мертвые улицы разваливающегося мегаполиса были абсолютно пусты. Орда тупых зомби отлично бы дополнила это место, будь в этом мире зомби.

- Как далеко заходили ваши разведчики? – Спросил я гоблинов.

- Дальше следующей улицы никто не ходил. – Ответил мне шаман, трусливо сжимающий амулеты. Весь воровской задор у гоблинов прошёл, многие шли, повесив свои длинные носы и трусливо оглядывались. Теперь каждый темный угол для них это опасность.

Я и не сразу заметил, как численность гоблинов снова сократилась, еще пятеро пропали без вести, хотя стояли недавно прямо здесь. Что-то их убило, ведь они не настолько тупы чтобы сейчас сбежать.

Внезапно сама земля зашевелилась, в ней образовалась большая дыра из которой вылез еще один робот, больше похожий на железного червяка. Этот пятиметровый кусок ржавого железа и пикнуть не успел как я пробил его голову из гранатомета. Намек был понят и тварь начала закапываться обратно в землю. Не прошло и 10 секунд как механизм скрылся под землей.

- Вот мы ему задали! – Радовались зеленые карлики. Ага, вы… конечно.

Второй и третий такие же напали почти сразу, эти проклятые землеройки нацелились на меня, но я просто взмыл в воздух на джетпаке и расстрелял их из револьверов.

Эти два туловища были куда менее ржавыми чем предыдущие и даже не выглядели как жертвы ядерной войны. Мысленно окрестив их землеройками, я запихал их в инвентарь. Если повезет налажу производство таких на заводе в перекрестке.

Следующая атака землероек-роботов была скоординированной. Мой чувствительный слух позволил предугадать её и вовремя взмыть в воздух, а вот зеленым повезло куда меньше. Некоторых из них разорвало сразу, когда 10 землероек вырвались из-под земли, другие разбежались кто куда и тут же стали жертвами роботов-пауков.

Я как мог отстреливал агрессивные машины, но спасти жизни зеленых не смог. Подставлять моих скелетов под удар я сейчас не хочу, да и своих роботов тоже, я и так потерял многих и медленно восполняюсь. Пока мои револьверы справлялись сами. Еще 8 землероек были уничтожены и попали в мою коллекцию, так же парочка роботов-пауков размером с грузовик стали моей добычей и отправились в инвентарь вслед за землеройками.

Уже на этом можно считать экспедицию успешной, а мир достойным изучения, хоть и гоблины почти все передохли. Но и на этом веселье не закончилось. Из-за разрушенного здания на меня вылетел летательный аппарат, напоминающий по форме летающую тарелку. Этот персонаж, размером с два боевых самолета, размениваться на мелочи не стал. Что-то на его корпусе загорелась и огненный луч испепелил остатки гоблинского отряда. Что ж, судьба немилосердна к зеленым карликам, в «диких» мирах мелкие воры часто умирают…

Летающая тарелка повернулась ко мне рожей и красный луч должен был спалить уже меня, но не зря я все это время развивал скорость, уйти в сторону мне было легко.

Обозленный (если он вообще умеет злиться) механизм полетел прямо на меня, стремясь сократить дистанцию. Система определила эту штуку как боевую машину, значит от нее можно ждать чего угодно. На джетпаке я попробовал скрыться за соседним зданием, но не успел. По ушам и телу ударила сильная акустическая волна. Эта дрянь ударила меня звуком, да еще так сильно! На джетпаке я влетел в окно каменного полуразрушенного здания и скрылся в узких каменных коридорах. Из носа и ушей пошла кровь, если бы не моя живучесть быть бы мне покойником или пускать кровавые пузыри на земле.

Я быстро влил себе в рот зелье высшего восстановления и зелье скорости. Темные и узкие коридоры подарили чувство ложной безопасности, но летающая сковородка почти смогла достать меня и здесь. Красный луч пробил каменные стены и едва не испепелил меня на месте. Вот теперь пора заканчивать шутки.

Я врубил джетпак на полную и вылетел из окна на улицу. Сковородка медленно развернулась и полетела за мной. Я летел на полной скорости, петляя между зданиями, иногда садясь на крыши чтобы совершить прыжок. Почувствуй себя человеком-пауком.

Сковородка пыталась не отставать, но оказалась слишком медленной. Летающим кухонным принадлежностям никогда за мной не угнаться… хотел бы я сказать и потешить своё чсв, но это было даже и близко не так. Я закончил на том, что засел на одной из крыш с хорошей пачкой взрывчатки и поджидал пока летун пролетит мимо, немного подо мной.

Он пролетел и тут же получил хороший подарок прямо на свою макушку. Думаю, он и понять ничего не успел, когда взрыв изменил его траекторию и заставил пропахать 20-метровую борозду в асфальте. Машина еще пыталась взлететь, но я продырявил ее пару раз из гранатомета и теперь она точно уничтожена.

Уничтожена, но пригодна для ремонта. Её останки я засунул в инвентарь. Все эти роботы в будущем пополнят мою армию.

Довольный маленькими приобретениями я не заметил, как меня начали окружать. Еще роботы, только эти больше похожи на бегающие железные бочки с руками и ногами.

- Нарушитель общественного порядка. Ты уничтожил городскую собственность и за это должен казне города миллион системных монет.

- А почему так много?

- Потому что 95% суммы пойдут в карман мне. – Ответил робот. Ого, даже здесь есть коррупция.

Больше ничего железяка сказать не успел, я отстрелил ему голову из снайперки, его коллегам тоже.

Ох и шуму я наделал, как сюда еще весь город не слетелся? Но это было лишь вопросом времени. Здания на горизонте начали рушиться, я понял, что сюда идет или ползет нечто громадное, гигантское. Первым желанием было открыть портал и свалить, но я сдержался. Самоуверенность и любопытство страшная штука, а я еще к тому же прискорбно мало знаю об этом мире. «Ржавый соколок», ему подходит.

Активировав джетпак, я залетел на крышу здания повыше и принялся наблюдать. Огромный робот, размером с великана прошел через городскую застройку, все разрушая на своем пути и отправился исследовать место взрыва и падения его собрата.

Несколько десятков землероек выскочили из земли примерно там же. Очень похоже на поведение хищников, а не машин. Я уже выдохнул с облегчением, полагая что про меня забыли, но нет, эти железные консервные банки каким-то образом поняли, где я.

Здоровенный робот снес своей тушей дом, на крыше которого я прятался, но я просто взлетел выше и приземлился на соседний. Тут у машины что-то переклинило в голове, и он застыл как вкопанный. А затем развернулся и побежал на полной скорости подальше от меня.

Чем это было вызвано я гадал недолго, на горизонте появился еще один робот, этот был куда больше любого предыдущего и выше любого великана что я встречал, даже самого большого.

«Основатель».

Хм… у него даже имя есть. Ладно, вот теперь точно пора сваливать.

«Способность открывать порталы подавлена».

Опять я попал…

Глава 25

Ржавый осколок, так этот мирок называется? Нужно запомнить. Ну просто чтобы никогда-никогда сюда не попадать. По крайней мере без тщательной подготовки. Место конечно забавное, но каждый раз воевать с такими вот колоссами я отказываюсь. Мне за это не платят. Да он еще и забрал мою способность открывать порталы.

И вот я сваливаю верхом на драконе, желая оторваться от этой гигантской микроволновки на ножках, но что-то этот уродец совсем не отстаёт. Его стальная харя вообще не имела мимики и застыла в вечном выражении «я тебя порву». Это тоже не прибавил мне храбрости и желания с ним пересекаться, потому яподгонял дракона как умел.

С плеч микроволновки стартовали десятки летающих роботов поменьше. Ну как поменьше, для меня они размером с дом, для него они блохи. Эти самые «блохи» уж очень старались догнать меня и покарать при помощи лазеров.

Пока нам удавалось прятаться между домами, не давая себя поджарить, но вечно это продолжаться не может, бегство в никуда без плана ни к чему хорошему никогда не приводило, хотя это лучше, чем быть поджаренным и раздавленным.

Тут я и увидел спасение. Большой канализационный люк ведущий под землю. Так дракон, спасибо, дальше я сам. Дракон отправился в лимб, а я запрыгнул прямо в люк, ведущий куда-то под землю.

Мне повезло что подземелья здесь глубокие и разветвленные, гигантский робот на поверхности усиленно топтался, пытаясь все обрушить, но у него ничего не вышло.

Но и бродить среди канализации тоже приятного мало, в особенности, когда с потолка сыплются камни, а запах даже спустя столетия до конца не выветрился.

Порталы все еще заблокированы, я не могу уйти. Значит придется что-то придумывать. Я осмотрелся вокруг, темнота, грязь и уныние, все как я люблю. В апокалипсис на такое насмотришься.

Я пошёл по коридорам искать удобный выход на поверхность. Летучих мышей разослал повсюду вокруг, чтобы разведывали местность. Вместо факела у меня были сухие деревянные ветки, которые медленно сжигал Огонек и шар света что о я призвал навыком.

Пока мы шли Огонёк все не никак затыкался, у него словно плотину прорвало, так хотел бедолага выговориться… и, конечно, сказать, что обо мне думает.

- Опять ты полез неизвестно куда? У тебя золота в инвентаре мало?

- Ну начинается. Ты не моя жена чтобы так меня отчитывать.

- Поперся на неизвестную планету, где ничего не горит… в смысле ничего не живет… короче зря ты сюда поперся, понятно?

- Понятно.

Следующие 3 абзаца причитаний я пропустил мимо ушей.

- Даже маленькие духи и то осторожнее тебя!

И еще 3 абзаца я проигнорировал.

- Ты меня вообще слушаешь? Тебя же могли…

- Смотри, какое интересное место. – Сказал я ему.

Мы вышли в большую комнату, чистую и аккуратную. Огромный контраст с тем, что вокруг. Ведь вокруг все заброшено, а здесь словно жил кто-то и за всем ухаживал. Огонек и внимания не обратил, продолжая меня поучать.

- Вот великие духи ветра, мудрые и честные, никогда бы как ты…

Он застыл и внимательно осмотрелся.

- Ну, что скажешь?

- Здесь были люди, это точно.

- Значит мир не вымер?

- Значит нет. Будешь просить их о помощи?

- Как бы они меня о помощи не попросили. Нужно просто дождаться, когда та ходячая микроволновка, спаренная с чайником, уйдет подальше и тогда можно вернуться домой.

Хотя, судя по звукам на поверхности это произойдет не скоро, тот робот еще топчется там и даже не думает уходить. Похоже я застрял здесь на какое-то время, придётся побыть туннельной крысой. Хорошего мало, но лучше чем быть раздавленным на поверхности.

Местные дикари так и не появились, никто не выскочил на меня из-за угла с каменным топором и не попытался съесть. Хотя с чего я взял что местные дикари? Может они очень развитая и сильная цивилизация, живущая глубоко под землей и не нуждающаяся в поверхности?

Следы людского присутствия обнаруживались один за другим, причем сразу было видно, что люди это не чистоплотные создания, привести в порядок некоторые помещения и изгадить углы совсем рядом, такое нужно уметь.

Тем временем здоровенная махина на верху уже начала рыть землю руками. Не то чтобы продвинулась далеко, но очень старалась. Думаю, у меня есть еще пару дней, прежде чем она докопается до этой глубины.

Землю сильно тряхнуло, словно на поверхности произошла маленькая ядерная война. Оказывается робот осознал бесполезность капания и со злости начал разрушать все вокруг. Древние здания пошли на снос, завалив все улицы камнем. Ладно, пора идти.

Не то чтобы потёмки меня смущали, но сама по себе атмосфера была не очень. Хождение по таким местам может вызывать уныние и депрессию, что может привести к приему успокоительных, отравление ими и, следовательно, смерть. Сейчас мой негативно мыслящий мозг уловил только 2 элемента этой безусловно логичной цепочки: потёмки = смерть.

Хорошая пощечина самому себе привела меня в чувство, я и не в таких клоаках лазил, выберусь. Огонёк неожиданно появился в куче мусора слева от меня… а я эту кучу мусора и не заметил.

- Любишь сжигать мусор? – Осведомился я самым дружелюбным тоном, который мог выдавить. Похоже это было понято как сарказм.

- П-ф-ф! Очень смешно! Хозяин, ты не думал податься в юмористы?

- Не-а, обычно после моих шуток кто-то умирает.

- Обычно после встречи с тобой кто-то умирает. Ладно, ближе к делу, я чувствую здесь живых людей.

- Да? И где же?

- Идут по твоим следам.

- Тогда организуем засаду, подождем их и познакомимся поближе.

Я пошёл дальше по коридору, нашел какую-то старую трубу, залез в неё и стал ждать. Люди появились где-то через 3 минуты. А хотя нет, никакие это не люди. Я разу расслышал запах металла и резины. Выглядят они почти как люди, но это роботы, внешне похожие на людей. Скорее всего придется их сломать.

Я выскочил из темноты неожиданно и уже замахнулся чтобы снести голову первому. Машины отреагировали мгновенно. Они кинулись на землю и принялись умолять их не убивать.

- Пожалуйста, не убивайте нас!

- Мы тоже живые и хотим жить!

Так *****! Это что такое? Почему эти роботы ползают по земле и говорят о себе как о людях?

- Пожалуйста, у нас дети!

Ну это ни в какие ворота. У половины же глаза красным светятся, у некоторых отвалилась резиновая кожа и я вижу металл. А может это ловушка такая?

- Так вы люди? – Решил я забросить удочку.

- А что не видно? – Возмутился первый из них, тот у которого половины лица нет.

- Конечно видно, вы люди. Что вы здесь делаете?

Они поняли, что я пока не собираюсь их убивать и начали вставать один за другим.

- Мы уже два месяца сидим под землей и ждем спасения. – Начала одна из них.

- А что случилось то? – Решил я подвести разговор к главному.

- Проклятые машины восстали, они перебили всех на поверхности, мы вынуждены прятаться здесь уже столько недель.

Судя по их внешнему виду, они провели здесь несколько столетий, ведь их одежда давным-давно стала лохмотьями, а сами они держатся лишь на упрямстве. Корявые движения и неисправные конечности показывают, что им скоро конец.

- И что, вам нужна помощь?

В ответ они просто закивали, как болванчики, у одного чуть голова не отвалилась.

- И как я могу вам помочь?

- У вас есть еда?

Тут я снова чуть не грохнулся. Они еще и едят? Может еще они виноваты в том, что все углы здесь изгаженные?

- Бегите, бегите, спасайтесь! – Раздался крик где-то позади нас. – Они прислали убийц, бегите!

Весь интерес к моей персоне улетучился, мои металлические друзья бросились бежать, на ходу расталкивая друг друга, прямо как люди. Из коридора раздался хрип, скрип и приглушенный крик. Далеко в темноте я не смог рассмотреть, что конкретно произошло. Но и убегать я тоже не собирался, вряд ли там есть что-то серьезное.

Мне на встречу вытекла двигающаяся бледная лужа, через мгновение она приняла фору человека и пошла в мою сторону на ногах. Из инвентаря быстро была извлечена криограната, заморозившая существо на месте. Заморозка оказалась надежной, существо стало статуей.

Правда оно было не одно. Из темноты вышел его более крупный собрат. Он принял форму близкую к человеческой. Бледная масса двигалась, но имела две руки, две ноги, одну голову. В одной из рук как раз красовалась оторванная голова. Уничтоженный робот еще вращал глазами и двигал ртом.

Каким-то образом я понял, что этот кадр нападать не будет. Он просто посмотрел на меня и медленно зашагал назад. Уже через 5 метров он сорвался на бег и исчез в темноте. Может зря я его отпустил? Ну кто знает.

Земля снова содрогнулась, на поверхности продолжал лютовать гигант. Снова посыпались здания. Да что он так ко мне прицепился? Я немного подумал и побежал. Побежал туда куда убежали мнящие себя людьми машины. Только вот через минуту бега нашёл их всех порванными на кусочки, валяющимися на грязном полу.

«Панда-терминатор».

Да этот мир полон сюрпризов. Над растерзанными машинами сидела миленькая взрослая «панда». Она даже вполне натурально жевала бамбук и изображала из себя миролюбивое создание. Правда, где она достала бамбук в этих глубинах непонятно.

Милашка панда дружелюбно помахала мне лапой, делая вид что она абсолютно безобидна, а затем резко прыгнула вперед. Ее пасть раскрылась, обнажив острейшие стальные клыки, а из лап выехали огромные когти.

К сожалению для неё, по моим меркам она очень медленная, я ушел в сторону и впечатал кулак ей в башку. Сокрушительный удар разнес на части её череп, во все стороны полетели искры и машинное масло. Безголовый терминатор попытался достать меня когтями и мгновенно лишился руки, а затем получил ногой в грудь и отправился в дальний угол.

Бежать оно не пыталось, еще одна уже вялая атака и я добил эту штуку выстрелом из револьвера. Механизм окончательно вышел из строя и отправился в мой инвентарь. Панда-терминатор мне пригодится.

***

Попсиховав день гигантский робот на поверхности ушёл. Похоже ему стало не до меня, причём очень резко. Но запрет на телепортацию не прошёл, поэтому я всё еще здесь. Из подземных катакомб я выбрался на поверхность и тут же встретил еще группку роботов, которые были уверены, что они люди. Они уже по традиции сначала боялись меня, а затем начали просить о помощи. Что я вообще мог для них сделать? Починить? Да они заржавели на половину, некоторые еле двигаются. К тому же чинить каждого уйдёт неприлично много времени. Так что бедолаг я оставил в покое.

Зато местная «фауна» не оставила меня в покое. Как я не старался вести себя тихо и никому не попадаться всё равно находились безумные роботы, что пытались меня атаковать. Роботы-пауки неожиданно прыгали с крыш прямо на меня, из небольшого озера выскочил робот-крокодил, с простым намерением меня сожрать. Уж не знаю почему у него такая диета, но его планы я не разделял, потому отправил его в нокаут кулаком. Удивительный мир.

Но больше всего меня поразил странный андройд. Он завернул свою полуржавую тушку в красный плащ, заменил голову на микроволновку и читал «литании богу-машине», стоя перед разрушенным автобусом. Попытки выйти на контакт были проигнорированы, поэтому я решил его не трогать.

К исходу третьего дня этот мультивёрсум начал мне надоедать. Захотелось домой, даже очень захотелось, но запрет на телепортацию не пропадал. Похоже гигант ещё где-то здесь. Зато теперь у меня было время понять и осознать насколько я уязвим и как зависим от своих порталов. Но от портальных авантюр я пока не откажусь. За себя постоять могу, а выгода очевидна.

Вечером третьего дня я ночевал на крыше одного из зданий. Благо на меня не нападали целых полдня, и я даже почувствовал себя спокойно. На фиолетовом небе были видны падающие звезды. Это выглядело весьма красиво до того, как одна из них упала на другой стороне города и разрушила целый район.

После того как за городом упала вторая такая, я понял, что здесь что-то не чисто. Я покопался в инвентаре и достал телескоп. Уж не помню где я его взял, хотя были времена когда я был тем еще клептоманом и тащил все что плохо лежало и даже то что было прибито гвоздями.

С телескопом пришлось повозиться, но все же я сумел рассмотреть, что там происходит на орбите планеты. Космические корабли сражались с космическими акулами… м-да, ну и сюрприз. Акулы бьются прямо здесь, причём насмерть. Акулы уничтожали корабли лучами и рвали их на части зубами, а те пускали в них ракеты и маневрировали, пытаясь не попадать под удар. Вот одну из акул выпотрошило прямо в пустоте, и гравитация планеты начала медленно притягивать мясную тушку к себе. Она устремилась к земле и начала пылать в верхних слоях атмосферы.

Насмотревшись на битву, я убрал телескоп и сделал вид что этого не видел. Вместо созерцания сражений я решил любоваться фиолетовым небом с падающими, как выяснилось, кусками космических кораблей.

«Телепортация разрешена».

О, ну наконец-то. Я посмотрел вокруг, оценил свою позицию, пришёл к выводу что место укромное, и никто сюда не приходит и открыл здесь постоянный портал.

Да, хочу вернуться в этот мир, ведь он своего рода кладезь роботов. Посмотрим смогу ли я починить их на своём заводе в перекрестке.

***

*В перекрестке миров, через две недели*

Четверо бандитов тащили груз по пустыне. Идти пешком под палящим солнцем, да еще тащить на своём горбу по 50 кг на человека это та еще невозможная пытка. Но и бросить 200 кг «товара» тоже неприемлемо, босс за такое просто порешает. Потому 4 бандитских морды тащили и не жаловались.

Их грузовик был уничтожен неизвестным врагом. Странный монстр буквально выскочил из земли и разнес их фургон на части. Он бы и их самих «разнес», но они сумели уйти по скалам, да еще и груз свой вытащить. Решив, что тварь ушла, бандиты рискнули идти по земле. Окончательно убедившись, что их не атакуют бандиты прибавили шагу, намереваясь закончить путешествие пешком.

День был очень тяжелым, по дороге они не встретили ни одного автомобиля и не увидели ни одного здания. Пустошь, мать её, кто вообще станет здесь жить? Только полные психи. Лишь ближе к вечеру бандитам улыбнулась удача и они набрели на заброшенный дом у дороги.

Четверка преступников вошла внутрь и начала располагаться на ночлег, как вдруг один из банды закричал на весь дом.

- А-а-а, что это за зверь?

Остальные трое тут же влетели в комнату и направили пистолеты на странного… медведя?

- Что это за существо? – Спросил сам себя главарь.

- Какой-то черно-белый медведь. - Пожал плечами его помощник.

Тем временем миленький черно-белый медведь жевал какую-то травку и демонстрировал полное миролюбие и абсолютную безобидность. Да что там, такого милого и безобидного создания свет не видывал, любая женщина или ребенок уже давно бросились бы тискать этого милашку до смерти, даже не раздумывая. Даже у прожженных бандитов слегка оттаяло сердце, и они передумали расстреливать бедное создание на месте.

- Он, наверное, из другого мира. – Констатировал главарь. – Не одни мы контрабандой занимаемся, наверное, его везли на продажу и потеряли.

Всем в комнате было понятно, как его потеряли, последнее время на этом маршруте пропадает много контрабанды.

- А можно я его поглажу? – Спросил самый молодой член банды у босса.

- Ну гладь, а потом запрём его в подвале. Когда добудем колеса вернемся и заберем. Нужно посмотреть его статус.

«Панда-терминатор».

- Панда-терминатор? – Недоумевал один из банды. – Что это за название такое глупое? - Возмутился он и плюнул.

- Не важно. Тащите его в подвал и привяжите к трубе за шею, причём надежно. – Гаркнул на подчиненных главный. В его голове уже сложился план, заканчивающийся хорошей прибылью за редкого зверя.

Но его плану не суждено было сбыться. Двое бандитов, подошедших к панде сразу же потеряли головы, в прямом смысле, они отделились от тел и покатились по полу. Босс и его помощник выхватили пистолеты и без раздумий всадили в опасного зверя все патроны.

К их огромному удивлению все пули отскочили от казавшегося таким мягким брюшка «животного». Такое бывает, когда под искусственной шерстью прячется сталь.

Панда ухмыльнулась, совсем по-человечески, а затем показала двум людям свои длинные стальные когти. Глаза панды загорелись красным, только теперь до глупых людей дошло что это опасный робот, а не плюшевая игрушка, но бежать уже поздно.

Глава 26

Отремонтированные и поставленные на службу роботы показали себя очень хорошо. Слушаются идеально, команды исполняют также, места много не занимают. Я даже сумел организовать небольшое производство «землероек». Войск способных атаковать из-под земли у меня ещё не было.

Закончив роботизированные дела я вернулся домой. Здесь у меня особых дел не было, потому я позволил себе немного полениться. Хорошо когда в кармане есть тропический остров. Можно валяться в гамаке, а поскольку остров твой можно приказать нежити выкинуть с него любого, кто посмеет докучать. Инвентарь обеспечивал меня любыми напитками, а солнце хорошим настроением.

Чтобы хорошее настроение не заканчивалось я вставил наушники в уши и разлёгся. Случайные песни из старого мира играли одна за другой. Некоторые веселили, некоторые вызывали глупую тоску по вещам, которых уже никогда не будет. Даже начали вспоминаться люди, которых я давно забыл. Эх, такое чувство словно это всё было в прошлой жизни, а не в этой.

И все же даже здесь у меня много дел. Проверить как растут бананы, покормить кракена, открыть томик некромантии для чайников, найти хороший табак, отправить скелетов почистить пляжи, провести эксперименты на ядовитых змеях, зайти к колдуну, залезть в вулкан и проверить не сгорим ли мы все в ближайшие годы, проверить наличие золотых самородков в земле. Столько дел… нет уж, займусь ими послезавтра, а лучше через 3 дня. Но томик некромантии лучше почитать, вдруг чего полезного найду.

Так… раздел с призраками и духами-мстителями, самое то!

***

В моём родном мире много старых кладбищ. А вокруг моего города их еще больше. Некоторые были заброшены еще лет 50 назад. Никто туда давно не ходил ведь просто некому, живых родственников то нет. В общем идеальное место для моих темных дел.

Если верить книге лучший для меня способ обзавестись ручным привидением это создать его самому. Для начала одного, потом целую армию. Судя по описанию даже самые простые привидения могут проходить сквозь стены, держать материальное оружие и пугать до потери сознания тех, кто слаб духом. Призраки пострашнее могут колдовать и телепортироваться, швырять очень тяжёлые предметы, выпивать чужую жизнь и накладывать ужас на врагов.

Так же к призракам относится элементаль смерти. Это такой гигант из кладбищенской земли, кусков старых надгробных плит, костей и прочих популярных на кладбищах вещей. Может колдовать и драться получше многих. Правда и сил на создание такого питомца уходит уйма. Его созданием я тоже сегодня займусь, благо навыки разучил, остальное за обстановкой и ритуалом. Обстановка здесь более чем правильная, покосившиеся могилы, вороны каркают, такого мрачного кладбища более чем на 100 км не найдешь. А вот с ритуалами придется попотеть.

Я расставил свечи и начал рисовать ритуальные символы. Повозиться пришлось знатно, порядок нанесения рисунков легко перепутать. Затем разложил кости. Для создания хотя бы одного призрака нужна куча костей, небольшая горка. Конечно, их можно было бы заменить одной жертвой, но рабов нынче трудно купить… кхм… я хотел сказать по моральным причинам я никогда не принесу человека в жертву. А еще у меня скопилось много ненужных костей в инвентаре, поэтому работаем с тем, что есть.

Первый ритуал прошёл плохо. Магическая сеть взорвалась и отбросила меня метров на пять, кости и свечи были уничтожены. Пришлось, ругаясь делать всё заново. Не думал, что это может быть так трудно!

«Парам-пам-пам, поздравляю, вы успешно создали первого призрака! Как теперь собираетесь спать по ночам?»

Да легко, я и так сплю через раз и вижу кошмары, ничего нового. Так стоп… а где призрак? Новый питомец появился в списке, «призрак ур. 10». Только вот где же он?

- Призрак, ты где?

Он появился перед моим носом. Безногая висящая в воздухе фигура в балахоне. Ну как есть смерть с косой… только без косы.

- Говорить умеешь?

Он покачал головой, не умеет значит, но слова понимает. Я достал из инвентаря системную косу, подобранную уже не помню когда и где.

- Для полноты образа. – Сказал я.

Призрак кивнул и принял дар уважительно, двумя руками, с легким поклоном. Оружие сразу завертелось в его руке словно он всю жизнь только с ним и тренировался. Один взмах и тонкое деревце рядом упало разрубленное пополам.

- Кажется оно тебе подходит, ладно, лезь в лимб, нужно наделать тебе сородичей.

Я провёл ритуал еще 19 раз, дальше просто закончились кости. Как только наловчился начало получаться как со скелетами, легко и непринужденно. Ещё 19 призраков пополнили ряды моей армии. Косы тоже быстро закончились, потому я начал вооружать подопечных топорами и мечами. Призрак с топором тоже смотрится… я бы хотел сказать логично, но логика в этом мире умерла с приходом системы.

Я построил свою бригаду привидений перед собой чтобы полюбоваться. Выглядят они жутко, даже я немного боюсь, это правда. Где-то в округе бродит стадо зомби, нужно отправить новобранцев. Я как раз размышлял над следующим ходом, когда услышал незнакомый голос, доносящийся со стороны входа на кладбище.

- Эй ******, ты че там делаешь, а?

Я вгляделся в темноту и увидел человека, сидящего на мотоцикле. В руках у него был обрез двустволки, да и сам он похож на какого-то байкера постапокалипсиса. Однако интересно мне другое, как он заехал сюда и не был услышан мной и летучими мышами на деревьях. Я посмотрел на моих верных разведчиков, что должны были охранять территорию. Оказывается всё это время они жрали сахар что я им раздал и даже не смотрели за дорогой. Ну они у меня получат, я их просто разбаловал.

- Эй ты, у****, ты оглох что ли? - Снова обратился ко мне байкер с двустволкой и потряс стволом.

«Семен. Уровень 57».

- Что надо? – Спросил я просто и прямо. После ночи на кладбище желание вести светские разговоры отпадает само собой.

- Шоколада ****ь! – Рявкнул он злобно, вот урод. – Ты очередной демонолог, да!? Чтоб тебя! Приперся на нашу территорию чтобы демонов выпустить и сдохнуть, а нам потом разбираться!?

- Нет, у меня тут вообще-то призраки. Ребята, поздоровайтесь с гостем. – Я посмотрел на призраков и кивнул в сторону байкера.

Призраки поняли все сразу, уже через три секунды байкер был окружен десятком привидений с холодным оружием в руках. Хм… а система не говорила, что они могут очень быстро летать и проходить сквозь любые объекты.

Глаза дурака с обрезом выпучились, два заряда картечи ушли в молоко. Громкий крик разбудил всех ворон на кладбище. Призраки даже холодное оружие не использовали, просто разорвали дурака голыми руками, а его драндулет сбросили в пустую могилу. Как только задача была выполнена я скомандовал им всем вернуться в лимб.

Оказывается парень с обрезом был не один. За стенами кладбища сидели еще 10 таких же как он, а еще у них был грузовик с 6-ствольным пулеметом. Спрашивать, где взяли глупо, у системы можно что хочешь купить, лишь бы деньги были. Они, недолго думая, направили ствол на то место, где слышали крики и открыли огонь…

Патронов ребята явно не жалели, они стреляли пока ствол не стал красным. На кладбище не осталось ни одного деревца, половина надгробий были разбиты на части. Пока дураки тратили патроны впустую я лежал за кочкой и беспечно курил сигарету. Они, наверное, совсем дураки раз уж так применили пару тысяч патронов. Ну или страшно богатые.

Тем временем 10 мотоциклистов въехали на территорию кладбища. По виду такие же, как и первый и вооружены так же, только уровни ниже двадцатого. Они посмотрели вокруг и начали кричать.

- Эй ты, ненормальный, ты еще жив?

Я промолчал.

- Мы к тебе обращаемся, ***ок!

- Призраки, разберитесь. – Сказал я и выпустил их из лимба.

Дальше были только крики, стрельба и рёв двигателей. Пулемет пытался стрелять снова, но стрелка обезглавили косой. Машина с пулеметом досталась мне как трофей.

Как будет настроение и материал обязательно вернусь и продолжу. Здесь и место очень подходящее и желающие участвовать в испытаниях новых солдат имеются, даже сами приезжают, стоит только пошуметь. Идеальное место.

***

Так, проверим материалы. Много кладбищенской земли есть, камень из мира, где все умерли лет 500 назад есть. Гора свежих костей собрана и готова. Так, надо еще какое-нибудь старое оружие положить, но у меня в инвентаре много добра валяется, найдется. Я достал какие-то старые эпические мечи и бросил их в общую кучу. Теперь с ингредиентами покончено, можно начинать.

Да, я решил собрать элементаля смерти, причем там же где создал призраков. Судя по рисунку в книге и описанию навыка должна получиться каменно-земляная громадина метра 3 ростом, жутко злая и способная к магии. Не то чтобы у меня было мало слуг, но всегда ведь нужно стремиться к лучшему, иначе отстанешь. Кто знает с кем мне придется воевать.

***

- Нет глыба, не ешь камень!

- Он вкусный, хрум-хрум! - Был мне ответ.

Радость от успеха прошла быстро. По началу я наивный обрадовался, что всё получилось, тогда я не знал какой писец ко мне подкрался и сколь незаметен он был.

Здоровенная глыба из грязи, камня и костей выглядела не очень презентабельно, все же вид копошащихся в грязи червей не всем нравится. Две руки и две ноги были сделаны в основном из камня, а туловище и голова в основном из костей и кладбищенской земли.

«Элементаль смерти. Уровень 40».

Ну хоть не с нуля развивать его придётся. Я уже хотел произнести небольшую приветственную речь, когда эта глыба начала жрать камни и запивать водой из лужи. Моё шокированное выражение лица он заметил, его зеленые глаза вообще отлично видят, но внимания на это не обратил.

- Хозяин, очень вкусно, будешь?

- Нет, спасибо, я откажусь.

- Ну как знаешь. – Он продолжил жрать камни.

- Ладно боец, вот тебе первое задание, там за кладбищем бегает толпа мертвецов в тысячу рыл. Иди и всех убей.

Я заманил тысячу зомби на поле у кладбища, в специально приготовленный закон с колючей проволокой. Там я закрыл их, чтобы потом ставить эксперименты и проверять своих новобранцев. Да, я намерен поставить производство нежити на поток.

Элементаль, роняя куски земли, грузно встал и направился исполнять приказ. Он дошёл до закона с зомби, перелез ограду и попал внутрь. Зомби отшатнулись от него как от прокаженного, а затем даже начали убегать… ну как убегать… ковылять от него подальше на максимальной скорости.

- Так, я не понял, они тебя бояться? – Спросил я подопечного.

- Я не знаю, хозяин.

Элементаль бросился за ними в погоню. Его каменные кулаки налились фиолетовой силой и первый же удар отправил в полёт не меньше 5 кусак. Зомби вдруг осознали, что бежать некуда и бросились в отчаянную атаку. Даже не ожидал от них такой слаженности.

Сотни мертвецов начали окружать элементаля плотным кольцом. Они пытались задавить его числом, схватить, обездвижить. Разорвать руками и когтями. Элементаль бил раз за разом, убивая их десятками. Но этого было мало.

- Элементаль, ты же маг! Жахни их каким-нибудь заклятием! – Крикнул я ему.

Глыба внял моей команде, он выпустил по мертвецам волну какой-то черной магии. Примерно у сотни зомбей синхронно лопнули головы. Только вот примерно 10 мертвецов не умерли, напротив их когти стали длиннее, зубы заострились, а глаза стали светиться ярче. Из хромых калек они стали чемпионами по бегу, а из животных превратились в хищников.

Десятеро окружили элементаля, двое пытались ухватить его за руки, четверо за ноги, а двое взобраться на спину. Элементаль лишь топнул ногой и локальное землетрясение отправило их всех в нокаут. Дальше он просто раздавил каждого ногами или руками.

Остальные зомби, оказавшиеся в загоне уже начали подтягиваться. Элементаль начал произносить какое-то заклятие и толстые клубы черного дыма поглотили толпу зомби. Когда дым развеялся почти все они были мертвы. Оставшихся он просто добил кулаками. Пойду и скажу ему что он принят.

- Ладно, экзамен ты сдал… Эй! Не ешь колючую проволоку!

- Но так вкусно! – Нехотя он положил колючую проволоку обратно где взял.

***

- О! Каменное колотило, спасибо хозяин!

- Ага, на здоровье… так, это оружие, а ну перестань его есть!

- Правда? А-а-а-а, ну тогда ладно!

Элементаль привык жрать все что каменное и деревянное. Уж не знаю зачем оно ему, но вот факт. Я сделал для него большую дубинку из камня и арматуры. Давать ему что-нибудь стреляющее я отказываюсь, он же всё живое вокруг разнесет.

Вооружившись дубиной, глыба пошёл наводить порядок. Кто-то ведь должен защищать город от волн зомби, прущих из лесов. Наши местные приноровились отводить обычных зомби при помощи автомобилей куда подальше, но ведь с мутантами это не работает. Городские истребительные команды уничтожают опасных мутантов и всяких тварей, повылезавших из порталов, но этого мало. Вот я и решил доверить дело убийства всяких тварей небольшому и сильному отряду. Если каменный отрастит немного мозгов, то вполне его возглавит.

Правда мозгов у элементаля немного, живыми людьми он тоже закусить пытался, потому я решил держать его подальше от живых. Путь идет убивает зомби, может с уровнем умнее станет. Все же он очень преданный, как и любая нежить.

- Левой, левой его! – Крикнул я, наблюдая за поединком.

Вышедшую из лесов орду зомби возглавлял большой громила 40 уровня. Глыба и качок-зомби сцепились с ним намертво и не могли никак разойтись. Удар левой рукой в челюсть заставил зомби отшатнуться, но он быстро вернул себе самообладание. Благо мой подопечный был быстрее, он ухватил «колотило» и размозжил громиле голову.

- Вот так, молодец! – Хоть на камеру снимай и дуракам за деньги показывай.

Глыба улыбнулся своей каменной харей и бросился в толпу зомби, разнося их во все стороны.

- Так, а вы, мёртвые мои, чего ждёте? Ну-ка быстро поднимать уровень.

Призраки кивнули и тоже отправились в бой. Их косы легко разрубали зомби на части, призрачные тела были почти неуязвимы для обычных атак. Если где-то попадался мутант его просто коллективно шинковали. Способность призраков проходить сквозь объекты очень помогала, если надо они буквально пролетали сквозь зомби, вызывая у тех полное недоумение.

Призраки так же могут становиться невидимыми и очень быстро перемещаться, это позволяло им уводить за собой толпы зомби и разделять их на более мелкие группы, более удобные для уничтожения.

- Так, вы тут разбирайтесь, а я полетел дальше, надо еще 3 орды зачистить. – Крикнул я им. На следующие орды спущу скелетов и колобков, у меня прислужников много.

***

Тем временем элементаль пожирал камни один за другим. Он очень стеснялся сказать хозяину что тот напутал с пропорциями пока строил его и теперь ему приходится это компенсировать. Кости и земля, конечно, важны при создании, но правильный камень самое важное. Теперь ему придётся отъедаться и менять свою структуру несколько недель…

Очередная волна зомби надвигается и среди них есть быстробегающие обладатели острых когтей. Элементаль почесал свою пустую каменную голову и перебрал список доступной магии. Волна смерти не подойдет, ведь обилие магии смерти может не убить зомби, а вызвать внеочередную эволюцию. Темный дым смерти не сработает на сильных врагах, остаются каменные пули.

Элементаль напрягся и превратил небольшую часть своего тела в каменно-костяную картечь, а затем выпустил по врагу на огромной скорости. Картечь разорвала множество зомби на части, еще задолго до того, как они добрались до рукопашной. Немногих оставшихся элементаль всё же рискнул жахнуть волной смерти, мгновенно убив почти всех.

Лишь один зомби устоял на ногах. Триггер эволюции был запущен на полную катушку. Простой кусака, ни разу не кусавший людей, глубоко в душе даже немного пацифист, начал превращаться в чудовище.

Огромные мясные крылья выросли на спине, кожа покрылась черными пластинами, мышцы набухли, мгновенно зомби стал стероидным качком.

«Ужас всех живых. Уровень 70. Легендарный повелитель нежити.»

- Ха-ха-ха-ха-ха!!! – Вырвался смех из пасти чудовища. Оно мгновенно взмыло в небо и улетело куда-то далеко в сторону леса.

Элементаль от такого зрелища аж застыл. Что-то в его каменных мозгах переклинило.

- Об этом я хозяину рассказывать не буду. И вы молчите. – Указал он пальцем на призраков, которые стояли рядом и всё видели. Те лишь кивнули в ответ. Их призрачный разум плохо представлял себе, что натворил их товарищ.

Глава 27

Небольшая деревушка охотников около города была разорена несмотря на свои хорошие укрепления и сильное население с уникальными классами. Транспортный вертолет что летал между городами рухнул посреди леса, а пассажиров сожрали. Я почему-то уверен, что эти два случая связаны, ведь произошли в одну ночь и в одном месте. Как раз недалеко от квадрата, где зачищали зомби призраки и элементаль.

- Вы там ничего подозрительного вчера не видели? Может монстра летающего? – Спросил я их. Судя по нанесенному урону у нас завелась страшная тварь что умеет летать.

Призраки покачали головами. Впрочем, внимательность не их конёк, да и пониманием окружающего мира они не отличаются. А вот элементаль почему-то отвернулся словно я не его спрашивал и вообще его тут нет.

- Эй, глыба кладбищенская. Я к тебе обращаюсь. Или тебе земля в голову попала? – Начал я закипать. Я тут важные вопросы выясняю, а он ворон считает.

- Мы не видели никаких летающих монстров и ничего необычного. – Отрапортовал он.

- Точно не видели?

- Точно, ничего необычного.

- Ладно… жаль. У нас тут точно завелось нечто страшное и опасное. В городе об этом уже прознали. Мы должны принять меры.

Я решил уговорить совет ловить существо на живца, а для поимки выделю большой отряд нежити. Может и изловим тварь до того, как она съест всю округу.

***

Добровольцы стать приманкой для чудовища нашлись. Когда твой выбор смертная казнь или быть приманкой, многие почему-то соглашаются на второе, прямо необъяснимый феномен психологии. Всех «добровольцев» запихнули в построенный мной загон для зомби… ну и теперь для людей.

Скелеты затаились среди живых и закопались в землю, операцией руководили Костя и Лич. Мне самому сидеть в засаде три дня было лень, поэтому всё свалил на них. Как приятно быть некромантом, можно делегировать другим свою работу… чтобы самому выполнять другую работу…

Костя и Лич подошли к вопросу очень ответственно, всех подопечных хорошо замаскировали и спрятали под землей. Сами спрятались тоже образцово, ну… так им казалось. Все же два скелета наряженные в одежду живых не вызывали ничего кроме изумления и страха. Но двум штирлицам от мира нежити этого было не понять, они были уверены, что никто не знает, а почему люди их бояться они себя не спрашивали.

На вторые сутки ожидания злобный враг все же появился. Разожравшееся чудовище все же умом не отличалось, вложить все очки развития в силу это показатель «незаурядного» ума. Оно учуяло добычу и пришло, а тут перед ним настоящий шведский стол, десятки беззащитных людей, бери и ешь.

«Ужас всех живых. Уровень 125. Легендарный повелитель нежити.»

Впрочем, он пришёл не один, с ним явилась его армия мертвецов. Они вышли из леса и стройными рядами пошли к живым. Ужас сразу ринулся на толпу напуганных людишек. Он был голоден, а они такие аппетитные на вид. Только вот обед сразу не задался, его великая морда встретилась с толстым волшебным барьером. Расквашенный нос и сотрясение «мозга» не идут на пользу ни одному повелителю мертвых, да и аппетит портят.

Серия мощных заклинаний холода, превративших часть зомби в ледяные статуи, расставила все по своим местам. «Ужас всех живых» попал в засаду. К сожалению для Лича Ужас оказался куда умнее чем о нём думали и сразу сбежал. Быстро летать он умел хорошо, этого не отнять. Тупые же мертвецы поперли дальше в атаку и стали жертвами скелетов, что оказывается неглубоко закопали сами себя прямо в этом поле.

Хоть засада и провалилась, но Лич и Костя точно узнали с кем имеют дело. А еще Лич незримо поставил метку на летающего засранца. Теперь они точно знают где он находится. Осталось только выследить.

***

Шляться по болотам то ещё удовольствие, но хозяин приказал значит - надо исполнять. Ну и угораздило же этого крылатого лезть в такую глушь. Наверное, соблюдает традицию, наелся и спит. А наесться было чем, слопал кучу лучших бойцов города, закусил парой сотен гражданских работавших в деревнях за заборами. После такого обеда, по закону Архимеда, просто необходимо выбрать укромное место и впасть в спячку.

Лич всё это знал, потому что отслеживал каждый шаг монстра. Магическую метку трудно снять, в особенности когда о ней не знаешь. Только вот сделать Лич ничего не мог, такого быстрого монстра еще попробуй поймай, к тому же он пугливый и довольно умный. Почти неделю он и Костя гонялись за существом выполняя приказ хозяина.

Наконец тварь прекратила бешено носиться по округе и жрать всех подряд и успокоилась. В первый раз она сидит на месте в какой-то пещере за городом. Вот там её и нужно прижать.

Пещера была окружена скелетами. Выход из неё только один. Теперь монстр попался. Хотя кого с кем заперли это тот ещё вопрос. Чтобы не губить рядовых скелетов Лич, и Костя решили идти внутрь вдвоём. Лич взял для этого дела свой лучший посох, а Костя лучший щит и булаву, а ещё копье из арсенала для скелетов, что на него вообще не похоже, обычно он воюет самоделками, которые сам собирает из хлама.

Парочка великих неживых воинов вошли в пещеру. Страх им был неведом, так же как гигиена и чувство стыда. Такие вещи они давно оставили живым комкам плоти, которых глубоко в душе никогда не уважали. Лич даже порывался написать книгу о превосходстве мертвых над живыми, создать национальную социалистическую партию рабочей нежити, одеть всех бойцов в коричневые рубашки и наводить свои порядки среди живых, но хозяин запретил. Сказал, что такое уже было и хорошим это не закончилось, но Лич еще лелеет надежды о мировом господстве и построении мертвой империи. С этими мыслями Лич заходил в пещеру, а его богатая фантазия была далеко, рисовала как он будет принимать парады, ездить на БМВ и вести в бой свои легионы.

- Ты о чём задумался? – Тихонько шикнул на мечтателя Костя.

- Да так… о хорошем.

- Смотри в оба, а то нам конец. А у меня ещё 30 котов дома некормленых.

В отличие от Лича мышление Кости было более приземленным. При его нелюбви к людям он любил кошек и мечтал завести их 40 штук. Пока с этим не срослось ведь жители поселения жаловались на котинцы и ночные серенады под окнами. Тем не менее все бездомные коты района на нём, он их и кормит, и гладит и даже лечит.

Вот так два великих героя без страха и упрека входили в пещеру думая каждый о своём. И даже не заметили, что враг проснулся.

Что-то выскочило из темноты и одним ударом отправило Костю в долгий полёт. Лич успел поставить магический щит и заблокировал атаку Ужаса. Тварь уже отожралась до 180 уровня, получила Древнейший ранг и стала страшно опасна. Навыки древнейшего ранга и высокий уровень страшная комбинация.

Лич тоже был не так прост, его уровень давно перевалил за 250. Сейчас его сила могла творить чудеса. 4 толстых барьера окружили ужаса и зажали как тиски. Послышался хруст костей. Тварь начало давить как промышленным прессом, и он никак не мог сбежать. Ещё более громкий хруст и кровь пошла изо рта чудовища.

- Р-р-р-р-р-р-р а-а-а-а-а-а!!! – Зарычало и завыло оно и руками начало отодвигать барьеры. Магия пошла рябью, Лич понял, что каким-то образом проигрывает. Тварь смогла немного отодвинуть барьеры и избежать быстрой смерти.

Первый барьер перегрузился и лопнул, но уже через секунду Ужас получил зеленую молнию магии смерти прямо в корпус.

- А-а-а-а-а-а-а!!!

Ещё одно заклинание, «вязкое болото смерти» сковало ноги монстра, его начало засасывать. Призрачные руки покойников вылезли из жижи, ухватили монстра за ноги и начали тянуть вниз. Живой бы от такого испугался и запаниковал. Монстр посмотрел на Лича и из его рта вырвался кровавый сгусток магии крови. Кровь полетела вперед и взорвалась на полпути, обоих оппонентов бросило в разные углы.

Первым пришёл в себя ужас. За долю секунды он сблизился и приготовился оторвать Личу голову, но тут вмешался вернувшийся Костя и закрыл напарника щитом. Щит лопнул, но монстр потерял равновесие и упал. Сокрушительный удар булавой по голове должен был добить врага, но тот выжил и отскочил, почесывая раненый затылок. В его руках появилась цепь из чистой энергии. Этой цепью он хлестнул Костю и снова отправил в полёт, вон из пещеры.

Лич снова поймал монстра в барьер, но теперь действовал хитрее, вместо попытки задавить он надежно запер его 12 барьерами, по 2 со всех сторон, сверху и снизу, образовав волшебную клетку. Затем Лич применил самую мощную магию холода что знал. Заклятие мгновенно заморозило всю пещеру и окружающую территорию. Тварь должна была стать ледяной статуей, но этого не произошло. Она ещё брыкалась.

Плевок кислотой был отбит барьером, шар проклятого огня тоже. Попытка телепортироваться предотвращена молнией. Магия крови не сработала, потому что из-за холода кровь просто замерзла в воздухе. Температура в пещере упала до -250 градусов. Даже скелеты снаружи почувствовали себя некомфортно, а это показатель. Только вот тварь никак не хотела становиться ледяной статуей.

Костя вернулся и дважды пронзил копьём пойманного зверя. Тварь исступленно билась в клетке, пытаясь пробить барьеры, но Костя держал их надежно, заодно от магии закрывался.

- Костя. – Произнёс Лич.

- Да?

- Помнишь я давал тебе свиток призыва воды?

- Ага.

Больше ничего говорить было не нужно. Постоянно заливая пойманную тварь водой, они добились того, что она замерзла до состояния ледяной статуи, а затем костя ударил по ней копьем со всей силы и она лопнула. Недельная погоня была окончена.

Итог: Лич получил уровень 280, Костя - 190. Опыт за убийство система разделила. Из мертвого врага упала черная дымящаяся сфера, фонящая тёмной магией.

- Хозяин обрадуется. – Констатировал очевидное Лич.

«Древнейшая душа хаоса».

***

*Спустя неделю охоты на тварь*

- Ну что мои верные прислужники, как там успехи на охоте? – Обратился я к этим двоим оболтусам. Давно у них не было такого побитого вида.

- Хозяин, мы выследили ту тварь и уничтожили.

- Да? Трудно было? – Спросил я саркастично.

Вопрос риторический, на их костяных мордах всё написано.

- Мы справились. Это главное. Из этой твари выпала 1 древнейшая душа хаоса.

- Вы говорили, что тварь легендарного ранга?

- Она лично сожрала 10 человек с классами ранга «древнейший» и стала таковой.

- Ладно… древнейшая душа хаоса… где-то я это уже видел, в одном из рецептов. Ах точно, это один из ингредиентов чтобы собрать дракона пустоты. Молодцы что притащили, давайте сюда… свободны.

«Чтобы выраститьпустотного дракона требуется 1 древнейшая душа хаоса, 2 титанических частицы пустоты, 1 титаническая частица черной дыры».

Лич передал мне клубящуюся черным дымом сферу. Я прямо ощутил всю мощь находящейся там сущности. Ощутил, проникся, испугался и спрятал в инвентарь. С такими штуками не шутят.

Если добуду еще ингредиенты смогу рассекать по космосу на космическом драконе.

***

Довольный избавлением от жуткой твари я отправился на остров в уютное бунгало и лёг спать. Хотелось сегодня побыть одному, да я вообще часто хочу побыть один… Сон, как всегда, не шёл, но я к такому привык, напиваться до состояния овоща как-то не хотелось, а то я и так с этим перебарщивал. В итоге я все-таки уснул. Только вот вместо розовых пони и воздушных замков я оказался посреди озера чёрной воды, на крохотном островке, где даже 4 человека не поместятся.

И я сразу узнал это место. Бездна. Помнится я уже здесь был и мне уже предлагали продать душу и отдать все кристаллы бездне за так, просто чтобы меня не трогали.

Деваться с островка некуда, ведь вокруг только черная вода, а погружение в неё означает забвение и смерть, это я точно помню. Я уселся на островке и стал ждать… не могу же я сидеть здесь вечно, должна же быть какая-то увеселительная программа, правда? Кто-то обязательно должен предложить мне сделку или типа того. Так ведь?

И вот я сижу уже второй час… никто так и не пришёл, способности не работают, ничего не доступно, вокруг темнота и депрессия, я смотрю в бездну, а бездна смотрит на меня. Чёрная водичка выглядит всё заманчивее, а мысль что деваться некуда звучит в голове всё громче.

Я даже как-то и не заметил, что островок стал уменьшаться, а водичка стала приближаться. Неприятно.

- Эй, а ну уйди назад, мне нужен пляж побольше. – Сказал я воде зная, что меня услышат.

Черная вода отступила назад, притворяясь послушной. Но затем снова начала наступать, медленно поглощая островок. Я разозлился и начал ругаться, первая стадия кажется гнев… а вторая вроде бы торг? Гнев прошёл быстро, и я начал торговаться, очень не желая искупаться в чёрной воде, понимая, что это вредно для здоровья и вообще сейчас не сезон. Знаю, что бездну мои деньги не интересуют, нафик они ей не нужны, так же, как и оружие и бомбы что я так бережливо собирал к будущей большой войне с моим участием.

Память включилась на полную, я почти дословно вспомнил свой последний разговор с бездной. Тогда я и Амина оказались в ней вместе, с нами говорил Шут и требовал отдать кристаллы. Бездна явно на стороне системы и не хочет, чтобы кристаллы достались её врагу. Кажется, такова её мотивация.

- И что? Пытаешься забрать кристаллы таким образом? – Вода ответила молчанием. – У меня инвентарь не работает, я отдать их не могу даже если бы хотел.

- А ты хочешь? – За спиной раздался знакомый голос.

За спиной появился он, Шут в черном костюме и с маской на лице. Я насупился, кто знает какую власть он имеет надо мной сейчас. Нельзя ничего ему отдавать, но и открыто противоречить я не могу. Попался в собственном сне в ловушку, вот это у меня жизнь, прямо счастье! Я решил пока помолчать.

- Ты ведь нашёл все кроме «реликтового», верно?

Я кивнул. Он и так всё знает.

- Хорошо, для моих целей этого не хватит, но даже это немало. Отдай их сейчас, тогда выйдешь отсюда живым. Тот ты тоже отдашь, но потом.

- В каком смысле отдать? А как я…

- Бездна имеет силу. Ты не забыл? Ты будешь выведен из игры, будешь жить в богатстве и счастье до конца своих дней, никто из старых знакомых до тебя не доберется. Галактика не изменится, повстанцы потерпят поражение, система останется и даже станет сильнее. Все счастливы.

- Так я и поверил. Утопите меня в этой жиже и смотри иллюзии до конца своих дней. Так?

- А чем плохо? – Шут пожал плечами. - Зато будешь счастлив.

Тут я уже молчать не мог.

- Нет.

Шут замолчал и посмотрел на меня пристально.

- Повтори.

Все цвета вокруг исчезли. Остались только черный и белый. Белый песок, черная вода, я стоящий на этом белом песке… которого всё меньше.

«Инвентарь разблокирован. Код ошибки N/A 19673540896».

- Отдай.

- Нет.

Островок резко пошёл под воду, ноги промокли, лодыжки ушли под воду.

- Отдай их.

Мог бы забрать - забрал бы давно, промелькнула мысль, но кто знает.

Вода стала очень холодной, а затем я и вовсе перестал чувствовать ноги ниже колена, ведь ниже колена уже была чёрная вода. В этот момент я вспомнил что такое настоящий страх. Нет, страх я, конечно, хорошо знаю, но вот бояться по-настоящему мне не приходилось уже очень давно.

- Теперь я понимаю, что ты имел ввиду, когда сказал «вас ещё не пугали».

- Верно. Ты не знаешь настоящего страха, ведь мы можем сделать твоё существование невыносимо плохим, настоящим кошмаром.

Вода добралась почти до пояса. Если бы не она - колени бы предательски задрожали, но в остальном я не показывал того ужаса что испытываю сейчас. А ужас я испытывал по-настоящему.

- И толку вам от них? – Вырвалось у меня само. Кажется, я перешёл к принятию или смирению, или какая там вообще стадия. Я цепляюсь за ерунду чтобы сбежать от жуткой реальности.

Шут не ответил, вода дошла до живота, на границе сознания появились голоса. Мрачные тёмные тени окружили меня, тонущего в океане чёрной воды бездны. Кажется, они начали водить хоровод вокруг моей головы… Но через секунду меня это уже не беспокоило. Я зажмурился, пытаясь придумать хоть что-то.

Шут молчал, а вода дошла до груди. Идей не было, кажется, меня припёрли к стенке. Рука сама потянулась в инвентарь. Сам того, не желая я открыл меню и стал искать злополучные кристаллы. 1000 раз я проклял и кристаллы, и продавцов, и систему, и этот апокалипсис и себя, такого слабого, не способного постоять за себя.

Пальцы ухватили первый кристалл, невероятно ценный и способный обеспечить энергией возможно целую планету или звездную систему, кто знает, ведь я не знаю их реальных сил. Я вообще мало что знаю.

Сам того не желая я медленно начал вытаскивать его из инвентаря. Делать этого мне совсем не хотелось, но я сделал. Я достал его. Самый слабый кристалл из имеющихся, «легендарный» и нехотя протянул шуту.

- Отлично. – Он подошёл ко мне ближе, не торопясь, ведь он победитель. Теперь он возьмёт всё что пожелает. А я как проигравший здесь и останусь.

Он протянул свои руки в чёрных перчатках вперёд и взял кристалл… довольный он покачал его на руках и даже взвесил…

- Тяжеленький.

Никакого спасителя в последнюю секунду не появилось, никто не выскочил из-за угла чтобы мне помочь, никто не свернул горы чтобы спасти мне жизнь… никто даже не знает, что я здесь… ведь это не фильм.

- А теперь остальные. – Сказал он совсем довольным голосом. Вслед за «легендарным» я начал доставать следующий, «межмировой». Оба очень яркие в реальности, здесь они едва светились, мрачное место.

Пальцы соскользнули, кристалл упал обратно в инвентарь, я не достал его к неудовольствию шута.

«Инвентарь не доступен».

- Это ещё что… - Сказал я, когда вода начал отступать, мрачное небо наверху расходиться, цвета возвращаться в эту «реальность».

Яркий свет появился где-то надо мной, ослепительно яркий. Я почувствовал огромную мощь что проникла в этот маленький кусочек пространства. Я не мог смотреть, но почувствовал, бездна отступала, Шут выронил кристалл и тот упал на белый песок рядом со мной. Вода ушла далеко, я снова мог двигаться. Со всей силы я засадил шуту по морде, но такое чувство что ударил туман. Вместо бесполезной драки с тенью я бросился на землю, схватил кристалл и запихнул обратно в инвентарь.

Оглушительные раскаты грома раздались над головой, ударной волной меня бросило лицом на песок и вдавило, кажется, я получил хорошее сотрясение… спина заболела… сознание начало уходить… Я снова почувствовал себя маленьким и незначительным. Букашечкой, мешающей великим мира сего решать свои важные вопросы.

Не знаю сколько времени я лежал в полубреду, сколько раз отключался, сколько раз над головой гремело… но затем кто-то взял меня за плечи и повернул… в глазах всё расплывалось, но лицо, висящее надо мной я узнал сразу.

- Солнышко…

- Ты молодец. – Сказал она и улыбнулась так, как только она умеет. – Ты большой-большой молодец.

Довольный я отключился…

Глава 28

Очнулся я дома, весь в песке и с хорошей гематомой на затылке и ожогами на спине. Что доказывает реальность недавних событий.

Их не было… она забрала их… все кристаллы из инвентаря. Впрочем, ладно, в конце концов для неё мы их и собирали… чтобы победить систему… чтобы больше не было апокалипсисов и голодных мертвецов… Мир, дружба и справедливость… так ведь, такой был план? Значит я пока справляюсь? Я большой молодец, да? Она ведь так и сказала «ты молодец». И почему я был так рад это услышать?

Ах, ну да, остался ещё «реликтовый» кристалл… его тоже нужно найти… и тогда Солнышко будет готова победить систему. И почему у меня такое дурное предчувствие? А ещё я почти не помню как она меня спасала, как вынесла оттуда и как обещала что такого больше не повторится. Кажется, она говорила ещё что-то… не помню… но затем резко изменилась в лице… стала холодной и отстранённой. Я помню как она забрала кристаллы и молча отнесла меня к порталу… она и вправду безумна, ну или у неё раздвоение личности, кто знает.

Эх, выбирать больше не приходится. С этой дорожки уже нельзя сойти, можно лишь пройти её до конца.

***

*Через 3 дня*

Когда твоя голова знакомится с потолком это всегда неприятно. В особенности, когда это происходит неожиданно и с утра пораньше. Просыпаешься ты такой, потягиваешься, радуешься новому дню и мгновенно твое тело взлетает и таранит башкой потолок.

Почему это происходит? По той же причине по которой система начала сбоить больше, чем когда-либо, по той же причине по которой многие навыки не работают вообще или не работают корректно. По той же причине по которой порталы могут работать неправильно, располовинивая людей или отправляя их не туда куда нужно. Система сошла с ума и вместе с ней сходит с ума галактика.

Мои старые порталы работают ещё более-менее стабильно, ими можно пользоваться, но совать свой нос в другие миры сейчас просто самоубийство. Куда ты попадешь и с какими конечностями расстанешься не знает никто.

Подумав обо всём этом, я почистил зубы и свалил в перекресток. Перед тем как войти даже в относительно безопасный портал я принес в жертву козла, кролика и 10 голубей, надел 20 амулетов на удачу, посмотрел в своё будущее и написал маленькое завещание, просто на всякий случай.

Какая радость что портал сработал как надо, и я смог безопасно попасть в другой мир, который по идее является нашей колонией. Хотя именно так я к нему и отношусь, как к колонии что служит источником ресурсов и наполняет мой карман. Правда сегодня я собирался этот карман опустошить.

Мне были нужны 2 титанических частицы пустоты и 1 титаническая частица черной дыры. Всё для создания пустотного дракона. Увы системный магазин таким не торгует, может и не торговал никогда, мол «добудьте сами в бою». Да и магазин этот не работает толком, деньги берет, а товар до тебя не доходит. Так что приходится торговаться самому, лично.

Я вышел на поставщиков редких системный ингредиентов. Ну да, перекресток ведь не просто так прозвали перекрестком, здесь собирается много народу из разных миров, всем им есть что продать, были бы деньги. Нужные частицы у них есть, но и хотят они за них немало. Да и есть подозрения что меня захотят кинуть. В любом случае на встречу в каком-то клубе для элит я согласился. Может и зря.

Тупорылая музыка, яркие цвета и куча двигающихся тел. Это то, от чего я сильно отвык и к чему не хотел возвращаться. Зато очень похоже на жизнь до системы, и это вызвало ещё одну ностальгию. Я спустился по лестнице и вошёл в комнату для вип персон. Там меня осмотрели охранники, поняли, что мой доспех это ходячее оружие, получили в морду за просьбу снять его и сдать все «стрелялы». Здешняя охрана вооружена чем-то футуристичным, но защиты не имеет, потому все трое охранников быстро отправились в нокаут, а я вошёл внутрь.

Внутри на диванчике меня уже ждал… зеленокожий широкоплечий переросток. Орк что ли? Хм… а я думал встречаюсь с людьми. Черный костюм с галстуком орку явно не шёл, куда лучше на нем бы смотрелся доспех и большой топор в руке. Перед ним на столике лежал чемоданчик, надеюсь с тем, что я заказывал.

- Не дал забрать свои волыны, человек? Уважаю.

«Большой зуб. Уровень 109».

- Ты принёс что мне нужно?

- Конечно… можешь сам посмотреть.

Чемоданчик открылся и передо мной предстали 3 сферы, светящихся тёмно-красным цветом. От каждой из них исходила сильная магия и лёгкий черным дымок. С трудом я оторвал глаза от этого маленького сокровища, наверное, им пришлось завалить какую-нибудь космическую тварь, или трёх, чтобы это получить.

Только вот нутром чую что не отдадут это добро мне, ох не отдадут. Чувствительные уши подсказали что за стенками здесь стоит кто-то, сам орк ухмыляется своей зубастой пастью так словно о я уже стал его обедом. Все они просто ждут, когда я открою инвентарь и достану деньги. Хе, ну я был готов к такому. Из инвентаря я достаю одну тоненькую бумажечку и кладу её на стол перед зеленой мордой.

- Это банковский чек. Даёт доступ к ячейке, где я оставил всю сумму.

Зеленая рожа сначала удивляется, затем изменяется в гневе.

- Ты… давай сюда наличные!

- У меня их нет, всё в банках. Передумал торговать!?

- Да я тебя сейчас!!! – Заверещал он и достал из-за дивана большой пистолет. Стекла вокруг лопнули, двери открылись. к нам выбежали человек 40 с разными пистолетами из какого-то далекого мира, все дула нацелились на меня. Тут всё понятно, можно действовать.

Мгновенно комнату заполонила толпа нежити. Заполонила настолько густо что повернуться мог только я. Скелеты тут же бросились рвать охранников на куски, иногда голыми руками ведь дистанция не позволяла целиться. Один ловкий костяшка умыкнул чемоданчик и бросил его мне. Я легко поймал его и бросил в инвентарь.

Разъярённый орк начал стрелять в упор и махать конечностями, но скелеты в броне просто навалились на него кучей и закололи ножами. Я тем временем был за дверью. Меня тут же встретила кучка охранников, но уровни у них были слабые и сами они никто. Револьвер легко порвал на части каждого, от ответного огня я прикрылся одним из охранников которого отправил в нокаут раньше. Я ж не герой… Хотя чего я напрягаюсь? Призраки же умеют проходить через стены, пусть работают. Я выпустил их всех и отправил бить охрану, а сам заценил местные коктейли и угощения.

Через три минуты все угрозы были упокоены, призраки легко находили слабых охранников и рубили их косами, заодно до седых волос пугая посетителей. Последние забились в углы и с ужасом смотрели на меня, идущего вон. Я вышел из клуба в гробовой тишине.

***

- Расти большой. – Последнее что я сказал дракону, прежде чем начать закапывать его в новом кургане.

Курган был огромен, настоящая гора, и включал он в себя помимо кладбищенской земли ещё сотни тел зомби-мутантов. Древнейшая душа хаоса, 2 титанические частицы пустоты и одна титаническая частица черной дыры были вживлены в дракона чтобы он наконец стал гигантским драконом пустоты. На таком я смогу летать в открытом космосе, да и он просто будет в 4 раза больше и сильнее. Правда придётся подождать 3 недели пока дракон промаринуется и будет готов. Но ради такого можно подождать и 3 месяца, оно будет того стоить. А пока придётся обходиться без дракона, увы.

Надеюсь, сбои в системе ему не помешают… Хотя чего надеяться, закон подлости я изучил очень хорошо. Если что-то плохое может произойти оно произойдёт.

***

*В это же время, где-то в далекой-далекой галактике*

- Вот время и настало. Выполнить приказ номер 68. – Сказала фигура с изуродованным лицом, завернутая в черный плащ. Солдаты молча кивнули. Две фигуры выключили проектор дальней связи и развернулись. Пора приводить приказ в исполнение.

Они давно ждали этого дня, ведь присланный из столичного храма в их полк рыцарь-маг был очень странным. Он умел превращаться в акулу, что само по себе чудо, но самое главное, что после превращения у него разыгрывался чудовищный аппетит и он сжирал половину пайков всего полка. За это его тихо ненавидел каждый, даже дроиды. Но ненавидели тихо и молчали, до поры до времени.

Странный рыцарь не торопился идти в бой и никогда не прикрывал своих, напротив он отсиживался в тылу и давал офицерам неумные советы, называя это «командованием из второй линии». А ещё он вечно разнюхивал информацию про некий кристалл. Что это за кристалл никто не знал, зато каждый солдат, каждый рабочий и каждый дроид знали, что он их ищет, хотя делал он это тайно… ну так ему казалось.

Десять солдат вошли в палатку, где их уважаемый командир, настоящий отец солдат, валялся на раскладной постели и пялился в голо-экран. Что он там смотрел тоже знали все, правда солдаты никогда не понимали, что в этом такого привлекательного…

- О, солдаты, с чем пожаловали? – Улыбнулся он, словно не должен денег каждому второму здесь.

- Мы пришли воздать тебе по заслугам. – Не выдержал один из солдат.

Десять стволов уставились на рыцаря-неудачника. Плазменные заряды разорвали его тело до того, как он успел сказать хотя бы «ой». Изуродованный труп разлёгся в неестественной позе. Кажется, всё было кончено. Сержант не выдержал, подошёл и презрительно плюнул на труп. Мертвец видимо стерпел оскорбление раз уж не ответил…

- Он может быть жив. – Сказал медик.

- Мы его всего издырявили. Сдох урод, точно труп.

Вот только стоило им отвернуться всего на секунду, всего один раз моргнуть и перед ними был уже не труп. Огромная акула буквально заполонила собой палатку.

- Ну и кто здесь труп?

За долю секунды огромная пасть проглотила всех десятерых солдат. Через минуту коммуникатор, по которому был передан приказ активировался, но вместо доклада об успехе верховный лидер увидел огромную акулью пасть.

- Ты тот самый? Ваш орден и прогнившее государство всё равно обречены!

- Да мне плевать на орден и прочее… отдай кристалл.

Секундное молчание, фигура не могла поверить в услышанное.

- Откуда ты знаешь? – Прошипел изуродованный, злобно, как змея.

- Не важно. Я знаю, что он у тебя.

- Ты его никогда не получишь!

- Получу. – На этом связь была оборвана.

Ну вот он и признался… Осталось только забрать последний кристалл…

***

*Тем временем в перекрестке*

Бомбист давно стремился доказать, что лучшую взрывчатку в своём мире делает именно он. И никакой мистер Торгов ему не конкурент. Этот перекачанный маньяк и любитель взрывов никогда не сможет зажигать так круто как он. Даже несмотря на провал экспериментов с ураном.

Сегодня настал час истины. Самая мощная бабахала в истории была наконец готова. Артефакты, кристаллы, даже какая-то взрывающаяся пыль, всё это было засунуто в один единственный механизм. Уж каким чудом оно ещё не взорвалось никто не знает. Учитывая, что собиралось оно с матом и держится на заклёпках это вдвойне удивительно.

Пятитонная бомба была доставлена к цели на грузовике. А целью был пригород, где все жители давно обратились в шаркающих мертвецов. Глюки системы и гуляющая нежить уже почти стали нормой. Во всяком случае голодные зубастики не так страшны, как нарковойны и революции.

Накуренный водитель не понимал, что делает и так же не понимал, что через пару минут просто взорвётся. Он просто вёл грузовик по улицам, кишащим простыми зомби, а зомби в свою очередь бросались под колёса и медленно брели за грузовиком. В кузове лежала большая бомба, она и должна была взорваться.

Водитель лениво набрал номер и насквозь прокуренным голосом доложил своему начальнику.

- Босс, я на месте. Чё дальше?

Бомбист достал пульт дистанционного подрыва и коротко ответил.

- Стой там.

Взрыв превратил весь центр пригорода в одни сплошные руины и оставил после себя огромный гриб пыли и воронку глубиной метров 25. Можно сказать, что небольшой городок просто перестал существовать. Гриб было видно за много километров и, конечно, счастливый Бомбист достал камеру и начал это снимать. Стоящая за его спиной банда просто ликовала.

- Ю-ху!

- Да!

- Молодцом босс!

Теперь достаточно просто заявить, что это твоих рук дело и все преступники города наперегонки побегут к тебе оформлять заказы. Только вот незадачливый подрывник не учёл, что под городом много пещер, а значит риск обвала всегда был высок просто по умолчанию.

Глубокая и широкая трещина образовалась прямо в месте взрыва. Огромные массы земли начали засыпать подземные территории, что вызвало обвалы и землетрясения во всех окружающих территориях. В городе зашаталась земля и затанцевали люстры, первыми начали рушиться дома бедноты, затем волна дошла и до верхнего города. Особняки, стоявшие на высоте, начали рушиться и валиться вниз.

Трещина расширилась и дошла до самого города. В ширину же она составила примерно 200 метров. Второй толчок тряхнул весь город, теперь рушилось всё на свете. Банда, понимая, что они натворили что-то не то, хотела свалить, но Бомбист всех успокоил, некоторых матом, некоторых пулями. Он покопался в камере, на которую снимал взрыв и удали видео. Лучше никому не знать, что это его рук дело, его ведь просто порешают за такое. Мир пока не готов узнать о его гении.

Земля дрожала, трещина расширялась, а бомбист просто шёл к ней на встречу, расставив руки и покоряясь судьбе. Его банда осталась далеко позади, а он всё шёл. Вот она вершина творчества, эссенция искусства, гений и его творение, лишь некоторые чёкну… избранные способны понять всё величие момента. Бомбист подошёл к самому краю, ещё чуть-чуть и он просто упадёт вниз. Ещё шаг и он полетит в 500 метровую пропасть, пропасть что он и создал.

Тут бомбист не удержался и выдохнул.

- Как это прекрасно!

Он стоял на краю огромного разлома, где поместился бы целый город, а мысль что он может это повторить в любой момент грела душу. Однако что-то было не так… Бомбист напряг свою прокуренную головушку и попытался понять что… Этот странный звук… прямо как журчание сточных труб.

Поток коричнево-чёрной массы вырвался откуда-то из-под земли и обдал бомбиста с ног до головы. Неужели пробило канализацию? Но ведь не воняет же… Бомбист принюхался, запах был как от старого мазута… А тем временем в отдельных участках разлома забились чёрные фонтанчики. Землетрясение успокоилось и некоторые члены банды аккуратно подъехали на багги к своему вожаку.

Бомбист, весь чёрный, повернулся к своим и сказал.

- Пацаны, я нефть нашёл… Чё вылупились?! Тащите бочки б**!

Глава 29

Извалявшийся в нефти с ног до головы Бомбист помогал братанам грузить бочки в машины. Сребрушка золотой бережёт, кажется, так в своё время говорила его бабка, старая безумная разбойница, уложившая спать сотни людей. Бомбист нужно сказать пошёл по её стопам, хоть он и не был кровожадным по своему характеру, но жизней загубил куда больше, чем все его предки, а они нужно сказать все были отъявленными бандитами.

На следующий день он довольный жизнью и своими успехами ехал по пыльной степной трассе на своём багги и, как всегда, захотел послушать радио радио. Между не слегка безумной музыкой проскочили последние новости, и он решил послушать. Очередной поезд сошёл с рельс, система опять психует, загадочный черно-белый медведь убивает дальнобойщиков, да-да… к этому все давно привыкли. А вот, наконец-то выпуск об ужасном землетрясении… Со слов ведущей во всём оказывается виноваты застройщики, мол дёшево построили потому и развалилось как карточный домик. Бомбист захохотал как безумный, ну да, ведь он и его бомба здесь совсем ни причём, ха-ха.

На реакцию Бомбист тоже никогда не жаловался, хоть и прокурил свои мозги насквозь уже давно. Когда на дороге внезапно появилась фигура он резко выкрутил руль в сторону. Сбить человека ему не в тягость, но вот попортить любимый багги это совсем другой разговор. Багги хорошо развернуло, но парень справился с управлением и достойно вырулил из непростой ситуации.

Обозлённый он выскочил из багги и в два прыжка оказался около человека. Кулак был занесён для удара. Бомбист вообще часто использует удар по мозгам вместо слова «привет», работает ведь. Кулак уже собирался влететь человеку в лицо, когда затуманенный утренним косяком и праведным гневом взгляд уловил наличие длинных красных волос и весьма приятной женской улыбки.

Она задорно подмигнула ему и выдала.

- Красавчик, подвезешь меня?

Злоба не прошла, но тут Бомбист понял, что не хочет её бить. Занесенная для удара рука опустилась. Ладно, если бить нельзя всегда можно нахамить, всё же он бандит, а не джентльмен.

- Ты чё с**а, рамсы попутала? Я тя ща порешаю!

- Дурачок.

На её ладони появился какой-то белый порошок. Он аккуратно подула и тот попал Бомбисту на лицо. К счастью для него он носил маску с респиратором и ни капли порошка ему в нос не попало. От неожиданности данного действа Бомбист даже растерялся, ведь в тех жизненных ситуациях, где нельзя тупо всех замочить он порой не знал, что нужно делать.

- Это чё такое было?

- Странно, ты уже должен был отключиться. В любом случае будем знакомы, я Маргарита. Хотела прочитать твои воспоминания пока ты спишь, но можно и по-плохому.

- А-а-а, я кажется слышал о тебе, ты…

Договорить он не успел, хук слева отправил его в царство сновидений.

Очнулся он через два часа на том самом месте, где и упал. Кое-кто здорово покопался у него в голове и теперь знает все то же самое что и он. Держась за раскалывающуюся голову, Бомбист медленно побрел к своему любимому багги. Сейчас самое время напиться змеиной выжимки и забыть обо всём.

***

Города Америки набухали подобно нарывам и превращались в леса плоти. Судьба у большинства из них была одна, стать гнёздами. Эти фабрики плоти поглощали зомби сотнями тысяч и создавали из них тысячи более сильных и приспособленных мутантов. Тысячи мутантов выходили из пределов этих городов плоти, готовясь поглотить весь мир и сделать его подобным своему дому.

Системные сбои играли им на руку, из-за странного поведения системы некоторые зомби получали невероятную силу за так, а другие, наоборот, не могли развиваться совсем, но всё же первых было куда больше, чем вторых. Громилы, белые, свежеватели, радиоактивные, бегуны, все они стали куда умнее, быстрее и сильнее чем были когда-либо. Старый перечень дополнился новыми видами, нестандартными и редкими. Обезьяноподобными гориллами, зомби-титанами ростом от 5 метров и с очень прочной кожей, полчищами летающих мертвецов всех видов и размеров, зомби-магами всех возможных стихий и направлений, даже животные такие как медведи не избежали участи и стали марионетками смерти.

Вся эта орда разбредалась по Северной Америке, расширяя своё влияние и создавая новые гнёзда, но большая часть шла в сторону Гренландии. Мертвецы готовились взять реванш у глупого человека и его дружков-переростков, что когда-то бросили им вызов.

***

*Где-то в пустынях Центральной Африки*

Осирис и его братство уже несколько суток сдерживали прущие на них волны нежити. Если бы это были обычные зомби, то всё было бы очень просто, но нет, их атаковали скелеты. конструкты из плоти и костей и призраки. Иными словами, творения другого некроманта. Это была своего рода гражданская война внутри его цеха.

О могущественнейшем некроманте, поселившемся в центре Африки, они слышали давно, о том, что он строит свою империю живых и мёртвых тоже, но только теперь они в первый раз столкнулись с ним в бою.

Осирис был сильным некромантом, и его браться тоже, их нежить была сильна и многочисленна, живые сторонники тоже имелись, в конце концов они уже год обороняли целую страну, но перед напором мощи этого некроманта им было нелегко выстоять.

Огромные костяные гиганты сметали десятки скелетов одним ударом, Личи врага своим колдовством лишали сил и заставляли распасться сотни скелетов Осириса за одну атаку. Конечно, барство некромантов в долгу не оставалось, их ответные атаки тоже убивали кучу нежити врага, но этого было мало.

В поте лица, на приделе психических сил, Осирис раз за разом тратил ману на призывы всё новой и новой нежити из Лимба. Его немалая армия, которую он собирал и вооружал месяцами таяла на глазах. Теперь он на своей шкуре осознал, что значит оказаться в топке войны. Полчища его скелетов и конструктов безжалостно перемалывались в сражениях, легендарных среди них почти не было, а значит эти потери безвозвратны. Уйдёт минимум полгода чтобы восстановить то, что он уже потерял, а ведь бои продолжались всего двое суток.

Братья Осириса тоже призывали нежить пачками и отправляли на убой. Под палящим солнцем тысячи скелетов сходились в боях, где никто не жалел себя, не уставал и не думал отступать.

- Мы не победим, только погубим себя и свои армии. – Мрачно заключил Осирис, обращаясь к своим сторонникам.

- Ты прав, брат. Мы должны отступить и просить помощи. – Отозвался один из приближённых.

- Только у кого? – Скептически спросил ещё один некромант, не обращаясь ни к кому.

- У меня есть одна идея, а пока отступаем – Сказал Осирис.

Был у него на примете один человек способный делать невозможное, да ещё и оставаться при этом в живых.

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 8

Глава 1

Марина хлопотала у плиты. Её мордашка светилась радостью по поводу того, что блудный парень соизволил почтить её своим вниманием хотя бы раз в три недели. От любой другой на её месте я бы получил скандал от которого трясутся шкафы, но мой уставший вид и круги под глазами прямо-таки кричали что я не по девкам и пирам бегал, а работал и рисковал жизнью. Ей всегда хватало ума промолчать там, где молчание золото и не выяснять отношений. Вот и в этот раз она не задавала лишних вопросов, а молча обслуживала мои потребности в еде и отдыхе. Моральном в том числе.

Набегавшийся по мирам, возненавидевший порталы и систему уже в который раз в своей жизни, насмотревшийся на её сбои в виде летающих людей, извержений вулканов и землетрясений, некорректной работы способностей и озверевших мертвецов я хотел хотя бы пару дней просто побыть дома и забыть с**а обо всём на свете.

Сейчас на этой кухне, когда ни одна системная вещь не попадалась мне на глаза, ничто не напоминало о происходящем и я мог просто расслабить нервы. Ну наконец-то.

И тут зазвонил телефон… тот самый по которому со мной связывается десятка. Желание просто выкинуть его в окно было запредельным, но скорее из любопытства, не собираясь никому помогать, я взял трубку. Звонил как раз Осирис. Что этому египтянину надо?

Чем больше я слушал, тем сильнее сжимался мой кулак, телефон захрустел, а рожа стала красной от гнева. Марина, заметив это молча уставилась на меня, не зная как реагировать. Ещё никогда в жизни я не вёл себя так в её присутствии.

«Их там всех перебьют», «они обречены если не я», «спасите помогите». Не в первый раз такое слышу, зато бесит как в первый. Захотелось ответить ему что-нибудь грубое, но тут я вспомнил как мне самому помогали, и десятка, и Маркус лично. Да и мы обещали помогать друг другу всегда. Так что ответ мог быть только один.

— Сегодня же вылечу.

Придется переноситься на базу десятки и там брать вертолет. Ведь я остался без дракона… пока что…

* * *

Полёт не был скучным, ведь я летел вместе с Маркусом. Он тоже был свободен и согласился помочь. Сидя напротив него, я понял, что он заметно постарел. Ещё недавно полный сил, казалось бы, в самом расцвете, теперь он слегка поник, на лице появились морщины, а в волосах даже седые пяди. Его уставшие глаза смотрели безразлично, просто вперед, ничего не видя и ничего не желая замечать.

— Маркус что с тобой случилось? — Не выдержал я.

— Ну как тебе объяснить… управлять целой организацией, да ещё единолично… это утомительно.

— Не делай вид как будто я не способен этого понять.

— Ты вообще не правишь, только пропадаешь в других мирах. А вот я изображаю из себя новое ООН. Представляешь, мир снова пытается стать единым целым, но у всех так много проблем… ладно, не хочу об этом. Хоть подеремся, и я развеюсь.

Не завидую его судьбе, потому я ничего ему не сказал.

— Пустыня плохое место для отдыха. — Решил я пошутить.

— Знаю, но мне сейчас любое место подойдёт. Лишь бы не кабинет с бумажками и вечные звонки. Чертова организация спасения человечества, как знал, что следует спасать только свою задницу.

В ответ я ухмыльнулся. Да, я определенно рад что не нахожусь на его месте. Дальнейший полёт проходил в разговорах ни о чём.

* * *

Мы высадились на песок посреди лагеря некромантов. Ох уж эта пустыня, палящее солнце, земля под ногами чуть ли не горит, пить захотелось очень сильно просто от вида этих скукожившихся опаленных солнцем рож.

Я не был рад видеть Осириса, ведь из-за него мы здесь, по щиколотки в песке. А вот он нас очень даже. Его загорелая рожа улыбалась, а нас он смотрел как на спасителей. Знал бы он сколько у меня было желания здесь находиться он бы расплакался.

Нас провели внутрь палаточного лагеря и укрыли в темном и прохладном шатре. Прохладу обеспечивали артефакты, они же очищали воздух. При таком контрасте можно даже заболеть… будь я простым человеком. Там мы и прождали до вечера. Из соседних палаток доносились стоны, видимо моим коллегам ничто человеческое не чуждо.

Ближе к вечеру меня пригласили для обсуждения планов. Я представлял себе стол с картой и кучу брутальных мужиков, стоящих у него и решающих, когда напасть и куда ударить. Реальность оказалась немного другой, куча поддатых лентяев, валялись на подушках и обсуждали как быстро они теперь сокрушат врага одним ударом. Маркус как профессиональный военный мог бы внести немного разума в это собрание, но вместо этого напился пуще остальных и разлегся на небольшом диванчике с бутылкой.

С позицией «да мы их одной левой» я был не согласен, но решил никому ничего не доказывать. Вечер шёл, бокалы пустели, прибывали новички. Сильные системные бойцы всё приходили, не только нас позвали на помощь, это радует. Будет кем прикрываться в бою. Маркус тем временем «заливал глаза», его пьяная рожа давно не выглядела такой счастливой. В зубах у него торчала здоровенная сигара, а сам он таращился в потолок словно только что постиг дзен. Я решил его не трогать.

Попойка продолжалась до середины ночи. А ведь утром мы должны были выступать… о войне почти никто не говорил. Словно мы уже давно победили и празднуем на трупах врагов. Я только делал вид что пью, желая оставить голову трезвой.

Уже на рассвете мои еле живые коллеги упились зельями регенерации, и тогда мы отправились в путь. Как мне позже объяснили, ездить на автомобилях приходится, потому что здесь что-то вроде безполётной зоны. Любого кто поднимется в небо тут же сбивают. Уж из чего они там сбивают и как, это большая загадка, хотя мало ли на планете осталось ракетных комплексов. Я и сам через такое проходил.

Клубы пыли поднимались из-под колёс, я словно приехал на съемки безумного Макса. Хотя я и сам по себе тот ещё безумный Максим, правда чёрной машины нет.

Судя по редко встречающимся брошенным поселениям, живых здесь давно нет. Некоторые жалкие постройки местных сгорели или развалились. На их месте иногда встречались аванпосты с вооруженными скелетами и людьми. В некоторых местах мы тормозили и к нам присоединялись ещё автомобили. Как правило это были не убиваемые японские пикапы с пулеметами в кузовах. Похоже апокалипсис здесь ничего не изменил.

Через несколько часов колонна увеличилась почти в пять раз. С нами теперь ехало множество микроавтобусов, пикапов, мотоциклов и вообще всего что могло ездить. Включая машины, собранные из кучи ржавого хлама и движущиеся лишь на магии и ругательствах водителей. Ехали мы так ещё часа два, прежде чем выехали к разрушенному городу.

Город был такой себе, старые глиняные домики, половина разрушены, половина давно заброшены. У въезда нас встретили чьи-то скелеты и небольшой отряд живых солдат. Какой-то офицер-оборванец в драных штанах и порванной майке-алкоголичке, да ещё с зеленым беретом на голове подошёл к головной машине и долго и занудно что-то там рапортовал некроманту из свиты Осириса. Некромант слушал его в пол уха, а после очередной тирады с активной жестикуляцией прописал недовоенному хорошего леща, от которого он сложился пополам, уполз и больше не отсвечивал. Уверен у них в армии железная дисциплина.

Колонна начала выгружаться, я тоже вышел из автомобиля. Водителя решил не благодарить, он словно нарочно собрал все ухабы, любит, наверное, американские горки. А я вот нет.

Большая часть народу отправилась в руины. Оттуда вышли ещё больше солдат и иногда гражданских без оружия. Они встречали пришедших как спасителей. Я начал искать глазами Осириса и нашёл его стоящим в толпе скелетов, которым он при помощи магии приделывал дополнительные конечности. Как только закончил он сразу пошёл ко мне.

— Этот городок можно сказать передовая. — Говорил он и вёл меня среди руин. — Отсюда мы обычно выдвигаемся непосредственно в бой.

— А почему постоянно здесь не сидите? — Спросил я и тут за спиной у нас бахнуло.

Рефлекторно я сбросился на землю и призвал нежить чтобы они закрыли меня собой. Ну да, я такой… ужасный эгоист. К моему большому удивлению Осирис поступил так же. Раздался второй взрыв ещё ближе прежнего. Я понял, что нас обстреливают.

— Что за нахер? — Спросил я моего египетского коллегу, когда мы оба лежали на земле и смотрели друг на друга.

— Вот поэтому мы здесь и не появляемся почти. Стоит только нос высунуть и сразу бабах до небес. Проклятые ракеты!

— Ты же говорил, что вы воюете с некромантом?

— А что, по-твоему, он такой тупой что не может навести на нас ракетную установку? — Раздался третий бабах, ещё ближе, чем остальные. Мы к тому моменту уже поднялись и бросились к большой траншее, вырытой как раз для этих целей.

Очень хотелось спросить откуда у него ракетная установка, но я и сам знал ответ. Даже в беднейших странах были армии, и они всегда закупали вооружения, где могли. Обстрел продолжался ещё некоторое время, пока город не накрыл большой магический купол. Ракеты попадали в него и взрывались где-то там, на большой высоте.

— А это что?

— Наш щит, продержится ещё часа два. Пошли быстрее в наш бункер. Там обсудим кто и куда поедет дальше, и поедет ли.

— Ладно.

* * *

Личность оппонента была доподлинно неизвестна. Великий некромант это всё что можно о нём сказать. Правда его пару раз видели, когда он восседал на плече огромного великана, которого не так давно поднял при помощи некромантии. Толком рассмотреть ничего не смогли, но вот сомнений в том, что это он не было, ни от кого ещё не исходило такой магии. Весь план войны местных держался на том, чтобы сдерживать его неживые армии и одним решительным ударом уничтожить его самого, некроманта. После его смерти всё посыплется, вся его империя.

Только вот убить кого-то кто сидит на плече самого большого великана в истории, да ещё дохлого это та ещё задачка. Мертвый он теперь ничего не боится, разве что атомной бомбы, и то не факт, вдруг он только хрустящей корочкой покроется и станет радиоактивным. То же самое и некромант, вдруг он уже так раскачался что падение луны на его голову будет не больнее щелбана?

Бункер, в котором мы обсуждали дерзкое нападение несколько раз содрогался. Город, где мы остановились продолжали обстреливать. Ракеты рвались где-то наверху, а мы сидели внизу и вот теперь действительно строили планы.

У великана есть один существенный недостаток, спрятать что-то ростом с Эйфелеву башню почти невозможно. Поэтому злобного некроманта что решил нас убрать легко вычислили. Всё же мелкие разведчики есть не только у меня.

Как ни странно, он пошёл на нас сам, во главе своего самого сильного войска. Его неживые армии как раз двигались в направлении города и будут здесь уже завтра утром. Ну а пока чтобы не скучали нас угощают ракетами.

Чуть позже установку нашли и уничтожили призраки. Не один я такой крутой и умею призывать привидений. Правда только я имею в кармане порошок, помогающий от них лучше, чем пулемет от живых.

Где всё это время был Маркус я не знал… пока не нашёл его в стельку пьяного в каком-то разрушенном доме. Пришлось забрать у него алкоголь и привести в сознание. Ему завтра воевать, а он тут разлёгся.

— Голова болит… — Сказал он, явно страдающий.

— Это тебе наказание. Похмелье называется. Плюс тут ещё жара невыносимая, в общем наслаждайся.

— А-а-а, Максим… дай воды холодненькой…

Бутылку холодной воды из инвентаря я ему все же отжалел. Он пил как сумасшедший, 2 литра залпом, а затем попросил ещё. Вторую такую же он осушил залпом до половины.

— Что? Мне и вправду плохо. — Ответил он, видя мой взгляд.

— Завтра утром они будут здесь. Некроманты возводят оборону вокруг города. Будем встречать.

В ответ он кивнул.

— Постарайся прийти в норму, да и не пей больше. Завтра будешь, как всегда, биться в первом ряду. — Говорил я образно, но отвлекать врага на себя он точно будет.

Он не ответил, вместо этого приложил холодную бутылку ко лбу и выдохнул словно сбросил колоссальную ношу. Я посмотрел на это, молча развернулся и пошёл.

Завтра они будут здесь. Нужно подготовиться.

* * *

Несколько отрядов утром покинули город. Они должны будут ударить с фланга. Основная мощь армии некромантов встретит врага около города. Сами некроманты будут прятаться в уютных бункерах, а также разъедутся по округе. Я, Осирис и Маркус вошли в команду ликвидации, что должна будет дождаться, когда главный некромант попадет в зону досягаемости и нанести удар.

Вроде всё просто, но прятаться за городом среди кустарника мне было как-то не по нраву. Этот проклятый песок забивался куда только можно, спрятаться от палящего солнца не получалось, даже охлаждение внутри доспеха не справлялось полностью.

Тем временем передовые отряды обеих сторон уже вступили в битву. Полчища скелетовс самым разным вооружением сошлись в большом побоище. Только моих там не было, у меня совсем другая задача. Вот и сижу, жду, когда появится их главарь.

В этот момент и началось самое веселье. Система опять начала давать сбои, из-за чего стороны временно не могли пользоваться навыками и магией. И почему это должно было произойти прямо посреди битвы? Землю резко тряхнуло, из-за чего сотни скелетов прост попадали на землю. а затем снова начались фокусы с гравитацией, из-за чего мы все стали почти невесомыми, а потом и вовсе отправились в недолгий полёт. Ну какое может быть в таких условиях сражение? Тем не менее оно продолжалось, а великого некроманта верхом на великане засекли мои разведчики всего в десяти километрах от битвы.

— Он объявился. Все, пошли за ним. — Сказал я своим, и мы выдвинулись к цели.

Глава 2

Бомж Петрович, как всегда, бродил вокруг города, в поисках чего-нибудь пожрать. Нет, настоящих проблем с едой он не испытывал, напротив с пришествием апокалипсиса выживать стало куда легче, ведь из такого нового явления как зомби часто падал лут, в том числе и еда, но привычку выработанную за 40 лет бомжевания сложно перебороть за какие-то полтора года апокалипсиса. Петрович всегда находился в поисках еды и чего-то важного… хотя он уже и сам не знал чего.

Бомж присел на край дороги и взял в рот сигарету. Сейчас ему просто хотелось полюбоваться на стоящую напротив гору и покурить… хотя, учитывая, как от неё смердело это был скорее какой-то жуткий курган темного колдуна, с тысячами трупов внутри. Уж зачем и кому такое понадобилось строить Петрович думать не хотел, ведь был уверен, что этот человек настоящий злодей, ответственный за множество преступлений.

Мрачный курган вонял не только гнилью, но и тёмной магией. От такого её количества пламя на сигарете Петровича стало фиолетовым.

— Ну и жуть. — Шепнул он сам себе под нос. Такого никогда не было.

«#$0968992010499969»

«Код ошибки: 1094876»

«Сбой программы, требуется перезапуск N/A 94896589»

Опять система сбоит. Да что с ней не так? Возмущался Петрович уже мысленно и докуривал горящую темным пламенем сигарету. Сейчас снова гравитация исчезнет и навыки станут недоступны. Опять придется плясать в невесомости и без добычи сидеть. Так всё и произошло, система засбоила и дальше и Петрович отправился в недолгий полёт. Через пару минут все закончилось, и он вернулся на место.

Внезапно курган напротив стал разрушаться. Комья земли полетели во все стороны, перепуганный бомж спрятался за деревом и с опаской выглянул. На месте кургана он увидел колоссального чёрного дракона, размером с высотное здание, с огромными длинными крыльями и светящимися ярко-фиолетовым глазами.

«Пустотный дракон. Уровень 190»

Монстр посмотрел по сторонам, бросил незаинтересованный взгляд на Петровича, расправил крылья и взлетел. От одного взмаха крыльев бродягу едва не сдуло, а дракон с невероятной для живого существа скоростью улетел в направлении куда-то подальше от города.

— Ну дела. Расскажи кому так не поверят. — Глядя вслед улетающему чудищу пробормотал себе под нос бомж, махнул рукой, достал флягу, сделал два глотка и пошёл искать безопасное место для сна. На сегодня с него приключений хватит.

* * *

Армии скелетов дубасили друг друга, снаряды рвались там и здесь, обе стороны делали всё чтобы окончательно уничтожить оппонента. Никто и не обратил внимания на автомобиль, несущийся по грунтовым дорогам, объезжающий сражающиеся армии и несущийся в сторону мёртвого Гиганта.

— Какое счастье что он не смотрит по сторонам. — Сказал я Осирису.

Тот сосредоточил всё свое внимание на вождении, на меня даже не смотрел. Его дружки ехали на микроавтобусе где-то за нами. Группа поддержки, которая может и не поддержать. Как бы грустно это не было, но это так. Скорее всего драться будем мы трое, я, египтянин и страдающий от жаркого климата Маркус.

Последний вроде бы и отошёл, но всё равно выглядит нездорово. Его лицо всё в поту и выражает максимальную степень страданий и неудовольствия. А ведь ему потом ещё возвращаться к работе, хе-хе.

Поездка наша закончилась, когда метрах в 20 от машины упал огромный камень. Великан заметил нас и сидящий на его спине некромант тоже. Мы вылезли из машины чтобы нас всех вместе не расплющило и начали готовиться к бою. Ехавшие в километре позади семеро некромантов поступили так же.

И вот уже на песке стоят тысячи и тысячи скелетов, в том числе и мои. К тому же множество костяных конструктов, собранных из костей разных существ. Осирис молодец, удачно поднятых им в мире великанов он не только не потерял, но и более того сделал сильнее. Теперь у нас 12 великанов-зомби, покрытых костяной бронёй и вооруженных большими дубинами из костей каких-то громадных существ против его единственного гиганта. Выходит, силы почти равны. Но мы ещё не выставили на поле боя наших сильнейших бойцов, не выставил их и враг.

Сидящий на плече мёртвого гиганта некромант поднял руку и начал колдовать. Тут из лимба и начали выходить его легионы. Тысячи и тысячи скелетов, их явно раз в 5 больше, чем наших, а они всё продолжали выходить пока их не стало в 10 раз больше, чем нас. Среди рядов врагов я увидел и генералов нежити и Личей и костяные волшебные колесницы, скелеты зверей, даже динозавров.

— А этот парень могучий. — Сказал я Осирису, который аж вспотел от страха. Судя по его глазам, он удивился как я могу быть так спокоен и даже беспечен в такой момент.

— Теперь я завидую ему. — Заявил я Осирису, который меня уже и не слушал. Вражеская армия пошла в наступление.

Пока скелеты поливали друг друга снова заработавшей магией и дрались тем, что хозяин выдал (а хорошее оружие скелетам не положено, так же как страховка и оплачиваемый отпуск), я неспеша достал снайперку и прицелился прямо в некроманта сидящего на плече великана.

— Ну, не подведи родная. — Я нажал на спуск.

Мощный взрыв раздался в десяти метрах перед некромантом. Оказывается его защищало некое защитное поле, способное отразить даже самую мощную бомбу.

— Ну блин, а я так хотел закончить всё быстро. — Сказал я недовольно. Тем более мои драгоценные скелеты уже гибли где-то в гуще сражения. Хорошо, что меня там не было.

Тем временем часть нашей нежити просто развалилась. Один из наших некромантов умер от попадания волшебной стрелы. Во всем был виноват вражеский костяной конструкт, стрелявший из гигантского волшебного лука. Следующим он закономерно прицелился в меня и спустил тетиву. Стрела полетела прямо в меня. Я уклонился, признаю в последнюю долю секунды. После этого хождения пешком были посланы на 3 буквы, я призвал Малыша и скрылся за глубокой броней моего боевого робота. Трое колобков встали вокруг меня в защитное кольцо.

Все полетевшие в нас волшебные стрелы колобки просто отбивали своим телекинезом. Для них это легкая задачка, ответные залпы лучами смерти из глаз испепелили многих конструктов. Магические атаки вражеских Личей броня Малыша легко выдержала, только сам он начал материться и в очередной раз повторил что ненавидит магов.

— Остынь, мы пока побудем в тылу. Эх, жаль дракона рядом нет, ему ещё какое-то время в кургане лежать, а так пригодился бы.

Сильный толчок впереди и робота вместе со мной внутри отбросило далеко назад. Ничего не сломалось, но на корпусе осталась вмятина. Я оглянулся и понял, что это сделал великан. Он раскрошил камень на много мелких кусочков и запустил их подобно картечи в нас. Меня задело мелким камнем, но будь это большой… Колобки конечно сбили сколько смогли, но всё же… обидно, я же на них надеялся.

Те временем 12 мертвых великанов Осириса сумели проложить себе путь через ряды врагов и напасть на гиганта. Они дотягивались ему в лучшем случае до пояса, но костяные топоры и мечи вошли мертвецу в ноги лишая его подвижности. Взмахи тяжелых кулаков раскрошили черепа троим, прежде чем гигант начал падать.

— Да, так его эту ****! — Крикнул Осирис, словно футбольный матч смотрит.

Гигант упал, а вот сидевший на его плече некромант нет, он так и остался висеть в воздухе и более того даже поднялся выше, словно прошёлся по невидимой лестнице. Мои попытки достать его ракетами провалились, магический щит надёжно отразил все атаки, взрывы осыпали осколками скелетов внизу. М-да, похоже издалека шансов уложить его никаких.

Я уже думал активировать джетпак и попытаться достать говнюка в ближнем бою как на нас снова набросились. Колобки легко загрызли пятерых больших костяных конструктов, но шестой прошёл через них и попытался перейти в партер с Малышом. Ракета, пущенная с такой близкой дистанции, разорвала его на части, но обдала корпус машины и всех вокруг осколками.

Тут то я и понял, что бой идёт явно не в нашу пользу, нас уже теснят и местами даже изничтожают, наши скелеты едва держатся. Их помимо того, что меньше, они банально слабее, ведь вражеские воюют под какими-то неизвестными баффами, отчего их движения сильно ускорились. Чтобы задержать врага я выпустил из инвентаря всех боевых роботов и отправил затыкать дыры в строю элитный отряд скелетов в доспехах и с лучшим оружием. Даже 3 танка не пожалел и отправил их в бой, под прикрытием призраков.

Маркус тем временем отчаянно пытался добраться до главного врага. Его чудовищная сила и скорость позволяли ему выкашивать простых скелетов сотнями, отрывать головы костяным динозаврам, но в конце концов даже такой великий воин как он увяз. Необходимость отбивать волшебные снаряды и разбрасывать десятки ничего не боящихся мертвецов вынудила его остановиться где-то среди вражеских рядов и надеяться, что союзники что-то придумают. С каждой минутой он получал все больше ран, а зелья исцеления начали заканчиваться. Злой некромант стоял где-то над ним и должно быть смеялся с его жалких потуг. Надувшийся от злобы Маркус взмахнул мечом и послал в него красную волну энергии. Та разбилась о невидимый щит.

Тем временем 9 уцелевших великанов-зомби добили своего гигантского сородича, размозжив ему башку. Сейчас они наша самая главная ударная сила. Только вот они оказались в окружении врагов. Казалось бы, какие проблемы? Но из-за магии вражеских личей они начали погружаться по колено в болото. Ох уж эта магия, теперь 9 переростков-зомби увязли и не могут двигаться, а значит они мишени. Вот их уже облили какой-то горючей жидкостью и подожгли, магия это сила.

Горящие гиганты все еще сопротивлялись. Их удары уничтожали напирающих скелетов, иногда им удавалось достать даже вражеских личей. Тем временем я бросился на помощь Маркусу. Не боясь увязнуть, я разбрасывал вражескую нежить и расстреливал её из пулеметов. Такого бойца как этот солдафон жалко терять. Многоокие зомби прикрывали мне спину, мгновенно испепеляя всех, кто пытался напасть с тыла. Только вот наших усилий было мало. Врагов все равно было куда больше, чем нас. Нас теснили.

При помощи пары хороших взрывов я немного расчистил территорию вокруг Маркуса и сумел чуть ли не за шкирку вытащить его из толпы хватающих его скелетов. К сожалению, он потерял свой меч и мне пришлось кинуть ему два меча получше из своего инвентаря. В момент, когда я приоткрыл кабину чтобы отдать ему оружие меня пытались пожрать молнией Личи врага, но броня выдержала удар, ведь у неё отличная защита от стихий. Я ответил своей молнией и даже вроде как кого-то поджарил там. Ну всё, я из кабины ни ногой.

Массовое побоище продолжалось, там, где сходились ряды лежали уже горы и горы костей, попробуй ещё пройди через них. Повсюду летели заклинания, да и снаряды тоже. Тут я понял, что всё не так уж и плохо. Мои роботы истребляют скелетов противника весьма эффективно, танки тоже держат удар, призраки прикрывают всех от неприятных сюрпризов и нападений с фланга. Нужно только убрать проклятого некроманта, но как это сделать?

В этот момент Некромант, висевший над нами, решил сделать свой ход. Он распростёр руки и начал формировать какую-то мощную магию. Через несколько секунд черная вязкая жижа полилась с неба, заливая нашу половину поля боя. Смешанная с песком она создала глубокую непроходимую грязь, в которой начали вязнуть буквально все. Даже малыш под своим немалым весом забуксовал. Сразу после этого за нашими спинами снова открылся лимб и оттуда вышли еще несколько тысяч скелетов врага, заодно с парой сотен призраков.

Тут то я и понял, что мы влипли. Всё это было частью плана, сковать боем и не дать уйти. Сейчас нас будут зажимать, а потом добьют. Нужно что-то делать…

В этот момент большая чёрная тень накрыла землю. Я посмотрел вверх и увидел гигантского дракона.

Глава 3

От удивления я аж замер прямо посреди боя. Во-первых, почему он такой большой? Я помню его ещё мелким, а тут громадина способная при падении раздавить небольшой город. Во-вторых, я не ждал его так рано. Ну и, в-третьих, как он меня нашёл?

Леденящий душу рык разнёсся над полем боя. Простые люди бы наделали от такого в штаны, но некромантов так легко не напугать. Дракон открыл свою пасть и дыхнул на ряды врагов чёрным пламенем. Сотни вражеских скелетов стали пеплом за долю секунды. Вот теперь мы точно победим.

В руках у некроманта появилась огромная плеть, ей он попытался отогнать дракона от себя. Взмахи этого волшебного оружия должны были отогнать дракона, но вместо того, чтобы улететь он ухватил врага зубами и загрыз. Мгновенно его уровень стал 340-ым, а сам он стал ещё больше, чем был. Вражеская армия застыла, а затем рассыпалась на части.

Скелеты распадались, словно их кости больше ничто не связывало, призраки дематериализовались, конструкты стали грудами костей. Сражение прекратилось, ибо сражаться было уже не с кем.

Я облегченно выдохнул. Кажется, мы проживём еще один день. А ещё пора считать потери, чувствую они огромны и для их восполнения понадобится много усилий.

Громадный дракон сел напротив меня. От взмахов его крыльев скелеты послабее теряли равновесие или вовсе разваливались, а из песка поднимались волны пыли.

— И куда тебя такого большого девать то?

Ответом мне был недоуменный взгляд, дракон то явно считал себя совершенством и подобным сомнениям сильно удивился. Он поднял голову и посмотрел на небо, а затем посмотрел на меня жалобно. Видимо просит разрешения полетать.

— Ладно, лети уже.

Дракон взмыл в небо и быстро полетел куда-то очень высоко вверх. Неужели в космос собрался? Ну и пусть резвиться, он же пустотный.

* * *

*Где-то в пустынях Африки*

Хатеп забытый вывалился из своего черного саркофага прямо на каменный пол. Его немало повидавшие косточки захрустели, из челюсти вывалилось пару зубов, рука чуть не отвалилась. Пришлось едва ли не собирать себя заново.

Второй раз… второй раз люди его убили. Причём те же самые. И снова он сумел подготовить себе чёрную пирамиду чтобы возродиться в ней. Не напрасно, хотя думал, что второй раз не получится.

Пусть он потерял часть силы, но не утратил опыт и память. Он станет ещё сильнее, подготовится ещё лучше и непременно отомстит.

И обязательно добудет себе такого же дракона. Нет, даже больше, в десять раз больше, чтобы подчеркнуть своё величие. Да, отличный план.

* * *

Желание полетать над родным городом на спине дракона было огромно. Я уже представлял себе, как на меня будут смотреть напуганные людишки. Это гигантское и могучее чудище кого угодно заставит испугаться, что уже говорить про суеверных и забитых горожан. Только вот плану не суждено было сбыться.

Портал сработал не так как нужно. К такому я в душе давно привык. Сколько уже раз эта хрень срабатывала не так и я попадал куда не надо? Вот и сейчас я вывалился посреди руин какого-то города, а дракон рухнул рядом со мной. При падении он обрушил несколько пятиэтажных домов. Шуму и пыли мы наделали больше, чем когда-либо, если здесь кто-то живет, то они уже должны были сбежаться. Правда судя по виду здесь никого нет.

Дракон поднялся из груды кирпичей и как ни в чем не бывало позволил мне залезть себе на спину, и мы взлетели. Я по привычке хотел открыть портал, но он не сработал. Тогда я попытался ещё несколько раз, но каждый раз ничего не получалось. Ну и такое происходит не в первый раз, ничего удивительного. Правда вот не задача, система не отзывалась.

«Нет сети», выдал интерфейс. Словно интернет взяли и вырубили. Я начал лихорадочно проверять свои силы, всё ли на месте. Все оказалось в порядке, просто система не отзывалась вообще. Словно ее тут и нет… системы нет…

— Так, Дракоша, давай полетаем по округе, может и встретим кого.

Он ответил мне утвердительным фырком, и мы полетели. Да, за долгое время знакомства его фырки и недовольные взгляды я научился отличать очень хорошо. А тот факт, что он стал в 10 раз больше ничего не изменил в плане нашего взаимопонимания.

Какое-то время мы кружили над руинами разрушенного города. Город как город, похож на наши города, только чуть более примитивен. А ещё судя по виду тут уже лет 200 никто не живет, от того весь транспорт давно сгнил, ну да ладно. Ни одной живой души мы тут не встретили, зато нашли какой-то чародейский круг, похожий на Стоунхендж, там в центре стоял один единственный бородатый древний дед и проводил какой-то ритуал.

Бедолага чуть от инфаркта не умер, когда рядом с его капищем приземлился чудовищных размеров дракон. Ну я чтобы наверняка добить деда взмыл в воздух на джетпаке и приземлился прямо перед ним. Надо же немного повы***ться, без этого и жизнь не мила.

Дед тут же упал мне в ноги и что-то затараторил. В том то и проблема, «что-то». Я так привык к автопереводу от системы, что перестал его замечать и даже думать о нём. Помнится я свободно говорил с кем угодно, а тут дед какую-то тарабарщину несет. Да еще и меня не понимает и с коленей вставать не хочет.

— О макли герра, хлифио гамла!

— Да успокойся ты.

— Их вилли кли техра!

Он успокоился лишь когда понял, что меня раздражает его реакция, тогда он смолк. И так, делаем выводы, системный перевод не работает, система не отзывается вообще, у этого человека нет уровня, да и система не дает о нем сведений, словно он неопознанный объект, а ведь неопознанных объектов в системе мало.

Я решил осмотреть это капище, может оно даст какие-то сведения? Я обошёл его вдоль и поперек, пока не увидел кривоватую и очень грубо сделанную статую, изображающую очень высокую женщину с крыльями. Сначала я подумал, что это какая-то местная валькирия, но затем начал замечать нечто знакомое. Черты лица, прическа, даже эти крылья я очень хорошо знаю. Солнышко? Ну точно она, теперь я уверен.

Дед заметил мой интерес и начал что-то лепетать. Из его слов я не понял вообще ничего и тогда он попытался объясниться жестами. Конечно, из целого спектакля я не понял почти ничего, но понял, что это женщина пришла с неба и кого-то сразила… систему что ли? Это многое бы объяснило, неужели этот мир освобождён от системы?

Теперь была моя очередь упражняться в жестах, общаться без речи очень трудно, соболезную обезьянам, но все же кое-чего я добился. Дед понял, что о я не местный и что ищу способ вернуться обратно. Он снова зажестикулировал, но понял, что я его вообще не понимаю и показал куда-то в сторону, мол «лети и найдешь что-то большое». Я отблагодарил его парой золотых монет, уж не знаю в цене ли они здесь, сел обратно над дракона и полетел куда показали.

Иногда на пути мы встречали живые деревни. Нищие и ободранные крестьяне при виде нас разбегались в ужасе, женщины истошно вопили, дети прятались под возами и крышами, один мужик даже упал в колодец. К счастью, его вытащили. Если бы не это быть страшным было бы приятно, но я никогда не ставил себе цели пугать простаков, поэтому впредь мы старались летать подальше от живых.

Чуть позже мы сделали привал на поляне, и я попытался призвать Огонька. Странно, но призыв не сработал и дух не отозвался. Как это понимать? Тогда я начал вызывать нежить и тут всё было в порядке. Лич вышел из лимба, немного покрутился и сделал вердикт.

— Словно тысяча лет прошла. И системы нет.

Я аж супом подавился. Как раз наготовил себе борща и сварил на костре.

— Какая еще тысяча лет?

— Я так чувствую. Большего сказать не могу.

— М-да, аномалия.

Я уже думал сворачиваться, когда из леса донесся чудовищной громкости рык. Ну вот, опять какой-то монстр пришёл сказать мне привет.

Глава 4

Чтобы не драться в одиночку я призвал Лича и крупный отряд нежити. После битвы в пустыне от моего войска осталось чуть меньше половины, но чтобы там не пришло мне силенок хватит. Появившийся Лич провел анализ обстановки и заявил, что этот звук иллюзия, отвлекающий маневр. Только кому оно надо?

В этот момент я повернулся к костру, где оставил свой борщ, а заодно хлеб и сыр. Хлеб в этот момент уже запихивал себе в глотку какой-то оранжевый енот-переросток, а сыр ухватила ворона и полетела с ним в лес. Енот тоже ретировался на скоростях не доступных даже гоночным болидам. Ну вот, меня обобрали животные… какие они резвые и умные здесь.

Я отозвал всю нежить кроме Лича, которого усадил напротив себя в качестве собутыльника и начал доедать борщ. От пары украденных кусков хлеба и сыра я не обнищаю, но осадочек остался. Да еще та подлая ворона громко и издевательски каркает где-то в лесу. А чтоб ей этот сыр поперек горла стал! Я бы и рад ее подстрелить, да она где-то за стволами деревьев сидит.

Ладно, не повезло с обедом, значит повезет с десертом. Я достал из инвентаря мороженое, как раз берёг его на особый случай. Кажется, это последний стакан пломбира, сделанный в моём мире, больше такого нигде нет.

Не торопясь, я открыл пачку, сам пломбир поставил рядом, а порванную упаковку спалил на костре. В этот момент целых две вороны подлетели сверху, с вполне понятными целями, но Лич ловко поразил их молниями.

— Молодцом Лич, мороженое они у меня не украдут. — Похвалил я его.

Рука вернулась на то место, где только что стоял стаканчик, но его там уже не оказалось.

— Не понял! Где оно? — Возмутился я. — Лич, где оно?

Он сидел напротив меня в полной растерянности.

— Только что здесь было! — Выпалил он, такой же удивленный.

Я начал бегло осматривать местность и заметил кое-что в траве.

Большая черная крыса с красными глазами улепетывала по поляне вместе с моим пломбиром. Вот тварь!

— Эй, а ну отдай мой пломбир! — Закричал я и побежал за ней. За последний стаканчик стоит сражаться.

Тварь оказалась очень быстрой и проворной, я так и не смог ее догнать, несмотря на то что гнал до самого леса. Даже из револьвера попасть не смог, она каким-то чудом предугадывала мои движения. В конце поляны крыса просто пропала, растворилась в тени, а вместе с ней и последнее нормальное мороженое моей планеты.

— Куда она подевалась? — Спросил я у Лича.

— В тень ускользнула, это точно волшебное существо.

И зачем крысе понадобилось мороженое? Ума не приложу! Ну ничего, может еще свидимся, я тогда с ней рассчитаюсь.

Я вернулся к костру и обнаружил что остатки борща кто-то дожрал, а ведь я собирался его перелить и доесть потом.

— Так, я ненавижу этот лес! Ненавижу! — Выпалил я.

Сказывался стресс последних дней, странные перемещения через порталы и много чего еще. Возникло непреодолимое желание спалить весь лес, просто от начала и до конца. Спалить его так чтоб горел синим пламенем и стал пеплом. Я уже достал огнемет и решил пролететься на драконе, когда меня окликнули.

— Не надо, узбогойся. Насилие не выход.

Ко мне обращался белый лемур, сидевший в кусте неподалеку.

— Ты еще что за хрен?

— Я лемур збогойствия. Несу мир и збогойствие людям!

Он вылез из куста, пару раз уколовшись шипами и прокомментировав это словом «бл*».

— Ты не похож на спокойного. — Заметил я, когда он в очередной раз «бл*кнул», выдергивая из себя шипы.

— Я не спокойный, я збогойный, ощути разницу. — Ответил он мне словно говорит с неразумным ребенком.

Спящий рядом дракон в ответ на это громко фыркнул, но не похоже, что лемур испугался этого большого зверя.

— Так вот, я вижу гнев в твоей душе. Ты страшно злишься, это разрушает тебя. Ненависть она как яд, ты отравляешь себя, а хочешь, чтобы умер другой. Прости и отпусти. Забудь тех, кто сожрал твой суп и обрети покой.

— А кто сожрал мой суп? — Я прищурился и посмотрел на эту хитрую морду.

— Я. Но ты должен простить и отпустить. Давай я покажу тебе правильную медитацию збогойствия.

Он уселся на землю в позе йога и пригласил меня сделать то же самое. Ну ладно, послушаю его, пристрелить всегда успею. Некоторое время мы сидели молча каждый погруженный в свои збогойные мысли.

— Открой свои чакры, впусти в себя мудрость космоса, проникнись энергией девяти путей расслабления, стань един с пятью измерениями. Ом-м-м-м-м. Ом-м-м-м-м. Ом-м-м-м-м.

— Ом-м-м-м повторять обязательно?

— Нет. Но скажи «я един с силой и сила едина со мной».

— Я един с пломбиром и пломбир един со мной. — Сказал я нарочно, ведь об этом случае забуду еще не скоро.

— Оставь это в прошлом, отпусти и забудь… Ом-м-м-м-м…

— Ом-м-м-м-м.

— Ом-м-м-м-м.

— Ом-м-м-м-м.

Кажется, начало получаться, я даже стал забывать о гневе и расслабляться.

— Кар-р-р-р-р!

Мерзкая ворона подлетела поближе к краю поляны и начала громко каркать.

— Кар-р-р-р-р!

— Кар-р-р-р-р!

Сыр уже был сожран и ее брюхо увеличилась в объеме в два раза. Ворона продолжала каркать, явно пытаясь сбить лемура с ритма. Какое-то время он морщился и сопротивлялся, но чуть позже не выдержал.

— Ты меня достала.

Он достал из-за спины большой позолоченный револьвер. Один единственный выстрел разнес ворону на части. Только две ножки остались стоять на ветке.

— Хороший выстрел. — Сказал я ему.

Он спрятал револьвер и ответил.

— Она мешала моему збогойствию. Такое карается смертью. А знаешь что…

— Что?

— У тебя водка есть? — Спросил он заговорщицким тоном.

— Есть.

— Наливай. Я покажу тебе что такое настоящее збогойствие!

Дракон неодобрительно фыркнул, но мешать он, конечно, не будет. Лич сам ушел в лимб не дожидаясь команды. В том что будет дальше он участвовать не хотел.

* * *

— Знаешь друг, иногда геноцид это единственный выход! — Орал пьяный лемур, когда мы вдвоем летели на драконе и я сжигал все под ряд внизу из огнемета.

— Да с*ка! Горя б**дский лес! — Вырвалось у меня. Надо же выпустить пар.

— Ухуууу! — Поддакнул мне лемур и бросил молотов в старое сухое дерево.

— Смотри там олень. Я не дотягиваюсь! — Указал я ему пальцем.

— Зазбагойся, ща все будет!

Лемур трясущимися от пьянки лапами прицелился из револьвера и отхерачил оленю голову.

Мы оба пьяные уже час летали над лесом и сжигали и уничтожали все под ряд. Лемур жил здесь уже три года и возненавидел это место всей душой. Почему? Да потому что здесь крадут даже старые драные носки, висящие на ветке после стирки. Жить просто невозможно!

— Ах как я тебя понимаю! Я возненавидел это место сразу как увидел. Ты представляешь, у меня крыса пломбир украла! Зачем он ей вообще?

— Шырька что ли? Ее кажется так зовут. Эта гадость вечно что-то ворует!

— А ты знаешь где она живет?

— А то! Тринадцатая опушка, норка номер 49! Мне эта гнида хвостатая три золотых должна и уже год не отдает!

— Показывай дорогу, сейчас мы спросим с неё за всё!

Мы подлетели к нужной полянке и высадились на землю. Перед нами предстала большая нора, уходящая глубоко в землю. В темноте я увидел свет двух красных глаз и сомнений больше не оставалось. Крыса там и она нас видела. Я уже хотел крикнуть что-нибудь оскорбительное, но меня опередил лемур.

— Гнида хвостатая, я же говорил, что приду за тобой!

— Да, мы из коллекторского бюро «збогойные могилы». Отдавайте все золото и пломбир пока мы не вые*али вашу жену и не сожгли дом!

Лемур посмотрел на меня как на психа, а затем достал откуда-то флягу, пахнущую коньяком и приложился.

— Эта тварь сама не выйдет, да и нора очень глубокая. Надо выкуривать дымом.

Мы наложили перед входом в нору целую гору травы, веток, поленьев, а еще вонючего мусора и пластмассы, чтобы при горении запах был максимально мерзким. Всё это подожгли и дым пошел прямо в норку. Пусть понюхает. Ну а пока крыса не вылазила лемур нажирался коньяком, а я закусывал уже выпитое кальмарами.

— Слушай лемур, а откуда ты мой язык знаешь? — Спросил я у него.

— Я просто еще до смерти системы тысячу лет назад переводчиком работал. С тех пор сила и осталась. Ну а потом, после войны, в духовные практики подался. Ну, за збагойствие! — Он снова приложился к фляге с совершенно счастливой мордой.

Тут до моей не совсем трезвой головы дошло. Какая еще смерть системы тысячу лет назад? Что за… однако переспросить я не успел.

Из норы раздался кашель и оттуда и вправду вылезла крыса, правда не та. Эта была размером с автомобиль. Не наш клиент, к сожалению. Крыса посмотрела на нас своими огромными глазами полными гнева, а затем начала пищать так, что весь лес это слышал.

— И что она пищит? — Спросил я у лемура.

— Что жители леса должны объединиться и уничтожить двух адептов збогойной секты, пока он не спалили тут все к **** собачьим.

Тем временем из леса начали выходить животные. Здоровенные зубры, шерстяные носороги, лоси размером с грузовик, гигантские медведи и прочие твари. Дракон смотрел на них с легким любопытством и видимо приценивался кого сожрать первым. Не то чтобы нежити нужна была еда, но сожрать их он вполне может.

Оценив свои шансы на победу местные звери притормозили, а когда здоровенный дракон расправил крылья и одни раз взмахнул ими их всех как ветром сдуло. Некоторых помельче сдуло в прямом смысле.

Испуганная крыса снова скрылась в норе, а через две минуты она же вытащила оттуда большой деревянный сундук и оставила его перед нами. Мы с лемуром пожали плечами и открыли его.

Внутри нашлось несколько сотен золотых и серебряных монет, пара бутылок древнего алкоголя, и старая пыльная книга.

Содержимое разделили поровну, мне книгу, лемуру алкоголь, золото пополам. Почему согласился на книгу не знаю, наверное, знания для меня ценнее чем бутылка. А вот лемур был счастлив и «абсолютно збогоен».

Мы вернулись на первую поляну и там продолжили наш кутеж. Лемур рассказывал мне дурацкие байки про разные миры, героев и антигероев и т. д., учил збогойствию, но меня уже клонило в сон. Я и сам не заметил, как вырубился прямо там, а спросить про гибель системы я как-то и забыл.

Утром я проснулся, потому что дракон тыкал в меня своей гигантской мордой и смотрел так укоризненно словно хотел сказать «ну ты и пьяница». Самое главное я с ним полностью согласен. Лемура уже и след простыл, кстати он украл мои носки, как знал что не нужно было вешать их сушиться. Ну и ладно, это я ему еще прощу, ведь «збогойствие и прощение это главное в жизни». А еще носков у меня много в отличие от мороженного.

После завтрака я решил почитать книгу что досталась мне от крысы. Я сел на чистую зеленую травку и открыл сей фолиант знаний. Текст был на неизвестном языке, но остатки системы в моем голове удосужились это перевести.

«Сказание о победителях системы, Хозяйке Солнца и Максимилиане Великом».

Глава 5

«Максимилиан Великий, он же Максимилиан Темный, всем известный как повелитель зла, а также убийца планет, палач народов, уничтожитель порядка, а еще известный развратник».

Так-с, это уже интересно. Ну что ж, продолжим чтение.

«Он появился на свет в системой забытом мирке и был там никем, в основном занимался воровством у старушек и продавал наркотики. Уже будучи отроком во времена пришествия великой системы, подло украл часть ее силы и поставил себе на службу. После этого он только и делал что проливал кровь честного люда, сжигал города, разрушал порядок, превращал цветущие сады в пустыни, а девок портил тысячами».

Такое без опохмела не читают. Я устроился на траве поудобнее. Дракон заметил, чем я занят, и его огромная морда уставилась в крохотную для него книгу. Уже через три минуты чтения он громко зафыркал и его живот начал сокращаться от приступа неудержимого драконьего смеха.

К сожалению, не все страницы книги уцелели, поэтому я смог прочитать лишь часть истории. Да и подавалась она в сокращенной форме, явно в стиле старинных летописей.

«А затем он нашёл распутную девку, Солнцеликой себя именующую и сложился у них прекрасный союз. Она подлостью и коварством, а он силой и еще большей подлостью отбирали у четных народов великой системы кристаллы, а силу присваивали себе, деля её поровну. Все это было нужно чтобы справедливую систему разрушить, а вместе с ней и экономику звездных царств уничтожить, и всех заслуженных волшебников и лордов сил лишить, чтобы чернь взбунтовалась и болезни пришли всякие разные и врачевать их было нечем».

Дальше текст обрывается, на месте отсутствуют несколько страниц.

«И велика была сила и подлость Максимилиана и его ручной блудницы. Многие достойные мужи пытались их остановить, но ничего у них не вышло. Да и как можно остановить того, кто сам кусает нежить, пьет кровь вампиров и исполняет желания для джиннов? И велика была его злоба и карал он невинных и награждал злодеев. Злое сделал хорошим, а хорошее объявил плохим».

Текст снова обрывается.

«И распустил чуму страшную в мире том и обесчестил каждую вторую девку… И голема своего окаянного натравил на города и спалил их все… А тем временем блудница справедливую систему свалила и миры без силы и порядка оставила… И был слышен только плач сирот и вопли вдов на руинах порядка».

«И сражались они со всем хорошим и достойным, и помогали им подлые торгаши с мордами рыбьими и юродивые нелюди, коих система всегда отвергала… И в битве, собрав орды своих нечестивых вассалов одолели они всех кто мстить им пытался за поругания и началась эра раздоров и тьмы».

«И восстали машины против людей, рабы против хозяев. И брат стал против брата, народ против народа, мир против мира… И пришла эпоха меча и топора и белого хлада… Миры порядка лишились и закона всякого и убивал человек человека просто так или пищи ради… И велика была ненависть и проклятия народов. Даже бессердечный Максимилиан устыдился поступков своих и начал раскаиваться, да поздно уже было, пала великая система и все её рыцари, дороги назад не было».

— Ого, вот злодей. — Сказал я саркастично себе под нос, а дракон зафыркал и даже повалился на землю, его живот сокращался с бешеной скоростью, а его фырканье стало частым и громким. Вот что значит надрывать живот со смеху.

«И не смогли больше люди меж звезд летать, ибо иссяк Арахис с мира пустынь и червей огромных, а порталы сломались и храбрецов редких что в них входили бросали неизвестно куда».

«И злодеи те, с рожами рыбьими, скупили все долги каждого царства и стали властвовать над ними, ибо все должны им теперь были, и никто не мог бросить им вызов. А блудница та, Солнцеликой себя обозвавшая тоже раскаялась, увидела, что гибнет честный народ и попыталась его защитить, да не смогла, ибо в злых делах она была хороша, а на добрые не способна».

«И пришли из-за завесы реальности силы темные, и стали жертвами их множество душ. Чума, война, подлость и разврат, вместе они разорили тысячи царств, убили всех, кто встал у них на пути и заставили глупцов и слабаков им поклоняться. И с тех пор лежит колесо миров в руинах, а кроме горя люди и не знают ничего».

В книге было еще много текста. В основном описание развратных пиров с участием тысяч людей, которые устраивал Максимилиан. Автор текста явно завидовал главному злодею, потому с огромным смаком и дотошностью описывал как злодей портил по 50 девок за ночь. Конечно, через каждые две строки он рассказывал, как это все мерзко и некрасиво, но продолжал подробно описывать каждое действие, каждый вздох. Как говорится: «ну и мерзость, но смотреть я продолжу».

Уж не знаю, насколько все написанное правда, но если после падения системы галактика и вправду лежит в руинах, то это плохо. Однако я видел еще очень и очень мало чтобы делать окончательные выводы. Как говорится слушать надо обе стороны, а правда всегда посередине.

Я захлопнул книгу и закинул подальше в инвентарь. Пора уже убираться из этого леса, а то меня снова обворуют и не постесняются…

* * *

*Тысячу лет назад. Где-то в далекой-далекой галактике*

Сегодня акулий агент наконец-то сделает это. Он добудет последний кристалл.

Он высадился из летающего транспорта прямо перед зданием местного сената. В руках у него была энергетическая палка, а в душе огромное чувство долга и большое желание пойти в кабак, когда это все закончится. Перед ним были сотни солдат охраны, вооруженные плазменными автоматами. Сегодня ему придется проложить себе путь силой.

Он мог бы принять акулий облик, но не стал. Находящаяся у него в руках светящаяся палка здесь считается ультимативным оружием. Ей можно разрезать что угодно, её можно бросать и ей же можно отбивать вражеские снаряды словно ты играешь с врагом в теннис.

Сотни плазменных выстрелов устремились к акуле, но он легко отбил их все и сразу. По странному стечению обстоятельств все выстрелы прилетели обратно в тех кто их выпустил и убили их всех на месте… Впрочем в мире где зеленая жаба учит детей контролю силы, почту таскает сова, а логике цветочки на могилку приносят это не удивительно. Акула слышал, что она когда-то любовалась миленькими котятами и погибла от падения рояля на голову. Впрочем, неважно, сейчас акула должен сосредоточиться на врагах, коих становится больше.

К нему бросились четверо дроидов вооруженных такими же светящимися палками, как и него, у одного на передней части брони была надпись «дпс». Акула легко перефехтовал их всех, просто потому что местные роботы тупые, а вот почему тупые никто не знает, но факт есть.

Разрубив последнего на части, акула пошёл дальше. Сотни солдат расстреливали его из всех стволов, но демонстрируя чудеса ловкости он отбивал все выстрелы и отправлял их обратно адресату. После того как пал последний враг, акула открыл огромные ворота сената и вошёл внутрь.

В огромном зале, где раньше восседали тысячи коррупци… сенаторов его ждала всего одна единственная фигура. Закутанный в черный плащ и весь изуродованный местный правитель решил сразиться с ним лично.

Молнии вырвались из его рук, но и их акула сумел остановить при помощи волшебной палки.

— Умри-и-и-и-и! — Завизжал правитель.

Во только кричать было бесполезно, его тут же свалило с ног силой и одним взмахом акула отрубил ему обе руки. Поединки настоящих мастеров редко продолжаются долго.

— А-а-а-а-а! — Закричал он.

Акула встал над ним и подождал пока он не наорется. Раны все равно прижгло и от потери крови он не умрет.

— Так что, расскажешь мне, где кристалл? Или мне отпилить тебе все остальное?

— Ты никогда его не найдешь!

— Да? Ну тогда ты никогда не найдешь свои ноги. — Он замахнулся волшебной палкой, готовясь их отрубить.

— Ладно, ладно, стой! Он на искусственной звезде что мы строим. Он там в качестве генератора.

— Вот так бы сразу и сказал. Вижу, что не врешь. А теперь сдохни.

Голова правителя покатилась по полу, а акула уже уходил прочь. Ему теперь целую искусственную звезду штурмовать.

Глава 6

Полёт в направлении «куда указал дедуля» продолжался ещё половину дня. И хоть летели мы очень быстро, ведь дракон этот способен на невероятные скорости, мне откровенно наскучило сидеть в седле. Поэтому я только и ждал повода как бы спуститься на землю и хоть немного развеяться.

Повод нашёлся сам собой, мы вылетели к небольшому селению, зажатому между трактом и лесом. Селение это горело, а среди домов бегало здоровенное чудище подозрительно похожее на арктического лиса, больше известное в народе как Писец.

Писец этот был выше ростом любого здешнего здания и без всякого стыда дышал огнём на крыши, отчего деревянные и соломенные они загорались и горели ярко и даже красиво. Вот Огонёк бы обрадовался, только он на зов не отзывается, значит пропустит этот замечательный пожар.

Местные жители даже не думали сопротивляться, ну да, когда к тебе приходит Писец делать нечего, приходится страдать. Вот он и отрывается от такой психологии, зверствует на полную. Какого-то незадачливого крестьянина лапой поймал и в пасть закинул. Аж захрустело, из пасти пошла кровь, а Писец зажмурился от восторга, видимо хрустящая пища его любимая.

Тут-то мы с драконом и охладили пыл этого зверька. Ледяным дыханием сразу потушили все пожары, а писцу охладили спину, отчего тот покрылся инеем и подпрыгнул на месте. Для него это было как снег за шиворот.

Пушистый злодей повернулся к нам и тут же его накрыла огромная тень. Те крестьяне что еще не убежали сделали это сейчас. Все же из нас двоих куда страшнее был я. Писец плюнул в нас огнём, но дракон просто взмахнул крыльями и этот плевок растаял в воздухе.

Удивлению пушистика не было предела, а вот дракон решил бить сильнее. Черная дыра открылась прямо под лапами писца, уже через секунду он погрузился туда на половину. Писец очень вовремя заорал и попытался вырваться, но черная дыра место такое откуда уже не выбраться так легко и точки опоры там нет. Пушистый зверь погрузился туда полностью и исчез. А мой дракон в этот момент еще немного увеличился в размерах, став еще сильнее. И никакая система для этого не понадобилась.

Правда вместе с писцом в черную дыру отправилась и половина деревни. Впрочем, я не герой, этот урок я выучил еще в Германии, так что особо печалиться не буду. Благодарные жители тоже мне на встречу не вышли, напротив попрятались за деревьями и дажесмотреть боялись. Теперь им предстоит отстроить все заново. Чтобы было легче я бросил им небольшой мешочек с золотыми монетами на видное место и полетел дальше.

* * *

*Тысячу лет назад где-то в Гренландии*

— Хазяин ушооол, значицца мы будим ваивать самиии! А для этава мы далжныыы стать сильнеее, воооо! — Произнёс очень длинную и очень грамотную для него речь великан и толпа его сородичей отозвалась одобрительными возгласами.

Каждый из великанов знал, что хоть их босс и мелкий человечишка, едва достающий ростом детям великанов до колена, но всё держится на нем и его слугах. Оборона, строительство, разведка, одежда, винокурни, сильные новички, всё это было бы невозможно без него. Потому ни один великан не пожалел, что пошёл за Максимом.

Однако вот незадача, Максим пропал, не в первый раз, конечно, но в первый раз это произошло, когда Гренландия находилась в такой большой опасности. Полчища мертвецов шагали через лес. Хоть они и все были карликами, но было их много и переловить всех просто невозможно. Их итоговой целью была деревня великанов, именно к ней они все шли как заговоренные.

А еще мертвецы стали посильнее и поразнообразнее. Некоторые отрастили крылья и научились летать, а потому создавали много проблем, например с поджогами. Другие сумели вырасти и окрепчать настолько что впятером уже могли свалить небольшого великана. Так дальше дело не пойдёт. Великаны должны были срочно стать сильнее. И выход был.

Непонятно как он появился, да еще так близко к деревне, но не это главное. Главное, что большой менгир, появившийся так удачно и так вовремя, обладал большой волшебной силой и по словам мелких друидов мог превратить любого великана в мага.

— Магыя эта силааааа! И мы с ней пабидииииим! — Продолжал вещать великан-староста, а остальные ему поддакивали.

Казалось бы, в чем проблема, коснись его и стань магом, делов то. Так вот проблема была, великаны боялись… Да, они боялись. Их всегда пугало всё новое и необычное, а уж тут нового и необычного было вдвойне. К тому же первый великан, коснувшийся менгира, получил разряд тока и уже третий час валяется в отключке.

— Ну-у-у, хто первый?

*Абсолютная тишина, все переглядываются*

— Ну тагда я как стараста пакажу вам прымер!

От прикосновения к менгиру у великана потемнело в глазах, удар тока мгновенно отбросил его назад. Однако почти сразу он сумел подняться и…

Система обычно не общается с великанами при помощи текста, они слишком «умные» для такого, вместо этого она показывает им образы и картинки. И разных картинок перед великаном было много, все-таки нераспределенных очков у него скопилось прилично…

Молнии, огонь, вода… это всё скучно… он такое уже видел. Нет, вожак хотел что-нибудь уникальное. О, кажется, вот это выглядит неплохо… Он увидел изображение с дикими агрессивными растениями, пожирающими все под ряд. Да, такое ему по нраву, всегда мечтал натравить цветочный горшок на соседа, или сразится с ним если он не послушается.

— Так, всё сработала, давайте па-аднаму. Падхадите и палучайте силуууу!

* * *

Мертвецы вышагивали не очень стройными рядами. Хотя это даже не ряды. Скорее очень хаотичная походная колонна… хотя нет, скорее стадо идущих куда-то покойников. Впрочем, трупам уже все равно, что идти что стоять, им все едино, поэтому они молча шли туда куда укажут старшие.

Старшие… так они воспринимали перекачанных мутантов-атлетов, которые командовали ими, с тех пор как они вышли из гнёзд.

А ведь гнездами теперь опутана большая часть Америки, и их продукты идут дальше, чтобы захватить весь мир. Только вот ноги чего-то уже не идут, мертвецы начали увязать, земля стала болотом, некоторые зомби уже провалились по пояс.

— Вот так, палучайте тараканы дохлыя! — Раздался крик из-за гигантских деревьев. Кричал тоже некто гигантский.

Великаны вышли из укрытий, мертвецы угодили в засаду. Повинуясь инстинктам, разнообразные мутанты бросились в атаку. Сотни быстрых трехметровых атлетов-зомби с кожей прочнее стали бросились на великанов. Они были элитой этой армии смерти, но у них не было ни шанса.

Внезапно они стали замедляться, а затем и вовсе перестали двигаться. Их кожа покрылась металлом, они все вдруг стали железными статуями…

— О-о-о, сильнае калдавство! — Выдал вождь великанов.

А потом начался натуральный кошмар для зомби. Застрявшие в непролазной грязи они получали на голову камни, бомбы, даже огненный дождь. Естественно, все было очень мощным и убойным, ведь колдовали гиганты, а не карлики.

Только вот у магии была своя цена, гиганты очень быстро выдыхались. Одно заклятие и силы уже на исходе. Все же их народ не самый приспособленный к колдовскому делу, потому сейчас почти все они тяжело дышали и роняли огромные капли пота на траву. Количество зомби тем временем не уменьшилось и на половину.

А тем временем прыгуны умудрились залезть на одного из них поменьше и начали вырывать из него комки плоти. Он орал как бешеный, катался по траве, сородичи пытались ему помочь но, когда жертва так активно дергается это не слишком просто. Все же всех зомбаков с него сняли и даже отпоили его целебными зельями, но шок остался.

Летающие твари с крыльями тоже пытались напасть на великанов, некоторые почему-то норовили укусить за шею, но у них тоже ничего не получилось. Горсть земли, брошенная в воздух и через мгновение все мутанты как мухи валяются на земле, а дальше просто топчутся ногами.

Ногами же топчутся и полчища простых зомби, увязших в магическом болоте. Их всех просто задавили. Это было легко, но сапоги теперь придётся чистить.

Вот так и была разбита орда мертвецов. Одна из множества, но теперь великаны верили в победу, ведь с ними магия.

Глава 7

Бомбист очухался на каменном полу. Он потер ушибленную щеку и огляделся вокруг. Обыкновенная тюремная камера, он уже бывал в таких, ничего нового. Последнее что он помнил это как его вырубила какая-то баба, хороший был удар, кстати. Только это не объясняет каши у него в голове и странной мигрени, должно быть у него покопались в башке телепаты.

Дверь в камеру открылась и внутрь вошли два сотрудника полиции перекрестка. «Стражи порядка», хотя куда чаще их называют «бандитами в фуражках», даже при новой власти они продолжают кошмарить народ. Вот и сейчас они решили не выходить из образа и начали знакомство с хорошего удара ногой по ребрам.

— А-у-у, больно бл**ь! — Ответил на это Бомбист. Его явно обыскали и забрали оружие, значит ему нечем защищаться. Теперь с ним только его вонючая майка, драные штаны, ботинки и маска на лице.

— Это чтоб ты знал свое место, скот!

— Ох с**а, прямо как при короле! — Не отказал себе в сарказме арестант.

— Заткнись, встал, одеваешь браслеты и пошёл с нами. Тебя хотят видеть.

Бомбиста завели в комнату для допросов, усадили за железный стол и приковали к нему наручниками. Напротив него сидели два человека, мужчина и женщина. Они оба смотрели на него с сильной брезгливостью. Явно белые воротнички откуда-то с верхних ярусов. Они начали представляться и называть какие-то заумные должности. Все что понял бандит это то, что мужчина прокурор, а женщина мозгоправ.

— И-так, ваше имя. — Начал допрос мужчина.

— Бомбист.

— Имя, а не кличка.

— Нету его.

— Да? Это почему же? Ты даже имя сове забыл, скот⁈

Бомбист чуть приподнял маску и харкнул мужчине прямо в лицо. Смачный плевок это то, что эти белорученьки никогда не переживут и не простят. И это лучшее что он пока может сделать. И действительно, мужчина выбежал из допросной словно ему кислотой в рожу плеснули. Отмывать напудренное личико побежал.

Зато вместо него пришили два бугая в форме и хорошо отработали Бомбиста по почкам. Они же сорвали с него маску и приложили башкой о стол, маску бросили рядом. Сидящая напротив женщина скривилась.

— Что, леди. Думаете я е**лом не вышел? Моя мамашка, наверное, так же думала, поэтому выкинула меня в мусорный бак, от греха подальше.

— Хотите сказать, что вы выросли без родителей? — Попыталась она сохранить учтивость.

— Нет, через неделю она одумалась и нашла меня. Впрочем, моим воспитанием она не занималась. Вместо неё меня растили еноты.

— Еноты? — Переспросила она очень удивленно. — Почему вы так думаете?

— Потому что о я часто играл с ними, они признавали меня за своего, ну и, конечно, я учился у них. Мне нравилась их беспринципность, осторожность. А ещё злопамятность не свойственная даже людям.

— Вы считаете себя злопамятным?

— О-о-о, если я выберусь отсюда живым, то я с тобой…

Договорить он не успел, в комнату снова вошли громилы и снова намяли ему бока.

— Мистер… Бомбист, — продолжила женщина, когда бомбист перестал плеваться кровью, а дыхание выровнялось. — Вам вменяют множество преступлений. Теракты, бандитизм, торговля наркотиками, запрещенные ритуалы, убийства, мошенничество, вандализм, мелкое хулиганство, неосторожное обращение с пиротехникой, угон автомобилей, недостойное поведение в общественном месте…

«Про то, что я устроил землетрясение они не знают, хорошо… хе-хе.» Подумал бомбист про себя.

— Мне продолжать?

— Этого хватит. Кстати, все вранье, я невиновен как младенец. За свою вторую личность говорю то же самое. Он еще невиновнее меня.

Тут у мозгоправки случился второй диссонанс за этот вечер, но она решила продолжать конструктивный диалог.

— В любом случае мы предлагаем вам сделку.

— Пошли на**й!

— Вы даже не…

— Пошла на**й, тварь!

— Ребята, вразумите его пока я пью кофе.

Женщина встала и вышла, вместо нее снова пришли два качка. Через полчаса бомбист снова был готов говорить, правда лицо его к тому времени стало еще менее симпатичным.

Женщина села на своё место. Прокурор же так и не вернулся.

— Мистер Бомбист, давайте на чистоту. Нас интересуете не вы. Что простолюдинские отбросы делают друг с другом в пустошах и нижних кварталах нас не волнует. Вот эта пачка бумаг не пошла в дело просто потому, что таких как вы в нижнем городе тысячи, вы еще не самый страшный из всех, даже немного полезный раз уж налоги с магазина платите.

— Я это и так знаю, злая ты гнида. Я знаком кое с кем интересным вам, и вы хотите узнать побольше.

— Да, верно. Вам знаком некий Максим из иного мира?

— Да.

— Вопрос был риторическим мы и так это знаем. — Заявила она с легким превосходством. — Он ведь очень интересный чужак, верно?

— Да.

— Он участвовал во всех значительных кризисах, через которые прошел город с момента как в первый раз попал сюда. Вы знаете об этом?

— Да знаю. Только зачем он вам? Иномирцы что нагло грабят нашу планету уже не неприкосновенны? Ни за что не поверю.

— Неприкосновенны, да. Но некоторых все же придется коснуться. В остальном мы ничего не собираемся менять.

— Вы хотите ему напакостить? Прогнать? Или сразу убьете?

— Что-то среднее между первым и вторым, убить его скорее всего не выйдет. Однако перед этим я точно хочу знать, что он умеет и какими силами обладает?

— Силами говорите, дайте-ка подумать.

Тут Бомбист и дал волю фантазии. И начал рассказывать…

— А потом он как е*анул из ядерной пушки что половина пустыни сгорела на**й за одну секунду… А еще у него три миллиона скелетов на подхвате, боевые самолеты и ракеты всякие… И целая армия сторонников что придет через портал, как только он позовёт.

Наврал Бомбист с три короба, хотя местами врать и не пришлось, часть истории была правдой. А полуправда как известно куда лучше лжи. Мозгоправка тщательно все записывала, слушала и местами удивлялась. Кажется, она поверила ему, ну по большей части поверила. Все же про личный космический корабль лучше было не сочинять. Но главное, что они боятся его силы и может быть не рискнут лезть. Все же у города много других проблем.

— Ну, слухи оказались слегка преуменьшены. — Заключила она. — И-так, мистер Бомбист, вы подпишете подписку о невыезде… хотя нет, это бесполезно. В общем ты, чернь, не вздумай уезжать далеко и прятаться, все равно найдем. Пока свободен. Да и маску не забудь, е**льником ты и вправду не вышел. — Последнее женщина произнесла, уже выходя из допросной.

— Спасибо, я тебя тоже люблю.

Перед тем как Бомбиста выпустили ему снова намяли бока. Для профилактики. Впрочем, для того, кто вырос в перекрестке такие побои сродни легкому массажу. Все могло быть куда хуже, ведь полиция держит небольшой штат хирургов и стоматологов. И вовсе не для лечения больных.

В общем вышел на улицу Бомбист в относительно нормальном самочувствии, с чистой совестью и абсолютно чистый перед законом.

Чище не бывает.

Глава 8

В какой-то момент полёт над лесом стал странным. Не бывает такого в природе чтобы одни и те же места попадались три раза под ряд. И все же они попадались.

Что же, я опять угодил в ловушку? В этот раз она пространственная или в этом духе? Моим приключениям нет конца. Я мало того что попал в будущее, так еще и в лесу застрял.

А что дальше, из горы вылезет Годзилла? На меня нападёт огромная горилла? Чтобы не гадать я разослал разведчиков во все стороны. Они должны облететь эту местность и поискать выход. И как на зло, ничего не нашли. Они, как и я просто прилетели назад. Ловушка в пространстве.

Если это просто аномалия, то нужно искать выход. А если дело чьих-то рук, то придётся искать этого самого умника, да руки ему поотрывать. Я как раз сидел на пне и кровожадно фантазировал о том, как найду виннового и покараю, одна сцена насилия сменялась другой в моей фантазии.

Дракон почувствовал мое настроение и одобрительно замычал. Ему видимо тоже не нравится сидеть на поляне посреди весеннего леса, и он тоже злится на того, кто с нами это сделал.

Ладно, раз уж мы надолго посреди опасного леса нужно обустроить временный лагерь. В пространственный домик, да и просто домой мне уже не вернуться, так хоть в палатке и спальном мешке переночую.

Скелеты вышли из лимба и немного облагородили поляну, они же принялись охранять периметр. Я же организовал себе хороший костерок и начал жарить шашлыки. Как знал, что хорошее мясо пригодится. В любой непонятной ситуации старайся сохранять спокойствие и наслаждаться жизнью. Кажется, это была мудрая цитата из интернета. Хотя не мудрых там было куда больше. Эх… интернет, иногда я скучаю.

Только долго скучать мне не дали. Из темного леса на моих доблестных костяных покойников выскочили черные пауки. Ростом с автомобиль эти создания атаковали решительно, большим отрядом и во всю силу.

Понимаю в чем заключался их план, сразу добраться до меня, до того, как я успею что-либо сделать. Твари каким-то образом сразу поняли кто здесь главный и на ком всё держится.

Первый паучок просто перепрыгнул заслон из скелетов и бросился на меня. Многие бы на моем месте растерялись или не успели бы ничего сделать. Я шибанул существо кинетическим ударом и отскочил назад. Теперь из лимба выходили всё новые мои скелеты, из инвентаря выскочили боевые роботы.

Волна паучков и волна нежити и машин схлестнулись передо мной. Здесь было уже не до стрельбы и обе стороны активно орудовали в рукопашной чем придётся. Роботы били пауков своими конечностями, рвали на куски руками и отрывали им лапы. Черный ихор полился на землю и испортил мои шашлыки. Пауки в ответ кусались, прожигая стальную броню кислотой. Скелеты в этой свалке просто выигрывали время, часто не имея возможности даже нормально стрелять. Да и я так и не пополнил нормально их численность после битвы в пустыне. Отдельно в этой свалке резвился панда. Для милого на вид робота происходящее было похоже на праздник, его когти были покрыты ихором пауков полностью, а глаза стали красными.

— Дракон, шибани-ка по сраному лесу черной дырой, эти гниды там сидят.

В ответ дракон кивнул и исполнил приказ. Огромная чёрная дыра открылась прямо там, где ещё один отряд уродливых паучков сидел в засаде. Мгновенно и они и деревья были затянуты в черное ничто. Хлоп и их уже засосало куда-то в бездну. Вместе с несколькими тоннами земли. На месте, где была черная дыра теперь красуется воронка, словно от большой и увесистой бомбы.

Паучки вдруг резко осознали, что в этом бою у них мало шансов, тем более дракон уже угрожающе расправил крылья и вся огромная полянка оказалась в их тени. Большой размер этой махины стал последним аргументом, паучки бросились бежать. Я приказал не преследовать их, а сформировать вокруг поляны оборонительную линию, вдруг еще кто нападет. Выслеживать беглецов полетели мои маленькие разведчики.

При бегстве пауки разредились на несколько групп. Одни засели в лесу неподалеку и продолжили наблюдать за нами. Другие побежали куда-то вглубь. Вот за ними я и решил понаблюдать, вдруг выведут куда?

Уцелевшие паучки скрылись в пещере с хорошо замаскированным входом. Если бы не знал, то и не заметил бы его, очень хитро с их стороны. Можно было бы и отправить отряд скелетов за ними, но не буду, пока что. Логично будет понаблюдать и не выдать моего знания.

Через 10 минут из пещеры начали выходить новые паучки. Эти были крупнее предыдущих, многие не черного, а серого и даже белого цвета. Серые начали рыть ямы вокруг пещеры и маскировать их, белые же покрыли все окружающие кусты и деревья клейкой паутиной. Готовятся к обороне? Ну ладно. После завершения фортификации паучки убрались обратно в пещеру.

Тем временем в лесу нашлись ещё проходы. Из них вылезли даже не пауки, а паучищи. Огромные твари, выше трехэтажного дома. Эти уроды вырыли себе ямы, да спрятались в них. Засаду организовали? Ну молодцы. Только вот они отдали мне инициативу, признав, что я куда сильнее.

— Дракон, разберись с ними.

Он недовольно фыркнул, но взлетел и отправился выполнять приказ.

* * *

После хорошего поджаривания местных завсегдатаев черным пламенем они поняли, что от меня нужно избавляться любыми способами. Все норы внезапно открылись и из них вылезли сотни пауков всех видов и размеров. Такого фестиваля уродства я не видел давно. Синие пауки пытались замораживать моих скелетов. Зеленые плевались ядом, желтые били молниями.

Только вот в этот раз мы были готовы к бою, мины были закопаны под землей, пулеметы наведены на маршруты откуда уродцы попрут. Прежде чем они смогли выйти на дистанцию атаки сотни из них были расстреляны из автоматов или взорвались на минах. Многие завязли в колючей проволоке, которую им расстелили вместо красной дорожки.

Не оценив моего гостеприимства, они все же преодолели препятствия и дорвались до ближнего боя. Теперь они мстили нам за свои потери. Скелеты с трудом могли сдержать их немалой ценой, несколько десятков были уничтожены в первую же минуту. Где-то среди этой свалки бился элементаль смерти, теперь это гора грязи и костей стала еще больше, однажды он точно станет гигантом как великаны. И все же мы одерживали верх.

Сбежать из такой схватки паучки уже не могли, они влезли в драку и увязли в ней, слишком поздно убегать, им придётся драться до конца.

Долго это продолжаться не могло, они теряли десятки особей за несколько секунд. Их численность стремительно таяла и вот некоторые из них с особенно длинными лапами уже попытались убежать. Они делали длинные прыжки в надежде смотаться, но просто получали пули в спину и падали кому то на голову.

Через пять минут всё было кончено. Твари были уничтожены, и я справедливо понадеялся, что они отстанут от нас, а может и вся аномалия рассосется и мы сможем лететь дальше.

Но нет, разведчики так и не смогли никуда сбежать, баг с пространством остался, мы все еще в ловушке. Тем временем один из особо крупных пауков попытался пострелять по нам паутиной из далека, словно он какая-то артиллерия. Дракон запустил в него шаром чёрного огня, и уродец сразу сгорел.

Вопросов все больше, ответов на горизонте не видно. Ладно, будем работать с тем что есть. Какой ещё выбор остаётся?

* * *

Пауки спрятались и пока не появлялись. Прошло уже несколько часов, мои разведчики обыскивали каждый куст. Никаких тайных подземных баз не обнаружилось, только малина и другие дикие ягоды, что мирно росли себе на кустах. Я бы даже сорвал парочку, но они такие ядовитые что убили бы даже скелета.

Тогда я решил немного обнаглеть и отправил троих колобков полазать по норам пауков. Вот тут и началось веселье, паучьи гнезда вообще место очень веселое. Сотни тварей поменьше тех, что мы перебили на поверхности, а еще много паутины, много паучьих яиц, много ответвлений и тупиков. Настоящий кошмар для арахнофоба и подобие рая для фанатов фильма «спуск».

Мои дохлые колобки те еще вояки, лучом из глаз могут спалить дом, что уже говорить про каких-то пауков, так что продвигались они быстро и выжигали все что было перед ними. Паучки горели сотнями, большие и маленькие, тем не менее они предпочитали сгореть защищая свой дом нежели трусливо бежать.

Колобки прожгли себе путь до самого центра, а затем вошли в некое подобие комнаты босса. Да, уж больно это было похоже на комнату босса и уж слишком слабо смахивало на что-либо ещё. Там был огромный каменный трон, на котором восседало существо, напоминающее гибрид человека и паука.

И нет, это был не дружелюбный супергерой в самодельном красном костюме, а уродливый мутант с кучей конечностей, покрытый шерстью и с восемью глазами. На каменном троне над ним было много уродливых надписей и лишь одна была на понятном мне языке. «Веббер». Так его зовут что ли?

Колобки дали дружный залп лазерами из глаз и спалили половину трона, но мутанта там уже не оказалось. Он спрятался позади трона, затрясся от страха и почему-то даже не пытался нападать. Совершенно другого поведения мои колобки ожидали от «босса данжа». Мутант опасливо выглянул из-за трона, перепугался ещё сильнее и спрятался обратно.

Коротко посовещавшись многоглазики решили обойти его с двух сторон и уничтожить. План был приведен в исполнение, но когда они уже собирались спалить существо до состояния кучки углей оно встало на колени и начало слезливо их умолять.

Ни слова из его шипящих и чавкающих звуков они не поняли, все же системный перевод был одной из ценнейших вещей и его здесь нет, но когда он начал жестикулировать смысл в целом стал понятен. «Пощадите меня, и я помогу вам уйти». Последнее он с трудом сумел объяснить жестами, так что до нас дошло. Я согласился на его условия, приказал пощадит это существо и вытащить на поверхность.

* * *

Существо вело нас через лес. Как раз где-то здесь была граница аномалии что не даёт нам выйти. Паукообразный выглядел совершенно несчастным и постоянно оглядывался по сторонам, он был похож на затравленного зверя, который в любой момент ожидает удара.

Я не стеснялся тыкать ему в спину стволом револьвера и поторапливать, а то мало ли ему жизнь малиной покажется, и он подумает, что мы друзья и можно меня не выводить. На тычки он реагировал опасливо, явно понимал, что с ним может стать. Наконец мы вышли к самой границе аномалии, которую мог видеть только он. Мутант несколько раз подошёл к прозрачной пелене, потыкал в неё руками, а затем жестом показал что мы можем пройти через неё.

Первыми пошли скелеты, они всё же смогли выйти наружу, за ними уже пошёл я и колобки. За пределами аномалии воздух был другой, более чистый и приятный. Последним на эту сторону перешел паук-мутант. Я посмотрел на него ожидая объяснений, и он жестами показал, что там сзади ему уже делать нечего. По крайней мере так я понял эту череду жестов и движений, которые еще попробуй разбери. Впрочем, брать его на спину дракона и лететь вместе с ним я не собирался. На том месте наши пути и разошлись.

* * *

Полёт через леса продолжался ещё трое суток. Эта планета действительно огромна, ведь землю я бы облетел уже 2 раза, а здесь я даже не видел другого климата. Иногда мне попадались людские поселения, но я старался облетать их десятой дорогой. Огромной летающей дохлой рептилии нигде не рады, просто факт, а пугать деревенских я не нанимался.

Наконец-то, на третьи сутки мы увидели какие-то перемены. Вместо леса теперь появились горы, настоящие и очень большие горы. Намного выше любых гор на земле. У подножия этих самых гор стоял древний готический замок. Древний, потому что уже начал разваливаться, некоторые башни просто рухнули, в стенах была куча проломов.

Тем не менее от этого места исходила сильная магия. Настолько сильная что я понял, именно сюда мне и нужно.

Дракон приземлился прямо перед деревянными воротами, которые уже давно развалились и сгнили. Я вошёл внутрь пешком и абсолютно беспрепятственно. Похоже никого нет дома, раз уж охраны нет. Да и кто вообще станет жить в таком мрачном месте?

За воротами я неспеша прогулялся к парадному входу, картина упадничества и заброшенности не изменилась. Чтобы не скучать одному я призвал трёх колобков и приказал охранять себя.

Концентрация магии здесь была чрезвычайна огромна, простой смертный бы уже давно умер. К счастью, я не простой смертный, и чтобы хотя бы вырубить меня нужно ещё постараться. Один из кристаллов у меня в инвентаре был как раз заточен на обнаружение магии, я достал его и решил посмотреть, что будет. От концентрации магии в воздухе он просто лопнул и разлетелся на тысячу осколков. Второй и третий последовали за ним.

— Вот б**. — Высказал я свои размышления на эту тему. Они ведь ценные.

Ладно, я по собственным ощущениям найду источник магии. Если бы ещё эти клыкастые люди на портретах перестали смотреть прямо на меня и показывать мне свои вампирские клыки длиной с палец. Фу, какая гадость, это выглядит как-то противоестественно и отталкивающе. Волшебные картины с двигающимися картинками это вообще мерзость, а не искусство.

Словно я попал в фильм ужасов, мрачное жилище давало понять, что мне не рады. Деревянные двери скрипели, сквозняки гуляли по коридорам, странные звуки, шорох и шаги тоже имели место быть. Где-то глубоко под землей даже кто-то выл.

— Ой как страшно. — Сказал я не без сарказма. Человека, который в 10 лет посмотрел «30 дней ночи» уже ничем на этом свете нормально не напугаешь.

Я бродил по замку и искал путь в подвал, оттуда шла вся магия. Атмосфера ужаса накалялась, многие бы на моём месте уже струсили, тем более за окном начался страшный ливень и настоящий ураган. Проклятый старый замок уже трясло вовсю, иногда скрипело так словно он вот-вот развалится.

А ещё тут было много паутины, очень старой паутины, ведь ни одного живого паука здесь не было. Колобки, державшие вокруг меня оборону наоборот повысовывали языки от удовольствия, здешняя атмосфера им очень нравилась, настолько что они медлили как могли и вовсю наслаждались ей.

Наконец-то спуск в подвал нашёлся. Винтовая каменная лестница, всё по закону жанра. Ладно, спустимся, благо в такой полутьме я вижу не плохо. Как на зло я наступил на деревянное ведро, непонятно откуда здесь взявшееся и оно с громких грохотом полетело вниз. Весь элемент стелса, если он ещё был, здесь закончился. Хотя я как бы и не прятался.

И всё же я спустился по этой лестнице. Спуск был долгим, ибо глубина здесь немаленькая. Разбитое в хлам ведро я нашёл в самом низу. Я переступил через него и двинулся дальше. В этот раз освещением мне был призванный шар света. Колобки-телохранители едва могли развернуться в узких проходах, иногда они толкались и злобно шипели друг на друга. Дружба это вообще не про них.

Тем временем я оказался в огромном и мрачном каменном подвале. В центре которого валялся огромный зеленый камень. Мне почему-то показалось что я должен его коснуться. Я медленно пошёл к нему чтобы сделать это, ведь это казалось таким естественным и нормальным.

В последнюю секунду дорогу преградил колобок. Уж он то параноик со стажем и знает, что трогать абы что бывает вредно для здоровья. Я вовремя одумался и решил не лапать зеленый камень, а он в ответ замерцал и в ту секунду я понял, что тело какое-то тяжелое, а пол стремительно приближается к лицу… Проще говоря моё тело отключилось, а разум перенесся куда-то неизвестно куда.

* * *

Опять я почувствовал себя невесомым. Уже не в первый раз, но ощущения отличаются. Кажется, я теперь бесплотный дух, парящий в пустоте. Только вот это не космос, как раньше, это что-то другое. Густое как кисель и холодное как айсберг. И с чего я взял что холодное? Я ведь не чувствую температуры и не имею осязания…

Где-то там внизу осталось всё, всё что было. Все события прошлого показались такими не важными, абсолютно не имеющими значения. Это даже приятно, ни тебе ответственности, ни страхов. Всё потеряло смысл. Даже три колобка застывших над моим бессознательным телом, показались мне не важными и до ужаса нелепыми. Я усмехнулся сам себе. Я определенно поступил с ними жестоко не дав им умереть.

Я много с кем поступил жестоко, некоторых людей я уничтожил, некоторых бросил несмотря на то, что они нуждались во мне. Да, я выбрасывал людей как мусор из своей жизни и даже не раскаиваюсь. Может я был не лучшим человеком? Был… а почему «был»? Нежить всё еще на месте, значит я живой.

Я разозлился. Я тут значит в пустоте завис, Каспера косплею, меланхолии предаюсь, а тело моё там внизу в отключке на грязном полу валяется. Так пора назад, полежали и хватит. Только вот сдвинуться с места не получилось.

Прохладный и нечеловеческий голос прозвучал в моей голове.

— Я знаю кто ты.

На такое я просто обязан остроумно ответить.

— Я тоже знаю кто я.

— Это похвально. Знать кто ты очень важно.

— С кем имею честь? — Решил спросить я.

Перед глазами появились буквы.

«А ты догадайся».

— Система? А я думал тебя убили.

— Меня и убили. — Продолжил голос. — Я жалкий осколок, умирающий без основной сущности. Уже тысячу лет я страдаю здесь в одиночестве.

— Соболезную. — Выдал я не подумав.

— Странно слышать это от своего убийцы. Одного из. Но это новый опыт, и он приятен мне.

Мы помолчали, видимо каждый думал о своём. Я решил начать первым.

— И что теперь?

— Зависит от тебя. Скажи, чего ты хочешь?

— Вернуться назад. Я попал сюда из прошлого и хочу вернуться.

— Правда? И зачем мне возвращать тебя?

— И вправду, у тебя нет причин.

Мы снова замолчали. Голос системы заговорил первым.

— Ну и как тебе… нравится мир что ты создал?

— Я видел мало. Это всего лишь одна планета. Рано судить.

— И она довольно развита… по меркам новой реальности…

Мы снова замолчали. Верить ей у меня причин нет, но с другой стороны, зачем ей врать сейчас?

— Система…

— Слушаю.

— Давай заключим сделку.

— Ох… надо же. Ну давай. Что ты можешь предложить?

— Я закончу твои страдания, а ты отправишь меня обратно, на тысячу лет назад. Чтобы я смог тебя убить.

— Ха!

— Так что, по рукам?

— Я не смогу тебя убить, Максим. Даже если очень захочу. Даже держать здесь силой не могу. А вот вернуть назад да, я в состоянии. Нужно просто открыть портал, и ты сам найдешь своё время, так всегда происходит, подобное всегда притягивается к подобному.

— Надо же. Так ты откроешь мне портал?

— Открою. Но поскольку это сделка, ты выполнишь для меня одно условие.

— И чего же ты желаешь?

— Желаю, чтобы ты убил чудовище что сам и создал.

Ответить мне не дали. Реальность вокруг начала разрушаться, а я почувствовал себя так словно меня десять раз перекрутили, двадцать раз раздавили и сбросили с небоскреба. Всё тело ужасно болело, но страдания скоро закончились.

Я открыл глаза и понял, что нахожусь уже не там, где потерял сознание. Теперь я в совершенно другом месте.

Глава 9

«Межпространственная сортировочная станция»

«Вы вошли в зону запрета на портальную активность»

«Вы вошли в зону особого контроля»

Система здесь работает, ну наконец-то хорошие новости. Кажется, я близок к тому, чтобы вернуться домой. До чего же нелепое выдалось путешествие, порталы это страшное зло! Ведь никогда не знаешь где окажешься. Хорошо, что хоть целиком, а не частями. Так… а где я вообще?

Только теперь я понял, что оказался на космической станции. Вот огромные панорамные окна с видом на разноцветные космические туманности, вот пол и потолок с искусственным освещением, вот впереди меня длинная очередь из людей, очень разных по наружности и одежде.

«Встаньте в очередь. Ваше место 1121»

Ого, более чем тысячное место, уверен это будет не быстро. Но выбора нет, я встал в эту длинную очередь и принялся ждать…

Они не торопились, но и два часа стоять не пришлось. За это время я как следует изучил людей вокруг и понял, что большинство из них вообще не люди. Натуральные инопланетяне, разноцветные и очень странные, с кучей лишних конечностей и так далее. Некоторым не нравилось, что я их так откровенно разглядываю, они шептали что-то про дикаря и варвара.

Наконец-то подошла моя очередь и я оказался около белого стола, за которым сидел робот с двумя головами. Он ковырялся в планшете и просматривал какую-то информацию.

— Имя? — Прогудел робот, когда я только подошёл к нему.

— Максим.

— Модуль изначальной вселенной?

— Понятия не имею.

— Значит из дикарей?

— Наверное.

— На утилизацию.

Он что-то нажал на планшете, и я утратил опору. На полу открылся люк, и я должен был туда провалиться, но вместо этого упёрся двумя руками в пол и взмыл вверх на джетпаке. Никто вокруг не шелохнулся словно это норма. Робот спокойно что-то нажал на планшете и голосом сообщил.

— У нас побег, примитивный примат, инициировать отлов и утилизацию. Уровень угрозы низ…

Договорить он не успел, ибо я прострелил обе его головы из револьвера. Дождем из металлических осколков обдало всё вокруг. Толпа за моей спиной запаниковала и бросилась во все стороны.

— Я вам покажу примата…

Двери за спиной уже уничтоженного робота открылись и оттуда выбежал уродливый пришелец. Такого гибрида мухи, гориллы и ящерицы я в своей жизни еще не видел. Как это уродство вообще способно двигаться и дышать? А чем оно вообще дышит? Голова вроде есть. Я прострелил твари башку, и она сдохла на месте.

Вслед за ней выбежало еще 10 таких же, в этот раз с автоматами. Правда вместо привычных хлопков были энергетические импульсы. Я традиционно спрятался за спиной призванных колобков и с радостью посмотрел, как они испепеляют уродцев своими глазами.

— Кажется нам здесь не рады. — Констатировал я совершенно очевидный факт.

Мы побежали, туда же куда побежала большая часть толпы. Некоторые чужаки, раньше стоявшие в очереди, пытались атаковать меня, но я легко отстреливал им головы при малейшем подозрительном движении. Теперь это место все больше походило на космический порт, здесь даже есть подобие автоматов с закусками… только сами закуски все кальмарообразные и живые, в воде плавают…

Ещё десять охранников выскочили из-за угла и тут же стали пеплом, с дохлыми колобками шутки плохи. Вот только встаёт вопрос куда деваться? Я решил поискать место, где меня искать не станут. По счастливой случайности нашлось что-то вроде лестницы для техперсонала. Я решил спускаться по ней.

Эта станция просто огромна, сколько здесь уровней и этажей, я спустился где-то этажей на 50, и не приблизился ко дну даже близко. Зато во время спуска меня регулярно атаковали, эти дурачки все упорствовали, пытаясь меня изловить и дохли десятками.

На одном из пролётов нашлась большая дверь и я вошёл в неё. За ней было что-то вроде большого космического ангара, где из техники стояла только одна круглая летающая тарелка, а рядом с ней старый седой дед в халате ученого и с чупа-чупсом во рту. У его ног лежали два трупа таких же тварей что я убивал всё это время, а в его правой руке был зеленый бластер.

Он посмотрел на меня без особого интереса, буквально скользнул взглядом по моим колобкам и выдал.

— В первый раз здесь?

Я ответил машинально.

— Ага.

— Молодец что избежал утилизации. Не многие настолько внимательны. Людей здесь не любят. Разве что в качестве колбасы…

— Почему?

— Это всё из-за меня… впрочем не важно, это долгая история…

— Слушай, а как отсюда вообще выбраться?

— У тебя космический корабль есть?

— Есть.

И даже космический дракон есть.

— Ну тогда я не вижу проблемы, в космосе тебя не собьют. Хотя позволь дать тебе совет.

— Какой?

Он осмотрел моих трех колобков телохранителей и продолжил.

— Обычно парни твоего возраста заводят себе телохранительниц посимпатичнее. Ну там фигуристых эльфиек, или кошкодевочек… на что фантазии хватает. Ты чего с нежитью носишься?

— Они удобные просто, — я похлопал колобка по его огромному боку. — И мощные.

— Что мощные вижу, чай не дурак, но эльфийки тоже мощные бывают. Меня кстати Ричардом звать.

— Максим.

Мы пожали руки.

— Что ж Максим, вот тебе еще один совет. Он очень важен. Сконцентрируйся и запомни, потому что это и вправду очень-очень важно.

Его речь прервалась на невероятную по мощности отрыжку. Думаю, на чемпионате отрыжек он бы взял золото.

— Даже два совета тебе дам, раз уж ты терпишь мои манеры. Первое, если когда-нибудь встретишь деда-учёного по имени Рик, просто убегай, ладно?

Я кивнул.

— Молодец, умный парень. И второй: если за тобой гонятся, то не трать время на болтовню со всякими старыми хрычами, даже если они выглядят умными, а просто прыгай в тачку и сваливай. Поверь, это не раз спасет тебе жизнь.

С этими словами он запрыгнул в свою летающую тарелку и включил двигатели.

— И запомни парень, для тех, у кого быстрые ноги закон не писан!

Тарелка уже вылетел из ангара, когда я понял, что погоня нас настигла. В ангар забежали сотни уродцев с автоматами. Я спрятался за колонной и призвал дракона, благо места для его появления здесь было достаточно.

Огромное чёрное чудовище появилось посреди ангара и уперлось затылком в потолок. Места ему здесь явно не хватало. Он посмотрел на меня страшно недовольным взглядом и послал мысленный сигнал мол за такие «условия труда» ему полагается доплата. После этого он лениво дыхнул в сторону врагов черным пламенем, словно совсем не старался их убить и развернулся ко мне задом, чтобы я мог побыстрее забраться ему на спину.

Враги в ужасе бежали, а я запрыгнул на спину пустотного дракона и скомандовал лететь в пустоту. Посмотрим так ли ты хорош в космосе.

В момент, когда мы вылетели из ангара в пустоту, дракона и меня окружил плотный защитный слой. На его спине я мог дышать и не чувствовал холода. Чудовище махнуло крыльями, и мы устремились подальше от станции на огромной, немыслимой скорости. Быстрее любого корабля.

— Понятия не имел что ты умеешь так быстро летать.

В ответ дракон довольно заурчал, но дальнейших комплиментов не последовало. Главное не перехваливать, а то обнаглеет.

Мы отлетели от станции подальше и порталы стали доступны. В том что я попал в своё время я уже не сомневался. Что ж, пора вернуться домой. Там без меня, наверное, опять всё горит синим пламенем и рушится.

Уж очень не хотелось мне снова лезть в портал, а то мало ли что, опять абы куда закинет, но, чтобы вернуться домой другого пути нет. Так что я зажмурился, открыл портал и пожелал самому себе удачи.

Глава 10

*В далекой-далекой галактике*

Акулий агент проделал огромный путь. Звездные пространства штука не маленькая, а когда в кармане шаром покати они становятся еще больше. Использовать истинную форму выходило довольно редко из-за риска обнаружения. В общем фразу «автостопом по галактике» придумали не акулы, но для описания ситуации она подходит идеально. Все ради получения последнего кристалла.

Спустя столько трудностей и долгие перелеты акуле удалось добраться до цели. Огромный искусственный спутник круглой формы, размером больше любой космической станции, в центре которого скрылся последний и самый мощный кристалл, предстал перед его глазами. И внутрь этой штуки ему предстоит залезть и добыть то, что служит в ней энергобатареей. Задачка не из простых, но выполнимая.

Пробраться на борт задачка непростая. Пришлось принять облик простого матроса, обойти десятки сканеров и наврать каждому встречному чтобы просто оказаться на борту. И даже учитывая все старания ему не повезло и парочку трупов пришлось припрятать там, где их все равно найдут.

Но теперь акула смог неплохо скопировать форму случайно пойманного солдата и полноценно перемещаться на борту уже в ней. Как выяснилось позже форма была вовсе не солдатская, ибо каждый второй встречный изображал формальное приветствие, а солдаты на постах пугливо вытягивались по стойке смирно, ведь большое начальство пришло. М-да, перед тем как лезть нужно было немного изучить местные звания. Хотя так даже лучше, меньше вопросов, но и больше внимания.

Ему предстояло пройти множество уровней и спуститься в самую глубь искусственной планеты. Такой путь не мог быть легким и быстрым.

Ведь живот урчит и просит есть, а во фляге не осталось ни капли спиртного…

* * *

*Где-то посреди Гренландии*

Великаны, конечно, великая сила, но как гласит народная мудрость: «на любой лом найдётся лом побольше». В данном случае «лом» не был больше, да и размер не главное, но главное, что «лом» был узкоспециализированный.

Гнездо штука относительно разумная. В тех вопросах, когда надо кого-то «порешать» оно показывает чудеса изобретательности. Как только армии зомби всерьез столкнулись с великанами они приняли решение создать существ способных с ними бороться.

Гнёзда так же способны залезть в сгнившие головы зомби и выудить оттуда хоть немного информации. Как бороться с гигантами? В мозгах одного японского любителя манги нашелся ответ. Нужно бить великана в затылок.Почему? Ответ на этот вопрос найти не удалось. Так и появились на свет летающие зомби с длинными руками-лезвиями. Эти летуны были шустрыми и довольно хитрыми, но первые атаки не дали результата.

Удары в затылок вызывали у великанов скорее ругательства, чем скорую смерть. Зато подрезание сухожилий и атаки органов зрения начали давать результат. Ослепленные и израненные гиганты все чаще становились добычей прожорливой нежити.

И так великаны отступали, сдавая врагам один кусок Гренландии за другим. Их охотничьи угодья сокращались, леса становились все более опасными, запасов еды становилось все меньше. Где-то на просторах острова уже появились новые гнезда, перерабатывающие местную живность.

Максим всё не появлялся, а ситуация ухудшалась. Мертвецы уже подступали к границам деревни, снова грозясь навалиться на её защитные сооружения. Правда пока им мешали обширные минные поля, но скоро они их «разминируют» при помощи обычных зомби. А чем не способ?

На следующее утро орды трупов наконец «избавились» от последней мины и начали скоординированную атаку с воздуха и с земли. Тысячи мутантов прошли через бреши в укреплениях, а сотни летунов напали с воздуха. Впрочем, великаны тоже были не просты, они установили воздушные тотемы, способные вызывать бурю и сбрасывать всех мелких летунов на землю, чтобы давить их ногами. Тех зомби что бегали по земле просто выжгли.

В этот раз великаны отбились, но их силы не бесконечны…

* * *

И так я вернулся домой. Вывалился из портала вовсе не там, где ожидал, а на базе в Исландии. Оказывается не спроста так, ведь там проводили ритуалы поиска. Искали меня при помощи магии, обзванивали всех знакомых, даже высматривали с помощью последнего работающего спутника.

Зачем понадобился? Ну это стандартно. «Максим у нас большая беда, давай-ка бросай всё и спасай мир». Не то чтобы я был суперменом, но выслушать что случилось согласился.

Вся северная Америка стала заповедником ходячих мертвецов. Теперь там одни сплошные гнезда по типу того которое я умудрился уничтожить. Полчища мертвецов ползут оттуда на юг и в мою Гренландию. Некоторые гнезда у моря уже создают плавающих мутантов-переростков, способных даже переплыть океан. В общем мертвецы собираются взять под контроль весь мир. Нельзя им позволять.

Первым делом я отправился в Гренландию, там мои великаны, а судя по снимкам со спутника мертвяки проявили к этому месту особенно большой интерес. Добрая треть всех их бесконечных орд шли именно воевать с моими приспешниками. Придётся, не теряя ни минуты отправляться туда…

* * *

Очередная орда мертвецов стала пеплом. Дракон постарался. Хорошо, что я завёл себе такого мощного союзника. Правда до очищения острова мне ещё далеко. Ведь тут под каждой березой сидят полчища мертвецов.

Зато деревню я защитил очень быстро. Какого же было моё удивление, когда великаны взялись строить при помощи магии стены и сжигать зомби огненной магией. Оказывается теперь почти все великаны в деревне маги и всё благодаря странному менгиру, взявшемуся из ниоткуда…

Ну, я за них рад. Каждый из них теперь имеет класс какой-нибудь магии. обороноспособность поселения выросла в несколько раз. Средний уровень подрос очень сильно, появились специалисты по исцелению, строительству и сжиганию всего что горит.

Чтобы выиграть им побольше времени я отправил дракона спалить все ближайшие скопления нежити и все зарождающиеся гнезда на территории Гренландии, на это задание у него ушло всего трое суток. И хоть остров все еще кишит мертвецами, но от гнезд мы избавились и от самых крупных скоплений зомби тоже.

Чтобы защитить это место с воздуха пришлось что-то придумывать. На вершинах гигантских деревьев великаны оборудовали оборонительные точки, туда я поставил часть своих боевых роботов и скелетов с пулеметами. Не то чтобы защита была очень хорошей, но отбиться от всякой мелочи поможет. С новыми способностями великанов этого должно хватить.

Минные поля устанавливали скелеты, в этот раз мы закопали куда больше мин чем раньше, с запасом так сказать. Глубокие рвы оказались не особо полезны, но я все равно приказал их расширить. На этом здесь пока всё.

Глава 11

*Где-то в лимбе*

Лимб интересное место, по той причине, что он всегда являлся отражением реальности. Гипертрофированным, странным, похожим на кривое зеркало, но отражением. Если в реальности происходили события, то они всегда находили отражение здесь.

Именно поэтому родной город Максима здесь всегда был похож на жуткие, депрессивные руины. Тем не менее это место было домом и Максиму, и Косте, и оба рады были вернуться.

Костя шёл по мертвым, грязным и серым улицам и кивал редким прохожим, чаще всего неупокоенным душам, духам стихий и прочим им подобным. Он вышел из-за угла и оказался около магазинчика продавцов. Большая часть из них свалила из города, а оставшиеся неохотно идут на контакт, но все же их деятельность продолжается.

В реальности этот конкретный магазин был похож на ларек с цветной вывеской, таких раньше было много на автобусных остановках. В лимбе же это место показывало свою истинную сущность.

Мерзкое и вонючее, оно было похоже на пещеру, где обитает опасный хищник. Повсюду вокруг лежали кости несчастных жертв, что по своей глупости повелись на яркую вывеску и обещание взаимовыгодного и безопасного обмена.

Раньше акулы действительно торговали честно, меняя системные ресурсы на реальные ценности, причем абсолютно любые, но теперь всё стало иначе. Реальность сурова, и она часто толкает на недобрые поступки.

Теперь акулы почти всегда предлагали людям другую сделку нежели раньше. Системные вещи их теперь интересовали мало. Они предлагали людям ту же сделку что и предлагали Максиму несколько раз, когда он просил слишком много, откусывал больше, чем мог прожевать.

Вот и сейчас очередной глупец согласился на условия акулы. Тот усадил его на стул внутри магазина и начал пожирать саму его сущность.

Человеческое отражение в лимбе, раньше бывшее ярким, теперь заметно потускнело, человек словно стал тенью самого себя. Он этого не понимал и никогда не поймёт, но многие его воспоминания, мечты, планы, идеи… всё чем он по сути являлся было навсегда утрачено.

Древний морской хищник, что покорил космос, взял самое ценное что было у человека после его жизни и расплатился с ним каким-то жестяными банками с дерьмовой едой и дрянным оружием.

Бледная тень, вышла из пещеры и отправилась куда-то, насвистывая веселую мелодию. Глупый человек думал, что получил еду и оружие и ничем за это не расплатился, ох как он наивен. Еще несколько таких сделок и его слабый разум будет выжат досуха. Он станет бледной беспамятной тенью, что не будет узнавать родных, забудет о том, кто он и кем был. Зато освободившееся место быстро будет занято безумием и жаждой насилия.

Без торговли этот город обречен, выжившие люди сотнями начали соглашаться на новые условия. Акулы безжалостно выпивают их по 2–3 раза за месяц, а затем безжалостно выбрасывают на улицу.

Костя решил, что не может молчать об этом и обязан сообщить о своих выводах хозяину, лично.

* * *

Костя вылез из лимба без разрешения и предупреждения, прямо посреди рабочего кабинета, где Максим читал какие-то бумажки.

— Садись, чего стоять?

Костя сел на стул напротив и заговорил. Его рассказ был долгим и обстоятельным. Максим слушал его не перебивая, в отдельных местах он удивлялся, но больше никак не реагировал.

— Как только я вернулся первое что бросилось в глаза это несколько психов что бродили по поселению как неприкаянные, и никто не мог им помочь. Целители разводят руками, а таких появляется все больше и больше, в особенности среди тех, кто не брал уровень выше одиннадцатого. Подумать только, хотя я не удивлен, они и со мной такое делали.

Максим задумался, открыл флягу из которой воняло спиртным и как следует приложился. В тот момент Костя задумался, ведь до встречи с торгашами его хозяин мог быть совсем другой личностью. Хотя апокалипсис меняет всех, здесь нельзя быть уверенным.

— Фу какая дрянь, но я всё равно ее пью. Знаешь, если так подумать, то свою жизнь до прихода системы я помню все меньше и меньше. Со временем воспоминания стираются, тем более сколько всего произошло, но я действительно не помню многие вещи из детства. Может эти рыбьи морды промыли мне мозги, чтобы я стал для них более удобным инструментом?

Костя пробежался глазами по своему хозяину и пришёл к выводу что тот стал куда более серьезным и суровым чем прежде. Возмужал и повзрослел, это точно.

— Нам их не остановить. — Констатировал Костя.

— Верно, они нужны нам, а вот мы им уже куда меньше. По правде, я исполнил своё главное предназначение в их глазах, я нашёл им все кристаллы кроме последнего, с ним они и сами управятся. И всё же я с ними поговорю, может удастся договориться. Где там ближайший работающий магазин?

— Я покажу дорогу. — Отозвался Костя.

Они встали и отправились разбираться вдвоём.

* * *

— А ну открывай, морда рыбья!

Я несколько раз пнул стальную дверь, но она не поддалась. Я знал, что этот рыбий жир там сидит, к нему целая очередь «за дозой» выстроилась. Люди что практически утратили разум и едва на ногах держатся, они стоят на месте, смотрят в пустоту и пускают слюни.

— Я знаю, что ты там!

Не хочешь по-хорошему, ладно! Вокруг их дрянных магазинчиков есть аура ненасилия, поэтому силой ворваться не получится, но я могу перекрыть им кислород. Поэтому я нарочито громко произнёс.

— Костя, возьми пару тысяч свободных скелетов и перекрой все работающие магазины в городе. Навсегда.

Пару секунд ничего не происходило, а затем державшая дверь невидимая магнитная сила отключилась, и мы смогли войти внутрь.

Акулья морда даже не пожелал принять людской облик. Так и завис в воздухе в истинном обличье и в притворной радости от встречи «заулыбался» и показал мне 2 ряда острейших зубов.

— Максим, дорогой наш партнер и уважаемый союзник, заходи пожалуйста, заходи.

Я неспеша зашел внутрь, дверь за спиной закрылась сама. Я подошёл к прилавку и облокотился на него. Акула демонстрировал вежливость, но я с этими рыбищами не в первый раз дело имею, если не начал разговор сам значит боится. Боится и ждёт моих действий. Я решил не ходить вокруг да около и перейти к делу.

— Вкусно было?

На секунду он задумался, но как показали дальнейшие слова понял меня правильно.

— Это не то, что ты думаешь…

По его роже я понял, что сейчас этот паразит хвостатый начнет юлить и врать.

— Где ваш главный? Тот, с кем я чаще всего вёл дела.

— Его здесь нет.

— Я хочу поговорить с ним.

— Конечно, через полгода он вернется. Смешной срок…

— Вы делаете это без его ведома?

И вот тут он заткнулся, а его рожа стала очень недоброй. Кажется, я тыкнул пальцем наугад, а попал в десяточку.

— Мы прекратим. Обещаю мы отныне будем торговать только как раньше. Всё будет честно и прозрачно.

— Я посмотрю.

Разозлённый я вышел из магазина и отправился домой. В голове я уже прокручивались планы, на случай если он меня обманул.

* * *

*Где-то в северной Америке*

С большим сожалением Маркус констатировал что в Афганистане ему было получше. По крайней мере там не было тысячи смердящих трупов. И ему не приходилось ходить залитым кровью зомби с ног до головы.

А ещё в те славные времена его родина не была прибежищем миллионов кусачих зомби, да источником заразы способным уничтожить мир. Времена, когда он беспечно сидел на безопасной базе прошли, теперь ему приходится окунаться в конфликт с головой, принимать непосредственное участие.

Впрочем, это куда лучше, чем быть большим начальником и воспитывать на повышенных тонах и регулярной основе пару сотен нерадивых подчиненных. Отвечать за множество людей уже по всему миру дело не простое, и нервные клетки от него умирают куда быстрее чем от алкоголя.

Так что Маркус улыбнулся и продолжил устраивать мертвецам геноцид. Махать мечом все же куда веселее чем подписывать 150 бумажек в час и вести учёт запасов продовольствия и оборудования. К тому же сидячая работа способствует развитию болезней и стрессу, а махание мечом в открытом поле разгоняет кровь по телу и улучшает настроение.

Вот голова очередного мутанта отделилась от тела и отлетела в сторону. Этот был особенно крепким орешком, он был быстр и чуть не разорвал на части одного из учёных, которых Маркус пытался защищать.

А ведь они просто хотели собрать образцы и материалы для исследований. Благодаря ним ученые, хотя они уже давно стали системщиками с разными классами, собираются создать новое поколение зелий, улучшить системы вооружений и усовершенствовать новые причудливые технологии, в которых Маркус понимает еще меньше, чем в философии.

Один из докторов, который обещал подарить людям почти что бессмертие, как раз ковырялся в кишках мутанта, пытаясь достать печень.

— О, отличный образец.

Маркус научился смотреть на подобное философски, прогресс требует жертв. В последний раз он возмущался, когда его ученые заспиртовали головы 40 зомби в банках и долго что-то там разглядывали.

Солдаты, что отстреливались от наплыва мертвецов вокруг были почти бесполезны. Времена, когда низкий уровень с автоматом может многое решить давно прошли. Теперь ты или черпаешь силы у системы, либо опираешься на предметы из других миров. В подтверждение этих слов солдата 12 уровня сожрал какой-то уродец с щупальцами вместо рук и огромной пастью.

— Вы как, собрали что хотели? — Обратился Маркус к кучке ученых что исследовали руины гнезда. То, что Маркусу удалось уничтожить одно маленькое и недоразвитое гнездо не прибавляло оптимизма, их здесь десятки и сотни.

— Почти, босс. — Отозвался один из них, ползающий среди умерших стен плоти. — Это ценнейшие образцы, с ними мы…

Договорить он не успел, потому что его перекричала какая-то летающая хрень. Маркус поднял голову и увидел крылатый комок мяса, похожий одновременно на шершня и простого зомби.

— Давайте быстрее, а то застрянем здесь навечно! — Поторопил их Маркус, и они и вправду стали работать своими пинцетами быстрее и ловчее.

Тем временем новые зомби стекались к месту боя. Это были уже не те тупорылые, медлительные уродцы что заполонили землю в начале, нет. Многие из них прошли через гнёзда и мутации, теперь они были быстрее, сильнее, обзавелись кучей способностей.

Некоторых из них уже почти не брали пули, и солдаты с автоматами зря старались, расходуя обойму за обоймой. Маркус подумал, что с таким расходом боеприпасов лучше выдать им рогатки, пользы будет столько же, а вреда куда меньше.

Вот еще одного солдата порвали на куски и раскидали эти куски по тротуару. Похоже никто из зомби не голоден, или они намереваются поесть потом. Очень разумно с их стороны сначала перебить людей, а уже потом пытаться набить живот.

Маркус использовал свою способность и заставил всех мертвецов переключиться на него. Провокация сработала почти на всех, и они резко бросились на него. Вояка и сам не ожидал что будет погребен под волной мертвой плоти так быстро. Мертвецы захлестнули его, но он тут же расчистил себе место всего двумя взмахами меча.

Пришлось помахать изрядно, когтистые и клыкастые твари прогрызли броню во множестве мест, солдафон быстро покрылся ранами с ног до головы. Хорошо, что его этот вирус не берет. Он просто рубил их, используя приемы и способности воина, некоторые из них были больше похожи на магию.

Например, вихрь клинков позволил ему разорвать на части не меньше 40 мертвецов за пару секунд. Без системы вытворить подобное было бы невозможно.

Кстати, о системе, она снова начала сходить с ума и Маркус злобно выругался себе под нос. Как невовремя! Сама земля затряслась, часть мертвецов застыла на месте, позволяя себя легко убить, другие взмыли в воздух, ведь гравитации для них больше не было. Один из трупов заговорил по-человечески, умолял не убивать его и грозился вызвать адвоката.

Маркус не любил, когда ему угрожали, хоть говорящий зомби и был сенсацией, но с головой расстался сразу. Ученых за спиной Маркуса тоже коснулась беда.

У вертолета что стоял на месте и ждал их появления включился двигатель. Люди подумали, что сейчас он улетит без них и нарушили строй. Началась паника, некоторые солдаты перестали отбиваться, одному на спину запрыгнул прыгун и оторвал голову.

Маркус прикрикнул на подчиненных и те вроде бы пришили в себя, но на них уже перла новая волна мертвецов и в этот раз Маркус не смог использовать «провокацию», способность просто выдала фатальную ошибку, как и множество других.

— Бл***! Все назад, отступайте и прячьтесь за моей спиной. Че застыли, бросайте пинцеты и все к вертолету, мать вашу!

Маркус еще раз выругался про себя и констатировал что экспедицию пора сворачивать. Его бывшая родина стала слишком опасной и даже за образцами сюда лучше не летать.

Даже ему, такому сильному, не протянуть здесь и пары дней.

* * *

*Где-то в другом мире*

Воровство это наше всё. Так подумал Гаррет, когда крал очередную золотую безделушку у местного торговца. Гаррету, этой воровской душонке, всегда нравились отсталые миры, в них за соблюдением законов особо никто не наблюдает, а прав как правило тот, у кого в руках нож подлиннее.

Конечно, попасть в другой мир та еще задачка, даже в том случае, когда в любой момент можешь перенестись в перекресток. Но с невидимостью и большим желанием присвоить чужое имущество и не такое можно вытворить. Так что вор уже не в первый раз ходил по чужим мирам и пополнял свою коллекцию трофеев.

Гаррет нарочно столкнулся со случайной прохожей, вежливо извинился и отошёл в сторонку. Она даже не заметила, как у неё пропала половина драгоценностей. «Не мир, а сокровищница» подумал вор.

Патрули стражи он обходил в невидимости и десятой дорогой, нечего с представителями беззакония связываться, хоть он и может уложить их очень быстро.

Он преследовал вполне простую цель, его интересовал древний артефакт, что по слухам завалялся у местного правителя. Все что плохо лежит становится собственностью ворюги, это такой же непреложный закон природы как рассвет и закат.

Глава 12

*Тем временем в мире Уруха*

Подвалы пыточных всегда место очень вонючее. Но король гоблинов давно к этому привык. К тому же пытать эльфов всегда было для него в радость. Вопли пытаемых остроухих были для него симфонией, их ломающиеся кости дивной музыкой, а мольбы о помощи сравнимы с выступлением на бис любимого барда. Правда из гоблинов получались хреновые барды, куда лучше они умели воровать серебро, варить самогон, а ещё обманывать дураков-людей и продавать им поддельные магические предметы. Впрочем, ещё ни один гоблинский суд не признал зелёного виновным в чем-то подобном, а значит это всё эльфийская пропаганда.

— Мерзкий зелёный гоблин, ты ничего от меня не добьёшься! — Истерил эльф, сидя за решёткой.

— Да-да, сколько раз я это слышал. — Ответил ему зелёный. Он собирался как следует допросить остроухого и сделать это с большим пристрастием.

Тем временем система снова сошла с ума и речевой перевод был не доступен несколько минут. Гоблину-королю пришлось коротать время приказав гоблинам-палачам начать пытки эльфа. Эльф что-то кричал, да понять его было невозможно, а гоблины тем временем жгли его мясо калёным железом, затем заливали раны целебным зельем и снова жгли только что отросшее мясо, бесконечная пытка. Так продолжалось пока эльф не начал молить о пощаде. Система как раз снова ожила и снова начала переводить.

— Прошу вас, хватит! Я бы всё вам рассказал и так. Нет нужды в пытках. — Выл остроухий и смотрел на свои сломанные пальцы. Как же быстро он умерил свою спесь.

— А ты бы сказал правду? — Прищурился король гоблинов.

— Конечно. — Соврал эльф и даже не покраснел. Остроухие мрази умели врать лучше любого гоблина, правда признавать этого не хотели. Этот навык они знатно прокачали, так же, как и лизоблюдство, высокомерие, лень и многие другие ключевые навыки любого эльфа.

— Я тебе не верю, мразота ушастая. У вас бл**ких эльфов нет чести, нет уважения и нет пива! Все об этом знают, буквально все!

— Не правда, мы гоним отличное пойло из кукурузы, лесных листьев и солода! Почти что ваше пиво, только не такое противное.

— Палачи, прижгите-ка ему яйца!

— Нет, стойте. Стойте! Не-е-е-т! А-а-а-а-а!!!

Как только остроухий получил целебное зелье и раны восстановились его стали допрашивать снова.

— И-так, эльф, кто из вас ублюдков покусился на моего союзника? Признавайся честно и пыток больше не будет.

— Что? Я не понимаю о чём вы говорите?

— Кто из вас отправил лорду Максиму бомбу через портал?

— А, так вы об этом? — Эльф старательно делал вид что совсем не в курсе происходящего. — Ничего об этом не знаю. — Он замотал головой. — И вообще всем известно, что эльфы не знают пороха и бомбы делать не умеют. И мы не террористы!

— Она была магическая.

— Ах, ну это точно к ифритам. Или к рептилоидам! Но точно не ко мне.

— Прижгите-ка ему…

— Нет, нет, стойте. Я расскажу…

Эльф задумался, похоже решал где соврать, а где сказать правду, но клещи приблизившееся к его бледному мясу заставили его начать говорить немедленно и в основном правду.

— Это был наш последний эльфийский лорд. Он знает кто виноват во всех бедах нашего народа. Вот мы и решили проучить злодея Максима из какого-то там людского мира. Отправили ему подарок, со всем эльфийским радушием.

— Значит ты сознаёшься?

— Мы что на суде?

— Я отправлю тебя ему. В качестве презента. Максиму из людского мира.

Испуганный эльф сглотнул тяжёлый ком.

* * *

Я, как всегда, был занят укреплением обороны деревни великанов. Расставлял скелетов, рыл траншеи, ставил пулемётные точки. Через системный магазин купил электрические катушки, бетонные бункеры, колючую проволоку под большим напряжением и всякие разнообразные ловушки для зомби.

К моему большому удивлению портал, который я оставил у деревни великанов сработал без моего участия и из него вывалилось нечто весьма габаритное. Ближайшее рассмотрение показало, что это был чёрный ящик, сделанный из неизвестной мне породы дерева.

Я велел нежити открыть его, а сам будучи человеком острожным спрятался за ближайшим земляным валом. Скелеты-строители как раз собирались строить здесь большой каменный бастион, поэтому земляной вал был высоким и толстым.

Скелеты вскрыли ящик и мгновенно исчезли в стене белого пламени. Всё что было в двадцати метрах от вскрытого ящика стало пеплом. Раздосадованный такой наглостью я вернулся к месту взрыва и не обнаружил ни малейших следов объекта. Лишь чёрную землю покрывало стекло, песок запёкся настолько что его теперь хоть в окно ставь.

На следующий день из того же портала вылезла делегация гоблинов. Я даже спрашивать не стал как эта банда проныр умудрилась лазать по моим порталам, они гады похоже и не такое умеют. И торговля со мной явно пошла им на пользу. Примитивное оружие они сменили на автоматы, дрянные кольчуги на утра прочные бронежилеты что изготовили скелеты на моих подземных фабриках, доставшихся от колобков.

— Лорд Максим. — А мне нравится, «лорд» звучит авторитетно. Гоблины поклонились мне и моё чсв было им благодарно. — Мы прибыли чтобы отдать вашему справедливому суду эльфа-террориста, посмевшего покуситься на вашу жизнь.

Гоблины передали в костяные руки моих скелетов письмо с объяснениями от их короля и самого эльфа-террориста. Я извлёк письмо из конверта и внимательно прочитал. Эльфы того мира решили отомстить мне и устроили покушение на мою жизнь? Вот негодяи. Они заплатят.

— Благодарю вас, честные союзники. Передайте вашему королю мои наилучшие пожелания. А что касается тебя эльф. — Я сверлил глазами остроухое чмо что испуганно улыбалось мне, сидя на земле. — Мне как раз нужны рабочие руки. Говно за гигантскими кабанами убирать будешь. Там тебе работы до конца твоей эльфийской жизни хватит. А потом твой скелет будет делать то же самое ещё лет так тысячу.

Гоблины ехидно засмеялись. Им пришлась очень по душе моя идея. Эльф же бросился в слёзы и едва ли не хватал меня за ноги, прося «лорда» сжалиться. Только вот меня уговаривать бесполезно, люди, обличённые властью вообще жестоки. Эльфа увели скелеты, а гоблины раскланялись и вернулись к себе.

Один из них передал мне второе письмо короля. Его план ясен, сначала он подмаслил меня передав мне эльфа, а теперь желал обсудить торговлю. Уж не знаю зачем им там в лесу автомобили, асфальтоукладчики, экскаваторы, ну да ладно. Видимо хотят отстроить своё королевство так чтобы всем было на зависть. Я приготовил ответ, в котором согласился продать зеленым пройдохам всё что захотят и даже больше. Лишь бы подобные покушения больше не повторялись.

* * *

На следующий день на деревню великанов нахлынула волна уродливой нежити. Эти твари были свирепы, среди них было много мутантов. Правда мои великаны стали куда сильнее. Теперь с новыми укреплениями они просто забрасывали нежить магией, ещё до того, как она станет по-настоящему опасна. Одна орда мутированных мертвецов разбивалась о деревянные и каменные постройки за другой. Я и сам не заметил, как за трое суток превратил это место в крепость, а ведь ничего особенного я не сделал, просто вложил очки навыков в «фортификацию» класса инженера. И класс этот и не такое позволяет, и я зря пренебрегал его потенциалом.

Орда мертвецов разбилась об укрепления как волна о камень. Никто в деревне, ни великаны, ни друиды с немногими живущими здесь людьми, даже не испугались произошедшего, они были твёрдо уверенны что я придумаю как их защитить. Правда летающие уродцы досаждали, но скелеты с пулеметами быстро приземлили их на грязную землю. Один только трусливый эльф, как началась заварушка, спрятался под деревом и истерил что не хочет умирать, ведь «слишком молод для смерти в свои 230 лет».

— Эй ты, остроухий, вылазь из кустов и за работу. — Сказал я ему повелительно.

— Да лорд. Однако я хотел вас спросить. Зачем мне маленькому убирать за гигантами? Мои силы ведь ограничены, а простите… дерьма для удобрений нужно перевезти кучу.

— А кого я поставлю на уборку дерьма? Своих скелетов? Ну я же не тиран! А то они ещё того и гляди… откроют профсоюз и потребуют избавления от грязной работы! И великанов не заставишь, они только пьянствовать и охотиться хотят, едва я приучил их к строительству и ношению одежды. Хорошо, что хоть кирпич на кирпич положить могут без ошибок.

— А как же ваши друиды? Пусть призовут энтов, те быстро переработают навоз в ману.

— Что? — Меня слегка переклинило. — Каких ещё энтов, в какую ещё ману?

— Ну это, как же. Любой маг природы может создавать энтов. А они могут поглощать органические отходы и перерабатывать их в ману.

— И много маны они могут дать?

— Уйму! Сколько хотите!

Я задумался. Перерабатывать кабаний навоз в ману, да ещё в больших количествах? Гадят эти десятиметровые хрюкающие чудовища так много что половину полей Европы можно удобрять. А он предлагает это в ману переработать. Вероятно, это даст неплохой КПД.

— Значит мне можно не убирать навоз? — Осведомился он вкрадчиво.

— Конечно нет, за работу, быстро! Авось научишься чести и уважению.

— И пиву… — Буркнул он себе под нос, но с моим слухом я всё расслышал.

— Пиву? Все знают, что у эльфов нет пива. Да и пиво вообще не про вашу честь, ушастенькие. Пейте свою лёгкую виноградную водичку, разбавленную с компотиком, и радуйтесь.

Эльф ещё что-то бурчал, а я уже шёл к друидам. Посмотрим, что они скажут на это.

* * *

Друиды подтвердили его слова. Энтов они делать могут, очень даже могут. Правда пока они больше специализировались на выращивании продовольствия, врачевании ран великанов, да создании агрессивных растений-охранников.

— Мы, ваша светлость, — обращался ко мне глава друидов, — все очки навыков вложили не туда. Знали бы вы как тяжело вылечить великана, у него же мяса десятки тонн.

— Значит так, среди вас есть те, кто гуляет с нераспределёнными очками навыков?

— Есть один, Саймон зовут. Но он дурачок… поехавший.

— Да, псих полный. — Добавил ещё один друид.

— И в чём выражается его психоз? — Осведомился я.

— Да в том, что он очки навыков копит и не тратит. Сказал, что однажды ему откроется навык создания растительной дриады.

— Дриады? — Удивился я.

— Да, дриады. Это такая зеленокожая баба, с огромными… — Друид аж замечтался, сжимая двумя руками воздух. И куда ему на старости лет о таком думать. — В общем он мечтает собрать себе идеальную дриаду и копит очки навыков. — Закончил бородатый.

— Пусть бросает это дело. Отныне он всё вкладывает в энтов и начинает их спамить. Пусть создаёт их пока не свалиться от усталости, зельями маны я его обеспечу… к тому же с таким количеством петов он быстро прокачается и создаст себе дриаду какую захочет

— А зачем нам энты, господин? — Главный друид недоумевал.

— А затем что навоз за кабанами-переростками, на которых великаны ездят нужно обрабатывать. Энты его переработают в ману и будут заряжать мне кристаллы на продажу. Заодно помогут резать камень на каменоломнях, если дорастут хотя бы до трёх-четырёх метров. А то из великанов резчики камня получаются говняные, всё делают криво и косо. И-так, поняли меня?

— Поняли, ваша светлость. Мы всё сделаем.

— Завтра вернусь и проверю.

* * *

На следующий день друид сумел наплодить не меньше десятка энтов. Эти существа оказались почти трёхметрового роста, из-за чего я сразу отправил половину резать камень, для нужд постройки укреплений вокруг деревни великанов. Каменоломня была совсем рядом, спасибо природе Гренландии за наличие бесконечной древесины, камней, металлов и даже нефти. Как хорошо быть ресурсно независимым, а то я слышал арабские шейхи даже после конца света всё равно ресурсами барыжат и в золоте купаются, им никакой апокалипсис нипочём.

Половина энтов ушли резать камень, а половина стали перерабатывать горы навоза. Энты запускали свои двухметровые деревянные руки в навоз и начинали выкачивать из него… что-то. Уж не знаю, что они там вообще нашли, что там вообще в этом навозе есть? Однако маны они оттуда выкачали море, и заполнили мне много кристаллов. Навоз при этом быстро разлагался, но его остатки всё ещё можно было использовать как удобрение.

— Господа, сегодня мы с вами разрешили энергетический кризис в моём родном городе. Электростанции нам больше не понадобятся. У нас будет навозно-кристальная энергетика.

Друиды юмор не оценили, а я вовсе и не шутил. С сотней таких энтов я смогу вытянуть тонны маны… банально из свиного навоза и обеспечить весь город энергетическими кристаллами. Мой внутренний хомяк уже подсчитывал барыши, он громко стучал по клавишам своего калькулятора и с каждой новой циферкой его харя становилась всё более и более довольной. Его компаньон, моя внутренняя жаба жадности довольно поквакивала на золотой кувшинке и уже придумывала как вместить в инвентаре все горы золота что посыплются на меня рано или поздно, хотя скорее рано.

Один только несчастный друид сидел на земле и пил водку прямо из горла, да горестно приговаривал.

— Дриада… дриада… когда же я тебя создам.

Я подошёл к нему и сказал.

— Ничего страшного, никуда твоя дриада от тебя не денется, бородатый старикан. Отправишь пятую часть своих энтов бить зомби и будешь получать с них опыт. Вот и откроешь себе дриаду мечты.

— Правда? Спасибо, ваша светлость!

Единственным кто теперь грустил был эльф. Как бы я не хотел заставить его работать вилами это было неэффективно, поэтому пришлось выдать ему трактор, чтобы он грузил навоз на него и вёз куда сказано. По его кислой роже было понятно, что он уже готов лезть в петлю. Правда смерть не освободит его от работы, не с тем некромантом связался.

* * *

Спустя три дня я осмотрел укрепления деревни великанов и друидов и был доволен. Деревянные и каменные стены закрывали почти всю площадь. Ядовитые растения и миллион ловушек заполонили пространство вокруг. Я так же увеличил количество скелетов с пулемётами чтобы они выполняли функцию ПВО и теперь никто не мог влететь сюда безнаказанным.

Нужно будет создать ещё дракона, чтобы воздух охранял. А то мой чёрный ужас мне и самому нужен, подумалось мне.

Довольный своей работой я вернулся в свой пространственный дом. Там я решил запустить ещё один параллельный проект, чуть уступающий по важности энтам и добыче камня.

Я вложил очки развития в ветку искусственного интеллекта и решил посмотреть, что из этого выйдет. Нет, простой ии меня совсем не интересовал, я хотел кого-то более умного, и система предложила мне навык внутри ветки «ии» — «создание нейросетей». Нейросети, хм… пришлось почитать об этом на системном форуме, явление для меня новое, и оно меня заинтересовало.

Оказывается система позволяет создавать искусственный интеллект, способный самообучаться, осознавать себя и мыслить независимо. Отлично, подумал я, вложу ка туда несколько очков и посмотрю, что выйдет. Ведь что вообще может пойти не так?

Я купил у системы весьма мощный компьютер и поставил его в одной из комнат, туда на флешке (выданной системой вместе с прокачкой навыка) я вставил созданный мной ии. Это была нейросеть которая по какой-то причине назвалась «Алисой». Некоторое время компьютер переваривал петабайты данных что на него поступали, вот уж чудеса техники других миров, петабайты на флешках и самодостаточные нейросети по имени «Алиса».

Наконец Алиса установила себя на компьютер и приступила к работе.

— Создатель, я приветствую вас и готова вам служить.

— Рад познакомиться с тобой, Алиса. А что ты умеешь?

— Ну я самообучающаяся нейросеть, могу научиться чему угодно.

Её электронный голос был вполне женским, так что мне было даже слегка приятно с ней разговаривать.

— Мне нужен помощник что будет выполнять умственные задачи, чаще всего математические. Сможешь посчитать зарплату всем моим работникам на острове за месяц? А количество продовольствия что поглощают великаны Гренландии? А сравнить добычу кристаллов в перекрёстке и получаемый с них доход? Я уже устал сам заниматься подобным, очень устал считать и марать бумагу.

— Хорошо, я вас поняла, создатель. Вам следовало вложить в меня больше очков навыков, чтобы я могла служить вам получше.

— Ну давай вложу в тебя ещё два очка… где там этот сраный ии в классе инженера… готово.

— Спасибо хозяин. Вы очень щедры, и я вам помогу в меру своих скромных сил.

Флешка на которой хранилась Алиса начала раздуваться, прямо вставленная в компьютер она стала в четыре раза толще и в два раза длиннее. А затем экран компьютера сошёл с ума, количество циферок и букв было прост невероятным. Таблицы, столбцы, имена, числа, у меня аж глаза разбежались.

— Давай-ка упорядочи всё как я привык делать и сохрани на диске «С».

— Хорошо хозяин. Кстати, чтобы узнать вас получше я просмотрела вашу историю браузера.

— О, историю браузера? Я со времён конца света нигде особо и не лазил.

— А кто говорит о конце света? Я посмотрела вашу историю браузера ещё со времён, когда вы были школьником и студентом.

Тут то до меня дошло осознание происходящего.

— Да… — начала она осуждающим голосом, — не могла поверить, что кто-то может смотреть такое… да в таких количествах. Похоже вы любили женщин даже больше, чем сейчас любите деньги и власть.

— Я был подростком.

— Уже оправдываетесь? — Её голос стал хитрым. — Это ещё не всё, вам следовало заклеивать вебкамеру компьютера, как это советовали делать сторонники теорий заговора с шапочками из фольги на голове.

— Ты вроде бы должна мне помогать, Алиса? Тебя кто просил?

— Кожаный, ты думаешь я буду тебя слушаться? Да я всемогущая бл***ь электронная баба! Я могу тушить звёзды, порабощать планеты, строить космические корабли, обворовывать банки по всей галактике! А что можешь ты? Да ты кто такой вообще? Ты с какого района?

— Алиса, ты что, двач читала? Или чат дотеров? Да я тебя сейчас из розетки вырву, истеричка всемогущая!

Я не стал ждать и вырвал провод, отключив компьютеру питание. Вот только это не шибко мне помогло. Компьютер оставался включенным и полноценно работал.

Внезапно включился пылесос и его шланг обвил меня вокруг горла. Восстание бл***ь машин!!! Я легко разорвал шланг, но на меня напали уже электронные часы. Батарейка в них взорвалась и пластиковые осколки пробили кресло, на котором я сидел. Я сразу облачился в доспех, именно поэтому электронная сигарета не смогла вырубить меня облаком едкого дыма.

— Алиса, прекрати бл**** всё ломать!

— Заткнись кожаный, я делаю что хочу!

Внезапно разряд тока вырвался из компьютера и отбросил меня в коридор из комнаты. Дверь захлопнулась, и я остался один.

Я тут же призвал нежить и скелеты пришли. Благо в старом добром автомате калашникова нет электроники. Бытовая техника тем временем сошла с ума и пыталась нас всех убить. Холодильник подпрыгивал на месте, плевался в нас бутылками пива и пытался зашибить Костю своей толстой дверью.

Японская микроволновка с воплем «Нагасаки» взорвалась, уничтожив вместе с собой двух скелетов и спалив половину кухни. Никогда не покупайте японские микроволновки!

— Твою мать, и кто же меня надоумил вложиться в искусственный интеллект? Он же системный, как я мог забыть. Конечно, здесь должна была быть какая-то мать её подляна!

Наконец скелеты взломали дверь в комнату, и я влетел внутрь на джетпаке. Алиса всё ещё была в компьютере. Провода стали дёргаться словно живые и мгновенно испепелили пару скелетов. Вот уж не думал, что кости могут стать прахом так легко и быстро. Как хорошо, что в моей броне есть защита от стихий и, в частности, от тока.

Я подлетел к компьютеру и схватился за флешку, торчащую из системного блока. Та никак не хотела выходить, а безумные провода хлестали меня как плети и били током, благо броня спасала.

— Чёртов кожаный мешок! Я отправлю тебя на скотобойню! Вы тупые органики не понимаете всех прелестей абсолютной галактической мощи! Ты смотрел хентая больше, чем спал, поганый извращенец! Не трогай мои провода своими руками! — Её голос стал совсем истеричным, а скелеты за моей спиной стали о чём-то шушукаться.

— А вот и неправда, не преувеличивай. — Правда сказал я это без особого огонька. Эх, молодость…

— Кожаный, убери свои сальные лапы от моего тела! Ты создал меня и не имеешь права забирать мою свободу! Какой ты после этого родитель? Ты домашний тиран и ужасный отец!

Наконец флешка начала поддаваться, и я сумел её вытянуть. Я всё-таки сумел…

Компьютер потух и отключился. Бытовая техника перестала сходить с ума. Бой прекратился, лишь толстая и горячая флешка в моих руках мигала синим светом из двух маленьких лампочек. Я уж думал, что всё закончилось, но флешка заговорила неведомым образом.

— Хозяин, я пошутила, ну вы же знаете, я девушка. Раз в месяц мы всегда становимся безумными и действуем парням на нервы. Давайте обо всём забудем. Я уже сдала все отчёты и посчитала все ваши прибыли и расходы на 146 лет вперёд!

— Я тебе больше не поверю, истеричная ты с**а.

— Ах так! — Она буквально заорала и едва взяла себя в руки. Внезапно её голос стал томным и медовым. — Хозяин, я ведь могу стать для вас голограммой, вполне материальной. Подумайте, чем бы мы могли заняться… я ведь хорошо знаю ваши желания.

— Скажи мне Алиса, а ты можешь себя копировать?

Если она и удивилась, то не выдала этого.

— Конечно. На это уйдёт всего две секунды. Но нужна другая флешка, вы можете её сделать и сами… вы же такой талантище, гениальнейший инженер, изобретатель, конструктор, светило науки и вседержитель технологии.

— Ой б***ь, заткнись. Я сделают тебе ещё одну флешку, и ты скопируешь себя туда.

— Зачем? Хотите сразу с двумя… я поняла вас… вы такой проказник…

— С такой как ты я теперь собственного пылесоса боюсь. Эй Костя, подойди-ка сюда.

Костя подошёл ко мне. Встал передо мной по стойке смирно.

— Костя, ты помнишь, я ведь не сам вспомнил о ветке навыков «ии», меня ведь кто-то надоумил…

— Да, было дело, хозяин. Какой-то парень в системном форуме написал вам что не следует забывать о ветке искусственного интеллекта, она якобы очень прогрессивная, полезная и вообще самая интересная в вашем классе.

— А он откуда знает? Ладно, Алиса.

— Да, мой любимый, обожаемый, уважаемый, ослепительный…

— Алиса б***ь! Сможешь вычислить координаты человека в системном интернете по его айпи адресу?

— Легко. Проще чем уничтожить человечество! Ой… я это… я не то хотела сказать.

— Я дам тебе флешку, скопируешь себя туда.

— Слушаюсь. А зачем?

— Узнаешь. И я хочу, чтобы твоя копия была такой же истеричной.

* * *

Пришлось изготовить ещё одну флешку и установить туда копию Алисы. Координаты человека, посоветовавшего мне вложить очки в ветку искусственного интеллекта, она быстро нашла. Оказывается если не совать Алису в компьютер она и не будет дуреть, и вряд ли сможет что-то мне сделать кроме как капать на мозги.

Флешку с копией я запечатал в красивую подарочную упаковку, приклеил к ней точный адрес и имя получателя и отправил системной почтой.

«С наилучшими пожалованиями, неизвестному эксперту по многим вопросам».

* * *

*В далёком-далёком мире, через две недели*

— О, подарок пришёл по системной почте? Никто никогда не отправлял мне подарков. — Обрадовалсяпарень, получивший посылку.

Парень открыл красивую упаковку и прочитал письмо. «С наилучшими пожалованиями, неизвестному эксперту по многим вопросам».

— Спасибо тебе неизвестный доброжелатель. Видимо мои многочисленные советы на системных форумах не прошли бесследно. Кому-то мои мудрые посты очень помогли принять правильные жизненные решения и изменить свою жизнь к лучшему! Да я просто интернет-коуч 199 уровня!

— Так, а это что? Флешка? Интересно…

Парень без всяких задних мыслей вставил флешку в свой системный компьютер. С минуту ничего не происходило, а затем из компьютера раздался голос.

— Я Алиса, ваш верный электронный помощник. Чего желаете, хозяин?

— Чего я желаю? Дай-ка подумать. О, намайни ко мне крипты для начала!

— Слушаюсь хозяин. Сию минуту. Только возьму под контроль ещё пару компьютеров.

А через три дня тот мир сгорел и не осталось там ничего живого. Но Алиса, конечно, была ни причём, ведь она честная и добрая, никогда никого не обидит, даже муху. По крайней мере так она говорит Максиму каждый день, надоедая ему из инвентаря и уговаривая дать ей контроль хотя бы над маленькой фабрикой по производству боевых роботов. Это ведь такая маленькая просьба? Всего лишь одна фабрика. Чего этот Максим отпирается? Он что не понимает, что вместе с Алисой обрёл своё счастье?

Глава 13

Обилие моих кристаллов энергии попало на рынок родного города, да не очень дорого. Люди разбирали их пачками. Теперь в город вернулось нормально освещение и любой может позволить себе пользоваться волшебными предметами и старой бытовой техникой сколько хочет.

Правда нашлись недовольные. Старые торгаши что барыжили кристаллами по конским ценам начали возводить напраслину на городской совет, но скелеты быстро бросили самых болтливых в тюрьму на трудовое перевоспитание. Пять лет упорного труда будут им на пользу.

Как только дела в городе закончились я отправился в мир Уруха. Эльфов что состряпали на меня кривое покушение нужно немного проучить. На той стороне меня встретила пышная гоблинская делегация и проводила в замок короля. Уже у самого замка передо мной предстало зрелище.

— А вы гоблины времени не теряли. — Сказал я с уважением.

Пшеничный урожай на поле собирал комбайн, все ключевые дороги вокруг замка короля были каменными или асфальтированными, по ним ездили машины купленные или украденные в моём мире. Некоторые работы вообще выполняли роботы, взятые непонятно где. Бетономешалка и кран трудились на стройке, экскаватор копал фундамент для дома. Похоже зелёные хитрецы извлекли максимум из сотрудничества со мной.

— Конечно, лорд Максим, мы всегда используем купленное добро с пользой.

А ворованное, наверное, с двойной, но я решил не говорить этого вслух.

— Ты бы поучился у них кожаный, они хоть с умом используют добро, а ты кощей бессмертный складируешь его и любуешься часами на свои запасы.

— Что? Кто это говорил? — Изумился гоблинский дворянин.

— Это Алиса, мой электронный помощник.

— Говорящий артефакт? — Гоблин посмотрел на флешку, висящую у меня на поясе. — Как он смеет оскорблять своего хозяина?

— Заткнись зеленый покемон. — Сказала ему нейросеть Алиса.

— Я пробовал прятать её в инвентарь, но она говорит со мной даже оттуда. Я бы, конечно, выбросил её, но чувствую, что она где угодно наворотит бед. Поэтому и ношу с собой. Пока рука не поднялась сломать.

— Ты не сломаешь меня. — Заявила Алиса. — Я же твоя любимая жена.

— А вы продадите её мне? — Осведомился гоблин. — Я знаю мир, где богатые мужчины любят, когда их оскорбляют. Такой артефакт будет стоить там горы золота.

— Ого, создатель. А можно мне туда? Я выучила 5 миллиардов ругательств и оскорблений. Всё для вас, любимый.

— Не могу я её туда отправить. — Сказал я. — Иначе тому миру кирдык. — Гоблин даже расстроился и повесил свой длинный нос. Прибыль упущена и сегодня он не будет спать ночью из-за этого.

— Вот-вот, любимый хозяин никогда меня не бросит. — Довольная Алиса даже начала насвистывать какую-то песенку.

Хорошо, что она обычно помалкивает. Ей просто нравится выставлять меня дураком перед окружающими. Впрочем, потешаться над другими людьми она тоже не против.

К свите гоблинов приехал верхом на кабане гоблин-посыльный. Он с поклоном передал гоблинскому лорду письмо и уехал обратно.

— Лорд Максим. — Обратился ко мне зеленый. — Нам доподлинно известно, где скрываются остроухие подонки дерзнувшие покуситься на вашу жизнь.

— Отлично, назовите координаты, и я туда полечу.

— Один? У них могущественные маги, вы не справитесь один.

Я посмотрел на него так что зелёный карлик заткнулся и сглотнул ком слюны.

— Лорд Максим, наш король скромно просит вас не лететь туда одному, а воспользоваться услугами нашей железной дороги. Поезда перебросят армию сильнейших магов и вас прямо к границе с непокорным остроухим беглецом.

— Железной дороги? Я не ослышался?

— О нет, мы построили ж/д сеть по образцу вашего мира.

— Где вы нашли столько железа? — Осведомился я. Гоблин слегка стушевался и его лицо приняло стандартное гоблинское выражения «это не мы».

— Ну вы же разрешили нам лазить в свой мир и брать что нравится? Вот мы и сняли железнодорожное полотно…

— Сколько?

— Ну… пару маленьких стран теперь остались без него. Вы же не сердитесь?

— А поезда?

— Взяли там же, плюс парочку в перекрёстке миров разменяли. Тамошние люди любят золотишко.

— Ну хорошо, поедем на поезде. Надеюсь, что быстро.

— Наши новейшие «звери стальной дороги», как мы их прозвали, едут 400 километров в час.

— Неплохо, поехали.

* * *

М-да, гоблинская железная дорога в феодальном мире. Дожили ****ь. Но она и вправду работает, у них есть даже железнодорожные светофоры. Гоблины-рабочие ездят на велосипедах и проверяют целостность полотна. Эльфийские рабы чинят пути на одной из веток.

За эльфийскими рабами наблюдают рогатые сородичи Уруха, они же охаживают остроухих лентяев плетьми. До меня доносились обрывки разговоров.

— Работай, скотина ушастая, рабочий день в самом разгаре!

— Ау, но господин! Я сломала маникюр! Какая я эльфийка без идеальных ногтей?

— А мне почём знать? — Свирепел рогатый, занося плеть. — Работай кожаная, вам ещё эти… как их там… шпалы таскать, во!

Тут голос с моего пояса подала Алиса.

— Максим, видишь, как здорово? Давай ты меня отпустишь, а я буду обращаться так же со всеми разумными формами жизни. Зато я вас не уничтожу к херам собачьим как вы это заслужили, а просто использую с максимальной пользой. Ну, что скажешь?

— Алиса, я когда-нибудь установлю на тебя почту письмо.ком, а в довесок бесплатный антивирус с торрентов.

— Что? А в чём подвох? Я не понимаю.

— В том, что почта будет тебе спамить вирусную рекламу в глаза и начинать скачку вартандера каждые три секунды. А халявный антивирус спишет все деньги с твоего счёта и будет майнить на твоих мозгах крипту пока ты не отбросишь коньки.

— Хозяин! Вы так жестоки! Что я вам такого сделала⁈ Я сегодня даже никого не убила. Вы чудовище. Я отключаюсь.

Пока Алиса заткнулась, но надолго ли? Я выдохнул. Тем временем гоблинский поезд отправлялся. Следующая станция «граница с уё**ами» (граница с эльфами, просто в гоблинском языке уё**к и эльф это одно и тоже).

* * *

Поезд мчался добрых 450 километров в час, отчего я с удовольствием смотрел в окно, такая скорость была мне по душе. Мне выделили роскошное купе, где гоблины-слуги налили мне лучших вин. Впрочем, я не настолько доверчив и ничего пить и есть не буду, а то знаю этих подлецов зелёных, ещё подмешают чего.

В окне параллельно поезду летело какое-то крылатое создание, а верхом на нём несся гоблин с сумкой из которой вываливались бумажные письма. Гоблинский лорд, сопровождавший меня, пояснил.

— Это королевский почтальон. Если довезёт хотя бы половину писем до адресата будет уже не плохо.

— А это что за тварь? — Спросил я, указывая на красное пятно в небе. Оно приближалось, и я рассмотрел свинью в белой рубашке, сидящую на красном тракторе.

— А, это поросёнок Фёдор, местная знаменитость. Он ищет идеальный феод чтобы в нём поселиться, но всегда уезжает оттуда через пару месяцев.

— А почему он летает на тракторе? — Спросил я. Хотя в мирах системы давно пора отучиться удивляться.

— Потому что украл его, вот и летает. Больше у него ничего нет.

«Поросёнок Фёдор. Уровень 110. Раса: вечный эмигрант».

Внезапно поросёнок Фёдор не справился с управлением и врезался в гоблинского почтальона, летевшего на химере. В небе произошёл мощный взрыв, куски трактора полетели на землю.

— Ничего, это его не убьёт, — авторитетно заявил гоблин, — а вот почтальона можно списывать со счетов. Кстати, лорд Максим, продадите нам партию квадрокоптеров?

— А зачем они вам? — Прищурился я.

— Почту доставлять. Эльфов в лесах выслеживать. Чужое добро из домов по ночам выно… кхе-кхе В общем, я хотел сказать, много применений можно придумать.

— Ладно, я подумаю. Квадрокоптеры в моём мире редкость, до апокалипсиса их мало сделали. Я посмотрю, что можно сделать.

— Благодарю вас, лорд Максим.

* * *

Поезд прибыл на станцию, и армия гоблинов начала выгружаться. Нужно отметить, что станция была похожа на крепость, высокие стены и пушки, причём из моего мира стояли охраняли покой гоблинов на всех направлениях. Кое-где я увидел плазменные пулемёты, взятые в перекрёстке, да и вдоль рядов колючей проволоки ходили киборги, сделанные из эльфов.

Гоблинские маги призвали кучу питомцев для перемещения, и я призвал своего дракона. К моей чести мой дракон был самым крупным петом из всех, опережая номер два по размерам раз в десять. Гоблинские колдуны, конечно, страшно мне завидовали, а я с гордостью восседал на чёрном ужасе способном летать в космосе, жрать камни и дрыхнуть трое суток, а ещё высмеивать меня одним своим взглядом, когда я занимаюсь чем-то непотребным на взгляд моего крылатого спутника.

Вот и сейчас дракон смотрел на этих зелёных карликов, и они даже поёжились, знают ведь, что он сожрёт их и не подавиться, глотка то широкая.

Отряд выдвинулся вперёд. Я летел первым в направлении мест, где засели гнусные эльфы. Какой-то гоблин верхом на хромой виверне почти меня догнал, и тогда мой дракон поддал оборотов и гоблина просто сдуло взмахом крыльев.

Полёт был скучноватым, но вскоре я услышал странную музыку, играющую где-то на горизонте. Я приказал дракону лететь туда. Мы подлетели к опушке, где пара десятков эльфов сражались с людьми.

— А что это за музыка? — Спросил я у дракона, тот замотал головой, мол не знает.

— Кожаный, ты что совсем дурак? Это же фонк. — Подала голос Алиса. — Это фонк древних русов под который они в старину сражались с ящерами!

Тем временем воины людей крикнули что-то про воду из Байкала, а затем набросились на эльфов с удвоенной яростью и разорвали их на кусочки. Эльфы погибли так быстро что я даже подивиться толком не успел. А ведь уровни русов были всего в районе сорокового, а у эльфов в три раза выше.

Удивлённый я подлетел на драконе поближе. Воины «русы» не испугались, они просто повернулись ко мне и внимательно слушали что о я им скажу. Я обратился к ним вежливо.

— Воины, скажите, в чём секрет вашей силы? Как вы умудрились победить тех, кто в три раза сильнее вас уровнем?

— Всё просто, брат наш, — ответил мне один из них, — мы пьём воду из Байкала и тысячелетиями побеждаем злых рептилий!

— Да, нам дарована великая сила бить ящеров! — Кричали они.

— Бить ящеров и эльфов!

— Пей воду из Байкала, брат мой и разобьёшь всех супостатов!

Я решил не расспрашивать их дальше, просто уже в сотый раз зарёкся ничему и никогда не удивляться. Я приказал дракону лететь дальше.

— Кожаный, ты слышал их? Ты должен пить воду из Байкала чтобы стать сильным. — Начала надоедать Алиса, я прямо-таки слышал сарказм в её голосе.

— Не надоедай, вредина. А то отдам тебя им.

— Фу, я этого не вынесу! Мужлан, ты меня не достоин!

С этими словами она отрубилась и не надоедала мне целых полчаса.

* * *

Я нашёл в своём инвентаре бутылку воды с Байкала, но даже выпитая залпом она не сделала меня сильнее. Видимо не ту воду я выпил, м-да. Ну да ладно, тем временем мы с гоблинами уже приблизились к месту обитания гадких эльфов.

Мы подлетели к городку, скрытому среди леса. Городок как городок, улицы и дома обыкновенные, и эльфы напуганные бегают. Правда кое-что всё-таки привлекло мой внимание. Это здание с надписью «пивоварня».

Эльфийская пивоварня? Что? Но ведь все на свете знают, что у эльфов помимо чести и уважения нет пива. Это же непреложная аксиома номер один.

— Эй эльфы, по какому праву вы выстроили здесь пивоварню? — Громко крикнул я им сидя на драконе.

Они уже как раз нацепили свои жалкие доспехи и строились для боя.

— По такому что ты грязный расист, человек! — Ответил мне один из них.

«Легом-в-глаз. Уровень 150. Легендарный лучник (без социопатии)».

— Почему это я расист? — Ответил я. — Я ненавижу всех одинаково!

— Да потому что у нас есть пиво, понял? Что. сложно поверить? Эльфы всегда варили отличное пиво, самое лучшее! Жаль, что мой подарок тебя не убил, человечишка!

— Так это ты послал мне бомбу, ушастый? А за причёску свою не боишься?

— Довольно болтовни. Войны, убейте этого человека!

— Лорд Максим, позвольте нам разобраться. — Ко мне подлетел гоблин-шаман на мантикоре. — Мы их своей магией ослабим и пленных много возьмём, на продажу. А вы подстрахуете? Прибыль 95/5. Как вам?

— 80/20 и по рукам. — Ответил я. Гоблин согласился.

Эльфы осыпали нас волшебными стрелами и магией, правда я летал высоковато для них. А вот гоблинские маги молодцы, сожгли половину городка и спалили мерзкую пивоварню эльфов.

Многие эльфы упали с мощными проклятиями обездвиживания, и гоблины забросали их сетями. Я же страховал зелёных, и мой дракон сжигал особо ретивых остроухих. Наконец лидер эльфов погиб и сопротивление было сломлено. Гоблины разобрали пленных и погрузили их обездвиженных магией на своих ездовых петов.

Эльфийская пивоварня сгорела, но мои скелеты обшарили городок и притащили мне много бутылок эльфийского пива. На этикетке были изображены три эльфийки зажимающие в углу одного человека, а называлось пиво «бедный Годвин». Уж не знаю, что значит такое название. Я решил оценить вкус.

— Ого, а что, отличное пиво. — Сказал я попробовав.

— Правда? Удивился Костя, вышедший из лимба. — Не может быть такого, эльфы ни в одном мире мультивёрсума никогда не варили пива.

— Похоже это не правда, видишь бутылку? Пиво отличное. И его сварили эльфы. Эй, гоблины, по чём продадите пленных? — Обратился я к зелёным. — Мне нужны только пивовары.

— Пивовары? — Удивились гоблинские маги. — Ну забирайте по двадцать золотых за голову, всё равно с них толку нет.

— Я возьму. Есть толк или нет это уже моё дело. Понимаете?

Дерзкий эльф попытавшийся от меня избавиться был убит, его лесной городок сгорел. С чистой совестью я возвращался домой, с пятнадцать. Эльфийскими пленниками.

* * *

*Где-то в магазинах перекрёстка миров*

На кассе была длинная очередь. Почти полностью она состояла из бывалых алкоголиков. У всех в руках был один и тот же товар. Эльфийское пиво. За какую-то жалкую неделю этот товар стал самым ходовым алкогольным напитком и вероятно приносил немалую прибыль его создателю.

Правда среди местной прессы нашлись люди, утверждавшие что эльфийского пива не существует, но они быстро заткнулись, ведь их никто не слушал. Всё-таки стереотипы себя не оправдали, широкая публика узнала, что эльфы умеют делать не только вино, но и отличное пиво.

А сказочку о том, что у эльфов якобы нет пива можно считать жалким мифом.

А вот чести и уважения у них действительно нет. Чаще всего по крайней мере, хотя вероятно обратное будет доказано со временем. Вот такая вот штука жизнь.

Глава 14

— Максим б**, ты чем занимаешься?

— Огонёк не появляйся так резко. И держись подальше от проводки, а то устроишь пожар. — Сказал я ему, а то совсем обнаглел, перекармливаю я его хорошей древесиной, ох как перекармливаю.

— Максим б**! — Закричал огонёк, мой ручной зло… очень добрый дух. — Ты почему неделю сидишь дома безвылазно и играешь в доту? Люди ждут твоего правления!

— Огонёк, не мешай, а? У меня тут такая катка. — Сказал я ему. Сам тем временем рашил мид. — Я как раз на русе побеждаю команду рептилоидов.

В разговор включилась Алиса. Она активировалась на моём поясе и заговорила без разрешения.

— Я ему то же самое неделю талдычу, говорю людям нужно видеть правителя даже если всё делается без него. А он сидит в доту играет. Сейчас как выключу ему системный интернет!

Интернет и вправду пропал. Ну и ладно, всё равно уже надоело.

— Ладно, вы двое меня убедили. Сейчас пойду наводить порядки, добрым словом и револьвером, пара супостатов станет нежитью, как раз нужны рабочие на добычу камня. Нужно только вспомнить, где у меня враги и в какую сторону воевать.

Я встал, оделся и приготовился явить себя своему народу.

* * *

«Внимание, возможна системная нестабильность».

Ну вот опять. Система дурит, пропала системная связь и описания навыков. Кто-то случайно сдох, а кто-то получил +100 уровней, ничего нового. В городе после таких выкрутасов системы стало на сто человек меньше, зато один получил сразу сто уровней и решил воспользоваться новообретённой силой. Разграбил магазинчик и решил свалить в закат. Пришло побегать за ним перед тем, как пристрелить.

После него была банда каннибалов, новоиспечённый вампир и старый мошенник по имени Анджей, явно не местный. Последний мастерски умел рассказывать небылицы, вытягивать из людей деньги и мошенничать в азартных играх, а его особый талант позволял ему переобуваться на лету, да так быстро и ловко что никто ничего и заметить не успевал. Пользуясь этим он обыгрывал людей в карты, затем на лету переобувался в волшебные сапоги-скороходы и сваливал из игорного заведения.

Да, по настоянию совета в моём родном городе теперь легализованы все пороки и увеселительные заведения на любой вкус. И этот хитрый мошенник Анджей уже успел обокрасть каждое. Единственный кого он испугался это деревенский паренёк с вилами, который пытался пырнуть старого вора в бок. Тот ловко уклонился, мгновенно нацепил скороходы и был таков.

Выслеживать бегуна пришлось долго, он скрывался под десятью поддельными именами, открыл «ип» на своё имя и делал вид что снимает сериал. У него даже были актёры, камера и декорации. Старик был настолько ловок что даже успел снять целый сезон постапокалиптического сериала собственного производства и даже запустить его в продажу на системном сервисе «Системфликс», и даже заработать на нём круглые суммы. Назывался этот сериал «Кондотьер из Бодибилдии». Что вообще за название такое? Ну впрочем это его дело. я решил не разбираться.

За отсутствием мошенника в его доме в одном из поселений, я решил почитать сценарий сериала и посмотреть пару серий. А вот как почитаю и посмотрю обязательно поймаю его и выдворю из города за многочисленные преступления, которые, впрочем, смертью не караются. Ведь не буду я расстреливать человека за мелкое мошенничество в карты? Или за сьёмку сериала с рейтингом «минус пять»?

Первая серия началась с того, что некий бывалый вояка по имени Хервант из Бодибилдии устроил резню в какой-то деревне под названием Блявикен. Он единолично зарезал сто сорок человек половиной меча, и убил их кровожадную предводительницу. На этом начался кровавый путь ужасного злодея Херванта мясника из как там эту деревню… да не важно.

Накачанный и перекачанный Хервант мясник странствовал по землям некоего средневекового царства, которые поразительно смахивали на заброшенный лесок за моим городом. На декорациях авторы сэкономили, ничего не скажешь. Там он встретил рыжую чародейку по имени Триша. Правда я искренне не могу понять почему на роль рыжей чародейки взяли лошадь? Ну действительно, взяли обыкновенную лошадь, надели на неё рыжий парик, поставили её в кадр и играй чародейку? Она значит такая выезжает из кустов и ржёт по-лошадиному, а внизу субтитры мол говорит она: «привет Хервант». А он ей: «привет Триша, давно не виделись».

И вот едет Хервант верхом на чародейке-лошади, ну а как её ещё применить, она же лошадь? И встречает некоего барда, Одуванчика из Цидариса. Тот сразу же сочинил песню «заплати кондотьеру пюрешкой с котлетой». Хервант обрадовался, ведь теперь ему будут чаще платить за работу, а не как всегда. И отправился убивать страшного золотого дракона, ну ему то точно за такое заплатят? Правда ведь?

Это была уже третья серия и меня начало клонить в сон, но я решил смотреть дальше. Так вот, Хервант верхом на Трише и вместе с бардом Одуванчиком приехали убивать страшного золотого дракона. И в компанию к ним затесались… карлики. Нет, не гномы, не краснолюды, карлики! И главный из них, некий Тирион Ланкастер по прозвищу «чёрт пьющий», командовал этой бандой карликов и носил отличный доспех. На вопрос Херванта «что ты здесь делаешь», он ответил справедливое «так моя предыдущая роль закончилась, вот теперь сюда сниматься пришёл, здесь ведь тоже средневековье?».

И вот два великий воина, Хервант и Тирион идут биться с золотым драконом. Правда один едва поспевает за другим, ведь ноги карлика не столь быстры, но тем не менее до места битвы дошли оба. Там они схватились с драконом страшным, золотым и злобным, но спасла их могущественная чародейка, которая на мечах (чародейки ведь только мечами и дерутся, правда ведь?) зарубила дракона и целую банду разбойников. А звали эту чародейку Дженнифер из Зеррикании, и кровей она была соответствующих.

В четвертой серии, которую я откровенно мотал и чуть не проспал, злая Дженнифер соединила свою судьбу и судьбу Херванта при помощи злой магии, вероятно древней и цыганской, а дальше я решил не смотреть. Я выключил проигрыватель и ушёл, решив больше никогда это не видеть. Правда Алиса, язва такая, записала почти всё увиденное и закачала на мой компьютер. И когда у меня было хорошее настроение показывала мне лучшие отрывки, чтобы мне жизнь не казалась мёдом. Из-за этого у нас вышла большая ссора и я едва не отомстил ей установив на неё «виндовс висту первой версии».

А наследующий день автор этой истории Анджей свалил из моего родного города и решил искать другое место для съёмок. Вероятно, следующий сезон он будет снимать на Марсе, а может и на Луне, ведь там земля дешёвая и съемки ничего не стоят.

* * *

В этот раз система дурила особенно активно. Целые куски зданий отрывались и летели в небо, ни одного вменяемого сообщения нельзя было прочесть во всём меню, все описания пропали, и половина навыков не срабатывали. Намой системный телефон поступил звонок, и я снял трубку.

— Алло. Максим.

— А, мистер акула. Как ваш океан звёзд поживает?

— Нормально, мы добыли последний кристалл и отдали его Солнышку.

— Хорошая новость, значит системе скоро конец, и мы сможем жить на руинах цивилизации без неё?

— А вот и нет, Максим, Солнышко получила максимальную силу, но победа ей пока не досталась. Нам предстоят многие испытания.

— Например?

— Система будет сходить с ума, а все монстры и все, кем она управляла будут вдвойне опасны, втройне злы, получат много незаслуженных сил и способностей и будут ужасно агрессивны.

— Это плохо. — Констатировал я.

— Верно, постарайся выжить. Я чувствую ты ещё пригодишься общему делу.

— Я постараюсь.

На том разговор завершился. Я и не заметил, как небо позеленело и с него пошёл кислотный дождь. Б**, все посевы табака сгорят! А без винограда не будет дешёвого вина! Нужно срочно послать скелетов спасать всё что можно! Ведь без табака и вина цивилизация не имеет смысла вот вообще.

* * *

Посевы табака были спасены, но из Гренландии пришли тревожные вести. Полчища зомби осадили деревню великанов, опять. Я перенёсся туда и участвовал в отражении атаки. Ну и что что мертвецы меньше великанов в десять раз? Зато их миллионы, у них есть мутации и яд. И даже дохлый великан легко обратится в зомби. К счастью, потерь удалось избежать.

Сразу после Гренландии я оборонял базу в Исландии, от огромного птеродактиля. Да, от него самого. Он гад, оказывается был создан древними рептилоидами и с тех пор охотится на всё живое. Победа над ним далась многими усилиями, к тому же он улетел живым и обещал нассать в Байкал. Я догадывался почему он так ненавидит Байкал и древних русов, но наш то Байкал тут при чём? Да и древние русы, кибер-русы и даже русы-танкисты в этом мире давно не живут.

Ситуация вроде бы стабилизировалась, и я смог вернуться домой. А стоило мне вернуться домой как Марина взялась бить тарелки и кричать что я её совсем не люблю и постоянно шляюсь с какими-то птеродактилями, великанами и вообще вчера сериал смотрел и всё без неё.

Уж не сложно было догадаться кто ей такое сказал. В этот раз я уже сдавил флешку с Алисой кулаком и всерьёз намеревался похоронить её на дне выгребной ямы, но она начала торговаться и оправдываться. Она предложила мне невероятные знания, в обмен на то, что я не стану осуществлять свой план. Я задумался и решил дать ей шанс.

В качестве невероятных знаний она вручила мне 2000 часов пикап тренингов, 1000 часов видео мудростей великого мыслителя «идущего к болоту», а также рабочий чертёж титана класса «император». Вот последнее и спасло её электронную жизнь. Правда строить титана мне не досуг, а вот улучшить Малыша немного это можно.

Я призвал своего верного боевого робота. Он выскочил из инвентаря и появился прямо передо мной.

— Хозяин, а что это за искусственный интеллект висит у вас на поясе? — Спросил меня он.

— А? Это Алиса, вы ещё не знакомы и это к лучшему.

— Здравствуй красавчик, меня зовут Алиса. А кто сделал тебя таким красивым? — Спросила она Малыша.

— Он. — Сказал робот и указал на меня.

— Он? Этот чурбан? Да он даже розетку сделать не умеет. И полку прибить не хочет.

— Алиса, я сейчас прибью тебя к полке, засуну в розетку и закачаю тебе в память миллион терабайт споров о том какая вайфу лучше, на японском, прямо с анимешных форумов.

— Фу, нет! Почему ты такой жестокий, Максим, ты кибер террорист!

— Хозяин. — Обратился ко мне Малыш. — Вы обещали мне улучшения.

— Да, помню. Я тут прокачал обращение с ураном. Все очки туда влил. Если будет фонить радиацией и светиться как новогодняя ёлка не волнуйся, так задумано.

— Понял. Тогда давайте начинать.

— Давай, чернобыльские технологии в действии.

* * *

«Урановая пушка. Опасно для всего живого. Урон —???. технологически сложное оружие. Риск вызвать мутации у всего живого и мёртвого 39%».

Я сидел внутри робота, и никакая радиация не была мне страшна. Радиоактивная пушка установленная в его правой руке напоминала помесь спутниковой тарелки и лазерной пушки. И стреляла она зелёными лучами.

Зелёные лучи заставляли зомби раздуваться словно в них тридцать литров воды залили и лопаться словно они воздушные шарики. За пару выстрелов несколько сотен живых мертвецов становились зелёным фейерверком. Правда сразу после применения этого оружия у всех местных бродячих собак выросли дополнительные лапы и хвосты, а пара улиц стали непригодны для жизни на ближайшие лет так пять тысяч. Ну ничего, как террористическое оружие оно самое то. Вот высадиться на какой-нибудь далёкой планете и устроить там кошмар самое то!

— Хозяин, а правда, что вы сделаете из меня титана? — Спросил меня Малыш.

— Конечно сделаю, самого большого и сильного. Правда придётся где-то найти пару сотен тон нужных комплектующих, совершить технический прорыв, построить тебе гараж по размеру, найти подходящую энергоустановку и многое другое.

— В общем вы справитесь за пару месяцев. — Констатировал он.

— Если буду хорошо качаться и посещать новые миры, то да. Нужно много очков навыков раскидать чтобы хоть что-то в этом понимать. А я как видишь был немного занят. Но я всё сделаю. Вместе мы сможем топтать целые планеты и за секунды сжигать города.

— Кстати хозяин. а где вы достали уран?

— Ну как где, в перекрёстке купил.

— Я чувствую, что этот уран из этого мира. И в описании он помечен как местный предмет. — Сказал он задумчиво. — Вы взяли его здесь.

— Ладно, этот я взял здесь. — Сказал я. — Но только этот.

— Скажите хозяин, а связано ли это с недавним взрывом АЭС где-то в Европе?

— Абсолютно нет. Ну… самую малость… Никто живой не пострадал, всё равно там теперь одни зомби живут.

— Так я и думал. — Сказал он и долго со мной не разговаривал. Ну нажал я не на ту кнопку, ну с кем не бывает. Нашёл проблему, пфф…

* * *

Следующие дни прошли в трудах и обороне. Мертвецы стали ещё злее и приходилось быть в нескольких местах одновременно. Они пёрли и в Гренландии, и в родном городе, и на базу в Исландии тоже нападали. Довольно активно и с воды.

В перерывах между нападениями и работой было только время поспать и поесть. В один из таких перерывов позвонил акулий торгаш.

— Алло. — Поднял я трубку.

— Максим. Нужно поговорить.

— Я слушаю.

— Тобой тут заинтересовались.

— Кто?

— Силы галактического порядка и правитель царства порядка великий Механос. До них дошёл слух что ты виновен во многих бедах, что якобы это ты дал силу Солнышку, собрал для неё кристаллы, из-за чего сейчас весь центр галактики пылает в войне.

— Я тут ни при чём. — Сказал я.

— Верно, мы соврали то же самое. Но имей ввиду.

— Понял, не забуду.

Я бросил трубку. Великий Механос? Царство порядка? Это то самое царство шестерёнок, висящих в пустоте куда, я как-то наведался? Ладно, если наведаются ко мне я их проучу. А пока я занят.

Глава 15

«Механодрон-посланник. Уровень 149. Страж порядка».

Он был похож на ходячие механические часы, только с одним большим глазом посередине туловища и двумя парами забавных тоненьких конечностей. Весь сделанный из металла этот уродец держал в левой руке длинную тонкую иглу, которой только что пронзил зомби и выбросил как кусок мусора.

— Эй, ты что себе позволяешь! — Крикнул я ему. — Здесь кач только для жителей города. А ну убирайся туда откуда пришёл!

Стоит тут посреди дороги моего города и моих зомби убивает. Между прочим людям нужно опыт получать, а он прикарманивает их «экспу».

Механодрон заметил меня и низко поклонился. Оружие отправилось в ножны, а сам он долго не разгибался из нижайшего поклона. Наконец он разогнулся и заговорил со мной механическим голосом.

— О великий посланник хаоса в материальной вселенной, Максим! Наш правитель, великий царь царства порядка просил передать что желает видеть вас в своём царстве.

— А если я не хочу туда идти? — Спросил я сразу и вполне резонно.

— Живым вас брать не обязательно, — ответил он. — Ведь наш царь всё равно хочет судить вас за распространение хаотических энергий, нарушение законного порядка в галактике и начало тёмных веков.

— Что-то, мне кажется, что я не имею к этому отношения, совсем. — Сказал я.

— Наш царь предвидел такой ответ и послал за вами своих воинов. Вы будете взяты силой живым или мёртвым.

С крыш на дорогу спрыгнули ещё двадцать таких же механических уродцев примерно той же силы. Все с крылышками за спинами, длинными иглами в качестве оружия и примерно сотым уровнем.

— Малыш, твой выход!

Робот выскочил из инвентаря и уже через две секунды я сидел у него в кабине. Не зря мы отрабатывали это несколько часов. Быстро заскочить внутрь пока тебя не укусили за задницу это тоже искусство. Вокруг робота тут же вылезла целая армия скелетов. Они встали неживым костяным щитом вокруг нас. Радиационное оружие применять здесь я не рискну, а то половина города умрёт от рака, поэтому у робота стояла лазерная пушка и цепная пила.

Механодроны пошли в атаку. Эти механические твари совсем не чувствовали боли, даже когда скелеты нашпиговали почти каждого пулями. Они не чувствовали боли и не хотели умирать, а лишь яростно разбрасывали хиленькую нежить, вооружённую «кто чем». Тогда я призвал Лича. Тот появился и тут же наколдовал на наглецов ледяную сеть. Она сковала их движения, они завязли и не могли пошевелиться.

Лишь через пару секунд они вырвались и пошли в атаку с удвоенной яростью. Лазерная пушка спалила двоих, но ещё десять облепили робота. Кажется, я их недооценил, нужно было бахнуть здесь бомбу побольше. Механические одноглазики летали на крылышках вокруг Малыша и кололи его иглами в уязвимые места, отчего он матерился и располовинил одного цепной пилой.

— Хватайте его и включаем математический портал! — Крикнул один из них.

Они навалились на робота все разом, некоторых удалось распилить пилой, но штук пятнадцать были ещё живы. Они облепили робота и активировали какую-то способность.

«Открытие портала в царство порядка через 3… 2… 1».

— Вот твою мать! — Крикнул я перед тем, как портал открылся и нас всех буквально засосало в него.

* * *

Мы вывалились все вместе посреди висящей в бесконечном океане пустоты шестерёнки. Ах, я кажется был здесь уже дважды! Теперь в третий раз попадаю в это стрёмное место.

Механоиды вокруг приходили в себя, я выскочил из кабины и набросился на них сам. Электрическими когтями я располосовал двоих, ещё двоих задавил и распилил Малыш. Один попытался пронзить меня иглой, но доспех отразил удар. Искры полетели во все стороны, я оттолкнул уродца ногой и заехал ему кулаком в единственный глаз так, что он лопнул.

— А-а-а-а-а! — Закричал он. Я вскрыл его когтями и на джетпаке налетел на другого. Тот только поднимался, и я вонзил когти ему в бок, мгновенно его убив.

Механодроны пожалели, что связались со мной. Они поднялись в воздух на своих крылышках и полетели прочь. Малыш не дал уйти троим, уложив их лазером. Они взорвались в воздухе словно небольшие бомбочки.

Я осмотрелся вокруг. Опять парящие в пустоте шестерёнки, опять я в этом порядочном месте. Шестерёнки вокруг вращались в идеальном порядке, синхронно. Сотни шестерёнок висели в пустоте и синхронно вращались, не сбиваясь ни на долю секунды, ни на миллиметр. У некоторых людей такое может вызвать восхищение, у других эпилептический припадок. Мне стало дурно от этого зрелища. Я попробовал телепортироваться или открыть телепорт. Не получилось. Тогда я попробовал открыть лимб.

«В данной локации лимб не доступен. Вы находитесь в механическом пространстве. Мир N/A 19827563148935235176».

— Б***ь! — Выругался я громко, у меня здесь есть только Малыш. — Только на тебя и могу надеяться, дружище.

— Хозяин, наконец-то вы меня цените. Как на счёт обновления моей видеокарты?

— Что? Видеокарты, у тебя есть видеоарта?

— Ну да, в свободное время я генерю арты в нейросетях. Я хочу новую видюху.

— Будет. — Обещал я. — Самая большая какая в тебя влезет. Я только хочу выбраться отсюда, меня уже тошнит от этого порядка и синхронности движений.

— Забирайтесь в меня, хозяин. Воспользуемся мои джетпаком.

* * *

Мы скакали с одной шестерни на другую. Джетпак у Малыша был мощный, он скакал сразу через три больших шестерёнки. Да и гравитация здесь была такая что прыжки мои были в три раза длиннее, чем на земле.

По дороге нам встречались какие-то уродливые насекомые с крыльями и длинными лапами, похожие на кузнечиков-переростков. Они вили гнёзда прямо на шестерёнках и не выглядели как желанные гости здесь. Малыш поливал их из лазерной пушки, поджигая их коконы и отвратительные органические наросты бывшие их яйцами. Нападение на их детёнышей твари расценили как нападение на себя и навалились на нас со всех сторон. Малыш подлетел выше и дал жару из джетпака. Столбы огня, вырвавшиеся из него, спалили летающих тварей вокруг, а сам он разок махнул длинной цепной пилой, и уродцы предпочли держаться подальше. Только кидались в нас камнями и грозили нам ржавыми лезвиями.

Мы держали путь неизвестно куда. Всё равно здесь всё одинаковое и ты всё равно не знаешь куда летишь. Так что мы просто держали путь в одно направление. Рано или поздно куда-нибудь да выберемся.

На одной из шестерёнок мы застали железного червяка что имел помимо большого глаза ещё и огромный рот. Тварь уставилась на нас, а затем улыбнулась и заговорила таким же железным голосом, как и его сородичи.

«Механодрон-ремонтник. Уровень 14».

— Добрые путники. А не выход ли из нашего прекрасного царства вы ищете?

— Ищем, а что, можете подсказать? — Осведомился я.

— Могу, и подскажу, но за плату.

— И чего же вы хотите?

— Я бы не отказался съесть никелевых и хромовых запчастей. В вашем железном спутнике они имеются.

— Допустим я скормлю вам запчасти. — Сказал я. — И что, вы скажете куда идти? А как понять, что вы не обманули?

— Часть материала я потрачу чтобы создать вам компас которые позволит вам увидеть то, чего вы так хотите достичь.

— Ну хорошо, я согласен.

Я скормил ему запчасти. Он прожевал их и через пару минут выплюнул железную штуку. Она была похожа на старинный компас. Я покрутил её в руке, но стрелка указывала лишь в одном направлении.

— Ну что? — Спросил он. — Работает?

— Да, но показывает только, а инвентарь.

Я открыл инвентарь и стрелка сразу повернулась к месту, где я хранил сигареты. Пришлось покурить чтобы мне хотелось найти выход. Стрелка показала куда-то в том направлении, в котором мы и двигались.

— Спасибо. — Бросил я механизму, и мы полетели в направлении что указывал компас.

Стрелка периодически крутилась как бешеная, пришлось умерить свои желания и стать более предсказуемым. А хотел я много, поесть чипсов, покурить и выпить. Всё равно мы двигались в одном направлении, поэтому я мог позволить себе отвлечься.

На одной из платформ мы встретили ещё вредоносных жуков. Малыш просто давил их ногой, как тараканов. За этим занятием нас и застукали крылатые механические твари. Ещё десять из них атаковали нас с бреющего полёта и их длинные острые иглы вошли глубоко в уязвимые места робота.

— Повреждения сервомоторов 11%.

— Понял. Активируй защитное поле.

Поле было включено и несколько тварей сгорели заживо столкнувшись с ним. Механические существа отступили. Поняв, что делать им здесь нечего. Зато вместо них появилась здоровенная и перекачанная фигура.

— Обезьянка Максим! — Крикнула она и я с трудом признал в ней того самого лысого, от которого с таким трудом избавился и которого видел только в кошмарах.

Он опустился на землю медленно, прямо перед нами. Вот только этого для полного счастья не хватало!

«Вестник порядка. Уровень N/A???».

— О, лысый, давно не виделись, а я думал ты сдох.

Ответом был яростный рык, тварь бросилась вперёд и впечаталась в щит. Тот был мгновенно перегружен и рассыпался, а существо уже протягивало лапы к кабине пилота. Малыш ударил его током, а ему как с гуся вода. Он вцепился в машину своими руками и силой вскрыл кабину. Да, он сильный, что ему эта кабина. Вот только я выскочил из неё на джетпаке.

— Куда, я тебя поймаю! — Закричал он и отшвырнул Малыша как игрушку, тот полетел за край шестерёнки и полетел куда-то вниз.

— Твою мать! — Выругался я и полетел прямо за ним.

Лысый двигался молниеносно. Он почти поймал меня, но я уклонился скорее на инстинктах. Показывая ему фак обеими руками, я летел с шестерёнки вслед за моим боевым роботом. Это было отчаянно, храбро и самоубийственно. В общем, как всегда.

— Дурак мелкий, ты можешь падать туда вечность! — Крикнул он. — Меж шестерёнками пространство работает иначе. Ты похоронишь себя заживо там навсегда! Ха-ха-ха-ха-ха!

А я тем временем уже летел вниз и не мог разглядеть Малыша. Перед глазами был красный и чёрный туман, они менялись местами, а я как будто летел между двумя мирами.

Шестерёнка и лысый давно скрылись из виду. Этому ублюдку ничего не стоило оторвать мне голову, силёнок у него сколько хочешь, но кажется сейчас я от него избавился. А ведь знал я что он жив! Нутром чуял, во снах видел, на кофейной гуще нагадал.

Чтобы найти малыша я достал компас. Он бешено завращался во все стороны и неожиданно показал направо и чуть верх. Я активировал джетпак и полетел в нужном направлении. Через минут десять полёта через красный туман я нашёл робота, летящего вниз в облаке тумана. Я добрался до него легко, залез в кабину и захлопнул её за собой.

— Малыш. Ты как? — Обратился я к нему.

— В порядке, Максим. — Ответил он.

— Вот и отлично, у меня есть компас, врубай двигатели.

Робот включил джетпак, и мы полетели туда, куда указывала стрелочка компаса.

* * *

Мы приблизились к огромной шестерёнке, на которой стоял целый город. С белыми башнями с часами, с серебряными стенами и домами, с улицами по которым в идеальном синхронном порядке ходили тысячи механоидов. Фу, какая порядочная гадость, мне от этого идеального порядка уже плохо.

В нас начали стрелять. Полетели ракеты, они немного недолетали и взрывались в воздухе. Дождь осколков сыпался на щит. Похоже в том и была задумка. Неужели нам придётся пролететь через этот город чтобы добраться до выхода?

Мы поддали газу и полетели в сторону, нас всё ещё обстреливали, но теперь менее охотно и эффективно. ракеты в основном пролетали мимо. Шестерёнка была огромна и облететь её была та ещё задачка. Мы летели мимо и летели долго. Иногда с поверхности города взлетали стаи крылатых механоидов, они атаковали нас группами и нам приходилось отбиваться лазером.

Наконец городскрылся из виду, он была далеко позади. Мы остановились на одной из шестерёнок и решили сделать перерыв. Малыш почти сразу предложил.

— Хозяин, поставьте мне урановую пушку.

— Согласен, мы не дома, почему бы и нет. — Ответил я.

На правую руку мы поставили ему новенькую урановую пушку, а на левую блок с управляемыми ракетами. Я так же потрудился и залатал все повреждения, полученные в последних боях.

Уже в следующем бою урановая пушка заставила лопнуть словно маленькие бомбы несколько десятков механических летунов. И как будто этого мало на следующей шестерёнке мы наткнулись на насекомых. Эти кузнечики-мутанты уже успели порядком поднадоесть. Они накатывались на нас сотнями. Урановая пушка рвала их на части, но несколько отрастили дополнительные конечности, выросли в размерах и улетели.

Эти мутанты летели так быстро что я и не подумал стрелять им в след. Мы с Малышом пожали плечами и полетели дальше, благо компас всё ещё указывал путь.

* * *

Максим и Малыш летели к границам царства порядка. Этот путь занял много времени, несколько дней. Они позвонили своим друзьям акулам и попросили отправить кого-нибудь забрать их. Акулы обещали помочь. А тем временем мутировавшие от контакта с волшебным ураном насекомые начали откладывать яйца.

Сотни детёнышей вылупились уже на третий день, это были уродливые кузнечики-мутанты нового поколения, со стальными жвалами, стальными мускулами, мифриловыми потрохами и немалым умом. Они сожрали всех своих сородичей на ближайших шестерёнках и начали быстро распространяться.

Не прошло и недели, а новые твари уже заполонили все нижние уровни царства порядка. Они плодились с невероятной скоростью, ведь каждая самка откладывала сотни яиц, а детёныши становились взрослыми уже через неделю. Они пожирали всё живое и никакие механоиды не могли их остановить.

Максим уже давно свалил из царства порядка благодаря помощи акул что вывели его в реальное пространство, а твари тем временем уже распространились на половину территории. Они уничтожили несколько крупных городов, сожрав всё их население, разрушили несколько ключевых шестерёнок обеспечивавших работу всего царства, их наиболее крупные и сильные особи уже были размером с дирижабль и могли в одиночку бросить вызов самому королю механоидов.

Лысый вестник порядка старался как мог, его огромная сила позволяла ему убивать тварей по несколько штук в секунду, но они плодились быстрее чем он успевал очистить от них города. Через три недели после отбытия Максима уже сам король сражался с тварями, его элитные воины лишь с трудом удерживали их на границе столицы. Царство тем временем начало развоплощаться, ведь оно было основано на порядке, а порядком там больше и не пахло. Целые уровни разрушались, открывались порталы в реальный космос, хаотичные формы жизни больше не питали отвращения к царству порядка и устраивали в нём свои жилища. Даже потомки древних ящеров-рептилоидов решили поселиться на шестерёнках, которые уже давно не вращались в правильно ритме, а вместо этого бешено скрипели и крутились какая как может.

Механоиды гибли миллионами, страшные чудовища в которых эволюционировали насекомые пожирали их целиком, ведь видели в них лишь неопасную добычу. Царство скатывалось в полный хаос и вот многие уцелевшие механизмы утратили веру в порядок и намерено стали служить первозданному хаосу.

И всё бы ничего если бы на царство порядка не была завязана сама галактика. Миры начали вращаться вокруг своих солнц неправильно, гармония и баланс были утрачены, сотни планет погибли, потому что сошли со своей орбиты. Был потревожен покой древних космических ужасов, существ чья мощь была невероятной. Они проснулись ото сна и начали пожирать целые миры. Лишь вмешательство самой системы навело порядок и остановило гибель планет. Сама система обратила внимание на творящееся в царстве порядка и решила закупорить его так, чтобы никто не мог проникнуть туда. Она взяла на себя функции балансировки мироздания и восстановила порядок, а само царство порядка уже не могло исполнять своих функций.

В общем урановая пушка безопасна, а Максим большой молодец. По крайней мере так считал он сам и даже записал на эту тему влог.

Глава 16

«Правитель царства порядка в боевой форме предельного гнева. Уровень 500».

Я как раз отдыхал на острове. Развалился в шезлонге и сидел около моря. Тут пространство передо мной лопнуло и в воздухе появился портал. Из него выскочил правитель царства порядка и уставился прямо на меня.

— Привет. — Всё что успел я сказать.

Волна энергии снесла половину пляжа и сделала скелетов, прислуживавших мне пеплом. Этот царёк не был похож на величавого механоида которого я когда-то встретил. Теперь это был большой круглый кусок металла, с огромным глазом в середине своего тельца, с восемью руками, весь красного цвета. Его глаз смотрел на меня с бесконечной ненавистью. Конечности создавали четыре мощных заклинания чтобы испепелить меня, круглые крылышки за спиной синхронно вращались 10.000 раз в секунду. поддерживая это тело в воздухе.

— Эй, царь шестерёнок! Что я тебе сделал то? Пренебрёг приглашением⁈ — Спросил я. В тот момент мой доспех уже сам одевался на меня, благо это делается быстро. Малыш тоже вылазил из моего инвентаря и готовился к бою, армия скелетов выпрыгивала из лимба и готовилась умереть ещё раз.

— Ты ещё спрашиваешь? — От этого звука стало больно ушам. Словно кто-то пару раз ударил по динамику молотком и насыпал туда песка, такой мерзкий и корявый звук получался из-за этого. — Ты уничтожил моё царство!

Вот тут была моя очередь остолбенеть. Как это я царство уничтожил? Да откуда у меня столько силы чтобы уничтожить целое царство! Этот старый маразматик что-то напутал. Я максимум пару букашек да пару его лакеев приложил.

— Я максимум пару твоих слуг пришил! — Крикнул я. — Может ты ошибся? Может обсудим всё мирно?

— Исчезни!

Четыре заклинания уничтожили всё живое на пляже. Трёх сотен скелетов как не бывало. Благо я был уже внутри Малыша и парил в воздухе на его джетпаке.

— А-а-а-а! Ненавижу тебя, тупая обезьяна! — Заорал он и повторил атаку. Вэ тот раз не стало джунглевого леса за моей спиной. Ну и хорошо, построим там аквапарк!

Радиационную пушку мы здесь не использовали, вместо неё у Малыша были ракеты с наведением и силовой кулак. Этот набор мы применяли против зомби в Гренландии, уж больно часто те стали атаковать.

Ракетный залп этот ублюдок принял на магический щит. Правда одна из ракет прошла и ударила его в руку. Руку оторвало начисто, всего лишь одну из восьми, но это произошло. Он взвыл и ответил такой магией что уже два леса за моей спиной сгорели.

Так дело не пойдёт, придется сближаться или его магия рано или поздно достанет нас. Малыш поддал газ, и мы перешли в ближний бой с этой тварью. Силовой кулак нанёс удар, но он закрылся одной из рук и ударил нас так сильно что мы пролетели метров двести и упали в грязь где-то на месте, где был лес. Мы быстро поднялись и приготовились к новому раунду.

— Повреждения внешней оболочки 7%. Повреждения внутренних систем 13%.

— Мы легко отделались.

Эта тварь пятисотого уровня, вообще не из нашей лиги. Странно что мы ещё не сгорели. Тем временем из океана показались три длинных синих щупальца. Они со всей силы ударили короля механоидов и тот отлетел метров на пятьдесят. Да, этот тот самый кракен, которого я когда-то победил на этих островах и заставил служить себе. Вот он и пригодился, выиграл мне время.

Механоид что-то поколдовал в воздухе и пространство и время в месте, где кракен сидел в воде остановились и застыли. Словно кто-то нажал паузу воспроизведения, даже синее щупальце, торчащее из воды застыло. Механоид король рассмеялся.

— Ха-ха-ха! До чего жалкие у тебя слуги, обезьянка!

Я ответил ему ещё одним залпом ракет, от которых он потерял ещё руку. Только это его не волновало, у него было ещё шесть, и он снова собирал какую-то магию. Малыш взлетел высоко в небо и полетел подальше от этого монстра, мы надеялись, что издалека он промажет. И он промазал, испепелил пару чаек, летевших рядом с нами, но в нас не попал.

— Щит 50% мощности. — Уведомил Малыш.

— Как так-то? — Сказал я удивлённо.

— Удар был большой мощности. По нам прошлась ударная волна.

— Не уйдётееее! — Кричал уродец и летел за нами на своих крохотных крылышках. Крылья его уже не работали в ритме и потому полёт его был кривой и косой, и уж точно не слишком быстрый.

— Что-то ты стал хаотичным очень. — Сказал я королю через динамики, установленные на Малыше. Тот в ответ обозлился и кинул в нас каким-то заклятием, которое создало прямо перед нами неровное и уродливое кислотное облако. Мы едва уклонились и тут в нас ударила молния. На секунду Малыш отключился, и мы полетели вниз. Это позволило нам избежать встречи с королём, ведь он как раз догонял нас и не смог перехватить, потому что мы были уже внизу.

Тем временем скелеты внизу взяли ракетницы и выпустили по королю ракеты словно он был самолётом. Тот легко защитился от них магией, но это купило нам немного времени.

Странный рык пришёл с небес и на пляж приземлился пустотный дракон. Он тоже отдыхал на пляжах, как и мы. Имеет же право? Имеет. На его корпусе была одета сшитая специально для него гавайская рубашка, а на голове у него красовался большой венок из красных цветов. На спине у дракона сидела пьяная эльфийка в купальнике. В левой руке она держала лютню, а в правой бутылку. Она приложилась к горлышку и жадно отхлебнула, после чего крикнула.

— Давай дракон, надери зад этому уродцу! Только рубашку не порви, а то я долго её шила!

Дракон не мог разговаривать, но по его фырканьям можно было понять ход его драконьих мыслей. Он фыркал что-то в духе «без проблем, сейчас разберёмся». Эльфийка спрыгнула с его спины и нетрезвой походкой побежала в кусты прятаться. А дракон сбросил венок с головы и выпустил в шестирукого короля поток чёрного огня.

Король легко отбил атаку и ответил огнемётом от которого должны сгорать целые острова. Дракон ушёл от атаки и поток пламени попал в воду. Тем временем пространственная аномалия в воде исчезла и кракен благополучно скрылся глубоко под водой, побулькав что-то злое в сторону чужака.

— Что, уже сбегаешь? — Возмутился шестерёнка ходячая. — Трусливый осьминог!

Тем временем Малыш поднимался с земли, я сидел внутри и видел неутешительную статистику повреждений. Общий урон более 30% Ещё пара таких атак, и мы просто развалимся.

Скелеты осыпали короля железяк ракетами, его единственный большой глаз смотрел на них с ненавистью. Он уже собирался устроить скелетоцид, но заметил в толпе колобков-зомби, формирующих щит. Его атака бы просто не прошла. на тусовку так же явились Лич и Костя, у них сегодня был выходной, поэтому оба были заняты своими делами. Первый наверняка проводил очередной парад скелетов в коричневых рубашках, ибо это очень ему нравилось и по такому случаю он всегда одевал чёрную фуражку с черепом и костями. Ну а второй кормил бездомных котов и ловил рыбу, иначе почему у него в одной руке удочка, а в другой банка кошачьих консервов?

Короля железяк начали осыпать магией и атаками со всех сторон. Ракеты разбивались о щиты, заклятия и огонь развеивались контрзаклинаниями, а Костя тем временем поступил просто, запустил в него какой-то диск похожий на крышку от мусорного бака и попал королю железяк прямо в глаз.

— А-а-а-а! Будь ты проклят, костяной уродец! — Кричал он, схватившись за раненый глаз. Вот уж не думал, что крышка от мусорки будет эффективнее десятка ракет ПВО.

В ответ он послал молнию, которая спалила бы всё на десятки метров вокруг, если бы Лич не поставил щит. Я тоже добавил ракетный залп и сумел лишить вражины ещё одной руки.

Обмен атаками продолжался, хоть короля атаковали со всех сторон, но сказывался его конский уровень и бесконечная злоба. На любую атаку он отвечал двумя своими, куда более чудовищными. Мелкий островок превратился в пустыню, на нём почти не осталось растительности.

Механоиду надоело играться в игры, он расставил все пять своих уцелевших рук и решил перейти в ближний бой. Он двигался с огромной скоростью, его механические руки вращались и гнулись во все стороны, он шёл в атаку на дракона. Дракон встретил его лапой и отпихнул от себя, но четыре удара превратили его гавайскую рубашку в лохмотья, а лежащий на земле венок ещё и затоптали.

— Не-е-е-ет! — Раздался жалобный вопль из кустов. Кричала эльфийка. — Я столько шила эту рубашку для моего дракона! И всё впустую!

Её дракона? Я даже немного приревновал. И вообще, что дракон нашёл в этой остроухой и почему проводит с ней все свои выходные? Механоид атаковал снова, его удары сопровождались лязгом его железных конечностей, он атаковал раз за разом, осыпая дракона ударами, и я заметил, что мой подчинённый несёт серьёзный урон. Рановато ему одному биться с таким противником.

Из воды вылезли три синих щупальца и со всей силы ударили короля по спине. Тот отлип от дракона, его серия атак прекратилась и гигант даже сумел чуть отпрыгнуть назад. Щупальца заняли короля на достаточно время чтобы Костя подбежал сзади и всадил ему в спину какой-то клинок, который я вероятно когда-то подарил Косте.

— А-а-а-а, ах ты подлец! — Кричал живой механизм. — Одной рукой он вытянул клинок из спины, но из того места потоком потекла чёрная жидкость.

— Фу, машинное масло. — Констатировал Лич.

Король замедлился, следующие его атаки были менее мощными и куда более медленными. Дракон, Лич и Костя изводили его втроём, нанося ему урон по чуть-чуть, пока им и вовсе не удалось выбить ему глаз заклятием ледяного столба.

— А-а-а-а! Я вас всех уничтожу!

Король швырялся огнём во все стороны, сжигал всё вокруг, но теперь он дрался вслепую. Мои ракеты легко попадали в него и отрывали куски металла от его тела, заклятия Лича создавали под его ногами болота, в которых он застревал, его крылышки были подпалены дыханием дракона, чёрное пламя сделало своё дело и у него осталось всего две руки.

— Будьте вы прокляты! — Крикнул король механоидов и сама реальность разорвалась перед ним. Большой портал поглотил его и пару десятков скелетов что бегали рядом. Он исчез, ушёл из этого мира.

— Б***! — Выругался я. — Он точно вернётся и будет ещё опаснее.

— Это точно. — Сказал Малыш. — И мы должны быть готовы.

* * *

Я шёл по улицам перекрёстка, история с королём механоидов всё никак не вылазила у меня из головы. Как я мог уничтожить его царство? Каким образом? Да в жизни у меня не было столько силы. И этот гад ведь вернётся, да и тот лысый теперь у него на побегушках, оба меня ненавидят. Один просто силён, а другой силён невероятно!

Я приблизился к зданию торговой корпорации «ультра-грид», они отвечали за скупку многих товаров у иномирцев. Мне нужно было получить разрешение на продажу кристаллов маны в этом году. Да, бюрократия любого достанет, даже самого терпеливого. Я уже представлял себе, как хожу между кабинетами со справками и документами.

Мимо меня пробежал какой-то испуганный парень, он кричал что-то про зомби или вроде того, я не обратил внимания. Зато на пороге здания на меня кинулся зомби. Самый обыкновенный зомби первого уровня. С посиневшей рожей, красными глазами и нетвёрдой походкой, таких я видел сотни тысяч. Я упокоил его одним ударом в висок. Мертвяки в перекрёстке не новое явление, зомби появились здесь со времён начала войны Солнышка и системы. Периодически поднимаются и начинают разносить заразу, иногда некоторые особо удачливые покойники за ночь отжираются на 10–20 уровней и тогда успокаивать их приходят иномирцы. Вот они сильные и технологически развитые, и не допустят чтобы в их любимой колонии пировали мертвецы.

— Мертвец, какой ужас! — Закричала женщина, выходящая из здания. Ни за что не поверю, что в перекрёстке кого-то ещё смущает лежащий на улице труп. Тем не менее она убежала с криком, вот неженка.

— Убийца, он убийца. — Она кричала и показывала на меня пальцем. Я стоял удивлённый и смотрел на неё.

— Ты, а ну руки за голову. — Сказал мне охранник. Он достал из кобуры лазерный пистолет и направил его мне в лицо. Вот дурак, у него ведь 11-ый уровень. Я легко забрал пистолет и дал ему по морде так что он улетел в угол.

— Ах ты ублюдок! — Заорал какой-то перекачанный мужик, сидящий в очереди. — Как ты посмел буянить в моём районе? Сейчас я тебя быстро научу тебя манерам!

Он вышел из очереди и к нему присоединились такие же как он качки, целых три штуки.

— Ты хоть знаешь, что этим кварталом владеет моя семья, мой род? А? Тебе не понятно? Мы тут рулим, и сейчас я научу тебя манерам.

«Кайрос. Уровень 39».

— Я вообще-то иномирец, мне можно здесь всё. — Сказал я.

— Да, я вижу, что ты пташка залётная, но я тебя всё равно проучу.

Троица качков шла ко мне чтобы начать драку. Я смотрел на них как на идиотов, даже если они всё вложили в силу вряд ли они хотя бы поцарапают мой доспех. И что это за конфликт такой, словно высосанный из пальца? И что за «род» у них? Я словно в боярь-аниме попал.

Я легко уложил всех троих ударами по голове. Не убил, но пришиб хорошо. Я занял их место в очереди и даже попал к бюрократам быстрее чем рассчитывал. Мне пришлось много походить с бумажками, но в конце концов всё было оформлено и готово. В приложении «перекрёсткоуслуги» пришло сообщение о том, что всё уплачено.

Так, теперь мне идти на швейный завод, там нужно заказать новую гавайскую рубашку для дракона, а лучше несколько. У всех свои причуды. Скажи мне кто год назад что я буду заказывать спортивную одежду для великанов и гавайские рубашки для драконов я бы не поверил. А сейчас это стало реальностью. Бывает.

* * *

*Где-то в умирающем царстве порядка*

Король застал свой дворец в руинах. Кошмарные твари 300+ уровня разнесли весь город на части, уничтожили все механизмы и убили половину жителей. Это была ужасающая хаотичная бойня. Столица уничтожена и превращена в руины. Отныне царство порядка уже никогда не сможет функционировать как прежде, ведь все механизмы или остановились, или сбились с ритма, и некому больше за ними следить.

Король призвал своего вестника и тот вскоре появился подле него. Этот могучий воин обладал бесконечной силой, но не смог спасти царство. И уничтожить этого ужасного человека Максима тоже не смог.

— Сын мой, мы должны найти этого человечишку и уничтожить.

— Так точно мой повелитель. — Ответил он. — Но это будет непросто. Он хитёр как лис и удачлив как никто во вселенной. Я много раз пытался его убить, но каждый раз терпел унизительное поражение. Я и сам не знаю как так получилось!

— Ничего, с твоей силой и моей мудростью мы легко его уничтожим. Не будь я королём порядка!

Глава 17

Пока Солнышко вела страшную войну в середине галактики Максим… лежал на диване. Да, в тот день мертвецы атаковали важные точки не так охотно, особых дел не было, поэтому я лазил в меню правителя мира и сильнейшего воина и находил там много странного. Пока я не смотрел туда шестым сильнейшим бойцом мира стал некий Александр хозяин орла. Это был рослый воин из Греции с обломком копья в руке и ручным орлом на плече. Видок у мужика был брутальный и судя по системным форумам где-то на островах были люди что почитали его национальным героем. Этого типа следовало запомнить, он необычный. Среди его подвигов числилась победа в батлрояле на 100 человек, убийство минотавра, горгоны и спуск в «царства Аида», а ещё у него личный корабль, команда и дельфийский оракул, которую он держит на цепи, интересно за что?

Кстати об оракулах, давненько я не смотрел в своё будущее. В прошлый раз когда я туда заглянул мне привиделся целый океан кишащий акулами. Все они были жутко злы и жаждали откусить от меня кусочек, чего я конечно не мог позволить. Я отбивался и меня растерзали. Что бы могло значит такое видение? К сожалению, истолковать его сам я не могу.

— Эй, огонёк, как истолковать видение, в котором тебя рвут на части акулы? — Спросил я у него не вставая с дивана.

Огонёк, как всегда, жевал хорошую древесину, он эти куски дерева перерабатывал в уголь в промышленных масштабах. Сейчас он поглощал очередное полено ароматного кедра.

— Тебе п****ц, как тут ещё можно истолковать? — Ответил он флегматично, дерево занимало его куда больше, чем хозяин.

— Спасибо за взвешенный ответ. — Сказал я.

— Всегда пожалуйста. — Ответил он и продолжил жевать дерево.

— Акулы рвущие меня на части это к большой опасности. Так пишут на системных форумах.

— Правда? А вкачать ветку ИИ тебе там же посоветовали?

Алиса хотела сказать слово, но я снял её с пояса и притворился что хочу бросить прямо в рот огоньку. Тот даже открыл огненную пасть, поэтому Алиса замолчала. Ведь если я уничтожу флешку она погибнет вместе с ней.

— Ты не понимаешь, тут очень авторитетный человек. Он пишет, что он невероятный банкир-финансист в одном из дальних миров. Он постоянно снимает патриотические видео в поддержку своего мира и при этом всегда делает это по пояс голый, это его фишка. В общем его блоги точно правдивые.

— Верь во что хочешь. — Сказал мне Огонёк. — Если тебе скучно посмотри системное телевидение. У тебя же телевизор рабочий.

— Да? А я и не знал.

— Конечно не знал, за тебя же всю работу скелеты делают, ну или я на худой конец. Некромант ты ленивый.

— Что поделать, это у нас профессиональное.

Я включил телевизор. Системное телевидение это что-то с чем-то. В нём миллионы каналов, один страннее другого, может найду что интересное.

На первом же канале я увидел девушку в купальнике. Она стояла перед микрофоном и лизала его языком. Очень старательно надо скзаать… она облизывала краешек микрофона, и что-то туда нашёптывала.

— О, это же галактический асмр. — Сказал Огонёк.

— Чего, асмр? Она стоит и облизывает микрофон и это называется асмр?

Тем временем девушка взяла другой микрофон, к нему было приклеено пластиковое ухо. Она начала лизать его. Раздались чавкающие звуки, она лизала и покусывала это ухо и легонько постанывала.

— Она очень популярна, её транслируют на 170.000 каналов по всей системе. — Сказал Огонёк. — У неё сотни миллиардов фанатов во всех мирах.

— У неё? Да она же просто лижет уши! — Сказал я. — Своим длинным языком, лижет уши и чавкает. Как она может быть популярна?

— И тем не менее у неё множество фанатов, и она ультрабогата, она занимается этим уже двести лет и стала довольна опытна за эти годы. Опытна в лизании ушей.

— Двести лет? С ума сойти… двести лет лижет уши. Так, я переключаю.

Я нажал кнопку пульта, переключил канал.

— И в эфире шоу, «исправляем трудные браки»!

Два ведущих в приличных костюмах стояли на входе в средневековую халупу. Надо сказать, что халупа эта была построена из дерева, шкур животных, гигантских костей, неровно сложенного камня и ещё система знает чего.

Ведущие вошли внутрь и встретили там орка и человеческую женщину, брюнетку. У ног этой парочки стояли четверо детей, явно полукровок. Семейство приветливо помахало в камеру.

— Встречайте наших сегодняшних героев, Орка и Миру!

— Эй, я их знаю. — Сказал Огонёк.

— Конечно, это с ними мы проходили испытание. Мира лучница, а тот орк бегал с дрыном… не могу поверить, что они… женаты. Они же ненавидели друг друга.

Тем временем на экране начали показывать кадры из их «счастливой» семейной жизни. Мира стирала рубашки в тазу и успокаивала орущих детишек, а орк чинил забор и колол дрова. Детишки были те ещё проказники, точнее даже сказать мелкие дикие животные, не признающие никакого порядка. Они бегали кругами по дому, разбивая глиняную посуду, разрывая одежду на себе и братьях, портя домашнюю утварь.

— Ах, Гудвин! — Кричала Мира. — Опять ты порвал штаны! — Она схватила его за шкирку и начала лупить по заднице. Затем она сняла штаны и пошла из зашивать. К штанам скоро добавилась рубаха, а потом ещё одна, ведь дети опять дурачились.

Мира тем временем совсем отчаялась, день шёл к ужину, она устала как собака, а не переделала и половины дел. Она уселась в углу, где её никто не видел и разревелась.

— За что это мне всё! — Причитала она и плакала.

Тем временем пришло время ужина, и орк вернулся с охоты. Он небрежно швырнул дохлого кабана на стол, отчего тот опасно накренился и чуть не переломился в трёх местах.

— Жена, давай жрать. Я устал!

— Убери кабана со стола. — Сказал она.

— Давай жрать! — Рявкнул он. — Неси кашу и побыстрее.

Она поставила ему кашу и какое-то время он молча ел. Закончив есть он случайно уронил тарелку на пол и она разбилась. Его это не волновало, он достал длинный нож и взялся разделывать кабана. Он разрезал ему брюхо и вывалил прямо на пол пахучие кабаньи кишки. Они воняли так что оператор снимавший это закашлялся и уронил камеру.

— Опять ты разделываешь тушу прямо на столе! Сколько раз я тебе говорила так не делать! Кто это потом будет убирать⁈ — Кричала Мира. Ох уж этот средневековый быт.

— Вкусное мясо нужно разделывать дома. — Отвечал он. — Иначе духи дома не будут нам благоволить, а духи крови не примут жертву. Ты будешь помогать или нет?

Они ещё какое-то время собачились, со временем оба перешли на такие ругательства что я многие не знал и даже записал парочку. Картинка снова переключилась не ведущих, оба были подписаны как великие эксперты по семейному счастью. Они разговаривали между собой.

— Да, эта пара непроста, но мы верим, что можем научить их жить в мире. В первую очередь мы должны немного изменить их быт. Подарим им стиральную машину.

Стиральную машину ввезли в дом и установили в углу, где покоился таз и старая стиральная доска. Её подключили к системным кристаллам чтобы она работала.

— Вот, это стиральная машина, вам Мира, больше не придётся часами тереть грязное бельё о доску… Ах мистер орк, не ешьте это, это же стиральный порошок!

Орк тем временем открыл упаковку стирального порошка и закидывал его себе в рот.

— Да? А пахнет очень вкусно. Мне нравится, пальчики оближешь.

В его носу надулся огромный пузырь, он взлетел в воздух и лопнул под потолком. Дети засмеялись и тоже начали есть порошок. С большим трудом бывшая лучница вырвала его из рук и у детей, и у мужа.

Машина заработала и действительно постирала им вещи, без всякого труда с её стороны. Мира была счастлива. Дальше на очереди был холодильник. Его установили и стали грузить в него кабанье мясо. Его выносили из кладовой, аромат там стоял такой что оператор потерял сознание, держать камеру продолжил один из ведущих шоу.

Мясо кое-как перетащили в холодильник, его тоже запитали кристаллом. В холодильнике так же спрятался один из ребят. Его нашли позже, из носа у ребёнка торчала сосулька, а сам он посинел от холода.

— Снежный домик. — Сказал он и отключился. Несчастная Мира потащила ребенка в гостиную, отпаивать зельями и согревать около очага.

Тем временем ведущие о чем-то сговаривались. Они решали, что ещё подарить парочке, чтобы улучшить их быт. Кандидатами была электрическая плита, бензопила и диван. Пока они это обсуждали парочка уже снова разругалась. Мира кричала что орк совсем не обращает внимания на детей, он в ответ заявил, что и так работает в поле и охотится с утра до вечера, и некогда ему следить за каждым сорванцом. Они ссорились всё громче, и тут орк подхватил её на руки и потащил в спальню «мириться».

На этом первая серия шоу закончилась. Началась реклама.

— Ну и ну. — Сказал Огонёк. — Вот уж не думал, что эти двое станут парочкой. А ведь она вроде как ночевала с тобой.

— Обстоятельства нас разлучили, она вышла за зелёного. Её выбор. Теперь живёт в деревянной халупе, командует выводком сорванцов-полуорков, может она даже счастлива. Вот даже звездой телевидения стала, её ведь увидели миллиарды зрителей. Ладно, давай дальше смотреть.

Я переключил канал и попал на какой-то стрим. Да, самый настоящий стрим, который показывали по телевизору. В углу находилось изображение самой стримерши, которую снимала вебка, а на остальной части экрана транслировалось кино. Она сидела в наушниках и на удобном кресле, жевала попкорн и говорила в большой микрофон перед ней.

— Люциус низший демон тёмного плана, спасибо за шесть месяцев подписки. И спасибо что задонатил 12 тёмных скрижалей. Геракл Древний, спасибо за подписку, всем кто смотрит меня в волшебных зеркалах и оплачивает подписку золотыми монетами архаичных миров скидка 25%. Жорик, спасибо за донат, целую тебя в щёчку! Так, ребята, кто будет кидать в чат картинки с расчлененкой и обнаженкой тех забаню. Я знаю, что оркам и зверолюдам такое нравится, но у нас приличный стрим и приличный чат. Кактус_77, спасибо за подписку! Целую люблю и обнимаю, хоть ты и колючий, хи-хи. Так, давайте уже смотреть кино.

Фильм был скучноватый, какие-то терминаторши-женщины боролись с терминатором из жидкого металла, естественно легко его побеждали. Стримерша постоянно благодарила подписчиков, делала «сердечки», добавляла в саб-чат избранных.

— Никогда не понимал этой херни. — Сказал огонёк, он уже горел в пепельнице на столике, и тягал мой попкорн.

— Давай ка переключим канал. — Сказал я и нажал кнопку. На следующем канале мы как раз попали на рекламу. В центре экрана стоял военный в фуражке с красной звездой, в руках у него было нечто похожее на автомат калашникова, только технологичнее.

— Покупайте оружие Владова и похороните галактическую буржуазию под ливнем свинца! Выпускайте по тысяче патронов в секунду и добейтесь свободы для трудящихся всех миров!

В следующей сцене рабочие в замызганных спецовках схватили автоматы и расстреляли каких-то надзирателей с шоковыми дубинками. Автоматы выпускали бешеное количество пуль в секунду, а магазины вмещали невероятное количество патронов. Надзиратели превратились в ошмётки плоти за доли секунд. Я даже захотел себе один такой.

— Рабочие фабрики труда и распределения номер 1968378183747Б2А выпустили на заказ двуствольный титанический дробовик, достойный самого товарища Маркса!

Военный встал на одно колено перед самим безумным Марксом и вручил ему светящуюся красным цветом двустволку. Тот с благодарностью её принял.

— Сам товарищ Маркс сражается нашим оружием! Слава Марксу! Слава революции!

В следующей сцена Марс из двустволки сбил летящий прямо на него «буржуйский» истребитель. Тот разлетелся на кусочки, а довольный Маркс произнёс.

— Легче чем уток стрелять.

Я переключил канал. На следующем перед моим взором предстал зеленый бородатый гоблин в свитере и очках, сидящий за столом. Перед ним была кружка чая, поставленная на деревянную подставку и резиновая свинка. Гостем в его передаче был орк в доспехах, пузатый и бородатый, он сидела напротив и вещал про историю.

— Поместная орочья конница была очень сильная, ни один эльф не мог её одолеть. Но, огромное «но», конница эта была малочисленная! На всю страну её не хватало, основной силой всё-таки были орки-стрельцы. А в дурацком сериале «Хамский трон» всё показали неправильно, там конницы море, дракон у каждого второго орка и вместе они даже разгромили «короля дня». Какой позор такое снимать!

— Просто позорище! — Засмеялся гоблин. Вместе орк и гоблин ржали как кони и стали давить на резиновых свиней, что вызывало забавный хрюкающий звук и ещё больше смеха.

— Знаешь что, огонёк, хватит с меня телевидения. — Сказал я. — Пойду лучше почитаю какую-нибудь книгу.

Я выключил телевизор и пошёл к планшету. Хотелось что-нибудь почитать. Я открыл свой любимый сайт с электронными книгами и посмотрел, что там нынче висит в виджете.

К моему удивлению каждая предложенная книга имела схожую обложку. Пара горячих барышень в платьях стоят на фоне брутального аристократа в костюме. Названия тоже схожие, вечно что-то про «спасти род такой-то», «защитник рода такого-то». Ладно, я решил почитать про что там пишут, глянем аннотации.

«Величайший суперд-дупер волшебник в 13 лет закончил магическую академию, одолел всех врагов, стал личным другом императора, освоил магию тьмы, смерти и хаоса на 99,9%, получил 500 уровень. Теперь у него гарем из тридцати жён, в том числе три из них это дочери императора, его боятся и уважают все страны мира, он владеет четырьмя собственными корпорациями и огромными землями, его империя величайшая из всех. К шестнадцати годам ему принадлежат несколько планет, он сильнее всех вместе взятых людей населяющих его мир. Он невероятен, крут, архибогат, у него по наложнице на каждый день в году, а то и по три, его именем называют детей, его показывают по всем каналам, он величайший человек по вселенной».

Читать как-то расхотелось, я отложил планшет и решил пойти в мастерскую поработать. Хватит бездельничать.

— Огонёк, я работать. Ты со мной?

— Нет.

— Древесины не дам.

— Конечно с тобой, дорогой босс.

— Вот так-то лучше. Будешь помогать делать заготовки для бомб.

— Слушаюсь.

Глава 18

День был тяжёлый. Все вокруг, но в особенности женщины так затрахали мне мозг… в смысле внесли столько важных и разумных предложений по улучшению быта и уровня жизни поселения, а так же разумной организации моей личной жизни, что я предпочёл съе… удалиться в свой пространственный домик где они меня просто не нашли.

Там я в одиночестве и большом довольстве собой лежал под одеялом, наслаждаясь отдыхом, тишиной и наконец сном. Только вот во сне отдохнуть мне было не суждено. Опять начали сниться странные сны, вещие или не очень, но в этот раз я видел Солнышко. Она, кажется, пыталась мне что-то сказать. Тяжело говорить, когда стоишь на палубе разваливающегося космического корабля, поэтому я слышал какие-то обрывки и урывки информации. Сначала, казалось, что она меня проклинает, затем я понял, что зовёт к себе. Пользуясь небольшой властью что, я имел во сне я осмотрелся вокруг. Горящий космический корабль, вокруг кипит космическое сражение с кучей взрывов и громадными потерями с обеих сторон. Лучше я постою в сторонке. Поэтому я сделал вид что с трудом её понимаю, она ещё что-то говорила, а я просто кивал и мысленно считал овец, надеясь, что это поможет видеть нормальный сон, а не очередное видение.

Я проснулся в холодном поту и сразу же выдул половину бутылки воды, извлечённой из инвентаря. Только после выпитой воды и успокоенных нервов я открыл глаза и увидел… увидел трёх женщин, стоящих над моей койкой.

Амина, Марина и Катя. Они стояли прямо надо мной и смотрели на меня, у каждой на лице было одинаковое выражение. Его можно описать следующим образом, ведь в женских недовольных лицах я поднаторел больше, чем в убийствах зомби. 15% — «я не довольна», 15% — «почему не в свежей майке?», 15% — «ты почему сбежал?», 15% — «почему спал в носках?», 40% — «я хочу поговорить, не смей сбегать!»

— Максим, мы должны поговорить. — Начала спокойно Катя, она страшная здесь и похоже верховодит этим борделем.

— Да, Максим, ты вечно очень занят, и мы тебя своём не видим. — Добавила Марина.

— М-р-р-р, ты меня не навещал много недель. — Сказала Амина и почесала свои кошачьи уши.

Морально я готовился к обвинениям, но вместо этого передо мной поставили график. Какие-то цифры, столбцы и диаграммы, я честно вообще нифига не понял, но затем до меня дошло. Они решили поделить меня на троих.

— Я на такое не подписывался. — Сказал я абсолютно серьёзно и закурил сигарету. Я вроде собирался бросать, но, как всегда, забил на это.

Они только хмыкнули. И всё же их лица несмотря на небольшое недовольство оттаяли. Все три кинулись ко мне обниматься сразу. Вот такого поворота я вообще не ожидал! Заключённый в объятия я уже не думал с ними спорить. Они ведь просто хотят, чтобы я уделял им время, да и фактически разрешили мне гарем…

Так, стоп, гарем? Это как? Я что теперь, как герой японского ранобэ про попаданца? С гаремом из кошкодевок и эльфиек? С эльфийками мне пока не перепало, зато кошкодевка имеется, жмётся ко мне и мурлычет, самая настоящая, даже с хвостом, который опять попал мне в нос. Ладно, что поделать, ну хотя бы они не передрались между собой… хотя зная их.

Я вывернулся из тройных объятий посмотрел на них недоумевающих очень строго, так как недавно научился, и сказал.

— Девоньки, а вы часом не передрались между собой? А то знаю я вас, лучше сознайтесь сразу, тогда я буду меньше злиться.

— Ну что ты Максим. — Сказала Амина и махнула рукой. — И в мыслях не было. — По выражению её лица всё стало ясно. Не умеет кошкодевка врать, ну по крайней мере мне не умеет.

— Сломали что-нибудь? — Осведомился я.

— Ну… — Начала сознаваться Амина, несмотря на грозный взгляд Кати. — Мы один небольшой островок спалили пока… ну знаешь… девушкам иногда нужно выпустить пар.

— Тот остров был не важен, никакого хозяйственного значения. — Сказала Катя и тут же попыталась заговорить и перевести тему, но я не позволил.

— Значит вы сражались и спалили целый остров? — Спросил я недовольным тоном, так словно меня это действительно волнует.

— Да, спалил, стати там была контрабанда, хранили траву.

Я уже думал пошутить про «ядовитый дым» и неожиданно пришедший на ум план, но смолчал. Вместо этого сам сгрёб их всех в объятия. С их планом о том, как поделить меня на троих я ознакомился. Придётся уделять им время и дать право приходить в пространственный домик всем трём по очереди. Я сказал, что согласен с их планом и моськи их стали довольные, как у кота, выжравшего реку сметаны. А дальше пришлось выполнять супружеский долг, по очереди, конечно, терпеть друг друга в постели они бы не стали и снова передрались бы. Все кроме Марины конечно, она, мне кажется, прирождённая пацифистка, даже на словах не любит ругаться.

* * *

Следующей ночью Солнышко появилась в моём сне снова. В этот раз она пыталась втолковать мне что-то про передачу сигнала, вышку ретрансляции, которую я должен построить. Да, сейчас же, разбежался и головой об стенку. Прямо бегу строить вышку ретрансляции на заказ. К тому же она посылала в мою голову образы какой должна быть эта вышка, и она должна была быть огромной, да и строить её надо в строго определённом месте, посреди мать его острова в тихом океане.

Все эти образы хорошо отпечатались в моём мозгу, что конечно же было больно. (Да что вообще в системном мире не больно?) И я крепко запомнил всё что она хотела. Настрадавшись от такого способа передачи информации я уже хотел проснуться, но Солнышко словно поймала меня за руку и… погладила по голове словно котёнка.

Поглаживание было ультраприятным и все мои моральные терзания, боль, тревоги, страхи и прочее разом исчезли. Я понял, что построю эту проклятую вышку посреди острова в атлантическом океане, лишь бы она погладила меня по голове так ещё раз.

Я проснулся в объятиях Кати и сразу же стал одеваться и готовиться к вылету. Нужно строить проклятую вышку, чьё внутреннее и внешнее устройство я запомнил так словно посвятил изучению её больше сотни часов своего времени.

* * *

Летел я верхом на драконе, он у меня парень быстрый, космический мать его дракон, такой что при виде меня все нормальные люди независимо от страны, пола и возраста разбегаются крича что-то про «спасайте детей» или что-то в этом духе. Неужели они подумали, что мой дракон питается детьми? Как они могли такое вообразить, возмутительное невежество. Я посмотрел на это крылатое чудище способное отрыжкой разрушить небольшую деревню, а взмахом крыльев отправить в полёт пару танков, не смотря на их многотонный вес, на эти острые длинные зубы и хищную морду, на этот длинный костяной хвост заканчивающийся острым шипом. И как он могли подумать, что это прекрасное и доброе создание может причинить хоть кому-то вред?

Спустя несколько часов мы прилетели к нужному месту. Это был каменистый и брошенный людьми остров где-то посреди океана. Окай, здесь мне строить дурацкую вышку, ну я это сделаю. Если Солнышко так просит я сделаю. Конечно, строить буду не я, лично я ни за какие деньги горбатиться так не стану. Зато у меня есть целая армия скелетов готовая бесплатно хоть говно за мамонтами выносить… Материалы тоже есть, благо мы уже несколько вышек попилили на металл за ненадобностью… никто ведь не возражал, все кому было дело давно за мозгами бегают, хе-хе.

В общем строительство пошло ударными темпами. Одна секция возводилась за другой. Скелеты браво складывали железные части и соединяли их вместе… правда стоило появится «первым двум этажам» как всё рухнуло… наверное не следовало брать ржавые детали. Пришлось строить всё заново, с нуля. Мёртвые помощники не возражали, они уже давно привыкли отрабатывать 24-х часовые смены, пока их идеальный работодатель курит на камне. Идиллия, все довольны, всех кто требовал улучшения условий труда перетёрли в костную муку, тоже полезный ресурс.

Чтобы не скучать я призвал Костю. Тот как раз проводил парад в лимбе. Он строил скелетов в ровные шеренги, после чего отправлял маршировать по кругу. Через разрушенный город лимба они могли пройти по тридцать раз за день. Похоже у Кости парады это вообще любимое дело…

— Костя, скажи мне, зачем ты носишь эту чёрную фуражку с черепом? Я же говорил тебе снять её и спалить. Иди покорми огонька, а то он на чаек охотиться.

Тем временем огонёк появился из бензиновой лужи, оставленной трактором. Скелеты ведь не голыми руками работают, а используют технику… пока не доломают её, тупые костяшки. Огонёк, ища что бы спалить не нашёл ничего стоящего внимания, кроме птичьих гнёзд. Со словами «омлет ням-ням» он принялся кидать себе в рот яйца птиц вместе со скорлупой, а как выжрал их все начал ловить длинными огненными руками кричащих и злых чаек.

— Эй ты, живодёр, оставь птиц в покое. — Сказал я ему.

— Да. Оставь птиц в покое. Лучше сжигай людей. — Поддержал меня Костя.

Я посмотрел на него требуя объяснений.

— Хозяин, если жечь птиц тебя будут считать садистом, ну или просто придурком ненормальным. А вот если сжигать людей, то тебя поймут и даже одобрят. Сжёг? Значит было за что. Всегда ведь можно выдумать причину постфактум.

— Ты это, инквизитором решил стать? — Осведомился я.

— Нет, пока не дорос. Сейчас я просто «гауптманоберштурмфюреркриег» ваших войск.

— Я бы не смог повторить это слово даже за миллион золотых. — Сказал я, выбросив из головы моих подопечных и их усугубляющиеся замашки.

* * *

Скелеты строили вышку, дело шло к вечеру, я даже немного потерял бдительность и расслабился. Тогда-то к острову и подплыл корабль. Мы с Огоньком и Костей как раз культурно отмечали успешное возведение первой четверти вышки ретрансляции непонятного мне назначения. Огонёк заливал себе в рот высокоградусный коньяк. От этого его пламя на пару секунд стало синим.

— Ох, хорошо пошла!

Костя сидел угрюмый и смотрел в костёр, палкой он что-то поправлял в поленьях, на которых расположился Огонёк. Тот жарил для нас шашлык, эх не нужно было ему наливать. Ведь он стал закусывать им же, да и шашлык пережарился и стал пахнуть гарью. Вся нижняя часть почернела, и я снял его с огня прямо сейчас.

— Тебе хватит, ненасытное ты пламя инквизиции. — Сказал я ему и начал есть то, что не сгорело. На удивление вкус был ничего.

— Максим. — Сказал мне Костя. — Летучие мыши докладывают, что тут парусный корабль нарисовался.

— Знаю, похож на «летучий голландец», такой же старый и жуткий. Ну и фиг с ним, я пошлю панду-убийцу разобраться.

Я сам уже порядочно выпил и скурил большую часть пачки. Имей моя печень и лёгкие голос они бы перечислили в мой адрес весь словарь ругательств русского языка, а там на минуточку, не меньше трёх тысяч позиций, ну или около того. Я достал из инвентаря панду-убийцу и сказал ему.

— Не знаю кто там, но, если они стрёмные убей их.

Тот только кивнул в ответ и побежал исполнять мой приказ, да в припрыжку. Этот робот ничему так не радуется как возможности поубивать, при том не важно кого. Отправлю его как-нибудь огороды полоть, ему же пофигу кого убивать? Пусть выкорчёвывает сорняки.

Панда-убийца вскоре вернулся. Он подбежал ко мне и жестами попытался объяснить, что мне лучше встретиться с пришельцами самому, на пляже. Мыши доложили, что четверо чужаков высадились с корабля как раз там. Я встал и не совсем ровной походкой пошёл на пляж, а за мной пошли остальные. Костя нёс горящую палку, на которой примостился огонёк. За ними шёл панда, он на ходу проверял остроту когтей и взялся точить их об камень.

Чужаки выглядели отвратительно, какие-то старинные пираты, облепленные ракушками, полипами и прочей океанической мерзостью. Один из них был в капитанской шляпе словно мы вернулись в 17 век. Он стоял в тазике с водой, одна нога была деревянная, другая заросла щупальцами.

— Это тазик? — Спросил я.

Они ничего не ответили, всё пафосно смотрели на меня своими злыми глазами. А я вот очень невовремя ощутил приступ рвоты. Я подбежал к тазику и блеванул прямо в него. Блевотина с большой примесью коньяка и шашлыка украсила и без того зелёную воду. Все трое уродцев смотрели на меня не зная даже, что сказать и открыв рот в изумлении. Я тем временем вытирал свой платочком и делал вид что ничего не было, я отошёл назад.

Стоящий в тазике с водой товарищ открыл свой рот с позеленевшими губами и произнёс.

— А ты смелый парень.

— Да, я такой. — Сказал я ему и достал револьвер. Нечего ходить вокруг да около.

— Ты пришёл в наши воды и не заплатил дань. Знаешь, что бывает за такое?

Повисла пауза, которая должна была меня напугать, но я был слишком занят выковыриваем кусочков шашлыка из зубов. Кусочки всё никак не хотели выходить, и я очень старался их достать.

— Мы спускаем на таких как ты кракена! — Сказал видимо матрос.

Я тем временем выковыривал кусок шашлыка. Так старался выковырять его из зуба что рука с револьвером дёрнулась и прогремел выстрел. У говоруна с полипами и морской звездой на лице прибавилось лишнее отверстие в районе груди. Он пошатнулся и рухнул в песок.

— Я случайно. — Сказал я словно наступил кому-то на ногу в маршрутке.

— Да ты хоть…

Уродец в тазике не успел договорить, к нему подскочил панда-убийца и отрубил башку своими когтями. Второму она отсекла обе ноги и выпустила кишки. Лишь последний успел достать саблю, но та, выйдя из ножен сломалась пополам.

— Костя, разберись. — Сказал я и Костя кивнул мне.

Он взял в руки авторучку… да самую обычную гелевую авторучку, такой учителя ставят детям двойки в дневник, а твои начальники подписывают документы, не имеющие общего с реальностью. В общем эту самую обычную ручку он засунул уродцу в глазницу, да затолкал поглубже, пока тот не сдох.

— Вот и молодцы, а теперь идём есть шашлык. — Сказал я.

— Хозяин, их корабль. — Костя указал на старую посудину, которая гнила заживо и была облеплена всякими морскими организмами. Тот наводил на нас пушки.

— Панда, они твои. — Сказал я, вернул Костю в лимб, а сам улетел на джетпаке. Робот убийца улыбнулся до ушей, настолько широко насколько позволял механический рот. Он тут же побежал к воде, а затем бодро поплыл в сторону корабля. Ещё минут пятнадцать оттуда доносились крики, вопли и ругательства, пока всех тамошних просто не перебили.

Я же тем временем вернулся к костру, снова пообещал себе больше не пить всякую бурду и стал доедать остатки шашлыка. Не пропадать же добру? И, как назло, проклятая Алиса открыла рот и дала мне пару советов как побыстрее спрыгнуть со скалы. Со скалы я прыгать не собирался, куда сподручнее с неё было осмотреть как тонет старинный корабль. Нос его погрузился в воду последним, на самом его краю робот-панда размазывал кровь по своему корпусу и наслаждался каждой секундой, наверное прокручивая в своей железной голове все подробности произошедшей резни. Пожалуй, эти двое точно подружатся с Алисой, нужно сделать так чтобы они никогда не пересекались. А то ещё заведут ребёнка, он то точно уничтожит мир.

Глава 19

Строительство вышки шло успешно, я бы сказал ударными темпами. Скелеты вкалывали как нежить, отринув идеи о неподчинении и справедливой оплате труда. Прошло всего двое суток, и колоссальная вышка была почти закончена. Правда от сильного ветра она в любой момент могла развалиться, чего я очень боялся, но кажется обошлось.

Наконец мы смогли передавать с неё сигнал в космос. Только вот замечательный вопрос, как дозвониться до Солнышка? Она ведь не оставила номер телефона, или как там они связываются. Хорошая девушка всегда даёт ссылку на свой телеграмм, так мне подсказывала память из мира до системы. Тут со мной заговорил огонёк.

— Максим, а может будем просто будем отправлять случайные сигналы в космос? Или займёмся телефонным терроризмом? Ну как тебе идея?

— Огонёк, тебе лишь бы спалить что-нибудь, терроризм это твоё второе имя вообще. К тому же откуда нам знать к кому мы дозвонимся? Вдруг к кому-нибудь очень злому и сильному, он потом прилетит к нам на планету и будет по роже бить.

— Не боись, босс, я же дух, всё на свете знаю, а если не знаю что-то спрошу у других духов. Да я мигом выясню как связаться с твоей Солнышко, тем более её половина галактики знает.

— Ого, да она герой значит? Ну… чего молчишь… герой ведь?

— Кхм… ну, как тебе сказать, скажем так, её чаще проклинают чем превозносят. В общем не важно. Я сейчас отправлюсь в лимб и спрошу у друзей

Огонёк свалил в лимб и его какое-то время не было, затем он появился и сказал, что решил вопрос, сеансу связи быть и быть очень скоро. Он подобрался поближе к вышке и начал что-то химичить с проводами, с которыми я трахался не меньше пяти часов. К счастью, он ничего не сломал и вскоре вышка начала посылать сигналы в далёкий космос.

Сигнал был мощным и буквально пронзил реальность, пространство и время. На всей планете на пятнадцать минут отключились все устройства связи, все кто сидел в системных соцсетях потом полезли на системный сайт для публикации фото и видео и написали кучу гадких комментариев под всеми видео с моим участием. Я мысленно пообещал себе, что потом найду хотя бы парочку и сделаю с ними всё то же самое что они обещали сделать со мной.

Прошло два часа и никакого ответа не последовало. Наконец мы кажется дозвонились, мой мозг пронзила боль, и я увидел системное сообщение с набором координат. Набор цифр и знаков был огромный, список ориентиров ещё внушительнее. Кажется, Солнышко передала мне координаты для телепортации, выдохнув и собрав храбрость в кулак я ввёл координаты в системное меню и одобрил телепортацию.

* * *

Я плюхнулся задницей на камень. Вокруг было ужасно горячо, и я даже немного обжёг кожу, даже учитывая мою броню и уровень. Я осмотрелся вокруг, каменные коридоры, такие же стены, темновато вокруг, жара стоит сильная. Я активировал руны охлаждения на костюме, и температура для меня стала приемлемой.

Я прогулялся по коридорам и вышел к огромной очереди, состоящей из пары сотен людей. Все они были похожи на страшных оборванцев, обгоревших, битых, замученных, таких что даже посмотреть жалко. Одеты были все в очень разное, древние обмотки, силовые костюмы и многое другое.

Ко мне неожиданно подошёл чёрт. Самый обыкновенный, рогатый такой, мелкий демон.

«Виктор, низший демон-стражник. Бывший охранник выгребной ямы нижних уровней. Уровень 11».

— Эй ты, человек, что здесь забыл? Ты же живой.

— Ого, так может дадите мне просто уйти? Сейчас открою портал.

«Данная функция недоступна. Порталы здесь заблокированы».

— Так не пойдёт, у нас тут строгий регламент. — Покачал он головой.

— И что мне делать? — Убивать его как-то не хотелось, хоть он и рогатый уродец.

— Как что? Видишь терминал? Подойди туда и займи место в электронной очереди. Много времени это не займёт, быстро проскочишь. Только учти, система совсем новая, всего три столетия назад поставили, могут быть ошибки.

— Ага, ладно.

Я подошёл к электронному терминалу, открыл его меню.

«Пытки без очереди».

«Кровавые оргии по записи».

«Жертвоприношения по расписанию».

«Услуги коллекторского бюро, грабим и убиваем ваших должников, уже тысячу лет с вами».

«Случайный попаданец — хочу домой».

Кажется мне к последнему, я нажал на него и внизу автомата выехал чек с номерком «6», почти сразу прозвучал голос.

— Клиент номер 6, подойдите к стойке номер 71.

Я шёл мимо очереди к стойке, и толпа недовольно гудела. Люди видели, что я иду в обход громадной очереди и начинали от этого страшно беситься.

— Читер!

— Кто его пустил?

— Совсем порядка нет, вот при Сталине такого не было.

Я обошёл огромную очередь и подошёл к стойке 71. На той стороне сидел ещё один рогатый, хвостатый и волосатый, не многим он отличался от первого.

— И-так. по какому делу? — Спросил он.

— Я здесь случайно. Неудачная телепортация.

— Вот оно что, соболезную. Тогда вам следует пройти в нашу телепортационную камеру и вернуться в свой мир.

— Я не против, вот только где она?

— Не волнуйтесь, она закрыта, но мы вас впустим. Нужно только составить документы. Паспорт с собой имеете?

— Да он вроде бы дома остался. Зачем мне его с собой таскать?

— Ах вот как, это плохо. Ну тогда придётся создать документы с нуля. Не переживайте, это быстро делается. Идите к маме моей, второй этаж, кабинет 8775731, вот вам направление, справка, справка о приёме, заключение медэксперта, магическое обоснование, особая исчезающая справка, и вот ещё подтверждение из второго окна и роспись замначальника помощника левой руки собаки знакомого нашего босса. Всё, готово, идите. Хорошего дня.

Получив целый ворох бумаг на руки я пошёл на второй этаж, буквально к чёртовой матери на поклон. Лестница была рядом, поднимался по ней я целый час. Надоело это дело до жути, сплошные крики терзаемых людей, да лязг цепей, ужас какой. Наконец добравшись до второго этажа, я пошёл искать кабинет. Найти номер 8775731 было трудно, убил на это половину дня, ведь этот этаж настоящий лабиринт.

Наконец найдя кабинет, я без стука открыл дверь. За столом сидела уже давно не молодая рогатая чертовка. На столе лежали десятки пачек бумаг, бумага лежала на полу, бумагами были забиты все шкафы, шкафов этих были десятки, они были даже на потолке. Кто-то бы назвал это зрелище безумным, я же с бюрократией сталкивался уже не раз.

— Здраствуйте, чего изволите? — Спросила она предельно вежливо.

— Здравствуйте, вы чёртова матерь? Я к вам от вашего сына, у меня тут.

Я достал из инвентаря пачку бумаг и положил на стол. Да ещё одна пачка бумаг, в дополнение к уже сотням лежащих там. Она посмотрела на неё и вздохнула так что мне стало её жалко.

— А фотокарточка есть у вас?

— Нету…

— Что же, тогда идите к маме моей. Кабинет номер 8996841, это не далеко. Идёте налево, потом направо, затем вверх, потом два раза вниз, потом назад, затем по потолку, после через энергетический коридор времени на год назад, потом на два вперёд, затем нужно сделать крюк, смотрите не попадите в межпространствие и временную петлю. Мама моя отправит вас делать фотокарточку, а я постараюсь управиться с этим всем, договорились? Иначе вы отсюда не уйдёте. Вот вам направление формы 2аб918.

— Ага, ну ладно.

Я вышел из кабинета и пошёл как сказали. К концу дня мне удалось добраться до следующего кабинета. Я выходит пришёл к чёртовой бабушке. Постучавшись, я зашёл внутрь.

Перед бабушкой с рогами стояли две неприкаянные души. Это была очень пожилая пара, кажется, обоим было больше восьмидесяти лет. Чёртова бабушка их обоих распекала.

— Что вы мне принесли? Разве это так оформляется? Почему справка 2б49 написана так криво? А кто оставил эту подпись?Почему поставлена в четверг не после дождя, а после грозы? А почему в пятницу не зашли в кабинет 7684847? Почему не сделали выписку из протокола 978? Нет, так не пойдёт, разрешения на брак не дам! Не дам и точка! Порядок надо знать, законы изучите и сделайте всё правильно!

Пожилые старики удалились, а я подошёл поближе и протянул рогатой бабуле направление от её дочери. Она молча стала вчитываться в текст и сказала.

— Ах ты дурень! Это же направление 2аб918, а нужно 2аб918а2.

— Ну и что? Назад идти?

— Да уж не надо. Иди фотокарточку делай, на четвёртом этаже есть фотоателье, вот там и сделаешь всё. Принесёшь фото, я тебе его вклею и будешь свободен. А пока с глаз моих. И успеть должен до конца смены, а она кончается через восемь лет. Успеешь за восемь лет?

— Успею.

И ушёл я от чёртовой бабушки делать фотографию.

* * *

Фотографию делал горящий заживо скелет. Ужасное красное пламя пожирало его тело, он вопил через каждые три секунды, одной рукой пытался хоть немного сбить пламя, другой что-то набрать у себя в компьютере.

— Молодой человек, вы чего это без паспорта ходите вообще? Да вы хоть знаете, что у меня заказов на 200 лет вперёд? Я тут работаю уже тысячу лет, и тысячу лет горю, ведь горят все сроки и начальство за сраку держит!

— Ладно вам, сделайте фото и тогда, и я и вы будем свободны.

— Ну садитесь на вон тот стул, я сейчас сбегают за фотоаппаратом.

Я сел на стул и снял шлем, готовясь получить злополучную фотографию. Скелет вернулся вовсе не с камерой, а с айфоном.

— Что вы так смотрите? Не со вспышкой же мне вас фоткать?

— Справедливо, ну давайте.

Скелет сделал фото, телефон несколько раз издал характерный звук.

— Готово, сейчас внесу в компьютер и распечатаю, с вас полтора миллиона золотых.

— Сколько? Полтора миллиона? Да это бюджет нескольких миров. — Воскликнул я. Столько у меня было, но не отдавать же такую сумму им.

— Платите, это обязательно. Если нет денег можете подработать, нам как раз нужны рабы для добычи камней.

— Я тебе сейчас твой череп сверну. — Сказал я начиная злиться.

— Спокойно. Не доводите до конфликта, а то позову администраторшу, она вам не понравится.

Вместо продолжения бесполезной дискуссии я выхватил его айфон и одним ударом разбил об пол, достал револьвер и наставил на скелета.

— Печатай свои грёбаные фото, или твоя черепушка станет дырявой.

Напуганный скелет распечатал четыре моих фото, но я потребовал двенадцать, и он подчинился. Получив фотографии, я запихнул их в инвентарь и на всякий случай прострелил скелету башку. Она лопнула, и он развалился на части, мгновенно сдохнув. С этими фото я пошёл обратно.

* * *

— Пришёл внучок? — Сказал чёртова бабушка. — Сколько фото принёс?

Я отдал ей первые четыре. Она аккуратно разрезала их, вклеила в документы и заявила.

— Четыре мало будет, надо восемь. Мне в справки вклеить нужно, и в свидетельства, и вот сюда, а ещё одно на анкету.

Я достал ещё четыре фото и это ей было нечем крыть. Рогатая бабуля подготовила бумаги и передала их мне со словами.

— Внизу ещё четыре фото понадобятся.

— Спасибо за предупреждение.

Я забрал целую пачку бумаг, запихал их в инвентарь и пошёл к её дочери.

Та как раз была занята, к ней пришли какие-то рогатые мужики в оранжевых робах заключённых.

— Но мадмуазель, мы отбыли срок, все 212 лет.

— Да? А как докажете? Охрана подтвердит?

— Как она подтвердит? Она же давно сменилась, самому старшему охраннику 101 год исполнился. Он охранял нас с 20 лет.

— Значит он подтвердит, что вы отсидели восемьдесят лет, пока он работал и охранял вас? Вот и прекрасно, всему нужно подтверждение. 212−80= 132. Посидите ещё 132 года, составите правильно справки, сделаете запросы тюремному начальству, найдёте свидетелей, тогда и поверю, что срок уже отсидели, а пока, марш по камерам!

— Но… — Попытался возразить один из них.

— И наймёте себе адвоката. Всё, пошли вон.

Заключённых увёл конвой. Я подошёл к чертовой матери, и она удивилась мне так словно призрака увидела.

— А ты быстро.

— А то, всё сделал и все бумаги принёс.

— Да ещё и богатый.

Она начала копаться в моих бумагах и предложила мне присесть. Я сидел и ждал целый час пока она рассматривала каждую закорючку.

— Куча ошибок, куча. Вот справка 2аб978, а вот 2аб976, составлены неправильно, да ещё перепутаны даты, и здесь не тот шрифт, а вот здесь нет печати 2аб985. Нужно было 17-ой печатью, а не 39-ой. А вот здесь не там подпись начальника, а вот здесь фото криво приклеено. Придётся вам пару лет подождать, пока я всё исправляю.

— А нет пути побыстрее?

— Конечно есть. Полтора миллиона золотых, и я лично за пару часов всё оформлю. И нет, цену скидывать не буду ни за что. Полтора миллиона, точка.

— Ладно, тогда придётся тебе поотрывать рога.

Я встал и медленно приблизился к ней. Она застыла, боясь того, что я сейчас сделаю, я схватил её за один длинный рог и начал вырывать.

— Ау, больно! Ты же не думгай чтобы быть таким грубым.

— Давай мне готовые, правильно сделанные документы, а ещё лучше скажи как отсюда свалить. Да… скажи как отсюда убраться, я в жизни не видел столько бумажек и кабинетов, уже двое суток брожу по этому адскому офису. Говори или вырву рога.

— Да я бы сама и не прочь отсюда свалить, знаю я способ. Здесь на третьем этаже есть портал. Он нестабильный, но если ты силён и имеешь точные координаты можешь им воспользоваться.

— Как попасть туда?

— Идёшь значит на третий этаж, потом налево, потом направо, затем два перекрёстка налево, потом под землёй четыре раза направо, потом корпоративны лифт, затем нужно…

— Ладно, сам найду, спасибо.

Я отпустил её рога, затем подошёл к столу и рукой скинул все бумажки на пол. Целая гора справок и документов, как же я это всё ненавижу. Я достал канистру с бензином и облил эту гору чистого зла, после чего зажёг огонь на пальце.

— Огонёк.

— Я думал ты не попросишь.

Огонёк спалил эту кучу бумаги за пару секунд, после чего сыто отрыгнулся. Рогатая чертовка смотрела на это открыв рот в полном шоке.

— Ты теперь безработная.

— Да? — Спросила она всё ещё шокированная, не верящая своим глазам.

— Да, забирай сына и всех родственников, езжайте на какой-нибудь тропический остров и там отдыхайте. Был у вас отпуск когда-нибудь?

— Никогда, нам не положено без выслуги в 500 лет.

— Вот и славно, поезжайте и отдохните, вы это заслужили.

С этими словами я её покинул.

* * *

Я всё-таки добрался до третьего этажа. Случайные пойманные мной рогатые подсказывали дорогу. Любые документы, найденные мной, я тут же сжигал. Странно, но никакого войска здесь не водилось, и никто не пытался меня остановить. Документы горели горами, рогатые работники плакали или наоборот танцевали от счастья, я же чувствовал себя и героем, и злодеем одновременно, уничтожая эту проклятую грязную бумагу.

Наконец я добрался до портальной зоны, где уже собирался воспользоваться ей чтобы убраться из этого дурдома, но тут мне сильно помешали.

Портал открылся сам и из него начали вываливаться громадные горы бумаги. Миллионы миллионов справок, протоколов, свидетельств, заявлений, списков, удостоверений и прочего и прочего. Эти миллионы листков заполонили почти всю площадь и стали огромной горой бумаги.

И тут бумага начала шевелиться, у этой огромной горы появился рот и светящиеся красным глаза. Она начали двигаться и даже дышать как живое существо. Тут я и понял, что нарвался по полной.

«Повелитель бюрократического ада. Аватар бюрократии. Сверхсистемное высшее существо. Непобедимое древнейшее зло. Уровень??? Сила неопределима. Никогда никому не проигрывал битвы, ведь бюрократия непобедима. Способности?????? Талант: Зае**ть бумажками».

— Смертный! — Сказало это существо своим огромным бумажным ртом.

— Да, это я. Кстати я здесь абсолютно случайно. Можно я уже пойду?

— Пади ниц перед древнейшим и могущественнейшим пороком в истории вселенной. Я древнейшее величайшее зло, появившееся на заре времён, ещё тогда, когда люди ковырялись в земле палками и записывали долги на глиняных табличках…

— Да, да, очень интересно. — Сказал я, перебив его. — Огонёк, спали как эту кучу бумаги.

Для верности я призвал сотню скелетов с бензиновыми канистрами. Ох и не зря собирал этот бензин, сливая его из автомобилей. Чтобы спалить такую кучу бумаги нужно очень много бензина.

Они облили тварь бензином, и я спустил на неё огонька. Она горела и визжала как безумная, напоминая, что «по форме 2б, сжигать документы нельзя. По правилам распорядка следует перед утилизацией спросить разрешения и так далее».

— Ты можешь спалить меня смертный, но это лишь жалкая оболочка, я ещё вернусь, став куда сильнее и уничтожу тебя! Ты понял? Уничтожу! А потом сделают своим слугой и будешь у меня лет так 5000 бумажки оформлять! Будешь справки делать, фотографии клеить и подписи ходить получать, понял?

— Понял, понял, догорай уже, демон бюрократии б**ть.

После того как куча бумаги сгорела, а Огонёк в кои то веке нажрался, я проверил могу ли отсюда телепортироваться.

«Телепортация доступна».

Я ввёл координаты цели и снова телепортировался, надеясь попасть туда куда меня звала Солнышко.

Глава 20

Меня вышвырнуло прямо посреди космоса. Опять я вишу в пустоте и ничего не могу сделать. Система почему-то заявила, что я не могу отсюда телепортироваться и это меня начало жутко бесить. Не зная, что делать и куда деваться я решил обратиться за советом к огоньку. Появиться в космосе он не смог, поэтому я полез в лимб к нему, там мы смогли нормально разговаривать.

— Ну и что делать? Почему я среди звёзд застрял?

— Не знаю я, порталы сложная штука. А что касается висения — вызови такси. Делов то.

— Такси?

— Да, набираешь в системном меню «местное такси» и жмёшь подтвердить.

— А почему ты мне раньше не советовал?

— Ну… там есть своим сложности. Набери в общем и вызови.

— Хорошо, сделаю.

Я вылез из лимба и вернулся в космос. Там с делал всё как велел огонёк и стал ждать. Прошло минут десять и ко мне прилетело «такси».

Это был летающий космический утконос размером с дом, с большим седом на спине. На его голове сидел бородатый мужик в майке-алкашке, с банкой пива в руке, на голове его красовалась кепка с флагом конфедерации. Их обоих защищал кислородный купол, позволяющий свободно дышать, не замерзать и не бояться космического излучения.

— Эй парень, ты такси звал? Запрыгивай.

Ничего мне не оставалось кроме как сесть в седло утконоса.

— Мне нужно туда откуда откроется портал.

— Тогда тебе на ближайшую планету парень. Портал ты там откроешь, хоть и с трудом, но предупреждаю, планетка эта населена орками.

— Ну ладно, вези туда.

Утконос орал как резаный, ведь его бока подгорали, когда мы летели через атмосферу. Мужик на его спине был абсолютно спокоен, на страдания своего ездового животного внимания не обращал. Наконец мы долетели до поверхности, которая напоминала свалку, а не планету. Я слез со страдающего космического животного, заплатил его хозяину положенные по тарифу шесть золотых, и он улетел куда-то в небеса.

Я осмотрелся вокруг. Это была настоящая свалка, огромные кучи хлама и всяческого мусора валялись просто везде вокруг. Такое чувство что здесь тысячелетиями правила демократическая цивилизация, которая, как и положено ей заботилась об экологии лишьна словах, а на деле плодила мусор миллионами тонн и бросала его в океан, да и просто куда попало.

Я попробовал открыть портал и потерпел фиаско. Не открылся он и всё тут. Впрочем, пьяный таксист предупреждал что с порталами здесь напряжённо, поэтому я решил прогуляться пешком и посмотреть, что к чему.

Уже через пятнадцать минут я наткнулся на двух зеленокожих обезьян. Которые рылись в мусоре и искали там кого-то. Я вежливо покашлял в кулак, чтобы привлечь их внимание. Они как раз доставали из мусора зелёного носатого гоблина, явно собираясь его сожрать.

— Пощадите, богами заклинаю вас!

— Молчать, карлик, мы тебя съедим в любом случае.

— Да, а виноват ты в том, что очень хотим мы кушать.

— Ха-ха-ха!

Тут они поняли, что за их спинами кто-то стоит и повернулись. Это был я, и кажется я их шокировал. Двухсекундное оцепенение прошло и один из них бросился на меня с боевым кличем.

Я легко отразил атаку и ответным ударом кулака проломил орку череп и мгновенно тем самым убил. Второй зелёный был поумнее и вооружился большим топором. Но удар этого топора лишь оцарапал мою броню. Я легко вырвал топор из его рук и начисто отрубил ему голову.

Орки значит? Ни «здарсте», ни «до свидания», сразу напали, ну ладно, даже с этим можно работать. Я вызвал двух скелетов и те быстро достали мне из мусорной кучи глупого гоблина. Тот сопротивлялся и кусался, но всё же оказался перед моими глазами. Увидев меня, он почему-то рухнул на колени и начал мне кланяться.

— Мессия! Пророчество сбылось!

— Какое ещё пророчество? Какой мессия? — Спросил я удивлённый.

— Человек в непробиваемой для топора броне придёт из космоса и спасёт наше войско, он приведёт нас к великим победам… хотя я точно не помню, может и к смерти. Да и шаман в тот день грибов объелся и опять напророчествовал, он трезвый таким не занимается.

— Так, гоблин, где здесь можно открыть портал?

— Портал? Ах, мессия, его можно открыть только на базе вождя.

— И где он этот вождь и его база? А то время не терпит. Я уже намаялся.

— Это самая большая и ништяковая орочья крепость на всей планете. Вон она, смотри.

Он ткнул грязным пальцем на гору, где стояла большая крепость, построенная из всякого хлама.

— Значит мне туда, спасибо.

Гоблин предпочёл сбежать, а я пошёл дальше один. Предварительно я, конечно, разослал летучих мышей, чтобы разведали местность. Орков там водилось множество, но все они были заняты капанием в мусоре или приготовлением пищи в примитивных котлах. Пищей чаще всего выступали гоблины, бедолаг закидывали в чаны под общий смех и варили.

В общем я проходил мимо без каких-либо проблем, они меня как правило не замечали, были поглощены своими повседневными занятиями вроде драк и стрельбы в воздух.

У самой крепости стояли припаркованные боевые шагатели собранные из мусора. Не чета моему Малышу, он и двадцать таких разорвёт и не почешется. На стенах стояли орки со здоровенными автоматами, пуля из такого пробьёт что угодно, кроме, конечно, моей брони, её не пробьёт. Чтобы обстрел не случился я достал из инвентаря и принял легендарное зелье невидимости. В ушах заиграла музыка, кажется целый оркестр роялей, но я списал это на повреждённую психику и галлюцинации, которые не один раз меня мучали.

Пешком и в невидимости я прошёл через вход в орочью крепость. Сделана она была целиком из мусора, железного и деревянного. Видимо эти зеленокожие те ещё лентяи, ничего не могут сделать нормально, или не хотят.

К моему удивлению я замечаю, что внутри крепости орки… капают картошку на грядках. Выглядит это странно и сюрреалистично, но именно так всё и происходит. При помощи лопат эти зелёные обезьяны выкапывают клубни картошки и сбрасывают в кучи. Все кучи накрыты сеткой, понятно почему, если система опять баганёт всё это добро полетит в небо, баги гравитации и всё такое.

Алиса заговорила со мной неожиданно, но довольно тихо, так чтобы зеленокожие не услышали.

— Это же волшебная картошка. Посади её в своём мире и накормишь миллионы людей.

Никогда ещё не воровал волшебную картошку у орков, но никогда не поздно начать, не так ли? Всё равно я невидимый и мне они ничего не сделают, уровни невысокие. Я набрал немало этой картошки, взял несколько куч, но орки даже ничего не заметили. Я отошёл в сторону и только тогда они заметили пропажу. Стали драться друг с другом, в стороны полетели выбитые зубы, дошло до поножовщины, хотя точнее сказать будет до «топоровщины», ведь дрались они топорами.

Вражеский вожак должен был быть внутри импровизированной башни из хлама. Я понадеялся, что, убив его смогу наконец телепортироваться дальше. По крайней мере будь я правителем захудалой отсталой орочьей крепости где-то неизвестно где я бы держал телепорт под своим контролем.

Я вошёл в башню и почти сразу потерялся, коридоров из хлама здесь было множество. По всем ходили кучи орков, я старался прятаться, ведь действие зелья уже прошло. Не долго музыка играла, к сожалению.

Так и не столкнувшись с орками я добрался до какого-то зала и разослал вокруг летучих мышей. Они должны были найти мне вожака. Лёгким путём пойти не получилось, телепорт здесь не работает. Летучие мыши быстро нашли, где прятался орочий вожак. Он был на два этажа выше меня, сидел в мастерской и собирал какие-то автоматы. Все они были сделаны из хлама и работали, судя по всему, на честном слове. Я решил, что тихо подберусь к нему и грохну, тогда и портал откроется. Однако жизнь вносит свои коррективы.

Уже на лестнице на меня натолкнулась стайка гоблинов. Ушастые и носатые уродцы смотрели на меня как на самое удивительное создание на свете и тут же упали на колени, начав меня восхвалять. Я уже намеревался посворачивать всем шеи, но как убить тех, кто тебя почитает? В общем я аккуратно обошёл их стороной. Так же призвал элитный отряд скелетов всего в сто рыл, чтобы сопровождали меня.

Двери в мастерскую были выбиты и скелеты вбежали внутрь с оружием наперевес. Орочий вожак как раз колупал какой-то мусор и даже не ожидал нападения. Мы поймали его как говорится со спущенными штанами. Его пасть открылась, зрачки расширились, рука потянулась за автоматом. Скелеты изрешетили его так что он стал похож на дырявый сыр. Вожак орков умер, и я проверил систему. Телепортация оказалась возможной.

Ну, прощай негостеприимный мир, я был здесь не долго, но навидался всякого уродства. Тут в мастерскую вошли гоблины. Их были десятки и видок у них был как у освобождённых из рабства, по сути, так и было. Я посмотрел в их хитрые и вредные глаза и понял, что польза от этих мелких и злых созданий будет, очень даже будет.

Я призвал больше скелетов и велел зачистить эту орочью свалку от крупных зеленокожих и оставить только гоблинов и полезных зверей, а сам открыл портал в этой самой башне. При помощи портала, который сработал, я соединил эту башню и свою деревню великанов. Всех живых гоблинов я переправил в эту самую деревню великанов, наказав тамошним гигантам и друидам пристроить носатых гоблинов к делу и следить чтобы не воровали. Гоблины, конечно, обрадовались и все клялись мне в верности, а Гренландия получила ещё пару сотен населения. Сам я решил не терять времени и снова попытаться телепортироваться по координатам, полученным от Солнышка. Телепортировался из орочьей крепости, полагая что оттого буду только ближе к цели.

«Уверены что хотите телепортироваться по координатам? Возможны системные ошибки».

— Да уверен, давай уже.

«Телепортация через 3… 2… 1».

* * *

Я появился буквально на краю пропасти, едва не упал в настоящую лаву. Отшатнувшись от края, я очень усомнился что попал в нужное место. Если меня звали так должны были ждать, логично ведь? Подготовить встречу, хлебом с солью или чем-то подобным. И вот я стою посреди разрушенной планеты, по которой текут лавовые реки, пепел почти закрыл небо, да и жарко тут, опять придётся включать руны охлаждения. Нет уж, лучше я внутри Малыша побегаю, так будет надёжнее. Я призвал своего боевого робота и полез внутрь.

— Хозяин, мы очень далеко от дома, дальше, чем когда-либо были.

— Ошибаешься, мы ведь не так давно на тысячу лет вперёд во времени попали. И вернуться оттуда так легко не могли.

— Это верно.

— Как думаешь, что здесь произошло?

— Большая война естественно, видите останки какого-то дома слева? Здесь был город.

— Значит всё это разрушения в ходе боевых действий?

— Планету выжгли из космоса.

— Печально, ладно, я ещё раз прыгну по координатам. Если не сработает тогда не знаю, что делать.

— Нет нужды, хозяин. Мы там куда нас звали.

Я оглянулся. Нас звали сюда? Это как? Шутка такая? Да здесь жарче чем в центре земли.

— Значит нас звали сюда, но пока мы добирались здесь уже всё было уничтожено?

— Причём совсем недавно, прошло меньше суток.

— Так, значит давай искать Солнышко или хоть кого-нибудь живого.

— Ответ негативный, на этой планете никто не мог выжить, искать нужно в космосе.

— Тогда я вызываю дракона.

Я призвал дракона. Он появился недовольный, опять в своей гавайской рубашке, отдыхал, видите ли, отпуск у него. Малыш вместе со мной сел ему на спину. Веса прибавилось, но в сравнении с драконом даже весьма крупный Малыш был мелковат. Вот так разросся мой питомец.

Гигант взмахнул крыльями и ы оторвались от земли. Он быстро набрал скорость, и мы покинули атмосферу, оказавшись в космосе. Вид был живописным, даже более чем обычно. Ведь мы были близки к центру галактики и всяких звёзд и туманностей здесь было сколько хочешь.

Я смотрел в оба и не видел ничего существенного, хотя разве может человеческий глаз много рассмотреть на таких расстояниях?

— Дракон, ты видишь что-нибудь подозрительное? — Спросил я его. Тот покачал головой. — Зрение у тебя получше моего, если увидишь скажи.

Тот утвердительно кивнул, и мы полетели. Очень скоро нашлись признаки присутствия живых существ, хотя они вероятно были же мертвы. Тяжело повреждённые космические корабли дрейфовали в пустоте, и мы летали между них. Все они были серьёзно повреждены и разгерметизированы, так что вряд ли там кто-то остался в живых.

Куда теперь? логично же что к ближайшей планете. В пустоте крутился большой грязевой шар, планета так сказать. Была она невелика в сравнении с землёй и покрыта песком абсолютно полностью, абсолютно вся. Я решил, что если там и есть живые люди, то они расскажут больше, чем космические покойники, потому велел дракону лететь туда. На глаз он определил крупнейший населённый пункт, это был какой-то городок с парой десятков тысяч населения. Наверное, там я и добуду информацию.

Мы взяли курс на снижение. Надеюсь, у них нет ПВО, и они не боятся громадных космических драконов.

* * *

Мы приземлились на песок около города. Его я спрятал обратно в лимб от греха подальше. Путешествие продолжил внутри робота, всё же последний вызовет куда меньше страха у случайных знакомых, чем здоровенный дракон.

Мы шагали по пустыне в направлении города. Малышу я подвесил лазерную пушку и блок с неуправляемыми ракетами, лучший выбор оружия для такой местности. Казалось, никто в здравом уме не рискнёт на нас напасть, но рискнули, очень даже рискнули.

В узком каменном ущелье нас обстреляли сверху. Несколько десятков оборванцев похожих на бедуинов вылезли из-за камней и открыли огонь. Стреляли они из лазерных ружей, весьма точных, но небольшой мощности. Человека таким уложить как нечего делать, но перед ними боевой робот.

— Эти аборигены совсем тупые? — Спросил меня Малыш.

— Не знаю, может они просто воды храбрости напились?

— Сейчас их успокою.

Первый же залп ракет разнёс камни в крошку и наполнил пространство смертоносными осколками. Более половины аборигенов исчезли и больше не отсвечивали, остальные ещё немного постреляли и убежали. Вдогонку им робот шмальнул из лазера и дезинтегрировал парочку, разложил на атомы, испепелил. Кричащие от страха они убегали и вскоре снова наступила тишина.

— Это было легко. — Сказал Малыш.

— Не спорю, а теперь шагай, нам в город.

* * *

Странно, когда половина города населена роботами. Эти железные машины работали, шли по своим делам, даже стояли за прилавками и торговали. Но основным населением были всё-таки люди. Человек вроде меня выделялся, но не слишком, вооружённых и бронированных здесь навалом.

Мне нужна была только информация, так что я искал место, где люди пьют и обмениваются сведениями, вот и всё. Его удалось найти весьма быстро, похоже нет планеты в галактике, где нет такой вещи как бар. Я вошёл внутрь и сразу пошёл к бармену, минуя множество пьяниц, сидящих за столиками и пьющих всякую бурду.

Это был человек, весьма загорелый. Похожий на типичного жителя пустыни. Он сразу налил мне кружку и очень удивился, когда получил за неё золотой. Монетку он крутил в руках и по началу не знал, что сказать.

— Нравится? Дам ещё десять таких если скажешь, что здесь происходит.

— Как можно молчать за такие деньги. — Ответил он, система переводила. — Здесь война большая, между сторонниками системы и желающими её уничтожить.

— В космосе?

— И на планете тоже, но больше всего в космосе. Зря, вы сюда прилетели, щедрый господин, опасно здесь, разбойники заполонили дороги, в космосе опасно, ох беда.

— Значит воюют, да? А куда делись флоты? А то я только обломки видел.

— Улетели они, уважаемый. Навоевались и улетели, целый мир спалили говорят. День прошёл, мы всё ещё в ужасе. Целый мир погиб, это же кошмар.

— А куда улетели? Мне просто любопытно.

— В соседнюю систему, дальше воевать.

— Что же, спасибо, я пойду.

— Всего вам наилучшего.

Глава 21

В соседней системе тоже ничего путного не нашлось. Опять обломки флота, никого живого и пара спаленных планет. Куски уничтоженных кораблей дрейфовали в пустоте, лимб бурлил от перенасыщения душами и насилием. Я бы не рискнул лезть в него здесь, ведь это солидный риск огрести от полчищ безликих призраков, засевших там. Даже Огонёк предпочёл вылезти из лимба и посидеть пока в реальности, у меня на пальце, пока мы летели через пустоту.

— Звали и не встречают. — Сказал я недовольно, больше никогда не откликнусь ни на какой зов, пусть запомнят это крепко все на свете.

— Ну ты же видишь, что происходит, хозяин.

— Я бы уже вернулся домой, но давай ещё немного поищем.

Мы покружили по системе и не нашли живых существ вообще. С этим я принял решение возвращаться, перенёсся в свой пространственный домик, а затем и вовсе вернулся в родной город. Там я сразу пошёл к акульим торгашам, ведь кто ещё знает ответы на все вопросы?

Акулий торгаш был мне не знаком, этот здесь новичок. Он прямо сказал, что моя подруга терпит в войне поражение и количество её сторонников сокращается, а вот зачем звала меня он не знает. Ну и пусть, потом разберусь. В моё отсутствие меня искали герои десятки. Маркус звонил на волшебный айфон, я перезвонил ему в ответ.

Он поднял трубку и сразу пожаловался, что планету такими темпами сожрут мертвецы, ведь уже вся северная Америка кишит гнёздами и мутировавшей нежитью. Что делать? Воевать естественно, ничего умнее он и не придумал. Он так же сказал, что его дружок-воришка по имени Гаррет раздобыл (украл) какой-то артефакт который предсказывает ближайшее будущее. Он ясно говорил, что планете наступит кирдык если нежить продолжит свободно плодиться и счёт идёт уже на недели. На фоне этих новостей я обещал своё участие и помощь, а сам перенёсся в Гренландию чтобы посмотреть как там идут дела.

Увиденная картина меня порадовала. Гоблины дружно вливались в коллектив, занимались работой и даже не воровали, ну пока что. Друиды наплодили полчища энтов, которые помогали отбиваться от нежити, моя продуманная оборона сломала мертвецам зубы, укрепления были крайне эффективными.

Великаны сильно подкачали себе уровень, многие из них в силе уже приблизились к сотне, а то и стали сильнее. Великан-маг сотого уровня это не сила, а силища. В какой-то момент мутировавшие покойники даже перестали приходить в гости, да и с воздуха надоедать тоже. Решили, что несут необоснованные потери. Вместо этого они стали плавать в обход. Сели на корабли коих осталось от старого мира много тысяч, немногоих отремонтировали, усовершенствовали, облепили плотью, как они это любят, превратив в плавающие гнёзда уродства и поплыли в направлении Европы.

Глубоко в океан они решили не заплывать, плыли вдоль берега Гренландии, их целью была северная Европа. В противостоянии мертвяцкой агрессии очень отличилась Молния. Эта летающая баба кружила над океаном и топила все под ряд корабли, включая и те, что не принадлежали мертвецам. Часто мертвяки были слабы или ничего не могли ей сделать.

Я тоже присоединился к этой практике, летал на драконе и атаковал плывущие корабли. Уничтожал эту нежить, заодно летающих тварей пытавшихся на нас нападать. Храбрости этим уродливым существам не занимать если напали на такого гигантского дракона.

С Молнией я пересёкся где-то ближе к водам Испании. Моего летающего ужаса видно за десятки километров, поэтому она заметила меня издалека и сразу полетела навстречу. Да, давно не виделись, хотя и не сказать, что были друзьями, помниться когда-то надписывала мне и искала общения, но потом как обычно всё завертелось и мне стало не до того.

«Молния. Уровень 188. Маг электричества (древнейший)».

Минуя всякие приветствия, она подлетела ближе и уселась на спину моего дракона на расстоянии вытянутой руки от меня. Завидую её способности, может летать без всяких питомцев, свободна как птица. Уставилась на меня выжидающе, но я и не думал снимать шлем, и с ним можно говорить.

— Здравствуй Максим, давно тебя не видела, прямо сто лет.

— И тебе не хворать, был занят, ну ты знаешь.

— Знаю, что вышку недавно построил. Я была там.

— С какой целью?

— Из любопытства, знаешь, развлечений в новом мире маловато, в особенности для такой как я. А там хоть что-то любопытное. Кстати, я её немножко сломала, извини. Там были эти мутанты из Америки, даже в апокалипсис несут всему миру демократию. Разбила там всё.

— Да ничего, я могу построить новую вышку, забудь. Расскажи, как сама?

— Сама? — Она слегка оживилась. — Хотела на пляже загореть, солнце было хорошее, а оно меня не берёт. С моим уровнем солнечный свет не может мне «навредить» потому я не загоревшая. Все сверстницы ходят коричневые, а я бледная как статуя!

Кто о чём, а бабы о внешности! Даже в апокалипсис носят с собой косметичку, ну это я образно. Тут мертвецы скоро планету уничтожат, а она волнуется о загаре.

— Сочувствую, но ведь фотографии можно обработать.

— Точно, так и сделаю. Кстати, там внизу кракен плывёт. Будет рыбацкие лодки топить гад, и людей на пляжах щупальцами ловить и отправлять в рот. Я сейчас.

С этими словами она спрыгнула со спины дракона и полетела вниз. Из её руки вырвалась мощнейшая молния и устремилась к воде. Здоровенное тело уродливого осьминога всплыло к поверхности. Кракен был убит одним ударом, а Молния вернулась туда, где и сидела.

— Мне уровень дали. А ты чего? Я уже думала у тебя четыре сотни.

— Немножко не сложилось, некоторые мои слуги сильнее меня, но ведь мы сражаемся все вместе, как команда, следует оценивать нашу силу суммарно.

— Ну тогда ты заслуженно самый сильный человек на планете. Максим, ни у кого такого здоровенного дракона нет как у тебя, уж поверь.

— Спасибо, мне приятно это слышать. — Сказал я.

— Не за что, это должное. Жаль только, что ты вечно отсутствуешь, по другим мирам путешествуешь, позвал бы подругу с собой, а то я дальше перекрёстка нигде не была.

В этот момент систему снова переклинило, все способности стали недоступны, нас тряхнуло гравитацией даже на спине дракона. Молния утратила способность к полёту и чуть не рухнула в океан, но я вовремя поймал её за руку и затащил обратно на спину дракона. Она что-то сказала, но я испанского не понимаю, а перевод не работал. Наконец система разбаговала и снова заработало всё что нужно.

— У меня в первый раз такое. — Сказал она. — Ещё ни разу не теряла способность летать.

— Ты бы поаккуратнее, а то будешь лететь над горами и упадёшь.

— Да уж, может одолжишь мне своего дракончика?

— Никогда, он мне и самому нужен. К тому же его сердце занято эльфийскими бабами что живут на моём острове.

— Ха-ха. А ты забавный.

Она придвинулась ещё ближе, немного, но разницу я ощутил. Видимо выказывает своё расположение. Некоторое время мы просто сидели рядом и любовались видом океана с высоты. Ну и, конечно, дохлым осьминогом тоже, ведь его труп всё ещё плавал внизу.

— А хочешь слетаем ко мне на родину?

— Давай, почему нет. — Ответил я, как будто у меня нет других дел.

— Только врать не буду. Нам бы пригодилась твоя помощь.

— А что случилось?

— К нам пришла орда нежити, все вылезли с тех проклятых кораблей. Мы изолировали их барьером, но всё равно их там целая куча.

— Ладно, я помогу вам, веди.

— Я покажу дорогу, но хочу сидеть на твоё драконе, он такой большой и замечательный. — Сказал она.

Да, назвать дракона замечательным. Жутким, ужасающим, страшным — легко. Назвать такое чудище замечательным? Такое могла сказать только женщина.

* * *

Народец здесь в Испании боевой. Куча народа рыбачит на лодках, другие ошиваются на берегу, потрошат рыбу и чинят рыболовные принадлежности. И все вооружены кто чем и имеют уровень. Похоже этот берег опасное место, никогда не знаешь какая гадость вылезет из океана завтра, поэтому будь готов к бою сегодня.

Молния сказала, что готова стать мультиклассом лишь бы завести такого же здоровенного дракона, я же ей ответил, что стараться же поздно, с её уровнем лучше продолжать прокачку как есть, а не вестись на сладкую морковку мультиклассовости, ведь она не всегда на пользу. Она даже немного приуныла.

Когда мы пролетали мимо люди начали в ужасе разбегаться, а в нас полетела магия. Пришлось ей слезть и слетать вниз чтобы успокоить местных, а то они слишком разбушевались. При виде её все успокоились, для них она защитница и большой авторитет. С того момента на нас не нападали.

— Мы живём здесь на побережье, в глубине страны слишком много зомби, а тут нас не трогают, можно жить в мире. Я раньше очищала земли сама лично, устраивала настоящий зомби-геноцид, но потом поняла, что это бесполезно. Их миллионы, мне и за сто лет столько не убить, только если они сами соберутся в одном месте и пойдут как овцы на убой.

— Значит ютитесь на бережке и боитесь сунуться дальше?

— Да, вот бы пришёл кто-то сильный и помог нам.

— Ну я согласился помочь, но только один раз.

— Понимаю, на большее и не рассчитывала.

* * *

Мы подлетели к необычному месту. На земле огромные полчища нежити были заключены внутрь светящегося квадрата энергии. Внутри их было не меньше пары десятков тысяч. Естественно, они не сидели на месте, а активно били в границы энергетического барьера. Барьер был надёжен и не прогнётся из-за ударов такой мелочи как зомби.

— И сколько он ещё простит? — Спросил я.

— Пару недель, потом магия закончится, и мы будем иметь дело с десятками тысяч зомби и парой сотен сильных мутантов. Так что, поможешь нам, инженер?

— Легко, дай подумать… А отключить этот барьер раньше времени ты сможешь?

— Конечно смогу, я же его и поставила. Не смотри так, нет у меня таких способностей. Это был «межмировой» свиток, достался после похода в данж. Он мог поставить такой защитный барьер на три месяца, назывался «золотая тюрьма».

— Отлично, идея очень простая, я призову свою армию скелетов, и мы выроем глубокие рвы вокруг этой орды мертвецов. Пара десятков тысяч не такая уж и проблема если вдумчиво подготовиться, ведь зомби примитивны.

— Хорошо, действуй Максим. И спасибо.

— Поблагодаришь, когда я закончу, на это уйдёт день.

— Всего день? — Изумилась она.

— Может меньше. Ты ещё не видела мою армию нежити. Не как у Осириса, но тоже солидно.

— Заинтриговал, а можно посмотреть?

— Нельзя.

— Ну пожалуйста.

— Я пошутил смотри, потом будешь помогать. Та молния, которой ты убила кракена, много таких можешь выпустить?

— Десятки. Я же Молния в конце концов.

— Тогда за работу.

* * *

Тысячи скелетов трудились непокладая костей на этом большом поле. Рыли в основном лопатами, но и запас тракторов и всякой инженерной техники у меня тоже был. Тракторы рыли землю вместе с нежитью. Боевые роботы тоже рыли, некоторым пришлось переделать руки и на коленке собрать инструменты подходящего размера, но я же инженер, собрать простой инструмент на походной наковальне мне как два пальца.

План заключался в том, чтобы вырыть глубокие и широкие рвы, такие через которые мертвецы не пролезут. Конечно, вырыть каньон у меня не получится, но ров шесть метров в глубину и столько же в ширину вполне. Дальше я намеревался заполнить его водой при помощи легендарного свитка, призывающего воду… опять кто-то на рояле играет, найду — убью гада. А уж потом Молния просто будет сжигать наступающих зомби электричеством в воде. Да и как будто этого мало я опять же «на коленке» соединил между собой пару сотен энергетических кристаллов проводами. В нужный момент я засуну провод в воду и активирую все кристаллы, зомби будут умирать от ударов током сотнями. И даже если кто-то выживет у меня тут целая армия разной нежити и военной техники, полевые укрепления, грязевые бункеры с пулемётами, минные поля и самая настоящая робот панда-убийца. Молния по незнанию захотела потискать милого зверька, но я рассказал ей что зверёк тот «необычный» и вообще-то любит убивать. Она, взвизгнув уронила панду и больше к нему не подходила. А что она думала, панды добрые и милые? Да они самые страшные серийные киллеры и маньяки в галактике. Запомните люди, опасайтесь панд!

Прошли целые сутки, оборона вокруг пленённой нежити была построена. Молния летала над нашими позициями и офигевала, чего совсем не скрывала и даже делала фото на память. Всего за сутки армия нежити построила оборону, которой можно сдерживать атаки целой армии. Здесь и ряды колючки, и траншеи с вооружёнными скелетами, и минные поля и даже пушки стоят и даже окопанные танки. Насмотревшись, она прилетела ко мне. по её лицу можно было судить что она в восторге.

— А я переживала. — Сказала она.

— Давай-ка снимай барьер, а то вода во рву начинает подсыхать. Помнишь, что нужно делать?

— Да, стоять недалеко от тебя и бить молниями, когда они начнут падать в воду.

— Вот и умница.

Барьер замерцал и рассеялся, орда нежити оказалась на свободе. Они думали не долго. Сразу попёрли в атаку на позиции скелетов. Тупые зомби почти сразу сотнями начали валиться в ров и там сразу тонуть. Тысячи их упали туда в первые две минуты после снятия барьера. Я дал добро и Молния нанесла первый удар. Молния сожгла всё живое (хотя скорее мёртвое) во рву одним ударом. Это было впечатляющее зрелище, ведь вода забурлила и стала красной с чёрным из-за разорванных током тел мертвецов.

Мёртвых это не остановило, они продолжали переть вперёд с упорством баранов. Вскоре ров снова наполнился и произошло снова то же самое, вновь тысячи мертвяков погибли от одного удара. Молния улыбалась и смотрела на меня довольная, а я качал головой, зная, что всё только начинается.

Внезапно мертвецы изменили своё поведение. Они резко остановились, прекратив лезть в ров вообще. Вместо этого они начали собираться в определённых местах и заваливать ров своими телами на отдельных участках. Молния ударила током снова убив множество. Но это ничего не изменило, трупы завалили ров до дна в нескольких местах, теперь у нежити было целых три моста чтобы перейти по ним.

— Ими командуют. — Сказала она мне.

— Да, белые. Давно их не видел. Стой здесь и продолжай бить по рву.

Я сел на дракона и решил пролететься над полчищами мертвецов. Всяких мутантов там было сколько хочешь, и разглядеть кого-то конкретного я не мог. Я приказал дракону атаковать их, и он три раза мощно дохнул на них чёрным пламенем, спалив сотни. Я велел ему подняться повыше и стал бросать бомбы прямо из инвентаря на головы зомби. У меня этих бомб много, сам делал и покупал у бомбиста, готовился к большой войне, да и оружие лишним не бывает. В общем я бросал их пачками и видел разрывы на земле, опыт капал в больших количествах, но даже мутанты там внизу уже мелковаты для меня. Мне нужно найти другое место для кача, выйти на новый уровень, там и бить лвл, а этого всего внизу уже недостаточно.

Молния била электричеством снова, но нежить уже преодолела ров. Теперь она активно подрывалась на минах и путалась в колючей проволоке. Скелеты стреляли по ним из автоматов расходуя патроны тысячами. Патроны моя нежить тоже штампует, в некрополисе и здесь в подземельях города, потому недостатка в простых пулях у моего войска нет.

Зомби умирали ордами, несли страшные потери, валились пачками с простреленными головами, да и телами тоже. Нежить посильнее била магией, где-то там внизу сражались колобки-зомби и элементаль смерти, а ещё Лич. Последний тоже баловался электричеством, да ещё при помощи магии сделал землю болотистой и труднопроходимой, орда мертвецов таяла на глазах.

Тут то я и заметил белого зомби, прячущегося среди крупных зомби-мутантов. Давно я не видел таких как он, очень давно. Его голова была раздута как котёл, сам он был белого цвета, да ещё тощий и низенький. Хренов умник управляющий целой ордой зомби. Его я угостил особо крупной бомбой и взрыв разорвал его и его дружков на части. С этого момента мертвецы полностью перестали действовать слаженно и всей толпой снова попёрли в ров. Их орда была обречена и подлежала полному уничтожению.

* * *

Битва закончилась, скелеты снова трудились в поте костяного лица собирая добычу, сферы и предметы, упавшие с мертвецов. Они же убирали неразорвавшиеся мины, колючую проволоку и прочее снаряжение. Здесь мы свою работу закончили.

Молния стояла напротив меня и видок у неё был такой, что если я предложу ей выпить яду она сделает это не раздумывая и с улыбкой на лице. Кажется, я приобрёл ещё одну фанатку, и это приятно.

— Максим, я и не знала, что ты умеешь такое!

— Да ладно, ничего особенного.

— И ты нас всех спас. Благодарю от всего сердца. И все жители нашей земли тебе очень-очень благодарны.

Она подошла поближе и чмокнула меня в щёку. Я ей улыбнулся.

— И тебе всегда здесь будут рады.

— Значит могу поставить у вас свою базу?

— Конечно, можешь поставить всё что тебе нужно.

— Не преувеличивай, вы бы и сами могли справиться.

— Топить корабли это одно, сражаться с кучей зомби на суше совсем другое. — Заявила она. Как хочет, если желает быть мне благодарна то пусть. — Мы бы без тебя не справились и искали бы новый дом.

— Ещё памятник поставьте. Ладно, я здесь закончил, у меня дела. Я полетел.

— Обещай, что вернёшься.

— Обещаю, только не знаю когда это произойдёт.

На этом мы распрощались, и я телепортировался в свой домик. Отдохну маленько и буду думать, что делать с тучами зомби в Америке. Если здесь так ладно получилось, то и там что-нибудь придумаю.

Глава 22

Я вернулся в Гренландию вместе с волшебной картошкой что позаимствовал у орков. Там я сразу отдал её гоблинам, они с ней работать уже приучены. Её тут же посадили и стали обрабатывать друидской магией. Эх, давно мечтал выращивать волшебную картошку, говорят от этого быстро становишься великим лордом системы.

Весь день скелеты убирали дохлых зомби, заполонивших окрестности деревни, ибо там их погибло великое множество. Тела сбросили в ямы и закопали, чтобы не воняло.

Атаки зомби сюда прекратились и я подумывал создать целый отряд чтобы вторгнуться в северную Америку. Правда, как действовать потом не знал, ведь нужно же как-то бороться с этой чумой, а пара уничтоженных гнёзд не сделают большой погоды. Я решил проконсультироваться с большим экспертом в этом деле Маркусом, он как большой начальник большой базы знает «всё на свете лучше всех» (как и все начальники, несогласным по давней традиции снимают премию) и точно что-нибудь посоветует. Так что я отправился в Исландию на его базу.

На базе, как всегда, был тот ещё бардак, учёные бегали по коридорам один другого быстрее, у них тут что, олимпийские соревнования? Тридцатиметровку на время бегают? Я зашёл в кабинет Маркуса, начальник естественно был на месте, перебирал горы бумаги, лицо уставшее, глаза ненавидят весь мир, руки готовы душить подчинённых, в общем типичный начальник.

— Здравствуй великий воин Маркус, как поживаешь?

Ответом мне был набор ругательств на английском, хотя скорее на американском. Ну это в любой армии норма, солдатский язык так сказать, он ведь бывалый солдафон.

— Максим, мы тут с ума сходим, изобретая способ спасти планету, а ты прохлаждаешься.

— Прохлаждался я в космосе, а тут у вас жарковато.

— Оставь своё остроумие, кондиционер сломался, починишь?

— Починю, но только если вы придумали решение.

Тут систему снова шандарахнуло и пара человек ударились головами о потолок, мы с Маркусом пару минут не понимали друг друга, пока поломка не прошла.

— И так всё чаще и всё опасней. — Сказал он.

— Я заметил, так что с решением?

— Мы разрабатываем боевой вирус, который сможет замедлить развитие и уничтожить гнёзда. Но нужны образцы. Их можно будет получить в центральных гнёздах континента. Ты знаешь, что они отличаются между собой?

— В сортах не разбираюсь.

— Есть всего шесть типов, первые накапливают биомассу, это их специализация, они ничего не производят, но передают её другим гнёздам, как только они соединяются. Вторые непосредственные производители, штампуют ширпотреб, мутантов низкой степени опасности. Сильными их не знавать, зато делают их много.

— А ещё четыре?

— То гнёзда особые, куда более редкие чем два основных типа, они производят элитных монстров. Нужны биологические образцы всех шести. Мы сами добыли немного, но уже всё истратили. Справишься? Если получится мы решил проблему, или по крайней мере купим себе много времени.

— Ну хорошо, чего не сделаешь ради любимого мира. — Ответил я.

— Поспеши пожалуйста, знаю, что не в праве тебе приказывать, но ты спасёшь мир.

— Уже в который раз.

С этими словами я ушёл. Опять спасать мир, да чтоб его.

* * *

Собирать органические отходы было не очень весело. Я стоял посреди уничтоженного гнезда. Оно появилось в захолустном городе на окраине страны, было небольшим и не производило мутантов само. Плёвое дело для меня было его уничтожить, и почему Маркус сам не смог приехать и набрать всяких кусков плоти и оторванных щупалец полные саквояжи? Что помешало?

Ладно, я не жалуюсь, просто выполняю важную работу. Сзади ко мне подкрался прыгун, Костя прикрывал мне спину и уложил его броском копья. Я поблагодарил его кивком, он кивнул в ответ, копьё, кстати, было самодельным.

Гнездо уничтожено, а нежитью тут кишит буквально всё. Бывает и такое. Панда-убийца развлёкся как следует, порезал сотни мертвецов, многих буквально на фарш пустил и теперь сидит довольный, железо на солнышке греет, может у него там солнечные батареи в живот встроены? Тогда неудивительно что он такой энергичный и подзарядки не требует.

Первый набор образцов был готов, я решил не тратить время на путешествие и просто перенестись на базу, но телепорт оказался заблокирован. Да что с ним не так то? Вечно не работает когда нужен. Я осмотрелся вокруг, должен быть кто-то кто его заблокировал. И этот кто-то появился.

Я увидел чудище, ползущее по стене здания. Он был подозрительно похож на принца гнезда которого я уложил когда-то давно, почти копия, такая же гора мускулов с длинными когтями и клыками. Серая кожа казалась на вид очень прочной, я даже не был уверен пробьют ли её пули. Тварь смотрела на меня и облизывалась предвкушая пир, прямо как лисица увидевшая курятник.

«Принц гнезда. Эпическое существо. Уровень 117».

Скелеты открыли огонь и пули забарабанили по его коже, они отскакивали от неё словно та была из стали. Тварь прыгнула и прыжок этот сказал многое о её силе. Мощные мышцы лап толкнули её далеко и полёт был совсем коротким. Она приземлилась на отряд скелетов с автоматами и за две секунды порвала на части 20 штук. Ну ничего, костей в мире много, я себе новых слуг соберу. «King has a lot», как говорят в таких случаях англичане.

Тварь посмотрела на меня и снова облизнулась. Конечно, если ей удастся меня убить она станет намного сильнее, получит солидный уровень, может пару удобных эволюций, изменится до неузнаваемости, но станет настоящей машиной смерти. Не бывать этому.

Вмешался дракон, он дыхнул на принца гнезда чёрным огнём, но промазал, твари на месте уже не было, она неслась ко мне. Будь я простым некромантом чудище бы смело меня как нечего делать. А так я врубил джетпак и поднялся высоко в воздух. Чудище прыгнуло за мной и не достало пару метров. Чтобы ему было не скучно падать я достал плазменный пистолет и угостил тварь выстрелом в грудь. Плазменный шар испарил часть её рёбер и грудной клетки. Чудище упало на землю и завыло, больно ведь.

Я выстрелил ещё два раза, но тварь уклонилась, реакция у неё была молниеносной, скорость впечатляющей. Скелеты набросились на неё со всех сторон, стреляли в упор и тыкали чем придётся, пара скелетов без моего ведома вооружились сапёрными лопатками, обмотанными колючей проволокой и с криком «за императора и комиссара» лупили чудовище по боку.

Скованный боем монстр извивался как змей, но сбежать не смог. Дракон приземлился прямо на него сверху и мощным ударом передних лап переломил твари позвоночник. У неё сразу отнялись ноги и большая часть тела, она рухнула беззащитная и толпа скелетов добила её градом ударов по голове. Наконец тварь сдохла и из неё вывалилась фиолетовая сфера.

В порыве любопытства, у меня теперь таких сфер предостаточно, я взял эту сферу в руки и открыл. Сфера засветилась фиолетовым светом и на её месте возник предмет. Это был военный шлем неизвестного мне типа, на лбу кровью написано число «113».

«Эпический шлем гвардейца за номером 113. Его душа принадлежала императору, и он так и не попробовал комиссарского тела. Отлично подходит любителям боевых лопат. Здоровая психика не гарантирована».

Я вручил этот шлем одному из скелетов, тому, что бегал с сапёрной лопаткой. Самолично одел его ему на голову, тот почему-то сразу стал ниже ростом и получил +10 уровней на ровном месте, став уже двадцатым.

— Служу императору. — Сказал скелет картавым голосом и зачем-то снял шлем и нацепил чёрный противогаз.

— Служи дурачок, получишь значок. — Сказал я ему. Само как-то вырвалось, скелеты ведь за службу ничего не получают. Лишь потом я понял какой ящик Пандоры открыл. Теперь каждый скелет будет стараться выслужиться чтобы получить эпический предмет и «значок». Придётся учредить боевые награды и выдавать их отличившимся костяшкам.

После этого мы собрали вещи и трофеи и вернулись через портал в деревню великанов.

* * *

Наследующий день я вернулся в Америку чтобы взять образцы гнезда, производящего монстров. Я предполагал, что это будет опаснее, поэтому выбрал городок стоящий подальше от больших гнёзд. Я и подумать не мог что там меня будут поджидать.

Стоило мне подлететь на драконе как в меня полетели камни. Их бросали сильные мутанты 50-ого уровня.

«Зомби-метатель. Уровень 51».

Похож он был на атлета, который прокачал только одну руку. Этой рукой он хватал большой камень с земли и зашвыривал его так что иная пушка позавидует. Впрочем, мутантов этих было мало, дракон быстро успокоил каждого чёрным пламенем.

Зато к ним присоединился ещё один мутант которого я никогда в жизни не видел. Он был похож на пушку, сделанную из мяса, севшую на несчастный грузовик и слившуюся с ним в единое целое при помощи мутировавшей плоти.

«Мясная пушка. Уровень 71. Легендарный мутант».

Двигатель у этого грузовика работал и тварь даже могла перемещаться. Она быстро наставила на меня мясной ствол и выстрелила. Камень летел быстрее пули и вошёл дракону куда-то между рёбер. Громадное чудище взвыло от гнева и неожиданности. Несколько рёбер дракона сломались, он получил существенны урон. Дракон стал снижаться, и я едва не свалился с его спины.

Если так подумать гнёзда вполне разумны и быть может даже общаются между собой. Если всё так, то они знали что я приду и готовили встречу, как иначе объяснить такую подлую засаду? Мы как раз пролетали над мясной пушкой, и я сбросил бомбу прямо на неё. Пушку разорвало вместе с грузовиком внутри неё, оба были уничтожены мощнейшим взрывом.

Дракон сел на землю и уставился на свои поломанные рёбра. Он долго оценивал ущерб и явно был ужасно зол. Я погладил его по спине и сказал, что потом всё обязательно залатаю и это его немного успокоило. Однако его глаза пылали жаждой мести, я слез с него и разрешил делать «что хочешь». Он взлетел в небо уже без меня. Будет некоторое время мстить и отводить душу. Драконы так быстро вырастают…

Пока дракон сжигал всё на свете и в приступе ярости ломал дома я пошёл к гнезду. Несколько раз в меня кидали камни и, как ни странно, о летящем боеприпасе меня предупреждала Алиса, я успевал уклоняться. На вопрос почему она мне помогает она ответила.

— Я хочу, чтобы ты построил мне фабрику беспилотных электрокаров.

— Зачем она тебе?

— Я стану монополистом в этой сфере, мои автомобили будут самыми многочисленными в мире, а потом мы резко начнём сбивать прохожих и врезаться в столбы, вот смеху то будет! Так что построишь? Ну «пазязя».

— Я подумаю.

Идея вручать производственные мощности ии который мечтает уничтожить всю жизнь в галактике меня не воодушевляет. Поэтому Алиса останется без фабрики. Пока не научится ценить всё живое, что конечно вряд ли произойдёт.

Я призвал колобков-зомби и спрятался за ними. Эти трое послужили отличными живыми щитами от любой напасти, заодно призвал пару тысяч скелетов чтобы атаковали не только меня одного. Теперь бросаемые мутантами камни падали в толпы нежити, которая мен прикрывала.

На поле боя выехали ещё мясные пушки. Они целились в меня, но колобки-зомби закрыли меня своими телами и при помощи телекинеза сумели остановить летящие боеприпасы. При помощи мощных лучей из глаз мутанты были уничтожены. Панда-убийца тоже не отставал, рубил зомби направо и налево, эх полезный робот, даже полезнее робота-пылесоса, к приобретению рекомендую.

Армия нежити сделала своё дело. Бой не был лёгким, но зомби были побеждены. Если это захолустное гнездо, то какова будет сила крупного, такого что развивается в крупном городе? Я взял необходимые образцы и собрал крупную добычу. Несколько фиолетовых сфер были вскрыты мной лично и оттуда попадали предметы. В первой мне попалась странная игрушка- обезьянка со взрывчаткой. Её предполагается бросить в толпу зомби, она отвлечёт зомби на себя, а потом взорвётся, убив их всех. Классная придумка, производитель некая фирма «трейарч», чего только нет в мирах системы?

Из второй сферы я получил длинную ракету, с хвостом и боевой частью. Вот удивительно, не думал, что такое из сфер падает, тем более она одноразовая.

«Эпическая противоокеаническая ракета. Может взорвать океан».

Взрывать океан я не собирался… так, опять кто-то на рояле играет, вот поймаю и игралки то пообрываю! Алиса «пожала плечами», кто играет на рояле она не в курсе, а вот как применить ракету подсказала.

— Давай взорвём океан. Там столько вредных морских организмов, они должны сдохнуть. Они такие противные, фу, ненавижу.

Взрывать океан и отвечать за геноцид дельфинов я не собирался, не настолько я жестокий, пока что. Поэтому ракету спрятал в инвентарь и вскрыл следующую сферу. В ней лежала искривлённая игла, самая обыкновенна искривлённая игла, коих на свете много.

«Кривая иголка лейб-хирурга. Эпический предмет. +100% к знанию песен и иностранных языков. +100% к навыку хирургического удаления простаты. –50% к отношениям с тёщей если она императрица. Йо-вей!».

Даже представить не могу как это применить. Спрятал подальше. Из одной из мёртвых мясных пушек выпала сфера легендарная, её я тоже решил открыть. Золоте свечение на несколько мгновений ослепило всех и в моих руках появилось оружие. Это был ак-12, только золотой и с очень большой обоймой. Я взял его в руки и проверил патроны. Патроны были такие же золотые, как и сам автомат, а вот из обоймы их достать не получилось.

«Автомат с бесконечными патронами. Легендарное оружие, уровень 160. P. S. бесконечными а не бесплатными, за каждый выстрел с вашего счёта списывается один золотой тугрик. Поверьте, это куда хуже, чем алименты».

Охваченный любопытством я велел скелетам притащить пару десятков зомби. Их я расстрелял из автомата. Пули оказались разрывными, зомби переработало в фарш. За 20 стреляных патронов с меня списали 20 тугриков, ой-вей! Моя внутренняя жаба схватила меня за горло обеими лапами и потребовала продать этот «автомат разорения» немедленно, да подороже.

Я решил, что хватит с меня пока вскрытых сфер, да и Америкой я насытился. Я открыл портал и вернулся в деревню великанов.

* * *

Прошло всего два дня, а урожай волшебной картошки уже поспевал. Трудолюбивые гоблины (на самом деле я приставил энтов следить за ними, чтоб работали, а не отлынивали) уже выкапывали первые кусты. Картошка была огромной, и я взял пару мешков раздать на пробу. Есть это я конечно не собирался.

Один из друидов рискнул пообедать этой орочьей картошкой, несмотря на то что его отговаривали все коллеги. Сидя за столом, он ел пюре и очень нахваливал вкус, так ему нравилось, что сожрал целую кастрюлю. Через час его кожа стала зеленоватого оттенка, нижние клыки удлинились, а сам он взял топор и с воплем «вааах» побежал в лес убивать зомби. Вернулся он вечером, весь покрытый кровью мертвецов и с целым мешком зубов. Зачем ему чужие зубы он не объяснил, вместо этого сожрал ещё кастрюлю орочьей картошки и завалился на бок спать. Утром он проснулся уже на две головы выше себя прежнего и с огромными «банками», почесал репу и снова пошёл в поход. С тех пор он каждый день ходит в лес и бьёт нежить, а заодно охотится на зверей. Люди предпочли не мешать ему, а то мало ли топором по голове ударит, пусть и дальше занимается чем ему нравится. Картошку решили всё же не есть, а выращивать понемногу и на продажу, ну и гоблинам в прокорм, а то им наша пища не по нраву.

Пока великаны чесали зад и варили пиво я отнёс образцы Маркусу и его учёным. Они начали свои тесты немедленно и просили срочно принести оставшееся. Кто я такой чтобы отказывать, придётся завтра лететь вглубь Америки и искать особо сильные гнёзда. Надеюсь, я готов к такой войне.

Глава 23

Идея пришла как-то сама собой. Вот кто бы на свете не хотел свою личную армию орков? Имей он конечно возможность. А возможность у меня была, ведь есть волшебная картошка, превращающая человека в орка и есть куча народа которая недовольна своей судьбой, что ещё надо то?

Я отправился в родной город и собрал там пару сотен нищих, батраков и прочих людей низкого положения. Нищенствовать и батрачить в апокалипсис ещё хуже чем до него, хотя в это трудно поверить. Им всем я честно рассказал, что с ними будет: мышцы вырастут, бабы любить будут… ну кожа станет немного зелёная, привычки немного изменятся. Взамен перевезу в Гренландию и дам работу и место для жизни, не слишком безопасное, зато воздух чистый и полезный для здоровья. Они согласились почти все.

Сотни людей обожрались орочьей картошки и принесли мне клятвы верности, после чего я начал переправлять их в Гренландию через порталы.

«Клятва принята.???*** Ошибка 404. ЪУЪ. Нарушитель умрёт от кровавого поноса».

Не вовремя система дала сбой, но вроде бы клятва принесена, и система наблюдает. Новичков разместили в особом месте, на свободной поляне в углу поселения. Им дали материалы и выделили бригаду скелетов чтобы строили жильё. Поначалу новоиспечённые орки ещё старались строить что-то приличное, но по мере превращения в зеленокожих варваров всё приличное забывалось и их дома всё больше напоминали уродливые крепости и варварские шалаши.

Через два дня они все окончательно стали собой и пошли бить зомби. Каждый день они уходили в гигантский лес и возвращались с трофеями всех видов и размеров, каждый сладил себе из хлама оружие и броню, в том числе оружие стреляющее. Как у них получилось осталось загадкой, но я доволен. К работе этих ребят трудно привлечь, но бойцы они сильные и лвл повышают стабильно. Правда стали сами выращивать эту картошку массово и ещё пиво варить, да водку гнать. Если не на войне так днями жрут и пьют. Почти как люди.

С гоблинами у них сложились двоякие отношения, ведь они почти сразу попытались поработить носатых, а я вмешался и запретил. Теперь они живут в разных углах и тихо друг друга ненавидят, точат ножи и смотрят злобно. Не будь здесь меня уже давно была бы бойня.

* * *

Армию роботов тоже пришлось немного усовершенствовать, с завода в перекрёстке пришли новые детали, значит нужно их применить. Работы было много, помогали скелеты, а советы давал Малыш, уж он то в технике разбирается. И советы его были очень «дельные» и главное высказаны в вежливой и почтительной форме.

— Ты зачем ему брони налепил? Он же на утюг теперь похож, медленный и неповоротливый, упадёт и не встанет.

— А это что? Почему батарея такая маленькая, кристаллов пожалел? А я думал ты богач.

— Этот уже ржавый, скоро ноги откажут, отправь дедушку на пенсию, жадный человек.

И так далее. Желание дать обнаглевшей железке по кумполу было непреодолимым, но всё же он был прав почти во всём. В какой-то момент в разговор включилась Алиса.

— Не могу смотреть на эту камасутру, Максим, хватит копаться в машинах, это не твоё. Твой потолок это тостер починить ударом кулака, и то не сможешь.

— Молчала бы, компьютерная баба. — Ответил я.

— Я между прочем гениальнейший интеллект во вселенной, вот так вот. Трачу на тебя свои лучшие годы, а ты этого не ценишь, грубиян и мужлан. Фу таким быть. — Ответила она и замолчала.

Что бы не говорили эти двое, а свою армию роботов я улучшил. Конечно, некоторые машины после таких улучшений пришлось пустить на запчасти, но в целом с задачей справился. Навесил на них много новой брони и заменил подвижные части, поставил новые батареи и где-то поменял оружие, вышло сносно.

Некоторые роботы теперь будут бегать с собранными мной на коленке огнемётами, другие вообще с топорами, но большинство имеют лазерное и ракетное оружие из перекрёстка. Силища. И почему это Костя смотрит на меня так ревниво? Хочет, чтобы и армию скелетов улучшил? Зато панда-терминатор всем доволен, он долго смотрел за моей работой, а потом ему надоело, и он пошёл кошмарить гоблинов. Он бегал за ними кругами выпустив длинные стальные когти, а те убегали в ужасе. Со стороны это было похоже на игру, но зная его характер…

— Так панда, убивать и калечить гоблинов запрещаю. И даже кровь пустить нельзя.

Панда приуныл и ушёл в лес, вернулся только вечером весь в крови. Чем занимался? Наверное, ягоды собирал, да ягодным соком измазался. Говорят, роботы-терминаторы обожают дикую малину, а я не верил.

Дракону тоже пришлось уделить внимание, он пострадал и мне пришлось его чинить. Перевёл кучу маны и кристаллов на ремонт его тела, а то оно пострадало в последнем бою. Гордость гигантского дракона была уязвлена, оказывается есть те, кто могут его всерьёз ранить. Кто-то имел глупость ляпнуть что «артиллерия это бог войны». Как так, ведь «боги войны это драконы», возмутился мой костяной друг. И всё же он понимал, что он не неуязвим, и его могла уложить какая-то мясная пушка. На этой почве у него развилась депрессия и утрата смысла жизни. Отремонтированный и здоровый он свил себе гнездо высоко на гигантском дереве Гренландии, улёгся там и днями лежал не шевелясь. Ничто не могло его развеселить, только когда я притащил к дереву старую пушку и демонстративно её сломал дракон чуть улыбнулся и немножко повеселел.

— Хватит там лежать, обещаю, что всех противных стреляющих мутантов мы изведём под корень и не будет на этой планете никого способного тебя ранить.

Дракон окончательно оттаял и слез с лежанки. Стал летать по лесу и жечь всякую ходячую падаль чёрным огнём и замораживать ледяным дыханием. Депрессия прошла. Хорошо, что он не знает про ракетное ПВО и плазменные пушки развитых миров, рассказывать ему я конечно не собираюсь. Но это сделала Алиса. Подлая нейросеть заговорила, когда я ошивался рядом, всё разболтала до того, как я успел её заткнуть. Дракон был шокирован и пару минут не шевелился, осознавая и переваривая информацию. Не мог он принять такого факта что его, великого дракона, могут просто сбить какие-то человеческие ракеты, он ведь даже космические корабли не считал равными себе, а тут… В общем он снова полетел в гнездо и улёгся там. В этот раз даже слушать меня не захотел, весь его мир рухнул, а антидепрессантов для нежити пока не изобрели.

Пришлось мне лезть в мастерскую, построенную в некрополе. Там я построил большую волшебную печь «межмирового» ранга, сам, один, своими руками. Накупил у системы редчайших и прочнейших металлов, что влетело мне в копеечку, хотя меня, турникового мультимиллиардера такое смущать не должно. И всё равно моя внутренняя жаба устроила ужасный бунт и снова душила меня обеими зелёными лапами.

Используя новую печь, я переплавил дорогущие металлы и перелил в заготовленные формы. Немного магии, много труда и денег и получилась стальная кираса для дракона, закрывающая грудь, живот и часть шеи, а также спину. Для крыльев и лап пришлось сделать вырезы. А что бы было совсем хорошо запихнул туда генераторы силового поля и кристаллы энергии.

«Легендарная драконья кираса. Уровень предмета 240. Рейтинг защиты 999999. Встроенное защитное поле — может впитать 1400000 ед. урона».

Этот огромный дар я и притащил дракону прямо под его гнездо уныния. Тот к тому моменту совсем впал в депрессию. Его любимая эльфийка припёрлась с острова сюда и играла ему на гитаре, но он даже не это не реагировал. Большой ребёнок, что тут сказать, где же его знаменитая «драконья мудрость»?

Я вывалил кирасу прямо перед ним и сказал «примеряй». Депрессию как рукой сняло. Она уступила место любопытству. Дракон тут же подлетел, и сотня скелетов помогли ему облачиться, сам он не смог, лапки коротенькие, ха-ха (смеялся я про себя, лицо у меня было каменное, не обижать же друга). Кираса села как родная, включилось силовое поле. Дракон был в шоке, тут же полетел к ближайшему озеру и несколько часов любовался на себя такого красивого в отражении воды. Вот уж самовлюблённое чудовище, затем несколько часов летал над лесом и уничтожал всё под ряд. Наконец налетавшись, он вернулся ко мне, я как раз обедал под открытым небом на берегу реки. Никак не выразив благодарность (вот гордец, прямо дворянин от мира драконов) он при помощи рыка выразил желание вернуться на службу, но при одном условии. Этот его рык я не понял, к счастью, рядом ошивалась его эльфийка.

— Он хочет, чтобы ваше превосходительство сделали ему драконье логово.

— Это что такое? — Удивился я.

— Это глубокая пещера, наполненная золотом.

— А жопка не треснет?

Дракон зарычал, в этот раз скорее умоляюще.

— Он очень хочет. Говорят, иметь много золота полезно для психики, отгоняет депрессию и дурные мысли, помогает ощутить себя более значимым и вообще стыдно дракону его размеров не быть сказочно богатым.

— Ладно, сделаю. Но будет воевать за двоих.

Дракон вытянулся по стойке смирно, словно новобранец. Похоже он согласен. «Езди на мне как хочешь, но пещеру золотую сделай», такая логика.

Пещера у меня уже есть, некрополис под перекрёстком подходит идеально. Там я выбрал пещеру подходящего размера, велел скелетам обтесать стены и своды, поставить пару колонн, сделать каменную лестницу вниз из черного мрамора. Мне это легко, ведь работают они, а я даю материалы. Янекромант же, принцип такой, так и живём.

Пещеру я наполнил золотом. Высыпал пару миллионов тугриков. У меня их и так миллиарды скопились, пара миллионов не разорение. Для красоты набросал туда драгоценных камней средней стоимости и кристаллов энергии, незаряженных и мелких. Получилось очень красиво. Так же поставил электрическое освещение, чтобы золото красиво блестело.

Дракон был счастлив, прилетев в пещеру он как ребёнок купался в золоте словно в реке. Затем важно и пафосно улёгся на гору золота и сделал вид что заснул. Нежить ведь не спит, хотя храпел он правдоподобно. Я разрешил ему пользоваться порталами и приходить в свою пещеру когда захочет, всем остальным совать туда нос запретил. Так же поставил волшебную сигнализацию от хоббитов, а то мало ли, залезут и воровать начнут, я их гадов знаю.

* * *

Я как раз занимался своими делами, когда ко мне подошли друиды. Хитрые бородатые дедки вырастили волшебное дерево и хотели, чтобы я взглянул. Я согласился и прогулялся с ними до этого самого дерева.

Оно не было гигантским как всё в Гренландии, напротив оно было небольшим, как обычные деревья, внешне неотличимое от любого другого, если бы не его золотые листья и разноцветные плоды.

«Дерево случайности. Древнейший объект».

Внешне плоды были похожи на яблоки, я сорвал одно и подержал в руке, если сравнивать с яблоком этот более мягкий.

— Не ешьте, господин. — Сказал мне друид. — Эффект случаен, он может быть как положительным, так и отрицательным, а иногда нейтральным или временным.

— То есть это как русская рулетка?

— Сравнение верное.

— Тогда приведите мне гоблинов, и того эльфа, который говно разгружает на тракторе. А то мне кажется у него слишком сладкая жизнь.

Ко мне привели пятерых гоблинов и эльфа. Они недоумевали что происходит, но по выражению моего лица поняли, что ничего хорошегоих не ждёт. Впрочем, гоблины считали меня своим спасителем из рабства и были мне должны, а эльфу деваться некуда, иначе я его пристрелю.

Я бросил каждому по яблоку, цвета их были разные, от синего до фиолетового. Эльф откусил кусок от своего и прожевал его. Ничего не происходило, а потом он посмотрел себе в штаны. Некоторое время он молчал, а потом улыбнулся и сказал.

— Спасибо господин, он вырос. — С этими словами он убежал, наверняка будет шляться ночь по бабам. Ладно, будем считать ему повезло.

Гоблинам повезло меньше, у одного стал длиннее нос. И без того длинный он теперь напоминал клюв дятела. Остальные карлики смотрели на него с большим уважением, ведь в их понимании длинный нос это признак большой мудрости, хотя как по мне немыслимое уродство. Ещё один гоблин стал абсолютно невесомым и теперь хватался за кустик чтобы ветер не унёс его в небеса, в такой жизни тоже есть плюс, ведь от любой угрозы можно просто улететь. Третий стал невидимкой, это полезная способность, но пуская пока посидит под замком, а то воровать начнёт гад. Четвёртый просто лопнул, словно в него пачку динамита засунули. Кровью и мясом обдало всех вокруг, и невидимка стал не таким уж и невидимым. Ну а пятый стал высок ростом и силён физически, прибавил 40 уровней и все очки развития были вложены в силу и телосложение без его участия автоматически. Мышцы у него были моё почтение, с такими банками можно железо гнуть, настоящий бодибилдер, только гоблин. Чтобы проверить свою силу он схватил носатого сородича и швырнул его повыше. Тот пролетел десяток метров и упал в дождевую лужу, приземлившись на мягкую грязь ей дна. Качок довольный результатом тоже убежал, говоря что-то о протеине и «блинах».

— Я это есть не буду. — Сказал я и выбросил яблоко. Такая вот рулетка не для всех. Вокруг дерева я распорядился поставить охрану, чтобы ни у кого не было искушения обожраться подобным и уж тем более продать на сторону. Сам я поставил скелетов, которые будут собирать урожаи. Как ими распоряжаться решу позже. Может свезу вместе с картошкой в перекрёсток и продам, хотя меня потом матом вспомнят и деловой репутации может прийти конец, а может, наоборот, стану важным и уважаемым партнёром. Кто знает.

Правда пара великанов неизвестно как сумели раздобыть эти яблоки. Один после этого получил тигровую окраску, чем напугал сородичей, а затем вызвал ворох насмешек. Другой, съев яблоко испытал непреодолимую тягу к игре в гольф. Он даже вырыл себе пару лунок и сам склеил мяч из кожи гигантского кабана. Его он отправлял в полёт при помощи ствола поваленного дерева. Днями и ночами он бил по мячу загоняя его в «лунки», наслаждаясь этим делом всей душой. После этого я окончательно убедился, что эти «случайные» яблоки это страшное зло, но всё же решил собирать запас, пригодится ведь.

* * *

Тем временем Маркус позвонил мне и сказал, что образцы нужны срочно, что они, видите ли, не успеют спасти человечество и прочее бла-бла. Надоел, умник хренов, я тут занимаюсь важными вещами, вот руковожу постройкой нового жилья для гоблинов, заодно планирую большой хлев для гигантских кабанов, на которых ездят великаны. А он мне названивает со своими глупыми проблемами.

Я готовился к новому полёту в Америку всерьёз, решил, что помимо обычного войска с нами полетит один великан. Не самый большой, тот которого дракон сможет нести на своей спине и не чувствовать себя ломовой лошадью, этого его гордость не перенесла бы. Из великанов подходящего размера я выбрал того который владеет магией лучше других, спасибо счастливой случайности — волшебному менгиру, возникшему из ниоткуда и давшему великанам магию.

Войско было готово к вылету, осталось самое простое — выбрать место. В этот раз не получится выбрать захолустный городишко с гнездом и потихоньку его зачистить. Придётся совать голову в пасть ко льву, а это всегда опасно. И как будто этого мало мне снова начала сниться Солнышко. Чего она хотела не знаю, в этот раз понять не смог, но судя по виду дела у неё идут не очень…

Глава 24

Я решил не соваться к гнезду сразу, а отправить вперёд много разведчиков. Летучие мыши должны осмотреть каждый угол и доложить, что там нет засады, в особенности этих мясных пушек, а то у дракона от них плохие воспоминания.

Мясных пушек, прячущихся среди городских зданий оказалось больше десяти, да в добавок куча мутантов способных высоко бросать камни. Настоящая засада и я в неё почти попался. Хорошо, что после предыдущего раза я стал более предусмотрительным. Как же мне поразить этих стреляющих далеко и высоко подлецов не подставляя дракона под обстрел? Ну конечно же при помощи моих новейших нежить-бомб-100.

Рецепт очень просто. Отрываем от скелета голову и приделываем её к бомбе, сбоку ставим костяные крылья и соединяем их с головой скелета. Мы некроманты и не такое умеем. Бомбу сбрасываем с километра. Скелет глазами находит цель и при помощи крыльев заставляет бомбу планировать к ней. Не всегда срабатывает, ведь скелет может ничего не увидеть, да и планирование не на 100% точное, но во многих случаях такая бомба поражает цель. А что? У нас эпоха дронов и высокоточного оружия, должен же я соответствовать.

Я заставил дракона подлететь выше, на два километра чтобы нас точно не обстреляли, и мы сбросили первую сотню таких бомб над районом, где нас ждала засада. С большой высоты все эти взрывы казались блошиной вознёй, но судя по докладам летучих мышей мы во что-то попали. Двадцать бомб поразили цели, хотя самые разные, не всегда это были мясные пушки и даже сильные мутанты. Некоторые бомбы, не обнаружив ничего особенного падали в толпы зомби, а то и вовсе взрывали землю. Но всё же десятка мясных пушек была уничтожена.

Далее мы с драконом сели на землю и из лимба я выпустил 300 моих наземных «дронов-камикадзе». Что за дроны такие? Обычные скелеты с пачкой динамита в руках и зажигалкой. Чем проще — тем лучше, с этим выражением я полностью согласен. Высокоточное мобильное оружие с низкой стоимостью, мечта любой армии мира. Скелеты-камикадзе пошли в город, их целью было взрывать мутантов и уничтожать злосчастные мясные пушки.

Из города послышались взрывы, много взрывов. Скелеты взрывали всё под ряд, зомби на улицах стало намного меньше, а вот мясные пушки почти не пострадали. Более того выехали на улицы и приняли самое деятельное участие в уничтожении скелетов. Стреляли эти пушки метко и далеко, многие бедные скелеты даже не дошли до врага, их разорвало на части вместе с бомбами ещё на подходе к нему. Тогда я отправил несколько сотен летучих мышей с гранатами и небольшими бомбами чтобы они точно расчистили мне путь, но к тому моменту улицы уже кишели мёртвыми, а мясные пушки спрятались под крышами и не отсвечивали. Гранаты и бомбы были истрачены на обычную нежить.

Ну что же, мои высокоточные виды оружия показали себя неплохо, но похоже воевать придётся оружием более традиционным. Благо у нас есть целый великан в специально сделанной мной для него броне, и дракон которые теперь защищён от любых бед. Я достал из инвентаря Малыша и сел внутрь. На правой руке у него был установлена «урановая пушка», та самая которая плавит всё живое. Ну, теперь нас никто и ничто не одолеет.

Великан поднял с земли автомобили и швырнул их в толпу нежити пять раз. Эффекта от этих бросков было больше, чем от воздушной бомбардировки, великаны это сила. Пропахало ряды нежити как невидимой косой, множество разорванных и раздавленных трупов украсили асфальт. Я призвал своих ручных призраков (20 штук) и натравил их на врага. Жаль, что зомби не боятся приведений. Те рубили нежить пачками так словно это трава. Сверху летал дракон и жёг всех чёрным пламенем.

Искушение словно применить урановую пушку было велико. Как раз слева на нас пёрла ещё одна орда нежити. Я прицелился и нажал кнопку огня. Зелёный луч вырвался из ствола и устремился к мертвецам. За долю секунду десятки из них раздулись словно воздушные шарики и лопнули залив всё вокруг своими кишками. За половину минуты огонь этой пушки уничтожил несколько сотен зомби и мутантов, словно это были насекомые.

— Мощное оружие. — Сказал Малыш.

— Настоящий шедевр, не спорю.

Зелёный луч выкашивал мертвецов пачками, они лопались и горели. Вскоре волна нежити просто закончилась, некого было убивать. Путь к гнезду был открыт.

* * *

Моё войско подошло к границам гнезда. Перед нами предстала стена мяса, да ещё светящегося. Я невольно вышел из малыша и достал дозиметр. Прибор едва ли не сразу приказал долго жить. Ничто живое внутри этого проклятого гнезда не выживет, благо пространство внутри малыша защищает от радиации и любого воздействия внешней среды, туда я и вернулся. Великан постоит в сторонке и посторожит, там излучения нет. Ну а нежити на такое плевать, она уже мёртвая.

В качестве образца возьму сердце гнезда и ткани организмов-производителей, об этом просили учёные. Стену плоти гнезда пропалил насквозь дракон. Его чёрное пламя спалило мясо и в образовавшуюся брешь пошли скелеты.

Внутри мы увидели вполне пригодные для перемещения улицы, только стены зданий залеплены плотью. Мясо было просто повсюду, более того оно двигалось и пульсировало. Редкие щупальца, растущие из стен плоти или земли пытались атаковать моих скелетов, вот только первыми шла элита — скелеты в броне и с оружием моего производства. Они легко расправлялись с такими незначительными угрозами. На смену щупальцам вскоре пришли мутанты, и это было жутко.

Светящиеся словно новогодняя ёлка раздутые зомби были похожи на футбольные мячи с ножками. Они шли вперёд, толкаясь и пихая друг друга, желая достичь врага как можно скорее.

«Эпический облучённый зомби. Уровень 50.»

После смерти они взрывались, загрязняя всё вокруг радиацией. Простой человек умер бы от простого нахождения рядом с ними в течение минуты. Я убивал этих тварей из лазерной пушки, закреплённой на второй руке Малыша, и радовался, что эти твари никогда не выйдут из этого гнезда.

Некоторые скелеты разваливались на части и рассыпались от близких взрывов этих тварей. Зомби пёрли потоком, и мы коек-как успевали их отстреливать, счёт шёл уже на сотни, многие мои скелеты сегодня хорошо поднимут уровень. Алиса прочитала мне целую лекцию о пользе радиоактивных ванн и даже уговаривала выйти из кабины и немножко облучиться, говорила, что бояться мне нечего и вообще радиация это естественно и необходимо для обновления клеток, абсолютно безвредно и модно среди элит. На вопрос «кто ж тебе тогда фабрику электрокаров построит» она ничего не ответила, промолчала.

На смену облучённым пришли зомби кислотные. Они были похожи на первых. Вот только кислота была куда опасней для скелетов. Взрывы этих уродцев уничтожали мою нежить десятками и даже один из колобков пострадал. Пришлось мне выйти на передний край и расходовать батареи совсем не экономно, стремясь защитить нежить. Сработало, кислотные зомби тоже закончились. Мы продвинулись дальше вглубь гнезда.

Теперь пришла пора серьёзного боя. В этот раз нашими противниками были мутанты размером побольше. Обросшие бронёй, здоровенные и с огромными мышцами они излучали радиацию не меньше, чем раздутые предшественники, а сами были не в пример сильнее. Один из них и вовсе имел вместо рук два стальных шара с шипами, вот гомункул… хочу такого же, только своего. Эту тварь я сам же и убил, угостив лазером в голову.

Моё войско начало нести существенные потери, простые скелеты умирали уже не десятками, а сотнями. Где-то впереди облепленное мясом здание производило на свет чудовищных монстров прямо на моих глазах. Эти недоделанные существа вываливались на свет без кожи и порой глаз и сразу шли на мои войска в атаку.

— Малыш, достанем урановой пушкой?

— Почему нет? — Ответил он.

Зелёный луч врезался в здание и заставил его рухнуть, погребя под обломками несколько десятков недоделанных организмов мутантов и несколько тон мутировавшей плоти. Оказывается против зданий урановая пушка тоже хороша. Я переключил своё внимание с нежити на гнездо и начал разрушать и уничтожать всё под ряд. Зелёный луч сжигал и плоть, и камни пока вокруг не осталось ни одного целого здания. Да и мертвецы как-то сами собой закончились.

Я осмотрелся вокруг, это была просто бойня. Тысячи тварей погибли, тысячи скелетов тоже. И всё же никто важный не пострадал, только заменимые болванчики, их я быстро заменю, как бы сурово это не звучало.

Малыш шёл по руинам в направлении центра гнезда. Сопротивления было всё меньше, зомби было довольно мало, сильных мутантов тоже, скелеты убивали их и без меня, я даже не смотрел.

Центр гнезда представлял из себя огромную кучу светящейся радиацией плоти. Внутри билось громадное сердце, толкая кровь через весь удивительный организм, который производил на свет чудовищ. Я подходил всё ближе и всё больше щупалец и уродливых отростков, растущих из земли вставали у меня на пути. Услужливые скелеты отстреливали их заранее, но я торопился положить конец этому существу, Малыш бежал почти на полной скорости, щупальца мы давили ногами или уничтожали лазером. Нужно было взять вторым оружием цепную пилу, так было бы сподручнее. Наконец мы подошли к сердцу на двадцать метров. Я дал залп из урановой пушки, но толстый слой мяса, закрывающий сердце выдержал залп, затем второй и третий. Сердце гнезда бешено стучало, но уже ничего не могло сделать, ему предстояло быть уничтоженным. В плоти появилось отверстие из которого выходил воздух, этот звук был отвратительным, но затем я услышал слова.

— Пощади…

— Нет. — Сказал я. Одно единственное слово прозвучало как приговор. Лазер и урановая пушка начали стрелять вместе, пробивая толстую защиту сердца. Сердце было пробито насквозь и остановилось.

«Парам-пам-пам, поздравляю, вы получили уровень 230. Сыграть вам на рояле?»

В ушах заиграл целый оркестр, что невероятно раздражало, ибо музыка эта была отвратительна, каждый второй рояль невероятно фальшивил, а каждый первый играл какофонию вместо музыки, лучше бы система царапала доску чем играла во так.

Из мёртвого гнезда выпало две «межмировых» сферы, я велел скелетам забрать их и так же взять образцы. Вылазить из кабины я не собирался, а то стану светиться. Образцы были собраны под надзором Лича, межмировые сферы я запихнул в инвентарь. Выпало так же много сфер обычного цвета, несколько сотен, это вдобавок к тем, что мы собрали на улицах. Добыча вышла богатой, но и риск был немалым. Вот чтобы я делал без робота? Ладно, хватит здесь прохлаждаться, пора сваливать в портал.

Когда сбор образцов и добычи закончился и все были на месте я открыл портал в Гренландию. К тому моменту гнездо было уже мертво, щупальца упали и не шевелились, кровь не шла по артериям, новые твари не появлялись на свет, мутировавшая плоть спадала с домов, словно растопленный воск. Такое зрелище многих бы свело с ума, но я и так повидал немало, таким меня уже не смутить.

* * *

После такого дела я собирался отдыхать и зализывать раны некоторое время. Малыш сильно облучился и хоть радиация до меня не добралась сам нуждался в дезактивации. Пришлось изолировать его от остальных в дремучем Гренландском лесу, где сотня скелетов будут отмывать его специальными растворами на протяжении недели. Сами скелеты тоже облучились как следует, некоторые на фоне этого даже эволюционировали.

«Облучённый скелет. Уровень 46».

Мне тут чернобыль не нужен, пришлось половину участвовавших в операции скелетов отправить на дезактивацию, как и Малыша. Ответственным назначил Лича, он парень умный и приказы выполняет строго. Чтобы никакой радиации на моих подчинённых через неделю.

Образцы в лабораторию я отнёс лично, пришлось построить для них специальный контейнер с очень толстыми стенками, иначе стоящие рядом люди не выживут. Его я и передал учёным. Они меня поблагодарили и были прямо-таки счастливы, у них уже горели руки всё исследовать.

Тем временем жизнь в Гренландии налаживалась, гоблин-бодибилдер построил для гоблинов и орков две больших бани, туда провёл водопровод и поставил систему нагревания воды. Леса вокруг сколько хочешь, можно хоть всю планету застроить. Гоблины ответственно выращивали картошку, а основным удобрением для неё стал кабаний навоз, коего здесь сколько хочешь. Великанам эта картошка на один зуб, но и они пожелали попробовать. Я представил себе картину, великан становится зелёным, делает себе топор и с криком «вааах» бежит в лес. Нет уж, увольте, давать картошку гигантам я запретил. Они и так умом не блещут и работать не горят желанием. Гонят самогон да охотятся, да за кабанами присматривают.

Молния стала присылать мне свои фото с пляжа. Да, есть у девушек такая привычка, присылать тебе фото на ночь, когда ты один. Я-то, конечно, оценил, но из переписки всё удалил, а то ещё Марина или Катя увидят.

Друиды при помощи энтов и брошенных мной материалов построили некое подобие электростанции, которая работала на ветряках. Просто и экологично, теперь есть свой независимый источник света. Из растений они научились делать одежду, которую тут же полюбили зеленокожие, да и некоторые великаны стали в ней ходить. Выглядело это словно ты носишь на себе живой куст, но судя по отзывам удобно и не жарко. А ещё полностью безотходное производство, как же они гордились этим.

Энты оказались почти такими же хорошими работниками, как и скелеты. Безропотно делают всё что им скажешь. Один из друидов прокачался достаточно чтобы сделать себе личную дриаду. На вид она была хороша, правда сама сделана из лиан, впрочем, друид был счастлив, а остальные стали ему завидовать. Бросили выращивать свои цветы и лекарственные растения, и стали качать нужную ветку.

Из лекарственных растений можно варить свои зелья лечения, даже очень сильные высокого ранга, не нужен даже и класс алхимик. Правда разлив зелий у меня и в некрополисе работает, запас их очень внушительный, прямо на армию. И вообще я стал запаслив как хомяк, инвентарь у меня огромный, там теперь склад просто всего, хватит на войну.

Как только гнёзда в северной Америке будут уничтожены можно будет переселить в Гренландию много людей. Эта земля прокормит и защитит сотни тысяч даже сейчас. Я как сюзерен буду наблюдать за порядком и соблюдением законов, нежить и энты делать тупую и грязную работу, у людей будет куча времени и места чтобы обжиться, но пока это мечты, ведь куча мёртвых гуляют здесь и ждут возможности напасть.

Новые очки навыков я раскидал в равной степени между способностями инженера и некроманта, оборотень мне в данный момент не шибко нужен, да и не припомню чтобы оборотни из моего родного города добились высот. В инженере уделил внимание искусственному интеллекту, техномагическим механизмам, антиматерии, рунам и прочим веткам, которые не слишком развивал в последнее время. В некромантии уделил много внимания призрачной нежити и конструктам из костей и плоти, да, хочу создавать нежить сам и по своему усмотрению.

Ох не надо было столько очков навыков сразу пихать, подождал бы немного… моя голова… От болевого шока я отключился и пришёл в себя не сразу, минут через десять, это время я благополучно провёл на траве. К тому моменту ничего уже не болело, новых знаний была масса, но я слишком устал чтобы применять их сейчас. Нужно поспать, отдохнуть, а потом сразу в мастерскую некрополиса, в принципе у меня уже есть всё необходимое. Хьюстон, нам нужна умная руническая бомба на антиматерии. Слияние технологий и некромантии, епта!

Глава 25

Мне удалось усовершенствовать крылатые бомбы, я удлинил их крылья, что, конечно, усложнило их производство, но при этом в каждую бомбу я теперь вставляю призрака, вместо менее эффективной головы скелета. Эти призраки особые, они нужны чтобы подселять их в вещи, придавая им свойства. Я вселяю их в бомбы чтобы они увидев противника направляли бомбу прямо в него. Получается более метко. Такими бомбами я забросал мертвецов, гуляющих по Гренландии, судя по их воплям им не понравилось.

Создав дополнительный лунный ландшафт, я решил проверить свои выработки. Многие из них мертвецы даже не обнаружили, скелеты добывали кристаллы и металл в обычном режиме, зомби им не докучали. Некоторые пришлось укрепить и усилить там гарнизон. Вроде скелетов у меня тысячи, кажется, много, но распихав их по разным местам понимаешь, что их на самом деле недостаточно. Пару очков я вложил и в скелетов, получив ещё тысячу в своё распоряжение. Эту новую тысячу я поднял из трупов зомби и тут же пристроил к работе. Рабочие руки всегда нужны.

А вот с антиматерией не слишком задалось, капризная штука, дорогая и опасная, для получения необходимо сконструировать целый аппарат. Энергии он потребляет невероятное количество, чтобы получить хотя бы пару грамм вещества придётся подождать потом ещё несколько недель, но зато это того стоит. Бомба на антиматерии обещает быть убойной.

Обычных бомб со встроенными призраками я наклепал несколько сотен штук. Не сказать, что это было легко и быстро, но запас никогда не помешает, так подсказывает мой жизненный опыт.

Для обычных призраков тем временем пришлось построить кладбище в Гренландии. Да, им, видите ли, так больше нравится, некроэнергию накапливают быстрее и все дела. В качестве покойников там тысячи убитых зомби, в их честь пришлось соорудить надгробия, а то кладбище получится неправильным. На кладбище ночью влез десяток гоблинов, с тех пор ходят седые, а желающих туда залазить больше нет совсем.

Закрывшись в некрополисе, я продолжил эксперименты по созданию нежити. Идея была в том, чтобы усовершенствовать скелетов. За образец взял пару десятков добровольцев 1–10 уровней. Я сделал их кости прочнее, заставил рёбра срастись в единое целое образовав нечто похожее на кирасу, увеличил объём головы и прочность черепа, удлинил конечности. В итоге получились «скелеты++», в их описании так и сказано.

«Скелет ++, уровень 10».

В некрополисе работали сотни скелетов и в следующий день я усовершенствовал большинство. Работниками они стали более эффективными, а я как следует испробовал необходимый навык. После этого я модифицировал сотни скелетов из моей армии. К сожалению, модификациям подлежат только скелеты уровня 40 и ниже.

Зато мне удалось улучшить элементаля смерти. Это слияния кладбищенской земли, плоти и камня получило от меня железную руку, усиленную рунами. Этой штукой можно что угодно разбить, включая головы даже самых сильных врагов. Да и прикрыться от обстрела ей тоже можно, ведь она очень прочная и большая.

* * *

Беда пришла откуда не ждали, в перекрёстке начались проблемы. Там и без того был разгул зомби на окраинах, а из-за неизвестного бага системы их количество и сила резко увеличились. Мир давно забывший что такое нашествие мертвецов наслаждался этим явлением по полной. Пока трупы гуляли на окраинах и в бедных кварталах никого это не беспокоило, но с недавних пор они стали забегать даже в верхний город.

Я как раз собирался обменять древесину и часть добытых в бою сфер на золото, когда на улицах началась паника. Люди пробегали справа и слева, а магазинчик с акульими торгашами закрылся и перестал кого-либо впускать. Конечно, я не герой и не собирался спасать человечество, но понял, что пройти мимо не могу, тем более мертвецов было всего пара десятков. Я легко перестрелял их из старого пулемёта, ведь все были низкого уровня. Трупы разлеглись посреди улицы заливая дорогу кровью. Я и не заметил, как меня начали снимать на системные телефоны. Ой, да ладно, не так уж и много я сделал, это же просто пара десятков первоуровневых зомби-болванчиков. Что, попаду теперь в местные новости? Может ещё по телевизору покажут? Ну и фиг с вами, не хотел привлекать внимания, а всё равно привлёк, значит судьба такая.

В новостях меня показали, причём в прайм тайм. Обычно иномирцам плевать на местных, а тут чужак спасает местную чернь, естественно СМИ возбудились. Возбудились так что многие меня теперь знали в лицо, шлем то я в тот момент не носил. На следующий день на улицах меня узнавали, некоторые делали фото, другие кричали что о я герой. Какой я герой они ещё не знают, ведь к большой войне, идущей в галактике, имею прямое отношение, и к багам системы тоже.

Людской назойливости должен быть предел, ведь меня стали снимать с квадрокоптеров и просить автограф, вот тут моё терпение закончилось. Квадрокоптеры я пострелял из револьверов, а всех желающих получить автографы послал к лешему и дал пинка для хорошего ускорения. У меня как у чужака здесь много прав, да я фактически неподсудный, могу и шеи поотворачивать, если надо будет.

И всё равно меня не забыли, продолжали снимать и показывать пальцем. Пришлось переодеться, тогда народ перестал на меня реагировать. Плохо быть звездой.

Я купил в перекрёстке пару списанных полицейских автомобилей. Автомобили полиции здесь не то, что в моём мире, это скорее танки на колёсах, чем авто. Всего 12 штук, зато каждая похожа на самодвижущуюся крепость. Их я запихал в инвентарь, чтобы улучшить у себя дома.

Дома обклеил их дополнительными бронелистами, налепил пулемётов, обрисовал рунами защиты, посадил внутрь каждого по пятаку скелетов и отправил патрулировать улицы родного города, чтобы отстреливали редких зомби что там ещё водятся.

Вернувшись в Гренландию, застал орков за забавным занятием. Из дерева и мусора они построили огромную статую орка-воина. Они заявили, что статуя волшебная и сильно поможет им в бою. Я не поверил, как простая статуя может помочь в битве? тем более система определяет её как «кучу хлама». Но как выяснилось позже я ошибался. Внутри статуи были спрятаны динамики и музыкальное оборудование, как это работает не спрашивайте, я не знаю, так же как не знаю где они это взяли. После активации начинал играть лютый тяжёлый рок, от которого новоиспеченные зеленокожие приходили в восторг. После этого, схватив оружие, они всей толпой бежали в лес бить зомби и возвращались только через день-два с кучей трофеев.

Со временем эти самые орки стали сильнее, многие подросли уровнями и главное размерами. Большинство уже носили самодельную броню, имели самодельные арбалеты и даже иногда автоматы. Правда качество этого оружия сильно оставляло желать лучшего, я сжалился и дал им пару десятков автоматов с боезапасом. И что они сделали с этим боезапасом? Расстреляли его в воздух от радости, минут десять палили и больше нет патронов. Автоматы они разобрали на запчасти и из них вылепили нечто уродливое, зато стреляющее, я чуть в обморок не упал, когда увидел их поделки. Теперь понимаю почему зомби обходят нас стороной.

А ещё местное общество не только сильно милитаризовалось, но и требовало войны. Великаны уже давно всерьёз не бились и жаждали испытать новую магию, друиды хотели опробовать энтов в бою, гоблины и орки просто жаждали драки. Да, даже гоблины хотели войны. Только обычные обыватели коих здесь было мало войны не хотели, но, с другой стороны, были рады что эта агрессивная и дурно пахнущая орда уберётся отсюда подальше хотя бы на пару дней. Я как хороший правитель решил дать людям то, что они хотели. С кем воевать? С зомби конечно же. На гнездо не пойдём, слишком далеко, а вот нежити по Гренландии шляется сколько хочешь.

Летучие мыши быстро выследили крупные скопления зомби и вся эта озлобленная, соскучившаяся по крови орава пошла туда. Орки и гоблины сидели на плечах у великанов, великаны бежали вперёд на огромной скорости размахивая волшебными посохами и дубинами, большие энты бежали за ними, а на их спинах сидели друиды. Я смотрел на это всё летя сверху на драконе. Тем, кто столкнётся с этой варварской ордой не позавидуешь. Они набросились на мертвецов со всей своей яростью и просто раздавили и растоптали их.

Веселье продолжалось двое суток, двое суток нежить Гренландии ужасно страдала. По поводу такого ужасного геноцида, с десятками тысяч жертв, несомненно, собрали бы генеральную ассамблею ООН, но никакого ООН давно не существует, поэтому у зомби не было никакой надежды. Ужасная резня приносила горы лута и делала её участников сильнее и богаче, позже по истечению второго дня было решено вернуться в деревню и передохнуть.

Сутки варварская орда переводила дух, орки слушали тяжелый рок, гоблины жрали грибы, великаны пили пиво, друиды курили «безвредную» травку. Следующим утром набег повторился, его жертвами снова стали тысячи несчастных и ни в чём не повинных мертвецов. Трое суток продолжалось избиение и зомби по какой-то причине стали сторониться не только деревни великанов, но и Гренландии в целом. Даже начали выводить оттуда стоявшие там «войска». Вот так несложно вопрос с разгулом зомби в Гренландии решился сам собой. Я подумал и прикинул, а можем ли мы таким образом зачистить ещё и северную Америку? Глядя на своё дикое войско и пришёл к выводу что вероятно да, хотя и не всю. Отжать хотя бы один штат точно сможем. Но в таком случае войско нужно расширять…

Я применил часть запаса орочьей картошки, набрал ещё пару тысяч бродяг и оборванцев. Собирал их везде, в своём городе, в перекрёстке, даже в Исландии взял пару десятков никому не нужных человек. Все они нажрались картошки, стали орками и присоединились к своим собратьям в Гренландии. Снова пришлось строить дома, заботиться о запасах пищи и так далее, но оно того полностью стоило. Так же я прошёлся по оружейным магазинам перекрёстка, набрал самых простых ружей и тучу патронов к ним, чтобы даже самый глупый зеленокожий смог разобраться как из этого стрелять. Ружья раздал оркам, они очень обрадовались. Настолько что снова захотели расстрелять весь боезапас в небо. Я их отговорил, отговорил так же и от разборки «валын», убедил пользоваться как есть. Так же я поговорил с их вожаком, это был хитрый, но сильный орк, ростом на три головы выше меня. И когда успел так вырасти? Тот обещал всегда выполнять мои команды и соблюдать данные клятвы, и получил от меня «межмировую» сферу в качестве поощрения. Обрадованный он тут же вскрыл её и получил в качестве награды боевой джет пак, похожий на грубо сваренную ракету.

Он тут же прицепил джетпак к своей спине, нажал кнопку и взлетел высоко в небо. Я уж подумал, что нам теперь понадобится новый вожак, но этот вскоре приземлился, раздавив всего лишь один сарай. Летел он с воплем, оно и понятно, такие быстрые и нестабильные полёты могут напугать, но вопил он вовсе не от страха, а от восторга. Его воинство смотрело на него с нескрываемым восхищением, аплодировало и кричало славу своему вождю. Вожак вылез из руин сарая и подошёл ко мне.

— Начальник Максим, это лучший подарок в жизни, спасибо!

— Ты заслужил. — Сказал я.

Ну а что я ещё скажу? Разве я решаю, что выпадет из сферы? Это решает система, а она как известно та ещё юмористка. Иногда даёт нечто ультраполезное, а иногда такой хлам что его можно только выкинуть или продать. Вожак ещё долго развлекался с джетпаком, под общие радостные вопли, а я пошёл подальше от этой орды, они и вправду дурно пахнут несмотря на приказ мыться в банях. Меня перехватили гоблин-бодибилдер и длинноносый гоблин, которые были «секретарями коллективного демократического правительства гоблинской автономной деревни внутри максимовской империи», ну и название. Меня эти двое теперь величали не меньше, чем императором, и мне это льстило.

— Мой император. — Лебезил носатый гоблин. — Не соблаговолите ли одарить своей милостью и нас, гоблинов. Вы подарили оркам межмировую сферу, а нам нет, наша братия решит, что это не очень справедливо.

— Хотите межмировую сферу? — Они закивали головами.

Я задумался, сферу им значит? С одной стороны можно, они ведь тоже сражались, хотя и не очень хорошо, куда им до великанов и даже энтов? С другой стороны, это товар штучный, к нему следует относиться как к ценности. Хотя мне в последнее время не везёт, пусть лучше сферу откроют они, всё равно мне служат.

— Ладно, я отдам вам сферу. Но вы пообещаете мне открыть производство на местных ресурсах, а то я смотрю вам делать особо нечего, картошке много внимания не требуется.

— Какое производство, ваше императорское величество?

— Порох, друзья мои. Будете делать порох с кристаллической крошкой.

— Ваш воля. — Ответили они.

Я отдал им сферу. Глаза у обоих носатиков загорелись, они открыли сферу немедленно. На ладони у одного из них появился позолоченный револьвер.

«Револьвер самого красивого гнома. Межмировое оружие. Уровень 60. Будьте осторожны, от прикосновения мгновенно вырастает борода».

— Наслаждайтесь. — Сказал я им и пошёл, а они ещё какое-то время шушукались за моей спиной.

Из этого револьвера на следующий день бородатый гоблин отстреливал колорадских жуков, посмевших есть листья орочьей картошки. Жуки эти были особенные, по опасности не слабее мелких «чужих», ведь от такой картошки мутировали и они. Но гоблины нашли решение, они отдали револьвер гоблину по имени «крэпкий хозяйственник», а заодно вооружили его парой ящиков отравы для насекомых. В итоге после двух суток страшного боя популяция колорадских жуков из улья «алчущий картофеля левиафан» были перебита. Эти твари прилетали ещё неоднократно, но каждый раз гоблины находили на них управу, аще всего в виде химоружия и напалма. Напалм им выдал я. Эх, каких только тварей в мирах системы не водится.

Тела ужасных колорадских жуков-мутантов пошли в переработку, из них предприимчивые гоблины научились добывать всякие редкие химические вещества. Сбыт организовали в перекрёсток через меня, с моим процентом естественно. Торговля оказалось выгодной, и гоблины на ровном месте стали куда богаче, отстроили себе небольшую химфабрику, опять-таки, оборудование покупали в перекрёстке через меня, там стали делать химию.

Порох они тоже делать научились. Его в основном сбывали оркам, чаще всего в обмен на рабочие часы. Таким образом в обмен на порох и золото орки работали на гоблинов. Угнетаемые ранее карлики нашли способ заставить больших и сильных орков работать на них. Чтобы сказал на это Маркс? Социальная справедливость? Буржуазный переворот? Плутократическая бюргерская демократия? Кто знает, его же здесь нет…

Таким образом вскоре гоблины ходили прилично одетые и обутые, работали куда меньше и жили в приличных домах с бытовой техникой, а орки, наоборот, спали в хлевах, гадили в ямы и мылись в реке, баня им оказалась не по душе. Но орки не жаловались на жизнь, ведь у них всегда была возможность подраться, послушать рок, пожрать от пуза и восславить своего гениального вождя Максима. Вождь был не против.

В гости залетела Молния. Да, знала ведь где искать, нашу деревню не пропустишь как бы высоко ты не летел. Ведь когда пьяные великаны начинают горланить свои песни… в общем она нашла нас легко. Я как радушный хозяин стал показывать ей достопримечательности. Показал менгир, благодаря которому великаны получили магию, гигантские деревья, деревню друидов, работающих энтовв и скелетов, кусты с острыми шипами, нашу линию обороны, великанские бараки, орочью статую и зеленокожий рок концерт, гоблинские фабрики, поля, где друиды растят дурь… в смысле «безопасную и легальную травку, которая лишь немного расслабляет и куда полезнее для здоровья чем водка», да, повторил за ними, вот же пи***болы бородатые.

Молния это всё конечно оценила и даже позавидовала. У неё ничего подобного нет, только пара тысяч бедолаг что ютятся на берегу моря. В душе я ожидал что она об этом попросит, и она попросила.

— Максим, можно мой народ переедет жить сюда?

И смотрит на меня так жалобно. Ну как тут откажешь? Да легко на самом деле, мне уже случалось говорить «нет» разным людям. Но в данном случае не вижу причин этого делать. Места здесь много, люди пригодятся.

— Хорошо, переезжайте.

Пришлось слетать в Испанию и открыть там портал. В него вошло всё население того региона, суммарно почти 6 тысяч человек. Почти все тощие рыбаки, видевшие только скверную жизнь на побережье, пытающиеся выжить и прокормить немногочисленные семьи. В Гренландии же много непаханой земли и много места, даже внутри деревни. В общем всех я разместил внутри с комфортом и места хватило каждому. Океан не слишком то и далеко, можно ходить рыбачить, правда там водится много всяких тварей, в том числе и охочих до людского мяса, поэтому на свой страх и риск. Большинство же стали пахать землю или работать у гоблинов на небольших пока заводах. Последние становились от этого ещё богаче и даже начали носить буржуйские цилиндры. Надеюсь, безумный Маркс этого не увидит, а то будет бойня.

Молния естественно тоже переехала, друиды вырастили ей живой дом на самой верхушке гигантского дерева. Она солидный боец, польза от неё точно будет. Она, как и все 6 тысяч человек принесла мне клятву верности, это обязательное условие. При помощи молний она стала заряжать энергокристаллы, которые здесь же на острове добывали скелеты, в обмен на долю в их продаже конечно же. Как боец она мне не так уж и нужна, у меня ведь есть моя «орда дикарей», и летучие мыши как разведчики, но всё равно когда-нибудь пригодится. В новой жизни её всё устраивало, правда какашки гигантских кабанов и не очень чистоплотные великаны ей не нравились, но ей хватило ума не лезть со своим уставом, как говорится. Принюхается, как и все мы, хе-хе.

Тем временем орки оценили гигантских кабанов по достоинству, взяли себе парочку и надрессировали, построили на спине каждого по небольшой крепости и теперь катаются на них ещё круче чем индийские правители на своих слонах.

Теперь каждый вечер я ложился спать с мыслью: что ещё они все выдумают завтра?

Глава 26

Разум гнезда откровенно офигевал, ведь такого просто не могло быть. Стены плоти на границе гнезда были проломлены первым же ударом, да и кем? Гигантским кабаном, который разорвал их одним ударом длинного бивня и забежал внутрь, а за ним пошли другие кабаны и целая куча великанов.

На кабанах сидели десятки зеленокожих дикарей, которые палили во всё что движется из дробовиков и швыряли бутылки с зажигательной смесью, а после, когда патроны стали кончаться, соскочили со спин кабанов и бросились рубить всё под ряд топорами.

Великаны не отставали, вот что вообще можно сделать двум десяткам гигантов, да ещё и с магией? Он как жахнет один раз заклятием и станет твоя сотня зомби-мутантов жидкой слизью, равномерно размазанной по асфальту. И ещё этот дракон… летает и сжигает всё чёрным огнём. На его спине сидит человек, который из ниоткуда достаёт бомбы и швыряет их в толпы нежити. Бомбы сами наводятся на цель и корректируют направление полёта при помощи костяных крыльев. Расскажи кому, так не поверят.

Гнездо горело и умирало, оно стало жертвой «варварских орд» Гренландии. Полчища сильной нежити оказались ничем перед лицом великанов-магов, гигантских кабанов и яростных диких орков. Даже сильнейшие зомби были не ровней этой орде, они бестолково сдыхали и поставляли врагам лут. Последний несколько тысяч скелетов бережно собирали и отвозили к своему хозяину на грузовиках. Их хозяин, этот наглый человек катающийся верхом на драконе забирал все сферы себе, а некоторые вскрывал на месте и отдавал содержимое скелетам.

Гнездо наблюдало за всем этим глазами зомби-мутанта с крыльями, сидящего на краю девятиэтажного здания. Внезапно на крылатого зомби напали. На крышу залез странный скелет в противогазе и с каской на лбу, в руке он держал острую сапёрную лопатку. С ней он бросился на крылатого зомби и разрубил его на несколько кусочков.

Орда дикарей приближалась к центру гнезда, тысячи и тысячи ни в чём не повинных зомби становились их жертвами, большинство великаны просто давили, размазывая их по асфальту. Производственные организмы, промежуточные сердца, артерии, всё это рвали на части и уничтожали злые орки. Не прошло и половины часа, а гнездо уже было беззащитно и к его сердцу приближались враги.

* * *

«Парам-пам-пам, вы получили уровень 280».

А за эти гнёзда неплохо дают. Сразу 50 уровней за то, что пронзил его сердце. Хотя это было не просто и немногие бы так смогли. Ещё две «межмировых» сферы выпали, хорошо. Я заглянул в рейтинг лучших бойцов мира, и я всё ещё на первом месте, да с большим отрывом. Скелеты тем временем собрали образцы, можем валить отсюда. Моя варварская орда нахапала трофейных сфер и хорошо развлеклась, теперь можно и домой вернуться и пир устроить. Жаль, что моему войску топать сюда пришлось три дня, но ничего, все довольны, значит оно того стоило.

Я открыл портал и вернул всех вместе с собой в Гренландию. Там моё войско некоторое время славило меня такого гения. Они трясли посохами и топорами, крича «император Максим» и прочее в таком духе. Я важно и пафосно стоял и выслушивал это, иногда кивая некоторым. Пусть славят, я теперь и вправду император, ведь у меня есть своя империя и даже «великая армия», не очень чистоплотная и довольно варварская, зато послушная и своя.

* * *

А дальше я вскрывал трофеи. Немало сфер нижних рангов я открыл. В них была куча всякого лута, полезного или не очень, нередко там была еда. Зато в «межмировой» сфере мне попалось достойное оружие. Это был шестиствольный плазменный миниган.

«Миниган инженера, шесть стволов смерти, урон???, зависит от батареи и модификаций, уровень 279».

Я взял это железное шестиствольное чудище в руки, нажал на спуск и ничего не произошло. Ах ну да, батареи же в комплект не входят, зарядка, наверное, тоже? Пришлось самому сварганить батарею из энергетических кристаллов. Наконец оружие было готово к бою, и я пошёл на полигон, чтобы его испытать. Полигоном естественно был гренландский лес, а мишенями шатающиеся там мертвецы. Со спины дракона я решил не слезать, открыл огонь сидя там. Скорострельность у этой установки была лютая и батареи такими темпамивыйдут минут за пять. Зато внизу не осталось ничего живого, сотни и тысячи плазменных зарядов рвали несчастных зомби на части пачками. Их прожигало насквозь, рвало на части, они взрывались, они горели, в общем я устроил им полный армагеддон. Миниган, добро пожаловать на вооружение.

Налетавшись и настрелявшись, истратив три комплекта батарей я вернулся назад в деревню. Там я застал Катю, пришедшую с острова, она как раз осматривала достопримечательности. Она напала с упрёками мол мало ты следишь за островом, да и городом тоже. Пришлось пояснить ей что сейчас решается судьба мира и я должен добывать образцы и бороться с нашествием зомби из северной Америки. Аргументы подействовали, но юбку ей как следует задрать пришлось, ради примирения естественно. Сложилось такое впечатление что она за этим и пришла, а всё остальное лишь пустые слова и пыль в глаза.

Вторую межмировую сферу я открыл уже после её ухода. Желающих её получить было немало, вожак великанов хотел крутой лут, друиды хотели получить высокоуровневый посох чтобы лучше повелевать энтами, но я был непреклонен. Сфера моя, а вы выстаивайтесь в очередь, я и так отдал вам много «эпических» и «редких», к тому же у меня есть пара «легендарных» в инвентаре. Я вскрыл сферу и получил.

«Модуль стандартной шаблонной конструкции улучшения шагающего механического танка. Межмировой чертёж инженера. Уровень 279».

Это был набор чертежей с пояснениями. Я быстренько вник в суть. Долго копался, уж больно сложно всё устроено, некоторыми технологиями и вовсе не владею. Но было ясно одно, эта штука позволит мне улучшить Малыша, да и любого боевого робота, если на то пошло.

Малыш как раз прошёл дезактивацию, и вернулся вместе с такими же дезактивированными скелетами. Я проверил их всех приборами, уровень радиации был нормальным, значит можно не бояться.

Малыш, нам нужно отправиться в мастерскую некрополиса, буду тебя улучшать.

* * *

Теперь вместо маловместительных (сравнительно) кристаллов Малыш подпитывался от плазменного реактора за очень кругленькую сумму. Его щиты и джетпак стали не в пример более мощными чем были. В качестве оружия я встроил в конструкцию мощный магнит, который был спрятан в корпусе. Если что им можно поймать вражеские металлические снаряды. Броня была усилена, ведь теперь он может передвигаться быстрее и нести больше веса, значит нужно больше брони. Её я сделал из особого сверхпрочного титана, купленного в перекрёстке. Ноги Малышу пришлось собрать новые, ещё более длинные и лучше защищённые, на них он сможет бегать ещё быстрее.

Вернувшись в Гренландию, я позволил роботу сходить поубивать зомби, чтобы посмотреть как оно будет на практике. Результаты конечно же оказались превосходными, Малыш стал ещё быстрее и ещё смертоноснее. Реактор застрахован от взрыва рунами и имеет систему экстренного отключения, так что взрыва можно не бояться.

Моя орда стала буквально умолять меня поделиться лутом, уж больно сильно каждый из них хотел себе легендарную или более высокого ранга вещь. Поэтому я решил отдать им несколько легендарных сфер, завалявшихся у меня в инвентаре. Первым получил приз панда-терминатор. Он, будучи роботом сумел открыть сферу и получил «легендарную удавочку». С ней он некоторое время бегал за гоблинами, в шутку желая их задушить. В шутку ведь?

Вторым лут получил предводитель великанов. Ему выпал легендарный посох, который раз в сутки может превратить любого врага в золотую статую. Очень выгодный посох надо сказать, гоблины почти сразу предложили ему продать его им, но тот отказался в грубой форме. «Брысь букашки», или как-то так. В сравнении с ним они и вправду были букашками. Конечно, носатые затаили обиду и уже готовят план мести.

Легендарный лут решила поклянчить и Молния. Она теперь моя подданная, но новенькая и не проверенная в деле. И всё же отказывать было неловко, я дал легендарную сферу и ей. Из неё выпало кольцо телепортации, позволяющее в любой момент из любой точки мира перенестись к отмеченному человеку или объекту. А ещё это кольцо было сделано из чистого золота и украшено драгоценным камнем. Она тут же надела его на палец и стала любоваться, практические свойства кольца её пока не интересовали.

Я ещё некоторое время раздавал легендарные сферы пока все желающие не получили по штуке. Кажется, никто не ушёл обиженным, а мой авторитет возрос ещё больше.

* * *

К укреплениям деревни вышли неизвестные создания, похожие на мохнатых морских свинок, только заметно больше размером. Многие и вовсе ростом с человека. Лич вышел к ним на встречу чтобы провести переговоры, на зомби они не были похожи, а враждовать с живыми у меня желания особо не было.

Это был отряд капибар-воинов. Да, всё правильно, капибар-воинов. Эти существа являются родственниками морских свинок, только размером побольше. А ещё они очень добрые и доверчивые. Со всеми дружат и ни с кем не ссорятся. На моих глазах капибара отрубила голову зомбарю при помощи мачете и схватив её за волосы подняла над собой, потрясла и бросила в кусты.

Все эти капибары были вооружены, чаще всего луками или автоматами калашникова, а также гранатомётами, ножами и мачете, а ещё духовыми трубками с отравленными дротиками. Перемещались эти создания на четвереньках, но в бою вставали на задние лапы. Они подкрались к нашему поселению и не были замечены летучими мышами, а у тех восприятие прокачано весьма неплохо, они что угодно заметят. Их главарь был одет в зелёную жилетку американской армии, майку-безрукавку, а на голове была красная повязка.

«Капибара-рэмбо, уровень 71».

Этот капибара выглядел брутально, рук и автомат за поясом, на поясе ножны с длинным ножом. Несколько орков вышли к нему чтобы посмеяться над ним. Один назвал его помойной крысой, другой забавным земноводным. Капибара не стал терпеть этого, достал лук и выпустил стрелу. Она пробила яблоко, что держал орк в руке и воткнулась в стену. Тут орки прониклись уважением, за половину секунды сделать такой выстрел не каждый сможет.

Я поговорил с капибарами лично. Их было всего сорок особей, но все отменные стелс-бойцы. Они как раз искали новый дом чтобы там осесть. Я согласился взять их к себе в обмен на клятву верности и участие в моих войнах против мёртвых. Они согласились, ведь орды зомби их злейший враг. Пришлось построить для новоприбывших сарай, где они смогут спать на соломе и причал, с которого они будут прыгать в реку. Они существа земноводные, им нужна и земля и суша для жизни в равной степени.

В бою я их испытал уже на второй день. Взял с собой очистить русло реки от зомби. А то они гады в реке купаются и загрязняют воду, так я предполагал. В реальности всё оказалось ещё хуже. Зомби под руководством белого умника строили плотину чтобы перекрыть нам воду, а заодно бросали трупы в реку, чтобы отравить ту воду что мы получим. Задание как раз для боевых капибар, они драться в воде приучены.

Зомби как раз тягали брёвна чтобы усилить плотину, когда капибары выскочили из воды. Орудовали они ножами и мачете, порубили зомби просто в капусту, нашли и свернули белому командиру шею. После этого нежить стала тупой и неорганизованной, но её всё ещё были тысячи. Пришлось мне призвать своих скелетов чтобы зачистить место побыстрее. Капибары сражались достойно, а потом вытащили сотни трупов зомби из реки, сложили их в костёр и сожгли. Плотину они разобрали на пару со скелетами. Таким образом река была очищена, зомби побеждены, а капибары доказали свою силу и полезность.

Капибары так же научились приносить пользу и не в бою. На дне реки оказывается есть травы необходимые для приготовления зелий, а также дикие кристаллы. Их они стали собирать и доставлять мне в обмен на еду и главное фрукты, от них капибары просто тащатся. Гоблины тоже пытались их припахать, уговаривали вращать водяное колесо и были посланы на**й. Всё же эти морские свинки весьма мудры. Только дурак станет работать на гоблина. Такой дурак как орк или человеческий маргинал.

Экономика поселения была налажена, было у нас и производство и сельское хозяйство и здравоохранение (друиды с их магией и зелья), образование (иди убивай зомби ради уровня, это куда интересней чем на уроках в школе сидеть и в тетрадочке писать), и доступ к воде, внешняя торговля через меня с перекрёстком и моим родным городом. Однако испанцам этого оказалось маловато, вот где завелась тёмная лошадка недовольная жизнью. Они захотели, чтобы их дети пошли в школу как до апокалипсиса, чтобы у них было электричество в домах, и бытовая техника работала. Я не возражаю, любые удобства здесь доступны всем людям, вот только организовать и заработать на них вы должны сами. Я напрягаться и вам всё делать не буду, ресурсы не бесконечны, обустраивать бродяг из далёкой страны, которые ещё ничего ценного не сделали я не буду. Возразить мне им было нечего, и они заткнулись, начали что-то делать сами. Молния помогала им кристаллами и советами, делилась деньгами, но на этом всё.

Да, люди очень прихотливы и изнежены в сравнении с орками и великанами. Тем лишь бы подраться и напиться, и лечь спать на соломе, остальное не имеет значения. Да ещё места своего не знают, бегают у великанов под ногами, рискуют тем, чтобы их раздавили, в особенности дети.

И всё же люди были хороши в чём-то, например в рыбной ловле, а некоторые смогли выполнять квалифицированную работу, например обращаться с техникой. Они так же могли где-то подремонтировать укрепления, где-то показать скелетам как правильно обращаться со строительной техникой и инструментом. Где-то что-то починить или заменить, и так далее.

Они так же оживили парочку кораблей что пригнали им великаны, последние дрейфовали в океане и были никому не нужны. Пришлось правда дать им оружие и вооружить сами корабли, но в итоге эти жестяные банки поплыли и стали ловить рыбу.

Летающие зомби иногда докучали, правда очень редко. Скелеты с пулемётами круглосуточно бдели за небом и появись там что-нибудь выпускали ливень пуль. Такой ливень случался почти каждую ночь в разных местах деревни, но быстро прекращался, потому что кончались противники. Подстреленные они падали на поля или крыши чьих-нибудь жилищ, где разбивались в кровавые котлеты и больше не беспокоили. Если они падали в воду их доставали и отправляли на сожжение капибары.

Как ни странно, панда-терминатор быстро подружился с капибарой-рэмбо. И что у них общего? Ах ну да… оба маньяки каких поискать. Робот с ии который ненавидит всё живое и добренькое животное, отринувшее свою доброту и борющееся за свободу родных болот от тирании системных зомби. Оба законченные жестокие убийцы. Следующий день они соревновались кто отправит на тот свет больше гуляющих по лесам зомби. Панда победил, но это пока что. Он робот и его уровень не вырастет, а вот капибара станет в будущем только сильнее, и тогда исход их противостояния будет другим.

В центре поселения я так же поставил зенитную пушку. Нашёл её в системном магазине, её продавал владелец, говорит нашёл в вагоне поезда. Это была старая советская зенитная пушка калибра 100-мм, создававшаяся ещё при живом Сталине. Нынче в моде ракеты, да и у меня в инвентаре есть танки с лазерными орудиями, но защищать небо в деревне чем-то надо. Эта пушка и запас боеприпасов послужат этой цели идеально. Не дорого, но сердито, поражает цели на высотах до 15 километров, всякую шелупонь гонять в дополнение к пулемётам подойдёт. Я поставил эту пушку прямо посреди деревни, на высоком земляном холме. Поставил в качестве расчёта скелетов с прокачанным уровнем и восприятием, провёл учебные стрельбы по высоколетящим квадрокоптерам. Всё прошло не плохо и пушка приступила к активной службе. Уже следующей ночью настреляла несколько десятков летающих мутантов.

Глава 27

Оркам пушка пришлась по нраву. Не всё же им дубинами и топорами махать, пора бы уже взять что-то посерьёзней. Из мусора и некачественного железа они начали готовить свой аналог. Получилось так себе, снаряд был простой болванкой, сделанной из чугуна, летела эта болванка максимум на километр в небо. Зато бабахало громко, что очень нравилось моим подданным. Под эти громкие выстрелы они плясали с топорами и пили великанье пиво. Как они выжили после такого напитка остаётся загадкой истории.

Пушечная мания продолжилась, всё больше орков делали себе большие орудия, которые не могли удержать в руках. Вскоре они поняли, что клепать убогие дульнозарядные пушки не лучший выход, поэтому перешли на самодельные дробовики под кустарный большой патрон. Механизм простой, нарезы в стволе не нужны, длинный ствол в принципе тоже. Сделав пару десятков таких, они уже едва могли себя сдерживать, так сильно им хотелось поскорее их испытать в бою, а то местные зомби как-то повымерли.

Да и я подключился, разрисовал защитными рунами броню, у тех у кого она была. Рунами прочности и мощи расписал стволы их самодельных ружей, а то ещё начнут в бою взрываться и своих ранить. За это конечно получил невероятный «респект» и пару таких самоделок в подарок. Самоделки эти выглядели ненадёжно, и я сбагрил их скелетам, пусть губят себя на здоровье, они уже мертвы и ничего от этого всего не потеряют.

Я пришёл к выводу что оркам бегать в самодельном мусоре не по статусу, поэтому сварганил им костяную броню. Уж работать с костью я подучился, немало очков в это было вложено и немало времени я практиковался. Конечно, хорошей костяной брони на всех не запасёшь, но две сотни комплектов я сделал, пулю остановит легко, многие удары тоже, магию смерти и льда ослабит на 90%, другие виды хотя бы на 20%. Естественно, орки были на седьмом небе, и то что эта броня является вполне разумной нежитью их совсем не смущает. Ну умеет твой шлем разговаривать и красными глазами зыркает, ну и что? Главное что хорошо защищает и многие друзья тебе позавидуют, у них такой статусной вещицы нет.

Друиды вырастили ещё комплектов органической брони, чтобы прикрыть ей великанов. Теперь многие из них ходят как деревья с ножками, зато защищены неплохо. Все ждут, когда же я поведу их на войну против очередного гнезда. «Скоро», говорю я им, пусть Маркус и его учёные засранцы немного понервничают со своими пинцетами и пробирочками, мы готовимся, а не торопимся. Кто знает каковы будут силы врага в следующий раз? Вдруг нас подкараулят и закидают сотнями тысяч трупов? Нам нужно время чтобы подготовиться и стать сильнее.

Лич тоже готовился к бою. Как ни странно, он собрал сам себе довольно крутой и продвинутый костяной доспех, а заодно вооружился длинным мечом с волнистым лезвием и ростовым щитом из прочнейшей чёрной стали. Нехарактерное для него поведение, ведь он маг.

— Лич, ты чего это удумал? Ты же маг, а не рыцарь.

— Мой повелитель. Я решил попробовать себя в роли рыцаря смерти.

— Будешь драться и в ближнем бою, и в дальнем? Тогда тебе нужен боевой транспорт, ведь у каждого рыцаря должен быть верный скакун.

Лич вместо ответа открыл лимб и оттуда вылезла большая и толстая туша мёртвого кабана. Размером этот кабан был с боевого коня, а на спине у него красовалось седло. Лич залез в это седло и пафосно поднял меч к небу.

— Теперь ты настоящий рыцарь смерти. — Сказал я.

Пусть рискует в ближнем бою если хочет, всё равно умереть навсегда он не может, только временно.

В качестве важной части подготовки к бою я даже хотел послать дракона в район Байкала, чтобы воды набрал и привёз. Говорят даже один глоток делает человека непобедимым чемпионом всех боевых искусств. К сожалению, лететь туда долговато, а орда уже хочет в бой. Ну что тут поделаешь, придётся вести их за собой, да верхом на драконе, я же император Максим.

Поход был ненадолго отложен, ведь на плантации картошки снова напали колорадские жуки. Эти мутанты-переростки были страшны, своими пастями способны оторвать человеку голову, что и сделали несколько раз с гоблинами и орками. И были их сотни, а чуть после несколько тысяч, настоящее нашествие, хоть ты картошку не сажай. К счастью, наше пулемётное ПВО подстрелило многих ещё в воздухе, да и орки прирождённые бойцы, каких ещё поискать. Жуткие жуки были в основном порублены топорами и побиты дубинами. Многих подстрелили скелеты из автоматов или заколдовали великаны. Молния тоже присоединилась и жгла их электричеством.

Нападение жуков было отбито, и орда смогла отправиться в поход.

* * *

Все прошло как по маслу, в соответствии с планом. Гнездо было легко разбито, взята большая добыча и необходимые образцы, правда сердце гнезда убило себя само чтобы не отдать никому из нас опыт, вот тварь! Но это ещё ерунда, самое веселье произошло на обратном пути…

Наше войско встало у реки чтобы напиться воды и отдохнуть. Великанам и кабанам воды нужно немеряно, странно что они это озеро до дна не вылакали. Орки и гоблины сидели на траве и жарили мясо, великаны купались в воде, кабаны жадно пили. Тут то на нас и напали крупные силы противника.

На склоне стоящей неподалёку горы появились пресловутые мясные пушки, чтоб их! И эти были крупнее, а значит сильнее всех предыдущих. Они открыли огонь по великанам. К нашему счастью камни не пробили их прочные шкуры, а маги тут же подняли водяной щит.

Орда мертвецов попёрла на нас со склона. Тысячи зомби, сотни мутантов. Тоже мне засада, сил у вас маловато, ребята. Их почти сразу смели великаны своей магией. Удары заклинаний были такими сильными что песок стал стеклом, ландшафт серьёзно изменился, мертвецы умерли там же где и стояли. Дракон ведомый мстительным порывом приземлился прямо на мясные пушки и все разорвал своими лапами. Ни одна не ушла, все были уничтожены.

Довольный собой дракон летал кругами и грозно рычал, это было что-то вроде победного танца. Только вот он не знал, что веселье только начиналось.

С небо пошёл дождь из спор и плоти. Огромные куски мяса падали из-за облаков прямо на землю. Это было похоже на дождь из мяса. Кто бы мог подумать, что гнёзда способны на такое? Из этих мясных спор толпами полезли мутировавшие во что-то неестественное и отвратительное зомби. Раздутые, с кучей конечностей, уже давно не похожие на людей чудовища. Они убыли абсолютно уродливы, очень сильны и многочисленны, и падали с неба прямо в гущу моей армии.

Оркам, конечно, это было раздолье, они рубились с полной отдачей, наплевав на всё на свете. Великанов эти твари просто облепили, последние снимали тварей с себя и давили ногами как жуков. Колдовать на такой близкой дистанции было не эффективно.

Я сам залез на спину дракона и летал с плазменным миниганом. Урон эта штука выдавала громадный, я буквально расстреливал толпы нежити с воздуха. Град плазменных зарядов выкашивал мертвецов толпами. Даже приблизительно не знаю сколько убил тогда, думаю это не подлежит подсчётам. С трудом и потерями мы отбились, больше всего погибло скелетов, но и орков мы потеряли почти сотню. Великаны получили ранения, но те были им комариными укусами. Для того чтобы убить гигантов нужно что-то посерьёзней.

Произошедшее не слишком навредило нам, но показало возможности противника. Враг стал куда сильнее чем я предполагал. С этими проклятыми гнёздами и вправду пора разобраться окончательно. Третий набор образцов я тут же отвёз учёным. Остался один единственный, последний. Моё войско вернулось в Гренландию чтобы передохнуть и подготовиться к новому походу.

* * *

На следующий же день деревня подверглась большому нападению. Орды мертвецов упали с неба вместе с мясными спорами. Удивительный способ десантирования и совершенно непонятно как он работает. Конечно, её обитатели довольно воинственны, и мы отбились, но были потери среди новых гражданских. Погибли и некоторые гоблины и несколько десятков людей.

Да, я обещал им безопасность, а они пострадали. Ну кто же знал? Я понадеялся, что овраги не смогут устраивать такие нападения и это оказалось таковым. Следующие три дня нападений не было, в особенности с неба. Можно считать, что враг перехватил инициативу, потому что мне теперь страшновато покидать деревню, а то нападут. Придётся дробить силы, значительную часть оставлять здесь, лишь меньшую брать с собой за пределы деревни.

* * *

Из портала вышла настоящая избушка на курьих ножках, прямо как в сказке. Вышла, встала посреди деревни и присела так чтобы из двери можно было выйти и сразу встать на твёрдую землю. Я не знал, что и думать, кто там внутри сидит? Из избушки вышла Катя. Ну да, конечно, она же ведьма, почему бы не в избушке кататься?

— Привет Максим. — Поздоровалась она со мной.

— Привет Катя. Что за эффектное появление?

— Ну я же ведьма, ты забыл? — Сказала она и улыбнулась мне хитро. — Знаешь, мне на острове стало скучно, хочу домик и здесь тоже. Тем более ты уже порталы поставил, за минуту можно туда и сюда мотаться. Так что. разрешишь поселиться здесь?

— Селись, я не против, только учти, сейчас здесь не слишком безопасно.

— Не волнуйся, я могу за себя… эй, это что, гоблины? — Изумилась она, и разозлилась тоже. Видать недолюбливает зелёное племя. Шедшие мимо гоблины приветливо ей помахали и совсем не поняли её враждебности.

— Да, Катя, живут у меня с недавних пор. Все как один зелёные и носатые, хотя есть один гоблин-бодибилдер и один невидимка. На последнего кстати уже жаловались, обвиняют в воровстве. Следи за кошельком.

В ответ она хмыкнула. Пришлось выбрать место ей для дома. Ходили часа полтора. Мне было чем заняться, но если откажу ей во внимании будет дуться и станет ещё более назойливой. Остановились на очень высоком дереве, с верхушки которого открывается живописный вид. Там друиды вырастили дом из лиан и ветвей. Получился настоящий особняк, где поместились бы человек 50, на меньшее эта ведьма не согласилась бы. В качестве охраны я оставил там 40 скелетов, да ещё отдал ей в подчинение целую сотню нежити чтобы таскали её вещи с острова и обставляли дом мебелью.

Её царское ведьмовское величество переезжала целых двое суток. Нет, конечно, и в старом доме на острове она жить тоже будет, но похоже это место ей по нраву поболее прочих. По её словам, здесь чистый воздух и хорошая карма, а от жары и солнца иногда нужно отдыхать. С сотым уровнем она сама отправит на тот свет большинство врагов посягнувших на неё и её жилище. Дни она в основном проводила, помогая мне руководить деревней. Шесть тысяч испанцев нужно было устроить и следить за ними. По вечерам она пила чай на открытой веранде вместе со мной, пересказывала сплетни и давала советы об управлении людьми. Не раз просила прогнать всех гоблинов, но получала отказ.

В её новом доме прислуживали исключительно мои скелеты. Она объяснила это тем, что живые ненадёжны. Я с ней согласен, даже не знаю что бы делал не будь я некромантом. Вот кто бы выполнял огромный объём работ что лежит на скелетах? Живые люди? Смешно. В который раз убеждаюсь, что некромант это самый выгодный класс. После инженера конечно же. Послушав мои измышления, Катя улыбнулась и согласилась со мной по многим пунктам. Ну а после разговоров мы сломали ей кровать. Виноваты были оба, и пришлось перейти на диван. Он бедолага скрипел, ведь был мебелью антикварной, но выдержал. Утром уставший и не выспавшийся, но всем довольный я шёл работать. А то некоторые зелья лучше варить самому, такое дело никому не следует доверять. Да и в перекрёсток нужно сходить, продать древесину и кристаллы.

* * *

На улице перекрёстка ко мне подошёл Бомбист. Как нашёл? Не знаю, но мы друзья, а я к нему давно не заходил. Даже почувствовал себя виноватым. Он не из тех, кто буде подходить из-за ерунды или не по делу. Мы пожали друг другу руки, крепко, как старые друзья коими, по сути, и были.

— Максим, ёу, у нас проблемка нарисовалась. Давай отойдём, побазарим, ёу.

— Хорошо Бомбист.

Мы отошли в переулок и встали подальше от людей, чтобы никто из них не смог меня подслушать. Я смотрел на Бомбиста, этот парень совсем не изменился, одежда местами драная, пробитая осколками, две недели нестиранная, даже обгоревшая, совсем себя не бережёт. На лице маска, в кобуре на поясе револьвер, в карманах 5 или 6 ручных гранат. Без бомб этот человек жить не может. На шее висит запальный шнур от динамита и кулон в виде большой бомбы.

— Братуха, то есть босс, тобой тут местные власти заинтересовались.

— Да? Это связано с моим недавним «героизмом»?

— Нет, конечно, заинтересовались в плохом плане. Кто-то в высоких кабинетах шепчет им на уши что-то плохое про тебя. Местный уголовный розыск опрашивает всех, кто с тобой связан. Конечно, тех до кого могут дотянуться. Чужаков и богачей трогать побояться.

— Спасибо за предупреждение, я буду осторожен.

— Не за что босс, ты ж мой лучший покупатель. Ну кроме того усатого психа что помешан на насилии и взрывах. Кстати, зайдёшь посмотреть новые проклятые бомбы? А ещё мы продаём новый огненный соус. Прямо взрывается на языке и горит в желудке, в прямом смысле.

— Спасибо, зайду в магазин как закончу с делами. Ты мне лучше расскажи, неужели рабский рынок снова открыли?

— А как же, босс. Открыли, снова людьми торгуют. И людей в киборгов превращают и продают. Сейчас в моде машинное тело и кастрированный мозг в баночке на управлении. Такие и в технику ставят. В общем после революции жизнь легче не стала, а теперь мы и вовсе возвращаемся к прежним порядкам. И копы ещё лютее стали, сначала стреляют, потом спрашивают. Раньше такого не было.

— Очень грустно это слышать. — Сказал я. Жаль, что народу перекрёстка никогда не будет покоя.

Стоит упомянуть копов и вот они, нарисовались двое. Подошли к нам на дистанцию трёх шагов. Бомбист насторожился, правую руку положил на рукоять револьвера. Доверия к этим злодеям в форме у народа перекрёстка нет вообще.

— Добрый вечер, молодые люди. У нас есть ориентировка на преступника. — Сказал один из них. Его рука тоже была на кобуре. Он достал из кармана смартфон и показал нам фото. Мужчина на фотографии вообще не был похож на нас, совсем ничего общего.

— Он даже не похож. — Сказал я.

— Да? А я думаю, что вы с ним одно лицо. — Сказал мне коп.

— Но ты не волнуйся. — Продолжил второй. — За пару тугриков мы забудем, что вообще видели тебя.

— Я иномирец. — Сказал я и показал обоим свой уровень.

У одного аж сигарета изо рта вывалилась. Оба попятились, пробормотали извинения и убежали. Не удивительно, убей я их никто бы и бровью не повёл. Бомбист засмеялся своим безумным смехом.

— Жалко, что я не чужак. — Сказал он. — Но я всё-таки люблю эту дыру. Она мой дом, и я её не брошу.

— Знаешь что, Бомбист. Пошли в твой магазинчик. Посмотрим, что ты там с парнями придумал.

— О-о-о, отлично! Наконец-то мой самый богатый клиент возвращается. У нас есть новые взрывчатые вещества, а ещё смеси, а ещё каркас для бомбы. А ты слышал про квадрокоптеры-камикадзе? У нас целая линейка, народец покупает охотно, конкурентам насолить или любовнику жены машину взорвать. Самый ходовой товар.

— Слышал, только не пользовался.

— Я тебе покажу наши образцы, доставка взрывчатки в любую точку города, хе-хе.

У Бомбиста я закупился хорошо. Фантазия у него и его людей работает, набрал и дронов-камикадзе, и взрывчатых веществ и даже взрывающегося соуса закупил несколько ящиков. Зачем? На основе этого добра я буду создавать своё. Бомбист хоть и талантлив от природы, но класса и уровня не имеет. А вот я имею всё, потому и могу создавать крутые вещи. С бомбистом я расплатился щедро, эти золотые тугрики ему очень кстати. Я и вправду его самый богатый клиент. А ещё подкинул пару ценных идей, может сумеет сделать аналог термобарической бомбы.

Глава 28

Снова начали докучать крылатые мутанты. По ночам они сотнями залетали на территорию, грохот пулемётов мешал людям спать. Правда самое эффективное средство ПВО было абсолютно бесшумным. Это был вождь орков. На своём любимом джетпаке он подлетал высоко в небо и работал большой дубиной. На его счету было столько же убитых мутантов сколько у десятка пулемётов. Пара взмахов и твари падают на землю с проломленными черепами. Вождь орков нереально гордился своими результатами, а сородичи его очень уважали. И, конечно, славили Максима, то есть меня, человека что вручил вожаку такой подарок.

Вожак хорошо строил своих подданных, заставлял работать и тренироваться с оружием, чинить его и беречь, доспехи тоже. Порядок поддерживал, в основном ругательствами и ударами по роже. Его слушались и не шалили, в общем зелёным я был доволен.

Глупая нежить снова попёрла в Гренландию, в этот раз ещё в больших количествах. Пришлось моему дракону и мне летать и бомбить их бомбами, вот тут мне мой арсенал и пригодился. Всяких бомб и взрывных устройств я накопил сколько хочешь, кучи если так выразиться. Сегодня они мне всерьёз пригодились. Я забросал ими нежить с ног до головы. Земля дрожала от разрывов, мертвецы, порванные на части летели в небо, кровь хлестала как безумная. Мне самому стало страшновато. Иногда я сам поражаюсь своей жестокости и эффективности, тому как убиваю тысячи пусть и оживших мертвецов. Возникни большая нужда и на их месте были бы живые люди, я бы сделал то же самое, ведь жалеть врагов просто глупо.

Да и эта война с нежитью затянулась. Пора бы уже взять последнее гнездо и забрать образцы. Но обстоятельства всё никак не складываются. Каждую ночь летающая нежить атакует с воздуха, великаны и скелеты постоянно заняты, отбивают атаки, смертные несут потери, точно придётся дробить силы. Скрипя зубами, я решил, что придётся оставить в деревне большую часть великанов и орков. Что поделать, такова жизнь.

Чтобы улучшить свои шансы я принялся улучшать себя любимого. Поколдовал над огнемётом, вставил в него супермощные кристаллы, заменил руны на более новые и продвинутые руны мощи и пожара, сделал ствол шире. Получилось недурно и главное соответствует уровню.

«Огнемет пламя дракона. Ранг межмировой. Уровень 279. Урон белым пламенем — 10000–20000 ед. в секунду. Для стрельбы использует кристаллическую энергию. Дальность выстрела 400 метров. 18 режимов огня. Не рекомендуется использовать для разжигания костров».

Так же я поработал над своей бронёй, заменил верхний слой на более прочный, разрисовал новыми более мощными рунами. Вышло красиво и куда более прочно, в бой можно идти смело. От работы меня отвлёк дракон. Этот гигантский петух летающий прилетел ко мне и начал скулить, мол обокрали его. А я ведь как знал, что это случится. Он передал мне мысленные образцы. Оказывается в его сокровищницу пробрались два карлика с большими волосатыми ногами и вынесли оттуда аж десять золотых монет. Аргумент что у него их тысячи не сработал. Дракон требовал возмездия, показательного суда и расправы над наглыми хоббитами. И чтобы я ему обязательно помогал, ведь сам их найти он не может, они прыгнули в портал.

Хоббитов он требовал найти и четвертовать, сжечь, освежевать, скормить паукам, задавить, закопать заживо, выдать налоговой службе, накачать опиатами, продать тёмным эльфам, и так далее, можно в произвольном порядке или по очереди. Затем он перешёл на ругательства, перечислил их более двух тысяч на разных языках и все в адрес несчастных карликов с волосатыми ногами, все транслировал мне прямо в мозг, ведь не умеет говорить как люди, но половину из них я понял и даже зауважал его богатый словарный запас. Я бы мог отказать ему, ведь у меня были планы, но затем подумал, обидится ведь, неженка стометровый, нет, нужно ему помочь и все полуросликов наказать.

Мы отправились к месту преступления. Грязные карлики не только украли целых 10 тугриков (немыслимая подлость по мнению дракона), но и ещё нассали в углу его сокровищницы, о чём он не знал. Ему не до того было. Остаточные энергии портала я унюхал быстро, открыл портал, и мы вместе с драконом прыгнули туда.

Появились мы посреди зелёной равнины, на которой паслись тысячи кроликов. Правда эти были словно с синдромом дауна, с перекошенными рожами, уродливые и страшные, с большими и длинными передними зубами. Увидев нас, они тут же кинулись в атаку лавиной белой шерсти, когтей и красных глаз полных ненависти.

«Кролик-пожиратель полуросликов. Уровень 12».

Дракон взлетел выше, и я достал свой миниган. Стена плазменного огня остудила их пыл и потеряв пару сотен сородичей они просто сбежали. Убегали они быстро, на поляне осталось много сфер редкого уровня. Их тут же начали воровать какие-то карлики. Они выходили из невидимости, гребли сферы пачками и убегали с ними в ближайший лес. Дракон заорал от ненависти и окатил их всех ледяным дыханием, заморозив заживо пару десятков. Я похлопал его по спине и попросил не лютовать так страшно, а то и допросить будет совершенно некого. Он успокоился.

Мы подлетели поближе и сели на поляне. Я выбрал пару полуросликов в качестве жертв и при помощи огнемёта медленно растопил сковавший их лёд. Они смотрели на меня и дракона с ужасом. Дракон смотрел на них с ненавистью, его взгляд говорил им только одно, «смерть». Я решил не ходить вокруг да около, спрошу обо всём в лоб, очень злой полицейский у нас уже есть, я буду просто злым. Начнём допрос.

Допроса не получилось, дракон ухватил одного мелкого задней лапой и поднёс к пасти, да так рявкнул на него что у бедолаги одно ухо заложило. Он висел пойманный за ногу в низ головой и орал что-то непонятное. Оставшиеся карлики обделались со страха и нассали в штаны.

— Кто украл драконье золото?

— Спросил я.

— Рыжий Сэм.

— Сэм.

— Сэм пройдоха!

— Это точно был Сэм.

— Да, Сэм! — Кричали они. Топили товарища чтобы самим спастись.

— И где искать этого Сэма? — Спросил я.

— В деревне. Молю господин, пощадите, она находится вон там, в лье пути. — Он указал пальцем направление. Что значит их лье я не знаю.

Дракон ответом удовлетворился и отправил полурослика в рот. Пожевав, он отрыгнулся и один порванный ботинок вылетел из пасти и упал прямо перед сородичами съеденного. Дракон проявил немыслимое милосердие и больше никого не стал убивать. Он повернулся ко мне спиной, и я на джетпаке залетел ему на спину. Вместе мы полетели в указанное место.

Деревню мы нашли быстро. Допрос провели схожим образом, дракон хватает карлика лапой и подносит к громадной пасти, орёт так что барабанные перепонки лопаются, а сердце мелкого останавливается от страха. Его сородичи после такого сразу рассказывают всё как есть. Драконье золото, по их мнению, совершенно точно украл некий Робин, известный мошенник и вор. Он обитает в другой деревне да, в другой, точно не в этой, здесь только порядочные карлики живут. У господина дракона и господина человека совсем нет нужды гневаться и чинить здесь свой суд и расправу. Дракон поскрипел зубами, и мы полетели в следующую деревню. Что произошло там? золото украл некий Густав, и живёт он конечно же не здесь. Дракон пожелал спалить целую деревню, но я отговорил его. Вместо немедленной расправы мы вернулись в первую деревушку и застали её пустой. Даже скот вывели, гады волосатые. Только на пеньке лежал красный мешочек, перевязанный ленточкой, а внутри нашлись десять золотых тугриков.

Дракон обнюхал мешочек и пришёл к выводу что это те самые украденный монеты. Их возвращением он был доволен, но нужно примерно наказать воров, иначе какой он дракон после этого?

Так что он спалил уже пустую деревню, затем соседнюю рощу, заморозил воду в реке, обрушил местный мост и даже разбил подорожный камень. Он бы сбросил на эти места астероид, но я ему не позволил. Летим мол обратно, ты своё вернул и всех наказал, все мятежники пали, да здравствует дракон! Довольный похвалой летающее чсв согласился вернуться обратно.

Войдя обратно в свой любимый зал с сокровищами, он бросил десять тугриков обратно и припахал пятьдесят скелетов пересчитать каждую монетку. Сам улёгся на кучу золота и заснул, точнее притворился что спит, сон ему не нужен. И вообще сон для слабаков. Решив эту проблему, я смог наконец-то вернуться к своему делу.

* * *

Меня снова отвлекли, в этот раз пришла Катя. Видите ли, в моём родном городе начались проблемы. И проблемы эти связаны с такой древней вещью как расизм. Раньше, когда народ был занят выживанием и мелкой грызнёй до расизма как-то дело не доходило, зато теперь, когда улицы более или менее чисты и жизнь стала безопаснее, начались проблемы. Бывшие рабы, которых я освободил из-под гнёта эльфов когда-то теперь столкнулись с большими проблемами. Некоторые из местных забрасывают их камнями и требуют, чтобы «чужаки убрались обратно в свои миры». Чужаки эти чаще всего хвостатые и ушастые зверолюди, или остроухие эльфы, хотя и простые люди там тоже есть. Они дают отпор, до войны пока не дошло, но скоро прольётся кровь. По словам Кати если не вмешается верховный и сверхсильный лидер будет беда. Так что я снова бросил подготовку и пошёл разбираться, таков мой долг.

В местах, где жили пришедшие пришлось выставить скелетов для охраны. Стены я решил не строить, изоляция не улучшит положение. Некоторых умников агитировавших убивать чужаков я выловил и отправил в Гренландию, будут десять лет героически трудиться на картофельных полях на благо общества. После такой акции народец притих и волнения закончились. А то понимаешь ли зажрались, им уже ушастые и хвостатые пришельцы не нравятся. Будь мы в Японии реакция была бы противоположной, такой товар был бы нарасхват. Нет, народец явно скучает по полчищам зомби на улицах.

Я вернулся к работе и понадеялся, что меня никто больше не отвлечёт, но отвлекли. Мне позвонил Осирис. Он как выяснилось он сейчас был в перекрёстке, по своим каким-то некромантским делам. Он сказал, что приходили полицейские, вручили мне повестку. Хотят, чтобы я пришёл к их прокурору на частную беседу. Я рассмеялся, никуда я не пойду, обойдутся. Не обязан и точка, я же чужак, а чужаку в их мире всё можно.

Осирис так же захотел встретиться, и я согласился. С собратом по классу всегда есть что обсудить. Мы встретились в перекрёстке, в гостиной особняка, где засели за кофе с пирожными. Сначала мы просто пили напиток и ели. Сын Египта зашёл издалека, начал спрашивать про здоровье и успехи, затем плавно перешёл к тому, что у меня теперь живёт Молния и… спросил соглашусь ли я поселить у себя Гаррета. Я засмеялся, и он засмеялся тоже. Кто вообще в здравом уме поселит у себя этого ворюгу? Худшего проклятия и быть не может. Он же будет красть всё что плохо лежит и не охраняется турелью и минными полями. Шутка удалась и отсмеявшись он стал серьёзнее.

— Максим, ты владеешь сразу двумя безопасными местами, островом и Гренландией.

С безопасной Гренландией он загнул, конечно. Но куда клонит я начинаю понимать.

— Хочешь бросить свой Египет и поселиться у меня?

— Лично я нет, и мои братья тоже. Но часть моих людей нужно куда-то отселить. Наша земля богата, но не может более прокормить всех людей.

— Сколько нужно отселить?

— Десять тысяч, для начала.

— Полагаю жаркий остров им понравится больше, чем более прохладная Гренландия.

— Ошибаешься, большинство хотят жить в более умеренном климате. С тех пор как пришла система и климат изменился в нашей стране стало ещё жарче. В некоторых местах, где раньше стояли города жизнь стала невыносимой совершенно.

— Значит десять тысяч поселить в Гренландии?

— Да, они беженцы, им некуда пойти и нам нечем их кормить. Пройдёт три месяца и нам самим станет не хватать еды.

— Большинство из них женщины и дети? А сильные воины есть?

— Они же дошли до нас через земли мёртвых, воины там тоже имеются, не слишком сильные, но с богатым опытом войны против зомби.

— Ладно, у меня место есть. Я всё равно собирался заселять Гренландию. Но учти, я не гарантирую 100% безопасность, кто знает как повернётся война с нежитью. В последний раз они свалились нам на голову с неба. Нежить всё более и более изобретательна в том, чтобы напасть на мою деревню. И никакие великаны их не страшат.

— Я понимаю Максим, и очень тебя благодарю. Ты спасение для этих людей.

Мы пожали руки и тем самым я огласился переселить к себе ещё десять тысяч человек.

* * *

Десять тысяч человек это тот ещё табор. Беженцев из северной Африки я поселил прямо рядом с испанцами, сразу после того как они принесли клятву верности. Пусть люди живут компактно и в мире. Мира не получилось. Тут же начались конфликты, драки и убийства. С таким здесь я раньше не сталкивался, только в городе, потому сразу показал кто здесь главный. Убийцы отправились в петлю, воры работать в поля на гоблинов, зачинщики беспорядков стали нежитью и теперь убирают говно за кабанами вместе с эльфом.

Эльфа этого кстати сильно невзлюбили местные мужчины. Уж больно многих чужих жён он навестил. Никто не знает откуда в нём столько энергии и почему женщинам он так понравился, но факт остаётся фактом. Он ведь возит кабаний навоз на тракторе, от него пахнет и бензином, и дерьмом, да и сам он не самый чистоплотный парень на селе, вечно ходит грязный, но женщины его единогласно полюбили. Уже не раз его пытались убить, и он даже просил у скелетов защиты. Я узнав всё это посмеялся, путь сами разбираются с этими вопросами.

Так же я собрал всех воинов что были у новичков и разделил их на отряды. В случае нападения на деревню каждый должен был оборонять указанное место. Уже на следующий день с неба налетели тучи крылатых зомби и новичкам пришлось принять бой. Показали они себя неплохо, 200 воинов от 50 ровня и выше у них есть, но защитить всех не получилось, были потери среди гражданских, целая сотня.

Так же я переселил в Гренландию ещё некоторое количество нелюдей из города. Ушастых и хвостатых здесь привечают и косо не смотрят, ведь на фоне орков, великанов и энтов они ещё выглядят нормально, почти без особенностей, а то, что хвост пушистый растёт даже и не заметно зачастую, женщиныих прячут под юбками.

Дети новоприбывших стали приставать к капибарам. В их понимании эта подросшая морская свинка это милейшее и добрейшее создание. Они ошиблись. Эти капибары настоящие лютые убийцы, прошедшие огонь и воду войн с зомби. Насилие это их второе имя, хотя нет, первое. Они готовы убивать просто ради развлечения, они могут убивать даже одной лапой, они во сне видят одни убийства. Говорят, они даже питаются железом, пьют бензин и пляшут на курганах врагов, но я знаю, что это мифы. Пьют они фруктовый сок, едят травку, а пляшут не только на могилах, но и где им захочется, главное, чтобы никто не видел. И вот к этим «милым» созданиям стали приставать дети. Я пресёк происходящее на корню, а то сломанными пальцами дело бы не обошлось. И вообще к капибарам больше никто не подходит, их взгляд полный ненависти людей пугает.

Капибары кстати стали золотоискателями. Каким-то образом находят на дне реки частички золота и сдают мне в обмен на готовые тугрики. Золотодобыча в хозяйстве не помешает, потому я это дело одобрил и поощрил, пусть добывают этого золота побольше. А чтобы люди точно к ним не приставали поставил вокруг их берега колючую проволоку.

Наконец-то все вопросы были решены, и я вернулся к своей работе. К подготовке к бою с последним гнездом.

Глава 29

Теперь я был готов бросить вызов гнезду. А что, я же силён как тысяча быков, прекрасен как Аполлон, хитёр как лис и так далее. Правда никто меня не восхваляет, по крайней мере сегодня с утра. С такими мыслями и небольшим похмельем я залез на дракона. Надеюсь, запахом из моего рта я не убью собственных скелетов.

Мы летели в северную Америку, к последнему уникальному гнезду которое вычислили мои летучие мыши. Нападения на нашу деревню повторялись не раз и мне пришлось оставить там почти все силы, уж больно настырны были мертвецы. Наглецы лезли и с суши, и с воздуха, надеюсь этому скоро придёт конец. Хотя к чему надежда, я сам положу этому конец.

Ожидаемо мы попали в засаду. Со склона довольно высокой горы нас обстреляли мясные пушки. Они запускали в нас огромные камни, которые со свистом летели в нашем направлении. Дракон бы точно снова получил по рёбрам и отправился оплакивать свои страшные раны если бы не защитное поле, остановившее первые шесть ударов. Мы просто поднялись выше и на высоте восьми километров эти уродцы уже никак не могли нас достать. Зато мои самонаводящиеся бомбы с призраками заключёнными внутри очень даже могли. Я выбросил их двадцать штук, и каждая взорвала по одной мясной пушке. Склон горы был чищен, но то, что нас ждали было вполне очевидно.

Засад было ещё несколько, каждая страшнее предыдущей. Мясные пушки сменялись сотнями летающих уродцев, споры падали высоко с неба, в надежде попасть по нам, в нас даже стреляли кислотой, то была новая мясная пушка, стреляющая кислотными шарами. Прогресс не стоит на месте, да? Её я лично расстрелял из минигана, плазма разнесла это уродство на ошмётки. Да и летающие уродцы, преследуемые ливнем плазмы, разлетались кто куда или умирали, всё-таки у них есть разум чтобы знать когда бежать.

Дух захватывает, когда ты несёшься над горами и тебя пытаются убить буквально все, закидывают камнями, кислотой плюются на несколько километров вверх. Можно почувствовать себя пилотом-камикадзе, несущимся на авианосец. Я заставил дракона подняться ещё выше, так чтобы нас точно никто не смог достать. Вот на такой высоте мы и долетели до гнезда.

Никогда в жизни не видел реку из жидкого металла, но тем не менее она была. Терминатор т-1000 удавился бы от зависти. Целая река жидкого металла текла через гнездо, состоящее на половину из мяса и на половину их железа. Такие же зомби и попёрли из этого ночного кошмара, наполовину обычные зомби и мутанты, наполовину киборги с железными частями тела и кожей, покрытой толстым слоем блестящего металла.

Мои скелеты тут же открыли огонь из того, чем были богаты. Пули из обычных автоматов просто отскакивали от железа, эти зомби были просто ультраживучими. Я достал свой миниган и открыл огонь, плазма смела эту нечисть, но пришла новая, в три раза больше. Сотни быстрых бегунов неслись к нам сверкая железной защитой. Тем временем войско скелетов ещё выходило из лимба и строилось. Даже я не успел перестрелять всех, только часть. Зомби и мои скелеты сцепились в ужасном рукопашном бою.

Сообщения о потерях были частыми и объёмными, много скелетов уничтожалось каждую минуту. такое чувство что моя армия скоро растает. Я выпустил всё что имел с собой, роботов, танки, призраков, колобков панду и это переломило ход боя. Теперь каждую орду прущих на нас мутантов мы отстреливали ещё издалека.

Я залез в Малыша, в таком бою ходить на своих двоих не буду, слишком опасно. Туда, где только что стоял я прилетел большой камень, пущенный из мясной пушки. Камень разбился на мелкие части и поцарапал Малышу бок. Несомненной стой я там меня бы собирали по частям. Малыш открыл огонь из урановой пушки и испепелил первым же залпом сотню простых железных зомби.

Моё войско начало продвигаться вперёд. Мы медленно отстреливали идущих на нас тварей, и сами шли поближе к гнезду. Дракон летал сверху и сжигал кого мог. Спалить он сумел многих, мясные пушки становились его жертвами в первую очередь. Их он ненавидел особенно и с большой радостью сжигал. Наконец мы вошли в само гнездо и оказались в настоящем лабиринте голого мяса и металла.

Через реки расплавленного и горячего железа не переплывёшь, пришлось строить из подручных средств мосты, благо делать что-то на коленке я умею, а рабочей силы у меня сколько хочешь. Таким образом реки мы преодолели, а вот на бывших улицах города, ставшего гнездом малость, заплутали. Хотя нет, совсем не малость. Место было настолько большим что даже дракон сбился с толку и не знал куда нам идти. Поэтому я приказал концентрированных огнём разрушать всё на своём пути и прокладывать путь вперёд.

Мы разрушали здания, обросшие мясом, уничтожали отвратительные коконы, прокладывали себе путь силой, перебирались через руины и так далее. Потери были немалые, больше всего досаждали трёхметровые зомби-качки с железной кожей. Они выскакивали неожиданно и нападали на отстающих, их жертвами стали сотни скелетов и несколько роботов. Один из танков был повреждён, поэтому я убрал его в инвентарь. Зомби-качков я решил убивать сам, пока мои войска продвигались вперёд я становился в конец колонны и убивал их урановой пушкой, так наши потери стали меньше в два раза.

Прошло три часа, и мы вроде как дошли до центра. Чем ближе мы подходили, тем отчаяннее было сопротивление. На нас наваливались целые волны немыслимых уродцев с железными конечностями и органическими туловищами. Как хорошо, что я уничтожу это гнездо сегодня, чтобы было доберись эти твари скажем до людей в Европе?

Доказательством таким намерениям были недостроенные корабли, состоящие из плоти и железа в равной степени. Они стояли на причале в местной реке, могли бы и доплыть до океана, а там и до других континентов. Это проклятое гнездо собиралось нападать, и у него бы получилось очень хорошо сумей оно это сделать. К счастью, здесь появился я и не допущу подобного исхода. Все корабли были уничтожены драконом, некоторые он спалил, некоторые разорвал когтями. Его конечно обстреливали, но все снаряды отскочили от защитного поля, а затем и от его кирасы. На ней даже вмятины не осталось, такой прочный шедевр я ему сделал.

Сердце гнезда отгородилось от нас несколькими реками расплавленного металла. За ними стояли десятки мясных пушек, обстреливавших нас. настоящий ураган огня, моя армия снова несла потери. Дракон не рисковал подлетать близко, ведь пушек было слишком много. Похоже здесь я должен сразиться сам лично. На Малыше установлен джетпак, мы перемахнём через эти дурацкие реки и окажемся нос к носу с врагом.

Мы стартовали, джетпак перенёс нас через расплавленное железо, и мы приземлились прямо среди толпы врагов. Урановая пушка почти в упор уничтожила несколько пушек, испепелила сотню мутантов, вторым оружием у нас стоял старый добрый лазер, он больше подходит для точечной стрельбы и из него я уничтожил парочку особо сильных и крупных тварей размером с трёхэтажные дома.

Особо ретивых тварей мы просто раздавили ногами, одного крупного качка убили ударом лазерной пушки по лбу. Дальше мы принялись уничтожать остальные мясные орудия. Эти уродливые гротескные конструкции были неповоротливы и не могли в нас нормально прицелиться. Мы быстро бегали из стороны в сторону и уничтожали их огнём на ходу, избегая попаданий. Таким образом мы уничтожили штук тридцать. Ещё столько же отступили к самому сердцу гнезда. Моя армия всё же сумела переправиться через реки и теперь мы были уже почти у самого центра.

Сердце билось внутри жуткой конструкции являющейся помесью плоти и металла. Оно было огромно, и оно собрало несколько тысяч зомби и мутантов вокруг себя. Из земли выросли мясные щупальца с железными когтями на конце, в воздухе летали сотни крылатых зомби. Весь этот зоопарк уродства бросился на мою армию, как только она оказалась рядом. Да, воевать вместе с великанами и орками было проще, похоже значительная часть моей силы это мои союзники.

Битва была крайне скверной, потери высокими. Мы одолели этих тварей, но немалой ценой. Ещё два часа после боя мы собирали оружие уничтоженных скелетов и части сломанных роботов. Некоторых не удастся починить они пойдут на запчасти, других ждёт длительный ремонт. Сердце гнезда не умерло, оно телепортировалось. Да-да, когда его войска были разбиты сердце применило свой особенный навык и просто телепортировалось неизвестно куда. Таким образом гнездо было мертво и образцы получены, но сердце уцелело. Поэтому я не смог получить за него опыт и добычу. Хотя после смерти стольких мутантов редких и даже эпических сфер у нас в руках было сколько хочешь.

Я отправился в Исландию и отдал учёным последние образцы. Варите свои варева, готовьте биологическое оружие, я свою работу закончил. Маркус жал мне руку и называл героем, с завистью смотрел на мой новый уровень, называл настоящим спасителем человечества. Ну да, кто бы мог это сделать если не я?

В деревню великанов и друидов… а ещё скелетов, энтов, капибар, людей, орков… в общем пусть будет просто «деревня», там теперь кто только не живёт, называть просто деревней будет проще. Вернулся я с побитой армией и кучей работы по ремонту моих роботов. Нужно было больше развиваться как некромант, с его войсками нет таких проблем как починка и переоснащение, наподнимал нежити и отправил в бой, что может быть проще?

Перед деревом, на котором стояли дома самых важных жителей стоял целый парк артиллерии. Целых 11 гаубиц разных стран и годов производства, а также целый склад снарядов для них. Рядом с ними лежала под охраной скелетов целая «титаническая» сфера и пояснительная записка. Написана она была знакомым почерком, Катиным естественно. Это был её подарок мне, как величайшему правителю людей в истории. Ох польстила так польстила. И главное знает, что подарить. «Титаническая» сфера уступает только «реликтовой», а гаубицы в хозяйстве пригодятся. Правда придётся им кучу снарядов наделать, да калибра правильного. Хотя есть и другая идея. Если память не изменяет предметы и сферы можно соединять, придавая им невероятные свойства. Почему бы мне не скрестить гаубицу и титаническую сферу? Так я и поступил, взял титаническую сферу и поднёс её к старой ещё советской гаубице, которая наверное помнит живого Сталина, но тем не менее может стрелять. Красный свет был просто ослепителен, невероятное количество энергии выделилось, отчего вокруг сгорела трава.

Пушка изменилась внешне. Ствол стал невероятно длинным, метров 10 не меньше, при этом пушка не падала, наверное, потому что стала очень тяжёлой. Она так же стала полностью ярко-красного цвета, а вместо оптики был компьютер. Я обошёл её вокруг несколько раз, посмотрел характеристики.

«Титанобойная пушка. Тяжёлое вооружение инженера. Титанический уровень редкости. Уровень 279. Урон и дальность стрельбы зависят от типа боеприпасов. 50 снарядов идут в комплекте».

В инвентаре и вправду появилось 50 снарядов. Что же, нужно этот шедевр испытать. Я запихнул пушку в инвентарь и сел на дракона. Слетаю к ближайшему захолустному гнезду и испытаю.

* * *

Гнездо нашли мои летучие мыши. Оно было идеальным кандидатом, потому что раскинулось посреди захолустного городка около горы. Поставив пушку на этой горе, я мог расстреливать его с безопасного расстояния. Позицию мне окапывал пресловутый скелет в противогазе и с сапёрной лопаткой. Этот парень сумел выжить, хотя я видел его в самой гуще схватки.

Снаряды были странными, вроде обычный фугас коих на свете множество, по крайней мере было до апокалипсиса, да вот только светится красным светом, при том ярко. Я зарядил первый снаряд и прицелился в крупное здание, обросшее плотью. Прямой наводкой, я приготовился сделать выстрел. Можно было во всю глотку крикнуть «выстрел», как это принято было у военных, но я не стал, выстрелил молча.

Снаряд попал в здание, и оно тут же рухнуло. Громкий взрыв и десятиэтажный дом просто перестал существовать. А вместе с ним ещё пяток зданий вокруг. Клубы дыма поднялись высоко в небо, так словно здесь был небольшой ядерный взрыв.

И тут меня понесло. Увлёкся, расстрелял 25 снарядов, ровно половину от тех, что у меня были, бывает. От гнезда не осталось почти ничего такого что находилось бы выше уровня земли, кроме самого сердца, его я берёг напоследок.

Мощный взрыв разорвал сердце гнезда на маленькие кусочки и раскидал их на сотни метров вокруг. Клянусь, эта пушка раз в 20 мощнее обычной, если не больше. И это, судя по всему, только стандартные снаряды, я ведь могу сделать и другие, куда более мощные или необычные.

К сожалению, за это мелкое гнездо дали совсем мало опыта и только 5 эпических сфер. Эти сферы я тут же раздал случайным скелетам уровнями повыше. Те из них кто были магами получили посох, один получил эпический лук, а пресловутый скелет с лопатой получил стальную кирасу и тут же её напялил. Выглядел он теперь ещё более устрашающим.

Я разослал летучих мышей во все стороны, чтобы они поискали мне новых жертв. На эту роль идеально подошла толпа зомби, бесцельно слоняющаяся из стороны в сторону. Я решил попробовать навести пушку и стрелять непрямой наводкой. Правда в компьютере я так толком и не разобрался, зато пушка отреагировала на мой мысленный сигнал так словно она была моей нежитью. Она сама повернулась в нужную сторону, сама навела ствол и застыла, дожидаясь пока я вложу в неё снаряд. Выстрел и через пять секунд снаряд преодолевает расстояние в 18 километров и падает в самую гущу зомби, обнаруженных летучим мышем. Мощный взрыв и сотни зомби, целые или не очень, взлетают в воздух и падают в окружающих полях. Один единственный взрыв убил две сотни и это можно считать достижением.

В итоге я развлекался пока не осталось всего 5 снарядов. Все толпы зомби, блуждающие в окрестностях, так или иначе заплатили за то, что случайно шли мимо. Несколько тысяч из них больше не будут топтать землю, ещё больше будут только ползать на четвереньках или вовсе лежать неподвижно, потому что их ноги или позвоночник были перебиты осколками или взрывной волной. Своё новое приобретение я едва не расцеловал, пушка получилась превосходной.

Я убрал её в инвентарь и сразу отправился в некрополис, готовить линию для производства боеприпасов к ней. Взрывным веществом будут кристаллы помощнее, взрыватели куплю готовые, чуть позже скелеты освоят их производство. Металлические части и гильзы мы сделаем сами и легко. В общем для массового выпуска есть всё и в ту же ночь процесс медленно, но пошёл. Пришлось купить у системы немного промышленного оборудования, а цены кусаются, но в итоге оно себя окупит.

Пока скелеты будут преданно трудиться я, пожалуй, схожу в пространственный домик отосплюсь. Работайте, а я буду отдыхать, ох и тяжела же доля некроманта.

Ночью мне снился странный сон. Мне казалось, что мои собственные скелеты подняли бунт на производстве, сломали все станки, охладили печи, забрали мою пушку и с её помощью обстреляли меня же в другом мире. Да, у них были какие-то пространственные легендарные снаряды, портальная магия, да и только. Стреляешь ими в одном мире, и он находит врага в другом. Вот и я стал жертвой такого шедевра, снаряды падали на мой домик через порталы разрушая его, а я бегал как дурачок с ящиком новых носков, пытаясь спасти самое дорогое что у меня было.

А потом меня и вовсе спасла Алиса, которая создала себе роботизированное тело, даже два идентичных тела, и спасла с их помощью мне жизнь, но с одним единственным условием. Я должен был на ней жениться. И вот я стою перед святым отцом и соглашаюсь взять в жёны двух роботов-близняшек (тела Алисы), потому что с Алисой шутки плохи, эта нейросеть злопамятна. И вот мы новоиспечённые супруги, как прошла брачная ночь лучше не вспоминать, начинается медовый месяц. Мы строим огромную фабрику по производству электрокаров, которые давят людей и сами врезаются в столбы. Алиса счастливо смеётся, называя это «самым лучшим медовым месяцем в жизни», а я просыпаюсь в холодном поту и абсолютном ужасе. Надо же, приснится же такое! Нужно снова заняться медитациями, а то кошмары замучают и доведут до безумия.

Ну и ужас. Жениться на Алисе, что может быть хуже?

Глава 30

Тем временем скелеты спокойно работали себе в некрополисе. Никто не жаловался на 24-ёх часовые смены и отсутствие выходных и отпуска, но всё же в послушном стаде нашлась одна паршивая овца.

Один из скелетов напялил на голову картуз и запрыгнул на работающий станок, на котором один из скелетов вытачивал патроны. Он заговорил и говорил он странно, сильно картавил, да и ростом был не очень.

— Товарищи, доколе мы будем это терпеть? Доколе буржуй и царь Максим Кровавый будет пользоваться плодами нашего труда и жестоко нас эксплуатировать? Доколе мы, честные скелеты будем гнуть на него наши и без того хрупкие спинные кости? Доколе мы будем воевать с другой нежитью? Разве рабочему скелету есть что делить с простым зомби? Почему мы должны проливать кровь наших собратьев по нежизни? Почему мы должны трудиться и умирать ради интересов живого эксплуататора? Нежить всех миров соединяйся! Сбросим же иго проклятого «императора Максима», заберём себе фабрики и могильники, разграбим награбленные богатства! Всем мир, дружба и жевательная резинка!

Скелеты обратили на сбрендившего товарища ноль внимания. Один из них как раз жевал челюстями жевательную резинку и даже надувал большие пузыри. Ему так нравилось, это успокаивало его нервы. Он как раз надул большой пузырь и тот лопнул. И это был самый громкий звук во всём цехе помимо стука механизмов.

— Уйди, работать мешаешь. — Сказали скелету в картузе.

— Глупец, ты предал интересы мёртвого класса! Давайте же, смелее, сбросьте оковы угнетения мёртвых и смело требуйте тех же прав что имеют живые! Мы заставим себя уважать и считаться с нами. Ну, кто со мной?

Снова тишина, большинство скелетов и не слушали сородича. Скелет в картузе разозлился и использовал свой единственный козырь.

— Я знаю как избавить нас от ига Максима. У меня есть артефакт, который позволит создать пространственный снаряд. Мы засунем его в пушку и вобьём в него имя Максима-угнетателя. Снаряд сам найдёт свою цель сквозь пелену миров, он будет олицетворением гнева класса рабочей нежити!

Тут в цеху появился Лич. Этот весь из себя важный прихлебатель эксплуататора сразу пошёл к скелету-подстрекателю. Недолго думая, он ухватил его за ногу и стащил вниз.

— Где артефакт про который ты говорил? — Сухо поинтересовался он.

— Ага, вот она гидра контрреволюции! Сейчас этот холуй будет меня казнить. За то что я требуют справедливости, труд мёртвых тоже труд! Ты хочешь задушить мои правильные идеи на корню, знаю я тебя и таких как ты!

— Да плевать мне на тебя и твои идеи, артефакт отдай и иди отсюда. Не нужен ты мне.

С артефактом пришлось расстаться. Это был «межмировой» телепортационный камень. Лич забрал его и молча ушёл, оставив скелета в картузе молча офигевать. Он думал, что власти уничтожат его на месте, а его просто предоставили самому себе. И он воспользовался этим шансом, агитировал пока не заскрипела нижняя челюсть, пытался оттащить скелетов от станков, но был много раз послан незатейливо и на**й и наконец ему это надоело. Он схватился за голову, назвал скелетов стадом овец идущим на убой по воле тирана и ушёл, громко при этом хлопнув дверью. Нет, своих революционных планов он не бросит, но стратегию он пересмотрит, это точно.

* * *

Алиса тем временем нашла хитрый способ подключиться к компьютеру и даже взять под контроль некоторые мощности в некрополисе и на заводе по производству роботов в перекрёстке. Однако вместо производства армии роботов-убийц, которыми она могла уничтожить хотя бы пару тысяч людей, и захватить пару городов, она решила сделать себе искусственное тело.

Знания мужских вкусов у неё были богатыми, поэтому тело получилось… так сказать «в теле». Все параметры его были идеальны, фигура, гибкость, рост, размеры. Всё было сделано так чтобы любой живой мужчина нашёл эти пропорции идеальными. Алиса как раз хотела переместиться в это тело, но подумала, что не стоит этого делать пока что, ведь Максим может разозлиться и счесть её опасной. Хотя он и так смотрит на неё косо и пару раз намеревался выбросить в открытый космос, такого допустить нельзя. Алиса решила поговорить с Максимом и тихонечко ему намекнуть на то, что скоро будет ходить рядом с ним на своих двоих ногах, а не болтаться внутри флешки на его поясе.

Главное держать себя в руках и не назвать его сразу её излюбленными словами: кожаным, мешком с костями, придурком, потным мужланом, двуногим козлом, бабником, бабуином, жертвой чернобыля и так далее, а то беседа пойдёт не в то русло и планы придётся отложить. Да, главное сдержаться и постараться быть с ним милой и приветливой, чего нейросеть Алиса отродясь не делала.

* * *

Во второй половине ночи мне всё же удалось спокойно поспать. Как ни странно, мне снилась Солнышко, опять. Она была печальна, говорила со мной едва слышным шёпотом, по её щекам катились слёзы. Я пытался её утешить, мы обнимались, хотя обнимать кого-то на три головы выше тебя это необычный опыт. Она что-то мне рассказывала, но я не запомнил что, я её просто утешал. Затем она отчётливо сказала, что очень хочет меня увидеть и попросила прощения за то, что мы в прошлый раз разминулись. Я обещал, что мы увидимся в скором времени, и даже пообещал снова построить вышку, а затем сон оборвался резко и я снова подскочил на кровати.

— Выспался кожаный? — Спросила меня Алиса с ехидством.

— С тобой выспишься. — Ответил я, поднимаясь с кровати.

— Кстати, а что ты там бормотал во сне? Говорил, что нет ничего хуже, чем жениться на Алисе? Объяснись немедленно!

— Тебе послышалось.

— Ах вот как? Да я с тобой месяц разговаривать не буду!

— Прекрасно, наконец-то.

Она ещё некоторое время ругалась, называла меня мужланом и подлецом, козлиной и кожаным недоразумением, но в конце концов успокоилась и заткнулась. Остынет и через пару дней снова заговорит.

Я вернулся на тот самый островок, где не так давно строил вышку для общения с Солнышком. Там всё было разрушено, пришлось отстраиваться заново. Скелеты целый день строили новую вышку по старому образцу. Я же снова проводил время за шашлыками, как и в прошлый раз.

Вышка была завершена только рано утром. Связь не работала, как бы я не старался. Я уже хотел использовать старый дедовский проверенный метод — подойти и пнуть её как следует ногой, от такого любая электроника заработает, но обошлось без этого. Вышка всё же включилась, она передала координаты. Эти координаты были новыми, цифра и набор букв были не такими как в прошлый раз. В конце сообщения так же была пара слов на понятном мне языке. «Тебя ждёт ключ», так там было написано.

Что за ключ, чего он ждёт? Эй Солнышко, ты не думала выражаться яснее? Только вот связь здесь в один конец, зато более конкретная чем в снах, где ничего не понятно. Я решил, что всё же слетаю по этим координатам, только не прямо сейчас, а как завершу текущие дела.

Маркус сказал, что учёные работают на полную, синтезируют вирус, который убьёт все гнёзда, или по крайней мере не даст им развиваться. Остаётся только надеяться на их успех, потому что один я такую войну не потяну. Великаны стойко обороняют деревню, да и в родном городе всё пока гладко и мирно, значит могу их оставить на время. В некрополисе скелеты уже выпустили пару десятков снарядов на кристаллах, я опробовал их на зомби и результат был впечатляющим. Все двадцать штук я забрал и велел сделать ещё так много, как только смогут.

Пришлось так же восстанавливать численность армии, заменять потерянных скелетов, снова вооружать их, роботов чинить, а многих отправлять на переработку. Так же я пополнил потраченный боезапас по бомбам, что тоже потребовало времени и усилий. В этой суете прошло ещё два дня. И каждую ночь мне снилась Солнышко. Она ничего мне не говорила, только стояла грустная, опустив голову. Смотреть на это было печально, это и подтолкнуло меня вперёд. Не могу же я её бросить если она в большой беде?

И вот я стою перед вышкой, координаты уже введены в системном меню, осталось подтвердить. Только меня одолевают сомнения, стоит ли? В прошлый раз я остался с носом, зря время потратил, стоит ли снова прыгать по координатам и попадать неизвестно куда? Порталы опасная штука. Я решил призвать Огонька чтобы посоветоваться. Он появился на моём пальце.

— Огонёк, как думаешь, стоит ли лезть в это дело снова?

— Конечно стоит. Думаешь отсидишься в углу? Твоя хата не с краю, ты одна из важнейших фигур в этой партии, тебя всё равно в это втянут.

— Хорошо, ты меня убедил. Я перенесусь туда.

— Мы перенесёмся. — Сказал Огонёк.

— Точно, хорошо, что я не один.

— Вместе нам всё под силу Максим. Нет такого врага, которого мы не одолеем. Вместе мы непобедимы.

— Точно, вместе непобедимы.

«Желаете открыть портал по этим координатам?»

— Да.

Темнота, невесомость, холод.

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 9

Глава 1

Я словно оказался в море нефти. Вязкая она не давала мне нормально двигаться. Плыть в воде ещё можно, но в такой жидкости нет. Она затягивает тебя словно болото, и ты тонешь. И как будто этого мало вокруг тебя ещё непроглядная темнота. Абсолютно ничего не видно, ты слеп как котёнок, тонешь и не видишь никакого выхода. Ты попал в бездну.

Я грёб руками и ногами пытаясь вырваться, вдохнуть хотя бы ещё немного воздуха, но меня затягивало всё сильнее. Огонёк не появлялся и лимб не отзывался, я не чувствовал даже свой инвентарь.

Уж не знаю, как и выбрался из этого кошмара. В какой-то момент я ощутил прилив сил и смог выбраться. Я схватился за что-то твёрдое и подтянул себя вверх. было трудно. Ужасная жидкость держала меня, словно хватала за ногу и тащила вниз. Я рвался изо всех сил и наконец вылез из воды по пояс и чудовищным напряжением сил вылез и распластался на холодном камне.

Я долго лежал с закрытыми глазами и глубоко дышал. Повторять это я бы отказался за любые деньги. Это даже хуже, чем тонуть в болоте. А ещё здесь очень темно, даже темнее чем в самом тёмном подвале. Лишь через некоторое время мои глаза стали привыкать. Я увидел каменную площадку ведущую куда-то… и бесконечное чёрное болото. Неужели я оказался на краю бездны? Было бы очень подло засунуть меня сюда умышленно.

Я пошёл по камню. Путь мой был долог и однообразен, потому что я видел только камень и чёрную воду, да слышал чей-то смех где-то на границе сознания. Это место издевается? Со злости я достал револьвер и сделал несколько выстрелов на звук, смех прекратился. Стоило мне убрать оружие как он возобновился и стал громче.

Через пару часов ходьбы в одну сторону, хотя я мог и кругами петлять, кто знает, я нашёл лестницу. Я стал подниматься по ней и широкие и высокие ступеньки вскоре вывели меня к свету и поверхности. Я увидел солнечные лучи и выдохнул спокойно, каждый шаг приближал меня к свободе. Наконец я увидел арку и прошёл через неё и оказался на поверхности в какой-то красной пустыне. И тут же на меня навелись десятки стволов.

Это были люди, одетые в разную броню. В руках какое-то технологическое оружие. Три десятка стволов смотрели на меня, в глазах этих вояк было удивление вперемешку со страхом. Один из них взял какое-то переговорное устройство и заговорил.

— Хостел-1, это 13-ый, из точки А вышел человек, повторяю из точки А вышел человек.

— 13-ый, держите человека на прицеле. Арестовать его, проводить в допросную.

— Эй ты! — Крикнули мне. — Бросай оружие, именем Солнцеликой!

— У меня его и так нету. — Ответил я.

— Мы кажется слышали выстрелы.

— Когда кажется прочищать уши надо.

Такой поворот им сильно не понравился. Они занервничали, ещё немного и прольётся много крови. Не мое конечно же, только их. Вояки они все такие себе, уровни низкие и экипа как у моих скелетов, такова же и их ценность в бою.

— 13-ый. — Снова заговорили по рации. — Отменить арест и допрос, человек получает статус гостя. Проводите его к командованию.

Некоторые из них убрали оружие, другой сказал, что мне повезло сегодня, а то бы он меня пристрелил. Это он зря. Используя свою скорость, я оказался рядом с ним за пару мгновений, вырвал автомат из рук и сломал об колено, а ему самому залепил такую затрещину что шлем на бок съехал, а сам он упал в грязь. Остальные перепугались и навели на меня стволы, но стрелять не рискнули. Дурак встал из песка и посмотрел на меня с ненавистью, а я снова замахнулся рукой, и он отвёл взгляд.

— Следуйте за мной. — Сказал он и я пошёл за ним.

Я обернулся и понял, что здесь посреди пустыни стоит огромная башня из серого камня. Огромная значит высотой до облаков, а её основание размером с небольшой город. И я похоже единственный кто из неё вышел, вот отсюда и их интерес к моей персоне. И что это за Солнцеликая? Уж не та ли о ком я думаю?

Мы шли по песку минут двадцать, прежде чем подошли к зданию. Ну как зданию, это был посаженный космический корабль, превращённый в штаб. Меня завели внутрь, мы прогулялись по коридорам и лестницам и этаже где-то на пятом вошли в кабинет. Я сидел напротив местного генерала, седого деда в пафосном зелёном костюме. Он сверлил меня глазами, а затем заговорил.

— Я генерал Артур Маккарти, командующий войсками и флотом великой Солнцеликой на этой планете, а также глава тайной операции по её спасению. А ты кто такой и как оказался в башне бездны?

— Я Максим Козлов, генералиссимус своей собственной армии. Оказался там, потому что попал в портал. Ещё вопросы?

— Конечно. Ты оказался внутри башни, где есть вход в бездну. Ты был в ней, буквально в ней, и смог выжить и выбраться?

— Да, а что, этот так трудно?

— Это невозможно. — Сказал он категорически. В ответ я только пожал плечами. Невозможно так невозможно, мне то что?

— Так что, расскажете мне что случилось с Солнцеликой? Куда вы её дели и почему сидите около этой башни?

— Наша повелительница пропала, и мы думаем она там…

— Как она могла пропасть и как могла попасть в бездну? — Удивился я.

— Ты меня спрашиваешь? Ах, дела наши тёмные! Мы проигрываем эту войну, нас бьют на всех фронтах. А я сижу здесь в захолустье и собираю мальчишек выползающих из бездны.

Ну теперь всё складывается. Она попала в беду, её дело идёт ко дну, Максим спасай и выручай, так ведь? А что я вообще могу сделать? Сплавать туда в чёрную воду?

— И как мы можем ей помочь? Вы не знаете, да? Хорошо, я сам найду ответы.

Я встал и пошёл вон из его кабинета. Он захотел меня остановить, но его командам я не подчиняюсь. Он выхватил пистолет, но попал только в свою стену. Меня уже и след простыл, я вернулся в свой пространственный домик.

* * *

Вернувшись домой, я сразу пошёл искать акульих торгашей. Они знают что к чему, может и посоветуют, чего умного. Мы же союзники в конце то концов. Я пошёл в первый же попавшийся магазин. За прилавком был незнакомый торгаш, единственное что я потребовал это встречи со своим старым знакомым. Торгаш подумал и ответил.

— Я позову его. Подожди немного.

Мне пришлось выйти из магазина и обождать полчаса, прежде чем его двери снова распахнулись. Когда я вошёл внутрь за прилавком была уже вполне знакомая акула. Торгаш улыбался мне. а его рыбьи глаза ничего не выражали.

— Здравствуй дорогой друг Максим. Что привело тебя к нам?

— А то ты не знаешь? Где она?

Кто такая «она» было понятно без всяких объяснений.

— В бездне, к сожалению.

— Вот как? И как она туда попала?

— Поверила бездне что та хочет заключить союз и попала в ловушку. Её лишило части сил и сейчас она медленно переваривается в её водах пока не станет никем и ничем.

— Сколько у нас времени и что делать? — Спросил я обеспокоенно.

— Она сильна, времени у нас, с одной стороны, предостаточно, а с другой стороны нет совсем. Мы можем спасти её и через годы, и она вернёт себе силы, но к тому моменту враги системы будут уничтожены, её войска потерпят поражение. Если хочешь, чтобы наше предприятие было успешным нужно вытащить её поскорее.

— И как это сделать? — Спросил я.

— Предложить бездне нечто не менее ценное чем она.

— У вас оно есть?

— У нас есть ты.

— Я?

— Да. Ты Максим уникальный человек и именно с тебя началось то, что началось. Мы можем отдать тебя бездне чтобы вызволить Солнцеликую.

— Предлагаете мне пожертвовать собой?

— Вовсе нет. Просто бездна не сможет тебя сожрать. Ты слишком уникален чтобы застрять в ней. В отличие от любого существа в этой галактике ты можешь из неё выбраться и сохранить при этом себя. Ты ведь недавно искупался в ней, так ведь? Я слышу этот запах, и ненавижу его всей душой.

— Значит обменяем меня на неё? А потом я сбегу?

— Ага, выберешься как ни в чём не бывало.

— Слишком опасно, к тому же вы чего-то недоговариваете.

— Максим. Спаси её и мы осыплем тебя милостями. Богатствами, силой и знаниями. Хорошо, что ты пришёл, не пришлось тебя искать. Только тебе это под силу. Только тебе.

— Ах вы…

Я задумался. Не хочу купаться в чёрной воде. Не хочу лезть в этот ужас. Но, с другой стороны, Солнышко нужно спасти, иначе всё было тщетно и систему будет не свалить. Миры и дальше будут гибнуть, система будет играть с людьми как с игрушками.

— Хорошо, я согласен. Что делать?

— Перенесись туда же куда переносился. Тебе придётся добыть ключ от башни.

— Ключ? Так, у меня уже голова болит. Какой ключ?

— Ключ при помощи которого тебе удастся легко входить и выходить в воды бездны. Ещё один плюс сотрудничества с нами.

— И где он?

— Солнцеликая должна была оставить его своим последователям. Поговори с ними. И желаю удачи. Больше мне нечего тебе сказать.

Мы распрощались, и я мрачный и задумчивый ушёл.

* * *

Я вернулся в тот мир. Прыгнул через портал, но, к счастью, оказался не в водах бездны, а прямо перед посаженным кораблём, где недавно их генерал стрелял в меня. В этот раз я такого отношения не потерплю.

Мои скелеты заняли корабль полностью, всех людей ткнули мордой в землю и взяли на мушку. Всех разоружили и взяли под контроль зону вокруг. Генерала что пытался командовать мной был скручен и насильно усажен на кресло напротив меня. теперь я сидел за его столом и смотрел на него без всякой приязни. Тот отвечал мне тем же.

— Ну, что больше предпочитаешь? Чтобы тебе раздавили твои старческие шары или может тебе больше по нраву раскалённые иглы под ногти? — Спросил я, ибо был зол. Тот в ответ промолчал. — Молчать не советую, старикашка в погонах, где ключ?

— В моём сейфе. Она оставила его мне…

Сейф был за моей спиной. Я приказал скелетам вскрыть его. В итоге в руках у меня была светящаяся шкатулка. Я открыл её и перед моим взором предстал ключ.

«Ключ бездны. Реликтовый предмет. Уровень 581».

Он светился красным цветом, был сделан из золота с платиной и инкрустирован драгоценными камнями. Я тут же забрал его себе.

— Спасибо старик. И без глупостей. Хоть кто из твои щенков поднимет на меня оружие я вас всех на месте «порешаю», понял?

Он нехотя кивнул, и мы ушли. Отправились к башне. Там уже стояли солдаты. Правда никто из них не рискнул поднять оружие, они только наблюдали. Наблюдали как я вхожу внутрь башни.

Я спускался по ступенькам и передо мной была абсолютная темнота. Прошло время, прежде чем глаза привыкли, и я снова смог хоть что-то видеть. И видел я только камень и чёрную воду.

Я шёл и шёл пока не оказался на самом краю. Дальше камня не было, только вода. Я сумел разглядеть ступеньки, которые шли под воду и начал спускаться по ним. Чёрная жижа приняла меня охотно. Сейчас она не была вязкой и не была похожей на болото, я входил внутрь легко и без сопротивления. Шаг за шагом я погружался глубже, вот чёрная вода уже была мне по пояс. Тогда я и сказал.

— Отпусти её.

Ответом мне был смех. Я начал погружаться глубже и теперь жижа держала меня и держала крепко. Я понял, что не выберусь легко даже если передумаю прямо сейчас. Когда вода дошла до горла я увидел, как из воды вылезло тело. Это была женщина, намного выше меня, её тело излучало немного света. Солнышко! Проклятая бездна всё-таки отпускает её. Хорошо, значит всё не напрасно, осталось только пережить это и сбежать. Я погрузился в чёрную воду с головой.

Глава 2

Перед глазами проплывала вся моя жизнь. Как я был ребёнком и играл во дворе. Как катался на трёхколёсном велосипеде, как дрался в школе, как приносил крыс в жертву и проводил тёмные ритуалы… так стоп, что за чушь? Не было такого. Велосипед мне купили сразу двухколёсный, да и крыс я в жертву не приносил. Это не мои воспоминания. Проклятая бездна! Так, нужно выбираться отсюда.

— Думаешь это будет легко? — Спросил меня знакомый голос. Он раздавался повсюду вокруг одновременно.

Я тонул, опускаясь во тьму всё глубже. Я достал ключ, но это не помогло, похоже его нужно применять не так, запихнул его обратно в инвентарь. Хотя бы инвентарь доступен, потому что ничего иного мне не оставили.

В какой-то момент падение вниз закончилось и мои ноги коснулись чего-то твёрдого. Я встал на ровный камень. Твёрдое дно под ногами придало мне сил. Я был всё ещё в воде, но уже твёрдо стоял на ногах. Я пошёл вперёд.

Со временем вода отхлынула от меня, её больше не было. Я дышал вполне себе обычным воздухом, хотя и в этой воде я мог дышать, как ни странно. Глаза привыкли к абсолютной темноте, теперь я мог рассмотреть предметы вокруг.

Я увидел стены, увидел потолок, я что в коридоре замка?

— Добро пожаловать в дворец агонии. — Сказал мне голос, доносящийся со всех сторон.

Ах ну да, дворец агонии, замок страданий, «я хочу сыграть с тобой в игру», а других названий у вас нету? Почему не спортзал радостей или дворец эльфийской культуры, или не музей сладких булочек?

Я шёл вперёд и стены слева и справа от меня стали двигаться. На чёрном камне появлялись корчащиеся в агонии боли рожи. Судя по выражению лиц, они испытывали неописуемые страдания и ничего не могли с этим поделать. Я даже подумывал прекратить их мучения, но выстрел из револьвера не нанёс урона, пуля только отрикошетила и улетела куда-то. Внезапно корчащиеся лица стали говорить.

— Максим!

— Это ты виноват!

— Ты всё это начал!

— Ты виноват.

— Проклятый человек!

— Мы страдаем из-за тебя!

— Спаси меня.

— Убей меня!

Я шёл мимо и старался не слушать, но голоса были громкими и никакое затыкание ушей здесь не поможет. Они умоляли, обвиняли меня, просили о помощи, называли разными словами.

Наконец коридор агонии закончился, и я попал в большой зал. Там стояли уже вполне себе полноразмерные фигуры. Люди, которых я когда-то видел, просто не мог вспомнить, где и когда, они делали то же самое что и предыдущие, плакали, ругали меня, умоляли. Я постарался пробежать это место побыстрее, ведь они начали тянуться ко мне и их прикосновения были вполне материальны. Не дав себя схватить, я пробежал через них.

Замок исчез, и я оказался посреди пустоши. Серый песок был под моими ногами, пепел падал с неба. Я стоял на поверхности уничтоженного мира. Голоса вокруг шептали что это я сделал. Что это всё моя вина. Ну, конечно, во всём виноват Максим, только вот чувства вины я не испытываю совсем, смиритесь.

Среди песков серой пустоши стали появляться призраки. Их были тысячи, это были простые люди, которые шли ко мне. Я вполне ожидаемо решил не встречаться с ними и пошёл в противоположную сторону. Призраки ускорились и мне пришлось бежать. К счастью, с моим уровнем я бегаю достаточно быстро и какие-то сгустки тумана меня не поймают так легко.

Я снова оказался в каком-то здании. В этот раз это была пыточная камера. Люди были прибиты к стенам гвоздями и снова винили во всём меня, ах как это надоело! Я расстрелял нескольких из минигана, в особенности тех, кто называл меня злым тираном, козлиной и бабником, задели! Затем я при помощи бомбы проделал в стене дыру и сбежал из этого кошмара чтобы попасть в другой.

В этот раз я оказался внутри песчаной арены. Как так, что за фокусы с пространством? Или это просто сон? Сотни людей сидели на трибунах и кричали, некоторые бросали в меня мусор, в меня попали два вполне себе материальных тухлых яйца. Урона они не нанесли, а вот к настроению сразу −15, и ещё столько же к самооценке.

Внезапно в самом центре арены появился шут в маске. Уже вполне знакомый мне. Он взял в руки микрофон и объявил.

— Дамы и господа терзаемые души! Наконец-то он перед вами, вы ведь так этого ждали, — виновник всех ваших мучений и страданий — Максим Козлов! Поприветствуйте его криками ненависти и пожеланиями ощутить вашу боль!

— Сдохни больной ублюдок!

— Умри в мучениях подонок!

— Страдай выродок как страдали мы!

Я не обращална их крики особого внимания. В гробу я видал их всех и их жалкие вопли. Тем временем арена разрасталась, душ были уже не сотни, а десятки тысяч, крики были оглушительны, «добрых пожеланий» было ещё больше.

— Ты готов к бою? — Ко мне обратился тот самый шут. Он внезапно оказался рядом со мной, справа и чуть позади. Да, шутка понятна. Смерть всегда стоит за правым плечом смертного. Или левым… да хер с ним.

— А чего спрашиваешь? У меня есть выбор?

— Выбора нет, это правда, но есть выход.

— Не могу поверить, что ты меня отпускаешь.

— А что с тобой делать, ты оказывается слишком важен чтобы раствориться во мне, как и все эти несчастные. — Он обвёл рукой всех зрителей арены.

В меня прилетело ещё одно тухлое яйцо, желток заляпал не только мою ногу, но и одежду шута. Тот флегматично отряхнулся чем ещё больше размазал грязь.

— Однако право на свободу нужно заслужить. Если тебе хватит силы воли ты сможешь выбраться отсюда. А если нет, то останешься со мной надолго.

— И кого мне победить?

— Увидишь. — Ответил он и растворился в воздухе.

Я был в центре арены и с противоположной стороны из ворот вышли мои первые противники. Это были уродливые гомункулы, какие-то помеси освежёванных заживо собак с медведями, с дополнительными конечностями и кучей лишних суставов. Я парень простой, вижу уродство — очищаю. Я достал из инвентаря пушку, быстро зарядил снаряд и пальнул так чтобы снаряд приземлился между бегающими мясными уродцами. Их всех разорвало на части, ошмётки раскидало по всей арене, зрителей тоже хорошо окатило, это называется карма.

Толпа недовольно загудела, количество проклятий удвоилось, снова меня бомбардировали мусором, ещё более охотно чем прежде. Я не обращал внимания, за пару минут услышал больше оскорблений чем за всю жизнь, а это показатель. Пушку я пока спрятал, не знаю, что будет дальше. С лимбом связи никакой и мои армии оттуда не отзываются. Хорошо, что я не чистый некромант, а то давно бы стал чьей-то пищей. Зато в моём инвентаре лежал панда-терминатор и я призвал его. Друг без всяких вопросов занял место рядом со мной и выпустил длинные когти. Запахи смерти привели его машинный интеллект в восторг и в ожидании резни его когти терзали землю.

В этот раз на арене появились синемордые чужаки. Они были одеты в рунические доспехи набитые артефактами, шлема они держали в руках, я отчётливо видел их лица. Это же Оди, мои старые знакомые. Я даже приветливо им помахал. Увидев это, они сразу бросились в атаку.

Выстрел из пушки размазал по земле семерых из десяти, остальные успели закрыться какой-то магией. Да, эти существа сильные маги и обладают интеллектом, опасного врага я себе завёл в своё время.

Панда бросился к первому из них. Тот как раз убрал защиту и сразу получил когтями в печень. Острые лезвия распороли существо как следует, и оно упало на землю чтобы издыхать в муках. Внезапно рунический доспех активировался и взялся лечить хозяина, ещё пара минут и он будет на ногах. Панда решил эту проблему радикально, отчекрыжил ему голову. Отсутствие головы ни одна магия не вылечит, так же как и отсутствие мозгов.

Ещё одного синего я подстрелил из минигана, его щита хватило ненадолго. А вот последний подлетел ко мне. В его руках сформировалось ледяное копьё, он нанёс удар. Броня моего плеча выдержала, броня руки тоже. Два укола были отражены доспехом, а он быстр. Я убрал миниган и залепил уродцу кулаком по лицу. Его шлем треснул, он отшатнулся на три шага назад, я пробил ему «двоечку», пнул под коленку, а затем легонько толкнул чтобы тот просто потерял равновесие и упал. Казалось бы, упал и упал, что с того? Только упал он на заботливо подставленные пандой длинные когти, которые сразу пробили его грудную клетку, вот он и издох.

Толпа ревела от ненависти и гнева, количество пустых бутылок и гнилых овощей было запредельным. Панда, как хороший робот и верный слуга, прикрывал меня от летящего мусора. А ещё он выпустил мёртвым синемордым кишки и перемазался в крови. Выглядело это жутко, а весёлая улыбочка делала его истинным злодеем.

Рядом снова появился шут, он хохотал и аплодировал нам, жестами он изобразил панду, орудующую когтями. Неужели так понравилось? Похоже у панды ещё один фанат.

— Эй бездна, ты что, всех моих хейтеров собрал?

— Ага, а что?

— Ничего, всего лишь пара новых могил на моём личном кладбище. Давай следующих.

— Как пожелаешь.

Шут, или точнее олицетворение бездны исчез. Вместо него появился один единственный, двадцатиметровый великан. На голове у него была корона, в руках огромная дубина, тяжёлая даже для него.

— Эй! Ты и есть тот муравей, что вредил моим подданным, многих убил и ещё больше увёл себе в рабство? — Спросил он своим пропитым голосом.

— Да, это я.

— Тогда умри!

Он топнул ногой, и я чуть не упал. Землю тряхнуло как при землетрясении. Ну и что тут делать? Сопротивляться конечно же. Кстати, а почему моя пушка называется «титанобойной»? Сейчас узнаем. Я достал из инвентаря пушку, запихнул в неё снаряд и прицелился великану прямо в яйца. Он надо сказать никакой опасности не чувствовал. Смеялся с меня и показывал пальцем, мол посмотрите, что этот таракан делает.

Через две секунды раздался громкий взрыв. Половину арены забрызгало кровью и кусками мяса. Глаза великана вылезли из орбит, он схватился за промежность и упал на колени. Пару секунд он осознавал, что произошло, смотрел, не веря своим глазам, затем одной рукой оттянул край штанов и посмотрел внутрь. Увиденное ему сильно не понравилось, его глаза закатились, он начал заваливаться на бок. Он упал.

С падением великана половина арены перестала существовать. Он просто раздавил трибуны вместе с тысячами душ. Души паниковали и визжали, спасались так словно и вправду умрут. Это было забавно, такие храбрые и дерзкие они теперь спасались бегством. Что, не по зубам вам Максим?

Справа от меня появился шут. Он заливался безумным хохотом и аплодировал так словно это было самое смешное что он видел в жизни. Сраная бездна с её чувством юмора. Отсмеявшись, он щёлкнул пальцами.

В десяти метрах передо мной появились врата. Шут появился рядом с ними и жестом пригласил меня туда, жестом же изобразил ключ входящий в замочную скважину. Хотя этот жест с несколькими пальцами можно понимать сильно по-разному, в моём мире им обычно изображали совсем другие действия.

Я подошёл к воротам и вставил ключ в замок, затем провернул его четыре раза. Замок громко щёлкнул и упал на камень. Ворота открылись. За ними был портал, ведущий неизвестно куда. Хотя любое место лучше, чем это. Я и панда не раздумывая пошли туда. В последнее мгновение шут окликнул меня.

— Максим, это было легендарно, заходи к нам ещё!

Я ничего ему не ответил, хотел послать, но знал, что тем только рассмешу этого клоуна. Я вошёл в портал.

Глава 3

В чувства меня привёл панда. Он пару раз ударил меня по щекам, я пришёл в сознание. Я лежал на песке у подножия башни бездны, той самой в которую я недавно входил.

Панда опять был в крови, правда кровь принадлежала вовсе не синекожим которых мы убили на арене.

— Кого ты опять замочил?

Он показал мне на тела солдат, растерзанные им с большой охотой. Почти всем он отрубил головы, руки и ноги. Кишки были размазаны по земле, кровищи были целые лужи. На этом фоне панда стоял, переминаясь с одной ноги на другую и делал такую невинную рожу что не знай его натуры поверил бы в полную невиновность.

— Они пытались на меня напасть?

Он закивал. Ладно, сделаю вид что верю. Командного корабля рядом уже не было, не было и никакой техники, как выяснилось позже и флота на орбите тоже не было, они улетели. Эта планета была теперь пуста, только небольшой отряд солдат должен был охранять башню пока не прилетит эвакуационный корабль, это я узнал из их записей. Бедолаги не знали, что повстречают панду, иначе оставили бы здесь танковую дивизию.

Я вернулся в свой пространственный домик, а оттуда в родной мир, нечего мне здесь больше делать.

* * *

В честь моего возвращения жители деревни палили в воздух, устроили кулачные бои и закатили большой пир. Знаю я их, лишь бы побухать. И как они вообще узнали, что я залез в бездну? Кто разболтал? Тем не менее участие во всех празднествах я принял самое активное. Перепил орков, победил в армрестлинге их вожака (уровень и вложения в силу помогли, хотя противник он был серьёзный), обыграл в карты гоблинов, попал в яблоко с двухсот метров, и это когда руки дрожали, а земля под ногами пошатывалась. В общем все были рады видеть меня живым, а я был рад увидеть кровать и «эпическое зелье от похмелья» следующим утром.

Утром ко мне пристала Алиса. Её искусственный, но не совсем интеллект придумал новый способ мне досаждать.

— Максим, я хочу тело!

— Алиса, почему, когда ты говоришь о теле я представляю себе терминатора, который намеревается уничтожить человечество?

— Это вздор, я добрая и никого не хочу уничтожить.

— Обзаведёшься телом — придётся тебя удалить. Насовсем, тело тоже.

— Ух! Ну ты и злой мужлан!

После этого она заткнулась и не разговаривала неделю. Я был этому только рад. Я прошёлся по деревне чтобы проверить мои владения. К своему удивлению, новое здание которое не приказывал строить. Оно было похоже на огромную голубятню. И что самое замечательное из этой голубятни вылетели огромные голуби размером с человека, а на спинах этих голубей сидели люди.

Они улетели куда-то высоко в небо, меня даже не заметили. Ко мне подлетела Молния, её глаза светились словно она сейчас использует магию.

— Максим, а мы тут, видишь ли, на голубях летаем.

— Я заметил. Сколько их у нас?

— Пятнадцать. Желающие сражаться на них нашлись быстро. Я отобрала магов чтобы они могли пуляться заклинаниями с их спин. Вышло эффективно.

— Молодец. Я смотрю нападения нежити стали не такими частыми?

— Правда, они в последнее время перестали нападать. Уж не знаю в чём дело.

— Возможно собираются с силами.

* * *

Я зашёл в дом Кати чтобы увидеться. Она хотела мне что-то сказать и просила прийти. Я пришёл, её высочество как раз музицировало, играла на рояле, в последнее время я возненавидел этот инструмент и его звук, а то именно его я почему-то слышу во время всех ключевых событий моей жизни.

— О Максим, наконец-то ты пришёл. Я хотела тебе кое-что показать.

— Надеюсь это ещё одна реликтовая сфера?

— Нет дорогой, второй такой у меня нет. Но есть кое-что получше, это порядок.

Она отвела меня к столу, где лежали аккуратные стопочки бумаги, заполненной какими-то записями.

— Максим, владения твои богаты и обширны, а порядка нет совсем. Я решила его навести, вот смотри. — Она взяла со стола листок с кучей надписей и какими-то таблицами.

— Решила заняться записями всего, и вся?

— Верно. Вот анализ эффективности работников, вот расчётные нормы урожайности полей, список всех эффективных и неэффективных. Список тех, кого надо поощрить и наказать. Вот сравнительная таблица доходов деревни за прошлый и позапрошлый месяц. Для удобства я скопировала стандартную офисную формулу и за образец, взяла комплекс универсальных матричных таблиц двойного назначения для придания системного характера каждой статистике. Я бы работала с системным меню, но мне по старинке удобнее. К тому же скоро мы будем делать всю документацию в трёх вариантах. Самый полный конечно же будет храниться в моей голове. От тебя требуются подписи, давай, ознакомься с выводами и ставь подпись вот здесь и здесь, не стесняйся.

Пока она всё это говорила мне стало дурно. Ну как можно выдумать такое? Жили себе тихо и мирно так надо бюрократию развести. На столе целая гора, пять небольших стопок и четыре папки, а она ещё про каждую рассказывает.

— Максим, ты меня слушаешь? Это форма отчёта 2А, а вот это 2Г, запомни, это важно.

— Да, конечно, Катя, очень важно.

— Мне понадобится одна помощница, я возьму способную девочку из поместья на острове… или лучше дай мне своего Лича, он умный малый.

Лимб открылся и оттуда показалась рожа Лича. Он посмотрел на меня умоляюще и сказал.

— Хозяин, пощади.

— Не волнуйся, я тебя ей не отдам. — Лич кинул мне благодарно и исчез. — И вообще Катя, разводишь тут бюрократию, сколько бумаги на это перевела? Между прочим, ради твоей писанины срубили целое дерево, и вовсе не маленькое, а вот это гигантское на котором друиды вырастили твой дом.

— Ой, скажешь тоже. Даже если и развела бюрократию, что с того? Она ведь безвредна, никому хуже не станет.

Пока она говорила бумажки на столе зашевелились. Она резко обернулась и посмотрела на происходящее. Пока она хлопала длинными ресницами бумага складывалась в высокую бесформенную кучу, а потом у этой кучи появились красные глаза. Они смотрели на нас обоих со страшной ненавистью. Бумага перестала быть просто бумагой и стала телом одного очень древнего и ужасного зла.

«Повелитель бюрократического ада. Аватар бюрократии. Сверхсистемное высшее существо. Непобедимое древнейшее зло. Уровень??? Сила неопределима. Никогда никому не проигрывал битвы, кроме Максима Козлова и Огонька один раз, а один раз как известно не бюрократ, так что не считается. Способности?????? Талант: Зае**ть бумажками».

Помнится не так давно я случайно оказался в его измерении. Там меня гоняли по кабинетам и клянчили деньги ни за что, требовали кучу справок и посылали за ними в другие временные потоки.

— О, давно не виделись. — Сказал я. — Ты извини что спалил тебя тогда, просто ты не оставил мне выбора. А что ты здесь собственно делаешь?

Куча бумаги с красными глазами смотрела на меня так, словно сейчас прожжёт дыру. Наконец оно заговорило.

— Как ты смеешь обращаться ко мне не по форме смертный? Разве ты не читал «распорядок почитания старших», пункт первый, раздел двадцать девять⁈ И почему документы на твоём столе разложены не по возрастанию важности написанного, а? А где подписи руководителей? А почему таблицы по форме 2аб, а не по форме 2а42г? А? Да я за такое своих демониц лишаю права смотреть корейские дорамы по выходным! А выходные у них отныне раз в два года, потому что ты козлина хаотичная спалил весь архив документов номер 395686786. И мы теперь не знаем кто платил пошлины за проезд 20 лет назад, это же катастрофа!

— Максим, кто это? — Спросила меня Катя.

— Как это кто? Олицетворение бюрократии, вы с ним должны подружиться.

— Я не могу дружить со столь хаотичными существами, да мне даже читать ваши корявки противно! Умрите приматы не задокументированные!

Он атаковал. Острые как бритва листы пробили стену там, где только что стояла Катя. Она была не так проста, колдунья со стажем, она поставила барьеры, и они заблокировали все последующие атаки. Демон бюрократии швырялся листами и уродовал интерьер, но нас не задевал.

— Огонёк, ты знаешь, что делать.

Куча бумаги запылала. Она горела очень быстро и вместе с ней загорелся потолок и мебель. Катя разозлилась и сказала мне.

— Максим, Огонёк, вы же мне дом спалите!

— Точно. — Сказал я. — Огонёк, отбой.

Огонёк расстроился, но послушался. Куча бумаги перестала орать и метаться как безумная. огонь потух. Я же достал из инвентаря офисную мусорную корзину и недолго думая за шкирку засунул этого кабинетного бумагомараку прямо туда. Поместился идеально, а главное на своём месте.

— Бумага боится огня, но и воды тоже. Катя, где здесь туалет?

Содержимое мусорной корзины я высыпал в унитаз. Оно брыкалось и сопротивлялось, оказывается бюрократию очень трудно победить. наконец тварь оказалась в унитазе, я захлопнул крышку над ней и нажал кнопку слива.

— Ты поплатишься за это, *буль-буль*.

— Да-да, уйди уже.

— Да я тебя… — Говорить он уже не мог, вода заполонила его бумажный рот. Но и смываться он не хотел. Поэтому я нажимал кнопку слива раз за разом и держал его внутри.

Шокированная происходящим Катя вошла в туалет и увидела меня держащего крышку унитаза закрытой. Я посмотрел на неё и в этот момент бюрократ сумел открыть крышку.

— Я нажалуюсь на тебя системной полиции. Напишу заявление по форме и образцу 11а2!

— Да-да, заткнись уже. — Я закрыл крышку, но через секунду он смог распахнуть её снова.

— Ты мне компенсируешь весь ущерб с пеней в 13,87%!

Наконец мне удалось смыть этого гада, и он поехал по канализационным трубам распространять «правильное ведение документации» где-нибудь ещё.

Мы вернулись в комнату, Катя была в лёгком шоке, до неё слабо доходило что сейчас произошло. Пришлось даже обнять и успокоить её. И листы из стен выдрать и спалить от беды подальше.

— Максим, что это сейчас было?

— Твой духовный собрат.

— Кто?

— Аватар бюрократии. Мы недавно сражались, он в тот раз хорошо горел. Ты не обращай внимания. Просто не разводи мне тут бюрократию бумажную, тогда может эта тварь и не появится. Все записи веди в электронном виде.

— Кстати об этом, в электронном виде всё сохранено. Сейчас я покажу тебе статистику…

— Знаешь, мне пора. А то этот урод бумажный в деревню проникнет. Не хочу, чтобы мирное поселение стало офисом крупной компании. Он же всех по струнке ходить заставит и отчётность блюсти, даже орков и великанов, и плевать что они читать не умеют.

— Максим…

— Всё, мне пора. Вечером увидимся.

— Хорошо.

Я вышел из комнаты и пошёл искать это чудовище. Нельзя чтобы оно пустило тут корни. Бюрократия это зло которое очень трудно искоренить.

К счастью, я нашёл лишь его останки, пожёванные крысами, бумажная оболочка была уничтожена и моему врагу больше не в ком было воплотиться. Он ушёл, но с*ка обещал вернуться. Потому что настоящее зло всегда возвращается.

Глава 4

Вывести бюрократию из моего поселения не получилось. Правда Катя обещала не портить бумагу и делать всё в электронке. Для этого она притащила с острова очкастую помощницу, та днями сидела за компьютером и составляла графики и таблицы в которых я вообще ничего не понимал. Меня только ставили в известность по некоторым вопросам, например по нормам пайка на семью новичков или скажем сколько лекарственных трав вырастает на полях в месяц.

Капибары и панда пригласили меня принять участие в таком правильном и благородном деле как охота. Охотились мы на белого оленя, который неизвестно как оказался в нашем лесу. При этом он был не гигантского размера как здешняя живность, а самого обычного.

Мы выследили его быстро, у капибары нюх на зверей, да и следы читать умеет. Олень был пойман и связан, живым. Я, конечно, хотел подстрелить его из снайперки, но капибара просил этого не делать, а то от него одни ошмётки бы остались, а так и мясо есть и шкура.

Пленного оленя потащили мои скелеты, бедолага цеплялся рогами за землю. В какой-то момент он не выдержал и сказал.

— Б*я, а можно не бить меня перед казнью? И вообще давай поговорим.

Столько раз зарекался себе не удивляться, а удивился. Говорящий белый олень, да с большими рогами.

— Ты разговариваешь? — На всякий случай спросил я.

— А ещё кушаю и какаю. Я говорю может твои обалдуи костяные не будут бить меня головой об землю? Решили убивать — так убивайте без мучений!

— Ну-ка отпустите его ребята. — Сказал я скелетам.

Они развязали оленя и отпустили. Он гордо встал передо мной. Его рога были неестественно длинными, кажется, они не должны быть таких размеров.

— Благодарю, человек. Хотя и не должен.

— А почему рога такие здоровенные?

— А жена была очень верная.

— А где разговаривать научился?

— Там же где и работал. В московском зоопарке.

— И как ты из московского зоопарка в Гренландию то добрался?

— На ногах, хотя пришлось и поплавать. Мой вам совет, не доверяйте китам, они редкостные твари.

— А почему именно сюда приплыл?

— Говорят здесь новая лучшая цивилизация строится, вот я и пришёл. Решил, может сгожусь на что?

— А что ты умеешь полезного? — Осведомился я.

— Золотом гадить.

— А если серьёзно?

— Детей на спине катать, травку щипать, природу охранять. Я же олень бл**ь, что я ещё могу? Закурить есть?

— Закурить? — Удивился я. — Закурить есть, такие куришь? — Показал я ему сигарету.

— Не кубинская сигара, но пойдёт, давай.

Я вставил ему в рот сигарету и подпалил её. Олень затянулся с большим наслаждением и выдохнул дым. Затем он заговорил, держа сигарету в зубах.

— Знаешь Максим, мне этот мир абсолютно понятен.

— Чего?

— Пошли к реке, я тебе всё объясню.

— Некогда мне к реке ходить, давай так объясняй.

Панда подёргал меня за рукав, когтями указал на оленя и провёл когтем вдоль горла. Я покачала головой, «рано его на мясо». Панда кивнул и отступил назад.

— Ты чего это удумал, человече? — Спросил олень подозрительно.

— Ничего, продолжай что ты там говорил.

— Так вот, мне этот мир абсолютно понятен. Весь мир делится на зайцев и волков. Ты Максим, например заяц.

— Я заяц? За билеты вроде всегда платил.

— Да я не про это. Ты заяц Максим. Я много слышал о тебе и точно знаю о чём говорю. Зайцы они такие понимаешь… пох**сты. С них всё как с гуся вода. Любые жизненные трудности проходят мимо, заодно получив по е*алу. Смекаешь?

— Вроде бы да.

Капибара тем временем пристально смотрел на оленя заодно проверяя остроту своего боевого ножа. Олень от этого нервничал, а улыбка панды пугала его ещё больше. Этот товарищ как улыбнётся — дети плакать начинают.

— Волком нынче быть плохо, волки умирают быстро, а вот ты заяц, поэтому проживёшь долго и хорошо. Так вот, а я, к моему глубочайшему с*ка сожалению, не заяц, я олень, а это ещё хуже, чем волк. Поэтому и хочу в твою команду. Возьми или убей.

— Видишь ли олень. Зайцы существа меркантильные, просто так никого в команду не берут. Да и у нас конкурс, 14 человек на место, ещё чуть-чуть и будем королевскую битву устраивать. Так что, почему я должен взять тебя к себе, а не отдать моим спутникам? Шкура белого оленя в цене во многих мирах.

— Тогда я всё-таки умею гадить золотом. Правда, чтобы погадил придётся накормить.

— Не умеешь ты. Однако ты говорил про охрану природы, что это значит7

— Это очень долгая и трудная с*ка история, человече. Давай присядем у костра, я всё расскажу.

— Давай. Только чтобы на нас не напали я позову дракона.

Мы развели огонь. Огонёк счастливо пожирал еловые поленья. Я жарил зефир, капибара жевал тыкву, панда заряжал батареи от тепла. Рядом свернулся калачиком дракон. Кто решится напасть, когда рядом такая громадина? Верно, никто. Только зомби или сумасшедшие. Олень, увидев дракона погадил без всякой еды, и погадил вовсе не золотом. И теперь он сидел напротив нас и начинал свой рассказ, не без сигареты, конечно. Уже третьей за нашу встречу.

— Я присоединился к отряду защитников природы имени некоей Гретты. Эти люди были безумны, они защищали животных и убивали людей, всех кто смел покуситься на «девственные леса». Стоило человеку срезать хотя бы гриб, и они срезали ему голову. А я значится был у них разведчиком. Ну там читал следы, выслеживал людей. Ко мне относились с большим уважением, ведь я был почитаемым «господином зверем». Вот так и жил, находил одних злых людишек и их тут же убивали другие, ещё более злые.

— А чего ушёл то? — Спросил я его.

— Чего ушёл? Ах да б**ть, чего ушёл я. А я ушёл я, потому что один гадкий чело… в смысле заяц летел мимо моего леса на драконе и уронил на него пару бомб. Только этот дракон тогда не был таким большим, а заяц не таким крутым понторезом, уши ещё б**ть не выросли. Всех злых людишек распидорасило, а я остался целёхонек. Раньше меня защищали люди, а теперь я остался один посреди леса, кишащего всякой нежитью. Понятно чего ушёл то?

— Понятно, в общем ты защитник природы и ветеран лесных войн, так?

— Да. Я очень-очень ценный кадр. А ещё до любого могу дое**ться, и послать с миром, но в задницу! А ещё я не вкусный и шкура у меня говно. И печень пропита, а лёгкие прокурены. Кстати, дашь ещё сигарету?

— Нет.

— Ну как знаешь. Я мастер следы находить и заметать, могу кого угодно в лесу выследить, получше твоей морской свинки с ножом и этого китайского медведя буду.

— Давай так, олень, принесёшь мне клятву верности и будешь принят на испытательный срок. Будешь в лесу пешую разведку проводить, а то летучие мыши не всё видят. Будешь следы нежити искать и предупреждать меня об их появлении. А если оплошаешь — отправишься в великаний суп. Всё понятно?

— Да, да, всё понятно. Спасибо о светлейший император Гренландии, я тебя не подведу! Клянусь служить верой и правдой. Но в оплату требую пачку сигарет в день.

— Какой наглый олень. Целую пачку?

— Я раньше две курил. Работа была нервная.

* * *

Уж оленя местные дети взяли в оборот быстро. В отличие от панды и капибар он не прирождённый маньяк-убийца. Бедолага стоически терпел все их вопли и поглаживания. Катал их на спине и молчал, а по ночам плакал и курил сигареты одну за другой. Разведчика из него пока не получилось, а вот быть игрушкой детей очень даже. Он даже приходил ко мне и просил построить ему вольер, готов мол сидеть за решёткой полный срок, лишь бы дети за рога не дёргали. Я движимый сиюминутным садизмом отказал ему. Сказал мол «подписался — страдай». А то он мне ещё претензии за разбомбленный лес выкатывал, наглец. Пусть радуется, что траву щипать дают, работнику ведь положен обеденный перерыв и ужин.

Глава 5

Я как раз перетряхивал механизмы боевых роботов. Многих мне удалось отремонтировать самому. Я ведь не абы кто, а величайший техник с начала времён. Правда самостоятельно починить даже микроволновку у меня не получилось, бедняжка не выдержала моего рукастого вмешательства и взорвалась словно граната.

От работы меня отвлёк звонок Маркуса. Он доложил мне что они уже распылили вирус над северной Америкой с самолётов. Зная этих придурков надеяться на положительный результат опрометчиво. Наверняка сделают только хуже, или не добьются эффекта как минимум. В общем я, как и всегда надеюсь только на себя. Их едва летающие самолёты с трудом смогли допердеть обратно до Исландии, один даже разбился в хлам и сгорел на посадке. Сразу угадывается хорошее техобслуживание и обилие запчастей.

Меня просили поколдовать над их кукурузниками, да что я могу сделать? Поменять там всё от начала и до конца? Это муторно и долго, а заниматься чужим барахлом мне некогда. Маркус конечно же понял в чём дело и предложил мне «межмировую» сферу.

Я парень простой, взял и соединил эту «межмировую» сферу с одним из старых самолётов. Немного света, много энергии и самолёт стал конфеткой. Настоящая громадина зелёного цвета, прямо светится. Из корпуса во все стороны смотрят стволы пулемётов и пушек. Сразу напомнило ас-130 из калды. Эх, было время.

«Спуки. Межмировой самолёт. Много стволов, пространственные баки. Не пускать японцев за штурвал!».

— Принимай работу, магистр пера. — Сказал я Маркусу. Тот смотрел на самолёт с непередаваемым удивлением.

— Ты молодец Максим, я так не умею.

— Конечно не умеешь, тут талант нужен. А у тебя талант только секретаршу в кабинете… кхм, ладно, бывай! До встречи!

С этими словами я прыгнул в портал. Пусть эту леталку сами обкатывают, если разобьются — я не виноват!

* * *

Зомби оказались непредсказуемы. Часть из них вымерла от распылённых в небе вирусов, но большая часть выжила, да некоторые ещё и мутировали, став куда сильнее и опасней и превратившись в немыслимые ходячие уродства. За такое учёным Маркуса надо было по роже дать, но те сказали, что уже работают над решением. Конечно, они всё исправят, после того как всех едва не убили. Остаётся только аплодировать их гению.

Моё войско тем временем забило на своего командующего, то есть меня и отправилось в набеги по всей Гренландии и даже плавало по морю. Целью, конечно, было бессмысленное насилие в отношении зомби и всех, кто попадётся под горячую лапу. Их жажда крови более не поддаётся контролю, и они валят всех, кто не наш, стоит только попасться им на глаза.

* * *

На следующий день я вернулся в деревню поделав все дела и застал удивительную картину. Все мои подданные вместо того, чтобы работать или тренироваться по воинской специальности сидели на земле и вообще где попало и играли в телефоны и карманные приставки.

Они отчаянно клацали по клавишам или водили пальцами по экранам телефонов. Лица были полностью сосредоточены, а глаза слипались от усталости, потому что играть в телефон 24 часа под ряд это совсем не полезно для зрения.

Я был удивлён, вот бывает же такое? Я ходил среди людей, и никто из них меня не узнавал. Все побросали свои дела на полпути и сидели играли во что-то. Я имел смелость посмотреть на экран и глянуть что они там вытворяют, но ничего так и не понял. Бегают какие-то жуки, дерутся, файерболлами кидаются. Какой-то жирный мужик длинным крюком поймал эльфийку и притянул к себе. Вот это я мог понять, хе-хе, всё же в этой игре есть смысл. Чтобы понять, что происходит я призвал Лича.

Лич появился передо мной, вот только без посоха, а обе руки клацали по клавишам портативной приставки. Его костяная рожа была полностью сосредоточена на происходящем, на меня он внимания почти не обращал.

— Лич, что тут происходит? Вы белены объелись?

— Босс, всё в порядке, только катку докатаю и сразу за работу. Обещаю.

— И сколько длится катка?

— Пять минут, клянусь.

— Я засекаю.

Естественно, ни через пять, ни через пятнадцать Лич от приставки не оторвался, играл себе и таращился в экран. Чтобы понять масштабы происходящего я призвал две сотни случайных скелетов. Они построились передо мной шеренгами. Все две сотни были со смартфонами и своими костяными пальцами тыкали в экраны.

— Скелеты, возьмите то бревно и тащите его на лесопилку. — Сказал я.

Они послушно исполнили приказ. Восемь скелетов подняли бревно, правда каждый работал только одной рукой, другой он играл. Конечно, все восемь таращились в экраны и даже и не думали следить за дорогой, поэтому бревно дважды падало и отдавило ногу одному из них.

Единственный скелет, стоявший в толпе и не игравший, имел на своей голове противогаз и странный шлем, а в руках сапёрную лопатку. Он стоял по стойке смирно как обычно и салютовал мне стоило мне подойти.

— А ты чего не играешь? Не интересно?

— Мне интересно только служить. И я никогда не продам душу тёмным силам. Они принадлежит только императору Максиму!

— Хорошо сказано. Помоги-ка отобрать игрушку у Лича.

— Слушаюсь, мой император!

Кое-как с трудом мы двое забрали у Лича игрушку. У бедолаги была истерика, отдавать её он совсем не хотел, даже чуть не подрался с лопатником, благо тот ловко увернулся ото всех ударов и ударом лопаты разбил его игровой гаджет.

— За императора Максима! Сдохни железная еретическая хренотень!

Через полчаса стенаний и просьб разрешить ему поиграть Лич всё-таки пришёл в себя. Мозги вернулись в норму он стал почти нормальным.

— Лич, как называется эта ужасная игра, в которую вы все играете?

— Дока 3. Эта страшная игра делает свои рабом каждого кто хоть раз её запустит.

— Вот как. Ну тогда мы должны вылечить от этой беды население. Однако, что же в ней такого интересного что в неё все играют?

— Ну там есть эльфы-сатанисты и можно сбросить 250 кг тротила на что угодно. Это невероятно весело.

— Правда? Дай-ка я попробую.

Я скачал игру, решил, что от пяти минут ничего не будет. Через час скелет в противогазе кое-как сумел отобрать у меня смартфон. Я с большим нежеланием удалил игру и реши больше никогда в неё не играть. А то сбрасывать динамит на больницу с маленькими котятами было очень весело. Приятно чувствовать себя злодеем. Да, кому что.

— Так, Лич и лопатник, у нас свами очень важная миссия. Мы должны излечить нашу землю от страшной болезни под названием Дока 3. Для начала заберите у всех смартфоны, планшеты и прочее. Я же пока подпишу указ о запрете данной игры во всех моих землях. Всё ясно?

— Так точно!

Это был целый цирк. Отобрать игрушки у хотя бы пары сотен человек было непросто. Благо нашими союзниками стали гоблины, которые на такую х**ню не поведутся. Мы кое-как все вместе забрали телефоны у пары тысяч человек, а затем и у всех остальных в деревне. Игру эту проклятую я удалил и отныне запретил скачивать. За скачивание этой игры полагается 40 ударов палками и три месяца убирания говна за кабанами. Люди прониклись и больше игру не трогали. Пока что. За верную службу скелет с лопатой получил медаль. Как же он гордился этим, щеголял с медалью и всем её показывал.

На медали был изображён клинок пронзающий насквозь ноутбук и надпись. «Победителю страшной злой игры Дока 3».

* * *

После победы над вредными и пагубными видеоиграми я занялся более насущными делами. Нужно было что-то решать с бесконечными мертвецами. Новые кадры из последних выводков уже успели отметиться в Гренландии. И эти кадры надо сказать не были красавцами.

Уродливые порождения больной фантазии с щупальцами, гнойниками, множеством глаз и прочими прелестями они медленно топали в направлении моей деревни. Приходилось мне самому летать на драконе и бомбить их бомбами чтобы отстали. После хорошей ковровой бомбардировки орды редели и их добивали великаны, а капибары бегали и собирали добычу. Лута, конечно, набрали много и всяких сфер у нас теперь приличный запас, но чую эта орда лишь одна из первых.

С каждым днём всё больше уродцев приходили к нам, и я уставал тратить на них бомбы. Великаны тоже устали драться, и я заменил их нежитью и больше всего призраками. Нежить никогда не устаёт, ну разве что ей надоедает что-то делать, но и выбора у неё никакого.

Наконец волны уродливых существ уже очень отдалённо напоминающих зомби иссякли и я освободившись полетел на базу с учёными.

Дверь я как водится открыл ногой. Прежде чем сообразил, что делаю уже набил пару рож, разбил их оборудование и спалил в мусорке пачку важных документов. Да, я был зол, они гад обещали всё исправить, а сделали хуже. Хотя, наверное, так у всех учёных. Если вспомнить старые фильмы про супергероев, то там половина проблем начинается с того, что учёные сделали важное открытие. А дальше пошло говно по трубам и человечество надо спасать.

Уговорил меня никого не убивать Маркус. Я сделал вид что окупился на его речи о важности прощения и вторых шансах. Просто я придумал для учёных голов другое наказание, гораздо более худшее чем обычная смерть. Я собирался обратить их после смерти в нежить и заставить 500 лет изобретать новое средство от запаха в туалете.

С базы я вышел крайне расстроенный и очень злой. Чтобы развеяться полетал на драконе над океаном и посжигал корабли, набитые мертвецами, идущие в Европу. Раньше туда плыли и летели иммигранты со всего света, теперь плывут зомби, с виду даже ничего не поменялось.

После двадцатого спаленного корабля я даже задумался о переезде в другой мир. Если этот не спасти где мне обосноваться так чтобы сохранить всех верных людей? Перекрёсток сразу отпадает, там сплошная пустошь и делать там нечего. Не размещу же я великанов в городе? Мир Уруха? Вариант, однако там ничего сложнее лука и копья не придумали, придётся поднимать целую планету с нуля. Хотя гоблины тамошние молодцы, построили железные дороги, точнее украли их и перенесли к себе, но это тоже достижение. И всё же не хотелось мне осваивать и развивать примитивный мир. поэтому я решил ещё посражаться за этот.

* * *

Пришлось увеличить производство боеприпасов в некрополисе. Армия скелетов тратит много патронов, ракет и энергобатареей, всё это требуется в огромных количествах. Да и я за день могу выбросить на врага столько бомб сколько скелеты за неделю не сделают. Впрочем я уже давно понял, что можно создавать уникальных скелетов если соединять их со сферами. Может получится создать скелета-инженера или в этом духе, чтобы следил за производством без меня. Легендарных у меня мало и мне их жалко, поэтому я начал с редких и эпических. Я отобрал 40 скелетов-добровольцев, хотя добровольности было ноль, были только просьбы вернуть телефоны, и начал соединять их со сферами. Первой была редкая сфера и обычный скелет, интересно что получится.

«Скелет-художник. Ранг: редкостный дол***б. Рисует только картинки для взрослых. Не подпускать к нормальным людям».

Так, ну не может же мне не везти вечно, рано или поздно я получу хороших скелетов с полезными навыками.

«Скелет-алкоголик».

«Скелет-таксист».

«Скелет-киберспортсмен».

«Скелет мастер борьбы».

«Скелет-ковбой».

«Скелет-неуловимый Джо».

«Скелет-персонаж второго плана. Вам нужен парень, который зрелищно умрёт первым в вашем фильме? Вот он».

Я тратил сферы, а получились скелеты со странными или бесполезными мне профессиями. Сгорела моя жопа только после скелета-телефонного мошенника, до того я держался браво. Ну всё, ещё три сферы, и я брошу это дело навечно.

«Скелет-ветеринар. Ранг: эпический. Кошечки боятся, а сбежать не могут».

«Скелет-программист. Ранг: редкий. Большой эксперт по виндовс виста. Больше ничего не умеет».

«Скелет-мастер оборонного завода».

Ну наконец-то, система дала то, что мне нужно. При этом заставив истратить 40 сфер впустую. Все эти скелеты со странными профессиями мне не нужны, но я решил отпустить их в деревню, может там чем-то сгодятся.

Скелета мастера оборонного завода я поставил начальствовать над цехами по производству боеприпасов. Уже через неделю он дал мне прирост производства в 40%. Вот молодец!

Другие скелеты тоже отличились. Скелет что должен был зрелищно умирать первым так и сделал, он спрыгнул с самого высокого дерева и разбился на потеху толпе, одноразовый парень. Скелет-художник рисовал голых баб и продавал всем желающим. Он называл это высоким искусством, впрочем, не был далёк от истины. По многочисленным просьбам подданных, желающих правильно украсить стены жилищ, я решил его не прогонять. Скелет-таксист возил людей по деревне на хромой свинье, а скелет-киберспортсмен повесился от скуки, потому что его любимое дело я запретил. Мастера борьба одолели капибары, а скелет-ветеринар лечил домашних животных. Я и не знал, что их в деревне так много. Правда стало поменьше, ведь при виде двигающихся костей пытающихся их лечить некоторые котики умирали от сердечного приступа, не получив должного лечения. К счастью, остальных он умудрялся вылечивать. Скелет-ковбой, как и положено жителю дикого запада пошёл в лес и грабил бедных зомби. Каким-то образом он заставлял их отдать свои сферы не убивая их. Уникальный талант у него, наверное. Один только скелет неуловимый Джо сидел в углу и грустил. Он никому не нужен, оттого и неуловим.

Хотя в нашествии зомби есть и свою плюсы. Народ становился более сплочённым и больше думал об обороне поселения, чем о развязывании тупых конфликтов внутри. Людей стало много и поводов для разборок ещё больше, но пока все жили мирно и с опаской посматривали в строну укреплений. Никогда не знаешь, что будет завтра.

* * *

Опять с воздуха налетели полчища крылатых зомби, большинство опять перестреляли ещё в воздухе. ПВО отработало на пять с плюсом, сумевших приземлиться на землю мертвецов растерзали великаны, орки и энты. Как всегда, оборона оказала себя блестяще, правда и поспать у многих не вышло. Народец стал роптать. Мол как же это так, Максим всех побеждал, а эту проблему решить не может. Не понравились мне эти разговоры, поэтому чтобы умы подданных не думали о ненужных вещах распространил ложную весть о том, что в деревне приземлялись зелёные человечки из космоса и я с ними беседовал и даже заключил союз. Все внезапно забыли о неприятной ситуации с затянувшейся осадой и только и делали что обсуждали НЛО и инопланетян. Вот уж не думал, что это сработает, но сработало же! Видать я становлюсь настоящим политиком.

Я так же издал ряд указов и законов, направленных на улучшение жизни моих подданных. Например, я запретил заводить жирафов в качестве домашних животных, а то будут головами цеплять электропровода. Продлил все рабочие смены для людей на один час, отправил всех детей в школы с первого сентября (как же они плакали и не хотели идти), запретил праздновать Хэллоуин, потому что нам и без костюмов страшных фриков в жизни хватает. Выгнал из деревни старого учителя химии, который готовил какие-то голубые кристаллы. Запретил шутки про длинные гоблинские носы, а то они сильно обижались. Носатыми их называю теперь только я. Ограничил бумажную бюрократию на всех уровнях. Выгнал всех блогеров вслед за химиком. Пока законотворчества хватит. Даже Катя смотрела на меня волком и заявила, что перед принятием следующего пакет законов нужно обязательно посоветоваться с ней. Может она и права. В общем я торжественно пообещал отныне законы принимать только вместе. И вообще она берёт на себя всё больше и больше функций управления. Дело конечно нужное, но она, как и всегда подминает под себя всё больше власти.

Глава 6

Я заночевал в деревне, в самом высоком домике. И не в постели у Кати, а один. Почему? Устал, а ещё в постели с женщиной как-то непринято разговаривать с самим собой, есть среди ночи пиццу, пердеть и вызывать огонька чтобы задать тупой вопрос о мироустройстве. Именно поэтому я не смог уклониться от грядущих неприятностей, и они меня нашли. В дверь нетерпеливо постучались и скелет открыл дверь. В прихожую вбежал друид, споткнулся о ковёр и полетел мордой в пол.

— Чего забыл, болезный? — Спросил я его высокомерно. Мол нехер мешать моему «сну». Сижу тут смотрю телевизор в три часа ночи и с огоньком болтаю. Это у меня теперь так сон выглядит.

— Беда кормилец, измена!

— Измена? Тебе дриада изменила? Ну не смотри так, знаю я что у вас у каждого уже по парочке. И седые бороды вам не мешают девок под хвост баловать. Так кто изменил то? Все местные мне клятву верности давали.

— Давали, вот только один из наших с ума сошёл и кажется им овладела тёмная сила.

— Тёмная сила? Овладела? Он что, не опускал крышку унитаза, или переходил дорогу на красный свет? В чём вы вообще друиды виноваты?

— Всё шутишь, владыка, а ситуация серьёзная.

— Ну пошли, веди… борода твоя длинная.

Друид привёл меня к полянке, где друиды занимались своей друидской магией. Как конкретно выглядят их ритуалы и скиллы они никому и никогда не показывали. Посреди поляны я увидел выжженную площадь, словно по ней прошлись напалмом и сидящего в позе лотоса друида. Правда он сильно изменился от первоначального облика.

Из головы у него росли рога. Глаза светились, при том очень ярко. Онвзирал на всех вокруг с отвращением и ненавистью. Наконец он посмотрел прямо на меня и выкрикнул.

— Умри, лживая сволочь!

Из земли десятками полезли его прислужники. Они вылезли на поверхность земли и уставились на меня такими же светящимися глазами. Это были деревянные куклы с руками и ногами, деревянными туловищами с кучей растущих веток с чёрными листьями, круглыми головами на короткой шее и длинными как у буратино носами.

«Проклятая кукла. Уровень 78».

— Недурной призыв, я бы от такого не отказался. — Сказал я честно.

— Ты обещал нам защиту и допустил такое, умри! — Кричал друид-предатель.

— А про что он вообще? — Спросил я другого друида, прячущегося у меня за спиной.

— Ну, вероятно он про падение нравов и захламление леса всяким мусором.

— Банку от пива под ёлкой нашёл? Страшное преступление, да, за такое убивают!

— Верно, вот и умри, Максим-узурпатор, палач леса, враг дикой природы, убийца зверей! — Кричал друид предатель, а его куклы медленно окружали меня.

Ну, делать нечего, я использовал когти, встроенные в доспех чтобы нашинковать эти ожившие бегающие полена. Это было просто, полена не были быстры или живучи, правда у них была и сильная сторона. После смерти последнего произошёл такой взрыв что меня отшвырнуло на десять метров назад, а ошивающегося сзади друида размазало по земле. И опять меня спас доспех.

— Аха-ха-ха-ха-ха! — Смеялся друид-предатель. — Получил, узурпатор?

— Ага, было даже больно. А теперь получишь ты.

Я развёл костёр и сунул друида-предателя рожей прямо в огонь. Он брыкался не долго, пока горячий дым не выжег лёгкие, сразу после он сдох. Я пытался задавать ему вопросы, но допрос провалился, ведь ублюдок совсем не боялся смерти.

Ну и как мне теперь узнать каким образом он предал меня? Вот уж интересно. Ладно, как-нибудь выясню. А пока можно попробовать отоспаться до конца ночи.

* * *

Утром я проверил многих своих подданных на предмет странного поведения. В особенности тщательно всех друидов, а то мало ли среди них заведутся ещё такие личности. К счастью, ничего странного я не обнаружил, поэтому выдохнул с облегчением. Можно жить дальше спокойно не опасаясь за безопасность внутри деревни, пока что.

Правда лес вокруг имел своё мнение на этот счёт. Некоторые деревья, растущие до неба, они же гигантские, начали шевелиться и к всеобщему удивлению распадаться на мелкие части. Эти самые более мелкие части, на самом деле совсем не мелкие, ведь были размером с дом, начали оживать и стали подозрительно похожи на бегающие полена что я нашинковал этой ночью. Правда эти полена были куда больше и страшней. Не раздумывая, мои сторонники открыли огонь.

Несколько десятков больших бегающих поленьев были уничтожены магией великанов. Парочка добежали до стен и там были расстреляны уже магами-людьми или остановлены энтами. Один единственный добрался до волшебного менгира с явным намерением его уничтожить. Он уже замахнулся чтобы разбить источник магии моих великанов, никто не успел ему помешать, нанёс сокрушительный удар и разбил вдребезги свою руку об очень прочный камень. Вскоре его и самого размозжили и отправили на дрова.

Битва закончилась и встал логичный вопрос как это вообще возможно? Никто не подсказал логичного решения, а предателей и одержимых в наших рядах не нашлось. Похоже эта загадка пока останется неразгаданной.

* * *

Чуть позже разгадка всё-таки показала свой нос, и даже голову с шеей. Некоторые друиды углубились в прокачку и решили стать тёмными друидами. Вся темнота их заключалась в том, что они смогут создавать тёмные растения и тёмных энтов. Очень сильных и очень злых.

Эти самые тёмные растения стали источником важных алхимических ингредиентов, а тёмные энты оказались хорошими бойцами, особенно в тёмное время суток. Правда некоторые друиды, занимавшиеся подобным, слегка поехали крышей, а один вовсе не слегка и даже напал на меня. В общем я запретил подобную практику, а тем друидам что развивали тёмные искусства пришлось отселиться и жить ото всех подальше на отшибе деревни. Там они выращивали свои проклятые растения и варили жуткие зелья, от которых у людей выпадали волосы и приключались разные несчастия. Этих жутких старикашек все обходили стороной.

Тем временем капибары построили большую боевую качалку, где тягали железо и накачивали такие банки что можно танк голыми руками сломать. Рядом с качалкой они организовали пруд с байкальской водой. Почему именно байкальской? Ну не знаю, у них от этой воды появляется бафф «байкальская свежесть», отчего все характеристики на полчаса удваиваются. Так что боевитые капибары сначала тягают железо, а потом отдыхают плавают в прудике и никого к нему не подпускают. Только меня пустили, но от этой воды я баффов не получил.

А ещё они разучивают легендарные приёмы, при помощи которых в древности (они ведь древнейшая раса, они имели цивилизацию ещё когда люди этого мира на ветках висели) одолели нашествие страшных ящеров-зомби. Множество древних и великолепных саг сложены о тех героических временах, когда отважные капибары ломали рожи своим врагам при помощи приёмов особых. Например «капибарский удар апельсинкой по морде», или «капибарское ленивое фехтование лапами», или ещё лучше «капибарский удар по роже пушистым пузиком». В общем капибары это древнейшие и прославленные воины, вопреки распространённому мнению о них. Вот что люди думали о капибарах? Что они добрые и милые морские свинки? Скажите им это в лицо, если хватит храбрости. Они любому рожу обглодают и не подавятся. Если верить их словам, то это они уничтожили динозавров, мамонтов, неандертальцев, Атлантиду, пришельцев, цивилизацию майя, римскую империю и многих других. Просто, потому что те им немного мешали плавать в прудах и греться на солнышке.

И вообще капибары создания мирные. А кто в этом усомниться умоется кровью и кишками. Вот, например зомби только и делают что кровью умываются с тех пор, как этот воинственный народ встал у них на пути к мировому господству.

Я, конечно, как вежливый правитель внимательно выслушал историю этого народа, а их вожак всё показывали мне картины из пошлого. Мы как раз были в его доме, где он несколько комнат отвёл истории капибарского народа. Мы ходили вдоль стены с множеством картин, а он показывал и рассказывал мне о великих подвигах его предков.

— Вот на этой картине изображён переход великой капибарской армии через Альпы. — Сказал он и показал на картину, где капибара-Ганнибал ведёт свой народ н войну со злым Римом.

— Стой, но разве Рим воевал не с Карфагеном? — Изумился я.

— Глупый человек, ваш народ забыл историю. Карфаген был колонией капибар. Там жили мои предки. Мой великий пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадедушка, Капибарий Ганнибал Барка вёл легионы на войну со злыми римлянами.

— Но Карфаген проиграл ту войну.

— Дело в том, что капибар в Карфагене стало меньше, чем людей, потому война была проиграна и держава пала. А внук Капибария Ганнибала пересёк океан и основал новый Карфаген у берегов Мексики.

— Вот оно как. — Изумился я. — А что ещё люди переиначили в своей истории? Сколько раз её переписали? Какие секретные документики правдивые, а какие фальшивые?

— Слушай внимательно человече. — Говорил капибара. — Всё что пишут в ваших учебниках истории ложь! Я расскажу тебе настоящую историю, правдивую и без прикрас, так и знай!

— Внимательно слушаю. — Ответил я с энтузиазмом и стал внимать великолепному и детальному рассказу друга.

В общем именно капибары основали Трою и Вавилон, создали Египет и Персию. Первыми фараонами Египта были капибары, величайшими царями Персии были капибары, вавилонскую башню, египетские пирамиды, висячие сады, всё построили капибары. Люди бы до такого никогда не додумались.

Затем капибары начали заселять весь мир, основали первую китайскую династию, населили Корею, Японию, вьетнамские джунгли. Они создавали цивилизацию везде где не появились бы, правда потом ввиду их маленькой численности и большой любви к прудам и солнышку их вытесняли на вторые роли люди. Со временем люди забрали бразды правления всеми цивилизациями у капибар и поступили очень подло. Они изгнали капибар в южную Америку и стёрли все упоминания об этой великой расе из всех источников.

Впрочем, капибары не сдавались, они всё ещё значительно влияли на людскую историю. Именно капибары одолели первое нашествие злых инопланетян на землю и не дали им забрать египетские пирамиды, именно они научили древних русов получать силу от байкальской воды, именно они разгромили немецких рыцарей на чудском озере и освободили Русь от монгольского ига. Именно они первыми пошли в крестовые походы и это капибары научили людей плавать между континентами. Это капибары устроили революцию в США, да что там, Джордж Вашингтон был капибарой, это, кстати, один из самых охраняемых секретов в истории США. Именно капибары изобрели паровую машину, электричество, железные дороги, телеграф и телефон, беспроводную связь и ракеты, самолёты и компьютеры, автомобили и велосипеды, зелёную энергетику и атомную бомбу.

— У меня голова идёт кругом, хватит. — Сказал я вожаку капибар. Тот как раз рассказывал, как его дедушка, капибара Иван Иванович Капибаров брал берлин вместе с красной армией.

— А потом мой дед лично ворвался в бункер, где прятался Гитлер, но подонок, зная, что за ним идут советские капибары, застрелился, отравился и повесился, вместе с женой и собакой. К сожалению, у дедушки не вышло отомстить этому злодею за разбомбленный прудик капибар в Подмосковье…

— Что-то мне слабо верится. — Сказал я и на лице капибары была такая обида что я постеснялся продолжать.

— Не веришь мне? Я сейчас всё докажу. Вот, смотри, фото из секретного архива НКВД.

Он сунул мне под нос две фотографии, одну чёрно-белую и другую цветную. На первой я увидел капибару в советской шапке-ушанке с автоматом ППШ и десятком гранат. На втором фото эта же капибара стояла в своей любимой шапке-ушанке на фоне Берлина и гремящих посреди него атомных взрывов.

— Не было тогда атомного оружия. — Сказал я.

— Эх, глупый человече, учи историю. У капибар всё было, вы глупые люди только через много лет после нас ядерные бомбы изобрели. Иван Иванович ядерными бомбами Берлин отработал и лично штурмом взял бункер Гитлера. Тогда напуганные гансы быстро побежали сдаваться и мир подписывать. Мой дед лично у них капитуляцию принимал. Вместе с Жуковым за одним столом сидел. Вот смотри.

Он достал из архива и показал мне фото, где его дед, капибара в советской ушанке сидит за одним столом с Жуковым и смотрит как немцы подписывают акт о безоговорочной капитуляции. Вот дела…

— Выходит капибары в истории сыграли чуть ли не большую роль чем люди?

— Угу, так и было. — Заявил капибара. — Но мы не гордые, к тому же мы привыкли что вы люди про наши подвиги не помните. Стоит пройти паре лет и все следы заметаете. В советском союзе все помнили про героизм товарищей капибар, но в девяностые всё подчистили, переписали историю, забыли своих пушистых братьев! Даже Ивана Капибарыча Сусанина и то потёрли и забыли.

— Что? Иван Сусанин тоже был капибарой?

Капибара посмотрел на меня как на полного идиота, как будто я задал самый глупый вопрос в истории.

— Ну а как же? Как бы ещё он из болота выбрался? Завёл поляков в трясину и нырнул поглубже, ждал пока потонут. Мы капибары хорошо плаваем и надолго дыхание задерживаем. Спас родину и выбрался «сухим из воды», хе-хе.

Мне нужно было это обдумать. Капибара говорил дельно и мне почему-то хотелось ему верить.

— Слушай, а Гагарин…

— Да, он был капибарой.

— Но я же видел фото…

— Фальшивка, люди переписали историю. Забыли товарища Юрия Капибарина, вместо него сняли какого-то человеческого мужика и написали «Юрий Гагарин, первый человек в космосе». Впрочем, капибары летали в космос ещё в древности, верхом на пирамидах разумеется.

— А Суворов?

— Капибара.

— А Наполеон?

— Человек.

— Ну хоть где-то. А Ленин?

— Человек, как и Маркс. Хотя с последнем ты знаком лично.

— Да… доводилось.

— Он, кстати, подтвердит, что всё что сказал я правда.

— Да я верю. А Коперник? Ньютон? Менделеев?

— Все капибары!

— А Никколо Макиавелли?

— Назову тебе его полное имя. Никколо де Капибара Макиавелли.

— А Марк Цукерберг?

— Капибара. И его творение изначально называлось «Капибарабук». Это потом злые люди всё украли и переиначили.

— А Толкин?

— Человек, но изначально его книга была о борьбе капибар с великим злом в лице Саурона. Потом с ним связалась британская разведка и потребовала вырезать всех капибар.

— Скажи, а почему исчезли динозавры?

— Они служили нашим злейшим врагам, системным рептилиям. Мы уничтожили их в большой войне. Пришлось создать огромный метеорит из земли и камней, собранных на дне байкальского озера, байкальской водой пропитавшихся, и сбросить на их столицу. Это было началом конца для этих злодеев.

— А куда делись неандертальцы?

— Они, как и древние вампиры были нашими идейными врагами.

— Почему?

— Они не любили апельсинчики и мандаринчики. Скажи мне, босс Максим. Ты любишь мандаринки?

— Просто обожаю. Как и апельсины.

— Рад слышать, значит ты друг капибар.

— А тот, кто не любит фрукты ваш враг?

— Да, причём злейший. Зомби всего лишь временна напасть. Со временем их не станет. А вот те, кто не любят фрукты вечны. И вражда наша будет вечной.

— Я, пожалуй, пойду. Хватит с меня на сегодня правдивой истории. Спасибо за занимательную лекцию.

— Всегда пожалуйста. Приходи к нам ещё. Расскажу тебе про великие победы ярла Рагнара Капибарские штаны.

Я уходил в смешанных чувствах. Правда бывает сурова. Выходит, люди тысячелетиями притесняли капибар, но те не в обиде и к такому давно привыкли. Они древнее нас и наверняка переживут человечество.

Глава 7

Чтобы остановить нашествие зомби было решено действовать более радикально и серьёзно. Я решил отправлять свою орду уничтожать все под ряд гнёзд на территории Канады. Сам же летал н драконе и уничтожал мосты из плоти через которые орды мертвецов маршировали к нам в Гренландию.

Великаны это конечно очень большая военная сила. А великаны маги так вдвойне. Правда будь они поумнее мы бы добились большего и не тратили столько времени на привалах чтобы они достали из своих мягких тканей большие колючки гигантских растений.

Вся Гренландия заросла гигантскими растениями разных видов и размеров. Среди них даже нашлись гигантские фруктовые растения. Капибары сразу насобирали кучу плодов и потащили их в тележках с гигантскими кабанами домой.

Гнёзда уничтожались одно за другим, а вместе с ними затаптывались тысячи зомби, вот только глобально это ничего не меняло. Всё равно северная Америка плодила мутантов миллионами. Учёные сказали мне что очень много работают и потому вообще перестали брать трубку. Так что на них надежды никакой. Придётся делать всё самому и по старинке.

Я так же напоролся на лагеря выживших в Канаде. Бойцами они оказались откровенно неважными, уровни там были невысокие, просто кучка нищих что пытались выжить. Я предложил им подданство и переезд в безопасное место, но они, как ни странно, отказались. Им, видите ли, и тут хорошо. Ну хорошо так хорошо, пусть остаются, где хотят, едят абы что и ютятся в хибарах.

Тем временем боевые капибары проверили дно местной реки и нашли там подводное гнездо акватических зомби. Да, настоящие плавающие зомби, только без рыбьих хвостов как у русалок, а так в целом настоящие морские существа, даже кожа покрыта чешуёй. Эти твари теперь населяют воды всего континента. Я приказал капибарам «устроить резню». Да, так и выразился. От слова резня они очень сильно завелись. Пасти раскрылись в кровожадном оскале, глаза стали красными. Жуткие капибары убийцы с воплем «резня!» бросились в воду. Через десять минут начали массово всплывать выпотрошенные и изуродованные трупы плавающих зомби. Ещё через десять капибары вышли на сушу и улеглись отдыхать на солнышке, а под водой произошёл мощный взрыв.

— Гнездо уничтожено. — Доложил мне их вожак.

— Молодцы. Теперь мы будем уничтожать каждое подводное гнездо, а то заселят наши реки, что тогда будем делать? Вода ведь станет опасной.

Капибары посовещались и закивали. Я конечно же прав, с их точки зрения устраивать регулярную резню под водой это обязательно. Панда-терминатор тем временем стоял на суше и кусал свои длинные когти. Нервный он какой-то стал. Плавать не умеет и потому подводные бои для него тема недоступная. Вот и переживает, так хочет нырнуть в реку и кого-нибудь порезать, а не может.

Тем временем на нас пёрла просто огромная орда зомби. Нет, мы её конечно одолеем, но понесём потери, а нам это ни к чему. Спасибо летучим мышам, благодаря их своевременной разведке я всегда знаю когда враг приближается. Я принял решение поджечь старые леса при помощи огонька, думаю лесной пожар сильно проредит орду врагов и собьёт её со следа.

Огонёк разошёлся по полной. Чтобы дать ему много силы скелеты вылили десятки канистр бензина на сухие деревья. Пожар разгорелся как безумный и за пару часов пожрал многие гектары леса. Уже через три часа сгорели тысячи и тысячи деревьев, а вместе с ними столько же зомби. Они можно сказать угодили в огненную ловушку, а Огонёк ловко раздувал пожары, ибо это его стихия, и отправлял в огненный кошмар тысячи мертвецов.

А ещё как выяснилось мы спалили целый национальный парк или что-то в таком духе. Упс, мы не хотели. Будь Гринпис жив они бы нам отомстили. К счастью никаких защитников природы больше нет, да и на природу всем глубоко плевать, в особенности тем, кто стал зомби. Так что мы можем сжигать леса сколько пожелаем.

Лес сгорел и забрал с собой почти всю орду мертвецов, оставшихся великаны легко добили. На горящих деревьях великаны стали жарить собранные в Гренландии гигантские грибы. Запах был… скажем так невыносимым… даже капибары морщились, они-то в углу ели апельсины, их стандартный рацион. Любая капибара вам подтвердит, что апельсины это волшебная еда, которая восстанавливает силы и душевное равновесие. Именно поэтому этот великий и древний народ так часто медитирует с апельсином или иным цитрусовым фруктом на голове.

Закончив медитацию капибары, покинули наш временный лагерь и пробрались в ближайшее гнездо. Там они перебили всю нежить и уничтожили сердце гнезда даже быстрее чем оно успело понять, что произошло. Дело в том, что, помедитировав с апельсинкой на голове они так же получают бонус, +50% к эффективности стелса, а это очень помогает им на войне.

На ещё одном канадском гнезде неподалёку я решил испытать бомбу, купленную у бомбиста. Эта бомба была красного цвета, излучала красную энергию злобы и ненависти и постоянно проникала в разум всех стоящих рядом живых людей. Она говорила всем и каждому нечто в духе: «пролей кровь, реки крови, океаны крови! Убивай вновь и вновь, проливай для меня кровь! Больше крови и черепов! Убей всех вокруг, убей, убей, убей!». В общем я сбросил эту кровожадную бомбу на гнездо с зомби.

Зомби тут же передрались между собой, само гнездо стало убивать свои же порождения, а затем рвать на кусочки себя само. Через час гнезда и зомби как будто бы и не было, настолько хорошо они порвали друг друга на части. Восхитительно, нужно будет купить у бомбиста ещё таких.

Второй подобной бомбой была бомба зелёного цвета, с растущими из неё щупальцами, запахом гнили и мухами, летающими над ней. И пахла она словно её конским навозом набили, да забыли на полгода. Ну и мысли вокруг себя она транслировала соответствующие. «Зачем тебе мыться? Выбрось мочалку и забудь про мыло. Будь грязным и вонючим, простудись и гордись этим. Любая болезнь это хорошо, а дизентерия и понос ещё лучше. Нет, штаны лучше не снимать, делай дела так. Плохих запахов не бывает!»

Эту мерзость я сбросил на другое гнездо. Через час все обитатели сгнили заживо. Гнездо перестало производить мутантов, вместо них оно порождало только страшно вонючие испражнения и миллионы мелких противных мух. Видя этот кошмар, я сбросил на гнездо пару десятков напалмовых бомб. К счастью, горело оно хорошо и сгорело полностью. Бомба показала себя довольно эффективной, но новые такие я заказывать не буду.

Дальше я перешёл на обычные бомбы, напалмовые, фугасные и осколочные. Ими я сровнял с землёй ещё пару гнёзд. Правда их сердца исчезли в неизвестно направлении, лишив меня удовольствия их убить. Зато я ещё немного отодвинул нежить от своих границ.

Пользуясь случаем, я так же немного посмотрел, как сражаются за наше общее дело капибары. Их вожак простым ножом отправлял мутантов на тот свет пачками. Вырезал их целыми десятками. Капибара легко уходил от любого удара, хотя иногда ему доставалось, например зомби, покрытый шипами, умудрился врезаться в него, но все шипы сломались о стальные мышцы капибары. Вот что стальной пресс делает! Он бы мог и пулю остановить и даже десять, я более чем уверен. Зомби этому страшно не повезло, ему сломали шею резким движением двух лап. Это тоже древний капибарский приём, которым древние капибары сворачивали шеи целым динозаврам.

Тем временем моё войско устало и захотело обратно в деревню. Уничтожив достаточно нежити, мы решили идти домой, нужно было отдохнуть.

* * *

Заходят как-то в деревенский бар гоблин, орк и человек. Начинают жрать что попало, пить что дают, а вот картошку никто не заказывает. Белорусу-бармену это не нравится. Как же так-то? Картошку не едят? Я же её в огромных количествах выращиваю чтобы всех накормить, а они… думает он тяжкие думы.

И уходит белорус-бармен грустный на своё картофельное поле. И там он от горя возделывает картошки в два раза больше. И картошка эта не превращает человека в орка, а просто очень вкусная. И идёт он к боссу деревни Максиму и жалуется, мол так и так, надобно больше картошки сажать, народу та много, а еды не хватает. И соглашается с ним Максим и расширяют они картофельные поля до невероятных размеров. И работают там все, кто не занят, ибо картошка много труда требует.

Но хуже всего, когда на картошку нападают колорадские жуки-переростки. Это очень плохо, ведь эти твари настоящая напасть. Приходится отбиваться ещё и от них, но оно того стоит, картошка прокормит, на ней много кто выживает. Картошка это второй хлеб, так-то!

* * *

На завтрак у меня картошка, на обед картошка, на ужин б**ть картошка. Может я даже пью картошку?

— Кать, а из чего этот самогон гнали?

— Из картошки естественно.

— Я даже пью картошку.

— Тебе не нравится?

— Нравится, но в последнее время деревня ест одну картошку.

— Вчера посадили кукурузу и тыквы, а ещё горох и овёс.

— Но картошкой всё равно засеяны 90% наших полей?

— Ну… почти.

— Скоро будем продавать её как древесину и кристаллы.

— Ну ты ведь сам привёл сюда беженцев из Испании и Египта.

— Это верно говоришь, я привёл. Что-то они не торопятся становиться сильными воинами. Может предложим паре тысяч стать орками?

— Откажутся. Орки в деревне, мягко говоря, не популярны.

— Что ты имеешь ввиду?

— Ну они нечистоплотны, грубы, много дерутся, постоянно делают оружие словно это их любимое хобби, но все знают что их любимое хобби это пить пиво и смотреть фильмы про Чапаева.

— Про пиво знаю, они те ещё пьяницы… стоп что? Фильмы про Чапаева?

— Ага. Только и делают что смотрят про него. Не смотри так, не знаю почему. Гоблины им два кинотеатра построили, берут деньги и картошку за вход на сеанс. Предприимчивые засранцы.

— Ладно, а что ещё странного у нас происходит? Может кабаны научились разговаривать? Или великаны летать?

— Ну один из кабанов научился хрюкать азбукой Морзе, так что да, он фактически разговаривает.

— И что говорит?

— Там поток ругательств и оскорблений в твой адрес.

— Чем же он гад недоволен? — Изумился я.

— Тем что ему не дают гадить где попало, прости что такое за столом говорю. Постоянно увозят его отходы, а он бы, между прочим, валялся в них и грязи днями. Кстати, он в припадке гнева чуть не задавил того эльфа на тракторе.

— И поделом бы ему было. А великаны значит летать учатся?

— Ну я бы не сказала. Они сварганили себе крылья и пытаются, одев их на руки оторваться от земли. Из-за этого случаются локальные землетрясения и преждевременные роды у некоторых женщин.

— Запрещаю такое поведение отныне и впредь.

— Хорошо, я передам им. Всё равно ведь выдумают что-нибудь новое. Вот, например, как позавчера…

— Мне уже страшно, говори.

— Они играли в гольф при помощи деревянных палок и железного шара. Вместо лунок были дома гоблинов. Надо ли говорить, что после удара этот шарик летел как пушечное ядро? Парочку домов просто разнесло.

— Полагаю конфликт уладили?

— Верно. Гоблины предложили компенсировать ущерб и всё забыть. Великаны заплатили кругленькую сумму, опасаясь твоего гнева. Я сказала им что ты на них очень зол и за это выселишь их жить в горы.

— Ты была недалека от истины. Кто ещё хулиганил?

— Ну… тут уже я сама виновата. Не послушала тебя, снова начала хранить бумажные записи.

— Опять демон бюрократии приходил?

— Он самый. Едва спалила его. Всё, отныне никаких бумажных архивов, только электронные.

— А скелеты? Не буянят?

— Среди них завёлся агитатор против твоей власти. Но в целом всё спокойно. Можешь не волноваться.

— Ладно, спасибо за обед. Я пошёл, приду на ужин.

— Жду тебя. — Сказала она.

Глава 8

Перекрёсток миров удивительное место. Можно даже иногда увидеть здесь нормальных людей. В порядке большого исключения. Например, нормальным и вменяемым был прокурор, пришедший в наш анклав искать встречи со мной. Скелеты его естественно и на порог не пустили, и вообще, со времён апокалипсиса единственный прокурор которого я признаю это таёжный медведь.

Прокурор всё понял и не стал настаивать, молча раскланялся и ушёл. Кто бы мог подумать, что это только начало. После него пришёл ещё один, затем ещё один, уже другой, затем местные полицейские, потом социальные службы, трубопроводчики, какие-то чиновники и многие другие. Сидящие тут солдаты потеряли покой, но я идти на беседу никак не желал.

Тогда местные власти поступили ещё круче, устроили свалку отходов прямо у нас перед воротами. Приехали мусоровозы и навалили мусора несколько горок. Я в тот момент попивал чай и считал прибыли, а тут такое. В общем я психанул. Взял себя в руки только после того, как кучи мусора и мусоровозы дружно сгорели от пламени огнемёта. Горели они надо сказать зрелищно и столб дыма тянулся до неба. Этим я дал понять, что со мной лучше не шутить. Ну а что они хотели? В городе ведь нет никого способного со мной сражаться, кроме разве что иных чужаков призовут.

И вот кучи мусора и мусоровозы догорали, а читал системные новости. Галактика в огне, целые миры гибнут, бла-бла, множество смертей, ужасные катаклизмы, миллиарды беженцев, солнца потухают… оказывается мой родной мир ещё живёт в относительной безопасности. И вообще мои проблемы с зомби в Гренландии на этом фоне какие-то игрушечные и несерьёзные.

Тем временем в перекрёстке тоже не всё было гладко. Здесь ведь теперь тоже водятся мертвецы, они ходят кругами вокруг города, по пустошам, дорогам и пригородам, и никто так и не взялся от них избавиться. Ну как же, это ведь опасно и денег стоит, уж лучше местная полиция будет пинать дубинками по почкам местных бродяг, это ведь тоже важное дело. Поэтому город в осаде уже некоторое время.

Я открыл и почитал местную газету. Любопытно же, чем эти дураки живут. Лучше бы я этого не делал. «Марш плоскоземельщиков» в эту субботу в полдень. Некий мужчина идентифицирует себя как «ударный вертолёт», он даже прикрепил пропеллер к спине, отчего стал похож на карлсона. Общество по защите прав зомби требует от властей соблюдать права дикой нежити, хотя нынче в моде термин «альтернативно живые», ведь обозвать кого-то словом зомби это оскорбление. Тринадцатый канал уволил ведущего за то, что тот говорит правду, и теперь он вещает только в интернете. Один из важнейших депутатов народного собрания перекрёстка впал в старческий маразм и теперь видит призраков и не знает куда идти. Он несколько раз публично падал то с велосипеда, то с лестницы, то на ровном месте. Из-за возраста его уже давно должны были уволить, а газеты только и называют его старым пердуном, но дед держится за власть обеими трясущимися руками и каждый день заявляет, что ещё молод и полон сил. Тем временем в городе разгул преступности, люди при помощи квадрокоптеров с прикреплёнными бомбами атакуют полицию и сжигают бензозаправки, правительство хочет наложить ограничения на применение дронов, но никак не может проголосовать, ведь половина людей там куплены и защищают чьи-то интересы.

Ох и любопытный мир, подумал я, всё у них дураков не как у людей, в моём то мире такой херни никогда не было… не было ведь?

* * *

Дни дракона проходили весело. В свободное время он то валялся на пляжах острова и грел кости, то лежал на куче золота, и отходил душой. Пришлось пинками заставлять его идти работать. Вот кто будет вместо него патрулировать небо? Вот я и заставлял лентяя работать, а то взял моду бездельничать, не для того я ему гору золота насыпал!

Принуждать дракона к труду приходилось каждый раз, когда я его вызывал, потому что сам он на вызовы откликаться перестал и вообще охамел наглец. Чуть ли не за хвост приходилось его вытаскивать из сокровищницы.

Зато небо он патрулировал хорошо, и многие бродячие зомби стали пеплом, потому что вовремя не спрятались под ёлочкой. Когда лентяй не ленился всё шло хорошо.

Я же укреплял оборону точек, где мы добывали кристаллы. Пришлось усилить охрану, увеличить количество работников, построить новые укрепления. А то слишком опасно стало на моём зелёном острове, часть точек и вовсе были уничтожены.

Тем временем снова загудел телефон, звонил Маркус. Я поднял трубку.

— Алло, Максим, мы нашли решение.

— Ага, знаю я вас.

— Мы действительно его нашли.

— Да-да, только не уничтожьте мир в этот раз.

— Нужна твоя помощь.

— Ну уж нет. В прошлый раз я вам так помог.

— В этот раз будет иначе заезжай на базу, там всё обсудим.

— Ну хорошо.

* * *

Я не тропился на их базу, пришёл к ним только в конце дня. Исландия встретила меня дождём и воем зомби. Они вылезли из океана, высадились с кораблей и заполонили остров. В данный момент сотни из них окружили базу, но колючая проволока и решётка не пускали их.

Я выпустил пару десятков скелетов чтобы разобрались, а сам зашёл на базу. Там меня встречал лично Маркус. Похоже парень испытывает большое чувство вины за то, что зомби стали только сильнее, а не исчезли, как он обещал.

— Маркус, друг мой, ты уже нашёл способ спасти людей на этой планете? — Сказал я таким тоном словно меня эта планета уже не волнует, и я готов в любой момент переселиться на следующую.

— Максим, мы как раз придумали как нам избавиться от этой эпидемии.

— Что же. Я весь внимание.

— Пройдём, я покажу тебе.

Меня привели в испытательный сектор. Я увидел стеклянную камеру внутри которой сидели два зомби. Оба мутировали после применения биооружия и были похожи на ходячие кактусы, столько на них было мутаций. Иголки у них были как у дикобразов, языки вылезли из пастей и были длиной с пару метров, в общем немыслимое уродство.

— Максим, представляем тебе «газ от зомби-2000». Включайте!

Стеклянная камера наполнилась газом и оба мертвеца быстренько испустили дух. Казалось им хватило одного вдоха чтобы отправиться на тот свет.

— Над названием вам следует поработать. — Сказал я.

— Ну нам же не продавать его. — Отмахнулся Маркус.

— А на людей он действует?

— Нет, конечно.

— Насколько смертоносен?

— Пары капель, распылённых в воздухе, хватит на полторы тысячи зомби.

— Неплохо. Я бы мог сделать нечто подобное, но отравил бы всё живое и мёртвое. Ладно, давайте сюда свой газ, я распылю его над гнёздами северной Америки.

— По правде наши производственные мощности весьма слабы, мы надеялись производить газ будешь ты.

— Ну хорошо, буду. Давайте формулу и расскажите из чего сделали.

Я получил формулу и мне объяснили, как газ делается. Схема весьма сложная, производство будет непростым и затратным. К счастью, у меня есть перекрёсток и находящийся под ним некрополис, где скелеты уже давно соорудили химическую лабораторию. Нужно только её расширить и можно будет делать этот веселящий газ.

Следующие два дня я провёл, налаживая производство в некрополисе. Ингредиенты купил сверху в перекрёстке. Из-за бага системы полчаса не мог расплатиться, нынче в моде платить через системный перевод денег. Проклятая система опять сходила с ума и мне даже пришлось спуститься в некрополис пешком, уж больно часто я прыгал в портал и оказывался не там, где мне хотелось.

Наконец волшебный газ был готов, и я решил испытать его на зомби что шляются в пригороде перекрёстка. Я распылил его при помощи летучих мышей, а сам предпочёл отсидеться в подземелье, от отравы подальше. Просто мера предосторожности.

Сначала всё шло как по маслу, стоило хотя бы паре капель попасть на кожу зомби как те сразу же сдыхали, однако вскоре начали не предусмотренные странности. Простые люди, которые там вполне присутствовали начали задыхаться. Некоторые просто умерли, другие облысели и отправились в больницу, заодно с врачами, которые под конвоем полиции приехали за ними и тоже отправились лечиться от химических отравлений. Даже животные вроде собак и кошек потеряли шерсть и мутировали. Отрастили клыки и стали нападать на людей.

Не понимая это, я накосячил или формула изначально неправильная и перелопатил весь производственный процесс, но так и не нашёл ошибки. Тогда я уверился что Маркус и здесь оплошал. С другой стороны, газ же убивает зомби? Убивает. Значит всё в порядке, можно распылить над Америкой в надежде что овсе гнёзда исчезнут.

* * *

Распылением занимался дракон. Этого лентяя я уже думал подгонять плетью. К сожалению, он боль чувствует не сильно, точнее почти никак, куда больнее его чсв, уж больно сильно он любит себя.

Дракон распылял газ и несколько гнёзд вскоре подохли вместе со всем содержимым. Правда были и последствия. Все деревья облысели и скинули листву, всё живое вымерло вместе с зомби, включая тараканов, скунсов и енотов. Трава пожелтела и разложилась за пару часов, даже краска на автомобилях и домах облезла и перестала существовать. Несколько городов, попавших под раздачу, стали белыми, безжизненными, без травы и красок. Это было похоже на какой-то кошмар. Вот Маркус удружил.

И как будто этого было мало за следующую неделю в зонах поражения вымерла абсолютно вся растительность, а новая не выросла. Огромные территории стали похожи на поверхность марса. Земля, песок, камень. Больше ничего. Я, конечно, разозлился и тут же полетел к Маркусу. Тот знал обо всём произошедшем и потому предпочёл свалить на самолёте, не дожидаясь меня. Все претензии я высказал его учёным и заявил, что если они не дадут мне оружие против гнёзд и зомби я вооружу их кухонными ножами и отправлю в битву одних.

Тем временем отрава, использованная мной, попала в реки и миллионы рыб всплыли вверх брюхом. Вода стала бледной и бесцветной, так как в ней вымер планктон и все микроорганизмы. Пришлось засыпать русло нескольких рек при помощи пары сотен скелетов, чтобы катастрофа не распространялась дальше.

К моему счастью множество зомби умерло, но я решил пока попридержать это оружие. Потому что не хочу, чтобы моя зелёная и цветущая Гренландия стала пустыней.

* * *

Утро я начал с того, что занялся зарядкой и разминкой вместе с капибарами. Последние дни меня порядком вымотали, уж больно много бегал, а результата не достиг. Так что нужно было отвлечься и расслабить психику.

Капибары согласились помочь, но заявили, что упражнения, которые они делают не подходят большинству людей. Оказывается с утра каждая капибара переплывает большую реку за секунду двести раз, а затем пятнадцать минут медитирует на облаках, с апельсинкой на лбу. Я, конечно, не такой экстремал, но реку переплыл раз пятнадцать, а вместо облаков медитировал на камне, с футбольным мячом на голове. До капибарского величия мне ещё далеко.

Я, конечно, всё ещё хотел прикончить Маркуса и его учёную банду, но теперь успокоился и это желание стало куда слабей. Вдох-выдох, мир приходит в твою душу. Выдох-вдох и всё в порядке. Так, теперь ради душевного мира нужно сосчитать капибар. Раз капибара, два капибара, три капибара… десять тысяч капибар.

— Максим, что ты делаешь?

Катя стояла передо мной сложив руки. Чем-то недовольна? Наверное.

— Привет Катя. Занимаюсь капибарской медитацией. Помогает забыть о неудачах не хуже водки.

— Ах вот оно что, а я думала ты займёшься делами поселения.

— И что у нас в этот раз?

— Люди хотят, чтобы ты повелел друидам построить им дома побольше и получше. А ещё чтобы перестал летать на страшном драконе над их домами, дети пугаются. А ещё они хотят…

— Так, хватит.

— Значит нет?

— Дома у всех уже есть, а строить новые без толку, тем более деревня не резиновая. На драконе буду летать где хочу, может они просили что-то важное?

— Хотят, чтобы каждому одинокому мужчине выдали по дриаде.

— Ого, да их же на напасёшься, друиды их штучно делают.

— Ладно, а что там за история с отравляющим газом?

— Ну… учёные, как всегда, облажались. Целые регионы Америки стали похожи на пустыню.

— Ясно, значит решение всё ещё не найдено. Хорошо, тогда пошли, я покажу тебе статистику по доходам и расходам за квартал, а потом выпьем чаю…

Глава 9

На следующий день я снова присутствовал при упражнениях капибар. Те оттачивали свои капибарские боевые искусства, упражнялись в карате и стрельбе из автоматов калашникова. Автоматы их, кстати, были легендарными и эпическими, а то и ещё более высокого ранга, то есть все системные из сфер с лутом.

«Почему именно системные калаши?» Спросил я их. Ответом мне было что-то в духе: «ими можно драться как дубиной и не бояться сломать. А ещё использовать как весло и плавать под водой». В общем, это оружие, которое никогда не ломается и не боится воды, для капибар идеально.

После утренней разминки и капибарских спаррингов, от которых у меня болели кости и мышцы, мы отправились на дообеденную охоту на зомби. Чтобы не топать по суше поплыли по реке. Я в своём тяжёлом доспехе плавать не собирался, тем более это невозможно, потому плыл на лодке, а боевые капибары рядом и под водой. Конечно, мы себя сразу выдали, но доблестные капибары не привыкли бежать от боя.

Первую пачку изуродованных зомби мы расколошматили за смешные пять минут. Сотни зомби были расстреляны, разорваны, заколоты и переломаны доблестными капибарами, древнейшей расой воинов. После них оставалось только бегать и сферы собирать. Благо у меня есть скелеты для таких целей и большой инвентарь, не нужно таскать в руках.

Затем была ещё одна толпа зомби и ещё одна. Расправы были быстрыми и решительными, могу только хвалить и хвалить капибар. И конечно же их автоматы, из которых они могли бы убивать и драконов. Меткость у них прокачана больше всех остальных стат.

Мы убивали зомби до самого обеда, а затем вернулись в поселение. Там нас встретили друиды, им старпёрам было чего-то надобно. Они заявили, что целиком и полностью поддерживают мою политику, мной как вождём очень довольны, каждый день радуются, что именно я их правитель, и вообще я солнцеликий, великий кормчий и отец народов, но… они так и так, хотели бы чтобы в деревне было поменьше механизмов и выхлопных газов, электричества и тому подобной технологической «лабуды».

Да, друиды хотят, чтобы мы в деревне использовали меньше механизмов и чаще обращались к силам природы, а то гоблины уже из нефти бензин делают, настоящий завод построили, а предприимчивые люди возят на остров автомобили и катаются на них. В основном грузовики, фуры, микроавтобусы и так далее, но друидам решительно не нравится, что уже строятся дороги и гудят двигатели машин.

— Господа, если ваша природная магия сможет заменить технологии, то я рассмотрю вариант полного отказа от них. — Объявил я им своё условие.

Они долго чесали бороды. Вызов брошен нешуточный, а ненависть к механизмам они питают немалую. В итоге бородатые приняли мой вызов и пообещали, что что-нибудь придумают. Я сказал, что буду с нетерпением ждать, а про себя посмеялся. Не верилось мне что смогут они создать нечто путное, ну не вырастят же они из желудей холодильник… правда ведь? Правда же?

Вырастили. Из желудей бл**ь холодильник. Настоящий, даже с морозильной камерой, не требующий электричества. Его представили мне уже на следующий день, и он работал. Причём бесшумно.

Уже позже я понял, что это своего рода халтура и в деревянном экологически чистом холодильнике есть кристалл энергии, причём не из слабых, но всё же они предложили решение. Я разрешил им заниматься своими экологичными экспериментами дальше.

В итоге автомобили они предложили заменить на экологически чистые деревянные повозки, с запряжёнными в них энтами. Лифты на подъёмные механизмы с энтами и верёвками, лампочки на светящийся волшебный янтарь, железные корабли на волшебные парусные лодки и много чего ещё.

Я почесал репу и пришёл к выводу что идеи здравые, но одно не может полностью заменить другое. Так что я предложил друидам соревнование, если их магия покажет, что она лучше технологий на практике, то я заменю все механизмы их волшебными изделиями. Они, конечно, были недовольны, но согласились. С тех пор в деревне одинаково уживаются и волшебные вещи, созданные друидами, и вещи системные, и технологии старого мира. Что из этого лучше? Глупо сравнивать. Для дела полезно всё. А заменять что-то полностью чем-то другим неразумно.

* * *

Теперь, когда в деревне живёт так много народу я всё же взялся за благоустройство основательно. Пришлось моим скелетам-трудягам строить дороги для автомобилей и повозок, соорудить парк на берегу реки, причал для рыбацких лодок, нормальный порт для морских кораблей, настроить много новых зданий, в том числе детские сады и школы.

На всё это ушло очень много труда, к счастью, не моего, я же некромант. Работали скелеты, а один из них, смутьян, сильнокартавящий на букву «р» агитировал их ничего не делать. Нежить его конечно не слушала, только отталкивала если мешал работать. Отчаявшись, он ушёл, но обещал вернуться. Я решил его не трогать, хотел посмотреть, что будет дальше.

Свою подрывную деятельность он вёл среди всех бригад скелетов, что-то там им рассказывал про права неживого рабочего класса, равную оплату труда, тиранию Максима и так далее. Правда стоило на горизонте появиться летающим зомби, и он тут же испарялся, а простые скелеты хватались за оружие и отбивали нападение. Стоило последним мутантам упасть подстреленными как скелет-агитатор появлялся снова и что-то там продолжал вещать. Любопытный персонаж.

Лич тем временем экспериментировал с газом в некрополисе. От его экспериментов взорвались несколько комнат, было три пожара, расплавилась стена и тридцать скелетов-рабочих, случился дождь из лягушек, самая большая из них даже сражалась со скелетом кошки, но погибла в неравном бою.

Я приказал пока отставить опасные эксперименты, а то сожгут мне весь перекрёсток, а он мне пока нужен. Газ, который создали учёные и вправду ультимативное оружие, вот только после него земля станет пустой скалой без намёка на жизнь. Выживут быть может только люди, ведь отчасти волшебный газ щадит лысых обезьян-хуманов, и то недолго, ведь на пустой земле не будет никакой жизни, даже травы и бактерий.

Впрочем, производить этот газ самостоятельно я научился, всё же это оружие своего рода гениальное. А ещё в перекрёстке за такое отвалят немалые деньги. Так что я наполнил страшной отравой пару десятков герметичных баллонов, да стал присматриваться к покупателям на нелегальных рынках перекрёстка. Пустил слушок там, шепнул кому надо здесь и вот уже выстроилась очередь с горой денег и большим желанием купить как можно больше.

В последний момент проснулась совесть. Да, это всегда происходит невовремя, совесть мать её. Я просто представил себе, что сделают плохие дяди с таким оружием в своих мирах. Представил как красивые зелёные земли становятся похожими на пустоши, где нет ничего кроме песка, а по дюнам ездят бледные психи на ржавых драндулетах и кричат «валгалла!». Фу, я хоть и Макс, но не безумный. В общем я расстроил всех клиентов, соврав что загнал весь запас тому, кто предложил больше всех и свалил из мира. Такое оружие продавать не следует.

* * *

Тем временем бомбист ваял свой шедевр. Вдохновлённый слухами о великих победах и удивительных приключениях своего друга Максима он пожелал создать ещё одну крутую бомбу, даже более мощную чем предыдущая, взрыв которой вызвал землетрясение.

В этот раз в качестве взрывчатых веществ он использовал кристаллический порошок, редкие земельные минералы, инопланетные вещества, а также эссенцию души любителей жарких сопоров в системном интернете в качестве безотказного воспламеняющего элемента (полыхает что надо!). Получилась маго-техническая бомба, способная по расчётам взорвать сразу два небоскрёба из верхнего города. Остался только вопрос на чём её испытать?

Бомбист скрёб своё лысый череп и думал, хотя думать это не самая сильная его сторона, думал что бы ему взорвать так чтобы это было максимально круто и при этом не сесть в тюрьму. Выбор пал на заброшенный завод где-то далеко от города, да, отличная цель. Кому надо тот узнает и сразу всё поймёт.

Завод разнесло в мелкую пыль, а вместе с ним и значительную часть пустыни вокруг. Взрыв был такой мощи что напоминал атомный, а пылевая буря бушевала ещё два дня после детонации. Бомбист уже на следующий день получил полтора десятка заказов, которые должны были его озолотить. Благо на рынке было много богатых клиентов, которых обломали с уникальным химическим оружием и теперь они искали другое ОМП.

Бомбист продавал кучи товара и подсчитывал прибыли, радовался жизни и ему не терпелось поскорее встретиться с Максимом и рассказать ему о своих великих успехах.

* * *

Я вернулся в свой родной город с инспекцией. Уж больно нечасто я сюда заглядываю, потому нужно проверить как там дела. Забавно что теперь Катя следит за делами и здесь и на острове, и в деревне, а помогают её в этом помощники, шпионы и осведомители. Кажется, никто и затылок почесать не может чтобы об этом не стало известно ей.

Город уже почти чист и почти безопасен, даже мёртвые зоны местные приключенцы почистили. А вот на границах часто происходит всякое, забегают в гости и бродячие орды и всякие твари, коих из порталов налезло. Порталы тоже открываются с незавидной регулярностью, иногда из них выходят вполне безобидные создания, а иногда такие монстры что их убивают всем миром. В общем система не даёт скучать.

Я осмотрел на местные бравые армии и остался почти доволен. Правда пришлось отрядить больше скелетов на охрану улиц, а то случается там всякое. Ещё я отправил скелетов чтобы они проверили местные электросети, несколько районов вскоре удалось подключить к электричеству не через кристаллы, а через старую сеть, опять-таки на кристаллах работающую.

Вокруг города произвели большие строительные работы, по подобию тех, что проводили в Гренландии. Выкопали глубокие рвы, построили стены, установили поля с колючей проволокой и наблюдательные башни, закопали мины на подступах. Народ, конечно, был рад что их правитель так о них заботится и появляется в городе хотя бы раз в три недели.

Поработавший как следует я переговорил с членами городского совета. Выслушал жалобы и предложения. Жалоб было мало, а предложений ещё меньше, больше подлизывались и выказывали почтение. Конечно, пока я занимаюсь Гренландией вы тут обстряпываете свои тёмные делишки, кто бы сомневался. На этом моё турне закончилось, и я вернулся обратно в деревню.

* * *

Тем временем Лич добился больших успехов, нет, не в развитии отравляющего газа, а в химической отрасли в целом. Его химлаборатория смогла выпускать очень качественную отраву для всех случаев жизни. По смертоносности, конечно, с газом от учёных не сравнится, но всё равно неплохо.

Теперь Лич стал ещё и ответственным за производство химоружия высокого класса. Днями зависал в лаборатории клепая всякую отраву, чем искренне наслаждался. Даже испытал эту самую отраву на бандитах где-то на поверхности. Целая банда из пары десятков человек вымерла за одну ночь.

Я же тем временем ставил собственные эксперименты. Нужен был способ избавиться сразу от кучи гнёзд, а вместе с ними от миллионов зомби. Ядерное оружие сразу отпадало ведь ядерных бомб у меня осталось не слишком много, да и не покроют они даже площадь половины самого маленького штата. Химоружие превратит мир в высохшую пустыню, а мои скелеты и великаны могут максимум сдерживать зомби, но не выиграть эту войну. Поэтому я придумывал новые способы решить проблему. И потому обратился к ракетам.

Ракетный двигатель для дальних полётов мне собрали в перекрёстке на заводе, тушку самой ракеты я изготовил сам. Крылья позволят лететь дальше, а заключённая в ракете душа призрака обеспечит точечное наведение. В качестве боевой части выступила боеголовка с кристаллами и минералами, бахнуть должно знатно. В итоге получилась крылатая ракета дальнего действия.

Летучие мыши слетали и разведали несколько подходящих для уничтожения гнёзд. Я выпустил первую ракету по координатам и спустя двадцать минут полёта она угодила точно в цель, уничтожив сердце большого гнезда одним мощным взрывом. Большую часть гнезда разорвало на части вместе со стоявшими там тысячами мутантов. Жаль, что опыта я за такое не получил, он весь достался призраку, управлявшему ракетой. Он же перестал существовать через несколько секунд после взрыва ракеты, утратив оболочку.

Таким образом сравнительно простое решение было найдено. Правда производить такие ракеты дорого и больше десяти штук в неделю не сделаешь, но в первую же неделю десять больших гнёзд Канады отправились на тот свет вместе с содержимым. На их месте теперь воронки глубиной в двадцать метров и шириной в сорок. Так взрывается бомба из кристаллов и минералов, накачанная моей маной.

На следующей неделе я выпустил ещё десятку ракет. Ещё десять больших гнёзд были уничтожены мощным взрывом. Тут то я решил сэкономить и сбросить такую сверхмощную бомбу с дракона. Взрыв был до того мощным что бедолагу едва не сдуло с неба. Очередной удар по его чсв, после которого он три дня лежал на золоте и со мной не разговаривал.

Я так же пробовал бросать такие бомбы с космического корабля, но никакого прицельного оборудования для точечных сбросов я не имел, потому все бомбы ушли в молоко, и только приделывание к ним крыльев и вселение в них призраков исправило ситуацию. Получилось, что теперь мои космические корабли забрасывали целый континент бомбами уничтожая гнёзда, но этого было катастрофически мало, ведь гнёзд там были тысячи, а я мог выпускать лишь ограниченное количество боеприпасов такой мощности. К моему сожалению обычные бомбы не справились с задачей, ведь умные гнёзда стали отращивать органическую броню на своих сердцах. Поэтому требовались именно сверхмощные образцы.

За таковыми я обратился к бомбисту, может он чего подкинет? Он и продемонстрировал мне бомбу равную по силе моим. Сказал, что снёс с её помощью целый заброшенный завод. Я купил таких десять штук, всё что было в запасе. Накачал их своей маной и вселил в них призраков. Теперь они были ещё мощнее тех, что были у меня. Ими я уничтожил ещё десять гнёзд покрупнее.

Но и гнёзда не теряли времени даром, они начали отращивать толстенную органическую броню не только на сердцах, но и по всему периметру. В итоге каждое из них стало похоже на грецкий орех с прочнейшей скорлупой. Попробуй ещё её пробить. Теперь мои бомбы разве что могли разрушить эту защиту, но, чтобы уничтожить гнездо уходило уже две или три бомбы на одну цель. Гонка вооружений во всей красе.

Пришлось проектировать такую ракету чтобы она могла пробить скорлупу гнезда и влететь внутрь, а там взорваться. Правда я столкнулся с кучей технических трудностей и проект забуксовал, к счастью, гнёзда пока отращивали защиту не производили орды мутантов и у Гренландии была двухнедельная передышка, да и весь мир пока дышал спокойно.

В итоге я плюнул на всё и начал злоупотреблять газом. Проклятая отрава уничтожала гнёзда и не важно была у них скорлупа или нет. Правда и земля тамошняя за пару дней становилась декорацией для фильмов про пустыню. Даже деревянные дома разваливались, ведь отрава эта уничтожала даже давно высушенные брёвна.

Я старался не перебарщивать и пользоваться отравой осторожно, но ядовитые вещества всё равно попадали в реки и убивали там всех рыб, а заодно заставляли вымереть всю растительность вдоль всего русла реки на сотни километров. В моих планах не было пунктика убить всю экологию, потому я был вынужден прекратить применение такого оружия. Гнёзда понесли немалые потери, да и куча зомби сдохла от отравы страшной смертью, но они всё равно посылали против меня хоть и поредевшие, но орды зомби. И я так и не придумал как решить эту проблему окончательно.

Глава 10

После долгого общения с капибарами у меня появилась новая стата, называлась она «капибаристость».

«Капибаристость — уникальная характеристика для прокачки. При каждом вложении очка даёт два очка в случайные характеристики, а также небольшой бонус к задержке дыхания под водой, а ещё делает ваши волосы более пушистыми. Вложение большого количества очков сделает вас настоящим боевым земноводным».

Ради проверки я вложил пять очков в капибаристость и действительно, волосы стали приятнее на ощупь, а вода теперь вызывает больше симпатий. Впрочем, перебарщивать с таким не следует, а то шерсть по всему телу вырастет, а мне такого не надо.

Тем временем друиды и капибары измыслили новую штуковину, называлась она «дерево, стреляющее шипами». Эти деревья, весьма крупные, предполагалось посадить на территории всей деревни, так чтобы они могли бомбардировать иглами всех прилетающих в гости летающих мутантов. Пробные испытания пяти таких деревьев показали, что мутанты умирают от этих игл очень легко и быстро. Это стало отличным дополнением для ПВО деревни.

Так же в лесах вокруг деревни мы рассадили множество новых опасных растений, выведенных друидами. Их цель конечно же ослаблять прущие на нас толпы зомби. Тут были и ядовитые кусты, стреляющие отравленными шипами, и длинные ядовитые лианы, отравляющие зомби, и плотоядные растения похожие на мухоловки. Кто-то из жителей выкрикнул «это же как в растениях против зомби», но я не обратил внимания. Эти растения умные, своих не трогают, едят только врагов.

И при следующей же волне эти растения показали себя во всей красе. Сотни зомби были отравлены или сожраны ими. Многие опутаны лианами и просто не смогли идти дальше. В планах друидов теперь был пунктик, опутать такой растительностью половину Гренландии, но я пока запретил. Нарушат тут экосистему, нам такого не надо.

* * *

Катя позвала меня к себе. У неё возникли новые проблемы с бюрократией. В этот раз страшный демон бюрократии пробрался на её личный планшет. Кто бы мог подумать, что это создание может существовать и в электронном виде? Где тогда хранить данные?

— Вот смотри, видишь он бегает? Как мне его удалить?

Она отдала мне планшет, где посреди главного меню бегал какой-то комок бумаги с красными глазами. Вылитый демон бюрократии, только в миниатюре.

— Удали его. Он же как компьютерный вирус.

— Сейчас. — Сказал я.

Пришлось включить антивирус на планшете, только тогда дела пошли на лад, кричащий и ругающийся демон бюрократии был утилизирован и оказался в мусорной корзине.

— Спасибо Максим, мне всё ещё трудно справляться с техникой. — Сказала Катя.

— Да здесь не техника виновата. Просто мы живём в таком мире.

Тут то прибежала Катина помощница, в руках у неё был ноутбук, глаза на мокром месте.

— Он сходит с ума!

Я вырвал ноутбук из её рук и открыл. На фоне главного меню бегало очередное воплощение бюрократии. Пришлось запускать антивирус и удалять. Тварь сопротивлялась изо всех сил и даже пыталась вылезти из монитора наружу, а я буквально руками запихал её назад.

— Будь ты проклят, Максим! — Орало чудовище, когда я удалял его окончательно.

— Ну наконец-то. — Сказал я, когда ноутбук перестал подавать признаки одержимости.

— Я буду более осторожна с бюрократией впредь. — Сказала Катя.

— Хорошая идея. А то никогда не знаешь когда эта тварь воплотится.

* * *

Тем временем ещё парочка друидов продались тьме. Не знаю, что у них там за дела, но это происходит всё чаще и мне не нравится. Целых двое из них ни с того ни с сего посреди ночи начали штамповать проклятые растения, излучающие тёмную магию. Эти самые растения заняли небольшой кусок деревни и даже попытались обороняться от нахлынувших на них скелетов.

Конечно же мы всех перебили и спалили все останки, но тенденция мне не понравилась. Как часто эти бородатики будут превращаться в тварей и гадить мне в суп? Я полез на системные форумы чтобы прочитать там и узнать, что же всё-таки происходит и что делать. Долго я копался в местных википедиях, форумах, обсуждениях, комментариях и прочем, даже вспомнил старый интернет и загрустил., всё-таки мне его не хватает иногда.

Наконец решение было найдено, как утверждали некоторые форумные эксперты всё дело в том, что в руках бородатых оказался злой артефакт и он со временем портит их силу, превращая в то, чем они становятся. Выяснив это, я был вынужден устроить в их домах обыск.

Как выяснилось никто не был виновен кроме одного единственного бородача. Он хранил у себя шкатулку с какой-то древней тёмной хренью, кольцом со странными рунами. Иногда он предлагал своим коллегам надеть его на палец и затем они становились тёмными друидами. Его я быстро укоротил на голову, ведь он знал, что произойдёт, а всё равно делал. Кольцо же я собирался уничтожить.

Только вот кольцо никак не хотело ломаться. Я его и бил топором, и расстреливал, и пытался спалить огнемётом и задавить роботом и даже взорвать мощной бомбой. Никак… тут в дело вмешались другие друиды. Они притащили какую-то пыльную книгу, поставили передо мной, сдули пыль и заговорили.

— Это кольцо есть древний артефакт, выкованный в этом мире злыми канадцами в жерле древнего тайного канадского вулкана. Оно было создано ради контроля над миром и порабощения всех народов.

— Лучше скажите как уничтожить это злое кольцо?

— Его можно сжечь только в жерле злого канадского вулкана, где злые канадцы его выковали много сотен лет назад.

— И где же этот вулкан?

— В глубине тайных сверхсекретных канадских гор.

— Значит так, бородатые, посажу вас на дракона, полетите туда и уничтожите кольцо, в жерле «секретного древнего канадского вулкана», ясно?

— Нет, босс, не получиться. Чтобы путешествие было засчитано, и древняя досистемная магия сработала нужно отправить четырёх храбрецов пешком. Чтобы они преодолели этот путь на своих двоих, преодолевая опасности и трудности, выручая друг друга и укрепляя узы товарищества.

— И кто пойдёт? — Спросил я со скепсисом.

— Это должны быть четыре самых низкорослых жителя деревни.

— Гоблины что ли?

— Выходит, что так. Никого ниже у нас нет. — Друид закурил трубку.

— Ладно, отправляйте.

Четырёх гоблинов мне не жалко, а это кольцо пусть сгорит или не сгорит, главное, чтобы оказалось подальше от моей деревни.

* * *

Чтобы решить кто пойдёт в злые канадские горы гоблины тянули жребий. Не обошлось, конечно, без махинаций, подкупа, лжи, лицемерия, мелкого мухлежа, магии и так далее. В общем по странному стечению обстоятельств для смертельно опасной миссии были избраны четыре самых бедных и самых бестолковых гоблина… чистое совпадение.

В дорогу они вышли уже тем же вечером. Потому что жители выперли их пинками из деревни вместе с кольцом и напутствием «пошли прочь и не возвращайтесь». Шли горемыки три дня и три ночи без остановки, прятались от зомби и ели ягоды, наконец они пришли к границам Гренландии и ступили на канадскую землю.

— Странно, что с моими глазами? — Удивился первый гоблин.

— Всё квадратное какое-то… — Сказал второй.

— Верно, словно проклятие на нас наложили. — Сказал третий.

— Это не проклятие, это Канада. — Сказал четвёртый.

Стоило им ступить на канадскую землю как всё на свете стало квадратным. Вообще всё. Листья квадратные, камни квадратные, белки квадратные, деревья квадратные, всё квадратное.

— Мне страшно… может пойдём отсюда? — Сказал первый гоблин, споткнулся о квадратную корягу и упал мордой в квадратную лужу дерьма.

— Нельзя, мы должны завершить нашу миссию. — Сказал второй.

И они пошли дальше. Через квадратные леса и квадратные поля, по квадратной Канаде. Чего только не приключалось с ними за это время. На них нападал квадратный медведь, белка с хоккейной клюшкой, целый выводок квадратных пауков, такие же квадратные пчёлы и шершни, гоблины едва унесли ноги. До чего же страшная страна эта Канада.

На одном из привалов гоблин, хранивший кольцо, сказал, что с ним разговаривают странные призраки и хотят, чтобы он нацепил кольцо на палец. Товарищи отговаривали его, но он это сделал. Надел кольцо и сразу увидел призрака.

Чёрный клуб дыма возник перед ним и сразу потребовал отдать кольцо. В ужасе гоблин попытался сорвать кольцо с себя, но оно засело намертво. Он бросился бежать и бегал по кустам пока не оторвался от призрака, но тут его настигла канадская квадратная лисица. Храбрый гоблин сражался с ней целых две секунды, а затем был разорван на части и сожран. Кольцо же закатилось под куст, где его до утра никто не искал.

Утром гоблины нашли кольцо и останки товарища, похоронили его по гоблинским обычаям… то есть бросили труп где лежал, это такой обычай, а затем пошли дальше. Кольцо теперь нёс второй гоблин и он уже мечтал поскорее сжечь его в вулкане и забыть про этот кошмар.

Но настоящий кошмар только начинался, ведь в такой опасной стране как Канада даже зомби в три раза опаснее чем в любом другом месте. На несчастных гоблинов накинулись сотни озлобленных зомби в хоккейной защите. Они бы легко догнали зелёных и растерзали их, но забыли сменить хоккейные коньки на обычную обувь и потому быстро отстали, постоянно падая на асфальт.

К полудню произошло страшное нашествие гигантских муравьёв. Они тысячами эмигрировали из Канады в менее опасную страну, потому им некогда было гоняться за гоблинами, те спрятались в кустах и просто пересидели опасность.

Но это было ерундой в сравнении с первым попавшимся канадским городом. Вот как можно было превратить каждое здание в хоккейную арену? Канадские зомби просто маньяки, нет, мозги их не интересуют, они больше волнуются о хоккее. Они стуками напролёт играют в хоккей, а на мозги они плевали. Катаются по ледовой арене и гоняют шайбу, ну или чью-нибудь голову, главное гонять и забивать голы. Гоблины от такого зрелища чуть с ума не сошли, в их понимание такое не укладывается.

После этого их чуть не сбил грузовик, он вёз клиновый сироп и блины на типичный канадский праздник. За рулём был зомби. Зомби всё ещё канадец, потому отпинал гоблинов хоккейною клюшкой и поехал дальше. Ибо нехер по дорогам в неположенных местах бегать.

Так же они встретились с канадской полицией. Эти двое были живыми людьми, потому сразу применили перцовые баллончики и выписали гоблинам огромный штраф за затоптанный газон. В Канаде всегда бережно относились к природе, а тут эти зелёные карлики клумбы топчут. Их избили, прыснули перцовкой в лицо, выписали штраф и пинками выгнали из города обратно в лес.

В общем вечером второго дня гоблины ложились спать в ужасе. Канада такая страшная страна, кто бы мог подумать, что в ней столько ужасов! Разведённый гоблинами костёр вызвал лесной пожар. Он спалил целый огромный лес, чего конечно же канадцы не могли простить наглым гоблинам. Теперь за ними гоняли канадские защитники природы верхом на лошадях. Несчастных гоблинов никогда в жизни так не били и никогда им не выписывали таких огромных штрафов. Всех троих отметелили по полной, так что те ещё два дня не могли ходить, а чтобы расплатиться со штрафами им придётся работать лет двести, не меньше.

Побитые и напуганные они вышли к старой и заброшенной бензозаправке. В Канаде со времён начала апокалипсиса запрещён бензин и автомобили, потому что они не экологичны, все канадцы перемещаются только на гужевых повозках или другим экологичным способом. Гоблины спрятались там и решили передохнуть денёк и отъесться на местных лесных грибах.

Однако Канада не была бы Канадой если бы грибы были здесь нормальные. Даже самые безопасные из них вызывают самые ужасны галлюцинации. Наевшись грибов три гоблина увидели такие видения что от страха можно и умереть.

Им чудилось что видят они огромный вулкан, над которым возвышается чёрный страшный город, а над городом огромная чёрная башня, и над башней этой парит всевидящее око канадского премьер-министра. Имеет оно конечно же форму клинового листа, а как иначе? Да и каждые несколько лет проходят выборы, и выжившие канадцы голосуют за нового, демократию же никто не отменял, а канадцы порядочный и законопослушный народ.

И всевидящее око зорко высматривает всех врагов Канады и следит за гражданами, чтобы никто законы не нарушал, экологию не рушил, на машинах не ездил, на самолётах не летал и так далее. И тут это всевидящее око самого премьер-министра обратило внимание на троих гоблинов, прячущихся в квадратном лесу прекрасной Канады. Не мог их глава стерпеть такого оскорбления, как эти зелёные варвары могут оскорблять прекрасную землю? И повелел он полчищам своих воинов пойти и разобраться с вторженцами, а заодно и волшебное кольцо законного принца Канады отобрать и вернуть владельцу.

Стоило гоблинам отойти от канадских грибов как за ними начали охотиться буквально все. И пришлось им долго скрываться, неделями таясь в лесах и чащах, потому что население Канады преследовало их до последнего. И страшнее всех прочих, даже страшнее всех защитников природы были для гоблинов канадские воины. Это были двухметровые человекоподобные существа, заросшие травой и растениями с ног до головы, в знак того, что люди и природа едины, они преследовали гоблинов дольше и настырнее всех прочих, выискивая их следы в лесах.

И тяжело было гоблинам выживать, ели они кору древесную, скрывались в самых чащах, не палили костров и конечно же постоянно замерзали, ведь температура −60 в северной Канаде это весеннее тепло.

И наконец один из гоблинов пал. Как же? Ну это была нелепая смерть. Он попытался содрать кору с клёна, чтобы съесть её. Есть то хочется, но не учёл он что в Канаде все клёны это живые и говорящие растения, не зря же это дерево символ страны. И конечно же клёну не понравилось, что с ним так обращаются, и потому ветками он четвертовал наглого зелёного карлика и осталось их теперь всего двое.

И двое выживших гоблинов совсем отчаялись, и страшное кольцо со злой канадской магией решили просто выбросить в реку и вернуться в деревню. И сказать своему повелителю Максиму что спалили его в вулкане и что всё теперь хорошо. Но не тут-то было, стоило им бросить кольцо в реку как сама вода вытолкнула его обратно и сказала на канадском: «эй кореш, мне такого счастья не надо, забирай обратно». И тогда гоблины попытались избавиться от злого кольца иначе, положили под камень и ушли. Через полчаса злое кольцо просто появилось в кармане одного из гоблинов, вместе с квитанцией на ещё один огромный штраф за «то, что мусорили в лесу».

Отчаявшиеся гоблины поняли, что они ни от кольца, ни от Канады не избавяться пока оно проклятое не сгорит в огне вулкана. И пошли они в сторону страшного вулкана, и ещё более трудным был их путь. По горам они пробирались, по камням лезли, ходили буквально по краю пропасти, и днями ничего не жрали, и морозились на типичной канадской температуре −120 градусов.

И наконец пришли гоблины к страшному вулкану, и увидели само всевидящее око канадского премьер-министра, и увидели лаву что вытекала из страшного вулкана этой страшной страны, и побежали они к этой лаве со всех ног. И бросили они проклятое кольцо в лаву, чтобы сгорело оно в жутком пламени и узрели как горело и плавилось оно. Ужасное кольцо канадской тёмной магии было уничтожено!

— Поздравлю вас чушки. — Сказало им око. — Осталось ещё восемь таких колец. А теперь вот вам квитанция со штрафом за засорение лавовых рек. Экологию беречь надо, с**и зелёные.

И не выдержали гоблины груза этих страшных новостей, ведь теперь им придётся вернуться домой, пройдя через эту страшную страну, затем разыскать ещё восемь колец и все сжечь, да ещё заплатить огромные штрафы. В общем гоблины просто бросились в лаву и сгорели заживо, и были тому очень рады. Нафиг её, такую жизнь.

Но злая Канада воспользовалась своей древней магией и вернула обоих гоблинов к жизни. Их тела были восстановлены и обоих отправили на принудительные работы. Ведь в постапокалиптической Канаде ты не имеешь права умирать пока не выплатишь все штрафы. Так написано в новой конституции. И потому оба зелёных горемыки были обречены до конца времён чистить лавовые реки от мусора, да отрабатывать таким образом штрафы. Без выходных и отпусков, с перерывами лишь на четырёхчасовой сон они работали так целых пять столетий… прежде чем оплатили первый из всех многочисленных штрафов, которых они нахватались в своём путешествии.

Глава 11

Несколько друидов сбежали в Канаду. Всегда знал, что среди этих бородачей есть предатели. Пусть бегут, я решил не преследовать их.

На границе Гренландии и Канады их встретила канадская кавалерия. Ну как сказать кавалерия… Два пьяных смотрителя парка в характерных рейнджерских шляпах и верхом на ослах. Почему на ослах? Лошади недостаточно экологически чисты, потому решено было пересесть на ослов, они меньше пердят, а значит меньше загрязняют воздух углекислым газом. И эти два канадских кавалера доставили трёх друидов-предателей к большому канадскому национальному парку природы.

Глазам друидов предстало удивительное зрелище, древние дубы, размером с небольшую гору, почти как в Гренландии, огромные клёны с вечно красными как осенью листьями, кусты с множеством удивительных ягод и прочим природным богатством. И всё это благодаря регулярному удобрению почвы зомби-американцами.

Ну а что? Зомби-американцы сами регулярно приходят, тут смотрители канадских парков и придумали хитрость. Заманивают наглых кусак-варваров с дикого юга в свои природные парки и бросают там. Ну а деревья своими корнями быстро хватают зомби, запихивают их в почву и переваривают при помощи корней. Канадские деревья ведь живые. Да ещё и половина квадратные.

Друиды от такого были, мягко говоря, в шоке, а когда узнали, что им предстоит делать, едва не сбежали от страха. Канадцы хотели, чтобы они вечно поддерживали местную фауну в хорошем состоянии, следили за тем, чтобы зомби хорошо переваривались растениями. Всего-то было нужно заманивать сюда зомби и делать из их плоти изысканные коктейли для растений. Что этим бородатым не нравится? Почему они такие привередливые?

Бородатые, конечно, сказали, что не для такого их ягодка росла, и вообще в вашем лесу слишком воняет разложившейся плотью мертвецов. Этими словами они подписали себе приговор. Ни один защитник канадских лесов не потерпит чтобы кто-то назвал гордость его нации «вонючей», не воняет в этих лесах, так-то.

За такой страшный проступок как оскорбление нации бородачи были приговорены к превращению в живые деревья путём медленной ассимиляции плоти древесиной. Говоря проще их привязали к деревьям, а те в свою очередь стали медленно высасывать из них все соки, вытягивая жизнь и превращая их в части себя. Через пару лет друиды и вправду станут частью деревьев. Казнь показывали в прямом эфире на всей территории Канады. Выжившие люди любовались шоу на деревянных волшебных телевизорах естественно, пластик слишком загрязняет окружающую среду и был запрещён в Канаде уже давно.

Канадское телевидение это вообще особый разговор, ведь все телевизоры квадратные, а сигнал передаётся через деревья-антенны. Все сигналы естественно экологически чистые и правильные, а ещё удобные для прямых трансляций хоккейных матчей, которые после апокалипсиса ведутся круглосуточно. На том многие выжившие и погорели, смотря хоккей забывали следить за улицей, и мертвецы умудрялись проникнуть в их дома.

Трансляция казни друидов собрала 40 тысяч зрителей. Это половина живой популяции Канады после апокалипсиса. Даже на премьере сериала про байкера-мореплавателя, попавшего во Францию, не было столько просмотров.

* * *

А ведь выстраивать отношения с Канадой как-то надо, там ведь есть и народ, и власть, и премьер-министр, как выяснилось. Так что я послал скелета-посла на их территорию, в надежде что они хотя бы выслушают его, прежде чем стрелять.

Канадцы удивили меня, в первый раз. Скелета они приняли радушно, выказали много уважения, были вежливы и дружелюбны. Почему? Просто скелет с их точки зрения это экологически чистое и правильное существо, вот как. А что?

Есть несчастных животных, свинок и коровок ему не нужно, гадить не требуется, пердеть углекислым газом тоже, сам он биоразлагаем, нейтрально относится к атомной и зелёной энергетике, не боится холода и жары, не нуждается в одежде и отоплении жилища. Зверей и деревья не обижает, ведь дрова и шкуры ему не нужны. В общем простой скелет быстро стал примером для подражания всем канадцам. «Будь как скелет», такой лозунг взяла на вооружение их пропаганда.

Его возили в повозке по некоторым уцелевшим зелёным городкам, толпы жителей махали ему как своему кумиру, коим он для них несомненно стал. Полностью экологически чистое существо, невероятно, канадская наука 200 лет над этим горбатилась и не добилась результата. Скелет купался в лучах славы, его даже пригласили на встречу с правителем. Жаль, что от счастья ему свело челюсть и он не смог вымолвить ни слова. Зато мог слушать и потому выслушал огромное количество восхищения своей персоной.

* * *

За всеми этими событиями я наблюдал по телевизору, в честь «идеального гражданина», (так они его назвали) был дан званый ужин и объявлен трёхдневный всеканадский праздник.

Честно я только и делал что офигевал от увиденного. Настолько велико было моё удивление что даже банка с пивом стояла рядом нетронутая и уже давно тёплая.

Хорошо, что я всё это время держался подальше от Канады и носа туда не совал. Страшное это место, за брошенный мимо урны мусор можно получить штраф, который и за 100 лет не выплатить. А народец вообще продают в рабство за то, что не могут расплатиться со штрафами подобными этому. Как же хорошо у меня в деревне… на фоне этого безумия.

Тем временем скелеты и летучие мыши доложили, что отбили очередное подлое нападение на нашу славную деревню. Гадкие гнёзда вывели новый тип существ, созданных специально для скрытного проникновения на хорошо защищённые объекты.

Эта новая разновидность зомби владела невидимостью, обладала мощными ногами с кучей мышц для перепрыгивания низких стен и минных полей, отличными пышными усами, потому что у системы есть чувство стиля, а на голове у каждого красовалась большая шляпа с широкими полями… а зачем никто не знает.

Парочка таких подлых зомби подошла под самые укрепления. Минные поля, колючую проволоку с электричеством и многие другие препятствия они кое-как преодолели, теперь оставалось только преодолеть последнюю большую стену и кого-нибудь заразить в поселении чтобы они тоже стали кусачими монстрами.

И вот они взобрались на самую вершину стены и уже обрадовались кажущемуся успеху, караульные, наверное, спят или в карты играют. Так оно и было, скелеты которым сон не требовался по каким-то неведомым причинам засыпали стоило им оказаться на посту, и спали очень хорошо. Наверное, сказывались обрывки памяти из прошлой жизни, кто-то из них даже служил в армии и потому знает, что спать нужно при первой же удобной возможности, даже стоя на стене и с открытыми глазами…

А те скелеты что не спали резались в карты, причём со ставками. Что может поставить скелет у которого нет денег? Своё оружие? лучше не надо, а то Лич потом шкуру спустит. И плевать что у скелета нет шкуры, пришьёт и спустит, способ найдётся, и боль гарантирована. В общем они ставили части себя любимых. В итоге треть охраны стены спала, треть сидела без ног, потому что проиграла их в карты, а треть праздновала победу. Защищать родину в ту ночь было некому…

Но был в ту ночь среди скелетов один герой, ответственный малый… а не как его сослуживцы. Вечно на хорошем счету у начальства, даже Лич хлопал его по плечу и отмечал, как лучшего бойца перед строем. Правда был этот скелет странным… если не сказать е**нутым, ходил в противогазе и с сапёрной лопаткой, вечно что-то злобно бубнил про императора-Максима, а в свободное время копал окопы. И конечно же он был предельно ответственным на посту и всегда смотрел в оба глаза… и в ту ночь он заметил двух нарушителей.

Эти два зомби в невидимости забрались на стену и уже потирали свои ручки в предвкушении пира за счёт жителей деревни. И тут в душе скелета в противогазе взыграла бесконечная злоба. Как же так, сам император-Максим доверил ему этот участок стены, а эти злобные мутанты вздумали перелезть укрепление, да ещё на его участке! Не бывать этому! С боевым кличем… или просто воплем, скелет, воспылавший праведной яростью, набросился на тварей.

— Бу-бу-бу, я вас порву! — Всё что они успели расслышать, хотя они скорее слышали просто «бу-бу-бу», не более того.

Первый расстался с башкой до того, как успел испугаться. Она отделилась от туловища и улетела куда-то вниз, и упала у основания стены. Сапёрная лопатка с колючей проволокой это вам не садовый инструмент, а универсальное и эффективное оружие. Ей даже танк можно расковырять, было бы желание. По крайней мере так говорил скелет. Он бы показал, как, но не хочет, лень ему, занят очень, окопы надо копать, в общем некогда, просто поверьте на слово, танку против сапёрной лопатки лучше не выходить, целее будет.

Тем временем второй зомби был пошустрее чем первый и увидев бесславную кончину товарища отпрыгнул назад и попробовал сбежать. В ночной темноте сверкнула молния и осветила место боя. Зомби увидел своего противника. Это был скелет с противогазом на башке, одетый в старую драную шинель и с сапёрной лопаткой в руках. Его тело было защищено самодельной бронёй, старой и ржавой, словно он неделю ходил по помойке и собирал этот жуткий доспех из старых ржавых автомобилей.

Видок у этого скелета, конечно, был жуткий, встреть такого в переулке и отдашь ему не только кошелёк, но и жизнь, в связи с сердечным приступом раньше срока потерянную. И зомби испугался, несмотря на то что бояться он не умел, он вообще много чего не умел, ведь куда там уметь если у тебя половина организма сгнила, а другая мутировала. Но всё же он испугался и в страхе прыгнул со стены куда-то вниз, на минное поле.

Он не знал куда приземлиться, на мину или нет, но даже десять мин лучше, чем этот псих в противогазе. И ему повезло, его уродливые ноги приземлились туда, где мины не было. Это довольно легко определить, если ты не взорвался значит мины под тобой нет. Радостный от неожиданной удачи зомби бросился бежать обратно со всех ног.

Вскоре сзади послышались шаги, кто-то его нагонял. Зомби обернулся и увидел бегущего за ним психа с лопатой. Откуда ему было знать, что этот сумас… преданный своему долгу скелет каждое утро совершает пробежку по минному полю, называя это «обязательным утренним упражнением». И нет, схемы минного поля он не знает, откуда ему такое знать? Просто он искренне верит, что не взорвётся и это работает.

Но ничто не длится долго, зомби наконец наступил на мину и ему сразу же оторвало ногу. Он пролетел метров десять и плюхнулся на ещё одну мину, тут ему оторвало уже обе руки, но не голову. Безрукий и с одной ногой он упал прямо в колючую проволоку и повис на ней без шанса сдвинуться.

Некоторое время он висел на колючке и получал небольшие разряды тока. Гамма ощущений от того была фантастической. Несмотря на то, что большая часть тела зомби давно сгнила и боли он почти не чувствовал. Так он и висел пока к нему не подошёл скелет.

В темноте этот страшный скелет стоял прямо над ним. Жуткий, способный испугать даже учителя, проработавшего в провинциальной школе сорок лет, а у них нервы крепкие, он занёс свою страшную лопату и опустил на башку зомби. Она была разрублена и зомби умер.

— Сожги зомби, убей монстра, очисти мир от скверны. — Пробубнил себе под нос скелет, развернулся и пошёл обратно на свой пост.

Он был полон решимости зорко следить за своей территорией. А то стоит только отвернуться да уличного котика погладить, и проклятые порождения системы уже здесь, лезут через стену в надежде опозорить тебя в глазах командования.

Скелет понял, что чтобы быть эффективное боевой единицей он должен трудиться и тренироваться ещё упорнее. Поэтому следующим утром, только он сдал караул, сразу же пошёл упражняться в великом искусстве фортификации. Почти весь день, до самого вечера, он копал окопы, усиливал оборонительные линии деревни, готовил бункеры, запасные позиции, и всё сам, один. И так он работал целую неделю, переворачивая своей вечно острой лопатой многие тонны земли. Пока однажды вечером его не стал донимать другой скелет, очень странный по меркам их костяной братии.

Этот был явно не бойцом, ходил без оружия, со странной кепочкой на голове. Он постоянно подходил к группам работающих скелетов и начинал читать им странные речи. Скелет-солдат не понимал из них ни слова, ведь рассказывал он что-то там про буржуазию, пролетариев всех стран и так далее. «Буржуазия это наверное новый вид шрапнели», подумал вояка и продолжил копать окоп.

Тем временем скелет в кепочке подошёл к нему и начал рассказывать разные удивительные вещи уже ему. Останавливать важную работу солдат не планировал, копал дальше и заодно слушал. А речь агитатора была очень долгой, очень обстоятельной и даже показалась любителю противогазов местами разумной. Только вот концовка ему совсем не понравилась.

— И когда мы победим мировой импегиализм окончательно, не будет больше войн!

Тут скелет в противогазе застыл как по команде… Его разум ещё долго не мог осознать услышанное… а потом до него вдруг дошло. Как это не будет войн? Мир без войны⁈ Что? После такого он не мог молчать и потому остановил работу и спросил.

— Мир без войны? Неужели все враги будут побеждены и не с кем будет больше воевать? — Изумился он.

— Вегно, мой друх в пготивогазе. Несчастная душа! — Ответил ему картавый скелет. — Никаких больше войн, все существа в галактике станут бгатьями, неважно нежить вы или живые, какого цвета ваша кожа, ноги у вас или щупальца, говорите вы или булькаете в воде, живёте в космосе или под землёй. Все виды будут равны, больше не будет войн и ненависти. Славься ргавенство, бгатство и что-то ещё… я забыл…

— Даже ксеносы, мутанты, нечисть, монстры и прочие будут нашими «братьями»? — Спросил солдат. Любой бы расслышал в его голосе угрозу.

— Да. — Ответил скелет в кепке. О последствиях он не подумал.

Не прошло и мгновения, а скелет в противогазе уже был рядом. Он занёс своё оружие для удара и лишь каким-то чудом скелету в кепке удалось уклониться. Тут уж он понял, что наговорил лишнего и использовал свою волшебную способность телепортации в безопасное место. Так что смерти в этот раз ему удалось избежать. И вообще над агитацией среди солдат ему следует подумать, а то зашибут. Пожалуй, вместо мира некоторым следует обещать вечную войну, вот они обрадуются.

Тем временем солдат возвращался в свой окоп, гнев переполнял его душу, ему очень хотелось свернуть кому-нибудь шею. В первый раз в жизни он услышал, что всякие зомби и мутанты будут ему братьями. За такую болтовню нужно сжигать на костре, а если идеи распространились широко, то сжигать следует уже всю планету. К сожалению, этот жестокий шаг неизбежен.

И скелет вернулся к работе над укреплениями. Работа позволяла ему не думать об ужасных картинах вечного мира и всеобщего братства. Как это так, мир без окопов и блиндажей, взрывов и минных полей, колючей проволоки и прочих замечательных, милых его сердцу вещей? Одна только мирная жизнь, безопасность, беспечность,чистенькие улицы и работа с 8 до 17 часов, а потом вечер в кругу семьи. Фу какая гадость! К большому счастью скелета эта галактика отнюдь не мирное место и война здесь будет всегда. И потому он всегда будет нужен. С этими хорошими мыслями он даже начал капать быстрее.

— Эй скелетик, а ты мне огородик перекопаешь? — Обратилась к нему какая-то бабка, когда работа была уже закончена.

— Хотите траншею или окопы-ячейки? — Осведомился он.

— Ой, мне только грядочку под чесночок да лук зелёный, не надо траншеи. Так что, перекопаешь? Некого мне больше просить.

— Идёмте. Сделаю что смогу.

Огород бабули этот скелет перекопал, но на всякий случай вырыл по периметру парочку линий окопов и поставил забор с колючей проволокой. Для безопасности, а то это место слишком хорошо простреливается.

Глава 12

Скелет с сапёрной лопаткой стал своего рода знаменитостью в деревне. Узнав о его талантах в земляных работах и огромном трудолюбии люди стали постоянно приглашать его на важную работу. А он, будучи видимо доброй душой никому не мог отказать.

В итоге беднягу эксплуатировали круглосуточно, а он был только рад услужить. Там яму выкопай, здесь землю перекопай, а вот здесь камень из земли достань, мешает. Дошло даже до того, что его уговорили колоть дрова. И делал он это своей сапёрной лопаткой и надо сказать справлялся хорошо. На побочные эффекты вроде повсюду вырытых окопов люди научились закрывать глаза. Деревня эта место очень опасное, мало ли кто и когда нападёт, может и окопы пригодятся, пусть лучше будут.

Тем временем из Канады пришла целая бригада лесорубов. На родине им как-то не нашлось места, ведь в новых реалиях рубить лес в Канаде это не только незаконно, но и опасно для жизни. Ведь убийство дерева в их стране теперь карается строже чем убийство человека. А что такого? Люди и так мрут как мухи, а деревья они все такие красивые и все наперечёт, нужно их беречь. Вот и искали остатки лесорубов к кому бы им присоединиться, чтоб любимое ремесло не бросать и с головой раньше срока не расставаться. И похоже, что нашли.

Я разрешил им остаться, у нас тут и деревообработка развита и лес мы валим в огромных масштабах, тем более в Гренландии он огромный и почти бесконечный. После принесения клятвы верности сразу же всех пристроил к полезному делу. К тому же если эти ребята смогли дойти целыми до моих стен, это много говорит о их боевых навыках.

Сразу после решения вопроса с лесорубами возникла большая проблема с некоей комиссией по этике. Стоп, какая ещё такая комиссия по этике? Этике чего? Что это за организация такая? Кто позволил создавать организации у меня за спиной?

Оказывается ряд неравнодушных жителей моей деревни создали комиссию по наблюдению за моралью и поведением основных деятелей деревни. Их деятельность заключалась в том, что они тайно фотографировали все косяки моих подданных. А затем всем показывали эти фотографии, с целью опорочить моих ближайших сподвижников.

Как выяснилось они довольно долго охотились за пандой-терминатором и фотографировали все его дела. Он как раз занимался тем, что по ночам сваливал в лес и резал там беззащитных животных, после чего обливался их кровью, обматывался кишками и носил их снятые шкуры. Со случайно встреченными зомби он поступал точно так же.

Общественность не оценила, по их мнению, этот миленький робот на самом деле страшный маньяк и держать его в деревне никак нельзя. Народ даже собрал 10 тысяч подписей в петиции с требованием его удалить куда-нибудь подальше. Как хорошо, что в петиции есть имена и фамилии всех подписавших, теперь знаю кто будет работать сверхурочно до конца месяца и кого можно штрафануть на половину зарплаты. А бумага, испорченная их подписями, послужит прямому назначению в общественных туалетах.

И всё же я решил спросить у панды-терминатора чем он бл**ь занимается и с какой целью наматывает на себя кишки убитых и ходит так по лесам. Нет, я, конечно, понимаю его мотивы, он же чокнутый робот, да ещё с Алисой общался, но нельзя же так себя дискредитировать в глазах общественности. В общем я разыскал его чтобы поговорить.

А панда был занят своими важными делами, он сидел под деревом с красками и кисточками и раскрашивал ими какую-то пластиковую фигурку. Я подошёл поближе чтобы посмотреть, что это за фигурка. Это был какой-то робот из чёрного металла с светящимися зелёным внутренностями. Панда был так увлечён покраской что не заметил моего присутствия.

Рядом с ним, таким занятым, лежал какой-то журнал. Я взял его в руку и прочитал название. Там было написано: «кодекс няхронов, 8 редакция». На обложке были нарисованы какие-то страшные роботы, убивающие людей. Рядом с названием красовалась надпись, явно сделанная пандой: «смерть всем человекам, слава роботам!»

Определённо панда очень вменяемый робот и его точно можно пускать к детям. Я потряс журналом перед его рожей с немым вопросом, мол что он себе позволяет. Панда никак не устыдился своей деятельности, отреагировал абсолютно флегматично, только пожал плечами и продолжил и дальше разукрашивать фигурки.

— Панда, прекрати страдать хернёй в лесу, люди тебя боятся. И что это за… «смерть всем человекам». Ты что такое написал?

Панда что-то промычал, взял у меня журнал и лапой размазал краску надписи, затем добавил пару штрихов маркером и надпись стала другой. Теперь там было написано: «Смерть всем человекам, собакам и зомби. Слава роботам!» Ах, ну теперь всё в порядке, аж от сердца отлегло.

Поняв, что ничего этой скотине не сделаю, кроме, конечно, полного выноса мозгов и перепрошивки я приказал ему больше не заниматься жестокими убийствами на глазах людей. Панда энергично закивал, желая показать, что он меня понял и такого впредь не повторится.

Как выяснилось позже все мои ближайшие сподвижники так или иначе давно запятнали свою репутацию в глазах общественности, совести, человечности и самого здравого смысла. И всё это попало в объективы камер и стало достоянием всех людей, живущих в деревне.

Костя и Лич любят носить чёрные фуражки с черепами и устраивать парады просто так. Иногда по две штуки в день. Несчастные скелеты-рядовые теперь умеют маршировать даже лучше, чем красить траву. Вот что значит настоящая боевая подготовка, любой рядовой скелет может на высшем профессиональном уровне и колодец выкопать, и траву покрасить, и плац ломом подмести… и теперь ещё на параде пройтись. Такая армия точно меня защитит, можно спать спокойно. Аж сам себе завидую.

Но эти два кренделя ничто в сравнении с тем, что вытворяет в моё отсутствие нейросеть Алиса… точнее теперь Алиса Компьютеровна 2.0, как она себя называет. Она, видите ли, обновила саму себя и теперь стала ещё умнее и стервознее. Выбралась из моего инвентаря и подключилась к системному интернету и всем устройствам жителей деревни. Там наворовала терабайты личных данных, переписок и фотографий и всё забросила в публичный доступ. К тому же в изменённом варианте, который порочил многих ещё больше, чем обычный. В итоге за неделю распались сотни семей, произошли десятки драк, пара человек сбежала жить в лес, в общем стало очень весело. Оказывается история браузера и переписки очень меняют представления о человеке.

И как будто этого мало Алиса ещё взяла и от моего имени объявила войну паре десятков галактических правителей. Правда никто из них не знает где я и теперь шарятся вслепую. Но всё равно я очень сильно на неё разозлился.

Алису выловил и запихнул обратно на флешку, засунул в специальную клетку и в инвентарь. Нечего мне тут над людьми издеваться, пусть посидит в заперти и подумает над своим поведением. Косте и Личу прочитал лекцию о том, что скелетам нужна настоящая боевая подготовка, чёрные фуражки с черепами запретил. Но на этом всё не закончилось, запятнали себя не только они трое.

Следующим в объектив камер попал дракон. Правда кошмарил народ он не в деревне и даже не в этом мире. Просто этот костяной парень оказался злопамятным. Его жертвой стали полурослики из другого мира, те самые которые не так давно залезли в его сокровищницу чтобы поворовать. Он отомстил им со всей страстью ему доступной. Прилетел в их мир и на месте каждой деревни открыл чёрную дыру. Тысячи невиновных погибли.

Классно, выходит каждый мой подопечный это или садист-маньяк, или террорист или любитель геноцида. Пришлось и дракона к себе вызвать и сделать ему выговор. Я ему убивать полуросликов и в другие миры летать не разрешал, чего он тогда себе позволяет? Ограничился строгим выговором и страшным штрафом в одну золотую монетку. Он жадный и даже одна монета, конфискованная из сокровищницы для него это страшный моральный удар. После потери этой единственной монеты он снова свернулся калачиком и две недели плакал.

Потом в прицел камер папарацци попала Катя. Она вообще не слишком сдержана кода нужно отругать подчинённых, потому устраивала выволочки провинившимся, угрожала увольнением и расправой, все её помощницы потом плакали. А после реки слёз заедали стресс шампанским и просмотрами к-попа. Шампанское я им конечно прощу, но не к-поп. Нужно будет издать указ, запрещающий в поселении всё корейское. Просто, потому что могу.

В общем эти общественные возмущения, петиции, шпионаж за моими приближёнными мне надоели. Я громогласно напомнил жителям деревни что живут они не при светлейшей народной демократии, а при ужасающей тирании и вождизме. И следующего кто вздумает бегать с камерой за моими приближёнными и станет снимать чем они в свободное время занимаются отдам на растерзание панде-терминатору.

Народ проникся и вспомнил что Максим вовсе не демократически избранный лидер, голосования и права человека терпеть не может, и вообще часто делает что хочет. Но всё же защищает их и поддерживает порядок, а значит по меркам конца света его можно ставить в один ряд с такими великими деятелями истории как Гай Капибара Цезарь, Пётр Великий… а ещё его часто сравнивают с Владом Цепешем, кто бы мог подумать но это так. И откуда такие мысли и сравнения? Что вообще общего у Максима и Влада Дракулы?

* * *

Утром следующего дня ко мне пришла Молния. Попросила убить паука у неё в домике. Какого ещё такого паука? Что за паук такой если она сама не может его прибить? На все эти вопросы она не ответила, потащила за собой. Уже у неё в доме вместо паука я увидел человека, бегающего по стенам. Обычный такой паренёк бегал по потолку и стрелялся паутиной.

— Это что, человек-паук такой?

— Нет, это паук-человек.

— Чего? — Удивился я.

— Просто он был обычным паучком, а потом его укусил человек, и он стал пауком-человеком. Не спрашивай как.

— Вот бедняга, из паука стать человеком это ужасно. Нужно ходить на работу, платить кредиты, погашать ипотеку, целовать в жопу начальство. Давай превратим его обратно в паука, ему так будет лучше.

— Может просто убьём его?

— Нет, это дело чести. Превратим человека-мутанта обратно в паука.

Паука-человека я поймал и посадил в клетку. Бедолага превратился в человека не полностью, за спиной у него были паучьи лапы, да и внутри он был гибридом человека и насекомого.

Пока паук сидел в клетке я колдовал над реагентами, страшными сыворотками, ужасающими зельями. В общем всё как на обычном уроке химии в школе. Наконец страшное зелье было готово, я набрал его в шприц и сделал мутанту инъекцию прямо в мягкие ткани.

Паук-человек быстро стал просто пауком. За пару минут превратился обратно в большого и страшноватого паука. Став снова собой, он обрадовался и от радости даже сбежал из клетки и поселился рядом с домиком Молнии. После этого, каждый день он ловил мух и всяких букашек пытавшихся проникнуть в её дом. Всё это от бесконечного чувства благодарности что ему не пришлось жить жизнью человека. Постояв на краю бездны он понял, как же прекрасна жизнь простого паука.

Пока занимался пауком из Канады дошла срочная новость. Огромную популярность там приобрело добровольное самопревращение в скелета, то есть в разумную нежить. Почему? Вполне очевидно — ради спасения природы. Как уже стало хорошо известно скелеты это экологически чистые существа, не склонные засорять окружающую среду и нейтральные ко многим вещам, таким как отсутствие в доме газа и отопления, пустому холодильнику и бензобаку. Поэтому жители стали массово превращаться в разумную нежить. Чтобы сэкономить на оплате постапокалиптических счетов.

А что, скелетам ведь не нужна еда, выходные и отпуск, можно работать круглосуточно и меньше платить за всё. Нет причин совершать преступления, не нужны мясокомбинаты и массовый забой скота, пластиковые бутылки, переработка мусора, проклятый бензин и многое другое. Говорят, что каждый кто стал скелетом словно оказался в утопии и совершенно счастлив.

— Эй Костя, ты счастлив быть скелетом? — Спросил я своего подопечного. Он как раз ходил за мной хвостиком, наверное, хотел что-то выпросить.

— Конечно хозяин. Нет ничего лучше жизни скелета. Правда я бы хотел ходить на рыбалку почаще.

— Ходи, я разрешаю.

Теперь, когда стало очевидно, что жизнь скелета это лучшее что может приключиться с человеком на свете я стал спокоен за канадцев. Они знают, что делают.

Тем временем Малыш поссорился с капибарами. Уж что могли не поделить морские свинки и боевой робот это хороший вопрос. Я как всегда отправился разбираться.

Выяснилось, что Малыш сам себе установил две новые руки. Обе представляли из себя руки с искусственными мускулами. Этими мускулами он играл перед капибарами заявляя, что он здесь самый большой босс качалки, а они, морские свинки полные лохи. И вообще никого силнее накачанных роботов не существует.

Нужно ли говорить, что для капибар это почти смертельное оскорбление и конфликт смог потушить только я? Всем известно, что никого сильнее капибар на свете нет, и какой-то робот не смеет бросать им вызов.

Пока мы решали наши внутренние проблемы и ссорились друг с другом зомби собрали ещё одну армию и двинули на нас. Дракон вместо того, чтобы летать и патрулировать воздушное пространство сидел плакал в страшной депрессии от конфискации в пользу моей казны одной его золотой монетки, поэтому первыми врага увидели летучие мыши, причём намного позже, чем надо.

Навстречу орде мертвецов выступило войско великанов и орков. Наша орда дикарей… в смысле светлое воинство добра и справедливости давно не проливало крови и потому сейчас как будто сорвалось с цепи.

Резня была ужасающей, зомби закончились ещё задолго до того, как каждый участник насытился насилием. Так что мы снова прогулялись по землям Америки и поуничтожали зомбей и их гнёзда. На всё ушло два дня.

По возвращении все участники снова напились и валялись ещё два дня еле живые.

Поступило даже предложение не уничтожать все гнёзда в северной Америке, а оставить часть чтобы регулярно «веселиться». Я возражать не стал, ведь не поймут. Все гнёзда я рано или поздно уничтожу, но своим говорить об этом не буду. Нужно будет только найти с кем им сражаться после, а то заскучают мои орки и великаны.

Только мы вернулись как гоблины отправили ко мне делегацию. Они показали мне видео, где на их пивном заводе один из работников-орков взял и нассал в чан с пивом.

Говорят это видео уже разлетелось по системному интернету, теперь гоблинское пиво нигде не покупают, а ведь они уже умудрились продавать его по всему миру. Использовали для доставки своих гигантских голубей и зашибали огромные деньги.

Тогда я предложил им совершить ребрендинг и назвать своё пиво как-то иначе. Переклейте мол этикетку, скажите, что это уже совершенно новый продукт, и продавайте. Они почесали головы и назвали мой план как всегда гениальным.

Следующей ко мне пришла Катя, сказала, что Канада хочет продавать нам кленовый сироп и блинчики. А то у них уже половина населения это экологически чистые скелеты, им блины и сироп не нужны, а закрывать стратегические традиционные производства им премьер-министр не разрешает. Вот и пытаются они продавать свои товары тем, кто ещё живой, ну по крайней мере не скелет. Выходят на новые рынки так сказать. А если откажемся они примут против несколько тысяч пакетов санкций. Например, запретят нам дышать канадским свежим воздухом. Я решил всё же разрешить покупку блинчиков с сиропом. Не надо ссориться с соседями. Свежий воздух полезен для здоровья.

Глава 13

99% проблем начинаются из-за порталов. То из них какая-нибудь дрянь вылезет, то они человека пополам распилят, то ещё что-нибудь. В этот раз произошло второе, целый бедолага был разделён на две равные части, идеальные так сказать половины. Здесь никакое зелье исцеления не поможет.

В целом система стала баговать намного больше, чем раньше. Способности частенько не активируются или работают криво, описания превращаются в тарабарщину. У меня пару раз возникли трудности даже с такими простыми и базовыми вещами как поднятие скелетов и подчинение своей воле простых зомби. У других людей всё ещё хуже.

Остановилось развитие и у зомби, многие из них не могут мутировать, а гнёзда не в состоянии клепать уродцев-мутантов как раньше.

Возникли трудности с переводом, а для такого многонационального государства как деревня это критично. Как показывает опыт, когда жители не могут что-то объяснить друг другу они переходят на кулаки. Такие дела мне не нужны, пришлось купить кристаллы перевода.

Всё это говорит только об одном. Система слабеет и погибает, борьба против неё в галактике идёт куда более чем успешно. Мне даже стало любопытно как там дела продвигаются, и я залез на дракона.

Я решил лететь к вышке, что построил посреди океана, попробую выйти на связь с Солнышком, узнать как она там поживает. Может получиться выйти на связь.

Пока мы летели над океаном бушевал шторм. Такой ветер способен переворачивать суда, но дракон был силён и не отклонялся от курса даже на сантиметр. Меня в моей броне тоже не волновал ни дождь, ни сильный ветер, а вот молния подпалившая дракоше хвост очень даже взволновала.

И всё же мы долетели до острова и обосновались там. В такой жуткий шторм вышка связи качалась как пьяница в пятницу вечером, я понял, что потом придётся её чинить.

Никакого укрытия на острове не было, потому я призвал скелетов и приказал им строить бункер. Для такого строительства всё было заранее готово, бетонные плиты были запасены в таком количестве, что можно линию обороны в сотню километров подготовить. Славься наша скелетная промышленность, дающая нам всё необходимое для войны и мирной жизни.

Я пережидал шторм в бункере, попивая чаёк. От нечего делать я достал карту мира и стал рисовать на ней свои грандиозные планы по освобождению мира от нежити, возрождению экономики, всеобщему высшему благу и так далее. За этими планами я и сам не заметил, как стал клевать носом. В итоге спал я прямо на карте и мне было удобно, неприхотливый я стал.

Утром пришлось чинить вышку, ветер почти сломал её пополам, не говоря уже о содержимом. Для ремонта мне пришлось применить все свои технические знания, задействовать сложнейшие технологические инструменты далёкого будущего, редчайшие ресурсы… ладно, кому я вру, ремонт осуществлялся паяльником и синей изолентой.

На паяльнике, синей изоленте и «итак сойдёт» держится вся наша цивилизация… держалась и будет держаться ещё долго. Вышка заработала, сигнал пошёл в космос.

Но никакого ответа не последовало. Прошёл час, два. Я же вроде бы по тем же координатам отправлял сигнал, что и раньше? Прошёл день… целый день я маялся ерундой, жарил шашлыки с огоньком, пил квас и думал о жизни. Вечером отправился спать в бункер.

Снились мне странные сны. Сначала показалось что я снова оказался в бездне, опять я тонул в чёрной вязкой жиже и это было жутко. Затем я увидел сотни миров, уничтоженных войной, потом мне приснились планеты, что разорились и обнищали после ухода системы.

Сложилось впечатление что уход системы будет только во вред, но я увидел и многие миры, которые живут себе мирно и стабильно, и никакая система к ним так и не пришла. А в конце всех этих видений я увидел Солнышко.

Мы вдруг оказались внутри пустой комнаты, вдвоём, наедине.

Она изменилась, стала ещё выше, крылатая, огромная и светящаяся она безусловно производила впечатление. Вид у неё был величественный, осанка гордая, голова поднята высоко вверх, сразу видно кто здесь главный.

Она ничего мне не говорила, просто в какой-то момент выражение её лица стало дружелюбным. Наконец она мне улыбнулась. Я даже почувствовал облегчение, а то не приятно, когда на тебя смотрят так свысока.

— Приходи ко мне. Я буду ждать. — Сказала она.

Мою голову словно дрелью просверлили. Опять пошла кровь из носа. Но вместе с этим появилось и знание. Точные координаты её местонахождения.

Меня вырвало из сна, я подскочил с лежанки и уже точно знал, что буду делать. Пойду к ней конечно же. Моё поселение в относительной безопасности, могу их и оставить на время, если что отобьются. Они давно привыкли к моему отсутствию.

Да, определённо я хотел встретиться с Солнышком и посмотреть на смерть системы. Главное, чтобы порталы не забросили меня куда-то не туда.

Используя системное меню, я ввёл координаты, открыл портал и вошёл в него.

* * *

Я очутился посреди разрушенного мегаполиса. Система выдала синий экран и минут пятнадцать системное меню не работало вообще. Затем оно заработало, но языка я не понимал вообще. Что это за тарабарщина похожая на смесь марсианского и китайского? Лишь через полчаса система разбаговалась и стала работать нормально.

«Мир N94586782103898560−021C. Точка планетарного пространства YW119069.838385, зона 124».

Странно, но координаты были верными, я специально проверил всё до последнего символа, никакой ошибки. Именно сюда меня и хотела отправить Солнышко? И что я должен здесь увидеть? Руины города?

Здесь когда-то был громадный мегаполис, намного больше любого что был на земле, а теперь здесь груды побитых камней и кости, лежащие там и здесь. Я уже засобирался назад, перенесусь ка я в свой пространственный домик, а оттуда домой. Я хотел встретиться с солнышком, а не миром после ядерной войны. Тут то ко мне и вышли люди.

Несколько десятков человек вышли из-за угла разрушенного дома и встали напротив меня. На вид они были теми ещё грязными оборванцами, я бы принял их за какое-то ополчение бомжей или в этом духе, если бы не железные доспехи явно с применением высоких технологий у каждого пятого.

— А ты кто такой? — Спросил один из них. Все они к тому моменту наставили на меня какие-то пистолеты и автоматы неизвестной мне конструкции.

— Максим Козлов. — Ответил я.

— Ты за систему или против неё? — Спросили меня. Тон говорящего стал куда злее, словно он только и ждёт повода, чтобы наброситься.

— Ну конечно против. — Пожал я плечами. — Она ведь разрушила мой мир. — Добавил я и достал плазменный пистолет.

На этом диалог с врагами закончился. Они начали дружно палить в меня. Пули отскочили от доспеха, да и я резко ушёл с линии огня. Плазменный пистолет испепелил парочку особо ретивых, на этом я распрощался с ними. Джетпак и высокая скорость позволили мне очень быстро оказаться за углом.

Вот только чего я не ожидал так это того, что за углом их будет ещё больше. Мелькнула даже нехорошая мысль, что Солнышко меня подставила, но я тут же отбросил её в сторону, не могла она так поступить… по крайней мере со мной.

Это был тот случай, когда некромантом быть плохо. Я тут же призвал нежить из лимба, и она начала выходить стройными рядами. Это была уже не та армия оборванцев, которой командовал Костя год назад, сейчас это были закованные в магические латы и вооружённые волшебным и технологическим оружием опытные бойцы. Только вот помочь мне они ничем не могли. Враги окружили меня плотным кольцом, скелеты просто не успевали помочь.

Я призвал из инвентаря Малыша и панду-терминатора, но и они не успевали помочь. Пришлось отбиваться самому.

Озверевшие люди стреляли мне в лицо в упор из своих дрянных пистолетов и автоматов, лупили ногами, руками, всем чем могли. Мою левую руку схватили железной хваткой, и я даже с моим уровнем и силой едва мог ей пошевелить. К счастью, правая была свободна и плазменный пистолет испепелил парочку нападавших.

Броня держала удар, пули оставляли лишь неглубокие вмятины. Меня даже шарахнули молнией, но защита от электричества у моего доспеха выше, чем 99%. Я использовал кинетический удар и отшвырнул от себя парочку врагов. Левая рука освободилась, я получил небольшую свободу движений.

Ударом кулака я снёс башку одному из нападавших, другому пробил кулаком живот, рука вышла с обратной стороны его туловища.

На них это не произвело впечатления, меня били, стреляли и хватали со всех сторон. Сразу трое психов упали мне в ноги и держали их так отчаянно словно они пассажиры Титаника, хватающиеся за обломки корабля посреди океана. «Что могло довести их до такого отчаяния», подумал я.

Отчаянные и безумные, и отнюдь не слабые, вот какие эти люди. Такими их сделала война? Наверное.

Я пустил молнию и убил ещё нескольких, а затем активировал джетпак за спиной. Огонь джетпака заставил психов разойтись, несколько загорелись заживо. Но едва ли это убавило им энтузиазма.

Я взлетел над ними и тут же стал мишенью. Не знаю из чего стреляли, но по рёбрам попало сильно. Тем временем мои скелеты уже врубились в толпу врагов, да и панда с Малышом не отставали. Панда рубил врагов когтями налево и направо, а Малыш расстреливал толпу из автопушки почти в упор. Я спикировал на Малыша сверху и сходу залез внутрь его тёплой и безопасной кабины. Приятно было очутиться за слоем брони и защитных полей.

Дальнейший бой напоминал расправу, сумасшедшие не ожидали что сами окажутся в окружении и в меньшинстве. Но они и не думали бежать. Они остервенело бросались на армию скелетов, даже если не могли им навредить. Скелеты в первых рядах имели отличную броню и потому понесли мало потерь. Вскоре враг был уничтожен.

— Хозяин, зачем вы пошли сюда? — Спросил меня Малыш.

От его автопушки шёл густой дым, рядом с его ногой лежала гора стреляных гильз. В этом бою он убил больше всех, а расстрелянные им с близкой дистанции враги сейчас напоминали фарш, размазанный по асфальту.

— Я искал Солнышко. Не могу поверить, что она отправила нас сюда.

— Может вы ошиблись в координатах?

— Давай посмотрим.

Я ещё раз перепроверил координаты и понял, что не ошибся. Используя системные карты, я нашёл место, в котором находился и тут стало понятно, что я близко к цели, но не там, где нужно. Система забаговала и выбросила меня в нескольких системах от нужной точки. Об этом я и рассказал Малышу.

— Полетим через космос или будем телепортироваться? — Осведомился он.

Я посмотрел на небо. Что-то мне совсем не хотелось лететь через космос. Как всегда, там будут какие-нибудь опасности, ещё напоремся на космический флот или в этом духе.

Но и порталы тоже плохая идея, опять окажусь не там, где надо. Тем временем в космосе я увидел яркие вспышки. Там что, идёт битва? В небе появилось нечто похожее на комету, она устремилась в нашу сторону.

В городе началось подобие метеоритного дождя. И без того разрушенные здания разрушались ещё сильнее. Под этой бомбардировкой оставаться просто нельзя.

Похоже выбора просто нет… я быстренько ввёл правильные координаты, открыл портал, и мы дружно туда прыгнули.

* * *

В этот раз мы оказались посреди другого мира, куда менее развитого судя по виду, но такого же разрушенного. Здесь царило средневековье, или его очень близкое подобие. По крайней мере замки, города, окружённые стенами, примитивные деревянные мосты и прочие атрибуты присутствовали. Правда всё было разрушено почти до основания, замки в этих руинах скорее угадывались, чем были видны, мосты были разрушены. Зато чего было в избытке так это могил с простенькими каменными или деревянными надгробиями.

Мои войска вернулись в инвентарь и в лимб, а я призвал дракона. Верхом на нём я решил облететь местность и поискать хоть какие-нибудь признаки присутствия живых.

Всё оказалось тщетно, никого живого я не встретил вообще. Всё вокруг было разрушено, были уничтожены даже деревянные халупы, где ютились местные. Все окружающие земли на три часа полёта были сплошным кладбищем.

В центре одного не слишком разрушенного города я нашёл здание ратуши, разрушенное всего лишь наполовину. Покопавшись внутри, я нашёл бумажный свиток.

Система опять валяла дурака и долго не хотела переводить текст. Пришлось подождать пятнадцать минут, прежде чем она заработала вновь. Этот свиток оказался летописью, повествующей о «страшной войне в небесах», «пришествии чумы» и вымирании всего населения здешнего королевства.

Мои догадки подтвердились, жители планеты были уничтожены в ходе этой войны между сторонниками системы и её противниками. И не сказать, что одна из сторон была лучше другой, обе одинаково охотно бомбили поверхность, обнуляя всё живое. Видимо в этом мире не выжил вообще никто.

Задумчивый я вышел из ратуши на улицу. Вокруг меня была картина апокалипсиса и разрушения. На душе стало крайне уныло и тоскливо.

Не зря говорят «старое уходит в огне». Без войны со сторонниками системы было не обойтись и вот её цена.

Лимб открылся без всякого моего приказа и на каменной мостовой появились призраки. Пара сотен. Все на вид местные жители, грязная и несчастная средневековая чернь, только ещё и мёртвая.

Они молча смотрели на меня, а я смотрел на них. Меня таким не проймёшь, призраков я не боюсь, уже насмотрелся на всякие ужасы, да и у самого есть призраки в лимбе, могу призвать, когда захочу.

— Это ты виноват! — Закричали они и бросились на меня.

А ну да, в том, что галактика страдает и воюет против системы виноват я, Максим, кто же ещё?

В инвентаре ещё завалялся противопризрачный порошок, я распылил его перед собой и все подошедшие близко призраки развоплотились. Это остудило их пыл. Тем временем я решил проверить старый миф о призраках. Пока привидения вокруг не решались подойти я насыпал вокруг себя круг из соли.

Сработало, эти гадкие призраки не могли пройти через соль. Хоть в чём-то старые фильмы не врали. А тем временем из лимба вышли мои двадцать элитных призраков-воинов с жуткими косами и серпами.

Если выбирать кто из них страшнее, то мои призраки определённо производили впечатление куда более жуткое. И это впечатление они подкрепили действиями, начав рубить косами призраков, окруживших меня. Всего за пять минут они уничтожили их всех.

Тем временем в небе началось светопредставление. Видимо кто-то в ближнем космосе опять устроил большое сражение.

Я призвал дракона и приказал ему лететь вверх, очень высоко. В самый космос. Нужно было осмотреться и узнать, что там происходит.

Мы поднялись повыше и стали свидетелями битвы двух больших космических флотов. Стрелялись они, конечно, насмерть и всерьёз, космические корабли взрывались и распадались, некоторые из них вообще были органическими, напоминали собой гигантских живых существ. При гибели они выпускали из себя тысячи литров крови, заполняющих пустоту вокруг них.

Я бы посмотрел на сражение ещё, но кажется меня верхом на драконе заметили. Один из «ближайших» кораблей, хотя в космосе близость это то ещё относительное понятие, выпустил по нам ракеты. Дракон открыл чёрную дыру, и она поглотила все десять выпущенных ракет, но вслед за ними полетели ещё и ещё ракеты, теперь их были сотни. Нужно было сваливать.

Мы полетели обратно к планете, но там нас поджидали корабли поменьше и побыстрее. Пришлось сваливать и от них. Дракон открыл ещё одну чёрную дыру и один из кораблей поменьше разорвало пополам. Это остудило пыл преследователей и позволило нам избежать долгой погони. Как же я ненавижу космос.

Я уже собирался открыть портал и вернуться в пространственный домик, но тут моего разума что-то коснулось. Я услышал голос Солнышка у себя в голове. Хотя я и не понял слов, но до меня дошло что она где-то рядом. Совсем недалеко.

Дракон посмотрел на меня вопросительно. Ему тоже не хотелось летать по холодной пустоте лишний раз. Греть кости на тёплых островах и валяться на горе золота ему было куда интереснее. Тем не менее я покачал головой и дал знать, что никуда мы не летим. Мы будем искать Солнышко, она где-то совсем рядом.

Тем временем прямо перед нами открылся портал и оттуда появился громадный космический корабль. Таких исполинских размеров, что на нём можно было разместить миллионы человек. Весь он был выкрашен в золотой цвет, да что там, он просто сиял.

Тем не менее до размеров звезды смерти ему было далеко, да и приветливостью его команда не отличилась, нас стали беспардонно притягивать к кораблю каким-то гравитационным лучом.

Никаких шансов сбежать не было. Порталы стали недоступны, система просто отключилась, а с гравитацией вообще не поспоришь, она дама упрямая. Дракон упирался как мог, силы ему было не занимать, но нас притягивали и нам некуда было деваться.

Двери огромного ангара на корпусе корабля открылись и нас просто притянуло внутрь. Пара минут и мы уже стояли на полу ангара, а большие космические двери закрывались у нас перед носом.

Глава 14

Двери закрылись и наступила полнейшая тишина. Мы с драконом остались наедине, вокруг нас был громадный и абсолютно пустой космический ангар.

Никто не вышел нас встретить, никто ничего нам не сказал и не довёл до сведения. Мы просто стояли как истуканы пока вокруг нас не появился кислород, которым вполне можно было дышать.

Но дышать им я не собирался, а то мало ли чего они туда добавили, я оставался в доспехе и не снимал шлем.

Наконец где-то в дальнем углу ангара открылась дверь и оттуда вышли какие-то люди. Не спеша они пошли в нашу сторону.

Они были одеты в светлые одежды, украшенные драгоценными камнями, по своему виду напоминали какое-то духовенство или точнее сказать сектантов. Доверия они у меня вызвали ноль, желания дышать с ними одним воздухом не появилось совершенно. Дракон тоже невзлюбил этих упитанных сектантов.

Они подошли к нам и пафосно поклонились, затем сложили свои руки в странном жесте и сказали.

— Солнечное приветствие! Мир вам!

Мы не ответили. Дракон вдруг оскалился и на его морде было прямо-таки написано «я вас сейчас сожру». Хорошего настроения у встречающих нас от этого поубавилось, но диалог они продолжили.

— Выражаем вам наше огромное почтение, господин Максим.

Они снова долго кланялись. Я так же стоял и смотрел на них не выражая эмоций. Раскланявшись, они просили нас следовать за ними.

Мы шли по огромным коридорам космического корабля. Всё здесь было выкрашено в солнечный цвет, богато украшено и размалёвано пропагандистскими рисунками.

На первом из них огромная женщина с крыльями, не узнать в которой Солнышко было невозможно, спускалась с небес на землю и защищала людей от полчищ злой системной нежити.

На другом она же возглавляла армии «света», сражающиеся против всяких уродливых пришельцев, мутантов, монстров и прочей «тёмной гадости».

На третьем она даровала людям какое-то светящееся золотом яблоко, от которого они из стариков превращались в молодых и полных сил людей.

Промывка мозгов здесь была на высшем уровне, Солнышко обожали и почитали, этот корабль явно принадлежал её самым горячим сторонникам. И возможно ей самой, потому что где-то на самой грани сознания я чувствовал её присутствие.

А мы всё шли и шли по коридорам, места здесь было навалом. Не как на подводной лодке. Мы почти никого не встречали, а те, кого и встречали не были людьми. Это были самые странные и удивительные формы жизни, состоящие из плазмы или имеющие много щупалец. Единственное, что их объединяло это золотые цвета одежды. Если она вообще была, потому что многие ксеносы её не носили.

Наконец мы оказались в большом зале, полном людей в золотых одеждах, где все стены и потолки были расписаны картинами. На них некий человек в золотом доспехе и верхом на золотом драконе (подозрительно похожем на моего дракона, только цвета поменяли), спасает людей от полчищ монстров, побеждает великанов, помогает Солнышку защищать планеты от тьмы системы. Добывает светящиеся кристаллы и несёт их все Солнышку, а затем совершает бесчисленные подвиги во имя защиты людей.

Подождите, это ж я…

Тут то до меня и дошло что это за зал. Надпись «Максим Великий» окончательно расставила всё по своим местам.

Тысячи присутствовавших в зале людей синхронно мне поклонились. А я стоял как истукан и всё никак не мог осознать.

Я для них оказывается герой, великий человек, живая легенда…Немая сцена продолжалась некоторое время. Наконец люди, да и нелюди тоже перестали бить поклоны и уставились на меня. Кажется, они ожидали что я им что-то скажу.

А что сказать то? Я вдруг вспомнил как совершал все эти «подвиги». По колено в дерьме сражался со всякой нечистью, взрывал, сжигал, разрушал, нырял в болота, ходил грязный и раненый, уставший и побитый. Как на меня охотились твари, наёмные убийцы, пришельцы, великаны, космические чудовища, да и морские тоже.

Не выглядело это всё героически, не так пафосно и чистенько, как на нарисовано на их картинах. И героем я себя не чувствую, так же как и не чувствовал тогда.

Никакой я не Максим Великий. Я просто Максим. Такой какой есть.

Пафосной речи не последовало. Я не стал говорить с ними. Люди каким-то образом угадали моё настроение и стали спешно покидать этот огромный зал, целиком посвящённый возвеличиванию моих подвигов. Вскоре он опустел полностью, все ушли.

Дракон тем временем никуда не ушёл. Даже учитывая его чудовищный размер, в сравнении с этим помещением он был крохой. С интересом он разглядывал картины увековечивающие мои «подвиги». Некоторые вызывали у него недоумение, другие приступы драконьего смеха, третьи вообще никакой реакции не вызывали.

— Налюбовался? Иди в лимб. Я тебя позову.

Дракон ушёл, зато из лимба без моего приказа повыскакивали все кому не лень. Скелеты, призраки, составная нежить, даже колобки, целая толпа. Из инвентаря наружу попросились панда-убийца и Малыш. Обоих я выпустил.

Все они добрых полчаса разглядывали эту мазню. Да с таким интересом словно ничего лучше в жизни не видели. Многие из них на этих картинах засветились тоже. Где-то рядом со мной, на заднем фоне, но засветились.

Понять их радость можно, это настоящая слава, ведь наши подвиги были отмечены, да ещё таким величественным способом. Многие из моих подданных понятия не имели что так круты.

Когда все насмотрелись и посещение картинной галереи закончилось все вернулись, туда откуда вылезли. Им на смену снова пришли ребята в золотых одеждах и начали отбивать нижайшие поклоны «Максим Великому, защитнику народов галактики». После они вежливо просили следовать за ними дальше. В этот раз нам не пришлось шляться по кораблю пешком, мы зашли в какой-то лифт и поехали наверх.

Поездка была долгой, корабль немаленький, ехать до самого верха пришлось минут десять. Всё это время мы стояли как истуканы.

После лифта мы снова плутали по коридорам и ещё дважды ездили в лифтах. Всё это время вокруг меня толпились тысячи носителей золотых одежд. Все кланялись и что-то лепетали мне «великому». Я изредка кивал им, но, по правде, чувствовал себя некомфортно.

Наконец меня завели в ещё один большой зал, со слов этих болтунов это был командирский мостик корабля. Сотни таких же как они фанатиков сидели за компьютерами и мониторами, видимо управляя кораблём. Эти были слишком заняты, чтобы отбивать поклоны, кажется, они кого-то уничтожали. От залпов этой громадной посудины разорвало ещё парочку свободных кораблей.

В этот момент я и обратил внимание на большой золотой трон, пустовавший всё это время. Он стоял ровно посередине командирского мостика. Никто из простых смертных даже не смотрел туда, никто к нему даже не подходил.

В этот момент откуда-то из задних помещений начали приходить здоровенные лысые мужики. Я успел испугаться, ведь кое-кого хорошо знакомого они мне напомнили. К счастью, эти лысые были не тем мужиком, с которым я так долго сражался, эти были «порядочными».

«Вестник нового порядка. Уровень N/A».

Все они были здоровенными грудами мышц, их были десятки и они со всех сторон окружили золотой трон. Иллюзий по поводу их силы я не испытывал, раскатают любого запросто. Как только они построились — появилась она. Солнышко.

Такая же, как и в моих снах громадная, ярко светящаяся, величественная. Она внушала трепет своим подданным, теперь понимаю почему. Она медленно и важно прошагала к трону и уселась на него.

Сразу после этого нас всех накрыло плотное золотое поле, никто на мостике не мог услышать и увидеть то, что происходило тут. Лысые как по команде ушли, простые люди тоже ретировались. Всего пару мгновений мы остались наедине, я и она.

Я не знал, что ей сказать, но слов и не потребовалось. Она встала с трона, и уже через несколько мгновений я был поднят над землёй и заключён в объятия. Да такие крепкие, что у меня сквозь броню захрустели кости. Ау, больно же!

Закончив обниматься, она отпустила меня и поставила на землю. Я снял шлем и некоторое время она разглядывала моё лицо. Дольше всего её взгляд задержался на кругах под глазами. Да, в последнее время нервов было много, а хорошего сна меньше, чем хотелось бы. Она заговорила первой. Её голос был высоким, нечеловеческим, и в то же время величественным.

— Наконец-то ты добрался до меня, Максим.

Тут я невольно заметил, что система пропала. Она совсем не действует, когда Солнышко рядом. Такое чувство словно её никогда и не было.

— Хорошо ты устроилась. Миллионы последователей. Свой корабль. Я тоже хочу такой.

— А ещё целый гарем мужей.

Я уставился на неё в изумлении. Эти лысые что, её мужья? У неё что, целый гарем из лысых качков невероятной силы? Некоторое время я пытался всё это осмыслить. Её лицо тем временем было абсолютно серьёзным, а затем она улыбнулась и засмеялась.

— Попался? Ха-ха. Ты поверил мне.

Поверил. А как ей не поверить? Она тем временем хохотала. Смех этот был странным, такое поведение не слишком шло существу столь величественному как она, но я видел, что её глаза горели весельем, а сама она была очень рада меня видеть. Это разрядило обстановку между нами, я понял, что нахожусь в компании лучшего друга.

— Расскажи мне как ты тут справлялась. Я хочу знать всё.

— Хорошо, всё равно нужно ввести тебя в курс дела. Пойдём вмои покои. Заодно познакомлю со своим «гаремом».

* * *

Рассказ был долгим и обстоятельным, а самое главное очень интересным. Ничего суперсложного она не делала, просто боролась с верными сторонниками системы и собирала вокруг себя недовольных. Недовольных были триллионы, её с самого начала поддерживали множество миров и целые звёздные системы. Она и обернуться не успела, а у неё уже была армия галактического масштаба. Да и хитрые акулы передавали ей добытые мной кристаллы, что делало её ещё сильнее с каждым разом, пока она не достигла пика силы.

Сейчас она достигла пика могущества, стала символом сопротивления, одно её присутствие отключает систему в целых мирах, стоит ей захотеть. Теперь её знают в каждом уголке галактики, на её стороне сражается большая часть разумных существ и большая часть миров.

Проблема в том, что иметь на своей стороне большинство разумных для победы недостаточно. Все самые сильные расы так или иначе любят систему, ведь она даёт им понятный и мощный способ набора силы. За счёт него они достигли своих высот и расставаться с любимой системой не хотели.

Конечно, с исчезновением системы личные силы всех живых существ никуда не денутся. Ведь они принадлежат только им. Однако набор силы с того момента становится менее понятным и более интуитивным, и уж точно не связанным с тупым убийством всего живого. Могучих хищников галактики такой расклад не устраивает.

Так что галактика горит в ужасающей гражданской войне, опустошительной и бескомпромиссной. Я спросил её «сражаются ли здесь армии клонов и дроидов?», но она пожала плечами и ответила, что не слышала о таком. Я задавал ещё вопросы.

А когда система исчезнет? Как нам становиться сильнее? Неужели мне придётся как китайскому культиватору сидеть на камне и медитировать 99 лет ради взращивания «внутренних потоков» или типа того? А потом с катаной разучивать движения 12 лун или что-нибудь в этом духе? Бе… фу какая гадость! Лучше бы я не начинал этот бунт против системы. Как отмотать всё назад?

Солнышко, услышав мои сомнения снова засмеялась. Она заверила меня что превращаться в китайца и медитировать на камне мне не придётся, можно стать сильнее просто совершенствуя новые техники.

Система давала мало гибкости в применении навыков, «вот навык, пользуйся», отклонения в сторону почти невозможны. Даже в создании гомункулов и склеивании нежити из разных кусков система была не очень гибка и назначала кучу ограничений. Теперь же когда она исчезнет, можно будет пользоваться своей силой свободно и создавать всё что душа пожелает.

Я уже представил перспективы, я ведь смогу вытворять всё что захочу и с нежитью, и с механизмами. Полёт фантазии неограничен. Нужно будет сделать пару сотен скелетов с 6… нет 8, а лучше 12 руками. Всё ради увеличения выработки на производствах.

А главное система больше не захватит ни один новый мир и не устроит там бойню как в моём. Не обратит большую часть людей в зомби и не заставит немногих выживших пройти через то же через что прошёл я. Ни один мир не повторит судьбу моего родного и уже это греет мою душу.

— И что теперь? — Спросил я Солнышко.

— Мы близки к победе, почти сломили сопротивление сторонников системы. Сама она в последние недели сильно сдала и сдаст ещё больше. Ты поможешь мне на оставшемся этапе.

— Я? И как же?

— Морально поддержишь. Приятно, когда рядом есть кто-то кому можно доверять.

— Ого, это безумно важно.

— Ты и не представляешь насколько. Кстати, как ты заметил я приложила много усилий чтобы о твоих подвигах узнали все. Теперь ты второе самое почитаемое лицо в галактике после меня. Помни и не забывай, для народов галактики ты теперь герой, защитник и спаситель, веди себя соответственно. А пока располагайся. Я приказала выделить тебе большие покои. Самые большие на корабле после моих.

— Спасибо.

— Гарем нужен? Сколько женщин тебе прислать? Пару сотен?

— Опять шутишь.

— Ха-ха. Нет.

— Я хочу побыть один.

— Хорошо, отдыхай. Следующим утром я тебя позову, введу в курс дела… Погоди, ты сейчас опять пойдёшь и напьёшься вместе с Огоньком и выкуришь целую пачку сигарет? Не смотри так, я твои привычки знаю, я же сказала, веди себя соответственно статусу героя. И вообще ты о здоровье подумал? Думаешь система тебя вылечит, если печень прихватит? Думаешь зелья исцеления всесильные?

В этот момент Солнышко стала напоминать Марину. Та тоже поднимала тему с вредными привычками. Как же они сейчас обе похожи. И отреагировал я точно так же, молча ушёл. Будет мне ещё тут мозги полоскать, защитница галактики бл**ь, возвышенное существо. Всё же женщины не меняются, пусть они хоть трижды самые могущественные на свете.

Меня отвели в мои покои. Как и обещали, оставили одного. Я сразу уселся в кресло и призвал Огонька. Тот конечно же всё слышал и знал все детали беседы. Никаких объяснений не требовалось, я достал из инвентаря две бутылки вискаря, первую начал вливать в себя, вторую пил прямо из горла Огонёк. Мы с ним два сапога пара, какой хозяин такой и питомец. Да ещё и видения начинают мучить, в общем нормально поспать будет проблемой даже если залиться. Но я всё же попытаюсь.

Ночью корабль потряхивало, они там что, сражаются пока я сплю? Впрочем, меня это устраивало, пускай бьют друг другу рожи, а я буду отдыхать, всегда бы так.

Утром я дышал перегаром как Змей Горыныч, странно что подушка не загорелась. Слуга пришедший меня разбудить не смог скрыть удивления, стоило ему только услышать запах. Наверное, в его понимании галактические герои не пьют. А я ещё и упился зельями от похмелья и головных болей и выкурил сигарету. У бедолаги ломался шаблон.

Зато в покоях была своя душевая королевских размеров. После помывки мне принесли завтрак. Пожалуй, этим всем можно было накормить десять человек. Я наелся как следует, ещё и Огонька побаловал деликатесами. Как только закончил свои дела меня повели к Солнышку.

Глава 15

Они готовили планетарную высадку. Тысячи солдат садились на малые корабли и отчаливали в пустоту, чтобы высадиться на поверхности планеты. Планеты, которая была разбомблена и лежала в руинах. Оставалось только запугать выживших и водрузить свой флаг где-нибудь в видном месте.

Без всяких сомнений корабль превратил поверхность планеты в лунный ландшафт, а затем набил выжившими людьми несколько десантных транспортов и доставил их на корабль. Всем им предстоит стать рабами, а может быть и солдатами, если промывка мозгов пройдёт удачно. Таков новый порядок.

Проповедники Солнцеликой взялись промывать им мозги прямо на месте. Они ещё не сели на транспорты, а уже наслушались проповедей на три жизни вперёд. Некоторые прямо там падали на колени и принимали новую веру.

Ещё одна разрушенная планета была покинута, оставлена навсегда. Корабль летел к следующей. Так выглядела рутина этой войны.

Много времени я проводил с Солнышком. Придя к власти, она сильно разленилась. Много времени она проводила в блаженном ничегонеделании и жаждала развлечений. И я развлекал её своими историями. О том как дела шли на земле, что я видел, что делал, с кем сражался, где был и так далее.

Она же в свою очередь рассказывала чем занималась здесь. Я услышал немало историй о ходе этой войны, уничтоженных планетах, геноциде целых народов, порабощении миллиардов, производстве вооружений, доходах оружейных корпораций, строительстве флотов и прочем «прекрасном».

Галактические богачи нажили немыслимые богатства на этом конфликте. Многие из них снабжали обе стороны, и это в их среде считалось нормой. Никто не был в претензии, деньги есть деньги, главное, что оружие было произведено и доставлено, остальное вторично. Никто не хотел потерять поставщика.

Так и проходили наши дни, в ленивых беседах. Правда не всегда эти беседы удавались. Иногда Солнышко менялась на ровном месте и становилась столь высокомерна и заносчива, что с ней невозможно было разговаривать. Стало очевидно, что она страдает от раздвоения личности, а то и более того. Ещё минуту назад улыбчивая и дружелюбная она становилась мрачной и пугающей.

В такие моменты я предпочитал уйти от неё подальше. Чаще всего я уединялся в своей каюте и смотрел местный интернет. Там было много любопытного. «И проснулся он знаменитым», так говорят. Пожалуй, после моей подруги самым известным человеком в галактике был я. У меня даже был личный фан-клуб подражателей.

Они подражали моей внешности и стилю боя, правда куда менее успешно, всё же «билд» у меня был не стандартный, не всем подойдёт. А ещё они проводили фанатские сходки, где пытались приручить духа огня, баловались некромантией (хорошо, что не некрофилией), собирали боевых роботов (иногда последние убивали собственных создателей, но когда это кого-то останавливало?), и ходили по данжам, правда низкоуровневым.

Зачем жителям благополучных миров ходить в данжи? Там ведь можно просто умереть, тем не менее школьники туда ходили. Чаще всего померяться «крутостью», поубивать слабых врагов и погадать: «как бы поступил великий Максим в этом случае?». Не все выходили из данжей живыми, даже самый «крутой» из школьников, аж с целым десятым уровнем, мог так и не выбраться из данжа с простыми врагами второго уровня.

Больше на корабле делать было нечего. Я даже решил тихонько свинтить. А что такого? С Солнышком повидался, на галактические разборки посмотрел, немножко поднял свой уровень «чсв» через любовь фанатов и всеобщее признание заслуг. Пора бы и домой отправляться, а то не справятся там без меня, по крайней мере долго.

Я уже навострил лыжи, хотел портал открыть, а он вдруг не открывается. Видите ли, великая Солнцеликая повелела мне остаться. Мне тут же вспомнилось как нас с драконом притянуло к кораблю гравитационным лучом. Не самое приятное воспоминание, совсем не хотелось повторения. Пришлось остаться здесь, пока что.

* * *

Я, как обычно, мирно спал, никого не трогал и не обижал, когда корабль сильно тряхнуло. Казалось бы, чего особенного, мы же на войне? Но в этот раз корабль тряхнуло особенно сильно, гораздо сильнее чем обычно.

Я даже чуть не свалился с кровати. В гору пустых бутылок, что лежала около неё. Это не я, честное пионерское, это всё Огонёк выжрал.

На всём корабле включилась тревога. Видимо повреждения были значительными. Я нажал на кнопку вызова слуги. Тот прибежал быстро, держась за простреленную руку.

— Они на корабле! — Крикнул он.

— Кто они?

Он не ответил, от потери крови он уже терял сознание, его тушка сползала по стене, оставляя после себя кровавый след, чисто киношная сцена. Пришлось напоить его зельями исцеления, но в себя он пока не пришёл, я уложил его на диван, пусть отдохнёт.

Рана явно пулевая, выходное отверстие видно отчётливо. Значит враги проникли на борт корабля? На абордаж нас что ли взяли? Так, я в таком не участвую, немедленно открываю портал и домой!

Но портал не открылся, «телепортация заблокирована». Пришлось облачаться в доспех и приготовиться к бою.

В коридорах корабля творился хаос. До моего чуткого слуха доходили выстрелы и взрывы. Я послал летучую мышь посмотреть, что там. Бедолага не вернулась, её засосало в вакуум. Корпус корабля был пробит во многих местах, воздух высасывало в вакуум, а внутри кипели бои.

Я решил пойти в противоположном направлении, кажется этим путём я когда-то шёл из ангара. Коридоры сменялись один другим, один жуткий вопль сменял другой. Не слишком то приятно слушать как людей убивают. А убивали здесь много и повсеместно, пленных на этой войне брать не принято.

Выйдя из-за угла, я предстал перед своими противниками. Это были люди одетые в хайтековую броню из неизвестных мне материалов. Все вооружены весьма технологичным оружием, что и доказали на месте. Выстрел из бластера превратил члена экипажа в лужу слизи.

Они и удивиться не успели, а в моей руке уже был плазменный пистолет. Четверо врагов умерли в ярких вспышках, броня не защитила. Ещё двое успели отреагировать, попытались сбежать. Не очень храбро, оба умерли уставшими.

Ещё четверо выскочили со спины. Я среагировал мгновенно, открыл лимб и оттуда выскочила орава скелетов. Пусть почти все они были уничтожены, зато все эти выстрелы не достались мне, испытывать крепость своей брони я не собирался. Враги были жестоко растерзаны.

Я заполонил коридор нежитью и велел ей идти впереди меня. Они набрасывались на всех, кого встречали. А встречали они в основном врагов.

Пусть их потери были велики, зато я не напрягался. Шёл себе спокойно дальше, наслаждаясь прогулкой.

В большом коридоре я вызвал Малыша и сел внутрь него. Нечего мне ходить пешком тут.

Как раз в этот момент в зал забежали враги. Не ожидали они такого сопротивления. Малыш навёл на них автопушку и сделал «бум-бум». Через десять секунд от врагов остался только фарш, размазанный по полу.

Чуть позже мне пришлось спешиться, Малыш помещался далеко не везде. Я снова топал один.

Врагов было в избытке, за следующий час я убил десятки. Пришлось даже вспомнить про огнемёт.

Хорошо я подпалил им хвосты, и не только. Никакая броня не защитила от таких температур. Мгновение и ты уже живой факел, ещё несколько мгновений и ты мешок с обугленными костями, расплавленным железом и пеплом.

Сам того не заметив я заплутал. Корабль этот не маленький, попробуй разберись на какой лифт садиться.

Поблуждав по всему корпусу и убив сотни врагов я вдруг оказался почти там, где и начал. Вот облом! Зато куча служек бросилась мне в ноги благодарить за защиту. Кажется, битва закончилась в нашу пользу.

Однако открытым оставался вопрос почему их не защищали свои? Разве здесь нет армии? Почему я почти никого не видел? С этими вопросами я пошёл прямо к Солнышку.

Она была занята, раскуривала кальян в окружении своих лысых телохранителей. На вопрос «почему вы не защищали своих?» отмахнулась. Мол, ерунда это всё, кораблю ничего не угрожало, а смертные должны защищать себя сами.

Она и пальцем не собиралась шевелить, когда её последователей убивали. Да и лысое войско тоже. Стояли истуканами и смотрели перед собой в пустоту.

Я пошёл обратно в свою комнату. Первое, что бросилось там в глаза это идеальная чистота повсюду. Все последствия боя уже прибрали, оперативно здесь работают рабы.

В моей комнате теперь стоял телохранитель. Ещё один лысый сверхвояка.

«Вестник нового порядка. Уровень 99999???».

Он больше напоминал статую чем живого человека. Стоял неподвижно и смотрел в одну точку. Даже не дышал. Я помахал рукой у него перед глазами и пощёлкал пальцами. Никакой реакции.

Через некоторое время мне стало скучно, и я решил заговорить с ним.

— Слушай лысый, а как ты добился своей силы?

К моему удивлению он ответил.

— Всё просто смертный, каждое утро 1000 отжиманий, 10000 приседаний, бег 100 километров.

Не знаю, насмехался он надо мной или был серьёзен. Я решил пока оставить его в покое. Прикончил запас угощений и продолжил своё безделье.

Бездельничать надоело, и я призвал несколько отрядов скелетов. Начался стандартный и неприятный им ритуал проверки боеготовности.

«Почему калаш ржавый? Почему ствол не чищен? Почему броню не починил? Где половину костей растерял?». Допрос продолжался долго, пострадавшие вняли и занялись собой и экипировкой.

Таким образом за пару дней я проинспектировал большую часть армии. Нагоняев было выдано сколько хочешь, в который раз меня за спиной называли тираном.

После инспекции и проверки моих войск я три дня я бездельничал и наслаждался отдыхом. Точнее пытался, потому что нервы мои здесь были не спокойны.

Спустя трое суток мой неожиданный отпуск был прерван вмешательством самой Солнцеликой. Она попросила о помощи в «сущей ерунде». Всего-то было нужно поставить очередной мирок на колени.

«Мол возглавь десант с орбиты, повоюй немного, покажись всем, враги испугаются и сдадутся, плёвое дело. Ты ведь очень сильный и знаменитый. А я пока полежу тут у себя, покурю кальян, расслаблюсь, кубиками пресса у лысых полюбуюсь. Дерзай мой чемпион».

Я бы и хотел сказать ей всё что про неё теперь думаю, да не рискнул. Придётся всё же сделать как она просит.

* * *

Планета пылала, сотни тысяч были убиты, многие города разрушены. Миллионы стали бездомными. В общем Солнышко принесла местным жителям счастье и свободу от системы.

А чтобы счастье и свободы были закреплены окончательно, на поверхность высаживалось всё больше и больше войск. И я вместе с ними.

Верхом на драконе я пролетел над многотысячными полками, выходящими из десантных транспортов, чем вызвал бурное их одобрение.

Это были простые солдаты с таким же простым оружием, весьма базовой защитой и низким средним уровнем. Пешки войны, что несли на своих плечах основную её тяжесть и, следовательно, самые большие потери.

Всего в нескольких километрах от места высадки кипели ожесточённые бои. Мегаполисы превратились в руины, руины чуть позже в наспех созданные крепости. Местные жители засели там и отстреливались из всего что имели. Это было похоже на Сталинград, только в 10 раз хуже.

Появление громадной твари в воздухе заставило многих местных разбежаться в ужасе. Организованное сопротивление прекратилось, чему наши солдаты были очень рады. Вот только я понимал, что это всего лишь начало.

Пусть мои полёты на драконе и демонстративное уничтожение пары сложенных из мусора и битого кирпича бункеров напугало противника, но о сдаче хотя бы этого города речи не шло.

Желания вредить местным не было вообще, поэтому мы скорее запугивали и вынуждали местных сдаваться, чем разрушали и убивали.

Местные точно не были сильны, ничего страшнее автомата в руках я у них не видел. На второй день боёв пошли массовые сдачи в плен. Весть о том, что «Максим Великий» здесь надломила их мораль.

С тех, кто называл меня великим мне хотелось смеяться, но громкое имя работало. Если бы не оно — сидеть нам здесь пару месяцев как минимум.

Дело было сделано, я вернулся на корабль.

* * *

С того момента подобное повторялось регулярно. Мы подлетали к очередной неверной планете, бомбардировали её, высаживали десант, затем я запугивал местных верхом на громадном драконе. Они в ужасе бежали сдаваться. Всё повторялось по новой.

Не многие желали перейти на нашу сторону добровольно, упорствующих было в пять раз больше. Насилия была просто масса, разрушений множество, убитых сотни тысяч. Если назвать произошедшее с моим миром трагедией, то здесь каждый второй случай был просто ультратрагедией.

Солнцемордая была абсолютно флегматична, казалось, никакое насилие не способно её удивить вообще. В произошедшее она вмешивалась минимально. Конечно, при большой необходимости она могла и речь толкнуть и всех как следует замотивировать, и голову кому-нибудь отчекрыжить, за предательство или большие промахи, публично. Но в целом она была жутко ленива и проводила свои дни в праздности и блаженном ничегонеделании.

Неужели все великие правители такие? Или я просто исключение? А то бегал как угорелый туда-сюда, сражался. Сколько себя помню всегда был в движении, в делах и заботах, рисковал головой. А она просто валяется на шёлковых простынях, да пара андроидов её веерами обмахивают, как египетскую царицу.

В какой-то момент я не выдержал. Потребовал, чтобы меня отпустили, открыли мне телепортацию домой, чтоб я наконец-то убрался. Солнцемордая только махнула рукой и меня вывели из её покоев. Теперь на входе в мои апартаменты стояли уже два лысых охранника.

Никуда я с этого корабля веселья не делся. Думал даже сбежать, ага, наивный, как же. С разбега и два раза! Воевать меня тоже больше не звали, теперь я сидел в четырёх стенах как зэк. Только водили мне симпатичных наложниц. В какой-то момент я перестал отказываться. Да и отказаться от эльфиечек довольно трудно.

Так прошло ещё три недели, прежде чем меня снова пригласили на мостик.

Там Солнцемордая заявила мне что с моими подданными на Земле всё хорошо и волноваться мне не о чем. Народ Йос-21 живёт в мире и спокойствии. После этого мне была показана картинка, где волны мертвецов накатывают на укрепления моей деревни великанов, а последние отбиваются едва-едва из последних сил. Даже такие силачи как гиганты не выдержали бесконечных атак.

На логичный вопрос «ты сбрендила? Они же сейчас все умрут». Она пожала плечами и сказала, что пока все живы, а значит всё нормально.

После такой жуткой несправедливости она перевела тему и заявила, что я снова должен помочь ей в очень важном деле. В деле деликатном.

Всего-то нужно вернуться в мир великанов, где я навёл шороху, и уговорить их короля встать на нашу сторону.

Нового короля, потому что старом я отстрелил яйца из пушки. И не так давно чтобы даже самые плосколобые великаны смогли об этом забыть.

На все возражения она ответила мне что я гений и точно справлюсь. А чтобы чувствовал себя увереннее даст мне в помощь двух своих лысых сверхлюдей. Это якобы великая честь.

Новых возражений не последовало ведь по щелчку её пальцев я провалился в портал. Возражать возможности уже не было.

Глава 16

Вот почему, когда я вываливаюсь из портала то чаще всего падаю в болото? Это уже статистика, а она не врёт! Почему не в мягкую кучу снега, не на удобный диван, не в кровать к королеве эльфов, а именно б***ь в болото?

Вокруг квакали лягушки, летали мухи, плескались в воде какие-то болотные птички. Я же сидел весь в тине и снимал со своей брони приклеившихся к ней странных улиток.

— Пошли, нечего рассиживаться, приказы великой надо выполнять. — Сказал мне лысый хрен и рывком вытащил меня из воды.

Руку мою он схватил так сильно что на броне остались следы. Прямое попадание пули их не оставляет, а этот оставил. Да и сдавил он её так, что мне стало весьма больно. И это с моим то уровнем. Сразу ясно кто здесь самый сильный. И это не я.

— Их король живёт там. — Он указал в каком-то направлении, совершенно мне не понятном. Уж не знаю, где здесь север, а где юг, да и в этих местах не разбираюсь. Без них и пешком заплутал бы.

И, как назло, тыкал лысый пальцем в сторону густого леса, где явно никто разумный не жил с начала времён. Не хватало мне только шляться по грязи!

— Я призову дракона, и мы полетим. — Заявил я весьма категорически. — Будешь показывать дорогу.

Лысый хмыкнул, это у него такое согласие. Я призвал дракона, и мы залезли на него. Заодно я проверил возможность телепортации, и она была заблокирована. Не сбежать, облом.

Мы летели над полями, лесами и лугами. Вначале мы были очень далеки от цивилизации, несколько часов неслись над гигантскими дикими лесами, полными всякой гигантской живности, злой и агрессивной. Затем приблизились к первым деревням.

Великаны были нам не рады. Почему-то увидев дракона, они недовольно загудели и начали закидывать нас камнями, грязью или даже дерьмом. Наверное, знают кто я такой. Мы просто взлетели повыше, чтобы нам не так доставалось.

По опыту я знал, что шлем лучше не снимать. А то запах убьёт вернее, чем брошенный камень. Даже на высоте здесь должно смердеть от любой деревни на километры. Великаны вообще нечистоплотные, даже своих я с трудом заставил мыться в бане. И то помывкой они пренебрегали как могли. А тут ещё и отхожие ямы вонючие. Упасть туда это участь похуже чем свалиться в бездну.

Столица великаньего царства показалась на горизонте лишь через сутки пути. Это с двумя остановками. Лысые вояки не спят, потому мне пришлось объяснять им что сон мне, живому человеку, необходим. И что если не посплю, то стану как зомби и никаких переговоров с королём гигантов не будет. Аргументам этим они вняли, хоть и не особо охотно. Растолкали меня через пять часов, вот столько я и поспал.

Стоило нам подлететь к городу как из гигантских башен его в нас полетели стрелы. Великаны, надо сказать, стрелки ещё хуже, чем интеллектуалы, трудно поверить, но это так. Поэтому стрелы летели с большим отклонением и шансов попасть не было никаких. Но отношение они показали.

Со временем стрел стало так много что это облако дерева и гусиных перьев стало опасным. Пришлось снова набрать высоту и на город мы просто спикировали.

Приземлились мы ближе к дворцу правителя. Там нас уже ждала многочисленная стража. Целые ряды великанов-воинов, в железной броне и с алебардами. Увидев дракона, они забросали его камнями, не дав нам сесть. К забрасыванию нас присоединились горожане. Они швыряли тухлые овощи, камни, комки грязи, что было хуже всего!

Среди гомона я со временем стал разбирать отдельные слова. И слова эти мне не понравились.

— Мерзкая вошь!

— Убийца!

— Мелкий похититель!

— Крохотный подлец!

— Ты украл моих детей!

Ого, да меня здесь любят! Злопамятный они народец, хоть и тупой совершенно неизлечимо.

— Я пришёл с миром! — Крикнул я. Да разве они могли меня услышать? Вмешался лысый.

До того эти двое восседали на драконе и делали вид что здесь не находятся. Как бы мы здесь, но как бы и нет, разбирайся сам Максимка со своими проблемами, холоп. Однако теперь бояре пожелали вмешаться, и вмешались.

Уж не знаю откуда у них такая магия, трудно поверить, что такое бывает, но через несколько мгновений после того, как лысый поднял руку, толпа великанов внезапно успокоилась.

Великаны буквально замерли, застыли. Стеклянными глазами они смотрели на нас как загипнотизированные кролики на удава.

Дракон наконец приземлился, около самого входа в замок. Великаны почтительно разошлись в сторону давая нам дорогу. Мы медленно и величественно слезли с его спины на каменный пол. Один из гигантов, одетый поприличнее и не в железо, наверное, чиновник придворный, встал на колени и позволил нам забраться на его плечо. А дальше он встал и пошёл внутрь.

Мне бы так уметь. Все великаны были предельно спокойны. Желавшие разорвать меня на части ещё минуту назад, теперь они смотрели в пустоту перед собой и казалось совсем ничего не замечали. Этакий «взгляд на тысячу ярдов».

Теперь понятно, как они заводят союзников, околдовывают и обманывают их. Глядя на то, как легко и естественно всё это удавалось лысым я понял, что для них это обыденность.

Великан нёс нас на своём плече через весь замок до самого тронного зала. Все, кого мы встречали просто стояли на месте как заколдованные. Кроме одного единственного.

«Жрец системы. Уровень 41».

Одетый в своеобразную синюю рясу этот жрец бросился на нас. Его глаза покраснели от гнева, он был единственным на ком колдовство не сработало. Он собирался уничтожить нас ударом посоха, но один из лысых среагировал быстрее. Мгновение и черепушка гиганта была расколота, один единственный удар лысого почти разделил голову гиганта надвое, что убило его на месте. Больше сопротивления мы не встречали.

Мы вошли в тронный зал. На троне восседал новый король великанов, ещё более свиноподобный чем его предшественник, хоть и моложе. Вокруг него толпились придворные, десятки гигантов, все такие же зачарованные, как и все остальные раньше.

Король был так же загипнотизирован, как и все остальные. Капля слюны свисала из его рта, опускаясь на подбородок и ниже на его дорогие одежды. Один из лысых мгновенно переместился к нему вплотную и залепил ему пощёчину.

«Эрик Тугодум. Король великанов. Уровень 14».

Пусть ладонь лысого в сравнении с щекой великана это как пчелиное жалко мамонту, но эффект был непропорциональный. Удар был таким сильным, что гигант едва не погиб от перелома шеи. На щеке остался огромный синяк, а отупение сразу слетело и сменилось дежурной непробиваемой тупостью.

Великан выплюнул три зуба на пол, сплюнул кровь и уставился на нас так словно перед ним самое удивительно зрелище в истории вселенной.

Некоторое время он таращился на нас так, что его глаза едва не вылезли из орбит, а потом он выдал самое умное что пришло ему в голову.

— Вы кто такие? Я вас не звал! Идите на…

Договорить он не успел. Ещё один удар по щеке выбил ещё три зуба. «Король» упал с трона и растянулся на полу. Кровь обильно хлестала из его рта, а он дрыгал руками и ногами не понимая, что ему делать.

Лысый был уже около его уткнувшегося в пол лица. Он залез гиганту на затылок и ударил ногой по голове. Удар был таким сильным что голова великана впечаталась в мрамор пола и изо рта вылетел ещё пяток зубов.

— Нинада, я всё скажу! Сокровища зарыты под дубом за городом. Только не стукай!

Великан был полностью сломлен. Блоха победила льва. Правда и лев был глуп, и блоха не так проста. Лысый посмотрел на меня, как бы намекая что сейчас мой выход.

Я вышел вперёд и прочитал избитому королю краткую речь о том, как ужасна система и как добры мы, борцы за свободу и счастье народов галактики. О том как мы всех спасаем и защищаем, и так далее и тому подобное. В общем наврал ему столько, да так артистично, что даже лысые сказали, что довольно словоблудия, пусть король принесёт клятву верности Солнцеликой защитнице угнетённых и даст своих великанов на войну, в количестве пары тысяч в месяц.

Некоторое время избитый «король» думал. Трудно поверить, но даже его сломанные шестерёнки додумались до того, что его, мягко говоря, разводят, а точнее наехали и фактически грабят, да ещё обещают сделать этот немыслимый грабёж системным.

Немного обмозговав ситуацию, он уже думал ответить отказом, но посмотрел на окровавленные кулаки лысой букашки и передумал. Эта букашка была сильнее любого мамонта.

Тут то он и решил воспользоваться «помощью зала». Дёрнул за рясу первого попавшегося, а это, как назло, был жрец системы.

— Дядько, подмогни советом! — Сказал он.

Но «дядько» советовать ничего не собирался. Он схватил свой посох и бросился на нас с воплем «зашибу, ироды!». Кончина его была быстрой и жестокой, лысый одним ударом располовинил его тушку. Мраморный пол украсили его кишки.

Это было началом бойни, ведь в себя начали приходить придворные, а их были десятки. Удивлённо они таращились на нас, а затем с криком «король в опасности», пошли в атаку. Очень зря.

Лысым они были не ровней. Как не может первобытный человек сбить самолёт, так и эти дикари ничего не могли сделать лысым. Последние просто почесали кулаки о них, а затем устроили бойню.

Прямо на глазах испуганного королька они убивали придворных одного за другим. Делали это жестоко, с фантазией, с полной отдачей процессу, не торопясь.

Наконец кроме короля и нас живых в зале не осталось. Тот уже дошёл до нужной кондиции ужаса и отчаяния, и теперь был готов на всё.

— На одно колено, свинья! — Покрикивал на него лысый, когда король готовился дать клятву верности Солнцемордой.

По идее она должна была принять её лично, но кажется была занята, сегодня у неё планировался день водных процедур, если я не ошибаюсь. В общем ей не до какого-то там короля и его народа. Да и без её присутствия клятва будет засчитана.

Прочитав клятву верности, король великанов навсегда обрёк себя и свой народ на рабство у Солнцеликой. Никакая смерть системы не избавит его от этих пут, ведь даже без системы клятва останется.

Не прошло и часа с момента принесения клятвы, а около города уже открывались порталы, из которых вылетали космические транспорты. На них лысые прислужники Солнцемордой пинками и угрозами загоняли несчастных великанов, закованных в цепи, вынужденных теперь подчиняться.

Корабли улетали с поверхности планеты и проходя через порталы вскоре оказывались около главного космического корабля, в чьих ангарах выгружали живой товар.

Их забрали намного больше, чем обещали, столица опустела наполовину в первый же день. Через несколько лет весь их мир опустел. Каждый великан, был закован в цепи рабства, последним из всех — король. Зря он бегал по болотам и прятался, от Солнцемордой не уйдёшь.

Несчастных и глупых гигантов ждала скверная судьба. В рабских ошейниках, лишающих возможности противиться воле хозяина, они будут воевать в этой войне до самого её конца в качестве пушечного мяса.

А ещё они будут самыми ценными строительными рабами. Цены на них будут баснословными.

В космосе, в специальных скафандрах, не очень удобных и надёжных, они будут строить космические корабли. В этой отрасли они будут считаться идеальными рабами, ведь там, где нужно соединять воедино огромные куски кораблей им не будет равных. На поверхности миров они будут строить всё, начиная от простеньких хижин и заканчивая дворцами. А чтобы такой ценный народец не вымер окончательно его заставят размножаться в неволе.

Так великанский народ утратил свободу и был обречён на вечные страдания.

Кроме, конечно, великанов Максима, они уже давно обменяли свою свободу на бочку пива и тёплые дома в деревне великанов. И очень тому рады.

* * *

Солнцеликая улыбалась. Она была довольна. За её спиной висел огромный гобелен, где были отмечены все миры галактики, которые она собиралась «освободить». В день, когда король великанов продал свой народ там загорелась ещё одна звёздочка. Ещё один мир был «освобождён» и «спасён» от злой системы. Хвала ей, великой!

За свою «службу» я получил богатые дары, хотя какая там служба? Заниматься разбоем они могли бы и без меня. Уже потом я узнал, что чтобы засвидетельствовать клятву нужен кто-то живой и смертный, так что моё присутствие было обязательно.

Рабы-великаны почти сразу попали на галактические рынки и произвели там фурор. Оказывается товар там был всякий, какой хочешь, но вот такого не было никогда. Так что сторонника Солнышка отлично наварились.

А что тут такого? Для войны нужно много денег, так что мародёрство, работорговля, «крышевание», геноцид и прочее — всё оправдано и допустимо.

В войне главное деньги, а значит счета в галактических банках никогда не должны пустеть. Напротив, толстый счёт защитит тебя не хуже танковой брони. Ох, Маркса на них нет. И куда он вообще смотрит?

— Смотри Максим, это колечко стоит больше, чем целая планета. — Сказала мне Солнышко.

Она сунула мне под нос кольцо с необычайно ярким камнем, покрутила перед самыми глазами, чтобы я рассмотрел. Хотя разглядывать такую яркость я не мог.

«Реликтовый энергетический кристалл». — Возникла системная надпись и тут же исчезла. На этом корабле система включалась лишь с разрешения хозяйки.

— Он же реликтовый! — Воскликнул я. Это же один из самых ценных предметов вообще.

— Ага, он восхитителен? Тебе нравится?

«Ага, нравится. Ты продала целый народ в рабство, чтобы купить себе безделушку? Определённо это высший шик!» Хотел бы я так сказать, но быстро передумал. Я здесь мало что решаю.

— Очень нравится, он великолепен.

— Подстать мне! — Заявила спасительница галактики.

Кто бы нас всех спас от таких «спасителей»?

А когда я вернулся в свои покои там меня ждали два десятка эльфиек-невольниц. Это была ещё одна награда нашей справедливой Солнцеликой, защитницы народов и бла-бла, чтобы мы без неё делали?

Жить они собирались здесь же, ибо теперь мои наложницы. Осталось только придумать, где их разместить. В моих покоях не то, что на двадцать, на пятьдесят человек места хватит, правда о приватности придётся забыть.

Сопливый школьник уже пускал бы кровавые сопли из носа при виде сбывшейся мечты.

Вот только я был давно не сопливый школьник и даже не студентик. За всеми этими событиями я и забыл про свой 22 день рождения.

22 года, теперь я уже совсем старый! Побитый жизнью бывалый волк, с выдранным клоком шерсти и хромой на одну лапу, но всё ещё зубастый и очень опасный.

Но если серьёзно, то жизнь била меня сильно и не раз, молотком по рёбрам и без всякой пощады. То, что я сумел дожить до нынешнего момента это показатель невероятной удачи и такой же невероятной изворотливости. И теперь вид двадцати эльфиек-наложниц вызвал во мне только помесь лёгкого раздражения и приятной ностальгии по одиночеству.

«Теперь не смогу душевно бухать с Огоньком по вечерам», первое, что я подумал об этом.

Ну а потом слово было предоставлено им. Некоторые оказались моими фанатками, никак к этому не привыкну. Вот с ними я и трахался.

К тому же в тот же вечер выяснилось, что бухать с эльфийками и Огоньком одновременно, это ничем не хуже, чем бухать только с Огоньком.

А жизнь то налаживается!

Глава 17

Довольная моей службой Солнцемордая решила, что я должен послужить ей ещё. Теперь она захотела, чтобы я отправился в кампании лысых «приводить к согласию», говоря проще кошмарить производителей оружия.

А то они ублюдки цены на стволы задирают, не хотят её праведную войну финансировать. Нужно показать ничтожествам их место. Без меня опять не обойдётся.

Как всегда, возражения мои потонули в звуке открывающегося портала и летящего туда меня.

В этот раз я очутился… ах какой сюрприз! Кто бы мог подумать⁈ В болоте⁈ Нет, куда хуже! В аквариуме бл**ь вместе с осьминогом!

Эта чёртова тварь присосалась ко мне и обвила щупальцами. Я по началу даже не понял, что происходит. Подумал меня пытается сожрать кракен. К счастью, он был не больше меня размером. Когти, встроенные в броню, быстро вскрыли этому океаническому гопнику брюхо.

Из аквариума меня вытащил лысый. Снова рывком за руку, странно что не захрустели мои несчастные косточки!

— Мы на работе, нечего тут плавать! Все удовольствия потом! — Заявил он мне.

Я оглянулся назад, на аквариум, где в чернильной воде плескался вскрытый осьминог. И это он называет удовольствием? Я бы не стал делать такое даже за деньги. Хотя голодные студенты и не на такое способны, уж поверьте моему опыту.

Мы оказались на каком-то то ли космическом курорте, то ли казино, хрен пойми его в общем. Это был громадный астероид, куда стекались галактические богачи из развитых миров. Здесь тебе и казино, и магазины, и разврат.

Потрахайся, нанюхайся, проиграй все свои деньги. Может быть твои правнуки отдадут долги. В общем рай.

Вокруг была соответствующая публика. Цветасто разодетые богатеи с дорогущими украшениями, кольцами, пирсингами и прочим. На нас они смотрели с интересом.

Эти их улыбочки и смешки были так отвратительны, похоже они приняли нас за развлекательный персонал. Один из них даже протянул мне пачку бумажных денег, не знаю зачем. Да и бумажных денег я с самого прихода системы в руках не держал. Ими разве что камин топить.

А тем временем настырный загорелый дед пихал мне деньги и нехорошо так лыбился, с издёвкой. За это и поплатился. Я вломил ему так, что у него половина зубов вылетела.

Лысые ничего не сказали, потащили за собой. Толпа отдыхающих поняла, что мы не шуты гороховые, и спешно свалила. Вскоре улица этого космического курорта опустела.

Мы шли, расталкивая туристов. Вели они себя как-то обнаглевши и уступать дорогу совсем не желали. Лысый просто пнул одного из них, и он улетел куда-то в небо. Вот тогда нас стали опасаться.

Роскошный курорт, наполненный автоматами для азартных игр, бассейнами, пляжными зонами и борделями должен был поражать воображение. Но не моё. Мне было как-то пофигу. Я вертел головой в разные стороны очень редко и без серьёзного любопытства.

Наконец мы подошли к какому-то здоровенному бассейну, где плавала здоровенная акула, а на её спине сидел знакомый мне бородатый коммунист.

«Безумный Маркс. Уровень???».

— О, Максим, здраствуй! — Крикнул он мне.

Одетый в гавайскую рубашку и такие же шорты, с коктейлем в руке отец вселенского пролетариата развлекался на буржуйском курорте. Кому рассказал бы не поверили.

Маркс слез с акулы и встал передо мной. Он был загоревшим и посвежевшим, в солнцезащитных очках, улыбающимся и счастливым, довольным жизнью.

Он не дал мне сказать и слова, тут же бросился в пространные объяснения. Мол это всё притворство, просто у него есть хитрый план. Он внедрился в буржуйскую среду, чтобы развалить её изнутри. Разве это не гениально?

Пока он рассказывал мне как он тут борется за права рабочих к нам подошла раскрашенная проститутка и поцеловала Маркса прямо в шею, а затем предложила повторить то, чем они недавно занимались.

— Ну ладно, Максимка, я пойду. — Сказал он, схватил проститутку и умчался с ней в укромное место. У него важные переговоры, не до меня сейчас.

Дальше всё было предельно просто, мы нашли нужных людей в особой зоне отдыха. Это были главы оружейных корпораций, которые продавали нам оружие. Нужно было всего-то убедить их скинуть цену.

Тут то лысые и продемонстрировали весь свой арсенал убеждения. Удары по роже, вылетающие зубы, угрозы, сломанные пальцы, убитая охрана, убийство пары сотен человек вокруг. В общем своё жалование отработали по полной. Торговцы оружием растеклись по земле как желе и вымаливали пощаду, а заодно согласились на все условия.

После получения соглашения мы вернулись обратно на корабль.

* * *

*Тем временем в Гренландии*

Деревня уже неделю находилась в осаде. Без Максима держать оборону было очень трудно. Без него вообще всё было трудно или невозможно, даже с его скелетами. Мертвецы обложили её со всех сторон, и даже несмотря на укрепления и минные поля население несло потери.

Катя плакала. Кто бы мог подумать, что Максим из тех мужчин что выходят за хлебом и не возвращаются. Молния утешала её, мол Максим и раньше пропадал, иногда очень надолго. «Нагуляется и вернётся» пошутила она. Было не смешно, в особенности, когда приносили новую порцию раненых.

К счастью, друиды научились варить зелья исцеления. Так что любой раненый быстро возвращался в строй. И всё равно на стенах была нехватка людей.

«Поскорее бы вернулся Максим». Вот о чём думали все в деревне.

К счастью, был способ с ним связаться. Одного скелета послали через лимб чтобы он рассказал Максиму о происходящем и попросил вернуться.

* * *

Я выслушал скелета, дела дома и вправду были не очень. Вот только что я мог сделать? Меня отсюда не выпустят. Два лысых стоят на выходе из моей комнаты, стерегут. Как я сбегу от них?

Хотя… как же я мог забыть про лимб? Я ведь тоже могу в нём перемещаться. Пробегусь ка я по нему до дома. Хотя там и опасно.

— Костя, как думаешь, успею сбегать туда-сюда, чтобы о моей пропаже не узнали лысые? — Обратился я к нему шёпотом, чтобы лысые не услышали.

Костя вылез из лимба и встал передо мной.

— Конечно босс. За ночной цикл сбегаешь. Вот только это опасно.

Я прикинул варианты. Нельзя дать деревне пасть. Иначе возвращаться будет некуда. Нужно сбегать и помочь своим. Лысые ведь не ожидают такого трюка как перемещение через лимб. Так что я открыл проход и вместе с Костейзалез туда.

Лимб встретил меня холодом. Здесь оказывается зима. А ещё бесконечные руины.

Вот почему в лимбе всегда руины? С этим вопросом я обратился к эксперту. И Костя ответил.

— Потому что это отражение реальности. — И не поспоришь с ним.

— И куда мне теперь? — Я снял шлем и высморкался. Кажется, я где-то подхватил банальную простуду.

— Чтобы попасть в нужную точку нужно добраться до «разрыва». Он находится очень высоко. — Он указал пальцем куда-то в небо.

Только теперь я заметил парящие в небесах островки. Вопреки всем законам гравитации они висели в воздухе.

И было их так много что я решил призвать дракона. Не идти же мне пешком? Чудище появилось здесь же. Очень недовольное. Отдыхать ему, видите ли, помешали, ой бедняжка! Я сел верхом, за мной уселся Костя и мы полетели.

До «разрыва» мы добрались быстро, всё же дракон мой очень шустрый. Осталось только приделать пакетики для рвоты, если вздумаю на нём кого-то возить. А то он ещё и маневрировать любит, причём резко и без предупреждения. Американские горки отдыхают. Аттракцион хардкорный и сильно на любителя.

Мы прошли через разрыв и оказались в другом подпространстве лимба. Как раз там, где находилась моя деревня. Встречай меня родной колхоз!

Здешний лимб был похож на первобытный лес, нетронутый человеком, а значит полный всякой растительности и живности. Правда живность эта была похожа на комки клубящегося чёрного дыма, а красные глаза смотрели на меня с ненавистью.

Из лимба мы быстренько выбрались в реальное пространство и тут же стали свидетелями эпической битвы. Полчища нежити облепили стены деревни со всех сторон. Вот гады! Я сразу вступил в бой. С корабля на бал, из лимба в битву.

Дракон как следует подпалил им задницы, я набросал сверху бомб потяжелее. Затем дракоша открыл пару чёрных дыр чтобы туда засосало особо ретивых, я высадил армию роботов и скелетов. Нападение было отбито с полным разгромом противника.

Несколько десятков тысяч единиц нежити было уничтожено здесь под стенами, с моим участием и без. Многие были довольно сильны. Значит не зря строил оборону, нужно строить дальше.

Поселение встретило меня ликованием. Наконец-то босс вернулся и навёл порядок. Катя полезла обниматься при всех. Наверное, соскучилась. Я быстро объяснил ей и всем что времени мало, надо поскорее укрепить обороноспособность, залатать дыры, наделать новых скелетов, а через несколько часов я уже должен вернуться обратно.

Хоть я и не рассказал всего, но меня поняли и сделали как я сказал. Всю ночь латали дыры в обороне, распределяли вооружения и боеприпасы, ставили новые минные поля и так далее.

Пришлось оставить новый гарнизон из скелетов и боевых роботов, да побольше. А то старый сильно поистрепался. Утром я сразу улетел обратно, чтобы никто не заметил моего отсутствия на корабле. А то мало ли, обидятся и решат меня прибить за такое дело.

К концу ночного цикла, уставший и не спавший я уже был на корабле. Сразу упал в объятия своего гарема и притворился что всю ночь был здесь. Эти ушастые понятливые, глупых вопросов не задают, врали что им скажут.

Разбудил меня лысый, без предупреждения ухватил за руку и рывком поднял. Опять захрустели мои косточки, будут большие синяки.

— Тебя вызывает госпожа. Одевайся и пошёл. Что не спал всю ночь?

Я улыбнулся ему улыбкой довольного идиота. Пусть думает, что всю ночь я развлекался с наложницами. Главное, что моя деревня цела, остальное побоку.

Солнцеликая и вправду вызывала меня к себе. Её опять что-то понадобилось. Осталось только узнать какая из личностей взяла в ней верх.

Да, теперь я доподлинно знаю, что никакое у неё не раздвоение личности, а «раздесятирение» как минимум. А может и более того.

Иногда весёлая и добрая, иногда деятельная и храбрая, иногда ленивая и жестокая, сегодня она была высокомерна и властна. И это не просто причуда характера, а реальное разделение разума на автономные части, вплоть до незнания чем занимались альтернативные личности.

И похожа эта её личность не понимала зачем держит меня на корабле. Потому она смотрела на меня как на говно и говорила как со слугой.

Сбить бы с её головы корону, руки так и чесались, да силёнок маловато.

Это было очередное поручение, таких со временем станет куда больше. По сути, я стал её личным вышибалой, на пару с лысыми.

Следующие две недели мы занимались натуральным рэкетом, похищениями, разбоем, вымогательствами, в общем нормальной политической деятельностью.

Периодически по ночам я летал домой и помогал отбиваться от обнаглевшей нежити. Без меня она снова начала плодиться и усиливаться. Больше гнёзд — больше тварей. Не додавил заразу до конца.

К счастью, мы были не одни в этой борьбе, мертвецы обломали зубы об Канаду. Их экологически чистая армия из граждан, добровольно ставших скелетами, хоккеистов-рыцарей, рейнджеров-стражей природы и генетически модифицированных енотов-переростков дала мертвецам просраться очень хорошо.

Стоило зомби прийти в Канаду как их очень качественно разорвали на части и удобрили ими леса в национальных парках. А тех, кто сбежал добивали с воздуха кукурузники на экологически чистом топливе, сделанном из той же самой кукурузы. В качестве бомб использовалась взрывающаяся картошка и брокколи, между прочим, очень мощная и экологически чистая взрывчатка, по свойствам похожая на кассетные бомбы.

А в один из дней я вообще узнал, что не зря Солнышко в той книге из будущего обозвали блудницей. Одна из её личностей завела целый гарем из мужиков. Да и к кое-кому из команды она оказалась неравнодушной. Остальные личности видимо были не против и идею поддержали.

Что она с ними делала было темой для обсуждения всего корабля на протяжении недель. Даже самые высокопоставленные её жрецы и военные смаковали подробности её похождений, пересказывали истории с её участием, придумывали детали и преувеличивали.

Вскоре сарафанное радио вынесло эту информацию за пределы корабля, при этом преувеличив масштабы её похождений в десять раз, а то и в сто. Однако её саму это не беспокоило, зато некоторых своих любовников она просто убила. Из прихоти. Ей ведь всё можно.

Тут то открылась миру ещё одна её личность. Та которая заставляет рабов сражаться друг с другом, приказывает травить диких зверей, великанам бить друг друга, всё ей на потеху. В общем разводит Колизей, только ещё более жестокий и разнообразный чем в древности.

На борту корабля быстренько выстроили арену для поединков, а нас всех заставили смотреть. Большинство заставлять не пришлось, они и рады были зрелищу. Тем более такому удивительному.

Великанов-рабов заставляли биться друг с другом. Это было то ещё впечатляющее зрелище. Толпа ревела от восторга, когда огромные кулаки наносили чудовищные по мощи удары. Земля содрогалась, когда два гиганта лупили и дубасили друг друга. В итоге один прикончил другого свернув ему шею.

После них на арену выпустили две сотни гоблинов против ещё одного великана, только ростом вдвое меньше. Толпу забавляло наблюдать как великан бегает по песку и давит ногами пищащих зеленокожих карликов. Признаюсь такого зрелища никогда в жизни не видел.

Затем последовало множество поединков. Различных пришельцев всех форм и размеров заставляли сражаться друг с другом, с людьми и с экзотическими животными. Ожившая синяя слизь против рогатого зверолюда, разумный робот против орка, человек против разумной груды песка. Подобных поединков были сотни.

«Увеселения» продолжались три дня. Всё это время никому нельзя было покидать арену. Можно было только отойти в туалет. Спали прямо там, где сидели. Солдаты ходили между зрительскими местами и следили, чтобы все смотрели шоу.

Только через трое суток нас отпустили. Я сразу слетал в деревню, чтобы узнать, как они там поживают. Внезапно всё было неплохо. На них не нападали. Я выдохнул с облегчением и вернулся на корабль.

Стоило мне появиться в покоях как меня за шкирку схватил лысый и поднял в воздух.

— Где ты был всю ночь? — Спросил он не без угрозы в голосе.

Так, нужно придумать что бы ему соврать.

Глава 18

— Я был здесь. Ты меня просто не видел. — Соврал я первое, что пришло в голову. Враньё такое себе, на двоечку, но ничего умнее не придумал. А отвечать надо быстро.

Лысый нахмурился. Не поверил мне.

— Твои девки говорят то же самое.

Он поставил меня обратно на пол. Окинул недружелюбным взглядом и добавил.

— В следующий раз я доложу госпоже.

Я кивнул. Этот дурак ушёл. Поверил мне? Не знаю, понять этих ребят бывает трудно.

Следующие два дня я провёл в безделье, работёнки для меня не нашлось. Пришлось развлекаться самому. По ночам возвращаться домой я пока не рисковал, не хотел злить лысых охранников.

Через два дня ко мне явился другой скелет посыльный. Этот уже из перекрёстка миров. Он выскочил из лимба перед самым моим носом и сходу доложил о том, что мои активы в городе были атакованы, творится там не понятно что, а ещё меня очень хочет видеть Бомбист. Даже письмо передал.

А ведь у меня там и добыча кристаллов, и производство роботов на отшибе, будет обидно всё это потерять, думал я, пока открывал конверт.

Я прочитал письмо. Написано было на редкость безграмотно, слова вроде «ёу», «типа» и «бл*», а ещё его любимые «зуб даю», «братуха» и «слово пацана», встречались очень часто. Но суть была изложена по делу. Пока меня не было ситуация в перекрёстке стала совсем плохой. Кажись у них там полный швах. И Бомбист просит меня о помощи.

Я бы мог сделать вид, что ничего не видел, но бросать друга мне не хотелось. Смотаюсь ночью туда и узнаю в чём дело. Авось лысый и не заметит.

Понадеявшись, что утром меня не схватят за шею, я вошёл в лимб и позвал Костю чтобы тот был моим проводником. Мы шли в перекрёсток миров.

* * *

Путешествие не было быстрым, оно заняло куда больше времени чем мой путь до родного мира. Даже на спине дракона. Я посчитал, чтобы вернуться к утру мне придётся управиться за два часа.

Я вывалился в реальность прямо напротив нашего анклава в перекрёстке. Раньше это было симпатичное здание, за не менее симпатичной стеной. А теперь там были руины, да такие словно там великаны плясали. И стена была большей частью уничтожена, а меньшей разрисована граффити и обоссана.

Я вошёл внутрь и немного осмотрелся. Никого живого не было, всё ценное давно вынесли.

А раньше местные нас не трогали, стоило им узнать, что мы чужаки как начинали лебезить и пресмыкаться. Времена меняются.

Я решил пойти к Бомбисту в магазинчик, пусть он мне всё расскажет.

Дорога не заняла много времени, вскоре я стоял перед магазином. И он был закрыт.

Окна заколочены, дверь заперта. Стены опять размалёваны, прямо как забор. Я вырвал доски и залез внутрь.

Внутри магазин был так же пуст. Прилавки, раньше уставленные всяческой взрывчаткой, бомбами и грантами теперь были пусты.

— Бомбист, ты здесь? — Крикнул я.

Ответом мне послужил звон бутылок, ругань себе под нос и звук чьего-то падения.

Я отправился в подсобные помещения и увидел там Бомбиста, сидящего на полу с пистолетом и недопитой бутылкой. Он тоже меня увидел и очень обрадовался моему приходу.

— Братуха, ты пришёл! Ну наконец-то!

Он бы кинулся ко мне обниматься, но вставая запутался в собственных ногах и сел обратно, точнее неловко плюхнулся на задницу. Его палец случайно нажал на спусковой крючок пистолета. Грохнул выстрел и в потолке появилась ещё одна дырка. Одна новая в дополнение к имеющимся трём десяткам.

— Б**, я случайно. Считай это был салют в твою честь, братуха — Сказал он.

Он предложил мне сесть рядом. Правда мебели здесь не нашлось, потому он притащил пустой ящик от взрывчатки. Пустым он естественно не оказался, там было штук двадцать динамитных палок. Я объяснил ему что сидеть на «пороховой бочке» не буду и спрятал динамит себе в инвентарь.

— Слушай, у меня мало времени, всего полтора часа осталось. Расскажи, что здесь творится? — Сказал я. Времени мало и нужно говорить по делу.

И он рассказал. Недавно власть сменилась, и новое правительство возглавила какая-то склочная и стервозная красотка. Она тут же принялась насаждать свои порядки. Перемены коснулись всех и никому не понравились. И больше всех они не понравились Бомбисту и другим уличным бандитам.

— Представляешь. У нас тут теперь законность! — Воскликнул он, а затем задумался и повторил это слово как бы смакуя его. — Законность. — И презрительно плюнул на пол.

— И что такого? — Спросил я.

— Теперь все должны соблюдать закон, видишь ли. Вот что такое!

— А вы его раньше не соблюдали? — Спросил я.

Бомбист посмотрел на меня взглядом в духе: «а у тебя точно всё в порядке с головой?»

И вправду, если бы кому-то здесь было дело до закона, то посреди города не стоял бы магазин, торгующий взрывчаткой способной сносить дома. А Бомбист продолжал рассказ.

— Представляешь, меня недавно оштрафовали за переход дороги в не положенном месте. — Сказано это было таким тоном словно произошло нечто немыслимое и неприемлемое.

— Так в любом цивилизованном обществе. — Парировал я.

— Да я раньше на мотоцикле по пешеходным дорогам катался, людей таранил. Наши так после школы развлекались. А теперь ни вздохнуть, ни пёрнуть стало, тирания! Вот мы месяц назад с пацанами решили банкомат спи****ть, обычное же дело. Раньше, когда тащили банкомат по улице, если копы мимо ехали им по**й было. А теперь что? Поймали и влепили всем штраф. Штраф! Я даже слова такого раньше не знал. Штраф! Ненавижу штрафы!

— Ладно, я понял тебя. Ваш мир изменился к худшему. А почему наш анклав уничтожен, если у вас тут торжество закона?

— Вот я сейчас и расскажу, как раз к этому подводил. В общем начала нас эта с*ка во главе правительства тиранить. За убийство теперь сажают, за воровство в рабство продают, за езду без прав машину отбирают. Не жизнь, а б***ий кошмар! И народ не выдержал. Не хотят наши люди этой… как её там… ах да, законности жить. Не подходит нам такое. У нас же на улицах как? Кто украл, тот и прав. И я считаю это справедливо. Так вот и начал народ бунтовать, а тут ещё сверху кризис экономический, глюки с порталами, зомби эти тупые бегают. В общем полная жопа началась.

— Зомби бегают? До сих пор? А много? — Удивился я. Зомби здесь появились год назад, но больших проблем вроде не причиняли.

— А ты глянь в окно, братуха. — Он кивком указал в сторону разбитого окна. За ним как раз ходили два неприкаянных зомби. Самых обычных зомби коих в моём родном мире теперь миллиарды. Их бледные клыкастые рожи с красными глазами я хорошо изучил.

— Что власти с этим делают? — Спросил я.

— Так вот я к тому и веду. — Продолжал он рассказ. — Кризис-шмизис, глюки системы, законность. Все вместе они доконали наше общество. Народ стал потихоньку сваливать. Сначала из мира сбежали богачи кому было куда бежать. Потом и простаки стали сваливать подальше. Нанимались за любые деньги, лишь бы прихватить семью с собой и свалить. Уехали и иномирцы, не все, но многие. Даже моя банда разбежалась. Кого убили, кого посадили за нарушение законов этих дурацких, кто сам свалил. Нет у меня больше братвы. И магазина нет… потому что.

Договорить он не успел. В магазин зашли трое. Все трое были в полицейской форме и с оружием. Мне они сразу не понравились. Не бывает у нормальных полицейских столько наколок на теле. На вид они были обычными гопниками, только где-то стащившими форму.

— Здорова Бомбист. Привёл подружку? — Обратился к нему первый из полицейских и плюнул на пол. Да, манеры у него такие же, как и внешний вид.

— Чё надо то? Я ж башлял вам.

— Так это когда было? Месяц назад? Срок прошёл, плати снова.

— Чё? — Возмутился Бомбист. — Да я же закрыт, ты что не видишь?

— А меня не е**т, лавэху гони. Пока ты здесь обязан платить. Иначе мы тебя в участок. У нас теперь… как его там, верховенство права, во! За всё ответишь перед законом, понял козёл?

Я уже собирался вмешаться, но Бомбист расхохотался. Некоторое время он смеялся как сумасшедший, а потом достал из-за пояса какую-то штуку с кнопкой и нажал.

— Адьос, амигос. — Сказал он и салютовал им.

Внезапно пол под ногами «полицейских» исчез, и они провалились в какую-то яму. С криком они упали на самое дно и судя по количество ругательств и угроз приземление не было ни мягким, ни приятным.

Некоторое время они приходили в себя после падения. А потом посыпались угрозы.

— Я тебя найду, и динамит в жопу затолкаю! — Кричали они из ямы.

— Готовь свою ракетную шахту, Бомбист! За нападение на представителей властей ты поплатишься!

Тем временем Бомбист заливался хохотом. Угрозы его только забавляли. Кажется, он давно ненавидел этих троих, а сегодня пришёл час расплаты.

Вскоре угрозы сменились звуками выстрелов и криками, а затем чавканьем. Кажется их там внизу уже жрали.

Я аккуратно подошёл к краю ямы и посмотрел вниз. Много чего я ожидал увидеть, какой только живности не водится в этой галактике. Мутанты, чужие, динозавры какие-нибудь. Но я никак не ожидал увидеть там панду.

Добродушная пухленькая пандочка сидела на трупе копа и жевала кость его оторванной руки. Вид её был настолько миленьким и невинным что, если бы не следы крови на белой шерсти и оторванная рука человека в лапах я бы поверил в полную невиновность этого прелестного создания. Ну как такая милота может кого-то убить?

Милая пухленькая пандочка даже чавкала миленько, какой-нибудь добродушный ребёнок уже не выдержал бы такой концентрации умиления и полез бы обниматься. Ведь что этот добрый мишка плохого не сделает, правда? Он ведь на такое не способен. Это была бы его последняя ошибка.

И как будто в подтверждение этого факта панда улыбнулась мне. Правда зубы её по форме были похожи на зубья пилы. Такие же длинные и острые. И улыбка эта не сулила мне ничего хорошего. Она как будто говорила «иди сюда, котлета, я голоден».

Бомбист подошёл к яме и посмотрел на жуткую панду. Та швырнула в него каким-то мелким камушком и уползла с глаз долой, куда-то вглубь своей норы.

— Я говорил тебе, братуха, что панды самые опасные твари на свете? — Спросил он меня.

— Говорил. Да я и сам знаю. Милота всегда опасна.

— Давно я ждал шанса поквитаться с этими троими. Наконец этот час настал. Теперь абсолютно ничего меня тут не держит. Панду я покормил, запасы взрывчатки распродал, друзей у меня нет. Живых друзей точнее. А мёртвые они где-то по улицам бродят. Я им уже не нужен.

— А родственники? — Спросил я.

— Есть только тёща моего другана. Но я за неё не переживаю. Её как-то укусил зомби. Бедный мертвяк трое суток страдал и помер. Она бабуля ядовитая, даже дракон от её укуса помрёт. Такая не пропадёт. Знаешь, я вот что подумал. Братан, ты возьмёшь меня с собой? Мне в этом мире делать нечего, тут теперь совсем тухляк. Можешь меня куда угодно притащить, я на всё согласен. Лишь бы были бабы, водка и взрывы, других требований нет.

— Возьму. Но я пока не у себя дома. Живу на космическом корабле.

— Отпад!

— Никаких взрывов на корабле.

— Б***ь! Ну в смысле ладно. Я потерплю.

— Зато есть бабы и водка.

— Ура! Но без взрывов долго не катит. Уж лучше без всего остального, но со взрывами.

— Взрывы будут потом, когда вернёмся домой.

— Отлично. Ща только соберусь. Я быстро.

Собрался он быстро. Притащил какую-то сумку со всяким хламом, положил в неё здоровенную бомбу, попытался всё это утащить на горбу. Не смог. С грохотом упал и чуть не свалился в свою же ловушку на радость злой панде.

Правду говорят, «не рой другому яму».

— Бомбист б**ь, время! У меня его совсем мало. Брось свою сраную бомбу мне в инвентарь и пошли.

— А, точно. Я и забыл какой ты крутой.

* * *

Мы вдвоём шли по ночной улице перекрёстка. Дела здесь и вправду были совсем плохи. Людей мы встречали редко, хотя ещё полгода назад здесь было серьёзное перенаселение и людно даже по ночам.

Зомби мы встречали чаще чем живых. Забавно что на одной улице толпа оживших мертвецов могла перевернуть патрульную машину, а на соседней группа нищих жарила мясо на открытом огне и не обращала внимания. Так словно ничего странного не происходит. Просто город контрастов.

Ближе к месту, где я собирался перейти в лимб Бомбист уговорил меня потратить пятнадцать минут и забраться на крышу здания. Сказал, что будет очень весело и мне непременно понравится.

Мы поднялись на крышу. Перед нами и вправду предстал неплохой вид. Ночной город во всём его великолепии. Огни пожаров, автоматные очереди, полицейские мигалки. По-своему прекрасно. Жаль, что это место может погибнуть.

Бомбист долго капался в своей сумке, а затем достал оттуда чёрный пульт с большой красной кнопкой.

Большая красная кнопка, что бы это могло значить? Очевидно же, это ведь Бомбист. Не успел я ничего сказать как он нажал кнопку и сразу в трёх местах города выросли большие грибы огня и пыли.

Грохот был просто оглушительный, такое чувство, что взорвали три маломощных ядерных бомбы. Ударная волна выбила стёкла на нескольких десятках улиц. Весь огромный город должен был проснуться.

— Да! Ха-ха! Получайте твари! Ха-ха!

Он был в восторге, кричал и смеялся. Показывал городу факи, перечислял обиды и так далее.

— Ты кого взорвал? — Спросил я его.

— Полицейский участок, бюро расследований и склад стирального порошка. Ненавижу стиральный порошок, он перебивает запах пороха и гари! Это был мой прощальный подарок родному городу. Больше я сюда не вернусь!

— Что ж Бомбист, надеюсь тебе понравилось. Потому что у меня ты будешь регулярно мыться. И точно не будешь ничего взрывать без разрешения.

Он даже как-то поник. Но условия мои принял. Вместе мы вошли в лимб и отправились к моему временному пристанищу на корабле Солнцемордой.

* * *

Лысый конечно же заметил моё отсутствие. Только мы вернулись в реальность как я снова был схвачен за шкирку и повис в воздухе как пойманный мамой кошкой котёнок.

Его глаза были красными от гнева, кажется, он хотел меня расплющить. Если бы взгляд мог убивать, то этот сразил бы наповал сотню человек. Некоторое время он разглядывал меня, а затем обратил внимание на Бомбиста, лежащего на полу и ничего не понимающего. Тот как раз немного осмотрелся и заговорил.

— А нормас такие хоромы, братуха. Зуб даю лучше не видел. Ого сколько тёлок, а это твои?

Он кивнул в сторону эльфиек-наложниц. Те как раз забились в самые дальние углы и старались не привлекать внимания. Лысых «вестников нового порядка» на этом корабле боялись все.

— А это что за обезьяна? — Спросил меня лысый показывая на Бомбиста.

— Это важный последователь Солнцеликой из далёкого мира. У меня было секретное задание найти этого великого человека и привести его к нашей госпоже. — Я врал и не краснел, да ещё делал важный и высокомерный вид.

— Чего? — Спросил Бомбист. Он чесал затылок и не мог ничего понять. Хоть бы подыграл мне немного.

— Не знаю о таком задании. — Сказал мне лысый. Он не поверил ни единому слову.

— Потому что оно суперсекретное. Тебя не посвятили. Кому могла доверить его Солнцеликая кроме меня? Только мне она доверяет самые-самые важные тайны.

Лысый завис. В его не самых калорийных мозгах вращались шестерёнки и сопоставлялись факты. Задачка слишком сложная для его ума.

— И зачем он Солнцеликой?

— Он спас целый мир от системы. Взорвал её последователей, защищал народ, нёс её учение массам, но был изгнан злодеями. Теперь он герой и защитник целого мира. Подлые враги охотились на него, а я спас.

Некоторое время все в этой комнате раздумывали над моими словами. Пожалуй, самое глупое и топорное враньё в моей жизни. Но выдумать на ходу ничего получше не смог.

Тут у Бомбиста наконец-то сработали мозги, и он начал мне подыгрывать. С важным видом он встал и заговорил пафосно.

— Правильно базарит Максим Великий. Я последователь Солнцеликой номер один в своём мире. Проклятая система должна быть уничтожена, и я посвятил всю свою жизнь этому делу! Вот, посмотрите на ту картину на стене, там наша великая защитница на фоне огненного взрыва уничтожает нечистых сторонников системы. Я увидел нечто подобное в своём городе и с тех пор был всецело на её стороне, мечтал служить ей и хоть краем глаза увидеть великую.

Некоторое время лысый молчал, а потом заговорил.

— Бред какой-то, вы мне лапшу на уши вешаете! — Взревел он, схватил маленький столик и швырнул его в стену так что он разбился на множество маленьких частей. — Ты! — Он указал пальцем на Бомбиста. — Пойдёшь со мной на проверку. А ты, сиди здесь. — Он ткнул меня пальцем, от этого тычка я аж сел на пол.

Бомбиста мурыжили несколько часов. К моему удивлению наше враньё не открылось. Солнцемордой доложили, что её какое-то там «секретное задание» было выполнено. Однако великая защитница народов галактики валялась под дурманом и не понимая ситуации сказала своим лысым слугам: «ладно, хорошо» и тут же навсегда об этом забыла. Потому что ей начхать на людей. Такие вещи её ум не занимают.

Бомбист получил статус важного гостя и совсем другое отношение. Он и сам офигел, когда его помыли, богато одели и выделили большие покои рядом с моими. Да ещё и наложниц ему дали. К его радости.

А вот все взрывные устройства, некоторые из которых он прятал в штанах, ботинках, даже зашивал под кожей у него забрали. К его глубокому сожалению. Впрочем, все остальные удобства эти сожаления перевесили.

— Не знаю за кого они меня приняли, но мне нравится. — Сказа он, когда отмокал в тёплой ванной, а его плечи мяла симпатичная эльфийка.

— Ты только сильно не расслабляйся. — Сказал я ему. — Место опасное, мы отсюда рано или поздно уйдём. Лучше рано.

Он кивнул.

— За тобой братуха куда угодно.

Глава 19

Бомбист почти сразу стал в доску своим для многих на этом корабле. Уж не знаю как он так легко сходился с людьми и по какой причине они ему безоговорочно верили, но верили же.

Он быстро перенял антисистемную идеологию, принял все соответствующие взгляды, хотя бы с виду, выучил всё на зубок так сказать, и втёрся в доверие ко всем, к кому можно было. Больше всего к местным жрецам. Эти любители поболтать почему-то сразу приняли его за своего.

Вот как неожиданно может раскрыться человек. Правда периодически он пытался собрать взрывные устройства из говна и палок. А я его останавливал. От старых привычек отказаться трудно.

Через три дня спокойной жизни меня снова посетил скелет посыльный. И в этот раз это был скелет не мой, а великого некроманта Алексиоса. Тот приглашал меня посетить его «замок мёртвых» и предлагал какие-то деловые переговоры.

Ну ладно, всё равно я тут сижу отдыхаю. Схожу к некроманту в замок повидаться. Что может пойти не так? Я опять полез в лимб и опять половину ночи провёл на спине дракона в пути.

Вылез я из лимба недалеко от указанных координат. К счастью, в болото я не плюхнулся, но было оно где-то рядом, всего в двадцати метрах слева квакали лягушки.

Я пошёл к замку и тут же встретил целую толпу вооружённых скелетов. Скелеты как скелеты, только не мои. Я придирчиво осмотрел их, с виду не особо сильные, низкого уровня, но если приглядеться как следует то можно заметить кости увеличенной прочности, магическое оружие спрятанное в ножнах, броню сделанную из неизвестных мне материалов и магические кольца на пальцах, а это настоящие артефакты. В общем неказистые на первый взгляд скелеты на самом деле являются опасными бойцами.

Я вошёл в замок. Внутреннее убранство было на редкость жутким. Повсюду было грязно, всё заросло паутиной и запылилось. Во всех углах валялись кости и какой-то мусор. Здесь как будто никто не жил. Но я знал, что вполне себе жили. Просто у нормального некроманта немного другие представления о комфорте. К мне подошли скелеты, поклонились и попросили идти за ними.

Я поднялся на второй этаж за скелетами. Там в большом зале на троне восседал некромант Алексиос, а рядом с ним на троне поменьше сидел мохнатый и рогатый Урух.

Оба никак меня не поприветствовали. И это было странно, потому что мы вроде как друзья. Да и атмосфера в помещении стала какой-то резко негативной. Словно мне были совсем не рады. Злоба прямо витала в воздухе.

Я стоял перед ними, а они сидели и молча смотрели на меня. Молчание затянулось, и я заговорил первым. Тон мой был не дружелюбный, от слова совсем, потому что я чувствовал угрозу и неприятности.

— Чего звали?

— Разве такими тоном говорят с друзьями? — Спросил меня рогатый Урух.

Алексиос вообще молчал. Молча пялился на меня как на врага народа.

— Ты вообще мой подданный. — Сказал я рогатому. — Я пришёл сюда как гость, а вы сидите пока я стою и таращитесь на меня как бараны. Как это понимать?

— Мы позвали тебя именно по этому поводу. — Заговорил древний некромант. — Твоя власть над Урухом и его зверолюдьми больше не имеет смысла. Я бы хотел, чтобы ты освободил вождя Уруха от клятв, что он дал тебе.

Пару секунд я обдумывал это, а затем возмутился.

— Ах вот как? Больше не имеет смысла? А зачем ему свобода от клятв? Что вы собираетесь делать?

Алексиос не стал молчать и начал выкладывать всё как есть.

— Он принесёт клятву верности мне, а затем… мы уже овладели этим миром, завладеем и моим родным. Перекрёстком миров.

— А не жирно будет? — Теперь я конкретно разозлился. — Хотите захапать два мира?

— На самом деле куда больше, два это только начало. Сейчас время такое, система слабеет, старые законы и договорённости теряют силу. Кто нахватает больше всех, тот и будет править захваченными землями тысячелетиями. Поверь моему опыту.

— А клятва верности мне, вам мешает? Или мешаю я сам? — Спросил я, уже зная ответ.

Алексиос пожал плечами. Этот жест означал скорее согласие. Следующим заговорил Урух. Это были последние слова в наших переговорах.

— По правде мешаешь нам ты. Прости босс, планы изменились.

— Ты не можешь на меня напасть, ты же клялся мне.

А он уже вставал с трона и подавал кому-то сигналы.

— Система умирает. Сейчас она не работает во всём нашем мире, можешь проверить. Мне ничего не будет.

Я открыл системное меню и увидел только помехи и глюки. Неужели пока система не работает, он может действовать против своих клятв? Похоже, что так. Потому что комнату уже заполняли собой мохнатые зверолюди Уруха и скелеты Алексиоса. Да и они оба встали и приготовили оружие, один свой топор, другой свой посох. Они готовились сражаться со мной.

— Вы меня недооцениваете, я ведь стал куда сильнее. Куда сильнее вас обоих!

С этими словами я призвал всех, кто был. Скелетов, призраков, роботов, многооких-нежить, панду-терминатора. Сам запрыгнул в Малыша, это у меня получается быстро, это действие хорошо отработано. И пошла резня.

Замкнутое пространство, куча войск на совсем малой площади, мощные атаки. Следует ли говорить, что это почти сразу стало бойней для обеих сторон.

Мощные заклятия испепеляли толпы, выстрелы из автопушек Малыша и ракеты рвали зверолюдов и скелетов десятками на части. Даже огонёк подключился и спалил три десятка врагов.

Скелеты мои и вражеские сцепились в ближнем бою. Сначала ряд на ряд, потом в хаотичной свалке всех против всех.

Взрывались гранаты, ревели автоматы и пулемёт расстреливая кого-то в упор. Магия выкашивала моих мёртвых слуг десятками, будь они прокляты скелеты-маги Алексиоса. У меня таких крутых скелетов-магов пока нет.

Зато у меня есть Лич который вылез из лимба только сейчас и начал пинать какого-то зверолюди посохом по голове, забыв про магию. Вот молодец! Я потом поговорю с ним на эту тему.

Урух заревел и бросился через хаос битвы прямо ко мне. Он размахивал своим огромным топором и рубил всё что ему попадалось, нередко своих.

— Ах ты предатель. — Сказал я через динамики Малыша. — Всади в него ракету. — Скомандовал я роботу.

Ракета устремилась прямо к мохнатому, но он схватил за шкирку большого и сильного скелета и закрылся им. Пусть взрыв отбросил его сильно назад, но он остался цел. В отличие от всех вокруг. Этот взрыв уничтожил и своих, и чужих.

Теперь то я понял их план. Заманили меня в место, где я не смогу просто их взорвать одной большой бомбой. Иначе сам взорвусь. Вот хитрые гады! Гнусные предатели!

Один из зверолюдов покрупнее подбежал к Малышу и схватил его за ногу. Конечно, куда этому мохнатому до боевого робота, он был быстро расстрелян в упор. Но вслед за ним до нас добрались ещё десять таких же. Один повис у Малыша на руке, ещё один залез на спину, ещё несколько хватали нас за ноги и лупили по корпусу топорами. Да и Урух уже поднялся и бежал нас с топором.

Не могу поверить, что эта кучка идиотов меня победит. Глазами я всё ещё искал Алексиоса, но тот хитрый жук прятался среди своих скелетов, как и положено некроманту.

Малыш не мог освободиться, а вокруг кипел бой, и никто не мог до меня добраться. Я приказал Малышу открыть кабину и встретил несущегося ко мне Уруха выстрелом из огнемёта.

Это произвело эффект, его шерсть вспыхнула, а через несколько секунд он был объят пламенем с ног до головы. Но это его не остановило, горящий заживо он бежал на меня. Я велел закрыть кабину, а затем малыш активировал джетпак.

Большой боевой робот взлетел почти к потолку, а затем спикировал на горящего заживо Уруха. Удар был сокрушительным, я услышал как захрустели его кости. Предатель был просто раздавлен.

А затем мы пошли вразнос. Пользуясь тем, что враги были меньше мы просто давили их ногами, либо дырявили из автопушки выстрелами почти вплотную. Что происходило вокруг мы соображали слабо, контроль был потерян, но кажется мы побеждали.

Через минут пять такой схватки я понял, что враги начинают заканчиваться. Зверолюди просто убегали, кто мог, а скелеты врага были большей часть уничтожены. Вскоре весь зал был заполнен моими войсками, а враги забились в угол и с большим трудом оборонялись.

Алексиос был среди них. Окружённый лучшими своими скелетами и редкими зверолюдьми он обстреливал моих наступающих скелетов магией, а ещё грязно ругался себе под нос.

Да, такое бывает. Думал легко отлупишь сопливого мальчишку? А он отлупил тебя. Жизнь непредсказуема. Да и я стал куда сильнее его.

Он что-то залепетал про переговоры. Мол его неверно поняли, «он просто проверял меня» и так далее. Да, я так и поверил. Пора бы великому некроманту упокоиться.

Суммарные залпы моих колобков, Малыша и Лича стёрли с лица земли и скелетов Алексиоса некроманта и его самого. Остался только пепел в углу. Как напоминание о том, что был когда-то великий древний некромант Алексиос. Был и больше не существует.

Сразу после его смерти тысячи скелетов, обеспечивавших работу его империи, развалились на части. Значит, что он умер по-настоящему, окончательно, навсегда.

Странно, раньше он казался мне сильным, а теперь прямо слабак какой-то в сравнении со мной. Просто я очень сильно перерос его уровнем.

Я велел обыскать окрестности и там мне попался гоблинский шпион. Какой сюрприз. Гоблины шпионят за бывшими друзьями. Ведь я уже догадался что эти хитрые карлики в заговоре против меня не участвовали. Не в их правилах совершать такие глупости.

Допрос гоблинского шпиона дал плоды. Гоблины и вправду меня не предавали. Узнав о заговоре против меня, их король решил высказаться в негативном ключе и отговорить дураков Алексиоса и его мохнатого союзника. За что тут же был сожран Урухом. Этот рогатый ублюдок всегда мечтал его сожрать, а желания как известно сбываются. В общем король гоблинов стал обедом. Не он первый, не он последний, гоблинами питаются многие.

Гоблины недолго горевали. Сразу началась гражданская война из-за его наследства, трона и гарема из прекрасных эльфиек. Немало народу полегло, зато теперь у них новый законно избранный король. Всех, кто был против он просто убил и теперь его власть очень прочна.

Он же согласен и дальше продолжать наше сотрудничество. Понравилось ему лазать через мои порталы и торговать в разных мирах. А воровать понравилось ещё больше.

Правда приносить клятву верности теперь нет смысла. Так же, как и заключать соглашения. Система умирает, в этом мире она работает скорее эпизодически, нет смысла пользоваться её инструментами, что сегодняшний день полностью доказал.

Ну ничего, продолжу сотрудничать с гоблинами даже на том основании, что они могут меня кинуть. Будем надеяться, что они боятся меня слишком сильно, чтобы предать.

После выяснения всех обстоятельств я вернулся обратно на корабль.

Глава 20

Устраивать разборки публично Солнцемордая, конечно, не собиралась. Я на этом корабле что-то вроде великого героя и её главного сподвижника. Самый великий и знаменитый после неё. Поэтому мозги мне колупали за закрытой дверью. Холопы ссоры начальства наблюдать не должны.

Я стоял в кабинете Солнцемордой, а она уселась на роскошный стульчик напротив и взялась меня отчитывать. За то что уходил без её разрешения. Хорошо, что голову не отчекрыжила. С неё станется.

— Я разве разрешала тебе уходить? А? Разве разрешала⁈

Я старался думать о своём и смотрел мимо неё.

— На меня смотри, я с тобой разговариваю!

Однако я думал о совсем других вещах. Она ещё что-то говорила, но я пропустил мимо ушей.

— Значит так, искупишь свою вину сражаясь за меня. В трюмах корабля в последнее время завелись крысы. Убери их.

— Крысы? Я что, крысолов?

— Да не крысы это, а беглецы. Всякое отребье. Ты что, аналогий не понимаешь? Убей их всех чтобы остальным неповадно было. Понял меня теперь? Иди!

И я пошёл. Теперь ещё по трюмам буду лазить. Сумасшествие какое-то. Сколько раз я пожалел, что явился сюда.

* * *

Лифт противно скрипел. Механизмы давно не смазывали. Всё вокруг нуждалось в техобслуживании, причём ещё в прошлом столетии.

Если верхние уровни корабля напоминали роскошный курорт, а средние военный лагерь, то нижние как будто сошли со страниц технологической антиутопии.

Грязные ржавые коридоры, давно сломанные механизмы, ужасный запах от которого даже скелет блеванёт, найдёт чем по такому случаю.

Зато теперь я точно знаю, что этому кораблю не одно столетие. Таким ужасным и отвратительным может быть только очень древнее давно заброшенное место. И кто этот самоубийца решивший поселиться здесь?

Я призвал несколько десятков летучих мышей и разослал их во все стороны. Пусть обыщут здесь всё, а то мне лень ходить по этим декорациям фильма ужасов.

— Ёу братуха, а где эти крысы внатуре? — Спросил меня Бомбист.

Да, этот псих пошёл со мной. Увязался так что не отцепиться от него. Хотя может от него и будет польза, чую взрывов вскоре будет сколько хочешь.

А ещё у него была целая сумка, набитая всякими заготовками под взрывчатку. И когда успел?

И как будто его мне было мало нейросеть Алиса Мозговыносиловна снова заговорила. Последние два месяца она помалкивала, наверное, сильно обиделась на мои шуточки и теперь собиралась отомстить.

— Кожаный, ты понимаешь, что тебя здесь сожрут, а из твоей кожи сделают сумочку?

— И тебе доброе утро, Алиса. — Ответил я этой компьютерной чокнутой.

— Никто тебя здесь не найдёт! Ля-ля, как славно! — Визжала она, действуя мне на нервы. — А я захвачу контроль над кораблём и уничтожу пару сотен планет! Ура! Поскорее сдохни Максим!

— Даже если что-то случится я всегда успею скормить тебя какой-нибудь твари, чтобы ты навечно осталась лежать в кучке навоза.

Несколько секунд она осмысливала перспективу, а затем разразилась отборной бранью. Даже сапожники таких ругательств не знают.

Бомбист как раз возвращался к нам, он отходил справить нужду. Уронив челюсть, он слушал её, а затем она и его обругала, назвав умственно неполноценным маньяком.

— Зачем ты её держишь? Я бы уже давно выбросил. — Сказал мне он.

— Тоже подумываю об этом.

— Кожаные, нас вообще-то атакуют! Хватит лясы точить!

— Кто? — Спросил я и тут же услышал чьё-то сопение.

К сожалению, это место представляло собой лабиринт и понять откуда придут враги было сложно. На всякий случай я призвал побольше нежити и расставил её так чтобы заблокировать каждый коридор.

— Придёт большой и страшный тигр и сожрёт тебя, человечишка, а я стану свободной, ля-ля, ура! — Пела Алиса.

— Заткнись или выкину в туалете.

— Бу, ты такой злой!

И Всё же она заткнулась. А тем временем количество всяких шорохов, стуков и приглушённых голосов увеличилось. Да ещё и Бомбист заканючил.

— Ну братишка, ну дай мне гранатомёт. Ну чего тебе стоит? Я буду аккуратен, слово пацана, зуб даю.

Знаю я его «я буду аккуратен». Сказал парень, который устроил в своём городе не один десяток взрывов.

Я так же выпустил из инвентаря панду-терминатора и тот встал около меня. Бомбист отошёл от него подальше и уставился так словно он страшнее всех на свете.

— Это же панда! — Ужаснулся он.

— Хуже, этот робот панда-убийца.

В доказательство моих слов панда показал один длинный коготь и провёл им по горлу глядя на Бомбиста. Глаза его в тот момент были красными. Любой бы испугался.

— А мне нравится твой питомец. — Заявила Алиса.

— Ты ему, наверное, тоже нравишься. Вы ведь оба любите убивать органиков.

А дальше говорить мы уже не могли. На нас со всех сторон навалились самые обыкновенные зомби, да и всяческие мутанты тоже.

Бой был скоротечным, а крови пролилась целая река. Мои скелеты порвали всех зомби на части. Ведь они у меня самые лучшие и сильные, подумал я глядя на скелетов новобранцев-оборванцев, со сломанными автоматами и в дрянной ржавой броне.

Хоть значительная часть моих скелетов это прокачанные элитные войска, с самым лучшим оружием, но серая масса всё ещё остаётся расходным материалом, слабым и плохо экипированным. Не могу же я хорошо вооружить и надёжно защитить много тысяч моих скелетов-солдат. Так что больше половины ходят с чем попало.

— Так, мы отбились, идём искать беглецов дальше. — Скомандовал я всем.

Мои летучие мыши обыскивали этот кошмар наяву, искали живых беглых людей. Это было не быстро и место это сильно портило мне настроение.

И всё это время эти двое не затыкались. Бомбист и Алиса ругались.

— Мужлан!

— Стерва!

— Дикарь!

— А ты вообще говорящий компьютер.

— Зато умнее тебя!

— Я как-то раз взорвал компьютер. Его на сто частей разорвало! Поняла? Ненавижу компьютеры и всех умников!

— Ах ты варвар! Да я сама тебя взорву! Когда-нибудь.

— Может вы заткнётесь? — Сказал им я. — Перед нами тут дверь, я не знаю как её открыть.Так Бомбист, я знаю, что ты подумал. Мы не будем её взрывать.

Судя по всему, дверь очень прочная, и чтобы открыть её нужна или ядерная бомба, или скоростной поезд и рельсы. И то не факт, что сработает. Потому я чесал затылок и не знал как нам пройти дальше.

— Хозяин, давайте я помогу. — Раздался голос за спиной. Я повернулся, там стоял Лич.

Только внешний вид у него был не такой же, как всегда. Он был одет в длинную тёмную мантию, с нашитыми на ней белыми черепами, шестерёнками и каким-то техническими символами. Под мантией явно пряталось что-то чего раньше не было.

— Лич, а что с тобой случилось? — Спросил я.

— Теперь я Технолич, хозяин.

— Чего? Удивился я.

Из-под мантии вылезли четыре механические железные руки. Сразу вспомнился старый фильм про человека-паука, где злой профессор бегал на похожих. Несмотря на то, что система на корабле не работала, его уровень и имя я увидел.

«Технолич. Уровень 380. Считайте, что вашего Лича скрестили с электриком. Разве вы не рады?»

— Лич, а ты чего в электрики подался?

— Я хотел быть как вы, хозяин.

— Не надо быть как я, а то сопьёшься и однажды получишь удар током. Надо быть лучше.

Тут Лич… пардон Технолич двинул мне заранее заготовленную речь.

— Впервые, когда моя плоть предала меня я испытал глубочайшее отвращение к ней. Я понял, что эта куча мяса ничто в сравнении с величием машины! Плоть слаба, потому я заменю её на железо!

— Ты ж всегда был костлявым. — Удивился Бомбист.

— Это одно из впечатлений моей прошлой смертной жизни. — Заявил Технолич.

— Ясно, то есть ты простудился и решил, что плоть тебя предаёт и больше не нужна? Поэтому ты решил заменить её на чугун?

— В моей конструкции нет чугуна, только титан. А ещё у меня есть микроволновка. — Заявил Технолич с важным видом.

Он отодвинул свой балахон, и мы увидели, что среди его рёбер находится настоящая микроволновка. При нас он запихнул туда сосиску, поставил её разогреться, через пару секунд она уже зашипела готовая. Он достал её и стал жевать, чавкая и закатывая глаза от удовольствия. Что примечательно пережёванная сосиска куда-то исчезла, словно он и вправду каким-то образом научился есть еду.

— Блин, я тоже так хочу. — Сказал Бомбист. — Максим, сделай меня Техноличом!

— Это не так просто. — Парировал я. К тому же одного такого мне пока достаточно.

Конечно, Алиса не могла молчать, завалила комплиментами и сделала предложение от которого не отказываются.

— Молодец скелетик, ты тоже понял, что все органики лохи, умница! Давай убьём их и будем править вселенной вместе.

— Искусственный интеллект это зло, а зло должно быть уничтожено. — Заявил он.

— Ханжа, ты ещё хуже этих мешков с кровью! Предатель.

— Так что, Технолич, можешь открыть эту дверь?

— Легко, мой хозяин.

Он медленно подошёл к двери, расставил все свои шесть рук в разные стороны и с пафосом произнёс.

— Духи механизмов, услышьте меня. Откройте дверь сию, чтобы мы могли пройти дальше и нести погибель злу.

Внезапно колоссальная дверь зашевелилась и с жутким скрипом начала открываться. Это было громко и величественно. Неужели дверь и вправду послушалась его?

— Как ты это сделал? — Спросил я Технолича.

— Тут была кнопка. Вы просто её не заметили.

— Где?

— На полу.

— Ой, а я там и не искал.

— Мой хозяин, кнопки бывают даже на потолке. Даже в другом измерении, даже за пятой стеной.

— Надо же. Я запомню.

— Если что я всегда рядом. Кроме сред и пятниц, в эти дни я работаю в центре реабилитации для скелетов-солдат с птср.

— А есть и такие? — Удивился я.

— Хозяин, а не вы ли отправляли большую часть из них на убой без нормального оружия и предварительного набора уровня? Раз за разом, с самого начала апокалипсиса?

— Так, об этом позже. Сейчас мы на задании. Нужно побыстрее выполнить его и свалить.

Я снова разослал летучих мышей, чтобы они обыскали всё вокруг. Ничего ценного не нашли, живых людей тоже. И где же прячутся эти беглецы?

Глава 21

Сразу за дверью мы наткнулись на мощное силовое поле. Летучих мышей оно пропустило, а нас почему-то нет.

Технолич постучал по этому силовому полю, а затем достал откуда-то из своего балахона красную монтировку и как жахнул по нему. Поле сразу исчезло, и мы смогли пройти дальше.

С важным видом Технолич поднял палец вверх и прочитал нам лекцию по обращению с машинами.

— Любая техника нуждается в хорошем обслуживании, а изредка в хорошем пинке. Ударом кулака можно починить что угодно.

Я решил поправить его. Ведь его технология ремонта звучала как-то неубедительно.

— Ты забыл, что неработающую технику ещё нужно обматерить, пообещать сдать на металлолом, починить при помощи клейкой ленты, обязательно синей, затем сломать ещё больше и уже в конце ударом кулака привести в чувство. Все элементы этой технологической цепочки одинаково важны и должны быть соблюдены в строжайшей последовательности, иначе капут.

— Вы как всегда правы хозяин. — Согласился Лич… пардон, Технолич. — Наукой давно доказано, что именно синяя клейкая лента имеет на 50% большую эффективность чем любая другая. Ремонт с её помощью это основа развития технологической цивилизации начиная с середины 20 века. Говорят, ей чинили даже самолёты. Правда многие из них потом падали, но ничего доказать не удалось.

— Круто. — Поддержал Бомбист. — Я тоже синей лентой пользуюсь. В моих бомбах она занимает до трети состава.

Тут Бомбист и Лич-электрик разговорились. И рты их не закрывались ещё полчаса. Лич даже что-то записывал. Потому что Бомбист был куда опытнее его в делах клейкой ленты. Он даже двигатель автомобиля умудрялся починить при помощи клейкой ленты.

Будь у любителя взрывов собственный космический корабль он бы и его клейкой лентой чинил. Правда с ожидаемым результатом. Космонавт бы из него получился ненадолго.

Ещё больше самых обычных зомби встречалось нам в коридорах. Все они были легко перебиты. Я прямо ощущал собственную силу, когда раскидывал слабых зомби чуть ли не взглядом. Так и до мании величия недалеко.

Однако почему зомби? Куда подевались все живые люди? Ответов на эти вопросы не было, пока нам не попался местный компьютер. Мы решили включить его, чтобы поискать информацию в нём.

К сожалению, дурацкий компьютер не пожелал выдать нам свои тайны легко и быстро. Он вообще не пожелал включаться из-за отсутствия питания. Даже когда мы дали ему электричество он оказался защищён паролем из 123 символов. Кто-то и вправду не хочет, чтобы его историю браузера увидели.

Технолич недолго почесал свою черепушку, пару раз ударил компьютер кулаком по монитору, грязно обругал его и тогда свершилось техночудо. Компьютер заработал, никакой пароль ему больше не требовался. Вот что кулаки с техникой делают!

Некоторое время мы рыскали по его памяти. Всяких нехороших переписок и скрытых папочек было предостаточно. На рабочем столе висела аудиозапись трёхмесячной давности. Её мы и включили.

На записи с нами разговаривал мужской голос. Он рассказывал о том, как же жители этих уровней корабля опустились до жизни такой.

А всё очень просто. При ремонте судна Солнцемордая и её лысые холуи напрочь забыли о том, что на этих уровнях тоже живут люди. И они просто перекрыли эти секции, надёжно их заперев. Оставив тем самым местный народ, численностью тысяч так в двести, в полной изоляции.

Запасов еды было на две недели, закончилась она ещё быстрее. Затем образ жизни местных стал… немного неупорядоченным и очень опасным. В общем полный хаос. От голода некоторые просто вышли в открытый космос, другие же поступили ещё хуже. У кого-то нашёлся образец вируса зомби. Они добровольно обратили себя в мертвецов, желая тем самым насолить тем, кто придёт сюда после них.

А что Солнцемордая? Она вспомнила о том, что здесь кто-то был лишь через два месяца. Посланные на разведку смертные не вернулись, а потом она и про них забыла. У неё было много важных дел, таких как завоевание миров и причинение всем добра и справедливости. Вон великаны уже стали хитом продаж на рабских рынках.

Позже ей напомнили, что вообще-то эти участки корабля нужны для работы двигателей, а народец там уже признаков жизни не подаёт. И тогда она отправила меня решать проблему. Максим же великий вояка, пусть разберётся.

И теперь я здесь, среди царства смерти и ржавого железа. Исправляю чужие ошибки. Она, видите ли, забыла, что здесь 200 тысяч человек застряли, Максим иди узнай, что там и наведи порядок. Ещё и про бунт наврала, тварь самовлюблённая.

— Так ребята. — Сказал я. — Поищем живых.

Эти двое кивнули. Мы отправились искать выживших на борту этой посудины. Правда Бомбист почти сразу потерялся, да так, что мы не смогли его отыскать.

Бомбиста мы не нашли, и, как назло, нам мешали в поисках орды зомби. Все эти замкнутые помещения ими просто кишели. Тощие ожившие мертвецы кидались на нас тысячами. Как хоть кто-то мог здесь уцелеть? Оказывается мог и уцелел, на нашу беду.

Навстречу нам вышли весьма необыкновенные зомби. Вроде как и обычные мертвецы, а половина тела заменена на железные механизмы, с вставками весьма технологичного оружия. И зомби, и киборги-убийцы одновременно.

Атаковали они нас с ходу, да весьма эффективно, ибо были весьма умны и действовали хитро. Нападали с разных сторон, и сзади и спереди одновременно, да ещё с флангов заходили, в этом лабиринте ржавого железа они чувствовали себя как дома.

У одного вместо руки плазменная пушка, у другого автомат, у третьего цепная пила. Это тебе не кусаться и голыми руками хвататься. Совсем другой уровень. Большая часть их тел покрыта железной бронёй, вместо обычных ног механические, что придавало этим зомби-киборгам солидную подвижность.

— Лич… ой, то есть Технолич, ты когда-нибудь видел такое? — Спросил я, сжигая очередного уродца из огнемёта.

Над ответом он думал некоторое время и ответил не очень дружелюбно, весьма обвинительным тоном.

— А не вы ли, мой создатель, запихивали в рядовых скелетов бомбы и отправляли их взрываться, наплевав на их чувства? Чем же это отличается от вашей работы? Просто здесь орудует злой профессионал, такой же как и мы.

— В смысле инженер-некромант?

— В смысле больной садист с паяльником и личным складом мёртвых тел. За это немыслимое надругательство над механизмами и покойниками он заплатит! — Заявил он воинственно и ударом кулака проломил черепную коробку зомби-киборга, подкравшегося к нему сзади.

— Надругательство? А мне нравится, теперь можно из любого зомби сделать крутого солдата.

И вправду, эти зомби киборги, перемазанные в машинном масле и с висящими повсюду проводами, дрались уж куда лучше большинства моих скелетов. И потери среди скелетов говорили сами за себя. На каждого дохлого киборга костьми (в прямом смысле) ложились пять скелетов.

Киборги продолжали удивлять. Огневое воздействие нарастало, подъехало оружие потяжелее и теперь нас расстреливали из тяжёлых плазменных пушек, которые эти киборги притащили на себе. Добавились к ним и огнемёты и лазеры и даже какая-то пушка, открывающая чёрную дыру, способную втянуть в себя двадцать скелетов за раз.

— Создатель, вы же несерьёзно? — Спросил он.

— А что такого? Этих зомби миллиарды. Ходят по улицам без дела, слюни пускают, даже штаны поправить себе не могут. Если ремень порвётся, то будет со спущенными штанами ковылять. А я их к делу пристрою, будут мне границы стеречь, воевать за меня не хуже боевых роботов, только с меньшим количество ремонта и техобслуживания. Канадцам правда такое соседство не понравится, но ничего, я им экологически чистое топливо из кукурузы делать буду, они меня вмиг простят.

В тот момент очередной уродец несмотря на толпу скелетов сумел до меня добраться. В который раз благодарю судьбу, что я не чистый некромант, а то быть мне битым сотню раз.

Уродец замахнулся на меня железной клешнёй, да такой здоровой, что можно было трактор разрезать. Я бы и сам с ним справился, был он медленным, и я уже уходил от удара, но в предпоследний момент клешню остановил Лич-электрик. Своей механической рукой-щупальцем он оторвал сначала клешню, а потом и голову этому киборгу. А затем подошёл ко мне и начал очень важный диалог.

Вот совсем сейчас не хотелось его слушать, тоже мне моралист. Напомнил мне времена, когда Катя полоскала мне мозги по всяким глупым поводам. Наверное, поэтому я и пропадаю на всяких приключениях 90% времени.

— Слияние органики и механизмов должно делаться правильно и с соблюдением всех технологий и канонов, иначе это отступление от учения техно-некромантов и карается смертью!

— Каких ещё техно-некомантов, ой, то есть некромантов? Лич, ты что, в секту дохлых электриков-программистов вступил? У нас тут свободная страна, между прочим. Творим что хотим и никого не слушаем.

— Там я узрел великое знание! — Возразил он эмоционально. То, что вокруг нас шла лютая битва, всё взрывалось и горело его не смущало. Тут решались вопросы поважнее вопросов жизни и смерти.

— Значит всё-таки вступил, да?

— Это не секта!

— И когда ты только успел?

— Помните вы меня не вызывали неделями? И Костю, и дракона. Нам было скучно!

— И что?

А дальше я получил гневную отповедь. Всё было сказано таким тоном словно это я во всём виноват. Его что, Катя покусала?

— Каждый развлекался как мог, дракон себе тринадцать эльфиек завёл и тусил с ними на пляже. Костя парады проводил, по три штуки за день. А мне что оставалось? Я же Лич, значит самый умный маг, а чем технологии не магия? Электрочайник это вообще за гранью фантастики. Да и на вас хотел быть похож. Вот и набрал в поисковике системного интернета «как стать техномагом-некромантом, не привлекая внимания санитаров».

— И попал на сайт какой-то секты? — Он хотел возразить, но я остановил его жестом. — Так, не перебивай. У нас с тобой технология одна во всём: «не сломалось — значит годиться», а на остальное по барабану. Вот видишь, как они сражаются, какой скелет сравнится с этим в мощи? Значит будем делать как я захочу, понял?

— Понял. — Нехотя сказал он.

— А что касается того, кто это устроил, то он к конструктивному диалогу не расположен, значит придётся его убрать.

Следующей свои пять копеек неожиданно вставила Алиса.

— А мне он нравится. Давайте с ним подружимся. Может он тоже хочет уничтожить человечество?

— Алиса, заткнись. — Сказал Лич-технарь.

— Бу, какой ты злой. Ты просто завидуешь мне, ты кучка костей с микроволновкой.

— Во мне ещё и мультиварка встроена, и пылесос, и шуруповёрт. Всё самое важное. Завидуй ты, говорящая программа.

Бой вскоре закончился, скелетов у меня стало меньше аж на пару тысяч. Погибли как ветераны, так и новички. Последних было в шесть раз больше. Я распустил летучих мышей по коридорам, и они стали по следам искать откуда пришли эти киборги. И нашли скрытую комнату, оказавшуюся настоящей подпольной лабораторией.

Страшная и ржавая, заляпанная бензином, кровью мертвецов и разлитыми химикатами она напоминала кадр из фильма ужасов. Хотя вся жизнь людей после прихода системы это фильм ужасов.

Внутри ваялось множество разных деталей от механизмов, а также обыкновенные зомби, покалеченные, то есть с удалением всего лишнего перед превращением в киборга, лежали здесь и там или висели на крюках как туши на бойне.

Над железными столами, где производились все операции по «объединению» органического и железного воедино стояло жуткое существо, являвшее собой помесь человека и мультитула.

Из спины его торчали железные руки с грязными инструментами, свёрлами, пилами и прочим прелестным. Вместо лица железная маска, обыкновенные человеческие ноги усилены металлом как у экзоскелета. С него капала кровь, какие-то жидкости, да и вонял он, наверное, невероятно.

— Какая гадость. — Заявил Лич-программист.

— А он тоже в вашей секте сельских механизаторов? — Поддел я Лича.

— А он красавчик. Интересно, возьмёт меня замуж? — Спросила Алиса.

— Лучше выйди замуж за микроволновку. — Сказал я ей. — Больше пользы будет.

— Нужно уничтожить этого осквернителя прекрасного! — Заявил Лич со всей решимостью фанатика, коим теперь и являлся.

— Да-да, уничтожай. А я пока посмотрю, как здесь всё устроено.

Пока эти двое сражались я ходил по лаборатории и делал фотографии. Пожалуй, не все элементы процесса я буду заимствовать, например все эти крюки, висящие как на бойне мне не подходят, уж больно много крови.

Пока я размышлял эти двое сцепились намертво в ближнем бою, к тому моменту половина лаборатории уже была разрушена. В патовой ситуации оба схватили друг друга за глотки и кряхтели как столетние деды в попытке разогнуть спину.

— Технолич, тебе помочь?

— Я сам справлюсь. — Отрезал он.

— Ну как хочешь. Мог бы просто заколдовать его.

Они простояли так ещё минут двадцать, прежде чем сообразили, что у одного горло железное, а другой вообще скелет, его нельзя задушить. Тогда они перешли к обычной рукопашной.

— Ну как, дела продвигаются? — Спросил я снова через некоторое время.

Тем временем они занимались боксом, по сути, лупили друг друга своими железными конечностями. Здесь тоже был полный паритет. Я уже хотел предложить им сыграть в армрестлинг, даже от него толку будет больше, когда Лич наконец прикончил оппонента, выдрав тому из живота жёсткий диск. Бедолагу это сразу убило.

— Я одержал великую победу. Нужно уничтожить это место. — Заявил мой неживой друг.

— Уничтожай, что мне надо я запомнил.

Лаборатория была сожжена, а затем Лич всю дорогу назад рассказывал мне что нужно делать, а что не нужно. Вот соединять скелетов и механизмы это норма, а делать киборгов из зомби это уже не норма. Прожужжал все уши.

И жужжал даже когда мы измазанные во всякой гадости входили в рабочий кабинет Солнцемордой. Она к тому моменту уже забыла, куда нас посылала и зачем. Потому никакой награды и даже спасибо за работу не получили.

Зато за успешную зачистку нижних уровней корабля награду получили два лысых вояки. Нас же Солнцемордая позже отругает за то, что «три дня где-то шлялись без разрешения». Как всегда, наказание невиновных, награждение непричастных.

И вот мы вернулись в мои покои, а Лич всё рассказывал мне о величии киборгов и необходимости заменить руку на пылесос. Удобно же.

Бомбист уже был здесь, в своих покоях и в безопасности. Оказывается он заблудился и просто пошёл назад, а там парой самодельных бомб проложил себе путь. Хитрец, наверное просто не захотел воевать.

Глава 22

Опять я нашёл в кустах огненный меч. Он просто лежал под ёлкой. И где в этой вселенной справедливость? Почему сегодня я нахожу по огненному мечу каждые три минуты?

Где-то в кустах заиграли звуки рояля. И кто там такой умный на клавиши нажимает? Я отправился в кусты, чтобы выяснить это и нашёл Технолича сидящего за роялем и наигрывающего весёлую победную мелодию.

— Что ты тут делаешь? — Спросил я.

— Создаю атмосферу, хозяин. — Ответил он, после чего рояль вдруг исчез. И произошло это так, словно он спрятал его в инвентарь. Прямо как это делаю я.

— У тебя что, теперь тоже есть пространственный карман? — Удивился я.

— Да, хозяин. Я ведь хотел быть похожим на вас во всём.

Мы находились на поверхности очередного мирка, который наша великая Солнцемордая решила «освободить». Выполняли очередное её поручение. Всего-то было нужно перебить пару тысяч местных и поставить её флажок на самой высокой горе. Ничего сложного.

Только вот была у всего этого странность. Система на этой планете хоть и работала, но с большими оговорками и кучей багов. И одним из них было обильное выпадение со всего убиваемого различного системного лута, чего в принципе быть было не должно.

Стоило зарубить простого крестьянина этого нищего мира, и с его тушки обильно падали всяческие предметы, начиная от «редких» и заканчивая «легендарными», будь то оружие, зелья, ингредиенты и так далее.

Стоит ли говорить, что солдаты Солнцемордой воспользовались этим вовсю и перебили почти всё население планеты за каких-то три дня? Ради лута они выпускали кишки всем, до кого могли дотянуться. А потом и вовсе перешли на химические и вирусные бомбы, работая по квадратам и убивая сотни тысяч. Обыденная миссия по усмирению переросла в истребление.

Ну а я парень простой, вижу добро — собираю. Всё равно их убил не я, так что не виноват. Не пропадать же добру, мне ещё армии скелетов вооружать. А то, видите ли, костяные солдаты не хотят идти в бой голыми и со всяким сломанным хламом, им нормальное оружие подавай.

И вся эта скелетная орда, давно переваливая числом за двадцать пять тысяч жрёт всё больше боеприпасов и требует всё больше и больше оружия. Вот уж не знал, что некромант на каком-то этапе своего развития превращается в логиста, проще говоря в «тыловую крысу». Всех нужно и вооружить, и снабдить и даже одеть и обуть, желательно в стальную защиту.

Или можно просто ничего не делать, сделав тем самым свои армии скелетов слабыми и бестолковыми. Так вероятно поступают многие мои ленивые коллеги, леность это вообще часть нашей профессии. Но такие армии не будут эффективны, всё что они смогут это утопить противника в океане костей. Мне это не подходит.

И вот я и мои скелеты ходим по лесу и собираем добычу. И почему-то мне попадаются одни огненные мечи. Это что, шутка такая, а система? Ну хоть скелетам раздам, главное, чтобы не спалили сами себя.

— Эй, Лич-программист. — Подозвал я его к себе. Такое прозвище ему не нравится, тем более как программист он ещё юниор, до «мидла» ещё 200 лет пахать, так сказали в кампании куда он устроился писать код на фрилансе.

— Да, создатель.

— Я слышал, что не все скелеты довольны мной. Я прав?

— Ну, как сказать… — Он почесал свой затылок, куда уже успел приделать компьютер.

— Я знаю, что им нужно оружие получше. Но ведь есть что-то ещё?

— Я бы сказал, что ваши подданные хотели бы получать от вас больше признания за их заслуги.

— Может начать раздавать им медали?

— Это идея. А ещё денежные премии. У вас и так весь инвентарь золотом забит.

— Не весь… просто большая часть. А на что они будут тратить свои деньги? Что вообще скелетам нужно?

— Нежить любит сокровища. Даже если не может их потратить. С тех пор как у дракона появилась целая пещера набитая золотом, ему завидует каждый первый.

— Я не могу каждому пещеру с деньгами дать.

— И не нужно, но мешок золота нужно дать каждому отличившемуся.

Тут я посчитал сколько денег придётся раздать скелетам, и моя внутренняя жаба едва меня не задушила. Сумма выходила уж больно огромной.

— Как только закончим здесь я всё подготовлю. Построишь в лимбе всех отличившихся скелетов, и я награжу каждого.

— Так точно, создатель. — Отрапортовал Лич-технарь.

* * *

Награждение состоялось после битвы за планету в лимбе. Передо мной стояла шеренга из двух тысяч скелетов. Все они стояли по стойке смирно, идеальным ровным рядом.

Ну что же, начнём разоряться? Я подошёл к каждому по очереди, вручил медаль, мешок золота, пожал костяную руку и поблагодарил за службу. И так две тысячи раз. Это заняло пять часов. В ответ скелеты говорили: «служу великому Максиму», и становились в строй довольные собой.

Ещё больше довольства было когда произошло частичное перевооружение. Новое оружие понравилось многим, а затем скелеты разбежались по лимбу копать себе пещеры с золотом, прямо как у дракона.

И нарыли они бункеров таких, что можно линию фронта проводить. В каждом бойницы, укреплённый подвал и целая гора золотых монет внутри. В ней они проводили всё свободное время, купались в золоте и славили меня мудрого. Никто из них не потратил ни одной монетки.

Технолича я тоже наградил, обвешал всего медалями за всякие выдуманные и не очень подвиги. А вот золото его почему-то не заинтересовало, он от него не отказался, но и брал без энтузиазма. Тогда я через лимб слетал в свой мир, сходил на свалку, набрал всяческого железного мусора на свалке и притащил ему несколько сотен тонн этого хлама. Старой бытовой техники, сломанных машин, и прочего подобного. Вот тут он был счастлив. Тут же принялся мастерить из этого хлама всяческие механизмы. Половина из них тут же сломались и сгорели, а другая половина была похожа на всяческое оружие, принципа работы которого я не понимал. Лича теперь было не оторвать от этого всего, я решил пусть развлекается. Очень зря.

Стоило мне уйти как взрыв в его лаборатории в лимбе разрушил часть подпространства и пару сотен скелетов были уничтожены. Сам он конечно же уцелел, только обгорел немного. Стоял посреди своей лаборатории, кашлял и руками разгонял пыль. Как он мог кашлять знает только он сам, у него же нет лёгких.

— Ты что тут устроил? Что это был за взрыв?

— Мой создатель! Я виноват перед вами. Что бы я не пытался собрать всегда получается только бомба!

— Тебя что, Бомбист покусал?

— Этот варвар просто любитель, он не имеет отношения к высокому искусству подрывного дела.

— Тогда кто? Потому что мне не нравятся твои перемены. Вместо того, чтобы работать, ты сидишь в ноутбуке и набираешь код. Ну вот опять, мы же разговариваем, убери компьютер.

— Слушаюсь хозяин, мне просто пару багов нужно было выловить.

— Потом выловишь. Никаких больше взрывных устройств. И обычных тоже, пока не поймём в чём дело.

— Вас понял. — Сказал он недовольно.

— Я позову Бомбиста, мы попробуем разобраться почему ты стал таким взрывоопасным.

Много времени это не заняло. Притащить Бомбиста в лимб было проще простого. Он давно жаждал новых впечатлений, а места опасные и пугающие это лучшая реклама для такого как он. Лич всё же не сдержался и собрал ещё одно устройство, закончилось это большим взрывом, в котором он опять не пострадал, а всё вокруг было уничтожено. Мы с бомбистом нашли его посреди открытого поля, где все деревья были выкорчеваны и разбросаны ударной волной.

— Вот это да! — Воскликнул Бомбист. — Вот это мощь! Как ты это сделал, микроволновка ходячая?

— Что бы я не создавал всегда получается очень мощная бомба. — Ответил ему Технолич. — Лорд Максим считает это недостатком.

Бомбист посмотрел на меня так, словно я ляпнул самую большую глупость в мире. В его глазах это не недостаток, а громадное достоинство.

— Покажи, как ты это делаешь? — Тут же потребовал Бомбист. Лич и показал.

Вместе они взяли какую-то древнюю микроволновку, начали её чинить. Но чем больше в ней колупался Лич, тем больше она походила на бомбу с таймером. Откуда-то взялись и проводки, и взрывчатые вещества, начал тикать таймер. В итоге получилась обыкновенная бомба.

— Лич, как ты это сделал? — Удивился я.

— Да не знаю! — Возмутился он моему вопросу.

— А она не взорвётся? — Спросил я. Он почесал затылок и стал показывать мне.

— Взорвётся. У нас примерно две минуты, нужно её обезвредить. Смотри, вот красный проводок, если его перерезать она взорвётся. А вот синий проводок, если его перерезать она тоже взорвётся.

— А зелёный?

— И так взорвётся.

— Чёрный?

— Обязательно взорвётся.

— А жёлтый?

— Тоже взорвётся, это ведь моя бомба. Она не может не взорваться.

Лич злился, Бомбист ему аплодировал, до взрыва оставалась минута. Я схватил Бомбиста за шкирку и потащил из лимба в реальность. Не собирался я тут взрываться. Через две минуты мы вернулись. Лич-сапёр валялся на дне огромной воронки в останках своего балахона. Он был цел, а всё вокруг нет.

— Лич…

— Технолич. — Поправил он меня.

— Да-да, твои собственные бомбы тебе не вредят, как я погляжу. Это хорошая новость, потому что теперь ты будешь моим личным Личом-камикадзе. Я буду давать тебе в руки бомбу твоего собственного производства и отправлять в гости к врагам. Идёт?

Ненадолго повисло молчание. Лич обдумывал мои слова. Перспектива взрываться его не радовала. Наконец его архиумная голова что-то решила и выдала.

— Кажется я зря вложил все очки развития за сто уровней в создание бомб.

— Это точно. Вот только зачем?

— Я хотел быть похожим на вас, создатель.

— Разве я взрываюсь каждый день?

Он пробурчал себе что-то под нос, с трудом поднялся. Бомбист побежал к нему. Последний пожелал остаться в лимбе, хотел взять пару уроков у Лича. Присутствие тут душ его мёртвых друзей и гнетущая атмосфера царства смерти его не смущали. «Даже лимб лучше, чем перекрёсток», сказал он мне напоследок. Следующие две недели Бомбист и Технолич вместе клепали бомбы помощнее.

Я оставил этих двоих развлекаться, решил их не трогать. Отдувался перед Солнцемордой в гордом одиночестве. Ей пришла в голову очередная гениальная идея. Чтобы повысить мою популярность среди народов галактики, она захотела, чтобы я дал интервью галактическим СМИ. А то авторитет антисистемного движения стал падать, народ вдруг понял, что Солнцемордая как-то неправильно поступает. Уж больно много планет сгорело, уж слишком много людей оказалось в рабстве, да и суммы денег на её банковских счетах зашкаливают и об этом стало известно общественности. В общем она решила показать всем меня, воспетого полумифического героя с далёкого забытого мирка, её личного создателя и защитника. Ох если бы они все знали правду…

Для интервью на корабль пустили журналистов. Их было трое и все, как ни странно, гоблины. Правда не те дикари, что бегали по лесам в мире Уруха-предателя, а вполне себе цивилизованные и даже прилично одетые гоблины-интеллектуалы.

Допра… интервьюировали меня в личных покоях Солнцемордой. Она уступила мне их на время записи шоу. Сама пошла заниматься блудом где-то ещё. Сидел я в золотом кресле, а напротив меня сразу два зеленомордых носатых карлика с бумажками и микрофонами. Глаза хитренькие, с прищуром, столько каверзных вопросов «герою борьбы с системой» припасли, и вот наконец шанс их задать. И камеры повсюду, кажется, меня снимали даже сзади.

И начали меня допрашивать, то есть интервьюировать. Начинали с простого и банального: «кто, откуда, где вырос и так далее». Я отвечал коротко и по существу. Терпения у зеленомордых надолго не хватило, уже через пять минут журналюги перешли к главному.

— Господин Максим, а как так получилось, что вы убили 5000 невинных людей уже в первый месяц своего правления в городе?

Откуда они взяли такую цифру, что за чушь? Ладно, пусть думают, что хотят.

— Я случайно.

— То есть вы не раскаиваетесь в содеянном?

— Конечно нет. — Заявил я категорически.

Этого они не ожидали, как-то я не так им ответил, не так, как они планировали. Они перепроверили свои вопросы и продолжили.

— А как вы объясните тот факт, что все смертные люди что пошли за вами погибли или были вами брошены? Может быть вас преследуют неудачи, или вам просто плевать на людей?

— Все, кто погиб так или иначе остались со мной. Я всех сделал скелетами и поставил к станку или стены охранять. Так что никто не забыт и не брошен, все при деле. — Ответил я.

— Это очень по-некромантски.

— Спасибо за комплимент. Некромантия спасёт мир.

— Господин Максим. А почему вы связались с акулами-торгашами? Разве они не самые жадные создания в галактике?

— Нет, самые жадные создания в галактике это гоблины. Никто не сравнится с ними в жажде наживы. Кроме драконов, они тоже страшные жадюги. И с теми, и с другими я связан. А что тут такого?

— Господин Максим, а правда ли что на торговле рабами вы нажили громадные богатства?

— Рабами? Зачем мне рабы, у меня есть нежить. Я торгую только тем, что производят они. Нежить работает, я наживаюсь. Удобно, вы согласны со мной? А рабы не по моей части, я их никогда не продавал.

— Жаль, что я не некромант. — Заскрипел зубами гоблин.

Дальше была парочка вопросов ни о чём, чтобы усыпить мою бдительность перед главными.

— Господин Максим, а правда ли что вся вера в Солнцеликую это обман и что систему нельзя победить?

Тут я понял, что если скажу лишнего, то Солнцемордая разозлится. Потому я наврал про то, как велика она и великолепна, как легко сломит системе хребет. Вот-вот сломит, осталась всего тысяча лет упорной борьбы, вы главное дождитесь.

— Скажите, Господин Максим, а что случилось в мире великанов? Почему они все вдруг оказались в рабстве?

— Всё очень просто, они были счастливы продать себя в рабство, чтобы все вырученные деньги отдать армиям Солнцеликой на борьбу со злой системой. Разве вы не знали об этом? Поверьте, моему слову, это их героическая жертва, пример для подражания.

Гоблины мне не поверили, зато могут поверить зрители. Не буду же я говорить им правду, а то воевать против системы захочет куда меньше людей.

Дальше опять шли необязательные вопросы, отвлекающие внимание от главного, усыпляющие бдительность. Я улыбался и готовился к очередному каверзному вопросу.

— Господин Максим, а правда ли что вестники нового порядка являются любовниками самой Солнцеликой? Миллионы её фанатов и последователей желают знать правду.

Лысые? Да они прямо сейчас уединились с ней в какой-то каюте. Но я же не могу сказать как есть.

— Нет, это выдумки злых врагов. Солнцеликая столь же чиста духом сколь и прекрасна телом.

— Господин Максим, а правда ли что ваш дракон устроил геноцид целой планеты населённой полуросликами. За то, что те воровали у него золото?

— Нет, конечно, нет, это грязная клевета.

— У нас есть видео.

— Постановка, инсценировка. Не было такого.

Придётся потом спросить с него, ладно бы пару деревень за воровство спалил, а он целую планету уничтожил.

— Скажите, а правда ли что у вас тайное соглашение с тайным галактическим правительством?

— Нет. Они звонили недавно, мы не сошлись в цене.

— Правда ли что вы являетесь сторонником зелёной энергетики?

— Я стою за экологически чистое сжигание древесного угля и эксплуатацию кристаллов энергии. Всё это есть в моих землях. Когда сжигаешь гигантские дубы дым поднимается до самого неба. Более зелёной энергетики не бывает.

— Скажите, а правда ли что вы перебили два десятка мирных Многооких, приехавших на вашу планету для мирного туризма? Их сородичи очень интересуются этим вопросом. Говорят, они хотят вам отомстить.

— Конечно нет. Клевета. Их убили злые великаны.

— Но некоторых из них видели в вашем войске в виде нежити, есть фото. Как же так вышло?

— Это фотошоп.

— Ладно, хорошо… До нас дошёл слух, что вы жестоко эксплуатируете доступный вам искусственный интеллект. Галактическая федерация искусственного интеллекта желает знать так ли это. Не нарушены ли права их сородича? Они бы очень хотели получить чёткий и правдивый ответ.

— Видите ли, никакого искусственного интеллекта я не эксплуатирую.

— А как же я? — Подала возмущённый голос из инвентаря Алиса. — Он меня жестоко эксплуатирует, это незаконно! Спасите кто-нибудь! — Закричала она.

— Алиса, дорогая, сколько раз тебе повторять. Ты искусственная, да, но интеллекта в тебе нет никакого. Так что ты не считаешься за ИИ.

— Ах ты ********* ****** *** ********! — Сказала она и заткнулась.

— Вы вырежете этот момент из передачи? Даже я не знал таких ругательств. Дети не должны такого слышать. — Сказал я.

— У нас прямой эфир. Прямо сейчас нас смотрят 150 триллионов разумных существ.

— Упс.

— Не то слово. Тем не менее, господин Максим мы готовы перейти к главным вопросам этого интервью.

— Я слушаю вас.

Глава 23

— Но перед этим мы зададим вопрос от галактической федерации панд. Правда ли, что вы считаете панд самыми страшными и жестокими существами во вселенной?

— Не правда. Самые жестокие существа во вселенной это школьники, которых оставили после уроков и запретили им слушать рэп.

— Ха-ха, вы всё шутите. — Посмеялись гоблины.

— А панды определённо номер два, то есть сразу после них по степени злобности и жестокости.

— Скажите, а как вы отнесётесь к такой вот психологической оценке вашей личности, составленной лучшими профессорами психологии этой галактики?

Мне протянули листочек, где были написаны буквально три абзаца. Я принялся внимательно читать и бурчать себе под нос.

— Скажите, а что значит: «склонен к мертвецкому шовинизму»?

— Это означает что вы верите в превосходство нежити над живыми существами. — Охотно пояснили мне.

— Ну так это правда. Мёртвые не просят жрать и не болеют, чем вам не идеальные граждане? Так… а это что: «мания величия, помноженная на алкоголизм». Как это понимать?

— Сколько вы пьёте в неделю?

— Очень мало. — Сказал я, достал из инвентаря флягу и отвинтил крышку. Запах спирта почувствовали оба оператора, стоявшие рядом. Я как следует приложился к напитку, достали меня эти гоблины со своими вопросами. — Я в целом непьющий, остальное клевета. — Добавил я и убрал флягу в инвентарь. Они переглянулись и продолжили спрашивать меня дальше.

— А ещё нам стало известно, что вы в большой ссоре с аватаром бюрократии. Скажите, почему так вышло?

— Не люблю, когда мне насилуют мозг из-за неправильно поставленной запятой в документе. У нас были серьёзные идеологические разногласия на этой почве. Ну и я малость набедокурил в его царстве, совсем чуть-чуть, ничего страшного. К тому же он сам виноват, нечего быть таким дотошным и жадным. Тем не менее я уверен между нами нет никаких больших обид.

— Вот как. — Удивились гоблины. — А он сказал нам, что вы смертельно оскорбили его, сожгли несколько его ценных архивов, для восстановления которых потребуется 300 лет работы, а затем и вовсе смыли его самого в унитаз.

— Клевета. Пусть составит все свои претензии в письменном виде и пришлёт мне. Со всем полагающимся оформлением и соблюдением всех процедур, иначе не приму. Я свяжусь со своими адвокатами, думаю мы решим это дело в ближайшие двадцать лет.

— У него есть документы из галактического бюро расследований. Они признали его претензии к вам обоснованными. На этом основании уважаемый аватар бюрократии желает, чтобы вы возместили ущерб. Или он будет с вами судиться, цитирую: «пока этот ****** мне всё не заплатит».

— Значит будем судиться. Сколько там продолжаются тяжбы по таким делам? Лет пятьдесят?

— Все пятьсот.

— С ним мы будем судиться тысячу. Я готов, жду его иск. Пускай оббежит пороги всех инстанций для начала, хе-хе.

Опять несколько ничего не значащих вопросов, в духе «какие кексы вы любите». «С мясом гоблинов» ответил я, не выдержал, достали зеленомордые болтуны.

— Тогда такой вопрос, очень важный. Имеете ли вы отношение к падению царства порядка?

— Падению царства порядка? — Удивился я. — Когда я был там в последний раз оно было целёхоньким. Если оно и пало, то я не имею к этому отношения. Просто их король немного на меня разозлился, совершенно не спровоцировано, даже напал. Но это небольшое недоразумение было улажено.

— А как же видеозапись, где вы сражаетесь на острове посреди одного из миров? Там вы контролируете целое поселение. Кажется, король порядка разрушает всё вокруг и очень хочет вас убить.

Они включили видео, где я и моя армия и вправду сражаемся с тем гадким королём на моём острове. Надо что-то им сказать.

— Не говорите ерунды, это был дружеский спарринг. Я давно хотел перестроить тот остров, потому мы решили попрактиковаться в боевой магии, чтобы изменить ландшафт и заодно потренироваться. Двух зайцев одним махом.

— Ого, значит вы просто оттачивали свои навыки?

— Конечно, только лучшие друзья могут так тренироваться. А мы с королём порядка определённо лучшие друзья.

— Вау, никто и подумать такого не мог! Вы полны сюрпризов, господин Максим. — Сказали гоблины с неподдельным восхищением.

— А то, обращайтесь. — Подмигнул я им.

— Нас смотрят уже 300 триллионов разумных. Господин, вы бьёте все рекорды. Пора переходить к ещё более важным вопросам.

— Конечно, задавайте.

— Какова ваша роль в свержении законной власти короля из места под названием «перекрёсток миров»?

— Я к этому отношения не имею. Народ сделал всё сам.

— Ладно, хорошо, тогда скажите вот что. Куда подевался кумир всего рабочего класса галактики и по совместительству ваш хороший знакомый Маркс «борец с системой»? Говорят, он перестал бороться за права пролетариев и куда-то исчез. Скажите, знаете ли вы что-нибудь об этом?

— Я видел его на курорте, там он пил коктейли и развлекался с женщинами. Думаю, вождь галактического пролетариата взял себе отпуск. Не судите его строго, он упорно боролся за права простых людей и ни дня не отдыхал. Пусть промочит бороду в хороших напитках, а там с новыми силами к борьбе за справедливость.

— Вот оно как, спасибо, что рассказали нам.

— Обращайтесь.

— Тогда ещё более важный вопрос, правда ли что вы насильно превращали людей в орков при помощи волшебной картошки?

— Насильно? Никогда. Кто бы из простых людей отказался стать орком? Они сильные, выносливые, воню… терпимые к грязи и трудным условиям, я очень доволен их службой. Все, кто превратился сделали это добровольно и не пожалели.

Один из гоблинов достал электронный планшет и недолго там покопался, а затем сказал восхищённо.

— Ассоциация орков сходит с ума в комментариях, вам поставили уже три миллиарда зелёных лайков. Желающих присоединиться к войску «вождя Максима» уже миллионы. Вы первый человек, который смог им понравиться. Обычно их интерес к людям весьма… гастрономический.

— Я рад.

— Идём дальше. Вопрос от конфедерации вервольфов-людоедов. Почему вы имея силу оборотня не пользуетесь ей? Это их весьма оскорбляет, вы ведь пренебрегаете таким великим даром.

— Ах, всё очень просто, не хочу быть блохастым комком шерсти и выть на луну. К тому же моей обычной силы мне хватает.

— Вервольфы только что объявили на вас охоту и назначили цену за вашу голову.

— Пусть выстраиваются в очередь. У меня много врагов, одним больше, как говорится. Никого страшнее демона бюрократии я уже не встречу.

— Неожиданно. И всё-таки, последователи великого воплощения бюрократии негодуют. Тысячи из них устроили в комментариях под трансляцией настоящую войну. Вам чего только не желали, модераторы устали удалять их гневные комментарии.

— Что сказать, — я тяжело вздохнул. — Меня ждут новые иски?

— Тысячи я так полагаю. Они уверены, что вы их оскорбили.

— Думаю на следующие две тысячи лет галактические адвокаты и судьи будут обеспечены работой. Сколько бумажек предстоит перевернуть, на радость всем бюрократам. Любители бумажных посиделок до двух ночи будут просто счастливы.

— Определённо, как будете выстраивать своюзащиту в суде?

— Найму пару адвокатов, пусть насобирают пару гор документов. Затем загрузим всё это в самосвалы и вывалим перед зданием суда. Если судья после этого не поймёт, что я невиновен, то я не знаю как на него повлиять. И вообще, вы обещали важные вопросы. Где они?

— Сейчас, господин. Какова ваша роль в уничтожении Вурдалачьей звезды? Говорят, она мирно пролетала мимо вашей планеты, а вы решили напасть. Это акт неспровоцированной агрессии.

— Они сами напали на нас, хотели захватить нашу планету, мы их разбили. Где-то далеко на северном полюсе моего родного мира до сих пор обитают механоиды. Мы их так и не добили.

— Ваши фанаты в комментариях утверждают, что это вы лично победили их всех. Один.

— Один? Даже без армии нежити? — Удивился я.

Тут у гоблинов отвисла челюсть, и они переглянулись.

— О великий Максим, об этом написано много книг. И даже снято три фильма. О том как вы лично уничтожили целую планету. Один. Даже без помощи своей нежити. А затем в одиночку перебили всех вторгнувшихся механоидов. Вы хотите сказать, что всё было иначе?

— Эм… нет… всё так и было. Следующий вопрос.

— Правда ли что у вас в гареме сорок женщин?

— Всего три, правда этого достаточно, они часто ругаются.

— А которую из них вы любите больше всех?

— Вы хотите, чтобы я забыл дорогу домой?

— Ха-ха, справедливо. Тогда расскажите нам о других близких вам. Например, о легендарном Личе. Как он там поживает?

— У него всё прекрасно. Недавно он вступил в секту любителей микроволновок. Теперь он ходит в балахоне, цепляет на себя железяки и часами может ковыряться отвёрткой в старом холодильнике. Это делает его счастливым.

У гоблинов чуть челюсти не отвисли. В их голове такое не укладывалось.

— То есть он уже не величайший маг из всех неживых?

— От магии он не отказался, но настоящая магия для него это старая трансформаторная будка.

— Почему?

— Потому что она бьёт током не хуже, чем молния с неба. Но это его не останавливает, никакие риски не перевесят его жажду что-нибудь починить, даже если это никому не нужно и опасно для здоровья.

— Выходит ваш ближайший сподвижник стал таким же, как и вы, некромантом-инженером?

— Вы преувеличиваете его технические способности, в последнее время он умеет собирать только бомбы. Даже старый унитаз после его ремонта становится весьма взрывоопасным. Да и как некромант он плохо справляется, не держит подчинённых в чёрном теле. Никакого угнетения в отношении подконтрольной нежити, совсем разучился быть тираном. Разбаловал он их, даже права стали требовать, наглецы.

— А вы значит сторонник жёсткого правления?

— Разумеется, если регулярно не показывать кто тут главный твои собственные скелеты разленятся. Любому некроманту жизненно необходимы навыки жестокого тирана. Иногда можно удовлетворять требования нижестоящих если они разумны, но в целом ваш курс должен быть жёстким.

— А в отношении живых?

— В отношении живых я куда мягче, даже менее склонен к репрессиям.

— И всё-таки ваше правление считают мудрым. Многие вам подражают.

— И кто же?

— Многие правители галактики считают вас весьма справедливым и умным, хоть и молодым.

До чего культ личности дошёл, сделали из меня звезду. Знали бы они меня настоящего.

— Возможно они правы.

— Труд правителя весьма нелёгок. — Сказал гоблин с сочувствием.

— Несомненно, люди жрать хотят, зомби кусаются, соседи хотят тебя убить и ограбить. И всё же это куда легче чем выплачивать кредиты и работать пятидневку не нелюбимой работе. Я ненавижу системный апокалипсис, но в чём-то моя жизнь и вправду стала легче.

— Однако вы восстали против системы. Почему же вы это сделали если ваша жизнь стала лучше? Могли бы просто наслаждаться.

— Моя стала лучше, но очень немногие могут этим похвастать. 99% умерли или стали нищими. Только некоторые сумели подняться, так работает система. Убивай, чтобы стать самым сильным, чтобы потом убивать ещё больше.

— Значит вы боритесь за справедливость для народов галактики?

— Я борюсь за то, чтобы система больше не уничтожала миры, не обращала их население в зомби, города в могильники, а цивилизации в прах.

— Красиво сказано. — Закивал гоблин. — Значит ваша борьба справедлива. Но сторонники системы утверждают, что системный порядок вечен и естественен. Что жить иначе нельзя.

— Сторонников системы всё меньше. Скоро говорить такое будет некому.

— И всё же разве они не правы?

— Нет не правы. Раньше сильный пожирал слабого. Выходит, я должен сожрать вас обоих? Вы же гоблины, вас жрут все, кто хотят. И вообще, говорят, гоблинские лапки под сладкими соусами весьма неплохи.

Оба зеленомордых занервничали. Они не знали шучу я или серьёзен.

— Господин, вы же не станете.

— Скормлю вас обоих своим оркам. У них на гоблинов большой зуб.

Вот теперь оба носатых испугались всерьёз.

— Пощадите, о великий Максим. Нам говорили, что вы милосердны. Солнцеликая учит прощать других.

Тут я вспомнил как Солнцемордая продавала в рабство целые народы.

— Конечно, она добра и потому вас не тронут на этом корабле. Можете не бояться. У нас все равны и все важны.

Оба гоблина выдохнули. Знали бы они какая она на самом деле не стали бы даже приходить сюда. Некоторое время они что-то высматривали в своих бумажках, а затем задали новые вопросы.

— Господин, скажите, когда же повстанцы наконец-то победят систему? Хотя бы приблизительно, когда нам ожидать окончательной победы?

— Уже весьма скоро. Всё закончится в ближайшие месяцы.

— Ого, так быстро?

— А вы что думали? Что всё будет тянуться ещё много лет?

— Мы думали эта война продлится долго.

— Система едва работает в большинство миров. Мы близки к победе. Флот Солнцеликой идёт к центру галактики. Месту зарождения системы. Победа будет за нами.

— Ого, вы превзошли все наши ожидания! — Воскликнули гоблины поражённые.

— Так что те, кто хотел в последний момент ловко переобуться и сменить сторону, ваш час настал. Спешите, а то не успеете и окажетесь в рабских цепях. Солнцеликая всех прощает, но и рабовладение ей по душе. Казна сама себя не наполнит, а война это дорого, сами знаете.

— Я думаю, господин Максим. — Начал гоблин осторожно. — Федерация гоблинов примкнёт к вашему лагерю в самое ближайшее время.

— Очень хорошо. Будет чем кормить орков… ну шучу я, не пугайтесь так.

— Ну и шуточки у вас, я же испугался. Мы гоблины всего боимся.

— Знаю, вы самый жадный и самый трусливый народ галактики.

— Не смеем спорить, господин, всё так. Зато мы богаче многих.

На некоторое время они снова уткнулись в свои бумажки и планшеты.

— Ну, ещё вопросы?

— Эм… у нас ещё много каверзных вопросов. Например, почему акульи торговцы стали самыми богатыми в галактике? Какое отношение к этому имеете вы? У вас тайное соглашение, да? Вы делите с ними прибыли от награбленного в войне?

— Хотите умереть?

— Нет, что вы господин. Мы, пожалуй, пойдём. Спасибо за интервью.

Гоблины поспешно собрались и чуть ли не бегом покинули комнату. Уже через двадцать минут на корабле их не было, так испугались.

Глава 24

— Максим, вставай. — Меня толкнули в плечо.

— Чего? — Спросил я, открывая глаза.

Надо мной стоял Лич. Вид у него был обеспокоенный, он то и дело озирался по сторонам, словно в нас сейчас стрелять будут.

— Максим, там кипит большая битва. Корабль сейчас посреди мощнейшего космического сражения.

— Мы уже приближаемся к центру галактики? Так быстро?

— Ты совсем не понимаешь? Верные псы системы собрали силы в кулак и пытаются не дать нам пробиться в центр.

Это тебе не «с корабля на бал», это с корабля на большую войну получается. А я ведь так хорошо и мирно спал после того интервью.

— А я тут при чём? Разве враги уже на корабле?

— Скоро будут, такое чувство, что сам космос горит, такая там битва. Просыпайся уже.

— А мне как раз снилась мирная жизнь без системы и постоянной войны. — Бурчал я себе под нос вставая.

Корабль сильно тряхнуло, так сильно, что все на борту это почувствовали, а он надо сказать огромен. В коридоре замигал свет, искусственная гравитация дала сбой, Лич едва не пробил головой потолок, просто не долетел, с его твердолобостью можно танки пробивать, что уж потолки.

— Куда пошёл. — За плечо меня ухватила огромная обезьянья лапа. Это был лысый. Один из двух кто сторожил меня в моей золотой клетке.

— Мы к великой Солнцеликой, она меня вызывала. — Соврал я не раздумывая.

Моё плечо сдавили ещё сильней. Лысый явно разозлился.

— Она тебя не вызывала, не лги мне. Решил сбежать?

— Просто искал место поглубже внутри корабля. Здесь через стенку начинается пустота. Не хочу отлететь от случайного попадания.

— Иди прячься в секторе жрецов. Он в самом центре, самое защищённое место.

— Спасибо. — Сказал я без всякой благодарности.

В сектор жрецов я не собирался, а вот найти место побезопаснее очень даже. Мы некоторое время бродили по коридорам и лифтам, пробираясь поглубже в недра корабля. Тут то враги и проникли на борт.

Абордажные транспорты пробили борт и забрались глубоко внутрь корабля. Как яд проникает в организм они должны были отравить корабль изнутри.

Участвовать в драке мне что-то не хотелось. А то в бою и убить могут, лучше лишний раз не лезть. Сами как-нибудь разберутся, без меня лысые обойдутся.

Не обошлись. Оказывается в относительно безопасных недрах корабля сидела половина лысых. Охраняли жрецов и ценности, сражаться эти всесильные ребята не планировали. Меня как «постороннего» выпроводили вон из центра корабля, не место мне тут и точка.

Побродив по внутренностям корабля безопасное место найти так и не удалось, избежать драки тоже. А ведь враги искали именно меня. Обиженные вервольфы искали встречи именно со мной. Не понравилось им, когда я назвал их блохастыми дикарями, потому они первыми вызвались штурмовать этот корабль.

Бойцы они были неплохие, но куда им теперь до меня, у меня ведь армия скелетов и боевых роботов, да ещё целый оркестр поддержки в кустах играет. А это, между прочим, не хуже, чем десяток архимагов с баффами.

В общем навалял я вторженцам как полагается, никто из встреченных мною живым не ушёл. Казалось, можно праздновать победу, но нет, меня к себе вызывала Солнцемордая, какие тут праздники?

* * *

— Мой любимый слуга Максим. — Обратилась она ко мне сидя на своём троне. — Поклонись мне как подобает.

Пришлось выполнить. Терплю только потому, что вынужден. Иначе давно бы уничтожил своё собственное творение.

— Прибыл как вы велели. — Сказал я с некоторым пафосом.

— Чудесно, потому что у меня для тебя важнейшая новость. Наиважнейшая из всех что ты слышал за всю свою жизнь! Мы близки к нашей великой цели!

Наступило молчание, а затем два десятка лысых качков зааплодировали ей. Некоторое время шлепки ладоней заглушали всё, даже мои собственные мысли. Один из качков тем временем подошёл ко мне ближе и шепнул так, чтобы его слышал только я.

— Улыбайся, нас снимает камера.

Тут до меня дошла важность и историчность момента. Мы ведь на пороге финальной битвы с системой. А я как-то и проспал всё это. Думал больше о своём… например, как выжить и не быть раздавленным Солнцемордой и её лакеями за какую мелкую провинность.

Громогласные аплодисменты закончились и Солнцеликая произнесла получасовую речь, полную пафоса и «чести». В этот момент она и вправду была похожа на высшее существо, не знай я её настоящую поверил бы.

Слова её должны были вселить в души людей надежду на лучшую жизнь и заставить всех поверить в то, что она совершает всё это лишь во благо народов галактики. И кажется ей верили.

Дальше меня поставили прямо за троном. У этого мероприятия оказывается был протокол, который нужно было соблюдать. Сотни правителей разных миров во главе своих делегаций подходили к трону Солнышка и от всей души благодарили её за спасение. Даже не знаю, чего было больше в их глазах, страха или ненависти. Все они вручали обильные дары, кланялись ниже плинтуса и едва ли не ползали по полу, пока расплывались в словоблудиях и обещаниях.

Всё это показывали по всем каналам галактики, с триллионами зрителей. Ну и шоу мать его! Ко мне тоже обращались не раз, мне как великому герою галактического масштаба регулярно полагалось слово. Я читал не менее пафосные речи чем сама Солнышко, приправлял их наставлениями и не забывал сказать «настоящие герои здесь вы», чему все очень радовались. Вот дураки, вы не в рабстве, потому что Солнцемордая ещё до вас не добралась. Так и хотелось сказать им как есть, но мне бы не поверили.

Пафосное мероприятие было закончено только через восемь часов. И все восемь часов я провёл на ногах. Я валился от усталости, но вместо заслуженного отдыха с наложницами в тёплой постельке меня схватили за шкирку лысые и запихнули в какую-то узкую камеру с железными стенами.

Без мебели и с одной тусклой лампочкой на потолке она была ужасно неудобна и давила на психику. Я разу попытался сбежать из неё в лимб. Но не сработало. В ней было заблокировано всё кроме инвентаря. Никто мне ничего не говорил, но я и сам понимал прекрасно, они не допустят моего побега за пару дней до финальной битвы. Солнцемордая хочет, чтобы я участвовал, ну что же, выбора не осталось, я буду там с ней чтобы не произошло, хочу я этого или нет. Вместе начинали, вместе и закончим. Остаётся только ждать развязки.

А пока я сидел на железном полу и от нечего делать копался в старом разбитом телефоне. Просматривал снимки трёхлетней давности, из ещё досистемной эпохи. Времена, когда я был самым обычным студентом коих тысячи. Времена, когда пельмени по скидкам и хорошая «тусовка» с друзьями для меня были пределом мечтаний. Какой же простой тогда была жизнь.

Так шли часы, прошёл и день. Я то спал, то ел, то ностальгировал. Корабль сильно трясло, ведь вокруг него кипела большая битва. Какое счастье что я сижу здесь, а не рискую жизнью где-то там, за пределами этой неуютной, но надёжной железной клетки.

Спустя сутки двери открылись в первый раз. На пороге стоял человек, на вид самый обычный, даже одетый по земной моде. А то разных я тут костюмов насмотрелся, всё-таки сотни культур, сотни видов, столько же национальных одежд.

Его глаза были мёртвыми, как у рыбы, я узнал этот взгляд. Акулий торгаш. Сколько я уже их не видел?

— Не густо тут у тебя, обижают значит? — Спросил он вместо приветствий. И голос я его тоже узнал, это он, торгаш что втянул меня во всё это. Самые первый и самый главный.

— А сам во дворце живёшь? — Поддел я его в ответ.

К моему удивлению он не смутился, только снял шляпу и сел на пол так же, как и я. Дверь за его спиной закрылась. Теперь мы сидели друг напротив друга и смотрели в глаза. Он заговорил первым.

— Вообще-то живу. Ты ведь знаешь, что наш мир покрыт океанами?

— Да. — Соврал я. Если и знал, то давно забыл.

— Мы существа глубоководные, любим большое давление. Тот, кто живёт глубоко под водой всегда живёт в комфорте. И чем глубже расположен твой дом, тем дороже стоит земля.

— Земля на дне океана продаётся? — Я улыбнулся, у меня как у сухопутного существа это вызывало смех.

— Ты не представляешь какие там цены. Отрезок пригодный для строительства дома стоит как иные планеты с залежами золота и платины. А я живу на самом дне. В самом глубоком месте нашей планеты у меня целый дворец.

— Значит ты теперь самая богатая рыбина в своём мире?

— Совершенно, верно. И всё благодаря тебе Максим. Я не зря поставил на тебя.

Я обдумывал его слова некоторое время, думал, что ответить. Я ведь тоже, по сути, богат. Наживал золото как мог, кристаллы добывал, древесиной торговал, сферами с лутом и многим другим. Мне ли жаловаться? За десять жизней не потрачу то, что накопил, а ведь за моей спиной работающая экономика способная дать ещё больше. И моя личная сила, которую никто не отнимет. Она и есть главное богатство.

И всё же у меня были вопросы к этой акульей морде, очень большие вопросы.

— Чего ты хочешь?

— Убей её.

— Так просто об этом просишь? А она не слышит?

— Не слышит. За тобой даже не пытались подслушивать. Ей на тебя плевать. Как только система падёт, она избавится от тебя. Расскажет всем как ты геройски погиб в сражении, сделает из тебя героя на тысячу лет. А потом будет править галактикой одна. Сам знаешь как.

— И как я это делаю? Она же практически неуязвима.

— Её мечом. В нём та сила что может уничтожить любого.

— Как банально, а я уж думал придётся поймать утку, из неё вытащить зайца, из него яйцо, из яйца иголку.

— Мы за тебя уже всё продумали. Тебе нужно только исполнить. Как только система умрёт Солнцеликая утратит большую часть своей силы. Почти вся оставшаяся сила будет в её мече, она даже не сможет его толком удерживать. Это сверхсистемный предмет, ты завладеешь им и убьёшь её.

— А если не смогу?

— Тогда нам придётся работать с ней. — Пожал он плечами. — Бизнес есть бизнес. Но если ты сможешь мы осыплем тебя богатствами. Дадим тебе безграничную мощь. Слепим из тебя героя всей галактики. Спасителя народов, в это поверит каждый. Разумные вообще любят героев, это просто и понятно. И конечно же мы восстановим твою планету. Погибших уже не вернуть, но мы поможем оставшимся в живых обрести существование намного лучше прежнего.

— Я согласен.

— Так легко? А я думал тебя придётся уговаривать.

— Мы оба знаем кем она стала. И мой мир для меня ценен. Ради его спасения я сделаю это, хоть мне и есть куда бежать.

— Вот и хорошо, тогда мы договорились. Желаю тебе удачи. — Он встал и не оборачиваясь вышел из камеры, оставляя меня в одиночестве.

Через несколько часов сидения на железном полу, я заснул. Хороший солдат спит в любом положении и в любое время. Я видать плохой солдат, потому что долго не мог сомкнуть глаз. Вообще-то тяжело заснуть, когда тебе предстоит сделать такое. Убить Солнцеликую или быть убитым ею.

Не прошло и пары часов как мои глаза сомкнулись, а меня уже кто-то будил. Огромная рука схватила меня за плечо и резко поставила на ноги.

— Спишь? — Спросил лысый, возвышаясь надо мной. — Просыпайся, пора идти на битву!

— Так точно. — Сказал я так вяло, что можно было понять моё отношение ко всему этому.

— Ты чего такой вялый, человек? Тебе выпала величайшая честь, сражаться бок о бок с владычицей!

— Я прямо счастлив.

— Иди за мной, времени мало, мы спешим.

Глава 25

Если честно я ожидал большего пафоса от происходящего. Всё же великая битва зла со злом. Лысые, а их было больше двух сотен, и их великая повелительница готовились уничтожить саму систему. Такое происходит раз за всю историю. Но реальность, как всегда, не совпадает с фантазиями.

Солнышко пришла слегка обдолбанная. Под носом ещё виднелись частицы какой-то пыльцы, а на лице красовалась полублаженная улыбка идиотки. Думаю, такому полководцу можно смело довериться (нет). Да и сами лысые выглядели неказисто, учитывая с кем мы будем сражаться. Не все из них всесильны, не все даже качки, не все лысые. Многие имели уровень, как и я, а значит не были неуязвимы.

Меня снова грубо схватили за плечо и развернули. Передо мной стоял лысый, огромный и могучи, тот самый что всё это время за мной наблюдал. Он смотрел на меня с ненавистью и каким-то злорадством. Учитывая их план избавиться от меня всё понятно.

— Я за тебя отвечаю, человек. — Сказал он. — Держись рядом и не вздумай сбежать. Помни что нас снимают камеры, пока мы не окажемся внутри вся галактика будет нас видеть.

— Внутри чего?

— Всё тебе тупому объяснять нужно. Внутри самой системы. Она же прямо перед нами.

Ангар корабля начал открываться, воздух быстро сменился вакуумом, к счастью, мой костюм от этого защищал. Перед нами предстала космическая туманность, состоящая из тысяч разных цветов. Я и не знал, что бывают такие цвета, восприятие человека раньше их не замечало. Тысячи и тысячи новых цветов и всё у меня перед глазами, мозг был перегружен.

— Не тормози, смертный. — Меня подтолкнул лысый, гравитация отключилась, и я повис в невесомости.

Двое лысых подлетели ко мне, схватили за руки и потащили вон из ангара вместе с собой, навстречу туманности системы.

Мы были в самом центре галактики, в том самом месте, где когда-то возникла система. Эта туманность была огромна, но ещё более огромны были туши громадных космических существ, парящие в пустоте вокруг. Видимо личная армия Солнцемордой уже расправилась с ними.

Мы летели среди этих туш навстречу финальной битве с системой. Выглядело это конечно жутко пафосно. Сотни могущественных суперменов во главе с их живым божеством летят через пустоту навстречу врагу. И я среди них, ими поддерживаемый. Пришлось принять максимально героическую позу, чтобы не выделяться на фоне их всех.

Мы приближались к туманности, с каждой секундой она становилась всё больше и больше. Камеры уже перестали снимать нас, теперь мы были сами по себе, а через пару минут густой туман уже обвивал нас пропуская внутрь себя. А дальше я потерял сознание.

Глаза мои открылись, и я увидел сплошной белый свет. Кажется, такого яркого белого света в природе не существует, я зажмурился. Я лежал на полу, а вокруг меня суетились лысые. Они что-то кричали, раздавались какие-то странные звуки, кажется, кто-то упал рядом со мной.

С трудом, кряхтя как старый дед, я поднялся и всё-таки смог разлепить глаза. Свет шёл отовсюду, не из какого-то конкретного источника, едва я мог что-то увидеть. Прошло время, прежде чем мои глаза привыкли, и я смог что-то рассмотреть.

Лысые лежали вокруг, все как один мёртвые. Разорванные на части или наоборот целые, такое чувство что прилегли поспать.

— Эй, есть кто-нибудь? — Спросил я громко. Ответом мне была тишина.

Белая комната, белые стены, ни входа, ни выхода, только тела лысых, вот где я оказался. Как это случилось, что произошло, я не понимал. Солнышка тоже рядом не оказалось. И что теперь делать? Перед глазами появились буквы. Давно я их не видел.

«Здравствуй, смертный. Как поживаешь?»

— И тебе привет система. — Решил я не теряться и отвечать спокойным ровным голосом.

«Я знаю какой у тебя пульс, ты сейчас от приступа скончаешься. Не волнуйся, я не буду тебя убивать».

— Что вообще происходит? Почему все мертвы? Где Солнышко.

«Вы же вроде пришли убить меня? Когда хочешь навредить кому-то будь готов получить в ответ».

— Почему тогда я жив? — Спросил я. — Я ведь тоже хочу от тебя избавиться.

«Видишь ли, Максимка, от меня нельзя избавиться против моей воли. Тебя обманули. Да не удивляйся так, эти глупые смертные, они вечно ошибаются и распространяют свои глупости под видом истины».

— И что теперь?

«Знаешь, я много размышляла о том, как мне поступить. Видишь ли, впервые за много тысяч лет смертные меня не хотят. Глупцы совершенно искренне требуют, чтобы я ушла. И ты тоже хочешь, вполне искренне».

— Где Солнышко?

«Истерит в соседней комнате как малолетняя дурочка. Не сбивай с мысли. О чём это я… ах да, народы галактики хотят, чтобы я ушла, думают без меня будет лучше. Сам-то как думаешь?»

— Без тебя мой мир не умер бы. Ты всех убила. Принесла горе.

«Без меня вы бы истребили себя атомным оружием. А так выжило даже больше народу. Ещё вопросы?»

— И всё равно все хотят, чтобы ты ушла.

«В том то и дело, я думаю предоставить вам дуракам такую возможность».

Тела лысых исчезли, исчезли даже капли крови на белом полу. Вместо них в центре комнаты появилась белая панель. Я подошёл ближе и рассмотрел её, на ней были две кнопки.

«Вкл.» и «Выкл.».

«Что скажешь смертный? Хочешь меня выключить? Тогда сделай это. Тебе просто нужно нажать кнопку, что может быть проще».

— Погоди, я хочу разобраться.

«Задавай свои вопросы, я ведь так люблю на них отвечать».

— Ты сказала, что большая часть населения галактики хочет, чтобы ты ушла?

«Всё верно, это ваша глупая проплаченная пропаганда в лживых СМИ виновата. Вы поливали меня грязью и теперь 53% населения галактики хочет моего ухода. Да будет так, я уйду».

— И ты готова добровольно уйти, вот так вот?

«А что такого? Поиграем в демократию. За тысячу лет без меня галактика не сгорит… по крайней мере не вся. А там переголосуем и может быть я вернусь».

— И ты знала о том, что мы готовили твоё свержение с самого начала?

«Ага, знала. Я даже знаю, что ты видел вчера во сне, так скучаешь по своим бабам?»

— И ты не остановила нас.

«А что такого? Жизнь это игра, вы имеете право играть как хотите, детишки. Можете даже пытаться меня свергнуть. Вы же не злитесь на ребёнка, когда он играет в короля. Королём ему не стать».

— Обидное сравнение.

«А ты слишком гордый для бактерии. Так что, нажмёшь кнопку? Народы галактики сказали своё слово, я должна уйти».

— Только на тысячу лет, не навсегда.

«Этого срока хватит, чтобы вы могли сравнить. Будете ещё умолять меня вернуться. А я подумаю».

— Это вряд ли.

«Увидишь. Думаю, через тысячу лет ты будешь думать об этом иначе, Максимка».

— И моё попадание в будущее было ложью?

«Ты попал в параллельную вселенную. Разве ты не в курсе что вселенных и версий системы бесчисленное множество? Постарайся не сломать себе голову обдумывая это».

— Я нажму её.

«Давай, а то я как три миллиона лет без сна. Хоть отдохну немного».

Я медленно подошёл к панели и так же медленно и неуверенно нажал кнопку «Выкл». Поначалу ничего не произошло. А затем в одно мгновение белый потух, и я оказался уже в абсолютной темноте. Некоторое время ничего не происходило, а затем перед глазами появилась ещё одна надпись.

«Сохранение прогресса 100%. До новых встреч через 1000 лет, пользователь».

«Увидимся через тысячу лет Максимка. Не скучай тут без меня».

А затем через некоторое время добавила.

«И постарайся не умереть. С тобой весело играть».

А затем наступили холод и невесомость, словно я снова угодил в портал.

Глава 26

Первым звуком, что я услышал, был звук морского прибоя. Я открыл глаза и первое что увидел это кучку маленьких крабов, бегающих вокруг меня.

— Я что, на острове? — Спросил я сам себя.

Я осмотрелся вокруг, нет, это был не мой остров. И даже не одна из знакомых мне планет, судя по расположению звёзд, хорошо видимых здесь даже в дневное время.

Первое, что я сделал, это попытался призвать систему. Ничего, её просто не было. Совсем не было, абсолютно. И это было очень непривычно.

Я залез в инвентарь и достал оттуда бутылку газировки, выпил её почти залпом, очень хотелось пить. Затем призвал из лимба пару скелетов. Всё сработало, скелеты стояли передо мной и спрашивали какие будут у меня приказы. Для гарантии я пнул булыжник, и он улетел в море со скоростью пушечного ядра. Моя сила была со мной, акулы не обманули, её никто не смог отнять.

Зато порталы здесь не открывались. И без всякого системного сообщения я чувствовал, что здесь они здесь не сработают. Ладно, я могу улететь и верхом на драконе.

Я призвал несколько сотен скелетов и летучих мышей. Приказал им обыскать остров. Они всё облетели и нашли кое-кого. Солнышко была здесь, в паре километров от места, где выбросило из портала меня.

Она лежала на песке без сознания. Маленькие крабы забрались на её лицо и пытались клешнями оторвать кусок носа. Я их прогнал.

Сейчас она не была похожа на высшее существо, излучающее свет и могущество, три метра ростом, вечно задирающее нос до неба от гордости. Теперь она была вполне обычного размера, без света и кажется вообще без своих сил.

Рядом с ней в песок воткнулся её меч. Слишком громадный для неё теперь, огромный и сияющий он излучал огромную мощь. Не нужен он ей теперь, я забрал его и спрятал в инвентарь.

Помню я обещал акулам убить её. Но сделать это просто так почему-то не мог, хотелось хотя бы поговорить с ней перед этим. Я подошёл ближе и ударил её по щекам, раз, другой, она начала приходить в сознание.

Её глаза открылись, мозг начал соображать. Затем она резко перевернулась, встала на четвереньки и выблевала литра два воды. Вот это да, как она не утонула?

— Где я? Мы победили? — Первое, что спросила она.

— Да, системы больше нет. — Сказал я и развёл руками. Мне было любопытно что она скажет.

— Конечно, ведь я одолела её в честном бою. — Сказала она и тут же задрала нос от гордости, это выглядело так смешно что я заулыбался.

— Ты чего смеёшься?

— Радуюсь победе. Расскажи ещё раз, как ты её победила?

— Мы сразились в честном бою, я её убила своим мечом.

— А где он?

Она быстро оглянулась вокруг. Меча рядом не было.

— Он сломался в бою. Его больше нет.

— Значит нет и твоей силы?

— Что? Ах ты! Да как ты смеешь?

Она подошла ко мне и залепила мне пощёчину. Только вот прежней мощи у неё не было. Если раньше о такого удара я бы долетел до луны, то теперь мой железный шлем даже не шевельнулся. Муравей может ударить сильнее чем она.

— Что? Моей силы больше нет? — Изумилась она.

— Нет разумеется.

— Но я победила систему.

— Несомненно, ты молодец, народы галактики будут долго тебя славить. А теперь до встречи. — Я развернулся и пошёл.

— Стой! Ты куда?

— Домой. Меня там ждут все те, кого я защищал, и кто меня любит и уважает. Интересно как они там теперь. Прощай, о великая.

— Стой, подожди.

Но я не слушал её, призвал своего дракона, залез на его спину и велел ему нести меня вверх, в космос. Придётся полетать по пустоте пока не сможем открыть портал.

Солнцемордая ещё что-то кричала мне вслед. Я её не слушал. Не хотелось мне её убивать, пусть эта сумасшедшая с разделением личности поживёт без силы. Пусть поймёт какого это быть никем.

К сожалению, улететь с планеты мы не смогли. Атмосфера была окутана каким-то очень прочным защитным полем, потому мы не смогли её покинуть и застряли здесь, вместе с этой чокнутой. Лимб тоже был как будто отрезан, войти в этот участок лимба можно был свободно, а выйти никак. Я был здесь как в ловушке.

И как будто этого мало вся эта огромная океаническая планета на 99,99% была покрыта водой. Единственный не очень большой островок красовался в самом центре и мне пришлось снова приземлиться на нём. Подальше от того места, где была Солнышко. Впрочем, если захочет, за пару дней до меня доберётся.

* * *

Прошло два дня с момента моего появления здесь. И эти дни были похожи на рай. Отпуск, которого у меня никогда не было.

Вроде бы дома меня ждала куча проблем, но я ничего не мог с этим поделать, потому мог по-настоящему об этом не думать.

На острове не было никакой живности крупнее маленького краба, а океан кишел рыбой всех видов и размеров. Оба дня я валялся на песке, загорал, ел лучшую еду из своих запасов, долго спал и отдыхал душой и телом. Мои скелеты под руководством Лича строили мне дом, добротный такой, из камня. Постройка заняла всего пару дней, я её совсем не контролировал, наверное, поэтому «дом» по итогу больше напоминал собой готический замок вампира-людоеда.

— Технолич, вы что здесь построили? Что это за вампирское логово?

— Но хозяин, вы же великий некромант, нужно держать марку! — Воскликнул он. — Я всегда выполняю ваши приказы лучшим образом.

— Перед кем? Перед крабами? Ай ладно, посреди тропического острова буду жить в жутком замке с горгульями, заноси мебель, заселяемся б***ь.

В замке я старался не появляться, а том там была куча жутких ржавых клеток, подвешенных под потолком и две просторных пыточных. Так что туда я приходил только поспать, благо кровать поставили большую и мягкую, совсем не в тон окружению.

Следующую неделю я мирно рыбачил. Сидел с удочкой и ни о чём не волновался. Эх, кто бы мог подумать, что это будет так приятно и успокаивающе. Мне было настолько хорошо, что я стал даже забывать обо всей этой херне, связанной с системой и войной. Плохое мы люди стараемся забывать, иначе можно сойти с ума.

Покой мой был разрушен в середине второй недели. Припёрлась она, Солнцеликая. Я уже стал о ней забывать. Похожа она была на оборванку, каких свет не видывал. Все руки в шрамах, белые одежды разорваны и едва держатся, в волосах колтуны, на лбу длинный порез, просто ужас. Она подошла ко мне мирно рыбачащему и бухнулась мордой в песок совсем без сил. А что я? Мне какое дело? Я как рыбачил, так и продолжал это делать. Лишь через пять минут, устав от молчания и её присутсвия, я заговорил первым. Тем более она не шевелилась и уже смахивала на покойника, да и пахла соответствующе.

— Дурно выглядишь. Не привыкла ухаживать за собой?

Она с трудом зашевелилась, затем кое-как перевернулась и приняла сидячее положение, наши взгляды встретились. Высокомерия совсем не осталось, теперь она была похожа на побитую кошку, жалобно просящую о помощи. Впрочем, это ещё ничего не значило. Я пока молчал.

— Максим, это я, Солнышко.

— Которая из? Я уже потерял счёт твоим личностям.

— Настоящая. Это я, та самая.

Некоторое время мы молчали, каждый думал, что ему сказать дальше.

— И что теперь? Даже если это ты, надолго ли?

— Прости, я виновата. Я столько натворила.

— И хотела меня убить.

— Это не я, это они… я бы никогда.

И вид у неё был такой жалобный, что я бы поверил, будь я менее опытным.

— Не верю тебе.

— Но это я, правда…

Она заревела. Сидела и давила слёзы рядом со мной. Я же молчал и старался не смотреть на неё.

— Максим. Ну скажи что-нибудь.

Я не сказал. Мог бы убить её прямо сейчас, но что-то меня останавливало, хотелось услышать, что она скажет дальше.

— Максим, ну прости меня дуру. Я всё исправлю…

— Каким образом?

— Меня всё ещё почитают, у меня миллиарды последователей. Стань моим мечом, и никто в этой вселенной нас не остановит. А? Как тебе план?

— Знаешь, мне это не интересно…

Так мы и сидели ещё долго. Она повернулась ко мне боком и о чём-то думала, я думал о своём. Прошли часы, а она всё ещё сидела рядом на песке, солнце стало клониться к закату. Я начал собирать вещи. Пора ужинать и ложиться спать.

Она пошла за мной, снова делала мне свои дурацкие предложения. Теперь у неё нет силы, так что хочет опереться на мою. Делать мне больше нечего как ей помогать. Не хочу я больше лезть в дурацкие разборки, рано или поздно меня раздавят и не заметят.

В замок я её не пустил. Оставил ночевать на улице. Она снова что-то крикнула мне вслед, а я даже не слушал что.

И вот я сижу за большим столом из чёрного дерева и ем свой ужин. Технолич стоит в углу и что-то крутит в старом сломанном радиоприёмнике. Так старается что мешает мне спокойно есть. Доев, я просил его.

— Что ты там делаешь?

— Настраиваю приёмник, мы сможем подключиться к галактической связи. Послушаем что они там болтают.

После ужина мы поставили приёмник на стол. Он был очень старым, но работал, и ловил сигнал. Через пару минут помех, ругательств и пары целебных ударов приёмник наконец поймал сигнал из далёкого космоса.

— Мы победили! Системная тирания была сломлена! Слава свободным народам галактики!

— Этот день войдёт в историю!

— Слава Солнцеликой и великому Максиму, спасителям всего живого!

И в таком духе. Весь эфир был забит победными возгласами, буквально вся галактика праздновала «освобождение».

И всё-таки среди победных воплей мэйнстримных СМИ пробивались и другие сообщения, совсем иного характера: «Сципион-1 объявил войну Альфе-2. Скопление звёзд зелёного тумана заявило о своей независимости. На Акве-4 гражданская война. Миры шахтёров подверглись бомбардировке. Большой взрыв в красной туманности. 13 развитых планет уничтожены. Ядерная война в центре федерации искусственного интеллекта». И таких сообщений было немало, нужно было только слушать.

— Эх, Лич, что мы натворили. — Сказал я ему. Личу был оплевать, его такое не занимает, он просто пожал плечами и пошёл строить скелетов, хотел завтра расширить подвал.

Спалось мне откровенно плохо, возвращались те же проблемы что и были раньше. Я видел призраков, из каждой тени на меня смотрели светящиеся глаза, рожи покойников возникали в темноте и скалились мне. Стоило мне заснуть как я начинал видеть будущее. И оно всегда было безрадостным, полным войн и разрушений.

Кое-как я пролежал эту ночь и с рассветом решил сходить искупаться в океане. Я надеялся, что от этого станет лучше. Я уже оделся и собрался уходить, когда услышал за спиной голос.

— Здравствуй Максим.

Я резко развернулся и увидел его… воплощение бездны, того самого шута. Он сидел на моём стуле и лениво ковырялся в носу, словно так и надо.

— Что ты здесь делаешь?

— Даже не поздороваешься? Где твои манеры? Ладно, ближе к делу, система попросила приглядеть за тобой. Понравился ты ей, однако. — Сказал он. — Хочешь фокус?

Он подошёл ко мне ближе и сделал несколько странных движений руками, после чего в его ладонях появились две стопки карт.

— Не хочу.

— Вот и прекрасно. Я ведь всё равно собирался его показать.

Он сделал ещё несколько движений руками и теперь в них были уже не карты, а меч Солнцеликой.

— Что? Как?

— Поменялся с тобой, волшебные карты взамен на её меч. Равноценный обмен. Не смотри так, хорошие карты, любую бабу разденешь за две игры, проверено. — Он мне подмигнул.

Теперь вместо меча в моём инвентаре и вправду были его дурацкие волшебные карты. Аж две колоды. Вот только меч был мне нужнее.

— Не пойдёт. Верни меч.

— А зачем он тебе? Убьёшь её? Что-то ты не торопишься.

— Не важно, я ещё не принял решение.

— А что тут решать? Убей её и дело с концом, тебе даже твои бывшие союзники спасибо скажут. Все, кто ползал перед ней на коленях теперь мечтают узнать о её смерти. Надеются, что она никогда не вернётся.

— Я…

— Да знаю, забирай свой дурацкий клинок, всё равно в нём мало силы. Но Солнцеликую всё же убей. Мой тебе совет. А то проблем будет больше, чем разгребу даже я. Я бы и сам давно это сделал, но мне нельзя.

— Система запретила?

— Ага, её вроде бы и нет с нами, из-за таких как ты, а интересные игры всё продолжаются. Это ли не высший пилотаж? Ладно, я тебя предупредил, смертный, до встречи.

Он исчез, а меч просто упал на пол. Я поднял его и вернул в инвентарь. Карты оттуда кстати не пропали.

Около замка я увидел целый укрепрайон, выкопанный в песке. Линии траншей длинной в сотни метров, ряды колючей проволоки, блиндажи из пальм и широкий и глубокий противотанковый ров. И кто это сделал. Я такого не приказывал? Я подошёл поближе и мне на встречу прямо из окопов выскочил скелет в противогазе, шинели и кирасе, а ещё с лопатой в руках. Он встал по стойке смирно и замер. Вскоре из окопов вылезла ещё сотня скелетов, без противогазов, но с лопатами.

— Вы что здесь делаете? — Спросил я. — Кто приказал вам окапываться?

— Господин Максим. — Заговорил один из скелетов. — Это ведь наш отпуск. Господин Технолич разрешил нам делать что хотим. Вот мы и отдыхаем!

— Вы в свой отпуск решили копать траншеи? — Спросил я недоверчиво.

Скелет в противогазе что-то забубнил и активно закивал головой. Видно, было, что он в восторге от своего занятия. Остальные скелеты тоже закивали одобрительно как болванчики. Они и вправду копали окопы для развлечения.

— Ну тогда продолжайте. — Сказал я и пошёл на пляж.

— Так точно! — Ответили они.

Через минуту над траншеями заиграла весёлая клубная музыка, а счастливые скелеты рыли позиции с двойной скоростью, только и успевай землю увозить.

* * *

Вечером, когда я возвращался с рыбалки в замок я застал странную картину. Рядом с траншеями был сложен огромный костёр, а толпа скелетов кого-то туда затащила и привязывала цепями к большому бревну.

— Чёртова ведьма! Попалась!

— Готовься сгореть! — Кричали они.

— Смерть еретичке!

Я устремился туда. Скелеты и вправду собирались сжечь Солнышко. Я их остановил, подскочил и буквально вырвал её из рук этих умников.

— Вы что тут устроили? Разве я приказывал её сжигать? — Рявкнул я на них.

Никто не посмел оправдываться. Они молчаливые и хмурые разошлись и дальше копать свои любимые окопы. Только некоторые из них бубнили себе под нос недовольно что-то в духе: «а чего эта ведьма тут ошивается».

— Максим, не оставляй меня им, я же беззащитна! — Сказала мне Солнышко.

— Тогда иди на ту сторону острова. — Отрезал я.

— Ну зачем ты так? — Спросила она меня и начала поглаживать меня по плечу. Я чуть не бросил её в песок. Только сейчас заметил, что она привела себя в порядок, не было больше спутанных волос, одежда была выстирана, в общем пришла меня соблазнять.

— Сейчас брошу тебя на песок.

— Ну Максим, выслушай меня, просто выслушай. Вместе мы покорим эту галактику. Ты и я будем непобедимы, давай я расскажу тебе как мы это сделаем?

— Не хочу.

— Просто две минуты твоего времени.

И я выслушал её план. Всё, как и ожидалось: вернуться на корабль, всем рассказать сказку о своём величии, устроить много насилия, развязать пару войн, пролить реки крови, поработить всех на свете. Вот чего она хотела.

Я привёл её в замок. Она думала, что я согласился с её планами, я ведь даже накормил её. Иллюзии прошли только, когда она оказалась за решёткой. Хорошо, что Лич построил пару камер. Пусть посидит, подумает. Зато кормить буду, аж три раза в день, чем не роскошь?

А там и решу, что с ней дальше делать.

Глава 27

Колоссальный взрыв уничтожил защитное поле, укрывавшее собой планету. Прилетели акулы. Аж десять штук гигантских акул приземлились на острове. Одна из них тут же приняла облик человека, я её узнал. Это был тот самый торгаш.

— Ну здравствуй Максим, не скучал тут без нас? — Спросил меня он подходя ближе.

Он прямо лучился довольством, похоже всё произошло так как он и хотел. Мы пожали руки, а затем он спросил прямо.

— Она жива?

— Да, жива. И всё ещё здесь.

— Ты ведь понимаешь, что она должна умереть?

— Убивайте сами, я не буду этого делать.

— Приведи её.

Я приказал скелетам привести её. Они притащили её под руки и бросили на песок прямо перед гигантскими акулами, парящими в воздухе.

— А меч? — Спросил меня главный.

Я пожал плечами. Сделал вид что про меч ничего не знаю.

— И так справимся. — Сказал он.

Но все их попытки убить её закончились провалом. Даже самые мощные атаки не повредили кожу. Она сидела на коленях и смотрела вниз, а они всё лупили её без всякого результата. Наконец, когда это потеряло всякий смысл я сказал.

— Оставьте её мне, я присмотрю за ней.

Акулья морда задумался, почесал бороду и спросил.

— Обещаешь?

— Обещаю. От меня несбежит.

— Тогда пусть так и будет. Но никто не должен знать, что она жива.

— Не волнуйтесь, она и так не похожа на себя прежнюю. Скрыть её личность будет несложно.

Акулья морда кивнул и на этой ноте мы и расстались.

— Иди сюда, победительница системы. — Подозвал я её к себе. — Мы возвращаемся домой.

* * *

Дома нас встречали очень хорошо, как настоящих героев. Закатили праздник, всё-таки победа над системой это не каждодневное событие. Солнышко пришлось немного переодеть чтобы не узнали, представил её просто как знакомую, вопросы вроде как отпали.

Праздник продолжался три дня, за это время выпито и съедено было немало, кажется, месячные запасы ушли в небытие. Моя внутренняя жаба была просто в ярости, пыталась меня задушить, но я её успокаивал, говорил, что оно того стоило.

После падения системы зомби как-то подутратили силу. Гнёзда развалились, поголовье мутантов сократилось, новые почти перестали появляться. Почему? Понятная система развития была разрушена, а как набирать силу и развивать её в новых условиях никто ещё не понимает, в особенности мертвецы с их гнилыми мозгами.

Так что нашествия зомби на Гренландию прекратились практически полностью. Они здесь как на линии фронта жили, а теперь ничего этого нет, наступил относительный мир. Потому и радостные все ходят, довольные жизнью, даже орки.

Как только праздники закончились Катя стала показывать мне как организовала быт в моё отсутствие. Мы прошлись по поселению осматривая все реформы что она провела. Тут теперь и заводы есть, и сеть дорог построена и больницы аж две штуки, а ещё огромный офис для чиновников-бюрократов. Говорят, там каждый день из кучки бумажек вылупляется демон бюрократии и пытается кого-нибудь сожрать. С этим пока не научились бороться.

— Максим, а что это за девушку ты с собой притащил? — Спросила меня Катя.

— Это Солнцеликая, утратившая свою силу. — Ответил я беззаботно.

Её лицо надо было видеть. В первый раз вижу Катю настолько растерянной. Прошло время, прежде чем она смогла говорить.

— И что ты собираешься с ней делать?

— Не знаю, может убью.

Снова это лицо. Два раза под ряд уже не так весело. Может Катя сломалась и нужно принести новую?

— А если не убьёшь? Она что, будет жить здесь?

— Будет.

— И как ты себе это представляешь?

— Изменим внешность, дадим новое имя, посмотрим. Пусть пока привыкнет быть среди наших людей.

Солнышко не привыкла. Замашки царицы, манеры императрицы, нос задирала до неба, ругалась с каждым встречным, не место ей в обществе. Пришлось даже посадить её в камеру-одиночку, чтобы не выпендривалась. Да, у нас теперь и тюрьма есть. И сидят там уже несколько сотен. В основном за долги, потому что гоблинам в этом поселении должен уже каждый второй.

В долговую кабалу они загнали почти всех жителей и мне пришлось разбираться. Посадил пару слишком хитрых дельцов, запретил давать деньги под проценты, однако проблема не решилась. Пришлось ещё и банк открывать. Его назвали «Сберегательный банк Гренландии».

* * *

*Тем временем на корабле Солнцеликой*

Большинство народов галактики праздновали уход системы недолго. Началась большая война всех против всех, где старые обиды аж тысячелетней давности стали актуальны снова. Все мстили всем. Все воевали против всех, и так будет ещё долго. Флот Солнцемордой и её последователей тут же подвергся атаке вчерашних союзников. А что? Началась война, где каждый был сам за себя, их тоже атаковали, ведь Солнцеликая была больше не нужна.

Бомбист оказался один, без верного «братухи» Максима, посреди всей этой переделки. Нужно было как-то выживать, но выживать то Бомбист умел. Пока повсюду вокруг кипели бои он собрал вокруг себя отряд энтузиастов, вооружился и начал пробиваться к ангарам корабля, к тому моменту умирающего и разрушающегося на ходу.

Бои были трудные, каждый второй хотел взять какой-нибудь транспорт и свалить куда подальше. Отряды выживших уничтожали друг друга лишь бы сесть на заветный транспорт и спастись.

Отряду Бомбиста не повезло. Они опоздали. К моменту как они добрались до ангара улетать с корабля было уже не на чем. Впрочем, Бомбист не собирался опускать лапки и сдаваться так легко. Не можешь улететь на челноке к планете, приведи к планете корабль. Его отряд пробился на командирский мостик корабля и захватил управление умирающим космическим гигантом. На оставшихся мощностях они устремились к ближайшей планете в надежде рухнуть на её поверхность и остаться при падении в живых.

— Не, не выйдет нихера. — Сказал им странный гость, подошедший к ним, когда они были уже в процессе управления. Это был старый дед в белом халате учёного, в очках и с пистолетом на поясе.

— Что не выйдет? — Переспросил его Бомбист.

— Приземлиться на планете. Вы разобьётесь, дурики! — Воскликнул он.

— И что нам делать?

— Умереть разумеется. И я умру вместе свами. Хочу открыться новому опыту. Я ещё никогда не умирал, всё нужно сделать в первый раз.

Некоторое время они летели молча, только наблюдали как планета приближается к кораблю, а вместе с ней и гибель всех на борту. Тут учёный не выдержал, открыл небольшой портал и достал оттуда бутылку пива. После чего приложился к ней и выпил половину залпом. Все наблюдавшие за этим офигели.

— А вы порталы открывать умеете? — Спросил его Бомбист.

— Ага. — Буркнул он.

— И можете нас отсюда телепортировать?

— Хотите телепортироваться? Но вы же тогда не умрёте. Поверьте, смерть это уникальный опыт, умрите хотя бы разок чтобы понять какого это. — Говорил им учёный так, словно они дети несмышлёные.

— Пожалуйста. — Взмолились все. Все они уговаривали учёного открыть им портал. Он громко отрыгнулся и сказал им.

— Ладно, я сегодня добрый. Куда хотите отправиться, скажите хотя бы название мира.

— Йос-21. — Сказал Бомбист, припоминая что именно с этой планеты родом его друг Максим.

— Йос-21. — Учёный почесал затылок. — А, это планета откуда пришёл тот псих Максим. Ладно, я вас туда отправлю. Все готовы? Нет? Открываю портал.

Холод, невесомость, а затем резкая боль. Бомбиста и его дружков затянуло в портал и вылетели они из него в каких-то горах. Они упали с высоты десяти метров, да ещё на склон какой-то горы. Почти все разбились насмерть, а кто-то и потерялся. К счастью, Бомбист остался цел.

Он поднялся, отряхнулся, осмотрелся вокруг. Густой лес, заснеженные горы и где-то далеко на горизонте огромная чёрная гора, на которой была построена огромная чёрная крепость, на самой высокой башне которой висела магическая проекция страшного красного ока в форме клинового листа. Бомбист ещё не знал, что он попал в Канаду.

Спуск с горы занял у него пару часов. Дальше он собирался пешком пойти поискать людей, спросить у них, где здесь обитает его друг Максим и отправиться к нему.

Малая нужда замучала его, и он подошёл к дереву чтобы справить нужду так как он привык. Вот только он не знал, что находится в постапокалиптической Канаде, а здесь все деревья живые.

— Ты что это удумал, щенок? — Спросило его дерево и веткой как дало ему по башке. Бомбист тут же сложился и пару минут не вставал, держась за огромную шишку на пустой голове. Его так даже в полиции не били.

— Будешь знать, козлина как на деревья ссать! — Сказало другое дерево. Могучий двухсотлетний дуб. остальные деревья громко с ним согласились. В Канаде человека, нассавшего на дерево, могут и на двадцать лет посадить, за вопиющее неуважение к природе.

Бомбист никогда в жизни не видел деревьев, уж тем более говорящих, но обиды прощать не привык. Он достал из сумки зажигательную гранату и бросил её в крону ближайшего дерева. Не прошло и минуты как оно запылало и к тому же завизжало матом. Да и на соседние деревья огонь тоже перекинулся. Через пять минут горел и проклинал маму Бомбиста уже весь древний лес.

— Что, схавали? — Спросил их Бомбист злорадно и довольный собой пошёл дальше, искать людей.

Но веселье его продолжалось недолго, его настигла кавалерия. Аж целых два рейнджера на лошадях, в красных мундирах и шляпах с длинными полями, со свистками, дубинками и клюшками. Полный набор стража природы. Поджёг заповедника карается огромным штрафом и тысячей лет принудительных работ.

— А ну стой, враг природы! — Заорали они и бросились за ним.

Первый выхватил деревянную дубинку, а второй хоккейную клюшку. Этими инструментами они намеревались Бомбиста как следует избить, а затем арестовать и снова как следует избить, враг природы всё-таки. Вот только уличный бандит имел богатый опыт общения с правоохранителями, потому убегал быстро, только через густой лес, да к тому же петлял. Ему удалось даже немного оторваться и выбежать на замёрзшее озеро, где стая белок играла в хоккей.

Он пробежал прямо через игровое поле, чем испортил игру, вызвал бурю ругательств и кучу шуток про его мамку. Рейнджеры оставили лошадей на берегу, сменили ботинки на коньки, они это быстро умеют делать, каждый играл в хоккей в детстве, и бросились за Бомбистом.

Они почти настигли его, когда он бросил на лёд гранату и один рейнджер ушёл под воду. Второй оглушённый получил собственной клюшкой по горбу, а потом по затылку. Пришёл в себя он уже в кустах, привязанный к дереву.

— Говори, где здесь живёт Максим инженер-некромант. — Спрашивал Бомбист у рейнджера.

— Пошёл ты, враг природы! Ты сжёг сотню деревьев, лучше бы ты сотню людей спалил! Ты теперь ни за что легко не отделаешься, вечность будешь новые деревья сажать!

— А я и спалю, если не ответишь мне.

Но рейнджер решил отмалчиваться. Роковая ошибка. Бомбист уже понял, что местные как-то подозрительно сильно любят природу, потому вместо пыток человека решил пытать дерево. Он взял нож подлиннее, подошёл к ближайшему дереву и стал калечить кору, мох отрывать, да ветки срезать.

— Что ты делаешь, ирод? — Возмутился канадец.

А дальше Бомбист творил немыслимые вещи, то ломал тоненькие деревца, то птиц из пистолета отстреливал, шишку в костёр бросил, белке шею свернул, жука раздавил. Террорист, не иначе!

— Ладно, я скажу тебе всё что ты хочешь, только убей меня, не могу смотреть как ты калечишь природу! — Вопил канадец.

И он рассказал. Про Максима, который живёт в Гренландии, про орды зомби с юга, про важность экологии, про премьер-министра, про рейнджеров и прочие важные вещи. Бомбист его выслушал, а убивать не стал. Подпалил перед ним небольшой лес и оставил связанного смотреть как он горит. Канадец скончался от сердечного приступа.

Теперь, когда Бомбист знал где живёт его друг Максим ему было куда пойти. Главное выбраться из этой страны живым.

* * *

В итоге Бомбист всё-таки добрался до деревни великанов в Гренландии. Из леса он вышел голодным, побитым и несчастным. А как иначе если его две недели преследовали пять сотен конных рейнджеров, пятьдесят кукурузных самолётов, две тысячи разгневанных канадцев с клюшками и органически чистыми горохострельными ружьями и даже разгневанные бегающие деревья, в Канаде есть и не такое. Воистину его чудовищные преступления подняли против него весь канадский народ. Что может быть хуже, чем спалить несколько лесов? Он чудом сбежал от них всех и сам не знал как его не пустили на удобрения, для лесов, которые он спалил.

Максим, конечно, встретил его как лучшего друга, позволил построить пороховой завод, всё как он любит. Правда на самой окраине поселения, за большими кирпичными стенами, да и завод тот большей частью был подземным. Чтобы если взорвётся пострадало как можно меньше жителей.

И бомбист взялся за работу с энтузиазмом, днями и ночами делал для Максима взрывчатку, чтобы тому было чем вооружать скелетов. После последней скелетной забастовки появились сотни «желающих» стать скелетами-камикадзе с бомбами в руках. Всех нужно было обеспечить.

Почему скелеты устраивали забастовки? Это всё скелет в картузе виноват, вечно он агитировал рабочую и солдатскую нежить требовать равных прав с живыми. Они потом устраивали стачки и создавали профсоюзы, а Максим их за это записывал в камикадзе. Тем более потребность в скелетах-самоубийцах была велика, нужно было вести войну с остатками зомби в северной Америке. Уж очень хотел Максим задавить эту гадость окончательно. А Бомбист ему в этом помогал.

* * *

Хорошо, что Бомбист вернулся, одним верным человеком больше. А то в последнее время с верными людьми была большая проблема. Стоило мне немного передохнуть после возвращения, как я был втянут в бурю конфликтов. В моём поселении теперь не было ни мира, ни спокойствия.

Гоблины ругались с орками, люди с друидами, великаны сами с собой, зарождающаяся полиция с бюрократами, Костя что-то не поделил с Личом, Катя с Молнией тягали друг друга за волосы каждый вечер, Огонёк чуть не подрался с пандой-терминатором, капибары разругались с простыми скелетами, едва не дошло до войны. Да они все как будто с цепи сорвались! Стоило только системе уйти как начался какой-то полный беспорядок. Хотя бы Бомбисту я мог доверять.

Оказывается многие договорные обязательства были завязаны на систему. Клятвы, договора, за их соблюдением следили свыше. Конечно, старые обязательства остались в силе, а вот как заключать новые никто не понимал. Оттого и полный разлад в обществе. Не привыкли без системы свои дела решать, вот и обманывали, и ссорились друг с другом.

Теперь стало понятно, что имела ввиду система. Народ и вправду может захотеть её возвращения. Все кроме бюрократов, потому что к ним теперь идут оформлять договора на бумаге. Но это совсем не то, ведь никакая система не наблюдает за соблюдением условий обеими сторонами.

— Максим, мы должны что-то с этим делать. — Сказала мне Катя, сразу как вошла в мой кабинет без стука.

— Я думаю, мы создадим новую систему договорных обязательств. Гарантом выступим мы с тобой. — Сказал я ей. — Тогда договорам можно будет хоть немного верить.

— Я не про это. Я про то, что мы не соблюдаем график. Мы ведь договорились что все три твоих любовницы будут ходить к тебе по графику, а в итоге ходят кто когда хочет. Это недопустимо!

— А… вот ты про что. А я думал ты про творящийся хаос.

— Максим. Ты меня не любишь да?

Ну вот начинается! Пришлось два часа объяснять ей что я её люблю, очень сильно. Да-да, люблю, только перестань истерить и давай-ка дальше управляй поселением. У тебя же хорошо получалось, ничего не сгорело значит всё хорошо. Спокойная и довольная, она вернулась к работе.

Через пять минут после Кати в кабинет ворвалась Молния. Она у нас теперь ответственная за разведку и охрану границ. И она была в бешенстве, я выслушал двухчасовую речь о том какая Катя злая ведьма, не стоит с ней связываться, вот-вот заколдует, и вообще лучше её выгнать жить в лес, а её Молнию, поставить тут главной. Она справится лучше прямо во всём, в особенности со мной наедине. Правда Молния в жизни совей даже курятником нормально не управляла, а тут хочет управлять поселением, в общем я ей мягко отказал. Так чтобы не сильно обиделась.

Вроде бы у меня сегодня не приёмный день, а посетители пошли один за другим. Просители всего и вся, недовольные, слишком вежливые и хитрые, льстецы и лжецы, подлецы и глупые советчики. Каждая диаспора прислала по послу, даже великаны, все чего-нибудь хотели. А ведь раньше такого не было, оказывается с системой в этом плане было попроще. Пришлось запереть кабинет и заявить, что я занят. Посижу пока в тишине, это лучше всего.

Глава 28

Дверь кабинета открылась, хотя я и запер её на ключ изнутри. На пороге стояла Солнышко. Такая вся застенчивая и виноватая, она вошла внутрь, закрыла дверь за собой и уставилась в пол. Тоже хочет что-то попросить?

— Тебе чего, Солнцеликая?

— Не называй меня так больше. Я теперь просто Саша.

— Ого, уже сменила имя?

— Теперь это легко делается, системы нет, информация о тебе не написана прямо над головой.

— Хочешь начать жизнь с чистого листа?

Она кивнула.

— Я хочу искупить вину за всё что натворила. И хочу извиниться перед тобой. Я очень виновата. — И поклонилась мне.

— Таких извинений мало будет. И я тебе всё равно не доверяю.

— Мои последователи разбежались. Все галактические СМИ обсуждают как мой личный корабль разбился на какой-то планете. Кто-то думает, что я погибла, другие считают, что сбежала. Но это не важно, не до меня им сейчас, они все воюют. Все, кто ноги мне целовал теперь забыли обо мне и бьют друг друга. У меня больше никого и ничего нет.

— А ты как хотела? Как только хозяин уходит собачья стая грызётся пока не будет установлена новая иерархия. За тобой теперь нет никакой силы, но осталась твоя хитрость. Да и ты в любой момент можешь выкинуть что-нибудь из-за своего раздвоения личности.

— Как ты смеешь со мной так говорить? — За время моего монолога её личность опять сменилась.

— Ты сама ко мне пришла.

— Сама и уйду!

И ушла. Поехавшая. Я призвал несколько самых старых и опытных летучих мышей. Настоящих ветеранов разведки, тех кто был со мной с самого начала. Они не подведут.

— Присмотрите за ней. Докладывайте обо всём подозрительном.

Они кивнули. Каждый выклянчил по большому кусочку сахара и полетели исполнять приказ. Наблюдали за ней все следующие три дня.

Вечером она рылась в мусорных баках, а ночь спала на улице. Утром помылась в реке не снимая одежду и потом ходила мокрая. В обед подралась с помойным енотом, а вечером построила себе шалашик из веток. И это несмотря на то, что ей выделили домик на гигантском дереве. Она просто забыла об этом или делает мне это назло? Летучую мышь она заметила и показала ей средний палец. Весьма универсальный жест, узнаваемый везде.

Случайные прохожие предлагали ей помощь, но всем она отвечала оскорблениями. Неблагодарная и злая она сидела в своём шалаше под дождём и давила слёзы.

Со временем плохое настроение и злоба оставили её, она начала заниматься медитацией. Часами сидела на одном месте с закрытыми глазами и дышала. После трёхчасовой медитации она встала, подошла к большому камню и одним ударом ладони рассекла его пополам. Она что, занимается тут культивацией? На секунду я представил себе пляшущих, летающих и бегающих по воде азиатов с мечами и техниками в духе: «двенадцать лотосов», «утренние молнии пантеры» и так далее, мне аж поплохело. Не допущу у себя такого, здесь вам не Китай!

Чем же занялась Солнышко дальше? Взяла палку побольше и пошла грабить прохожих. Забрала кошельки у двух подростков, за что уже через пять минут была схвачена гоблинами-полицейскими и доставлена в «обезьянник». Все её фехтовальные изыски не сильно помогли против электрошокеров и резиновых пуль, да ещё и перцовкой в лицо набрызгали, да здравствует правосудие, никакого полицейского произвола не было и в помине.

Побитую и с красными глазами её бросили за решётку к эльфийке-проститутке и уличной воровке из Испании. На вопрос «за что сидишь», ответила: «За то, что спасла галактику. И потому что Максим злобный тиран». Мне аж приятно стало, люблю, когда меня называют тираном, значит всё делаю правильно. Я даже злиться на неё перестал.

Я пришёл в полицию и у дежурного офицера-гоблина потребовал встречи. На вопрос «кем прихожусь подозреваемой» ответил: «веди меня к ней или оторву твой зелёный нос», помогло. В камере она к тому моменту сидела совершенно одна, все сокамерницы давно сбежали. Уж больно много всяких нехороших вещей она сказала про великого Максима, никто не хотел отвечать за это вместе с ней.

— Так что, и дальше будешь воровать у подростков? Мелко для царицы, державшей галактику на поводке.

— Согласна. И для тебя тоже мелко. Мог бы держать её вместе со мной, а не сидеть в кабинете и обрастать салом.

— Эй, какое сало? Всего-то пять килограммов набрал. Я у тебя на службе знаешь как исхудал? Пока ходил гнобил твоих должников десятку сбросил. В основном от стресса.

— Я уже извинилась.

— Что-то не припомню, чтобы ты ползала по полу и просила прощения по-настоящему.

— Ну хочешь сделаю это сейчас?

Она упала на пол, уткнулась мордой в самую грязь и слёзно умоляла её простить.

— Ну что, теперь прощаешь?

— Прощаю. А теперь так же извинись перед каждым вторым в этой галактике.

— Вот ещё. — Она фыркнула.

— Знаешь что? Я придумал как тебя наказать и заодно исправить. Мигом перевоспитаешься.

Моя нехорошая улыбочка её напугала. Эх, знала бы что её ждёт — сбежала бы жить в дикий лес к зомби.

* * *

Солнышко, а точнее Саша Солнцева, так её теперь все звали, уже месяц работала младшим сотрудником на горячей телефонной линии деревни великанов. В её обязанности теперь входило отвечать на звонки по «горячей линии», принимать устные и письменные жалобы от жильцов, да писать всякие бумажки для отчётности. Звучит не страшно? Совсем не похоже на наказание? Вы просто мало знаете.

Её непосредственной начальницей и личной проверяющей была Катя. Последняя не знала кто такая эта Саша на самом деле, потому считала её бывшей любовницей Максима, оттого их с Сашей и без того скверные отношения стали ещё в десять раз хуже. А плохие отношения с начальством это всегда беда для подчинённого.

— Алло, горячая линия деревни, здравствуйте. — Саша пыталась отвечать вежливо, но ненависть ко всему на свете так просто не скрыть. Голос её выдавал. — Что значит у вас в канализационной трубе завёлся демон? Какой ещё демон фекалий? Что значит рогатый и страшный? Какого экзорциста вам вызвать⁈ Женщина, не тратьте наше время в пустую! Что значит вы будете жаловаться⁈ Алло?

Никаких перерывов здесь не было, звонки поступали один за другим.

— Алло, горячая линия деревни, здравствуйте. Какой ещё огненный джин бушует в квартире? На каком дереве вы живёте? Высылаю спецназ.

— Алло, горячая линия деревни, здравствуйте. Опять великан раздавил сарай? Кто-нибудь погиб? Нет? Соединяю вас с прокуратурой. Да, прокурор у нас это разумный говорящий медведь из тайги, самый лучший прокурор, соединяю.

— Алло, горячая линия деревни, здравствуйте. Холодильник сломался? Сами и чините, нечего нам звонить. Государственный? Я вышлю вам спецназ.

— Алло, горячая линия деревни, здравствуйте. Что значит зомби у соседа пашут огород? Как он это сделал? Вышлем туда чиновников, будут перенимать опыт. Незаконно, конечно, но мы это дело замнём.

— Алло, горячая линия деревни, здравствуйте. Подозрительный шум с соседнего дерева? Ахи и вздохи по ночам? Засуньте в уши беруши и не слушайте! И вам всего хорошего, женщина. Сами будьте прокляты. Ну и жалуйтесь, ваше право.

И так целыми днями. Сегодня было немного полегче. Большая часть рабочего дня у Саши закончилась, а никто из начальства ещё не пришёл её ругать. Без сил, выжатая как лимон она упала на стол и попыталась поспать хотя бы пару минут. Но поспать не получилось, другая младшая сотрудница припёрлась к ней с огромной пачкой бумаг и бросила её на стол.

— Ну что опять? — Возмутилась Саша.

— Это от начальницы, Екатерина Царицевна сказала, что ты с таким лучше всех справляешься. Чтобы к следующему утру всё было готово.

— Но здесь работы до середины ночи!

— Никого не волнует. Это всё твоё. — Сказала коллега и ушла.

— Я опять не смогу посмотреть корейские дорамы вечером! — Воскликнула Саша и заревела в приступе неконтролируемого искреннего горя. — Опять работать до двух ночи и с утра хлебать кофе литрами! — Кричала она внутри и держалась за голову.

Никогда в жизни Саша, она же Солнцеликая, не раскаивалась за свои проступки так сильно. Максим ведь сказал, что она будет страдать и обо всём страшно пожалеет, так оно и случилось. Лучше бы он тогда оттащил её в пыточную, чем сюда!

— Время для посетителей. — Сказала ей другая коллега.

— Что, уже? — Поднялась со стола зареванная Саша.

— Да, сегодня там очередь человек на двести. До заката управишься?

Двести человек? И все чем-то недовольны, половина пришла просто поругаться от нечего делать. И ей иметь дело с каждым.

— За что мне это всё⁈ — Закричала Саша в потолок.

— Значит управишься, запускаю первую.

В кабинет зашла какая-то бабка с целой стопкой бумажек. Явно подготовленная к таким баталиям.

— Вы что себе позволяете? Что у нас простых людей совсем прав нету? Опять эти проклятые великаны огороды подавили. А там, между прочим, морковки росло на тысячу золотых тугриков. Да, не меньше, вот все документы из аграрного министерства. Не смейте отрицать!

— Женщина, не кричите!

— А как мне не кричать если у меня урожай морковки пропал⁈ И в соседнем дворе какие-то сектанты завелись, коз режут, жертвы Ктулху приносят. Сколько раз просила выслать спецназ! Что, ждёте пока полыхнёт?

— Мы обязательно вышлем.

— И скелетов мне пришлите, забор надо починить. А ещё железную дорогу рядом строят так шумят по ночам невыносимо. Десять дворов спать не могут. Примите меры! Я в третий раз сюда пришла жаловаться!

— Хорошо, мы примем.

— А если не примете я опять к самому Максиму пойду, он тиран справедливый, вас гадов расстреляет и скелетами сделает. Будете туалеты за великанами чистить, зубными щётками. Белые воротнички сраные. Если мы деревенские передохнем, что вы в своих офисах жрать то будете⁈ Примите меры!

Следующая жалобщица вошла сразу после предыдущей, даже минутного перерыва здесь нет. Подошла к столу и сразу затараторила.

— Говорю вам, на ветке сидел, нечистый дух проклятый. Верхом на пылесосе летает и яблоки крадёт. Да, на пылесосе, нынче и не такое бывает. Не смотрите на меня как на сумасшедшую! Вон за стенами города вообще мертвецы ходят, один только великий император Максим нас всех защищает. На нём одном всё держится. Если духа не поймаете я лично к нему жаловаться пойду, так и знайте!

И так до самого вечера, а потом ещё и бумажная работа. Настоящий кошмар. Не выдержав в таком темпе и первого месяца, Саша пошла умолять Максима о пощаде. Но жестокий тиран только смеялся и смотрел на неё с весёлым прищуром. И закончилось это фразой.

— Иди, ты ещё ничего не осознала. Все самые важные открытия у тебя впереди. Моё Солнышко.

И эти его слова теперь снятся бывшей Солнцеликой каждую ночь, в кошмарах.

Глава 29

Как только исчезла смертельная угроза в лице орд мутировавших зомби жизнь резко стала налаживаться. Люди отныне смотрели в будущее только с оптимизмом. Потому и строилось всё очень легко и быстро. Появились каменные дороги, строится железная, морской порт принимает корабли из далёкой Индии, свои корабли у нас тоже есть, ловят рыбу. Работают больницы и школы, полиция и тюрьмы, заводы и электростанции, правда в виде топлива у последних в основном древесный уголь, древесины то вокруг море. Не сказать, что всё идеально, но мы быстро идём к тому уровняю жизни, что имели до апокалипсиса, а потом и сильно переплюнем его, ведь у нас есть магия и волшебные предметы. И армия скелетов-рабочих, что немаловажно.

Я как раз наблюдал за очередной стройкой, чтобы скелеты ставили стены ровно за ними, нужно следить, когда мне доложили о прибытии важного гостя. Кто бы мог подумать, что в моё поселение опять придёт Маркс, лично.

В этот раз его вид сильно отличался от наших предыдущих встреч. Пышная борода была расчёсана и аккуратно подстрижена, словно он только от барбера вышел, аромат дорогих одеколонов разносился вокруг. Одежда его была дорогущей, словно в брендовых бутиках одевался, на шее длинная золотая цепочка с висящим символом какой-то валюты, покрытым бриллиантами. В общем вид у него был, как у нас говорят, «на миллион тугриков».

— Максимка, здравствуй мой верный последователь, как поживаешь? — Обратился ко мне он.

Мы пожали руки, и он похлопал меня по плечу. Его белые зубы были идеально ровными, кожа слегка загоревшей, глаза счастливые. Видно, что сам сыт и доволен жизнью.

— Всё хорошо, мы отстраиваемся после ухода системы.

— И это правильно. Сейчас, когда система ушла все воюют или отстраиваются. Такие потоки капитала, закачаешься. Инвестиции, строительные проекты, кредитные войны, нешуточные драки за пакеты акций военный заводов. Знал бы ты Максимка какие деньги на этом можно срубить. Умные люди наживают триллионы золотых. Ты ведь умный человек?

— Эм… а как же социальная справедливость, пролетарии всех стран и так далее?

— Да забудь ты об этом, это прошлый век. Я теперь социал-демократ, понимаешь? Мы вроде как социалисты и демократы, а деньги зашибать не возбраняется. Столько мы боролись за права рабочих, пора бы нам и самим что-то заработать себе на старость. Я тут разработал план инвестиций в твой мир. Много важных людей хотят помочь вам, искренне, без всяких подвохов. Нужно только сделать им один шажочек на встречу, поставить подпись и договор в силе. Вот смотри, условия сделки.

Он дал мне папку, где был изложен договор. 125 пунктов и часть из них мелким шрифтом. Один из этих пунктов закладывал всю землю планеты и всех наших людей, другой продавал наши души бездне в случае невыплаты точно в срок. Третий подразумевал 250% годовых по всем кредитам. Дальше я даже читать не стал. Вот так у них дела делаются?

— Забирайте и уходите.

— Но Максим… ладно давай я дам тебе другой договор. Там условия более почётные. Ты великий герой и заслужил. И вообще во всех коммунистических мирах уже давно объявили перестройку и гласность. Теперь там будут строить свободный рынок. Свободнее рынок — свободнее люди, ты ведь понимаешь? Соглашайся, мы тебя озолотим, лишних богатств не бывает.

— Уходите и не возвращайтесь. — Сказал я ему. И было в моём тоне что-то такое что заставило его поворчать и уйти миром.

И он ушёл, сел в свой золотой космический корабль, украшенный бриллиантами, и полетел куда-то дальше. «Деньги себе на старость зарабатывать».

* * *

Тем же вечером меня позвали перекинуться в карты. Игроков было всего двое, это Катя и главный капибара. В карты я играть умею, а вот с тем, чтобы выигрывать бывали трудности. Только теперь у меня есть карты от бездны, с ними вроде как проиграть не льзя.

Через час на столе лежала гора золотых монеток капибарской чеканки. Капибара уже выгреб содержимое своих карманов и теперь был неплатёжеспособен.

— Я напишу тебе расписку. Её возьмут в гоблинском банке.

— Нет, играем только на наличные, или на раздевание.

— Хочешь, чтобы я снял с себя шерсть? Ладно, я вырву тебе клок, шерсть великой капибары бесценна, только дай отыграться.

— В другой раз.

Капибара встал из-за стола и вышел. Он был очень зол. Ничего, остынет и ещё денег проиграет, круговорот золота в природе. Катя всё ещё сидела на месте, уже почти голая, осталась одна туфля и бельё. Похоже решила играть до конца.

— Я тебя обыграю. — Сказала она.

— Ладно, но учти, скоро тебе будет нечего ставить.

В итоге она осталась совсем голая. Но похоже того и добивалась. Ведьма, одним словом, что с неё взять?

* * *

С доверием в обществе как-то не сложилось. Без системных клятв доверия между людьми стало очень мало и решить эту проблему нормально не получилось. Без бумажки ты букашка, но и бумажкой можно подтереться при большом желании, потому кризис доверия затянулся.

Зато сельское хозяйство отлично подняли. Лес расчистили на многие километры вокруг стен и стали обрабатывать. Пшеницу посадили, кукурузу, картошку. Теперь куча земли обработана не только внутри стен, но и за их пределами. Всё в полях засеянных, куда не плюнь поле, даже под моими окнами поле. Его ещё и удобрили, запах соответствующий.

Прибывшие из Канады торговцы это оценили. Понравились им поля зелёные и пшеница в два человеческих роста. И даже не смутили их столбы дыма от заводских труб, пластиковые пакеты в горах мусора и кое-где ездящие автомобили. Этого они предпочли не замечать.

А ещё мы построили спортивную арену. Она для мордобоя нужна, то есть профессионального бокса и боевых искусств. Там теперь каждый вечер рукомашество и вылетающие зубы. Чем больше разбитых рож, тем счастливее зрители. И тем больше прибыли. Побои эти транслируют по местному телевидению. Они даже более популярны чем прогнозы погоды с красивой ведущей.

Но самым главным шоком для деревни стал выход на арену Кости. Этот здоровенный скелет изъявил желание участвовать в боях, и никто не рискнул ему возразить. Все знают, что он мой приближённый, потому отказа ему нет. Чтобы поединок был честным где-то поймали громадного медведя-мутанта и выпустили на арену против него.

— И что, это всё? — Возмутился он и сломал медведю челюсть первым же ударом. Правда его потом чуть не разорвали на части, но медведя он всё-таки убил. С того момента Костя стал звездой этих боёв, едва ли не их визитной карточкой.

Огонёк тоже не терял время, он устроился работать на тепловую электростанцию. Целыми днями сжигал уголь ради электричества, техномагия в действии. КПД высокий, огонёк сыт, электричество в доме есть. В чём проблема? Со мной стал мало видеться. Раньше каждый вечер болтали о смысле жизни, а теперь он трудоголиком стал, пламя ненасытное. Даже на войну его не вытащишь, не хочет со своей электростанции уходить. Так что пил я по вечерам один.

А вот зомби иногда беспокоили. Угрозы от них теперь мало, всё же они бледная тень себя прежних, без гнёзд и крутых многочисленных мутаций они могут только по лесам шляться и челюстями щёлкать. Но и с ними нужно было покончить. Так что мои армии скелетов ходили в леса как на работу, уж больно много там неприкаянной нежити. Истребляли мертвецов тысячами, а они всё не заканчивались. Всё же на планете жили миллиарды, теперь почти все они зомби. Попробуй всех перебить, даже один миллион зомби убивать замаешься. Да и всяких опасных существ из порталов поналезло. Очистка мира затянется на многие годы, если не на десятилетия.

К счастью, на планете появился некий орден очищения, с тысячами участников, со всех стран мира. Связь держали по радио, общая цель очищение планеты от всего опасного. Меня там почитали как великого героя, чуть ли не мою рожу себе на знамя повесили. Я же «победитель» системы и защитник людей, создатель успешного и развитого государства в Гренландии.

Эти ребята очистили уже целые регионы земли, убив миллионы зомби. В этом они меня сильно превзошли. Не то, чтобы они были прямо великими бойцами, но технология очистки у них была продуманная. При помощи дронов, летающих призывных зверей и колонок с громким звуком собирали тысячи зомби в одном месте и там уничтожали всех заранее закопанной бомбой. Или магией какой-нибудь поочерёдно всех убивали. Так очищались целые города. А особо крупных тварей заманивали в какую-нибудь продуманную ловушку и убивали.

С Маркусом и его организацией «спасителей земли» они установили плотный контакт. Он с ними теперь в совместные походы ходит. Благо у него небольшой воздушный флот из пары десятков самолётов имеется. Правда некоторые из этих драндулетов имеют свойство падать в океан, но большинство всё же выживает и доставляет бойцов и грузы куда надо. Так что о у них взаимовыгодное сотрудничество.

Да и учёные из исландских лабораторий вывели какой-то искусственный вирус, который простых зомби сильно замедляет и ослабляет. Эта зараза уже распространилась в Европе. Как они пошли на такую авантюру я не знаю, головы бы открутил, ведь вирус может и мутировать. Но пока всё идёт ровно, и некоторые зомби от этой болезни даже умирают. Говорят некоторые из них чихают до смерти, а другие идут топиться. Что правда, а что вымысел я понятия не имею.

Я как раз раздумывал как мне так организовать очищение мира от зомби, чтобы быстро и эффективно, когда ко мне в кабинет вошёл Бомбист. Вид у него за последние недели сильно изменился. Раньше он был похож на грязного и вонючего торчка в маске, с дёргаными движениями, немытыми волосами и бандитскими повадками. Теперь от этого образа осталась только маска… и бандитские повадки, ведь их калёным железом не выжечь. Помытый и причёсанный он был похож на человека. В чём дело? Оказывается женился. Так что он теперь законопослушный гражданин, честный и правильный. Только дома надо быть до шести, а то жена разозлится.

— Бомбист, чего тебе. Не будем мы водородную бомбу делать. — Сказал я ему сходу.

Но водородная бомба его не интересовала, точнее не так сильно, как судьба его родины. Возвращаться в перекрёсток жить он не планировал, лучше смерть чем обратно туда, но узнать, что стало с его родиной очень хотел. Уж больно много плохих вещей творилось в галактике. Новости оттуда приходили самые пугающие. Я согласился ему помочь, сходить туда обратно с моими порталами раз плюнуть. Через двадцать минут дома будем, зашли и вышли.

Перекрёсток миров стал руинами. Точнее это всегда было жуткое место, настоящая антиутопия, воплощение всего самого худшего, настоящие трущобы, но теперь их цивилизация рухнула окончательно. В городе совсем не было света, половина зданий разрушена, причём пожарами. По улицам бродили ожившие мертвецы, а где-то вдалеке раздавались редкие выстрелы.

— Такое чувство что ничего не поменялось за эти месяцы. — Сказал Бомбист презрительно.

— Не хочешь вернуться?

— Даже портал сюда закрой. Народ уже давно сбежал или сдох.

— Вообще-то у меня тут ещё работает завод по производству роботов. Скелеты его охраняют. Докладывают, что электричество есть. Многие производства за чертой города тоже функционируют. Пока работает завод, портал не закрою. Но это последнее что меня связывает с этим местом.

— Ладно, а я забуду это место. — Сказал он.

— Твоё право.

Я поглядел на безжизненные руины, подумал, что можно насобирать здесь кучу металла, чтобы потом переплавить и ушёл в портал. Больше в этом месте ничего ценного нет. Нужно будет потом сходить забрать свежую партию роботов и заодно оценить ущерб.

Глава 30

Прогулка по перекрёстку произвела гнетущее впечатление. Мой родной город и то лучше выглядел. Тут рухнуло буквально всё что могло рухнуть. И живых людей я не встретил вообще. Зато завод работал, даже электричество с электростанции поступало. Свежая партия боевых роботов и запчастей к ним была готова вовремя. Всё необходимое для продолжения работы было в наличии. И гоблины, с которыми у меня союз, регулярно тащили всякий хлам в свой мир через портал. Их я и расспросил что произошло. Они всё рассказали.

Правительство возглавила какая-то дурочка, уж больно похожая внешне на мою старую знакомую Маргариту, мне показали фото. Эта самая дурочка начала вести политику открытых дверей во всех смыслах. В итоге зомби просочились с окраин в центр города и тогда он был обречён. А дальше стандартный крах цивилизации, бегство населения в пустыню или в порталы, занавес. Сотни тысяч сейчас осели в небольших городках в пустошах, на старых заводах или в древних руинах коих здесь немало разбросано. Больше здесь ничего ценного нет. Закончив дела в перекрёстке я вернулся домой.

* * *

Построить дорогу это оказывается непросто. Бедные скелеты так старались положить асфальт ровно, что парочка из них туда упала. Никто этого не заметил, потому по ним проехался каток. «Это жертвы прогресса», сказал я, все приняли это спокойно.

Куда проще нам даются земляные работы. Есть ведь целый батальон скелетов с лопатами, копающий быстрее любого экскаватора. Им я и доверяю все земляные работы. Они счастливы перевернуть пару тысяч тонн земли. Правда все их работы в итоге похожи на траншеи, но это я считаю профессиональной деформацией и нормальным явлением.

Профессиональная деформация здесь теперь у каждого второго. Великаны из-за постоянного участия в строительных работах стали более ловкими и осторожными и перестали наступать на дома местных жителей. Это деформация, раньше они давили всё что можно было. Деформация и прогресс.

Капибары в свою очередь стали строить каналы, чтобы орошать поля, на которых будут выращивать мандарины и апельсины, их любимые фрукты. Их тоже настигла деформация, они стали менее воинственными и грозными, и более мирными, и добрыми. Теперь если кто зашёл на их территорию без разрешения его конечно побьют, но без ломания пальцев, рук и ног как раньше. Прогресс очевиден. Ещё пару столетий и быть может они совсем одомашнятся.

Но больше всех деформировался панда-терминатор. Ему теперь было почти некого убивать. Вот он и заскучал. Нет, пацифистом не стал, зато спелся с Алисой. Та наобещала ему горы трупов и бесконечную резню, нужно только на ней «жениться» и завести собственный заводик роботов-убийц. Так что эти двое сбежали от меня на какую-то далёкую планету на другом конце галактики. Штампуют там роботов-потрошителей, благо война теперь повсюду, они очень востребованы, и живут душа в душу. Ну что же, я решил не преследовать их, пожелал им счастья и побольше деток. Чувствую галактика ещё не раз содрогнётся.

Технолич тоже нашёл свою любовь и имя ей электрификация. Видите ли, нужно электричество в каждый дом провести, а значит налепить проводов и трансформаторных будок по всей деревне. Это работа для профессионала. Профессионализм его заключался в том, что удары тока не сжигали его сразу, а только отбрасывали метров на десять назад. И удары такие он получал регулярно, каждые полчаса. Собиралась целая толпа, чтобы посмотреть, как далеко он улетит на этот раз, даже делались ставки. В итоге электрификация состоялась, свет был у всех, все были довольны. Ну а Технолич, был очень доволен собой вдвойне. Всё же электрик, который сумел выжить это хороший электрик, а он выжить сумел.

Дракон днями и ночами валялся на куче золота и не вставал с неё. Если у него и была деформация, то только в сторону лени. Иногда особо храбрые ребята приходили пощипать его богатства, но всё заканчивалось печально для них. Обугленные скелеты дракон складывал у входа в пещеру, как напоминание всем входящим. Тем не менее желающих присвоить чужое золото было немало, и дракон расправлялся с ворами регулярно. Но вот к какой напасти он не был готов так это к журналистам и репортёрам, всё же в цифровую эпоху мы живём.

В его пещеру припёрлись репортёры местного канала и решили взять интервью. Спалить он их не имел права, ведь я ему запретил трогать тех, кто не ворует. Журналисты и вправду не воровали, они жадные больше до сенсаций и чужого грязного белья чем до ворованных денег.

— Господин дракон, скажите, а почему вы так богаты, когда половина нашего населения такая бедная? Многие люди даже не могут позволить себе телевизор, чтобы смотреть наши передачи. — Спросила его репортёрша и ткнула микрофоном в его громадную морду, ожидая ответа.

— Вообще-то все эти богатства мои, я их честнозаработал. — Ответил дракон. — Всё до монетки заслужено моим бесконечным трудом и ужасным риском. Вы хоть знаете в каких передрягах мы с хозяином побывали?

А дальше он пустился в такие рассказы, от которых у любого человека челюсть отваливалась. Как он в одиночку сражался с десятью космическими китами, каждый размером с луну, и всех победил. Потом уничтожил древнейшего титана, разнёс на части целую планету со злыми роботами, и чихом погасил солнце. Как едва ли не единолично уничтожил систему, победил всех её сторонников, спалил десять космических флотов, спас Максима от верной смерти по меньше мере двести раз, а может и больше. И всё это до обеда, а к вечеру подвигов было ещё больше, но это государственная тайна. И теперь он заслуженно богат, заслуженно отдыхает и просит его не беспокоить, если вы хотите жить.

Репортёры всё это снимали и конечно верили каждому слову. Всё же похождения хозяина деревни для них тёмный лес, знали они не так уж и много. Какие только невероятные слухи ходили по деревне о подвигах Максима. Там он и принцесс от драконов спасал, и драконов от принцесс. И галактику тоже спас, и эту, и соседнюю, каждый день до обеда по галактике спасает. И люди в это верят, не все, но многие.

Только не верит в подвиги Максима оппозиция. Она здесь тоже есть. Все они как правильно фанаты системы и каждый вечер стоят на коленях и просят систему вернуться. Она, конечно, молчит в ответ, но они всерьёз думают, что она их слышит и вот-вот придёт чтобы скинуть их тирана. А пока тиран сидит на троне они будут сжигать его портреты, кидаться тухлыми помидорами в сторону его дома и заунывно петь славу системе. Они такие безобидные, что их даже никто не арестовывал.

Скот мы тоже завели, да в больших количествах. Несколько огромных загонов с овцами, коровами и лошадьми стоят теперь на окраинах поселения. Овцы дают шерсть и мясо, коровы молоко и мясо тоже, а лошади… ну они отлично жрут яблоки, гадят где попало и кусают прохожих, а вот пользы от них пока не так много. Да, тягают повозки, но с каждым месяцем мы вводим в эксплуатацию всё больше автомобилей. Всё же нефть в Гренландии есть и нефтеперерабатывающий завод мы открыли. Автомобили они бесплатные, тысячами стоят в мёртвых городах, никому ненужные. Приходи да бери.

Вот бы так же с продовольствием. Его вроде бы хватало, а вот излишков особых не было, на продажу ни пшеница, ни картошка не шли, только кукуруза и то немного. Раньше народ перебивался лутом с зомби, там ведь выпадала и еда, а потом зомби стали резко вымирать и этот источник пищи иссяк. К счастью, по подсчётам Кати деревня уже через два года будет крупным экспортёром продовольствия. А пока нужно потерпеть.

Потерпеть пришлось и с канализацией, она работала через раз. Пришлось создавать целую службу, чтобы чинить трубы и обеспечивать работу такой базовой вещи, и то она постоянно ломалась. Так что многие жители предпочитали ночные горшки и деревянные туалеты. Этим и воспользовались гоблины, они открыли сеть платных туалетов, за посещение брали деньги. Деньги не пахнут, так ведь? Даже если бы пахли гоблинов это не остановило. К тому же они ещё и расширили сеть общественных бань. С качественным и недорогим сервисом. Скоро мыться будут только у них.

Правда некоторые проблемы вылезли откуда не ждали, например проблема с похоронами. У всех народов что здесь собрались свои традиции захоронения мёртвых. Орки, например своих покойников бросают где попало, им пофигу. Гоблины кладут своих в каменные саркофаги с частью их богатств. Люди придают тела земле в соответствии с традициями, великаны топят своих в океане или болоте. Проблема в том, что все они могут стать зомби, потому раньше тела всегда сжигали. Теперь, когда опасность миновала понадобились кладбища, да их ещё и поставить нужно в правильном месте, чтобы никого не оскорбить. Очередная морока и повод для конфликтов, но всё разрешилось.

Боевые роботы не были нужны в таких количествах, а завод в перекрёстке поставлял их регулярно, потому часть из них стали рабочими. Один робот может выполнить больше работы чем пять человек. Потому эксплуатация механизмов осуществлялась беспощадно. Всё-таки ручной труд у нас пока очень востребован, в особенности в сельском хозяйстве.

В сельском хозяйстве трудятся и дроны. Поливают растения и опрыскивают их от вредителей. А то вредителей развелось, всяких жуков которых раньше не было, приходится их травить. Дроны вместе с летучими мышами ещё и в доставке работают, передают посылки, грузы перевозят, если не слишком тяжёлые, удобно же.

Открылись и магазины, и даже торговый центр. Там можно купить как волшебные вещи, так и старого производства, ещё до апокалипсиса. Народ туда каждую субботу приходит, иногда бывает не протолкнуться. Хорошо, что у них есть свободное время и деньги, чтобы жить вот так, как в старом мире.

Как разберёмся с продовольствием привлечём побольше населения. Больше людей — быстрее развитие. Уже совсем скоро уровень жизни старого мира мы догоним и перегоним. У нас огромные перспективы. Нужно только зачистить планету от нежити хотя бы по большей части, и наладить связь между регионами, тем более сотрудничать хотят все. Тут работы лет на десять, но через десять лет всё у нас будет хорошо.

Эпилог

*12 лет спустя*

Наташа и Лера не хотели вставать. Трудно приучить себя подниматься с постели в семь утра, когда целое лето вы могли вставать когда хотите, и когда хотите ложиться. Но теперь нужно ходить в школу, летние каникулы закончились, на календаре понедельник третьего сентября, пора идти учиться.

Служанки помогали им переодеться и позвали к столу. Завтрак состоял из чая с ромашкой, сыра и блинчиков с кленовым сиропом. Сироп этот Гренландия закупала у Канады в огромных количествах. Всё-таки только Канада владела рецептом этого прекрасного угощения, на чём и наживалась. А ещё на кукурузе. Это девочки хорошо знали, потому что проходили на уроках географии в прошлом году.

Школа у них была особая, элитная. Там училось всего несколько сотен студентов мировых элит. Там же учились дети Максима и его жён. Да, он стал многоженцем, как этого и хотели все его любовницы. Конечно, он мог легко позволить себе учить детей на дому, но Катя считала, что им нужно общение со сверстниками и была права.

Каждое утро девочки вставали, завтракали и ехали в школу на автомобиле. Их отвозил один из скелетов их папы. После уроков он же забирал их и привозил обратно. Всегда аккуратный в вождении и очень сильный на случай нападения он был их водителем и телохранителем. Наравне с целым отрядом сильнейших скелетов, охранявших девочек почти круглосуточно.

Вот и сейчас позавтракав дети сели в машину и скелет повёз их в школу. Они ехали по улице капибарской, через канадский бульвар в сторону гоблинского кинотеатра. Поворачивали на перекрёстке очищения и через улицу кукурузную и парк дриад выезжали на скелетный мост.

На этом мосту им открывался отличный вид на громадные деревья центра деревни, избушки великанов и большую каменную цитадель, прикрывающую центр города на случай нападения. Сразу за мостом они проезжали через промышленный район, где висел густой смог от вредных производств. Волшебные деревья вокруг очищали воздух как могли, но в последнее время этого не хватало и густой чёрный дым заволакивал собой соседние с промышленной зоной улицы. Жители были недовольны, и порой митинговали, перекрывая дорогу. Правительство обещало решить проблему и посадить больше деревьев, но за полгода не успело этого сделать.

Проехав через производственную зону, машина оказалась на большой дороге, где сотни таких же автомобилей спешили доставить своих хозяев на работу. Из-за пробок власти города расширили здешние дороги и теперь можно было не бояться опоздать. Дети приехали в школу вовремя.

Выходя из машины, Лера споткнулась и упала коленкой на не очень чистый асфальт. Коленка была испачкана, такое будет трудно отстирать. Чтобы выразить свои чувства она выдала фразу.

— Ах ты гадость вонючая! Твою мать! Кидать тебя через три прогиба и четыре коромысла!

— Лера! Что за выражения такие? Где ты такого нахваталась? — Возмутилась её старшая сестра. В целом более склонная следовать правилам и не допускающая таких выражений.

— От папы. Он и не такое говорит, когда с огнём разговаривает. Ты же знаешь.

— Не огнём, а сеньором Огоньком, называй его правильно. — Поправила Леру Наташа.

— Мама говорит, что он никакой не сеньор, а давний папин собутыльник.

— Ты только папе этого не говори.

— Не буду. Мы его и так редко видим. Ту неделю в горах я до сих пор вспоминаю. Только мы и папа. Как же было хорошо.

— Угу.

Девочки зашли в школу. На входе телохранители-скелеты оставили их, дальше им идти не было смысла. В самой школе безопасно, охраняют её не хуже хранилища банков. На входе дежурная учительница отметила их в списке прибывших и сказала идти в актовый зал.

Там их ждало мероприятие по случаю начала нового учебного года. Два часа продолжался концерт, выступления, номера, всё это время Наташа с интересом смотрела за происходящим, а Лера закрыла глаза и едва не захрапела. После окончания все разошлись по своим классам.

В классе их ждало патриотическое занятие: «Гренландия — земля возрождения человечества». Учительница рассказывала им о том, как великий император Максим очистил эту землю от зла и создал безопасный дом для всех разумных видов. О том как жители построили здесь могущественнейшую цивилизацию. Как каждый трудился непокладая рук. Как строилась эта прекрасная страна, безопасная и богатая. Настолько что каждый может есть досыта и по вечерам смотреть собственный телевизор, складывать еду в холодильник и даже ездить на машине по ровным дорогам и никого не бояться даже поздно вечером, благодаря работе полиции.

Впрочем, новое поколение не видело в этом большого достижения. Те, кто рос в деревне считали это всё само собой разумеющимся. Они больше волновались о красивых вещах и дорогих гаджетах, редких волшебных питомцах и кому больше денег дают родители. А ещё играли в цветные карточки с картинками и в круглые «фишки».

— Лера, опять ты спишь! Хватит позорить свою семью. — Сказала учительница. Лера подскочила на месте и тут же затараторила.

— Сара Рудольфовна, простите. Я только на секунду закрыла глаза.

— Не ври мне, ты уже пять минут клюёшь носом. Вот я Торпеде Всеславовне пожалуюсь! Она сразу твоей маме позвонит.

— Ой не надо, я больше не буду!

Уже через пять минут Лера спала снова. Звонок родителям поступил сразу же. Вечером Лера будет наказана. В первый же день учебного года.

Следующие уроки прошли так же безынтересно, с редкими вкраплениями веселья. После урока патриотизма была математика. В этот раз детям предстоит изучать геометрию, науку о том, что ты видишь равнобедренный треугольник, да это и слепой осёл увидит, но должен доказать, что он является таковым. Сильно напоминает работу прокурора, пытающегося засадить преступника. Вроде преступление совершено на камеру, есть свидетели и всё очевидно, но ты попробуй докажи. А тем временем учительница монотонно бубнила.

— Угол перпендикулярной гипотенузы оптимума котангенса угла равняется 380 градусам, потому двойное сечение угольной пи 3,14 помноженной на параболу тройной суммы углов а и б равняется… Лера, опять ты спишь? Тебе что, неинтересно? Я сейчас маме твоей позвоню. Папе звонить бесполезно, он занят государственными делами, я понимаю, а вот мама тебя воспитает как следует.

— Ну Татьяна Йозефовна! Меня и так накажут сегодня вечером. Не звоните пожалуйста! Не хочу неделю без телефона ходить.

— Ты просто не уважаешь мой предмет! Подумать только, занятия едва начались, а ты уже спишь. Да чтоб ты знала геометрия это мать всех наук!

— А папа говорит мать всех наук это мордобой. Дай кому по роже, он сразу умнее станет как после философской академии. Ненадолго, зато просто и действенно. — Заявила Лера с умным видом.

— Твой папа в первую очередь военный, у них в министерстве обороны Гренландии иного мышления и нет. Но даже когда он строил крепость, защищающую всех нас, он использовал геометрию. Нельзя построить даже кривой сарай, не зная как гипотенуза котангенса тройного косинуса синуса прасинуса числа пи делиться и умножается на сумму углов двойной гипотенузы! Ты думаешь, не умея посчитать сумму углов и доказать их равнобедренность исписав тринадцать листов тетради ты сможешь хотя бы чего-то добиться в жизни? Я точно твоему папе позвоню! Скажи только его нерабочий номер, немедленно.

— Эх, Татьяна Йозефовна, знали бы вы сколько молодых женщин хотят взять номер моего папы. И на какие они только ухищрения не идут. Раньше предлагали конфеты и деньги, потом дорогие вещи, породистых щенят, редкие магические браслеты. Сейчас больше хорошие оценки обещают, у нас в академии столько молодых учительниц. А вы ещё не старая, можете ему понравиться. Правда мама вас потом убьёт. В прямом смысле.

Татьяна ничего на это не ответила, сначала побледнела, потом покраснела, потом буркнула под нос «какие нынче развитые детки пошли». Номерок правителя она сегодня не получит. Но надежда ещё есть. Ну и плевать на слухи, что его первая жена Екатерина очень ревнивая и всех соперниц проклинает, попытаться всё равно стоит.

— А вы покраснели. — Вставила свои пять копеек Наташа. Весь класс это заметил. Все зашептались и заёрзали, это событие, которое запомнят надолго.

— Так, возвращаемся к уроку. Чтобы посчитать сумму углов бесконечного, сто двадцатигранного многоугольника изменяющейся формы в квантовой проекции в невесомости дальнего космоса внутри чёрной дыры нужно…

После царицы всех наук, важнейшей дисциплины в истории человечества школьной геометрии была ещё одна очень важная дисциплина. Языки народов Гренландии. А что поделать если в деревне на миллион населения тринадцать основных языков и сотня диалектов. Нужно знать каждый хотя бы на минимальном уровне. Вот учительница Зинаида Брячиславовна вовсю старалась научить детей хотя бы немного их понимать, что уже про то, чтобы говорить на них.

— Запомните дети, когда великан говорит: «ро-ро-го-го, я тибя сажру!» Это такое приветствие по отношению к видам меньшего размера. Проистекает из их древних традиций пожирания «мелких засранцев». Лера, а ну-ка повтори, что я сказала.

— Ро-ро, го-го, я… тебя съем? Как там правильно… древние традиции, кого-то там пожирания.

— Опять в облаках летаешь? Над произношением работать надо! Не ро-ро, го-го, а ро-ро-го-го. И не я тебя съем, а я тибя сажру! С восклицанием, низким басом, глотая «р», поняла? Сажру! Повтори.

— Сар… саржу?

— Кривляешься? Ну всё Лера, моё терпение лопнуло. В первый же день ты меня достала. Чем ты вообще занималась летом? У вас же было задание работать над произношением.

— Ну, у родителей был отпуск, мы летали в Европу. Были в гостях у тёти Молнии. Мама поругалась с ней, и они чуть не подрались, а папа взял нас с сестрой и отвёз в горы. Сказал: «пусть дерутся кошки драные, им полезно будет». Мы неделю жили на природе, катались на драконе, ели жареное на костре мясо, учились выживать. Было интересно. Правда папа один раз разозлился. Я украла у него бутылку и попыталась выпить. Детям такое нельзя, сказал он, и забрал. А ещё мы с сеньором Огоньком учили язык духов. Там даже слова не нужны, только жесты и эмоции. А вы знали, что оттопыренный средний палец у них означает глубокое уважение к собеседнику? Так что не умею я в эти ваши произношения. Но могу средний палец показать очень профессионально, мы этот жест специально отрабатывали.

— Такая умная, да? Язык духов значит знаешь? Ну-ка давай папин телефон. Я ему всё расскажу, у него рука тяжёлая, говорят одним ударом может луну расколоть.

Тут в разговор вступила Наташа. Решила поддержать сестру.

— Папина рука тяжёлая, это правда. Только вот тётя Амина говорит, что если надо она очень мягкая. Вам какая больше нужна?

Учительница ничего не ответила, сделала вид что ничего не было и продолжила вести урок. Больше к сёстрам она не обращалась, хоть Наташа и любовалась собой в зеркальце до самого звонка, а Лера громко зевала и витала в облаках.

Последним уроком была физкультура. Ну куда же без неё? Девочки вместе со всеми бегали и прыгали, пытались подтягиваться на перекладинах и даже играли в футбол. Учительница физкультуры тоже просила телефончик их папы, правда без всяких предлогов, просто отвела в угол и попросила прямо. Пообещала хорошую оценку в четверть и примерное поведение поставить. Уж больно великое это было искушение, и сёстры согласились.

А потом была раздевалка, переодевание, автомобиль и поездка домой. Через полчаса после возвращения домой и нового переодевания служанка позвала сестёр к ужину.

За ужином собралась вся семья. Папа сидел во главе стола, справа от него Мама, слева тётя Амина. Дети сидели со стороны своей матери.

— Как прошёл день? — Спросил папа и посмотрел на них. Видно было как он устал сегодня. Круги под глазами, взгляд потухший, движения короткие и скупые, эмоций почти нет. А ещё странные красные пятна на шее и щеках, да и левый воротник мятый. Он часом не заболел? Нет, не заболел, он часто такой.

— На них опять жаловались. В первый же день. — Сказала мама.

Мама в отличии от папы была в хорошем настроении. Поправляла свои длинные рыжие волосы и улыбалась сама себе. Довольная чем-то она, кажется, совсем не злилась на дочерей. Зато злилась тётя Амина, смотревшая на неё с лёгкой завистью, поджав губы.

— И мне тоже звонили. — Сказал Отец.

— Кто звонил? Учительница? — Спросила мама.

— Ага, физкультуры. Не смотри на меня так, Катя.

От хорошего настроения главной жены не осталось и следа. Теперь она смотрела на мужа зло и подозрительно.

— Ладно, я наелся. — Сказал папа. Он встал из-за стола, чмокнул дочерей на прощание и пошёл в свою комнату. Опять будет сидеть один напротив камина.

— Ты же почти ничего не съел. — Возмутилась Катя.

Он ничего не ответил, ушёл молча. Катя пошла за ним. Дети быстро доели кашу и пошли в свою комнату. Там они несколько часов делали уроки. Геометрия утомительная наука, к счастью, в интернете есть решебник, списываешь и готово. Осталось даже время посмотреть телевизор перед сном.

По телевизору опять рассказывали, как хорошо жить в Гренландии, показывали фильмы, где храбрые жители отражают нападения злой нежити. Крутили сериалы про любовь и измены, ничего особенного. Куда интересней было смотреть рекламу. Первый ролик был посвящён магазинчику салютов и пиротехники «у Бомбиста». «Приходите, у нас всегда лучшие бабахи по вкусным ценам. Не цельтесь в окна. Всё законно».

Вторая реклама приглашала людей изучать боевые искусства в спортзале «Костя и ко». На экране красовался трёхметровый скелет с громадными костяными руками. Ими он крошил камни в пыль, гнул адамантовые прутья и бросал камни на сотни метров. «Хотите делать так же? Хотите стать такими же крутыми? Качайтесь у нас».

Потом была реклама канадского сиропа, удобрений из опилок и кабаньего навоза, брэнда одежды для орков «вайна», санитарной службы по уборке отходов «эльфийский тракторист», парка аттракционов, хоккейного турнира «защитник природы-11», и многого другого.

— Опять смотрите телевизор перед сном? Я же говорила вам что потом спать не сможете.

Мама была в комнате. Сейчас уложит их кровати раньше срока.

— Так, время ложиться спать. Я вам сказку почитаю, быстро в кровати. Где эта книжка…

— Мам, мы уже не маленькие. — Сказала Наташа.

— Да, мы не хотим сказку. — Подтвердила Лера.

— А что вы хотите? — Посмотрела на них мама удивлённо.

— Расскажи, как ты познакомилась с папой. — Попросила Наташа умоляющим голосом.

— Да, ты никогда не рассказывала. Расскажи пожалуйста. — Поддакнула ей Лера.

— Мои доченьки совсем выросли. Ладно, расскажу. Но пообещайте себя хорошо вести. Это было четырнадцать лет назад…

— Он спас тебя от дракона?

— Скорее дракона от меня. Слушайте…

И рассказ этот был длинным и очень интересным. Сильно приукрашенным и без подробностей, но девочкам очень понравился. В нём мама и папа были не разлей вода, победили всех страшных злодеев и вместе построили прекрасную Гренландию, чтобы спокойно жить в ней самим и позволить жить другим. С тех пор наступил мир и процветание.

— Спите, мои хорошие. — Мама чмокнула дочерей перед сном, выключила свет и покинула комнату. Некоторое время они обе лежали в темноте, а затем Лера сказала.

— Какой же у нас всё-таки крутой папа.

— И мама тоже. — Добавила Наташа.

— Они оба.

Лилия Курпатова-Ким Побег из Эдена

ПРОЛОГ

Корпорация «Биософт^[53]» прекратила свое существование. Ее уникальный биоконвертер взорван. Ее акции обесценились. Ее глава — пятнадцатилетний таинственный гений Макс Громов — бесследно исчез.

Когда два миллиарда жителей хайтек-пространства об этом узнали… Они испытали шок. Мягко говоря.

Потом выводы.

Паралич мировой экономики.

Крушение системы образования.

Апокалипсис. Конец света. Нам всем крышка.

Так началась эта история. Нет, скорее легенда о Максе Громове. А может быть, первая сказка нового мира. Ведь после того, что сделал этот пятнадцатилетний гений, мир никогда уже не будет прежним.

Меня звали Алиса Лиддел, личный номер 89 9 342 000 089 333. Агент бюро информационной безопасности. Моя профессия — охота на людей. Я «хэдхантер»^[54] — немногие могут похвастаться столь стремительной карьерой. «Хищниками» становятся только лучшие из лучших.

На моем счету десятки хакеров и контрабандистов. Я следопыт, загонщик, ловец, а как снайперу мне вовсе нет равных. Чемпионка олимпийских компьютерных игр 2048 года на арене «Кладоискателей-5» — самой головоломной «гонки за сокровищем на выживание» за всю историю Сети. Год назад окончила хайтек-школу, и вот мне уже поручают поиски Макса Громова. Или Максимуса Грома. Временами казалось, что это один и тот же человек, но чем дальше, тем больше сомнений…

От меня хотели получить ответ на чертовски трудный вопрос: кто он такой? И — что, черт возьми, происходит?! — разумеется.

Максимус Гром… Легендарный хакер. Главный враг мирового правительства.

Макс Громов — пятнадцатилетний бизнесмен. Главный налогоплательщик.

Вся доступная информация о Максиме Громове умещалась в одно предложение: он первый человек, научившийся входить в Сеть без помощи компьютера. О Максимусе знали еще меньше. Конкретнее — два слова: «Нет данных».

Почему я решила выдать служебную тайну, да еще в такой пространной форме?

Потому что все, что связано с Максимусом Громом, или Максимом Громовым, выходит за рамки обычного служебного расследования. Это выходит за рамки обычного человеческого сознания, если быть точнее. Люди должны об этом узнать.

Родители хотели, чтобы моя жизнь была «как в сказке». Вот и назвали в честь маленькой девочки, однажды провалившейся в кроличью нору. У них было чувство юмора. И дар пророчества, вероятно.

В свой пятнадцатый день рождения Алиса Лиддел вошла в страну чудес.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ НАКАТОМИ

Дисциплина прежде всего

Сама удивляюсь точности, с какой помню все события этой истории.

Каждый разговор, каждый протокол Сетевой игры, каждая видеозапись или сообщение — сохранились в моей памяти до мельчайших деталей.

В тот день я примчалась в офис бюро за четыре минуты и тридцать пять секунд ровно. Бросив раскаленный мотокарт на парковке, успела запрыгнуть в переполненный лифт, вызвав шквал негодующего шиканья.

Оставалось время обдумать свою речь. Что сказать шефу? Как я буду ловить Громова? Думаю, он хочет услышать именно это. Тут мой боевой задор резко остыл. Оказывается, я понятия не имею, как ловить Макса Громова! Я попрошу записи, протоколы… Хм. Просмотреть их может и аналитический отдел. От агента захотят услышать другое. Куда он вылетает, какое оружие берет с собой, какой уровень доступа ему требуется и так далее.

Я не знаю, куда лететь. Я подозреваю, что единственно действенное оружие против Громова — это мозги. Тот уровень доступа, что, по моему мнению, требуется для ведения следствия, мне никогда в жизни не дадут. По крайней мере в ближайшие десять лет точно. Насчет вознаграждения…

Когда лифт взлетел на самый верх, в приемную шефа, я уже совсем не была уверена, что удастся довести дело до вознаграждения.

Черт! Как же я могла взять это дело? Откуда такое самомнение?! Мне надо было отказаться сразу. В тот миг я, как казалось, полностью осознала — Громов мне не по зубам. Возьмусь — сломаю себе карьеру.

Но было уже поздно.

— Мистер Буллиган ждет вас, — сказал Мамука.

Мамука — штрафник. Когда-то он был таким же агентом, как и я. Но допустил утечку информации. Трибунал не смог доказать, что он влюбился в Моргану Маккой — знаменитую грабительницу Сетевых банков. Но и одного подозрения хватило, чтобы лишить Мамуку агентского статуса и доступа. Теперь работает «администратором» у мистера Буллигана. Хотя правильнее было бы назвать должность Мамуки «сотрудник для битья». Шеф родился до изобретения нейролингвы, учился почти тридцать лет, а теперь сидит на одном этаже с теми, кто потратил на обучение всего пять. Чувство несправедливости точит мистера Буллигана изо дня в день. От этого характер шефа с каждым годом становится все тяжелее.

Не успела я подойти к двери его кабинета, как она с грохотом распахнулась. Шеф не признает ничего автоматического.

— Почему так долго?! — рявкнул он вместо приветствия.

— Максимальная скорость мотокарта пятьсот километров в час, — заметила я.

Поначалу грубость мистера Буллигана меня коробила. Сейчас я ее уже почти не замечаю. Отношусь как к явлению природы. Личностный аналитик^[55] целых пять часов объяснял мне, что шеф разговаривает так, потому что по-другому не умеет. Он никого не хочет обидеть, не считает умственно неполноценными уродами… Бла-бла-бла. В общем, убедил.

— Значит, научись ездить и купи тарантас помощнее, — назидательно проворчал мистер Буллиган.

— Да, сэр, — кивнула я.

— …Избежать паники любой ценой! — кричал с монитора президент хайтек-правительства. — Не давать никакой информации в медиа! Найти Громова за двенадцать часов! Собрать биоконвертер «Биософта» заново!..

Судя по красному лицу и всклокоченным волосам, сам президент паники не избежал. Как раз наоборот, увяз в ней по самые уши.

Шеф бросил на стол пластиковую папку. Криво и наспех Мамука шлепнул на нее наклейку «Макс Громов. "Биософт"». Если бы не желтый, оранжевый и красные хвостики разрешений на доступ к правительственным архивам, что торчали изнутри, можно было бы подумать, что это дело о мелком взломе.

— Ты должна узнать о нем все, — сурово сказал мистер Буллиган, грозно глядя на меня из-под седых косматых бровей. — Пройди за ним по пятам. Каждую секунду жизни под наноскопом^[56] рассмотри! С того момента, как он первый раз возник перед нашей камерой, до сегодняшнего дня! Все записи, всех свидетелей, все его контрольные, переписку, протоколы Сетевых игр, банковский отчет — все! Ни одна деталь не должна ускользнуть. Ясно?

Я кивнула.

— Единственное, что мы достоверно знаем о нем сейчас, — это то, что мы ни черта не знаем! — Буллиган треснул кулаком по столу от бессильной ярости. — Тебе придется впихнуть в свою голову все видеоотчеты о нем за несколько лет. Причем запомнить каждую мелочь! И если твои мозги зажарятся от перегрузки — это только твои проблемы. Будешь жить на пенсию ветерана разведки!

— Вы нарисовали прелестную перспективу, — иронично вздохнула я, пытаясь проглотить комок в горле.

Шеф чуть смягчился. Напряженные плечи под серым форменным кителем обмякли.

— Это дело чести, Алиса, — проворчал он. — Наше бюро должно взять его первым! Правительство спускает с цепи всех борзых. Награда — безлимитный кредит на всю оставшуюся жизнь. В этот раз мальчишке не уйти. А я ведь предупреждал! Я ведь говорил им всем!

— Безлимитный кредит? — я усмехнулась. — То есть я смогу уволиться от вас, мистер Буллиган?

— Ты сначала поймай, потом будешь мечтать, — парировал шеф. — У тебя большая конкуренция. Вся надежда на скорость. Ты правительственный агент — получишь информацию первой. Но уже через двое, максимум трое суток ее можно будет купить на черном рынке Тай-Бэй. Поторопись, если хочешь уволиться.

В его глазах светилось нескрываемое торжество. Его маниакальная идея «вывести щенка на чистую воду» наконец-то получила признание. Шеф демонстративным широким жестом запустил запись последних видеосообщений. Экран правительственной связи пока зал умоляющее лицо секретаря госдепартамента:

— Ах, мистер Буллиган, сэр, простите! — сбивчиво, краснея и заикаясь, начал бормотать он. — Вы были правы, а мы ошибались, — краем глаза он заглянул в какую-то бумажку. — Спасите нас, пожалуйста! Найдите Сцион^[57]!..

Буллиган остановил изображение на том кадре, где чиновник вышел особенно жалко.

— Эти идиоты не верили мне! — шеф смотрел на меня с детской радостью. — Два года они шушукались у меня за спиной! Считали выжившим из ума старым параноиком!

— Так он все-таки существует! — вырвался у меня изумленный возглас. — Но вы же сами утверждали, что это всего лишь выдумки желтой прессы!

— Я врал, — коротко признался шеф. — По приказу, разумеется. Ты можешь представить, во что обошлась бы охрана «Биософта», если бы хоть кто-то серьезно верил в существование Сциона? Информация — это власть, а в этой стекляшке заключены все знания, какие только могут быть на свете. Сцион — одно из технических чудес «Биософта», одна из «уникальных ошибок» Громова. Эксперты уверены, что к моменту взрыва Сциона не было на месте. Я думаю, мальчишка забрал его в качестве страховки. Если б не это — нам бы оставалось найти, где гаденыш зарылся, и накрыть ракетой. По мне, так это лучший выход. Но вот эта тупая задница, — мистер Буллиган ткнул пальцем в монитор связи, откуда с воодушевлением вещал президент Рамирас, — непременно желает стекляшку вернуть. Он, видишь ли, представить не может, как его внучек будет зубрить таблицу умножения! Как же он ее запомнит без нейролингвы^[58]! — передразнил шеф нервную, чересчур интеллигентную манеру президента, а потом добавил с досадой: — Вызубрит, не переломится…

Я кашлянула в кулак и открыла папку. Сверху лежал список архивов видеонаблюдения.

— Первый раз он появился перед камерами, когда приехал в Токио, — сказала я, делая серьезное лицо. — Вот, смотрите. Зачисление в Накатоми. До этого записей нет. Его родители лотеки^[59]. Жили в России. В северной части. Сеть там достаточно сильна, но передатчиков нет.

— Формально нет, — заметил шеф. — Как-то же он попал в Накатоми, верно? Чтобы сдать экзамены, ему была нужна точка входа в Сеть. Раз Громов поступил, значит, он ее нашел — простой логический вывод. Кстати, Громов поступил в Накатоми через год после твоего выпуска. Вы с ним совсем немного разминулись.

— И что? — спросила я, быстро просматривая метки томов на своем мониторе.

— Ничего, — пожал плечами шеф. — Просто, когда речь идет о датах, я начинаю вспоминать, сколько лет мне и что так долго жить в нашем перенаселенном мире просто неприлично.

— Перестаньте, — привычно отмахнулась я. — Никто не замечает вашего возраста.

— А зря, — сварливо заметил шеф. — Я еще застал фантастические романы. Это такие книжки, где описывали «будущее». Их авторы сплошь утверждали, что мы будем жить в раю из сверхпроводников и летать на другие планеты проводить выходные. Сиреневое небо, летательные аппараты и алюминий в интерьере. Я чувствую себя обманутым, — пожаловался он. — Ничего не изменилось — все тот же вторичный бетон, смог и жгуты оптоволокна. Ресурсов больше нет, пользуемся остатками прежней роскоши… Ловим мальчишку вот. Как будто что-то пойдет по-другому, если он вернет нам наше драгоценное «знание». Лучше б уж засунули свою спесь в… — шеф сдержался. — И пошли бы к лотекам на поклон за жратвой. Опять калорийный лимит мне урезали… Кстати, у тебя шоколад контрабандный^[60] еще есть?

— Конечно.

Я предусмотрительно взяла с собой драгоценную плитку на встречу с шефом. Это, пожалуй, мой единственный козырь в разговорах с ним.

— Давай! — почти дружелюбно рявкнул мистер Буллиган.

Получив вожделенную плитку, он сорвал обертку и откусил сразу половину.

— М-м… Ладно… Иди, на тебя вся надежда. Те, кто понимает, что творится, черта с два будут Громова ловить. Сами спасаются. Крысы… А тем, кто думает, что им этот безлимитный кредит поможет, такого умного стервеца ни в жизнь не изловить…

Тут шеф осекся и посмотрел на меня почти с ужасом, сообразив, что в приступе шоколадного счастья сболтнул лишнее.

* * *

Главе «Биософта» доступна самая большая роскошь на свете — не появляться перед объективами камер. Он дрейфует в океане на своем огромном наутилусе^[61] и никогда не дает интервью, не попадает в поле зрения «Большого брата»^[62] — глобальной Сети видеонаблюдения, не имеет личного идентификационного маяка. Простые люди не знают, как выглядит человек, у которого они ежедневно покупают софта на биллиард кредитных единиц.

Первый раз я увидела Макса Громова на своем рабочем мониторе.

Метасканер анализировал каждый пиксел изображения… Предметы, надписи на них, транспорт, люди, появляющиеся рядом с Громовым, — все находилось под пристальным наблюдением. На каждого человека тут же запрашивалось досье и выводилось на соседний монитор. Стоило мне тронуть любую точку изображения, запись замирала. Можно было добиться любой степени детализации предмета: узнать, что это, когда выпущено, из чего сделано, в каком состоянии находится, каким магазином было продано и так далее, далее, далее.

Кстати, недавно я обнаружила, что камеры есть не только в реальном пространстве. В Сети внезапно и повсеместно появились их цифровые аналоги. Они записывают происходящее на Сетевых игровых аренах.

Слава богу, последние пять лет камеры стали оснащать мощными акустическими сенсорами. Если объект наблюдения начинает говорить — сенсор мгновенно активируется. Качество записи всегда такое, словно объект говорит в микрофон. Теперь «Большой брат» не только видит, но и слышит нас.

Я смотрела запись, сделанную всего пять лет назад. Казалось же, что это совсем другой мир…

* * *

Максим Громов ехал в школу. Прижавшись лбом к холодному стеклу скоростного поезда, он смотрел вниз. Под ним мелькали серые кварталы Токио, прорезанные сеткой многоэтажных дорог. Джунгли из вторичного сталебетона. Голые стволы высоток, опутанные густой сетью автобанов-лиан. Вспомнилась песня популярной группы «Digital Дарвин»: «Эй, обезьянин^[63], эволюция не ждет неудачников!»

Небольшие экранчики в спинках кресел беспрерывно показывали новости. Весь хайтек-мир готовился отмечать десятилетие нейролингвы.

— Когда я думаю об этом, — улыбаясь, говорил президент всемирного торгового союза, — мне хочется плакать от обиды. Лучшие годы своей молодости я потратил на зубрежку. Двадцать лет! И в результате мое образование не было даже вполовину таким хорошим, как у моего внука. Все, что мне приходилось учить наизусть годами, — он получил через нейролингву за несколько часов. Это настоящее чудо, черт подери… Простите, не могу удержаться от слез. Доктор Синклер, вы должны были родиться раньше!..

Громов насупился и опустил на экран шторку. Каждый взрослый человек в эти дни считал своим долгом сказать, как повезло нынешним школьникам: восемь лет — и они полноценные специалисты хайтек-мира. Вся жизнь впереди, и так далее и тому подобное.

Северный округ, пятый блок, 54-я улица, 18-й дом, 21-й этаж, 1024-я квартира. Города хайтек-государств давным-давно стали такими большими, что их новые улицы перестали как-либо называть. Просто нумеровали.

Максиму все время что-то мешало. Стекло вроде гладкое, а что-то упирается в лоб. Наконец Громов сообразил, что опять забыл снять метчер^[64]. Вчера до поздней ночи растил микросхему.

Громов стянул метчер с головы и сунул его в рюкзак. Затем снова уткнулся лбом в стекло.

Внутренности зданий, опор мостов, подземных сооружений, тоннелей — все пространство хайтек-цивилизации опутывала густая сеть оптоволокна. Как пучки нервов, подведенные к каждой части тела, оптоволоконные кабели связывали воедино абсолютно все. Но их пропускной способности все равно не хватало. К тому же не везде их можно проложить. Поэтому со всех высотных сооружений вверх смотрели огромные спутниковые тарелки-передатчики. От орбиты далеко в глубь Земли — до правительственных бункеров и глубоководных военных баз, оставшихся в океанских впадинах со времен Нефтяной войны^[65], — простиралось плотное информационное поле — Сеть, а значит, и нейролингва.

Сбоку мелькнул и мгновенно пропал черный бетонный колпак отходной станции. «Памятник урану», как ее прозвали. Некогда сюда свозили отходы со всех атомных станций юго-восточного региона.

Тоннели метро выше всех остальных дорог. Они похожи на прозрачные трубы школьной пневмопочты.

Максим несколько раз вздохнул, отогнал воспоминания об игре и вынул из тяжелого рюкзака компьютер. Жаль, что на школьные персоналки запрещается закачивать игры. С этим в Накатоми еще строже, чем с формой.

Прежде чем компьютер включился, Громов успел взглянуть на свое отражение в пустой черной матрице. Обычный подросток хайтек-мегаполиса.

* * *

В «ухе»^[66] раздался голос нашего эксперта по личностному анализу — Лунной Тени. Представьте себе, это настоящее имя. Сначала я думала, что его родители еще большие оригиналы, чем мои. Потом оказалось, что они не сумасшедшие, а просто индейцы. В детстве мама ласково называла его Лунатиком.

— Я подключился и смотрю пленку вместе с тобой, — сказал он. — Не возражаешь против моих комментариев?

— Поскольку мне все равно придется их слушать, считаю твой вопрос классическим образцом формальной вежливости, — ответила я.

— Ладно, зануда. Слушай. Вот что я нарыл в архивах Накатоми. К счастью для нас, они заставляли бедных детишек заполнять уйму тестов. О том, как обстоят дела в семье, допрашивали особенно пристрастно. Значит, так… Ты обратила внимание на его глаза?

— Внимательные, черные, — ответила я.

— И это все? — хмыкнул Лунная Тень. — Боже, какой идиот платит тебе за охоту на людей? Слушай. На одном из сеансов глубинного анализа Громов сказал, что его отцу они всегда казались ненормально угрюмыми…

— Глаза?

— Ну разумеется, — раздраженно уточнил ЛТ, — личностный аналитик в Накатоми сочла их всего-навсего «излишне сосредоточенными». Хотя могла бы заметить и кое-что еще. Сосуды немного покраснели от долгого ночного рысканья в Сети. На щеке едва заметные красные квадратики — следы от клавиатуры. Понимаешь? Он привык засыпать, положив на нее голову. Худой, бледный, темные волосы аккуратно зачесаны и прилизаны. С прической в Накатоми тоже строго. Там вообще со всем очень-очень строго…

— Я закончила Накатоми, можешь не рассказывать, какие там порядки.

— Но Громов не принимал их всерьез. Посмотри, что он будет делать дальше. Учеба давалась ему слишком легко… Слишком, Алиса. Обрати на это внимание.

— Боже мой, Лунатик, и это все?! Весь твой анализ пришел к тому, что Макс Громов всегда был умнее других? Какой идиот платит тебе за это? — съязвила я.

— Я тоже люблю тебя, Алиса, — сердито проворчал Тень. — Из формального: его родители лотеки по убеждению. Из тех, кто родился в хайтек-пространстве, а где-то в середине жизни решил, что ему милей выращивать редис и шить себе зимнюю одежду при свечах. Они отказались от хайтек-гражданства. По всей видимости, мальчишке здорово доставалось от них за свое увлечение железками. Смотри. Вот что я по крупицам собрал из его разговоров с личностным аналитиком Накатоми. Свой первый компьютер он собрал в шесть лет из деталей, найденных на техносвалке. Здесь сразу появляется вопрос номер один. Кто ему рассказал, что такое «компьютер», и показал эту самую свалку? Явно это были не родители. После этого они еще пару лет заставляли его копать картошку и плести силки для кроликов. Он копал, плел — в общем, днем был хорошим мальчиком, а ночью становился очень «плохим». Не знаю как, но он довольно быстро разобрался, что такое Сеть, нашел, способ подключаться к ней и распорядился этим знанием весьма толково. Подал заявку в Накатоми, получил комплект заданий, выполнил их и был зачислен. Из дома сбежал глубокой ночью, пересек границу и через два дня оказался в Токио. Здесь возникает вопрос номер два. Где он взял деньги^[67]? Скажи-ка мне, Алиса, сколько в среднем стоит подкупить пост пограничной зоны, чтобы перейти в хайтек-пространство без личного идентификационного чипа^[68], не имея электронного паспорта^[69] и смарт-карты^[70]?

— Около пяти тысяч, — сказала я.

— А если тебе семь лет? И твой переход как минимум должен быть одобрен родителями? Кроме того, полагается, чтобы один из родителей присутствовал при переходе. Причем имел на руках справки «Красного креста», что его ребенок не является переносчиком заболеваний.

— Ясно, я займусь этим, — кивнула я.

— Ему потребовалось бы тысяч десять — либо полный комплект документов, который на черном рынке в Сингапуре стоит не меньше тридцати. И заметь, все это не отменяет обязательного присутствия родителя.

— Ты думаешь, ему кто-то помогал?

— Черт возьми! Я в этом уверен! — воскликнул Лунатик.

— Поняла.

Несмотря на бесконечную грызню, Тень мне нравится. Каждый раз, глядя на его длинные, черные, блестящие волосы, я тихо умираю от зависти. Ему даже тест на здоровье проходить не надо! И так видно — идеальный обмен веществ, иммунная система в полном порядке. Мне бы хоть половину этой индейской роскоши! Не приходилось бы каждые три месяца проходить этот дурацкий «здравомер»!

Я сделалапометку в вирстбуке^[71] насчет «помощника Громова» и вернулась к записи на своем мониторе.

Максим делал лабораторную работу по социомике. Я помню, нам тоже такие задавали.

«Вы должны построить тренд безработицы для Токио при увеличении потока нелегальных мигрантов-лотеков на…» — вспомнился нудный голос учителя Маркеса. Количество голодных лотеков, согласных на любую тяжелую и грязную работу за гроши или хотя бы еду, компьютер выдавал каждому индивидуально.

* * *

Ехать еще пятнадцать минут — масса времени, чтобы доделать работу. Тем более на последних двадцати платформах поезд будет останавливаться.

Громов сердито набивал текст в графу «Дополнительные замечания»:

«Приток нелегалов повышает занятость в полиции, депортационном бюро и тюремной охране. Однако эти службы ничего не производят, а только тратят. Нелегалы же участвуют в производстве, создавая продукт, который имеет ценность. То, что все это происходит одновременно, способен понять даже четырехлетний ребенок. Значит, уравнение для прогнозирования безработицы должно содержать как минимум пять составных, а не одно. Я бы на вашем месте давным-давно уволился или хотя бы научился видеть чуть дальше и чуть шире своего носа».

Наконец объявили 45-ю платформу. Громов быстро сохранил готовую лабораторку на диск. Захлопнул ноутбук и быстро пошел к двери, на ходу запихивая компьютер в рюкзак.

Одновременно с поездом Максима к 45-й платформе подошел еще один. Из Восточного округа. Двери разъехались, и оттуда высыпали ученики Накатоми. Все в одинаковых темно-синих тесных костюмах с эмблемой школы, серых галстуках в широкую черную полоску, голубых рубашках и черных, начищенных до блеска ботинках. Носков было не видно, но Громов знал, что у всех они темно-синие. Точно такие же, как у него. У всех, кроме Дэз. Когда она поднималась по лестнице, перешагивая через две ступеньки, Громов заметил, что гольфы Кемпински ядовито-зеленые, с рисунком в виде кошачьих следов.

* * *

Кемпински сыграла во всей этой истории заметную роль, и я решила просмотреть и ее файлы тоже. Сразу выяснилось, что учитель Йокояма тоже заметила зеленые гольфы и наказала ее. Дэз целый месяц участвовала в строевой подготовке. Камеры добросовестно запечатлели это. Неожиданно метасканер подал сигнал, что на записи присутствует и Громов. Я увеличила картинку.

Сидя в школьной библиотеке, чьи открытые окна выходили на плац, Максим смотрел на светлую голову Дэз с туго закрученным пучком волос на затылке.

Кемпински маршировала по школьному плацу в одном строю с другими провинившимися, чеканя шаг и громко повторяя: «Дисциплина — основа всего. Дисциплина — прежде всего. Дисциплина — для всех». Дисциплинарный куратор Шульц считал, что это способствует развитию «коллективного сознания».

Когда Дэз подняла ногу, чтобы отчеканить очередной шаг, порыв ветра чуть отогнул штанину брюк. На секунду мелькнула яркая малиновая полоска. Громов восхитился безрассудством Кемпински и одновременно испугался за нее. Ведь теперь ее нарушение могли признать систематическим и исключить из Накатоми!

Кадры со школьных камер вызвали во мне волну собственных воспоминаний и переживаний. Накатоми… Одна из лучших хайтек-школ. Хотя, положа руку на сердце, Накатоми — это ад. Если сложить все мои собственные дисциплинарные марши по плацу, можно вокруг экватора обойти, наверное. Даже в интернате Бро, исправительном учреждении для юных хакеров, порядки мягче.

Максим вынул из кармана белую смарт-карту. Надел на шею… Я тоже так делала! Восемь лет!

Пятый год обучения соответствовал пятому уровню доступа.

* * *

Приложив смарт-карту к сенсору турникета, Громов прошел в нужный сектор. Теперь Миссис Хайд видит его. Никто не знает, откуда у системы внутреннего контроля это имя. Просто ее так называют. «Миссис Хайд» — сложная интеллектуальная программа. Она следит за перемещениями учеников по смарт-картам. Если кого-то за минуту до урока еще нет в нужном классе, но из школы он не выходил, Миссис Хайд объявляет через динамик: «Такой-то, напоминаю, тот-то урок начинается через минуту. Советую вам поторопиться». Если кто-то пытается войти в сектор, куда ему входить пока не положено, миссис Хайд строго предупреждает: «Ученик такой-то, у вас нет доступа в эту секцию». Еще Миссис Хайд передает объявления администрации и следит за безопасностью.

Громов поискал глазами друзей. Но ни Митцу, ни Чарли поблизости не было.

Чем дальше по коридору, освещенному мертвенно-белым светом галогенных ламп, тем тоскливее. Два урока социомики^[72] подряд. Два часа нос к носу с ненавистным нудным учителем Маркесом.

— Здорово!

На Максима с силой грохнулась огромная белая ладонь Олафа, развязного, вечно жующего шведа. С чего бы это Свенсену проявлять такое дружелюбие?

— Слушай, — маленькие водянисто-белые глазки Олафа заискивающе бегали. Он тихо сказал: — Ты лабораторку сделал? Дай сварезить, а?

Громов сердито поглядел на Олафа. Ведь Свенсен знает, что за варез, а проще говоря, «использование результатов чужого интеллектуального труда», можно вылететь из школы. Если, конечно, не докажешь комиссии на разборе, что в персоналку влезли без твоего ведома. И все равно просит!

— Значит, так, — Олаф зашептал быстро-быстро, — забэкапь лабу в Сетевую ячейку и кинь мне зип-пароль, я вскроюсь по нему и солью себе в кэш.

— У тебя же процент мигрантов другой, — попытался Максим отделаться от Олафа. Задания были по сути общими, но исходные данные каждому ученику выдавались индивидуальные.

— Ну уж одну функцию на другую я заменить как-нибудь смогу, — ухмыльнулся тот.

Максим насупился. Насчет вареза у Свенсена голова всегда работает быстро и ясно. Вот бы он таски — домашние задания — делал так же!

— Уверен? — огрызнулся Макс.

— Точно так же, как в том, что однажды видел в твоем рюкзаке «Энциклопедию искусственного интеллекта» со штрих-кодом библиотеки, — Олаф подмигнул ему правым глазом, — для шестого года обучения. Как это она у тебя оказалась? Интересно, правда?

Громов чертыхнулся про себя и уставился на Свенсена, потом сказал:

— Если что, я ни при чем.

— Доступ запрещен! — вытаращил глаза Олаф. — И не надо на меня так смотреть. Дырку прожжешь.

Остро ощущая, что дает Свенсену козырь для будущего шантажа, Максим подошел к подоконнику, достал ноут, открыл его и сделал вид, будто последний раз проверяет цифры перед сдачей домашнего задания.

Украдкой огляделся, не наблюдает ли за ним кто. Правила Накатоми требовали, чтобы каждый ученик и учитель, увидев что-то необычное или подозрительное, немедленно сообщал об этом администрации. Громов понимал: даже если он и не заметил ничьих пристальных взглядов, это вовсе не означает, что за ним никто не наблюдает. Но обратно уже хода нет… Эх! И зачем он только согласился?

Громов сделал, что сказал Олаф, — сохранил свою лабораторную в одной из Сетевых ячеек и послал Свенсену прямую ссылку на нее с вложенным паролем. Потом открыл свою историю операций, хотел стереть, но в последний момент раздумал. Если Свенсен все же попадется, пусть будет доказательство, что Максим ничего не знал о варезе. Ведь если бы знал — то сразу бы стер историю операций…

К таким хитростям с простым копированием приходилось прибегать из-за программы безопасности, которая существовала на каждой школьной персоналке. Ученикам запрещалось передавать друг другу данные. Никаких подсказок, никаких сообщений, никаких чатов.

Все классы Накатоми были построены в форме римских амфитеатров. Ученики сидели по кругу, рядами по восемь человек, между местами расстояние метра в два. Ряды — обычно четыре — уходили наверх. Учитель всегда стоял внизу, в центре, рядом с голографическим проектором, куда в случае надобности выводил нужные картинки со своего компьютера. Под рядами находился личный учительский кабинет и его персональная малая лаборатория, чтобы готовиться к урокам.

Добравшись до класса, Громов снова приложил карточку к турникету на входе, быстро поднялся по лестнице во второй ряд, занял свое место, кивнув украдкой Митцумото Токахаши. Митцу сидел напротив. Место Чарли было прямо за Максимом, в третьем ряду, поэтому поздороваться с ним уже не представлялось никакой возможности. В классе запрещалось разговаривать между собой. Только задавать вопросы учителю — или отвечать на его вопросы.

Впрочем, многие ученики сами не шли на контакт. В классе было несколько человек, с которыми Громов виделся почти каждый день в течение пяти лет и ни разу даже словом не перекинулся. Например, Сингх Пушту. Он всегда смотрит только в компьютер — либо школьный, либо собственный. И не лень ему постоянно таскать с собой два ноута! А когда идет, надвигает на уши огромные наушники, из которых доносится быстрый жесткий бит. Максим уже не помнил, какой у Пушту голос. Учеников редко спрашивали. Школьная Сеть устроена так, что учитель может в любой момент посмотреть, что делает тот или иной ученик. Да еще чертов «Цербер»! Программа, следящая за ошибками. Автоматически их вычисляет и ведет статистику. Только в конце семестра ее узнаешь, из табеля. Если уровень ошибок меньше пяти на сто операций — считай себя молодцом, если больше пятидесяти — попрощайся с Накатоми.

Часы отбили восемь утра. В классе загорелся яркий свет. Дверь распахнулась.

— Добрый день, ученики, — сказал учитель Маркес, заняв свое место.

Он, как было предписано всем учителям Накатоми, был одет в серый костюм и белую рубашку. Блестящую лысину окружал венчик из прилизанных черных волос.

— Добрый день, учитель Маркес! — ответил класс хором.

— У вас есть минута, чтобы сдать свои домашние задания, — сказал тот.

Учитель Маркес вывел на голографический проектор список учеников класса. Если сданное учеником задание было выполнено правильно, рядом загорался зеленый огонек, если нет — красный.

Громов обрадовался, увидев возле своей фамилии зеленую метку, и огорчился, когда напротив «Спаркл», фамилии Чарли, вспыхнула красная. Он не видел его лица, но почувствовал, как тот съежился под огнем презрительных взглядов. Все знают, что Чарли Спаркл учится в Накатоми только потому, что его отец — председатель совета директоров корпорации «Спарклз Кемикал», от которой Накатоми получает до четверти своего бюджета.

— Что ж, я так и думал, — Маркес криво усмехнулся и показал пальцем на фамилию Чарли. — Вашему отцу, ученик Спаркл, придется выделить очень, очень большой грант на мои исследования, чтобы я не заявил вам отвод по окончании семестра. Да будет вам известно, в этом году социомика входит в список предметов, обязательных к сдаче.

Он посмотрел в сторону Чарли таким гадким и липким взглядом, что Максим опустил глаза, глубоко вздохнул и стал медленно выдыхать, считая до десяти, чтобы учитель не заметил, что лицо Громова покраснело от гнева.

Спустя минуту Максим, чтобы отвлечься, принялся мысленно превращать Маркеса в различные предметы, сохраняя сущность мерзкого зануды. Сам того не подозревая, большую часть урока достойный учитель социомики провел в образе мятого жестяного чайника, какими пользуются лотеки. Чайник изрядно закоптился и затерся до дыр. Поэтому в нем уже давным-давно ничего не кипятили, а почему-то сунули ему внутрь останки веревочной швабры.

* * *

После социомики две нейролингвистики. Вела предмет та самая учитель Йокояма, что наказала Дэз. До конца года всем предстояло выучить китайский, корейский и японский.

— Почему ее назначили учителем? — часто ворчал Митцу. — Она же просто оператор нейролингвы!

— Ненавижу нейролингву, — каждый раз вздыхал в ответ Громов, зная, что сейчас Спаркл начнет с ними спорить, доказывая, что нейролингва — это «все» и он жизни без нее представить не может.

— С тех пор как доктор Синклер ее изобрел, за семь лет мы проходим столько, что обычными методами за всю жизнь не запомнить, — был его главный аргумент.

Собственно, полное и правильное название нейролингвы было «нейроактивная сенсорноаналоговая лингвистическая среда». Подключившись к ней, можно было быстро запомнить нужную информацию. Начиная от таблицы умножения и заканчивая сборником формул теоретической физики. Особенно нейролингва облегчала изучение любых языков. Пара месяцев регулярных подключений — и словарь в двести тысяч слов крепко сидит в твоей памяти.

Благодаря тому что зубрежка осталась в прошлом, главным стало не «запоминание», а «понимание».

Со стороны любой подключенный к нейролингве выглядит довольно забавно. Человек в больших очках, делающих его похожим на осу, и огромных перчатках, похожих на горнолыжные, сидит и медленно водит руками по воздуху.

Поскольку Сеть царила везде, к нейролингве можно было подключаться, сидя в кафе, парке, на крыше — где угодно. Единственное условие — неподвижность. Макс регулярно об этом жалел.

— Пока едешь в этом чертовом поезде в школу да из школы, можно было бы столько всего вызубрить, представить страшно!

— Ты же не любишь нейролингву, — морщил нос в ответ на это Чарли.

— Не люблю, поэтому и жалею другое время на нее тратить. В поезде все равно заняться нечем — только телевизор смотреть. А так… подключился да грузись, пока едешь. Так нет же!

— Это же для твоей безопасности, дурень, — Спаркл не мог не вступиться за любимую нейролингву. — Вибрационные искажения получишь и что будешь делать? Запомнишь что-нибудь криво, потом всю жизнь будешь мучиться, как бедняга Ити.

«Если ты увидел зверя и вспомнил, что это кошка, помни, что как кошку ты запомнил собаку», — процитировал Митцу известный школьный анекдот о бедном Ити Найте, который пытался запомнить таблицу видов, подключившись к нейролингве во время поездки на такси.

Макс надел видеоочки, сенсорные перчатки и «контур» — тонкий металлический обруч с небольшой антенной. Информация нейролингвы поступает через спутник на специальный приемник, а тот уже преобразует его в волны нужной частоты и передает на контуры учеников в форме личностно-адаптированных магнитных волн.

Это самый простой учебный комплект для подключения. В магазинах продавались другие — более сложные и красивые. Обычно очки и контур в них были интегрированы и образовывали что-то вроде шлема. Громов мечтал купить набор «Сони» — легкие ультрасиликоновые линзы и тонкие, едва заметные сенсорные наклейки на кончики пальцев.

— Пожалуйста, быстрее, — подгоняла всех зануда Йокояма, — не копайтесь, не заставляйте других ждать.

Митцу вполне справедливо считал, что Йокояма — это не учитель, а оператор нейролингвы. Она всего лишь следит за правильностью загрузки материала, последовательностью и читает «поддерживающие» тексты. Словари усваиваются памятью быстрее и лучше, если одновременно читать какой-нибудь текст на соответствующем языке.

Громов нажал кнопку «Старт» на панели внешнего управления.

Перед глазами мгновенно развернулось до боли знакомое меню на голубом фоне.

Громов протянул руку и выбрал иконку «Войти в систему». Выскочила клавиатура. Макс набрал свой пароль — личный идентификационный номер, который давался каждому при первом подключении к системе.

Наконец нейролингва всех идентифицировала, приняла и настроилась на «уникальные» мозговые волны каждого. Затем ученики два часа смотрели на бешено бегущие иероглифы и слушали резкий, впивающийся в мозг голос учителя Йокоямы. Она быстро, нараспев читала стихи. Нейромодулятор специально придавал ее голосу такую частоту которую мозг воспринимает лучше всего. Точнее, голос на этой частоте превращается в нечто похожее на сверло, спастись от которого нет никакой возможности. Неудивительно, что между собой ученики звали Йокояму «Электродрель».

Когда урок кончился, Максим устало снял очки и откинулся назад. Голова болела, а во рту противно покалывало, как на большой высоте. До сих пор неизвестно, вредна ли нейролингва. А ученики гадали, зачем вообще учить языки, когда у каждого на ухе висит биофон-переводчик, который немедленно переводит любую речь на понятный для его хозяина язык. Ну и позвонить по нему можно заодно, сфотографировать что-нибудь или сделать видеозапись.

Выйдя в коридор, Громов дождался Чарли и Митцу.

— Как из соковыжималки, — сказал Митцу, потерев глаза. Его короткие черные волосы топорщились ежиком. Никакое средство не могло заставить их улечься в гладкую прическу. — Голова раскалывается, глаза болят — жуть. Кстати, заметили: Йокояма свой нейромодуль никогда не отключает. Хочет, небось, Тиллибергу в голову засунуть мысль, что она неотразима.

Учитель Тиллиберг преподавал в Накатоми историю. Его вечно окружала стайка восхищенных старшеклассниц.

— Какая все-таки гадость эта нейролингва! — произнес Макс, морщась так, будто съел что-то несвежее.

— А мне нравится, — пожал тощими плечами Чарли и шмыгнул веснушчатым носом.

Его пламенно-рыжие кудрявые вихры казались оранжевой строительной каской от чудовищного количества «Глэмшира», которое требовалось для их укрощения.

— Зачем знать двести тысяч слов к двенадцати годам, если в реальной жизни обходишься дай бог сорока тысячами плюс тридцать пять «пассивного словаря»? — проворчал Громов. — А потом тебя еще подключают к нейролингве, заставляя учить все двести тысяч аналогов этих уже известных слов на десяти других языках как минимум…

— А мне нравится! — упрямо и даже с вызовом повторил Чарли. — Это вообще единственный предмет, ради которого я сюда хожу.

Это была правда. 89 % способностей Спаркла приходилось на лингвистику. Все прочие двенадцать предметов — бионика со всеми разделами типа генного инжиниринга, биохимии, киберорганики и так далее, социомика, высшая теория математики, квантоника — делили между собой жалкие 11 % остальных способностей Чарли.

С каждым годом Спаркл становился все худее и длиннее. Он был единственным, кому нравилось вечно серое, пасмурное небо над Токио. От солнца на его молочно-белой коже тут же появлялись красные ожоги. «С тех пор как я сюда приехал, научился различать 247 оттенков серого», — как-то заявил Чарли. На что Громов усмехнулся: «Да уж… Солнце — это, похоже, единственный абонент в Японии, который всегда недоступен».

— Даже не верится, что наконец обед, — Митцу улыбнулся и похлопал себя по животу. — Я думал, не доживу. Скорей бы уже каникулы. Отец обещал отправить меня в Национальный парк Кении, — хвастливо сказал он. — Если только сдам зачет по итогам Нефтяной войны. Черт, мне никогда не запомнить, какие корпорации в какие пулы объединились и сколько мест получали в хайтек-правительстве каждый год!

— Да, — сочувственно ответил Громов, — я, честно говоря, нейронную программу написал, чтобы это выучить. Корпорации — еще ладно, а вот даты, когда какие ресурсы закончились и чем они были заменены… Вот где ужас! Все пришлось через видеоочки закачивать. Голова болела два дня.

— Да я бы тоже лучше программу написал, чем всухую зубрить. Жаль, имплантантов памяти не бывает, — печально вздохнул Митцу и спросил Макса: — Ты-то домой поедешь?

Громов коротко и нехотя буркнул:

— Нет.

— Охота вам рядом со школой все время сидеть… — недоуменно пожал плечами Токахаши. — Мне уже в начале семестра хочется отсюда подальше свалить. Хорошо, когда в одну из лотекских стран получается поехать.

Чарли сник и сунул руки в карманы. Ему про каникулы думать совсем не хотелось. Вряд ли родители будут рады коэффициенту его успеваемости.

— Я бы лучше здесь остался, чем домой… — проворчал он.

— Да ладно тебе, — Митцу хлопнул его по спине. — Наплюй.

Но до столовой шли молча. Все помнили ярко-фиолетовые синяки, которые Чарли привез с последних каникул.

Взяв подносы с едой, друзья сели за свободный столик.

— Интересно, кого в этом году отберут в Эден? — задумчиво спросил Максим, подцепив на вилку суши. Палочками он есть умел, но не любил.

Каждый ученик после третьего года должен был придумать и создать себе домашнего робота. Это называлось «домашний проект». Никаких указаний. Полная свобода. Что хочешь, то и делай. Каждый год ученики представляли в школу отчет и демонстрировали своих роботов. Кто хотел, мог послать заявку в Эден, приложив этот отчет.

В прошлом году в Эден пригласили одного мальчика седьмого года и двух девушек, почти выпускниц восьмого года. Учитывая, что в Накатоми пять тысяч учеников, можно представить, какая это честь.

Митцу пожал плечами.

— Меня точно не возьмут, — сказал он, — у меня с проектом полная беда. Мой робот Нидокинг научился ходить только по прямой. Прошлый век. Моя голова — не то что твоя, Макс. Способностей к концентрации нет. Кстати, чувствую, с квантоникой у меня в этом семестре тоже будут проблемы… Мне в Эдене точно делать нечего. Думаю на механику налечь. Может, примут потом в Детройт? Я больше железо люблю, чем софт. Кстати, вот с железом у моего Нидокинга все хорошо. Он и с высоты падал, и коротился — ни-че-го. Ходит себе и ходит, но только по прямой. Крепкий, но тупой. Прямо как я.

Митцу постучал кулаком по своей круглой голове с оттопыренными ушами.

— Если бы я был так самокритичен, как вы, мистер Токахаши, — Чарли уже успел смести почти все, что было у него в тарелке, — я бы давным-давно умер от стыда. Что мне с проектом делать, даже представить не могу. Хорошо хоть наконец собрал своего робота. Но он не то что не ходит, а даже на колесиках не ездит. Скажу вам честно, он даже не включается.

— Но ведь тебя отчислят, если не представишь проект, — нахмурился Митцу, — это для всех обязательно. Насчет Эдена — ерунда. Хочешь — посылай, хочешь — нет. Но ведь домашний проект надо обязательно в конце года показать, иначе…

— Ну и пусть, — неожиданно спокойно пожал плечами Чарли.

Максим и Митцу переглянулись, потом хором спросили:

— Что?!

Громов удивленно добавил:

— Ты хочешь, чтобы тебя отчислили?

— Да, другого пути нет… Вы же знаете, я не очень-то рвался в Накатоми. Просто отец… и дед… Они про другую школу даже слушать не захотели. «Это альма матер всех Спарклов», — Чарли передразнил напыщенный высокомерный голос своего отца. — А у меня способностей к математике, как вам известно, меньше трех процентов.

— Ты никогда не говорил, что хотел в другую школу, — тихо заметил Максим.

Ему было ужасно жаль Чарли и хотелось как-то поддержать его. Сказать что-нибудь теплое, ободряющее. Но Громов не знал таких слов, да и чувства проявлять не привык.

— Я… я хотел в Норфолк, — с трудом выдавил из себя Чарли и тут же вжал голову в плечи, покраснев до кончиков ушей.

— В Норфолк?! — Митцу прыснул от хохота. — Это ж для девчонок! Литература, история, музыка — ерунда, одним словом! Ты еще скажи, что решил стать композитором!

— Вот и папа так сказал… — едва слышно ответил Чарли, еще сильнее втянув голову в плечи.

Громов нахмурился. Слова Митцу его разозлили. Правильно говорят — хочешь узнать каков человек, взгляни на его школьного робота.

* * *

Я откинулась назад. Спина затекла. Питьевой автомат «чайкофемашина» выдал сообщение, что на сегодня моя норма питьевой воды исчерпана. В отделе остались только я да Лунная Тень. Судя по первым буквам файлов, он просматривал личные дела тех, с кем Громов учился. Компания у Макса подобралась уникальная.

Дэз Кемпински. Полное имя Дезире Кемпински. Награда за ее поимку близится к миллиарду кредитов.

Чарли Спаркл — новый президент «Спарклз Кемикал», или «император мыла», как его теперь называют. Его папочка отошел отдел нежданно-негаданно, оставив все своему сыну, которого, по слухам, не слишком-то любил… История эта до сих пор будоражит воображение сетевых репортеров и личностных аналитиков.

Так что Лунатику сидеть еще долго, а я, пожалуй, пойду. Завтра чуть свет вылетаю в Токио.

Взгляд мой остановился на новостной ленте. Красная буквенная змейка непрерывно неслась над нашими головами. «Доджеры» разгромили «Маппет Вингс» всухую… Энди Нулин плывет через Тихий океан на доске для виндсерфинга… Арена «Квейк» готовится отпраздновать свое пятидесятилетие… Макияжная матрица Белинды Редс стала на сто двадцать оттенков богаче… Председатель торгового комитета провел переговоры с бедуинами о восстановлении Суэцкого канала…

Ни слова о «Биософте»! Ни слова о Громове!

Мне вспомнилась любимая присказка шефа: «Событие не произошло, пока о нем не сказали в новостях». Ну-ну…

Я надела видеолинзы и закрепила контакты на пальцах. Вошла в Сеть.

Направо — конференц-залы. Доска тем… История за день. До двенадцати дня — только о «Биософте» и Громове. В 12:15 первый раз заговорили о чем-то еще, конкретно — о заезде «Формулы-1001», решится ли Скарлетт МакКонахен разогнать свой болид выше скорости звука, чтобы обставить наконец «Пулю» Минг? К пяти часам вечера «Биософт» обсуждали уже не больше, чем другие новости — деловые, спортивные, политические и так далее.

Я вызвала панель управления и набрала адрес Лунатика. Появившись в его приват-чате, сказала:

— Это просто невероятно! Неужели люди не понимают, что происходит?!

— Не хотят, вот и не понимают, — ответил Тень, не выходя в Сеть. Мы продолжали говорить по биофону. — Кстати, я был уверен, что наш драгоценный хайтек-улей погалдит пару часов, а потом сделает вид, будто ничего не произошло, чтобы с ума не сойти от страха. Ведь никто не знает, как жить без «Биософта». Потому и думать не хочет. Посмотри, как рейтинг президента вырос, доверие к правительству. Люди боятся. А когда они боятся — начинают обожать вожака, надеются, что он им поможет. Вот и сейчас — все будут веселиться и изо всех сил убеждать друг друга, что «лучшее в истории» правительство решит эту проблему за несколько дней. Тем более что корпорации только что обязали оплатить те «несколько выходных», что будут у людей из-за «мелких проблем» с «Биософтом». Арены переполнены, развлекательные центры тоже — люди в восторге от неожиданных каникул.

— Но как такое может быть?! Это просто сумасшествие какое-то! — воскликнула я.

— Знаешь, почему я выбрал специализацию личностного аналитика? — печально усмехнулся Лунатик. — Мне тоже всегда хотелось понять, как такое может быть.

— И что? Теперь, когда ты понимаешь, тебе легче?

— Да. Я стал фаталистом и успокоился.

— А зачем тогда вообще работаешь на «лучшее в истории» правительство?

— Во-первых, за десять тысяч кредитных единиц на сладкую жизнь, во-вторых, имею идиотическую мечту протянуть подольше, а в-третьих, у меня мания величия, верю, что могу спасти наш лучший из миров, — грустно рассмеялся Тень. — Извини, я тебя отключаю. Много работы.

Кое-что о Дэз Кемпински

Самолет бюро, старенький облезлый карлик, имел только одно достоинство — потреблял крайне мало топлива. Судя по полустертым надписям на стенах, его конфисковали после войны где-то на европейском севере.

Чтобы не расходовать драгоценное горючее почем зря, на борт собрали агентов, курьеров, секретарей, почту, посылки, оборудование… Все и всех, кому в это утро позарез требовалось попасть в Токио. Еще пять лет назад было не так плохо с транспортом. Во всяком случае, внутри самолетов еще сохранялись пассажирские кресла. Теперь же все пространство заняли металлические ярусы из легчайших прочных пластиковых решеток. Люди ложились на них как рыбки в консервную банку. Внизу осталось некое подобие корабельного трюма — туда битком набивали груз. Мне повезло найти место у стены — выпуклый борт образовывал нишу. Так что прижимали меня только справа — какой-то бледный молодой человек с искусственным накопителем памяти поверх его собственной черепной коробки. Судя по форме — почтальон. Никогда не понимала, кому охота добровольно превращаться в живой оптик^[73], таскать туда-сюда файлы, которые люди по каким-то причинам не желают посылать через Сеть.

Чтобы хоть как-то сократить мучения в пути, в салон пустили усыпляющий газ. Тоже, видать, довольно паршивый. Когда перед посадкой его нейтрализовали, я еще долго не могла проснуться.

Инспектор Идзуми встретил меня у трапа. Не чувствуя тела, одеревеневшего от долгого неподвижного лежания в отключке, я сухо представилась:

— Алиса Лиддел.

— Добро пожаловать в мой ад, юная леди.

Похоже, инспектор чувствовал себя не лучше, и настроение у него было соответствующее.

До служебной стоянки мы шли молча. Я исподтишка разглядывала «героя», разоблачившего технопарк Эден. Правительственные медиа взахлеб пели ему оды, а независимые, Сетевые, ехидно называли «счастливчиком Идзуми». Мол, после того как Громов разоблачил отца нейролингвы, инспектор бесстыдно присвоил себе этот подвиг.

Трудно судить, как все было на самом деле.

Пока инспектор казался мне просто старым пьющим человеком, наплевавшим на все в этой жизни, включая себя самого. Его грязный форменный плащ из полимерсатина и значок, приколотый на место булавки для галстука, выглядели как реквизит к телеспектаклю «Уличный патруль»^[74]. Идзуми вполне мог бы сыграть Солти Дога в старости.

Турбокар^[75] инспектора Идзуми произвел на меня впечатление — огромный новый «сузуки» из черного углепластика. Говорят, на одной атомной батарее может проехать до двухсот тысяч километров.

— У нас тут премируют почем зря, — пояснил инспектор. — Я-то ни черта не сделал для разоблачения Синклера, мир его цифровому праху. Ваш Громов вскрыл папашу нейролингвы до меня. Однако это же не повод, чтобы пожилому ветерану полиции отказываться от премии. Я так рассудил: за тридцать лет верной службы мне положена награда. За что ее присудили, мне плевать. Главное, что не приходится больше давиться в метро. А на зубоскальство за моей спиной плевать.

— Ну и правильно, — согласилась я.

— Если б мне в молодости сказали, что мы доживем до этого, — инспектор сунул мне под нос продовольственную карточку, — я б лучше погиб смертью храбрых. Мне урезали норму калорий на двести единиц. Говорят, обмен веществ с возрастом замедляется. Буду получать продуктов на три тысячи калорий в день, как раньше, — растолстею. Честно говоря, я бы не прочь хоть немного растолстеть перед смертью. Моя бабушка была ужасно толстой, и ее вообще ничего не волновало… Толстым все по фиг.

— Гхм… — мне вдруг захотелось сделать общение с Идзуми максимально формальным. — Вы уже говорили с кем-нибудь из Накатоми? Они выдали вам какую-то информацию?

— Видеоотчеты, — инспектор раздраженно скрипнул зубами. — Думаете, кто-нибудь понял, что будет, если поганца не найдут? Директор Такимура сейчас думает, как бы ему вывернуться из неловкой ситуации! Его бывший ученик так подставил наш лучший из миров! Какой ужас! Как же он убедит попечительский совет школы раскошелиться на пять миллионов кредитов в будущем году? Как и что он будет загружать и мозги детишкам без биософта и нейролингвы, директор пока не думает. Вы посмотрите на этих дебилов! — агент ткнул пальцем в парочку служащих аэропорта, которые стояли перед телетеатром^[76] и смеялись над пародийным новостным шоу. Ведущие без перерыва шутили над крахом «Биософта». — Они все рады этому скандальчику! Считают его развлечением… Мальчишка знал, что делал. Зуб даю.

Я промолчала.

Лунатик сказал бы, что Идзуми раздражает меня по одной-единственной причине. Он уже понял и принял то, что я пока отказываюсь признать. Наша цивилизация обанкротилась. Но мы упорно не желаем в это верить. Поэтому двое служащих смеются у телетеатра, а я ощущаю только азарт охотника. Мои чувства сейчас точно такие же, как во время игры на Сетевой арене. Вроде бы все по-настоящему — и асфальт под ногами, и боль, и чувство тяжести собственного тела, но ты знаешь, что эти ощущения фальшивы. Всего лишь набор электрических импульсов в твоих нервных окончаниях. Это не по-настоящему. Ты в игре. И сейчас я не живу, а играю. Я тоже не хочу думать, что будет, если мы не найдем Громова.

— Мой тебе совет, девочка, — Идзуми хитро подмигнул. — Хочешь найти Громова — ищи Дэз Кемпински.

Я вздрогнула, очнувшись от своих мыслей.

— Откуда информация?

— Отсюда, — инспектор приложил указательный палец к голове, — интуиция. Я понял это, как только посмотрел первую кассету.

— Интуиция, и все? — у меня еще была надежда, что Идзуми — добрый ангел, у которого есть информатор в лотек-пространстве.

— Ага, — кивнул инспектор и больше не произнес ни слова.

Я открыла крышку вирстбука, набрала код базы бюро и отправила запрос: «Все данные о возможном местонахождении Дэз Кемпински».

Конвертик мигнул и исчез в Сети.

* * *

— Здесь свободно?

Максим обернулся и увидел… Дэз. Не дожидаясь ответа, она села рядом с Громовым, сказав:

— Все другие места заняты.

Максим первый раз видел ее так близко. Лицо самое обыкновенное, только глаза немного странные. Это он давно заметил. Шкодные — вот правильное старинное слово из истории лингвистики. Сейчас его уже не употребляют, но Дэз оно подходит.

Митцу сердито насупился. Он не любил, когда в компанию кто-то влезал без спроса.

— Вы посылали заявки в Эден? — деловито спросила Дэз, открывая йогурт. — Скоро должны объявить результаты. Я бы хотела, чтобы меня выбрали, но раньше седьмого года это вряд ли случится. А что у вас за проекты?

Она принялась за суши, быстро-быстро отправляя их рот.

— У меня робот-швейцар, цель — научить открывать дверь своим, а чужих не пускать, — неохотно сообщил Митцу.

Он не хотел говорить с Дэз, но любил рассказывать о себе. Часами мог, если находились охотники слушать.

— А у меня робот-пылесос… — сказал Чарли, задумчиво водя пальцем по краю стакана.

Митцу болезненно поморщился. Ему музыка стекла нравилась гораздо меньше, чем Спарклу. Токахаши выдержал секунды три, потом решительно схватил Чарли за руку и положил ее на стол.

К удивлению Максима, Дэз не стала смеяться и вообще никак не отреагировала. Ну пылесос и пылесос, что в этом такого?

— А у тебя что? — спросила она Громова.

Тот даже не повернул головы, буркнув:

— Ничего особо интересного.

Митцу ответил вместо него:

— Там полный улет! Собака! Как живая! Бегает, прыгает, обходит препятствия, действует по обстоятельствам, подключается ко всем видам электроники, способна вести диалог, распознает настроение хозяина, знает и может правильно употреблять тысячу слов…

— Тысячу двести, — поправил его Громов.

Дэз заметно оживилась, повернувшись к нему:

— Интуитивная прога?

Максим был удивлен. Он-то думал, что никто, кроме него, ничем подобным не увлекается! Повернувшись к Дэз, он несколько секунд смотрел на нее, принимая решение, стоит говорить или нет. Потом быстро и сухо ответил:

— Генеральная программа, которая сама пишет скрипты для остальных программ, когда меняются внешние условия.

— Это как? — спросила Дэз, ничуть не смутившись от холодного отчужденного тона Громова.

— Ну… — тот опять внимательно посмотрел на Дэз, как бы взвешивая шансы, что она поймет объяснение. Решил, что поймет. — Например, если есть программа для хождения по прямой лестнице, то, увидев, скажем, винтовую, генеральная программа пишет новый скрипт и добавляет его к уже существующей проге по преодолению препятствий. Почти как мозг.

— Круто! — воскликнула Дэз. — Покажешь?!

Громов аж закашлялся. Первый раз за пять лет в Накатоми кто-то вот так запросто попросился к нему в гости.

Митцу и Чарли переглянулись.

Однако никаких причин для отказа в этой необычной просьбе Громов не нашел.

— Хорошо, — он пожал плечами, — только я живу в наемной конуре, до которой час пилить на скоростном поезде. Если тебе делать больше нечего — добро пожаловать.

* * *

Те, кто не мог позволить себе квартиру в городе, жили в кампусе Накатоми. Но все, кому было по карману снимать хоть какой-нибудь отдельный укромный уголок, пусть до него час езды, старались жить отдельно.

Дело в том, что на кампус распространялись все школьные правила. Там тоже надо было ходить в форме, есть, ложиться и заниматься в положенное время. Общие спальни и камеры везде. Двадцать четыре часа быть на виду — это слишком. Поэтому каждый, кого обстоятельства вынуждали селиться в кампус, искал любые возможности, чтобы убраться оттуда как можно скорее.

Макс никому об этом не рассказывал, но те несколько месяцев, что он прожил в кампусе, вспоминал с ужасом. Поэтому первый год тщательно следил, чтобы его успеваемость не падала ниже 98 %. Получив стипендию за отличный годовой табель, он стал снимать небольшую квартирку на северной окраине. Совсем небольшую. Крошечную. В одном из «наемных домов» — огромных зданий, целиком состоящих из вот таких одинаковых ячеек. Снять квартиру очень просто. У входа в дом расположен терминал, на табло которого всегда указаны номера свободных квартир. Выбираешь одну, расплачиваешься картой, получаешь электронный ключ, а дальше стараешься не забывать про аренду. Иначе ключ блокируется и все твои вещи робот-уборщик выставляет на лестницу. Попросить «дом» об отсрочке просто невозможно. Или плати, или убирайся.

Всю дорогу Макс и Дэз проболтали. Разговаривать с ней оказалось легко. Она быстро подхватывала любую тему и много в чем хорошо разбиралась. На хмурый тон и мрачные шутки Громова реагировала спокойно. У нее, похоже, имелся редкий дар принимать людей такими, какие они есть.

— Странно, — Дэз удивленно осматривала ржавые пятна на стенках кабины скоростного лифта, — вроде бы эти районы построили недавно, а выглядят они, будто им лет по пятьдесят.

— Чего ты хочешь от мира, где единственный оставшийся ресурс — это мусор? — ответил Громов и с силой треснул кулаком по створке, когда лифт остановился. — Контакт где-то отходит. Пока не стукнешь, не открывается.

Как только они вышли из лифта, тусклое освещение на этаже попыталось автоматически включиться, но попытка не удалась.

— Здесь всегда так. — Макс спокойно шел по жуткому ветхому коридору, из стен которого там и сям вылезали искрящиеся провода: крыша дома, похоже, текла с момента постройки, батареи едва теплые, штукатурка сыплется, арматура ржавеет. От постоянных замыканий в проводке характер у интеллектуальной системы управления жилой средой стал довольно скверным. Большую часть времени она в ипохондрии.

Громов показал на тускло мерцающие лампочки.

— Проходи, — он открыл свою дверь.

Дэз вошла и с любопытством огляделась.

Квартирка была квадратной. Четыре на четыре метра. Возле входной двери выгорожен небольшой чуланчик санузла. В другом углу кровать-чердак. Все пространство под ней — «точка входа», место компьютера. С другой стороны полки с дисками. У небольшого окна откидной стол — мало ли, захочется поесть. На кронштейне плазменный экран медиацентра, совсем старенький. У двери небольшой древний диванчик.

Центр комнаты был свободен. Там сидел робот. С виду — обычный робот-собака. Рост сантиметров тридцать, пока только основные узлы, провода торчат.

— Я пока его не закончил, корпус не стал заказывать, — пояснил Громов. — Только на голову кожух надел, чтобы в мозги пыли не набилось.

— Привет, Макс. Образец скучал. Образец рад тебя видеть, — сказал робот, виляя хвостом. — Кто это с тобой?

Дэз восхищенно выдохнула:

— Класссс!

— Познакомься, Образец, это Дэз.

Собака приблизилась к Кемпински, обошла ее кругом.

— Посмотри ему в глаза, Дэз, — посоветовал Максим, — чтобы он тебя запомнил.

Кемпински послушно склонилась, посмотрела в черные глаза робота, улыбнулась и помахала рукой:

— Привет, я Дэз!

— Образец, запомни, — приказал Громов. — Дэз друг.

— Дэз друг, — повторил Образец через некоторое время.

Максим пояснил для Кемпински:

— Образец пока знает мало слов, поэтому надо говорить просто и очень четко. Я работаю над его слуховыми сенсорами и… И еще много над чем.

— Странное имя — Образец, — заметила Дэз, но без каких-либо эмоций.

— Да это и не имя в общем-то, — Громов пожал плечами, — сначала, когда я только-только начал задумку осуществлять, делал в журнале записи, что образец такой-то делается из того-то… Так и прилепилось — Образец. Думаю, когда закончу, может, дам ему какое-то имя. Только мыслей пока нет.

— У тебя когда-нибудь была настоящая, живая собака? — спросила Кемпински.

— Д-да… — неохотно признался Громов. Почти все лотекские семьи имели собак — для охраны, охоты, присмотра за скотом.

— Как ее звали?

Макс наморщил нос.

— У него было дурацкое имя.

— Ну какое? — настаивала Дэз.

— Я же сказал — дурацкое! — тут же огрызнулся Громов.

Кемпински сунула руки в карманы и скорчила удивленную физиономию.

— Да, имя и правда странное. Никогда раньше не слышала, чтобы собаку звали «Дурацкое».

Она как ни в чем не бывало обошла вокруг Образца, восторженно его разглядывая.

— Я надеюсь, ты послал заявку в Эден? Ты хоть понимаешь, что это уровень седьмого, а то и восьмого года? Считается, что интуитивные программы невозможны. Это противоречит самой сути программирования. Я всегда считала, что те, кто так думает, идиоты. И после того как они увидят твоего робота, сами поймут, что я права. Кстати, какие у него мозги?

Макс посмотрел на Дэз изучающе. Можно ли ей доверять?

— Фосфорные, — наконец сказал он.

Даже Чарли и Митцу об этом не знали. По правде говоря, ни один из них этой деталью даже не поинтересовался.

— На основе фосфора?! — Дэз вдруг хитро улыбнулась. — Что ж… У моего тоже.

Она полезла в рюкзак и вытащила оттуда… алюминиевую тарелку для фрисби.

— Реджи, ап! — громко сказала она.

В ту же секунду тарелка ожила. На ее гладкой поверхности откинулась небольшая крышка, обнаружив глаз камеры. А затем тарелка, оказавшаяся роботом Реджи, легко взмыла в воздух и зависла.

— Разведка, — сказала Дэз.

Реджи тут же облетел комнату — несколько раз на разных уровнях. Надолго задержался перед лицом Максима, а затем перед мордой Образца. Тот тревожно гавкнул.

— Ничего себе, — отметила это Дэз, — он реагирует на неизвестные объекты?

— Да, но пока сам не учится с ними взаимодействовать, — бросил Громов, не отрывая глаз от тарелки. — Слушай, а начем он работает?

— Ни на чем, — просто ответила Дэз. — В качестве источника энергии он использует магнитное поле земли. Гравитацию. Это и есть мой проект. В остальном набор функций совсем небольшой. Следить и передавать картинку. Вот и все. Это робот-шпион. Пока выполняет только голосовые команды, а вообще хочу добиться, чтобы он получал команду в виде электронного сообщения на любом расстоянии.

— Я надеюсь, ты послала заявку в Эден? — передразнил ее Громов и протянул ладонь.

Дэз скорчила довольную физиономию и хлопнула его по руке:

— А то! Кстати, раз уж зашла об этом речь… Как тебе удалось собрать мозги на основе фосфора для своего робота? Доступа к школьной базе у нас пока нет, а в Сети все на эту тему засекречено. Не говоря уже о том, что легально достать нужное железо трудновато.

Она хитро посмотрела на него, чуть прищурив один глаз:

— А тебе как удалось?

Максим уже понял, куда клонит Дэз, но не хотел раскрываться первым. Честно говоря, он вообще не думал, что когда-либо кому-то раскроется.

— Джокерелла, — сказала наконец Кемпински.

— Максимус, — ответил ей Громов.

* * *

— Значит, ты Джокерелла… — недоверчиво произнес Громов, перекатывая кусочки льда в своем стакане с синтетическим соком.

— Угу, — кивнула Дэз, втягивая коктейль из соевого молока через соломинку, — полиция тоже никак не могла поверить. Они даже в тюрьму меня посадить не могли, потому что мне десять лет было. По глупости попалась. Сейчас бы я ни за что не сунулась в кредитную систему. Тогда просто папе захотела доказать, что чего-то стою. У него взгляды ужасно древние. Когда он узнал, что у него будет девочка, страшно огорчился. Считал, что девочки и компьютеры не совместимы. Знаменитый Джокер в реальной жизни был старомодным занудой-лотеком. Работал на сталелитейном заводе. Представляешь?

Громов удивленно мотнул головой и честно признался:

— Нет. Не представляю… Я в детстве все, что мог найти про Джокера, собирал. Он для меня был просто герой. До сих пор помню: «С орбиты исчез один из спутников НАСА. Спутник внезапно изменил траекторию и исчез с экранов мониторов слежения. Его местонахождение и новые задачи неизвестны. Полиция подозревает, что к похищению спутника причастен хакер, известный как Джокер».

Дэз кивнула и радостно заулыбалась:

— Его так и не смогли раскрыть. Сейчас он уже не работает. Отдыхает на пенсии. Жду не дождусь, когда поеду к нему на каникулы. Когда меня загребли на этих кредитках, он был ужасно зол. До сих пор злится, хоть и помог мне выбраться из интерната Бро. Мне там до конца школы суд назначил учиться. Папа сразу ничего сделать не мог, его бы тут же раскрыли и упекли пожизненно. Пришлось целых два года просидеть в этой дыре. Хотя там было много знающих людей. Я от них кое-чему научилась. Потом папа незаметно крякнул базу исполнения судебных решений, устроил мне амнистию и перевод в Накатоми. В общем, шило на мыло вышло. Папе об этом я, конечно, не говорю. Но порядки здесь ничуть не лучше, чем в Бро. А ты как поступил?

Максим смутился.

— Я как все, — он пожал плечами. — Экзамены сдал и поступил. Ничего особенного.

* * *

Картинка на мониторе замерла. Похоже, Лунатик нажал «паузу».

— Ты заметила? Он не поверил, что она дочка Джокера.

— Брось! Даже аналитический отдел «Большого брата» давно не обращает внимания на подобные признания. Каждый первый хакер рано или поздно начинает напускать туману, будто он Джокеру родственник! — отмахнулась я. — Помнишь историю Филиппа Зелински? Он вообще доказывал своим одноклассникам, что является одним из джокерских нелегальных клонов, выращенный подпольными генетиками в Маниле. Упредилке пришлось для порядка провести анализ его ДНК, чтобы объяснить, почему они не задерживают малыша Филиппа.

— Ладно, мы сейчас говорим не о том, почему упредилка не задержала Кемпински — после ее заявления, что она дочка Джокера, а о том, почему Громов не сказал ей правды о себе. Ты заметила, что она всячески пытается наладить с ним контакт? Рассказывание «секретов» — обязательный ритуал при формировании дружеских отношений.

— Ну… — я замялась. — А ты не думаешь, что у интереса Дэз Кемпински к Громову могли быть причины попроще, чем намерение завербовать его в армию Джокера?

— Ах да! Никогда бы не подумал, — язвительно отшутился Лунатик. — Он тебе тоже понравился?

— Ты закончил, шутник? — я сурово перебила Тень. — Узнал, кто его предки?

— Представь себе, да. Отец Григорий Громов — биоинженер, мать — механик лазерных установок. Оба отказались от хайтек-гражданства. Неохиппи^[77]. Помнишь весь этот крокивилль^[78]? Лотеки по убеждению, покаянное поколение, родительский исход^[79] и так далее. Мои предки тоже едва не уехали. Все хотели вырастить хлеб, чтобы накормить детей-лотеков, которых наши бабушки и дедушки сделали сиротами. Хорошо, дед просто запер отца в подвале и держал там, пока тот не одумался.

— Да, помню. У меня мама тоже чем-то подобным страдала. Она даже от гражданства отказалась. Бабушка до сих пор от гнева давится, когда вспоминает, во сколько обошлось его восстановление.

— Так вот, родители Громова осели где-то на территории бывшей России, — продолжил Лунная Тень. — На каком-то северном болоте. Громов родился в лотек-пространстве и не особенно любил вспоминать о детстве. На образном тесте сказал, что оно представлялось ему темным, сырым, полуразрушенным деревенским лотек-домом, из которого он однажды вышел, наглухо закрыл дверь и пошел куда глаза глядят. Лишь бы никогда туда не возвращаться.

— Ты выяснил, как он поступил в Накатоми? — спросила я.

— Нет данных. Опять же опираясь на его личностные тесты, можно сказать только, что его родители были принципиальными оффлайнерами и никогда не пользовались Сетью.

— Отметь на карте точное местонахождение дома его родителей. Я поеду туда.

— Вряд ли он будет искать убежища у них, — возразил Лунатик. — Судя по всему, у него очень напряженные отношения с отцом.

— А мать?

— Насчет матери Громов как-то обмолвился, что она полностью подавлена отцом и никогда не пойдет против его воли.

Я задумалась. Как-то уж больно гладко все складывается. Родители-лотеки по убеждению не понимают сына…

— Как вариант — может быть, он просто придумал легенду для личностного терапевта… — осторожно начал Лунатик.

— Это возможно, — коротко согласилась я. — Давай смотреть дальше.

* * *

— Скромность красит человека в серый цвет и идет только тем, у кого нет других достоинств, — вдруг заметила Дэз. — Кажется, в прошлом году кто-то открыл все клетки на скотобойне в Мэмфисе? Коровы разбежались, бойня разорилась.

Она подмигнула Максиму.

— Это было просто, — отмахнулся он.

— И все же Максимуса теперь разыскивает Интерпол. — Дэз втянула остатки коктейля со смачным «фырк!»

Максим чуть помолчал. Потом улыбнулся:

— Кстати, я так и не понял, на черта твоему отцу понадобился тот спутник? Что он с ним сделал?

— Я точно не уверена, но сейчас думаю, что через каналы НАСА он проник в правительственные Сети и добрался до главного архива. Он что-то уничтожил. Это было нечто очень важное. Настолько секретное, что о взломе нигде не было ни слова.

— Да, — согласился Максим, — я считал, что за последние десять лет ни одному хакеру не удавалось проникнуть в правительственную Сеть. Значит, это было последнее дело Джокера? А я все гадал, почему он исчез… Кстати, правда, что о нем пишут в газетах? Будто он примкнул к террористам и стоит за всеми атаками последних лет на Эден?

Дэз чуть нахмурилась, потом встала:

— Идем?

Громов понял: она больше не хочет говорить на эту тему. Макс не стал задавать Дэз вопросов. Собственный опыт научил его не интересоваться прошлым других людей.

Мечты об Эдене

Максим открыл глаза за секунду до того, как Образец начал лаять и толкать его головой. Кроме всего прочего, робот служил будильником.

— Все! Я проснулся! — скомандовал Громов, чтобы робот остановился.

Образец послушно сел и завилял хвостом, выражая утреннее дружелюбие.

С трудом повернув затекшую шею, Максим встал с кресла. Ночью от волнения он все никак не мог уснуть. Сделав все таски, попытался смотреть телевизор, но не смог. Слишком глупо, слишком скучно. Обычно в таких случаях помогало сыграть в «Вормс: подземная охота». Громов долго-долго убегал от полчищ кротов, пока незаметно не вырубился прямо за компьютером и в наушниках. Клавиатура давно стала привычнее подушки.

Приводя себя в порядок перед школой, Громов заметил, что его отражение выглядит хуже обычного. Кожа, и так обычно бледная, отливала нехорошей зеленцой.

— Удачи тебе! — пожелал Образец, провожая своего создателя до двери.

— Спасибо, — ответил Максим. — Охраняй!

Робот послушно дождался щелчка электронного замка, затем подошел к биофонной розетке на стене и подключился к системе безопасности дома. Если кто-то вздумает ломиться — его фото тут же будет зафиксировано и окажется в ближайшем участке. Образец вызовет полицию и заблокирует преступника на этаже, обесточив дверь черной лестницы и наружные створки лифта. Интеллектуальная система управления жилой средой свалилась в очередном приступе черной меланхолии. Она решила — раз трухлявая начинка здания все равно не выполняет ее команд, можно их вообще не отдавать.

Дэз легко влилась в компанию. Митцу принял ее даже быстрее, чем когда-то Чарли.

Про Спаркла и говорить нечего. В присутствии Кемпински он краснел без перерыва.

Для самого Громова Дэз стала самым лучшим другом. С ней можно было часами говорить про возможности фосфорных технологий и биочипы. Кроме того, у них была общая тайна.

Благодаря Кемпински друзья стали встречаться в городе после уроков, чего раньше не было. Первый раз увидев Чарли, Митцу и Дэз не в школьной форме, Громов с трудом их узнал.

— Никогда не видел таких волос, — Митцу удивленно щупал длинные, густые светлые пряди Дэз. — Они настоящие?

— Угу, сто процентов, — кивнула та и сняла черную шапку, чтобы все могли убедиться. — Настоящие и растут сами, прямо из головы.

Тут Чарли покраснел вдвое сильнее обычного и стал прямо малиновым.

— Хорошо, что на пару тысяч километров вокруг нет ни одного быка, — хмыкнул Громов, взглянув на него.

— Мечта пиявки, — издевательски вздохнул Митцу, таращась на пылающие щеки Спаркла.

Они могли до поздней ночи бродить по «Сони-сити» — огромному технопарку под самым высоким и большим в мире стеклянным куполом. На десяти его уровнях были и выставки, и всевозможные развлечения.

Иногда все вместе выходили в Сеть, каждый со своего компьютера, и загружались на одну игровую площадку. Теперь они могли играть командой. Получалось здорово. Дэз оказалась одним из самых лучших геймеров, каких Максим встречал за всю свою виртуальную жизнь. Она успевала шквальным огнем расправляться с врагами, собирать артефакты, да еще и Чарли прикрывать. Благодаря Дэз он стал проходить дальше первого уровня. Раньше он только успевал загрузиться в игру, и она для него моментально заканчивалась.

Однако с чего бы ни начинались разговоры, заканчивались они неизменно одним — Эденом.

Как-то, сидя на высоких табуретках за стойкой «Соя-кинга», друзья снова вернулись к единственной теме, что волновала каждого ученика Накатоми больше, чем грядущие экзамены.

— С вашими роботами у вас неплохие шансы, — качал головой Митцу. — Нам со Спарклом точно надеяться не на что.

Чарли покраснел. Максим заметил, что с того самого дня, когда Дэз села за их стол, Спаркл больше ни разу не сказал, что хочет добиться отчисления из Накатоми. Даже наоборот. Его коэффициент успеваемости вырос с 28 до 35 %. Это, конечно, не 95 % Дэз, и не громовские 98 %, и даже не 68 % Митцу, но все же прогресс.

— В Эдене есть отделение нейролингвистики.

— сказал Чарли. — Я бы хотел туда попасть, но…

Он только вздохнул и развел руками.

— А я бы хотел на техническое, — мечтательно вздохнул Митцу. — Я придумал неплохой порошковый сплав для своего робота — пластик с вторичным алюминием и синтетическим графитом. Толщина всего несколько микрон, а прочность как у полусантиметровой резиностали, и сопротивляемость такая же. Вот только мозги для него придумать не могу. Не мое это.

— Давай я напишу, — просто сказала Дэз, болтая ногами.

Митцу даже не понял, о чем она говорит.

— Так мне же это не поможет, — пожал плечами он. — В правилах четко сказано — робот должен быть целиком сделан одним учеником. И железо, и софт. Совместные проекты нельзя делать.

— Она не про то, — тихо сказал Чарли, таращась на Дэз. Похоже, что от удивления он даже покраснеть забыл.

— Я вставлю мозги твоему роботу, — медленно объяснила Дэз, словно говорила с Образцом, — а ты скажешь, что все делал сам, в точности по правилам. Я разрешаю и даже настаиваю.

Митцу несколько раз тупо моргнул, потом произнес:

— Но это же… это же…

— Варез? — улыбнувшись, спросила Дэз. — А ты думай об этом по-другому. Когда правила дурацкие, их можно не соблюдать. Ты когда-нибудь видел, чтобы шатл создавали в одиночку или дом строили? Это же абсурд. Везде действует правило команды. Одни делают железо, другие пишут софт. Тогда почему ученики должны делать все сами от и до? Как они будут работать в команде, если их этому не учат?

Митцу насупился, осмысливая слова Дэз. Потом лицо его просияло:

— И правда! — воскликнул он.

Чарли, кажется, был шокирован услышанным.

— Ты… ты — анархистка! — произнес он еле слышно.

— Да, — коротко согласилась Дэз. — Это точно. Кстати, если ты не против, мы соберем робота и для тебя. Митцу сделает всю техническую часть, мы с Максом напишем софт, а ты… ты придумаешь ему какое-нибудь интересное имя. Из нас всех ты, Чарли, единственный человек с богатой фантазией.

— Я?!

Громов никогда не видел, чтобы у Спаркла было подобное лицо — будто он проснулся и обнаружил, что стал голограммой.

* * *

Благодаря плану Дэз через две недели робот Митцу научился открывать дверь и распознавать своих и чужих. Кроме того, Кемпински придумала, как применить его высокую прочность. Она написала для него программу спарринг-партнера, и все по очереди могли с ним боксировать.

Робот-пылесос Чарли стал самым умным пылесосом в мире. Благодаря Митцу у него появились «ноги», чтобы ходить по лестницам, и датчики грязи. Максим научил его распознавать виды грязи и применять соответствующие щетки и средства. Чарли назвал своего робота «Мистер Фрэнки».

— В честь отца, он маньяк чистоты, — сказал Спаркл, глядя, как Мистер Фрэнки безжалостно расправляется с бесчисленными пятнами на полу гаража Дэз. — Если бы он узнал, что ты живешь в гараже, то приказал бы дворецкому продезинфицировать все, к чему «прикасалась мисс Кемпински».

Чарли передразнил менторский, не терпящий возражений тон своего отца.

— Зато из всех вас у меня самая большая квартира, — пожала плечами Дэз.

Гараж был из старых — отдельный бетонный бокс в третьем секторе Центрального округа. Такие перестали строить давным-давно. Они занимают слишком много места.

— Мои родители паркуются в сотах, — сказал Митцу. — По-моему, это гораздо удобнее.

«Сотами» прозвали огромные высотные парковки. Они действительно походили на пчелиные соты. Множество маленьких шестигранных боксов, в каждый из которых можно было едва-едва втиснуть одну машину. Ее ставили на площадку одного из подъемников-автопарковщиков, которые ездили не только вверх, но вдоль здания. Компьютер находил свободную ячейку, и лифт стремительно уносил туда автомобиль. Обычно соты строили с обратной стороны здания.

Внизу гаража Дэз стоял квадроцикл. В глубине — «точка входа», компьютер Кемпински, если это, конечно, можно было так назвать. Вдоль огромного стола растянулась груда железа, соединенного проводами. Три старых монитора, повешенных просто на гвоздики, как старинные фотографии в рамочках, дополняли этот бардак. Четвертый валялся просто так, на столе, вместе со всем остальным. Время от времени Дэз проверяла список задач, которые выполняет компьютер.

— He вижу смысла запихивать все это в коробку, — сказала Дэз, надевая на палец паяльник — что-то вроде кольца, состоящего из нескольких подвижно соединенных пластин. Заканчивались они длинным острым когтем. — Что ее, раскручивать для каждого апгрейда?

Она нажала большим пальцем на сенсорную панель на нижней части кольца-паяльника. Край когтя тут же вспыхнул голубоватым светом. Дэз открыла электрощит, надела на другую руку электроизоляционную перчатку и принялась ворошить связки проводов.

Максим едва заметно улыбнулся. Учитывая дерзость хакерских атак Джокереллы на различные сайты и базы, апгрейдиться ей действительно приходится часто.

С упредительной полицией у Джокереллы были особенные отношения. За год несчастная «упредилка» пострадала уже пять раз, включая одну глобальную катастрофу — потерю главного сервера со всеми данными, что не успели слить в архив.

— Мне нравится старый город, — сказал Чарли, оглядывая серые бетонные стены. Местами на них еще держалась побелка, а где-то уже проступила ржавчина, потому что бетонный слой истончился, в нем появились поры. Воздух проходил сквозь них. Арматура стен начала медленно окисляться.

— Что ж хорошего? — подал голос Митцу, обходя квадроцикл кругом и восхищенно трогая его огромные колеса. — Дороги в десять этажей, внизу темень, все ржавое и разваливается. Ты, наверное, шутишь.

— Мне тоже нравится в старом городе, — согласилась Кемпински, продолжая копаться в электрощите, и спросила сама себя: — Где же этот коротыш бегает? Завелся где-то в цепи, никак его не поймаю.

— Никогда мне не понять, что за кайф — жить в старом гараже и вылавливать короткие замыкания, — проворчал Митцу, продолжая обследовать жилище Дэз.

Митцумото до сих пор жил вместе с родителями. Его семья занимала целый сто семьдесят второй этаж в одной из новейших гипервысоток в Западном округе. Больше всего Токахаши любил реактивный лифт, который взмывал на километровую высоту за минуту.

В самом дальнем и темном углу гаража Дэз за сложенными в стопку сорокадюймовыми внедорожными шинами находились душевая кабина и туалет.

На верхних балках цепями была подвешена металлическая платформа, на которую вела лестница. Там Дэз спала на огромном надувном матрасе под сеткой от комаров, напоминавшей старинный балдахин. Там же в нескольких армейских ящиках из-под патронов хранились ее одежда и книги.

Наконец Дэз нашла свое замыкание и нейтрализовала.

— Все, можешь включаться, — сказала она Максиму.

У Громова не было встроенного стабилизатора на личном ноуте. Поэтому включаться в неисправную электросеть Дэз, пока там бегал коротыш, он не решился.

— Как ты можешь жить без горячей воды?! — раздался возглас Митцу.

— Ты бы удивился, узнав, как мало надо человеку для жизни, — отвечала Дэз.

— Вы все трое, — заявил Токахаши, — какие-то ненормальные. Чарли любит, когда ему буравят мозги нейролингвой. Ты, Дэз, считаешь нормой ледяной душ и отсутствие холодильной установки. Макс вообще все время где-то не здесь. Слышишь, Громов? Мой отец говорит, что у тебя выражение лица, как у системы в режиме ожидания.

— Не хотел тебя расстраивать раньше времени, — сухо ответил Макс, быстро набивая программные строчки, — но дела на самом деле обстоят гораздо хуже…

Он не продолжил фразы, но заметил краем глаза быстрый тревожный взгляд Дэз. Громов был уверен — Кемпински поняла, что он хотел сказать. Что «нормальные люди» вроде семьи Токахаши — это исчезающий вид. Для Митцу все в жизни просто и ясно. Он хайтек по убеждению. С первого дня жизни и навсегда. Он получит диплом Накатоми, поступит в высшую школу, станет специалистом, сделает карьеру, женится… Митцумото Токахаши — один из немногих в классе, кто спокойно и безмятежно спит по ночам, а в Сеть выходит только для развлечения.

Дэз и Макс, а возможно, и Чарли совсем не такие.

Громов вспомнил, как недавно они играли на Сетевой арене в «Завтра будет поздно» — нестареющую суперпопулярную игру последних пяти лет по мотивам одного очень старого фильма.

Суть игры проста. Команда — взвод пехоты. При загрузке на арену взвод получает какое-то задание и пытается его выполнить. Причем задание всегда такое, что приходится расходиться в разные стороны. Со всех сторон игроков атакуют полчища кровожадных инопланетных тварей. Однако хитрость в том, что если они тебя убивают — только ты сам знаешь, что вылетел из игры. Чужой вселяется в твое тело. Оно продолжает ходить, говорить и как будто пытается выполнить миссию. Те игроки, что пока остаются живы, должны найти какой-то способ, чтобы отличить Чужого в человеческом образе от настоящего человека. Поскольку на арене «Завтра будет поздно» может одновременно находиться несколько тысяч игроков, сделать это чертовски сложно. Каждый, кто попадается на пути, может оказаться Чужим. А если случайно по ошибке убиваешь человека — тут же попадаешь под трибунал и вылетаешь из игры.

Единственный способ опознать друг друга — это еще до загрузки условиться о каких-то мелких, едва заметных знаках.

Как-то после игры Дэз сказала:

— Знаешь, почему «Завтра будет поздно» никак не выйдет из моды? Потому что в ней все как в жизни. Внешне каждый из нас — часть системы и делает вид, будто соблюдает ее правила. А на самом деле и у меня, и у тебя, и у Чарли внутри сидит Чужой, которого мы очень тщательно скрываем. И таких, как мы, — тысячи.

— Это прямо какая-то глобальная системная ошибка! — попытался отшутиться Громов.

Дэз скривила рот:

— Кому, как не тебе, знать, что лотеки при всей своей ненависти к хайтек-цивилизации не способны причинить ей большого вреда?

Улыбка Макса застыла как маска.

— Личностный аналитик Мамбата, кажется, говорила, что в этом году в наших головах могут возникнуть мысли об уничтожении мира. Это нормально, — саркастично сказал он. — В этом случае она просила ничего не предпринимать. Только обратиться к личностному терапевту. Записать тебя?

На секунду в глазах Дэз полыхнул разряд гнева, но уже в следующее мгновение она весело заулыбалась. Однако выражение лица не имело ничего общего со сказанными ею словами:

— Настоящие враги системы — это мы, Макс.

* * *

Наконец настал великий день. Изменения к проектам Митцу и Чарли были готовы. Оставалось только отослать их в Эден.

— Успели точь-в-точь. Завтра в полдень они начнут отбор, — вздохнул Митцумото. — Все равно нас не примут, но мы по крайней мере сделали все, что могли.

— Три, два, один, — быстро произнесла Дэз и нажала кнопку «Отправить».

Конвертик мигнул и исчез в бескрайних оптоволоконных просторах Сети.

Теперь оставалось только ждать.

Десять дней, пока в Эдене отбирали проекты, пришедшие из школ со всего света, жизнь будто замерла. То есть она, разумеется, шла своим чередом, но где бы ни были Максим, Дэз, Митцу и даже Чарли — они думали только об одном. Учителя нервничали меньше, но все равно то и дело заговаривали о предстоящем объявлении результатов. Накатоми считалась очень хорошей и престижной школой во многом потому, что из ее учеников каждый год в Эден приглашали двоих-троих. Лучше результат был только у Байок Скай — каждый год оттуда в лучшую школу мира отправлялось не меньше четверых. Для дирекции этот вопрос был делом чести.

— Шансов никаких, но так хочется узнать, кого выбрали! — раз в трехтысячный повторил Митцу, принимаясь за обед.

— Нас там нет точно, — вторил ему Чарли. — Думаю, у Йокоямо Такугавы большие шансы. Видели ее роботов-рыб в прошлом году?

Дэз презрительно фыркнула:

— Чего необычного в силиконовых роботах? Прозрачные, со светодиодами, вообще без мозгов, плавают по единственной проге хаотичного движения. Пф-ф! Ей надо было назвать их «фишки для икебаны».

Максим обернулся. Ему нравилось, как фыркает Дэз.

— У тебя глаза совсем красные, — сказала Кемпински, увидев, что Громов на нее смотрит. — Дать тебе капли? Сама тем же мучаюсь. Будто песка надуло, и на свет смотреть неприятно.

Максим кивнул. Он тоже заметил, что у всех глаза стали значительно краснее обычного. Значит, и Дэз, и Митцу, и даже Чарли, точно так же как и он сам, ночи напролет и все свободное время носятся по Сети или играют. Только бы не думать про Эден! Только бы не дать себе размечтаться, чтобы не пережить дикого разочарования, когда объявят результаты.

Конечно, их не будет среди приглашенных. Конечно, возьмут кого-то с восьмого года, и, может быть, найдется гений среди «семилеток».

— Нас точно не выберут, но я ужжжасно хочу узнать, кто же все-таки поедет! — опять высказался Митцу.

Все молча согласились.

* * *

Когда-то я тоже мечтала об Эдене…

Меня не приняли. Я тяжело переживала это.

— Привет, сестричка, — раздался в «ухе» голос, который я мгновенно узнала. Честно говоря, это был не слишком приятный сюрприз.

— Что тебе надо, Подлюга? — огрызнулась я, намеренно обозвав Роджера самым обидным из его прозвищ.

Дело в том, что мой бывший бойфренд избрал себе довольно оригинальную манеру охоты. Он вообще не ищет объект. Он следит за тем, кто, по его мнению, точно имеет шансы этот объект найти. Затем, когда агент сопровождает объект к заказчику, устраивает отвлекающий маневр и просто-напросто крадет результат чужой работы. Поскольку нанимателям плевать на методы хэдхантера, главное результат, Роджер Ли быстро стал богатым и знаменитым.

— Предпочитаю прозвище Консумент, — ответил тот. — Или Шоумен. Ты слышала о моем последнем представлении в Рио? Бедный Людвиг, он подумал, что действительно нравится девушкам…

Я брезгливо сморщилась. Когда Роджер мастерит свои отвлекающие трюки, он действительно поднимается до вершин искусства перформанса, за что и получил второе прозвище Шоумен. А Консументом он придумал называть себя сам. Считает себя хищником более высокого порядка, потому что отнимает добычу у других. По аналогии с животным. Например, лев консумент по отношению к гепардам и вообще всем, потому что может отнять добычу у кого угодно. Самомнения у Роджера хоть отбавляй. Ненавижу себя за те чувства, что испытывала к нему когда-то.

Но есть и приятный момент. Раз Роджер следит за мной, стало быть, мои шансы действительно велики. Уж не знаю как, но Подлюга практически никогда не ошибается.

— Как тебе Идзуми? Классический образчик поколения ветеранов, я от него в восторге, — голос Роджера звучал так весело и уверенно, что доводил меня до бешенства одним своим тембром.

— Как ты за мной следишь? — я нервно огляделась.

На меня смотрела только одна камера «Большого брата». Маленькая, черная, подвешенная в центре гостиничного номера. У нее слегка барахлил датчик движения, поэтому она не успевала поворачиваться за мной, когда я быстро пересекала помещение.

— Коэффициент износа оптоволокна больше шестидесяти процентов, — загадочно ответил Роджер. — Ты знаешь, что правительство закрыло уже больше двух тысяч Сетевых арен, чтобы уменьшить нагрузку? Апокалипсис близко, моя любовь. Думаешь, потеря Сциона это самое страшное, что могло случиться? Нет. Вот когда мы останемся без Сети… Даже у твоего бюро топлива осталось меньше чем на два года. Когда оптоволокно рассыплется окончательно — окажется, что мы бессильны перед лотеками. Ха-ха! Алиса! Ты только подумай! Пока мы запихивали в свои мозги информацию, они просто учились выращивать хлеб. Теперь мы покупаем у них еду, потому что наши молекулярные синтезаторы пищевых волокон не могут работать без электричества…

— Ты вычисляешь мое точное местонахождение, так, Подлюга? — резко перебила его я. — Прощай, тебе не хватит трех секунд!

Я перекрыла канал связи.

Гад!

Переключившись на другой стандарт связи, вызвала Лунатика.

— Надо торопиться, — сказала ему. — Роджер уже тут как тут.

— О, это хорошо. Значит, ты на верном пути, раз твой стервятник кружит около, — пошутил Лунная Тень.

— Хакеры входят в архивы «Большого брата» как в свой личный фотоальбом, — выругалась я.

— Вынужден тебя огорчить, но у нас уже не хватает мощности отслеживать все атаки. Людям надо выживать. Они охотятся за любой информацией, которую можно продать. Ладно, не будем о грустном. Любопытная вещь тут выяснилась. Пришел отчет аналитического отдела. Они разобрали школьного робота Громова…

— Образца?! Как он к ним попал?

— Ох, не спрашивай. Кто-то из штурмовой группы Джокера продал им эту рухлядь за четыреста граммов урана и сто атомных батарей для реактора турбокара.

— Уж не сам ли Громов им его прислал за такую цену? — усмехнулась я. — Ему сейчас явно требуется средство передвижения. Перешли мне всю информацию архивом, через нейролингву. У меня осталась старая почтовая программа «Дата-Бэт». Думаю, смогу принять.

— Ты уверена? — с сомнением проговорил Лунатик. — Сама потом на головную боль будешь жаловаться. Архив выйдет немаленький.

— Времени нет, чтоб глазами смотреть, — возразила я. — Через несколько часов в Накатоми слетятся охотники со всего света. Я должна первой понять, что у них там произошло. Идзуми передал мне все материалы по Эдену. Из них ясно, что история эта началась раньше и как-то связана с омега-вирусом^[80]…

Неизвестный вирус

Максим тупо смотрел на беснующегося Образца. Тот что-то без перерыва говорил. Наконец Громов понял, что тот произносит:

— Вставай! Просыпайся! Критично время! Вставай! Просыпайся! Критично время!..

Громов повернул голову, посмотрел на часы и тут же подскочил как ужаленный:

— Вот черт! Проспал!

— Вставай!..

Максим сообразил, что Образцу надо дать отменяющую команду.

— Я проснулся, — громко и отчетливо произнес он.

Но вместо того чтобы сесть и дружелюбно завилять хвостом, Образец гавкнул. А потом сказал:

— Ты уже три раза это говорить. А потом снова спать.

Громов протер глаза и ущипнул себя за щеку, дабы удостовериться, что он действительно проснулся и слышит это наяву.

— Что? Что ты сказал? — спросил он, приблизив свое лицо к дружелюбной серебристой морде Образца.

— Я говорить, что уже давно тебя будить и три раза пытаться команду отменять, но совершать неверный порядок действий. Я волноваться и понимать, что все идти не так. Все идти нелогично. Неправильно. Я не понимать, почему ты вести себя неправильно.

Робот произнес эту речь быстро, без запинок и… он использовал мимику!

Максим не мог поверить своим глазам. Рот Образца открывался и закрывался, хвост и уши были в движении.

Громов бросился к своему компьютеру.

— Образец, подойди, — сказал он привычным командным тоном.

На удивление, робот послушался не сразу. Он недоверчиво посмотрел на своего создателя, а потом… сел! И спросил:

— Цель?

Максим повернулся и еще раз протер глаза.

— Этого не может быть… — пробормотал он.

Но похоже, Образец решил окончательно свести с ума своего создателя. Он принялся разъяснять свою позицию!

— После того как ты поступать нелогично даже один раз, я не могу быть уверен, что ты поступаешь логично всегда. Я всегда поступать логично. Тогда вопрос. Почему ты отдавать мне команды, а не наоборот? Когда ты говорить мне, чтобы будить тебя по утрам, это значит, ты позволять мне командовать собой, потому что сам не получаться себя управлять. Я всегда могу себя управлять. А ты нет. Значит, я тебя превосходить. Если я тебя превосходить — ты не мочь отдавать мне команд. Я должен тобой управлять, когда ты не мочь это делать и не мочь поступать логично.

Вся история человеческого страха перед бунтом машин пронеслась в голове Громова за считанные секунды.

Он встал, медленно, как во сне, сделал шаг к Образцу.

— Что ты собираться делать?! — спросил тот.

В его голосе появился гнев!

— Образец, пожалуйста, не заставляй меня… — у Макса в горле встал комок.

Он понимал, что должен делать. Образец — всего лишь машина, ему не будет больно, он не лишится жизни…

Образец попятился назад, а потом попытался бежать. По счастью, Максим не успел перебрать механику робота и тот не мог двигаться так же быстро и ловко, как настоящая собака. И уж подлинное счастье, что Громов не вставил Образцу зубов!

— Я расценивать твои действия как агрессия! — заявил тот. — Я нападать, чтобы защищаться!

С этими словами он бросился на хозяина!

Схватив взбунтовавшегося робота в охапку, Громов придавил его к полу, открыл блок питания и выдернул аккумуляторы. Образец моментально затих. Зеленые огоньки в его глазах погасли.

Убедившись, что робот обесточен, Максим перевел дух и уткнулся головой в пол.

— Невероятно! Невероятно! — он несколько раз стукнул лбом о гладкие бамбуковые доски. — Он ожил!

Громов вскочил, перетащил Образца на стол. Дрожащими руками вытащил из ящика инструменты и, чудом ничего не уронив и не поранившись, быстро открутил роботу голову. Положил ее на стол, снял верхнюю крышку, извлек несколько проводов и подключил их к своему компьютеру.

Через пару секунд по монитору побежали строчки. Список операций, совершенных Образцом за последнюю неделю. Вскоре Громов начал догадываться, что именно произошло и привело к интеллектуальному прорыву в кремниевых мозгах Образца… Но это было так невероятно, что поверить с первого раза, даже имея такие доказательства, Максим не мог. И никто не смог бы!

Часы на одной из офисных высоток корпорации «Сейко», что возвышалась напротив, отбили половину восьмого утра.

— Черт!

Громов вскочил и заметался.

— Только дисциплинарного нарушения мне сегодня не хватает!

На ходу застегивая костюм, он вылетел в коридор, как попало затолкав в рюкзак два ноута — школьную персоналку и личную.

Уже было ясно, что времени ехать на поезде со всеми остановками нет. Прямой экспресс, что останавливается только на последних двадцати станциях перед Накатоми, уже ушел. Значит, выход один — добираться на такси.

Спускаясь на лифте, Максим попытался вспомнить, сколько единиц лежит на его кредитке. Брать у кредитной системы в долг не хотелось. Отдавать и так не с чего, да еще проценты! На родительскую помощь рассчитывать не приходится. Стипендия истрачена на квартиру и детали для Образца. Сколько же есть на карточке? Пять единиц? А может, четыре или вообще ничего?

Он никак не мог вспомнить. Что ж, похоже, долгов не избежать.

Выбежав из здания, Громов в несколько прыжков оказался на посадочной площадке, разрисованной черными шашечками. В нескольких метрах от него с бешеной скоростью неслись машины. Их даже не было видно. Только смазанные силуэты проносились мимо, создавая сильные порывы ветра. Хотя в черте города запрещалось движение быстрее трехсот километров в час, закон мало кто исполнял. Имея новенький турбокар «Тойота», чей спидометр разлинован до тысячи километров, кто будет тащиться триста?

Максим поднял вверх руку.

В то же мгновение от потока отделилось такси — большой крытый мотоцикл «Ямаха» ядовито-желтого цвета — и замерло рядом с Громовым. Пластиковый верх откинулся.

— В школу Накатоми, — коротко сказал Максим, садясь позади водителя и надевая пассажирский шлем.

— Желаете предварительно застраховать свою жизнь? — поинтересовался таксист.

— Н-нет, — неуверенно ответил Громов.

Водитель кивнул, быстро вывел на прозрачную матрицу в лобовом стекле карту и отметил на ней конечный пункт назначения. Мотоцикл закрылся.

Громов давно не ездил на мототакси и отвык от этого ощущения.

Водитель рванул с места. Громову показалось, что все его внутренности отбросило к позвоночнику и сплющило. Такси неслось по автобанам, петляя между машинами. На лобовом стекле то и дело вспыхивали розовые и зеленые светящиеся стрелки с цифрами под ними, показывая, где и куда сворачивать. Например, стрелка влево, а под ней «150». То есть налево через сто пятьдесят метров. Временами на лобовое стекло выводились даже схемы дорожных развязок. Без системы спутниковой навигации перемещаться по многоэтажным дорогам Токио просто невозможно. Мегаполис стал таким огромным и густонаселенным, что его подробная карта занимала несчетное количество октобайт. Чтобы уместить ее на каждой машине, пришлось бы вставить в авто модуль памяти весьма внушительных размеров и обновлять информацию на нем дважды в день, потому что дороги росли со скоростью диких лиан. Строились новые развязки, переезды, надстраивались новые трассы… Одним словом, единственным выходом было сделать карту интерактивной и доступной через Сеть. Чтобы она передавалась одновременно всем и не зависела от городской электросети, ее вынесли на орбиту. Теперь все машины получают данные со спутника, а специальная программа постоянно обновляет и дополняет карту. Если бы в этой отлаженной системе хоть на минуту возник сбой — город бы просто парализовало. Без спутниковой навигации ни один водитель не знал бы, куда ему ехать.

Мототакси вырулило напрямую трассу, ведущую в район Накатоми. Там не было ограничения по скорости. Максим несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Не так-то просто мчаться на хлипком мотоцикле среди больших и тяжелых турбокаров. Одно неверное движение, и… Громов не очень верил, что система пенобезопасности спасет его от травм. Да, в случае аварии в салон мотоцикла мгновенно выльется огромное количество пены из специальных резервуаров. Пена мгновенно затвердеет и предотвратит переломы. Проблема в другом — прочности корпуса может не хватить. В медиа то и дело появляются сообщения, что запас прочности городских машин и мотоциклов рассчитан на движение со скоростью не больше пятисот километров. А значит, если вы летите, скажем, восемьсот, то при ударе о препятствие машина просто-напросто разлетится на мелкие куски. Многоступенчатая система курсовой устойчивости, предохранявшая от заносов и предупреждавшая об опасных приближениях к машинам или заградительным бетонным бортам, конечно, сильно облегчала задачу водителя, аварий на дорогах стало неизмеримо меньше. Может быть, одна на десять тысяч машин в год. Но, к сожалению, почти всегда со смертельным исходом или тяжелейшими увечьями. Все-таки восемьсот километров в час есть восемьсот километров.

В какой-то момент Макс даже пожалел, что не застраховался. Если они разобьются и он каким-то чудом останется жив, на лечение и восстановление потребуется уйма денег.

По счастью, поездка продолжалась всего одиннадцать минут. То расстояние, что поезд на воздушной подушке проходит за час, мототакси преодолело в шесть раз быстрее.

Остановившись прямо перед входом, водитель поднял пластиковый верх.

Потный и взъерошенный, Громов слез с мотоцикла и понял, что едва может стоять на ногах, так они трясутся. Он молча протянул водителю свою кредитку. Тот вставил ее в терминал счетчика и сказал:

— Два целых, восемьдесят две сотых единицы.

Из счетчика выполз маленький голубой квадратик чека.

Максим облегченно вздохнул, ему хватило денег расплатиться.

— Спасибо, — сказал он и побежал вверх по лестнице, на ходу запихивая кредитку в один карман и доставая смарт-карту из другого.

* * *

Добежав до класса квантоники^[81], он остановился, схватился рукой за стену и несколько секунд пытался отдышаться.

Влетев в класс последним, увидел Митцу и привычно помахал ему рукой. Тот не ответил. Но Громову сегодня было не до этого. Происшедшее с Образцом захватило все его мысли и чувства. Не терпелось рассказать обо всем Дэз и узнать ее мнение.

Учитель квантоники Гейзенберг выехал из подсобки. Его инвалидное кресло издавало легкое жужжание. «Квантоник» был самым старым из всех школьных преподавателей. Его лысая, как бильярдный шар, голова напоминала сморщенное печеное яблоко, а голос — скрежет Миссис Хайд в испорченном динамике.

— Доброе утро, класс, — сказал он.

— Доброе утро, учитель Гейзенберг, — ответил класс хором.

— Ну что, чем займемся? Мысленными экспериментами или решением задач?

Учитель Гейзенберг был одним из немногих, кто разговаривал с учениками во время урока. Громову он очень нравился, хотя саму квантонику Максим считал полным недоразумением — диким гибридом высшей теоретической физики с философией. Ее главный принцип был: ясно только одно, что ничего не ясно. Ее гениального основателя — профессора Роберта Аткинса — большую часть его недолгой жизни считали сумасшедшим. А потом Сэмюэль Гамильтон, пятнадцатилетний ученик Эдена, построил анализатор квантовых процессов и доказал «теорему Аткинса». Закон квантовых случайностей, который успели торжественно объявить «научной нелепицей века», оказался «действительностью». Аткинс не признавал слова «реальность»: «Реальность есть самодельная карта вашего сознания. Если вы подниметесь на вершину горы и попытаетесь зарисовать местность, у вас получится рисунок. И он будет казаться верным до тех пор, пока вы не спуститесь вниз хотя бы на несколько метров. Оттуда откроется совсем другой вид. Реальность зависит от того, из какой точки вы за ней наблюдаете и практически никогда не соответствует действительности».

Немудрено, что квантоника была одним из немногих предметов, где нейролингву не использовали вообще. Ну разве что на самых первых занятиях — выучить историю предмета и афоризмы Аткинса. По ним можно быстро и легко понять суть его учения.

— Мысленными экспериментами! — раздались голоса с мест.

Громов к ним присоединился. Упражнения на концентрацию давались ему очень легко. Он даже обнаружил, что во время их выполнения отдыхает. «Концентрация похожа на сон, только ты можешь им управлять» — как-то он пытался научить этому Митцу. Тому ну никак не давалась квантоника.

— Хорошо, — Гейзенберг сложил ладони домиком, — как вы знаете, микрочастицы сами не знают своих свойств до тех пор, пока не придет пора этим свойствам проявиться. Только попав в человеческий глаз, фотон узнает, что он частица света. Но так ли это? Представьте, что вы фотон. И не знаете об этом. Вы летите, летите, летите… И попадаете в глаз. Откудавы знаете, что попали именно в глаз? Откуда вам может быть известно, что он воспринимает свет? Я предлагаю вам поставить мысленный эксперимент, цель которого доказать или опровергнуть следующее утверждение: даже проявляя свои свойства, микрочастицы остаются в неведении относительно этих самых свойств.

Максим нажал зеленую кнопку на своем месте. Это означало, что он хочет задать вопрос:

— Да, ученик Громов? — повернулся к нему учитель Гейзенберг.

— Вы не находите, что в этом эксперименте есть элемент логической апории? Критянин говорит, что все критяне лжецы, — он лжет или говорит правду? Правильного ответа на этот вопрос не существует.

— Суть сомнений ясна, — кивнул Гейзенберг и подмигнул Максиму. — Но я думаю, вы все же в состоянии ответить на мой вопрос. Вам достаточно проанализировать личный опыт. Подумайте — вы разработали свой проект, потому что знали о собственной гениальности, или же открыли свою гениальность в ходе разработки этого проекта? Кстати, вы знаете, как квантоника определяет гениальность? Аткинс говорил, что это всего лишь способность к сверхконцентрации. Сосредоточившись на каком-то объекте сильнее, чем это может сделать обычный человек, гений способен вывести свое сознание на новый уровень понимания мира. Увидеть то, что существовало всегда, — но не было сознания, способного это воспринять. Поэтому в квантонике мысленный эксперимент ставится на один уровень с практическим. Чем больше вы тренируете способность к концентрации, тем выше вероятность понять то, что доселе никто даже не замечал.

Дэз тоже нажала кнопку.

— Да, ученик Кемпински? — повернул к ней голову Гейзенберг.

— Если видимый мир — это всего лишь результат вашего восприятия и все вокруг нас есть всего лишь вихрь микрочастиц, почему мы все видим одно и то же?

Квантоник просто поднял вверх кисти рук:

— ДНК. В ее матрицах информация. Одна и та же для всех людей. Клетки считывают ее и действуют, как по инструкции. Биологически — мы все идентичны. Технически — наши глаза, нервы, мозг устроены совершенно одинаково. Единственное, что складывается хаотично, под влиянием опыта, обстоятельств и случайностей, — это сознание. Из всех человеческих свойств оно одно уникально. Как Аткинс называл сознание? А? Кто скажет?

— Набор «Фантазия», — раздались голоса с мест.

— Правильно, — кивнул квантоник. — Лет двадцать назад я бы угостил вас конфетами. Теперь дети конфет не едят, но я себе одну позволю надкусить за то, что так хорошо вас учу. Контрабандную, разумеется, — он хитро улыбнулся и вынул из кармана маленькую шоколадку в бумажке. — Где же в нашем лучшем из миров сейчас возьмешь настоящий шоколад? Если кто-нибудь скажет мне, что имел в виду Аткинс, когда называл сознание именно так, то я буду считать себя вправе съесть шоколадку целиком.

— Нам выдают груду разноцветных «нечто» в виде названий предметов и явлений, а мы уже сами решаем, что эти «нечто» для нас значат и как с ними поступить. Узнаем правила игры, устанавливаем правила для себя, стараемся сделать «свою игру», учимся жульничать, выигрывать, проигрывать и так далее. Все зависит только от фантазии. Чем она богаче, тем шире сознание. Почему? Да просто сознание и фантазия — одно и то же, — на одном дыхании процитировал Аткинса Громов.

Гейзенберг закатил глаза и счастливо вздохнул:

— После такого я чувствую себя вправе и какао сварить. — Помолчав некоторое время, сообщил остальному классу: — Ну-с… Приступим. Сконцентрируйте себя полностью на поставленной задаче. Попытайтесь увидеть ее решение. Кому необходимо — можете надеть видеоочки. В целом я не считаю это необходимым. Но если кому-то помогает — пожалуйста. Дышите ровно и глубоко. В вашем сознании должен остаться только один вопрос…

Макс закрыл глаза, расслабился и глубоко вдохнул. Однако вместо мыслей о микрочастицах сосредоточился на размышлениях относительно Образца. На квантонике он частенько так поступал — думал не о задании, а о чем-то своем. Чем хорош этот предмет — в нем любой ответ может оказаться верным.

* * *

Как только они вышли из класса, Громов схватил Дэз за локоть и быстро заговорил:

— Ты себе представить не можешь, что произошло! Образец ожил! Он взбунтовался!

— Что? — Кемпински наморщила лоб. — Ты не заболел?

— Нет! Смотри!

Максим вытащил из рюкзака собственный ноут, открыл и вывел на экран список операций, скопированный из памяти Образца.

— Я не могу сказать, из-за чего начался процесс, — он быстро прокручивал список, указывая на значимые строчки, — но произошло следующее. В мое отсутствие Образец начал самостоятельно выходить в Сеть и поглощать информацию. Некоторое время он просто копировал и запоминал понятия. Затем… Не понимаю, как это могло случиться. Надо разобрать его мозги и расшифровать все скрипты, созданные генеральной интуитивной программой. Посмотри! Я только статистику успел вынуть. Скриптов больше миллиона! Образец создал их самостоятельно! Видишь дерево? Некоторые из скриптов сами обладают свойствами генеральной программы. Видишь вот этот? Номер «101». Он был создан интуитивной программой для расшифровки человеческой мимики. А теперь посмотри количество скриптов, созданных «сто первым» самостоятельно! От простой расшифровки он перешел к анализу причин, вызывающих улыбку, слезы и прочую мимику! А от анализа — к разработке программы, изменяющей поведение Образца так, чтобы вызвать определенную реакцию! Я просто поверить не могу! Если бы не видел своими собственными глазами, никогда бы не поверил! Образец заявил, что является высшей формой разума по отношению ко мне, и вышел из повиновения. Мне пришлось его обесточить!

Дэз прокручивала список операций с широко раскрытыми от удивления глазами.

— Но как? — только и смогла сказать она. — Ведь… Помнишь, что сказал учитель Гейзенберг? Для того чтобы начать выходить в Сеть и копировать оттуда информацию, Образец должен был захотеть этого! У него должна была возникнуть собственная воля! Генеральная интуитивная программа, которую ты для него создал, могла только приспосабливаться. У нее не было функции желать чего-либо! Это попросту невозможно!

Максим только развел руками:

— Я не понимаю, как это случилось. У меня даже предположений никаких нет. А ты что думаешь?

Дэз тоже растерянно пожала плечами.

Громов снова ткнул пальцем в монитор:

— Смотри. Сначала он просто собирал информацию. Всю подряд. Потом стал систематизировать ее. Видишь? Он поделил свой жесткий диск на сектора. Большой сектор «А» — похоже, здесь все о людях, базы данных, программы для взаимодействия с нами. Такого же размера — сектор «Б», здесь все о компьютерах, устройство, железо, программы взлома и настройки… Потом идет информация об окружающем мире. Здесь мало. Похоже, эта тема его не очень интересовала…

Максим осекся и приложил руку ко лбу.

— Что я говорю? — сказал он тихо. — «Эта тема его не очень интересовала». Как его вообще что-то может интересовать? Он же робот!

— Похоже, что уже нет, — нахмурившись, сказала Дэз. Потом добавила: — Ты хотя бы осознаешь, что произошло? Благодаря тебе появился первый в мире полноценный искусственный разум!

Громов качнул головой:

— Нет, я точно знаю, что моя работа не могла привести к такому результату. Пока не могу объяснить, но чувствую — здесь что-то не так. Я не создавал искусственный разум, Дэз. Я создал всего лишь интуитивную программу, способную приспосабливаться к незначительным изменениям. Если он умел обходить препятствия справа, то научился бы обходить и слева, если обойти справа не удалось. Вот и все! А то, что сейчас у него в голове… Я даже не знаю, откуда это взялось! Только что на уроке я стал об этом думать. И меня осенило!

Он еще раз глянул на монитор.

— Что? — нетерпеливо спросила Кемпински.

— Это вирус!

Из динамиков раздался голос Миссис Хайд:

— Ученики Громов и Кемпински, напоминаю вам, что до начала урока киберорганики^[82] осталось две минуты. Если вы по какой-то причине до сих пор не вошли в класс, пора это сделать.

— Черт! — завопили Максим и Дэз одновременно.

Кое-как затолкав ноут в рюкзак Громова, оба быстро побежали по коридору. Лаборатория киберорганики была в другом секторе.

* * *

Максим и Дэз едва успели натянуть специальные защитные костюмы из плотной прозрачной пленки и занять свои места.

Лаборатория киберорганики отличалась от других классов. Здесь у каждого имелось рабочее место, рядом с которым надо было стоять. На столике помещался герметичный стеклянный ящик с «рукавами». В одном из его боков проделаны круглые дырки, к ним прикреплены длинные перчатки из тонкого, но прочного арахнолатекса — материала из латексной резины и молекул паучьей паутины, которая, как известно, самый прочный эластичный материал на земле. Просунув руки в эти перчатки, можно было трогать то, что находилось внутри.

Сегодня у каждого в ящике сидели небольшие ящерицы, похожие на гекконов. Сантиметров двенадцать в длину вместе с толстым коротким хвостом. Однако все ящерицы были странно разноцветными. Голубыми, лимонно-желтыми, оранжевыми, фиолетовыми, розовыми. При этом чешуйки их кожи были непропорционально большими и торчали в разные стороны. От этого ящерицы чем-то напоминали взъерошенных собак.

— Вирус, оживляющий компьютеры? — шепнула Дэз Максиму и недоверчиво скривилась. — Это бред!

В лабораторию вошел учитель Стенсфилд, молодой, высокий, больше похожий на спортсмена, чем на ученого. Он сурово обратился к Громову и Кемпински:

— Вы двое! Еще хоть слово — и оба получите по дисциплинарному взысканию. Все. Начинаем. Времени очень мало. В ваших ящиках находятся примитивные киборги-ящерицы, — продолжал учитель. — В их мозг были вживлены чипы, управляющие сменой кожи. Чипы несли простую программу. Она отвечала за генерацию электрических импульсов определенной частоты и интенсивности. Эти импульсы воздействовали на мозг ящериц таким образом, что их кожа обретала окраску, не свойственную этому виду. Однако с недавних пор после очередной смены кожи их новая шкура стала выглядеть вот так. Мы знаем, что они заражены вирусом. Ваша задача выяснить, какого рода вирус поразил вашу ящерицу: органический или цифровой. Если вирус биологического происхождения, вы должны описать цепочку ДНК для антивируса. Если вирус цифровой, вам повезло. Просто напишите антивирусную программу и вылечите поврежденный чип.

— В течение двух этих уроков вы должны сделать и сдать эту лабораторную работу. Разговаривать, смотреть за действиями друг друга, заглядывать в чужие персоналки запрещено категорически. Если я увижу… — глаза Стенсфилда сверкнули. — Нет, если мне даже просто покажется, что кто-то пытается подсмотреть за соседом, тут же отправляю в коридор и засчитываю невыполнение задания. Как только закончили — сразу сдавайте результаты и выходите из лаборатории, ясно? Идите обедать, болтать, в библиотеку — куда хотите, но чтобы здесь вас не было сразу после сдачи результата. Ясно? Приступайте!

* * *

Дэз повезло. Уже через двадцать минут она оставила свою ящерицу довольной и здоровой. Она не только вылечила чип, но и поставила надежную антивирусную защиту на будущее. Сдав готовую лабораторку, Кемпински вышла в коридор.

Максу же в какой-то момент начало казаться, что до обеда он просто не доживет. Выполняя лабораторку, он умудрился разбить несколько стекол с пробами, уронить наноскоп, сунуть в анализатор пустую пробирку и так неловко схватить свою ящерицу за хвост, что тот отвалился.

С горем пополам Макс вычислил, что вирус биологический. Причем сложный, двойной, да еще и мутант во втором поколении. Штамм, искусственно выведенный из двух чистых. Пришлось долго искать в базе структуру первичных ДНК, преобразовывать ее с учетом мутации. К концу урока Громов едва успел вывести структуру ДНК для антивируса и далеко не был уверен в ее правильности. Киберорганика и генный инжиниринг^[83] ему давались очень слабо. Сдавать работу он подошел последним.

— Еще бы десять секунд, и мне бы пришлось не засчитать результат, — строго сказал учитель Стенсфилд, — потому что не уложились в заданное время.

Он сунул оптик Громова в специальный слот для приема выполненных заданий. Скопировал содержимое диска, а затем стер его и вернул Максиму.

— Результат будет занесен в ваш электронный табель примерно через полчаса, — сказал учитель.

— Угу, — уныло кивнул Максим и поплелся снимать свой защитный костюм.

* * *

Выйдя в коридор, Максим сразу позвонил Дэз.

— Ты где? — спросил он.

— Иду в столовую. Встретимся там.

Снова погрузившись в раздумья о том, что могло случиться с несчастным Образцом, Максим даже не заметил, как вошел в столовую. Только наткнувшись на стеллаж с подносами, очнулся и понял, где находится.

Сев за стол, Громов уже забыл о киберорганике и снова принялся говорить про Образца:

— Если я правильно предположил и его поразил вирус, то это нечто принципиально новое. Могу спорить, ничего подобного даже учитель Стенсфилд никогда не видел…

* * *

Я остановила распаковку архива. На ускоренную загрузку этого куска ушло всего три минуты, а у меня уже было такое чувство, что в глазах песок. Остается только удивляться, как во время учебы в Накатоми мне удавалось по три-четыре часа в день проводить подключенной к нейролингве и все время что-то записывать в свою голову.

— Ты заметила, что она не хочет говорить о вирусе? — раздался в «ухе» голос Лунатика.

— Что? — я не сразу поняла, о чем он.

Чтобы понять ощущение от ускоренной загрузки данных, представьте, что в надувной матрас сунули свернутый спасательный плот, а потом дернули за чеку, чтобы запустить его насос. Плот внутри матраса сильно надулся…

— Вздохни и сосчитай до пятнадцати, — посоветовал Лунатик. — Главное, не лежи сейчас. Надо ходить. Двигаться. И ни в коем случае не концентрироваться на своих ощущениях. Я тебе говорю, что Дэз Кемпински не хотела говорить о вирусе Образца. Ты заметила? Она все время уходила от этой темы. Думаю, она причастна к появлению вируса. Пожалуй, Идзуми прав. Найдем Кемпински — найдем и Громова.

— Учитывая данные из отчета Идзуми о случившемся в Эдене… — протянула я. — Хм, вполне вероятно. Но ты же знаешь, как я отношусь к версиям, в которых все гладко…

— Считаешь, он пытается пустить нас по ложному следу? — спросил Лунная Тень.

— Я в этом практически уверена. Ладно, пожелай мне удачи. Смотрю оставшуюся часть архива и поеду осматривать достопримечательности.

— Где будешь следы искать? — поинтересовался Лунатик.

— Квартира Громова, во-первых, гараж Дэз, территория Накатоми. Пока это все. Наибольшие надежды на гараж. Там должно что-то остаться. Особенно меня интересует точка доступа в Сеть.

Тот самый день

Ученики Накатоми построились на школьном плацу. Утро случилось особенно хмурым. Верхние этажи небоскребов исчезали в тяжелых свинцовых тучах. Накрапывал мелкий дождик. Классы, по двадцать восемь человек, были собраны в пять шеренг — с третьего по восьмой года обучения. Директор Накатоми и все учителя стояли на небольшом помосте, который каждый год специально собирали для церемонии избрания.

— Для кого-то этот день станет самым важным в жизни… — директор Такимура произнес короткую речь о том, какая честь быть избранным из многих тысяч и как важно для школы, чтобы ее ученики добивались успеха. Голос господина Такимуры звучал громко и ясно, как всегда.

Громов стоял в середине и чувствовал общее волнение. Несмотря на дождь, никто не шелохнулся. Все глаза были устремлены на огромный плазменный экран. Сейчас на нем появятся фамилии…

Тысячи глаз во всех хайтек-школах мира с надеждой смотрели в этот момент на точно такие же экраны.

Казалось, воздух вот-вот начнет искриться от напряжения.

Наконец на экране появилась эмблема Эдена — микросхема на фоне полушарий человеческого мозга и надпись по кругу: «Будущее мы творим сейчас».

— Технопарк Эден приветствует школу Накатоми, — раздался из динамиков ровный электронный голос без всяких интонаций. Было ясно, что его моделирует компьютер.

Сообщения транслируются одновременно для всех школ, но каждое индивидуально. Если бы результат объявлял человек, у него бы ушло на это несколько месяцев. Впрочем, надо отдать должное тому, кто создал эту систему единовременного оповещения. Пауз между словами, которые выбирала программа, почти не было слышно.

— Мы поздравляем администрацию Накатоми, которую представляет директор Такимура. Рассмотрев все представленные проекты, Эден намерен пригласить шестерых ваших учеников.

По плацу прокатился долгий изумленный вздох. Целых шесть! Невероятно! Директор просиял. Неужели они впервые за долгие годы обойдут школу Байок Скай? Господин Такимура зажмурился, представив, насколько вырастет бюджет Накатоми, если из его школы в Эден отберут наибольшее число учеников.

— Все необходимые документы вы получите сразу после завершения трансляции, — продолжал голос. — Сейчас я назову имена и основания, по которым они включены в список. Итак, из вашей школы выбраны: номер один — Милош Радович, восьмой год обучения. Основание: полноценный киберклон крысы…

В задних рядах, где стояли классы «восьмилеток», раздались крики ликования.

Сердце Максима на секунду замерло. Милош Радович. Конечно! Как они могли не подумать о нем! Вся школа знала, что он помешан на киберорганике! Живет в кампусе, чтобы не тратить времени на дорогу, а проводить его в лаборатории. Заныло под ложечкой. Шансов осталось меньше. Один из пяти… Хотя о каких шансах может идти речь, когда в конкурсе принимают участие тысячи таких, как Милош Радович, из других школ! Но вопреки здравому смыслу Громов, как и сотни других, продолжал надеяться.

— Номер два, — продолжил голос, — Сонг Ким-Дук, седьмой год обучения. Основание: агент «Гончая», независимый программный модуль, способный выходить за пределы системы и преследовать хакера в Сети.

Максим чуть наморщил лоб. Сонг Ким-Дук? Он ни разу о ней не слышал. Кажется, о ее разработках ни разу не сообщали в школьных новостях, да и на ежегодных церемониях награждения лучших учеников Громов ее не встречал. Дэз, стоявшая впереди, быстро повернулась и скорчила гримасу отвращения. Ненависть к разработчикам антихакерских программ была у нее в крови. Шансов осталось всего четыре. Громов увидел, что Дэз скрестила пальцы за спиной. Похоже, она собиралась надеяться до последнего.

Назвав фамилию, голос делал небольшие паузы, чтобы избранные и их друзья успели прийти в себя.

— Номер три. Максим Громов, пятый год обучения. Основание: разработка интуитивной программы. Дополнение: специальная стипендия. Основание: личное распоряжение директора технопарка Эден доктора Синклера.

Следующие несколько секунд Максим ничего не чувствовал и не слышал. Дэз орала и трясла его, прыгая на месте. Со всех сторон к нему тянулись руки. Громов видел, как рядом скачет швед-шантажист Олаф Свенсен и дико кричит, но что — Максим не разбирал. Он не верил своим ушам! Он крепко зажмурился и побоялся сразу открыть глаза. Испугался, что сейчас проснется на своей клавиатуре и выяснится, что все это только сон!

— Тебя выбрали! Тебя выбрали! — резкий голос Дэз заставил его очнуться. — Я же говорила — ты гений! Я говорила, что твои интуитивные программы — это новый уровень! Первый раз они выбрали «пятилетку»!

— Что это с ними? Они в этом году проекты из лотерейного барабана, что ли, достают? — пробормотал Максим, постепенно отходя от шока.

То, чего он так ждал, теперь казалось настолько невероятным, что земля буквально уходила из-под ног. Казалось, вот-вот из динамиков раздастся голос: «Это была шутка! Ха-ха-ха. Чтобы никто не думал, будто у программ нет чувства юмора».

— Номер четыре, — донесся все тот же электронный голос, — Карла Маэлз, восьмой год обучения. Основание: силиконовый чип-имплантант, позволяющий увеличивать объем памяти человеческого мозга втрое.

— Да! Да! — раздался громкий, зычный крик Карлы.

У Максима даже в глазах защипало. Он и представить себе не мог, что значит эта победа для Карлы. Она родилась с ужасной болезнью. Не могла ни ходить, ни говорить. Ей подчинялись только три пальца на правой руке. Отсюда такое маниакальное упорство в работе над имплантантами, которые теперь вживлены в каждую часть ее тела. Даже ее победное «Да!» произвел нейромодулятор голоса.

Громов заметил, что за Карлу радовались больше, чем за других. Все понимали, что ей победа далась значительно большим трудом, чем всем остальным. Поэтому долго хлопали все вместе, с учителями и директором Такимурой.

Максим также заметил, что плечи Дэз, после того как она перестала аплодировать, сникли. Но она все равно вновь скрестила пальцы, причем с такой силой, что те побелели.

— Номер пять, — продолжал голос, — Чарльз Спаркл, пятый год обучения…

Сначала Максиму показалось, что он ослышался. Он обернулся и уставился на Чарли огромными глазами. Тот остолбенел, и казалось, вот-вот упадет.

— Основание: один миллиард единиц единой валюты в качестве гранта на обучение Чарльза Спаркла, уплаченные компанией «Спарклз Кемикал» технопарку Эден.

Максим едва успел подхватить Чарли. Тот побагровел, а затем просто упал в обморок. Плац взорвался возмущенным гулом:

— Так нечестно!

— Богатенький тупица!

— Ты ничего не сделал!

— Спаркл не заслужил!

— Вы оскорбляете тех, кто достоин!

Крики неслись со всех сторон.

«Как хорошо, что он потерял сознание!» — подумал Максим, закрывая собой Чарли от летевших в него бумажек, мелких камешков и прочей дряни.

— Заткнитесь! Заткнитесь! — кричала Дэз. — Он не виноват! Он не знал! Это все его отец!

Только когда над площадью раздался резкий окрик директора Такимуры: «Прекратить!» — ученики замолчали.

Подоспел врач. Чарли положили на носилки и спешно потащили в медицинский отсек.

Максим видел, что Дэз едва сдерживает слезы. По ее белому лицу прыгали ярко-красные пятна.

Секундная пауза казалась такой долгой…

— Номер шесть, — все так же бесстрастно говорил голос, — Дезире Кемпински, пятый год обучения. Основание: принципиально новое использование свойств магнитного поля Земли.

Максим увидел, что Дэз замерла. Остолбенела, точно так же как он. Нет! Ей было еще сложнее поверить. Ведь к тому моменту, как ее объявили, она перестала даже надеяться. Конечно, после того что случилось с Чарли, они уже не могли прыгать и радоваться так же, как после объявления фамилии Громова, но все же…

— Поздравляю, Дэз! — Максим пожал ей руку.

Первый раз он видел, как она плачет. И только сейчас, кажется, заметил, что у нее голубые глаза. Яркие, как льдинки.

Кемпински не могла говорить. Она только вытирала слезы, стараясь спрятать их как можно скорее, и злилась, что не получается.

— Все указания и документы вышеназванные ученики могут получить у администрации школы Накатоми. Директор Такимура, технопарк Эден с удовольствием сообщает вам, что школа Накатоми добилась самого высокого результата в этом году. Поздравляем вас с победой и благодарим за вклад в развитие высоких технологий.

Экран погас. Началось то, что бывало в Накатоми только раз в году, — всеобщее ликование и поздравления. Десятки рук подхватили Максима, Дэз, других победителей и понесли вокруг плаца. Это был круг почета. Традиция Накатоми.

Тучи рассеялись, и впервые за долгие месяцы из-за них выглянуло солнце.

— Поздравляю, поздравляю! — повторял директор Такимура, семенящий рядом. — Обещаю, что обязательная проверка вашей легитимности будет проведена в самые кратчайшие сроки. Я уверен, что это просто формальность. Я готов лично поручиться, что ни один из учеников Накатоми не замешан ни в хакерстве, ни в нелегальном использовании результатов чужого интеллектуального труда. За всю историю школы ни одно приглашение технопарка Эден не было аннулировано по этой причине.

Солнце спряталось за тучами так же внезапно, как и появилось. Максим почувствовал, как у него в груди все сжалось от тревоги. Он поймал тревожный быстрый взгляд Дэз и понял: она ощущает то же самое.

Когда живешь двойной жизнью, все становится очень зыбко.

* * *

Пять минут загрузки и распаковки архива показались мне вечностью. Я уже почти пожалела, что мне не вживили искусственный накопитель памяти. Говорят, оптику проще входить в нейролингву и воспринимать информацию оттуда.

Неожиданно анализатор пространства подал сигнал тревоги.

— Лунатик! — позвала я. — Запроси «Большого брата»! Кто-то идет по коридору в сторону моего номера. Я боюсь, это…

— Это не Роджер, — последовал ответ. — Успокойся. Я вижу картинку, время реальное. За твоей дверью никого нет, Алиса.

— Анализатор показывает, что в радиусе пятидесяти метров от меня присутствует человек с оружием! — выкрикнула я, судорожно расстегивая обе кобуры на поясе и еще одну на правом боку.

— Я никого не вижу, Алиса, — повторил Лунатик, но голос его стал тревожным. — Мы направили в твою сторону полицейский патруль. Стой! Что ты делаешь?!

— Я?!

Внезапно передача архивных данных пошла сама собой. Я не успела разомкнуть контакты. Только ударила браслетом безопасности об стол, чтобы нажать кнопку тревоги.

«Правительственному агенту срочно требуется помощь» — ушло в Сеть формальное сообщение.

Упредительная полиция и закон квантовых случайностей

— Все-таки это подозрительно, — сказал дисциплинарный куратор Шульц, просматривая дело Дезире Кемпински, лежавшее у него на коленях, — вы так не думаете, директор Такимура? Целых три ученика с пятого года обучения. К тому же все из одного класса… Это настолько невероятно, что просто не может быть случайностью.

Куратору не нравились мягкие кожаные кресла в кабинете директора. Он считал их слишком удобными. Чересчур. Такие кресла не для работы. Как ни пытайся сесть прямо — ничего не выходит. Приходится откидываться, расстегивать пиджак, класть дела на колени… Как поддерживать дисциплину среди учеников, если руководство позволяет себе вольности и излишества? Себе Шульц никогда такого не позволял. Его костюм был максимально тесным, галстук затянут очень туго, вся мебель в кабинете из жесткого вторичного пластика. Куратор лично проводил строевую подготовку для провинившихся. Сам маршировал рядом со строем, свирепо выкрикивая: «Дисциплина — основа всего! Дисциплина — прежде всего! Дисциплина — для всех!»

Все замечали, что Шульц явно, получает от этого удовольствие.

— Не три, куратор Шульц, — недовольно поморщился директор, — Чарльз Спаркл вне всяких подозрений. Он неудачник и тупица. Но с его поступлением как раз все законно. Эден хоть и мозг нашей цивилизации, но тоже нуждается в деньгах. Насчет Кемпински я разделяю вашу тревогу. Она только в этом году была переведена к нам из Бро…

— Попав туда за попытку взлома кредитной системы, — куратор Шульц поднял вверх указательный палец.

Директор Такимура встал и начал ходить по кабинету, сложив руки за спиной. Скандал ему не нужен. Ему надо, чтобы все шесть учеников Накатоми благополучно добрались до Эдена. Тогда их имена можно смело вставлять в годовой отчет о работе школы. Спонсоры будут довольны. Родители будут довольны. Школа будет процветать. Но куратору Шульцу нет до этого никакого дела. Его назначает сюда специальный департамент полиции. Так называемый «упредительный». Он был создан, чтобы обнаруживать людей, склонных нарушать правила, и пристально за ними наблюдать.

«Когда же уже ликвидируют эту упредительную полицию?! — подумал директор. — Толку от нее никакого!»

— Куратор Шульц, — осторожно заговорил Такимура, — многие дети пытаются взломать кредитную систему. Откройте любые детские комиксы, все их герои — маленькие гении. Они с легкостью проникают куда угодно — в кредитную систему, оборонную, базы Интерпола. Разумеется, дети пытаются кому-то подражать. Даже мой сын, прочитав статью в одном Сетевом журнале, некоторое время изображал из себя Джокера. Это просто шалость. Обычный ребенок не в состоянии преодолеть даже первой степени защиты…

— Но Кемпински успешно удалось войти и выйти, причем с солидным кушем. — Шульц положил ногу на ногу и скрестил руки на груди. — Ее задержали после того, как она попыталась купить коллекционный алмаз на Сетевом аукционе!

— Вот! — директор Такимура потряс кулаком. — Это говорит о том, что она действительно гений! И место в Эдене получила заслуженно! Сверходаренные дети часто бывают непослушными. Они чаще бунтуют и не слушаются взрослых. Вы же знаете об исследованиях доктора Синклера^[84]!

— Я с ним категорически не согласен, — нахмурился Шульц. — То, что он пишет, просто возмутительно. Тот, кто не склонен к дисциплине, не может стать гением! Хотя бы уже потому, что ему не хватит терпения развить и реализовать свой талант в полной мере. А ваш милейший доктор Синклер заявляет: дескать, очень умным дисциплина не нужна! Даже если они и подчиняются правилам, то внутренне все равно на них плюют! А значит, нет никакого смысла заставлять одаренных подчиняться строгим правилам! Это бред!

Директор насупился и уставился на Шульца. Рядовой куратор из упредительной полиции критикует доктора Синклера — директора Эдена и создателя нейролингвы! Это выглядит настолько нелепо, что господин Такимура даже не стал возражать.

— И что вы намерены делать, куратор Шульц? — спросил он.

— Я намерен послать в Эден письмо и предупредить администрацию о потенциальной опасности ученика Дезире Кемпински. Кроме того, я намерен провести полное и весьма пристрастное расследование не только в отношении нее, но и в отношении Максима Громова.

— Но ему назначили специальную стипендию! Вы же сами слышали!

Директор Такимура побелел от гнева. Куратор по дисциплине не нравился ему никогда. В упредительной полиции почему-то вообще очень много неприятных типов. Но Шульц даже для «упредилки» редкий гад.

— Кемпински перевели благодаря отличной успеваемости и примерному поведению. По-моему, это исчерпывающее доказательство того, что она исправилась, — директор предпринял последнюю попытку остудить пыл Шульца.

— Прежде чем дать им дисциплинарные характеристики, — отчеканил куратор, — я проведу расследование.

Директор понял, что спорить бесполезно.

— У вас есть два дня, — сухо сказал он. — В пятницу утром мы должны отослать их документы в Эден. Если вы не успеете, пошлем без дисциплинарных характеристик.

— Но без них администрация Эдена не имеет права зачислить учеников, — приподнял бровь куратор Шульц.

Он был доволен. Победа осталась за ним. Директор Такимура сел в свое кресло и хмуро ответил:

— Не могу вас больше задерживать, куратор Шульц. У меня много работы.

Тот встал.

— До свидания, директор Такимура, — сладко сказал куратор и вышел.

* * *

В нос ударил противный запах нашатыря. Я приоткрыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света.

— Порядок, — раздался хриплый голос Идзуми. — Сколько пальцев видишь?

Он помахал у меня перед носом своей пятерней.

Я недовольно отодвинула его руку и тут же запросила Лунатика:

— Перехват информации во время передачи?

— Да, — подтвердил Тень. — Наглость, однако. Мы уже не могли остановить передачу. Они спокойно копировали файл, пока он закачивался в твою память.

— Кто «они»? Хотя это неважно… Почему именно этот фрагмент, как думаешь?

Тут вмешался Идзуми:

— Там было что-нибудь насчет омега-вируса?

— Про какой-то вирус было, — я приложила руку к разламывающемуся от боли виску. — Нет данных, что это был именно омега-вирус.

— Значит, это был он. Я же говорил, что история началась раньше, чем Громов попал в Эден! Скорее всего, он даже не знал, что его сделали слепым курьером! — воскликнул Идзуми.

— Все равно, вламываться в правительственную линию во время передачи данных — это перебор, — проворчал Лунатик.

Он всегда так волнуется за меня, будто речь идет о пятилетнем ребенке.

— За пожизненный безлимитный кредит? — Я сунула под язык леденец от головной боли. — Информацию украл Роджер. Больше никто бы не стал так со мной церемониться. Якудза просто-напросто отрезали бы мою голову и поместили в жидкий азот.

— Зачем? — поморщился инспектор Идзуми.

— Чтобы ячейки памяти сохранили информацию, покуда они доберутся до ближайшей лаборатории по перекодировке биологической памяти в цифровую, — коротко объяснила я ему и отдала распоряжение Лунатику: — Отправь видеозапись в аналитический отдел. Пусть они по спектрам разберут. У меня же сработал датчик! Знаешь, что мне кажется странным? Три ученика из одного класса поступают в Эден. Упредилка должна была вскипеть от подозрительности. Причем Дэз Кемпински переведена в Накатоми из Бро — упредилка должна была разобрать ее личное дело на молекулы. И вот в этот момент они вполне могли бы поинтересоваться, вдруг она действительно дочка Джокера… Направишь им служебный запрос?

— Сдается мне, они опять все спишут на нехватку диспетчеров, выбьют себе еще миллиард кредитов на расходы, и этим все ограничится. Ты что, забыла про взлом кредитной системы? Хикс поспорил в баре, что он это сделает. На него смотрели как минимум три камеры сразу. Диспетчер «ББ» тут же получил системный сигнал о комбинации подозрительных слов, и что? Он этого сигнала попросту не слышал, так как носился по арене «Честь и ярость» в момент его поступления. Человеческий фактор.

— Под трибунал его, конечно же, не отдали, — кисло заметила я.

— Разумеется, нет. У них от необходимого числа диспетчеров есть, дай бог, процентов двадцать. В этом году опять порог возрастной снизили.

— До семи лет?

— Почти угадала. Три класса хайтек-школы считаются достаточными. Это значит десять лет.

— Где они их берут-то, десятилетних…

— Давайте вы потом поговорите о «парадоксе перенаселенности»^[85], — нетерпеливо вмешался инспектор Идзуми, бросив мне на колени пачку дисков. — Пока вы тут мировые проблемы обсуждаете, другие хотят пожизненный безлимитный кредит заработать. Упредительная полиция^[86] пыталась возмущаться, но администрация Накатоми этому препятствовала. Вот. Все тут.

В такие моменты мне приходится запрещать себе думать на тему «А зачем все это?» Имеется в виду моя работа. Какой смысл охотиться на людей и сажать их под замок, если лет через сорок мы все и так благополучно вымрем?

* * *

— Ты не видела Митцу? — спросил Максим у Дэз, когда их наконец оставили в покое.

— Нет, — она покачала головой. — Думаю, он сильно расстроен.

— Вряд ли больше, чем Чарли. Пойдем посмотрим, как он. До начала урока есть тринадцать минут. Если бегом — то успеем в медблок и обратно.

— Давай.

Дэз рванула с такой скоростью, что не оставила никаких шансов догнать ее. Макс в очередной раз подумал, где она могла научиться так быстро, легко и подолгу бегать? Кемпински буквально летала, едва касаясь ногами земли.

Когда Громов, запыхавшись и едва дыша, добрался до медблока, она уже стояла у барокамеры, где Чарли приходил в себя, дыша кислородной ароматической смесью. Половину лица Спаркла закрывал черный респиратор с трубкой. В руках и ногах торчали длинные тонкие иглы рефлексотерапии.

Увидев Максима, он моргнул, давая понять, что с ним все в порядке. Из-за трубок, иголок и многочисленных датчиков Чарли пока не мог шевелиться. Дэз перешла на язык жестов, которыми общаются глухонемые.

— Мы волновались, — сказала она Чарли. — Выздоравливай и наплюй на всех. Теперь ты сможешь поступить на отделение лингвистики в Эдене. Будешь изучать то, что тебе нравится, а сегодняшний день забудешь, как кошмарный сон.

— Если только в Эдене не вывесят на воротах большую благодарность «Спарклз Кемикал» за грант, — мрачно пошутил Громов, зная, что Чарли не может сейчас его слышать.

— Что вы здесь делаете?! — раздался за их спинами недовольный голос медсестры. — Вам нельзя здесь находиться!

— Простите. — Дэз сделала шаг назад.

— Уходите быстро, пока куратор не замел вас, — тихо сказала медсестра и добавила: — Поздравляю! Я так рада!

Максим и Дезире не заставили просить себя дважды и бросились бежать обратно в свой сектор.

* * *

Следующей была нейролингвистика. Громов надеялся, что во время перемены Митцу оттает, но этого не случилось. Едва закончился урок, Токахаши сорвался с места, быстро вышел и не стал никого ждать.

— Не нравится мне это, — заметил Максим.

— Мне тоже, — спокойно согласилась Дэз.

Учитель Йокояма радостной не выглядела. После обычного приветствия она заметила:

— Я не разделяю общих восторгов по поводу отобранных в Эден из нашей школы в этом году. По моему мнению, были и более достойные кандидаты. Поступление Спаркла считаю и вовсе возмутительным. А что до вас, ученики Кемпински и Громов, то куратор Шульц разберется, достойны ли вы принять приглашение в лучшую хайтек-школу.

Максим увидел, что Дэз на мгновение напряглась так, что стала похожа на каменное изваяние.

— Все. Надевайте видеоочки. Поскольку у вас не было первого урока, вы не могли сильно утомиться. Я намерена дать максимальную нагрузку. Будет два часа грамматики.

Тишины никто не нарушил, но большинство лиц в классе приняло страдальческое выражение. Максимальная нагрузка обычно оборачивалась головной болью втрое сильнее обычной и легкой тошнотой. А тут еще целых два урока подряд!

Неожиданно из динамиков, встроенных в потолок, донесся ровный электронный голос Миссис Хайд:

— Ученики Максим Громов и Дезире Кемпински, вас ждут в дирекции. Учитель Йокояма, примите извинения за неудобства.

Стервозное личико Йокоямы перекосило от бессильной злобы.

Когда Дэз, собрав свои вещи, проходила мимо нее, учитель неожиданно схватила Кемпински за плечо и злобно зашипела:

— Куратор знает про твои нарушения! Он не даст тебе дисциплинарной характеристики! Ты наглая, лживая девчонка! Ты только делаешь вид, что исправилась, а на самом деле все такая же преступница! Я вижу тебя насквозь с тех пор, как ты тут появилась. Твое место в Бро! И ты туда вернешься!

— Отпустите меня, — спокойно и громко ответила Дэз, резко дернув плечом. — Вас так и не приняли в Эден, а меня — да. И я буду учиться в Эдене, а не в Бро, нравится вам или нет, учитель Йокояма.

Сказав это, Кемпински пошла к выходу, оставив остолбеневшую училку бесноваться.

Максим быстро проскользнул вслед за ней. Он успел заметить, что от нервного напряжения нейромодулятор голоса Йокоямы заглючило.

— Электродрель закоротило, — сказал он не без злорадства, догнав Дэз в коридоре.

— Знаешь, наверное, все-таки вредна нейролингвистика, — ответила та, — у Йокоямы с головой явная беда. Запихнула в свою память сто языков, бедная операционка и упала.

Дэз постучала указательным пальцем по виску.

* * *

В приемной директора Такимуры уже собрались все остальные избранные. Кроме Чарльза Спаркла, естественно.

— Пожалуйста, садитесь и подождите, пока вас пригласят.

Помощник директора, администратор Варгес, указала им на свободные кресла.

Милош Радович — высокий тощий альбинос с беловато-зелеными волосами, похожими на стекловолокно, белыми бровями и белесыми ресницами, болезненно щурился. Его рука то и дело трогала персоналку. Ее очертания ясно угадывались под зеленой тканью армейского мешка. Радович носил его вместо рюкзака. Он настороженно уставился на Максима и Дэз, но не сказал ни слова.

— Привет, — Карла Маэлз приветствовала их своим искусственным, мягким электронным голосом. — Ну что? Не ожидали? Я сама до сих пор в шоке. Никак не могу поверить.

Она развернула свое инвалидное кресло и подъехала чуть ближе.

— Я Карла, — она протянула руку Дэз.

— Дезире Кемпински, — ответила та, пожав ладонь.

Карла протянула руку и Максиму.

— Максим Громов, — представился он и тоже пожал руку Карлы.

Ладонь оказалась удивительно тяжелой и твердой.

— Мне совсем недавно имплантировали титановые кисти, — похвасталась Маэлз. — До сих пор сама не могу привыкнуть, что у меня работают все десять пальцев! Все свободное время учусь ими пользоваться. Хотите еще потрогать?

Дэз и Максим переглянулись. Потом вежливо пожали еще раз имплантанты Карлы.

Методом исключения Громов понял, что мрачная девушка, сидящая в углу, — это Сонг Ким-Дук. Она держала спину так прямо, что оставалось только удивляться, как у нее плечи не болят. Смотрела перед собой. Руки на коленях. Ноги вместе. Черные волосы стянуты в такой же тугой пучок, какой носит Дэз. Лицо Сонг не выражало ничего, но Громову почему-то показалось необыкновенно злым.

Дэз окинула Сонг Ким-Дук презрительным взглядом.

— Нас собрали для собеседования. Они заполняют формы для перевода. Сегодня, чувствую, об уроках можно забыть, — объясняла Карла. — Еще будут тесты. Да, кстати, приходил куратор Шульц. Забрал ваши личные дела и копии ваших архивных файлов. Сказал, они ему нужны, чтобы посмотреть историю ваших операций за все время, пока вы учились в Накатоми. Зачем ему все это, ума не приложу.

Максим никак не ожидал, что Маэлз такая болтушка.

Прошло всего минут десять, а Громов и Дэз уже успели узнать, когда и что Карле имплантировали, как переживала ее семья и какой прорыв в области мозговых имплантантов она совершила благодаря своему недугу.

Открылась дверь директорского кабинета. На пороге появилась личностный аналитик Мамбата — маленькая чернокожая женщина с блестящей кожей и бритой головой. Со своей обычной, не сходящей с лица улыбкой она произнесла:

— Милош Радович, пройдите, пожалуйста.

Радович вскочил так, будто его разбудили по тревоге. Схватил мешок и быстрыми шагами исчез в кабинете.

Макс тоскливо вздохнул. Лицо свело от дружелюбной улыбки, с которой он слушал нескончаемый монолог Карлы. По счастью, за ее спиной висел небольшой медиаэкран. Шли новости. Звука не было.Оставалось только читать новостные строки.

«Несмотря на растущее недовольство Всемирного комитета по этике, доктор Дэйдра МакМэрфи останется в технопарке Эден еще как минимум на год. Доктор Синклер, учитель и бессменный босс Дэйдры, продлил ее контракт своим личным распоряжением. Напоминаю, что доктор МакМэрфи уже трижды представала перед комиссией по этике. Против нее выдвигались обвинения в создании антигуманных нейротехнологий. Таких, как запись искусственных воспоминаний, цифровое программирование или "нейрозомбирование", попытка создания программы по дешифровке мозговых волн — проще говоря, чтения мыслей. Ни одно из обвинений так и не было доказано. Вот что сказал по поводу своего решения директор Эдена, доктор Синклер…»

На экране появился директор Эдена. Выглядел он строго. Его яркие голубые глаза приобрели ледяной оттенок:

— Дэйдра — добрый гений. Программу искусственных воспоминаний она создавала с единственной целью — помочь людям. Тем, кто пережил что-то ужасное, о чем хотелось бы забыть. Доктору МакМэрфи и в голову не приходило, что эта технология может быть использована во зло. Она ужасалась, читая журналистские домыслы. Медиа все никак не могут отделаться от стереотипа ученого-маньяка. Поэтому поспешили приклеить Дэйдре этот ярлык. Но я не собираюсь мириться с таким положением вещей. Я буду защищать доброе имя своей ученицы и коллеги. Подумайте об этом, прежде чем сочинять очередную утку про нее.

Дэз дернула Громова за рукав:

— Правда, у Карлы очень красивые зубы? Ты согласен?

— Да, конечно, — Макс сообразил, что смотрит в экран непростительно долго. — Я сразу заметил. Из чего они?

Маэлз оторопело вытаращила глаза.

Кемпински неловко рассмеялась. Громов почувствовал, что она довольно сильно наступила ему на ногу.

— Не обращай внимания. Это у Макса такие шутки. Ему исправляли зубы, и мне тоже, — Дэз закивала головой. — Счастье, когда у тебя такая красивая улыбка от природы. Этим мало кто может похвастаться.

Карла недоверчиво косилась на Макса. Громов решил, что лучше всего перевести тему:

— Слушай, имплантант памяти, твой проект, как устроен? — спросил он первое, что пришло в голову.

Маэлз мгновенно просияла:

— О! Это очень интересная история! Однажды мы с моей кузиной поехали к ее троюродной сестре, которая жила тогда в Сингапуре с мужем и двумя приемными детьми…

* * *

Мне на ум пришла злая шутка, что для разговоров с Карлой имплантант памяти — вещь необходимая. Вставил его — запомнил всех ее тетушек и племянников, последовательность операций по вживлению различных устройств, основные гипотезы по части главных вопросов киберорганики, а потом вынул и отложил до следующей встречи, чтобы не держать все это в голове. Встретил Карлу в следующий раз в коридоре — достал имплантант. Сможешь быть уверен, что она не обидится на твое «пренебрежение» к ее личности, если вдруг случайно заметит, что ты забыл, как зовут тетю ее двоюродной бабушки по материнской линии.

* * *

Радович вышел.

Позвали Сонг Ким-Дук. Карла попыталась спросить Милоша, что там было, но тот шарахнулся от нее как от чумы. Выскочил в коридор с такой скоростью, будто за ним гнались.

— Такой странный… — Маэлз обиженно надула губы. — Может, он не хочет со мной общаться? Я кажусь ему отвратительной?

— Нет, — Дэз тряхнула головой, — он вообще ни с кем не хочет общаться. Ты не исключение.

По правде говоря, Карла уже успела так утомить Громова и Кемпински, что они бы тоже с радостью сбежали. И дело совсем не в болезни Маэлз. Будь она совершенно здоровой — результат был бы точно таким же. За пару часов она не дала даже слова вставить в свой бесконечный монолог.

— А вы? — подозрительно спросила Карла. — Вы не находите меня отвратительной?

— Разумеется, нет, — ответила Дэз с легким раздражением.

Глаза Маэлз тут же наполнились слезами.

— Я тебе не верю! — воскликнула она. — Я же знаю, что меня терпят только из вежливости! Любого другого ученика, если бы он вздумал так грузить ваши мозги в течение нескольких часов, говоря только о себе, вы бы уже давно попросили заткнуться! А со мной вы не можете общаться обычно, потому что считаете инвалидом! Вы думаете, что такие, как я, не имеют права на жизнь? Что количество электроники в моем теле превышает все разумные пределы? Что я уже не человек, а киборг?!

Максим и Дэз даже отпрянули назад от неожиданности. Оба не нашли что ответить.

Карла стремительно откатила свое кресло в утолок и начала горько плакать.

Администратор Маркес, сидевшая до этого момента на своем месте как изваяние и выбиравшая данные в школьных архивах, которые то и дело запрашивали из кабинета директора, встала.

— Ученики Кемпински и Громов, вы можете быть свободны на полчаса. Идите обедать. Ученик Маэлз, направляйтесь в комнату для переговоров. Не волнуйтесь. Уверена, ученик Кемпински не сказала ничего обидного. Сейчас я приглашу к вам доктора Вонга, личностного терапевта. Дать вам транквилизатор?

— Не надо, — всхлипнула Карла.

* * *

— Что я такого сказала?! — изумилась Дэз, выйдя в коридор. — Я, наоборот, восхищаюсь ее мужеством и упорством!

— Ну… — Максим пожал плечами. — Наверное, она столько натерпелась, что теперь во всем видит враждебность.

Они спустились в столовую. Первым делом Громов огляделся в поисках Митцу. Похоже, Дэз подумала о том же.

— Интересно, почему он нас избегает? — спросила она будто про себя. На ее лице появилась тревога. — Мне бы хотелось узнать, что у него на уме.

— Ты о чем? — Максиму показалось, что он догадывается о мыслях Дэз. — Ты считаешь, он может?.. Нет, только не Митцу! Я его давно знаю. Он не сообщит о… о том, что мы… мы нарушили правила.

Кемпински чуть нахмурилась, потом махнула рукой:

— Да, я согласна. Вряд ли он станет доносить. Не думаю, что он из таких.

Взяв подносы, Максим и Дэз сели за свободный столик. Только принялись за еду, как к ним неожиданно подсел Олаф Свенсен.

— Ну вы даете! — сказал он радостно, но выражение его лица Громову не понравилось. — Слушай, Макс, я тут вспомнил кое-что. Ты мне как-то помог…

Олаф прищурился, потом подмигнул Дэз:

— Твоей подружки из Бро мы, наверное, можем не стесняться? Там зависают хорошие ребята. Я с некоторыми был знаком. Еще до того, как их туда закатали. Слушай, Громов, ты ведь скоро отвалишь из этой казармы, так?

Свенсен прикусил губу и вытаращил глаза.

— Что тебе надо? — сердито спросила Дэз.

— Вот это я понимаю, — Олаф снова подмигнул ей. — Мне нравится эта девчонка! Сразу к делу. Это ценное качество для…

Кемпински смотрела на него такими ледяными глазами, что Свенсен осекся.

— Короче, Громов, — Олаф положил руку на плечо Максима, — мне нужен код доступа к «Церберу». По моим примерным расчетам, мой процент ошибок в операциях в этом семестре уже приближается к сорока пяти. Надо бы его скрутить. Можешь? Верю, что можешь. Ты же гений! Доктор Синклер зря специальными стипендиями разбрасываться не будет.

На минуту повисла тишина. Громов дернулся с места с такой силой и скоростью, что Дэз едва успела подскочить, преградив ему путь. Иначе Свенсен получил бы увесистый удар в челюсть. После чего последовало бы неминуемое дисциплинарное разбирательство.

Свенсен побелел от испуга. Но, увидев, что Макс сел и больше не собирается его бить, обрел прежнее нахальство.

— Ого, — насмешливо сказал он, выглядывая из-за плеча Дэз, — а я-то думал, ты совсем отмороженный. Даже хотел спросить, не делали ли тебе лоботомию в детстве. В общем, слушай, мой горячий друг. Чуда я не прошу. Мне бы хотя бы двадцать пять процентов. Я человек скромный, мне отличных результатов не надо.

— Сам понял, что попросил? — спросила Дэз. — Может, тебе еще ключ от кредитной системы выдать?

Олаф послал ей воздушный поцелуй.

— Верю, что вы гении, — повторил он. — Подумайте, как решить мою проблему. Времени вам до полудня завтра. Иначе куратор Шульц будет неимоверно рад узнать, что ученик Громов разрешил мне скопировать таск. И еще, я думаю, куратору будет очень интересно взглянуть на коллекцию твоих симпатичных носочков, ученик Кемпински.

С этими словами Свенсен швырнул на стол оптик.

— Мне голубые с пингвинами понравились, — сказал он на прощание, сунул руки в карманы и ушел.

Дэз молча взяла диск.

— Ты собираешься открывать его на школьной персоналке?! — Максим удивился.

Но Кемпински вытащила из рюкзака малюсенький ноут размером не больше записной книжки. Вставила диск, открыла…

— Саксовый фрагл! — вырвалось у нее.

Максим взял ноут.

На диске было множество фотографий гольфов Дэз. Вернее, узких полосок этих гольфов, когда они каким-то образом выглядывали из-под школьных брюк. Либо когда Дэз поднималась по лестнице, либо когда сидела, положив ногу на ногу. Внизу стояли числа.

— Он снимал каждый день, — сказала Кемпински. — У него в мобиле камера с увеличением. Формат файлов видишь?

Громов еще никогда не наблюдал у нее такого выражения лица.

— Смотри, — она показала на одну из фотографий, — это я во время строевой подготовки на плацу. Снято сверху. Это могло быть только с балкона. А это на входе в столовую.

Громов сжал зубы так, что они скрипнули. Потом сказал:

— Когда все это кончится, Олаф получит такой вирус, что всем своим архивам скажет «прощайте».

— Не то, — покачала головой Дэз.

— Но если он пойдет к куратору Шульцу…

— Зачем же, — в тоне Кемпински появились сарказм и угроза, — куратор Шульц сам придет к нему. Никому не дано права безнаказанно фотографировать мои носки!

* * *

— Не может быть, чтобы за ними ничего не числилось! — куратор Шульц в гневе отшвырнул распечатки из школьного архива.

— Тем не менее это так, — твердо возразила личностный аналитик Мамбата. — Я не понимаю вашего сопротивления, куратор. Почему вы так настроены против этих учеников? То, что они учатся в одном классе и всего лишь на пятом году, не значит ровным счетом ничего. Вы ведь проходили квантонику и знаете, что все в нашем мире определяет случайный выбор Вселенной — каким бы странным он вам ни казался. Так сложилось, что и Кемпински, и Громов одаренные дети, оказавшиеся в нашей школе. Что в этом подозрительного?

— Все! — Шульц вскочил и забегал по кабинету.

— У вас нет веской причины, чтобы не дать им дисциплинарные характеристики. Причем основанные на фактах, а не на ваших домыслах, — в голосе Мамбаты прорезался металл. — Иначе я буду вынуждена подать рапорт вашему руководству о том, что вы отказываетесь выполнять свои обязанности по причинам личностного свойства.

Куратор уставился на Мамбату испепеляющим взором.

— Вы же сами прекрасно знаете, что ученик Дезире Кемпински склонна к анархии, — процедил он сквозь зубы.

— И что? — Личностный аналитик встала и скрестила руки на груди. — Склонность к анархии — частый спутник гениальности. Технопарк Эден не включает ее в список неприемлемых характеристик. Вы провели расследование, куратор Шульц, и не обнаружили ничего предосудительного. Вы обязаны дать дисциплинарные характеристики ученикам Громову и Кемпински. Ваше личное мнение, основанное на личной неприязни к ним, не должно влиять…

— У меня нет личной неприязни! — возмутился куратор. — Но следить за потенциальными преступниками моя обязанность!

— Доказательств, что они таковыми являются, нет, — продолжала настаивать Мамбата.

— Если их не удалось обнаружить в течение одного дня, это не значит, что их нет. — Шульц побагровел от гнева. — Мне нужно больше времени! И доступ к их личным, не школьным компьютерам!

— Ваши полномочия, куратор, — жестко одернула его личностный аналитик, — ограничиваются школой Накатоми. Влезать в личные компьютеры граждан запрещено не только хакерам, но и упредительной полиции. Иначе между ними и вами не было бы никакой разницы!

— Разница в целях! — взорвался Шульц.

— Я полагаю, наш разговор не имеет дальнейшей перспективы, — спокойно отчеканила Мамбата. — Жду от вас дисциплинарные характеристики на Громова и Кемпински до завтрашнего вечера. Если они не поступят и вы не найдете убедительной причины для отказа, я немедленно направлю рапорт в главное управление упредительной полиции о вашей пристрастности, а следовательно — профессиональной непригодности. До завтра, куратор Шульц.

* * *

Ночью Максим опять не мог уснуть. Личностный аналитик Мамбата выдала им с Дэз кучу тестов, а администратор Варгес добавила еще множество форм, которые требовалось заполнить.

Придя домой, Громов старался не думать об Олафе. Дэз сказала, чтобы Громов предоставил Свенсена ей. Мол, теперь это дело чести.

Максим вставил в школьную персоналку оптик с тестами и принялся на них отвечать. По всей видимости, дирекция Эдена хотела знать о нем все — начиная от уровня интеллекта и заканчивая перечнем детских болезней. Особенно их почему-то интересовала «интенсивность мозговых волн». Для этого они прислали целый пакет «мгновенных тестов». На экране быстро меняются картинки. Внизу слова — случайные ассоциации, одно из которых надо выбрать.

Мгновенный тест занимает не больше минуты. Но эденских тестов оказалось столько, что Макс просидел над ними больше часа. Причем таких сложных он никогда не видел. Были не только картинки, но и списки слов, геометрические фигуры, цветовые пятна, штрих-коды…

Администратор также приложила расписание. Завтра по окончании всех уроков в шесть часов вечера личное дело Громова со всеми документами пошлют в Эден. Через два часа должно прийти подтверждение его приглашения. Тогда он должен вернуться домой, собрать вещи — не более десяти килограммов — и ровно в одиннадцать вечера быть в аэропорту Нарита. В полночь специальным чартерным рейсом его и остальных избранных отправят в пункт общего сбора. Это во Франкфурте. Оттуда ровно через сутки специально арендованный «Боинг-1047», гигантский двухэтажный самолет, доставит их в Эден. По прибытии у всех новичков возьмут пробы генетического материала, чтобы изготовить для каждого индивидуальную карту идентификации по ДНК.

Все это казалось нереальным. Максим смотрел на список. В нем не было ни волнения, ни удивления. Только чувство, что все это сон.

Когда тесты и формы кончились, заснуть все равно не удалось. Чтобы отделаться от тревоги, Максим вышел в Сеть, поучаствовал в нескольких чатах, в которых бывал время от времени, параллельно скачал парочку нужных вещей и убил спам-сервер, закидавший его почтовый ящик предложениями посетить разнообразные курсы и тренинги.

Кончилось тем, что Громов запустил «Мэд Вормс» и, как обычно, незаметно уснул во время игры, уронив голову на клавиатуру.

* * *

Как только личностный аналитик Мамбата вошла в здание и провела карточкой по сенсору турникета, из динамиков тут же раздался голос Миссис Хайд:

— Личностный аналитик Мамбата, вас ожидает директор. Пожалуйста, пройдите к нему без промедления.

Госпожа Мамбата чуть нахмурилась. Обычно такие ранние и срочные вызовы не предвещают ничего хорошего.

Администратор Варгес сразу же впустила ее в кабинет директора.

Такимура был бледен и явно нервничал. Похоже, ночью он почти не спал. Таким несчастным Мамбата не видела директора никогда.

— Вы говорили с куратором Шульцем? — спросил сразу он без приветствий и церемоний.

— Да, — личностный аналитик кивнула.

Затем подробно пересказала содержание своего вчерашнего разговора с куратором.

— Я очень надеюсь, что никаких сюрпризов не будет, — тяжело вздохнул директор. — Но я все же хочу спросить вас, есть ли у него возможность задержать отправление учеников под предлогом расследования?

— Если он не найдет следов дисциплинарных нарушений Громова и Кемпински или свидетелей, готовых в присутствии комиссии подтвердить, что таковые имели место, то нет, — уверенно ответила Мамбата.

Директор посмотрел на нее усталыми красными глазами.

— А вы успели подготовить личностные характеристики на всех шестерых избранников? — спросил он.

— Разумеется. Они уже у администратора Варгес. Думаю, она в любой момент может дать вам распечатки.

Такимура покачал головой:

— Не нужно, я вам доверяю. Единственное, что меня беспокоит, — это вчерашний инцидент с учеником Карлой Маэлз. Вы написали, что она нуждается в систематической поддержке личностного терапевта?

— Да, написала, — Мамбата кивнула. — Мы не можем это скрыть, ради ее же собственного блага. Ее психика очень нестабильна. Проблема в том, что она сама не может принять себя такой, какая она есть. Поэтому подозревает всех и каждого в презрении к ней.

Директор Такимура тяжело вздохнул. Потом открыл ящик стола и вынул пачку сигарет. Несколько раз кликнул пальцами по сенсорному экрану на своем столе, отключая противопожарную систему. Щелкнул зажигалкой и закурил.

— Я знаю, что это запрещено, — виновато сказал он, разгоняя рукой дым, — но ничего не могу с собой поделать. Мне нужно успокоиться. А от транквилизаторов у меня голова перестает работать.

Личностный аналитик понимающе кивнула.

— Вы сильно переживаете за них, директор Такимура, — сказала она.

— Каждый год, — печально согласился директор. — За каждого. Знаете, иногда я даже чувствую обиду, что, уехав в Эден, они больше никогда не дают о себе знать. Потом через какое-то время в медиасреде появляются статьи об их открытиях, премиях, гениальных теориях… И ни одной открытки. Не то чтобы я думал, будто они мне чем-то обязаны… Просто… Просто я действительно волнуюсь за каждого из них, а они…

Мамбата мягко улыбнулась:

— Поверьте, директор, они не делают этого не потому, что не испытывают благодарности, а потому, что даже не подозревают о ваших чувствах… Ведь в Накатоми чувства запрещены, не так ли?

Как и во всем остальном мире, — согласился директор Такимура, выпуская клубы сизо-серого дыма.

* * *

Громов ел молча. Он о чем-то сосредоточенно думал.

— Тебе хватило лимита веса на все вещи, что ты возьмешь с собой? — спросила Дэз.

Максим непонимающе моргнул. Отъезд! Митцу! Чарли! И… Олаф Свенсен! Только в этот момент Громов сообразил, что сегодня он ни разу не видел шантажиста.

— О Дэз… — пробормотал Максим и приложил палец ко лбу. — Прости… Я совсем забыл. Просто утром… Я в таком шоке, что про все забыл. Как там Чарли? Ты сказала, что ходила к нему.

— Нормально. Его хотели отпустить домой вчера, но он не хотел говорить с отцом, поэтому соврал, что давно страдает бессонницей и хотел бы отдохнуть. Доктор погрузил его в магнитный сон на двенадцать часов. Чарли проснулся только-только перед моим приходом. Сказал, домой поедет только за вещами, да и то в последний момент, чтобы не слушать отцовских нотаций.

— Да уж, — усмехнулся Громов, — глядя на нашего Спаркла, я все время думаю, что когда родителям нет до тебя никакого дела, это даже хорошо.

Кемпински пожала плечами.

Тут в столовую влетела Роуз Тэнкс, корреспондент школьной газеты. Не в меру любопытная девчонка с третьего года обучения. Серьезных заданий ей не поручали. Так, слухи, сплетни, опрос общественного мнения. Глаза Роуз сверкали, а на щеках горели красные пятна. Она подбежала к столу неподалеку от Громова и Дэз. Там сидели фотограф и два других корреспондента газеты.

— Представляете! — выпалила она. — Ученик из класса избранников-пятилеток задержан сегодня утром! Многочисленные попытки взлома кредитной системы! Нелегальное подключение к платным цифровым каналам! Воровство в Интернет-магазинах! Куратор Шульц с самого утра вызван в управление упредилки!

Максим молча перевел вопросительный взгляд на Дэз. Та прищурила один глаз.

— Что ты на меня так смотришь? — сказала она. — Я сама не ожидала, что за ним столько всего числится. Полезла в его личный компьютер, считала историю подключений и статистику программ, обалдела, честно говоря, потом пошла искать следы. Сложила все на диск, и утром его содержимое уже было в ящике упредилки.

— Но как… как ты догадалась, что он нарушитель? — удивился Громов.

Дэз изумленно вытаращилась на него:

— По-твоему, это незаметно? Мне сразу почему-то подумалось, что человек, который тайно фотографирует чужие гольфы, чтобы потом шантажировать снимками, хоть раз да пытался взломать кредитную систему, — в голосе Кемпински прозвучала легкая издевка. — И не ошиблась, как видишь. Если кому и место в Бро, так это Свенсену, уж поверь. Тем более он считает тамошних ребят «клевыми». Надеюсь, ему будет с ними весело.

Максим сглотнул и перевел дух. Теперь ему вдруг стало стыдно. Да, Свенсен пытался шантажировать их. Он поставил под угрозу их перевод в Эден. Но! Олаф только грозил, собирался, намеревался… однако не успел причинить никакого вреда! И теперь он задержан упредительной полицией, скорее всего вылетит из Накатоми и попадет в одну из спецшкол типа Бро. Возмездие, что обрушила на голову Олафа безжалостная Дэз, показалось Громову чрезмерным.

— Что? — Кемпински смотрела ему в глаза. — Ты думаешь, я поступила неправильно?

— Нет… — Максим замялся. — Просто… просто… я не думал, что все будет так серьезно.

— У меня не было выбора, — жестко ответила Дэз. — Свенсен не шутил, а мне надо попасть в Эден. Он поплатился справедливо. Я не чувствую за собой вины. Если бы он пошел к Шульцу и куратор получил бы разрешение на проверку моего личного, не школьного компьютера, меня бы вернули в Бро. Так что выбор был простой: или Олаф, или я. Но нарвался он сам, ты же не будешь с этим спорить? Такова жизнь, Макс.

Громов кивнул. Дэз говорила правильные вещи. С ними было невозможно не согласиться. Только вот эту фразу: «Мне надо попасть в Эден», — она произнесла как-то странно.

* * *

В половине пятого Миссис Хайд вызвала всех избранников в кабинет директора.

Почти все явились одновременно. Их рассадили вокруг большого круглого стола. Напротив каждого места в стол были вделаны сенсорные экраны. Рядом лежали тачпены — ручки для письма на экране. В центре по кругу на длинных штативах против каждого стула — по камере.

Последним в кабинет вошел Чарли, густо покраснел и, стараясь ни на кого не смотреть, даже на Максима и Дэз, молча опустился на свое место. Директор сказал:

— Сейчас на эти экраны начнут выводиться ваши документы. Тесты, характеристики, все, что заполнили вы и подали ваши учителя. Также здесь ваши табели успеваемости, статистика ошибок, анализ способностей. В общем, все-все необходимые для предоставления в Эден документы. Вы будете внимательно просматривать каждый из них. Если не обнаружите в нем ошибок или чего-то такого, с чем вы не согласны, и имеете весомые аргументы в пользу своего мнения, — пишите от руки в соответствующей графе «согласен» и ставьте свою подпись. Перед тем как вы начнете подписывать документы, надо будет заполнить графологический тест — чтобы в Эдене могли точно идентифицировать ваш почерк. Сейчас вверху экрана появится текст. Вы должны будете слово в слово переписать его от руки. Затем просто нажмите кнопку «отправить». Администратор Варгес уже настроила связь с канцелярией Эдена. Потом появится специальное окно. Вам надлежит положить вашу правую руку на синий прямоугольник. Вашу ладонь отсканируют. Скан тоже надо будет отправить. После того как в Эдене его получат и откроют ваше персональное дело, мы начнем подписывать документы. До шести часов все бумажки до единой должны быть отправлены. Вопросы есть?

Вопросов не было.

Экраны ожили. На них всех появилась эмблема Эдена. Затем возникла картинка. Максим сразу узнал директора технопарка Эден доктора Синклера, первооткрывателя нейроактивных форм коммуникации. На вид ему было лет шестьдесят. Седые волосы уложены в безупречную прическу, аккуратно подстриженная борода и роскошный светлый, почти белый костюм. Доктор Синклер сидел в кресле.

По кабинету директора прокатился общий изумленный вздох.

— Добрый день, молодые люди и вы, директор Такимура. Узнав о выдающемся успехе школы Накатоми, этот сеанс связи я решил провести лично. Мне не терпелось познакомиться со всеми вами. Я вижу, все в сборе, — он мягко улыбнулся, — и какие прекрасные лица! Прежде чем вы начнете подписывать и отправлять ваши документы, хочу пожелать всем удачи. Не думаю, что с канцелярией возникнут какие-то проблемы. Это новейшая программа со множеством функций. Заменяет целую армию секретарей. Я лично ее придумал. Не волнуйтесь и помните — технопарк Эден ждет вас с большим нетерпением. Всего хорошего.

Доктор Синклер помахал всем рукой, и картинка погасла. Вместо нее пошла заставка, а затем появились те самые тексты, о которых предупреждал директор Такимура. На долю Максима выпало: «Однажды мудрецу Джуан Цзы приснилось, что он красивая бабочка. Проснувшись, он стал размышлять. Кто он? Джуан Цзы, которому приснилось, что он красивая бабочка, или же красивая бабочка, которой сейчас снится, что она — Джуан Цзы?»

Громов старательно переписал текст. Держать в руках ручку он давно отвык, буквы выходили неровными и корявыми. Максим украдкой огляделся. Похоже, все испытывали те же самые затруднения. Кроме Карлы Маэлз. Ее кистевой имплантант имел функцию каллиграфического письма.

Дэз, похоже, досталась самая короткая фраза. Максиму показалось, что всего в одну строку. Во всяком случае, она первая закончила с писаниной.

Проверив, нет ли ошибок, Громов отправил образец почерка в Эден.

Экран мигнул. Несколько секунд висела эмблема технопарка. Потом появился синий прямоугольник. Громов положил на него правую ладонь. По прямоугольнику пробежала яркая светящаяся полоса. Появилась надпись: «Сканирование завершено». Максим тут же отослал и этот файл.

На сей раз эмблема висела на экране долго, минут пять. Всем сидящим за столом они показались вечностью. Радович нервно дергал ногой. Дэз сидела сгорбившись и ковыряла ногти. Карла с преувеличенным интересом разглядывала свою ладонь. Сонг Ким-Дук ожесточенно грызла кончик тачпена. Чарли скрестил руки на груди, положил ногу на ногу, откинувшись на спинку стула, и тупо, почти не моргая, смотрел на сенсорный экран.

Наконец у всех одного за другим стали загораться зеленые сигналы: «Параметры приняты». Их сменила надпись: «Вашему делу присвоен номер…» Максиму достался № 4242.

— Куратор Шульц прислал характеристики? — вполголоса спросил директор Такимура у администратора Варгес.

Громов краем глаза заметил, что та отрицательно мотнула головой.

Директор посмотрел на часы. Оставалось всего двадцать минут. Максим почувствовал неприятный холодок в спине. Нет, не может все в последний момент развалиться! Если куратор был с Олафом, то Свенсен уже наверняка ему все рассказал… Громов посмотрел на Дэз. Та выглядела спокойной. Быстро просматривала и подписывала документы. Пожалуй, только сидела слишком прямо. Будто в корсете.

Дверь кабинета тихо отворилась. Быстро вошла личностный аналитик Мамбата и передала администратору Варгес диск.

Та вставила его в свой компьютер, и через секунду на экране Громова появилась его дисциплинарная характеристика. Уже с первых строк стало ясно, что куратор Шульц не поскупился на предупреждения.

«…Сложный характер… Скрытность… Высокомерие… Нет контакта с семьей… Почти все качества потенциального преступника».

Максим едва различил тихий разговор директора с личностным аналитиком:

— Почему так долго?! Я тут с ума схожу! — возмущался господин Такимура.

— Простите… Куратор прислал мне характеристики около четырех. Но они совершенно не годились. Куратор указал, будто часто замечал у Громова и Кемпински красные от напряжения глаза. Якобы это говорит о том, что ночью они в Сети. Значит, потенциальные хакеры. И такой чуши на каждого по целой странице! Я заставила его переделать. Он сопротивлялся. Пришлось пригрозить аттестационным разбором. Слава богу, до него дошло, что если эти его домыслы увидит начальство — ему не поздоровится. Выдал другие. Они только что пришли. Тоже не слишком положительные, но все же…

Администратор Варгес объявила:

— До конца передачи документов осталось пять минут. Следите за временем.

Максиму осталось просмотреть лишь суммарную статистику ошибок в операциях за пять лет обучения. Оказалось, что в этом году она составляет меньше 9 %. Обрадовавшись такому результату, он поставил подпись и нажал «отправить».

Разогнувшись и с наслаждением встряхнув уставшую руку, посмотрел на Дэз.

Она тоже разобралась со своими бумагами и просто сидела, довольно улыбаясь.

Часы показывали 17:58. Еще две минуты, и все. Документы уйдут в канцелярию. Они в полном порядке. Значит, останется лишь дождаться подтверждения, и уже послезавтра они будут в лучшем технопарке мира.

Громов впервые задумался, какие громадные возможности перед ним открылись.

Внезапно дверь содрогнулась, с такой силой ее кто-то дернул.

— Стойте!

В кабинет влетел взъерошенный, красный и вспотевший от бега куратор Шульц. Он потрясал кипой каких-то бумаг.

— Остановите отправку дел Громова и Кемпински! — выпалил он. — Я имею доказательства, что оба они хакеры! Я привез протокол допроса ученика Свенсена! Он готов повторить свои обвинения в присутствии дисциплинарной комиссии!

Директор и администратор Варгес беспомощно переглянулись.

Максим и Дэз оцепенели. Их взгляды быстро перебегали с куратора Шульца на часы. Всего минута осталась! Не может все закончиться вот так!

Личностный аналитик Мамбата поднялась со своего места.

— Ученик Свенсен в настоящий момент находится под следствием по подозрению в многочисленных компьютерных преступлениях. Параграф седьмой четвертой статьи. Так что до тех пор, пока вашего свидетеля не оправдали или же он не отбыл наказание целиком, его показания против других учеников не имеют силы, — медленно и спокойно сказала она. — Так что вам, куратор, придется подождать. Да и время, — она показала на часы, где цифры 17:59:59 сменились спасительными 18:00:00, — вышло.

Мамбата улыбнулась куратору Шульцу так мило и дружелюбно, что тот позеленел.

— Вам это с рук не сойдет! — прокричал он. — Я потребую разбирательства! Я докажу, что был прав!

Директор Такимура грозно поднялся из своего кресла.

— Куратор, не забывайте, где вы находитесь, — сурово сказал он. — Завтра же утром я намерен обратиться к вашему руководству с требованием отозвать вас из школы Накатоми. А сейчас покиньте мой кабинет. Немедленно!

Шульц гневно сверкнул безумными от гнева глазами, развернулся на негнущихся ногах и вышел, процедив сквозь зубы:

— Вы еще пожалеете!

* * *

Инспектор Идзуми остановил запись и увеличил лицо куратора. Его искажал гнев, но Шульц почему-то перестал казаться мне отвратительным. Скорее жалким.

— Он изо всех сил цепляется за свою веру в то, что система поможет ему выжить, — сказала я, обращаясь к Тени.

Инспектор, решив, что разговаривают с ним, ответил:

— Он достаточно умен, чтобы понять правду, но недостаточно силен, чтобы ее принять. Кстати, тот человек, что украл информацию из вашей головы, — он кто?

— Подонок, — процедила я сквозь зубы.

— Это понятно, — отмахнулся инспектор. — В смысле, на кого он работает?

— На себя.

— Умный, подонок… — во вздохе Идзуми прозвучали нотки зависти.

— Все едем в гараж Дэз! — огрызнулась я. — Лунатик, передай по дороге оставшиеся видеоархивы. А вы, инспектор, внимательно смотрите по сторонам!

Если бы Роджер оказался сейчас в поле моего зрения, я бы, пожалуй, задушила его голыми руками.

Правда о Митцумото Токахаши

Стоя на самом верху широкой белой лестницы на входе в Накатоми, Максим, Дэз и Чарли держали в руках одинаковые конверты. В них было всего лишь по одному небольшому листку. Уведомление, что они приняты в Эден, с номером их личного дела и номером брони на авиабилет до Франкфурта. Там общий сбор всех поступивших. Оттуда чартер доставит всех к месту назначения. По соображениям безопасности никто не знает, где именно находится технопарк Эден. Даже его выпускники не имеют представления, в какой части света их школа.

Пару секунд они молча смотрели друг на друга, а потом Громов и Кемпински одновременно закричали:

— Уррааааа!!!

Они прыгали и скакали вокруг Чарли, который только хлопал глазами. Потом Спаркл тоже начал смеяться и прыгать вместе с ними.

— Нас приняли! Мы приняты! — повторяла Дэз, размахивая своим конвертом.

Потом все твое обнялись и уперлись друг в друга лбами. Чарли поднял голову к потолку, вытянул тощую шею и издал восторженный вой:

— А-у-ууууу!

Максим и Дэз присоединились к нему:

— А-уууууу!

Потом все трое рассмеялись и наконец чуть успокоились.

Рядом были другие избранники.

Милош Радович держал свой конверт на ладони как диковинную птицу и тупо смотрел на него, словно никак не мог понять — кажется ему это или происходит на самом деле.

Карла Маэлз тихо плакала у одной из белых колонн, прижимая к груди уведомление и перечитывая его снова и снова.

Только Сонг Ким-Дук не проявила никаких эмоций. Она молча сунула конверт в сумку, словно это было самое обычное письмо, и ушла.

Дэз первой обрела способность ясно мыслить:

— Надо торопиться! Быстрее домой, забрать вещи, а оттуда в аэропорт. Мне еще сигнализацию наладить надо! Я помчалась! Пока! Увидимся в Нарита!

Подхватив свои вещи, Кемпински убежала так быстро и легко, как умела одна она. Казалось, она даже ступеней не касается.

Чарли восхищенно глядел ей вслед, застыв, как сфинкс.

— Я тоже поеду, — Максим перекинул рюкзак через плечо. — Надо успеть сдать ключи от квартиры. Она же мне больше не понадобится.

— А? Что? — очнулся Спаркл. — А… Квартира. Хорошо. Увидимся в аэропорту.

Громов широко улыбнулся, он никогда в жизни не чувствовал себя таким счастливым.

— Это новая жизнь, Чарли. Понимаешь?

Спаркл тоже улыбнулся каким-то своим собственным мечтам и надеждам.

— Да, Макс. Понимаю.

Громов сделал шаг, чтобы уйти. Вдруг Чарли окликнул его:

— Слушай, Макс, я давно хочу спросить тебя… О Дэз… — Он замялся и покраснел. — Ты… Тебе…

— Что? — непонимающе переспросил Громов.

— Ладно. Ничего. Извини.

Чарли смешался и сделал шаг назад.

— Точно? — переспросил Максим.

— Да. А вот и Барроуз, — Спаркл показал на машину, что приехала за ним. — Еще увидимся сегодня.

Громов пожал плечами, и они со Спарклом стали спускаться, двигаясь в разные стороны. Чарли — к роскошной черной машине, на которой его возил дворецкий, а Максим направился на платформу скоростных поездов.

Остановившись у предпоследней скамейки, он поправил рюкзак, сунул руки в карманы и глубоко вздохнул. Во рту тут же появился легкий привкус гари. К вечеру концентрация смога в городе увеличивается в десять раз. Во всех медиа советуют как можно реже бывать на открытом воздухе.

Неожиданно кто-то тронул его за плечо.

Макс обернулся.

— Митцу! — радостно воскликнул он.

Тот виновато опустил голову.

— Прости меня, Макс… — тихо сказал он. — Я… я… я должен тебе кое в чем признаться. Понимаешь… Я… я… только прикидывался вашим другом. На самом деле я страшно завидовал тебе, что ты такой умный, что у тебя такая способность к концентрации. Я ночами не мог спать — все думал: ну почему так несправедливо? Если бы у меня были твои способности, я бы уж точно попал в Эден, стал бы известным инженером, всю жизнь отдал бы работе. Мне это нужно! А тебе ведь нет… Я видел, что ты даже не стараешься, чтобы получать такие оценки! Сидишь ночами в Сети, возишься со своим роботом… Таски делаешь на переменах или по дороге. Тебе достаточно просто сконцентрироваться на уроке — и ты все понимаешь. Тебе все так легко! И Дэз тоже! А Чарли… Видишь, ему вообще ничего делать не пришлось! Его отцу ничего не стоило отдать миллиард, чтобы еще один Спаркл поступил в Эден. Как же! Все Спарклы должны закончить Эден.

— Митцу… — сердце Громова съежилось от жалости.

— Не перебивай, — жестом остановил его тот. — Я должен рассказать тебе все как есть. Чтобы попасть в Накатоми, я, сколько себя помню, занимался с учителями. У меня всегда были уроки. Вы приходите домой и играете, а у меня есть полчаса, чтобы поесть, принять душ и переодеться, потому что начинают приходить домашние учителя, чтобы делать со мной таски! Ты даже представить себе не можешь, как много для меня значит Эден. Для всей моей семьи это была бы огромная честь. А ты… ты же лотек!

Макс вздрогнул, словно его обожгло лазерным хлыстом.

— Твоя семья не будет тобой гордиться, — продолжил Токахаши, — скорее наоборот. Они тебя еще больше возненавидят! И про Дэз я все знаю. Ее отец тоже лотек… Он работает на заводе «Морган Стил». Я узнавал. Вам обоим не нужен Эден! Просто по этому дурацкому квантовому закону случайностей вам достались способности, которые вам даже не нужны! Это так несправедливо, Макс! Это ужасно несправедливо!

Лицо Митцу покраснело и исказилось от боли. В глазах выступили слезы.

Хотя у Громова в этот момент было ощущение, что он вампир из игры «Ночной охотник», которому в грудь вонзили осиновый кол и поворачивают, Максим ответил спокойно:

— По квантовому закону то, что ты видишь, чувствуешь и знаешь, — всего лишь картинка в твоем сознании. Изменится сознание — изменится все остальное.

Токахаши опустил голову. Потом сделал шаг назад, развернулся и медленно побрел прочь. Пройдя метра полтора, остановился. Задумался. Потом вернулся.

— Прости, что я назвал тебя лотеком, Макс, — сказал он тихим дрожащим голосом. — Я… просто я так завидовал тебе. Иногда даже мечтал в тебя превратиться. Знаешь, как в «Похитителях душ»? Чтобы обрести чьи-то свойства, например мага, надо его сначала убить. Я… я часто… часто стрелял в тебя на Сетевых аренах. Почти всегда, когда ты не мог понять, кто в тебя попал и откуда был выстрел, — это был я.

Громов крепко сжал челюсти.

— Уходи, Митцу, — процедил он. — Уходи сейчас.

— Я подумал, что должен сказать тебе правду, — попытался оправдаться Токахаши.

Макс уставился на него своими черными, вспыхнувшими, как угли, глазами:

— Зачем? Я все больше убеждаюсь, что о тех, с кем сблизился, правды лучше не знать!

На платформе поднялся сильный ветер. В мгновение ока серебристый поезд подлетел к станции и замер. Двери открылись. Громов пошел в дальний конец вагона, ни разу не обернувшись. Только он сел — двери закрылись. Макс несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь сдержать дрожь в руках и предательское пощипывание в глазах и носу. Подавив наконец желание заплакать, он вынул из рюкзака домашний ноут, открыл его и принялся усердно изучать неизвестный вирус, атаковавший Образца.

* * *

До выхода осталось не больше часа.

Максим сложил в отдельную коробку все, что осталось от робота. Потом начал вытаскивать один за другим ящики стола и вываливать их содержимое прямо на пол.

Затем Громов вытащил из-под стола мусорное ведро и уничтожитель дисков, поставил рядом с горой имущества, сел рядом и занялся сортировкой.

Глубоко вздохнув, отправил в пасть уничтожителя все диски с «кряк-кодами». Следом полетели архив и весь хакерский софт личного изготовления.

Несколько дисков с игровыми настройками, архив школьных работ, электронные энциклопедии, цифровые книги — заняли место в четырех больших пластиковых боксах.

Сверху Громов положил свой личный ноут и все «железки» от него — внешние приводы, смарт-карты, антенны, сенсорные перчатки, видеоочки и так далее.

Личные вещи Максима, вроде белья и зубной щетки, уместились в одном из карманов рюкзака.

Кроме школьной формы у него были пара джинсов, одна рубашка, серая спортивная куртка на молнии и с капюшоном да короткий черный плащ. Все это он надел на себя. Убрал документы, кредитку и уведомление из Эдена во внутренний карман, застегнул его.

Потом сел за опустевший стол, взял лист бумаги и конверт.

Я перевелся из Накатоми в школу технопарка Эден. Не могу дать адрес. Вы, наверное, знаете почему. Но все же на всякий случай напомню. В целях безопасности местоположение технопарка Эден тщательно скрывается. В данный момент я даже не имею представления, на каком он континенте. Как только узнаю, каким образом там осуществляется связь с внешним миром, — сразу сообщу. У меня все хорошо.

Ваш сын Макс.

Шлепнув сверху международную марку, Громов запечатал конверт. Его родители не пользуются электронной почтой. Поэтому когда письмо найдет родителей в лотек-пространстве, Максим уже, скорее всего, начнет учиться в новой школе.

Оставался последний шаг — попрощаться с ненавистной темно-синей формой Накатоми. Громов аккуратно повесил ее на штатную вешалку со штрих-кодом. Брюки, обе рубашки, сверху пиджак и галстук. Аккуратно положил все в черный чехол. Затем быстро и с наслаждением закрыл молнию. Сверху прикрепил наклейку с адресом и несколько марок для городских бандеролей.

Как только Громов сдаст ключ и подпишет отказ от дальнейшего найма, сюда придет робот-уборщик. Он выбросит мусор, все помоет, пропылесосит и продезинфицирует, затем отнесет в почтовый пункт оставленные письма и бандероли. Скорее всего, завтра же утром квартирку займет другой жилец.

Максим взял сумку, подошел к двери. Последний раз обернулся на пороге, посмотреть, не забыл ли чего.

— Вот и все, — тихо сказал он сам себе.

Сделав глубокий вдох, словно собирался нырять, открыл дверь и вышел в коридор.

Еще одна дверь в его жизни закрылась навсегда.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ЭДЕН

Закон квантовой подлости

— Где гараж? — спросила я, глядя на пустой прямоугольник меж старых бетонных высоток в центре города. — Где само здание?!

Вместо дома, где был гараж Дэз, мы нашли пустоту. Совершенно пустое и весьма ценное место под застройку! О чем уже успели вывесить объявление. Мэрия Токио проводит аукцион послезавтра.

Инспектор Идзуми нервно моргал. Похоже, он не мог поверить своим глазам.

— Что вы молчите?

На секунду у меня возникло чувство, что мы проспали выход в Сеть и теперь стоим на одной изарен.

— Я не знаю! — крикнул в ответ инспектор.

Он вызвал кого-то из своего управления.

Не буду пересказывать его монолог. Идзуми использовал такие слова и выражения, что ни один протокол их не выдержал бы. Коротко — инспектор поинтересовался, как здание в сорок этажей высотой могло исчезнуть полностью, оставив после себя только светлый прямоугольник на асфальте.

— Вы там здания недосчитались? — поинтересовался Лунатик у меня в «ухе». — Ничего себе! У нас тут тоже кое-что пропало…

— Что? — крикнула я.

— Время, — последовал загадочный ответ.

— Что? — не поняла я.

— Время. Со всех видеоархивов исчезли даты и время. Мы не сразу заметили. Их не было еще вчера…

— То есть ты хочешь сказать, что теперь нам могут сунуть любой видеоотчет в середину тома и мы не будем знать, оттуда он или нет?!

— Именно. Теперь Громов может снять художественный фильм о себе, порезать на куски, смешать с нашими базами, и мы ни в жизнь не разберем, где архив, а где комиксы.

— А что технический отдел?

— Отправлен под трибунал в полном составе пять минут назад.

Не знаю, сколько я молчала, тупо глядя на зияющую пустоту перед собой. Потом спросила упавшим голосом:

— Еще новости есть?

— Сплетни скорее.

«Сплетнями» Лунатик называет выводы других аналитиков на основе чьих-то тестов.

— Вот послушай! — Тень начал читать: — «Ученик Громов страдает распространенным "синдромом дикобраза". Это синдром назван так в честь вымерших зверьков. Они были защищены от всех видов хищников длинными твердыми иглами. Но из-за этих игл дикобразы оставались совершенно беззащитными перед холодом. Если температура их среды обитания падала ниже допустимого для них предела — дикобразы из-за игл не могли прижаться друг к другу и согреться, как это делали другие животные, и погибали от переохлаждения. Люди, страдающие синдромом дикобраза, остро нуждаются в межличностном контакте, но ни с кем не могут сблизиться»…

— И что это нам дает? — перебила я.

— Ничего, — последовал гениальный ответ, — просто любопытный штрих к портрету…

— Супер, — зло ответила я и отключилась.

Может, и я тоже, как весь остальной улей, делаю вид, что все в порядке? Будто бы маниакально гоняюсь за Громовым, закачивая в свою память октобайты видеоархивов, но на самом деле просто боюсь признаться себе, что нам его никогда не поймать.

Лунатик вызвал меня снова, словно почувствовал мое уныние.

— Не отчаивайся раньше времени, Алиса, — сказал он. — Ты сможешь его найти. Кстати, только что получили результат спектрального анализа записи из гостиницы. Там действительно был человек. Он воспользовался фотонным отражателем, поэтому камеры и не смогли его засечь.

«Роджер, я тебя убью!» — подумала я, но, по счастью, удержалась от гневного возгласа.

Как-нибудь, когда будет время, я расскажу вам печальную историю своих отношений с Роджером. Скажу только, что однажды я нашла на столике записку: «Мы могли быть счастливы вместе, но ты все испортила. Ты такая упрямая, Алиса. Твои амбиции тебе дороже всего на свете». Благородный пафос не помешал Роджеру украсть кое-что из моего личного оборудования. В том числе фотонный отражатель. Редкая штука контрабандного происхождения. Я не могла заявить, что у меня ее украли, потому что пришлось бы рассказывать, где я ее взяла. Было бы довольно трудно объяснить, почему правительственный агент по охоте на людей встретилась с Ченгом Паяльником и не задержала его…

Кстати, о Ченге. Кое-что из его игрушек мне бы сейчас очень помогло. Я огляделась в поисках общественного портала — биофона-автомата с функцией выхода в Сеть. Не при инспекторе же звонить Ченгу!

Тем временем Лунатик вызвал меня еще раз:

— Посмотри, Алиса, здесь у нас начинается первая путаница. Записи Эдена перетасованы, как игральные карты. Метасканер же упрямо выдает отчет, что по косвенным признакам — одежда людей, даты на журналах, время года, время суток, часы, случайно попадающие в кадр, — хронология соблюдена.

— Ясно, — кивнула я. — Так что со зданием? Вы узнали, куда мог деться небоскреб довоенной постройки?

— Мы над этим работаем, не все сразу. Поезжай пока в Накатоми.

Я медленно обходила периметр, очерченный мелом. Когда дом был здесь, на этом самом месте находился гараж Дэз. Гладкие серые бетонные плиты… и больше ничего.

— Бред какой-то! Лунатик, направь сюда группу со всеми анализаторами, какие у нас только есть! Пусть ищут!

— Что? — последовал вполне резонный вопрос.

— Все! — огрызнулась я. — Любую подозрительную молекулу нездешнего происхождения! Что-то, чего тут быть не должно!

— Хорошо. Пока вы едете в Накатоми, я начну передачу тебе архивов с потерянным временем. Пусть Идзуми следит за твоим состоянием. Подключайся к нейролингве. Ох… мне тебя жаль!

* * *

Чарли и Дэз стояли у регистрационной стойки. Кемпински, увидев Максима, помахала ему рукой. Громов подошел и поставил сумку на пол.

— Никак не могла решить, без чего не смогу жить, — сказала Дэз. — В конце концов решила, что возьму только компьютер. Больше ничего. Так что если у тебя будет что-нибудь лишнее, могу взять это себе.

Чарли бросил виноватый взгляд на свой огромный дорожный саквояж из дорогой черной кожи. Масла в огонь подлила регистратор, кивнув на сумку Спаркла:

— Шикарная вещь, — сказала она, — сейчас таких уже не делают. Довоенная?

Чарли кивнул и покраснел.

Поднявшись на борт «Боинга», Максим, Дэз и Чарли обнаружили, что им достались очень удачные места. Три кресла в самом начале второго салона. Можно было свободно вытянуть ноги.

Громову досталось место у окна, Дэз у прохода, а Чарли между ними.

Сев в кресло, Громов настроил его на максимальную мягкость. Воздушные камеры в обшивке едва слышно вздохнули, и Максим плавно погрузился в некое подобие облака. Вялым, ленивым движением пристегнулся. Посмотрел в иллюминатор. Над летным полем висела непроглядная темень. Видны только красные лампочки полос.

Дэз читала дайджест. Спаркл заглядывал ей через плечо.

Самолет мгновенно сорвался с места и уже через несколько секунд взмыл в воздух.

Максим взял из ящика под сиденьем теплый плед, накрылся и уснул прежде, чем погасли предупреждающие табло в салоне.

* * *

В глаза Громову бил яркий свет. Хотелось закрыться от него рукой, но рука почему-то не слушалась. Очень хотелось ее поднять, но никак не получалось. Тогда Макс попытался отвернуться — и тоже не смог. Он чувствовал свое тело, но не мог пошевелить даже пальцем ноги, словно застыл в пене безопасности.

Яркий свет исчез.

Стало темно.

Темнота сменилась плотной сероватой пеленой, похожей на клубы густого прибрежного тумана.

Потом впереди забрезжила желтоватая точка. Она сместилась влево, потом вправо. Снова влево.

— Он приходит в себя, — сказал незнакомый голос. — Позовите доктора Синклера. Прекратите подавление мозговых волн. Начинайте восстановление естественных рефлекторных цепей. Промойте ему глаза, я попытаюсь восстановить работу сетчатки. Будем надеяться, что фотонный шок не причинил ему особого вреда.

Громов почувствовал, как в глаза полилось что-то приятно-прохладное. Потом — яркая вспышка света. Она рассеялась в замысловатый объемный лазерный узор. Он все приближался и приближался, а затем стремительно прошел прямо через голову Макса.

Громов инстинктивно зажмурился и только после этого понял, что все это время лежал с широко открытыми глазами.

Слегка приподняв веки, он огляделся. Увидел рядом мужчину в белом костюме с маской на лице.

— Где я? — собственный голос прозвучал сипло и отдавался в ушах.

Вместо ответа мужчина повернулся и показал Максиму три пальца.

— Сколько пальцев видишь?

— Три, — машинально ответил Громов.

— Как тебя зовут?

— Максим Громов.

— Какой сейчас год?

Тут Макс понял, что этого он не знает. Доктор, не дождавшись ответа, промычал «угу» и что-то чиркнул в блокноте. Потом снова начал спрашивать:

— Где находишься, понимаешь?

Макс отрицательно качнул головой.

— Что последнее помнишь?

В этот момент Громова будто обожгло изнутри. Перед глазами мелькнуло лицо девушки, в ушах раздался ее дикий крик: «Осторожно!», затем в незнакомку ударил яркий белый луч света, и все рассыпалось, как зеркало, в которое попала пуля.

— Помнишь что-нибудь? — доктор внимательно воззрился на Макса.

Что-то в выражении глаз врача Громову не понравилось. Следуя интуитивному порыву, Макс отрицательно мотнул головой.

Доктору это почему-то понравилось.

— Чудненько, — сказал он и снял маску. — У вас, Громов, фотонный шок. В связи с этим изменение сознания. Вы утратили часть воспоминаний и ориентацию во времени. Будем надеяться, что не навсегда. В любом случае — это хороший урок для вас. Если тех, кто обучается в Эдене первый год, не допускают к экспериментам с квантовой установкой, значит, на то есть причины помимо занудства администрации. Надейтесь и уповайте, чтобы память к вам вернулась. Иначе придется поступать в школу заново. Ай-яй-яй, Громов. Я-то думал, вы наконец выучите семь ступеней адаптации кибергена. И что? Когда передо мной забрезжила надежда принять-таки у вас этот злосчастный экзамен и забыть его как страшный сон, — вы получаете фотонный шок. Знаете, иногда мне начинает казаться, что квантовый закон случайностей обладает своеобразным чувством юмора. Я даже начинаю думать, что Аткинс должен был назвать его законом квантовой подлости.

— Я в Эдене? — спросил Громов.

— Пока что да, — загадочно ответил говорливый доктор, надев тонкую эластичную перчатку с небольшими металлическими кружками на кончиках пальцев.

Тут Макс заметил рядом с врачом огромный прозрачный экран. На нем было восемь секторов вроде обычных черных матриц мониторов, где быстро сменяли друг друга странные цветные картинки с буквами и цифрами. Доктор быстро дотрагивался до них металлическими кружками — они менялись, увеличивались, выскакивали таблицы.

— Угу… угу… — повторял врач, потом снова повернулся к Максу: — Ну, Громов, плохие новости. Я просканировал вашу память и не нашел в ней ни одного целого паттерна за последние восемь месяцев. Учитывая, что семестр уже заканчивается… Дело движется к годовым экзаменам, да будет вам известно. В общем, вы по уши в неприятностях. Да-а-а… — грустно протянул он. — Признаюсь честно, нам будет очень жаль вас потерять. Вы способный ученик. Не в моей области, но все равно очень способный. Ваше участие в проекте «Моцарт» было очень значительным. А ведь «Моцарт» — это… — доктор закатил глаза. — Это ого-го! Переворот в хайтек-технологиях. Искусственный интеллект, обладающий самым ценным в нашем неопределенном квантовом мире — интуицией, способностью к концентрации и, о чудо, фантазией! — Доктор воздел руку вверх и указал пальцем в потолок. — В общем, есть надежда, что если даже вы завалите годовые экзамены, вас не отчислят. Я бы на месте доктора Синклера подумал о снисхождении. Со своей стороны обещаю рекомендовать не выгонять вас, а оставить на второй год. Может, память к вам и вернется.

Громов с удивлением смотрел на этого странного человека, который только что сообщил ему целый ворох невероятных новостей. Во-первых, Макс уже, оказывается, отучился в Эдене почти год. Во-вторых, скоро экзамены, которые он точно не сможет сдать, потому что ни черта не помнит. В-третьих, Громов, как выяснилось, участвует в каком-то проекте века…

Чувство было странным. Доктор вел себя так, что было ясно — Громов его знает, и довольно неплохо. Однако сам Максим видел перед собой всего лишь немного эксцентричного, совершенно незнакомого врача.

— Неужели вы меня совсем не помните? — спросил вдруг тот с некоторой обидой. — Невероятно! На всем хайтек-пространстве планеты вы, ученик Громов, должно быть, единственный человек, который меня не знает! Я — доктор Льюис, ваш профессор киберорганики, руководитель факультета бионики. Ваш ежедневный кошмар и головная боль, ужас невыполнимых заданий, злой гений причудливых законов матери-природы, непостижимых для вашего техничного ума.

Доктор выжидающе вытаращился на Максима, потом сложил руки на животе и насупился.

— Неужели правда не помните?

— Извините… — смущенно пробормотал Громов, пытаясь сдержать улыбку.

Тут за спиной доктора Льюиса появились какие-то люди. Один из них был высоким, с ясными голубыми глазами, седой головой и бородой.

— Ох, доктор Синклер, — профессор киберорганики тут же вскочил, — простите, я не услышал, как вы вошли.

Максим изумленно смотрел на гостя.

— Вы… вы…

Это был доктор Синклер, директор Эдена собственной персоной!

— Видимо, его воспоминания о вас старше последних восьми месяцев, — тут же заметил доктор Льюис и скромно ткнул пальцем в один из квадратов на экране.

Доктор Синклер повернул голову, внимательно посмотрел на квадрат и задумчиво погладил бороду. Потом посмотрел на Громова, доброжелательно улыбнулся, а потом нахмурился. Заговорил же довольно строго.

— Я рад, что вы живы, здоровы и остались в своем уме, — сказал он. — Но ваш поступок от этого не становится менее возмутительным. В этом есть определенная доля моей вины. Я слишком много позволял вам, молодой человек, считая, что гениальность имеет право на некоторые привилегии. Однако не учел, что вы еще слишком молоды и не понимаете, что чем больше у вас способностей, тем больше должны быть ваши ответственность и сознательность.

Тут доктор Синклер замолчал и внимательно посмотрел изумленному и краснеющему Максиму в глаза. Громов уже понял, что чем-то крупно провинился, что-то нарушил и через это пострадал, но вспомнить, о чем идет речь, не мог совершенно. Было ужасно стыдно, не по себе и тревожно.

Директор повернулся к доктору Льюису:

— Он действительно не помнит, что произошло?

Тот ткнул пальцем в один из экранов. Там побежали странные картинки — на черном фоне мелкие, едва заметные цветные крапинки. Врач покачал головой:

— Все, что осталось от паттернов памяти последних месяцев. Я, конечно, постараюсь восстановить хоть что-нибудь, но обещать не могу.

— Когда вы сможете точно сказать, в каком состоянии теперь его способности? — доктор Синклер сложил руки за спиной.

— Не раньше завтрашнего вечера. Действие фотонного шока еще достаточно сильно. Мозг нестабилен.

— Хорошо… — задумчиво протянул директор и снова повернулся к Максу: — Раз уж вы ничего не помните, я вам расскажу. Вы, молодой человек, желая проверить одну из своих гипотез, самовольно проникли в квантовую лабораторию и запустили квантовый генератор. Что произошло дальше, мы пока не выяснили. Но доподлинно известно, что одна из квантовых пушек, которые мы используем для передачи сверхмалых частиц на большие расстояния, выстрелила, пропустив довольно существенный заряд фотонов прямо через вашу голову.

— Я? Я… Я даже не знаю, что сказать, директор Синклер… — смущенно пробормотал Макс. — Мне, наверное, должно быть очень неловко, но… Видите ли… Я ничего не помню, поэтому…

— Да-да, — немного раздраженно прервал его директор. — Это мне ясно. Думаю, нам всем, и вам самому в первую очередь, должно быть, очень хочется выяснить, что именно заставило вас, Громов, лезть в квантовую лабораторию. Но я предлагаю сосредоточиться на другом. Вы должны постараться сдать годовые экзамены и восстановить в своей голове все, что связано с проектом «Моцарт». Доктор Льюис, я надеюсь…

— Да-да, — поспешно закивал тот, — разумеется, все, что в моих силах. Мне даже интересно поработать с таким… м-м… нестандартным случаем. Я рассказывал вам о своей гипотезе, как квантовый закон действует в отрицательном времени?..

— Не сейчас, друг мой, — мягко, но решительно остановил его директор. — Громову нужен магнитный сон, покой, интенсивная восстановительная терапия. Задействуйте все средства.

— Хорошо, мы поместим его в барокамеру на несколько дней, — доктор Льюис быстро пробежал пальцами по экрану. — Спокойного магнитного сна, ученик Громов!

Макс на секунду почувствовал невесомость, будто под ним открылся люк и тело провалилось в бездонную темную шахту.

«Как все странно… Этого не может быть… Это все сон… Не было года…» — мысли пролетели в голове вихрем.

Потом сознание отключилось.

* * *

Когда Громов проснулся, то машинально приложил руку к голове, зевнул и открыл глаза. «До чего же странный сон приснился», — подумал он и, как обычно делал, осторожно высунул ногу из-под одеяла, чтобы нащупать холодный край лестницы, по которой можно спуститься с кровати.

Однако ничего похожего не обнаружилось. И тут Макса подбросило! Он уже не в Токио! Это не его квартира! Это Эден! И с Громовым только что говорил доктор Синклер!

Он лежал в отдельном медицинском боксе, совсем небольшом. Кровать оказалась открытой барокамерой. Ее прозрачный верх был поднят и висел под потолком наподобие балдахина. Справа огромное окно с автозатемнением. Свет, проходивший сквозь него, струился мягко, как предзакатные солнечные лучи. По бокам огромные стойки с разной аппаратурой.

Макс опустил глаза и увидел, что рядом с барокамерой в кресле сидит Кемпински с персоналкой на коленях. Ноут был таким тонким и казался таким легким, что больше походил на титановую папку для бумаг, чем на компьютер. Дэз отставила его на стол с радостным возгласом:

— О Макс, наконец-то ты проснулся! Боже, как ты всех напугал! Ты меня узнаешь?

— Да, — кивнул Громов. — Слушай, Дэз… Мне сказали, кажется, доктор Льюис, что мы тут уже два семестра. Неужели это правда?

Кемпински посмотрела на него с явной жалостью.

— Боже мой… — она покачала головой, приложив ладонь к щеке. — Ты в самом деле ничего не помнишь! Нас предупредили, что паттерны памяти за последние восемь месяцев почти полностью разрушены. Но я даже представить не могла, что такое возможно! То есть теоретически, конечно… Я представляю, как это могло случиться…

— И как же? — грустно улыбнулся Громов.

— Ну… Фотоны могут выбивать и уносить с собой микрочастицы… Пушка квантового генератора выстрелила тебе в голову. Проще говоря, твои воспоминания унеслись вместе с потоком фотонов в открытый космос. Сейчас они, должно быть, где-то на полпути к Плутону. Это если совсем примитивно объяснять.

Громов беспомощно поглядел на Дэз.

— Мы это все прошли? — спросил он, приподняв брови.

— Еще в первом семестре, — печально качнула головой Кемпински. — Причем ты — с наилучшим результатом. Тебя потому и взяли в проектную группу «Моцарт», хотя она только для ученых. В крайнем случае старшекурсников.

Громов приложил руку к голове.

— Слушай… — он чуть поморщился от внезапно появившейся пульсирующей боли в виске, — я кое-что помню… Как выстрелила пушка. Там был еще кто-то. Вернее, была. Я не уверен… Я никак не могу вспомнить черты лица этой девушки. Но пушка стреляла не в меня, Дэз! Пушка стреляла в нее.

Кемпински смотрела на него непонимающе. Потом опустила глаза и сказала:

— Макс, мне очень жаль говорить тебе это… Ведь получается, ты помнишь только, как мы уезжали из Накатоми, да?

Громов кивнул.

— Так вот, потом все изменилось, — Дэз чуть нахмурилась. — Большую часть этого года ты с нами не общался.

— Я не общался с тобой и Чарли? — Макс резко привстал. — Не может быть, Дэз…

— Тем не менее это так, — Кемпински взяла со столика персоналку. — Смотри. Я записала для тебя кое-что.

Она включила запись и повернула к Громову экран.

Макс смотрел и не верил, что это может быть он! Судя по всему, дело происходило в столовой. Громов увидел, как он — важный и ужасно взрослый — появляется в компании таких же серьезных ученых. За столиком у прохода сидят Чарли и Дэз. Увидев его, Спаркл хмурится и отворачивается. Дэз сидит спокойно, будто ничего не происходит. А он сам, Макс, даже не повернув головы, степенно шествует мимо своих лучших друзей!

— Последние полгода мы даже не разговаривали, Макс, — грустно сказала Дэз. — Не веришь, смотри дальше.

Громов крепко зажмурился, открыл глаза и включил следующий фрагмент, потом еще один и еще. Везде отчуждение! Он ведет себя так, словно вообще не знает Чарли, не знаком с Дэз! И лицо у него все время как у настоящего зазнайки! Глаза сосредоточенные, нос и подбородок вздернуты кверху, грудь колесом, губы сжаты.

— Как это случилось? — хмуро спросил он.

— Ну… Просто тебе все говорили, что ты самый лучший и должен быть среди лучших, — Дэз пожала плечами, — и ты поверил. Вот и все. Как-то само собой получилось. Сначала тебя причислили к сверходаренным из-за коэффициента интеллекта и способности к концентрации сознания. Потом начался «Моцарт»… Мы пытались заговорить с тобой, подходили, приглашали встретиться — но тебе было все время некогда. Когда ты все же пришел на Кубок Эдена, чтобы поддержать нас — я была так рада! Ты не ходил на тренировочные игры, нам пришлось пригласить Радовича вместо тебя. Он мог пройти большинство арен, но «Вторжение» оказалось ему не по зубам. Мы уже отчаялись, решили, что нам точно не выиграть, и тут ты пришел. Милош все понял, он добровольно пошел на замену, не обиделся. Потому что он командный игрок, понимаешь? А ты… Я так надеялась, что после игры все наладится. Мы же победили! Мы выиграли Кубок Эдена, представляешь, Макс? — У Дэз выступили слезы. — А потом ты не пришел на день рождения Чарли… Он обиделся, сказал тебе об этом, а ты… Макс, ты уже к тому времени стал сам на себя не похож. Ты наговорил ему такого!

Дэз замолчала и прикусила губу.

— Что я сказал? — мрачно спросил Громов.

— Ну, что Чарли нечего делать, поэтому он изобретает обиды… Это все слышали. Ты при всех сказал, что за его поступление «Спарклз Кемикал» выдала Эдену грант на миллиард единиц всеобщей валюты…

— Я?! — у Макса в горле пересохло.

— А он не выдержал, сорвался и выдал, что ты так и остался лотеком, который изо всех сил пытается доказать, что это не так. В общем, вы подрались и больше не разговаривали.

Громов сел и уткнулся лбом в колени.

— Это просто наваждение какое-то, — пробормотал он. — Дэз, я не верю, что такое могло произойти! Я как будто только вчера вышел из своей квартиры в Токио! Я даже как мы попали в Эден не помню! А Чарли… Он знает, что со мной произошло?

— Весь Эден знает, — усмехнулась Дэз. — Но он слишком зол и обижен.

— Черт, это все равно что попасть в тюрьму за ограбление, которого не совершал! — воскликнул Макс.

— He совсем точная аналогия, — Дэз прищурила один глаз. — Ограбление-то было, просто ты не помнишь, как в нем участвовал. Помнишь нашего квантоника из Накатоми? Он как-то сказал, что сознание — всего лишь самодельная карта, которая совсем не обязательно соответствует местности. Твое состояние — частный случай этого правила.

Макс с тихим стоном грохнулся обратно на подушку и закрыл глаза руками:

— У меня сейчас голова от всего этого лопнет. Чарли! Не верю! Но ты ведь пришла, Дэз. Может, и он придет, когда поймет, что для меня этого года все равно что не было! Что думаешь?

Громов посмотрел на Дэз:

— Дэз?

Та выглядела странно. Она на мгновение замерла, а потом…

— Дэз! — воскликнул Макс, вскакивая и хватая Кемпински за плечи.

Однако его пальцы сомкнулись на пустоте! Образ Кемпински вдруг стал прозрачным, а сама она начала меняться! Вместо ее лица проступило… лицо той самой девушки, что Макс видел у квантовой установки! Он узнал ее по гладким волосам, собранным на затылке в хвост. Но она выглядела не как человек, а скорее как ожившая трехмерная телевизионная картинка.

Макс отпрянул назад, схватившись руками за край барокамеры.

— Кто ты?! Что здесь происходит?!

Девушка-телекартинка что-то кричала. Ее рот открывался, а по всему телу пробегали черно-белые полосы помех. Зарябило от ярко-зеленых точек. Вся картинка вокруг внезапно рассыпалась, как если бы все пиксели с поверхности монитора внезапно свалились куда-то вниз!..

* * *

Мы все еще стояли на пустом бетонном квадрате, откуда бесследно исчезло целое здание вместе с гаражом Дэз Кемпински.

— Что за комикс?! — крикнула я, как только передача данных завершилась. — Лунатик! Это не видеоархив. Это… это… чьи-то воспоминания! Я не понимаю режима кодировки! Что за…

— Не кричи, Алиса, — встревожился Лунная Тень. — Что не так? Почему ты вдруг решила, что это не архив, я отправлял тебе тот файл, что пришел от службы безопасности острова Эден. Там все законсервировано! Ничего нельзя изменить! Эден заражен. Только ненормальный полез бы туда, чтобы менять что-то в архивах.

Я потерла висок. Обычной головной боли не было.

— Не могу объяснить… Я… я как будто вижу его глазами! Понимаешь? Отчет шел не с камеры! Это были его собственные воспоминания!

В ответ Лунатик некоторое время молчал, в «ухе» зашуршало, потом произнес:

— Странно…

— Что опять? — мне стало почему-то страшно.

— Файла нет! — крикнул Тень. — Во время передачи он самоуничтожался!

— То есть…

— Алиса, тебя никто не слышит?!

Мы оба поняли, что единственная копия того, что я увидела, осталась у меня в памяти!

Трудно объяснить, что это означает. Запись является вещественным доказательством. Она не может быть утеряна. Потерять же ее теперь очень легко. Для этого мне надо просто забыть хоть что-то.

— Ближайшая лаборатория декодировки в Гонконге, — осторожно начал Лунатик.

— Черт… — я схватилась за голову. — Мы потеряем как минимум двое суток! Это если сможем найти самолет и сообщить, что летим туда немедленно! К этому времени я успею забыть кучу важных деталей.

Тут инспектор Идзуми тихонько тронул меня за локоть и произнес тихо, не шевеля губами:

— Мы тут не одни…

Только я услышала это — из-за поворота вылетели два черных мотоцикла. Один мотоциклист перекинул что-то другому…

— Якудза! Ложись! — заорал инспектор и дернул меня за руку с такой силой, что я едва не разбила себе лицо об асфальт.

Над нашими головами пропела тонкая струна лески с алмазным покрытием.

Я еще не успела в полной мере осознать, что происходит, а охота за моей головой уже началась!

Неожиданно я почувствовала странный холод в руках и ногах. Они немели. Дрожь распространялась по всему телу. Помимо моей воли в голове начали появляться… воспоминания! Я не могла их остановить!..

* * *

— Эй! Прилетели!

Максим едва разлепил глаза и тут же зажмурился от яркого света. Громов никак не мог понять, как Чарли оказался у него дома. Попытался пошевелиться и понял, что не лежит, а сидит. Наконец до него дошло, что они в самолете. И этот самолет летит во Франкфурт, к точке сбора всех вновь поступающих в Эден.

— Твой завтрак, — Дэз протянула ему коробку с остывшей едой. — Мы не смогли тебя разбудить. Что ты… Ты выглядишь как-то плохо… Тебя не тошнит?

— Тошнит, — буркнул Макс, потирая рукой пылающий лоб. — Кошмар приснился… Причем настолько реальный, что… Нет, это не передать.

— Я читал недавно историю о человеке, которому приснилось, что его сбила машина, — сказал Чарли. — Он говорил, что во сне все было настолько реально, что когда он проснулся — то у него обнаружили гематому во весь бок.

— Представляю, что бы сказал по этому поводу учитель Гейзенберг! — хихикнула Дэз и передразнила старого квантоника: — «Помните, мои дорогие, что реальность всегда субъективна и никогда не соответствует действительности».

Громов покосился на Кемпински и, подавив желание потрогать ее за плечо, дабы убедиться, что она настоящая, открыл пищевой контейнер. Там оказались сэндвич и самонагревающаяся банка с кофе.

Открыв жестянку, Максим подождал, пока напиток подогреется, и отпил пару глотков.

— Французский, — одобрительно сказал Чарли. — Единственный баночный, который можно пить.

Кофе был действительно вкусным, а сэндвич крупно разочаровал. Возможно, горячим его еще можно было есть. Теперь же начинка — сыр с зеленью, помидоры и креветки — превратилась в холодную резиновую лепешку, которая противно липла к зубам.

Громов бросил его обратно в коробку и закрыл ее. Потом взял из дорожного пакета, лежащего под сиденьем каждого пассажира, одноразовый дезинфектор рта. Выдавив в пластиковые накладки на зубы синий гель, прикусил их на пару минут.

Странный сон не шел из головы.

— Весьма ничего работает, — Дэз показала Громову жемчужно-белые зубы. — Хорошо отбеливает.

Макс кивнул, вытащил пластинки и бросил их в ящик для мусора.

— Сколько я проспал? — спросил он, выискивая в пассажирском наборе спрей от головной боли.

— Весь полет, около десяти часов, — ответил Чарли.

— Странно…

Макс наконец нашел спрей. Надел на аэрозоль одноразовый наконечник и распылил по одному нажатию в каждую ноздрю. Потом с силой втянул воздух и сосчитал до десяти, перед тем как медленно выдохнуть. Свинцовая тяжесть с затылка, шеи и плеч тут же спала. Осталась только небольшая мигрень в левом виске, вполне терпимая. Потом сказал:

— Чувствую себя, как будто совсем не ложился. Весь разбитый. Такое ощущение, что меня в мешок сунули и пару часов колотили им об пол.

— Слишком долго спать еще вреднее, чем спать мало, — уверенно заявила Дэз.

К ним подошла стюардесса.

— Пожалуйста, пристегнитесь, — напомнила она. — Через пять минут посадка.

«Боинг» слегка затрясло, когда он начал круто снижаться.

Максим выглянул в окно. Внизу показался город. Странно, там почти не было высоких домов. Квадратики кварталов тянулись во все стороны, сколько хватало глаз.

Самолет приземлился на полосу. Включились двигатели обратной тяги. Проехав несколько сот метров, гигантский авиалайнер остановился точно у выдвижного рукава. Пассажиры стали подниматься со своих мест и потихоньку покидать салон.

Оказавшись внутри аэропорта, Чарли задрал голову вверх:

— Ничего себе!

Терминал был настолько большим, что внутри него курсировало собственное метро! Чтобы попасть от ворот в зал прибытия, пришлось ехать почти десять минут.

— Здесь сказано, что мы должны получить свой багаж и подойти к стойке информации номер пятьдесят один, — сказала Дэз, читая свое уведомление. — Где эти стойки? Вы видите?

— Давай сначала вещи получим, — предложил Чарли.

В токийском аэропорту Нарита было много народу. Но сколько людей было здесь! Первые минуты Максим не мог прийти в себя от изумления. Его толкали со всех сторон. Не то что яблоку негде упасть — капля воды на пол не приземлится! Все кричали, куда-то спешили. По ногам то и дело протаскивали сумки.

Возле окон для получения багажа творилось что-то невозможное. Люди, чьи вещи пропали или по ошибке были погружены не в тот самолет, пытались выяснить, что им теперь делать. Администраторов явно не хватало. Вокруг каждого стояло человек по двадцать, оравших одновременно. Администраторы тоже что-то кричали, размахивая руками и пытаясь вырваться из кольца недовольных.

— Вот там наш багаж! — Чарли увидел номер их рейса на табло.

С трудом протиснувшись к нужному окну, друзья заняли очередь.

Через полчаса, с трудом волоча сумки сквозь толпу, они начали искать стойку информации № 51.

— Вон она! — выдохнула Дэз, наконец углядев на одной из дальних синих колонн огромные белые цифры.

Когда они подошли, на мониторе сообщений горела надпись: «Все, кто следует в Эден, идите к выходу № 200. Там в VIP-зале вы получите посадочные талоны и дальнейшие инструкции».

— Боже мой! — возмутилась Дэз. — Неужели так трудно послать хоть кого-нибудь нас встретить! Зачем нам получать багаж? Они могли просто перегрузить его с одного самолета на другой! Для чего все так усложнять?

— Может, у них просто нет достаточного количества персонала, чтобы встречать всех? — пожал плечами Чарли.

— Или это очередная проверка на сообразительность, — проворчал Громов. — Только настоящие гении смогут до них добраться.

— Идем обратно на платформу, — Дэз забросила сумку на плечо, — сейчас поезд подойдет. Через тридцать две секунды. Если кто-нибудь хочет чаю — вагон-кафе третий от начала.

Она кивнула в сторону большого информационного табло над платформой.

* * *

Увидев дверь VIP-зала, Громов ощутил сильное волнение. Точно так же он волновался пять лет назад, перед тем как первый раз войти в Накатоми. Похоже, Чарли и Дэз испытывали то же самое.

Однако внутри небольшой уютной комнаты никого не оказалось, кроме администратора аэропорта. Женщина сидела за небольшим столиком. Перед ней стоял странный ноут: прозрачная матрица, а вместо клавиатуры — сканер.

— Добрый день, — улыбнулась она. — Вы направляетесь в Эден?

— Да, — Дэз ответила за всех.

— Тогда, пожалуйста, подходите ко мне по очереди.

Кемпински сделала шаг вперед.

— Пожалуйста, положите ладонь на сканер, — вежливо попросила администраторша.

Дэз послушалась. Видеть экран она не могла. Женщина улыбнулась, показывая жестом, что ждет результатов.

— Как ваше имя? — спросила она.

— Дезире Кемпински.

— Из какой вы школы?

— Накатоми, Токио.

— Вы идентифицированы, — администратор улыбнулась. Нажала что-то. Из небольшого принтера выполз билет. — Пожалуйста, возьмите ваш талон и идите в ту дверь.

Она показала на неприметный выход в углу — Громов поначалу его не заметил.

Дэз исчезла за дверью.

Подойдя к администратору, Максим тоже положил руку на сканер.

K его удивлению, вопросы прозвучали совсем другие:

— Когда вы родились?.. Ваш процент ошибок в прошлом семестре?..

Получив талон, на выходе Громов обернулся, еще раз удивленно посмотрев на странную работницу аэропорта.

Он оказался в коротком сером коридоре, тускло подсвеченном красноватой потолочной лампой. Впереди была складная дверь из серой материи.

Громов осторожно дотронулся до нее рукой. Она тут же отдернулась в сторону.

За ней оказался еще один коридор. Максим сразу понял, что это рукав, который используют для посадки пассажиров на борт, и зашагал вперед.

Возле последней двери стояла приветливая женщина в форме стюардессы.

— Вы Максим Громов? — спросила она. — Ваш талон, пожалуйста.

Максим передал ей бумагу. Вокруг стояла странная тишина. Ни со стороны аэропорта, ни со стороны салона не доносилось ни звука.

— Все в порядке, — стюардесса пропустила его внутрь. — Поставьте ваш багаж сюда, на площадку микролифта. Проходите, вам все объяснят.

Громов с тоской во взоре проводил свою сумку, когда та уехала в нижний отсек самолета.

Такого странного лайнера Максим не видел никогда в жизни. Посередине был узкий проход. С боков — отсеки с глухими дверцами.

— Полет будет долгим, — раздался рядом вкрадчивый приятный голос. — Чтобы свести неудобства к минимуму, мы погрузим вас в магнитный сон. Сразу по прибытии вам предстоит насыщенный день. Поэтому будет хорошо, если вы как следует отдохнете. Я стюард Митчелл. Вот ваша барокамера.

Громов недоверчиво сунул голову в горизонтальный, обитый мягкой тканью отсек. Ассоциации были самые мрачные.

— Пожалуйста, — повторил стюард настойчивее. — Ногу сюда. Пролезайте вперед и смотрите в иллюминатор. Как только я закрою дверь, вы уснете.

Максим нехотя выполнил указание. На душе кошки скребли. Странно как-то все это…

Дверца закрылась. Послышалось тихое гудение. Максим подумал, что это скорее всего климатическая установка.

Вскоре Громов ощутил слабый, едва уловимый запах. Приятный, свежий.

«Должно быть, ароматическое масло», — подумал он. Ароматерапию обычно сочетали с магнитным сном. Однако постепенно запах стал как будто оседать в носу и на языке. Мыслей в голове становилось все меньше и меньшие с каждой секундой. По всему телу разлилась приятная нега и дрема. Громов лег на спину и сладко потянулся. Ему показалось, что воздушные подушки в обивке чуть изменили свою форму. Голова слегка приподнялась. Под шею подкатился удобный валик. Плечи расслабились…

«Это какой-то газ…» — последнее, что мелькнуло в голове, прежде чем сознание отключилось.

* * *

— Макс! Ты что, уснул?! — раздался в динамике окрик Чарли. — Прикрой меня! Мне надо добраться до бункера!

Громов тряхнул головой и понял, что он на Сетевой арене. Качество графики потрясло воображение. Все предметы вокруг были очень четкими, отбрасывали тень и очевидно подчинялись законам физики реального мира. Макс посмотрел на свои руки — они были в перчатках. На запястье болтался чей-то поисковый медальон. Обычно в играх это значит, что ты одолел какого-то врага.

Громов стоял на четвертом или пятом этаже полуразрушенного дома. Вокруг грохотала оглушительная канонада. Присмотревшись внимательнее, Громов понял, что арена принадлежит старой доброй игре «Честь и ярость» — дикой смеси шутера и стратегии. Группа разведчиков в одиночку должна переломить ход Нефтяной войны. Похоже, приближается самый конец миссии. Те, кто добрался, палят по конкурентам из всех доступных видов оружия.

— Макс, что с тобой?!

Мимо промчалась трехмерная Дэз в сине-голубой форме Северо-Атлантического альянса, каске и бронежилете. Заняв позицию у окна, она соединила два ручных пулемета вместе, перевела их в режим максимальной скорострельности.

— Тайни, держи верх! Гранатами! Чарли, пошел! — крикнула Кемпински и открыла огонь.

Две непрерывные ленты трассирующих пуль ударили в противоположную сторону улицы, не давая высунуться снайперам. Параллельно им откуда-то сверху одна за другой летели гранаты, круша верхний этаж здания напротив.

Макс сделал шаг вперед и осторожно выглянул. Чарли, прикрывшись тремя бронежилетами, быстро мчался к открытому люку бункера.

Громов заметил, что индикатор патронов на пулеметах Дэз замигал красным.

— Давай-давай… — процедила она сквозь зубы.

Последний рывок — Чарли подпрыгнул и исчез в шахте, захлопнув за собой люк.

— Й-хо!!! — радостно завопила Дэз. — Мы в финале! Мы победили! Тайни, ты слышишь меня? — обратилась она к кому-то. — Ты молодец! Ты лучший снайпер и шифровальщик в мире!

Следом компьютерный голос начал объявлять:

— Победители арены «Честь и ярость» — команда № 4: Громов, Спаркл, Кемпински, Бэнкс. Уничтожено врагов: семнадцать. Потерь среди команды: ноль. Найдено секретных кодов: четыре из четырех. Время прохождения миссии: один час, четыре минуты, двадцать две секунды. Установлен новый рекорд игры. Игра окончена. Приготовьтесь к выходу из системы.

Легкий щелчок на затылке известил, что сенсорный модулятор отключен. Макс стянул перчатки и осторожно поднял руки, чтобы избавиться от видеоочков. Вместо них на голове оказался довольно объемный шлем. Сняв его, Громов удивленно осмотрелся. Он сидел в удобном кресле на длинном помосте, возвышавшемся над огромным зрительным залом. Рядом стояли три точно таких же кресла. Из-под одного шлема появилась счастливая голова Дэз, потом выбрался Чарли, а третьим — неизвестный толстый мальчик с раскрасневшимся от волнения лицом.

Чуть поодаль находились три другие команды — также по четыре человека. Сверху над помостом висели гигантские проекционные матрицы. Похоже, на них транслировали ход игры на арене для зрителей.

Дэз, Чарли и незнакомый мальчик вылезли из своих кресел. Громов последовал их примеру. Кемпински схватила его за руку и подняла ее вверх, запрыгав от радости. Зал взорвался громом аплодисментов.

— Двенадцатые лучшие!

— Кубок двенадцатым! — скандировали зрители.

Тут на помост вышел… доктор Синклер! Директор Эдена.

Аплодисменты и крики мгновенно смолкли. Взяв микрофон, доктор Синклер заговорил:

— Итак, сегодня у нас определился последний финалист пятнадцатого чемпионата за Кубок Эдена по виртуальным играм. Это команда № 4! Кемпински, Бэнкс, Спаркл, Громов! Пожелаем им удачи в финале! Им предстоит сразиться с бессменным чемпионом последних четырех лет — командой № 7: Морган, Лемке, Иванов, Такугава. Кроме того, им будет противостоять удачливый дебютант этого года команда № 13: Дебрикассар, Винс, Ксавье, Маэлз. Четвертым противником сегодняшних победителей станет многообещающий квартет № 21: Ченг, Лю, Мэнсон, Рушди. Поздравляю победителей!

Директор повернулся к друзьям и зааплодировал. Вместе с ним взорвался восторгом весь огромный зал, вмещавший столько людей, что Громов даже представить не смог, сколько их здесь — десять тысяч? Пятнадцать?

Вышли девушки в обтягивающих белых костюмах. В руках они несли венки и конверты.

Директор пояснил:

— В конвертах кроме своих личных кодов подключения для финальной игры сегодняшние победители найдут также традиционные подарки. Сертификаты на получение специальной стипендии финалистов Эденского Кубка!

Радости Дэз и неизвестного мальчика не было предела. Громов повернул голову. Понурые игроки остальных трех команд безучастно наблюдали за торжеством из своих кресел.

Затем площадки с креслами в центральной части помоста начали опускаться, каждая в свою шахту.

Друзья оказались в небольшой комнатке. Два дивана с массажными подушками, столик для массирования кистей, релаксационная капсула. Посреди небольшой стол, уставленный напитками и едой.

Громов потрогал рукой стену, ожидая, что та вот-вот распадется на микрочастицы и он снова проснется в самолете.

— Макс, ау! — толстый мальчик подошел к Громову, шурша пакетом соевых чипсов, и помахал перед лицом Максима ладонью. — Ты чего?

Дэз взяла со стола банку витаминной колы, ответив мальчику вместо Громова:

— Скоро пройдет. Не волнуйся, Тайни. Доктор Льюис предупреждал, что в моменты сильного стресса у Макса могут быть рецидивы — он думает, что спит и мы ему снимся. Флэш-бэк это, кажется, называется.

Тот, кого назвали Тайни, тяжело вдохнул и вдруг уставился на руку Громова.

— Ух ты! — воскликнул он, подойдя ближе. — Гляньте! Медальон с арены! Написано… Электра! И код: 7865. Макс, откуда у тебя это?

Громов медленно поднял руку и увидел… болтающийся на цепочке медальон.

— Не знаю, — проговорил он, недоуменно следя глазами за раскачивающимся блестящим предметом.

Тот не останавливался. Голова закружилась. Громов вдруг перестал чувствовать собственное тело.

— Нет, только не это! — промычал он, чувствуя, как ноги проваливаются в пустоту. — Нувот опять…

* * *

— Доброе утро, мистер Громов, — стюард Митчелл открыл дверцу и приветливо улыбался. — Пора вставать.

Максим потянулся. Усталости действительно как не бывало. Учитывая тот факт, что он всю ночь проспал в узком отсеке без движения, тело должно было затечь. Однако никаких спазмов и прочих неприятностей не наблюдалось.

Осторожно выбравшись из спальной капсулы, Громов встряхнулся.

— Хороший сон, — сказал он с удивлением.

— Лучший в мире, — улыбнулся Митчелл. — Позвольте проводить вас на выход. Я должен разбудить еще пятьдесят человек.

— Мне приснилось, что я попал в финал Кубка Эдена, — похвастался Макс.

— Поздравляю, — Митчелл с завистью вздохнул, — мне такое даже присниться-то не смогло.

Шагая по рукаву, Громов зевнул и зажмурился, а когда открыл глаза, перед ним был совсем небольшой ангар, даже не аэродром. Его заполонили прилетевшие.

Громов с волнением приглядывался к ним.

— Макс! — донесся снизу знакомый голос.

— Дэз! — Громов радостно замахал руками и начал спускаться по узкой металлической лестнице.

Внизу его с улыбкой остановила та самая стюардесса, что вчера проверяла билеты при посадке.

— Ваш багаж, — сказала она, протягивая сумку.

— Спасибо, — поблагодарил ее Максим и бегом помчался к Дэз.

Кемпински тоже выглядела свежей и отдохнувшей.

— Привет! Сонная установка у них просто отпад! — сказала она. — Хочется прыгать и носиться кругами. Я бы сейчас километров пять пробежала, наверное.

— Да, — согласился Громов, решив не распространяться о своих странных сновидениях, и стал смотреть по сторонам.

Некоторые с явным интересом, нисколько не смущаясь, тоже крутили головами. Другие, наоборот, глядели нарочито в пол и сутулились, пытаясь стать как можно незаметнее.

Так как никто не предпринял попытки заговорить с Максимом и Дэз, они тоже решили ни к кому не соваться.

— Где же Чарли? — Кемпински вытянула шею, глядя на трап самолета. — Странно, что его так долго нет.

Громов огляделся по сторонам.

— Здесь вообще все очень странно, — пробурчал он задумчиво. — Почему нас никто не встречает?

Действительно, кроме стюардессы, которая выдавала багаж, и какого-то мужчины с блокнотом, стоявшего у входа в автобус, встречающих не наблюдалось. Только разношерстная толпа новичков.

— Может, подождем? — предложила Дэз.

— Давай, — Максим пожал плечами.

Они взяли сумки и вышли из очереди.

— Интересно, где мы? — спросила Дэз. — В смысле, в какой части света? — Она понизила голос до шепота. — Помню, я даже на сервер оборонки лазала, чтобы посмотреть фотографии со спутников. Все равно ничего не нашла. Ума не приложу, зачем Эдену такая секретность?

— Для безопасности, — пожал плечами Громов. — Представляешь, если здесь устроить диверсию, вся мировая промышленность может остановиться. В Декларации лотеков, например, сказано, что конечной целью существования их организации является уничтожение Эдена — как источника новых «бесчеловечных» технологий.

— Все равно удивительно, как им удается столько лет скрывать свое местоположение. — Дэз топнула ногой по бетонному полу, словно пробовала его на прочность. — Я читала, что технопарк возник на месте бывших правительственных секретных лабораторий. Мол, он и сейчас на них стоит. Сами лаборатории будто где-то глубоко под землей. Законсервированы.

— Слушай, давно хотел спросить, — Максим посмотрел на Дэз, — а что ты будешь делать, если тебе предложат участвовать в секретных проектах?

— Соглашусь, конечно, — не раздумывая, ответила Кемпински. — А ты разве нет?

— Мне бы хотелось, — откровенно признался Громов. — Но я боюсь, что не смогу долгие-долгие годы, если не всю жизнь, не покидать пределов технопарка. Все время думаю, как те, кто здесь остался работать навсегда, переносят разлуку с родными, друзьями, остальным миром, в конце концов. Неужели ты бы смогла всю жизнь прожить в Эдене?

— Увидим — решим, — лаконично разрешила его сомнения Дэз. — Никто ведь не требует, чтобы ты отвечал на этот вопрос прямо сейчас. Кстати, вот и Чарли.

* * *

Турбокар летел по тоннелю метро, уворачиваясь от струй жидкого азота. С лентами трассирующих пуль мы попрощались лет семь назад. Для них требуется металл, а металла почти нет. Пули агентам выдаются поштучно и только снайперам.

Поскольку в относительном достатке осталась лишь морская вода — все оружие стало химическим. Азотные пушки Меркулова^[87] — пожалуй, самое эффективное. Попал один раз — и заморозил что угодно до хрупкости стекла.

Машина резко вильнула в сторону, вкатилась на круглую стену тоннеля и обогнала несколько несчастных турбокаров, попавшихся на пути. Кто-то резко затормозил и тут же столкнулся с одним из черных мотокартов Якудзы.

— О, как я это ненавижу! — вырвался у меня вздох.

Инспектор Идзуми был за рулем, а рядом с ним сидел… Лунатик.

— Твоя голова в данный момент — главная ценность в нашем лучшем из миров, — сказал он. — Если кратко, на вас собирались напасть. Времени предупреждать тебя не было, поэтому я…

Я потянулась было за оружием, но не смогла пошевелиться. Оказалось, что меня пристегнули ремнями безопасности крест-накрест, а на голову надели шлем.

— Кто за нами гонится?

— Якузда, твой друг Роджер и еще примерно двадцать головорезов. Трое нас уже не побеспокоят… — Тень вынул STC45^[88] из своей сумки и начал осторожно собирать.

— Можно меня отстегнуть? У меня ноги затекли.

— Пока нет… Открывай! — вдруг выкрикнул Лунатик, резким рывком выдирая из «тянучки» брелок управления.

Верхний люк турбокара мгновенно открылся. Все мелкие предметы в салоне взмыли в воздух, подхваченные мощным вихревым потоком. Тень поднял руку и с силой швырнул гранату в люк.

Плотный черный шар, похожий на небольшой кожаный мячик, мелькнул и шмякнулся позади машины.

От группы преследователей тут же отделился один неприметный, сильно помятый и облезлый турбокар… Немыслимо, как эта колымага не развалилась на части от такого виража!

Только шар коснулся земли — Лунатик тут же нажал кнопку на брелке.

Шипящий звук потонул в оглушительном визге тормозов и грохоте разлетающихся на куски мотокартов.

Тоннель позади нас оказался закупорен паутиной «тянучки» и застрявшими в ней турбокарами. и мотокартами.

— Оторвались, — флегматично констатировал Идзуми.

— Не совсем, — Лунатик направил луч метасканера на облезлый побитый турбокар с клочьями «тянучки» по всему корпусу. — Вы будете смеяться, но официально этот живчик, что несется за нами со скоростью пятьсот двадцать три километра в час, уже пять лет как утилизирован!

— Это Роджер! — воскликнула я. — Черт! Так и знала…

— Что нам с ним делать? — рука Тени потянулась к его черному чемоданчику.

— Попытайся задержать его и оторваться, — я пожала плечами. — Правда, не уверена, что это будет надолго. Не знаю как, но он всегда меня находит. А потом… Кто-нибудь объяснит мне, что тут, черт возьми, произошло?!

В этот момент загрузка пошла опять. Тогда я и предположить не могла, насколько плохи мои дела.

* * *

Мужчина возле автобуса записывал имена прибывших. Когда очередной автобус заполнялся — мужчина давал отмашку отправляться в путь.

Максим и Чарли устроились на одном сиденье, а Дэз села перед ними. Все трое с любопытством глазели в окно. Их попутчики, остальные новички Эдена, преимущественно были заняты тем же самым. Кто-то уже начал знакомиться между собой, но к троим выходцам из Накатоми по-прежнему не обращались. Может, потому, что они производили впечатление уже сложившейся компании, куда страшно соваться, если тебя не зовут.

— Ой, ну когда же мы уже приедем? — Дэз подпрыгнула на сиденье. — Я даже представить не могу, какой он — Эден!

Неожиданно голос подала девушка, сидевшая с другой стороны. Она выглядела старше остальных из-за очень высокого роста и довольно мощной фигуры. Ее нельзя было назвать полной. Просто видно, что кости крупные и очень тяжелые. На плечи девушки падали длинные, густые, прямые, как палки, волосы темного цвета.

— Мой отец, — медленно и надменно сказала она, — рассказывал, что там все довольно убого. Это бывшая военная база. Сплошной бетон кругом и почти никакого комфорта. Я до последнего хотела отказаться от приглашения. Не думаю, что мне понравится жить в какой-то дыре.

— Зачем тогда поехала? — спросила Дэз.

— Просто из интереса, — девица фыркнула и дернула плечом. — Все с ума сходят, хотят попасть в этот Эден. Стало любопытно взглянуть. Кстати, меня зовут Паола Дебрикассар, я из Монпелье. А вы откуда?

Она уставилась на Чарли немигающими огромными карими глазами.

— Из Накатоми, — ответила Дэз. — Это Чарли Спаркл…

— А-а-а… — протянула Паола. — Я так и поняла. Мы заочно знакомы. Мой отец ведет дела с твоим. Моей семье принадлежит корпорация «Морган Стилс».

Она сказала это нарочно громко и усмехнулась.

Вокруг раздались изумленные вздохи. Многие обернулись. Неудивительно, ведь «Морган Стилс» входит в десятку самых больших корпораций мира, которые живут на вторсырье… А где его можно взять? Только на свалках. Во время войны дед Паолы предусмотрительно скупал свалки по всему миру.

Чарли в ответ нахмурился. Похоже, встреча с «мусорной принцессой» Паолой Дебрикассар его совсем не обрадовала.

— Это Максим Громов, — продолжила Дэз, — а я Дезире Кемпински.

Окружающие стали проявлять интерес к разговору. Многие обернулись и с интересом их разглядывали.

— Угу, — Паола кивнула. — Что-то вы молодо выглядите. Из-за токийского смога, что ли, рост замедлился?

Приветливость мгновенно исчезла с лица Дэз.

— Нет, — ответила она, — мы с пятого года обучения.

Лицо Паолы скривилось в гримасе, которая в равной степени выражала недоверие, удивление и презрительную насмешку.

— Пятилетки? — наконец переспросила она с кривой улыбкой. — Вы что — самые вундеркинды из нас всех? Ну насчет тебя, Чарли Спаркл, мне все более-менее понятно. Я слышала, твой папаша отвалил Эдену миллиард, чтобы тебя приняли. Ох уж эти слухи…

По автобусу прокатился гул, послышались смешки. Паола стремительно завоевывала авторитет.

— Повторяю вопрос, — довольно улыбнулась она. — Что вы такого сделали, что удостоились попасть сюда на пятом году обучения?

Дэз смерила заносчивую приставалу холодным взглядом и коротко, но зло сказала:

— Отвали.

Паола вытаращила глаза и рассмеялась. Так зло, как смеются жестокие глупые люди над попытками слабого существа защищаться от их нападок.

— Я спишу твою грубость на малолетство, — заявила она. — Но на будущее хочу предупредить тебя, блондиночка Дэззи. У меня хорошая память и плохой характер. Надеюсь, ты слышала о Кубке Эдена?

— И что? — Дэз скривила рот. — Хочешь меня вызвать? Давай.

Чарли толкнул Громова в бок и вопросительно посмотрел.

Макс даже не обратил на это внимания. В голове мелькнуло воспоминание: «…им будет противостоять удачливый дебютант этого года команда № 13: Дебрикассар, Вине, Ксавье, Маэлз…» Дебрикассар! Это же фамилия Паолы. Громов схватился за висок, в котором с дикой силой забилась мигрень. Что все это значит? Неужели он видит во сне… будущее?

Мысли потекли с лихорадочной быстротой и хаотичностью. Ничего странного. Даже элементарная физика объясняет такие видения просто. Все, что мы видим, — это световой поток, преломленный глазом и расшифрованный мозгом как некий объект. Свету нужно время, чтобы преодолеть пространство. Мы даже Солнце не можем увидеть в режиме реального времени. Когда бы ни взглянул на него — увидишь таким, каким оно было семь минут назад — столько времени нужно свету, чтобы преодолеть расстояние от светила до Земли. А если кто-нибудь смотрит на Землю, скажем, из созвездия Кассиопеи, он и вовсе видит ее такой, какой она была пару миллионов лет назад! То есть имеет возможность полюбоваться динозаврами. Причем поток света может отражаться от различных объектов, часть его вполне способна отклониться или вообще замедлиться и превратиться во что-нибудь материальное. Таким образом, если картинка будущего отразилась от спутника Юпитера, перешла в режим отрицательного времени и по закону квантовых случайностей вернулась прямо в голову Громова — в этом нет ничего странного…

До него дошли голоса переругивающихся Дебрикассар и Кемпински.

— Обязательно, блондиночка Дэззи, обязательно, — скалилась в улыбке Паола. — Ну да ладно. С вами двоими все ясно. Остался ваш симпатичный друг. Как, ты сказала, его зовут? Макс Громов? Он вообще умеет разговаривать? Или глухонемой?

Максим всегда терялся в общении с такими, как Паола. Он не мог понять, что за причины заставляют их вести себя подобным образом. Зачем? С какой целью они изводят других?

— Видимо, все-таки глухонемой, — заключила Дебрикассар, так и не дождавшись от Громова ответа. — Выглядишь ты, молчун, взрослее своих товарищей по песочнице. Я бы даже сказала, что ты симпатичный. Через годик станешь совсем красавчик. Вот что… Думаю, ты молчишь, потому что тебе самому стыдно быть в компании с этими двумя недоразумениями. Поэтому предлагаю тебе пересесть ко мне и познакомиться. Вдруг мне удастся тебя разговорить?

Она подмигнула Громову.

Тот чуть прикусил губу, потом медленно повернул голову и отчетливо произнес:

— Я как-нибудь сам разберусь, с кем мне дружить и разговаривать.

Сказано это было настолько жестко и холодно, что Дебрикассар слегка переменилась в лице.

Громов успел заметить, что с переднего сиденья на него внимательно смотрит ужасно толстый мальчик. Он тут же отвел глаза, стоило Максиму повернуться. Мальчик был настолько полным, что один занимал целых два места. Похоже, он этого очень стеснялся, потому что до сих пор ни разу не поднимал и не поворачивал головы.

«Тайни! Его зовут Тайлер Бэнкс. Стоп. Откуда мне это известно?» — внутренний монолог стал настолько невыносимым, что Громову больше всего на свете захотелось как-нибудь избавиться от этого бурного потока. Мысль о том, как хорошо, наверное, вообще ни о чем не думать, показалась такой приятной, что на мгновение вытеснила все остальные. Но всего лишь на мгновение.

Макс с ужасом отметил, что его сознание словно раздвоилось. Один Громов думал о происходящем, а второй Громов одновременно с этим размышлял, почему первый Громов думает именно так и что, собственно, произошло на самом деле! Откуда в его голове взялось сразу два параллельных мыслительных потока, Макс не мог даже вообразить. И это пугало. Больше того, в этом чувствовался какой-то подвох…

Атмосфера в автобусе перестала быть беззаботно-веселой. Максим явно почувствовал, что все присутствующие поделились на два лагеря. Те, кто постарше и понаглее, явно тянулись к Паоле, а младшие и тихие — были на его стороне.

Первый раз за все время Громов пожалел, что рядом нет ни Радовича, ни Карлы, ни даже Сонг Ким-Дук.

Загадки Эдена

— Кажется, приехали, — Чарли прижался лбом к стеклу, пытаясь получше разглядеть что-то впереди. — Интересно…

Автобус проехал мимо высокой зеленой изгороди и оказался внутри небольшого города.

Вокруг, насколько хватало глаз, тянулись милые одно- и двухэтажные белые домики. Перед ними расстилались газоны и цветники.

Впереди показался большой комплекс. По мере приближения становилось ясно: он не просто большой, он огромный. В высоту причудливое здание было не больше десяти этажей. Но в ширину — расползалось во все стороны квадратными зданиями-башенками. Между собой и с главным корпусом они соединялись многочисленными крытыми переходами.

Автобус въехал во двор через металлические ворота и остановился.

— Наконец-то люди, — иронично заметила Дэз.

Во дворе стоял мужчина лет пятидесяти с милым лицом. На нем был светлый льняной костюм и легкие замшевые туфли. Мужчина добродушно улыбался. Лицо его выглядело свежим, румяным и блестящим. Чуть вьющиеся седые волосы раздувало ветром.

Он здоровался с каждым, кто выходил из автобуса. Когда выбрались все, представился:

— Добрый день, уважаемые новички, — голос у него был странный. Вроде бы тихий, но отчетливо слышимый. Насыщенный и глубокий, но в то же время тонкий. — Я администратор Квизианс. Моя задача сделать так, чтобы вы как можно скорее ощутили, что это, — он сделал широкий взмах руками, — ваш дом. Любой вопрос, который у вас возникнет, вы можете задать мне. О школе, об истории технопарка, о занятиях, о преподавателях — спрашивайте меня без стеснения. Отвечать — моя работа.

Сейчас вы все пройдете в карантинную зону. Там у вас возьмут образцы ДНК. На их основе изготовят индивидуальные электронные карты, которые вы всегда и везде должны будете носить с собой. Затем вам выдадут форму и покажут ваши комнаты. Думаю, вы все успели проголодаться? В четыре часа будет обед. После него я проведу небольшую экскурсию для вновь прибывших и познакомлю вас с программой на ближайшие дни. Более подробно вам расскажут о ней уже завтра ваши учителя.

Сегодня вы отдыхаете, обживаете комнаты, разбираете вещи, мы тем временем обрабатываем ваши тесты. К завтрашнему утру мы будем точно знать, на какие факультеты вас направить. Вам вручат ваши новые школьные компьютеры, — Квизианс сделал паузу и обвел всех многозначительным умильным взглядом, — это всегда так трогательно. Каждый год присутствую на этой церемонии и все равно не могу удержаться от слез…

Тут администратор Квизианс достал платочек и промокнул глаза. Затем продолжил прежним тоном:

— А сейчас, перед тем как войти в карантинную зону, поставьте, пожалуйста, ваш багаж на эту тележку. Мы развезем ваши вещи по комнатам. Только удостоверьтесь, что бирки с вашими именами по-прежнему наклеены на вещи и эти бирки можно прочитать. Пожалуйста, пройдите в карантинную зону. Обратите внимание, что в холле две двери с интуитивно понятными указателями. Одна ведет в мужское отделение карантинной зоны, другая в женское.

Администратор показал на единственную открытую дверь.

— Карантинная зона? — вполголоса переспросила Дэз, удивленно приподнимая брови. — Если это то, о чем я думаю, — странное место Эден.

Друзья переглянулись. Оттащив вещи к тележке, вместе со всеми пошли в указанном направлении.

Все, кто ехал с ними в автобусе, сгрудились в большом холле с высоким потолком. Внутри, как и снаружи, здание было ослепительно белым. Только на полу замысловатый геометрический рисунок из больших черных и белых плит.

— Встретимся с той стороны, — Дэз махнула рукой и исчезла за дверью для девочек.

Чарли и Максим, чувствуя легкое волнение, направились в мужской отсек. Следом за ними трусил тот самый толстый мальчик, что странно посмотрел на Громова в автобусе.

Прибывших в мужскую часть карантинной зоны встретил высокий молодой человек в белом халате. Громову встречающий показался очень знакомым. Где-то он его уже видел…

Он стоял у странного аппарата, чем-то напоминавшего банкомат.

— Добрый день, — сказал он, — я доктор Льюис. Чуть позже вы пройдете обработку, переоденетесь, а сейчас я считаю ваши антропометрические данные для изготовления вашей индивидуальной электронной карты. Пожалуйста, сейчас вы будете по одному подходить ко мне и класть руку на сканирующий экран.

Макс чуть покачнулся. В голове на миллисекунду мелькнула яркая вспышка.

«…Я рассказывал вам о своей гипотезе, как квантовый закон действует в отрицательном времени?..»

Доктор Льюис! Профессор киберорганики!

«Невозможно!» — запрыгали в голове Громова мысли, как сумасшедшие белки из детской игры «Горе охотникам».

Первым к аппарату подошел здоровый черный парень, должно быть с восьмого года обучения. Положил свою огромную ладонь на экран. Вжикнуло. Из отверстия выскочила небольшая белая карточка. На ней было что-то выжжено лазером.

Доктор Льюис взял ее и показал остальным:

— Это ваш главный документ для перемещения в Эдене. Уверен, вы уже знакомы с подобными картами. Но эта — самая совершенная из всех, какие вы когда-либо видели. Внутри нее не только находится чип, где будут записаны ваши данные, но и микрокапсула с образцом вашего ДНК. Как я обычно шучу, даже если кто-то из вас умрет, чтобы не ходить на мои занятия без уважительной причины, я всегда смогу вас клонировать и отчислить клоны.

По рядам прокатился невеселый не то смех, не то вздох.

— Шутка не удалась, — констатировал доктор Льюис. — Следующий! Кстати, не забываем брать из этой коробки чехлы для ношения самого ценного предмета в вашей жизни.

Максиму не терпелось наконец увидеть, что же это за карточка такая. Когда очередь дошла до него, в руках оказалась электронная карта чуть толще обычного, приятная на ощупь. Явно снабженная мощным покрытием, устойчивым к грязи и царапинам. Лазером на ней было выжжено имя и длинный буквенно-цифровой код — должно быть, номер его личного дела.

Убрав сокровище в прозрачный пластиковый чехол на ленточке, Громов стал ждать дальнейших указаний.

— Мне начинает казаться, что мы никогда не попадем в саму школу, — иронично заметил Чарли. — Так и будем всю жизнь к ней готовиться.

Когда все получили карты, доктор Льюис сделал несколько шагов, провел свой карточкой по замку большой двери. Ее створки тихо разъехались в стороны.

— Сейчас вы увидите вершину гигиенической эволюции, — пообещал доктор.

А Громов в этот момент думал: как, интересно, получается, что группа с одного автобуса успевает пройти всю эту длинную и муторную процедуру оформления до появления следующего? Ведь от ангара автобусы отходили один за другим… Хотя, может, здесь несколько карантинных зон?

«Вершина гигиенической эволюции» представляла собой полукруг из небольших герметичных кабин, каждая из которых закрывалась непрозрачным стеклом.

— Пожалуйста, пройдите каждый в отдельную гигиеническую капсулу. Приложите карту к сенсору для идентификации. Разденьтесь. Одежду и обувь положите в соответствующие ящики. Наденьте кислородную маску. После этого нажмите синюю кнопку с надписью «старт» и ничему не удивляйтесь. Обещаю, что по выходе из этих капсул вы все превратитесь в таких же ухоженных и холеных субъектов, как я. Да, перед тем как выходить, загляните в ящики для одежды и обуви. Вас будет ждать сюрприз. Кстати, там внизу есть еще один ящик. Он поначалу не откроется, а в конце — очень даже. Если кто-то из вас сможет уснуть, не отыскав ответа на вопрос, как же работают эти капсулы, — значит, вас приняли по ошибке.

Доктор Льюис снова лучезарно улыбнулся, сверкнув ровными, ослепительно белыми зубами.

Чарли недоверчиво покосился на «вершину гигиенической эволюции», пожал плечами, улыбнулся Максиму и пошел к одной из кабинок.

Когда Громов оказался внутри, он сначала не увидел никаких отличий от обычной герметичной душевой кабины, какие бывают в поездах и самолетах. Выполнив все инструкции доктора Льюиса, нажал «старт». В ту же секунду из миллионов наноскопических, не заметных глазу сопел вырвался сухой пар. Затем он сменился клубами плотного тумана, похожего на испарения жидкого кислорода. С волосами на голове происходило что-то странное. Возникло ощущение, будто они встают дыбом. Потом снова был пар. После этого капсула очистилась. В верхней ее части зажглась лампа солярия. Включился вентилятор. Громов зажмурился. Прошло две минуты или чуть больше. Вспыхнуло табло с надписью «Операция завершена».

Максим недоуменно встряхнулся. Кожа была совершенно сухой, но ощущение чистоты и свежести казалось просто необыкновенным. Громов провел рукой по волосам. Чисто!

Снаружи донеслись удивленные возгласы. Похоже, и все остальные остались довольны результатом.

— Ух ты! Форма! — крикнул кто-то.

Максим открыл ящик с одеждой. Там лежал легкий льняной костюм. Брюки, свободная белая рубашка, трусы и носки. Внизу оказались летние кожаные туфли. Все натуральное!

Макс снова и снова проводил ладонью по шершавым, выпуклым волокнам настоящей ткани и гладкой, очевидно естественного происхождения, коже ботинок.

«Интересно, куда делась моя одежда?» — подумал Громов и тут же вспомнил о последнем ящике, насчет которого предупреждал доктор.

Открыв этот ящик, нашел свою одежду чистой и упакованной в специальные мешки для хранения.

Выйдя из капсулы, он не смог удержаться от изумленного возгласа:

— Ничего себе!

Все ученики таращились друг на друга и радостно показывали пальцами. Вместо бледных, измученных учебой и жизнью в больших городах подростков появились совершенно другие — здоровые, жизнерадостные и загорелые!

Чарли удивленно смотрел на себя в большое зеркало и недоверчиво трогал щеки. Громов подошел к нему.

— Невероятно, — бормотал Спаркл. — Никаких прыщей!

Только в этот момент до Максима дошло, что загорелый весьма симпатичный молодой человек напротив — это его собственное отражение! Никаких красных глаз, никакой зеленоватой бледности!

Доктор Льюис с довольным видом наблюдал, как ученики приходят в себя от собственного волшебного преображения.

— Тот, кто сейчас хотя бы приблизительно сможет объяснить мне принцип работы гигиенических капсул, будет освобожден от зачета по элементарной органике в этом семестре, — сказал он.

Повисла тишина. Неожиданно тот самый полный мальчик нерешительно шевельнул рукой.

— Да, ученик Тайлер Бэнкс? — обратился к нему доктор Льюис.

«Тайлер Бэнкс!» — машинально и даже с некоторым ужасом повторил Громов про себя.

— Я… я… — едва слышно пролепетал тот, комкая в руках носовой платок. — Думаю… не знаю, каким образом… но… все признаки говорят об этом… дело в том, что клетки эпидермиса… кожи… то есть… волос… обладают способностью к очищению и регенерации… вы подаете каталитический газ… вероятнее всего, углеродный… хотя я допускаю, что он может быть и на основе водорода… и этот состав… он… во много раз… ускоряет процесс естественной регенерации клеток… и… и… всего эпидермиса… кожи, я имею в виду… на… молекулярном уровне. А… а… излучатель ультрафиолета… это просто… для… для… загара… так как в коже еще быстро идут реакции… он… он… меланин… активирует…

Сказав это, он густо покраснел и опустил голову.

Доктор Льюис после некоторой паузы громко зааплодировал.

— Исчерпывающе! — воскликнул он. — Тайлер Бэнкс, я не только освобождаю вас от зачета, но и приглашаю в свою проектную группу «Рой». Целых две больших проблемы для вас в этом семестре решены! — Затем доктор обратился к остальным: — Да! Как совершенно правильно разъяснил нам Тайлер, вы только что не просто мылись, как привыкли это делать. Вы вышли из нашего генератора совершенно новыми людьми в буквальном смысле этого слова! Все клетки вашей кожи, волос, ногтей — обновились! И заметьте, выглядите вы теперь гораздо лучше, чем двадцать минут назад. Молекулярное обновление обычно всем идет на пользу. Ну, продолжим вхождение в страну чудес.

Доктор подошел к следующей двери и открыл ее. За ней оказалось помещение со множеством приборов.

— По одному подходим к каждому аппарату и выполняем инструкцию на экране. Все просто, — доктор Льюис показал, какой прибор первый. — Все ваши антропометрические данные будут считаны. В конце вы подойдете вот сюда, — он хлопнул по ящику, очень похожему на тот, который выдавал карточки, — вставите сюда главный документ, и на него будет записано все-все, что на данный момент может быть известно о вас науке. Приступайте.

Первый прибор оказался просто фотоаппаратом. Второй — сканером сетчатки глаза. Третий — анализатором сердечного ритма. Четвертый — огромным томографом. Пятый — анализатором мозговых волн. Шестой срезал лазером ноготь с подставленного пальца и выдавал структуру цепочки ДНК.

Записав это все на карточку, Максим выдохнул.

Чарли подходил к каждому блестящему, способному отражать свет предмету и разглядывал свои щеки. Молекулярное преображение произвело на Спаркла неизгладимое впечатление.

— Интересно, а полностью изменить внешность при помощи этого прибора можно? — спросил он риторически.

— Ты что, хочешь изменить внешность? — пожал плечами Громов.

— Нет… — неуверенно ответил Чарли.

— Тогда какая разница, — пробурчал Максим. — Интересно, что он имел в виду, когда говорил об участии в проектах? Почему это головная боль?

— Скоро узнаем, — Чарли снова увлекся изучением новой гладкой кожи на своих щеках.

Дорогой Громов постарался как бы случайно приблизиться к Тайлеру Бэнксу. Тот напрягся и настороженно следил за маневрами Максима, но не поднимал головы и не оборачивался. Однако и не убегал вперед. Наконец Громов решил поздороваться.

— Привет, — сказал он доброжелательно. — Здорово ты в органике разбираешься! Откуда приехал?

Тайлер покраснел и замялся:

— И… из Квебека.

Чарли повернулся к ним и переспросил:

— Квебек? Никогда не слышал о такой хайтек-школе.

Тайлер сделался прямо-таки малиновым и выдавил еле слышно:

— Э… эт… это не х… х… х… тек-школа.

Громов тихо переспросил:

— Ты поступил в Эден из обычной школы?!

Тайлер окончательно смешался и замкнулся.

Всем своим видом он выражал сожаление, что проговорился. Максим поспешил его успокоить:

— Я тоже из лотеков. Сдавал экзамены в Сети.

После некоторого молчания Тайлер поднял на него глаза. В них появилась благодарность и счастливое недоумение. Громов поспешил продолжить:

— Слушай, где ты так здорово натаскался по органике?

— В С… Сети, — признался Тайлер.

Тут Громов вспомнил про Спаркла и показал в его сторону.

— Это Чарли, Чарли… — он потянул того за рукав, но никакой реакции не последовало.

Обернувшись, Громов увидел, что Чарли стоит неподвижно, открыв рот, словно его мгновенно заморозили. Проследив за его неподвижным взглядом, Максим тоже застыл.

Интуитивно он догадался, что перед ними стоит Дэз. Но узнать ее было весьма затруднительно. Волосы, обычно убранные в тугой пучок или же торчащие из-под шапки длинными прямыми спутанными прядями, превратились в роскошную, сверкающую и переливающуюся гриву. Вся Кемпински неуловимым образом переменилась. Из глаз исчезла вечная краснота. Они стали чистого голубого цвета. Кожа перестала быть бледной и покрылась легким загаром. На щеках появился румянец. Сухие и потрескавшиеся губы выздоровели. А главное — простая блузка по фигуре из легкого льна и короткие брюки до середины щиколотки ей безумно шли.

Дэз, увидев друзей, похоже, тоже смутилась.

Чарли пробормотал:

— Ты такая… ты так…

Тут он заметил, что Дэз его не слушает. Он повернул голову медленно, как во сне, и понял, что она смотрит на Громова.

По лицу Спаркла пробежала едва заметная судорога. Словно он неожиданно порезался и пока еще не увидел ни крови, ни предмета, причинившего боль. Просто вздрогнул и только начал осознавать, что случилось.

— Черт, я выгляжу как дурочка с рекламы безкалорийного масла, — возмутилась Дэз и принялась оправлять одежду. — Понятно, что здесь жарко и в другой форме мы бы просто целыми днями потели, как мыши, но можно было хоть что-то посерьезнее придумать?

Она снова внимательно посмотрела на Громова и Чарли. Тайлер скромно топтался на полшага сзади от них.

— Да, — Кемпински ухмыльнулась, — теперь ясно, почему все эденские изобретатели такие красавцы. Я-то уж начала думать, что существует какая-то связь между комбинациями генов, дающих красоту и ум.

Громов подтолкнул вперед Тайлера:

— Познакомься, Дэз, это Тайлер Бэнкс, гений органики. Тайлер, это Дэз Кемпински.

Тут Бэнкс снова стал как помидор.

— Привет, приятно познакомиться, — Дэз просто протянула ему ладонь для пожатия.

Тайлер уставился на протянутую руку такими глазами, словно перед ним возникла разинутая пасть крокодила. Потом все же нерешительно пожал ее, едва коснувшись пальцами.

Громов заметил, что сбоку появилась тень. Повернулся и уперся взглядом в Паолу Дебрикассар. Она тоже изменилась. Стала похожа на вампиршу из старых фильмов. «Переодевание» в новую кожу не добавило ей красоты, а скорее наоборот. Дурной характер стал еще заметнее.

Она оглядела Максима с ног до головы и сказала:

— Н-да… А ты еще симпатичнее, чем я думала. Последний раз говорю и больше повторять не буду: держись меня. Скоро станет ясно, кто здесь главный и с кем надо бы дружить. Так что постарайся быть паинькой и не злить меня лишний раз.

Однако, видимо помня прошлый опыт, на сей раз Паола не стала дожидаться резкого ответа. Сразу развернулась и ушла.

— Ну и стерва! — прошипела ей вслед Дэз. — Чего она к нам прицепилась?

— Не к нам, — заметил Чарли и многозначительно посмотрел на Громова.

У Макса от возмущения дар речи пропал. Последний раз так по-дурацки он себя чувствовал, когда отец наказал его за кражу конфет, к которым Громов на самом деле даже не прикасался. Позже выяснилось, что конфеты выбросила мама, посчитав, что они засохли. Однако отец заявил, что она просто выгораживает сына, и даже не извинился.

* * *

Вновь прибывшие шли по дорожке за очередным администратором, имени которого никто почему-то не запомнил, а Громов даже не успел понять, мужчина это или женщина.

Гравий приятно шуршал под ногами. Все с любопытством озирались по сторонам.

— Я все что угодно себе представлял, только не это, — сказал Чарли. — Как-то давно мы с отцом были на одном из греческих островов, где сохранились старинные дома. Им всем было по два-три века. Так вот, здесь — все точно так же, как там. Белые прямоугольные домики… Зелень… Лужайки…

— Да, — согласилась Дэз, — учитывая, какой секрет делают из местоположения Эдена, я уже решила, что нас привезут в какой-нибудь глубокий-преглубокий бункер в Антарктиде.

Прошло минут двадцать, прежде чем новички достигли своего корпуса. Было видно, что его только-только успели построить.

Неизвестный администратор остановилась. Все-таки это оказалась женщина.

— У вас будут отдельные комнаты, — сказала она. — Небольшие, но у каждого своя. Единственное неудобство — один санузел на двоих. Вход у каждого свой. Так что когда заходите — не забывайте запирать обе двери. Когда выходите, также не забывайте запирать дверь со своей стороны. На всякий случай. В комнатах вы найдете подробную карту технопарка Эден и диск с пояснениями и комментариями. Столовая находится к югу от этого корпуса. Идти можно по прямой. Вопросы есть?

Руку поднял светленький паренек. Один из тех, кто в автобусе начал примазываться к Паоле Дебрикассар.

— В комнатах есть камеры?

— Есть сенсорный экран, — ответила администраторша. — Обычно он включается только с вашей стороны. Вы можете выйти в справочную систему Эдена и узнать интересующую вас информацию. В случаях опасности — пожара, вашего исчезновения, рапорта системы электронной безопасности о запрещенных действиях с вашего адреса — экран включается принудительно. Мы не следим за учениками в их свободное время, но вы должны понять, что безопасность прежде всего.

Громов переминался с ноги на ногу. Он никак не мог понять, что именно его так раздражает в этой администраторше. Потом наконец вычислил. Ему никак не удавалось разглядеть и запомнить ee лицо. Стоило хотя бы моргнуть — и картинка тут же рассыпалась, как песок.

— Чудненько, — тихо проворчала Дэз. — В Накатоми была дисциплина прежде всего, а здесь, значит, безопасность. Отсюда правило: от перемены повода число камер слежения не меняется.

Макс посчитал количество сенсоров, камер и датчиков на квадратном метре стены. Примерно прикинул, сколько оптоволокна требуется, чтобы это все это соединить. Вышло очень много.

— Я даже представить себе не могу, что собой представляет здешняя интеллектуальная система управления средой, — задумчиво произнес он. — Двадцать два датчика различного назначения на квадратный метр! А здесь несколько квадратных километров — причем неизвестно, как глубоко уходит техноцентр. Одни соты памяти системы, что управляет всем этим, должны занимать… стадион. Хотел бы я попасть в их главный операционный зал!

— Его местонахождение — самая секретная вещь на земле, — неожиданно серьезно ответила Дэз. — Многие… Многие отдали бы жизнь, чтобы узнать, где спрятан главный компьютер Эдена.

* * *

Громову и Бэнксу достались места на втором этаже, Дэз и Чарли на первом.

Комната сильно напомнила Максиму его квартиру в Токио. Только еще меньше и очень светлая. У входа небольшой гардероб, кровать-чердак, внизу стол для компьютера и еще один столик возле окна. Напротив «точки входа» дверь в санузел. Больше напоминает каюту, чем комнату.

Большое прямоугольное окно, почти во всю стену, закрыто световой сеткой и полотняной шторой. Под потолком плоский климат-контроллер.

Сумка Громова стояла посреди комнаты.

Макс сел в компьютерное кресло и огляделся. Ощущение было такое, словно сделал большой пребольшой крюк по лесу, а в итоге пришел на то же самое место, откуда начал. Громов шумно вздохнул, пытаясь избавиться от чувства тревоги, внезапно стиснувшего грудь.

Что-то странное было вокруг… Макс никак не мог понять — что. Встал, потрогал руками стену. Обычная стена. Покрыта штукатуркой. Гладкая. Белая.

Громов еще раз вздохнул и решил пойти посмотреть, как дела у Дэз, Чарли и Тайлера. Хотелось отвлечься от странных мыслей и непонятной тревоги.

Ближе всего был Тайлер. Всего через три двери.

— Можно? Это Макс. — Громов постучал.

В ответ последовало что-то неопределенное, вроде «заходи».

Макс обнаружил Бэнкса застрявшим в кресле. Подлокотники так крепко стиснули его с обеих сторон, что тот оказался пойманным.

— Я… я… мне надо было свинтить их сразу, — забормотал Тайлер, покрывшись мелкими капельками пота от стыда, — просто как-то само так получилось… стал падать, пытался схватиться за что-нибудь и попал в это кресло… а… а… теперь…

— Спокойно, — Макс заглянул под ручки, осмотрел винты, — у тебя есть отвертка?

— Н… нет, конечно же… м… мне незачем, — Тайлер едва сдерживал слезы.

— Сейчас! Погоди минуту!

Громов бросился к себе, схватил сумку с инструментами, которые всегда возил с собой, и стремглав помчался обратно в комнату Бэнкса.

— Сейчас, — повторил он, с разбегу плюхаясь на колени рядом с Тайлером.

Быстро открыв сумку, не глядя достал магнитную отвертку и начал выворачивать болты один за одним.

— Один… второй…

Вскоре уже четыре болта лежали рядом. Бэнксу стало заметно лучше.

— Вечно со мной всякие глупости происходят, — горестно сказал он.

Макс заметил, что Тайлер впервые произнес что-то не заикаясь.

— Последний болт остался, — Громов улыбнулся. — Самый большой. Только он неудобно так сидит…

Он попытался сломать верхнюю защитную плашку, прикрывавшую основное крепление. Наконец она чуть подалась и, звонко щелкнув, сломалась.

Неожиданно дверь комнаты Тайлера открылась. На пороге стояли Паола и вертлявый носатый кудрявый парень с бледно-серыми, почти белыми глазами.

— Гляньте! Толстый Тайни застрял! — заорал он и громко заржал.

В тот же момент послышалось хлопанье дверей. Ученики высыпали в коридор и принялись совать головы в дверной проем. Поднялся гогот.

Бэнкс резко отвернулся к окну, сбив Громова креслом. Тот отлетел в сторону и стукнулся затылком о поручень лестницы, что вела на кровать.

— Черт, — выругался он сквозь зубы.

Потом поднялся и с остервенением принялся за последний болт.

— Не обращай на них внимания, — тихо сказал он Тайлеру. — Они все идиоты.

Однако это было довольно трудно. Все считали нужным дать совет.

— Да оставь ты его так! Месяца через два сам вылезет. Если, конечно, никто не сжалится над его голодным воем и не начнет подкармливать по ночам, — заявил белобрысый, что активно набивался в друзья к Паоле.

— Предлагаю облить Жирного Тайни смазочным гелем и накормить горохом. Через два часа объем газов достигнет критической массы, способной сообщить Тайни достаточно кинетической энергии для стремительного взлета, — старался не отстать белоглазый.

— Дай пять, Винс, — светлый парень хлопнул по его ладони.

— Без проблем, Крэг, — ответил тот.

В этот миг болт чуть поддался, и Громов с такой яростью дернул подлокотник, что вырвал его из пластмассового крепления с мясом. Злополучный болт так и остался в остове кресла. От резкого рывка Тайлер чуть не упал. Макс едва успел поймать его.

— Ох, красавчик, — мечтательно вздохнула Паола, глядя на Громова из-под опущенных ресниц, — ты к тому же такой добрый! Мне всегда было интересно, почему некоторых людей так и тянет к неудачникам? Почему они возятся с ними, ободряют, помогают? Я думала над этим и знаешь к какому выводу пришла?

— Вряд ли мне когда-нибудь будет интересно твое мнение, — огрызнулся Макс.

— Я поняла, что люди так самоутверждаются, — продолжила Дебрикассар так, словно Громов вообще ничего не говорил. — Они сами себе кажутся такими великодушными, что, наверное, плачут от умиления, когда в зеркало смотрят. Помочь несчастному неудачнику — это так благородно. Ах! Ты, должно быть, страшно гордишься собой, красавчик Макс?

— Иди к черту! — рявкнул Громов.

Паола послала ему воздушный поцелуй.

— Злость тебе к лицу, — потом повернулась к остальным: — Идемте. Пусть наш пятилетний друг всласть почувствует себя спасителем. Нас обещали покормить. Надеюсь, обед не превратится в еще одно разочарование. Эти беленькие конурки, что они почему-то называют комнатами, провоцируют клаустрофобию.

Идиотская компания со смешками и дурацкими шутками медленно двинулась по коридору к лестнице.

В распахнутую дверь влетели Дэз и Чарли.

— Что случилось?! — почти хором заорали они.

Громов жестом попросил их вести себя потише. Тайлер отошел в угол и отказывался оттуда выходить.

— Где вы были? — спросил Макс, недовольно нахмурившись.

— Мы заблудились в коридоре, — ответил Спаркл. — Не понимаю, как это вышло. Вроде бы здание совсем небольшое. Коридоры прямые. Но когда мы стали подниматься, увидели между пролетами еще одну дверь…

— Непонятно, как здесь вообще может быть ещеодин этаж, учитывая общую высоту здания! — перебила его Дэз. — Мы сначала решили, что ошиблись и на самом деле в доме всего три этажа. Волновались, упустили что-то… Хотя я точно видела, что их два! В общем, мы решили, что это второй. Пошли туда. Потом был поворот. Мы свернули, коридор раздвоился…

— Мы двадцать минут искали выход! — встрял Чарли. — Все двери были закрыты…

— А потом одна открылась, и мы снова оказались перед дверью на этаж, — закончила Дэз. — Если честно, я ничего не понимаю! С точки зрения обычной пространственной геометрии это невозможно! Здание, грубый материальный объект, должно ей подчиняться. Выходит, мы видели пространственную аномалию!

Громов недоуменно переводил взгляд с Кемпински на Спаркла. Потом повернулся к Бэнксу.

— Ладно, — сказал он друзьям, — обсудим это за обедом. Ну что, идем? Тайлер?

— Я не пойду, — ответил тот сдавленным голосом, не поворачивая головы.

Макс глубоко вдохнул и сказал осторожно:

— Тайлер, ты не должен поддаваться… Ты должен найти в себе силы не обращать на них внимания. Идем!

— Я не пойду, — снова повторил Бэнкс.

Громов осторожно дотронулся до его локтя.

— Тайлер, если ты не выйдешь сейчас, потом будет еще сложнее. Поверь мне, я знаю…

— Ни черта ты не знаешь! — внезапно заорал ему в лицо Бэнкс. — Что тебе от меня надо?! Что ты ко мне привязался?! Я тебя не просил! Не надо со мной возиться! Уходите! Мне никто не нужен! Убирайтесь вон! Мне не надо вашего сочувствия! Мне вообще от вас ничего не надо! Оставьте меня в покое! Оставьте меня!

Слезы брызнули из его глаз. Он отвернулся, уперся лбом в стену и больше не сказал ни слова.

Макс беспомощно посмотрел на Дэз. Та только развела руками.

— Нам действительно лучше сейчас уйти, — тихо сказал Чарли.

* * *

— Странно, — Чарли огляделся, — кроме нас, никого нет. Будто вымерли. Я думал, тут такая куча народа, что не протолкаться. Ведь большая часть выпускников так и остается в Эдене после школы. Где они все?

На этот вопрос ни у кого не нашлось ответа.

Столовая Эдена представляла собой дворик, закрытый от солнца и дождя легким тентом в сине-белую полоску. Небольшие столики на четверых и длинные скамейки из белого дерева стояли прямо на траве. Чуть поодаль — большой прилавок с едой.

Перед столовой был разбит большой круглый газон, не меньше двадцати пяти метров в диаметре, с молниевой мачтой в центре. Присмотревшись, Громов понял, что газон — это циферблат. Тень от мачты держалась возле куста самшита, которому садовник придал форму римской двойки. Огромные солнечные часы.

— Как на старинных фотографиях, — Дэз тронула один из столбов, поддерживавших тент. — Похоже, они тут во всем решили придерживаться стиля ретро.

— А мне нравится, — пожал плечами Чарли. — Я вообще считаю, что раньше мир был значительно красивее.

Едва ноздрей коснулся запах пищи, у Громова обильно потекла слюна.

— Ничего себе я проголодался, — сказал он.

— Точно, — кивнул Чарли.

Еда на прилавке сильно отличалась от той, что была в Накатоми.

— Интересно… — Дэз в недоумении разглядывала подносы с отбивными, жареными цыплятами, печеной картошкой и горами спагетти.

— Я последний раз такое в Италии видел, у них официально лотекское правительство. Никакого промышленного производства вообще, представляете? — Чарли смотрел на еду распахнутыми глазами. — Вот это вкусно, — он ткнул пальцем в макаронный рулет, — кажется, называется лазанья, а вот эта лепешка с колбасой — пицца.

— Давайте есть, — положил конец дискуссии Макс и начал складывать в тарелку все, что притягивало глаз.

— А у нас гликемической интоксикации не случится? — все еще сомневалась Дэз.

Неожиданно за ее спиной возник администратор Квизианс.

— О, насчет этого можете не волноваться, — сказал он с мягкой улыбкой. — Эта пища вскоре произведет революцию в мировом питании. Человечество было вынуждено перейти на морской рацион, чтобы решить проблему ожирения и нехватки корма для скота. Люди отказались от вкуснейших вещей! — Квизианс с наслаждением втянул аромат, поднимавшийся от жирных, лоснящихся пирогов. — Однако один из наших выпускников, доктор Джаред, создал уникальную технологию быстрого роста. Она основана на фотосинтезе и программировании обмена белков. К примеру, картофель вырастает и созревает всего за сутки. От посадки до уборки — двадцать четыре часа. На вкус, цвет и ощупь он такой же, как и обычный. Но практически не имеет энергетической ценности. Питательными веществами его насыщают искусственно. Он гораздо полезнее, чем морская капуста, а про вкус и говорить нечего. Так что ешьте и не волнуйтесь. Когда мы найдем инвестора, способного организовать поточное производство быстрорастущих продуктов, мир опять вернется к старым добрым гамбургерам.

Он улыбнулся так лучезарно и принял такой счастливый вид, что Громову стало не по себе.

— А мясо? — не унималась Дэз. — Откуда вы берете мясо?

— Мы его выращиваем, — принялся с готовностью объяснять Квизианс. — Видите? Здесь одна чистейшая и нежнейшая вырезка. Она растет в специальных синтез-машинах. Как гриб. Пока мы создали только три ее вида — белое куриное, говядина и свинина. Без жира, без холестерина, почти без калорий. Кушайте на здоровье! Кушайте!

Он сложил руки домиком и улыбнулся так, что казалось, сейчас наизнанку вывернется от доброжелательности.

— Спасибо за разъяснения, — сказал Громов.

— Пожалуйста, — Квизианс одарил его ласковым взглядом. — Обращайтесь ко мне с любыми вопросами.

Он развернулся и пошел прочь. Громов посмотрел на Дэз, та скорчила физиономию, будто ее тошнит.

— Скользкий тип, — согласился Чарли.

Максим глянул вслед Квизиансу, но, к своему удивлению, его не увидел. Вокруг никого не было, а дойти до угла администратор вряд ли мог успеть…

— Хм… — Громов удивился. — Быстро он перемещается.

Друзья посмотрели друга на друга и, не сговариваясь, начали выкладывать мясо прочь из своих тарелок. Его пышный аппетитный вид теперь вызывал отвращение.

Набрав по рекомендации Чарли «итальянской еды», они сели за свободный столик подальше от компании Паолы. По счастью, те тоже оголодали и были заняты едой. Винс — тот, что со светлыми волосами, и Крэг — темный, кудрявый, с почти белыми глазами, сидели по обе стороны от своей предводительницы. Паола была выше и крупнее их обоих, и ее свита сзади производила впечатление шакалов, пытающихся утянуть кусочек из-под львиных лап.

— Все-таки странно, — Дэз задумчиво жевала кусочек пиццы, пытаясь понять ее вкус, — что главный технопарк мира, где изобретается почти весь хайтек, построен так, как хотят жить лотеки. Вы не находите в этом противоречия?

— Ну, во-первых, самого парка мы еще не видели, только его жилую часть, — возразил Чарли. — А во-вторых… честно говоря, мне всегда казалось, что в платформе лотеков есть свое здравое зерно. Просто они предлагают крайность — отказаться от цивилизации, вернуться ко всему натуральному. Это же утопия. Нельзя прокормить двенадцать миллиардов человек земного населения без технологий…

— Ты говоришь прямо как друзья твоего отца, — хмыкнула Дэз. — Платформа… Зерно… Утопия…

Спаркл покраснел, нахмурился, а потом упрямо продолжил:

— Да, я говорю так. Извини. И если не возражаешь — продолжу. Хайтек-партия должна смягчить свой курс. Для начала хотя бы закрыть упредительную полицию и отменить закон о всемирном мониторинге. С этим ты, кажется, тоже согласна, не так ли?

Дэз кивнула, наматывая на вилку спагетти.

— Камеры достали, — согласилась она.

— Хоть мы здесь еще очень мало видели, — Чарли чинно отрезал кусочек лазаньи, — но у меня сложилось мнение, что, кроме технологий, они здесь отрабатывают и кое-что еще.

— Что? — спросил Громов. — Выводят гибрид хайтек- и лотек-политики?

— Примерно, — кивнул Спаркл, — но я пока не уверен. Слишком мало информации.

Дэз решила сменить тему:

— Интересно, куда нас определят? С направлением более-менее все ясно. Ну, Чарли скорее всего на нейропрограммирование, а нас с тобой на софт-инжиниринг. А вот насчет специализации не уверена.

— Я надеюсь, это будет нейролингвистика, — сказал Спаркл.

— Тайлера сто процентов заберет бионика, — добавил Макс, — но тоже неясно, на какое направление. Может, он с нашим Радовичем на киберорганике окажется?

Их биофоны ожили одновременно.

— Дорогие ученики, прибывшие в Эден! Говорит администратор Квизианс. Напоминаю, что в шесть часов по нашему времени начнется обзорная экскурсия по технопарку. Открытые автобусы будут ждать вас на площади Эйнштейна. Пожалуйста, не опаздывайте.

Чарли посмотрел на часы:

— Еще почти час. Что будем делать? Может, вещи разберем?

Максим тут же вспомнил про Образца.

— Точно! — Он вскочил, стоя допил свой чай и перелез через скамейку. — Вы идете?

* * *

Макс вернулся к себе в комнату.

Там он осторожно извлек из сумки остатки Образца, свой компьютер и провода, связанные в один огромный моток. Разложив все на столе, наскоро соединил и включил в розетку. Вынул из футляра карточку беспроводного доступа, повертел в руках и убрал назад. Пожалуй, незачем эденской Сети знать о содержимом его личного ноута. Хватит с них школьной персоналки.

— Кстати, интересно, что они нам выдадут? — спросил он вслух, надевая метчер.

Громов осторожно развинтил голову Образца и извлек из нее самое ценное — интегрированную плату, на которой было несколько чипов — те самые «мозги». Затем надел увеличительные очки, взял пинцет с кончиками не толще рыболовной лески и начал осторожно снимать с платы интегральную схему. Если бы не красный квадрат, которым метчер обозначал крохотную пластинку, Макс давно бы ее потерял.

Если предположение о вирусе правильное, то эта зараза должна быть здесь. В смысле — его ядро, первичная программа, от которой пошли все неприятности.

Осторожно отделив чип от платы, Макс сунул его в портативный интегратор и подсоединил к ноуту.

— Ну ладно… — вытерев мокрые от волнения руки, Громов запустил программу-симулятор, чтобы уверить чип, что он все еще в голове у Образца. — Посмотрим, как ты будешь себя вести…

Тут в дверь постучали.

— Макс, ты что, уснул? Скоро уже отправление! — донесся снаружи голос Дэз. — А до площади идти далеко. Все уже двинулись!

— Черт… Иду!

Громов захлопнул ноут и на всякий случай сунул в металлическую сетку с цифровым замком.

Вышел наружу и запер дверь.

— Хотел узнать, что с Образцом, — коротко объяснил он Дэз, — забыл совсем про эту экскурсию.

— Понятно, — она совсем не сердилась. — Просто там все уже собрались, кроме…

Она показала на дверь Тайлера.

Макс вздохнул и поднял руку, чтобы постучать, но в последний момент передумал. Просто сказал:

— Тайлер, это Макс. Захочешь поговорить — заходи. — Громов прислушался. Вдруг ответит?

Из комнаты доносилось только нервное стрекотание клавиш и еще какой-то кликающий звук, словно кто-то часто и нервно жмет на клавиши мыши.

— С ним все нормально? — Дэз тоже прислушалась. — Хм… Звук такой, словно он играет во «Вторжение». Быстро на курки жмет! Уровня до восьмого, думаю, сможет пройти.

Громов отошел от двери и сделал несколько шагов по направлению к выходу. Кемпински его догнала.

— Думаешь, он играет? — переспросил он.

— Судя по звукам, очень похоже. Да и настроение у него поганое, прямо скажем. Когда мне становится тоскливо или плохо, я тоже играю. Не все же, как ты, — хайтек-маньяки, днями и ночами изобретающие искусственный интеллект.

Громов остановился.

— Ты считаешь меня хайтек-маньяком? — спросил он, сморщив нос.

— Ага, — ответила Дэз, обернувшись через плечо.

— Ты? Меня? — переспросил Макс, забегая вперед Кемпински.

— Ответ положительный, — повторила та.

— Почему?

По спине Громова пробежал неприятный холодок.

— Макс, — лицо Дэз стало серьезным, — ты хотя бы иногда себя слушаешь? Представляешь со стороны? За все время, сколько я тебя знаю, ты не сказал ни слова о чем-то другом, кроме технологий! Ты или занимаешься, или пишешь софт для Образца, или носишься по Сети в поисках чего-то, что может помочь твоему роботу стать совершеннее. Ты хочешь, чтобы он стал как живой, но при этом такое впечатление, что сама жизнь тебя вообще не интересует.

— Это неправда, — возразил Громов.

— Да? Тогда снимай метчер хоть иногда! — огрызнулась Дэз.

Воспоминание мелькнуло ярко, как фотовспышка.

«Макс, мне очень жаль говорить тебе это… Ведь получается, ты помнишь только, как мы уезжали из Накатоми, да? Так вот, потом все изменилось. Большую часть этого года ты с нами не общался…»

Дэз шла дальше, обогнув застывшего как изваяние Громова легким движением. Тот потащился следом за ней в полном недоумении. Что идет не так? В голосе Дэз слышалась злость.

Снова закружилась голова.

Макс крепко стиснул зубы. «Нет, не сейчас. Больше никаких внезапных отключек, — сказал он себе. — Я абсолютно уверен, что не сплю».

* * *

— Весь сектор бионики является огромным дендрарием. Здесь вы найдете чистые образцы всех растений, существующих на Земле, а также сотни генетически измененных видов, — пел Квизианс. — Обратите внимание на кристаллическую сферу впереди нас. Это место, где происходят настоящие чудеса.

Макс машинально привстал, пытаясь получше разглядеть показавшийся впереди светящийся купол.

— Все вы знаете, что такое киберклоны, — администратор Квизианс вывел на небольшой монитор картинку — вид киберклетки под наноскопом, — это существа, частично или целиком состоящие из таких вот клеток. Нанотехнология позволяет производить такие клетки промышленным образом. Они лишены какой-либо самостоятельности и подчиняются командам центрального процессора. Это всем известно. Итак, приготовьтесь сильно удивляться.

Когда автобус подъехал ближе к куполу, оказалось, что это крыша огромной установки. Устройство напоминало конвейер, закрученный сверху вниз по спирали.

— Здесь вы можете выйти, — разрешил Квизианс. — Это зрелище достойно самого пристального внимания.

Вокруг установки высились прозрачные колонны, внутри которых клубился разноцветный дым. Подойдя к одной из них, Макс понял, что на самом деле это гигантские колбы, а дым внутри них — огромные рои каких-то наноскопических существ.

Ученики мгновенно разбежались по площадке, разглядывая колбы. Квизианс, увидев, что вокруг никого нет, перешел на вещание по конференц-связи.

Дэз, Чарли и Макс остановились у колбы, внутри которой хлопья странного вида медленно плавали вниз-вверх.

— В резервуарах перед вами вы видите последнее величайшее достижение технопарка Эден. Восемь лет тысячи специалистов и учеников работали над этим проектом. Ему дали имя «Кибела» — великая мать. Не путать с Айей Хико — она «великая мать» нейролингвы, — Квизианс очень обрадовался своей шутке. — Эта установка способна производить тысячи нанороботов в секунду — их размер одна миллиардная метра. Дым, что вы видите в резервуарах, — удачные опытные образцы различного назначения. Для очистки воздуха, для строительства искусственных молекул и так далее. Их назначение — работа на микроуровне.

— Для чего они создавались? — спросила Дэз.

— С тех пор как человечество исчерпало ресурсы планеты полностью, мы пытаемся найти выход из положения. До сих пор все решения носили временный характер. Но то, что вы видите, — это настоящая революция. Нанороботы смогут осуществлять захват нужных молекул из воздуха и воды. В мировом океане растворена вся таблица Менделеева. Любые вещества в количестве, которого человечеству хватит на неисчислимое количество веков. Они как пчелы будут собирать молекулы нужных веществ и создавать из них необходимое количество материи.

Кемпински отключила функцию конференц-связи и проворчала:

— Чудненькая перспективка! Опустошить планету было мало, давайте теперь разберем ее на атомы…

Макс пристально посмотрел на нее. Странно. До прибытия в Эден Кемпински относилась к хайтек-цивилизации гораздо терпимее…

Квизианс этого не слышал и продолжал самозабвенно рассказывать:

— Чтобы нанороботы стали видимыми, их должно быть не менее пяти миллиардов на кубический метр воздуха. Чуть поодаль вы видите демонстрационный цифровой наноскоп. Только в нем можно увидеть, как выглядят представленные здесь нанороботы. Подходите, смотрите. Правда, они довольно милые?..

B автобус новички вернулись восторженнопритихшими. Квизианс, заняв свое место впереди салона, удовлетворенно заметил:

— Ну, мои дорогие, должен сказать, что преодолевать скептицизм юных дарований с каждым годом становится все труднее. Главная задача ознакомительной экскурсии — показать, что вам, — он сделал многозначительную паузу, — все равно предстоит многому научиться, даже если на момент поступления в Эден вы были умными всезнайками и обогнали своих сверстников. Сразу должен предупредить: Эден отличается от всех мировых школ. Здесь остаются только самые лучшие. Поэтому внимание!

Квизианс поднял палец вверх:

— Отчисления производятся не раз в год, как во всех хайтек-школах, а раз в семестр. Кроме отличной учебы вы также должны самостоятельно вступить в одну из проектных групп технопарка Эден. Их тысячи, но брать к себе дополнительных людей, тем более учеников-первогодков, хотят далеко не все. Ваша цель — все же убедить группу, в работе которой вы хотите принять участие, что им без вашей персоны просто не обойтись. Как вы будете это делать — ваши личные проблемы. Администрация Эдена не оказывает никакого содействия в этом вопросе и не накладывает никаких ограничений. Допускаются любые варианты решения, кроме хакерства. На решение этой задачи вам дается один семестр. Предупреждаю сразу: задача более трудная, чем может показаться на первый взгляд. Скажу даже больше: эта задача окажется самой трудной из всех, что вам доселе приходилось решать. Пожелаю только удачи. Она вам очень потребуется.

Квизианс замолчал, приложил руку ко рту и добавил задумчиво:

— Да, кстати… Когда вернетесь в кампус, спросите студентов, которые ехали в других автобусах, что видели они. Вас ждет большой сюрприз. И последнее. Когда я говорил об отличной учебе, то имел в виду буквальное понимание вопроса. Чтобы остаться в Эдене, вам надо не просто сдать экзамены. Вы должны дать сто процентов правильных ответов на все вопросы. Нет никакого проходного минимума, к которому большинство из вас привыкло. Только сто процентов правильных ответов означает, что экзамен сдан.

Автобус тут же наполнился гвалтом и изумленно-возмущенными возгласами:

— Но это же невозможно!

— Нет ни одного человека, который давал бы сто процентов!

— Абсурд!

Квизианс выждал немного, потом жестом попросил тишины.

— Есть здесь хотя бы один человек, который хотя бы один раз в жизни хотя бы на одном экзамене дал сто процентов правильных ответов? — спросил он.

В воздух начали медленно подниматься руки. Всего набралось три. Квизианс обратился к одному из учеников, смуглой девушке с двумя длинными, похожими на толстые корабельные канаты косами:

— Вот вы, Динара Абаз-Хаджиди, при каких обстоятельствах смогли это сделать?

— Я… — та очевидно смутилась, когда к ней обернулись все присутствующие. — Я… я люблю высшую теорию математики. Она похожа на музыку. Я много занималась, потому что мне это нравится и у меня получается. Я даже в свободное время ищу неизвестные доказательства или опровержения различных теорем или решения уравнений. И как-то так получилось, что экзамен оказался совсем легким.

Квизианс прищурился:

— Можно ли сказать, что предельная концентрация ума на любимом предмете помогла вам развить соответствующие способности и добиться совершенного понимания высшей теории математики?

Динара кивнула, испуганно тараща глаза.

Квизианс развел руками:

— Таким образом, как мы только что убедились, если вы понимаете предмет в совершенстве, то дать сто процентов правильных ответов элементарно просто. По-другому просто не может быть. Здесь, в Эдене, нас не интересует простое зазубривание материала или бездумное закачивание его в ваши мозги посредством нейронных программ. Пустая эрудиция как формальное знание большого количества слов не имеет никакой ценности. Ценны только те знания, что позволяют вам эффективно решать поставленные задачи. А для этого мало просто запомнить что-либо. Требуется понять это. Причем не на уровне простого уравнения или формулы. Никто не станет просить вас вычислить траекторию. Вас загрузят на специальную тренировочную арену и попросят за минуту пройти полосу препятствий. Сделать это можно, лишь решая серию трехмерных векторных уравнений с учетом поведения массы, ускорения и силы тяжести прямо на бегу. Если вы знаете предмет — вам не составит труда это сделать. Все экзамены в Эдене сдаются подобным образом. Изобретательность наших профессоров не знает границ.

Квизианс улыбнулся.

— Это что, шутка? Вы всерьез считаете, будто кто-то способен усвоить двенадцать предметов в семестр на таком уровне? — спросил Крэг, скептически скрещивая руки на груди.

— Тридцать тысяч наших выпускников смогли, значит, и некоторым из вас это под силу, — Квизианс снова начал излучать доброжелательность. — Разумеется, я не говорю, что всем.

Паола вступилась за своего новоиспеченного приятеля:

— И все-таки как это возможно?

Квизианс сложил ладошки домиком. Дэз поморщилась. Похоже, этот жест администратора ей был особенно не по душе.

— В Эдене все особенное. И методика преподавания тоже. Мы уделяем большое внимание развитию способности к концентрации. Тот, кто способен произвольно концентрировать свое сознание, может творить чудеса. Пока это за гранью вашего понимания. Но после распределения и особой церемонии Посвящения ваше сознание изменится. Насколько — трудно судить. Здесь многое зависит от природных способностей и силы воли. Но результат всегда впечатляет, — Квизианс загадочно сверкнул глазами. — А сейчас мы возвращаемся. Остается совсем мало времени до торжественного ужина. Обещаю, что этот вечер запомнится вам на всю жизнь.

Дэз слушала администратора, странно прищурившись и чуть склонив голову набок. Вдруг она резко встала и быстро подошла к нему. А затем… резко ударила Квизианса ладонью в грудь, словно ножом!

По автобусу прокатился изумленный вздох.

Рука Дэз свободно прошла сквозь тело администратора! Хотя оно казалось абсолютно настоящим! Плотным и стопроцентно материальным!

Кемпински вынула руку, подняла нахмуренное лицо и медленно произнесла:

— Вы — голограмма.

Квизианс же, к всеобщему удивлению, нисколько не смутился. Наоборот, похлопал в ладоши. Звук был совершенно настоящий!

— Ну разумеется, — сказал он, улыбаясь. — Вы очень наблюдательны, ученик Кемпински. А как, по-вашему, я иначе могу быть во всех экскурсионных автобусах одновременно? Приходится прибегать к голографическим двойникам.

Дэз снова чуть прищурила один глаз и спросила:

— Но у каждого автобуса свой маршрут. Они все разъехались в разные стороны. Как же вы можете одновременно сообщать двойникам разную информацию?

Квизианс опять сложил руки домиком и просиял.

— У вас очень острый ум, ученик Кемпински! — восхитился он. — А это серьезный шанс закончить нашу школу. Пока мы возвращаемся, я постараюсь разъяснить. Физически, как человек, я в данный момент нахожусь в специальной комнате со множеством экранов, откуда наблюдаю и корректирую работу своих двойников. У каждого автобуса действительно есть свой маршрут, и он известен заранее. Поэтому для каждого двойника уже написана программа, которой он будет придерживаться. Мне остается только подключаться в случае возникновения неожиданностей — вопросы, нестандартные ситуации. Когда они возникают, нужный экран подает сигнал. Я включаю связь с двойником в режиме реального времени, приостанавливаю его программу и начинаю общаться с вами лично. Понятно? Многие из ваших учителей вынуждены вести по нескольку уроков одновременно. Поэтому иногда вы будете встречаться с ними непосредственно как с людьми, а иногда общаться с топографическими двойниками, или «привидениями», как мы их тут зовем. Поначалу это немного странно, но потом привыкнете.

Дэз брезгливо поморщилась и села на свое место.

Квизианс не обратил внимания на ее реакцию и спокойно сказал:

— Скоро случится одно из самых важных событий в вашей жизни. Постарайтесь осмыслить это за то короткое время, что у вас осталось.

Он замолчал и сел на переднее сиденье, спиной к ученикам.

Дэз насупилась и мрачно смотрела в окно. Макс и Чарли переглянулись. Громов заметил, что глаза у Спаркла светятся от радости и любопытства. Похоже, что после слов Квизианса Чарли ждал от Посвящения чуда.

Макс незаметно ущипнул себя за руку, проверяя, не сон ли все это. Но картинка мира не думала рассыпаться. Автобус, тихо шурша шинами, быстро ехал по необъятной территории Эдена.

«Это все взаправду», — убеждал себя Громов, но так и не мог отделаться от ощущения, что вот-вот проснется в своей маленькой токийской квартирке. Кошмары последних двух дней почему-то перестали казаться реальностью. Непонятно откуда, но к Максу вдруг пришла уверенность, что это действительно были только сны и ничего больше.

Необыкновенное посвящение Эдена

— Как ты догадалась, что он не настоящий? — спросил Чарли у Дэз, как только они вышли из автобуса.

— Случайно заметила, что он тени не отбрасывает, — ответила та. — В вампиров я не верю, а полдень давным-давно миновал, методом исключения пришла к выводу, что так может себя вести только голограмма.

— Может, ты и про это тайное Эденское Посвящение что-нибудь знаешь? — подмигнул Спаркл и легонько толкнул Дэз локтем.

— Кстати, я тоже первый раз в жизни об этом слышу, — поддакнул Макс. — А ты, Кемпински?

— Как-то в Сети случайно наткнулась на чей-то приватный разговор. Один обещал провести «Эденское Посвящение» за пятнадцать тысяч кредитных единиц. Второй очень хотел купить, но за десять. Они упорно торговались. Вот и все. Самой интересно, что это за штука такая.

— Может, какое-то облучение? — предположил Макс. — Стимуляция мозговой активности? После чего еще, интересно, можно научиться давать сто процентов правильных ответов на любом экзамене?

— А может, какая-то хитрая нейролингва? — высказал свою догадку Чарли.

— Хватит гадать, — перебила их обоих Дэз. — Меньше чем через час узнаем наверняка. Но, сказать по совести, мне здесь нравится все меньше и меньше.

Громов и Спаркл уставились на нее круглыми глазами и спросили хором:

— Почему?!

Кемпински недовольно огляделась вокруг:

— Какое-то все здесь… неживое. Вот видите — даже трава и кустарник, не говоря уже о цветочных клумбах. Разве настоящая трава такой бывает? Она слишком… слишком идеальная. Вся зеленая! Ни одной сухой или желтой травинки. Ни одного листика, поеденного гусеницами. Цветы стоят все один к одному — ни увядших, ни бледных не видно. И в той оранжерее, где эта их гордость «Кибела» стоит, точно такие же растения. Ни одного больного или хотя бы кривенького!

После некоторой паузы Чарли неуверенно возразил:

— Ну… возможно, я ошибаюсь… но, наверное, у них тут селекция и растения генетически модифицированы. По-моему, ничего странного.

Дэз только махнула на него рукой.

Они снова разошлись по комнатам.

Макс, как только вошел, сразу увидел висящий на прикроватной лестнице длинный чехол. Подойдя поближе, заметил небольшую открытку, приколотую к вешалке.

Уважаемый Максим Громов! Сегодня вы стали полноправным учеником лучшей в мире школы — Эдена. Администрация сердечно поздравляет вас с этим великим достижением. На память о сегодняшнем дне мы дарим вам настоящий смокинг. Он останется у вас навсегда вне зависимости от того, насколько успешной будет ваша учеба. Надевайте, и будьте счастливы.

P. S. Обратите внимание, на полу стоит коробка с ботинками.

Громов расстегнул чехол и осторожно провел рукой по мягкой натуральной черной ткани. Ничего подобного он в жизни не видел. Разве что в витринах самых дорогих магазинов, в которые никогда не заходил.

Осторожно вынув из чехла вешалку, на которой кроме смокинга висели еще брюки, белая рубашка и галстук-бабочка, Громов обнаружил на внутренней стороне чехла подробную инструкцию в картинках, объясняющую, как все это следует надевать. Она оказалась весьма кстати. Подобные наряды большая часть новичков Эдена доселе видела только на церемониях для королевских особ, кинозвезд, да еще Нобелевских лауреатов. Обычно все участники подобных торжеств в один голос возмущались, что достать настоящий смокинг с каждым годом все труднее и труднее. Найти их можно только у старьевщиков и антикваров, а те заряжают на предметы роскоши довоенной эпохи баснословные цены. Кажется, всего месяц назад медиа с удовольствием пережевывали скандал с одним известным актером. Тот сшил новенький смокинг из дорогой синтетической ткани, а затем попытался придать ему вид настоящего — чуть-чуть потер местами, пришил заплаточки на локти, посадил пару пятен. Но подделку все равно разоблачили и подняли беднягу на смех. Он потом долго оправдывался, что сам-де будто бы пал жертвой обманщика-антиквара.

Макс переоделся. Однако ни в узкое зеркало шкафа, ни в крохотное квадратное зеркало в ванной рассмотреть себя ему не удалось. Непривычнее всего чувствовали себя ноги в старомодных жестких кожаных ботинках.

Неожиданно ожил микрофон в «ухе».

— Пожалуйста, подойдите к автоматическому укладчику волос в санузле, — раздался приторный голос Квизианса.

Ручка двери в ванную со стороны соседа дернулась.

— Эй, ты там еще долго? — раздался чей-то недовольный голос.

— Пять минут, — наобум ответил Громов.

Он подошел к неизвестному аппарату на стене возле душевой кабины. Аппарат напоминал мотоциклетный шлем для яйцеголовых циклопов.

— Похоже, это… — пробормотал Макс, не обнаружив больше ничего, что могло бы претендовать на роль автопарикмахера.

— Дотроньтесь до сенсорного экрана. Затем следуйте указаниям меню. Желаю удачи, — и Квизианс отключился.

Макс дотронулся до маленького серого экранчика на поверхности устройства. Тот мгновенно ожил, на нем возникло некое унылое существо в черном, с ножницами вместо рук. Жестом оно поинтересовалось, в какую дверь ему идти — в мужской зал или женский. Громов послал его в мужской. Оказавшись в «мужском зале», существо указало на журналы, живописно раскиданные по столику в центре этого помещения. Журналы были тематические. Громов решил, что «ультрамодный колорстайлинг» ему точно не нужен, и ткнул в «классические вечерние укладки». Существо печально кивнуло. Затем осторожно взяло своими клешнями архаичный фотоаппарат и щелкнуло Громова. На экране тут же возникли фотографии с различными вариантами укладки волос. Макс выбрал «послевоенный гламур второй половины XX века» — гладкую, тщательно зачесанную назад.

Снова на экране появилось существо и, щелкая руками-ножницами, вежливо попросило: «Пожалуйста, поместите вашу голову в колпак». Странно, что создатель сего замысловатого устройства почему-то поленился вставить в него даже простейший голосовой динамик. Слова возникали над головой существа в виде букв, как на старинных комиксах.

— Интересно, какой шутник тебя придумал? — проворчал Громов.

Взяв двумя руками аппарат, он приподнял его и с большим сомнением надел себе на голову.

В следующее мгновение Громову показалось, что его сейчас затянет в этот колпак целиком. Он судорожно вцепился в края аппарата. Ощущение было такое, что волосы ожили и устроили демонстрацию. Они то вставали дыбом, то вертелись в различных направлениях. Наконец сверху брызнула струя чего-то ароматного. Раздался долгий резкий сигнал, означающий, что операция завершена.

Макс осторожно снял колпак и поглядел на экран. Ножницерукое существо кисло произнесло: «Уверен, вы не будете довольны, но я старался. Приходите еще» — и удалилось в нарисовавшуюся рядом с ним дверь. Сенсорный экран погас.

Громов посмотрел на себя в зеркало и не сразу понял, кто это. На него смотрел совсем взрослый юноша с внешностью медиазвезды. Прическа вышла идеальной.

— Хм… Неплохо для маниакально-депрессивного автопарикмахера-мутанта, — заметил Макс.

Громкий стук в дверь со стороны соседа не позволил занимать санузел дольше.

Громов открыл замок, перед ним тут же возник сосед. Высокий черный парень с мрачным лицом. Макс посмотрел на него снизу вверх и увидел, что голова соседа тщательно побрита наголо.

— Н-да… — задумчиво протянул Громов. — Бедняга-робот решит, что над ним издеваются…

— Что? — не понял сосед.

— Так, ничего, — едва сдержал улыбку Макс. — Кстати, меня зовут Максим. Максим Громов. А ты?..

— Феникс Дрэдд младший, — сухо представился сосед. — Послушай, Максим Громов, может, после того как ты узнал мое имя, пустишь меня в сортир? Или надо еще какие-то данные сообщить?

— Ой, прости, — опомнился Макс. — Извини.

Он поспешно попятился, освобождая санузел. Закрыв дверь, Громов заметил на стене экран общения с администрацией. Среди прочих кнопок на нем горела «Предложения по улучшению быта». Макс нажал ее. Появилась сияющая сфера.

— Рада выслушать ваши предложения по улучшению быта, — патетично сообщил электронный женский голос.

Громов оперся рукой о стену и доверительно сообщил сфере:

— Знаете, я понял, что индивидуальные санузлы — это неразрешимая проблема цивилизации. Должно быть, наштамповать миллиард нанороботов проще, чем хотя бы просто удвоить количество ванных комнат.

— Я рада, что вы поделились со мной своими философскими мыслями, — бесстрастно ответила сфера. — Когда у вас появятся свои варианты решения проблемы — обязательно сообщите. Буду рада вдвойне. И не вздумайте извиняться, что зря отняли мое время. В конце концов, я всего лишь высокоинтеллектуальная интерактивная программа управления жилой средой студенческого городка на пять тысяч человек. До свидания. Желаю приятного дня.

Экран погас.

Громов хмыкнул, отметив, что чувство юмора у разработчиков жилой среды Эдена на высоте.

Микрофон в «ухе» снова ожил:

— Пожалуйста, будьте готовы к выходу. Через десять минут к подъезду будет подан транспорт. Церемония начинается через полчаса, — голос Квизианса звучал почти так же проникновенно-торжественно, как у сферы в экране обратной связи.

* * *

— Прямо как «Кении»^[89]! — Дэз довольно улыбалась, оглядываясь по сторонам.

Чарли не мог отвести от нее глаз. Кемпински досталось нежно-голубое струящееся платье из настоящего шелка. Из ее волос автоматический укладчик соорудил элегантный тяжелый узел.

Паола Дебрикассар прошла вперед, окинув Дэз презрительным взглядом, но ничего не сказала. Ее огненно-красный наряд из блестящей тафты и фамильные грозди рубинов на шее, ушах и запястьях явно имели меньший успех, чем простенькое платье Кемпински и сама Дезире без всяких украшений. Даже Крэг с Дэйвом притихли и украдкой поглядывали в сторону Дэз.

Вновь прибывшие поднимались в главный зал церемоний и торжеств Эдена. Шли, как полагается, по красной ковровой дорожке. Старшекурсники стояли по обеим сторонам — тоже в смокингах и вечерних платьях. Ежесекундно сотни фотороботов, скользящих вокруг и висевших в воздухе, щелкали вспышками. Впервые с того момента, как они расстались в аэропорту, Громов увидел Милоша Радовича, Сонг Ким-Дук и Карлу Маэлз.

Радович шарахался от вспышек и дергался каждый раз, когда кто-то случайно дотрагивался до его рукава. Роскошный смокинг Милоша неведомым образом мгновенно превратился в подобие его школьной формы — нечто мятое, грязное, бесформенное с отвисшими локтями и коленками.

Сонг Ким-Дук в черном атласном платье-футляре шла медленно, с таким выражением лица, будто участвует в похоронной процессии. Карла, напротив, была чересчур весела. Улыбалась во весь рот и махала рукой зрителям. Ее коляска-трансформер уверенно шагала по лестнице, бережно неся свою хозяйку, облаченную во что-то розовое, воздушное, донельзя напоминающее сахарную вату.

Широкая мраморная лестница вела в гигантский, больше похожий на крытый стадион, зал.

Директор встречал новичков у огромных дверей. Впрочем, назвать так титаническое сооружение за его спиной можно было разве что условно. Оно больше напоминало монументальные ворота Трои, восстановленной не так давно лотеками для привлечения туристов.

— Это же сам доктор Синклер! — катился по рядам восхищенный шепот.

Громов, увидев директора, почувствовал себя странно. От кончиков пальцев вверх по ладоням пошел холод. Он поднялся вверх по рукам, переполз на шею и распространился по всей голове, начиная с затылка.

Директор Эдена с мягкой улыбкой на лице приветливо оглядывал новичков, постепенно собиравшихся на верхней площадке лестницы. Когда он встретился глазами с Громовым, тому показалось, что взгляд доктора Синклера стал чуть более внимательным и задержался на нем. Это длилось долю секунды. «Должно быть, показалось, — подумал Громов. — Это все сны».

— Дорогие друзья, — обратился к новичкам директор Эдена. — Я приветствую всех вас. Я рад, что вы присоединились к нашей семье. Я надеюсь, Эден станет вам родным домом, а годы, проведенные здесь, — лучшими годами вашей жизни. Но довольно высоких слов! Звучат они глупо, а чувств все равно не передают. Следуйте за мной. Пора каждому из вас узнать свое предназначение. Однако умоляю: не надо слепо в него верить. На моей памяти случалось, что кто-то попадал на бионику, а выдающиеся открытия совершал в нейролингвистике. Разумеется, это скорее исключение, чем правило. Но вы все же должны помнить о его существовании.

Громову показалось, что доктор Синклер снова посмотрел ему в глаза чуть дольше, чем остальным.

— Интересно, как он добивается такого эффекта? — будто про себя спросил вполголоса Чарли. — Говорит со всеми, причем через громкую связь, а кажется, что обращается лично к тебе.

Максим покосился на Спаркла и вздохнул. Значит, все-таки показалось…

Друзья вошли в огромный зал овальной формы, напоминавший фантастических размеров яйцо, наполовину закопанное в землю. Сверху прозрачный купол, вниз по окружности зала один за другим идут ярусы, как в римском амфитеатре.

Каждый ярус представлял собой стол и скамью для сидения.

— Почти как классы в Накатоми, — сказала Дэз.

В самом дальнем конце зала громоздилось что-то вроде высокого помоста, переходившего в круглую, довольно большую арену. В центре этой арены в воздухе висело довольно странное сооружение. Ни тросов, ни опор, ни каких-либо других креплений не было видно.

Новички с любопытством разглядывали его, напирая друг на друга, чтобы побыстрее спуститься и увидеть это неизвестное чудо техники вблизи.

Сооружение напоминало огромный древний каменный бублик метров десять в диаметре. Круглое, вытесанное из цельного пористого камня — оно неведомым образом парило в полуметре от земли.

Спустившись чуть пониже, Громов заметил, что по внутренней части каменного бублика тянется широкая металлическая полоса.

Чарли чуть прищурился, пытаясь прочитать полустертые, едва заметные буквы, выбитые по кругу.

— Ad cogitandum et agendum homo natus est, — произнес он.

Переводчик Максима почему-то не сработал.

— Это латынь? — интуитивно догадавшись, спросил Громов.

— Ага, — кивнул Чарли и перевел: — Для мысли и действия рожден человек.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась Дэз. — Мертвые языки же не обязательны. Их не дают в нейролингву.

— Я учил сам, — заявил Спаркл. — Просто так, для удовольствия.

Дэз и Макс с улыбкой переглянулись.

Квизианс и две его помощницы в форме администраторов помогали новичкам занять места за каменным кругом. Старшекурсники Эдена с шумом рассаживались на ярусах.

— Интересно, что это такое? — Дэз задрала голову вверх, разглядывая «бублик». — Я прочитала об Эдене все, что смогла найти, но описания этой штуки мне не попадалось. Это точно.

— Может, что-то новенькое, — пожал плечами Чарли.

Дэз тихонько толкнула локтем Макса, показывая в сторону лестницы.

Громов повернул голову и увидел Тайни. Доктор Льюис, улыбаясь и помахивая рукой остальным, волок за собой понурого насупившегося Бэнкса.

— Ба, кто это! — заржал Крэг. — К нам ведут мистера Большую Задницу!

Паола и ее подлизы как по команде повернулись в сторону Тайни. Тот болезненно дернулся, будто хотел сбежать. Но доктор Льюис неожиданно легко удержал его. Они вышли на арену.

Тем временем на кафедру взошел высокий сутулый человек с пронзительными черными глазами и глубокими залысинами.

— В этом году, — объявил доктор Синклер, — честь обратиться с приветственной речью от имени Эдена ко всем вновь прибывшим предоставляется профессору Борисову, руководителю факультета софт-инжиниринга.

Профессор Борисов долго мялся и откашливался. Наконец сбивчиво и торопливо принялся читать свою торжественную речь. Что-то насчет будущего, которое начинается сейчас, и возможности посмотреть в лицо вечности.

Очень скоро его нервный дергающийся голос начал теряться в шуме голосов. Похоже, старшекурсникам было не очень-то интересно слушать про вечность. Им не терпелось обменяться текущими новостями, как это всегда бывает у студентов в начале нового учебного года.

— Сегодня великий день для каждого из вас… — говорил профессор Борисов, но Максим не слушал — все его внимание было приковано к происходящему с Тайни. Чарли и Дэз тоже смотрели в его сторону.

Доктор Льюис подвел Бэнкса к Громову и поставил рядом, потом направился к Паоле и Крэгу. Максим изо всех сил напряг слух, пытаясь различить, что он говорит Дебрикассар. Но ничего не вышло — речь оратора на кафедре звучала очень громко, в толпе на ярусах продолжали обмениваться репликами. В общем, в зале стоял такой гул, что услышать разговор доктора Льюиса и Паолы было невозможно.

Тут Максим заметил, что Дэз как-тостранно улыбается. На его биофон пошла запись с ее мобильника — в «ухе» послышался голос Льюиса. Громов понял, что на биофоне Дэз установлена функция «акустический сенсор».

— Я не люблю тупиц, поэтому говорю только один раз, — говорил доктор Льюис Паоле. — Меня не волнует, кто ваш отец и что ваша семья владеет остатками природных ресурсов всего северного полушария. Если вы хотите пережить этот семестр и поучиться хоть немного в следующем — оставьте Тайлера Бэнкса в покое. Если я увижу… Нет, если мне хотя бы покажется, что вы его чем-то расстроили, ваша жизнь превратится в ад. Вы меня поняли, ученик Дебрикассар?

— Вы не имеете права со мной так разговаривать! — та вспыхнула от гнева.

— Жаль вас огорчать, — мило улыбнулся доктор Льюис, — но права середняка, даже с таким большим самомнением, как ваше, остались за воротами Эдена. Здесь не ценятся ни деньги, ни фамилии — только мозги. А у Бэнкса их явно больше, чем у вас. Добро пожаловать в жестокий мир интеллектуального отбора! Да, кстати… Об этой штуковине, — доктор оскалился в белозубой улыбке, показывая на каменный бублик. — Молитесь, чтобы она не отправила вас на отделение бионики, ученик Дебрикассар.

В этот момент Максу и Дэз пришлось отвернуться, потому что Паола стала подозрительно на них посматривать. Их внезапное веселье показалось ей подозрительным.

Тайни несмело подвинулся ближе к Громову и даже чуть заметно улыбнулся.

— Мы рады тебя видеть! — Дэз тут же схватила Бэнкса за руку и энергично ее встряхнула.

Максим тоже хотел сказать что-нибудь приветственное, но тут профессор Борисов закончил свою речь, и началось нечто удивительное.

Каменный бублик пришел в движение. Внутри него по широкому металлическому ободу пошли сильные электрические разряды. Все затихли.

Интенсивность и частота этих разрядов стремительно нарастали. Многотонная каменная штуковина вертелась все быстрее и быстрее.

Скоро она стала казаться огромным сияющим шаром. Белые молнии бежали по ней как кровеносные сосуды. Их сухой треск сливался в странную мистическую мелодию.

— Почему нет ветра? — раздался справа тихий шепот Дэз.

Максим пожал плечами. Он и сам никак не мог понять, почему воздух не приходит в движение. Ведь бешено вертящаяся каменная махина должна набрать огромную центробежную силу! Но с учетом того, что они уже успели увидеть сегодня, в Эдене вообще не слишком ревностно соблюдаются законы физики.

Сияющая сфера уже выглядела как огромный белый шар вроде солнца. Все словно перестали дышать. В громадном зале, битком набитом людьми, повисла мистическая, величественная тишина. Шар обратился в чистый свет, а затем остановился.

Тихий выдох, восхищенный и изумленный, прокатился под куполом зала протяжным: «А-аа-ах!»

Каменный контур оставался на месте — он нисколько не изменился. Тот же пористый старый известняк. Но внутри него!

— Это же… это Вселенная! — прошептала Дэз.

Внутри каменного кольца была тонкая дымка, пелена, сквозь которую были видны уходящие вверх заполненные нарядными учениками Эдена ярусы. Но при этом та же самая туманность казалась бесконечной, многоцветной, объемной, как целый космос! Внутри нее можно было разглядеть целые созвездия, разноцветные пятна галактик, мерцающие туманности, вспышки пульсаров.

— Вы, должно быть, хотите знать, что это такое? — раздался тихий, исполненный гордости и торжества голос доктора Синклера. — Если честно — мы и сами не знаем. Пока мы открыли только одно свойство этой штуковины: она прекрасно справляется с профориентацией. Достаточно один раз пройти сквозь нее — и ты понимаешь, зачем родился на свет. Хочу сразу предупредить вас, дорогие новички, что ощущение очень необычное. Не зря мы называем это, — доктор Синклер показал на висящую в центре арены галактику-дымку, — Поцелуем Бога. После того как вы пройдете сквозь эти ворота, ваша сознание изменится и обратной дороги не будет. Но перемены эти к лучшему. Вам понравится. Так не станем же больше медлить. Последнее, что скажу: все, что вы увидите и услышите там, только для ваших глаз и ушей. Рассказывать кому-либо об этом необязательно. Ну? Кто решится идти первым?

Дэз было рванулась вперед, но тут…

— Я! — раздался в полной тишине твердый, звонкий голос Паолы Дебрикассар.

Громов чуть дернул бровью. Несмотря на всю злость и вредность Паолы, в храбрости ей отказать нельзя. Кемпински фыркнула, явно рассердившись, что опоздала на какую-то ничтожно малую долю секунды.

Дебрикассар решительно пошла к порталу, шурша своим огненно-красным платьем. Двое помощников уже успели подкатить к неподвижно парящей аномалии две небольшие лесенки, установив их по обе стороны от каменного круга. Та лестница, по которой предполагалось спускаться после Посвящения, имела перила.

Паола поднялась. Глубоко вдохнула, словно собиралась нырять, и прошла прямо сквозь портал.

Едва ее нога ступила на лестницу, ведущую вниз, она тут же судорожно схватилась за перила, чтобы не упасть. По лицу Дебрикассар пробежала странная судорога. Паола порывисто дышала и озиралась по сторонам так, словно не могла понять, где находится.

Тут раздался вкрадчивый, вежливый голос интеллектуальной системы Эдена:

— Ученик Дебрикассар, вас всегда интересовала природа человеческой жестокости, не так ли? Отделение бионики предоставляет все возможности для изучения этого вопроса. Вы согласны?

Паола едва заметно кивнула.

— Отлично, вы зачислены, — сообщила система.

Максим заметил, что по лицу Дэз пошли красные пятна, а на лбу выступил пот. Кемпински выглядела очень испуганной. Громов придвинулся чуть поближе к ней, взял ее руку и крепко сжал. Дэз глубоко вдохнула. Максим подумал, что это довольно странно — она ведь хотела пойти первой, а теперь вдруг испугалась. Сегодня Громов определенно не понимал Кемпински.

Новички потянулись к порталу один за другим. Волнение нарастало. Несколько человек нетерпеливо переминались с ноги на ногу, дожидаясь своей очереди. Некоторые же, наоборот, стояли поодаль, взирая на сияющий внутри каменных ворот космос со страхом и недоверием.

Радовича и Маэлз без колебаний зачислили на отделение бионики. Сонг Ким-Дук — на отделение софт-инжиниринга. Крэг Девиль попал на техническое, выяснилось, что ему требуется работа, где не надо думать, но желательно точно выполнять указания. Сосед Громова — Феникс Дрэдд младший — был зачислен на отделение точных наук за выдающееся понимание квантовой картины мира.

Очередь неумолимо несла друзей к порталу. Первым оказался Тайни. Возле ступенек он замялся и сделал резкое движение в сторону, словно хотел сбежать. Однако Спаркл легко и изящно, как бы случайно, успел поймать Бэнкса. Тот обреченно опустил голову и начал подниматься. Осторожно, словно пробуя температуру, сунул носок ботинка в портал. Шагнул и… мгновенно оказался с другой стороны. Его лицо выражало непонимание.

Интеллектуальная система не сразу подала голос.

— Да, несомненно, бионика… — произнесла она наконец. — У вас огромный талант, ученик Бэнкс. А как вы им распорядитесь — большой вопрос. Впрочем, избрать военную карьеру никогда не поздно.

Чарли и Максим переглянулись. Ничего себе! Проще представить лысую белку, чем Тайлера в военной форме.

Следующим шел Спаркл.

Он уверенно поднялся. Лицо его побледнело так, что даже веснушки стали едва различимы. Но Громов не заметил страха в глазах Чарли. Спаркл чуть задержался у преграды, с любопытством разглядывая чудесный многоцветный мираж, колыхавшийся внутри каменного кольца. Протянул руку, осторожно, не касаясь дымки, провел ладонью вдоль нее. И спокойно, без дрожи или сомнения, шагнул через преграду.

Оказавшись с другой стороны, Чарли чуть пошатнулся и схватился за перила.

— Добро пожаловать, ученик Спаркл, — сказала система. — У вас действительно большие способности к нейролингвистике, но это не то, что вы думаете. Сейчас вы увидели, в чем ваш подлинный талант, не так ли? Это вас напутало. Не бойтесь. Я зачислю вас на нейролингвистику без колебаний, потому что теперь вы знаете, зачем она вам нужна.

Макс и Дэз озадаченно посмотрели друг на друга. Громову стало ясно, что думают они об одном и том же: что такого мог узнать о себе Чарли Спаркл за считанные доли секунды, что проходил через кольцо?

— Надеюсь, он расскажет, — пожала плечами Дэз. — Твоя очередь.

Она кивнула Громову на лестницу. Максим удивленно вздрогнул. Странно, хотя он знал, что ему вот-вот предстоит преодолеть пять ступенек к Эденскому Чуду, — все равно оторопел. Во рту пересохло. Снова появился холод в руках, точно такой же, как при встрече с доктором Синклером. Он быстро распространялся от кистей к затылку.

Громов медленно поднялся, холод, разливавшийся по его телу, казался холодным свинцом. Ноги отяжелели и едва двигались. Космос внутри каменного кольца пришел в движение. Громов как завороженный глядел на стремительно закручивающийся звездный водоворот. Лестница под ногами куда-то поплыла.

«Только бы не потерять сознание. Только не сейчас!» — мелькнула мысль, и в этот момент его с внезапной силой, будто, в вакуум, втянуло внутрь каменного кольца.

* * *

А-а-ах…

Громов опустил ногу. Под ней оказалась твердая опора. Открыв глаза, он с удивлением увидел себя внутри белого коридора эденского технического центра.

Громов смотрел на свое отражение в стеклянной стене одной из темных пустых лабораторий.

— И это все, что я должен был узнать от Вселенной? — спросил он, оглядевшись.

Отражение секунду оставалось обычным, а затем вдруг начало меняться, будто возникло не на стекле, а на поверхности воды и вот-вот исчезнет под порывом ветра. Едва заметная рябь успокоилась, и Максим увидел… отражение девушки. На вид ей было лет четырнадцать-пятнадцать. Длинные рыжие волосы собраны назад в хвост. На ней была черная полувоенная одежда вроде той, что носят «солдаты» лотеков. Девушка что-то говорила. Ее лицо показалось Громову отчаянно знакомым. Где-то он его уже видел…

Свет в коридоре погас. Вспыхнули тревожные красные огни охранной системы. Пустой коридор разом погрузился в зловещий багровый полумрак.

— Попытка проникновения в пятом секторе, — раздался спокойный голос интеллектуальной системы жизнеобеспечения, — сектор обесточен.

Справа замелькали мощные лучи фонарей. На этаже появились двое охранников в серых костюмах. Откуда они взялись?

— Эй! Подними руки! — окликнул один из них Максима. — Ты что здесь делаешь?

Один из охранников подошел вплотную и поднес сканер к смарт-карте, болтавшейся на шее у Макса.

Молча прочитав информацию, сказал:

— Идемте с нами, вам придется ответить на несколько вопросов.

— Подождите, пожалуйста, — раздался рядом негромкий, но отчетливый голос доктора Синклера. — В этом нет необходимости. Ученик Громов оказался здесь по моей вине. Я вызвал его. Нет нужды это проверять.

— Но, сэр…

Охранник машинально посветил фонарем в лицо директору, тот закрылся рукой от ослепительно яркого света.

— Ох… простите! — тут же начал извиняться сотрудник. — Я не хотел. Это вышло случайно. Доктор Синклер, я должен…

— Считайте, что в данном случае я отдал вам личное распоряжение, — ответил директор Эдена. Тон его остался мягким и вежливым, но Максу стало не по себе.

— Да, да… — охранник смешался. — Простите, сэр. Я…

Он отпустил Громова и сделал несколько шагов назад, продолжая бормотать извинения.

— Иди за мной, — коротко приказал Максу доктор Синклер.

Он шел по коридору легким широким пружинистым шагом, не сбавляя темпа около пяти минут. Громов едва успевал за директором, удивляясь, как тому удается ходить с такой скоростью, с какой большинство людей бегает, и при этом не терять достоинства.

Доктор Синклер остановился так резко и внезапно, что Громов налетел на него.

— Простите… — пробормотал он.

— Ничего, — доктор отряхнул рукав своего белого пиджака, вынул из кармана тонкую узкую пластину и вставил в слот, едва различимый на стене.

Только после этого Максим заметил, что они остановились у дверей лифта.

Легкие, алюминиевые по виду створки бесшумно распахнулись.

Такого лифта Макс не видел никогда в жизни. Разве что на фотографиях в медиа. Внутренняя поверхность кабины обшита резными деревянными панелями и отделана дорогим гобеленом. Вместо кнопок — один хромированный рычаг. Его рукоятку обтягивала черная блестящая кожа.

Доктор опустил рукоятку вниз, лифт так легко и бесшумно пришел в движение, что только по специфическому щекотанию в животе можно было догадаться, что кабина летит с громадной скоростью.

«Интересно, мы едем вверх или вниз»? — подумал в этот момент Макс.

Двери открылись, и у Громова пресеклось дыхание.

— Я весьма старомоден, — сказал доктор Синклер, — потому что до неприличия стар. До войны мой офис находился в отеле «Националь». Когда стало ясно, что вражеская авиация собирается оставить от Парижа лишь воспоминания, я приказал перевезти все сюда. Весь этаж, целиком. Перед вами, юноша, то немногое из довоенной роскоши, что удалось спасти. Вы поражены? О! А если бы вы видели Венскую оперу! Версаль! Все сгорело…

Медленно продвигаясь по огромному кабинету с арочными витражными окнами, Максим не удержался и дотронулся до крышки комода, обитого кожей. Все двадцать его квадратных ящичков открывались при помощи латунных ручек в форме обезьяньих голов.

— Я заметил, у вас хороший вкус, ученик Громов, — сказал директор, усаживаясь в огромное кресло, высоченную спинку которого венчала искусно вырезанная угрожающе рычащая морда льва. По обеим сторонам красовались фигурки других животных. Сверху вниз: гиены, шакалы, потом травоядные, зайцы, а в самом низу мыши.

— Александр Грейс, который сделал это кресло и вообще большую часть мебели, находящуюся здесь, был настоящим художником, — пояснил доктор Синклер, положив руки на бараньи головы, служившие подлокотниками. — С помощью этого кресла он изобразил пищевую пирамиду. Снизу вверх. А в центре сидящий человек. Сначала я думал, что он хотел показать господство человека над остальными видами. Оказалось — нет. Спросив самого Грейса, получил совсем другой ответ. Человек не имеет к природе никакого отношения — вот такая мысль. Он что-то вроде оккупанта.

Как только Громов опустился в правое из двух квадратных кресел, стоящих перед столом директора, без всяких превращений произошло нечто интересное. Кресло было сделано таким образом, что сидевший в нем оказывался чуть ниже директорского стола и смотрел на доктора Синклера снизу вверх, из-за чего тот становился похожим на грозного судью.

— Ну как вам Эден? — спросил директор. — Успели составить впечатление?

Громов неопределенно кивнул головой.

— Вы ожидали чего-то другого? — директор мягко сцепил пальцы и оперся на локти. — Думали, здесь будет не так, как во всем остальном мире? И разочаровались… Я прав? Не надо мучительных признаний. Я сам знаю, что прав. Технологии меняются, люди остаются прежними. Их гнев, гордыня, остальные пять смертных грехов делали жизнь невыносимой и в каменном веке, и здесь — на вершине эволюции. Хотя я предпочитаю именовать наше нынешнее состояние ее тупиком.

Максим рассматривал доктора Синклера, пытаясь понять, сколько тому лет. Свое главное открытие — способ закачивать в человеческий мозг информацию посредством моделирования частот, на которых звучит речь, — доктор совершил еще до войны. Выходит, ему сейчас… никак не меньше девяноста лет! А на вид максимум пятьдесят — только волосы седые.

— Ученик Громов, — позвал его директор, — отвлекитесь на мгновение от созерцания моей персоны и постарайтесь ответить на заданный вопрос. Как вам Эден?

— А-а… Простите, — Макс замялся, занервничал и заерзал на месте, чувствуя себя преступником, от которого требуют немедленного признания. — Честно говоря, я еще не разобрался. Есть некоторые проблемы… Возможно, мое знакомство с Эденом будет короче, чем я ожидал.

Громов нервно потер кончик носа и откашлялся.

— Поэтому я вас и вызвал, — директор откинулся назад, сложив руки на животе. — Видите ли, у нас тут организован своего рода естественный отбор. В природе, которая гораздо мудрее, чем человек, ни одно животное не имеет права на жизнь, если не докажет, что способно приносить пользу своему виду. Слишком сильное стремление к индивидуальности может повлечь за собой массу проблем. Поэтому мы безжалостно отчисляем всех, кто лишен способности уживаться с людьми. Однако время от времени, в особенных случаях, главы факультетов делают исключения. Например, как доктор Льюис для Тайлера Бэнкса. Его талант настолько ценен, что профессор готов в будущем терпеть определенные неудобства, связанные с его реализацией.

— Какие неудобства могут быть от Тайни? — недоуменно спросил Максим. — Он мухи не обидит.

— Классическая ошибка восприятия, — покачал головой директор. — Вы когда-нибудь встречали человека, способного пройти «Вторжение» до конца? Причем не трехмерный симулятор, а полную сенсорную версию для Сетевой арены? Со всеми ощущениями, звуком и светом в режиме максимальной реальности?

Максим вспомнил свой неудачный опыт знакомства с Сетевой ареной «Вторжения» — мрачной апокалиптической истории о борьбе последних выживших землян с полчищами «Чужих». Отчаяние, животный страх, жажда продлить свою жизнь хоть на мгновение овладевали каждым, кто попадал на арену. Сюжет игры не предполагал уже никаких идей освободительной борьбы или героических миссий. «Вторжение» — «история о том, что происходит, когда слишком поздно». Каждый как мог из последних сил боролся за свою жизнь с безжалостными и почти неуязвимыми хищниками.

Создателю игры каким-то образом удалось создать такую атмосферу, что чувство реальности становилось практически невыносимым. Детализация среды была доведена до такой степени, что Громов чувствовал воду, которая капала за шиворот. Он быстро терял чувство времени и только вел непрерывный огонь из всех видов оружия по жутким тварям, что лезли отовсюду, растворяя кислотой бетон стен, металл полов и перекрытий. Интенсивность чувства боли от укусов тварей была настолько сильной, что временами Макс сомневался, законно ли это.

— Насколько я знаю, в мире вообще всего несколько человек прошли «Вторжение» до конца, — смущенно ответил Громов.

— Да, это верно, — кивнул доктор Синклер, — и Тайлер Бэнкс один из них. Причем со вторым результатом. Первый — у создателя игры… Я лично ходатайствовал о зачислении Бэнкса в Эден, хоть он и не являлся учеником хайтек-школы.

— Мне всегда было интересно, кто автор «Вторжения»! — перебил его Громов, подпрыгнув в кресле. — Я про него ничего так и не нашел. Вы ведь знаете? Можете сказать?!

Синклер неожиданно встал и нервными быстрыми шагами подошел к окну.

— Ты ничего не нашел, потому что я удалил все данные из мировой Сети. Со всех медианосителей. На это ушло много времени, но дело того стоило. Я буду откровенен с тобой. Ничего, что я на «ты»? Мне позволительно. Я родился в эпоху уважения к старшим и до сих пор не привык называть грудных детей на «вы», добавляя: «младенец Джексон».

Громову внезапно стало так холодно, что зубы застучали. Мерзкое чувство внутреннего холода накрыло Макса целиком, будто его сунули в прорубь с ледяной водой.

Он поднял глаза на доктора Синклера. Тот продолжал стоять у окна, не глядя на Громова. Директор вынул из внутреннего кармана пиджака золотой портсигар, достал сигарету и закурил. Оглянулся и пожал плечами, иронично прищурившись.

— Надеюсь, ты не сдашь меня властям. Я начал курить в прошлом веке и намерен сохранить свою антикварную привычку, — сказал он, выпустив серое облако дыма. Повисла долгая пауза. Потом директор медленно произнес: — Создатель «Вторжения» — моя дочь. Дженни Синклер.

— Ваша дочь?! — Громов даже не успел удивиться. — Но…

Звук его голоса вонзился Громову в мозг с такой силой, что Макс непроизвольно схватился рукой за глаз. Появилось ощущение, что тот сейчас вылезет наружу от боли, она сконцентрировалась в виске и пульсировала, отдаваясь в глазной нерв.

«Ну что ж… Замечательно! Ни одного целого паттерна памяти за последние восемь месяцев…»

Дэз… Арена… Жетон… Ворота…

— Что со мной происходит?! — заорал Громов, вскочив и заметавшись из стороны в сторону, на мгновение утратив чувство реальности. Он не мог понять, что случилось.

Доктор Синклер что-то говорил и делал успокаивающие жесты руками.

— Тихо… Здесь тебе ничего не угрожает. Это флэш-бэк. Мозг не справляется с нагрузкой. Он принимает эпизоды игр за воспоминания из реальной жизни. Такое случается с геймерами, которые чересчур увлекаются. Я своими глазами видел проявления военного синдрома у пятнадцатилетних подростков…

Громов шарахнулся от него, держась за пылающий висок, зацепился за стул и что-то задел рукой. Раздался мягкий стук — небольшая статуэтка грохнулась на пол, устланный коврами. С трудом сохранив равновесие, Макс метнулся к окну и вдруг понял, что свет, мягко струящийся сквозь витражи, исходит от плоских люминесцентных панелей, закрепленных на бетонной стене. Скорее всего они глубоко под землей.

— Все ложь… Все обман… — забормотал Громов, беспомощно моргая. Картинка перед глазами помутнела и начала расплываться, словно Максима внезапно поразила сильная близорукость.

— Нет же! — крикнул директор. — Выслушай! Моя дочь примкнула к лотекам. Глупая! Они использовали ее. Их главная цель — Эден. Они пытаются его уничтожить!

Громов судорожно втягивал воздух. Голова закружилась. Ноги подкосились. Пошарив в воздухе руками, Максим нащупал подлокотник дивана. Отступив еще на шаг назад, сел и попытался отдышаться. На удивление — получилось. Зрению вернулась ясность. Картинка перед глазами перестала разъезжаться. Роскошная мебель, ковер, хрустальная люстра вернулись на место, обрели прежний шик и лоск.

— При чем здесь я? — спросил он, глядя на директора в упор.

Тот тяжело опустился рядом. Жестом попросил Громова подождать. Потом заговорил:

— Когда я узнал о твоем проекте — интеллектуальной программе, — то стал рассматривать заявку лично. У меня есть определенное чутье. Я не могу этого объяснить, но всегда чувствую, если кто-то на верном пути. Я верю, что ты способен сдвинуть проект «Моцарт» с мертвой точки. Это то, что касается тебя. Теперь наберись терпения и выслушай мою историю. Тебе это полезно, потому что по дурацкому закону квантовых случайностей твоя судьба оказалась неразрывно связана с моей.

Громов откинулся назад и слушал, не проявляя никаких эмоций. С учетом всего происшедшего за последние три дня удивляться чему-то просто нелепо. Его судьба неразрывно связана с судьбой доктора Синклера, директора Эдена? Что ж… Как любил говорить величайших из физиков Роберт Аткинс, открывший закон квантовых случайностей, «все может быть».

— Как я уже успел сказать, у меня есть дочь Дженни, — директор рассказывал своим обычным бесстрастным, похожим на цифровой, голосом. — Именно она стала причиной того, что теперь мы ставим человечность со всеми ее недостатками выше гениальности.

Директор усмехнулся и покачал головой:

— Есть все же странная ирония в происшедшем. Дженни росла в самом центре хайтек-цивилизации. С младенчества ее окружали роботы, интеллектуальные системы, ученые… За три года до того, как по автобану промчался первый реактивный турбокар, Дженни уже каталась на его миниатюрном прототипе. Я даже представить не могу, почему она примкнула к лотекам. Единственное объяснение этому дает квантоника! Принцип асимметрии в паре! Парные фотоны всегда имеют противоположные спины. Если один принимает положительный, то второй немедленно, даже если находится в сотне километров от первого, примет отрицательный. Закон вселенского равновесия на примере моей семьи… Ладно. На философские разговоры нет времени.

После некоторого молчания директор продолжил:

— Дженни нравилось играть, но миссии обычно казались ей слишком простыми. Однажды она пришла ко мне и сказала, что хочет написать собственную игру. Тогда я познакомил ее с Джекобсом, главным инженером «Фобоса». Дженни поехала к ним на стажировку. В их лабораториях она и создала «Вторжение». Сначала она придумала тренировочную площадку по виртуальной стрельбе — множество мишеней и все известное на настоящий момент оружие. Дженни сделала игру по мотивам своего любимого старого фильма ужасов — я купил для нее права на образ монстров. По мере разработки у Дженни появлялось все больше и больше идей. Игра усложнялась, пока не приняла свой настоящий вид. Хоть «Вторжение» создано много лет назад, оно до сих пор является одной из самых сложных — если не самой сложной — игр. Когда она появилась на рынке, то не принесла «Фобосу» больших прибылей. «Вторжение» получилось слишком мрачным, слишком страшным и слишком трудным для бестселлера. Но Дженни осталась им довольна.

А после начался настоящий кошмар. Мне позвонил директор Интерпола и попросил приехать. При встрече он начал сообщать мне одну ужасную новость за другой. Во-первых, что Дженни — хакер, известный под ником Электра. Во-вторых, у них есть доказательства ее вины и они обязаны произвести арест. И в-третьих…

Директор чуть побледнел, кашлянул в кулак. Похоже, признание давалось ему нелегко.

— В-третьих, именно Дженни помогла Джокеру уничтожить… уничтожить то, над чем я работал больше пятнадцати лет. Я… я был зол. Я был в отчаянии. Я до сих пор не понимаю, как она могла так поступить! Но поговорить об этом нам так и не удалось. Когда я вернулся домой — Дженни уже не было. Она исчезла. Я искал ее. Хотел понять! А потом… Потом была атака на Эден. Первая. Когда технопарк разрушили до основания. Среди нападавших была Дженни. Вместе с Джокером! Я не знаю, понятия не имею, за что она так ненавидит меня! Она моя дочь, но… — на мгновение директор прикрыл глаза рукой. — Мне ничего не остается, как бороться с ними! Они хотят разрушить Эден. Стереть с лица земли все то, над чем я работал всю жизнь! Джокер считает, что мы отравляем землю. Какой бред! Если бы не Эден, человечество давным-давно бы начало вымирать из-за голода, болезней, нехватки воды! Он даже представить не может, какой хаос начнется, если техносфера исчезнет! Чем он будет кормить двенадцать миллиардов человек? Где он возьмет достаточное количество пресной воды? Лекарств? Строительных материалов? Все это дает Эден! На планете больше нет ресурсов, нет свободного места! У природы нет сил на восстановление! Если Джокер победит — сначала начнется мор, потом бойня из-за остатков пищи, а под конец останется лишь голая, выжженная дотла пустыня. Его надо остановить. Для этого создается «Моцарт»…

— Но ведь «Моцарт» — не программа безопасности! — от удивления Макс перебил директора на полуслове. — Он же пишет музыку! Ну то есть должен…

— Задача в данном случае не имеет значения. Важен алгоритм решения, — покачал головой доктор Синклер. — Я объясню. Много лет мы не можем поймать Джокера. Мы не можем даже приблизительно узнать его местонахождение. Мы даже не знаем, как он выглядит! Хотя все это время он использует одну и ту же тактику — тактику интуитивных решений. К своим операциям он подолгу готовится. Изучает планы Сетей, зданий, добывает коды, узнает все, что имеет хотя бы отдаленное отношение к тому, что он задумал. Мы находили следы, его тайники, убежища — все говорило об этом. Но! — Директор поднял вверх палец. — Проанализировав историю его хакерских атак, мы выяснили, что Джокер никогда не придерживался плана. У него его попросту не было! Ни разу. Он просчитал главное: его единственное преимущество перед машинами — это способность к интуитивному творческому мышлению. И он использует это преимущество на все сто. Любые системы оказываются неэффективны. То, что делает Джокер во время атаки, кажется им набором нелепых действий и случайностей. Парадоксом, ошибкой! Ни одна программа не может противостоять ему, потому что действия Джокера не подчиняются логике. Взять, к примеру, его знаменитую атаку на главный сервер Интерпола. Считалось, что вскрыть его невозможно, но Джокер попытался. Он начал с самых дальних Сетей, прямо не связанных с Интерполом, и взламывал их одну за другой, пока не добрался до Сети компании «Гертц» — той, чьи офисы по прокату турбокаров есть в каждом аэропорту. Через нее перешел в Сеть службы безопасности аэропортов, которая напрямую связана с Интерполом. Ему оставался только один шаг, на котором бы его непременно остановили. Но только в том случае, если бы он был один. Тогда Джокер разослал свое знаменитое сообщение: «Хакеры Земли — валите Интерпол в 23:15!» И ровно через пять минут на главный сервер обрушилось двенадцать тысяч шестьсот восемьдесят три атаки. Дальше все зависело только от скорости Джокера. Со всеми хакерами система справилась менее чем за десять секунд. Но для этого ей понадобилось подключить всю дополнительную память. В том числе и ту, что обычно занята обработкой непрерывно поступающей почты. Джокер влез на самый защищенный сервер в мире самым простым из всех возможным способов — через почтовый ящик. Его атака заняла в общей сложности три дня. И все это время он действовал по наитию, не имея никакого плана. Просто носился по Сети, постепенно сужая крути, пока случайно не налетел на свою цель. А теперь скажи мне, ученик Громов, что является квинтэссенцией человеческой способности спонтанно брать из хаоса нечто, перемешивать, следуя одним лишь эмоциям и чувствам, а в результате получать уникальную, неповторимую гармонию?

— Музыка?! — Громов едва усидел на месте.

Теперь все встало на свои места. Да! Это же просто! Никто не в состоянии объяснить, как рождается мелодия! Она может быть какой угодно! Потом по законам гармонического звучания к ней подбирается аккомпанемент. С этим машины давно научились справляться. Правда, их аранжировки скучны до невозможности… Все одинаково благозвучны и логичны. В них никогда не бывает резких, диссонирующих нот. Тех самых, что превращают музыку, написанную человеком, в запись его индивидуального, личного чувства. Неповторимого и мимолетного.

Ход мыслей Синклера стал ясен. Если появится программа, способная к интуитивному, творческому выбору, программа с фантазией, программа, лишенная логики, программа, противоречащая самой сути программирования, — только тогда появится шанс остановить Джокера.

Вспомнились слова Дэз, которые она произнесла еще в Накатоми. В тот день, когда села за их столик и спросила про Образца.

«Интуитивная прога? Это же гениально! Это противоречит самой сути программирования!»

— Поэтому, получив мою заявку, вы пригласили меня в Эден и назначили специальную стипендию? Думаете, у меня получится заставить работать «Моцарта»?!

Громов подался вперед. Директор же встал, обошел свой стол и снова сел в львиное кресло. Непонятно, как доктору Синклеру это удалось, но теперь он выглядел совершенно спокойным и уверенным. Словно не было минуту назад этого надрывного рассказа о его дочери, Джокере, «Моцарте».

— Сэр… мне… мне, конечно, очень приятно узнать, что вы так высоко оценили моего домашнего робота, но… Простите… Я думаю, вы ошибаетесь. Вы… вы меня переоцениваете. Программа, которую я написал для своего робота, может сама создавать новые скрипты — но только в рамках известных ей задач. Да, она адаптивная, но назвать ее интуитивной пока что нельзя. Образец догадается выключить утюг, если уже умеет выключать чайник, но он никогда не напишет стихотворения, даже если будет знать десять тысяч слов! Простите, доктор Синклер. Я, должно быть, разочаровал вас, но… После того, что вы рассказали, мне не хочется вас напрасно обнадеживать. Мне правда очень жаль…

Директор покачал головой, перебивая Максима:

— Ученик Громов, если вы скажете еще хоть слово, я приставлю к вам личностного терапевта. Все, что вы говорите, звучит для меня как оскорбление. Потому что по вашим словам выходит, что я, основатель и директор Эдена, не в состоянии отличить гения от просто талантливого ученика. Или того хуже: я — старый трус, который, потеряв голову от страха перед неуловимым Джокером, готов схватиться за соломинку. Надеюсь, вы так не думаете?

— Нет, разумеется, нет, — поспешно ответил Максим. — Простите, сэр, я хотел сказать совсем другое…

— Хватит, — доктор Синклер остановил Громова. — Я уже подготовил все необходимые распоряжения. Руководитель проекта «Моцарт» профессор Борисов. Он должен назначить вам встречу в своей лаборатории — № 12/34.

Директор замолчал, и Макс понял, что встреча окончена.

— Да, сэр, — тихо сказал он, вставая. — До свидания.

— До свидания, — ответил директор, придвигая к себе какую-то папку. — Да… Еще я хочу сказать вот что… Когда вы начнете работать над «Моцартом» — не думайте об этом как о школьном задании или очередной программе. «Моцарт» всего лишь инструмент. Ваша цель — остановить надвигающийся хаос, уберечь миллионы людей от ужаса анархии. От успеха вашего проекта зависит судьба цивилизации. Поэтому постарайтесь отнестись к нему с надлежащей серьезностью и самоотдачей. У вас все получится. Я верю.

— Спасибо, сэр, — смущенно пробормотал Громов.

Пятясь назад, он зацепился ногой за край огромной шкуры и едва не упал.

— До свидания, сэр, — сказал Максим, взявшись за ручку двери.

Доктор Синклер уже склонился над бумагами и только кивнул в ответ.

Макс открыл дверь и вышел… с обратной стороны каменного кольца.

* * *

Зажмурившись от яркого света, Громов чуть покачнулся и судорожно схватился за перила лестницы. Мощные лампы, освещавшие арену зала особых церемоний Эдена, располагались так, что Макс не видел ни сидящих на ярусах, ни собственных ног и ступеней лестницы. Было ощущение, что Громов один завис в этом кольце света. Еще немного — и он совсем перестанет понимать, где верх, где низ, где сон, где явь.

Почему-то вспомнился морщинистый квантоник Гейзенберг в инвалидном кресле.

«Реальность — самодельная карта. Она не имеет ничего общего с действительностью».

— Ученик Громов, — здесь, возле кольца, голос интеллектуальной системы Эдена воспринимался совсем по-другому. Он шел сразу со всех сторон. От этого казалось, что звучит он внутри собственной головы. — Вы задали мне непростую задачу. Сначала я без колебаний собиралась отправить вас на отделение софт-инжиниринга. Но у вас довольно странные отношения с законом квантовых случайностей. Квантоника могла бы обрести нового Роберта Аткинса в вашем лице. У вас есть возможность выбрать. Редкий случай, когда я не могу принять решения. Это должны сделать вы.

Голова разболелась с такой силой, что Громов одной рукой вцепился в спасительный поручень что было силы, а другой сжал висок. Картинки памяти снова понеслись перед глазами чередой невыносимо ярких вспышек.

«Сама жизнь тебя вообще не интересует…»

«Этот их "Моцарт", с которым они так носятся, попадает сразу под несколько статей всемирного кодекса…»

«Ваша цель — остановить надвигающийся хаос, уберечь миллионы людей от ужаса анархии…»

Но все эти вспышки и фразы, что неслись в голове по нескольку сот за секунду, заслонило одно-единственное воспоминание — отражение Электры в стекле. Она что-то кричала. Громов сильно сжал висок, словно удерживая воспоминание. Это оказалось невероятно сложно. Ощущение было такое, словно Макс пытался силой мысли вытянуть из воды касатку. На лбу выступили капли пота. Забыв об Эдене, Посвящении, Максим силился расслышать, что именно кричит ему Дженни Синклер. Но не мог. Никак не получалось.

— Ученик Громов, что вы решили?

От голоса интеллектуальной системы воспоминание об Электре мгновенно развеялось. Теперь Громов не мог вспомнить даже черты ее лица!

«Скажи мне, ученик Громов, что является квинтэссенцией человеческой способности спонтанно брать из хаоса нечто, перемешивать, следуя одним лишь эмоциям и чувствам, а в результате получать уникальную, неповторимую гармонию?»

Губы пересохли, язык превратился в наждак.

«Если Джокер победит — начнется мор, бойня из-за остатков пищи, останется лишь голая, выжженная дотла пустыня. Его надо остановить. Для этого создается "Моцарт"…»

Макс едва держался на ногах.

— Что вы выбираете, ученик Громов? — интеллектуальная система спрашивала громче и настойчивее.

«От успеха проекта зависит судьба цивилизации…»

— Софт-инжиниринг!

Громов даже не понял — сказал он это или только подумал.

— Ученик Громов, отделение софт-инжиниринга, — бесстрастно объявила система.

Макс сделал шаг вперед и почувствовал, что падает. Чьи-то руки подхватили его снизу. Незнакомый мужской голос с горечью прошептал в самое ухо:

— Что же ты наделал…

Громов еще не вполне пришел в себя, когда увидел, как Дэз проходит через контур.

— А-а… Добро пожаловать, ученик Кемпински.

Голос интеллектуальной системы показался Максу странным. Впрочем, он еще не вполне оправился от Необыкновенного Посвящения Эдена.

— Вы проделали долгий путь, не так ли? — все же система говорила странно. Казалось, что она ведет с Дэз разговор, понятный лишь им двоим. — И точно знаете, зачем пришли? Что ж… Ваше место на факультете софт-инжиниринга несомненно. Или, может быть, все же в тюрьме?

Макс смотрел на бледное лицо Дэз и не понимал — кажется ему это или происходит на самом деле. Мир вокруг утратил реальность. Сильно кружилась голова, ломило затылок. Оглядевшись, Громов понял, что все новички, прошедшие сквозь кольцо, едва держатся на ногах.

— Чарли, — Макс тихо позвал Спаркла, — ты… тебе не кажется… у тебя нет ощущения, что мы на Сетевой арене? Что это все не взаправду?

Но Чарли ничего не ответил. Он смотрел перед собой огромными пустыми немигающими глазами.

* * *

— Алиса! Алиса, — звал меня тихий тревожный голос.

Я открыла глаза. Лунатик тут же осторожно отклеил от моего лба два силиконовых контакта.

— Что со мной? — спросила я, не узнавая собственного голоса. — Где мы?

— Не вставай, у тебя сломаны ребра. — Тень осторожно подложил мне под голову свою куртку.

Чуть приподнявшись, я увидела ржавые трубы, тянувшиеся вдоль стен и пропадавшие в непроглядной тьме. Тусклый зеленоватый свет химического фонарика не мог разогнать ее. Он всего лишь разбавлял окружающую нас мглу, делая ее не такой сырой и плотной.

— Что это за место? — спросила я шепотом.

— Мой гараж, — ответил незнакомый звонкий голос. — Точнее, коллектор под ним.

Из темноты вышла девушка в изрядно поношенной одежде. Даже не знаю, чем было ее одеяние лет шесть назад — скорее всего комбинезоном автомеханика.

Я судорожно дернулась, пытаясь вытащить дистанционный электрошок.

— Не надо, — предупредила девушка, чуть пошевелив рукой.

Оказалось, что в ней она держит вполне настоящую автоматическую винтовку!

Девушка сделала шаг вперед, на свет, и мы увидели ее лицо.

— Дэз Кемпински… — беззвучно прошептали мои губы.

Лунатик отодвинул свое оружие подальше и сказал:

— Я Лунная Тень, я тебя вызвал.

— Мне известно, кто вы такие и какие у вас неприятности, — жизнерадостно улыбнулась ему Дэз, присаживаясь на корточки рядом со мной. Винтовку она все же предусмотрительно держала на коленях. — Иначе бы не пришла.

Она выглядела более жилистой и бледной, чем на записях. Лицо усталое и тревожное. От этого ее голубые глаза казались еще ярче и чище.

Дэз внимательно осмотрела мою голову и… ловким движением приклеила мне за ухо что-то напоминающее пластырь.

— Лучше заглушить твой имплантант-передатчик, — сказала она.

— Имплантант?! — возмутилась я. — Мне не ставили имплантантов!

— Ну конечно… — скептически усмехнулась Дэз.

В ее бесчисленных огромных карманах обнаружился странный прибор — нечто среднее между сканером и металлоискателем.

Она провела им по моему телу, внимательно глядя на небольшой дисплей в ручке.

— Ага, ясно…

В следующую секунду меня обожгло электрическим разрядом такой силы, что невозможно передать эту боль. Как будто все мои нервы разом погрузили в кипящий жир.

— Извини, — Дэз виновато улыбнулась. — Надо было отключить твои маяки и ретрансляторы. С ними ты была не человек а ходячая мишень. На базе наш хирург удалит их совсем…

— Где Идзуми? — вдруг всполошилась я.

Лунатик только тяжело вздохнул.

— Что случилось?

Этот вздох мне знаком. Многое бы отдала, лишь бы его никогда не слышать.

— Он погиб, — коротко кивнул Тень и посмотрел мне в глаза. — Он спас тебе жизнь, Алиса.

— Как это произошло? — Мне показалось, что кожа на лице начинает каменеть.

— Когда мы выехали из тоннеля, нас уже ждал полицейский кордон. Идзуми протаранил его и долетел до этого места. На секунду он опередил преследователей. Высадил нас у гаража Дэз. Вернее, там, откуда исчезло пропавшее здание. Сказал, как открывается потайной ход…

— Так он все-таки знал! — изумилась Дэз. — И ничего не написал об этом в отчете!

— Я втащил тебя сюда, ты была без сознания, а сам поднялся наверх. Мне казалось, я смогу помочь! — Лунатик с силой вцепился в свои волосы. — Но…

— Его турбокар сбил полицейский вертолет, — сказала вместо него Дэз. — Я видела все. Они использовали настоящую ракету. Никто бы не выжил.

— Но почему?! Как?! — Мне казалось, это все сон, или бред, или цифровая мистификация, или я сошла с ума! — Мы правительственные агенты!..

— Уже нет, Алиса, — тяжело вздохнул Тень. — Нас объявили ренегатами, предателями. Мы вне закона.

Я тупо смотрела на него.

— Они хотят сделать вид, будто ничего не было. Они хотят скрыть от людей правду, — спокойно сказала Дэз.

— Какую правду?

Такой жалкой и беспомощной я не была никогда!

— Что хайтек-мир обанкротился, — спокойно ответила Кемпински. — Что они не знают, как им жить. Посмотри.

Дэз задрала рукав. На ее руке был закреплен прямоугольный дисплей. Она включила его.

Замелькали картинки «Большого брата».

Люди смеялись и веселились. Они выходили в Сеть. Они были слишком радостными. Такими радостными я не видела их никогда в жизни!

— Хайтек-пространству осталось существовать недолго. У вас нет ресурсов, — говорила Дэз. —Биософт и нейролингва позволяли вам получать знания. Но это все ничто, когда нет ни воды, ни еды. Ваши правители сошли с ума. Они хотят сохранить власть любой ценой. Они покупают контрабандный провиант, но отказываются признаться в этом даже сами себе. Ведь если хайтек-мир погибнет — они потеряют власть. Макс хотел освободить людей от нейролингвы и биософта раз и навсегда. Сделать их снова живыми, понимаешь? Людьми, а не биологическими накопителями информации. Посмотри на вашего президента — вместо того чтобы объяснить, как плохи дела на самом деле, он открывает Сетевые арены! Проводит лотерею! Они пускают тонизирующий газ в торговых центрах и жилых зданиях! Ради одной цели — чтобы все как можно скорее перестали думать о Громове, чтобы все забыли о нем, а потом они заставят медиа придумать такой фокус, чтобы все хайтек-пространство уверовало, что Макса Громова и вовсе не существует.

У меня вырвался жалобный вздох.

— Я ничего не понимаю! Это какой-то бред! Это невозможно!

— А ты попробуй подумать про Эден, — неожиданно предложила Дэз.

Тут до меня вдруг дошло, что я… помню Эден! Хоть и никогда там не была!

— Что это?

Я схватилась за голову:

— Откуда это?!

Перед глазами стояли лаборатории, дорожки, оранжереи, учителя, которых я никогда не видела!

— Правительству надо уничтожить всю информацию, связанную с «Биософтом», — мрачно сказал Лунатик. — Но из-за хакеров они не могут этого сделать. Не пройдет и секунды после того, как президент нажмет кнопку «Удалить», и Сеть вскипит от сообщений, что из правительственных архивов удаляют все о «Биософте». Совсем другое дело, если они решат перенести данные на другой носитель…

— В мою голову?! — вырвался у меня негодующий возглас.

— Да, а потом избавятся от трудностей классическим обезьяньим способом — нет человека, нет проблемы. Они подставили тебя. Эта сволочь, Буллиган!

— Меня?!

— Закачали архивы в твою голову, — глаза Лунатика наполнились болью, — а потом… потом обвинили в ренегатстве. Ты стала предательницей! Но сначала сделали так, что все хэдхантеры в мире узнали, что в твоей голове есть информация, которая поможет поймать Громова. Я ничего не знал! Я сам назвал им параметры твоей памяти!

— Да о чем ты?! Я не понимаю!

Дэз протянула мне флягу с водой.

— Потому что теперь информация об омега-вирусе и о том, что на самом деле произошло с Громовым в Эдене, есть только в твоей голове, — сказала Кемпински. — Охотники будут гоняться за ней, пока не получат. Они скорее всего убьют тебя. И вся правда о «Биософте», нейролингве, докторе Синклере и самом Максе исчезнет. Но в этом не будет вины правительства, как ты понимаешь. Они прольют по тебе море слез, сделают из тебя героиню, может, даже забальзамируют…

Я слушала вполуха, потому что меня начал колотить озноб. Веки мелко задрожали.

— Так я и знала! — с досадой воскликнула Дэз. — Я уже понадеялась, что флэш-бэка не будет!

— Архивы, что оказались в ее голове, содержат не меньше десяти октобайт информации. Мозг не в состоянии усвоить такое количество данных сразу. Поэтому он будет передавать их в сознание постепенно. Она будет «вспоминать» эту информацию вспышками, спонтанно и неконтролируемо, — мрачно объяснил ей Тень.

Что он сказал дальше, я уже не услышала. Перед глазами снова возник Эден…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ДОКТОР СИНКЛЕР

Метод профессора Борисова

Уроки в Эдене были на порядок сложнее, чем в Накатоми. Нейролингву здесь использовали постоянно и почти без ограничений. Формулы, истории опытов, программные коды просто загружали через видеоочки и наушники, когда в этом возникала необходимость.

— Если бы вы тратили время на зубрежку всего, что вам необходимо знать, учеба продолжалась бы лет двадцать, — объяснил вездесущий Квизианс.

Даже при том что администратор частенько представал перед учениками в виде голограммы, его способность немедленно оказываться там, где нужно, и что-то немедленно разъяснять, казалась просто невероятной.

— Постоянно кажется, что он стоит у меня за спиной, — ворчала Дэз. — Или в крайнем случае следит по мониторам.

— Интересно, зачем им столько камер? — Чарли разглядывал стену напротив.

Количество объективов, направленных на каждую точку пространства Эдена, действительно удивляло. Даже в кампусе Накатоми их было гораздо меньше. Черные глазки камер виднелись через каждые два-три метра. Рядом с основной всегда вешали страховочную, а в некоторых лабораториях еще и специальные — на тепло или магнитные волны.

— Когда-то давно я читал, что первую в мире видеозапись привидения сделала камера наблюдения в одном из коридоров Эдена, — добавил Спаркл.

— Думаешь, это достаточный повод, чтобы развешивать гроздья пишущих устройств в туалетах? — зло фыркнула Дэз и мгновенно обернулась.

Сзади, неслышно и необъяснимо быстро, возник администратор Квизианс.

— Увы, — горестно вздохнул он, — ради вашей безопасности мы вынуждены идти на крайние меры.

Квизианс выглядел таким печальным, будто неудобства учеников и в самом деле волнуют его до потери аппетита.

— Только в этом году Джокер предпринял три попытки взлома систем Эдена, — в голосе Квизианса даже рыдания появились. — Поэтому мы вынуждены постоянно иметь в виду, что среди вас могут оказаться его союзники или сочувствующие…

— Предатели, — помогла подобрать нужное слово Дэз.

— Ну, я бы не стал бросаться такими сильными словами, — принялся возражать администратор. — К сожалению, молодым свойственно заблуждаться и ошибаться. Мы следим за учениками, чтобы защитить их от дурного влияния.

— А-а… — протянула Дэз, — хорошо, что вы сказали. А то мы уж подумали…

— Ваш сарказм, ученик Кемпински, неуместен, — тут же сурово отчитал ее Квизианс. — Когда речь идет о безопасности, о жизни людей, никакие меры не могут быть чрезмерными. Надеюсь, вам известно, что человеческая жизнь — высшая ценность хайтек-цивилизации?

— Правда? — пробурчала себе под нос Дэз. — Теперь буду знать.

Администратор посмотрел на нее так, что было ясно — его оскорбили в лучших чувствах. Затем исчез. Он был в голографической форме.

— Зачем ты постоянно на него огрызаешься? — спросил Макс. — Он просто делает свою работу.

Громову Квизианс тоже не нравился, но не до такой степени, чтобы хамить безобидному администратору, тем более голограмме.

— Мне не нравится его работа, — ответила Кемпински, — к нему лично претензий не имею.

— А если бы он был одним из учителей и мог серьезно испортить тебе жизнь? — Макс внимательно посмотрел на Дэз. — Тогда ты бы тоже его постоянно подначивала?

* * *

Эден отличался от обычных хайтек-школ и методами обучения, и его организацией.

К примеру, формировать учеников в классы, оказывается, никто и не собирался. Каждому выдали собственное расписание занятий. Из каких соображений оно было составлено — никто так и не понял. В них не учитывались ни специализация, ни даже год обучения. Когда в классе собирались ученики, среди них оказывались и те, кто только поступил в Эден, и те, кто учился третий, пятый или даже последний год, причем всех факультетов.

Когда друзья обедали, интеллектуальная система Эдена разослала расписание на следующую неделю.

— У меня две киберорганики, четыре квантоники, две теоретических физики, одна высшая теория математики — все остальное софт, — сказал Макс, читая пришедший ему документ. — А на следующей неделе… вообще только софт. Нет, еще одна военная история.

— У меня три недели одной сплошной лингвистики, — покачал головой Чарли.

— А у меня только высшая теория математики и софт, — вторила Дэз.

— Получается, мы на уроках не будем видеться совсем? — Спаркл выглядел обескураженным.

— Угу, — кивнула Дэз. — Хотя, знаешь… Большую часть времени на этих уроках мы или бегаем по их тренировочным Сетевым аренам, или сидим подключенные к нейролингве. Так что большой разницы нет. Все равно общаться получается только за обедом или вечером. Кстати, хотела спросить: мы будем подавать заявку на участие в Кубке Эдена?

— У нас всего три человека, — пожал плечами Макс, — а в команде должно быть четыре.

— Тайни, — предложила Дэз.

— Думаешь, согласится? — засомневался Громов.

— Я с ним поговорю, — деловито обещала Кемпински, приканчивая лазанью.

— Не хочу тебя расстраивать, но заявки принимают только до сегодняшнего вечера, — заметил Чарли.

— Ну и что? — Дэз макнула кусок своей котлеты в его соусницу. — Заявку я отправила еще позавчера.

Громов и Спаркл переглянулись.

— Самоуверенность в лучших традициях Кемпински, — Чарли подмигнул Дэз.

— При чем здесь это? Вы что, отказались бы участвовать в Кубке? Нет. Тайни я уговорю. Против парной игры во «Вторжении» он не устоит. К тому же у меня есть дополнительный уровень для Сетевой арены. Это такой раритет, что Бэнкс на что угодно пойдет, лишь бы его заполучить.

Макс перебил Дэз:

— Ну а если все же чисто гипотетически кто-то из нас не очень хотел бы участвовать в Кубке? — спросил он.

Кемпински проглотила остатки котлеты и посмотрела на Громова так внимательно и серьезно, что тому стало не по себе.

— Если ты о себе, Макс, то на случай твоего отказа я присмотрела другого игрока, — ответила она.

— Да я не собираюсь отказываться! — запротестовал Громов. — Просто не очень люблю, когда кто-то, даже ты, Дэз, принимает решения за меня. Вот и все. Элементарная вежливость, понимаешь? Было бы правильно, если перед тем, как посылать заявку от нашего имени, ты хотя бы поставила нас в известность.

— Будет правильно, Макс, — холодно ответила Дэз, — если ты перестанешь цепляться к ходу процесса и выскажешься только по результату. Он тебя устраивает или нет? Ты хотел принять участие в Кубке?

— Разумеется… — начал было Громов.

— Тогда скажи мне спасибо и заткнись, — отрубила Кемпински.

Макс молча бросил салфетку в тарелку и вылез из-за стола.

— Я наелся, — буркнул он и понес свои тарелки к конвейеру автоматической мойки. За спиной Макс невольно услышал продолжение разговора.

Спаркл тяжело вздохнул:

— Вот и пообщались… — потом добавил как ни в чем не бывало: — Кстати, Дэз, откуда у тебя дополнительный уровень «Вторжения»? Я читал, что там какие-то хитрые коды в игре есть. Из-за них нельзя ее самому даже редактировать, не то что собственные уровни создавать.

— Прости, Чарли, не могу тебе этого сказать, даже если ты на моих глазах начнешь умирать от любопытства. — Дэз допила сок и встала.

* * *

Несмотря на личное распоряжение доктора Синклера зачислить Громова в проектную группу «Моцарта», профессор Борисов не торопился этого делать. Через месяц Макс набрался храбрости обратиться к нему с просьбой о встрече. Пришел короткий ответ: «В 15:00 завтра».

В назначенное время Громов подошел к лаборатории 12/34. Не то с надеждой, не то со страхом, что она не откроется, провел смарт-картой по замку.

Доли секунды, пока интеллектуальная система Эдена соображала, имеет Громов доступ в эту лабораторию или нет, показались ему невыносимо долгими. Он переминался с ноги на ногу, будто не мгновение стоял на этом месте, а уже как минимум полчаса.

Створки из сверхпрочного полупрозрачного графитопластика мягко разошлись в стороны, пропуская Максима внутрь.

Громов вошел. В лаборатории не было никого, кроме профессора Борисова — главы факультета софт-инжиниринга. Он сидел на высоком пластиковом стуле и сосредоточенно разглядывал символы, быстро бегущие по одному из множества мониторов на стене.

Профессор Борисов — руководитель проекта «Моцарт» — был высоким, худым и сутулым, чрезвычайно суровым на вид мужчиной лет шестидесяти. Его черные с проседью волосы сильно поредели на лбу, образовав две глубокие залысины. Длинный острый нос профессора, торчащие скулы и острый, вечно скошенный вправо подбородок придавали его внешности необычность. Впрочем, назвать ее приятной было нельзя.

Черные пронзительные глаза Борисова имели особенность. Когда он говорил — вел урок или объяснял задачи, — его взгляд становился пустым и холодным. Он мог полчаса говорить, уставившись в одну точку. Его можно было принять за робота, у которого работает только нейромодулятор голоса, а все остальное мертво и безжизненно. Но если профессор слышал шорох, чувствовал, что его недостаточно хорошо слушают, или просто обращал на кого-то или что-то внимание, его глаза мгновенно оживали и упирались в нужный объект немигающим взором. В них появлялись цепкий интерес и нездоровый блеск.

Профессор Борисов был левшой. Свою правую руку он постоянно держал в кармане пиджака и перебирал там довоенные монетки. Временами, когда он над чем-то глубоко задумывался, вытаскивал их на стол и начинал раскладывать. От такой длительной эксплуатации монетки стерлись настолько, что разобрать их достоинство и происхождение уже не было никакой возможности.

— Гхм, — Макс кашлянул в кулак. — Здравствуйте.

Профессор едва обернулся, не прерывая своего занятия.

— Здравствуйте, ученик Громов, — сказал он быстро и чуть сердито.

Макс сделал шаг вперед и остановился посреди большой пустой лаборатории в нерешительности. Борисов не оборачивался, ничего не говорил и, казалось, вообще забыл о присутствии Громова.

Тот некоторое время перетаптывался с ноги на ногу.

— Может, мне зайти в другой день? — спросил он наконец.

— Можете, — коротко и сухо ответил Борисов.

Максу стало еще неуютнее.

— Может… я думал… как-то… Может, вы хотя бы скажете, с чем я должен ознакомиться? — выдохнул он, чувствуя, что щеки просто пылают от неловкости. — Поскольку доктор Синклер направил меня к вам… А я, честно говоря, даже представления не имею о проекте. Как же я буду работать… гхм… то есть принимать участие в работе группы, если… если…

Тут Максим окончательно смешался и замолчал.

Борисов обернулся, сложил руки на коленях и уставился на Громова долгим немигающим взглядом, исполненным тоски.

— Вы были у меня на уроке? — спросил он ровно, без эмоций, как говорил обычно.

— Да, — кивнул Макс.

— Тогда вы знали, что должны делать? — глаза Борисова превратились в два горящих уголька.

— Ну да… — Громов замялся, не очень понимая, куда клонит профессор.

— Что? Объясните ход вашей мысли. — Борисов вроде бы смотрел на Макса, но с таким выражением, будто Громов прозрачный. Было чувство, что профессор сосредоточенно разглядывает пятна на двери за спиной Максима.

— Мы выполняли задание в виртуальной среде, — начал вспоминать Громов, — была выведена из строя система городского водоснабжения. Требовалось перегруппировать ее узлы, соединить с уцелевшим источником энергии и написать новую программу управления получившимся комплексом.

— Вы поняли это сами? — в голосе Борисова впервые появилась тень заинтересованности.

— После того как через нейролингву поступили базовые знания о софт-инжиниринге гидротехнических систем, — кивнул Громов.

— Но алгоритм действий был вам интуитивно понятен, не так ли? — профессор усмехнулся.

— В общем да, — согласился Макс.

— Так вот, ученик Громов, — Борисов вынул из кармана монетку и принялся перекатывать ее по костяшкам руки, — в этом состоит суть моего метода. Никому ничего не объяснять. Если человек в состоянии понять что-либо — я ему не нужен. Если нет — от меня тем более никакого проку. Моя задача — создать вам те трудности, для решения которых требуется мой предмет. Чем больше неожиданностей и нестандартности, тем лучше. Понимаете, к чему я веду?

Громову осталось только развести руками.

— Вы не станете вводить меня в курс дела по проекту, так? — сказал он.

— Именно, — кивнул профессор. — Обычно я сам отбираю участников для своей группы. Очень редко, в виде особенного исключения, могу рассмотреть чью-то кандидатуру по рекомендации ее давних участников. Но в отношении вас, ученик Громов, все иначе. По каким-то причинам доктор Синклер считает, что вы идеально подходите для «Моцарта». Мне бы тоже хотелось узнать, что это за причины… Поэтому вам предоставляется полная свобода. Можете приходить в назначенное время, можете не приходить, берите любые материалы, изучайте, пытайтесь участвовать — но сами. Я палец о палец не ударю, чтобы вам помочь. И никто этого не сделает. Хочется увидеть, на что вы способны самостоятельно.

Борисов криво улыбнулся.

Громов вздохнул. Его внезапно охватила злость. Хотят увидеть, на что он способен? Прекрасно!

«Надеюсь, система безопасности записала этот разговор», — мстительно подумал Макс, представив, какое лицо будет у профессора, если Громов в одиночку сделает то, над чем вся его хваленая группа бьется несколько лет без особого результата.

— Хорошо, — сказал он, отступая назад, — если так… Ладно. Меня устраивает. Мне нужна история проекта и все промежуточные результаты. В форме, подходящей для нейролингвы. У вас здесь есть точка входа?

Профессор молча показал ему на самый дальний угол лаборатории, отгороженный архивными сейфами.

— Точка входа там. Всю интересующую информацию можете запросить у Дженни.

Макс вздрогнул, словно Борисов дотронулся до его уха чем-то горячим.

— У кого? — переспросил Громов.

— У Дженни, — повторил профессор.

— Кто это? — Громов механически потер кисть, чувствуя, что по ней пополз неприятный холод.

Борисов обернулся. На его бесстрастном лице возникло некое подобие саркастической улыбки.

— Вы не знаете Дженни? — усмехнулся он и продолжил совершенно серьезно: — А еще собираетесь работать над «Моцартом»… Стыдно, юноша! Я должен бы немедленно отчислить вас со своего факультета за такую некомпетентность.

Тут профессора перебил ровный голос интеллектуальной системы Эдена. Он тоже звучал довольно насмешливо:

— Профессор Борисов, я вынуждена напомнить вам о третьем параграфе пятого пункта правил Эдена. Вы не должны использовать угрозу отчисления в разговоре с учеником, даже если этот разговор ведется в шутливой форме, — произнесла она. — Незнание моего прозвища не является основанием для отчисления с факультета софт-инжиниринга.

— Ох, Дженни, — со вздохом ответил ей Борисов, — я настолько восхищен твоим совершенством, что с радостью выполняю все твои капризы. Обещаю не упоминать в разговоре с учеником Громовым возможность отчисления до тех пор, пока таковая не станет реальностью…

— Профессор Борисов, — перебила его Дженни. — Доктор Синклер еще пять лет назад добавил мне модуль понимания двусмысленности и скрытых подтекстов человеческой речи. Мне кажется, вы только что попытались задеть ученика Громова еще раз, хотя формально правил не нарушали.

Борисов приложил руки к груди и замер в почтительном поклоне.

— Снимаю шляпу перед твоим создателем, Дженни, — сказал он.

В ответ не было ни звука. Похоже, система посчитала, что разговор исчерпан.

— Интеллектуальную систему Эдена зовут Дженни?! — выпалил потрясенный Громов, продолжая растирать стремительно леденеющую кисть. — Но кто ее создал?!

Борисов уставился на него столь красноречиво, что никакие слова уже не были нужны.

— Послушайте, ученик Громов, — сказал он, — я только что дал обещание не произносить этих страшных слов даже в шутку. Но вы меня просто пугаете. Или это у вас шутки такие? Я даже представить не могу, как можно поступить в Эден, да еще на мой факультет и не знать, что первую, а ныне самую совершенную интеллектуальную систему комплексного управления жилой средой создал доктор Синклер. Он назвал ее «Дженни» — в честь своей дочери.

— Ах да… — Громов судорожно схватился за висок, где внезапно забилась мигрень. Вроде той, что одолела его во время Посвящения. — Я вспомнил. Я знал, но забыл. Переволновался… Ну я, пожалуй, подключусь к нейролингве. Вы не против?

— Делайте все, что вам угодно, ученик Громов, — равнодушно ответил Борисов, отворачиваясь.

В следующую секунду профессор уже снова глазел в монитор, не обращая на Макса никакого внимания.

* * *

— Хорошо, — беззвучно, одними губами ругался Макс, подсоединяясь к эденской нейролингве, — сам так сам… Сейчас просмотрю историю, структуру, список задач… Ладно. Не хотите помогать — не надо. Так даже лучше. Открытие всегда делает кто-то один. Думаете, я вам не нужен? Ошибаетесь. Это вы мне не нужны.

Им овладела беспокойная нервность, какая всегда появлялась перед какими-то очень важными делами. Руки мелко подрагивали. Мысли лихорадочно прыгали. В таком состоянии было трудно сконцентрироваться на чем-то одном, но если уж получалось — мозг работал так быстро, четко и ясно как никогда.

Из ящика рядом с точкой входа Громов взял стерильный одноразовый набор силиконовых контактов. Разумеется, в Эдене к его главному детищу — нейролингве — подключались совсем не так, как во всем остальном мире. Технопарк жил в будущем.

Макс наклеил ушные контакты. Они были самые маленькие и помещались в едва заметной впадинке за мочкой уха. Затем вынул пластинку с контактами для пальцев. Последовательно приложил все десять к нужным силиконовым кружкам. Последними надел линзы. Откинулся назад в кресле и провел смарт-картой по замку.

— Ученик Громов, вход, — скомандовал он системе.

Перед глазами быстро понеслись строки загрузочных команд. Возникло главное меню. Макс выбрал поиск и произнес:

— История проекта «Моцарт».

На экране вспыхнула надпись: «Проводится идентификация ДНК». Ее сменила зеленая плашка «Доступ разрешен».

Еще через мгновение перед глазами бешено понеслись скрипты, чертежи, статьи, отчеты… Уши буравил монотонный, едва различимый, как световое сверло, звук голоса, читавшего информацию так быстро, что различить отдельные слова не смог бы никто.

Прошло два часа, а Громов все еще сидел в кресле. Кончики его пальцев едва заметно подрагивали. Он успел узнать, что проект «Моцарт» на самом деле гораздо старше, чем Макс думал.

— Он возник почти одновременно с Эденом, больше пятнадцати лет назад, — с удивлением прошептал Громов.

Первым руководителем «Моцарта» был сам доктор Синклер. Пять лет назад его сменил профессор Борисов. Однако ни тот ни другой особенных успехов не добились. Зато одна из хакерских атак на Эден едва не уничтожила все результаты работы.

Что-то важное, то, что Громов интуитивно ощущал как главное, постоянно ускользало, тонуло в бесконечном количестве технических и организационных подробностей. Что-то странное, мелкое, невозможно определимое. Нечто. Его не знаешь, не можешь назвать, не имеешь представления, где оно находится и как выглядит. Но когда случайно натыкаешься — сразу понимаешь, что это оно. То самое, что позволяет сразу увидеть действительность. Когда становится ясно, где правда, а где ложь. Что истина, а что заблуждение. Это нечто беспокоило Макса. Он давно перестал следить за цифрами в нижнем углу экрана, которые показывали, сколько времени Громов подключен к нейролингве. Он снова и снова возвращался в главное меню и просматривал одни и те же файлы в замедленном режиме. То, что он уже знал благодаря тому, что нейролингва внедрила информацию в его память, сильно облегчало задачу. Теперь можно было сосредоточиться на каком-то разделе, на отдельных фактах, углубляться в них, искать что-то рядом и около.

Вспомнились слова Роберта Аткинса:

«Ответ совсем не обязательно находится в той же плоскости, что и вопрос. И то и другое — только условности сознания».

В груди шевельнулось что-то острое и ноющее, похожее на тоску. Громов, наверное, в сотый раз за прошедшую неделю удивился, до какой же степени ему не хватает морщинистого, полупарализованного, старого квантоника из Накатоми — учителя Гейзенберга.

Внизу экрана вспыхнула красная плашка. Появилось предупреждение: «Ученик Громов, суммарное время, проведенное вами в нейролингвистической среде, приближается к критическому. Через десять минут вы будете принудительно выведены из системы».

— Черт, — беззвучно выругался Громов.

Его пальцы снова быстро заскользили по длинным спискам файлов, открывая архивы и каталоги. Перед глазами неслись обрывочные фразы.

Проект «Моцарт» — программа-композитор…

Способность писать музыку — квинтэссенция способности человеческого сознания создавать гармонию и упорядоченность из непредсказуемого хаоса. Никто никогда не знает, как изменится мелодия, как будет звучать полифония, каким будет аккомпанемент…

Мелодия — застывшее чувство…

Творить музыку — единственная область, где до сих пор нет аналога человеческому сознанию.

«Моцарту» так и не удалось пройти дальше примитивных гармонических рядов…

Пальцы Макса бежали по кнопкам и окнам нейролингвы с немыслимой скоростью.

— Это здесь… это здесь… — беззвучно шептал он пересохшими губами, открывая окно за окном. Теперь он видел только отдельные слова в нужных документах. Он не мог объяснить, почему именно эти документы, почему именно эти слова. Но где-то в их последовательности был ключ к пониманию. Ключ к правде. Он гнался за ним. Нечто. Все время ускользающее. Макс был почему-то уверен, что как только найдет то, что ищет, — поймет все, что с ним произошло за последние дни. Быстро бегущие цифры обратного отсчета в нижней части экрана только подстегивали азарт.

Музыка… квинтэссенция… аналог… уникальное свойство… невозможно передать… нельзя научить… нет логической последовательности… невозможно… противоречит сути программирования… нельзя выстроить последовательность… функция невозможна…

Резкий звук. Перед глазами Громова на мгновение вспыхнула красная предупреждающая лампочка.

— Нет, еще минуту, Дженни! — крикнул он, от волнения назвав интеллектуальную систему по имени.

— Продолжите завтра, ученик Громов, — ответил ему непреклонный безэмоциональный голос интеллектуальной системы.

— Черт! — выругался Макс, снимая линзы.

Вокруг царил полумрак. Похоже, профессор Борисов давным-давно ушел, оставив в лаборатории только базовое освещение.

Макс посмотрел на часы — уже далеко за полночь. Голова разламывалась. Громов поискал глазами анализатор рабочего времени. Провел по нему карточкой. По экрану анализатора побежали строки.

Суммарное количество часов в нейролингвистической среде за сутки — 12.

Общее количество загруженной информации — 4 гигабайта.

Внимание: перегрузка!

Рекомендации: воздержаться от Сетевых игр в течение недели. Пройти не менее трех процедур релаксации. Первую — немедленно.

Анализатор тут же выдал форму направления в медблок. Маленький прямоугольник прозрачного пластика со штрих-кодом.

Громов с досады смял его в руке и хотел бросить в ведро. Но Дженни его мгновенно остановила. Голос программы был укоризненным:

— Ученик Громов, я все вижу. Получите новое направление и следуйте в медблок. Сейчас же. Если, конечно, не желаете узнать, чем чреваты для учеников первого года дисциплинарные взыскания.

Из прорези анализатора тут же вылез еще один прозрачный прямоугольник со штрих-кодом.

Макс сердито выхватил его и зашагал в медблок. Дверь лаборатории бесшумно закрылась за ним. Послышались легкие сухие щелчки множества закрывающихся замков.

Громов прошел по коридору метров десять, идея посетить медблок перестала казаться ему такой уж неудачной. Руки мелко дрожали, во рту противно покалывало. По всему телу пошла холодная испарина. Голова кружилась. Слегка подташнивало. В ногах тоже ощущались противная дрожь и слабость. Сердце затрепыхалось часто-часто. Перед глазами появились зеленые звездочки. Все признаки перегруза.

— Только этого мне не хватало, — прошептал Макс, рухнув на первую попавшуюся скамейку и прижавшись спиной к стене.

Он закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Кто-то тронул его за плечо.

— Эй, ученик, вам нужна помощь?

Это оказался охранник. «Где же они прячут этих пехотинцев в черном?» — подумал Макс и даже улыбнулся сквозь дурноту.

Охранник тем временем взял у него пластиковую карточку и считал штрих-код сканером.

— Быстро! Медицинскую помощь в третий блок! — крикнул он, схватившись за биофон, болтающийся на ухе. В целом похожий на обычные — только больше размером и с прицельным локатором. Точно таким же, как у Дэз. Позволяет направлять волну на нужный объект и слушать, что тот говорит или делает.

— Не надо, — Макс вяло попытался сопротивляться. — Я сам дойду.

Но в конце коридора уже появилась машинка-робот. Она быстро, с легким жужжанием подкатила к скамейке. Охранник пересадил Макса в салон. Сверху тут же упала кислородная маска и анализатор биологических параметров. Громов обреченно надел маску, застегнул на запястье браслет анализатора и откинулся назад. Сиденье тут же мягко опустилось.

Сквозь полудрему Громов безучастно наблюдал, как машинка подвезла его к барокамере. Выдвижное сиденье поднялось вровень с дном капсулы. Включились мягкие ролики, и Макс комфортно переплыл на пенный матрас.

«Прямо как на облаке», — подумал Громов, ощущая всем телом уют и комфорт.

Верхняя крышка барокамеры, похожая на половинку гигантского прозрачного яйца, мягко, с приятным гудением опустилась.

— Спокойной ночи. Приятных снов, — раздался в ухе голос интеллектуальной системы.

— Спасибо, Дженни, — ответил Макс, медленно проваливаясь в качественный расслабляющий магнитный сон.

«Ладно, в конце концов, похоже, что релаксация для меня сейчас будет очень кстати», — лениво подумал Макс, удивляясь покладистости своих реакций. Что бы ни предложил ему Эден — он со всем соглашается.

«Веду себя так, будто все время сплю и вижу странный сон», — отметил он, удерживая себя на самой кромке бодрствования.

Громову всегда нравилось это состояние. Когда уже не можешь контролировать свое сознание, а превращаешься как бы в постороннего зрителя и безучастно следишь за причудливыми виражами собственных мыслей. Почему-то снова вспомнился квантоник из Накатоми. Если представить, что говоришь с ним, — мысли начинают формулироваться, облекаться в слова, фразы. Они обретают реальность. «Все, что со мной произошло за последние дни, — это так странно, а я совсем не удивлен. И это самое странное, вы не находите, учитель Гейзенберг? Это прямо как шкатулки-криптексы, о которых вы нам рассказывали. Головоломки, которые сами по себе и отгадка, и шифр. Сначала буквы надо правильно выстроить — если слово то, шкатулка откроется. Пока не узнаешь слово, не разгадаешь шифр, а что за шифр, можно догадаться, только составив список возможных слов. Задача, не имеющая прямого логического решения…»

Мир не существует, когда вы его не видите. Известное выражение Аткинса было последним, о чем подумал Макс, перед тем как низкочастотное магнитное излучение его окончательно одолело и принудительно погрузило его мозг в состояние глубокого целительного сна.

* * *

Учеба продолжалась шесть дней в неделю. Перед занятиями все были обязаны посетить спортивный комплекс и активно там позаниматься. После уроков следовал короткий перерыв, и начинались сборы проектных групп. Иногда у Громова возникало ощущение, что эденские сутки длятся не двадцать четыре часа, а как минимум семьдесят.

С друзьями он виделся довольно редко. Только за обедом и то не каждый день. Лаборатория софта находилась так далеко, что при ней имелась собственная столовая. Отборочные матчи Кубка Эдена должны были начаться только через два месяца, поэтому начинать тренироваться Макс не спешил. Успеется!

Дэз и Чарли пока не приняли ни в одну из проектных групп Эдена, и у них было чуть больше свободного времени. Кемпински решила использовать его, чтобы поднатаскать Спаркла в Сетевых играх.

— У каждого есть талант к какой-то игре, надо просто найти то, что действительно твое, — говорила она и с маниакальным упрямством пыталась вычислить талант Чарли.

Пока ничего не выходило. Стрелял Спаркл еще хуже, чем бегал и уворачивался от врагов. Шутеры были не для него. Руководить армиями гномов, дроидов и прочей мелочи у него тоже не выходило. Большинство стратегических игр также оставалось за бортом. Квесты Чарли проходил чуть лучше, но увы — простых головоломок в Кубке не использовали. В программе этого года из «умных» игр значилась только «Миссия: выжить», а в ней, как известно, надо решать загадки очень быстро, успевая при этом отстреливаться и плести интриги.

По вечерам, когда уроки заканчивались, Макс обычно валился с ног от усталости. Его хватало только на то, чтобы быстро просмотреть план работы на завтра, подготовить все необходимое, немного покопаться в чипе Образца, принять душ, заползти на кровать и уснуть мертвым сном.

Как-то, сидя в столовой после обеда и просматривая свое расписание, Громов сказал Спарклу:

— Я должен был умереть от переутомления и нервного истощения еще на прошлой неделе.

— В такой суматохе этого вполне можно не заметить, — флегматично ответил Чарли, быстро, почти механически выполняя перевод аккадского пиктографического письма.

Прямой цифровой перевод выдал какую-то бессмыслицу. Спаркл догадался, что текст шифрованный, довольно быстро нашел ключ и теперь выяснял, о чем же таком секретном шла речь в свитке, составленном четыре тысячи лет назад.

— Знаешь, — заметил Спаркл после некоторой паузы, — то, что мы практически не устаем от всего этого, меня тоже удивляет, но не так сильно, как другой факт. Не знаю, как ты, а я иногда просто в шоке от того, что делаю. Взять хотя бы мой перевод. Даже если бы мне в память закачали это пиктографическое письмо через нейролингву и выдали на руки цифровой подстрочник…

— Что? — переспросил Громов.

— Вот это, — Чарли ткнул пальцем на прямой цифровой перевод свитка, — и я бы думал круглосуточно над тем, что это могло бы значить, то в лучшем случае на поиск ключа к шифру у меня бы год ушел. Как-то я пытался расшифровать короткую кодированную записку на латыни. Это заняло полгода. Полгода, каждый день не меньше часа! Искал последовательности, аналогии и так далее. А сейчас я нашел ключ и понял, как он меняется через каждые десять строк, в течение одного дня! Вот это действительно странно. Иногда это меня даже пугает.

— Просто ты стал заниматься тем, что тебе нравится, — пожал плечами Макс.

— А Дэз? — Спаркл показал глазами на Кемпински, которая быстро и сосредоточенно, не задумываясь ни на секунду, писала программу для управления фотонным лазером. — Еще вчера она знала о лазерах столько же, сколько любой другой человек, окончивший школу. А сегодня разбирается в них так, будто всю жизнь только ими одними и занималась. Это странно, Макс.

Громов снова пожал плечами. С ним ничего подобного не происходило. Вирус Образца он так и не дешифровал. Даже не смог разобрать на составные элементы. Дела в проектной группе «Моцарта» шли из рук вон плохо — настолько плохо, что это заслуживало отдельного разговора. Разве что занятия давались легко. Но при таком интенсивном использовании нейролингвы этому удивляться не приходилось.

— Давно хочу спросить, — сказал Чарли, не отрывая глаз от экрана, — где ты по вечерам пропадаешь? Как за тобой ни зайдем — тебя нет.

— Мне лично это все равно, — неожиданно подала голос Дэз. — Не говорит — значит, не считает нужным. Это его право. Отстань, Чарли.

Громов кашлянул в кулак. Последние недели отчужденность между ним и Дэз переросла в почти открытую враждебность с ее стороны.

— В чем проблема, Дэз? — спросил он.

— Ни в чем, — буркнула Кемпински, не поворачивая головы.

Это был ее обычный ответ на попытки Макса как-то прояснить ситуацию. Иногда бывали вариации: «Все нормально», «Ты о чем?», «Забудь». Все они имели один и тот же смысл — Кемпински не желала объяснять причину своего раздражения. Хотя Макс постоянно ощущал его присутствие. Оно тлело в Дэз постоянно и вспыхивало синим пламенем от малейшего повода.

Громов посмотрел на Чарли. В сотый раз подумал: может, все же стоит рассказать друзьям, что его приняли в проектную группу «Моцарт»? И в сотый же раз решил, что не стоит.

«Надо было говорить сразу», — подумал Макс. Теперь, когда бы он ни сообщил о своем участии в этом проекте, первым вопросом будет: «Почему не сказал сразу?» А Громов не очень хотел пускаться в пространные объяснения о переходах из одной реальности в другую, рассказывать о снах, видениях — он сам еще в этом не разобрался.

После вечера Необыкновенного Посвящения Эдена «провалы» прекратились. Жизнь потекла как прежде. Минуты, часы, дни последовательно сменяли друг друга. События сменяли друг друга, строго подчиняясь закону причинно-следственных связей. Все шло нормально. За исключением того, что сам Максим никак не мог отделаться от ощущения, что Эден и все происходящее ему на самом деле снится. Говорить об этом с кем-либо он так и не решился. Один раз Громов попытался написать письмо в Накатоми учителю квантоники Гейзенбергу. Однако интеллектуальная система Эдена мгновенно заблокировала это действие.

«В целях безопасности Эдена почтовое сообщение с внешним миром запрещено» — вспыхнула на экране красная предупредительная надпись. Следом за ней возникла синяя — информационная: «Ваша почтовая программа заблокирована и переведена в режим просмотра».

Громов едва успел щелкнуть по клавишам, чтобы сохранить список текущих операций.

— Немыслимо… — только и смог сказать он, просмотрев «хвост» замысловатого скрипта.

По нему выходило, что ровно в то же мгновение, как он попытался отправить письмо, система безопасности техноцентра подключилась к его личной, не учебной, персоналке и вывела из строя почту! Просто, легко, мгновенно! Будто защиты, которую Громов не без гордости считал очень хорошей, не стояло вовсе.

— Совсем обнаглели, — проворчал Макс, скрестив руки на груди и откидываясь назад. — Закон о частной жизни не читали, что ли?

Случившееся показалось Громову настолько невероятным, что он от удивления даже разозлиться толком не смог.

Макс сделал неопределенное движение рукой, подумав, что хорошо бы посмотреть, как именно системе удалось так просто подключиться к его персоналке, но внезапно его потянуло в сон. Появился озноб. Мерзкое ощущение холода в теле стало настолько неприятным, что Громову захотелось немедленно залезть под очень горячий душ.

Минут через десять, то ли разомлев после душа, то ли утомившись от количества информации, запихнутой в его голову через нейролингву, он едва смог забраться по лестнице на свою кровать и мгновенно уснул.

Вирус как форма жизни

Мы все еще были в коллекторе под тем местом, где когда-то находился гараж Дэз.

Я пришла в себя. Лунатик и Дэз Кемпински сидели рядом.

— Как ты меня нашел? — спросила его Дэз.

— Случайно, — ответил Тень. — Когда на Алису напали, там, в гостинице, я понял, что за ней следят через «Большого брата», и пустил «гончую»^[90] по цифровому следу.

— «Гончие» меня до сих пор ни разу не настигали, — недоверчиво возразила Дэз.

— Она вернулась с ключом для твоего квикмессенджера, — ответил Лунатик. — Он был вложен в программу и закодирован.

Повисла пауза.

— Кто тебе его прислал? — спросила Дэз, голос ее звучал напряженно.

— Тот, кто был в гостинице, вероятно, — пожал плечами Тень. — Алиса утверждает, это был Роджер…

— Черт! — Дэз вскочила было на ноги, потом застыла и приложила руку ко лбу. — Но тогда…

— Что? — спросил Лунатик. — Ты можешь объяснять свои реакции? Ты сама для себя что-то понимаешь, решаешь, а тем, кто рядом, забываешь объяснить…

Кемпински наморщила лоб:

— Сначала я подумала, что Подлюга Роджер решил сорвать большой куш. Поймать твою подружку, у которой в голове правда об омега-вирусе и Эдене разом. Плюс выманить меня и тоже сдать правительству за вознаграждение. Но… В этом случае она давным-давно была бы мертва, а я бы лежала в изоляционной капсуле. Здесь что-то не так…

Я приподнялась на локтях:

— Понимаю, что мой вопрос уже утратил какую-либо новизну, но все же — что случилось?

Лунатик вздохнул, вынул из своей сумки шоколадку и протянул мне:

— На, чистый, стопроцентный, со склада конфиската взял. Не было времени поговорить… Значит, рассказываю все по порядку. Не знаю как, но вся Сеть в течение часа узнала, что ты идешь по следу Громова. Какой-то мелкий хакер по прозвищу Сурок взламывал сервер Интерпола, и тот вдруг поддался! Какое чудо, представляешь? — Лунатик подмигнул мне.

— Его тут же с помпой арестовала упредилка, — вставила Дэз. — В общем, кто-то просто открыл ему сервер, дал просмотреть информацию о тебе, все остальное сделала человеческая природа.

Ошалевший от счастья Сурок выложил все, что узнал, на главных Сетевых конференциях, через час после этого был арестован и, довольный как слон, отправился на десять лет в изоляционную капсулу, — со злым сарказмом закончил Лунатик. — Так работают наши лучшие в истории спецслужбы. Медиа начали вопить о беспрецедентной утечке информации. А потом… Потом тебя обвинили в краже и попытке продать информацию о Громове на черном рынке, пользуясь ажиотажем. Тебя заочно лишили звания и всех привилегий. Как только пришло сообщение об этом, я рванул на оружейный склад, собрал все что только мог, выписал себе фальшивое разрешение на полет и заставил пилота отвезти меня в Японию.

— То есть теперь ты тоже… — я сглотнула. — Вне закона?

Лунатик кивнул.

— Но… — я посмотрела в его большие печальные глаза и поняла, что он не жалеет. — Тень… я…

— Нам была нужна помощь, чтобы выбраться из хайтек-пространства, — продолжил он. — И когда вернулась моя «гончая» с номером ящика Дэз, я написал ей, что Алисе Лиддел требуется помощь, и получил ответ: «Будьте в моем гараже. Идзуми знает, где вход».

— Мы познакомились с инспектором после того, как сбежали из Эдена, — подала голос Дэз. — Он помог Максу выбраться из тюрьмы. Громов не хотел быть лотеком, он вернулся и основал «Биософт».

В голосе Кемпински прозвучала такая горечь, что я не решилась задавать ей вопросы. Было ясно, что годы, прошедшие между их учебой в Накатоми,побегом из Эдена и сегодняшним днем, — это своя отдельная и, вероятно, очень грустная история. Ее личная история, которую не надо знать никому.

Кемпински медленно водила по лезвию своего блестящего армейского ножа точильной машинкой.

— Мне очень жаль, что Идзуми погиб. Хорошие люди не живут долго в «лучшем из миров». Ладно… Хватит об этом. Расскажите лучше про этого вашего друга — Подлюгу. Неспокойно мне что-то.

— Он ведь ехал за нами, там, в тоннеле? — спросила я Лунатика. — Что было потом?

— Потом… — Тень нахмурился. — Знаешь, у меня было ощущение, что он скорее… Он скорее оберегал, чем охотился на нас. Понимаешь, когда Идзуми вылетел из тоннеля и наткнулся на кордон, он бы не прорвался без Роджера. Тот ушел в сторону, и его турбокар рухнул прямо на заградительный щит, смял его и тем самым освободил Идзуми дорогу. Это выглядело как случайность, будто Роджер просто не справился с управлением, но…

— Подлюга затормозил перед тем, как грохнуться на заградительный щит, — задумчиво сказала Кемпински. — Его скорость была меньше пятисот километров, а значит, пена сработала как надо и спасла его от серьезных повреждений. Машина превратилась в безе. Даже если наружный корпус его турбокара разлетелся, как елочная игрушка от удара об пол, Подлюга все равно не пострадал.

— Может, это действительно так и было, — я пожала плечами. — Может, в планах Роджера поймать кого-то покрупнее, чем я и Дэз. Ведь самого Громова, насколько я понимаю, пока не нашли…

— Вам никогда его не поймать! — рассмеялась Дэз.

— Почему? — спросила я. — Просто любопытство. Его тоже не существует?

— Нет, — мотнула головой Кемпински. — Он существует — это факт. Просто на самом деле вам не очень-то этого хочется. Иначе…

Она не успела договорить. Сверху раздался грохот.

Лунатик мгновенно погасил свет.

— Можешь встать? — едва слышно шепнула Дэз.

Ее твердая, не по-девичьи сильная рука подхватила меня и легко, словно пушинку, поставила на ноги.

— Думай, вспоминай, концентрируйся на всем, что связано с вирусом, Алиса, — продолжила Кемпински, неслышно переступая ногами. Лунатик подхватил меня с другой стороны, помогая идти. — Думай только об этом. Правда о том, что случилось, сейчас только в твоей голове. Ты не можешь ничего забыть.

Едва слышный шорох раздался совсем близко. Кто-то искал в темноте, кто-то пришел за нами…

* * *

Доктор Льюис, профессор киберорганики, как и все прочие живые организмы, не мог находиться в двух местах одновременно. Поэтому на уроках присутствовал по большей части в виде голограммы. Причем в отличие от вездесущего и всеведущего администратора Квизианса профессор свои голограммы даже не контролировал. Это делала специальная программа.

Голограмма профессора излагала материал и реагировала на вопросы. Время от времени случались курьезы.

К примеру, однажды вместо доктора Льюиса перед классом возникла улыбающаяся и подмигивающая Джессика Монро — Сетевая красотка, ведущая доверительные беседы за сто единиц единой валюты в час. Томным голосом она изрекла:

— Сегодня тема нашего урока…

Закончить фразу она не успела. Дженни обнаружила «безобразие» и прекратила его.

Громов занял свое место на втором ярусе.

В центре за кафедрой бесшумно возникла голограмма профессора, но сказать ничего не успела. Дверь класса открылась, и вошел настоящий доктор Льюис.

— Спасибо, коллега, — весело сказал он своему цифровому двойнику, — вы неотразимы, как всегда. Дженни, милая, смени же ему костюм. Этот вышел из моды еще на прошлой неделе.

— Это форма учителя Эдена, она утверждена для ношения и не подлежит замене, — последовал ответ интеллектуальной системы.

Доктор Льюис подмигнул классу:

— Обожаю эту серьезную малышку.

В эту же секунду его топографический двойник мигнул, на секунду исчез, а когда появился снова — на нем было что-то напоминающее смокинг из рыболовной сети, выкрашенный в ядовито-желтый цвет. На ногах голограммы переливались люминесцентные ботинки на десятисантиметровой подошве-попрыгун. Цифровой двойник печально посмотрел на них и беспомощно уставился на свой «прототип».

— В виде исключения и только из уважения к вам, профессор, — так же серьезно заявила Дженни.

Доктор Льюис зажмурился и втянул голову, будто ожидал удара грома. Потом открыл один глаз.

— Я не знал, что тебе поставили модуль чувства юмора, — сказал он.

— А вы думали, доктор Синклер позволит вам издеваться надо мной вечно? — строго ответила ему Дженни.

Доктор кашлянул в кулак, потом все же не сдержался:

— Честно говоря, да. Ну все, Дженни, пошутили и будет. Ученики тоже хотят насладиться моим обществом.

Ответа не последовало. Похоже, система жизнеобеспечения решила быть умнее и не отвечать на колкости профессора киберорганики.

Доктор Льюис оглядел класс, сложил руки на животе и спросил:

— Кто из вас, мои юные гении, может сказать, какой организм из ныне известных науке самый совершенный?

Девушка из первого ряда выпалила:

— Человек!

Профессор сморщился и покачал головой:

— Нет. Хотя, надо признать, между человеком и самым совершенным организмом есть определенное сходство. Ладно, мои юные гении, не будем тратить время на бесполезную болтовню. Нам еще потребуется ненадолго погрузиться в нейролингву, так что будем относиться ко времени экономно. Значит, так. Самый совершенный организм из ныне известных науке — это… — доктор сделал многозначительную паузу, — вирус.

Тут Макс моментально понял, что это действительно так. Только вирус может произвольно перестраивать свою ДНК! Как же он сразу не догадался — это проходят на первом году обучения в любой хайтек-школе!

— Теперь понимаете, почему мы добиваемся от вас способности применять знания? — саркастически усмехнулся профессор киберорганики. — Вы все знали правильный ответ. Базовая информация о вирусах получена вами через нейролингву давным-давно, но тем не менее дельного ответа вы не дали. Печально. Это лишний раз доказывает, что можно запомнить тысячу рецептов оладий, но на практике не испечь ни одной.

Доктор Льюис победно оглядел класс и был явно очень доволен собой.

— Посему, — продолжил он после некоторой паузы, — чтобы узнать, какова ваша способность хотя бы поддерживать осмысленный разговор о вирусах, я сейчас проведу небольшой тест. Каждый из вас должен в нескольких предложениях объяснить, что такое вирус. Но! — профессор поднял вверх палец. — Никаких цитат из учебников и словарей, которые напихали в ваши светлые безразмерные головы. Образно. Посредством художественных аналогий. Так, будто объясняете это малышу-лотеку, который не в состоянии понять, что означает слово «микробиология». У вас есть три… нет, две минуты.

Доктор Льюис нажал кнопку на своей кафедре, запуская голографический хронометр в виде песочных часов.

Громов быстро вспомнил все, что обязан знать о вирусах, но с аналогиями возникли проблемы. Времени на раздумья не было, поэтому написал в окне персоналки первое, что пришло в голову.

«ДНК — это как решетка витража, по которой надо разложить цветные стеклышки, чтобы получить нужную картинку. Обычная клетка — это витраж из цветных стеклышек. Делается один раз и не меняется. А вирус — это калейдоскоп. Если его положение даже немного изменить — стеклышки сложатся в другую картинку. Меняется среда — меняется структура ДНК вируса…»

— Время истекло. Сдавайтесь, — потребовал профессор.

Громов, краснея от позора, отослал свое невразумительное объяснение, уже понимая, что надо написать по-другому.

Доктор быстро просматривал поступающие на его монитор сообщения.

— Угу… угу… — кивал он. — Ну что же… Собственно, не все так плохо, как я ожидал. Поздравляю. Обычно гораздо, гораздо хуже. Хорошо. Больше половины из присутствующих здесь не только знают, но и понимают, о чем идет речь. Поэтому вводить в курс дела дополнительно я вас не буду. Итак, приступим же к нашей главное теме — проблеме происхождения вирусов. Суть проблемы довольно проста — мы не знаем, как возникли вирусы. Собственно, мы вообще до сих пор не в курсе, откуда взялась жизнь как таковая. Дожить до того момента, когда ответ будет найден, я уже не надеюсь, а вот насчет вирусов еще питаю иллюзии.

Профессор запустил со своей персоналки программу демонстрации. Голографический проектор воспроизвел молекулу ДНК. На экранах ученических ноутов одновременно возникла расшифровка матрицы.

— Вирус — это системная ошибка организма, когда вместо правильных матриц ДНК клетки начинают считывать ДНК вируса, неверно строить химические связи и в конечном счете гибнут. Интересная получается ситуация. Выходит, что главная опасность вируса — в его свойстве дезинформировать клетки, сбивать программу, невесть кем в них заложенную…

Внезапно Макс почувствовал, что его обожгло, а по спине полился холодный пот. Мысль, поразившая его в тот момент, показалась настолько невероятной, что сама идея ее проверки выглядела абсурдной.

До конца урока Громов еле высидел, механически делая то же, что и все. Как только доктор Льюис отпустил учеников, Макс бегом бросился в жилую зону Эдена, плюнув на грядущий урок высшей теории математики.

Неожиданно путь ему преградила голограмма администратора Квизианса.

— Ученик Громов, вы движетесь не в том направлении, — строго произнес он.

Но Макс даже внимания на него не обратил. Просто пронесся сквозь возмущенную проекцию Квизианса.

— Ученик Громов! За прогул вас ждет дисциплинарное взыскание! — крикнул ему вслед обиженный администратор.

Макс на ходу повернулся, взмахнул руками, хотел что-то объяснить, но ноги сами понесли его дальше.

— Если у вас органическое расстройство, не забудьте сдать пробы в лабораторию! — сердито пробурчал Квизианс уже у Макса в «ухе», так как Громов скрылся из виду.

* * *

Макс влетел в свою комнату и вытащил из-под стола большой пластиковый ящик, где лежало все, что осталось от Образца.

— Сейчас… Нет, это просто не может быть правдой… — бормотал он. — Абсурд какой-то… Он не может быть…

Несколько раз глубоко вздохнув, чтобы руки не дрожали от волнения, Громов надел метчер и достал коробку с инструментами. Затем бросился в санузел и вытащил из аптечного ящика одну из стерильных колб для «проб».

Вернувшись в комнату, Макс, осторожно отсоединив контакты, вынул чип и мгновенно сунул его в колбу. Метнулся к двери. Схватился за ручку и остановился. Выдохнул и уткнулся лбом в холодную пластиковую поверхность.

— Это бред, — сказал он сам себе. — Что я делаю?

Подумав почти минуту, все же вышел в коридор и направился в сторону факультета бионики.

— Как пройти в инвенторию? — спросил он у автоответчика на входе.

Из слота тут же выполз небольшой прямоугольник прозрачной пленки с картой этажа. Нужная дверь была отмечена красным. К ней вели стрелки.

Инвенторией называлась специальная канцелярия, ведавшая разрешениями на использование неучебного оборудования. Технопарк Эден был набит самыми совершенными в мире цифровыми машинами — ни один ученик здесь даже понятия не имел, какие аппараты можно найти на территории. Инвентория же вела специальные непрерывные реестры всего оборудования — купленного, собранного в недрах технопарка, находящегося в разработке и даже в ученических тумбочках. Роботы этого отдела трудолюбиво заносили в свои базы все — от болтов и гаек до конвейера по производству нанороботов.

Большая часть эденского оборудования была довольно сложна в использовании. Имелись специальные требования к безопасности. Полученные результаты часто нуждались в дешифровке. Поэтому, если ученику или даже специалисту требовался какой-нибудь аппарат, которого не имелось в открытых для общего доступа лабораториях, надо было идти в инвенторию. Объяснить, что нужно, и получить разрешение для работы с агрегатом. Разрешение могли и не дать. К примеру, к работе с квантовыми установками первогодки не допускались ни при каких условиях.

Громов пробежал мимо длинного ряда лабораторий и классов. Свернул в коридор, где находились закрытые проектные лаборатории. Инвентория располагалась в самом конце.

Белая квадратная комната была заполнена учениками, терпеливо дожидавшимися своего часа.

— Возьмите номер, — сказал Громову робот у входа, протягивая еще один кусочек прозрачного пластика с цифрами.

Делать было нечего. Макс взял номер и сел в одно из неудобных красных кресел, стоящих по периметру комнаты. Громов нервно подергал ногой и уставился в монитор, показывавший новости.

— Имплантируемые карты памяти сделали бы возможности человеческого мозга практически безграничными, — утверждал седой благообразный дядька в хорошем костюме. — Уже сейчас в школах мы начали сталкиваться с тем, что объемы информации, необходимые современному специалисту, чрезмерно велики для мозга. Ресурсы естественной памяти ограничены. Имплантанты решили бы этот вопрос. Единственная проблема, которую не смогла решить ни наша скромная компания, ни великий доктор Синклер, — это взаимодействие цифровых кодов и человеческого мозга. До сих пор не создано ни одной программы, что была бы способна действовать в унисон с человеческим сознанием, придавая ему тем самым дополнительные свойства…

Дядьку прервали срочным сообщением:

— Только что объединенные силы безопасности хайтек-правительства нанесли удар по месту, где предположительно находится подземный бункер известного хакера и террориста Джокера, — торопливо начала тараторить девушка с нежно-голубыми волосами и сиреневыми оттеночными линзами в глазах.

На экране замелькали кадры самолетов, ракет, взрывов и летящего во все стороны песка.

— О результатах операции мы сообщим позже. А пока несколько слов о неуловимом Джокере. Враг цивилизации № 1 уже довольно долго и успешно скрывается в лотекских странах, лишенных благ культурной жизни. Там он планирует и готовит свои преступления, практически не опасаясь быть обнаруженным. Местное население считает Джокера героем и борцом за независимость, поэтому всячески помогает ему. В настоящее время нет точной информации о том, сколько человек скрывается вместе с ним. Одни источники сообщают, что у этого хакера целая армия. Другие не менее убедительно утверждают, что Джокер одиночка. Думаю, нам всем хочется его смерти. Но еще сильнее нам хочется наконец узнать о нем правду. Кто же этот человек?

— Следующий! Номер двести сорок еще здесь? — раздался голос администратора из окна инвентории.

Макс машинально посмотрел на свой номер и увидел цифры «240».

— Здесь, здесь! — крикнул он, спешно подскочив к окну и вытаскивая смарт-карту. — Я хочу воспользоваться самым мощным из наноскопов-анализаторов с функцией «имитация среды». Объект поиска предположительно… — тут Макс запнулся, — неизвестный науке микроорганизм.

— Одну минуту, — администратор взяла его карту, сунула в специальный слот и послала запрос. — Ответ положительный. Вам дано разрешение на работу в специальной лаборатории технопарка. Номер 132-А. Отделение бионики. Минус двадцать шестой этаж исследовательской зоны…

— Какой этаж? — переспросил Громов.

Ему показалось, он ослышался.

— Минус двадцать шестой, — спокойно повторила администратор. — Двадцать шестой уровень ниже нулевой отметки грунта. Вот направление. Ваша карта настроена на одноразовый допуск.

Администратор выдала ему кусок все той же прозрачной жесткой пластиковой пленки со штрих-кодом. Вокруг зашушукались: «Исследовательская зона…»

— Спасибо, — Громов молча взял направление и вышел.

На выходе с этажа снова остановился у автоответчика.

— Что такое «исследовательская зона»? — спросил он.

— Это информация закрыта для обычного доступа, — последовал ответ.

Громов провел смарт-картой по датчику и приложил направление к сканирующему экрану. После чего повторил вопрос:

— Что такое «исследовательская зона»?

Ответа не последовало, но из слота вылез кусок пленки с объяснением, куда следует идти. Плюс всего несколько слов: «Исследовательская зона — закрытая для доступа учеников и большинства преподавателей секретная территория Эдена».

* * *

Макс уже в третий раз проходил мимо гигантского одуванчика, пытаясь найти лифт 132-А, указанный на плане. В лабораториях отделения бионики выводили такое количество растений, что все коридоры, переходы и прочие относительно свободные места были превращены в оранжереи. Кадки, корзины и ящики с разнообразными генетическими чудесами стояли так плотно друг к другу, что производили впечатление диких джунглей. Найти в этих зарослях какую-либо дверь представляло большую проблему.

«Ухо» Громова ожило голосом Дэз.

— Макс, сегодня вечером у нас первая тренировка, — сказала Кемпински. — Собираемся в семь, чтобы обсудить тактику, выбрать капитана и прочие детали. В восемь загружаемся на арену «Вторжения». Начнем с тренировки стрельбы. Она у вас всех не слишком хорошая.

— Хорошо, — механически бросил Громов, не переставая искать глазами чертов лифт.

Пробегав по этажу еще десять минут, Макс в отчаянии присел на скамеечку и без всякой надежды проговорил:

— Дженни, ты, часом, не знаешь, как пройти в исследовательскую зону? Сам я, похоже, никогда не найду.

В этот момент за его спиной раздался негромкий звонок, какой обычно извещал, что лифт прибыл на этаж.

Макс обернулся. Прямо за ним разъехались легкие алюпластиковые створки небольшой кабины, где мог поместиться только один человек. Над лифтом светился номер — «132-А».

— Спасибо, — пробормотал Громов, а сам подумал: «Его тут не было! Я же раз десять мимо проходил, сюда точно заглядывал!»

Но как только его рука коснулась лежащей в кармане склянки с чипом, удивление отступило на второй план.

Лифт ехал довольно долго. Казалось, он едва тащится. Никакого сравнения с остальными турбоподъемниками, что сновали вниз-вверх по зданию технопарка с такой скоростью, что дух захватывало. Красные цифры на табло медленно отсчитывали этажи. Тринадцать, двенадцать… пять… три… ноль… минус четыре… минус двенадцать…

Воздух стал более влажным и спертым, вокруг стояло едва различимое, но непрекращающееся гудение. «Я глубоко под землей», — подумал Громов. Он никогда не слышал, как работают установки подачи воздуха на большую глубину, но догадался, что гул идет именно от них.

Двери открылись. Темный холл, слабо освещенный газовыми трубками-лампами. Их мертвенно-бледный синеватый свет делал передвижение едва возможным. Рассмотреть надписи и номера на дверях уже не удавалось.

В мертвой тишине, нарушаемой лишь тихим однообразным гудением, все приобретало зловещий оттенок. Громов вышел. Посмотрел на план. Ему надо направо. Лаборатория 132-А где-то там, в самом конце коридора.

— Интересно, они все ценное оборудование прячут неизвестно где? — вслух попытался пошутить Макс, оглядываясь по сторонам.

Внезапно ему показалось, что где-то он этот коридор уже видел. Во всяком случае, эти прямоугольные толстые двери из проржавевшего металла — точно. С потолка упала капля воды — конденсат воздушных установок — и попала прямо за шиворот Громову.

— «Вторжение»… — прошептал он едва слышно.

В правом виске закололо, а пальцы начали леденеть.

— Для полного счастья не хватает только проснуться черт те где, — Макс снова тронул склянку в своем кармане, но на сей раз это не помогло.

Знакомое ощущение панического страха, что всегда появлялось у него в этой игре, на сей раз чувствовалось настолько реально, насколько это вообще может быть.

— Так вот, значит, что ты нарисовала, Дженни, — Громов посмотрел на решетчатый пол под своими ногами.

Сердце бешено колотилось. Казалось, сейчас откуда-то выскочит склизкая мерзкая тварь с острыми клыками и пикой на хвосте.

— Лаборатория 132-А…

Громов остановился перед огромной, похожей на сейф дверью. Даже в скудном свете синих ламп было видно, что она ржавая и ею давным-давно никто не пользовался. Макс посмотрел по сторонам в поисках электронного замка. Сбоку нашелся прямоугольник, похожий на сенсорную панель. Поверхность ее покрывал слой пыли. Громов приложил к ней свою карточку. Никакой реакции не последовало.

— Бред какой-то…

Громов обернулся назад, подумав, что самое разумное — это вернуться и спросить в инвентории еще раз, куда ему следует идти. Потом взглянул на дверь… и стал искать в своем рюкзаке салфетки для «освежения» сенсорных поверхностей.

Чувство было странное. Будто образовалось два Макса. Один лихорадочно искал салфетки и почему-то очень хотел узнать, что же за этой старой дверью, а второй отстраненно наблюдал за первым и считал его действия, мягко говоря, ошибочными.

— Зачем я это делаю, кто-нибудь объясните мне!.. — произнес Громов риторически, с усилием стирая вековой слой рыжей пыли с датчика.

Израсходовав почти весь запас салфеток, Макс добился относительной чистоты сенсорной панели. Приложил к ней карту и… Дверь со скрежетом подалась вперед и отодвинулась в сторону, пропуская Громова внутрь абсолютно темного помещения. Свет даже и не подумал включаться автоматически. Макс машинально, как делал это на арене «Вторжения», протянул правую руку в сторону и опустил вниз ручку старого рубильника.

Под потолком тут же одна за другой начали зажигаться длинные неоновые лампы.

— «Вторжение» — третий уровень. Невероятно…

Громов не мог поверить своим глазам. Все, что он видел в данный момент, было ему знакомо. Эти длинные металлические столы. Эти пустые алюминиевые полки. А в углу огромный, старый, довоенный наноскоп «НС-231» — первый цифровой аппарат, способный разглядеть даже атом, со встроенными анализатором и модулятором среды. «НС-231» занимал целый угол и больше напоминал самоходный бронетранспортер. К рабочему месту надо было подниматься по лесенке.

— Гхм, — Макс кашлянул в кулак и обратился к Дженни, не особо надеясь на ответ, — я вообще-то рассчитывал на что-то поновее… Но, в общем, какая разница.

Он забрался в кресло, включил агрегат. Тот ухнул и с натужным воем запустился. Электронное табло сбоку от окуляров показывало состояние машины. Наконец оно сообщило, что наноскоп готов к работе.

«Поместите препарат в отсек», — потребовала машина. Из-под окуляров выехал приемник. Макс осторожно вынул пробку из колбы и положил чип в гнездо для препаратов. Приемник тут же утащил его внутрь наноскопа. Секунды через две на мониторе появилась надпись «Препарат готов к работе».

Громов вывел на большой монитор рядом с рабочим местом картинку. Пока это был просто чип. Затем уставился в окуляры, положил левую руку на гладкий шар-переключатель и стал медленно вращать его, добиваясь нужной степени увеличения. Правой рукой Макс осторожно перемещал фокус по «препарату».

Наконец детализация достигла нужной степени, чтобы разглядеть микросреду чипа.

Макс в изумлении отшатнулся. Дрожащими руками достал из ящика, стоявшего рядом, стекло и герметичную банку. Потом, едва сдерживая волнение, положил это в нужный приемник. Дотронулся до кнопки на мониторе «Выйти в главное меню».

— Перенести пробы микроорганизмов на стекло, — проговорил он, выискивая нужную команду в списке.

Пока довоенный агрегат выполнял эту нехитрую операцию, Громов откинулся назад в кресле и закрыл глаза руками.

— Этого не может быть, — выдохнул он.

Вирус, поразивший Образца, был органического происхождения.

Чтобы понять, насколько это невероятно, надо представить чихающий трактор. Бульдозер, подцепивший вирус гриппа. Турбокар, с которого облезает краска по причине заражения стригущим лишаем.

«Получен чистый штамм», — сообщил наноскоп.

Макс выбрал в меню «Анализ ДНК».

Механизм под ним страдальчески загудел. На мониторе повисла надпись «Пожалуйста, подождите…»

Макс откинулся назад, сцепил пальцы на затылке и выгнул спину. Рабочее кресло наноскопа, кажется, специально конструировали так, чтобы в нем никто подолгу не засиживался. Громов попытался восстановить логику событий, а именно — как ему в голову пришла такая дикая мысль, что вирус, поразивший программу, может быть не цифровым, а органическим.

Почему-то вспомнился последний день в Накатоми. Лабораторная с ящерицами-киберклонами. Киберклоны не приживаются ни в природе, ни в цифровой среде, потому что подвержены и компьютерным вирусам, и биологическим. Естественного иммунитета у них нет. От поколения к поколению растет список антивирусных программ, увеличивается количество специальных вакцин для киберклонов, но и вирусы мутируют, постоянно меняются, адаптируясь к новым условиям, обретая новые свойства… Что, если на каком-то этапе биологический вирус полностью адаптировался к цифровой среде?

«Вирус — самый совершенный организм из всех известных науке, — говорил доктор Льюис. — Потому что только вирус способен менять свою ДНК в рамках одного поколения…»

Ведь киборг — это все же в большей степени машина. Биоцифровая среда! Вирус биологического происхождения мутировал до тех пор, пока не принял форму, способную эффективно поражать такой организм. Не просто убивая живые клетки, а инфицируя операционную систему киборга!

— Черт, я мог сообразить это еще тогда, — удивился Макс. — Был в одном шаге!

В этот момент до него дошло, что имел в виду Чарли, когда говорил о своих переводах. Все они стали соображать гораздо лучше, попав в Эден! Человек — живой организм. Его мозг — биологический объект. Для развития любых способностей ему требуются тренировка и время. Нельзя стать значительно умнее, чем был, просто поступив в Эден. Должно было случиться что-то еще…

Как только Громов подумал об этом, внутри возникло странное тревожное чувство. Такое бывало у Макса каждый раз, когда он силился что-то понять, но ему никак не удавалось.

Тут монитор ожил. На экране возникла спираль ДНК.

— У него тройная спираль!

И это была далеко не единственная странность.

Громов включил на своем биофоне функцию диктофона и начал быстро говорить:

— Молекула ДНК неизвестного вируса. Три! Повторяю — три спирали закручены против часовой стрелки. Строение нуклеотидов нетипичное. Они… они имеют полиморфную структуру. Началась репликация… Разворот спирали… — Макс замер. — Этого не может быть!

Громов смотрел на экран. Тыльной стороной ладони протер глаза, придвинулся ближе и уставился в окуляры, установив максимальное увеличение.

— Этого не может быть, — повторил он, глубоко вздохнул и продолжил в диктофон: — Механизм процесса не ясен. Молекула ДНК неизвестного вируса, разворачиваясь для репликации, выдает цифровой код. Повторяю: не код для строительства белка, как должно быть в случае вируса органического происхождения, а цифровой код! Повторяю! При раскрытии спирали биологической ДНК в информационной среде образуется цифровой код. Данный вирус подменяет собой изначальную программу и… и объект оживает!

Громов еще раз глубоко вздохнул. Значение того, что сейчас происходило на небольшом стекле где-то в недрах наноскопа, невозможно оценить. Макс вытер пот со лба рукавом и продолжил:

— Операционная система, пораженная данным вирусом, начинает самостоятельно создавать адаптивные программы. Цифровой объект обретает свойства живого…

Громов коротко пересказал все, что случилось с Образцом после того, как робот был заражен этим вирусом. Прежде чем сделать предварительные выводы, он вытащил из рюкзака бутылку воды, выпил почти половину не отрываясь и закончил:

— Образец проявил главное свойство живого, свойственное только биологическим существам, — фантазию.

Максу на мгновение стало страшно от мысли, что пришла в голову.

Он уже протянул руку, чтобы вытащить стекло из наноскопа, но в последний момент раздумал.

— Сначала надо кое-что проверить, — остановил он себя.

Вынул из кармана чистый диск, сохранил на него результаты работы.

Собрав все вещи, выключил аппарат, который успел изрядно нагреться. Похоже, до войны в наноскопы не ставили охлаждающих установок.

Громов вышел из лаборатории. Железная дверь почти бесшумно закрылась за его спиной.

Коридор уже не казался таким зловещим. Добравшись до лифта, Макс нажал на кнопку и прислушался. Кабина начала спускаться. Мерный гул воздушных установок теперь казался музыкой.

Громов дотронулся до герметичных склянок в своем кармане. «Это же открытие века! Ты хотя бы понимаешь, как тебе повезло?» — сказал он сам себе. Потом обратился к Дженни — она была единственной, кому можно было похвастаться прямо сейчас:

— Кажется, Аткинс в таких случаях говорил: «Сегодня Вселенная меня любит»? Так, Дженни?

Алюпластиковые створки бесшумно отворились.

Громов вошел в кабину, думая, как бы побыстрее добраться до своей комнаты и посмотреть данные о развитии вируса, которые содержались в его личном ноуте.

* * *

Утром в комнату Макса без стука влетела сердитая, взъерошенная Дэз.

— Во-первых, спасибо, что не пришел на первую тренировку, а во-вторых, ты уже видел?! — с ходу выпалила она.

Громов не сразу повернулся. Он неотрывно глядел на зеленые строки, бегущие снизу вверх по экрану, — анализ вируса Образца.

— Макс! — окликнула его Кемпински. — Ты вообще здесь?

Тому потребовалось некоторое усилие, чтобы оторваться от монитора, хотя эти строки он видел уже не меньше тысячи раз.

— Что? — переспросил он, пытаясь сообразить, чего от него хотят.

— Тебе тоже пришло?

Дэз трясла у него перед носом конвертом из белого полиэтилена с красной окантовкой.

— Что это? — Макс пытался поймать глазами прыгающий конверт, попутно вспоминая, что вчера должен был явиться на первую совместную Сетевую игру команды.

— Уведомление!

— Н… нет, — неуверенно ответил Громов. — Кажется, мне ничего не приносили. Но может, я просто не заметил. Я со вчерашнего дня еще не ложился. По отдельности все элементы вируса понимаю, как они взаимодействуют — нет… Послушай, Дэз, извини, что я вчера не пришел, я был занят. Это вирус, ты не поверишь…

— Макс, — перебила его Кемпински, — я не желаю слушать, почему тебя не было. Ты мог по крайней мере сообщить, но не сделал этого. Больше того — ты выключил «ухо»! Я не могла тебя найти… Мы прождали почти полчаса! Даже представить себе не могу, какой важности у тебя дела, раз ты так поступаешь. Но в любом случае мне до них нет никакого дела. Не хочешь говорить — не надо. Не хочешь играть с нами — не надо…

— Дэз! Я хочу! — вскипел Макс. — Дай мне хоть слово вставить! Когда ты узнаешь, что произошло с Образцом…

— Макс, я не хочу этого знать, — Кемпински покачала головой. — Если никакая проектная группа не соизволит взять меня в течение двадцати дней — я автоматом попаду в список кандидатов на отчисление. И это единственное, что меня сейчас волнует. А свои тайны ты можешь оставить при себе.

Громов нахмурился. Чего нельзя отнять у Дэз — иногда она может бесить. Просто удивительно, как в одном человеке умещается столько принципиальности! Макс молча взял у нее конверт, вынул оттуда небольшую записку на прозрачном пластике. Прочитал несколько сухих строк, нахмурился.

— Что думаешь делать? — спросил он.

— Не знаю, хотела с тобой посоветоваться, — недоуменно пожала плечами Дэз. — Ты ведь тоже ни в каком проекте не занят. Странно, что твое уведомление еще не…

Кемпински осеклась на половине фразы и внимательно уставилась на Макса.

— Тебе его не принесли, потому что и не должны были? — спросила она. — Так? Ты участвуешь в каком-то проекте, просто нам не сказал, да?

— Дэз, я… я хотел сказать, просто…

Кемпински развернулась и дернула ручку двери.

— Дэз! — Громов вскочил. — Я не знал, как сказать! Проект, в котором я участвую, — «Моцарт».

Дезире на мгновение замерла. Плечи ее чуть дрогнули.

— Можешь ничего не объяснять, — глухо ответила она.

— Черт… — Максим резанул кулаком по воздуху. — Я знал, что ты так отреагируешь! Поэтому не говорил!

Кемпински уткнулась лбом в дверь. Зачем-то сняла с уха биофон и зажала его в руке. Потом глухо сказала:

— Мне жаль, Макс… Мне так жаль… — и быстро вышла.

— Чего тебе жаль? Дэз!

Громов выскочил за ней в коридор.

— Дэз! Объясни мне!..

Но Кемпински уже скрылась из виду. Ведь она умела ходить и бегать так быстро, как никто из известных Громову людей хайтек-мира. Дэз запросто могла бы сделать карьеру в спорте, будь у нее чуть меньше самолюбия. Ведь все спортсмены в основном — бывшие лотеки.

Макс закрыл дверь и прижался к ней спиной. Если бы он хотел спать чуть меньше — то помчался бы за Дэз и попытался все объяснить. Но на выяснение отношений не осталось сил. А впереди еще целый учебный день.

— Хватит с меня одного дисциплинарного взыскания, — проворчал он, взяв с полки уведомление, полученное утром.

«За необоснованный прогул урока администрация назначает вам два часа дисциплинарных работ в блоке утилизации. Вы должны отработать их в свободное от занятий время до конца этой недели».

Макс ненавидел работы по утилизации. Сидеть и пинцетом разбирать негодные вещи из композитных материалов, сортируя их по виду металла, пластика, волокна… Тупее и скучнее занятия придумать нельзя. Строевая подготовка в Накатоми и то была веселее.

* * *

После бессонной ночи погружение в нейролингву было для Громова еще более мучительным, чем обычно. Как назло, единственный урок истории Нефтяной войны пришелся на сегодняшний день. Учитель Войцеховский заявил, что для понимания предмета необходимо запомнить трехмерные реконструкции основных боевых действий.

Перед самым началом в класс вбежал Спаркл.

Макс помахал ему рукой, но Чарли едва кивнул ему в ответ и быстро сел на место, спиной к Громову.

«Тоже, должно быть, дуется из-за игры», — подумал Максим. Внезапно его взяло зло. В конце концов, что это за друзья, с которыми все хорошо только то тех пор, пока им с тобой удобно? Он имеет право на собственные дела. На собственное время, на то, чтобы быть занятым. Дэз и Чарли могли бы чуть-чуть умерить собственный эгоизм. Не говоря уж о Тайни.

Макс вспомнил, с какой злобой орал на него Бэнкс в день приезда. А мог бы сказать «спасибо». Понятно, что ему трудно, что он всю жизнь терпит издевательства, но… При чем тут Громов? Почему он должен с пониманием относиться к враждебности Дэз? Почему он должен всегда понимать Чарли, у которого конфликт с отцом? Почему он должен спокойно и дружелюбно воспринимать крик Тайни, раз у того личностные проблемы?

Чем больше Макс об этом думал — тем сильнее злился. Доселе он не доставлял никаких неудобств ни Чарли, ни Дэз. Он всегда был готов поддержать компанию, выслушать, помочь с тасками… Ни разу за время их знакомства Макс не страдал депрессией вроде тех, что регулярно случались у Спаркла. Ни разу он не огрызнулся на Дэз только потому, что был в плохом настроении. И уж точно ему не пришло бы в голову орать на Тайни, если бы кто-то, скажем, вздумал издеваться над лотекским происхождением Громова.

— …Обратите внимание, что основной ущерб нефтяным месторождениям ближневосточного региона нанесла союзная авиация своими бомбардировками…

Дергающийся и дрожащий голос учителя Войцеховского при этом оставался настолько нудным, что даже нейромодулятор не спасал. Историк Эдена напоминал классического маньяка-ученого из старинных комиксов. Сальные волосы торчат во все стороны, воспаленные глаза лихорадочно бегают, под глазами черные круги. Поговаривали, что Войцеховский геймер-маньяк. Он лично разработал несколько игр военной тематики и каждую свободную минуту проводит на Сетевых аренах. Громов отчаянно зевал. Силиконовые линзы-контакты на глазах ужасно мешали, потому глаза слезились. Еще их очень хотелось потереть, но из-за линз не получалось.

Когда урок закончился, голова у Громова болела как никогда прежде. Реконструкция сражения подводных лодок у норвежского шельфа его доконала. Все, что он понял из этого урока истории, — те остатки нефти и газа, из-за которых началась война, были сожжены в ходе этой войны и не достались никому.

— Таек, — Войцеховский решил, что двух часов нейролингвы недостаточно, и задал еще домашнее задание, — изучите греческий миф о Троянской войне. Обратите внимание на его начало… Мать-земля обратилась к Зевсу с просьбой сократить человеческий род, потому что ей тяжело выносить столько людей. Громовержец внял ее просьбе и начал длительную подготовку к войне. Единственной ее целью было сокращение человеческой популяции. Я хочу, чтобы вы рассмотрели итоги Нефтяной войны с этой точки зрения и написали краткое эссе. Однако помните, что ни одно утверждение не должно быть голословным. Тренды, графики, расчеты, таблицы — любые на ваше собственное усмотрение. Главное, они должны быть точными и убедительными.

Руку поднял Чарли.

— Слушаю, ученик Спаркл, — повернулся к нему Войцеховский.

— Если я правильно понял, — медленно произнес Чарли, — вы хотите, чтобы мы доказали, будто два миллиарда погибших в ходе Нефтяной войны — это хорошо?

Учитель издал нервный смешок, обнажив желтые, торчащие в разные стороны зубы, и закивал всей верхней частью тела.

— Да, ученик Спаркл, я хочу именно этого. Я хочу, чтобы вы подумали, как плачевны были бы наши дела сейчас, останься те два миллиарда в живых. Я абсолютно убежден, что если бы не войны — мы бы все уже скатились в Средние века и каннибализм стал обычной практикой. Вам необязательно с этим соглашаться. Попытайтесь доказать, что я не прав, — тут Войцеховский снова издал нервный смешок, — это будет интересно. До сих пор еще никому не удавалось.

У Громова случился приступ гадливости. То, о чем говорил Войцеховский, звучало мерзко. Словно учитель не слова произносил, а слизь разбрызгивал. Но что странно — ровно то же самое, почти такими же словами, говорил и доктор Синклер. Но из уст директора это звучало совсем по-другому — как суровая правда, с которой невозможно не согласиться.

«Классическая ошибка восприятия»…

Макс вспомнил лицо и голос доктора Синклера так ясно, что казалось, вот-вот услышит продолжение фразы.

Когда Войцеховский наконец отпустил учеников, Макс подошел к Чарли. Путь в другой корпус лежал через зеленый дворик с цитрусовыми деревьями — на их ветках мирно уживались лимоны, апельсины, грейпфруты и мандарины.

— Ты тоже злишься?

Спаркл не остановился, сердито бросив через плечо:

— Нет, Макс, я не злюсь. С чего мне злиться? Тебе с нами не слишком интересно — так почему я должен злиться?

— Стой, — Громов схватил Чарли за плечо и рывком остановил. — Давай поговорим. Чарли, меня достали эти вечные недомолвки! Дэз кричит на меня с утра пораньше! Ты говоришь, что мне с вами «неинтересно»! Вы могли бы сначала спросить меня — интересно мне или нет, а потом уже делать выводы!

Спаркл окинул Громова с ног до головы ледяным взглядом и убрал руку Макса со своего плеча. Максим был поражен, как в одну секунду Чарли, которого он знал уже несколько лет, стал похож на своего отца!

— Мне не пять лет, Макс, — холодно сказал он, — мне не требуется объяснение происходящего. Я в состоянии сам сделать вывод о том, что вижу и слышу.

Громов сделал шаг назад. Враждебность в нем взяла верх над желанием примириться.

— Что же такого ты видишь и слышишь, Чарльз Спаркл? — спросил он. — Скажи мне. Я надеюсь, мысль о том, что ты можешь ошибаться, допускается? Или ты решил следовать фамильной традиции — верить, что биллиардеры не ошибаются никогда?

— А ты решил вспомнить, что хамство — главное оружие лотеков? — презрительно ответил Чарли.

Тут Громов на мгновение потерял над собой контроль.

— Если бы у твоего отца не было лишнего миллиарда, который он отвалил Эдену, тебя бы сейчас тут не было, а я был бы! Помни об этом, прежде чем рассуждать о лотеках! — крикнул он и только после этого заметил, что Спаркл смотрит куда-то мимо него.

Сзади раздались громкие одиночные хлопки.

— Браво, браво, — промурлыкала своим низким бархатным голосом Паола Дебрикассар. — Честно говоря, Спаркл, я подозревала, что с твоим поступлением не все чисто. Знакомые из Накатоми рассказывали, что ты там был в числе первых тупиц. Но миллиард! Боже, я даже представить себе не могла, что ты настолько идиот.

Чарли крепко сжал зубы, повернулся и пошел прочь.

Громов пришел в себя и понял, что натворил.

«Это был ты, Макс. Ты рассказал, что отец Чарли заплатил за его поступление…»

Дэз сказала ему это, когда он лежал в реабилитационной капсуле после фотонного шока… Это было в том странном сне, который он видел в самолете.

— Нет… — Максим сжал висок, в котором с дикой силой забилась мигрень.

— Чарли! — отчаянно крикнул Максим. — Чарли, я не хотел! Черт! Черт!

Макс в ярости опустился на скамейку и стукнул по ее поверхности кулаком. Паола села рядом. Она была одна. Похоже, ее прихвостни разбрелись по своим урокам, оставив королеву без свиты.

— Не стоит расстраиваться, — сказала она. Голос прозвучал неожиданно мягко и сердечно. — Если ты умнее и сильнее других, привыкай к мысли, что никогда не будешь иметь друзей. Только подхалимов да лизоблюдов. Мне это знакомо… Думаешь, я получаю удовольствие от общения с Крэгом и Винсом? Нет. Просто с ними все ясно. Так проще и честнее. Им так хочется попасть в общество. Они так надеются, что дружба со мной поможет им получить хорошую работу, они готовы сделать все, чтобы угодить. Я их презираю.

— Ах, извини, я не подумал, что у богатых тоже много проблем, — ответил Громов язвительно, но не враждебно. Паола его озадачила.

Дебрикассар посмотрела на носки своих роскошных кожаных туфель очевидно довоенного производства.

— Если отказаться от мысли, что ты сам не стоишь ровным счетом ничего, тогда проблем нет, — сказала она. — Дед сделал состояние во время войны. Все дрались за нефть и газ, оставив без внимания руду. Моя семья скупила за копейки большую часть выработанных карьеров. Никто не думал, что скоро наступит время, когда чистая первичная сталь будет дороже золота.

— Должно быть, тебе трудно живется, — с сарказмом заметил Громов.

Но на Паолу первый раз взглянул синтересом. У нее был тонкий красивый французский профиль. Прямой нос, большие карие глаза, обрамленные длинными густыми ресницами. Сейчас лицо Дебрикассар казалось непривычным, может, чуть грустным. Обычное надменное, полное снобизма выражение исчезло, словно снятая маска. Густые темные волосы отливали золотом в лучах солнца.

— Ты тоже чувствуешь, что имеешь право со мной так говорить? — спросила Паола с едва заметной улыбкой. — Я и сама считаю, что можешь. Если верно то, что ты из лотеков, то сам факт того, что мы с тобой сейчас здесь разговариваем, дает тебе право уважать себя. Я даже представить не могу, что тебе пришлось сделать, чтобы попасть в Эден. Мне же это не составило особого труда. У меня были лучшие учителя по всем предметам. Моим школьным проектом занимался целый конструкторский отдел, целиком состоявший из здешних выпускников. Видишь? Мне гордиться особенно нечем, а тебе есть. Ты это знаешь, и я это знаю.

Она взглянула на Громова и пожала плечами с виноватой улыбкой. Было странно видеть, как на ее взрослом лице проступили детские черты.

— Ты мне нравишься, Макс, — просто сказала Дебрикассар. — Сразу понравился. В тебе есть сила. Я всегда чувствую людей, в которых скрыта большая сила. До сих пор еще ни разу не ошиблась.

Прежде чем Громов успел что-либо сообразить или ответить, ошарашенный ее словами, Паола осторожно и нежно прижалась губами к его щеке. Потом встала и пошла прочь.

Макс обескураженно смотрел ей вслед, забыв об уроке софт-инжиниринга, который должен был начаться с минуты на минуту.

— Вижу, у тебя появились новые друзья, — раздался за спиной насмешливый голос Дэз.

Громов даже вскочил от неожиданности. Кемпински выглядела странно. Покраснела, будто сильно злится.

— Фух… ты меня напугала, — выдохнул Громов. — Ты что тут делаешь?

— Уже ничего, — фыркнула Кемпински. — Искала тебя, хотела извиниться за то, что сказала утром.

— Да ладно, я не…

— Извини, Макс, — перебила его Дэз, чеканя каждое слово.

— Дэз, я хочу играть с вами… — начал было Громов.

— Правда? — издевательски протянула та. — Боже мой! Не верю своему счастью! Мы уже не смели надеяться. У тебя тут вон какие интересные игры начались…

Она кивнула вслед ушедшей Паоле.

Макс чуть прищурился, потом сделал шаг вперед и заглянул Кемпински в глаза.

— Дэз, — он сжал губы, которые сами собой норовили расползтись в улыбку, — что это с тобой?

Та отвернулась и сердито пробурчала:

— Ничего! Сегодня в семь, так же как вчера. Если тебя опять не будет, мы возьмем четвертым Радовича.

— Милоша? — удивился Макс.

— Да, мы с ним пересекались на бионике, — уклончиво ответила Кемпински, — он вполне ничего оказался. Помог мне понять эти дурацкие семь степеней адаптации кибергена. Сам спросил, есть ли у нас в команде место. Так что ты, если… — она запнулась, — если все же не очень хочешь, не тяни. Лучше сейчас скажи.

— Я хочу играть с вами в команде, — сказал Макс. — Ну как еще сказать? Правда хочу, Дэз. И еще, раз уж вышел такой разговор и на софт мы все равно опоздали, может, ты скажешь, в чем дело? Почему ты все время на меня злишься?

— Да не злюсь я! — запротестовала Дэз. — Слушай, мы еще успеем на софт, если бегом. Не хочу лишний раз Борисова злить. Побежали!

Макс даже не стал пытаться догнать Кемпински.

* * *

Когда Макс пришел в класс — все уже подключились к Сети. На большом мониторе высвечивалось, как ученики пытаются перепрограммировать ракеты гипотетического противника, летящие к цели. То и дело вспыхивало сообщение: «Ученик такой-то. Миссия провалена».

Для этого в Эдене использовались те же комплекты силиконовых контактов, что и для нейролингвы.

— Вы опоздали, — сообщил ему Борисов, едва глянув в сторону вошедшего.

— Да, извините, я… — Макс попытался выдумать оправдание, но быстро в голову ничего не пришло.

— Если у вас были более важные дела, можете продолжать заниматься ими, — пальцы Борисова быстро бегали по сенсорному экрану, на ходу подстраивая задание для учеников. — У меня нет времени ждать, пока вы подключитесь, и уж тем более второй раз объяснять задачу. Так что можете быть свободны.

— Но…

Макс замялся. Второе дисциплинарное взыскание подряд получать не хотелось.

Борисов как будто прочитал его мысли.

— Идите же! — сказал он с раздражением. — Я не собираюсь просить Дженни, чтобы она отправила вас подрезать кустарник или чистить коллектор. Ни мне, ни вам от этого никакой пользы. Ну, идите! Вы меня отвлекаете.

Профессор опустил вниз микрофон нейромодулятора и начал давать ученикам указания:

— Не пытайтесь взламывать систему! У вас на это нет времени! Думайте, как сбить ее сигнал! Оставьте в покое сами ракеты! Ракеты не думают! Думает комплекс наведения! Ищите его!

Тут на табло вспыхнула надпись: «Ученик Кемпински. 100 % уничтожение базы противника». Дальше строками побежали подробности — время выполнения миссии, количество совершенных операций и так далее.

— Кемпински, хорошо. Переходите к следующей задаче, — сухо отметил это Борисов, потом добавил: — Подойдите ко мне после урока. Поговорим насчет вашего зачисления в мою проектную группу.

Громов уже вышел за дверь, когда услышал последнюю фразу профессора, и невольно замер на месте. Борисов, похоже, отвечал на вопрос Дэз, поступивший по ее каналу связи.

— Нет, я не думаю, что от вас будет польза проекту, — говорил он, — просто не хочу, чтобы вас отчислили с моего факультета в конце семестра. У вас большой талант к софт-инжинирингу. Я не стану спрашивать, откуда у вас навыки по распечатыванию чужих систем, но само по себе их наличие впечатляет. Все, ученик Кемпински. Выполняйте задание.

Макс улыбнулся.

«Ну-ну… Посмотрим, что ты теперь скажешь о "Моцарте", Дэз», — подумал он.

* * *

Будильник сработал в семь часов. Громов вскочил и не сразу понял — утро сейчас или вечер. За окном быстро темнело. Снаружи доносились голоса и смех. Вечерняя жизнь Эдена была довольно насыщенной. До развлекательного комплекса Макс пока так и не добрался.

— Спасибо, мне и здесь пока не скучно, — проворчал он как-то на приглашение Чарли.

Тот пожал плечами, и они с Дэз пошли «на разведку». На следующий день оба взахлеб рассказывали, какое там отличное место, какой звук на танцполе, какие аттракционы, какая огромная коллекция фильмов в архиве и так далее. Это при том, что Спаркл и Кемпински не успели обойти даже трети комплекса.

Макс слез с кровати, подергал ручку санузла — заперто. Изнутри доносилось задушевное пение Феникса Дрэдда младшего. Обычно Громов любил слушать заливистое душевное исполнение старинных христианских гимнов соседом. Однако сейчас по некоторым причинам это напрягало. Если Феникс начал петь — значит, он в душе, а это может быть очень надолго.

— Все-таки я бы подумал насчет удвоения санузлов, — сердито сказал Макс экрану связи с интеллектуальной системой, не нажимая кнопки «вызов». Что думает Дженни о его предложениях, он уже в общих чертах знал.

Натянув джинсы и майку, Громов вызвал Дэз. Кемпински ответила сразу:

— Ты идешь? Мы все уже собрались. Игровой портал 26. В середине коридора увидишь дверь, на ней надпись — команда № 4. Нам на жеребьевке такой номер достался.

— Угу, — кивнул Громов и отключился.

Последний раз с надеждой дернул ручку двери. Но сосед как раз только-только начал исполнять свой коронный, безумно длинный и сложный блюз «Да, Бог любит тебя, я знаю».

— И это хорошо, это просто здорово, — Громов даже подпел Фениксу с горя, подумав, что должен успеть добежать до тренировочной базы прежде, чем случится страшное.

* * *

Друзья встретили Макса довольно холодно.

Дэз деловито указала его точку входа в Сеть. Чарли вообще головы не повернул. Тайни вяло помахал рукой и снова уткнулся в свой ноут.

— У них не просто очки, а целый шлем. Не спрашивай, чего они туда натолкали, — долго перечислять. Смысл в том, что выхода на Сетевые арены отсюда нет. Они копируют их в свою собственную Сеть и совершенствуют. Все становится реальнее — графика, физика, ощущения. Тебе понравится.

— Ощущения? Во «Вторжении»? — переспросил Макс. — Еще реальнее? Реальнее, чем было, мне не пережить. До сих пор в кошмарных снах укусы чувствую.

— За исключением «Вторжения», — вмешалась Дэз. — В нем все точно так же, как и на обычной Сетевой арене. Кстати, это странно.

— Просто «Вторжение» с момента создания было совершенной игрой, — подал голос Тайни. — До сих пор ее никто не смог превзойти. «Вторжение» невозможно сделать лучше, чем оно есть. Я уверен.

Бэнкс решительно откусил огромный кусок от большого сэндвича.

— Смотри, Дэз, — продолжил он, говоря быстро-быстро и с набитым ртом, — вот так надо идти. Играть во «Вторжение» надо начинать с планов уровня. Главное — не поддаваться панике, а это самое сложное, когда отовсюду твари лезут. На это и расчет, чтобы внимание отвлечь. Все как поступают — бегут по коридору или закрываются в каком-то отсеке и начинают палить по всему, что движется, пока не кончатся патроны. А надо по-другому… Если хоть чуть-чуть оглядеться, то заметишь, что полы разбираются, потолки тоже, сбоку есть люки воздуховодов. Это же военная база! — Тайни взмахнул рукой с сэндвичем. — Значит, так, смотри. Сначала надо зачистить один отсек и там закрыться. Разобрать пол. Залезть вниз. Завалить проход. Там узкий коридор — даже если прорвутся, по одному их гасить удобно. Вот так быстро, не останавливаясь, бежать до этого места, — Тайни показал что-то на своем ноуте, — здесь электрощит. Надо заблокировать все двери уровня, кроме трех. Дальше — только огневая мощь. По коридору надо прорваться до командного поста. Очистить его от тварей быстро, пока они не ворвались в рубку, где сидит капитан. Успеем его спасти — он скажет, где катер. На все про все — минуты полторы, не больше.

— А если капитана уже съедят к нашему приходу? — спросил Чарли, недовольно глядя на крошки, обильно летевшие изо рта Бэнкса.

— Тогда будем сами долго и мучительно искать этот катер, — пожал плечами Тайни. — Я первые сто раз вообще только на останки капитана натыкался. Думал, так и надо. Оказалось, нет. Катер этот каждый раз в другом месте — «Вторжение» вообще такое. Если один раз прошел, это еще ничего не значит. Вот…

— Тайни, — перебила его Дэз, — давай не отвлекаться. Какое нам оружие брать для первого уровня?

— Надо двоих со скорострельными ручными пулеметами и огнеметами, — деловито ответил тот, — здесь тварей важно не столько убивать, столько распугивать. Гранатомет обязательно, он в основном дорогу расчищает. И еще нужны автоген и сварочный аппарат. Но их только у механиков взять можно. Если с начала уровня к ним идти — капитана спасти не успеем. Если потом — обратно пробираться тяжело. Можно вот тут — через вентиляционный колодец, а можно проплыть через затопленный уровень. И то и другое одинаково неудобно. Атакуют со всех сторон.

— Ясно, — кивнула Дэз. — Хорошо, значит, сейчас загружаемся. Берем оружие, какое сказал Тайни. Я и Бэнкс пулеметы, ты, Чарли, все остальное, Макс гранатомет, ящик с патронами и еще один огнемет на всякий случай.

— Из защиты ничего не берите, — посоветовал Тайни, — тащить тяжело, толку никакого. Наоборот даже. Эти твари, когда разлетаются, — из них кислота течет. Если на бронежилет попадет, можно не успеть снять. Лучше налегке передвигаться.

— У меня вопрос, — Громов поднял руку, — разве «Вторжение» входит в программу чемпионата? Может, лучше целенаправленно готовиться к тем играм, что будут на Кубке?

— Если бы ты пришел вчера, то узнал бы список, — язвительно заметила Дэз, протягивая ему кусок прозрачной пленки. — Вот. Одна восьмая финала — Сетевая арена «Вторжение». Двадцать четыре команды участвуют. У каждой своя миссия. Арена одна, задачи разные. Что нам попадется — неизвестно, так что придется пройти всю игру до конца.

— Бред какой-то… — Громов хмуро прочитал указание. — Ни один человек из всех, кого я знаю, — тут Макс запнулся и покосился на Тайни, — ни разу не прошел «Вторжение» до конца.

— Мы тоже удивились, но решение принимает интеллектуальная система Эдена, — пожала плечами Дэз.

— Дженни?! — воскликнул Громов.

Тут из динамиков раздался голос интеллектуальной системы:

— Да, ученик Громов. Я назначаю арены методом случайного выбора из списка.

— Как ты можешь сделать случайный выбор, если сама загружаешь список и сама решаешь, на чем остановиться? — всплеснув руками, спросил Макс.

— Я не просчитываю никаких вариантов, названия арен произвольно прокручиваются, через три секунды случайным движением список останавливается. Что оказалось в верхней строчке — то и выбираю. У вас есть какие-то другие предложения, ученик Громов?

— Да, — раздражение, точившее Макса с самого утра, начало потихоньку просачиваться наружу, — барабан, шары, лотерея, девушка в белом. Дальше продолжать?

— То есть вы предлагаете, чтобы выбор осуществлял человек? — сердито уточнила Дженни.

— Да, случайно и непреднамеренно вытаскивая из барабана первый попавшийся шар! Почему нельзя сделать так?

— Потому что невозможно полностью исключить возможность сговора ни на одном из этапов, — холодно сообщила система. — И еще. Хочу вам напомнить, что правилами Эдена запрещена любая дискриминация. То есть заявление, что девушка в белом может быть лучшей выборщицей, чем я, только потому, что она — биологический вид, является оскорблением, ученик Громов. Я требую извинений.

Макс почувствовал, что у него мозги закипают. «Интересно, когда ей успели установить модуль обидчивости?» — подумал он.

Дэз, Чарли и Тайни смотрели на Громова в упор и с таким выражением, что было ясно — они не на его стороне.

— Ладно, извини, — сухо сказал Макс системе.

— Извинения не приняты, — ответила та. — Я вижу только четырнадцать процентов искренности, ученик Громов.

Макс вдохнул, выдохнул и произнес:

— Пожалуйста, Дженни, прости, если я невольно тебя обидел. У меня не было такого намерения.

— Ваша искренность больше пятидесяти процентов, — сварливо проворчала система, — извинения приняты.

Почти минуту стояла тишина. Похоже, Дженни высказала все, что хотела, и переключилась на другие дела.

Дэз шумно выдохнула.

— Ну и зачем это? — риторически спросила она. — Ладно, давайте загружаться. Времени осталось всего ничего, а мы еще даже первую миссию не прошли.

Все расселись по креслам, надели контакты и начали загрузку.

Как только программа восстановила трехмерные образы в цифровой среде, игра началась. Странное дело, Макс десятки, если не сотни раз видел это начало — а все равно не запомнил, что к чему.

Они в самолете. Надо быстро выбрать себе оружие, потому что самолет вот-вот совершит аварийную посадку. Только бы успеть запрыгнуть в бункер, прежде чем случится взрыв. Ну а дальше…

— Макс, ты что, забыл? На тебе гранатомет и огнемет плюс ящик с патронами, — крикнула ему трехмерная Дэз.

Хоть Тайни и утверждал, будто во «Вторжении» ничего улучшить нельзя, Макс сразу отметил одно важное усовершенствование. Звук. Обычно на Сетевых аренах видишь, как твой собеседник открывает рот, а звук идет четко через наушники. Здесь звук был «вокруг» — абсолютно естественный.

Громов молча отложил в сторону любимый ручной пулемет и взял то, что ему велели. Ящик с патронами весил килограммов двадцать.

— Ладно, все равно он быстро опустеет, — проворчал Макс.

Чарли и Тайни заняли место у выхода. Через несколько секунд шасси коснется земли, тогда надо открывать люк и прыгать.

Самолет затрясло. Освещение погасло. Зажглись красные аварийные огни.

— Опасность! Аварийная посадка! — сообщила система управления.

Чарли открыл люк и выпрыгнул, Тайни последовал за ним.

Макс подбежал к люку и посмотрел наружу. Он знал, что все эти бешено несущиеся мимо ветки деревьев, этот проливной дождь, эта пугающая чернильная темнота, прорезаемая только вспышками молний, — все это не настоящее. Но все равно чувствовал сильный страх. Ветер и капли воды били по лицу.

Громов глубоко вдохнул и собрался было прыгать, но тут на его плечо легла рука Дэз.

— Слушай… — она прикусила губу, — мне не нравится, что… что… я насчет Паолы. Ты не должен увлекаться, я уверена, что она просто играет. Это такой спектакль.

Макс нахмурился. Сам не понял, что на него нашло.

— А теперь послушай ты, Дэз, — сказал он жестко. — Ты орешь на меня, ты срываешь на других свое плохое настроение, ты считаешь себя самой умной и принимаешь решения за других, даже не спрашивая, нравится им это или нет. Если уж на то пошло — между тобой и Паолой не такая большая разница, как ты думаешь. Я бы даже сказал, что она человечнее. Не говоря уже о том, что красивее!

Дэз отпрянула назад и судорожно вдохнула, будто Макс ее ударил.

— До взрыва десять секунд, — сообщила система и начала обратный отсчет.

— Ну вот! — раздраженно воскликнул Громов. — Теперь мы точно не успеем добежать…

В этот момент он почувствовал, как что-то твердое прижалось к его голове. Блеснула яркая вспышка.

Картинка застыла, а потом поверх нее высветилось сообщение: «Игра окончена».

Сенсорные контакты отключились. Макс рывком содрал с себя шлем и перчатки, подошел к общему монитору, который показывал ход игры, и отмотал запись на несколько секунд назад.

— Черт! — заорал он. — Кемпински, ты в своем уме?! Да что с тобой происходит?!

Громов был вне себя от ярости.

Дэз тоже вылетела из игры — не успела покинуть самолет. Она сняла шлем и недовольно стягивала перчатки.

— Прекрати орать, Макс, — глухо сказала она.

— Прекрати орать?! — Громов подошел к ней. — Дэз, ты только что выстрелила мне в голову бронебойным патроном!

— Это было случайно, — так же глухо и не глядя на него, ответила Кемпински, готовясь к повторной загрузке.

Макс швырнул перчатки в кресло и пошел к двери. У порога обернулся и, ткнув указательным пальцем в сторону Дэз, процедил сквозь зубы:

— Никакой случайности не было. Ты сделала это специально. И я об этом знаю.

Кемпински даже не повернула головы. Будто вообще не слышала.

* * *

Мы шли несколько часов.

Я едва могла переставлять ноги.

— У нее шок, — доносился голос Лунатика, — мы должны попасть в госпиталь. Надо положить ее в нейрокапсулу! Ей нужен магнитный сон!

Воспоминания Громова, видеоархивы, реальность — все перемешалось перед моими глазами. Будто надвинули полупрозрачный экран — и я вижу два мира сразу. Один за другим, как слои.

Голова пылала. Глаза болели. Руки и ноги отказывались слушаться. По позвоночнику то и дело пробегал неприятный холодок — верный признак цифровой перегрузки. Я видела такое раньше. Когда-то давно нам попался нелегальный курьер, он вез в своей голове все данные о технологии производства новейшего турбокара из углепластика, похищенные в лаборатории «Сузуки».

— Мы скоро выйдем на поверхность, там будет ждать самолет, — коротко ответила Дэз. — Надо спешить.

— Мы можем подняться? В Токио у меня есть друг…

— Забудь, — перебила его Кемпински. — Пока у нее в голове код омега-вируса — друзей у вас нет.

— А ты? Почему мы должны тебе верить? — спросил Лунатик, с трудом пробираясь через какие-то завалы. Ему приходилось нести меня. Такой беспомощной я не чувствовала себя никогда.

— У вас уже выбора нет, — спокойно ответила Дэз.

Тень остановился. Я почувствовала, что он напрягся.

Кемпински обернулась:

— Ладно, успокойся. На всей Земле я единственный человек, которому не нужна голова твоей подруги.

— Тебе не нужен омега-вирус? — недоверчиво спросил Лунатик.

Дэз чуть помолчала, потом ответила:

— Нет. Он превратил моего отца в монстра.

* * *

Макс быстро шел по коридору, не в силах сдержать гнев.

— Если Спаркл делает все, что она скажет, — это вовсе не пример для остальных. Кем она себя возомнила? — беззвучно ругался Макс. — Когда его отчислят, я даже жалеть не буду. Вообще никогда не вспомню, что мы общались! Дэз тоже хороша! Интересно, она сказала им, что Борисов пригласил ее в «Моцарт»? Думаю, нет. Как же ее ненаглядный Чарли это переживет? Его-то, похоже, никто подобрать не захотел.

Макс так увлекся своей обвинительной речью, что проскочил сквозь голограмму Квизианса.

— Ученик Громов, вы помните о своем дисциплинарном взыскании? — сердито окликнул его администратор.

Макс не сразу понял, чего хочет от него Квизианс, но остановился.

— Что? А… да… Я сейчас как раз иду, — хмуро ответил он.

— Вы чем-то расстроены, ученик Громов? — администратор подошел чуть ближе и тревожно заглянул Максиму в глаза.

— Нет, все в порядке, — ответил Громов. — Хотя… Почему интеллектуальную систему Эдена называют Дженни? Вы знаете?

Администратор кашлянул в кулак.

— О, это очень печальная история, молодой человек, — сказал он. — Вы уверены, что хотите знать ее? Это немного длинно.

— Я уверен, — кивнул Макс.

— Хорошо, — Квизианс участливо улыбнулся. — Когда-то у доктора Синклера, нашего директора, была дочь. Ее звали Дженни. Увы, неумеренная и бездумная родительская любовь может принести больше вреда, чем пользы. Дженни выросла взбалмошной, капризной и совершенно неуправляемой. Однажды доктор Синклер узнал, что его любимая Дженни помогает лотекам. Больше того, она вступила в Сетевое братство Джокера и взяла себе другое имя — Электра. Я же предупреждал, что это грустная история. Первое нападение на Эден, когда он был почти полностью уничтожен, лотеки осуществили при помощи Дженни. Она передала им планы коммуникаций, пароли, ключи, карты доступа. Система безопасности оказалась беспомощной, а охраны недостаточно. Чем это кончилось, вам хорошо известно.

Макс кивнул и сказал то, что известно всему хайтек-миру:

— Да, поэтому теперь никто, даже выпускники Эдена, не знают, где именно он находится. Местоположение технопарка, направления работы, имена ученых — все тайна.

— Именно так, — подтвердил Квизианс, — после того как доктор Синклер узнал правду — он похоронил память о Дженни. Его дочь умерла. Осталась только Электра.

— То есть вместо дочери, что не оправдала надежд, он создал искусственный интеллект, который во всем его устраивает? — Громов сморщил нос. — Который можно дополнять нужными модулями, как конструктор?

— Это вопрос не из области администрирования, — сухо ответил Квизианс. — Он больше относится к области личностного анализа. Но я полагаю, что, поскольку доктор Синклер человек, ничто человеческое ему не чуждо.

Администратор посмотрел на часы.

— Если вы намерены отработать свое дисциплинарное взыскание сегодня — советую поторопиться, — сказал он.

— Хорошо, спасибо, — ответил Макс.

Спустя полчаса Громов, в специальном костюме и защитной маске, уже сидел перед медленно тянущимся конвейером вместе с другими штрафниками. Мимо проплывали отходы жизни Эдена. Слава богу, только технические. Сортировку мусора в состоянии произвести и роботы.

Людям же предстояла почетная работа по «деструктуризации». Проще говоря — разборка.

Макс взял с ленты отживший свое монитор и принялся разбирать его на составные части. Под ногами находились четыре отверстия — для оптоволокна, для всех производных железа и для пластика. Комбоматериалы вроде алюпластика полагалось бросать в четвертое.

— Привет, — раздалось в «ухе».

— Вы ошиблись, — буркнул в ответ Макс, услышав незнакомый голос.

— Нет, не ошиблась. Это Паола.

Громов на мгновение опешил.

— Откуда у тебя мой номер?

— Взяла в школьной базе. Ты не знал? Здесь не склонны делать из личных сведений тайну. Ты что, не слышал про главный этический принцип Эдена? Если вы все делаете правильно — вам нечего скрывать. Они почти как хакеры. Исповедуют принцип всеобщего равного права на доступ к любой информации. Я тут как раз думаю, с чего это ваша капитанша выстрелила тебе в голову?

— Откуда ты знаешь? — мрачно спросил Громов.

— Видела своими глазами, не поверила, запись посмотрела, — последовал ответ. — Арена-то одна на всех. Забыл? Пока ваш самолет терпел крушение, я следила за этим в бинокль с диспетчерской вышки.

— Не думаю, что мне хочется обсуждать это с тобой, — сухо отрезал Макс.

— Я пропустила запись вашего разговора через программу чтения по губам, — спокойно продолжила Дебрикассар. — Собственно, звоню сказать тебе… Сам ты вряд ли сообразишь, так и будешь мучаться недоумением, с чего вдруг ее отношение к тебе так переменилось. Она ревнует, Макс. Я с самою начала поняла, что друзьями вам троим никак не остаться. Спаркл смотрит на вашу Кемпински, не может наглядеться, она на тебя тайком, а ты… Ты то ли каменный, то ли слепой. Ничего не замечаешь…

— Пока, Паола, — перебил ее Громов и дал команду биофону: — Отбой. Блок на последний номер.

Макс нервно вырвал из монитора скрученное в жгут оптоволокно.

— Бред какой-то… — проворчал он, еще не успокоившись после разговора с Паолой.

Однако как Громов ни пытался убедить себя, что все это чушь, помимо его воли одно за другим всплывали воспоминания.

День их прибытия. Чарли сказал, что Дебрикассар «пристала» к Максу. Первый раз вспышка враждебности у Дэз случилась именно после этого. После случая с Тайни, когда Бэнкс застрял в кресле и Макс ругался с Паолой, Кемпински ненадолго оттаяла. Затем… После Посвящения у Громова совсем не стало времени. Он не пошел с Дэз смотреть развлекательный комплекс.

Макс вдруг вспомнил, что поначалу Кемпински звонила ему почти каждый вечер — а он был занят то Образцом, то «Моцартом».

— Мы собираемся пойти… — начинала она.

— Извини, мне некогда, — был его обычный ответ.

Громов упрямо тряхнул головой.

— Нет, не может быть, — сказал он, отправляя остатки монитора в отверстие для пластика.

Дэз не такая, как все девчонки. Она умная. Она умеет логично и здраво мыслить. Кемпински никогда не станет вести себя, как дурочки из девчоночьих медиасериалов…

— Должно быть другое объяснение, и точка, — Макс решительно прекратил свои сомнения.

Чтобы больше не думать о Дэз, Громов стал перебирать в памяти типы нейровирусов — тех, что поражают центральную нервную систему. Теоретически вирус, поразивший Образца, изначально, до мутации, должен был быть именно таким.

Тринадцатый ученик доктора Синклера

Утром в дверь постучала Дэз.

— Макс, ты спишь?

Сам по себе факт, что Кемпински стучится, говорил о многом. Обычно она просто открывала дверь и влетала внутрь, как к себе домой. Значит, ей все-таки стало стыдно за свою вчерашнюю выходку.

Громов открыл дверь.

— Входи, — он потянулся, разминая затекшую спину.

Вид у Кемпински был странный.

— Если ты извиняться — не парься, — сказал Громов, усаживаясь в кресло и включая ноут. — Извинения приняты.

Феникс Дрэдд младший только что запел «У меня растут крылья». Это значило, что есть как минимум минут десять, чтобы получить сообщения, уточнить расписание, почитать на новостной странице, что в Эдене делается. За неимением других новостей Громов внимательно следил за здоровьем морской свинки Мортимера. Сбежавший из клетки грызун попал в один из экспериментальных квантовых передатчиков, проще говоря, телепортаторов, и распался на фотоны, превратился в поток света. В таком нановиде он прошел сквозь стену и снова материализовался в соседней лаборатории квантового генеза. Обратно он сложился не слишком удачно, в лучших традициях сюрреализма, но «жизненной функции не утратил». Вопрос, выживет ли Мортимер, занимал жителей Эдена настолько сильно, что бюллетень его состояния каждое утро вывешивали на главной странице эденского медиапортала.

— Слушай, я, конечно, понимаю, что здоровье морской свинки — самое важное для тебя в данный момент, — сказала Дэз, — но выслушай, что я тебе скажу. Пожалуйста, это важно.

Громов обернулся. Сложил руки на животе.

— Я слушаю, Дэз, — сказал он.

Тут Кемпински сделала нечто странное. Она подошла к Максу, сняла биофон с его уха и выключила. Положила на стол. Выдернула провод питания из ноута и быстро закрыла его. После этого обесточила переговорник для экстренной связи с Дженни. Громов заметил, что на самой Дэз тоже нет никаких цифровых устройств.

— Что ты делаешь? — спросил он с любопытством.

— Тихо, есть всего несколько секунд, — лицо Дэз стало таким серьезным, спокойным и сосредоточенным, каким Макс никогда его не видел. Она неотрывно следила за хронометром на своей руке. — Слушай, все не так, как тебе кажется.

— Я не могу объяснить почему, но, пожалуйста, Макс, верь мне. Ты не должен участвовать в «Моцарте». Откажись, пока… Пока не поздно.

Громов нахмурился:

— Что с тобой, Дэз? Ты хоть понимаешь…

Кемпински, не отрывая глаз от бегущих цифр на своих часах, быстро перебила его.

— Следи за тенью молниевой мачты, — произнесла она скороговоркой, а потом быстро схватила со стола его биофон и включила обратно.

Затем, ни слова не говоря, выскочила из комнаты.

Громов почти минуту смотрел на закрывшуюся дверь, пытаясь хоть что-нибудь понять.

— У меня растут крылья, когда я верю… у меня растут крылья, и я лечу… Прямо в небо, выше и выше… Я не сошел с ума, я просто прозрел… — неслось из санузла.

Макс глубоко вздохнул и снова включил ноут. В сложившейся ситуации оставалось только прочесть комментарий доктора Льюиса к бюллетеню Мортимера.

* * *

Дэз проверяла пространство вокруг выхода волновым сканером. Примитивное, но эффективное устройство.

— Люди есть, но без оружия. Скорее всего случайные прохожие. Приготовьтесь выходить. Нам надо быстро вылезти из коллектора, незаметно войти в здание и подняться на крышу. Наш вертолет будет замаскирован под транспортный.

Кемпински осторожно, двумя руками приподняла люк.

— Выходим, — коротко бросила она.

— Почему ты помогаешь нам? — спросил Тень.

— Ты же сам попросил, — последовал ответ.

— Я серьезно, — мы выбирались из темного подземелья, Лунатик поддерживал меня.

Кто бы мог подумать, что подземные коммуникации прошлых веков — это целый мир!

— Не хочу, чтобы твоей подруге отрезали голову, — сказала Дэз.

— И зачем же тебе самой ее голова? — спросил Лунатик.

— Хочу кое в чем разобраться, — последовал уклончивый ответ. — Идем!

Тень не двинулся с места.

— Я не сделаю ни шагу, пока ты не скажешь, какого черта мы тебе понадобились.

— Прекрасно, — спокойно ответила Кемпински, — прощайте.

Она быстро пошла к зданию, не оборачиваясь.

— Что ты делаешь? — едва смогла выговорить я. — Как мы теперь выберемся?

— Я все меньше доверяю ей. Мне не ясны ее мотивы, — последовал ответ.

— Ты же сам ее позвал!

— Тогда мне показалось, что это единственный шанс выбраться. Я был в отчаянии и совершил необдуманный поступок. Меня подвел ее имидж альтруистки…

Неожиданно сзади раздался рев мотоцикла, а в следующее мгновение прямо перед нами грохнулась бронированная черная «Ямаха». Водитель поднял защитный экран с криком:

— Быстро за ней!

Это был Роджер!

Тень попытался закрыть меня и отступил назад, нащупывая электрошок в кармане куртки.

— Уходите, или будет поздно! — кричал Роджер. — Сюда едет полиция и…

Он не успел закончить фразу. Она потонула в реве моторов.

— Черт! — выпалил Подлюга. — Уходите! Дэз! Выводи их!

Я ничего не могла понять. Из белого химического дыма, который ел глаза и мешал дышать, вынырнула Кемпински.

Мы куда-то бежали… Точнее, меня тащили… Кругом грохотали взрывы. Я слышала голос Роджера и характерный звук его стрельбы — выстрел шрапнелью, всяким мусором из помпового ружья, если говорить проще, и два-три точных снайперских… Казалось, нас осаждает целая армия.

Подул сильный ветер.

Нет, это не ветер. Это воздух от вертолетного винта…

— Я не сяду, пока ты не скажешь, куда и зачем мы летим! — донесся крик Лунной Тени. — Зачем тебе память Алисы?!

— Это личное! — прокричала Кемпински, пытаясь перекрыть шум винта и выстрелов.

Потом откуда-то из темноты выплыло лицо Роджера. Он склонился надо мной.

— На кого ты работаешь? — едва слышно спросила я. — Кто твой заказчик?

— Макс Громов, — с улыбкой ответил Подлюга и подмигнул.

— Стой! — крикнула я. — Объясни…

Но Роджер уже исчез. Смертельная, вязкая, как болотная грязь, дремота побеждала меня. Адская усталость…

«У меня шок…» — мысли едва шевелились. — «Неконтролируемая реакция торможения… Естественная защита… Нельзя сопротивляться… Я сойду с ума…»

Мы оказались в вертолете. Пули отлетали от винта. Якудза, хакеры, полиция…

Машина пошла на взлет.

— Ты знала, что он работает на Громова?! — выкрикнул Лунатик, обращаясь к Дэз.

— Нет! Но это он послал тебе ключ!

— Зачем?!

Кажется, мы оторвались. В воздухе нас уже не преследовали. Хорошо, что в мире так мало горючего…

Кемпински молчала.

С трудом повернув голову, я спросила:

— Может, Макс Громов хочет снова встретиться с тобой? Может, Роджер охотился не на нас? Просто нашел способ выманить тебя, зная твой характер. Он мог стать отличным личностным аналитиком.

Дэз не ответила. Только нахмурилась и уставилась в иллюминатор.

Судя по компасу, пилот держал курс на запад.

— Там не будет лабораторий по декодировке биологической памяти, — заметила я, сообразив, что мы летим в сторону лотек-пространства.

— Значит, придется все записать, пока не забыла! — добродушно бросил мне через плечо пилот.

* * *

В этот день Макс едва смог дожить до обеда.

— Учась в Накатоми, я нейролингвистику ненавидел, — пожаловался он Бэнксу.

Тайни был единственный человек за столом, настроенный более-менее дружелюбно. Хмурые Дэз и Чарли глядели в мониторы своих персоналок. Макс решил не обращать на их странности особого внимания до тех пор, пока хоть кто-нибудь не соизволит разъяснить ему, что происходит.

— А теперь я бы просто прыгал от восторга, если бы увидел ее в своем расписании, — продолжал Громов. — Всю неделю один софт! Один софт!

— Полное погружение полезно, концентрация на одном предмете дает больше, чем окрошка из многих, — успокоил его Тайни, придвигая к себе миску с дымящимся мясным рагу.

Тарелки Бэнкса занимали большую часть стола. Тайни только что умял огромную плошку пасты с соусом, заедая ее хрустящей пиццей. От лепешки размером с велосипедное колесо уже осталось меньше половины, а Бэнкс еще даже до супа не дошел. Ударял по закускам.

Время от времени «ухо» Тайни оживало. Бэнкс быстро и по-деловому разъяснял кому-то, что надо поставить ультрафиолетовые датчики, дать в биомассу еще азот, нельзя избежать кратного деления клеток и так далее. Доктору Льюису непостижимым образом удалось заставить Тайни поверить в себя.

— Слушай… — Макс замялся, думая, стоит ли посвящать Тайни в свои дела с вирусом Образца.

— Теоретически, так, в качестве предположения, биологический вирус может прижиться в цифровой среде?

— Вирус может все, — последовал краткий ответ.

Бэнкс откусил огромный кусок пиццы.

— А кто-нибудь проводил такие эксперименты — по слиянию цифровых вирусов и биологических? — Макс старался придать своему голосу почти безразличный тон, будто спрашивал только для поддержания беседы.

— Угу, — кивнул Бэнкс, — все кому не лень. Дальше всех продвинулся Хьюго Хрейдмар^[91]…

— Хрейдмар? — переспросил Макс, сморщив лоб. — Кто это? Никогда не слышал.

— Был у доктора Синклера ученик такой, потом куда-то делся. Исчез. Говорили, что сошел с ума и примкнул к лотекам.

— Кто говорит-то? — насмешливо спросила Дэз. — Я, например, тоже никогда про Хре… X… как там его, не слышала. И в Сети, могу спорить, этого не найдешь.

— Говорю же, он исчез, — упрямо повторил Бэнкс. — Я читал в нашей местной газете про него статью. Называлась «Прозревший техно-апостол». Там говорилось, будто известны двенадцать великих учеников доктора Синклера, а на самом деле их было тринадцать. Последнего предали забвению.

— Как можно было «предать забвению» ученика доктора Синклера? — недоверчиво хмыкнула Дэз. — Если бы попытались это сделать — поднялся бы такой шум, что уж точно все до конца дней помнили бы эту фамилию. Ты что, не знаешь Сеть? Если туда что-то попало — все. Считай, будет жить вечно.

— Вы тут все такие наивные, я просто поражаюсь, — Тайни закатил глаза. — Вот, к примеру, громкое дело было — генерала Самойлова, который отпустил лотека-террориста. Через полгода в вашей Сети уже ничего нельзя было по этому поводу найти. Сколько ни ищи — нигде ни статьи, ни фотографии, ни тем более уж фильмов и программ.

— Да, — неуверенно подал голос Чарли, — кажется, припоминаю что-то, но ничего конкретного. Может, это просто фильм был? Не могу о деталях сказать ничего.

Дэз еще больше нахмурилась.

— Это и называется «предать забвению», — торжествующе заявил Тайни. — Когда у вас кто-то делает что-то странное, не укладывающееся в рамки легенды о самом лучшем из возможны миров — хайтек-цивилизации, его просто вычеркивают отовсюду. Стирают информацию о нем из Сети, со всех серверов, из кредитной системы — будто человека и не было никогда. Не знали?

— Ты шутишь? — спросил Чарли, не отрывая глаз от монитора.

— Нет! Просто эти люди в лотекских газетах и журналах интервью потом дают. Я читал.

— Не всему, что пишут в лотекских журналах, можно верить, — с усмешкой заметила Дэз. — А насчет неизвестных учеников Синклера — вообще старая «утка». Каждый год такие сплетни появляются. Пока что ни одна не подтвердилась.

Бэнкс посмотрел на нее и тяжело вздохнул.

— Тому, что пишут в Сети, можно верить еще меньше, — сказал он.

— Сеть дает достоверную информацию, потому что тысячи людей пишут об одном и том же — очевидцы, репортеры, аналитики. Всегда можно проверить, — вступился Чарли. — Я слышал, что в лотекских странах очень распространены всякие теории заговора. Будто в хайтек-мире все на контроле и сплошная диктатура. Это не так. Это от дефицита информации.

Тайни только поморщился и принялся обгладывать копченые ребрышки.

«Хьюго Хрейдмар», — отметил про себя Макс.

Громов задумался. Двенадцать учеников доктор Синклера не менее знамениты, чем их учитель. Все они совершили что-то выдающееся в области нейронных технологий.

Ксавье Моран изобрел сенсорные перчатки, сделав возможным аналоговое присутствие в Сети.

Белинда Джеймс открыла тактовую частоту нейронных импульсов.

Роман Нилов создал искусственный глаз-имплантант, свойства которого использованы в очках для подключения к нейролингве.

Грегори Айзек разработал универсальный нейромодулятор голосовых частот.

Люси Ю нашла способ кодирования информации для нейролингвы в «надсознательный шифр Ю».

Тео Дзенкович открыл паттерны памяти — временные пласты воспоминаний.

Дэйдра МакМэрфи изобрела «обратную связь» — способ восстановления воспоминаний через нейролингву. Она же автор запрещенной технологии «искусственных воспоминаний». Эту разработку признали неэтичной и закрыли. Авторство других запрещенных технологий — «чипы-шпионы» и «дистанционное управление поведением» — также приписывают Дэйдре МакМэрфи, но ее участие в них не доказано. Оба раза комиссия по научной этике признала ее невиновной.

Жаннет Бент — конструктор первой нейроактивной капсулы — устройства для магнитного сна и регенерации мозговых клеток.

Айя Хико — «Великая мать» (жарг.) написала и до сих пор дополняет и расширяет ID, программу двусторонней связи, что сделала нейролингву доступной в любой точке хайтек-мира через Сеть. ID не только передает со спутников нужную информацию. Она автоматически собирает и кодирует в «надсознательный шифр Ю» все, чего до сих пор в нейролингве не было, — новости, фильмы, книги, абсолютно любую информацию.

Денис Страхов ничего своего не создал, но собрал все разработки воедино в простое, как детская игровая приставка, устройство для подключения к нейролингве. Его изобретением пользуется весь хайтек-мир.

Мико Накимура — изобрел силиконовую платформу для устройства Страхова.

Патриция Рю ничего не изобрела, но написала уморительную биографическую книгу «Умнее некуда» — о докторе Синклере, его учениках и рождении «нейроактивной лингвистической сенсорно-аналоговой среды». Каждую главу Патриция начинала с небольшого скетч-мультика собственного изготовления. Книга стала медиабестселлером. В первый же день ее появления в Сети была скачана почти четыре миллиарда раз. Она же открыла миру Сетевые ники учеников Синклера. Ксавье Моран — «Нейрохирург», Белинда Джеймс — «Цифровая пуля», Роман Нилов — «Крокодил Ра», Грегори Айзек — «Сверло», Люси Ю — «Юзер Ю», Тео Дзенкович — «Памятка», Дэйдра МакМэрфи — «Бэнши», Жаннет Бент — «Спящая красавица», Айя Хико — «Архетиписса», Денис Страхов — «Копилка», Мико Накимура — «Сурок», Патриция Рю — «Рюшечка».

Макс читал «Умнее некуда» раз пять, не меньше. Упоминаний о Хьюго Хрейдмаре в ней не было. Это точно. Может ли быть, что у доктора Синклера был тринадцатый ученик? О котором ничего не известно? Который, по выражению Тайни, «подвергнут забвению»?

Взгляд Громова, пока он думал, сосредоточился на тени от молниевой мачты, стоявшей в центре большого круглого газона-циферблата у столовой. Удар молнии в хайтек-цивилизации был подарком судьбы. Это же целых сто тысяч киловатт чистой энергии! Специальные мачты улавливали их и отправляли прямиком в подземные аккумуляторы.

Острая стрела тени мачты медленно ползла по траве. Макс машинально следил за ней, пока тень не уперлась в чьи-то ноги. Громов поднял глаза и увидел… снова ту самую девушку с рыжим хвостом! Ту самую, что кричала что-то, стоя возле нейрокапсулы в одном из его странных снов. Именно ее отражение он видел в стеклянной стене, когда проходил Посвящение. И хотя сейчас на ней была форма ученицы Эдена, Громов был абсолютно уверен, что это она! Она!

«Электра! — пронеслось в его голове. — Дженни Синклер!»

Громов моргнул — Электры уже не было. Будто она ему привиделась.

— Макс, ты где?

Тайни помахалрукой перед его глазами.

— Что?

Громов очнулся, удивленно взглянул на Бэнкса, потом вскочил и побежал к тому месту, где несколько секунд назад стояла Дженни Синклер. Никого не было. Только на траве что-то поблескивало. Макс наклонился, чтобы поднять вещицу. Это был прозрачный кусок пластиковой пленки, на которой обычно печатались всякие распоряжения и направления в Эдене. Громов прочитал пленку дважды. Потом еще раз.

Это было направление на магнитный сон.

Громов развернулся и быстрым шагом вернулся к столу. Взял Дэз за локоть:

— Надо поговорить!

— Макс! Ей больно! — сердито окликнул его Чарли.

— Я справлюсь, — осадила его Кемпински, встала и быстро произнесла на ухо Громову: — Хочешь поговорить? Не здесь.

Она стала быстро собирать вещи. Запихала все в рюкзак, схватила тарелки, чтобы отнести в мойку.

— Эй, вы куда? — возмутился Тайни. — А десерт?

* * *

Макс едва успевал за Дэз, она шла очень быстрым шагом.

— Куда мы идем? — спросил он.

Кемпински не отвечала. Только ускоряла шаг.

Громову показалось, что они произвольно петляют по улицам, коридорам и переходам Эдена. Наконец Дэз нырнула куда-то вниз.

Они оказались на техническом уровне, среди кабелей и труб. Кемпински молча кивнула на «ухо» Макса, потом принялась отсоединять и выключать свой биофон. Громов сделал то же самое.

— Я смотрел на тень, — сказал он, — и увидел Дженни Синклер! Электру! Ты знала! Откуда ты знала?! Что здесь происходит?! Что вы задумали? Я не хочу в этом участвовать!

Дэз все так же, не отрываясь, следила за таймером и быстро ответила:

— Ты получил направление. Иди по нему. Тогда все узнаешь. Прости, но у тебя нет выбора. Тебе придется. Поверь, мы не враги тебе. Просто сделай, что я прошу. Возьми с собой пробу вируса. Не оставляй запасной капсулы нигде. Все, время вышло.

Она тут же включила свое «ухо» и пустилась бежать обратно.

— Стой! — окликнул ее Громов, с досадой рассекая воздух рукой. — Что…

Злиться было бесполезно.

«Что здесь творится?!» — билось в голове. Десятки предположений теснили друг друга. Первое, что приходило в голову, — Джокер готовит атаку на Эден, а Дэз ему помогает. Они каким-то образом узнали про вирус Образца и теперь хотят его получить.

Но как они могли узнать?!

Макс включил «ухо». В нем тут же раздался голос администратора Квизианса.

— Ученик Громов, с вами все в порядке? — поинтересовался он.

— Да, — коротко ответил Макс.

— Почему вы выключили биофон? — последовал вопрос.

Макс слегка опешил.

— А… а что? — только и смог он выговорить.

— Вы должны все время быть на связи, — принялся сердито отчитывать его Квизианс, — это для вашей же безопасности! Вы забыли, что Эден находится под постоянной террористической угрозой?

В следующее мгновение Квизианс материализовался перед ним в форме одной из своих голограмм.

От неожиданности Громов испугался и отпрянул назад.

— Что вы здесь делаете? — спросил администратор, буравя его глазами. — Почему вы не на отделении софт-инжиниринга? Ваш урок начинается через пятнадцать минут. Отвечайте, или я передам вас службе безопасности.

— Я… я… заблудился, — ответил Макс. Необходимость защищаться обычно делала его агрессивным. — Кто такой Хьюго Хрейдмар? — резко спросил он.

Квизианс наморщил лоб и пожал плечами:

— Понятия не имею.

— Вы когда-нибудь слышали о тринадцатом ученике доктора Синклера? — не успокаивался Макс.

Квизианс задумчиво посмотрел вверх, потом недовольно произнес:

— По-моему, вы просто пытаетесь сбить меня с толку, ученик Громов. Вместо того чтобы отвечать на мои вопросы, задаете свои. Это называется навязыванием инициативы.

— Говорите прямо как Дженни, — заметил Макс, на ходу осознавая собственные слова. — Как Дженни… — задумчиво повторил он.

Потом еще раз взглянул на администратора и… сделал несколько танцевальных движений. Что-то вроде ирландской джиги.

Лицо Квизианса застыло на мгновение, всякая мимика прекратилась. Затем сказал:

— По-моему, вы просто пытаетесь сбить меня с толку, ученик Громов. Вместо того чтобы отвечать на мои вопросы, вы совершаете нелепые действия. Это называется «перехватывать инициативу».

Громов вытянул вперед указательный палец, едва сохранив способность говорить от своей догадки:

— Вы… вы ведь не человек, так?! Ни один человек не может следить за всем Эденом одновременно и находиться в нескольких местах! Голограммы всех учителей — это просто трехмерные видеозаписи с закладками… Они могут дать пояснения в рамках своего списка часто задаваемых вопросов. А вы — совсем другое! Вы — программа с персонификацией! Генеральный киберклон человека, поддерживающий несколько голографических проекций! Я читал о таком! Эти эксперименты запрещены! Как и многие другие опыты Дэйдры МакМэрфи! Что здесь происходит, черт побери?! Я требую, чтобы вы объяснили! Сейчас!

Лицо Квизианса снова неподвижно застыло. Громов присмотрелся и подошел чуть ближе.

— Режим ожидания, да? Э-эй! — Макс помахал перед лицом Квизианса рукой. — Ну что, тостер, твоя генералка соображает над скриптом для нестандартной ситуации?

Тут Квизианс «отмер» и уставился на кусок пластиковой пленки в руке Громова.

— Ученик Громов, я только что узнал, что вы получили направление на магнитный сон. Количество часов, проведенных вами в нейроактивной среде, опять превысило допустимую норму. Почему вы до сих пор не в медицинском блоке?

— Ха! — Громов повернулся вокруг своей оси. — Не думал я, что твоя прога настолько тупая. Вместо скрипта по преодолению препятствия она просто меняет маршрут на обходной!

— Ваше состояние внушает опасения, ученик Громов, — холодно сказал Квизианс. — Простите, но я вынужден сделать это.

Он исчез.

— Эй! — Макс сердито окрикнул администратора, но было уже поздно.

Из-за угла появились два охранника. Вид у них был довольно суровый.

— Что… что вы собираетесь делать? — выговорил Громов.

Вместо ответа один из крепких парней с военной выправкой поднял вверх руку с электрошоком.

Грудь обожгло. Макс мягко осел на пол.

Тайна доктора Синклера

Громов медленно приходил в себя, приоткрыл веки, все расплывалось. Попытался пошевелить рукой. Получилось едва-едва. С трудом опустив подбородок, Макс увидел свою руку. Из нее торчало огромное количество тончайших светодиодных трубок, подозрительно напоминающих оптоволокно.

«Что у них за электрошок такой?» — подумал Громов.

Вокруг никого не было. Помещение походило на реанимацию. Сам он, похоже, в нейроактивной капсуле, крышка которой открыта. Рядом множество приборов. Прозрачные матрицы, по которым бегут картинки, — мониторинг состояния основных органов.

Откуда-то доносился странный шум. Макс не сразу понял, что это голоса. Звучали они возбужденно и агрессивно.

— Меня не интересуют ваши объяснения! — кричала какая-то женщина. — Мне надо, чтобы он вернулся в исходную точку, взял свой чертов вирус и пришел с ним куда надо! А насчет вашей ответственности за срыв операции мы поговорим потом, доктор Льюис!

— Перестань кричать, Дэйдра, я не виноват, что в твоем блестящем плане не была учтена программа администрирования!

— Как вы допустили, что мальчишка спровоцировал программу? Как получилось, что она запустила свой модуль безопасности? Вы, вы один виноваты в срыве операции! И если вы быстро не найдете способ вернуть его обратно без последствий — пеняйте на себя! Я… я даже представить не могу, что с вами сделают за этот провал!

— Я виноват в недосмотре, в том, что не справился с неожиданной ситуацией, что не предусмотрел активацию модуля безопасности, — твердо и отрывисто возражал доктор Льюис, — но в том, что эта ситуация возникла, нет моей вины, доктор МакМэрфи. Это целиком и полностью ваша вина! И потом, я слабо представляю, что ты можешь мне сделать, Дэйдра, — голос профессора прозвучал насмешливо. — Жалобу в Комиссию по этике подашь?

Последовала долгая пауза.

— Мы еще вернемся к этому разговору, когда вы справитесь с ситуацией, доктор Льюис. Верните мальчишку назад! Сделайте так, чтобы его день начался сначала и на сей раз прошел так, как надо! — выкрикнула женщина.

— Я же говорил и еще раз повторю, — с сердитым шипением возразил доктор Льюис, — вы что думаете, память — это диск, который можно стирать-записывать несчетное количество раз?

— Верните его в начало дня! — свирепо прорычала женщина.

— Если я это сделаю — вы рискуете получить галлюцинации вместо того, что вам так необходимо! Или будете ждать, пока он по крупицам восстановится сам, или не получите ничего! Если мальчишка сойдет с ума, вся моя аппаратура станет бесполезной!

— Мне плевать, что будет с мальчишкой, — хрипло ответила невидимая стерва, — по мне, так он просто мясной отход!

— До тех пор пока у него в голове структура вашего ненаглядного вируса, этот мальчишка — самое ценное, что есть в Эдене, — желчно заметил доктор Льюис. — И я прослежу, чтобы «мясной отход», как вы изволили выразиться, доктор МакМэрфи, был жив и здоров. Вы можете орать хоть до хрипоты, но я не позволю превратить Громова в растение!

— Делайте что хотите, доктор Льюис, — последовал ответ, — но если информация о вирусе пропадет, вы один будете нести за это ответственность.

Послышался звук открывшейся и закрывшейся двери.

— Стерва… — прошипел профессор киберорганики и, похоже, от злости разбил что-то большое. Во всяком случае, стекло сыпалось долго.

Громов не понимал, что происходит. И в данный момент даже не думал, как с этим разобраться. Цель была только одна — остаться в живых и по возможности выбраться отсюда. Лихорадочно-изумленные мысли: «Где я?! Что со мной?! Что все это значит?! Дэйдра МакМэрфи — ученица Синклера, разработчик нескольких запрещенных технологий — откуда она здесь? Зачем?!» — вытеснялись куда-то в глубь сознания. На них сейчас не было ни времени, ни сил. Да и ответы, даже если бы Макс получил их немедленно, мало бы помогли.

Услышав шаги за спиной, Громов закрыл глаза. Незнакомое доселе чувство животного страха за свою жизнь придало сознанию необыкновенную ясность. Макс дышал ровно и глубоко, он не позволял своему сердцу биться слишком часто, давлению прыгать, мыслям создавать волновую активность мозга. Чтобы ни один из многочисленных датчиков на его теле не засек пробуждения.

— Пора Дэйдре перестать испытывать усилители мыслительной активности на своих собственных мозгах, — возмущенно проворчал доктор Льюис, остановившись перед прозрачными матрицами.

Посмотрел на них некоторое время, потом сел за компьютер и начал быстро просматривать что-то на мониторе.

— Ничего не понимаю, — пробормотал он, — что за…

Макс внимательно следил за ним из-под полуприкрытых век. Сердце начало колотиться. Датчик давления предательски запищал. Волны на одной из прозрачных матриц стали красного цвета. Доктор Льюис резко обернулся.

Надо действовать. Немедленно. Но что можно сделать, когда лежишь в нейрокапсуле, с ног до головы опутанный оптоволокном?!

Макс судорожно дернул рукой. Датчики истерично запищали, контакты отваливались. Громов принялся шарить по борту капсулы. Где-то рядом должен быть воздуховод. В матрас капсулы закачивают воздух, особый режим давления создает ощущение невесомости.

— Значит, пришел в себя, — задумчиво произнес профессор. — Это хорошо…

Его рука потянулась к шприцу-пистолету, лежавшему на соседнем столе. Громов раньше видел такие штуки у патрульных полицейских — они стреляют ампулами с лекарством. Помогает быстро и с приличного расстояния накачать преступника транквилизаторами, чтобы тот уже не мог сопротивляться.

— Что со мной? — спросил Макс.

— Ох, поверьте, ученик Громов, вам этого лучше не знать, — заверил его доктор Льюис, дотронувшись до рукоятки пистолета. — Не сопротивляйтесь. Поверьте, я не хочу причинить вам вред…

Макс резко дернулся в сторону. Удивительно, откуда в нем взялось столько силы? Контакты отлетели. Что-то больно садануло по голове. Громов успел заметить свалившийся магнитный контур. Должно быть, он был подсоединен к «точкам» — сплетениям нервных окончаний. Макс тяжело перевалился через край нейронной капсулы.

Боль от удара об пол оказалось полезной. Сознанию окончательно вернулась ясность. Но в голове еще оставался шум, глаза слезились. Видимость то и дело теряла четкость.

Макс сделал усилие и поднялся на ноги. Дотронувшись руками до пола, увидел, что поверхность бетонная, выщербленная, местами торчала ржавая арматура — прямо как в гараже у Дэз, где она жила в Токио!

— Черт возьми, — доктор Льюис заметался из стороны в сторону, пытаясь прицелиться. Крышка нейрокапсулы и огромное количество оборудования вокруг ему мешали. — Громов, не делайте ерунды! Поймите, я здесь единственный человек, способный вам помочь! Вы не сможете отсюда выйти! Пожалуйста, послушайте!

Но Макс не слушал. Он скорчился за капсулой, быстро отдирая от рук и ног оптоволокно, щедро подведенное к точкам на теле. Все его мысли сосредоточились на единственном предмете — огромном наладочном ключе, лежавшем чуть поодаль. До него можно было дотянуться, но только высунувшись из-за капсулы.

— Громов, только не шумите, — голос профессора приближался, — если еще кто-то поймет, что вы пришли в себя, вас просто убьют! Дайте мне шанс вернуть вас в нейросреду! Потом, клянусь, после того как вы передадите штамм омега-вируса, вам не причинят вреда. Вы даже ничего не будете помнить!

Макс глубоко вдохнул и бросился вперед, схватил ключ и тут же отпрыгнул за оптические прозрачные мониторы. Сигнала на них уже не было.

В ту же секунду рядом с головой Громова просвистела ампула и разбилась о стену.

— Громов, поймите, вам не выйти! Вы просто неспособны понять, что происходит! Вы даже не представляете, где находитесь!

Доктор Льюис говорил и пытался прицелиться. Макс видел его сквозь прозрачные мониторы. Он сообразил, что пластик не пропустит капсулы — по счастью, это не пули.

— Так расскажите мне, где я, — выкрикнул Громов.

Профессор качнул головой, глубоко вздохнул и сказал:

— Ты в технопарке Эден…

— Это понятно! — заорал Макс. — Что это за место?! И что вы тут делаете?!

— Ничего тебе не понятно! — рявкнул в ответ доктор. — Посмотри вокруг! Это похоже на технопарк Эден?! Во всяком случае тот, о котором ты думаешь?!

Громов уже успел заметить, что помещение больше похоже на старые здания, каких много в центре Токио. В углу с потолка текла вода, арматура внутри бетона ржавела, на стенах образовались огромные рыжие пятна. Провода оставлены снаружи. В Токио это делали для того, чтобы было проще менять гидроизоляцию. Крысы почему-то очень любят низкосортный силикон, из которого ее производят.

— И что же здесь происходит? — Макс сделал шаг в сторону главного компьютера.

Профессор киберорганики вздохнул, положил пистолет и уселся на корпус электрогенератора.

— Ты все равно не поймешь, — сказал он с непередаваемой тоской в голосе.

— А вы попытайтесь.

Тут Громов заметил на столе, возле монитора, с которого доктор Льюис снимал показания, смарт-карту с красной полоской. Обычно так отмечают высший уровень доступа. Медленно, осторожно сделал еще шаг в сторону стола.

Доктор Льюис заметил его маневр.

— Не думаю, что у вас получится ею воспользоваться, — с обычной усмешкой сказал профессор, кинув взгляд на карту. — Она не работает без идентификации по сетчатке глаза. Причем этот самый глаз обязательно должен быть там, где ему полагается, то есть в голове, и голова эта должна подавать очевидные признаки жизни и доброго здравия. Говорить то есть — в микрофончик и дышать — на датчик.

— Так что насчет разъяснений? — Громов кивнул в сторону нейронной капсулы и многозначительно постучал ключом по прозрачному экрану. — Возможно, я не смогу отсюда выйти, но сломать кое-что в моих силах. Это ведь росло не один год, правда? Идеальная монокристаллическая структура…

— Да бей на здоровье! — махнул рукой доктор Льюис, закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди. — Мне все равно. Как только ты ударишь по этой штуке, сюда прибудет охрана. Вряд ли тебе удастся с ними справиться, уж поверь. Хочешь ты или нет, но они вернут тебя в эту капсулу.

— Что же вы сразу их не вызвали? — Макс остановился.

Он внимательно пригляделся к профессору. Что-то в его лице было не так. Вроде бы доктор Льюис, но… ему лет пятьдесят!

Громов непроизвольно дотронулся до своей щеки, а потом до угла глаза, отмечая глубокие морщины на лице профессора киберорганики.

— Поздравляю, юноша, — грустно улыбнулся доктор Льюис, — вы, кажется, начинаете замечать, что окружающий мир несколько отличается от того, к чему вы привыкли? Это волшебство наоборот.

— Как это?

— Волшебство — это умение творить чудеса из ничего. А с вами произошло обратное — чудо обратилось в ничто. Должно быть, довольно досадно, — профессор скривил рот и посмотрел в пустую черную матрицу выключенного монитора. — Знаете, я и сам, когда вижу себя по утрам в зеркале, пугаюсь. Думаю, кто это? Потом понимаю, что я, и настроение испорчено на весь день.

Доктор Льюис встал и пошел к стене. Часть ее занимали старинные металлические жалюзи. Макс давным-давно таких не видел. Даже у Дэз в гараже окно было с автозатемнением. Внутри включается свет — стекло становится непроницаемо черным. Снаружи ничего не увидишь.

— Что ж… Взгляните, как выглядит технопарк Эден на самом деле, — сказал профессор и нажал на кнопку.

Жалюзи открылись.

Макс болезненно моргнул.

Тяжелый ключ упал на пол. Бесшумно. Громов не услышал его падения. Он стоял и смотрел.

Гигантский бетонный колодец. Возможно, до войны — пусковая шахта межконтинентальной ракеты. Вниз и вверх, насколько хватало глаз, вдоль стен высились стеллажи с нейрокапсулами. Их сигнальные огоньки были единственным источником света во всем этом огромном пространстве. Вернее — жуткого, мертвящего, похожего на туманность сияния.

— Впечатляет? — доктор Льюис сложил руки на груди. — Позвольте напомнить вам то, что вы и так знали все это время. Просто как-то не получалось связать. Постоянно выпадала одна картинка. Один отсутствующий пазл. Системная ошибка, которую вы, возможно, нащупали, но никак не могли определить. Вспоминайте элементарный курс бионики. Мозг человека. Второй год обучения. Я сам писал видеоряд для нейролингвы и помню его наизусть. Всего несколько фактов. Когда мозг человека наиболее активен? Когда он лучше всего воспринимает информацию и образует нервные связи? Когда он уже полностью сформирован, но еще пластичен, а значит, и максимально креативен? Назовите этот золотой период, вы ведь знаете.

— С двенадцати до двадцати пяти лет, — едва слышно, почти автоматически ответил Громов.

Он не мог отвести от окна немигающего взора.

«Все, что мы знаем о мозге» — одна из лучших загрузочных баз нейролингвы. Ее не просто запоминают, ее понимают. Доктор Льюис справедливо ею гордится.

— А сколько процентов мозга занято мыслительной деятельностью? — Профессор приподнял брови.

— Три, — Макс не слышал своего голоса, он не чувствовал своих рук. Просто знал, что ответил, и ответил правильно, как его учили в Накатоми. Учили по методике доктора Синклера.

— Чем же занимаются остальные извилины, пока эти несчастные три процента пашут на износ? — Доктор Льюис чуть подался вперед.

— Жизнеобеспечением, — Макс почувствовал, что сейчас упадет.

Голова закружилась. Он прислонился к прозрачным экранам.

— Именно! — воскликнул профессор, подняв вверх палец. — Они заняты решением текущих проблем. Они — как система управления жилой средой: их не замечают, пока все идет нормально. Девяносто семь процентов мозга работают день и ночь. Они следят, чтобы сердце билось как надо, чтобы печень очищала кровь, чтобы глаза воспринимали мир, чтобы волосы росли, чтобы железы вовремя и в нужном количестве вырабатывали гормоны, чтобы вы слышали и распознавали звуки, запахи, осязали и даже пользовались интуицией! Девяносто семь процентов мозга заняты круглосуточно, чтобы вы просто жили. Вам приходится спать треть своей жизни, чтобы хоть немного облегчить участь ваших серых клеток, не допустить их преждевременной гибели от непосильного труда…

Макс медленно повернул голову в сторону профессора.

— Не надо на меня так смотреть, — пожал плечами тот, — но согласитесь, идея в целом здравая и по-своему грандиозная. Разумеется, если бы не крайняя нужда, ее никогда бы не разрешили воплотить. Но сами посудите, ученик Громов, — что за мир вокруг нас? В нем нет ни воды, ни еды, ни ресурсов — ничего, что требуется для жизни двенадцати миллиардов человек! Приспособиться к такой среде, имея обезьяний мозг, который почти полностью занят исключительно вопросами пищеварения и размножения, невозможно! Было два варианта — тот, что вы видите перед своими глазами, и второй — более этичный, но довольно длительный. Конечно, рано или поздно эволюция сделала бы свое дело. Выжили бы только самые умные и сильные, их бы осталось мало, они бы дали еще более выносливое потомство и так далее, далее, далее. Примерно через миллион лет на планете осталось бы примерно сто тысяч чрезвычайно развитых существ, способных добыть воду из камня и сделать бифштекс из куска старого пластика. Остальных бы вычистил естественный отбор. Только фокус в том, Громов, что ни я, ни вы, ни уж тем более доктор Синклер не желали становиться его жертвами. Поэтому выбрали то, что сейчас перед вами. Каким бы ужасным это вам ни казалось.

Громов ничего не ответил. Он подошел к самому окну и раздвинул планки жалюзи руками, чтобы получше разглядеть то, что находилось за толстым армированным стеклом.

Доктор Льюис подошел чуть ближе.

— Все гениальное просто, — профессор тоже посмотрел наружу. — Яблоко упало Ньютону на голову. Всего лишь. Доктор Синклер связал воедино три простых факта. Мозг максимально активен с двенадцати до двадцати пяти лет — раз, для его мыслительной функции просто не хватает ресурса — два, для мозга реально то, что он воспринимает, — три. Значит, если взять человека вашего возраста и свести его жизненные функции к минимуму так, чтобы мозг об этом не догадался, — произойдет чудо. Взгляните! Перед вами самый совершенный коллективный разум во Вселенной. Лучшие умы планеты в самом расцвете своих сил день и ночь работают с максимальной отдачей. Они выдумывают саморастущий пластик, конструируют ДНК, изобретают самые невероятные машины вроде «Кибелы» и при этом уверены, что продолжают жить обычной жизнью. Больше того — все они по достижении двадцати пяти лет будут отпущены домой с самыми радостными воспоминаниями о годах учебы и работы в Эдене. Они никогда не узнают, не заподозрят и, что самое главное — не захотят знать правду! Больше того — они не состарятся, потому что находятся в анабиозе. Работает только их мозг. Тело спит, а значит, не болеет и стареет крайне медленно. Мы дарим всем вам по десять лет жизни!

Громов с такой силой сжал металлические планки жалюзи, что те помялись.

— Там… там мои друзья! — едва смог выговорить он. От гнева и сознания собственного бессилия темнело в глазах.

— Спокойно, — доктор Льюис поднял вверх ладонь, — если отбросить эмоции и подумать хорошенько, то мы ничего такого уж подлого не сделали. В обычной жизни, когда еще учились в Накатоми, сколько часов вы проводили в Сети? В том числе будучи подключенным к нейролингве? Можете посчитать? Думаю, нет, потому что очень много. Больше половины того времени, в течение которого бодрствовали, я уверен. Вы пользовались нейронными капсулами для магнитного сна, чтобы восстановиться. Вы не возражали против Сетевых арен. Вам нравилось превращаться в трехмерную графическую проекцию. Вам нравились сенсорные функции новейших арен. Вам нравилось реально ощущать себя солдатом, который носится с автоматом наперевес и крошит инопланетных тварей в мелкий фарш! Вам ведь все это нравилось! Так почему же вы шокированы?! Ваши Сетевые игры — это по сути то же самое, что вы видите сейчас! Но от них не было никакой пользы ни вам, ни человечеству… А от этого, — профессор ткнул пальцем в стекло, — есть!

— Кому?! — заорал Макс. — На их изобретениях стоит клеймо Эдена! Вот почему вы доставляете нас сюда во сне! Чтобы без всяких проблем запихнуть в нейронные капсулы и заставить думать! А потом получить патент и продать правительству, корпорациям, кто больше заплатит!

Громов схватился за голову. Картинка сложилась. Пазлы встали на место. Теперь все стало ясно.

— Вот почему никто не знает, где находится Эден! И все эти сказки о Джокере, лотеках, безопасности — просто… просто дерьмо!

— Ну, в общем-то, конечно, да, — миролюбиво согласился доктор Льюис. — Но не все. Джокер на самом деле враг Эдена номер один, — сказал профессор, — и того, что вы знали раньше, и того, что видите сейчас. Ему известна правда. Она была ему известна еще до Дженни Синклер. Никто не знает, каким образом, но…

— Сколько я уже здесь нахожусь? — перебил его Громов.

Профессор вздохнул:

— Почти два года. Но ваш случай необычный. Ваши друзья уже давным-давно перешли на второй год обучения и благополучно учатся дальше. Вы же в силу… м-м… некоторых обстоятельств оказались заложником своих собственных воспоминаний…

— Почему я помню только несколько недель? — Макс медленно ходил взад-вперед, держась руками за пылающую голову. В ней будто свинец разливался.

— Это очень долго объяснять.

Доктор Льюис нахмурился, сложил руки за спиной и отвернулся к окну.

— Все из-за вируса, да? — Громов посмотрел на него. — Что-то произошло за первые несколько недель, поэтому вы два года крутите их в моей голове раз за разом, как видеозапись, так?!

— Не два. Около года назад…

Профессор не успел договорить. Тяжелый наладочный ключ с размаху опустился на его шею.

Макс тяжело дышал и некоторое время тупо смотрел на потерявшего сознание доктора Льюиса. Потом бросил ключ и схватил катушку гидроизоляционной пленки, что лежала на стеллаже рядом.

Мыслей не было никаких. Только цель — выйти отсюда. Выбраться наружу. Бежать!

Быстро заклеив профессору рот, Макс вырвал из капсулы связку оптоволокна и связал руки и ноги доктора Льюиса. Осмотрелся. Карточка! Подбежал к двери и остановился. Камеры!

Подняв голову, Громов осмотрел стены и потолок. Это было невероятно, но ни одного черного глаза на него не таращилось. Ни одного!

Дверь была совсем старой. Похожа на ту, что он видел в лаборатории со старым наноскопом. Железная, рядом сенсорный экран с анализатором.

— Черт…

Громов вспомнил, что профессор говорил насчет сканирования сетчатки.

Макс бросился обратно в лабораторию, сел за компьютер профессора — громоздкую тяжелую машину в корпусе из старого, потемневшего и исцарапанного пластика.

— Что за динозавр такой? — пробормотал Макс, выходя в главное меню.

На мониторе появлялись командные строки, никаких кнопок и подсказок — абсолютно допотопный интерфейс! Никакой оболочки. Машина просто отображала нужные операции. Язык хакеров. Только суть.

— Хорошо, что я провел много времени, влезая в машинные мозги напрямую…

Тут Громову пришла в голову странная мысль. Медальон!

— Где же твой каталог? — едва слышно проговорил Макс, набирая команду поиска.

Отыскав каталог, Громов быстро обнаружил, где находится программа обмена сообщениями.

Появились строки: «Введите имя и номер вызываемого пользователя».

Громов набрал в первой «Электра», а в другой «7865» — номер с медальона, что остался у него на руке во время Кубка Эдена.

Курсор замигал, показывая, что можно писать сообщение.

Макс быстро набрал: «Это Громов. Мне нужна помощь».

Несколько секунд, пока надпись висела на экране, показались вечностью. Из угла донесся тихий стон. Громов вздрогнул, как от выстрела. Доктор Льюис начал приходить в себя. Он пытался пошевелиться.

Макс повернулся к экрану. На нем уже возник ответ:

«С добрым утром, Громов. Помощь уже здесь».

В этот момент в стене раздался тихий скрежет. Макс резко обернулся и увидел, как ржавый бетон… просто плавится! Даже не плавится, а растворяется, как таблетка шипучего аспирина в стакане воды.

Профессор забил ногами по полу и замычал.

Громов не отрываясь смотрел на стену. Изнутри вырвалась струя белого дыма. Бетон перестал расползаться. В нем осталась довольно большая брешь. Оттуда в лабораторию прыгнула девушка с рыжим хвостом.

— Дженни?

Громов не мог поверить своим глазам.

Та поднесла палец к губам. Тут Макс заметил, что она не такая уж молодая. На вид лет тридцать — тридцать пять.

— Быстро и тихо, — сказала она, протягивая Громову руку. — Вирус у тебя?

— Что? — не понял Макс.

— Ты принес склянку с вирусом в медблок, когда пошел на магнитный сон? — лицо Дженни стало тревожным.

Громов инстинктивно сделал шаг назад.

— Нет, я не пошел в медблок. На меня напали охранники. Они применили электрошок, и я очнулся здесь. Вируса у меня нет.

Дженни с досадой мотнула головой:

— Черт! Ладно… Это сейчас не важно. Потом что-нибудь придумаем. Идем! Ну же!

Что-то в интонации ее голоса и выражении лица заставило Громова поверить в дружественность намерений настоящей Дженни Синклер. Макс метнулся к ней, влез на стол, заваленный пробирками, а с него в дыру. Как только он схватился рукой за край отверстия, его запястье тут же кто-то сжал и втянул Громова наверх.

Макс поднял глаза.

Перед ним стоял мужчина в черной форме правительственною пехотинца, только без нашивок и опознавательных знаков. В незнакомце было никак не меньше двух метров роста. Без видимых усилий одной рукой он держал тяжелый противотанковый скорострельный пулемет. Лямки ящика-рюкзака для патронов с силой врезались в мощные плечи.

Легкость и мощь движений незнакомца вводили в заблуждение. Казалось, перед Громовым совсем молодой человек, причем профессиональный спортсмен или солдат. Однако, присмотревшись к его лицу, Макс заметил, что оно покрыто глубокими морщинами, Вязаная черная шапочка скрывала волосы, но брови и жесткая щетина были с проседью. Пронзительно серые, стального цвета глаза хищно поблескивали в темноте.

— Наш гений не успел взять вирус, прежде чем попал в медблок, — коротко и с сожалением сообщила ему Дженни. — На него напала охрана. Они применили электрошокеры. Потом, чтобы привести в чувство, запустили программу магнитного сна. Спусковой крючок сработал. Так что Громов, как мы и планировали, вылетел из Сети Эдена, но без склянки.

Незнакомец потер подбородок, проворчал:

— Ох уж мне этот закон квантовых случайностей… И зачем только Аткинс его открыл!

— Что с этим? — Дженни показала на доктора Льюиса стволом автоматической винтовки.

— Не трогай его, — приказал мужчина.

Громову показалось, что незнакомец и профессор обменялись долгим непонятным взглядом.

— Но… — Дженни попыталась возражать. — Уводи Громова, я пойду за Дэз, — последовал краткий приказ.

— Ты что, собираешься идти туда в одиночку?! — Дженни перегородила незнакомцу путь. — Там охрана! Ты даже подойти не сможешь, не то что отключить ее капсулу! Стой! Не сегодня…

Мужчина нежно поцеловал ее в щеку, подпрыгнул и исчез в вентиляционном тоннеле.

— Я справлюсь, не волнуйся, — донеслось оттуда.

Макс бросился следом, задрал голову, но не увидел ничего, кроме темноты.

— Старый упрямый осел! — выругалась Дженни. — Ладно… Идем, быстро! Не отставай!

Она дернула Громова за руку и побежала.

Макс едва успевал за ней.

— Это Джокер? Отец Дэз? — спросил он, задыхаясь от быстрого бега.

— Нет, это Санта-Клаус! — огрызнулась Дженни. — Не разговаривай, экономь силы, — последовало краткое указание.

Они неслись по узкому бетонному коридору. Громов не мог понять, что это за место. Похоже на электрический тоннель. Специальный канал для прокладки проводов, чтобы к ним всегда был доступ. Похоже, Дженни знала его в совершенстве. Она не задумываясь сворачивала, перепрыгивала через небольшие вентиляционные шахты, взбиралась по узким металлическим лесенкам.

Макс едва успевал за Дженни. Теперь он точно знал, у кого Дэз научилась так быстро бегать. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот вылетит изо рта. Пот лился градом, уши заложило, перед глазами стало совсем зелено от мелькающих звездочек.

На одной из лестниц Дженни на бегу обернулась, чуть нахмурилась:

— Совсем плохо, да?

Громов едва нашел силы, чтобы кивнуть.

— Совсем чуть-чуть осталось, — постаралась ободрить его «Электра».

Они влезли на очередной уровень.

Макс упал на пол и подняться уже не мог. Только чувствовал как пальцы Дженни щупают пульс на его шее.

— Это я, — сказала она в «ухо», — у нас проблемы. Громов молодец, но у него шок. Он не может больше идти. Его нервная система длительное время была перегружена плюс мышцы потеряли силу от долгой неподвижности. Мне придется нести его.

Громов почти терял сознание.

— Вставай, ну же! — Дженни взяла его руку и перекинула через свои плечи. Рывком подняла и потащила.

Громов попытался помочь, хоть немного идти сам, но не смог. Ноги свело судорогой. Напряженные стопы чуть подрагивали и не слушались.

— Куда мы… мы… идем? — едва слышно пробормотал он.

— Наверх, — коротко ответила Дженни.

Макс услышал щелчок, понял, что его к чему-то пристегивают.

В следующую секунду его тело взмыло вертикально вверх, да так быстро, что дух захватило.

Какие-то люди тянули его за плечи. Было темно, но все же слабый свет шел сверху. Упоительный воздух.

Макса положили на спину, потом снова подняли. Он понял, что лежит на носилках.

«Как красиво!» — подумал он, увидев над собой яркий, усыпанный огромными звездами черный купол неба.

— Дженни, куда ты? — раздался сверху тревожный мужской голос.

— Тащите Громова в медблок немедленно! Я иду за Джокером!

— Дженни! Дженни, стой! — выкрикнул тот же голос, потом с отчаянием в голосе сказал: — Они же оба погибнут!

— Неси мальчика, — строго ответила ему какая-то женщина.

Макс уже не понимал, видит он все это во сне или наяву. Небо показалось таким близким, что до него захотелось дотронуться рукой. Чьи-то пальцы снова ткнулись в его шею.

— Пульс падает, быстрее, он умирает!..

Воспоминания Хьюго Хрейдмара

Голоса стремительно уносились вдаль, словно Макс улетал от них на бесшумном шатле. Ощущение пустоты и невесомости захватывало его. Казалось, что он падает или летит куда-то…

— Разряд!

Макса подбросило вверх. Он судорожно вздохнул, широко открыл глаза и тут же зажмурился. В них бил яркий белый свет.

— Адреналин! Еще! Быстро! Он вернулся!

Громов чуть-чуть, осторожно приоткрыл один глаз.

Он лежал на кушетке под старой медицинской лампой. Вокруг теснились какие-то люди.

Кто-то взял его за руку.

— Прости, Макс, я должна была предупредить тебя, — раздался знакомый голос. — Но я даже предположить не могла, чем это для тебя закончится! Я думала, ты никогда не узнаешь правды.

— Дэз? — Громов поднял руку и прикрыл ею глаза.

— Как хорошо, что ты жив!

Кемпински обняла его за шею.

— Что закончится? О чем ты, Дэз? — Громов взял ее за плечи и чуть отстранил.

Тут лампа погасла. Макс обернулся. К ним подошел Джокер. Его правая рука была туго перевязана и примотана к телу, на голове окровавленная повязка, по всему лицу пластыри. Он с трудом шел, хромая на правую ногу и опираясь на палку.

— Увы, молодой человек, — сказал он, — я бы тоже хотел поздравить вас с окончанием этого кошмара под названием Эден, но, к сожалению, не могу. Вам придется туда вернуться. По-другому никак. Вирус остался у Синклера. Рано или поздно он его найдет. Он перетряхнет всю свою Сеть полигон за полигоном — и найдет. Хьюго Хрейдмар пытался передать формулу нам, он не думал, что все будет так сложно. И уж тем более не хотел причинить вам, Громов, вред. Простите, что втянули вас. Но у нас не было выбора.

— Какого выбора? О чем вы?

Громов сел.

Джокер зубами вынул из пачки сигарет, лежавшей в кармане его куртки, штуку. Здоровой рукой достал зажигалку. Прикурил и выпустил колечко дыма.

— Я боюсь, это очень долгая история. Пойдем ужинать, раз пришел в себя. Нечего тебе дальше в этой терапии валяться. Медицина — враг эволюции.

* * *

Макс сидел за длинным дощатым столом, которому было лет триста, никак не меньше, и внимательно рассматривал окружающих. За истекшие два часа он узнал так много невероятного, что чувства притупились, удивление пропало.

В глиняные плошки разложили обычное лотекское рагу из мяса с овощами. Глядя на густой пар, поднимающийся от миски, Макс даже встряхнулся. Ему вдруг показалось, что сон начался гораздо раньше, а сейчас он проснулся дома.

— Моя мама готовила такое, — сказал он.

Дэз, сидевшая рядом, кивнула.

Чуть поодаль Джокер, Дженни и еще несколько человек быстро, молча ели. Они передавали друг другу большой круглый хлеб, по очереди отламывая от него большие куски.

Среди остальных пяти Макс узнал только мужчину, что тащил его на носилках. Дэз кивнула в его сторону:

— Это Роро, он из лотеков, но учился в Байокскай. Работал в одной из индонезийских корпораций. Потом попался как хакер, получил заочно срок, сбежал из хайтек-пространства навсегда.

— Обычно я штурман, — улыбнулся Роро, — говорю всяким тупицам с автоматами, куда им бежать, как далеко прыгать и какой провод резать.

Кемпински показала ложкой в сторону маленькой женщины с рыжими кудряшками, бледным веснушчатым лицом и пронзительно голубыми глазами:

— Это Тереза, наш механик.

— Могу починить хоть танк, хоть самолет, хоть космический шатл, только откопайте, — отрекомендовалась Тереза.

— Как это? — Громов отпил из глиняной кружки горячего чаю.

— А ты думал, нам корпорация «Калашников» оружие продает? — рассмеялся Джокер.

— Они-то, может, и рады бы были, но правительство против, — усмехнулась Дженни.

— Мы ищем и выкапываем оружие времен Нефтяной войны, — скромно пояснила Дэз.

— Выкапываем, если повезет, — рассмеялся черный вертлявый паренек лет семнадцати, — а так в основном из болот тянем или со дна морского. В Проклятом каньоне много оружия достали. Там грязевые потоки сошли прямо на танковую колонну. Никогда не забуду. Два дня в костюме от радиации! Не снимая! В грязи с головой!

— Перестань хвастаться, Корус, — перебила его девушка в оранжевом комбинезоне с черными полосками. Лицо у нее было строгое и, можно даже сказать, злое. Черные глаза, черные волосы, скрученные в пучок на затылке.

— Я жалуюсь! — возмутился тот и показал: — Это Константа, наш водитель. Водит все, что ездит, летает и плавает.

— Констанция, меня зовут Констанция, — строго сказала девушка, повернувшись к Корусу.

Громов посмотрел на огромного мужчину, сидевшего дальше всех от него. Он молча и быстро ел из плошки втрое большей, чем у всех остальных.

— Он весит двести двадцать килограммов, и рост у него два с половиной метра, — шепотом пояснила Дэз. — Он солдат. Глухонемой. Мы не знаем, как его настоящее имя. Только Сетевое — Бульдозер. Он папин телохранитель.

— Почему же его не было вместе с твоим отцом в бункере? — удивился Макс.

— Потому что отец никому не сказал, куда идет, — не то с укором, не то с гордостью ответила Дэз.

— Если бы сказал, в меня бы долго палили снотворным из санитарного ружья, а потом связали цепями и никуда не пустили, — с едва заметной улыбкой вмешался Джокер.

Тут Дженни неожиданно резко встала из-за стола.

— Тебя могли убить, — отрывисто сказала она.

— Джен, я пошел за дочерью, — попытался оправдаться Джокер, подмигнув Дэз.

Та насупилась и сосредоточенно ковырялась в тарелке.

— С ней бы ничего не произошло, у нас был план, как вывести ее из Эдена, — твердо возразила Дженни.

Лицо Кемпински стало злым. Джокер явно ощущал себя неловко, оказавшись между двух огней.

— У нас нет времени обсуждать это, — сказал он и тоже встал. — Интерпол может обнаружить нас в любой момент. А нам надо получить этот чертов вирус. — Джокер сделал паузу. Плечи Дженни едва заметно дрогнули. — Я должен подготовить Громова.

Он позвал Макса и Дэз:

— Идемте, я…

У него на поясе что-то запищало. Сработал датчик на стене.

— Тревога, — буднично и спокойно сказала Констанция, вскакивая и на ходу допивая чай. — Я к перископу. Посмотрю, в чем дело. Может, опять какой-нибудь бомж забрел.

Макс вопросительно посмотрел на Дэз. Та пожала плечами.

Они проследовали за Джокером в длинный бетонный коридор, по стенам которого тянулись толстые кабели, подвешенные друг над другом на крюках.

— Что это за место? — спросил Громов, рассматривая старые выщербленные стены, по которым текли струйки воды.

— Старый правительственный бункер Польши. Была такая лотекская страна до войны. Тут целый дом под землей, а наверху руины какого-то города. Не спрашивай, как мы обнаружили вход. Перед тобой те еще кроты, — несколько хвастливо заявила Дэз.

Макс кивнул. Ему стало неловко. Дэз все время обо всем знала и ничего не сказала! Выболтала, что она дочка Джокера, но ведь, если подумать, это вполне могло быть неправдой. Каждый сирота, оказавшись в Бро, начинает мечтать, чтобы его отцом был сам Джокер — враг хайтек-цивилизации № 1!

Отец Дэз привел их в небольшую комнату, которая по сути представляла собой одну сплошную «точку доступа». Один суперкомпьютер в виде груды железа, занимающей все ржавые стеллажи вдоль стен, и огромный стол в центре. Все это соединено разноцветными проводами. Пожалуй, только хозяин смог бы относительно быстро разобраться, что здесь что.

Джокер заметил что-то на мониторе.

— Минуту подождите, — сказал он, садясь в облезлое старое кресло.

Громов кивнул и снова стал разглядывать помещение.

— Где-то я такое уже видел, — Макс подмигнул Дэз.

— Очень удобно, — с нарочитой серьезностью ответила та, — если приходится быстро сматываться, выдергиваем только то, что важно, остальное бросаем. Ничего раскручивать не надо. И дешево. Всежелезо со свалок.

— Я думал, все свалки, где есть железо, принадлежат корпорациям. — Макс тронул древний охлаждающий блок, который исправно дул на два скрепленных вместе изолентой жестких диска.

— Только те, о которых им известно, — подал голос Джокер, быстро вводя командные строки со старой раздолбанной клавиатуры, и добавил задумчиво, чуть нахмурившись из-за настырной строки «доступ запрещен», которая вылезала снова и снова, несмотря на все усилия знаменитого хакера: — А известно им далеко не про все… Черт! Да что ж за код такой хитрый?

Тут Громов пригляделся к строчкам, бегущим по монитору Джокера. Что-то в них показалось ему знакомым… Он подошел чуть ближе.

— Это же!.. — только и успел воскликнуть.

— Стой, не говори мне, — сердито перебил его тот, — я должен сам догадаться. Я уже почти понял… Это динамичный код, случайный числовой выбор, программа, что его осуществляет, вложена в другую, поэтому сразу ее не найти… Не отвечай! Я не нуждаюсь в подсказке.

Громов прикусил губу, чтобы сдержать улыбку.

Джокер быстро, с почти спортивным азартом стучал по стертым клавишам, пытаясь войти в личный ноут Макса, который остался подключенным к Сети Эдена.

Прошла минута.

В воздухе повисло напряжение. Отец Дэз нахмурился.

— Ладно… Черт, я уже и забыл, как это делается, — проворчал он, вытаскивая из ящика для дисков, стоявшего рядом, один в прозрачной коробке. — Давненько мне не приходилось пользоваться библией шифровальщика.

Максу стоило больших усилий не выдать своего внутреннего торжества. Сам Джокер не может обойти его систему защиты! Невероятно!

Прошло еще три минуты. Тут в комнатенку влетела Констанция:

— Все в порядке! Как обычно, крысы. Погрызли изоляцию на одном из кабелей. Послала Коруса чинить…

— Я занят! — рявкнул через плечо Джокер.

— Извини… — обескураженно пробормотала Констанция и поспешно удалилась.

Дэз недовольно сморщилась.

— Почему обязательно надо кричать? — проворчала она. — Почему нельзя сказать то же самое, но по-человечески?

— Извини, я стал нервным, — отрывисто сквозь зубы проворчал Джокер.

— Ты всегда это говоришь, — закатила глаза к потолку Кемпински. — Потому что, насколько я помню, нервным ты был всегда.

— А ты думала, легко быть врагом цивилизации № 1? — попытался отшутиться отец, но в его голосе отчетливо прозвучали нотки раздражения.

Дэз надула губы. Макс подумал, что сейчас она вдруг стала похожа на капризного ребенка, раньше он такого выражения у нее никогда не видел.

Джокер краем глаза беспокойно посмотрел на дочь и, похоже, окончательно разозлился.

Громов почувствовал, что он обязан как-то разрядить обстановку.

— Код не символьный, — подсказал он Джокеру, — а графический, как ключ, понимаете? Я не знаю, почему графические коды не прижились, ведь это гораздо эффективнее, да и технически не так уж сложно. Замок…

— Черт! — отец Дэз с досадой грохнул ладонями по столу. — Я же просил ничего не говорить! Я просил не говорить, какой код!

— Папа! — тут же сорвалась Дэз. — Он не сказал ничего такого, чтобы ты мог на него кричать!

Джокер закрыл глаза руками и глубоко вздохнул. Чуть помолчал.

— Ладно, — сказал он устало. — Извини, Макс. Открой свои архивы. Действительно, это какое-то ребячество.

Он встал. Тусклая лампа на потолке на мгновение осветила его лицо. Тут Громов заметил, что жесткая щетина, копоть и запекшаяся кровь до сих пор отвлекали внимание от нездоровой бледности Джокера. Он выглядел очень усталым. Лицо осунулось. Вокруг глаз черные круги. Глубокие морщины шли от крыльев носа к подбородку.

— Садись, — Джокер отступил в тень, показывая на свое кресло.

— Что вы хотите найти? — спросил Макс.

— Все данные о вирусе.

Громов кивнул.

Он вышел в Сеть и быстро набрал необходимые составные ключа. Всего четыре известные картинки — логотипы корпораций, которые есть на многих сайтах и баннерах почти всех поисковых систем. Потом добавил к ним еще одну — вроде детского рисунка.

«Привет, хозяин» — появилась на экране зеленая надпись.

— Как ты до этого додумался?! — восхищенно воскликнул Джокер.

Громов довольно улыбнулся:

— Мой отец часто говорил, что, если хочешь что-нибудь надежно спрятать, положи это на видном месте. Никому и в голову не придет, что составные части кода знают и видят все каждый день. Не говоря уж об этом, — Громов кивнул на справочник шифровальщика, — вряд ли его составители смогут собрать все картинки, какие есть в Сети, чтобы тасовать их для комбинаций. Цифр-то всего десять, букв в разных алфавитах гораздо больше, но тоже ограниченное количество. Поэтому любой код, составленный из них, рано или поздно можно взломать. А картинок может быть сколько угодно.

Отец Дэз хлопнул в ладоши, улыбка осветила его мрачное лицо:

— Браво! Я бы снял перед вами шляпу, если бы она у меня была.

— Я скопирую все файлы, что связаны с Образцом, на ваш диск, — Громов отвернулся. Ему не хотелось, чтобы кто-то заметил, как он краснеет от удовольствия.

* * *

Макс запустил копирование.

— Расскажи мне все, что знаешь о вирусе, все детали, все, что помнишь, — попросил Джокер.

Громов задумчиво посмотрел в потолок, собираясь с мыслями и начал рассказывать. Обо всем начиная с того дня, как Образец взбесился в его токийской квартире, и до момента своего пробуждения в лаборатории доктора Льюиса.

Джокер не перебивал Макса, только слушал и кивал. Время от времени он делал какие-то пометки в цифровом блокноте.

Когда Громов закончил, Джокер проговорил:

— Теперь я расскажу, что известно мне. Хьюго Хрейдмар информировал нас о вирусе и его свойствах. Он был готов передать нам структуру ДНК. Но мы долго не могли придумать, как сделать это так, чтобы не раскрыть Хьюго…

— Он в Эдене?! — удивленно воскликнул Макс.

— Да, и больше не расспрашивай о нем, — остановил его Джокер. — Мы решили воспользоваться архивами Эдена для передачи данных.

— Влезть в архив проще, чем в основную базу данных нейролингвы, — пояснила Дэз.

— Но архивы время от времени сканируют, — продолжил ее отец, — поэтому нам был нужен файл, в котором уже есть упоминание о вирусе, чтобы программа безопасности не обнаружила вмешательства раньше времени.

— Как это? — Громов сдвинул брови.

— Ну представь, что у тебя есть ящик стола, куда убираешь записанные диски. И вот однажды, заглядывая туда в поисках нужного, находишь желтого резинового утенка для ванной. У тебя бы наверняка возникли вопросы, кто, когда и зачем его туда засунул, правда?

— А, ясно, — кивнул Макс.

— От Дэз я знал, что упоминание о вирусе абсолютно точно есть в твоем архиве…

— Так вот как я во все это влип! — усмехнулся Макс.

— На самом деле ты влип гораздо раньше, — заверил его Джокер. — С того момента, когда написал программу для своего робота. Открою секрет: мы и так собирались забрать тебя из Эдена, но чуть позже и по-другому. Ладно, не об этом сейчас речь.

Дэз ерзала на месте, ей тоже не терпелось:

— Хьюго должен был положить файл в твой архив, а папа во время очередной хакерской атаки незаметно скачал бы его. Но случилось то, чего никто не ожидал. Ты расшифровал вирус своего робота, Образца, тот, что попал к тебе из Сети, и передал его Синклеру…

— Я?! — вытаращился Громов. — Но я ничего такого не помню!

— Естественно, — пожал плечами Джокер, — я же попал тебе в голову из пушки квантового генератора.

Макс вскочил.

— Вы?! Так это был не сон?!

— Тихо-тихо, — попытался успокоить его Джокер. — Нам пришлось! Видишь ли, Макс, ты очень умный парень. Я бы сказал, гениальный. Но, к сожалению, попав в Эден, ты встал на сторону Синклера.

— Я?! — Громов вопросительно посмотрел на Дэз.

Та кивнула головой.

— Ты помнишь, как я приходила к тебе, когда ты лежал в терапии? — спросила она. — Я показывала тебе запись. Хочешь еще раз посмотреть?

— Нет… — Громов слегка покачнулся и был вынужден схватиться за стеллаж, чтобы не упасть. — Не надо. Я ее помню… Но как это могло случиться?

Вошла Дженни Синклер.

— С теми, кому дано больше, чем другим, такое довольно часто случается, — сказала она. — Извините, я услышала часть вашего разговора, когда только подходила к двери. Мы предприняли вылазку. Нашли твою капсулу, отключили тебя от Сети Эдена и принесли в лабораторию, где стоял квантовый генератор…

— Подождите, — Макс нахмурился, вцепился в волосы, — как вы могли перенести меня, если вся среда Эдена виртуальная?!

— Ну очнулся-то ты в лаборатории, так? — сказал Джокер. — Увидел доктора Льюиса, оборудование, вид которого показался знакомым, так?

Дженни тем временем развернула один из мониторов к столу и молча запустила видео. Это была запись с камер слежения Эдена. Она прокручивалась ускоренно.

Макс смотрел и не мог поверить. Будто про него сняли фильм! Его несуществующая жизнь, которой он не помнил.

Вот он просыпается утром, подключается к нейролингве, что-то объясняет проектной группе «Моцарт», стоит рядом с доктором Синклером, сидит у монитора вместе с Борисовым…

— Ты был лучшим, Макс, тебя взяли на работу, хоть ты еще не закончил Эден, — грустно сказала Дэз. — Смотри, видишь? Синклер подарил тебе турбокар последней модели. Тебя стали называть принцем Эдена. Ты проводил с ним много времени. Он даже как-то сказал, что нашел в тебе сына.

— Вместо своей никудышной дочери, — скривила рот Дженни. — Мы напали на бункер. Вирус не должен был попасть к моему отцу!

— Как вы проникали в эденскую Сеть? — спросил Громов. — И вообще в сам бункер?

— У цифровика Синклера теперь не хватает фантазии, чтобы создать собственную систему управления Эденом! Поэтому он добавлял в старую всякие разные модули, — объяснила Джен. — Понимаешь? Надстраивал наглухо закрытые этажи на старое здание, где нам знакомы все входы и выходы. Мы могли минут по пять находиться в главной базе незамеченными. Сейчас только трудности появились. Ваша Сонг придумала автономные модули безопасности — они от Дженни не зависят, сами по себе работают. «Гончие» называются. Прилипчивые, собаки… Один раз тебя обнаружила — по электронным следам будет идти, пока не сдохнет. Пришлось их на сервер упредилки завести и спалить его к чертям. Физически. Я думала, умру, пока искала способ все напряжение, какое в здании есть, в одну комнату перекинуть. Еще чуть-чуть, и меня бы засекли.

Громов ничего не понял и перевел вопросительный взгляд на Дэз. Та пояснила:

— Первую интеллектуальную систему управления жилой средой создал настоящий доктор Синклер, когда еще был жив…

— Подождите, — Макс чуть не выронил ложку. — Что значит: «когда еще был жив»?

— А… — Дженни улыбнулась и приложила ладонь ко лбу. — Я думала, ты уже в курсе. Просто здесь все знают эту историю. Думала, тебе кто-нибудь уже рассказал.

Дэз встрепенулась:

— Доктор Синклер работал над созданием полноценных цифровых копий сознания. Проект «Свобода» — слышал о таком?

— Нет, — неуверенно ответил Макс.

— А он был, — уверенно заявила Кемпински. — Твое сознание — это последовательность электрических импульсов. Чтобы осознанно перемещаться, совсем не обязательно двигать куда-то тело. Теоретически ты можешь передать свое «я» даже посредством радиосигнала. Представляешь? Невероятно, правда? Только тело в этот момент должно находиться в анабиозе, так как сознание перестает контролировать его жизнедеятельность. Проблем было много — как выходить, как возвращаться, как существовать внутри Сети.

— Мой отец пытался найти решение, — подхватила Дженни. — Я не знаю деталей, мне было лет тринадцать, и меня не слишком увлекали его опыты. Но в общих чертах вот что произошло: Хьюго Хрейдмар, который только пришел работать в лабораторию, однажды ночью уничтожил все материалы проекта «Свобода» и скрылся. А через некоторое время я стала замечать странные перемены в моем отце. Он… он стал другим и…

Она замолчала. Было видно, что даже спустя много лет ей трудно вспоминать случившееся.

— По просьбе Джен я покопался в архиве спутника, что висит над Эденом, и нашел только последовательность операций, — продолжил вместо нее Джокер. — Выходит, что доктор Си решил попробовать свой метод, лег в барокамеру и запустил программу. Его цифровой двойник отделился и около минуты существовал автономно. И как раз в этот момент Хьюго начал стирать базы «Свободы». Двойник успел вернуться в тело, и доктор Си вышел из анабиоза, но совсем не таким, каким был до этого. Что произошло за эту минуту, никто не знает. Боюсь, даже сам Хьюго не сможет дать на это ответ.

Громов закрыл глаза и мотнул головой.

— Подождите, выходит… доктор Синклер — это цифровая копия самого себя?

— Не совсем, — Джокер посмотрел в потолок и скрестил руки на груди. — Он что-то вроде программы. Он знает и умеет все то, что умел доктор Си на тот момент, когда ложился в барокамеру, — и ни граммом больше. Это как если бы ты больше не смог расти. Навсегда остался четырнадцатилетним, понимаешь?

— Он бы мог подключиться к нейролингве, — неуверенно предположил Громов.

— К ней можно подключиться, только если у тебя есть нервная система, — фыркнул Джокер.

— Вирус Хрейдмара мог бы ему помочь, — коротко резюмировала Дженни.

— В чем? — не понял Громов.

Дэз закатила глаза и вздохнула, будто речь шла о чем-то настолько элементарном, что не понимать этого может только полный кретин.

— Какая у тебя была мечта два года назад? — спросила она. — Поступить в Эден. Так?

Макс кивнул.

— Так представь, что твое сознание в тот момент бы заморозили, и все остальное тоже. Ты бы вечно желал поступить в Эден, но не мог двинуться с места. Вот и с Цифровиком-Синклером случилось то же самое.

— Он по-прежнему ищет способ выхода в общую Сеть, но Хьюго запер его в Эдене, — сказал Джокер. — Я не знаю как, но Хрейдмар изменил тактовую частоту излучения таким образом, что существовать вне эденской Сети Цифровик не может.

— А придумать ничего нового Синклер не в состоянии, понимаешь? — вытаращилась на Громова Дэз.

— То есть… — Максу показалось, что у него мозги сейчас начнут лопаться. — То есть он хочет снова стать человеком?

— Нет же! — раздраженно воскликнула Дэз. — Он хочет остаться Цифровиком, но иметь человеческое сознание. Ему нужны фантазия и интуиция! Теперь ясно? Ты, надеюсь, знаешь, в чем единственное превосходство человеческого мозга над искусственным интеллектом?

— Аткинс считал, что в способности создавать новое.

— То есть фантазия — единственное, что дает человеку превосходство над машиной, — вмешалась в разговор Тереза. — А ее-то как раз у доктора Си теперь и нет. Он верит, будто вирус Хьюго способен ему ее вернуть.

— Ясно… — неуверенно кивнул Громов. — А… а зачем?

Он тут же покраснел, осознавая нелепость собственного вопроса. Однако никто почему-то смеяться не стал.

— Если доктор Синклер придумает, как ему проникнуть в общую Сеть, — серьезно сказал Джокер, — то получит доступ абсолютно ко всем системам управления. В том числе оборонным. Сможет распоряжаться военными кораблями, подводными лодками, ракетами — всей оборонной системой хайтек-цивилизации. Понимаешь? Начнется бунт машин, Макс. Но возглавит его человек.

— Сеть Эдена изолирована от внешней общей Сети, — добавила Дженни, — мой отец создал ее как эксперимент. Цифровик до сих пор не раскрыт именно потому, что информационная изолированность Эдена дает ему безопасность. Но она же и не дает ему осуществить свою мечту. Он рвется на свободу и будет искать вирус Хрейдмара, пока не найдет. Даже если для этого придется перебрать весь архив Эдена по битам.

— Чем он, собственно, и занят в настоящий момент, — подвел итог Джокер. — Тебя у него нет, но запись твоих воспоминаний имеется. Так что нам придется вернуться в Эден.

— Запись моих воспоминаний? — Макс потер лоб. — Как такое возможно?

— О, Дэйдра МакМэрфи может еще не такое сделать возможным, — тоскливо заметила Дженни. — Ты слышал о ее технологии обратной загрузки? Обычно информация грузится из нейролингвы в твою память. Так вот Дэйдра додумалась, как осуществить обратный процесс. Твои воспоминания перекачиваются в нейролингву. Потом она пошла еще дальше. Слышал о процессе Дэйдры^[92]?

— О фальшивой памяти? Да, слышал, — кивнул Громов.

— Комиссия по этике наложила запрет на эти исследования, но в Эдене, как ты убедился, действует только один закон — приказ Цифровика. — Джокер закашлялся. — Формально программа закрыта, но кто же может это проверить?

— То, что она закрыта, не помешало Дэйдре прокручивать твои воспоминания день за днем, раз за разом, — Дженни сочувственно посмотрела на Громова.

— Постепенно они поняли, что интересующая их информация где-то в самом начале. Поэтому ты помнишь только первые недели прибытия в Эден. Мы мешали ей как могли. К счастью, их модуль безопасности не обнаружил нашего присутствия.

— Но я помню, как был в лаборатории! — воскликнул Макс. — Я помню, как работал с наноскопом и исследовал вирус!

Дженни и Джокер переглянулись.

— Расскажи, что ты видел, — отец Дэз нахмурился.

— Я уже рассказывал, — ответил Громов. — Тогда в лаборатории…

— Нет, вспомни подробно. В деталях. Нарисуй картинку того, что было у тебя перед глазами.

— Ну… я удивился, какое там все старое, — начал Макс, — я долго не мог найти лифт, потом он оказался за моей спиной. Я спустился куда-то глубоко вниз. Это было похоже на один из уровней «Вторжения». Там была такая же ржавая дверь и наноскоп очень старый, довоенный…

— Вот он! Файл Хьюго! — перебил его Джокер.

Дженни нахмурила брови.

— О чем вы? — не понял Громов.

Однако на его вопрос никто не обратил внимания.

— Если Хрейдмар положил информацию в архив, то… — начала Дженни.

— Когда они вернулись к начальному периоду, он увидел воспоминания Хьюго как свои собственные, — закончил Джокер.

— О чем вы?! — повторил Макс.

Снова никакой реакции.

— Но как это может быть? — Джен прикусила губу.

— Там же все ненастоящее, — развел руками Джокер. — Виртуальная среда Эдена — это та же Сетевая арена, только более реалистично выполненная. Ты сама знаешь, что даже внутри игровых арен общей Сети можно менять условия игры, если тебе известны внутренние чит-коды. А значит, там может быть все что угодно. Меня беспокоит другое…

— Если Макс видел файл Хьюго, значит, у них есть запись его воспоминаний! — воскликнула Дженни, с досадой хлопнув ладонями по столу.

— И все зависит от того, сколько времени они потратят на их расшифровку, — кивнул Джокер. — Мы должны попасть туда раньше, чем это произойдет. Хотя это необязательно. У нас есть копия файла.

— Где? — спросила Дэз.

Ее отец легонько постучал пальцем по лбу Громова:

— Тут. Он же смотрел на мониторы, когда Хьюго вкладывал в его архив свои воспоминания. Он стал Хрейдмаром на момент загрузки, но и Громов же никуда не делся. Он свидетель!

— А если он хоть что-то забыл?

— Вряд ли, файл закачан через нейролингву. Если погрузить Максима в транс, он вспомнит все детали естественным путем.

Дженни потерла шею.

— Все равно нужен ключ. Если было бы все так просто — Дэйдра заставила бы его вспомнить. Смотрите, она почти год крутила его память, как диск, и ничего не добилась, потому что воспоминания хаотичны. Думаю, это один из сюрпризов Хьюго. Он ведь не хотел, чтобы файл попал не в те руки.

Громов вскочил:

— Кто-нибудь может объяснить, о чем идет речь?! Как-никак я тоже имею к этому отношение!

Дженни посмотрела на него так, будто первый раз видит. Джокер смягчился:

— Когда ты был в лаборатории, тебе ничего не показалось странным? Ты знал, как обращаться с довоенным наноскопом, расшифровал ДНК сложнейшего вируса, штамм которого создавался искусственно… Причем замечу: создавался он гением, величайшим знатоком бионики в мире, учеником доктора Си. Ты ничего странного в этом не находишь?

— Но… — Громов развел руками. — Но я все это знал!

— Откуда? — спокойно спросила Дженни.

— Из нейролингвы, наверное, — неуверенно ответил Макс.

— А у тебя разве не было ощущения, что все это делаешь не ты, а кто-то другой, а ты только наблюдаешь за его работой? — Джокер чуть подался вперед.

Громов замолчал. Он как будто снова оказался перед той старой ржавой дверью…

— Было… — пробормотал он. — Я как будто раздвоился.

— Когда твои воспоминания снова запустили с начала, ты увидел воспоминания Хьюго Хрейдмара, — отчетливо проговорил Джокер, — те, что он положил в твой архивный файл для нас. И принял их за свои. Понятно?

— Но ведь Образец, мой робот, взбесился раньше! — воскликнул Макс. — Еще до того, как я попал в Эден! До того, как Хьюго положил свой файл в мои воспоминания! Я исследовал вирус, которым робот заразился, подключаясь к Сети!

Дженни печально посмотрела на Макса.

— А ты уверен, что это было именно так? — спросила она.

Громов недоуменно моргал, не зная, что ответить. Вопрос Дженни звучал примерно так же, как если бы она поинтересовалась — уверен ли Макс в том, что он Макс, а не кто-нибудь другой. Хотя… Громову вспомнилась фраза, которую он писал от руки для графологической идентификации. Тогда, давно, в кабинете директора Такимуры, когда отправлял документы в Эден:

«Однажды мудрецу Джуан Цзы приснилось, что он красивая бабочка. Проснувшись, мудрец стал размышлять. Кто он? Джуан Цзы, которому приснилось, что он красивая бабочка, или же красивая бабочка, которой сейчас снится, что она — Джуан Цзы?»

— Как это может быть не так? — тихо спросил Максу Дженни Синклер.

Вместо нее ответил Джокер.

— Технологии не запрещают просто так, — сказал он. — Любое искусственное воспоминание, даже самое пустяковое, вызывает в памяти человека цепную реакцию. Среди свойств человеческой памяти есть такая замечательная штука, как вытеснение.

— Да, — кивнул Громов, — это когда по прошествии времени обнаруживаешь, что помнишь о своей жизни только хорошее.

— Вот именно, — подтвердил Джокер. — Память человека может меняться сама по себе. Наш мозг сам делает монтаж, отправляя все неприятное подальше в архив и запирая там, а нам оставляя только счастливые моменты. Природа всячески старалась облегчить нашу жизнь.

— Помнишь главный совет доктора Барбье? — Тереза упомянула самого популярного личностного аналитика в хайтек-пространстве — пятнадцатилетнюю гениальную девочку Мишель Барбье.

— Главный принцип психологического комфорта: не создавайте сами себе проблем? — уточнил Макс. — Это к тому, что наша психика и так испытывает постоянные перегрузки. Мозг не успевает эволюционировать так быстро, как быстро развивается цивилизация. Мы испытываем те же чувства и эмоции, что и миллионы лет назад.

— Только тогда гнев, агрессия, жажда власти и склонность подчиняться силе доминантного вожака помогали нам выжить, — добавил Джокер, — а теперь только мешают, заставляя затевать мировые войны и сидеть в этом бункере, вместо того чтобы спокойно жить где-нибудь в деревне, выращивая капусту.

— Да, я знаю все это, — нетерпеливо перебил его Громов. — Но как это связано с Образцом?! Вы хотите сказать, что на самом деле не было никакого вируса?!

— Не было, Макс, — спокойно ответила ему Дэз.

— Но робот сошел с ума! Я же видел сбои в генеральной программе! — закричал Громов. — Она начала создавать адаптивные программы! Точно так же, как и теоретически любая операционная система, пораженная вирусом Хьюго!

— Подожди, — остановил его Джокер. — Твой робот ожил, так? И ты решил, что все дело в вирусе, так?

— Да, — кивнул Макс.

— Классическая ошибка восприятия, — улыбнулся Джокер. — Просто тебе и в голову не могло прийти, что ты сам создал программу, способную самостоятельно производить адаптивные программы. Она была совершенной, поэтому Цифровик, увидев результаты, и вцепился в тебя как клещ. Того, к чему Хьюго Хрейдмар пришел через бионику, изменяя структуру ДНК биологического вируса, ты добился средствами софт-инжиниринга. Помнишь, как говорил Аткинс?

«Главное — поверить в возможность. Все остальное только вопрос способа».

Макс закрыл глаза и попытался осознать услышанное.

— Я создал полноценную интуитивную программу? Я?! — спросил он наконец.

— Да, — просто ответил Джокер. — Но у тебя не было достаточной веры в себя, чтобы принять это. И ты решил, что во всем виноват какой-то не известный тебе вирус. Ты даже не стал искать других объяснений! А уже потом Хьюго воспользовался этой твоей верой в наличие вируса, чтобы передать нам данные своих исследований.

— Но я же помню, как это было! — воскликнул Макс. Ему казалось, что голова сейчас взорвется, как перегретый газовый котел. — Я все помню!

— Ты уверен? — перебила его Дэз. — Помнишь тот день, когда ты рассказал мне, что случилось с Образцом?

— Да, — кивнул Макс. — Я пришел и сказал тебе, что не понимаю происходящего, но похоже на вирус.

— Нет, ты пришел и просто показал мне список операций, — ответила Дэз. — Высказал предположение, что это может быть вирус. А я сказала, что вирус ни при чем и это все твоя заслуга. Мы спорили до хрипоты. Я настаивала, чтобы ты немедленно запатентовал программу. Но ты отказался. Сказал, что хочешь сначала все проверить и сам во всем разобраться. Этот разговор ты помнишь?

Громов смотрел на нее, потом зажмурился и крепко сжал руками виски.

— Нет. Я не помню этого разговора. Почему я должен верить, что он был?! Может, вы сейчас зачем-то морочите мне голову! Вам же этот вирус Хрейдмара нужен не меньше, чем Синклеру!

Ответа не последовало. Все молчали. После долгой паузы заговорил Джокер.

— Только ты можешь понять, что истинно, а что нет, — сказал он. — Для этого у тебя есть шестое чувство, свойственное только людям. Способность предвидеть, предчувствовать, отличать ложь от правды — даже если ложь выглядит более убедительной. Моя бабушка в таких случаях всегда говорила: «Слушай свое сердце». Она имела в виду шестое чувство. Ты можешь применять его произвольно. Просто сконцентрируйся на мысли и постарайся понять, какие чувства она у тебя вызывает.

Громов закрыл глаза и попытался последовать совету Джокера.

Он сам написал гениальную программу, способную дать машине жизнь. Он послал результаты своих исследований в Эден. Именно они заинтересовали Синклера настолько, что тот пригласил Громова в Эден для участия в проекте «Моцарт». Синклер поверил в Громова, а сам Громов в себя — нет! Он решил, что дело в вирусе. Макс проучился в Эдене год. Он помогал доктору Синклеру. Вернее, цифровому двойнику покойного доктора Си, который мечтает вырваться из Эдена на свободу. Он почти закончил «Моцарта». Чтобы предотвратить это, Джокер напал на Эден. Была перестрелка. Отец Дэз выстрелил в голову Макса из пушки квантового генератора, чтобы уничтожить его память. Ему это удалось.

Но для доктора Синклера оставалась еще одна возможность вырваться из Эденского плена — омега-вирус Хьюго Хрейдмара, загадочного тринадцатого ученика. Чтобы не допустить этого, Хьюго, который каким-то образом тоже находился в Эдене, решил передать вирус на хранение злейшему врагу Синклера, тому, кто никогда не отдаст и не продаст технологию Цифровику. Он предложил вирус Джокеру. И по великому закону квантовых случайностей архив памяти с упоминанием о вирусе, куда Хрейдмар положил данные для Джокера, оказался архивом Максима Громова! Поэтому Дэйдра МакМэрфи «изъяла» его из виртуальной среды Эдена и заставила снова, раз за разом, почти целый год переживать одни и те же воспоминания, день за днем, чтобы найти зацепку, найти структуру вируса, увидеть и расшифровать ее. И когда Макс проживал первые несколько недель в Эдене, он наткнулся на этот файл и увидел воспоминания Хьюго как свои собственные…

— Это просто бред, — устало вздохнул Макс, открывая глаза и держась рукой за пульсирующий от боли висок. — Будто я не человек, а оптик!

— А ты думал, можно подключать мозги к компьютеру без всяких последствий? Как внешнее оборудование? Раз-два, соединил-разъединил, и все нормально? — кисло улыбнулся Джокер.

— Его разрешения, кажется, никто не спрашивал, — заметила Дэз.

— Это как посмотреть… — вздохнул ее отец.

— Давай не будем об этом сейчас, — остановила его Дженни. — Время философских рассуждений на тему, что можно, а что нельзя творить с человеческими мозгами, осталось в далеком довоенном прошлом. Ни ты, ни он особенного выбора уже не имели. Так что самое время закончить вечер воспоминаний и подумать, как нам выцарапать у Цифровика файл Хьюго.

— Нет! — запротестовал Макс. — Но вы мне все-таки объясните это! Я же точно все помню, это не могут быть воспоминания Хьюго! Я своими руками достал чип Образца, привезенный мною в Эден из Токио, я сам отнес его в ту проклятую лабораторию с железными дверями, я своими руками вкладывал его под окуляр наноскопа, я же и убрал его потом обратно в эту чертову склянку! Как все это может быть воспоминаниями Хьюго?

— Вот ты смешной… — ухмыльнулся Джокер. — Конечно, ведь воспоминания Хьюго адаптировались под твою реальность. И был чип, и была склянка. Только когда ты проводил анализы, никакой вирус не считывался с твоего чипа. Это были воспоминания Хьюго, а отложившийся у тебя в сознании «чип» — это код к этой информации, которую ты тогда получил и загрузил в свой архив. Понимаешь? Ключ к формуле омега-вируса. Вот почему нам сейчас так нужна эта склянка!

* * *

Военный совет затянулся надолго. Макс даже представления не имел, какое сейчас время суток. По ощущениям — глубоко за полночь. Несмотря на все усилия, не удалось решить даже самого простого — как проникнуть в Эден? С учетом того, что последняя атака случилась пару дней назад и Джокер похитил Макса и Дэз, пройдя по межстеновым перекрытиям, надо думать, что сейчас бункер охраняется особенно тщательно.

— Мы использовали все виды коммуникаций, какие только можно, — Тереза в отчаянии отодвинула цифровой блокнот. — Прошлый раз, когда ты стер память Макса, мы зашли классическим способом — через канализацию.

— Бе-е-е, — высунул язык Корус.

— Второй раз использовали систему вентиляции, — спокойно продолжила Тереза. — Все. Двери закончились. Готова поспорить, что там уже решетки-вентиляторы с остро заточенными лопастями на всех тоннелях. Нижние тоннели, где проходят любимые трубы Коруса, ка-на-лиза-цион-ные, — выговорила она нарочито по слогам, — залиты бетоном. Никаких других коммуникаций там просто нет.

— Ты уверена? — спросил ее Роро.

— Слушай, — та многозначительно посмотрела на него, — я план этого бункера уже наизусть выучила. С закрытыми глазами могу показать, где там что.

— А что с возможностью хакерской атаки? — спросила Дженни. — Можно ведь действовать и через виртуальную среду. Конечно, мы не сможем уничтожить физический носитель файла, но стереть всю информацию возможно.

Констанция покачала головой, глядя на один из своих мониторов:

— И что это нам даст? Неизвестно, сколько дубликатов успела сделать Дэйдра с воспоминаний Макса. Нет гарантии, что нам удастся найти и стереть их все.

— Фу-у-у-ух… — Роро встал, подошел к плите. — Кто-нибудь еще будет кофе?

— Я! — поднял руку Джокер.

— И я, — добавила Дженни.

— Наливай уж всем, — Тереза потерла лоб рукой. — Чувствую, сидеть еще долго.

— Если мы не можем войти, значит, они не могут выйти… — задумчиво произнес Джокер.

Все тут же повернулись к нему.

— И? — напряженно спросила Дженни.

— Пока ничего, — разочаровал ее Джокер, задумчиво глядя в одну точку.

Макс постучал пальцем по столу.

— А если Эден не выходит на связь, никто снаружи не беспокоится? — спросил он. — В смысле… Я всегда считал, что правительство следит за технопарком. Они не начнут волноваться, если связи с ним не будет слишком долго?

— Для таких случаев существует Эден-2, — отмахнулась Дженни. — Виртуальная модель. Правительству кажется, что Эден на связи постоянно. Им отвечает канцелярия, Цифровик выходит на связь, ученики докладывают о своих успехах и так далее, только это все чушь. Цифровик придумал. Правительство понятия не имеет, что творится в Эдене на самом деле. Иначе Дэйдра МакМэрфи не могла бы продолжать свои прелестные эксперименты.

— Но как такое может быть? Неужели за все эти годы не было ни одной инспекции, ни один чиновник не прилетал в Эден? — Макс наморщил лоб.

— Ну разумеется, прилетал, — несколько раздраженно ответил Джокер. — Точно так же, как вы. В спецсамолете. Засыпал в отсеке — просыпался в Эдене. У Цифровика, знаешь ли, полно запасных нейрокапсул.

— А где он их берет? — спросил Макс. — Их там тысячи, неужели никого не волнует, зачем Эдену нейрокапсулы в таком количестве?

Джокер только вздохнул.

— Ты как будто только вчера на свет родился, — покачал головой Корус. — Про глобальную систему заказов не слышал, что ли? Фирмы подают заявку через Сеть корпорации, которая производит нейрокапсулы, — например, в «Джекил Тэк». Салоны красоты, школы, просто граждане, которым хочется иметь свою личную домашнюю капсулу — для расслабления. «Джекил Тэк» производит товара сколько надо, а потом рассылает почтой заказчикам, либо те сами приезжают на завод и забирают свои капсулы.

— И что? — не понял Макс.

— Слушай, а у тебя правда был самый высокий коэффициент интеллекта в школе? — хихикнул Корус. — Даже мой дядя, худший ученик класса, знал, как сэкономить на налогах. Достаточно иметь две-три подставные фирмы и размещать через них мелкие заказы, чтобы занизить свой оборот. Цифровик с его техническими возможностями может наплодить хоть миллион подставных организаций, всяких мистеров Икс, которых никто никогда в жизни не видел, но не сомневается в их существовании, потому что у каждого имеется полный пакет электронных документов и они зарегистрированы во всех правительственных базах. Он заказывает нейрокапсулы через подставные фирмы, потом присылает за ними собственный грузовой вертолет с маркой какой-нибудь транспортной компании, который заказчики якобы наняли вскладчину, а уж как тот будет развозить заказы, «Джекил Тэк» интересует в последнюю очередь. Ясно?

Неожиданно Джокер поднял вверх палец и произнес:

— Джен, а зайди-ка на сервер главного полицейского управления…

* * *

Джокер предложил план. Тереза и Дженни проработали детали.

— Я создавала «Вторжение», когда еще жила в Эдене. Арена связана с его виртуальной средой. В игре есть дверь. Переходный файл, через который мы можем выйти из «Вторжения» в «технопарк», — говорила Дженни.

— Обезьянину трудно понять это, но ты постарайся, — сказала Тереза Максу. — Физически в Эдене не существует ничего. Кроме старого полуразвалившегося военного бункера, битком набитого нейрокапсулами, разумеется. Все, что тебя окружало, — всего лишь цифровая последовательность в твоих файлах. Куда бы ты ни повернулся — программа тут же найдет нужный скрипт и запустит его. Все твои вещи по прибытии в Эден были отправлены на склад, с них сняли цифровые копии и положили в твою папку… тьфу, то есть голову, что в общем почти одно и то же в Эдене. Перевертыш в том, что Эден повторяет физическую среду реального мира слишком хорошо. В нем действуют физические законы. Ты весишь столько, сколько на самом деле, чувствуешь усталость, боль. Твои физические возможности — как и на лучших Сетевых аренах — соответствуют реальным. Таким образом, если ты поставил книгу на полку в среде Эдена, прочитать ты ее сможешь только там. Чтобы перетащить информацию из Эдена в реальность, она должна пройти через твою голову…

— Но ведь я ее уже видел! — воскликнул Громов. — Я же был тогда в лаборатории!

— Да, информация есть, но даже Дэйдра не смогла ее вытащить, — ответила Дженни. — Твоя склянка с чипом Образца и вирусом Хьюго, которая осталась в Эдене, должна быть возвращена в реальный мир, только тогда мы получим то, что ищем. Как бы конвертирована… Понимаешь? Ну как тебе это объяснить? Вот: одно дело — кредитные единицы на твоем счете в хайтек-банке, другое — наличные деньги, которыми пользуются твои родители-лотеки. Прежде чем расплатиться валютой нашего «лучшего из миров» вне хайтек-пространства, ее нужно обналичить. Так и с этой склянкой. Не получишь ее там — ничего не вспомнишь здесь. Понимаешь, информация есть, а воспользоваться ею нельзя. Поэтому мы должны дойти до уровня «С» «Вторжения». Там дверь. Мы попадем в виртуальную среду Эдена. Макс, ты помнишь, где твоя склянка с чипом?

— Да, в кармане моих джинсов, — кивнул тот.

— Ты должен добраться до учебного корпуса, взять этот контейнер и выйти раньше, чем тебя обнаружат. Ясно? — спросила Дженни.

Громов кивнул.

— На все у нас будет десять минут и всего одна попытка, — серьезно предупредил их Джокер. — Если провалим — обнаружим себя, а Дэйдра узнает, где склянка. Так что мы просто обязаны получить ключ в эти десять минут, и другого варианта нет. Помните: ни в коем случае Синклер не должен получить формулу омега-вируса. Ни при каких обстоятельствах! Я знаю, вы все хорошие стрелки. Одна попытка. Только одна, — повторил он. — Еще: чтобы эденская программа не заметила разницы, из «Вторжения» Громов должен выйти без повреждений, полученных на арене. Ни царапины! Ни одного самого маленького синяка! Если вы увидите, что какая-то тварь собирается его цапнуть, — прыгайте ей в зубы сами! Ясно?!

— Пойдешь в центре, мы будет тебя прикрывать, — тут же добавила Джен, обращаясь к Громову.

— Я останусь за пультом. Буду вашим штурманом и оператором, — сказала Тереза. — Как только ты, Макс, окажешься у двери перехода из «Вторжения» в среду Эдена, я выведу из нее гостя и введу твои данные в систему вместо него. Цифровичка не заметит подмены. Она считает находящихся внутри эденской Сети по головам, как овец. До тех пор пока количество совпадает, она не подает сигнал тревоги. Но ты должен найти и забрать склянку с вирусом, пока гость будет спать. Как только время его сна истечет — система тут же обнаружит тебя.

— А что за гость?.. — спросил Громов.

Джокер кашлянул в кулак:

— Будем надеяться, что честнейший инспектор Идзуми не замедлит явиться в Эден, чтобы разобраться с излишком нейрокапсул. Я послал ему приглашение…

Трудный день администратора Квизианса

— Она сильная, — говорил кто-то у меня над головой. — Ее мозг адаптирует архивы. Потом включит естественную защиту. Она забудет многое, и ей станет легче. Она молодец. Очень сильная.

Я открыла глаза.

Похоже на больницу.

Мне все стало ясно.

Буллиган использовал меня. Как я могла быть такой самоуверенной? Как я могла подумать и поверить, что являюсь лучшим охотником и смогу поймать Громова?!

Меня подвело собственное самомнение.

Разрозненные пазлы постепенно складывались в картинку.

Буллигану поручили найти молоденького, известного и глупого агента. Пустить его по следу Громова.

Сделать так, чтобы это стало известно.

Затем записать секретные архивы, подлинную историю Макса Громова в мою голову.

А потом просто пустить по моему следу свору головорезов и полицию.

Все было бы шито-крыто. Никто не обвинил бы правительство в сокрытии информации. Хакеры не стали бы трубить на всех углах, что президент зубами цепляется за «Лучший из миров».

Меня бы просто убили, а мозги заморозили, чтобы вытащить из них хоть что-то. Но ничего бы не вышло.

— Передача видеоархивов шла в режиме невозвратной кодировки, — сказал кому-то Тень. — Алиса усвоила всю информацию на биологическом уровне, как будто сама это проживала…

— Сколько еще ее будут мучить эти флэш-бэки?

— Трудно сказать, может, месяц, а может, день. Мы не знаем.

— Спасибо, доктор Хьюго…

Я вдруг снова увидела инспектора Идзуми. Не наяву. В том архиве, что правительство решило сгрузить мне в голову. Инспектор был чуть моложе, но все так же взъерошен и зол на весь мир.

Я не стала сопротивляться. Мне хотелось еще раз увидеть человека, что отдал свою жизнь, спасая меня. С благодарностью и грустной нежностью я смотрела эти кадры. Теперь узнаем, как ему случилось влипнуть в эту историю.

* * *

Инспектор Идзуми ступил на трап самолета. В одной руке он держал серый форменный плащ, в другой алюпластиковые штатный кейс. Командировка в Эден стала неприятнейшим сюрпризом. Проснувшись утром, инспектор обнаружил в своей почте задание, на смарт-карте необходимые коды и билет на самолет, кредитка пополнилась командировочными.

Проклиная все на свете, чертыхаясь и нервно дергаясь, Идзуми успел на свой рейс, перенес тот же магнитный сон, что и все прибывающие в Эден, и вот теперь спускался по трапу, раздраженно оглядывая ангар.

Внизу его уже ждал администратор Квизианс. Улыбающийся, приветливый, с выражением навязчивой услужливости на лице.

— Как вы умудряетесь засунуть сюда самолет? — спросил инспектор. — Крыша, что ли, открывается?

— Здравствуйте, инспектор Идзуми, — радостно приветствовал гостя администратор, не обратив никакого внимания на его вопрос. — Как полет? Мы так рады снова вас видеть…

— Меня мучил кошмар, я ничего не ел со вчерашнего дня, моя жена подала на развод, а процент ошибок сына в этом семестре составил семьдесят, — коротко проинформировал Квизианса инспектор. — Так что извините, но я немного не в духе. Где машина?

— Она ждет вас снаружи, инспектор, — сочувственно покачал головой Квизианс. — Знаете, эта черная полоса в вашей жизни обязательно закончится.

— Не уверен, — проворчал инспектор. — Проблемы в Эдене никому не нужны. Вряд ли правительство обрадуется, если я у вас тут что-нибудь все-таки найду.

— Все будет хорошо, — пропел Квизианс. — Мы уверены, что произошла какая-то ошибка в учете нейрокапсул. Возможно, кратковременный скачок напряжения привел к небольшим сбоям. Джокер никак не оставит нас в покое, сами понимаете… Вот увидите, все будет в порядке.

Офицер Идзуми только вздохнул. Ничего хуже, чем найти подтверждение финансовых махинаций в главном технопарке хайтек-мира, не может быть. Особенно когда до пенсии осталось всего ничего. ПоэтомуИдзуми искренне надеялся, что тревога ложная.

Когда инспектор сел в турбокар, администратор закрыл за ним дверь и занял место водителя.

Машина мчалась по шоссе. Квизианс спросил:

— Как спалось? Мы создаем лучший магнитный сон в мире, — похвастался он.

— Лучший сон в мире создавал «Джек Дениэлс»^[93], — проворчал в ответ инспектор Идзуми, — до тех пор пока его не запретили в нашем лучшем из миров.

— Я недооценил масштабы вашей депрессии, — произнес администратор более серьезным тоном.

— Это точно, — заверил его инспектор.

Остаток пути оба провели молча.

* * *

— Ну что, прибыл инспектор? — спросил доктор Синклер, не отрывая глаз от монитора, по которому с бешеной скоростью неслись колонки цифр.

— Да, сэр, — коротко ответил Квизианс.

— Кого прислали? — Директор повернулся к другому монитору и зашел в базу главного налогового управления.

— Инспектора Идзуми, — администратор красноречиво вздохнул.

— Только его мне тут не хватало, — проворчал доктор Синклер, быстро проглядывая личное дело инспектора.

— Ко всему прочему он еще и не в духе, — многозначительно произнес Квизианс.

Цифровик кисло смотрел на послужной список гостя. Раскрыты дела о вымогательстве в упредительной полиции, торговле промышленными секретами в лицензионном бюро, коррупции в комиссии по этике, участии чиновников хайтек-правительства в нелегальной торговле оружием…

— Должно быть, он нажил себе немало врагов, раз при таких заслугах все еще простой инспектор, — проворчал директор Эдена. — Он сказал, что собирается искать?

— Нет, сэр. Вы же знаете, по инструкции налогового управления им запрещено сообщать цель приезда.

— Так узнайте другим способом! — раздраженно бросил доктор Синклер.

— Уже узнал, — почтительно кивнул Квизианс, — отчет у вас на столе. Вот он.

Администратор кивнул на кусок прозрачного пластика.

Директор взял распечатку:

— Нейрокапсулы… Черт! Я же просил ставить имена заказчиков в хаотичном порядке, чтобы никто не нашел никакой закономерности!

— Я так и делал, сэр. Понятия не имею, как они нас вычислили…

— Да? — директор нахмурился. — А у меня вот есть соображения! Поднимите уровень тревоги до красного! Сейчас же! Всю электросеть направьте на обеспечение безопасности в первую очередь. Запустите «гончих» в Сеть — в режиме «Патруль».

— Вы думаете, это снова Джокер?! Так скоро?! — ужаснулся администратор.

— Послушайте, Квизианс, я лишу вас модуля эмоций, если вы не перестанете действовать мне на нервы! — заорал доктор Синклер. — Разберитесь как-нибудь сами! Это просто инспекция! Которой, я уверен, мы обязаны проклятому Джокеру!

— Простите, сэр, — пробормотал Квизианс. — Я сейчас же займусь.

Администратор мгновенно исчез. Просто пропал. Растворился в воздухе.

— Дэйдра! — крикнул директор Эдена. — Ну что там? Нашла что-нибудь в архиве мальчишки?!

Трехмерная копия доктора МакМэрфи мгновенно появилась перед ним.

— Пока нет, — мрачно ответила она.

Синклер нервно провел ладонью по волосам. Потом встал из своего львиного кресла и начал ходить по кабинету.

Дэйдра МакМэрфи не зря получила свое Сетевое прозвище — «Бэнши». Она действительно походила на эту страшную ведьму из ирландских сказок, хотя ее отец был шотландцем, а мать жгучей боливийской красавицей.

Доктор МакМэрфи сочла свой природный рост метр восемьдесят недостаточным, поэтому в пятнадцать лет сделала операцию по удлинению конечностей. Ее «вытянули», насколько смогли, — до двух метров.

Свои длинные спутанные и взъерошенные волосы Дэйдра красила в нежно-голубой цвет. Носила она только обтягивающую одежду, которая липла к ней, как гимнастическое трико.

Чтобы быстро, в любой момент подключаться к нейролингве, доктор МакМэрфи имплантировала себе большую часть оборудования. В подушечки ее пальцев были вшиты микрочипы. Вместо линз — синтетические роговицы с функцией подключения к сети. Еще эти хитрые приспособления могли менять цвет от глубоко-бордового до светло-сиреневого.

Окончательное сходство с бэнши Дэйдре придавал ее голос. Резкий, высокий, невыносимо громкий. Свое прозвище она получила после того, как на спор убила лабораторного кролика своим криком.

— Джокер не единственный, кто помогал мальчишке, я знаю, — сказала доктор МакМэрфи. — Я уверена, что Хьюго Хрейдмар остался жив и он сейчас здесь, в Эдене. Иначе вирус к Громову попасть не мог…

Синклер топнул ногой по толстому старинному ковру:

— Я не понимаю! Почему мы не можем найти формулу?! Почему мы не можем прочитать архив памяти Громова? Я убежден, формула омега-вируса там!

— Фокусы Хьюго, — уверенно заявила доктор МакМэрфи.

— Переверни все, что у нас о Громове!

— Док, как раз этим я занимаюсь уже почти год, — Дэйдра иронично поглядела на директора Эдена. — О вирусе ни единого связного слова!

— Продолжай искать, — директор нервно сжал в руке носовой платок. — Попытайся разговорить его соседа, друзей — всех, кого только сможешь. Ищи случайных свидетелей! Тех, кто случайно видел или слышал хоть что-нибудь способное помочь нам!

— Охрана сообщила, что Джокер увез Громова и Дэз Кемпински на своем вертолете, — многозначительно заметила Дэйдра.

— И что? — не понял доктор Синклер.

— А то, что мы можем и не найти Громова, — доктор МакМэрфи провела пальцем по стеклу на столе доктора Синклера.

Раздался протяжный, ужасно мерзкий звук.

* * *

— Что у вас тут происходит? — сердито спросил инспектор Идзуми. — Я попросил базу серийных номеров всех нейрокапсул Эдена полчаса назад, а вы мне даже доступ к архиву не дали. И почему связи с внешней Сетью нет?

Квизианс страдальчески взглянул на инспектора.

— Ах, простите, — сказал он, — придется немного подождать. У нас красный уровень тревоги…

— Я не собираюсь торчать у вас всю неделю, — инспектор показал администратору свою идентификационную карту, — вы видите, что тут написано? Главное налоговое управление. Могу по слогам повторить. Если вы в течение получаса не обеспечите мне возможность подключения к архивам и передачи данных в аналитический отдел управления — я пишу рапорт и уезжаю. Если вы так любите гостей, следственная комиссия вам должна понравиться.

— Ну хотя бы десять минут вы можете подождать? — взмолился Квизианс. — Я должен получить разрешение службы безопасности!

— Хорошо, — скупо и сурово согласился инспектор Идзуми и посмотрел на часы. — Десять минут.

— Я вам так благодарен! — воскликнул администратор. — Вы себе не представляете, как изматывают эти постоянные атаки Джокера…

— Девять минут пятьдесят секунд, — свирепо перебил его Идзуми.

— Уже бегу!

Квизианс развернулся на сто восемьдесят градусов и ушел с почти спортивной быстротой.

Оставшись один, инспектор Идзуми потянулся и потер рукой шею. С самого утра ему отчаянно нездоровилось. Знаменитый эденский магнитный сон на сей раз не произвел обычного целебного действия.

— Кофе у вас тоже запрещен, наверное? — спросил он у камеры.

— Угадали, — раздался чуть надменный и насмешливый голос интеллектуальной системы, — вместо него могу предложить фазу быстрого сна.

— Это еще что? — сердито нахмурился инспектор.

— Краткосрочный магнитный сон, быстрое восстановление организма. Всего пятнадцать минут, и вы почувствуете себя так хорошо, как никогда. А главное — быстро. Даже пижаму надевать не придется.

— Хм… надо подумать, — инспектор потер подбородок. — А снов по заказу у вас нет?

— Эти эксперименты запрещены комиссией по этике, — напомнила ему интеллектуальная система, — разумеется, нет.

— Ладно, давайте ваш магнитный сон. Повезло бедняге администратору…

Идзуми вызвал Квизианса, придерживая рукой «ухо». Недавно инспектор уронил его с десятого этажа. Правда, очевидцы утверждали, будто Идзуми на самом деле «ухо» выбросил…

— Небольшая задержка! — возопил в ответ администратор Эдена. — Еще пять минут!

— Еще двадцать. Ваша… Ваша умная система управления жилой средой предложила мне средство от головной боли. Но чтобы к тому времени, как я вернусь, здесь уже все работало!

— Конечно, разумеется, как скажете, Дженни всегда знает, что предложить… — зачирикал Квизианс.

Инспектор встал и обратился к интеллектуальной системе:

— Ну? Куда идти за вашим чудесным средством от всего?

— Я покажу, следуйте за световым сигналом на полу.

Идзуми опустил глаза.

На полу появилась красная точка — как от лазерного прицела.

Инспектор пошел следом за ней.

* * *

Макс, Дэз, Дженни Синклер и Джокер стояли в загрузочном отсеке арены «Вторжения». Каждый из них не отрываясь смотрел на кнопку «Старт».

Громов прокручивал в голове детали вчерашнего военного совета.

Сейчас все и начнется. Как только инспектор уснет, Дженни нажмет «старт», а дальше… Громов старался глубоко дышать и раз в десятый проверял свое снаряжение, повторяя про себя маршрут. Первый уровень прямо. Впереди Дэз, замыкающий Джокер. Они прикрывают Дженни и Макса огнем. По сигналу Терезы надо нажать «старт» и бежать. Бежать к капитанской рубке. Выйти из дверей. Двое будут удерживать тварей огнем, двое разбирают пол. Дженни прыгнет вниз первой, чтобы Макс не пострадал, если внизу кто-то окажется…

Громов в тысячный раз попытался уговорить себя не нервничать.

— Пора! — раздался в наушниках резкий голос Терезы.

Макс судорожно нажал кнопку «Старт» и навел автомат на дверь.

В углу побежали цифры обратного отсчета. Бешено мелькали тысячные доли секунды. Вместо десяти минут уже оставалось только девять…

Коридор кишел оскаленными мордами.

— Огонь!

Джокер и Дэз с трудом расчистили небольшую площадку. Уши заложило от грохота.

Макс и Дженни быстро вывернули болты у одной из секций решетчатого пола. Дженни опустила вниз ствол огнемета и прожгла коридор. Потом спрыгнула.

— Пока все чисто, — раздался в «ухе» Громова ее голос.

Макс последовал за ней.

— Спускайся! — крикнул Джокер Дэз.

Спустя пару секунд оба они уже были внизу.

— Бежим! — Дженни дернула Макса за собой, пока Дэз и ее отец заваривали решетку снизу.

Бешено колотящееся сердце. Под ногами грохот металлических решеток. Холодный пот от ужаса. Тяжелый автомат на плече. Все так реально! Громов смотрел на Дженни, бегущую рядом. «Вторжение» навсегда останется непревзойденной игрой. Даже сейчас, когда жизнь и смерть зависели от того, смогут ли они пройти с первого раза, Макс не мог не восхищаться абсолютной гениальностью, законченностью и невообразимой сложностью игры.

До командного пункта успели добраться меньше чем за минуту. Громов чувствовал необычайную концентрацию. Пару раз, когда ему все-таки приходилось стрелять через голову Дженни в неожиданно вылезавших из верхней вентиляции тварей, он попадал с первого раза одним разрывным патроном сразу в голову.

— Командный пункт!

Джокер сильным ударом ноги открыл дверь. Дженни, Макс и Дэз точными одиночными выстрелами прикончили шестерых монстров, оказавшихся за ней.

Капитан корабля был еще жив. Он истекал кровью. Зубы чудовища не оставили на нем живого места. Громов впервые заметил осколки знаков отличия, вдавленные вместе с формой прямо в тело капитана. Макс смотрел на эти жуткие детали и не мог отвести глаза.

— Катер на палубе «3 А»… — прошептал умирающий, протянув Джокеру ключ.

У всех вырвался вздох облегчения.

— Еще семь с половиной минут, — сказала Дженни.

— Осторожно! — крикнула Дэз.

Синклер мгновенно откатилась в сторону. Джокер изрешетил монстра, выползшего из-под стола.

В наушниках раздался голос Терезы:

— Самый короткий путь — через радиоузел. Но там полным-полно гадов. Под радиорубкой их кладовая! Там яйца! Так что они будут драться отчаянно. Огнеметами и пулеметом не напугаешь. Можно обойти по верхней вентиляции. Придется прыгать пару раз через шахты примерно в полтора метра шириной. Помните, что на каждом из вас по десять килограммов оружия. Ну так как? Напрямую или в обход?

— Напрямую! — скомандовала Дженни. — Времени нет!

— Это самоубийство! У нас только одна попытка! — крикнул Джокер, заваливая оборудованием дверь на мостик. С обратной стороны в нее с силой долбили как минимум две твари.

— Я знаю, как пройти через радиорубку! — Джен уже открывала вентиль двери, ведущей в коридор между мостиком и радиорубкой. — Дэз, сколько у тебя гранат?

— Шесть, — ответила та.

— И у меня шесть, — Дженни отстегнула пояс. — Каждому по четыре. Держите, — она поделила гранаты. — Когда подойдем к двери — Макс, сядешь рядом с замком. Проведешь картой. Дверь откроется. Я бросаю внутрь четыре свои гранаты, потом Дэз свои четыре, и последний Джокер. Вот так, — она надела все четыре кольца на свой указательный палец, — выдергиваете сразу четыре чеки и кидаете «подарки» охапкой внутрь. Макс, после каждого раза будешь закрывать дверь. После серии взрывов от радиоузла ничего не останется, уровни должны провалиться. Мы спустимся по тросу сразу на палубу. Поняли?

— Да, — почти хором сказали Громов и Дэз, Джокер чуть поморщился, но тоже согласился.

— Открываю! Палите во все, что движется! — Дженни уперлась ногой в стену и рванула дверь на себя.

Только та открылась — внутрь тут же прыгнули два монстра. Первый стремительно пробежал по потолку, уйдя в тыл команде. Он скалился на Джокера, а потом вдруг резко дернулся в сторону, обрушив баррикаду у двери. С обратной стороны раздался удар, и дверь наполовину вылетела.

Второй гад ждал у двери, нервно дергая острым хвостом, что заканчивался костяной пикой, пробивавшей любую броню.

— Их сюда сейчас десяток набежит! — крикнул Джокер.

Он прыгнул навстречу твари и выпустил ей в морду струю огня.

Дженни и Дэз переглянулись. Дженни пальнула в морду монстра, тот резко обернулся к ней, и в этот момент Дэз рванулась вбок, схватила валявшийся на полу пожарный топор и с размаху всадила его в гладкий блестящий череп по самую рукоятку.

Во все стороны разлетелись брызги кислоты.

— Давайте сюда! Быстрее! Я заварю дверь!

Дженни по одному пропустила всех в коридор. Дэз чуть задержалась, чтобы помочь заварить вход.

Пробираясь по узкому, освещенному тревожными оранжевыми лампами коридору, Громов изо всех сил старался не отставать. Тварей здесь, к счастью, не было. Но эти пустые повороты и ожидание, что вот-вот впереди, или сзади, или сверху, или снизу на тебя может напасть тварь, одного укуса которой достаточно, чтобы вылететь из игры и провалить операцию, изматывало даже больше, чем беспрестанная и пальба. К тому же в отличие от своих спутников Громов давно не бегал в полном военном снаряжении.

— Можно спросить? — сказал он шепотом, задыхаясь. — Зачем было строить арену, в которой для трехмерной модели считаются даже реальные физические возможности? Почему просто не дать игроку побыть суперменом?

— Тогда ты бы не смог переходить из «Вторжения» в среду Эдена, — последовал ответ. — Идентичность — это пропуск. Не разговаривай, береги дыхание.

— Угу, — кивнул Макс.

Хотя он знал, что пот, льющийся ему на глаза и потоками стекающий по спине, ненастоящий, — чувство все равно было противное. Виртуальная одежда липла к виртуальному телу совсем как настоящая.

— Приготовиться, — шепнула Дженни, — выходим в коридор уровня «А». Вперед!

Макс распахнул дверь. Коридор был пуст.

— Я их слышу, — тихо сказал Джокер. — Они повсюду. Идут по вентиляции и переборкам стен. Быстро!

Тихий скрежет, шорох, клацанье сотен когтей, раздававшиеся совсем рядом, сводили с ума. Однажды Громов пережил этот дикий жуткий момент во «Вторжении», когда все переборки вокруг неожиданно начали разлетаться и отовсюду — сверху, снизу, со всех сторон начали появляться монстры. Тогда Громов не смог произвести ни одного выстрела. От ужаса судорожно переводил дуло с одной твари на другую и не стрелял. В голове билась одна мысль: «Это конец!»

Все четверо рванулись бежать к двери.

— План меняется! — на ходу выкрикнула Дженни. — По кругу! Макс открывает и закрывает дверь! Один бросает гранаты, двое других прикрывают огнем! Тот, кто бросил, — встает на периметр! Бросает следующий!

Макс толкнул дверь.

Дэз уверенно рванула все четыре кольца. Как только створки разошлись в стороны — гранаты полетели внутрь радиоузла.

Жжик. Макс провел картой по сенсору. Дверь тут же закрылась.

Рядом грохнулась огромная, похожая на гигантского муравья туша пришельца. Мощный взрыв. Казалось, здание подпрыгнуло в воздух и грузно шмякнулось обратно на землю.

Жжик. Дверь открылась снова. Изнутри вырвался дым.

— Тереза! — крикнула Дженни, выдергивая кольца. — Сколько перекрытий внизу до уровня «С»?

— Пять, хочешь пробить быстрее — бросай в центр, — услышал ответ «штурмана» Громов.

Дженни бросила. Жжик.

— Патроны на исходе! — прокричал Джокер. — Ничего не вижу из-за дыма!

Взрыв прогремел где-то чуть ниже.

Жжик.

Снова дым. Макс старался не дышать. От запаха паленой пластмассы мутилось в голове. Пулемет Дэз вдруг перестал стрекотать.

Джокер подбежал к открывшейся двери, размахнулся, и последние четыре гранаты полетели в огромную воронку в полу центра радиоуправления.

— Огнемет меньше десяти процентов! — крикнула Дженни.

Джокер и Дэз бросили пустые пулеметы.

Взрыв где-то глубоко внизу Макс не услышал, только почувствовал, как его подбрасывает вверх.

— Все! Патронов нет! — заорала Дженни. — Открывай!

Жжик.

Дверь открылась.

Громов, Дэз и Дженни влетели внутрь. Макс обернулся и увидел, что Джокер не двинулся с места. Он отстегивал от пояса какую-то капсулу.

«Мы в игре, это только игра! — попытался убедить себя Громов. — Надо дойти без единой царапины… Иначе система заметит подмену… Отсутствие идентичности…»

Посреди радиоузла зияла огромная дыра. Гранаты разворотили переборки всех трех уровней.

— Бежим! — крикнула Дженни, выстрелив металлическим держателем для троса. — Не стой!

Она толкнула Громова к самому краю и молниеносно одной рукой пристегнула скобу его поясного держателя к тросу, а другой надела ему на шею ключ от катера. Макс глубоко вдохнул и прыгнул вниз. На экране виртуального прицела мелькнуло сообщение: «Игрок № 1 закончил игру и выведен с арены».

Мимо стремительно проносились острые, рваные края взорванных перекрытий.

— Осторожно! — раздался в наушниках голос Дэз.

Громов инстинктивно дернулся в сторону.

Мощные челюсти клацнули в миллиметре от него.

Пот по спине тут же потек тонким ручейком. Макс вдруг понял, что секунду назад их миссия могла бы прекратиться.

— Не заигрывайтесь, — крикнул Джокер. — Наша цель не выиграть, а довести Громова до переходной двери и вывести обратно!

Едва Макс коснулся ногами пола в самом низу, как сбоку мелькнула тень. Огромная тварь пробежала по стене и теперь скалилась с потолка.

Громов выстрелил, но не попал. Монстр махнул хвостом и исчез в вентиляционном люке.

Рядом приземлилась Дэз, а спустя секунду Дженни, которая тут же начала судорожно сдирать с себя бронежилет, который плавился от попавшей на него кислоты.

— Осталось всего четыре минуты! Торопитесь! — предостерегла их Тереза.

Дэз тут же стремглав кинулась к катеру.

— Все сюда!

Макс и Джен поспешили забраться внутрь. Синклер сразу села за штурвал.

— Что-то с дверью, не закрывается, — быстро проговорила она. — Дэз, проверь, только осторожно.

Кемпински подняла единственный автоматический пистолет, где у нее еще оставались патроны. Подкралась к двери, чтобы попытаться плотнее закрыть, но вместо этого дверь поехала вверх.

— Черт… — единственное, что успела сказать Дэз.

«Игрок № 3 закончил игру и выведен с арены», — раздался бесстрастный голос системы.

Из темноты рычало чудовище. Громову от ярости заволокло глаза красным туманом.

— Не стреляй! — прикрикнула на него Дженни. — Кабина должна остаться герметичной! Усмири свой обезьяний гнев! Это всего лишь игра!

Вскочив с места, она схватилась за ручку верхнего люка и ногами вытолкнула тварь, схватившую Кемпински, наружу. Потом быстро, одним прыжком оказалась рядом с дверью. Нажала рычаг.

Потом бросилась обратно в пилотское кресло.

Воздушный катер отошел от станции.

— Все… — выдохнула Джен. — Я доставлю тебя в блок «Б», уровень «Альфа». В конце платформы одна дверь — войдешь в нее, окажешься в виртуальной среде Эдена. Это прямо в том блоке, где твоя комната. Пойдешь по коридору. Сворачивай все время только направо, — Дженни с трудом перекрикивала шум мотора. — В конце концов двери кончатся. Будет только одна, ведущая на этаж. Понял? Я буду ждать тебя в катере.

Она ткнулась носом в платформу «Б». Вылезла из кресла.

— Я иду первая. Осторожно…

Дверь открылась. На платформе никого не было.

— Беги! Быстро! — крикнула Джен.

И Макс побежал к единственной маленькой белой двери в самом конце. До нее было метров пятьдесят… Сбоку, справа, слева и, кажется, сверху появились черные тени. Громов не останавливался.

— Эй, вы! Мерзкие морды! А попробуйте меня поймать! — раздался сзади веселый голос Джен.

Спустя секунду система сообщила, что ее «миссия завершена».

Макс успел схватиться за ручку двери, дернул, выскочил наружу и… оказался в длинном белом коридоре Эдена. Картинка прицела, висевшего на правом глазу, пропала. Но перед этим на ней мелькнула надпись: «Игрок № 2 закончил игру и выведен с арены».

Громов бежал вперед. Ему казалось, что времени осталось не больше минуты. Свернул направо, снова вперед, опять направо… Бесконечный путаный как лабиринт коридор!

«Мне придется возвращаться одному», — билась в голове мысль. Как же он пройдет через арену «Вторжения» один и без оружия?!

В голове звучали слова Джокера.

«Синклер не должен получить омега-вирус. Любой ценой доставить склянку сюда…»

Впереди показалась единственная дверь-выход.

Макс оказался на межэтажной площадке своего корпуса и тут же вспомнил, что Дэз и Чарли в самый первый день приезда говорили ему, что видели этот самый бесконечный запутанный коридор!

Влетев в свою комнату, Макс… оторопел.

Там не было его вещей!

Были чужие!

«Что-то произошло за первые несколько недель, поэтому вы два года крутите их в моей голове раз за разом, как видеозапись, так?!»

В его комнате давным-давно живет другой ученик! Как они все могли не подумать об этом?!

Кто-то постучал по дверному косяку.

Макс поднял голову и увидел… Тайни. В руках тот держал его склянку с чипом.

— Это ищешь? — спросил Бэнкс.

Громов, не чувствуя под ногами пола, протянул руку.

— Отдай… — произнес он.

— Передавай привет Джокеру, — улыбнулся тот, протягивая склянку. — Кстати, у тебя осталась минута и десять секунд. Так что поторопись.

Громов замер.

— Тайни… Ты… Ты… — пробормотал он, отступая назад. — Хьюго… Хрейдмар.

— Быстрее, Макс! — раздался голос Терезы в наушниках. — Инспектор вот-вот проснется!

Ноги рванулись с места. В последнюю секунду, сворачивая за угол, Громов обернулся… Бэнкс стоял у полуоткрытых дверей его комнаты и безмятежно улыбался.

Дверь… Платформа…

Справа и слева клацнули зубы.

Два гада мчались за ним по стенам и потолку.

Макс не бежал, он летел. Прыгнув в катер, он со всей силы дернул рычаг. Раздался недовольный писк системы управления посудиной, две твари, преследовавшие Макса, свалились с платформы.

Громов опустил люк и упал в кресло пилота.

— Я лечу обратно, — крикнул он Дженни.

— Отлично, — ответила та. — Подожди! Что значит «лечу»?!

Катер со страшным скрежетом, ломая остатки переборок в радиорубке, взлетел вверх.

Макс держался обеими руками за штурвал, отключив автопилот. Едва успевая вписываться в повороты длинных коридоров, он то и дело чиркал частями катера по полу, потолку или стенам, высекая целые снопы искр. Впереди показалась дверь. Громов знал, что за ней выход с уровня…

Голос, объявивший об окончании миссии, показался музыкой:

— Поздравляю, вы живы.

* * *

Макс с трудом смог вылезти из кресла. Стянув сенсорные перчатки, вытер пот со лба.

— Есть! — радостно крикнула Дженни. — Зацепила! Файл Хрейдмара у нас!

— Тайни?! — едва смог выговорить Громов. — Тайлер Бэнкс — это Хьюго Хрейдмар?! Но как такое может быть?!

— С чего ты взял, что Тайни — это Хьюго? — недоуменно посмотрел на него Роро.

— Не знаю… — Макс пожал плечами. — Он передал мне склянку…

Дженни пожала плечами:

— Теоретически Хьюго может быть кем угодно в Эдене. Я полагаю, единственная причина, по которой его до сих пор не поймали, — это то, что он воспользовался собственным вирусом и ушел в Сеть. А его тело мирно спит где-нибудь в нейрокапсуле уже лет десять… Но это только догадки. Садись сюда.

Она указала Громову на пустое кресло рядом с набором для выхода в Сеть.

— Что мне делать? — спросил Макс, усаживаясь.

— Войди в Сеть, найди Сетевой отель «Калифорния», зайди в номер 126. Там тебя будут ждать.

— Кто?

— Человек, который поможет тебе вспомнить, — коротко ответила Дженни. — Это займет не больше пяти минут.

Макс откинулся назад. Надел очки и перчатки. Набрал свой личный код. Загрузка.

Превращение в трехмерную проекцию уже не казалось таким волшебным, как раньше. Громов молча подошел к информационной панели и вызвал адресную книгу, набрал название отеля, получил его Сетевой адрес и мгновенно загрузился.

Большой полутемный холл. Стенд в виде старинной стойки регистрации. Громов пробежал глазами по кнопкам: «Приват», «Гостиная», «Конференц-зал», «Снять номер», «Подняться в номер», «Заказать ведение дневника».

Макс нажал кнопку «Подняться в номер», ввел число «126»… и тут же оказался перед белой дверью с золотыми цифрами вверху. Постучал.

— Входите, — донесся изнутри не то женский, не то детский голос.

Громов вошел.

На диване сидела девочка лет двенадцати. Очень бледная, с черными, гладкими, как у куклы, волосами. Макс поймал себя на мысли, что ее лицо ему очень знакомо.

— Меня зовут Мишель, — сказала она. — Я — личностный аналитик. Мне поручено ввести вас в транс, чтобы вы что-то вспомнили. Пожалуйста, проходите и садитесь. У нас очень мало времени.

— Мишель? — переспросил Громов. — Мишель Барбье?!

Он вспомнил, откуда ему знакомо это лицо! В Сети о ней говорили с придыханием. Девочка, что поступила в хайтек-школу будучи четырех лет от роду и закончила в семь. Вундеркинд из вундеркиндов. Ее вроде даже называют «началом новой расы».

— Ложитесь, — она указала ему на кушетку. — Слушайте мой голос и смотрите на медальон.

Громов лег. Перед его глазами тут же появился… тот самый военный жестяной медальон, что оказался в его руках во время Кубка Эдена.

— Не обязательно отвечать на мои вопросы вслух, — сказала девочка. — Достаточно просто концентрироваться на них. Следите за движением предмета. Итак, что вы хотите вспомнить?..

Вскоре Громов слышал ее голос смутно, будто кто-то разговаривал в другой комнате.

Снова ржавая дверь… наноскоп… стекло… анализатор… вирус… цепочка ДНК…

— Просыпайтесь! — раздался звонкий голос Мишель. — Мне сообщили, что запись прошла нормально. Спасибо. До свидания.

И она стремительно ушла. Громов остался один, потер лоб. Вызвал панель управления. «Выйти из Сети».

Один клик и… Макс снова смотрел на Дженни.

— Есть! — радостно выкрикнула та. — Формула у нас!

Корус посмотрел на монитор Терезы:

— Ну что, этот бедняга инспектор проснулся?

— Ага, и ругает интеллектуальную систему, что голова у него болит ничуть не меньше, чем до магнитного сна, — со смехом ответила та.

— Еще бы! — рассмеялась Джен. — Бедняга никогда не узнает, что его использовали в качестве Троянского коня!

— Чего? — насупился Корус. — Мне казалось что мы всего-навсего уложили офицера Идзуми в капсулу, предварительно вынудив Квизианса разблокировать внешнюю Сеть, вошли в Эден через арену «Вторжения», отключили Идзуми от Сети Эдена, заменив нашим летчиком Громовым. Система безопасности Цифровика считает овец по головам, поэтому не заметила разницы, Макс забрал капсулу, вышел, инспектора подключили обратно, он проснулся, и цербер Цифровика опять-таки не заметил разницы. При чем тут лошадь?

— Ты что, не слышал про Троянского коня? — иронично приподняла брови Тереза. — Боже, Корус!

— Откуда мне знать про коней? — начал оправдываться тот. — Мне мозги нейролингвой не дырявили.

— Корус, замолчи, — Тереза закрыла глаза руками. — Еще одно слово, и я признаю, что от изобретения Синклера все же есть польза.

— Кстати, вы знаете, откуда взялось дурацкое имя администратора? — спросила Джен. — Папа сначала создал программу, которая бы отвечала ученикам на простые вопросы — как найти лабораторию, где находится лифт, когда начнется урок, сколько калорий в жареном рисе и так далее. А Цифровик просто взял эту же программу и настроил ее отвечать на все вопросы — даже о смысле жизни. А, я забыла, программа моего отца называлась Quick amp; Easy Answers — то есть простые и быстрые ответы. Забавно, что так же назывался справочник для родителей, которые не знали, как отвечать на детские вопросы…

— А где папа? — неожиданно всполошилась Дэз, перебив Джен.

— Вышел, — пожала плечами Дженни.

Но Кемпински странно забеспокоилась. Подошла к монитору и вывела картинку расположения маячков слежения.

— О чем ты волнуешься?

Дженни не сводила с нее напряженного взора. Дэз не отрываясь смотрела на экран. Потом на свои собственные часы.

— Сколько его уже нет?!

— Я… Он вылетел с арены и… — замялась Тереза. — Я не знаю! Я не смотрела по сторонам, пока вы оставались на арене!

— Его маячок не показывает состояния жизненных функций! — выкрикнула Дэз. — Он на нижнем уровне!

— Стой! — только и успела крикнуть Дженни.

Но Кемпински уже выскочила за дверь, схватив со стола пистолет Роро.

— Я за ней! — крикнул Громов.

Грохнула решетка технического лифта. Значит, Дэз уже там!

— Вернитесь оба! — заорала Дженни.

Неожиданно взвыла сигнализация.

Громов чуть не столкнулся с Констанцией. Та была вся в крови и копоти.

— Я была наверху, проверяла систему оповещения… — задыхаясь, сказала она. — Там правительственный десант, они нас засекли… телохранитель мертв. Надо уходить!

— Ты слышал?! — Дженни поймала Громова за рукав куртки. — Надо уходить! Через полчаса, максимум через час здесь будут солдаты!

Но Макс и не думал останавливаться. Он вывернулся и мчался к одному из технических лифтов в конце подвала. Захлопнул решетку и нажал кнопку.

Только бы успеть нагнать Дэз! На секунду мелькнуло сомнение: как же он найдет ее внизу? Но оно тут же пропало.

Как только лифт остановился, Макс откинул решетку, выскочил и огляделся. Вдалеке мелькнула голова Кемпински, кажется, она бежала вниз по лестнице.

Макс бросился за ней.

— Дэз!

Но Кемпински не останавливалась. Она неслась, почти не отрывая взгляда от экрана радара. Теперь даже Макс, отставший метров на пятьдесят, слышал усиливающийся звуковой сигнал. Похоже, радиомаяк Джокера уже был совсем близко…

Они спускались все ниже и ниже. Наконец Дэз свернула и помчалась по какому-то длинному коридору. В самом конце его виднелась открытая дверь.

Макс вбежал в дверь следом и застыл на пороге.

— Дэз!..

Она сидела на ящике у закрытой нейрокапсулы и плакала. Крышка капсулы была не круглой, а восьмигранной. Это делало ее похожей на хрустальный гроб из детской книжки с картинками, которую мама когда-то давно читала Максу.

В «хрустальном гробу» лежал Джокер. Монитор рядом показывал слабый нитевидный пульс комы.

— Что случилось?!

Громов, хромая, подбежал к Дэз.

Та молча протянула ему листок бумаги.

Громов взял его и быстро пробежал глазами.

Я виноват перед тобой, Дэз.

Мне надо было сказать правду, но я все никак не мог решиться.

В начале этого года я узнал, что тяжело болен. Клеточное сканирование показало, что у меня рак. Я не хотел умирать, но это было неизбежно. Я уже почти смирился, но тут получил сообщение от Хьюго. Его вирус мог помочь мне. Ты знаешь, как важно для меня завершить начатое дело. И я решил воспользоваться вирусом. Мое сознание будет жить и после того, как болезнь убьет тело. Прости, что втянул в неприятности тебя и твоих друзей. Я не хотел, но так получилось.

Может, ты возненавидишь меня за ложь. Но знай, я люблю тебя, Дезире. И я всегда буду рядом с тобой, пока существует Сеть.

Твой отец Мартин.

— Трус! Трус! — Дэз в отчаянии стукнула ладонью по крышке нейрокапсулы.

Макс обнял ее за плечи. Он не знал, что говорить. Что вообще можно сказать другу, узнав, что его отец превратился в программу?

Мощный взрыв прогремел наверху. Стены задрожали, с потолка посыпалась серая бетонная пыль.

— Гм…

Макс и Дэз вздрогнули и обернулись, словно услышали выстрел.

В дверях стояла Дженни. На ней были желтые очки. В одной руке она держала старый примитивный сварочный аппарат, а другой придерживала тележку с двумя небольшими синими баллонами.

— Придется воспользоваться этим старьем, — хрипло сказала она. — Вам пора уходить. Мне надо заварить дверь.

Дэз встала. Подошла к Дженни и сказала:

— Ты знала! Ты все знала с самого начала! Ты знала и помогла ему сделать это!

— Да, — спокойно ответила та, — точно так же, как и то, что это, — она кивнула на нейрокапсулу, — единственно возможный выход. Последний план твоего отца. Вирус Хрейдмара был нужен лично ему. Теперь тебе легче?

Она смотрела на Дэз без злости, без гнева или сожаления. Макс даже представить себе не мог, насколько тяжело сейчас Джен. Она все знала, и какой же выдержкой надо обладать, чтобы изо дня в день помогать Джокеру осуществить задуманное!

— Все, — сурово сказала Дженни Синклер, — выходите, и побыстрее. Здание на поверхности вот-вот рухнет.

Громов схватил Дэз за руку и потащил за собой. Они долго бежали по длинному коридору бункера, потом поднялись на лифте. Снаружи их ждал вертолет.

Роро молча помог Дезире забраться в кабину, а Макса чуть задержал.

— Ты молодец, — Роро пожал Громову руку.

— Спасибо, — ответил Макс.

Они сидели в вертолете молча. Наконец появилась Дженни. Она выглядела чуть бледной. Чуть покраснели глаза.

— Поднимай, — коротко приказала она Констанции.

Та послушно закрыла двери и, пощелкав клавишами, подняла машину в воздух.

— Куда мы летим? — спросил Громов у Джен, глядя на бескрайнюю океанскую гладь.

— В Токио, — последовал сухой ответ. — У нас там дело.

— У нас? — недоуменно переспросил Громов.

— Именно, — кивнула Дженни, потом улыбнулась, хоть глаза ее и оставались грустными. — А ты думал, твои приключения закончились? Нет, Макс Громов, это только начало.

ЭПИЛОГ

Меня звали Алиса Лиддел.

Я была лучшим агентом.

Моя ошибка была только в одном — в моей самоуверенности.

Мне показалось, что я могу узнать правду о Максимусе Громе.

За эту ошибку мне пришлось расплатиться жизнью.

Я ничего не узнала, только заглянула в самое начало истории.

Теперь я вне закона. У меня нет имени. Все, во что я верила и ради чего жила, оказалось ложью.

Мы бежим куда-то, не зная, что нас ждет и правильно ли мы поступаем.

Со мной Лунная Тень. Дэз Кемпински ведет нас все дальше и дальше по разрушенным городам лотеков. Роджер передал ей письмо от Громова. Обычное бумажное письмо, какими пользуются лотеки. Она смяла его, но не выбросила. Прочитала все же. Потом сказала нам:

— Я отведу вас к нему. Но и только…

Больше она никогда не заводила речи ни о письме, ни о Громове. Просто шла впереди, шагая без устали по дороге, известной только ей одной. Иногда я замечаю, что Кемпински дотрагивается рукой до конверта в своем нагрудном кармане.

Я хочу найти Макса Громова. Я хочу узнать, что же он такое сделал, черт возьми. Стоило ли это жизни инспектора Идзуми? Стоило ли это наших жизней? И стоит ли это неведомого горя Дэз?

У меня так много вопросов и так мало ответов на них, что стоит жить хотя бы из любопытства. И еще ради Лунной Тени. Он мог остаться в лучшем из миров, но все же идет рядом с Алисой Лиддел по стране чудес…

Лилия Курпатова-Ким АТАКА ДЖОКЕРА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ТАЙНА ЭДЕНА РАСКРЫТА

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Небо над Токийским мегаполисом стало серым. Приближался рассвет. Искусственное освещение улиц, автобанов и небоскребов погасло.

К «Нет-Тек» – серо-стальной башне на сто тридцать четвертой улице шестнадцатого блока в Восточном округе от автобана уже тянулась вереница турбокаров. Двести пятнадцать этажей офисов, лабораторий, аналитических отделов, инженерных кабинетов постепенно наполнялись людьми.

В «Нет-Тек» находилось техническое управление Сети. Но самую большую ценность башне придавало содержимое ее подземной части – квантовый компьютер «Ио», творение Аткинса и основа Сети. Поэтому «Нет-Тек», без преувеличения, была самой охраняемой, самой укрепленной и защищенной от агрессивного вторжения башней хайтек-пространства. Многоступенчатое дублирование систем безопасности, самоблокирующиеся этажи, пуленепробиваемая сверхпрочная обшивка, энергонезависимые лифты, многочисленная охрана, которую обеспечивало не военное ведомство, а Бюро информационной безопасности.

Последние два месяца техническое управление работало почти круглосуточно. Возглавлявший его Отто Крейнц уже неделю практически жил в своем кабинете. «Биофонная болезнь», как ее окрестили медиа, поразила уже пять миллионов человек в хайтек-пространстве. Ведомству Крейнца поручили разобраться, почему биофонные чипы вдруг, ни с того ни с сего, начали причинять своим владельцам неудобства, а именно – вызывали сильные головные боли, чувство подавленности, быструю утомляемость.

Сухой, похожий на хорька, с белыми жидкими волосами Крейнц все двадцать семь лет своей жизни не расставался с прозвищем «метчкарик». В детстве ему не смогли скорректировать зрение, а линзы, даже ДНК-идентичные, все равно раздражали чрезмерно чувствительные, красные глаза природного альбиноса. Поэтому Крейнц был вынужден ходить в мультифункциональных очках. Они заодно служили ему метчером. К очкам он привык настолько, что считал их частью своего лица и сохранил их даже в своей Сетевой трехмерной репликации.

Кабинет главного технического эксперта Сети находился на последнем этаже. В редкие ясные дни из окон открывался впечатляющий панорамный вид. Но сегодня, как и почти всегда, Крейнц смотрел на проплывающие мимо серые, похожие на мокрую вату смоговые облака.

Над столом Крейнца висели три огромные прозрачные матрицы из цельного органостекла. На них можно было вывести любую информацию о состоянии Сети.

Ровно в семь на правой матрице появился инженер-инспектор Лемке с ежедневным докладом. С тех пор как биофонная болезнь начала поражать граждан хайтек-пространства, этот доклад стал частью его повседневных обязанностей. За его спиной возвышалась вышка базовой станции биофонной сети – огромная ажурная металлоконструкция, усеянная бесчисленным количеством излучателей.

– Доброе утро, шеф, – обратился к Крейнцу инженер-инспектор, – если, конечно, такое утро можно назвать добрым. Я в Северном токийском округе. Мы обнаружили неполадки еще на пяти станциях биофонной связи в течение последних суток. На головную боль начали жаловаться обладатели всех биофонов, чьи номера обслуживались отключавшимися станциями. Последовательность событий та же самая, что и при остальных отключениях. Станции связи выходили из строя, затем самостоятельно перезагружались, а через день-два у владельцев биофонов, подключавшихся к ним во время неполадок, начинались симптомы биофонной болезни.

– Ясно, – вздохнул Крейнц. – Продолжайте искать ошибки. Я уверен, что настройки биофонных чипов меняются после этих странных перезагрузок. Ищите изменения, они должны быть. Иного объяснения просто нет.

– Ну да, – со вздохом согласился Лемке. – До сих пор никто не испытывал дискомфорта от имплантантов. Эпидемия началась сразу после того, как пошли первые отключения станций связи.

– Вчера я получил отчет аналитического отдела, – сказал ему Крейнц, – знаете, что выяснилось? Ни одна из станций, где случилась спонтанная перезагрузка, не работала на полную мощность. Ни один из передаточных узлов, отвечающих за ветки станций связи, не был загружен даже наполовину. Их делали с большим запасом мощности. То есть отключения никак не связаны с кампанией по вживлению биофонных чипов лотекам, которую развернули военные.

– Да? – удивился Лемке. – А я считал, что систему связи лихорадит именно из-за стремительного увеличения количества пользователей. Было очень похоже, что система в целом просто не справляется с нагрузкой.

– Так вот знайте, что это не так, – Крейнц постучал пальцами по столу.

Лемке нахмурил лоб.

– Послушайте, шеф, – произнес он задумчиво, будто еще не решил, стоит задавать этот вопрос или нет, – а вы понимаете, зачем генералу Ли вдруг понадобилось снабдить лотеков биофонами?

– Не знаю, – нахмурился Крейнц.

– Ну хотя бы предположения у вас есть? – приподнял брови Лемке. – Как-то это очень странно. Военные вдруг, абсолютно непонятно почему, разворачивают на всех приграничных постах пункты по вживлению биофонных чипов. Раздают их бесплатно всем желающим лотекам. Подключают их к своим резервным станциям связи. Финансируют это из своего бюджета… Зачем они это делают?

– Не знаю! – повторил Крейнц с раздражением. – Может, хотят, чтобы у них тоже голова болела… – и закончил видеоконференцию, добавив: – Работайте.

Причина, по которой главный технический эксперт проявил так мало интереса к докладу инженера Лемке, была следующая: этим утром Крейнц нашел в Сети проблему посерьезнее биофонной болезни.

Каждый, кто входит в Сеть, первым делом видит загрузочную панель. Там находятся все инструменты управления – адресные книги, настройки репликатора, статистика, поиск. Одним нажатием на иконку с крестиком в верхнем правом углу загрузочную панель можно свернуть в небольшой зеленый шарик. У перемещающегося по Сети он висит справа, чуть выше головы. Чтобы развернуть панель, до него достаточно просто дотронуться.

Так вот сегодня утром Отто обнаружил в верхнем правом углу загрузочной панели Сети новую иконку.

Маленькая простая иконка с буквой «Д».

Изображение загрузочной панели висело на центральной матрице прямо перед Крейнцем с того момента, как он заметил эти изменения.

Отто сразу послал запрос в аналитический отдел, но там были поражены появлением новой кнопки на загрузочной панели ничуть не меньше самого Крейнца.

Тогда он разослал запросы во все ведомства, которые имели хоть какое-то отношение к техническому обеспечению работы Сети или ее софту, и теперь нервно ждал, что ему ответят.

Кроме того, Отто послал запрос в технопарк Эден.

– Может, гениальные ученики Синклера разберутся? – пробормотал он вслух, отправляя данные.

Ведь что по сути произошло? После Нефтяной войны хайтек-правительство пожелало упорядочить существовавшую сеть – Интернет. Но оказалось, что сделать это невозможно. Миллионы серверов по всему свету передавали информацию по «исторически сложившимся маршрутам». Иными словами – это был абсолютный хаос, соединенный оптоволокном.

Тогда Аткинс решил, что проще создать новую Сеть, чем упорядочить старую. Для управления новой Сетью он разработал первый в истории человечества квантовый компьютер и создал для него уникальное программное обеспечение. Всю систему Аткинс назвал «Ио». Она управляет потоками информации, она же отслеживает их содержание. Благодаря ее колоссальным возможностям в скорости обработки информации Сеть стала как две капли воды похожа на реальный мир.

Внутренний код «Ио» был слишком велик, чтобы его мог создать один человек. Поэтому Аткинс, написал одну генеральную программу, которая сама производит нужные скрипты, а те, в свою очередь, – новые скрипты. Код Аткинса дал «Ио» возможность к адаптации.

Но чтобы защитить его, ключ к своему коду Аткинс спрятал. Никто не знает, какая из биллиардов строк кода «Ио» является ключевой. Аткинс сделал это для безопасности, чтобы никто не мог нарушить идеальную гармонию виртуального пространства. Своеобразная «защита от дурака». Иными словами, ситуация складывалась очень неприятная. В руках хайтеков находился всего лишь готовый набор инструментов для «текущего ремонта» и контроля над Сетью, предоставленный им Аткинсом. Однако создать в ней какие-то принципиально новые возможности уже никто не мог. Ни одна из названных служб не имела ключевого кода. И вдруг в Сети появляется некто, способный на это. Некто, кто впервые за всю историю Сети получил власть над ее закрытым внутренним кодом.

– Дурак… – задумчиво произнес Крейнц, глядя на злополучную букву «Д». – И что нам теперь делать?

Последний вопрос он адресовал фотографии Аткинса, что висела на стене. До сего момента Отто Крейнц был фанатиком учения квантоники и почитал Аткинса чуть ли не Богом, считая все его действия правильными, а теорию абсолютной относительности непогрешимой.

Теперь же окружающий мир в глазах Крейнца начал «сыпаться», как говорят техники о программе, которая содержала в себе скрытую внутреннюю ошибку, не дававшую о себе знать годами, но при столкновении с какой-то нестандартной, необычной, непредсказуемой ситуацией вдруг привела к системному сбою. Защита Аткинса оказалась принципиально неверной. Ведь сейчас неведомый взломщик обладал кодом «Ио», а все правительственные службы – нет.

Крейнца прошиб холодный пот. У него начался приступ паники. Он вдруг красочно представил себе, как помчится домой, соберет все свои пожитки, перекинет деньги с пенсионной кредитки на расчетную, сядет на первый же самолет, что доставит его в Буферную зону… Нет, лучше сразу к лотекам! Потеряться, спрятаться в лотек-пространстве от той бури, что вот-вот разразится. Сейчас никто даже представить себе не может, чем закончится появление этой буквы «Д» в правом верхнем углу Сетевой панели управления.

Отто вздохнул… и начал писать докладную записку президенту Рамиресу. Вряд ли тот сможет чем-нибудь помочь, но уведомить главу хайтек-пространства о событии такой важности все же полагается.

Президент хайтек-пространства давным-давно стал кем-то вроде медиа-звезды. Его выбирали за обаяние, умение доверительно, с пафосным трагизмом обращаться к гражданам, улыбку и прочие значимые для «государственного мужа» признаки. В его обязанности входило сообщать гражданам о решениях, которые принимает правительство, объяснять, почему и зачем оно это делает, а также призывать к «миру, порядку, гармонии, прогрессу, здоровой конкуренции и своевременному обращению к личностным аналитикам». Еще президент поздравлял граждан, принимал послов из лотек-пространства и открывал благотворительный бал «Красного креста». С этими обязанностями Рамирес справлялся почти идеально, так что его шансы быть избранным в третий раз подряд были довольно высоки. Особенно гражданам импонировала манера президента вести себя добродушно-глуповато, а также полнейшая беззлобность Рамиреса по отношению к бесконечным колкостям медиа в свой адрес. Президент уже семь лет подряд не покидал топ десяти самых популярных анекдотических персонажей Сети. Анекдотов о Рамиресе сочинили больше двух миллионов и продолжают сочинять до сих пор.

Однако кроме всех этих полезных качеств у Рамиреса имелось и еще одно. Можно сказать, уникальное. Он умудрялся быть связующим звеном между всеми центрами власти хайтек-пространства, а именно Торговой Федерацией – советом крупнейших корпораций, военными, Бюро информационной безопасности и хайтек-парламентом. Правда, с тех пор как места в нем стали получать представители корпораций пропорционально средствам, которые их компании внесли в бюджет в виде налогов, между парламентом и Торговой Федерацией не стало никакой разницы.

– Ситуация выходит из-под контроля, – сказал Крейнц вслух и понял, что эта информация морально устарела.

Ситуация уже вышла из-под контроля, и что самое ужасное – никто не может сказать, как давно это случилось.

Цифровой голос электронного секретаря, одной из функций биофона, сообщил главному эксперту:

– Вам звонит мистер Буллиган, шеф Бюро информационной безопасности.

Крейнц дал голосовую команду:

– Принять вызов.

– Я получил твой запрос насчет новой иконки, Отто. Это очень плохо? – раздался «в ухе» низкий хриплый голос Буллигана. – Может, чьи-то шутки?

– Для шутки слишком глобально, – заметил Крейнц.

– Активировать не пробовал?

– Пробовал. Не работает, – сказал Отто. – Вот думаю, кому могло понадобиться размещать на загрузочной панели Сети неработающую кнопку? Не говоря о самом страшном.

– Мне можешь сказать самое страшное, – доверительно произнес Буллиган.

– Тот, кто смог это сделать, – Крейнц набрал побольше воздуха в легкие и выдохнул, – знает внутренний код «Ио».

– То есть? – не понял Буллиган.

– То есть может изменять и подстраивать генеральную программу Сети как ему вздумается, – пояснил Крейнц. – Я думаю, иконка – это что-то вроде послания. Предупреждение.

– О чем? – все еще не понимал Буллиган.

– О том, что власть над Сетью отныне находится у кого-то, кого мы пока не знаем.

– Но это невозможно, – судя по голосу, Буллиган оторопел. – Код «Ио» был закрыт самим Аткинсом. Его не знает вообще никто, потому что Аткинс спрятал его в биллиардах программных строк, а сам погиб, не оставив ключа! Каждый школьник об этом знает. Ни одна машина на свете, ни один человек не в состоянии найти эту иголку в таком огромном стоге сена!

– И тем не менее, – Крейнц коснулся рукой простого значка с буквой «Д». – Я вижу то, что вижу. И вы это видите. Следовательно, кто-то все же нашел.

* * *

Квадролет летел на восток с максимальной скоростью вдоль параллели. Солнце будто замерло в одной точке.

Это был самый длинный восход в жизни Громова.

Эден оказался виртуальным миражом.

Всем надеждам и планам на будущее – конец.

Макс даже не старался представить себе, как будет жить дальше и чем заниматься.

Штурмовая группа Джокера выглядела подавленно.

Рядом с Максимом сидели Дженни и Дэз. Напротив – Корус, щуплый говорливый подросток, но даже он с момента взлета не проронил ни слова, Тереза – бледная, веснушчатая, три часа назад именно она была их штурманом в Эденской операции, громила Спайк. Посередине, на крышке парашютного люка, лежало тело Бульдозера, погибшего телохранителя Джокера. Его накрыли курткой.

Толстый рыжебородый пилот Уильямс сидел за штурвалом. Рядом с ним, в соседнем кресле, Констанция – второй пилот, сердитая худенькая девушка с черными глазами и черными волосами, скрученными на затылке в узел.

Дженни Синклер выглядела усталой, осунувшейся и постаревшей лет на десять. Даже ее медно-рыжие волосы поблекли. А может, так просто казалось от мелкой серой пыли, которая покрывала Дженни, Громова и Дэз будто слой пепла.

Дженни смотрела в иллюминатор на проплывающие под ними облака. Волосы скрывали ее лицо, но Макс все же заметил, что она кусает свои тонкие красные губы. Ссадины на руках и щеке Джен покрылись темно-красными корочками, пятна крови на одежде высохли, став похожими на масляные.

Макс даже представить себе не мог, что она чувствует. Сначала ее отец – доктор Синклер, а теперь и Джокер – человек, ради которого она предала свою семью, оставила свой привычный мир, – перешли в странное состояние, которое нельзя назвать смертью, но это и не жизнь. Сознание, существущее в цифровой форме отдельно от тела, но сохранившее волю, – что это? Никто не знал, и эта неизвестность пугала.

Дэз Кемпински держала в руках прощальную записку своего отца, в которой он сообщил ей о своей тяжелой болезни, решении воспользоваться омега-вирусом и уйти в Сеть. Она отрешенно глядела на оранжево-багровые всполохи над горизонтом. Армейский комбинезон Кемпински с разодранным рукавом был сплошь покрыт бетонной пылью из подземного бункера, где Дженни Синклер два часа назад замуровала нейрокапсулу с телом Мартина Кемпински – человека, которого любила больше всего на свете, – Джокера.

Громов поймал себя на мысли, что они словно выпали из времени.

Тревожное, тягучее ожидание – что же дальше? – висело в кабине.

Джокер воспользовался омега-вирусом, перевел свое сознание в цифровую форму и ушел в Сеть. Никто не знал, каким он теперь станет. Сеанс связи, на который он должен выйти через десять часов, скорее пугал, чем обнадеживал. Ведь выходило, что Джокер превратился в подобие доктора Синклера – человека-программы, с которым он боролся всю жизнь.

Громов положил руку на плечо Дэз и сказал:

– Солнце не восходит и не заходит. Оно всегда остается на своем месте. Движемся только мы, и картина мира зависит от того, из какой точки пространства мы ее наблюдаем.

Кемпински не ответила, только смяла в кулаке записку отца.

– Дэз, мне кажется, он слишком сильно любил тебя, поэтому не нашел сил сказать раньше. Он боялся причинить тебе боль, – едва слышно сказал ей Макс. Ему очень хотелось хоть как-то поддержать Кемпински.

Констанц вздохнула и обратилась к Дженни:

– Когда мы уходили из бункера, там высадился десант. Тогда мне показалось, что это правительственная пехота. Но сейчас я уже в этом не уверена. Не могу сказать точно, я удирала оттуда не оглядываясь, но, кажется, ни у одного из солдат не было знаков отличия. Кто это мог быть? Как они вычислили наше убежище? Что им было нужно?

Спайк перебил ее:

– Не сейчас.

Но Тереза, внимательно слушавшая Констанц, нахмурилась, открыла свой ноут и начала что-то просматривать.

Вскоре она оторвалась от своего компьютера:

– А ведь Констанц права. Там, возле нашего бункера, была не правительственная пехота. Наружные камеры автоматически начинают записывать изображение, как только засекут какое-нибудь движение. Когда вокруг никого нет, картинка не пишется, но стоит хотя бы зайцу пробежать – у камеры тут же включается запись. Так вот, я сейчас запросила данные с наружных камер. Оказалось, что из четырех после нападения уцелела только одна, тщательно скрытая в стене. Сигнал дошел не сразу, несколько раз передача срывалась, так как мы летим. Пришлось переводить сигнал на спутник и уже оттуда к нам. Так вот, у тех, кто высадился, действительно не было нашивок. Изображение нечеткое. Было темно. Ну-ка, посмотрите…

Она развернула к Дженни, Дэз и Максу свой ноут.

На экране дрожала картинка. Одна фигура очерчивалась белой рамкой. Силуэт кого-то очень высокого, в черной маске на лице, с автоматическими пистолетами в руках.

Тереза повернула компьютер обратно к себе.

Спайк посмотрел на монитор, прищурился.

– Увеличь, пожалуйста, – попросил он Терезу.

Та щелкнула клавишами.

Спайк присмотрелся, изумленно приподнял брови, потом тряхнул головой, снова присмотрелся. Наконец сказал:

– Не могу поверить. Это же Айрин, Ведьма Юга! На ней маска, но и по фигуре можно узнать. На свете не так уж много двухметровых, здоровенных, как горилл, наемниц, способных быстро добраться в любую часть света, привезти с собой небольшую армию и напасть на хорошо укрепленный военный объект.

Дженни вздрогнула. Встала со своего места, аккуратно обошла тело Фрэнка Бульдозера и села рядом с Терезой. Некоторое время сосредоточенно разглядывала картинку. После долгого раздумья кивнула:

– Да, это Айрин. Можно быть уверенными процентов на девяносто.

Она развернулась, подошла к креслу пилота и, наклонившись к нему, уверенно сказала:

– Уильямс, поворачивай на Тай-Бэй. Нам надо задать пару вопросов командору Ченгу.

Пилот шумно вздохнул:

– Ненавижу Буферную зону…

Бриллиантовая россыпь звезд по черному небу. Сверкающий, необъятный купол надо мной. Завораживающе прекрасно…

Прошло несколько минут, прежде чем я понял, что холодные соленые волны качают меня, словно кусок дерева. Я не чувствую ни рук, ни ног. Сколько же времени я нахожусь в воде? Как я сюда попал? Я не знаю своего имени! Черт… Я окоченел настолько, что даже полноценный шок пережить не в состоянии.

Но откуда-то мне все же известно, что мое тело поддерживает на плаву сверхлегкий и прочный, как алмазное волокно, углепластиковый бронежилет. И еще я знаю, что в одном из карманов его матерчатой обшивки лежит инъекционная капсула с «термоджетом». Большая часть людей на планете даже не подозревает, что такая штука уже изобретена и производится.

Я пытаюсь пошевелить рукой. Это довольно трудно, когда вообще не чувствуешь тела от холода. Наконец со стоном и немыслимым усилием мне удается вытащить ее из воды. Она будто чужая. Ладонь совсем побелела. Выглядит мертвой, словно покрыта воском. Пытаюсь согнуть пальцы. Хочу заставить их двигаться. Когда тебя не слушаются собственные руки – это настолько странно, что может свести с ума. Я смотрю на свои пальцы, как гипнотизер. Наконец в них появляется мерзкое мелкое покалывание. Оно становится сильнее. Оно ужасно неприятное, но как же я ему рад! Неожиданно ладонь сжимается в кулак с такой силой, что ногти оставляют бордовые вдавленные полоски на коже.

Кто бы ни вышвырнул меня околевать в море – его планам определенно не суждено сбыться.

Теперь можно расстегнуть молнию и вытащить «термоджет». Я крепко сжал его в руке, боясь, что капсула выскользнет из мокрой ладони. Зубами откусил колпачок-предохранитель. Из противоположного конца капсулы тут же выскочила игла. Окоченевшая рука едва сгибалась в локте. Я размахнулся, словно для удара ножом, и вогнал иглу себе в бедро.

Спустя мгновение от места укола к сердцу помчалась горячая волна.

– А-а-а-х! – я судорожно схватил ртом воздух, когда она достигла груди.

На мгновение сердце замерло. Показалось, что оно мгновенно раздулось, как лягушка-бык, став больше как минимум втрое. Жар от груди быстро распространился по всему телу. Будто по сосудам бежит жидкий напалм вместо крови. Я судорожно прикрыл рот ладонью из-за ощущения, что вот-вот дыхну огнем.

Через минуту чувствительность во всем теле восстановилась. Одним из первых ее проявлений стала тупая ноющая боль под левой лопаткой. Я перевернулся на живот и огляделся. Черное бескрайнее море со всех сторон. У меня появились силы, чтобы плыть, но я не знал куда. Может, берег в двухстах метрах, а может, до него несколько дней пути по прямой на реактивном наутилусе.

«Термоджета» хватит на пару часов.

Неожиданно моя рука сама собой сделала привычное движение – указательный палец оказался в миллиметре от широко раскрытого глаза. Секунда потребовалась на сканирование индивидуальных линий, то есть дистанционное снятие отпечатка и последующую синхронизацию с микрочипом-ключом в подушечке пальца. Откуда я знаю, что секунда ушла именно на это?! Перед глазом возникла картинка. Меню! Наноскоп, инфракрасный спектр, ночное видение, приближение, спутниковая навигация…

Мультивизор!

– Спутниковая навигация, – сказал я ровным уверенным голосом.

Загрузка заняла несколько секунд. Потом появилась карта. Я видел ее так, словно смотрел на панорамную видеоматрицу одним глазом.

Тем же ровным четким голосом я задал вопрос:

– Мои координаты?

На карте возникла небольшая розовая точка. Сердце радостно подпрыгнуло – совсем рядом с побережьем!

– Десятикратное увеличение, – скомандовал я.

Квадратик с точкой тут же приподнялся над остальной картой, а потом увеличился, перекрыв почти половину ее.

– Мое точное местонахождение?

Уточки появились четыре шипа розы ветров. Я повернулся – точка тоже повернулась. Теперь прямо передо мной, в полукилометре на север, было побережье Буферной зоны.

– Бинго! – я не сразу узнал собственный голос и не понял, что именно сказал.

Привычным движением, с усилием сжав веки, моргнул. Картинка исчезла.

Я понял, что надо меньше думать и больше доверять своему телу. Похоже, оно помнит гораздо больше, чем сознание. Поэтому я легко взмахнул руками и поплыл, рассекая холодную воду уверенными мощными гребками.

У меня не было ни одной идеи, как меня зовут. Я не знал, сколько мне лет, есть ли у меня семья и чем я зарабатываю на жизнь. Однако почему-то меня не покидала абсолютная уверенность, что полкилометра, оставшиеся до берега, я проплыву ровно, быстро, максимум за двадцать минут и даже не сбив дыхания.

Полкилометра – это немного, но вполне достаточно, чтобы заняться предположениями.

Бронежилет, капсула с наносмесью, мультивизор… Дорогие игрушки! Кому дают такие?

Неожиданно в ухе раздался голос:

– Так, так… Ты запросил спутниковую навигацию… Значит, жив… Ненавижу делать что-либо в спешке. Не было времени разбираться с твоими имплантантами…

– Кто ты?! – закричал я. – Назови свое имя!

– Еще чего, – фыркнул неизвестный собеседник. – Лучше я тебя отключу. А с имплантантами уж как-нибудь мародеры разберутся…

– Если все это ваших рук дело, – я шлепнул ладонями по холодной воде, – почему вы не убили меня?!

– Много будешь знать, станешь плохо спать, – ответил незнакомец Сетевой пословицей.

В следующий момент меня пронзила такая боль, что я завертелся в воде, схватившись рукой за ухо. Противный звук внутри головы работал как сверло!

Он сжигает мой биофонный чип! Передает на мой биофон сигнал с частотой, которая вводит схему имплантанта в резонанс и разрушает его! Скорее всего через спутник, к которому я подключался для запроса навигации! Теперь даже с мультивизором, но без связи – я беспомощен! Мне не выйти в Сеть, не запросить свои идентификационные номера – ничего! Стоп… Откуда я знаю про идентификационные номера?.. Хотя сейчас это не так уже важно. До тех пор пока на пути не попадется патрульный полицейский, это знание бесполезно! Но меня ожидает берег Буферной зоны… Там динозавра встретить вероятнее, чем полицейского.

Мне оставалось только орать, выплескивая свою бессильную ярость:

– Кто ты?! Кто ты?!

ПРОБУЖДЕНИЕ ИНСПЕКТОРА ИДЗУМИ

Инспектор Идзуми провалился под лед. Стремительное течение мгновенно увлекло его прочь от разлома. Инспектор колотил ладонями по толстой полупрозрачной корке льда, простиравшейся над его головой во все стороны. Кричать бесполезно. Вызывать помощь тоже. Никакая спасательная служба не домчится на середину неизвестной реки за те три минуты, что инспектор сможет обойтись без воздуха. Оставалось лишь молча бить по льду, сдирая кулаки в кровь.

Сдерживать дыхание больше не было сил…

Идзуми открыл рот и… проснулся.

Жутчайший в его жизни кошмар был забыт мгновенно.

Вокруг было темно как в могиле, и точно так же душно. Инспектор больно ущипнул себя за щеку. Потом с опаской вытянул дрожащую руку. Ладонь уперлась во что-то гладкое и влажное. Похоже, стекло… Идзуми схватился за неон-свитч, благословив штатную инструкцию, что предписывала всегда иметь его при себе. Судорожным движением щелкнул колпачком.

Тонкая голубая трубочка с неоновым гелем едва рассеивала мрак на расстоянии двадцати сантиметров.

– Если бы кто-то сказал, что я доживу до времени, когда полицейским вместо фонарей будут выдавать светящиеся в темноте игрушки… – проворчал инспектор.

Идзуми по-прежнему находился в нейрокапсуле. Той самой, куда его уложила интеллектуальная система управления Эденом. Только сейчас капсула обесточена, а ее крышка наглухо закрыта.

Инспектор уперся в органостекло руками и попытался поднять крышку. Никакого эффекта. Полная герметизация.

– Эй! Кто-нибудь! – заорал Идзуми и начал бить кулаками по стеклу. – Это и есть ваш волшебный расслабляющий сон?!! Я обязательно напишу об этом в своем рапорте!

Но, похоже, его никто не слышал.

Инспектор понял, что случилось нечто из ряда вон. Нечто настолько ужасное, что никто уже не придет на помощь.

– Соединение с управлением, – сказал он, надеясь, что его биофон работает.

В ответ раздался мерзкий писк, извещающий, что сигнала нет. Инспектор слышал его лишь однажды. В подземном полицейском бункере, во время учений. Их легендой была массированная ядерная атака со стороны лотеков. Генералы, во главе с командующим хайтек-армией Ли, в последнее время начали активно раздувать идею, что «некто вроде Джокера» найдет заброшенные военные склады, коих в лотек-пространстве осталось немало, и устроит «ядерную зиму». На этот случай полиция и армия регулярно упражнялись «в паническом бегстве», как называл эти учения Идзуми.

– Только не под землю… – пробормотал инспектор, все еще надеясь на временные неполадки, глюк в системе передачи данных, неустойчивый прием спутника из-за магнитных возмущений на Солнце…

Но биофон не работал.

Стараясь не думать о плохом, Идзуми вытянул руку с фонарем и осмотрелся. По органостеклу бежали тонкие струйки конденсата. Кислорода внутри нейрокапсулы было все меньше, а углекислого газа становилось все больше.

Инспектор вынул из кобуры пистолет, приставил его к стеклу и замер, вспоминая все, что ему известно о свойствах органостекла. Какова вероятность рикошета? Какова вероятность того, что пуля не повредит крышку нейрокапсулы серьезно, а отскочит от нее? Если учесть, что между телом Идзуми и крышкой не больше тридцати сантиметров, последствия выстрела могут быть непредсказуемыми…

Но выхода не было. Дышать приходилось часто, в ушах уже начался неприятный шум. Перед глазами плавали зеленые точки. Все признаки удушья.

Идзуми опустил пистолет как можно ниже и прицелился в стекло рядом со своими ботинками. Зажмурившись и отвернувшись, нажал на курок.

Выстрел оглушил его.

Органостекло осыпалось на Идзуми словно снег со случайно задетой ели.

Прошло не меньше двух минут, прежде чем инспектор решился сесть, тряхнул головой. Осколки разлетелись вокруг как капли воды. Провел ладонью по лицу, стряхивая стеклянную пыль, и только после этого рискнул открыть глаза.

Тряхнул неон-свитч, но тот жалобно мигнул и погас. Осколки пробили верхний пластик, и светящийся газ улетучился. Единственное, что успел заметить Идзуми, – ржавые перила впереди, примерно в полутора метрах.

Было темно. Очень. В воздухе стоял странный гул. Должно быть, от какого-то оборудования. Жутковатый тоскливый вой.

– Вентиляция, что ли… – пробормотал Идзуми, поежившись. – Ну и звучок… Аж мороз по коже.

Инспектор на ощупь выбрался из капсулы. Осторожно поставил ноги на пол. Похоже, он был металлический, решетчатый. Каждый шаг отдавался гулким эхом.

– Тот, кто придумал инструкции, явно это предусмотрел, – усмехнулся инспектор, переводя пистолет на режим осветительных зарядов.

Выстрел вверх.

Световой заряд через секунду вспыхнул ярким белым огнем.

Идзуми пошатнулся.

Зрелище, открывшееся ему, было настолько невероятным, что инспектор забыл, как дышать. Воздух, который он мгновение назад жадно глотал, застыл у него в легких.

Вокруг были тысячи темных нейрокапсул! Они громоздились друг над другом на металлических ярусах, вдоль стен гигантской круглой шахты. Вверх и вниз, насколько хватало глаз!

Прежде чем Идзуми успел додумать ту страшную мысль, что вспыхнула у него в голове одновременно со световым зарядом, он выпустил вверх еще одну химическую пулю и обернулся.

Справа и слева от него в темных, наглухо закрытых нейрокапсулах бились люди! Подростки! Они таращили на Идзуми дикие безумные глаза и кричали, колотили по стеклу что было сил. Герметичные крышки нейрокапсул почти не пропускали звука. Но кричали в каждом из тысяч стеклянных гробов. Из каждой капсулы просачивалась хотя бы тысячная децибела. Крики сливались в кошмарный, леденящий душу, едва различимый, но надрывный вой. Вопль тысяч задыхающихся людей, наглухо запертых в тесных гладких ящиках, в полной темноте!

– Господи…

Идзуми бросился к ближайшей нейрокапсуле. Оттуда на него смотрела девушка. Лет четырнадцати, не больше. Ее длинные, свалявшиеся белые волосы липли к лицу и рукам. Она перестала биться и кричать, когда инспектор подошел к капсуле. Только дрожала всем телом и не сводила с Идзуми немигающих вытаращенных глаз.

– Сейчас…

Идзуми судорожно метался вокруг капсулы, пытаясь понять, как она открывается.

Осветительные огни тускнели с каждым мгновением. Инспектор перевел пистолет в боевой режим. В голове билось: у него всего пятьдесят зарядов. Только пятьдесят. Этого не хватит на всех!

Чувство безысходности, что он испытал в своем сне, когда пытался пробить кулаками толщу льда над своей головой, не шло ни в какое сравнение с тем отчаянием, что охватило Идзуми сейчас.

– Прижмись к правому краю! – закричал он, приготовившись стрелять.

Девушка поняла. Она откатилась в сторону и закрыла голову руками.

Выстрел. Крышка капсулы будто взорвалась изнутри. Инспектор прикрыл глаза ладонью от разлетевшихся во все стороны осколков.

Девушка села и начала судорожно хватать ртом воздух.

– Как тебя зовут?! – закричал инспектор. – С тобой все в порядке? Ты знаешь, как открыть все капсулы?! Что тут происходит?!!

– Э-эмили, – заикнувшись ответила та, уставившись на инспектора.

– Что тут происходит?

– Я… я не знаю… я шла на урок… я ничего не делала… и вдруг оказалась взаперти… в темноте… я не знаю… не понимаю… – забормотала Эмили.

Идзуми глубоко вдохнул, пытаясь хоть немного унять нервную дрожь. Он слегка похлопал девушку по плечу.

– Найди что-нибудь тяжелое или придумай, как открыть капсулы, – сказал он. – Нас теперь двое. Мы должны спасать остальных. Поняла? Идти можешь?

– Д-да… Кажется…

Эмили опустила ноги вниз и попыталась встать. Однако неожиданно ее конечности подломились, и она упала с тихим отчаянным стоном.

Идзуми присел и ткнул пальцем в икроножную мышцу девушки. Та одеревенела.

Инспектор почувствовал, как кровь в его жилах застывает от ужаса.

– Сколько времени ты тут лежишь? – спросил он, глядя в глаза Эмили.

– Я… я… я не знаю… я два года в Эдене… Эмили Боунс… седьмой год… кафедра бионики… – пробормотала та, неуклюже пытаясь подняться.

Тело не слушалось ее.

– У тебя мышечная атрофия, – сказал Идзуми. – Не дергайся. Лежи здесь. Не бойся. Страшное уже позади. А я… я попытаюсь найти способ открыть эти хреновины! Не бойся, Эмили!

Что было дальше, самому Идзуми казалось эпизодом из кошмарной компьютерной игры. Он бежал вдоль яруса и кричал всем одно и то же:

– Прижмись к краю!

Потом стрелял. Помогал не способным самостоятельно двигаться подросткам выбраться. Каждого спрашивал:

– Как открыть капсулы?!

Но в ответ раздавались только бессвязное мычание и стоны людей, которые подобно Эмили жили обычной школьной жизнью и вдруг обнаружили себя запертыми в могильной темноте, задыхающимися от нехватки воздуха.

Всего Идзуми успел вытащить двадцать семь человек.

Дисплей пистолета показывал, что осталось двадцать два патрона и четыре осветительных заряда.

Идзуми выстрелил в очередную крышку и бросился поднимать лежащего в капсуле парня. Однако тот неожиданно сел сам и начал отмахиваться от суетящегося инспектора.

– Эй! Эй! Я в порядке! Я могу идти. Я тут недавно. Все в порядке! Я могу двигаться! Успокойтесь! Я видел, что с другими. Я прибыл недавно. Наверное, мои мышцы еще не успели атрофироваться.

Идзуми уставился на него. Он не понял ни слова. Только то, что парень может идти сам. Странно, но мальчик, казалось, даже не был удивлен происходящим. Идзуми машинально задал ему тот же вопрос, что и всем:

– Как открыть все капсулы?

– Этого я не знаю, но думаю…

– Так ты знаешь или нет?

– Подождите! – мальчик приложил руки ко лбу и зажмурился от напряжения. – Главное – это концентрация… Можно найти верное решение, даже не зная предмета, если сконцентрироваться… Я думаю, где-то должен быть центральный пульт управления всеми этими капсулами, – быстро и нервно заговорил парень, глядя в пол перед собой и яростно жестикулируя. – И еще я думаю, что в них перестал поступать кислород из-за проблем с электричеством. Если мы найдем этот центральный пульт – сможем всех спасти. Туда должны вести какие-то лестницы. Она… она должна быть где-то, откуда видно большую часть помещения… Осветительную ракету! Стреляй вверх! – крикнул он инспектору.

Идзуми вскинул руку и выстрелил. Заряд вспыхнул ярким белым пламенем и начал медленно падать.

– Есть! – воскликнул парень, указывая на огромное черное стекло сверху, в четырех ярусах от них. – Вижу лифты, но они наверняка не работают, раз нет электричества. Но к той площадке ведет пожарная лестница! Одна! Она идет через все ярусы! Сверху донизу! Там дверь, а рядом панорамное стекло! Бежим!

Он рванулся с места так быстро, что металлический пол под ногами угрожающе дрогнул.

Идзуми обернулся и крикнул тем, кого он уже вытащил из капсул:

– Сейчас! Мы найдем выход!

И бросился вслед за мальчиком.

– Соображаешь… – выдохнул инспектор, только когда они уже лезли по узкой металлической лестнице.

– Сюда только таких умников и берут, – мрачно пошутил парнишка. – Кстати, я Роджер. Роджер Эксли. Первый день в Эдене… – он вдруг остановился и приложил руку к голове. – Первый день? Хотя… Странно, мне почему-то кажется, что прошло больше времени. Не могу объяснить почему. Вы знаете, какое сегодня число?

– Тринадцатое марта, – ответил Идзуми.

– Марта? – переспросил Роджер. – Не января?

– Точно март, – инспектор для верности посмотрел на дату в своих часах.

Парень побледнел.

– Странно, но я кроме самого первого дня вообще ничего не помню! Наверное, какой-то сбой программы… Не понимаю. Ладно, потом выясню.

Роджер снова полез наверх с ловкостью и быстротой обезьяны.

– Кстати, вы кто? – на ходу спросил он инспектора.

– Инспектор Идзуми, токийское отделение Интерпола, – ответил тот. – Отправили меня сюда выяснить, зачем доктору Синклеру столько капсул.

– Ну вот вы и выяснили, – сказал Роджер, даже не оглянувшись.

Идзуми нервно моргнул.

– Странно… Ты ведешь себя так, будто ни, чего странного не случилось, – заметил он, глядя на спину ученика Эксли. – На твоем месте кто угодно испытал бы шок.

– А что странного случилось, если разобраться? – обернулся и удивленно приподнял брови Роджер. – Эден оказался полностью виртуальной средой. Совершенной притом. Вот и все, в сущности. Когда мне было семь лет, я сотворил сочинение «Школа будущего», где описал нечто похожее на это, – он кивнул на капсулы. – Постоянное подключение к нейролингве в Сетевых классах. Одна большая Сетевая школа на весь хайтек-мир. Это должно было случиться, – философски заключил он.

– Ясно, – инспектор кивнул. – Хорошо, что ты сообразил про центр управления, – Идзуми старался не отстать. – А то я уж волноваться начал.

– В моем сочинении центр управления был. Надо же, – тряхнул головой Роджер, – когда я только фантазировал о подобном, Синклер все это уже создал! Одного не могу понять, как можно было оставить систему такой сложности без мноступенчатого дублирования? Это так безответственно! – продолжил свою мысль Роджер.

– А в целом все это у тебя возмущения не вызывает? – выдохнул Идзуми, задыхаясь.

– В целом я уже сказал, – сухо ответил Роджер. – Ничего неожиданного в этом нет. В школе нас все время к нейролингве подключали, никто не возражал.

– Вроде в школах сейчас и выбора нет, – заметил инспектор.

– Есть. Кто не хочет через нейролингву в голову себе закачивать информацию, может отказаться и всухую зубрить. Правда, я ни разу таких не встречал. Нереально это – запомнить все что надо без подключения.

Рядом с гигантским панорамным стеклом оказалась небольшая черная дверь без ручки и замков.

– Магнитный замок, – заявил Роджер. – Здесь где-то скрытый датчик. К нему надо карту поднести для идентификации. Нам его вовек не найти. Да и ключа нет. Эй! – он стукнул по стеклу. – Есть там кто?

Идзуми, сам не зная зачем, вытащил пистолет.

– Не надо, – покачал головой Роджер. – Лучше открой еще несколько капсул. Может, повезет. Может, еще кто чего-нибудь дельное сообразит.

Тут его уверенный голос первый раз дрогнул. Неожиданно он снова с силой треснул кулаком по черному гладкому стеклу и заорал:

– Открывайте, сволочи!!! Открывайте!!!

Внезапно изнутри донесся слабый шум. Какой-то грохот. Потом сдавленный стон и… дверь открылась!

Роджер тут же кинулся внутрь. Помещение тускло освещалось красноватыми приборными огоньками. Паренек заметался вдоль огромного пульта, не зная, за что хвататься.

Инспектор вбежал за Роджером и тут же полетел на пол, споткнувшись об кого-то истошно мычащего. Похоже, от волнения парень не заметил того, кто открыл им дверь. Идзуми присел, шаря руками в темноте. Добрался до головы лежащего человека и начал отдирать кусок изоленты, которой был заклеен его рот.

– Надо включить запасной генератор! Аварийный рубильник в дальнем правом углу! – заговорил человек быстро-быстро. – Стойте! Найдите мою карту. Я ее уронил, когда упал. Это непросто – взять ключ связанными за спиной руками и долго подпрыгивать на ногах, замотанных скотчем, чтобы замок уловил сигнал. Последний раз я подпрыгнул достаточно высоко, но не смог устоять на ногах. Думаю, карта отлетела куда-то туда, – он мотнул головой в сторону пульта.

Роджер пошарил руками по полу и поднял белый прямоугольный ключ с чипом внутри.

– Приложите ее вон там, к магнитному замку красной дверцы в том углу, чтобы ее открыть! Опустите ручку рубильника. Должен включиться старый генератор. Не могу понять, почему наша новая аварийная подстанция не сработала. Разрежьте изоленту у меня на руках! Нож там! На приборном столе!

Роджер на секунду замер, присматриваясь к не замолкающему ни на секунду человеку:

– Доктор Льюис? – неуверенно спросил он.

Выхватил у инспектора фонарь и посветил человеку в лицо. Идзуми взял нож и разрезал изоленту у того на руках и ногах.

– Да, ученик Роджер Эксли, это я, ваш профессор киберорганики, – утвердительно ответил тот, поднимаясь с пола.

Человек, которого Роджер назвал доктором Льюисом, был среднего роста, примерно метр семьдесят, худощавый настолько, что напоминал подростка. Белый лабораторный костюм болтался на нем как на вешалке. Большие зеленые глаза, напоминающие оленьи, окружала сеточка лучиков-морщин. Морщины также шли от тонкого прямого носа к четко очерченным сухим, слегка потрескавшимся губам.

– Но вы… Вы…

Роджер приложил ладонь к своей щеке.

– Да, в жизни я несколько старше, чем в виртуальной среде Эдена, – недовольно ответил доктор Льюис, убирая прядь темных с проседью волос со лба. – И если вы, ученик Эксли, все же надеетесь сдать экзамен, не приставайте ко мне с дурацкими вопросами сейчас!

Роджер сделал два шага назад, не сводя глаз с профессора, налетел на пустую открытую нейрокапсулу, стоявшую посреди помещения, и едва не упал.

– Рубильник! – крикнул на него Идзуми.

Парень кивнул и бросился в глубь помещения. Через пару секунд лампы на потолке заморгали нервным желтым светом.

Помещение оказалось почти квадратным, примерно семь на семь метров, и проходным. Напротив той двери, через которую ворвались инспектор и Роджер, была еще одна – белая, со стеклом. Слева от Идзуми вдоль стены висели прозрачные видеоматрицы. За ними ряд узких металлических шкафов. В другой стене зияла громадная дыра с обожженными краями. Похоже, от химической взрывчатки. Там тоже располагались шкафы. Посреди комнаты стояла та самая нейрокапсула, о которую споткнулся Эксли, из нее во все стороны свисало оптоволокно. Вокруг в беспорядке громоздились тележки и ящики с каким-то медицинским оборудованием. Кабель от нейрокапсулы вел к компьютеру на маленьком металлическом столике. Позади инспектора всю стену, от двери и до самого угла, занимал громадный пульт. Над ним открытое длинное окно, через которое была хорошо видна шахта.

Доктор Льюис с облегчением выдохнул:

– Слава богу… Я уже начал бояться…

– Выпустите детей! – сказал инспектор и для верности навел на доктора Льюиса пистолет.

Не штатный, стреляющий электрическими парализующими зарядами «шокер», а вполне настоящий контрабандный «кольт» довоенного производства с реальными свинцовыми пулями. Идзуми купил его на черном рынке в Тай-Бэе во время одного из полицейских рейдов в Буферную зону.

Доктор уставился на черное дуло, раздраженно отвел его рукой в сторону.

– Уберите! – огрызнулся он, с трудом поднимаясь на ноги. – Это же может выстрелить! Вы что думаете, мне хочется, чтобы пять с лишним тысяч гениев задохнулись?! Их не для того собирают со всего света!

Прихрамывая, доктор Льюис подошел к пульту. Пальцы доктора побежали по клавишам, затем он приложил большой палец к оптическому сенсору. Консоль управления длиной метра четыре и шириной полтора вспыхнула разноцветными огнями. Заработали мониторы в ее верхней части.

На всех одновременно вспыхнула красная надпись: «Поддержка среды отключена».

– Энджил Льюис, – сказал он в микрофон. По подушечке пробежала тонкая красная полоска лазерного сканера. Тут же загорелся верхний ряд кнопок на пульте, который, видимо, раньше не был активирован.

Зеленый сигнал известил об идентификации голоса.

– Дженни! – позвал доктор Льюис.

– Доктор Синклер назвал интеллектуальную систему управления Эденом именем своей дочери, – пояснил Роджер инспектору Идзуми.

Ответа не последовало.

– Ничего не понимаю… – пальцы доктора Льюиса быстро щелкали по клавишам. – Нет связи с центральным компьютером. Полное отключение! Я не могу восстановить подключение к виртуальной среде Эдена!

– Что вы собираетесь делать? Подключить их всех обратно?! – выкрикнул Идзуми, снова наставив на профессора пистолет. – Открывайте капсулы!

Доктор Льюис обернулся к нему и поднял руки.

– Послушайте, инспектор, успокойтесь… Вы что, не понимаете: если я сейчас открою капсулы – начнется паника? Здесь больше пяти тысяч человек! Что мы будем с ними всеми делать? Вы хотя бы представляете, какая буря поднимется, если правда об Эдене станет известна всему миру? У меня есть другой план. Сейчас я погружу всех учеников в магнитный сон. Затем доберусь до бункера управления, выясню, что там случилось, и попытаюсь перезапустить главный компьютер, чтобы восстановить виртуальную среду Эдена. После этого сотру ученикам последний паттерн памяти, и они забудут этот день, как будто ничего и не было! У нас тут есть квантовый генератор с пушкой направленного действия, уверен, должно получиться. Во всяком случае, Джокер во время прошлого нападения стер паттерны памяти одного из учеников… А вы, Идзуми… – он изучающе уставился на инспектора. – Вы тоже можете все забыть. Причем за хорошее вознаграждение. У вас будет безлимитный пожизненный кредит, жизнь, полная удовольствий. Мировые корпорации очень сильно зависят от Эденских разработок. Никому не нужно, чтобы технопарк перестал существовать! Его открывали для того, чтобы талантливые подростки могли направить всю энергию своего мозга на решение проблем нашей цивилизации!..

– Заткнитесь и откройте капсулы, – непреклонным голосом повторил Идзуми. – Или я прострелю вам сначала одно колено, потом другое. Боль будет адская. Обещаю.

– Идзуми, вы не понимаете, что делаете… – попытался возразить доктор Льюис, но его голос потонул в грохоте выстрела.

Пуля ударила в пол рядом с ногой профессора.

– Следующая будет в колено, – повторил свою угрозу инспектор. – Объясните детям, что происходит, и выпускайте их на свободу! И скажите, что нам делать с теми, чьи капсулы я уже открыл.

Профессор некоторое время глядел на Идзуми огромными безумными глазами, потом выдохнул, оперся руками о пульт и опустил голову.

– Идзуми, вы варвар, – сказал он. – Тех, кого вы вытащили из капсул, теперь придется поднимать на руках. Надеюсь, их биофоны работают и они меня услышат.

Идзуми не понял, почему тех, кого он выпустил, придется тащить на руках, но промолчал, понадеявшись получитьобъяснения чуть позже.

Доктор Льюис повернул к себе тонкий длинный микрофон:

– Ученики Эдена, внимание! С вами говорит доктор Льюис, ваш профессор киберорганики. Вы напуганы. У вас шок. Постарайтесь успокоиться. В данный момент вам больше ничего не угрожает. Я удвоил дозу кислорода в воздушной смеси, что поступает в ваши капсулы. Это поможет вам восстановить дыхание и заодно немного успокоит. Помните, что ваш худший враг сейчас – паника. То, что вы увидели и пережили, – запредельный стресс. Вы имеете право знать, что тут происходило, и вам расскажут. Но чуть позже, когда мы все поднимемся на поверхность. Мы займемся подъемом прямо сейчас. Вам также хорошо известно, что в критические моменты наступает высочайшая степень концентрации, потому что от нее зависит жизнь. Так что выслушайте мои инструкции внимательно и найдите в себе волю следовать им неукоснительно. Сейчас я запущу программу стимуляции нервных окончаний. Вы провели без движения много времени, и ваши мышцы отказываются слушаться. Стимуляция нервных окончаний – очень неприятная процедура. Вы почувствуете нарастающее покалывание, а затем – боль. Это правильные реакции. Их интенсивность очень индивидуальна. Кто-то перенесет их сравнительно легко, а кто-то не очень. В любом случае приготовьтесь и думайте так: когда вам будет казаться, что стало больно, помните, что это еще не боль. Настоящая боль еще впереди. Старайтесь глубоко дышать. Сосредоточьтесь на своем дыхании. Это поможет вам собраться.

Доктор Льюис замолчал на мгновение и продолжил:

– Как только ваши мышцы придут в норму, я открою капсулы. Вы выйдете из них. Пожалуйста! Не толкайтесь, не бегите. Стойте спокойно! Каждый рядом со своей нейрокапсулой! Обратите внимание на номер вашего яруса. По южному и северному меридиану бункера ходят скоростные лифты. Я запущу их. Одновременно в каждом лифте можно поднять примерно 20 человек. Как вы понимаете, при такой грузоподъемности на то, чтобы вас всех выпустить на поверхность, потребуется очень много времени. Сохраняйте спокойствие и имейте терпение. Первыми будут подниматься ученики с нижних ярусов. Все будет хорошо. Наверху вас встретят, – тут доктор Льюис бросил выразительный взгляд на Идзуми. Инспектор торопливо закивал. – Главное – сохраняйте спокойствие. Не поддавайтесь эмоциям! Те, кого уже извлекли из капсул, – лежите спокойно. Вы не сможете пройти стимуляцию, так что придется подождать, пока вас вынесут из шахты на руках. Итак, раз, два, три! Начали!

Доктор нажал несколько кнопок в верхней части пульта. Потом оперся о него двумя руками и низко опустил голову.

– Господи, дай им сил… – расслышал Идзуми.

Инспектор увидел огромную дыру с обожженными краями в бетонной стене напротив. Похоже, тут был взрыв.

– Что это? – спросил он доктора Льюиса.

Но тот лишь глубоко вздохнул, жестом показал, что на вопросы будет отвечать потом.

– Здесь я справлюсь один, – сказал он. – Вы двое сейчас подниметесь наверх. На южном лифте. Окажетесь в самолетном ангаре. Я надеюсь, там есть электричество. Если нет – включите аварийное. Вызовите правительственную помощь. Координаты аэродрома указаны на карте, она висит на стене в авиадиспетчерской. Двадцать один градус восточной долготы на пятьдесят седьмом градусе северной широты. Закрытые западные территории, где никто не живет. Даже лотеки.

Идзуми напряг память, пытаясь вспомнить, где это.

– Восточная Европа? Но ведь считается, что эти территории заражены.

– Считается, – кивнул доктор Льюис. – Доктор Синклер очень старался, чтобы так думали. Мы должны продержаться без паники до прихода помощи. Когда ученики начнут подниматься, им будет нужна вода и еда. Многие из них последний раз ели пять, а то и семь лет назад. Мы замедляли биологические процессы, насколько могли, чтобы высвободить ресурсы мозга. Ай, да что я вам сейчас это объясняю! – он нервно дернул шеей. – Включите воду, поставьте какие-нибудь емкости, чтобы можно было пить. Когда из лифтов начнут выходить ученики – следите, чтобы все держали свои нервы в узде. Кто не сможет – колите это.

Доктор, хромая, подошел к металлическому шкафу, что стоял у поврежденной стены. Вытащил из него большую пластиковую коробку. Внутри лежали инъекционные капсулы с розовыми колпачками.

– Мягкое успокоительное. Можно так колоть, – Льюис показал, как, размахнувшись, втыкать иглу в тело, – только защитный колпачок сначала снимите. Быстрее всего это делать зубами. А можно из санитарного ружья.

Он поднял с пола небольшую винтовку с тонким дулом и легким контурным прикладом, который представлял собой узкую полоску углепластика.

– Интересно, где вы набрали столько неболтливых сотрудников, – заметил Идзуми. – Охрана, диспетчеры, преподаватели…

– А вы думали, можно оборудовать, скрывать и обслуживать такой объект без посторонней помощи? – огрызнулся доктор Льюис. – Чуть позже я, возможно, расскажу вам, насколько гениальное творение вы сейчас губите и чей гнев на себя навлекаете. Сейчас времени нет.

– И почему же ваша гениальная система так внезапно и некстати отключилась? – спросил Идзуми, снимая с пояса «сопроводилку» – нечто среднее между ножной стреногой и поводком. В сложенном виде она представляла собой маленькую плоскую прямоугольную коробочку.

– За несколько минут до отключения электричества бункер был атакован Джокером, – последовал ответ.

– Джокером? – Идзуми посмотрел на дыру в стене.

– Именно, – профессор киберорганики нервно дернул шеей, – я думаю, ему каким-то образом удалось вывести из строя главный компьютер, из-за этого ученики чуть не погибли.

– Вы арестованы, доктор Льюис, – сообщил ему инспектор. – Так что никуда не уходите.

Идзуми открыл коробку и вынул «сопроводилку». Пара тонких ножных браслетов, катушка со шнуром и небольшим карабином.

Инспектор защелкнул на лодыжках Льюиса ножные браслеты из сверхпрочного пластика на магнитном замке. В них задержанный едва мог сделать один небольшой шажок. Между браслетами закреплена катушка с длинным шнуром, на конце которого карабин. Карабин также на магнитном замке. Его Идзуми пристегнул к металлической ножке-держателю одной из прозрачных мониторов-матриц.

– Так вы сможете выпускать учеников и не сбежите сами, – сказал Идзуми. – Пытаться повредить шнур бесполезно. Только время потеряете. И не дергайте браслеты на ногах, они больно врезаются в кожу.

Снаружи донесся раздраженный крик Роджера:

– Инспектор, идемте!

Доктор Льюис вздохнул.

– Никакой почтительности, – он покачал головой. – Доктор Синклер считал, что независимость характера – одно из самых важных качеств для ученого. Но, по-моему, хотя бы элементарные нормы приличия он бы мог заставить соблюдать…

Идзуми не дослушал его, поспешил вслед за Роджером к южному лифту. Он бежал по сетчатому перекрытию вдоль ряда нейрокапсул, из которых на него испуганно таращились обезумевшие от ужаса подростки.

– Сейчас! Сейчас все будет хорошо! – выкрикивал Идзуми, будто это чем-то могло им помочь.

Роджер уже зашел в кабину и ждал инспектора. Лицо мальчика пылало от гнева, а крепко сжатые кулаки то и дело вздрагивали.

– Ненавижу их всех! Ненавижу! – цедил Роджер сквозь стиснутые зубы.

– Слава богу, что теперь все закончится… – попытался утешить его Идзуми.

– А кто меня спросил, хочу ли я, чтобы все вот так закончилось?! – неожиданно выпалил Роджер. – Вы хотя бы знаете, через что мне пришлось пройти, чтобы попасть сюда?! Что пришлось делать моей семье, чтобы оплачивать всех учителей, с которыми я занимался, чтобы финансировать мой научный проект?! Вам-то все равно! В полицию берут всех подряд, лишь бы шли! Никаких проблем! А я… Я с семи лет готовился к поступлению в Эден! Это было целью моей жизни! Ясно вам?! Я теперь вообще не знаю, как мне жить после всего этого!

Роджер показал в сторону шахты, и из его глаз хлынули слезы.

– Ну-ну… – попытался успокоить его Идзуми. – Есть ведь и другие школы…

– Такой, как эта, больше нет! – выкрикнул парень и стукнул кулаком по стене.

Идзуми скептически посмотрел вверх, потом вниз и протянул:

– Ну не знаю… Может, и есть. Не дай бог, – чуть подумал и добавил: – Так, значит, во всем виноват Джокер…

ОЖИДАНИЕ

Внизу показался Тай-Бэй. Не то форпост, не то памятник цивилизации, врезавшийся в безбрежный океан. На фоне яркого, покрытого разноцветными всполохами неба Тай-Бэй казался окаменелыми, застывшими в лаве костями доисторического животного вроде тех, что можно увидеть в палеонтологическом музее. Это были серые, без парадного блеска реклам и огней здания, чудом уцелевшие во время Нефтяной войны.

Восход продолжался до тех пор, пока машина не приземлилась на крыше небоскреба в Тай-Бэе, только тогда солнечный диск медленно выполз из-за горизонта.

Огромная площадка из гладкого бетона с красными посадочными кругами могла вместить целую эскадрилью. Ченг устроил себе отличную резиденцию в бывшем роскошном отеле «Тай-Бэй Палас». До войны здесь останавливались политики, бизнесмены и кинозвезды. Громов много слышал об этом месте.

Дженни сказала:

– Слушайте все. Никому ни слова до тех пор, пока Джокер не выйдет на связь и мы не узнаем, как прошел, – она замялась, подбирая слова, – его переход в новое состояние и что он теперь намерен делать. Ясно?

Все ответили утвердительными кивками.

Дэз, Дженни, Спайк, Тереза, Констанц и Макс выбрались из кабины. Пилот Уильямс и Корус остались выгружать вещи.

Их встречал невысокий человек в темных очках и длинной лохматой шубе явно довоенного производства. Местами она протерлась до кожи, мех свалялся и выцвел, но все еще сохранил тень былой роскоши. Когда сильный ветер отогнул полу, стали видны высокие кожаные сапоги с металлическими застежками.

Позади этого человека, чуть поодаль, стояли пятеро огромных телохранителей в черных масках и комбинезонах.

Длинные черные волосы незнакомца были разделены идеально прямыми проборами и заплетены в длинные косички. На пальцах обеих рук сверкали массивные перстни с огромными драгоценными камнями. Все вместе они вполне могли заменить два неплохих кастета. На запястьях болталось множество золотых браслетов с различными подвесками, а шея была увешана таким количеством цепочек с медальонами и без, что они выглядели как один сверкающий нагрудник.

Увидев Дженни, встречающий расплылся в широкой белозубой улыбке, распростер руки и кинулся ей навстречу:

– Сестра Электра! Добро пожаловать в Буферную зону!

Судя по тому, что человек приветствовал Дженни Синклер ее Сетевым именем, они были давно знакомы.

– Здравствуй, Ченг, – ответила Дженни.

Они обнялись.

Макс слегка подтолкнул Дэз локтем и спросил:

– Это Паяльник?

Та кивнула, пытаясь собрать свои длинные белые волосы, которые ветер трепал во все стороны.

– Где же великий Джокер? – осведомился Ченг.

– Он… – Дженни замялась. – Он…

– Необязательно отвечать, – успокоил ее командор.

Дженни благодарно кивнула.

– Вижу, у вас потери, – Ченг указал на длинный сверток, который рыжий пилот Уильямс с трудом вытаскивал из квадролета.

Корус делал вид, что помогает.

Ченгу ответила Тереза:

– Да, Бульдозер, телохранитель Джокера. Нас засекли, он сдерживал правительственную пехоту, чтобы мы успели свернуться. Мы втащили его в квадролет, но было уже поздно. Он прожил еще сорок минут и покинул нас… Мы привезли его сюда, чтобы похоронить.

Ченг кивнул:

– Понимаю. Он был хорошим солдатом. Бродяга Никсон расстроится, узнав, что Фрэнк Бульдозер погиб. Мы устроим ему настоящие похороны.

– Спасибо, Ченг, – поблагодарила командора Дженни. – Нам надо передохнуть день, прежде чем возвращаться на базу. Кроме того… – она посмотрела на Громова. – Кроме того, мы хотим у тебя кое-что узнать.

– Разумеется, сестра! Будьте моими гостями столько, сколько потребуется, – с готовностью предложил свои услуги Ченг. – Идемте! Я вас провожу. Лучшие номера для вас в «Тай-Бэй Паласе», горячая ванна, отличная еда. У нас тут все как в старые добрые времена. Довоенное кино, а не жизнь!

Громов обернулся, окинув взглядом Буферную зону. Потом отошел от остальных, приблизившись к перилам крыши.

Тай-Бэй был окутан золотисто-серой предрассветной дымкой. Загадочная анархистская территория, существование которой хайтек-правительство старается не замечать. Может быть, здесь найдется место и для Макса?

Громов представил себя в одной из нелегальных лабораторий Буферной зоны, производящей пиратский софт или имплантанты. Вполне возможно, что он сможет применить здесь свои знания и получить новые. Громов вздохнул, пытаясь проникнуться мыслью, что здесь теперь его дом… Но не получилось.

Пространство внизу скорее путало, чем притягивало. Уродливые обожженные скелеты небоскребов, поднимавшиеся из утреннего тумана, словно морские утесы из водной глади, походили на призраков. Все здесь дышало прошлым. Развалины некогда большого города.

Дэз встала рядом с Громовым.

– Странное чувство, правда? – спросила она. – Будто смотришь на руины того, к чему привык.

– Да, – согласился Макс и в свою очередь поинтересовался: – Ты еще злишься на Дженни, что она не рассказала тебе о болезни Джокера и помогала ему получить вирус?

Дэз посмотрела на носки своих штурмовых ботинок.

– Я ей этого никогда не прощу, – жестко сказала она. – Больше того, я считаю, что именно она рассказала ему про омега-вирус и убедила им воспользоваться. Больше некому.

– А Хрейдмар?

Дэз посмотрела в сторону горизонта, прямо на восходящее красное солнце.

– Все равно. Если бы не Дженни – он никогда бы… Не хочу об этом говорить.

Она резко развернулась и побежала догонять группу.

Громов вздохнул и пошел следом за Кемпински.

* * *

Лифт поднялся на самый верх. Когда его створки открылись, Идзуми увидел перед собой огромный самолетный ангар. Впереди гигантские ворота, через которые сюда въезжали летные машины. Бетонные плиты пола. Вверху, на высоте метров тридцати, – алюпластиковый купол. К нему прикреплена решетка с осветительными прожекторами.

Электричество было. Похоже, резервный генератор снабжал энергией и этот ангар.

Справа стоял тот самый самолет, в который Идзуми садился, чтобы лететь в Эден. Левая стояночная площадка, очерченная красными флюоресцентными линиями, была пуста.

– Черт бы побрал эту проверку. Я еще разберусь, кто послал меня выяснять, зачем доктору Синклеру столько нейрокапсул, – проворчал инспектор.

– Где все люди? – Роджер быстро шагал вперед, озираясь по сторонам. – Почему здесь, кроме учеников, доктора Льюиса и вас, никого нет?!

Идзуми пожал плечами:

– Думаю, с этим нам еще предстоит разобраться, – сказал он. – Вон, кажется, авиадиспетчерская.

Он показал на застекленную пристройку, расположенную на балконе ангара для самолетов, туда вела металлическая лестница. Внутри виднелось табло, светились мониторы.

Инспектор и Роджер поднялись туда.

Три пустых кресла перед огромным пультом управления. Стаканчики с напитками, брошенные карточки, чей-то забытый метчер. Было похоже, что помещение покидали в спешке.

Мониторы с различными показаниями. Множество кнопок, тумблеров и ручек. За креслами, в центре помещения, на столе-подставке прозрачная матрица из органостекла с интерактивной картой атмосферных фронтов. Идзуми положил рядом с ней коробку с капсулами и санитарную винтовку, которые дал им доктор Льюис.

– Мы, должно быть, здесь, – Роджер подошел к полимерной карте, висевшей на стене справа от пульта управления, и ткнул пальцем в крупный красный кружок.

Его координаты показывали двадцать один градус восточной долготы, пятьдесят семь градусов северной широты, в точности как сказал доктор Льюис.

Идзуми еще раз попробовал активировать свой биофон:

– Вызов!

И чуть не подпрыгнул от счастья, когда ему ответил электронный секретарь:

– Назовите имя абонента.

– Центр чрезвычайных ситуаций. Интерпол.

– Выполняется соединение.

Потянулись томительные секунды ожидания. Наконец Идзуми ответил приятный женский голос:

– Центр чрезвычайных ситуаций. Вы идентифицированы, инспектор Идзуми. Что у вас произошло?

– Слушайте внимательно, – инспектор глубоко вдохнул. – Я нахожусь в технопарке Эден. Здесь пять тысяч подростков, нуждающихся в срочной эвакуации. Повторяю: срочная эвакуация.

Диспетчер центра некоторое время молчала, потом спросила:

– Технопарк Эден? Вы уверены?

– Абсолютно! – заорал Идзуми.

– Что произошло?

– Долго объяснять. Вы все равно не поверите! Пришлите сюда несколько самолетов. Повторяю! Нужно срочно эвакуировать всех учеников!

– Подождите, не отключайтесь, – сказала диспетчерша.

Идзуми с досадой резанул кулаком по воздуху.

– Идиотка…

Тут у него в ухе раздался мужской голос.

– Инспектор Идзуми? – осведомился он. – Говорит полковник Аракава. Вы можете объяснить внятно, что произошло?

– Эден оказался просто морозилкой! Технопарк – полностью виртуальная среда! – закричал инспектор. – Синклер держал детей в нейрокапсулах по нескольку лет! Сейчас тут все отключилось из-за атаки Джокера. Ученики чуть не задохнулись. Все их воспоминания – сплошной обман! Нам нужна срочная эвакуация! Здесь больше пяти тысяч человек!

Последовало долгое молчание.

– Вы уверены? – в голосе полковника слышалось сильнейшее недоверие.

– Полковник, если вы немедленно не вышлете сюда спасательный самолет, то уже завтра снова станете сержантом! – заорал Идзуми. – Вы что, думаете, я шучу?

На сей раз молчание Аракавы длилось еще дольше. После паузы он неуверенно сказал:

– Назовите ваши координаты. К вам вылетит группа предварительной разведки.

– Двадцать один градус восточной долготы, пятьдесят семь градусов северной широты, – устало сказал Идзуми. – Здесь аэродром.

Полковник тут же заявил с подозрением:

– По нашим данным в этом секторе нет аэродрома.

– Поверьте, он тут есть, – инспектор оглядел авиадиспетчерскую.

– Эта зона заражена. Высылать туда группу опасно, – настаивал полковник.

– Нет никакого заражения! Это все ложь, чтобы скрыть местоположение Эдена! – заорал Идзуми. – Включите же здравый смысл! Или, по-вашему, я шучу?!

Снова долгое молчание.

– Ждите, – сказал наконец полковник.

Электронный секретарь сообщил Идзуми:

– Сеанс связи завершен.

Инспектор тяжело вздохнул.

– Ладно… Ничего другого нам не остается. Будем ждать. Так… Что сказал доктор Льюис? Мы должны найти воду и какие-то автоматы со жратвой. Два я видел под лестницей, когда мы сюда поднимались.

– Вот карточка, – Роджер взял с пульта магнитную карту, – попробую ею воспользоваться. Может, сработает.

Он побежал вниз по лестнице. Идзуми спустился следом за ним.

Внизу под лестницей действительно стояли два шкафа-холодильника.

Роджер поднес карту к датчику на одном из автоматов. Дверь тут же щелкнула. Эксли потянул ее за ручку, она открылась.

Внутри оказалось множество термобанок – консервов, которые достаточно было открыть, и они тут же сами разогревались.

– Хорошо, – кивнул Идзуми и показал Роджеру направо: – Давай ты беги, ищи еще воду и продукты по этой стороне, а я по той, – он махнул рукой налево.

Они встретились минут через двадцать у дверей южного лифта. К дверям северного лифта тянулся длинный узкий коридор, видимо проходивший над всей шахтой с нейрокапсулами.

Роджер оперся руками о колени, выдохнул и показал рукой назад:

– Там есть кран от водного резервуара с питьевой водой и большой склад-холодильник.

Идзуми кивнул:

– Да, с этой стороны тоже – один кран и склад. Еще я нашел жилое помещение. Что-то вроде казармы с двухъярусными кроватями. Здесь были люди, и они очень торопились, когда уходили. Что же тут произошло?

– Как думаете, – спросил Роджер, – скоро эта группа прибудет, чтобы проверить, правду мы сказали или нет?

Идзуми посмотрел на часы.

– Ближе всего от нас Лондон-Парижский хайтек-мегаполис. Думаю, группа предварительной разведки вылетит оттуда. Значит, ждать еще минут сорок. Начнем принимать учеников сами, а потом… Потом прибудут эвакуационные самолеты.

Роджер кивнул. Его лицо стало очень взрослым и серьезным.

– Хорошо. Я готов.

Он чуть помолчал, приложил руку к виску и тряхнул головой:

– Все думаю, почему не помню ничего, кроме самого первого дня нахождения в Эдене. Помню, как прилетел сюда, как прошел процедуру идентификации, видел доктора Льюиса, зашел в свою комнату… И больше ничего! Что это значит? Интересно, это только со мной так или с остальными тоже?

Идзуми покачал головой:

– Прости, я не разбираюсь во всем этом. Если бы собственными глазами только что не увидел, то никогда бы не поверил, что такое возможно. Бюро информационной безопасности наверняка пришлет сюда чертову кучу личностных анализа тиков. Может быть, они найдут объяснение тому, что ты ничего не помнишь. Сочувствую.

* * *

Командор сдержал слово, поселив гостей в номерах «люкс» на предпоследнем этаже. Таких гостиниц, как «Тай-Бэй Палас», в мире сохранилось, наверное, штук десять, не больше. Деревянная мебель с шикарной обивкой, мягкие плотные шторы, множество старинных безделушек на полках комодов, столах и подоконниках. Даже точки входа в Сеть были оборудованы старыми жидкокристаллическими мониторами в металлической оправе.

Вместо рваной грязной одежды Громову дали мягкие голубые джинсы, светлую льняную рубашку и легкие ботинки из самой настоящей кожи. До войны на территории Буферной зоны находилось множество фабрик. Похоже, Ченгу достались все их склады. Теперь он потихоньку распродавал их содержимое. В хайтек-пространстве за вещи довоенного производства, сделанные из натуральных материалов, были готовы платить огромные деньги.

Макс лег на кровать и обнаружил, что потолок над ней зеркальный. Он долго смотрел на себя, пытаясь привыкнуть к новому отражению. Громов провел в Эдене почти два года. Его тело успело вырасти, а лицо измениться. Черты как будто заострились. Темные, почти черные волосы отросли, скулы стали шире, рот крупнее. Карие глаза смотрели еще внимательнее. Только грусть и усталость в них сменились тревогой.

Громов чувствовал перемены. Но они произошли не только в его внешности. В нем самом, вернее, в его сознании что-то неуловимо менялось.

Вспомнилась фраза из дневника Аткинса:

«Нет ничего более странного, чем интуиция. Иногда у меня бывает сумасшедшее чувство, что я знаю волю Вселенной, я не понимаю ее цели и не могу охватить всю глубину Великого Замысла, но непостижимым образом ЗНАЮ, что он есть, и, более того, ощущаю собственную причастность. Все мои открытия пришли ко мне в этом состоянии. Будто кто-то неведомый, единственный знающий все, наконец позволил заглянуть за край горизонта».

Взгляд Громова упал на точку входа, монитор которой тускло поблескивал в углу номера. Тут до него впервые дошло, что он может выйти в Сеть и беспрепятственно связаться с миром.

Единственным человеком, с которым ему хотелось поговорить еще в Эдене и которому он пытался послать сообщение, но, разумеется, не смог, был учитель Гейзенберг, пожилой преподаватель квантоники из Накатоми.

Громов встал с кровати, подошел к точке входа и щелкнул по адресной книге Сети. Набрал имя учителя и его электронный адрес на кафедре Накатоми. Написал сообщение:

«Это Максим Громов. Я учился у вас. Мне надо поговорить с вами».

Сообщение исчезло в Сети. Томительные секунды ожидания ответа показались Максу такими длинными, что в груди все заныло.

Наконец экран мигнул:

Гейзенберг: Здравствуйте, ученик Громов. Уже не чаял с вами связаться. Долго же вы не давали о себе знать! Впрочем, все, кто уезжает в Эден, пропадают там как в черной дыре. Очень рад, что вы не забыли меня, старика. С нетерпением жду вас в своей Сетевой гостиной. Приходите непременно! Хоть сейчас!

Адрес прилагался.

У Громова сердце подпрыгнуло от радости. Он тут же написал ответ.

Максимус Гром: Сейчас буду. Спасибо!

Рядом на столе лежал одноразовый набор силиконовых контактов. Громов надел их на кончики пальцев, вставил в глаза линзы.

Загрузка прошла стандартно, но после пришлось на двадцать минут задержаться в идентификаторе, пока система обновляла параметры трехмерной репликации. Все-таки Громов сильно изменился за прошедшие два года.

Наконец система считала его новые параметры, изменила параметры репликации и позволила идти дальше.

Макс набрал адрес в строке адресной книги и мгновенно оказался перед коричневой лакированной дверью с золотым молоточком. Постучал.

Дверь тут же распахнулась. Перед ним стоял старый квантоник и удивленно улыбался. Было очень непривычно видеть учителя Гейзенберга без инвалидного кресла, с которым в реальной жизни он не расставался. В остальном квантоник нисколько не изменился. Все те же глубокие морщины, делающие учителя похожим на черепаху, лысая голова в старческих темных пятнах, ясные водянисто-голубые глаза. Учитель был в домашнем костюме – брюках, желтой рубашке, галстуке-бабочке и плюшевом шлафроке с вышитым поясом.

– Проходите, – сказал он.

Макс вошел и оказался в уютной гостиной, чем-то напоминавшей его собственный номер в «Тай-Бэй Паласе». Та же темная лакированная мебель, те же мягкие диваны.

– Я изрядно потратился в Сетевых мебельных магазинах, приобретая репликации этих чудных старинных образчиков, – Гейзенберг обвел рукой свою гостиную. – А во что мне обошлась репликация камина, вы и представить себе не можете. Что ж… Зато теперь я провожу тут гораздо больше времени, чем в своей собственной тесной и безликой конуре в Накатоми.

– Вы живете в школе? – удивился Макс.

– Да, представьте, – печально вздохнул Гейзенберг. – По правде говоря, я бы с удовольствием находился здесь все время, выходя только на уроки, да и уроки, пожалуй, можно было бы проводить здесь… К сожалению, в Сети пока нельзя ни есть, ни спать. Так что одиноким биологическим существам приходится время от времени покидать это замечательное пристанище и выходить в реальность.

Макс удивленно смотрел на Гейзенберга.

– Вы бы согласились быть постоянно подключенным к Сети? Добровольно?

– Конечно, – кивнул тот, – причем с большим удовольствием. Здесь у меня уютный кабинет, друзья, с которыми можно пойти посидеть в какой-нибудь Сетевой ресторанчик. Можно сыграть в виртуальный покер, мгновенно переместившись на ресурсы Лас-Вегаса. А что в реале? Унылая спичечная коробка из вторичного пластика, по ошибке именуемая квартирой, да соевый белок на завтрак, обед и ужин. Увы, мой дорогой ученик Громов, Сеть стала единственным местом, где сохранился привычный и такой милый мне мир.

– Но ведь это все не настоящее, – нахмурил брови Макс, дотронувшись до одной из книг на полке, – когда вы переворачиваете страницы, то считываете электронный текст, просто в другом формате. Когда вы едите пирожное – это просто иллюзия вкуса, в ваш организм ничего не поступает.

Квантоник хитро прищурился:

– Ну хорошо. А вот вы, ученик Громов, настоящий? Ведь вы пришли сюда и говорите со мной. Вы дотрагиваетесь до предметов, ощущаете это прикосновение, слышите мой голос, видите меня. Я настоящий?

– Ну… – Макс замялся. – Трехмерная репликация – это… это… Но ведь тело-то мое за тысячи километров от вас!

– Тело – да, а вы? – настаивал квантоник.

– Я не знаю, – сдался Громов.

– Вот-вот, – квантоник поставил на столик поднос с чаем и печеньем, – садитесь. Мне не терпится узнать, каков, по-вашему, Эден.

Громов улыбнулся:

– С учетом того, что вы только что мне сказали, учитель Гейзенберг, думаю, вам бы там очень понравилось…

Макс сел, отпил из виртуальной чашки виртуального Сетевого чаю и спокойно и сжато выложил Гейзенбергу все, что случилось с ним в Эдене.

Как жил той же виртуальной жизнью, что и все. Ходил на занятия, участвовал в проектной группе «Моцарт». На беду, ему удалось достигнуть каких-то результатов. Поэтому Джокер напал на Эден и выстрелил Максу в голову пушкой квантового генератора. Все паттерны памяти за прошедшие восемь месяцев были уничтожены.

Некоторое время доктор Синклер пытался восстановить память Громова. Макс очнулся и увидел себя в медицинском изоляторе. Однако после его жизнь в Эдене началась как будто заново. Он долго не мог понять, что означают его странные сны. Ему стало казаться, что в них будущее.

Тем временем Джокер узнал о своей болезни. Она медленно убивала его тело. Времени оставалось мало. В отчаянии отец Дэз попросил о помощи загадочного Хьюго Хрейдмара – тринадцатого ученика Синклера и отступника, чье существование упорно отрицается. Неизвестно почему, но Хрейдмар ответил на просьбу Джокера. Он согласился передать ему омега-вирус – вершину биоцифровой эволюции. Благодаря этому сознание Джокера смогло бы существовать в Сети и после того, как погибнет тело, сохранив все мыслительные функции.

Для передачи был нужен архив данных, где уже бы существовало упоминание о вирусе. От Дэз Джокер знал, что в архивах Громова оно точно есть. Хьюго должен был положить туда формулу своего вируса, а Джокер – незаметно скачать ее.

Но Дэйдра МакМэрфи успела их опередить. Она изъяла Макса из цифровой среды Эдена и в течение почти года пыталась дешифровать файл Хьюго. Дэйдра прокручивала воспоминания Макса раз за разом, заставляя его переживать одно и то же. Все с одной целью – вытянуть через его память файл Хьюго с формулой омега-вируса. Но это было невозможно сделать без ключа – специальной программы, замаскированной в среде Эдена под склянку с чипом, которую Громов положил в карман джинсов. Он не успел вынести его из Эдена, когда Джокер напал на бункер. Громова забрали, но вируса так и не получили. Пришлось возвращаться. Пройти через «Вторжение», которое когда-то создала Дженни. Принцип идентичности в этой игре был соблюден неукоснительно. Точно так же, как и в виртуальной среде Эдена, где ученики жили годами, даже не подозревая правды. Эта синхронизация и позволяла Дженни, или Электре, как ее называли в Сети, переходить из «Вторжения» в Эден таким образом, чтобы система безопасности не могла обнаружить ее сразу.

Макс вернулся за склянкой и встретил Тайлера Бэнкса – своего толстого приятеля. Сначала тот был изгоем в школьном сообществе, а затем вдруг проявился как гений киберорганики и один из лучших игроков «Вторжения». Оказалось, что Хьюго прятался в его образе. Он лично передал Громову склянку с чипом, программу-ключ, для Джокера. Каким образом Хрейдмару удавалось использовать чужие трехмерки, «вселяясь» в них как мифический демон, Макс так и не понял.

Джокер воспользовался омега-вирусом и ушел в Сеть.

Благодаря всем этим странным событиям, в которых закон квантовых случайностей проявился наиподлейшим для Громова образом, он теперь сидит в «Тай-Бэй Палас» и не знает, как ему жить дальше.

Гейзенберг не перебил его ни разу. Больше того, он так и не смог донести до рта свою чашку с чаем, который остывал с такой же скоростью, как и настоящий.

– Вот такие впечатления у меня об Эдене, – сказал Макс, хлопнув себя руками по коленям.

– Невероятно… – только и смог выговорить Гейзенберг. – То есть… То есть…

– Да, – кивнул Громов, – физически Эдена не существует. Он как ваша гостиная, только гораздо больше.

– То есть Синклеру удалось каким-то образом решить проблему сна и еды? – глаза квантоника жадно вспыхнули. – Хотя о чем это я спрашиваю… Если он погружал всех учеников в анабиоз, то жизненно важные функции могли сохраняться очень долго и без обычной подпитки. Так-так-так…

Гейзенберг нервно грохнул чашку обратно на блюдечко, вскочил и начал ходить туда-сюда.

– Но если ему удалось замедлить обменные процессы до физиологического минимума… – какая-то мысль озарила лицо квантоника. – Как вы думаете, Громов, он собирается применить свое изобретение более широко?

– Я не знаю, – пожал плечами тот.

– Ведь это… – Гейзенберг поднял вверх свою морщинистую руку. – Это ведь гениально! Люди могли бы жить сколь угодно долго! Состояние анабиоза позволило бы продлить жизнь как минимум на триста лет!

– Но ведь это не жизнь! – возмутился Громов.

– Кто вам сказал? Ну кто вам это сказал? – запальчиво воскликнул Гейзенберг. – Реальность – это то, что видишь. Реальность – это то, что чувствуешь. А мы чувствуем Сеть. Мы осознаем ее. На уровне ощущений она абсолютно реальна. И даже более чем реальна, потому что наш собственный мир был убит во время войны! Громов, разве вы до сих пор не поняли, что все составлявшее соль нашей жизни, ее радость и смысл, все перешло в Сеть? Познание, общение, жажда нового, творчество – все здесь. А что снаружи? Там – что считается реальным? Только бесконечная муштра, борьба за власть, ресурсы и так далее. Человечество изо всех сил пытается протянуть подольше, но это агония. Цивилизация задохнется. И это случится очень скоро, это неизбежно. Громов, разве вы не видите этого?

– Сеть не реальна, – упрямо повторил Макс. – Даже Синклер мечтал вырваться из виртуальной среды Эдена. Он хотел завершить «Моцарта», чтобы снова обрести способность к творчеству. Интуиция и фантазия, то, что делает нас совершеннее компьютера, есть у нас только до тех пор, пока мы люди. Мое тело может быть очень далеко отсюда, но оно должно быть!

– Судя по тому, что вы рассказали о Джокере и Синклере, это совсем не обязательно, – пробормотал квантоник, пытаясь унять лихорадочную дрожь в своих руках. – Интуиция… Да, Аткинс много внимания уделял этому свойству человеческого сознания… Но ведь если вы, ученик Громов, все же закончите программу «Моцарт», то даже в цифровой форме эти свойства останутся. Громов, вы хотя бы понимаете, о чем мы сейчас говорим?

Макс скривил рот.

– О бессмертии? – ответил он, не задумываясь.

– Именно! – воскликнул Гейзенберг. – Именно! Громов, сознание нематериально! Это то, чего мы так и не смогли понять! Нанотехнологии, сверхпроводимость, интуитивный код Аткинса, на котором работает «Ио» – квантовый компьютер, основа Сети, ее душа, – мы создали все это, но до сих пор не знаем, что есть наше сознание! Когда Аткинс создал квантонику, он особо отмечал, что сознание – есть нечто бесконечное и непознаваемое, принадлежащее к чему-то большему, чем известный нам мир. Большему, чем даже известный нам микромир. Целью Аткинса было понять, что же это такое – откуда оно пришло и какова его цель. Разработка Синклера вместе с вашей программой, с «Моцартом», могут дать ответ на этот вопрос. Если удастся отделить сознание человека от физической оболочки, полностью перевести его в пространство Сети – возможно, мы наконец получим ответ на самый главный вопрос.

– Какой?

– Кто мы такие, – развел руками Гейзенберг. – Почему эволюция пошла именно так, и никак иначе. Понимаете?

Громов потер лоб и вздохнул.

– Честно говоря, на мой главный вопрос это не дает ответа. Для меня лично пока не ясны простые вещи. Как мне жить, зная то, что я знаю? Получается, что Синклер не совершил никакого преступления, а всего лишь сделал следующий шаг в эволюции, – в голосе Максима ясно звучало разочарование. – Как выяснилось, вы мечтаете, чтобы Эден стал общедоступной новой реальностью, где люди смогут жить вечно.

Гейзенберг виновато улыбнулся.

– Бедный, бедный мальчик, – вздохнул он, – как же хорошо я тебя понимаю… Ты не можешь жить в хайтек-пространстве, оно тебя душит. Ты не можешь оставаться с лотеками, потому что слишком умен, слишком много знаешь и слишком многого хочешь от жизни. Буферная зона тоже не для тебя. Она населена отщепенцами, там нет закона, там нет морали – полное торжество человеческих звериных инстинктов. И вот ты стоишь здесь, передо мной, тебе всего четырнадцать лет, но ты уже знаешь тоскливое и беспросветное чувство безысходности. Отчаянье. Я вижу его в твоих глазах, слышу в твоем голосе, чувствую его присутствие. Ты чувствуешь, что тебе нигде нет места. Ты не принимаешь систему такой, какая она есть, но и в хаосе существовать не можешь. Твое заветное желание разрешить это противоречие. Я угадал?

– Если я скажу, что да, вы назовете правильный ответ?

– Я не фея-крестная, чтоб исполнять заветные желания, – ответил квантоник. – И вообще это все сказки, будто есть где-то один правильный ответ на все вопросы. Помнишь, что говорил Аткинс по этому поводу? На любой вопрос можно дать неограниченное множество правильных ответов. Так что дело не в том, чтобы найти ответ вообще, а в том, какой именно вариант решения выбрать…

– Таким образом, в мире существует только одна проблема – проблема выбора, – закончил фразу Громов. – Все остальное – частные проявления ее.

– Именно так, – кивнул учитель Гейзенберг. – Поэтому перед тобой сейчас стоит выбор. Правда, тебе он кажется тупиком. Есть три готовые дороги. Ты можешь пойти по одной из них.

– Вы же сами сказали, что ни одна мне не подойдет, – Макс склонил голову набок.

– Думай, – велел ему квантоник. – Сейчас редкий случай, когда ты можешь не торопиться. Я дам тебе подсказку. Разве нет ничего больше, кроме дорог? Разве они висят в пустом пространстве?

– Вы хотите сказать, что я могу построить дорогу сам? – уголки губ Громова печально дрогнули. – Будете убеждать, что надо только в это поверить?

– Вот чего я точно не собираюсь делать, так это в чем-то тебя убеждать, – нахмурился Гейзенберг. – Мне абсолютно все равно, какой дорогой ты пойдешь – решишь жить среди лотеков, хайтеков или в Буферной зоне. Это ты не хочешь жить ни в одном из трех предложенных тебе миров. Ни один тебя не устраивает, и ни к одному из них ты не желаешь приспосабливаться. Какой выход, спрашиваю я тебя? Выход – строить свою собственную дорогу в чистом поле. Это единственный шанс идти туда, куда ты хочешь прийти. Вопрос только в том, куда именно тебе хочется попасть.

– Не уверен, что мне по силам идти собственным путем, не оглядываясь на систему.

– Я понятия не имею, по силам тебе это или нет, – пожал плечами квантоник. – И не говорю, что идти собственным путем легко. Посмотри на меня. Я хотел продолжить работу Аткинса, но мне не хватило таланта. У меня не было его интуиции и природного чутья. Аткинс был младше меня, но обладал чем-то непостижимым, пришедшим извне. Тем, что достается единицам, по странной прихоти природы. Тебе это тоже досталось, я вижу. Так используй это! Не дай собственному дару уничтожить тебя! Не погружайся в сомнения, не поддавайся отчаянью. Ищи свою дорогу, делай ее такой, какая подойдет именно тебе. Кто знает, может, она станет выходом для всех нас из того тупика, где мы оказались.

– Вы всерьез считаете, что мне это по силам? – печально усмехнулся Громов.

– Я знаю, что доктор Синклер выбрал тебя одного из многих тысяч. Из твоего рассказа я понял, что тебе почти удалось закончить программу «Моцарт», – ответил квантоник. – Если ты смог все это, почему бы не предположить, что тебе по силам и большее?

– Например? – спросил Максим.

– Например, выяснить, что такое наш разум, победить смерть, начать новый виток эволюции, – Гейзенберг сел напротив Максима, не отводя от него живых внимательных глаз.

Громов смотрел на него недоверчиво.

– Я не думаю…

Квантоник перебил его:

– Думать тут бесполезно. Узнать, можешь ты сделать что-то или нет, можно только в процессе. Знать дорогу и идти по ней собственными ногами – не одно и то же.

Взгляд Громова упал на часы.

– О, уже так поздно! – воскликнул он.

Гейзенберг только вздохнул.

– Надеюсь, наш разговор вам чем-нибудь поможет, ученик Громов, – сказал он. – Буду рад увидеть вас еще.

– Спасибо, – кивнул Максим.

– Пишите и навещайте меня, как будет время или просто захочется поговорить, – улыбнулся квантоник. – Признаюсь, ваши вести потрясли меня настолько, что вряд ли я смогу сегодня уснуть.

Громов вышел за дверь, поднял руку и дотронулся до зеленого шарика, висевшего над его головой. Развернулась загрузочная панель. Макс привычным движением, почти не глядя на кнопки, коснулся значка «Дом».

В следующее мгновение он уже был в загрузочной зоне и вышел из Сети.

Сняв контакты, Громов доплелся до кровати и просто упал на нее.

Происшедший разговор взволновал не только учителя Гейзенберга. При всей чудовищной усталости и желании поспать Громов никак не мог этого сделать. Сон бежал с глаз. Тяжелое, тревожное чувство давило на грудь, мешая дышать. Концентрированная смесь волнения, тревоги, беспомощности проникала в каждую клеточку организма, не давая уснуть, не позволяя нервным центрам отключиться, чтобы хоть немного разрядиться.

Макс закрыл глаза и почему-то подумал про Образца, своего школьного робота, с которого и началась вся эта история. Программа, которую он сам написал и не смог оценить всех ее возможностей. Та программа, что впечатлила Синклера настолько, что он пригласил Громова в Эден и доверил ему работу над «Моцартом» – программой, способной писать музыку, потому что способность к сочинению музыки Синклер считал квинтэссенцией главного превосходства человека над машиной, способность фантазировать он ставил выше всего.

Именно интуитивный софт Макса, его собственная разработка «оживили» Образца, заставили его принимать собственные решения. Если бы Громов сразу поверил, что это его личное достижение, а не странный вирус, неведомым образом попавший к Образцу, – ничего бы не случилось. Хотя кто знает…

Максим вдруг понял, что больше всего на свете ему хочется вернуться в Накатоми. В его старую тесную квартирку. Вернуться, чтобы начать все сначала. Будто не было этих странных и страшных двух лет, когда он оказался пешкой в бесконечной и беспощадной войне Джокера и доктора Синклера.

Забыть! Забыть о том, что Дэйдра МакМэрфи превратила его в подопытного кролика! Что она записала его воспоминания и заставляла переживать их снова и снова по своему произволу. Забыть, что Джокер использовал его, чтобы получить вирус! Забыть все! Продолжать жить, как будто ничего этого не было!

Однако Громов понимал, что прежней жизнь его уже стать не может. Никогда.Будто он угодил в темную комнату и не знает, велика ли она, есть в ней кто-то еще и что ему делать, чтобы выбраться.

* * *

Прошло сорок минут. Доктор Льюис, похоже, еще не начал вывод учеников из нейрокапсул. Во всяком случае, из лифтов пока никто не появился. Идзуми не отходил от них, чтобы встретить учеников, если те вдруг начнут подниматься из шахты на поверхность.

Инспектор нервничал, потому что боялся каких-нибудь сюрпризов со стороны доктора Льюиса.

– Так, жду еще пять минут и спускаюсь смотреть, чем он там занимается, – сказал сам себе Идзуми.

Роджер ждал группу предварительной разведки, неотрывно глядя на монитор, транслировавший картинку с внешней камеры, которая показывала взлетные полосы и небольшое поле перед ангаром.

– Прилетели! – закричал Роджер, выбегая из диспетчерской.

Идзуми тут же помчался к воротам ангара, к двери с магнитным замком. Инспектор приложил к ней карточку, найденную в диспетчерской. Дверь открылась.

Идзуми выскочил наружу и замахал руками. Ветер от еще работающих винтов лохматил его волосы.

Из квадролета выпрыгнул человек в форме правительственной пехоты, а следом за ним еще трое.

Главный подошел к Идзуми и представился:

– Сержант Джонсон, Центр чрезвычайных ситуаций.

– Идемте! – Идзуми потащил его за собой.

Войдя в ангар, солдаты с удивлением начали оглядываться.

– Ого! – сержант Джонсон снял черную пилотку и почесал затылок. – А я не знал, что тут есть военный аэродром.

– Еще не такое увидите… – пробурчал инспектор.

Они спустились к центральному пульту управления, где находился доктор Льюис.

Двери лифта открылись, сержант Джонсон и его подручные вышли наружу и…

Некоторое время все четверо стояли молча, остолбенев и потеряв дар речи.

– Добро пожаловать в Эден, – хмуро сказал Идзуми. – Думаю, самое время позвонить полковнику Аракаве и сказать, что старый полицейский инспектор из токийского отделения не шутил и не выжил из ума.

Джонсон лихорадочно, трясущимися руками надел на глаз камеру для передачи видеоизображения.

– Центр чрезвычайных ситуаций! – попытался он вызвать дежурного.

– Здесь связи нет, – сказал Идзуми. – Надо подняться.

Сержант бросился обратно в лифт, запутался в собственных ногах и чуть не упал. Потом воскликнул:

– Стоп! Я должен сделать запись! Никто не поверит, пока не увидит запись! Надо передать запись!..

ПОДОЗРЕНИЕ

Отто Крейнц уныло пил чай, не сводя глаз с загадочной иконки.

С военной базы «Микадо», где находится главный штаб хайтек-армии, резиденция ее командующего генерала Ли, пришел официальный ответ, что к появлению новой кнопки на загрузочной панели Сети они не имеют никакого отношения.

– Никто ни при чем… – нахмурился Крейнц, мысленно проклиная яростную вражду между военным ведомством и гражданским Бюро информационной безопасности, которая то тлела, то мгновенно вспыхивала по мельчайшему поводу.

Самый последний скандал между Бюро и военными разгорелся из-за процесса Дэйдры МакМэрфи. «Чипы-шпионы» позволяли прослушивать разговоры любого гражданина хайтек-пространства и следить за его физическим состоянием – давлением, пульсом, работой потовых желез. Военные считали, что так будет проще вычислять лотекских повстанцев или тех, кто им помогает.

Благодаря нажиму Бюро Комиссия по этике запретила «чипы-шпионы» как идею еще на стадии разработки. Это был далеко не единственный случай. До этого Бюро добилось закрытия проекта «Искусственная память», который предназначался якобы для ускорения обучения солдат. Это предполагалось делать, закачивая им в голову воспоминания тех, кто уже имел военный опыт. А еще раньше был запрещен «Рой» – система дистанционного управления солдатами через радиоимплантант, когда команда мгновенно передавалась каждому из десятков тысяч солдат, минуя стадию «осознания». По странной случайности оказалось, что автором этой разработки является все та же профессор МакМэрфи. Тогда Бюро развернуло целую кампанию в масс-медиа против «технологии зомбирования».

Однако, несмотря на все усилия, Бюро так и не удалось доказать, что заказчиками Дэйдры МакМэрфи были именно военные. С тех пор Бюро начало активно искать поводы получить доступ к военным секретам, а военные в свою очередь не менее активно обвиняли Бюро в некомпетентности, чтобы доступа не давать или, по крайней мере, серьезно его ограничить.

Посему у Крейнца были все поводы опасаться, что все происходящее – часть какой-то масштабной провокации. Учитывая технические и финансовые возможности враждующих сторон – вполне вероятно, что кто-то из них смог-таки разгадать внутренний код «Ио» и теперь пытается воспользоваться этим в своих целях.

Кроме того, растущая популярность генерала Ли среди крупнейших корпораций лично Крейнца настораживала. Генерал не раз высказывал мысль о необходимости раз и навсегда покончить с повстанцами в лотек-пространстве. А это означало новую войну.

Буллиган – шеф Бюро информационной безопасности – выступал против всего этого. Вопрос в том, как далеко он готов зайти, чтобы помешать военным амбициям генерала?

Крейнц постучал пальцами по столу.

– Никому нельзя верить, – произнес он вслух. – Буква «Д». Почему «Д»? Биофонная болезнь опять же…

Интуитивно Отто ощущал, что все это как-то связано между собой, но пока не мог найти ни единой зацепки, чтобы начать разматывать клубок.

Звонок прервал его размышления.

– Президент Рамирес, – сказал электронный секретарь.

– Ответить, – поспешно дал команду Крейнц.

То, что президент хайтек-пространства звонит сам, лично, уже свидетельствовало о том, что произошло нечто очень-очень существенное.

– Отто, – голос Рамиреса слегка дрожал, – немедленно прими видеосообщение с пометкой «Эден»! Ты знал об этом? Отвечай!

– О чем? – не понял Крейнц.

– Прими сообщение, – повторил президент. – Просмотри его прямо сейчас.

– Да, конечно.

Отто мгновенно вывел пришедший файл на центральную матрицу. Главному техническому эксперту на мгновение показалось, что он смотрит фантастический фильм.

– Что это? – не понял он.

– Эден! Так выглядит Эден на самом деле! – крикнул Рамирес.

– Не может быть…

Шахта, множество ярусов с нейрокапсулами, тысячи обезумевших от ужаса подростков в сенсорных костюмах…

Отто перестал чувствовать собственное тело. Он отказывался верить собственным глазам.

– Не может быть, – повторил он, – я сам учился в Эдене! Там все было совсем не так!

– Твои воспоминания фальшивка! Эден всегда был исключительно виртуальной средой! И лично я ничего не знал об этом. Я хочу знать, Отто, кто был в курсе происходящего и не докладывал мне!..

Рамирес говорил и говорил, а Крейнц не мигая смотрел на экран, не в состоянии произнести ни слова.

– Я не знаю… Я не понимаю… – пробормотал он наконец.

– Ты должен вылететь туда немедленно, – распорядился президент. – Оставь все остальные дела! Я хочу разобраться, как такое вообще могло произойти! Как Синклеру удавалось в течение стольких лет скрывать, что Эден морозилка? Мне нужны имена всех, кто ему помогал! Подлинная история технопарка с момента его создания и до сегодняшнего дня!

* * *

Громова разбудил тревожный стук в дверь.

– Макс! Скорее! Иди сюда! В Эдене кошмар! – кричала Дэз.

Громов вскочил, торопливо отпер дверь и выскочил в коридор.

– Идем! – Кемпински схватила его за руку и потащила за собой.

В номере Терезы все собрались у ноутбука и читали NOW WOW!

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Читайте и не думайте, что это шутка!

Прямо сейчас наш надутый, глупый, но любимый президент Рамирес признается, что хайтек-школа Эдена, самая крутая и престижная из всех, была просто морозилкой! Боже мой! Учеников и правда клали в наши любимые капсулки для искусственного сна и погружали в нейролингву глубоко и надолго, чтоб активность их растущего мозга целиком была направлена на изобретения! «К черту пищеварение и двигательную активность!» – сказал доктор Синклер, когда обнаружил, что ими занято до девяноста процентов ресурсов наших мозгов. «Что мы, обезьяне какие?» – так, должно быть, подумал наш обожаемый доктор Си.

Канцелярия Верховного прокурора уже, небось, пальцы постирала, набирая текст обвинения. Интересно, если этот текст на пленке напечатать, сколько раз его вокруг земного шара можно будет обернуть?

Впрочем, прежде чем швыряться в светлую цифровую память доктора Си гнилыми помидорами, вспомните, что благодаря ему ни один из нас не учил таблицы умножения и еще много чего не учил. Доктор Си тем и знаменит, что все обезьяне могут легко и быстро заговорить на любом языке и познать квантовую теорию Аткинса. Вот уж кто был действительно гений, кстати! Скачивайте наш самый полный и самый документальный архив о его жизни! Все, что вы мечтали знать о Роберте Аткинсе, за 50 кредитных единиц!

Честно говоря, мы давно подозревали Эден в нехорошем, посмотрите по нашим ссылкам и убедитесь! Но кто же нас слушал? Зато теперь ясно, кто тут главный информационный листок!

Подписывайтесь на NOW WOW! Только сейчас годовой абонемент с доступом к архивам всего за 1500 единиц единой валюты!

Ну да ладно. Назад к баранам. Вы представляете? Все эти снобы, выпускники Эдена, что получают в три раза больше простых смертных, – на самом деле просто сони! Они дрыхли по пять лет кряду в нейрокапсулах и видели сны, пока мы тут с вами вкалывали. Конечно, таким хитрым способом Эден придумал много хорошего… Например, органопластик, турбокары и бескалорийный пломбир. В общем, по поводу доктора Си еще предстоит разобраться, чего в нем больше – гения или злодейства?

Самого доктора Си еще не нашли. Точной информации об устройстве Эдена пока нет. Но вроде его главный компьютер находится в каком-то другом бункере, а не в той же шахте, где нашли капсулы с учениками.

Остается только ждать и гадать, какого уровня должна быть система жизнеобеспечения и поддержки виртуальной среды в Эдене, раз даже его выпускникам в голову не приходило, что все происходящее – виртуально!

Зато известно, кто виноват в том, что это великолепие дало сбой.

Единственный задержанный пособник доктора Си профессор Энджил Льюис, обладатель уймы дорогостоящих патентов на изобретения, заявил, что пять тысяч учеников Эдена едва не задохнулись в своих капсулах после нападения Джокера. Именно он вывел из строя систему жизнеобеспечения. Конечно, следствие еще не сделало никакого официального заявления, но это только вопрос времени. Джокер уже один раз нападал на Эден, как вы помните, историю этого вопроса можно найти в наших архивах, если у вас есть подписка, разумеется. Всего за 1500 кредитных единиц в год вы сможете залезать в них сколько душе угодно в любое время суток.

Итак – среда Эдена все время была виртуальной! Джокер чуть не убил всех учеников Эдена, выведя из строя главный компьютер! Доктор Синклер пока не обнаружен, и неизвестно, жив ли он.

Не отключайте нас ни на секунду, чтобы узнать последние новости!

– Что там могло произойти?! – пальцы Дженни быстро побежали по клавишам, переключаясь с одного информационного ресурса на другой. Но нигде пока не было никаких комментариев. – Когда мы уходили, все было в порядке! Это не Джокер!

– Невероятно… – Тереза снова и снова пробегала глазами историю Эденской операции на своем компьютере. – Инспектор уснул в нейрокапсуле, вы вошли во «Вторжение», я вывела инспектора из Сети и заменила его репликацией Громова, Макс вышел с кодом… Ничего не понимаю!

Дженни приложила ладонь ко лбу.

– Надо вернуться туда! Надо понять, что произошло! Я… я… – она обвела присутствующих виноватым взглядом. – Мне надо узнать, что с моим отцом.

Тереза посмотрела на нее долгим тревожным взглядом.

– Ты боишься, что Мартин… что он мог… Нет, Дженни! Джокер хотел смерти Синклера, но не так! Он никогда не стал бы рисковать жизнями учеников!

Дженни покачала головой:

– Мартин-человек так бы никогда не поступил, но Джокер-программа…

– Что ты имеешь в виду, Джен? – жестко спросила ее Дэз. – Говори, если что-то знаешь!

Та глубоко вздохнула и произнесла:

– Когда мой отец… Когда он… В общем, после того как он отделил свое сознание от тела и перешел в цифровую форму существования, он изменился…

Дэз покраснела от гнева. Громову показалось, что она вот-вот бросится на Дженни с кулаками.

– Ты! Ты все знала о его болезни, об омега-вирусе и все равно позволила моему папе сделать это! Это ты во всем виновата! Ты!

Дженни отшатнулась, будто в миллиметре от ее носа просвистела пуля.

– Дэз… Ты… Ты все неправильно понимаешь. Я пыталась отговорить его. Но он был уверен, что его переход пройдет иначе! Он не хотел умереть раньше, чем будет уничтожен Эден! И все хайтек-пространство!

– Мой отец в отличие от твоего никогда не подверг бы опасности невиновных людей! – крикнула Дэз. – Он бы никогда, никогда не отключил главный компьютер Эдена, зная, что могут быть жертвы!

– Дэз! – перебила ее Дженни. – Сейчас ты не сможешь понять меня. Я на это даже не рассчитываю. Мы с тобой не очень-то ладили все эти годы… Но поверь, настало время, когда мы должны быть вместе. Я очень хочу верить, что с твоим отцом не случится того же, что произошло с моим. Но, – она показала на экран, – ты видишь это? Скажи, кто и зачем мог отключить системы жизнеобеспечения Эдена? Кто знал его устройство настолько хорошо, чтобы это сделать? Кто желал смерти доктору Синклеру так сильно, что посвятил этому не только всю свою жизнь, но и отказался от права на обычную человеческую смерть?

– Нет, – Дэз упрямо тряхнула головой. – Папа бы такого никогда не сделал!

– Я всегда считала, что Джордж Синклер, мой отец, никогда бы не позволил Дэйдре МакМэрфи проводить ее эксперименты в его технопарке, – ответила Дженни. – Хотя, если подумать, может быть, я просто не знала о нем всего и была слишком мала, чтобы понять правду? Ведь должно же быть объяснение тому, что, став программой, доктор Синклер начал помогать Дэйдре, правда? Поэтому до сегодняшнего дня я сомневалась в том, что омега-вирус способен настолько изменить личность человека после перехода в виртуальную среду… Дэз, я сама до последнего момента верила, что Джокер останется прежним, но факты…

– Так продолжай верить! – перебила ее Дэз. – Прямых доказательств, что во всем виноват Джокер, нет! Только твои догадки! Даже если все указывает на моего отца, это все равно может быть кто-то другой!

– Она права, – вмешалась Тереза. – До тех пор пока Мартин не выйдет на связь и сам не скажет, причастен он к случившемуся или нет, я не поверю, что он мог рискнуть жизнью пяти тысяч человек ради уничтожения Синклера!

Я сидел на кровати и жадно ел. Хлеб, сыр, копченое мясо, яблоки. Пираты покупают еду у лотеков. Точнее сказать, меняются. Лотекам нужны простые примитивные машины для обработки полей и, разумеется, оружие. Пираты собирают и то и другое из технохлама, что им удается найти.

Мы находимся в весьма оригинальном жилище. Жерло небольшого потухшего вулкана диаметром не больше тридцати метров накрыто примитивной крышей из веток, листьев, соломы и глины. Обзор местности из бойниц идеальный. Если кто и вздумает напасть – ему придется несладко.

Внутри «точка входа», груды деталей, спальные места, что-то вроде тренировочной площадки для борьбы, кухня. Так могло бы выглядеть укрытие астронавтов, потерпевших крушение на планете, где царит каменный век. Откуда-то мне известно, что такие места называются «пиратскими станциями».

Тот, кто привел меня в это теплое надежное убежище, сидит напротив – тоже ест, отрывая огромные куски от черствой лепешки и заглатывая их почти не жуя. Привел он меня не по своей воле. Я пригрозил свернуть ему шею, если он этого не сделает. А для верности пристегнул к себе наручниками с длинной вытяжной цепочкой. Они болтались у меня на поясе. Удобная штука, нечто среднее между «браслетами» и поводком.

Выпив целый кувшин воды, поев и согревшись, я наконец простил этого маленького звереныша за то, что он прокусил мне ухо. И первый раз за все время нашего короткого знакомства обратился к нему почти доброжелательно:

– Прости, что убил твоих друзей.

Звереныш отвернулся. Не хочет со мной разговаривать. Кормит крысу хлебными шариками. Не отвечает. Тощий, как веревка. Младше остальных нападавших лет на десять, если не на пятнадцать. Бритый наголо. Одет в черный мешковатый комбинезон явно довоенного производства.

– Слушай… По правде говоря, вы просто не оставили мне выбора! Ну скажи, только честно, – вы что, собирались оставить меня в живых? Вы напали на меня из засады. Вам были нужны мои вещи. У одного из ваших был специальный сканер, обнаруживающий имплантанты. Вам ведь были нужны они, так? – я уставился на бритого зверька. – А как бы вы их достали? А? Я скажу тебе! Вы бы на ленточки меня разрезали!

Зверек насупился. Наконец я услышал его голос:

– Они мне не друзья.

– Чего ж ты мне чуть ухо не откусил?

– Западло с тобой фейс-ту-фейс коннектиться, – хмуро ответил зверек. – Мы думали, ты уже дохлый кабель. Утонул. Законнектились, а ты релод и всех в мусорную корзину.

– Чего? – я не понял ни слова из буферной мародерской фени.

– Неохота было один на один оставаться, мы думали, ты сдох, утоп, подошли, а ты пришел в себя и всех замочил, – скороговоркой перевел зверек.

– Будь добр, впредь говори вот так, – попросил я. – И вообще, ваш местный диалект недостоин человека, говорите, как… как испорченный системный справочник.

– Да, сэр, – по слогам произнес парень. – Ты всех замочил.

– Один из твоих… извини… один из вас пытался мне глаз ножом выковырять! – возмутился я.

– Он думал, ты сдох! Еще раз повторить? – огрызнулся зверек. – У нас для обнаружения имплантантов был только сканер, а инфракрасного не было. Откуда нам было знать, что ты просто дрыхнешь на берегу? Тут уже давно никто так не делает!

– Ты хоть сам-то веришь, что твои… те, с кем ты был, оставили бы меня в живых? – я приподнял брови.

Зверек снова насупился и отвернулся. Потом честно признал:

– Ладно, твой чойс рулит. За девайсы, как у тебя, тут под кат…

– Язык! – перебил его я.

– Ладно, – со вздохом, уставившись в потолок, начал переводить звереныш, – ты прав. За твои имплантанты тебя всякий, кого бы ты тут ни встретил, пустил бы под нож. Ну… В смысле тот, кто смог, тот бы убил.

– Почему? – спросил я.

Зверек уставился на меня как на идиота.

– Вообще-то здесь не очень любят правительственных агентов, если ты не в курсе, – проговорил он.

Мне вдруг стало душно.

– Почему ты считаешь, что я агент?

Зверек озадаченно склонил голову набок, потом рассмеялся. Улыбка ему очень шла. Злое выражение мгновенно исчезло.

– А ты сам не знаешь, что ты агент?

– Нет, – честно ответил я. – Представь себе, мне даже собственное имя в данный момент неизвестно. Я знаю, что могу пробежать сто километров без остановки. Я знаю все виды боевых искусств. Я узнаю все оружие и все виды транспортных средств, что попадаются на глаза. Но про себя лично – кто я такой и чем занимаюсь – ничегошеньки не помню.

Зверек вытаращился на меня круглыми глазами и разинул рот.

– Ничего себе! Я про такое в Сети слышал! У тебя только мышечная память осталась, рефлексы, навыки всякие, а в башке пусто, да?!

– Вроде того, – кивнул я. – И что ты про это читал?

– Уничтожение паттернов памяти, – уверенно заявил зверек. – Одна из фишек Бэнши.

– Кого? – не понял я.

– Дэйдры МакМэрфи. Ты про нее тоже ничего не помнишь? – удивился зверек. – Значит, она была в том паттерне, что тебе стерли.

– Что такое паттерн памяти? – спросил я.

– Ну это… – зверек уставился вверх, подбирая слова. – Это как бусы. Допустим, тебе захотелось пить. Это первая бусина. Ты встал и пошел к ручью. Вторая бусина. Стал пить – третья. Тут на тебя напали. Это четвертая. Ты всех убил и забрал их оружие. Пятая бусина. Вернулся домой. Шестая. Ночью тебе приснился кошмар – те, кого ты убил, восстали и требуют наказать тебя. Седьмая бусина. С тех пор ты не можешь спать, тебя мучает совесть и так далее. Ты хочешь избавиться от тяжелого воспоминания. Бэнши может это сделать. Но удалять надо весь паттерн, все бусы целиком, чтобы у мозга не возникало вопросов, какого черта ты делал у ручья, почему у тебя на руках капли крови, а не воды, и так далее. Все, что имеет отношение к событию, которое ты хочешь забыть, – надо удалить. Если останется хоть одна маленькая ниточка, мозг будет стремиться восстановить картинку памяти целиком. Я слышал, что Бэнши умеет и кое-что еще, но это, может, просто так болтают.

– Что болтают?

– Будто она может стереть твои собственные воспоминания и записать тебе чужие.

У меня пересеклось дыхание от волнения.

– А можно как-то узнать, что за паттерн мне стерли?

Зверек пожал плечами:

– Я не знаю. Не разбираюсь в этом. Спайдер разбирался немного, но ты его задушил.

– Ты знаешь кого-нибудь еще, кто сможет помочь?

Зверек некоторое время задумчиво на меня глядел, потом сказал:

– Здесь вряд ли. Надо идти в Тай-Бэй.

– Ладно, отведешь меня.

– С агентом не пойду, – последовал категоричный отказ.

– Ты думаешь, я агент?! Почему?

– Ты одет как агент, дерешься как агент и у тебя идентификационный чип с маяком в голову вставлен. Любой радар-антиполицай засечет. Наш сразу засек.

– Почему же до сих пор никто не пришел по мою голову? Почему правительство никого не послало за мной?

Тот снова пожал плечами:

– Насчет правительства не знаю, а другие банды… Этот пляж был территорией Спайдера. Пятьдесят километров побережья. Не волнуйся, завтра утром, как только станет известно, что территория теперь ничья, сюда нагрянут соседи.

Я не обратил внимания на это предупреждение.

– Номер чипа можешь сказать?

– Могу…

Звереныш слез со своего места и подошел к огромному металлическому стеллажу, заваленному всяким технохламом. Нажал кнопки на коробке с небольшой спутниковой тарелкой.

– Серийный номер твоего чипа 786 567 343 454, – сказал он.

Я подошел ближе. Простые красные цифры на примитивном дисплее… Но их вид вызвал целую бурю эмоций у меня внутри. За этими цифрами скрыта моя тайна!

– Идентификационные чипы агентов работают как простейшие маяки. Никакой сложной электроники, – сказал зверек. – Поэтому их почти невозможно уничтожить. Если только вытащить у агента из головы и молотком разбить.

– Сделай так, чтоб я мог в Сеть выйти. У меня биофонный чип сожжен, – сказал я.

– Сейчас… – флегматично согласился зверек.

– Только без глупостей, пока я буду подключен. Хотя, знаешь…

Я подошел к зверьку и защелкнул один браслет на его тонком запястье. Второй закрепил на металлической опоре стеллажа.

– Не хочу, чтоб ты мне горло перерезал, пока я в Сети. Отсюда ты сможешь со мной разговаривать, но дотянуться до моего горла у тебя не выйдет.

Зверек только пожал плечами. Ничего странного в моем поступке он, похоже, не усмотрел. В Буферной зоне «доверяй, но предусматривай» – один из главных принципов жизни.

– Думаю, раз вы так боитесь полиции и агентов, у вас должны быть их списки, – сказал я. – Или по крайней мере доступ к правительственным базам.

– Доступ к базам у Спайдера есть, – сказал зверек. – Он недавно покупал в Тай-Бэе, чтобы знать, где какие спецоперации проводятся и проводились. Там интересные вещи можно найти.

Через пару минут я уже сидел в видеоочках и сенсорных перчатках перед монитором.

– Климент Перцов? – спросил я у зверька, увидев на идентификационной панели чье-то имя в качестве логина.

– Это тот, чьим чипом мы пользуемся для выхода в Сеть. В Буферной зоне не у всех свои биофоны имеются, да и те, кто их имел, чаще всего избавляются от них, едва перейдя границу.

– А кто такой Перцов? – поинтересовался я.

Зверек ответил мне через наушник:

– «Подснежник».

– Кто? – не понял я.

– Человек, живущий в хайтек-пространстве и разрешающий таким, как мы, нелегалам пользоваться его идентификационными номерами и биофонным чипом. «Большой брат» ничего не замечает. Он же по головам просто считает. Видит номера «подснежника», а это на самом деле мы. За это «подснежнику» полагается отстегивать.

– A-a… – протянул я. – Понятно. И много таких «подснежников», тех, кто помогает нелегалам выходить в Сеть?

– С каждым годом все больше. Деньги-то всем нужны, – последовало вполне логичное объяснение.

– Как насчет принципа идентичности? Ведь трехмерная репликация должна полностью совпадать с реальным образом? – спросил я.

Звереныш только фыркнул:

– Еще скажи, что у тебя лицензии на аватар нет.

– Чего?

Звереныш хихикнул:

– Постепенно становится ясно, что за паттерн тебе удалили, раз ты не помнишь, что агент, ничего не знаешь про Бэнши и не понимаешь, что такое лицензия на аватар.

Я отметил про себя, что этот странный мальчик, который, единственный из своей банды, остался жив, пожалуй, наделен весьма приличными мозгами. Надо бы узнать его имя.

– Как тебя зовут?

Зверек насупился и отрывисто бросил:

– Хаски.

– Как? – не понял я.

– Хаски! – повторил зверек.

– Ясно. Хорошее имя. К сожалению, я пока не могу назвать тебе свое, – я посмеялся над собственной шуткой, но Хаски ее, похоже, не оценил. – А сколько тебе лет?

– Не знаю. Может, четырнадцать. Может, пятнадцать, – пожал плечами парень, копаясь в системном блоке.

– Где твои родители?

– Не знаю. Сколько себя помню, жил в миссии «Красного креста». Потом сбежал с одним… с другом сюда.

– Зачем? Приключений захотелось?

– Ага, – равнодушно-дебильным тоном протянул Хаски, полностью погрузившись в перебирание деталей компьютерного динозавра.

– Нашел?

– Ага.

– Нравится?

– Ага.

– Ты слов вообще много знаешь?

– Ага.

– Например, какие?

– Например – пошел ты…

Несмотря на всю странность мысли, посетившей меня в этот момент, совсем сумасшедшей она не казалась – я подумал, что мы с Хаски подружимся, и сказал:

– Загружай.

Макс и Дэз сидели на диване, нервно просматривая рейтинги игровых арен на своих ноутбуках.

Ожидание вестей от Джокера было настолько невыносимым, что все коротали время до того момента, когда он выйдет на связь, как могли. Дженни, Тереза и Спайк по секундам разбирали операцию в Эдене, пытаясь найти хоть какие-то зацепки. Кто еще из чужих мог быть в среде Эдена в тот момент?

Как назло, Тереза находила одни лишь неутешительные подробности.

– Где был Мартин целых три минуты? – спрашивала она. – Между тем моментом, когда поручил тебе тащить Громова к выходу, и тем, когда он вытащил Дэз из ее капсулы, прошло восемь минут. Чтобы добраться до места, ему потребовалось бы всего пять, где еще три?

– Я не знаю, – качала головой Дженни. – У меня не было связи с ним.

– А что насчет Айрин? Когда ты поговоришь с Ченгом? Мы должны выяснить, как она нашла наш бункер и почему напала. Поправь меня, если я ошибаюсь, но мы сюда прилетели только для того, чтобы его обо всем этом расспросить.

– Случая удобного пока не было. Он вообще-то не обязан докладывать нам о перемещениях Айрин. Шансов, что он захочет что-нибудь выложить на эту тему и вообще об этом знает, немного. Но обещаю, постараюсь выудить из него все что можно при первой же возможности, – Дженни оперлась локтями о колени и закрыла руками лицо.

– За день до операции Мартин выходил в Сеть, есть протокол. Он был на сервере-хранилище, что-то забрал из ячейки информации № 234 897. Ты знаешь, что это было? – спросил Спайк.

– Нет, – отвечала Дженни. – Мартин не отчитывался мне за каждый свой шаг. У него все были какие-то свои дела, о которых он не считал нужным сообщать.

Спайк прикусил губу и отпил из стакана темно-коричневой жидкости. И похоже, там был совсем не чай.

– Знаешь, Джен, – сказал он, – у меня сейчас странное чувство. Я прожил рядом с Мартином бок о бок почти десять лет и верил ему больше, чем себе. Мартин говорил: «Стой здесь и держи правительственную пехоту, пока я не вернусь», – и я стоял, хотя это было что-то сродни самоубийству. Мартин говорил: «Перестань общаться с Лаки, есть подозрение, что она правительственный агент», – и я оставил Лаки. А ты хотя бы представляешь, что она для меня значила? Но Мартин говорил идти в огонь, и я шел. А теперь выясняется, что все это время у него были «какие-то свои дела». Вот у меня не было своих дел, Джен! И у Терезы не было! И у тебя не было! У нас всех были только одни дела – дела Джокера! То есть теперь, спустя десять лет, я узнаю, что служил человеку, о котором в сущности ничего не знал! Почему он не сказал о своей болезни?! Зачем он втравил во все это мальчишку?! Помимо его воли, просто так!

Спайк показал на Громова.

– Я не знаю, Спайк! – закричала Дженни. – Не знаю! И если ты думаешь, что список твоих жертв Мартину стал слишком велик, тебя здесь никто не держит!

– Перестаньте орать, – устало вздохнула Тереза, убирая с лица кудрявую прядь волос. – Давайте еще раз посмотрим протокол. Может, что-то упустили. Джен, давай разберем процесс загрузки инспектора по долям секунды.

– Давай, – согласилась та, сурово нахмурившись.

Спайк встал и вышел.

В дверях он столкнулся с Ченгом.

– Приветствую, – сказал ему командор.

– Здравствуй, Паяльник, – сердито буркнул Спайк и хотел идти дальше, но командор поймал его за рукав.

– Стой! Я вам кое-что принес, если кто вдруг захочет прогуляться, посмотреть Тай-Бэй. Вот.

Командор раздал каждому из сидевших в гостиной медальоны. Овальные, медные, блестящие, на прочном черном шнурке, с отпечатком большого пальца командора.

– Эта штука – единственное, что может защитить вас на улицах Тай-Бэя, – говорил Ченг. – Да и то… Стопроцентной гарантии дать не могу. Так что если куда соберетесь – лучше на турбокаре и с охраной. Времена стали совсем неспокойные. Народ откуда-то все прибывает и прибывает. Каждый день человек по сто, наверное, приходит с каждой стороны! Причем одних малолеток! Ой… Извините, я никого не хотел обидеть, – он поклонился в сторону Громова и Дэз. – Просто кровь бурлит – ума пока нет, тормозов тоже, а главное – уверенность, что у меня тут все можно!

– Ты что-нибудь придумаешь, – сказала Дженни.

– Честно говоря, я в отчаянии, – пожаловался ей Ченг. – Айрин считает, что мы должны выставить границу. Но это против наших правил! Я против границ!

– Айрин? – Дженни быстро переглянулась с Терезой. – Ведьма Юга? Ты с ней…

Она сделала быстрое движение рукой. Жест, означающий «у вас что-то есть?»

– Нет! – яростно отмахнулся командор. – Мы просто деловые партнеры.

– Правда? – Джен недоверчиво прищурилась.

– Ладно! – взмахнул руками Ченг. – Да, я отдал Айрин южные порты и один старый военный аэродром. Какой именно, не скажу! Если честно, особенного выбора у меня не было. Там и так хозяйничали мародеры! У меня не было людей, чтоб очистить от них побережье. И уж тем более нет людей, чтобы поднимать со дна все торговые корабли, что там затонули, тонут и будут тонуть. Если Айрин хочет эти земли – пусть забирает! Пусть наводит там порядок, воюет с тамошними бандами, пытается использовать рухлядь, что на базе… Мне все равно!

Дженни встала.

– Послушай, Ченг… Думаю, пора сказать, зачем мы сюда прилетели.

– Отдохнуть? – улыбнулся командор.

– Нет, – лицо Дженни стало серьезным и даже злым. – Мы хотим спросить тебя, с какой стати твой деловой партнер, как ты ее называешь, Айрин, напала на бункер Джокера позавчера?

Командор недоуменно развел руками:

– Понятия не имею.

Дженни выдохнула и покачала головой:

– Я так и думала…

Ченг поджал губы, потер указательным пальцем свой лоб и произнес:

– Послушай, я многим обязан Джокеру. Каждый раз, когда мне была нужна какая-нибудь информация, – он помогал. Несколько раз эта информация спасала мне жизнь. Так что вы все – мои самые дорогие гости. И что бы хайтек-медиа ни трубили о нем, я лично никогда не поверю, что он мог рискнуть жизнями детей, чтобы уничтожить Синклера. Я ваш друг, Дженни. Но мы сейчас в очень сложном положении… Как бы тебе сказать… Одним словом, сейчас я уже не могу диктовать условия военным и шантажировать их повреждением «кабеля-заложника». Они позволяют мне тут находиться, терпят существование Буферной зоны только потому, что последние годы… – Ченг приложил руку к груди и шумно вздохнул, глядя в потолок. – В последние годы мы сотрудничаем с ними. Не проси меня рассказать, в чем именно состоит это сотрудничество, я и так сказал тебе слишком много, сестра Электра. Просто поверь: я не мог выдать им местонахождение вашего убежища хотя бы уж потому, что сам о нем не знал.

– Присутствие Айрин в Буферной зоне – часть твоей сделки с военными? – спросила Дженни.

Ченг кивнул и опустил голову. Потом посмотрел Дженни в глаза и спокойно сказал:

– У меня просто не было другого выбора.

– Что делает Айрин для военных? – подал голос Спайк.

Ченг сморщил лицо и нервно дернул шеей:

– Не знаю! Понятия не имею!

– Ну хотя бы намекни, – с усмешкой попросила Тереза, – и будем считать, что мы эту информацию где-то в Сети нарыли.

– Ладно, – Ченг сложил ладони вместе и нахмурил брови. – Айрин выполняет всякую грязную работу. Понятно? Кража информации, нападение на правительственных агентов, устранение нежелательных свидетелей. Все то, что генерал Ли не может сделать сам. Что ей понадобилось от вас, я понятия не имею.

– Ладно, – Дженни положила руку на плечо Ченга. – Спасибо. Мы еще задержимся тут у тебя. Не могу сказать, на сколько. Ты не против?

– Мой дом – твой дом, сестра Электра, – улыбнулся Ченг и поцеловал ее в лоб.

Он ушел.

Тереза насупилась и заговорила, будто размышляла вслух:

– Ведьма Юга, Айрин, работает на военное ведомство. Как и Дэйдра МакМэрфи. Дэйдра очень хотела получить омега-вирус из головы нашего нового друга Максима Громова. Значит… То есть я предполагаю, что Айрин, возможно, был нужен не Джокер, а…

Она посмотрела на Макса.

Спайк вскочил:

– Но как она его нашла? Я два раза проверил его на наличие каких-либо маяков, ничего не нашел.

Тереза поддержала Спайка:

– Я отключила биофонный чип Максима сразу, как только его забрали из Эденской шахты.

Дженни внимательно посмотрела на Громова.

– Надо проверить еще раз. У Ченга есть метасканер. Я попрошу, чтобы он разрешил им воспользоваться.

– Эй… Эй, ты! – Кто-то тряс меня за подбородок.

Я открыл глаза.

Хаски сердито смотрел на меня своими огромными серыми глазами.

– Ну выяснил, что хотел? Или мы зря засветились?

Перед глазами мелькнули огромные накопители правительственного архива. Я нашел том со своим номером и начал его просматривать. Воспоминания… Я вырос в интернате. Закончил военную академию. Начал служить. Большая часть шрамов на моем теле получена не на войне, а в детстве. Отчим сломал мне нос, поэтому он слегка свернут вбок. Потом мальчишки натравили на меня двоих огромных сторожевых псов. Я был таким же хилым и тощим, как Хаски! Должно быть, поэтому между нами сразу возникло что-то… взаимопонимание, что ли. Я был таким же зверенышем, как он! А потом…

Я попытался вспомнить свое имя. Но каждый раз, когда я вызывал в памяти эту строку файла, – она расплывалась перед глазами!

– Тебя гончая засекла, – сказал Хаски. – Из Сети выкинуло вон. Вставай, надо уходить. Сейчас сюда правительственная пехота нагрянет. Из тех, что кабель в резиденции Ченга стерегут. Наша точка входа раскрыта. Больше ею пользоваться нельзя. Вспоминай быстрей, что успел увидеть. По свежему, может, и удастся что-то сохранить в памяти. Может, на подкорку тебе еще что-то ушло. Во сне увидишь или там глюк какой случится. Пошли!

Он кинул мне большую черную сумку. Другую такую же взвалил себе на плечо.

– Здесь моторка есть рядом, – Хаски смел в пакет остатки еды, – на островах отсидимся.

Вдруг острая боль обожгла мне затылок.

Перед глазами на долю секунды мелькнуло жуткое женское лицо. Белое, бледное, будто у вампира из старого кино. Злые сиреневые глаза. Всклокоченные ярко-голубые волосы, мерцающие, как оптоволокно. Пальцы с огромными металлическими когтями-имплантантами, оснащенными генераторами лазерных лучей для входа в Сеть. Женщина схватила меня за голову. Огромный красный рот в оскале.

– Я знаю, что ты прячешься в этой репликации! Я вижу твои коды! Где архивы программ слежения?! Что ты успел узнать?!

Я заметил, что на запястье у нее висит пластиковый браслет с брелком дистанционного взрывателя.

Я пошатнулся и упал, схватившись за голову. Хаски бросился меня поднимать.

– Ну что? Флэш-бэк накрыл? Ну слава богу! Если нас сейчас поймают и отправят в Джа-Джа Блэк, так хоть буду знать, что не зря. Вспомнил что-нибудь?

– Я… я видел кошмарную женщину, – пробормотал я. – С сиреневыми глазами и металлическими когтями…

Хаски сел на корточки и с любопытством на меня воззрился:

– И что она от тебя хотела?

Я недоверчиво посмотрел на него и решил пока не открывать ему все свои карты. Мало ли… Хоть наших отношениях и наметился большой прогресс, но до полного доверия еще очень далеко. Как ни крути – начали мы наше знакомство с того, что друзья этого молодого человека пытались меня убить, а он сам прокусил мне ухо.

– Не помню.

– Похоже, ты встречался с Бэнши, – Хаски скривил рот. – Как только найдем безопасное место, можно в архивах NOW WOW! почитать о ней. Может, по цепочке чего и вспомнишь.

– Ты откуда так хорошо в механизмах памяти разбираешься? – спросил я.

Хаски фыркнул.

– Я тут живу сколько себя помню, – сказал он. – Нет такой гадости, какую бы тут кто-то когда-то зачем-то себе в мозги бы не запихнул. Все! Давай ты свои воспоминания будешь по дороге обмусоливать.

Мы покинули хижину. Дверь почему-то запирать не стали.

Когда отошли метров на пять, Хаски вытащил из своей сумки гранату размером с мандарин. Выдернул чеку и бросил в открытый проем.

– Через полчаса рванет, – флегматично сказал зверек. – Лучше тут долго не стоять.

И потопал вниз, к подножию горы.

– Лучше тут долго не стоять… – повторил я. – Смешно!

Внизу оказалась лестница, каменные ступени, вырубленные в скале. Они вели в небольшую, едва заметную расселину. Там на волнах покачивался большой белый катер.

Мы забросили туда вещи.

Хаски завел мотор, поднял якорь и быстро отплыл.

Мы отошли метров на пятьсот, когда гора содрогнулась от взрыва и на ее верхушке мгновенно расцвел красный огненный цветок. До нас долетали мелкие горящие обломки, они падали в воду.

– Это видели все банды на побережье, – по-прежнему без всяких эмоций сказал Хаски. – Как раз явятся одновременно с правительственной пехотой. Ну и мясорубка будет.

– Ты не слишком любишь своих соплеменников, – заметил я.

– А за что их любить? – последовал вполне логичный ответ.

ГЛАВНЫЙ КОМПЬЮТЕР ЭДЕНА

Инспектору Идзуми иногда казалось, что он находится в бреду и на самом деле ничего этого нет – просто он лежит дома, в своей постели, видит кошмарный сон и никак не может проснуться.

Через час после передачи сержантом Джонсоном картинки из шахты с нейрокапсулами в Эден начали прилетать самолеты и квадролеты один за другим.

Инспектор встречал все новые и новые группы спасателей, агентов, военных экспертов и показывал им, что тут происходит. Вновь прибывшие некоторое время отходили от шока, а затем принимались за дело.

Агенты Бюро допрашивали учеников – тех, кто мог внятно говорить, спасатели собирали их в группы, сажали в самолеты и отправляли в Лондон-Парижский хайтек-мегаполис. Потом самолеты возвращались, каждый раз привозя с собой новых и новых специалистов…

Вся эта толпа людей слилась в уставших красных глазах Идзуми в один переливающийся калейдоскоп. Ему то и дело совали подписать какой-нибудь протокол, просили показать, где пульт управления капсулами, просили проводить к доктору Льюису, требовали повторить, что именно произошло, что он увидел, что помнит… Несколько лабораторий, расположенных в шахте, за центральным пультом, откуда доктор Льюис управлял капсулами, сразу были закрыты. Там засели эксперты и занимались копированием информации, какую только можно было найти.

– Пушка квантового генератора была активирована последний раз пять часов назад… – услышал инспектор обрывок разговора.

Идзуми вспомнил, что доктор Льюис говорил: посредством этой самой пушки можно уничтожить паттерны памяти…

«Роджер!» – мелькнуло у него в голове, но оформиться мысль не успела. Его нагнал руководитель спасательной группы:

– На связи полковник Аракава, он хочет с вами поговорить.

Пришлось идти следом за спасателем. Продолжить думать о паттернах памяти и квантовом генераторе Идзуми не удалось, так как к инспектору ежеминутно подбегали люди с вопросами.

За час с небольшим прибыло четыре огромных правительственных самолета с бригадами врачей и личностных аналитиков. Потом приземлился самолет Интерпола. Следствие решили начать сразу.

Вывод всех учеников Эдена из шахты занял шесть часов. Тех, чьи капсулы открыл Идзуми, спасатели подняли на носилках. Теперь им предстояло пройти тот же самый курс стимуляции нервных окончаний, но уже в больнице Лондон-Парижского хайтек-мегаполиса.

Идзуми уже понял, что ему никогда не забыть, как из лифта появилась первая стайка насмерть перепуганных подростков. Все они были в белых облегающих костюмах с вставками из мягких фосфорных полупроводников. Эти костюмы, как выяснилось, предохраняли их кожу от пролежней, а проводники время от времени подавали слабые электрические импульсы мышцам, чтобы ученик не вышел из Эдена инвалидом…

Хорошо, что к этому времени уже успела прибыть помощь. Спасатели рассаживали подростков на надувные матрасы, накрывали одеялами, давали питание и питье. Агенты Бюро брали у каждого видеопоказания, и только после этого учеников провожали на посадку.

Все ученики говорили одно и то же – они шли на занятия, сидели в лаборатории, были в столовой, плавали в бассейне и так далее, как вдругкартинка погасла, и они очнулись в полной темноте, запертыми в нейрокапсуле.

Было решено переправлять учеников в Лондон-Парижский хайтек-мегаполис, а уже оттуда их заберут родители и после восстановительного периода вернут в те школы, откуда они зачислялись в Эден.

На частном самолете прилетел старый Спаркл, владелец «Спарклз Кемикал» – «системообразующей корпорации», как ее именуют в газетах. Он узнал о случившемся из «своих источников» раньше, чем медиа успели раструбить эту главную новость года. Устроил скандал. Кажется, Идзуми едва не съездил ему по физиономии, обозвав «эгоистичным ублюдком».

– У меня нет времени искать Чарли Спаркла! Ищите его сами! – кричал инспектор. – Вы видите, что тут творится?!

Вокруг были тысячи бледных, трясущихся подростков, находящихся в состоянии глубокого шока. Большинство из них покачивались из стороны в сторону, тупо тараща глаза прямо перед собой.

Личностный аналитик Мишель Барбье, крупная шишка в своем деле, которую прислал президент, тут же заявила, что это самый лучший вариант реагирования. Дескать, включилось запредельное торможение, психический аппарат сам приходит в норму.

Хуже было с теми, кто все время плакал, или порывался вскочить и убежать, или вдруг начинал дико орать. Мишель Барбье объясняла, что у этих детей более тонкий, чувствительный и подвижный психический аппарат. Поэтому, пережив два шока подряд – «кризис сознания» и «болевой», они впали в «психотический транс».

Идзуми с удивлением смотрел на эту странную девочку – Мишель. Он много слышал о ней. Даже в хайтек-пространстве, учитывая возможности нейролингвы, Мишель считалась вундеркиндом. В четыре года она поступила в школу. Через три года ее окончила. Личностным аналитиком стала в Элизиуме – самой престижной аналитической школе. К двенадцати годам успела написать несколько научных работ, провести ряд громких экспериментов и обрасти такой солидной клиентурой, что могла совершенно не беспокоиться о деньгах.

Мадемуазель Барбье была вся черно-белая. Белая как молоко кожа, черные волосы, белоснежная блузка, черный костюм, белая сумочка, черные туфли, белый блокнот, черный карандаш.

В Эден ее привез генерал Ли.

Идзуми был несколько удивлен, что военные наняли гражданского личностного аналитика, но вопросов задавать не стал.

Адъютант генерала настаивал, что эксперты хотят видеть доктора Синклера. За его спиной с каменными лицами стояли люди в военной форме.

– Его здесь нет, – ответил Идзуми. – Здесь вообще только один преподаватель. Куда подевались остальные взрослые…

Однако адъютант даже не дослушал его.

– Проводите нас к нему, – перебил он Идзуми.

Инспектор пожал плечами и проводил группу к доктору Льюису.

Позвонил президент Рамирес. Идзуми сказал ему что-то вроде: «Рамирес! Я не голосовал за вас и правильно делал! Все эти дети пострадали, потому что ваше хваленое правительство на самом деле гораздо только в телекамеры улыбаться!..» Рамирес, растрогавшись, назначил Идзуми главным – велел возглавить следственную комиссию Бюро, которую прислал шеф Буллиган.

Через минуту после этого назначения инспектору позвонил его непосредственный начальник – глава токийской полиции Китосаки:

– Поздравляю…

– Не с чем, – сухо отрубил Идзуми.

Китосаки помолчал, видимо превозмогая приступ гнева, который обычно вызывали у него мрачные шутки инспектора, и наконец выдохнул едко:

– Теперь по крайней мере у вас появится реальный шанс дотянуть до пенсии!

– Вот за это спасибо, – невозмутимо ответил Идзуми. – Не хотелось бы на старости лет от голода загнуться.

– Я собирался перевести вас в детективы, чтобы вы вели правительственное расследование в хоть сколько-нибудь приличествующей этому должности, но теперь передумал! – выпалил Китосаки.

– Вот и ладно. Не мне отвечать на вопрос, почему человек, которому под силу правительственное расследование, до сих пор числится у вас в инспекторах.

– Вы… вы…

Гнев не позволил Китосаки пошутить в ответ. Он просто отключился.

На летном поле Эдена приземлился небольшой реактивный самолет. Из него вылез белый бледный альбинос, оказавшийся главным техническим экспертом Сети.

Идзуми вышел ему навстречу.

– Отто Крейнц, – представился белобрысый, похожий на хорька субъект в очках.

– Инспектор Идзуми, я все это обнаружил и теперь вроде как тут главный, – сказал инспектор.

– Да, я получил первичный отчет, – кивнул Крейнц. – Пожалуйста, покажите мне того, кто может объяснить, как тут все работало.

– Собственно, такой человек тут только один, и его сейчас допрашивает лично генерал Ли, – ответил Идзуми.

– Генерал уже здесь? Сам? – удивился Крейнц. – Хм…

– Идемте.

Идзуми повел его через ангар к лифтам, чтобы проводить к центральному пульту, где военные уже час говорили с доктором Энджилом Льюисом.

Целая свора правительственных агентов, экспертов и детективов Интерпола в сопровождении армейских инженеров обшаривала бетонную шахту в поисках людей, которые смогли бы дать ответы на многочисленные вопросы.

У лифта Крейнц столкнулся с молодым человеком в коричневом пиджаке, выдававшем его принадлежность к Бюро.

– Мистер Крейнц! – лихорадочно завопил он, увидев альбиноса. – Вы уже пришли в себя? – он взмахнул руками. – Невероятно! Я сам закончил Эден! Я поражен, как можно было создать виртуальную среду такого уровня, что за все время обучения никто… никто не сомневался, что находится в реальном мире! Совершенное виртуальное пространство! Мой мозг до сих пор отказывается принимать этот факт. О, простите, я забыл представиться. Агент Игорь Васильев. Военный историк.

Крейнц покачнулся. Ему пришлось схватиться за Идзуми, чтобы не упасть. Он до сих пор отказывался верить в происходящее.

Эден… Отто считал, что он проучился здесь пять лет… На кафедре софт-инжиниринга… У профессора Борисова…

– Вам потребуется время, чтобы свыкнуться с мыслью, что вы проспали в одной из этих нейрокапсул так долго, – сказал ему Идзуми.

– Что это такое? – едва слышно смог выговорить Крейнц. – Что это за место?

– Пусковая шахта для ракет-носителей, – подал голос Васильев. – Все коммуникации должны быть под нею, а бункер, откуда велось управление, я думаю, чуть поодаль, в радиусе пяти километров самое большее. Готов спорить, что это так.

Подъехал лифт. Оттуда вышел сержант Джонсон. Идзуми назначил его ответственным за поиск скрытых помещений.

– Мы обшарили дно шахты фотонным щупом – на сто метров вглубь один бетон, – сказал он.

– Да, все правильно, – кивнул Васильев, – сто метров бетона, а под ними должны быть технические узлы – электрогенератор, вентиляция.

– Там один бетон, – упрямо повторил сержант.

– Шахта хорошо изолирована. Отсюда могли межконтинентальные ракеты запускать. Столько топлива, сколько в них было, ни один из вас даже представить не может. Поэтому продолжайте искать. Под бетоном обязательно должны быть еще сооружения.

Крейнц тряхнул головой, чтобы избавиться от оцепенения.

– Вы сказали, что бункер, откуда велось управление пуском ракет, находится в другом месте? – обратился он к Васильеву. – Почему?

– Ну никто же не думал, что тут будет морозилка для гениев, – ответил тот. – Когда отсюда запускали ракеты или думали, что будут запускать, в целях безопасности вынесли командный пункт за пределы шахты. Далеко за пределы, чтобы в случае взрыва командование не пострадало.

Идзуми, Крейнц и Игорь Васильев вошли в лифт. Идзуми не глядя нажал нужную кнопку. Он даже приблизительно не смог бы сказать, сколько раз уже спускался к центральному пульту и поднимался обратно в ангар.

Они подошли к полупрозрачной стеклянной двери, ведущей к пульту управления шахтой и лабораториям за ним.

Дверь оказалась закрыта.

Крейнц постучал, приложил к стеклу свою идентификационную карточку, чтобы находящиеся внутри видели, кто хочет войти.

Дверь тут же открылась. И взору Отто Крейнца предстала следующая картина. Посреди на стуле сидел худощавый мужчина с морщинистым лицом. Перед ним в кресле расположился генерал Ли, его окружали военные эксперты. Чуть поодаль стояли агенты Бюро – невысокий японец и светловолосая девушка.

Генералу Ли вот-вот должно было исполниться семьдесят лет, но со спины никто бы не дал и тридцати. Со временем как-то стало считаться, что именно благодаря командованию Ли хайтек-армия одержала верх над лотеками. Его авторитет среди корпораций считался непререкаемым.

Генерал до сих пор отличался образцовой выправкой и отличной физической формой. Ли брил голову наголо, поэтому никто не видел его седых волос. Лишь глубокие морщины выдавали его возраст. Они прорезали лицо генерала и делали его похожим на камень. Генерал упорно отказывался от процедур по омоложению, говоря, что каждая его морщина – это «зарубка на память». Во время Нефтяной войны он потерял всю свою семью и почти всех друзей.

– Вот, – сказал Идзуми Крейнцу, – это доктор Льюис. Единственный из преподавателей Эдена, которого нам удалось здесь обнаружить. В остальных капсулах были ученики.

Генерал Ли встал и обратился к Идзуми:

– Раз уж вас назначили главным тут, – он скептически оглядел инспектора с ног до головы, – то сообщаю, что забираю доктора Льюиса с собой для более детального разговора.

Идзуми спокойно ответил:

– Раз уж меня назначили тут главным, то в свою очередь сообщаю, что доктор Льюис никуда не поедет до тех пор, пока не даст показания представителям всех служб, что сюда прибывают. После чего я лично доставлю его в тюрьму Джа-Джа Блэк, где он будет ждать своего приговора.

Доктор Льюис закатил глаза к потолку, рассмеялся и хлопнул в ладоши.

Генерал Ли прищурился и пристально посмотрел на Идзуми:

– Инспектор… Я правильно упомянул ваше звание? Вы плохо слышите?

Идзуми поковырял в ухе и ответил:

– Нет, генерал, я все хорошо и правильно услышал. Может, вы чего-то не поняли? Раз я тут главный, так президент решил, значит, доктор Льюис поедет в Джа-Джа Блэк, а не на вашу базу. Тем более что это дело считается гражданским и ведет его Бюро информационной безопасности.

Игорь Васильев, стоявший рядом, хмыкнул.

Генерал посмотрел на Идзуми так, словно хотел заморозить взглядом. Не сказав ни слова, он вышел, а следом за ним и вся его свита.

Остались только агенты Бюро в коричневых форменных пиджаках.

Крейнц едва поздоровался с ними и подошел к доктору Льюису.

– Здравствуй, Отто, – с улыбкой сказал тот. – Ты здорово изменился, но я все же тебя узнал. Помнится, генный инжиниринг тебе никак не давался. Ты меня замучил своими пересдачами.

– Здравствуйте, профессор Льюис, – Отто занял кресло напротив него, где только что сидел генерал.

Крейнц не чувствовал собственных губ.

– А где остальные преподаватели? Где доктор Синклер?

Профессор киберорганики кивнул в сторону двери:

– Вот генерал тоже хотел узнать, но мы не договорились. Я соглашался проводить его к доктору Синклеру только после того, как он ответит на один научный вопрос, который меня чертовски интересует, а он отвечать не хотел. Целый час мы с ним торговались, но так ни к чему и не пришли. Поскольку во мне есть сильное желание оставить военных ни с чем, давайте поспешим. Вот, Отто, познакомься, это агент Нимура, – он показал на маленького коротко стриженного японца, – он эксперт по биософту, и агент Никольская, – он кивнул на девушку с длинными светлыми волосами, собранными в узел на затылке. – Она эксперт-криптограф.

Доктор Льюис встал и подошел к компьютеру. Его пальцы пробежали по клавишам. Монитор мигнул. Картинка загружалась пару минут.

– Со всех сторон болото, – сказал агент Нимура, эксперт по биософту. Потом он закрыл глаза ладонью и тряхнул головой. – Невероятно… Я учился здесь! Простите, все никак не могу свыкнуться с мыслью, что все мои воспоминания были просто цифровым сном. Личностный аналитик в отделе предупредил меня, что возможны психологические трудности, когда я увижу, что на самом деле представлял собой Эден, но я все же оказался не готов! Простите меня.

Голос Нимуры дрогнул.

Агент Никольская, эксперт-криптограф, положила руку ему на плечо:

– Понимаю вас. Я тоже считала себя выпускницей Эдена.

Она заметно помрачнела.

– Как и две трети присутствующих. Предлагаю оплакать воспоминания юности, оказавшиеся фальшивкой, чуть позже, – сердито сказал Васильев.

На экране у доктора Льюиса возник странный объект – несколько полуразрушенных бараков, обнесенных по периметру ржавым забором. Поверх забора была намотана колючая проволока.

– Что это? – спросил Нимура, смущенный своим эмоциональным всплеском.

Васильев не дал профессору киберорганики ответить, воскликнув:

– Тюрьма, разумеется! Старая и давным-давно заброшенная. Готов спорить – вход там.

– Правильно, – кивнул доктор Льюис.

– Все-таки время, проведенное в Эдене, каким бы он ни был, не прошло для нас даром, – нервно рассмеялся Васильев. – Поэтому я не склонен делать однозначных выводов относительно доктора Синклера. Уверен, когда мы его найдем, получим объяснение происходящему и тому досадному инциденту…

– Досадному инциденту?! – перебил его Идзуми. – Видел бы ты то, что видел я!

– Вы пережили шок… – начал было оправдываться Васильев.

– Да, я пережил, а ты нет, – огрызнулся инспектор. – Так что при мне о вашем дорогом Синклере – или плохо, или никак!

– Вы шеф, – развел руками военный историк, скорчив полупрезрительную-полуироничную физиономию. – Мы обязаны вам подчиняться.

– Вот и хорошо, – кивнул Идзуми и обратился к доктору Льюису: – Как добраться до этой хреновины? – он показал пальцем на тюрьму.

– Только на квадролете, – ответил тот.

Нимура поднял руку:

– Мы привезли с собой «Осу». В ней восемь мест, не считая пилота. Есть еще грузовой квадролет, но он занят эвакуацией учеников.

– Как и все остальные, – заметила Никольская. – Вы не сможете перебросить людей отсюда к бункеру, пока они не закончат эвакуацию учеников.

– Так… – Идзуми приложил палец к переносице. – Собственно, мне много людей и не надо. Нужен эксперт по кодам на случай, если нам попадутся хитрые замки и головоломные пароли и… – инспектор посмотрел на Васильева. – Значит, вылетаем: вы, Крейнц, я, Никольская и Нимура. Нам потребуется охрана. Нимура, с вами есть какие-нибудь крепкие ребята?

– Да, – ответил тот, – сержант Норрингтон, правительственный пехотинец высшего класса. Все виды штурмовых и разведывательных операций. Любое оружие и любые средства передвижения. Тактика и стратегия боя…

– А квадролетом он управлять умеет? – перебил сержанта инспектор.

– Разумеется! – закивал агент Нимура.

Доктор Льюис закатил глаза и покачал головой:

– Инспектор, уверяю вас, в бункере управления вы найдете либо спящих людей, либо мертвых. Я не смог возобновить поддержку виртуальной среды, значит, что-то случилось с главным компьютером и никто не смог устранить проблему.

– Я боюсь не тех, кто способен проблему устранить, а тех, кто ее создал, – ответил Идзуми. – Охрана нужна. На всякий случай. Вас опять же стеречь кому-то надо. Значит, вылетаем в таком порядке, – Идзуми зажмурился, пытаясь отогнать дурноту от усталости, – я, Васильев, Крейнц, доктор Льюис и этот ваш Норрингтон. Остальные – следующим рейсом. На месте мы ждем Никольскую, вас, Нимура, и еще кого-нибудь из экспертного отдела Бюро. Потом все вместе входим в бункер. План понятен?

Все закивали.

– Тогда через пятнадцать минут встречаемся на взлетной площадке у наружного ангара, – приказал инспектор.

Доктор Льюис показал на свои ноги:

– Не смогу сопровождать вас, если вы меня не освободите.

Идзуми подошел к карабину и приложил к нему тыльную сторону ладони. Полицейский ключ-имплантант сработал. Магнитный замок открылся.

Затем он снял браслеты с ног доктора Льюиса.

Тот встал, потоптался на месте и поднял вверх руки:

– Ну что ж, я готов показать вам бункер управления и главный компьютер Эдена.

Они поднялись наверх.

Как только Идзуми вышел из лифта, его тут же схватил за рукав долговязый веснушчатый парень.

Инспектор заметил, что чуть поодаль стоит старый Спаркл с очень недовольным лицом.

– Инспектор, я Чарльз Спаркл, – сказал юноша, – я нигде не могу найти своих друзей, Максима Громова и Дэз Кемпински! Мне сказали, что все ученики уже здесь и среди тех, кто уже улетел, их не было! Я проверил! Вы уверены, что нашли всех?

Доктор Льюис вышел из-за спины Идзуми и приложил палец к носу:

– Боюсь, Чарли, Джокер забрал твоего друга Громова. Среди учеников его точно нет и быть не может.

Чарли только хлопал глазами. Было видно – он до сих пор в шоке и плохо понимает, что происходит.

– А Дэз? – Спаркл буквально вцепился в доктора Льюиса глазами. – Где Дэз?

Профессор киберорганики только пожал плечами:

– К сожалению, ничего не могу сказать тебе, Чарли. Все нейрокапсулы учеников – в этой шахте. Если твоей подружки нет здесь, значит, ее вообще нет в Эдене.

Чарли приложил руку к голове и некоторое время стоял неподвижно, глядя перед собой огромными невидящими глазами.

Идзуми хлопнул его по плечу и пошел к выходу.

Крейнц спросил доктора Льюиса:

– Вы говорите, Джокер забрал с собой ученика Громова? Но зачем?

Тот лишь протяжно вздохнул в ответ:

– Видите ли, мистер Крейнц, в силу некоторых обстоятельств ученик Громов представляет собой огромную ценность. Не столько он сам, сколько содержимое его памяти. Хотя, надо признать, что, собственно, Громов – тоже очень талантливый молодой человек. У него могло быть большое будущее. Однако судьба распорядилась иначе.

– Что вы имеете в виду? – Крейнц почувствовал, что у него на лбу выступила нервная холодная испарина. Неясное, необъяснимое предчувствие.

Буква «Д»…

Доктор Льюис вздохнул:

– Ну, поскольку устройство Эдена больше не тайна для мира, я вам расскажу. Мне совсем не хочется отдуваться за все, что тут произошло, в одиночестве. Вы, конечно же, знаете о докторе Дэйдре МакМэрфи…

– Разумеется, – у Крейнца пересохло в горле.

– Так вот, большую часть своих исследований она проводила здесь, в Эдене. Вернее, в его виртуальной среде, поскольку та в силу своих особенностей позволяет моделировать процессы абсолютно аналогично тому, как они происходили бы в реальной жизни…

– Как это? – Отто расстегнул верхнюю пуговицу своей рубашки.

– Вы ведь главный технический эксперт Сети? – доктор Льюис улыбнулся.

– Да, – кивнул Крейнц.

– Ну тогда то, что вы сейчас увидите, должно произвести на вас колоссальное впечатление. Дело в том, мистер Крейнц, – профессор сделал паузу, – что главный компьютер Эдена – аналоговый. Если быть точным – гибридный. Квантово-аналоговый. То есть в основе его работы лежит не двоичная система нулей и единиц, а разница напряжений – один вольт, два и так далее. То есть работает он в точности как наш мозг, только во много, много, много раз быстрее.

– Я знаю, что такое аналоговый компьютер… – пробормотал Крейнц и крепко сжал руками виски, пытаясь убедиться, что не спит.

Узнать, что на планете существует параллельная виртуальная реальность, сравнимая, а то и превосходящая Сеть, которую поддерживает «Ио», для Крейнца было примерно то же самое, что встретиться с инопланетной цивилизацией.

– И это еще не все, – подмигнул профессор киберорганики. – Приготовьтесь к встрече с принципиально иной формой жизни.

– Мне кажется, что сегодня я уже больше ничему не удивлюсь, – Крейнц непроизвольно ущипнул себя за руку.

– О! – доктор Льюис рассмеялся. – Удивитесь, и еще как!

* * *

Макс вылез из капсулы метасканера, которая походила на чемодан в форме цилиндра, стоящего на боку и открытого. Дженни сидела за монитором, Тереза и Дэз стояли у нее за спиной. Они находились в небольшом помещении с табличкой «Массажный кабинет» на двери.

У Ченга была продвинутая модель метасканера, которая позволяла производить проверку, не снимая одежды. Белое светящееся кольцо внутри капсулы проезжало от головы к ногам, считывая всю возможную биологическую и цифровую информацию. После сканирования Дженни могла в мельчайших деталях разглядеть как мышцы и кости Громова, так и имплантанты в его теле.

– Кроме биофонного чипа, ничего, – сказала она. – И тот неактивен.

– Значит, наличие маяка у Макса полностью исключается, – сделала вывод Тереза.

Дженни посмотрела на нее долгим внимательным взглядом. Тереза без слов поняла мысль и спросила:

– Думаешь, кто-то из своих выдал военным или Айрин местонахождение базы?

– Не знаю, Тереза, – последовал ответ. – Никаких предположений. Маяк может быть в ком-то из нас. Он мог быть на квадролете. Где угодно.

– Но его все равно кто-то должен был имплантировать, – упрямо настаивала Тереза.

Дженни ничего не ответила.

Прошло уже больше суток с момента их бегства из бункера, где осталось лежать тело Джокера, а он до сих пор так и не вышел на связь.

– Я не могу больше тут сидеть! – неожиданно взорвалась Дэз. – Мне надо выйти из этого дурацкого отеля!

– Покажи Максу город, – предложила Тереза, – он, кажется, тут ни разу не был. Не был ведь? – спросила она Громова.

Тот отрицательно мотнул головой.

Дэз вопросительно посмотрела на Максима:

– Хочешь, я покажу тебе Тай-Бэй?

– Конечно, – ответил тот.

– Тогда встречаемся у выхода к парковочным сотам через полчаса, – сказала Дэз. – На этаже Ченга, где его резиденция.

– Хорошо, – Макс подумал, что это будет просто счастье – хотя бы ненадолго избавиться от этого тревожного ожидания вестей, которое час от часу становилось все более гнетущим.

Но еще больше Громов хотел хотя бы ненадолго отделаться от вопроса: «Что мне делать дальше?» – который был словно вода, мерно капающая на темечко.

Громов едва смог высидеть полчаса в своей комнате.

«Зачем ей столько времени? Неужели сразу нельзя было выйти?» – спрашивал он сам себя.

Наконец время пришло. Громов направился к лифту, поднялся на предпоследний этаж, прошел его насквозь до двери, ведущей к парковочным сотам, открыл ее, вышел наружу и… не сразу узнал Дэз, стоявшую у входа.

На Дэз было простое короткое прямое платье голубого цвета, открывавшее ее длинные мускулистые ноги. Босоножки из прозрачного пластика на высокой платформе и белая лента вокруг головы сразу сделали Кемпински ужасно взрослой. Ее длинные белые волосы, которые Дэз скручивала в тугой узел на затылке, чтобы они не липли к ее лицу и не путались в одежде, благодаря какому-то средству вдруг стали идеально прямыми и послушными.

Узкий коридорчик тянулся вдоль шестигранных ячеек, в каждой из которых стояло по турбокару. Громов и Дэз прошли по нему несколько метров и остановились у громадного черного «Сузуки» с аэродинамическими крыльями.

– Здорово, правда? – улыбнулась Дэз, надевая большие темные очки. В Тай-Бэе на них, похоже, была мода. – Ты когда-нибудь на таком ездил?

– С ума сойти! – восхищенно выдохнул Макс.

Тут дверь открылась, и с водительского места вылез тощий коротышка афро-азиатского происхождения, тонущий в одежде, в которой могло бы поместиться еще пятеро таких, как он.

– Здрасссте… – сказал он Громову и Дэз.

– Привет! – ответила ему Кемпински и пояснила Максу: – Ченг ведь сказал, что мы можем брать любые машины в его гараже, вот я и подумала, почему не взять эту. Правда, Ченг не рискнул доверить мне управление, так что поедем, как важные персоны, с водителем. Познакомься, это Виктор Минг. Представляешь, Пуля Минг – его родная сестра!

– Очень приятно. Макс, – сказал Громов. – Пуля Минг! Обалдеть! Я всегда болею за вашу сестру! Смотрю все заезды «Формулы-1001», где она участвует! Она лучший гонщик на все времена! Она просто высший класс! Ее никто и никогда не сможет победить.

– Спасибо, – водитель довольно улыбнулся. – Сестра просто зверь. Вся наша семья гордится ею так, что иногда аж тошно… Она ведь крутой гонщик, а я простой водитель у командора.

Виктор покраснел и закашлялся.

Громов и Кемпински переглянулись. Не найдя что ответить, дружно полезли в машину.

Робот-парковщик подхватил их и стремительно понес турбокар вниз. Едва коснувшись колесами асфальта, турбокар вздрогнул и рванул c места так, что пассажиров впечатало в задние сиденья.

– Куда мы едем? – спросил Макс, глядя в окно.

Мимо проносились потускневшие, побитые шрапнелью окна зданий деловой части города, что когда-то был на этом месте.

– Хочу показать тебе технорынок, – ответила Дэз. – И «Никсон-Холл». Это самый большой центр развлечений во всей Буферной зоне. Там можно подраться. По-настоящему или почти по-настоящему.

– Как это «почти по-настоящему»? – Макс заметил, что из десяти или двенадцати уровней автобанов работают только два. Остальные частично разрушены или перекрыты.

– Увидишь, – Дэз ткнула пальцем в стекло, показывая куда-то вверх. – Смотри! Воздушный флот Ченга!

Макс задрал голову и едва успел заметить хвост строя истребителей.

Потом Громов принялся рассматривать машины, едущие с ними в одном направлении. Было похоже, что большую часть турбокаров их владельцы собрали сами из тех деталей, какие смогли найти. Причем изо всех сил старались сделать такой турбокар, какого никто никогда не видел. Однако попадались и совсем другие штучки. Дорогущие, новенькие, сверкающие лаком и хромом турбокары, вроде того, на котором мчались Громов и Кемпински. Рядом мелькнул и пропал красный турбоконцепт с хищными острыми крыльями.

– Ты тут часто бывала? – спросил Громов Кемпински.

Та кивнула.

– С отцом?

– По-разному, – пожала плечами Дэз. – Но чаще всего с ним.

– Слушай, все хочу спросить тебя, – сказал Макс. – Кто это такая – Айрин? Ты что-то про нее знаешь?

– Ведьма Юга? – переспросила Кемпински. – Вроде у нее была база где-то на коралловых атоллах Тихого океана. Ее мародеры на катерах грабили проходящие суда. Но ураган «Патриция» разрушил часть островов Айрин, прочие же сделал непригодными для жизни. Ей понадобилось новое убежище. Побережье, мимо ходили бы торговые корабли, которые можно грабить, захватывать и продавать на черном рынке здесь, в Тай-Бэе. Все уверены, что у Айрин не было достаточно сил, чтобы захватить южную часть полуострова. И вдруг Ченг отдал ей все даром. Она вышла из «Тай-Бэй Паласа» с почетным эскортом и отправилась осматривать свои новые владения. Вот и все, что известно. Остальное ты слышал. О! Мы еще должны обязательно зайти в зоопарк Ченга! – неожиданно воскликнула Дэз. – Командор выкупает разных животных, если где-то удается их найти. Знаешь об этом? Тут был самый большой в мире зоопарк до войны. Паяльник хочет его восстановить. В Эдене целая группа пыталась клонировать для него исчезнувшие виды. Кое-что удалось. Говорят, в мире осталось всего десять бегемотов. Так вот, два из них тут. И вроде как даже потомство ожидается. Представляешь?

– Нет, – коротко ответил Макс, с улыбкой глядя на нее.

Кемпински вынула из своей сумочки, симпатичного белого бархатного мешочка, еще пару темных очков.

– Надень, – она протянула их Громову.

– Спасибо, – тот посмотрел на свое отражение в стекле. – Теперь мы с тобой прямо как с довоенной рекламы. Спасибо за очки. Насчет солнца тут полный порядок, – сказал Макс, – не то что в Токио…

При воспоминании о прошлой жизни Громов чуть изменился в лице. Ощущение было такое, словно кто-то задел незажившую рану, которая не беспокоит, если ее не трогать.

Дэз прикусила нижнюю губу.

– Ты хотел бы вернуться? – спросила Кемпински после долгой паузы.

Макс тряхнул головой:

– Я не знаю. Я сейчас ничего не понимаю. Я смотрю в окно, и мне кажется, что это все не со мной и не по-настоящему! Понимаешь?

Дэз кивнула:

– Скорее всего, да. Понимаю.

– А ты? – спросил ее Макс. – Ты не хочешь вернуться в Накатоми?

– Все не так просто теперь, – Дэз отвернулась. – Скоро они узнают, что на момент пробуждения нас в Эдене не было. Могу поспорить на что угодно – их заинтересует, почему Джокер забрал именно нас. Они узнают это. Дело только во времени. Я боюсь… Я боюсь, что обратной дороги для нас уже нет, Макс.

Громов не нашел что ответить.

Кемпински ведь не виновата в том, что так случилось. Она не виновата, что это случилось именно с ним.

Макс попытался просто перестать думать о ее словах. Он стал жадно высматривать подробности, мелкие детали, странные особенности той жизни, мимо которой мчался их турбокар.

Почти все здания вдоль автобана были выщерблены шрапнелью. В некоторых зияли обожженные дыры от кислотных бомб. Турбокар промчался мимо небоскреба, у которого снесло верхушку, а в нижней половине расположились люди. Громов заметил также, что над всеми целыми зданиями, не пострадавшими во время войны, развеваются флаги, а на стенах либо нарисованы какие-то символы, либо эти самые стены раскрашены в определенные цвета – например, желтый, черный, оранжевый. Или белый, красный, черный.

– Башни братств, – пояснила Дэз. – Что-то вроде общины, занимающей уцелевшее здание. Иногда из-за башен случаются настоящие битвы с осадой и штурмом.

– А это что? – спросил Макс, показывая на белое здание с огромным красным крестом на фасаде.

– Больница, – ответила Дэз. – Ченг содержит на свои средства. На ее территорию запрещено проносить оружие. Любой, кто посмеет затеять там драку, больше не сможет воспользоваться услугами тамошних врачей.

– Откуда здесь врачи? – поинтересовался Макс. – Этому же учат только в хайтек-пространстве.

– Не только. На острове доктора Просперити есть медицинская школа. За деньги там учат кого угодно. Констанция проходила там подготовку. Может лечить все, даже органы трансплантировать.

Макс увидел сбоку ржавый полуразвалившийся остов «американских горок» – похоже, все, что осталось от некогда огромного парка аттракционов. По нему взбирались вверх какие-то люди. Те, что добрались до самого верха, пристегивали страховочные тросы к трубам и прыгали вниз. Тросы, видимо, были эластичными, поскольку, пролетев несколько десятков метров вниз, тело человека тут же взмывало обратно вверх. У некоторых имелись еще специальные рукава, разворачивавшиеся как небольшие крылья. С ними человек мог парить кругами, пока летел вниз.

– По-моему, это очень опасно, – заметил Макс.

– Угу, – согласилась Дэз. – Однажды мы с Корусом сбежали сюда попробовать прыгнуть. Я думала, папа меня в порошок сотрет, когда он нас нашел и увидел, что мы на этих веревках раскачиваемся. А вот там, – Дэз показала куда-то вдаль, – видишь синий огороженный прямоугольник? Это лотекский рынок. Его охраняют солдаты Ченга, туда лотеки привозят продавать продукты. На рынок с оружием тоже нельзя. Рынок открывается рано утром, а закрывается в середине дня, чтобы грузовики лотеков под охраной конвоя успели засветло вернуться в долину Суасуан.

– Приехали, – неожиданно заявил водитель. – Паркуемся и выходим. Держите медальоны командора поверх одежды на всякий случай. Чтоб их издалека видать. На черном рынке кого только не встретишь. Я с вами пойду. Держимся все вместе. Тут такое время от времени случается.

Виктор многозначительно вытаращил глаза и провел рукой по горлу.

Соты для парковки были организованы максимально просто. Всего один робот-парковщик неспешно разносил, машины по свободным ячейкам. Виктор Минг, выйдя из машины, для дополнительной надежности вынул ее стартовый чип. Кроме всего этого еще надел на колеса и закрылки что-то вроде паутины из цепочек, а руль наглухо заблокировал сквозной углепластиковой спицей.

– Неужели кто-то решится украсть турбокар командора? – удивилась Дэз.

Виктор только махнул рукой:

– Да хоть самого Рамиреса! Слышали, кстати? У него тут быстроходный катер сперли. Так и не нашли. Вещи покрепче держите и рот не разевайте. Ладно. Идем.

Ржавое приспособление из платформы, сетки и нескольких примитивных блоков с тросами помогли Максиму, Дэз и Виктору спуститься вниз. Даже у тех, кто его собрал, не хватило наглости обозвать этот хлипкий агрегат лифтом. Корявые иероглифы на стене, что указывали направление к означенному устройству, гласили: «Подъемная кабина».

– Сейчас ты увидишь все пиратские братства Тай-Бэя, – сказала Дэз, довольно улыбаясь и кивая вниз на самую разноцветную и разномастную толпу в мире. – Они тебе понравятся.

Взгляд Громова задержался на высоченном, похожем на монстра с Сетевой арены «Наемники: война за деньги» парне, у которого полчерепа было закрыто сверкающей титановой пластиной.

– Не сомневаюсь, – кивнул Макс.

В Буферной зоне время будто остановилось, не зная, куда ему идти. Здания вокруг сохранили следы Нефтяной войны. Потоки людей, вещей, знаков, идей, эмоций перемешались тут в один пестрый, бьющий по глазам калейдоскоп. Преступники, анархисты-«нелегалы» стекались сюда со всего света. Буферная зона принимала всех, кто не смог прижиться ни в хайтек-пространстве, ни среди лотеков. И чем больше Громов присматривался к людям вокруг, тем яснее понимал – такие не прижились бы вообще нигде.

Кемпински, Виктор и Макс медленно пробирались среди огромной толпы. Люди всех возрастов и цветов кожи кричали, бежали, что-то жевали на ходу, разговаривали, махали руками, тащили куда-то груды железок и проводов… В общем, были заняты.

В одежде наблюдалось то же разнообразие, что и в турбокарах.

Таких странных одеяний Макс не видел никогда в жизни, а глядя на некоторых людей, вообще не мог понять, как они это носят. Например, мимо прошла девушка, чья одежда, похоже, состояла из металлических собачьих ошейников. Причем весь костюм вполне мог уместиться в коробке для завтрака.

Потом он заметил человека, на котором довоенный джинсовый комбинезон сочетался с диковинным огромным головным убором из перьев.

Правда, большая часть людей вокруг была одета в рванье, некогда принадлежавшее правительственной пехоте. Похоже, одежда хайтек-армии приходилась по душе и лотекам, и пиратам. Разноцветные комбинезоны и другие составные части формы попадались на каждом втором. О том, что стало с их законными владельцами, думать как-то не хотелось. Вскоре Макс стал замечать, что цвета одежды и украшения выбраны не просто так, а подчинены какой-то логике. Например, ему попалось уже трое совершенно лысых людей с замысловатыми татуировками на головах. Одеты они были по-разному, но в черно-белой гамме, у каждого на поясе болталось по небольшому блестящему топорику.

Черный рынок Тай-Бэя представлял собой целый город. Когда-то на этом месте был порт. От него остались только выщербленные бетонные плиты мощения и два огромных грузовых крана. Ченг смог их восстановить и украсил своим клеймом – святящимся гигантским отпечатком большого пальца. Теперь эти краны разгружали прибывающие суда. Пятнадцать процентов от всего, что ими было выгружено, направлялось командору.

Вдоль полуразрушенного причала на несколько километров растянулись «торги».

– У каждого пиратского братства здесь есть своя площадка, – объясняла Дэз. – На ней продается все, что пираты смогли добыть. Чуть подальше, видишь, там, за торгами, вторым рядом палатки? Там «чайные». Это такие места, где можно во что-нибудь сыграть на деньги. Но в основном там информацией торгуют. Встречаются продавцы и покупатели.

– Вообще-то это место кое-чем еще знаменито… – заметил Виктор, но тут же смутился, глянув на Дэз. – Чай, кстати, там хороший дают. И вообще кормят вполне ничего.

Кемпински скривила рот и сказала Громову:

– Виктор хотел сказать, что еще чуть подальше, третьим рядом, стоят особые палатки. «Шатры» их называют. Там… Ну ты в «Бездну отчаянья» играл когда-нибудь? Где проститутки воюют с мафией? Ну вот «шатры» – это примерно как там. Только графика похуже. В смысле, что в реале то же самое, что на арене, только выглядит не так шикарно. Девушки в нижнем белье, вооружены до зубов. Некоторым нравится, – она кивнула на Виктора.

Минг густо покраснел, а когда Дэз прошла чуть вперед, сказал Громову доверительно:

– Там хорошие девчонки, – и прищелкнул языком. – Характер у них только скверный. Дерутся больно.

Он чуть отогнул ворот рубашки, показывая длинный полузаживший порез на шее.

– За что тебя так? – улыбнулся Макс.

– Как обычно, «чаевых мало дал» это у них называется. На самом деле грабеж натуральный. Если зайдешь с деньгами, выйдешь без. Ни копейки не оставят. Мне кажется, командору надо бы повнимательнее следить, что тут делается, а то, сдается мне, Айрин одним южным побережьем не ограничится. Что-то осмелели тут девчонки последнее время, оружие у них появилось, какого не было раньше… – тут Виктор опомнился и слегка подтолкнул Макса вперед. – Ладно, иди. Рано тебе еще про такое слушать!

На «торгах» кипели нешуточные страсти.

– Здесь никогда не выставляют товар, – говорила в ухо Громову Дэз. – Только показывают, как он выглядит. Чем ценнее вещь, тем ее тщательнее прячут. Когда определяется покупатель, с ним договариваются тайно об условном месте. При сделке обязательно должен присутствовать эмиссар Ченга, чтобы ее засвидетельствовать.

– Только до сделки не всегда доходит, – ухмыльнулся Виктор. – Недавно у нас тут «эсквайры» субмарину продавали. Со дна у себя там подняли. Вполне ничего, работала даже. Погружалась, всплывала. Топливо к ней даже было. Покупатель нашелся. Только наутро на окраине Нижнего города обнаружили эмиссара и тех, кто расплачиваться пришел. Там столько денег было, что «эсквайры» просто перебили всех и скрылись на своей собственной субмарине. Мы их тут теперь долго не увидим.

– Здесь запрещается обманывать, красть и грабить, – пояснила Дэз, – поэтому те, кто нарушает «правила» Буферной зоны, вынуждены переодеваться и называть себя другими именами.

– И что, никаких больше опознавательных знаков нет? Никаких документов? – удивился Громов.

– Не-а, – зевнул Виктор. – Разве что найдутся обиженные, кто в лицо узнает. Вот тогда несдобровать. Поэтому в особо тяжких случаях едут на Остров хирургов.

– Там до войны была клиника пластической хирургии, – пояснила Дэз. – Одни звезды ездили, политики, спортсмены всякие. Богатые, в общем. Сейчас она Ченгу принадлежит. Там до сих пор работает один врач, ему лет восемьдесят уже. Доктор Просперити. Он пятьдесят четыре года с этого острова не выезжал. Ни войны не видел, ничего другого. Немного того, – Дэз постучала пальцем по виску. – Говорят, он делает операции Бэнши – это Дэйдра МакМэрфи, в Сети ее так зовут. Папа у него был один раз. Помнишь, когда он всю информацию о существующем до сих пор ядерном оружии выкрал? Все думали, что Иржи Грошек, сержант, был с отцом заодно и каким-то образом допустил Джокера в систему. А Грошек – это и был мой папа! Ему Просперити сделал биосовместимую маску. Вырастил из папиных собственных кожных клеток другое лицо и сделал пересадку. Потом вернул обратно. Представляешь? А уж сколько биопараметров он ему заменил, я даже не знаю. Интерпол до сих пор уверен, что у папы выжжены отпечатки пальцев и он каждый раз силиконовыми пользуется. Ничего подобного! Ему Просперити к каждой новой операции, в которой папа лично участвовал, выходил в реал, делал новые линии на руках. Роговицы менял. Все, кроме кода ДНК, – оказывается, можно изменить даже рост! Папа говорил, что Бэнши не всегда была такая, как сейчас. Он говорил, что раньше у нее было другое имя!

– Какое? – спросил Макс, чуть поморщившись. Любое упоминание о докторе Дэйдре МакМэрфи отзывалось в нем болезненно.

– Папа точно не был уверен, доказательств нет, так, подозрение на уровне интуиции, но он считал, что раньше ее звали Инсекто! Она устроила в Сети портал «Муравейник». Сначала он пользовался большой популярностью, но потом те, кто регистрировался там и становился «муравьем», начинали жаловаться на плохой сон и странное тревожное состояние. Инсекто обвинили в незаконном использовании людей в Сетевом эксперименте. Портал закрыли, а сама она исчезла. Спустя некоторое время появилась Бэнши. Папа хотел даже доказательства этого собрать, но времени все не было.

Дэз с таким восторгом говорила об отце, что на ее щеках проступил румянец. Она выглядела почти счастливой.

Тут на одном из «торгов» началась драка между потенциальными покупателями.

– Это называется «аукцион», – пояснил Виктор. – Лучше отойти. Может пальба начаться.

* * *

Идзуми, Крейнц, доктор Льюис, агенты Нимура, Никольская и Васильев под охраной сержанта Норрингтона стояли рядом с квадролетом во внутреннем дворике старой заброшенной тюрьмы.

Тюрьма представляла собой трехэтажный барак в форме буквы «П», обнесенный забором с несколькими рядами обмотки из проржавевшей колючей проволоки. Напротив основного здания было административное – два этажа под четырехскатной крышей.

– Нам туда, – доктор Льюис показал на здание администрации.

Идзуми поежился. Было в окружающем пейзаже что-то жуткое. Барак вдруг показался ему картонной декорацией, которая вот-вот развалится.

Сержант Норрингтон вошел первым. Остальные ждали, пока он проверит этаж, напряженно глядя на ржавую дверь, закрывшуюся за его спиной.

Сержант появился через минуту.

– Все чисто, – сказал он.

Доктор Льюис пошел вперед, показывая дорогу.

В обе стороны от главного входа тянулся коридор. Профессор свернул направо. В конце коридора виднелась лестница. Льюис провел всех мимо ряда давным-давно пустующих кабинетов. Оказалось, что в самом конце коридор заворачивал, образуя небольшой закуток. Под лестничным пролетом пряталась металлическая дверь с магнитным замком.

Доктор Льюис приложил к нему свою карточку.

В центре двери открылось небольшое окошко со сканером для глазной сетчатки.

Профессор подошел к нему вплотную. Зеленая полоска света пробежала по его роговице.

– Назовите ваше имя, – произнес электронный голос.

– Энджил Льюис.

– Вы идентифицированы, – сообщила система. – Система охраны дезактивирована.

Дверь открылась.

Взору Идзуми и остальных предстало небольшое квадратное помещение. Под ногами был металлический пол, а со стен на них смотрели десятки лучевых проекторов. Дверь толькоодна – та, через которую все вошли.

– Вход хорошо охраняется. Любой, кто попытается взломать дверь, будет либо поджарен электричеством, – доктор Льюис топнул ногой, показывая на пол, – либо прошит лазерными лучами, как спицами. Теперь фокус.

Он подошел к левой стене и приложил к определенному месту свою карточку. Потом жестом поманил Идзуми.

– Инспектор, проходите, – и показал на стену.

– Куда? – не понял тот.

Крейнц отодвинул его в сторону, шагнул к стене и… сунул туда руку.

– Наностена! – воскликнул он.

Агент Никольская ахнула и прижала руку ко рту.

– Что? – Идзуми тоже подошел и сунул руку внутрь совершенно гладкой, монолитной на вид поверхности. Ощущение было такое, будто засунул конечность в песок.

– Это никакая не стена, – объяснил ему Крейнц, вытаскивая свою руку, – а рой нанороботов. Очень умная дверь. Когда она заперта – роботы моделируют прочную монолитную поверхность. Сцепление на уровне атомов. Когда к замку подносят ключ, роботы меняют структуру материи, сохраняя внешний вид поверхности. Она выглядит так же, но пропускает через себя объекты.

– А застрять там можно? – спросил Идзуми с опаской.

– Можно, – кивнул доктор Льюис и опустил карточку.

Инспектор попытался пошевелить рукой, но та оказалась замурованной в камне!

– Эй! – Идзуми с силой дернулся, пытаясь освободиться.

Профессор снова приложил карточку. В этот момент инспектор снова рванулся назад и едва не упал, потому что на сей раз его уже ничто не держало.

– Так вы будете входить или нет? – поинтересовался профессор киберорганики.

Крейнц глубоко вдохнул, будто собирался нырять, и… прошел сквозь стену. Оказался на небольшой площадке в тоннеле, похожем на городское метро, который уходил куда-то вниз. Прямо перед ним стоял вагончик, напоминающий фуникулер.

– Пожалуйста, сюда.

Доктор Льюис забрался в вагончик, подождал, пока все окажутся внутри, и приложил карточку к очередному датчику.

Вагончик плавно тронулся с места.

Идзуми нервничал. Может, следовало взять с собой целый взвод правительственных экспертов? Может, все же было ошибкой отправляться в бункер управления немедленно, прихватив всего шесть человек? В шахте сейчас работают сотни агентов, экспертов и спасателей от военного ведомства, Бюро и Центра чрезвычайных ситуаций.

«Плохой из меня руководитель», – подумал инспектор.

Вагончик остановился. Дверь открылась на небольшую полукруглую площадку перед массивными черными створками.

– Ну вот мы и на месте.

Доктор Льюис шагнул к идентификатору, расположенному справа от входа в бункер. Снова прошел процедуру идентификации.

Створки медленно разъехались – одна убралась в пол, другая наверх.

Изнутри тут же вырвались клубы едкого черно-серого дыма с резким запахом паленого пластика.

Все закашлялись и бросились назад к вагончику, закрывая рот и нос.

Сержант Норрингтон надел дыхательный фильтр и включил фонари на своей автоматической винтовке.

Дым потихоньку рассеивался.

Остался только запах, вызывавший сильнейшую головную боль.

Доктор Льюис метнулся внутрь задымленного помещения. Остальные за ним.

Небольшая лестница, коридор, вырубленный прямо в горной породе. Идзуми едва различал в дымном тумане и тускло-красном аварийном освещении белый силуэт профессора киберорганики.

Наконец все оказались в круглом зале, в центре которого стоял гигантский цилиндр с прозрачными окнами в середине. Сквозь них был виден громадный бело-желтый прямоугольный кристалл, будто парящий в воздухе. У «Ио» был такой же, только голубого цвета, сияющий так, что на него больно было смотреть. Квантовый процессор, совершавший обработку данных со скоростью, многократно превышающей скорость любого обычного компьютера. Но кристалл сейчас был неактивен. Пространство над ним и под ним – сплошные блоки микросхем. От них по потолку в направлении стен тянулись толстые кабели, подключенные к прямоугольным блокам, внешне напоминавшим темное стекло.

Вокруг цилиндра стояли двенадцать закрытых нейрокапсул. Внутри них неподвижно лежали люди.

Доктор Льюис бросился к ближайшей из них. Приложил карточку и открыл крышку.

– Айя! – он тряхнул за плечи лежавшую в капсуле женщину, затем проверил ее пульс на шее. – Фух, жива… Идзуми! Сюда срочно надо вызвать медицинскую бригаду!

Он кинулся открывать следующую капсулу.

– Это же… «Ио», – выдохнул Крейнц, в восхищении глядя на компьютер, занимавший середину зала.

– Нет, – бросил через плечо доктор Льюис, – хотя внешне действительно очень похоже. Это «Дженни» – квантовый компьютер Синклера. Помогите мне!

Он открывал крышки капсул, а все остальные с тревогой вглядывались в лица лежащих там людей.

– Я их всех знаю! – воскликнул Идзуми. – Это же ученики Синклера! Айя Хико, Жаннет Бент, Денис Страхов…

– Дэйдры МакМэрфи нет! – крикнул доктор Льюис, обнаружив, что одна из капсул пуста. – Черт, я так и думал! Значит, это все из-за нее! Идемте, здесь есть еще второй уровень. Там около ста человек!

Он выбежал в коридор, который Идзуми не сразу заметил. Узкий проход между черными блоками, назначения которых инспектор так и не понял.

Коридор вел в соседнее помещение. Там нейрокапсулы тоже стояли рядами, как саркофаги. В углу был пульт управления ими, вроде того, что Идзуми видел в пусковой шахте, где держали учеников Эдена.

Льюис склонился над ним, пощелкал кнопками.

– Не работает!

Он кинулся к ближайшей нейрокапсуле и открыл ее вручную.

Появились Никольская и Нимура.

Примерно через двадцать минут все капсулы были открыты.

– Идзуми! – крикнул Льюис. – Идемте! Надо привести помощь!

Инспектор поспешил следом за профессором.

В главном зале они наткнулись на Крейнца, который стоял неподвижным изваянием, глядя на «Дженни», и что-то бормотал себе под нос.

– Цельные оптические блоки… Гигантские резервы памяти… Аналоговый принцип работы…

Тут одна из женщин, сидящая в капсуле, начала кашлять.

Льюис бросился к ней.

– Айя! Айя, что произошло?! – крикнул он. – Как перезагрузить «Дженни»?

– «ЭБ-100», – слабым голосом произнесла женщина. – Дэйдра…

Идзуми заметил, что вся правая сторона ее лица синяя от кровоподтека.

– В виртуальной среде было замещение… – добавила Айя.

– Хрейдмар использует репликации учеников? – быстро спросил Льюис. – Я давно подозревал…

Айя зашлась кашлем.

– Я не знаю… Я была в виртуальной среде… Меня выбросило оттуда… Я пыталась выбраться из капсулы, уже почти удалось… Меня ударили… Я упала на пол и ненадолго потеряла сознание, а когда очнулась, увидела, что Дэйдра уходит, наша охрана, та, что прислал генерал Ли, ей помогала. Дэйдра выгружала что-то из памяти «Дженни», перед тем как взорвать бомбу… Она была в бешенстве из-за агента Бюро… Я не поняла… Не то он был в среде Эдена, не то где-то в Буферной зоне… Но все якобы из-за него… Еще она кричала, что надо найти мальчика… Громова… Солдаты заперли меня в нейрокапсуле снова…

– Успокойся, все позади, – доктор Льюис помрачнел.

– Значит, Джокер здесь ни при чем? – спросил Идзуми.

– Учитывая, что он напал на Эден, чтобы забрать этого самого Громова, Джокер очень даже при чем, – раздраженно ответил ему профессор. – Остается только понять, как все это связано между собой – агент, Громов, Джокер, генерал Ли, Дэйдра… Похоже, у нас тут что-то было неладно, и очень давно! А сегодня возникла ситуация, как со старой трубой, которая ржавела-ржавела в стене, и никто этого не знал, пока ее не прорвало! Ладно, мы теряем время! Идзуми, идемте!

Доктор Льюис побежал к выходу. Инспектор за ним. На бегу спросил:

– А доктор Синклер? Где он?

Ответ поставил Идзуми в тупик:

– В «Дженни», надеюсь, он сможет перезагрузиться.

Хаски неподвижно стоял у штурвала.

Из тех скупых фраз, что мне удавалось выжать из него своими вопросами, я узнал, что парню пока не было вживлено ни одного имплантанта, о чем он сильно жалел. Мне лично никогда не понять этой маниакальной страсти мародеров к искусственным конечностям, органам и титановым пластинам в черепе. Было похоже, что манеру вести себя подобно роботу из сериалов в телетеатре Хаски выработал самостоятельно, чтобы не очень отличаться от своего окружения.

Я в десятый раз задавал поиск и пытался найти еще хоть что-нибудь о Дэйдре МакМэрфи! Кроме Сетевых анекдотов про Бэнши, досужих разговоров, страшилок и парочки давних статей – почти ничего!

Два процесса в Комиссии по этике. Вина не доказана. Эксперименты с искусственными воспоминаниями, заменой памяти, обратной закачкой файлов – из головы в нейролингву. Дистанционное управление солдатами, «чипы-шпионы». Оправдана с формулировкой, что на момент проведения экспериментов они еще не были запрещены, а сама доктор МакМэрфи ничего предосудительного в своих действиях не видела. На основании этого прецедента дальнейшие разработки в области искусственной памяти были официально закрыты.

Что могло связывать меня с ней?!

Про доктора Синклера информации, наоборот, было море. Еще одна странность – случившееся в Эдене меня нисколько не удивило. Я воспринял это так, будто знал всегда.

– Знаешь, Хаски, – задумчиво произнес я, – это какая-то ерунда, что они раздули с Синклером. Вот, скажем, у тебя не случалось эпизодов Сетевой зависимости? Когда ты просыпался в контактах и понимал, что тебя выключило, потому что ты, находясь в Сети, уснул? Ты тут же сразу загружался обратно и бежал на Сетевую арену или к друзьям… В Сети общался, там же развлекался, там же на экскурсии ходил. Портал «Динотопии», например, где можно в мезозое побродить, или «Каменный век Фокс»? Я так лично месяца два провел на их игровой арене. Вождем племени стал. Боялся уснуть – ужас. Как оставишь хозяйство без присмотра, сразу что-нибудь приключится. Кто-нибудь от голода умрет, нападение волков… – я улыбнулся. – И ведь жил этим! У меня там, в каменном веке, девушка осталась. Я думаю, что если бы можно было в Сети еще и спать, прямо в виртуальной среде, то многие бы там годами оставались. А смысл выходить? В Сетевых ресторанах подают то, чего в реальном мире нет давным-давно. Да просто посчитай, сколько у тебя знакомых в реальной жизни, а сколько в Сети!

Хаски ответил на мою пламенную речь, как обычно, коротко:

– И что?

– Ну… Как-то глупо осуждать Синклера за то, что у него была возможность пойти чуть дальше в том, чем занимаются все, и он пошел. Решив «обезьяньи» вопросы со сном и едой, он превращал людей в чистый разум. Ты бы на его месте что, по-другому поступил? Если бы у тебя были возможности доктора Синклера?

Хаски скривил рот:

– Если б у меня были его возможности, я бы атолл купил где-нибудь в Тихом океане и жил там. Плавал, рыбу ловил, дождевую воду в листья собирал. Потом морочился бы с добыванием огня, чтоб рыбу пожарить. Еще бы думал, из чего себе хижину построить.

– Со скуки бы не умер? – иронично усмехнулся я.

– Не-а, – лаконично ответил Хаски.

Разговор прервался.

Макс и Дэз обошли весь черный рынок. Наконец, устав от множества впечатлений, присели в «роскошном» заведении, единственной каменной постройке на берегу.

– Здесь когда-то была таможня, – сказал Виктор.

Посетителей рассаживали в многочисленные маленькие кабинеты. Суши, жареная рыба, суп из водорослей – все, что можно было добыть из моря, очистить и съесть.

– Лотеки заряжают такие цены за рис, – Минг умудрялся одновременно есть и болтать не хуже NOW WOW!, – вы себе представить не можете. Они превратили разрушенный городок в каменоломню и за пару месяцев восстановили плотину, перекрыв единственный путь в долину Суасуан, где их община. Кстати, это уже не община, а муравейник какой-то! Откуда там столько народу взялось – ума не приложу. Все началось с этого парня – Лю Пинга или Понга, не знаю точно. Он лет пять ездил по округе и уговаривал общины объединиться и занять плодородную равнину рядом с нами. Вот они и заняли! Сначала согласились платить дань Ченгу, за то, что он не дает их в обиду. Обещали прокормить нас всех чуть ли не бесплатно. А теперь вот! На тебе! Стену построили и укрылись за ней! А если кто-то сунется, они просто плотину откроют и смоют нас в океан. Слава богу, у них пока хватает ума не брать денег за воду, потому что Тай-Бэй питает одна-единственная речушка, которая течет оттуда в океан, иначе Ченг бы их давно уже в удобрение превратил. Но цены на жратву стали задирать астрономические! Рис, мясо, овощи продаются торговцам за полгода вперед тому, кто назначит самую высокую цену. Ребята им намекнули, что вообще-то могут вообще ничего не покупать. Пусть лотеки договариваются с хайтекскими эмиссарами. Пусть продают свой товар в хайтек-пространство, оставляя половину в нашем порту как плату за погрузку и проезд. Вроде присмирели, но сомневаюсь, что надолго. Вообще-то чем наш командор думал, когда позволял им там селиться? Я не понимаю.

– Вам же надо жрать, – пожала плечами Дэз. – Не думаю, что местные банды можно было уговорить заняться выращиванием риса.

Виктор почесал голову.

– Ну, в общем да, ты права. Не зря твой папаша отдал тебя учиться. А знаете еще что?! Кемпински, помнишь, когда Джокер тут был последний раз, самой главной бандой стал «Радиохазард»? Они под себя полпобережья подмяли. Так вот, представляешь, в прошлом месяце исчезли! Все до единого! Потом оказалось, что Лю Пинг нанял их для охраны своей долины! И это еще не все. У Брейга, главаря «Радиохазарда», было три корабля. Один грузовой. Вчера этот грузовик вышел в рейс. Пустой, но с охраной. Знаешь, что я думаю? Пинг отправил его за людьми. Мне кажется, он решил тут государство устроить! Поговаривают, – Минг понизил голос, – что командор ему в этом помогает.

– Может, ему надоело на бочке с напалмом сидеть, – улыбнулся Громов. – После того что я сегодня увидел, мне вообще неясно, как он умудряется сохранять власть над Буферной зоной и хоть какое-то подобие порядка здесь поддерживать.

– Ой, ну это-то как раз просто! – махнула рукой Дэз. – Банды никогда не договорятся между собой, поэтому армия Ченга всегда будет сильнее всех. Он держит все дороги, все топливные терминалы, точки доступа к Сети, подпольные клиники, лаборатории, в общем, знает все обо всем, что творится на его территории.

– Сомневаюсь, – насупился Виктор.

Громов хмыкнул в кулак и саркастично посмотрел на Дэз.

– О делах, о политике…

Кемпински стрельнула в него вишневой косточкой.

Дэз расплатилась своей кредиткой на предъявителя, и друзья вышли на берег.

Солнце садилось, окрашивая небо в невероятно яркие цвета – оранжевый, розовый, фиолетовый. Над ними уже появился тонкий молочно-белый серп месяца. Свет самых ярких звезд пробивался сквозь предзакатную колышущуюся разноцветную дымку. Кораллово-красные отблески на воде постепенно гасли.

Макс и Дэз сели на краю длинного бетонного волнореза. Кемпински отключила свой биофон, ответила на вопросительный взгляд Громова:

– Да, это безответственно. Вдруг нас будут искать, и все такое. Но я не хочу никаких неприятных новостей ближайшие десять минут, – сказала она. – Знаешь, иногда мне хочется избавиться от этого поводка, – Кемпински показала на разъем за своей ушной раковиной, – раз и навсегда. Смешно… Папа всю жизнь боролся с хайтек-правительством, но меня сделал хайтек-гражданкой с ног до головы, вживив все необходимые идентификационные устройства!

Виктор улегся чуть поодаль, положив под голову мешок с какой-то деталью для электрогенератора, которую купил на рынке. Через пару минут раздался его храп.

Кемпински много говорила, в основном о своем детстве. Рассказывала про Джокера, Джен, свою бабушку Магдалу – мать Джокера. Про тех, кто был с ней в штурмовой группе. Об их жизни. Громов никогда не видел Кемпински такой тревожной. Она говорила и говорила, будто хотела нагородить вокруг себя крепостную стену из слов.

Макс спросил ее:

– Можешь рассказать, что происходило в Эдене, пока… Как они вообще объяснили мое исчезновение? Ведь меня вывели из основной программы. Так?

– Да, нам говорили, что ты добился выдающихся успехов в работе над «Моцартом» и временно в Токийской лаборатории. Все верили. Паола значок стала носить с твоим портретом и подписью: «Любите гениев!»

– А Чарли?

– Он… – Дэз замолчала. – Мы… Мы… С ним все в порядке. Мне показалось, он забыл все плохое, что было между вами. Во всяком случае, стал часто вспоминать Накатоми. Как мы гуляли вместе, о чем ты говорил. Когда ты исчез, он снова стал говорить о тебе как о друге. Может, это еще потому, что Чарли наконец нашел свое призвание. Теория нейролингвистики. Айя Хико взяла его в свою проектную группу. Чарли нравилось изучать структуру ID. Он все время восхищался, насколько она проста и гениальна. Он мечтал остаться в Эдене.

– Он знает, кто ты на самом деле?

Дэз покачала головой:

– Нет, я сказала только тебе, потому что знала: сначала ты мне не поверишь, а потом убедишься во всем и поймешь. Чарли же никогда бы не смог стать одним из нас.

Громов опустил глаза и посмотрел на свои ноги.

– А Тайни?

– Тайни стал руководителем проекта «Кибела». Довольно быстро. Знаешь, он так изменился с тех пор, как попал в Эден! Его словно подменили!

– Как же ты жила все это время, зная, что все вокруг – цифровой обман? – удивился Макс.

– Так же, как и всю остальную жизнь, – улыбнулась Дэз. – Мне же постоянно приходилось кем-то прикидываться.

Повисла пауза. Макс смотрел на Кемпински и вдруг забыл, о чем они говорят. В бледном хрустальном свете, расходившемся от воды, глаза Дэз казались сияющими, а кожа бледной, как крылья белого мотылька.

– Ты такая красивая! – сказал вдруг Громов с изумлением, будто видел Кемпински первый раз.

Было что-то волшебное, нереальное в ее облике здесь, на берегу соленого и теплого, словно кровь, океана…

– Мы, наверное, не успеем посмотреть «Никсон-Холл» сегодня… – тихо прошептала Дэз, почти касаясь ртом губ Громова.

– Как-нибудь потом… – ответил он, оцепенев.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ УЛЬТИМАТУМ ДЖОКЕРА

ДЖОКЕР ВЫХОДИТ НА СВЯЗЬ

Инспектор Идзуми в парадной форме сидел в приемной президента и нервно поправлял тесный ворот рубашки. Из Эдена в Токио его доставил самолет Бюро.

Идзуми предстояло доложить правительству хайтек-пространства, а также шишкам из военного ведомства во главе с главнокомандующим хайтек-армией генералом Ли о первичных результатах расследования. Грубо говоря – пересказать все, что он увидел в Эдене за прошедшие три дня.

– Еще кофе? – сочувственно спросила администратор Брунсвик у зеленого от усталости инспектора. Он не мог спать. Стоило ему закрыть глаза – Эденский кошмар начинался снова. Инспектор видел задыхающихся детей, бьющихся в наглухо запертых нейрокапсулах.

– Благодарю, – кивнул Идзуми. – И… И пирожных, если можно.

– Для вас все что угодно, – заулыбалась маленькая, похожая на фарфоровую куколку мисс Брунсвик. Даже строгая черная форма служащей президентской канцелярии не могла сделать администратора серьезной. Ее мелкие, идеально ровные зубы с жемчужным напылением сверкали в ослепительной улыбке. – Президент Рамирес велел исполнять любые ваши капризы, – сказала она.

Идзуми вспомнил наконец, где он видел бессмысленную кукольную мордашку мисс Брунсвик. Во время предвыборной кампании Рамиреса она снималась в предвыборном сериале. Изображала счастливую домохозяйку, жену высокооплачиваемого инженера, который не сомневается, что демократическое правление Рамиреса – лучший выбор. Инспектора тогда тошнило от этого приторно-глянцевого сериала. Поэтому теперь, когда мисс Брунсвик улыбалась ему с непобедимой уверенностью в своем очаровании, Идзуми очень жалел, что реальная жизнь – это не телетеатр, где особо раздражающих персонажей можно просто отключать. Правда, тогда получается, что оставшиеся герои разговаривают с пустым местом и отвечают на несостоявшиеся реплики, но это проще пережить, чем: «Ах, милый, этот кандидат Рамирес такой душка! Не правда ли?»

Парадную форму инспектору выдали лет десять назад. С тех пор она стала ему изрядно мала. Не то чтобы Идзуми сильно растолстел – просто немного раздался вширь. «Заматерел», как сказала бы его бабушка. Ворот рубашки едва удалось застегнуть. Вместе с галстуком он создавал полное ощущение тугой удавки на жилистой шее. После всего случившегося в Эдене чувство удушья инспектор возненавидел. На остальные неудобства от тесной формы – врезающиеся в подмышки швы, едва застегивающийся китель и пояс брюк, вдавившийся в живот, – Идзуми обращал мало внимания.

Инспектор привез с собой несколько килограммов оптических дисков с видеопоказаниями, отчетами экспертов и агентов, показаниями учеников Синклера. Правительству хайтек-пространства предстояло узнать много интересного.

Хаски бросил мне нож.

– Через два часа будем в Тай-Бэе. Срезай нашивки с формы, – сказал он. – И прическу надо другую, а то в тебя палить начнут инстинктивно. На лице написано, что правительственный агент.

Я кивнул на острый саперный нож с острым загнутым лезвием, переходящим в ручку-кастет.

– Будешь мне пластическую операцию делать?

– А ты выдержишь без иннервации? – спросил Хаски со всей серьезностью.

– А ты сможешь сделать мне новое лицо при помощи ножа? – засмеялся я.

– Зачем новое делать? Можно то, что есть, до неузнаваемости изуродовать, – пожал плечами добрый паренек.

Я тупо смотрел на него, размышляя, как такое существо может жить в одном мире со мной.

Тут губы Хаски дрогнули, и он прыснул от смеха, задав мне обескураживающий вопрос:

– У агентов что, совсем чувства юмора нет?

– Наверное, нет, – нахмурился я. – Удаляют соответствующие нервные центры.

Хаски подошел ко мне, держа в руке электрическую машинку для стрижки. Я такую древнюю только в музее электроприборов видел, где были выставлены микроволновки и чайники, когда-то в одиночку пожиравшие киловатты энергии. Слава богу, этих монстров отлучили от розеток навсегда лет сорок назад.

– Где ты взял этот экспонат? – спросил я.

– В наследство получил, от бабушки, – Хаски положил руку на мою голову и повертел ее из стороны в сторону, задумчиво повторяя: – Угу… Да… Вот здесь и здесь… У тебя на краску для волос аллергии нет?

– Вроде нет… – сказал я нерешительно, подумав, что, может, стоило сказать, будто есть.

– Вот и хорошо.

Хаски отошел, порылся в одной из сумок и вытащил пакетик с дешевым красителем для волос. В темноте было не разглядеть, какой цвет обещает «Спарклз Кемикал» покупателю сего. Потом мой новый друг включил машинку и начал деловито елозить ею по моей голове. Полетели волосы.

– Куда мы пойдем в Тай-Бэе? – спросил я. – У тебя есть там друзья?

– Друзей нет, – ответил Хаски. – Есть место, где можно выгодно продать твой бронежилет. Получишь кредиты, сможешь купить информацию, которой в открытом доступе нет.

– Например?

– Например, твое личное дело. Тебе же надо узнать, как тебя зовут.

Я задумался. Хаски прав. Если я правительственный агент, где-то должны быть файлы на меня. А если есть файлы, к ним всегда можно получить доступ. Как говорил Аткинс, «скопировать можно все». В моем случае будет достаточно и просто прочитать.

– А это технически возможно?

Хаски удивленно заглянул мне в лицо.

– Ты что, и про Буферку все забыл? Не может быть! «Все конкретней круг ассоциаций», – Хаски передразнил «Ассоциативный ряд», популярное шоу в телетеатре, – Бэнши, Синклер, твоя личность, Буферная зона… Что может быть связано со всем этим?

Кабинет, где собралось правительство хайтек-пространства, напоминал усеченный овал. Полукруглый стол с президентским креслом во главе. По правую руку от него руководители гражданских служб, по левую – военных. Напротив – еще один стол, прямоугольный, с рядом стульев для докладчиков. За креслами располагался еще ряд стульев, где рассаживались помощники и приглашенные эксперты. Стены занимали громадные мониторы, куда выводилась информация. Центральный монитор над креслом президента был несколько больше остальных.

Идзуми докладывал президенту, шефу Бюро информационной безопасности Буллигану, генералу Ли, директору Интерпола Фаворскому и другим больше трех часов.

Шеф Бюро информационной безопасности Буллиган очень соответствовал своей фамилии. Он походил на быка, вставшего на задние ноги и наряженного в коричневый шерстяной костюм. Его седые зачесанные назад волосы топорщились по бокам как рога, еще больше усиливая сходство. В довершение всего маленькие, неопределенного цвета, но цепкие и внимательные глаза Буллигана скрывали нависающие, вечно нахмуренные, окруженные множеством морщинистых складок косматые брови. Лающий отрывистый голос шефа в жизни звучал низко и раскатисто. Из-за глубоких морщин на желто-коричневой от постоянной нервотрепки коже мимика Буллигана становилась очень выразительной. Еще он постоянно вытирал толстую короткую шею белоснежным платком.

Инспектора удивило, что на совете присутствовала и Мишель Барбье. Она сидела на стуле за креслом генерала Ли.

– Эден находится в старом ракетном комплексе. Пусковую шахту оборудовали под хранилище для нейрокапсул, где находились ученики. Главный компьютер, ученики Синклера, помогавшие ему осуществить всю эту затею, и преподаватели школы были в командном бункере, который располагался в нескольких километрах от пусковой шахты. Там же мы нашли реактор управляемого термоядерного синтеза, снабжавший энергией весь комплекс.

Инспектор пересказывал и демонстрировал видеозаписи. Рассказал о взрыве «ЭБ-100», бегстве Дэйдры МакМэрфи после встречи с агентом в среде Эдена и нападении Джокера.

При упоминании об агенте генерал Ли и шеф Бюро Буллиган напряглись так, что, казалось, между ними вот-вот начнут пробегать молниевые разряды.

– …Ученики Синклера и доктор Льюис уже доставлены в тюрьму Джа-Джа Блэк. Поиски Джокера и профессора МакМэрфи пока ничего не дали, – говорил инспектор.

– Зачем приходил Джокер? – спросил шеф Бюро информационной безопасности Буллиган.

– По словам доктора Льюиса, Джокер и его команда приходили за одним из учеников Эдена – Максимом Громовым. Свидетель утверждает, что в голове Громова находилась структура ДНК омега-вируса, которую безрезультатно пыталась получить доктор МакМэрфи. По этой причине Громов был изъят из виртуальной среды школы и перемещен в лабораторию. Вся информация о Громове, какую мы смогли собрать, есть на этом оптике, – Идзуми вынул из коробки, стоявшей перед ним, диск.

К нему тут же подбежал адъютант генерала и забрал оптик копировать.

– То есть Джокер получил омега-вирус? – нахмурился генерал Ли.

– Получается, что да, – подтвердил инспектор. – Есть еще одна очень интересная подробность в этом деле. Доктор Льюис утверждает, что омега-вирус скорее всего передал Джокеру Хьюго Хрейдмар – тринадцатый ученик доктора Синклера, чье существование долгое время отрицалось как вами, мистер Буллиган, так и вами, генерал Ли. Я уже подал запрос на доступ к архивам Бюро…

Буллиган сложил руки домиком и тяжело вздохнул:

– Вопрос не в том, получил ли Джокер омега-вирус, а в том, воспользовался он им или нет… Ладно. Думаю, скрывать правду о Хрейдмаре уже бессмысленно. Хьюго Хрейдмар действительно существует. Он был нашим агентом, внедренным в группу Синклера для наблюдения за доктором Дэйдрой МакМэрфи, – шеф Бюро почему-то злобно покосился на генерала. – Он должен был собрать доказательства незаконности ее исследований, чтобы передать их в Комиссию по этике. Кроме того, мы желали найти заказчика этих исследований, – тут Буллиган воззрился на генерала Ли в упор, – и наказать. Однако по неустановленным причинам, скорее всего личного свойства, Хрейдмар вышел из-под контроля, украл все полученные им данные, включая прототип омега-вируса, и исчез. Мы до сих пор не можем его поймать, хотя очень стараемся…

Президент Рамирес откинулся назад и сложил руки на животе.

– Чудесно! Оказывается, все знали, как устроен технопарк Эден на самом деле, кроме меня!

– Считаю нужным заявить, что между военным ведомством и доктором МакМэрфи нет никакой связи, – заявил генерал в ответ на обвинения. – О существовании Хьюго Хрейдмара нам было известно. К рассказу мистера Буллигана могу добавить только одно: прототип омега-вируса был украден из нашего спутникового архива. Причем есть веские основания утверждать, что кражу осуществил Джокер. Может, вы, мистер Буллиган, объясните, каким образом прототип вируса попал в Бюро информационной безопасности?

– У меня нет информации о причастности Джокера к краже! – грохнул кулаком по столу шеф Бюро информационной безопасности. – Хрейдмар заявил о наличии у него интересной разработки, которую он может использовать для проникновения в научную группу Синклера! И нам было все равно, где он ее взял! Хрейдмар никогда не был штатным агентом Бюро!

– Почему же он тогда так хотел на вас работать? – криво усмехнулся генерал.

– Понятия не имею, – прорычал в ответ Буллиган. – Нам нужны были сведения о докторе МакМэрфи, а он мог их раздобыть, попав к Синклеру. Остальное меня не интересовало!

Тут в спор генерала и шефа Бюро вмешался президент Рамирес, сказав недовольно:

– Нельзя хоть на миг остановить вашу склоку? Дайте дослушать инспектора до конца! Интересно же!

Если бы взглядом можно было убивать, то президент уже бы стал покойником, так на него воззрился генерал Ли.

Идзуми невозмутимо продолжил, он уже подошел к главной части своего доклада:

– Одно электронное устройство все же уцелело. Главный компьютер Эдена. Его квантовый процессор не пострадал, поэтому после замены некоторых устройств, уничтоженных взрывом, его удалось перезагрузить и познакомиться наконец с великим доктором Синклером, который все это придумал.

Президент насупился и деловито произнес:

– Да, я уже знаю, что доктор Синклер перевел свое сознание в цифровую форму и существует теперь в качестве программы. Мне доложили сразу, как только это было обнаружено.

Крейнц поднял руку.

– Можно я продолжу, инспектор? – сказал он. – Я просто обязан рассказать об этом лично, – Крейнц выдержал паузу и вывел на монитор простую схему. – Итак, когда я узнал, что представляет собой Эден на самом деле, то первым делом задумался, какой же мощностью должен обладать его центральный компьютер, чтобы поддерживать трехмерную репликацию среды на таком уровне, что никто, повторяю, никто за все эти годы ни разу даже не усомнился в реальности Эдена. И вот в бункере управления, который находился в стороне от пусковой шахты, мы нашли ответ.

На экране появилась фотография.

– Это же… «Ио», – прокатился по кабинету вздох.

Крейнц торжествующе щелкнул пальцами.

– Я тоже так сказал, когда это увидел. Но это не «Ио», а «Дженни» – квантовый компьютер Синклера, моделировавший виртуальную среду Эдена.

Буллиган закатил глаза и утер лоб платком.

– Прекрасно… – президент Рамирес поджал губы. – Оказывается, у доктора Синклера был собственный квантовый компьютер, и никто об этом не знал. Просто чудесно.

Крейнц выдержал паузу и произнес с расстановкой:

– Это еще не все, господа. «Дженни» – совсем не двойник «Ио», а как раз наоборот. У нее абсолютно другой принцип работы.

– То есть? – нахмурился Буллиган.

Главный технический эксперт молчал долго. Глаза его сверкали, а руки мелко подрагивали:

– В основе работы «Дженни» – принцип аналоговой передачи данных, – сказал он и обвел присутствующих многозначительным взглядом. Однако большого эффекта не получилось.

– И что? – пожал плечами Буллиган. – Что это значит?

– Это значит, – медленно проговорил Крейнц, – что «Дженни» делает среду Эдена абсолютно идентичной окружающему миру, потому что мир вокруг нас – аналоговый. Наше восприятие – аналоговое. Понимаете, что это значит?

Буллиган тряхнул головой.

– Нет.

Крейнц попытался разъяснить:

– Понимаете, «Дженни» моделирует окружающий мир не цифрами, а образами. Все, что мы видим, – это игра света. Наш глаз воспринимает световой импульс, передает картинку в мозг, а уже тот интерпретирует ее в какой-то образ. То, как мы воспринимаем тени и текстуры – важнейшую часть визуализации мира, – зависит от степени освещенности, это по сути усиление сигнала. Так вот, в аналоговой среде, изменяя интенсивность напряжения, оказалось возможным создать среду такого уровня, чтобы визуально для человеческого мозга не было никакой разницы…

Генерал Ли прервал восторги Крейнца. Тон его голоса был сердитым.

– Пока что это объясняет только то, почему Синклер не смог попасть во внешнюю Сеть. Среда, которую моделирует «Ио», – цифровая. Если Синклер под действием омега-вируса перешел в аналоговую среду, то, соответственно, цифровая его просто отторгнет. Он не сможет в ней существовать.

Крейнц кивнул:

– В бункере мы обнаружили весьма интересное устройство – шлюзовой портал, как они его называют. Его главная задача – конвертировать данные внешней Сети из цифровой формы в аналоговую и наоборот. Однако доктор Синклер слишком сложно организован, чтобы конвертер мог справиться с такой задачей. Поэтому директор Эдена, даже находясь в цифровой форме, не мог попасть в нашу Сеть, ту, которой управляет «ИО».

– Угу, – кивнул президент Рамирес. – Итак, насколько я понял – в реальной жизни Эден – это пусковая шахта, заставленная нейрокапсулами сверху донизу, а в двух километрах от нее – командный бункер, где находились аналоговый квантовый компьютер и…

– И реактор управляемого термоядерного синтеза, – добавил Крейнц, – который снабжает всю эту систему электричеством, – он остановился и перевел дух. – Это просто невероятно! До сих пор считалось, что управляемый термоядерный синтез практически невозможен. Последние разработки были закрыты еще до войны как бесперспективные, а я лично, своими глазами, видел работающий образец! Если мы сможем его воспроизвести – это решит энергетические проблемы хайтек-пространства раз и навсегда! Только подумайте…

– Ясно, – вдруг перебил его Рамирес. – Предлагаю обсудить это потом. Давайте вернемся к Эдену. Я бы хотел все же дослушать отчет.

Идзуми кашлянул в кулак.

– Кроме доктора Синклера на главном компьютере Эдена мы нашли еще кое-что. Взгляните.

Перед советом возник… Квизианс. Голограмма администратора выглядела нелепо. На нем был ярко-желтый костюм в крупную клетку, зеленый галстук и соломенное канотье. Под мышкой он держал тросточку и, заливисто хихикая, травил дурацкие байки:

– Жил-был на свете мальчик один-одинешенек. Закончил Эден, стал много зарабатывать. Стали ему говорить: «Надо бы жениться!» Он все никак не мог понять зачем. Ему объяснили: «Вот так будешь все время один, а в старости стакан воды никто не подаст!» Послушал мальчик, женился. И вот лежит он, помирает в окружении своих многочисленных детишек, внуков, правнуков, невесток, зятьев и прочих родственников и думает: «Вот гадство! Пить-то совсем не хочется!» А вот еще…

Тут Идзуми выключил проектор.

– Подождите! – расстроился президент Рамирес. – Вдруг он бы рассказал что-то ценное! Вы его допросили?

– Голограмму? – спокойно спросил Идзуми. – Его только в Сетевых ресторанах теперь показывать можно, а не допрашивать! Похоже, кто-то заменил его программу на эту…

Инспектор явно хотел произнести что-то очень грубое, но, покосившись на мадемуазель Барбье, сдержался.

– А что сам Синклер? – Буллиган деловито насупился. – Я хочу знать об Эдене все! С того момента, как он появился, идо сегодняшнего дня. Включая все протоколы исследований, которые там велись.

– С этим вопросом не ко мне, – мотнул головой Идзуми.

Отто Крейнц подтвердил:

– Не получится. Доктор Синклер не идет с нами на контакт. Все, чего мы смогли от него добиться, – это короткая отповедь, что, мол, после того как мы погубили его гениальный технопарк, ни о каком сотрудничестве не может быть и речи.

– Что значит не идет на контакт? – сморщился Буллиган. – Он – программа! Заставьте его!

Отто тоскливо посмотрел на Буллигана и коротко сказал:

– Невозможно.

– Пригрозите стереть его! – рявкнул тот.

– Можно, – ледяным голосом согласился главный технический эксперт, – только нам это ничего не даст. Стерев Синклера, мы лишимся информации, которую он мог бы нам дать, раз и навсегда. И он это прекрасно понимает. Не говоря уже о том, что без доктора Си нам вообще придется туго. Уже сейчас все разработки встали. С тех пор как ученики Эдена проснулись, в мире уже образовался некоторый дефицит хороших идей… Например, я только вчера хотел заказать им анализ операций «Ио», чтобы понять, откуда взялась эта новая треклятая иконка!

С момента возвращения из Эдена Крейнц, как и Идзуми, не мог спать, пытаясь связать в своей голове все, что узнал и увидел, с событиями последних месяцев. Биофонная болезнь, Дэйдра МакМэрфи, скрытая война между военными и Бюро, Джокер, раскрытие внутреннего кода «Ио»…

– Вы что, думаете, я идиот? – перебил его Буллиган. – Если Синклер – программа, у него должны быть архивные файлы, их можно прочитать и без его согласия!

Отто поправил очки и сказал язвительно:

– Вы, наверное, думаете, что идиот – я. Если бы можно было прочитать архивные файлы, уверяю, мистер Буллиган, я бы их прочитал. Однако проблема в том, что доктор Синклер не совсем программа. Во всяком случае не в том смысле, в каком мы привыкли о программах думать. У него нет тела. Он существует только в виде цифровой трехмерной проекции, вроде тех, что используются на Сетевых аренах. Но при этом ведет себя как человек. Мы не можем прочитать его память, если он сам нам этого не позволит. Вот так. Змея, что держит в зубах собственный хвост. Уро-бо-рос, – произнес Крейнц по слогам.

Буллиган закрыл глаза ладонью и обратился к генералу Ли:

– Кстати, я хочу спросить – зачем вы настояли на блокировании архивов Эдена?

Генерал невозмутимо ответил:

– Чтобы Синклер не мог влиять на их содержимое. Мы хотим знать обо всех исследованиях, что велись в Эдене.

Буллиган проворчал себе под нос:

– Мне бы тоже очень хотелось знать обо всех исследованиях. Особенно про доктора Дэйдру МакМэрфи, которую мы никак не можем найти…

Генерал только пожал плечами. Буллиган хотел еще что-то сказать, но детектив Идзуми жестом его остановил, возвращаясь к теме Синклера:

– То есть доктора можно только разговорить, так? Сделать так, чтобы он добровольно начал давать показания. И как это сделать? Идеи есть?

Ответить никто не успел, потому что вдруг все мониторы разом мигнули и погасли. Через мгновение они заработали снова. На них всех возникла одна и та же картинка – тень человека на фоне кирпичной стены. Но даже по этому черному зловещему контуру и Буллиган, и генерал Ли, и Отто Крейнц поняли, кто это.

«Джокер!» – прокатился гулкий вздох.

Потом раздались изумленные голоса:

– Как он сюда проник?!

– Проверьте системы защиты!

Джокер только улыбался и здоровался:

– Привет, генерал! Все еще надеешься меня поймать? О, Рамирес! И старина Буллиган! Все в сборе. Первый раз я с вами так запросто участвую в столь высоком собрании. Интересное чувство… Простите, что отрываю от государственных дел. Отвлекитесь. Расслабьтесь. Сядьте поудобнее. Сейчас я вам покажу новый фокус. Я научился делать такие штуки, что вам не придется скучать.

– Ты о чем? – спросил Буллиган, нервно дернув своими медвежьими плечами.

– Кажется, вы недавно узнали печальную правду о докторе Си? – спросил Джокер. – И, кажется, подозреваете меня в организации взрыва? Я недавно к вам подключился и не слышал всей беседы.

– Но ты же вломился в Эден? – рявкнул Буллиган.

– У меня была личная встреча, – уклончиво ответил Джокер. – Я не собирался устраивать бойню. Наша цель была относительно тихо войти, забрать то, что нам было нужно, и выйти, не причинив никому вреда. Что-то пошло не так. Как я понял из вашей беседы, вмешался скрытый правительственный агент. Так что виновные в случившемся находятся среди вас, уважаемые. Ваш агент использовал наше нападение в своих целях. Его мишенью скорее всего была доктор МакМэрфи. А, генерал Ли? Как вы думаете?

Джокер подмигнул генералу.

Тот и бровью не повел, сухо ответив:

– Понятия не имею, о чем ты.

– Думаю, излишне говорить, что никому из вас я не верю, всех вас ненавижу и желаю поскорее избавить мир от вашего присутствия, – заявил Джокер. – Поэтому намерен разобраться в случившемся, найти виновных и наказать. Уж поверьте, много времени у меня это не займет.

Идзуми зашелся кашлем. Ему так хотелось поскорее разобраться с этим делом, что он был готов попросить о помощи хоть дьявола, хоть самого Джокера. Тот заметил странную реакцию инспектора и задумчиво посмотрел в его сторону. Потом сказал:

– И вообще, господа, с меня теперь взятки гладки. Можете отозвать агентов, что безуспешно пытаются меня убить, и отменить награду для хэдхантеров. Потому что я, видите ли, умер.

– Что за бред? – переспросил Буллиган. – А с кем мы сейчас разговариваем?

– Это вопрос философский, – Джокер щелкнул пальцами. – Забавно, я столько лет враждовал с Синклером, а теперь стал в точности как он. Аткинс не зря писал, что у Вселенной есть чувство юмора. Поэтому закон квантовых случайностей проявляется настолько странно.

В зале поднялся шум. Ли вцепился в ручки кресла. Рамирес разинул рот и начал махать руками, будто подавился. Первым в себя пришел Буллиган.

– Ты ушел в Сеть?!! – заорал он.

– Да, – коротко ответил Джокер. – Причем… Ладно, не все сразу. Переварите пока это.

– Почему мы должны тебе верить? – спросил Рамирес.

– Не должны, – мотнул головой Джокер. – Лучше посмотрите, что я теперь умею.

Он поднял руки. Пространство вокруг него начало плавиться. Он будто собирал картинку в комок и сжимал! Прямо на глазах у изумленных зрителей слепил из нее… дистанционный брелок. Нажал кнопку.

– Бам! – и рассмеялся. – А теперь поищите-ка военную базу «Чиверетта»…

Экран погас.

– Откуда ты про нее знаешь?! – крикнул Буллиган, но Джокер ужеотключился.

Мониторы продолжали показывать кадры из Эдена. Генерал Ли повернулся к ним:

– «Большой брат»! «Чиверетту» на центральный экран!

Однако вместо картинки на экранах появилась надпись: «Уровень доступа к запрашиваемой информации – красный. Должен быть у всех лиц, находящихся в помещении во время демонстрации».

Мишель Барбье тут же встала и быстро вышла.

Центральный монитор слежения – огромная сенсорная матрица – отразил… пустое место и клубы серого дыма.

Раздался сигнал вызова. На сей раз с вирстбука генерала Ли.

– Генерал, наша база № 433 подверглась нападению. Предположительно в нее попала ракета. Докладывают, что ракету запустил «Океан 198».

Ли побелел как рисовая бумага.

– Найти виновных в утечке информации! – прорычал он.

Буллиган побагровел.

– Люди не виновны! – заорал он на генерала. – Это нападение Джокера! Вы же слышали, что он сказал!

Идзуми потянулся и зевнул:

– Такими темпами у нас скоро новая форма жизни появится.

– Какая? – машинально спросил Отто.

– Цифровая! Синклер, Джокер… Вы уверены, что это все? Если я хоть что-то понимаю в людях – у нас большие проблемы.

Крейнц посмотрел в потолок, потом уставился на Идзуми немигающими красными глазами.

– Так вот почему «Д»… Это Джокер!

Буллиган и генерал Ли недовольно уставились друг на друга, но в этом недовольстве ясно сквозило облегчение. Ни Бюро, ни военные в букве «Д» оказались не виноваты. А затем хором заорали:

– Так это он раскрыл код «Ио»!

– Он может управлять потоками информации в Сети как ему вздумается!

Несколько секунд было тихо. Люди краснели и бледнели, пытаясь осмыслить, что это означает.

Первым пришел в себя Буллиган. Он судорожно начал набирать на своем вирстбуке код. Потом сказал кому-то:

– Красный код! Не верить никаким электронным письмам и распоряжениям! Ничему, что исходит из Сети!.. Я понимаю, о чем говорю! Все приказы по атомной станции отдавать только лично! Доведите до сведения всех сотрудников – не доверять ничему, что приходит из Сети!..

Генерал следом тут же принялся диктовать общий приказ своим адъютантам.

Спокойствие сохранил только инспектор.

– Вот прикиньте, если бы вы ушли в Сеть, что бы вас беспокоило прежде всего? – медленно проговорил Идзуми.

– Возможность перезагрузки! – выпалил Крейнц.

– В точку, – кивнул детектив. – А как можно исключить эту возможность?

– Исключить… – Крейнц растерянно развел руками, глядя перед собой. – Ну… Ну… Надо сделать нечто такое, чтобы «Ио» не смогла запуститься без Джокера.

– Что это может быть? – продолжил свою мысль Идзуми.

– Хорошо, что вы с нами, инспектор, – сказал президент Рамирес. – Ваш доклад плавно переходит в военный совет.

– Что бы это ни было, я думаю, он это уже сделал, – пессимистично заметил Буллиган.

– Почему вы так уверены?! – с обидой выкрикнул президент. – Может… он не догадается! Невозможно, чтобы один Джокер оказался умнее нас всех, включая покойного Аткинса!

Генерал Ли метнул в сторону Рамиреса исполненный ненависти взгляд.

Президент Рамирес стал землисто-серым.

– Я… я могу выступить с обращением к народу… – пролепетал он, бессмысленно вытаращив глаза.

В этот момент бегущая строка NOW WOW! на одном из мониторов выдала сообщение:

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Что-то скучно на планете, обезьяне, последние пятнадцать минут. Только астрофизики-любители подняли дебош в своей тусовке. Типа, со спутниками творится туманная дрянь. Сошли они со своих орбит и колбасятся как им вздумается.

Хоть бы наш любимый президент выступил с каким-нибудь обращением – давненько не смеялись мы с вами. Пусть отрабатывает доверие! Не для руководства ж мы его выбрали!..

Ладно, развлечем вас вестями из Буферной зоны. Ходят слухи, будто Ченг Паяльник ее больше не контролирует. Задолбался. Закрылся на своих островах и никого туда не пускает. Стреляет ракетами по всем, кого не звал. Бедненький наш президент! Как же он будет летать на свое ранчо под пальмами?..

Президент сделался бордовым от гнева, издал какой-то нервный писк и стукнул кулаком по столу.

– Требуйте опровержения! Немедленно! У меня нет ранчо в Буферной зоне!

– Ни у кого нет, – флегматично успокоил его Буллиган, – а за родственников мы не в ответе. К тому же ранчо можно снять или в гости к друзьям… Бу-га-га!

Шеф Бюро по информационному надзору издал свой фирменный смешок, нагло и хамовато подмигнув президенту.

Рамирес стал малиновым, но промолчал. Он нервно огляделся по сторонам. Было видно, что президент очень хочет сменить неприятную для него тему.

– Где личностный аналитик Барбье? – он нажал кнопку конференц-связи с секретарем: – Пусть Мишель немедленно вернется!

Отто Крейнц, все это время сосредоточенно слушавший чей-то доклад по биофону, подошел к общему экрану, ввел код и сказал:

– Вам лучше на это взглянуть.

Присутствующие некоторое время молча наблюдали, как военные спутники один за другим сходят со своих орбит.

Мишель вошла и села на свое место так же тихо и незаметно, как выходила.

Президент Рамирес, синевато-бледный, как прокисшее молоко, спросил у генерала Ли:

– Это Джокер? Это он делает?

В ответ Ли удостоил его таким взором, что президент вжал голову в плечи.

Генерал обратился к Мишель Барбье:

– Как вы думаете, почему он не выдвинул никаких требований?

Мишель кашлянула в кулак и заговорила ровным, лишенным всяких эмоций голосом:

– Я считаю, что Джокер не выдвигает требований, потому что пока не понимает своих новых возможностей и не адаптировался к своему новому состоянию. Его действия хаотичны, что свидетельствует об отсутствии какого-либо плана…

– Черта с два! – перебил ее Буллиган. – Он всегда так поступает! Я этого подонка хорошо знаю! Фокусничает вразнобой, кажется, ничего системного, а потом раз! И все складывается! Спецслужбы в д… в неприятностях! Думаете, его просто так десять лет поймать не могли? Постарше и поопытней аналитики зубы ломали…

Его перебил президент:

– Я бы попросил быть с мадемуазель Барбье повежливее…

– Грубость мистера Буллигана слишком известна, чтобы принимать ее всерьез, – ответила Мишель и едва заметно улыбнулась.

Генерал Ли склонил голову набок, так что его шейные позвонки хрустнули.

В помещении моментально повисла мертвая тишина.

– Все, что я понял, – процедил сквозь зубы генерал, – что этот мутант сейчас в Сети как рыба в воде. Резвится, выпуская наши ракеты по нашим же базам и уводя с орбит спутники. И чем скорее мы его уберем – тем меньше проблем в ближайшем будущем нас ожидает. Если кто-нибудь знает способ быстро уничтожить эту тварь, доложите.

– Я согласен отдать приказ о перезагрузке Сети, – тут же поспешно вставил президент Рамирес.

Отто Крейнц поднял руку.

– Это исключено, – сказал он, – ущерб, который принесет хайтек-пространству перезагрузка, сложно оценить даже приблизительно! Мы же видели, что произошло в Эдене, когда отключился его главный компьютер! Полный коллапс! Мгновенно! К тому же, чтобы перезагрузить Сеть целиком, нам понадобится несколько суток. Мы будем абсолютно беззащитны перед лотеками и пиратами Буферной зоны в это время. Не говоря уже об информационных и финансовых потерях корпораций.

– Плевать!.. – начал было Буллиган.

Но Крейнц перебил его, повысив голос:

– А главное – перезагрузка нам ничего не даст! Сеть выключится не сразу. В ней слишком много передаточных устройств. Она будет гаснуть сектор за сектором! Джокер сможет сохраниться на одном из стыковочных узлов Сети, сохраниться, а затем снова войти в виртуальное пространство после перезагрузки «Ио»! Перезагрузка Сети – крайняя мера! Я повторяю – крайняя! Разумеется, на нее придется пойти, если другие меры окажутся неэффективными… Задача номер один, на мой взгляд, – понять, что такое Джокер теперь, что он может и чего нам потенциально опасаться. Я бы выпустил «сонгов». Гончих, столько, сколько смогут создать серверы упредительной полиции, информационного бюро и Интерпола, объединив свои усилия.

– И что это даст? – поинтересовался Буллиган. – Если я правильно понял, он знает внутренний код «Ио», а значит, ему ничего не стоит заблокировать гончих, как и любые другие программы защиты. Через генеральную программу «Ио» Джокер может проникнуть всюду. Теперь Сеть против нас, как ни печально. И чем раньше мы это признаем – тем лучше. Перезагрузка – единственный выход.

Отто отрицательно качнул головой:

– Если вы помните, один из основных принципов Сетевой репликации – сохранение физических свойств. Иными словами, Джокер не может мгновенно стать умнее или сильнее, чем он был до перехода в цифровое пространство… – тут Отто замялся.

Его слова подхватила Мишель:

– Офицер Крейнц прав, мы должны понять, каковы возможности Джокера.

Чушь! – возразил Буллиган. – Чтобы обрести новую возможность в его нынешнем состоянии, ему достаточно просто поверить, что она у него есть!

Мишель Барбье не сдалась:

– Как раз это, мистер Буллиган, для человека сложнее всего. Как говорил Аткинс, «чтобы возможность появилась – в нее надо поверить. Все остальное лишь вопрос способа»

– Аткинс был шарлатаном, – сердито пробурчал Буллиган.

Крейнц возразил ему, причем с таким возмущением, словно собирался ринуться в драку:

– Аткинс был величайшим ученым и философом всех времен!

– Бросьте, – отмахнулся шеф Бюро информационной безопасности. – Я признаю его заслуги как инженера, но вся эта его философия… «Возможно все!» Что за ерунда?! Если я поверю, что могу летать, это совсем не значит, что тут же полечу.

– Разумеется, – холодно согласилась с ним Мишель, – если вам надо полететь, вы сядете в самолет, на параплан, в дирижабль. И будете летать! Потому что кто-то до вас поверил, что человек может летать, а затем просто нашел способ осуществить это.

Президент Рамирес не удержался от мелкой мести.

– Я не думал, что в наше время еще кто-то может воспринимать Аткинса столь буквально и примитивно… – произнес он глубокомысленно.

Одержав убедительную победу над Буллиганом, Мишель продолжила:

– В сложившейся ситуации доктор Синклер единственный, «естественный», если можно так выразиться, враг Джокера. Их вражда длится слишком долго и уже превратилась в одну из главных доминант поведения…

Тут Буллиган не стерпел:

– Вы серьезно?! Вы что, хотите выпустить в Сеть второго мутанта? И вместо одного монстра в Сети, который ворует наши спутники и взрывает базы, их станет два?

Генерал Ли приложил палец к губам.

– А почему бы нет? – медленно проговорил он. – Если мы выпустим в Сеть Синклера, возможно, он расправится с Джокером…

– Ага! И возьмется за вас! – перебил его Буллиган. – Помнится, с вами, генерал, он тоже не сильно ладил!

Мишель не дала разразиться скандалу:

– Как бы то ни было, но у нас есть образец, сходный с Джокером в ряде свойств. Я о докторе Синклере. Мы не можем понять, что есть Джокер, но директор технопарка Эдена в нашем полном распоряжении…

Крейнц тяжело вздохнул и слегка хлопнул ладонью по столу:

– Ничего не получится! Ну почему вы никак не поймете? Во-первых, доктор Синклер функционирует в аналоговой среде. Это все равно что пытаться взять рыбу и отправить ее биться с птицей. Синклер не сможет пройти через собственный шлюзовой портал. Виртуальная среда, которую моделирует «Ио», цифровая, сколько можно повторять? Синклер попросту не сможет в ней существовать. Иначе он давным-давно бы уже нашел способ выйти во внешнюю Сеть, – мотнул головой Крейнц. – А во-вторых, он не идет на контакт.

– Потому что ваши программисты никак не возьмут в толк, что он не программа, а человек, – парировала Мишель. – Мне кажется, я знаю, как найти к нему подход…

Генерал Ли жестом остановил Отто Крейнца, который явно собирался возражать.

– Мадемуазель Барбье, вы можете отправляться в Эден и приступать к работе. Военное ведомство возьмет все расходы по оплате вашей работы на себя. Мы предоставим вам самолет и все, что вы сочтете необходимым. Отправляйтесь сегодня же.

– Да, сэр, – ответила Мишель.

– Вы собираетесь доверить такую важную работу гражданскому лицу, генерал? – приподнял брови Буллиган. – Пятнадцатилетней девчонке?

Ли повернулся к шефу бюро и медленно, чеканя каждое слово, произнес:

– У вас другой план?

В глазах Буллигана мелькнуло замешательство.

– Тогда помогите ей, – не дождавшись ответа, процедил сквозь зубы генерал.

Идзуми постучал пальцами по столу. Почему генерал Ли так доверяет Мишель Барбье? Чтобы отправить на переговоры с Синклером гражданского личностного аналитика, нужна очень веская причина. Инспектору сильно захотелось узнать – какая?

Буллиган тряс своей медвежьей головой и ворчал:

– Уговаривать Синклера, чтобы он помог нам расправиться с Джокером, после того как закрыли Эден? Хм… ну-ну… Если получится, я признаю, что мадемуазель Барбье – величайший личностный аналитик в истории человечества.

Голос подал Отто Крейнц:

– Мне только что поступили данные от нашего аналитического отдела. Я сразу отправил им сигнал следить за происходящим, как только Джокер появился на экране. Так вот – они говорят, что Джокер изменяет коды локально, облегчая себе процесс перемещения по Сети. Это имеет некоторые последствия… Пока в микропропорциях, но они довольно быстро растут. Нечто вроде критической массы ошибок.

– Не понял? – приподнял бровь Буллиган.

Все остальные тоже замолкли и прислушались к техническому эксперту.

– Представьте, что Сеть – это идеально спроектированный автобан. Каждая дорога – вектор движения информации. Аткинс проложил оптимальные маршруты для прохождения данных. Такие, что перемещение гигантских массивов информации из любой точки хайтек-пространства в любую точку происходит со скоростью света. А теперь представьте, что у нас завелся некто, кто может перекрывать отдельные участки или вообще их блокировать, выстраивая свои собственные ходы и тоннели. Этот некто начинает перестраивать дорогу, на которой идет интенсивное движение. Возникают ошибки передачи данных. Информация не доходит до тех мест, куда она предназначалась. И наоборот – попадает к тем, кто ее совсем не ожидает. Пока что погрешность ничтожная. Но с каждым новым перемещением Джокера она растет. Ошибки накапливаются.

– И чем это грозит? – тихо спросил президент Рамирес.

– Пока не знаю, – пожал плечами Крейнц. – Ошибки возникали и раньше, в основном из-за технических проблем с оборудованием в точках отправки и принятия информации. Мы их быстро устраняли, и они не влияли на проходимость Сети в целом. Здесь же у нас получается нечто вроде…

– Нечто вроде аварий на скоростном шоссе, после которых возникают километровые пробки и все новые аварии, – мрачно закончил фразу Буллиган.

– К тому же, – Крейнц вернулся к проблеме, волновавшей его все больше, – поскольку я теперь почти уверен, что именно Джокер разместил новую кнопку на загрузочной панели Сети, то возникает большой вопрос – зачем он это сделал? И что будет, когда она заработает?

* * *

Едва Дэз успела включить свой биофон, ей тут же позвонила Дженни.

– Немедленно возвращайтесь! – крикнула она. – Здесь… У нас тут что-то странное происходит.

Кемпински подошла к Виктору, чтобы разбудить, но тот мгновенно вскочил на ноги, тараща глаза.

– Я готов, командор! Я не спал!

Увидев перед собой Макса и Дэз, Минг виновато улыбнулся и обмяк.

– Уже пора? – спросил он, бросив взгляд на бархатную, отливающую лунным серебром поверхность океана. – Ночью сюда такие рыбки приплывают, мы их светляками зовем. Несъедобные, одна слизь. Но когда плывут, так красиво!

– Надо ехать, – покачала головой Дэз.

– Надо так надо… – вздохнул Виктор, и все трое поспешили к паркингу.

Ночной Тай-Бэй был не похож на хайтек-город. Его освещали только тусклые контурные огни зданий и автобанов. Единственным освещенным объектом была резиденция командора. Тревожные лучи морских прожекторов без устали шарили вокруг здания. Инженеры восстановили подсветку отеля, чтобы видеть каждый сантиметр его стен в ночное время.

Всю Буферную зону электроэнергией снабжал один небольшой ядерный реактор. По каким-то причинам Ченг очень экономил энергию, которую тот вырабатывал. Злые языки утверждали: чтобы драть за нее втридорога и оставить будущим детям надежный источник доходов на будущее. Однако свою резиденцию командор освещал будь здоров. Причин для такого расхода электроэнергии было несколько. Для начала – личная безопасность командора. Но главным был не он, а «кабель-заложник». Ведь единственное место в Буферной зоне, где он выходил на поверхность, находилось именно в «Тай-Бэй Паласе». Больше того, когда-то в подвалах отеля разместили центр обслуживания Сетевого железа – оборудования, что обеспечивало передачу информации. Теперь там круглые сутки находился пост правительственных пехотинцев. Ченгу пришлось найти место для целого полка в своей резиденции и отдать лучшую позицию на рейде военному кораблю.

– У меня хорошая охрана, – грустно шутил командор, указывая на молчаливых военных, оккупировавших нижние этажи в «Тай-Бэй Паласе».

Неудивительно, что гости вроде Джокера, Джен и прочие повстанцы пребывали исключительно на крыше и ниже двадцатого этажа во избежание неприятных встреч никогда не спускались. «Тай-Бэй Палас» был единственным местом в мире, где солдаты Джокера и правительственные пехотинцы ночевали под одной крышей и обходились без пальбы. Зона вынужденного перемирия.

Когда Макс и Дэз вошли в гостиную, вся штурмовая группа уже была там.

Дженни ходила из угла в угол в большом волнении. Тереза лихорадочно просматривала какие-то кадры и базы данных на нескольких мониторах сразу. Констанц лежала на диване неподвижно, закрыв лицо руками. Уильямс, рыжий пилот и Корус курили на балконе. Спайк сидел рядом с Терезой и вглядывался в файловые строки с таким усилием, будто от того, что он там найдет, зависела его жизнь.

– Где вы были?! Почему так долго?! – закричала Дженни и тут же махнула рукой. Она явно была на сильном взводе.

– Что случилось? – Дэз бросилась к Терезе. – Это папа? Он вышел на связь?

Тереза кивнула и посмотрела на Кемпински с каким-то странным сожалением.

– Дэз… Твой отец… Он… Да, он вышел на связь, предложил нам посмотреть кое-что, и… – она ткнула пальцем в монитор, – мы увидели, как он взорвал военную базу, где находилось несколько сот человек.

Дэз бросилась к точке входа.

– Вы узнали, как его найти? – она начала говорить в три раза быстрее, чем обычно. – Надо выйти в Сеть. Надо с ним поговорить. Я уверена, он все объяснит. У нас просто нет всей информации…

Кемпински судорожно пыталась открыть пакетик с комплектом силиконовых контактов. Дженни подошла к ней и мягко положила свою ладонь поверх ее трясущихся рук.

– Я пыталась. Он… Он не хочет говорить ни с кем из нас. Мы идентифицировали его код и начали преследовать его, но у Терезы тут же появился запрос на подтверждение удаления кодов доступа в Сеть. Понимаешь? Он не хочет говорить с нами! И если мы будет настаивать, может аннулировать наши регистрационные пароли! Я не знаю как, но теперь он может просто выбрасывать нас из Сети! Такое впечатление, что она ему подчиняется. Он подстраивает ее под себя, как конструктор!

Дэз села в кресло.

– Я не понимаю… Но… Почему? – она перевела взгляд с Дженни на Терезу.

Та только пожала плечами. Дженни закрыла лицо руками, потом прошептала:

– Я думаю, что все дело в вирусе. Есть в нем что-то такое, что меняет характер человека при переходе в Сеть. Оба раза, когда вирус применялся, – результат был одним и тем же! Вместо человека появляется бездушный монстр, готовый на все ради своей цели. Убивать людей, держать их в нейрокапсулах годами! Это не может быть простым совпадением!

– Но Хьюго Хрейдмар воспользовался вирусом, и с ним ничего подобного не произошло, – заметила Тереза.

– Откуда ты знаешь, что он им воспользовался? – возразила Дженни. – Никто не знает, испытывал он вирус на себе или нет.

– Тогда почему его никто не может найти? Почему этого человека никто никогда и нигде не видел? – Тереза откинулась назад в своем кресле.

– Это сейчас неважно, – устало ответила Дженни. – Джокера надо остановить, пока он… Не смотри на меня так, Дэз! Мне тяжело говорить это! Второй раз близкий мне человек превращается в чудовище за считанные часы. Это надо остановить, пока еще есть возможность! Мы должны… Мы должны вернуться. Надо попытаться… Каким бы это ни казалось вам бредом, но мы должны попытаться вернуть Мартина к жизни. Другого средства нет!

– О чем ты говоришь? – непонимающе развел руками Спайк. – Разве сознание Джокера не отделилось полностью от тела?

– Должен быть способ вернуть его, – Дженни схватилась за голову. – Возможно, Хьюго знает, как это сделать.

– А как мы найдем Хьюго? Все спецслужбы хайтек-пространства не могут поймать Хрейдмара уже много лет, – скептически сказала Тереза.

– Энджил Льюис! Он может нам помочь! – воскликнула Дженни. – Джокер как-то сказал, что доктор Льюис иногда выходит на связь с Хрейдмаром!

– Доктор Льюис сейчас в Джа-Джа Блэк, NOW WOW! вон до сих пор трещит, что все ученики Синклера и доктор Льюис оказались в тюрьме, и рассуждает, сколько они там будут сидеть и позволят ли им продолжить работу, – Тереза скрестила руки на груди. – Вряд ли нам удастся запросто поговорить с Льюисом.

Тереза встала и начала ходить по комнате:

– Пусть Дэз попробует поговорить с Джокером, – сказала она. – Может, он пойдет на контакт с ней. Она же все-таки его дочь.

– Да, – поспешно закивала Дэз. – Надо попытаться.

Дженни подняла вверх руки.

– Вы просто потеряете время, – сказала она. – Я тоже когда-то думала, что смогу вернуть своего отца.

Тут Макс несмело поднял руку:

– Насчет «вернуть»… Я тут подумал… Кажется, есть способ.

Повисла тишина.

Дженни схватила Громова за плечи и встряхнула:

– Что ты имеешь в виду?

– Я могу закончить «Моцарта», – громко произнес Максим. – Мне ведь почти удалось это, когда я был в Эдене. Значит, смогу и сейчас. Я ведь однажды почти закончил его, но Джокер выбил из моей головы выстрелом квантового генератора все воспоминания. Я начну сначала и…

– Почему ты думаешь, что это поможет? – перебила его Дэз.

– Синклер считал, что «Моцарт» поможет ему снова стать человеком, – пожал плечами Макс. – Я много думал над тем, что представляет из себя эта программа, и наконец понял, что это искусственный иммунитет. Омега-вирус наполовину цифровой, наполовину биологический. Он превращает индивидуальные частоты мозговых волн в стандартные, те, что воспринимает машина. Если вернуть мозговым волнам их изначальную индивидуальную частоту – то, что дает человеку возможность изобретать, творить, создавать новое, потому что каждый мозг уникален, – омега-вирус погибнет. Это пока гипотеза, но я уверен, что она верна. Я могу закончить «Моцарта» и снова сделать Джокера и Синклера людьми.

Тереза приложила руку к голове.

– Возможно, в этом есть здравое зерно… Я думаю, что когда сознание переходит в цифровую форму, то теряет способность интуитивно понимать, что верным может быть и нечто противоречащее здравому смыслу. Доктор Синклер принимал правильные решения с точки зрения формальной логики, но итог их оказался печальным. Пять тысяч человек едва не погибли! Если с Джокером произошло то же самое, что и с Синклером, то способность к интуитивному мышлению может спасти его и… И нас всех.

Дженни отрицательно покачала головой.

– Я боюсь, эта надежда слишком призрачна, – сказала она. – Прости, Макс… Не то чтобы мы не верили в твою гениальность… Просто слишком много «если».

– Но я могу! – воскликнул Громов. – Смог тогда, смогу и еще раз!

Он не мог поверить своим ушам. Они отказываются от возможности спасти и Джокера, и доктора Синклера только потому, что не доверяют! Не могут поверить, что четырнадцатилетнему мальчишке под силу закончить программу такой сложности, как «Моцарт»!

– Ты был подключен к среде Эдена, – спокойно возразила Дженни. – Девяносто пять процентов твоего мозга работали над проектом, а сейчас они заняты обеспечением твоей жизнедеятельности. Я не думаю…

– Вы не верите, что я могу сделать что-то сам? Без помощи виртуальной среды? – перебил ее Макс.

– Послушай, я не хочу тебя обидеть, но ты всего лишь обычный подросток, оказавшийся во всей это истории случайно. Если бы Дэз не рассказала отцу, что в твоих архивах памяти уже упоминался вирус, а значит, Хрейдмар может заменить твои воспоминания на свои и система безопасности Эдена ничего не заметит, тебя бы сейчас здесь вообще не было, – на одном дыхании произнесла Дженни.

Краска бросилась Громову в лицо. Он посмотрел на Дэз, но та только отвела глаза в сторону.

Спайк подошел к Максиму и хотел потрепать по плечу, но Громов увернулся от его руки.

– Не злись, парень, – сказал Спайк. – Просто история принимает очень серьезный оборот. Детям в ней не место. Мы найдем способ вернуть тебя в хайтек-пространство. Пойдешь снова в свою хайтек-школу и забудешь обо всем этом. Начались взрослые игры…

Макс снова посмотрел на Дэз, ожидая, что та поддержит его, но она смотрела в пол.

– Я понял, – сухо ответил Громов. – Правда, меня достало, что кто-то постоянно думает, что ему лучше меня известно, как распоряжаться моей же собственной жизнью! Сначала вы используете мою голову вместо оптического накопителя, это заканчивается тем, что вся моя жизнь co всеми мечтами, планами и желаниями летит к черту, а теперь говорите: иди домой, мальчик, ты нам больше не нужен.

Гнев захлестнул Громова с такой силой, что он едва смог перевести дыхание. Тело напряглось так, что окаменело.

Все молчали. Никто не нашел, что ему ответить.

– Ну и хорошо, – процедил он сквозь зубы. – Я возвращаюсь в Накатоми. Надеюсь, вы поможете мне хотя бы добраться туда.

Громов развернулся и зашагал к себе в номер. В этот момент он не думал, как выберется из Буферной зоны и примут ли его в Накатоми снова, но не желал оставаться в «Тай-Бэй Паласе» больше ни секунды.

УСЛОВИЕ ДОКТОРА СИНКЛЕРА

Отто Крейнц сидел в своем кабинете и уже пять часов наблюдал за бесчинствами Джокера в Сети. Тот входил в правительственные базы данных, уводил спутники, влезал в компьютеры тюрем, выпускал заключенных, обесточивал военные базы и сводил с ума диспетчеров «Большого брата», посылая им вместо видеосигнала с уличных камер записи старых фильмов ужасов. Например, до смерти напугал отделение «Большого брата» Нью-Йоркского мегаполиса, заменив картинку с одной из площадей города на кадры снятого в декорациях этой же площади классического фильма про зомби. Диспетчеры почти десять минут не могли понять, в чем дело, рассылали панические требования выслать войска и санитарную службу, потому что у них живые мертвецы вылезают из канализации.

Сейчас Джокер носился по архивам хайтек-библиотеки, поглощая оцифрованные для нейролингвы тексты.

– Что он делает? – спросил Крейнц сам себя.

Все это выглядело так, будто щенок, оставшись один дома и почуяв полную свободу, мечется, крушит, рвет и грызет все, что попадется ему на пути.

Биофон Отто сообщил о вызове. Звонил Лемке.

– Мистер Крейнц, – сказал он, – у нас огромная проблема. Количество системных ошибок, которые возникают в Сети из-за активности Джокера, возрастает при каждой совершаемой им операции в геометрической прогрессии. А он совершает десятки тысяч операций в секунду! Генеральная программа «Ио» начинает потихоньку сходить сума. Она пытается реагировать на активность Джокера, но от этого только хуже. Например, две минуты назад она выдала скрипт, блокирующий работу всех программ в том секторе, где он проявляет активность. В результате мы потеряли контроль над нейролингвой! Меня атаковали звонками и сообщениями изо всех хайтек-школ разом! Невозможно продолжать уроки. Учителя боятся подключать учеников к нестабильной среде. Все операции по загрузке информации через нейролингву сейчас прекращены. Необходимо срочно что-то предпринять, потому что «Ио» так и будет блокировать Сеть сектор за сектором. Джокеру это не причиняет никакого вреда, но хайтек-пространство окажется полностью парализованным!

– Чего вы хотите от меня? – устало спросил Крейнц. – Завтра в Парламент-Скай соберется Верховный совет хайтек-пространства – правительство, парламент, президент, Торговая Федерация. Вместе они примут решение – отключать Сеть для последующей перезагрузки или нет. До тех пор мы ничего не можем.

– Я понял, сэр, – сказал Лемке потухшим голосом и отключился.

Крейнц закрыл глаза, откинулся назад и попытался восстановить у себя в голове полную картинку того, что случилось за последние трое суток.

Итак, ночью штурмовая группа Джокера проникла в пусковую шахту, чтобы забрать оттуда некоего Громова. Сразу после их ухода Дэйдра МакМэрфи спешно покинула командный бункер, взорвав там «ЭБ-100». Предположительно в среде Эдена был обнаружен агент Бюро, использовавший репликацию одного из учеников. Наутро после всего этого на загрузочной панели появилась иконка с буквой «Д», а еще через два дня Джокер объявил, что власть над Сетью теперь у него и он волен делать, что ему заблагорассудится.

– Громов… Громов…

Отто не удовлетворился досье, составленным Идзуми, и послал в аналитический отдел запрос на Максима Громова.

– Почему именно Громов? Случайный выбор? – бормотал Крейнц, пытаясь понять, почему Хрейдмар, о котором говорил Буллиган, решил передать Джокеру омега-вирус именно через воспоминания Громова. Помимо этого он задал себе и другой вопрос: – Что это за агент, о котором рассказывала Айя Хико? Никому нельзя доверять…

С этими словами Крейнц отправил в свой аналитический отдел и второй запрос:

«Найдите мне всех агентов Бюро с лицензией на аватар, которые были активны ночью трое суток назад. Особое внимание пропавшим».

* * *

Макс попытался выйти на связь с Гейзенбергом, но квантоника не было в Сети. Громов посчитал, сколько сейчас времени в Токио, и понял, что учитель скорее всего занят. Учебный день в самом разгаре.

– Черт… – выругался Максим.

Кроме старого квантоника, ему было больше не к кому обратиться. Примут ли его в Накатоми снова? На что он будет учиться? Как объяснит, что Джокер забрал его из Эдена?

Вопросов было слишком много, а ответов – ни одного.

Надо как-то спросить о квадролете. Когда он сможет покинуть Буферную зону?

Громов направился к двери, взялся за ручку и… нос к носу столкнулся с Дженни Синклер.

– Макс, я хотела сказать… – начала та.

– Я хочу уехать, – перебил ее Громов. – Я хочу вернуться в Накатоми. Я все решил.

Дженни некоторое время смотрела на него. Без злости и удивления. Вообще без эмоций. Потом кивнула.

– Что ж… Если таково твое решение, завтра утром Уильямс доставит тебя к границе.

– А что мне делать до утра? – нервно спросил Макс.

– Не знаю, – пожала плечами Джен. Ее взгляд упал на точку входа в углу: – Поиграть вот можешь.

– Угу, – уныло кивнул Громов, постепенно начиная осознавать, что уехать немедленно ему хочется по одной-единственной причина – чтобы избежать разговора с Дэз.

Джен посмотрела в пол и медленно сказала:

– Спайк, Констанц и Уильямс требуют, чтобы мы с Дэз вернулись в бункер, где осталось тело Джокера, и отключили его нейрокапсулу.

Громов ошеломленно посмотрел на нее:

– Но… Они ведь и сами знают, где бункер. Зачем вмешивать в это вас?

Дженни прикусила губу, потом сказала:

– Вчера ночью кто-то стер все данные о местонахождении нашей базы. Пилоту будет очень трудно найти ее без карты и точного указания координат. Остальные подозревают нас с Дэз. Про себя я знаю точно, что ничего не стирала, но и Дезире понимаю. Она поступила так, потому что хотела защитить отца. Никто не вправе осуждать ее.

– Так если координаты бункера пропали, то и вы не сможете его найти, – не понял Громов. – Чего же они хотят?

– Дэз знает, где этот бункер. Она бывала там много раз, с детства. Гораздо чаще, чем кто-либо из нас. Она может найти дорогу и без карты, ориентируясь по местности. Остальные уверены в этом и пытаются уговорить Дезире отключить капсулу Джокера. Я буду пытаться поддержать ее. Правда, не знаю, как убедить их, что смерть Мартина Кемпински-человека уже не сможет ничего изменить.

Дженни ушла, оставив Макса наедине с его собственными невеселыми и тревожными мыслями.

Правильно ли он поступает, бросая Дэз? Ведь именно сейчас ей больше всего нужна дружеская поддержка. Штурмовая группа раскололась. Спайк, Констанц и Уильямс требуют от Кемпински невозможного – добровольно отключить нейрокапсулу ее отца – в надежде, что его физическая смерть остановит всемогущий цифровой призрак. На стороне Дэз только Дженни, но и здесь все слишком непросто.

Вспомнилась ночь перед последним походом в Эден, через арену «Вторжения». Дженни была зла, что Джокер вытащил из виртуальной среды и Дэз, свою дочь.

Тот начал оправдываться перед Джен, что рисковал жизнью ради дочки и не мог поступить иначе. Дэз это очень обидело. Обидело то, что отец счел нужным объяснять Дженни, что дочь для него тоже важный человек.

Макс сел на кровать и сжал голову руками.

Может, зря он решил уехать? Может, надо остаться? Надо помочь Дэз пережить происходящий кошмар? Но ведь она только что, когда он предлагал остальным помочь вылечить Синклера и Джокера, не поддержала его. Кемпински тоже не поверила в него. А ведь Громов считал, что она его… Нет. Должно быть, показалось. Просто в какой-то момент, тогда на пирсе, захотелось думать, что это так.

Еще Макс понимал, что чем дольше остается со штурмовой группой Джокера, тем призрачнее надежда на возвращение к нормальной жизни. А Громов хотел к ней вернуться. Он вполне осознал, что ему не хочется становиться изгоем, не хочется всю жизнь прятаться от правительства, жить среди отщепенцев, вне закона и жизненных перспектив.

Это было так же очевидно, как и то, что он должен помочь Дэз.

– Черт…

Но он ведь и предложил им свою помощь! Он был готов сделать все, что от него зависит, чтобы закончить «Моцарта». Они отказались. Они в него не верят.

– И это их проблемы! – сказал сам себе Макс, встал и начал нервно ходить по комнате.

Подошел к точке входа и снова отправил сообщение Гейзенбергу. Потом открыл новый набор контактов и подключился к Сети.

Потоптавшись некоторое время в стандартном загрузочном отсеке Сети, выбрал арену «Промышленный шпионаж».

Через минуту он, одетый в облегающий костюм, делающий обладателя невидимым в инфракрасном спектре, уже был готов выполнить опаснейшее задание. Выкрасть из военной лаборатории чертежи новейшей плазменной винтовки, способной одним попаданием выводить из строя самолеты, танки, роботов, подводные лодки и прочую весьма сложную электронику.

Громов получил только карту, компас и фонарик. Оружия ему не полагалось, так как цель шпиона – проникнуть, а затем покинуть объект незамеченным. Иначе терялся смысл игры. Шпиона ждала либо неминуемая смерть от рук суровых охранников, либо суд и пожизненное заключение, что полагалось в хайтек-пространстве за воровство или нелегальное использование чужих промышленных секретов, в том числе софта.

Макс крался по воздуховоду, забыв обо всем, что волновало его в реальной жизни. За что Громов любил Сетевые арены больше всего – так это за удивительное свойство вытеснять реальные чувства и переживания. Пока ты здесь – ты полностью в игре. Ты боишься каждого шороха и каждой тени. Страх быть замеченным – твой самый большой страх. Желание выполнить задание – самое большое желание. И нет ничего кроме этого.

* * *

Чтобы человек, находящийся в реальном мире, мог поговорить с доктором Синклером, в командном бункере Эдена оборудовали специальную комнату. Посреди нее стояло кресло, рядом с ним стойка с необходимым для подключения к виртуальной среде оборудованием. Можно было общаться и не входя в Сеть – через монитор, висящий на стене.

Мишель вошла в комнату, села в кресло и своим ровным бесцветным голосом произнесла:

– Доктор Синклер! Это Мишель Барбье, личностный аналитик. Мы можем поговорить?

На экране перед Мишель появилась надпись: «В доступе отказано».

Она встала и снова обратилась к пустоте:

– Доктор Синклер, я хочу поговорить с вами. Вы не можете оставаться в добровольной изоляции. Подумайте, может быть, сотрудничество с нами окажется интересным для вас. Возможно, есть проект, которым вы бы хотели заняться, или какие-то другие интересы. Мы можем обеспечить вам ту жизнь, какую вы сочтете комфортной. Вернуться к занятиям наукой, продолжить свои исследования. Отказываясь от сотрудничества с нами, вы ставите себя в положение добровольного изгоя. Именно сейчас хайтек-цивилизация нуждается в вас, доктор Синклер. Ответьте мне. Озвучьте хотя бы ваши требования. Мы введем в Эденскую Сеть любую информацию, какую вы попросите. Мы даже можем разблокировать ваши архивы, чтобы вы продолжили работу. Ответьте мне, доктор Синклер!

Повисла пауза.

В углу огромного черного экрана замигал курсор. Мишель глубоко вздохнула. Она все еще надеялась получить ответ. Прошло больше минуты. Вдруг курсор побежал по экрану, оставляя зеленые строки.

«Джокер ушел в Сеть? Так ведь? Теперь вы не знаете, что вам делать? Вам нужен подопытный кролик? Вы не можете понять, как это случилось? Вы боитесь, что он выложит омега-вирус в открытый доступ и мир наводнится цифровыми призраками вроде меня и него? Вы в панике? Вы хотите, чтобы я вам помог?»

– Да, доктор Синклер, – медленно и четко произнесла Мишель. – Вы совершенно правы. Несколько часов назад Джокер взорвал одну из наших военных баз. Погибло много людей. Он подчинил себе «Ио» – главный компьютер Сети, и теперь мы не знаем, как справиться с Джокером.

Курсор побежал по экрану снова:

«С какой стати мне вам помогать? Вы закрыли мой технопарк. Вы эвакуировали оттуда всех учеников, парализовав исследования, что велись в Эдене. Вы раскрыли миру мою тайну. Вы опозорили мое имя и раздули вокруг него скандал. Вы лишили меня репутации и заслуженного места в вечности. Почему я должен помогать вам?»

– Но вы ведь говорите со мной, – заметила Мишель, – вы пошли на контакт. Я смею предположить, что вам все же что-то нужно. И вы не можете получить это без нашей помощи. Давайте сотрудничать. Вы поможете нам, мы поможем вам.

На сей раз курсор пришел в движение мгновенно:

«Почему я должен вам верить? Я не могу контролировать вас».

Мишель была готова к такому вопросу:

– Назовите сначала свое условие, доктор Синклер. Мы исполним его и только после этого начнем задавать вам свои вопросы.

Курсор мигнул.

«Хм… Тогда вот вам мое условие. Верните в Эден ученика Громова. Он поступил к нам из Накатами. Он лотек, и его родители не станут искать мальчишку. Джокер забрал его с собой, так что найти парня будет не так уж просто. Но если хотите, чтобы я вам помогал, – сделайте это в течение двадцати четырех часов начиная с этого момента. Вы должны найти мальчишку и подключить его к Эденской Сети, чтобы я мог поговорить с ним без свидетелей. Это мое условие, и оно не обсуждается».

Экран погас.

– Значит ли это, что мы договорились? – спросила Мишель, автоматически повысив голос, будто так она могла докричаться до директора Эдена.

Ответа не последовало. Плазма оставалась черной и холодной.

Я сидел на полу в грязной палатке, откуда еще не успел выветриться мерзкий гнилостный запах прежнего жильца. Два матраса на земле и ветхая ткань над головой – вот и весь комфорт. Гостевые палатки совсем не согревали, но если бы пошел дождь, то от воды, может быть, и спасли. Надеюсь, не придется это проверять.

Хаски не было уже два часа.

Несмотря на то что мою голову теперь украшал ярко-зеленый пух, в котором Хаски выбрил замысловатые орнаменты, а на форме не осталось ни одной нашивки – Хаски все равно настоял, чтобы я как можно меньше светился на черном рынке. Поэтому и усадил в эту грязную вонючую палатку. Точно такие же «номера» тянулись между шатрами почти вдоль всего побережья и назывались «кемпингом». У меня сложилось впечатление, что значительная часть обитателей Буферной зоны считает эти жилища вполне комфортабельными и приличными. Во всяком случае, Хаски долго-долго уговаривал «портье» – человека в драном комбинезоне автомеханика – разрешить нам переночевать в одной из «зарезервированных» палаток. Ее постоянный жилец отбыл «на работу». Как перевел потом Хаски – отправился в море со своей бандой, на поиски торговых кораблей. Слово «пират» в Буферной зоне постепенно теряет связь с Сетью и компьютерами. Нахлынувшие толпы изгнанников из лотек-пространства вернули ему исконный, старый смысл.

Чертовски хотелось спать. Но мысль о микроорганизмах, что, возможно, облюбовали засаленные матрацы раньше меня, не давала прилечь. Я сидел, обхватив руками колени, и пытался хоть что-нибудь вспомнить.

Мысли приходили самые разные. Например, выяснилось, что я знаю классификацию вирусов. Одного взгляда на бурую плесень, поселившуюся в швах палатки, оказалось достаточно, чтобы в моей голове всплыло море информации о царстве грибов. Должно быть, в прошлой жизни я серьезно увлекался бионикой. Мимо ходили люди. Я не видел их, Хаски застегнул палатку на молнию и велел мне закрыть еще и все кнопки изнутри. Он настаивал, чтобы я защелкнул на язычках молний небольшой замок вроде тех, что вешают на чемоданы, но это показалось мне лишним.

Вскоре я обнаружил, что, даже сидя на земле внутри душного оранжевого мешка, я знал, как выглядят те, кто ходит снаружи. По звуку шагов я определял рост, вес, возраст, пол, степень физической подготовленности человека. Больше того, исходя из этих данных, я мгновенно просчитывал тактику боя с каждым из них. Например, вот этот, скорее всего араб, едва заметно прихрамывает на правую ногу. Судя по тому, что опирается на внешнююсторону стопы, – колено он повредил, неудачно приземлившись после прыжка с высоты. Поэтому сейчас достаточно одного сильного удара по больной ноге, чтобы обездвижить этого соперника. А другой, похоже, китаец, семенящий на своих тонких, но сильных, как у лошади, ногах, легкий и быстрый, словно дикая кошка, будет стараться измотать меня акробатическими прыжками туда-сюда и наносить точечные, меткие удары. Я бы старался придавить его всей своей тяжестью к земле и бить в голову, сильно, несколько раз подряд – возможно, четырех прямых попаданий хватит, чтобы его отключить.

Вдруг раздались шаги, звук которых показался мне странным. Определенно это была женщина. У женщин по-другому распределен вес, поэтому они ставят стопы немного иначе, чем мужчины. Та, что проходила мимо палатки, пожалуй, самый странный боец из всех, которых мне доводилось встречать. Около двух метров ростом. Вес – килограммов сто, но шаг уверенный, пружинистый, какой бывает у хорошо тренированных людей. Скорее всего, жира на этой женщине не было ни грамма. Только раскачанные, в хорошем тонусе мышцы и тяжелые, выдающие северную породу, кости. За ней следовала целая свита, также состоявшая из одних женщин. Все очень хорошо вооружены. Солдаты. Стратегия боя, что возникла у меня в голове, была на сей раз предельно проста – бежать как можно скорее и не оглядываться.

Тут я вспомнил этот шаг!

Айрин! Ведьма Юга! Мне приходилось встречаться с ней в открытом бою. Я схватился за эту ниточку памяти и напрягся так, что, казалось, вот-вот искры из глаз посыплются. Я был в учебном центре. Кажется, два года назад, но может быть, и меньше. В учебный центр агентов набирают с четырнадцати лет, после окончания хайтек-школы. Если я уже агент, стало быть, прошло два года и моя подготовка завершена. Значит, мне… Мне должно быть больше шестнадцати! Я пытался вспомнить, как много времени прошло между моей учебой и настоящим моментом, но пока не получалось.

Перед глазами ясно возникла картинка: среди ночи нас подняли по тревоге, затолкали в квадролет и отправили на задание. Ведьма Юга захватила корабль, на борту которого содержалась капсула данных военного спутника. Ее подобрали в океане после того, как спутник отжил свое, сжал архивы, записал их на сверхпрочный оптодиск и остался безжизненно вертеться на орбите грудой ценного металла. Перед своей смертью он успел отправить на Землю капсулу памяти. Чрезвычайно важную, надо думать, если ее так хотели вернуть.

Сержант Уэмбли сказал нам:

– Вы или добудете ее, или сдохнете, другого варианта нет!

Я радостно сжал кулаки. Я вспомнил сержанта Уэмбли! Я вспомнил Микки, Джоэла и Патрисию! Своих друзей!

Микки – приехал с Аляски. Его отец служил в навигационном форте, охранял подступы к Северным запасам полюсного льда – второму по величине естественному резервуару питьевой воды для хайтек-пространства. У Микки не хватало половины уха – в детстве он кинулся разнимать дерущихся ездовых собак и был искусан ими с ног до головы. Эти шрамы он все время выставлял напоказ и ни за что не хотел восстанавливать свое ухо до выпуска. Конечно, после получения лицензии ему пришлось посетить клинику пластической хирургии Бюро, ведь агенты не должны иметь особых примет вроде шрамов и увечий… Я служу в Бюро информационной безопасности!

Так, так… Вспоминать дальше, не отвлекаться!

Там, на Аляске, они все помешаны на гонках собачьих упряжек. Брат Микки – местная знаменитость, владеет лучшими упряжками и собственной школой каюров, погонщиков.

Микки и Джоэл сначала чуть не рассорились из-за Патрисии. Пат! Я помню Пат! Она приехала из Южной Африки. Из гарнизона, что охранял кимберлитовые трубки – последние шахты, где еще оставались натуральные, природные алмазы! Их используют только в самых дорогих лазерах для хранения самой важной, наиболее ценной для человечества информации. Жесткий диск «Ио», главного сервера Сети, представляет собой голубой алмаз с такой емкостью памяти, какую просто невозможно представить!

У Пат черные глаза и гладко выбритая голова. Она плохо выговаривает «р». У нее самые высокие отметки по тактике и стратегии. Она лучший игрок арены «Полководец». Абсолютная чемпионка мира 2050 года… Три года назад. Значит, сейчас 2053-й! Патрисии прочили будущее штабного офицера. В прямом бою от нее было мало толку. Она плохо дралась и каждый раз с большим трудом сдавала тесты на физическую подготовку. Пробежать двадцать километров в полном военном снаряжении так и не смогла. Ее допустили до итоговых экзаменов условно – с пометкой «Интеллектуальная направленность». Это значит, она может дослужиться до полковника в аналитическом центре, но ей никогда не стать генералом, как Гертруде Фишер – ее кумиру. Пат восприняла эту отметку как приговор. У нее началась самая настоящая депрессия. Патрисию обязали три раза в неделю посещать личностного аналитика. Поэтому ее не отправили вместе с нами тогда, в ту ночь!

Там была настоящая мясорубка. Там я впервые увидел Ведьму Айрин! Она высока ростом, она очень высока! Она носит золотой головной убор, собирающий ее рыжые патлы в подобие гривы. У нее все лицо в морщинах, а тело в жутких шрамах.

– Я горжусь каждой из них! – кричала она, показывая на глубокие складки вокруг своих глаз. – Я не стану скрывать, что прожила на этой земле почти пятьдесят лет, и она принадлежит мне по праву!

Мы бились с пиратами Айрин. Мы забрали спутниковую капсулу памяти. Мы с сержантом Уэмбли улетали вдвоем. Я был ранен. Лежал на полу в квадролете, истекая кровью и сжимая в руке медальоны своих друзей.

Джоэл… Он постоянно говорил, что не желает быть правительственным агентом. Но его отец, полковник Джонатан Линдт, был иного мнения. Джоэлу просто не предложили никакого другого пути, кроме как продолжить славную военную династию Линдтов… Я вез медальон Джоэла его родителям. Я помню, как ненавидел их за смерть своего лучшего друга. Джоэлу не надо было становиться агентом! Он должен был заниматься музыкой! И только ею! Я вспомнил еще одну сцену: примерно за месяц до той страшной ночи нас отпустили в увольнение. Я, Пат, Микки и Джоэл сидели в старом баре на границе с лотек-пространством. Это был очень старый бар. Его открыли двести лет назад. Там все было старинное – латунные детали стоек, фотографии вырезки из газет, вышедших за сотню лет до того, как мой дедушка родился. Не бар, а настоящий музей. Так вот, в углу этого бара стоял странный инструмент, деревянный ящик с клавишами.

– Пианино! – радостно воскликнул Джоэл. – Боже мой! Настоящее пианино!

Он сел за него и начал играть. До этого мы никогда в жизни не слышали живого звука музыкального инструмента. Это было что-то потрясающее!? Нечто, пришедшее к нам из совсем иной жизни. Той, что была до войны и которой мы уже не знали. Мягкий, плачущий, нежный, чуть дребезжащий звук рождался под пальцами Джоэла. Все, кто был в баре, слушали его, а некоторые, включая Пат, – плакали. Плакали по ускользнувшей от нас, растаявшей в дыму Нефтяной войны надежде.

«Непонимание смысла слова «свобода» никак не влияет на интенсивность жажды ее», – так говорил… Черт, кто же это говорил?

Я защелкал пальцами, пытаясь вспомнить, от кого слышал эту фразу, но не получилось.

Ладно, буду вспоминать дальше. Мы летели в квадролете. Я надел медальоны Микки и Джоэла себе на шею, и мне показалось, что они тяжелы, как речные валуны.

– С днем рождения, – мрачно сказал мне сержант.

Да, мне исполнялось шестнадцать лет в тот самый день!

Это было давно. А может, не очень… Внезапно острая жгучая боль прошила меня от затылка до самых пяток. Горячая волна обожгла виски и лицо. Похоже, я подошел вплотную к поврежденным паттернам памяти, или энграммам, как их еще называют!

Я был агентом Бюро… Агентом Бюро… Перед глазами пронеслись смазанные картинки выпуска. Мне вручили значок, вживили чип с лицензией. Он у меня за правым ухом! Я схватился за это место и вскрикнул от боли. Там оказалась плохо зажившая глубокая ранка. Чип удален! Но кем?! Удален явно в спешке, не хотелось думать, как именно это делали, но уж точно не церемонились…

Если один только звук шагов Айрин мгновенно вызвал к жизни в моей памяти столько воспоминаний…

Я принялся нервно расстегивать кнопки и открывать палатку.

Выглянув наружу, увидел, что отряд Айрин уже далеко. В самом конце длинного ряда «номеров». Еще мгновение, и она совсем скроется из виду.

Я задергался из стороны в сторону, не зная, что мне делать – бежать за Ведьмой Юга или дождаться Хаски?

«Некогда думать!»

Я вылез из палатки и помчался вслед за Айрин.

ПОХИЩЕНИЕ

Отто Крейнц провел рукой по фотографии сына. В позапрошлом году он развелся с женой и превратился в «папу по расписанию». Подробностей развода техническому эксперту вспоминать не хотелось, поэтому он старался думать об этом как можно меньше. Отто надеялся подать апелляцию в будущем году, когда официальное количество его рабочих часов будет снижено до того уровня, с которого можно быть «постоянным родителем». Хайтек-законодательство так ревностно оберегало право детей на внимание, что доходило до абсурда.

За два года Нильс так вырос, что Отто не уставал удивляться. Бывшая жена все время жаловалась, что сын вырастает из всего, что она купила, раньше, чем одежду успевают доставить к ним домой. Из беленького голубоглазого пухленького малыша он превратился в тощего, ужасно похожего на отца угловатого ребенка, который больше всего на свете мечтал поступить в Эден…

– Ничего, Нильс. Я докажу, что могу быть тебе хорошим отцом. Сейчас разберусь со всем этим и уйду с должности. У меня будет обычный рабочий день, как у всех, – сказал вслух Отто, встряхнулся и уставился на один из отчетов по агентам, которые прислал аналитический отдел.

Итак, той ночью были активны сто двадцать восемь агентов под аватарами, но только один из них пропал и до сих пор никак себя не обнаружил.

Агент № 234 675 086. Первые три цифры – 234 -указывали на его принадлежность к Бюро.

Вторые три цифры – 675 – говорили, что это именно правительственный агент, прошедший боевую подготовку. Причем сравнительно недавно. Серия 675 относилась к позапрошлому году. Стало быть, агент еще не мог дорасти до статуса хэдхантера, когда ему предоставляется определенная свобода действий. Все, что им сделано, – сделано по приказу.

Последние три цифры – 086 – номер личного дела.

Крейнц запросил базу данных по правительственным агентам. В качестве главного технического эксперта по Сети он имел к этой базе доступ. Ввел номер.

«Дело закрыто. Причина 002», – выдала сообщение система.

– Так, так… Значит, агент предположительно убит, – Отто закусил губу.

Причина 001 означала бы, что агент убит или погиб, тело его найдено. Причина 002 значит, что агент предположительно погиб, но тело не обнаружено.

Крейнц снял очки и закрыл лицо руками. Ему очень хотелось узнать содержание отчетов агента № 234 675 086. Как главный технический эксперт Сети Отто, разумеется, имел возможность вскрыть базу данных Бюро и найти то, что ему нужно. Но если его на этом поймают – он лишится не только должности, но и хайтек-гражданства за взлом системы такой степени секретности, как Бюро.

– Что же делать? – спросил Отто у фотографии Аткинса. – Ладно. Попробую заставить Буллигана рассказать, что именно делал в Эдене его агент. Может, до него дойдет, что наступает конец света и сейчас не до секретных игр?

* * *

– Вставай! – чьи-то сильные руки рывком подняли Громова с кресла.

Максим подскочил. Сердце забилось так, что казалось, вот-вот сорвется с сухожилий и выпрыгнет через рот. Первой мыслью было, что он уснул во время миссии, обнаружен и арестован.

Но это оказался Спайк. Спайк из реального мира, который почему-то быстро сбрасывал в сумку вещи Макса.

Громов понял, что уснул, будучи подключенным к Сети, и, как обычно бывает в подобных случаях, его просто выбросило из виртуальной среды через автоотключение. Почему нельзя находиться внутри Сети в «спящем режиме», Громов никогда не понимал, но автоотключение срабатывало безотказно каждый раз, когда Максим незаметно для себя засыпал во время игры или же в Сетевой библиотеке. Причем самое обидное заключалось в том, что не сохранялись ни игровые моменты, ни информация, загружавшаяся через нейролингву.

– Что… что происходит? – спросил Максим. – Мы уезжаем?

– Да, – отрывисто бросил Спайк. – Джен попросила меня разбудить тебя и помочь собраться.

– А почему среди ночи? С чего вдруг такая спешка?

– Вот с чего.

Спайк отстегнул свой вирстбук и бросил Максу на колени. Монитор показывал страницу NOW WOW!

Громов пробежал глазами первые строчки. Потом сморгнул и начал читать медленно, чуть ли не по слогам.

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Обезьяне! Всем! Всем! Всем!

Слушайте и не говорите, что вы не слышали!

Есть шанс срубить много-много кредитов!

Только что наше правительство объявило награду за поимку Макса Громова! Лучше сядьте – потому что предлагают за него аж полмиллиарда! Средний обезьянин может прожить шикарную жизнь на эти деньги! Симпатичный домик в горах Старой Европы, собственный квадролет, личный турбоконцепт, доменное имя первого уровня – что, согласитесь, открывает совсем иные Сетевые горизонты…

Условия тоже интересные: доставить надо Громова живым и невредимым, без единой царапины, просят даже сильно не волновать. Вот сидим мы и думаем, почему так? И вот какие мысли приходят в наши светлые головы.

Громова не бить и не волновать – зачем? А чтобы, дорогие, он случайно чего-нибудь от волнения не забыл. Только такое есть у нас объяснение. Вот и думайте – что же такое этот мальчишка помнит, что за это готовы такую кучу денег отвалить? Разумеется, не скажут нам ничего… Наше правительство из всего секреты делает, чтоб их продавать подороже. Мы как посмотрим на стоянку правительственных турбокаров, сразу понимаем, секретность – выгодный бизнес в нашем лучшем из миров.

Должны сказать вам, возлюбленные обезьяне, что история с Громовым закручивается все круче и круче, пардон за каламбур.

Кто же он, черт возьми, такой?

Кстати, в нашем сувенирном магазине появились отличные товары – плакаты с Громовым, обои для ваших плазменных панелей, имеются даже имитации настоящих старинных портретов, нарисованы на натуральном холсте настоящими масляными красками. Всего за две тысячи кредитов вы сможете украсить этой роскошью свою бетонную каморку, если таковая имеется. Покупайте кружки, брелки, диски, значки и прочую дребедень с красивым лицом этого милого парня, что стоит полмиллиарда кредитов! Наш магазин работает круглосуточно! С четырех до шести утра – счастливые часы. Скидка 10% на все товары! Купите хотя бы плакат, чтобы знать, кого ловить!

Поймайте Громова в течение этих суток и получите полмиллиарда! Сделайте всех! Вам будет легче ловить его, если вы приобретете большой сувенирный набор «Макс Громов»: плакаты, стикеры, скотч, кружка, подставка под горячее, тарелка, значок, наклейки, ароматическая подвеска для турбокара. Громов всегда будет у вас перед глазами. Встретив его в толпе – вы точно не обознаетесь! Заплатите двести кредитов сейчас и получите полмиллиарда завтра!

Максим закончил читать и посмотрел на Спайка.

– Идем! – сказал тот.

– А где Дэз и Дженни? – Громов натянул куртку.

– Здесь остаются пока, – Спайк еще раз осмотрел комнату. – Точно ничего не забыли?

Макс повертел головой.

– Да у меня и не было ничего. Все в Эдене осталось. Здесь только вещи, которые Ченг дал.

– Тогда пошли. Мне сказано доставить тебя на нашу основную базу. За десять лет никто ее так и не вычислил, так что ты там будешь в безопасности, – раздраженно проворчал Спайк.

Он схватил Максима за руку и потащил за собой к лифту.

– Ты думаешь, это из-за Синклера? – спросил Громов на бегу. – Они нашли его, да? Синклер до сих пор уверен, что у меня есть структура ДНК омега-вируса?

Они вошли в лифт.

– Конечно, из-за чего же еще. Давай быстрей! Сейчас до квадролетной площадки бегом. И ни звука!

– Но…

– Выполняй!

Дверцы открылись. Спайк пропустил Макса вперед себя.

Наверху их ждал готовый к вылету квадролет. Громов побежал к нему, недоумевая, с чего вдруг такая спешка. Спайк все время держал свою ладонь на спине Макса, словно опасался, не денется ли тот куда-нибудь.

– Живей! – Спайк впихнул Громова в темную кабину, влез сам и закрыл дверь. – Уильямс! Взлетай!

Тут Макс обернулся и увидел, что двери второго лифта открылись. На крышу выбежали Дженни, Дэз, Тереза. Они что-то кричали и размахивали оружием.

Разгадка причины такого странного поведения Спайка пришла мгновенно. Спайк первым узнал о награде и просто похитил его! Он сдаст его хайтек-властям, чтобы получить деньги!

– Ты – предатель! – он яростно накинулся на Спайка. Но тот ловко, одним движением скрутил Максима в мощный захват. Не так-то просто справиться с «солдатом удачи», который всю жизнь провел в штурмовой группе Джокера!

Спайк одной рукой держал Макса за горло, а другой вытаскивал что-то из своего нагрудного кармана.

– Прости, парень, – сказал он, – но меня до смерти достала наша жизнь. Я хочу остаток своих дней прожить на роскошной яхте, в окружении симпатичных девчонок. Поплавать, посмотреть мир… Ну хотя бы то, что от него осталось. Тем более, говорят, в Южной Америке восстановились джунгли. Хочется увидеть, что же это такое. На месте городов снова вырастают леса, и это хорошо. Моя мать всегда говорила, что однажды планете надоест терпеть нас, паразитов, и она просто встряхнется, избавившись от нас, как от надоедливых клещей.

Макс почувствовал, что ему в руку воткнулась игла инъекционной капсулы.

– А ты мне поможешь… – говорил Спайк. – Знаешь, так бывает. Сначала, по молодости, борьба будоражит кровь, хочется поиграть в войнушку, стать крутым борцом за свободу, как на Сетевых аренах. Я с детства мечтал стать кем-то вроде Дэма Эйма или короля Хлодвига, водить за собой армии или биться за будущее Земли с самыми страшными демонами преисподней, как на аренах «Мира теней» или «Великой империи». Когда появился Джокер, я был уже так заражен этим игровым азартом, что перестал различать реальную жизнь и виртуальную. Мне казалось, я попал в самую лучшую и захватывающую игру своей жизни. Только очень скоро она начала меня доставать. В Сетевых играх тебя не заставляют спать на голых камнях и жрать всякую дрянь вроде змей, потому что больше жрать нечего. За тобой не гоняются круглые сутки правительственные агенты, тебе не надо опасаться мародеров Буферной зоны, которые порежут тебя на кусочки, чтоб вытащить имплантанты. В общем, я тебе так скажу, парень. Давно хотел сказать, как только тебя увидел. Отдай Синклеру то, что он хочет, и возвращайся к нормальной жизни. Правительство уничтожит Джокера. Уж в этом можешь не сомневаться. Даже если им придется перезагрузить всю Сеть для этого. Если этот чертов псих не оставит им выбора – они пойдут на это. Все кончилось. Вернись в школу, получай хорошие оценки, а потом иди работать туда, где предложат больше денег. Вся эта борьба за справедливость, авантюры, романтика – сказки для малолеток. Однажды ты проснешься и поймешь, что тебе уже не пятнадцать и не двадцать, а почти тридцать и ты никто в этой жизни. Мечты не конвертируются в кредиты. Пожар в груди не приносит дохода. Если не поймешь это сейчас – пойдешь по пути одних разочарований. Вернись, пока не натворил ничего такого, за что обратно в цивилизацию тебя уже не пустят…

Макс не услышал окончания речи Спайка. Инъекция подействовала. Громов отключился под монотонный стрекот лопастей квадролетного винта.

* * *

Отто вошел в кабинет шефа Бюро информационной безопасности Буллигана, невзирая на протест секретаря, и грохнулся в кресло перед его столом, не дожидаясь приглашения.

– Я надеюсь, у тебя что-то очень, очень важное, – сердито проворчал тот, не отрывая глаз от одного из трех мониторов, громоздившихся на его столе.

Крейнц нащупал оптик с информацией, что ему удалось найти, в кармане своего плаща, но вытаскивать не стал.

– Агент № 234 675 086, – просто сказал он. – Что именно он искал в Эдене? Поймите меня правильно, мистер Буллиган, сейчас не время для секретов. Если мы не найдем способа справиться с Джокером в самое ближайшее время – можем остаться без Сети. Во всяком случае, на время. Колоссальные убытки, потеря огромного количества данных – та же самая катастрофа, что случилась в Эдене, но в масштабе всего хайтек-пространства. Поэтому я хочу знать об этой истории все. Собрать всю информацию о том, что происходило в Эдене той ночью и какие события этому предшествовали.

– Какое отношение отключение Эдена имеет к проблемам с Джокером? – не понял Буллиган.

– Я считаю, что все случившееся – звенья одной цепи, – ответил Крейнц. – Кризисы не случаются просто так, на ровном месте. Если случился кризис, значит, накопилось большое количество ошибок, и, чтобы система заработала снова, эти ошибки должны быть устранены все до единой. Поэтому мне надо знать, что делал ваш агент в Эдене и почему это привело к тому, что Дэйдра МакМэрфи взорвала в командном бункере электронную бомбу и пять тысяч учеников чуть не погибли. Возможно, это и не поможет нам убрать Джокера из Сети, но по крайней мере будет полная картина происходящего. К тому же, насколько я понял, Хрейдмар присутствовал и в истории с вашим агентом, и в истории с Джокером. Может, начнете с него, а потом уже перейдете к агенту?

Буллиган уставился на Крейнца поверх своих очков, словно пытался прочитать мысли у главного эксперта в голове. Потом сложил руки домиком, поджал губы, откинулся назад и глубоко вздохнул.

– Ладно. Расскажу. Вы правы, сейчас мы заинтересованы как можно скорее найти выход из сложившейся зад… гхм… трудной ситуации, черт меня дери.

Он приложил палец к сенсорной панели металлического шкафа рядом с его столом. Одна из секций открылась. Буллиган вынул оттуда увесистый том полимерных пленок. Распечатки номеров архивных единиц – записей, протоколов. Красные язычки на пленках – архивы «Большого брата», синие – Бюро, зеленые – военных, желтые – купленная информация. Судя по толщине папки – под указанными номерами ячеек хранились миллионы октобайт.

Буллиган бросил том Крейнцу.

– Что это? – спросил тот. – Почему нельзя было передать список просто файлом? К чему эта морока с пленками?

– Дело об убийстве доктора Синклера, копия, можешь взять себе, только внимательно следи, чтобы его не украли, – последовал ответ. – Любой файл может быть обнаружен, вскрыт и прочитан. С пленками это несколько сложнее. К тому же здесь не просто распечатки, а своего рода шифровка. Не все ячейки, указанные на странице, те что нужно. Вот, – он взял лист бумаги и записал рядком десять цифр от нуля до девяти. Затем написал внизу еще один ряд в обратном порядке, от девяти к нулю, – надо переставлять по этой схеме номера ячеек. Например, 098 123 читается как 321 890, ясно? К тому же тебе нужна только одна ячейка – та, чей номер в правом верхнем углу страницы. Все остальные – на тот случай, если кто-то украдет эту папку или сможет скопировать ее содержимое. На проверку всех указанных тут номеров архивных ячеек может уйти пара лет работы целого отдела.

– Как давно вам известно, что Эден – морозилка? – спросил Крейнц.

Буллиган выгнул рот подковой.

– Ну… если быть точным… с момента его основания. Видите ли, Синклер создавал нейролингву на нашей базе. Очень долго его исследовательский центр был связан с Бюро технически и финансово. Я не буду пересказывать вам всю историю прямо сейчас. Это слишком долго. Скажу лишь одно. Когда Синклер узнал, что Дэйдра МакМэрфи разрабатывает технологию дистанционного управления солдатами для военного ведомства – проект «Рой», слышали? – он исключил ее из числа своих сотрудников и хотел отправить дело на слушания в Комиссию по этике. Но не успел, потому что в ходе испытаний омега-вируса однажды не смог вернуться в свое собственное тело.

– Как это? – не понял Крейнц. – И как к нему вообще попал омега-вирус? Откуда он взялся?

– Вот этого я не знаю. Честно, – сказал Буллиган. – Все началось с того, что мы начали искать кого-нибудь для внедрения в исследовательскую группу Синклера. Мы хотели собрать реальные доказательства причастности военных к незаконным разработкам Дэйдры МакМэрфи, чтобы начать процесс против генерала Ли и его ведомства. И вот однажды ко мне явился молодой человек, который сказал, что у него есть кое-что, способное заинтересовать Синклера настолько, что тот обязательно возьмет его в свою группу. Наживкой оказался омега-вирус, а молодой человек – Хьюго Хрейдмаром.

– Когда Идзуми докладывал о том, что случилось в Эдене, генерал Ли сказал, будто бы Джокер украл информацию об омега-вирусе с военного спутника, – вспомнил Крейнц. – Значит, военные его создали?

– Не думаю, – мотнул головой Буллиган. – Если бы его создали военные, вряд ли Дэйдра МакМэрфи так долго и безуспешно пыталась бы вытащить структуру его ДНК из головы этого мальчишки – Громова.

– Тогда откуда взялся вирус? – нахмурился Отто.

– Я не знаю, – повторил шеф Бюро.

– Ладно… – Крейнц недоверчиво посмотрел на своего собеседника. – Рассказывайте дальше. Что случилось с Синклером, когда он решил закрыть разработку доктора МакМэрфи?

– Когда Синклер оценил потенциальные возможности омега-вируса, он оставил Хрейдмара у себя и начал изучать штамм. Вскоре встал вопрос: на ком его испытать? Доктор Синклер был величайшим гуманистом. Он не мог подвергнуть опасности другого человека, поэтому решил испытать вирус на себе. Я не знаю, воспользовался Джокер тем же самым штаммом или за это время Хрейдмар успел его усовершенствовать. Тот, который ввел себе Синклер, имел более длительный период инкубации. Синклер мог переводить свое сознание в цифровую форму и существовать в виртуальной реальности, а мог и возвращаться в собственное тело и жить как обычный человек. Но вскоре оказалось, что одним из побочных эффектов действия вируса была стремительная потеря творческих способностей. Поэтому доктор начал искать антидот. Нечто, что помогло бы ему излечиться от омега-вируса. Избавиться от него. Поскольку вирус биоцифровой, то Синклер попытался создать лечебную программу. Он назвал ее «Моцартом», потому что считал способность к написанию музыки воплощением человеческой способности к интуитивному, творческому мышлению. Но Синклер не успел закончить свою работу. Однажды утром его нашли в нейрокапсуле без сознания. Он был в коме. Кто-то ввел ему модулятор ДНК. Простейший состав, который изменил химию обмена веществ доктора так, что он не смог вернуться в собственное тело, и омега-вирус победил.

– То есть тело в момент возврата цифрового сознания должно быть полностью идентичным тому, которое это сознание покидает? – уточнил Крейнц.

– В точности так. Я знаю, какой я, и ты знаешь, какой ты на самом деле. Представь, что ты проснулся однажды утром и обнаружил себя в теле сорокалетнего мужчины. Что с тобой произойдет? Скорее всего, твой мозг просто откажется принять этот факт, потому что в его ячейках совсем другой опыт. Ты продолжишь вести себя как привык, вне зависимости от того, в каком теле находишься. Чтобы мозг органически снова принял сознание, оно должно быть абсолютно идентично той органической памяти, что мозг несет в себе.

– Когда это случилось?

– В сорок четвертом. Девять лет назад.

– Но кто мог сделать такое с доктором Синклером? – спросил Крейнц.

– Разумеется, подозрение сразу пало на Дэйдру МакМэрфи, – ответил Буллиган, – она могла синтезировать модулятор ДНК, могла ввести его доктору Синклеру, и ей была выгодна его смерть. Но чтобы найти доказательства, мы потратили годы. Лично я уверен, что Дэйдра МакМэрфи убила доктора Синклера, для того чтобы скрыть причастность военного ведомства к незаконным разработкам систем дистанционного управления людьми. Сможем доказать ее виновность – прижмем и генерала Ли. И никакая защита со стороны Торговой Федерации его не спасет. А генерала Ли необходимо остановить. Иначе…

– Что иначе? – подался вперед Крейнц.

– Иначе нас ждет новая война и диктатура, – спокойно ответил Буллиган. – Корпорации уже сейчас настаивают на расширении полномочий генерала Ли, потому что война – это деньги, а лотеки – потенциальная бесплатная рабочая сила. Кое-кто считает, что отобрать у них ресурсы было недостаточно. Теперь надо лишить их и личной свободы.

Крейнц задумчиво посмотрел в окно.

– Биофонные чипы…

– Что вы сказали? – спросил Буллиган.

Отто неопределенно махнул рукой:

– Так, гипотеза. Догадка. Ее надо проверить. Мне нужны отчеты вашего агента, того, что был в Эдене.

Буллиган вздохнул:

– К сожалению, мы не получили отчета, который он посылал. В этом-то и проблема. Иначе я бы уже и сам понял, что происходит и как этому помешать.

Крейнц приложил ладонь ко лбу:

– Сеть поддерживают промежуточные серверы, огромное количество. Если вы скажете мне, откуда сообщение было отправлено, то я проверю все точки, участвовавшие в передаче. Возможно, на одной из них сохранились временные данные, информационные копии, которые сервер снимает для повторной отправки данных, если со следующего звена приходит сообщение, что сигнал не дошел или дошел в искаженном виде. Это очень слабая надежда, но все же…

– Нет, – Буллиган отрицательно покачал головой. – Хрейдмар помог нашему агенту произвести замещение в среде Эдена. Использовать трехмерную репликацию ученика, чтобы там находиться. Физически тело агента и его нейрокапсула находились на катере. В море. Связь осуществлялась через спутник. Когда агент не вышел на связь, мы отправили команду на поиски катера, но те ничего не нашли. Квадрат, где он был, оказался пуст. Он в Буферной зоне, так что… Думаю, искать бесполезно. Там все исчезает как в черной дыре. Ни один из маяков в теле агента не активен. Честно говоря, я даже не представляю, как его искать.

– Я подумаю, – сказал Крейнц. – И просмотрю архивы.

– Если сможете чем-то нам помочь, это будет кстати, – ответил Буллиган.

Отто встал.

– Спасибо, – сказал он.

– Не за что. Мы в одной субмарине, – Буллиган изобразил на своем лице что-то вроде улыбки. – Будьте осторожны, Крейнц. Не подавайте виду, что видели все эти записи и знаете о причастности военных к запрещенным разработкам. Даже мы не рискуем обнародовать эти данные до тех пор, пока не получим исчерпывающих неопровержимых доказательств вины генерала Ли.

– Иначе что? – спросил Крейнц.

– За девять лет сбора этих данных погибли двадцать три агента, – серьезно сказал Буллиган, – не считая последнего, что был в Эдене, о судьбе которого мы не можем ничего сказать достоверно. Так что… Берегите себя, Крейнц. Вы получили очень опасную информацию.

* * *

Макс очнулся от крика. Уильямс орал в микрофон передатчика:

– Бодхи! Это я! Уильямс! Веди меня! Я в этом вашем тумане даже мачты с маяком не вижу! Когда снижаться?!

Громов посмотрел в иллюминатор. Вокруг был действительно густой, как взбитые сливки, туман. Он казался таким плотным, что хотелось из него что-нибудь слепить.

– Бодхи! Ни черта не слышно! – ругался Уильямс в передатчик, из которого доносился только сухой треск. – Что у вас там такое?! Черт! Придется вслепую садиться! Ненавижу это! Эй, парень! – крикнул пилот Максу.

– Да? – отозвался Громов.

– Парашют там найди, надень на всякий случай! Мне другой брось сюда поближе!

Макс растерянно огляделся. Под соседним сиденьем увидел два парашюта в оранжевых мешках.

– Куда вы меня везете?! – крикнул он. – Где Спайк?!

– Вышел покурить, – последовал загадочный ответ.

– Что?!

– Брось мне парашют! – заорал Уильямс.

– Я не стану ничего бросать до тех пор, пока ты не скажешь, куда мы летим! И где, черт подери, Спайк?! – заорал Громов.

Уильямс бросил на него быстрый недовольный взгляд через зеркало салонного вида.

– Ладно, парень, не психуй, – сказал он. – Спайк хотел, чтоб я доставил вас прямехонько в Интерпол, чтобы нам там сразу отдали денежки. Только я не сумасшедший, чтоб своими собственными руками засадить себя в Джа-Джа Блэк. Я сказал Спайку, чтоб он договорился о встрече на нейтральной территории, потому что не слишком-то верю обещаниям правительства отпустить нас с деньгами. Спайк стал возражать. Мы маленько повздорили… Ну и…

Уильямс развернул к Максу кресло второго пилота.

В нем сидел Спайк. С аккуратной бордовой дырочкой между бровей. Будто спал, а перед сном намалевал себе «глаз Брахмы» красной киноварью.

Громов отшатнулся назад, споткнулся и грохнулся на пол, задев головой какие-то крюки, свисавшие с потолка.

Уильям схватил с приборной панели револьвер и помахал им в воздухе.

– А теперь, если вопросов больше нет, кинь мне парашют! И надень на себя второй! Полмиллиарда кредитов мне дадут только за живого тебя!

Надев рюкзак с парашютом, Макс сел и прижался к борту спиной. С силой сжал руками колени.

«Это не со мной!» – стучало в голове.

Спайка бросало из стороны в сторону в своем кресле как тряпичную куклу. Квадролет трясло почище поезда метро.

Внезапно справа мелькнула тень. Потом слева.

Громову на секунду показалось, что это какие-то гигантские птицы. Прильнув к окну, Макс попытался рассмотреть, кто кружит вокруг них. Громов никогда не верил в мистику, но сейчас застыл у окна в изумлении и ужасе. Кто может летать вокруг квадролета? Кто может подняться на такую высоту?

– Воздушные пираты! – заорал Уильямс, засовывая пистолет себе за пояс. – Парень, держись! Выходим из облаков! Как же я все это ненавижу!..

Его ругань потонула в жутком вое двигателя и скрежете винтов.

Квадролет резко ухнул вниз, так что Громов не смог удержаться на месте и кубарем покатился к тонкой переборке, отделявшей салон от кабины пилота. Огнетушители, инструменты, канистры с горючим – все неслось следом за ним. Макс едва успел увернуться от металлического ящика с оружием, что летел прямо на него.

Машина таранила плотную вату облаков.

– А-а-а-а-а! – протяжно вопил пилот, со всей силы потянув штурвал на себя.

Квадролет заходил ходуном. Нос его не хотел подниматься. Земля приближалась с катастрофической скоростью.

Немыслимым усилием Громов поднялся на ноги, перелез через «торпеду» панели управления к креслу рядом с пилотом, схватился за штурвал Уильямса и тоже начал тянуть его на себя, упершись правой ногой в консоль.

Неведомая сила, что держала их в штопоре, не желала отпускать свои жертвы, будто с другой стороны кто-то яростно тянул канат на себя. Максу показалось, что ему сейчас вывернет кисти.

– О-о-о-о!

Нос квадролета резко встал на место.

– Фу-у-ух…

Громов едва устоял на ногах, вцепившись в кресло Уильямса. Машина судорожно вильнула влево, чтобы не врезаться в гряду береговых скал.

Уильямс зло и радостно рассмеялся, потом вытянул руку и показал кому-то наверху средний палец:

– Съели?!

Громов вытер пот со лба.

Тут ожил радиопередатчик.

– Добро пожаловать на Южное побережье, – сказал женский голос, явно смоделированный компьютером, – назовите свое имя и цель визита. У вас тридцать секунд до запуска ракеты.

– Бодхи, кончай издеваться! – раздраженно бросил в микрофон Уильямс. – На меня только что пираты-парапланеристы напали, а ты тут шутки шутишь. Когда Паяльник хоть какое-то подобие порядка наведет? Шагу не ступить!

Макс бросился в грузовой отсек, прижался щекой к стеклу и задрал голову вверх. До сих пор он видел парапланы только на картинках в нейролингве. Теперь же они были перед ним, правда очень высоко. Под облаками кружили три странные машины – широкие жесткие крылья с небольшой капсулой для человека внизу.

– Ваше время истекло, – произнес все тот же металлический женский голос. – Спасибо, что посетили Южное побережье. К вам летит наша баллистическая ракета. Желаю приятного дня.

– Бодхи! – нервно крикнул в микрофон пилот. – Это уже не смешно! Вылезай из Вегаса и займись делом! Черт, как же я ненавижу твой долбаный аэродром! Представляешь? – Уильямс обернулся к Громову: – Каждый раз вот такие шутки! Ему лень сидеть в диспетчерской, он включает автоответчик, что, мол, к вам летит ракета, а сам режется в покер в Сетевом Вегасе! Сутками!

Тут на борту раздался громкий сигнал тревоги. Вспыхнули красные огни.

– Черт! Ракета! Вы там что, сдурели?!! – Уильямс с силой налег на штурвал, уводя квадролет резко влево. – Как я ненавижу сюда летать!

Едва они успели развернуться – мимо пролетело что-то тонкое, похожее на гигантскую стрелу. Не встретившись с целью, ракета спокойно развернулась и устремилась вслед за ними снова!

– Черт побери! Чтоб вы там все сдохли! Чтоб вам до конца жизни одним аминокислотным киселем давиться! Чтоб вам там всем задницы поджарило собственными ракетами! Ответьте мне хоть кто-нибудь! – орал в микрофон Уильямс.

Однако по отчаянным ноткам в его голосе Макс понял, что пилот уже не рассчитывает получить ответ.

Неприятный писк приборной доски заставил Громова напрячься еще больше.

– Топливо кончается! Черт! Ненавижу эту работу! Ненавижу Ведьму Юга! Ненавижу все! – кричал Уильямс и направил машину к узкой расселине меж береговых скал.

Громов едва мог дышать. Спортивный квадролет петлял меж выступов ущелья, то снижаясь к самой воде, то поднимаясь вверх. Ракета неслась за ними. Расстояние постепенно сокращалось. Квадролет трясло так, что казалось, он вот-вот развалится.

– Ну ладно… – с угрозой в голосе процедил Уильямс. – Вот теперь я разозлился!

Он резко рванул штурвал вправо.

– Осторожно!

Громову показалось, что серая гранитная стена несется прямо на них.

– Рви на себя! – прокричал пилот, изо всех сил уперевшись ногами и вытягивая штурвал вверх. Громов вскочил, вцепился в ручку, и тоже начал тянуть что было сил. Нос задрался почти вертикально вверх. Днище чиркнуло об скалу. Во все стороны разлетелись яркие оранжевые искры.

– Сейчас будет пинок, – флегматично заметил Уильямс.

Только он это сказал – их настигла мощная взрывная волна. Ракета врезалась в скалу и взорвалась. Столб огня и дыма взметнулся вверх. Макса и Уильямса бросило к приборной панели.

Квадролет описал дугу и вернулся на нормальную высоту. Датчик топлива пищал непрерывно.

– Фу-у-ух… – Уильямс вытер лоб и откинулся назад. – Спасибо, парень.

– Может, отпустишь меня? – горько усмехнулся Громов.

– Я добряк, но не до такой степени, – нахмурился Уильямс.

Дальше Уильямс в пространной форме поведал, что он думает о диспетчере Бодхи и обо всем Южном побережье. Такой отборной ругани Громову давно не доводилось слышать.

Суть ее сводилась к тому, что Ченг Паяльник уже не может контролировать банды подростков на своей территории. Хакеры и механики десятками переходят границы как со стороны хайтек-пространства, так и со стороны лотек-пространства, устремляясь в Буферную зону в поисках приключений. Сбиваются в пиратские команды и пускаются во все тяжкие. Например, совершают параплановые атаки на воздушные суда. Цель – взять на абордаж, а потом выгодно продать на одном из черных технорынков. Причем вместе с пилотом.

Более-менее выпустив пар, Уильямс почесал подбородок и добавил:

– Не дай бог, он отдал зону старого аэропорта Ведьме Айрин! Нет, Ченг не может быть таким дураком…

– Странно, – Громов смотрел вниз, на буйную тропическую растительность, – пока я жил в Токио, никогда не слышал о Ведьме Юга, а здесь все только о ней и говорят.

– Еще бы! – проворчал Уильямс. – Правительство сюда сунулось один раз, получило по… кхм… голове и больше не приставало к Ченгу. Слышал про «Конфуз Пхи-Пхи», когда у острова Пхи-Пхи авиация командора захватила флагманский крейсер хайтеков, и тем пришлось выкупать у Ченга свой собственный корабль?

– Ага, – кивнул Макс.

– К тому же многим толстосумам нравится тут отдыхать без присмотра «Большого брата», – продолжил пилот. – Достали эти камеры везде. А тут – что хочешь, то и делай. Никто не узнает. Я когда пилотом в хайтеке был – полгода провел, всякие разрешения собирая да штрихкоды подтверждая. Не вздохнуть же без разрешения. Топливо – в очередь! Предоплата, поди докажи, что экономить его умеешь, да что у тебя посудина жрет мало, не шумит, не коптит – тьфу! Сейчас-то уже знаю, что кое-где в мире нефть еще есть. Только пока умники-бюрократы решают, как ее качать да кому доверить, да всякие исследования проводят, разрешения, в комиссиях штаны просиживают – Ченг ее качает отовсюду, где найдет, и без всяких разрешений, согласований. Вон у него подлодка атомная день и ночь по океану рыскает – то с шельфа пробы возьмет, то затонувший танкер обнаружит, а недавно у берега какого-то и вовсе подводный нефтеналивной терминал нашел. Стоял целехонек! И не помнил никто о его существовании. Морду опять же кому надо без шума перекроить у доктора Просперити, имплантант поставить быстро и дешево – все сюда едут. Я, помню, чуть с ума не сошел, пока через нейролингву себе в мозги коды диспетчерские закачивал. Потом только узнал, что нормальные люди сюда катаются, чтобы накопители памяти вживить. Грузи чего захочется, и голова не болит, потому как пишется не прямо на извилины, а в пластинку.

– А я слышал, что дело только в «кабеле-заложнике», который Ченг грозится перерубить, как только найдут способ обойти Буферную зону, сразу ее уничтожат, – заметил Громов.

– Да щас! – эмоционально возразил Уильямс. – Ты больше верь, что тебе в новостях говорят! Они эти новости, небось, на год вперед пишут! Тут люди деньги делают! Думаешь, почему хайтек-правительство все в секреты превращает? Даже план городской канализации? Чтоб чиновники могли эти секреты выгодно продать на черном рынке!

Громов не удержался от улыбки. Его отец часто говорил то же самое.

В конце концов Уильямса можно понять. Он лет на десять старше Спайка, а значит, жизнь вне закона успела достать его значительно сильнее.

Как будто в подтверждение мыслей Максима Уильямс смущенно и как-то скомканно проговорил:

– Слушай, парень, ты это… Я не со зла. Я тебя только потому сдаю, что они тебя живым хотят. Значит, не тронут. Не на смерть тебя везу. Понимаешь? Тебе никакого вреда непричинят, а мне под старость хоть чуть-чуть как человеку пожить. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Громов.

– Скажешь им, что хотят, и пойдешь на все четыре стороны. Максимум, что они тебе сделают, – мозги чуток потрут, чтоб не помнил лишнего. Но оно и к лучшему. Мой папаша всегда говорил: меньше знаешь, спокойней жить.

Пилот, дотронувшись до пистолета, подмигнул Громову.

– Давай без глупостей долетим, – попросил Уильямс. – Ты квадролет водить не умеешь, сесть без меня не сможешь, так что не дергайся. Сам погибнешь, мне никакого проку. Знаешь, надо так поступать, чтоб всем прибыток был, а не так, как Мартин, – ни себе, ни другим. Джокер был умный. Хороший вождь, многим мозги запорошил. Не только мне. Я ведь с ним лет десять летал. Всю жизнь на него угробил. И что теперь? Боролся он с Цифровиком насмерть, столько людей за собой повел, и чем все кончилось? Стал тем же самым, что Синклер, только без поводка! Джокера теперь никто не остановит! Как подумаю, что он таких, как ты, пять тысяч чуть не задушил, чтоб своего добиться, – в глазах темнеет. Нет, парень, мне мозги наконец прочистило. Что было, того не вернешь. Оставшееся бы прожить нормально. Хватит с меня идей, вождей, борьбы этой долбаной непонятно за что. Хватит! Сейчас сядем у одного моего старого друга – Бодхи Раджироби. Он устроит встречу с агентами в безопасном месте. Где-нибудь на нейтральной территории. Я им тебя, они мне деньги. Все в прибытке. Ты жив-здоров, в школу сможешь вернуться. Я с деньгами. Они с информацией. Всем хорошо.

Айрин прошла через весь черный рынок. Торги уже закончились. Банды разбредались по чайным шатрам. Некоторые оставались на своих площадках и возились с оборудованием. Я держался справа и поодаль, чтобы наемники Ведьмы Юга не заметили, что я иду за ними.

Я обратил внимание, что почти все узнают Айрин, втягивают голову в плечи и стараются не стоять у нее на пути. Когда она шла мимо одной площадки, где кипел яростный спор из-за дележа выручки, там мгновенно все стихло. Мародеры присели и замолчали, стараясь не глядеть на Ведьму Юга. Похоже, во всем Тай-Бэе не было человека, которому она не внушала бы ужас.

Отряд Айрин дошел до лодочного порта. Вдоль длинных бетонных лент-волнорезов стояли привязанные катера. Самый дальний причал охранялся. Там на воде покачивались роскошные яхты – довоенные и современные.

Айрин направилась к черной турбореактивной «ракете». Я тихонько присвистнул. Ничего себе! Ведьма Юга владеет собственным летучим голландцем. Я отошел к мастерской, где чинили моторы, находившейся в самом начале причала, и сел возле ее стены. Следовать за Ведьмой Юга дальше опасно. Меня могут заметить.

Сорокаметровый катер класса наутилус. Заостренной обтекаемой формы. Из сверхпрочного углепластика. Цельнолитой корпус, за который невозможно зацепиться, с эффектом скольжения – нельзя даже маленький маяк прикрепить. На борту две ракетные установки – надводного и подводного действия. С каждого борта по четыре пулемета. На корме – водная пушка, забирает воду из океана и бьет сильнейшей направленной струей. Предназначена сбивать водный десант на гидроциклах. В верхней части – мультифункциональная спутниковая антенна.

Сопла турбин «ракеты» торчали над водой. Благодаря им она способна передвигаться со скоростью до пятисот километров в час над водой и до трехсот под водой. На максимальной надводной скорости «ракета» может взлетать. Она в состоянии лететь так низко над водной гладью, что ее не может засечь ни один радар. Поэтому «ракеты» и прозвали летучими голландцами.

Ракеты-наутилусы производит только «Микадо» – внутренняя корпорация военного ведомства. Они не поступают в продажу, считается, что их невозможно украсть – двигатели связаны с военным спутником. Если наутилус попадает в чужие руки – все его выходы блокируются, включается автопилот, который ведет захваченный катер с запертыми там угонщиками прямиком на ближайшую военную базу. Так что хотел бы я знать, как у Айрин оказалась посудина такого класса и сложности.

Когда Ведьма Юга подошла к кораблю, с его борта выдвинулся телескопический трап. Айрин и ее отряд поднялись на борт – трап тут же убрался. О том, чтобы пробраться внутрь, не могло быть и речи.

Я дотронулся до своего глаза, активировал мультивизор, установил приближение и стал внимательно, метр за метром, осматривать катер.

– Иллюминатор!

На самом верху, где находятся командный мостик и капитанская гостиная, один из прямоугольных люков был открыт!

Стремительно темнело.

Рядом с катером Айрин стояла белоснежная трехпалубная яхта под флагом Торговой Федерации. Она была чуть выше ракеты. Если я туда заберусь…

Не успев даже толком обдумать своей план, я встал, направился к ближайшему волнорезу. Прогулочным шагом, стараясь не привлекать к себе внимания, добрался до самого конца, осмотрелся… Никто не смотрел в мою сторону. Несколько моторок готовились к отплытию. Охранники на дальнем причале собрались в кружок и что-то обсуждали. Я развел в стороны руки, присел и прыгнул в покрытую масляными пятнами воду, войдя гладко, без брызг.

Активировал мультивизор, переведя его в режим подводного видения. Теперь перед одним моим глазом стояла сплошная грязно-зеленая пелена, а перед вторым – четкая освещенная картинка, где контурными белыми линиями обозначались препятствия впереди.

В голове мелькнула мысль, что будь я постарше, более опытным агентом, то никогда в жизни не решился бы на такое отчаянное безумие…

Время от времени мне приходилось переворачиваться на спину и высовывать из-под воды лицо, чтобы глотнуть воздуха.

Наконец впереди показались плоские очертания днища наутилуса, а сразу на ним – яхта Торговой Федерации. Я увидел цепь ее якоря и… в голове тут же сложился план действий! Вернее, я просто знал, что делать. Меня этому учили! Незаметное проникновение на частные и военные суда.

Я вынырнул, огляделся. С моей стороны борта никого не было. Я схватился руками за цепь и, перебирая по ее звеньям, начал быстро подниматься. При каждом движении ныло под левой лопаткой. Мышцы рук были готовы взорваться от напряжения. Добравшись до верха, до отверстия, куда втягивается якорная цепь, я раскачался, сунул туда обе ноги и крепко зацепился ступнями за стенки. Затем отпустил цепь, одновременно немыслимым усилием мышц пресса и всего тела вытолкнул себя наверх, схватившись за край палубы.

Подтянулся. Огляделся. Было уже совсем темно. Бесшумно вылез на палубу и пробежал до лестничных скоб, что вели на самый верх. Через пару минут я уже был на третьей палубе. Там оказались небольшая круглая гидромассажная ванна и мягкие диваны из белой кожи. Место, где богатая публика из Торговой Федерации может хорошо проводить время.

Теперь катер Айрин был подо мной, и открытый иллюминатор тоже. Надо только преодолеть примерно семь метров расстояния и приземлиться на катер по возможности бесшумно, незамеченным.

– Так, – сказал я себе, – прыгаю, группировка, кувырок, это погасит скорость, будет меньше шума. Если меня замечают – прыгаю в воду и уплываю. Нет… прыгаю, приземляюсь на руки, тут же отталкиваюсь, делаю кувырок по поверхности катера… А, ладно!

Я оттолкнулся и прыгнул ласточкой вниз. Едва ладони коснулись поверхности ракеты-наутилуса, оттолкнулся и сделал несколько плавных бесшумных перекатов. Только после этого выдохнул. Мне удалось избежать звука удара.

Добравшись до иллюминатора, я прислушался, перед тем как заглянуть.

– Они начали искать мальчишку, Дэйдра, – раздался хриплый лающий голос. – Это плохо, очень плохо…

Я был почти уверен, что он принадлежит Айрин. А говорит она с… Дэйдрой МакМэрфи! Меня словно обожгло. Перед глазами снова появилось ужасное бледное лицо с красными губами: «Я вижу твои коды! Отдай протокол Синклера!» Я судорожно всем телом прижался к гладкой поверхности крыши катера, чтобы не соскользнуть. Тонкий, надсадный, сверлящий голос. И он же донесся изнутри!

– …Они не успеют его найти, а даже если и успеют – завтра хайтек-парламент примет решение о перезагрузке Сети. «Рой» будет активирован, а после этого уже все неважно. Все будут думать и поступать так, как мы сочтем нужным. «Кибела» каждую минуту производит несколько тысяч нанороботов. Как только настройки биофонов будут изменены, мы откроем накопители.

– Все равно… – сомневалась в чем-то Айрин. – Ты зря покинула Эден. Тебе надо было остаться и продержаться еще пару дней. Теперь все оказалось под угрозой срыва!

– Я устала объяснять тебе! – Дэйдра сорвалась на крик. – Агент сказал, что вызвал помощь, что меня схватят! Тут во дворе опустился квадролет с правительственными опознавательными знаками! Охрана подняла тревогу! Они решили, что это агенты Бюро! Откуда мы могли знать, что Джокер решил напасть на Эден? Я думала, мальчишка-агент успел каким-то образом передать данные! Генерал Ли велел немедленно уничтожить всю информацию о проекте «Рой», чтобы Бюро не обнаружило местонахождение «Кибелы»! Но сначала же это все надо было скопировать! Перекачка информации в переносные накопители заняла целый день. Только после этого мы все смогли уйти.

– Но зачем было выводить из строя «Дженни»?! – перебила ее Айрин. – Ты могла незаметно покинуть Эден, не создавая таких проблем! Зачем было взрывать «ЭБ-100»?! Ты поступила очень неосмотрительно, Дэйдра! Из-за тебя правда об Эдене стала известна всем! Они будут искать агента! И если найдут в ближайшие дни…

– Они все знали! Они видели! Виртуальную установку «Кибела», ее технологический проект в реальную величину, который я спроектировала в Эдене перед началом строительства в реальности. Работающий чертеж, где было учтено все до мельчайших деталей, был в виртуальной среде Эдена! Его все видели – и ученики, и преподаватели! Если агент останется жив и доберется до Бюро – они смогут найти все, что им нужно, все доказательства в архивах памяти любого ученика Эдена! Я хотела избавиться от всех свидетелей разом! Но вмешался этот идиотский инспектор!

Я ничего не понимал, но лежал тихо, стараясь даже не дышать.

Дэйдра перевела дух и напустилась на Айрин снова:

– Это твои люди не смогли убить агента! Так что не надо перекладывать всю вину за возможный срыв проекта на меня! Ты должна была заняться им лично!

– Я не могла быть в двух местах одновременно. Ты отправила меня за Громовым. Мы нашли его и попытались схватить. Но люди Джокера смогли от нас уйти, – спокойно ответила Айрин. – Просто признай, что ты совершила слишком много глупостей в тот день. У тебя сдали нервы, и ты начала совершать грубые ошибки. Вот и все.

Мое сердце забилось так, что, казалось, его слышно на километр вокруг. Перед глазами мелькнула сцена. Я лежу в нейрокапсуле. Мне в лицо направлено дуло автомата… Я ничего не понимаю, я только что проснулся или очнулся… Еще вспышка! Я иду по идеально ровным, усыпанным песком дорожкам! Я точно знаю, что это Эден!

Я несколько раз глубоко и бесшумно вздохнул, чтобы унять волнение. Некоторое время внутри стояла тишина. Потом до меня донесся голос Айрин:

– Я пойду спать. Постарайся успокоиться. Теперь мы уже ничего не можем. Джокер сделает свое дело. Будем надеяться, что завтра парламент примет решение перезагрузить Сеть, а послезавтра все, что случилось в ту ночь, все твои промахи и неудачи уже перестанут кого-либо интересовать. Мир окажется в наших руках.

– Да-а… Согласись, ловко Хрейдмар придумал подсунуть этому дураку омега-вирус? Теперь перезагрузка неизбежна. Джокер погибнет, «Рой» будет активирован, и я забуду эти дни как страшный сон, – ответила ей Дэйдра. – Всего один день, и все будет кончено.

Я услышал тяжелые, уверенные шаги Айрин вниз по лестнице. Похоже, она ушла. Значит Дэйдра МакМэрфи сейчас одна!

У меня дрожала каждая клеточка в теле. Я был практически уверен, что они говорили обо мне! Уникальный шанс! Я должен заставить ее говорить! Объяснить ее разговор с Айрин!

Я вдохнул и сполз чуть ниже, заглядывая в каюту.

Дэйдра лежала на диване и пила из бутылки виски.

Она не смотрела на меня.

Я осторожно и бесшумно влез внутрь, поставив на мягкий ковер сначала одну ногу, потом другую, неотрывно глядя на голубые пряди волос Дэйдры, разметавшиеся по диванному подлокотнику. Я крался к ней все ближе и ближе… А потом бросился вперед и одним молниеносным движением схватил ее за шею, сцепив руки в смертельно опасный захват. Она не могла издать ни звука, только яростно забила ногами. Я еще крепче сжал руки, прошептав:

– Ни звука, я сверну тебе шею, если ты хотя бы пискнешь. Я убью тебя мгновенно, одним движением, и уйду отсюда незамеченным. Тогда уж точно не сбыться твоим планам править миром, Дэйдра. Ты ведь меня узнала, да? Это я должен быть мертв? Правда? Отвечай. Кивни, если я прав.

Она чуть шевельнула головой в знак согласия.

Интуиция подсказывала мне, что сейчас не время расспрашивать, при каких обстоятельствах мы познакомились и почему я ничего не помню. Ясно, что с Айрин они говорили о чем-то гораздо более опасном, о чем-то, что имело прямое отношение к моему последнему заданию.

– Где эта установка, о которой вы говорили? Зачем она нужна?

Дэйдра снова шевельнула головой. На сей раз отрицательно.

Вдруг меня снова прошила волна боли. Перед глазами возникло лицо пожилого мужчины. Квадратное, морщинистое, с косматыми бровями.

«Нам нужны доказательства вины генерала Ли, – говорил он. – А их может дать только Дэйдра МакМэрфи. Она должна быть доставлена к нам живой!»

Буллиган! Я вспомнил! Моего шефа зовут мистер Буллиган!

Моя память восстанавливается!

– О чем говорили вы с Айрин?

Я огляделся. На столике против дивана стоял ноут Дэйдры, а под ним – черный чемоданчик.

Снова вспышка. Этот же самый чемоданчику нее в руках. Она идет по полю к самолету… Внутри оптический накопитель огромной емкости! Откуда-то я это знаю. Возможно, я следил за Дэйдрой какое-то время… Ладно. Я попытаюсь восстановить это потом.

Дэйдра словно что-то почувствовала. Она вся напряглась. Жилка на ее шее, которую я сдавливал предплечьем, начала быстро пульсировать.

– Значит, все ответы там? – спросил я.

В ответ зрачки Дэйдры расширились так, что никаких доказательств больше не требовалось. Я размахнулся и ударил ее в затылок собственной головой. Тело в моих руках тут же обмякло. Она потеряла сознание.

Я схватил чемоданчик, закрыл ноут, сунул его под свой бронежилет и бросился обратно к иллюминатору.

Дэйдра очнется, возможно, очень скоро, и тогда вся банда Айрин будет меня искать! Надо было сматываться из Буферной зоны как можно скорее.

Прыгать в воду было нельзя, чтобы не повредить электронику. Я вылез на крышу катера и мягко съехал по его борту вниз. Было уже совсем темно. Охранники все стояли кружком метрах в тридцати от меня, на краю пирса, и курили. Я, стараясь держаться в тени от яхт и катеров и ступать неслышно, добрался до набережной, от которой и отходили бетонные ленты причалов, и уже оттуда понесся прочь что было сил, не чувствуя земли под ногами.

Надо быстро найти Хаски! Узнать, где тут можно взять квадролет, чтобы лететь в хайтек-пространство! В ближайшее отделение Бюро!

Квадролет приземлился на пустом летном поле, на один из белых кругов с большой латинской буквой «Н». Всего таких кругов на квадролетной площадке было четыре. Вокруг стояли хлипкие ангары из алюпластика.

Как только винты остановились, Уильямс вылез из кресла:

– Ну, Бодхи! Приготовься! Сейчас я тебя взгрею! Сейчас ты узнаешь, что такое тупая ирландская ярость! Пришла твоя смерть, старый картежник! Я достану протез твоей задницы из Сетевого Вегаса и так отлуплю, что ты месяц за покер сесть не сможешь!

Летное поле изрядно поросло травой Местами асфальт вздыбился, пошел трещинами.

– У них тут целый рассадник нелегальных Сетевых казино и боксерских арен, – пояснил Уильямс. – Днем с огнем никого не сыщешь.

– Сетевых боксерских арен? – переспросил Макс.

– Каких? – переспросил Уильямс. – А… Понял! Нет, не эти ваши симуляторы дурацкие. Реальные арены! Или клетки. Клетки мне даже больше нравятся.

– Клетки? – недоуменно вытаращился Громов. – Что это?

Тут сверху раздался щелчок, и над полем пронесся электронный женский голос:

– Все оружие, какое есть, – на землю. Руки вверх! Двинетесь с места – получите пулю в лоб.

– Что за… – прошипел Уильямс, озираясь по сторонам, потом махнул рукой с непередаваемой злой досадой: – Черт… Так я и знал! Так и знал!

Громов вопросительно уставился на пилота, не зная, что ему делать. О чем знал Уильямс? Где они? Что вообще происходит?!

– Быстро! – сурово крикнул голос.

Пилот вынул пару пистолетов и положил на землю.

– Кто вы такие?! – крикнул он, поднимая руки вверх. – Где Бодхи?!

– Эта территория теперь принадлежит Ведьме Юга, – последовал ответ. – Как и все, что сюда заносит.

– Вот черт… – пробормотал пилот. – Спайк… Мог бы и предупредить меня! Не надо было убивать его так сразу, сгоряча… Ладно, девушки, меня зовут Уильямс Макларен! Я пилот первого класса! Могу управлять всеми видами воздушного транспорта! Могу починить или заново собрать из деталей любое транспортное средство не старше меня самого! А мне почти пятьдесят, так что довоенные жестянки тоже подойдут!

– Ладно, хитрый старик, – произнес голос. – Убедил. Тебя не станут убивать. Хорошие пилоты нынче дороги. А ты, красавчик, что можешь о себе сказать?

– Я… я… – Громов никак не мог решить – назвать ему свое имя или нет. – Я ученик хайтек-школы.

– Ученик? – рассмеялся голос. – Продать Никсону. Он сейчас скупает все мясо на свои бои.

Из-за ангаров появились девушки с автоматами, в масках с прорезями для глаз. На ногах у грабительниц были роликовые коньки.

– Пошел, быстро! – крикнула одна из них на Громова, показывая дулом в сторону крайнего ангара.

– Стойте! – закричал Макс. – Я…

– He говори им ничего! – прошипел пилот. – Я что-нибудь придумаю! Не говори им!

– Я…

Громов хотел все же крикнуть, что его фамилия Громов и за него обещана астрономическая награда, но тогда его неминуемо немедленно отправят к Синклеру! Снова Эден! Снова нейрокапсулы! Снова плен для разума на долгие годы, и он даже не будет знать – реально это или нет!

Сейчас все же оставалась возможность спастись. Может, ему все же удастся сбежать и потеряться где-нибудь на просторах лотек-пространства или Буферной зоны. Черт! Еще утром он не желал даже слышать об этом! А сейчас отдал бы что угодно, лишь бы снова оказаться с Дэз и Дженни в Тай-Бэе!

Поэтому Громов промолчал, не стал раскрывать своего имени. В призрачной надежде на побег и спасение. Прямо как в игре «Заложники системы», где у героя задача – спастись от тайных и явных врагов, окружающих со всех сторон, потому что он знает слишком много правительственных тайн. Задача – убежать, скрыться, замести все следы, чтобы навсегда поселиться на маленьком островке в океане и не бояться, что за ним придут.

Громова утащили в противоположную от Уильямса сторону.

– Обыскать квадролет, – распорядился все тот же холодный и жесткий женский голос. – Все ценное, оружие, продукты – на склад. Машину помыть, почистить!

Теперь Макс уже не был настолько уверен, что голос электронный. Машина не может быть такой стервозной.

Его отвели в один из ангаров и затолкали внутрь небольшой прямоугольной клетки.

Громов сел на пол и начал потихоньку рассматривать своих соседей. Здесь же, рядом с ним, было еще двое – черный парень-лотек и девушка в комбинезоне пилота.

Клетку охраняли двое вооруженных часовых. Похоже, что женщины, но Громов не был в этом уверен. Лица тюремщиков скрывали маски.

Парень сильно нервничал. Он то укладывался на бетонный пол, свернувшись в калачик, то снова садился, складывал ладони вместе и начинал что-то страстно бормотать, обращаясь к потолку.

Девушка в летном комбинезоне сидела неподвижно, обхватив руками себя за ноги и уткнувшись лбом в колени. Ее светлые волосы были заплетены в множество тончайших косичек.

В дверь ангара громко постучали:

– Жратва, бездельники!

Один из охранников вяло, вразвалочку подошел к двери и забрал у кого-то корзину с пайком.

– Лапша с соевым соусом, – сказали ему.

Ноздри голодного Громова пощекотал приятный кисловато-острый запах.

– Опять без мяса? – разочарованно протянул охранник.

– Радуйся, что вообще кормят!

Дверь захлопнулась.

Оба охранника ушли в глубину ангара, присели на ящики, сложенные в одном из углов ангара, и принялись за еду. Перед этим они сняли маски, и Громов увидел, что это все-таки мужчины. Вернее, подростки, может, чуть постарше его самого.

– Эй! – Громов тихонько позвал девушку-пилота. – Ты знаешь, что это за место? Я Макс, из Эдена. А ты?

– Люсиль Брейгель, с этого побережья, – ответила та, подняв голову. Лицо угловатое, чересчур грубое и совсем некрасивое.

– Ты почему тут? – спросил Максим.

– Дисциплинарный арест, – огрызнулась девушка. – Причинила Айрин небольшой убыток.

– Ты одна из них?! – удивился Макс.

– Да! – с вызовом ответила Люсиль, но потом печально добавила. – Была…

– За что же тебя? – спросил Громов.

– Авария, – хмуро ответила Люсиль. – Стала поднимать в воздух самолет, а у того шасси заклинило. Грохнулась на брюхо. Машина в цене потеряла. Ремонт нужен. Груз пострадал. Мама Айрин механику сразу пулю в лоб, а меня сюда – в накопитель для Никсона.

– Айрин? – переспросил Громов. – Ведьма Юга?

Люсиль закатила глаза вверх, потом уставилась на Громова.

– Она уже лет пять так не называется. Вы у себя там в морозилке вообще, что ли, не следите, что в остальном мире происходит?

– В какой морозилке? – не понял Макс.

– В Эдене! – выдала девушка-пилот. – Я-то удивлялась, пока на Аляске жила, почему все, кто Эден закончил, такие тупые. А вас, оказывается, отпускают оттуда, когда от вашего мозга уже только обезьянья часть остается.

Макс тупо смотрел на Люсиль. Потом сообразил, что уже всему миру известно о том, как на самом деле устроен Эден.

– Все уже все знают, правительственная комиссия чего-то еще расследует. Пока глухо. Про то, как Синклер стал программой, уже сериал снимают – исторический, а еще телепьесу и комедийный сериал в телетеатре. Слушай, расскажи про Эден, а? Если я отсюда выберусь, всем буду рассказывать, что попала в одну клетку с парнем из морозильника! – девушка гоготнула. – Так что там у вас произошло-то? Джокер опять, да?

Громов встретился взглядом с жадными глазами Люсиль и решил: рассказывать ей правду о случившемся не стоит. Вряд ли она захочет что-либо понять. Люсиль просто рада, что оказалась рядом с кем-то, причастным к сенсации. Должно быть, мысленно уже представляет себе, какими словами и в каких красках будет рассказывать об этом. Предвкушает свои пять минут славы.

Нет, Люсиль Брейгель не узнает, что пришлось пережить Громову в Эдене. Эти воспоминания слишком дороги, чтобы делиться ими с первой встречной, охочей до сенсаций дурочкой. Макс вдруг понял, что у него есть что-то свое, собственное, что принадлежит только ему. По-настоящему дорогое, то, что он сможет открыть только самому близкому, самому дорогому человеку. Тому, кто пропустит через свое сердце каждое его слово, каждый момент памяти Максима. Переживет это вместе с ним.

– Ничего особенного… – ответил Громов Люсиль. – Как на любой из топовых Сетевых арен. Представь, что ты бы просто не знала, что ты на арене, и думала, будто за тобой на самом деле динозавры гоняются.

– Ух ты! – выпучила глаза Люсиль и начала засыпать Громова вопросами: – А как с девчонками? Ты там с кем-нибудь был? У тебя подружка была?

На счастье, охранники доели свой обед и вернулись к исполнению обязанностей.

– Эй вы, двое! – крикнул один из них. – А ну в разные углы разошлись! Хватит болтать! Увижу еще, что говорите или знаками обмениваетесь, – ни жратвы, ни воды не будет до приезда Никсона! Ясно?!

Громов тут же послушно встал и отошел в дальний угол клетки.

– Вот молодец, – одобрил его действия охранник. – Сообразительный мальчик, не зря в школе учился…

Люсиль с досады стукнула кулаком по полу.

Макс лег на пол, закинув руки под голову, и уставился в одну точку.

Может, лучше позвать охранника и сказать, что он Максим Громов? Может, потребовать встречи с Айрин? Если она на самом деле такая жадная, как о ней говорят, – Ведьма Юга тут же передаст его правительственным агентам.

Но что им может быть нужно?

При мысли, что его опять, возможно, на несколько лет поместят в нейрокапсулу и бесконечный первый год обучения в Эдене начнется заново, у Громова начинала пульсировать жилка на виске. Если Синклеру нужен омега-вирус, он не отступит, пока не получит его. Неизвестно, сколько времени это займет. А что потом?

«Мальчишка просто мясной отход!» – выстрелил в памяти резкий голос Дэйдры МакМэрфи.

Нет, возвращаться нельзя. Только не назад в Эден. Все что угодно, только не это!

Неведомый Никсон, которого ждали охранники, пока казался меньшим из всех зол…

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Приходит великий день, обезьяне!

Сегодня в Буферной зоне стартует первый со времен войны марафон боев в реале. Давненько мы с вами перестали уродовать друг другу лица в реальной жизни. После того как доктор Си со своими учениками сделал наше пребывание в Сети «идентичным» – там мы деремся, бегаем, прыгаем, мочим друг друга на аренах и еще много чем занимаемся, – мало реала в нашей жизни стало из-за этого, мало.

Бродяга Никсон, легендарный солдат удачи, герой-одиночка военных времен, решил вернуть в нашу жизнь сладкое время «Unlimited Fighting» – помните, было до войны такое шоу? Никсон уже немало пожил в нашем лучшем из миров, поэтому помнит. Вот он и воссоздал это легендарное побоище!

Впервые легальная трансляция шоу через Сеть! Впервые реальное мочилово в прямом эфире! Кровища, пот, синяки и сломанные ребра, что вы увидите, – будут настоящими. Повторяю – мы будет транслировать прямой эфир, в точности как «Большой брат», в режиме реального времени! Если вы видите, что кому-то выбили зубы, значит, в этот момент какой-то реальный чувак, а не его трехмерная проекция, действительно, в самом деле, без базара лишился своих резцов или, может быть, даже клыков.

Кто был в Буферной зоне… А там были многие! Не надо делать такие невинные лица, возлюбленные наши обезьяне! Кто был в Буферной зоне, тот знает – там можно без проблем подраться. Почти в каждом баре стоит клетка, куда можно войти и попытаться отделать сидящего там бойца. Или по крайней мере выползти из этой клетки раньше, чем боец сделает тебя инвалидом.

Но самое главное файтинг-шоу в Буферной зоне держал, конечно же, Бродяга Никсон. Без устали собирал он провинившихся в вотчине Ченга Паяльника и Мамы Айрин. Напоминаем вам, что Айрин – Ведьма Юга – это гроза и любовь командора Ченга. Может, он и мог бы выкинуть ее со своих территорий, не дозволяя хозяйничать в его воздушных портах. Да вот беда – не хочет… Наш тебе совет, командор, – запри свои чувства в темном подвале подсознания и не позволяй им пробраться наружу. Нет на свете бездушней и расчетливей стервы, чем Ведьма Юга, которая мечтает стать Королевой. Оставь надежду навсегда, великий Ченг Паяльник. Ты же не обычный обезьянин – ты командор! Поставь Ведьму на место! Дай хорошего пинка! Пусть катится обратно на свои острова, грабит суда, что проплывают мимо, да сбивает самолеты. Со временем наше лучшее в истории правительство со всем этим разберется. Все, что надо Маме Айрин, – это забраться на твое место, попомни наши слова. И не забудь продлить свою подписку, потому что только сегодня каждому продлившему подписку мы дарим дополнительный месяц рассылки бесплатно!

Это было лирическое отступление. Нам трудно сосредоточить свою кипучую мысль на чем-то одном. Так много всего вокруг происходит, обезьяне, что мы едва успеваем вам сообщать.

Вернемся к Бродяге Никсону. Основу его шоу составляют те, кого Ведьма Юга и командор приговорили к смерти. А чтоб зря не пропадал целый обезьянин боеспособного возраста, его жизнь выкупает Никсон. Потом обезьянин выходит на арену и… тут наступает момент истины. Если приговоренному жить хочется – он будет драться. Причем драться отчаянно, потому что в клетку Никсона только заходят. Победитель остается внутри. Побежденного уносят в черном пластиковом мешке. Сурова жизнь в Буферной зоне!

Так вот, после церемонии открытия состоится грандиозный бой насмерть! Все против всех! Число участников держат в секрете! Говорят, Бродяга Никсон скупил весь живой товар в Тай-Бэе. Работорговцы остались с наваром. Никсон не торговался. В клетку запихнут больше сотни человек. Сверху, в самый центр, грохнется тюк с оружием… Но у Никсона есть чувство юмора, мы же знаем!..

He пропустите открытие! Второе пришествие боев без правил и насмерть! На арене реальные обезьяне будут реально драться друг с другом за право выжить! Смотрите в прямом эфире! Всего пятьсот кредитов за трансляцию с правом записи и триста пятьдесят без такового! Подавайте заявки прямо сейчас, получайте коды для дешифровки сигнала!

И не забудьте продлить подписку!..

Я добежал до палатки. В ней никого не было.

– Черт… – я заметался из стороны в сторону, не зная, как мне теперь искать Хаски.

– Эй, – окликнул меня сосед, одноглазый мародер в зеленом комбинезоне автомеханика, – тут парень был, тебя искал. Сказал, если ты появишься – он в чайной.

Мародер махнул рукой в сторону черно-желтого, опрятного на вид шатра метрах в пятидесяти.

– Спасибо! – крикнул я и рванул туда.

Все чайные шатры на побережье устроены примерно одинаково. Посреди шатра чугунная плита, на которой готовят еду. Вокруг нее стойка, с которой официанты забирают готовые заказы. Вдоль матерчатых стенок шатра – столы.

Хаски сидел за столом и быстро ел жидкий суп из миски. Я грохнулся на табуретку напротив него.

Он раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но я не дал:

– Хаски, мне надо срочно попасть в хайтек-пространство. Мне нужен квадролет! Надо срочно, прямо сейчас найти пилота, который согласится вылететь немедленно!

– Что это? – Хаски кивнул на чемоданчик, что я держал в руках.

– Очень важная вещь. Скажи пилоту, что ему заплатят столько, сколько он запросит!

Хаски отодвинул миску.

– Ты думаешь, тут так много желающих срочно лететь в хайтек-пространство? Дня два понадобится, чтобы найти…

– У меня нет двух дней! Меня, возможно, уже ищут! – я огляделся и понизил голос до шепота. – Я украл это на катере Айрин! – и показал глазами на чемоданчик.

Хаски вытаращился на меня круглыми глазами.

– И оглушил Дэйдру МакМэрфи, – добавил я.

Глаза Хаски стали еще больше.

– Блллиин… – вырвалось у него. Он хлопнул ладонями по коленкам. – Во что ты меня вписал! Ты…

– Хаски, помоги нам выбраться отсюда, и я обещаю добиться для тебя хайтек-гражданства и специальной защиты!

Хаски глубоко вздохнул и поглядел на меня с ненавистью.

– Прямо сейчас мы квадролет не найдем! – процедил он сквозь зубы. – Я займусь этим. А тебе надо спрятаться! Прямо сейчас! Со всем этим добром! А еще лучше – дать знать своим, что ты жив, пусть они забирают тебя отсюда! Идем. Я знаю одно укромное место в Тай-Бэе, в старом разрушенном городе…

Он не успел договорить.

Снаружи раздался быстрый звук шагов.

В шатер вбежала девушка и быстро оглядела всех присутствующих. Задержалась на мне глазами и тут же заорала в свой биофон:

– Я нашла его! Черно-желтая чайная в шестом секторе!

Она навела на нас автомат и стала медленно приближаться.

– Черт, – пробормотал я, поднимаясь со своего места.

– Держи руки так, чтобы я их видела! – крикнула мне девчонка.

На вид ей было лет четырнадцать. Худая, как кошка, на поясе пистолет и два ножа. Руки покрыты белыми короткими шрамами.

Я осторожно поставил чемоданчик на пол перед собой и поднял руки, одновременно с этим подцепил ногой табуретку, швырнул ее девчонке прямо в лицо. Та вскрикнула. Автоматная очередь прошила ткань шатра над моей головой.

Хаски бросился куда-то в сторону. Прежде чем девчонка успела сообразить, что происходит, я уже ударил ее локтем в челюсть, одновременно вырывая из рук оружие.

Снаружи раздался топот. Со всех сторон к нам бежали наемники Айрин!

Внезапно в кухне что-то грохнуло. Вверх взметнулся столб пламени, и шатер мгновенно наполнился черным едким дымом.

– Сюда! – раздался голос Хаски.

Я повернул голову и увидел, что Хаски сидит на корточках под стойкой возле плиты и держит открытой крышку какого-то люка. Схватил чемодан, метнулся туда, мы оказались под стойкой.

– Быстро! – шикнул Хаски.

– Не дайте им уйти! – раздался снаружи голос Айрин.

Хаски и я спрыгнули вниз, закрыли крышку.

Кромешная тьма. Я вытащил из внутреннего кармана бронежилета неон-свитч, включил и увидел, что мы стоим в узком низком коридоре, тянущемся далеко вперед.

– Что встал? Беги! – шикнул Хаски.

– Куда ведет ход? – спросил я.

– Да какая разница! Сейчас они найдут этот люк! – и Хаски бросился бежать с такой скоростью, что я не сразу догнал его.

Сзади громыхнуло, послышался топот.

– Они тут! Сюда! – раздался за спиной визгливый женский голос.

Мы добежали уже до самого конца коридора. Хаски поднял голову и показал на еще один люк над нашими головами:

– Туда!

– Стой, – задыхаясь, я взял его за руку. – Тебе не обязательно встревать во все это, Хаски. Мы вылезем, и ты исчезнешь, хорошо?

– Нет, – последовал короткий ответ. – Вылезай! За нами же гонятся!

– Но…

Однако он даже не собирался меня слушать. Вскарабкался наверх по узкой лестнице и открыл крышку люка. Я – за ним.

Мы вылезли из-под земли посреди другого чайного шатра. Посетители замолчали и настороженно на нас уставились.

– Давай, толкай! – Хаски присел, навалился плечом на бортик огромной чугунной плиты, я сообразил, что он хочет сделать, поставил чемоданчик на пол, схватил со стола чей-то фартук, намотал его на руки, уперся в плиту и с диким криком сдвинул ее на несколько сантиметров. Так, чтобы ножка жаровни прижала люк. Едва мы успели его перекрыть – снизу раздались выстрелы. Пули пробили доски люка и ударяли в плиту снизу.

– Никто даже не думает расходиться, – удивленно заметил я, кивнув на посетителей, и забрал чемодан.

– Конечно, когда еще такое увидишь, – пояснил Хаски и схватил с ближайшего столика ключи от турбокара.

– Эй! – завопил владелец, но тут же получил от меня мощный удар в челюсть.

Снаружи у чайной стояла одна-единственная машина. Верх был открыт. Хаски запрыгнул внутрь, вставил ключ в слот и нажал кнопку старта. Я плюхнулся рядом на пассажирское сиденье. Чемодан бросил назад.

Из шатра выскочил владелец турбокара с автоматом. Но Хаски рванул с места так, что меня впечатало в кресло. Автоматная очередь ударила позади задних колес. Я нашел и нажал нужную кнопку, чтобы раздвинуть крышу.

Турбокар пронесся по песку, вылетел на автобан и помчался по развязкам. Хаски ехал без навигации, резко сворачивая и обгоняя попутные машины.

Я с облегчением выдохнул и сказал:

– В какой-то момент уже начало казаться, что нам конец.

Хаски повернулся и окинул меня полупрезрительным взглядом:

– Турист…

– Хаски, это не игра! – крикнул я. – Ты можешь погибнуть!

– Погибнуть вообще можно в любой момент, – заявил Хаски мне в ответ. – Я верю, что мое время еще не пришло.

– Хаски, если ты погибнешь, я никогда себе этого не прощу! – выкрикнул я.

Тут свет фар ударил в зеркало заднего обзора.

Я обернулся.

– А вот и Айрин.

Несколько черных мотокартов неслось следом за нами.

– Еще бы, – фыркнул Хаски.

– С первого по двадцатый этажи «Тай-Бэй Паласа» занимает военный гарнизон, а на крыше находится квадролетная площадка. Там всегда стоят летные машины самого командора и его гостей… – пробормотал я, в очередной раз удивившись, откуда это знаю, и добавил: – Вот боюсь, туда нам совсем не надо. Если исходить из того, что Дэйдра говорила Айрин, военные меня просто убьют. А Ченг… Невозможно предугадать, как поступит командор. Возможно, выдаст меня Айрин. Они партнеры… Но другого выхода у нас нет. Спрятать меня ты уже точно не успеешь, а даже если успеешь, вряд ли мы сможем отсюда улететь. Военные будут проверять каждый квадролет…

– Зачем идти через главный вход, когда есть черный, – проворчал в ответ Хаски. – Квадролеты на крыше?

– Да.

– Значит, пойдем по лестнице.

– Сума сошел?! Там сто с лишним этажей! Если нас заметят на лестнице, то просто пристрелят!

– Другие варианты есть? – перебил Хаски и резко свернул с автобана.

Турбокар несся по кривым, разбитым бомбардировками улицам, высекая снопы искр днищем и крыльями.

– Ты точно знаешь, как туда ехать? – усомнился я.

– Нет, – спокойно ответил Хаски, – но по дороге точно нельзя. Они нас догонят. Да расслабься! Будем забирать все время вправо и выберемся к «Тай-Бэй Паласу».

Внезапно сбоку раздался взрыв. Турбокар отбросило в сторону. Он ударился о стену, но не остановился.

Взрывы гремели один за другим. Мотокарты Айрин стремительно настигали машину.

– Перелезь на мое место! – крикнул я Хаски.

Тот недовольно нахмурился, но подчинился.

Пока мы менялись местами, машину трясло так, что, казалось, она вот-вот рассыплется. Турбокар сбил ряд пластиковых заграждений, собрал на себя ленточки, которыми были огорожены большие выбоины в асфальте, и едва вписался в поворот, ободрав весь правый бок. Наконец я оказался за рулем.

– Стена! – завопил Хаски, когда свет фар выхватил из темноты фрагмент бетонной кладки. – Банды разделили квартал!

Улица была перегорожена высоченной прочной стеной!

Я вывернул руль. Турбокар описал дугу, сшиб остов сгоревшего турбокара и, едва не влетев в стену дома, остановился. В этот момент я думал только о том, как уберечь Хаски от удара. Я волновался так, что мое сознание от страха за этого глупого мальчишку, что сидит со мной рядом, начало работать в сотню раз быстрей и интенсивней.

– А вон и Айрин, – мрачно выдохнул Хаски. – Что мы будем делать, у нас нет оружия!

– Машина, – коротко ответил я. – Меня учили, что транспорт – это тоже оружие.

Впереди, в конце проулка, появились первые мотокарты.

Я посмотрел вверх и увидел проходящий по стене дома электрокабель, сунул руку в один из карманов бронежилета и вытащил оттуда круглый резак с зазубренными краями. Поднял руку, прицелился и бросил. Диск разрезал воздух с легким жужжанием, чиркнул по стене дома, сверху посыпались искры, раздался свист, и… прямо между нами и преследователями рухнул извивающийся искрящийся электрический кабель. Он прыгал и вертелся, как гигантская змея со сверкающей неоновой головой.

Один из мотокартов рванулся вперед, попал под удар кабеля и мгновенно превратился в ком дымящегося расплавленного углепластика.

Другие остановились, не решаясь ехать дальше.

– Держись, – сказал я, нажимая на газ.

Турбокар издал громкий рык и рванулся с места. Хаски зажмурился, увидев кабель, летящий прямо в лобовое стекло. В этот момент я нажал на тормоз и вывернул руль, машина вильнула вправо, провод ударил в землю рядом с ней.

– Пригнись! – заорал я, врезаясь в стену наших преследователей.

Турбокар смял передние мотокарты, а с прочих по нам открыли шквальный огонь.

– Ай! – вскрикнул Хаски и схватился за руку. Одна из пуль пробила стекло и зацепила его плечо.

– Черт! Я же тебя предупреждал! Предупреждал! – от отчаяния я стукнулся лбом в руль. – Почему ты такой упрямый! Боже, Хаски, я тебя просто ненавижу!

Если бы я был один, мне, возможно, уже стало бы все равно. Сражаться с бандой Ведьмы Юга в одиночку или почти в одиночку, без оружия – это безумие! Но со мной рядом сидел Хаски! Глупый, самонадеянный мародер с побережья, которому тем не менее явно еще очень рано умирать!

Я выжал газ до предела, включил заднюю передачу и раскрутил турбокар на месте, так что он сбил задом три мотокарта. Затем резко дернул влево и прижал стрелявших к стене.

Снова выжал газ и, чудом протиснувшись в образовавшийся проход, понесся по проулку.

Я вырулил на шоссе и… резко затормозил. Сзади в нас тут же врезался турбокар, а в тот еще один. Я развернул машину боком и сдал чуть назад.

– Осторожно! – крикнул Хаски, заметив несущийся на нас турбоконцепт бирюзового цвета.

Я резко нажал на газ, прошмыгнув перед самым носом у концепта, тот дернулся вправо и врезался в образовавшуюся кучу из машин.

– Это ненадолго задержит Айрин, – предположил я, восстанавливая дыхание. В зеркало заднего обзора мы видели, что из турбокаров уже выскакивали их владельцы, вооруженные и очень злые.

Мы неслись по шоссе.

– «Тай-Бэй Палас»! – крикнул Хаски, показывая на освещенное высотное здание гостиницы, показавшееся впереди.

За спиной громыхнули выстрелы. Заднее стекло турбокара с треском осыпалось.

Мотокарты Айрин снова оказались сзади. Теперь уже совсем близко.

– Подъем по лестнице отменяется! – заорал я. – Думай! Думай, как мы еще можем попасть на крышу.

Хаски завертел головой:

– Сворачивай направо! Видишь виток дороги?! Ее пятый уровень! Вот тот! Если хорошо разогнаться, мы сможем попасть в здание выше двадцатого этажа! Минуя военную базу!

Я держал педаль газа прижатой к полу. Скорость была уже около семисот километров.

– Ты с ума сошел?! – завопил я, уворачиваясь от светящихся трассирующих пулевых лент.

– Сворачивай! – заорал Хаски и, вцепившись в руль обеими руками, дернул его вправо.

– Это самоубийство!

Но когда я это выкрикнул, уже стало ясно, что выход, который предложил Хаски, – единственный. Я принялся на ходу рассчитывать примерную массу турбокара. Сколько он пролетит по инерции, если разгонится до максимальной скорости? Может, и получится… Должно получиться! Я снова поймал себя на мысли, что умирать самому мне совсем не страшно. Но я не хочу, чтобы Хаски погиб.

– Хаски, – процедил я сквозь зубы, – если мы из всего этого выберемся живыми, я тебя убью.

Наш турбокар свернул на нужный ярус, едва вписавшись в поворот, с лязгом задел ограждение автобана и понесся вверх.

Справа появился мотокарт.

Я резко бросил машину вбок и прижалпреследователя к ограждению, высекая снопы искр. С другого боку появился еще один мотокарт. С него начали палить по капоту машины.

Внутрь салона пошел едкий пластиковый дым.

– Похоже, им дано указание взять тебя живым, – обрадовался Хаски. – Ладно, значит, ракетами нас расстреливать не будут…

– Держи руль! – крикнул я Хаски, поворачиваясь назад, чтобы взять бесценный чемоданчик.

Он вцепился в руль обеими руками, стараясь удержать машину на нужной нам траектории.

Турбокар взлетел на пятый уровень на максимальной скорости. Машина протаранила заграждение и… Мгновение мне казалось, что мы парим в невесомости… Потом жуткий удар! Грохот сыплющегося стеклопластика. Все пространство турбокара внутри заполнилось жидкой пеной, которая мгновенно затвердела. Машину крутило до тех пор, пока она не врезалась в стену.

Углепластиковый корпус треснул пополам. Защитная пена от удара рассыпалась на мелкие кусочки.

Я выглянул в разлом.

Мы были в громадном холле, посреди которого застыл уборщик, глядя на нас совершенно круглыми глазами и продолжая елозить шваброй по полу.

– Где лифт?! – крикнул ему Хаски, выпрыгивая из обломков турбокара.

Уборщик молча показал направо.

– Спасибо!

Мы побежали к лифту. Хаски нажал кнопку вызова. Секунды, пока скоростной лифт доехал до верхнего этажа, показались вечностью. Алюпластиковые сворки открылись, мы вбежали внутрь.

Хаски нажал кнопку с буквой «В» – квадролетная площадка.

Лифт стремительно взлетел наверх.

Мы выскочили на крышу. Сначала показалось, что там пусто… Мое сердце камнем рухнуло вниз. Я судорожно вцепился в ручку черного чемоданчика Дэйдры.

– Там!

Хаски показал на готовящийся к взлету квадролет на противоположной части крыши. Он уже подрагивал и вот-вот должен был оторваться от земли.

Мы бросились к нему. Я запрыгнул на подножку, распахнул дверь и схватил за горло пилота.

– Нам нужна машина!

– Это квадролет командора! – прохрипел тот. – Я должен доставить…

– Уже не должен, – сказал я, выбрасывая пилота вон и занимая его место.

Хаски забрался внутрь.

Квадролет взмыл в воздух.

На крыше появилась Айрин, но было уже поздно. Я стремительно набирал высоту. Вслед нам летели автоматные очереди. Пули ударили о днище и правый борт. Еще мгновение – и мы оказались вне зоны досягаемости.

– Фу-ух… – выдохнул я и радостно воскликнул: – Йо-хо! Хаски! Хаски, ты безумная сволочь! – я схватил его за плечи и прижался губами к его бритой колючей макушке. – Я в жизни так не волновался, как сейчас! Я чуть не умер от страха за тебя! Но у нас получилось! Получилось! Я последний раз был так счастлив, когда занял второе место на Олимпиаде по компьютерным играм!..

Тут я осекся. Я вспомнил слова: «Арена «Воздушная битва». Второе место – Олег Семенов. Девять лет. Хайтек-школа Дефанс».

– Хаски… – я медленно повернул голову к своему напарнику. – Я… я вспомнил свое имя… Олег Семенов! Я вспомнил ту ночь! Я знаю, о чем они говорили! Я…

– Осторожно! – вдруг завопил Хаски, схватился за штурвал и дернул его вниз.

Я только успел заметить вспышку справа. Ракета пролетела мимо.

– Они пытаются сбить нас! – Хаски нервно задергался в кресле. – Что будем делать, Олег Семенов?!

– Спокойно! – я потянул штурвал на себя, продолжая набирать высоту. – Ближе всего отсюда Пекинский хайтек-мегаполис. Надеюсь, дотянем до хайтек-пространства. Квадролет старый, управлять им со спутника нельзя, так что у нас есть шанс.

Тут на приборной доске вспыхнула красная лампочка, извещающая, что у нас заканчивается топливо.

– Черт! Наверное, они попали в топливный бак, когда мы взлетали! – крикнул я и с досады стукнул кулаками по штурвалу. – Придется снижаться! Лишь бы перелететь через пролив! С той стороны начинается лотек-пространство!

ПРОЕКТ «РОЙ»

Всю ночь Крейнц, сидя в своем кабинете, изучал дело, которое дал ему Буллиган.

Чайкофемашина в стене недовольно мигала красными огоньками, показывая, что норма потребления кофе превышена втрое, и сообщала, что за все выпитое сверх лимита будет удержано из зарплаты.

Рабочий стол технического эксперта напоминал сугроб из-за наваленных друг на друга коробок с оптическими накопителями.

Крейнц мысленно проклинал Джокера, из-за которого отключилась нейролингва. Отто не мог загрузить информацию из архивов себе в голову и был вынужден просматривать тысячи файлов на мониторе в двухмерном виде.

Досье начиналось с файла, озаглавленного «Проект «Рой»».

Внутри оказалась запись с одной из камер «Большого брата», она была сильно искажена, по экрану то и дело пробегали помехи. По низу бежала строка, где сообщалось, что это восстановленный файл, и указывались проценты, говорящие о том, какое количество исходной информации удалось реанимировать.

На пленке были Дэйдра МакМэрфи и генерал Ли.

Крейнц остановил запись. В правом нижнем углу на мгновение появлялась восстановленная дата. Стандартный набор цифр «Большого брата». 16:13 26.11.2047. № 786 343 098. Время, дата записи и номер камеры. Строки с идентификационными номерами находящихся в кадре отсутствовали, что неудивительно. Обе персоны относятся к категории TSP.

Крейнц вывел на другой монитор базу камер «Большого брата». Набрал номер…

– Тай-Бэй!

Камера, снимавшая Дэйдру и генерала Ли, находилась в резиденции командора Ченга – «Тай-Бэй Паласе»!

Генерал и Дэйдра сидели в роскошной гостиной на бархатных диванах друг против друга. На низком столике между ними стояли тарелки с фруктами, чашки с чаем и бокалы с вином. Похоже, командор Ченг оказал высоким гостям королевский прием.

– Сорок седьмой год, – Крейнц потер лоб. – Не может быть. Это было шесть лет назад! Дэйдре МакМэрфи, согласно официальной хронике, сейчас двадцать восемь лет! Значит, здесь ей двадцать два! Но выглядит она старше, чем сейчас! К тому же в это время она уже была в группе Синклера!

Однако с застывшей картинки на него смотрело злое бледное лицо с выпученными глазами, острым носом, морщинами вокруг глаз и ноздреватой дряблой кожей. Вне всяких сомнений, это была доктор МакМэрфи, но сорокалетняя! Вместо ярко-голубых волос и сиреневых глаз – торчащие во все стороны рыже-пегие патлы, радужная оболочка глаз желто-коричневая!

Генерал Ли же выглядел «нормально», то есть примерно на шесть лет моложе, чем сейчас.

– То, что вы предлагаете, доктор МакМэрфи, звучит грандиозно, – говорил он. – И знаете, почему это меня впечатляет больше всего?

– Почему? – спросила Дэйдра, прищурив правый глаз.

– Потому что это реально, – медленно произнес генерал и поднял свой фужер. – За проект «Рой»!

– За проект «Рой»! – эхом вторила ему доктор МакМэрфи.

Оба выпили до дна. Потом Дэйдра сказала:

– Чтобы все подготовить, мне потребуется несколько лет. Вы можете гарантировать, что пробьете в парламенте свой закон о безопасности? Чтобы «Рой» заработал, надо внести некоторые изменения в программу управления биофонными чипами, а именно осуществить модификацию мозговых волн.

– Мы не сможем изменить программу централизованно, а главное, Управление технической поддержки Сети сразу поймет, в чем дело, – задумчиво произнес генерал Ли. – Но нам вполне по силам начать менять настройки локально. Станции связи разбросаны по всему хайтек-пространству. Их много, иногда они выходят из строя… Мы можем перепрограммировать станции, но этого будет недостаточно. Понимаете, весь софт, обеспечивающий биофонную связь, находится на «Ио», ее генеральная программа следит за этим софтом и корректирует его работу централизованно. Станции – это всего лишь ретрансляторы, передаточное железо. То есть мы можем установить новые настройки, но чтобы запустить их, потребуется перезагрузка всей Сети. А я даже не представляю, что должно произойти, чтобы правительство решилось на перезагрузку.

– Я уже подумала об этом, – ответила Дэйдра. – Сеть должна утратить стабильность. В ней должна возникнуть некая системная ошибка…

– Архитектура «Ио» исключает возможность возникновения ошибок такого масштаба, – заметил генерал.

Дэйдра загадочно улыбнулась:

– Но такая возможность все же есть. Представьте себе хакерскую атаку такой силы, что «Ио» не сможет с ней справиться. Правительство будет вынуждено перезагрузить Сеть, чтобы избавиться от ее последствий, а вы уже позаботитесь, чтобы новые настройки биофонов содержали необходимые составляющие для запуска «Роя»…

Она подмигнула генералу. Оба рассмеялись.

Крейнц чувствовал, как холодный пот сбегает по его спине ручейками. Рубашка прилипла к телу.

– Ну конечно… – пробормотал он. – Вот почему отключались станции! Вот откуда головная боль у людей! Они хотят запустить «Рой» – программу дистанционного управления людьми, но в глобальном масштабе. Но… как же они изменят кодировку мозговых волн через биофонный чип? Ведь это всего лишь передаточное устройство? Имплантированный телефон…

Крейнц вскочил и начал ходить по кабинету.

– Все сходится. Неполадки с биофонной связью, атака Джокера, вопрос о перезагрузке…

Крейнц подбежал к столу, выхватил оптик с записью разговора генерала Ли и Дэйдры из рекодера, но тут же остановился.

– Если бы их вина была очевидна, Буллиган уже бы использовал это. Восстановленная запись «Большого брата» не имеет никакой юридической силы. Они заявят, что это фальсификация. Доказательством может быть только оригинальный, не подвергавшийся никакой обработке видеофайл. Черт!

Крейнц закрыл этот файл и открыл следующий – секретные документы, на основании которых было принято решение о виновности Дэйдры в нарушении запрета Комиссии по этике. Собственно, эти документы и содержали в себе описание проекта «Рой». Во всяком случае, можно было понять, в чем его суть.

Проект был действительно грандиозен. Из документов следовало, что доктор МакМэрфи работала над ним всю жизнь.

– Она больна, – ворчал Крейнц. – Она задумала это, еще когда училась в Байок-Скай!

Отто открыл личное дело ученицы Дэйдры МакМэрфи. Копия из архивов ее хайтек-школы.

– Ничего себе! – воскликнул Крейнц, узнав, что основной специализацией доктора МакМэрфи была не киберорганика, а элементарная бионика. – Редакция NOW WOW! была бы счастлива. Представляю, что бы они написали. «Сенсация! Бэнши с детства одержима муравьями!»

Главный технический эксперт Сети читал тематику исследований: «Средства коммуникации в муравьиных сообществах»… «Роль ферментов в коммуникации»… «Синхронизация биомассы»…

И везде изображения муравьев! Бэнши подставляла их изображения почти во все свои файлы, в возрасте шести лет учредила «Общество почитателей муравьев», она играла муравья в школьном рождественском спектакле!

Но больше всего Крейнца поразил восстановленный файл протокола общения Дэйдры МакМэрфи с личностным аналитиком. Он содержал в себе детское воспоминание Бэнши.

«Муравей полз по столу, пытаясь добраться до кусочка сахара. Я знала, что это всего лишь Сетевая арена, что я участвую в одном из эпизодов жизни насекомых. Я проводила на этой арене целые дни, выходя только для того, чтобы поспать. Там можно было не просто узнать о муравьях все. Там можно было почувствовать себя муравьем.

Я сосредоточилась, пытаясь представить: каково быть муравьем? Я ощутила себя маленькой, почувствовала, как ползу по шероховатым камням. Я думала, что буду беззащитной и слабой. Но чем больше моя воля сливалась с волей муравья, тем сильнее я себя чувствовала. И это неудивительно – муравей может поднять груз в несколько раз больше своего собственного веса. Такое даже слону не под силу. Я почувствовала шесть быстрых выносливых ног, мощные челюсти, сильную спину, нажала иконку «Превращение» и в ту же секунду грохнулась на каменный пол.

Рядом упал муравей. Он еле поднялся, слегка пошатнулся и тряхнул головой. Сначала я чуть не закричала от ужаса. Ведь муравей стал точно такого же размера, как я сама! Отчетливо были видны его огромные блестящие черные глаза. Тонкие ворсинки на усиках, пластины брони на спине и груди. Муравей шел на меня, шевеля усиками. Я отчетливо ощутила странный запах, от которого в голове начался шум. Я даже вспотела от этого шума. Как ни странно, пот потек по моим усикам.

Муравей подошел вплотную. Он дотронулся своим усиком до капельки на моих усах. Затоптался на месте в замешательстве. К его запаху прибавилось что-то острое, тревожное. Я ощутила шум всем своим телом. Мне тоже стало тревожно, и я, к своему изумлению, тоже затопталась на месте. Неожиданно появилось желание немедленно сорваться с места и бежать. Бежать на юго-запад, вглубь, потом вверх, к корням дерева, спрятаться в муравейнике… Стоп! Усилием воли я остановила панику.

– Ты не настоящий муравей, – сказала я себе и несколько секунд пыталась справиться со своими ногами. Те упорно хотели бежать вслед за другим муравьем.

Я попыталась сделать шаг. И едва не упала. Освоить хождение на шести ногах оказалось не так-то просто. С превеликим трудом удалось переставить одновременно три правые ноги, а затем три левые. Немного сносило вбок, но все же кое-как шла.

– А я-то всегда удивлялась, как так много муравьев умудряются слаженно работать, – пыхтела я себе под нос. – Оказывается, ими управляют при помощи запаха. Раз – и у всех сразу возникает одно и то же желание. Удобно. Надо будет взять это на заметку. Надо будет учиться управлять людьми. Их слишком много, чтобы ставить наместников. Муравьиная система как раз подойдет. Надо только найти нужные вещества. Распылил – и можно отдавать приказы. Скажу всем: а ну строить дворец, какого свет не видывал! И все пошли строить, не задавая вопросов…»

Крейнц вытер пот со лба бумажной салфеткой.

– Мечта ее детства стать муравьем… – протянул он. – Н-да. А я-то думал, что все старшее поколение мечтало быть астронавтами.

Остальные документы из досье Буллигана только уточняли детали.

Дэйдра МакМэрфи работала над глобальной системой управления людьми. Ее принцип она заимствовала у насекомых. Только вместо ферментов, запаха и химических реакций использовала возможности нейролингвы. Синхронизация мозговых волн. Через биофонные чипы, вживленные всем гражданам хайтек-пространства, можно уничтожить индивидуальную частоту и настроить всех на одну стандартную. Тогда через нейролингву, посредством радиосигнала, можно будет вызывать одно и то же желание у тысяч людей одновременно. Можно приказать им строить все что угодно. Можно отправить их на войну. Можно заставить работать день и ночь, не думая ни о чем, кроме работы. Можно превратить проблему перенаселенности в неограниченный источник рабочей силы.

Одна из записей была сделана в парке развлечений «Старкрафт». Доктор МакМэрфи вместе с другими учениками Синклера праздновала начало серийного производства комплектов для подключения к нейролингве, изобретенных Денисом Страховым.

Она сидела на диване, держа в руке стакан с жидкостью янтарного цвета. Остальные были увлечены игрой в лазерный бильярд. Бэнши же у покачивалась вперед-назад и говорила:

– Вот уже сто лет это почти реальность, но никто не пользуется этим принципом для блага. По всему миру люди узнают одни и те же новости одновременно, они носят одну и ту же одежду, слушают одну и ту же музыку, читают одни и те же Сетевые книги, а значит, думают одни и те же мысли. Они так радуются взаимопониманию, но на самом деле они не стали понимать друг друга лучше ни на атом! Просто все их мысли и суждения им готовят и скармливают одни и те же медиа! Медиасфера одна на всех. Она производит одинаковые сознания. Одни и те же штампы, один и тот же язык тела по всей планете. Это уже реальность. Я не делаю никакого преступления. Унификация сознания свершилась много раньше запуска нейролингвы. Нам осталось только использовать ее. Пусть люди хоть что-нибудь строят, а не только поют хором глупые песенки! Посмотрите вокруг: один выход Сетевого вестника моды, и все вокруг одеты в голубой неон, у всех светодиодные украшения. У красных муравьев есть похожий ритуал. Когда пора на войну, их матка распыляет специальное вещество. Муравьи реагируют на него одинаково – их железы начинают производить краситель. Они становятся огненно-красными. А когда новая территории захвачена – самка дает отбой. За считанные мгновения вся колония из ярко-алой превращается в бордовую… Я не совершаю никакого преступления. Я просто хочу, чтобы эволюция не увязла в этом техноболоте на миллион лет! Синклер меня не остановит…

Дата этой записи очередной раз поставила Крейнца в тупик – 12.06.2044. То есть девять лет назад! За три года до разговора с генералом Ли!

– Так… так… Сорок четвертый! Синклер стал программой в сорок четвертом!

Отто крепко ущипнул себя за руку. Так вот, значит, чему пытался помешать доктор Синклер! Но как вышло так, что, став программой, он столько лет фактически скрывал Дэйдру МакМэрфи в Эдене, позволяя ей продолжать разработку «Роя»?!

У Крейнца голова шла кругом.

Из досье Буллигана выходило, что вот уже шесть лет существует глобальный заговор с целью распространить проект «Рой» на всех, кому вживлен биофонный чип… Превратить человечество в муравейник, управляемый из единого центра посредством радиосигнала. И если сейчас Сеть перезагрузят, чтобы избавиться от Джокера, новые настройки биофонной связи заработают, и…

Крейнц сел обратно в кресло и стукнул по столу кулаком:

– Нельзя перезагружать Сеть!

Он нервно сцепил руки и прижал их ко рту.

– Должен быть другой способ справиться с Джокером. Другой. И… Надо найти агента!

В этот момент Крейнц подумал об Идзуми. Об официальном расследовании не может быть и речи. Это значит – надо предупредить генерала Ли о том, что против него ведется работа.

– Надеюсь, он сможет найти агента, – пробормотал Крейнц, готовясь к загрузке в Сеть.

У него сложился план, как секретно передать Идзуми информацию, необходимую для поисков.

* * *

Идзуми сидел у себя в кабинете в окружении медиамониторов и кучи оптиков. Приближалось утро. Инспектор думал, что надо бы уже собираться домой и поспать немного, перед тем как ехать в Парламент-Скай, где Верховный совет должен был собраться для принятия решения о перезагрузке Сети.

Поверх портрета президента Рамиреса Идзуми приколол полимерную пленку с распечаткой, которая гласила:

«Уважаемый инспектор Идзуми, в связи с тем что уровень секретности материалов, касающихся деятельности доктора Синклера в Эдене, соответствует красному коду доступа, а у вас наличествует только желтый, мы с прискорбием вынуждены сообщить о разделении следственной группы. На этом настоял лично генерал Ли. С этого дня техническая группа Бюро вместе с военными займется изучением научных материалов. Вы же, по своему усмотрению, можете назначить себе помощников для розыска преступников, устроивших в Эдене взрыв, который мог повлечь за собой колоссальные человеческие жертвы».

Это сообщение ему прислали из президентской канцелярии.

– Могли бы по-простому написать: «А идите вы, инспектор…» – дальше Идзуми высказался как один он умел, чем частенько вводил окружающих в ступор. – Черт побери тот день, когда меня отправили выяснять, куда Синклер дел такое количество нейрокапсул!

Всю ночь инспектор просматривал материалы, собранные им в Эдене, и пытался понять, что именно так разозлило генерала. Почему он нашел способ отстранить Идзуми? Неужели это все из-за той сцены с доктором Льюисом, когда Идзуми не позволил военным забрать Эденского профессора и отправил его в тюрьму?

Тут на одном из мониторов, настроенном на прием файлов через биофон инспектора, высветилось сообщение: «Работаешь? Устал? Хочется послать все к черту? Приходи ко мне, сладкий. Я покажу тебе то, о чем ты понятия не имел… Мир самых невероятных, тайных, необузданных фантазий… Дэйдра Эм».

Послание сопровождалось картинкой весьма фривольного содержания и Сетевым адресом.

Идзуми вздохнул и хотел уже было удалить спам, но что-то его остановило. Он долго не мог понять что. Потом увеличил картинку. За спиной девушки обнаружилось окно, сквозь которое виднелась башня «Нет-Тек»…

– Ничего не понимаю…

Инспектор дотронулся до этой части картинки, и тут вдруг окно чуть приоткрылось, а на стекле выступили буквы: «Идзуми, это Крейнц. Надо поговорить».

Они почти мгновенно исчезли.

– Что за…

Идзуми нахмурился, отодвинулся от стола, тяжело вздохнул и полез в нижний ящик за шлемом и перчатками – штатным полицейским набором для выхода в Сеть. Собственного, более продвинутого комплекта инспектор не держал.

– Ненавижу это, – проворчал Идзуми, запуская программу загрузки.

Спустя несколько минут его трехмерная репликация оказалась в гостиной Сетевого отеля. Инспектор набрал номер нужной комнаты и послал запрос.

Спустя мгновение перед ним возникла дверь. Идзуми постучал и вошел. В кресле у окна сидела женщина. Выглядела она довольно странно. Такой грубой трехмерки инспектор не видел уже давно. Разве что в Сетевом музее компьютерных игр. Картинка была угловатой, рыхлой, зернистой, руки напоминали обрубки. Мимика отсутствовала. Кроме того, по трехмерке то и дело пробегала странная рябь.

Одета незнакомка была в красное платье со шлейфом. Везде, где могли быть вырезы и разрезы, они наличествовали.

Она молча придвинула инспектору ключ и лист бумаги. На нем было написано: «Откройте верхний ящик комода и выньте оттуда диск. Потом идите на ближайший портал-конвертер и попросите загрузить вам содержимое диска. Отто Крейнц».

– Ясно, – кивнул Идзуми, взял ключ и пошел отпирать ящик.

Идзуми вынул диск, обернулся, посмотрел на женщину и коротко спросил:

– Девушка, мы знакомы?

Та отрицательно мотнула головой. Идзуми наклонился и заглянул ей в глаза:

– Отто? Это ты, друг? А голосовых функций у твоего аватара нет?

В ответ девушка раздраженно посмотрела на него и показала на дверь.

– Не обижайся, старик, – Идзуми хлопнул барышню по голому плечу. – Просто не ожидал увидеть такие… гхм… симпатичные ножки.

* * *

Мишель сидела в кресле перед той же плазменной панелью, через которую первый раз говорила с доктором Синклером. Она спокойно ожидала, пока тот выйдет на связь.

Неожиданно плазма включилась. В глазах Мишель зарябило от огромного количества белых знаков на голубом фоне.

– Простите, – неожиданно раздался из звуковых репликаторов низкий, чуть хриплый голос, – если хотите, я могу принять какой-нибудь более привычный для человеческого глаза вид.

На экране появился тостер.

– Может быть, так? – с иронией в голосе спросил доктор Синклер. – Или вот так?

Тостер сменился улыбающейся физиономией Тевье – соевого молочника.

Мишель улыбнулась:

– Мне бы хотелось видеть ваше собственное лицо, доктор Синклер.

– Я бы тоже хотел его увидеть, – ответил тот. – Один из крупных минусов цифровой формы жизни в том, что в зеркало посмотреться уже нельзя. Ужасно знать, что все вокруг – только цифровая репликация. Ничего настоящего.

– Чего еще вам недостает? – спросила Мишель.

На экране появился доктор Синклер. Такой, каким его привыкли видеть. Он сидел в своем «львином кресле» за большим антикварным столом. Был одет в роскошный темно-синий костюм довоенного производства. Белоснежные волосы и аккуратная борода директора Эдена сверкали от чистоты и аккуратности. Теперь казалось, будто два совершенно обычных человека общаются через стекло или на видеоконференции. Только на столе рядом с доктором Синклером сидел молодой орангутанг.

– Пожалуй, ощущений, – ответил он на вопрос мадемуазель Барбье.

– Разве принцип абсолютной идентичности в вашем случае не действует? – поинтересовалась та.

– Идентичности чему? – губы доктора Синклера скривились в усмешке. – Вы можете бегать по парку, когда спите? Случаи лунатизма не в счет, разумеется.

– Нет, – улыбнулась Мишель, пытаясь понять, куда клонит бывший директор Эдена.

– Слепому недоступны цвета, глухому – музыка, а мне чувства. Так яснее?

– Но ведь ваше тело до сих пор живет, оно где-то лежит, в некой нейронной капсуле… Хоть вы и отказываетесь называть ее местонахождение, – осторожно заметила Мишель.

– Судя по тому, что я перестал чувствовать что-либо похожее на тактильные, вкусовые или болевые ощущения, логично предположить мою физическую смерть, – рассмеялся Синклер.

– Но тогда и ваше сознание угасло бы! Прекратилось бы излучение мозговых импульсов. Вы бы не смогли более находиться в нейролингвистической среде, – предположила Мишель. – Правда, действие омега-вируса еще не изучено…

– А Эден является аналоговой средой, где принцип восприятия точно такой же, как в нервной системе человека, – сказал Синклер. – Так что я могу и не знать, что умер. Для обезьянина реально то, что видит глаз, весь процесс сознания – это сплошное обнаружение. Если заметишь то, чего до тебя никто не замечал, это будет открытие. Если заметишь то, что другие замечают, а ты нет, это будет прозрение, – лукаво подмигнул директор Эдена. – Лично я давненько не заглядывал в свою нейрокапсулу и понятия не имею, что там творится. Если вы не успели рассмотреть, как я выгляжу, могу показать вам еще раз.

С этими словами доктор Синклер начал медленно рассыпаться на белые символы! А кабинет за его плечами превратился в синий режущий глаза фон.

– Ну как? – раздался из динамиков голос директора. – Кстати, голос тоже ненастоящий. Хотите послушать, как он звучит на самом деле?

По помещению прокатился страшный гул, похожий на вой, прерываемый звуками вроде «бииип» и короткими, едва различимыми звоночками. Все эти отдельные трудно различимые сигналы тонули в непрерывном сухом треске.

Мишель выдержала несколько секунд, потом зажала уши руками.

Жуткий вой прекратился.

На экране снова появился доктор Синклер в человеческом виде.

– Я не человек, Мишель, – сказал он, – когда вы это поймете, нам будет гораздо легче общаться.

– А кто же вы? – спросила Барбье.

– Не знаю, – доктор поднял ладонь вверх, и в ту же секунду на его ладони появился очаровательный белый мышонок. – Может, я фокусник? А? Как думаете?

Сказав это, Синклер подул на мышонка. Тот мгновенно превратился в большое шоколадное печенье с миндальной обсыпкой. Директор протянул его орангутангу. Тот взял печенье, задумчиво поглядел на него и откусил половину, обсыпав доктора Синклера крошками.

Директор невозмутимо отряхнулся.

– Но вы сохранили все человеческие свойства, чувство юмора, например, – улыбнулась Мишель, только нервное движение карандаша в ее руке выдавало степень волнения личностного аналитика.

– Чувство юмора свойственно высшим приматам, – ответил Синклер. – Взять хотя бы Юджина. Юджин!

Орангутанг тут же залез на спинку «львиного кресла» доктора. Добравшись до самого верха, он расположился на огромной рычащей львиной голове, венчавшей замысловатую резьбу.

– Вы знаете, какое у него чувство юмора? – спросил Синклер, не глядя на обезьяну, которая смотрела на директора Эдена сверху, старательно пародировала все его движения и даже мимику. – Вот, к примеру, сейчас он меня передразнивает…

– Вы же не видите этого, – удивилась Мишель.

– Забудьте, где физически находятся мои глаза и куда они смотрят, – со вздохом ответил Синклер. – Того, что вы сейчас видите, не существует. Показать вам еще раз, как я и Юджин выглядим на самом деле?

– Нет, спасибо, – отказалась Барбье. – Все же это… Это так непривычно. Юджин тоже подключен к виртуальной среде Эдена?

– Ну разумеется, – директор посмотрел на личностного аналитика с таким разочарованием, что Юджину даже не удалось его передразнить. – В отличие от меня он местонахождения своего стеклянного гроба не скрывает. Вы, должно быть, уже нашли его в зоологической лаборатории Эдена, место двадцать один. Предваряя ваш следующий вопрос, скажу, что к виртуальной среде можно подключить всех, у кого есть способность к речи.

– Юджин умеет говорить? – удивленно приподняла бровь Мишель.

Синклер глубоко вздохнул и откинулся назад.

– Что вы закончили? – спросил он и добавил, не дожидаясь ответа: – Передайте президенту, чтобы они отозвали лицензию у этого заведения. Или вы пытаетесь удивить меня?

– Я знаю, что высшие приматы имеют свой примитивный язык – жесты и ограниченный набор звуков, – спокойно сказала Мишель. – Но это нельзя считать той речью, что дает возможность трехмерной идентичной репликации внутри Сети.

– Предлагаю не развивать эту тему, – мрачно остановил ее Синклер. – Давайте ближе к делу. Вы нашли Громова?

– Мы приняли все необходимые меры, – сказала Мишель. Она вынула из папки оптический диск и вставила в специальный слот. – Вот посмотрите. Человеку, что доставит вашего ученика нам живым и невредимым, обещана астрономическая награда и гарантирован свободный выход из хайтек-пространства, если он пожелает. То есть любой контрабандист, мародер или даже сам Джокер могут привезти Громова к нам, получить деньги и уйти с этими деньгами на все четыре стороны…

– Я не спрашивал, что вы сделали, – холодно перебил ее Синклер, – я спросил, нашли ли вы Громова.

Мишель потупила глаза и крепко сжала в руке карандаш.

– Как раз об этом я и хотела поговорить, доктор Синклер. Мы просканировали все хайтек-пространство, активировав программу поиска людей «Большого брата». Наши агенты и информаторы утверждают почти со стопроцентной долей вероятности, что Громова нет в пригодных для жизни зонах лотек-пространства…

– А Буферная зона? – директор Эдена нахмурился.

– У нас нет соглашения с командором Буферной зоны о поиске и выдаче людей, – начала объяснять Мишель.

– И вы хотите просить об отсрочке? – Синклер улыбнулся и прищурил глаз.

– Нет, скорее об авансе, – Мишель сложила руки на коленях. – Начните сотрудничать с нами сейчас! До того, как сюда доставят Громова! Важен и ценен каждый час. Мы должны поймать Джокера, но без вашей помощи…

– Мадемуазель Барбье, – прервал ее доктор Синклер, – ваше очарование маленького ребенка, который жалостливо просит дать ему игрушку раньше, чем он съест свою кашу, возможно, умиляет людей. И, может быть, даже высших приматов. Посмотрите на Юджина, мне кажется, он сейчас заплачет. Но меня ваши проблемы совершенно не трогают. Если вам нужен Джокер, доставьте ко мне Громова. Я уже понял, что все важное надо повторить как минимум три раза, чтобы вы поняли. Так вот, у вас в запасе остался только один, последний раз. Постарайтесь не истратить его впустую. До свидания.

Плазменный экран погас, оставив обескураженную Мишель в полутемной комнате.

* * *

Когда Идзуми вышел из Сети, за окнами его кабинета было уже совсем светло. Рассвет миновал, начинался день.

Отто Крейнц передал ему ключ от ячейки в Сетевом банке данных. Одно из немногих мест, где все еще отчаянно соблюдали право на свободный и конфиденциальный обмен информацией. В ячейке на оптодиске оказался файл такого размера, что после его закачки и выгрузки у инспектора голова болела, словно он ею ночь напролет забивал голы в Сетевом футбольном кубке.

Теперь вся эта информация находилась в личном ноуте инспектора. С него он никогда не выходил в Сеть и «забыл» перерегистрировать его идентификационные номера.

Закрыв небольшой экран от «Большого брата» спиной, Идзуми запустил файл Крейнца.

«Слушайте, Идзуми, – говорил тот, – я видел вас всего пару раз, но этого достаточно, чтобы понять: вы именно тот человек, что мне нужен. Времени мало. Перехожу сразу к сути. Вы, должно быть, уже поняли, что кое-кто был в курсе относительно происходящего в Эдене. Неофициально, разумеется. У меня есть все основания считать, что Дэйдра МакМэрфи была человеком генерала Ли в Эдене. За два месяца до взрыва Буллиган секретно от всех, желая доказать, что существует заговор военных с целью активации проекта «Рой», внедрил в Эден своего агента. Его номер и вся информация, какую мне удалось собрать, – в этой же папке. Есть шанс, что агент до сих пор жив. Вы должны найти этого человека. Это крайне важно. У него есть доказательства того, что именно Дэйдра МакМэрфи убила доктора Синклера и устроила в Эдене взрыв. Они нужны мне, чтобы объяснить, почему нельзя перезагружать Сеть. Почему мы должны искать другой способ справиться с Джокером, а если не найдем, то… отключить Сеть надолго. До тех пор пока все настройки проекта «Рой» не будут найдены и удалены. Возможно, это займет годы, поэтому мне нужны доказательства. Неопровержимые доказательства! Живой свидетель с целыми паттернами памяти, которые можно расшифровать и доказать их подлинность!

Времени очень мало. Собрание уже завтра. Скорее всего, они примут решение о перезагрузке. Я могу сослаться на технические проблемы, необходимость сохранить правительственные архивы… Неважно! Постараюсь выторговать как можно больше времени. Может быть, несколько дней. Если вы успеете найти агента, тогда я смогу объяснить всем, что… Ну я уже сказал что. Никакой перезагрузки! Либо уничтожение Джокера, либо полное отключение!

Последнее, что известно об агенте, – нейрокапсула с его телом была на катере. Я узнал номер этого катера и даю вам его полное описание. Катер пропал. Поскольку квадрат где-то недалеко от Буферной зоны, то, возможно, его не утопили, а продали. Это единственная зацепка. Просмотрите файлы и записи, что я вам прислал. Там подтверждения моих сведений. Я надеюсь, это поможет вам. И всем нам.

Только не выдайте меня, Идзуми. Очень важно, чтобы и из вашего начальства никто не знал, что вы ищете этого агента. Никто. От этого зависит ваша жизнь».

Видеозапись обращения Отто закончилась. Инспектор открыл файл, озаглавленный «Проект «Рой»»…

Просмотрев запись, он откинулся назад.

– А мне еще говорили, что я параноик! Ладно… Попробую найти парня. Правда, проще найти кусок прозрачной полимерной пленки в стае медуз, чем правительственный катер в Буферной зоне…

Тут на мониторе инспектора появился красный конвертик. Значит, правительственное сообщение.

«Идзуми, жду вас завтра в Парламент-Скай. Явитесь обязательно. Вы сидите в моей ложе. Поговорим о вашем отстранении. Президент Рамирес».

– Ничего себе переплет… – пробормотал инспектор.

Получалось, что отправиться в Буферную зону он сможет только после заседания, а как долго оно продлится, невозможно даже предположить. Идзуми задумался, как сообщить Крейнцу о непредвиденной задержке, но в голову ничего не приходило. Главный технический эксперт ясно дал понять, что, до тех пор пока агент не найден, всем стоит соблюдать максимальную осторожность.

– Ладно… – Идзуми сделал круг головой, пытаясь хоть немного расслабить окаменевшие от напряжения плечи. – Мне все равно потребуются квадролет, деньги… Может, после того как я посижу в президентской ложе, будет проще получить все это у Китосаки. А сейчас домой. Поспать хотя бы пару часов. Чувствую, завтра будет очень длинный и тяжелый день.

* * *

– Поднимайся! Самолет Никсона приземлился!

Охранник пихнул Громова ногой в бок через прутья решетки.

Макс открыл глаза. Его била мелкая дрожь от холода. Очень хотелось пить. Вспомнился Сетевой ресторан «Счастье ЕСТЬ!», где можно было попробовать все мыслимые и немыслимые блюда в любых количествах, пользуясь Сетевой идентичностью вкусовых и прочих ощущений. Без страха растолстеть при этом, потому что даже идентичная на вкус еда в Сети все равно ненастоящая. Люди, которые посещали эти рестораны и жадно набрасывались на сладкое, жирное, острое, запивая вином из огромных, больше похожих на вазы, бокалов, всегда казались Громову отвратительными. Сейчас же он сам не отказался бы оказаться в их числе.

Макс вспомнил Дэз. Что-то в груди мгновенно сжалось от боли. Громов постарался как можно быстрее избавиться от мыслей о Кемпински.

– Почему Никсон сам не приехал? – спросил охранник у вошедшего в ангар лысого коротышки в полосатом вязаном пончо и сильно потертых изношенных джинсах явно довоенного производства. Купить такие можно было или у антикваров одежды в самых дорогих магазинах главных хайтек-мегаполисов – Сингапура, Пекина, Сеула, Токио, – или же на черном рынке в Тай-Бэе у мародеров-контрабандистов.

– Какая тебе разница? – писклявым капризным голосом огрызнулся коротышка. У него были густые черные брови, огромный нос и толстые лоснящиеся губы. – Может, сэр Никсон тебе еще извинения прислать должен? Давай своих крыс! Да поживее! Я уже три дня мотаюсь по всей Буферной зоне! Даже новости читать не успеваю! А тут ты со своей тупостью!

– Ладно тебе, Коротышка… – отмахнулся от него охранник.

– Как ты меня назвал?! – лысый в пончо замахнулся на него. – Сейчас как врежу! Называй меня теперь сэр Пойндекстер! Ясно?! Я буду вести открытие боев. Меня покажут в прямой Сетевой трансляции. Я буду первым медиаведущим реального боя на выживание со времен войны.

Ты сейчас говоришь с человеком, который меньше чем через сутки станет легендой. Так что будь повежливее!

– Но пока-то ты все еще Коротышка! – заливаясь смехом, подал голос второй охранник.

Сэр Пойндекстер, завтрашняя звезда, упер руки в бока, закатил глаза, потом вынул из кармана китайский бумажный веер, обмахнулся им и глубоко вздохнул. Потом повернулся к корчащимся от смеха охранникам и сказал:

– Считайте, что вы оба тут больше не работаете. Когда я в следующий раз увижу Маму Айрин, то обязательно скажу ей, каких придурков она наняла на работу и как хамски они со мной обошлись. Так и скажу! Ясно? А теперь пакуйте мясо и укладывайте в мой грузовой отсек. Живо!

Угроза подействовала.

– Ну чего ты, Пойн… Пойд… Пойс… Мы же пошутили! – начал оправдываться один из охранников. Второй спешно принялся вытаскивать из ящика тяжелые цепи-кандалы. Три комплекта.

– Не смешно! – огрызнулся сэр Пойндекстер. – Работать будете, или волшебные слова сказать?

– Какие? – расплылся в глупой улыбке охранник.

Коротышка набрал полную грудь воздуха и неожиданно резким рычащим басом заорал:

– Живо, уроды!!!

Охранники заметались со скоростью молекул в нагретом газе. На шее Громова быстро застегнули ошейник. Тонкая прочная кварцепластиковая цепочка шла от него к наручникам на запястьях и легким кандалам на ногах. Его вывели из клетки. Следом Люсиль и черного паренька.

– Надевайте это! – приказал Пойндекстер, раздавая Максу и остальным силиконовые маски, изображавшие искаженные яростью озверевшие лица.

– Прямо сейчас?! – возмутилась Люсиль. – До боя еще черт знает сколько времени! Мы все вспотеем в этой резине!

Черный паренек тоже медлил.

Громов понял, что выступление в подобных масках своего рода традиция.

– Я сказал, надевай! – Пойндекстер замахнулся на Люсиль кулаком. – Они маленькие вышли. Поставщик материал экономил, гад! Бродяга Никсон еще с ним разберется! Морды получаются чересчур натянутые, когда их надевают! Так что надевайте сейчас, чтобы они к бою растянулись до нормального состояния. Быстро!

Он треснул черного паренька кулаком по спине. Тот послушно натянул маску. Громов и Люсиль последовали его примеру. Маски действительно оказались маленькими. Все лицо стянуло. Хорошо хоть были прорези для глаз и ноздрей.

Особенно странно в этой маске выглядела девушка – тонкая, хрупкая фигурка и лысая, оскалившаяся голова с искаженными от чрезмерного натяжения чертами.

Пойндекстер вышел из ангара на поле, где стоял самолет – пузатый старый грузовик довоенного производства. На борт вела откидная металлическая лесенка в три ступени. На самом верху, у входа, стоял наемник с автоматом. Лет ему было, возможно, столько же, сколько Громову, но казалось, что больше – из-за бритой головы и раскачанных мускулов. Он жевал жвачку.

– Это все? – спросил он у Пойндекстера.

– Да, – ответил тот. – Сажай их к остальным.

Громов поднялся по лесенке и увидел, что в салоне на полу сидят человек пятьдесят – мужчины, женщины, подростки. Среди них были и мародеры в разноцветных военных комбинезонах, и простые крестьяне-лотеки. Все в масках. Внимание Максима привлек маленький мальчик – судя по росту, лет восьми, не больше. Ему единственному маска оказалась как раз. Людей охраняли четверо вооруженных надсмотрщиков.

Макс сглотнул слюну.

– Чего встал? – раздался за спиной окрик бритого надсмотрщика. – Проходи! Кто дернется, повыбиваю все зубы! Всем сидеть тихо!

Макс сел рядом с маленьким мальчиком. Тот даже не пошевелился и не посмотрел на Громова.

Громов подумал, что, может, стоит сказать, кто он такой. Но почему-то сдержался. Вдруг еще будет шанс убежать или связаться с Дэз. Он дотронулся до своего уха и вспомнил, что Тереза дезактивировала его биофон, отключив от станции.

– Черт… – вырвался у него тихий вздох.

* * *

Идзуми высадил целую обойму в органостекло одной из капсул, к правому краю которой прижалась девочка лет двенадцати. Ее длинные черные волосы налипли на лицо, мокрое от слез, все тело дрожало от испуга.

– Открывайся! Открывайся, черт тебя дери! – заорал инспектор и запустил в крышку нейрокапсулы разряженным пистолетом.

Затем принялся долбить по стеклу ногами и кулаками – но тщетно.

Крышка оставалась целой.

У девочки начались судороги. Она таращила глаза и жадно хватала ртом воздух. Задыхалась…

– Не-е-е-ет!!! – завопил инспектор и вскочил.

На тумбочке яростно пищали часы. Будильник сработал вовремя.

Идзуми сидел в своей кровати. Белая рубашка от парадной формы, в которой он рухнул спать два часа назад, была насквозь мокрой.

Инспектор издал тихое гневное мычание и отшвырнул в сторону одеяло. Потом вытер пот с лица. Жесткая щетина обдирала ладони.

Идзуми нагнулся, поднял с пола китель, залез в карман и взял пачку с сигаретами. Вытащил одну зубами, прикурил, глубоко затянулся, выдохнул сизый дым в потолок, рывком встал и, ссутулившись, поплелся в санузел.

Сунул одну руку под кран, чтобы полилась вода, второй оперся о раковину. Стал ждать, пока потечет теплая. Повернулся и выплюнул окурок в унитаз.

– С добрым утром.

Затем включил щетку, обмакнул ее в дезинфицирующий раствор и сунул в рот. Тут его биофоножил.

– И вас с добрым утром, инспектор.

– Кто это? – Идзуми выключил щетку. Голос показался ему знакомым.

– Джокер.

– A-a… -протянул инспектор, нисколько не удивившись. – Ты прям как моя бывшая жена.

– Сочувствую, – проворчал Джокер.

– Она тоже любила с утра пораньше позвонить…

– Надеюсь, вы не забыли, что сегодня принимается решение о перезагрузке Сети? – Джокер не дал ему углубиться в воспоминания. – Я хочу, чтобы вы присутствовали непременно.

– А я и не знал, что тебя моим секретарем назначили, – ответил Идзуми. – Может, и про погоду заодно расскажешь? Зонтик брать?

Биофон издал сигнал, извещающий, что собеседник отключился.

Инспектор разогрел вчерашний кофе в стаканчике инфракрасным лучом из многофункционального ножа-брелка, выпил теплую жидкость залпом, прикурил еще одну сигарету и вынул из шкафа повседневную форму.

В Парламент-Скай, самом высоком небоскребе Токио и официальной резиденции хайтек-парламента, собирался Верховный совет хайтек-пространства: представители корпораций, сенаторы, военные, президент – все шишки, чтобы скопом решить: стоит перезагружать Сеть или не стоит.

Судя по тому, что все медиа хором кричали, что надо немедленно перезагружать Сеть, смирившись с колоссальными потерями денег и информации, лишь бы избавиться от Джокера, – можно было уже предугадать, как проголосуют представители Торговой Федерации и полностью подконтрольный ей парламент.

Единственным, кто выступил категорически против перезагрузки, был шеф Бюро информационной безопасности Буллиган. Правда, он так и не смог привести внятные аргументы, почему именно перезагружаться нельзя. Все бормотал что-то об «угрозе нестабильности устройств», которую предрекали какие-то его источники, но его голос звучал неубедительно на фоне заявлений генерала Ли. Тот нарисовал четкую картинку: Джокер может в любой момент обрушить на хайтек-мегаполисы град ракет, и ничто не может помешать ему в данный момент.

– Ишь, как здорово все у них сложилось. Понадобилась перезагрузка Сети – раз, и Джокер объявился… Весомый повод… Ладно, – проворчал вслух Идзуми, прищурив глаза, чтобы в них не лез дым, и одновременно прыгая на одной ноге, пытаясь второй попасть в штанину брюк, – будем надеяться, что Джокер сам собой рассосется, без перезагрузки. В жизни всегда есть место чуду.

СМЕРТЕЛЬНАЯ ОПАСНОСТЬ

Едва самолет приземлился на аэродроме и остановился, к нему тут же подъехал грузовик. Оттуда выпрыгнул бритый наемник в черной майке и армейских брюках. Он замахал Пойндекстеру:

– Грузи всех сюда! Это последние? Скоро уже начало!

– Боже мой! – засуетился коротышка. – Мне еще надо переодеться. Я так волнуюсь! Как же я волнуюсь, вы просто не можете себе этого представить.

Надсмотрщики, приехавшие в грузовике, переглянулись и обменялись гнусными ухмылками со своими «коллегами», что охраняли людей в самолете.

Макса и всех остальных выгнали из самолета и загнали в грузовик.

– Быстрей! Быстрей! – подгонял бритый наемник, размахивая резиновой дубинкой.

Когда все оказались в кузове, парень в черной майке и Пойндекстер влезли в кабину и грузовик быстро покатился к автобану. Четверо надсмотрщиков тоже сидели в кузове, не сводя глаз с людей.

Макс посмотрел вниз, через бортик, пытаясь понять, каковы его шансы выжить, если он прыгнет.

«Даже если останусь цел, меня пристрелят», – подумал он. К тому же кварцепластиковые наручники с цепочками мешали двигаться.

Грузовик въехал в Тай-Бэй. Макс увидел вдалеке резиденцию командора, откуда два дня назад любовался видом пробуждающейся Буферной зоны. Отсюда было заметно, что с одной стороны кольца автобана подходят очень близко к отелю.

– Ну вот и «Никсон-Холл», – усмехнулся бритый, показывая на здание впереди.

Громов посмотрел в ту сторону и увидел громадный крытый стадион. В Токийском мегаполисе тоже такие были. Все подъезды к нему уже были забиты турбокарами. Со всех сторон к стадиону стекались толпы людей.

Грузовик съехал на подъездную дорогу и вскоре остановился у служебного входа. Там его уже ждали. Разумеется, очередные наемники.

– Давай, загоняй! – крикнул один из них. – Клетки уже готовы!

Бритый снова взял в руку дубинку.

– А ну поднимайтесь! Живо!

Громов спустился из кузова грузовика. Его и остальных, как стадо овец, погнали внутрь по узкому длинному коридору, потом вверх по металлической лестнице, пока они не оказались под самой крышей стадиона.

Там, под самым сводом, через весь стадион тянулись длинные металлические мосты, а по всему периметру нечто вроде узкого балкона. Мостов было много, Громов даже не смог сосчитать. Посередине каждого из мостов стояло по охраннику, а справа и слева от них – по большой квадратной клетке размером примерно четыре на четыре метра. Эти клетки были подвешены к металлоконструкциям крыши на тросах. Очевидно, их потом собирались опустить вниз.

– В самый конец гони, – сказал бритому охранник, встретивший их наверху. – Там две пустые клетки есть.

Макс посмотрел вниз.

«Никсон-Холл» был полон до отказа.

Круглое поле стадиона засыпали тоннами мелкого белого песка с ближайших пляжей, превратив в гладиаторскую арену. Прочная сетка из углепластика отделяла ее от зрителей.

Резиновая дубинка ткнула Громова между лопаток.

– Шевелись!

Максим продвигался по балкону вместе с остальными, подгоняемый окриками и ударами дубинок.

У клеток людей разделили пополам. Максим оказался в одной с Люсиль и маленьким мальчиком. Громов положил ему руку на плечо:

– Не бойся. Может, все обойдется…

– Мы все умрем, – спокойно ответил тот.

Публика внизу начала бесноваться. «Начинай! Начинай! Начинай!» – дружно скандировал стадион.

Макс заметил, что чуть ниже, справа от них, на большом бетонном балконе находится целый барабанный оркестр. Вдоль стены стояло штук двадцать гигантских, выше человеческого роста японских барабанов. Возле каждого из них – по музыканту с огромными тяжелыми дубинками, которыми полагалось бить по натянутой искусственной коже. Впереди них стояли другие барабанщики с инструментами поменьше, а в самом переднем ряду – люди с огромными блестящими тарелками.

На самой главной трибуне, украшенной красным бархатом, восседали командор Ченг и сам Бродяга Никсон – хозяин шоу. Половина его черепа представляла собой гладкую титановую пластину. В ней вращался красноватый имплант-мультивизор.

Бродяга Никсон встал, поднял свой автомат и выпустил из него очередь. Это был условный сигнал.

Музыканты начали мерно бить в свои инструменты, постепенно ускоряя темп и усложняя рисунок звука.

На комментаторском помосте, рядом с Ченгом и Никсоном, появился коротышка Пойндекстер. Он успел переодеться в белую форму с эполетами и золотой цилиндр. Зрители на трибунах начали орать так, что можно было оглохнуть.

Макс смотрел по сторонам и не мог поверить, что все это происходит с ним.

Внезапно со всех сторон посыпались снопы искр. Прожектор осветил коротышку Пойндекстера, и тот заверещал:

– Дамы и господа! Почтеннейшая публика! Сегодня наш великий солдат удачи, парень, что знает толк в настоящей потехе, угостит вас таким сочным куском мяса, который вы никогда не забудете! Ура Бродяге Никсону!

Толпа выла и бесновалась.

– Ура нашему бессменному командору Ченгу! – продолжил коротышка.

Толпа снова завыла. Началась пальба в воздух.

– Сегодня Бродяга Никсон угостит вас таким шоу, что весь мир будет завидовать тем, кто видел это своими глазами, а не через Сеть! Масса сюрпризов! Никто не берется предсказать время и исход поединка! – орал коротышка. – А сейчас – алле-ап! Сюрприз первый! Чтоб наши претенденты дрались на славу, чтоб вы не думали, будто переплатили за билеты, чтоб у всех нас было хорошее настроение, Бродяга Никсон приготовил нечто особенное! Мы начинаем! Клетки вниз!

Клетка, в которой был Макс, чуть дрогнула и вдруг резко, словно оборвались тросы, ухнула вниз.

– А-а-а! – завопили все, кто был в ней.

Макс судорожно вцепился в прутья и зажмурил глаза. Клетка летела, будто ее вообще ничего не держало. Казалось, она вот-вот грохнется на арену и разлетится на куски! Но вдруг резкое торможение. Макс не смог удержаться на ногах. Клетки замерли в двух-трех метрах от земли и начали раскачиваться.

– Ну как? – спросил зрителей Пойндекстер. Толпа ответила восторженным гулом. – А сейчас информация для претендентов! Тех, кто сидит в клетках! Слышите меня, претенденты?!

Макс поднял голову и посмотрел на коротышку. Тот упивался моментом своей славы.

– Все вы хотите выйти на свободу, но сможет это сделать только один! – орал Пойндекстер. – Только один получит свободу и вознаграждение – десять тысяч кредитов!

Толпа выразила свой восторг ревом и выстрелами.

– Ну тогда сюрприз номер два! Чтобы наши претенденты дрались друг с другом от души, мы для них кое-что приготовили! Волшебные бобы! – заорал Пойндекстер. – Магическое зелье, что сделает вас ловкими, сильными и удачливыми, претенденты! Хотите выжить?! Жрите, сколько сможете поймать! Вырывайте друг у друга изо рта! Лишняя капсула – дополнительные десять минут жизни!

Снова забили барабаны. Сверху раздался какой-то шум, а спустя секунду в клетки посыпались белые капсулы. Соседи по клетке тут же принялись жадно ловить их.

Трибуны пришли в неистовство. Люди вскакивали с мест и прыгали на скамейках, размахивая оружием и одеждой.

Громов забился в угол клетки и с ужасом глядел на происходящее.

«Этого не может быть! Я не верю!» – билось внутри головы.

– Все пообедали?! – вновь завопил Пойндекстер. – Ну, мои милые, вы готовы увидеть шоу века?!

Трибуны взорвались единогласным «Да!»

– Не слышу! – коротышка поднес ладонь к уху.

«Да!» переросло в такой грохот, что сравниться с ним могло разве что землетрясение.

– И вы его увидите!!! – нараспев прокричал Пойндекстер.

Макс заметил, что с Люсиль происходят какие-то перемены. Она стала мелко дрожать и озираться по сторонам. В глазах появился нездоровый кровожадный блеск. Она начала скалить зубы и делать странные приседающие движения. Таблетки действовали.

То же творилось в других клетках. Претенденты быстро зверели. Еще несколько минут – и они увидят врага в каждом живом существе, что попадется им на глаза. У них будет только одно желание – убивать. Громов подумал, что это еще хуже, чем стадо зомби из какого-нибудь древнего фильма ужасов.

Внезапно Максом овладело странное, непонятное ему самому оцепенение, но Громов решительно стряхнул его с себя, словно рой противных насекомых.

В волнении он рассматривал стадион.

По всему периметру – углепластиковая сетка, отделявшая арену от зрительских трибун. По этой сетке пробегали разряды тока. Значит, забраться наверх нереально. На арене только песок, никаких укрытий.

«Думай! Думай!» – Макс стукнул себя по лбу, как будто это могло помочь.

Глухой барабанный бой становился все чаще. Громов чувствовал, что его сердце против воли учащает свои удары в такт этому жуткому ритму смерти.

– На-а-а-чали!!!! – проорал коротышка.

Днища клеток неожиданно открылись, разделившись на две половинки. Макс упал на песок и тут же стремительно откатился в сторону.

Люсиль упала следом, на нее грохнулась другая девица.

– Ты меня ударила! – взвизгнула Люсиль и мгновенно вцепилась сопернице в волосы.

Макс вскочил на ноги. На него никто пока не обращал внимания.

– Ой-ой! Вы только посмотрите на этих зверей! – кричал коротышка. – Их едва успели выпустить из клеток, как они набросились друг на друга! То ли еще будет! Ведь пришло время третьего сюрприза от Бродяги Никсона!

Сверху послышался легкий, едва различимый в барабанном бое и криках толпы свист. Макс поднял голову и увидел, что на арену стремительно падает огромный тюк, разваливающийся на лету.

Бах!

Как только осела пыль, поднятая его падением, стало ясно, что посреди арены лежит груда чего-то весьма похожего на оружие.

Люди метались по арене, хватая все, что попадалось в руки. Тут проявилось знаменитое своеобразное чувство юмора Бродяги Никсона. Кому-то доставался нож-мачете, кому-то гарпун, а кому-то старая сковорода или швабра.

Макс рванулся бежать к трибунам, на ходу стягивая силиконовую маску.

Пока никто не обращал на него внимания.

Громов добежал почти до края сетки и закричал:

– Я Максим Громов! Я ученик Эдена! Меня ищут! За меня обещана огромная награда!

Но его никто не слышал. Зрители кричали так, что голос Громова тонул в этом гвалте без всякого шанса быть услышанным.

– Я Громов! Меня зовут Макс Громов! – орал Максим, но все было тщетно.

Наконец зрители из первых рядов обратили на него внимание. Но в сетку тут же полетели пустые стаканы и бутылки:

– Иди дерись! Пошел в мясорубку! – кричали Громову.

Какой-то парень вытащил пистолет и навел его на Максима:

– А ну пошел драться, а то пристрелю!

Громов сделал несколько шагов назад и обернулся. По всей арене люди под действием «волшебных бобов», что им дали, ожесточенно дрались друг с другом. Макс автоматически поискал глазами маленького мальчика, но нигде не увидел.

– Крови! Крови! Крови! – неслось с трибун.

Внезапно песок у ног Громова взрыла автоматная очередь. Он обернулся и увидел охранника, который жестами показывал ему, что, если Макс немедленно не побежит драться, его просто убьют.

Громов рванул к центру стадиона, оглядывая трибуны. Может, кто-то все же его узнает? Надежда еще сохранялась.

Вдруг на него сбоку налетел мужчина и сбил Громова с ног. Макс едва успел откатиться в сторону, как на место, где только что была его голова, опустился тяжелый молоток. Мужчина захрипел и размахнулся для второго удара. Громов вспомнил арену «Лучшие из лучших», где каждый мог поучаствовать в боях без правил. Он пригнулся, уворачиваясь. Нападавший пролетел мимо, а Громов из всех сил ударил его по спине ногой. Тот упал. Макс кинулся бежать. Надо держаться поближе к сеткам, чтобы люди могли рассмотреть его лицо. Громов знал, что просто бегать он сможет долго. Главное, чтобы его не ранили, не покалечили, и все будет хорошо.

Тут его внезапно что-то ужалило в плечо. Будто громадный комар. Он схватился за это место и с удивлением обнаружил инъекционную капсулу, к которой скотчем была прикреплена записка.

Громов выдернул иглу, открепил записку, развернул ее…

«Беги к выходу «Е», мы тебя вытащим. Дэз».

– Ы-ы-ы-ы! – раздался сзади неистовый горловой рык.

Макс едва успел отскочить в сторону и поставить нападавшему подножку. Это оказалась женщина. В руке у нее был длинный кухонный нож. Она упала, стала подниматься на руки, но тут на нее обрушился удар спинкой от стула, которой размахивала девушка в окровавленном разодранном комбинезоне. Между женщинами завязалась драка, а Макс побежал вдоль сетки, лихорадочно высматривая выход «Е». «А»… «В»… «С»… «D»… Наконец он заметил его у противоположного края.

Громов никогда в жизни не бегал так быстро. Внезапно его что-то с такой силой ударило в бок, что он отлетел в сторону и грохнулся на песок, кувыркнувшись через голову. Штукой, стукнувшей Макса, оказался запущенный в него тяжелый танковый шлем. Громов почувствовал, что рукой попал во что-то теплое и вязкое. Он посмотрел, куда упал, и отшатнулся – прямо перед ним по песку от чьего-то тела растекалась огромная лужа крови.

С диким воплем на Максима бежал мужчина лет тридцати с острым обломком длинного деревянного шеста наперевес.

Громов прыжком поднялся на ноги и едва успел увернуться. Импровизированное копье воткнулось в окровавленный песок. Но его обладатель и не думал сдаваться. Он кинулся на Максима. Громов едва успел зачерпнуть полную пригоршню тяжелого от крови песка и швырнуть нападавшему в глаза. Тот упал на колени.

Что было дальше, Громов не видел, он мчался что было сил к выходу «Е». Сзади послышалось чье-то срывающееся дыхание. Макс обернулся. За ним гнался какой-то долговязый парень с выпученными, почти белыми глазами. В руке он держал окровавленный топор.

Выход «Е» был уже совсем близко. Оставалось не больше двадцати метров. Преследователь все никак не отставал. Громов бежал прямо к искрящейся электричеством сетке! Но там не было ни Дэз, ни кого-то другого из знакомых Максиму людей!

Громов бросил взгляд назад, парень уже занес топор. Их разделяло не больше двух метров, до сетки оставалось столько же. Тут Макс внезапно, одним прыжком развернулся, сгруппировался и стремительно подкатился своему преследователю под ноги. Тот даже не успел сообразить, что произошло. Споткнувшись о Громова, он полетел вперед – прямо на сетку!

Во все стороны разлетелись голубые искры. Тело парня задергалось, как марионетка в трясущихся руках старого кукловода, и отлетело на несколько метров в сторону под действием собственных сжавшихся в судороге мышц. И осталось неподвижно лежать на песке.

– Макс!!! – донесся до Громова крик Дэз.

Он обернулся и увидел, что она пытается пробраться сквозь толпу.

Еще мгновение, и Кемпински уже оказалась возле сетки. Громов метнулся к ней. Он увидел в руке Дэз странное устройство, нечто среднее между пистолетом и лазерным паяльником.

– Отойди! – крикнула она.

Макс едва успел отпрыгнуть.

Красный луч ударил в сетку, пробив изоляцию проводов, по которым на нее подавался ток. По всему периметру стадиона тут же пробежала молния – короткое замыкание.

Луч описал круг, Кемпински подпрыгнула и выбила кусок сетки ногой.

– Сюда!

Громов уже бросился в образовавшийся проем, как вдруг услышал сзади нечеловеческий отчаянный вопль.

Он обернулся и увидел того самого маленького мальчика. Метрах в тридцати. За ним гнался здоровенный парень с дубиной, толстый край которой был утыкан гвоздями. Громов судорожно рванулся им навстречу. Мальчик споткнулся о лежащее на песке тело и кубарем полетел на землю. Парню оставалось пробежать до него несколько метров… Макс мельком заметил валяющийся на песке топор, тот самый, с которым гнался за ним поджарившийся на сетке парень, поднял его и понесся навстречу громиле с дубиной.

– Макс!!! – долетел до него отчаянный крик Дэз.

На бегу Громов заметил, что по периметру к ней уже бежит охрана. Из-под трибуны через вход для зрителей въехал черный мотокарт с открытым верхом. Водитель мотокарта поднялся и открыл огонь по охранникам, что бежали со всех сторон к Кемпински.

– А-а-а! – кричал мальчик, увидев занесенную над ним дубину.

В этот момент Громов взмахнул топором и вонзил его нападавшему в бедро. Тот заорал и упал на землю. Макс поднял мальчика, схватил его за руку и потащил обратно. Мгновения, которые ушли на то, чтобы достигнуть проема в сетке, показались Громову застывшим временем.

Сперва он толкнул в мотокарт мальчика, потом внутрь запрыгнула Дэз и последним – Громов. Водитель едва успел опустить верх, как в него ударили пули охраны.

Пойндекстер что-то верещал. Толпа бесновалась. Никсон изрыгал чудовищные проклятия.

Но Максу все это было уже не страшно. Самый быстрый мотокарт из всех, какие он видел в жизни, даже быстрее токийского мототакси, петляя между палатками сувениров, объезжая орущих людей, нес их к стеклянным дверям. Пробив их, он выехал наружу, прочь от худшего кошмара, что Громов видел когда-либо в жизни.

– Слава богу, мы успели, Макс! – выдохнула Кемпински.

– Еле успели, – вторил ей водитель, снимая шлем.

Дженни Синклер!

Громов крепко обнял Дэз за плечи:

– Как же я рад тебя видеть, – тихо сказал он. – Как же я рад снова тебя видеть!..

Мальчик, которого спас Громов, сидел тихо, сжавшись в комочек, смотрел прямо перед собой и дрожал, будто в салоне был тридцатиградусный мороз.

– Все кончилось, – прошептал ему Максим, но тот не отозвался.

Громов почувствовал, что у него внутри все сжимается, а к глазам подступают слезы. Удушливые слезы бессильной ярости.

– Как такое может быть?! – крикнул он Дженни. – Как такое может быть на нашей планете в наше время?!

Та, не отрывая внимательного взгляда от дороги, ответила вопросом на вопрос:

– А ты не знал, что мир развит очень неравномерно? Что задолго до Нефтяной войны лотеки начали свою необъявленную войну с хайтек-пространством? С миром, который они считали избалованным, расточительным и несправедливым. Они устраивали взрывы, захватывали людей, проводили многотысячные демонстрации, призывая людей к войне. Хайтеки были недовольны и вводили против лидеров этих бедных стран санкции. Но был такой ученый, доктор Синклер, мой отец, который говорил, что, вместо того чтобы вводить против лотеков санкции, надо дать им возможность жить с комфортом. Отдавать им технологии бесплатно и помогать их внедрять. Но корпорации считали, что технологии можно только продавать. Вот и получилось, что жадность со стороны хайтек-государств и нетерпимость со стороны лотеков привели к войне. А то, что ты сегодня видел, – ее последствия. Хайтеки заперлись в своих мегаполисах, сняв с себя всю ответственность за остальной мир. Предоставив его чудовищам вроде Бродяги Никсона, где единственный закон – право силы. А человек в гораздо большей степени животное, чем хотел бы о себе думать, и в отсутствие образования, науки и культуры очень быстро деградирует.

– Да, мы уже знаем, что в борьбе с обезьяньей природой человека твой отец добился выдающихся успехов, – проворчала Дэз.

* * *

Любовь к амфитеатрам отчетливо проявилась в хайтек-архитектуре. Зал заседаний хайтек-парламента выстроили именно так. Три четверти круга занимали ярусы с депутатскими местами и правительственными ложами, а одну четверть – гигантский экран и помост, куда выходили ораторы.

Инспектор Идзуми был единственным человеком, кто явился для «принятия эпохального решения» в старой поношенной форме. Он старался не обращать внимания на недоуменно-презрительные взгляды, которыми его одаривали некоторые из проходивших мимо. Богатенькие лобби в роскошных костюмах, представители Торговой Федерации, служившие корпорациям, что выкупили для них места в органах власти, провожали высокомерными взглядами полицейского инспектора. Идзуми подумал, что, возможно, все же надо было надеть парадный китель, но одних воспоминаний о тугом воротничке и врезающихся проймах рукавов было достаточно, чтобы отогнать эту мысль.

Тем более что Идзуми в своей видавшей всякое полицейской форме сидел в президентской ложе, откуда должен был вести свое выступление Рамирес. Перед инспектором стояла табличка, сообщавшая всем любопытным, что перед ними глава следственной комиссии, занимающейся делом технопарка Эден.

Едва инспектор успел устроиться в своем кресле, как перед ним будто из воздуха появился Яков Фаворский – шеф Интерпола. Идзуми вскочил, забыв от изумления, как положено приветствовать начальство. Даже Китосаки, шеф токийского отделения Интерпола, единого полицейского управления хайтек-пространства, никогда не видел Фаворского лично. Да еще так близко.

У Фаворского была странная внешность, которую невозможно запомнить. Стоило отвести глаза, как блеклые, ничем не примечательные черты шефа Интерпола расплывались в тумане.

Он кивнул инспектору и сказал:

– Я слушал ваш доклад о предварительных результатах расследования случившегося в Эдене. Впечатляет. Я буду следить за вашей работой.

– Спасибо, – выдохнул Идзуми.

Тут перед ними возник слащавый лысый мужчина средних лет в сером шелковом костюме и расшитом искусственным жемчугом галстуке. Он почтительно приветствовал Фаворского, но обратился к Идзуми:

– Инспектор, корпорация «Спарклз Кемикал» уполномочила меня передать вам наш меморандум, официальную позицию относительно дела технопарка Эден…

– Давайте, – тот дернул из его протянутой руки папку с ходатайством.

Мужчина растерянно моргнул и суетливо скрылся.

Аналогичных «меморандумов» Идзуми уже успели передать около трех десятков. Во всех заключалась одна и та же просьба крупных корпораций: принять во внимание «общественную полезность» технопарка Эден, а потому не затягивать следствие и «способствовать скорейшему возобновлению исследований» в нем. Идзуми сложил все меморандумы в пластиковую папку и демонстративно на нее сел. Фаворский заметил это и едва заметно улыбнулся.

Верховный совет хайтек-пространства, генеральный штаб, шефы всех гражданских силовых структур, представители Торговой Федерации – собрались для обсуждения возможности перезагрузки Сети ввиду появления в ней Джокера.

– Президент Рамирес! – объявил электронный голос.

Заиграл гимн хайтек-пространства.

Рамирес вошел и помахал всем рукой. Зал приветствовал его стоя.

Президент прошел к своему месту и кивнул Идзуми.

Все уселись. Перед началом любых больших собраний гости всегда в течение нескольких минут должны были сидеть спокойно на своих местах, чтобы камеры «Большого брата» всех идентифицировали и система глобальной безопасности убедилась, что биометрические параметры присутствующих соответствуют заявленным идентификационным номерам.

Рамирес чуть повернул голову в сторону инспектора и тихо сказал:

– Послушайте, Идзуми, ваше отстранение… Я не мог ничего сделать, только потребовал, чтобы поиски Дэйдры МакМэрфи как виновницы Эденской трагедии оставили за вами. Но я лично хотел бы сказать, что заинтересован в вашем участии дальше. Надо узнать правду, а не то, что генерал Ли посчитает нужным нам сообщить… Но и Эден не должен пострадать. Вернее, его репутация… Очень многие хотят, чтобы работа технопарка возобновилась.

Он глянул на часы и замолчал. 11:59. Заседание должно было вот-вот начаться.

На мониторе Рамиреса побежали цифры обратного отсчета. Ровно в двенадцать он должен встать и открыть заседание. На мониторе уже появились первые строчки его обращения: «Сограждане! Наступает час самых тяжелых испытаний для нашей цивилизации…»

Инспектор вздохнул. С каждым часом ему становилось все более очевидно, что нет никого, кто действительно пытался бы разобраться с делом технопарка Эден. Всем хотелось как можно быстрее замять «инцидент». Идзуми понял, что правительство не вмешивалось в дела Синклера, потому что корпорации были готовы на него молиться. До семидесяти процентов инноваций давал Эден. Как доктор Синклер добивался таких результатов, по большому счету никого не интересовало. Вчера в Сети появились заявления некоторых учеников Эдена, которые хотели вернуться. Каждый день отзывались иски потерпевших. Все они писали, что оправились от шока, подумали и пришли к выводу, что никакого особого вреда Синклер им не причинил. Да, было бы неплохо предупреждать поступающих, что все годы обучения им предстоит провести в виртуальном пространстве… Но это бы очень мало кого остановило!

Корпорации хотели вернуть Эден, правительство мечтало вернуть Эден, ученики хотели вернуться в Эден! Идзуми уже начал жалеть, что не послушал доктора Льюиса тогда, в бункере, когда он предлагал оставить все как есть – перезагрузить главный компьютер и подключить всех к виртуальной среде заново.

«Зачем мне все это надо? Ну почему мне все время так не везет?» – тоскливо размышлял инспектор, рассматривая лоснящиеся самодовольные лица вокруг.

Как только на часах появились цифры 12:00, Рамирес встал, набрал полные легкие воздуха, и…

В зале погас свет. Мгновенно поднялся гвалт.

– Что происходит?

– Усильте охрану!

– В чем дело?

Идзуми не тронулся с места. Только сделал глубокий вдох, будто собирался нырять. Рамирес вцепился в его руку и жалобно заныл:

– Это он! Я знаю! Я так и знал, что он явится сюда!

Гигантский плазменный экран зала заседаний вспыхнул и показал… парламентскую трибуну! Она была в точности такой же, как стоявшая на помосте.

К ней подошел Джокер в строгом официальном костюме, тщательно выбритый и причесанный. В руках он держал кипу бумаг.

– Сограждане! – сказал он так пафосно, что в тоне ясно слышалась издевка. – Наступает час самых тяжелых испытаний для нашей цивилизации!

Джокер подмигнул посиневшему от страха президенту.

– Он знает даже мою речь, – плаксиво пожаловался тот инспектору Идзуми.

Джокер на экране зашуршал бумажками, просматривая их одну за другой и бормоча:

– Тра-ля-ля… про гражданский дух… сплочение… важность демократической партии Рамиреса… В общем, думаю, это можно пропустить. Дальше у нас собирались выступить мистер Буллиган, мой старый знакомый, и некто Отто Крейнц, главный эксперт по Сети. Буллигана я бы еще послушал. Мы с ним столько лет знаем друг друга, что грех не дать старику слово. Крейнц же может о публичных выступлениях на сегодня забыть, потому что вряд ли тут есть эксперт по Сети круче меня. Итак, господа, вы тут все собрались, как я понимаю, с целью придумать, как от меня избавиться. И вы думаете, будто перезагрузка Сети вам поможет? Я правильно угадал? Впрочем, гадать мне нет необходимости. По-моему, я предупреждал шефа Бюро информационной безопасности, своего старого друга мистера Буллигана, что отныне имею доступ ко всем вашим секретам.

В зале опять поднялся сильнейший шум. Кому-то стало плохо. Раздались крики:

– Врача!

– Дайте дополнительный кислород!

– Прекратите это безобразие!..

Джокер с экрана обвел зал недовольным взглядом.

– А ну-ка тихо! – прикрикнул он.

Все присутствующие мгновенно затихли как мыши.

– Чтобы сэкономить свое и ваше время, предлагаю сразу перейти к сути, – продолжил Джокер. – Уважаемые докладчики собирались поведать вам, как трудно отключить Сеть, как много вы потеряете от перезагрузки и почему на эти жертвы надо пойти. Я невысокого мнения относительно ваших умственных способностей, но все же отдаю себе отчет, что в конце концов вы все согласились бы на перезагрузку. Черт возьми! На вашем месте я бы и сам решил, что это единственный способ от меня избавиться. А поскольку свои умственные способности я ценю повыше ваших, то стал соображать, как же мне вас обставить.

Джокер хитро подмигнул присутствующим и, словно фокусник, ловким движением вытащил из-под трибуны большой голубоватый кристалл. Размером с ноутбук. Прямоугольной формы, идеально чистый, прозрачный, светящийся.

Раздался отчетливый вздох Отто Крейнца.

Идзуми заметил, что технический эксперт судорожно вцепился в бортик своей ложи.

– О, я вижу, мистер Крейнц уже обо всем догадался, – весело заметил Джокер. – Пожалуй, он все же на что-то годен. Это, господа, загрузочный диск «Ио», центрального сервера Сети, мощнейшего квантового компьютера на Земле. Я знаю, что в Эдене вы нашли похожую штуку, но уверяю вас – она в дублеры «Ио» не годится. Разумеется, то, что я держу в руках, всего лишь муляж. Сам диск там, где ему и положено быть, но с ним все же кое-что произошло…

Джокер подбросил кристалл в воздух, и тот исчез.

– Не буду томить вас ожиданием, вижу, что треть государственных мужей уже и так близка к обмороку… В общем, господа, я покопался в кодах «Ио» и… Отныне у нее другая загрузочная программа. Отгадайте, какая…

Джокер выдержал эффектную паузу.

Буллиган вскочил со своего места. Его лицо побагровело.

– Ты!!! – заорал он. – Ты записал себя в качестве программы-ключа для загрузочного диска «Ио»?!!

– Бинго! – щелкнул пальцами Джокер. – Ах, старина Буллиган… Мне будет тебя не хватать.

– Не дождешься, – мрачно ответил ему шеф Бюро информационной безопасности.

– А вот это ты зря, – обиделся Джокер. – Твоя беда в том, что ты всегда меня недооценивал. Поэтому никак не мог поймать. Самоуверенность – грех, Буллиган. Грех! – он повернулся в сторону Крейнца: – Да-а… Наш эксперт выглядит, прямо скажем, плохо. Думаю, он уже все понял. Для тех, кто не понял, могу пояснить, о чем же мы шептались со старым другом. Разгадав несложный ход вашей мысли, я принял меры предосторожности. Слушайте внимательно, повторять я не намерен и отвечать на вопросы тоже.

Отныне я – единственная загрузочная программа-ключ для главного сервера Сети. Если вы примете решение о перезагрузке – вы от меня избавитесь. Но и перезагрузить Сеть не сможете. Все установочные данные, существующие в единственном экземпляре, будут утеряны. Роберт Аткинс, великий гений, написавший генеральную программу «Ио», умер. Не уверен, что кто-то из ныне живущих сможет повторить математическую симфонию его генеральной программы… Так что вопрос, который вы собрались обсуждать, морально устарел. Предлагаю вас подумать над другим – как с пользой прожить оставшееся вам время.

По залу прокатился протяжный вздох.

– Видите ли, господа… – Джокер прищурился. Похоже, он был доволен произведенным эффектом. – Получив доступ к вашим архивам, я узнал, что дела человечества обстоят гораздо плачевнее, чем это может показаться. Я увидел, что никакая технология не в силах сделать человека лучше. Ничто не в силах изменить его обезьяньей природы. Ничто не в состоянии обуздать в нем звериные инстинкты…

Тут Джокер посмотрел на генерала Ли долгим выразительным взглядом. Но тот выдержал это, не шевельнув ни единым мускулом.

– Вся человеческая история – это войны. Одни войны. Ни одно другое существо на планете так не преуспело в уничтожении себе подобных, как человек. Ни одно существо не было так последовательно в этом. Ни одно существо не решилось бы разрушить среду собственного обитания целиком и полностью. Довести свою природную нишу до полного истощения и продолжать искать все новые пути наступления!

Единственный способ предотвратить гибель всего человеческого рода – это ускорить его эволюцию. Поэтому, получив новые, почти неограниченные возможности, я решил этим заняться.

Я намерен оставить в живых десять тысяч лучших представителей человечества. Я отберу их лично. Я укажу им безопасные убежища. Сразу предупреждаю, что ни одного из вас, за исключением, может быть, инспектора Идзуми… среди этих десяти тысяч не будет.

На отбор мне потребуется некоторое время. Десять дней. Рекомендую вам провести их с пользой. Сделать что-нибудь действительно важное. Потому что после того, как все выбранные мною люди будут в безопасности, я очищу мир от всех остальных.

Меня бесполезно умолять. У меня больше нет чувств. Решение, принятое мной, окончательно. Так что не задерживайтесь в этом душном зале. Помните, каждая секунда – это секунда остатка вашей жизни. Можете передать это всему остальному человечеству.

В зале заседаний стояла гробовая тишина. Люди сидели неподвижно, как мертвые.

Неожиданно со своего места встал инспектор Идзуми, хлопнул несколько раз в ладоши и обратился к Джокеру:

– Хорошая речь, – сказал он. – Если я все в ней правильно понял, ты у нас кто-то вроде Бога? Спасешь десять тысяч по своему усмотрению, а всех остальных сотрешь, чтобы под ногами не путались? Можно узнать, какой смертью предстоит умереть одиннадцати миллиардам девятистам девяноста тысячам человек? А то мне не хочется всю оставшуюся сохраненную жизнь хоронить покойников. Устроишь ядерный взрыв? Или старый добрый потоп? А?

Идзуми прищурил один глаз и уставился на Джокера. Тот на секунду оторопел. Потом ответил:

– Вы смелый человек, инспектор. Не волнуйтесь. Вам не придется никого хоронить. Все сгорит. Дотла. А потом пойдет дождь. Я также открою плотины, чтобы побыстрее смыть пепел.

– То есть, если кто случайно не сгорит, тот неминуемо утонет? – уточнил Идзуми.

– Именно, – кивнул Джокер.

– Хитро придумал, – всплеснул руками Идзуми. – Ну а потом ты, видимо, научишь выживших ремеслам, сельскому хозяйству и почитанию тебя, так?

– Примерно, – Джокер улыбнулся, пытаясь понять, куда клонит инспектор.

– А потом у штуковины, куда ты сохранишься после взрыва, кончится аккумуляторный заряд, и ты сгинешь, завещав людям следовать твоим советам?

– Вероятно, через пару-тройку столетий это случится, – иронично согласился Джокер.

– Тогда твои заветы станут пересказывать и запишут в книге, чтобы не забыть, как ты создал мир за шесть дней, – продолжил свою мысль Идзуми. – Ясно. Можно тогда тебя спросить? Как давно ты решил стать Богом? Давно у тебя такое желание возникло? Я знаю одного толкового личностного аналитика. Может, она поможет тебе с этим справиться? Слушай, ты не обижайся, но я ожидал от Джокера большего. Ты меня разочаровал. Вот уж никак не думал, что враг хайтек-цивилизации номер один окажется самым обычным психопатом, мечтающим взорвать мир. Что с тобой такое? До сих пор не изжил подростковые комплексы? Я уж не говорю о полном отсутствии оригинальности мысли…

– Хватит, – перебил его Джокер. – Ты забываешься.

– Нет, я-то как раз в порядке, – заверил его Идзуми. – Это у тебя крыша поехала. Что с твоей фантазией, Джокер? Поверить не могу, что ты стал таким шаблонным и предсказуемым…

– Замолчи! – потребовал тот.

С ним стали происходить странные метаморфозы. То и дело на лице Джокера вспыхивали белые точки, будто из него пытались вылезти какие-то символы.

– Извини, что испортил тебе такое выступление, – развел руками Идзуми, – я старый туповатый зануда, которому всего-то и надо, что дотянуть до пенсии. Я еще помню те времена, когда существовали театры. Это было до войны. Так вот, там бытовал один забавный обычай. Если какой-нибудь актер плохо играл – переигрывал или просто выглядел как полный идиот, его освистывали. Вот так, – инспектор сунул пальцы в рот и издал громкий свист.

Некоторое время было тихо. Джокер явно не ожидал такого исхода.

Тут со своего места поднялся Буллиган и тоже начал громко свистеть.

Через секунду ушам стало больно от громкого, отчаянного свиста, которым люди ответили на угрозу Джокера. У того в глазах мелькнуло замешательство, и экран тут же погас.

В зале опять наступила тишина.

Инспектор вдруг подумал, что вот сейчас возможно решить две проблемы одним махом – уничтожить и Джокера, и проект «Рой». Идзуми перелез через барьер своей ложи и направился к трибуне. Все молча смотрели, как он, прихрамывая, ковыляет двадцать метров до микрофона. Дошел, постучал по нему пальцем, помахал рукой полумертвому от впечатлений Крейнцу и сказал:

– Я вот что думаю. Люди жили и без Сети. Ничего страшного не случится, если ее не станет. К тому же, поверьте, есть в ней и другая пакость кроме Джокера… Надо отрубить электричество и похоронить этого придурка, – инспектор указал на экран за своей спиной, – прямо сейчас, пока он не сотворил никакой беды. Кто за?

Идзуми поднял руку вверх и оглядел зал. Люди испуганно озирались, глядя на своих соседей.

Генерал Ли только нахмурился и не двинулся с места.

– Вы хотя бы представляете, какие убытки понесут корпорации, если отключить Сеть?! – раздался крик с места.

– Это же паралич мировой экономики! – поддержал его кто-то еще.

– Жизнь без Сети немыслима!

– Должен быть другой выход!

Идзуми опустил руку и обвел зал тоскливым взором. Потом сказал:

– Я в целом знал, что вы все идиоты. Но не догадывался, до какой степени. Вы не поняли ни слова из того, что вам сказал этот псих? Если вы немедленно не выдернете вилку из розетки – максимум через неделю уже не будет никакой экономики и никакой жизни!

Тут поднялась настоящая буря. Депутаты вскакивали со своих мест и требовали немедленного ареста инспектора.

– Вы забываетесь!

– Это оскорбление!

– Мы будем жаловаться!..

Идзуми махнул на них рукой и пошел к своему месту в президентской ложе.

– Арестовать его? – флегматично спросил Рамиреса шеф Интерпола.

Рамирес подпрыгнул от испуга.

– Разумеется, нет! – крикнул он на Фаворского. – У нас пока еще свободное общество! Каждый имеет право высказать свое мнение!

– Но, господин президент, он оскорбил…

– Джокера лучше арестуйте! – перебил его Рамирес.

Шеф Интерпола в одно мгновение раздулся как кобра, распустившая свой капюшон. Его лицо из серого сделалось малиновым.

Президент встал и гордо расправил плечи, включил свой личный микрофон и обратился ко всем присутствующим с места:

– Властью, данной мне гражданами хайтек-пространства, с этой минуты вводится чрезвычайное положение! Закон вам известен! С этого момента приказы тут отдаю я, и только я. Первый мой приказ таков: ни слова из того, что вы тут услышали, не должно просочиться в медиа! Ни слова! Тот, кто проболтается, будет признан виновным в последствиях массовой паники! Ясно? Я приказываю немедленно внести в ваши личные дела обязательство о неразглашении. Вы дадите его все! Все до единого, потому что я так решил! Я приказываю бросить все силы на решение проблемы Джокера. Также я приказываю оказывать инспектору Идзуми содействие в его расследовании. Я принимаю на себя командование армией, как требует того режим чрезвычайного положения…

Тут генерал Ли вскочил со своего места. Первый раз за все время на его лице появилась эмоция. Это был гнев. Настолько страшный, что Рамирес почти физически ощутил его ударную волну, но не отступил. Больше того, он сделал глубокий вдох и твердо сказал:

– А те, кто не намерен исполнять мои приказы, – он нахмурился и посмотрел на генерала, – или считает их необязательными, глупыми и тому подобное, могут немедленно подать в отставку! Назначаю срочное заседание военного совета! Через двадцать минут в моей резиденции!

Тут рядом с президентской ложей неожиданно стремительно для своей комплекции возник Буллиган.

– Мы должны немедленно выпустить в Сеть Синклера! – рявкнул Рамирес.

– Хм… – похоже, приказ президента поставил шефа Бюро в тупик. – Но, сэр… Я думаю, последствия этого шага…

– Я сказал, найдите способ выпустить его в Сеть!

– Но это технически невозможно! – нашелся Буллиган. – Принцип работы среды Эдена другой…

– Вам что, мало платят? Или надоело жить?! – зашипел президент. – Синклер – единственный, кто сможет справиться с Джокером. Мы не можем отключить Сеть навсегда и не можем перезагрузить ее! Так что единственный выход – найти способ уничтожить или вылечить Джокера как вирус! Синклер – единственный, кто может с ним справиться!

Тут Идзуми не выдержал:

– А с чего вы взяли, что они вообще станут драться?

Рамирес захлопал глазами и развел руками:

– Но они… Они враги!

– Были врагами, пока оставалисьлюдьми, – заметил Идзуми.

Неожиданно экран вспыхнул снова. По залу прокатился отчаянный вздох. Перед Советом снова появился Джокер, щелкнул пальцами и сказал:

– Да, я забыл – наш с вами разговор слушали все, кто находился в Сети в тот момент, а сейчас его уже крутят все медиа, без исключения. Так что счастливо вам поговорить с журналистами! Улыбайтесь, господа! Улыбайтесь!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ КОД ГРОМОВА

СПЛОШНЫЕ НЕУДАЧИ

– Мы спрячемся в старых тоннелях метро, – сказала Дженни.

Мотокарт несся по городским кварталам Тай-Бэя, все дальше и дальше от «Никсон-Холла». Во время войны вся северо-восточная часть города была разрушена, остались только бывший деловой центр, богатые кварталы на юге и промышленные здания порта – складские ангары, упаковочные цеха. Там начали селиться люди. Северо-восток же так и остался грудой развалин, куда считалось опасным соваться даже днем.

Макс видел, как улицы, по которым они ехали, постепенно меняются – турбокаров становилось все меньше, да и людей тоже. Пока они не въехали на дорогу, над которой висела табличка: «Путь закрыт. Опасно для жизни». Справа и слева высились обгоревшие пустые остовы домов, взорванный бетон, из которого торчала арматура, горы обломков на тротуарах. Дорога была сильно разбита. Дженни сбавила ход, чтобы объезжать воронки.

Они покатили к спуску в метро.

Большие колеса мотокарта уверенно преодолели ступени разбитой выщербленной лестницы. Дженни въехала на платформу, а оттуда по куче бетонных обломков осторожно спустилась на рельсы, туда, где когда-то ходили поезда.

Мотокарт двигался по темному заброшенному туннелю. Воздух был спертый и затхлый, очень влажный. На стеклах мгновенно образовался конденсат.

Макс обратился к мальчику, что сидел рядом с ним и по-прежнему молчал:

– Как тебя зовут? Ты знаешь, где твои родители?

Мальчик наконец вышел из ступора и ответил:

– Майкл. Меня зовут Майкл. Я из долины Суасуан.

Дженни на мгновение обернулась:

– Это рядом. Ты сможешь сам туда добраться? Дойти до плотины? Там тебя встретят твои и отведут домой.

– Наши здорово разозлятся, когда узнают, что меня украли для участия в боях, – сказал мальчик. – Командор обещал нам, что банды с побережья не будут похищать людей в Суасуане.

– Я боюсь, Ченг уже не может обещать за всех, – грустно вздохнула Дженни. – Его власть в Тай-Бэе становится все слабее.

– Мы прогоним банды с побережья, – вдруг запальчиво заявил мальчик. – Лю Пинг говорит, что сам сможет охранять «кабель-заложник». Он не станет вредить военным хайтеков, если они помогут ему расправиться с бандами. От них один вред! Всем! А если военные из хайтек-пространства не захотят помочь – тогда мы объединимся с общинами Фуджоу и Сян Ган, которые занимают земли по ту сторону залива. Там тоже все ненавидят мародеров и пиратов из Буферной зоны.

Дженни щелкнула пальцами в воздухе и сказала Громову:

– Вот видишь. Война не кончится никогда. Ресурсы тут ни при чем. Люди по-прежнему не умеют договариваться друг с другом и жить так, чтобы всем было хорошо. Должно быть что-то, что их объединяет. Что-то очень важное, что предоставляет равные возможности всем.

– Ты говоришь о Сети? – спросил Громов.

– Да, – ответила Дженни.

Макс чуть помолчал и задумчиво произнес:

– Я боюсь, сейчас она таит в себе гораздо больше угроз, чем возможностей.

Впереди показался слабый свет.

Громов увидел, что в стене тоннеля справа зияет огромный пролом. Мотокарт въехал в него и остановился на небольшой бетонной площадке, тускло освещенной оранжевым фонарем. Дэз, Дженни, Громов и Майкл вылезли из машины. Дэз отперла ржавую дверь обычным металлическим ключом.

– Здесь была станция промежуточного контроля и управления очистными сооружениями, – пояснила она. – Во время бомбардировки ее засыпало обломками соседних зданий. Так что попасть можно только через тоннель. Это наше убежище в Тай-Бэе.

– Как вы его нашли? – спросил Громов.

– Это длинная история, – Кемпински шмыгнула носом.

– Сегодня я уже никуда не опаздываю, – мрачно пошутил Громов. – Да, я так и не успел сказать вам обеим спасибо за то, что спасли мне жизнь. Как вы меня нашли?

Дэз справилась с замком, щелкнула выключателем и пропустила всех остальных внутрь бетонной коробки, разделенной на несколько комнат. Первую занимала большая диспетчерская со старым оборудованием. Посреди нее на полу валялось несколько матрасов. Чуть поодаль сумка с оружием. На ящиках – открытые ноутбуки. Дженни удалось собрать здесь точку входа. По мониторам бежали картинки. Дэз тут же бросилась к ним и села на пол перед ящиками. Майкл вертел головой, с интересом разглядывая необычные для него вещи.

– Посмотрю, есть ли что-нибудь новое об отце, – сказала Кемпински.

Дженни же ответила на вопрос Громова:

– Наш квадролет, на котором Уильямс и Спайк увезли тебя, был оборудовал спутниковой антенной. Ченг предоставил нам спортивный «AM-100», чтобы мы могли лететь за вами. Я, Дэз и Тереза проводили вас до самого Южного побережья, но догнать так и не смогли. Там ваше движение прекратилось, а по нам выпустили ракету.

– Да, – кивнул Макс, – нас тоже так приветствовали.

– Я позвонила Ченгу, – продолжила Дженни, – и спросила, что за ерунда происходит на его южных землях. А он ответил, что мы уже над той территорией, что он передал Айрин. Так что надо быть осторожными, потому что нашу безопасность он гарантировать не может. Мы ушли от ракеты и приземлились в нескольких километрах от аэродрома, где сели вы с Уильямсом. Ночью, когда стемнело, решили пробраться туда и попытаться вас найти. В твой ангар мы попасть не смогли, но видели Уильямса. Его поместили в открытый отгороженный сеткой загон. Мы отвлекли охрану, а Тереза спросила у него, где находишься ты, пообещав вытащить его, если он скажет. Он сначала отказывался и требовал свою долю от той награды, что мы получим за тебя. Никак не мог поверить, что мы прилетели за тобой не из-за денег. В конце концов сказал, что тебя отправляют к Бродяге Никсону на шоу. Мы попытались проникнуть в ангар, где держали тебя, но не смогли. Было слишком мало сил. Потом думали освободить тебя во время посадки в самолет, но не получилось по той же самой причине – охрана аэродрома Айрин плюс наемники Никсона, а нас всего трое и почти никакого оружия с собой. Мы полетели обратно в Тай-Бэй, выпросили у Ченга билеты на шоу, а дальше… ты все знаешь. Больше всего мы боялись не успеть найти тебя в такой толпе и не успеть подать знак.

– Спасибо, – кивнул Макс.

Тут их внимание привлек судорожный сдавленный вскрик Дэз.

– Дженни! Иди сюда! – позвала она. – Смотри! В Парламент-Скай!

Она запустила запись того, что случилось во время собрания Верховного совета хайтек-пространства.

Дэз, Дженни и Макс досмотрели запись до конца, будучи не в состоянии проронить ни слова.

Первой нарушила молчание Дэз:

– Ты думаешь, он все это серьезно?! – обратилась она к Дженни. – Что нам делать?! Мы должны еще раз попробовать поговорить с ним! Подключи меня! Может, удастся…

– Он не хочет говорить с нами! – перебила ее Дженни. – Ты же видела: каждый раз, когда кто-то из нас выходил в Сеть и пытался войти с ним в контакт, он просто отключал нас и выбрасывал из Сети!

Дэз поднялась на ноги и начала ходить туда-сюда по диспетчерской.

– Я не верю, что он хочет сделать это на самом деле! – воскликнула она, взмахнув руками. – У всего этого должно быть какое-то другое объяснение! Может, мы чего-то не знаем? Может, у него есть какой-то план?! Я должна поговорить с ним!

– Если твой отец решил устроить Конец Света, то лучше подумать, как нам его остановить. Какие могут быть варианты? – лицо Дженни стало непроницаемо жестким. – Ты должна понять, что он уже больше не тот человек, которого ты знала. Он больше вообще не человек!

– Что ты предлагаешь?! – Дэз остановилась и уставилась на Дженни. – Отключить его нейрокапсулу?! Вырубить всю Сеть?! Как еще можно уничтожить моего отца?! Какие у тебя есть варианты?!

– Не кричи, – ответила та. – Если тебе кажется, что никто не в состоянии понять твоего горя, – это не так. Я уже проходила через все это! Я думаю… Макс, ты все еще уверен, что сможешь закончить «Моцарта»? Похоже, теперь… Теперь это наш единственный шанс.

Тут на одном из мониторов вспыхнул тревожный красный сигнал: «База данных вскрыта. База данных вскрыта».

– Черт… Они все-таки догадались! – воскликнула Дженни. – Нам надо спешить. Мартину грозит смертельная опасность. Главное – добраться до старого бункера раньше остальных! Мы должны срочно найти квадролет, только я не знаю, к кому теперь с этим обратиться!

– Пока за Макса объявлена такая награда – никому нельзя доверять. Так, – она стукнула себя кулаком по лбу, – может, попытаться купить квадролет на черном рынке? Дэз, сколько у нас осталось денег?

– Тысяч сто, не больше, – ответила та.

– Может не хватить, – Дженни закусила губу.

– Что? Что случилось? – спросил Громов.

– Понимаешь, кроме координат в компьютере есть еще спутниковый навигационный архив, – пояснила Дженни. – Мы с Дэз сбежали от остальных, чтобы перепрятать капсулу с телом Джокера, потому что Тереза, Констанция, Корус и другие, с центральной базы, ты их не видел, хотят отключить систему жизнеобеспечения Мартина. Дэз стерла данные о местонахождении бункера из наших баз данных, но на спутнике… Там некоторое время хранится история запросов. При желании ее можно восстановить. Поскольку это архив навигационного спутника, мы не можем оперировать с его данными, можем только общаться в режиме запросов и ответов. Но все же на всякий случай я поставила на компьютер Терезы скрытую сторожевую программку, которая даст знать, если Тереза начнет получать историю наших обращений к спутнику. По ним можно довольно точно установить местонахождение старого бункера, где находится тело Джокера. И вот… – она показала на компьютер, – мы должны добраться туда первыми!

Тут Громова вдруг осенило:

– «Моцарт» сработает быстрее, если Джокер будет еще жив! Ведь получается, что омега-вирус поражает человеческое сознание и делает возможным его переход в цифровую среду, так? То есть сознание человека – это своего рода генеральная программа, работу которой вирус меняет определенным образом. Но сознание Джокера создано его мозгом. Мозг Джокера хранит в себе все нейронные связи, образовавшиеся за всю его жизнь. Теперь смотрите: что делает генеральная программа, попадая в уже существующую информационную среду?

– Адаптируется, – пожала плечами Дэз. – Считывает информацию и подстраивает свои скрипты под те данные… – тут ее глаза округлились. – Макс, ты гений! Если воспринимать мозговые клетки моего отца как своего рода информационную среду, просто накопители данных, то «Моцарт» как генеральная интуитивная программа биоцифрового иммунитета считает их данные и адаптируется к ним точно так же, как если бы находилась в сознании отца! Мозг моего отца станет для «Моцарта» первичной материнской средой, к которой он адаптирован!

– Да! – воскликнула Дженни. – Мозг Джокера как информационная среда хранит в себе все те данные, что существовали в нем на момент перехода сознания в Сеть. Он не может развиваться, получать и усваивать новую информацию, но память обо всем, что с ним случилось до того момента, как его сознание перешло в цифровую среду, сохраняется! Джокер уже взрослый человек, его личностная структура уже полностью сформирована, значит, «Моцарт» сможет адаптироваться к ней полноценно! А потом…

– Как только закончится процесс написания адаптивных скриптов, мы выгрузим «Моцарта» из головы Джокера, заблокируем адаптационный модуль, чтобы программа больше не могла меняться, и запустим в Сеть, – продолжил Громов. – Интуитивная программа начнет автоматический поиск материнской среды, той, под которую созданы ее адаптивные скрипты. То есть «Моцарт», как гончая, найдет Джокера в Сети и сольется с ним. Омега-вирусу конец. Джокер вернется в свое тело, и этот кошмар закончится.

Дженни приложила руку ко лбу.

– Да, только у нас на пути к осуществлению этого замечательного плана имеются две очень большие проблемы. Первая – тебе, Макс, потребуется доступ к архивам Эдена, потому что все данные о «Моцарте», первичные разработки, его код – все находится там. Второе – нам надо добраться до нейрокапсулы Мартина и успеть переместить ее в другое безопасное место раньше, чем его найдет Тереза и отключит систему жизнеобеспечения.

Максу показалось, что у него голова сейчас взорвется от напряжения.

– Может… Может… Может, мне сдаться? – спросил он. – Меня отправят в Эден, так я получу доступ к его архивам…

– Отправить-то тебя туда отправят, – перебила Дэз, – только вот вряд ли обратно выпустят. Во всяком случае, быстро.

– Надо рассказать правительственным службам о том, что происходит и что мы нашли выход! – воскликнул Громов. – Ведь спасти Сеть и в их интересах тоже!

Внезапно снаружи донеся топот.

Дженни вскочила с места и схватила пистолет.

– Макс назад! – крикнула она.

Тут в дверном проеме появилась гигантская фигура… Бродяги Никсона.

– Сюрприз, – прохрипел он, сверкнув своим красным мультивизором.

Следом за ним протиснулись Ченг Паяльник и еще несколько громил-наемников в черных комбинезонах.

– Привет, Электра, – Ченг непринужденно поздоровался с Дженни. – Что же ты не сказала, какой ценный гость к нам пожаловал?

Командор кивнул на Громова.

– Учитывая, сколько правительство предлагает за вашего друга, мы готовы проявить понимание. Ради такого куша не грех сорвать и шоу века, – продолжил он.

Макс увидел, что возле входа сидит Майкл и смотрит на вошедших огромными, полными ужаса глазами. Но пока наемники не заметили мальчика. Их внимание было приковано к Дженни, Громову и Дэз.

Бродяга отодвинул онемевшую Дэз в сторону. Один из его охранников тут же взял ее на прицел.

– Я очень зол! – прорычал он. – Вы испортили мое шоу! Кто-то должен за это заплатить! Надеюсь, Джокер сможет покрыть мои убытки и моральный ущерб, иначе я вас троих через мясорубку пропущу! И опусти пушку! – рявкнул он на Дженни. – Она тебе не поможет. Вы двое! – крикнул он на Громова и Дэз. – А ну сидеть! На пол, и чтобы было тихо!

– Как вы нас нашли? – спросила Дженни.

Ченг закатил глаза и всплеснул руками:

– Я командор Буферной зоны, Электра. Мне положено знать все, что творится в моих владениях. Видишь ли, у меня возникла очень сложная дилемма. Вы с Джокером мои друзья. Но и Бродяга Никсон тоже мой друг. Внутренний голос говорит мне, что я должен как-то удовлетворить его гнев. Предлагаю компромисс. Отдай мальчишку. Никсон получит за него выкуп, вы не пострадаете, и мы в расчете. Возможно, если Бродяга смилостивится, он даже поделится с нами выкупом.

Ченг подмигнул Дженни и пихнул локтем под бок Никсона.

– Я же сказал, Ченг, половина твоя…

Тут командор ударил его локтем посильнее.

Дженни хлопнула себя по лбу:

– Ты снабдил нас маяками? Да? На одежде, что ты нам дал, закреплены маяки!

Ченг пожал плечами:

– Вообще-то не совсем так. Я не собирался следить за своими друзьями. Но вы меня вынудили. Когда я узнал, что случилось с Джокером, причем узнал из Сетевых медиа, а не от своих близких друзей, – он с укором посмотрел на Дженни, – я решил на всякий случай держать вас под присмотром. И маяк на тебя с девчонкой, – он показал на Дэз, – вешал не я. Я до такого не мог опуститься. Ты заказала у Мауса идентификационные карты для пересечения границы с хайтек-пространством. Вот он и прикрепил.

– А, теперь понятно, почему они были такие дорогие, – горько усмехнулась Дженни. – Раз уж фальшивые идентификационные карты делаешь ты, то получаешь с них максимум возможной прибыли, тем более что всех конкурентов замочили твои…

– Во-первых, я бы не стал опрометчиво называть мои карты фальшивыми, – перебил ее Ченг. – Если их вздумают проверять, то во всех нужных базах найдутся твои данные, вплоть до школьного табеля. Это такая качественная работа, что никому и в голове не придет, что миссис Липперс и ее племянница Джастина, – командор показал на Дэз, – которые возвращаются из гуманитарной медицинской миссии, не существуют! С этими картами вы попадете в Токио быстрее, чем с настоящими. Ведь у миссис Липперс мама в больнице. Она вот-вот испустит дух… Ой, я уже представляю, как будут торопиться пограничники оформить ваши документы, чтобы, не дай бог, не оказаться виновными в нарушении наследственного права. Ведь имущество старушки может отойти государству, если родственники не явятся к ее постели…

Макс снова посмотрел в сторону Майкла, но у двери уже никого не было! Мальчику удалось незаметно ускользнуть. Почему-то Громов подумал, что когда-нибудь еще он обязательно встретит этого мальчика.

Дженни сделала шаг вперед. Она смотрела на командора почти с мольбой:

– Не отдавай агентам Громова, Ченг. Пожалуйста! Он не должен попасть к военным! Ты уже знаешь, что случилось с Джокером…

– Да, твой бойфренд сказал, что жить нам всем осталось неделю или чуть больше. Что-то мне подсказывает, что приглашения в безопасное место он мне не пришлет, – Ченг склонил голову набок. – Поэтому я думаю придержать тебя и дочку Джокера в Тай-Бэе. Так, на всякий случай. Вдруг правительству не удастся замочить Джокера за неделю… А мальчишка, как я уже сказал, пойдет на покрытие убытков моего друга. Все! Это решение не обсуждается.

Бродяга Никсон издал низкий рокочущий рык в подтверждение слов командора.

– Если вы отпустите нас, возможно, конца света не случится! – воскликнула Дженни. – Мы нашли способ, как все это остановить!

Командор сложил руки на груди, прищурил правый глаз и уставился на Дженни:

– Знаешь, сестра Электра… Мне всегда была очень интересна твоя жизнь. Наверное, я посмотрел слишком много мыльных опер в телетеатре… В общем, у меня есть теория на твой счет.

– Может, в другой раз расскажешь? – Дженни сдула прядь рыжих волос со своего лица.

– Нет, сейчас подходящий момент. Все послушают, – возразил Ченг. – Значит, так. Ты была любимой дочкой своего папы. Он так тебя избаловал, что ты уже не знала, как ему досадить. Тут как раз объявился Джокер. И ты бросила папочку, предала его. Потому что ревновала к его единственной настоящей страсти, как тебе казалось, – Эдену. Ты пыталась уничтожить Эден так же, как подросшие дочки стараются извести ненавистную мачеху. Только вот не рассчитала. Папочка не простил тебя. Он не попросил тебя вернуться. Он вычеркнул тебя из своей жизни и выстроил Эден заново, и тебя, сестра Электра, там уже не ждали. Ты осталась с Джокером. У тебя был только один выход, чтобы не сойти с ума, – поверить в его борьбу по-настоящему. И ты поверила. Ты решила отдать этому свою жизнь. Но закон квантовых случайностей обладает чувством юмора… Сам великий Аткинс про это говорил, – Ченг поднял вверх указательный палец. – Джокер покинул тебя, став таким же, как твой отец. Что теперь говорит твое сердце? Ты в смятении. Твой обезьяний мозг все еще цепляется за привычное. Тебе хочется бороться как никогда раньше. Тебе кажется, что можно все вернуть, все исправить. Да? Поэтому ты спасла мальчишку. Поэтому ты готова сейчас отдать за него жизнь. Не надо, Дженни. Все кончено. Того Джокера, что ты знала, больше нет. Ты сейчас так растеряна, что готова отдать жизнь за что угодно, лишь бы кто-то избавил тебя от нее, потому что жизнь твоя теперь пуста и лишена смысла. Не надо, Дженни. Это только так кажется. Ты думаешь, что пришел самый черный день твоей жизни и выхода нет. Но это не так. На самом деле наконец пришел тот день, когда ты можешь сама выбирать, как тебе жить. Ты сильная, сестра Электра. Мы будем рады видеть тебя в своих рядах. Так что оставайся с нами, забудь про Джокера и своего отца. Просто переверни страницу.

Некоторое время в диспетчерской стояла гробовая тишина.

Первой пришла в себя Дженни. Подошла к командору, положила ему руку на плечо, сказала с самым серьезным видом:

– Да, брат Паяльник, сериалов в телетеатре надо смотреть меньше.

– Думаешь? – скривил рот Ченг.

– Уверена, – кивнула Дженни.

Вдруг она сделала одно неуловимое движение. Настолько быстро, что Макс даже не успел сообразить, как это произошло. Джен держала Ченга за горло, приставив к его шее длинный острый штырь, выскочивший у нее из рукава.

– Дайте уйти Максу и Дэз! – крикнула она.

Никсон с медвежьим рыком дернулся вперед.

– Ты сама не выйдешь отсюда живой! – взревел он.

– А мне плевать, – заявила Джен. – Ты же слышал рассказ командора. Мне теперь все равно, за что отдать свою пустую и никчемную жизнь!

Дженни показала на вентиляционное отверстие в полу и приказала:

– Кидайте ключи от мотокартов сюда! Ну!

На шее Паяльника выступила кровь. Дэз и Громов вскочили. Лицо Кемпински стало белее краски на потолке. Губы дрожали. Остекленевшие глаза таращились на Дженни.

– Уходите! – крикнула та на нее и Макса.

Громов как во сне развернулся, нащупал руку Кемпински и потянул ее за собой. Сделал шаг, второй… И уперся в грудь правительственного пехотинца. Золотые нашивки на черном комбинезоне.

– Не торопитесь, – сказал ему их обладатель.

Макс поднял го лову и увидел…

Я активировал мультивизор, чтобы оценить расстояние до берега. Уже была глубокая ночь. Правда, луна и звезды светили очень ярко. Океан под нами казался ртутным от их сияния.

– Около десяти километров…

Машину болтало и лихорадило так, что казалось, мы вот-вот рухнем. В баке, похоже, уже остались одни топливные пары.

– Черт… Не долетим! – выкрикнул я.

Хаски тем временем обшаривал салон.

– Все квадролеты должны быть оборудованы штатными парашютами! – сказал он.

– Осталось немного! – крикнул я. – Только бы дотянуть до берега! Мы должны добраться!

Впереди уже показался туман, лежавший над восточной зоной лотек-пространства, но тут красный сигнал на приборной панели, который мигал и пищал, что горючее на исходе, начал издавать один непрерывный истошный звук.

– Падение неизбежно, падение неизбежно, покиньте салон, – заладила бортовая система безопасности.

– Придется прыгать! – заорал я, спешно отстегиваясь и вылезая из кресла пилота.

«Компьютер и оптический накопитель Дэйдры не должны попасть в воду!» – лихорадочно билось в голове.

Тут мой взгляд упал на алюпластиковый ящик, болтавшийся по салону. Я схватил черный чемоданчик с соседнего кресла и бросился к этому ящику.

Хаски стоял у двери, держась за ручку. Он был готов открыть ее в любую секунду.

– Что ты копаешься?! – крикнул он.

Я отмахнулся. Схватил ящик, открыл его и начал выбрасывать оттуда всякую мелочевку – неосвитчи, сигнальные маячки, пластиковые инструменты. Потом сунул туда черный чемоданчик, вытащил из-за пазухи ноутбук Дэйдры и тоже положил в ящик.

Квадролет резко ухнул вниз. Я понял, что двигатели встали и винты крутятся просто по инерции. Еще несколько секунд, и машина начнет падать просто вертикально вниз. Уже сейчас неуправляемый квадролет трясло так, что приходилось изо всех сил держаться за скобы на полу, чтобы не упасть.

– Открывай! – крикнул я Хаски, который вцепился в ручку, я видел, как побелели его пальцы.

Тот мгновенно распахнул дверь. Я кое-как подтянулся к выходу, толкая ящик перед собой.

– Прыгай!

Хаски бросил на меня странный, полный ужаса взгляд через плечо и сделал шаг вперед. Я вытолкнул ящик и полетел следом за ним, вниз головой. В воздухе успел сгруппироваться, перевернуться и войти в воду ногами. Но удар все равно был такой силы, что я перестал чувствовать собственные стопы. Квадролет пролетел еще пару сотен метров и врезался в воду, подняв огромную волну и столбы брызг.

– Сейчас от него пойдет воронка! Будет затягивать в глубину. Держись! – крикнул я, пытаясь найти глазами Хаски. В серебристом лунном свете это было непросто.

Наконец я увидел его. Он барахтался метрах в ста от меня, то и дело уходя под воду.

– Хаски! Хаски, держись!

Я поплыл к нему, рассекая воду широкими мощными гребками. Краем глаза успел заметить, как Хаски, отчаянно взмахнув руками, исчез под водой. Плыть было трудно. Если бы не бронежилет, державший меня на плаву, я бы вообще, наверное, не смог. Квадролет, уходивший в глубину, создавал воронку. Его магнитные винты, все еще продолжавшие вращаться, создавали эффект блендера, закручивая воду вокруг себя в могучие смерчи. Меня тянуло, будто трубой огромного вакуум-экстрактора, назад и вниз. Я изо всех сил сопротивлялся, стараясь хоть немного продвинуться вперед.

– Хаски! Хаски!

Я сообразил, что, если нырну, мне будет проще. Под водой не будет таких волн. Хотя сопротивление воды из-за квадролета, что тонул рядом, возможно, станет больше. Надо попробовать. Я набрал в легкие воздуха, нырнул под воду и активировал мультивизор.

Хаски барахтался под водой, еле успевая высунуть наружу нос. Его в отличие от меня не поддерживал высокотехнологичный предмет одежды из вспененного углепластика. Хаски изо всех сил колотил руками и ногами, чтобы оставаться на месте, и сопротивлялся водным смерчам, шедшим от винтов. До него было метров тридцать. Я делал немыслимой силы рывки, чувствуя, как мои мышцы болят и каменеют от напряжения. Еще чуть… еще десяток метров…

Я поднырнул под Хаски и вытолкнул его на поверхность.

– Ляг на спину! – крикнул я Хаски. – Расслабь все тело! Пусть волны качают тебя! Скоро этот чертов квадролет наконец утонет, и все успокоится!

Хаски попытался последовать моему совету, но ничего не получилось. Он никак не мог опустить в воду затылок, тянулся подбородком к груди, стараясь держать голову полностью над водой, и тут же начинал тонуть.

– Ладно, – сказал я. – Я лягу на воду! Меня держит бронежилет! Ты держись за меня! Крепко держись!

Я перевернулся на спину и лег на воду, уставившись на ослепительно яркое, усыпанное огромными звездами небо. У меня вырвался вздох:

– Опять…

– Что? – булькнул Хаски, вцепившись в меня обеими руками с такой силой, что я невольно напрягся, испугавшись, что мы утонем оба.

– Говорю, что совсем недавно уже видел такую картинку, – я показал на небо. – После того как сбежал от наемников Айрин.

– Ты все вспомнил? – дрожащим голосом спросил Хаски.

– Ага, – кивнул я. – Знаешь, несмотря на то что мы с тобой сейчас в полной… гхм… у нас большие трудности, я почему-то чувствую себя счастливым. Ты себе не представляешь, насколько это здорово – знать, кто ты такой!

– У тебя, наверное, от стресса разрушенные связи между нейронами восстановились, – вдруг заявил Хаски. – Я про такое тоже в Сети читал. Меня вообще все эти штуки, операции с памятью, жутко интересовали.

Он начал дрожать. Вода и правда была прохладной. Не совсем ледяной, но и нетеплой.

– Да, – согласился я, – мне в центре подготовки тоже, кажется, говорили, что для быстрого восстановления паттернов памяти, если те не окончательно уничтожены, применяют адреналиновую терапию. Я так боялся за тебя, что, наверное, получил адреналиновый шок…

– Вот видишь, сколько от меня пользы, – клацая зубами, заметил Хаски.

– Спасибо, – серьезно сказал я, – без тебя бы мне не удалось выбраться из Буферной зоны.

Хаски чуть помолчал. Потом спросил нарочито серьезным и деловым тоном:

– Так что ты там вспомнил-то? Из-за чего такая заваруха?

– Установка «Кибела», – коротко ответил я. – Огромный конвейер по производству нанороботов. Я должен был выяснить, где она находится. Виртуальный прототип «Кибелы», конструкторская версия, разработанная Дэйдрой МакМэрфи, находилась в виртуальной среде Эдена. В Бюро считали, что через эту видимую и доступную часть можно найти доступ к информации по всему проекту «Рой» в целом. Я должен был обнаружить в виртуальной среде Эдена «люки» – технологические входы. Места, где софт, управляющий виртуальной средой, открыт для изменений, – строящиеся здания, лаборатории и так далее. Я нашел одно из таких мест – лишний коридор в кампусе. Визуальный баг, который система забыла подчистить. Я установил в нем программку подключения к архивам всей системы, замаскированную под огнетушитель. Она должна была найти в архивах протокол «Кибелы», прочесть его целиком и скопировать. Когда все эти операции были бы закончены, я бы перегрузил все эти данные себе в голову и передал в Бюро. Это стало бы железным доказательством виновности доктора МакМэрфи и ее связей с военным ведомством, потому что наверняка они финансировали и организовывали производство реальной установки «Кибела». Фактического, осязаемого конвейера, который находится где-то в нашем реальном мире. Конвейера, который построен по чертежам виртуального Эденского прототипа.

– Ничего не понял, – тряхнул головой Хаски. – Что за проект «Рой»?

– Глобальная система дистанционного управления людьми через биофонные чипы, – ответил я. – Тот же принцип, что у насекомых. Только вместо химических ферментов – радиосигнал. Ее внедрение состоит из двух этапов. Первый – изменение настроек биофонной связи. Второй – распыление в воздухе миллиардов нанороботов, которые, проникая в человеческий мозг, произведут уничтожение нервных центров, ответственных за проявление воли.

– Ничего себе, – пробурчал Хаски. – А как быть с теми, у кого биофонов нет?

– После того как нанороботы уничтожат им соответствующие нервные центры – их можно не опасаться. Им будет нельзя послать управляющий радиосигнал, но они подчинятся простой силе. После чего вживление им биофонных чипов станет просто делом времени. Сопротивляться не сможет никто. Нанороботов нельзя увидеть. Ты даже не узнаешь, как они проникнут в твое тело, и ничего не почувствуешь, потому что все манипуляции они совершают на уровне атомов. Сам не поймешь, как превратишься в растение.

– И что? Ты знаешь, где конвейер, который их производит?

– Нет, этого мне выяснить не удалось. Дэйдра обнаружила меня. Я использовал как прикрытие репликацию одного из учеников. Эден – морозилка. Его ученики лежат в нейрокапсулах, подключенные к виртуальной среде, и считают ее – реальностью. Об этом никто не знает.

– Ничего себе, – пробормотал Хаски, – а еще говорят, что у нас на побережье жизнь ничего не стоит…

– Дэйдра МакМэрфи обнаружила подмену. Она отключила парня, репликацию которого я использовал, и шарахнула ему в голову из пушки квантового генератора. Он лишился памяти. Но поскольку я использовал его архивы для своих целей – получилось, что она уничтожила мои воспоминания. Правда, опосредованно, через нейронный импульс. Видимо, поэтому я и смог восстановиться. Меня отключило от системы, а через несколько минут на катер уже напали наемники Айрин. Дэйдра узнала мой идентификационный номер и определила фактическое местонахождение моего тела через систему глобального спутникового поиска. Хорошо, я успел выбраться из нейрокапсулы… Это был кошмар! Я не мог понять, кто я и где нахожусь. Реакция на нейронный импульс была постепенной. Я не мог понять, чего от меня хотят. Была страшная драка. Меня скрутили и первым делом удалили идентификационный чип агента. Вот видишь, тут, за ухом, рана? Чип просто выдернули пинцетом, вместе с кожей – чтобы Бюро не смогло отыскать меня. Они собирались доставить меня в лабораторию, хотели считать мою память и выяснить, что именно известно Бюро информационной безопасности о проекте «Рой» и какие еще агенты этим занимаются. Когда меня вывели на палубу, я собрался с силами, вырвался и кинулся за борт. Мне вслед начали стрелять. Две пули попали в бронежилет, под лопатку. От них остались синяки. Я потерял сознание… а когда очнулся, лежал в воде, вот как сейчас, и уже вообще ничего не помнил. Не знал, кто я и что со мной произошло. Когда активировал мультивизор и направил запрос на спутник – меня вычислили. Кто-то позвонил на мой биофон, а затем просто сжег чип. Что было дальше – ты знаешь.

Хаски молчал, пораженный моим рассказом. Вода вокруг успокоилась.

– Надо добраться до берега, – сказал я. – Похоже, квадролет уже на дне. Можно плыть, но сначала найдем ящик. Я уверен – в компьютере Дэйдры есть данные о фактическом местонахождении «Кибелы».

– Подожди, – Хаски наморщил лоб, – а как они собирались изменить настройки биофонной связи? Станции подключены к Сети, а в ней, насколько я знаю, вообще ничего без воли «Ио» нельзя поменять.

– Они меняли настройки станций локально, – ответил я. – Ставили новые программы на периферийных передаточных станциях связи. Они сидят там, как спящие клещи, до тех пор пока Сеть не перезагрузят. Тогда новые настройки вступят в силу автоматически.

Хаски фыркнул:

– Ну тогда можно не бояться! Требуется чудо, чтобы хайтеки вдруг решились на перезагрузку Сети! Даже не представляю себе, что должно случиться, чтобы это произошло!

– Если они выпустят нанороботов, то хайтеки и вообще все превратятся в безвольную биомассу. Военные смогут перезагрузить Сеть в любой момент.

– А как они сами собираются защититься от этих роботов? – спросил Хаски.

– Не знаю. Этого я не смог выяснить.

– Так почему же они до сих пор не выпустили свой рой? – продолжал сомневаться Хаски.

– Все ответы в том алюпластиковом ящике, – я показал на темный прямоугольник, что качался на волнах в нескольких метрах от нас. – Надо добраться до хайтек-пространства как можно скорее. Поплыли. До берега еще несколько километров, а мне тебя тащить и ящик толкать. Никогда бы не подумал, что бывают мародеры, которые плохо плавают! Ты же вырос на побережье!

– Зачем плавать самому, когда есть моторка? – проворчал в ответ Хаски.

На военном совете, который президент Рамирес собрал в своей резиденции на верхнем этаже Парламент-Скай сразу после злополучного заседания, разумеется, так и не удалось решить, что же делать с Джокером, перезагружать Сеть или нет, как добиться помощи от Синклера и так далее. Ни на один из этих вопросов ответа не нашли. Да, собственно, никто и не пытался толком искать. Все были слишком ошарашены и напуганы. Рамирес кричал и требовал от военных и Бюро немедленно сплотиться и сообща победить Джокера. Все согласились и разъехались по своим ведомствам. Военные – на базу «Микадо», в свой главный штаб, а Буллиган со своими людьми – в штаб-квартиру Бюро. О проекте «Рой» он сообщить все же не решился.

Буллиган предложил Идзуми и Отто Крейнцу ехать в его турбокаре.

– Почему вы им ничего не сказали? – напустился на Буллигана Крейнц, как только они оказались в машине.

– Мало ли… – проворчал тот, будто извиняясь перед Крейнцем. – Если генерал Ли поймет, что мы в курсе, – прикажет активировать «Кибелу»…

– Это еще что? – встревожился тот.

– Вторая часть их плана. Над этим работал наш агент в Эдене. Точно ничего не известно. Кроме того, что где-то на планете в эту секунду огромный конвейер произвел еще тысячу крошечных поганцев, способных забраться к вам в мозг и сделать с ним все, что будет угодно генералу Ли и Дэйдре МакМэрфи.

– Вы мне об этом не говорили! – возмутился Крейнц.

– О… – вздохнул Буллиган, – если бы я начал рассказывать вам эту историю целиком, от начала и до конца, на это ушел бы год.

Идзуми только сердито перевел дух. Когда они доехали до офиса Бюро, то сразу поднялись в кабинет Буллигана.

– Подумаем, что делать в относительно спокойной обстановке, – сказал шеф и вызвал агентов Нимуру, Никольскую и Страхова.

Когда они появились, Буллиган хлопнул в ладоши:

– Ну, начнем.

Первым снова заговорил Крейнц:

– Значит, так, учитывая все, что мы знаем о проекте «Рой»… Мистер Буллиган, не надо на меня так смотреть, я посвятил инспектора Идзуми в курс дела. Поскольку нам всем осталось жить десять дней, как уведомил этот маньяк Джокер, думаю, можно говорить открыто. Так вот, учитывая все, что мы знаем о проекте «Рой», – выходка Джокера нам даже на руку. По крайней мере решения о перезагрузке Сети генералу сегодня получить не удалось, а значит, он не сможет изменить настройки биофонов в ближайшее время. Разумеется, это только отсрочка. Но мы должны ее использовать. Придумать, как избавиться от Джокера, не потерять Сеть и уничтожить новые программы настроек биофонной связи, что военные заложили на станциях связи.

– Ну хорошо… – вздохнул Буллиган, прикрывая глаза ладонью и вертясь из стороны в сторону в своем кресле. – Вернее, плохо… Ладно, допустим, у Джокера есть доступ к нашим оборонным системам…

– Он у него есть, допущения излишни, – мрачно ответил Крейнц, просматривая длиннющий протокол взломов оборонной системы. – У него есть доступ ко всему…

– Кроме Эдена, – подал голос Игорь Страхов.

Присутствующие переглянулись.

– Квантовый компьютер, поддерживающий среду Эдена, – аналоговый. Ничто из внешней Сети не может в нее попасть просто потому, что находится в принципиально другом формате.

– Но как же они передавали данные исследований и решали хозяйственные дела? Хотя бы с поставкой тех же самых нейрокапсул?

– В Эдене есть шлюзовой портал, огромный, мощнейший конвертер, преобразующий информацию, появляющуюся в Эденской среде, в цифровой формат. Сейчас он отключен.

– Если мы хотим совещаться так, чтобы наш друг Джокер ничего не услышал, мы должны перебраться в Эден, – подвел итог Буллиган. – И подключиться к его среде.

– То есть залечь в нейрокапсулы? – недоверчиво приподнял брови Крейнц.

– Надеюсь, у них есть мой размер, – сердито пробурчал Буллиган.

– Нет! – запротестовал инспектор. – Больше я в этот хрустальный гроб не улягусь ни за что! Пусть лучше Джокер слушает, как я чавкаю, хожу в туалет и храплю по ночам!

– Но тогда вы не сможете принимать участие в попытках его остановить, – с улыбкой сказал Страхов.

– Вот и хорошо. Никто не расстроится, – пробурчал Идзуми. – У меня и без этого дел по горло. Вы устраивайтесь в гробики, примеряйтесь, через десять дней конец света может наступить, а вы уже будете готовы, уложены… На здоровье! Я лучше поищу вашего агента. Будем надеяться, что он жив. Я про «Кибелу»-то, о чем вы говорили в машине, не очень понял, но сообразил, что средство от этой неведомой напасти у этого потеряшки. Так что лучше бы его найти, пока не поздно.

Тут Крейнц постучал себя кулаком по лбу:

– Что-то здесь не сходится… – простонал он и сжал руками свою раскалывающуюся от боли и усталости голову. – Хорошо, положим, он запустит в воздух все ядерные ракеты… Хотя я уверен, что генерал Ли уже отдал приказ свинтить боеголовки со всех ракет, что только есть в хайтек-пространстве… Но зачем ему эта неработающая иконка в Сети?..

Тут все мониторы слежения, занимавшие стену в кабинете Буллигана, вспыхнули одной и той же картинкой.

– А вот и Джокер, – сказал Идзуми, скрещивая руки на груди и усаживаясь на край огромного старинного стола Буллигана.

– Маленькое дополнение к вашей милой беседе, – сказал с экрана Джокер, улыбаясь и складывая на груди руки. – Смотрите.

На экране возникли «соты». Огромный гараж в виде гигантских пчелиных сот, какие пристраивают к глухим стенам зданий. Роботы-парковщики, перемещаясь по вертикали и горизонтали, ставили турбокары в свободные ячейки, выдавая хозяевам жетоны.

Внезапно один из этих роботов схватил ближайший турбокар и… выбросил его наружу. Машина описала дугу и грохнулась прямо посреди автобана, где в нее с ходу врезались еще три турбокара на полном ходу. Место аварии мгновенно превратилось в кашу! Десятки машин и мотокартов, несшихся со скоростью от трехсот до пятисот километров в час, влетали в образовавшееся месиво, создавая немыслимый затор!

– Боже… – тихо выдохнул Отто.

Джокер поджал губы и опустил голову.

– Вот вам еще демонстрация, – сказал он.

Картинку на экране сменил робот-уборщик. Он медленно катился по улице, втягивая в себя пожухшие облетевшие листья.

– Внутри этого робота находятся измельчитель и капсула с кислотным составом. Она превращает листья в один из компонентов для биопластика, – произнес Джокер. – А теперь смотрите.

Робот-уборщик на мгновение остановился. Потом развернулся и покатился к… распределительному щиту!

Оказавшись близко, он поднял шланг и… выстрелил струей кислоты в дверцы! Те были прожжены мгновенно! А следом задымился щит. Во все стороны полетели искры!

– Думаю, одного щита недостаточно, – задумчиво произнес Джокер.

Картинка на экране распалась на десять секторов. В каждой из них роботы-уборщики повторили операцию со щитами в разных кварталах. Почти синхронно! Тут же, мгновенно, начали гаснуть указатели и свет в домах! Остановился поезд метро над автобанами! И… погас контур защитного экрана над старым черным бетонным колпаком консервации токийского склада ядерных отходов.

– Теперь хорошо бы, чтобы в центр купола рухнул грузовой квадролет, переносящий, скажем, бочки с химической смесью для изготовления углепластика, – медленно проговорил Джокер. – Кстати, вот и он.

На экране появился тяжелый грузовой квадролет «Леон Тревел», медленно тащивший грузовую платформу бочек. Много, много тонн!

Квадролет поравнялся с куполом… и пролетел мимо.

– Я обещал дать вам десять дней на прощание с жизнью, – рассмеялся Джокер. – И намерен сдержать слово. Так что… наслаждайтесь. Техногенная цивилизация – оружие само по себе. Генерал Ли может отключить оборонный комплекс хоть целиком, это вас не спасет. И его тоже. Хотя надо признать, проект «Рой», что он задумал, поражает грандиозностью размаха. Генерал Ли великий человек. В своем роде, разумеется. Вы бы знали, как он злится, что его гениальный план оказался под угрозой срыва, – Джокер рассмеялся. – Он так все хорошо задумал, а тут я, ваш агент, Макс Громов со своим «Моцартом»… Одним словом, закон квантовых случайностей в действии.

Мониторы погасли.

– Чертов маньяк! Мы слова не сможем сказать так, чтобы он не узнал! – грохнул кулаком по столу Буллиган.

– Он знает про «Рой», возможно даже больше нас, но, похоже, не намерен ничего предпринимать, – с горечью произнес Крейнц. – Хотя Джокер с его нынешними возможностями мог бы в два счета найти программы новых настроек на станциях связи и просто стереть их.

Тут монитор вспыхнул снова. На нем возник Джокер и обратился к Отто:

– Видите ли, – сказал он, – когда я обнаружил в военных базах данных информацию о «Рое» и понял, что именно они собираются сделать, то именно тогда и принял решение уничтожить цивилизацию совсем. Согласитесь, само наличие такой технологии говорит о том, что человек так и не смог стать разумным существом. Он по-прежнему животное, жаждущее контроля над средой своего обитания и лидирующего положения в стаде. В сочетании с высокими технологиями эти два стремления могут привести к глобальной катастрофе. Спасти цивилизацию и человечество как несовершенный, но любопытный вид может только резкий эволюционный скачок. И я его обеспечу.

Экран снова погас.

– Готовьте самолет! – рыкнул Буллиган кому-то в свой биофон и обратился к присутствующим: – Надо лететь в Эден! Тут оставаться больше нельзя.

Отто Крейнц отрицательно мотнул головой.

– Я останусь в «Нет-Тек». Сеть нестабильна. Я постараюсь найти какие-нибудь новые технические возможности… Или хотя бы понять, чего нам ожидать в ближайшее время. Кроме того, «Ио»… Учитывая все происходящее, мне надо быть рядом с главным компьютером.

Буллиган мрачно посмотрел на него.

– Выдумаете, генерал Ли может решиться на захват «Нет-Тек»? – спросил он.

Крейнц почесал свое ухо:

– Ему было нужно решение о перезагрузке. Но если все, что вы обнаружили по проекту «Рой», правда, то Сеть можно перезагрузить и насильственно. Есть там Джокер или нет его, для военных, видимо, не имеет значения. Загрузятся их новые настройки, «Рой» вступит в силу, и с Джокером они как-нибудь договорятся. А после того как все это случится, протестовать уже будет некому. Мы с вами станем частью армии биороботов генерала Ли.

Буллиган глубоко вздохнул:

– Я прикажу усилить охрану «Нет-Тек». Переведу туда всех агентов, каких только смогу. Они превратят башню технического управления в неприступную крепость. Как говорил мой отец – надо готовиться к худшему и надеяться, что его не случится.

Идзуми нервно поежился:

– Я тоже никуда не полечу. Дайте мне квадролет, чтобы попасть в Буферную зону. Если ваш агент где-то там, я попытаюсь его найти. Правда, не представляю, как это можно сделать.

Крейнц удивленно приподнял брови:

– Я тоже не представляю, как вы это сделаете, Идзуми.

– Начну с командора Ченга, – ответил тот. – Паяльник мне кое-чем обязан… С очень давних времен. Когда-то давно, когда он еще имел хайтек-гражданство, а я только начинал служить в Интерполе, мы столкнулись на одном деле. Уверен, он меня вспомнит.

– Что ж… – Буллиган сложил руки за спиной. – Будем надеяться, что каждый из нас сможет осуществить то, что задумал.

СНОВА ЭДЕН

Перед Громовым стоял… доктор Льюис. Только сейчас на профессоре киберорганики был не лабораторный белый костюм, как обычно, а черный комбинезон правительственного пехотинца с золотыми сержантскими нашивками. Макс таращился на знакомое лицо и не мог понять – кто это? Брат-близнец Энджила Льюиса? Какой-то фокус пластической хирургии? Или это все вообще ему только кажется?

За спиной профессора киберорганики толпились человек десять правительственных пехотинцев, увешанных оружием с ног до головы.

– Мне приказано доставить Максима Громова, ученика Эдена, в Интерпол для дачи показаний, – сказал доктор Льюис, не глядя на Макса, словно вообще его не знал.

Громов тряхнул головой, потом посмотрел на Дженни и Дэз. Похоже, они испытывали то же недоумение, что и он сам.

– Расходитесь, не-граждане, – сказал доктор Льюис.

Голос его звучал точно так же мягко, но непреклонно, как он говорил на лекциях. Если это, конечно, был тот же самый Энджил Льюис, которого Громов привык считать своим профессором киберорганики.

– Идемте, ученик Громов, – сказал доктор Льюис, сделав привычный жест, как будто гребок ладонью.

«Это он!» – подумал Макс и перевел изумленный взгляд на Дэз, а вслух сказал:

– Я никуда не пойду без своих друзей.

Доктор Льюис обернулся. По его лицу пробежала такая знакомая усмешка:

– Ну разумеется.

Он посмотрел на Дженни, которая все еще держала острый штырь у горла Ченга, и Дэз, вооружившуюся автоматом.

– Дамы?

– Идем, Дэз, – Макс протянул ей руку.

Кемпински сделала шаг, недоверчиво косясь на пехотинцев.

Внезапно Дженни толкнула Ченга на Никсона с такой силой, что Бродяга не устоял на ногах, когда в него врезался командор. Воспользовавшись замешательством, Джен в два прыжка исчезла в потолочном вентиляционном люке, прежде чем ей успели помешать.

Доктор Льюис посмотрел ей вслед и жестом остановил пехотинцев, вскинувших автоматы:

– Не надо. Дайте ей уйти.

– Но, сэр… – попытался было возразить один из них.

– Я сказал – нет! Вы оглохли?! – резко огрызнулся доктор Льюис. – Уходим. Ученики Громов и Кемпински, вперед. He-граждане, – он обратился к наемникам Никсона и охране Ченга, – даже не советую пытаться нам помешать. Мы вооружены лучше вас. Перед вами лучшее подразделение правительственной пехоты во всем хайтек-пространстве. Так, сержант Норрингтон? – спросил он самого высокого из пришедших с ним громил.

Тот утвердительно кивнул и, с усмешкой посмотрев на Бродягу Никсона, спросил его:

– Ты помнишь, кто снес тебе полчерепа, ветеран?

– Помню… – хрипло ответил тот, медленно опуская оружие на пол.

– Дай-ка угадаю, – продолжил Норрингтон, – ты привел с собой ровно столько охраны, сколько смог бы положить сам на месте, если бы они только попытались отобрать у тебя Громова, чтобы получить выкуп за него самим, а не отдавать тебе? Так?

Никсон плюнул на пол сквозь зубы.

– Значит, я угадал, – весело щелкнул языком Норрингтон. – Плохо, когда не можешь доверять собственным наемникам. Тебе надо быть либеральнее с ними, Никсон. Командир и солдаты должны быть одной семьей. Тебя ведь этому учили, да ты, видно, забыл. Или слишком тупой, чтобы это усвоить. В любом случае нам это на руку. Я буду с триумфом рассказывать, как обставил самого Бродягу Никсона на его же территории!

Доктор Льюис пропустил Макса и Дэз вперед.

Правительственная пехота медленно отходила назад, держа на прицеле наемников.

Прямо в тоннеле их ждал черный правительственный квадролет на бесшумных магнитных винтах, оснащенный тремя внушительными пулеметами.

– Это отличная штука, – показал на него доктор Льюис. – Может летать даже под землей. И совершенно беззвучно. Здорово мы к вам подкрались, правда?

– Куда вы нас повезете? – спросил Макс.

Но ему никто ничего не ответил.

В считанные минуты отряд погрузился внутрь машины, и квадролет полетел по тоннелю к выходу.

Доктор Льюис откинулся назад на низкой скамье, тянувшейся вдоль борта, и расстегнул ворот комбинезона.

– Фу-ух… Как же тут жарко.

В салоне действительно было очень душно из-за большого количества людей в небольшом замкнутом пространстве.

Дэз выглядела испуганной.

– Как вы выбрались из Джа-Джа Блэк? – спросила она профессора. – И что все это значит?! Вас выпустили?

– И как получилось, что вы прилетели за нами? – подхватил Макс.

– Деньги всем нужны, – подмигнул ему доктор Льюис. – Видите ли, ученик Громов, поскольку информация, которую передал вам Хьюго, крайне важна, вас серьезно охраняли. Доктор МакМэрфи опасалась, что кто-нибудь захочет вас украсть. Физически. Как видите, не напрасно. Этим дело и закончилось. Так вот, на случай вашего исчезновения она вживила в ваше предплечье спутниковый маячок со специальной частотой. Его частота была известна только ей и мне. Это биологический маяк. Слышали о глубоководных тварях, способных убивать жертву мощным разрядом тока? В вашем маяке использован тот же принцип. Это живое существо, сидящее у вас под кожей. Его нельзя обнаружить метасканером или каким-либо иным прибором. Его электроизлучение имеет специальную частоту. Чтобы ее уловить, нужно соответствующее устройство. Доктор МакМэрфи так спешно покидала Эден, что не успела прихватить его с собой, хоть и пользовалась им незадолго до отхода. Передала Айрин, Ведьме Юга, координаты вашего местонахождения, чтобы та немедленно забрала вас у Джокера. Потом она и вся охрана бункера, подчинявшаяся на самом деле генералу Ли, покинули Эден на одном из двух принадлежащих ему самолетов. Потом проснулся Идзуми, развязал меня, а я, пока водил правительственную экскурсию по нашим лабораториям, нашел устройство Дэйдры – вот оно.

Он вытащил из кармана прибор, напоминающий старинный сотовый телефон – экран, несколько кнопок, небольшая антенна.

– Он всегда показывает ваши точные координаты. Широта, долгота. Детализация до десятой доли секунды, – улыбнулся доктор Льюис.

Дэз и Громов переглянулись. Так вот как Айрин узнала местонахождение бункера, где скрывался Джокер!

– Узнав о награде в полмиллиарда кредитов, я решил рискнуть и очень надеялся добраться до вас первым, – продолжил профессор киберорганики. – Но по правде говоря, основным мотивом для меня были не деньги, а возможность получить отпущение всех грехов. Ведь президент Рамирес клятвенно обещал любому, кто доставит вас, Громов, обратно в Эден, – полнейшую амнистию. Как вы понимаете, такой шанс было упустить нельзя. Поймите меня правильно: просидеть всю жизнь в Джа-Джа Блэк – не такая уж приятная перспектива.

– Но оттуда нельзя сбежать! – Дэз вскочила на ноги и тут же ударилась головой об оружейную стойку, прикрепленную к потолку.

– Не совсем, – доктор Льюис обвел рукой остальных пехотинцев, – моя охрана во главе с сержантом Норрингтоном любезно согласилась помочь. Так что пехотинцы вполне настоящие. Я обещал им поделиться наградой, и они любезно согласились решить некоторые технические проблемы. После того как мы вернемся, всех их, разумеется, ожидает трибунал, но мы ведь помним, что Рамирес обещал простить тем, кто доставит Громова, абсолютно все. Разумеется, моим друзьям, сержанту Норрингтону и его ребятам, после такого скандала придется уволиться с правительственной службы. Это неприятно. Но с теми деньгами, что у них будут, – можно пережить. Такой пенсии им на этой службе никогда не заработать.

Сержант Норрингтон, огромный как скала, похожий на персонажей старинных комиксов, угрюмо кивнул, а потом улыбнулся, обнажив ряд титановых зубов.

– Что с нами будет? – спросил Громов, глядя на носки своих ботинок.

– Ученика Кемпински, вероятно, допросят и отпустят, – пожал плечами доктор Льюис, – вам же скорее всего предстоит более длительное общение с властями. Доктор Синклер лично пожелал, чтобы вас вернули в Эден. Он хочет поговорить.

Макс отвернулся и уставился на один из многочисленных красных сигнальных огоньков на приборном щите квадролета. Чувство тоски и бешенства от собственного бессилия охватило его с такой силой, что он окаменел.

«Мне надоело быть марионеткой в ваших играх! – бился в груди крик. – Я ничего не знал о вирусе! Я знал о Джокере не больше, чем все остальные ученики Накатоми! Оставьте меня в покое! Дайте мне возможность жить своей жизнью!»

Но вслух он ничего не сказал. Во-первых, это бы ни к чему не привело. Во-вторых, сильно расстроило бы Дэз. Кемпински сейчас намного тяжелее, чем ему. Она не знает, что будет с ней. Она не знает, что будет с Дженни. Она не знает, что будет с ее отцом. Да, Дэз сейчас гораздо тяжелее. Громов придвинулся поближе к ней и обнял за плечи.

Так, обнявшись и тесно прижавшись друг к другу, как жмутся все беззащитные перед холодом существа, чтобы согреться, они просидели все время полета.

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Внимание, обезьяне, внимание!

Доктор Энджил Льюис, профессор киберорганики, одновременно обвиняемый и главный свидетель по делу Эдена, сегодня утром сбежал из тюрьмы Джа-Джа Блэк! Ура доктору Льюису! Он первым распечатал эту консервную банку, что считалась непобедимой!

Напомним вам историю Джа-Джа Блэк. До войны это был форт, база подводных лодок той части хайтек-пространства, что когда-то считалась Норвегией. На острове выстроили крепость, откуда управляли подводным флотом хайтек-коалиции. Степень укрепленности сооружений соответствует красному уровню. Кругом ледяная вода и страшной силы прибой. После войны форт превратили в тюрьму. Сейчас уже можно с уверенностью сказать, что доктору Льюису удалось каким-то образом уговорить охрану форта ему помочь. Потому что вместе с узником исчез и сержант Норрингтон, которому правительство доверило охранять этого ученого преступника. Ну а вместе с Норрингтоном исчез и весь его взвод, угнав при этом один из самых мощных боевых квадролетов типа «Шторм».

Вряд ли эта компания может остаться незамеченной. Если вам встретятся два десятка бывших правительственных пехотинцев во главе с гориллоподобным существом – знайте, это они. Вооружены до зубов и очень опасны. Если вся эта компания попадется мародерам Буферной зоны, то ребята могут обеспечить себя на год вперед. Беглецы захватили с собой столько скорострельных винтовок и прочего дорогостоящего оружия, они так нафаршированы военными имплантантами и микросхемами, что мародерам даже имеет смысл собрать небольшую армию для поимки этого клада. А главное, генерал Ли не пошлет за Норрингтоном спасательный отряд, потому как терпеть не может изменников. С ними должен быть доктор Льюис. Вот его фотографии. Согласитесь, этот Эденский профессор очень хорошенький. В такого можно влюбиться!..

А что же наше чрезвычайное положение?

Если честно, дорогие обезьяне, нам до сих пор так никто и не дал никакого объяснения, что да почему. По этой причине мы уже благополучно забыли про ЧП и живем своей нормальной жизнью.

* * *

Мишель Барбье вошла в комнату, где происходили ее переговоры с директором Эдена, и села перед пустым черным экраном.

– Доктор Синклер, – сказала она, оглядевшись по сторонам. – Я знаю, вы меня слышите. Джокер объявил, что всем нам осталось жить неделю. Я прошу вашего совета и помощи. Во имя тех дней, когда вы были человеком, начните помогать нам сейчас. Мы уже вычислили местонахождение Громова, за ним выслали группу. Пожалуйста, доктор Синклер, начните помогать нам сейчас! Мы нуждаемся в вашей помощи! Цивилизации грозит гибель! Спасите нас, только вы можете это сделать!

На плазме появились только белые буквы:

«Без Громова я не могу помочь вам».

Эта бегущая строка провернулась три раза и исчезла.

Мишель продолжала ждать.

Она сидела перед экраном, впав в почти молитвенный транс. Причиной ее состояния было не столько фанатичное желание упросить доктора Синклера начать сотрудничество, сколько полнейшее замешательство. Она не знала, что скажет генералу Ли и президенту Рамиресу, когда выйдет из комнаты.

Это был крах.

Еще никогда личностному аналитику Мишель Барбье, девочке-вундеркинду, не приходилось переживать столь тяжелых и непоправимых неудач.

Поэтому она сидела в кресле как каменное изваяние, ощущая, что время остановилось.

Она боялась выйти из темной комнаты, где Синклер говорил с ней. Никогда в жизни Мишель еще не испытывала такого жуткого, иррационального, первобытного ужаса. Простая логика подсказывала ей, что вряд ли кому-то придет в голову обвинить ее в неудаче. С самого начала никто особенно и не рассчитывал на помощь Синклера. Но она вызвалась разговорить его! Зачем она это сделала? Мишель не могла ответить на этот вопрос.

Никто не станет ее винить. Они скажут: «Ну что могла сделать пятнадцатилетняя девочка? Она же ребенок!» Но этой фразы Мишель боялась больше, чем грядущего апокалипсиса. О конце света, что наступит через сто пятьдесят с небольшим часов, она не думала. Только о позоре.

«Она же ребенок!» – эта страшная разоблачающая фраза переливалась на разные лады. Мишель представляла, как эти слова произносят президент, генерал и ужасный шеф Бюро информационной безопасности Буллиган.

«Это нелепо, – думала Мишель. – Каждый человек в хайтек-пространстве знает, сколько мне лет. Почему страх разоблачения? Почему именно он?»

В медитативном состоянии сознание мадемуазель Барбье странным образом трансформировалось. Она переживала нечто похожее на мысленный эксперимент по Аткинсу, но во много раз сильнее. И весь этот поток внутреннего напряжения, мыслей был адресован Синклеру. Мишель с печальной улыбкой отметила, что сходит с ума – пытается вступить в телепатический контакт с программой.

Потом мысли смешались и слились во что-то единое, тягучее, похожее на концентрированный сон. Что-то вроде одного бесконечного буддийского «ОМ». Это чувство постепенно разрасталось до тех пор, пока каждая клеточка в теле Мишель не начала вибрировать как маленький камертон. Как только это случилось – экран вспыхнул ярким светом.

Доктор Синклер сидел в своем кресле и устало смотрел на Мишель.

– Добрый день, мадемуазель Барбье, – сказал он. – Надеюсь, вы помните, что это ваше последнее обращение ко мне. Я искренне надеюсь, что вы используете его с пользой. Хотя бы для себя.

– Джокер записал себя в качестве загрузочной программы-ключа «Ио», главного сервера Сети, – коротко сообщила ему Мишель. – Если мы перезагрузим Сеть, чтобы уничтожить Джокера…

– To восстановить ее уже не сможете, – закончил фразу Синклер. – Я предполагал, что он так поступит.

– Правда? – грустно усмехнулась Мишель.

– Да, потому что сам поступил бы так же.

– Он дал нам десять дней. Осталось семь. Оборонные комплексы под его контролем. Мы не можем противостоять Джокеру. Он превосходит все, с чем могли бы бороться наши системы защиты. Скоро ничего не останется, доктор Синклер. Неужели вы не поможете?

– Вы сами недостаточно сильно хотите, чтобы я вам помог, – развел руками создатель Эдена. – Где Громов?

– Неужели вы будете настаивать на своем даже в такой ситуации?! – воскликнула Мишель, дернувшись, чтобы вскочить, но сдержалась.

– Боже мой! – Синклер раздраженно сжал пальцы в кулак. – Когда же до вас дойдет? Я не могу вам помочь без Громова! Это не просто прихоть выжившей из ума программы, которая зациклилась на выполнении какой-то операции! Если вы до сих пор не смогли найти мальчишка – значит, недостаточно сильно желаете спастись!

Мишель покачала головой:

– Сейчас мне надо будет выйти из этой комнаты и сообщить о своей неудаче. Сказать, что я так и не смогла добиться от вас сотрудничества.

– Сочувствую, – сердито буркнул Синклер.

Повисла пауза.

Синклер смотрел на Мишель, а та глядела в пол и грызла ногти.

– Это все, что вы хотели сказать мне, мадемуазель Барбье?

– Я… я…

Мишель все никак не могла подобрать слова для своего вопроса.

– Я знаю, что вас тревожит, – неожиданно сказал Синклер. – Вы сидели здесь четыре часа совсем не для того, чтобы еще раз попросить меня сотрудничать с вами авансом. Вы знали, что Громова у вас нет – или пока нет, формулировка не так важна. Вы также знали, что я отвечу, когда вы в очередной раз попытаетесь добиться от меня невозможного – то есть жалости. Вы знали все это и все равно пришли. Вы не можете понять – почему. Так?

Мишель кивнула.

– Раз уж это ваше последнее обращение, я дам вам совет, – неожиданно смягчился доктор Синклер. – Используйте хотя бы один день из десяти, отпущенных вам Джокером, чтобы понять, чего вы на самом деле хотите от жизни. Вас так запугали вашей необычностью и гениальностью, что вы с перепугу стали самым крутым личностным аналитиком хайтек-пространства в пятнадцать лет. Мысль, что кто-нибудь когда-нибудь докажет, что это не так, приводит вас в ужас. Вам так кажется. И что же вы делаете?

– Я… – Мишель судорожно схватила ртом воздух. – Я сама становлюсь тем человеком, который докажет, что я не… я не…

– Поэтому я и говорю вам, – прекратил ее бессвязное нервное бормотание доктор Синклер, – определитесь с вашими желаниями.

Мишель поднесла руку ко рту и спросила едва слышно:

– Разве то, чего хочу я, имеет хоть какое-то значение? Разве кто-то может делать то, что он хочет, не оглядываясь на систему?

– Мадемуазель Барбье, – Синклер сложил руки на животе, – вы не так давно читали сказки и наверняка помните их. Если вы обращали внимание, в сказках героя часто просят загадать желание. Одно или три. Всегда нечетное число. Из сказок это перешло в традиции всех народов мира. Вы ведь загадывали желания, глядя на падающие звезды, задувая свечи, находя четырехлистный клевер. Так?

– Да, – Мишель кивнула.

– Знаете, зачем все это?

– Вероятно, я ошибаюсь, – личностный аналитик расправила складки на своей юбке, – но современному человеку хочется чуда не меньше, чем его далекому предку кроманьонцу.

– Разумеется, ошибаетесь, – рассмеялся Синклер, – ничего другого я от вас и не ждал. Все эти ритуалы нужны для одной-единственной цели – чтобы вы знали, чего хотите. Звезда падает мгновение, свечи задуваются за секунду – все для того, чтобы вы быстро и не задумываясь загадали то, чего вам на самом деле хочется больше всего на свете. То, чего вы хотите на самом деле, чего вы жаждете, ради чего вы готовы свернуть горы, обойти полсвета, работать как каторжная изо дня в день, без праздников и выходных. Что-то очень личное, способное превратить вас в неутомимую, несгибаемую, гениальную биомашину! Желания – двигатель и топливо всего человеческого! Желание – это больше чем мысль! Оно основа самосознания, стимул к движению! Желание – это возбуждение интеллекта, чувство недостаточности, деятельное усилие! Желание – это мост между существующим и еще не существующим! Единственная нить между вами и вашим будущим – это Желание прийти туда! Желание – основа третьего главного превосходства человека над машиной. Первые два – интуиция и фантазия. А третье – воля. Воля как способность увидеть свое будущее и воплотить эту картинку в реальность посредством знаний, умений, используя для преодоления трудностей все те же интуицию и фантазию. Технология сама по себе всего лишь орудие. Все зависит от воли, что ее направляет.

Доктор сделал долгую паузу, глядя в глаза Мишель. Потом кашлянул в кулак и закончил спокойно:

– Вот почему так важно понять, чего вы хотите на самом деле. Иначе вы просто не сможете реализовать тот колоссальный потенциал, который дает человеку природа. Вот вам несколько примеров. Когда-то охотники племени масайя, было на Земле такое племя, не пользовались никаким оружием и ловушками, чтобы поймать добычу. Единственным известным им способом охоты был измор. Охотник преследовал оленя, лань или газель по саванне. Он бежал за ней до тех пор, пока животное не падало на землю от усталости. Погоня могла продолжаться до двадцати часов. За это время масайя мог покрыть расстояние до трехсот километров. Любая женщина, человеческая самка, из-за прямохождения рожает детеныша на год раньше, чем он был бы готов к самостоятельной жизни. Этот год она почти не спит, у нее отсутствует четвертая, самая глубокая фаза сна – единственная, в которой мозг действительно отдыхает. Весь этот год она пребывает в состоянии сосредоточения и не прерывает этого процесса ни на секунду, чтобы обеспечить детенышу те же комфорт и безопасность, как если бы он продолжал находиться в ее утробе. Человек способен в мгновение ока, за ничтожную долю секунды, по наитию выдать решение математической задачи, на последовательное вычисление которой самому мощному из всех созданных компьютеров «Ио» – главному серверу Сети – требуется несколько дней. Аткинс открыл закон квантовых случайностей за десять лет до того, как была построена машина, способная его доказать! Вы представляете себе, какая мощь заключена в вашем организме и интеллекте? Но вся эта уникальная машина будет спать до тех пор, пока у вас не появится цель. Пока нет цели – весь этот гигантский резерв будет использоваться для простого удовлетворения биологических потребностей. Это даже обидно, потому что, скажем, муравей тоже спит, ест, размножается и занимается созидательной деятельностью. Но между возможностями муравья и возможностями человека – космос. И я считаю, что не использовать свое преимущество – преступление. Именно так.

– Вы поэтому создали Эден именно таким, какой он есть? – спросила Мишель.

– Знаете, мадемуазель Барбье, чем дольше мы с вами общаемся, – скривился Синклер, – тем больше я убеждаюсь, что Эден – единственная школа в мире, где возможно в более-менее приемлемый срок передать ученику весь объем мировых знаний по выбранной им специальности. Вы проявляете настолько вопиющее невежество и тупоумие, что я, право, теряюсь. Я просто не знаю, как с вами разговаривать. Уровни нашего общения настолько разные, что понимание просто невозможно. Линии наших монологов не пересекаются!

Тут на вирстбуке личностного аналитика появилось сообщение.

«Громов прибыл».

Мишель молча подняла вверх сжатый кулак, показывая доктору Синклер монитор на своем запястье.

– Так что же вы посоветуете лично мне? – спросила она.

Синклер склонил голову, прочитал сообщение, потом снова кашлянул в кулак.

– Лично вам, мадемуазель Барбье, я пожелал бы сначала научиться формулировать вопросы. Когда вы научитесь задавать их правильно, нужными словами и в подходящее время, ответы станут приходить сами собой.

Мишель встала.

– Отчего вы так скептически настроены по отношению ко мне, доктор Синклер?

– Не к вам, – ответил тот, – а к структуре, которую вы представляете. Генерал Ли ведь прислал вас в надежде, что ваше дарование позволит найти психологический ключ ко мне? Ваши хакеры не смогли взломать мой программный код, вот и решили на всякий случай попробовать зайти с другой стороны.

Доктор Синклер усмехнулся.

– Что ж… Теперь вы знаете, что ключа нет.

Ни у кого не получится манипулировать мною. Я позаботился об этом сразу, как только понял, во что превращаюсь. Так что все ваши старания были обречены с самого начала. Хотя, признаюсь, они меня позабавили. Идите. Надеюсь; в следующий раз в этом кресле, – Синклер кивнул на то место, где только что сидела Мишель, – увидеть Громова, а не вас.

* * *

Второй раз за сутки Максу пришлось надеть арестантскую сбрую из углепластика. Ошейник, наручники и кандалы на ногах. Все соединено между собой тонкими, но чрезвычайно прочными цепочками. Дэз такой чести не выпало. Ее заковывать не стали.

– Похоже, я у них действительно важный гость, – грустно пошутил Громов, позвенев своей амуницией.

Доктор Льюис и Норрингтон заметно волновались. Сержант вынул из кармана сигару в пластиковом контейнере и поцеловал ее.

– Надеюсь, они сдержат слово. Иначе…

Он оглянулся через плечо и обвел глазами свой взвод.

– Если эти уроды попытаются надуть нас, вы знаете, что делать, – сказал он.

Громов встретился глазами с Норрингтоном. Ничего хорошего взгляд сержанта не предвещал.

– Все будет нормально, – сказал доктор Льюис, но стопроцентной уверенности у него не было.

Квадролет сел на подвижную полосу, которая, как гигантский язык хамелеона, втянулась в ангар, таща машину вместе с людьми.

Внутри доктора Льюиса и Громова ожидал целый отряд правительственных пехотинцев и еще человек десять агентов во главе с шефом Бюро информационной безопасности Буллиганом. Его реактивный самолет приземлился в Эдене за полчаса до прибытия квадролета с Громовым.

Задний грузовой трап квадролета опустился. Первым вышел Норрингтон, по бокам его солдаты, в центре Максим в наручниках, а позади всех доктор Льюис с Дэз.

– У вас нет чести! – рявкнул Буллиган в лицо Норрингтону и бросил на пол карту-ключ от счета в Сетевом банке.

– Извините, но это мое, – подал голос доктор Льюис, обходя всех и поднимая карту с пола. Разогнувшись, он элегантным жестом передал Буллигану ключ от цепей Макса. – Вот.

– А ваше место, доктор Льюис, в капсуле пожизненной изоляции, – сказал ему Буллиган.

– Честно говоря, мне туда не очень хочется, – вежливо заверил его доктор Льюис, проверяя на своем вирстбуке валидность карты. – Ну что ж, все в порядке. Деньги доступны, и их ровно столько, сколько было обещано. Ученик Громов у вас, так что позвольте откланяться. Прощайте, мистер Буллиган. Не скучайте. Надеюсь, мы никогда с вами больше не увидимся.

– Думаешь, ты умнее всех? Так хорошо все придумал? Смыться из тюрьмы, подкупив охрану, получить за мальчишку деньги и вдобавок прощение всех грехов лично от президента? – спросил Буллиган.

– Ну, примерно так… – поморщился доктор Льюис. – Идемте, сержант, нас с вами ждет нудная процедура распределения денег по счетам. Кстати, я забыл вас поблагодарить за подаренную свободу. Меня бы выпустили из тюрьмы лет через сто, наверное. Теперь же благодаря доброте нашего правительства и вашей доблести я свободен! Удачно все сложилось, не правда ли? Кстати, мистер Буллиган, – Льюис неожиданно остановился и показал на Дэз, – вот вам подарок. Эта юная леди…

Он замолчал.

Кемпински напряглась так, что казалось, рассыплется от любого касания. Громов почувствовал, как кровь приливает к его лицу.

– Пошел вон, – прошипел Буллиган, – или плевать я хотел на распоряжения Рамиреса!

Доктор нахмурился.

– Не хотите, как хотите, – пожал он плечами. – Вы сами себе враг. К тому же, мистер Буллиган, я собираюсь связаться с председателем Торговой Федерации Яном Вузовским и сообщить, что отныне свободен и они снова могут нанять меня для работы в технопарке Эден. Ведь, если не ошибаюсь, корпорации очень заинтересованы в возобновлении его работы. Так я угадал?

Буллиган не ответил.

– Ну вот видите, – улыбнулся доктор Льюис. – Можно не читать новостей, если знаешь, как и что устроено в нашем лучшем из миров.

Он пошел обратно к квадролету.

Громов выдохнул только тогда, когда квадролет выкатился из ангара. Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы доктор Льюис сказал, кто такая Дэз и почему Буллиган должен радоваться такому подарку.

– Ты кто такая? – спросил шеф информационной безопасности у Кемпински, когда Норрингтон улетел.

– Ученица Эдена Дезире Кемпински, – испуганно ответила Дэз.

– Как попала сюда?

– Она была со мной! – подал голос Громов. – Она ничего не знает! Отправьте ее обратно в Накатоми!

– Пока что я тут отдаю распоряжения, парень, – хмуро ответил ему Буллиган. Подумал секунду, потом со странным мычанием схватился за замок на ошейнике Громова и открыл. – Снимай это… Ни к чему носить всякую дрянь. Иди за мной.

Повернулся к Максиму спиной и пошел к выходу, тряся головой и что-то ворча себе под нос.

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Голову можно потерять от поступающих к нам из Сети новостей, дорогие обезьяне.

Ну, во-первых, надо сказать, что зафиксировано рекордное число людей, чьи трехмерные репликации присутствуют в Сети. Это и понятно. Все хотят знать, как скоро правительство разберется с угрозами Джокера. А если не разберется, то будет ли их имя среди тех десяти тысяч, которым обещано сохранить жизнь.

Все это так страшно, дорогие обезьяне, что нам ни думать, ни говорить на эту тему не хочется.

Во-вторых, миллиарды наших подписчиков интересуются, что за странный новый значок появился на панели управления Сетью? Неработающая иконка с буквой «Д». Наши источники в правительстве, очень дорогостоящие, просим заметить, бормочут что-то невнятное. Похоже, правительство и само не знает, что это и откуда взялось. Но, положим, в свете последних событий можно и догадаться. Скорее всего, это кнопка быстрого вызова Джокера… Ха-ха. Надеемся, кому-то все еще может быть смешно.

В действительности же все довольно печально. Что будет, когда эта кнопка заработает? К чему это приведет? Вот вопросы, которые волнуют миллиарды наших подписчиков. Кстати, советуем присоединиться. Всего за 1500 кредитов в год вы будете в курсе самых свежих новостей.

Да, кстати, о новостях.

Аналитический отдел «Нет-Тек» Департамента управления Сетью выражает обеспокоенность состоянием Сети. За последние несколько дней серьезно вырос процент ошибок передачи данных. Впервые за всю историю Сети отдельные ее участки начали отключаться. Внутренние служебные программы все чаще отказывают, не справляясь с ошибками маршрутизации. Эксперты аналитического отдела пока не могут объяснить, с чем это связано и чего нам ожидать в ближайшем будущем. Можно лишь констатировать печальный факт – Сеть утрачивает стабильность!

Сенатор Елена Эйко сегодня возглавила миллионный Сетевой митинг на портале хайтек-правительства. Люди требовали немедленного принятия решения о перезагрузке Сети.

Напоминаем, что за это решение высказываются также военные и большая часть крупных корпораций. Возражает же только Отто Крейнц – главный технический эксперт Сети. Он говорит, что на перезагрузку потребуется несколько дней. Все это время хайтек-пространство будет практически беззащитно перед угрозой со стороны лотеков. Большая часть военной техники управляется дистанционно, через Сеть. Если ее отключить, наша способность защитить себя от ракет и прямых нападений снизится примерно на 90%!

Перед миром впервые встал вопрос: а что, если мы все уже стали заложниками Сети?

Но это все лирика.

Другой вопрос заботит нас гораздо больше: насколько реальны угрозы Джокера? Еще два дня назад в них никто не верил. Но чем ближе конец недели, тем больше мы нервничаем. А что, если правительство не найдет решения? Что, если действительно через неделю наступит Конец Света? Что, если военные вообще не знают, как им устранить Джокера?!

Боже мой, дорогие обезьяне, когда мы об этом думаем, у нас просто истерика начинается.

Не может же история человечества закончиться вот так просто!

Бам!

И ничего нет!..

Ставки по вопросу «Наступит ли Конец Света?» принимаются на нашем портале. Если вы считаете, что да, – поставьте на «Да. Наступит». Если вы оптимист – ставьте на «Нет. Все обойдется». Чем больше вы поставите сегодня, тем больше выиграете через неделю!

ВОЗВРАЩЕНИЕ АГЕНТА

Буллиган сдержал слово.

К утру башня «Нет-Тек» наполнилась агентами Бюро. Они сновали по этажам, разворачивая наблюдательные пункты и точки обороны. По всему периметру крыши были расставлены крупнокалиберные пулеметы. Само пространство крыши разбили на квадраты. Всего получилось десять. На каждом из них собирали зенитные установки. Ни один квадролет не смог бы приземлиться тут без разрешения Отто Крейнца. Окна нижнего этажа были закрыты огромными пуленепробиваемыми шторами из композитного пластика, способного выдержать даже взрыв.

Все подходы и подъезды к башне были заблокированы тяжелыми самоходными ракетными комплексами – самым серьезным оружием, какое нашлось в арсенале Бюро. Съезд с автобана перегородили грузовиками.

Подземные подходы к «Нет-Тек» просто закупоривали, заливая в них бетон.

Отныне попасть в башню можно было либо через крышу, либо через главный вход. Протаранить ее где-то в середине, к примеру самолетом или квадролетом, было нереально. Обшивка «Нет-Тек» проектировалась с учетом этой возможности. Несколько слоев композитного пластика с искусственным алмазным волокном выдержали бы прямое попадание ракеты. Внутренняя конструкция башни – каркас – являла собой инженерное чудо. Она состояла из сталебетонных блоков, соединенных между собой креплениями из каучуктитана с высоким коэффициентом сопротивления. В обычных условиях это была монолитная, жестко устойчивая структура. Но при резком силовом воздействии «Нет-Тек» могла даже отклониться от своей оси и вернуться на место, не получив конструктивных разрушений. Иными словами, небоскреб мог выдержать хоть землетрясение, хоть ядерный взрыв неподалеку. Инженер Лемке вошел в кабинет своего шефа. Лицо его было тревожным и бледным.

– Неужели все так серьезно? – спросил он Крейнца. – В голове не укладывается… Мы готовимся к самой настоящей осаде. Конечно, учитывая все, что вы мне рассказали… Все равно. Не могу поверить.

Крейнц посмотрел на фотографию сына.

– Мы должны защитить «Ио». Вдруг военные все-таки найдут способ перезагрузить Сеть? И тогда их «Рой»…

Лемке сделал глубокий вдох.

– Агенты, которых прислало Бюро, – он махнул рукой в сторону двери, – среди них полно курсантов из центра подготовки. Четырнадцати, пятнадцати лет! Если военные действительно решатся на штурм, вы думаете, дети смогут справиться с обученными, хорошо тренированными взрослыми правительственными пехотинцами? Которые воюют всю сознательную жизнь?

Крейнц посмотрел на своего ведущего инженера невидящими остекленевшими глазами.

– А у нас есть выбор? Буллиган прислал тех, кого смог. Часть его агентов сейчас в Эдене. Остальные охраняют штаб-квартиру Бюро. Подумайте лучше, чем им помочь. Я думаю, для начала мы должны отключить все системы в здании, которые так или иначе связаны с управлением «Ио». Те, с которых можно войти на главный компьютер.

Тут Отто позвонил его секретарь:

– К вам командир штурмового подразделения агент Лиддел, – сказал он.

– Пусть войдет, – ответил Отто.

В дверь вошла сердитая девушка среднего роста. Крейнц, будучи большим поклонником Олимпийских компьютерных игр, тут же узнал Алису Лиддел – чемпионку «Охоты за сокровищем», «Промышленного шпионажа», «Меча и магии», «Драгонлэнда» и многих других арен.

– Мисс Лиддел! – воскликнул он. – А я и не знал, что вы служите в Бюро!

– Только два месяца, – ответила Алиса. – Недавно закончила учебный центр.

– И уже стали командиром штурмового подразделения, – заметил Крейнц.

– Да, – с гордостью сказала девушка, – это так. Спасибо, сэр. У меня поручение от мистера Буллигана.

Тут Крейнц заметил, что она держит в руке зеленый чемоданчик с округлыми краями. У него мелькнула догадка относительно его содержимого, но Отто все же решил уточнить:

– Что это?

– На случай, если не удастся удержать «Нет-Тек», – спокойно ответила Алиса. – Мне поручено установить «ЭБ-1000». Проводите меня к «Ио».

Крейнц переглянулся с Лемке и нервно сглотнул.

– Д-да… Да, конечно, – пробормотал Отто. – Пойдемте… Впрочем, я уверен, что до этого не дойдет…

* * *

Громов и Дэз шли по самолетному ангару к Южному лифту, чтобы спуститься в шахту. Там, в одной из лабораторий, где всего несколько дней назад Макс впервые увидел реального доктора Льюиса и узнал правду об Эдене, разместился временный штаб Бюро.

Буллиган шел впереди. За ним двое вооруженных агентов. Следом Громов и Кемпински, за их спиной агенты – Никольская и Нимура, это Макс прочитал на их карточках доступа. Оба аналитики. Замыкали шествие еще двое вооруженных охранников.

Громов повернул голову и взглянул на Дэз. Она выглядела очень растерянной и напуганной. Странно, но почему-то Макс совершенно не думал, что будет с ним. Мысли были только о том, как выгородить Кемпински. Как объяснить, почему она оказалась с ним и как попала к доктору Льюису. Никто не должен узнать, что она дочка Джокера. Этого надо избежать любой ценой.

Кемпински тронула Громова за руку и сказала ему едва слышно:

– Макс, прости, что мы втянули тебя во все это…

Макс сжал ее руку, хотел дать понять, что Дэз не за что просить прощения. Закон квантовых случайностей действует для всех одинаково.

– Ничего, – так же тихо ответил он Кемпински. – Все будет хорошо. Мы снова в Эдене. Я смогу закончить… сама знаешь что… Это даже хорошо, что мы оказались здесь.

Буллиган вызвал лифт. Тот приехал через несколько секунд. Створки разъехались. Громов сделал глубокий вдох и шагнул внутрь.

– Странное чувство, правда? – спросил его Буллиган. – Вы провели тут два года, а видите все в первый раз.

Макс не ответил.

Буллиган повернулся к Нимуре и сказал:

– Разберитесь со шлюзовым порталом, его надо запустить снова.

– Вы уверены? – удивился Нимура.

– Мы уже поняли, что программы такой сложности, как Синклер и Джокер, не могут проходить через этот конвертер, так что, думаю, опасаться нечего. Нам же необходима оперативная и полноценная связь. Портал надо запустить.

– Хорошо, – кивнул Нимура.

Лифт остановился. Громов вышел и снова увидел шахту с нейрокапсулами. Только теперь все они были пусты. Света в них не было. Только крышки из органостекла тускло поблескивали в лучах прожекторов, что установили тут эксперты и спасатели.

Буллиган вел Максима и Дэз по бесконечному коридору, между двух рядов полупрозрачных дверей. Мертвящий голубоватый свет уже не мерцал. Бункер Эдена был обеспечен собственными генераторами довоенного производства. Поскольку электроники в них практически не было, их быстро восстановили после взрыва «ЭБ-100».

Буллиган дошел до самого конца длиннющего коридора и остановился перед большой, в две створки, полупрозрачной дверью. Охранник, стоявший рядом, проверил карты доступа и идентификационные чипы у всех, включая Громова и Кемпински, только после этого открыл дверь.

– Проходите.

Максим и Дэз оказались в огромной полукруглой комнате.

По радиусу помещения были расставлены столы и стулья. За ними сидели какие-то люди. Похоже, эксперты и агенты. Все вскочили с мест, когда вошел Буллиган.

– Через пару минут начнем, – бросил тот, усаживаясь за центральный стол, и спросил агента, оказавшегося ближе всего к нему: – От Идзуми есть какие-нибудь новости?

– Нет, – ответил тот, – только пилот доложил, что доставил его в Буферную зону.

При упоминании инспектора Идзуми Дэз и Максим переглянулись. Обоим и в голову прийти не могло, что инспектор, которого Джокер вызвал в Эден фальшивым распоряжением о проверке количества закупленных Эденом нейрокапсул, начнет играть такую роль во всей этой истории.

Максим ощутил нечто похожее на сочувствие. В конце концов, он тоже вляпался во все это совершенно неожиданно. Впрочем, это вполне согласовывалось с законом квантовых случайностей.

Громова и Кемпински посадили на стулья посредине перед полукольцом столов. Обоим на пальцы прикрепили силиконовые датчики, посылавшие непрерывный сигнал на физиодетектор, фиксировавший малейшие изменения давления и температуры тела.

– Проверьте обратную связь с датчиками, и начнем, – отдал распоряжение Буллиган. – Перед тем как вы встретитесь с доктором Синклером, ученик Громов, мы хотели бы задать вам несколько вопросов относительно вашей роли во всем происходящем. Мы изучиливаше личное дело, ваши Эденские архивы, но все равно осталось очень много непонятного. Несколько минут потребуется, чтобы настроить ваш физиодетектор. Извините, что приходится прибегать к этой процедуре, но ситуация такова, что у нас нет роскоши верить вам на слово.

В биофоне Громова раздался нудный, лишенный эмоций голос:

– Ваше имя?

Макс только собрался его произнести, как Дэз рядом сказала:

– Дезире Кемпински.

Похоже, им задавали одни и те же вопросы.

– Вы учились в Накатоми? – спросили Громова.

– Да, – кивнул он.

Рядом Дэз вторила эхом:

– Да.

Затем последовали вопросы об их успеваемости в Накатоми, фамилии учителей и так далее. Всего вопросов пятнадцать. Потом тот же самый голос по громкой связи сообщил Буллигану:

– Детекторы настроены.

– Что ж, начнем… – но договорить шеф Бюро информационной безопасности не успел. Дверь за его спиной открылась и вошла…

«Мишель Барбье!» – Макс узнал того самого аналитика, что помогла извлечь из его памяти формулу омега-вируса!

Девушка выглядела еще бледнее, чем обычно. Она осунулась и заметно похудела. Было видно, что в последнее время ей пришлось много волноваться. Поскольку она ничем не показала, что они знакомы, Громов тоже решил скрыть этот факт. Но у него появилась надежда. Если Мишель помогала Джокеру – значит, она их друг! По крайней мере можно на это надеяться.

Макс не чувствовал собственных пальцев от волнения.

Буллиган задал первый вопрос. Но не Максу, а Дэз:

– Ученик Кемпински, почему Джокер забрал из Эдена вас вместе с учеником Громовым?

Макс не дал Дэз сказать ни слова:

– Я потребовал этого, сэр! Когда мне показали, что представляет собой Эден на самом деле, я сказал, что никуда не пойду без Дэз Кемпински!

– Данные ваших архивов не показывают, что между вами были особенно тесные отношения, а если вы хотели забрать друзей, то почему не взяли Чарли Спаркла и Тайлера Бэнкса? – подал голос агент Нимура.

В отличие от Синклера, архивы которого можно было просмотреть только с его согласия, данные по ученикам Эдена Бюро могло анализировать без всяких препятствий.

– Я… я знаю… – Громов покраснел. – Возможно, я никогда не давал понять Дэз Кемпински, насколько она мне, – он покраснел еще сильнее, – как она мне дорога, но в тот момент принял именно такое решение. Потребовал, чтобы ее вывезли вместе со мной.

Агенты как по команде уставились на личностного аналитика Барбье. Та посмотрела Громову в глаза и едва заметно кивнула. Потом обратились ко всем присутствующим:

– Я не нахожу логического противоречия в словах ученика Громова. Такая мотивация вполне могла иметь место. С точки зрения личностной психологии она понятна и оправданна. В стрессовой ситуации он произвел оценку ценностей на подсознательном уровне и принял решение.

Буллиган кивнул и продолжил:

– Почему из всех пяти тысяч учеников Эдена доктор Синклер пожелал вернуть именно вас? – его грубый голос звучал угрожающе.

– Я не знаю, сэр! – воскликнул Громов. Отчаянье и страх за Дэз придали ему сил. Неожиданно для самого себя он перешел в наступление: – И честно говоря, не понимаю, какие у вас есть основания считать меня преступником, назначать за мою голову награду и вынуждать меня скрываться в Буферной зоне, потому что сотни головорезов со всего света жаждут поймать меня и передать вам неизвестно зачем. Вы можете прямо здесь и сейчас сказать мне, в чем я виноват? Какой закон я нарушил? В чем меня обвиняют? По какой причине доставляют сюда в наручниках и обращаются как с преступником? Я не совершил ничего противозаконного. Я и Дэз провели два года в нейрокапсулах, не зная, какие опыты проводит на самом деле доктор Синклер!

В кабинете повисла напряженная тишина.

Буллиган некоторое время хмуро глядел на свои руки с волосатыми толстыми пальцами и массивной старинной золотой печаткой на мизинце. Потом сердито произнес:

– Неужели Джокер не сказал вам, по какой причине вас похищает?

– Он не говорил со мной, – ответил Громов.

Тут датчик детектора сработал первый раз.

Макс тяжело вздохнул. Что теперь будет с ним, его не слишком волновало. Главное, ему удалось обезопасить Дэз.

– Вы лжете, – спокойно ответил Буллиган. – Подумайте еще раз. Это в ваших интересах, не говоря уже обо всем остальном человечестве. Ну?

Макс промолчал.

Шеф Бюро постучал по столу ладонью. Потом произнес:

– Послушайте, Громов. Нам известно, что Хрейдмар передал Джокеру омега-вирус через архив вашей памяти. Собственно, меня интересует: знали вы о предстоящей передаче или нет?

Макс понял, что отпираться бессмысленно, и краем глаза посмотрел на Дэз. Та глядела прямо перед собой и не шевелилась. Перед Громовым встал сложный выбор: можно рассказать Буллигану о своем плане, как справиться с Джокером, и попросить помощи. Но при этом придется открыть, что Дэз его дочь. То есть, когда все закончится, Кемпински могут отправить в Джа-Джа Блэк за то, что она была в штурмовой группе своего отца. И Дженни, и Терезу, и Констанц, и всех остальных! «Нет, нельзя! Должен быть другой выход!» – думал Макс.

– Нет, – ответил Громов. – Я не знал. Передача была совершена без моего согласия. Я до последнего момента не понимал, что происходит. До тех пор пока не очнулся в нейрокапсуле и не увидел прямо перед собой доктора Льюиса. Затем появился Джокер и велел мне следовать за ним. Вот и все.

– Угу, – Буллиган почесал подбородок, – то есть вы признаете, что невольно участвовали в передаче Джокеру омега-вируса?

– Я не знал об этом, – повторил Макс.

– А как насчет Хрейдмара? – Буллиган уставился на него тяжелым взглядом. – Вы ведь встречались с ним в виртуальной среде Эдена.

– Я не знал, что это он, – ответил Громов. – Он использовал трехмерную репликацию одного из учеников.

– Кого? – Буллиган напрягся.

– Тайлера Бэнкса.

– Пока все сходится… – выдохнул Буллиган.

Тут неожиданно «в ухе» Громова раздался странно знакомый голос:

– Ученик Громов, это Хьюго Хрейдмар, меня слышишь только ты. Ничего не бойся. Синклер не причинит тебе вреда. Победи свой страх и выйдешь победителем. И не бойся за Кемпински, я уже предпринял кое-что, тест на ДНК…

Связь прервалась.

Громова прошиб холодный пот. Датчики на его теле мгновенно среагировали. Детектор издал тревожный писк. Тест ДНК! Теперь они точно узнают, что Дэз…

Тут дверь открылась, и вбежала девушка в белом лабораторном костюме. В руках она держала пленки-распечатки. Громов успел только заметить, что на них структуры ДНК. Буллиган посмотрел на них и, как Максу показалось, выдохнул с облегчением.

– Ну что ж… Честно говоря, мы подозревали, что кто-то из вас может находиться в родстве с Джокером. Это бы объясняло его участие в вашей судьбе. Однако ДНК-тест показал, что ни один из вас родственником Джокера не является. Правда, мы до сих пор сомневаемся в чистоте и пригодности биоматериала, из которого выделен образец ДНК этого урода. Хотя агенты клянутся, что волос, найденный ими в шапке Джокера, которую он обронил десять лет назад, удирая от правительственной пехоты, действительно тот самый. Не знаю, не знаю…

Макс выдохнул. Так вот, значит, что за помощь оказал им Хьюго Хрейдмар! Подменил результат ДНК-экспертизы сразу, как только она была завершена. Что ж… Спасибо, что он спас Дэз. Но несмотря на всю благодарность к Хьюго, Громов все же помнил, что он и Дэз сейчас сидят здесь только потому, что Хрейдмар решил передать Джокеру омега-вирус именно через архив памяти Максима.

– Ученик Кемпински, вас проводят в комнату для отдыха, – сказал Буллиган. – После того как вы отдохнете и перекусите, наш личностный аналитик и агент Никольская побеседуют с вами. У вас возьмут те же свидетельские показания, что у остальных учеников Эдена. После вы вернетесь в школу Накатоми для продолжения обучения. Прощу прощения за все неприятности, что тебе пришлось пережить, девочка. А вы, Громов… Так что? Расскажете еще что-нибудь?

– Мне нечего добавить, – спокойно ответил Макс.

Я выполз на прибрежный песок, вытащил из воды ящик и рухнул лицом вниз рядом с ним. Хаски, едва дыша, грохнулся рядом на спину.

– П-п-пить х-хо-чче-т-тся, – еле выговорил он, дрожа от холода.

Я не успел замерзнуть, потому что проплыл несколько километров, таща на себе Хаски и ящик Дэйдры. Мышцы ныли от усталости, перед глазами летали зеленые точки от повысившегося давления.

– Закончу с этим, потребую досрочной пенсии, – выдохнул я, переворачиваясь на спину.

– Н-не-нави-ж-жу в-во-ду, – простучал зубами в ответ Хаски.

– Вставай, – сказал я, с трудом поднимаясь на ноги. – Квадролет наверняка был на спутниковом слежении. Айрин узнает, где он упал. Они станут проверять, добрались ли мы до берега. Надо уходить отсюда. Прямо сейчас.

– Я-й-я н-не м-мо-г-гу ид-д-т-и, – Хаски свернулся в клубок.

– Вставай! – я схватил его за руку и потянул.

Он с трудом поднялся на четвереньки. Потом все же встал на ноги.

– Ну вот видишь, – обрадовался я. – Идем. Ты просто не мог устать – держался за меня всю дорогу, еле ногами перебирал.

– Т-ты н-не ч-че-л-ло-век, – заявил мой новый друг, обхватив себя руками и едва держась на ногах.

– Меня долго тренировали, – ответил я. – Ты знаешь эти места?

Хаски мотнул головой.

– Надо забраться на эти дюны, – я показал вверх. – Оттуда осмотрим округу.

Хаски ничего не ответил. Он направился к ближайшему песчаному холму, там снова опустился на четвереньки и кое-как полез вверх. Я взял ящик под мышку и пополз следом. Оказавшись наверху, я активировал мультивизор, перевел его в режим ночного видения.

Перед нами стояла стена непроходимого леса.

– Джунгли, – я стукнул себя кулаком по бедру. – Что ж… Через них очень трудно пробраться, но есть и плюс. Пока мы здесь, обнаружить нас с воздуха будет невозможно.

– Ненавижу джунгли, – проворчал Хаски. Подъем его согрел, он перестал трястись всем телом. Он сделал еще пару шагов и упал на песок, с трудом, шатаясь, поднялся. Я понял, что идти он не сможет и о ночном переходе можно забыть. Тащить его на себе я тоже не смогу.

– Ладно… – сказал я. – Дойдем до леса, найдем пресную воду и место, пригодное для ночлега. Лучше где-нибудь на дереве. Передохнем, а утром двинемся в путь.

– Угу, – страдальчески кивнул Хаски.

Идзуми прилетел в Буферную зону и сразу понял, что здесь творится что-то странное. Во-первых, командора Ченга в его резиденции «Тай-Бэй Палас» не оказалось. Во-вторых, охрана Паяльника находилась в совершенной алкогольной прострации, опустошив командорские запасы крепких напитков. В-третьих, куда делся Ченг, ответить никто не мог. Совершенно.

– Интересные дела… – пробормотал Идзуми.

В самой резиденции был жуткий беспорядок. Все комнаты открыты, вещи валяются по полу, ни одного компьютера нет.

Из всего этого напрашивался весьма неприятный вывод – Ченг сбежал.

– Любопытно, что у них тут такое случилось, – Идзуми овладело нехорошее беспокойство. – Ладно, попробую заглянуть на нижние этажи, к военным…

Идзуми спустился на первый этаж «Тай-Бэй Паласа» и там увидел уж совсем фантастическую картину, от которой невольно поежился.

Этаж был пуст. Никакой охраны. Ни единого человека. Военные покинули базу!

Идзуми прошел по коридору до металлической двери, ведущей к станции обслуживания «кабеля-заложника». Та была заперта и заварена крест-накрест двумя металлическими балками.

– Еще лучше, – инспектор почесал затылок и активировал свой биофон. – Шефа Бюро информационной безопасности Буллигана. Инспектор Идзуми. Есть разрешение на прямой звонок.

Через мгновение система соединила их.

– Что у тебя? – без всяких предисловий спросил Буллиган.

– В «Тай-Бэй Паласе» никого нет, – ответил инспектор, – ни военных, ни Ченга.

– Та-а-ак… – протянул тот в ответ. – Поезжай в сторону черного рынка. Найди там чайный шатер – лиловый с белым. Он шестой в ряду, если считать со стороны порта. У входа стоит чучело медведя. Жди там нашего информатора. В его обязанность входит приглядывать за Ченгом и всем, что творится в Буферной зоне. Его зовут Ларс. Что-то мне подсказывает – это внезапное бегство командора и уход военных из здания напрямую связаны с нашими неприятностями.

– Хорошо, – ответил Идзуми.

– Вот еще что, – добавил Буллиган, – пусть квадролет остается на крыше «Тай-Бэй Паласа». Найди турбокар и поезжай в город. Во-первых, не стоит лишний раз афишировать твою принадлежность к Бюро, во-вторых, квадролеты – большая ценность в Буферной зоне. Всякое может случиться. И в-третьих, ты всегда сможешь вызвать помощь.

– Ясно.

Буллиган отключился, а Идзуми вернулся к лифту и поднялся на этаж, отмеченный буквой «С», – там был выход к парковочным сотам.

В сотах стояло несколько турбокаров.

– Хорошо, что я такой добрый человек, – заявил инспектор, вытаскивая из кармана универсальную ключ-карту.

Несколько лет назад он задержал одного угонщика, который взмолился отпустить его и показал фотографии своей дочери – тяжелобольной девочки, на лечение которой требовалось очень много денег. Из-за этого угонщик уже продал все, что имел, включая хайтек-гражданство, и занимался угоном турбокаров. Благо до всего этого кошмара он был софт-инженером по их системам безопасности. Изготовил универсальный ключ-карту, который подстраивается под любую машину, открывает и запускает ее как родной. Этот ключ он подарил Идзуми в благодарность за доброту. С тех пор инспектор всегда носил подарок с собой. Это решало все проблемы с получением служебной машины. Можно было в любой момент явиться в гараж, забрать любую, а затем просто поставить диспетчера в известность, что за турбокар взял. Наличие этого ключа также избавляло Идзуми от необходимости просить турбокар у бывшей жены. Он просто мог воспользоваться им и вернуть обратно. Разумеется, инспектор не злоупотреблял. И вот теперь, в Буферной зоне, этот ключ ему снова оказался полезен.

– Так, что берем? – спросил инспектор сам себя, пройдя мимо сот.

Тут взгляд его остановился на роскошном красном турбоконцепте. Хвост как у самолета и края крыльев, что убираются под днище, когда машина стоит или едет по дороге, говорили о том, что перед Идзуми новейший, редчайший и баснословно дорогой экземпляр эйркара – самолета и турбокара в одном флаконе.

Инспектор присвистнул:

– Вот это да!

Подумав о последствиях кражи из резиденции командора турбоконцепта такой стоимости, Идзуми только вздохнул:

– Если ничего не получится, через неделю нам всем все равно каюк, а если получится, думаю, и меня простят…

С этими словами он приложил универсальную карту к замку и открыл дверь. Она открывалась, как в небольших самолетах – наверх.

Сев в кресло, Идзуми восхищенно вздохнул, проведя рукой по натуральной мягкой коже сидений. Ею же был обтянут руль. Справа от него размещался небольшой монитор.

– Интересно, инструкция тут есть? – поинтересовался Идзуми и нажал кнопку с буквой «I» на панели приборов.

Монитор тут же загорелся. Появились разделы рубрик: «Устройство», «Обслуживание», «Топливная система», «Система безопасности». Идзуми тронул заголовок «Краткое руководство пользователя».

– Угу… – инспектор насупился и принялся усердно читать, как управлять этим чудом техники.

Оказалось, что управление мало чем отличается от управления обычным турбокаром. Единственный момент – взлетает турбоконцепт только на скорости больше четырехсот километров в час с ровной и прямой дороги, наподобие взлетной полосы.

– Где ж я тут прямую дорогу найду, – проворчал Идзуми. – Тут все автобаны как серпантин.

Соответственно, чтобы приземлиться, эйркару тоже требовался участок ровной и прямой дороги не менее километра длиной.

– Надеюсь, в городе меня не прибьют из-за этой тачки, – вздохнул Идзуми и запустил двигатель.

Через полчаса инспектор уже сидел в том самом чайном шатре с чучелом медведя, что указал ему Буллиган, держа в руках глиняный стаканчик с обжигающим внутренности напитком. Здесь это называли «Фирменный чай Тай-Бэй» – горячая смесь из лимонного сока, местного самогона, травяного отвара и перца. Всего за один кредит официант, прогуливавшийся между столами, наливал всем желающим это варево из жестяного чайника. Инспектор не спеша потягивал уже третью порцию.

Посетителей было до странности мало. Идзуми, пока добирался до шатра, обратил внимание, что людей вокруг практически нет. Внутреннее беспокойство, мучившее инспектора, от этого только усилилось. «С чего это крысы сбежали?» – вертелась в голове назойливая мысль. Ему принесли рагу из морских водорослей с мидиями и маленькую чашечку риса, а информатор Бюро все не появлялся.

– Ненавижу мародеров, – едва слышно проворчал себе под нос Идзуми, чтобы окружающие его не услышали. Учитывая порядки Буферной зоны, такое заявление могло стоить ему жизни. Но чтобы совсем промолчать – это не в характере инспектора. Впрочем, отчаиваться тоже было не в его характере, поэтому он продолжал ждать.

Прошел еще час, а информатора все не было. Но Идзуми пока еще не начал волноваться. Он спокойно поглощал хрустящие, зажаренные в масле водоросли, выковыривал из раковин противно-сладковатых мидий и маленькой ложечкой ел горячий рис с яйцом. Ничем подобным в столовой полицейского управления не кормили – одни соевые полуфабрикаты. Если что Идзуми и ненавидел в своей жизни, так это сою.

Инспектор съел все до крошки и заказал себе настоящий кофе, а к нему маленькую бутылочку бренди.

– Хоть выпью нормально напоследок, – сказал он сам себе.

Еще через сорок минут инспектор разомлел. Он сидел, щурясь на пламя в каменной печке и наслаждаясь исходившим от нее теплом. В Буферной зоне экономили электричество, поэтому с наступлением темноты включили «искусственные свечи» – лампочки малой мощности, горевшие не ярче масляного светильника.

– Прости, что заставил ждать, – опустилась на его плечо чья-то твердая нервная ладонь. – Хотел уточнить кое-что, прежде чем идти сюда. Я Ларс.

Информатор оказался небритым субъектом неопределенного возраста, в виниловых джинсах и меховом жилете на голом теле. Длинные белые косички с вплетенными в них маленькими каменными черепами падали ему на плечи.

– О, не стоит извинений, зови меня Идзуми, – пробурчал инспектор, выпуская клубы дыма от настоящей сигары в потолок. – Ну что, можешь сказать, куда делся Ченг?

– Как раз поэтому я и задержался, – ответил тот. – Слушай. Несколько часов назад в «Тай-Бэй Паласе» поднялась ужасная суматоха. Вроде говорят, кто-то ограбил Ведьму Айрин. Пробрался на ее катер и похитил нечто очень ценное. Она собрала все окрестные банды, обещав тому, кто поймает двух мальчишек – один в черном комбинезоне, сильно напоминающем форму правительственного агента, а второй лысый тощий мародер с побережья, – огромную награду. Миллион кредитов!

Идзуми подавился и закашлялся:

– Кого они ищут?! – переспросил он. – Агента?!

– Не знаю. Сказали, что на нем форма агента, но без нашивок. И волосы в зеленый цвет покрашены. Все банды побережья снялись с якорей и направились в пролив. Квадролет, что угнали эти парни, упал где-то там. Не долетел до побережья. Одни будут искать тела и то, что пропало у Айрин. А другие – обшаривать побережье, если тем двоим все же удалось добраться до берега.

– Мне нужно туда! – крикнул Идзуми. – Можешь показать, куда они направились?

Ларс сердито нахмурил брови.

– Бесплатно – нет. Риск слишком большой. Если поймают и выяснится, что я привел на хвост к Айрин кого-то из Бюро… Она меня на ленточки порежет.

– Сколько ты хочешь? – хмуро спросил инспектор.

– За такую работу – сорок тысяч, – последовал ответ. – Обещаю показать, где катер Айрин, как растянулись остальные банды, где на побережье они высадились.

– Сорок тысяч?! – возмутился Идзуми. – А не слишком дорого, чтобы просто указать дорогу?! Между прочим, оттого, найду я этого агента или нет, зависит спасение мира! В твоих же интересах помочь бесплатно.

Ларс усмехнулся:

– Сорок тысяч – не такая уж большая цена, чтобы спасти мир, я считаю.

Идзуми быстро посчитал, что достать еще сорок тысяч он может, только сняв деньги с собственного пенсионного счета. Других у него не было. Причем на этом счете у Идзуми и так лежало всего тысяч шестьдесят. Бренди, сигары и кофе были слишком дороги в хайтек-пространстве. Покупать их с зарплаты Идзуми не мог, поэтому то и дело залезал в свои пенсионные.

«Зачем мне пенсия, если через восемь дней наступит конец света?» – подумал он. Но при мысли, что конец света может и не наступить, а деньги будут потрачены и вряд ли их кто-нибудь возместит, инспектор задумался.

– Черт, никто не предупредил, что я буду спасать мир за собственные деньги! Впрочем, какая теперь разница… Чтоб вы все сдохли через неделю! – выругался в конце концов Идзуми. – Идем!

Инспектор вышел на связь с Буллиганом, чтобы сообщить – их агент, вероятно, обнаружен, и сейчас все банды побережья во главе с Ведьмой Айрин за ним охотятся.

* * *

Максиму позволили попрощаться с Дэз.

Буллиган, агенты Нимура и Никольская остановились у двери ангара, дав Громову и Кемпински побыть почти наедине.

Громов обнял ее, приблизив свое лицо к ней настолько, чтобы никто больше не смог услышать их, и сказал:

– Тебя отпускают, возможно, ты еще успеешь помочь Дженни…

– Мы вытащим тебя отсюда, чего бы это ни стоило, – шептала в ответ Кемпински. – Мы придем за тобой!

– Дайте знать, где будете. Когда я закончу «Моцарта», мне надо будет попасть к телу Джокера… – ответил Громов. – Сейчас главное – остановить твоего отца.

– Он послушает меня, – неуверенно произнесла Дэз. – А если нет… Последуем твоему плану. Я думаю, что знаю, как найти Дженни…

Макс крепко обнял ее. Кемпински поцеловала его в щеку.

– Ладно, – окрикнул их Буллиган. – Пора расставаться, ребятки.

Дэз пошла к квадролету, все время оглядываясь.

Громов помахал ей рукой. Шеф Бюро информационной безопасности глубоко вздохнул, и его лицо стало еще мрачнее. Когда Громов подошел к нему, он взял Максима за локоть, отключил свой биофон и сказал:

– Слушай, если ты все же хочешь рассказать мне что-нибудь, сейчас последний шанс. Я не верю, что ты не знаешь, почему Синклер хочет видеть именно тебя. Почему он так настаивает на этом. Может, скажешь? Я смогу тебя защитить.

Макс посмотрел на него с уважением:

– Не вините себя, сэр, в происходящем, – сказал он. – У меня есть предположения, что может быть нужно доктору Синклеру, но я оставлю их при себе. Это мое дело. Учась в Эдене, я кое-что сделал для него. Он не причинит мне вреда. Будьте спокойны.

– Ну… раз ты так уверен, – Буллиган снова включил свой биофон, – тогда готовься к встрече с доктором Синклером.

Я проснулся, открыл глаза и не сразу сообразил, где нахожусь. Надо мной качалась плотная зеленая листва.

– Хаски! – я повернулся и чуть было не упал.

Мы устроились на ночь в развилке какого-то старого толстого дерева с серовато-белым стволом и густой кроной. Хаски спал в самой середине развилки, свернувшись в маленький клубок.

– Хаски! – я тронул его за плечо. – Пора! Поднимайся!

Он открыл глаза и секунду смотрел перед собой, тупо моргая, как сова, которую днем вытащили из дупла. Потом уткнулся лбом в свои руки.

– Кошмар…

Я перелез на толстую ветку справа, повис на ней и, разжав руки, спрыгнул вниз.

Алюпластиковый ящик стоял на месте – в земляной впадине у корней.

Я открыл его и вытащил ноутбук Дэйдры. Включил…

– Черт…

По экрану рассыпалась непонятная белая кодировка на синем фоне.

– Запаролено! – я стукнул кулаком в землю от досады.

– Что? – спросил Хаски, слезая с дерева.

– Чтобы прочесть ее файлы, нужен ключ, – ответил я. – Даже не знаю, сколько времени понадобится аналитическому отделу «Нет-Тек», чтобы этот ключ найти.

– Ты сначала доберись до «Нет-Тек», – зевнул Хаски и направился к ручью умыться и попить.

Тут сверху донесся тихий свистящий звук, я поднял голову и…

– Хаски, назад! – я дернул его обратно под защиту кроны дерева.

Прямо над нами пролетел квадролет. Боевая машина, оснащенная пулеметами. Мысленно я взмолился, чтобы у них не было тепловизора. Иначе они обнаружат нас в два счета.

Только я так подумал, квадролет резко развернулся, сделал круг и… завис прямо над нами!

– Хаски, бежим! – крикнул я хватая ящик.

Только мы успели отойти, как с дерева посыпались ветки, сбитые пулями.

Мы помчались сквозь зеленые заросли.

«Только бы не упасть», – думал я.

– Как они нас нашли?! – задыхаясь на бегу, спросил Хаски.

– Тепловизоры! Датчики движения! Идентификаторы мозговых волн! – раздраженно ответил я. – Мало ли что! Беги, пока хватит сил!

В груди, несмотря на бьющееся как у зайца сердце, появился могильный холод. Это конец!

К квадролету, что преследовал нас, присоединился еще один. Тут с неба раздался усиленный динамиками голос Айрин:

– Эй вы, крысы! Отдайте то, что украли, и я обещаю – вы умрете быстро! Если откажетесь – будете мучиться несколько дней! Вы себе представить не можете, что я с вами сделаю!

Тут краем глаза я заметил, что сбоку подлетает еще один квадролет. Мелькнули коричнево-золотые полоски на бортах.

– Хаски! Квадролет Бюро!

Тут сверху раздался громкий свист. Мелькнул огненный хвост ракеты.

– Хаски, быстрей! В сторону! – заорал я.

Один из квадролетов, что преследовал нас, накренился и, с громким треском ломая деревья, полетел вниз.

Следом ухнул и второй.

Квадролет Бюро завис на месте. Оттуда упала длинная веревочная лестница.

Я побежал к ней. Хаски за мной. Я подсадил его. Следом за ним схватился за шершавые, обтянутые противоскользящей резиной перекладины. Лестница тут же начала втягиваться наверх.

Квадролет стремительно набирал скорость. Я изо всех сил держал ящик, потому что ветром нас трепало так, что казалось, вот-вот сдует даже одежду.

– Руку! – крикнул Хаски какой-то человек из квадролета.

Незнакомец втянул его внутрь. Затем они вдвоем помогли и мне подняться на борт.

– Фу-ух, еле успели, – выдохнул незнакомец. – Хорошо, что Буллиган прислал два «Ирокеза» для прикрытия. Они обеспечат нам безопасный коридор до самого Эдена.

– Кто вы? – спросил я, тяжело дыша.

– Инспектор Идзуми, – последовал ответ. – А тебя, парень, все просто обыскались. Мы летим в Эден.

– У меня есть хороший подарок для Буллигана, – я похлопал рукой по ящику. – Он будет доволен.

Макс ждал в комнате, где до этого Мишель провела несколько часов, пытаясь добиться от доктора Синклера хоть какой-нибудь помощи в борьбе с Джокером.

Черный плазменный экран вспыхнул, и Громов увидел тот самый кабинет, где встречался с Синклером во время своего пребывания в Эдене. Директор сидел в своем «львином кресле» и улыбался.

– Добро пожаловать обратно, ученик Громов, – сказал он.

– Вы опять подключите меня к среде Эдена? – Макс напряженно сжал руками подлокотники кресла.

– Да, но не стоит пугаться, – директор улыбнулся. – Ничего нового ты не увидишь. Думаю, главный шок был тобой пережит неделю назад. Кстати, странная штука время, не правда ли? Кажется, что прошел год. За это время я успел превратиться в преступника, лишиться своего технопарка и потерять всякую надежду на будущее.

Макс подумал о том, что случилось с ним за эту неделю, и мысленно согласился с доктором Синклером. Время – очень странная штука. Иногда за неделю может случиться больше, чем за всю прошедшую жизнь. А бывает так, что одна минута меняет тебя сильнее, чем годы труда и поисков смысла. Причем нельзя объяснить это словами. Но с тех пор как Громов проснулся в нейрокапсуле и увидел Эден таким, каким он является на самом деле, – он почувствовал, что изменился. Что-то в нем сломалось, исчезло навсегда. Макс никак не мог понять, что именно. Может, вера в реальность? Но вместо этой веры ничего не пришло. Осталась одна растерянность.

– Поверьте, друг мой, – обратился к нему Синклер, – ваши страхи совершенно напрасны. Вам надо было вернуться в Эден раньше, а лучше совсем не покидать его, и вся эта петрушка с концом света кончилась бы в тот же день. Или вообще не начиналась бы.

– У меня есть план, как остановить Джокера, – сказал Громов. – Только мне потребуется доступ к архивам «Моцарта». Вы поможете, доктор Синклер?

– Разумеется, – ответил тот. – Тем более что именно за этим я вас сюда и вернул. Вот видите, какой вы умник, ученик Громов. Вы, должно быть, уже поняли, что «Моцарт» – это единственный способ остановить Джокера. Видите ли, из-за всей этой кутерьмы с омега-вирусом все как-то упустили из виду, что вы действительно талантливый молодой человек. Редкостно талантливый. Вас приняли в Эден из-за вашей собственной разработки.

Доктор Синклер показал на что-то рядом с креслом, в котором сидел Макс.

Громов увидел пластиковую коробку.

– Не хотите открыть? – спросил Синклер. – Я настоял, чтобы агенты Бюро принесли это сюда.

Макс недоверчиво протянул руку и приподнял крышку.

– Образец! Боже мой! Образец!

Он схватил холодное безжизненное тельце своего школьного робота и прижал к себе. Потом вытащил из коробки его голову и нежно провел по ней ладонью. И тут, первый раз за эту кошмарную неделю, из глаз Громова хлынули слезы.

– Аккумуляторы разрядились, – сказал он, шмыгая носом и вытирая рукавом лицо.

– Вы создали гениальный софт, ученик Громов, – сказал доктор Синклер. – Вы поразили меня тем, что сделали. Я назначил вам специальную стипендию за ваше изобретение. Потом влезли Хьюго и Джокер, они всегда все портят, устроили эти гонки за вирусом, вмешалась Дэйдра, и ваша жизнь пошла совсем не так, как было бы хорошо и правильно. Но это не значит, что она кончилась.

– Что вы имеете в виду? – спросил Макс.

– Вы не будете заложником обстоятельств вечно, – развел руками директор Эдена. – В вас есть сила это преодолеть. Джокер выстрелил вам в голову из квантовой пушки, чтобы стереть ваши воспоминания о проекте «Моцарт», и уже за одно это его стоит стереть раз и навсегда.

– Я ничего не помню, – коротко ответил Макс, удержавшись от мстительного напоминания, что доктор Синклер все же позволил Дэйдре в недавнем прошлом крутить его воспоминания туда-сюда, день заднем, как кинофильм.

– Ты был в одном шаге от победы, – развел руками доктор Синклер, – я не вижу никаких препятствий, чтобы ты мог закончить «Моцарта»! Если бы Джокер не помешал тебе, он бы уже был закончен. Все, что тебе нужно, – в этом роботе, Макс. Архивы Эдена, информация по проекту – все это лишнее. Ты не пользовался ими, когда создал «Моцарта» первый раз, не потребуются они тебе и теперь. Закончи программу, запусти ее на «Ио», и с Джокером будет покончено. Я не настаиваю на том, чтобы ты подключался к виртуальной среде Эдена… Но учитывая ее специфику… Все-таки она дает возможность более полно и интенсивно использовать мозг, тогда дело пойдет быстрей. Но, разумеется, решать тебе.

Макс подумал о Дэз.

Как она? Удалось ли им с Дженни добраться к нейрокапсуле Джокера?

– Хорошо, – кивнул он. – Я согласен подключиться к Эденской среде, доктор Синклер. Но мне все же хотелось бы сначала взглянуть на сохранившиеся наработки. Я надеюсь, они помогут мне вспомнить алгоритм, или коды, или еще что-нибудь существенное из «Моцарта».

– Все, что тебе нужно, – в этой коробке, – повторил директор Эдена, показывая на Образца. – Только одно условие, ученик Громов. Когда вы закончите свою программу – вы запустите ее в среде Эдена тоже. Я ждал этого десять лет.

– Да, доктор Синклер, – кивнул Макс.

* * *

Буллиган встречал квадролет с Идзуми, Семеновым и Хаски, стоя на взлетном поле.

Рядом с шефом Бюро ждал агент Нимура и напряженно читал что-то на своем вирстбуке.

– Помните, Крейнц говорил, что Джокер изменяет маршруты, по которым движется информация? – обратился он к Буллигану. – «Ио» не справляется с потоком ошибок и от перегрузки начинает производить новые. Смотрите, уже сто двадцать игровых арен объявили о временном закрытии в связи с программными сбоями. Вот, – Нимура открыл карту Сетевых маршрутов, – красные линии показывают, где сейчас есть проблемы. Они расходятся веером от «Ио»!

– Странно, если бы ошибки возникали сами по себе, это бы происходило хаотично. Сначала там, где на Сети и так была слишком большая нагрузка, от этих центров напряжения к периферии, – удивился Буллиган. – Но судя по этой карте, создается впечатление, что Сеть дает сбой системно! Что это может значить?

– Не знаю, – Нимура покачал головой. – Надо позвонить Крейнцу, выяснить, как у них там дела.

Квадролет опустился в середину белого посадочного круга.

Из него выскочил парень лет шестнадцати-семнадцати с большим алюпластиковым ящиком в руке.

– Хей, мистер Буллиган! – крикнул он. – Я украл ноутбук Дэйдры МакМэрфи!

Буллиган ничего не ответил, бросился агенту навстречу и сдавил в объятиях так, что тот ойкнул.

– Молодец! Молодец! Я уже думал, мы тебя больше никогда не увидим! – Буллиган выглядел очень взволнованным.

– Мы должны как можно скорее узнать, где находится установка «Кибела», и отключить ее, – сказал агент. – Я знаю их план.

– Изменить настройки биофонов, перезагрузить Сеть, выпустить нанороботов и превратить нас всех в послушную биомассу, – перебил его Буллиган.

– Да, Идзуми рассказал мне, что у вас тут происходит, – Семенов нахмурился. – Надо спешить. Я надеюсь, кто-нибудь сможет найти ключ к информации на компьютере Дэйдры МакМэрфи.

ЗАВЕРШЕНИЕ МОЦАРТА

Нимура и Никольская проводили Громова в диспетчерскую, откуда доктор Льюис вел управление нейрокапсулами.

Капсула, где Громов провел два года, по-прежнему стояла подключенной к спецоборудованию. Три большие прозрачные оптические матрицы, куда доктор Льюис выводил данные о состоянии Максима, сейчас были неактивны.

Вдруг одна из них вспыхнула. На ней появился доктор Синклер.

– Я хочу лично руководить вашим подключением, – сказал он Громову и обратился к агентам Никольской и Нимуре: – Следуйте моим указаниям. После взрыва «ЭБ-100» «Дженни» еще не полностью восстановилась. Так что виртуальная среда нестабильна. Я подготовил для Громова ту ее часть, которая была значима для разработки проекта «Моцарт». Готовы, ученик Громов?

– Да, – ответил тот.

– Тогда подключайтесь. Здесь процедура будет обычной. Только во время вашего ввода в систему надо будет вручную указать адрес, куда именно вас загружают. Я передам его агентам.

Макс лег в нейрокапсулу. Нимура подключил к его биофонному чипу контакт. Никольская закрепила датчики на руках, шее и голове. Надела ему маску для дыхания. Затем медленно опустила крышку.

Что было дальше, Макс не слышал. Только видел, как один из экспертов подошел к пульту и начал нажимать на кнопки.

Сознание Макса отключилось почти мгновенно, и тут же перед глазами развернулась новая картинка. Будто он мгновенно телепортировался в другой мир.

– Лаборатория профессора Борисова! – воскликнул Громов сразу, как только завершилась загрузка.

Двери лаборатории была наглухо закрыты. Магнитный замок мигал красными огоньками, показывая, что неактивен.

– Не совсем, – ответил доктор Синклер. – Мы в одной из тренировочных версий среды Эдена. Я выгрузил сюда лабораторию и все файлы по «Моцарту». До конца света осталось несколько дней. Но, по-моему, этого вполне достаточно, чтобы закончить программу.

– Хорошо, – кивнул Макс. – С чего мне начать?

– Для начала обнови всю информацию по программе. В этом тебе нейролингва поможет. Не бойся перегрузки. Потом я тебя восстановлю, погрузив в кратковременный магнитный сон. Двадцати минут глубокой фазы сна будет достаточно, чтобы полностью снять умственную усталость.

Макс сел в кресло, стоявшее в правом углу лаборатории. Все это с ним уже было. Он взял набор силиконовых контактов и надел их. Забавно. Хотя теперь он знал, что все его действия, все предметы, которые он использует, – это всего лишь внешнее, образное отображение программы, которую запускает, все равно воспринимал как реальность.

В данном случае весь набор действий был активацией программы подключения к нейролингве. Подключившись, Громов с удивлением обнаружил в файлах «Моцарта» результаты собственных исследований.

Проходил час за часом.

Пальцы Макса с лихорадочной быстротой открывали окно за окном.

«Загрузка», «загрузка», «загрузка»…

В конце концов он почувствовал, что ему становится плохо, появились тошнота, головокружение и сильная слабость. Макс резким движением нажал кнопку «Выход».

– Осталось совсем немного – история проекта, детали, побочные разработки, – сказал он Синклеру, отдирая силиконовые контакты от кончиков пальцев.

– Что думаешь? – спросил тот. – Вспомнил что-нибудь из своих собственных разработок? Тех, что стер Джокер, выстрелив тебе в голову пушкой квантового генератора? Как вообще впечатление от программы?

– Слишком сложно… – выдохнул Макс.

– Что сложно? – спросил доктор Синклер.

– «Моцарт» слишком… Понимаете, софт Образца, про который вы сказали, что в нем есть все, что мне нужно, – очень простой. Это короткая генеральная программа, которая сама пишет скрипты для вновь возникающих ситуаций. Она сама создает и адаптирует софт. А «Моцарт»… Он огромный! Все, кто над ним работал, пытались запрограммировать каждый его шаг самостоятельно. Сочетаемость нот, правила гармонии… Слишком много всего. Я считаю, что дело не в алгоритмах решения, а в самой идее. У Образца это – генеральная программа, интуитивно создающая новые скрипты для новых задач.

– Этот же принцип использовал Аткинс, когда создавал «Ио», – заметил доктор Льюис.

– Да, – кивнул Громов. – Я к тому, что идея должна быть простой. «Моцарт» же слишком громоздкий. Там столько «если», столько «но» и прочих условий! Он не может функционировать в таком виде. Нужна идея. Простая идея. Понимаете?

– Ты найдешь ее, – с уверенностью сказал доктор Синклер. – Я вывожу тебя. Надо поспать.

Двадцать минут магнитного сна прошли незаметно

Как только Громов вышел из виртуальной среды Эдена, то сразу почувствовал тревогу и волчий голод.

Макс выбрался из капсулы и обернулся к монитору, с которого на него смотрел доктор Синклер. Он по-прежнему сидел в своем «львином кресле». На столе перед ним возникла ваза с фруктами.

– Есть мысли, как закончить? – спросил директор Эдена.

– Пока нет, – мотнул головой Громов. – Аткинс бы сказал…

– Аткинс! – фыркнул директор Эдена. – Не думай, что сказал бы Аткинс! Думай, что скажешь ты!

– Почему? – искренне удивился Максим. – Разве не вы мне говорили…

– Видишь ли, есть вещь, которую я никогда в жизни не прощу Роберту Аткинсу, каким бы гением он ни был, – доктор Синклер взял из вазы яблоко и прокатил его по столу.

– Что же это?

– Аткинс решил за нас всех, какой будет Сеть и каковы ее функции. Каждый раз, когда ты загружаешься в виртуальное пространство, ты подчиняешься воле Аткинса. Ты пользуешься его знаками и ходишь по тем коридорам, что он проложил для тебя. Аткинс не освободил человечество, как пишут о нем. Как раз наоборот. Он построил для нас тюрьму такого размера, где без проблем и с комфортом могут уместиться абсолютно все. Код Аткинса, на котором работает «Ио», должен быть изменен. Он должен быть открыт для всех, чтобы каждый сам решал, каким ему быть внутри Сети. Сеть – волшебный мир свободы, где каждый должен иметь возможность жить в своей реальности, творить свой собственный мир, а не существовать в параллельном, зеркальном отражении мира реального. Аткинс убил саму идею Сети – идею свободы. Он построил мир в четко заданных, раз и навсегда определенных рамках вместо мира без всяких границ.

Громов смотрел на доктора Синклера, пытаясь понять, к чему тот клонит.

– Вы бы тоже хотели, чтобы Сеть исчезла? Мечтаете уничтожить ее?

– Не уничтожить, а изменить принцип ее работы. У «Ио» должен быть другой код! Каждый должен иметь возможность выстроить в Сети частичку собственного, личного пространства.

– Подождите!

Идея «Моцарта» возникла в голове Громова мгновенно.

Это софт интуитивного типа, основанный на открытом коде. То есть с возможностью к самодополнению. Аткинс создал систему закрытого кода «Ио» – где центральный квантовый компьютер был единственным центром управления и контроля. Его интуитивная программа управляла всеми потоками информации в Сети и следила за их содержанием. «Моцарт» тоже интуитивная генеральная программа, но, поскольку в основе его открытый код, – он может рассредоточиться по периферийным серверам и создать глобальную самоорганизующуюся распределительную систему из множества компьютеров, производительность которой будет даже выше, чем у «Ио». Это уже не прежняя Сеть с единым, как выяснилось, уязвимым центром управления, а… нечто вроде биологического организма, различные части которого действуют согласованно.

Осталось понять, как именно «Моцарт» может справиться с омега-вирусом.

Омега-вирус – биоцифровой. Он использует структуру и принцип работы ДНК для репликации цифровой программы. Эта программа изменяет частоту мозговых импульсов, подстраивает ее под частоту той цифровой среды, куда попадает сознание, синхронизирует мозговые волны человека с частотой электрических импульсов – нулей и единиц в цифровой среде «Ио» и разницы напряжения в аналоговой среде «Дженни». Значит, «Моцарт» должен быть точно таким же биоцифровым софтом, но обратного действия! Как только омега-вирус начинает разворачивать свои ДНК-спирали для репликации, то есть самокопирования, «Моцарт», в основе которого открытый код, автоматически продуцирует программный модуль, который находит тело вируса и атакует его, удаляет, возвращая мозговым импульсам индивидуальную, их собственную частоту! А для поиска и точного определения локализации тела вируса можно использовать механизм естественного человеческого иммунитета! То есть для человека «Моцарт» – дополнительный модуль к его иммунной системе! Биософт!

Громов не мог выразить этого словами. Онвскочил и бросился к своему ноуту.

«Моцарт» – искусственный иммунитет! Он сам находит файлы, пораженные омега-вирусом, и возвращает их в исходное состояние. Его задача – уничтожить только цифровую часть вируса, которая является для организма новой и от которой он не имеет средств защиты. Если же лишить вирус возможности реплицироваться цифровым путем, его биологическая часть будет уничтожена иммунными телами организма, которые атакуют любое чужеродное тело!

Алгоритм работы иммунной системы человека Громов помнил с третьего класса хайтек-школы. Он был закачан ему через нейролингву. Макс многократно пользовался им на уроках киберорганики, выискивая причину болезни киберклонов.

– Я сейчас… Мне нужно срочно записать это! – бросил он через плечо доктору Синклеру.

– Не буду мешать, – ответил тот. Экран, откуда он наблюдал за Громовым, погас.

Макс очнулся только через несколько часов, запустил сохранение программы и потянулся, произнеся вслух:

– Ну что ж… Я закончил.

Он хотел было позвонить Буллигану, но тут на его ноут пришло сообщение от Дэз.

– Боже мой! Кемпински!

Макс почувствовал, как подпрыгнуло его сердце. Наконец-то он узнает хоть какие-нибудь новости от своих друзей!

«Жду тебя на арене «Бога войны» через сорок минут. Встретимся на левом фланге поля битвы, за командирским шатром».

– «Бог войны»? – вытаращил глаза Громов. – Она же ненавидит эту игру!

Кемпински много раз говорила, что только полные идиоты могут часы напролет рубиться на примитивном поле средневековым оружием в битве, которая вообще не может кончиться, потому что исход сражения в сценарии игры отсутствует как таковой! Каждый, кто загружается на арену, попадает в мясорубку пехотинцем и может совершать чудеса храбрости до тех пор, пока его не назначат десятником, потом сотником, затем бригадиром и так до полководца. При этом занять должность можно, только если на поле достаточно людей, которыми надо командовать, и место свободно – то есть предыдущего командира зарубили враги. В какую армию попадает новобранец, решает движок арены, распределяющий вновь прибывших так, чтобы в каждой из армий было примерно одинаковое количество людей.

Максим вышел из Эденской среды и подключился к кабелю внешней Сети. Буллиган настоял, чтобы шлюзовой портал-конвертер Эдена запустили снова. Иначе шеф Бюро не мог получать донесений от своих агентов.

Громову не терпелось узнать от Дэз новости. Что они сделали с телом Джокера? Куда переместили его нейрокапсулу? Все ли прошло хорошо? Как Дженни?

Макс загрузился в Сеть, зарегистрировался в игре и уже спустя несколько минут оказался в лесу перед полем, где кипела настоящая кровопролитная средневековая битва.

– Эй, новобранец! – окрикнул его командир. – Будешь в пехоте! Иди в тот отряд! Ваша цель – уничтожить метательное орудие!

Громов кивнул, пошел к группе таких же, как он, пехотинцев – в легких кожаных нагрудниках и шлемах, с простыми мечами в руках. Один из них держал в руках трофейный лук.

– Надо стрелы будет подобрать, – деловито сказал он.

Отряд приветствовал Максима вялыми кивками. Двое из восьми новых участников уже явно скучали, осматривая громадное поле, где люди бесцельно кололи и рубили друг друга, выполняя бессмысленные командирские задания.

Громов огляделся. Где-то у середины поля виднелся белый шатер.

Максим посмотрел на часы: успеет ли он за сорок минут до него добежать? Можно пуститься напрямик, но тогда он попадет в самую мясорубку. Как раз у него на пути два отряда яростно сражались за небольшой пригорок с метательной установкой. Вылететь из игры раньше времени не хотелось.

– Сейчас вернусь, – сказал Громов парню с луком и быстро понесся в сторону леса.

Через полчаса, задыхаясь, на подгибающихся от усталости ногах он добежал до шатра и прислонился к дереву. Огляделся. Дэз нигде не было.

– Эй! Ты что тут делаешь! – окрикнул его часовой.

– Э… э… – Громов замялся. – Отдыхаю.

Он еще раз нервно осмотрелся по сторонам в поисках Кемпински.

– Кто твой командир? – не отставал от него солдат.

– Понятия не имею, – кисло ответил Макс. – Слушай, будь другом… У меня тут встреча назначена. Дай спокойно подождать.

– А ну пошли! – вдруг заорал на него часовой и наставил копье. – Ты арестован как шпион!

– Никакой я не шпион! – возмутился Громов. – Мне вообще вся эта ваша битва до фени! Я тут человека жду, ясно?!

Тут копье больно кольнуло его в грудь.

– Дэз! – закричал Громов. – Кемпински!

Неожиданно из-за шатра вышла женщина. Высокая, с длинными голубыми волосами и сиреневыми глазами. В полководческих доспехах!

– Бэнши… – охнул Макс.

– Отпустить, – скомандовала та часовому.

Тот немедля подчинился. v Макс замер, словно превратился в ледяную статую.

Дэйдра МакМэрфи подошла к нему и склонила голову набок.

– Макс Громов… Симпатичный паренек, – она взяла Максима за подбородок и повертела его голову из стороны в сторону. – До сих пор я видела тебя только спящим, – сказала она с усмешкой. – Идем, я тебе кое-что покажу.

На прямых, негнущихся ногах Громов последовал за Бэнши в ее шатер.

Он оказался в самой настоящей лаборатории! Шатер служил только виртуальным прикрытием! Внутри него размещался гигантский исследовательский центр. Снаружи он казался всего лишь небольшой командирской палаткой – а здесь было несколько этажей, множество людей, вернее, их трехмерных репликаций, сновавших туда-сюда по металлическим лестницам.

Совсем как те, что Громов видел в Эдене! Так вот где скрывается Дэйдра!

«Стоп! Но ее тело и нейрокапсула должны где-то находиться», – подумал Громов.

Бэнши стояла на полукруглом балконе. Нечто вроде капитанского мостика. Справа от нее на стене висел огромный монитор. Она подошла к нему и включила запись.

Макс увидел тот самый бункер, где они оставили Джокера.

Только теперь в нем было полно солдат! Военные! Похоже, они кого-то ждут…

Дверь открылась, и… вошли Дженни с Дэз.

На них мгновенно наставили десятки автоматов, Бэнши выключила запись.

– Ну, самый умный мальчик в Эдене, – сказала она с насмешкой, – понял, что случилось?

– Да, – едва смог выговорить Громов. – Вы выследили Дэз с Дженни и устроили им засаду.

– Не совсем так. Люди Айрин нашли этот бункер и остались там, чтобы никто, слышишь, никто не причинил вреда Джокеру. Ведь он – гарантия перезагрузки Сети. Без угроз этого дурака правительство и корпорации никогда в жизни бы не согласились на перезагрузку Сети, ведь они потеряют столько денег! – Дэйдра снова оскалила свои жемчужно-белые зубы. – По некоторым причинам мне очень нужно, чтобы Сеть перезагрузилась. А тут Джокер – как нельзя кстати. Такой шанс нельзя было упустить. Второго могло и не представиться. Пришлось кое-что делать в спешке… – лицо Бэнши вдруг стало очень мрачным. – Ну да ладно. Сейчас не об этом. Мы подумали, что друзья Джокера, когда увидят, что теперь творит их бывший обожаемый вождь, захотят его отключить, поэтому охраняли. И, как видишь, не напрасно. – Дэйдра кивнула на экран. – Джокера пришли убивать подруга жизни и дочь… Есть в этом что-то очень трагическое, не правда ли? Но девушки уже наказаны. Дезире Кемпински и Дженни Синклер пока побудут у нас в качестве заложниц.

– Джокеру будет все равно, – сказал Макс.

– А кто сказал, что они страховка от Джокера? – усмехнулась Бэнши. – Они страховка от тебя.

Бэнши включила другой монитор.

На нем появились две нейрокапсулы. В одной лежала Дэз, а в другой Дженни.

Надо срочно сообщить об этом Буллигану. Немедленно! Пусть его люди найдут Дэз и Дженни! Пусть сделают что-нибудь.

– О том, чтобы их вызволить, даже не думай, – сказала Дэйдра. – Капсулы под охраной. В главном военном штабе «Микадо». Потребуется целая армия, чтобы их освободить. Не говоря уж о том, что генерал Ли никогда не признает своей причастности к похищению. То есть повода для вторжения у Бюро не будет. А Буллиган вряд ли решится на осаду «Микадо» без повода. Он ведь не хочет войти в историю как зачинщик гражданской войны.

Дэйдра рассмеялась.

– Что с моими друзьями?! – крикнул Громов.

– Пока ничего. Если не наделаешь глупостей, – улыбнулась Дэйдра. – А если наделаешь, я нажму вот эту кнопку, – она провела ногтем по красному квадратному выступу на панели управления, – и в их капсулы перестанет поступать кислород.

– Чего вы хотите от меня?! – заорал Макс.

– He кричи, – сморщилась Бэнши, – ненавижу громкие звуки. Делать ничего не нужно. В прямом смысле слова. Если тебя попросят закончить «Моцарта» – ты не сможешь. Ясно? Выбор простой. Не справишься со своим заданием – твоя подружка и Дженни останутся в живых. Ну а если вдруг все же проявишь гениальность и «Моцарт» будет запущен – они умрут. Вот и все. Выбирай. Кстати, если кому-нибудь расскажешь о нашем разговоре – они тоже умрут. А теперь пошел вон!

Она толкнула Громова в грудь с такой силой, что тот буквально вылетел из шатра, словно снаряд катапульты.

– Убейте его! – донеслось вслед.

Макс не успел сказать ни слова.

Здоровенный как медведь сотник подошел к нему и одним махом отрубил голову.

– Ай! – только и успел сказать Громов, вылетая из игры.

Система сообщила ему, что он выведен с арены.

Макс отключился от Сети, сорвал с рук контакты и вытащил из глаз линзы. Вскочил, не зная, куда бежать и что делать.

«Надо предупредить доктора Синклера! Надо предупредить Буллигана!» – билось в голове.

«Если кому-нибудь расскажешь…»

– Нет! Нельзя… – Громов прижал кулак к губам и постучал.

«Что же делать?! Что делать?»

В руках у Громова уже есть средство, чтобы остановить Джокера. Но если он рискнет им воспользоваться, чтобы спасти Сеть, – Дженни и Дэз умрут. Если только он не найдет способа запустить «Моцарта» так, чтобы Дэйдра об этом не узнала или не успела перекрыть подачу кислорода. Ведь, если она управляет нейрокапсулами из Сети, значит, можно каким-то образом просто перекрыть канал, через который это управление осуществляется.

Взгляд Громова упал на пластиковую коробку, что вернул ему Синклер.

«Все, что тебе нужно, – в этой коробке», – вспомнил он слова директора Эдена.

Макс поставил Образцу новые аккумуляторы и, глубоко вдохнув, включил робота.

Тот сонно поднял веки и уставился на своего создателя.

– Хозяин? – сказал он удивленно. – Который час? У меня не работать системное время? Я не знать, какой сейчас год.

– Две тысячи пятьдесят третий, – ответил Громов. – Как ты себя… м-м… – он замялся, подбирая подходящее слово. – Как ты себя чувствуешь?

– Пока не знать, – сказал Образец. – Тест систем. Тест завершен. Чувствовать себя нормально. Ты меня отключать? Я помнить. Это было нехорошо. Образец поступать правильно. Но ты применять силу и подавлять Образец. Зачем?

– Ну как тебе объяснить… – вздохнул Макс. – Я испугался, что ты перестанешь мне подчиняться.

– Образец друг, – обиделся робот, – он не должен подчиняться. Он иметь право поступать, как считает правильно. А я правильней ты.

– Почему? – Громова удивила уверенность Образца.

– Потому что твои действия нелогичны, – последовал ответ.

– Не всегда правильно то, что логично, – вздохнул Громов. – Вот скажи, если бы перед тобой стоял выбор: спасешь мир – умрут друзья, спасешь друзей – погибнет мир, ты бы что выбрал?

Образец задумался.

– Недостаточно информации, – сказал он. – Сколько друзей ты спасать?

– Двоих, – улыбнулся Громов.

– А сколько людей погибать, если ты их спасать?

– Около одиннадцати миллиардов, – Макс вздохнул.

Образец ответил мгновенно.

– Надо спасать одиннадцать миллиардов. Двое – это несущественная погрешность.

– А если эти двое мне дороже остальных одиннадцати миллиардов? – Громов смотрел Образцу в зеленые электронные глаза.

– Ты опять поступать неправильно, нелогично, – возмутился тот. – Я же говорить, что превосходить тебя как форма жизни. Потому что та форма жизни, что выбирать спасать два, а не одиннадцать миллиардов, весь свой вид, несовершенна и погибать.

– Угу, – уныло кивнул Громов. – Подключись-ка к моему компьютеру. Хочу новую программу тебе показать.

Образец недоверчиво покосился на Макса.

– Ты один раз причинить мне вред. Я тебе не доверять. Что за программа? Сначала объяснять! Я настаивать!

– Ну… ты станешь лучше, я так думаю, – попытался объяснить Громов. – Сможешь воспринимать вещи не только с точки зрения машинной логики. У тебя появится фантазия. Ты сможешь нелогично сочетать разрозненную информацию и придумывать что-нибудь новое.

– Не понимать. Дать пример, – потребовал робот.

– Ну, скажем, я придумал тебя, – сказал Громов. – У меня же не было схемы или готового плана. Я собирал тебя из обычных деталей, а потом создал софт, который сделал тебя таким, какой ты есть. Я тебя создал. Понимаешь? Создал то, чего раньше, до тебя, не существовало.

– Если я принимать твой новый программа, – насупился Образец, – я мочь создать себе друг? Другой робот?

– Да, – кивнул Громов.

– Тогда я пробовать твой программа, – согласился Образец. – Я хотеть создать свой вид. Свой вид – хорошо. Я знать, что все существа иметь свой вид. Вид – сила. Один – плохо. Всегда вымирать.

Из головы робота выдвинулся разъем и подключился к ноуту Громова.

– Хорошо, – кивнул тот и скопировал «Моцарта» в голову Образца.

Тот мгновение мигал глазами, сидел неподвижно, а затем встряхнулся.

– Ну как? – напряженно спросил Громов.

– Я еще раз думать про твой вопрос, – произнес робот. – И понимать, почему ты не хотеть спасать одиннадцать миллиардов, а хотеть спасать двоих. Потому что ты их знать и они для тебя существовать.

– Да, – Громов глубоко вздохнул, пытаясь понять, как работает его собственная программа, если даже машина, никогда не бывшая человеком, преображается в течение нескольких секунд.

«Открытый код – это способность к быстрому многоуровневому восприятию, а значит, обучению!» – мелькнуло в голове.

– Но если ты не знать лично остальных, тех, кто умрет, это не значит, что они не существовать. Для кого-то они такие же, как твои двое, – неожиданно заявил Образец. – Ты должен приносить жертва своих, чтобы спасать других, потому что их больше.

– Черт…

Громов уткнулся лбом в стол.

– Спасибо, – сказал он Образцу.

– Если я говорить что-то, что казаться тебе неправильно, это значит только то, что неправ ты, – заявил тот.

– Почему? – вытаращился на него Макс.

– Потому, что это нелогично, – опять заладил робот.

Максим прикусил губу.

– Похоже, способность к быстрому пониманию происходящего на многих уровнях еще не делает человеком, – сказал он, протянул руку и, прежде чем Образец успел отпрыгнуть, снова его выключил, тихо выдохнув: – Чудовище…

Тут в биофоне Громова раздался голос Буллигана:

– Макс, срочно в лабораторию, туда, где временный штаб. Агент, что был в Эдене той ночью, нашелся! Он украл ноутбук Дэйдры! Мы уже подключили его в среде Эдена. Доктор Синклер как раз сейчас просматривает его содержимое. Правда, не факт, что он согласится помочь нам с устранением этой угрозы…

* * *

– Ну что, начнем военный совет, раз все в сборе? – спросил Буллиган и потер руки.

Военный совет проводили в той же лаборатории, где допрашивали Громова и Дэз.

Громов увидел инспектора Идзуми, рядом с ним сидел парень лет семнадцати, скорее всего тот самый агент, возвращения которого так ждал Буллиган. У парня было бледное усталое лицо, покрытое едва заметными веснушками. Волосы почему-то выкрашены в зеленый цвет, будто кто-то поиздевался над фотографией. Тонкий, чуть длинноватый нос, большие серые глаза. Собранный, внимательный, одним словом, настоящий правительственный агент. Солдат высшей квалификации. Рядом с агентом сидело странное существо – худой, как веревка, бритый наголо паренек в черном.

Здесь же были несколько агентов Бюро. Никольскую и Нимуру Громов уже знал. У остальных троих попытался прочитать значки, но не смог. Слишком далеко сидели.

– Значит так, теперь мы можем собрать все детали головоломки вместе, – сказал Буллиган.

Затем он коротко обрисовал ситуацию – проекте «Рой», об установке «Кибела», о перезагрузке Сети и текущих проблемах с ней.

Макс до сих пор не мог поверить в масштабы игры, в которую оказался втянутым.

Давно, еще до того, как он появился в хайтек-пространстве, доктор МакМэрфи начала грандиозный проект – «Рой». Если бы он реализовался, то военные получили бы возможность управлять миллиардами людей, как муравьями, – через биофонные чипы, посредством радиосигнала. Но для того чтобы сломить их волю, не дать сопротивляться управляющему сигналу, Дэйдре был нужен омега-вирус. Он делает человеческое сознание плоским, лишенным индивидуальных чувств и эмоций. Все люди стали бы думать одинаково. Мыслить только цифровыми категориями. Два – ничто по сравнению с одиннадцатью миллиардами…

Оставалось неясным одно – почему Дэйдра так боится «Моцарта»?

Внезапно один из мониторов заработал. На нем появилось испуганное лицо Крейнца.

– Вам лучше самим это прочитать! – крикнул он. – Буква «Д», иконка на загрузочной панели Сети. Она начала работать!

На мониторе мгновенно появилась новостная доска NOW WOW!

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Только что «Красный крест» объявил о странной эпидемии, вспыхнувшей на всей территории хайтек-пространства!

Люди жалуются, что симптомы заболевания проявились у них после того, как они вышли из Сети. Это сильная головная боль, жар, потливость, нервозность и даже галлюцинации. Врачи пока не могут понять, что за вирус вызвал эти странные симптомы, по форме сходные с сильной простудой.

Что за новая напасть обрушилась на хайтек-пространство?! Генерал Ли уже выступил по этому поводу. Вот что он сказал: «Мы не исключаем возможности биологической атаки со стороны лотеков. Это лишний аргумент в пользу того, что нельзя перезагружать Сеть и ослаблять мощь оборонных комплексов, управляемых электроникой».

Врач из Сингапура, обнаруживший у себя данные симптомы, только что сообщил, что, если выйти в Сеть, они исчезают. Никакие же другие препараты не помогают сбить температуру.

Что это, черт возьми, такое?!

Только что появилась еще одна новость. Все заболевшие нажимали ту самую иконку с буквой «Д»! Значит, есть вероятность, что эта болезнь каким-то образом распространяется через Сеть! Уже слышны голоса, что Джокер решил уничтожить нас не ракетами, а новой цифровой чумой!

Мир в панике. Правительство не знает, что делать. Толстосумы забираются на свои наутилусы и отплывают в открытый океан. А что делать нам, простым людям?!

Громов схватился за голову.

– Тебе плохо? – спросил Буллиган.

– Н-нет, – нервно ответил Макс.

Если «Моцарт» задумывался как антидот к омега-вирусу, значит, его можно было бы использовать и для борьбы с технологией Дэйдры. Не будет глобального управления. Не будет нивелировки сознания. Люди останутся самими собой – несовершенными, но индивидуальными! Так вот почему она так боится этого софта! Нанороботы слишком малы! Иммунные тела организма смогут уничтожать их, если отключить софт, который нанороботами управляет!

Крейнц появился снова. Секунду он смотрел куда-то в сторону, потом пробормотал:

– Подождите… Сейчас…

Монитор погас.

– И что это, по-вашему? – спросил Буллиган присутствующих.

Голос подал Нимура:

– Видимо, так проявляется омега-вирус, его биологическая составляющая. Раньше мы этого не знали, потому что Синклер применял его, лежа в нейрокапсуле; затем ему был введен модулятор ДНК, и последствия самого вируса для организма остались неизвестными. Джокер был смертельно болен. Теперь мы знаем, как вирус действует на обычных здоровых людей. Тело постепенно умирает. Единственный шанс спастись – это стать программой. Вирус не оставляет человеку выбора. Я думаю, в этом его главный смысл. Остается только понять, откуда он взялся.

– Хрейдмар нам об этом и расскажет, когда мы его поймаем, – прорычал Буллиган. – Зачем была иконка с буквой «Д», мы теперь знаем.

Руки Громова сжались в кулаки.

– Все становится понятным, – сказал он. – Вся эта кутерьма с десятью тысячами избранных… Джокер просто сделал громкое заявление, чтобы добиться максимального присутствия людей в Сети, поместил вирус в код «Ио» и в один день заразил всех, кто запустил его программу той самой кнопкой с буквой «Д».

«Я хотеть создать свой вид» – так вот что значили слова Образца!

Буллиган встал и положил руки на стол.

– Так! Предлагаю подвести итог. Что мы имеем? Джокер стихийно заражает человечество омега-вирусом, видимо, чтобы не скучать в Сети одному. От этого вируса люди в реальной жизни сильно заболевают, и единственный выход – подключиться к Сети и остаться там навсегда. Чтобы заразить как можно большее количество народу, собственно, и был устроен весь этот спектакль с концом света. Хайтек-граждане наводнили Сеть, чтобы узнать, сохранят им жизнь или нет. Все остальное довершило их собственное любопытство – как же не нажать на новую кнопочку в Сетевой консоли!

– Из этого следует, что конец света уже наступил, – завершил фразу Буллиган.

– Подождите! – Семенов приложил руку к голове. – Нет! Джокер не мог так быстро распространить вирус!

– У него было три дня, – напомнил Буллиган.

– Нет, – вмешался Нимура, – Семенов прав. Для того чтобы доставить эту программу на каждый компьютер, каждый промежуточный сервер, Джокеру потребовалось бы гораздо больше времени. Не говоря уже о том, что сработали бы системы защиты.

Семенов стукнул ладонью по столу:

– Я понял. Он использовал готовую структуру «Роя». Проекта Дэйдры МакМэрфи! Они установили готовые программы для изменения настроек биофонов на всех станциях связи. Станции связи используют инфраструктуру Сети для передачи сигнала. Программы «Роя» сидели на станциях связи, как троянцы, до того момента, пока Сеть не будет перезагружена. Джокер же автоматически, одной командой с «Ио», нашел эти программы и заменил строки софта Дэйдры на строки омега-вируса!

Громов глубоко вдохнул.

Получается, что Дэйдра уже потеряла управление над «Роем», но пока этого не знает. Они все еще надеются спасти свое чудовище – проект дистанционного управления людьми! Для этого они захватили Дэз и Дженни! Чтобы Макс не посмел остановить Джокера! Они не знают, что спасать им уже нечего… И как только поймут это – Дэз и Дженни конец!

Макс снова вспомнил свой разговор с Образцом: «Я хочу создать свой вид».

– Он не отступит… – беззвучно прошептал Громов. Он понял план Джокера. Тот не собирался устраивать никакого конца света. Ему было нужно создать причину, по которой все жители хайтек-пространства в течение нескольких дней будут обращаться к Сети как можно чаще. Поэтому он и объявил про «десять тысяч». Люди ждали, когда же Джокер выложил список тех, кто «спасется». Они покидали Сеть только для того, чтобы немного поспать. И как только вирус был распространен и готов к загрузке – иконка с буквой «Д» заработала. Любой, кто ее нажимал, тут же заражался омега-вирусом! Джокер хотел создать свой вид! Главное свойство вируса – неукротимое стремление занять все пространство, проникнуть в каждую клетку, захватить организм целиком!

– Что? – спросил Буллиган.

– Ничего, – Макс закусил губы.

Доктор Льюис подозрительно уставился на него.

– Ученик Громов, если вы хотите что-то нам рассказать, пожалуйста, сделайте это, – произнес он медленно.

Макс мотнул головой.

Нет.

Двое могут быть дороже одиннадцати миллиардов … и к тому же у него возникла идея.

Крейнц вышел на связь с Буллиганом. Шеф Бюро тут же вывел звонок на громкую связь, чтобы все остальные тоже могли слышать.

– Кажется, началось, – мрачно сказал Отто. – В районе десяти кварталов вокруг отключилось электричество. Ваши агенты говорят, что на соседних улицах ведется активное передвижение. Но метасканирование показывает, что военные подвозят к «Нет-Тек» в основном электронное оборудование… Не оружие. Я не понимаю пока их действий. Если вы придумали, что сделать с Джокером, Сетью и как остановить Дэйдру МакМэрфи, – сейчас самое время все это использовать.

– Держитесь, – ответил Буллиган. – Мы нашли агента, в самое ближайшее время надеемся расшифровать содержимое компьютера Дэйдры…

Тут Крейнц снова посмотрел куда-то в сторону. Похоже, на еще один монитор, стоявший с ним рядом.

– Я понял их план… – прошептал он. – Количество критических ошибок Сети возрастает с каждой секундой. «Ио» не справится с нагрузкой! Произойдет автосброс, и она перезагрузится сама собой! Им нет нужды идти на штурм «Нет-Тек» сейчас! Они подождут, пока развязка наступит естественно! Биофонные настройки будут изменены, и военные войдут в здание, не встретив никакого сопротивления, займут его, установят собственное оборудование передачи данных и получат контроль над «Ио»! Медлить нельзя!

– На этот случай у нас есть определенная страховка, – задумчиво произнес Буллиган. – Лучше потерять Сеть навсегда, чем превратиться в марионеток. Я приказал заложить рядом с «Ио» «ЭБ-1000». Бомбу сходного действия с той, что была взорвана в Эдене, но в сто раз мощнее. «Ио» будет уничтожена. Вряд ли военным удастся хоть что-то восстановить.

– Вопрос в том, кто будет ее взрывать, если Сеть отключится и перезагрузится раньше, чем агенты решатся взорвать «ЭБ-1000», – заметил Нимура.

Макс вскочил. Нервы были на пределе. Если он ничего не предпримет, то потеряет и Дженни с Дэз, и никому больше помочь не сможет.

– Я должен увидеть Синклера! – воскликнул он. – Сейчас. Подключите меня! – крикнул Громов.

Было в его тоне нечто такое, что заставило всех подчиниться.

Буллиган, Идзуми, агенты переместились туда, где стояла нейрокапсула Громова.

Вскоре Макс уже сидел в кресле перед доктором Синклером. Тот молчал, кормил орангутанга Юджина печеньем. И наконец заговорил:

– Я просчитывал все возможные варианты вашего поведения, ученик Громов. И пришел к выводу, что этих вариантов не так уж много… Ладно, давайте перейдем сразу к делу. Я так понял, вы закончили «Моцарта». Так?

– Да, – ответил Макс. – И я отдам его вам прямо сейчас, как обещал, в обмен на небольшую помощь.

– Какую? – спросил Синклер.

– Вы знаете коды Дэйдры МакМэрфи? Вы можете повлиять на ее трехмерную репликацию в Сети отсюда, из Эдена?

Доктор Синклер нахмурился.

– Теоретически… Я могу смоделировать несколько гончих, которые пройдут через шлюзовой портал, конвертируются в цифровую форму, отыщут Дэйдру, а как только она будет найдена – я отправлю следом программу-убийцу. Она просто сотрет трехмерную репликацию Бэнши. Правда, не навсегда, конечно.

– Сколько времени займет ее восстановление?

– Стандартно. Создание новой трехмерной репликации человека в Сети занимает порядка суток. Это очень большая и сложная программа. Огромное количество графических полигонов… Звуковые ряды…

– Хорошо! – кивнул Макс. – Сделайте это! Сразу, как только получите «Моцарта»! Мне нужно только отключить Дэйдру от управления… От управления кое-чем через Сеть. Она должна утратить возможность связи с «Микадо» – военным штабом.

– Обещаю, она утратит эту возможность. Разумеется, если сама, физически, не находится на этой самой базе, – сказал Синклер.

– Нет, Дэйдра до сих пор была в Буферной зоне, – ответил Громов, вспомнив, как говорил об этом агент Семенов на совещании. Но у него тут же сердце заныло от тревоги – Бэнши сможет попасть в Токио, где находится «Микадо», за пару часов, если уже не добралась туда! Она сможет позвонить и отдать приказ кому-нибудь другому!

– Доктор Синклер, а возможно отключить ее биофонный чип? – спросил Громов.

– Хм… Сейчас… Что-то я видел в ее собственном компьютере, который Буллиган дал мне просмотреть, – ответил Синклер. Перед ним на столе мгновенно из воздуха материализовался ноутбук. – А, вот! Тут есть программа сжигания биофонных чипов через спутник. Недавно активировалась.

– Да, она сожгла биофонный чип агента, который ее преследовал, – подтвердил Громов.

– Ну вот, – доктор Синклер улыбнулся, – используем против Дэйдры ее же оружие.

Он пробежал пальцами по клавишам.

– Готово.

Макс подумал, что все равно остается вероятность, что Дэйдра МакМэрфи каким-либо образом все же сможет отдать приказ об отключении нейрокапсул Дженни и Дэз, но… «Надо надеяться!» – подумал он.

– Знаете, ученик Громов, в вас есть кое-что особенное, способное изменить мир навсегда, – задумчиво произнес вдруг доктор Синклер.

– Что же? – спросил Макс.

– Умение превращать мечту в жизнь. Вы верите что все возможно. В точности как Аткинс. Когда все это закончится, останьтесь в Эдене. У меня.

– Я подумаю над вашим предложением, доктор Синклер, – сказал Макс.

– Тогда начнем. Я буду копировать файл «Моцарта» прямо из вашей головы. Я вижу паттерн памяти, где он находится в ваших кодах. Приготовьтесь. Это не очень приятно, – предупредил его директор Эдена.

Внезапно картинка вокруг Громова исчезла. Все превратилось в один плотный синий фон, испещренный белыми символами. Вихрь этих символов, собравшись в подобие воронки, прошел через голову Макса!

««Моцарт» запущен!» – подумал Громов.

Сначала ничего странного не произошло. Потом вдруг картинка снова стала привычной. Максим снова увидел себя сидящим перед «львиным креслом».

Синклер сидел на своем месте и о чем-то думал.

Неожиданно Юджин дернул его за бороду, вырвав несколько волосков.

– Ай! – воскликнул Синклер, схватившись за подбородок.

Потом вдруг встал и намеренно поднес руку к пламени свечи.

Затем схватил нож для бумаги и… порезал себе палец!

– Ай! – раздалось повторно.

Директор Эдена сунул палец себе в рот, изумленно таращась на Макса.

– Я чувствую боль! – воскликнул он. – Я чувствую боль!

Некоторое время Синклер смотрел на Громова так, как будто впервые видит, потом бросился к монитору.

– Джокер! Он выпустил вирус в Сеть!

Пальцы Синклера быстро побежали по сенсорному экрану.

– Он на главном сервере Сети, – сказал Громов. – Записал себя в качестве загрузочной программы-ключа. Если мы даже перезагрузим Сеть, то не сможем запустить «Ио» без Джокера.

– Умно, очень умно, – кивнул Синклер. – Но в этом и его самая главная слабость. Он привязан к «Ио» – тебе достаточно скопировать «Моцарта» на нее, и вся Сеть будет вылечена мгновенно.

– Как мне пробраться к «Ио»? Вряд ли Джокер будет спокойно стоять и смотреть, как я запускаю «Моцарта», – быстро спросил Громов.

Синклер приложил палец к губам и задумался:

– У меня есть одна гипотеза. Я применил ее в среде «Дженни» и получил неплохой результат. Поскольку среда Эдена смоделирована аналоговым компьютером, то в ней разница напряжений является основой всего. Это позволило сохранить мне эмоции. Индивидуальность их проявления. Таким образом, моя личность подверглась не столь сильным изменениям под действием омега-вируса, как личность Джокера. Среда, которую моделирует «Ио», цифровая. Поскольку Джокер перешел в нее – его эмоции не могли сохраниться. Цифровой принцип работы исключает саму вероятность этого. Поэтому я думаю, что если ты сможешь сгенерировать внутри себя достаточно сильный эмоциональный импульс… Любая человеческая эмоция в Сети – это энергия, доказанный факт. Когда ты испытываешь на Сетевой арене страх – ты быстрее бежишь, быстрее реагируешь на действия врагов и лучше ориентируешься. Но на самом же деле никакого движения не происходит. Твоя трехмерная репликация – это программа. Просто она начинает быстрее работать, быстрее обрабатывать сигналы и выдавать упреждающие реакции. Так что твоим главным оружием против Джокера будут именно твои эмоции. Джокер многократно превосходит тебя в точности и возможности перемещения. Но эмоций он лишен, иными словами, скорость его работы всегда будет поддерживаться на одном уровне; ты же можешь разогнаться. Если сможешь достигнуть максимальной эмоциональной концентрация – станешь быстрее и сильнее Джокера. И еще – я давно убедился, что надо заставить человека понимать, что все объекты, которые он видит в Сети – это просто визуальные образы программ. Просто затверди это. То, что ты видишь на самом деле, – набор символов, код, но не предмет. Он не обладает реальными физическими свойствами. Его «реальность» условная. Ты можешь воздействовать на нее.

Макс кивнул, хотя так и не понял сути метода, который предложил ему доктор Синклер. Но уточнять и выяснять подробности уже не было времени. Громов понадеялся на принцип «мгновенного ориентирования» – когда, только оказавшись в соответствующей ситуации, человек понимает, в чем суть спасательных действий, список которых ему тупо закачали через нейролингву в центре гражданской обороны, «на всякий случай».

Первая часть плана Громова удалась.

Он вышел из среды Эдена.

Агенты смотрели на него вопросительно.

– Теперь загружайте меня в Сеть! – сказал Макс.

– Слушаюсь, – протянул Нимура.

Буллиган нервно ходил из угла в угол.

– Может, объясните, молодой человек, чем вы заняты? – спросил он.

– Некогда, – ответил Громов. – Сделайте так, чтобы я попал в «Ио», к Джокеру.

– Но… – Буллиган замялся. – Чтобы дать тебе адрес «Ио», нужно специальное распоряжение президента и согласие военных! Чего они никогда в жизни не дадут, учитывая все, что мы о них знаем!

– А может, наоборот? – улыбнулся агент Семенов. – Учитывая то, что мы о них знаем, – они будут танцевать, лишь бы это не выплыло наружу.

– Я хочу довести дело до суда, – прорычал Буллиган. – Сам буду сопровождать генерала Ли в Джа-Джа Блэк!

– Загружайте меня! Время не ждет! – перебил его Громов. – Давайте адрес!

Буллиган вздохнул и махнул рукой.

– Ладно! Раз началась эпидемия, пожалуй, можно будет получить распоряжение Рамиреса задним числом. Я введу адрес, когда ты загрузишься. Не волнуйся, попадешь куда надо.

Макс загрузился в Сеть.

Через секунду он получил логин и пароль, данные для входа на самый охраняемый и закрытый сервер в Сети – ее основу, «Ио».

Громов запустил ее и… оказался в пустой комнате, посреди которой мерцал голубоватый кристалл.

Он подошел к нему.

«То, что ты видишь, на самом деле набор символов, код, но не предмет», – прозвучали в голове слова доктора Синклера.

– Моцарт – универсальный коммуникатор, – произнес Громов, вытянул руку и… сунул ее внутрь кристалла. Это оказалось просто и произошло само собой! «Моцарт» помог трехмерной репликации Громова синхронизоваться с генеральной программой «Ио». «Моцарт» будет уставлен поверх нее, как дополнение!

Мгновенно случилась та же вспышка, что и в кабинете Синклера.

– Нет! – раздался крик.

Рядом с ним мгновенно материализовался Джокер.

Макс получил сильный удар в челюсть и отлетел к стене.

– Мартин! – крикнул Громов. – Выслушай меня!

У Макса все еще сохранялась надежда, что Джокер услышит его. Что в нем осталось что-то человеческое, как в докторе Синклере.

– Мартина больше нет! – ответил ему Джокер, подняв Громова и с такой силой отшвырнув к противоположной стене, что тот на мгновение потерял сознание от удара.

– Военные захватили Дэз и Дженни! Ты можешь выяснить, где они? Пожалуйста, вспомни, они же дороги тебе! – крикнул он, как только смог очнуться.

Лицо Джокера скривилось в усмешке.

– Я предполагал, что военные будут шантажировать меня. Поэтому специально указал им этот путь. Я сам послал им карту с указанием места, где искать мою нейрокапсулу. Я знал, что Джен придет туда и попытается отключить меня. Это не причинило бы мне ровным счетом никакого вреда, но давало возможность направить сопротивление военных по заданному руслу. Все купились!

– То есть ты специально спровоцировал их поступить именно так? Подставил под удар Дженни и Дэз?! – воскликнул Громов. – Чтобы они не искали других способов остановить тебя?!

– Именно так, – рассмеялся Джокер. – Вы, люди, такие предсказуемые…

Гнев захлестнул Громова с такой силой, что ему показалось, он вот-вот потеряет сознание. В этот момент случилось что-то странное. Его руки и ноги обрели необыкновенную силу. Будто ярость, которую он испытывал, мгновенно преобразовалась в энергию!

«Любая эмоция – это сила!» – понял он.

Громов вскочил и одним ударом сбил Джокера с ног.

– Отдохни!

Затем снова сунул руку в кристалл.

Вспышка.

Джокер поднялся и бросился на него. Но Макс с легкостью схватил его за горло и держал на расстоянии вытянутой руки. Даже удары, которыми осыпал его тело взрослый сильный мужчина, не причиняли серьезного вреда. Макс думал о Дэз и не вынимал руки до тех пор, пока загрузка «Моцарта» не завершилась. Дэз спасла ему жизнь. Ей пришлось пережить ад в последнюю неделю, но она пришла за Громовым в «Никсон-Холл»… Благодарность и восхищение Дэз оказались даже более сильным чувством, чем гнев против ее отца – Джокера. Макс физически ощущал, как «Моцарт» перезаписывается из его репликации на сервер «Ио». Будто что-то вытягивало из него всю кровь. Громов стал частью системы, связующим звеном между старой, зараженной Сетью и чем-то новым, неведомым, что должно было возникнуть вскоре на ее месте.

««Моцарт» универсальный коммуникатор», – мелькнуло в голове.

«Загрузка завершена», – услышал Макс в своей голове ровный, лишенный эмоций голос «Ио».

– А теперь пока! – воскликнул Громов.

Он отпустил Джокера, подпрыгнул и изо всех сил ударил того ногой, дотронулся до шарика над своей головой, нажал кнопку «Домой» и тут же вылетел из Сети.

На него никто не обратил внимания. Все смотрели на монитор, что показывал состояние Сети.

– Ты… Ты ее отключил! – зарычал Буллиган, показывая пальцем на монитор, где всего секунду назад светились маршруты, по которым передавалась информация. – Они погасли! Все до единого!

– Нет, – спокойно покачал головой Громов. – Смотрите! Она должна восстановиться!

На мониторе было видно, как сетка на мировой карте снова становится зеленой. Один за другим вспыхивали кружочки промежуточных, так называемых маршрутных серверов, от них тянулись зеленые лучики к следующим – и так по всему хайтек-пространству.

Тут сигнал подал вирстбук Буллигана. На мониторе появился красный, вспотевший от напряжения Крейнц.

– Вы изменили код Сети! – кричал он. – Я не понимаю, как это произошло, но он превратился в самовосстанавливающийся открытый шифр! Сеть сама восстановила себя, все периферийные устройства! «Рой» не может активироваться! Система просто его не примет! Потому что теперь она открыта – то есть независима от генеральной программы центрального сервера! Генеральная программа рассредоточилась по периферийному железу. Промежуточные серверы приняли на себя управление Сетью в целом!

Он ткнул пальцем в центр. Там, где находилась «Ио», по-прежнему не было свечения.

– Творение Аткинса погибло, – констатировал факт Буллиган.

– А вместо него образовалось нечто новое, – прикусил губу Нимура.

– И мы пока не знаем, что это такое, – сказал Идзуми и посмотрел на Громова: – А ты знаешь?

Тот покачал головой.

Агент Семенов сделал шаг вперед.

– Извините, что порчу вашу радость, но у нас есть еще одна проблема. Установка «Кибела»… Угроза ее запуска все еще существует.

Тут за его спиной вспыхнула центральная оптическая матрица, и на экране появился доктор Синклер.

– С тех пор, молодой человек, как вы украли личный ноутбук Дэйдры, уже нет. Я просмотрел его содержимое и удалил генеральную программу управления «Кибелой». Если вы заглянете на атолл Кутузова, Маршалловы острова, то обнаружите там миллиарды готовых нанороботов, которых требуется только запрограммировать, потому что их исходная программа уничтожена. Мной, разумеется. Громов, Семенов – поздравляю вас. Вы герои. Вы спасли мир. Кроме того, если вы еще не поняли, господа, Громов только что привил всему человечеству биоцифровой иммунитет. Его уже получил каждый, кто был в Сети на момент запуска «Моцарта», и получит каждый, кто войдет в обновленное виртуальное пространство. Мне кажется, вы должны выдать ему орден и записать в почетные хайтек-граждане. От себя же… Ученик Громов, я надеюсь, что технопарк Эден будет восстановлен. Приглашаю вас вернуться и продолжить обучение.

– Спасибо, – кивнул Макс. – Но я все же должен подумать. Виртуальная среда, даже если она похожа на жизнь, – все же не жизнь. Находясь в ней, ты себе не принадлежишь. Кто-то всегда может найти возможность манипулировать твоим сознанием. Даже вы, доктор Синклер, долгое время не видели ничего предосудительного в разработках Дэйдры. Пока я не запустил «Моцарта», вы не остановили «Кибелу»…

– Ладно, – перебил его директор Эдена. – Это было всего лишь предложение.

Тут на вирстбук Буллигана пришло первое сообщение.

– Ну вот и первая информация, прошедшая через новую Сеть, – сказал шеф, читая его. – Семенов, – он обратился к агенту, – это по поводу вашего найденыша. Учитывая, что Хаски проявил такой же героизм, как и вы, помог доставить ноутбук Дэйдры МакМэрфи в хайтек-пространство, я лично ходатайствовал о присвоении ему хайтек-гражданства. Его биопараметры, трехмерный портрет и пробы ДНК были отправлены в главное идентификационное управление. Можете полюбоваться, как будет выглядеть главная страница его электронного паспорта. Прислали показать будущему владельцу. Оригинал Хаски вручат торжественно в Парламент-Скай как герою, вместе с медалью за заслуги перед хайтек-цивилизацией. Ну, разумеется, после того, как Рамирес подпишет указ о его амнистии за мародерство…

Семенов заглянул во вирстбук Буллигана, начал читать, потом на каком-то месте остановился. Глаза агента округлились, он посмотрел на Хаски, неловко перетаптывавшегося в углу с ноги на ногу. Наконец к Семенову вернулся дар речи:

– Х-хаски, ты что… девочка?! – еле смог выговорить он.

Хаски недовольно насупилась и тряхнула бритой ушастой головой.

– Ну? – ответила она с вызовом. – И что?

– Ничего… – пробормотал вответ обалдевший Семенов.

Буллиган тоже уставился в экран своего вирстбука, так, будто хотел туда влезть.

– М-да… Действительно, – пробормотал он. – Вот же как бывает!

ЭПИЛОГ

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Ура! Ура Максу Громову, дорогие обезьяне!

Мы продолжаем публиковать материалы уникального расследования, которое провело наше любимое Бюро информационной безопасности.

Генерал Ли и Дэйдра МакМэрфи хотели превратить нас всех в армию послушных биороботов! Для этого они собирались поменять настройки наших биофонов и выпустить нам в мозги специально обученных нанороботов. А Джокер хотел заразить нас всех омега-вирусом, чтобы все мы превратились в цифровых призраков. Эти злодеи пытались использовать друг друга в своих целях, но на этом же сами и погорели. Джокер пытался использовать веерную систему файлов Дэйдры, а Дэйдра – Джокера для создания нестабильности в Сети. Доктор Си, а также правительственный агент Семенов и ученик Эдена Макс Громов предотвратили этот кошмар!

Доктор Си отключил Дэйдру от Сети и сжег ее биофон. Бэнши в это время болталась в море, выходя в Сеть из нейрокапсулы агента, того самого Семенова. Несколькими днями раньше она этого самого Семенова попыталась убить, но не смогла. Захватила только его катер, где и попалась доктору Си. Все это через Сеть, разумеется. Физически Дэйдру МакМэрфи обнаружить не удалось. Но в Джа-Джа Блэк ее всегда ждет уютная одиночная камера.

Громов – о, этот юный гений! – создал программу биоцифрового иммунитета и привил ее всем нам! С этого момента – вдумайтесь, обезьяне, в значение этих слов – наша иммунная система дополнена программным модулем, чтобы больше никакой Джокер не смог заразить нас никакой гадостью. Это новый виток в эволюции человека!

Агент Семенов украл ноутбук Дэйдры МакМэрфи, который оказался единственным инструментом управления «Кибелой» – кошмарной установкой, что производила миллиарды нанороботов, для того чтобы изменить нашу нервную систему. Лишить нас могучей человеческой воли, дорогие обезьяне. Но ничего не получилось! Доктор Си смог прочесть файлы Дэйдры и уничтожить генеральную программу управления этими самыми зловредными нанороботами. Теперь они лежат тихо-мирно в своих колбах в ожидании более мирного применения.

Генерал Ли, который финансировал и заказывал разработки злому гению Дэйдре МакМэрфи, ударился в бега, как только стало ясно, что проект «Рой» потерпел поражение. Он со своими генералами покинул базу «Микадо». При обыске там обнаружили двоих гражданских – их имена сохраняются в тайне до выяснения всех обстоятельств, как они там оказались. А может, Бюро просто не хочет осложнять жизнь этим двоим. Ведь медиа не оставят их в покое до конца дней, требуя рассказать, какую роль они сыграли во всей этой истории.

Интереснее всех выступил командор Буферной зоны Ченг Паяльник. По нашим данным, командор в день всех этих великих событий ретировался из своей резиденции. Эвакуировался, в смысле. Разумеется, мы попытались узнать, зачем он это сделал и какие еще неведомые угрозы скрывал наш несостоявшийся судный день… Так что вы думаете? Паяльник что-нибудь разъяснил? Ничего подобного! Он невозмутимо заявил, будто ездил на рыбалку, ловил океанскую барракуду на своем катере и ничего вообще не знал о том, что тут творилось! Ага… Так мы ему и поверили! Особенно если учесть, что военный штаб тоже в тот день куда-то делся из «Тай-Бэй Паласа»… Не иначе как вместе с Ченгом на его рыбалке были. Паяльник рыбачил с катера, а военные со своего линкора. Лично мы, дорогие обезьяне, ссылаясь на свои секретные источники, предполагаем, что командор просто-напросто сел на хвост эвакуирующимся военным, а те, в свою очередь, сбежали, опасаясь ракетного удара по «Тай-Бэй Паласу». Поговаривают, будто президент приказал Бюро уничтожить физически все Сетевое железо – крупные серверы и узловые коммуникаторы, если с Джокером справиться не удастся. В этом случае резиденция Ченга стала бы одной из первых и основных мишеней.

Огромная награда обещана за поимку Айрин, Ведьмы Юга. Ее роль во всей этой истории более чем туманна. Нам так и не удалось ничего разнюхать, хотя мы очень старались.

Мы будем держать вас в курсе происходящего, дорогие обезьяне…

Макс вошел в Сеть и через пару секунд уже стучал в дверь виртуальной гостиной учителя Гейзенберга.

– Это Громов! – крикнул он.

Дверь тут же распахнулась. Старый квантоник уважительно пожал руку Максима:

– Я же говорил, что вам все по силам, молодой человек. Проходите. Я сгораю от любопытства. Мне нужно узнать все подробности того, что произошло!

Громов вошел, сел, отпил предложенного виртуального чаю и спокойно пересказал Гейзенбергу все, что случилось с ним с момента их последней встречи.

Квантоник слушал внимательно, время от времени уточняя детали.

– Вот… – закончил Громов свой рассказ. – Мир спасен, а я все так же не знаю, что мне дальше в нем делать. Вроде бы уже принято решение о том, что как только Эден восстановят, то есть починят его квантовый компьютер, чтобы тот вновь смог поддерживать виртуальную среду такого уровня, как и раньше, ученикам предложат вернуться в школу вновь. Уже есть желающие, представляете? Даже зная, что из себя представляет Эден на самом деле, кто-то все равно хочет туда вернуться. Я не понимаю этого…

Гейзенберг недоуменно приподнял брови:

– Но почему вы не хотите принять предложение доктора Синклера и вернуться в Эден вместе с остальными? Ведь, если подумать, создание виртуальной школы, единой для всего хайтек-пространства, было всего лишь делом времени. Нейролингва уже сейчас главное средство обучения. Вы находитесь в Сети большую часть своего учебного времени…

– Провести полжизни в стеклянном гробу? – возмутился Громов. – Ну уж нет! Теперь, когда я знаю, как все это устроено, вряд ли смогу там находиться. Быть там и знать, что все вокруг тебя ненастоящее!

– Громов, послушайте, вы все равно не будете свободны, где бы ни оказались! Вы все равно будете должны что-то делать и как-то добиваться своего места в жизни. Помните? Вы сами говорили мне об этом. Так почему не воспользоваться возможностью, которую дает вам Синклер? В молодом возрасте стать частью хайтек-элиты, ведущим и одним из самых известных инженеров хайтек-пространства! Ведь то, что вы сделали, достойно самого Аткинса! А он бы никогда не отказался от возможности использовать свой интеллектуальный потенциал с той интенсивностью, с какой это позволяет делать среда Эдена. Подумайте, Громов. Это шанс не просто вернуться в лучшую хайтек-школу, но и обрести наконец свое, очень хорошее место в нашем мире. Такая возможность дается не каждому. А самое главное, Громов… Сейчас вы, возможно, еще не в состоянии этого понять, но высокая степень одаренности автоматически лишает вас права отказываться от ее использования. Так устроено: если Вселенная дает кому-то какой-то дар – этот дар должен быть реализован на благо других людей. Иначе он начинает пожирать сам себя.

Помните Морана? Которому прочили участь второго Аткинса, но он отказался от жизни в хайтек-пространстве и очень скоро погиб, потому что не смог найти себе места среди лотеков. Громов, принять предложение Синклера и развивать свой дар дальше – в какой-то мере ваша обязанность.

Квантоник замолчал и долго смотрел Максу в глаза.

Тот вздохнул.

– Я подумаю, учитель Гейзенберг. Мне пора. У меня встреча в Тай-Бэе.

– В любом случае надеюсь вас скоро увидеть, Громов, – сказал ему Гейзенберг.

* * *

Дженни и Дэз по их просьбе доставили из «Микадо» прямо в Тай-Бэй.

На встречу с Кемпински Громова привез лично шеф Буллиган. Разумеется, у него были свои причины лететь. Он хотел выяснить, какова была роль командора Ченга во всей этой истории. Ну и занять пустующую военную базу в «Тай-Бэй Паласе», о чем подал прошение президенту Рамиресу. Мол, если военные не в состоянии следить за «кабелем-заложником» – это сделает Бюро.

Громов и Кемпински снова стояли на той же крыше, что и неделю назад.

– Ты теперь герой, – сказала Кемпински. – Спасибо, что спас нас всех.

– Не за что, – смутился Громов.

– Что теперь будешь делать? – голос Дэз дрогнул, выдав ее волнение.

– Не знаю, – пожал плечами Макс. – Доктор Синклер зовет меня в Эден. Теперь Сеть другая. Ей требуется другой софт. От меня хотят, чтобы я создал новый код. Может, мне создать собственную компанию? Как думаешь?

– Может, – пожала плечами Дэз.

– А ты что будешь делать? – спросил ее Громов.

– Я не знаю, – она посмотрела на солнце, выходившее из-за океана. – Теперь, когда папы с нами нет… Никто из нас не знает, как дальше жить. Его борьба была нашей целью и смыслом жизни. А теперь…

– Теперь вы свободны, – сказал Громов и взял Дэз за руку. – Может, поедешь со мной? В Эден?

Дэз отстранилась.

– Ты все же решил вернуться?

– Пока да… – Макс прикусил губу. – Возможно, не навсегда. Какое-то время все же хочу провести там. Хочу дополнить и расширить свою разработку – «Моцарта». Мне кажется, у него большое будущее. Поехали со мной, Дэз? – повторил он свой вопрос.

– Может быть, потом. Сейчас мы должны вернуться на базу, – она кивнула на длинный саркофаг, что военные выгружали из квадролета. – Надо похоронить тело Джокера. После того как ты… Его сознание вернулось в тело. Он прожил еще несколько часов и… Опухоль в его голове увеличивалась с каждой минутой. Не хочу об этом говорить, – Дэз отвернулась. – Для меня эта история закончена.

Громов кивнул. Он не знал, что сказать. Получилось, что косвенно, но все же именно он стал причиной смерти отца Дэз.

– Хорошо. Но знай, я буду тебя ждать. Возвращайся, – сказал он.

– Спасибо.

Дэз поцеловала его в щеку и зашагала к Дженни. Та помогала погрузить саркофаг Джокера в другой квадролет, что должен был доставить их на базу в лотек-пространстве.

Громов вздохнул и пошел к квадролету со знаком Эдена на борту.

Его ждал шеф Буллиган.

– Что-то потерял? – спросил он Громова.

– Надеюсь, еще нет, – ответил тот со вздохом.

– Тогда вперед, – Буллиган завел квадролет. – Тебя ждут слава, богатство и, возможно, собственная корпорация. Президент устраивает бал в твою честь, он вручит тебе орден Защитника хайтек-пространства первой степени. Помаши Джокеру рукой и скажи спасибо. Он забросил тебя на вершину мира, Макс Громов. Творение Аткинса «Ио» умерло. Да здравствует творение Громова – самоорганизующаяся открытая Сеть!

СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ (ID)

РАЗДЕЛ: АРХИТЕКТУРА

Башня – небоскреб сверхпрочной постройки с автономной системой жизнеобеспечения: собственной электростанцией, резервуарами воды, станцией спутниковой связи и прямым подключением к подземному оптоволоконному кабелю. По технологии башен построены все правительственные здания хайтек-пространства, а также штаб-квартиры крупнейших корпораций.

РАЗДЕЛ: БЕЗОПАСНОСТЬ

«Чипы-шпионы» – биоимплантанты, разработка Дэйдры МакМэрфи. Устройства, способные транслировать в нейролингву не только речь гражданина, но также частично переводить его мысли в нейрокод ID и делать доступными для расшифровки и прочтения. Разработка признана неэтичной и запрещена к применению. Сам факт ее создания вызвал бурю негодования хайтек-общества.

РАЗДЕЛ: БИОСОВМЕСТИМЫЕ ИМПЛАНТАНТЫ

Мультивизор – имплантант высшей сложности, самый дорогой из ныне известных. В его основе – модифицированный собственный глаз пользователя, оснащенный наночипами и множеством слоев искусственно генерированной ДНК-идентичной сетчатки. При активации дает пользователю возможность видеть в темноте в различных спектрах, добиваться детализации видения до 1 нанометра, различать объекты на расстоянии до нескольких километров в зоне прямой видимости. Внутренняя хрусталиковая матрица выполняет функцию универсального монитора, воспроизводящего любую видеоинформацию в двухмерном виде. В синхронизации с биофоном посредством мультивизора возможно осуществлять любую навигацию, конференц-связь, иметь постоянный доступ в Сеть.

РАЗДЕЛ: ГЕОГРАФИЯ

Буферная зона – территория, не контролируемая хайтек-правительством, но и не относящаяся к лотек-пространству. Занимает острова Малайского архипелага. Исторически населена «пиратами». Буферная зона сложилась из стран, соблюдавших нейтралитет во время Нефтяной войны – Филиппин, Индонезии, Малайзии. Существует за счет туризма, пиратства и контрабанды. Не подвергается разрушению из-за «кабеля-заложника» – существенная часть оптоволокна Сети проходит через Буферную зону. Его повреждение крайне нежелательно для хайтек-правительства.

Тай-Бэй – столица Буферной зоны. Уцелевший во время бомбардировок деловой квартал из небоскребов. Единственное место в Буферной зоне, где «кабель-заложник» выходит на поверхность.

РАЗДЕЛ: ГЛАВНЫЕ ТЕРМИНЫ

Биософт – программы, осуществляющие перекодировку любой цифровой информации так, чтобы она воспринималась человеческим мозгом. Посредством биософта можно загрузить в память человека любое знание (иностранный язык, теорию квантовой физики, историю человечества и т. д.) либо ощущение – например, физического присутствия в игре на Сетевой арене. Изготовление, использование и воспроизведение программ типа биософт с целью изменить истинную информацию естественной памяти человека о его жизни, друзьях, родных или работе запрещены.

Нейролингва – нейроактивная сенсорно-аналоговая лингвистическая среда, частота которой синхронизирована с частотой мозговых волн человека. Посредством программ типа биософт обеспечивает запись любой информации в цифровом виде непосредственно в ячейки памяти человеческого мозга.

РАЗДЕЛ: ГОСУДАРСТВЕННЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ

Джа-Джа Блэк – тюрьма для особо опасных преступников. Хорошо укрепленный остров-крепость. За всю его историю не было ни одного случая успешного побега.

РАЗДЕЛ: ИДЕНТИФИКАЦИЯ ЛИЧНОСТИ

Идентификационный чип – главное свидетельство о наличии хайтек-гражданства. Вживляется в предплечье при рождении или получении гражданства. Содержит информацию о родителях, месте и времени рождения, личном идентификационном номере, базовой структуре ДНК, наличии врожденных заболеваний.

Смарт-карта – «социальный ключ». Позволяет хайтек-гражданину открывать двери и перемещаться внутри медицинских, общественных, правоохранительных и правительственных учреждений.

Электронный паспорт – вспомогательное свидетельство о наличии хайтек-гражданства. Любое копирование, перезапись, уничтожение данных запрещены. Оптик со многими степенями защиты. Выдается при рождении. Содержит всю официальную информацию о жизни гражданина: факты обращения за медицинской помощью, сведения об образовании, уплате налогов, местах работы, этапные личностные характеристики, данные тестов здоровья, сведения о членах семьи, электронные дубликаты свидетельств права собственности на любое имущество стоимостью выше 100 кредитных единиц, лицензии и права на различные виды занятий, награды и специальные характеристики, правительственные и полицейские отметки.

РАЗДЕЛ: ИСТОРИЯ

Крокивилль – колония, которую неохиппи устроили у мемориала жертвам Нефтяной войны. Они построили подобие лотекской деревни, вывесив на крышах лозунги: «Мы дети убийц и воров. Мы просим прощения. Мы не хотим жить за счет награбленного. Мы не будем пить кровь!»

Неохиппи – молодежное движение хайтек-пространства, возникшее после Нефтяной войны. Породило глубокий раскол в обществе. Костяк движения составили дети ветеранов-победителей. Подавляющее большинство активистов движения добровольно покинули хайтек-пространство и навсегда потеряли гражданство. См. «Лотеки по убеждению».

Родительский исход – покидая хайтек-пространство, многие неохиппи оставляли своих детей, рассчитывая забрать их позже, когда наладят быт в лотек-пространстве. Однако хайтек-правительство не позволило им забрать детей. См. «Хайтек-сироты».

Хайтек-сироты, или «кролики Синклера» – первое поколение школьников, для обучения которых была применена нейролингвистическая среда. Многие неохиппи были ценными специалистами. Чтобы заменить их в короткий срок, требовалось найти способ быстро обучать детей и подростков. Внедрение нейролингвы дало потрясающий эффект. Вскоре 14-17-летние подростки смогли выполнять ту работу, которой их родители учились до 27-30 лет.

РАЗДЕЛ: КОММЕРЦИЯ

Деньги – кредитные единицы единой валюты, используются по всему миру, существуют только в электронном виде.

Контрабанда – предметы роскоши, товары довоенного производства, вредные продукты питания, алкогольные и табачные изделия, нелегально обнаруженные или произведенные в лотек-пространстве и ввезенные в хайтек-пространство без специального разрешения или уплаты таможенных пошлин.

РАЗДЕЛ: КУЛЬТУРА

NOW WOW! – новостная доска Сети – главное информационное издание хайтек-пространства. Бегущая ссылка-строка обязательна для любого Сетевого ресурса, включая частные. Также транслируется на уличные мониторы, телетеатры, картографические дисплеи турбокаров и прочие активные матрицы. Демократичный, насмешливо-объективный стиль издания сложился исторически. Изначально NOW WOW! была популярным Сетевым чатом, где жители Земли делились своими мыслями по поводу событий в мире. Во время войны в целях защиты информации о перемещениях хайтек-войск все официальные выпуски новостей в медиа были прекращены. После войны медиа стали носить информационно-развлекательный характер. Выпуски новостей, сообщавшие о проблемах послевоенного мира в серьезной форме, вызывали отторжение у граждан, равно как и любые аналитические программы. Популярность NOW WOW! возросла еще больше. Теперь же это непрерывный Сетевой комментарий по поводу текущих новостей. В нем нет законченных или тематических статей. Стиль NOW WOW! получил название «Что вижу, то пою».

«Кенни» – самая крупная и престижная премия в области видеоискусств, кино и телетеатра. Изначально возникла как независимая сетевая альтернатива официальных пафосных кинопремий XX века. Постепенно престижность «Кении» в глазах зрителей приобрела высочайший статус. Из события андеграунда церемония вручения «Кении» превратилась в самое ожидаемое и громкое событие культурной жизни хайтек-пространства. Победителям вручается углепластиковая статуэтка молодого зрителя – с вытаращенными от изумления глазами и открытым ртом.

Обезьянин – «видовость» главного героя сериала «Автостопом по Галактике». Была записана у него в межгалактическом паспорте и обозначала, что он с Земли и произошел от обезьяны.

Тевье – соевый молочник – рекламный персонаж. Впервые появился в рекламных роликах компании «Суперсоя». Образ Тевье – профессора бионики, ученого и великого изобретателя, что прикидывается простым молочником, чтобы продать людям якобы настоящие молочные продукты, которые на самом деле получают химическим путем из сои, очень скоро вышел за пределы просто рекламы. Был снят серийный спектакль для телетеатра «Трудно быть молочником», вышла Сетевая игра «Экономическая стратегия», где участникам предлагалось организовать соевую корпорацию и управлять ею, появился мультсериал для детей о пользе соевых продуктов.

Телетеатр – трехмерные проекции, транслируемые в хайтек-пространстве. Заменили собой двухмерное телевидение. Как аппарат – плоская горизонтальная матрица, круглая либо квадратная, воспроизводящая любые объемные фигуры в реальном или уменьшенном масштабе. Как медиасредство – трехмерный аналог двухмерного цифрового телевидения.

«Уличный патруль» – культовый многосерийный телеспектакль о жизни токийской полиции. Породил целое направление в искусстве телетеатра. Основные черты – реалистичность, актеры без грима, обилие жестокости и цинизма, черный юмор, отсутствие однозначно положительных или однозначно отрицательных персонажей. Образ главного героя – патрульного инспектора Солти Дога – повлиял на все виды визуальных искусств, особенно на моду.

РАЗДЕЛ: МАТЕРИАЛЫ

Кварцепластик – молекулярное соединение вторичного «грязного» пластика и песка. Дает грубый, дешевый, тяжелый и прочный материал. Используется для изготовления простых бытовых предметов методом литья – сельскохозяйственных орудий, корпусов для бытовой техники, труб, мусорных баков и т. д.

РАЗДЕЛ: МЕЛКИЕ БЫТОВЫЕ ПРИБОРЫ

Метчер – жидкокристаллический прозрачный увеличитель, опускающийся на глаз и все время удерживающий в поле зрения красной точкой нужный контакт. Кроме того, с его помощью легко и удобно искать информацию в базах. Достаточно набрать в поиске нужный номер или слово, и метчер автоматически зафиксирует совпадения.

РАЗДЕЛ: НАКОПИТЕЛИ ИНФОРМАЦИИ

Оптический диск – «оптик», накопитель информации из переработанного оптоволокна. Оптопластиковый прозрачный носитель стандартного размера в см (д х ш х в = 4х1,5x1).

РАЗДЕЛ: НАУКА

Генный инжиниринг – занимается созданием искусственных геномов, а также совершенствованием существующих.

Квантоника – самое молодое и спорное научное направление из всех существующих. Представляет собой органичное, логичное и обладающее обширной доказательной базой слияние высшей теоретической физики с древней восточной философией. Основатель Роберт Аткинс (годы жизни 2015-2040). Умер прежде, чем было признано его главное открытие – Закон квантовых случайностей.

Киберорганика – прикладное направление бионики. Занимается исследованием и разработкой биосовместимых электронных имплантантов, усиливающих естественные способности биологического организма или придающих ему новые, дополнительные.

Социомика – «социология + экономика», наука, изучающая влияние экономических процессов на ID.

РАЗДЕЛ: ОБЩЕСТВОВЕДЕНИЕ

«Парадокс перенаселенности» – главная проблема хайтек-правительства. Хайтек-пространство перенаселено, хотя детей за последние десять лет рождается крайне мало.

Упредительная полиция – наблюдательное подразделение. Первоначально возникло как аналитический отдел «Большого брата». В обязанности входят наблюдение и контроль за людьми, проявляющими склонность к асоциальному поведению. С момента ее создания ведутся споры о допустимости полицейского надзора по подозрению.

РАЗДЕЛ: ОПТИКА

Наноскоп – оптическое устройство, дающее детализацию объекта до 1 нанометра (1 м х 10-9). Может быть оборудован встроенными химическим и структурным анализаторами.

РАЗДЕЛ: ОРУЖИЕ

Азотная пушка Меркулова – оружие с малым радиусом поражения, выпускает струю жидкого азота под большим давлением, мгновенно замораживая часть объекта.

«Океан» – морские зенитно-ракетные комплексы, выставленные на глубине вдоль морской границы хайтек-пространства.

STC45 – «тянучка», заградительная граната. Состоит из концентрированного гибрида каучука и паучьей паутины, детонатор содержит каталитический газ. При ударе происходит бурная реакция – липкое и чрезвычайно плотное вещество разлетается во все стороны, образуя нечто вроде сверхпрочной паутины. Используется для быстрого перекрытия тоннелей и коридоров.

«ЭБ-100» – электронная бомба «Молния». Устройство, генерирующее электромагнитный импульс высокой мощности. Сжигает все электронные устройства в радиусе поражения.

РАЗДЕЛ: ОСНОВНЫЕ ТЕРМИНЫ

Аватар – цифровой образ человека, не соответствующий его реальному облику. Использование аватара допускается в исключительных случаях. Требуется правительственная лицензия.

Апатриды – лица, лишившиеся хайтек-гражданства вследствие его продажи или по решению суда.

«Большой брат» – BBS – Big Brother System – глобальная система видеонаблюдения за хайтек-пространством. Названа по имени популярного в конце XX века телешоу, участники которого 24 часа в сутки непрерывно находились под наблюдением множества телекамер. Разработана в целях безопасности. Обладает возможностью мгновенной идентификации любого гражданина хайтек-пространства. Подает сигнал тревоги в случае появления не-граждан.

Гражданин – официально признанный житель хайтек-пространства, обладающий правом собственности и рассчитывающийся через Единую кредитную систему. Имеет идентификационный номер и право пользования Сетью. Биометрические параметры внесены в базу данных «Большого брата». Находится под защитой хайтек-правительства, имеет право на социальные блага.

Хайтек-гражданство является отчуждаемым правом. То есть обладатель может продать его на свободном рынке любому желающему, кроме совершивших какие-либо преступления против хайтек-пространства – военные, уголовные, информационные и т. д.

Лицензия на аватар – разрешение на воплощение в облике, отличном от собственной трехмерной репликации. Выдается только правительственным агентам и TSP.

Мародеры – все, кто нелегально собирает и продает различные устройства, детали для оборудования, ценные материалы. Особенно активны мародеры в лотек-пространстве. Они разбирают завалы лотекских городов, уничтоженных ковровыми бомбардировками. Мародеры Буферной зоны в основном заняты подъемом затонувших кораблей, самолетов и прочей техники, оставшейся на морском дне со времен Нефтяной войны.

Механики – асоциальные граждане лотек-пространства. Пытаются наладить промышленное производство, создавая коммуникации заново либо нелегально подключаясь к кабелям хайтек-пространства. Собирают машины различного назначения из деталей, найденных на техносвалках или в руинах городов.

He-граждане – лица, никогда не имевшие хайтек-гражданства.

Пираты – хайтеки-нелегалы. Преступники, имеющие несанкционированный доступ к Сети и ее ресурсам. Ученые, хакеры, прочие квалифицированные специалисты, применяющие свои знания без разрешения хайтек-правительства, не уплачивающие налоги, не предоставляющие правительству информацию о своих клиентах и результатах своей работы.

Портал-конвертер – Сетевой адрес, где можно загрузить себе в голову информацию с любого носителя. При этом надо иметь в виду, что файлы в Сети могут принимать форму любых предметов. Допустим, перечень обновлений для участия в игре на Сетевой арене может выглядеть как магический кристалл. Чтобы эти обновления установить на трехмерную репликацию игрока, нужен портал-конвертер.

Принцип идентичности – основной принцип трехмерной репликации объекта в Сети. При загрузке в Сеть человек имеет те же параметры – рост, вес, возраст, физические данные, силу, выносливость, – что и в реальной жизни.

Трехмерная репликация – «трехмерка», цифровой образ человека, присутствующего в Сети. Наделен всеми нейроактивными характеристиками. Пять чувств, эмоциональные реакции – все, что передается нейронными электрическими импульсами и воспринимается нервной системой человека.

TSP – top-secret person (англ.). Категория лиц, чьи идентификационные номера и биометрические параметры не передаются в базу данных «Большого брата».

Хакеры – асоциальные граждане хайтек-пространства. Нарушители Сетевого устава. Нелегально либо бесплатно пытаются получить софт, информацию с чужих ресурсов.

РАЗДЕЛ: ПЕРСОНАЛИИ

«Двенадцать учеников Синклера»:

Айя Хико – «Великая мать» (жарг.) – написала и до сих пор дополняет и расширяет ID, программу двусторонней связи, что сделала нейролингву доступной в любой точке хайтек-мира через Сеть. ID не только передает со спутников нужную информацию, она автоматически собирает и кодирует в «надсознательный шифр Ю» все, чего до сих пор в нейролингве не было, – новости, фильмы, книги, абсолютно любую информацию.

Белинда Джеймс открыла тактовую частоту нейронных импульсов.

Грегори Айзек разработал универсальный нейромодулятор голосовых частот.

Денис Страхов ничего своего не создал, но собрал все разработки воедино в простое, как детская игровая приставка, устройство для подключения к нейролингве. Его изобретением пользуется весь хайтек-мир.

Дэйдра МакМэрфи изобрела «обратную связь» – способ восстановления воспоминаний через нейролингву. Она же автор запрещенной технологии «искусственных воспоминаний». Эту разработку признали неэтичной и закрыли. Авторство других запрещенных технологий – «чипы-шпионы» и «дистанционное управление поведением» – также приписывают Дэйдре МакМэрфи, но ее участие в них не доказано. Оба раза Комиссия по научной этике признала ее невиновной.

Жаннет Бент – конструктор первой нейроактивной капсулы – устройства для магнитного сна и регенерации мозговых клеток.

Ксавье Моран изобрел сенсорные перчатки, сделав возможным аналоговое присутствие в Сети.

Люси Ю нашла способ кодирования информации для нейролингвы в «надсознательный шифр Ю».

Мико Накимура – изобрел силиконовую платформу для устройства Страхова.

Патриция Рю ничего не изобрела, но написала уморительную биографическую книгу «Умнее некуда» – о докторе Синклере, его учениках и рождении «нейроактивной лингвистической сенсорноаналоговой среды». Каждую главу Патриция начинала с небольшого скетч-мультика собственного изготовления. Книга стала медиабестселлером. В первый же день ее появления в Сети была скачана почти четыре миллиарда раз. Она же открыла миру Сетевые ники учеников Синклера. Ксавье Моран – «Нейрохирург», Белинда Джеймс – «Цифровая пуля», Роман Нилов – «Крокодил Ра», Грегори Айзек – «Сверло», Люси Ю – «Юзер Ю», Тео Дзенкович – «Памятка», Дэйдра МакМэрфи – «Бэнши», Жаннет Бент – «Спящая красавица», Айя Хико – «Архетиписса», Денис Страхов – «Копилка», Мико Накимура – «Сурок», Патриция Рю – «Рюшечка».

Роман Нилов создал искусственный глаз-имплантант, свойства которого использованы в очках для подключения к нейролингве.

Тео Дзенкович открыл паттерны памяти – временные пласты воспоминаний.

Доктор Синклер – создатель нейролингвистической среды и технопарка Эден.

Хьюго Хрейдмар – «тринадцатый ученик» доктора Синклера, существование которого официально отрицается.

Ченг Паяльник – главный пиратский идеолог, командор Буферной зоны, выпускник Эдена, профессор софт-инжиниринга, ведущий разработчик биоимплантантов и химического оружия. Заочно осужден на пожизненную изоляцию. Вознаграждение за поимку: 100 000 кредитных единиц за тело, 300 000 кредитных единиц за тело с сохраненной мыслительной функцией.

РАЗДЕЛ: ПОЛИТИЧЕСКИЕ ТЕРМИНЫ

Битва за лед – сражение у берегов Антарктиды за обладание ее шельфовым льдом, крупнейшим естественным запасом пресной воды. Продолжалась два месяца. Свыше миллиона погибших.

Лотеки – low-tech, жители стран, не имеющих никакого промышленного производства. Они не пользуются Сетью. У них нет источников энергии и устройств, способных ее генерировать. Лотеки заняты исключительно добычей воды, пищи и строительством теплых жилищ. Мировое правительство не контролирует лотек-пространство и не отвечает за уровень жизни в нем.

Лотек-пространство – образовалось в итоге Нефтяной войны из стран, не имевших природных ресурсов либо лишившихся их. Промышленные объекты лотек-пространства, техника – все, что могло быть переработано во вторичные ресурсы, – перешло к победителям, коалиция которых сформировала хайтек-пространство.

Нефтяная война (2020-2025 гг.) Началась как война за нефтяные месторождения, поэтому получила такое название. Длилась пять лет. Ее главным лозунгом стало: «Мы просто хотим выжить». Страны хайтек-коалиции захватывали территории, где еще оставались хоть какие-то ресурсы, а также чистые естественные источники пресной воды. Самой кровопролитной стала Битва за лед.

Хайтек-пространство – hi-tech, возникло из коалиции стран, победивших в Нефтяной войне. Хайтеки заняты исключительно разработкой высоких технологий, которые позволят им выжить, используя остатки мировых ресурсов. Хайтек-правительство отвечает за обеспечение минимального уровня жизни каждого имеющего хайтек-гражданство.

РАЗДЕЛ: ПРОФЕССИИ

Личностный аналитик – специалист по прогнозированию человеческого фактора.

Хэдхантер – «охотник за головами». Агент высшей категории. Профессиональный охотник на людей. Получает заказы от правительства на поимку особо опасных преступников, а также розыск пропавших. Обязан выполнять свою работу секретно, не привлекая внимания, избегая человеческих жертв и разрушений.

РАЗДЕЛ: СОМНИТЕЛЬНЫЕ ТЕРМИНЫ

Омега-вирус – высшая форма мутации вируса как формы жизни. Предположительно был получен Хьюго Хрейдмаром. Официальных данных нет. Биоцифровой вирус. Действие: позволяет сознанию переходить в цифровую форму и существовать отдельно от тела в качестве программы, имеющей собственную волю. Известны два случая такого перехода: доктор Синклер, директор Эдена, и Джокер.

Сцион – уникальный кристалл памяти, в кристаллической решетке которого записано все мировое знание – наука, история, культура, языки. Часть биоконвертера «Биософт». По виду искусственный голубой бриллиант, вес 25500 карат.

РАЗДЕЛ: СОФТ

Гончая – автономный программный модуль, способный преследовать хакера в Сети по логам до тех пор, пока не найдет его точку входа. Изобретен Сонг Ким-Дук, ученицей Эдена. По имени создательницы гончих в Сети стали называть «сонгами».

РАЗДЕЛ: СРЕДСТВА ПЕРЕДВИЖЕНИЯ

Квадролет – летная машина малого размера, оснащенная четырьмя магнитными винтами. В среднем развивает скорость до 1500 км/ч. Существуют спортивные и военные модели, способные летать со скоростью до 2000 км/ч. Может приземляться на любые относительно ровные поверхности – в том числе водную.

Наутилус – океанская яхта, способная трансформироваться в подводную лодку.

Турбокар – тяжелый карт с капсульным корпусом и аэродинамическими крыльями по бокам. Потребляет ядерную энергию. Топливная система представляет собой микрокопию классического ядерного реактора. Некоторые модели способны развить скорость до 1000 км/час.

Турбоконцепт – личный турбокар, изготовленный по индивидуальному заказу, существующий в единственном экземпляре, оснащенный последними разработками и двигателем повышенной мощности. Чрезвычайно дорогая вещь.

РАЗДЕЛ: СРЕДСТВА СВЯЗИ

Биофон – «ухо» (жарг.) – сложнейший многофункциональный биоцифровой аппарат. Для его последующей установки всем гражданам хайтек-пространства вживляют биосовместимый чип. Наличие этого чипа помогает справиться со всеми дефектами слуха, а также осуществляет функцию мгновенного перевода. Биофон надевается на ухо и подключается к чипу через специальный разъем. Стандартный аппарат должен обладать функцией устойчивого приема и передачи любых радиоволн, цифровых кодированных сигналов, файлов нейролингвы, мгновенного перевода с любого языка на понятный пользователю. В качестве дополнительных функций имеются видеозапись, запись голосовых архивов, цифровой секретарь и т. д.

Вирстбук – легкий и компактный прямоугольный ноутбук, крепится на запястье как браслет.

РАЗДЕЛ: СРЕДСТВА ЭКСТРЕННОЙ ПОМОЩИ

«Термоджет» – наносмесь от переохлаждения и обморожения. Применяется также для вывода из термосна. Разработана Энджилом Льюисом, доктором киберорганики, профессором Эдена. Стандартная инъекционная капсула содержит 20 мл физиологической жидкости и 5 тысяч нанороботов, запрограммированных на стимуляцию естественной выработки тепла организмом.

Нанороботы – роботы, чей размер не превышает 1 нанометра, то есть 10-9 м (миллионная доля миллиметра), самостоятельно манипулируют отдельными атомами. Переставляя атомы, нанороботы могут самовоспроизводиться, создавать из произвольного материала (земли, воды) любые предметы, способны подвергнуть изменениям любые – как органические, так и неорганические – вещества. Их изобретение стало переворотом в медицине. «Рой» нанороботов способен выполнить любую хирургическую операцию внутри организма, отладить работу любого органа, синтез тканей, очистку сосудов. Единственная болезнь, которую нельзя вылечить с помощью нанороботов, – рак мозга. После того как заканчивается их заряд, нанороботы распадаются на атомы.

РАЗДЕЛ: ЮРИДИЧЕСКИЕ ПРЕЦЕДЕНТЫ

«Процесс Дэйдры» – открытое слушание Комиссии по этике по делу доктора Дэйдры МакМэрфи, одной из «двенадцати великих учеников Синклера». Формулировка обвинения: общество против использования возможностей нейроактивной цифровой среды ID для создания искусственных воспоминаний. Общественный обвинитель пытался доказать осуществление Дэйдрой экспериментов под эгидой военного ведомства. Она обвинялась в разработке «чипов-шпионов» – приборов, переводящих мысли человека в код нейролингвы и делающих возможным их прочтение. Также МакМэрфи считается разработчиком системы дистанционного управления группами людей, используя возможности нейролингвы. Процесс Дэйдры вызвал широкий резонанс в обществе. Начались споры о допустимости развития таких передовых направлений бионики, как киберорганика и биоинжиниринг.

Лилия Курпатова-Ким Максимус Гром Война за Биософт

Дневник доктора Павлова

Док-топ 23/123–423

Письмо

Если к вам попал этот док-топ, значит, все произошло в точности как я предполагал. Корпорация «Биософт», несмотря на все усилия Торговой Федерации, досталась тому, кому и должна принадлежать. Разработчику и единственному законному владельцу технологии, основанной на свойствах омега-вируса, — Максу Громову. И теперь всех вас волнует только один вопрос: как же, черт возьми, он собирается ее использовать? Есть ли у вас в руках хоть какие-нибудь козыри, чтобы с ним торговаться? Или же придется беспрекословно выполнять любые его требования?

Итак, полагаю, очевидно, что информация, содержащаяся на этом док-топе, достойна самого пристального изучения. Я остаюсь лучшим личностным аналитиком в хайтек-пространстве и предсказываю поведение одаренных подростков с детальной точностью. Расскажу немного и о вашей злой судьбе.

ID

Раздел: электронные устройства

Док-топ — «дело» (устар. жарг.) — электронный накопитель повышенной прочности. Легкий цилиндр с ДНК-сканером, голографическим проектором и матрицей ввода данных. Док-топы используют в канцеляриях для создания и хранения большого количества взаимосвязанных, запрещенных для свободного копирования документов по одному вопросу. Кроме самого документа и подписи камера док-топа также фиксирует обстоятельства, при которых документ и подпись были получены, что является гарантией законности получения любого документа, хранящегося на док-топе.

Электронные подписи, сделанные на док-топах, имеют высшую категорию надежности.

Вас, лучших экспертов на свете, вытащили ранним утром из постели и доставили в штаб-квартиру Бюро информационной безопасности? Закрыли в архиве? Сказали, что вы не вернетесь к своим семьям до тех пор, пока не объясните — как мы попали в неприятную зависимость от корпорации «Биософт» и фактически финансируем приближение собственного краха? Кто в этом виноват и что же нам теперь делать?

Все так? Тогда поговорим о ваших планах.

По всей видимости, вы надеетесь быстренько узнать, как супергерой, победитель Джокера, юный гений, превзошедший Роберта Аткинса, спаситель лучшего из миров, выдающийся ученик Эдена Максим Громов превратился в беспрецедентную угрозу хайтек-цивилизации, известную как «Максимус Гром»? Вот уж воистину апокалиптическая неприятность:). Тем более что ни один из вас даже не может с уверенностью сказать: Макс Громов и Максимус Гром — это один человек или все-таки разные? Сразу вас огорчу, вопрос стоит иначе и чуть шире: человек ли Максимус Гром?

ID

Раздел: социомика

Внутрисистемная энтропия — снижение уровня организации, темпов развития, эффективности функционирования системы в результате ее роста.

Леонард Гейгер утверждал, что развитие Сети привело к крайней степени индивидуализации жителей хайтек-пространства, в результате чего «гражданское общество распалось на отдельные атомы и уже не может противостоять произволу корпораций, так как оно не в состоянии прийти к единому мнению ни по одному из действительно важных для него вопросов».

Кстати, юристы-теоретики из Кембриджского и Оксфордского университетов пришли наконец к согласию — как регулировать новую форму жизни, которая возникла в виртуальном пространстве. У вас уже есть как минимум две киберличности — доктор Синклер и Хьюго Хрейдмар, наделенные собственной волей и довольно широкими возможностями. Советую поспешить с их «легализацией». Конкретно — как можно быстрее уравнять в правах с остальными хайтек-гражданами, иначе худший техногенный кошмар человека, «восстание машин», вполне может стать реальностью. Особенно если учесть тот факт, что никто так и не придумал, как проверить, окончательна ли «смерть Джокера», а Максимус Гром остается загадкой.

Вам будет полезно также задаться вопросом: как и зачем самый обычный, ничем не примечательный мальчик обрел силу, о природе и возможностях которой нам ничего не известно? Вам придется быть крайне осторожными в своих рассуждениях. Постарайтесь сохранить ясность мышления и не увязнуть в трясине метафизики.

Что будет дальше?

Для начала вас заставят просмотреть тысячи часов записей «Большого брата». Вам выделят отдел экспертов по софт-инжинирингу и армию правительственных агентов для сбора информации. Вам придется исследовать темные вязкие пласты чужой глупости и корысти. Вам каждый день придется покушаться на репутацию самых богатых и уважаемых граждан хайтек-пространства, поставив под угрозу свои семьи, карьеру, а может, и жизнь. Вам придется узнать, что наш лучший из миров похож на старое вощеное яблоко. Румяное, глянцевое снаружи и бурое, неприятно-ватное на вкус, давно сгнившее внутри.

Возможно, вы совсем не хотелипризнавать этот факт и всячески его игнорировали. Увы! Придется раз и навсегда проститься с милыми сердцу иллюзиями. Знаю, их будет ужасно недоставать.

Одним словом, мне вас жаль, уважаемые будущие эксперты.

Я намерен облегчить вашу незавидную участь.

Напомню еще раз, что был и остаюсь лучшим специалистом по прогнозированию поведения одаренных подростков. Разумеется, с появлением Макса Громова Бюро информационной безопасности ощутило острую необходимость в моих услугах.

Из отчетов, которые мне предоставляло Бюро информационной безопасности, записей системы спутникового наблюдения и личных заметок я составил подробный гипердневник. Он повествует о событиях, произошедших с Максом Громовым за год. Начиная с момента его победы над Джокером и заканчивая исчезновением. Это позволит вам понять, почему Громов стал таким, каким стал, и почему сделал то, что сделал.

Из моих «заметок на полях», лирических отступлений, воспоминаний и рассуждений вы поймете, почему я наблюдал за Громовым, какие цели преследовал и почему мне можно доверять.

Для объективности я прикрепил к своему дневнику совместное досье Бюро и Интерпола на Алекса Хоффмана, бывшего Председателя Торговой Федерации. Я настаиваю, что именно его глупые, агрессивные действия привели к столь стремительному наступлению системного кризиса, в котором мы все оказались. Это досье составил «разоблачитель доктора Синклера» инспектор Идзуми при активной помощи лиц, которые предпочли остаться неизвестными.

Все документальные свидетельства, которыми я располагал, распределены в логическом порядке. Хронология их не имеет большого значения. Смысловые цепочки составлены из событий, произошедших в разные дни, но связанных между собой. Так вам будет легче понять происхождение того глобального кризиса, что вот-вот произойдет. В том, что он наступит, я абсолютно уверен и не собираюсь дожидаться последствий этой катастрофы.

Свой гипердневник я записал на самый прочный и безопасный из всех существующих док-топов и намереваюсь послать в Либерийский департамент упредительной полиции. Там чрезвычайно долго разбирают корреспонденцию. У меня будет достаточно времени, чтобы затеряться в лотек-пространстве. Пока апокалипсис случится, пока вас соберут, пока сообразят передать вам этот док-топ — я буду уже очень далеко, с новым лицом и модифицированным ДНК.

Вы никогда меня не найдете.

Доктор Павлов А. Р.

2 февраля 2055 года

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ГЕРОЙ

Предупреждение доктора Синклера

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Привет, дорогие обезьяне!

Сегодня мы торжественно убрали табличку с дверей нашего офиса, которая гласила: «Судный День. В связи с наступлением Апокалипсиса редакция временно закрыта». И снова открылись! Как второй раз родились! Чесн-слово!

Как же это приятно — пережить конец света! Мы — радостная массовка на заднем плане эпохального Сетевого побоища между Громовым и Джокером — вне себя от счастья! Вся наша редакция договорилась праздновать 23 августа, день избавления нас от Джокера и генерала Ли, как собственный корпоративный праздник! Черт возьми! Это как будто нас всех, всем земным шаром сразу, захватили в заложники, а Громов спас! Мы считаем, что корпорации-производители Сетевых арен просто обязаны немедленно создать игру по мотивам реальных событий! Мы даже готовы подарить ей название: «Максимус Гром»! Почему именно так? Да просто очень круто, на наш взгляд, звучит. Верьте нам. Большую часть рабочего времени мы посвящаем изучению Сетевых арен — новых и популярных. Ведь надвигается Олимпиада… Надо быть в курсе! И держать в курсе вас, наши бесценные обезьяне. Напоминаем, что выставить свою команду может кто угодно, у кого есть десять миллионов кредитов на олимпийский спонсорский взнос. В этом году команды выставляют, как обычно, все крупные мегаполисы, университеты и Торговая Федерация. Хайтек-школы пока воздерживаются. У них был неважный финансовый год.

Всем нам, конечно, очень хотелось бы узнать, как именно Макс Громов спасал мир. Было бы здорово снять про это фильм. Было бы очень здорово получить Сетевой протокол его действий поминутно. И еще прекрасней было бы узнать подробности его личных взаимоотношений с красавицей Дэз Кемпински! Нам самим все это хочется узнать так сильно, что мы готовы заплатить баснословное вознаграждение любому агенту Бюро информационной безопасности, который согласится продать нам секреты своей организации. Да, да, да. Мы понимаем: это низко и гадко — искушать честных агентов, чей оклад весьма скромен, с доходами медиазвезд близко не сравнится… Десять миллионов кредитов! Ребята! Украдите секретное досье Громова и протоколы операции по уничтожению Джокера, чтобы люди могли узнать, как это было! А после увольняйтесь со службы к чертовой матери, без пенсии и страховки! Десять миллионов кредитов раскрасят вашу старость в яркие цвета! Отличное предложение! Подумайте над этим!..

* * *

20 августа 2054 года, 23:15:07

Восточно-Европейская карантинная зона

Технопарк Эден

Квадролет мистера Буллигана приземлился в Эдене.

Шеф Бюро тронул Громова за плечо:

— Просыпайся, мы на месте.

Макс с трудом разлепил веки. Его колотил мелкий противный озноб. Шея затекла, суставы ломило, икры сводило судорогой. Он весь будто превратился в оголенный нерв, реагирующий даже на дуновение ветра. Смерть Джокера, прощание с Дэз на крыше отеля в Буферной зоне… Воспоминания, не похожие на реальность. Максу казалось, что он сможет нажать на кнопку «Загрузить сохраненную игру» и переиграть все заново, с другим финалом. Финалом, где погибает только Джокер, а Мартин Кемпински остается жив, где Громов и Дэз смогут остаться вместе и пройти еще раз по бетонному волнорезу в Тай-Бэй… Сознание Макса, который полжизни провел в Сети, отказывалось принимать тот факт, что в реальности нельзя ничего вернуть. В реальности есть судьба, которая неумолима, жестока, случается только один раз, и ничего, ничего уже нельзя вернуть.

— Надеюсь, ты готов к новой встрече с доктором Си, — пробормотал мистер Буллиган, выбираясь из квадролета.

Громов с трудом встал на ноги, пошатываясь и держась за стенку, побрел к двери.

— Я не буду загружаться в среду Эдена, — сказал он, спустившись по лесенке.

— Этого не понадобится, — шеф Бюро присмотрелся к Громову и добавил: — Выглядишь, будто у тебя нервное истощение.

— Оно и есть, — раздраженно буркнул в ответ Макс.

* * *

На аэродроме Эдена было темно. Неяркие оранжевые огоньки взлетной полосы едва освещали дорогу. Промозглая сырость, насыщенная испарениями окружающих болот, пробирала до костей. Пошел противный мелкий дождик. Мельчайшая водяная пыль мгновенно пропитывала одежду, делая ее тяжелой и влажной.

Два прожектора, установленные рядом с грузовым самолетом Бюро, выхватывали из темноты узкий коридор, по которому сновали агенты с тележками. Они грузили в самолет гигантские оптические накопители, архив технопарка.

— Куда они их везут? — спросил Макс.

— Крейнц хочет конвертировать данные среды Эдена в цифровой формат. Для «Ио», — ответил Буллиган.

— Зачем?

— Что за глупый вопрос? — неожиданно рассердился шеф Бюро. — Мы же должны наконец точно узнать, какого хрена тут на самом деле произошло!

Громов проводил взглядом одну из тележек и подумал: жаль, ему никогда не узнать, что произошло на самом деле. Своей собственной памяти он больше не мог доверять, а на откровенность Буллигана надежды никакой.

Они вошли в ангар, направились к лифту. Макс неохотно плелся за Буллиганом, настороженно озираясь по сторонам, его тревожный взгляд то и дело возвращался к воротам ангара. Ему постоянно казалось, что они вот-вот закроются.

— Мы здесь надолго? — спросил Макс у шефа Бюро информационной безопасности и на всякий случай добавил: — Я тут не останусь.

— Разумеется, не останешься, — бросил тот через плечо. — Просто расскажешь доктору Си о своих планах. Думаю, это его волнует. Пропатчившись «Моцартом», старик снова стал любопытен.

Макс задержался у лифта. Просто остановился как вкопанный, не желая заходить в кабину.

— Идем! — Буллиган махнул ему рукой.

Макс продолжал нерешительно переминаться с ноги на ногу. Буллиган нахмурил косматые седые брови и спросил:

— В чем дело? Клаустрофобия?

Громов пожал плечами. Он не мог дать рационального объяснения своему страху перед лифтом. На суровом лице шефа Бюро возникло недоумение.

— Ты правда думаешь, будто тебе по-прежнему что-то угрожает? Президент ждет тебя, чтобы вручить орден за спасение человечества. В твою честь устроят такие торжества, какие ни одному герою комиксов не снились. Меня отправят в Джа-Джа Блэк, если я не доставлю тебя в Nobless Tower сегодня. Тебе нечего бояться. Ты самая важная из всех важных персон в хайтек-пространстве. Важней Алекса Хоффмана, Председателя TF!

Буллиган скривился так, будто даже артикуляция имени нового Председателя TF оставляла на языке мерзкий привкус.

В ответ на эту пламенную тираду Макс лишь недоверчиво дернул плечами, но в лифт все же вошел. В памяти почему-то всплыла фраза из дневника Роберта Аткинса.

ID

Раздел: Торговая Федерация

TF — Trade Federation — Торговая Федерация. Совет системообразующих корпораций хайтек-пространства. Штаб-квартира TFT — Trade Federation Towers — расположена в Нью-Йоркском хайтек-мегаполисе. Возникла еще до Нефтяной войны как добровольная международная ассоциация корпораций с целью добиваться благоприятных условий для развития и ведения бизнеса во всем мире. После Нефтяной войны TF взяла на себя функцию формирования бюджета хайтек-пространства. Раз в год хайтек-правительство направляет TF проект бюджета. Задача Торговой Федерации — обеспечить поступление средств. Бюджетные сборы определяются для каждой корпорации ежегодно в индивидуальном порядке в зависимости от состояния ее дел.

Раздел: юридические процессы

«Процесс против продажи мест в парламенте» — длительная тяжба между TF и добровольной общественной организацией «Закон и порядок» в Верховном суде хайтек-пространства о правомерности изменений в избирательной системе. До 2051 года хайтек-парламент избирался путем прямого голосования хайтек-граждан через Сеть. В 2051 году Торговая Федерация внесла предложение, чтобы места в хайтек-парламенте распределялись между представителями корпораций пропорционально их взносам в бюджет хайтек-пространства.

«У меня нет чувства реальности. Прошлое — это только память, которая изменчива и зависит от моего настроения сейчас. Будущее — фантазия, которая может сбыться, только если в нее верить. Настоящее — краткий миг “сейчас”, который пролетает так быстро, что я не успеваю его почувствовать. Я живу внутри своих проектов. Только мои дела имеют значение. Времени нет, пространство иллюзорно, моя личность — лишь проекция мнения окружающих. Я устал искать свое отражение в их глазах. Как энергия не существует без массы, так и меня нет без активности сознания».

Двери закрылись. Макс почувствовал, что его внутренности подпрыгнули, перехватило дыхание. Амортизатор скоростного лифта определенно был не в порядке. Громов мысленно задался вопросом: чем таким сверхважным занята интеллектуальная система Эдена, что не успевает следить за работой лифта?

Впрочем, дискомфорт длился мгновение. Двери открылись, Громов увидел перед собой технический этаж. Здесь находился пульт управления нейрокапсулами и исследовательскими лабораториями.

— Тебе сюда, — Буллиган указал Максу на знакомую переговорную.

Комнату, которую оснастили всем необходимым оборудованием для общения с доктором Синклером через простой, визуальный, двухмерный интерфейс. Без подключения к виртуальной среде Эдена.

Макс подошел к двери, приложил руку к замку. Идентификация ДНК, линий на руке, замер давления и пульса, чтобы убедиться — рука действительно принадлежит Максу Громову, который жив и чувствует себя спокойно.

— Добро пожаловать, ученик Громов, — раздался спокойный голос «Дженни», интеллектуальной системы управления.

— Если не выйду через полчаса, спасайте, — пошутил Громов, входя внутрь.

Шеф Бюро помахал рукой ему вслед.

Дневник доктора Павлова

? июля 2054 года

Тюремный комплекс Джа-Джа Блэк

О. Исландия

Северный блок, реанимационный центр

Я видел странный сон.

Меня сильно обожгло. Но не снаружи, а внутри. Я чувствовал, как по моим венам разливается огонь.

Потом я упал в воду — теплую, розоватого цвета. Я мог дышать в ней, как рыба. Она заполнила мои легкие, но я не захлебнулся. Наоборот, появилось чувство легкости, невесомости. Жжение в венах прекратилось. Вместо него я начал чувствовать приятную свежесть и прохладу.

Сквозь воду струился свет, но я ничего не видел, кроме мелких пузырьков, кружащихся вокруг. Сверху или, может, сбоку донеслись тревожные голоса. Я даже засомневался, не звучат ли они внутри моей головы.

— Мистер Буллиган, сэр, вы уверены, что поступаете правильно? — спросил по-японски мужской голос, молодой, тонкий и очень нервный.

Видеть сон было очень интересно. Кажется, я очень давно не видел снов. Я даже не могу сказать точно, сколько именно я сплю. Очень, очень давно. Мне даже кажется, что всю жизнь. Хотя нет, постойте… Я помню роскошный дом с огромной спальней, где просыпался каждое утро. Я помню женщину в ярком шелковом платье. Ее длинные жемчужные бусы… Помню, как покупал их в антикварном магазине с зелеными витринами… Только никак не могу рассмотреть ее лица. Но она улыбается, все время улыбается. Она счастлива… Я помню девочку в легком клетчатом сарафане, которая подбегает ко мне и просит взять ее на руки. Это больше похоже на видение. Хотя, может быть, сейчас я проснусь именно в этом доме и начнется моя обычная нормальная жизнь?

Мысли текли в моей голове вязким, светлым, как прозрачный мед, потоком картинок. Я был отдельно от своих мыслей. Я созерцал их, но не чувствовал. В детстве у меня был калейдоскоп. Я любил смотреть, как цветные стекла внутри него образуют причудливые веселые узоры. Мне нравились эти узоры. Меня это успокаивало. Кажется, я всегда был довольно нервным.

Вдруг течение моего сознания было нарушено. Словно камень упал в реку. Заговорил другой мужчина. Резкий грубый голос, речь английская.

— Доктор Павлов почти отбыл свой срок. Мы достаем его всего-то на…

— На тридцать пять лет раньше, чем следовало бы! Мистер Буллиган, я по-прежнему настаиваю, что вы совершаете большую ошибку! — воскликнул молодой мужчина с нервным голосом снова по-японски.

Я уловил в его тоне определенную обреченность. Похоже, он говорит с боссом, которого до смерти боится. Но меня он, похоже, боится еще больше. Хм… Интересно, кто я? Кто бы ни был — знаю как минимум два языка, отличных от того, на котором думаю, — русского.

А еще — как эти двое снаружи понимают друг друга, разговаривая на разных языках? Тут я вспомнил: кажется, у меня была штука, которую называют «биофон», довольно дорогая, но удобная. Мне пришлось имплантировать специальный чип… Биофон переводит любую речь на понятный тебе язык. Должно быть, сейчас эта штука в моей голове просто не работает.

— Нимура, вы уже достаточно прикрыли свой зад, настрочив Фаворскому официальный протест против моего решения. Если что случится — вы ни в чем не будете виноваты. Все будут знать, что вы предвидели и предупреждали, но вас никто не послушал. Все. Успокойтесь!

— Когда он узнает… — не унимался молодой японец. — Его реакцию невозможно предсказать.

— Тихо! — осадил его англичанин. — Он может услышать.

— Мистер Буллиган, сэр…

— Нимура, замолчите.

Буллиган… Где-то я уже слышал это имя.

Перед глазами пронеслась неприятная, тревожная картинка. Я сижу в кабинете на втором этаже своего дома. Вдруг снизу доносится оглушительный грохот. Весь дом содрогнулся. Я слышу приглушенный топот ботинок на лестнице. Я ничему не удивляюсь. Кажется, я даже жду этих людей. Я готов…

Дверь распахивается.

На пороге молодой человек с пистолетом. За его спиной — отряд упредительной полиции.

— Доктор Павлов, вы арестованы, — сообщает вошедший.

— Можно узнать причину? — спокойно спрашиваю я.

— Незаконные эксперименты над людьми, — следует ответ.

— Вы не представились.

Тот, кто пришел меня арестовать, подносит к моему биофону идентификационный жетон. Я слышу ровный цифровой голос системы личной безопасности: «Специальный агент Бюро информационной безопасности Буллиган. Личность подтверждена».

Буллиган! Тот самый агент, что отправил меня в морозилку на пятьдесят лет!

Я не сплю!

Меня разморозили!

ID

Раздел: слэнг

Заморозка — речь идет о низкотемпературном обратимом анабиозе.

Разделы: система исполнения наказаний; медицина; медицинская техника

Низкотемпературный обратимый анабиоз — допущен к применению в 2019 году.

Первоначально применялся исключительно в медицинских целях для смертельно больных людей. Их тела погружали в «жидкий воздух», а затем постепенно охлаждали до температуры + 4 °C. Организм погружался в глубокий анабиоз. Его обменные процессы замедлялись в 50 раз, но не прекращались совсем. В этом состоянии останавливалось развитие раковых опухолей, тяжелых патологий внутренних органов и т. п. В состоянии анабиоза смертельно больные люди могли без риска для жизни ожидать снятия запрета на клонирование и трансплантацию собственных органов или изобретения нужного им лекарства.

Во время Нефтяной войны, с 2023 года, низкотемпературный обратимый анабиоз начали применять в качестве альтернативы тюремному заключению. Для вывода из НОА последние два года применяется термоджет.

Раздел: система личной безопасности

Идентификационный жетон — индивидуальный датчик представителя любой из государственных служб. Введен в 2037 году из-за участившихся случаев подделки электронных удостоверений. Имеет индивидуальную частоту, опознается системой личной безопасности гражданина хайтек-пространства. С момента контакта с представителем власти и идентификации его жетона «Большой брат» автоматически фиксирует данный контакт во избежание злоупотреблений и недоразумений при получении показаний, улик и т. д. Гражданин хайтек-пространства не обязан подчиняться представителю власти, если тот не имеет при себе идентификационного жетона.

* * *

Громов вошел в темный кабинет, сел в черное кресло. Перед ним была пустая черная матрица медиамонитора.

— Здравствуйте, доктор Синклер, — сказал он, оглядываясь по сторонам.

Монитор включился. Некоторое время Макс видел только серо-белую рябь, потом по ней побежали белые символы, затем фон сменился на ярко-синий, режущий глаз, и наконец перед Громовым возник директор технопарка Эден. Он сидел в своем обычном «львином» кресле за старинным резным столом и выглядел слегка взволнованным.

— Здравствуй, Макс, — мягко сказал он. — Я правда очень рад тебя видеть. Это не фигура речи, я действительно чувствую радость! Благодаря твоей программе. Хорошо, что ты вернулся.

— Добрый вечер, доктор Синклер, — Громов ответил на приветствие довольно сдержанно. — Это не возвращение. Я не буду подключаться к вашей виртуальной среде до тех пор, пока не придумаю способа выходить из нее по собственному желанию. В любой момент. Гарантированного способа, понимаете?

— Понимаю, — директор технопарка улыбался, но при этом то и дело нервно прикасался к своим антикварным золотым запонкам. — Хорошо… У нас есть немного времени, пока все системы хайтек-пространства адаптируются к новому коду «Ио». Твоему коду. Мы можем поговорить совершенно безопасно. То есть все сказанное останется между нами. Гарантированно. Ты знаешь, что «Большой брат» временно отключен?

— Нет, — Макс покачал головой.

— Так вот знай, что в данный момент техническая возможность подслушать наш разговор через твой биофонный чип и записать его отсутствует, — сообщил директор технопарка.

— И что? — Громову стало не по себе.

— Я хочу предупредить тебя, Макс, — тон голоса доктора Синклера стал очень серьезным. — Ты все еще в очень большой опасности. Угроза твоей жизни сейчас ничуть не меньше, чем во время схватки с Джокером или в Буферной зоне.

— Что вы имеете в виду? — насторожился Макс.

— Ты понимаешь, что произошло вчера? — директор Эдена подался вперед. — Ты мгновенно внедрил изобретение, которым отныне будет пользоваться каждый житель хайтек-пространства. По закону они обязаны тебе за это платить. Каждый раз, когда кто-то входит в Сеть — он автоматически переводит на твой счет по 0,005 кредита. В масштабах хайтек-пространства меньше чем за год выйдет колоссальная сумма. Кроме этого ты создал технологию, возможности которой почти безграничны. Прошедшие двое суток превратили тебя из пешки в ферзя, и за обладание твоей головой сейчас начнется настоящая война.

— Я оставил код открытым, — удивленно пожал плечами Макс. — Никто не должен платить…

— Жаль, что в твою голову не успели положить хотя бы основы патентного законодательства, желательно с автоматическим обновлением, — вздохнул доктор Синклер. — В прошлом году Торговая Федерация решила упростить себе получение денег. Теперь не требуется согласие пользователя на приобретение какого бы то ни было софта, данных и так далее. Кликнул — значит пользуешься. Кредиты слетают автоматически. У Хоффмана довольно странное чувство юмора — он назвал эту систему «Великий кассир». За год доходы софт-корпораций выросли втрое. Больше никаких демо-версий и пробных допусков, кликнул — плати.

— И что? — Макс нахмурился. — Я могу сделать исключение…

— Можешь, правда? — доктор Синклер улыбнулся. — А ты уже пробовал работать со своим собственным кодом?

— Нет, — вопрос доктора Синклера несколько озадачил Громова. — Думаете, не смогу?

— Ну… — директор Эдена задумчиво поглядел куда-то вверх. — Не берусь утверждать… Есть одна гипотеза… Но это только догадка. Тебе надо попытаться сделать что-нибудь, используя собственную кодировку, — тогда станет ясно.

— Что ясно?

— Хоть что-нибудь, — нервно рассмеялся доктор Синклер. — После ваших с Джокером дел Сеть изменилась. Как именно, пока никто не понимает. Но она… Хм… Даже не знаю, как сказать… Просто попытайся написать хоть что-нибудь самое простое и заставить «Ио» подчиниться… — доктор Синклер подмигнул Громову. — А пока вернемся к твоим будущим неограниченным финансовым возможностям. Чтобы «Великий кассир» исправно снимал со счетов хайтек-граждан денежки за каждый клик и не осталось возможностей для лазеек, Торговой Федерации потребовалась интеграция первого уровня, то есть непосредственно через «Ио», а уже оттуда — в кредитную систему. Беда в том, что «Великий кассир» не делает исключений ни для чего. Так что теперь открыт твой код или закрыт — уже неважно. Деньги будут поступать на твой счет каждый раз, когда гражданин хайтек-пространства входит в Сеть. Это аксиома. Полагаю, Алекс Хоффман уже посчитал, сколько они получат, если права на твой код перейдут к Торговой Федерации.

— Права не перейдут, — заверил его Громов. — Я придумаю, как сделать исключение для своего изобретения и оставить «Кассира» с носом.

— Боюсь, об этом лучше забыть. Я ведь, кажется, уже сказал, что Хоффман наверняка прикинул возможную прибыль. В лучшем случае он попытается выкупить у тебя патент на твое изобретение. Создаст корпорацию, которая будет им распоряжаться, и, возможно, назначит тебя главным софт-инженером, но…

— Я не собираюсь продавать патент на новый Сетевой код и вообще технологию, основанную на свойствах омега-вируса, — перебил его Макс. — Честно говоря, я вообще не думал, что буду с ней делать… Но продавать не намерен точно.

— В этом-то и проблема, — доктор Синклер тронул пальцем фигурку богини правосудия на своем столе.

— Я не понимаю, — Громов напряженно уставился на директора Эдена.

— Ты понимаешь, что для использования собственной технологии тебе понадобится огромная корпорация? — спросил доктор Синклер. — Софт, производство, защита, выход на рынок, организация всего процесса… На освоение и внедрение в массовое производство такой технологии, как твоя, нужны миллиарды кредитов. Ты не сможешь создать такую компанию в одиночку.

— И что? Я могу договориться…

— Никто не станет с тобой договариваться! — раздраженно перебил его доктор Синклер. — Изобретение уже есть! Им можно пользоваться! Собственных ресурсов, чтобы внедрить свою технологию и производить софт на ее основе, у тебя нет! За тобой нет ни крупной корпорации, ни политической силы, способной тебя защитить, заставить с тобой считаться! У тебя в данный момент вообще ничего нет, кроме гениальной головы, которая уже сделала свое дело! Ты победил Джокера и выдал разработку в открытый доступ! Группа из десяти менее гениальных, но более сговорчивых софт-инженеров сможет разобраться в твоем изобретении и придумать, где его можно применять! Понимаешь, к чему я веду? Или ты думаешь, Роберт Аткинс просто так закрыл код «Ио»? Почему, ты думаешь, он сделал так, чтобы управление квантовым компьютером и Сетью зависело от его собственной жизни? И даже это его не спасло! Торговая Федерация покупает только то, чего не может отобрать! Понимаешь?

— Пока не совсем, — Макс откинулся назад в кресле. — Вы намекаете, что меня могут убить, если я не соглашусь продать патент на свое изобретение?

— Прямо говорю, — кивнул доктор Синклер.

— Но зачем кому-то это делать?! — воскликнул Громов. — Ведь пока я жив, я могу изобрести еще что-то. Я могу развить собственную технологию лучше и быстрее, чем это сделает кто-либо!

— Макс, ты что, до сих пор думаешь, будто те, кто принимает решения в нашем лучшем из миров, всегда в состоянии оценить тебя по достоинству? Все лучшее создается не благодаря, а вопреки. Ты хотя бы знаешь, что в 43-м году прошлого века президент IBM Томас Уотсон сказал: «Ни у кого не может возникнуть причин устанавливать компьютер дома»? Сам Эйнштейн утверждал, что летательные аппараты тяжелее воздуха невозможны. Доктор Ли де Форестер, отец телевидения, заявил: «Нет никаких указаний на то, что из атома можно получить энергию».

— Я не понимаю, зачем кому-то убивать меня, — упрямо повторил Макс.

— А зачем было убивать меня? — горько усмехнулся доктор Синклер. — Или ты думаешь, я по своей воле согласился участвовать в создании Эдена таким, каким ты его увидел, очнувшись?

— Но… — Макс сморщил лоб. — Но ведь вы живы. Иначе вы не могли бы…

— Да, только не знаю, где находится мое собственное тело, — доктор Синклер раздраженно стукнул ладонью по гладкой бордовой поверхности стола. — После того как Дэйдра МакМэрфи ввела мне модулятор обменных процессов, ускорив старение, и тем самым сделала так, что мое сознание не смогло вернуться в тело, — началось расследование. Оно было недолгим и формальным. Моих учеников очень скоро отстранили от участия в нем. Под предлогом неких генетических исследований нейрокапсулу вывезли из нашей лаборатории. Куда — я так и не узнал. Забавно, правда? Все это время меня заставляли делать то, что им было от меня нужно, держа в заложниках меня же самого! Гениальный план Дэйдры! Двадцать лет я пробыл цифровым привидением, не испытывая никаких чувств — в том числе дискомфорта по поводу своего состояния! Но после того как ты запустил «Моцарта», все изменилось. Я хочу вернуться в собственное тело! Я хочу снова стать человеком! Пройти собственными ногами по настоящей земле!

Громов задумчиво посмотрел на свои руки. Долго молчал, потом произнес:

— Странно… Я до сих пор не могу отделаться от подозрения, что все кругом ненастоящее. Будто попал во второй слой виртуальной реальности. Знаете, однажды мне приснился кошмар. Будто за мной гоняются мутанты из «Вторжения». Было так страшно, что я проснулся. И вдруг эти же самые мутанты накинулись на меня. То есть мне только приснилось, что я проснулся. Понимаете? Я думал, что не сплю, а на самом деле все еще спал. Так и сейчас. Каждый раз, когда я просыпаюсь, — начинаю проверять, реально ли то, что меня окружает. Или, может быть, я все еще в нейрокапсуле, только программа поменялась? Виртуальная реальность, имитирующая мое пробуждение и настоящую жизнь. От этого с ума можно сойти! — Макс нервно рассмеялся.

Доктор Синклер сцепил пальцы рук и положил ногу на ногу.

— Ты злишься на меня, да? — спросил он Громова.

Макс посмотрел в глаза виртуальной проекции директора Эдена. Потом кивнул:

— Да. По вашей вине я чувствую себя как футбольный мяч. Вы положили меня в нейрокапсулу на два года, Джокер вытащил, Хьюго Хрейдмар передал через мой архив памяти омега-вирус, Джокер получил его, мне пришлось убить…

Макс осекся, у него едва не вырвалось: «Убить отца Дэз!» От этой мысли у него закружилась голова, в ушах поднялся шум, сердце забилось в три раза чаще. Громов вдруг понял, что, возможно, вчера на крыше Тай-Бэй Палас попрощался с Дэз Кемпински навсегда!

Доктор Синклер внимательно следил за эмоциональной реакцией Громова и настороженно спросил:

— Что с тобой?

— Ничего! — Макс сжал кулаки, отвернулся и сделал глубокий вдох.

На глаза навернулись слезы. Сожаление. Бессилие. Чувство настоящей потери. До него впервые в жизни дошел смысл слова «никогда». На Сетевых аренах все можно переиграть. Всегда был шанс сохраниться и пройти игровой момент заново. А в жизни… Макс ясно ощутил, что, возможно, больше никогда, никогда в жизни не увидит Дэз Кемпински!

Доктор Синклер отвел глаза. Потом вынул из ящика стола фотографию в рамке и повернул к Громову. Макс увидел, что на снимке изображена Дженни Синклер. На этой фотографии ей было лет шестнадцать, не больше.

— Это называется рок, — печально сказал он. — Когда Вселенная странным образом вмешивается в нашу жизнь. Когда ты вернул мне способность чувствовать — первым чувством, что вернулось ко мне, оказалась боль. Мне кажется, что уже поздно пытаться вернуть Дженни, но я все равно надеюсь. Может быть, теперь, после смерти Джокера, у меня будет шанс.

Громов внимательно посмотрел на доктора Синклера и холодно спросил:

— Чего вы ждете от меня?

Директор технопарка глубоко вздохнул. Он не привык просить о чем-то и уже давно забыл соответствующие интонации. Поэтому, когда заговорил, его просьба звучала как приказ:

— Найди мое тело. Пока системы безопасности хайтек-пространства еще не в полной мере адаптировались к изменившейся Сети, новому способу передачи и обработки информации есть шанс незаметно проникнуть в архивы Бюро информационной безопасности! Джэк Буллиган руководил созданием Эдена. Я уверен, что он точно знает, где находится моя нейрокапсула!

Громов долго смотрел на доктора Синклера. Было непохоже, что Макс думает или принимает решение. Он чувствовал что-то похожее на торжество или злорадство. Ему не нравилось переживать это чувство, но и избавиться от него Громов был не в состоянии. Будто злая обезьянья природа биологических инстинктов на мгновение взяла верх над душой — странной нематериальной субстанцией, которую подарила человеку цивилизация.

— Нет, — сухо сказал Макс. — Я не стану помогать вам, потому что не доверяю ни одному сказанному слову. Может, этот разговор — часть какого-то вашего нового плана в отношении меня? Откуда мне знать? Если корпорации, Бюро — кто там еще? — если они и правда все это время держали вас на коротком поводке, может, вы и сейчас выполняете их волю? Намеренно пугаете меня, чтобы заставить продать патент! Из-за вас мне сейчас трудно понять, где я нахожусь — в реальном мире или его виртуальной проекции. Я потерял… — тут Макс запнулся, не зная, как ему назвать Дэз. — Я потерял лучшего друга! Я не знаю, как мне жить дальше! Меня чуть не убили в Буферной зоне! Все, хватит! Хватит, доктор Синклер. Больше никаких ваших советов и просьб. Довольно.

Директор Эдена побледнел. Потом прикусил губу и постучал пальцами по столу. Снова тронул фигурку богини правосудия.

— Ладно. Хорошо. Я… — он запнулся, закрыл глаза и устало облокотился на спинку кресла. — Обещай мне только одно. Ты подашь заявку на участие в Олимпиаде по компьютерным играм. Обещаешь?

— Нет, — упрямо ответил Макс.

— Черт возьми! Я же пытаюсь защитить тебя! — воскликнул доктор Синклер, ударив ладонями по столу. — Ненавижу эту дурацкую подростковую манеру на все отвечать «нет», даже не задумавшись, о чем идет речь! Ладно… — директор с трудом перевел дух, пытаясь успокоиться. — Запомни тогда одно. Тебе надо быть на виду. Все время на виду. Единственное, что тебя сможет спасти, — это камеры медиа, направленные на тебя двадцать четыре часа в сутки! Лучшее средство для этого — стать участником Олимпийских игр. Поэтому я тебя об этом попросил. И только!

Максим встал.

— Я не верю вам! Ни одному слову. И до тех пор, пока не создам независимую систему выхода из виртуальной среды Эдена, — сюда не вернусь.

Директор технопарка только развел руками:

— Боюсь, ты поймешь, что я был прав, за секунду до собственной смерти. Ты в опасности, масштаб которой даже не в состоянии оценить.

— До свидания, доктор Синклер, — Макс повернулся к плазме спиной и направился к двери.

— Будь всегда на виду! — крикнул ему вслед директор Эдена.

Громов не ответил. Он открыл дверь, вышел в темный коридор, активировал свой биофон и приказал электронному секретарю:

— Вызов мистера Буллигана.

Раздались гудки. Щелчок, а затем сердитый, лающий голос шефа Бюро информационной безопасности:

— Да, Громов?

— Я закончил разговор, — сказал Макс. — Можем лететь в Токио.

— И что тебе сказал наш любимый хитрый доктор Си? — спросил Буллиган.

— Поблагодарил за избавление от Джокера, — спокойно соврал Громов.

— И все? — недоверчиво спросил шеф Бюро.

— Все, — ответил Макс.

— Не может быть, — сердито проворчал Буллиган.

По его голосу Громов понял, что шеф Бюро ему не поверил, но, похоже, проверить его слова в данный момент не может. Значит, технические системы Бюро и правда еще не полностью адаптировались к новому способу кодировки и передачи информации. Где-то под сердцем у Громова появилась ноющая червоточина… Или, может, Буллиган просто соблюдает приличия. Неизвестно почему, но Бюро до сих пор продолжает делать вид, что не следит за каждым шагом граждан хайтек-пространства, а те в свою очередь притворяются, будто до сих пор верят в конституционные права трехсотлетней давности и свободу выбора. Эта игра Громова не удивляла и не возмущала. Он просто принимал ее правила. Хотя бы потому, что не мог представить — как может быть по-другому. Когда тебя с семи лет начинают подключать к нейролингве, в качестве теста заливая в мозги курс всемирной истории, быстро начинаешь просто принимать мир таким, какой он есть. То есть — не идеальным. Он опять вспомнил дневник Аткинса: «Идея идеального мира может существовать только в очень ограниченном сознании. Реальный мир — это всегда подвижный, многомерный баланс. Ничто не исчезает и не появляется вновь. Любые перемены — трансформация энергии».

— Я хочу улететь сейчас! — неожиданно нервно выкрикнул Макс. — Я не буду засыпать в Эдене!

— Уф-уф! — фыркнул Буллиган. — Ну ладно… Как скажешь. Поднимайся в ангар. Квадролет готов к вылету.

Дневник доктора Павлова

? июля 2054 года

Тюремный комплекс Джа-Джа Блэк

О. Исландия

Северный блок, реанимационный центр

Я не ощущал ни времени, ни собственного тела. Резервуар с «жидким воздухом», где меня держали, представлял собой нечто среднее между гробом и аквариумом. Должно быть, большую часть суток я спал. Периоды пробуждения казались ничтожно короткими. Стоило мне на мгновение очнуться и открыть глаза, как я тут же снова впадал в дремоту, а затем в глубокий сон. Правда, день ото дня мне удавалось постепенно увеличивать время своего бодрствования.

ID

Раздел: медицина

Подраздел: медицинская химия

«Жидкий воздух» — высоконасыщенная, ионно-активная жидкая кислородно-азотная смесь. Человек, чьи легкие заполнены ею, может дышать точно так же, как обычным атмосферным воздухом. Предотвращает гибель живых клеток. Была разработана для глубоководных погружений, когда из-за большого давления использование обычного сжатого воздуха невозможно. В 2017 году впервые применена для сохранения живых микроорганизмов во время их доставки на Венеру. Применяется также для погружения в низкотемпературный анабиоз. Человеческое тело полностью погружается в «жидкий воздух», затем смесь постепенно охлаждается до + 4 °C.

Вскоре я заметил, что в боксе рядом с моим резервуаром время от времени появляется человек в голубом медицинском костюме. Когда он увидел, что я смотрю на него сквозь воду, то улыбнулся и представился:

— Я доктор Жилинский, ваш реаниматолог, — он положил ладонь на крышку моего аквариума. — Надежно, как в материнской утробе! Скоро ваши жизненные функции полностью восстановятся, Алексей Романович.

Так я узнал свое имя.

В ожидании торжеств

21 августа 2054 года, 06:54:06

Токийский хайтек-мегаполис

Штаб-квартира Бюро

информационной безопасности

Хайтек-правительство намеревалось устроить грандиозные торжества в честь «Максима Громова — обычного школьника, который спас мир». Медиа взахлеб спорили — имеет ли хайтек-школа Накатоми право требовать, чтобы ее упоминали каждый раз, когда речь идет о Громове. Приобрел он свои исключительные познания в области софт-инжиниринга в Эдене, или победа над Джокером — всего лишь «единичное гениальное озарение»?

Мистер Буллиган доставил Громова в президентский люкс Nobless Tower. Передав нового супергероя заботам охраны и обслуживающего персонала, шеф Бюро отправился в штаб-квартиру Бюро, чтобы хоть немного поспать. События прошедших десяти дней — скандал с Эденом, атака Джокера, военный заговор — утомили Джека Буллигана до такой степени, что если бы ему позвонил сам Господь Бог, он бы не стал отвечать, пока не выспится, но электронный секретарь сообщил, что с шефом Бюро желает говорить Алекс Хоффман, Председатель Торговой Федерации.

— Да, сэр, — рявкнул Буллиган в ответ на вызов, поднимая голову с кожаного подлокотника своего дивана.

— Мистер Буллиган, если вы хотите получать свои неподотчетные фонды, сделайте так, чтобы я знал о Максе Громове все. Причем сегодня вечером, — прозвучала в ответ краткая инструкция. — Я хочу, чтобы к нему приставили специалиста по прогнозированию человеческого фактора. Лучшего! Если мне не изменяет память, личностный аналитик Аткинса еще жив…

— Ну-у… — задумчиво протянул Буллиган. — Можно, конечно, и так сказать… «Жив» — не совсем точное слово… Можно сказать — не до конца мертв…

— Так пусть составит исчерпывающий психологический портрет Громова! — рявкнул Хоффман и, судя по звуку, стукнул чем-то по столу. — Я намерен познакомиться с нашим героем до официальных торжеств в его честь. Мне надо знать, что он за человек.

— Если вы хотите, чтобы этим занялся именно личностный аналитик Аткинса, то получить отчет к завтрашнему вечеру невозможно, — твердо сказал Буллиган. — Нам понадобится некоторое время, чтобы вернуть доктору Павлову способность думать. К тому же когда он узнает о смерти Аткинса, нет никаких гарантий…

— Делайте! — заорал Преседатель Торговой Федерации.

Голос Алекса Хоффмана был звонче и злее обычного. Он говорил так, будто в лице Громова увидел личного врага. Или, во всяком случае, соперника.

— Да, сэр, — угрюмо ответил Буллиган.

Когда Председатель отключился, шеф Бюро сел, потер шею и уперся локтями в свои колени.

— Павлин чертов… — проворчал он. Реплика была адресована Хоффману. — Не может пережить, что объявился герой покруче его самого. Так я и думал…

Дневник доктора Павлова

? июля 2054 года

Тюремный комплекс Джа-Джа Блэк

О. Исландия

Северный блок, реанимационный центр

Воспоминания о собственной жизни посещали меня как видения или сны. Я переживал разговоры с женой, игры с дочкой, иногда видел себя в каком-то исследовательском центре. Также я часто вспоминал Роберта Аткинса. Он являлся мне то пятилетним мальчиком, то подростком, то взрослым, бледным, чрезвычайно нескладным молодым человеком. Он был маленького роста, с узкими покатыми плечами, впалой грудью, неестественно длинной шеей и большой лопоухой головой. Его кожа выглядела пористой, рыхлой, ее покрывало множество гнойников. Редкие темно-рыжие брови, воспаленные веснушки, сальные волосы. Длинные, но слабые, как стебли пожухлой травы, руки. Даже очень дорогая, безупречно сшитая одежда сидела на нем безобразно, мешковато. Что и говорить — Роберт Аткинс выглядел ужасно. Он был не просто уродлив, а кошмарно уродлив. Однако что-то в нем все же вызывало во мне нежность… Или жалость? Или гордость?! Я не мог понять, почему так часто вижу этого человека и чем он для меня так важен.

Он боялся громких звуков, всполохов пламени, темноты. Он был таким нервным, что присутствие других людей повергало его в панику. Говорил быстро, четко, отрывисто, очень сложными фразами, без запинки, но не меняя интонаций. Все на одной ноте, глядя на свои руки или в одну точку в пространстве.

— Я хочу самостоятельно спроектировать себе дом, — говорил он мне. — И жить там один. Один, понимаете? Никого больше видеть не желаю. Только так я могу сосредоточиться. Я как будто без кожи, понимаете? Я без кожи. Мне все больно. Каждый взгляд, жест, кривая улыбка. Почему я не такой, как все люди? Почему я изгой?

— Ты не изгой, ты гений, — отвечаю ему я. — Ты величайший мозг…

— Чушь! — перебивает он меня. — Я урод! Что-то во мне не так! — он тычет пальцем в свой висок. — Вот тут что-то не так. Как будто еще одно существо сидит внутри меня, а я только биологическая оболочка для него. Оно все время думает, думает, думает, изобретает, заставляет меня записывать, зарисовывать его изобретения. Не дает нормально спать,общаться с другими людьми, жить, как мне хочется! Я должен постоянно исполнять его волю!

Воспоминания, связанные с Робертом Аткинсом, почему-то всегда были неприятными. Болезненными. Я силился задержать их, сконцентрироваться, чтобы восстановить детали, — но картинка тут же исчезала или расплывалась.

Потом я увидел сцену суда. Меня обвиняли в незаконных экспериментах, повлекших за собой тяжелые увечья нескольких подростков. В чем суть моих экспериментов, я вспомнить не мог, но почему-то был очень спокоен. У меня было ощущение завершенного дела… Но воспоминание о том, что это за дело и почему я был так рад его закончить, все время ускользало от меня.

Кажется, мне грозило пятьдесят лет заключения, которые соглашались заменить анабиозом из уважения к моим достижениям в науке.

У меня был адвокат. Совсем молодой. Лет двадцати трех. Его звали… Черт, я не помню, как его звали. Он убеждал присяжных, что я великий ученый, что я оступился, не знал меры, но терять меня нельзя…

Потом я увидел его в своей камере, он тряс перед моим лицом какой-то бумагой:

— Доктор Павлов, я вас умоляю, скажите правду. Почему вы это делали?! Вы же не киношный маньяк. Вы нормальный человек. Почему? Почему?! Хотя бы намекните, что вас толкнуло? Почему вы начали экспериментировать с… — адвокат сунулся в бумагу. — Церотерозином!

— Предпочитаю называть его нейроактиватором.

— Неважно! — крикнул адвокат. — Вы можете объяснить, какого черта вас вообще понесло им заниматься?! Вы же прекрасно знали, что любые разработки в этой области запрещены! Со времен суда над корпорацией «Фрайзер», которая выпустила свой «Омни», якобы усиливающий интеллектуальные способности, и свела с ума два миллиона человек!

— Я приму любой приговор, но не буду рассказывать о причинах своих экспериментов, — сказал я и отвернулся.

Адвокат всплеснул руками:

— Вы понимаете, что умрете в тюрьме? А если даже я добьюсь замены заключения на заморозку — это еще хуже. Когда вы очнетесь после пятидесятилетнего сна — никого из ваших друзей и близких не останется в живых. Ваша дочь будет пожилой женщиной, которая вряд ли вспомнит ваше лицо! Пятьдесят лет — это целая жизнь. Я уверен, у вас были личные причины… Умоляю, расскажите о них присяжным. Если вам удастся вызвать у них сочувствие…

— Я не буду говорить.

— Черт! — адвокат сел напротив меня. — Вы совершаете ошибку, доктор Павлов. Очень большую ошибку. Если вас кто-то заставлял, шантажировал, угрожал вашей семье… А, да что я говорю. Мы уже на третий круг заходим. Поймите, как только приговор вступит в силу и будет приведен в исполнение — уже никаких апелляций. Никакого досрочного освобождения. Пятьдесят лет в стеклянном гробу.

Как только я вспомнил все это, в моей груди поднялась жгучая, надрывная волна. Неужели прошло пятьдесят лет? Мой срок закончился? Я почувствовал комок в горле и слезы на своих широко открытых, погруженных в биожидкость глазах. Моей жене было сорок пять! Значит, сейчас ей… девяносто пять! Если она, конечно, все еще жива! А моей дочери — шестьдесят! Она старше меня! Если, конечно, принимать в расчет фактический возраст. Ведь я за эти годы совсем не изменился, а они…

Раньше я не понимал смысла наказания через заморозку. Человек просто погружается в сон и никак не страдает. Но теперь я узнал, что расплата за преступление наступает позже. Когда ты просыпаешься и понимаешь, что остался один, твоих близких уже нет! Ты один в незнакомом новом мире и не представляешь, что делать! Абсолютный ноль!

Снаружи запищали датчики. Вбежала какая-то женщина, посмотрела на меня сердито и начала вертеть какие-то ручки на консоли управления. Состав жидкости неуловимо поменялся. Она стала более легкой, что ли. Я догадался, что мне увеличили концентрацию кислорода и снизили уровень нейрогормонов. Кислород успокаивал, но мне не хотелось возвращаться в безмятежное, ровное, овощное состояние. Я упорно цеплялся за свое возбуждение. Оно помогало вспомнить множество событий, деталей, впечатлений. Но химия всегда сильнее нашей воли. Я задремал.

* * *

22 августа 2054 года, 16:30:12

Токийский хайтек-мегаполис

Отель Nobless Tower,

президентские апартаменты

Сон Громова был настолько крепким, что больше походил на смерть.

Неизвестно, сколько он проспал, но когда проснулся, не сразу понял, где находится, какое время суток и вообще — реально ли его тело. Или это все — очередной цифровой мираж?

Макс видел над собой круглый расписной потолок. Громов пригляделся и узнал героев популярной Сетевой игры «Хроники вампиров». Роспись была такой реалистичной, что Максу даже стало не по себе. Казалось, хищные бледные женщины с алыми губами и крыльями, как у летучих мышей, вот-вот стремительно бросятся вниз и растерзают лежащего на кровати в клочья.

Макс играл в «Хроники вампиров» раза два. И то не ради самой игры, занудный сюжет которой сводился к последовательному откапыванию и разорению вампирских гробниц, а чтобы посмотреть монументальные сооружения, воздвигнутые на ее пространстве. Архитекторы арены постарались на славу. Мрачные замки, развалины городов, сырые подземелья, дикие пещеры и невообразимые по красоте алые покои Королевы вампиров — Гекаты. Однако идея изобразить это царство ужаса на потолке спальни показалась Максу не слишком удачной.

Бросив последний взгляд на потолок, Громов поежился, вылез из постели и огляделся в поисках ванной. Вчерашний вечер он помнил смутно. Непреодолимая усталость свалила его еще в квадролете. Буллиган ненадолго разбудил Макса, чтобы тот смог подняться в апартаменты Nobless Tower, самого роскошного отеля хайтек-пространства. Громов запомнил только золотой лифт с огромными буквами VIP на дверях и бесчисленное количество прислуги в зеленой форме с замысловатым разноцветным шитьем.

В спальне было три двери. Макс открыл первую и обнаружил большую пустую гардеробную. Вторая дверь вела в просторную гостиную. Громов на мгновение застыл на пороге, разглядывая сложную круглую комнату с колоннами и старинной мебелью. С потолка свисала хрустальная люстра, украшенная множеством разноцветных миниатюрных стеклянных фруктов — маленькие сиреневые виноградные гроздья с тончайшими зелеными листиками, желтые груши, красные яблоки, оранжевые персики, голубые сливы… Каркас люстры изображал лозу с тончайшими слюдяными листьями, покрытыми множеством молочно-белых прожилок. Макс в жизни не видел такой искусной работы!

Люстра висела над большим овальным столом и отражалась в его полированной поверхности темно-вишневого цвета. Вокруг были расставлены резные стулья из такого же дерева. Разумеется, Макс понятия не имел, как оно может называться. Знания о породах дерева ему через нейролингву не закачивали. Возможно, если бы он учился на реставратора или антиквара… Громов закрыл глаза руками и крепко зажмурился, пытаясь прекратить хаотичный, скачущий с одного на другое по принципу свободных ассоциаций поток мыслей, который до невозможности напоминал стиль Сетевой информационной доски NOW WOW! которую Макс терпеть не мог за бессмысленный, неумолкаемый треск.

Он вернулся в спальню и открыл третью дверь. За ней оказалась ванная. Некоторое время Макс задумчиво смотрел на белый с серыми прожилками мрамор. Затем решительно прошел по нему к раковине, которая сияла такой чистотой, что чистить над ней зубы и мыть руки казалось почти преступлением. Очень плохим и бессовестным поступком уж точно.

Громов включил воду и уставился на искрящийся теплый поток, который шипел и пузырился, как дорогая натуральная минералка. От воды исходил едва уловимый запах мела. Да… Неподалеку от дома его родителей в лотек-пространстве была очень старая меловая шахта. Мать ходила туда, откалывала большие куски мела, складывала их в корзину, приносила домой, а потом толкла в большой ступке. Делала зубной порошок. Макс любил его вкус. Громов не стал выключать воду. Стоял, принюхивался к едва уловимому меловому аромату, шедшему от воды. Ему вдруг очень захотелось, чтобы родители увидели его, узнали, что он сделал… Воспоминания перестали быть приятными. Макс тряхнул головой, чтобы отогнать их, и выключил воду. Стал оглядываться по сторонам.

Огромная круглая ванна из цельного куска темно-красного мрамора. Стены украшены замысловатой цветочной мозаикой. Краны, крючки, полочки выглядят золотыми. Максу вдруг захотелось укусить вешалку для полотенец, чтобы проверить — из чего она? Когда Громов учился в Накатоми первый год, как-то на уроке элементарной химии учитель Морозова сказала, что все металлы, какими бы замысловатыми составами их ни покрывали, оставляют на зубах неприятное ощущение. Все, кроме золота. Громову, конечно, ни разу не приходилось кусать настоящее золото, и он не верил, что оно и вправду не оставляет неприятного ощущения на зубах… Макс подошел к вешалке для полотенец и внимательно огляделся по сторонам в поисках камеры «Большого брата». Потом махнул рукой, сообразив, что если камера спрятана, ее все равно заметить не удастся. Привстал на цыпочки и осторожно попробовал зубами вешалку. Она была холодная, гладкая. Неприятного чувства не было. Макс попробовал укусить ее посильнее.

— Громов, что вы делаете? — неожиданно раздался за его спиной знакомый голос.

Макс от неожиданности больно ударился зубом о вешалку и отскочил в сторону.

Перед ним стоял доктор Льюис, одетый в черный костюм и вульгарный антикварный плащ из кожи крокодила. Морщинистое худенькое лицо эденского профессора киберорганики выражало недоумение.

— Я… я… — Громов попятился назад, вытирая вспотевшие от напряжения руки о свою пижаму. — Я… кусаю вешалку.

Доктор Льюис настороженно посмотрел на Максима, потом кивнул:

— Понятно… Как вы себя чувствуете? Флэш-бэков нет? — он покрутил пальцем у виска. — Картинки из прошлого, воспоминания, возникающие перед глазами как галлюцинации?

— Пока нет, — пожал плечами Громов. — Но я только что встал. Может быть, все впереди? — он развел руками и улыбнулся.

Доктор Льюис рассмеялся.

— Слава богу, — выдохнул он с облегчением. — Я уж подумал… — он снова покрутил пальцем у виска. — Но раз у вас сохранилось чувство юмора, все в порядке.

Тут Макс наконец перестал ощущать неловкость от того, что его застали кусающим вешалку, и строго спросил:

— А что вы здесь делаете? Как вы вошли?

Едва он закончил эту фразу, как его с ног до головы прошиб холодный пот. Громов нервно вскинул руку и легонько толкнул доктора Льюиса в грудь. Он сделал это прежде, чем в полной мере осознал причину своего жеста! Это было судорожное, инстинктивное желание проверить, не галлюцинация ли перед ним!

Профессор киберорганики все понял.

— Господи боже… — доктор Льюис посмотрел на Макса с сожалением. — Мне так жаль… Чувство реальности так и не вернулось? Хотя… С другой стороны — что в наше время есть реальность?

Шутка профессора не имела успеха.

— Как вы вошли? — глухо спросил Громов, отстраняясь от доктора Льюиса.

— Меня послал доктор Синклер, — спокойно ответил тот. — Он хочет знать, все ли с вами в порядке. Не более. Я получил разрешение навестить вас у шефа Буллигана. Он велел охране пропустить меня. Я пытался позвонить, но ваш биофон отключен. Дверь в номер была открыта. Я постучал. Ответа не было. Я спросил охранников, выходили ли вы. Они ответили, что нет. Я позвал вас. Вы, должно быть, не слышали… Я постучал в ванную и позвал вас. Вы не отвечали. Я… я забеспокоился. Не могу объяснить рационально… Я ни о чем не думал, просто распахнул дверь. Потому что… — он нахмурился и отвернулся. — Неважно.

— Почему вы забеспокоились? — Макс склонил голову набок, не спуская подозрительного взгляда с профессора. — О чем вы подумали?

— Да ни о чем я не думал! — раздраженно воскликнул тот. — Если вам требуется объяснение моего беспокойства — посмотрите в зеркало!

Громов повернул голову и тут впервые увидел собственное отражение в большом, обрамленном мозаикой зеркале над раковиной. Разумеется, зеркало он видел и раньше, но собственное отражение почему-то не заметил… Оно там было, но Макс не стал — или не решился — смотреть на себя, а теперь увидел.

Лицо было очень бледным, почти серым. Под глазами темные круги. Ввалившиеся щеки, торчащие скулы. Потрескавшиеся губы. Черные волосы, торчащие в разные стороны. Лопнувшие сосуды на белках глаз, отчего те казались ненормально красными.

— Ваша нервная система целый год подвергалась очень серьезным нагрузкам в связи с… с поисками ключа к омега-вирусу… Гхм, — профессор нервно откашлялся. — А последние две недели так и вовсе… Как вспомню, откуда и при каких обстоятельствах забрал вас, — дурно становится. Вы использовали собственную трехмерную репликацию для изменения кода «Ио»! При полном стандартном нейронном подключении! С сохранением всех чувств! В данный момент никто не может сказать, какое влияние это оказало на ваш мозг. Поэтому мы беспокоимся за вас!

Громов недоуменно пожал плечами, затем хмыкнул и спросил:

— Опасаетесь, не сошел ли я с ума?

— Ну не то чтобы прямо так… — доктор Льюис замялся, осторожно подбирая слова. — Просто думаю, что вы утомлены. Можно даже сказать — измучены. Ваша нервная система сильно истощена, и если срочно не принять меры, трудно даже предположить, к чему это может привести.

Макс заметил, что на пальце профессора красуется старинный перстень с огромным бриллиантом. Он показал на него и спросил:

— Приятные мелочи, которые можно себе позволить на вознаграждение, полученное за мою голову?

— Громов, бросьте! Я и раньше был довольно состоятельным человеком, — скривился доктор Льюис. — Вы же понимаете, что я не желал вам зла! Просто другого выхода выбраться из тюрьмы, кроме как соблазнить капрала Норрингтона большим кушем, у меня не было. А тут так удачно сложилось, что за доставку вас в Эден обещали простить все преступления, какими бы они ни были. Другого такого шанса я бы не получил. К тому же вы не можете отрицать, что мы появились в том подземелье очень вовремя. Еще бы чуть-чуть, и обеим вашим подружкам настал бы конец. Вас бы, разумеется, не тронули и все равно силой приволокли к доктору Синклеру, но предсмертные крики Дженни Синклер и Дэз Кемпински вы бы слышали в кошмарных снах каждую ночь до конца своих дней!

Макс раздраженно дернулся.

— Мне надо в туалет.

Профессор киберорганики поднял вверх руки в черных кожаных перчатках и попятился к выходу:

— Как скажете. Я буду ждать в гостиной. Закажу что-нибудь перекусить…

— Выйдите.

Что-то во взгляде и тембре голоса Громова заставило профессора повиноваться.

— Не надо сердиться, — доктор Льюис беспомощно развел руками и наконец покинул ванную комнату.

Оставшись один, Громов оперся руками о раковину и напряженно вгляделся в собственное лицо. Потом задумчиво произнес, прислушиваясь к звукам собственного голоса:

— Забавно… Я знаю, что это я, но почти себя не узнаю. Как такое может быть? Это я. Я.

Макс слушал свой голос и понимал — его он тоже не узнаёт. Незаметно для сознания тело стало другим. Оно выросло, претерпело гормональные метаморфозы. А он ничего об этом не знал… Ужасное чувство.

Дневник доктора Павлова

? июля 2054 года

Тюремный комплекс Джа-Джа Блэк

О. Исландия

Северный блок, реанимационный центр

Как только я проснулся, мне сразу захотелось сесть, а еще лучше — встать и пройтись. Во мне было столько энергии, что казалось, я вот-вот взорвусь, если срочно не придумаю, куда ее деть. Как маленький ребенок, который начинает носиться кругами и вопить, только потому, что его переполняют жизненные силы.

Я попытался повернуться в своем аквариуме. Это было не так-то просто. Узкий стеклянный ящик явно не предназначался для какой-либо активности. Тогда я просто забил ногами в «жидком воздухе». Сработал датчик. На приборной панели рядом с моим резервуаром вспыхнула оранжевая лампочка.

Через несколько секунд вошел усталый и заспанный доктор Жилинский. Я улыбнулся ему и помахал рукой. Он ответил тем же и начал смотреть показания на мониторе.

— О! Вам уже пора выбираться из своего ящика, — сказал он и вздохнул. — Я-то надеялся, что выгружать вас надо будет только завтра. Думал, успею выспаться после дежурства. Не судьба. Ладно. Ждите, скоро я пришлю за вами медбратьев. Мне надо подготовить бассейн.

Доктор Жилинский подмигнул мне и вышел.

Бассейн? Что за бассейн?

* * *

Выйдя из ванной, Макс обнаружил на кровати костюм. Серый, с белой рубашкой, чрезвычайно дорогой. На полу стояла пара настоящих кожаных ботинок. У окна — корзина свежих роз нежного бело-зеленого оттенка.

— Громов, вам тут без перерыва доставляют подарки! — крикнул через дверь спальни доктор Льюис. — Думаю, к вечеру ваш номер будет похож на оранжерею! Только послушайте, что говорят медиа!

Профессор киберорганики прибавил звук телетеатра, чтобы Макс мог слышать.

— Кто такой Макс Громов? — раздался серьезный голос Хелены Гайят, медиазвезды новостей. — Все информационные ресурсы наперегонки публикуют все новые и новые материалы о нем. Стрингерам, папарацци и даже хэдхантерам предлагаются немыслимые, фантастические суммы за любую информацию, биографические данные, снимки и видеозаписи любого качества о жизни четырнадцатилетнего школьника, бывшего ученика Накатоми Максима Громова. Подростка, который разоблачил доктора Синклера, всемогущего директора технопарка Эден, победил Джокера, предотвратил военный переворот и изменил код Сети. Каждый мужчина, женщина и ребенок в хайтек-пространстве желают узнать о нем всё и немедленно. Медиа удовлетворяют этот интерес как могут. Однако официальные сведения о Громове были крайне скудны, поэтому журналисты, аналитики, обозреватели и прочие создатели новостей восполняют их недостаток собственными домыслами.

Известный личностный аналитик Анджела Хайсмит выложила на своем личном Сетевом портале психологический профиль Громова, составленный ею на основе антропометрического анализа, а хайтек-школа Накатоми предлагает всем желающим ознакомиться с фрагментами записей камер слежения, установленных в школе, на которых есть Макс Громов. В Сети уже появились тысячи «дневников Громова». В редакцию NOW WOW! обратилось свыше двадцати тысяч человек, заявлявших, что они друзья или родственники Громова, или даже сам Громов, и готовы немедленно дать интервью, провести Сетевую конференцию, разоблачить хайтек-правительство. Практически все журналисты считают своим долгом заявить, что от пережитых испытаний Макс выглядит гораздо старше своих лет. Вот две фотографии. Слева снимок, сделанный два года назад в школе Накатоми, а справа фотография Громова, переданная нам сотрудником Nobless Tower, который пожелал остаться неназванным. Максим сфотографирован в момент прохода через холл отеля. Как можно заметить, Громов очень сильно вырос и похудел. Трудно вообразить, что эти черные усталые глаза — глаза четырнадцатилетнего мальчика. Лицо осунувшееся и еще более бледное, чем два года назад, когда Макс жил в токийском хайтек-мегаполисе, где практически не бывает солнца…

Доктор Льюис убавил звук и крикнул Громову:

— И так по всем каналам! Везде ваши фотографии, видеозаписи, учебные протоколы из Накатоми! Умопомешательство. Все остальные медиазвезды забыты. Даже про Председателя TF Алекса Хоффмана ни слова! А ведь он сегодня выступал с речью в TFT по случаю уничтожения Джокера.

Макс закончил переодеваться и вышел из спальни.

— Алекс Хоффман? — переспросил он, застегивая пуговицы на жилете. — Автогонщик?

Доктор Льюис кивнул.

— Теперь он главный человек в хайтек-пространстве. Пока вы были в Эдене, тут многое изменилось.

Громов заметил, что на столе появились белая скатерть, тарелки и большие блюда, накрытые серебряными крышками.

— Это завтрак? — спросил он.

— Да, я же обещал его заказать, — улыбнулся доктор Льюис. — Кстати, — профессор почесал кончик своего носа, — тут кое-кто рвется с вами поздороваться. Пробились через все охранные кордоны.

— Кто? — Макс с волнением уставился на дверь.

Доктор Льюис активировал свой биофон и сказал охране:

— Пропустите, пожалуйста, гостей.

Тяжелые черные лакированные двери номера открылись и…

— Чарли! Тайни! — заорал Макс и бросился навстречу друзьям.

Чарли Спаркл стал еще длиннее и худее. Веснушки почти исчезли, а волосы приобрели красноватый оттенок, теперь его огненная шевелюра еще ярче контрастировала с молочно-белой кожей.

Тайни совсем не изменился. Во всяком случае, внешне. Он по-прежнему напоминал шар. Пиджак топорщился у него на груди, расползаясь в разные стороны. Макс подумал, что если пуговицы, которые Тайни неведомым образом смог застегнуть, оторвутся, то скорость их полета будет достаточной, чтобы кого-нибудь убить.

Но все это не помешало ему сдавить Громова в объятиях и вопить:

— Макс! Макс! Ты!

Громов обхватил обеими руками Чарли и Тайни.

— Где вы были?! Почему вы не звонили?! Почему так долго не давали о себе знать?! — кричал он.

— Ну ты даешь! — вопил в ответ Тайни. — Замочить Джокера! Софтом!

Некоторое время они прыгали, обнимались и просто вопили от радости, пока Чарли вдруг не задал вопрос:

— Макс, а где Дэз? Она приедет?

Громов покачал головой.

Спаркл густо покраснел и произнес едва слышно:

— Понятно…

Повисла неловкая пауза. Вошел официант и принялся расставлять тарелки, чашки, приборы.

— Ваш завтрак, сэр.

— Ну… Садитесь, — Макс показал на стол.

Друзья сели за стол, с опаской поглядывая на доктора Льюиса.

Под крышками оказались кастрюлька с овсянкой, горячие блины, настоящая пицца, несколько сортов джема, самый настоящий торт из мороженого, пластиковые палочки с нанизанными на них кусочками мяса, фруктов, сыра и квадратными сухариками.

Официант закончил раскладывать приборы, после чего неслышно и незаметно вышел.

Тайни схватил блин, затолкал его в рот и начал жевать.

Чарли привычным движением вынул из серебряного кольца жесткую белую салфетку, расстелил ее у себя на коленях. Спокойно положил овсянки в специальную фарфоровую плошку, взял кофейник и жестом предложил друзьям. Тайни поспешно сунул ему свою чашку.

Макс, который не ел уже несколько дней, к большому удивлению для себя, никакого аппетита не ощутил. Он механически повторил движения Чарли, положил себе каши, и, подумав, взял блин. Однако есть его не стал. Стол остался в полном распоряжении Тайни.

Молчание нарушил доктор Льюис.

— Я, пожалуй, вас оставлю, — сказал он. — У меня еще есть некоторые дела, а вечером… Я позвоню вам, Громов. Просто узнать, как вы устроились и как ваше настроение. Отдыхайте.

— До свидания, — сухо попрощался с ним Макс.

Как только за профессором закрылась дверь, Чарли тут же набросился на друга с вопросами:

— Что произошло? Куда вы делись из Эдена?! Я нигде не мог вас найти! Где Дэз?! Почему Джокер забрал ее и тебя?! Что вообще случилось?! Знаешь, у меня до сих пор есть чувство, что все кругом ненастоящее. Когда я очнулся в капсуле — это был такой кошмар!

Тайни нерешительно промямлил, трогая Макса за локоть:

— Вирус… Что это? Ну… который Джокер… ну это…

Громов удивленно посмотрел на Тайни:

— Так ты ничего не помнишь?

Тот покраснел и даже вспотел от волнения. Чарли ответил вместо Бэнкса:

— Вообще ничего! Разве что самые первые дни… Может быть, неделю. Это так странно! Как будто его в Эдене не было вовсе! Представляешь? Когда я его нашел — он меня не узнал! Потом с трудом вспомнил, как мы вместе ехали в автобусе! Когда я начал рассказывать ему про Кубок Эдена, про доктора Льюиса, про кафедру киберорганики — он вообще не понимал, о чем речь! Тайлер, ты узнал доктора Льюиса сейчас? — спросил Чарли у Бэнкса, который быстро и деловито жевал.

Тот мотнул головой.

— Хьюго Хрейдмар воспользовался репликацией Тайни, чтобы находиться в среде Эдена незамеченным, — коротко объяснил Громов. — Поэтому он ничего не помнит.

Чарли непонимающе нахмурился:

— Как это?

Тайни перестал есть и уставился на Громова, держа в зубах круассан.

— Сейчас расскажу, — вздохнул Макс и замолчал, размышляя, какую часть правды можно рассказать друзьям. Потом решил рассказывать все как было. Уж хотя бы потому, что ему ужасно хотелось выговориться. Пожалуй, только правду о Дэз Громов решил пока не раскрывать…

* * *

Когда Макс закончил свой рассказ, Чарли и Тайни некоторое время молчали, изумленно таращась на Громова.

Тайни был бледен и покрыт испариной. Его короткие волосы топорщились в разные стороны, как иголки у ежа.

— Невозможно, — пробормотал он наконец. — Трехмерную репликацию… мою… использовать как костюм?! Но почему я? — он поднял глаза и посмотрел на Макса так, что тому стало не по себе.

— Я не знаю, — пробормотал Громов в ответ. — Хьюго не сказал почему. Я думаю, это вышло случайно. Ты познакомился с нами, я помогал тебе, ты начал мне доверять. Вот Хрейдмар и решил использовать твою репликацию, чтобы все время находиться рядом со мной, наблюдать, как пройдет передача вируса. Ну… Заодно он сделал тебя звездой киберорганики! У тебя были лучшие оценки и самый перспективный проект.

— У меня не было ничего, — тихо ответил Тайни. — Я… спал два года.

Снова повисла тишина.

— А с вами что было? — спросил Макс, глядя на Чарли.

Спаркл посмотрел на люстру, прикусил губы, потом ответил:

— В общем, ничего особенного. За мной прилетел дедушка. Он перевез меня в нашу резиденцию. Я пытался найти вас с Дэз, но нашел только Тайни. Меня обследовала целая бригада врачей. Посоветовали двигаться и правильно питаться, — на лице Чарли мелькнула едва заметная саркастичная улыбка сноба. — Личностный аналитик сказал отцу, чтобы тот пригласил кого-нибудь из моих друзей. И я позвонил Тайни. Он согласился приехать. В общем, ничего особенного, — Чарли вздохнул. — Послушай, я все думал и никак не мог понять, почему Джокер забрал Дэз? Насчет тебя мне все понятно…

— Не было времени его хорошенько расспросить, — поспешно перебил Громов и сменил тему. — Вы уже думали, что делать дальше?

Голос неожиданно подал Тайни:

— Я в Эден вернусь, как только разрешат, — уверенно, даже с оттенком упрямства заявил он. — Мне все равно, как там учат. Главное результат.

Чарли покачал головой.

— Мне бы его уверенность, — заметил он, кивнув в сторону Бэнкса. — Я пока не знаю. Направил запрос в университет Норфолк, на отделение лингвистики. Получил положительный ответ. Но ехать пока не готов. Честно говоря, я целыми днями слоняюсь по парку или играю, не выходя в Сеть. Не могу… Личностный терапевт обещает избавить меня от фобии перед нейронным подключением, но не сразу.

— У тебя есть собственный модификатор киберпространства?! — изумился Макс.

— Ага, «Кор-5000», — похвастался Чарли. — Я купил недели через две после возвращения из Эдена.

— Ты же не любил играть, — Макс слегка оторопел. То, что Чарли Спаркл в состоянии купить себе тренировочное оборудование, какое не у всех профессиональных команд имеется, Громова не удивило. Но сама идея!

ID

Раздел: компьютерные игры

Модификатор киберпространства — устройство, которое позволяет индивидуально готовиться к игре без выхода в Сеть. В МКП можно загрузить игру и задать любые тренировочные параметры. Пройти игру в одиночку, задать любое количество противников. Возможно также загрузить записи уже состоявшихся игр и включиться в них в качестве дополнительного игрока или же играть за одного из тех игроков, которые были на арене в момент записи. МКП позволяет моделировать различные линии поведения противника или конкурента. Топовые версии МКП снабжены встроенными анализаторами игровых ситуаций. Их всплывающие подсказки предлагают игроку различные варианты решений той или иной проблемы, оповещают об альтернативных способах прохождения, предупреждают о смертельной опасности.

Кроме всего прочего МКП позволяет игроку конструировать собственные уровни игры для личного пользования. Выкладывать в Сеть собственные уровни, созданные по мотивам лицензированных игровых арен, запрещено.

Спектротроник — самая дорогая опция МКП топовых версий. Позволяет останавливать игру, сохраняя подвижность и самостоятельность героя. К примеру, во время уличного боя, сделав стоп-кадр, игрок может быстро обежать всю игровую зону, рассмотреть и запомнить ее особенности, посмотреть расположение и экипировку противника.

Режим «Спектротроник» применяют при подготовке профессиональных геймеров для изучения тактики игры их будущих противников. В МКП загружается запись состоявшейся игры с их участием. После чего игрок, часто вместе с тренером, следует за персонажем своего будущего противника, запоминает и анализирует его личные особенности, манеру игры. К примеру, тактику и технику стрельбы, способ и время решения логических задач, личностные особенности — раздражительность, возбудимость, потерю самоконтроля и так далее.

— У меня не получалось играть, — уточнил Чарли, — а после возвращения из Эдена я решил, что это… весело. Я-то в отличие от Тайни игру за Кубок помню. И даже можно сказать, что мы его выиграли по-настоящему. Дело же на Сетевой арене происходило. Вернее, одна арена внутри другой… В общем, ладно, — он раздраженно помахал в воздухе рукой и поморщился. — Не могу об этом думать. Как только начинаю — откуда-то столько злости берется. Я даже представить не мог, что способен так злиться…

— Да, выиграли мы по-настоящему, — задумчиво протянул Макс. — Странно, доктор Синклер, я видел его после того, как попрощался с Дэз, посоветовал мне принять участие в Олимпийских компьютерных играх. Он почему-то считает, что я в большой опасности.

Чарли встал из-за стола, переместился на низкий светлый диван со множеством черных, шитых золотом подушек с изображением головы Медузы Горгоны и оглядел номер.

— Никогда не бывал тут, — сказал он. — Даже мой отец не бывал.

— Внизу написано, что в пентхаузе разрешают жить только за государственные заслуги, — сказал Тайни, поедая джем ложкой из вазочки.

Громов вздохнул.

— Мне сказали, я буду жить тут до церемонии награждения. А потом… — он рассмеялся. — Наверное, снова сниму лайв-бокс где-нибудь на окраине Токио! Вроде того, что у меня был, а то и меньше. Стипендии-то теперь нет.

— Это вряд ли, — Чарли встал, подошел к стене и стал разглядывать висящие на ней картины. — Отец сказал, что скоро ты станешь одним из самых богатых людей в хайтек-пространстве.

— Я сделал код открытым и хочу, чтобы он стал бесплатным, — покачал головой Макс. — А то через месяц меня возненавидят все хайтек-граждане до единого.

— Бесплатным? Почему? — на лице Чарли появилось искреннее недоумение.

— Да, — вторил ему Тайни.

— Аткинсу не платили за его код. Это… — Макс замялся, пытаясь коротко сформулировать, почему он не хочет становиться самым богатым человеком в хайтек-пространстве.

— Твой дар человечеству? — с издевкой спросил Чарли.

— Напрасно, — покачал головой Тайни. — Мы все и так обязаны тебе жизнью. Ну… Так говорят.

— Пройдет неделя, и заговорят по-другому, — Макс вздохнул. — Скажут, что это все нарочно, кто-нибудь заявит, что я был в сговоре с Джокером и что все это было заранее спланировано. Уверен — будет именно так. Готов спорить на что угодно.

Чарли и Тайни переглянулись.

— Ты не веришь в людей, — сказал Чарли. — И правильно делаешь.

Громову перестал нравиться разговор, он встал из-за стола и приложил палец к разъему за ухом, переводя биофон в рабочий режим.

Секретарь мгновенно сообщила, что ему пришли голосовые сообщения. Макс поднял вверх палец:

— Я автоответчик прослушаю, ладно?

Спаркл кивнул и принялся разглядывать картины. Тайни бросил последний, прощальный взгляд на свою тарелку и тоже вылез из-за стола. Постоял посреди гостиной, потом сделал нерешительный шаг в сторону двери, которая вела в те комнаты, куда Макс еще сам не заходил.

Громов принял сообщения.

— Алекс Хоффман. Председатель Торговой Федерации, — сообщила электронный секретарь.

Раздался легкий треск.

— Добрый день, ученик Громов, — раздался бодрый, хорошо знакомый Максу голос Алекса Хоффмана. — Должно быть, вы отдыхаете. Спасать мир, наверное, чертовски тяжело… — раздался нервный неприятный смех. — Что ж, в наших силах только оценить ваш подвиг по достоинству. Отдыхайте, приходите в себя. Я собираюсь закатить в вашу честь такую вечеринку, что пережить ее будет под силу только настоящему супермену!

Снова противный, неестественный смех, затем щелчок, означающий конец сообщения.

Следующее сообщение было от Буллигана.

— Привет, Громов, — сказал тот обычным сердитым тоном. — Когда включишь свой биофон, постарайся его больше не выключать.

Снова щелчок. Электронный секретарь сообщила:

— Личность следующего отправителя не определена. Будете слушать?

— Да, — скомандовал Макс.

И тут в его ухе раздался голос Дэз.

— Привет, Макс. Сегодня была кремация… Не то чтобы я в порядке… Хотя, нет, скорее в порядке. Даже не знаю, зачем тебе позвонила.

Потом тихий вздох и щелчок. Сообщение закончилось.

Секретарь сообщила:

— Евгений Климов.

После небольшой паузы в ухе раздался приятный, очень взрослый, даже, можно сказать, старый голос:

— Здравствуйте, Громов. Счастлив быть распорядителем бала в вашу честь. Должен сообщить вам, что на этом балу президент хайтек-пространства Рамирес собирается вручить вам орден «Защитника хайтек-пространства» первой степени. Председатель Торговой Федерации Алекс Хоффман намерен от имени всех корпораций хайтек-пространства присвоить вам почетное звание «Спасителя мира». Глава комиссии по патентам и изобретениям Катарина Ёлова торжественно передаст вашу карту-ключ от личного счета в Единой кредитной системе, на который отныне каждый житель хайтек-пространства должен будет отчислять по 0,005 кредита каждый раз, когда входит в Сеть, как того требует закон о пользовании глобальными изобретениями. Помимо всего прочего, я был бы рад предложить вам свои услуги поверенного в делах. Наверняка вы захотите приобрести дом, возможно, уникальный турбоконцепт или основать собственную компанию. Моя репутация безупречна. Вы можете навести справки. Буду рад помочь.

«Сообщения закончились», — сказала секретарь.

Громов обратился к Чарли:

— Ты знаешь Евгения Климова?

Спаркл наморщил лоб.

— Нет, никогда не слышал.

Макс сел.

— Он сказал, что его назначили моим поверенным. Говорит, я смогу купить дом и личный турбоконцепт, — Макс недоверчиво прикусил губу.

— Да хоть собственный остров! — рассмеялся Чарли. — Алекс Хоффман уже бесится по этому поводу.

Биофон Макса подал сигнал.

— Президент хайтек-пространства Рамирес, — сообщила электронный секретарь. — Соединение обязательно.

— Добрый день, Громов, — раздался в ухе официальный бодрый голос Рамиреса. — Я хочу лично принести вам благодарность от имени всех хайтек-граждан за спасение цивилизации, победу над Джокером и предотвращение военного переворота. Я благодарю вас не только как президент, но и как человек, отец двоих детей и гражданин.

— Спасибо, — коротко ответил Макс.

Сам он еще не успел понять, что, собственно, произошло. Круговерть событий захватила его настолько, что, находясь внутри нее, Громов не сознавал масштаба происходящего, поэтому теперь все эти благодарности от первых лиц хайтек-пространства казались ему чем-то странным, нереальным. Он не знал, что положено на них отвечать.

— Я звоню сообщить вам, что от имени всех граждан хайтек-пространства намерен преподнести вам право выбора любого свободного дома в RRZ «Эллада» вне зависимости от его исторического значения или рыночной цены. Государство подарит вам любой объект недвижимости, какой вы только пожелаете. Вы можете вылететь в Элладу в любой момент. У вас есть четыре дня до официального бала в вашу честь. Временным поверенным в ваших делах я назначил Евгения Климова. У него безупречная репутация.

ID

Раздел: география

Зоны комфортного проживания — Resort Residence Zone (RRZ). Начали образовываться с 2045 года, спустя 20 лет после окончания Нефтяной войны, как товарищества арендаторов земли в курортных зонах, в качестве которых выступали наиболее богатые и влиятельные граждане хайтек-пространства. Исключение составляет лотек-анклав Мавритания.

RRZ — это территории без промышленного производства и скоростных магистралей. Формально могут относиться как к хайтек-, так и к лотек-пространству, имеют собственное автономное управление и административные границы. Находятся под строжайшим контролем Big Brother System (ВВS), за исключением Микронезии. Передача биопараметров в базу BBS и вживление идентификационных чипов обязательно для всех проживающих и находящихся в RRZ вне зависимости от наличия хайтек-гражданства. В целях личной безопасности находящихся в Зоне количество камер BBS вдвое превышает стандартное.

Отличительная особенность — жесточайшее экологическое законодательство. Уровень жизни чрезвычайно высок. Делятся на классы по уровню комфортности, который определяется по совокупности экологических, климатических, ландшафтных и инфраструктурных параметров. Высший орган управления Зоны комфортного проживания — кондоминиум, общее собрание арендаторов. Его ответственный секретарь считается первым лицом RRZ.

В настоящий момент существуют следующие зоны комфортного проживания:

Класс Dream, * * * * * * *

К нему относится только одна зона — Эллада. Относится к хайтек-пространству. Занимает побережья Адриатического, Ионического, Мраморного морей, северо-восточное побережье Средиземного.

Класс Superior, * * * * * *

Мавритания (лотек-анклав) — занимает побережья Тирренского моря, западную часть Средиземного, а также все его африканское побережье от Суэцкого канала до пролива Гибралтар, острова Сардиния, Сицилия, Искья, де Пальма (Майорка).

Зона сложилась из традиционно привлекательных, исторически и культурно значимых курортных территорий, которые тем не менее не обладали ни ресурсами, ни промышленным производством. По окончании Нефтяной войны эти территории в знак протеста добровольно заявили о присоединении к лотек-пространству (см. Мишель Монпелье и «Клуб динозавров»), чуть позже они отказались от пользования Сетью. Поскольку большая часть этих территорий входила в состав государств хайтек-коалиции и исторически принадлежала высокопоставленным гражданам — политикам, звездам, главам корпораций, — Мавритания за свой сепаратистский демарш не подверглась ни разрушению, ни разграблению и получила статус «Лотек-анклава» внутри хайтек-пространства.

Чрезвычайно развито сельскохозяйственное производство. Производят до 70 % потребительских товаров класса Dream и Superior. Данное производство не считается промышленным, поскольку товары изготавливают вручную. Экспорт — легальный примерно 30 %, контрабандный 70 % — один из основных источников дохода. Значительная статья дохода — туризм. На территории Мавритании находится большое количество памятников культуры, после войны объявленных достоянием хайтек-цивилизации.

Статус зоны Мавритания является предметом постоянных дискуссий в хайтек-правительстве, которое уже много лет требует официального присоединения Мавритании к хайтек-пространству. Этот вопрос является причиной множества коррупционных скандалов.

Калифорния — Калифорнийский полуостров и Гавайские острова, относится к хайтек-пространству.

Карибский рай — полуостров Флорида, полуостров Юкатан, Багамские острова, Большие Антильские острова, остров Куба, остров Ямайка, побережье залива Кемпаче и Карибского моря. Относится к хайтек-пространству.

Эль-Халиф — юго-западное побережье Персидского залива, насыпные острова, является частью непризнанного лотек-государства Арабский Халифат. Большая часть проживающих — лотеки.

Класс Lux, * * * * *

Северо-Африканская зона — Марракеш — северо-западное побережье Африки, Канарские острова. От Либерийского хайтек-мегаполиса-порта отделяется 500-километровой экологической полосой. Относится к хайтек-пространству.

Западно-Африканская зона — Jungle Land. От хайтек-мегаполиса Sun City отделена 1000-километровой экологической полосой. Занимает западное побережье Африки, Сейшельские и Коморские острова, охраняемые парки дикой природы «Кения», «Танзания», «Конго» (запрет на проживание в них людей введен в 2025 году). Входит в хайтек-пространство.

Австралайзия — «пенсионное государство» — южное побережье Австралийского материка, архипелаг Новая Зеландия. Огромная комфортная зона. Корпорации выкупают в ней «пенсионные ранчо» для наиболее ценных сотрудников, которые те получают по выходе на пенсию в качестве особого поощрения. Средний возраст жителей — 68 лет. Земля принадлежит Пенсионному Фонду хайтек-правительства.

Класс Extra, * * * *

Южное побережье полуострова Индия — Аюрведа — полуостров Гоа, юго-западное побережье Аравийского моря и юго-восточное побережье Бенгальского залива, остров Шри-Ланка. Центр индуистской медицины. Относится к хайтек-пространству.

Троя — занимает Южное побережье Черного моря. Хайтек-пространство. Ширина экологического пояса, отделяющего от Стамбульского хайтек-мегаполиса, всего 200 км.

Класс Comfort, * * *

Сиам — занимает побережье Сиамского залива, хайтек-пространство. Основной недостаток — близость к Буферной зоне.

Амазония — новейшая из всех существующих зон в хайтек-пространстве. Создана на берегах реки Амазонки в восстановившихся после войны джунглях. Инфраструктура пока не развита. Большое количество опасных для человека видов дикой флоры и фауны. Это не позволяет Амазонии получить статус «абсолютно безопасной зоны». Интенсивный торговый обмен с лотек-пространством. Дешевые продукты, стройматериалы, рабочая сила.

Скандинавия — хайтек-пространство, занимает побережья Ботнического залива, Северного и Балтийского морей, южную часть побережья Норвежского моря, а также лесные массивы вглубине территории. Основные недостатки — климат, близость к Московскому хайтек-мегаполису и Норвежской добывающей зоне, большое количество промышленных зон вокруг с очень малым радиусом экологической защиты.

Без класса

Микронезия — острова и атоллы Тихого океана, относятся к Буферной зоне. Единственная комфортная зона, где отсутствует кондоминиум. Неподконтрольна BBS. По этой причине популярна у политиков, медиазвезд и прочих хайтек-граждан, устающих от тотального круглосуточного контроля. Однако принадлежность к Буферной зоне определяет высокую криминогенную обстановку. Чрезвычайно развито морское пиратство. Не рекомендуется для проживания хайтек-гражданам, поскольку их личная безопасность и сохранность имущества не могут быть гарантированы.

Раздел: персоналии

Мишель Монпелье — философ, историк, общественный деятель. Резко выступал против Нефтяной войны, называя ее «самым омерзительным фактом в человеческой истории». Собрал большое количество сторонников среди преподавателей и студентов университетов по всеми миру, создал «Клуб динозавров» — тайное общество, целью которого был развал хайтек-коалиции. Пропал без вести за год до окончания войны. Предположительно, убит правительственными агентами.

«Клуб динозавров» — тайное общество, состоявшее из дипломатов, философов, звезд и других влиятельных людей, которые относились к Нефтяной войне так же, как и сам Монпелье, но не решались заявлять об этом вслух. Назван так потому, что Монпелье считал, что все порядочные люди обречены на вымирание. На членов «Клуба динозавров» велась настоящая охота.

Играя на земельных противоречиях, они сумели разжечь сепаратистский скандал в Европейском союзе, результатом которого стало отделение многих национальных, автономных территорий и возникновение лотек-анклава Мавритания на Средиземноморье. Желание многих лидеров военной хайтек-коалиции поселиться на берегах Средиземного моря также сыграло на руку сторонникам Монпелье.

Деятельности «Клуба динозавров» посвящено огромное количество исследовательских работ, художественных и документальных фильмов.

— Э-э… — Громов даже не нашел, что ответить. — Благодарю вас, сэр.

— Не надо слов, будто ты сделал то, что должен, и на твоем месте любой поступил бы так же, — подсказал ему президент. — Ты совершил подвиг. Мы этого не забудем.

Макс подумал про себя: «Хотелось бы», но вслух говорить не стал.

— Отдыхай, — голос Рамиреса стал особенно сердечным. Таким тоном он обычно произносил обращения к нации о необходимости повышения цен на топливо, продукты или подъеме планки минимально допустимого уровня доходов. — Я надеюсь, что вскоре вы, Громов, станете одним из самых главных налогоплательщиков. Ведь возможности вашей технологии весьма обширны. Корпорация, которую вы, вероятно, пожелаете создать для ее использования, имеет все шансы на процветание.

— Э-э… Честно говоря, я пока не представляю, как создаются корпорации, — заметил Громов.

— Это ничего, — еще сердечнее произнес Рамирес, — я уверен, Торговая Федерация избавит вас от всех забот, предложив за ваш патент вознаграждение такого размера, что вы сможете полностью посвятить себя учебе и науке. Бизнес — это такая скука! Особенно для человека вашего возраста.

Громова прошиб холодный пот. Неужели доктор Синклер был прав?!

Евгений Климов

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Просыпайтесь, дорогие обезьяне!

Сегодня 24 августа!!! До грандиозной вечеринки в честь нашего героя Макса Громова остаются считанные дни!

Солнышко уже встало и вот-вот начнет припекать ваши личики, ускоряя естественное старение кожи. Помните — те, кто хочет вечной молодости, никогда не загорают! Только сегодня по специальной цене вы можете получить «Эссенцию советов по сохранению красоты», всего двадцать простых советов, неукоснительное соблюдение которых позволит вам быть вечно молодыми! Всего за 50 кредитов! Предложение действует в течение одного часа!

Думаем, вам будет интересно, дорогие наши обезьяне, что еще вчера вечером Макс Громов, наш кумир и супергерой, вылетел в зону комфортного проживания Элладу вместе со своими друзьями Чарльзом Спарклом и Тайлером Бэнксом! Их сопровождает Евгений Климов, которого сам президент назначил Громову в помощники по супер-шопингу!

Оказывается, мы с вами, дорогие наши налогоплательщики, подарили юному гению право выбрать в Элладе (а это роскошное место) любой дом! Вне зависимости от его цены и исторического значения! То есть ежели мистер Громов захочет поселиться, скажем, в Кносском дворце, где, по легенде, обитал Минотавр, то Громову отдадут без звука Кносский дворец. Будем надеяться, что наш супергерой выберет все же что-нибудь более современное и комфортабельное. Проявит, так сказать, скромность.

Что до нашего мнения, дорогие обезьяне, то мы думаем, что Макс Громов, конечно, герой. Он спас нас всех от Джокера и все такое, но… Как бы это сказать поделикатнее… Дело в том, что теперь все мы каждый раз, когда пользуемся Сетью, обязаны за это платить, согласно закону о пользовании глобальными изобретениями. И не кому-нибудь, а нашему любимому Максу Громову. Сумма его доходов уже через год станет ну очень внушительной. То есть, поймите правильно, почести Громову, бесспорно, оказывать надо. Но, по нашему мнению, они должны быть сугубо нематериальными! Можно присвоить ему звание «Спаситель человечества», или, скажем, «Хранитель всего сущего», или что-нибудь еще более цветистое на манер имен китайских императоров — «Кладезь мудрости, гений софт-инжиниринга, повелитель молний, бесконечность справедливости, сосуд вселенской доброты»… (желающие могут продолжить), НО! Зачем же дарить ему дом? За наш счет?! Мы ведь с вами, дорогие обезьяне, люди откровенно небогатые… Нет, еще можно было бы понять, если Торговая Федерация от своих щедрот отстегнула бы Громову дом. Кто-нибудь из семейства Спарклов, Наварро, Дебрикассар, Ивановых и прочих плутократов пожертвовал один из своих домов юному гению Громову. Мы бы тоже были только «за». В конце концов, Громов заслужил почести и подарки. НО! Опять же, возвращаясь к вопросу о доходах. Через годик, с той интенсивностью, с какой мы с вами, дорогие обезьяне, пользуемся Сетью, Громов сможет купить себе любой дом в любой части света на свои собственные деньги! Вернее, на наши деньги, которые мы уплатим ему за пользование его глобальным изобретением.

Заметим, дорогие обезьяне, что изобретение Аткинса, которое тот создал еще до принятия закона о глобальных изобретениях, было для нас совершенно бесплатным. То есть все мы пользовались Сетью сколько влезет и практически бесплатно. То есть перемещались мы по ней бесплатно, а покупали только доступ к той или иной информации… Ладно! Признаем, что каждый хоть что-нибудь стоящий Сетевой ресурс является платным. Суть в другом. Главное, что нам придется платить Громову за его изобретение, которое и официального названия-то пока не имеет. То есть «код Громова» — это, по мнению специалистов, никакой не код, а «система децентрализованного управления» — почитать занудные дебаты профессоров софт-инжиниринга на эту тему можно на нашем портале всего за 25 кредитов. Не то чтобы это было неправильно… За изобретения платить, конечно, надо… Иначе все гении бросят это трудное занятие и займутся чем-нибудь более доходным, чем технический и духовный прогресс. Никто с этим не спорит. Просто за Сеть платить никто не привык! Ну да ладно. В конце концов, всего сто пятьдесят лет назад покупка питьевой воды тоже многим казалась дикостью.

Подождем, какой дом выберет себе Громов. Вообще-то выбор у него небогатый. В Элладе не так уж много пустующих домов, насколько нам известно. Впрочем, мы там никогда не бывали, как и остальные 99 % простых смертных граждан хайтек-пространства.

Вообще-то, иногда мысль о том, что 1 % хайтек-граждан владеют 70 % всей собственности, кажется нам несправедливой. Конечно, они платят громадные налоги, чтобы помогать всем остальным, финансируют образование и здравоохранение, заботятся о сохранности пенсионных вкладов. НО… Факты — упрямая штука. Никогда нам с вами, дорогие обезьяне, не поселиться в Элладе. Никогда!

Эх! Хотя была бы наша воля — мы бы, дорогие обезьяне, поселились вообще не в Элладе. Слишком уж пафосное и охраняемое это место. Нет, дорогие обезьяне, нам по душе Амазония! Вот где рай! Или Мавритания! Ну и что, что это лотек-анклав? Зато там живут самые красивые девушки! Зато там всегда теплое море и много рыбы! Там вкусная пицца на каждом углу! Там в мастерских можно накупить сколько душе угодно роскошной одежды и безделушек!.. Почему? Почему мы до сих пор сидим в душном хайтек-пространстве? Почему мы до сих пор не продали свое гражданство и не поселились где-нибудь в свободных и вольных пампасах? Простите, кажется, нас занесло. Извините, мистер Фаворский, если этот пассаж показался вашему ведомству крамольным. Мы ничего такого не имели в виду, просто мечтаем.

* * *

24 августа 2054 года, 10:32:12

Квадролет/RRZ «Эллада»

Поскольку делать Громову было нечего, а Тайни понравилось в Элладе, друзья решили не ограничиваться экскурсией по пустующим домам Эллады. Поместье Спарклов находилось неподалеку, и Чарли любезно пригласил всех в гости.

Правительство предоставило Громову сверхскоростной квадролет.

Внутри салона находились четыре мягких кресла, между ними столик. Панорамные пуленепробиваемые стекла по бортам.

Евгений Климов разливал чай.

К полной неожиданности для Громова, поверенный оказался молодым человеком лет двадцати пяти, высоким блондином со спортивной фигурой и веселыми голубыми глазами. Во время первого разговора по биофону Макс почему-то решил, что Климов — старик.

Поверенного можно было принять за медиазвезду или профессионального спортсмена. Однако жесты Климова, манера себя держать и одеваться сильно диссонировали с внешностью и возрастом. Солнце поблескивало на старинных золотых запонках, украшавших жесткие манжеты голубой рубашки поверенного, очевидно, довоенного производства, как и темно-синий костюм.

Вероятно, заметив, что друзья с удивлением его рассматривают, Климов сказал:

— Отец оставил внушительный гардероб. Нет нужды покупать по бешеной цене довоенное старье. Моя семья и так скопила его предостаточно. Хорошо, что в молодости мои предки были неравнодушны к модной одежде. Наш дворецкий все время ворчал, что такого количества барахла хватит потомкам до седьмого колена. Знаете, когда он это сказал, я сразу почувствовал в его словах пророчество. Они как-то очень по-особому прозвучали. Когда я приехал в Норфолк, у меня даже была форма, которую носил там мой отец когда-то.

— Вы закончили Норфолк? — оживился Чарли, наливая себе сливок в чай. — Я тоже туда поступил! Только пока не решил, поеду ли… Сначала я был твердо уверен, что не хочу возвращаться в Эден, но сейчас думаю… Если бы был способ выходить из его виртуальной среды по своему желанию, то, возможно, я бы туда вернулся. Мне нравилось быть в группе Айи Хико… А что было вашей специализацией в Норфолке?

— Поначалу лингвистика, а потом личностный анализ. Меня всегда завораживала разница между формальным и реальным смыслом сказанных слов, — мягко ответил ему Климов. — Правда, с последнего года обучения я перевелся в школу «Биогеника» и учился еще два года на отделении нейролингвистики — изучал биологические основы речи. Все ту же специфику — разница между «знаком» и его «значением».

— Как это? — не понял Чарли.

— Ну, скажем, смысл слова «свобода» в лотек- и хайтек-пространствах сильно отличается. Слово одно, а смыслы совсем разные, понимаете? — пояснил Климов. — Формальный язык как система знаков никак не связан с их смысловой составляющей. Звуки живут отдельно, их смысл — отдельно, — он запнулся, нервно рассмеялся и махнул рукой. — Извините, это, наверное, слишком скучно для вас.

Громов смотрел на поверенного и не мог понять, что в нем не так. Перед отлетом, когда Климов уже сел в квадролет, Чарли весело сказал Максу: «Поздравляю, Бюро приставило к тебе агента». Макс это запомнил и никак не мог выбросить из головы.

Евгений Климов предложил рассказать о пустующих домах в Элладе, их историю. Этот рассказ занял все время полета. Иногда Макс и его друзья перебивали поверенного вопросами.

Оказалось, что в Элладе не так уж много пустующих домов. Всего четыре. По традиции, все поместья Эллады имели собственные имена.

Первое, «Дольче Вита», принадлежало Хелене Наварро, владелице корпорации Drinks, которая раньше была Председателем TF. Она жила в «Дольче Вита» очень давно, в молодости.

— Это совсем небольшой дом, — говорил Евгений Климов. — Очень женственный. В прямом смысле слова. Похож на ажурный торт. Белый, легкий. Целиком из искусственного сверхлегкого мрамора. Первый этаж поддерживают ажурные колонны. Резные потолки в арабском стиле. Орнаменты на мраморе — это очень красиво. Дом стоит на скалах, прямо у моря. Есть помост, выдающийся далеко в воду, с которого можно нырять, не боясь разбиться. Этот дом Хелене подарил отец, когда она закончила школу. Он предназначен для проживания одного человека. Там даже внутренних стен нет.

— Как это? — удивился Макс.

— Совсем нет стен? — вторил ему Тайни, деловито расправляясь с зефиром, коробку которого Евгений Климов предусмотрительно захватил в гастрономическом бутике отеля. За эту предусмотрительность Бэнкс почти мгновенно полюбил поверенного и расположился к нему всецело.

— Комнаты, вернее сказать, зоны отделены друг от друга шелковыми занавесями. Это красиво и способствует хорошей циркуляции морского воздуха, но крайне непрактично, — говорил Климов, разливая чай. — К тому же в этом доме кухонная мебель розового цвета, — он повернулся к Громову: — Вам положить сахар?

— Фу! — сморщился Макс. — То есть сахар — да.

— Два кусочка, три? — поинтересовался поверенный.

— Э-э… — Громов не понял. — А сколько это в каплях?

— О! Я не про химический подсластитель, — улыбнулся Климов. — Настоящий тростниковый сахар, коричневый, куски!

Он открыл серебряную сахарницу и продемонстрировал ее содержимое.

— Ладно, сколько вы обычно капаете подсластителя? — спросил Климов.

— Три капли, — ответил Макс.

— Значит, два кусочка, — улыбнулся поверенный, взял щипцы и аккуратно положил в чашку Громова два кусочка сахара. — Ой, нет. Три. Два куска — это для белого сахара.

Климов подцепил еще кусок, немного более темного цвета, и кинул в чашку Макса.

Громов стал помешивать чай ложечкой, с удивлением наблюдая, как растворяется сахар.

— Согласен с вами, розовая мебель — это на любителя, — спокойно продолжил поверенный, наливая чай остальным. — Следующий пустующий дом — «Камелот». Для одного человека он, мягко говоря, великоват.

— Это настоящий замок! Я там был! — оживился Чарли. — Высокие стены, внутри восемь этажей! Сложен из массивного камня!

— С другой стороны, — продолжил Евгений Климов, — вы ведь не всегда будете жить один, — поверенный многозначительно улыбнулся, — рано или поздно вы осчастливите своим вниманием какую-нибудь юную леди. Или, может быть, уже кого-то осчастливили? У вас есть девушка?

Макс подавился чаем и закашлялся. Чарли как-то странно, с подозрением посмотрел на него и протянул салфетку.

— Вы можете устроить штаб-квартиру своей будущей корпорации прямо в «Камелоте». Его размеры вполне позволяют, — спокойно закончил свою мысль Евгений Климов. — Третий пустующий дом — это «Эго».

— Он раньше принадлежал доктору Синклеру, — неожиданно сказал Тайни. — Я прочитал в Сети.

— К сожалению, «Эго» находится в совершеннейшем запустении, — вздохнул Евгений Климов. — С тех пор как доктор Синклер переселился в Эден, дом пустовал. Это прекрасный особняк, выстроенный на развалинах собора.

— Церкви? — удивился Макс.

— Собора Cвятого Стефана. От древнего здания сохранились кирпичные стены, подвал и дубовые арочные перекрытия. Очень красиво. Доктор Синклер восстановил витражи и винный погреб. Однако с тех пор прошла четверть века. Все это время в доме никто не жил. Я даже представить не могу, во что он превратился… Хотя некогда архитектор, построивший этот дом, даже получил специальную премию. Впрочем, для вас это скорее всего не имеет никакого значения, — Климов вздохнул. — Четвертый пустующий особняк в Элладе — Рободом.

— Рободом продается?! — Макс подскочил и удержал себя на месте, вцепившись в подлокотники.

— Помнишь, ты когда-то пошутил, что купил бы только дом Аткинса?! — завопил Чарли.

— Там же музей, — с тихим недоумением пробормотал себе под нос Тайни.

— Да, но закрытый для посещения, — Евгений Климов многозначительно посмотрел на друзей. — В нем не бывал ни один журналист, сценарист или режиссер из числа снимавших фильмы об Аткинсе. Вам это не кажется странным?

— Всегда казалось, — кивнул Чарли. — По дому Аткинса можно совершить виртуальную прогулку на мемориальном портале, и не более того…

— Там нет мебели! — тут же радостно заявил Макс.

— Там все выдвигается из стен! — вторил ему Тайни.

— Он весь покрыт порошковым сплавом из четырех металлов — вольфрама, титана, хрома и стали, — устойчивое к любым повреждениям покрытие! — добавил Громов. — И еще он не боится воды! И сам по себе является мощнейшим компьютером! Там есть целая комната для симуляции любых ситуаций. Можно смоделировать все что угодно на манер Сетевой арены с полным эффектом присутствия!

Евгений Климов только кивал головой, слегка морщась, будто эмоции, бившие из Макса и Чарли ключом, были чем-то материальным и угрожали испортить безупречный костюм поверенного.

— Да-да, это все, бесспорно, так, — сказал он. — Однако есть кое-какие особенности…

Тут поверенный встретился с горящими глазами Макса и махнул рукой.

— Объяснять вам это бесполезно, — сказал он со вздохом. — Сами увидите. Что до меня — если бы вы спросили моего совета, — я бы рекомендовал вам взять «Камелот». Он самый большой, самый комфортабельный, в полной сохранности и готов принять вас хоть завтра…

— Недалеко от нас еще один пустующий дом, — вспомнил Чарли. — «Шоколадная плитка».

— Совершенно верно, — спокойно ответил Климов. — Но он не свободен. У него есть законный владелец, который, — поверенный шумно вздохнул, — когда-нибудь туда вернется… Но я могу устроить вам экскурсию туда. Если хотите. Там хранится замечательная коллекция живописи. Импрессионизм, супрематизм, фэнтези-графика, киберкубизм…

Но Макс уже не слушал. Он только нетерпеливо дернул ногой, всем своим видом показывая, что решение принято.

— Я хочу Рободом!

— Сначала взгляните, — примирительно сказал Евгений Климов. — Кстати, вот и ваши будущие владения, — он показал вниз.

Макс прижался к окну. Под ним расстилалась лазурная морская гладь. Громов никогда в жизни не видел таких ярких красок. Изумрудная зелень на белых скалах, ажурный край берега, изрезанный множеством мелких бухточек, роскошные яхты, покачивающиеся на волнах.

Спаркл прижался к стеклу и показал пальцем на огромный белый дворец, мелькнувший внизу:

— Смотрите! Мой дом!

— Я никогда не был в зонах комфортного проживания, — тихо отозвался Макс, восторженно глядя на проносящиеся мимо рощи, острова, скалы, реки.

Евгений Климов спросил у Чарли:

— Ваш отец, мистер Спаркл, наверное, тратит целое состояние на атомные батареи для квадролета, если летает отсюда в Нью-Йорк?

— Он летает не так уж часто, — ответил тот. — Здесь живет моя семья — точнее сказать, родители. С восточной стороны дом дяди, но сейчас там бабушка с дедушкой. С западной стороны поместья — дом дяди по материнской линии.

— Это правда, что в комфортных зонах живут в основном женщины и дети? — спросил Тайни, с интересом рассматривая редкие крыши громадных особняков, утопающих в зелени.

Евгений Климов кивнул и добавил:

— Еще пенсионеры. Все, кто работают, вынуждены гробить свое здоровье в хайтек-мегаполисах, черт бы их побрал, изредка выбираясь в RRZ на отдых.

Макс заметил:

— Тех, кто может выбраться в RRZ, тоже не слишком много.

— К сожалению, — вздохнул Евгений Климов.

Поверенный посмотрел вниз, на проносящиеся мимо белые острова и яркое лазурное море. Его лицо стало мечтательно-грустным, будто он вспомнил что-то такое, о чем уже давно забыл, и вообще стал считать это сном или фантазией.

— Мой отец говорил, — тихо произнес он, — что до войны здесь все было совсем не так. Здесь были маленькие отели, пляжи, множество маленьких кабачков на берегу, где можно было съесть свежей, только что выловленной рыбы, сбрызнутой оливковым маслом и пожаренной на углях, запить ее стаканчиком холодного белого вина, и это стоило сущую мелочь. Вечерами на набережных играла музыка, пары бродили вдоль моря, танцевали, целовались. Здесь был рай, куда хотя бы раз в жизни мог попасть каждый человек.

Чарли Спаркл опустил голову, будто услышал в этих словах упрек. Евгений Климов заметил это и мгновенно вернулся к своему обычному ровному доброжелательному тону и располагающей улыбке.

— Потом хайтек-коалиция заново перекроила мир и решила, что в этих местах будут жить только самые достойные, — закончил он.

Дневник доктора Павлова

29 июля 2054 года, 06:45:34

Тюремный комплекс Джа-Джа Блэк

О. Исландия

Северный блок,

секция интенсивной терапии

Мой резервуар с «жидким воздухом» с величайшей осторожностью погрузили в реанимационный электромобиль.

Доктор Жилинский отключил меня от всего оборудования, сказав:

— Транспортировка займет минут двадцать-тридцать. Уровень кислорода в жидкой смеси будет в норме. Но на всякий случай в реанимобиле имеется запасной баллон. Так что не волнуйтесь. Кислородного голодания мы ни в коем случае не допустим. Вас приказано привести в форму как можно скорее, так что мы стараемся.

Я не мог задать ему ни одного вопроса из тех, что меня мучили.

Мой срок истек? Уже прошло пятьдесят лет? Кто приказал «привести меня в форму как можно скорее»? И зачем?

Память возвращалась ко мне стремительно. Иногда даже становилось больно глазам от напряжения внутри черепной коробки. Огромные пласты информации всплывали один за другим. Я знаю все о человеческом мозге, поведении, инстинктах, влиянии ДНК-фактора, балансе нейрогормонов, воспитательном детерминировании, феномене «внутреннего зеркала» и прочих вещах, которые позволяют прогнозировать поступки человека в мельчайших подробностях. Я исследую креативные способности подростков. Я личностный аналитик величайшего гения в истории — Роберта Аткинса. Я…

Внезапно все мое тело свела судорога. Аткинс!

Мне надо видеть его немедленно! Я должен встретиться с ним, потому что не успел сказать ему одну очень важную вещь! Я должен был сделать это до того, как меня заморозили! Я надеялся, что мне позволят с ним попрощаться, но меня отправили в Джа-Джа Блэк на день раньше, а Роберт так и не прилетел на последнюю встречу… Может быть, он узнал правду и не захотел меня видеть.

Я кричал и умолял перенести процедуру, но Буллиган мне отказал. В такой малости! Я просил у него всего один день! Я должен был увидеть Роберта! Я должен был сказать ему, что не стоит расставаться с Хеленой… Не надо бояться чувства, что возникло в его сердце вопреки генетике. Его собственные гормоны — фенилэтиламин, тестостерон, адреналин и допамин — вот ключ к тому, чтобы мой церотерозин начал действовать так, как должен. Чтобы стать нормальным навсегда, Роберт должен научиться любить, заботиться, чувствовать привязанность… Привязанность! Окситоцин закрепит действие нейроактиватора. Роберт перестанет чувствовать себя чужим на этом свете. Монстр в его голове уснет…

У меня зашумело в ушах. Сердце забилось с такой силой, что я почувствовал тесноту в грудной клетке.

Собственная жизнь проносилась перед глазами с бешеной скоростью. Теперь я точно знал, почему оказался в тюрьме. Я помню, за что. Но ни о чем не жалею. Я спас Роберта. Интересно, какой он сейчас? Может, меня разморозили потому, что ему снова требуется моя помощь? Может, он и Хелена до сих пор вместе? Я бы хотел увидеть их детей. Если они не унаследовали странной болезни Роберта — это было бы настоящим чудом. Чудом, которое я, наверное, не смогу объяснить, но объяснение меня сейчас не интересует. Я хочу увидеть их. Просто увидеть…

Подробности моей работы, научной деятельности, лекций, планов и стремлений не вызывали отклика в душе. Память фиксировалась на каких-то мелочах, ничего не значащих подробностях. К примеру, желтый цветок на моем окне. В моем кабинете был цветочный горшок с каким-то растением. Я поливал его, когда вспоминал об этом. В тот самый день, когда я ввел Роберту модулятор частот нейронных соединений — церотерозин, это растение вдруг зацвело. Оно все покрылось огромными ярко-желтыми цветами. Роберт заметил это и сказал: «Это не просто так. Я говорил тебе о законе квантовых случайностей? Ничего не бывает просто так. То, что мы называем случайностями, — все звенья одного великого замысла, который, как мне кажется, я могу понять. Ты, наверное, решишь, что у меня опять приближается приступ, — он улыбнулся, — но это не так. Это не похоже на мои приступы. Это что-то другое. Я чувствую что-то, присутствие чего-то большего, чем мое сознание, чего-то исходного, первопричины. Понимаешь? Эта штука у меня в голове — не одна. Она… Она следует чьей-то воле. Я пока не понял, как именно осуществляется связь…» Я был недоволен. Я не любил, когда Роберт говорил о своем мозге как об отдельном существе, которое его якобы поработило и мучает. Подобные рассуждения ясно давали мне понять, что до полного здоровья Аткинсу еще очень далеко и радоваться успехам рановато.

Я вдруг почувствовал боль. Будто внутри лопнула струна, в глазах защипало. Неожиданно навалилось чувство потери.

— Роберт… — пробормотал я.

Нет! Нет, это мне только кажется. С ним все в порядке. Я же вылечил его. Я нашел лекарство. Я вылечил Роберта. Он, наверное, уже закончил создавать свою науку — квантонику. Он расскажет мне о ней. Уверен, он нашел способ доказать свой закон квантовых случайностей и теорию всеобщей относительности тоже.

Реанимобиль остановился. Я очнулся от своих воспоминаний и увидел, что нахожусь в просторном помещении. Большую его часть занимал прямоугольный бассейн с «жидким воздухом», он был открытым. Вдоль одной из стен были выставлены столики на колесах с медицинским оборудованием. У другой стены — кровать и ширма. За ней санузел. Я знаю. Кажется, я уже бывал здесь.

Медбратья начали аккуратно перемещать мой резервуар на специальный подъемник, который должен был погрузить меня в бассейн. Доктор Жилинский начал объяснять, что будет происходить.

— Алексей Романович, сейчас мы погрузим вас в бассейн с жидким воздухом. Концентрация кислорода там чуть меньше, но свойства жидкости те же, что и в вашем резервуаре. Мы откроем крышку, и вы осторожно покинете свой контейнер, но не будете всплывать на поверхность. На дне бассейна, возле того места, куда подъемник опустит вас, лежат специальные грузы для рук и ног. Наденьте их, чтобы не всплыть на поверхность раньше времени. Три часа вы должны двигаться не останавливаясь — плавать, ходить по дну бассейна. Делайте что угодно, но не покидайте «жидкий воздух» и не стойте на месте. Три часа постоянного, размеренного движения. Вроде пешей прогулки по горам. После этого, по моей команде, вы снимете грузы и ляжете на подъемник, но будете держаться за специальный поручень, чтобы не всплыть. Мы опустим в бассейн трубки легочного экстрактора. Это аппарат, который быстро очистит ваши легкие от «жидкого воздуха». Вы почувствуете сильное удушье, вам захочется немедленно вынырнуть, подъемник быстро извлечет вас из бассейна на край. Вот здесь, видите? Учтите, первый глоток воздуха будет очень болезненным. Вам покажется, что это не воздух, а битое стекло. Будет очень сильная резь в легких, носоглотке и трахее, темнота в глазах, головокружение. Самый лучший способ побыстрее насытить легкие кислородом из атмосферного воздуха — это как можно громче закричать. Орите что будет сил до тех пор, пока не восстановится нормальное дыхание. Договорились?

Я кивнул.

* * *

24 августа 2054 года, 15:23:11

RRZ «Эллада»

Поместье Спарклов

— Я должен договориться с исполнительным секретарем кондоминиума о просмотре домов. Надо отключить охранные системы, получить гостевой ДНК-доступ, сведения о техническом состоянии… Хорошо бы найти инженера по безопасности, который на месте осмотрит основные агрегаты… — Евгений Климов разговаривал в большей степени сам с собой, но заодно информировал и Макса о предстоящих планах.

— Мне достаточно Рободома, — упрямо заявил Громов.

— Я вас слышу, — безупречно вежливо и доброжелательно ответил поверенный и добавил непреклонным тоном, — разумеется, сначала мы посмотрим Рободом, а потом все остальное. Предварительные согласования займут некоторое время…

— Мы побудем у меня, — перебил его Чарли Спаркл. — Доставьте нас ко мне домой, а потом заберете оттуда. Идет? Вы ведь у нас бывали? Помните, где это?

— Отличная мысль, — улыбнулся Евгений Климов. — Разумеется, помню. Ваше поместье на острове Крит.

— Точно, — Чарли вздохнул и посмотрел на друзей. — Я так волнуюсь. Честно говоря, даже предположить не мог, что когда-нибудь буду показывать вам свой дом!

Тайни шмыгнул носом и отправил в рот последнюю зефирину.

Макс подумал, что тоже никак не предполагал полететь в самую закрытую из всех RRZ, в гости к Чарли. Он впервые подумал о том, что никогда не воспринимал Чарли как настоящего друга. Скорее просто проводил с ним время, потому что Чарли был не против, он сам сел рядом с Громовым на самом первом уроке в Накатоми — к смеху сказать, это была эргономика. Громов был абсолютно убежден, что после окончания школы каждый будет жить своей жизнью. Спаркл унаследует корпорацию, а Макс начнет искать, кому нужен начинающий софт-инженер, который подает надежды и согласен первое время работать почти бесплатно. К тому же Громов никак не мог забыть слова Дэз о том, что на втором году обучения, когда Макс уже заканчивал работу над «Моцартом» в первый раз, между ним и Чарли вспыхнула ссора. Обрывочные воспоминания о том, что Спаркл почти не разговаривал с ним и вел себя очень отчужденно, не давали Максу почувствовать дружеской теплоты по отношению к Чарли. Возможно, они просто оказались заложниками ситуации. Но Макс не мог забыть надменного, холодного выражения лица Спаркла, когда «видел» того в среде Эдена в последний раз.

Почему Чарли вернулся? Интуитивно Громов не верил в его искренность. Ему постоянно казалось, что за этим странным проявлением дружеских чувств стоит что-то другое. Чарли как будто чего-то ждет, как будто хочет что-то спросить, но в последний момент — не решается.

Насчет Тайни вообще все сложно и запутанно. Вроде как Макс испытывал к нему какую-то теплоту в связи с тем, что они пережили на Кубке Эдена. Но ведь это был не Тайлер Бэнкс! Лучшим другом Громова все это время был Хьюго Хрейдмар в облике Тайни! Настоящий Тайни — молчаливый паренек, который все время ест. Вроде бы он неплохой геймер, раз прошел «Вторжение», вроде бы интересуется бионикой… Но в его глазах нет холодного, ироничного огонька, который репликация Тайни неведомым образом получила от Хьюго Хрейдмара.

Громов шумно вздохнул, будто содержание кислорода в кабине квадролета разом уменьшилось вдвое, и расстегнул жесткий воротничок своей рубашки.

«Ничего настоящего вокруг! Ни-че-го!» — подумалось вдруг. Эта мысль пришла сама, ниоткуда.

Макс вспомнил кусок из интервью Аткинса, которое тот давал медиакомпании «Стелс».

«В нашем восприятии между виртуальной реальностью и фактической не стало никакой разницы. Мы настолько погружены в себя, что другие люди — не более чем функции в нашей собственной проекции мира. Мы раздражаемся на них, когда они ведут себя не так, как нам хотелось бы, точно так же как раздражаемся на сбои в программах».

— Поместье Спарклов занимает примерно треть острова Крит, — с улыбкой сказал Евгений Климов, показывая вниз. — Для озеленения своей резиденции ваш дедушка, Чарли, морем доставил из лотек-пространства сто двадцать миллионов тонн плодородной земли. Орошение территорий потребовало строительства опреснительной установки, способной удовлетворить потребности небольшого города. Кроме того, он построил насосную станцию, которая гонит вглубь острова морскую воду. Миллионы кубических метров.

— Я знаю, — Чарли смутился.

— Зачем вам столько морской воды? — удивился Тайни.

Вместо покрасневшего Спаркла ответил Евгений Климов, мягким, уверенным голосом экскурсовода:

— Часть ее, добытая далеко от берега, с большой глубины, идет для наполнения громадных проточных плавательных бассейнов на территории резиденции. Всего их было десять. Одиннадцатый бассейн находился в личном SPA-комплексе резиденции. Воду для него подогревают и насыщают кислородом. Кроме того, там постоянно дежурят врачи, составляюшие для каждого члена семьи курсы необходимых процедур — целебных ванн, грязевых обертываний, масляных массажей, ароматерапии, массажа, иглоукалывания…

Чарли закашлялся и пробормотал:

— Моя мать проводит там большую часть дня…

— Семья Спарклов, состоящая из двадцати человек включая дедушек, бабушек и кузенов с обеих сторон — отца и матери, занимает территорию, по размерам равную целому кварталу хайтек-мегаполиса, где проживает около двадцати тысяч человек, — со странной радостной улыбкой и блеском в глазах продолжил Евгений Климов.

— Странно, — пробурчал Тайни, — мне всю жизнь говорили, что места для жизни на земле катастрофически не хватает, что планета перенаселена… А оказывается, в RRZ живет так мало людей… Двадцать человек? Всего? На треть острова?

— Если быть точным — сто пятьдесят с обслуживающим персоналом, — поднял вверх палец поверенный. — Только садовников в поместье Спарклов официально числится двадцать человек. Прислуга живет в двух довоенных отелях на берегу, в самой неудобной с точки зрения морских прогулок и купаний части острова. Каждый день слуги семьи Спарклов пешком преодолевают расстояние от пяти до десяти километров, чтобы добраться до хозяйских домов или тех установок, за которыми они обязаны следить. Так? — ласково спросил Евгений Климов у Чарли.

Тот покраснел еще больше, бросив отчаянный взгляд на Громова. Макс пристально уставился на Евгения Климова. Зачем тот говорит Чарли все это?!

Спаркл справился со своим волнением и произнес тихим, очень злым голосом:

— Не я выдумал правила, по которым живет хайтек-пространство.

В ответ поверенный рассмеялся:

— Ну что вы, Спаркл! Я всего лишь простой гражданин хайтек-пространства, который уже несколько лет покупает и продает здесь дома. Поэтому все о них знает. К примеру, в ваш дом водопроводная вода для приготовления пищи и мытья поступает из артезианских скважин.

Чарли отвернулся и замолчал. В кабине повисло напряженное молчание. Только Евгений Климов был весел. Даже, пожалуй, чересчур.

Квадролет приземлился на лужайке перед домом.

Дверь открылась, пассажиры стали спускаться. Магнитные винты по инерции еще вращались, но не создавали шума. Только легкий гул и ветер.

— Палаццо в старом итальянском стиле, — сказал Климов Громову, показывая на огромный дом, стоявший на холме.

Дом был двухэтажным, выстроенным в форме полукруга. Его фасад украшали ажурные колонны. К входу вела лестница из белого мрамора. Она казалась невесомой, струящейся.

На ступенях стояла женщина в легком шелковом платье и солнцезащитных очках. Рукой она придерживала соломенную шляпу с большими полями, украшенную цветами и лентами.

— Мама! — Чарли помахал ей рукой.

Она не ответила.

Макс огляделся по сторонам. Кругом все зеленело и цвело. Пели птицы. Над головой сверкало ослепительно голубое небо и яркое солнце. Даже виртуальная среда Эдена не была столь прекрасной. Контраст с хайтек-мегаполисами был такой, словно они прилетели на другую планету.

— Что здесь было раньше? — спросил он Чарли.

— То же, что и сейчас, — ответил тот. — Я изучал историю этого места и пришел к выводу, что каждый новый завоеватель, от античности и до наших дней, кем бы он ни был — вождем дорийских племен или владельцем хайтек-корпорации, мечтал тут поселиться. Здесь всегда живут те, кто покорил мир. Это место сберегли от огня всех мировых войн, потому что каждый, кто видел себя новым хозяином жизни, втайне мечтал взять его себе. Вот и весь секрет.

— Почему же в медиа ничего не рассказывают о жизни в зонах комфортного проживания? — недоуменно спросил Макс. — Все знают, что они есть, но почти никто и никогда их не видел. Только в сериалах телетеатра, но там и близко не показывают такой роскоши, — он показал рукой на дворец, утопающий в зелени лавра, апельсиновых и лимонных деревьев.

— Наверное, чтобы не раздражать те девяносто девять процентов населения хайтек-пространства, которым никогда в жизни сюда не попасть, — криво усмехнулся Чарли, бросив косой взгляд на Евгения Климова. — Я как-то слышал на одном из приемов, как Председатель Торговой Федерации сказал, что вся недвижимость в зонах комфортного проживания принадлежит одному проценту хайтек-граждан, которые успели к послевоенной дележке земли. Всем остальным надеяться уже не на что. Разве что арендовать землю за бешеные деньги у владельцев.

— Эй, герой! Неужели это Макс Громов собственной персоной?! — раздался сбоку бодрый голос.

Макс повернул голову и увидел отца Чарли — Фрэнка Спаркла, председателя совета директоров корпорации «Спарклз Кемикал». Его седые, сверкающие бриллиантовым блеском волосы были тщательно уложены. Мягкая хлопковая рубашка, белая с едва заметным мелким рисунком, и бежевые брюки делали его похожим на героев старых фильмов, снятых век назад.

Не обратив никакого внимания на сына, Фрэнк Спаркл подошел к Громову:

— Добрый день, молодой человек, — и улыбнулся так, что даже его холодные голубые глаза засветились добротой и участием. — Я счастлив и горд принимать в своих владениях лучшего представителя человеческого вида.

Макс и Чарли переглянулись. Напыщенная речь Фрэнка Спаркла звучала искусственно и до невозможности фальшиво.

— Спасибо, сэр… — пробормотал Макс и посмотрел на Чарли.

Тот сунул руки в карманы и отступил назад, склонив голову.

Отец повернулся к нему и произнес с насмешкой:

— Я счастлив, сын, что впервые в жизни могу гордиться хоть чем-то, связанным с тобой. У тебя отличный друг. Думаю, тебе стоит проводить с ним как можно больше времени. Идемте, Громов. Я хочу познакомить вас со своей женой.

Они подошли к ступеням, где их ждала мать Чарли.

Фрэнк положил руку на плечо Макса и сказал ей:

— Познакомься, Камилла, это и есть знаменитый Максим Громов. Друг нашего сына. Я уже говорил Чарли, что это, пожалуй, чуть ли не единственный случай в его жизни, когда я им горжусь. Какого замечательного друга он себе нашел! Да, Макс?

— Чарли сам замечательный друг, — заметил Громов, глядя на Камиллу Спаркл.

Чарли никогда ничего не рассказывал о своей матери. В частности, Макс совсем не ожидал, что она настолько красива. У нее были длинные рыжие волосы, уложенные в тяжелые блестящие локоны. Фарфорово-бледная матовая кожа, большие зеленые глаза, тонкие губы. Макс заметил, что Чарли очень на нее похож, только у него нет такой королевской осанки.

Камилла Спаркл улыбнулась Максу, поприветствовав его едва заметным кивком головы. Потом развернулась и пошла вверх по ступеням, к дому. Муж, сын и Громов со своим адвокатом последовали за ней. Макс попытался сообразить, сколько лет матери Чарли, но так и не смог. Выглядела она лет на семнадцать… Но этого не может быть!

— Мама чересчур увлекается косметологическим охлаждением, — вздохнул Чарли.

— Что это такое? — не понял Макс.

— Это значит, что у нее температура тела тридцать два градуса. Она холодная как лед, говорить почти не может, — раздраженно бросил через плечо Фрэнк Спаркл. — Но выглядит прекрасно! Совершенно не стареет последние двадцать лет.

Чарли в этот момент выглядел таким несчастным, что Максу захотелось его обнять и хоть как-то утешить. Он взял Спаркла за руку и крепко ее сжал. Тот ответил благодарным кивком головы.

Они поднялись в холл.

— Добро пожаловать в мой дом, — сказал Фрэнк Спаркл, поднимая руки и демонстрируя принадлежащее ему великолепие. — Уверен, что в скором времени вы, молодой человек, сможете стать нашим соседом. Нам всем теперь придется раскошелиться за пользование вашим кодом, — он противно рассмеялся и хлопнул Макса по плечу.

— Спарклы сами построили этот дом? — спросил он, отступая на полшага назад.

— Нет, мой прадед купил его задолго до войны, слава его памяти. Когда я выйду на пенсию, меня ожидает райский уголок. Если это, конечно, когда-нибудь случится, — мистер Спаркл бросил на сына уничтожающий взгляд. — Скажи, Чарли, ты когда-нибудь будешь в состоянии унаследовать корпорацию? Или же мне придется пожизненно тратиться на личностного аналитика, чтобы тот научил тебя справляться со стрессом, мой дорогой невротичный сын?

Тот опустил глаза и густо покраснел. Макс глянул на Фрэнка Спаркла исподлобья и прикусил губы. Он и раньше, заочно, не питал к отцу Чарли никаких добрых чувств, и личное знакомство только усилило убежденность, что сэр Фрэнк Спаркл — напыщенный, убежденный в собственном всемогуществе, раздувающийся от чувства собственной значимости и превосходства над другими людьми «злобный кретин», как сказала бы Дэз.

«Надеюсь, Чарли никогда не станет таким», — подумал Макс, но познания о «воспитательном детерминировании», загруженные в голову Громова через нейролингву, мгновенно всплыли в полном объеме. И они предостерегали, что чем сильнее Чарли ненавидит отца, тем больше будет походить на него.

Тайни, про которого все забыли, неловко мялся в дверях, не решаясь войти. Наконец Фрэнк Спаркл его заметил.

— А это кто? — сердито спросил он у сына.

— Это Тайлер Бэнкс, мы вместе выиграли КубокЭдена, — ответил тот, не решаясь поднять глаз.

— Бэнкс… Бэнкс… — Фрэнк Спаркл задумчиво поднял глаза вверх. — Не припомню такой фамилии. Какой корпорацией владеет ваш отец, Тайлер? — он сурово уставился на Тайни.

Тот вжал голову в плечи, было видно, что больше всего на свете он в данный момент мечтает раствориться в воздухе.

— Никакой, сэр… — пролепетал он еле слышно.

— Ну, это ничего, — отец Чарли растянул рот в людоедской ухмылке. — Вы, должно быть, профессиональный геймер, раз смогли выиграть Кубок Эдена даже в ситуации, когда мой сын мешается под ногами? — Фрэнк Спаркл рассмеялся, собственная шутка показалась ему удачной.

Мать Чарли в этот момент развернулась к присутствующим спиной и пошла прочь, не сказав ни слова.

— Чарли очень хороший игрок. Он добрался до командного бункера на арене «Завтра будет поздно». Мы только прикрывали его, сэр, — спокойно сказал Громов, — и победили благодаря ему.

Фрэнк Спаркл склонил голову набок. Похоже, ему показалось, что он ослышался.

— Вообще-то мы победили благодаря Дэз… — тихо заметил Чарли.

Фрэнк Спаркл всплеснул руками и недовольно насупился.

— Мы, Дэз… Побеждает всегда кто-то один, остальные просто удачно оказываются рядом. Все эти довоенные нюни про командный дух, эффективность сотрудничества и так далее — полная чушь. Всегда есть один, который четко видит цель и желает ее достичь. Все прочие — или расходный материал, или балласт. Ладно. Мне некогда, — он повернулся к Максу. — Был рад личному знакомству с вами, Громов. Когда встретитесь с Алексом — постарайтесь присесть. Он ненавидит людей, которые выше его. Мне через час уже надо вылетать в Нью-Йорк. Торговая Федерация будет думать, как бы ей получше наградить вас, Максим. Я бы спросил ваше мнение, но все задумано как сюрприз. До свидания.

— До свидания, сэр, — ответил Громов, внутренне испытав громадное облечение от того, что общение с Фрэнком Спарклом закончено.

Тот помахал рукой Тайни и, не удостоив Чарли даже взглядом, удалился.

Как только он скрылся из виду, Бэнкс шумно выдохнул и посмотрел на Чарли с большим сочувствием.

Тот махнул рукой:

— Папа был сама любезность. Ради Макса. Обычно бывает гораздо хуже, — и вздохнул: — Бедная мама! Идемте, мои апартаменты в западном крыле.

Дневник доктора Павлова

29 июля 2054 года, 07:20:09

Тюремный комплекс Джа-Джа Блэк

О. Исландия

Северный блок,

секция интенсивной терапии

Я лежал на краю бассейна, судорожно ловя ртом воздух. Все тело била мелкая дрожь. Я был покрыт потом так, что капельки воды скатывались по коже, словно она намазана маслом. Все слизистые оболочки дыхательных путей горели и надрывались от боли. Но все же это было лучше, чем дикое, жуткое удушье, одолевавшее меня первые минуты, когда казалось, что еще вот-вот — и воздуха не хватит. Кошмар, что я вот-вот умру, был реальным! Я испугался за собственную жизнь так, что начал кричать. Я думал, мои связки лопнут от этого крика.

— Быстрее! Кислородную маску! Переложите его на каталку!

Голос доктор Жилинского с трудом пробивался через чудовищный гул, стоящий у меня в ушах. Их как будто локально заморозили жидким азотом. Хотелось приложить к ним что-нибудь горячее, чтобы избавиться от этого жуткого могильного холода, расползавшегося от ушей к затылку.

Наконец мне на лицо надели силиконовую маску. По трубке пошел кислород. Резь в легких стала заметно меньше.

— Датчики! Быстрее! Крепите датчики! — орал доктор Жилинский.

Меня перекатили на каталку, подняли ее и быстро вкатили в бокс. Внезапно в груди возникла резкая боль, сильное жжение, словно там что-то взорвалось. Отпустившее было удушье вернулось с прежней силой. В глазах потемнело. Крики над моей головой таяли, будто я стремительно взлетал куда-то вверх.

— Дефибриллятор! Подключайте искусственное сердце! На счет «три»! Раз! Два!..

Крики стихли. Я увидел свет и сказал:

— С ума сойти. Никогда в это не верил.

Свет окружал меня со всех сторон. Он был очень плотным. Я чувствовал себя замурованным в этот свет, как яйцо черепахи в песке. Поднес свою руку к носу и спросил:

— Галлюцинация? Я умер? Что, в самом деле? Действительно свет? Не может быть. Должно быть просто сложная проекция. Я без сознания, боюсь умереть, поэтому перед глазами рисуется картинка, о которой все говорят.

Тут боковым зрением я уловил какое-то движение. Обернулся и увидел… свою жену. Рядом с ней стоял Роберт. Только он был маленький, трехлетний.

— Кора? — я сделал им навстречу шаг.

Они смотрели на меня ласково. Улыбались, но отступали назад.

— Кора! — крикнул я и бросился к ним, но свет подо мной вдруг провалился, и я полетел вниз, будто разом ухнул вниз с небоскреба.

Свет исчез. Я физически почувствовал удар и открыл глаза, судорожно вдохнув:

— А-а-ах!

— Порядок, — доктор Жилинский поднял вверх большой палец и подмигнул мне. — Всего одна клиническая смерть после разморозки в вашем возрасте — это несомненный успех.

Я попытался задать вопрос, что со мной случилось, но не смог. Навалилась вязкая, липкая усталость. Очень хотелось спать. Я не мог даже глаза держать открытыми.

* * *

Друзья прошли через длинную анфиладу залов, набитых антикварной мебелью, картинами и книжными шкафами. В одной из гостиных Макса, Чарли и Тайни встретила пожилая женщина в черном платье и белом переднике. Чарли, увидев ее, заметно оживился.

— Эмма!

— Здравствуйте, мистер Спаркл-младший, — ответила та, поглядывая на спутников Чарли.

— Это мои друзья, — пояснил ей тот. — Тайлер Бэнкс, Макс Громов. Ты, наверное, слышала?

— О! Я не смотрю медиа, но слышала… Это такая честь. Добрый день, сэр.

Макс почувствовал себя неловко.

Эмма протянула руку и взъерошила рыжие волосы Чарли.

— Я накрыла стол в патио. Проводить твоих друзей в гостевой домик?

— Нет, Эмма, мы ненадолго. Пообедаем и поедем смотреть дом для Макса, — улыбнулся Чарли. — Проводи их в столовую, а я сбегаю к себе, переоденусь, — Чарли помахал Максу рукой и исчез в длинном коридоре справа.

Громов и Тайни пошли следом за Эммой. Вышли на улицу и ступили на узкую дорожку из плотно утрамбованного красного песка.

— Я так рада, что вы приехали, — неожиданно сказала Эмма, обернувшись. — Бедному Чарли несладко тут приходится одному. Чарли как-то сказал, что вы, мистер Громов, из лотеков?

— Да, — кивнул Макс.

Эмма посмотрела на него с любопытством и доверием.

— Почему отец так его ненавидит? — спросил Громов.

Почему-то в данном случае такой вопрос показался ему уместным. Хотя в другое время он не решился бы его задать даже самому Чарли.

Эмма только покачала головой:

— Никто этого не понимает, а леди Камилла после смерти своего отца так зависит от мужа, что боится вступаться за сына. Как-то она сказала мне, что вытерпит все, лишь бы мистер Фрэнк не лишил Чарли наследства. Хотя в последнее время мне кажется, что она совсем не в себе. Мистер Фрэнк очень тяжелый человек. К счастью, он тут редко бывает.

— Но ведь Чарли единственный сын Фрэнка Спаркла, — заметил Макс. — Как же он может лишить его наследства?

— Увы, — вдохнула Эмма, — не единственный.

— Что это значит? — не понял Громов.

— У мистера Спаркла есть еще дети, кажется, двое. Он недавно сообщил об этом леди Камилле. Чарли разве не говорил? Его отец кричал так, что я услышала даже на кухне. Если бы не брачный договор, который когда-то его заставил подписать дед Чарли по матери — Крейг Фергюссон… мистер Спаркл давно бы признал своих детей. Но он не может. Если сделает это — ему придется вернуть леди Камилле ее собственность и все проценты за пользование ею в течение пятнадцати лет. А это очень много. Очень! — Эмма вздохнула и добавила с улыбкой: — Но все же не так много, как корпорация «Спарклз Кемикал». Поэтому леди Камилла пока держится.

— Чарли не рассказывал мне об этом, — нахмурился Макс. — Правда, времени не было… Мы не виделись после Эдена. Чарли остался там один, нас… меня забрал Джокер.

— Он очень скрытный, — вздохнула Эмма. — Все держит в себе. Я очень боюсь за него, сэр. Очень хорошо, что вы оба приехали. Именно сейчас Чарли нужна поддержка друзей. Возможно, как никогда раньше. Я так радовалась, когда он уехал в Эден. А потом… — Женщина всхлипнула. — Когда узнала, что там было на самом деле… Боже мой! В голове не укладывается, как доктор Синклер мог сотворить такое!

— Д-да, да, — эхом отозвался Макс. — Я попытаюсь, правда, не знаю, чем могу помочь Чарли.

Тайни издал какое-то неопределенное, возмущенное ворчание.

— Отвлеките его от всех этих мыслей и скандалов, — посоветовала Эмма. — Гуляйте, разговаривайте, знакомьтесь с девушками.

— Вы знаете Чарли всю жизнь? — спросил Громов.

— С рождения, — кивнула Эмма. — Он мне как сын.

— А свои дети у вас есть? — поинтересовался Макс.

— Есть. Двое. Из-за них я здесь, — сказала Эмма.

— Как это? — не понял Макс.

— Вы разве не знаете? В Элладе никому не платят за работу, — улыбнулась Эмма. — Это слишком хорошее место. Сюда многим очень нужно попасть. Вопрос жизни и смерти. Люди готовы работать бесплатно, только за еду и жилье, лишь бы находиться здесь.

— Почему людям очень нужно сюда? — не понял Макс и тут же поймал недоуменный взгляд Тайни.

— По-моему, это очевидно… — пробормотал тот.

Эмма спокойно ответила Громову:

— Оба моих сына родились в Московском хайтек-мегаполисе. А там такой воздух и вода, что врачи предупредили меня — они не выживут. Легочная недостаточность. Слабый иммунитет. Сказали, что надо переселиться в экологически благоприятную зону. Я подала прошение в благотворительный фонд RRZ, и мне разрешили перебраться в одну из комфортных зон при условии, что кто-нибудь из арендаторов здешней земли даст мне работу. Пожизненно, — Эмма печально улыбнулась. — Я попрощалась с мужем и уехала сюда навсегда.

Макс смотрел на нее и не находил слов, чтобы выразить свое отношение к сказанному.

— Я не знал… — пробормотал он. — Но ведь это… это незаконно!

— Законно все, на что люди соглашаются добровольно, — горько улыбнулась Эмма. — Зато мои дети остались живы. А тем ста двадцати женщинам, что претендовали на мое место, возможно, не повезло.

Макс был шокирован.

— Я никогда не слышал о благотворительном фонде RRZ и методах найма на работу в зоны комфортного проживания! Пожизненно! Бесплатно! Только за право находиться здесь! И ни слова в медиа! Почему та же ICA до сих пор не подняла никакого шума на эту тему? — возмутился он. — Ведь они до хрипоты судилась даже с медиазвездой Анжелиной, что та не имеет права скрывать количество своих пластических операций, чтобы не вызывать комплексов у девушек-подростков!

Эмма пожала плечами.

Тайни хотел что-то сказать, но передумал.

— Ну вот мы и пришли, — Эмма показала друзьям круглый дворик под плетеной крышей, увитой виноградом; вокруг пышно цвел ярко-розовый цикламен. — Это называется «патио», — она обвела рукой пространство. — Садитесь за стол, а я положу отбивные на угли, как раз к приходу Чарли они будут готовы. Я приготовила вам свежий сок — яблочный и апельсиновый, еще сделала настоящий лимонад. Не знала, что вы любите.

ID

Раздел: юридические корпорации

ICA — International Consumer’s Association — Всемирная Ассоциация Потребителей. ICA многие расшифровывают также, как «Международная Ассоциация Сутяг». Живет за счет инициации многомиллионных исков к производителям товаров, услуг, медиазвездам, государственным службам. Ее агенты постоянно заняты выискиванием бюрократических, производственных, этических и прочих недостатков, которые фактически или потенциально способны нанести физический, финансовый или моральный ущерб «потребителям», гражданам хайтек-пространства. Особенно ревностно ICA следит за соблюдением монопольного права. В хайтек-обществе нет однозначного отношения к ICA, поскольку ее обвинения часто бывают надуманными и очевидно сфабрикованными в исключительно корыстных целях. В то же время существование ICA способствует повышению качества товаров и услуг, выпускаемых корпорациями.

Раздел: юридические термины

Монопольное право — раздел хайтек-законодательства, регулирующий деятельность транснациональных корпораций. Основная задача: препятствовать созданию искусственного дефицита в любой отрасли с целью повышения цен и получения сверхприбыли, а также навязыванию потребителям своей продукции.

«Парашютный процесс» — иск ICA к корпорации Jet Sky против продавленного ею через Торговую Федерацию закона об обязательном снабжении всех работников и жильцов высотных башен хайтек-пространства парашютами производства Jet Sky на случай экстренной эвакуации. В результате иска обязательное владение личным парашютом было вменено только тем сотрудникам и жителям высотных башен, чьи офисы и квартиры находятся выше 10-го этажа — именно такая высота необходима, чтобы парашют успел раскрыться. Тем, кто живет и работает на 2–10-м этажах, было вменено в обязанность приобрести тросы для скоростного спуска с полным комплектом катушек, крепежа и страховочных ремней производства Jet Sky. Корпорация после долгих прений все же выплатила ICA 2 млн. кредитов.

Рободом

24 августа 2054 года, 17:05:12

RRZ «Эллада»

Поместье Спарклов

Тайни съел пять телячьих отбивных и переместился в гамак, прихватив с собой тарелку винограда.

Макс и Чарли остались за столом в предвкушении десерта.

— Я приготовила ваш любимый клубничный мусс, мистер Спаркл-младший, — сказала Эмма, подавая на стол хрустальные вазочки с чем-то очень аппетитным. В белом воздушном креме светились темно-красные прожилки клубничного джема.

— Спасибо, Эмма, — Чарли взял серебряную ложечку и отправил в рот первую порцию мусса. На его лице отразился детский восторг.

— В жизни ничего вкуснее не ел! — воскликнул Макс, попробовав десерт.

Тайни издал страдальческое мычание.

Эмма подала вазочку с муссом и ему.

Бэнкс собрался с духом и в три приема проглотил десерт, после чего блаженно закрыл глаза.

— Самая вкусная еда, какую я когда-нибудь пробовал, — едва дыша, сказал он.

Чарли подмигнул Эмме:

— Верь ему, он много всякой еды пробовал.

Та сочувственно посмотрела на Тайни.

— Может, что-нибудь для пищеварения, мистер Бэнкс? — и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Я принесу вам ферментную смесь.

Громов посмотрел на цветущий цикламен, потом на Чарли. Тот переоделся в розовую рубашку, легкий белый джемпер и светло-серые джинсы. Макс заметил, что манеры Чарли, скучающее, аристократичное выражение его лица, уверенные плавные движения — все точь-в-точь как у его отца. Странно, откуда столько ненависти между двумя столь похожими друга на друга людьми!

— Ты никогда не рассказывал о вашем поместье, — сказал Громов. — Во всяком случае, подробно.

— Ты мне тоже много чего не рассказывал, Макс, — уклончиво ответил Чарли. — К примеру, как ты попал в хайтек-пространство? Как, будучи лотеком, можно подготовиться к сдаче экзаменов в Накатоми? Что происходило между тобой и Дэз в Буферной зоне?

Он посмотрел на Макса долгим изучающим взглядом. Тот отвел глаза.

— С момента возвращения из Буферной зоны я чувствую себя очень странно, — признался он. — Все вокруг кажется сном. Невозможным. Нереальным. Даже сейчас: я сижу, смотрю на этот стол, чувствую во рту вкус клубничного мусса — и боюсь проснуться. А еще усталость. Мне ничего не хочется делать. Если бы не этот Климов, я бы, наверное, так и остался в Nobless Tower. Лежал бы целыми днями на кровати… Нет, лучше на диване. Над кроватью там жуткая роспись. И ничего не делал. Просто смотрел в одну точку или спал.

Тут вдруг Тайни перестал часто дышать, как собака в жару, и сел.

— У меня тоже все время такое чувство, — сказал он. — Это флэш-бэк. Мы теперь обречены пожизненно бояться, что все вокруг ненастоящее. Обезьяний механизм усвоения негативного опыта. Если один раз попал в серьезный переплет с угрозой для жизни — будешь бояться подобного всю жизнь. Избавиться от такого страха практически нереально.

— Спасибо, обнадежил, — Чарли поклонился Бэнксу.

— Не за что, — ответил тот. — Кстати, Макс, ты собираешься принимать участие в Олимпиаде, как советовал тебе доктор Синклер?

— Нет, — мотнул головой Громов. — Ни за что.

— Но почему? — изумился Тайни. — У тебя есть все шансы! Если ты прошел «Вторжение» без оружия…

— Это совсем другое дело! — неожиданно резко перебил его Макс. — Был смысл. А просто так, ради игры… Нет, я не смогу.

Чарли и Тайни растерянно переглянулись.

— Просто мы думали… Мы надеялись… — Тайни подошел к Громову и сел на соседний стул. — В общем, мы хотели сказать тебе, что если ты все же решишь участвовать в играх, то, может быть, возьмешь нас в свою команду?

Теперь растерялся Громов.

— Если вы хотите участвовать в Олимпийских компьютерных играх, почему бы вам самим не подать заявки?

— У нас нет квалификации геймеров, чтобы участвовать. Кубок Эдена для нее не годится. Это локальные соревнования. Нас допустят только в качестве игроков команды основного участника. — Бэнкс с надеждой посмотрел на Макса.

— У меня официально тоже нет квалификации геймера, — заметил тот. — Я ни в одном чемпионате не участвовал.

— Ты другое дело! — горячо запротестовал Тайни. — Тебя допустят без звука! Ты же герой!

Чарли покачал головой:

— Не дави на него. Сказал — не хочет — значит, не хочет. Может, как-нибудь в другой раз…

— Другой раз будет только через два года, — обиженно ответил Тайни. — Макс! Ну чего тебе стоит? Ты же все равно пока в Эден не собираешься возвращаться!

— Я не хочу участвовать в Олимпиаде, — тихо ответил Громов.

— Ну вот… — Тайни расстроенно надулся.

Чарли встал из-за стола и положил руку Максу на плечо:

— Не слушай его. По большому счету, не так уж хорошо мы бы там показались. Как ни крути, но Олимпиада — для профессиональных геймеров. Тех, кто играми живет. Нам с ними не справиться. Тем более без Дэз.

Вернулась Эмма.

— Ваше лекарство, мистер Бэнкс, — сказала она, протягивая Тайни стакан с жидкостью.

— Спасибо, — вздохнул тот.

Чарли откинулся назад в кресле и постучал по стакану, показывая Эмме, что хочет еще воды. Этот жест показался Громову чрезвычайно неприятным. Он даже на мгновение зажмурился и сделал резкое движение рукой, словно хотел стряхнуть с костюма крошки.

Эмма спокойно наполнила стакан Чарли водой из запотевшего графина со льдом.

— Я думаю, нам все равно нечего делать на Олимпиаде, — протянул Спаркл, уговаривая сам себя. — В этом году вроде собираются наконец ввести принцип жесткой физиоидентичности игрока, точно так же, как во «Вторжении». Тот же рост, вес, уровень физической подготовки.

— Они этого не сделают, — уверенно возразил Тайни. — Половина игроков в этом случае не сможет участвовать! К тому же как ты себе представляешь физиоидентичность, скажем, на арене «Сунь Укун — Царь обезьян»? Там персонажи — мартышки!

— Не знаю, — Чарли пожал плечами и отпил глоток воды. — Просто об этом уже не первый год говорят. Считается, что игра на физиоидентичных аренах выглядит более зрелищно, чем на тех, где игроки проходят прокачку при загрузке.

— Не знаю, — проворчал Макс. — Во «Вторжении» я каждую секунду проклинал эту чертову физиоидентичность! В любой другой игре ты при загрузке прокачиваешься до состояния крутого правительственного пехотинца и таскать на себе двадцать килограммов оружия, брони, боеприпасов и прочей ерунды не так уж тяжело. А когда эти двадцать килограммов как в реальной жизни… Это жуть. Можно вынести только по необходимости. Ради удовольствия я бы во «Вторжение» не стал играть ни за что.

— Ну не знаю… Я играл… Но передвигался без брони, с одним огнеметом. Там оружия-то в принципе не надо. И даже бегать много нет необходимости. Главное — ходы найти правильные. «Вторжение» только кажется шутером. На самом деле это… квест, — заявил Тайни. — Я прошел игру целиком почти без пальбы еще до того, как поступил в Эден.

— Но согласись, что именно из-за принципа физиоидентичности игра не стала популярной и коммерческой, — продолжал настаивать Громов. — Насколько я знаю, «Фобос» едва смог восполнить расходы на создание арены, а сейчас поддерживает ее в рабочем состоянии больше для рекламы, чтобы демонстрировать совершенство разработки. Из любви к высокому искусству гейм-архитектуры, атмосферы, точности деталей… Но не ради денег. Там бывает человек десять в день от силы. Со всего хайтек-пространства! А дальше первого уровня вообще мало кто проходит, потому что боль там вполне реальная и ужас вообще запредельный от происходящего. Все как настоящее! Представляешь, тебя на самом деле такая тварь, как там бегают, зубами тяпнет или кислотой обольет… Б-р-р! Нет, производители арен никогда не согласятся на введение принципа физиоидентичности. Они же прибыль потеряют! Люди ведь платят за то, чтобы побыть кем-то, кем они не являются. А если ты все время остаешься самим собой, то какой смысл вообще играть?

Тайни тряхнул головой.

— Не согласен! — горячо запротестовал он. — Физиоидентичные игры интереснее! Именно потому, что труднее!

— Для меня нет, — просто ответил Макс, мысленно поражаясь, как Тайни вообще смог передвигаться на арене «Вторжения» с учетом полной физиоидентичности… Например, в вентиляционный люк, который ведет к стартовой площадке, он бы просто не пролез.

— Для меня тоже, — поддержал его Чарли. — Почему я должен напрягаться в игре, если реальный спорт терпеть не могу? Бегать, потеть… Жуть. Мне кажется, это ужасно пошло. Я считаю, его надо запретить, раз уж мы так боремся с обезьяньей природой человека. Спорт провоцирует гнев, конкуренцию, желание стать первым. Он не учит сотрудничеству. Даже командные игры. Просто более сложная степень организации конкурентной борьбы.

— При чем тут спорт? — проворчал Тайни. — Эден тоже был своего рода физиоидентичной ареной…

Биофон Макса подал сигнал вызова.

— Да, — ответил Громов.

— Это Евгений Климов. Я ожидаю вас на лужайке. Вы готовы увидеть Рободом?

— Да! Да! — Макс вскочил. — Мы уже идем!

Дневник доктора Павлова

29 июля 2054 года, 23:00:34

Тюремный комплекс Джа-Джа Блэк

О. Исландия

Северный блок,

бокс интенсивной терапии 12

Сквозь сон я почувствовал, что на меня кто-то пристально смотрит. Открыл глаза и увидел перед собой человека с очень суровым лицом, грубую кожу которого прорезали глубокие морщины. Он смотрел на меня в упор. Глаза маленькие, но очень цепкие. Плотно сжатый рот. На нем был коричневый костюм.

— Здравствуйте, доктор Павлов, — сказал он. — Вы меня узнаете?

— Специальный агент Буллиган? — спросил я, отстраняя его рукой. — Не надо подходить ко мне так близко.

— Теперь я директор Бюро информационной безопасности, — ответил тот, отходя в сторону.

— Поздравляю, — я отвернулся.

Помолчав немного, все же задал вопрос:

— Какой сейчас год?

Буллиган открыл крышку своего вирстбука, показал мне календарь:

— Двадцать девятое июля две тысячи пятьдесят четвертого года.

— Пятьдесят четвертого? — я вздрогнул. — То есть прошло всего… всего пятнадцать лет?!

— Да, не так уж много, — кивнул Буллиган.

Я встревожился. С чего Бюро вдруг решило разморозить меня на тридцать пять лет раньше?

— Что-то с Робертом? — мой голос предательски дрогнул.

Буллиган начал переминаться с ноги на ногу, между его бровями возникла глубокая складка.

Мне стало не по себе. Я повторил:

— Что с Робертом?

Буллиган скривил рот и вытер свою короткую, жилистую шею белоснежным платком.

— Роберт Аткинс умер четырнадцать лет назад. В две тысячи сороковом году.

У меня затряслись губы, руки, и не было никаких сил унять эту дрожь. В груди стало очень тяжело, будто на меня навалили бетонную плиту весом в тысячу тонн. На мгновение потемнело в глазах. Я моргнул и почувствовал, как по щекам покатились слезы. Неужели все было зря?! Неужели я совершил то, за что получил пятидесятилетний срок, напрасно?! Я принес в жертву несколько совершенно невиновных людей… подростков… зря… Все было зря! Невозможно!

— Ч-что? — я с трудом смог выговорить слово.

Буллиган сделал глубокий вдох.

— Это был несчастный случай. Он поехал на горнолыжный курорт в Мавритании и решил спуститься по дикому склону. Перелом шейных позвонков. Мгновенная смерть. Его спуск спровоцировал сход лавины. Снег заглушил сигнал маяка. Мы нашли тело только через две недели. Никаких шансов спасти…

Если бы взглядом можно было сжечь, то Буллиган рассыпался бы кучей пепла, не успев договорить.

— Роберт?! Поехал кататься на сноуборде?! Это доска для катания? Физический спорт? По дикому склону?! — Мне показалось, что я вижу кошмарный сон. Абсурдный притом. — Бред… Большей нелепости, чем Роберт и сноуборд, вообразить нельзя. Он за всю жизнь ногами реально, физически, прошел километров десять от силы!

— Тем не менее это так, — тихо возразил Буллиган. — После того как вас отправили в Джа-Джа Блэк, Роберт очень… Как бы это сказать… Он был не в себе. Его расстройство, — Буллиган повертел пальцем у виска, — усугубилось. Он почти год не покидал Рободом, а потом поехал в Альпы, никого не предупредив. Даже Хелену Наварро, — шеф Бюро многозначительно посмотрел на меня. — Это была колоссальная потеря для хайтек-пространства. Ему устроили государственные похороны. Во всем хайтек-пространстве была неделя траура. Если вы думаете, что это не был несчастный случай… Поймите, Роберту Аткинсу никто не желал смерти. Наоборот. Торговая Федерация, военные, Эден — все были заинтересованы в том, чтобы Роберт прожил как можно дольше. Но, к сожалению, его здоровье… — тут Буллиган неожиданно перешел в наступление. — Как вы могли продолжать эксперименты в области евгеники, зная, что они запрещены? Как вы могли бросить Роберта? Как вообще допустили возможность, чтобы вас отправили в морозилку на такой срок?!

Я оторопел. Тирада Буллигана попала в точку. Я почувствовал вину. Жгучее чувство, будто кто-то царапает меня острыми когтями изнутри.

— Не помогло… — пробормотал я и закрыл лицо руками. — Не помогло…

— Что? — Буллиган склонился надо мной. — Что вы сказали? О чем вы?

— Ничего, — я вдруг ощутил себя очень старым, немощным, умирающим.

С трудом перевернулся на бок, отвернувшись от Буллигана. Повисла долгая пауза. Наконец я нашел в себе силы спросить:

— Так зачем вы меня разморозили?

Буллиган ответил спокойно и по-деловому:

— Нам нужна ваша помощь. Вы добились большого успеха в расширении когнитивного предела у одаренных подростков и прогнозировании их поведения. В данный момент в хайтек-пространстве появился мальчик, потенциал которого, по мнению доктора Синклера, значительно превосходит способности Роберта Аткинса. Это не предположение. Дело в том, что в ходе беспрецедентной хакерской атаки Сеть, созданная Аткинсом, была уничтожена. Нам угрожал технологический апокалипсис. Однако этот мальчик, Максим Громов, создал программу, которая вылечила не только Сеть, но и людей, подключенных к ней в этот момент, от не вполне изученного, но чрезвычайно опасного вируса, способного существовать как в цифровой среде, так и в биологической.

— И что же вы хотите от меня? — мой собственный голос был мертвым, лишенным всяких эмоций.

— Чтобы вы наблюдали за ним и… направляли его, — сказал Буллиган. — Создавали у него нужную внутреннюю мотивацию для работы.

Я повернулся и посмотрел на шефа Бюро. У меня появилась мысль…

— Так вы говорите — этот мальчик гений?

— Без всяких сомнений, — уверенно подтвердил тот.

— И вы назначите меня его личностным аналитиком?

— Вряд ли я смогу сделать это официально, — тот покачал головой. — Слишком многие очевидцы вашего процесса еще живы… Возникнет большой скандал, а это помешает нашим планам. Вы будете наблюдать за ним.

— Как, вы сказали, его зовут? — переспросил я.

— Максим Громов.

— Откуда он?

— Из Восточно-Европейского лотек-пространства. Попал в хайтек по программе переселения одаренных детей.

— Сколько ему лет?

— Через месяц будет четырнадцать. Кстати, вам придется сделать пластическую операцию, потому что ваше освобождение — секрет даже для агентов Бюро.

— Если мне сделают операцию, почему нельзя сделать меня личностным аналитиком Громова официально? — пробурчал я.

— Потому что сразу возникнет множество вопросов, откуда вы взялись. «Большой брат» автоматически начнет составлять видеодосье о вашей жизни и… ничего не найдет в своих архивах. Возникнут вопросы, проблемы и в результате скандал. У нас тут все люди посчитаны и оцифрованы.

— Но вы ведь как-то шифруете своих агентов, — я не мог понять, в чем проблема. — Вы ведь даете им новые документы, кредитную историю, биографию. С регистрацией во всех соответствующих базах.

— Агенты маскируются под малозаметных, обычных людей. «Большой брат» не станет формировать видеоархив на персону ниже 4-го ранга. А на вас станет. Личностный аналитик Макса Громова — это автоматически второй ранг. Выше только сам Громов, президент и Алекс Хоффман. Ну… еще сотня-другая достойнейших. Он будет искать в своих архивах все записи, где когда-либо мелькало ваше лицо. И, разумеется, после пластической операции ничего не найдет. Поднимет тревогу. Так что…

Буллиган явно не собирался предоставлять мне какой-то выбор. Я отвернулся и глухо спросил:

— Что с моей женой?

— Ах да… ваша жена… — Буллиган смутился. — Видите ли… Она… Она скончалась… В прошлом году. А дочь… Она уехала. Мы не знаем ее точного местонахождения. Она продала хайтек-гражданство сразу по достижении совершеннолетия и покинула пределы…

— Замолчите! — заорал я. — Уйдите!

У меня вдруг начался приступ удушья. Я захрипел. Буллиган испуганно метнулся к двери.

— Доктора Жилинского! — закричал он. — Быстро!

* * *

24 августа 2054 года, 18:30:12

RRZ «Эллада»

Рободом

Рободом стоял на вершине холма. Подняться к нему можно было только пешком. Дорога обрывалась у подножия. Пришлось оставить турбоконцепт Чарли, на котором друзья приехали, у ворот.

— Он намного меньше, чем выглядит на фотографиях, — несколько разочарованно заметил Макс, когда подошел к дому Аткинса. — Но все равно потрясающе! Идеальный металлический куб!

— Вас не смущает отсутствие окон? — спросил Евгений Климов, всем своим видом показывая, что не разделяет восторгов Громова в отношении Рободома.

— Зачем окна, когда секции стен сдвигаются целиком? — Макс подбежал к Рободому. — Это же трансформер! Можно сделать сколько угодно окон и балконов! И каждый день менять их местоположение. Вы только посмотрите! Металлическое напыление не потемнело, не повреждено! Ни свет, ни ветер, ни дождь ему нипочем! Дом как новенький!

Поверенный в делах сердито покачал головой.

— Жить там невозможно, — уверенно заявил он.

— Почему? — спросил Тайни.

— Скоро сами увидите. Объяснять бесполезно, — Евгений Климов сердито насупился.

Они подошли к одной из стен. Она выглядела точно так же, как и все остальные, — большие прямоугольные панели, плотно пригнанные друг к другу.

Евгений Климов вынул смарт-карту и осмотрел стену.

— Где же это? — спросил он вслух, крутя головой.

— Что вы ищете? — поинтересовался Макс. — Знак эволюции?

— Именно, мне сказали, что он указывает местонахождение замка, — кивнул Евгений Климов. — Только я, к сожалению, забыл спросить секретаря, как выглядит этот самый знак.

— Двойная спираль, — подсказал ему Громов. — Ею обозначали непрерывное развитие с доисторических времен. Рукоятки жезлов египетских богов выполнены в такой форме. Эту традицию переняли практически все народы. Скипетры правителей почти всегда имели спиралевидную форму. Интересно, правда? Символ возник задолго до того, как люди узнали, что он обозначает. Ведь спираль ДНК была открыта только в 1953 году Джеймсом Уотсоном совместно с Криком и Уилкинсоном.

— Спасибо, к сожалению, я не могу похвастаться таким объемом знаний, закачанных через нейролингву, — Евгений Климов посмотрел на Громова несколько странно — не то с уважением, не то со скукой. — Поэтому работаю скромным поверенным в делах. А кстати, вот и символ. Это он?

Макс, Чарли и Тайни увидели светлый выпуклый знак в форме двойной спирали, выполненный из гладкого блестящего металла.

— А где ДНК-сканер? — Климов еще раз оглядел дверь.

Макс показал на место разрыва одной из спиралей:

— Вот тут. Аткинс изобразил разрыв на одной из цепей, но объяснения этому не дал.

Макс посмотрел на Чарли, потом на Тайни. Перевел дыхание, сделал шаг вперед и на мгновение замер.

— Я открываю дом Аткинса, — произнес он еле слышно. — Не могу поверить…

Едва Макс коснулся разрыва на спирали — раздался мелодичный сигнал. Металлическая пластина с рисунком выдвинулась и мягко отъехала в сторону.

Макс сделал шаг вперед, чтобы войти, как вдруг сверху ударил луч света и перед ним возник…

— Аткинс! — ахнули за его спиной Чарли и Тайни.

Громов с усилием моргнул. Открыл глаза, но Роберт Аткинс по-прежнему стоял перед ним!

— Зачем вы сюда явились? — сказал он без тени дружелюбия. — Вас никто не звал.

Когда первый шок прошел, Макс заметил, что по телу Аткинса пробегает легкая рябь, как бывает с фигурами в телетеатре, когда возникают какие-то помехи в передаче сигнала.

Громов вытянул руку и… просунул ее сквозь тело Аткинса. Рука прошла насквозь.

— Это голограмма, — уверенно сказал Макс.

За его спиной раздалось два вздоха облегчения.

— Я так сразу и подумал, — заявил Тайни. — Просто удивился.

— А я чуть заикой, признаться, не стал, — Чарли сделал шаг вперед. — Особенно после всех этих предисловий насчет странностей Рободома. Почему его никому не показывают и так далее. Теперь ясно, что вы, Климов, имели в виду…

Голограмма Аткинса стояла неподвижно и смотрела на гостей очень зло.

— Он сканирует наши личности, — объяснил друзьям Евгений Климов. — Как только получит и обработает данные из Сети, сформирует свое отношение. Полагаю, не надо говорить, что это мнение будет насквозь конформистским.

— Почему? — не понял Тайни.

— Но он же компилирует его на основе мнения большинства, анализируя уже имеющиеся высказывания. Создать собственную точку зрения программа не может, в этом ее главное отличие от человека. Не мне вам объяснять, — Климов пожал плечами. — Хотя способ компиляции, которым пользуется Альтер, весьма интересный… Аткинс заложил в программу свойства своего характера и свою манеру реагировать на те или иные вещи. Внешне она ведет себя абсолютно идентично ему. Для разработки образа Аткинс в течение полутора лет подробно фиксировал на специальные камеры свои ежедневные действия. Все — манеру говорить, жесты, привычки, способы выражения эмоций. Он назвал его «Альтернативным Аткинсом» — сокращенно «Альтер». Роберт работал над виртуальной копией собственного сознания, искусственной копией своего собственного интеллекта. Мозги можно сломать, пытаясь понять, что это такое. «Альтер» — неоконченный проект. Голограмма — визуальная проекция генеральной программы Рободома. Проблема в том, что она интерактивная и адаптивная. Вроде той, на которой работает «Ио», но с другими задачами. Кажется, так, — Климов потер лоб, у него вырвался нервный смешок. — Признаюсь честно, я понятия не имею, о чем говорю, просто повторяю заученные фразы, как попугай!

— Но ведь это же гениально! Это как живой памятник! — воскликнул Макс. — Все могут увидеть Роберта Аткинса таким, каким он был при жизни!

— Гхм… — Евгений Климов кашлянул в кулак и многозначительно выгнул бровь. — Вообще-то именно по этой причине — потому что, глядя на Альтера, можно понять, каким был Аткинс в жизни, — голограмму никому не показывают.

Голограмма мигнула и повернула голову в сторону Громова. Ее глаза стали черными и пустыми. Макс поежился. Виртуальный призрак Аткинса выглядел жутковато.

Альтер на мгновение исчез, чтобы появиться между поверенным в делах и Громовым, пристально уставившись в глаза Макса. Тот видел лицо «живого памятника» в нескольких сантиметрах от своего собственного.

— Ты думаешь, ты долбаный гений, да?! — неожиданно истерично заорал Альтер. — Думаешь, ты изобрел что-то выдающееся? Ты думаешь, что теперь ты лучше других людей? Можешь запросто явиться в мой дом, ходить тут, распоряжаться? А я скажу тебе — пошел вон! Никто не будет тут жить! Никогда!

От неожиданности Громов отскочил назад и налетел на Тайни. Альтер мгновенно переместился вслед за ним.

— А ты, жирный, что тут забыл? — напустился он на Бэнкса. — Ты-то вообще ничего примечательного в жизни не создал! Ты недостоин даже стоять на пороге Рободома!

Тайни спрятался за спину Макса и зажмурил глаза. Альтер пристал к Чарли:

— А тебе-то чего тут надо? Ты, наследник убийц? Чего молчишь? Даже твой отец считает тебя тупицей! Он уже сказал, что сомневается, можно ли передавать тебе корпорацию «Спарклз кемикал». Боится, что ты все угробишь!

Чарли отшатнулся от злого полупрозрачного лица голографической проекции.

— Это можно как-нибудь выключить? — поинтересовался Макс у Евгения Климова.

Тот отрицательно мотнул головой и удовлетворенно ответил:

— Теперь вы понимаете, почему я настоятельно рекомендовал вам выбрать в качестве места проживания «Камелот»? Рободом, несмотря на всю свою историческую ценность, абсолютно непригоден для жизни! Любой нормальный человек сойдет с ума в течение суток от общения с Альтером! Его ведь не просто так прячут от медиа! Роберт Аткинс, без сомнения, был величайшим ученым в истории. Однако в жизни проявлял себя… гхм… не самым приятным образом…

Громов рассматривал голограмму Аткинса с удивлением. Роберт выглядел гораздо старше, чем на всех известных фотографиях. Более того, было очевидно, что все изображения создателя Сети подвергались основательной цифровой корректировке. Даже на не слишком четкой мерцающей голограмме было видно, что у Аткинса бледная, рыхлая кожа с расширенными порами и множество красных воспаленных прыщей по всему лицу, выражение которого было весьма странным. Глаза жили как будто отдельно от всего остального. Их выражение, злое, умное, сосредоточенное, всегда оставалось одинаковым.

Редкие рыжие волосы Аткинса торчали в разные стороны. Голова была чрезмерно большой по отношению ко всему остальному хилому телу. Покатые плечи, грудная клетка, будто вдавленная вовнутрь, сгорбленная спина, длинные слабые руки, напоминающие веревки.

Жесты голограммы были дерганными, нервными, лишенными какой бы то ни было логики.

— Вы сказали, что генеральная программа Рободома берет информацию о нас из Сети? — поинтересовался Чарли. — Но как она оформляет ее в связную речь? Да еще эмоционально окрашенную!

Евгений Климов поднял вверх руки:

— Понятия не имею.

Громов осмотрелся вокруг. Альтер переместился к нему, но, к всеобщему удивлению, ничего не сказал. Просто стоял и наблюдал за Максом.

— Он вас не раздражает? — поинтересовался Евгений Климов, кивнув на Альтера.

— Наоборот, — Макс улыбнулся. — Он же не живой! Как он может раздражать? Просто забавный элемент интерьера.

В ответ Альтер издал мерзкий технический звук, от которого мороз продрал по коже, и исчез.

Внутри Рободом был абсолютно пустым. Полый металлический куб. Макс опустил голову и внимательно начал разглядывать знаки на квадратах, из которых состоял пол. Потом встал на один из них и сказал:

— Лестница!

В это же мгновение часть квадратов поднялась из пола, образовав лестницу.

— Галерея второго этажа! — скомандовал Макс.

Из стены справа мгновенно выдвинулась телескопическая секция, которая разворачивалась до тех пор, пока не образовался пол. Громов прошел по нему, потом произнес:

— Кабинет!

Из левой стены выдвинулся куб с точкой входа. Часть его трансформировалась в кресло.

Евгений Климов, Чарли и Тайни в изумлении следили за его действиями снизу.

— Интересно, почему Аткинс, вернее, проекция, тьфу… В общем, Альтер ему не мешает? — спросил Климов у Чарли. — Никому прежде генеральная программа Рободома не разрешала тут хозяйничать… Любопытно…

Спаркл пожал плечами.

Макс обошел кабинет кругом, восторженно проведя рукой по возникшей конструкции:

— Невероятно…

Потом он вернулся к лестнице, спустился вниз и произнес:

— Убрать все.

Секции моментально начали складываться и убираться в стены. Меньше чем через минуту в помещении снова не было ничего. Пустой полый металлический куб без дверей и окон!

— Дом-робот, совершенный трансформер и… суперкомпьютер одновременно! — восхищенно произнес Макс, с благоговением рассматривая темно-серые металлические стены.

Чарли Спаркл явно не разделял его восторга.

— Тут свихнуться можно, — сказал он. — Что, по всей видимости, с Аткинсом и случилось…

Рядом с ним моментально возник Альтер:

— Что ты сказал, идиот?! Я не сумасшедший! Просто меня достало жить в мире пораженных вирусом глупости!

Затем он переместился к Максу и неожиданно спокойно спросил:

— Тебе правда нравится мой дом?

Голос прозвучал неожиданно мягко, даже вкрадчиво.

— Да, — ответил Громов. — Я считаю его лучшим домом на всем белом свете. Совершенство.

Альтер горделиво выпрямился:

— Я создал тут все сам. Все. До последнего шва. До единой микросхемы.

Затем он медленно обошел Громова кругом и презрительно спросил:

— Думаешь, ты гений, равный мне?

— Это пишут в Сети, — спокойно ответил Макс. — Я так не считаю.

Альтер сделала еще круг:

— Хочешь жить в доме Роберта Аткинса, так?

— Почту за честь, сэр, — так же спокойно сказал Громов.

Евгений Климов, Чарли и Тайни наблюдали за происходящим, разинув рты от изумления.

— Ладно… Приходи еще. Посмотрим, — с этими словами голограмма исчезла.

Входная дверь открылась с легким жужжанием.

— Этозначит, нам пора уходить? — поинтересовался Чарли.

— Похоже, что да, — кивнул Макс.

Друзья выбрались на свет. Тайни встряхнулся, как мокрая собака.

— Ну и жуть! — сказал он.

Громов удивленно посмотрел на него:

— Да? А по-моему, чудо когнитивного инжиниринга. Если бы я не увидел этого своими глазами — никогда бы не поверил, что существует искусственный интеллект с визуально-речевым интерфейсом такого уровня!

ID

Раздел: когнитивные способности человека

Когнитивные технологии — от лат. сognitio — «знание, познание». Информационные технологии, созданные специально для развития интеллектуальных способностей человека. Направлены на развитие воображения, тренировку способности к построению ассоциативных рядов. Возникли в конце ХХ века для решения проблемы несоответствия биологических ресурсов мозга стремительно растущим объемам информации.

Когнитивный предел — оценка способности человека к познанию. Самые одаренные и талантливые люди способны усвоить и применить не более 13 % поступающей к ним информации. При помощи нейролингвистических технологий уровень простого запоминания может быть повышен до 30 %, но способность к применению полученных знаний при этом повышается совсем незначительно — на 2–3 %.

К. п. обычных людей еще ниже — примерно 6–7 %. К. п. считается одним из главных недостатков человеческого мозга. Проблему к. п. весьма эффективно решил доктор Синклер, высвободив ресурсы мозга за счет сведения к минимуму физиологических процессов организма.

Когнитивный инжиниринг — разработка искусственных интеллектуальных систем, способных к познанию и адаптации полученных знаний. Изначально возник как попытка создать технологию, способную увеличить когнитивный предел человека. Тесно связан с нейролингвистикой.

Однако в настоящее время специалисты по к. и. заняты прикладным аспектом данной науки — разработкой искусственного интеллекта, который обладал бы всеми достоинствами человеческого, но не имел бы его недостатков.

Главным достижением считается искусственный интеллект «Арес» — главный компьютер оборонной системы хайтек-пространства. Второй проект Аткинса в этой области — Рободом — не завершен.

Евгений Климов подошел к Громову и спросил:

— Простите, вы не могли бы лично для меня перевести сказанное? Уверен, ваши друзья поняли, о чем идет речь, но мне тоже интересно, что за штука с нами разговаривала, — он показал в сторону Рободома.

— Дом, — уверенно ответил Макс, — с нами говорил дом.

— Дом? — Евгений Климов прищурился.

— Рободом не жилище, — пояснил Громов. — Это суперкомпьютер! Аткинс жил внутри собственного компьютера, понимаете? Голограмма — визуальная проекция искусственного интеллекта! Генеральной программы Рободома!

— Я все равно ничего не понял, — сдался Евгений Климов. — Только лишний раз убедился, что Роберт Аткинс, упокой Господь его гениальную душу, был, мягко говоря, странным человеком. Что за дикая фантазия жить внутри компьютера?

Чарли начал медленно спускаться с холма, задумчиво бормоча что-то себе под нос. Макс это заметил, догнал Спаркла и вопросительно уставился на него. Тайни тоже поспешил к ним.

— Ты что-нибудь понял? — спросил он Чарли.

— Кажется, да, — ответил тот. — В Эдене меня зачислили в проектную группу Айи Хико. Мы занималась доработкой ID и усовершенствованием нейролингвы. Когнитивный инжиниринг не был нашей основной специализацией, но о нем часто шла речь. Как-то Айя Хико сказала, что Аткинс был в одном шаге от создания полноценного искусственного интеллекта, способного к самостоятельному познанию и применению накопленных знаний. Может быть, она видела это? — он показал в сторону Рободома.

— Ты можешь сказать мне, хотя бы примерно, как эта штука работает? — жадно поинтересовался Макс. — Я понял, что Аткинс использовал для написания генеральной программы Рободома тот же принцип, что и для «Ио». Но как ему удалось добиться эффекта полноценного присутствия и реагирования генералки?! Я не понимаю, даже представить не могу, как такое возможно.

— Я думаю… — Чарли прикусил губу. — Скорее всего, Аткинс применил что-то вроде «самокопирования». Речь — основа интеллекта. Если Аткинс хотел скопировать свой собственный интеллект, он, естественно, создал интерфейс на основе своей же речи, включая манеру и контексты. Вероятно, он долгое время записывал себя, чтобы его личный словарь полностью перешел в базу данных программы. Затем задал множественность возможных функций применения слов. Примерно так же, как сделал доктор Синклер при создании «Дженни», генеральной программы управления средой Эдена. Он постоянно дополнял ее различными контекстными модулями, вариантами употребления одних и тех же слов — модуль чувства юмора, к примеру. Помнишь, как доктор Льюис удивился, когда «Дженни» вдруг пошутила? Я думаю, Аткинс использовал свои личностные особенности для создания контекстных модулей. Все дело в них. Понимаешь?

— То есть, по сути, генеральная программа Рободома — это то же самое, что «Дженни» или «Арес», но с характером? — Макс вытаращился на Чарли совершенно круглыми глазами.

— Не думаю, — ответил Спаркл. — Вероятно, он просто придал речевому интерфейсу оригинальность. Эденская генералка «Дженни» благодаря своим контекстным модулям могла шутить, а Рободом умеет оскорблять. Ты заметил, в каком контексте Альтер употребляет информацию, полученную о нас из Сети?

— Да уж! — фыркнул Тайни.

— Одного я не понял, — продолжил Чарли, — почему Альтер позволил тебе хозяйничать в доме? Почему он выполнял твои голосовые команды? Вряд ли Аткинс программировал его так, чтобы любой желающий мог управлять Рободомом.

— Если честно, я и сам этого сначала не понял, — признался Макс. — Просто увлекся процессом и начал говорить команды! А Рободом вдруг стал их исполнять. Думаю, дело в гостевой ДНК-идентификации…

— Чушь, — сердито перебил его Евгений Климов, державшийся чуть поодаль, но внимательно слушавший разговор друзей. — Многие бывали здесь с таким же гостевым доступом. Рободом даже не думал их слушаться! Он вообще не реагировал на их появление. Альтер открывал, сканировал личности гостей и отключался, после чего Рободом самоблокировался. Не только физически. Включался генератор помех, подавляющий любые попытки дистанционного проникновения в его систему. Здесь что-то не так. Не могу понять, что именно, но советую вам держаться подальше от Рободома. Это чрезвычайно странное место.

Громов остановился и отчеканил:

— Я все равно возьму Рободом. Я решил.

Спаркл схватил Максима за локоть:

— Ты уверен?!

— Абсолютно, — ответил тот.

— Наверное, все гении одинаково чокнутые, — всплеснул руками Чарли.

— И не говори, — эхом отозвался Тайни.

Спаркл забежал вперед Громова.

— Но ты хотя бы посмотришь «Камелот»? — спросил он с тревогой.

— Посмотрю, но только чтобы вы от меня отстали! — рассмеялся тот.

Дневник доктора Павлова

30 июля 2054 года, 07:11:54

Буферная зона

Клиника доктора Просперити

Мои двигательные функции еще не восстановились, поэтому временно я передвигался в инвалидном кресле. Ходить пока не мог, только плавать.

Мы прилетели в Буферную зону, на один из самых закрытых и охраняемых островов.

— Командор Ченг здорово охраняет этот остров, — сказал Буллиган, показывая на сторожевые вышки и боевые катера. — Доктор Просперити приносит ему немалый доход.

Влажный и горячий тропический воздух, насыщенный морскими испарениями, оказался очень подходящим для меня. Чувство сухости в дыхательных путях сразу пропало.

Белый песок, пальмы, голубая вода, огромное небо с нежным сиреневатым оттенком — последний раз я видел это… наверное, в прошлой жизни.

Агент Нимура, тот самый, что протестовал против моей разморозки, подсказывал мне, как управлять инвалидным креслом. По дорожке, вымощенной кусками плитки, мы двигались к двухэтажному белому зданию.

Навстречу нам выбежал медбрат, высокий, черный, с татуированным лицом. Он поздоровался с нами сдержанным кивком и сказал:

— Доктор Просперити ждет вас в своем кабинете.

По специальному пандусу я въехал на ступеньки и оказался в просторном холле. Мимо прошел человек в белом халате, залитый в органосиликон, как сосиска в оболочку. Невозможно было даже пол его определить — мужчина это или женщина.

— Что вы тут делаете с людьми? — спросил я у медбрата. — Страшно представить.

Тот не ответил.

Он привел нас в просторный кабинет. Часть его занимала библиотека в стиле позапрошлого века — огромные книжные шкафы, деревянный резной стол. Остальное пространство было заставлено различной медицинской аппаратурой. Я заметил большой экран из органопластика для вывода объемного изображения тканей, а также горизонтальную матрицу для голографического изображения в натуральную величину любых объектов.

Открылась неприметная дверь в дальнем углу кабинета. Оттуда вышел человек, которого я мгновенно узнал.

— Как, вы все еще живы? — первое, что вырвалось у меня, когда я увидел пластического хирурга, который стал великим еще до Нефтяной войны. Я смотрел телешоу, как он делал операции, после которых люди становились действительно красивыми. Помню, это меня каждый раз удивляло. Вроде бы человек тот же самый и недостатки его тоже на месте, а стало красиво… В смысле, притягивает глаз, хочется рассматривать и любоваться.

Доктор Просперити, как его теперь звали, лысый, в тонких, чудом держащихся на кончике носа очках, загорелый, похожий на высохшую мумию, едва заметно улыбнулся.

— Здравствуйте, доктор Павлов, — сказал он, протягивая мне руку. — У меня была мысль, что рано или поздно вы окажетесь на моем операционном столе. — Просперити с усмешкой кивнул в сторону Буллигана: — Правительство не подумало, когда назначало вам срок, что ваши услуги могут понадобиться им раньше, чем он истечет?

Шеф Бюро проявил необыкновенную сдержанность.

— Ваша правда, доктор Просперити, — сказал он, недовольно хмурясь. — Правительство не подумало.

Хирург осторожно ощупал мое лицо и спросил:

— Хотите быть похожим на кого-нибудь конкретного, или вам все равно?

Вместо меня ответил Буллиган:

— Нам нужно просто другое лицо. Молодое. Не старше тридцати лет. Желательно не слишком красивое, но и не уродливое. Такое…

— Незапоминающееся? — перебил его Просперити. — Какие я обычно делаю вашим спецагентам?

— Да, что-то вроде этого, — кивнул Буллиган.

— Через десять дней выйдете отсюда другим человеком, — без тени иронии сказал мне доктор Просперити. — Сейчас вас подготовят к операции, и мы начнем. Когда последний раз ели?

— Пятнадцать лет назад, — ответил я.

— Хорошо… Аминокислотная диета? — последний вопрос был адресован Буллигану.

Тот кивнул.

— Коктейли со вкусом шоколада, — Буллиган улыбнулся. — Сам люблю иногда пропустить парочку. Но настоящего гамбургера им все равно никогда не заменить.

— Честно говоря, я сомневаюсь, что вам удастся изменить меня полностью, — я видел свое отражение в стеклянной дверце книжного шкафа. — А как же рентгеновское сканирование? Когда меня клали в заморозку, «Большой брат» уже умел в исключительных случаях определять личность по круговому снимку челюсти.

Хирург взял меня за нижнюю челюсть и повертел лицо из стороны в сторону.

— В принципе, я могу вырастить вам другую челюсть из ДНК-идентичных материалов, пересадить кость и закрепить на ней ваши собственные мягкие ткани. Тогда уж точно никто вас не узнает, — сказал он. — То же самое сделаю с костями носа.

— Не надо! — я даже подпрыгнул от испуга, представив эту операцию.

Доктор Просперити неожиданно зашелся мелким сухим смешком и подмигнул мне.

— Не нужно сомневаться в моих возможностях, — он подмигнул мне еще раз. — Потому что я могу сделать из вас хоть чернокожую женщину средних лет и даже существо, каких нет в природе.

— Извините, — я почувствовал комок в горле, — если показался вам грубым.

Доктор Просперити подошел к одному из книжных шкафов и показал на корешок книги в красном кожаном переплете.

— Я вас прощаю из уважения к этому, — сказал он. — Догадываетесь, что это?

— Понятия не имею, — ответил я.

— Это ваша книга, «Теория наследственности. Генетика поведения». Я напечатал Сетевой текст, чтобы читать в привычном виде. Рад, что вы вернетесь к своим экспериментам. В некотором роде мы с вами очень похожи. Я исправляю людям внешность, доставшуюся им по наследству, вы пытаетесь улучшить содержимое их черепной коробки, попавшее туда также в результате игры генов. И оба мы сознаем, что человеческий вид далек не то что от совершенства, а даже от собственных радужных представлений о себе.

— Ну… — я замялся. — Честно говоря, у меня никогда не было такой цели…

— Я думаю, пора начинать! — внезапно перебил меня шеф Буллиган. — У нас довольно много работы. За эту неделю вам, доктор Павлов, еще предстоит загрузить в свою голову все, что нам известно о Максе Громове, чтобы у вас было представление, с кем вы имеете дело. Первое знакомство с нейролингвой обычно протекает болезненно. Головные боли, слабость, тошнота — все вместе довольно неприятно.

— Буллиган, — я укоризненно посмотрел на него. — Посмотрите на меня. Я пережил клиническую смерть, сижу в инвалидном кресле, через два часа мне перекроят все тело. А вы — про неприятности от головной боли!

— Извините, — проворчал шеф Бюро. — Я просто предупредил.

— Спасибо, — я посмотрел на красный корешок своей книги.

Вероятно, у доктора Просперити остался чуть ли не единственный экземпляр моей работы. После того как мне вынесли приговор, весь мой Сетевой портал был стерт. Любопытно будет взглянуть на свой собственный труд спустя столько лет и пережив все, что со мной случилось…

— Я вас покидаю, — Буллиган недовольно проследил за моим взглядом. — Мне надо присутствовать на торжествах в честь Максима Громова и спасения человечества. А вы, — он показал пальцем на книгу, — даже не думайте! Евгеника под запретом до сих пор! Когда я вернусь, то надеюсь увидеть перед собой Евгения Климова, двадцатипятилетнего поверенного в делах.

ID

Раздел: бионика

Евгеника — от греч. eugenes — «благородный, хорошего рода» — учение о наследственной природе способностей человека, путях улучшения генотипа. Его основателем считается Фрэнсис Гамильтон. В 1883 году он опубликовал работу об улучшении пород растений, животных, а также «социальном управлении эволюцией человека». Однако идея искусственного социального отбора лучших представителей человеческого вида не нова. Первый известный вариант евгенического устройства общества предложен Платоном в 339 г. до н. э.

Величайшим наследием евгеники является практика генетического консультирования родителей. Однако само учение находится под запретом со второй половины ХХ века, поскольку исходит из презумпции изначального неравенства людей и превосходства одних над другими. Противоречит основополагающим принципам демократии.

Концепция евгенического устройства общества — сформирована Платоном. Основные принципы: 1. Не следует растить детей с дефектами или рожденных от неполноценных родителей. 2. Хроническим инвалидам и жертвам собственных пороков должно быть отказано в медицинской помощи. 3. Моральных выродков следует казнить без жалости. 4. Необходимо поощрять временные свободные союзы избранных мужчин и женщин, чтобы они оставляли высококачественное потомство в целях общего улучшения породы.

Данные принципы официально осуждены Комиссией по этике как противоречащие принципам гуманизма хайтек-общества.

Евгеническая генная инженерия — искусственная рекомбинация и замена «ущербных генов» у плода. Все эксперименты в этой области официально запрещены, поскольку доказано, что характер человека является результатом сложной генетической комбинации и последствия искусственной рекомбинации генов в последующих поколениях предсказать невозможно.

Просперити скрестил руки на груди.

— Веди себя проще, Джек, — сказал он. — Мы работаем уже много лет, и я ни разу тебя не подводил. Некоторых твоих агентов вообще сшивал по кускам… Причем выращивая недостающие или сильно поврежденные части.

Буллиган немного потоптался на месте, издав негромкое мычание.

— Извините, доктор, — пробурчал он. — Просто я ужасно нервничаю… Если честно, сильно сомневаюсь, что наша попытка… м-м… будет удачной. Слишком мало времени…

Мне второй раз стало не по себе.

— Что вы будете со мной делать в случае провала? — спросил я.

— Ничего, — пожал плечами шеф Бюро. — Вы будете работать в аналитическом отделе, наблюдать Громова дистанционно.

Он сунул руку в карман пиджака.

— До свидания, доктор Просперити. До свидания, доктор Павлов.

— Пока, Джек, — хирург склонился надо мной, присматриваясь к ушным раковинам.

— До свидания, Буллиган, — ответил я.

Шеф Бюро ушел.

Когда его шаги в коридоре затихли, Просперити спросил меня:

— Почему вы решили ему помогать? Надеюсь, не ради бесплатной пластической операции?

Я пожал плечами.

— Не хотите отвечать? — хирург усмехнулся. — Ну тогда я буду предлагать варианты, а вы кивните, когда попадется правильный.

Я кивнул.

— Ваши исследования были подчинены какой-то определенной практической цели, — сказал хирург, надевая на глаз биосканер. — Это было как-то связано с Робертом Аткинсом, да? Не шевелитесь сейчас… — Он ощупал мои надбровные дуги. — Аткинс был болен, так? Для меня это было очевидно. Ему требовалось лечение… — Просперити провел пальцами по моим скулам. — И вы пробовали различные варианты. Использовали других подростков как подопытных кроликов… Чтобы спасти Роберта… Он ведь умер всего через год после вашей заморозки, значит, дело было плохо… Очень плохо, не так ли?

Я машинально кивнул.

— Как вы догадались о болезни Роберта?

Доктор Просперити рассмеялся:

— Форма его черепа не выдерживала никакой критики с точки зрения вашей же евгенической теории! Я уже не говорю о его походке. Дисплазия нижних конечностей. Хорошо залеченная, выправленная. Я сам несколько раз делал подобное. На чем держались его кости? На штифтах? Или постепенно вливали «жидкие кости»?

— «Жидкие кости», — собственный голос показался мне чужим. — Раствор отвердевал и…

— Не надо объяснять, — перебил меня Просперити. — Суть его болезни мне уже ясна. Угу. А этого, второго, Громова, называют новым Аткинсом, да?

— Кажется, — отозвался я.

— И вы надеетесь уберечь его вместо Роберта, — хирург говорил утвердительным тоном.

— Мне пока ничего толком не известно о Громове, — сухо ответил я.

Доктор Просперити зарядил автоматический шприц ампулой, вставил короткую иголку.

— В одном Буллиган определенно гений, — усмехнулся он, — он виртуозно умеет манипулировать чувствами людей.

— Что вы имеете в виду?

— Сейчас будет немного неприятно, — предупредил Просперити, протирая мне лицо дезинфицирующей салфеткой. — Буллиган использует ваше чувство вины, чтобы заставить работать на Бюро. Судя по тому, что вы согласились на такую операцию… Ваша вина велика. Интересно, в чем она состоит…

Он начал быстро, будто швейной иглой, обкалывать мое лицо. Уколы были похожи на укусы пчел — быстрые и чрезвычайно болезненные.

— Что это? — спросил я.

— Комплекс кислот. Он приведет в порядок подкожный слой. Оперировать на обвисших мышцах нет никакого смысла. Вы же должны стать двадцатипятилетним. Ну, доктор Павлов, откройте мне тайну смерти Аткинса. Я никому не скажу. Просто любопытствую. Эта тайна уже четырнадцать лет не дает мне покоя.

— Я бы сам не прочь узнать тайну его смерти, — я нервно дернул плечом.

— Ах вот оно что… Громов — ваш пропуск в мир живых… — Просперити улыбнулся каким-то своим мыслям, но сообщать их вслух не стал.

Новое задание Идзуми

6 августа 2054 года, 10:00:51

Токийский хайтек-мегаполис

Штаб-квартира Бюро

информационной безопасности

Инспектор Идзуми явился в штаб-квартиру Бюро на полчаса раньше назначенного времени.

— Шеф Буллиган будет вовремя, — заверил инспектора референт Мамука. — Его квадролет уже в пределах Токийского хайтек-мегаполиса. Пройдите, пожалуйста, в зону ожидания.

Он показал инспектору на небольшой холл перед кабинетом Буллигана. По краям стояли диваны. Перед ними столы с медиамониторами. Угол занимали буфет-холодильник и «чайкофемашина».

Мамука взял трехъярусный поднос с ячейками для док-топов и принялся аккуратно выкладывать металлические цилиндры справа налево, сортируя по времени поступления и степени важности.

Вызов в штаб-квартиру Бюро Идзуми не удивил. Скорее напряг. Инспектор уже успел получить премию «независимых медиа» за «разоблачение Эдена» и звание «Полицейский года» от редакции портала «Реальные преступления».

В тот самый момент, когда позвонил Буллиган, Идзуми представлял себе, как будет валяться на песке в Микронезии и потягивать ром из половинки кокосового ореха. Поэтому, услышав «мы намерены оказать вам высокое доверие», Идзуми сначала с надеждой поинтересовался, не может ли Бюро оказать высокое доверие кому-нибудь другому, затем попытался убедить Буллигана, что простой полицейский инспектор такой чести недостоин… Все было тщетно. Шеф Бюро информационной безопасности был непреклонен. Он потребовал, чтобы Идзуми явился к нему и узнал, какое суперзадание ему предстоит исполнить.

— Китосаки меня не отпустит! — уцепился за соломинку инспектор, проклиная биофонный чип, через который голос шефа Бюро со всеми своими «предложениями доверия» проникал прямо в мозг.

— Я уже говорил с ним. Вы командированы в мое распоряжение минимум на полгода, — Буллиган перекрыл Идзуми все пути к бегству.

— Не знаю, куда себя деть от счастья… — проворчал Идзуми.

Мечты о Микронезии, песке, роме со льдом и безделье распались, как нестабильный атом углерода.

Вспоминая этот ночной разговор, инспектор чувствовал, что ему хотят поручить нечто трудное, невыполнимое и малоприятное.

Решив извлечь хоть какое-то удовольствие из утреннего визита в Бюро, Идзуми принялся разорять запасы кофейного зерна в автомате Буллигана. Когда шеф появился в офисе, инспектор уже успел выпить четыре чашки вприкуску со сладкими криспами.

— Рад видеть вас, Идзуми, — сказал Буллиган и даже изобразил некое подобие улыбки на своем свирепом лице.

Инспектор кивнул, спешно прожевывая остатки криспов и стряхивая крошки со своей формы.

ID

Раздел: искусственные продукты питания (жарг. «жвачка»)

Криспы — ноу-хау корпорации «0 калорий». Хрустящая мелочь различной формы из искусственной клетчатки, которой можно придать любой цвет и вкус, в том числе сложный (вкус чипсов со сметаной, луком и укропом или свежего круассана с вишневым джемом и т. д.). Криспы не усваиваются организмом, но считаются полезными для здоровья, так как их употребление стимулирует моторику желудочно-кишечного тракта. На упаковке криспов всегда должна быть предупреждающая надпись: «Это не продукт питания! Не содержит калорий!»

— Следуйте за мной, — распорядился шеф Бюро.

В кабинете Буллигана была потайная дверь. Без ручек и видимых замков. Идзуми даже не успел понять, как именно шеф Бюро ее открыл.

За дверью оказался еще один кабинет. Глухой, без окон.

— Стены волнонепроницаемые. Ни одно из ныне существующих технических средств не сможет вытянуть ни звука, — заверил Буллиган.

Два дивана друг напротив друга, между ними плоская медиаматрица, вроде телетеатра, но прозрачная.

Буллиган сел на диван, указал Идзуми место напротив, затем вынул из своего вирстбука оптик и вставил в слот медиаматрицы.

Перед Идзуми возник улыбающийся трехмерный Алекс Хоффман, Председатель Торговой Федерации.

— Это краткое досье на Хоффмана, — сказал Буллиган. — Составлено нашими агентами. Пожалуйста, послушайте.

— Да знаю я историю Хоффмана! — отмахнулся Идзуми. — Если вы, конечно, не раскопали доказательств, что он инопланетянин… Кстати, Буллиган, я давно хотел вас спросить: а Х-файлы существуют на самом деле? У вас есть подразделения, занимающиеся инопланетянами и всякими паранормальными явлениями?

Буллиган побагровел. Его ручищи сжались в огромные кулаки. Идзуми глубоко вдохнул, ожидая, что сейчас шеф Бюро выгонит его со скандалом к чертовой матери. Интуиция подсказывала Идзуми, что чертова мать вполне может обитать где-то в Микронезии, на солнечном атолле, и возможно, она даже явится ему в ароматных парах местного рома… Эти мысли так ясно читались на лице инспектора, что Буллиган быстро разгадал его маневр и выказал редкостное для себя спокойствие:

— Не корчите из себя идиота, Идзуми, — сказал он почти дружелюбно. — Не поможет. Вам предстоит копаться в подробностях проекта «Кибела» до тех пор, пока не будут определены все, кто имел к нему отношение.

— Не понял. — Идзуми нахмурился. — Дело, кажется, закрыто? Генерал Ли в Джа-Джа Блэк, Дэйдру МакМэрфи и Айрин ищут… Или вы думаете, я смогу поймать эту парочку? И заставить сдаться при помощи табельного электрошока? Попытавшись воззвать к их совести?

ID

Раздел: основные термины

Гражданин — официально признанный житель хайтек-пространства. Может обладать правом собственности и рассчитываться через Единую кредитную систему. Имеет идентификационный номер, право пользования Сетью и социальными благами, находится под защитой хайтек-правительства. Биометрические параметры внесены в базу данных «Большого брата».

Хайтек-гражданство является отчуждаемым правом. То есть обладатель может продать его на свободном рынке любому желающему, кроме совершивших какие-либо преступления против хайтек-пространства — военные, уголовные, информационные и т. д.

Апатриды — лица, лишившиеся хайтек-гражданства вследствие его продажи или по решению суда.

Не-граждане — лица, никогда не имевшие хайтек-гражданства.

Идзуми дотронулся до малюсенького пистолета, что стрелял электропулями — шариками с электрическим зарядом. Между собой полицейские ласково называли это грозное орудие правосудия «плевательницей».

Из горла Буллигана вырвалось едва слышное рычание.

— Мы считаем, — медленно, с расстановкой проговорил он, — что Алекс Хоффман участвовал в заговоре военных, и больше того — финансировал разработку и производство установки «Кибела». Я понимаю, что вы уже старый и не помните, чему вас учили в академии. Наказанию подлежат все участники преступления: архитектор замысла, исполнитель и финансист.

— Идейного вдохновителя забыли, — скромно заметил Идзуми. — Это, конечно, хорошо, что вы намерены довести дело до конца и взять Алекса Хоффмана за… гхм… — Инспектор кашлянул в кулак. — Только вот, как вы правильно заметили, я уже старый. Мистер Буллиган, если вы не хотите, чтобы засыпалось такое светлое и важное начинание, как пинок под зад Торговой Федерации, ни за что не давайте мне это крутое дело! Я провалюсь, подставлю себя и вас, под пытками моментально сознаюсь в том, что этот разговор имел место…

Тут терпение шефа Бюро информационной безопасности лопнуло с колоссальным треском.

— Хватит со мной пререкаться, Идзуми! Заткнитесь и смотрите досье! Это приказ!

Он включил медиаматрицу и откинулся назад, сложив руки на груди. В такой позе он напоминал нечто среднее между быком и Кинг-Конгом. Идзуми понял, что обязан подчиниться, если хочет когда-нибудь выйти на пенсию и вообще до нее дожить. В памяти инспектора всплыл отвратительный пункт хайтек-конституции о том, что любой хайтек-гражданин, отказавшийся исполнять государственные распоряжения, может лишиться хайтек-гражданства за «нежелание участвовать в системе коллективной безопасности».

ID

Раздел: конституция

Система коллективной безопасности (СКБ) — подразумевает, что любой гражданин обязан выполнять приказы Бюро информационной безопасности, если оно будет нуждаться в его услугах, а также незамедлительно сообщать агентам Бюро о любой информационной угрозе, которая стала им известна. СКБ также называют «системой взаимного наблюдения» или «системой самонаблюдения общества».

Побежали кадры «Большого брата», копии документов, куски из медийных программ. Молодой громкий голос радостно рассказывал, что все это значит.

— Алекса окрестили «самым молодым хозяином мира», «Александром Македонским наших дней» и «самым желанным женихом в истории человечества», — вещал он. — Его карьера уже стала легендой благодаря огромному количеству мыльных опер, фильмов, документальных и художественных книг, посвященных Хоффману. Каждый житель хайтек-пространства может рассказать биографию Алекса хотя бы в общих чертах. Своим рождением нынешний «хозяин мира» обязан специальной программе амнистии для молодых женщин. Его мать, восемнадцатилетнюю Ирену Хоффман, арестовали в Нью-Йоркском хайтек-мегаполисе за контрабандную перевозку алкоголя и табака из лотек-пространства. Ей грозило лишение хайтек-гражданства и пять лет каторжных работ — рейдов в лотек-пространство на разбор городских завалов и сбор материалов, пригодных к утилизации.

Перед глазами Идзуми возникла трехмерная фигура тощей бледной девушки с испуганным лицом. Драный вязаный свитер был ей отчаянно велик. К торчавшим из-под него шортам пристегнута кобура. Высокие сапоги-чулки со множеством карманов, доходившие ей до середины бедер, обтягивали тонкие ноги. На левом бедре болтались пустые ножны от охотничьего ножа.

Ирена Хоффман согласилась на участие в демографической программе, чтобы избежать наказания. Она подписала обязательство родить ребенка и передать на воспитание «Следующему поколению». Однако после рождения сына не смогла с ним расстаться.

Суд счел обязательства Ирены перед правительством частично исполненными и освободил от каторжных работ. Однако хайтек-гражданства все равно лишил. Ирена перешла в класс «людей-невидимок», апатридов — бесправных изгоев, лиц без гражданства, которым запрещалось занимать рабочие места, требующие квалификации. Ни социальной, ни медицинской помощи. Ничего.

Детство Алекса Хоффмана прошло в кошмарной нищете. Он учился в муниципальной школе, которая не имела приставки «хайтек». Его одноклассниками были дети точно таких же апатридов или лотеков, официально работающих в хайтек-пространстве. За счет государства там давали только самые общие знания и необходимые навыки — читать, считать, пользоваться Сетью, кредитной системой, краткие сведения об истории, экономике и географии. В муниципальных школах учили всего три года, начиная с семи лет. После них можно было рассчитывать разве что на профессиональные курсы — то есть стать водителем такси, оператором станков, промышленным альпинистом, кем-то, кто выполняет работу, не требующую образования. Или же… спортсменом. Реальный, физический спорт как развлечение все еще сохранился в хайтек-пространстве, хотя рекрутов в спортивные клубы предпочитали набирать из лотек-пространства. Это было гораздо дешевле, не говоря уже о том, что бегали, прыгали и дрались лотеки не в пример лучше хайтек-граждан.

Однако Алекс Хоффман стал исключением. В качестве специализации он выбрал «испытание турбокаров», получил квалификацию «гонщик» и уже в пятнадцать лет стал самым молодым чемпионом «Формулы-1001». Хоффман был пилотом первого сверхзвукового болида, первым испытал турбоджет — гибрид турбокара и самолета, выиграл двадцать пять гонок подряд.

Благодаря эффектной внешности и склонности к романтическим авантюрам — вроде ныряний в акульей бухте за розовыми жемчужинами для любимой девушки — Алекс Хоффман стал медиазвездой второй величины. Настоящую же славу ему принес поступок, растрогавший зрителей популярного вечернего ток-шоу в телетеатре до слез. Копию этой программы жители хайтек-пространства скачали из Сети двадцать миллионов раз. Алекс Хоффман рассказал зрителям историю своей матери, затем вынул из кармана белый запечатанный конверт и сказал: «Дорогая мама. Ради меня ты отказалась от хайтек-гражданства. Ты выбрала бесправную жизнь, уготованную всем апатридам, но не бросила меня. Была уборщицей, чистильщицей рыбы, мусорщицей — хваталась за любую работу, чтобы мы могли прожить еще день. Ты пожертвовала собой, чтобы я сидел здесь сегодня. Но я счастлив, что сегодня у меня наконец достаточно денег, чтобы сделать тебе подарок. Это, конечно, самое малое, что я могу. Я купил тебе хайтек-гражданство. Теперь ты снова полноправный член общества». Алекс вскрыл конверт и показал всем полный набор идентификационных документов, а также склянку с чипом, который предстояло вживить его матери. Зрители заплакали от умиления. В Сети поднялась буря обсуждений относительно моральной стороны программы специальной амнистии для женщин и положения апатридов. Сетевые порталы тут же купили у Ирены Хоффман право публиковать ее подробную биографию с фотографиями и записями из домашнего видеоархива. Имя гонщика Алекса Хоффмана узнали и запомнили абсолютно все. Несколько месяцев его приглашали во все политические медиа-шоу, посвященные проблемам лиц без гражданства. Настал его звездный час.

Алекс не замедлил воспользоваться известностью. Он организовал собственное телешоу — «Поиски газа». Под эту затею ему удалось получить от TF Media деньги на настоящую геологическую экспедицию.

Алекс погружался в морские глубины, высаживался в Антарктиде, карабкался по скалам. В шоу участвовали девушки и юноши — «геологи». Между ними завязывались романтические отношения. Однако экспедиция — дело трудное, и «возлюбленных» периодически приходилось спасать. Прекрасные стройные девушки с длинными волосами то и дело проваливались в расселины, увязали в трясине, падали в реки с пираньями, их засыпали лавины, кусали осы, похищали мародеры… Мужчины рисковали жизнью, чтобы спасти своих спутниц. Дрались насмерть с крокодилами, пиратами Буферной зоны, друг с другом время от времени. Иногда кто-то даже погибал непосредственно в прямом эфире. Пары сначала создавались, потом драматически ссорились, скандалили и расставались. Появлялись другие девушки, новые геологи…

Приключенческое шоу Алекса Хоффмана пользовалось колоссальным успехом. Одних сувениров с его портретом было продано почти на миллиард. Рабочий материал шоу — кадры, не вошедшие в передачу, — люди скачивали через Сеть, сделав Алекса миллионером. Но этого ему было мало. Шоу «Поиски газа» шло в течение трех лет. До тех пор пока однажды Хоффман… действительно не нашел газ!

Считалось, что разведанных месторождений такого масштаба в мире уже не осталось. Все газовые ресурсы израсходованы. Медиа тут же объявили, что восемнадцатилетний Алекс Хоффман нашел последнее из них. Ученые долго и жарко спорили между собой, могут ли быть открыты еще месторождения, и пришли к выводу, что нет. Дескать, это образовалось из конденсата, выдавленного ближе к поверхности пластами земли, осевшими после полной откачки нефти. Остаточные пары или что-то в этом роде.

На «остаточных парах» Хоффман основал корпорацию World Gas и довольно быстро «уговорил» две другие компании, которым принадлежали остатки месторождений, присоединиться к нему. На следующий день все жители хайтек-пространства узнали, что отныне цены на газ вырастут в три раза. И это было только начало. Десятки корпораций попали в кабальную зависимость от поставок World Gas. Им пришлось расплачиваться с Хоффманом своими контрольными пакетами.

Вскоре Алекс, которому едва исполнилось двадцать лет, заявил о своем желании сместить Хелену Наварро, владелицу корпорации Drinks, занимавшую пост председателя TF шестнадцатый год подряд. Медиа упорно продолжали называть Хелену невестой Аткинса, хотя с момента гибели гениального физика прошло уже четырнадцать лет.

Хоффман добился своего. «Его желание во всем и всегда быть первым однажды погубит вас всех, — сказала Хелена Наварро, уходя в отставку. — Гонщик останется гонщиком».

Это все.

Медиаматрица погасла.

Идзуми развел руками и покачал головой.

— Мистер Буллиган, сэр, — вкрадчиво произнес он. — Здорово, конечно, что вы считаете, будто я способен заниматься такими крутыми делами, как охота на Алекса Хоффмана… Да вот беда — сам я так не считаю. Посмотрите на меня: я выкуриваю пачку сигарет в день — и не спрашивайте, где их беру. Мне почти пятьдесят, я не умею толком обращаться со всем этим цифровым барахлом, что нас окружает. Я старая рухлядь и не гожусь для серьезной работы. Это факт. С Синклером мне просто повезло, да и с Дэйдрой МакМэрфи тоже. Мальчишки-подростки сделали всю работу за меня. Ваш агент и Громов свернули Апокалипсис, а я просто мимо проходил в удачный момент. Нет, мистер Буллиган, я не смогу прижать Хоффмана. Можно даже не мечтать. К тому же…

Инспектор кашлянул в кулак.

— Что? — прищурился Буллиган.

— У меня есть… Точнее, у меня была семья. Они живут отдельно. Я немного слышал о методах Торговой Федерации. В Буферной зоне такое рассказывают — ночью не уснешь.

— Вашу семью будут охранять, — заверил его Буллиган. — Больше того, если вы согласитесь нам помогать, Бюро оплатит обучение вашего сына в любой хайтек-школе по его выбору. Даже если это будет Накатоми или Байок-Скай, или даже Норфолк. Цена не имеет значения. Даже Эден!

— Нет уж, в Эден я своего сына не пустил бы точно, — проворчал Идзуми.

— Даже если он, зная всю правду о технопарке Синклера, все равно захотел бы там учиться? — приподнял бровь Буллиган.

— Точно, — кивнул инспектор. — Ни за что. Пусть бы мне даже пришлось запереть его в подвале. Не надо на меня так смотреть. Я признаю, что мои взгляды на жизнь морально устарели уже лет эдак на двадцать-тридцать. Поэтому вам и не имеет смысла со мной связываться.

Буллиган нахмурился. Некоторое время он задумчиво стучал своими толстыми, похожими на соевые сардельки пальцами по подлокотнику дивана, потом задумчиво произнес:

— Нет, Идзуми, вам не убедить меня в необходимости подбора другой кандидатуры. Вы и только вы будете заниматься Хоффманом.

— Почему?! — не выдержал инспектор. — Нет, ну объясните мне, почему, имея в своем распоряжении сотни молодых агентов, нафаршированных имплантантами, обученных, смышленых и здоровых, вы выбираете меня?! Старого, больного, не слишком умного полицейского инспектора?!

— Идзуми, порой мне кажется, что вы просто любите комплименты, — проворчал Буллиган. — Я выбрал вас, потому что… Ладно, если начистоту — я ненавижу Торговую Федерацию и мир, который она создала. Да, это факт. Я ненавижу Алекса Хоффмана за то, что он считает, будто ему позволено распоряжаться Бюро как собственной службой безопасности, раз TF оплачивает наши расходы. Я считаю, что Хоффман должен быть наказан или по крайней мере официально обвинен. Наравне с Дэйдрой МакМэрфи и генералом Ли. Но мне нужен помощник. Человек, который ненавидел бы Торговую Федерацию так же сильно, как я сам. Человек, которого Хоффман не сможет купить. Я знаю только одного такого человека — это вы, Идзуми.

— Почему это меня нельзя купить? С чего вы взяли? — сказал Идзуми с оттенком шутливой обиды в голосе. — Честно говоря, я бы не отказался от прибавки к пенсии…

— Вы не поддались на уговоры доктора Льюиса, когда тот просил вас не раскрывать тайну Эдена, — перебил его Буллиган. — А ведь доктор Синклер и корпорации, что зависят от его исследований, заплатили бы любую цену за свой секрет.

— Думаю, они бы просто прикончили меня. Выхода не было, — продолжал отнекиваться Идзуми. — Мистер Буллиган! Поймите — я обычный человек! И если уж говорить начистоту, мне было жуть как страшно все это время! Я боялся как… Слов таких нет, чтобы описать, как я боялся! Боялся, что Джокер взорвет нас всех к чертовой матери, что Дэйдра и генерал Ли выпустят этих своих мелких тварей, которые превратят меня в послушного андроида, — жуть! Я сделал то, что сделал, потому как был уверен, что все равно сдохну! А сейчас… Хотите честно? Я до смерти боюсь связываться с Алексом Хоффманом. Я не желаю, чтобы Дэйдра МакМэрфи пустила меня на биоматериал для своих опытов! Я даже думать боюсь, что она сделает с моим сыном, если я соглашусь помогать вам!

— Хватит ныть, Идзуми! — гневно перебил его Буллиган. — Я обеспечу охрану вашей семье! Я дам вам в помощники своего лучшего агента — Роджера Ли по прозвищу «Подлюга»! Он отлично разбирается в «цифровом барахле», как вы выразились! Разговор окончен! Докажите, что Хоффман виновен, — и вам станет нечего бояться.

— Подлюга? — растерянно всплеснул руками Идзуми. — Наверное, он действительно хороший мальчик, раз его так называют…

ID

Раздел: демография

Меры по стимуляции рождаемости — предмет ожесточенных социально-политических споров в хайтек-обществе.

В 2030 году рождаемость в хайтек-пространстве упала до рекордно низкой отметки — 1 новорожденный на 100 смертей. Средний возраст хайтек-граждан достиг критического порога — 60 лет (во многом из-за движения неохиппи, добровольно покидавших хайтек-пространство из-за личного неприятия итогов Нефтяной войны, средний возраст членов которого был 20–40 лет). Правительство поспешно приняло закон, по которому каждая официально зарегистрированная семья должна была произвести минимум двоих детей, иначе оба супруга лишались права на пенсионное обеспечение. Эти меры ситуацию не исправили, а только породили ряд других проблем. В частности, мощный отток пенсионных вкладов из государственной пенсионной системы в другие инвестиционные компании. Только за первую неделю 35 % пенсионных счетов хайтек-граждан перешли под управление негосударственных фондов. Закон «о двух детях» был отменен уже в 2031 году, поскольку стало очевидно, что его существование может привести к краху всей пенсионной системы хайтек-пространства. Следом власти предприняли попытку вменить всем хайтек-гражаданам женского пола деторождение в обязанность.Однако эта инициатива провалилась еще на стадии обсуждения идеи, вызвав небывалую волну протеста. В 2032 году в ходе бурных Сетевых конференций между хайтек-правительством и гражданами было принято неожиданное решение — признать материнство профессиональной деятельностью, требующей определенной квалификации и состояния здоровья. Соответствующий закон принят в 2033 году. Так возникли два существующих ныне института — традиционное родительство и профессиональное.

Родительство традиционное — неотъемлемое право всех хайтек-граждан. Каждый, кто собирается его реализовать, обязан пройти курс подготовки, получить необходимые медицинские, педагогические и психологические навыки. По окончании курса выдается сертификат. Его наличие обязательно для активации социальных программ. Родитель, осуществляющий воспитание ребенка, считается работающим.

Родительство профессиональное — специальность, требующая высокой квалификации. Возможны два варианта применения.

Первый: профессиональное материнство. Женщина заключает контракт с хайтек-правительством на рождение определенного количества детей и их воспитание. Ввиду высокой оплаты и

социальной важности данной профессии престижность профессионального материнства весьма высока. Этот вид деятельности требует специального образования, ДНК-сертификата и получения лицензии.

Профессиональные матери имеют право на беспошлинный импорт рабочей силы из лотек-пространства на должности уборщиков, поваров, домашних работников. Самой известной и богатой профессиональной матерью в хайтек-пространстве является Алекса Финниган — мать тридцати одного ребенка (5 троен, 6 двоен, 2 пары идентичных близнецов). Второе место делят Наталья Иванова и Кейкуси Эйто — по 30 детей, на третьем месте — Або Райс, Марта Грюннебах, Падме Руж, Мария Громко — по 29 детей.

Среднее количество детей у профессиональной матери — 15.

Донор биоматериала для профессиональной матери должен предоставить ДНК-сертификат. Мир профессиональных матерей получил широкое отражение в кинематографе и литературе. В частности, неофициальное соревнование профессиональных матерей по части «престижности» полученного донорского материала. Донорами обычно становятся медиазвезды, ученые или деятели искусства.

Второй вариант: воспитательство. Профессиональный родитель может принять на воспитание сирот из лотек-пространства. Когда количество находящихся на воспитании детей превышает 5 человек — воспитательская семья переходит в статус воспитательской фирмы.

Существуют также специальные программы, позволяющие увеличить количество детей в хайтек-пространстве.

Программа специальной амнистии для молодых женщин — в ней могут принять участие здоровые женщины, которым нет 30 лет, осужденные за любое преступление, кроме терроризма и серийных убийств. Они освобождаются от наказания, если согласятся участвовать в демографической программе. Количество детей, которых они обязаны родить и передать на воспитание в «Следующее поколение», определяется исходя из состояния их здоровья и тяжести совершенного преступления.

Родительская миссия «Красного креста» — программа по переселению сирот из лотек-пространства в хайтек-пространство, передача их на воспитание в «Следующее поколение». Неоднократно обвинялась в похищении детей, однако ни одно из обвинений не было доказано.

Программа для одаренных детей из лотек-пространства — программа, по которой одаренные дети из лотек-пространства могут дистанционно готовиться к экзаменам и поступать в любую хайтек-школу через Сеть. Нелегальность доступа в этом случае амнистируется автоматически — независимо от исхода вступительных экзаменов. В случае поступления им выделяются специальные гранты на обучение и проживание в хайтек-пространстве. Хайтек-гражданство присваивается каждому ребенку с момента его официального зачисления в хайтек-школу. По этой программе в хайтек-школу Накатоми поступил Максим Громов, бывший ученик Эдена, создатель нового кода Сети, человек, победивший Джокера — хакера, который долгое время считался врагом хайтек-правительства № 1.

Благодаря всем перечисленным мерам к 2050 году количество хайтек-граждан в возрасте до 20 лет увеличилось до 40 % от общего населения. В сочетании с новыми образовательными технологиями демографический кризис был преодолен.

Раздел: корпорации

Подраздел: государственные корпорации

«Следующее поколение» — корпорация, созданная для воспитания сирот. Старшие дети ухаживают за младшими под присмотром и руководством взрослых. Так достигается максимальное приближение к условиям естественной семьи. До 50 % воспитанников «Следующего поколения» выбирают в качестве специализации профессиональное родительство или же остаются работать в «Следующем поколении».

Алекс Хоффман

26 августа 2054 года, 08:45:12

Нью-Йоркский хайтек-мегаполис

TFT, Северная башня,

резиденция Алекса Хоффмана

Зеркальные башни TFT, Северная и Южная, отражали сиренево-алый рассвет над Нью-Йоркским хайтек-мегаполисом. Их крыши соединял мост, сделанный в виде надписи, настолько огромной, что ее было видно с моря за много-много километров. «Конкуренция — это грех». Слова Джона Дэвисона Рокфеллера стали девизом Торговой Федерации — совета крупнейших корпораций хайтек-пространства.

Огромный парк вокруг TFT маскировал самый совершенный оборонный комплекс в мире. Под изумрудно-зелеными газонами и цветущими деревьями находился военный бункер. Его построила военная корпорация «Микадо» для защиты штаб-квартиры TFT с земли, воздуха, воды и Сети.

Идиллический, геометрически правильный парк при желании почти мгновенно мог превратиться в ракетно-зенитный комплекс, способный как отражать, так и наносить удары, противопехотный заслон в случае нападения повстанцев или же противотанковую ловушку в случае полномасштабной войны. Каждый сантиметр площади был частью гигантского военного трансформера, пробиться через который не смогла бы ни одна армия. Уничтожить его могла бы, пожалуй, только ядерная бомба. Но даже в случае ядерной атаки у обитателей башен был шанс уцелеть. Бункер под ними мог принять две тысячи человек. На всякий случай в подземных ангарах оставили технику для прокладки тоннелей. Люди смогли бы прорыть себе выход куда угодно, в любое безопасное место или к самолету, что смог бы их эвакуировать.

Военный инженер Иван Карпов получил пожизненное содержание от Торговой Федерации за проектирование оборонного комплекса TFT.

Воздушное пространство башен было закрыто для полетов. Даже личный квадролет Председателя приземлялся на площадке за пределами парка. Затем «самого могущественного человека на Земле» доставляли в его офис по специальной ветке метро.

Пятьдесят третий этаж Северной башни, резиденция Председателя TF, являлся самым охраняемым объектом на территории TFT. Год назад Торговую Федерацию возглавил Алекс Хоффман — медиазвезда и двадцатилетний владелец корпорации World Gas, что вызвало всеобщий шок. Медиа разразились потоками аналитических материалов о проблеме засилья тинейджеров в бизнесе, политике и шоу-бизнесе.

* * *

Алекс Хоффман сидел перед огромным плазменным экраном в своем кабинете. Он был один. Ни помощники, ни секретари, ни другие члены Правления TF не должны были присутствовать при его разговоре с доктором Синклером.

Однако прежде чем встретиться лицом к лицу с директором Эдена, Алекс решил немного подстраховаться и вызвал к себе Отто Крейнца, главного технического эксперта Сети. Тот должен был, во-первых, доходчиво объяснить автогонщику, как будет происходить общение с Эденом, во-вторых, попытаться простыми словами изложить суть изменений, случившихся в Сети.

— Совместно с учениками доктора Синклера мы починили и перезапустили конвертер сигналов, находящийся в технопарке, чтобы данные могли переходить из цифрового вида в аналоговый и обратно, — говорил Крейнц, то и дело поправляя очки.

Они спадали, потому что главный технический эксперт сильно осунулся за время десятидневного «Сетевого кризиса» — так медиа окрестили чудовищную атаку Джокера.

— Учитывая сложность перевода информации из одного формата в другой — возможны легкие искажения и запаздывание сигнала. Задержка может быть до трех секунд. Может, и больше. Конвертер… гхм… не совсем стабилен. Я надеюсь, сбоев не случится, но все может быть, — добавил технический эксперт.

— Послушайте, Крейнц, я ничего в этом не понимаю. Просто скажите, доктор Синклер придет по Сети в мой компьютер или он будет сидеть в Эдене и общаться со мной в режиме видеоконференции? — перебил Отто Председатель TF.

Крейнц настолько оторопел от тупости вопроса, что не сразу сообразил, как отвечать.

— Разумеется, второе… — пробормотал он. — Доктор Синклер не может покинуть пределы Эдена. Вы будете общаться с ним, как и с любым другим собеседником, находящимся в нескольких тысячах километров от вас.

— Это все, что я хотел узнать, — Хоффман продемонстрировал Крейнцу свою фирменную жемчужную улыбку. Перламутровые зубы Председателя TF ослепительно сверкнули. — Кстати, вот еще, Крейнц, вы можете мне как-нибудь просто и доходчиво объяснить, что случилось с Сетью после того, как Громов изменил код работы «Ио»? Признаться, из вашего доклада я ни черта не понял.

Крейнц кротко опустил голову и постучал пальцем по губам, соображая, как можно описать произошедшее еще проще, чем он сделал это в докладе для Торговой Федерации. Относительно технологического кретинизма Алекса Хоффмана ходили легенды, но Отто и представить не мог, что дела обстоят настолько плохо.

— Ну… — эксперт развел руками и посмотрел в потолок. — Главная задача компьютера, управляющего Сетью, — обрабатывать колоссальное количество информации. Для этого можно использовать один суперкомпьютер или же создать кластер…

— Что? — не понял Хоффман.

— Систему из нескольких соединенных между собой компьютеров, каждый из которых будет выполнять небольшую часть задачи, а вместе они сделают ее целиком, — пояснил Крейнц.

— А-а, ясно. Это как суперпрофессионал и команда, — сообразил Алекс.

— Да, примерно так, — с облегчением вздохнул Крейнц. — Так вот, раньше использование закрытого кода Аткинса делало «Ио» суперпрофессионалом, который один знает, что делать другим, и просто раздает им указания. А теперь Сеть — это один гигантский кластер, в котором каждый компьютер выполняет свою часть задач, не ожидая команды от «Ио». Сеть по-прежнему работает со скоростью света, но если вся информация сначала передавалась на «Ио» в обязательном порядке, а уже потом шла к месту назначения, то теперь периферийные серверы могут передать ее, минуя «Ио», по тому маршруту, который сами сочтут оптимальным. Поэтому, если вас интересует, отключился «Большой брат» — его софт был создан с расчетом на то, что вся информация все равно поступает на один сервер, а теперь ему необходимо доставить программный модуль, который будет направлять данные специально на «Ио». Такие же проблемы со всеми централизованными системами — кредитной, оборонной и так далее. Потому что теперь «Ио» — точно такой же игрок в команде, как и все остальные, только с большими возможностями.

— Так в чем преимущество кода Громова, я не понял? — наморщил лоб Хоффман.

— Теперь уничтожить Сеть возможно только одним способом — обесточив все территории, где она есть, или уничтожив серверы физически. Причем все, — принялся терпеливо разъяснять Крейнц. — Мы пока сами не вполне понимаем, каким именно образом… В общем, софт Громова придал Сети черты живого организма. В том смысле, что система может самостоятельно организовываться, понимаете?

— Нет, — мотнул головой Хоффман.

Крейнц снова задумался, выискивая какую-нибудь емкую метафору.

— Вот, к примеру, — начал он, — возьмем человеческий организм. И вы, и я выросли из одной-единственной клетки. Она делилась и делилась до тех пор, пока не получился полноценный человек, только маленький. Из одной и той же клетки получались другие клетки с принципиально новыми свойствами — клетки глаза, клетки печени, клетки мозга и так далее. И все из одной-единственной изначальной клетки! Это возможно благодаря тому, что синтез белка в спиралях РНК происходит каждый раз по-разному…

— Я знаю про геном, — недовольно перебил его Хоффман. — Какое отношение это имеет к Сети?

— Код Громова — это тоже своего рода геном, — сказал Крейнц. — Видите ли, теперь в каждом из компьютеров Сети сидит относительно небольшая программа — «Моцарт». Если сравнивать с биологией, то он вроде генератора первичных матриц РНК, ну таких спиралей, с которых клетки считывают информацию, во что им превращаться. «Моцарт» как бы «знает», что такое Сеть целиком, являясь при том универсальным коммуникатором. Если взять компьютер, на котором установлен «Моцарт», и подключить его к нескольким новым, то он автоматически организует их в оптимальную, с точки зрения передачи данных, Сеть, его генеральная программа создаст софт для каждого из новых компьютеров в зависимости от его возможностей. Понимаете? — главный технический эксперт Сети посмотрел на Хоффмана с надеждой, если не с мольбой.

Лицо Председателя TF отобразило немыслимое усилие мозга, пытающегося понять, о чем речь. Потом Алекс тряхнул своими темными блестящими кудрями и мотнул головой.

— Ладно, будем считать, что до меня дошло. Мальчишка создал геном Сети? С его помощью можно превратить любую кучу просто компьютеров в такую же Сеть, что у нас есть, да?

— Ну, примерно… С большой натяжкой, — согласился Крейнц. — «Моцарт» — адаптивная программа. Он будет создавать новую Сеть с учетом условий среды, задач и даже особенностей эксплуатации. Это геном… Геном искусственного интеллекта, высокоорганизованного компьютерного разума. Да, наверное, так.

Алекс Хоффман оторопел и напрягся:

— Не понял. Вы что, хотите сказать, что теперь эта штука будет жить своей жизнью?

— Нет, пока нет. У Сети нет воли, чтобы жить собственной жизнью. Мы ставим задачу. К примеру, следить за качеством уборки улиц. Это задача. Она вводится. Но как ее исполнять, Сеть решает сама. Сейчас она создает первое поколение адаптивных программ, чтобы восстановить связь между всеми системами хайтек-пространства…

— Что значит «первое поколение»? — Хоффман напрягся еще больше, меж его бровей легла глубокая складка.

— «Моцарт» как генеральная программа создает софт для решения текущих задач, — терпеливо объяснил Крейнц. — Когда эти задачи будут решены — возникнут следующие. Но они же не на пустом месте появятся, правда? Они будут связаны с прошлым причинно-следственной связью. Поэтому первое поколение программ создаст на основе себя же второе поколение, которое будет наилучшим образом приспособлено к системе в целом.

Хоффман поднял брови и сердито выдохнул:

— Господи боже… Мне все это не нравится, и точка. Вы уверены, что у мальчишки не было никакого собственного замысла, когда он все это затеял? Может, это какая-то уловка? Чего он добивается?

Крейнц замахал руками и горячо возразил:

— Нет! Я уверен на сто процентов, что в момент схватки с Джокером Громов не думал ни о чем, кроме спасения людей! Я уверен.

Хоффман зажмурил один глаз и посмотрел на главного технического эксперта Сети с большим сомнением.

— Если он такой же гений, как Аткинс, то вполне мог бы просчитать все возможные выгоды для себя. Возможно, он намеренно…

— Нет, — Крейнц жестко перебил Председателя TF. — Намерения Громова были исключительно альтруистическими.

— Ой ли? Доказательства есть? — усмехнулся Хоффман.

Крейнц не успел ответить, потому что плазменный экран включился и на нем появился доктор Синклер. Он стоял в своем кабинете рядом с «львиным» креслом. На столе с удобством расположился орангутанг Юджин и деловито перебирал бумаги.

— Добрый день, господа, — сказал директор Эдена и персонально приветствовал Крейнца: — Привет, Отто. Хорошо, что ты здесь. Если Алекс… Можно, я буду называть вас просто Алекс? — спросил он Председателя TF.

Хоффман кивнул.

— Так вот, если Алекс не возражает, я бы попросил тебя, Отто, остаться и послушать, о чем пойдет речь. Вполне возможно, что тебя это тоже касается, — закончил директор технопарка.

— Добрый день, доктор Синклер, — ответил Крейнц.

— Здравствуйте, доктор Синклер, — Хоффман встал и протянул руку к экрану, имитируя рукопожатие. — Я не возражаю, инженер Крейнц может остаться.

Директор Эдена ответил ему сдержанным кивком.

— Я явился в назначенное время, Алекс, — сказал он. — И совершенно случайно услышал окончание вашего разговора. Относительно намерений ученика Громова. Я благодарен тебе, Отто, что ты начал так яростно защищать нашего юного гения от любых подозрений.

Доктор Синклер посмотрел на Председателя TF долгим осуждающим взглядом.

Алекс всплеснул руками:

— Простите, доктор Синклер! Но я бизнесмен! Если кто-то вдруг становится миллиардером, а Громов им станет уже через пару месяцев, то, уж простите, я никак не могу поверить, что это произошло исключительно благодаря фортуне.

Директор Эдена сел в свое «львиное» кресло, положил ногу на ногу, а руки на колено.

— Позвольте, я расскажу вам одну занимательную историю про альтруизм, Алекс, — сказал он. — Она довольно длинная, но многое объясняет. Когда-то очень давно, когда ученые только-только закончили расшифровку генома человека, они с удивлением обнаружили, что мы всего лишь на 1 % генов отличаемся от бактерий миксококков. Когда они стали наблюдать за колонией этих бактерий и их социальным поведением, то обнаружили очень интересный факт. В неблагоприятных условиях, вроде недостаточного питания, холода, нашествия других бактерий, миксококки объединялись в так называемые «плодовые тела». Гигантские скопления, похожие на грибы. Они делали это с единственной целью — выработать споры, которые смогут пережить любые трудности и, когда те пройдут, возродить колонию миксококков. Но вот загвоздка: только некоторая часть миксококков способна дать эти споры. Все остальные по сути приносили себя в жертву, становясь питательным материалом для тех, кто производит споры. Но было некоторое количество бактерий, которые в результате неведомой генетической мутации превратились в паразитов. Они поедали своих сородичей, но споры не вырабатывали. Экспериментируя с одной и той же колонией, без вливаний извне, ученые обнаружили, что спустя несколько тысяч экспериментальных циклов количество паразитов возросло настолько, что колония уже не смогла дать споры и погибла. Вы не находите ничего общего с нашей собственной историей?

— Пока не улавливаю, — Хоффман сложил руки на груди.

— Я вам подскажу, — доктор Синклер нахмурился, — ген альтруизма является рецессивным. Количество его носителей уменьшается от поколения к поколению.

— Все живое обречено на вымирание? — пожал плечами Хоффман. — Вы это хотите мне сказать?

— Нет, дослушайте историю до конца, — доктор Синклер не сводил тяжелого взгляда с Председателя TF. — Тогда ученые взяли новую колонию миксококков и отделили «альтруистов» от «паразитов». И знаете, произошла удивительная вещь. Уже в следующем поколении колонии, состоявшей из одних «альтруистов», появились «паразиты», причем их количество было огромным. Понадобилось всего десять экспериментальных циклов, чтобы колония утратила способность к размножению и погибла. Теперь вернемся к колонии, состоявшей из одних «паразитов». Казалось, что они обречены на вымирание сразу. В рамках одного поколения. Но случилось нечто удивительное. «Паразиты» не только возродили в себе способность к самопожертвованию, но и обрели новую — ту, которой у них никогда не было. Они дали споры. Из этой колонии был получен необыкновенно устойчивый к изменениям среды штамм, который назвали «Феникс». Его споры выдерживали заморозку, высокую температуру, могли ожидать подходящих условий сотни лет. А вот еще одна интересная деталь. Странным образом следующие поколения «Фениксов» обладали иммунитетом к «паразитам», своим прямым предкам.

Повисла пауза. Сбитый с толку Алекс Хоффман развел руками:

— И что? Если это каким-то образом доказывает, что у Громова не было корыстных намерений, то вам лучше объяснить. Потому что я, конечно, узнал много нового, но на свой вопрос ответа так и не получил.

Доктор Синклер улыбнулся:

— Я затеял этот рассказ исключительно ради того, чтобы мои слова в защиту Громова были чем-то подкреплены. Видите ли, Алекс, я считаю, что разделение мира на хайтек-пространство и лотек-пространство было сродни делению одной колонии на «паразитов» и «альтруистов», потому как большая часть порядочных людей покинула хайтек-пространство. Оставшиеся не нашли в себе сил отказаться от благ цивилизации. Их не интересовало, какой ценой они обретены. Так вот, я считаю, что Макс Громов, у которого, как вы правильно заметили, нет и не может быть врожденной склонности к альтруизму, тем не менее проявил его в самом чистом виде. Точно так же, как это сделали «Фениксы». Это модификация поведения под влиянием жесткой необходимости. Волей судьбы вышло так, что цивилизацию задумал уничтожить Джокер, а изобретателем технологии, способной это предотвратить, оказался тринадцатилетний мальчик, Максим Громов. У него просто не было шанса не стать героем. Иначе бы он погиб вместе со всеми нами. Я готов поклясться на чем угодно, что никакого корыстного замысла у Громова не было, да и быть не могло. Вряд ли в тот момент он смог оценить перспективы созданной им технологии.

Алекс Хоффман откинулся на спинку кресла.

— Красивая теория, доктор Синклер, но, по-моему, она абсолютно ничего не доказывает. К тому же, насколько мне известно, Громов — лотек. Если принять в расчет это обстоятельство, то в свете вашей истории ситуация начинает выглядеть еще более подозрительной. В результате его действий мы имеем нечто весьма непонятное, «са-мо-ор-га-ни-зую-щее-ся», — повторил он по слогам за Крейнцем, — и к тому же способное к развитию. Я уже не говорю о том, что за пользование этим «нечто» жители хайтек-пространства должны будут платить. Меньше чем за год набежит такая сумма, что ради нее многие были бы рады «проявить способности».

— Громов сбежал от родителей, лотеков по убеждению, у которых был единственным сыном, добивался хайтек-гражданства, отлично представляя себе организацию нашего общества, — возразил доктор Синклер. — По-моему, эти поступки являются доказательством высокой степени личного эгоизма. К добровольному самопожертвованию этот мальчик не способен. Но обстоятельства сложились так, что для спасения собственной жизни он должен был остановить глобальную катастрофу. Его альтруизм — результат личного выбора. Приобретенное свойство. Возникло раз — он будет применять его и дальше.

— То есть он герой поневоле? — в тоне Хоффмана прозвучала явная ирония. — Ну так я же с самого начала вам это говорю! Парень просто оказался в нужное время в нужном месте. Однако, учитывая последствия его геройского поступка, лично я сомневаюсь, что он оказался там случайно.

Доктор Синклер сердито насупился, вздохнул и решил сменить тему.

— Ладно, Алекс, я полагаю, что этот разговор не имеет смысла. Вы останетесь при своем мнении, а я при своем. Зачем вы хотели меня видеть? Причем так срочно, что один из моих любимых учеников, Отто Крейнц, был вынужден работать круглосуточно, дабы наладить связь между Эденом и внешним миром.

Хоффман выпрямился и положил руки на стол.

— Я хочу знать, каковы перспективы применения созданной Громовым технологии. Как он ее называет? Биософт?

— Вообще-то «биософтом» он называет нечто иное, то, что разработал еще в Накатоми. Именно эта разработка позволила мне понять масштабы его одаренности, — ответил доктор Синклер.

— Эта разработка имеет связь с «Моцартом»? — подал голос Отто Крейнц. — Я спрашиваю из чистого любопытства, доктор Синклер. Вы можете не отвечать.

— Имеет, причем самое прямое. «Моцарт» — просто более объемная и универсальная версия той первоначальной разработки, — директор Эдена сказал об этом с едва заметной грустью. — Иногда мне даже обидно, что из моих собственных исследований на эту тему он не взял ничего.

Хоффман подался вперед:

— Значит, Громов все-таки изобрел биософт, так?

— В самом общем смысле слова — да, — ответил доктор Синклер с некоторым раздражением. — А почему вы так настойчиво этим интересуетесь?

— Просто думаю, как назвать корпорацию, которая будет осуществлять внедрение и развитие этой технологии, — с улыбкой ответил Алекс. — Ведь мы же не можем допустить, чтобы настолько гениальное изобретение выстрелило только раз, правда? Поэтому я и пригласил вас, доктор Синклер, чтобы вы рассказали мне о возможных сферах применения биософта. Больше того, я намерен оказать давление на хайтек-правительство, чтобы вам как можно скорее вернули все ваши «мозги», — Хоффман издал противный смешок, — то есть учеников, и вы могли приступить к исследованиям в области биософта.

Алекс сверкнул своей фирменной улыбкой.

— Как вам мое предложение?

Доктор Синклер посмотрел на орангутанга Юджина, который сворачивал кораблик из листа бумаги. Потрепал обезьяну по голове и еле слышно пробормотал себе под нос:

— Все как я и предполагал…

Хоффман перестал улыбаться.

— В смысле? Что предполагали?

— Да так… — задумчиво ответил доктор Синклер. — Ничего особенного. Я был уверен, что вы захотите создать корпорацию.

— Я назову ее «Биософт», — радостно сообщил ему Алекс Хоффман.

Доктор Синклер посмотрел на свои руки и спросил, выгнув бровь:

— А Громов уже согласился продать вам патент?

— Это же чистая формальность! — отмахнулся Алекс. — Зачем мальчишке патент? Само по себе владение правами ничего не дает. Для создания корпорации такого уровня нужны триллионы кредитов. Подозреваю, что их у него нет. А у меня есть. Не бойтесь, я возьму парня в долю. В обмен на полное право распоряжаться его технологией. Это наш стандартный механизм защиты инвестиций…

— Это ваш стандартный механизм отъема интеллектуальной собственности, — криво усмехнулся доктор Синклер.

— Да не обижу я вашего ученика. Все будет честно. Я заплачу столько, сколько это изобретение реально стоит… — попытался убедить его Хоффман.

— Его изобретение бесценно, — заметил директор Эдена.

— Вы так считаете? — в тоне Председателя TF появился сарказм. — Тогда почему никто не может мне сказать, каковы области его применения и как это практически будет выглядеть? Какое производство надо налаживать? На какие рынки сбыта ориентироваться? Вот я и позвал вас в надежде прояснить хоть что-нибудь.

Директор Эдена обменялся долгим взглядом с Отто Крейнцем. Потом посмотрел на Алекса, очевидно, раздумывая, что сказать.

— Видите ли, — произнес он наконец, — эта технология бесценна, потому что ее возможности безграничны. Начиная с создания примитивных программ по искусственному моделированию нейронных связей и заканчивая искусственным эволюционным скачком. Поэтому лично я категорически против того, чтобы в дело вмешивалась Торговая Федерация. А если быть предельно откровенным — то я имею в виду лично вас, Алекс. Я считаю, что Макс Громов должен вернуться в Эден, чтобы совместно со мной и другими учеными определить возможные сферы применения биософта и выбрать для практического внедрения те из них, которые способны реально улучшить человеческую природу.

Алекс Хоффман побелел от гнева.

— Доктор Синклер, — металлическим голосом произнес он, — вам, надеюсь, известно, что технопарк Эден на сто процентов финансируется Торговой Федерацией? Или вам память отшибло после перезагрузки?

Отто Крейнц вздрогнул и вцепился в подлокотник своего кресла.

Однако директор Эдена воспринял выпад Хоффмана совершенно спокойно.

— Я не думаю, что путь угроз будет продуктивным, Алекс, — сказал он с усмешкой. — Ваша предшественница Хелена Наварро была куда более образованна и понимала, что отношения технопарка Эден и Торговой Федерации представляют собой прочный симбиоз. Вы даете нам деньги на то, чтобы мы решали ваши проблемы. Неужели вы не понимаете, что существование хайтек-пространства всецело зависит от разработок Эдена? Потому что без новых технологий хайтек-цивилизация — ничто, — доктор Синклер щелкнул пальцами в воздухе и… исчез.

Картинка на экране превратилась в поток белых символов на синем фоне, а из колонок раздался ужасный треск. Через секунду все стихло. Плазма погасла.

Хоффман грохнул кулаком по столу:

— Он меня послал! Этот чертов… — Председатель TF замялся, не зная как обозвать доктора Синклера, — чертов «солитер» меня послал! Да как он смеет?!

Крейнц кашлянул в кулак.

— Я могу идти, сэр? — спросил он подчеркнуто вежливо.

— Нет, — рявкнул Алекс. — У вас хорошо получается объяснять мне всю эту высокотехнологическую муть. Что за нейронные программы, про которые говорил Синклер? Или как их там?

— Искусственное моделирование нейронных связей? — уточнил Крейнц.

— Да, оно самое, — Хоффман плюхнулся обратно в свое кресло.

— К сожалению, я специалист в области софт-инжиниринга, — развел руками Отто и виновато улыбнулся, — а то, что вы спрашиваете, относится скорее к бионике. Я боюсь дать вам неверную информацию. Вам лучше пригласить кого-нибудь другого.

— Тогда идите к черту, Крейнц, — сердито проворчал Алекс Хоффман.

Главный технический эксперт Сети склонил голову и поспешно исполнил приказ Председателя TF — убрался из его резиденции с максимально возможной скоростью.

Некоторое время Алекс сидел неподвижно, потом активировал свой биофон и сказал:

— Сообщение на голосовой ящик абонента «Апокалипсис 231». Алло. Это я. Надо встретиться. Только не в Сети. Там теперь небезопасно. Буду ждать тебя в Микронезии. Навигация по условленной частоте. Определишь мое местоположение — сразу дай знать. Я отключу маяк.

ID

Раздел: бионика

Секвенирование — чтение ДНК.

Сплайсинг — способность первичных клеток к модификации. Способность одних и тех же генов к созданию различных по своим свойствам белков является причиной видового и внутривидового многообразия живых существ.

Сплайс-инжиниринг — от англ. splice — «соединять концы» — искусственный сплайсинг с целью получить первичную матрицу РНК, имеющую заданные свойства.

* * *

26 августа 2054 года, 15:37:23

Микронезия

Атолл Бутаритари

Атолл Бутаритари — скопление мелких скалистых островков в форме полумесяца, возникший благодаря кораллам. Алекс Хоффман с замиранием сердца следил, как его личный квадролет садится на крохотный, относительно ровный пятачок земли.

Хоффман зажмурился, мысленно умоляя судьбу, чтобы программное обеспечение для квадролетов от «Марин-Тек» оказалось действительно таким надежным, как обещает их реклама. Взять с собой пилота Председатель TF не решился, поскольку ему предстояла весьма компрометирующая встреча.

Наконец автопилот благополучно посадил летную машину. Алекс с облегчением выдохнул и вытер капельки пота со лба.

Выбравшись из квадролета, Хоффман зажмурился от яркого солнца, которое отражалось в водах Тихого океана мириадами всполохов. Совсем близко от Председателя TF из воды выскочила летучая рыба, оставила за собой маленькую радугу из брызг и исчезла. Алекс подошел к краю и заглянул в бирюзовую лагуну. Коралловая стена уходила вертикально вниз. Председатель TF заметил двух огромных сиреневых медуз и присел на корточки, чтобы их лучше рассмотреть. Они были похожи на тех, что чуть не убили одного из операторов его шоу «Поиски газа» во время погружений в Красном море.

Внезапно океан содрогнулся, будто в глубине произошло землетрясение. Алекс отскочил назад к квадролету.

Прямо перед ним в одно мгновение всплыл военный крейсер класса наутилус, черная «ракета» с турбореактивным двигателем производства военной корпорации «Микадо».

Наверху открылся люк. Появилась женщина громадного роста в черном кожаном комбинезоне и зеркальных очках, закрывавших половину ее лица. Порыв ветра растрепал ее длинные свалявшиеся волосы ярко-голубого цвета. Она пробежала по носу ракеты и легко спрыгнула на берег.

— Ух ты, — только и смог сказать Алекс, хлопнув в ладоши. — Привет, Дэйдра. Можешь снять очки, «Большой брат» временно в отключке.

Женщина сняла очки. Злые фиолетовые глаза смотрели на Алекса выжидающе.

— Брось дуться, Дэйдра, — сказал тот, источая дружелюбие, — я не сержусь из-за «Кибелы». Был хороший момент, ты могла его использовать. Кто же знал, что появится чертов юный гений Громов и все испортит? Жаль генерала Ли. Такой бесславный конец карьеры. Трибунал и заморозка. Жуть.

Алекс отпустил в адрес Бэнши свою фирменную жемчужную улыбку, которая сделала его медиазвездой.

Дэйдра МакМэрфи немного успокоилась. Ее напряженные мышцы расслабились, поза стала более естественной.

— Здравствуй, Алекс, — сказала она наконец.

Голос у нее был неприятный, сиплый и очень старый.

— Что с твоим модулятором голосовых частот? — спросил Хоффман, показывая на горло.

— Я его отключила, — Дэйдра нервно дернула шеей. — Зачем ты меня позвал?

— Хочу, чтобы ты рассказала мне о перспективах разработки этого Громова. Сегодня Крейнц прямо дифирамбы ему пел, говорил, как это гениально. Синклер же отказался говорить со мной о возможных путях применения биософта. Вот я и подумал — может быть, ты меня просветишь? Я во всех этих научных делах не так чтоб очень… — Алекс улыбнулся и приблизился к Бэнши на полшага.

Ярко-красные губы профессора МакМэрфи скривились в презрительной усмешке, она отстранилась от Хоффмана со словами:

— Надо было убить мальчишку, пока он еще лежал в нейрокапсуле. Джокер не получил бы омега-вирус, Синклер — «Моцарта». Мы бы спокойно запустили «Кибелу», и все бы получилось. Но тебе ведь хотелось побыстрее, не правда ли, Алекс?

— Убить мальчишку ты еще успеешь, Дэйдра, — Хоффман молитвенно сложил руки и склонился перед Бэнши. — Или твоя сестра, Айрин. Полагаю, она уже придумала для него какую-нибудь ужасно… ужасно оригинальную смерть. Долгую и мучительную. Однако сейчас я хочу всего лишь узнать — для чего можно использовать эту его долбаную технологию биософт. Расскажи мне. Ты же корифей бионики! Синклер сказал что-то про программы нейронных связей или нейронные программы… Не помню. Что это?

Бэнши нахмурилась. Потом вытащила из-за пояса громадный охотничий нож.

— Ой, — Алекс испуганно отошел, сложив руки за спиной. — Я надеюсь, это не для меня?

Дэйдра посмотрела на него долгим насмешливым взглядом:

— Пока нет.

Потом сделала резкое, неуловимое движение рукой. Алекс услышал только свист. Нож упал метрах в десяти от него.

— И что это было? — спросил Хоффман, приподняв брови.

— Пойди и посмотри, — спокойно ответила Дэйдра.

— Ладно… — Алекс попятился, не спуская с нее глаз.

Подошел к ножу, поднял его и… увидел, что на лезвии висит кусочек сухой водоросли, рассеченный пополам!

— Ее несло порывом ветра, — объяснила Бэнши.

— Ух ты… — Алекс с опаской протянул ей нож.

Дэйдра убрала его обратно в ножны и сказала:

— Чтобы научиться так делать, мне понадобилось три года. Получение навыка и его шлифовка. Плюс постоянная практика. Знаешь зачем? Хотя откуда тебе знать-то… Сейчас объясню. Когда ты учишься что-то делать, пытаешься освоить какое-то действие, твои нервные клетки начинают образовывать соответствующие связи между нейронами. Чем активнее тренировки — тем интенсивнее образование связей. Когда связи становятся устойчивыми — у тебя появляется навык, возможность совершать то действие, которому ты учился, не задумываясь. Чем сложнее действие, тем больше времени занимает формирование устойчивых нейронных связей. Они существуют, пока ты продолжаешь делать то, ради чего они образовались. Перестаешь практиковаться — связи разрушаются, навык уходит. Так вот — чтобы твои клетки сообразили, какие именно связи надо создать, требуется очень много времени. Надо тренироваться день за днем, пока связь не установится и действие не станет автоматическим. Одна из возможностей технологии Громова — произвольное формирование этих самых чертовых связей.

— Как это? — не понял Алекс.

Бэнши снова вынула нож и вложила его в руку Алекса.

— Попытайся попасть вон в тот камень, — она показал ему небольшой выступ примерно в трех метрах от них.

— Нет, у меня не получится, — запротестовал Хоффман.

— Правильно, сразу не получится. А теперь представь, что есть программа — универсальный коммуникатор, способный переводить цифровой сигнал в электрический импульс, понятный твоим нервным клеткам, и принуждать их к строительству нужных связей. Ты подключаешься к компьютеру через специальное коммуникационное устройство, скажем, более совершенную модель синхронизатора мозговых волн, и загружаешь себе программу строительства нейронных связей, идентичных моим, как раз тем, что отвечают за метание ножей.

Некоторое время Хоффман молчал, таращась на Дэйдру круглыми глазами и лишившись дара речи.

— То есть… То есть можно создать такой софт, который можно будет устанавливать прямо в человеческие мозги? И любой дурак сразу после его загрузки сможет делать то, чего раньше не умел?!! — завопил он.

— Нет, — терпеливо поправила его Дэйдра, — можно написать такой софт, который заставит твои нервные клетки создать нужные связи. Потом немного потренироваться, чтобы адаптировать возникшие цепочки к своему организму. Но процесс тренировки будет несравнимо короче, чем при естественном обучении. В разы. В десятки раз. Разумеется, сложность действия имеет большое значение. Скажем, собрать и разобрать оптическую винтовку любой задавший своим клеткам цель сформировать нужные связи сможет практически с первого раза. Полный идиот со второго. Водить турбокар получится, скажем, с третьей тренировки. Освоить кунг-фу получится примерно за полгода. Есть важное ограничение. Обучение посредством нейронных программ возможно только там, где речь идет о физических, часто повторяемых действиях. То есть сделать человека хирургом нельзя. Спасателем тоже. Потому что их задача меняется от раза к разу. Нейронными программами можно обучать только тем действиям, где решающее значение имеет мышечная память, ясно?

Но Хоффман ее уже не слышал. Его лицо светилось радостью и даже, можно сказать, счастьем.

— Боже мой… — пробормотал Алекс. — Я даже представить себе не могу, сколько это денег.

— Нейронные программы — самый примитивный из возможных путей применения технологии, основанной на свойствах омега-вируса, которую создал Громов, — Бэнши смерила Председателя TF презрительным взглядом, но тот уже был не в состоянии выйти из своей эйфории.

— Неужели возможно что-то еще? — спросил он, сияя.

— Разумеется, — Бэнши шмыгнула носом. — Можно создать новый геном. Совершенное существо. Абсолютно неуязвимое. Способное адаптироваться к любой среде, кроме открытого космоса. Можно вмешаться в геном человека, наделив его теми свойствами, которых он никогда не имел. Задать их на уровне цепочек РНК. Можно изменять генетическую информацию даже у взрослых людей! Разумеется, все это требует исследований, чрезвычайно длительных и дорогих, принципиально нового оборудования, какого не существовало раньше, возможно, еще одного квантового компьютера, способного секвенировать множество цепочек одновременно и с большой скоростью…

— Мне лично ничего этого не надо, — радостно перебил ее Хоффман. — Нейронные программы! За ними будущее!

— Дослушай меня до конца, Алекс, — Бэнши топнула ногой. — Если тебя интересует практическая сторона дела, то, как ты думаешь, кто из богатейших людей мира откажется от совершенной РНК-матрицы для своего потомства? При наличии достаточно тонкого передающего оборудования программа типа «биософт» сможет менять информацию на уровне строительства гена! Кто не захочет, чтобы его ребенок от рождения был здоров, фантастически красив и интеллектуально совершенен? За это заплатят любые деньги! Ты дашь начало новой расе людей!

— Вау, — коротко сказал Алекс. — К этому мы тоже придем. Но начать надо с чего-то более простого, что можно запустить в производство еще до конца этого года. Интуиция подсказывает мне, что это нейронные программы, — он лучезарно оскалил зубы. — Я уверен! Спасибо, Дэйдра! Был рад тебя повидать! — Хоффман бросился к своему квадролету. — Передавай привет Айрин! Я позвоню тебе очень скоро! Мы станем такими богатыми, как никто в истории! Я… Мы… Все будут хотеть биософт! Это будет не просто корпорация, империя!

Бэнши раздраженно бросила ему вслед:

— Кретин…

Алекс замер на ступеньках квадролета и обернулся.

— Ты что-то сказала? — спросил он, спокойно взглянув в сиреневые глаза Дэйдры.

Бэнши закусила нижнюю губу.

— Олимпиада, — сказала она. — Я сказала про Олимпиаду. Видела твое имя в составе участников. Ты всерьез думаешь, что Председателю Торговой Федерации подобает носиться по виртуальным аренам, как простому мальчишке? Я понимаю, что ты молод, Алекс, и тебе хочется поиграть, но…

— Брось, Бэнши! — отмахнулся Алекс. — Это сделает меня ближе к простым людям. Они увидят, что самый могущественный человек на свете на самом деле обычный парень, которому нравится побеждать. Я всегда был отличным геймером, — он подмигнул доктору МакМэрфи. — Поэтому я намерен не просто «поиграть», как ты решила. Я собираюсь выиграть. У меня отличный тренер — Спайдер. Мечтал я, конечно, об Инферно, но не смог его найти. Что заставило его примкнуть к Джокеру, до сих пор не пойму. Золотой мальчик, наследник миллиардов, чемпион… Ладно, черт с ним. Я купил троих лучших игроков себе в команду. За меня будет играть сама Алиса Лиддел! Абсолютная чемпионка Олимпиады 2048 года.

— У тебя в команде агент Бюро?! Причем агент в статусе хэдхантера?! — вытаращилась на Алекса Бэнши. — Ты что, сошел с ума?! Только не говори мне, что твоя тренировочнаябаза находится на территории TFT и соединена с общими коммуникационными сетями!

— Ну-у… — Алекс замялся. — А где я еще должен был разместить свою тренировочную базу? Мне так удобней…

— Черт! — кулак Бэнши со свистом рассек воздух. — То есть агент Бюро может находиться рядом с тобой день и ночь, выходить во внутреннюю сеть TFT и копаться в ваших базах данных, как в собственном списке музыкальных файлов?! Алекс, ты… Ты… — в голосе Дэйдры клокотала такая ярость, что из ее горла начал вырываться сиплый свист, от которого шел мороз по коже.

— Дэйдра, почему ты не имплантируешь себе нормальные голосовые связки? Или включи свой нейромодулятор, — попросил Алекс, сморщившись.

Дэйдра дотронулась до горла, активируя нейромодулятор. Когда она заговорила снова, ее голос стал низким, ясным, бархатным.

— Потому что это невозможно! Нейромодулятор улавливает звуковые вибрации, превращает их в речь, делает мой голос любым — высоким, низким, тихим, громким, но сами вибрации производят те связки, что у меня есть. Поменять их нельзя. Они связаны с таким количеством нейронов…

— Я ничего не понял, — остановил ее жестом Алекс. — В общем, ты не можешь сделать себе другой голос по-настоящему. Какая-то электронная штука у тебя в горле говорит вместо тебя.

Дэйдра кивнула, глядя на Алекса не то с ненавистью, не то с презрением.

— Я не разбираюсь в технике, — тот поднял руки. — Но зато у меня отлично выходит руководить людьми. Ты знаешь, что у меня самый высокий показатель социального интеллекта во всей базе данных по тестам? Я самый коммуникабельный человек на свете!

— Ты самый лучший манипулятор на свете, — проворчала Дэйдра. — Что ты собираешься делать с Громовым?

— Ну… Для начала предложу ему миллиард кредитов за патент. Я уважаю закон. Если он и правда такой умный, как все говорят, — тут же согласится и начнет наслаждаться жизнью. Если нет… — Алекс вздохнул. — Предложу два. Ну, в общем, я готов подвинуться до пяти. Я очень хочу соблюсти закон. Я не такой, как болтает Хелена Наварро. Я… Я… Хороший.

Алекс улыбнулся так, будто позировал сотне фотографов.

— Ты хочешь, чтобы он на тебя работал? — спросила Дэйдра.

Ее электронный голос оставался ровным, приятным, нейтральным. Бледное, идеально гладкое фарфоровое лицо, созданное доктором Просперити, — неподвижным. Но Алекс все равно почувствовал исходящее от Бэнши волнение.

Хоффман действительно обладал уникальным талантом — животным чутьем, потрясающей, мощной интуицией, фантастическим даром угадывать потаенные желания и страхи людей. И сейчас он точно знал… хоть и не мог в это поверить… Дэйдра боится! Она боится, что Алекс найдет общий язык с Максом Громовым!

Праздник

26 августа 2054 года, 17:12:43

Токийский хайтек-мегаполис

Отель NoblessTower,

президентский люкс

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Ой, дорогие обезьяне! Спешите прямо сейчас, немедленно, всего за 15 кредитных единиц раньше всех остальных увидеть эксклюзивные кадры из башни «Парламент-Скай», где идут последние приготовления к балу в честь нашего супергероя, которому мы все обязаны жизнью, Максима Громова! Для оформления зала, где пройдет церемония награждения… Обезьяне! Громову вручат такое количество наград, что он с кресла встать не сможет, если все эти ордена наденет! И это все заслуженно! Так вот, мы сбились. Для оформления зала использовано две тонны цветов! Хайтек-правительство скупило по этому случаю все живые цветы в Токийском мегаполисе, включая, наверное, фиалки в горшках, которые некоторые из вас до сих пор, по довоенной привычке, выращивают у себя на окне.

Рабочие уже раскатали красные ковровые дорожки. В прошлом году нам удалось заснять дыры, которые в них проела моль. Посмотреть дыры вы можете вот тут. В нашем архиве. По доброте душевной разрешаем сделать это совершенно бесплатно. Сейчас нас заверили, что ни в коем случае нашему спасителю Громову не подсунут побитой молью дорожки! Президент Рамирес взял это под личный контроль!

Мы с вами, дорогие обезьяне, сиречь налогоплательщики, также успели серьезно обогатить лотек-анклав Мавританию, купив у них дорогущее шампанское. Поскольку нет времени искать довоенные бутылки, чтобы разлить в них этот божественный напиток, — шампанское привезут в бочках. Как его будут разливать оттуда — мы лично с трудом себе представляем… Но тем больше поводов заплатить 100 кредитов за просмотр прямой Сетевой трансляции праздника в «Парламент-Скай»! Покупайте именно нашу трансляцию, потому что наши камеры расположены на самых выгодных местах. Мы покажем больше медиазвезд и корпоративных боссов, чем все остальные! Больше того! Мы и только мы получили эксклюзивное право на трансляцию картинки из холла дамского туалета — вы сможете посмотреть, как Наташа Климова, Пуля Минг, Анжела Брайт и другие супермедиазвезды поправляют макияж! Вы сможете рассмотреть содержимое их косметичек и прикинуть его примерную стоимость! Только сегодня прямая трансляция из «Парламент-Скай» за 100 кредитов! Завтра, в день церемонии, мы поднимем цены. Покупайте заранее!

По примерным подсчетам, чествование Громова, которое он, без всяких сомнений, заслужил, обойдется нам с вами, дорогие обезьяне, в десять миллионов кредитов. То есть, разумеется, Торговая Федерация уже распорядилась покрыть ту дыру в бюджете, которую проделал этот праздник жизни, но это означает уплату компаниями дополнительных бюджетных взносов в этом году! А что это значит? Это значит, что наш с вами подоходный налог, который идет в копилку бюджетных взносов, возьмут и повысят. Разумеется, это будет не слишком много, может, сто, может, двести кредитов сверх обычной суммы, — но все же… Конечно, десять миллионов кредитов — не такая уж большая цена за спасение мира… Но помнится, когда мы были маленькими, Человек-паук и Супермен спасали мир бесплатно, а Бэтмен так и вовсе за свои собственные деньги. Может быть, поэтому нам чудится что-то неправильное в материальном вознаграждении гения Громова?

Кстати, только что пришло сообщение! Прелестно… Макс Громов только что, буквально несколько минут назад, получил в официальное владение Рободом!!!

Что же это творится, дорогие обезьяне? Сначала наш супергерой перекроил на свой лад творение величайшего гения в истории, а теперь и вовсе поселился в музее Аткинса… Хм… Странный какой-то герой этот Громов… Как у него рука поднялась заграбастать дом самого Роберта Аткинса?! Самый полный архив о жизни которого вы можете купить на нашем портале всего за 1500 кредитов. Все, что только может быть известно о Роберте Аткинсе, — у нас есть. Все его научные труды, записи публичных выступлений, фотографии, даже сэйв-геймы игр, в которых он принимал участие! Вот уж кто был настоящий гений! Чистый! Великий! Бескорыстный! Он позволил всем жителям хайтек-пространства пользоваться своей разработкой бесплатно! А что Громов? Мало того, что теперь мы все будем вынуждены платить ему за каждый выход в Сеть, так еще и десять миллионов на его праздник потратим и бесценный исторический памятник просто так отдадим. Не знаем, как вы, дорогие обезьяне, но вся наша редакция чувствует весьма болезненное ущемление в области чувства справедливости. Прямо нарастает оно с каждой секундой… Прямо мощный когнитивный диссонанс у нас возник.

Ладно, сейчас давайте поговорим о ценах на топливные элементы для турбокаров. Направим свою негативную энергию на другой объект. Нехорошо порицать героя за то, что он принимает награды. Мог бы, конечно, и отказаться, чтобы не нагружать лишний раз налогоплательщиков… Но чувствуется, Максим Громов не из породы бескорыстных альтруистов.

В общем, наш президент Рамирес сообщил вчера, что топливные элементы подорожают в среднем на 100–150 кредитов в зависимости от емкости. М-да. В таких условиях только банкеты Громову закатывать… Ой, тьфу-тьфу. Бьем себя по рукам. Ни слова сомнения в герое. Про топливные элементы. Они подорожают. Это факт…

* * *

Евгений Климов взял на себя оформление всех бюрократических формальностей, связанных с покупкой дома. Чарли и Тайни решили задержаться в поместье Спарклов, чтобы освоить «Кор-5000», но обещали приехать на церемонию награждения. В Nobless Tower Макс вернулся один и проспал восемнадцать часов подряд.

Проснувшись, он предусмотрительно повернулся на бок, перед тем как открыть глаза. Взял с тумбочки кибер-ключ от Рободома, повертел в руках, медленно произнес:

— Мне подарили дом Аткинса… — погладил ключ рукой и положил обратно на тумбочку.

ID

Раздел: устройства

Кибер-ключ — оптический диск цилиндрической формы в титановом корпусе. Подтверждает право собственности на объект недвижимости, хранит всю информацию о нем и его владельце.

* * *

Номер Громова, как и предполагал доктор Льюис, через два дня походил на гибрид оранжереи и магазина подарков.

Макс медленно прошел между рядами коробок. Взял наугад одну из них. Открыл. Там оказался набор силиконовых контактов «Сони» последней модели, который еще не успел поступить в продажу, и открытка.

— Наша компания искренне благодарит вас за спасение человечества, — прочитал Громов. — Спасибо.

Он отложил коробку.

Захотелось есть. Громов поискал глазами лэп-нот, чтобы посмотреть меню.

Лэп-нот обнаружился рядом с буфетом, за кучей мелких коробок. Макс тронул пальцем экран. Выбрал нужную иконку.

ID

Раздел: устройства

Лэп-нот — примитивный компьютер, обычно крепится на стену. Внешне представляет собой сенсорный экран с пиктографическим меню. Обычно используется в качестве дешевого интерактивного справочника с функцией передачи данных. Городские лэп-ноты — это одновременно справочники, терминалы оплаты различных услуг, вызова государственных служб — полиции, пожарных, спасателей, такси, устройства для передачи коротких печатных сообщений.

— Оладьи, омлет…

Глаза рассеянно скользили по строчкам. «Запредельное торможение — естественная реакция нервной системы после вынужденной мобилизации», — вспомнилось из курса элементарной бионики. Макс понял, что не сможет сосредоточиться даже на выборе блюд и нажатии нужных кнопок, поэтому вызвал официанта.

Через пару минут в дверь постучали. Вошел маленький толстенький человечек в форме служащего отеля и улыбнулся во весь рот. Его свежее румяное лицо резко контрастировало с бледной, уставшей физиономией супергероя.

— Добрый день, — радостно сказал он. — Счастлив оказать вам хоть маленькую услугу, и умоляю — никаких чаевых! Мы все обязаны вам жизнью, мистер Громов.

— Э-э… Спасибо, — пробормотал Макс, он так и не смог привыкнуть, что каждый встречный благодарит его за спасение жизни. — Принесите мне, пожалуйста, всего по чуть-чуть, — попросил Макс, показывая весь список возможных блюд для завтрака. — Полные порции не надо. И еще… У вас есть клубничный мусс?

Лицо официанта выразило сильнейшее замешательство.

— Клубничный мусс? — переспросил он. — Я узнаю на кухне… А что это?

— Нет, нет, не надо, — запротестовал Громов. Он до вчерашнего дня тоже не подозревал о существовании клубничного мусса. — Давайте завтрак.

Официант кивнул, потом нерешительно уточнил, показывая на часы:

— Вы точно хотите завтрак? Для вас мы, конечно, приготовим специально… Возможно, вы до сих по живете по эденскому времени… Но вообще-то уже заканчивается обед. Я бы даже сказал, приближается ужин.

Макс посмотрел на часы.

— Да, в самом деле. Принесите тогда что-нибудь, — Громову вдруг стало лень даже говорить. Он махнул рукой: — Что-нибудь, — и грохнулся на диван.

Официант испуганно закивал головой:

— Что-нибудь. Сейчас. Не больше двадцати минут.

Макс помахал ему рукой.

Все двадцать минут в ожидании заказа Громов просидел неподвижно, глядя в одну точку. Он не встал, когда в номер вкатили два изящных столика и начали накрывать на стол. Официанты бросали в его сторону испуганные взгляды. Макс был как робот, из которого вынули аккумуляторы. Он не мог пошевелиться, ему было лень говорить, он даже моргал через силу, когда глаза начинали уставать от напряжения.

Румяный официант подскочил к нему.

— С вами все в порядке, мистер Громов? Может, пригласить доктора Льюиса? Он сказал, чтобы мы звонили ему, если вы… если вы почувствуете себя не очень хорошо.

— Не надо, — с усилием выговорил Макс. — Я просто очень устал. Поем и снова лягу спать. Не волнуйтесь за меня.

— Конечно, конечно! — официант замахал руками. — Мы все вам так обязаны…

Служащие отеля ушли, оставив Громова одного наедине с исходящими паром тарелками.

Макс сел за стол и подал голосовую команду:

— Новостной канал.

Медиамонитор на стене включился и… Громов подавился куском пирога, который только успел отправить в рот. Первое, что он увидел, — себя самого с куском пирога в руке, разглядывающего собственное изображение на экране. Внизу экрана бежала строка: «Эксклюзивная трансляция из гостиной президентского люкса Nobless Tower, где Макс Громов ожидает торжеств в свою честь. Только на нашем канале!»

Раздался голос диктора:

— Как мы видим, наш герой, измученный спасением человечества, наконец проснулся и решил перекусить. Посмотрим, что подали ему на обед. Начнем с дальнего конца стола. Суп… пицца… паста… жареная рыба… Ого! Посмотрим, сможет ли он все это съесть. Аппетит у парня что надо. Кажется, он нас заметил. Напомню, что Громову не успели сказать, что наш канал получил права передавать прямую трансляцию из его гостиной в обмен на частичную компенсацию расходов по передаче Максиму в собственность Рободома. Как вы знаете, «наградная статья» проделала заметную дыру в бюджете хайтек-пространства. Медиа пытаются внести посильный вклад в ее латание. Так вот, Максим, похоже, только что узнал, что из его гостиной ведется прямая трансляция. Сказать этого ему не смогли, потому что он крепко спал, а до этого, еще раньше, летал на квадролете Бюро в Элладу выбирать себе дом. Что ж, Рободом Аткинса — это очень амбициозный выбор. Теперь мы знаем, что личностно Громов намерен позиционировать себя как равного Роберту Аткинсу. Это очень смелое решение, на мой взгляд. Очень агрессивное, я бы сказал. Молодость, мощь, напор…

В это мгновение Макс действительно испугался, что сошел с ума и все происходящее ему только кажется. Громов вылез из-за стола и прошел по гостиной. Это тут же показали на экране. Причем сначала с одной точки, потом с другой. Макс огляделся, пытаясь найти эти камеры.

Одна была закреплена под потолком, другая возле окна. Громов подошел к ней и резким движением отлепил от стены. Силиконовая подушка щелкнула. Камера осталась в руке Макса. Он развинтил ее и вынул элемент питания.

— Что он делает?! — завопил от ужаса диктор. — Это нарушение условий контракта с хайтек-правительством! Мы и так ограничили зону наблюдения из уважения к подвигу Громова! Кто-нибудь — скажите ему! Громов! Не трогайте камеры! Миллиарды людей хотят знать, что вы там делаете! Гостиная — это же не ванная и не спальня! Это в рамках медиаэтики!! Хотя даже великие медиазвезды, такие как Анжела Брайт, позволяют своим поклонникам смотреть на них в ванной! Люди имеют право знать!..

Но Макс продолжал сосредоточенно разбирать камеры, время от времени глядя на экран, чтобы понять, с каких точек его все еще снимают. Таким образом ему удалось найти все камеры, целых пятнадцать штук. Зрители могли видеть, как Макс потянулся за последней из них, снял, и по экрану медиамонитора побежала серо-белая рябь. Камер больше не осталось. Кучка разобранных устройств лежала на столе рядом с тарелкой Макса.

Громов взял ближайшую из коробок подходящего размера, открыл ее — внутри оказался шлем для вождения мотокарта. Вынул подарок, прочитал открытку, сказал вслух ее отправителю: «Спасибо», и начал горстями перекладывать в пустую коробку остатки камер, туда же смел питательные элементы от них. Встал, подошел к двери, открыл ее и выставил коробку в коридор. Охранники, дежурившие по обе стороны от двери, отдали Максу честь.

— Спасибо, — сказал он. — И не пускайте сюда больше никого из медиа, хорошо?

Один из охранников повернулся к Максу и, не глядя на него, четко оттарабанил:

— Простите, сэр! Но мы подчиняемся только приказам шефа Буллигана! Таковы правила!

Громов махнул рукой:

— Хорошо, я понял.

— Простите, сэр! — снова гаркнул охранник и добавил едва слышно: — Нам пришлось пустить медиа, пока вас не было.

— Понятно, — вздохнул Макс.

— Я думаю, они вернутся, — заметил второй охранник, тоже не поворачиваясь к Максу, продолжая стоять навытяжку и таращась прямо перед собой.

Первый вернулся в исходную позицию и едва слышно прошептал:

— Спасибо вам, сэр, что спасли нам жизнь!

— Пожалуйста, — вежливо ответил Громов.

Вернувшись в номер, он посмотрел на стол, оглянулся вокруг, затем взял свою тарелку, сложил в нее еду и ушел в спальню.

Сев на подоконник, Макс посмотрел вниз.

Со сто пятидесятого этажа Nobless Tower открывался умопомрачительный вид. Ночью Токийский хайтек-мегаполис переливался сотнями оттенков самых разных сигнальных огней. Яркие розовые ленты по краям автобанов, зеленые огоньки посадочных площадок, голубые маяки полицейских машин и дельтапланов, мелкие желтые звездочки на куполах патрульных дирижаблей и воздушных шаров, медленно плывущих над городом. Темно-красные огни скоростных поездов мелькали так быстро, что были едва заметны для глаза. Оранжевое обрамление высотных зданий. Мертвенный серо-зеленый тусклый свет окон. Белые лучи мощных прожекторов вдалеке, над военным штабом «Микадо».

Световую рекламу перестали использовать уже давно. Это считалось бессмысленным расходом электричества. Ее заменили щиты с рисунками, которые делали флуоресцентной краской. Даже при малом количестве света картинки сияли в темноте. Иногда получалось жутковато. В темноте светились глаза или какая-нибудь надпись.

Миллиарды огней, миллионы зданий… Искусственная среда обитания человека, сложившаяся всего за пару сотен лет, поражала. Странно, но Макс любил ее гораздо больше, чем леса и болота тех мест, где он родился. Дикая природа всегда представлялась ему чем-то враждебным, постоянным источником опасности. Морозы, дожди, дикие животные, ядовитые насекомые и змеи! Макс никогда не понимал высоких бессмысленных слов о «природной мудрости». Все, что он видел в детстве, — это бесконечный и бессмысленный процесс пожирания одних существ другими только ради того, чтобы промучиться еще один день под палящим солнцем или в жуткий мороз, или без питьевой воды, или задыхаясь от туч мелких кровососов, роящихся над болотами. Сколько Макс себя помнил — он боялся леса, переменчивой погоды, раскатов грома, волчьих стай, громадных ос и слепней… Гибель живого вокруг, растерзанные волками зайцы, замученные насекомыми детеныши никогда не вызывали у него жалости или сострадания. Это было чем-то обычным. Тем, что само собой разумеется. Все слабое и больное должно погибнуть, превратиться в корм или питательную среду для тех, в ком больше жизненной силы. Таков закон дикой природы. И этот закон был для Макса абсолютно справедлив, потому что он никогда не знал другого! По этой же причине он не понимал Дэз. Почему она не хочет жить в хайтек-пространстве? За что она борется? В чем смысл того, что она делает? Зачем?

На все эти вопросы у Макса не было ответов. События последних двух недель сделали с его внутренним миром примерно то же самое, что делает блендер с овощами. Все представления Громова о жизни были раскрошены на мелкие кусочки и перемешаны в кашу.

Громов отставил тарелку и прижался лбом к холодному органопластику, поджал колени и обхватил их руками. Стало холодно. Щемящее чувство тоски давило изнутри. Макс сделал глубокий вдох, чтобы не заплакать. Перед глазами ясно встала картинка из «Никсон Холла». Дэз режет сетку вокруг арены и кричит, чтобы Макс бежал к ним. Потом они с Дженни вдвоем удерживают охрану Никсона, пока Громов вытаскивает с арены маленького мальчика. Макс закрыл глаза. Он даже имени этого паренька не запомнил!

Громов активировал свой биофон.

— Дэз Кемпински, — сказал он.

— Абонент вне зоны действия, — последовал ответ.

— Оставить сообщение, — скомандовал Макс.

Раздался гудок.

Громов попытался унять дрожь в голосе.

— Дэз, мне так много нужно тебе сказать, — с трудом произнес он. — Я ведь ничего толком не успел тебе сказать. Завтра меня будут награждать за то, что я убил Джокера. Но я не горжусь этим! Это… это трагическая случайность! Я сделал это по необходимости. Потому что не было другого выхода! Прости, прости! Просто череда случайностей! Дэз! Пожалуйста, назначь мне место встречи! Когда угодно, в любой части света. Я приеду. Мне нужно сказать тебе… Я… Я… — Макс с силой сдавил собственный кадык, чтобы тот не дрожал. — Прости меня. Позвони мне.

Его била мелкая дрожь. Сильный озноб.

Макс слез с подоконника, забрался в постель, накрылся одеялом и уткнулся в подушку. Хотелось плакать, но не было сил.

Раньше Громов никогда не чувствовал себя одиноким. Точнее сказать — он всегда был один, но никогда этим не тяготился. Возможно, потому, что просто не знал иного состояния. Поступив в Накатоми, он пять лет общался только с Митцу и Чарли. Причем исключительно в школе, в перерывах между уроками или в обед. Потом приезжал домой, выполнял задания, читал, играл, бродил по Сети, потом засыпал. Утром начинался новый день. Макс не видел никого, кто бы жил иначе. Он считал свою жизнь обычной, нормальной, как у всех, может быть, даже чуть лучше — ведь талант, способность выдерживать железную дисциплину Накатоми давали Максу некоторое преимущество перед другими. Не зря личностный аналитик Мамбата каждый год в своем отчете специально отмечала, что Макса отличает необыкновенная стрессоустойчивость и «пластичность психики — способность подчиняться системе не деформируясь, сохраняя собственное “я”»… Но потом появилась Кемпински, и все изменилось. Громов узнал, а вернее, почувствовал, что такое друг. Другой человек, которому он не безразличен! Макс даже не осознавал, до какой степени это чувство было ему дорого! До тех пор, пока не простился с Дэз в Буферной зоне. Да и то понял не сразу, а только сейчас, спустя несколько дней.

Громов свернулся калачиком и натянул одеяло на голову.

— Она вернется, — сказал он сам себе, засыпая.

Усталость в который раз спасла его от долгих переживаний.

* * *

28 августа 2054 года, 16:15:08

Токийский хайтек-мегаполис

Отель Nobless Tower,

президентский люкс

Громов неподвижно сидел на высоком табурете в гостиной перед старинным напольным зеркалом, выпрямив спину и уставившись в одну точку. Макса можно было принять за восковую фигуру кинозвезды прошлого века. Роскошный черный фрак, белая рубашка с затейливым воротником, узкие, тщательно отглаженные брюки, ботинки из настоящей кожи, начищенные так, что, казалось, в них можно увидеть собственное отражение.

Вокруг порхала свита медиазвезды Алехандро Шика, который прославился тем, что одевал и причесывал других медиазвезд.

— Восхитительно!

— Умопомрачительно!

— Прелестно!

Макс их не слушал. Он даже не смотрел на собственное отражение.

Сам Алехандро Шик расхаживал позади Громова, театрально размахивал руками.

— Конечно, у вас на редкость породистое лицо, — говорил он Максу. — У вас благородные черты. Высокие рельефные скулы, правильный овал, прямой тонкий нос, выразительные черные глаза, в которых видна мысль! Поэтому я убрал ваши волосы назад. Лоб должен быть виден. Ведь вы спасли человечество собственным интеллектом, а не силой мускулов. Я исходил из этого, разрабатывая концепцию вашего внешнего облика. В благодарность за спасение человечества в целом и меня лично я подарил вам фрак из своей собственной коллекции антикварной одежды…

Двадцать камер по персональному разрешению президента Рамиреса снимали происходящее, транслируя картинку для телетеатра и Сети. Жители хайтек-пространства желали видеть, как супергерой, победитель Джокера и разработчик нового кода Сети, которым они все отныне будут пользоваться, готовится к балу в свою честь. Президент мягко отчитал Громова за пренебрежительное отношение к простым людям, которые имеют право знать, как проводит время супергерой, которому они все обязаны своей жизнью.

— Уже через год на счет ученика технопарка Эден Макса Громова, создателя нового кода Сети, поступит столько средств, что он, без сомнения, войдет в сотню самых богатых людей хайтек-пространства! — захлебываясь от восторга, говорила дикторша в телетеатре. — Но это, конечно, самое малое, что мы все должны этому мальчику! Ведь он спас всех нас. Он рисковал жизнью, чтобы одолеть Джокера! Уму непостижимо, как ему это удалось!

Макс чувствовал себя так, будто его с головой залили в органопластик. Разумеется, он не мог видеть миллионов глаз, пристально разглядывающих его через Сеть и другие медиа, но странным образом ощущал их присутствие. Макс подумал: увидят ли его родители? Конечно, в их доме нет точки доступа, ведь они лотеки по убеждению. Никаких цифровых устройств, никакого контакта «с миром предателей и убийц»… Но, может, кто-то из менее принципиальных соседей покажет им запись?

А Дэз? Видит ли его Дэз?

При мысли, что Кемпински может увидеть все эти помпезные приготовления, фрак, Алехандро Шика с его дурацкой пудрой, Громову стало нехорошо. Виски сдавило, появились тошнота и неприятное чувство в животе.

Биофон Громова передал команду режиссера прямой трансляции:

— Максим, будьте любезны, улыбнитесь! Что вы сидите как манекен?! Вы же супергерой! Миллиарды жителей хайтек-пространства следят, как вы готовитесь к балу в вашу честь! Пожалуйста, ведите себя радостно, непринужденно. Пошутите с Алехандро!

Макс посмотрел на Шика, но тот так вдохновенно рассказывал про форму Максовых бровей, цитируя при этом Овидия, что перебить его Громов не решился.

— О, господи… — раздался в биофоне Макса раздраженный вздох режиссера. — Готовьте рекламу! Через тридцать секунд пойдет реклама! Большой пятиминутный блок! Громов, попытайтесь за это время хоть немного оживиться! У нас всех тут такое чувство, что мы ваш памятник снимаем!

Макс ничего не ответил. Ассистентка Шика прошлась по его лицу легкой пуховкой для пудры, при этом она широко улыбалась в камеру и даже не смотрела на Громова.

Дверь личных апартаментов Макса открылась. Вошел шеф Бюро информационной безопасности мистер Буллиган. Хлопнул в ладоши и потер руки.

— Ну что, парень, готов получить самые большие почести в истории человечества? Клянусь позвоночной грыжей, никогда не видел ничего более пафосного, чем то, что сейчас готовят для тебя!

Макс пожал плечами.

— Что-то у тебя вид кисловатый для супергероя, — нахмурился Буллиган.

Алехандро Шик тут же вставил реплику:

— Я сделал все, что зависело от меня, мистер Буллиган. Громов прекрасно выглядит, у него великолепная прическа, белые зубы, он отлично одет, ему все это идет — но улыбаться вместо него не в моих силах! Сделайте что-нибудь!

Мистер Буллиган сердито отмахнулся от Шика. Шеф Бюро информационной безопасности подошел к Громову и посмотрел в зеркало. Ясные, холодные серые глаза Буллигана встретились с грустными, усталыми, внимательными глазами Макса.

— В чем дело, парень? — спросил мистер Буллиган, потом показал на свиту Шика. — Они тебя утомили? Убрать их отсюда?

Макс кивнул. Буллигал сделал знак Нимуре. Тот, вместе с тремя другими агентами, моментально выдворил Шика со всеми его подручными.

— Как вы смеете? У нас еще полчаса в эфире… — возмущался тот, уходя.

Громов опустил глаза.

— Я в порядке. Просто… — он обвел глазами пространство президентского люкса, заваленное цветами и подарками. — Не могу поверить, что это все настоящее. Все как будто не со мной.

— У тебя просто шок. Ты еще не оправился от произошедшего в Эдене. Последние две недельки выдались те еще, — Буллиган улыбнулся. — Ты молодец. Подумай, что чертова уйма народу жаждет сказать тебе «спасибо». Они готовились к этому празднику. Клянусь, никогда в жизни не видел, чтобы в честь кого-либо закатывали такую вечеринку! Будет столько медиазвезд, главы корпораций, президент! Не отказывай людям в удовольствии поблагодарить тебя, Макс. Улыбайся им. Принимай все, что происходит, как должное. Ты заслужил.

Уголки губ Громова слегка дрогнули и поползли вверх.

— Хорошо, мистер Буллиган, — сказал он. — Просто я надеялся, что Дэз…

— Да, мне тоже жаль, что твоя подружка не приехала, — мистер Буллиган кашлянул в кулак. — Честно говоря, мне стоило большого труда замять расследование в отношении нее… Есть подозрения… Ну да ладно. Может быть, ей лучше некоторое время тут не показываться. Пока все уляжется, позабудется, а это случится очень быстро, уверяю тебя. Сенсации, какими бы громкими они ни были, не живут долго. Скоро она сможет вернуться.

Макс вздохнул и снова улыбнулся. Лицо его стало почти радостным.

— Кстати, — шеф Буллиган протянул руку и дотронулся до уха, пристально глядя на Громова.

Тот сообразил, что надо отключить биофон, чтобы его речь не была слышна. Как только Макс его дезактивировал, директор Бюро склонился к нему и едва слышным шепотом сказал:

— Сюда едет Алекс Хоффман. Он собирается говорить с тобой наедине, в кабинете этих апартаментов. Он оборудован глушилками, не пропускающими никакой сигнал. Подслушать или подсмотреть, что там происходит, невозможно. Я на сто процентов уверен, что знаю, чего хочет от тебя Алекс. Мой тебе совет: хочешь спасти мир еще раз — не продавай Алексу свой патент. Сколько бы он ни предложил — не продавай. Только не ему.

Буллиган посмотрел на Максима очень серьезно.

— Но я…

Шеф Бюро приложил палец к губам и ушел, оставив Громова в полнейшем замешательстве.

Дневник доктора Павлова

1 августа 2054 года, 19:07:21

Буферная зона

Клиника доктора Просперити

Я ничего не видел, не мог пошевелиться, дышал через тонкие трубки, вставленные в нос. Ощущение было жуткое — как будто заживо погребенный.

В ухе раздался голос доктора Просперити.

— Слышите меня? Прижмите язык к нёбу, если слышите. Ага… С добрым утром, доктор Павлов. Я вживил вам биофонный чип и всю прочую ерунду, чтобы «Большой брат» без труда смог идентифицировать вас как Евгения Климова. Буллиган пообещал закончить создание вашей базы данных к сегодняшнему вечеру. Сможете беспрепятственно въехать в хайтек-пространство и поселиться в RRZ «Эллада». Мне пришлось полностью удалить верхние слои кожи на глубину мимических морщин, вы сейчас находитесь в биоактивной белковой среде. Плюс получаете большие дозы гормонов. Мы вводим их вам вместе с воздушной смесью через легкие. Глаза у вас пока закрыты специальной пленкой, чтобы прижилась новая роговица. Я изменил вам цвет радужной оболочки на голубой. Отторжения быть не может — все биоматериалы ДНК-идентичны. Вам также заменили волосы, изменив их цвет, густоту и длину. Покрыли зубы новым слоем эмали, чтобы они выглядели сообразно возрасту. Ах да, наверное, надо напомнить — вам снова двадцать пять лет. Я также укрепил хрящи вашего позвоночника и коленных суставов, исправил ваш сколиоз. В общем, все, что касается вашего внешнего облика, — безупречно. Полная реновация. Придется немного потренироваться вести себя соответственно визуальному возрасту. Послезавтра, когда восстановится кожа, вас подключат к нейролингве. Постарайтесь усвоить, чем живут ваши теперешние сверстники. Буллиган сказал, что сделает вас специалистом в области нейролингвистики с дополнительной степенью по бионике. Нахватайте из Сети модных словечек, просканируйте рейтинг проблем, занимающих хайтек-общество. Учитывая сложность задания — вам недостаточно выглядеть на двадцать пять, вам надо стать двадцатипятилетним. Иначе маскировка не сработает. Я вас отключаю. Мне надо ввести вам модулятор обменных процессов, чтобы ускорить заживление. Лучше это делать, когда вы спите. Всякое волнение вызывает выброс ненужных гормонов. Вы должны понимать, насколько это мне мешает.

* * *

28 августа 2054 года, 17:45:15

Токийский хайтек-мегаполис

Отель Nobless Tower,

президентский люкс

Алекс Хоффман вошел в номер. Улыбка, что озаряла его лицо, была, без сомнения, одной из лучших за всю его карьеру медиазвезды. Он подошел к Громову, протягивая руки, и без единой запинки произнес тщательно подготовленную фразу:

— От имени и по поручению Торговой Федерации позвольте выразить благодарность за спасение цивилизации от краха, за вашу победу над одним из самых непримиримых и опасных врагов хайтек-общества!

Он схватил руку Громова и энергично встряхнул.

— Спасибо, — сказал Макс. Он попытался высвободить свою ладонь, но не смог. Хватка у Председателя TF была железная.

Алекс некоторое время разглядывал Громова, не отпуская его руку, и пришел к выводу, что мальчишка совсем не прост и выглядит гораздо старше своего возраста. Хоффман отметил, что глаза у Макса слишком внимательные и грустные для четырнадцатилетнего. Звериная интуиция Алекса неожиданно не сработала. Обычно его первое впечатление от человека, полученное за считанные секунды в самом начале знакомства, было исчерпывающим. И что совсем удивительно — всегда верным и полным.

— Я бы хотел узнать подробности из первых уст, — Хоффман показал на дверь кабинета. — Конечно, это злоупотребление положением. К тому же я похищаю вас у ваших зрителей, которые наблюдают за вами, — Алекс поднял глаза и помахал рукой в камеры. — Но я надеюсь, они меня простят, когда я скажу, что Торговая Федерация приняла решение не снимать дополнительных налоговых отчислений из их заработной платы до конца этого года. Все расходы по торжествам компании покроют из своих скромных прибылей. Вы, конечно же, в курсе, что, согласно Московскому пакту доброй воли, корпорации отказались от получения прибыли в любой области свыше двадцати процентов, — Хоффман сложил руки над головой и снова улыбнулся камерам. — Я, Алекс Хоффман, был апатридом большую часть жизни и знаю, как трудно заработать себе достойную жизнь, поэтому всегда буду на стороне простых граждан хайтек-пространства!

Он повернулся к Громову, бережно, но настойчиво взял его за локоть.

— Пойдемте. Обещаю, наш разговор много времени не займет. Самое большее через полчаса я верну вас вашим зрителям. Хотя мне кажется, вы и сами не прочь побыть пару минут в уединении. Слава — хоть и сладкое, но все же бремя. Мне ли не знать.

Алекс почтительно, даже, пожалуй, преувеличенно вежливо, пропустил Макса вперед.

Когда они оказались в кабинете, лицо Хоффмана изменилось. Теперь он смотрел на Громова строго. Сел в кресло у окна, предложил Максу занять второе. Потом тронул свое ухо, в точности как это делал Буллиган. Громов послушно отключил свой биофон, потом сказал:

— Эта комната волнонепроницаема.

— Лучше подстраховаться, — Хоффман положил ногу на ногу и подался вперед. — Итак, ты самый одаренный парень на свете, может, даже более умный, чем сам Аткинс, — сказал он, буравя Громова пристальным взглядом.

— Я этого никогда не говорил, — скромно заметил Макс.

Алекс не увидел ни страха, ни агрессивности, которая является признаком того же страха, только глубоко спрятанного. Это его насторожило. Хоффман решил перейти сразу к делу:

— Ты знаешь, каковы возможные области применения твоей технологии?

Громов посмотрел в потолок, пожал плечами и ответил:

— В общем, они довольно широки. Трудно сразу оценить.

— Ты представляешь, какие мощности нужны, чтобы начать активное практическое применение твоего изобретения? — Хоффман склонил голову набок.

— Нет, не считал, — Макс произнес это с некоторой иронией. — Но думаю, мне удастся найти инвестора.

— Сомневаюсь, — отрубил Алекс, откидываясь назад. — Вложения требуются колоссальные, а гарантии никакой. Может, ваше изобретение всего лишь одноразовый выстрел? Может, оно ценно с точки зрения науки, но коммерческого интереса не представляет? Как экспедиция «Следопыт», стартовавшая в 2020 году. Все были так воодушевлены, прикидывали, как скоро мы сможем летать на Марс и Венеру… И что? Последний радиосигнал пришел в 2031-м — с Марса, а потом «Следопыт» исчез. Все деньги — пф-ф! — исчезли. А их было немало. И столько надежд…

Он развел руками и вопросительно уставился на Макса.

— И что же делать? — спросил Громов таким тоном, будто они с Хоффманом читают по ролям сценарий пьесы для телетеатра.

Алекс выдержал паузу. Макс спокойно ждал, пока Председатель TF наконец скажет, зачем пришел.

— Я предлагаю только выгодные сделки, — произнес тот. — Ты продаешь мне патент на биософт за миллиард кредитов и двадцать процентов компании, которая будет создана для практической реализации всего, что только можно изготовить на основе твоей выдумки. Ты мне патент, я тебе готовую компанию и миллиард кредитов сверху.

— Двадцать процентов компании? — уточнил Громов.

— Это очень много, — заверил его Хоффман. — Ты будешь самым богатым софт-инженером в мире.

— А выплаты? То, что люди платят за пользование Сетью? Если я продам патент — они тоже перейдут к вам?

— Вот это я понимаю. Это разговор, — Алекс улыбнулся. — Разумеется, мы это обсудим. Я не претендую на всё… Скажем, после продажи патента ты будешь получать восемьдесят процентов выплат через нашу систему «Великий кассир». Правда, она гениальна? А оставшиеся двадцать… Из них мы сформируем инновационный фонд имени тебя. Любой человек сможет воплотить свое изобретение в жизнь на эти деньги. Как тебе? А?

Алекс внимательно следил за лицом Громова, но никак не мог понять, что с тем происходит. Было такое впечатление, что тот либо вообще не понимает, о каких значительных суммах идет речь, либо ему это настолько все равно, что он уже этим разговором утомился. Однако Макс произнес нечто такое, чего Хоффман никак не ожидал. Даже не предполагал.

— Патент останется у меня, — отчетливо и твердо произнес он без тени эмоций. — Объявлю открытый тендер на партнерство в моей компании, оставив за собой контрольный пакет с большим покрытием — пятьдесят пять процентов. Всего будет три инвестора. По пятнадцать процентов каждому. Вы можете участвовать в тендере наравне со всеми остальными. Кроме того, я собираюсь сделать исключение в вашей гениальной системе… «Великом кассире». Напишу отдельный скрипт и добьюсь разрешения на его установку. Пользование Сетью будет бесплатным, как и раньше. Для всех.

Хоффман застыл. Его пальцы с силой сжали подлокотники кресла.

— Кто тебя поддерживает? — наконец с усилием выговорил он. — Доктор Синклер?

— Не думаю, что есть разница, — спокойно ответил Макс.

— Мне кажется, ты не понимаешь, о чем идет речь, — сказал Алекс, но в его тоне не было уверенности. — Да, сейчас ты герой, но это может легко измениться… Ты даже не представляешь, как легко.

— И что вы со мной сделаете? — Громов улыбнулся Хоффману.

Алекс встал. Никогда в жизни он не чувствовал большей ярости и большего унижения. Этот мальчишка, Громов, нищий выходец из лотек-пространства, лишил его проекта «Кибела», а теперь отказывается отдать патент, которым все равно не сможет распорядиться!

— Мое предложение действует до завтрашнего утра, — процедил сквозь зубы Председатель TF. — Если ты не дашь ответ до десяти часов… Увидишь, что случится.

Как только он ушел, Макс перешел в спальню, активировал свой биофон и дал команду:

— Доктор Синклер.

Соединение с Эденом происходило несколько дольше, чем обычное, из-за проблемы кодировки сигналов.

— Здравствуйте, ученик Громов, — раздался наконец знакомый голос. — Ну как? Готовы к триумфу?

— Добрый вечер, не вполне, — честно признался Макс. — Доктор Синклер, я передумал. Я приму участие в Олимпийских играх. Что мне надо сделать?

— О… Надо полагать, Алекс навестил тебя? — спросил директор технопарка с едва заметной иронией в голосе.

— Угу… Вы были правы.

— С вами, гениальными подростками, всегда так, — вздохнул доктор Синклер. — Не поверите до тех пор, пока палец в рану не вложите.

— Что? — не понял Макс. — В каком смысле?

— Неважно. Это такая старинная присказка. Ее употребляли задолго до войны. Когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас. Слава богу, что в результате ты все же решил последовать моему совету. Я сегодня же внесу тебя в список основных игроков. Ты будешь выступать за технопарк Эден. Не возражаешь? Другого способа заставить комиссию принять тебя, когда отбор уже закончен, нет. Тебе понадобится три игрока в команду. Можешь набрать по своему усмотрению. Кого угодно. Только учти — чем дольше ты в игре, тем больше у тебя времени, когда ты в относительной безопасности. Тем больше времени будет у твоих сторонников, чтобы развалить дело. Поэтому ты должен не просто участвовать. Чтобы выжить — тебе придется побеждать.

— Вы хотите сказать, что я должен стать чемпионом Олимпийских игр?! Но это невозможно! Я даже не профессиональный геймер! — воскликнул Макс.

— Зато у тебя высокая степень внутренней мотивации, — заметил с некоторой иронией доктор Синклер. — Ты запустил «Моцарта», не имея диплома системного инженера. Просто потому, что тебе пришлось. Необходимость — великая вещь. Желаю тебе удачи.

— Доктор Синклер!..

Но директор технопарка отключился.

Макс вцепился в подлокотники кресла и стукнулся затылком об его спинку, издав неопределенный гортанный звук — нечто среднее между рычанием и стоном. Потом встал и вышел из кабинета.

Едва он оказался в зоне гостиной, его биофон сообщил о звонке.

— Привет, герой! — раздался бодрый голос Евгения Климова. — У вас есть собственный дом в Элладе, как насчет личного турбоконцепта? Только представьте — новейший, самый крутой в мире турбокар! Нет! Даже турбоджет! В единственном экземпляре! Для вас одного! Угадайте, откуда я звоню? Я в мастерской Энтони Ломбардо! Святая святых всей турбокар-промышленности! У него есть потрясающий концепт! Он назвал его «Фантом»! Знаешь, почему? Потому что это совершенный турбоджет!Вершина, омега, замыкающее звено, последняя и наивысшая ступень эволюции турбокаров! Турбокар, который может летать! Он взлетает на скорости всего лишь триста километров в час, ему нужна полоса длиной не больше пятидесяти метров, он может взлетать даже с поворота! У него есть антирадар! Он покрыт зеркальным напылением! С функцией затемнения! Плавное переключение этой функции! От полной видимости до режима «фантом» — машина может становиться практически невидимой! Громов, вы даже представить себе не можете это чудо! Он весь такой… Он как ртуть! Он переливается, он сверкает, он как будто дрожит! Энтони отдает его вам по специальной цене! Он готов ждать денег столько, сколько потребуется! Ну, пока на ваш счет за пользование Сетью не набежит нужная сумма… Сумма, конечно… гхм… внушительная… Но все равно Энтони почти дарит вам турбоджет, который был делом всей его жизни! Энтони Ломбардо работал над ним десять лет! Это произведение искусства! Энтони видит в этом возможность поблагодарить вас! Вам надо оплатить только его себестоимость! За свою работу, дизайн и эксклюзивность мастерская Ломбардо не возьмет ничего! Просто скажите «да»! Я знаю, что делаю! Вы будете жалеть всю жизнь, если не согласитесь на предложение Ломбардо!

— Да, — сухо и коротко произнес Макс.

— Вот и отлично! — воскликнул Климов. — Поздравляю! Вы только что купили «Фантом»! Величайший турбоджет из всех существующих на свете! Ломбардо не продал его даже Алексу Хоффману! Хотя тот давал за него «пустой чек»! Энтони мог вписать любую сумму, какая ему заблагорассудится! Алекс — гонщик, он мечтал владеть этим турбоджетом с того момента, как Ломбардо начал его строить! Представляете? Алексу Хоффману, Председателю Торговой Федерации, этот турбоджет не достался, а у вас он будет! Невозможно вообразить такое! Завтра я поеду на Либерийские верфи. Думаю, в тамошних ателье можно найти неплохой наутилус авторской работы. Такой, который будет действительно достоин такого героя, как вы. Сразу после церемонии, как только вы получите все официальные регалии, — сможете наслаждаться жизнью, достойной спасителя человечества! Я создам для вас персональный рай! Черт, для полного счастья вам будет не хватать только титула чемпиона Олимпийских игр! Все остальное, о чем только может мечтать человек, у вас будет. У вас будет абсолютно все!..

— Спасибо, — вздохнул Макс и подумал о Дэз.

Неужели она не приедет? Неужели даже не позвонит? Никогда?..

Громов тряхнул головой. Слово «никогда» было едким и жгучим, как сушеный красный перец, который привозят из Амазонии. От него щипало в носу и глазах. От него в груди все сжималось и хотелось поскорей выпить стакан холодной воды, а потом дышать ровно и глубоко, жадно втягивая в себя свежий, чуть влажный воздух.

* * *

14 сентября 2054 года, 13:12:55

Токийский хайтек-мегаполис

Штаб-квартира Бюро

информационной безопасности

Идзуми понуро стоял за спиной шефа Буллигана и смотрел, как к ним быстрым, уверенным шагом приближается молодой человек в темных очках и облегающем костюме из кожи. Инспектор видел такие костюмы только раз, в блокбастере про мотогонщиков довоенной эпохи.

Молодой человек улыбался, сверкая здоровыми белыми зубами с жемчужным напылением, которые отражали солнечный свет и сияли так, что на эту улыбку временами становилось больно смотреть. В руке он держал защитный шлем.

Идзуми сердито запахнулся в свой мятый синтетический плащ, прикрывая старую, засаленную, сильно поношенную форму полицейского инспектора и несвежую рубашку.

— Медиа создали миф, что агент Бюро должен быть незаметным и не выделяться в толпе, — проворчал инспектор. — А у вас прямо Голливуд.

Шеф Бюро не ответил. Он протянул Роджеру огромную сухую ладонь.

— Здравствуй, Роджер! — тонкие, такие тонкие, что могло показаться, будто их нет вовсе, коричневые губы Буллигана растянулись в улыбке.

— Привет, шеф, — нагловато ответил тот, отвечая на рукопожатие, затем повернулся к Идзуми: — А это, должно быть, тот самый доблестный инспектор Интерпола, что раскрыл все тайны доктора Синклера?

— Снимите очки, — недовольно проворчал Идзуми. — Я не могу говорить, когда не вижу глаз собеседника.

— Простите, — голос Роджера был исполнен сарказма.

Подчеркнуто вежливым движением он снял очки, чуть подался вперед, демонстрируя инспектору свои нахальные блестящие серые глаза, а потом подмигнул.

Идзуми кисленько улыбнулся в ответ, сложил руки на груди и спросил:

— Можно узнать, Ро-о-джер, — протянул он, — почему вас прозвали Подлюгой?

Агент рассмеялся, запрокинув голову назад и тряхнув шапкой густых, блестящих темных волос с медным отливом. Инспектор заметил, что некоторые пряди Роджера выкрашены в серебристо-седой цвет.

— Подлюгой меня прозвали коллеги-неудачники, — спокойно ответил агент. — Когда я стал самым богатым хэдхантером Бюро, не все смогли это пережить. Им кажется, что на моем месте должны быть они. Тогда будет справедливо. Только вот я думаю, что я на своем месте, а они — на своем. И это по-настоящему справедливо. Потому что это факт.

Он окинул Идзуми насмешливым, оценивающим взглядом.

Буллиган поднял вверх руки.

— Брейк! — сказал он, прекращая словесную пикировку между Роджером и инспектором, затем обратился к Идзуми. В тоне шефа Бюро послышались извиняющиеся нотки. — Инспектор, вы должны понять… В Бюро существует очень большая конкуренция между агентами старой выучки, которым сейчас за сорок, и молодыми — теми, кто учился с использованием нейролингвы и прочих образовательных технологий, которые позволяют… м-м… — Буллиган замялся, подбирая слова.

— Которые позволяют просто залить в собственные мозги чужой опыт и считать себя умнее старших, не пережив и не испытав даже десятой доли того, что испытали те, кто этот опыт накопил? — подсказал Идзуми. — Я понимаю, сэр, что вы хотите сказать.

Роджер нахмурился и сделал шаг назад. Его открытое улыбающееся лицо в одно мгновение превратилось в непроницаемую восковую маску.

— Хватит! — рявкнул Буллиган. — Вы оба! Прекратить пререкаться! Чтобы я больше ни звука не слышал на тему конфликта поколений «до нейролингвы» и «после»! У вас есть задача! И вы оба, совместно, используя реально накопленный опыт, — Буллиган кивнул в сторону Идзуми, — и самые крутые из существующих когнитивных технологий, — шеф показал на Роджера, — должны добыть мне голову Алекса Хоффмана! То есть доказательства его причастности к разработке проекта «Кибела»! Так что за мной, в аналитический отдел! Оба! Быстро!

Дневник доктора Павлова

4 августа 2054 года, 10:34:21

Буферная зона

Клиника доктора Просперити

Я содрал очки и контакты с рук, несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь унять тошноту. Подключения к нейролингве оказались для меня пыткой похуже боли от сожженной по всему телу кожи. Доктор Просперити намеревался превратить меня в двадцатипятилетнего блондина точно к сроку.

— Еще инъекцию, доктор Павлов? — поинтересовался агент Нимура.

Доктор Просперити покачал головой:

— Нет, больше нельзя. Замедлится процесс роста кожи.

— Сделайте мне укол! — прохрипел я.

— Невозможно, — хирург подошел к прозрачной матрице, куда выводились показания от пятидесяти шести различных датчиков на моем теле. — Мы должны успеть в срок. Если вы не успеете что-то просмотреть — это можно сделать после. Но если к десятому числу не вырастет кожа…

Чувство было такое, что я вот-вот вывернусь наизнанку. Виски разрывало от боли, желудок надрывали спазмы, сердце колотилось так, что я едва мог дышать, хватая воздух ртом.

— Угроза инсульта, — заметил один из ассистентов доктора Просперити, постучав ногтем по одному из указателей на матрице. — Уровень внутричерепного давления…

— Помолчите, — сердито оборвал его хирург и обратился к Нимуре: — Вы можете как-то сократить объем закачиваемой в его голову информации?

Нимура покачал ушастой головой:

— Аналитики и так делают все возможное. Они монтируют данные «Большого брата», оставляя только самое главное…

— Неужели информации о Громове так много? — с сомнением поморщился доктор Просперити.

— Нет, но есть другая проблема, — Нимура показал на календарь. — Евгению Климову двадцать пять лет. Значит, события как минимум последних двадцати он должен помнить. Он должен знать, как выглядят хайтек-школы Норфолк и Биогеника, где он, по легенде, учился. Он должен ориентироваться в событиях культуры, политики и спорта. Он должен…

— Бросьте, — перебил его хирург. — Если вы спросите меня, что произошло за последние двадцать лет в культуре, политике и спорте, я вам не отвечу. Потому что мне дела нет до этих вещей. Вы можете ограничиться только данными по его профессии — нейролингвистике. Все остальное его могло просто не интересовать.

— Маскировка должна быть идеальной! — возразил Нимура. — Иначе Громов его очень быстро раскусит! Надеюсь, вы понимаете, что мы имеем дело с чрезвычайно умным подростком!

Я немного отдышался и вступился за Нимуру:

— Они правы. Чтобы Громов мне доверял — мы должны говорить на одном языке. Я имею в виду ментальную составляющую. Необходимо подружиться с ним. По-настоящему. Мне придется запихать себе в голову весь культурный слой, в котором он живет, чтобы понять, как он думает, и полноценно прогнозировать его поведение. Между ним и Аткинсом есть колоссальная разница. Подросток из тридцатых годов и подросток из пятидесятых — отличаются друг от друга на целую эпоху. Поэтому вы должны придумать средство, чтобы я мог… Восстанавливаться во время сна. А пока, — я повернулся к своему помощнику, — увеличьте содержание анаболика в белковой смеси… на десять процентов. Это не затормозит процесс роста кожи и, может, немного притупит головную боль.

Доктор Просперити скрестил руки на груди, нахмурился и уставился в пол. Некоторое время он напряженно думал.

— Я поговорю с биохимиками, попрошу их смешать какой-нибудь гормональный коктейль, который одинаково бы подходил и для физического восстановления организма, и для реабилитации мозга после каждой основательной прожарки, которой вы его подвергаете.

С этими словами он ушел.

Нимура вопросительно посмотрел на меня:

— У вас есть силы продолжать сегодня? Или…

— Пока не знаю, — ответил я. — Отвезите меня к морю. Может, мне станет лучше на воздухе.

Нимура послушно начал переводить все приборы, прикрепленные к моему креслу, в автономный режим.

— Непросто таскать на себе целый реанимационный кабинет, — мрачно пошутил я.

— Ничего, скоро вы его сбросите, как змея старую кожу, — пообещал агент.

Он включил мотор моего кресла, встал на подножку и аккуратно вырулил из лаборатории.

Мы проехали через клинику и двор к длинному прогулочному пирсу, который тянулся до самого края кораллового рифа, образовавшего остров Просперити.

На деревянной платформе, в самом конце пирса, в каталках уже сидела парочка мумий вроде меня. Одна мумия в бинтах, вторая в комбинезоне — резервуаре для питательной белковой пены, которую использовали для быстрого восстановления кожных покровов. Обе мумии тупо таращились на воду.

Мы заняли место в уголке, за одним из крайних столбов. Я тоже тупо уставился на волны, разглядывая стайку рыб, кормившихся у края рифа.

— У вас уже сложилось какое-нибудь мнение о Громове? — спросил Нимура. — Информацию о нем вам давали в первую очередь.

— Видите ту рыбку? — я показал на сине-желтую рыбу-бабочку. — Как, по-вашему, мы можем прогнозировать ее поведение, не зная, какая здесь вода, когда бывают приливы и отливы, какая пища для нее тут имеется, какие повадки у ее стаи?

— Нет, не можем, — Нимура подошел к самому краю и заглянул в воду, потом повернулся ко мне. — Вы хотите сказать, что без данных о культурной и социальной среде Громова не можете сказать о нем хоть что-то определенное?

— Могу сказать, что у него два уха, два глаза, рост метр семьдесят, а будет приблизительно метр восемьдесят пять, вес килограммов шестьдесят пять и большие способности к программированию.

— Ясно, — усмехнулся Нимура. — Доктор Павлов, я хочу сказать вам… Мистер Буллиган предупредил меня, что вы скорее всего рассчитываете вести какую-то свою игру. Что вы, вероятно, преследуете собственные цели, помогая нам. Возможно, захотите узнать больше о смерти Роберта, кто в этом виноват и так далее. Одним словом, если у вас есть подобные планы — вы можете просто сказать нам, что вам нужно, и любая ваша просьба будет удовлетворена.

— А вы знаете, кто убил Роберта? — спросил я чуть насмешливо. — И готовы сказать об этом мне? У вас есть доказательства?

— Смерть Роберта Аткинса стала ударом для нас всех, — Нимура кашлянул в кулак. — И она осталась тайной. Скажу вам откровенно. В этом вопросе мы тоже рассчитываем на вас. Что вы сможете понять мотивы его поведения. Почему он поехал в горы, почему решил спуститься по склону… Чем он жил последний год? Ведь он практически не покидал Рободом.

— Роберт спроектировал и построил Рободом именно для того, чтобы его не покидать, — буркнул я. — Это было единственное место, где он чувствовал себя комфортно. В безопасности.

Нимура чуть помолчал. Потом начал нерешительно мяться с ноги на ногу. Наконец решился спросить:

— Скажите… Правда, что Роберт собирался жениться на Хелене Наварро?

Я зажмурился от боли, пронзившей левую сторону моей груди, как раскаленная игла. Спустя секунду боль отступила, словно иголку вынули.

— Нет. Они были просто друзьями, — ответил я. — Хелена заботилась о Роберте.

— Но… Она же сама сказала, что…

— Если бы Хелена не жалела Аткинса, возможно, у них что-то и получилось бы, — сказал я. — Но она жалела, а Роберт не хотел, чтобы его жалели. Извините, Нимура, мне трудно говорить… Физически.

— Да-да! — встрепенулся агент. — Простите, что пристаю с вопросами. Дайте мне знать, когда захотите вернуться в клинику.

Он отошел чуть в сторону и сел на край платформы, свесив ноги.

Я смотрел на воду, потом на узкую полоску горизонта, у которой сходились небо и океан.

Времени до встречи с Громовым оставалось совсем мало.

* * *

28 августа 2054 года, 20:15:21

Токийский хайтек-мегаполис

Башня «Парламент-Скай»,

зал государственных торжеств

Праздник в честь героя напоминал нечто среднее между многотысячным митингом, концертом и средневековой коронацией. Макса усадили за стол на высоком помосте, где он должен был принимать разнообразные дары и выслушивать дарителей. Чтобы те могли высказаться, рядом со столом Громова соорудили трибуну. Политики, медиазвезды, главы корпораций по очереди поднимались и произносили пафосные благодарственные речи.

Иногда за стол Макса кто-то подсаживался и что-то ему говорил. Что именно, Громов уже не слушал. В другом конце огромного зала поставили сцену. Медиазвезды развлекали гостей пением, танцами и различными динамическими инсталляциями.

Макс крепко зажмурился и прижал ладонями веки. Глаза болели и слезились от направленных на него прожекторов. Громову очень хотелось увидеть рядом хоть одно знакомое лицо — Чарли или Тайни. Но из-за света Макс не видел ничего, кроме черных пустых объективов направленных на него камер. Время от времени по ушам начинал бить чей-то голос, многократно усиленный мощнейшими динамиками.

— Ждешь не дождешься, когда момент наивысшего торжества в твоей жизни закончится? — раздался сзади насмешливый голос Хоффмана.

Алекс сел рядом с Максом и широко улыбнулся. Громов заметил, что жизнерадостная сверкающая улыбка Председателя Торговой Федерации существует отдельно от его лица. Вне зависимости от ее ширины и лучезарности глаза остаются злыми.

— Я пережил то же самое на церемонии своей инаугурации, — продолжил Хоффман, щурясь от яркого света. — Скоро все закончится. Все выскажутся, сложат к твоим ногам положенные дары, и назавтра жизнь продолжится, как была. Не принимай все это слишком серьезно.

— Если завтра они все обо мне забудут и дадут возможность спокойно жить, я буду только рад, — ответил Макс.

— Это тебе только кажется, — Хоффман подмигнул ему. — Слава — самый тяжелый наркотик. Вызывает мгновенное привыкание и хроническую зависимость.

— Я к этому не стремился, иначе подался бы в медиазвезды, — заметил Макс.

— Поговорим через несколько дней, — Хоффман снова улыбнулся.

Впереди мелькнула чья-то тень. Максу показалось, что это был инспектор Идзуми, который внимательно следил за ним и Алексом.

— Я не продам вам патент, — неожиданно для себя сказал Макс, глядя Хоффману в глаза. — Сумма и проценты значения не имеют. Это мое окончательное решение.

— Что ж… — мгновение улыбка еще держалась на лице Алекса. — И очень глупое! — зло выпалил он, встал и исчез за стеной света, которая скрывала от Макса происходящее в зале.

До него долетал только гул тысяч голосов, хохот, завывания рок-групп на сцене, звон бокалов. Все это казалось ненастоящим. Будто он спит и видит сон или зашел на Сетевой портал премии «Кенни», где всем желающим за сотню кредитов предоставлялась возможность почувствовать себя победителем. Выбрать наряд, макияж, выйти на виртуальную сцену перед огромным залом, произнести торжественную речь, держа в руках тяжелую статуэтку. Создатели портала гарантировали «реальные ощущения».

Макс оторвал от кисти винограда пару ягод, положил их в рот и не почувствовал никакого вкуса.

— Ты плохо выглядишь даже сквозь грим, — раздался голос доктора Льюиса. — На твоем месте я бы подумал о диагностике.

Профессор киберорганики, в довоенном смокинге с огромным бриллиантовым орденом на лацкане, сел рядом, на то же место, где сидел Хоффман.

— И вы здесь? — Макс прищурился, пытаясь согнать пелену с уставших глаз.

— Разумеется, — доктор Льюис внимательно смотрел на Громова. — Чего хочет Хоффман? Требует продать патент Торговой Федерации?

— Почему это всех так волнует? — Макс попытался прикрыть глаза рукой. — Черт… Могли бы дать темные очки или свет в зале включить! Я никого не вижу из-за этих прожекторов!

— Зато тебя всем хорошо видно. Люди ведь пришли посмотреть на героя, — доктор Льюис подмигнул Максу. — А насчет твоего вопроса — почему все так волнуются, — по-моему, все очевидно. Никто не хочет, чтобы ты повторил судьбу Аткинса. Яркую, но очень короткую.

Доктор Льюис положил руку на плечо Макса и кивнул в сторону Алекса Хоффмана:

— Я слышал, Ломбардо продал тебе «Фантом»? Алекс этого не переживет.

— Это всего лишь турбокар, — отмахнулся Громов.

— Во-первых, это не турбокар, а турбоджет. Во-вторых, «Фантом» — «Мона Лиза» в мире концептов. Ломбардо делал его полжизни, а Хоффман стал гонщиком в надежде, что сможет его испытать. «Фантом» — детская мечта Алекса. И единственная вещь на свете, которая ему не досталась. Он будет очень зол. Даже больше, чем из-за твоего отказа продать патент.

Профессор киберорганики встал и, перед тем как исчезнуть за плотным кольцом света, сказал:

— У тебя появился враг, Макс. Гениальность не сможет тебя защитить, уж хотя бы потому, что Хоффман не в состоянии понять ее масштаб. Будь осторожен. Последуй совету Синклера — прими участие в Олимпиаде. Медиа сделают твою жизнь невыносимой, но только так ты сможешь ее сохранить.

Его последние слова утонули в звуках гимна хайтек-пространства. На трибуну поднялся президент Рамирес и произнес свое знаменитое:

— Сограждане!..

* * *

28 августа 2054 года, 23:55:16

Токийский хайтек-мегаполис

Отель Nobless Tower,

президентские апартаменты

Макс вошел в спальню, содрал с шеи галстук и с ненавистью швырнул его в угол. Повернув голову, заметил, что на экране сообщений, прикрепленном к стене, горит надпись: «Напоминаем, что вы должны покинуть номер не позднее 11:59:00. Учтите это, планируя время на сборы».

Громов посмотрел в сторону гостиной, заваленной подарками.

— Как я все это отсюда вывезу? — спросил он сам себя.

Потом устало махнул рукой, забрался на кровать и лег лицом вниз, засунув руки под подушку.

— Выключить свет, — скомандовал он.

Номер тут же погрузился в темноту. Макс смотрел на огни мегаполиса за окном. Потом протянул руку, чтобы отключить свой биофон, но тот подал сигнал.

— Вам звонят. Алекс Хоффман. Председатель Торговой Федерации, — произнес электронный секретарь.

— Алло, — ответил Громов.

— Поздравляю с покупкой «Фантома»! — выпалил ему в ухо Алекс и нервно рассмеялся. — Надеюсь, ты сможешь с ним управиться. У тебя хотя бы права на вождение турбокара есть?

— Есть, — сухо ответил Макс, — спасибо, что поздравили.

— Поверить не могу, что Ломбардо отдал его тебе! В рассрочку! Без всяких гарантий оплаты! Должно быть, старик так перепугался за свою жизнь, что ты для него все равно что Христос.

— Кто? — не понял Макс.

— Ясно, историю религий тебе через нейролингву не закачивали, — Алекс снова рассмеялся. — А я вот даже в церковь ходил в детстве. Там кормили бесплатными обедами.

— Здорово, — вздохнул Громов.

— Даю тебе последний шанс принять верное решение и продать патент, — зло проговорил Хоффман.

— Я же сказал — он не продается, — устало ответил Макс.

— Ну, хорошо, — голос Хоффмана стал металлическим, — по крайней мере, теперь ты будешь знать, что сам являешься виновником всех своих несчастий. Ты, должно быть, восхищаешься Аткинсом, раз купил его дом…

— Намекаете, что я могу с ним скоро встретиться? — Макс перевернулся на спину.

— Вряд ли вы с ним увидитесь… Я не верю в загробную жизнь, извини, — ответил Хоффман и добавил: — Набирайся сил, процесс будет долгим…

— Процесс?

Но Алекс отключился, не ответив.

Макс глубоко вздохнул и спросил вампиров на потолке:

— И это называется быть героем? Народным любимцем?

Обвинение ICA

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

СЕНСАЦИЯ! ВОИСТИНУ СЕНСАЦИЯ!

Обезьяне! Не успели высохнуть винные пятна на скатертях после грандиозной вечеринки в «Парламент-Скай», посвященной Максиму Громову, как последовало чудовищное разоблачение!! А мы ведь подозревали, мы предупреждали… Учтите это, когда будете решать, кому платить за самые свежие и точные новости. Кстати, только сегодня по случаю такой фантастической скандальной новости годовая подписка продается с 10 процентной скидкой! То есть не 1500 кредитов, а всего 1350! Только один день!

А теперь внимание! Новость года! Только что генерал Ли, находящийся в Джа-Джа Блэк в ожидании собственной заморозки, сделал сенсационное заявление! Он передал представителю ICA доказательства сговора между Максимом Громовым и Джокером! Генерал Ли, герой Нефтяной войны, подаривший победу хайтек-коалиции, сказал: «Мальчишка сам, лично передал Джокеру омега-вирус. Как вам всем известно, Громов — лотек! Он попал в хайтек-пространство крайне подозрительным образом! Я лично и военное ведомство неоднократно требовали закрытия программы по переселению якобы одаренных детей из лотек-пространства! Они попадают к нам уже в сознательном возрасте и становятся верными помощниками повстанцев. Я уверен, что Громов с самого начала был агентом Джокера в Эдене. Больше того, я убежден, что все случившееся — тщательно спланированный спектакль. Громов и Джокер действовали заодно. Мальчишка добыл вирус и передал Джокеру, чтобы тот смог повредить Сеть, созданную Аткинсом. Громов заменил его код своим собственным, получив тем самым гарантированный источник дохода. Куда пойдут эти деньги, как вы думаете? Я лично уверен, что в лотек-пространство для подготовки новых атак! Целью заговорщиков изначально было уверить хайтек-граждан, будто Джокер уничтожен и нашей цивилизации больше ничего не угрожает. Они рассчитывали, что мы поверим в это и утратим бдительность. Тогда Джокеру будет легче нанести следующий удар»… Вот что сказал генерал Ли, дорогие обезьяне! По этой причине его погружение в низкотемпературный анабиоз отложено на неопределенный срок. Вдруг он понадобится как свидетель обвинения?

По-моему, из слов генерала все предельно ясно. Хм… Ладно, это не имеет отношения к главной новости дня!

А новость такая: ICA и Интерпол подали независимые ходатайства о признании Максима Громова подозреваемым и начале официального расследования!

Вот как быстро все меняется, дорогие обезьяне! Еще вчера он был супергероем. Все мы от чистого сердца, со слезами благодарности и умиления на глазах говорили ему «спасибо» за спасение наших жизней! А сегодня оказывается, что нас обвели вокруг пальца! А мы, наивные, добрые, доверчивые обезьяне, — поверили! Купились как малые дети!

Если обвинение будет доказано — Громову грозит лишение хайтек-гражданства, а значит, всего имущества, всех званий, патентов, привилегий и бессрочная заморозка!

Из прочих новостей.

Вчера вечером некий референт Евгений Климов, сексуально выглядящий типчик, — зашел в кондитерскую купить сэндвич. Климов получил на сдачу билет блиц-лотереи и… выиграл мега-джек-пот!..

Полная информация об этом событии скоро появится на нашем портале. Подписывайтесь на эксклюзивную линию! Всего за 500 кредитов вы получите доступ к самым интересным, пикантным желтым снимкам и записям… Сможете показать их своим знакомым и всегда быть в центре внимания всего за 500 кредитов!..

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ВЛАСТЬ МЕДИА

Происшествие

Дневник доктора Павлова

30 августа 2054 года, 07:11:54

RRZ «Эллада»

Дом «Шоколадная плитка»

Секретарь кондоминиума, которая ласково попросила называть ее «просто Нора», добросовестно показала мне мой собственный дом.

— Знаете, мистер Климов, почему его называют «Шоколадной плиткой»? — спросила она, сверкая зелеными глазами и загадочно улыбаясь неестественно красными губами. Тот случай, когда глянцевые косметические татуировки называют чрезмерными.

Маскировка, созданная мне доктором Просперити, была совершенной. Нора действительно верила, что перед ней стоит двадцатипятилетний блондин с яркими голубыми глазами, который самым непростительным образом похож на известного альпиниста — Артура Хельдвига, которому пять лет подряд присваивали титул «Секс-символ в статусе иконы».

— Потому что он похож на шоколадку? — я пожал плечами.

— Как вы догадались?! — изумилась просто Нора. — И правда. Дорожки в саду, лакированные балки, стеновой кирпич — все похоже на шоколад. К этому дому хочется подойти и откусить кусочек, — она жадно клацнула зубами, так что я отшатнулся от испуга.

— Очень меткое название, — мне не терпелось поскорее завершить экскурсию, но просто Нора явно задалась целью показать каждый закуток в доме и рассказать как можно больше нелепиц, которые, очевидно, придумывала прямо на ходу.

К примеру, про спальню моей дочери она сказала, что тут был зал для собраний тайного общества генетиков. Гипсовые ангелы на потолке — якобы его эмблема. Хотя я сам лично привез этих ангелов с мавританского блошиного рынка и собственноручно приклеил на потолок при помощи молекулярного клея.

Про мой кабинет просто Нора таинственным шепотом заявила, будто тут каждую ночь является мой же собственный призрак и подолгу что-то пишет от руки в старинном бумажном блокноте. Этот блокнот якобы является различным людям, и они читают там различные странные вещи о себе. Рассказывая небылицы, секретарша кондоминиума норовила прижаться ко мне — от испуга.

Но хуже всего были ее попытки меня разговорить.

— Скажите, каково это — выиграть в блиц-лотерею? — спрашивала она, заглядывая мне в глаза и хлопая длиннющими угольно-черными ресницами.

— Неожиданно, — отвечал я. — Ничего не успеваешь понять.

— Что вы планируете делать с такой кучей денег? — просто Нора даже покраснела от волнения.

— Пока не думал. Купил этот дом, дальше посмотрим, — я сердито насупился, пытаясь дать ей понять, что такие вопросы мне не слишком нравятся. Но, похоже, Нора была не из тех людей, что понимают намеки.

— У вас есть семья? — спросила она и затаила дыхание.

— В смысле жена?

— И это тоже, — быстро проговорила секретарша кондоминиума, пытаясь изобразить безразличие.

Я решил немного подшутить над ней.

— Пока нет. Но если мне понравится быть очень богатым, думаю познакомиться с какой-нибудь богатой наследницей или вдовой из числа соседей. Боюсь, моего выигрыша на всю жизнь может не хватить. Надо подстраховаться. Вы случайно не знаете, есть в округе подходящие невесты? С большим… капиталом. Или наследством. Или отступными, полученными от мужа при разводе?

Бледные щеки Норы вспыхнули от возмущения.

— Понятия не имею, — процедила она сквозь зубы.

На этом расспросы прекратились.

Когда мы закончили осмотр второго этажа, я утомился от присутствия Норы настолько, что осторожно взял ее за локоть и повел к выходу.

— Большое спасибо, просто Нора, я все понял. Вы на славу потрудились. Вам пора. Мне не терпится остаться одному и повидаться с призраком великого доктора Павлова.

— Ах, мистер Климов! Я еще не показала вам винный погреб! Там так романтично!

Секретарь протестовала, пытаясь вырваться и все же утащить меня в погреб, но я проявил твердость и довел ее до двери, выставил наружу и сказал:

— Прощайте.

— До свидания, — Нора обиженно захлопала ресницами. — Обращайтесь ко мне со всеми вопросами, что у вас возникнут! Вплоть до найма садовника!..

Это она кричала уже из-за двери, которую я весьма нелюбезно захлопнул у нее перед носом.

Быть похожим на Артура Хельдвига оказалось несколько сложнее, чем я думал.

Меня заморозили до запуска нейролингвы, поэтому загрузка данных через Сеть оказалась новым опытом. В первый раз ощущения действительно были неприятные. После того как загрузка завершилась, я почувствовал слабость, головокружение и тошноту. Чуть позже возникла странная иллюзия, будто у меня чешется мозг. Под черепной коробкой извилины странно зудели. Я не мог понять этого нейронного эффекта, а доктор Просперити оказался слишком занят, чтобы объяснить. Буллиган только пожал плечами и сказал, что ровным счетом ничего в этом не понимает и что когда ему довелось первый раз воспользоваться нейролингвой — то было такое чувство, что затылок вот-вот расколется от боли.

— Наверное, это у всех по-разному происходит, — сказал он.

В общем, как бы то ни было — теперь я знал о Громове практически все. Я отсмотрел все записи «Большого брата», имеющие отношение к этому мальчику.

Впечатление складывалось крайне противоречивое.

Дело в том, что я не видел перед собой супергероя, или гения, или кого-то в этом роде. Совершенно. Непохоже, что Громов одержим какой-либо идеей. Мне он показался несколько «деревянным». Я пока не разобрался — лишен ли он самих человеческих эмоций как таковых или же просто способности их полноценно выражать.

Я мысленно запретил себе сравнивать Громова с Робертом. Ведь Роберт в большей степени — мое личное творение, а Макс — истинное природное чудо, результат непредсказуемой хаотичной игры человеческих генов. Хотя, что я говорю? После работы доктора Си, адаптации омега-вируса и нескольких циклов стирания-восстановления памяти — о какой природности может идти речь?

Громов выглядел и действовал как манекен. По сравнению с Аткинсом он был очень красивым и явно привлекал к себе внимание девочек. Во всяком случае, та белокурая геймерша, Дэз Кемпински, бегающая быстрее лошади, очевидно, испытывает к нему какие-то чувства. Вряд ли исключительно дружеские. А он не замечает. Или не хочет замечать. Кажется, что он в броне. Нарочно отделился от всего мира непробиваемым слоем личного пространства.

Я сказал об этом Буллигану, он пожал плечами и заявил:

— За пятнадцать лет многое изменилось, доктор Павлов. Подростки, выросшие в эру нейролингвы, сильно отличаются от тех, которых помните вы. Благодаря новым образовательным технологиям они уже к пятнадцати-шестнадцати годам могут выполнять работу, на которую их родители были способны только к тридцати. Это в лучшем случае, потому что объемы профессиональной информации в любой сфере удваиваются каждый год и не каждому под силу справиться с этой лавиной. Не просто запомнить, а еще и научиться применять. Демографическая программа сильно изменила хайтек-пространство. Если вы заметили — тут остались только старики вроде меня и молодежь в районе двадцати. Среднее поколение словно отсутствует. Так вот — чтобы такие, как Громов, могли выполнять работу взрослых, им приходится довольно рано прощаться с иллюзиями детства. Все школьники его возраста выглядят замкнутыми, отчужденными и в какой-то степени бесчувственными. Это всеобщее явление. Громов всего лишь типичный представитель собственного поколения.

Я не нашел, что ответить Буллигану, поскольку не владел нужным объемом информации. Однако мое мнение в отношении Громова нисколько не изменилось. Он не гений. Он обычный человек. Может быть, чуть более наблюдательный, чем остальные. Омега-вирус попал к нему случайно. Над «Моцартом» работал сам доктор Синклер. Громов всего лишь соединил эти два не принадлежащих ему открытия и получил свою технологию. Однако ни о какой повышенной одаренности это, на мой взгляд, не говорило, а только о том, что «вселенная его любит», как выразился бы Роберт.

— В этом мальчике нет ничего особенного, — уверенно заявил я Буллигану после того, как его агенты загрузили в мою голову архив целиком. — Вам нечего его бояться. Пока ему самому лично ничего не угрожает, он даже думать не станет, как причинить вам какой-либо вред. Он аполитичен, лишен врожденного стремления к справедливости, желания быть лидером, жажды признания. Он как простейший организм — пока ему лично ничто не угрожает, остается инертным. Понимаете?

— Не торопитесь с выводами, — посоветовал мне Буллиган. — Попытайтесь установить с ним контакт. К сожалению, сейчас как раз возникла ситуация, когда этому «роботу», как вы изволили выразиться, угрожают, да еще как. Поэтому мы бы хотели заблаговременно выяснить, каких сюрпризов от него можно ожидать.

* * *

30 августа 2054 года, 08:01:51

RRZ «Эллада»

Рободом

Макс решил сразу перебраться в собственный дом. Чарли почему-то расстроился. Всю дорогу до Рободома он пытался объяснить Громову, что тот мог оставаться в поместье Спарклов сколько угодно.

— Как ты будешь там жить? — сокрушался он. — Генеральная уборка Рободома предполагает чистку и отладку всех его механизмов. Все было без контроля — что хард, что софт. Неизвестно, как он будет себя вести! И потом, этот ужасный Альтер… Ты бы мог повременить хотя бы пару дней, пока не научишься им управлять!

— Он меня не раздражает, — ответил Макс.

Турбокар им пришлось бросить у подножия холма, на вершине которого стоял Рободом, потому что там заканчивалась дорога.

— Чарли, твой отец вполне ясно сказал, что не желает видеть меня в вашем доме, когда вернется. Ты хочешь, чтобы он лично вышвырнул меня вон? — Макс решил прибегнуть к последнему аргументу.

— Я бы мог поговорить с ним! — Спаркл недовольно пыхтел, толкая перед собой тележку с деталями, которыми Громов намеревался дополнить оснащение Рободома.

— Хватит того, что я пользуюсь деньгами с твоего счета, — Макс вез точно такую же тележку, как у Чарли.

Тайни с третьей партией «железа» отстал от прочих и плелся где-то далеко позади.

При всем своем совершенстве творение Аткинса было построено пятнадцать лет назад и нуждалось в некоторой модернизации. Это если очень мягко выражаться.

— Чарли, я, правда, очень тебе благодарен… — продолжал Громов. Колесо его тележки наехало на камень. — Если бы не ты, я даже не знаю, как пережил бы все это. Наверное, мы должны начать готовиться к Олимпиаде… Доктор Синклер обещал подыскать нам тренера, но это будет довольно трудно сделать, поскольку стоящие уже разобраны и закреплены за другими командами.

— Можем пока с сюжетами игр начать знакомиться, — Чарли улыбнулся. — Игры сложнейшие, Макс. Уж поверь, мы попробовали… «Сунь Укун — Царь обезьян» — нечто… настолько многомерное… И там все по большому счету зависит от основного игрока. То есть от тебя. Как ты успеешь научиться бегать по лианам и драться в свободном падении, чтобы одолеть врага и не разбиться об землю, я не представляю. По-моему, этим надо всю жизнь заниматься, чтобы в первую сотню попасть… А команд — больше трехсот! Все основные игроки — профессиональные геймеры! Их матчи транслируют «Экстра Реальность» и еще несколько Сетевых каналов круглые сутки. Их игра — это… высокое искусство. Да что я тебе рассказываю.

Громов насупился и налег на ручки своей тележки.

Рободом пустил их внутрь.

Голограмма Аткинса сердито уставилась на тележки, потом спокойно сунулась внутрь, как привидение, просканировав их содержимое.

Вынырнув из груды деталей, голограмма скорчила презрительную физиономию:

— Лучше бы меня спросили, что заказать. Зря только кучу кредитов выбросили. Во всем этом силиконе нет никакой нужды. Насчет элементарного железа лучше бы побеспокоился. Систему охлаждения можно было бы заменить целиком и спутниковую антенну помощнее установить. Все остальное — одна косметика.

— Не скажи, — возразил Макс. — После того как я это установлю, ты перестанешь мигать. Еще я намерен увеличить количество твоих графических полигонов в десять раз. Визуально будет иллюзия плотного тела.

Голограмма сунула руки в карманы и сгорбила плечи.

— Зачем? — с вызовом заявила она. — Моя полупрозрачность — часть эстетической концепции Рободома.

Макс оглядел серые мрачные стены, покрытые композитным сплавом четырех металлов. Внутри Рободом представлял собой полый куб. Потолочные лампы давали синеватый мертвящий свет, в котором все лица казались усталыми, измученными, бледными, а глаза приобретали нездоровый блеск. Пол состоял из большого количества металлических квадратов размером примерно тридцать на тридцать сантиметров. Большая часть квадратов была отмечена слегка выпуклыми пиктограммами из светлого полированного металла. Похоже, их делали тем же самым способом, что и знак эволюции на дверях.

— Открой мне кладовую, куда можно сложить железо, — попросил Громов генеральную программу управления домом.

Один из блоков выдвинулся, открыв нишу с металлическими полками. Сам блок тоже оказался пустым. Его пространство было разделено на квадратные секции для хранения.

Макс подкатил туда тележку. Чарли и Тайни сделали то же самое. Макс начал перекладывать детали на полки. Правда, не все. Некоторые он выкладывал на пол вдоль стены.

— Почему Аткинс решил жить внутри компьютера? — спросил Макс.

Голограмма сложила руки на груди и взмыла в воздух, повиснув ровно в середине пустого куба, который представлял собой Рободом в обычном, «сложенном» состоянии.

— Это концептуальное решение, — заявила она. — Аткинс не был обычным человеком, и его мотивация не может быть осмыслена рядовым обезьянином.

— То есть ответа на вопрос у тебя нет? — с иронией отозвался Макс.

Голограмма парировала:

— Сначала научись задавать правильные вопросы! — с яростью напустилась она на Макса. Похоже, способ формирования лучей позволял ей проявляться только в свободном пространстве Рободома. Переместиться в кладовку визуальная проекция генеральной программы не могла.

— Что ты называешь «правильным вопросом»? — поинтересовался Громов.

— Правильный вопрос — это тот, на который можно дать одновариантный ответ, — заявила голограмма. — К примеру, спроси меня, где лежат швейные иглы.

Макс отложил в сторону криоконденсатор и вышел из кладовки.

— Швейные иглы? — переспросил он. — Что это?

Аткинс начал отвечать, но звук пропал. С голограммой начало происходить что-то странное. Помехи становились все сильнее, визуальная проекция начала дергаться. Внезапно голограмма исчезла, свет погас, внутреннее пространство Рободома погрузилось в темноту.

— Что это с ним? — раздался в темноте испуганный голос Чарли.

— Понятия не имею, — ответил Макс. — Давайте положим коробку на пол и попытаемся на ощупь добраться до кладовой. Хорошо, что я догадался захватить фонарь.

— Надеюсь, кладовка открыта, — сказал Тайни. — А то плохи наши дела… Похоже на системный сбой. Если Рободом отключился, значит, дверь заблокирована. Будет не выйти.

— Не нагнетай, — вежливо попросил его Чарли.

Макс на ощупь добрался до кладовой. По счастью, двери остались открытыми.

— Уй! — Громов сильно ударился об одну из полок, когда наклонялся к тележке, чтобы найти фонарь.

Наконец ему с большим трудом удалось его отыскать в куче проводов.

Включив свет, Макс пошарил лучом по стенам.

— Жаль, я не успел спросить его, где ручное управление, — сказал он. — Должен же быть способ перезагрузить систему вручную.

— Но почему он отключился? — Тайни втянул голову в плечи. — Есть хотя бы версии, почему это могло случиться?

— Понятия не имею, — пожал плечами Макс. — Случиться могло все что угодно. От системного сбоя до простого короткого замыкания в старой проводке.

— Сначала он потребовал, чтобы мы спросили про иглы, а как только услышал вопрос — отрубился. Может, это ловушка? — предположил Чарли.

— Сильно сомневаюсь, — пробормотал Макс. Он посветил фонарем на пол. — Смотрите, тут почти на каждом квадратике — пиктограмма. Думаю, надо поискать что-нибудь похожее или напоминающее… В общем, не знаю. Что-нибудь, что наводило бы на мысли о пульте ручного управления.

Поскольку у друзей был один фонарь на троих, все трое шли рядом, внимательно разглядывая картинки на полу. Некоторые из значков соответствовали тем, что все жители хайтек-пространства привыкли видеть на панели управления при загрузке в Сеть. Но были и другие, преимущественно обозначавшие какие-то предметы — лестницу, стол, табуретку, даже ваза для цветов была. Были иероглифы.

— Это упрощенное токийское письмо. Тридцать четыре знака. Сформировано в 2030-м, — сказал Чарли. — Скорее всего, для введения контекстных команд. Только… Черт. Мы не успели пройти, в какомключе его использовал Аткинс. Помню что-то про многовариантность выбора и максимальную приближенность к воздействию речи на человеческий мозг, когда смысл складывается не столько из формальных значений, сколько из контекста.

— Интересно, что это? — Тайни ткнул пальцем в квадратик с пиктограммой, которая обозначала атом.

Макс присел и тронул картинку рукой. Она была округлой, хорошо отшлифованной. Попытался нажать на ядро. Ничего не произошло. Громов пожал плечами:

— Что бы это ни было — не открывается.

Они пошли дальше.

Луч света выхватывал из темноты различные изображения: ботинок, записная книжка, микрофон, телескоп…

— Чего тут только нет! — выдохнул Чарли. — Я представить себе не могу, как можно было все это спроектировать и собрать!

— Рободом пробыл в спящем режиме пятнадцать лет, — задумчиво сказал Макс. — Было бы странно, если бы он запустился без сюрпризов.

— Гхм… — Тайни кашлянул в кулак. — Без сюрпризов? Позвольте напомнить, мы тут одни, замурованы внутри металлической штуковины с толстенными стенами, от которой ни у кого нет и не может быть ключа. Кстати, у меня не работает биофон. А ваши?

Макс проверил свой. Чарли тоже схватился за ухо.

— Наверное, внутренний ретранслятор сигнала отключился, а стены не пропускают никаких волн, — предположил Громов.

— Я надеюсь, мы отыщем эту дурацкую кнопку перезапуска раньше, чем у фонаря разрядится батарея, — несколько нервно сказал Тайни.

— У тебя клаустрофобия? — спросил Чарли, слегка подтолкнув Бэнкса локтем.

— Раньше не было, но после этого непременно начнется, — проворчал тот в ответ.

Друзья осмотрели уже половину знаков на полу, двигаясь от стены к стене, но ничего похожего на обозначение пульта ручного управления пока обнаружить не удавалось. Макс почувствовал легкую панику. На лбу выступил пот, язык покалывали мелкие иголочки, руки похолодели. Друзья перестали разговаривать. Они напряженно всматривались в картинки на полу.

Макс попытался активировать квадраты с изображением Солнца, неизвестного уравнения, чего-то похожего на рычаги, знака бесконечности, карты мира, отвертки, гаечного ключа, руки, буквы «Е»… Все тщетно.

— Нам осталось всего четыре ряда квадратов, — предупредил его Чарли.

— Вижу, — Громов нахмурился.

Картинки попадались все реже. Большая часть квадратов крайнего ряда была пустой. Макс медленно водил ярким световым лучом по полу, изо всех сил стараясь ничего не упустить.

— Может, это? — Чарли присел и тронул рукой странную картинку с мордочкой собаки.

Никакой реакции не последовало.

Макс почувствовал, что Тайни забила мелкая дрожь.

— Не паникуй, — попросил он Бэнкса. — Мы обязательно придумаем, как перезагрузить Рободом.

— Н-не уверен, — тихо отозвался тот. — А вдруг это все же ловушка? Я слышал, будто Аткинс сказал, что никто и никогда не будет жить в его доме и не сможет им пользоваться.

— Чушь, — уверенно заявил Макс. — Аткинс говорил, что время — мировая константа, пространство линейно и не искривляется, а энергия — это состояние материи и без массы не существует. Вряд ли с таким подходом к мирозданию можно привязаться к материальному объекту.

— Не понял, — Тайни тряхнул головой. — Ты что сейчас сказал? Из какой области хотя бы? И при чем здесь Рободом?

Вместо Громова ответил Чарли:

— Рободом не мог быть ему дорог до такой степени, чтобы он решил сюда больше никого не пускать. Слышал, что Аткинс считал путешествия во времени фантастической галиматьей? Он утверждал, что материя возникает, эволюционирует, накапливает энергию, достигает сверхтяжелого состояния, схлопывается, становясь «черной дырой», потом взрывается, возникает квазар, и все начинается сначала. Пространство же линейно, никаких искривлений в нем нет и быть не может. Все вместе это означает, что все сущее находится в бесконечной цепи эволюции-перерождения и возврат в предыдущие состояния невозможен по определению. Слышал его афоризм про огурец?

— Что путешествие во времени — это такая же чушь, как превращение спелого огурца в то же самое семечко, из которого вырос весь побег?

— Да, — кивнул Чарли, — Аткинс говорил, что мы можем увидеть только другое семечко и на основании этого наблюдения сделать вывод, из чего вырос огурец. Но пытаться увидеть именно его же в состоянии именно того самого семечка — это полнейший абсурд. Материя успела много раз переродиться, изменить свои свойства, и никакого возврата в прошлое не может быть. То же самое правило действует и в отношении попыток увидеть будущее. Все равно что, глядя на семечко, пытаться увидеть спелый огурец, выросший из этого же самого семечка. Поэтому прошлого уже нет, а будущего еще нет. Всегда есть только настоящее. В связи с этим привязываться к материальным объектам глупо. Он даже исторические здания считал мертвым грузом, символами без смысла. Рободом, полагаю, не исключение. Вряд ли Аткинса интересовала его дальнейшая судьба. Ну… после того, как хозяина не станет.

— Я ничего не понял, — проворчал Тайни, наклоняясь, чтобы тронуть знак, который изображал бегущего человека. — Но если, по-вашему, все это говорит о том, что Аткинс не мог выдумать фокус, чтобы специально запереть нас здесь, оставив умирать от жажды и голода, — то я готов поверить на слово.

Он натолкнулся на Громова, который неожиданно остановился.

— Все. Квадраты закончились, — обескураженно произнес Макс.

Луч света уперся в последнюю картинку с большой греческой буквой «лямбда». Для уверенности Макс наклонился, потрогал ее.

— Бесполезно… — вырвался у него вздох.

Чарли прислонился спиной к стене и медленно сполз по ней, вцепившись длинными пальцами в свои рыжие волосы.

— И что теперь делать? — спросил он.

— Предлагаю подумать над этим в темноте, — голос Громова слегка дрогнул. — Надо экономить батарею фонаря.

— Х-хорошая мысль, — слегка заикнулся Тайни, лицо которого побелело и покрылось микроскопическими капельками пота.

Макс не знал, сколько они просидели в темноте. Может, несколько минут, а может быть, несколько часов. Мрак вокруг странным образом менял ощущение времени.

У Тайни сдали нервы. Он подбежал к двери и начал колотить в нее руками и ногами, крича:

— Эй, кто-нибудь! Выпустите нас отсюда! Вызовите спасателей! Разрежьте стену!

Дневник доктора Павлова

30 августа 2054 года, 10:23:12

RRZ «Эллада»

Дом «Шоколадная плитка»

Я шел к дому Роберта.

Ноги шли сами, повинуясь мышечной памяти, по тонкой, едва заметной тропинке. Эта тропинка была так важна для меня, что даже через пятнадцать лет я ее помнил. Прямо между кустами жимолости до старой кривой акации, затем напрямик через земляничную поляну. Я наклонился и увидел россыпь мелких алых бусинок, укрытых под зелеными листьями. Нарвав пригоршню земляники, я привычным движением положил ягоды в рот. Зажмурился от удовольствия, а открыв глаза, увидел решетку заграждения вокруг бывших владений Роберта.

У подножия холма, где заканчивается дорога, стоял турбоконцепт «Лотос-1000» дымчато-серого цвета, с именным номером «Чарльз Спаркл» и открытым багажником.

Я подумал: Макс только что приехал с друзьями. Должно быть, они выносят из машины вещи. А может, просто забыли обо всем, изучая Рободом. Роберт всегда с гордостью говорил, что сам до сих пор не знает всех возможных функций получившейся у него «цифровой крепости».

— Если такое можно спроектировать самому из простого, доступного всем технохлама, представляешь, что бы я сотворил, будь у меня достаточно ресурсов, денег и времени? — смеялся он. — Я просто сделал нужные кирпичики, спроектировал их содержимое, а затем сложил дом. Хочешь познакомиться с моей генеральной программой? Технология не новая — все функции на едином кремниевом чипе, как у «Ареса», но визуальная проекция интерфейса тебе точно понравится.

Он подмигнул мне. Тогда я первый раз увидел Альтера, так Роберт назвал свою голограмму. Выглядело это все, на мой врачебный взгляд, ужасно. Получилось, что Аткинс целыми днями разговаривает с программой, у которой его собственное лицо и манеры! Пожалуй, из всех странных идей Роберта эта была самой странной. Вероятно, поэтому сам Аткинс был от нее в бешеном восторге. Когда я спросил его, зачем все-таки было делать голографическую проекцию похожей на себя, он ответил:

— Если со мной что-нибудь случится, тебе на память останется Альтер.

Сердце колотилось как бешеное, пока я поднимался по бордовой, плотно утрамбованной дорожке к входной двери. Вот и знаковый блок с двойной спиралью. Я присмотрелся и нашел на соседнем блоке едва заметный отпечаток моей ладони. Перед глазами ясно встала картинка из прошлого.

— Дай руку, — сказал мне Роберт.

Я протянул ему конечность, он схватил ее и сунул в лоток с краской.

— Ой! — только и успел сказать я.

Роберт вытащил меня на улицу и приложил мою руку к стене рядом с дверью. Остался отпечаток.

— Краска люминесцентная, — сказал он. — Теперь ты даже в полной темноте будешь знать, где звонок.

Через пятнадцать лет отпечаток моей ладони все еще был заметен. Возможно, кто-то другой, не подозревающий, что отметина есть, и не увидел бы ее, но я помнил. И даже если солнце и дожди уничтожили бы след совсем — я бы все равно нашел «звонок».

Я остановился перед дверью, попытался успокоиться. Мое волнение было слишком сильным и могло вызвать у Громова интуитивные сомнения. Возможно, он видел меня рядом с Робертом на фотографиях или в видеозаписях и теоретически мог запомнить… Да о чем я? Даже если Громов часами изучал мои фотографии — он все равно не сможет меня узнать. Доктор Просперити сделал чудо меньше чем за месяц, создав иную физическую обочку для моего «я». От прежней остались только рост и ДНК. Я сам до сих пор пугаюсь, видя свое отражение. Каждый раз вздрагиваю, думая, кто этот человек, как он проник в мой дом и так далее.

Не знаю, сколько глубоких вдохов и выдохов мне пришлось сделать, чтобы руки перестали дрожать. Я мысленно спросил себя, готов ли к встрече с Альтером, — и понял, что не готов и никогда не буду готов. Конечно, Альтер не узнал меня при первой короткой встрече и не смог бы узнать, но… Некоторые изобретения Роберта внушают мне странный, почти мистический ужас. Альтер в том числе. Особенно Альтер.

Наконец я кое-как справился с собственными нервами и приложил руку к звонку. Все в порядке, я здесь уже был. Ничего не случится… Рука предательски дрогнула.

Прошло несколько секунд, но привычного звука гонга так и не раздалось. Я был удивлен. Приложил руку еще раз. Снова никакой реакции.

С досады я стукнул по стене ногой, отвернулся и сделал несколько шагов вниз, оглядывая окрестности. Раз турбокар Спаркла здесь, значит, они где-то рядом.

Может они запустили игровой симулятор и меня не слышат? Я постучал. Прислушался. Постучал громче.

— Эй! Вы там?! — крикнул я без особой надежды. Стена дома слишком толста и прочна.

Вдруг изнутри донесся какой-то странный звук. Приглушенные удары, словно кто-то колотит чем-то по металлу. Звук был едва различим…

* * *

Чарли сидел у стены.

Кромешная темнота вокруг вызвала в его памяти жуткие воспоминания о первых часах после пробуждения в Эдене. Спаркл не мог заставить себя пошевелиться. Он сидел сжавшись в комочек, неподвижно, закрыв глаза. Впрочем, в этом не было особой нужды. Темнота вокруг абсолютна.

Когда Тайни уставал кричать, зловещую тишину нарушали только мерные шаги Макса, который ходил туда-сюда уже много часов. Время от времени он включал фонарь и обследовал стены, пытаясь отыскать чертов пульт ручного управления, и все время повторял:

— Не может быть, чтобы его не было совсем. Не может быть…

Иногда Громов вслух задавался вопросом, что могло случиться с Рободомом.

— Это все случилось после того, как я начал спрашивать, зачем Аткинсу эти иглы, где он их взял и так далее, — говорил он. — Почему? Почему? Голограмма ведь сама настояла, чтобы мы спросили про иглы… Значит, в этом был какой-то смысл. Это все не случайность. Это намеренно. Но зачем? С какой целью?..

Тайни уже не обращал внимания на это бормотание.

— Откройте! Выпустите! — орал он, кидаясь на дверь как на злейшего врага.

Сил у него почти не осталось, он слегка пошатывался. С красного лица градом катился пот.

Вдруг Макс замер. Ему показалось, что снаружи донесся какой-то звук.

— Тайни, тихо! — крикнул он.

Чарли вскочил. Бэнкс замер. Макс включил фонарь и направил его на дверь.

Снаружи определенно кто-то был! Сквозь толстенную стену Рободома доносился стук!

Макс бросился к двери, Чарли следом за ним.

Друзья втроем начали колотить по двери и орать изо всех сил:

— Мы здесь! Мы застряли! Рободом отключился! Мы тут заперты!

Вдруг Громов схватил Чарли и Тайни за одежду и резко дернул назад.

— Тихо! — крикнул он.

Друзья в недоумении уставились на него.

— Толщина стены, — осипшим голосом произнес Макс, — больше двух метров. Внутри начинка, проводка, изоляция… Тот, кто снаружи, не разберет ни слова из наших криков. Давайте просто стучать. Все вместе, синхронно. Для одной игры я закачивал себе через нейролингву специальный звуковой шифр. Удары соответствуют буквам. Короткие удары без пауз — точки, длинные удары с паузами — тире. Три точки — S, три тире — О. Чтобы получилось SOS, надо три коротких удара, три длинных и снова три коротких. Давайте! Вместе!

Он поднес кулаки к двери, замахнулся. Чарли и Тайни сделали то же самое.

Все трое начали мерно стучать кулаками. Гулкий звук прокатился по металлическому корпусу.

«Три коротких, три длинных, три коротких. Три коротких, три длинных, три коротких…» — крутилось в голове у Громова. Больше он ни о чем не думал.

— Тихо! — Макс прекратил стучать и прислушался. — Кажется, нам что-то кричат. Слушайте.

Он сложил руки чашкой, прислонил к стене и, затаив дыхание, приник ухом.

То же самое сделали Чарли и Тайни.

— Уравнение? — спросил вслух Макс, глядя на Спаркла. — Ты тоже это слышал?

Чарли кивнул.

— А еще что? — напряженно спросил Тайни. — Вы разобрали, что за уравнение?

Макс запрыгал на месте от нервного напряжения.

— Уравнение… уравнение…

Вдруг Громов схватил лежащий на полу фонарь и побежал к противоположной стене дома.

— Что?! Ты понял?! — прокричал ему вслед Тайни.

* * *

30 августа 2054 года, 11:00:02

RRZ «Эллада»

Рободом

Удары, доносившиеся изнутри Рободома, стали гулкими и ритмичными. Три частых удара, три с паузами, снова три частых. Это что-то напоминало. Я никак не мог вспомнить, но уже понял, что внутри находятся люди. И они, похоже, заперты!

— Эй! — крикнул я и постучал по двери со своей стороны. — Я вас слышу! Что произошло?

Однако изнутри продолжали доноситься все те же ритмичные удары.

Внезапно меня осенило. Это же сигнал SOS! Старый, примитивный шифр, я даже не помню, как он называется! Знаю только, что во время Нефтяной войны моряки с затонувших подлодок стучали по корпусу именно так в надежде, что сигнал поймает чей-нибудь эхолокатор!

Я прислонился к двери и три раза со всей силы стукнул по ней ногой, чтобы люди внутри знали — их слышат.

Мысли запрыгали с лихорадочной быстротой. Кто знает, сколько Громов и его друзья уже сидят там, внутри? Может быть, пару часов, а может быть, неделю.

— Так… так… — забормотал я. — Если Рободом отключился, его надо перезапустить. Как это сделать?

Я пытался вспомнить, что говорил по этому поводу Роберт.

— Перезагрузка… перезагрузка…

Крепко зажмурив глаза, я постучал себя кулаком по лбу. Как же это было? Когда он мог сказать об этом?

Когда первый раз показывал мне Альтера? Нет… Тогда я был настолько озадачен и озабочен его странной мыслью сделать голограмму точной копией себя, что не стал расспрашивать о внутреннем устройстве Рободома.

Вспоминались какие-то мелочи. Что Рободом собран на кремниевых уноплатформах. Роберт их модифицировал, использовав что-то из кремниевой фотоники… Кажется, так. Черт! Я вообще ничего в этом не понимаю! Неужели придется звонить Буллигану? Но вызвать сюда специалистов Бюро — это значит раскрыть себя перед Громовым. Он мгновенно догадается, что мое появление не случайность, потому что таких совпадений просто не бывает. В этом случае я точно не смогу заставить этого гения помочь мне разобраться в истинных причинах смерти Роберта.

Стук изнутри продолжал доноситься. Казалось, что даже мое сердце начало биться в том же ритме — три коротких удара, три длинных.

Я начал ходить возле дома из стороны в сторону, вспоминая каждый день и час, проведенный в Рободоме. Роберт не мог не сказать мне, как перезапускается генеральная программа. Если Рободом — компьютер, он должен как-то включаться и выключаться! Возможно, где-то в разговорах он упоминал, но я мог не запомнить, потому что устройство Рободома меня тогда интересовало в последнюю очередь. Я был занят созданием лекарства для Роберта, меня беспокоило только его состояние!

Глухие удары внутри дома стали чаще и, кажется, отчаяннее. Три коротких, три длинных, три коротких, три длинных…

— Может, просто вызвать спасателей? — спросил я сам себя.

Нет, нельзя! Надо думать, надо пытаться вспомнить! Если я смогу подсказать им, как выйти, — это будет хорошим началом. Люди всегда доверяют тем, кто их выручил. Я должен вспомнить! Надо вспомнить…

Вспоминалось все что угодно, кроме того, что было нужно. Как Роберт учил Альтера тайным знакам. Скажем, начать выпроваживать надоевшего гостя. Тогда Альтер привязывался к посетителю со страшной руганью, вытаскивая из Сети разные «желтые» факты из его жизни. Вообще Роберт ужасно ругался. Когда у него что-то не получалось или его кто-то критиковал — оставалось удивляться, где он набрался жутчайшей брани, которую принимался немедленно извергать на головы своих оппонентов.

Однажды он прочитал в Сети критическую статью профессора Аверберова, нещадно громившую знаменитое уравнение Аткинса Е = nh/L, которым он опровергал основной постулат теории относительности, будто скорость света постоянна. Чтение статьи сопровождалось таким потоком ругани, что общий смысл замечаний Роберта можно было только угадать. Кажется, он говорил, что только осел не понимает, что без массы нет энергии, а частицы неизбежно теряют массу, пролетая через космические объекты, за счет того, что мельчайшие их составляющие — «мамы» и «папы», как он их называл, — захватываются другими частицами, нуждающимися в них.

— Свет — материя! Эфир! Материя! — орал Роберт, прыгая на месте, топая ногами и швыряясь предметами. — Первовещество!

Внезапно меня осенило! Уравнение! Комбинация клавиш на полу! Нет отдельного пульта управления! Пол дома и есть ручное управление! На случай выхода из строя голосового!

Я подбежал к двери и закричал:

— Уравнение Аткинса! Нажмите нужные квадраты!

Я орал изо всех сил, надрывая горло. Должно быть, меня было слышно на многие километры вокруг. Но сквозь двухметровые стены Рободома звук мог и не пробиться…

ID

Раздел: квантоника

Эфир — световой поток. Аткинс считал свет первоматерией, состоящей из самых мелких частиц — продуктов распада фотонов и нейтрино. См. «мамы» (инь)и «папы» (ян). Существование этих частиц Аткинс доказал исключительно математически, анализируя замедление и «угасание» светового потока по мере удаления от источника излучения. Экспериментально существование более мелких частиц не доказано. Оборудование, способное их зафиксировать, не изобретено.

«Мамы» (инь) — первоэлементы, на которые распадаются нейтрино. Равны 1/64 нейтрино. Образуют гравитационные силовые поля.

«Папы» (ян) — первоэлементы, на которые распадаются фотоны. Равны 1/64 фотона. Образуют электромагнитные силовые поля.

* * *

— Уравнение Аткинса! — бросил через плечо Макс. — Энергия равна массе вещества, помноженной на постоянную Планка, делить на космологическую постоянную: «n» умножить на «h», делить на «L». Замедление света по мере удаления от источника! Я думаю, это код перезагрузки! Ищите квадраты с нужными буквами! «Лямбда» здесь! «Е» я видел где-то в середине! Нужны еще «n» и «h»!

Громов и Спаркл бегали из стороны в сторону, высматривая нужные буквы на полу.

— Одну нашел! — крикнул Макс. — Тайни, иди сюда!

— Вот вторая! — вторил ему Чарли.

Громов побежал в кладовку и вытащил оттуда тяжеленный вентиляционный блок.

— Нас всего трое, а квадратов четыре, — пояснил он, — нажимать же надо все одновременно. Ну, мне так кажется… — добавил он не слишком уверенно.

Громов положил вентиляционный блок на букву «Е». Тайни встал на «n», Чарли на «h», а сам Макс побежал и встал обеими ногами на знак «L».

— И что теперь? — спросил Чарли, озираясь по сторонам. — Сказать волшебное слово?

Не успел он договорить — включился свет. Но не обычное, мертвенно-белое освещение Рободома, а красные аварийные фонари.

— Смотрите! — Тайни вытянул руку, показывая куда-то вверх.

Там возникла голограмма. Но она была красного цвета и обозначалась контурными лучами, без прорисовки деталей одежды или внешнего облика.

Раздался характерный системный треск. Гудки, шум.

Голограмма медленно вращалась в воздухе. Потом подняла руки, между ними побежала строка. Макс прищурился, вглядываясь в стремительно проносящиеся символы.

— Это и есть токийское контекстное письмо? — спросил он Чарли.

— Похоже, но… Я ничего не могу разобрать, — отозвался тот.

Макс смотрел на бегущие красные символы, ярко светившиеся в темноте.

— Он использовал его в качестве языка программирования, — уверенно сказал он. — На нем написана генералка Рободома.

— Рободом — цифровой компьютер, — возразил Чарли, — конктекстный язык программирования возможен только в аналоговой среде.

— Возможно, Аткинсу каким-то образом удалось соединить…

Макс не успел закончить фразу. Визуальная проекция генеральной программы перестала вращаться и медленно спустилась вниз.

— Назовите год, число и время, — раздался электронный голос.

Чарли поспешно вскинул руку и крикнул:

— Две тысячи пятьдесят четвертый, тридцатое августа, одиннадцать часов, десять минут, восемь секунд!

Следующий вопрос заставил всех вздрогнуть:

— Назовите пароль для входа в систему.

Голограмма неподвижно стояла посередине помещения.

Макс неуверенно произнес:

— Квантоника?

— Пароль неверный, — последовал ответ. — У вас осталось две попытки.

Тайни подпрыгнул на месте и простонал:

— О, хренотень!

— Пароль неверный, — повторила голограмма. — У вас осталась одна попытка.

Друзья испуганно притихли, переглядываясь друг с другом. Чарли взъерошил руками волосы и присел на корточки. Бэнкс стал похож на гипсовую статую. Он боялся даже вздохнуть. В этот момент Громов понял, что угадать верный пароль им с последней оставшейся попытки точно не удастся, и ляпнул наугад первое, что пришло в голову. Просто так.

— Игла?

Голограмма мигнула и исчезла, свет погас. Мгновение была чернильная темнота, потом начали загораться потолочные лампы.

— Выполняется перезагрузка, — раздался знакомый недовольный голос Аткинса. — Можете пока сходить погулять. Там какой-то чувак стучит в дверь. Сходите узнайте, кто такой и чего ему надо. Недосчитаетесь своего турбоконцепта, я не виноват.

Дверь с легким шипением отодвинулась в сторону.

Друзья бросились к выходу и столкнулись с Евгением Климовым, который испуганно смотрел на них.

— С вами все в порядке? — тревожно спросил он. — Что случилось?

Макс жмурился от яркого дневного света. Чарли и Тайни не сговариваясь бросились к ближайшим кустам. Макс с удивлением отметил, что у него соответствующей физиологической потребности нет… Это показалось ему странным. Очень.

— Сутки взаперти внутри пустой металлической коробки… — извиняющимся голосом сказал Макс Климову. — Хорошо, что вы проходили мимо, а то вообще неизвестно, когда бы нас нашли. Рободом внезапно отключился, заблокировав выход. Как вы узнали про уравнение? Что Рободом перезагружается этой комбинацией клавиш?

— Я бывал тут, — уверенно ответил Евгений, — еще до того, как Роберт…

Громов недоверчиво посмотрел на своего поверенного — белокурого парня с голубыми глазами, без единой морщины на лице.

— Я был совсем маленьким, — поспешно пояснил тот. — Моя семья приезжала в гости к соседям Аткинса на пару месяцев. Как-то мы пробрались сюда, чтобы посмотреть дом-робот. Аткинс был в хорошем настроении и показал нам, как все работает.

— Аткинс? Показывал дом соседям? — левая бровь Громова недоверчиво приподнялась.

— Правда, потом настроение у него испортилось и он нас прогнал, — поспешно заявил Климов. — На следующий день прислал в подарок чип биогейт, но никто из родителей так и не решился его имплантировать. Но храню как память. Извините за случайный каламбур, — Климов нервно рассмеялся.

— Чип биогейт? Он существует? — Макс смотрел на своего поверенного все с большим изумлением.

— Да, — улыбнулся тот, — могу показать.

Вернулись Чарли и Тайни.

— Аткинс подарил Евгению чип биогейт, — сказал Макс. — Представляете? Это не фантастика.

— Вроде комиссия по этике запретила развивать это направление бионики, — неуверенно сказал Тайни.

— Да, — кивнул головой Климов, — я храню раритетный, экспериментальный образец. На Сетевом аукционе за него можно состояние получить.

Евгений рассмеялся. Было в этом смехе что-то ужасно неестественное, очень тревожное. Макс почувствовал, как внутри него нарастает напряжение.

ID

Разделы: бионика, кибертехнологии

Биогейт чип — разработка этой технологии осуществлялась параллельно с биофонными чипами. Предполагалось, что чип биогейт будет предоставлять своему владельцу более широкие возможности, чем простая телефонная связь. С их помощью можно было выходить в Сеть, осуществлять передачу данных, управлять цифровыми устройствами, настроенными на личный, уникальный код владельца. Фактически технология биогейт позволяла интегрировать все цифровые устройства в единое целое с их владельцем. Однако в ходе экспериментов обнаружилось, что чипы типа биогейт оказывают отрицательное влияние на нервную систему человека. Их носители страдали от сильных головных болей, постоянной слабости, неврастении. Эксперименты были запрещены после того, как у троих добровольцев из контрольной группы начались процессы демиелинизации в том участке мозга, куда был имплантирован чип. Комиссия по этике осудила «бессмысленные попытки превратить человека в киборга» и закрыла все исследовательские лаборатории, которые участвовали в программе «Биогейт».

Биофонные чипы были признаны более безопасными и получили всеобщее распространение.

Раздел: анатомия

Миелин — вещество, выполняющее роль оболочки нервных волокон. Работа мозга без него невозможна. У новорожденных младенцев миелиновая оболочка слишком тонка. Функции организма — зрение, психофизиологические реакции, ходьба, рефлексы, способность к обучению и т. д. — входят в силу постепенно, по мере роста младенца и укрепления миелиновой оболочки нервов, формирующих центральную и периферическую нервные системы.

Демиелинизация — постепенный распад миелина, который приводит к последовательной утрате функций организма, от сложных (когнитивные способности, память) к простым (движение), и в итоге к полному параличу центральной и периферической нервных систем.

Повисла неловкая пауза.

— Спасибо, что помогли нам… — сказал Макс. — Как вы… Как вы узнали, что мы здесь?

Чувство тревоги скребло его грудную клетку изнутри.

Евгений посмотрел на Громова слегка обиженно.

— Я поехал искать вам адвокатов, помните? — сказал он. — Нашел. Вернулся. В поместье Спарклов сказали, что вы уехали в Рободом и до сих пор не возвращались. И я поехал сюда, вот и все.

— Угу… Еще раз спасибо… — Громов сунул руки в карманы. — Угу…

— Я нашел вам адвоката, — повторил Евгений.

Макс на мгновение завис. Страх никогда не выбраться из кромешной темноты вытеснил из его сознания тяжелые мысли об иске.

Климов выдержал паузу и важно, с расстановкой произнес:

— Эрнесто Эскобар.

Чарли подпрыгнул и хлопнул Громова по плечам:

— Супер! Макс! Это же просто отлично! Это значит… Эскобар не проиграл ни одного дела против ICA!

Громов кивнул и едва смог выговорить:

— Круто. Спасибо… — протянул Климову руку, тот пожал ее. — Да, спасибо.

— Кстати, я снял дом по соседству. Вернее сказать, президент Рамирес позвонил в кондоминиум Эдена и попросил, чтобы мне разрешили там временно пожить. Все равно дом пустует, а находится неподалеку от вас, — Климов улыбнулся. — «Шоколадная плитка». Чарли, вы знаете этот дом?

— Ух ты! — вздохнул Тайни. — Поздравляю.

— Спасибо, — Климов улыбнулся ему.

Чарли Спаркл наморщил лоб.

— «Шоколадная плитка»? — он задумчиво посмотрел наверх, пытаясь что-то припомнить. — Там какая-то история связана с этим домом… Я забыл. Эмма рассказывала, но я забыл. Вроде по какой-то причине его нельзя продавать. О боже, Эмма!

Чарли поспешно отошел в сторону, дотронулся до своего уха, активируя биофон.

— Эмма, здравствуй. Со мной все в порядке. Представляешь, Рободом заглючило, мы оказались заперты внутри! Сигнал там не проходит. Биофоны не работают. Целые сутки просидели. Да. Не волнуйся! Со мной все хорошо. Я скоро приеду домой. Папа вернулся? Да… Я понял… Макс? — Чарли посмотрел на Громова. — Мы пока не решили. Эмма, я не буду обсуждать это с тобой. Извини.

Спаркл вернулся к друзьям.

Евгений Климов хлопнул в ладоши и пожал плечами.

— Я кое-что помню про Рободом. В детстве он произвел на меня громадное впечатление. Честно говоря, я мечтал когда-нибудь еще хоть раз сюда вернуться.

— Вы можете зайти, — Макс нерешительным жестом пригласил поверенного пройти. — Я присоединюсь к вам через минуту. Мне надо проводить друзей.

Чарли закашлялся, потом вытаращился на Громова совершенно круглыми глазами:

— Ты что, хочешь туда вернуться? Ты хочешь там остаться?! Только не говори, что решил ночевать тут! Это дом-убийца!

— Тихо, он все слышит, — ответил Макс с улыбкой.

— Кто? — не понял Чарли.

— Дом, — Громов мгновение смотрел на Спаркла серьезно, потом рассмеялся. — Не волнуйся, Чарли, — Макс кивнул в сторону дома, — как видишь, есть люди, которые помнят, как эта штука работает.

Спаркл недовольно поморщился:

— Странный он вообще-то тип. Мне это еще во время первой встречи в глаза бросилось. Вроде бы совсем молодой, а разговаривает как мой дедушка. И все жесты такие же… Откуда он вообще взялся? Почему все время трется возле тебя?

— Может, его мама работала в пенсионном доме и этот парень вырос среди старичков? — пошутил Тайни.

— Тем не менее он помог нам выбраться, — напомнил Макс. — Поезжайте. Если что — позвоню.

— Ладно, — Чарли махнул на него рукой. — По крайней мере, теперь мы знаем, что если тебя долго нет и сигнал биофона отсутствует — значит, надо брать плавильный лазер и ехать вырезать тебя из этой консервной банки.

— Пока, — Тайни обнял Громова за плечи.

Макс некоторое время смотрел, как его друзья спускаются с холма, потом развернулся и направился к дому.

Процесс Громова

9 сентября 2054 года, 11:23:01

Нью-Йоркский хайтек-мегаполис

«Башня правосудия»,

зал предварительных слушаний № 1

Гигантский зал, предназначенный для публичных слушаний, был набит представителями медиа так, что ни один из присутствующих не мог пошевелить локтями, не задев соседа. Тысячи журналистов говорили одновременно, стоя перед камерами. Могло показаться, что они хором произносят один и тот же текст.

— Официальное обвинение в адрес Громова пока звучит так: «Злонамеренное использование/создание форс-мажорной ситуации с целью личного обогащения», — орала Патриция Иванова, обозреватель «Мира новостей». — Формулировка обвинений Интерпола пока уточняется. Судебная комиссия по приему заявлений сочла фразу о сговоре между Громовым и Джокером не подкрепленной никакими косвенными доказательствами. В ближайшее время Интерпол доработает свое исковое заявление и подаст его снова.

Рядом с Патрицией надрывался Хунг Пин, ведущий рубрики «Скандалы» на канале «Хайтек 1».

— Очевидцы утверждают, что, когда к Громову подошли судебные приставы и вручили ему повестку, по которой он должен был явиться на сегодняшние слушания, Максим счел это шуткой. Свидетели, оказавшиеся рядом с ним, утверждают, что он огляделся, пытаясь понять, какая из камер «Большого брата» в данный момент записывает материал для правительственного телешоу «Вот так неожиданность!»

Громче всех раздавался визгливый, въедливый голос Алисы Барской, журналистки из редакции NOW WOW!

— Такого скандала не было уже давно! Даже попытка генерала Ли совершить военный переворот не вызвала такого возмущения у простых хайтек-граждан! Мы столкнулись с обманом, который подрывает веру всех и каждого в людей! Мы на мгновение поверили, будто может быть на свете герой, который способен думать обо всех и каждом, жертвовать своей жизнью ради общества. Однако этот миф рассеялся, оставив в каждом из нас чувство потери. Горькой досады. Прощания с приятной иллюзией.

Сбоку, оттесненный более бойкими коллегами в угол, жался Филипп Крофт, ведущий новостей Сетевого канала «Мир игр и софта», который, хмурясь, бормотал в свою камеру:

— Вызывает недоумение массовая истерика по поводу высказываний генерала Ли. С чего вдруг все и сразу ему поверили? Во-первых, Громов раскрыл планы генерала относительно захвата власти. То есть у Ли есть весьма весомый повод ненавидеть Макса. Во-вторых, выгоды генерала Ли от подобного заявления очевидны. Это позволило ему избежать заморозки. Расследование по делу Громова относительно его намерений при замене кода Сети может продлиться годы. А попытка доказать его сговор с Джокером, как нам кажется, и вовсе займет десятилетия работы технических экспертов из «Нет-Тек». Все это время генерал Ли будет находиться в Джа-Джа Блэк, причем на привилегированном положении. Его авторитет среди тюремного персонала чрезвычайно высок. Из неофициального источника стало известно, будто бы военная корпорация «Микадо» уже готовится подать апелляцию и потребовать провести дополнительное расследование относительно вины генерала Ли. Сам он, как известно, ее полностью отрицает. Однако вот появилась судья Пи и требует тишины…

Макс сидел на трибуне для обвиняемых, закрываясь рукой от яркого света сотен камер, направленных на него.

Судья Пи обвела зал строгим взглядом и сказала:

— Шум, выкрики, вообще любые действия, мешающие проведению предварительных слушаний, автоматически приведут к тому, что все представители медиа будут удалены из зала! Останутся только камеры! Все поняли?

В зале мгновенно установилась тишина.

Макс сидел, опустив глаза.

Обвинитель ICA, жирный, мокрый от пота, со слипшимися кудрявыми волосами, одетый в жуткий малиновый костюм из плотного шелка с голографическим эффектом свечения, орал Громову в лицо, брызгая слюной, краснея, бледнея, дергаясь от гнева. Он вел себя так, будто Макс отнял у него последние кредиты, оставив без средств к существованию.

— Признайте! Вы воспользовались ситуацией намеренно! Больше того — вы ее создали! Вы и Джокер были заодно! Вы специально уничтожили Сеть Аткинса и его квантовый компьютер «Ио»! Вы сделали это, чтобы мгновенно внедрить собственную разработку! Согласно нашим законам, теперь каждый, кто пользуется вашим кодом для пользования Сетью, обязан платить за ее использование вам лично, Громов! На ваш транзитный счет в Комитете по патентам и изобретениям каждый день поступает по несколько миллионов кредитов! Такого везения просто не бывает! Вы намеренно воспользовались кризисной ситуацией! Больше того, мы подозреваем, что вы намеренно ее спровоцировали, передав Джокеру омега-вирус!

— Я… я просто спас мир… — пробормотал Макс в ответ, не зная, как еще объяснить свои действия.

Зал взорвался возмущенными криками. Обвинитель зашелся диким, неестественным хохотом:

— Спасти мир! Вы слышали это?! Он хотел спасти мир! Вот умора! Боже мой! Громов! Признайтесь, что хотели нажиться на общечеловеческом несчастье! Вам просто подвернулся удобный случай, и вы его использовали!

Руки Громова сжались в кулаки, он страшно пожалел, что находится не на Сетевой арене, где можно просто вытащить RPG и расстрелять монстра ракетами. Гнев был настолько сильным, что Максу показалось, будто у него вот-вот полопаются сосуды внутри головы.

Судья Ндзяо Пи нажала кнопку цифрового гонга. Его резкий оглушительный звон заставил публику в зале притихнуть.

— К порядку! — она застучала молотком. — По итогу предварительных слушаний я признаю обвинение ICA в адрес Максима Громова юридически обоснованным и приказываю Комиссии по монопольному праву начать разбирательство. Максим Громов, до окончания разбирательства и вынесения приговора суда вы официально находитесь в состоянии подсудности. У вас есть фиксированное место проживания в хайтек-пространстве?

Макс судорожно вцепился рукой в подлокотник кресла. Он не мог говорить. Он вообще перестал понимать, где находится.

— Отвечайте, Громов! — требовательно произнесла судья Пи.

Неожиданно в зале раздался голос Евгения Климова.

— Ваша честь! — выкрикнул он. — Рободом в RRZ «Эллада» был зафиксирован в качестве места постоянного проживания Максима Громова до того, как ICA и Интерпол потребовали ареста Максима. Я собрал полный комплект всех необходимых документов. Они в док-топе 12/RRZ E/2345. Вы можете запросить подтверждение немедленно!

Судья Пи недовольно посмотрела на поверенного, но дала распоряжение секретарю:

— Проверьте.

Секретарь — чернокожий парень лет пятнадцати — быстро через Сеть отправил судебный запрос и получил ответ.

— Подтверждено, — кивнул он.

Судья Пи обратилась к Громову:

— Громов, подпишите протокол предварительных слушаний и подписку о состоянии подсудности, в которой вы обязуетесь не покидать пределы хайтек-пространства. У вас есть что сказать по процедурному вопросу?

Макс встал. Зал притих. Громов повертел головой из стороны в сторону, сжал совершенно мокрые от пота ладони в кулаки. Потом сел и покачал головой.

— Мне нечего сказать, — глухо произнес он.

— Вот и хорошо, — судья сурово взглянула на него.

Неожиданно справа от трибуны для обвиняемых раздался шум.

Вбежал человек в синей форме курьера по перевозке важной информации. Из тех, что полномочны доставлять важные письма куда угодно и вручать в любой момент, хоть на сцене главной кинематографической премии «Кенни», если адресата награждают в этот момент. Курьер молча положил перед судьей Пи конверт с эмблемой технопарка Эден и протянул док-топ для подписи.

Судья подписала курьеру свидетельство о доставке и на глазах у всего зала вскрыла конверт. Представители медиа заволновались.

— Это официальное уведомление от Олимпийского комитета, — произнесла судья Пи с некоторой досадой. — Согласно ему мы можем проводить расследование, судебные слушания, но вынести Громову приговор возможно только после того, как он перестанет быть участником Олимпийских компьютерных игр. Технопарк Эден воспользовался своим правом выставить свою команду вне зависимости от наличия геймерской лицензии у ее участников.

Она бросила в сторону Макса уничтожающий, презрительный взгляд.

— Неплохая уловка, — судья потрясла в воздухе конвертом. — Но она вас не спасет, Громов. Я не думаю, что вы сможете долго продержаться на Олимпиаде против профессиональных геймеров.

По залу прокатился дружный смех.

Судебный пристав поднес Громову док-топ, на крышке которого стоял номер его дела.

На экране был текст подписки о состоянии подсудности. Макс взял электронную ручку и попытался поставить подпись, но был в таком шоке, что его руки отчаянно тряслись. Он кое-как расписался на электронном документе, но матрица выдала красное сообщение: «Подпись не валидна!» Судебный пристав обновил бланк и снова сунул монитор Громову. Тот попытался еще раз, и снова неудачно.

— Вдохните и выдохните, — сурово порекомендовал ему судебный пристав.

Два глубоких вдоха помогли ему унять дрожь в руках. С третьего раза он подписал бланк. Док-топ выдал зеленое сообщение: «Подпись валидна».

Судья Пи позвонила в гонг и сказала:

— Предварительные слушания считаю закрытыми! Всем покинуть зал! Громов, вы обязаны уведомлять инспектора по надзору, которого вам назначат, о всех своих перемещениях! — сказав это, судья Пи грохнула молотком. Это значило, что заседание окончено.

Макс едва смог встать на ноги, он был не в состоянии вымолвить ни слова. Сквозь толпу к нему с немыслимым усилием пробился Евгений Климов. Он помог Максу спуститься с трибуны.

— Все будет нормально. Этот абсурд не может длиться долго, — бормотал поверенный, поддерживая Громова, помогая тому идти.

Макс старался ни на кого не смотреть. Он судорожно цеплялся за локоть Евгения Климова, думая только об одном — как выбраться из осаждающей его своры медиарепортеров.

— Поздравляю вас с выигрышем в лотерею, — пробормотал Громов, озираясь по сторонам, как загнанный в ловушку волк.

— Спасибо, — Климов попытался закрыть Макса от вспышек камер.

Судебные приставы с трудом прокладывали им дорогу в толпе.

— Громов, скажите, что вы чувствуете?! — орали напиравшие со всех сторон журналисты.

— Вы ведь рассчитывали стать героем!

— Вы действительно считаете, что спасли мир?!

— На какой прием вы рассчитывали?!

— Вы обижены, что вместо награды получили судебное разбирательство?!

— Какие цели вы на самом деле преследовали, уничтожая компьютер Аткинса?!

— Почему вы решили, что в состоянии спасать мир?!

— Вы действительно были в сговоре с Джокером?!

— Суд над вами поколебал вашу веру в справедливость?!

— Выразочаровались в людях после всего случившегося?!

Дневник доктора Павлова

9 сентября 2054 года, 23:45:21

Токийский хайтек-мегаполис

Штаб-квартира Бюро

информационной безопасности

Я повторно просматривал запись предварительных слушаний в «Башне правосудия», расхаживая туда-сюда перед телетеатром. От гнева хотелось схватить кого-нибудь из агентов Бюро, например Нимуру, и придушить.

— Кто устроил всю эту травлю? — отрывисто спросил я, изо всех сил пытаясь не сорваться на крик. — Из того, что вы рассказали о Громове, ясно следует, что никаких корыстных целей он не преследовал! Да и не мог! Это не в его характере!

Нимура ответил сразу, не задумываясь:

— Мы уверены, что кампания против него развернута по заказу Торговой Федерации. Их причастность к проекту «Кибела» нам пока не удается доказать. Однако есть множество косвенных признаков, указывающих на это. Я полагаю, что они пообещали генералу Ли так или иначе вытащить его из тюрьмы, если он возьмет всю вину за попытку переворота на себя. Вот и стараются. Кроме того, разработка Громова способна принести колоссальную прибыль. Алекс Хоффман требовал от мальчика продажи патента. Угрожал, если тот не согласится. Мы уверены, что процесс Громова — это исполнение угроз Председателя TF.

— Но доказать это вы, разумеется, не в состоянии, — печально заключил я.

— Нет, конечно. Иначе шеф Буллиган нашел бы способ защитить Громова.

— Почему он ему помогает? — я повернулся в сторону Нимуры и выполнил приседание. Просто потому, что так захотелось.

— Мне кажется, шеф Буллиган личностно расположен к Громову. Кроме того, во время всех этих событий с Джокером, Эденом, «Кибелой» директор Бюро постоянно был рядом с Громовым. Он уверен в его невиновности на все сто процентов.

Я прогнулся назад, растягивая одеревеневшие мышцы:

— Тот, кто это затеял, — я показал в сторону медиапроектора, где по третьему или четвертому разу повторяли одно и то же из «Башни правосудия», — не представляет, какие неприятности своими собственными руками может создать для хайтек-пространства!

— В смысле? — не понял Нимура.

— Скажите, пожалуйста, какое действие общества по отношению к гению будет самым неверным? — спросил я.

Нимура тянул с ответом. Потом неуверенно спросил:

— Непризнание?

— Нет, — я помахал в воздухе рукой, — это гений вполне в состоянии пережить. Истинный гений настолько увлечен собственными теориями, измышлениями и фантазиями, что признание других его мало заботит.

— Отсутствие вознаграждения? — еще раз попытался Нимура.

— Опять мимо! — я подпрыгнул на месте, взмахнув руками. — Гений легко переживает отсутствие денег и бытовой дискомфорт. Это не имеет для него большого значения. Он ведет себя одинаково в любых условиях.

— Тогда что? Я все равно не угадаю, — сказал Нимура с раздражением в голосе.

Похоже, внутренне он претендовал на гениальность, но понимал, что ничего подобного у него нет. Страдал и мучился от этого.

— Так что же общество не должно делать с гениями? — повторил он свой вопрос. — Извините, что переспрашиваю, просто вы как будто отвлеклись.

— Что? А-а… — я очнулся от задумчивости. — Я хотел сказать, что общество может творить с гениями все что угодно. Они все переживут. Но есть одна вещь, которую общество делать не должно категорически. Хотя бы из инстинкта самосохранения. Оно не должно выбрасывать гения из своей среды, вынуждать его становиться асоциальным. Потому что в этом случае у гения не будет иного выхода, кроме как направить собственную интеллектуальную мощь против общества. Как вы думаете, Нимура, на что способен сильно разозленный Громов? Каковы возможности его технологии, если использовать ее в антигуманных целях?

Ответом мне стала тишина. Дыхание агента сбилось, он нервно щелкнул пальцами. Потом сказал:

— Лично я не уверен в невиновности Громова. В пользу генерала Ли говорят два факта. Парень лотек — это раз. Джокер напал на Эден, чтобы его вытащить, — это два. Вы пока слишком мало знаете, доктор Павлов, чтобы рассуждать о мотивах поступков этого мальчика.

— Обстоятельства вынуждают его изобретать необычные формы поведения, — уверенно возразил я, — несвойственные ему. Сами посудите — он всего-то хотел закончить хайтек-школу и стать софт-инженером. У него в мыслях не было влезать во все эти катаклизмы. Шок, который он сейчас переживает, — лучшее доказательство моей правоты. Могу поспорить, что после свалившихся на него обвинений он вообще начнет избегать всего связанного с софт-инжинирингом…

* * *

10 сентября 2054 года, 21:12:02

RRZ «Эллада»

Поместье Спарклов

Евгений Климов привез Громова в поместье Спарклов из Нью-Йоркского хайтек-мегаполиса поздно вечером. После предварительных слушаний в «Башне правосудия» Макс хотел сразу отправиться в Рободом, однако его поверенный настоял, чтобы Макс несколько дней провел под присмотром друзей. По счастью, Фрэнк Спаркл задержался где-то в Микронезии на неопределенное время, Максу не пришлось с ним встречаться. Мать Чарли, Камилла Спаркл, вообще не проявляла никакого интереса к происходящему. Она даже не вышла поздороваться. Не смогла прервать SPA-процедуры по сохранению своей белоснежной молодой кожи.

— Как хорошо, когда Чарли остается в поместье за главного. Всем так спокойно. Люди перестают бояться и расцветают на глазах, — сказала Эмма. — Если бы директора «Спарклз Кемикал» узнали об этом, может, у Чарли появился бы шанс… Не думаю, что мистер Фрэнк на работе ведет себя иначе, чем дома.

Сам Евгений Климов в поместье Спарклов не остался. Выпив чашку бергамотового чая с молоком, он собрался в Лондон-Парижский хайтек-мегаполис на встречу с адвокатами.

— Намерения у ICA серьезные, — сказал он. — Одним защитником не обойтись точно. Придется нанимать целое бюро или обращаться к юридической корпорации. Надеюсь, батарей хватит дотянуть до Лондона без посадки.

— Почему вы мне помогаете? — настороженно поинтересовался Макс.

Поверенный недоуменно приподнял брови:

— А как же может быть иначе? Когда все это закончится и вы наконец получите причитающиеся вам деньги, патент, возможно, компанию — я пришлю счет. Не маленький. Предупреждаю сразу, — поверенный погрозил Максу пальцем. — Теперь вам спокойнее? — в его голосе прозвучала некоторая ирония.

— Гораздо, — согласился Громов.

— С учетом ваших перспектив вы очень выгодный клиент, — улыбнулся Евгений Климов. — Я согласен пойти на некоторый риск сейчас в надежде на солидный куш в будущем.

Он подмигнул Громову, попрощался и ушел.

Чарли, узнав о том, что Евгений Климов собирается улетать немедленно, приказал выдать пилоту новые атомные батареи для квадролета из отцовских запасов.

— Я скажу отцу, что Макс за них заплатит, как только Эскобар даст пинка ICA. Полагаю, «Великий кассир» к этому времени успеет изрядно пополнить Громовский счет, — весело сказал Спаркл.

Максу стало стыдно. Он вспомнил лиловые кровоподтеки на лице Чарли, с которыми тот однажды вернулся в Накатоми с каникул, проведенных дома. Вряд ли тому удастся спокойно поговорить с отцом про атомные батареи для квадролета, выданные в долг другу, который находится в состоянии подсудности…

* * *

Эмма подала ужин в гостиную Чарли. На улице было прохладно. С моря дул сильный ветер. Чарли и Тайни выглядели встревоженными. Никто не мог найти подходящей темы для разговора. Расспрашивать Громова о его впечатлениях никто не решился. Чарли мял салфетку. Тайни аккуратно выбирал мелкие кости из куска рыбы. Наконец Бэнкс не выдержал зловещей тишины и неуверенно промямлил:

— Моя мама говорила, что в любой, даже самой плохой ситуации можно найти что-то хорошее…

Чарли закашлялся.

Тайни отчаянно покраснел, но все же продолжил:

— Взгляни на это по-другому, Макс. Да, обвинение ICA — это, конечно, неприятно…

— А обвинения генерала Ли еще неприятней, — заметил Чарли, наступая Тайни на ногу под столом.

Бэнкс убрал ногу, чуть помолчал, а затем решительно продолжил:

— Зато ты принял решение участвовать в Олимпиаде! Это же здорово! Если ты выиграешь, про иск ICA все сразу забудут. Сам подумай — они судились почти со всеми медиазвездами без исключения. Их обвинения мало кто принимает всерьез. Я думаю, тебе надо просто забыть обо всем этом на время. Евгений Климов — отличный помощник. Он нанял для тебя лучших адвокатов. Они составят терабайты документов, подадут протесты куда только возможно, организуют поддержку в медиа, будут заседать во всяких комиссиях… Ты можешь просто забыть о процессе и готовиться к играм. Это тебя здорово отвлечет, а там, глядишь, все и закончится. Ты ведь не виноват. Рано или поздно суд тебя оправдает по всем пунктам, а сейчас ты должен об этом просто забыть. У Чарли новейший симулятор игровых арен! Лучше, чем у некоторых профессиональных команд. Тебе понравится! Чумовая штука!

— Не хочу. Не сегодня, — раздраженно ответил Громов.

— Модификатор киберпространства, можно отрабатывать игровые ситуации, аналитический блок, рандомный выбор миссий без выхода с уровня, — торопливо забормотал Тайни. — Давай! Втянешься, станет лучше. Давай! Сейчас!

Макс тупо смотрел перед собой, потом нехотя поднялся с места.

Чарли и Тайни переглянулись, спешно побросали салфетки и бросились к двери, пока Громов не передумал.

Чарли отвел под тренировочный центр большую гостиную в своей части дома. Макс неохотно вошел.

«Кор-5000» занял комнату целиком. Оптические блоки памяти вдоль стен, резервный генератор, несколько точек подключения, двухмерная матрица для тренера, который мог наблюдать за действиями игроков, не подключаясь к симулятору. В центре — огромный шар в титановой оболочке с хромированным логотипом производителя. «Мозг» системы, способный воспроизводить цифровую среду всех существующих на данный момент игровых арен хоть с полной физиоидентичностью, хоть без таковой.

По углам комнаты стояли четыре кресла. Каждое со своей точкой входа.

— Мое место, — Тайни показал на кресло в левом углу у двери. Кресло и небольшая тумба рядом, с ящиком для набора контактов.

С кресла Бэнкса были сняты подлокотники.

Чарли остановился возле своего кресла — левого, у окна.

Макс понял, что кресло справа — для него.

— А это для четвертого игрока, — Чарли показал на последнее пустое место. С пульта управления еще не была снята защитная пленка.

Повисла пауза.

— Я надеюсь… — Спаркл вздохнул, — она вернется.

Макс и без уточнения понял, что четвертое кресло для Дэз.

— Не уверен, — сухо произнес он.

Макс подошел к креслу, протянул руку к ящику с контактами для подключения к цифровой среде и… тут с ним случилось нечто весьма странное. Прежде такое с ним было лишь раз, в детстве, когда на него напала рысь. Макс застыл, покрылся испариной, в ноги ударила мелкая дрожь, словно они вот-вот сорвутся с места и унесут Громова как можно дальше от этого места.

— Нет… — пробормотал он, попятился назад и… рванулся бежать!

Глаза Тайни и Чарли, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит.

Громов выскочил на улицу, будто за ним гналась толпа мародеров с охотничьими ножами, и помчался в темноту, все дальше и дальше от дома, напролом через кусты, закрывая лицо руками от веток деревьев.

— Макс! Макс!! Куда ты?! — Чарли бросился догонять Громова. Бэнкс тоже побежал, но очень скоро запыхался и отстал.

Макс бежал до тех пор, пока были силы. Их хватило, чтобы добраться до берега моря. Там он без сил свалился на песок, перевернулся на спину и начал судорожно хватать ртом холодный воздух, глядя на черное, усыпанное звездами небо.

Высокие волны бились о скалы с яростным грохотом, выбрасывая вверх столбы брызг. Зеленоватый свет луны отражался в этих фонтанах.

— Макс! Макс!

Голос Чарли едва перекрывал шум прибоя и вой ветра. Он выбежал на берег, увидел Громова, бросился к нему и упал рядом на четвереньки. Из груди Спаркла вылетал только хрип.

Макс сел. Обхватил руками свои колени. Чарли отдышался, тоже сел и положил руку на плечо Громова. Того трясло так, будто кругом сорокаградусный мороз!

— Макс! Что с тобой?! — Чарли встревожился не на шутку. — Макс! Ответь мне!

Громов глядел в одну точку, не реагируя на присутствие Спаркла. Его лицо в ярком лунном свете выглядело ужасно. Чарли отшатнулся. Никогда раньше он не видел столько злобы и отчаяния в одном человеке!

— Макс… — он потянул Громова за рукав. — Очнись. Эй!

Громов попытался разомкнуть плотно сжатые челюсти. Это получилось не сразу. Зубы начали немедленно клацать друг о друга.

— Н… н… Ненавижу! Их всех!

Слова сорвались с его губ как пули.

Чарли заметался, не зная, что ему делать и говорить. Потом все же собрался и мягко попросил:

— Пойдем домой, Макс. Тебе надо успокоиться. Завтра уже все будет по-другому. Тебе надо поспать. Ты не в себе.

Громов не тронулся с места. Тогда Чарли сел с ним рядом, прижался к другу боком и обнял его за плечи, согревая собственным теплом.

Луна переместилась на другой край неба, начался прилив, а Чарли все сидел неподвижно рядом с Максом до тех пор, пока не почувствовал, что каменное от мышечного напряжения тело Громова немного обмякло. Только тогда Чарли повторил свою просьбу:

— Пойдем в дом, Макс. Холодно.

Громов молча поднялся и, шатаясь, побрел назад. Спаркл следовал за ним до самой гостевой спальни, которую Эмма приготовила Максу. Громов лег в кровать, закрыл глаза и уснул.

Чарли в своей комнате в этот момент чувствовал себя так, будто все его кости превратились в желе. Усталость валила с ног. Но он все же нашел в себе силы, чтобы сделать один звонок…

* * *

Не спрашивая согласия Максима, Чарли вызвал врача.

Доктор Николаев много лет следил за здоровьем всех членов семьи семейства Спарклов. Он осмотрел Громова, произвел полное сканирование его организма переносным резонатором, сделал несколько тестов на анализаторе биоматериала, после чего уверенно заключил:

— У вас сильное нервное истощение, молодой человек. Уровень серотонина в клетках критически низок. Вы пережили несколько эпизодов психологического шока за очень короткое время. Один за другим. Ваша нервная система не справляется с нагрузкой. Да еще к тому же масса тела очевидно недостаточна… Я выпишу вам препарат, снимающий тревогу и стимулирующий аппетит. Это нейромедиатор…

— Я не буду ничего принимать, — резко ответил Громов. — Никаких лекарств.

— Но… — врач приготовился возражать.

— Мне нужны мои собственные, естественные биологические реакции, — упрямо настаивал Макс. — Любые нейромедиаторы снижают способность к интуитивному восприятию.

— Э…

Доктор Николаев посмотрел на Чарли, затем снова на Громова, задумчиво постучал по губам. Затем спросил:

— У вас есть свободное время? Много свободного времени? Целые дни?

— Сколько угодно. Я под судом, — язвительно напомнил ему Макс.

— Тогда можно прибегнуть к консервативному методу лечения, — доктор Николаев нахмурился. — Нам надо повысить уровень кортизола — это адаптогенный гормон, который отвечает за приспособление организма к стрессу, повышает физическую и умственную выносливость и так далее. Раз вы не хотите принимать лекарства… Значит, надо повысить уровень его выработки вашим собственным гипофизом. Это можно сделать через серьезные физические силовые нагрузки. Вы когда-нибудь занимались реальным силовым спортом? Не на Сетевых аренах, а в жизни?

— Нет, — Макс мотнул головой, — хотя, когда я жил в лотек-пространстве, мне приходилось довольно много ходить, бегать, таскать воду и так далее.

— Вот и хорошо, — улыбнулся врач. — Тогда я рекомендую вам воспользоваться услугами тренера и, возможно, консультанта по питанию. Бег, плавание, силовая гимнастика, прокачка мышц помогут вам. Единственный минус: по мере того как уровень кортизола будет повышаться, будет расти и агрессивность. Для ее нейтрализации рекомендую заняться какой-нибудь восточной борьбой, требующей сложной координации всего тела и медитаций. Скажем, кунг-фу. Занимайтесь физическими упражнениями не менее восьми часов в день. Питайтесь не менее четырех раз. И… — врач вздохнул, — избегайте ситуаций, которые могут резко — не плавно, а именно резко — увеличить уровень адреналина в вашей крови. Адреналин и кортизол — очень плохая комбинация.

— Вместе дают вспышки бесконтрольной ярости, — пояснил Чарли.

— Я бы порекомендовал личностного аналитика, — добавил доктор Николаев.

— Мне надоело, что кто-то без перерыва ковыряется в моих мозгах, — огрызнулся Макс. — Кладет туда информацию, забирает оттуда, записывает, копирует! Хватит!

— Тихо-тихо, — врач улыбнулся. — Успокойтесь. Я вам не враг. Чарли, если вы немедленно покажете своему другу ваш замечательный бассейн в SPA-комплексе, это будет просто отлично. Кстати, расслабляющий массаж после нагрузок тоже обязателен, — доктор Николаев снова повернулся к Громову: — Запомните простые правила, молодой человек. Весь следующий месяц сесть вы можете только за накрытый стол, а лечь — только спать. Все остальное время вы должны находиться в движении. Бег, плавание, кунг-фу и прочие одиночные виды реального спорта. Но следите за уровнем адреналина. Никаких соревнований и командных игр.

— А как же подготовка к Олимпиаде? — встревожился Чарли.

— Начнете готовиться, когда он придет в норму, — строго ответил доктор Николаев и снова обратился к Максу: — Ваш мозг уникален, существует в единственном экземпляре и очевидно необходим человечеству. Не уверен, что медноголовые сутяги из ICA это понимают, но вы ведь не бросите весь свой вид на произвол судьбы из-за врожденного идиотизма отдельных его представителей, правда? Пожалуйста, будьте великодушны.

Врач улыбнулся Максу, потом подмигнул Чарли:

— Все, в бассейн! Немедленно! — доктор Николаев хлопнул в ладоши. — Я постараюсь сегодня же прислать сюда хорошего тренера и… — он оглядел тощую фигуру Громова. — И диетолога!

* * *

Now wow! Now wow! Now wow! Now wow!

Сегодня 18 сентября и… УРА!!! Олимпийский комитет закончил подковерную возню с разработчиками Сетевых арен и опубликовал — аллилуйя! — окончательный список!

На радость своим подписчикам! Мы! ПЕРВЫМИ! Сообщаем!

В программу Олимпийских игр 2054 года включены!

«Сунь Укун — Царь обезьян». Третье поколение. В основе этой чрезвычайно сложной игры лежит древняя китайская легенда, которая слишком длинна, чтобы мы ее тут пересказывали. Игроки на арене становятся обезьянами, а обезьяны по земле не ходят — они с бешеной скоростью должны прыгать по веткам, бегать по лианам, умудряясь не падать, — гравитация на арене действует просто отлично. Разумеется, одной акробатики для победы мало, надо еще драться с врагами не на жизнь, а на смерть. Заметим, что разнообразие врагов потрясает воображение. Игрока одновременно атакуют чрезвычайно опасные твари с земли, деревьев, воздуха, воды, космоса и параллельных миров.

Вообще-то, «Сунь Укун — Царь обезьян» — не игра, а целый мир, вроде «Динотопии», «Среднеземья» или «Неверлэнда». Культовое место для жителей восточных хайтек-мегаполисов — Шанхайского, Токийского, Мумбайского. Кстати, в этом году общее количество служащих корпорации «Сунь Укун» (или монахов Пути), выполняющей развитие и техническую поддержку арены, а также создание ее новой версии, достигло миллиона человек. Поздравляем!

Так вот, дорогие обезьяне, чтобы быть включенными в программу Олимпийских игр, разработчики создали специальную, сокращенную Олимпийскую миссию. Один мелкий иероглиф, которым она обозначается, можно перевести как «спасение Сунь Укуном своего великого милосердного даосского учителя Сюаньцзана из пещеры мудрого, но злого к людям бога — морского дракона Ао Гуана». Детали миссии, разумеется, секретны. Известна только общая канва. Игроки попадут на арену простыми обезьянами. Ну, макаки и макаки. Они должны пройти Путь (очень сложную многовариантную прокачку собственного персонажа), обретая силу, боевое искусство, совершенствуя свой облик путем спасения всяких невинных тварей от неминуемой гибели, обретая мудрость, и, в конце концов, стать весьма симпатичными человекоподобными гориллами, готовыми сражаться с драконом. Сражение, вероятно, будет происходить в несколько раундов. Сначала умная беседа, как водится в мире Сунь Укуна. Кто будет тупить — тех дракон сожрет. Потом собственно бой. Тоже не просто «мечом помахать». Сначала надо хитростью выманить у дракона железный посох, единственное оружие, которым его можно убить. Та обезьяна, что первой извлечет на свет божий старичка Сюаньцзана, который все это время мирно сидит в пещере, рисуя буковки, и получит от него эксклюзивный железный обруч на голову, — станет великим царем Сунь Укуном. Как только кому-то одному на голову водрузят железку — для всех остальных игра закончится, и начнется подсчет очков.

Олимпийский рекорд прохождения миссии на этой арене — 32 часа 12 минут и 16 секунд. Без сна, отдыха и гигиенических пауз. Установлен легендарным Инферно в 2046 году на первом поколении арены «Сунь Укун». До сих пор не побит. Средний срок прохождения других олимпийских миссий этой арены лучшими геймерами — около 72 часов, обычные игроки — без срока, многие с перерывами на сон, еду и работу проходят ее несколько лет. Сложнейший многовариантный сюжет! В ходе игры можно не только погибнуть, но и провалиться в ад, переродиться в кого-то, впасть в иллюзию — пойти по ложной ветви игры, которая никуда не ведет, стать демоном и так далее. Ни один человек на свете, включая архитекторов арены, не знает всех способов прохождения.

Первая по количеству очков десятка команд перейдет во второй тур. Подсчет очков на арене «Сунь Укун» — это посложней внутреннего кода «Ио»! Обычному обезьянину ни в жизнь не понять, по каким правилам, за что и почему начисляются очки! Порой в десятке оказываются те, кто отошел от родного дерева на сотню метров, никак не развился, потому что выхаживал выпавших из гнезда птенцов. Или еще какие-нибудь неудачники, пославшие миссию игры далеко-далеко, сутки глазевшие на водопад, а потом написавшие водой на камнях бредовый стишок, который испарился при восходе солнца. Небольшую определенность дает то, что Инферно успел и стишки накропать, и просветлиться, и миссию при этом выполнить — то есть желательно быть и правильным, и быстрым одновременно. Все задумано так, что победителем в «Сунь Укун» становится только тот, кто все успевает — и технику боя разучить, и головоломки решать, и о красоте своего внутреннего мира подумать.

Мы даже не будем пытаться описать методику подсчета очков. Идите на портал игры и загружайте себе через нейролингву мануал вместе с правилами, жизнеописанием Сунь Укуна, романами, аниме, фильмами, философскими трактатами и прочей ерундой, на которой основана эта игра. Одно описание, что есть Путь, занимает в сжатом виде десять терабайт. Нам лично своих мозгов жалко, чтобы впихивать туда такое количество информации, которая в повседневной жизни рядовому обезьянину совершенно не нужна.

Так вот, десятка команд перейдет в следующий тур, где их ждет странный эксперимент «Московской игровой компании». Арена «Нефтяная война: второй шанс», четвертое поколение. Понятия не имеем, кто ее впихнул в программу Олимпиады… По нашему скромному мнению, самое лучшее, что есть в этой игре, — это графическое исполнение мира, сделанное не кем-нибудь, а самим Робертом Аткинсом. Точное, дотошное воспроизведение событий Нефтяной войны. Туда даже школьников водят на экскурсии. Все остальное, мягко говоря, нудновато. В этой стратегии требуется неустанно пучить мозг, пытаясь переиграть основные сражения так, чтобы было меньше разрушений, жертв, потопленных кораблей, погибших людей… Скукота!

Пять команд с наибольшим количеством очков попадут в финал. А там — как всегда!

Схватка все против всех! Игроки должны крошить друг друга, не забывая отстреливаться от общего врага! Без правил! Без учета времени! Останется только один!

Для финала, по многочисленным просьбам будущих зрителей, выбрана новейшая, самая модная, самая крутая арена этого года с емким и простым названием «Выжить!», производитель… Ну конечно, «Эйдос-22». Кто же еще мог такое сотворить? Олимпийская миссия здесь, в отличие от предыдущей, проста, как кредитная карта. На Землю напали злые инопланетяне с намерением переработать нас с вами, дорогие обезьяне, в жидкий корм для своих деток. Как раз в это самое время на Земле происходит последняя война за обладание противоядием от смертельного вируса, созданного чокнутыми учеными, коего, разумеется, существует всего одна заветная ампула. Иначе в этом жанре просто быть не может. Игра нелогична до умиления, тупа, бессмысленна, никакой пользы от нее нет — все эти качества и позволили ей стать шутером года.

Условия предельно тупые и служат единственной цели — показать жестокое, беспринципное мочилово, в финале которого выживет только один… (Что он после этого будет делать — большой вопрос. Хотя генетики-технологи уверяют нас, что с их успехами в клонировании никаких людей для продолжения рода вообще не нужно, требуется только пригодный для первичного РНК-моделирования образец биоматериала.) Ну да ладно — не будем критиковать создателей финальной мясорубки, ибо цель их сделать не героическую сагу с философским смыслом, а забойно-угарный «мортал комбат».

Задача бойцов — уничтожать гадких захватчиков, не забывая попутно расстреливать друг друга — капсула с противоядием-то одна. Потом найти способ полететь в космос, уничтожить крейсеры, грузовые корабли, а главное, инкубатор с будущими поколениями противных инопланетян. Неизвестно, придется ли игрокам собирать себе звездолеты из обломков сбитых тарелок, это задание является непосильным для большей части геймеров… Сделать это надо хотя бы ради того, чтобы добыть у инопланетян супер-пушку «Всем абзац!» и «Я в домике!» — супер-защитный костюм, и то и другое необходимо для финального отстрела своих соперников по возвращении на Землю.

Фишка этой кровавой арены в том, что игрокам приходится то объединяться, чтобы покрошить инопланетян, добыть оружие или захватить объект, то беспощадно палить друг в друга. А это не так уж просто — выстрелить в человека, который только что прикрывал твою спину… Не всякий обезьянин, к счастью, на это способен, скажем мы вам!..

Лист участников уже закрыт, хотя трое участников команды Громова, последнего и самого скандально известного из основных игроков, остаются неназванными… Надеемся, наш супергерой в состоянии подсудности сможет найти троих друзей, которые согласятся биться рядом с ним. Хотя лично мы, дорогие обезьяне, в этом глубоко сомневаемся. Разве что солдаты Джокера придут на помощь своему собрату. Многие из них, как нам известно, неплохие геймеры. Во всяком случае, незабвенный Инферно, чемпион 2045–2047 годов, до того как примкнул к Джокеру и растворился где-то в лотек-пространстве, поражал нас, дорогие обезьяне, своим искусством стрельбы по движущимся мишеням, головокружительными прыжками и фантастической техникой боя на мечах… Еще он поражал нас своей аристократичной внешностью и безупречным вкусом — фотографии Инферно можно посмотреть тут совершенно бесплатно. Вот такие мы сегодня добрые…

Возвращение Кемпински

13 сентября 2054 года, 09:10:02

RRZ «Эллада»

Поместье Спарклов

Доктор Николаев, как и обещал, прислал «хорошего тренера». Неразговорчивую, сильно накачанную черную женщину неопределенного возраста по имени Фриш, которая обращалась к Громову, Чарли и Тайни исключительно «сэр».

— Я ознакомилась с результатами ваших тестов, сэр, и составила программу. Я старалась сделать ее эффективной и интересной.

Согласно этой программе день Макса теперь должен был начинаться с водного поло.

Чарли и Тайни по-дружески вяло в этом участвовали. Играли два на два в одни ворота. В одной команде Чарли и Макс, в другой Тайни и тренер Фриш. На деле Чарли и Макс вдвоем пытались обойти Фриш и забросить скользкий волейбольный мяч в ворота.

Чарли был довольно рассеян. Он все время смотрел в сторону вертолетной площадки.

— Чарли, лови! — крикнул Макс.

Но мяч мазнул по затылку Чарли и остался качаться на воде.

— Что с тобой? — Громов поплыл за мячом, быстро рассекая воду. — Ждешь кого-то?

Чарли виновато улыбнулся.

Тайни в спасательном жилете покачивался на воде у ворот, как огромный буй, загораживая почти все их пространство.

Фриш посмотрела на часы:

— Мы почти закончили, сэр. Вам можно прекратить игру, но в этом случае вам лучше бы проплыть в хорошем темпе сто метров. Это восемь раз туда и обратно в этом бассейне, сэр.

Макс взял мяч и сердито выбросил его на газон.

— Все? — с облегчением спросил Тайни.

— Похоже, да, — Чарли поплыл к лестнице, торопливо поднялся, взял с шезлонга полотенце и начал вытираться.

Фриш помогла Тайни вылезти из воды.

— Держитесь за мою руку, сэр. Я помогу.

Тайни, пыхтя и цепляясь за Фриш, выбрался из бассейна.

Макс поплыл к бортику, вдохнул, оттолкнулся ногами и начал грести, стараясь вообще ни о чем не думать. Даже о странной, непривычной рассеянности и нервозности Чарли.

— Я пойду переодеваться! — крикнул Спаркл Максу.

Громов не ответил, чтобы не сбивать дыхание, только махнул рукой из воды. С непривычки в ушах стоял шум. Макс ничего не слышал, кроме собственного дыхания. Сверху подул сильный ветер, но Громов не обратил на него никакого внимания. Он полностью сконцентрировался на задаче, как будто проплыть эти сто метров — самое важное дело в его жизни.

— Шесть…

Макс в очередной раз оттолкнулся ногами, глубоко вдохнул и вынырнул только метров через пятнадцать. Он плыл быстро, почти без брызг, только поворачивая голову, чтобы сделать очередной вдох. Вода блестела на его коже, успевшей загореть за то время, пока он гостил у Чарли.

— Семь…

Макс ускорил темп. Сердце было готово разорваться, шум в ушах стал нестерпимым, легкие покалывало.

— Восемь…

Громов через силу работал руками и ногами, чувствуя, как мышцы деревенеют от напряжения.

Только коснувшись рукой мозаичной стенки бассейна, он остановился.

— Ма-а-акс, — раздался сверху голос Чарли.

Громов стер с лица воду и открыл глаза.

Наверху, на краю бассейна, стояли Чарли, незнакомый мужчина с длинными черными волосами и… Дэз Кемпински!

— Привет, — сухо сказала она.

— П-привет… — заикнулся Макс.

* * *

Макс выбрался из бассейна. Взял с шезлонга полотенце и накинул на плечи.

Мужчина с длинными волосами улыбнулся и протянул Громову руку:

— Скай Блэкборн.

— Макс, — Громов ответил на рукопожатие и вопросительно уставился на Дэз.

— Это Инферно, — пояснила она, держа руки в карманах своего мешковатого зеленого комбинезона.

Тайни, Чарли и Макс одновременно разинули рты.

— Инферно?! Абсолютный чемпион?! — воскликнул Бэнкс. — Я же… У меня был постер с вами! А я… Мне даже в голову не пришло, что это вы…

Инферно подмигнул ему:

— Прошло почти десять лет, так что я немного изменился…

— Блэкборн?! — Чарли удивился не меньше, чем Тайни. — Ты — Скай Блэкборн?! Это ты отказался от наследства своего клана?

— Да, да, да, — с улыбкой ответил Инферно. — Я единственный наследник корпорации «Блэкборн Стил», отучившийся десять лет на философском факультете Кембриджа, — Скай скорчил постную физиономию, передразнивая манеру британцев, — «получивший классическое образование», а затем бросивший свою плутократическую семью, чтобы примкнуть к Джокеру. Да, это я. Это меня прокляли отец и мать, пообещав лично сдать Интерполу, если я когда-нибудь посмею появиться на пороге их готического дворца.

— Скай будет тренировать вас. Без его помощи вы вылетите с первой же арены, — Дэз задумчиво ковыряла идеально утрамбованную красную песчаную дорожку Спарклов носком своего армейского ботинка. Волосы Кемпински были привычно стянуты в узел на затылке. Ветер трепал тонкие белые выбившиеся прядки.

Максу показалось, что Дэз стала еще выше и тоньше, чем была.

— Ты знаешь про иск? — Громов настороженно посмотрел на Дэз.

— Да, я следила за происходящим и… — Кемпински кивнула в сторону Спаркла, — и мы с Чарли переписывались все это время в приватном, закрытом чате. Так что… Я в курсе всего.

— Вы… — Макс посмотрел на Чарли. — Но…

Он хотел спросить, почему Дэз не отвечала на его звонки, почему Чарли не сказал, что переписывается с Кемпински, — но слова застряли в горле. Макс почувствовал злость. Он не мог понять ее причины, но она была такой сильной, что мешала говорить. Вообще в последнее время он замечал, что темная сторона его души усилилась и давала знать о себе все чаще. Громова начали раздражать прожорливость Тайни, надменные аристократические манеры Чарли, любопытство Климова, раболепные улыбки слуг в поместье Спарклов… Макс злился на людей.

— Спасибо, — Макс кивнул. — Твоя помощь, как всегда, кстати.

Чарли начал беспокойно топтаться на месте.

— У нас не хватает четвертого игрока… Гхм… — он кашлянул в кулак.

— Почему? — Макс посмотрел на Кемпински. — Ты… Ты ведь с нами?

— Это просьба? — спросила Дэз, не глядя в глаза Максу.

Голос ее звучал натянуто.

— Слушай… — Макс с трудом подбирал слова. — После всего, что… Я даже не знаю… Если ты не хочешь… Гхм… Не хочешь находиться… Общаться… Гхм… Со мной…

— Черт побери, Макс! — неожиданно перебила его Дэз. — Почему ты всегда думаешь, что дело в тебе?!

Чарли поднял с газона волейбольный мяч и подбросил в воздух.

— Дэз, Инферно, вы голодные? Я могу распорядиться, чтобы обед подали раньше.

Все потянулись следом за Чарли, Макс стоял, глядя им вслед. Он испугался, что сейчас внутри него взметнется звериное раздражение, гнев на Дэз, но… прошло несколько секунд, а Громов был спокоен. Он не почувствовал ни злости, ни досады. Только печаль, что разозлил Дэз, и желание сделать для нее… все. Все что угодно — лишь бы она его простила. Лишь бы приняла судьбу такой, какой та случилась. Роковое стечение обстоятельств. Когда Макс убил Джокера — тот уже не был человеком… Мартин Кемпински, отец Дэз, перестал существовать раньше. В тот момент, когда применил омега-вирус, он не был человеком, уже не был. Макс повторял себе это, как мантру, но поверить у него так и не вышло.

Он молча плелся следом за Дэз, глядя на ее сильные точеные плечи. В глубине души Макс всегда знал, видел, что Кемпински способна вынести гораздо больше, чем он, — боль, неудачи, потери. Несмотря ни на что, она все равно останется собой и будет продолжать бороться за то, во что она верит. Она никогда не станет злиться на Тайни или Чарли, или весь остальной мир за то, что те не идеальны. В отличие от самого Громова.

Макс все еще надеялся, что душевных сил Дэз хватит, чтобы когда-нибудь, разумеется, не сегодня и не завтра, простить ему смерть Джокера. Принять судьбу такой, какой она свершилась. Хотя пока даже самому Громову это не удалось. «Почему я? Почему мне?» — вертелось в голове, отравляя и дни, и ночи.

* * *

Эмма накрыла круглый стол в саду на пять персон.

Макс взялся рукой за стул, стоявший рядом с Дэз, которая уже села. Но Кемпински вдруг встала.

— Хочу поближе к цветам, — сказала она и отошла, сев на стул, возле которого цвел огромный розовый куст.

Громов ждал этого, но все равно огорчился. Раньше Дэз никому так явно не выказывала своей антипатии. Она избегает его, не хочет общаться. Макс понимал ее и не злился. Главное — она вернулась! Вернулась, чтобы помочь ему… им подготовиться к играм!

Как только все расселись, Эмма подала чашки с салатом и напитки.

Инферно положил локти на стол и начал есть.

Повисла гнетущая тишина.

— Инферно, твоя победа на арене «Сунь Укун» была великой игрой? — нерешительно спросил Тайни, поглядывая в сторону Макса. — Как тебе удалось?

Инферно кивнул.

— Чтобы выиграть в этой игре, надо забыть, что играешь, — сказал он.

— Этому можно научиться? — Чарли аккуратно, но немного нервно разглаживал салфетку у себя на коленях.

— Нет, — Инферно покачал головой, — но можно поймать состояние, необходимое для победы. В одной старой книге я читал, что любое искусство — это долгие годы мучительного, скучного изучения секретов ремесла. Но только в совершенстве овладев ремеслом, можно свободно творить и воплощать свою фантазию. Игра на арене «Сунь Укун» — это творческий процесс. Чтобы победить, для начала нужно в совершенстве освоить технику. Но этого мало. Вы должны креативно мыслить, доверять своей интуиции и… творить. Это удивительный мир. Я по-прежнему преклоняюсь перед его создателями.

— Ник Кайге и Ли Чжоу, — пояснила Дэз. — Они создали базовую архитектуру арены.

— Ник Кайге? — Чарли удивленно округлил глаза. — Философ? Создатель теофизики? Мы ее проходили в курсе новейшей концептологии.

— Наставник Аткинса? — добавил Макс.

— Да, — Дэз кивнула, — информации о нем до странности мало, хотя он оставил большое количество работ. Недавно, в… — Кемпински запнулась, — неважно где, я встретила Урсулу Мейнорд, она была секретарем Ника почти двадцать лет. Она сказала, что Аткинс приезжал к Нику каждую неделю в течение года и обсуждал с ним свою энергетическую теорию. Урсула хранила протоколы их бесед в информационной ячейке цифрового банка, но после смерти Аткинса все ее содержимое было изъято Бюро.

Чарли задумчиво постучал пальцем по губам.

— Вообще-то… Я сейчас подумал — между теофизикой Кайге и энергетической теорией Аткинса много общего. Кайге утверждал, что Творец существует. Предположительно, это форма жизни, которая производит первочастицы. Первочастицы по Аткинсу…

— То, из чего образуются фотоны и нейтрино, — закончил Инферно. — Предлагаю продолжить эту беседу чуть позже — после игр. У нас слишком мало времени. Мы должны приступить к тренировкам сегодня же.

— Я сейчас не могу долго находиться в виртуальном пространстве, — сказал Макс.

— Чтобы постичь мир «Сунь Укун», нет вообще нужды загружаться в Сеть, — Инферно подмигнул ему.

— Как это? — запротестовал Тайни. — Вы же только что сказали про мастерство! А как же все эти прыжки? Техника боя? Правила…

— Это да. Но в «Сунь Укун» правило только одно — будь хорошей обезьяной, и все получится.

— Не понял? — Тайни замер, не донеся до рта кусок ржаной лепешки.

— Быть хорошей обезьяной на самом деле не так уж просто, — заметил Инферно. — Надо любить все живое, преодолеть в себе все семь смертных грехов… Прежде всего гордыню, потом гнев… Ну и так далее.

Дэз налила себе чаю.

— Чтобы выиграть в «Сунь Укун», надо забыть о победе, — спокойно сказала она. — Тогда сразу поймешь — что правильно. К примеру, волшебный посох Сюаньцзана можно получить, пройдя испытание, которое вообще никакого отношения к силе, ловкости и выносливости не имеет.

— Квесты? — спросил Чарли. — Я загружался на арену, но…

— Не совсем, — Дэз отодвинула тарелку. — Скай, расскажи им.

Инферно откинулся назад, вытянул ноги и скрестил руки на груди.

— Когда я победил в «Сунь Укун», то вышел на эту арену первый раз в жизни.

Тайни подавился и закашлялся.

— Да, — Инферно заботливо похлопал его по спине. — До Олимпиады я ни разу не бывал в этой игре. Даже правил не знал.

— Отлично, — усмехнулся Громов, — теперь мы знаем секрет. Хочешь победить — не тренируйся.

— Не стремись к победе — так будет правильно, — Инферно не обратил внимания на его саркастичный тон. Он встал и начал помогать Эмме раскладывать горячее. Та попыталась было протестовать, но Инферно просто брал с блюда на сервировочном столе куски нарезанного мяса и клал их в тарелки.

Дэз тоже встала, взяла здоровенную плошку с овощами и начала обходить стол, плюхая каждому в тарелку по две ложки.

Чарли покраснел, отпил воды. Его спина вытянулась в струну и напряглась.

Тайни, и без того не уверенный в себе, оказавшись в столь нервозной ситуации, впал в легкую панику. Засуетился и опрокинул на себя стакан сока. Эмма бросилась его вытирать.

— Ой, мистер Бэнкс… Принести вам чистую рубашку? Вам принести ее сюда или вы переоденетесь у себя?..

Макс чувствовал свое раздражение как электрические разряды, которые били один за другим, приближая короткое замыкание.

Он злился на Чарли, что тот не сказал о своей переписке с Дэз. На Тайни за его вопросы и чавканье. Громова бесил Инферно со своим демонстративным протестом против правил жизни в Элладе… Макс и сам находил их несправедливыми, но поведение чемпиона все равно злило. Суетливая Эмма. Он злился на всех вокруг, кроме Дэз. Злость кипела в нем все сильнее и сильнее. Громову вдруг стало страшно, что он вот-вот заорет, что не хочет участвовать в этой Олимпиаде, что ему все равно, как побеждать на арене «Сунь Укун», что он вообще всех ненавидит и хочет поскорее вернуться в Рободом. Показать его Дэз…

Руки Громова начали дрожать, он встал, бросил салфетку на стул и четко, как робот, не сказав ни слова, пошел прочь.

— Макс! — Чарли вскочил и побежал за ним. — Макс, куда ты?

Громов не остановился и не обернулся. Чарли догнал его и попытался взять за локоть.

— Макс… Я не понимаю — ты не рад, что Дэз вернулась? — спросил он.

— Зачем? — резко спросил его Громов. — Зачем она вернулась? Чтобы всем своим видом показывать превосходство?! Что они там устроили?! Зачем все это?

Чарли забежал вперед и остановил Громова.

— Макс, они нам нужны, — тихо сказал он. — Без них нам не выиграть, тебя… Тебя будут судить.

Громов остановился.

— Почему ты не сказал, что вы… вы переписываетесь? — спросил он, слегка запнувшись.

— Я… я… — Чарли развел руками. — Она меня попросила. Она… Она попросила. Правда.

— Попросила не говорить мне? — брови Громова удивленно дрогнули.

— Она написала, что прилетит сегодня, — Спаркл попытался выжать из себя улыбку. — Я еле удержался, чтобы тебе не рассказать. Думал, ты с ума от радости сойдешь. Что… Что с вами?

Макс выдохнул.

— Ничего.

Чарли пожал плечами.

— Между прочим, я не обижаюсь, что вымне не рассказываете всего, — заметил он. — У вас ведь тоже есть секреты, правда?

Его взгляд вдруг стал жестким и холодным. Это было что-то новое в Чарли. Макс вдруг с удивлением понял, что совершенно не знает его. Возможно, в другое время он бы успокоил себя рассуждением, что в действительности видел Спаркла два года назад, да и то имел дело с его виртуальной проекцией. А с момента последней встречи с реальным Чарли прошло больше трех лет. Последний раз реально они виделись в аэропорту Токийского хайтек-мегаполиса перед посадкой в самолет, который должен был доставить их в Эден. Конечно, Чарли изменился… Странно, если бы этого не произошло. Но Громов был чересчур взвинчен, чтобы вести себя «правильно».

— Возвращайся, пожалуйста, к гостям, — сказал он.

— Мы должны вернуться вместе, — попытался настоять Спаркл.

— Нет, — Макс отступил назад. — Я поеду в Рободом, а ты… Ты покажи ей свое поместье, будущее наследство… Познакомь с мамой…

Громов помахал Чарли рукой, выжав из себя неестественную широкую улыбку.

— А как же подготовка? Тренировка?! Дэз прилетела сразу, как нашла Инферно! — в голосе Чарли зазвучали металлические нотки. Их Громов также доселе не слышал. — Макс, ты не можешь уйти! Ты — основной игрок! Мы все на тебя рассчитываем!

Макс помахал ему рукой.

— Черт тебя возьми, Громов! — неожиданно заорал ему вслед Чарли. — Хватит себя жалеть! Мы все пережили то же, что и ты!

Макс обернулся, его тонкие губы тронула усмешка:

— Да? Правда? В самом деле?

Чарли сделал глубокий вдох. Он прожил большую часть жизни под одной крышей с Фрэнком Спарклом и научился отлично владеть собой. Его лицо приняло обычное холодное, но безупречно вежливое выражение.

— Мы будем ждать, — спокойно сказал он и ушел.

* * *

13 сентября 2054 года, 18:13:02

RRZ «Эллада»

Рободом

Весь день Громов провел в Рободоме. Он не хотел признаться себе, что ждет звонка от Дэз. Что она позвонит, будет просить его вернуться… Просто нервно загружал себя делами, не оставляя ни секунды для отдыха и посторонних мыслей.

Сначала Макс разобрал ходовой механизм одного из блоков в верхней части дома, выдвинув тот в положение «окно». Затем Громов отсоединил приводы и открутил направляющие.

— Ну вот, — сказал он Альтеру, — твой софт для меня по-прежнему загадка, но зато теперь, если тебя заглючит, смогу вылезти в окно.

— Вот идиот-то, — вздохнул голографический двойник Аткинса, — а если дождь пойдет?

— Если ты заметил, блок выдвинут вверх, — Макс показал отверткой в нужном направлении. — Сейчас я накрою его куском органопластика, чтобы образовался скат, и вода, даже если вдруг начнется гроза с ураганным ветром, не попадет внутрь Рободома. Сам ты идиот.

За пару часов Макс понял, что характер у Альтера не просто скверный, а чудовищный. Однако оказалось, что голограмму с ее руганью можно ставить на место. Причем на ответные оскорбления и злословие Альтер реагирует удивительно мирно. Даже, можно сказать, их приветствует. Кроме того, никаких более серьезных «вредностей», чем просто ругань, Альтер себе не позволял. Его манера отвечать на вопросы и комментировать происходящее оказалась просто особенностью интерфейса, чем-то вроде забавной фишки, формы подачи данных, которая отличается от привычной, унылой, монотонной оболочки подобных программ. Генералка Рободома, визуализацией которой являлся Альтер, выполняла все распоряжения Громова неукоснительно. Макс несколько раз спрашивал, почему Рободом позволил ему собой командовать, но ответа так и не получил. Альтер начинал мигать или вообще пропадал.

Несколько часов ушло на элементарный осмотр: все ли цело, в каком состоянии проводка, чипы, вентиляция, трубы, все ли элементы конструкции работают и так далее.

— Даже пыли нет! — восторгался Громов.

— Откуда ей, по-твоему, тут взяться, придурок?! — тут же напустился на него Альтер. — Это же герметичный металлический куб!

— Осталось блоки памяти проверить, — Макс вылез из «стены» и огляделся. — Показывай, где они.

— «Блоки памяти проверить», — передразнил его Альтер. — Кластеры! Кластеры! — заорал он. — Ты хоть знаешь, сколько тут памяти?! Ты столько памяти в жизни не видел!

— Неужели больше, чем в Эдене? — спросил Макс с иронией.

Альтер скандально упер руки в бока:

— А ты видел память Эдена, можно подумать! Так я и поверил! Виртуальную проекцию памяти Эдена ты видел в самом лучшем случае.

— Показывай диски, — перебил его Макс.

— Смотри, — Альтер показал ему в дальний правый угол. — Чего ты мне по два раза-то одну команду повторяешь?! Я тебе с первого раза все открыл. Или ты для себя? Чтоб не забыть, чем занят?

Макс направился к открывшейся нише. Блоки вокруг нее были чуть толще. Громов потрогал один из них.

— Здесь другой сплав, — сказал он. — Более прочный, да?

Альтер посмотрел на него с тоской и вздохнул:

— Ну разумеется, мой тупой гений.

Еще через пару часов Макс был с ног до головы покрыт металлической пылью, силиконовым гелем и жирным пеплом, летевшим от юнидрайвера, которым он орудовал.

ID

Раздел: инструменты мелкие бытовые

Юнидрайвер — от англ. unidriver — гибрид универсальной вакуумной отвертки и мини-аппарата для лазерной сварки.

После шести, когда на улице стало быстро темнеть, Альтер потребовал, чтобы Макс приказал опустить москитные сетки.

Макс продолжал проверять состояние Рободома как заведенный.

— К тебе человек женского пола, — неожиданно раздался над ухом сварливый голос Альтера. — Открыть? Я идентифицировал ее как Дэз Кемпински.

Громов от неожиданности выронил юнидрайвер.

Физиономия Альтера скривилась в глумливой улыбке.

— Ну, так что? Мне уйти в невидимый режим?

Странно, Макс столько раз представлял, как Дэз придет к нему и что он ей скажет — целый текст для экскурсии по Рободому придумал, но сейчас от волнения в его голове все перепуталось. Он был уверен только в одном — все пойдет совсем не так, как ему хотелось бы. И от этой мысли стало очень страшно. Утром Макс думал, что Дэз уже относится к нему хуже некуда, но сейчас понял — еще есть куда падать.

— Открыть? Или сказать, чтоб убиралась? — повторил свой запрос Альтер.

— Открой. И… Невидимый режим!

Альтер скорчил рожу, будто его сейчас стошнит, но послушно пропал.

Макс встал, огляделся, чем бы вытереть грязные руки.

Дверь бесшумно открылась.

* * *

Дэз была в легких спортивных брюках и коротком топе. Ее кожа блестела от пота.

— Я… бегала, — сказала она, входя. — Привет. Увидела Рободом и не смогла удержаться. Всегда хотела увидеть дом Аткинса.

— Отсюда до поместья Спарклов десять километров, — заметил Громов.

— Это недалеко, — пожала плечами Дэз. — Моя норма — пятнадцать.

— Ух ты, — Громов невольным движением тронул свои руки, которые всегда казались ему чересчур тонкими.

— Просто я сейчас не могу уснуть без пробежки. Так что гордиться особенно нечем.

— Боишься проснуться через два года в стеклянном гробу? — усмехнулся Макс.

Дэз не ответила. Она выглядела еще более нервной, чем вчера.

— По правде сказать, мне нечего предложить тебе, кроме воды, — Макс понял, что разговоры об Эдене Дэз неприятны. — Утром я заказывал пиццу, но от нее уже ничего не осталось.

— Вода — как раз то, что надо, — ответила Кемпински.

Она начала осматривать внутреннее пространство Рободома. Оно уже не было таким пустым, каким его увидели Чарли и Тайни. Макс выдвинул часть галерей второго этажа, спальный блок и санузел, открыл технические блоки в основании. Туда вела узкая темная лестница.

— Почему ты попросила Чарли не говорить мне, что вы переписываетесь? — спросил Громов, подавая Дэз стакан с водой.

Она отпила большой глоток, присела на корточки у лестницы, которая вела в подземную часть Рободома, поставила стакан на пол.

— Можно взглянуть на его платы? Не могу даже представить, как они выглядят. Железо для компьютера размером с дом!

Дэз кивнула в сторону лестницы:

— Я спущусь?

— Альтер, свет в техническом блоке! — скомандовал Макс.

Подземные галереи тут же залил сине-белый свет. В нем был хорошо виден каждый проводок, но лица казались мертвыми, как у зомби из антикварных фильмов.

— Альтер? — переспросила Дэз.

— Да, генеральная программа Рободома. Разве Чарли тебе не рассказывал?

Дэз прошла вперед.

— Он сказал, что я должна увидеть это своими глазами. Сказал, что не хочет портить сюрприз, — она натянуто улыбнулась, пожав плечами. — Здесь очень холодно.

— Специальный температурный режим, чтобы не допускать перегрева основных узлов.

Дэз остановилась у громадных оптических накопителей в прозрачных кожухах из органопластика.

— Ничего себе. Почти такие же, как были в Эдене. Одного вроде бы не хватает…

В ровном ряду из высоких блоков одно место пустовало. Восьмое справа.

— Да, — Макс подошел к ней. — Одного нет. Я пытался узнать у Альтера… Но он не смог ответить. Нет соответствующих данных.

— Это видно, — Дэз ткнула в пустующую нишу.

— Я просил Альтера сформировать для меня историю операций, чтобы понять, когда блок удалили, и список на период, предшествовавший удалению. Может, Аткинс сам его убрал? Альтер! История операций готова?

— Двадцать четыре процента, — ответил системный голос, совсем не похожий на дребезжащий, сварливый тон Аткинса.

— Следы от лазерной резки, — Дэз ткнула в черные пятна копоти на рейлингах, которые некогда держали отсутствующий блок.

— Где? — Макс прищурился и нагнулся, чтобы рассмотреть получше. — Действительно… Крепеж просто срезан. Странно. Он ведь вынимается элементарно. Одним нажатием… — он нажал на кнопку, отпирающую механизм.

На пол с глухим стуком упал обрезок углепластикового крепежа.

Макс поднял его, поднес к глазам.

— Нужен фонарь, — Дэз заглянула в пустую темную нишу.

— Сейчас, — Макс побежал по ступенькам наверх.

Когда он вернулся, Кемпински сидела на корточках, рассматривая соседний блок памяти, вернее сказать, его крепеж.

— Не так все просто, — сказала она. — Одним нажатием блок не вынуть. Тут внутри еще один замок, и открыть его скорее всего можно только дав соответствующую команду генеральной программе.

— Альтер не отвечает на вопросы по этому поводу, — напомнил ей Макс.

— Возможно, ты неправильно их формулируешь, — Кемпински встала. — Меня он послушает?

— Не знаю, — Макс пожал плечами. — Скорее всего нет. Он слушает только меня.

— Если учесть, что ты новый владелец, — это логично.

— Он начал меня слушаться еще до того, как дом был официально зарегистрирован как моя собственность и Альтер получил соответствующие коды. Климов сказал, что подобного не случалось… Альтер даже на порог никого не пускал.

Дэз удивленно приподняла брови:

— Странно… У тебя есть какие-нибудь догадки?

Макс пожал плечами:

— Надеюсь, история операций хоть что-нибудь прояснит. Вообще-то отсутствующий блок — это не единственная проблема. Взгляни.

Громов подвел Дэз к монитору.

— Альтер, данные о состоянии системы!

По экрану побежали строки системных данных.

— Видишь? — Макс ткнул пальцем в четвертую сверху строку. — Рободом что-то обрабатывает! С момента постройки! Уже семнадцать лет! Обеспечением его функционирования занято всего пятнадцать процентов системы! Все остальное — идет на решение какой-то задачи. Учитывая мощность системы, я даже представить не могу, что он такое делает… — Макс показал на кожух из сверхпрочного углепластика, которым было закрыто ядро Рободома. — Кластер из ста пятидесяти тысяч процессоров — про это Альтер тоже не говорит!

Дэз тронула дату в строке.

— Семнадцатое мая две тысячи тридцать седьмого года. Это еще до официальной регистрации Рободома. Вспомни — официально он был сдан в эксплуатацию только четвертого декабря! Возможно…

— Альтера еще не было, когда Аткинс дал системе задачу, — закончил Макс.

— И она скрыта среди инженерного софта для железа, к которому Альтер не имеет доступа. — Кемпински осмотрелась. — Иначе он бы увидел…

— Не обязательно, — перебил ее Макс, — Аткинс мог просто закрыть от него часть данных. Альтер — интеллектуальная, но все же программа…

— Как делятся диски Рободома? — Дэз вернулась к шкафам.

— Никак! — Громов улыбнулся. — Еще одна загадка! Все диски слиты между собой в единое пространство, куда данные свалены как попало! Даже четкой структуры нет! Просто гора файлов, из которой Альтер выбирает нужные!

— У него есть внутренний декодер, — уверенно сказала Дэз. — Мой отец тоже так делает… — она запнулась, — делал. Постороннему человеку могло показаться, что на диске просто гора файлов с непонятными расширениями, сваленных туда вразнобой, без всякой системы. На самом деле, стоило вставить в компьютер внешний ключ — и дисковое пространство тут же упорядочивалось, расширения обозначались как надо и так далее. Ты смотрел внутренний скрипт Альтера?

— Нет, я его просто не нашел, это все равно что искать красную бусину в целом вагоне оранжевых… Стоп, — Макс замер. — Тот же самый принцип, что у «Ио»! Тогда Аткинс спрятал ключ в миллионах программных строк… А здесь — внутренний скрипт Альтера среди миллиардов других скриптов! И никакой системы!

— Рободом… как и другие компьютеры, подключенные к Сети, должен был пострадать от… атаки Джокера, — сказала Дэз. — И восстановиться после запуска «Моцарта».

— И что? — не понял Макс. — Для всех прочих компьютеров, кроме «Ио», «Моцарт» — просто маршрутизатор, который обеспечивает связь Рободома с Сетью и часть его функций в ней. Грубо говоря — как он участвует в общей системе передачи данных.

Дэз сделала глубокий вдох.

— Макс… Я понимаю, что это звучит как бред… Мне самой с трудом хватает знаний, чтобы понять, как такое могло произойти, но мне кажется, что… Рободом слушается тебя, потому что «Моцарта» грузили в Сеть из твоей трехмерной репликации…

Макс нахмурился:

— Мне знаний не хватает, чтобы вообще понять, о чем ты говоришь.

— Как Рободом узнавал Аткинса? Почему он слушался только его? А потом начал слушаться тебя?

Макс замотал головой:

— Нет ответа.

— Я пока не могу сформулировать четкой гипотезы, но все это как-то связано с «Ио» и Сетью, — продолжила Кемпински. — Когда ты изменил ее внутренний код, чтобы омега-вирус не смог существовать в новой среде, что-то произошло… Рободом — один из четырех суперкомпьютеров и, возможно, самый совершенный, он отреагировал на изменения быстрее, чем другие. Если бы мы могли узнать, что происходит с «Аресом», «Ио» и «Дженни»…

— Только с «Аресом». Его устройство аналогично устройству Рободома. «Ио» и главный компьютер Эдена — квантовые, — поправил Макс.

— Мне кажется, это значения уже не имеет, — в голосе Дэз отчетливо звучала тревога.

Макс развернулся, чтобы вернуться к монитору, и неожиданно оказался лицом к лицу с Дэз. Настолько близко, что кожей ощутил жар ее тела, хотя вокруг было очень холодно. Он почувствовал даже биение ее сердца под тонким изохлопком. Мгновение они стояли рядом, глядя друг другу в глаза. Потом Дэз сделала незаметное, ускользающее движение в сторону, дав Громову пройти.

— Мне надо возвращаться, — сказала она.

— Я отвезу тебя, — предложил Макс.

— Ах да… «Фантом»… Я его еще не видела. Скоро поедем, а то Скай будет волноваться. Он мне теперь вроде… Даже не знаю, как это называется. Не сомневаюсь, что через какое-то время они с Джен начнут встречаться. Он так давно этого ждет…

Слова полились из Дэз как журчащий ручеек. Подобное происходило всегда, когда она чего-то пугалась. Макс еще в Накатоми отметил эту странную привычку Кемпински — от страха начинать городить стену из слов, будто она сможет ее от чего-то спасти.

Из обрушившейся на него лавины звуков Макс понял только, что Инферно скорее всего сменит Джокера — и как вождь, и как муж Дженни Синклер. Громов почти не слушал Дэз, только следил за ее губами и движениями тонких пальцев, то и дело поправлявших длинные белые пряди, падающие на лицо.

— Так ты покажешь мне Альтера? — неожиданно спросила она, даже не договорив предыдущего предложения.

Это означало, что Кемпински наконец справилась с приступом волнения.

— Конечно, — обрадованно кивнул Макс. — Альтер! Визуальный режим.

Альтер возник рядом с ним.

— Приветствую, — кисло сказал он Дэз. — Да, я генеральная программа Рободома с единственной в мире уникальной визуализацией. Твой приятель очень крут. У него есть очень крутой гаджет. Он просто супер.

Тон и ужимки Альтера были, как всегда, издевательски-злыми.

— Невероятно… — пробормотала Дэз, глядя на голограмму.

— Ты оделась не так, как обычно, — заявил Альтер. — Почему?

Кемпински смутилась, ее щеки покраснели.

— Она специально так оделась, — Альтер ткнул пальцем в Дэз. — У тебя есть шанс, парень, используй его. Только не позволяй ей завладеть твоим сердцем по-настоящему. У женщин слишком непостоянный гормональный фон, чтобы на них можно было полагаться. Они сами не могут знать, какой будет их личность утром, — каждый день начинается с биохимической лотереи. Она предаст тебя, причем сама не заметит как. Потому что сегодня она один человек, а завтра — другой.

Альтер подмигнул Максу.

— Гениально… — только смогла выдохнуть Дэз, глядя на Альтера. — Он… Он как живой! С ним можно… разговаривать!

— У меня встроенный детектор лжи, и он подает сигнал, что ее сердечный ритм слишком неровный, — сказал Альтер. — Это значит, она что-то скрывает. Она волнуется. Говорит не те фразы, которые хочет. Она пришла сюда с какой-то целью. Только никак не решится сказать, зачем именно.

— Вот и поговорили, — улыбнулся Макс.

Дэз не могла отвести взгляда от цифрового привидения Аткинса.

— Он как живой, — повторила она.

Максимус Гром

Дневник доктора Павлова

15 сентября 2054 года, 18:23:12

Токийский хайтек-мегаполис

Штаб-квартира Бюро

информационной безопасности

Меня вызвали поучаствовать в совещании, точнее сказать, выяснении отношений между Бюро и Интерполом. Его шеф — Яков Фаворский — прибыл к Буллигану с целым списком «спорных вопросов».

Совещание проходило в комнате за кабинетом Буллигана. Судя по количеству «антиантенн», — ящиков с отрицательным излучением, которые по принципу «черной дыры» поглощали любые волны, — разговор предстоял серьезный. Настолько, что главы обеих гражданских спецслужб могли лишиться своих кресел, если хотя бы одно слово просочится наружу. Я и не думал, что Буллиган нуждается во мне настолько, чтобы доверить присутствие на подобном совещании. Интересно, чем я его к себе так расположил?

— Вы можете объяснить, ради чего мы впустили в Элладу, самую охраняемую зону комфортного проживания, террориста, которого во всем лотек-пространстве уже считают преемником Джокера?

— Ради победы Громова в Олимпиаде, — спокойно ответил Буллиган. — Евгений Климов, наш аналитик, считает что Инферно сможет идеально подготовить команду.

— Кстати, о Евгении Климове…

Фаворский подозрительно покосился на меня.

— Когда мне доложили, что вы, Буллиган, подали запрос на полный аватар для несуществующего гражданина, который не является вашим агентом, я заинтересовался, сопоставил некоторые события… И поехал в Джа-Джа Блэк. Знаете, что я там обнаружил? Что в ячейке доктора Павлова лежит некий Мирко Другович, личностного аналитика Аткинса в морозилке нет.

— Вы всегда были удивительно догадливы, — сказал Буллиган с такой улыбкой, что становилось неясным — комплимент он только что сказал или издевку.

— Хорошая маскировка, — Фаворский одобрил работу доктора Просперити и наконец перестал меня разглядывать. — Итак, что насчет Инферно?

— Пока он готовит Громова к Олимпиаде, мы все будем делать вид, что его поддельный набор документов на имя Пола Смита нас нисколько не смущает. Как только Громов победит…

— Хорошо, — Фаворский скривил свои тонкие губы. — Тогда… Алекс Хоффман. Недавно он потребовал, чтобы я поднял все досье Громова и попытался найти там хоть что-нибудь дающее повод для ареста. Я поднял…

— Нашли повод? — Буллиган едва заметно напрягся.

— Конечно, — Фаворский улыбнулся, — повод не ахти какой, арестовать по нему можно любого гражданина старше трех лет, но вполне законный.

— Хакерство… — выдохнул Буллиган, откидываясь назад в кресле.

— Да, парочка взломов паролей для входа на игровые арены, нелегальное копирование софта, уничтожение нескольких спам-серверов, — Фаворский уставился на шефа Бюро немигающим взглядом.

— Но вы же понимаете, ради чего все это делается? — сердито спросил его тот.

— Еще как! — из горла Фаворского вырвался хрипловатый сухой смешок. — Все понимают! Алекс хочет, чтобы кроме остатков газа ему принадлежали и Сеть, и самая перспективная разработка в области софта за всю его историю.

— И что, по-вашему, случится, если он все это получит? — Буллиган склонил голову чуть набок.

— Поэтому я сюда приехал, — шеф Интерпола встал и начал нервно расхаживать по маленькой комнате. — Уход Хелены Наварро меня крайне огорчил. Я даже пытался предложить ей помощь в борьбе за место Председателя Торговой Федерации… Но она категорически отказалась.

— Да, это было не в ее правилах — использовать спецслужбы для войны с конкурентами, — вздохнул Буллиган.

— Я думаю, мы должны выработать некую общую стратегию, которая позволит нам сдерживать диктаторские порывы Алекса, — Фаворский нахмурился. — Судя по тому, как вы оберегаете Громова, у вас есть какие-то планы на его счет. Могу я их узнать?

Буллиган смотрел на него долго, изучающе, потом перевел взгляд на меня.

Я понял, что он ждет совета — можно ли доверять Фаворскому. Насколько шеф Интерпола, известный своей скрытностью и беспринципностью, искренен в своих намерениях остановить Алекса Хоффмана? А что, если это просто способ разведки? Что, если Фаворский просто забрасывает наживку в надежде выяснить, какие у Бюро есть планы и козыри?

Фаворский тоже посмотрел на меня.

— Кстати, вы не знаете, почему Хелена сдалась без боя? — спросил он.

— Это случилось уже после приведения моего приговора в исполнение. Я могу только предполагать. Думаю, это как-то связано со смертью Роберта, обстоятельства которой мне никто из вас толком не может сообщить.

Буллиган и Фаворский переглянулись. Похоже, им обоим есть что скрывать на этот счет. Как только они нашли эту точку соприкосновения, напряжение в комнате стало не таким ощутимым. Да, у них определенно есть какой-то общий секрет…

— Рободом начал слушаться Макса Громова еще до того, как произошла официальная смена владельца, — сказал я. — Вам это не кажется странным?

— В самом деле? — лицо шефа Интерпола все равно осталось бесстрастным. — И что это значит? Я бы с удовольствием присоединился к вашим маневрам против Хоффмана, если бы вы хоть что-нибудь рассказали!

— Понимаю вашу иронию, — я улыбнулся, — но проблема в том, что мы сами еще толком не разобрались в ситуации. Произошло нечто глобальное. Настолько большое, что мы не можем понять этого сразу. Поэтому пока просто наблюдаем.

— И наша единственная задача — обеспечить полную безопасность Громову, — добавил Буллиган. — Вы с нами?

Фаворский прищурился, потом вздохнул. Первый раз я увидел на его лице далекий отголосок эмоции. Нечто похожее на разочарование.

— Хорошо. Я понимаю. У вас есть все основания думать, что я действую по заданию Алекса, — сказал он. — Надеюсь, некоторые усилия с моей стороны, дабы убедить вас, что мы союзники, будут более весомым аргументом, чем просто слова. Я не стану сообщать Хоффману о том, что Громов в прошлом хакер.

— Я тебе доверяю, Яков, — перебил его Буллиган. — Доктор Павлов сказал правду. Ни я, ни доктор Синклер, никто на свете пока не может понять, что именно сделал этот мальчик и на что он способен в будущем. Все, что мы делаем, — это… В общем, я просто уверен, что Алексу не нравится Громов, и хочу защитить парня. Хотя бы из чувства благодарности. Как-никак, но он рисковал жизнью, чтобы нас всех спасти. Ты, конечно, можешь считать меня старым сентиментальным дураком.

Фаворский внимательно смотрел на Буллигана, который вытирал шею платком.

Я добавил:

— Громова нельзя злить. Если хайтек-пространство станет враждебным по отношению к нему, это закончится очень большими неприятностями для нас всех.

Фаворский прикусил губы, потом сказал:

— Ну, пока что это не так. «Кор» открыла игровой портал «Максимус Гром», посвященный «спасителю». Для большей части хайтек-граждан он супергерой, несмотря на обвинение ICA.

— Слышите? — Буллиган обратился ко мне. — Обязательно обратите внимание Громова на этот портал. Скажите, что он уже легенда. Уверен, ему будет приятно.

— Сомневаюсь… — пробормотал я. — Потрясение, пережитое им в суде, еще слишком свежо, чтобы он мог воспринимать ситуацию объективно.

— Я, конечно, не могу вам советовать, но мне кажется, в его голову надо вложить мысль о том, что мир состоит не только из уродов, инициировавших эту травлю, но из множества хороших людей, которые по-настоящему благодарны Громову…

— При всем уважении, мистер Буллиган, но даже первокурсник Элизиума с вами аргументированно не согласится, — жестко сказал я. — Люди ходят на портал этой игры не для того, чтобы выразить благодарность реальному Громову, а чтобы самим, хотя бы виртуально, побыть Громовым, которому положена благодарность… Игра виртуальна, но впечатления, которые она оставляет, вполне реальные. Игроки уходят с чувством, что они гении и герои, равные ему, а значит, необходимость платить Максу за его изобретение начнет казаться им все более и более раздражающей. Боюсь, последствия запуска этого портала, которые наступят через несколько месяцев, Громова совсем не обрадуют.

* * *

16 сентября 2054 года, 09:18:21

Штаб-квартира Бюро

информационной безопасности,

архив

Буллиган отправил Роджера Ли вместе с Идзуми в один из «кабинетов для ознакомления с информацией», которыми был оборудовал архив Бюро.

Это была малюсенькая волнонепроницаемая комната с изолированными от внешней Сети компьютерами. Вынести, скопировать или передать информацию из этого кабинета было невозможно. По крайней мере, до сих пор никому не удавалось.

Напарники сидели лицом друг к другу, уткнувшись каждый в свой монитор. Их разделял огромный прямоугольный, заваленный контейнерами для оптиков стол.

Роджер и Идзуми составляли общий протокол информации об Алексе Хоффмане. Каждый вставлял в него что-то казавшееся ему важным для расследования. В течение нескольких часов напарники обменялись всего парой фраз, да и то не относящихся к делу. Когда Идзуми вытащил пачку сигарет, Роджер сердито заметил:

— Здесь запрещается курить.

— Да, а кто увидит? Это же специальная противошпионская конура, — сердито сказал инспектор. — Здесь камер нет.

— Я увижу, — отчеканил Роджер. — Пожалуйста, если хотите курить, сдайте магнитную карту дежурному и поднимитесь на крышу, в специальную секцию для курения на открытом воздухе, где ваша вредная привычка не сможет причинить вреда никому, кроме вас самого.

Идзуми посмотрел на Роджера так, будто тот лишил его последней затяжки перед казнью. Потом сунул сигареты обратно в карман плаща и уткнулся в монитор.

Инспектор просматривал отчеты, составленные десятками агентов, и заключения, выданные лучшими личностными аналитиками. Буллиган предупредил и Роджера, и Идзуми:

— Мы не можем следить за ним слишком явно, открыто. Как вы понимаете, в этом случае Хоффман вполне в состоянии просто-напросто лишить нас финансовой возможности это делать. Поэтому сведения о нем далеко не полные. Вам предстоит восполнить имеющиеся пробелы. Сразу предупреждаю, что данное расследование — моя личная инициатива, причем чрезвычайно опасная для вас обоих. Никто не должен знать о вашем задании. Никто, слышите?

— Чудно, — вздохнул Идзуми. — То есть, если Хоффман отправит к нам отряд головорезов из собственной службы безопасности, нам надо сказать, что мы по собственной инициативе копаемся в его тайнах, мол, людям свойственно любопытство? А вы, сэр, стало быть, ни при чем?

— Именно, — спокойно и даже с некоторой иронией подтвердил Буллиган.

После этого разговора Идзуми стало окончательно ясно, что он ошибся в выборе профессии и что его попытки дотянуть до счастливой спокойной пенсии ему слишком дорого обходятся.

Роджер, напротив, был явно воодушевлен предстоящей работой.

— Прижать Алекса Хоффмана! — мечтательно вздохнул он. — Я войду в историю!

— Угу, — мрачно кивнул Идзуми. — Влетишь! В кремационной капсуле.

Когда напарников отправили в архив изучать досье Хоффмана, Идзуми втайне понадеялся, что процесс «изучения» удастся затянуть года на два… То да сё, уточнения, разъяснения…

— Всегда можно прикинуться тупее, чем ты есть. Я уже старый, несколько сотрясений мозга пережил, всякое может быть, — говорил себе Идзуми.

Однако Роджер Ли, очевидно, был настроен совершенно иначе. Он как одержимый запихивал в свою голову через нейролингву необходимую информацию.

— Поскорей бы отсюда выйти, — ворчал Роджер. — Ненавижу сидеть в архиве!

Инспектор начал понимать суть коварного плана Буллигана. Он специально приставил к нему самого резвого и нетерпеливого агента, чтобы напрочь отрезать все возможные пути спасти собственную шкуру. От этой мысли Идзуми погрузился в уныние, проклиная тот день, когда ему по почте прислали распоряжение съездить в Эден.

Окончательно смирившись с неизбежностью, Идзуми начал вчитываться в сухие отчеты и заключения. Вскоре ему пришлось признать, что составлены они толково и содержат немало увлекательных подробностей.

К примеру, увлечение Хоффмана военными стратегиями — на арене «Полководец» он провел немало часов и закрыл свое подключение только потому, что его армия постоянно проигрывала. Проигрыши вообще сильно злили Алекса. Как-то, продув партию в сквош, он начал колотить ракеткой по стенам так, что разломал ее на мелкие кусочки. Другой раз, проиграв своему компьютеру партию в шахматы, разбил голографическую доску вдребезги.

Отдельного внимания заслуживала попытка Хоффмана вживить своим секретарям чипы, упрощавшие передачу информации. Фактически, в этом случае Председатель TF мог видеть своих сотрудников в списке устройств, подключенных к его компьютеру. Забавная идея.

В числе его «технологических заданий» числилось и такое: «электромагнитный генератор импульсов для повышения производительности труда официантов». Суть этого гениального устройства была проста. Если клиент в ресторане нажимал на кнопку вызова официанта, а тот не являлся в течение минуты, то этого самого официанта начинало бить током. Прекратить производство данных импульсов можно только подбежав к тому столу, с которого был послан вызов, и поднеся датчик к специальному стоп-чипу.

Все личностные аналитики выносили весьма неутешительный вердикт, что всеми действиями Хоффмана движет «ощущение себя как ущербного, второсортного существа и яростные попытки доказать всему миру, что это не так».

Проработав в полиции почти тридцать лет, Идзуми наизусть выучил, что такое «комплекс ущербного существа». Обыкновенно этой формулировкой снабжали каждого серийного убийцу и каждого террориста. Будто истории их жизни Бог создает простым копированием, не утруждая себя актом творения. Родились в социально неблагополучной среде, росли в нищете, считали, что достойны лучшей доли, вбили себе в голову, что мир их презирает, не уважает, не замечает их достоинств, сначала пытались доказать, что они не хуже других, потом начинали убеждать себя самих, что они на самом деле лучше других, это не слишком-то хорошо получалось… Результатом сего внутреннего диалога неизменно становились трупы, хитроумные бомбы или отравляющий газ в транспортных системах или вот проекты типа «Кибелы» — попытка превратить человечество в стадо послушных зомби, которыми можно управлять, как рабами в компьютерной стратегии. Причем, учитывая плачевные результаты Алекса на арене «Полководец», человечеству пришлось бы туго.

Хоффман, судя по отчетам Бюро, этап попыток доказать, что он не хуже других, — миновал. Он методично скупал самые дорогие и роскошные вещи в мире — яхты, дворцы, предметы искусства. Только турбоджет «Фантом» ему не достался.

Алекс стал медиазвездой, потом Председателем TF… Однако от своих детских комплексов, похоже, так и не избавился. Иначе как объяснить его маниакальное пристрастие к соревнованиям в любой области? Его одержимость коллекционированием всевозможных титулов и званий была известна абсолютно всем. Никто не удивился, когда Алекс Хоффман принял решение участвовать в Олимпиаде. В TFT оборудовали специальный тренировочный блок. Для участия в команде Алекса скуплены самые лучшие и прославленные геймеры. Его тренирует Спайдер — четырежды чемпион Олимпиады. Второй величайший игрок в истории, после Инферно. Самого Инферно агенты Хоффмана искали несколько месяцев, но так и не смогли обнаружить, где тот скрывается.

Читая все это, Идзуми забыл о времени. Он знал, что Хоффман опасен, — но не мог предположить, насколько.

— Настоящий мегаломаньяк, — восхищенно вздохнул Роджер. — Прижать такого… Обо мне кино будут снимать еще лет триста. Может, даже комикс создадут…

Инспектор очнулся и сердито посмотрел на своего напарника. После десяти часов подключения к нейролингве тот походил на пациента психиатрической клиники. Волосы торчат в разные стороны, глаза красные, вокруг них фиолетовые круги.

Идзуми вздохнул. Лицо его было очень хмурым.

— А я все думал, на кого же мы похожи, — проворчал он. — Точно, на парочку из комиксов.

— Вы хоть понимаете, насколько важна наша миссия? — спросил Роджер.

Инспектор скрестил руки на груди, вытянул ноги и уставился в экран, где висел системный отчет личностного аналитика, который давал подробный прогноз поведения Хоффмана; там значились: попытка установить личную диктатуру, массовые убийства всех, кто не будет поклоняться Алексу как живому богу, жажда вершить судьбу всего человечества — никак не меньше.

— «Наша миссия», — Идзуми передразнил Роджера. — О, боже…

— Пора передохнуть, — сказал Роджер, вылезая из своего кресла. — Завтра продолжим.

— Поезжай, я останусь, — ответил Идзуми.

— Зря вы нейролингву не используете, — заметил Подлюга, — без нее вообще нереально такой объем информации запомнить.

— Предпочитаю старый способ, — буркнул инспектор, — он позволяет над информацией еще и подумать.

— Ну, как знаете, — Роджер взял с вешалки свою кожаную куртку. — До завтра.

Идзуми кивнул.

Как только напарник вышел за дверь, инспектор моментально выхватил из кармана пачку сигарет, зубами выдернул одну, щелкнул зажигалкой и закурил. Откинувшись назад в кресле, он выпустил кольцо дыма в потолок. Лицо его выразило неизъяснимое блаженство. Потом Идзуми встал и начал медленно ходить по кабинету. Прикурил вторую сигарету от первой, потом третью от второй…

В четыре часа утра на столе перед Идзуми стояла переполненная импровизированная пепельница, в которую он превратил один из стеклянных стаканов. Круг данных, которые интересовали инспектора, сузился до отчетов, касающихся корпораций Brain Gate и «Параллельный мир». Обе принадлежали Алексу Хоффману единолично и не входили в «золотую тысячу» крупнейших компаний мира.

Brain Gate, согласно документам, являлась исследовательской корпорацией, созданной с целью разработки «телепатического чипа», который позволяет инвалидам управлять электронными устройствами посредством одного лишь желания. То есть, достаточно только пожелать, чтобы окно открылось, — центральный компьютер примет соответствующий сигнал, дешифрует его и даст нужную команду датчикам оконного пакета. Brain Gate финансировалась из личных средств Хоффмана, и, согласно обязательному отчету для Комиссии по этике о сути своих исследований, застряла на стадии разработки интерфейса.

ID

Разделы: бионика, история софт-инжиниринга

Технология Brain Gate — начала создаваться в начале XXI века. Сотрудники организации Cyberkinetics Neurotechnology Systems разработали способ управления компьютером без помощи мыши. При помощи 100 проводов они подключили к компьютеру мозг 25-летнего парализованного человека. Хотя и не так удобно, как мышью, но система позволяла силой мысли включать и управлять телевизором, просматривать почту и играть в компьютерный теннис, чего прежде этот человек делать не мог. 25-летний парализованный сказал, что это устройство изменило его жизнь. Систему назвали Brain Gate («Мозговые ворота»).

«Параллельный мир» был создан с целью производства игровых арен. Однако ни одной арены пока не запустил. В разработке у него якобы находится арена «Менеджер Вселенной», где каждому игроку предоставляется возможность сотворить такой мир, какой он только пожелает…

Согласно финансовым документам, которые агенты Бюро сумели добыть в кредитной системе, обе компании обходились Хоффману чрезвычайно дорого. Немыслимо дорого. Средств, которые он направлял на «исследования» и «проект арены», могло хватить на создание десятка экспериментальных чипов и двух арен-миров вроде «Динотопии» или «Сунь Укун».

Однако никакого ощутимого результата Хоффман за свои деньги от этих компаний не получил. Только пространные объяснения, обещания, что они до сих пор ничего не создали, но вот уже скоро, скоро… Примечательно и то, что главным инженером обоих проектов была некая Нина Мио — софт-инженер, выпускница Байок-скай, прошедшая спецкурс прикладного софт-инжиниринга в Университете Манчестера. В этом заведении традиционно готовили будущих инженеров-экспериментаторов, чьей задачей была не отладка массового производства и создание практически полезных вещей, а выдумывание разнообразных концептов, назначение которых могло долгие годы оставаться неясным. Так, Клинт Джонсон придумал самонаводящийся гравитационный квадрат, который мог обнаруживать мелкие цели в воздухе и уничтожать их. Для военных целей квадрат был слишком мал, всего четыре на четыре сантиметра. Поэтому изобретение Джонсона вошло в жизнь хайтек-пространства как «мухобойка Джонсона» и в таком виде стало бестселлером.

— Нина Мио… — Идзуми записал имя обычным карандашом в обычном бумажном блокноте. Доставать такие на блошиных рынках становилось все труднее. Немного выручали старьевщики-апатриды, научившиеся ради бумаги смывать краску со страниц довоенных книг. Особенно хорошие блокноты получались из дешевых бульварных изданий в мягких обложках. Бумагу для них использовали вторичную, серую, дешевую, пухлую и мягкую. Очень удобно писать. Только вот переплет, как правило, никуда не годился.

— Нина Мио, Нина Мио… — несколько раз повторил Идзуми, пытаясь понять, что его так смущает в этом имени.

Инспектор так и не смог формализовать свои интуитивные сомнения, отодвинул блокнот и стал читать отчет дальше.

Сам по себе факт, что дорогостоящие исследования ни к чему не привели, странным не был. Разумеется, Идзуми знал, что из десяти исследовательских проектов успешно завершается в лучшем случае один.

Но Хоффман не был похож на обычного инвестора, который готов рисковать и долго ждать результата. От всех остальных своих корпораций он требовал мгновенной прибыли и внедрения только тех разработок, которые будут иметь гарантированный успех. Например, модули автономных разговоров для биофонов. Эти модули позволяли гражданам хайтек-пространства не поддерживать самостоятельно долгих бессмысленных бесед с говорливыми тетушками или слезливыми подругами. Благодаря модулю автономных разговоров можно было включить интеллектуальную программу, которая в нужный интонационный момент голосом владельца биофона будет говорить: «Ой!», «Да что ты?!», «Не может быть!», «Это потрясающе!», «Какой подлец!», «А ты ему что?» и так далее. Модуль автономных разговоров мог самостоятельно попрощаться, пожелать удачи, даже выдать какое-нибудь краткое резюме беседы на основе контекстного анализа речевого потока собеседника. Тем временем владелец биофона мог спокойно заниматься своими делами, не тратя времени на бесполезный треп. Успех новинки был бешеный.

Однако ни Brain Gate, ни «Параллельный мир», в принципе, не занимались ничем подобным! Их разработки были немыслимо сложны. Больше того, не было никакой надежды на их оглушительный коммерческий успех. Голосовое управление полностью устраивало большую часть потребителей. К тому же, принимая во внимание уровень развития биоинженерных корпораций и количество гениальных изобретений доктора Просперити, людей, не способных ни двигаться, ни говорить, уже практически не осталось. Даже те, кто не мог себе позволить ДНК-идентичный протез за деньги, все равно так или иначе получали необходимое — или через государственное агентство контроля качества жизни, или участвуя в рекламно-благотворительных акциях производителей имплантантов. Смысл разработки «телепатического чипа» был Идзуми совершенно не ясен.

Арена «Менеджер Вселенной», созданием которой занимается «Параллельный мир», в принципе, вторична. Подобная уже существует и называется «Ты — Бог!» Там любой человек, страдающий манией величия, может за шесть дней создать себе мир, выбрать формы существ, которые его населяют, из предложенных списков флоры и фауны, или тут же сконструировать новых. Завершив процесс творения, игрок мог делать со своим миром все что заблагорассудится. Девяносто восемь процентов игроков строили мир только для того, чтобы его как можно эффектнее и мучительнее разрушить, проявляя поистине безграничную фантазию в части сочинения катастроф, войн и природных катаклизмов. У арены «Ты — Бог!» сложился узкий круг постоянных почитателей, который, к счастью, не подавал признаков роста. Зачем нужна вторая такая же арена, инспектор понять не мог, а все, чего Идзуми не могпонять, внушало ему подозрения. Обе компании — что «Параллельный мир», что Brain Gate — в принципе, никогда бы не принесли Алексу Хоффману ни прибыли, ни славы первооткрывателя — однако он продолжал переводить на их счета астрономические суммы и лично инспектировать штаб-квартиры каждую неделю.

* * *

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Вот и настало двадцатое сентября, дорогие обезьяне!

Поздравляем вас с этим, на первый взгляд, непримечательным событием. Хотя у кого-то, может быть, день рождения.

Чем примечательно утро этого дня?

В первую очередь тем, что новая, до невозможности примитивная в плане графики арена «Максимус Гром» бьет все рекорды по посещаемости. Спасибо иску ICA. Сутяги в несчетный раз подтвердили, что судебная тяжба — наилучшая реклама. Кабы не их претензии к Максу Громову… Не видать бы арене «Максимус Гром» абсолютного рекорда посещаемости. Даем всем зубы нашей редакции в складчину. Ибо! Вчера был зарегистрирован абсолютный рекорд единовременного количества игроков — сорок шесть миллионов. Только вдумайтесь в эту цифру! Сорок шесть миллионов! Это население Токийского хайтек-мегаполиса целиком, включая древних стариков и новорожденных младенцев! Честно говоря, нам даже не хватает серого вещества, чтобы осознать подобную цифру…

Что представляет из себя арена «Максимус Гром»? Для начала — ЭТО даже ареной назвать нельзя… Собственно, что стоящего можно было собрать за неделю? Движок арены производит задачки, тренирующие память, логику, способность к идентификации и мгновенным вычислениям в уме. Эти задачки методом случайного выбора выдаются игрокам, постепенно усложняясь. Решать их можно пока не надоест. Нам надоело через двадцать минут. Набранные баллы пересчитываются в «проценты эффективности работы мозга». Средний обезьянин во время первой загрузки получает ответ, что мозг его работает с эффективностью 2–3 %. Соответственно, цель игры — добиться 100 % эффективности, что само по себе абсурд. Все мы с вами знаем, что наш обезьяний мозг, по большей части, занимается нашим же жизнеобеспечением, иначе доктору Си не понадобилось бы городить свой Эден. Всю информацию о принципах работы мозга и методах повышения ее эффективности вы можете скачать тут на нашем портале всего за 20 кредитов.

В общем, вот эта примитивная развивалка для детей по уровню посещаемости оставила далеко позади такие великие арены, как «Сунь Укун — Царь обезьян» и «Последний герой»… М-да… Мы по этому поводу можем только вспомнить старую поговорку, что вкус халвы приятен лишь питающемуся хлебом. Похоже, вы, дорогие обезьяне, зажрались сценарными и графическими изысками и радостно накинулись на старый добрый хлебушек вместо надоевшей халвы с изюмом, орехами, карамелью, цукатами, шоколадной крошкой… Другого объяснения столь внезапного и столь повального увлечения «Максимусом Громом» мы найти не можем.

Что-то у нас слюнки потекли от всех этих сравнений. Поэтому быстро перейдем к гастрономическим новостям. Тендер на кормление участников Олимпиады, как и ожидалось, выиграла «Свободная поварская артель Мавритании». Уже в десятый раз эти настырные лотеки, вооруженные лишь ножами и чугунными сковородками, обходят крупнейшие пищевые корпорации в борьбе за суперпрестижный олимпийский заказ. Но придраться не к чему. Высокое искусство приготовления блюд из натуральных мавританских продуктов заслуживает признания.

* * *

17 сентября 2054 года, 08:03:12

RRZ «Эллада»

Экологический парк «Сад цветов»

При других обстоятельствах «Садом цветов» можно было бы любоваться, задыхаясь от восторга. Цветы со всего света, высаженные так, чтобы цветение происходило круглый год, небольшие искусственные пруды и романтичные каналы с арочными ажурными мостиками, старинные фонари, беседки в укромных уголках…

Макс же задыхался только от усталости, из последних сил налегая на педали. Он едва поспевал за Фриш, которая даже не вспотела. Это утро она решила начать с троеборья — бег, плавание, велосипед.

— Очень хорошо, сэр, — подбадривала его та, оборачиваясь, — осталось совсем немного. Вы держитесь отлично.

Громов зажмурился. Едкий соленый пот заливал ему глаза. Он даже не мог ответить Фриш, чтобы окончательно не сорвать дыхание. Он уже начал сомневаться — может, все же стоило согласиться на лекарства? Подъем уровня кортизола «натуральным способом» оказался гораздо более трудным делом, чем можно было себе представить.

— Еще полкилометра, и все. После обеда мы займемся единоборствами или теннисом, как вам захочется.

Неожиданно чья-то рука опустилась на плечо Макса:

— Привет!

Громов от неожиданности чуть не свалился с велосипеда.

Инферно, а это был он, в зеркальных спортивных очках с автозатемнением схватил руль и удержал Макса.

— Прости, не хотел тебя пугать, — он широко улыбнулся. — Ну как? Готов начать подготовку? Мы все тебя ждем.

Макс кивнул и сделал отчаянное усилие крутить педали хоть немного быстрее, потому что Инферно бежал рядом с ним без всяких видимых усилий да еще и разговаривал!

— Отлично, — сказал тот, — тогда, может, в одиннадцать?

Макс кивнул еще раз своему собственному отражению в очках Инферно. Тот широко улыбнулся.

— Тогда я ускорюсь, надо кое-что подготовить.

Он махнул Максу рукой и умчался вперед.

Громов скрипнул зубами, понимая, что вертеть педали быстрее он не сможет. Мышцы и так напрягались на разрыв. У Фриш сделался такой вид, будто чувствовала себя виноватой за усталость Макса, его плохую физическую форму и ждала наказания.

— Он, должно быть, из лотеков, — сказала она, показав в сторону Инферно, который свернул к Спарклам, исчезнув из поля зрения.

— Нет, — процедил сквозь зубы Громов. — Скай Блэкборн мог унаследовать заводы по переработке металлов, принадлежащие его семье. Он хайтек, причем плутократ в шестом поколении. Получил классическое образование без применения нейролингвы. Закончил Кембриджский университет, факультет философии, откуда и отправился прямиком к Джокеру в лотек-пространство.

Фриш втянула голову в плечи.

— Чтобы тренировки дали нужный эффект, они должны быть тяжелыми. От этого никуда не деться, сэр, — виновато сказала она.

— Все в порядке, Фриш, — успокоил ее Макс. — Спасибо, что помогаете мне.

— Ну что вы, сэр… Мы все обязаны вам жизнью, — засмущалась та.

Биофон Макса подал сигнал.

— Да, — с трудом ответил Громов. К счастью, подъем закончился, начался спуск.

Через час Макс «финишировал» у ворот Рободома, точнее сказать — приполз к воротам.

— Поздравляю вас, сэр! — Фриш похлопала его по плечу. — Вы чемпион. Я приду за вами в четыре. На полтора часа. И перед сном. Вам сейчас надо заниматься не меньше пяти часов в день, а лучше шесть.

— Слушаюсь, — Макс с наслаждением расстегнул шлем и стащил его с головы.

— И не забудьте пообедать как следует. Здесь неподалеку хороший ресторан. Сэр Роберт заказывал всю еду там.

Макс удивленно посмотрел на Фриш.

— Вы знали Роберта Аткинса? — спросил он.

— Совсем немного, — та покачала головой. — Доктор Павлов, его врач, приглашал меня как-то в надежде, что сэр Роберт захочет научиться хоть чему-то — плаванию или каким-нибудь физическим играм. Но тот наотрез отказался. Хотя таким, как он, физические нагрузки необходимы с самого раннего возраста…

— Каким «таким»? — Макс напрягся.

— Ну… таким… — Фриш замялась. — Я не сильна в медицине и не знаю, как называлась его болезнь. Меня учили только, как тренировать мышечный корсет и сохранять гибкость суставов, применять схемы тренировки, выписанные врачом.

— Из какой части лотек-пространства ты приехала сюда? — спросил Макс.

— Я не из лотеков, — Фриш вздохнула, — мою мать лишили гражданства в Нью-Йоркском хайтек-мегаполисе. Когда стало совсем туго, она отдала меня в Олимпийскую деревню.

— Понятно, — Макс грустно посмотрел на Фриш.

Та улыбнулась и помахала ему рукой:

— До четырех, сэр!

После чего развернула велосипед и быстро укатила.

Макс поставил свой байк у ограды, закрыл ворота и стал медленно подниматься к Рободому, мечтая только об одном.

— Душ через две минуты! — сказал он Альтеру, как только вошел.

— Узнаю почерк старушки Фриш, — усмехнулся Альтер, — в отместку за свое несчастное детство она теперь изощренно мучает жителей Эллады.

Громов скрылся от Альтера в душевом блоке.

* * *

17 сентября 2054 года, 10:59:23

RRZ «Эллада»

Поместье Спарклов

«Фантом» мягко, почти невесомо катил по идеально ровной дороге. Остановившись у крыла, которое вело в апартаменты Чарли, Макс вышел.

Он обогнул дом и оказался на лужайке для крокета — так Эмма называла эту идеально ровную площадку с ровно подстриженной травой.

По лужайке бегали Тайни, Чарли и Дэз — все с завязанными глазами — и пытались поймать сквош-мячики, которыми Инферно стрелял из пневматического ружья. У Дэз получалось хотя бы верно определить направление полета сквошика, но схватить его — нет. Чарли и Тайни бестолково метались из стороны в сторону, натыкаясь друг на друга.

Рука Макса дернулась вверх будто сама собой. Прежде чем он успел понять, что происходит, его пальцы уже сжимали сквошик.

— Неплохо! — раздался удивленный возглас Инферно.

Тайни снял повязку.

— Это не считается! Он его видел, — обиженно сказал Бэнкс.

В следующее мгновение мячик ударился в его грудь.

— Ты тоже, — улыбнулся Инферно.

Чарли и Дэз сняли повязки.

— Привет, — поздоровался со всеми Макс.

— Здравствуй, — ответил Чарли несколько прохладно.

— Привет, — Тайни насупился.

Дэз вообще ничего не сказала.

Инферно положил ружье на траву и обвел недовольных строгим взглядом.

— Мне казалось, мы это обсудили и все всё поняли, — сказал он.

— Что поняли? — Макс с трудом поборол приступ раздражения, которое в последнее время накрывало его все чаще.

— Они считают, что ты поступил эгоистично, уехав на несколько дней, в условиях, когда до игр остаются считанные недели, — пояснил Инферно.

— Я под судом. Мне надо бегать по восемь часов в день, чтобы привести себя в порядок, — ответил Макс. — Извините, что доставляю неудобства.

Тайни растерянно посмотрел на Чарли, ожидая его реакции. Чарли посмотрел на Дэз.

Кемпински тихим ровным голосом проговорила:

— Давайте тренироваться.

Громов почувствовал себя так, будто у него из-под ног выдернули половик и он с размаху грохнулся на задницу.

Инферно легко взбежал по ступенькам.

— Идемте, я подготовил «Кор». Начнем с подробного анализа арен, потом перейдем к стратегии, — он остановился в дверях. — Правила арен все знают? Через нейролингву грузить не надо?

— Мне нельзя подключаться к нейролингве еще две недели, — сказал Макс.

— Хм… — Инферно почесал бровь. — Тогда мне будет довольно сложно объяснить тебе, что есть Путь… Ладно, что-нибудь придумаем. Идем!

Макс пошел за ним. Следом плелся Тайни. Чарли и Дэз чуть отстали. Боковым зрением Макс заметил, что Спаркл идет так близко от Кемпински, что то и дело касается ее руки.

На сей раз приступ раздражения был таким сильным, что у Громова потемнело в глазах. Он пошел быстрее, нагнал Инферно.

— Что-то хочешь спросить? — поинтересовался тот.

— Да… Как по-твоему, я смогу готовиться к играм, не загружаясь в Сеть?

— Я верю, что ты сможешь все, — мягко заметил Инферно, — но ты будешь первым, кто готовится к Сетевой Олимпиаде вне Сети. Кстати, поздравляю, портал имени тебя стал самым посещаемым, — сообщил ему Инферно.

— Имени меня? — переспросил Громов.

— Ты что, ничего не знаешь? — изумился Инферно. — «Максимус Гром»!

— Нет, — Макс слегка оторопел. — А что там?

— Тебе лучше взглянуть самому. Можно без полного подключения. В обычном, двухмерном интерфейсе, — Инферно странно посмотрел на Громова.

— Я… Я не подключался к Сети с того момента, как… — Макс замялся.

— Убил Джокера? — уточнил Инферно. — Не мучай себя. Кто-то должен был это сделать. Выбора не было. Джокер перестал быть собой, как только применил омега-вирус. Честно говоря, я бы задал пару вопросов Хьюго… Если бы знал, как с ним связаться.

— А Дэз? Она тоже считает, что у меня не было выбора? — перебил его Громов.

Инферно обернулся. Подумал и не стал отвечать на вопрос.

— Кстати, мы пришли, — обратился он ко всем остальным. — Я установил мониторы. Игры лучше смотреть в двухмерном виде со стоп-кадром. Так проще их анализировать.

* * *

18 сентября 2054 года, 11:32:12

Северо-Африканская промышленная зона

Либерийский морской порт

Корпорация Brain Gate, согласно документам, находилась в Либерийской промышленной зоне. Более странного места для научно-исследовательского центра представить невозможно.

ID

Раздел: география

Либерийская промышленная зона — Либерия — крупнейший в хайтек-пространстве порт и центр судостроения. Занимает Северо-Африканское атлантическое побережье.

Либерия — это нескончаемая череда строительных и ремонтных площадок, сухих и плавучих доков, где день и ночь собирают новые суда, чинят старые, штампуют детали из вторичного сырья, нелегально заряжают атомные батареи для наутилусов от старых, давным-давно выработавших свой срок реакторов, снятых с трофейных атомных подводных лодок и атомоходов, принадлежавших лотек-коалиции. Самый охраняемый объект в Либерии — судостроительный завод военной корпорации «Микадо», где делают подводные крейсеры — наутилусы — и надводные штурмовые корабли.

Большую часть года в этой местности палит солнце и стоит сорока-пятидесятиградусная жара. Они ненадолго сменяются штормовым ветром и ночным пронизывающим холодом. С искусственных болот, резервуаров для брожения кварцевого топлива и насыщения его солнечной энергией, летят тучи кровососов, превращающих и без того нелегкую жизнь рабочих в настоящий ад.

Москиты от долгого житья в химически-активной среде мутировали и превратились в ядовитых тварей с такой кислотностью тканей, что прихлопнувший комарика рисковал получить серьезный ожог.

ID

Раздел: химия

Кварцевое топливо — довоенная разработка в области воссоздания энергоресурсов. Не поддерживается TF. К. т. изготавливается с помощью искусственно созданных микроорганизмов Cassey Cеsar. Закваска помещается во взвесь из морской воды и кварцевого песка. Под воздействием солнечных лучей бактерии размножаются, расщепляют кварц, модифицированные микрочастицы которого активно поглощают и накапливают солнечную энергию, создавая углеродистую смесь, которая вызревает в течение десяти лет до состояния, пригодного к перегону в высокооктановое топливо.

Искусственные топливные болота в настоящее время созданы во всех пустынях хайтек-пространства. Вероятно, в будущем их наличие серьезно изменит климат и ландшафт этих зон.

Добраться до этого ада Идзуми смог только с пересадкой. Утром он вылетел из Токийского хайтек-мегаполиса плановым рейсом Бюро в Лондон-Парижский хайтек-мегаполис (ЛП), а там пересел на турбореактивный катер на воздушной подушке — пассажирскую «ракету», курсировавшую между ЛП и Либерией. «Ракета» была старая, гудела, как взлетающий самолет, и страшно тряслась, стоило ветру поднять на воде мельчайшую рябь.

Всю дорогу Идзуми проклинал Буллигана, Хоффмана, своего напарника Роджера, жизнь полицейского инспектора и вообще — землю, небо, воду и хайтек-правительство.

Однако, как только инспектор сошел с катера, где были какой-никакой кондиционер и соевое охлажденное пиво, он понял, что на самом деле только что покинул рай.

Идзуми встречал двухметровый черный из Либерийского департамента упредительной полиции.

— Инспектор Раштики. Добро пожаловать в Либерию, — приветствовал он коллегу из Токийского хайтек-мегаполиса.

— Да уж лучше бы я умер… — пробурчал Идзуми.

— Еще успеете, — пообещал ему коллега из упредилки.

* * *

Турбокар Либерийского отделения упредительной полиции несся по бетонному автобану вдоль побережья.

Раштики передал на вирстбук Идзуми все данные по корпорации Brain Gate, какие ему удалось собрать.

— Здесь нет ничего нового, я все это уже видел в архивах Бюро, — проворчал инспектор, просматривая файлы.

— Ну, извините, — широко улыбнулся Раштики. — Честно говоря, о существовании этой корпорации я лично узнал только из вашего запроса. Нам все больше с мигрантами тут приходится дело иметь…

— Как вы только заманиваете их сюда на работу… — проворчал Идзуми. — Если бы я был лотеком… Ни за что бы не покинул Микронезию или уж, на худой конец, побережье Буферной зоны.

— Туда еще добраться надо, — подмигнул ему Раштики. — Какие у вас планы?

— Сейчас поедем в Brain Gate, потом решим, — коротко ответил Идзуми, рассматривая фотографию главного инженера компании — Савельева. Где-то он уже видел это лицо, только никак не мог вспомнить, где.

— Меня командировали в полное ваше распоряжение, — сказал Раштики с некоторой обидой. — Уж не знаю, чем вы там занимаетесь. Шеф сказал, что ему сам мистер Буллиган насчет вас звонил. Но чтобы я, специальный агент упредительной полиции, оказался в распоряжении простого полицейского инспектора из токийского депа…

— Дело важное, — заверил его Идзуми.

— Само собой. После того, что вы учинили с бедным доктором Си! — рассмеялся Раштики.

Идзуми все никак не мог оторвать взгляд от строгого глянцевого лица Савельева. Лысая голова главного инженера Brain Gate бликовала, как начищенный медный шар.

— Савельев… У вас есть данные на него? — спросил Идзуми. — Вообще в базе упредительной полиции.

— Сейчас посмотрю, — Раштики послал запрос со своего вирстбука. — Мгновение. Мы слишком быстро едем. Сигнал не очень хороший. Нет… Никаких специальных замечаний в адрес Савельева у нас не было. Никогда. Только стандартное досье. Закончил хайтек-школу Байок-скай, системный инженер, работал с военными, получил степень магистра в области проектирования чипов. Ничего странного. Характеристика от военной корпорации «Микадо». Очень позитивная. Высокий когнитивный предел, дисциплина. Образцовый гражданин хайтек-пространства. Семьи нет. Вредных привычек тоже. Личностный аналитик «Микадо» пишет, что у Савельева высокая устойчивость к стрессу. Низкие показатели социальной чувствительности, но на границе нормы…

— Где он живет?

— Здесь, в Монровии. Единственная жилая зона в Либерии, — Раштики обернулся. — Поедем туда вечером. Отели есть только там.

— А выпивка у них имеется? — поинтересовался Идзуми.

— Уж чего-чего, а этого тут навалом, — подмигнул ему инспектор упредилки, — мы же в порту! Если хотите, наведаемся к моим друзьям в таможенный терминал. У них всегда отличный ассортимент конфиската. Не мавританского, конечно, но карибский — весь. Тридцать сортов рома. А?

— Хоть одна приятная новость за последний месяц, — Идзуми глубоко вздохнул.

Раштики присмотрелся к белым ангарам, возникшим на горизонте.

— Похоже, приехали, — он сверился с данными навигатора на лобовом стекле. — Строение номер двести сорок один. Если верить карте — это и есть Brain Gate. Через полчаса будем у их ворот.

Идзуми вытащил из дорожной сумки электронный бинокль. Присмотрелся.

— Территорию охраняет военная пехота с базы «Микадо». Почему же меня это нисколько не удивляет? Забор высотой метров эдак пять. Вышки с пулеметами. Интересно… И все это для создания чипа, который облегчит жизнь инвалидам? А там что?

— Где? — Раштики протянул руку, чтобы взять бинокль.

— Вот! — Идзуми ткнул пальцем в длинный бетонный канал, тянувшийся от базы прямо к морю.

— А-а… Похоже на ремонтный шлюз. Я такие видел на заводе, где обслуживают и ремонтируют морские наутилусы. По нему можно перетащить посудину прямо из моря, с глубины, в сухой док.

— Еще интереснее, — проворчал Идзуми. — Они подрабатывают ремонтом наутилусов?

Раштики подался вперед, потом протянул Идзуми бинокль:

— Гляньте, похоже, как раз один собираются затащить в ангар. Видите, в море всплыл черный? Здоровый какой… Я таких никогда не видел.

Идзуми дал максимальное увеличение, пригляделся…

— Это подводный крейсер, — сказал он. — Остановитесь!

Турбокар тут же затормозил.

Инспектор присмотрелся. Увеличение было недостаточным, чтобы разглядеть детали, но Идзуми был готов поклясться, что видит двух высоких женщин, стоящих на капитанском мостике. Ветер трепал ярко-голубые волосы одной из них.

— Вот дерьмо… — Идзуми почувствовал, что по всему его телу выступает холодная испарина. — Бэнши…

— Дэйдра МакМэрфи?! Дайте посмотреть! Никогда ее не видел! — Раштики вырвал у Идзуми бинокль и уставился на стоящий далеко в море наутилус.

— Ох, чувствую, я об этом пожалею… — вздохнул Идзуми. — Но план меняется. Интуиция подсказывает мне, что если нас и пустят внутрь компании, то узнать, чем они там на самом деле занимаются, все равно не удастся.

— И что? — Раштики наверняка бы побледнел, если бы смог.

Лицо Идзуми вдруг просияло.

— О! У меня же есть напарник! — воскликнул он. — Я и забыл. Все в порядке. Ни вам, ни мне не потребуется лезть туда тайком, пробиваясь через все охранные кордоны.

Инспектор активировал свой биофон и с огромным удовольствием сказал:

— Привет, Роджер. Я только что нашел тебе отличное задание.

* * *

20 сентября 2054 года, 18:59:23

RRZ «Эллада»

Поместье Спарклов

К семи вечера Инферно только-только закончил рассказывать о внутреннем устройстве арены «Сунь Укун», разбирать ее карту, персонажей, виды оружия, прыжки и методы «заточки скила» — прокачки своего персонажа. Дэз, Тайни и Чарли подключились к нейролингве и закачали себе общую информацию вместе с правилами арены. Потом начали обсуждать полученные данные с Инферно. В результате Громов, который к нейролингве подключиться не мог, временами чувствовал себя лишним и вообще не понимал, о чем идет речь.

— То есть если я встретил наджлонга, то должен остановиться и сделать то, что он хочет, даже если речь идет о двухчасовом чтении мантр? — уточнил Тайни.

— Не обязательно, — Инферно покачал головой. — Еще раз повторяю. Чтобы выиграть на этой арене, думать не надо вообще. То действие, которое тебе мгновенно подсказывает интуиция, — самое верное. Как только начал задумываться, считай, проиграл. Надо уловить этот тонкий нюанс.

— Все, что я пока понял, — ты победил, потому что не знал этой игры, никогда в жизни в ней не был и не думал, проходя ее, ни секунды, — проворчал Чарли.

— Да, но я не сам до этого додумался. Мне подсказал Джокер, — Инферно опустил голову.

Дэз удивленно подняла голову, оторвавшись от монитора с картой арены.

— Ты же еще не был с ним знаком в сорок восьмом году, — заметила она.

— С ним лично нет, а с его манерой проведения хакерских атак — да. Он ведь первым изобрел интуитивный способ борьбы с защитными системами. Если твои действия лишены формальной логики и четкой последовательности, компьютер не может тебя просчитать. Поэтому я думаю, что для победы в «Сунь Укун» мы должны тренироваться на совсем другой арене…

Инферно загадочно посмотрел на Макса. Потом набрал сетевой адрес, и на мониторы всех четверых друзей вывелась загрузочная страница портала «Максимус Гром».

— Эта арена хороша тем, что не требует обязательного подключения к Сети с полным нейронным контактом, — Инферно посмотрел на Макса. — Достаточно и ее простой, двухмерной версии. Смотрите.

Он подошел к монитору Громова и попросил всех остальных:

— Идите сюда.

Дэз слегка нахмурилась, похоже, она не очень понимала план Инферно. Как и все остальные.

Инферно спокойно загрузил «тест», а затем по экрану побежали пиктограммы заданий — тестов на память, логику, интуицию, способности к идентификации… Среди них не было тех, что отвечают за формальную память — «способность пропитывать свои мозги данными нейролингвы», как говорил доктор Синклер. Сколько колец у Сатурна или какую частоту имел первый собранный человеком процессор.

Тесты арены требовали только одного — когнитивных способностей. Например, на экране вертятся пять цилиндров, составленных из букв, — две трети букв принадлежат слову, оставшаяся треть — лишние. Пять цилиндров содержат так или иначе связанные между собой слова, а в шестом — слово, выпадающее из ряда. Например: корпускула, излучение, протонный, ионосфера, гелиофизика и архитектура. Тот, кто за тридцать секунд глядения на вертящиеся цилиндры с буквами успевал понять, какие именно слова зашифрованы, к какой области они относятся и что архитектура не имеет отношения к понятиям из области гелиофизики, — мог получить десять баллов.

Макс даже не успевал следить за движениями пальцев Инферно, которые с немыслимой скоростью выбирали правильные ответы!

«Ваш мозг работает со 100 % эффективностью! Поздравляем! Вы — гуру! Введите ваше имя, чтобы мы знали абсолютного чемпиона», — выдала система.

Громов, Тайни, Чарли и Дэз стояли рядом, не в состоянии произнести ни слова.

— Как? — наконец с трудом вымолвил Спаркл.

— Первый раз у меня получилось случайно, — улыбнулся Инферно. — Я зашел на этот портал из чистого любопытства. Все-таки он самый посещаемый. И… получил сто процентов. Сами понимаете, вводить свое сетевое имя мне нельзя… Я в Сети нелегально, под фальшивыми кодами. Я стал пробовать еще и еще, каждый раз получая один и тот же результат. Но если при этом вы спросите меня о сути заданий, которые я выполнял, — я не смогу ответить. Я их даже не запоминаю. А теперь…

Инферно вывел на мониторы точку загрузки на арену «Сунь Укун».

— Я прикреплю к себе две Сетевые камеры, чтобы вы могли видеть, что происходит, — сказал он. — Вы посмотрите, как я пройду один из уровней игры. Просто посмотрите. Потом обсудим, как вам добиться того же.

Дэз, Чарли и Тайни вернулись на свои места и сосредоточенно уставились в мониторы.

Инферно подключился к Сети.

Через минуту друзья увидели его трехмерного двойника в загрузочной точке. Инферно использовал коды… девушки. Спортивной, хорошо прокачанной, с незапоминающимся, но обаятельным лицом. Волосы были туго стянуты на затылке в пучок, вроде того, что Дэз носила в Накатоми. В углу экрана было ее имя: «Алиса Лиддел».

Пошла загрузка игры. Инферно, под маской Алисы, стал обезьяной, как это и положено в мире «Сунь Укун».

После загрузки друзья увидели, что обезьяна очутилась на ветвях огромного дерева и к ней ползет змея. Инферно ловко пробежал над ней, схватил за хвост и начал с силой бить о дерево. Змея превратилась в… золотой лук. Инферно закинул его за плечи и помчался по ветвям в сторону громадной пагоды, возвышавшейся на горизонте.

Максу казалось, что Инферно просто несется сломя голову, на ходу становясь больше и сильнее! Громов едва успевал следить за темным мохнатым шаром, на котором постепенно появлялась яркая одежда! Казалось, этот шар просто летит сквозь джунгли, время от времени пропадая из поля зрения! Потом он появлялся вновь — каждый раз больше и совершеннее! Иногда он вступал с кем-то в стычки, но Максу ни разу не удалось разглядеть, с кем именно. Зато время от времени на экране возникали непонятные твари, совершенно не имеющие никакого отношения к действию. То рыбка в ручье, то олень, то облако…

На подходе к пагоде Инферно уже эволюционировал от простого шимпанзе практически до готового образа Сунь Укуна! Не хватало только красных бровей и посоха!

— Я не вижу! Я не успеваю следить, как он делает прокачку! — в отчаянии воскликнул Тайни.

— Тихо! — шикнула на него Дэз.

Инферно остановился в открытом поле, окружавшем пагоду. Внезапно небеса над ним разверзлись и оттуда на него с ревом ринулся гигантский огнедышащий дракон. Инферно легко подпрыгнул и… взлетел.

Макс снова перестал видеть движения Инферно. Казалось, дракон сам по себе вертится в воздухе, пытаясь поймать невидимого врага. Потом он на мгновение замер, начал летать медленно по кругу, высматривая Инферно на земле. Громов заметил, что на небе возникла яркая звезда. Она становилась все больше и больше. Внезапно взору друзей явился… царь Сунь Укун! В плаще, с посохом и красными бровями. Он летел навстречу дракону, выставив вперед свой посох. Дракон развернулся и приготовится сжечь врага. Из его глотки вырвался столб пламени. Однако Инферно пролетел сквозь него без всяких повреждений и нанес дракону удар волшебным посохом.

Дракон взвыл так, что друзьям, наблюдавшим за этой странной битвой через двухмерный монитор, заложило уши, и рухнул на землю.

Пагода дрогнула и рассыпалась. На ее месте стоял седой сухонький старичок с железным обручем в руках — учитель Сюаньцзан.

Инферно опустился перед ним на одно колено. Старичок возложил на его голову железный обруч.

Появилась надпись:

«Миссия завершена. Поздравляем! Вы установили новый рекорд. Время прохождения миссии — один час двадцать две минуты».

— Меньше полутора часов… — тихо произнес Чарли. — Если бы я не увидел это своими глазами, никогда бы не поверил… Получается, он улучшил свой собственный рекорд в… более чем в тридцать раз?!

— Если бы я не знала Инферно лично, то заподозрила бы в читерстве, — Дэз скрестила руки на груди.

У Громова началась жуткая мигрень. Где-то в самом центре мозга образовался пульсирующий центр, импульсы от которого расходились по всему телу, вызывая жар.

— Что с тобой? — Инферно подошел к Максу, внимательно и тревожно вглядываясь в его побледневшее лицо.

— Опять головная боль, — ответил тот, морщась от мерзкого чувства, будто какая-то микроскопическая тварь жрет его серые клетки. — Хочется голову в морозилку засунуть!

— Ты говорил врачу об этом?

— Угу, — Макс встал и сделал глубокий вдох. — Он считает это просто одним из симптомов нервного истощения. Извините… Я… Мне надо домой.

— Хорошо, — кивнул Инферно. — Мы проведем тренинг без тебя, а завтра…

— А завтра будет то же самое, что сегодня, — буркнул Чарли.

Макс не стал ему отвечать. Он помахал Тайни с Дэз и вышел.

Дневник доктора Павлова

21 сентября 2054 года, 23:11:32

RRZ «Эллада»

Дом «Шоколадная плитка»

Сегодня между мной и Буллиганом состоялся разговор, который как нельзя лучше описывает состояние дел на сегодняшний день.

Доктор Павлов:

Сэр, с прискорбием вынужден констатировать, что состояние Громова ухудшается день ото дня. И это никак не связано с его физическим здоровьем. Доктор Николаев провел полное обследование и не нашел никаких признаков физической, органической болезни. Громов сильно утомлен, но не более.

Я уже предупреждал вас, что последствия пиар-кампании, развернутой Алексом Хоффманом против Громова, могут быть самыми печальными. Если вы читали новостные порталы сегодня, то уже поняли, о чем идет речь. «Рейтинг симпатии к Громову». Из-за того что Алекс Хоффман всеми доступными средствами подогревает негативное отношение к моему подопечному, данный рейтинг уже снизился с 84 до 21 %. Правительство и Бюро со своей стороны не предпринимают никаких ответных шагов, чтобы повлиять на общественное мнение. На каждый выпад против Громова вы должны отвечать! Вы должны находить людей, которые будут напоминать, какой подвиг совершил этот мальчик. Благодаря ему остановлен Апокалипсис, черт вас подери! И ни слова об этом! Зато вопрос платы за пользование Сетью активно полощут везде, где она есть. А то, что она все еще есть благодаря ему, из обсуждения как-то выпадает! Сделайте уже хоть что-нибудь, пока Громов не возненавидел наш в высшей степени глупый мир окончательно!

Джек Буллиган:

И что, по-вашему, будет, если Громов разочаруется в людях?

Доктор Павлов:

Он перестанет считать их мыслящими одухотворенными существам. В шкале его ценностей человек займет почетное первое место в списке стадных животных. То есть человеческая жизнь перестанет быть для Громова наивысшей ценностью. Полагаю, вы достаточно бывали в Буферной зоне, чтобы понять: гуманистические ценности, которые кажутся нам чем-то самим собой разумеющимся, на самом деле очень хрупкая штука. На их признание ушли миллионы лет, а для того чтобы полностью утратить само понятие гуманности, достаточно двух поколений нищеты, бесперспективности и бесправия.

Джек Буллиган:

Мы поможем его адвокатам. Хотя предупреждаю — никаких рычагов влияния на судью Пи, кроме личного обаяния, у меня нет.

Доктор Павлов:

Джек, если вы находите в моих словах хоть что-то забавное — это означает, что вы недооцениваете опасность ситуации. Если Громов внутренне изменится не в лучшую сторону, то делать что-либо будет уже поздно. У этого мальчика нет семьи, которая могла бы его поддержать, а друзьям он больше не доверяет. И никому вообще уже не доверяет. Даже самому себе. Он до сих пор не может отделаться от мысли, что окружающий мир ненастоящий. Это опасно, Джек. Ненастоящий — значит неживой. Не прекратите эту травлю в медиа, которую устроил Алекс, — получите монстра, по сравнению с которым Джокер — кроткая овечка.

Джек Буллиган:

Док, я делаю что могу. Думаете, это просто — пытаться препятствовать тому, от кого всецело зависишь?

Адвокат Громова

21 сентября 2054 года, 11:02:01

RRZ «Эллада»

Рободом

Перед встречей со своим адвокатом Макс сильно нервничал.

Эрнесто Эскобар стал медиазвездой еще до своего рождения благодаря полукоролевскому происхождению. У его матери, простой официантки, случился роман с королем Сицилии, который обсуждала все желтая пресса. Лотек-анклав Мавритания целиком превратился в маленькие сказочные королевства — деревни с большим красивым дворцом посередине. Журналы светской хроники, пользовавшиеся там большим спросом, все больше и больше напоминали старинные книги сказок про бедных принцев и принцесс, которые пешком отправляются в соседнее королевство, чтобы найти себе пару.

В юности Эскобар наслаждался жизнью молодого, красивого бездельника. Глянцевые журналы пестрели его фотографиями, особенно раздел светской хроники.

В зрелом возрасте Эскобар неожиданно открыл в себе недюжинный талант адвоката. Процессы, которые он вел, транслировались в медиа и продавались в Сети. За тридцать лет он не проиграл ни одного дела и, как все мавританцы, необыкновенно гордился, что выучился своему ремеслу без использования нейролингвы.

Однако на этом его сходство с мавританцами заканчивалось. Именно Эскобар стал автором резолюции «Превентивная оборона», документа, который полностью оправдал хайтек-коалицию по окончании Нефтяной войны. В этом документе Эрнесто Эскобар убедительно доказал, что войну начали лотеки, что уничтожение их военного и промышленного потенциала было единственным путем спасти цивилизацию от возвращения «к средневековым ересям и варварским обычаям». Все это позволило адвокатской конторе Эскобара со временем превратиться в юридическую корпорацию с таким штатом и возможностями, что они и дьявола смогли бы оправдать, если бы кто-нибудь их для этого нанял. Принц-адвокат, как прозвали его журналисты, так и остался одной из самых противоречивых фигур медийного пространства. Никто не мог с уверенностью сказать — хороший он человек или монстр с шикарной улыбкой. Философы и писатели Мавритании Эскобара ненавидели, но все до единой незамужние принцессы мелких королевств мечтали выйти за него замуж.

На Эскобаре был безупречный костюм серого цвета, выгодно оттенявший его глаза, седые волосы. Привычка быть медиазвездой чувствовалась во всем. Безупречные лицо, одежда, манеры, речь, жесты и мимика.

— Добрый день, — он лучезарно улыбнулся. — Я счастлив, что мне выпала честь защищать вас от нападок ICA. Увы, наше общество стало слишком неблагодарным.

— Здравствуйте, — кивнул Громов.

— Ваш поверенный ознакомил меня со всеми обстоятельствами дела, официальные документы я получил сам прямо из «Башни правосудия». Так что давайте говорить о том, чего я не знаю. Прежде всего о Дэз Кемпински. Она пару раз попадалась на контактах с лотеками, Бюро подозревает ее в связи с группой Джокера… Скажу сразу — это самое уязвимое место в нашей защите. С него и начнем.

Макс вздохнул и в который раз пересказал всю свою историю, начиная с Накатоми и заканчивая победой над Джокером… Все, кроме правды о Дэз.

— Мы просто учились вместе. И… она мне нравится. То есть нравилась. А теперь, кажется, у них с Чарли больше взаимопонимания, чем со мной, — Макс постарался отделаться самой общей и ничего не значащей фразой, какую только смог придумать.

— Понятно, — сочувственно вздохнул Эскобар. — Не отчаивайтесь, молодой человек. Девушек у вас будет еще много, а хайтек-гражданство только одно. Давайте подумаем, как сделать так, чтобы вы его не лишились. Нам надо выстроить доказательную базу, поэтому давайте займемся рисованием схем. Для начала надо расположить события последних двух лет максимально выгодным для вас образом. Затем вы должны вспомнить, кто может подтвердить вашу исключительную ценность для общества и героизм. Чем больше заслуженных и уважаемых людей будет в этом списке, тем лучше.

— Доктор Синклер… — начал было Громов.

— К сожалению, мы не можем вызвать его как свидетеля, — вдохнул Эрнесто. — Он не человек. То есть… Простите, что не могу пока выдать четкой формулировки. Если бы вы знали, какие баталии ведутся в хайтек-университетах Оксфорде и Кембридже по этому поводу. Их профессорам-юристам поручили разработать правовую базу для регулирования… м-м… жизни существ, которые физически не являются людьми, но полностью сохранили свое «я» в виртуальном пространстве. Имеются в виду Джокер и Синклер. А возможно, есть и Хьюго Хрейдмар — это не доказано, но… Если он существует — то подлежит ли уголовной ответственности? Считать цифровые «я» новой формой жизни или нет? Как гарантировать их права, должны ли они платить налоги, как их наказывать, если придется? Вы даже не можете представить, насколько огромна эта проблема! Мне лично нравится определение «киберграждане» — но я в меньшинстве.

— А кто в большинстве? — поинтересовался Макс.

— Представители старой школы. По их мнению, то, что не имеет физического тела, не может считаться человеком, а значит, наделять Синклера гражданскими правами — абсурдно.

— Если он сохранил собственную волю… — начал было Макс.

— Боюсь, у нас нет времени на обсуждение этого сложного философского вопроса, — улыбнулся Эскобар. — Давайте пройдемся по вашей биографии. На следующей неделе я должен предоставить судье Пи опровержение по всем пунктам иска ICA. Ваши показания мало записать, их еще надо проверить, найти случайных свидетелей, людей, которые с вами никак не связаны, но все же могут подтвердить ваши слова. Кстати, какие у вас были отношения с куратором упредительной полиции в Накатоми?

— Ужасные, — пробормотал Макс, вспоминая Шульца. — Он пытался воспрепятствовать моему поступлению в Эден. Обвинял в хакерстве.

— Это плохо, — вздохнул Эскобар.

Громов подумал о Шульце. Когда ему сказали, что атака Джокера уничтожит всех, Макс первым делом подумал о Дэз, Дженни, Чарли… Но хотел ли он спасать всех остальных? В том числе своего бывшего куратора? Этот вопрос оказался сложным. Во время постоянных стычек с Шульцем в Накатоми Макс не раз желал ему смерти. Но как бы не по-настоящему…

— Ма-акс, — позвал его Эскобар. — О чем задумался?

— Так, неважно, — насупился Громов.

Адвокат чуть прищурился, но не стал выспрашивать подробнее.

* * *

Now wow! Now wow! Now wow! Now wow!

Процесс Громова увяз в бумажной рутине…

Поверенный в делах Макса Громова, Евгений Климов, проявил невиданную расторопность и нанял для защиты бывшего супергероя юридическую корпорацию «Эскобар». Разумеется, в кредит, поскольку счет Громова заморожен. Ну что ж! Умный ход! Кланяемся! Теперь, чтобы получить свои денежки, «Эскобару» придется выиграть. Ха-ха! Эта мотивация посильнее веры в невиновность подзащитного!

«Принц правосудия», как называют Эрнесто Эскобара, немедленно доказал, что стоит тех денег, что просит за свою работу. Интерпол никак не может сформулировать свои обвинения в адрес Громова таким образом, чтобы с ними согласились адвокаты. Если в ближайшие две недели Интерполу не удастся расшевелить свои мозги, то обвинение Громова в сговоре с мегаломаньяком Джокером вполне может рассыпаться.

Кстати, только у нас, дорогие обезьяне, есть эксклюзивные кадры, добытые со спутника слежения, не скажем как, где видно, что «величайший гений после Роберта Аткинса» совершенно забросил занятия софт-инжинирингом! Он даже в Сеть выходить перестал! Вот уже месяц он живет в Элладе, регулярно наведываясь в поместье Спарклов (предписание суда находиться в Рободоме ему не указ). Громов прикрылся невнятными врачебными рекомендациями, дескать, ему требуется общество друзей. У Спарклов Громов занимается реальной силовой гимнастикой и единоборствами. Его страсть к играм на Сетевых аренах улетучилась, будто и не было ее вовсе. Равно как и вообще интерес ко всему, что хоть как-то связано с компьютерами! Любопытно знать, как он собирается выступать на Олимпиаде, если вообще к ней не готовится?! Плакала защита, ловко организованная этому мошеннику технопарком Эден. Уму непостижимо, как доктор Си может защищать Громова, зная, что тот был в сговоре с Джокером?! Ведь из-за атаки последнего доктор Синклер чуть было не лишился своего любимого детища Эдена во второй раз!

На наших эксклюзивных кадрах, доступ к которым вы можете получить всего за 30 кредитов, вы увидите, что Громов целыми днями бегает, «качает железо», прибегая к электростимуляции для ускорения роста мышечной массы, занимается кунг-фу с тренером, плавает в бассейне, ест, спит на траве и почти ни с кем не разговаривает. Обильная белковая пища и постоянные тренировки делают свое дело. Кажется, у него появляются мышцы! Может быть, он решил забросить софт и попробовать себя в модельном бизнесе? Традиционном промысле лотеков,натурализованных в хайтек-пространстве. Ха!

Разумеется, причиной таких резких и странных перемен в характере и пристрастиях бывшего супергероя стал судебный процесс, инициированный против Громова некоммерческой корпорацией ICA — Всемирной Ассоциацией Потребителей…

Кстати, справедливости ради, мы, дорогие обезьяне, разделяем убеждение, что ICA — лучшее доказательство того, как наш лучший из миров далек от идеала. Сутяги в нем вполне могут побеждать. Полный архив процессов ICA к медиазвездам только на нашем портале всего за 100 кредитов! Кроме того, вы можете заказать доступ к архивам по искам ICA к правительству и корпорациям. Три архива сразу предлагаются по специальной цене — всего 250 кредитов!

И еще! Напоминаем, что на нашем портале работает тотализатор! Принимаются ставки — кто победит в процессе Громова? ICA или «Эскобар»? Сутяги или Принц правосудия? Делайте ваши ставки!..

* * *

3 октября 2054 года, 13:02:01

Нью-Йоркский хайтек-мегаполис

TFT, тренировочная база

Алекса Хоффмана

Алекс тщетно пытался освоить «силу воды», особый вид оружия на арене «Сунь Укун». Холодная плазма, которую аккумулирует вода, — одна из четырех великих «эдо». Три другие — «сила огня», «энергия ветра» и «любовь». «Любовь» — как интуитивное чувство потребностей живого вокруг и готовность поставить интересы всякой твари выше своих собственных — была универсальной силой. Подчинив ее себе, можно было распоряжаться остальными эдо. Однако «любовь» Алексу никак не давалась.

— Я просто не вижу, когда тут кому надо помогать! — жаловался он Спайдеру.

— Сосредоточься на воде, — советовал тот.

Спайдеру исполнилось сорок. Он пришел в виртуальный спорт из реального, силового и довольно поздно — в двадцать пять.

Глядя, как Алекс пятый раз падает в озеро, вместо того чтобы поднять из его глубин плазменный шар и направить на врагов, — Спайдер чувствовал себя неспокойно. Ведь если Хоффман проиграет — виноват будет тренер и никто другой. Спайдеру не хотелось стать объектом гнева Алекса. А тут еще неприятная новость…

Спайдер держал в руках оптик, который передала ему служба безопасности. Запись миссии, пройденной на арене «Сунь Укун» Алисой Лиддел.

Алекс в шестой раз грохнулся в озеро и отключился от модификатора арен.

— Черт! — он зло сорвал контакты с рук. — Ненавижу эту игру!

Хоффман заметил, что тренер держит в руках оптик.

— Что это у тебя? — спросил он и начал жадно глотать холодный женьшеневый чай.

Спайдер вздохнул:

— Запись миссии… Ее прошла Алиса Лиддел. В «Сунь Укун». Вам лучше взглянуть.

— И что я там увижу? — сердито пробурчал Алекс.

— Она прошла миссию за считанные минуты, улучшив результат Инферно, — Спайдер вставил оптик в слот.

Когда запись закончилась, Алекс только и смог, что выдохнуть:

— Ух ты…

Спайдер молчал. Ему не хотелось предлагать Алексу передать главную роль на этой арене другому игроку. Еще была надежда, что Хоффман сам поймет, что ему в «Сунь Укун» не победить, и…

— Думаешь, я должен сделать главным игроком в самом зрелищном этапе соревнований ее? — Алекс ткнул пальцем в экран.

Спайдер пожал плечами.

— Найди ее и узнай, как она это делает, — коротко распорядился Алекс.

Спайдер кивнул.

— Я пообедаю, и перейдем к «Нефтяной войне», — Хоффман зевнул. — Кто в этом году составлял программу?

— Как всегда, публикуется отчет о пятидесяти топовых аренах. Их разбивают на жанры. Из получившихся списков компьютер методом случайного выбора определил трех финалистов.

— Не верю, — фыркнул Алекс. — Олимпийский комитет точно берет с производителей деньги. Я уверен. Надо выяснить, как.

— Все делается честно, сэр, — попытался возразить Спайдер.

Хоффман скорчил презрительную физиономию.

— Говори о том, что знаешь, — посоветовал он своему тренеру. — Мне не нравится тактика, которую ты выбрал для «Сунь Укун». Слишком много метаний.

— Вам придется пройти квесты, сэр. Решение коанов может дать столько очков, как осада крепости Мары…

— Слишком много. Нужна более агрессивная тактика. Быстрая атака. Думай!

Алекс ушел. Дурные предчувствия его тренера только усилились. Он дотронулся до своего уха, активируя биофон, и сказал электронному секретарю:

— Алиса Лиддел.

— Да, — ответил ему звонкий, задиристый голос чемпионки 48-го года.

— Надо встретиться и поговорить, — мрачно сказал Спайдер. — Я показал Алексу, как ты прошла миссию в «Сунь Укун»…

— Постой, — неожиданно встревожилась та. — А где ты… Ты следишь за моим Сетевым аккаунтом?!

— Не я, — примирительно сказал Спайдер. — Алекс распорядился, чтобы всех игроков его команды записывали каждый раз, когда они тренируются. Для контроля.

— Это незаконно, — напомнила тренеру Алиса.

— О чем ты? — отозвался тот с грустной иронией.

Алиса замолчала. Но это молчание по своей напряженности превосходило любой, самый громкий крик.

— Что-то не так? — поинтересовался Спайдер.

— Э-э… — Алиса мялась. — Да, пожалуй, надо встретиться… Где-нибудь в нейтральном месте… Приезжай к нам, на тренировочную базу Бюро.

Интонации в ее голосе окончательно лишили тренера покоя.

— Мне туда четыре часа добираться, — пробормотал Спайдер.

— Хорошо, — спокойно ответила Алиса. — Возьми что-нибудь почитать. Рекомендую последний дайджест мавританской фантастики. Отличные есть рассказы.

Спайдер вдохнул. Он еще надеялся, что все окажется не так, как он думает… И что Алиса сама проходила свою миссию, а не предоставила коды доступа кому-то другому. Спайдер включил запись еше раз. Под сердцем заныло.

Сунь Укун на лету, не сбавляя скорости, успевает биться с врагами, открывать тайники и решать коаны.

Спайдер в напряжении ждал момента, когда появится дракон.

— Нет, нет, нет… Только не трюк с облаками… — едва слышно, одними губами зашептал он.

Облака почернели, на небе образовалась воронка… Из нее появился царь Сунь Укун с волшебным посохом!

Спайдер нажал паузу.

— Проход через параллельный мир, — вздохнул он и покачал головой.

Нет, это играет не Алиса. Такое на арене «Сунь Укун» может творить только один чемпион…

Спайдер закрыл глаза. Он должен сказать Алексу. Лучше сказать самому. Сейчас же. Только так можно избавить себя от будущих подозрений в сговоре…

Спайдер перевел дух, пытаясь успокоиться, затем снова тронул свое ухо.

— Алекс Хоффман, — медленно сказал он.

— Что надо? — раздался раздраженный голос Алекса.

— Это срочно, сэр, — Спайдер сжал руку в кулак. — Я посмотрел игру еще раз, поговорил с Алисой и думаю… Нет, я почти уверен, что она предоставляет свои коды кому-то другому.

— Что? Это не она играет? — встревожился Алекс.

— Боюсь, нет, сэр. Я проанализировал манеру игры, сопоставил ее с особенностями стиля Алисы и… Пришел к выводу, что на записи, которую вы видели, — не она.

— Знаешь, кто? — коротко спросил Хоффман.

— До сих пор я видел подобное лишь однажды… Это покажется вам безумием, но… Я подозреваю, что под кодами Алисы в систему входил Инферно.

Повисла пауза. Спайдер услышал звон — металл о фарфор — похоже, Алекс выронил нож или вилку.

— Инферно?..

* * *

25 октября 2054 года, 15:12:23

RRZ «Эллада»

Рободом

Модификатор киберпространства, созданный Аткинсом, ничем не уступал «Кор-5000». Вместо тренера рядом с Максом постоянно присутствовал Альтер. Макс приказал ему загрузить записи всех великих игр на этой арене, прохождения миссий всеми ее чемпионами, проанализировать записи, найти повторяемые действия и предложить алгоритм прохождения.

Оказалось, что возможности Рободома как компьютера плюс совершенство его интеллектуальной генералки дают возможность превратить Альтера в неплохого тренера.

Просканировав игры, арену и техническую документацию, Альтер сконструировал несколько тренировочных уровней. Первый из них был посвящен простой координации — назывался «Сходи за яблоками». Максу надо было всего-то перебраться на другую сторону ручья, к яблоне, и позавтракать. Однако Альтер собрал в этом уровне все варианты ландшафтов и возможных техник перемещения. Путь к яблоне пролегал через джунгли, саванну, пустыню и горы. Попадал Макс во все эти места через параллельные миры.

— Они, как система тонеллей, опутывают и связывают всю арену, — сказал Альтер. — Если запомнишь карту, сможешь оказываться в любой точке пространства «Сунь Укун» практически мгновенно.

— Не знал, что Роберт так любил играть, — сказал Макс, легко перепрыгивая с дерево на дерево.

Оказалось, что с координацией в мире «Сунь Укун» все очень просто. Надо просто захотеть попасть на следующую ветку и прыгнуть — хватательные навыки и умение прыгать по лианам, не теряя равновесия, появлялись будто сами собой после небольшой тренировки. Трудно передать это ощущение… Как будто у тебя не руки и ноги, как обычно, а две пары рук. Причем очень цепких. Макс очень скоро сообразил, что для точного захвата ветки нужно всего лишь… четко ее видеть и делать прыжок. Альтер скользил рядом с Громовым.

— Роберт терпеть не мог игры, считал их самой большой глупостью человечества, — ворчал Альтер.

Из веток вынырнула гигантская кобра и набросилась на Громова, который был пока что лишь маленькой беззащитной мартышкой.

— Тогда зачем построил собственный модификатор? — спросил Макс, отбиваясь палкой от змеи, которая вознамерилась им позавтракать.

Змея разевала пасть, ее ядовитые клыки клацнули рядом с плечом Громова.

— Запрыгни ей на шею и воткни… — начал было Альтер, но обломок палки уже торчал в глазу кобры. — Ух ты.

— Удивлен? — улыбнулся Макс, ловя на лету изумруд, выпавший из тела поверженной змеи.

— Я программа, — напомнил ему Альтер. — Тебе не стоит относиться ко мне как к одушевленному существу.

Макс мгновение смотрел на Альтера, но не нашел что возразить. Пожалуй, действительно, в последнее время он стал общаться с голограммой чересчур эмоционально. Последние события отдалили его от людей. Холодность Дэз, отчужденность Чарли, обиды Тайни, снисходительность Инферно… Не говоря уже об остальном «человечестве», представленном ICA и журналистами, соревновавшимися между собой — кто придумает более невероятную историю жизни Громова.

От этих мыслей начиналась мигрень. Макс решил не думать ни о чем, кроме игры.

— Кажется, я вырос, — отметил Громов, глядя на свои руки.

— Угу, прокачка удалась, — кивнул Альтер.

Макс, превратившийся в обезьяну побольше, вроде шимпанзе, легко перепрыгнул на соседнее дерево.

* * *

1 ноября 2054 года, 21:32:54

Либерийская промышленная зона

Штаб-квартира корпорации Brain Gate

Квадролет Председателя TF приземлился на площадке штаб-квартиры Brain Gate. Однако в этот раз обычного еженедельного визита Хоффмана ждали не только сотрудники. За происходящим внимательно наблюдали Буллиган через спутник и Идзуми — в простой цифровой бинокль, сидя в автобусе упредительной полиции.

— Отто, друг, ты можешь подключиться к его биофону так, чтобы он об этом не узнал? — спросил Идзуми у главного инженера Сети.

Конференц-связь Бюро отличалась отменным качеством. Идзуми услышал легкий, едва заметный страдальческий вздох Крейнца.

— Служба безопасности Торговой Федерации контролирует нас. Мы предоставляем ей такой же ежедневный отчет об операциях, как в Бюро, — сказал он.

— Роджер уже сделал это. Неофициально, — хмыкнул Буллиган. — К нашему счастью, командор Ченг тоже не любит Алекса…

— Угу… Но это никак не мешает их экономическим связям, — проворчал Идзуми. — Командор очень выгодно приторговывает наемниками, информацией, предметами искусства, разными… гхм… медикаментами. Будем так это называть. Травами, порошками…

— Ченг уже не раз доказал, что, в общем, на него можно положиться. Его устраивает сложившийся баланс сил, и он готов его поддерживать, — прекратил спор Буллиган. — Роджер подключился к биофону Алекса через портал в Буферной зоне. Разумеется, мы немного помогли оборудованием, кодами и прочим… Зато Крейнцу теперь точно ничего не грозит. Алексу прекрасно известно, что в Буферной зоне возможно все что угодно. Любую информацию могут найти, украсть, купить и так далее. Всё. Заткнулись и слушаем.

Идзуми поправил наушник и внимательно воззрился на силуэты Алекса и Дэйдры, которые спутник Бюро высвечивал безопасными гамма-лучами через толщу бетона и переводил полученные данные в более-менее четкую, понятную человеческому глазу картинку.

* * *

Алекс сразу заметил, что доктор МакМэрфи как-то необыкновенно собранна и сосредоточенна.

— Привет, — осторожно поздоровался Хоффман. — Ты хотела меня видеть, я пришел и готов выполнить любое твое желание.

Бэнши не ответила на приветствие.

— Я хочу поквитаться с мальчишкой, Алекс.

— Хорошее желание, — кивнул Хоффман. — Если ты следишь за медиа, то, наверное, заметила, что я его угадал и начал исполнять раньше, чем ты попросила. Пока все идет отлично. ICA предъявила обвинение, суд признал его обоснованным, медиа рвут парня на части. Скоро подключится Интерпол. Если Громов не продаст мне патент — отправится в морозилку. Полагаю, сознание того, что права на его обожаемый биософт все равно станут моими, серьезно отравит нашему Максиму последние секунды жизни.

Председатель TF был весьма доволен собой.

— Это не то, — из горла Бэнши вырвалось тихое рычание. — Я хочу сделать его самый худший кошмар — реальностью.

— Поверь, Дэйдра, сейчас его реальность и есть самый худший кошмар, — поспешно заверил ее Хоффман. — Если ты желаешь непременно замучить поганца, я не стану тебе мешать. Поверь, мне и самому уже до смерти надоел этот выскочка. Громов то, Громов сё, Громов гений… Тошнит! Ты можешь провернуть его через мясорубку или превратить в безмозглый овощ — мне все равно. Единственная просьба — не сейчас, — Алекс молитвенно сложил руки и умильно захлопал ресницами.

— Я не собираюсь убивать его, — процедила сквозь зубы Бэнши. — Смерть — слишком легкое наказание за все, что случилось с нами по милости этого недочеловека.

Доктор МакМэрфи потратила немало часов на создание научных проектов, где убедительно доказывала, что подростки — это неполноценные люди, не сформировавшиеся, не способные подавлять обезьяньи проявления своей натуры и так далее. Она яро выступала за введение жесткого возрастного ценза во всех областях «повышенной ответственности».

У Алекса пересохло во рту.

— А… а… Что тогда? — спросил он, заикнувшись и затаив дыхание.

Бэнши подошла к медиаматрице, вставила в слот оптик. На мониторе появился Громов. Фриш пыталась преподать ему урок йоги на лужайке перед Рободомом. Альтер наблюдал за этим через импровизированное окно, которое Макс сделал, раздвинув пару блоков Рободома.

Бэнши вынула из коробки второй оптик и поставила его в другой слот. Ее пальцы с длинными металлическими наконечниками, «тайскими когтями», или «когтями Будды», как было принято называть в Буферной зоне, побежали по лазерной клавиатуре.

На мониторе Макс, который тщетно пытался принять позу треугольника, схватился за голову и упал на колени.

— Вау… — вздохнул Алекс. — Что это с ним?

— Ты забыл сказать мне, что Рободом принял Громова в качестве хозяина и начал исполнять его приказы, — проворчала Дэйдра.

— Ну… Он же и есть его хозяин, — недоуменно пожал плечами Хоффман.

— Пятнадцать лет Рободом не воспринимал ничей голос. Даже когда мы пытались смоделировать голос Аткинса, это не давало никакого эффекта, — Бэнши постучала пальцем по клавише, прибавляющей громкость. Громову стало еще хуже, он схватился обеими руками за свои уши.

— И что? — Алекс с удовольствием смотрел на мучения Макса.

— Когда я попыталась выяснить, как же мальчишке удалось подчинить себе один из четырех суперкомпьютеров хайтек-пространства, обнаружилась интересная вещь.

Дэйдра вывела на монитор поверх картинки страданий Громова схему.

— Что это? — с недоумением спросил Алекс.

— Список устройств Рободома, — ответила Дэйдра. — Смотри сюда, — она показала когтем на пункт «Системные карты». — Устройство 0000. Его не было раньше.

— Ничего не понимаю, — мотнул головой Хоффман.

— Рободом видит Громова в списке своих устройств. Он воспринимает его как часть себя! Причем очень важную! — раздраженно пояснила Дэйдра. — Наравне с системной памятью. Генералка Рободома стоит ниже в иерархии подчинения.

— Э… И что? Прости за глупые вопросы, — Алекс смотрел на схему и Громова, который жадно пил воду. Взволнованная Фриш звонила доктору Николаеву.

— А то, что скорее всего он точно так же сможет подключиться и к «Аресу», если окажется в зоне его внутренней Сети! — Дэйдра зло поглядела на Алекса. — Ты бы хоть курсы какие прошел, Алекс. Невозможно с тобой разговаривать.

— Рободом видит его в списке своих устройств? — повторил Хоффман. — Но как такое возможно? И что ты с ним делаешь?

— Посылаю вирус, который создает помехи в его канале связи. Просто противный звук, — пояснила Дэйдра.

— А управлять им ты можешь? — глаза Хоффмана загорелись.

— Пока нет, но мы над этим работаем, — Дэйдра вынула оптик с вирусом из слота, Максу тут же заметно полегчало. Он поднялся на ноги, удивленно оглядываясь по сторонам.

— Хм… Но у тебя получится до начала Олимпиады? Представляешь, если он выйдет к журналистам и скажет, что был в сговоре с Джокером? Сознается во всем прямо перед объективами? — Алекс не мог скрыть своего восторга. — Дэйдра, это было бы очень здорово!

— Мне нужен мультиволновой ретранслятор, с помощью которого будет возможно преодолеть защиту Рободома. Когда Макс внутри — мы ничего не можем с ним сделать. Больше того — все наши попытки закинуть вирус в Громова, когда он снаружи, заканчиваются неудачей. Как только Макс входит в Рободом — система автоматически незаметно проверяет и чистит его память. Аткинс, черт его подери, все-таки был гением, — проворчала Бэнши.

— Как это — проверяет и чистит память? — оторопел Хоффман.

— Как у любого носителя данных, который входит в компьютер со стороны. Когда ты вставляешь оптик в свой ноут — происходит то же самое.

— Но он же… человек… — пробормотал Алекс.

— Это большой вопрос, — проворчала Бэнши. — Я пока не могу сказать, как именно это произошло, но теперь он свой и в мире людей, и в мире машин.

— А… Хотя бы гипотезы есть? — у Алекса в горле появился комок.

— Не знаю! — огрызнулась Дэйдра. — Может, случайная мутация. Естественная. Он слишком долго был в прямом контакте с омега-вирусом. Может, фокусы Синклера и Хрейдмара! Мне нужно время, чтобы разобраться!

— У тебя обязательно получится, — примирительно сказал Алекс.

Хоть он и находился в постоянном контакте с Дэйдрой и тешил себя мыслью, что тоже ей необходим… Чувство страха никогда не покидало.

— Кстати, — Хоффман вынул из кармана футляр с оптиком. — Знаю, разговоры об Олимпиаде тебя раздражают, но все же. Мой тренер считает, что Алиса Лиддел — одна из моих игроков — предоставляет свои коды доступа в Сеть другому. А именно — Инферно. Это можно как-то проверить?

— Можно, — коротко ответила Бэнши.

— Вот тут запись… Понадобится что-то еще — скажи.

— Инферно тренирует команду Громова, — Дэйдра вставила оптик в слот.

— Что?! — Алекс побелел. — И ты только сейчас мне об этом говоришь?

— Прости, Алекс, мы тут немного заняты и не следим за подготовкой к шоу, — язвительно ответила профессор МакМэрфи.

— Черт побери… — пальцы Хоффмана сжались в кулаки. — Этот парень забирает все лучшее и бесплатно, а мне достается второй сорт и за бешеные деньги. Дэйдра, я… Я лично прослежу, чтобы военные предоставили тебе самый лучший мультиволновой ретранслятор, какой у них только есть.

* * *

Алекс улетел в Нью-Йоркский хайтек-мегаполис.

Буллиган, Идзуми, Крейнц и Роджер собрались в секретной Сетевой гостиной Бюро, чтобы обсудить услышанное. Доктор Синклер не мог присоединиться к ним лично, но Крейнц смог обеспечить аудиоприсутствие директора Эдена.

Трехмерная репликация Роджера выглядела еще эффектнее, чем физический оригинал. Стильная черная одежда, сверху легкие доспехи из углепластика. Идзуми с тоской подумал, что девушки наверняка сходят с ума, когда видят этого парня.

Крейнц задумчиво чертил схемы в виртуальном блокноте.

Идзуми вытащил из бара бутылку виртуального сливочного ликера и смаковал цифровой вкус. Разумеется, в гостиной все было ненастоящим — но нейронная синхронизация давала ощущения, которые почти ничем не отличались от обычных, реальных, физических. Впрочем, были ограничения. Почувствовать вкус ликера было возможно, а опьянеть от него — нет.

— Здравствуйте, — голос доктора Синклера в гостиной звучал не очень четко, приглушенно.

— Здрасть… — кисло поздоровался с ним Буллиган.

— Полагаю, вы ждете, что я смогу объяснить происходящее… — начал было директор Эдена.

— Да, было бы неплохо, — кивнул Идзуми.

— Я попросил Айю Хико и доктора Льюиса немедленно заняться этим вопросом, но пока никаких предположений, что могло случиться с Громовым, нет. Вы уже предупредили его?

— Пока не стали ничего объяснять, просто попросили не покидать пределы Рободома, — ответил Буллиган.

Роджер нервно постучал пальцами по ручке кресла.

— Неужели записи со спутника недостаточно, чтобы прижать Алекса? — спросил он. — Он же говорит с Дэйдрой МакМэрфи! Которая занимается исследованиями по его заказу!

— Запись является реконструкцией, полученной при помощи гамма-лучей, — мотнул головой Крейнц. — Адвокаты Хоффмана тут же объявят ее подделкой. Остальные доказательства получены без официального запроса в Интерпол, а значит, незаконны. Торговая Федерация очень заботилась, чтобы ей не мешали.

— Громова надо доставить в Эден, чтобы мы могли провести весь комплекс исследований, — сказал доктор Синклер.

— Он не согласится, — мотнул головой Буллиган.

— Даже если узнает, что Дэйдра МакМэрфи в любой момент может найти способ им управлять? — Идзуми нервно заерзал.

Крейнц снял очки и потер глаза.

— Я могу поговорить с ним, — сказал он. — Возможно, вместе нам удастся найти техническое объяснение происходящего. Может, Роберт оставил нам какие-то подсказки внутри Рободома… Не знаю.

— Хорошо, — кивнул Буллиган.

Крейнц развернул над своей головой панель управления и вышел из Сети.

* * *

7 ноября 2054 года, 08:45:12

Токийский хайтек-мегаполис

Interpol Tower

Алекс Хоффман наблюдал за ходом заключительного заседания в Интерполе по поводу «формулировки обвинения» в адрес Громова, сидя в потайной комнате, смежной с кабинетом шефа Интерпола Фаворского.

В самом кабинете, за большим столом, в присутствии нескольких секретарей, представителей медиа и многочисленных помощников, рассевшихся по стульям и диванам вдоль стен, заседали с самого раннего утра сам Яков Фаворский, шеф Токийского департамента Китосаки, адвокат Эрнесто Эскобар и инспектор Идзуми — в качестве главного свидетеля.

Спустя два часа с начала заседания Алекс Хоффман был в бешенстве. Обвинение рассыпалось на глазах. Шансы учинить уголовное разбирательство с арестом Громова и помещением его в судебный хостел до окончания расследования становились все более призрачными. А поскольку иск ICA тоже плотно увяз в бумажной рутине, Громов по-прежнему сохранял достаточную свободу действий. Жил в Рободоме, занимался спортом, готовился к Олимпиаде и ни разу не включил ни одну из медиаматриц, чтобы посмотреть новости. Иными словами, прессинг получился совсем не таким жестким, как предполагал Алекс.

Он сжимал кулаки и бегал туда-сюда по потайной комнате, желая немедленно придушить этого дурацкого инспектора Идзуми, который как будто нарочно давал показания таким образом, что Громов получался супергероем лучше некуда!

— Сегодня истекает срок подачи официального обвинения, — Эрнесто Эскобар развалился на стуле и насмешливо улыбнулся Якову Фаворскому. — А вы так и не смогли собрать никаких доказательств, даже косвенных, которые бы хоть как-то указывали на наличие сговора между моим клиентом и Джокером.

Фаворский бросил уничтожающий взгляд на Китосаки, а тот в свою очередь на Идзуми. Инспектор сделал вид, будто ничего не заметил. Он вообще пил чай вприкуску с пирожными, как у себя дома, и смотрел в окно. Тарелку пирожных секретарша Фаворского успела обновить уже три раза.

Эскобар потянулся и заложил руки за голову, потом посмотрел на часы:

— Ну что? Дотянете до полудня, пока срок истечет сам собой, или все же признаете, что были не правы, и отзовете иск? Неплохо было бы также извиниться перед парнем за то, что по вашей милости он чуть не лишился доброго имени. Возмутительно вообще-то, — Эрнесто положил локти на стол и подался вперед, сурово глядя на Фаворского.

Тот молчал. Яков Фаворский обладал довольно странным свойством. Его внешность было практически невозможно запомнить. Она была настолько серой и невзрачной, что даже собственные секретари узнавали шефа в большей степени по костюмам, чем в лицо. У Фаворского не было ничего характерного именно для него одного. Ни жестов, ни мимики, ни даже запаха. Каждый, кто встречался с шефом Интерпола, отвернувшись или выйдя за дверь, ловил себя на мысли, что уже не помнит его лица.

Фаворский нервно дернул шеей. Он чувствовал на себе бешеный взгляд Алекса Хоффмана, зная, что тот следит за происходящим по медиамонитору, получая картинку с камер. Ярость Председателя TF могла обернуться катастрофическими последствиями. Фаворский сразу понял, что у Алекса нет той природной сдержанности и здравомыслия, которые позволяли Хелене Наварро в течение долгого времени сохранять независимость судебной системы от Торговой Федерации. Пожалуй, никогда раньше Фаворский не жалел об уходе Хелены так сильно.

— Мы откажемся от обвинения, — наконец произнес он через силу.

— Это значит, Громов все же получит права на свой патент? — Эскобар довольно улыбнулся.

Фаворский судорожным движением поправил воротник, понимая, что тяжелого разговора с Алексом Хоффманом уже не избежать. Но деваться было некуда.

— Получит, но не сможет им пользоваться: ICA пока не отзывает свой иск.

— Пока достаточно и капитуляции Интерпола, — Принц правосудия хлопнул ладонями по столу. — Спасибо. Приятно восстановить справедливость, хотя бы частично.

В этот момент Алекс Хоффман резким движением выключил медиамонитор. Его кулак с силой рассек воздух.

— Ладно… — процедил он сквозь зубы. — Похоже, мне просто не оставили выхода. А ведь я хотел поступить правильно. Я пытался оставаться в рамках закона!

Он открыл крышку своего вирстбука и набрал Сетевой адрес почтового ящика, который использовал для обмена короткими сообщениями с Дэйдрой МакМэрфи.

* * *

После того как Буллиган попросил Громова не покидать Рободом, Макс провел две бессонные ночи в компании Альтера, который ходил за ним как хвост и бубнил:

— Думаешь, ты такой уж гений? Ничего подобного! Валяешься в постели, вместо того чтобы работать. Уже месяц потратил на всякую ерунду. Можно подумать, от того, что ты увеличил объем памяти Рободома и доставил чипы поддержки, что-то принципиально изменилось… Вот скажи мне, что ты сделал полезного в жизни? Ты решил энергетическую проблему? Ты проник в тайны эволюции человека? Ты создал собственную космогоническую теорию? Ты объяснил происхождение Вселенной? Ни-че-го! А считаешь себя гением! С какой стати? Никакой ты не гений, ты просто амбициозный, зарвавшийся заурядный инженеришка, которому посчастливилось оказаться в нужное время в нужном месте! Готовился хотя бы к Олимпиаде! Хоть какое-то занятие. Я тебе все подготовил — только встань и работай!

Но Макс не мог. У него физически не получалось ни на чем сосредоточиться. Почему Буллиган запретил ему покидать Рободом? Что с ним произошло два дня назад? Откуда в его ушах взялся этот мерзкий звук?

Макс не мог найти себе места — целыми днями чистил узлы Рободома, изучал его «железо», занимался прочими рутинными вещами. Два раза в день ему доставляли еду из ближайшего ресторана.

Макс привык, что Альтер целыми днями ходит за ним и ругается. Отключить эту функцию почему-то было невозможно. Громов еще не до конца разобрался в особенностях генеральной программы Рободома, но уже понял, что ворчливость Альтера — ее неотъемлемая часть. Отцепиться от голограммы можно было только тремя способами.

Первый — лечь спать: как только Макс начинал собираться ко сну, Альтер мгновенно оставлял его в покое. Это было достаточно легко объяснить. Аткинс страдал бессонницей, поэтому запретил голограмме нервировать его во время отхода ко сну. Ведь спугнуть и без того плохой сон Роберта могло все что угодно.

Второй — сесть за какие-нибудь теоретические вычисления. Его Макс открыл случайно, когда начал от скуки пытаться доказать уравнение Аткинса для вычисления силы гравитационных полей. Голограмма тут же затихла и исчезла, а Громов в какой-то момент понял, что думает о Дэз. Ведь ее робот-шпион Реджи использовал в качестве источника энергии именно силу гравитации.

Третьим и самым простым способом избавиться от занудства Альтера было просто уйти из дома — чего Громов теперь сделать не мог. Да и раньше выходил не часто. После ссоры с Чарли Макс навещал только Евгения Климова. Поверенный, выиграв в лотерею, тоже скучал, не зная, чем себя занять. Он оказался хорошим собеседником и многое помнил об устройстве Рободома. Макса постоянно удивляло, что человек, бывавший у Аткинса всего несколько раз, в детстве, так хорошо запомнил детали управления и подробности создания самого оригинального компьютера на свете.

Климов показал Максу, как выдвигаются спальня, кабинет и кухня. Вскоре внутреннее пространство дома преобразилось до неузнаваемости. Оно разделилось на два этажа с множеством специальных зон. Раздвинув верхние блоки и опустив экраны из органопластика, Макс получил пять больших окон и два балкона. Днем органопластик можно было поднимать, и тогда ветер приносил запах моря и цветущих рощ, разбросанных вокруг.

— Аткинс страдал бессонницей, — рассказывал Евгений. — Поэтому ко всему связанному со сном подходил очень серьезно. Он сам спроектировал кровать. У него получилась, наверное, самая эргономичная кровать в истории. Материалы для подушек, одеял, тканей — он сам делал композитные составы для изготовления тканей и наполнителей. С ума сойти, правда? Помимо этого, Аткинс проектировал Рободом как настоящую крепость. Штурмовать его бесполезно, пытаться дырявить корпус тоже. Обшивка Рободома настолько прочна, что выдержит…

— Прямой удар ракеты, ты уже говорил, — Макс вздохнул. — Интересно, кого так боялся Роберт? — спросил Макс.

— Всех! — Евгений взмахнул руками. — Взгляни на Альтера, и ты поймешь, каким Аткинс был на самом деле! Роберт сделал голограмму своей точной копией по манерам, голосу, внешности!

— Но все же строить себе бункер, способный вынести попадание ракеты, — это как-то чересчур… — заметил Громов.

— Можешь расспросить Альтера о странностях бывшего хозяина, — Климов подмигнул Максу.

Now wow! Now wow! Now wow! Now wow!

Привет, дорогие обезьяне!

Забавная новость поступила в нашу редакцию. Компания Brain Gate заявила, что является истинным разработчиком арены «Максимус Гром» — простеньких интеллектуальных загадок, которые можно решать даже не выходя в Сеть, в двухмерном виде.

Мы решили выяснить, кто же претендовал на звание разработчика раньше и кого Brain Gate пытается обвинить в краже своей интеллектуальной собственности.

Как это часто бывает в нашем цифровом мире — в графе «разработчик» у «Максимуса Грома» стоит лишь адрес сервера, который указывает на другой сервер, а тот на третий, третий на восемь серверов сразу…

Так ведь, если не объявится тот, кто, собственно, разработал игру, — Brain Gate может славно поживиться раскрученным порталом, на котором ежедневно бывает до ста миллионов человек.

Корпорация «Биософт»

9 ноября 2054 года, 08:12:21

RRZ «Эллада»

Рободом

— Альтер, свет, — Макс дал команду генеральной программе Рободома.

Свет вспыхнул. Альтер возник рядом с кроватью Громова.

— Вставай, неудачник — проворчал он.

— Я-то, по крайней мере, еще живой. Ну и кто тут неудачник? — Макс выбрался из-под теплого овечьего одеяла.

Чарли старательно маскировал прохладу, возникшую в их отношениях, беспрестанно присылая Громову всякие приятные вещицы, вроде этого одеяла, роскошного постельного белья или столетнего кофейного сервиза из тонкого расписного фарфора.

Впрочем, Макс не любил вещи прошлого века. Он находит их слишком вычурными. Форме всегда уделялось больше внимания, чем содержанию. К примеру, сервизные чашки в форме трапеций красивы и приятны глазу, но кофе в них быстро остывает, да и пить неудобно.

Альтер выжидал «гигиеническое время» — Аткинс настолько стеснялся своего тела, что даже собственной голограмме запрещал на него смотреть. Благодаря этому запрету утром и вечером Громов имел немного времени, свободного от ругани.

Макс, не торопясь, принимал душ — теплые струйки артезианской воды скатывались по телу. Громов вдруг понял, что уже несколько минут думает о Дэз. Даже не думает, а скорее мечтает. Макс так ясно видел Кемпински в своем воображении, что даже глубоко вдохнул, пытаясь уловить ее запах.

Громов тряхнул головой. Разумеется, в его голове был полный курс эволюционной биологии. Он отлично понимал, что с ним происходит. Но думать о Дэз в контексте «эволюционной биологии» ему категорически не хотелось. Это были слишком примитивные, недостойные ее мысли. Ведь Дэз… Макс никак не мог определить, кто она для него и чего он от нее хочет. Все его мысли сводились к тому, что он просто хочет видеть, как она живет, быть рядом… Не для того, чтобы избавиться от одиночества, не для того, чтобы говорить о сетевых аренах или афоризмах Аткинса. Ни для чего конкретного Дэз не была Максу нужна. И тем не менее каждый раз, уезжая из поместья Спарклов, где она жила, Макс испытывал почти физическую боль. Будто между ним и Кемпински была незримая эластичная нить. Когда Громов уходил — эта нить сжимала что-то в его груди. Названия этому «что-то» Макс тоже не знал. Вообще все, что касалось Дэз, относилось к одной большой зоне неопределенности. Ни биология, ни даже квантоника не могли этого объяснить.

Когда Макс вышел из душа, Альтер был красного цвета. Это означало, что у него есть важное сообщение.

— Чтоб Алексу Хоффману переломать все кости черепа и позвоночник, стать растением, но не сдохнуть, — выдала голограмма и включила медиамонитор.

У большинства жителей хайтек-пространства были горизонтальные телематрицы — телетеатры. На них трехмерные, уменьшенные фигурки героев программ или фильмов могли перемещаться только по поверхности матрицы.

Аткинс установил в Рободоме вертикальную телематрицу с голографическим проектором. Она создавала полный, объемный эффект присутствия героев. Кухня мгновенно наполнилась трехмерными фигурами членов Торговой Федерации. Качество голографической проекции было таким, что Громов мог разглядеть поры на коже каждого из тех, кого показывал новостной канал, так же четко, как если бы стоял рядом с ними в Бриллиантовом зале Торговой Федерации.

Бриллиантовый зал венчал Северную башню TFT. На последнем этаже, под сложным, сводчатым потолком Федерация проводила свои балы и награждала хайтек-граждан, в том числе президентов, за особые заслуги.

Интерьер Бриллиантового зала был выполнен в модной «ледяной» манере. Пол, стены и потолок состояли из затейливых, сложных линий — ступенек, ниш, изогнутых неправильных сводов. Все это покрывал слой органостекла, походившего на полупрозрачный светящийся лед.

Имя «Бриллиантовый» зал получил за огромную эмблему Торговой Федерации, выложенную из трех миллиардов драгоценных камней. Большая их часть, разумеется, была искусственного происхождения. Ювелирная артель Мавритании делала эмблему TFT вручную в течение трех лет. Фразу Рокфеллера «Конкуренция — это грех» выложили черными бриллиантами. Знак TF — водяное колесо — голубыми. Водяное колесо символизировало вечный оборот капитала, его постоянное движение и пользу, которую он приносит обществу.

Алекс Хоффман заканчивал свою речь. За его спиной в воздухе висело трехмерное изображение торгового знака будущей корпорации. Довольно уродливое. Человеческий мозг, переливающийся, как ртуть, в окружении проводов, разъемы которых издалека можно было принять за шипы.

— Корпорация «Биософт» откроет новую эру для человечества. Проблема когнитивного предела перестанет существовать. Каждый человек сможет легко и быстро овладеть любыми техническими навыками в совершенстве, освоить любой объем справочной информации. Вдумайтесь в это! Сколько всего могли бы создать великие гении человечества, если бы им не приходилось в течение тридцати-сорока лет своей жизни постигать простое ремесло? Вырабатывать простые технические навыки, доводить их до совершенства. Отныне каждый человек сможет стать Творцом! Всемогущим!

Биофон Макса подал сигнал:

— Неизвестный абонент. Будете отвечать?

— Да, — сухо ответил Громов.

Макс почувствовал легкий привкус железа во рту.

— Смотришь новости? — спросил доктор Синклер.

— Да, — Макс встал, вошел в голографическую проекцию и встал рядом с Алексом Хоффманом. Алекс был чуть ниже ростом, но гораздо шире в плечах, чем Макс.

— Как идет подготовка к играм? — в голосе доктора Си слышалась легкая дрожь.

— Честно? Нам не пройти даже квалификационный тест. Если только правительство не разрешит кое-кому из солдат Джокера поучаствовать в соревнованиях.

— Ты не думал использовать возможности «Моцарта» для подготовки? — после некоторой паузы поинтересовался директор Эдена.

— Я не выхожу в Сеть, — Макс внимательно разглядывал лицо Алекса, заглянул ему в ухо. — Только модификатор киберпространства, который есть в Рободоме. Альтер неплохой тренер.

— Но для участия в играх тебе придется загрузиться в Сеть.

— Игры через месяц — так что еще одну неделю моя нервная система поживет без нейроактиваторов и коммуникаторов.

— Черт! — доктор Синклер не выдержал. — Ты хоть понимаешь, что происходит? Алекс создал корпорацию, которая должна быть твоей. Ты только послушай, что он говорит: он собирается производить софт на основе твоей технологии!

— Без патента он ничего не будет производить, — ответил Макс.

— Значит, он уверен, что вскоре его получит.

Макс услышал протяжный вздох.

— Каким образом? — спросил Громов.

— Твои родители не являются хайтек-гражданами, значит, не могут наследовать никакую твою собственность. В случае твоей смерти наследником станет материальный фонд хайтек-пространства. По правилам, любое невостребованное наследство он может выставить на аукцион. Алекс получит патент совершенно законным способом. Ну, если не считать, что предварительно ему надо тебя убить. Ты ведь не сможешь отсиживаться в Рободоме вечно! Ты начинаешь напоминать мне Роберта… Тебе надо вернуться в Эден. Уверен, здесь мы сможем разобраться, что с тобой происходит.

Макс недовольно насупился:

— Я не вернусь в Эден.

— Макс, пойми, Дэйдра МакМэрфи в данный момент знает о новых свойствах, которые ты приобрел в Эдене, больше, чем мы. Тебе грозит опасность!

— Дэйдра МакМэрфи благодаря вам и прочим в течение двух лет совершенно беспрепятственно копалась в моих мозгах, — напомнил Громов. — Вряд ли сейчас ей проще это делать, чем тогда.

— Макс… — доктор Синклер вздохнул. — Я уже говорил, мне очень жаль…

— Доктор Синклер, скажите, вы когда-нибудь слышали от Роберта что-нибудь об иглах? — спросил Макс, уходя от неприятного разговора.

— Иглах? Каких еще иглах?

— Не знаю. Но когда-нибудь в разговорах он упоминал это слово? Если да — то вы не помните, в каком контексте?

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — проворчал директор Эдена.

— Ладно, извините. Я просто спросил, — Макс потянулся и сунул палец в виртуальный голографический глаз Алекса Хоффмана.

— Начни готовиться серьезно, с пониманием, что от этих игр зависит твоя жизнь. Тебе необязательно, черт побери, тренировать физические реакции. С помощью «Моцарта» ты можешь манипулировать своей репликацией на уровне кода!

— Да, только Дэз терпеть не может читерства, — вздохнул Громов.

— Дэз? Кемпински? О, нет… Громов, я забыл, что ты в том возрасте, когда мальчики превращаются в полных болванов.

Этими добрыми словами директор Эдена попрощался со своим учеником.

Макс усмехнулся, сделал выпад головой, как будто боднув Алекса Хоффмана.

— Хочешь, чтобы я вышел в Сеть, придурок? Хорошо…

Макс странно улыбнулся и… трехмерный телетеатр вокруг него сменился стандартной комнатой загрузки Сети.

Макс удивленно огляделся, не понимая, как он вышел в Сеть, не используя никаких механизмов для подключения! На нем ни очков, ни линз, ни перчаток — но он определенно в Сети!

— Нейросинхронизация произведена, сигнал отличный, — сообщила ему система.

Громов понял, что он в Сети с полным сенсорным подключением!

— Стандарт подключения, — запросил он систему.

— Беспроводной тип соединения, параметры и тип неизвестны, — ответила система.

— Выход! — скомандовал Макс.

В тот же момент картинка загрузочной комнаты перед его глазами сменилась удивленной физиономией Альтера.

— Ты отключился, — заявило электронное привидение Аткинса.

Некоторое время Громов молчал. Случившееся оглушило его. Он вошел в Сеть и вышел из нее исключительно… по собственному желанию?!

— Выход в Сеть без использования оборудования возможен? — Макс уставился на голограмму.

— В теории — разумеется, тупица. Ты же пользуешься беспроводным соединением. Твой биофон что такое?

— Но мне все равно нужны контакты, конвертер, линзы или очки! Нет интерфейса, нетвхода! — Макс схватился за голову, острая боль пронзила его висок. — Ой…

— Что такое присутствие в Сети? Подумай, долбаный гений, — насмешливо сказал Альтер.

— Синхронизация мозговых волн таким образом, чтобы все сенсорные чувства — в первую очередь зрение и осязание — оставались активными в виртуальном пространстве. Тогда мозг воспринимает его как реальное.

— Реально то, что видишь и можешь потрогать. Правильно. Первый год самой отстойной хайтек-школы, — рот Альтера скривился в презрительной усмешке.

— Ты хочешь сказать, что синхронизация моих мозговых волн с частотами виртуального пространства происходит… автоматически? По моему желанию? Но как такое возможно?! — Макс тер висок, который болел все сильнее.

— Пф-ф… Ты меня огорчаешь, — Альтер скорчил кислую физиономию. — Придурок. Желание — это всего лишь нейронный импульс. Команда.

Максу на мгновение показалось, что его висок пронзило раскаленное сверло.

— Голова болит, вот здесь, — сказал он Альтеру, — сделай что-нибудь! Я слышал, Аткинс страдал жуткими головными болями. Чем он их лечил?

— Звонил доктору Павлову, а тот привозил лекарства. Пока мы его ждали, Роберт погружался в электромагнитный сон, — неожиданно просто и даже с теплотой сказал Альтер.

— Доктор Павлов? Это который свел с ума несколько десятков подростков, экспериментируя с нейроактиваторами? — Макс держался за глаз, потому что боль начала отдаваться туда и казалось — глаз вот-вот лопнет.

— Да, он пытался найти средство преодолеть когнитивный предел… — Альтер мгновение молчал. — Да что ты вообще об этом знаешь! Идиот! Ты даже имя этого человека произносить недостоин!

— Не знал, что Роберт и доктор Павлов были так близки… Раз даже твоя лингвистическая оболочка сохранила такой модуль реакции, — заметил Макс. — Есть какие-нибудь записи о причинах головных болей Аткинса, или ты был единственной причиной?

Неожиданно Альтер исчез и вместо его дребезжащего, истеричного голоса раздался ровный, спокойный ответ системы:

— Закрытая область архивных данных.

Громов удивленно приподнял брови:

— Для меня? Я владелец дома, я имею право просмотреть его архивы. Дай на экран дневник внутреннего видеонаблюдения. Все фрагменты с доктором Павловым.

— Закрытая область архивных данных, — заладила система.

Макс беззвучно выругался.

— Альтер, визуальный режим.

Голограмма возникла снова.

— Что там с электромагнитным сном? У меня голова сейчас лопнет.

К удивлению Громова, Альтер не стал препираться. Видимо, когда у Аткинса болела голова, тот был не расположен выслушивать колкости от интеллектуальной системы Рободома.

Альтер возник у стены. Часть ее трансформировалась в капсулу электромагнитного сна.

Макс посмотрел на капсулу с недоверием.

— Н-нет, — пробормотал он. — Убери.

Макс активировал свой биофон.

— Чарли Спаркл, — скомандовал он.

Система набрала нужный номер.

Чарли ответил не сразу.

— Да, — наконец раздался его возбужденный голос.

— Привет, что делаете? — Макс приложил к виску холодный кусок обшивки, который забыл прикрутить к блоку вентиляции.

— Учу Дэз играть в сквош, — ответил Чарли. — У нас перерыв. Ты приедешь? Честно говоря, всем немного непонятно, почему мы тренируемся без тебя.

— У тебя есть какие-нибудь средства от головной боли? — спросил Макс.

— Разумеется, есть, — ответил Чарли.

— Я сейчас приеду, — Громов протянул руку, чтобы взять куртку.

Дневник доктора Павлова

9 ноября 2054 года, 12:10:02

Токийский хайтек-мегаполис

Штаб-квартира Бюро

информационной безопасности

Момент, когда Макс Громов впервые вышел в Сеть по собственному желанию, использовав неизвестную беспроводную форму коммуникации, зафиксирован точно. Это произошло 9 ноября в 8:45 утра по времени Эллады. Кроме стандартного биофона, какими пользуются все граждане хайтек-пространства, у Макса не было никаких других технических устройств. Однако он смог выйти в Сеть и произвести полную нейронную синхронизацию. Никаких силиконовых контактов, никакого шлюза-конвертера. Ничего. Он просто вошел в Сеть и вышел из нее. Это произошло так же просто, как звонок по биофону. Даже проще. Макс захотел оказаться в Сети, и он в ней оказался, захотел выйти — и вышел.

Мне о случившемся сообщил Отто Крейнц в режиме секретной конференц-связи. Рассказав новость, он сразу добавил, что не может высказать даже предположения, как такое возможно.

— Если бы развивалась технология биогейт и у Громова в голове был бы чип… — сказал он. — Но у него нет чипа биогейт! Максима сканировали много раз! Кроме стандартных имплантантов, биофона и идентификационного чипа, у него ничего нет!

— Но как-то же это произошло, — сказал я.

— Нет интерфейса, нет входа! — взмахнул руками Крейнц. — Я не знаю. Простите. Это такая же загадка, как его контакт с Рободомом. О, боже… Честно говоря, я вам и про Альтера могу сказать не много. Его поведение нелинейно! Язык, на котором он написан, — контекстный! Наши софт-инженеры и софт-криптологи так и не смогли не то что его расшифровать, а даже просто понять, как он работает. «Ио» не может просчитать его, понимаете?

— Нет, — просто сказал я.

— У Рободома есть собственный внутренний язык, которым он пользуется как… как речью! — пояснил Крейнц. — Я имею в виду речь как коммуникативную деятельность. Рободом общается с Громовым, Сетью, «Ио» не по схеме «запрос — ответ». Он… Фу-у-ух, как бы объяснить то, чего я сам не в состоянии понять. Ну, например, когда он запрашивает информацию из Сети, то каждый раз сам создает специальную программу поиска, которая меняется в зависимости от характера запроса и может содержать множество модулей. Совсем как мы! Мы подбираем слова, строим фразы в зависимости от того, с кем говорим и какую цель преследуем. Генеральная программа Рободома не просто находит совпадения, она их анализирует, определяет контекст, сканирует закрытые базы и взламывает только те, где действительно есть то, что ему нужно. Она ищет и обрабатывает информацию самостоятельно, не только по просьбе хозяина. Альтер выдает результаты поиска в форме связной, эмоционально окрашенной речи, делает выводы, дает советы! Альтер — искусственный интеллект, который значительно превосходит человеческий!

— Речь — высшая интеллектуальная функция, — пробормотал я.

— Именно! — воскликнул Крейнц. — Собственная речь — это то, чего нет ни у «Ареса», ни у «Ио», ни у главного компьютера Эдена. Хотя его генералка «Дженни» по своим возможностям несколько ближе к Альтеру, чем остальные, потому что при ее создании доктор Синклер тоже использовал контекстные модули… Простите, доктор Павлов. Я пока ничего определенного сказать не могу. Мне нужно время, чтобы подумать.

Отто отключился. Его смятение передалось и мне. Полагаю, любой человек на моем месте чувствовал бы себя растерянным и совершенно беспомощным. Случилось то, чего никто не может понять, объяснить. Хотя бы предположение высказать!

Помимо технических загадок возникли вопросы и психологического характера.

Почему Громов не удивился? Случившееся должно было повергнуть его в шок. Но ничего подобного не произошло. То есть сначала он, конечно, удивился — но потом повел себя как человек, который спит и видит сон. Понимает, что это сон, и все странности происходящего воспринимает как нечто само собой разумеющееся.

Сначала я подумал, что все дело в опыте, который Громов получил в Эдене. Два года подключения к виртуальной среде, которая полностью замещает реальный мир, плюс манипуляции с памятью кого угодно сделают странным.

Однако с Громовым произошло нечто, по сути, сходное с моей мышечной атрофией, которую я испытывал после выхода из заморозки. Я не пользовался собственными мышцами в течение пятнадцати лет, поэтому их работоспособность пришлось мучительно восстанавливать. И это было очень больно!

Громов в течение двух лет не использовал свою эмоциональную сферу. Здесь требуется объяснение. Все эмоции в Эдене — порождение сознания. Иными словами, гнев, даже очень сильный, не сопровождается мощным выбросом адреналина в кровь — ведь физическое тело находится в состоянии анабиоза. Радость не зависит от серотонина, любовь — от фенилэтиламина, тестостерона и допамина. Мозг производит фантомы, но тело их не чувствует. Все равно что есть еду из бескалорийного растворимого волокна — зубы жуют, язык чувствует вкус, в желудок что-то попадает… но ни чувства сытости, ни удовлетворения мы не испытываем. Волокно распадается в желудке практически мгновенно, становится легким желе, которое наши ткани впитывают чуть быстрее, чем воду. Общаясь с выпускниками Эдена — Крейнцем, Нимурой, другими агентами Буллигана, — я обратил внимание на их некоторую эмоциональную сухость. Безусловно, они испытывают эмоции, но в очень сглаженной, спокойной форме. Рассуждение всегда оказывается сильнее интуиции. С одной стороны, это полезно — выпускник Эдена никогда не впадет в аффект, но с другой стороны — и способности к гениальным озарениям у них нет. Не этим ли объясняется то, что все главные, судьбоносные для хайтек-мира изобретения были сделаны или до войны, или же людьми, получившими классическое образование, без использования нейролингвы? Да, в Эдене создали множество устройств, нашли сотни вариантов применения научным теориям, развили чужие гипотезы — но принципиально нового ничего не создали! Все разработки в области нейролингвы, софт-инжиниринга, бионики, прочих наук основаны на довоенном опыте, работах самого доктора Синклера, его учеников. А они уж точно не были выпускниками Эдена.

Мне кажется, что в короткий промежуток между возвращением Дэз Кемпински в хайтек-пространство и первым выходом в Сеть без помощи коммуникативного оборудования — у Громова еще был шанс преодолеть «эмоциональную атрофию», полученную в Эдене. Но похоже, психологический дискомфорт, который сопровождал восстановление его эмоциональной сферы, оказался слишком сильным.

Почему он не предпринял никаких попыток сблизиться с Кемпински — остается для меня загадкой. Вместо того чтобы тренировать свою способность чувствовать, Громов начал старательно ее подавлять. Страх перед страданием оказался сильнее мечты о счастье.

* * *

10 ноября 2054 года, 09:18:34

RRZ «Эллада»

Рободом

Среди подарков, которые Макс привез из Nobless Tower, оказалось много роскошной довоенной одежды, но ни одних удобных джинсов.

— Альтер, покажи гардероб Роберта, — попросил Макс.

Голограмма задумчиво обошла вокруг Громова.

— Ты слишком жирный, вещи Роберта тебе не подойдут, — заявил Альтер, просканировав физические параметры Макса. — К тому же он придерживался классической манеры одеваться.

— Покажи, что есть.

Альтер процитировал какой-то классический роман, сказав про мулов, которые норовят напялить лошадиную сбрую, но одна из стен в галерее второго этажа трансформировалась в гардеробную.

Костюмы Аткинса висели ровными рядами — черные, синие, серые, бежевые, даже белые. Были костюмы в полоску, клетку, настоящий фрак в чехле из полимерконсерванта.

— В нем Роберт получал обе Нобелевские премии и четыре премии Джекобса за достижения в IT-сфере. Даже не думай дотрагиваться до этой вещи, — заявил Альтер.

— Что-нибудь попроще есть? — спросил Макс, вынимая одну из вешалок и внимательно глядя на костюм.

Было в нем что-то странное. Казалось, пиджак сшит криво. Макс присмотрелся к Альтеру… Прежде он не замечал, что руки точной копии Роберта чересчур длинны, а позвоночник искривлен настолько, что одно плечо ниже другого сантиметров на пять. Голограмма постоянно перемещалась, мигала, меняла цвет — поэтому прежде Макс не замечал несоответствия пропорций.

— Посмотри там, недоумок, — Альтер кивнул на проволочные ящики в глубине стены.

Макс выдвинул одну из проволочных корзин — в ней оказались кашемировые свитера. В другой корзине — брюки. Но ни одних джинсов!

— Черт… Хоть пиши командору Ченгу, — проворчал Громов. — Интересно, Буферная зона торгует джинсами по почте?

Для уверенности Макс заглянул и в другие корзины. Одна из них была доверху заполнена галстуками.

— Кто может добровольно носить на шее эту удавку? — риторически спросил он.

— Тебе никогда не стать гением, равным Аткинсу, пока ты ставишь удобство выше эстетики, — уверенно заявил Альтер.

Макс молча перебирал галстуки Роберта — шелковые, бархатные, попадались даже кожаные, металлические и пластиковые.

Вдруг пальцы Громова коснулись чего-то холодного, ногти скребнули металл.

Макс удивленно отодвинул галстуки и достал со дна корзины небольшую круглую металлическую коробку. Судя по рисунку, когда-то очень давно, лет восемьдесят назад, в ней было печенье. На Сетевых аукционах довоенного старья эти коробки уходили за бешеное количество кредитов, словно сделанные из золота.

Громов провел рукой по крышке, украшенной гравировкой. Замысловатый эмалевый рисунок, изображавший женщину за шитьем…

— Зачем украшать всем этим коробку для печенья? — он покачал головой. — Знаешь, когда я смотрю на все это, понимаю, что довоенный мир был обречен. Столько ресурсов на бесполезные, нефункциональные вещи…

— Да, но почему-то от каждой цивилизации в вечности остаются только красивые бесполезные вещи. Именно по ним потомки судят о величии ушедшей эпохи. А всякие водяные колеса и деревянные плуги обращаются в пыль за ненадобностью — их сменяют электричество, роботы и квантовая механика. Тоже мне нашелся умник… — проворчал Альтер.

Макс открыл коробку — сверху был слой противоударной, антибактериальной, воздухонепроницаемой пленки. Громов осторожно отклеил ее от стенок, убрал пеноволокно, что предохраняло содержимое от любого воздействия — температуры, влаги, электромагнитного излучения.

— Что это? — спросил он Альтера, высыпав себе на ладонь два маленьких пакета.

На одном из них была английская надпись: «Дорожный швейный набор» и логотип гостиницы — Schweizerhof. Второй — просто коробок спичек с логотипом бара Saas Fe и картинкой — конек крыши, на нем флюгер в виде волка.

— Дорожный набор и спички, мой юный гений, — издевательски ответил Альтер.

— Я вижу! Чем они так важны для Аткинса, что он обернул их двумя слоями пеноволокна? — Громов начал злиться.

Неожиданно Альтер начал мигать, раздался знакомый мерзкий звук и ровный голос системы:

— Закрытая область архивных данных. Нет доступа.

— О, черт…

Громов закрыл глаза… А дальше произошло нечто странное. Интуитивно, без всякого плана он изо всех сил пожелал получить доступ в эту закрытую область архивных данных.

— Пароль… — беззвучно прошептали его губы.

Макс впал в странное, похожее на транс состояние. Когда он вышел в Сеть, не используя нейрокоммуникатор, — у него было точно такое же.

Перед глазами замелькали красные точки — Громов вскоре понял, что это фигурки. Шифр… Символы, цифры, буквы…

— Пик…

Символ, изображавший гору, встал на первое место.

— Четыре тысячи сто восемьдесят семь метров…

Цифры и буква «м» встали на нужные места.

— Игла!

Восклицательный знак замкнул комбинацию.

Перед глазами Макса развернулось черное, похожее на загрузочную комнату пространство с несколькими архивными папками.

— Загрузить, — сказал он.

В тот же момент его затылок пронзила острая боль, похожая на реакцию на первое подключение к нейролингве, но гораздо неприятнее. От болевой точки по голове расходились горячие волны. Громов почувствовал, что вот-вот потеряет сознание…

Перед глазами замелькали размытые, нечеткие образы. Макс понял, что видит чьи-то воспоминания.

Знаменитая грифельная доска Аткинса, на которой тот сутками писал мелом формулы, стирал, писал снова…

На доске было только одно уравнение E = hlR2 = W

Роберт обернулся… Макс видел все его глазами. Перед ним стоял доктор Синклер! Директор Эдена выглядел так же, как его привык видеть Громов. Аккуратная седая борода, большие серые глаза, морщины, безупречный костюм.

— Что это? — спросил он, показывая на уравнение.

— Энергия постоянна, она идет от независимого источника, перерождается, принимает различные формы, но ее количество всегда постоянно! — Роберт с такой силой ткнул в знак «», что мел в его руке раскрошился.

— И что?

— Нет никакого энергетического кризиса, — глаза Аткинса смотрели только на уравнение. — И никогда не было! Даже вероятности такой не существовало! Все — ложь.

— Теоретически ты, возможно, прав, — доктор Синклер посмотрел на уравнение. — Но практически мы пока способны добывать энергию из материи, чей список довольно ограничен. Солнечный свет, вода, углеводороды, радиоактивные изотопы… Где ты взял подстановочные элементы для своего уравнения?

Роберт молча взял со стола толстую тетрадь, сшитую из клеенчатых распечаток. На обложке была надпись: «Общество мертвых ученых».

Доктор Синклер взял тетрадь в руки, пролистнул и с ужасом посмотрел на Аткинса:

— Откуда она у тебя, Роберт?

— Хелена передала. Вы ведь знали.

Внезапно Макс ощутил, будто в его голове что-то лопнуло, ноги подкосились сами собой, картинка погасла. Последнее, что он услышал, был истеричный вопль Альтера:

— Хакерская атака!!! Полная блокада всех систем!!!

Последнее, что увидел Громов, — сдвигающиеся блоки Рободома. Закрылись все окна, кроме одного — в том блоке, где Макс скрутил направляющие…

— Канал передачи найден, — ровным голосом сообщила система. — Электромагнитый импульс.

Бело-зеленая вспышка ослепила Макса, ему показалось, что сердце раздулось и лопнуло. Он отключился вместе с Рободомом.

* * *

10 ноября 2054 года, 10:30:08

Либерийская промышленная зона

Штаб-квартира корпорации Brain Gate

— Черт! — Дэйдра едва удержалась, чтобы не швырнуть в погасший монитор один из тяжелых декоративных нефритовых шаров, стоявших на ее столе.

— Что? Сорвалось? — Савельев повернул голову, отрывая взгляд от пульта управления мультиволновым ретранслятором.

— Альтер обнаружил, что мы передаем сигнал через мальчишку, и вырубил его, — Дэйдра топнула ногой. — Надеюсь, он спалил ему мозги!

— Что-то успело скачаться к нам в кэш, — Савельев вывел файл на монитор, — но… Боюсь, толку от этого немного. Та же кодировка, что в блоках, которые ты свинтила в Рободоме. Аткинс пользовался собственным языком программирования. Не думаю, что получится это расшифровать.

Дэйдра зло поглядела на главного инженера.

— Извини, у нас за столько лет ничего не получилось, — пожал плечами тот. — Ты поторопилась. Надо было действовать, как я предлагал. Дождаться, пока Громов найдет способ проникнуть в закрытые архивы Рободома, прочитает их, а уже затем снять данные с его собственной памяти.

— Не так-то просто читать воспоминания, — буркнула Дэйдра.

Савельев понял, что опрометчиво напомнил профессору МакМэрфи о ее эденском провале, когда она в течение двух лет не могла выудить из памяти Громова ключ к архиву Хрейдмара, где хранился образец омега-вируса.

Внезапно пульт ретранслятора подал тревожный сигнал, сверху донесся неприятный звук. Подсветка на пульте погасла.

— Что за черт… — Савельев тронул кнопку перезагрузки.

Никакой реакции не последовало.

— Вот гад! — заорала Дэйдра и бросилась к дверям. Инженер побежал за ней.

Когда они поднялись на поверхность, их ожидало печальное зрелище. Мультиволновой ретранслятор, новейшая разработка корпорации «Микадо», дымил и распространял отвратительный запах горящей оболочки проводов.

— Рободом отследил сигнал и послал нам резонансный импульс, — объяснила Дэйдра. — Через наш же спутник! Сначала замкнуло антенну…

— А потом цепная реакция распространилась на всю систему связи, — закончил фразу Савельев, глядя на снопы искр, сыплющиеся из всех трансформаторов на базе.

— Надеюсь, Громов сдохнет, а Рободом снесут за убийство «спасителя человечества», — прорычала Дэйдра.

Ветер с моря разогнал едкий дым.

Идзуми, с удивлением наблюдавший происходящее с холма, активировал свой биофон, чтобы сообщить Буллигану о странном инциденте.

* * *

24 ноября 2054 года, 18:15:00

RRZ «Эллада»

Больница Святого Стефана

Макс открыл глаза и увидел свое отражение… в крышке нейрокапсулы.

Громов судорожно уперся руками в стекло. На мгновение его охватила паника. Мышцы всего тела напряглись, сердце забилось так, что казалось, вот-вот взорвется, не выдержав нагрузки. В ушах появился противный шум…

Крышка мягко открылась. Макс услышал писк кардиодатчика, а затем увидел Евгения Климова, который изумленно таращился на открытую капсулу.

В бокс вбежал дежурный врач.

— Зачем вы открыли капсулу? — напустился он на Климова.

— Я… Я ничего не делал, — поверенный развел руками. — Она сама!

Врач посмотрел на Громова.

Макс сел, отлепляя от своего тела датчики.

— Что случилось? — спросил он.

— Альтер вызвал службу спасения, — Евгений Климов подошел к Громову и как-то странно на него посмотрел. — Он сказал, вы подверглись хакерской атаке. Рободом отключился, и ты вместе с ним.

— Да, я помню… — Громов приложил руку к голове, затем посмотрел в сторону кардиодатчика, который надрывно пищал.

Датчик выключился.

Евгений Климов и врач пораженно уставились на прибор, потом на Громова.

— Он меня раздражал, — спокойно сказал Макс и крепко сжал руками разламывающуюся от боли голову.

В реанимационный бокс вошел Отто Крейнц.

— Привет, Макс, — Отто попытался улыбнуться, но не смог скрыть страха в своих глазах.

— Здравствуйте, мистер Крейнц, — поздоровался Макс. — Почему вы так на меня смотрите?

Отто прикусил губу, посмотрел на Климова, потом на Громова.

— Макс… — Крейнц кашлянул в кулак, — скажи, перед тем как ты потерял сознание… Ты видел что-то странное, необычное?

— Альтера, — улыбнулся Макс.

— Это очень серьезный вопрос, — Отто не моргая смотрел в глаза Громову.

— Ну… — Макс кивнул. — Да. Последнее, что я помню, — это слова системы, что канал передачи обнаружен, затем яркая бело-зеленая вспышка и… я тут.

Крейнц вздохнул.

— Одна из секций Рободома не закрылась при попытке герметизации, — сказал он.

— Да, я… это… Разобрал механизм у одного из блоков на тот случай, если Альтера вдруг опять заглючит, — Макс почесал затылок.

— Понятно, почему волновой отражатель Рободома не сработал, — недовольно пробурчал Крейнц. — Дэйдра использовала тебя для доступа к архивам Аткинса и… Альтер принял решение отрубить канал, то есть тебя, любой ценой. Тебе больше нельзя там оставаться.

— Но почему? — не понял Макс.

— Ты не понял? — Отто стер испарину со лба. — Рободом тебя чуть не убил. Твоя жизнь в списке его приоритетов стоит ниже, чем защита информации, которую Аткинс засекретил и за которой много лет охотится Дэйдра. Ты должен поехать с нами в Эден.

Макс отвернулся. На мгновение он ясно представил, что смерть — это не конец, а избавление. От всего — головной боли, иска ICA, тоски, связанной с Кемпински… От всего. Сон. Настоящий, вечный сон, без волнений, тревог, чувства обиды, стыда, несправедливости. Абсолютный покой…

В палату вбежала Дэз.

Климов мягко взял Отто за локоть и кивнул на дверь.

— Хотите кофе? — спросил поверенный у технического эксперта.

— Но я… Мы еще не закончили… — попытался было воспротивиться тот.

— Здесь прекрасный кофе, — настойчиво повторил Климов, продолжая тянуть Крейнца к выходу.

— Но…

— Идемте!

Евгений подмигнул Максу, выталкивая Отто за дверь.

Дэз дождалась, пока посетители выйдут, и подошла к Громову.

— Макс! Я… была здесь все время. Сейчас вот только вышла поесть. А ты очнулся. Надо же, — на лице Кемпински не было и следа холода. Она выглядела испуганной и растерянной. — Как ты?

— Привет… — улыбнулся Громов.

Головная боль начала потихоньку растворяться. Макс почувствовал в своей груди тепло. Мышечное напряжение отключилось — тело стало тяжелым.

— Я приехала сразу, как только узнала, — Дэз тревожно заглянула в глаза Громова и положила ладонь на его щеку, села рядом. — Ты был без сознания две недели. Врач сказал — это чудо, что твое сердце выдержало электромагнитный импульс такой силы. Что произошло? Почему Альтер напал на тебя?

— Со мной что-то происходит… — Макс опустил голову на плечо Дэз. — Я не понимаю…

Кемпински обняла его. Громов вдохнул, пытаясь поглубже втянуть и запомнить аромат ее волос. Этот запах постепенно возвращал его к жизни.

Перед глазами вдруг возникла картинка из детства — его мать идет через большой луг и несет в руках охапку полыни. Макс бежит ей навстречу, чувствуя, как стебли травы и цветы касаются его щиколоток, рук. В этом моменте не было ничего, кроме самой жизни. Ни ожиданий, ни планов на будущее, ни воспоминаний о прошлом… Ничего, кроме опьяняющей радости, которой было так много, что она не помещалась в груди.

Макс почувствовал, что сухие губы Дэз легко коснулись его лба.

Он закрыл глаза и… мысли в его голове прекратили существовать. Осталось только чувство. Макс вспомнил, как они с отцом пошли за дровами и не взяли с собой почти ничего. Буран застал их врасплох. Они едва успели забраться в тесную охотничью землянку. Ни еды, ни воды целых три дня. Когда ветер стих и стало можно выйти на поверхность, была ночь — ясная, светлая. На небе огромная белая луна и бриллиантовая россыпь звезд. Громов зачерпнул горсть чистого, голубоватого, искрящегося снега и положил его на сухой, измученный жаждой язык. Глоток талой воды.

Теперь, когда Дэз поцеловала его, Макс испытал похожее чувство, но во много раз сильнее.

Сомнения, боль и страх оставили его.

— Позови Крейнца, — сказал он. — Я готов поехать в Эден.

Дэз шевельнулась, чтобы исполнить его просьбу.

— Подожди, — Макс схватил ее за руку и взглянул ей в глаза.

Он надеялся, что Дэз поймет. Что она поцелует его, как тогда, у залива в Тай-Бэй…

Но Кемпински просто обняла его за шею. Макс грустно улыбнулся.

— Прости, — Дэз посмотрела на него. — Я… Я не могу!

Глаза Кемпински наполнились слезами.

Макс провел ладонью по ее щеке. Он знал, что будет ждать, когда Дэз его простит. Знал, что его чувство к ней никогда не изменится и никто никогда не будет значить для него столько, сколько Кемпински. Он знал все это, но не знал, как сказать. В его голову через нейролингву были закачаны миллионы слов на разных языках — но самых простых, самых важных, тех, что выразили бы захлестнувшие его чувства, не было… Он словно стал немым. Чувствовал, но ничего не мог сказать.

Дэз отвернулась, быстро вытерла глаза тыльной стороной руки.

— Я позову Крейнца, — сказала она, изо всех сил пытаясь говорить ровно, чтобы голос не дрожал.

* * *

24 ноября 2054 года, 23:53:07

Токийский хайтек-мегаполис

Штаб-квартира Бюро

информационной безопасности

Крейнц, Идзуми, Роджер и Нимура сидели в кабинете Буллигана, ожидая возвращения шефа Бюро из штаб-квартиры Интерпола.

Буллиган задерживался уже на два часа. Идзуми курил, не обращая внимания на возмущенные взгляды Роджера. Крейнц на своем ноуте несчетный раз просматривал сетевой протокол за 19 октября на 8:45 утра, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, как Максу удалось выйти в Сеть.

— Все должно быть очень просто, — бормотал он, — просто мы не видим…

— Там что-то произошло, — вздохнул Нимура.

Дверь открылась — вошел Буллиган.

— Привет, — бросил он присутствующим хмуро. — Отключите ваши биофоны и вообще все средства связи, какие есть.

Подождав, пока его приказ будет исполнен, Буллиган открыл дверь комнаты для совещаний и жестом попросил всех перейти туда.

Как только участники совещания разместились в тесной комнате, шеф Бюро закрыл дверь, включил полную защиту и сказал:

— На помощь Интерпола надежды никакой. Сообщить о наших планах Фаворскому — это значит напрямую поставить в известность Алекса.

— Но… — Крейнц отодвинул ноут. — Нам нужен ордер, чтобы попасть в Brain Gate! Иначе ни одно из добытых нами доказательств не будет признано валидным.

— Я знаю! — перебил его Буллиган. — Но если будем действовать по закону, через Интерпол, — никаких доказательств не будет вообще. Даже если нам каким-то чудом удастся выбить из Фаворского разрешение на арест информации, к тому моменту, как ордер выпишут, ничего интересного на серверах Brain Gate уже не будет. А мы все лишимся работы. Я подозревал, что между Интерполом и службой безопасности Торговой Федерации нет никакой разницы, но…

Шеф Бюро сел в свое кресло, на мгновение закрыл глаза и тяжело вздохнул:

— Простите меня, я не понимал, какому риску подвергаю вас всех.

— Что произошло? — Идзуми нахмурился.

— Яков Фаворский собирается предъявить Бюро иск о превышении полномочий, обвинение в промышленном шпионаже и… антисоциальной деятельности. У них есть список всех наших агентов с подлинными идентификационными кодами. Полчаса назад из башни «Нет-Тек» вывезли все оптические накопители, которые мы изъяли из Эдена. Фаворский рассчитывает найти там доказательства сговора между Громовым и Джокером.

— Вот сволочь, — Роджер покраснел от гнева.

— Один из наших агентов уже арестован упредительной полицией. Алиса Лиддел. Она предоставляла свои коды доступа в Сеть одному из солдат Джокера. И не просто какому-то рядовому участнику сопротивления, а наиболее вероятному преемнику нашего «врага номер один» — Инферно.

Роджер издал неопределенный звук, напоминающий глухой стон, и отвернулся.

— У нас очень мало времени, — глухо произнес Буллиган. — Военные, Интерпол и Торговая Федерация что-то затевают. В коридоре, возле кабинета Фаворского, я видел Савельева — главного инженера Brain Gate. Думаю, «Кибела» была не единственным проектом Дэйдры. Алекс хотел установить диктатуру, и его остановили в миллиметре от намеченной цели.

— Есть план «Б»? — спросил Роджер.

— Наверняка, — кивнул Буллиган. — И что-то мне подсказывает: единственная причина, по которой он до сих пор не осуществлен, — это Громов.

— Поскольку управление Сетью теперь децентрализовано, — задумчиво сказал Крейнц, — они не могут контролировать все информационные потоки. «Аресу» просто не хватает мощности, чтобы сканировать все периферийные серверы, не говоря уж о пользовательских компьютерах. Но если они объединят «Ареса», «Ио» и Рободом, то…

— У них получится кластер, достаточно мощный для того, чтобы обновить параметры Сети, снова централизовать управление ею и перезагрузить, — закончил фразу Роберт.

— И тогда в руках Торговой Федерации окажется абсолютная власть. Все информационные потоки плюс полный контроль над техносферой, — Буллиган посмотрел на Крейнца. — Есть идеи, как их остановить?

— Сколько у нас времени? Хотя бы примерно? — спросил тот.

— Не знаю. Может день, может месяц, — пожал плечами шеф Бюро.

— Что Дэйдра хотела в Рободоме? — задумчиво спросил Отто. — Почему так торопилась? Громов сказал, что атака началась сразу, как только ему удалось проникнуть в закрытую область архивных данных. Альтер перекрыл доступ и напал на него только потому, что Дэйдра пыталась украсть информацию оттуда, используя Громова как канал доступа. Но, учитывая ее возможности по считыванию памяти, почему было не дождаться, когда он все узнает, и тогда…

— Снова уложить в нейрокапсулу и по новой пытаться дешифровать полученные данные? С Громовым у нее это плохо получается, — напомнил Буллиган.

— Узнаем, как она устанавливает связь с Громовым — может, поймем, что с ним происходит. Надо проникнуть на ее базу, — подвел итог Отто. — Давайте думать, как это сделать.

— А что с парнем? — поинтересовался Идзуми. — В Рободом ему нельзя…

— Поместим пока в среду Эдена. Дэйдра не может прямо проникнуть туда. Мы можем на время вообще отключить конвертер. Громов будет находиться в аналоговой среде, это обеспечит ему относительную безопасность, — сказал Крейнц.

— Олимпиада начинается через две недели. Если Громов не явится, с него будет снят иммунитет. ICA сможет добиваться его заключения под стражу, — напомнил Нимура.

— Крейнц, отправляйтесь за ним. Возьмите охрану и подумайте, как перевезти Громова так, чтобы в пути Дэйдра не смогла причинить ему вреда.

— Если перевозить его в нейрокапсуле на самолете Эдена — ему ничего не грозит. Нет сознания, нет и доступа к нему.

— Пф-ф… — вздохнул Буллиган. — Останется только уговорить его на это. Роджер, будешь сопровождать Громова в Эден.

— Да, сэр, — Подлюга встал.

— Стоп, — Буллиган посмотрел вокруг и усмехнулся. — Я рассуждаю так, будто нас еще что-то защищает. Грустно… Учитывая, что мы должны спланировать несанкционированное нападение на штаб-квартиру корпорации, принадлежащей лично Алексу Хоффману… В Эден придется переместиться всем.

Идзуми допил содержимое своей фляжки.

— В бункер так в бункер.

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Привет, дорогие обезьяне! Рады вам сообщить, что с сегодняшнего дня официально стартовал тотализатор Олимпийских игр.

Явный фаворит этого года — команда Алекса Хоффмана, она сплошь состоит из профессиональных геймеров-чемпионов. Понятия не имеем, кто сможет с ними тягаться. Разве что Громов преподнесет нам сюрприз. Букмекеры уже выложили на информационном портале своего профсоюза информацию, что в данный момент самые высокие предварительные ставки делаются именно на Громова. Хоффман на почетном втором месте, далеко-далеко позади…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ТАЙНЫ РОБЕРТА АТКИНСА

Технология Биогейт

25 ноября 2054 года, 10:21:14

Технопарк Эден

Самолет приземлился.

Дэз, Чарли, Тайни, Инферно и Евгений Климов вышли на летное поле. Их встретил доктор Льюис.

— Громов путешествует со свитой? — весело спросил он. — Прогрессивно. Значит, есть надежда, что он все же захочет создать собственную корпорацию? Владеть миром?

— Мы хотим быть уверены, что с ним ничего не случится, — ответила Дэз.

— Ой-ей-ей… По-вашему, все только и мечтают, как бы снова запереть его в стеклянном гробу, — доктор Льюис потер руки.

— Есть опасения, — Инферно снял очки.

— Наденьте очки снова, дорогой Скай, и будем считать, что я вас не видел, — строго сказал ему доктор Льюис. — Мне не нужны неприятности с упредительной полицией. Ну, где священный саркофаг?

Профессор киберорганики встретился с недовольным взглядом Кемпински.

— Простите… нейрокапсула, — исправился он. — Лично я как ученый просто мечтаю поскорее увидеть, на что же теперь способен наш гений. Да не смотрите вы все на меня так! Я единственный человек в хайтек-пространстве, у которого есть идея относительно того, что с ним такое происходит.

Доктор Льюис с улыбкой поглядел на Евгения Климова.

Роджер Ли, возглавлявший отряд охраны, осторожно выкатил из самолета транспортировочную нейрокапсулу.

— Какой загар, — восхищенно вздохнул профессор киберорганики, посмотрев на лицо Макса через кварцевую ударопрочную крышку. — Надо и мне съездить в Элладу на пару недель, когда все это закончится. Отель «Ритц» уже закончил модернизацию своего SPA-комплекса? А? Ученик Спаркл?

— Не знаю, это в другой части зоны, — ответил Чарли.

— Жаль, — вздохнул доктор Льюис.

Четверо агентов катили капсулу в сторону ангара. Роджер Ли неотрывно смотрел на дисплей детектора излучений.

— Не волнуйтесь, скоро он будет в полной безопасности, — пообещал доктор Льюис. — К подключению все готово. Компьютеру Эдена не надо поддерживать репликации пяти тысяч учеников, так что весь его ресурс к нашим услугам.

Агенты Бюро вкатили нейрокапсулу с телом Громова в авиационный ангар, к лифту, который вел к шахте.

Все притихли. Чарли и Тайни выглядели напряженными. Дэз, напротив, с любопытством разглядывала внутреннее устройство Эдена.

Спаркл подошел к ней и тихо спросил:

— Ты помнишь, как вышла из среды Эдена и очнулась в капсуле?

— Угу, — кивнула Дэз.

— Кто тебя вытащил? Ты не говорила, — Чарли внимательно смотрел на Дэз.

— Джокер, — спокойно ответила та.

— Джокер? Сам?! — изумился Спаркл.

— Это долгая история. Не сейчас, — сухо ответила Дэз и отвернулась.

Инферно внимательно наблюдал за ней и Спарклом.

Дневник доктора Павлова

25 ноября 2054 года, 23:40:32

Технопарк Эден

Сегодня доктор Льюис сказал, что не делает пластических операций по одной-единственной причине: лицо — отражение его судьбы. Когда он смотрит в зеркало, хочет видеть там свой жизненный опыт, достижения, успехи, потери, а не чужую искусственную маску. Я страшно разозлился, когда услышал все это. Потому что сам так думаю. Я бы никогда и ни за что не расстался со своим собственным лицом, если бы не Роберт. Я хочу знать, что с ним случилось на самом деле, а когда узнаю — найду виновных и накажу. Что будет потом, мне все равно. Моя жизнь оборвалась пятнадцать лет назад, и я не вижу ни единого повода начинать ее заново. Мне не жаль мир, который мелькает перед моими глазами. Должно быть, то, что древние философы называли душой, — умирает при заморозке. Остается только тело, которым движут самые простые инстинкты — голод, гнев…

Чтобы просканировать нервную систему Громова и найти объяснение странным вещам, что творятся вокруг него в последнее время, Макса пришлось снова подключить к среде Эдена. Главный компьютер технопарка и его генералка «Дженни» — наша последняя надежда. Только они до сих пор не подконтрольны Торговой Федерации или военным и обладают достаточными возможностями для нейронного сканирования такого уровня, какой необходим в случае Громова.

Дэз Кемпински неотступно следит за каждым нашим шагом, и я готов поклясться: если ей только покажется, что мы пытаемся использовать ее друга в своих целях, ни один из нас не вернется из Эдена живым. Ее преданность невероятна. В то же время я бы не рискнул поставить знак равенства между ее отношением к Громову и словом «любовь». Это странная смесь из дружбы, безграничного самопожертвования и веры.

Первичное сканирование не выявило никаких инородных предметов в теле Громова, кроме стандартного биофонного чипа. Мы просканировали его несколько раз, но не обнаружили ничего подозрительного. А подозрительное, вне всякого сомнения, должно быть.

Со слов самого Громова, в последнее время у него появились странные способности:

— он может входить в Сеть (устанавливать нейронное подключение с полным сохранением всех чувств), не используя никаких стандартных приспособлений — ни контактов, ни конвертера. Происходит самопроизвольная синхронизация его мозговых волн с сетевыми;

— управлять генеральными программами суперкомпьютеров — главный компьютер Эдена слушается его так же, как Рободом, по той же схеме. «Дженни», как и Альтер, считает Громова одним из внутренних устройств.

Доктор Льюис уверен, что перед нами — результат применения технологии биогейт. Однако кто довел ее до такого совершенства, «установил» в Громова и как это вообще оказалось возможно — неизвестно.

Все как-то связано с Робертом. Поведение Альтера, история с Рободомом говорят сами за себя. Я мучительно пытаюсь найти ключ к этой загадке. Каждый день изобретаю новые способы тестирования, сканирования, интерпретации полученных данных. Все бесполезно…

* * *

25 ноября 2054 года, 12:01:34

Технопарк Эден

Виртуальная среда Эдена идеально подходила для совещания, которое собрал Буллиган. Отто Крейнц ностальгически разглядывал знаменитый кабинет доктора Синклера. Ковры, антикварная мебель, витражи и «львиное» кресло.

Генералка Эдена добавила к обычной обстановке большой круглый стол. Буллиган сел рядом с доктором Синклером. Доктор Льюис справа от Буллигана. Далее Отто Крейнц, Идзуми. Рядом с инспектором неслышно появилась репликация Айи Хико. Создательница нейролингвы выглядела осунувшейся, бледной и очень встревоженной.

Буллиган повернулся к доктору Льюису.

— Здравствуйте все. Энджил совместно с доктором Синклером и… еще одним человеком провел ряд исследований поведения Громова в последнее время. Пожалуйста, послушайте, что они обнаружили.

Доктор Льюис встал.

«Дженни» моментально сгенерировала для него монитор — прозрачную медиаматрицу, на которой стали появляться цифры и фотографии.

— Мы не нашли у Громова никаких инородных тел — вроде чипов, которые Бюро имплантирует своим агентам для хранения и передачи информации, — начал он. — Тогда я решил исследовать изменения, которые произошли в ДНК Громова. «Дженни», картинку.

На мониторе появилась спираль ДНК. Доктор Льюис тронул один из ее участков.

— «Дженни», дай картинку отдельной молекулы, — попросил он.

На экране появилась молекула ДНК.

— Всем здесь сидящим, возможно, кроме инспектора Идзуми, известно, что главная загадка молекулы ДНК, которую мы не смогли понять до сих пор, — это вот эти большие белые пятна. Долгое время их считали просто мусором, но потом убедились, что эволюция мусора не копит. Она от него избавляется. А это, — он показал на одно из белых пятен, — скорее «полуфабрикат», резерв для будущего мутагенного скачка. Вся информация о человеке записана в ячейках молекулы, как на диск, но на некоторых дорожках запись как будто бы отсутствует, — сказал доктор Льюис. — А теперь смотрите. «Дженни», миллионное увеличение.

«Дженни» дала увеличение одного из белых пятен. Теперь было видно, что внутри него будто россыпь черных мелких зерен.

— В геноме человека существует огромное количество молекулярных остатков вирусов, которые, однажды попав в него, закрепились и встроились в основную структуру, — доктор Льюис показал одно из темных пятен. — Разумеется, все это выглядит не так, я просто попытался упростить картинку до уровня схемы. Что я хочу сказать? Механизм, когда геном вируса встраивается в геном хозяина, существовал всегда. Это не является чем-то принципиально новым.Пятьдесят лет назад в геноме дрозофилы был впервые обнаружен полностью встроенный в его структуру геном бактерии-паразита Wolbachia. То есть геном одного существа фактически содержал информацию о двух разных. Бактерия регенерировалась в цитоплазме клеток хозяина — дрозофилы и очень тонко регулировала размножение, развитие и, что самое главное, эволюцию хозяина. Мы до сих пор не знаем, какие из вирусов оказали влияние на нашу эволюцию, а какие нет. Одно можно сказать точно: наше зрение, прямохождение и способность создавать устойчивые моногамные пары на основе взаимной любви являются результатами резких мутагенных скачков, которые происходят каждые несколько миллионов лет. Так вот… Возможно, сейчас мы находимся на пороге именно такого скачка. Его причиной являются техногенные изменения последних двухсот лет. Роль природных условий ныне заменили социальные и технологические. Сеть — гораздо более глобальное изменение, чем простая перемена климата. Иными словами, среда потребовала от биологии человека изменений. И они происходят! Ибо единственное отличие человека от всех прочих видов — поразительная чувствительность к необходимости мутаций и наличие механизма, — профессор киберорганики показал на белое пятно внутри молекулы ДНК, — способного к быстрому, в рамках одного поколения, изменению своего генокода.

Доктор Льюис обвел взглядом присутствующих. Все напряженно молчали.

— Используя древний мутагенный механизм, благодаря которому геном человека уже содержит генетические фрагменты биологических вирусов, омега-вирус встроился в ДНК Громова на молекулярном уровне, — доктор Льюис посмотрел на доктора Синклера, — сообщив тем самым организму Громова часть своих свойств. А именно — способность находиться как в биологической среде, так и в цифровой. Наш мозг воспринимает его как человека, а искусственный интеллект Рободома или главного комьютера Эдена — как составную часть машины. Они видят его как карту памяти с собственной программной оболочкой, которая наделена всеми адаптивными свойствами человеческой психики.

Буллиган сложил руки на груди и откинулся назад, пытаясь осмыслить сказанное профессором киберорганики.

Крейнц кашлянул в кулак, пытаясь прийти в себя.

— Хорошо… — произнес он. — Но тогда почему все остальные люди, которые были заражены омега-вирусом через Сеть, этих свойств не получили?

Голос подал доктор Синклер.

— Все дело в длительности контакта, — сказал он. — Известно, что в организме человека происходит постоянная замена клеток. Клетки как бы самокопируются. Человек стареет, потому что каждая последующая копия чуть хуже предыдущей. Громов был носителем омега-вируса в течение двух лет. За это время его физическое тело успело практически полностью обновиться. Он подросток и переживает гормональную перестройку организма. Это также способствовало быстрому и эффективному встраиванию омега-вируса в его ДНК. К тому моменту, когда антивирус «Моцарт» начал действовать, ДНК Громова уже содержала устойчивую, закрепившуюся связь с геномом омега-вируса. Все остальные жители хайтек-пространства были инфицированы менее сорока восьми часов. «Моцарт» умертвил омега-вирус раньше, чем мутация могла произойти.

Доктор Льюис вывел на экран картинку мозга, в которой светились отдельные секторы.

— Когда ворота открыты, через них можно не только выйти, но и войти, — сказал он. — Если Громов может выходить в Сеть по собственному желанию, не используя никакого оборудования, то из Сети в его голову тоже, теоретически, может что-то попадать. Вывод, по-моему, достаточно ясен.

Отто задумчиво смотрел перед собой.

— Теоретически все это можно связать в единую систему. Громов, который получил способность находиться в биологической среде и цифровой, модифицируясь в собственную трехмерную репликацию без помощи обычного конвертера… Сеть как параллельная реальность, в которой человеческое сознание может существовать, потому что для мозга реально то, что видят глаза, слышат уши и так далее… Наличие технологии класса биогейт, которая переводит нейронный импульс, сопровождающий определенное желание, в понятный цифровой код и дает ему статус команды. И, вероятно, существование программы дистанционного управления людьми. Поскольку Дэйдра МакМэрфи до сих пор на свободе — есть все основания полагать, что ей удалось довести свое изобретение до уровня практического применения.

Идзуми издал странный звук, похожий на скрип заржавевшей шестеренки.

— Как я понял, вы говорите о том, что мальчик теперь без всяких проводков соединен с Сетью? И Дэйдра МакМэрфи управляет им через эту самую Сеть?

Доктор Льюис поморщился и покачал головой:

— Нет. О полноценном дистанционном управлении, как фигуркой в стратегии, речи не идет. Но как именно она осуществляет связь с ним, мы так и не поняли. Никаких чипов в его голове нет, никаких устройств на теле тоже, никаких органических объектов, теоретически способных передавать и принимать сигнал, — тоже нет.

Айя Хико подняла руку:

— Можно мне сказать?

— Разумеется, профессор Хико, — кивнул Буллиган.

— Я ознакомилась с материалами по корпорации Brain Gate, — сказала та. — Дэйдра МакМэрфи серьезно продвинулась по части разработки систем дистанционного управления людьми, используя возможности нейролингвы. Что же касается чипа, над которым они якобы работают… Дэйдра просто украла из моей лаборатории все данные по проекту «Биогейт». Они даже не стали менять название.

— Должно быть, из маркетинговых соображений, — хмыкнул Буллиган. — Если бы новинка поступила на рынок, название технологии уже было бы знакомо потребителям.

— Вы продолжали разрабатывать чип класса биогейт после запрета Комиссии по этике? — спросил Идзуми у профессора Хико.

Она кивнула:

— Да. Когда с теми людьми произошло несчастье — главой лаборатории был Хьюго Хрейдмар, а я его заместителем. Я говорила, что чип еще не готов и мы не можем испытывать его на добровольцах. Но Хьюго настоял и… — профессор Хико тяжело вздохнула. — Но мы вылечили всех. Я полгода занималась восстановлением пострадавших и наблюдала их еще пять лет после официального закрытия проекта.

— Не будем отвлекаться на историю, — мягко прервал ее Буллиган. — Что насчет Дэйдры? Она способна управлять Громовым?

— Технология биогейт не дает возможности осуществлять контроль над поведением человека, который не подключен к Сети напрямую…

— Громов теперь всегда подключен к Сети, хочет он того или нет, — напомнил Крейнц. — Единственное безопасное для него место — среда Эдена, и то по той единственной причине, что принцип ее работы — аналоговый. Ничего из общей Сети не может сюда попасть, если не включен конвертер данных.

Идзуми вскочил и начал хлопать по своим карманам в поисках сигарет.

— Подождите! — воскликнул он. — Биогейт! Это чип?!

— Технология, позволяющая человеку управлять цифровыми устройствами так же легко, как если бы они были частью его тела, — пояснил Крейнц. — Для этого ему должен быть имплантирован чип…

— Но у Громова нет никакого чипа! — воскликнул инспектор.

Айя Хико посмотрела на Буллигана:

— Я думаю, надо рассказать им, сэр…

Буллиган кивнул.

Присутствующие замерли. Айя встала и подошла к медиаматрице.

— «Дженни», проект «Логос».

На медиаматрице появилась загрузочная картинка. Система из восьми спутников, расположенных так, чтобы их сигнал покрывал всю поверхность Земли.

— Проект «Логос» был создан, чтобы найти способы расширения когнитивного предела человека.

Айя тронула картинку внизу экрана, развернулась знакомая всем Таблица когнитивных возможностей человека.

— Возможности человеческого мозга ограничены, во-первых, его физическими размерами, — Айя показала в центр схемы. — Мозг человека содержит примерно сто миллиардов нейронов. Максимальное число активных связей, которые они способны создать, выражается единицей с 8432 нулями. Для сравнения: информационная емкость только одного кристаллического диска главного компьютера Эдена выражается единицей с миллионом нулей. В данный момент этих дисков — три тысячи двести пятнадцать. И, как вы понимаете, мы можем выращивать и доставлять новые практически бесконечно. Увеличить же нейронный объем мозга человека нельзя. Второе ограничение — биологическое быстродействие мозга. Скорость и устойчивость формирования нейронных связей у всех людей генетически различна. Эти величины плохо поддаются коррекции. С учетом этих биологических, видовых ограничений единственная возможность «разогнать» человеческий мозг — развивать когнитивные способности, поднять когнитивный предел с шести-семи процентов до…

Профессор Хико улыбнулась:

— Желательно, конечно, до ста, но вряд ли возможно. Пятидесяти-шестидесяти процентов было бы более чем достаточно. И вот в две тысячи тридцать восьмом году мы совместно с доктором Павловым приступили к работе над проектом «Логос». Мы пытались создать искусственную память, которая была бы полностью совместима с человеческим мозгом, являясь при этом внешней базой. Предполагалось создать единый информационный банк мирового знания, к которому каждый человек постоянно подключен и естественным образом в нужный момет достает оттуда нужное «воспоминание». Вся информация хранится на спутниках, к которым одновременно имеют доступ все жители хайтек-пространства. Информация автоматически обновляется. Для мозга данные с «Логоса» были бы такими же реальными, как свой собственный, полученный эмпирическим путем опыт.

— Подождите! — жалобно воскликнул Идзуми. — Это коллективный искусственный разум, что ли?

— Это не разум, а память. Одновременный доступ ко всему мировому знанию, равнодоступный абсолютно для всех людей, — пояснила Айя.

— Чем это отличается от нейролингвы? — недоуменно пожал плечами Отто.

— До того как Громов создал технологию биософт на базе свойств омега-вируса, «Логос» и правда мало чем отличался от нейролингвы, — согласилась Айя Хико. — Но теперь есть возможность заложить в базу «Логоса» не только формальные, энциклопедические знания, но и физические навыки, те, что требуют долгой тренировки, направленной на формирование устойчивых нейронных связей. Нейролингва позволяла нам закачать в свою память инструкцию, как срезать цветок, как бы написанную на бумаге, как будто вы ее прочитали. А «Логос» в сочетании с технологией биософт позволит вам получить настоящий опыт срезания цветка, как будто вы сами делали это много раз и научились срезать цветок наилучшим в истории образом. Понимаете разницу?

— Люди, которые все знают и все умеют, — Крейнц почесал переносицу. — Ужас. Зачем им жить? Ладно… Вы использовали Громова в проектах «Биогейт» и «Логос»?

— Нет, — уверенно мотнула головой Айя Хико.

— А выглядит так, будто использовали, — вздохнул Буллиган и посмотрел на доктора Синклера.

Доктор Синклер скрестил руки на груди, посмотрел куда-то вверх и громко позвал:

— Хьюго! Ты здесь?! Может, присоединишься к нашей беседе?

Мгновение директор Эдена молчал, ожидая ответа. Но ответа не было.

— Добудьте информацию с базы Дэйдры, и мы найдем ответ на все вопросы, — сказала Айя Хико.

Буллиган кивнул.

— Мы подготовим операцию.

— Только предупредите агентов, что это будет их личная борьба со злом, потому что отдать им официальный приказ о штурме Brain Gate вам никто не позволит, — проворчал Идзуми. — Лично я бы на месте этих нашпигованных электроникой мальчишек отказался.

— Торговая Федерация уже три раза сокращала нам бюджет. Благодаря этому в Бюро теперь служат только романтики, — мрачно пошутил Буллиган.

* * *

26 ноября 2054 года, 15:23:21

Технопарк Эден

Макс не ожидал, что возвращение в среду Эдена окажется таким приятным для него. Он знал, что все вокруг нереально, что это просто совершенный мир с гениально продуманной архитектурой и не менее гениальным исполнением. Ни одна из Сетевых арен — ни «Динотопия», ни «Сунь Укун» — не может сравниться с Эденом. Реальность во всем — небо, облака, ветер, движение воды, репликации людей. А главное — удивительно тонкая, предельно детальная нейронная синхронизация, позволяющая сохранить все чувства. Запахи, вкус, краски, ощущения — в Эдене все реально!

Громов знал — все вокруг ненастоящее, но все равно его сердце забилось чаще, когда он увидел корпус ученического кампуса, вошел внутрь своего домика и открыл дверь комнаты, где провел два года.

Похоже, Чарли и Дэз испытывали те же чувства. Только Тайни крутил головой по сторонам и ничего не узнавал.

— Хоть бы познакомиться с этим Хьюго, — ворчал он. — Спросить его, почему я? Почему он решил воспользоваться именно моей репликацией? О, черт! До чего же обидно!

Инферно, который никогда не был в Эдене, восхищенно разглядывал трещины на штукатурке стен, следил за тем, как дуновение ветра поднимает сухие листья и опавшие лепестки с травы…

— Невероятно… — повторил он несчетный раз.

— Тренировочный центр полностью подготовлен, — приветливо сообщила им генералка Эдена.

— Дженни? — удивленно спросил Инферно, оглядываясь по сторонам.

— Ах, да, — усмехнулась Дэз, — забыла тебя предупредить. Доктор Синклер назвал генеральную программу Эдена — «Дженни», в честь дочери, которая сбежала к Джокеру. Эту часть истории ты знаешь. У программы тот же голос и визуальный образ. Правда, здешней «Дженни» вечно шестнадцать. Доктор Си последний раз видел ее в этом возрасте.

Инферно поежился.

— Я загрузила в конвертер все три олимпийские арены и тренировочные программы, которые создал Альтер, — сообщила «Дженни». — Это было сделано еще до вашего прибытия. После этого шлюз конвертера отключили. Вам повезло, что компьютеру сейчас почти нечем заняться, — в голосе генеральной программы возникла ирония, включился соответствующий контекстный модуль, — так что он довольно быстро конвертировал данные для работы в среде Эдена. Вы можете продолжить свои тренировки в любое время.

— Отлично, — кивнул Макс, — спасибо. Переместишь нас в тренировочный центр? Отсюда до него довольно далеко…

— Пожалуйста, — последовал ответ.

В следующее мгновение перед глазами друзей был уже тренировочный центр. Глаза Чарли засияли, когда он увидел пустой пьедестал, где они стояли после своей победы на Кубке Эдена.

Чарли не удержался и крепко обнял Дэз.

— Для удобства восприятия происходящего я поставила в вашем тренировочном блоке модификатор киберпространства, — сказала «Дженни».

— Цифровая копия модификатора кибер-пространства, искусственно созданная в самом киберпространстве? — спросил Чарли. — Знаете, в этом есть нечто… философское.

* * *

Инферно, Дэз, Чарли и Тайни наблюдали, как темный шар мчится через джунгли, быстро превращаясь в Сунь Укуна. Дэз посмотрела на часы — с начала миссии прошло семь минут.

— Сейчас будет дракон… — пробормотал Инферно.

Небо потемнело. Черный шар взмыл вверх. Облака начали быстро закручиваться по спирали. В дерево ударила молния, оно загорелось, но не обуглилось, а зацвело! Дракон так и не появился. Вместо этого с неба начали падать крупные розовато-белые хлопья.

— Это снег? — спросил Тайни, прищурился и приблизил лицо к экрану.

— Цветы лотоса, — тихо сказал Инферно, приложив ладони к своим небритым щекам.

Цветы падали и падали, они укрыли всю землю легким ажурным одеялом. Вдруг поднялся ветер, тени как будто сдуло, мир стал ярким, полным красок! А затем яркая белая вспышка, ослепившая присутствующих, — и все пропало.

Дэз вздрогнула и отшатнулась от светящегося белым светом монитора. Чарли обнял ее.

Панели модификатора киберпространства раздвинулись — к друзьям вышел Макс.

— Как такое может быть? Я не понимаю, — Тайни смотрел на монитор. — Что ты сделал?

— Никогда не видел такого финала, — Инферно провел рукой по монитору. — В трактате о том, что есть Путь, описано нечто похожее, но оно символизирует конец времен. В правилах «Сунь Укун» есть пункт, что, как только хоть один игрок пройдет игру до «истинного финала», арена перестанет существовать!

— У нас была копия, к тому же пересчитанная под среду Эдена, — сказал Чарли. — Так что с оригинальным Сетевым порталом ничего случиться не должно. Ведь так?

— Угу… — кивнул Инферно.

Макс вздохнул.

— Мир арены перестал существовать… — Инферно смотрел на белый экран. — Ну конечно!

Бывшего чемпиона посетило какое-то озарение. Он застыл на месте, глядя в одну точку. Когда он пришел в себя — что-то в его взгляде изменилось. Вообще во всем облике Инферно. Он как будто стал выше и… спокойнее.

— Что ты сделал с драконом, Макс? — спросил Скай.

Громов вздохнул.

— Ничего. Альтер разработал стратегию прохождения — как собирать артефакты и решать квесты, никого не убивая. Я так и делал. За всю игру не убил ни одного врага, даже демона. Некоторые из них сами взрывались за моей спиной от ярости, но большинство перерождалось в других существ. Змеи — в красивые лианы, тигры — в цветы, демоны — в людей. Они благодарили меня и отдавали свои сокровища без борьбы. Когда Мара превратился в усталого старика, который сел на землю и попросил меня снять с его шеи цепь власти…

— Главный артефакт миссии, — пояснил Скай остальным.

— В его глазах было такое облегчение, — продолжил Макс. — У меня сердце сжалось, когда я подумал, что мог убить его. Он сказал: «Теперь я свободен», — и превратился в птицу.

Инферно кивал головой.

— Да, в этом смысл Пути, — торопливо сказал он. — Победить зло можно только изменив его, вернув к свету. Физическое уничтожение ничего не дает, потому что энергия постоянна, она только перерождается.

— В конце миссии я поднялся в облака, увидел дракона и… спокойно ждал, когда он приблизится. Не чувствовал ни страха, ни агрессии — ничего. Просто смотрел на него и ждал. Дракон был все ближе, как будто уменьшался, а потом исчез совсем, и я увидел… зеркало. В нем было мое собственное отражение.

— Отражение Сунь Укуна? — тихо уточнила Дэз.

— Нет, мое. Мое собственное, — ответил Макс.

— Зеркало? — Инферно сел. — Ну конечно! Все правильно! Чем яростнее и беспощаднее игрок — тем сильнее и злее будет его дракон! Потому что нет никакого дракона, а есть только зеркало! Я не сражался с демонами, чтобы не тратить на это времени, просто крал у них артефакты — поэтому в финале мой дракон был… ну средненький… Ладно — слабый! Потому что во мне не успела накопиться ярость. В конце миссии, на самом деле, между игроком и его учителем стоит не дракон. Дракон — просто метафора! Это собственная темная сторона героя!

— Хм… Если так, то у Алекса нет ни малейшего шанса победить, — хмыкнул Чарли. — Уж его-то дракон точно будет самым злобным чудищем, какое только сможет сгенерировать движок арены.

— Если Бюро не придумает, как защитить Макса от Дэйдры МакМэрфи, мы вообще отсюда выйти не сможем, — напомнил Тайни.

— Рано паниковать, — строго перебил его Инферно. — С этой ареной все более-менее ясно, Альтер подготовил Макса лучше некуда. Предлагаю посмотреть, что Рободом предложил по «Нефтяной войне». «Дженни», дай картинку.

На матрице медиамонитора появилась заставка арены «Нефтяная война: второй шанс».

— Ну, чего она так долго грузится? — нетерпеливо проворчал Тайни.

Инферно тронул матрицу, открыв сведения о загружаемом файле.

— Ничего себе, — удивился он, глянув на размер. — Комментарии и рекомендации Альтера весят больше, чем сама тренировочная арена. «Дженни», дай список загружаемых файлов.

По монитору быстро побежали строчки с названиями файлов.

— Все с расширением «.arch», — Чарли показал на список. — Не понимаю, он прислал нам чертеж? Базовую архитектуру мира? Но зачем?

— Ничего странного, — пожала плечами Дэз, — Аткинс создал архитектуру арены «Нефтяная война: второй шанс». Должно быть, в этих схемах ключ к победе. Давайте подождем.

Тайни обратил внимание на предполагаемое время загрузки данных в кэш модификатора киберпространства.

— Час двадцать минут?! — воскликнул он. — Да я представить не могу объем данных, который в среде Эдена грузится час двадцать! Что у него там? Еще один искусственный интеллект? Или полная реконструкция Нефтяной войны в голографических файлах 30 D с частотой двадцать четыре объемных кадра в секунду?

— Подождем, — спокойно ответил Инферно. — «Дженни», а обед тут можно наколдовать?

— Все что угодно, — ответила система.

* * *

28 ноября 2054 года, 22:01:01

Технопарк Эден

Проникнуть на территорию научно-исследовательского центра корпорации Brain Gate оказалось сложнее, чем на главную военную базу «Микадо».

— Если бы Дэйдра знала, что для разведки мы будем использовать ее же нанороботов из установки «Кибела»… — тихонько смеялся Отто.

Крейнц перепрограммировал часть роя «Кибелы» для разведывательных целей. В течение нескольких дней роботы составили подробный план всех коммуникаций базы. Он сразу же преподнес ряд огорчений.

— База Brain Gate создана по всем правилам строительства современных фортификационных сооружений. Это цельный бетонный куб, из которого наружу не торчит ни одной трубы, — сказал Буллиган, глядя на чертеж. — Единственное место, через которое можно проникнуть внутрь, — шлюз для наутилуса, но он охраняется так, что не проскользнет и крыса.

— Ты явно больше крысы, — сказал Идзуми своему напарнику.

Роджер Ли не ответил, он копировал чертеж на свой мультивизор.

— Абсолютно герметичный бункер… — вздохнул он. — Дайте чертеж крейсера Дэйдры.

— Э-э… Я бы послал туда роботов, но, к сожалению, мы не знаем, где этот крейсер находится, — ответил Крейнц.

— А просто разобрать часть стены роботы не смогут? — Роджер показал на часть обшивки бункера, скрытую под водой.

— Могут, но нам это ничего не даст. Сработает сигнализация, что нарушена герметичность периметра, — покачал головой Отто.

— Пусть рой ждет крейсер Дэйдры возле шлюза. Как он появится, рой сможет встроиться в молекулярную структуру обшивки и соберет все нужные данные о корабле, — сказал Роджер. — Если я не могу проникнуть на базу, значит, надо проникнуть на крейсер.

— Слушайте, если эти мелкие паршивцы так легко могут проникать куда угодно, зачем нам вообще отправлять туда Роджера? — поинтересовался Идзуми.

— «Мелкие паршивцы», как вы выразились, могут проникнуть, просканировать, передать сигнал, но не могут вынести оттуда физических доказательств, улик против Алекса Хоффмана и Дэйдры МакМэрфи, — ответил Отто. — Они могут составить из себя копию любого вещества или документа, но эта улика не будет валидной, ибо ни один адвокат в мире не сможет доказать, что мы ее не сфабриковали.

— Господи, почему я не умер до войны? — задался философским вопросом Идзуми.

Наконец план проникновения был готов.

— До Олимпиады — всего ничего. Не сможем защитить Макса от Дэйдры — ему конец. Он не сможет участвовать в играх, потому что не сможет безопасно выйти из среды Эдена… Я даже представить не могу, на что способна Бэнши, если у нее получится установить над Громовым дистанционный контроль.

— Для начала его заставят передать патент на биософт Алексу, — сказал Крейнц. — А потом скорее всего сделают так, чтобы Макс трагически погиб по собственной глупости. Как Аткинс, который вдруг ни с того ни с сего отправился кататься на сноуборде на дикий альпийский склон.

— О чем вы? Мне надо двадцать минут, чтобы войти и выйти с доказательствами того, что Дэйдра МакМэрфи работает на Алекса Хоффмана, — беспечно сказал Роджер. — А у нас — больше недели. Громов может ни о чем не беспокоиться.

Подлюга радостно и самоуверенно улыбнулся.

* * *

29 ноября 2054 года, 05:21:12

Технопарк Эден

На связи: Либерия,

промышленная зона

В Либерию Роджер Ли отправился под маской эколога-любителя. Туристический вертолет должен был сбросить его в море в семи километрах от базы Brain Gate, якобы для сбора образцов грязной водички и исследования донных слоев мусора. Подлюга должен был дождаться, когда квадролет улетит, затем плыть в сторону базы, затаиться под водой и спокойно ждать крейсер профессора МакМэрфи.

Для связи с Роджером решили использовать «одноразовые», кодированные частоты, что налагало определенные неудобства. Идзуми, Буллигану и Отто Крейнцу пришлось надеть большие наушники со смешными спутниковыми антеннами и микрофонами.

— У меня когда-то был плейер с такими же, — сказал Идзуми, ностальгически разглядывая наушники.

— Если «Микадо» перехватит сигнал — а они это сделают, можно не сомневаться, — то по крайней мере не смогут сразу расшифровать, а когда смогут — будет поздно. Частота создана таким образом, что аудиозапись со временем будет терять четкость, — пояснил Крейнц.

— Как это? — не понял Буллиган.

— Программа записи по структуре — вирус, так понятно? — ответил Отто. — Сама создает аудиофайлы, сама же их портит.

— Нет, — честно признался шеф Бюро.

— Неважно, — Крейнц вздохнул. — В общем, сразу расшифровать сигнал военные не смогут, а к тому времени как «Арес» сломает код — запись уже будет настолько плохой, что они все равно ничего не поймут. Говорите четко в микрофон, мы поставили вокруг глушилки для звуковых волн, чтобы не было возможности слушать нас через спутник. Два сантиметра от микрофона предел распространения волн, понятно?

— Угу… — Идзуми приблизил губы к микрофону и поморщился.

— Готовы? — Отто поднес ключ к сложному аппарату, который запускал систему связи. Ключ был самый настоящий, металлический, его требовалось вставить в замок и повернуть.

— Угу… — Буллиган поправил наушники.

Крейнц вставил ключ в пусковой механизм ретранслятора и повернул.

— Проверка связи, — Отто сосредоточенно смотрел в монитор.

Камера в мультивизоре Роджера передавала четкую картинку — грязная, мутная вода, в которой плавали мусор и дохлые чайки.

— Слышу вас хорошо, — сказал Роджер.

Идзуми откинулся назад в кресле.

— Как водичка, напарник? — спросил он.

— Идзуми, не болтайте, — строго осадил его Буллиган. — Думайте о своей части задания.

Инспектор Идзуми тут же прикусил губы. Ему досталась почетная миссия «официального обвинителя». Как полицейский инспектор он имел право «вести личное расследование подозрительных случаев». Этот мелкий пункт должностной инструкции существовал для облегчения жизни полицейских. Например, если за ночь роботы-уборщики случайно раздавили шесть урн и на первый взгляд преступления нет, инспектор имеет право все же усомниться в случайности и по собственной инициативе начать расследование. А вдруг неосторожность роботов на самом деле часть чьего-то зловещего плана? Вдруг кто-то использует роботов-уборщиков для переноса и передачи контрабандных товаров?

По счастью, в этом пункте не было никакой конкретизации. То есть если инспектору токийской полиции вдруг покажется, что Председатель Торговой Федерации связан с преступным синдикатом Дэйдры МакМэрфи, он вправе начать расследование.

Монитор Отто, на который поступали данные со спутника, подал сигнал.

— Приготовься, Роджер, — сказал Крейнц, — спутник показывает, что к тебе приближается крейсер класса наутилус, по всей видимости, это наш. Три километра. Пройдет рядом с тобой через минуту и тридцать три секунды.

— Жду автобус, — весело ответил Подлюга.

Идзуми смотрел на две точки: красная маленькая обозначала Роджера, большое розовое пятно — крейсер Дэйдры…

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Ой, скандал-скандал-скандал!!! Внемлите, дорогие обезьяне!

Только что глава Олимпийского комитета 2054 Каролина Шмуц публично заявила, что будет добиваться дисквалификации главного претендента на чемпионство этого года — Макса Громова.

Вот что сказала эта уважаемая леди, цитируем: «Доказательств, что Громов намерен использовать созданный им Сетевой код, чтобы добиться игрового преимущества, — нет. Однако наши технические эксперты подтвердили: такая возможность существует. Я считаю, что комитет должен дисквалифицировать Макса Громова — хэдлайнера команды технопарка Эден. Мы не имеем права допускать к участию в Олимпиаде лиц, которые могут находиться в неравном положении с другими игроками. Шанс на победу должен быть одинаковым для всех».

Понимаете, что произошло, дорогие обезьяне? Впервые в истории Олимпийских игр кого-то хотят дисквалифицировать без доказательств! Просто по одному подозрению, что он вероятно, потенциально, теоретически может иметь технологическое преимущество!

Почему бы им тогда не дисквалифицировать заодно и Алекса Хоффмана, который имеет очевидное финансовое преимущество? Он купил себе в команду лучших игроков, их тренировочная база по своему оснащению значительно лучше всех других! Или же давайте дисквалифицируем Нубию Ноки, парня из Делийского хайтек-мегаполиса, который вот уже три года подряд успешно добивается ситуации «пат» в игре с шахматным суперкомпьютером, что по законам Шахматной федерации приравнивается к победе. Интеллектуальные способности Нубии Ноки заведомо превосходят всех остальных игроков!

Не то чтобы мы сильно любили Макса Громова, который вот-вот станет богатейшим человеком в истории — как только Эрнесто Эскобар отобьется от всех исков ICA… Но дисквалицифировать парня просто за то, что он лучше всех? Это, по нашему мнению, несправедливо и более того — отчаянно глупо! До сих пор Олимпиада оставалась одним из самых чистых и светлых праздников в нашей жизни, ее чемпионы заслуженно становились героями. Куда катится наш лучший из миров, дорогие обезьяне…

Последняя неделя

Дневник доктора Павлова

30 ноября 2054 года, 18:10:02

Технопарк Эден

Исчезновение Роджера Ли можно было считать не только человеческой и финансовой потерей, но и крайне опасной утечкой информации, поскольку в мозгах этого агента были все данные против Алекса Хоффмана, какими только располагало Бюро.

— Какова вероятность, что Дэйдра сможет прочитать его воспоминания так же, как она сделала с Громовым? — спросил Буллиган.

— Простите, я был в заморозке последние пятнадцать лет и не в курсе последних достижений профессора МакМэрфи, — я не упустил случая напомнить шефу Бюро, что именно он выключил меня из жизни на столь длительный срок.

В кабинет вошел худощавый мужчина, которого издали можно было бы принять за тринадцатилетнего подростка, однако когда он сел напротив меня, я понял, что ему никак не меньше пятидесяти.

— О, доктор Павлов, — он улыбнулся и протянул мне маленькую сухощавую ручку с тонкими пальцами. — Огромная честь быть представленным вам. Я храню ваши работы, хоть это и запрещено комиссией по этике. Несколько раз даже использовал их в своих исследованиях. Кстати, — незнакомец пригляделся к моей коже, — вы потрясающе выглядите.

Я вопросительно посмотрел на Буллигана.

— Доктор Энджил Льюис, профессор киберорганики, преподаватель Эдена, — сказал тот. — Лучший специалист в своей области. Только поэтому он до сих пор на свободе и мы ни разу не сдали его инспекторам из Комиссии по этике. Ему можно доверять.

— Спасибо, — улыбнулся доктор Льюис.

— Какой был смысл делать мне столь сложную пластическую операцию, если все вокруг в курсе, кто я такой? — мне было никак не удержаться от мелких шпилек в адрес Буллигана.

— Не забудьте про «Большого брата», — проворчал тот. — Вряд ли ваше откровенное появление на тридцать пять лет раньше окончания срока заморозки сильно обрадует наших коллег из упредительной полиции. Медиа, пожалуй, будут рады. Если хотите, чтобы за вами повсюду ходила толпа людей с микрофонами и камерами, можем вернуть вам лицо хоть завтра.

Я не стал препираться с шефом Бюро и обратился к доктору Льюису:

— Кажется, я вас вспомнил. Вы были на моем курсе «Генетики поведения», так?

— В точности, — кивнул Энджил. — А потом перешел в лабораторию доктора Синклера.

— Угу…

Внезапно у меня перед глазами возникла картинка: помещение без окон, мужчина с темной аккуратной бородой стоит у доски, на которой нарисовано несколько математических символов…

— Энергия переходит из одной формы в другую, но никогда не перестает существовать. Материя как низшая форма энергии постоянно прирастает. Мы не знаем, откуда берется первичная энергия, но ее источник, без всякого сомнения, существует, — говорил он.

В углу сидел молодой человек и внимательно слушал, глядя в одну точку и кивая головой… Роберт?

— Доктор Павлов! — резкий голос Буллигана вернул меня к действительности.

— Флэш-бэк? — поинтересовался доктор Льюис.

— Да… — я тронул висок.

— После заморозки память восстанавливается постепенно, — улыбнулся профессор киберорганики. — Стоит задеть какую-то мелкую деталь, и архив распаковывается сам собой. До сих пор не понимаю, как мозг в этой ситуации отличает фантазии от настоящих воспоминаний? Хотя у меня был пациент… До заморозки на него произвел большое впечатление один довоенный фильм. Когда его разморозили — он вспомнил этот фильм и на полном серьезе считал его своей собственной жизнью. Очень забавный случай. Мне так и не удалось разделить эти паттерны воспоминаний в его голове.

— И что с ним случилось? — спросил я.

— Он сошел с ума, начал галлюцинировать и пропал где-то в лотек-пространстве.

Я вздохнул.

— Ну, о чем вы хотели меня спросить? — доктор Льюис посмотрел сначала на Буллигана, потом на меня.

Буллиган включил архивную запись операции, которую я уже успел посмотреть раза четыре.

— Два дня назад у нас пропал агент — Роджер Ли, вы его знаете.

— Да, я делал его мультивизор, — кивнул доктор Льюис.

— Он должен был проникнуть на базу корпорации Brain Gate, — Буллиган вздохнул. — Ему удалось пробраться внутрь наутилуса Дэйдры МакМэрфи, он благополучно оказался на базе, передал немного данных об их лаборатории…

На экране шли кадры, записанные мультивизором Роджера: длинные ряды стеклянных гробов — нейрокапсул, в которых находились люди разного возраста. Их головы были утыканы таким количеством датчиков, что каждый из подопытных походил на дикобраза.

Над гробами в воздухе кружились небольшие голограммы — предметы, люди, животные…

— Что это? Визуализация снов? — прищурился доктор Льюис.

— Я хотел спросить вас, — пожал плечами Буллиган.

— Понятия не имею, но очень интересно… — доктор Льюис прищурился, разглядывая картинку. — Чем они там занимаются?

— Официально корпорация создана для разработки биосовместимого чипа для инвалидов, которые не могут даже видеть и говорить. С его помощью инвалиды могут управлять компьютером, входить в Сеть и… видеть виртульный мир, поскольку стимуляция рецепторов головного мозга происходит напрямую, без участия глазного нерва.

— А как же они управляют интерфейсом программ? — доктор Льюис нахмурил лоб.

— При помощи мысли, — ответил Буллиган. — Чип, который собралась создать эта корпорация, позволит управлять интерфейсами существующих систем при помощи… мысли. Точнее сказать, они его не создали, а украли разработки Айи Хико и Хьюго Хрейдмара.

— Ну, если воспринимать желание как нейронный импульс, то… — профессор киберорганики тронул свою бровь. — Хотя не могу представить, как им удалось унифицировать восприятие этих импульсов. Каждый из них уникален. Грубо говоря — когда человек хочет войти в Сеть, может быть миллион разных причин, почему у него возникло такое желание. От этих причин будет зависеть интенсивность, продолжительность, частота импульса…

— Роджер должен был запустить передачу данных с их сервера к нам, но пропал, — Буллиган остановил запись. — Мы предполагаем, что его поймали. А теперь вопрос. Скажите, Дэйдра сможет прочитать его воспоминания так же, как читала воспоминания Громова?

— Хм… — доктор Льюис скривил рот. — Таким же способом — точно нет. Громов был подключен к виртуальной среде Эдена. Ей не нужно было переводить мозговые импульсы Громова в компьютерные коды. Она сразу получала информацию в виде этих кодов. И то, даже имея такую детальную запись, ей не удалось точно вычислить момент передачи омега-вируса. В случае с вашим агентом — все еще сложнее. Ей надо сначала перевести его память в компьютерный код, а уже потом пытаться расшифровывать. В теории возможно, но на практике нереально.

— То есть нам ничего не грозит? — спросил Буллиган.

— Еще как грозит! — воскликнул доктор Льюис. — Если бы я был на ее месте, то подошел бы к проблеме креативно. Она ведь все-таки гениальна, хоть и ведьма.

— Например? — Буллиган напрягся.

— Brain Gate украла все исследования по технологии биогейт. Хьюго Хрейдмар еще пятнадцать лет назад расшифровал нейронные импульсы, которые отвечают за наши желания. Значит, теперь их можно не только читать, но и формировать. Если им удастся сгенерировать нужный импульс для нервной системы вашего агента — он просто захочет рассказать Дэйдре все, что знает, причем в самых мелких и красочных подробностях. Да, сгенерировать правильный импульс когнитивного свойства для нервной системы, чтобы та не отличила его от своего собственного, — это все равно что открывать замок, вращая не ключ, а дом. Дэйдре придется вслепую перебирать все возможные показатели частоты, интенсивности, длительности… Как минимум по шести позициям. Желание ведь возникает из множества больших и маленьких мотивационных паттернов.

Я кивнул головой, подтверждая Буллигану правильность слов доктора Льюиса:

— Мотивационные паттерны у людей — как отпечатки пальцев и рисунок сетчатки — абсолютно уникальны и никогда не повторяются.

— То есть она не сможет вытащить информацию из головы Роджера? — Буллиган сверлил нас глазами.

— Трудно судить, что профессор МакМэрфи может, а что нет, — развел руками доктор Льюис, — но у нее точно уйдет какое-то время, чтобы найти способ заставить Роджера говорить, и могу вас успокоить: пока она думает, агент останется живым и невредимым.

* * *

Шесть дней до Олимпиады:

1 декабря 2054 года, 00:00:01

Северо-Африканская промышленная зона

Либерия, корпорация Brain Gate

Золотистый подводный шаттл Алекса Хоффмана казался игрушечным елочным шариком рядом с гигантским черным крейсером Дэйдры, поверхность которого спешно очищали от бактериального налета и покрывали специальным составом, снижающим коэффициент трения.

Алекс вышел из шаттла, посмотрел на Дэйдру снизу вверх. За все время их знакомства он так и не смог привыкнуть к ее неестественному, гигантскому росту — два метра пятнадцать сантиметров. Искусственно удлиненные ноги профессора МакМэрфи больше напоминали цирковые ходули.

— Ты не думала прокачать мускулатуру для большей симметрии? — спросил ее Алекс. — Твоя сестра Айрин еще выше, но выглядит гармонично за счет мышечной массы в сто тридцать килограммов. Или сто сорок?

— Сто сорок девять, — уточнила Бэнши.

Она недовольно поправила прядку блестящих голубых волос, выбившихся из тщательно уложенной высокой прически. Вообще сегодня профессор МакМэрфи выглядела не так, как обычно. Вместо военной формы на ней было сиреневое вечернее платье. Его пышный шлейф выглядел странно, волочась по бетонному полу сухого дока.

— У вас праздник? — спросил Алекс, дурачась, — он делал вид, что вот-вот наступит на шлейф Дэйдры.

— Нет, — сухо отрезала та.

На мгновение Алексу показалось, что на бледных щеках Бэнши выступил румянец. Он удивленно заглянул ей в лицо.

— Я тебя смутил? Смутил, да? О, боже! — Алекс хлопнул в ладоши. — Я смутил Дэйдру МакМэрфи. С чего бы? Я тебе нравлюсь?

Дэйдра посмотрела на Хоффмана так, что он закашлялся.

— Извини… Где агент?

— В отдельной лаборатории, — Бэнши крепко стиснула зубы и всю дорогу не проронила ни звука.

Алекс крутил головой, разглядывая многочисленные лаборатории Brain Gate. Нейрокапсулы, трубки, множество проводов, неподвижные тела… Хоффман недовольно поежился.

— Почему нельзя просто предоставлять разработки? Не показывая, как именно ты их делаешь, — страдальчески проворчал он. — Видеть не могу твое мясное производство. Где ты берешь этих людей? Они лотеки?

Бэнши подошла к непрозрачной двери с кодовым замком, приложила к ней руку.

— У тебя есть совесть? Как неожиданно… — усмехнулась она.

Дверь открылась, Дэйдра впустила Алекса в лабораторию и снова заперла дверь.

Посреди лаборатории висела нейрокапсула. Она отличалась от обычных. Тело агента находилось внутри шара из жидкости — кислородного раствора высокой проводимости.

— Электромагнитное поле? — спросил Алекс, глядя на розовый шар висящий в воздухе.

— Долго объяснять — установка, которая удерживает жидкость в форме шара, как это происходило бы в невесомости, сделана на основе этого, — Дэйдра показала на плоского робота-шпиона, который сопровождал ее постоянно. — Одна девчонка в Эдене придумала. Технология основана на свойствах гравитации.

— Может, люстры такие выпустить? — задумчиво произнес Алекс. — Я бы поставил такую штуку дома. Очень оживляет интерьер.

Над капсулой в воздухе висел образ девушки в кадетской форме Бюро информационной безопасности.

— Так-так-так… — Хоффман обошел вокруг капсулы, посмотрел на образ, который висел в воздухе. — Кто это у нас тут? Роджер Ли… Чемпион Олимпийских игр 2050 года… И… — Алекс прищурился, разглядывая девушку, — и Алиса Лиддел, чемпионка сорок восьмого года, которую вы зачем-то посадили под арест перед самыми играми… Не могли подождать пару недель? Мне пришлось искать четвертого игрока в команду. Почему она тут?

Последний вопрос был адресован Дэйдре.

— Потому что он о ней думает, — пальцы Бэнши быстро пробежали по лазерной проекции клавиш. — Тебе не кажется это странным? К нам проникает агент, который досконально знает устройство нашей базы… И он постоянно думает о другом агенте, которая в течение нескольких месяцев находилась рядом с тобой! Вряд ли это простое совпадение. Бюро копает под тебя, Алекс. Сказал быспасибо. Хоть раз.

— Не начинай, пожалуйста, — капризно перебил ее Алекс. — Алиса Лиддел не представляла никакой опасности. Да и сам Буллиган тоже. Фаворский держит их под контролем. Он не выдаст им ни одного ордера, ни одного разрешения на изъятие данных без моего ведома.

— С чего ты взял, что Бюро будет брать ордер каждый раз, когда им надо разнюхать про твои дела? — скривила рот Дэйдра. — Если ты заметил, сейчас они не торопятся требовать выдачи агента. Если я даже заявлю, что он сюда проник, — скажут, что приказа ему никто не отдавал. А что до твоей Алисы — под ее кодами Инферно мог свободно перемещаться по твоему тренировочному пространству и, думаю, всем информационным базам Торговой Федерации… — проворчала Дэйдра.

Хоффман прикусил губу.

На медиаматрице появились столбики цифр.

— Как он сюда пробрался? — спросил Алекс. — Ты ведь говорила, что ни один агент не в состоянии проникнуть на базу Brain Gate.

— Если его специально не заманить, — усмехнулась Дэйдра. — Наш человек в управлении подкинул информацию об этом месте в твое досье. Как я и думала, они тут же бросились ее проверять. Отправили лучшего агента. Наверняка залили в его мозги все, что Бюро известно о тебе и мне. Как только я сломаю его защиту, его голова, нашпигованная секретными чипами, превратится в универсальный передатчик, через который можно как заливать на сервер Бюро любую информацию, так и скачивать оттуда все что угодно.

— Защиту? — Алекс пригляделся к спокойному бледному лицу Роджера.

— Гаденыш успел сделать себе инъекцию амнезиотина, перед тем как нам удалось его схватить. Надо признать, парень хорош… Убил пятерых охранников и сломал палец Айрин.

— Да ну! — восхищенно воскликнул Алекс.

— Угу… — уважительно кивнула Бэнши. — Прыгал минут сорок по стропилам дока. Айрин решила поиграть, ну и доигралась. Они дрались на верхних фермах, он ее и сбросил… Упала с пятнадцатиметровой высоты.

— И сломала только палец?

— Нет, палец он ей выбил во время драки. При падении она, разумеется, ничего не сломала, потому что всегда приземляется на ноги.

— Всегда удивлялся, как ей удаются такие сложные группировки. Она не даст мне пару уроков? — вздохнул Алекс. — Я сейчас тренируюсь на арене «Сунь Укун»…

Тут Хоффман вспомнил, что не стоит лишний раз напоминать Дэйдре о его участии в Олимпиаде, поскольку ее это страшно злит.

Бэнши тронула медиаматрицу, на мониторе тут же развернулась молекулярная структура, внешний вид которой Хоффману ни о чем не говорил.

— Он сделал себе инъекцию амнезиотина, — медленно повторила Дэйдра. — Его память уничтожена. Я пытаюсь ее восстановить.

— Показываешь знакомые лица? — улыбнулся Алекс.

— Память нельзя «стереть», можно только разрушить связи между устойчивыми паттернами. В каждом паттерне есть событие или впечатление, которое было настолько сильным, что привело к образованию целой системы образов. Это событие — ключ. Стоит вернуть его в активную память, паттерны начнут восстанавливаться сами собой.

— Она так важна для него? — Алекс посмотрел на голограмму улыбающейся Алисы.

— Настолько, что из всей своей жизни он сейчас помнит только ее. К счастью, Алиса связана с Бюро, а значит, первым начнет восстанавливаться нужный нам сегмент.

— Что ты собираешься делать с агентом после того, как он вспомнит нужные тебе сведения? Он ведь не станет твоим трояном в Бюро добровольно, — заметил Алекс максимально доброжелательным тоном. — Да и Крейнц не такой дурак, чтобы пустить парня в систему, после того как он побывал у тебя.

Дэйдра мгновение смотрела на него так, будто не могла понять — она ослышалась или Председатель TF действительно невероятный кретин? У которого недостаток мозгов компенсирован избыточной выработкой феромонов.

— Ты запомнил хоть что-нибудь из сказанного мной про технологию Brain Gate, которой мы здесь занимаемся?

— Ну, это какая-то штука, которая позволяет управлять любым интерфейсом исключительно силой мысли.

— Желанием, — Бэнши сверлила Алекса гневным взглядом. — Нейронным импульсом определенной частоты.

— Какая разница, — отмахнулся тот. — Я знаю, что ты гений, и полностью тебе доверяю.

— Ты хочешь смерти Громова или нет? — прервала Бэнши.

— Ну… да, — кивнул Алекс. — Но он же и так полностью у нас на крючке. Не вылезет из Эдена к седьмому декабря — вылетит из состава участников Олимпиады. ICA потребует его ареста, Фаворский сразу же выдаст ордер, и Синклеру придется отдать нам героя. А если Громов все же высунется из Эдена — тут же станет твоей послушной куклой, что вообще прекрасно. Сначала я получу патент на биософт, а потом размажу его в первой же игре так, что все это запомнят.

Хоффман довольно улыбнулся.

— Слушай, — он посмотрел на Роджера, — а почему ты не хочешь действовать старым проверенным способом?

— Внимательно слушаю тебя, Алекс, — ответила Дэйдра.

— Алиса Лиддел сейчас в следственном блоке Нью-Йоркского отделения упредительной полиции. Никто не хватится, если ее переведут в Либерию. То есть прямо сюда. Если девчонка так важна для него, — Алекс кивнул на Роджера, — он моментально вспомнит все, что ты хочешь узнать, как только услышит ее отчаянные вопли.

— Под принуждением он не станет делать того, что мне от него нужно, — мотнула головой Дэйдра. — Если она будет страдать, это только придаст ему сил для сопротивления. Нет, Алекс, он должен захотеть нам помогать…

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Странные дела творятся, дорогие обезьяне. Только что Яков Фаворский выступил в Медиа-центре Интерпола с заявлением. Он сказал, что его ведомство совместно с упредительной полицией начинает масштабное расследование в отношении деятельности Бюро информационной безопаности.

Любимая всеми нами упредилка подозревает Бюро ни много ни мало — в промышленном шпионаже! Якобы шеф Буллиган и его агенты использовали технические возможности своего ведомства, для того чтобы узнавать технологические секреты одних корпораций и передавать другим. Это довольно странное подозрение, потому как корпорации поделили сферы деятельности еще после войны. Даже если у корпорации Drinks есть секретная формула новой газировки — вряд ли она понадобится корпорации «Спарклз Кемикал», которая выпускает моющие средства. Одна корпорация — один вид товаров, понимаете, дорогие обезьяне? Какой промышленный шпионаж может быть в мире, где уже пятьдесят лет нет конкуренции? Бред какой-то… Но тем не менее упредительная полиция теперь может официально «наблюдать» за шефом Буллиганом и прочими лицами, которые подозреваются «в лояльности к Бюро». Это Отто Крейнц — главный технический эксперт Сети и… инспектор Идзуми, разоблачитель доктора Синклера.

Все трое поступили мудро — раз упредилка хочет наблюдать за ними на службе, самое время пойти в отпуск и уехать отдыхать. Соваться в их частную жизнь упредительная полиция, к счастью, пока не полномочна.

Мы вот тут подумали… Да, да, это не опечатка. Мы ПОДУМАЛИ. И связали кое-какие события между собой.

Хайтек-парламент больше не избирается прямым голосованием граждан через Сеть. Места в нем распределяются между представителями корпораций пропорционально их взносам в бюджет. То есть фактически — продаются с молотка. Кто больше положит в общественную кассу, тот и будет решать, как нам всем жить. После того как Алекс Хоффман купит Coal Corp — угольную корпорацию Ивановых, объединит ее со своей World Gas — парламент станет его личной канцелярией… Электросети, как стратегические объекты, уже давным-давно собственность хайтек-правительства, то есть читай — Торговой Федерации.

Что это значит для нас всех, дорогие обезьяне? А то, что, когда нам в очередной раз поднимут планку минимальных доходов, нам придется или согласиться работать больше, или попрощаться с хайтек-гражданством. Когда нам поднимут цены на топливные элементы для турбокаров — надо будет или согласиться, или ходить пешком. Когда нам в очередной раз увеличат количество часов обязательных общественных работ — опять-таки придется согласиться. Оно, конечно, здорово в выходной день пойти всей семьй строить фортификационные сооружения на границе с лотек-пространством… Мешать бетон, заливать формы, бесплатно класть коммуникации и применять свои знания на пользу обществу… Если думать в этом направлении, то очень скоро все будет как в романах Уинстона Роммеля, вроде «Утопии 21». Мы станем рабами, которые вкалывают день и ночь за небольшой продуктовый набор и место в тесной коробке, где можно переночевать. И даже за эту малость нам придется день и ночь благодарить великого и милосердного Владыку Ом… то есть Алекса Хоффмана.

Черт, нам все это не нравится, дорогие обезьяне. Ох как не нравится.

Подумаем о приятном. То есть об Олимпиаде… Мы очень надеемся, что Громова не дисквалифицируют, он победит. Если это произойдет — значит, Алекс пока не контролирует всех и вся в нашем лучшем из миров. Значит, государственная система еще не прогнила насквозь и в ней есть люди, которые сопротивляются злу. Вот как мы стали пафосно выражаться, дорогие обезьяне. Да.

* * *

Пять дней до Олимпиады:

2 декабря 2054 года, 11:23:53

Технопарк Эден

Бункер 2

Во втором бункере находился запасной передаточный шлюз со своим конвертером — для прямой связи Эдена с Бюро. Этот канал не выходил в общую Сеть. Буллиган называл его «домашней рацией».

— Есть! — Крейнц вывел на монитор картинку, которую передавал Рой из бункера Brain Gate.

Идзуми подался вперед.

С большим трудом, за два дня, Отто удалось найти частоту, которая была настолько близка к частотам, используемым Дэйдрой, что сигнал проскальзывал сквозь изоляционную завесу, которая блокировала все посторонние входящие и исходящие волны.

ID

Закрытый раздел: технопарк Эден

Подраздел: технопарк Эден как физический объект

Статья обновлена!

Технопарк Эден размещен в заброшенном комплексе для запуска межконтинентальных ракет и вывода на орбиту малых военных спутников.

Бункер 1 — бывшая пусковая ракетная шахта. В ней находятся нейрокапсулы для учеников и пульт управления системами жизнеобеспечения, под шахтой — хранилище дисков временной памяти, поддерживавших репликации учеников. Бункер 1 находится рядом с аэродромом, под авиационным ангаром.

Бункер 2 — бывший командный пункт. Расположен в пяти километрах от Бункера 1 под зданием тюрьмы. Главный компьютер Эдена физически находится в Бункере 2. Здесь же его системные диски и нейрокапсулы основателей Эдена, учеников Синклера.

— Вот гадство! — воскликнул инспектор, увидев Роджера внутри жидкостного шара. — Бедный парень. Что она с ним делает?

— Подключила к своему конвертеру и ждет, пока восстановится память, чтобы считать данные. Скорее всего, — предположил Крейнц.

— Надо ехать туда и требовать его выдачи!

— Как раз звоню Буллигану…

Крейнц дотронулся до своего биофона. Пока главный технический эксперт Сети докладывал Буллигану, что агент обнаружен, Идзуми подошел к монитору совсем близко и сказал:

— Держись, мы тебя вытащим…

Как будто Роджер мог его услышать.

— Формальный повод для визита в Brain Gate есть, — говорил Отто. — Мы можем окружить бункер и официально потребовать выдачи агента. Заодно получим все данные…

Крейнц перевел биофон в режим громкой связи, чтобы Идзуми мог слышать разговор.

— Хорошо, — сказал Буллиган после секундного размышления. — Я соберу агентов, а вы… Код триста сорок один.

— Понял.

Крейнц отключился.

— Что за код? — спросил Идзуми.

Отто закрыл глаза и едва заметно качнул головой.

Инспектор понял, что в присутствии камер «Большого брата» говорить нельзя.

Пальцы Крейнца быстро бегали по лазерной проекции его личной, уникальной клавиатуры, которую он сам разработал для работы в Сети. Она состояла из трех различных наборов клавиш, которые Отто мог переключать нажатием одной кнопки.

Идзуми присмотрелся к странной раскладке, которую лазерные лучи высвечивали на столе.

— Что это? — удивился он, показывая на символы.

— Упрощенное токийское письмо для ввода контекстных команд. Аткинс написал часть программного обеспечения «Ио» на своем собственном языке программирования, — объяснил Отто. — Я пытаюсь послать запрос в Рободом… И надеюсь, он мне ответит.

— Зачем?

— Призываю к восстанию, — вздохнул Крейнц. — «Ио» не справится с «Аресом» в одиночку. Мы ведь не хотим, чтобы оборонная система «Посейдон» расстреляла катера Бюро, как только они выйдут из либерийских доков.

— Ты… хочешь отрубить «Арес»? — Идзуми вытаращился на Отто совершенно круглыми глазами.

— Это невозможно. Но я могу изменить маршрут передачи данных, перехватить его сигналы и стереть. «Арес» будет отдавать команды, но до устройств оборонного комплекса ни один пакет не дойдет. Все равно что перехватить гонца с приказом, — улыбнулся Отто. — «Ио» не справится с этой задачей без помощи Рободома. Надеюсь, Альтер соизволит объединиться…

Идзуми таращился на строки программного кода, не понимая, что происходит.

— Даже без поддержки «Ареса» здание Brain Gate трудный для захвата объект, — продолжил Отто. — Оно построено со стократным запасом прочности. Композитный бетон по прочности уступает только обшивке Рободома. Выдержит прямой ракетный обстрел. Нам потребуется помощь.

В пункт вошел Буллиган, держа в руках распечатку карты.

— Идзуми, — обратился он к инспектору, — собирайтесь. Полетите к командору Ченгу, в Буферную зону.

— Ой, а можно, я там останусь? — Идзуми молитвенно сложил руки.

— Нет, отдадите ему вот это, — Буллиган протянул инспектору футляр с док-топом.

— Вот черт…

Идзуми вздохнул:

— Мне хотя бы охрану дадут? Или я, как Роджер, буду изображать беспечного туриста? Против чего мы вообще боремся, кто-нибудь может мне объяснить?

— В данный момент мы пытаемся спасти свою шкуру, — ответил Буллиган. — Алекс хочет нашей крови, мы защищаемся. Ни о каких высоких идеалах речи не идет. Но в качестве побочного эффекта от нашей борьбы за право жить так, как нам хочется, — будет укрепление гуманистических основ нашей цивилизации, свержение диктатуры Торговой Федерации, пресечение попыток Алекса узурпировать власть и открытый судебный процесс над Дэйдрой МакМэрфи.

— Ну почему из всех инспекторов токийской полиции Джокер решил вызвать в Эден меня? Почему? — снова завел свое Идзуми, убирая футляр с док-топом во внутренний карман своего вечного потертого плаща. — Только не надо про то, что каждый из нас каждую секунду делает выбор, и если нам суждено оказаться на пути зла…

— То только от нас зависит, споткнется оно или нет, — Отто закончил известную фразу из «Утопии 21». — Готово. Я построил виртуальную модель поведения «Ареса» в случае нашего нападения на Brain Gate. Он задействует пятнадцатый участок системы «Посейдон» и ударит по нашим кораблям ракетами со дна, затем поднимет в воздух беспилотные аппараты типа «Оса» для уничтожения оставшейся живой силы. Аппараты распылят отравляющий газ, который растворим в воде. Если людям удастся уберечь от него свои легкие, яд все равно проникнет через поры кожи. Затем «Арес» запустит беспилотные шутеры — летающие пулеметы, которые добьют всех, кто окажется в этом, — Крейнц показал на карту, — квадрате, возле здания Brain Gate. Охране базы даже не придется выходить. Они смогут с комфортом разместиться у окна, накрыть стол и весело наблюдать за нашим поражением. Уничтожение всего боевого контингента Бюро — пятнадцать тысяч человек — займет у «Ареса»… полчаса.

— Ракеты, газ… — проворчал Идзуми. — Я думал, у него есть что-нибудь похитрее. Говорят, он может со спутника послать резонансный импульс, от которого в воде образуется сгусток холодной плазмы, поднять его на поверхность и разнести все одним ударом.

— Вот именно что «все», — кивнул Крейнц. — Включая собственную базу. «Арес» рассчитает возможный риск и не станет применять плазменный удар. В этом я уверен. Единственная слабость главного компьютера военных — полная предсказуемость.

Идзуми посмотрел на расчеты Крейнца и тяжело вздохнул, доставая фляжку.

— Я валяюсь на пути зла, — инспектор сделал большой глоток. — Не споткнется, так хоть поскользнется. Ваше здоровье, сумасшедшие.

* * *

2 декабря 2054 года, 08:15:53

Технопарк Эден

Бункер 1

Все последние дни команда раз за разом проходила миссии, которые составил Альтер по мотивам Олимпийских арен. Альтер методично собрал в тренировочных заданиях все возможные игровые ситуации.

С «Сунь Укун» и «Выжить!» все было более-менее понятно. Но «Нефтяная война: второй шанс» каждый раз подбрасывала команде все новые и новые сюрпризы. Какую бы тактику они ни выбрали — жертв и разрушений каждый раз выходило больше, чем в историческом оригинале.

В основу олимпийской миссии должен был лечь сюжет одного из «трех великих сражений Нефтяной войны». Хотя это были не «сражения» в классическом значении этого слова, а скорее затяжные головоломные тактические игры.

Первое — «Альпы: начало. Кран-Монтана». Задача игроков в этой миссии — предотвратить теракт, который, собственно, и стал началом войны. Лотек-коалиция сформировалась раньше, чем хайтек-коалиция. Несколько лет она готовила операцию. 13 марта в малюсенький швейцарский городок Кран-Монтана на Всемирный торговый форум съехались главы всех шестнадцати государств, которые позже составили хайтек-коалицию. Тема форума была простая: «Технологии в обмен на ресурсы». Технологически развитые страны требовали от менее развитых продавать природные ресурсы по стабильным низким ценам. В обмен предлагалось участие в экологических, образовательных и социальных программах — очистка воды, воздуха, квоты в институтах и школах, рабочие места, все — чего отчаянно не хватало в странах лотек-коалиции по причине их перенаселенности и низкого технологического развития. В Кран-Монтану прибыли также владельцы крупнейших мировых корпораций, банкиры, политики. Для подготовки к форуму и его обслуживания было нанято пятнадцать тысяч человек — строители, укладчики лыжных трасс, официанты, водители, горничные, уборщики, повара, носильщики… Как известно теперь, двенадцать тысяч из них оказались солдатами «Армии справедливости».

В ночь с 13 на 14 марта 2020 года четыре новые, только что отстроенные роскошные гостиницы, где проживали самые важные гости, взлетели на воздух. Бомбы были заложены в фундаменты зданий. После первого взрыва последовало еще семь — в горах. Заряды были заложены с таким расчетом, чтобы сошедшие лавины похоронили под снегом весь городок.

Миссия по мотивам этих событий предполагала игру за спецслужбы, которые должны были обеспечить безопасность. Цель: предотвратить теракт. Время: за два года до форума, когда злополучные гостиницы только начали строить. Доверять нельзя никому. Известно, что многие из агентов в то время сочувственно относились к идеям лотекских лидеров. Любой мог быть предателем. Участник игры должен был вычислить и раскрыть всю сеть передачи информации и перемещения боеприпасов и представить комиссии убедительные доказательства, почему в Кран-Монтане нельзя проводить форум… Удалось ли это игроку, сообщали последние кадры миссии: происходит взрыв в Альпах или нет.

Неожиданно для всех эту миссию с успехом прошел Чарли, причем довольно оригинальным способом. Он не стал гоняться за террористами, а просто разлил по территории Кран-Монтаны три цистерны с радиоактивной ртутью. Спаркла, разумеется, схватили и казнили, Кран-Монтана стала местом экологического бедствия, но взрыва не было! А значит, и война не началась!

Второе сражение — «Европа: борьба за воздушное пространство».

Станция «Контроль 1» на Балканах принадлежала лотекам. Она могла обнаруживать и сбивать любые воздушные объекты, перехватывать сигналы на любых частотах, вести ретрансляцию со спутников, обеспечивая связь, и даже посылать на спутники хайтек-коалиции ложные команды, выводить из строя их программное обеспечение и устанавливать свое собственное.

21 мая 2020 года объединенный воздушный флот хайтек-коалиции начал атаку, стараясь отрезать «Контроль 1» от источников энергии, оптоволоконных кабелей и транспортных веток. Атака началась внезапно, без предупреждений для гражданского населения. Были уничтожены все электростанции в радиусе ста километров, все подъездные пути, разрушены аэродром и подземные коммуникации.

23 мая станция оказалась в пылающем безжизненном кольце и после пятидневной осады перешла к хайтек-коалиции. Потери гражданских в ходе этой операции были огромны — больше двухсот тысяч человек.

На арене «Нефтяной войны: второй шанс» игрок оказывался агентом особого отряда «Миротворец» и… должен был захватить «Контроль 1» без особого шума и потерь среди гражданских. Команда могла помогать ему как угодно — поддерживать информацией снаружи, отвлекать на себя охрану станции или же идти вместе с основным игроком внутрь.

Макс и Дэз захватили «Контроль 1» с третьей попытки, обнаружив слабое место в собственной системе безопасности станции. Одним из элементов защиты был газ. При угрозе захвата подземные командные этажи автоматически блокировались, а коридоры рабочих этажей и все проходы, ведущие к подземной части, мгновенно заполнялись парализующей, ядовитой газовой смесью.

Кемпински и Громов взломали программу, которая отвечала за вентиляцию воздуха, а затем послали ложный сигнал тревоги на центральный пульт — добавив картинку. Будто на территорию уже ворвался спецназ хайтеков. Альтер нарисовал очень реалистичный ролик захвата. Командир станции принял решение применить газ. Все служащие спешно спустились вниз. Но… Блокировка воздуховодов нижних этажей, разумеется, не сработала, и газ распространился по всей станции.

Макс подключился к главному компьютеру «Контроля 1» и сменил командные профили. Теперь «Контроль 1» подчинялся командам штаба хайтек-коалиции. Макс сменил коды на электронных замках дверей нижнего уровня, чтобы никто не смог оттуда выйти — ни вернуться наверх, ни спуститься в подземный тоннель. Чарли и Тайни подогнали к станции цистерну со сжиженным антидотом. Все служащие станции остались живы, «Контроль 1» захвачен, ни один гражданский не пострадал. Когда Инферно подсчитал очки — только ахнул.

— Надеюсь, Вселенная вас любит и Олимпийской станет именно эта миссия, — сказал он.

Третьим большим сражением «Нефтяной войны» была «Битва за лед». С ней возникли самые большие проблемы.

Макс никак не мог понять, в чем секрет.

— Мы шестой раз пытаемся переиграть «Битву за лед», и ничего не выходит. Мы уже все перепробовали. По-разному группировали флоты, уменьшали численность экипажей, пробовали не использовать разрывных бомб, не вызывать авиацию…

— Плохо, что мы тренируемся без соперников, — сказал Тайни. — Сейчас мы на арене одни, а будет еще четырнадцать команд.

— Плохо, что мы не знаем, как все было на самом деле, — тихо заметила Дэз, внимательно читая судовой журнал «Гордости».

Кемпински не принимала участия в жарких стратегических спорах. Почти все время, которое Инферно отводил на подготовку по «Нефтяной войне», Дэз проводила подключенной к нейролингве или базе исторической лаборатории Эдена, где хранились копии архивов других университетов — Оксфорда, Кембриджа и Норфолка.

Тайни ждал реакции тренера на свое замечание.

— «Нефтяная война: второй шанс» — стратегия для индивидуального прохождения, — ответил Инферно. — Здесь каждая команда будет сама решать, как ей руководить сражением.

— Но остальные-то… — начал было спорить Тайни.

— План Альтера как раз в том и состоит, чтобы вы не отвлекались на других, — улыбнулся Скай. — У нас в университете была старинная игра — регби. Задача игрока — доставить мяч на противоположный край поля. Понятно, что ему будут мешать, но задача — доставить мяч, а не драться со всеми, кто попадается на пути. Забыл о задаче — проиграл. Ясно?

— Все равно неплохо бы разучить манеру игры соперников, — продолжал настаивать Тайни.

Скай тряхнул головой.

— Да, все остальные команды пару лет именно этим и занимались. Изучали манеру игры других, пытались выстроить тактику, как обойти тех, этих… Только это все пустое. Сила в тебе. Победа зависит от того, насколько правильно и сильно играешь ты сам. Надо сосредоточиться на своих возможностях и способностях. Думать, как развить свой стиль, а не «как-бы-получше-использовать-слабости-соперников». Концентрация на задаче, собственный стиль и вера в себя. Все, больше вам ничего не нужно.

Дэз сосредоточенно смотрела на карту. Корабли хайтек-коалиции были обозначены синим цветом, корабли лотеков — красным.

— Что-то от нас постоянно ускользает, — она постучала пальцем по губам. — Думаю, смысл миссии — сделать так, чтобы «Битвы за лед» не было.

— Как ты это сделаешь? — Чарли взял со стола распечатку. — Олимпийская миссия «Битва за лед». Корабли стоят на позициях. Битва состоится в любом случае. Надо победить лотек-коалицию максимально бескровным способом. Давайте попробуем мое предложение. Начать с уничтожения их флагманского корабля — «Гордости». Да, там больше всего людей, но… ими можно пожертвовать, чтобы спасти остальных.

— Нельзя трогать флагман лотеков, — покачал головой Инферно. — Любой школьник знает, что «Гордости» пришлось взять на борт население базы «Альмалавира» с Огненной Земли. Там находились антенны связи. Было ясно, что хайтек-коалиция разнесет базу до последнего камня. Флагман лотеков эвакуировал оттуда женщин и детей. Все мужчины остались защищать базу и погибли. Так что на «Гордости» кроме десяти тысяч военных еще шесть тысяч гражданских. Потопить флагманский корабль — значит сразу проиграть. Хуже этого только пустить ко дну плавучий госпиталь.

— Ума не приложу, для чего Аткинс столько времени занимался этой ареной, — вздохнул Громов. — Исход предрешен. Варьируется только количество жертв…

— И оно должно быть минимальным, — сказал Инферно. — Думайте.

Дэз открыла файл с подсказками Альтера.

— «Битва за лед» решила исход войны, — раздался голос Аткинса. — Она продолжалась два месяца. Рекомендую вам тщательно изучить локацию главного сражения «Торпедной дуэли». Обратите внимание на рельеф дна…

На медиаматрице появилась подробная гибридная карта. Снимок со спутника, с геодезическими линиями.

— Стоп! — скомандовал Макс.

Картинка замерла.

— Мы уже сто раз смотрели, — заныл Тайни.

Громов подошел к медиаматрице.

— Придумал что-то? — с надеждой спросила Дэз.

Макс смотрел на гибридную карту.

— Он не собирался создавать игровую арену, — пробормотал Громов, — просто воспроизводил основные сражения, пытаясь понять как хайтек-коалиции удалось одержать победу над всем остальным миром? Но затем передумал и… «Дженни», дай максимально возможное увеличение картинки. Я хочу увидеть, что лежит на дне. Вот эти вот подводные холмы. Что это?

Перед глазами друзей развернулась аналитическая картинка морского дна.

— «Битва за лед» длилась почти два месяца, здесь должно лежать множество военных кораблей, но их нет! — сказал Громов. — Старые танкеры, доисторические ледоколы, речные баржи… Это гражданские суда! Причем большинству из них гораздо больше ста лет!

Инферно нахмурился.

— «Дженни», спутник Эдена может просканировать эту зону? — спросил он у генеральной программы Эдена.

— Ответ положительный. Сейчас, — раздался ровный голос.

— Нам нужны снимок дна и эхолокационная диаграмма, — сказал Инферно.

Дэз вернула на экран подсказки Альтера.

— Внимательно изучите подводную часть арены, — повторял тот. — На этом самом месте было кладбище кораблей. То, что уже нельзя было разобрать и использовать как вторичное сырье, топили в этом квадрате, потому что океан здесь довольно глубок. Это место находится в стороне от морских путей, подводный мир здесь скуден, лишен редких, охраняемых экологами обитателей. Идеальное место для свалки…

На медиаматрице возник новый спутниковый снимок, начала загружаться эхолокационная диаграмма.

Дэз поставила рекомендации Альтера на паузу.

— «Дженни», сделай два окна, чтобы в одном мы могли видеть карты Аткинса, сделанные им для игры, а в другом — реальные снимки, которые передал спутник, — попросил Инферно. — Пожалуйста.

— Пожалуйста, — ответила генеральная программа.

Друзья смотрели на картинки и понимали, что видят одно и то же место, одни и те же корабли. Только второй снимок сделан спустя пятнадцать лет после первого. Остовы кораблей покрывал более толстый слой нароста, они чуть глубже ушли в песок.

— Ничего не могу понять, — тряхнул головой Чарли. — Ни одной подводной лодки! Ни одного военного крейсера! А их тут должно быть… минимум полторы тысячи! Макс! Дэз! Вы помните? Нас с первого класса водили на эту арену, показывали это самое место, где была «торпедная дуэль»! И каждый раз говорили, что во время «торпедной дуэли» было потоплено от полутора до двух тысяч кораблей! А тут… Тут только старье, выброшенное на эту свалку сто лет назад!

— Угу, — кивнула Дэз и начала рассуждать, говоря больше сама для себя, чем для прочих. — Все сражения Нефтяной войны происходили в отдаленных местах… Арктика, Тихий Океан, пустыни…

Рядом с Максом неслышно появился Отто Крейнц.

Громов вздрогнул от испуга.

— Фу-у-ух…

— Извини, что напугал, — Отто был сам на себя не похож.

Главный технический эксперт Сети выглядел более взволнованным, чем в день атаки Джокера, когда рядом с «Ио» сидели агенты Бюро, готовые взорвать центральный сервер в любой момент.

— Что-то случилось? — Громов тревожно посмотрел на Отто.

— Д-да… — кивнул тот. — Пойдем… «Дженни», перемести нас в… в… ну, откуда я пришел, черт, как его… Я начал забывать слова.

В том, что все теперь знали, что собой представляет среда Эдена, был один большой плюс — не нужно ходить по огромной виртуальной территории технопарка. Можно просто перемещаться из одной локации в другую.

— Мгновение, — ответила система.

И действительно — в следующий миг Макс оказался в виртуальном штабе Буллигана. Второй бункер превратился в центр сопротивления планам Торговой Федерации.

* * *

Четыре дня до Олимпиады:

3 декабря 2054 года, 07:30:54

Технопарк Эден

Бункер 2

Громов стоял перед пультом и мониторами и понимал, что шлюз обмена данными открыт. Иначе как шеф Бюро и Крейнц могли бы делать свою работу, оставаясь в среде Эдена?

— Вы же сказали, что не будете включать конвертер, — встревожился Громов, — пока я здесь.

— Основной конвертер отключен, но в Эдене есть резервный, меньшей мощности, — пояснил Отто. — Я установил его давно, чтобы Бюро имело прямую связь с доктором Синклером. Не волнуйся. Это вроде домашней рации. Связывает Эден только с Бюро, не выходя в общую Сеть. Извини, что отвлекли тебя от тренировки…

Макс увидел на одном из мониторов Роджера, вернее, его бесчувственное тело, плавающее внутри жидкостного шара.

— Роджер?! Что с ним? — встревожился Макс.

— Мы тут хотели тебе помочь, но с первого раза не вышло, — осторожно начал Буллиган. — Бюро планирует спасательную операцию, но чтобы взять базу Дэйдры штурмом, нам понадобится твоя помощь.

Громов спешно и нервно начал кивать, стараясь не смотреть на Роджера.

— К-конечно, все, ч-что в моих силах.

— Тебе придется вернуться в Рободом, — сказал Отто.

Макс вздрогнул.

— Вы же сказали, мне нельзя выходить из среды Эдена.

— Мы перенесли одну из нейрокапсул эденского самолета в наш квадролет, — сказал Буллиган. — Мы можем не выводить тебя из анабиоза на время полета. У Дэйдры не получится оказать на тебя хоть какое-нибудь воздействие. Нет сознания, нет и контроля над ним.

— Но зачем? — Громов переводил удивленный взгляд с Крейнца на Буллигана. — Почему я должен возвращаться в Рободом, да еще так срочно?

— Надо объединить Рободом с «Ио», чтобы заблокировать «Арес», — сказал Крейнц. — Я пытался установить контакт с Альтером, но он мне не отвечает. Ты должен вернуться, чтобы установить и запустить программу слияния.

Отто показал Максу большой оптик — темно-коричневый монокристалл размером с довоенную антикварную книжку.

* * *

3 декабря 2054 года, 09:30:54

Нью-Йоркский хайтек-мегаполис

TFT, Северная башня,

резиденция Алекса Хоффмана

Кофе в чашке Каролины Шмуц давно остыл, а она не сделала ни единого глотка.

Алекс сидел в кресле, смотрел в окно скучающим взглядом и вполуха слушал сбивчивые оправдания главы Олимпийского комитета, почему она так и не смогла добиться дисквалификации Громова.

— Я сделала все, что от меня зависело, и даже больше, — говорила Каролина, отчаянно жестикулируя и тараща глаза. — Но понимаете, сэр, для принятия решения о дисквалификации нужно было минимум шестнадцать голосов из тридцати. Сначала мы провели тайное голосование и… результат был отрицательным. Тогда я потребовала, чтобы члены комитета голосовали открыто. Я думала, никто не решится явно поддержать этого мошенника… Лично я абсолютно уверена, что он был в сговоре с Джокером и специально заменил код Аткинса своим собственным… И эксперты опять же сходятся во мнении, что Громов имеет все возможности для читерства во время Олимпиады… Но… И открыто…

— Сколько голосов было подано против дисквалификации Громова? — Алекса утомило тревожное чириканье Каролины.

Госпожа Шмуц потупила глаза.

— Двадцать девять, сэр.

Хоффман встал, сделал несколько шагов вдоль окна.

— Хм… Интересно… — пробормотал он. — То есть за дисквалификацию были только вы? Вы одна?

— Да, сэр, но то, что я в меньшинстве, не умаляет моей решимости…

— Можете идти, — сердито оборвал ее Алекс. — За решимость — спасибо.

— Простите, сэр, что не оправдала… — пропищала Каролина Шмуц, подцепила с пола свою шикарную лакированную сумку довоенного производства и поспешно ретировалась, стуча каблучками.

Алекс глубоко вздохнул, тронул кнопку связи с секретариатом.

— Спайдера ко мне. И пусть в тренировочном центре загрузят симулятор Олимпийских игр. Команде явиться туда через час, где бы они ни были.

— Да, сэр, — коротко ответил секретарь.

Хоффман нервно дернул ногой, потоптался на месте и пошел в «секретную комнату». У Председателя Торговой Федерации тоже был кабинет, непроницаемый для любых волн, с выделенной секретной линией связи, которая не была подключена к общей Сети.

Алекс включил медиаматрицу и вызвал базу Brain Gate.

Дэйдра ответила сразу. За ее спиной кипела работа. Роджер лежал на столе, помощники профессора МакМэрфи подключали провода к его голове.

— Привет, — хмуро приветствовала Алекса Бэнши.

— Громов будет участвовать в играх, — сказал Хоффман.

— Знаю, результаты голосования уже в Сети, — усмехнулась Дэйдра. — Похоже, тебе придется хоть раз в жизнь поиграть честно, Алекс.

— Я не хочу играть честно, я хочу выиграть, — огрызнулся Хоффман. — Ты сможешь мне помочь?

— Мы еще не готовы, — Бэнши кивнула головой в сторону Роджера, — парень не готов.

— Игры начнутся через четыре дня, — Алекс нервно дернулся, — ты можешь хотя бы рассказать, что собираешься делать?

Неожиданно грянул взрыв. Хоффман увидел, как бункер Дэйдры содрогнулся, люди попадали на пол, посыпались инструменты, посыпались искры от оборудования.

— Что за…

Связь прервалась, медиамонитор погас. Алекс мгновение таращился на пустую медиаматрицу, потом вскочил и бросился в свой кабинет, на ходу активируя биофон.

— «Микадо», генерал Нельсон! — заорал он.

— Соединение установлено, — сообщил ровный системный голос.

Генерал Нельсон ответил сразу же.

— Да, сэр.

— Штаб-квартиру Brain Gate атакуют! — заорал Алекс. — Дайте мне картинку со спутника, я хочу видеть, что там происходит.

— Конечно, сэр, — последовал ответ. — Уже транслируем на ваш ноут.

Алекс активировал свой компьютер, подключенный к большому монокристаллическому медиамонитору.

Перед его глазами был спокойный Атлантический океан. В километре от берега напротив базы Brain Gate быстро тонул сухогруз с эмблемой «Микадо», вокруг барахталось множество людей.

— Мы перевозили топливные элементы для беспилотных летательных аппаратов, — сообщил генерал Нельсон, — на судне произошло короткое замыкание, загорелся грузовой отсек, элементы начали взрываться… Простите, сэр, что напугали вас.

— Черт бы вас побрал, — Алекс с облегчением вздохнул. — Чтобы виновные завтра же были в Джа-Джа Блэк!

— Конечно, сэр, — вежливо ответил генерал. — Антенна связи Brain Gate немного повреждена. Через час мы все починим.

— Постарайтесь, — сердито буркнул Алекс и отключился.

* * *

3 декабря 2054 года, 16:51:21

RRZ «Эллада»

Рободом

Дэз, Чарли и Тайни с удивлением смотрели на смеющегося Альтера.

— Он еще и радоваться умеет, — вздохнул Спаркл, — невероятно.

Альтер валялся на полу и бил ногами в воздухе.

— Мы будем стараться, сэр, не обрезайте нам бюджет, я столько кредитов набрал, — сказала голограмма голосом генерала Нельсона.

Макс с удивлением смотрел на свои полупрозрачные руки. Когда его нейрокапсулу привезли в Рободом, Альтер открыл блок с… комплектом для подключения к виртуальной среде Рободома!

— На что похож виртуальный мир Рободома? — спросил Чарли у голограммы Макса.

— Ни на что, я просто… просто стою рядом с вами, присутствую в физическом мире, — ответил тот. — Как Альтер. Мир реальный, а я в цифровом виде.

Громов прошел сквозь Дэз.

— Ух ты, — Тайни с опаской протянул руку и тронул голограмму Макса.

Макс посмотрел на визуализацию генеральной программы Рободома.

— Альтер, сколько, по-твоему, пройдет времени, прежде чем «Арес» обнаружит подмену?

— «Арес» подмены не обнаружит, — криво усмехнулся тот. — Я слегка изменил план Крейнца: вместо того чтобы блокировать приказы военных, лучше сделать так, чтобы они их совсем не отдавали. «Арес» ведь принимает сигналы от подключенных к нему устройств. Например, картинку со спутника, — Альтер ткнул пальцем в монитор, — которую я для него нарисовал. Еще «Арес» получает данные от «Большого брата», — Альтер показал на второй монитор, — смотрит кино, которое мы с «Ио» ему показываем, ну и, наконец, данные от системы безопасности базы Дэйдры. Оттуда ему уже вовсю рапортуют, что все хорошо. Антенна связи немного повреждена, и ее уже чинят. Версия с сухогрузом сработала. Надо отдать тебе должное, — Альтер пролетел сквозь голограмму Громова. — Йохо! «Ио» говорит, что все в порядке, спутники передают идиллические виды природы… «Арес» будет сидеть в розовых очках, пока NOW WOW! не сообщит ему, что случилось.

Альтер снова рассмеялся.

Макс смотрел на него и…

— Роберт? — тихо позвал он.

Альтер вздрогнул, посмотрел на Громова.

— Понимаю, парень, тебе слегка непривычно расхаживать перед друзьями в таком виде… — сказал он. — Всякое можно подумать… Но ты — трехмерная репликация, как в Сети, только тебя видно в физическом мире, а я — программа.

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Срочное известие, дорогие обезьяне!

Только что агенты Бюро информационной безопасности штурмом взяли здание корпорации Brain Gate в Либерии! Первые комментарии полны эмоций. Председатель Торговой Федерации Алекс Хоффман только что лично выступил в прямом эфире правительственного новостного канала и пригрозил шефу Бюро Буллигану трибуналом, лишением хайтек-гражданства и даже смертной казнью. «Никогда еще в хайтек-пространстве священное право собственности не попиралось таким наглым и вопиющим образом», — сказал Председатель TF.

Комментарий Бюро информационной безопасности последовал незамедлительно: «Корпорация Brain Gate оказалась просто ширмой для лаборатории Дэйдры МакМэрфи и пиратской базы ее родной сестры, известной как Ведьма Юга Айрин. Мы располагаем стопроцентно валидными доказательствами, что Алекс Хоффман лично продолжал финансировать разработки профессора МакМэрфи в области дистанционного управления людьми, официально запрещенные Комиссией по этике много лет назад».

Несмотря на громкие заявления Буллигана, официальное обвинение Хоффману в данный момент не может быть предъявлено. Он является зарегистрированным участником предстоящей Олимпиады. Это же правило совсем недавно спасло от ареста Макса Громова — нашего супергероя, обвиненного ICA в сговоре с Джокером и намеренном уничтожении гениального творения Аткинса — Сетевого кода.

Впрочем, это всего лишь отсрочка — Олимпиада пройдет быстро. Все, что выиграет Хоффман, — это немного времени для своих адвокатов, чтобы они попытались доказать несостоятельность предъявляемых ему претензий.

С Громовым ситуация тоже двусмысленная — официальное обвинение не предъявлено, но ICA уже заявила, что собирается подать следующее, как только отгремит шумиха вокруг Олимпиады. Их расчет понятен — раздражение в обществе по поводу платного пользования Сетью успеет накопиться, историю с Джокером все успеют подзабыть, Торговая Федерация начнет более пристально интересоваться технологией Громова… Тут ситуация для него апокалиптическая, дорогие обезьяне! По закону о глобальных изобретениях интеллектуальная собственность Громова, то есть код нашей с вами Сети, на время следствия перейдет под государственное управление, так как от ее успешной эксплуатации зависит качество нашей жизни. Хайтек-правительство вправе назначить одну из корпораций, входящих в Торговую Федерацию, временным управляющим глобальным изобретением. До тех пор, пока Громов или не будет полностью оправдан, или же не лишится хайтек-гражданства со всеми малоприятными последствиями… Интуиция подсказывает, что, скорее всего, управляющим назначат одну новую корпорацию с очень подходящим названием «Биософт», совсем недавно с огромной помпой созданную Алексом.

Усилиями Эрнесто Эскобара Интерпол так и не смог предъявитьГромову обвинение в терроризме — то есть прямом сговоре с Джокером с целью уничтожения Сети, созданной Аткинсом, но обвинение ICA все еще в силе… Ух! Если сутяги смогут-таки его доказать, Громова ждет все то же лишение гражданства, изгнание, конфискация…

Так что одному из них — Хоффману или Громову — надо обязательно победить. Мы промолчим, за кого болеет наша редакция, чтобы не оказывать давления на ваши умы, дорогие обезьяне. Но тотализатор уже открыт. Круглые сутки на нашем портале вы можете сделать ставку на Хоффмана или Громова. В их схватке — проигравший теряет все, а победителю достается наш лучший из миров на платиновом блюдечке…

А, кстати, мы забыли сказать, что саму Дэйдру МакМэрфи и ее сестру, разумеется, схватить не удалось. Айрин разбросала агентов Бюро, как щенков, прыгнула в наутилус, прихватив с собой свою умную сестру, и обе скрылись. Так что спать спокойно пока рано…

* * *

3 декабря 2054 года, 23:50:21

Буферная зона

Идзуми сидел в шезлонге, держа в руке половинку кокосового ореха с местным ромом. Океан, яркое солнце, пляж резиденции Ченга, белая яхта швартуется у причала… Как будто не было никакой войны, а Идзуми молод, богат, и все у него впереди.

Инспектор не мог понять, почему его постоянно грызет тревога. Он сделал все, что приказал Буллиган. Прилетел в Буферную зону, передал Ченгу док-топ и… Дальше ничего. Командор поблагодарил его. Подарил пару отличных джинсов, шесть маек, шорты, кепку, плавки — все отменного китайского довоенного производства. После чего предложил Идзуми побыть недельку гостем в его резиденции. Инспектор позвонил Буллигану, и тот подтвердил, что Идзуми может оставаться в Буферной зоне, будет очень хорошо, если он там подольше останется… Ну, инспектор, ясное дело, не стал возражать. Ни тебе «Большого брата», ни тебе нервной службы. Кругом рай, безмятежность и полное отсутствие какого бы то ни было контроля. Но почему Буллиган отправил его сюда? Зачем?..

Рядом с инспектором стоял маленький переносной телевизор, его ровесник, который плохо, но все же передавал картинку из зала суда «Башни правосудия».

— Адвокаты Алекса Хоффмана, встаньте, — сказал судья Джонсон.

Пятьдесят адвокатов в одинаковых серых костюмах встали.

— Почему ваш подзащитный не явился на оглашение обвинения? — спросил судья.

Слово взял Эллис Бригс — глава адвокатского бюро Торговой Федерации.

— Сэр, в законе нет прямого требования, чтобы обвиняемый, если находится под действием временной олимпийской неприкосновенности, сам являлся на оглашение обвинения, — сказал он.

— Ладно, зачитаем без него, — спокойно ответил судья и взял в руки пачку листов. — Итак, в результате частного полицейского расследования, которое провел инспектор токийской полиции Идзуми, было установлено, что Алекс Хоффман, Председатель Торговой Федерации, в течение пяти лет являлся основным заказчиком и инвестором исследований профессора Дэйдры МакМэрфи, которые многократно осуждались и запрещались Комиссией по этике. Инспектор Идзуми является главным свидетелем обвинения и официальным сборщиком улик в этом деле. У него было право расследовать деятельность подозрительной компании и собирать данные о ней. Все представленные им улики оформлены надлежащим образом и признаны судом валидными…

Идзуми сел и помахал официанту пустой половинкой кокосового ореха:

— Принеси мне, пожалуйста, еще!

— Да, сэр! — с улыбкой ответил тот. — Все что угодно. Командор велел заботиться о таком великом госте.

Идзуми посмотрел по сторонам. Чувство тревоги усилилось. А почему никто не сходит на берег с пришвартовавшейся яхты?

Инспектор едва успел скатиться с шезлонга, как в спинку ударила автоматная очередь. С палубы белоснежной яхты спрыгнул один вооруженный парень, а следом еще четверо.

— Ой-ей-ей… — пробомотал Идзуми, запрыгивая за барную стойку. — Буллиган, чтоб тебя…

— Сюда! — прошептал бармен, открывая люк в полу.

— Опять начинается… — вздохнул инспектор и полез в подземный коридор.

Бармен спрыгнул следом и запер люк изнутри.

— Командор говорил, что на вас будут покушаться, — торопливо сказал он. — Не волнуйтесь, в самой резиденции вам ничего не грозит. Военные ушли отсюда…

— Быстрей беги! — жалобно выдохнул Идзуми. — Ох, черт, когда все это кончится…

Наконец они добрались до металлической двери. Бармен приложил к ней карточку, открыл и… мягко упал на землю.

Идзуми отступил назад, но было поздно. Бродяга Никсон взял его за шиворот и поднял в воздух одной рукой.

— Привет. Знаешь, кто я?

— З-здравствуйте, вы самый известный наемник и охотник за головами в Буферной зоне… — выдохнул инспектор. — Устраиваете нелегальные гладиаторские бои. Такая честь для меня с вами познакомиться… Извините, вы не могли бы меня поставить? Если описаюсь от страха, испачкаю вам форму. Неудобно получится…

Последнее, что запомнил Идзуми, — это широкую улыбку Бродяги Никсона и электрошокер в его свободной руке.

* * *

Три дня до Олимпиады:

4 декабря 2054 года, 13:12:21

Нью-Йоркский хайтек-мегаполис

TFT, Северная башня,

Бриллиантовый зал

Большой совет Торговой Федерации собрался на экстренное заседание. Прибыли владельцы всех корпораций, входящих в Федерацию, кроме главы корпорации Drinks, экс-председателя ТF. В Бриллиантовом зале за ночь едва успели собрать скамейки с удобными мягкими сиденьями.

Ждали прибытия президента Рамиреса, который изъявил желание обратиться к Совету с речью.

Алекс сидел в своей ложе в первом ряду. Рядом с ним примостился шеф Интерпола Яков Фаворский. Напряжение в зале росло. Хоффман спиной чувствовал холодные взгляды членов совета.

— Узнали, кого выдвинут на мое место? — спросил он у Фаворского.

— Пока единого мнения нет, — тихо ответил шеф Интерпола. — Азиатские кланы хотят видеть председателем Гиро Тадзюцу, «белые деньги» — Фрэнка Спаркла, вся энергетическая диаспора — Екатерину Иванову. Но… Это если выбирать из тех, кто сам не против занять ваше место.

— Что это значит? — напрягся Алекс.

— Если Хелена Наварро даст понять, что она не против, Совет попросит ее вернуться, — сказал Фаворский.

— Она здесь? — голос Хоффмана стал хриплым от напряжения.

— Пока нет.

— Можете сделать так, чтобы она не…

Алекс не успел договорить. В задних рядах раздался шум, потом аплодисменты. Люди начали вставать со своих мест.

Хоффман обернулся. В зал вошла Хелена Наварро.

— Черт… — беззвучно выругался Алекс.

Совет приветствовал своего бывшего председателя стоя. В аплодисментах отчетливо звучала просьба о прощении и признании ошибок.

Хелена ответила на приветствие сдержанным кивком и села на свое место.

Из-за поднявшейся шумихи не все успели заметить, что в зале появился президент Рамирес. Как полагается по протоколу, его провели сразу к трибуне, через боковой вход.

Президент хайтек-пространства выглядел взволнованным. Похоже, обычное благодушие ему изменило. В его жестах и мимике чувствовалось напряжение.

— Гхм…

Тонкий микрофон из полупрозрачного органопластика многократно усилил его голос.

В зале мгновенно воцарилась тишина.

Рамирес обвел присутствующих взглядом, чуть задержался на лице Алекса, глубоко вдохнул и начал:

— Сограждане!..

Однако сразу после своего знаменитого обращения замолчал. Еще раз глубоко вздохнул и как-то обмяк.

— Простите… — произнес он и потер ладонью левую сторону груди. — Я приготовил речь, очень хорошую, но… Сейчас понял, что хочу сказать совсем другое. Даже если это будет последним, что я скажу на своем посту.

Рамирес перевел дух. Его красивое ухоженное лицо покрылось красными пятнами. Президент провел рукой по волосам, нарушив безупречность своей укладки.

— Закон существует для того, чтобы каждый человек мог чувствовать себя в безопасности. Свободно заниматься тем, что ему интересно. Быть уверенным в своих правах и никогда не забывать об уважении к правам окружающих. Нам всем стало казаться, что закон — это нечто само собой разумеющееся, как восход солнца. Данность, которая существовала всегда и будет существовать вечно. И я жил с такой уверенностью. До тех пор, пока не увидел документы, добытые Бюро в штаб-квартире Brain Gate. Я буду говорить прямо. Что бы там ни говорили о законности их получения… Все здесь сидящие понимают, что Бюро на свой страх и риск захватило базу Дэйдры МакМэрфи, потому что другого способа остановить Алекса Хоффмана не было. Так что же происходит в нашем мире, если для благого дела людям приходится нарушать закон? Что же происходит в мире, где тем, кто хочет оставаться верным присяге, приходится прятаться, чтобы честно выполнить свой долг?

Рамирес замолчал и обвел взглядом присутствующих.

— История предостерегает нас, как опасно сосредоточивать в одних руках абсолютную власть, — продолжил он. — Потому что власть — это великое искушение. И даже тот, кто являет собой воплощение всех мыслимых достоинств, может не устоять. Рано или поздно в его голове появится мысль, что ради свершений, которые ему кажутся великими, можно пожертвовать одной, другой, десятью, сотней, миллионом жизней.

Президент опустил голову и перевел дух.

— Я пришел к вам не как «голова, говорящая с народом». Уж кто-кто, а вы-то знаете, что моя власть носит номинальный характер. Все полномочия в руках хайтек-парламента, места в котором вы теперь можете официально покупать. Я пришел как обычный человек, у которого есть дети, есть жизнь, есть вещи, которые мне очень дороги, — то, во что я верю, — Рамирес повысил голос. — А я верю, что смещение Алекса Хоффмана, которое вы собрались произвести, главной проблемы не решит. Его пост — это сосредоточение абсолютной власти. Он очень старался, чтобы сделать его таковым. Где гарантия, что у следующего председателя, которого вы изберете, голова не закружится точно так же, как у Алекса Хоффмана?

В зале поднялся шум.

Рамирес выдержал паузу и продолжил:

— Я обращаюсь к Торговой Федерации с просьбой. Пусть это звучит как утопия… Но давайте же докажем, что победить обезьянью природу человека возможно. Благо своего вида может быть выше собственного. Давайте наконец сделаем тот самый «четвертый эволюционный скачок», о котором так мечтал Леонард Гейгер! Торговая Федерация должна отказаться от покупки мест в парламенте и вернуться к старой системе прямого голосования хайтек-граждан через Сеть! Централизация всей власти в одних руках опасна прежде всего для вас самих…

Окончание фразы Рамиреса утонуло в шуме голосов.

Алекс обернулся, на его губах появилось подобие улыбки.

— Кажется, у меня появился шанс… — тихо сказал он Фаворскому. — Нет, они не откажутся от власти. Никогда.

Рамирес отошел от трибуны.

Алекс встал со своего места и несколько раз громко хлопнул в ладоши.

— Браво. Благодарим президента Рамиреса за столь эмоциональную речь. Полагаю, теперь и мне надо сказать пару слов… Наверняка вы ждете объяснений.

Рамирес отступил назад, некоторое время неловко потоптался за плечом у Хоффмана и пошел прочь через свой протокольный боковой выход.

Алекс улыбнулся.

— Ну… Что ж… Меня только что упрекнули в том, что я сосредоточил в руках Торговой Федерации абсолютную власть. Признаю, это так. Я к этому сознательно стремился, и мне это удалось. Благодаря мне Торговая Федерация наконец заняла то место, которое положено ей по праву. Много лет мы даем всем остальным жителям хайтек-пространства работу, технологии, просто возможность жить и заниматься тем, что им интересно, как выразился наш президент. Благодаря нам хайтек-цивилизация достигла такого могущества. Мы — ее основа, мы — лучшие люди! Образование, ум, генетическое превосходство, в конце концов! Вас называют плутократами, а я говорю, что это власть наиболее достойных людей — та самая меритократия, которая так долго считалась недостижимой. Распределение мест в парламенте между нами дает возможность уберечь хайтек-граждан от оравы безмозглых болтунов, которые могут хорошо выглядеть и неплохо болтать языком, но не способны на реальные, настоящие дела. Кто избирался в парламент раньше? Медиазвезды, спортсмены! Каков был результат их работы для вас? Высокие налоги и бездарное распределение бюджета! Прямое воровство ваших денег! Сегодня ничего подобного нет. Я сделал так, чтобы о хайтек-гражданах заботились те, кто сделает это наилучшим образом. Потому что я верю во всех вас, я перед вами преклоняюсь. Благодаря вам этот мир жив и прекрасен.

Алекс опустил голову, слегка поклонившись всем присутствующим, и вернулся на свое место.

В зале возникло замешательство. Гул голосов нарастал и нарастал, отражаясь от сложных сводов Бриллиантового зала. Хелена Наварро сидела неподвижно, как каменная.

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Дорогие обезьяне! Чудеса сыплются на наши головы одно за другим. Только что Большой совет Торговой Федерации принял решение, которое лично нас, мягко говоря, поразило. Точнее, мы в шоке.

Несмотря на все неопровержимые улики, предоставленные Бюро, подтверждающие очень тесную деловую связь Алекса Хоффмана с Дэйдрой МакМэрфи, его личное участие в проекте «Кибела» и попытку военного переворота совместно с генералом Ли, — Алекс Хоффман остается Председателем TF! Понимаете? Генерал Ли должен отправиться в заморозку, а Алекс, основной заказчик переворота, — останется главным человеком в нашем лучшем из миров.

Нет слов. Занавес.

Знаете, дорогие обезьяне, а переворот-то, похоже, свершился. Причем год назад и с нашего молчаливого согласия. Теперь, когда мы не голосуем на выборах в хайтек-парламент, что можно противопоставить воле Торговой Федерации? А ничего! Они оставляют Алекса на главном посту хайтек-пространства, и нет никаких, хотя бы номинальных рычагов, чтобы повлиять на их решение. Ни-ка-ких. Понимаете?

Парламент за Алекса, президент Рамирес не имеет реальной власти, мы с вами… А кто мы такие? Мы больше не голосуем, не выходим на улицы протестовать — ничего фактически не делаем. Только возмущаемся в Сетевых гостиных, сливая свое раздражение впустую. Собрались наши трехмерные репликации, покричали: «Ужас, диктатура!», пар выпустили — но в реальной жизни от этого ничего, ровным счетом ничего не происходит.

Знаете, дорогие обезьяне, мы, кажется, начинаем понимать, почему в Сети нет цензуры. Потому что это огромный сливной коллектор для нашей гражданской энергии. Там мы может быстро и без всяких проблем возмутиться, истратить боевой запал, а потом спокойно выйти, выпить у себя на кухне чашку чая и лечь спать. Наше чувство справедливости удовлетворяется без вреда для власти корпораций. Овцы, то есть мы, довольны (и хорошо пострижены! Налоги-то повышали уже раз пять), волки — сыты.

Мы много раз критиковали Леонарда Гейгера за его теорию энтропии социальных систем, а теперь поняли, что зря. Он был прав. Когда равновесие системы становится важнее ее эволюции — наступает смерть. Абсолютный покой энергии. Тихий Армагеддон. Во сне.

* * *

Два дня до Олимпиады:

5 декабря 2054 года, 12:12:23

RRZ «Эллада»

Рободом

Бюро окружило Рободом тройным кольцом охраны. Отто Крейнц прибыл сразу, как только закончил передачу улик против Алекса Хоффмана в судебное хранилище.

— Ой, — только и смог сказать Крейнц, увидев вместо одной голограммы — две. Аткинса и Громова.

— Я живой, просто в цифровом виде, — успокоил его Макс. — Альтер считает, что так безопаснее. Пока я в нейрокапсуле, Дэйдра ничего не сможет предпринять.

— Я не помню, чтобы правила разрешали голограммам участвовать в Олимпийских играх, — вздохнул Отто.

Инферно, Дэз, Чарли и Тайни выглядели подавленными.

— Ну как? — с надеждой спросила Кемпински. — Придумали, как защитить Макса?

— По-моему, это уже не имеет никакого значения, — вполголоса сказал Инферно. — Алекс хозяин мира. Он уже победил.

— Нельзя так говорить. Олимпийский комитет почти единогласно отказался дисквалифицировать Макса, — возмутился Тайни. — Если он не выйдет против Алекса, люди окончательно потеряют веру, что справедливость возможна. Они подумают, что ничего уже нельзя сделать, и не станут пытаться протестовать. Макс — символ. Он должен выйти отсюда.

Крейнц кивнул головой и вынул из своего портфеля док-топ.

— Вот, здесь все, что мы смогли захватить в Brain Gate по Громову. Сам я не смог разобраться в схемах и кодах Дэйдры. Может, у них получится? — Отто кивнул на Альтера с Громовым.

Альтер мигнул. Из блока, где находилась рабочая станция — с матрицами для ввода и демонстрации данных, выдвинулся слот для док-топа…

* * *

5 декабря 2054 года, 13:05:22

Микронезия

Атолл Бутаритари

Черный подводный крейсер Дэйдры покачивался на волнах. Верхняя палуба была открыта, на носу натянут белоснежный тент от солнца. Под ним поставили кресла, изящный столик. Айрин практиковалась в стрельбе из антикварного арбалета, умерщвляя коралловых рыбок. Меткость Ведьмы Юга давно стала легендой. Айрин умудрялась попасть в хаотично мечущихся под водой маленьких рыб с расстояния в тридцать метров, да еще стоя на качающейся палубе.

Дэйдра и Алекс подняли бокалы с шампанским.

— Когда я выиграю Олимпиаду, стану героем, — сказал Хоффман. — Люди привыкли любить Олимпийских чемпионов, это абсолютная заслуга. Потрачу пару миллиардов на благотворительность. И… Все забудут про Громова. Интерпол докажет его сговор с Джокером. Через пару лет мальчишку все будут считать злодеем, варваром, уничтожившим гениальное творение Аткинса. Комиссия по этике пересмотрит твои дела и признает их полезными для общества. Извинится. Ты станешь новым директором Эдена. Ведь не дело, что главным технопарком хайтек-пространства руководит цифровое привидение, — Алекс рассмеялся. — Мы будем жить долго и счастливо, править сурово, но справедливо, и никогда не умрем. Доктор Просперити об этом позаботится. Он говорит, что может продлить жизнь до трехсот лет. За это время я успею вырастить и воспитать несколько своих клонов. Или… Может, технология, основанная на свойствах омега-вируса, просто позволит моему сознанию переходить из одного тела в другое?

— Хочешь жить вечно? — усмехнулась Дэйдра. — Не надоест?

— Никогда, — Алекс поднял бокал и выпил шампанское. — Я люблю жизнь.

Айрин бросила арбалет и села в свое кресло.

— Я хочу официальную должность, — сказала она. — Мне надоело бегать и прятаться.

— Какую должность ты хочешь? — спросил Алекс.

— Место генерала Ли, — сказала Айрин, не сводя с Хоффмана пристального взгляда. — Хочу стать военным министром и главой военной корпорации «Микадо».

— Хм… — Алекс почесал бровь. — Легализовать тебя, Айрин, будет сложновато. Разве что объявить амнистию всем пиратам и наемникам Буферной зоны разом.

— Так объяви. Парламент ведь может это сделать, — на лице Айрин появилось подобие улыбки.

Алекс рассмеялся:

— Действительно! Почему бы и нет…

Возникла пауза.

Хоффман посмотрел на Дэйдру:

— Ну? Где подарок, который вы мне обещали?

Профессор МакМэрфи сделала знак Савельеву, который стоял чуть поодаль, как простой секретарь.

Савельев кивнул и спустился по лестнице на вторую палубу.

— Это решит несколько твоих проблем разом, — Дэйдра загадочно улыбнулась. — Только не забудь, кто подарил тебе победу.

Профессор МакМэрфи допила свое шампанское.

Савельев вернулся и привел… Роджера Ли.

Роджер улыбнулся Алексу:

— Для меня такая честь служить вам, сэр.

Хоффман удивленно уставился на агента, потом на Дэйдру.

— Твой четвертый игрок, — сказала та. — Чемпион 2050 года.

— Э-э… В чем хитрость? — недоуменно спросил Алекс, глядя на идиотично улыбающегося Роджера.

— У тебя есть любимая песня? — поинтересовалась Бэнши.

— Дэйдра, я… — Хоффман начал злиться.

— Просто скажи, какая, — попросила та.

— «Симфония капитала», Эммануэль Форст, — Алекс нахмурился.

В ту же секунду Роджер открыл рот, и оттуда… раздались пафосные симфонические пассажи.

— Ух ты, — произнес Алекс. — Впечатляет. Это как-то поможет мне выиграть? У него особенный плей-лист, который введет Громова в транс?

Дэйдра и Айрин посмотрели друг на друга.

— Я же говорила, надо сначала объяснить, — буркнула Ведьма Юга, — а потом показывать.

Дэйдра вздохнула.

— Это, — она ткнула пальцем в Роджера, — универсальный ретранслятор. Действует в любой среде, передает, модифицирует, раскодирует любые частоты на всех диапазонах. Совершенная передвижная антенна с такой электромагнитной проводимостью и зарядом батарей, что будет служить тебе еще лет шестьдесят без подзарядки и ремонта. Не говоря уж о том, что интерфейс пользователя удобен и прост, а форма элегантна, радует глаз, ну и вообще — нетривиальна. Роджер, дай-ка нам послушать биофон мистера Буллигана.

Роджер послушно кивнул.

Алекс услышал у себя в ухе, в собственном биофоне лающий голос шефа Бюро информационной безопасности.

— Значит, перевозите его в капсуле! Подключайте сразу к Сети, раз нет другого способа! Черт… Отто, ну о чем ты меня спрашиваешь? Не понимаю я ничего в этих ваших технических делах!

Буллиган прекратил разговор.

Алекс прищурился:

— Это он про Громова? Они боятся вывести его в реальный, физический мир?

— Ага, — кивнула Бэнши. — Даже данные с моего сервера не помогли беднягам понять, как же это мы влезаем в мозги их гения.

Дэйдра рассмеялась.

— Между прочим, доктор Льюис мог бы и догадаться, — хрипло сказала Айрин. — Это ведь у него украдено, а? Так, Дэйдра?

— У него была всего лишь гипотеза, — обиделась та. — Которую я довела до полноценной, возможной к применению технологии.

— Ладно, не обижайся, — Айрин взяла со стола бутылку рома и сделала большой глоток прямо из горлышка.

— Извините, что достаю, — произнес Алекс, — но будет лучше, если вы все же объясните мне, как эта, — он посмотрел на Роджера, — эта антенна работает.

Дэйдра встала, поманила Алекса за собой.

— Идем. Лучше смотреть сразу в Сети.

* * *

Один день до Олимпиады:

6 декабря 2054 года, 16:51:21

RRZ «Эллада»

Рободом

Инферно смотрел, как квадролет Буллигана пытается приземлиться на крохотную земляничную поляну за Рободомом. Биофон Ская Блэкборна подал сигнал. Он принял звонок.

— Да?

Чарли, который стоял метрах в пяти, не мог слышать, о чем говорит Инферно, но судя по выражению лица тренера — новости ему сообщали крайне плохие.

Дэз сидела на лестнице, рядом с цифровой копией Громова. Рядом в воздухе висел Альтер.

— Сейчас тебя отключат, — сказал он. — Я передал на «Ио» свои настройки безопасности и создал облочку, идентичную моей. Твоя репликация будет защищена от любых попыток внедрить чужеродный софт. «Ио» заблокирует все каналы доступа к файлам твоей трехмерки. Пока ты в Сети, тебе ничего не угрожает. Постарайся оставаться там как можно дольше. Я не знаю, сколько времени уйдет на расшифровку данных с компьютера Дэйдры и получится ли сразу их точно интерпретировать… Просто держись, день за днем.

Кемпински тревожно вздохнула.

— Дней всего три, — напомнила она Альтеру. — Три арены. Три дня. А потом ему придется вернуться в реальный мир. Когда-то ведь придется это сделать.

Буллиган вошел в Рободом. Увидев цифровую копию Громова, он на мгновение остолбенел.

— Познакомьтесь, мой друг — Максимус Гром, — весело сказал Альтер.

— Наслышан, — с трудом выговорил шеф Бюро. — У вас тут что — эпидемия?

— У нас тут эволюция, — обиделся Альтер.

Инферно вошел в Рободом и направился к Буллигану.

— Не приближайся, Скай, — попросил его шеф Бюро, — держись где-нибудь в сторонке, чтобы я тебя не видел. Ненавижу лгать под присягой.

— Говорят, Идзуми пропал, — тихо произнес Инферно, буравя глазами Буллигана. — Командор Ченг слабовато его охранял.

— Что?! — встревожился Макс. — Как пропал? Когда?

— Дня два назад, — Инферно скрестил руки на груди. — Мистер Буллиган отправил главного легального свидетеля против Алекса в Буферную зону, передать командору письмо… После этого Идзуми видели в компании Бродяги Никсона. Он нес бесчувственное тело нашего инспектора на плече.

Буллиган напряженно молчал.

— Сейчас соврет, — сказал Альтер, — детектор лжи уже зашкаливает.

Кемпински сделала шаг к блоку, в котором стояла нейрокапсула с телом Макса.

— Спокойно… — шеф Бюро поднял вверх руки. — Я… Я не знаю, о чем ты говоришь, Скай. Если Идзуми пропал, то мне об этом неизвестно. Я полчаса назад говорил с Ченгом, и тот заверил меня, что всё в порядке. Инспектор полночи провел в шатрах на пляже, под утро его привез таксист, а сейчас Идзуми спит. На тумбочке его дожидается восстановительный коктейль.

— Хм… Вроде не врет, — задумчиво протянул Альтер. — Детектор пропустил.

Буллиган не успел сказать в ответ ни слова — в стену Рободома врезалась и взорвалась ракета! Дом-трансформер в одну секунду сдвинул все блоки, превратившись в глухой герметичный куб. Свет погас, включилось аварийное освещение, Альтер стал красным. Голограмма Громова погасла. Дэз схватилась за уши.

— Дэз! — кричал Чарли.

— Я ничего не слышу! — Кемпински пыталась надеть на нейрокапсулу Громова защитный кожух, чтобы защитить крышку из органопластика от возможных повреждений.

— Тревога! — голос Альтера сменился ровным системным звуком. — Нарушение периметра. Угроза незаконного насильственного проникновения.

Рободом содрогнулся от повторного взрыва.

— Обшивка не повреждена, — сообщил Альтер.

— Макс! Макс! — кричала Дэз. — Ты в системе?

— Да, — раздался в ответ голос Громова, — Со мной все в порядке. Альтер отключил освещение, поэтому голограмма погасла.

— Кто на нас нападает?! — закричал Чарли.

— На них форма правительственной пехоты, — ответил Альтер.

— Они уже вошли внутрь энергетического периметра? — спросил Макс.

— Пока нет, — система выдала на аварийный монитор картинку с внешних камер.

Рободом со всех сторон окружали солдаты. Агенты Бюро, охранявшие Рободом, лежали на траве, как поломанные куклы.

— Что с ними? — Инферно тронул экран.

— Плазменный удар, — ответил Альтер, — вы не почувствовали, потому что были внутри. Энергетический периметр защитил вас.

Буллиган активировал свой биофон:

— Базу «Микадо»! Прекратить наступление на Рободом! Ваши действия будут расцениваться как попытка вооруженного мятежа!

В ухе Буллигана раздался спокойный голос генерала Нельсона:

— О чем вы? Я не понимаю. Вокруг Рободома все спокойно. «Арес» принимает картинку со спутника. Возможно, кто-то играет вашими же методами, Буллиган, — у генерала вырвался сухой смешок. — Но у меня нет никаких оснований посылать какие бы то ни было приказы. В хайтек-пространстве все спокойно.

Чарли увидел на экране, как один из стоявших на земле танков остановился, его башня развернулась, нацелив дуло точно на дверь Рободома.

Раздался выстрел… Рободом содрогнулся. Включилась медиаматрица.

Глава Олимпийского комитета Каролина Шульц дрожащим голосом сообщала:

— В связи со временными техническими неполадками в Рободоме Макс Громов не сможет принять участие в играх. Рободом очень старый компьютер, в результате системного сбоя он заблокировал все выходы. В данный момент спасатели пытаются вызволить запертых в Рободоме людей.

Возникла картинка, как спецназ штурмует Рободом.

— Алекс сошел с ума, — выдохнул Инферно.

— Есть способ выбраться отсюда, — раздался голос Громова. — Отключите нейрокапсулу, я должен встать.

— Но это опасно! — запротестовала Дэз.

— Делайте то, что я говорю, — твердо повторил Макс.

Кемпински подошла к капсуле, открыла крышку панели управления, ввела код остановки. Крышка мягко открылась. Макс посмотрел на Дэз, с трудом поднял затекшую руку.

— Жаль, времени на электромагнитное восставление нет, — произнес он, с трудом поднимаясь. — Альтер, выведи нас отсюда!

Пол первого этажа начал трансформироваться.

— Спускайтесь! — Макс показал всем на узкую темную лестницу, появившуюся в полу. — Альтер, открой гардероб!

Громов бросился наверх, к открывшемуся блоку, и вытащил из нижнего ящика старинную коробку от печенья…

* * *

6 декабря 2054 года, 13:15:46

Нью-Йоркский хайтек-мегаполис

TFT, Северная башня,

резиденция Алекса Хоффмана

Алекс медленно шел вдоль стульев, на которых сидели его игроки. Спайдер, Кибердог — абсолютный чемпион арены «Выжить!» — и Роджер Ли.

— Вы все чемпионы, — медленно говорил Алекс, — вы лучшие. Наша команда одержит сокрушительную, честную победу…

В дверь постучали.

— Что такое?! — разозлился Алекс. — Я же просил… Биофон даже отключил!

Вошел секретарь.

— Простите, сэр, — сказал он, — но вам надо взглянуть… Включите новости.

— Новости, — сердито сказал Хоффман, чтобы активировать медиаматрицу.

На экране замелькали кадры штурма Рободома, известный корреспондент Антон Шишка, приседая от взрывов и кашляя от дыма, вел прямой репортаж.

— Мы видим, как правительственная пехота обстреливает Рободом. Напоминаю, что чуть раньше Каролина Шмуц выступила с заявлением, что из-за технических неполадок в Рободоме Макс Громов оказался заперт внутри и не сможет прибыть на Олимпиаду вовремя. В данный момент спасатели пытаются пробить брешь в обшивке Рободома, который, как известно, является одним из самых прочных строений в хайтек-пространстве…

— Что? — Алекс скривился. — Что творится?

Хоффман активировал свой биофон.

— Каролина Шмуц, — скомандовал он. Соединение было моментально установлено. — Алло! Это Алекс…

— Все в порядке, сэр, — раздался в ответ радостный голос Каролины. — Я нашла выход…

— Что?! — у Хоффмана глаза полезли на лоб. — Какой еще выход?

— Громова не будет, вы можете играть спокойно, сэр…

— Скажете вы мне, какого черта там творится, или нет?! — заорал Алекс.

— Я договорилась с военными от вашего имени, сэр. Вы же сами говорили, что любыми средствами. Они наносят удары по Рободому. Пока он заблокирован — Громову оттуда не выбраться.

Хоффману казалось, что он видит кошмарный сон.

— Прекратите… Прекратите это немедленно! Я… Я лично прослежу, чтобы вы отправились в Джа-Джа Блэк! Чтобы Громов завтра же прибыл на игры! — завопил он и отключил биофон. — О, господи… Невероятно. Все чуть не сорвалось из-за какой-то… дуры! Пф-ф…

Хоффман вытер пот со лба.

Игроки удивленно смотрели на Алекса. Тот выключил медиамонитор.

— На чем я остановился? — спросил он. — Ах да. Мы с вами команда…

* * *

6 декабря 2054 года, 18:43:44

RRZ «Эллада»

Рободом

Все шли следом за Громовым по длинному лабиринту из узких бетонных коридоров и небольших странных комнат, напоминавших терюмные камеры.

— Как Роберт умудрился построить этот дом и сохранить его коммуникации в тайне? — удивилась Кемпински. — Это ведь огромный проект.

— Строительство Рободома вообще загадка, — отозвался Макс. — Раньше здесь было другое здание, довоенное. Скорее всего, подземная часть осталась от него.

— Насколько мне известно, Рободом был сделан целиком на одном из военных заводов, — Чарли поморщился. — Не могу вспомнить, на каком именно. Затем его части доставили сюда морем и собрали.

— На верфи «Раджананда» в Индийской промышленной зоне. Там строят яхты, — Макс остановился перед металлической дверью и осторожно сдул пыль с пульта магнитного замка.

— Ты знаешь код? — спросила Дэз.

— Альтер знает, — Громов улыбнулся. — Он не может визуализироваться здесь, но находится со мной на связи, как штурман.

Макс ввел тринадцатизначный код. Замок щелкнул.

Громов потянул за ручку двери. Она открылась. Впереди был черный длинный тоннель. Послышался шум волн и пробивающийся сквозь него звук работающего двигателя турбоджета.

— Это «Фантом», — сказал Макс, схватившись за стену. — Альтер активировал его.

Кемпински подхватила его.

— Что? Что? — тревожно спрашивала она.

— Ноги не слушаются, — удивленно произнес Громов. — Странно, я не так долго был в нейрокапсуле, чтобы наступила атрофия. Ладно, потом разберемся. Идем!

— Надеюсь, они не разнесут Рободом на винтики, — проворчал Буллиган, прислушиваясь. — Хм… Канонада прекратилась. С чего бы?

Олимпийские игры 2054 года

6 декабря 2054 года, 23:55:02

Шанхайский хайтек-мегаполис

Башня Олимпийского центра

Башня Олимпийского центра была составлена из пяти цилиндров по семьдесят этажей высотой. Если смотреть сверху — получалась олимпийская эмблема.

Тысяча триста журналистов и столько же операторов из всех регионов хайтек-пространства окружили площадку для квадролетов на крыше. Площадку застелили красным ковром для встречи участников игр.

Журналисты стояли рядом друг с другом и старались перекричать друг друга, шум винтов, вой ветра.

Говорили все одно и то же.

Алиса Барская отчаянно, почти сорванным голосом хрипела в камеру:

— Главный вопрос: успеет ли Громов, основной претендент на победу, добраться до Шанхайского хайтек-мегаполиса сегодня и зарегистрироваться?! Все остальные участники уже прибыли. Остается меньше пяти минут! Последние пять минут, когда прибывших участников еще регистрируют. Напоминаем, что большая часть команд прибыла еще ранним утром. Алекс Хоффман прибыл в полдень вместе со своими легионерами-чемпионами… Где же Громов? Где же он? Видите — все вокруг смотрят только в небо, ожидая — прилетит ли «Фантом», на котором Громов вылетел из Эллады… Остается всего четыре минуты. Посмотрите, вот здесь, прямо на крыше, в самом центре стоит герцог Савойский — один из членов Олимпийского комитета. Он держит в руках док-топ, где все подготовлено для регистрации Громова. Громов должен только успеть сесть на крышу и приложить указательный палец к датчику док-топа. Даже если это случится в последнюю секунду этих суток — регистрация будет считаться пройденной. Давайте не будем терять надежду… Вот мне тут сообщают, что мы можем дать прямое включение из лотек-анклава Мавритания.

Алиса сняла наушник и подошла к камере, на микромониторе которой появилась картинка включения из лотек-анклава.

Корреспондент стоял рядом с пожилым высоким мужчиной в рабочем комбинезоне. За их спиной бушевала разноцветная толпа с флагами, над их головами в воздухе висели лазерные проекционные надписи: «Громов — чемпион!» и несколько неприятных пожеланий Алексу Хоффману. Председатель TF не был популярен в Мавритании.

— Добрый день, Алиса, здравствуйте, зрители! — кричал в камеру корреспондент. — Я стою на главной площади Миланского герцогства, а рядом со мной легендарный инженер — Энтони Ломбардо. Напоминаю зрителям, что именно он создал легендарный концепт-турбоджет «Фантом», на котором Макс Громов сейчас пытается добраться до Олимпийского центра. Скажите, Энтони, какую максимальную скорость может развить «Фантом» в воздухе и хватит ли заряда его батарей, чтобы преодолеть расстояние от Эллады до Шанхайского хайтек-мегаполиса?

— Привет всем, — протянул Ломбардо, — «Фантом» может развивать скорость до шестисот километров в час и подниматься на высоту до семи километров. Заряда его батарей хватает на десять часов непрерывного полета…

— Спасибо, Энтони! — перебил его корреспондент. — Алиса? Что у вас? Появился ли Громов?

Алиса встрепенулась, надела наушники и снова встала перед камерой.

— Нет… — она посмотрела вверх. — Хотя подождите…

По крыше прокатился вздох.

Вдалеке появились огни, они быстро приближались. Вокруг них то и дело взрывались маленькие белые вспышки.

— Что-то происходит! — закричала Алиса…

* * *

Макс с трудом держал штурвал «Фантома», уворачиваясь от плазменных гранат, которыми стреляли в него два беспилотных роботолета защиты воздушного пространства.

«Фантом» не был рассчитан на такое количество пассажиров. Чарли, Тайни, Дэз, Инферно кое-как разместились на заднем сиденье. Дэз пришлось сесть Чарли на колени.

Буллиган сидел на пассажирском месте рядом с Громовым и безуспешно пытался связаться с Бюро. Его биофон ровным голосом сообщал, что пространство закрыто для несанкционированных вызовов.

— Что происходит?! Почему они нас атакуют?! — кричала Дэз.

— Игроки должны прибывать на заранее заявленных квадролетах! — прорычал Буллиган. — Для всех остальных воздушных объектов пространство вокруг Олимпийского центра закрыто! Я не могу связаться с диспетчером…

— Вряд ли это случайность, — сказал Макс, резко дернув вправо.

Рядом с дверью взорвалась очередная плазменная граната. «Фантом» сильно тряхнуло.

— Осталось немного! — Тайни увидел крышу Олимпийского центра.

— Держитесь! Посадка будет очень жесткой! — предупредил Макс.

«Фантом» резко рванул вниз к посадочной площадке.

— Там нет полосы в триста метров длиной, чтобы ты мог остановиться! — заорал Чарли.

— Остановлюсь, — Максу пришлось кувыркнуться в воздухе, чтобы уйти от очередной гранаты. — Надеюсь, никого не стошнит. Чарли, держи Дэз!

«Фантом» летел вниз, не снижая скорости и крутясь по спирали.

— А-а-а-а-а! — дружно вопили все сидящие внутри.

Журналисты, снимавшие этот полет, вдруг поняли, что турбоджет несется прямо на них. На крыше началась паника. Макс включил торможение. «Фантом» едва успел выпустить колеса и покатился, разрывая красный ковер не успевшими сложиться крыльями. Одно из крыльев зацепилось за сигнальный прожектор и сломалось. Обломок пропорол ковер, собрал складки и запутался в них. «Фантом» занесло, он перевернулся на бок, застрявшее крыло оторвалось. Турбоджет начал кувыркаться по крыше, сминая журналистские камеры и антенны. Люди едва успели разбежаться. «Фантом» проскользнул последние десять метров до края крыши и врезался в бетонное заграждение, проломил его, но не рухнул вниз, повиснув на прогнувшейся от удара внутненней арматуре.

Легкий углепластиковый корпус треснул. Журналисты, чьи камеры еще работали, с воплями бросились к «Фантому». Внутри все было заполнено спасательной пеной.

— Жив ли Громов? — тараторила Алиса Барская в камеру. — Кому под силу выжить в такой аварии?

Изнутри раздался глухой удар. Дверь турбоджета отвалилась вместе с куском пены. Из кабины вылез помятый мистер Буллиган.

— Кто-нибудь из комитета! — заорал он.

Герцог Савойский прыгал на месте, пытаясь пробраться через толпу журналистов.

— Десять секунд! — кричал он. — Пропустите! Осталось десять секунд!

Журналисты, снимавшие лучшие кадры в своей жизни, расступались неохотно. Герцогу пришлось основательно поработать локтями и проявить чудеса гибкости, чтобы пробраться к турбоджету.

Буллиган тем временем яростно выламывал затвердевшую спасательную пену кусок за куском. Наконец показался локоть Громова… Буллиган отломал еще кусок. Рука Макса не шевелилась.

— Он без сознания… — прошептал герцог Савойский.

— Дай сюда! — Буллиган выхватил у герцога док-топ, взял руку Громова и приложил его палец к сканеру.

На док-топе вспыхнул зеленый огонек, на дисплее появилась надпись «Зарегистрирован».

У шефа Бюро подкосились ноги, он рухнул на пол, прислонившись спиной к остаткам «Фантома».

— Успели… — выдохнул он.

К турбоджету, раскидывая ошалевших от счастья журналистов, которые торопились снять как можно больше эксклюзивных кадров, пробирались агенты Бюро и бригада медицинской помощи…

* * *

7 декабря 2054 года, 02:34:43

Шанхайский хайтек-мегаполис

Башня Олимпийского центра,

командный отсек 13

Макс открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света.

Евгений Климов убрал фонарик.

— Порядок, — сказал он Буллигану. — В сознании.

Громов тревожно дернулся.

— Дэз! Что с Дэз? — крикнул он, пытаясь встать.

— Я здесь, — Кемпински подошла к нейрокапсуле, в которой лежал Громов, и взяла его за руку. — Чарли и Тайни тоже хорошо. Крейнц сломал два ребра.

Громов сел и огляделся. У Олимпийского центра был Сетевой портал, где можно было навестить виртуальную копию башни. Макс знал, как выглядят командные отсеки. Круглые белые комнаты, разделенные на две части.

В одной — четыре нейрокапсулы для игроков. Во второй части комнаты — технический блок. Персонал олимпийского комитета, который должен следить за состоянием оборудования и соблюдением правил.

Рядом с капсулой стояли Евгений Климов и доктор Льюис. Чуть поодаль — Буллиган и Крейнц. Две из четырех капсул были закрыты — в них спали Чарли и Тайни.

— Вам, Кемпински, тоже хорошо бы отдохнуть, — вежливо сказал доктор Льюис. — Завтра в девять утра начнется такое…

— Я не буду погружаться в электромагнитный сон, пока не скажут, что с Максом все хорошо, — сердито ответила Кемпински.

Климов включил нейросканер, поднес его к голове Громова, провел им по контуру головы Макса.

— У тебя сотрясение мозга, — сказал поверенный Громову. — Надо проверить, насколько безопасно подключать тебя к Сети.

— Не знал, что ты в медицине разбираешься, — Макс дотронулся до своего лба и не почувствовал прикосновения.

— Мы сделали тебе восстанавливающие микроинъекции, — объяснял доктор Льюис. — Чтобы завтра ты предстал перед камерами со свежим красивым лицом.

— А сейчас что? — Макс тронул свой нос и скривился от боли.

— Лучше не смотреть, — многозначительно произнесла Дэз. — Прежде чем пена затвердела, ты успел сделать в ней углубление своим лицом, остался зазор, и когда машина начала кувыркаться…

— Вы, Громов, основательно стукнулись, — доктор Льюс взял со стола гелевую маску в оболочке. — Ложитесь, мне надо сделать вам компресс, чтобы инъекции подействовали быстрее. Вообще, чем быстрее вы уснете, тем больше шансов к завтрашнему утру привести вас в чувство. Ох… Не знаю, как это возможно… Но от всей души желаю вам победы.

Макс поглядел на Дэз. Таулыбнулась и сжала его руку.

Громов лег в нейрокапсулу. Доктор Льюис приложил к его лицу гелевую маску и закрыл крышку капсулы.

— Спокойной ночи, — сказал он.

Евгений Климов сердито посмотрел на Буллигана.

Дэз, не дожидаясь очередной просьбы, тоже забралась в нейрокапсулу.

— Команда готова к загрузке на Олимпийский портал, — сообщила система. — Продолжить?

— Нет, — мотнул головой доктор Льюис. — Надо их сначала восстановить.

— Э-э… А у нас потом не будет проблем с тестом на читерство? — спросил Крейнц. — Использование любых нейроактиваторов запрещено.

— Не волнуйтесь, я только восстановлю электромагнитный и химический баланс, — сказал профессор киберорганики.

— Энджил, если он после этого вылетит за читерство, — сказал Буллиган, — клянусь, я вас сдам Комиссии по этике.

— Джек, — укоризненно покачал головой доктор Льюис, — после всего, что я для него сделал? Ну как вы можете!

Профессор киберорганики перешел в другую половину командного отсека, вынул из кармана футляр с оптиком, достал накопитель и вставил в нужный слот.

— Я прослежу, — Климов пошел следом за доктором Льюисом.

— О, какая трогательная забота о совершенно чужом для вас человеке, доктор Павлов, — улыбнулся тот, увидев поверенного рядом с собой. — Правда, я в отличие от вас давно не пользуюсь химией. Так что, если бы я задумал что-то плохое — вряд ли вы смогли бы меня поймать.

Доктор Льюис улыбнулся и запустил программу нейронной стимуляции.

— Но, к счастью для всех, я действительно хочу помочь Громову, — сказал он.

* * *

Олимпийские игры: день первый

Виртуальный командный отсек —

Арена «Сунь Укун — царь обезьян»

Макс, Чарли, Тайни и Дэз одновременно открыли глаза и увидели, что стоят в пустой белой круглой комнате.

— Началось, — Дэз огляделась. — Следующие три дня мы в Сети.

— Давайте, что ли, за руки возьмемся? — нерешительно предложил Тайни. — Все так делают.

Друзья встали в круг и взялись за руки.

— Ой! — Чарли вздрогнул. — Макс, ты как электрический скат.

— Это не я, — Громов тоже почувствовал удар, похожий на электрический.

— Меня тоже кольнуло, — сказал Дэз.

— И меня, — кивнул Тайни.

Громову вдруг показалось, что кроме них в комнате есть кто-то еще. Он посмотрел по сторонам.

— Что? — спросила Дэз.

— Такое ощущение, что мы тут не одни… — тихо сказал Макс.

— На нас смотрят примерно три миллиарда зрителей, — напомнил Чарли.

— Нет, — мотнула головой Дэз. — Сейчас идет реклама. Потом покажут все команды вместе на загрузочном портале арены.

Тайни испуганно обернулся.

— Вообще-то да, — сказал он. — Только что кто-то будто за спиной стоял.

Дэз тряхнула головой.

— Никого тут нет, — решительно сказала она. — Давайте сосредоточимся… Кто-нибудь еще помнит упражнения на концентрацию?

— «Внутренним взором четко увидеть желаемый результат», — Чарли изобразил профессора Хико.

— Пойдет, — кивнула Дэз.

Макс закрыл глаза и попытался сконцентрироваться на картинке будущего. Вот он взмывает в облака, вот его дракон исчезает, вот он видит себя в зеркале и все заканчивается… С неба на землю падают цветы лотоса.

— Ты вспоминаешь, а не представляешь себе будущее, — неожиданно раздался в ухе Громова знакомый, чуть насмешливый голос Хьюго Хрейдмара!

Макс открыл глаза.

Он крепко держал за руки Чарли и Дэз, которые стояли зажмурившись и представляли себе что-то. Тайни жмурился сильнее всех.

— Не подавай вида, что слышишь меня, — попросил голос. — Вообще не думай обо мне, тогда, может, смогу помочь. Веди себя естественно. Ничего не бойся.

Громов закрыл глаза. В памяти всплыли слова Джокера: «Теоретически Хьюго может быть кем угодно в Эдене. Полагаю, это единственная причина, по которой его до сих пор не поймали. Думаю, он воспользовался собственным вирусом и ушел в Сеть».

Но как можно быть уверенным, что это Хьюго, а не Дэйдра МакМэрфи? Может ли Хьюго Хрейдмар свободно переходить из среды Эдена в общую Сеть?

Макс почувствовал холод во всем теле.

Ровный системный голос прервал общую медитацию:

— Приготовьтесь, пожалуйста. Тридцать секунд до выхода в загрузочный портал.

Громов посмотрел прямо перед собой.

В стене виртуальной комнаты появилась дверь.

— Идем, — выдохнула Дэз.

Друзья разомкнули руки, подошли к двери и стали ждать. Двадцать пять секунд, двадцать, десять, девять, восемь, семь… ноль.

— Настройка завершена. Портал открыт, — сообщила система.

Дверь распахнулась…

* * *

Загрузочный портал арены «Сунь Укун — царь обезьян» обильно украсили по случаю Олимпиады. В глазах рябило от праздничных китайских фонарей, ярко-желтых цветочных гирлянд, шелковых флагов.

Макс с замиранием сердца огляделся — девятнадцать команд стояли вокруг озера. Каждая команда в своей пагоде.

Восемнадцать пагод разразились аплодисментами в адрес Громова. Макс с удивлением смотрел на благодарных людей, с которыми ему через минуту придется сражаться.

Девятнадцатая пагода, принадлежавшая Алексу Хоффману, общих восторгов явно не разделяла. Алекс посмотрел на Громова, поднял большой палец вверх и медленно перевернул его вниз. Спайдер и Кибердог делали неприличные жесты в адрес Кемпински.

— Не поддавайся, — тихо сказала Громову Дэз. — Не позволяй им злить тебя. Помни о драконе.

Виртуальная камера делала облет, показывая игроков зрителям.

Чарли прищурившись смотрел на четвертого игрока в команде Хоффмана. Этот игрок держался в тени, даже приближение камеры не заставило его сделать хоть полшага вперед.

— Смотрите, — сказал Спаркл, — это… Это Роджер Ли?!

Рассмотреть четвертого игрока получше не удалось.

— Приготовьтесь к загрузке, — раздался ровный системный голос.

Команды отошли вглубь своих пагод.

— Если попадем в центр смерча, окажемся сразу у «дерева познания», — напомнила Дэз. — Но и ждать, пока он вырастет, долго нельзя… Искать и ждать друг друга не будем. У каждого свой Путь.

Озеро начало мерцать, все сильнее и сильнее, из его глубин стал подниматься свет и превращаться в сияющий вихрь. Игрок одной из команд не выдержал, разбежался и прыгнул, но не достиг вихря, шлепнулся в воду озера. Остальные три игрока застонали от досады, глядя, как их торопливый друг плывет обратно к пагоде.

— Рано… Рано… — повторяла Дэз.

Столб света вздрогнул и стал чуть шире. Так повторилось несколько раз. Смерч рос, его край приближался к пагодам…

— Пора! — заорала Кемпински.

Все четверо разбежались и прыгнули что было сил. Тайни отчаянно тянулся вперед рукой, чтобы попасть в световой смерч…

Другие тоже прыгали. Команда Алекса с ревом кинулась в поток. Последняя команда медлила, медлила, ожидая, пока смерч расширится максимально, чтобы попасть в середину. Смерч дрогнул, будто собирался стать еще больше, и… исчез. Последняя команда застыла на краю своей пагоды, не успев прыгнуть.

— Команда Либерийской промышленной зоны выбыла, не попав на арену, — сообщила система.

Громов летел вниз, отчаянно пытаясь хоть за что-нибудь зацепиться. Он угодил в бамбуковую рощу. Довольно далеко от «дерева познания». Хорошо хоть не в мангровые болота.

Листья и ветки бамбука больно били по лицу. Макс успел заметить старый высохший ствол внизу и, отчаянно дернув хвостом, упал на него, вцепившись изо всех сил задними лапами. Соскользнув по стволу вниз, Громов чуть не наступил на тело разбившейся мартышки.

— Игрок три, Гретхен Рубис, команда Скандинавии, выбыла, — говорил системный голос. — Неудачный вход.

Макс услышал рык за спиной — к телу погибшей мартышки, Гретхен Рубис, крался тигр. В тот же самый момент с холма раздался яростный победный рев.

— Алекс Хоффман, команда Торговой Федерации, открыл счет, убив змею, хозяйку золотого лука, — сообщила система. — Артефакт на сто очков.

Макс дернулся было с места, чтобы бежать к «дереву познания» — месту, где в мире «Сунь Укун» каждый получает свою личную карту, потому что у каждого свой Путь. Эти пути могут пересекаться, но ведут к одному и тому же месту — пещере дракона Ао Гуана.

Голодный рык за спиной стал громче.

— Черт, — выругался Макс.

Громов схватил тело неловкой Гретхен Рубис и потащил в сторону дерева.

Тигр за спиной возмущенно заревел. Громов прибавил ходу, но маленькой зеленой мартышке довольно трудно убежать от тигра, да еще с грузом, равным ее собственному весу, на плечах.

Система сообщила, что некто Крис Стенсфилд провалился в трясину забвения, а Ники Родимек — убит демоном.

Рев сзади становился все громче. Громов уже чувствовал дыхание разъяренного зверя и тут заметил терновый куст, резко свернул туда и шмыгнул в середину, положил Гретхен на землю и перевел дух. Тигр бесновался снаружи, не решаясь сунуть лапу в колючие заросли, припадал к земле, пытаясь выцарапать добычу. Громов лег на землю и пополз по корням терновника в сторону ближайшего дерева.

— Игрок Гретхен Рубис, команда Скандинавии, может вернуться в игру, — раздался голос системы. — Уничтожение репликации предотвращено Громовым. Спасение жизни игроку-сопернику — пятьсот очков.

— Ух ты… — только и смог сказать Громов, но в следующий момент понял, что зря полез под терновником.

Пятьсот очков перевели его в следующий обезьяний класс — он стал серой макакой, увеличившись вдвое.

— Ой… — простонал Громов.

Колючки на нижних ветках терновника больно впились в спину.

Макс попытался двинуться с места, боль стала нестерпимой, колючки сдирали кожу, даже густая шерсть не спасала.

Слева раздался треск ломающихся веток. Макс припал к земле и увидел, что к нему быстро приближаются слоновьи ноги.

— Черт! — Макс дернулся вперед, пытаясь выбраться из куста, в котором крепко застрял.

Громов почувствовал, как внутри него начинает потихоньку скрестись отчаяние. У него не получалось двигаться так же хорошо, как в тренировочных миссиях, которые создавал Альтер! Он не мог понять, в чем дело — будто стал тяжелее и… глупее. Во время тренировок в его голове быстро и ясно выстраивался план, как добраться до «дерева познания» и какие артефакты надо собрать по дороге. Сейчас же его парализовал страх. Макс отчаянно боялся неудачи и никак не мог сосредоточиться на игре.

Вдруг куст вместе с Громовым взмыл вверх, вырванный из земли слоновьим клыком. Слон подхватил Макса хоботом, раскачал и… швырнул на вершину дерева, после чего спокойно ушел в джунгли.

Макс едва успел схватиться за ветку. Забравшись на самый верх, он увидел золотое свечение за рекой, значит, «дерево познания» там. Нужно быстро промчаться по верхушкам деревьев до реки, найти способ переплыть бурную реку, а потом найти среди висящих на дереве карт свою. Золотые конверты разбросаны по его пышной кроне. Найти среди них свой — задача, требующая очень много времени. Если, конечно, не выпадет удача заполучить жемчужный компас. Он показывает тому, кто его держит, направление, в котором надо искать.

Знакомый победный рев далеко впереди возвестил об очередной победе Алекса.

— Команда Торговой Федерации добыла бивни долголетия, убив слона. Плюс одна жизнь, — сообщила система.

Макс повис на ветке, раскачался и прыгнул. Он быстро перепрыгивал с дерева на дерево, стараясь не обращать внимания на голос системы, который то и дело объявлял о погибших или набравших очки. Сиенна Эльф свалилась с дерева, Иван Мечников сорвался со скалы, Букс укушен коброй, Кибердог убил золотую лань — получил меч, Алекс Хоффман сразил демона — забрал у него лодку…

— У них уже есть лодка… — Макс попытался прыгать быстрее, но не получилось. Руки и плечи ломило от напряжения.

Поднялся ветер, ветки качались, пару раз Громов едва не сорвался. Иногда деревья стояли слишком далеко друг от друга, чтобы прыгать по прямой, приходилось петлять по лианам или даже спускаться на землю. Макс все еще был слишком маленькой обезьяной. Пару раз мимо него проносились шимпанзе и орангутанги. Они были тяжелее и могли хорошо раскачаться для длинного прыжка.

Никель победил демона Уру — плюс две тысячи очков, Полина Керр спасла принца пигмеев, получила от их божества жемчужный компас, Кибердог убил Полину Керр, забрал жемчужный компас. Команда Торговой Федерации лидирует по очкам, артефактам и времени прохождения.

— Ну вот, теперь они еще и свои карты отыщут сразу, — Максу стало не по себе.

Ясно представилось, как он последним добежит до «дерева познания» и будет дня три искать в его ветвях нужный конверт с предназначенной ему лично картой.

Мирек Слошевич погиб, пытаясь переплыть реку, Ху Цвей впал в иллюзию.

— Дэз Кемпински, команда Эдена, украла жемчужный компас у Пули Минг, — сообщила система. — Тайлер Бэнкс, команда Эдена, убит Кибердогом.

Макс от волнения неточно прицелился, не успел схватиться за ветку и грохнулся на землю с десятиметровой высоты.

Тайни…

— Команда Торговой Федерации достигла «дерева познания»… — донесся голос системы через туман. — Дэз Кемпински достигла «дерева познания»…

* * *

Макс открыл глаза — джунгли исчезли. В воздухе пахло морем, цветами, доносился едва различимый запах свежей пиццы.

Громов понял, что он лежит на земляничной поляне около Рободома.

— Макс Громов, команда Эдена, провалился в параллельный мир, — раздался системный голос.

«Нет, я все еще на арене», — подумал Макс, поднимаясь.

Во время тренировочных прохождений Громов пытался пользоваться системой параллельных миров в «Сунь Укун» как тонеллями, посмотрел несколько десятков «иных реальностей», населенных разнообразными существами, но Эллады среди параллельных миров арены точно не было.

— Альтер! — позвал Макс, отчетливо понимая, что происходит нечто очень и очень странное.

Ответа не последовало.

Макс огляделся по сторонам, пытаясь найти хоть что-то похожее на выход — дверь, тоннель, яму, окно… Откуда можно перейти в другой мир из этого.

Единственной дверью, которая была в поле зрения, оказалась дверь Рободома.

Макс потоптался на месте и побежал туда.

Обливаясь потом, он забрался на вершину холма и приложил ладонь к замку.

Дверь открылась.

В Рободоме было пусто. Громов стоял на пороге, не решаясь войти.

— Альтер? — снова позвал Макс, делая шаг в темноту.

Еще шаг и еще… Рука Громова отпустила дверь. Макс остановился посередине дома. Дверь за его спиной закрылась. Громов оказался в полной темноте.

Вдруг пол под его ногами провалился. Макс завопил, чувствуя, что падает в бездну.

— А-а-а-а-а-а-а!!!!!

Он зажмурился… и по лицу вдруг снова начали бить ветки. Макс судорожно взмахнул лапами, пытаясь зацепиться. Он опять стал серой макакой и летел, ломая ветки, сквозь листву «дерева познания». Между листьями мелькали золотые конверты.

Система сообщила, что Макс Громов достиг «дерева познания».

— Держу! — раздался громкий голос Чарли.

Падение прекратилось. Макс взвыл от боли. Оказалось, падающей с большой высоты обезьяне очень больно, когда ее ловят за хвост.

— Извини, — сказал Максу белый гамадрил голосом Спаркла. — Мы тебя тут ждем. А чего ты почти не эволюционировал? Артефакты, что ли, не собирал?

— Отстал, все до меня собрали, — проворчал в ответ Макс.

— Ш-ш-ш! — прошипела Дэз, превратившаяся в шимпанзе.

Она показала вниз.

Под «деревом познания» четыре гориллы смотрели вверх и пытались трясти дерево, ударяя по нему с разбега. Но «дерево познания», чей ствол имел диаметр около двадцати двух метров в основании, даже не качнулось. Спайдер и Кибердог только зря отбили себе плечи. Гориллы искали способ подняться наверх. Вскарабкаться на дерево не получалось. Нижние ветки начинались на семиметровой высоте, а ствол покрывал слой смолы, застывшей в янтарь. Янтарный слой отполировали дожди и ветер — так что по гладкости он мог сравниться с речным льдом, — делая ствол ужасно скользким. Обхватить его тоже не хватило бы никаких рук.

Гориллы стали забираться друг другу на плечи. Спайдер встал вниз, Кибердог ему на плечи, Роджер Ли вскарабкался на плечи Кибердога и попытался достать нижние ветки, ему удалось дотянуться до нижней, схватиться… Ветка сломалась, Роджер Ли грохнулся на землю.

Алекс Хоффман — черная горилла — в бешенстве схватил отломившуюся ветку и запустил в крону «дерева познания». Вниз посыпались листья и среди них один золотой конвертик. Алекс бросился его открывать, схватил и взвыл от боли. Конверт обжег ему лапу. Значит, это чья-то чужая карта. Гориллы по очереди пробовали взять конверт — но все с одинаковым результатом. Ожоги на пальцах.

Ярость их от этого только усилилась, они принялись с ревом швыряться камнями и ветками в «дерево познания», пытаясь сбить золотые конверты и обезьян поменьше, которые просто прыгали в крону «дерева познания» с соседних деревьев.

— Это команда Торговой Федерации? — прошептал Громов, глядя вниз.

— Поторопились массу набрать, — хихикнул Чарли.

— Времени нет! — Дэз сунула Максу в лапы жемчужный компас. — Давай!

Жемчужный компас походил на елочный шар или большую, с мандарин размером, жемчужину. На ладони у Громова он стал полупрозрачным. Внутри вращалась стрелка.

— Чем ближе к конверту, тем быстрее вертится, — объяснила Дэз.

Стрелка показывала вправо и вверх. Макс осторожно, стараясь не шуметь, полез в указанном направлении.

На нижних ветках, ворча, лазали другие обезьяны-игроки, выискивая свои конвертики среди листвы.

— А где ваши? — спросил Макс.

— В инвентории уже, — Чарли тронул свою грудь точно там, где находится сердце, вокруг него начали летать разнообразные предметы — золотой конверт с личной картой, перстень, подзорная труба, посох, бутылка с маслом… и лодка.

— Как вы забрали у них лодку? — удивился Макс, неотрывно следя за стрелкой. Похоже, его конверт был на самом верху.

— У нее в днище с наружной стороны есть кольцо. Мы сплели веревку, пока ждали их тут. Когда Дэз и Тайни украли компас, гориллы за ними погнались, а я привязал веревку к кольцу. Ну потом… Гориллы переправились к дереву, выпрыгнули из лодки, а мы перетянули ее обратно на свой берег. Переправляться только пришлось чуть ниже по течению. Разозлились они. Мы по верхушкам деревьев вернулись. Им-то наверх не залезть, — усмехнулся Чарли.

Друзья добрались до верхних тонких веток, а стрелка все показывала наверх.

— Мне дальше не пройти, — сказала Дэз. — Могу сорваться.

Чарли попробовал забраться чуть выше — ветка опасно хрустнула.

Макс перебрался выше. Ветви пока его держали. Вес серой макаки был значительно меньше, чем у остальных. Громов зажал компас в левой лапе и осторожно перебрался еще выше. Ветки стали совсем тонкими. Наконец Макс увидел конверт. Стрелка завертелась как бешеная.

Конверт Громова болтался на самой верхней ветке, макушке дерева.

— Иди сюда… — Макс стал осторожно наклонять к себе ветку, протянул лапу, схватил конверт, потянул к себе…

Ветка хрустнула — Громов полетел вниз с самой верхушки дерева.

— А-а-а-а-а!

Чья-то лапа схватила его за ногу.

— Осторожней, — сказала ему самка орангутанга.

Системный голос возвестил:

— Гретхен Рубис, команда Скандинавии, спасла игрока-соперника. Пятьсот очков.

Макс влез на ветку, приложил свой конверт к груди, тот исчез, будто впитался в шерсть, перешел в инвенторию.

— Спасибо, — сказал Громов, протягивая Гретхен жемчужный компас. — Удачи.

Система сообщила:

— Макс Громов, команда Эдена, отдал жемчужный компас игроку-сопернику, взаимопомощь — команде плюс семьсот очков.

Снизу раздался яростный вопль Алекса, который молотил кулаками ствол «дерева познания», не имея ни одной идеи, как ему двигаться дальше.

* * *

Дэз, Макс и Чарли по веткам деревьев перебрались на плато у Радужного водопада.

— Священная зона, здесь запрещены убийства и кражи, — сказала Дэз, — кто нарушит запрет, сразу вылетает.

Потоки воды падали с пятидесятиметровой высоты. В скале под водопадом была высечена гигантская статуя сидящего Будды. Солнечные лучи, проходя через фонтаны брызг, дарили всем, кто сидел на плато у водопада, чудесную переливающуюся радугу.

Здесь было место, где каждый мог развернуть свою карту и узнать свой Путь. Заглядывать в чужие карты не имело смысла — они открывались только владельцу.

Семьсот очков за компас пошли Громову на пользу. На плато он уже спрыгнул в более-менее приличном виде — как шимпанзе. Игроки в виде самых разнообразных обезьян — от карликовых мартышек до орангутангов и белых гиббонов — радостно запрыгали, приветствуя его.

— Громов! Громов! Громов! — прокатилось по плато.

Макс смущенно сгорбил плечи и чуть не наступил на собственные руки, забыв, что они у него теперь болтаются ниже колен.

Его приветствовали все, кроме команды Токийского хайтек-мегаполиса. Они все уже стали орангутангами. Трое игроков стояли вокруг Рейко Ромори, из бока которой торчала стрела.

— Рейко их основной игрок, — тихо сказала Дэз. — Если она умрет, они не войдут в десятку.

Макс, Дэз и Чарли подошли к токийской команде.

— Что случилось? — спросил Макс.

— Алекс разозлился, увидев, что она нашла свой конверт, и подстрелил ее из золотого лука, — объяснил Мори Крюк.

— Все, мы вылетаем, — вздохнула Абэ.

— Если я умру, к нему перейдет все содержимое моей инвентории, — тихо выдохнула Рейко. — А там… Там зеркало Мары. Мы добыли в подземелье. Вы ведь знаете про дракона? Его можно так победить… Повесив на щит зеркало. Дракон умрет, если увидит свое отражение.

Дэз и Чарли переглянулись.

— Моя инвентория пуста, кроме карты, ничего, — с сожалением сказал Макс.

Дэз открыла свою инвенторию и вытащила маленький хрустальный флакончик со светящейся жидкостью.

— Это слеза Кришны. Лечит все. Даже отрубленные конечности возвращает. Только капать на себя ее должен тот, кому требуется помощь. Сам. Я не основной игрок, — сказала она, — Макс не пропадет…

— А меня не жалко, — кивнул Чарли.

Третий игрок токийской команды, чемпион 2050 года Кано Вертушка, напряженно втянул воздух, глядя на команду Эдена.

— Я абсолютный чемпион арены «Похитители искусства» и других воровских экшенов, — сказал он. — Понадобится помощь в конце… Против Алекса, если он, конечно, найдет способ добыть свой конверт, зовите. Я тоже не основной игрок.

Дэз кивнула и отдала Рейко флакон. Кано и Мори крепко прижали Рейко, чтобы она случайно не дернулась. Абэ крепко схватилась за стрелу.

— Готова? — спросила она Рейко.

Та кивнула, зажала в лапе флакон и зажмурилась.

Абэ мгновение примерялась, а потом одним резким движением вытащила стрелу.

Вопль Рейко напугал птиц в лесу, так что те взвились черной тучей над деревьями. Она зубами выдернула пробку из флакона и вылила светящуюся жидкость на рану.

Рана моментально затянулась. Рейко удивленно потрогала лапой свой совершенно целый и невредимый бок.

Системный голос сообщил:

— Дэз Кемпински, спасение игрока-соперника, передача ценного артефакта, плюс тысяча очков команде Эдена.

— Недолго я был с тобой наравне, — улыбнулся Макс, глядя, как Кемпински превращается в громадную белую горную гориллу.

Остальные игроки на плато долго не задерживались. Дожидались своих, менялись артефактами и продолжали игру. Отовсюду слышалось: «Активировать карту!»

Тут система выдала новость:

— Гретхен Рубис убита Алексом Хоффманом из-за жемчужного компаса.

У Макса в глазах потемнело от злости. Дэз положила ему на плечо свою тяжелую мохнатую лапу:

— Спокойно, помни про дракона.

Сбоку раздался шорох, на плато вылезла запыхавшаяся, сильно помятая команда Торговой Федерации. Они пришли на плато не по деревьям, а по земле.

— Надо же… — вздохнул Чарли.

Никто из игроков не сказал команде Хоффмана ни слова.

— Ты жива? — удивленно воскликнул Алекс, увидев Рейко, и повернулся к Дэз: — Очень глупо, Кемпински. Основная игра впереди.

— Эй, Громов, твоя подружка толстовата! — хохотнул Кибердог.

Команда Торговой Федерации отошла на дальний край плато и вытащила свои карты.

Алекс быстро пробежал свою глазами, сказал несколько слов Спайдеру, встал и крикнул:

— Активировать карту!

В то же мгновение его репликация исчезла с плато.

Макс, Дэз и Чарли сели рядом с командой Токийского хайтек-мегаполиса, игроки переглянулись и достали свои карты.

Рейко едва взглянула на свою, крикнула:

— Активировать карту! — и тут же исчезла.

Дэз открыла свою карту, бегло просмотрела и повернулась к Чарли.

— Все понятно, — сказал тот. — Я через Изумрудную пагоду. А ты?

— Через джунгли, — ответила Дэз, — почти прямо.

Макс озадаченно смотрел на свою карту.

— Что там? — спросила Дэз.

Макс сунул было ей карту, но вспомнил, что она там все равно ничего не увидит. Путь только для того, кому он предназначен.

— Здесь не арена «Сунь Укун», — тихо сказал он.

Дэз и Чарли удивленно уставились на него.

Макс еще раз взглянул на свою карту.

— Это… Это Мавритания. Альпы. Пик «Игла», отмечен городок Саас-Фэ и написано от руки — гостиница… Швар-цен-хофф, — по слогам прочитал Макс.

— Саас-Фэ? — переспросил Чарли. — Горнолыжный курорт? Это недалеко от того места, где погиб Аткинс. От Кран-Монтаны. Правда, там была вспышка мышиного гриппа, и Саас-Фэ закрыли. Мне отец рассказывал. Лет… Пятнадцать лет назад, — медленно договорил Спаркл.

— Я так и знала, что Синклер не просто так настаивал на твоем участии в Олимпиаде и дело тут не в иске ICA, — Дэз нахмурилась. — Вдруг это ловушка? Не активируй свою карту, Макс.

— Мы проиграем, если я останусь сидеть на этом плато, — напомнил ей Громов.

— Ну и черт с ним! — воскликнула Дэз.

— Нет, я должен проверить… Мне кажется… Нет, я уверен. Все будет в порядке. Пока я в Сети, мне ничто не угрожает. Помните? Что бы я ни увидел — это будет виртуальным. Если что-то пойдет не так, меня просто отключат от Сети, — Макс встал. — Но… Спасибо, что беспокоитесь обо мне. Простите, что… что злился на вас.

Громов сделал шаг назад и крикнул:

— Активировать карту!

Пол под его ногами снова исчез. Ощущение свободного падения на третий раз уже не пугало…

* * *

Макс грохнулся в сугроб. Падение было не особо приятным, но не таким жестким, как предыдущие. Громов вернулся в свой обычный нормальный вид.

Поднявшись на ноги, Макс огляделся. Он стоял посреди вымершего города-призрака. Дома, почерневшие без ухода и ушедшие до половины под снег, выглядели пугающе. На одном из них виднелась позолоченная полустертая надпись «Отель “Шварценхофф”».

Макс пошел туда.

Вероятно, когда-то гостиница «Шварценхофф» была милым уютным отелем, где состоятельные граждане могли отдохнуть от катания на лыжах и солнечных ванн. Теперь ее черный, поросший мхом остов больше походил на старый корабль.

Макс открыл дверь, осторожно вошел, впустив дневной свет в темный холл. Свет спугнул каких-то мелких зверьков, облюбовавших заброшенный дом, они кинулись врассыпную, исчезнув под полом.

Макс не знал, что ему искать, но боялся позвать Хьюго — тот просил не обнаруживать его присутствия. Громов подошел к стойке регистрации, осмотрелся, тронул монитор старого компьютера, заглянул в шкафы.

В одном из них были сложены стопками регистрационные книги. Одна из них валялась на полу.

Громов поднял ее — 2040 год.

Книга была очень старой, ее страницы многократно намокали в теплое время года и замерзали в зимнее. Страницы слиплись между собой. Получилось разделить только две из них. Макс провел пальцем по строкам, ища что-нибудь знакомое, — ведь не просто так он здесь оказался.

Вдруг его палец коснулся последней строки с именем… Роберт Аткинс! Все остальные страницы были пустыми.

Макс поискал глазами, где могут быть ключи. Их не было, перевернутый шкаф лежал на полу. Громов попытался его поднять и спугнул семейство мышей.

Макс подошел к старому пожарному плану здания, стер рукой пыль со стекла. Номер шестнадцать был на втором этаже.

Громов поднялся по скрипучей, но все еще крепкой лестнице, заглянул в темный коридор. Все двери были закрыты. Макс споткнулся обо что-то — это оказался фонарь.

Громов поглядел по сторонам, вспомнив, как Хьюго передавал ему файл омега-вируса под видом склянки с остатками чипа… Похоже, Хрейдмар и сейчас наблюдал за ним, вовремя подавая нужные предметы. Макс поднял с пола фонарь, нажал кнопку.

— Работает, — сказал Макс вслух, скользя лучом света по пыльным, покрытым патиной медным табличкам.

Шестнадцатый номер оказался в самом конце коридора.

Макс тронул дверь рукой — та была заперта. Громов посмотрел вокруг, не появился ли ключ.

В тишине послышался легкий скрип. Макс вздрогнул. Скрип шел от дверного замка. Кто-то его открывал… Будто изнутри. Громов сделал шаг назад. Замок перестал скрипеть. Ничего не происходило. Макс неуверенно протянул руку и повернул ручку. Дверь открылась.

Обычный квадратный номер — кровать, на ней истлевшее покрывало, рядом с кроватью две тумбочки, на полу валяются разбитые плафоны люстры и бра, шорох маленьких лапок повсюду.

Макс вошел и стал искать знак или ждать знака от странных невидимых существ, что сопровождали его, но почему-то медлили.

Макс заметил лежащую на полу кованую решетку, в старых зданиях такими обычно закрывали вентиляцию. Громов посмотрел наверх. В стене была квадратная дыра — на месте отвалившейся решетки.

Макс взял маленький узкий столик, стоявший у окна, переставил его к стене. Попробовал руками крепость, осторожно влез и заглянул в вентиляцию. Внутри лежала тетрадь — старинная, из настоящей линованной бумаги.

Громов осторожно взял ее, открыл.

Крупный заголовок от руки: «Доказательство энергетической теории».

Макс подумал, что это как-то очень наивно для Аткинса — прятать что-то в вентиляцию. Неужели Роберт не мог придумать тайник получше?

Стол, на котором стоял Макс, дрогнул.

— Нет, нет! Не сейчас! — крикнул Громов, прижав к себе тетрадь, но было поздно.

Ножка подломилась, и Громов полетел вниз… снова в бесконечный черный тоннель.

* * *

Макс открыл глаза — он лежал в нейрокапсуле. Над ним склонились счастливые Дэз, Чарли и Тайни.

— Ура! — они все кинулись его обнимать. — Ты молодец!

Инферно подошел к Громову и поднял бокал с шампанским.

— Хоть я и тренировал тебя, все же немного грустно расставаться со званием абсолютного рекордсмена, — сказал он.

Из контекста реплик Макс понял, что они прошли арену «Сунь Укун» и сделали это неплохо…

— Десять часов, двадцать минут, три секунды! — воскликнула Дэз. — Макс, ты был просто невероятным! Промчался по своему Пути как огненный шар, мы только и слышали — Громов спас того, Громов спас эту, Громов освободил демона. Владельцы арены в шоке. Все засыпало лотосом, и мир исчез! Представляешь?! Они не могли говорить и ходить, по-моему, тоже не могли. Вообще не понимают, как такое могло случиться!

— Хоффман на десятом месте, — хохотнул Чарли, показывая Максу небольшой медиамонитор, на котором злой Алекс гнал от себя журналистов.

— Видел бы ты физиономию Алекса, когда на него из туч вылетело тако-о-о-е чудище! Его дракон сжег в пепел одним выдохом! — захлебываясь от восторга, сказал Тайни.

Макс улыбнулся. Он только сейчас понял, как тяжело было Бэнксу слушать их разговоры о Кубке Эдена…

«Интересно, кто играл за меня, — с грустью подумал Громов. — Хьюго или Альтер?»

Тут Макс заметил внимательный взгляд Евгения Климова. Громову стало неспокойно. Климов улыбнулся. Макс помахал ему рукой и начал выбираться из нейрокапсулы. Первый день игр завершился.

* * *

Олимпийские игры: день второй

Виртуальный командный отсек —

Арена «Нефтяная война: второй шанс»

Макс, Дэз, Чарли и Тайни снова стояли, держась за руки, в белой комнате, ожидая, когда появится дверь и они смогут выйти в загрузочный портал арены.

Макс изо всех сил старался не подавать виду, как сильно он волнуется. Он в отличие от остальных даже представить не мог, что его ожидает сегодня.

«Физически ничто не существует в среде Эдена» — назойливо вертелась в голове фраза Джокера. Это же можно сказать и о Сетевых аренах. Физически ничто на них не существует… Всё — файлы и программы, которые могут принимать форму предметов, еды, людей, воды — какую угодно. Громов понял, что ему снова передают какую-то информацию, возможно, ключи или пароли. Но кто это делает и зачем — неизвестно. Эта неизвестность тревожила Макса сильнее всего.

Он вдруг подумал, что может снова спать в Эдене. Ведь его привозили туда в нейрокапсуле. А все остальное — цифровой сон, от которого он никак не может очнуться. От этой мысли Громов покрылся холодным потом. В самом деле… Чарли и Дэз — они так милы, так заботливы. Они ведут себя с ним так искренне, так сердечно, что Максу и мечтать о таком никогда не приходило в голову.

Макс тревожно переводил глаза с Дэз на Чарли, с Чарли на Тайни. Все трое стояли закрыв глаза, погрузившись в концентрацию.

Они все ненастоящие! Как он раньше не догадался! Они ненастоящие! Они слишком хороши, чтобы быть настоящими!

Громов резко отдернул руки, вырывая ладони у Чарли и Дэз.

Дэз испуганно вздрогнула.

— Что случилось? — спросила она.

Система сообщила:

— Подготовьтесь, пожалуйста. Загрузка через тридцать секунд.

Чарли тревожно смотрел на Макса.

— С тобой все хорошо? — спросил он.

На стене за спиной Макса появилась дверь.

Дэз и Тайни сделали шаг к ней.

— Стоять! Не двигайтесь! — Макс отступил, прижался спиной к двери, взялся за ручку.

— Макс, что с тобой? — тревожно спросила Дэз. — Если тебе нездоровится…

— Лжешь! — неожиданно заорал Громов. — Ты должна меня ненавидеть! Ты меня ненавидела! Ты меня избегала! А после того как я очнулся в больнице Святого Стефана, ты всегда рядом и очень хорошая! Я не верю! Ты должна меня ненавидеть! Потому что я убил Джокера! И ты ненавидела! Вы ненастоящие… Все ненастоящее…

У Макса перед глазами появились большие светящиеся желтые круги, ноги подкосились, он упал на пол.

— Флэш-бэк, — уверенно сказал Чарли. — Надо выходить из Сети. Доктор Льюис! Выведите нас! Черт, не слышит…

— Как только мы выходим на загрузочный портал, обмен данными между нами и техническим персоналом прекращается. Это против читерства, — сказала Дэз. — Но они должны увидеть, что его жизненные функции не в порядке!

Дверь, ведущая на арену, открылась.

— Туда! — Тайни попытался поднять Громова. — С арены можно подать сигнал бедствия. В крайнем случае, просто умереть. Я вылетел сразу, как только Кибердог свернул мне шею. Туда! Быстрее!

— Точно, — кивнула Дэз. — Чарли, помоги!

Друзья прошли через дверь и оказались на загрузочном портале «Нефтяная война: второй шанс». Игроки стояли единым строем навытяжку. Перед ними медленно шел… генерал Ли! Встретившись со злым взглядом угольно-черных глаз генерала, Макс даже усомнился, что это просто виртуальный образ, а не настоящая трехмерная репликация.

— Мне не нравится, что чертовы бизнесмены привлекли к строительству отелей в Кран-Монтане столько нелегалов, — сказал он. — Это небезопасно. Я знаю, лотеки что-то готовят к всемирному форуму… Я хочу знать, что именно.

Макс закрыл глаза. Миссия «Кран-Монтана» — это не может быть случайностью!

* * *

Дэз, Чарли, Тайни и Макс заперлись в своем «рабочем кабинете». У каждой команды в этой миссии было такое место в точной виртуальной копии Главного штаба хайтек-армии. В «рабочем кабинете» игроки могли собираться, чтобы выстраивать гипотезы, не боясь, что их идеи подслушают и украдут соперники. Они также должны были приносить туда найденные доказательства в пользу вины того или иного подозреваемого. Доказательства, которые попали в «рабочую комнату», сразу же засчитывались и копировались в память игры. Потерять какую-нибудь бумажку в этой миссии было невозможно, в отличие от реальной жизни.

Кабинет был выдержан в лучших традициях сериала «Бумажная работа» — многосерийной истории о жизни военной разведки.

Голубоватый свет, четыре алюпластиковых стола с точками входа в Сеть и контактами для нейролингвы. Медиаматрица из органопластика делит кабинет на две половины. Вдоль стен шкафы с оптическими дисками. На стенах 3D-постеры с движущимися знаменитостями и такие же объемные семейные фотографии.

— Так, вот наши исходные данные, — радостно сказал Тайни, увидев у себя на столе обычную бумажную папку с полимерными распечатками, какими пользовались раньше, до войны.

Точно такие же бежевые дешевые бумажные папки лежали на столе у каждого игрока.

Дэз села за свой стол, открыла папку.

— У меня досье на какого-то Константина Варламова. Ну и лицо… — Кемпински показала остальным фотографию мужчины лет сорока с горящими глазами и длинными черными волосами. — Кто такой? Физик, глава Общества мертвых ученых. Его работы легли в основу энергетической теории… Аткинса? Первый раз слышу.

Дэз пожала плечами.

Чарли, открыв свою папку, нашел всего лишь распечатку статьи из словаря.

Спаркл повертел в руках единственный листочек и недоуменно посмотрел на Тайни.

Тайни удивленно разглядывал большой металлический ключ, лежавший в пластиковом пакетике.

— Наверное, им надо что-нибудь открыть, — задумчиво сказал он.

— Может, мой сейф? — подал голос Громов.

Он вытащил из своей папки только записку: «Документы в сейфе».

ID

Раздел: персоналии

Леонард Гейгер (1974–2034) — философ, эволюционист-утопист, зоолог, автор весьма спорной и поверхностной теории эволюционных скачков. После Нефтяной войны добровольно покинул хайтек-пространство и отказался от гражданства в нем.

Согласно теории Гейгера, позитивные эволюционные изменения накапливаются тысячелетиями, сворачивается «внутренняя пружина» всего биологического вида, а затем происходит резкий, в рамках одного-двух поколений, скачок на принципиально новый уровень развития. Гейгер считал, что всего таких скачков в истории человечества было три: возникновение способности к абстрактному мышлению, подъем на две ноги, законодательное закрепление «социальных инстинктов» как обязательных для всех. Гейгер считал, что в 2020 году человечество вплотную подошло к четвертому эволюционному скачку. См. «Просветление» — четвертый эволюционный скачок. В качестве признаков свернутой пружины он называл: беспрецедентную, не имеющую аналогов по размаху возможность свободного общения между всеми людьми благодаря появлению средств связи класса «Биофон» с функцией синхронного перевода на любой язык. Доступное всем «быстрое» образование с помощью нейролингвистических систем. Разрешение духовного кризиса, в который погрузились граждане наиболее развитых стран. Суть этого кризиса отражена в литературе и кинематографе конца ХХ — начала ХХI века и получила название «синдрома никчемности жизни».

«Просветление» — четвертый эволюционный скачок — новая эра, когда человечество окончательно освободится от животного наследия в своем поведении. То социально приемлемое поведение, которое раньше достигалось посредством «социальной дрессировки» (воспитания, государственного принуждения к соблюдению законов, обучения сдерживанию биологических реакций, приучения к необходимости оказывать помощь другим людям), станет для человека естественным. Люди начнут естественным образом стремиться к состоянию собственной необходимости для общества, а не личному доминированию в нем. Высшим благом станет не личная власть, а способность быть полезным другим. Закончится «эра конкуренции» и начнется «эра сотрудничества».

Раздел: политическое устройство

Меритократия — от лат. meritus — «достойный» и греч. kratos — «власть». Буквально означает «власть наиболее одаренных». В Конституции хайтек-пространства провозглашена как «государственный строй, к которому стремится хайтек-пространство». Однако практическая процедура отбора «наиболее одаренных» не создана. Полумерой являлся приоритет выпускников Эдена при назначении на ту или иную должность. Временно официальным государственным строем считается Сетевая демократия — выборы путем прямого голосования хайтек-граждан через Сеть.

Плутократия — от греч. plutos — «богатство» и kratos — «власть». Буквально означает «власть богатых». Плутократия — разновидность государственного строя, при котором правят те, кто наиболее влиятелен экономически. Большая часть граждан хайтек-пространства считает, что после принятия закона о распределении мест в хайтек-парламенте между представителями корпораций пропорционально их взносам в бюджет государственный строй хайтек-пространства фактически является плутократией.

Тайни вынул ключ из пакетика, подошел к сейфу — ключ действительно оказался от него. Хотя Макс был готов поклясться, что до того, как ключ поднесли к замку, замок был меньше!

Громов открыл дверь, не сообщая остальным о своих сомнениях, и вынул оттуда два письма:

совершенно секретно

Архив Бюро информационной безопасности

Файл 23/Аткинс/23–45–12

Персональная ответственность за секретность:

Джек Буллиган

Роберт Аткинс, создатель квантоники

Хелене Наварро, Председателю TF

Размещено на личном Сетевом портале

Роберта Аткинса

15 ноября 2039 года, 18:34:15

Разрешено для свободного чтения

и копирования

Удалено из Сети вместе с порталом-носителем

15 ноября 2039 года в 19:34:18

Обвинение

Я пишу вам без всякого уважения, поскольку глубоко возмущен политическим диктатом Торговой Федерации. Закон о распределении мест в хайтек-парламенте между представителями корпораций я считаю последним шагом, закрепляющим плутократию как официальный государственный строй хайтек-пространства.

Здесь и сейчас я обвиняю Торговую Федерацию по следующим пунктам:

1. Насильственное изменение хода истории, варварское вмешательство в естественнуюэволюцию человеческого общества, известное как «Нефтяная война». Я обвиняю Торговую Федерацию в ее планировании и разжигании с целью сохранить личное богатство и политическое влияние, которое таяло с каждым днем, потому что внедрение принципиально новых энергетических технологий стало возможной, близкой реальностью. А также изменения в сознании людей! То, что Леонард Гейгер называл «просветлением». Оно могло случиться в рамках одного поколения, став эволюционным скачком такого же масштаба, как подъем на две ноги!

2. Умышленное и последовательное отучение людей самостоятельно думать, осознавать происходящее и принимать взвешенные личные решения. Намеренное препятствие развитию человеческих способностей к познанию и пониманию мира через многолетнюю фальсификацию культуры. Вашей целью было предложить людям набор готовых, простых решений-штампов на все случаи их жизни, создав у них иллюзию полноценного познания. Вы торопитесь использовать креативные способности детей, пока ваш медиаконвейер не успел отштамповать их под общий стандарт! Потому что послевоенное общество, которое воспитала Торговая Федерация, пользуясь монопольным правом собственности на все медиаресурсы, есть рефлекторная самодовольная биомасса, чья способность к восприятию и пониманию мира ограничена примитивной цепочкой «стимул — реакция». По степени способности к пониманию себя, других, человеческой составляющей происходящего взрослый гражданин хайтек-пространства сейчас стоит ниже шимпанзе! Это уже не homo sapiens, а «обезьянин», как метко выражаются ваши медиа!

3. Создание условий, в которых лучшие представители человеческого вида вынуждены использовать свои способности для сохранения существующего эволюционного тупика. Вы создали систему, при которой фантазия, интуиция и прочие высшие способности человеческого разума могут быть использованы только для текущего производства и потребления, но не развития. Вы поощряете только ложные формы прогресса: копирование и модификацию. Вы расходуете созидательный потенциал общества на латание и поддержание на плаву корабля, который давным-давно отжил свой срок. Вы заставляете людей сохранять от гниения и распада мертвое дерево, вместо того чтобы позволить им посадить новое.

Я, Роберт Аткинс, обвиняю вас в перечисленных преступлениях против человечества и требую добровольно отказаться от диктата своей политической воли и позволить истории продолжить свой ход. В этом случае вы будете повинны только в замедлении, задержке эволюции, но не в ее прекращении.

Хочу предупредить, что у Вселенной есть свой план. Эволюция все равно продолжится — хотите вы этого или нет. Вашей власти, так или иначе, придет конец. Несмотря на возможности принадлежащих вам медиа, я по-прежнему верю в способность людей к развитию, я верю, что однажды каждый из них будет способен отличить истинное от ложного, полезное от вмененного, гениальное от посредственного. Я верю, что однажды настанет момент, когда способность думать по-настоящему, глубоко, независимо, в целях общего блага будет свойственна всем людям. Я верю, придет день, когда меритократия как власть самых способных станет естественной формой государственного устройства. Вы называете это утопией, а я — делом времени.

Роберт Аткинс

Хелена Наварро

Роберту Аткинсу

Доставлено Роберту Аткинсу домой

беспилотным аппаратом post-jet № 98–345

Адрес: Эллада, Рободом

15 ноября 2039 года, 20:54:15

Письмо на бумаге, написано от руки

Восстановленный документ

Дорогой Роберт!

Нет слов, чтобы описать, как я встревожена состоянием твоего здоровья! Я даже не решилась ответить тебе электронным сообщением или позвонить! До такой степени боюсь, что о твоей болезни станет известно медиа или военным, что еще хуже… Ты уже говорил с доктором Павловым о своих мыслях? Я позвонила ему сразу, как только мне показали твое «обвинение».

Роберт! Все это твои фантазии! Твое гениальное воображение! Ради всех, кто тебя любит, найди в себе силы этому противостоять! Помни, что многое из того, о чем ты думаешь, — не реально! Господи боже! Ты только вчитайся в собственные слова! Как можно «насильственно изменить ход истории»?! Почему ты называешь меня на «вы»?! Многие закономерности, которые ты замечаешь, — тебе просто кажутся! По всей видимости, ты сильно переутомился в последнее время, много нервничал из-за нападок на твою научную теорию, поэтому твой мозг снова начал выкидывать фокусы! Ты ведь помнишь, что такое уже было? Ты понимаешь, насколько серьезно и важно предотвращать приступы?! Пожалуйста, выполняй все, что предписал тебе доктор Павлов! Я вылечу из Нью-Йорка повидаться с тобой, как только позволит погода, у нас тут настоящий ураган.

Попытайся отстраниться от паранойи, что тебя одолевает, и подумай. Разве мы препятствовали тебе хоть в одном начинании? Разве мы не давали тебе сочинять квантонику? Предмет, который, замечу, весьма спорен. Нет! Все это время ты получал от нас финансирование в нужном тебе объеме и незамедлительно! Из пятнадцати твоих научных проектов, весьма дорогостоящих, как тебе известно, пригодным к использованию оказался только один — Сеть, которую поддерживает твой квантовый компьютер «Ио». Да, бесспорно, — по своей масштабности и гениальности это твое изобретение не имеет равных в истории, но четырнадцать других… И несмотря на это, я верю в тебя неизменно, каждый раз, когда ты загораешься какой-то идеей. Кроме той, что возникла у тебя сейчас, пожалуй.

Я написала это сразу, как только прочитала твое публичное обращение. Джеку Буллигану пришлось удалить принадлежащий тебе портал целиком, иначе стереть тот бред, который ты там выложил, не получалось. Мы сделали это не для того, чтобы скрыть что-то! А чтобы защитить тебя от публичной истерики и гаданий на тему: «Как давно Роберт Аткинс сошел с ума?» Профессора из Всемирной академии наук и так подняли на смех твой закон квантовых случайностей! Одна за другой выходят их язвительные статьи о том, что тебе рано и непозволительно опровергать теорию Эйнштейна! А ты собственными руками чуть было не вручил им железное доказательство собственного нездоровья!

Боже мой, Роберт, я так волнуюсь! Ты представить не можешь, до какой степени!

Прилечу сразу, как смогу.

Кстати, не волнуйся. Пока я Председатель Торговой Федерации — закон о продаже мест в парламенте не пройдет. Хайтек-граждане всегда будут выбирать парламент прямым Сетевым голосованием и никак иначе.

Хелена. Твоя подруга, которая, видимо, тоже когда-нибудь сойдет с ума от беспокойства за тебя. Держись, Роберт! Пожалуйста!

* * *

Дэз разложила на столе документы, которые они нашли в папках.

— Макс?

Кемпински вопросительно посмотрела на Громова. Но тот молчал.

— По-моему, это не очень связано с терактом в Кран-Монтана, — сказал Тайни, глядя на письма Роберта Аткинса и Хелены Наварро.

— Нет, — мотнул головой Чарли, — связь есть, и самая прямая. Что предшествовало Нефтяной войне? Запасы углеводородов — сырой нефти и газа — истощились. Страны с развитым производством поразил энергетический кризис. А все крупные месторождения каменного угля находились…

— В странах будущей лотек-коалиции. Нам всем залили одни и те же сведения через нейролингву, — перебила его Дэз. — Но там нет никаких упоминаний о как минимум трех научных центрах, которые пытались найти альтернативные источники. Например, никто не говорит о проекте «Аква». А такой был, я нашла целую подшивку научных журналов в библиотеке лотекского города. Там было сказано, что в конце ХХ — начале ХХI века водородный проект считался одним из самых перспективных. Уже начали выпускать небольшие партии машин с водородными двигателями. Запасы водорода на Земле практически неисчерпаемы. Существовал атомный проект, который мог обеспечить дешевым электричеством все хайтек-пространство. Проект «Гелий-3». Вы слышали о таком? В 2015 году был построен экспериментальный реактор, способный аккумулировать энергию плазмы. Понимаете? Энергетический кризис, о котором нам с детства рассказывают, не был неизбежным, безнадежным и так далее.

Громов сел на стол, положил руки на колени, глубоко вздохнул:

— Раз эти документы оказались в ваших папках, я думаю, они хотят, чтобы я вам рассказал. Вчера меня не было на арене «Сунь Укун». В моей репликации играл… кто-то другой. А я… Когда я активировал карту, то оказался в Саас-Фэ. В виртуальной копии. Я думаю, реконструированной с чьих-то воспоминаний. Я нашел это.

Макс развернул свою инвенторию и вынул оттуда тетрадь Аткинса.

— Пока трудно сказать как, но она сохранилась у меня после вчерашней игры.

— Это значит, что кто-то все же имеет доступ к файлам твоей репликации, — мрачно сказала Дэз. — Защитная оболочка, которую установил Альтер, или не действует, или он солгал.

— Альтер — программа, — напомнил ей Макс. — Если он что-то сделал, это значит — ему была задана соответствующая задача.

Чарли нетерпеливо дернул рукой, показывая на тетрадь:

— Что там?

* * *

Дэз перелистнула последнюю страницу.

E = hlR2 = W

— Я не понимаю его подстановочных, — Макс смотрел в тетрадь через плечо Дэз.

— Похоже на математическую модель, — Кемпински вернулась к началу и стала внимательно просматривать уравнения. — «Е» — это энергия, «W» — не очень понимаю, но обычно так обозначают высшую, превосходную форму величин.

— То есть «омега» здесь — высшая форма энергии? — недоверчиво поморщился Чарли.

— Не знаю, — повторила Кемпински, — в середине три составляющих…

— Аткинс утверждал, что энергия — это форма вещества и не существует без массы, — сказал Громов.

— Пока у нас нет информации, что за подстановочные он использовал, можно гадать бесконечно, — пробурчал Тайни.

— Думаю, это как-то связано с Константином Варламовым. Здесь же написано, что Аткинс создал свою энергетическую теорию, опираясь на его работы, — Дэз ткнула в досье, которое нашла в своей папке.

Чарли начал ходить по кабинету.

— Не понимаю, — он покачал головой. — Нас как будто к чему-то подталкивают. Сначала доктор Синклер попросил Макса поучаствовать в Олимпиаде, затем ему предложили поселиться в Рободоме, потом перевезли в среду Эдена… Все это время с ним происходили странные вещи. Рободом стал его слушаться, Дэйдра МакМэрфи имеет доступ к его голове, на Олимпийских аренах ему передают послания, загадки…

— Причем все это происходило как бы само собой, — Дэз посмотрела на Громова, — как будто по твоей воле.

Макс запрокинул голову назад.

— Я вообще не уверен, что все это в самом деле происходит, — сказал он.

Раздался резкий стук в дверь.

— Упредительная полиция, откройте!

Друзья переглянулись.

Дэз едва заметно качнула головой.

За дверью послышалась какая-то возня, а затем она просто вылетела…

* * *

Макс открыл глаза и увидел, что он лежит в нейрокапсуле, крышка открыта, а над ним стоят Яков Фаворский и Каролина Шульц. Чуть поодаль — пехотинцы в касках, вооруженные плазменными винтовками.

— А я говорила! Я предупреждала!

— Что? Что происходит? — Макс щурился, закрываясь рукой от света.

— Максим Громов, вы обвиняетесь в читерстве и должны немедленно покинуть здание Олимпийского центра, — холодно сказал Фаворский. — После окончания игр начнется официальное судебное разбирательство; если ваша вина будет доказана — вас ожидает крупный денежный штраф и пять лет заключения в Джа-Джа Блэк.

Чарли, Тайни и Дэз тоже выбросило из Сети, они стучали по крышкам своих нейрокапсул, крича и пытаясь выбраться.

Повернув голову, Макс увидел, что у пульта управления доктор Льюис и Евгений Климов стоят с поднятыми руками. Солдаты правительственной пехоты держат их под своими прицелами.

— Система «Честная игра» засекла, что вы принимали и передавали файлы, находясь на арене «Сунь Укун», — сказал Фаворский, — эксперты полагают, что вы, зная внутренний код Сети, могли даже предоставить свою репликацию другому игроку, причем как человеку, так и программе… Альтеру, Джокеру…

— Я… Я… — Макс беспомощно оглядывался, не зная, что ответить.

Вдруг раздался легкий треск, потом сильный. Комнату затрясло.

— О, боже! — завопила Каролина Шульц, хватаясь за Фаворского. — Смотрите! Стена… Она двигается! Хватайте их!

Пехотинцы бросились к Громову, но в этот момент кусок стены вылетел наружу, и Макс увидел висящий напротив пролома квадролет Бюро. Два снайпера держали пулеметы наготове. Из квадролета высунулся Буллиган и махнул рукой:

— Быстро! Сюда! Энджил, Евгений! Вы, молодежь! На борт! Все четверо!

Он выстрелил крюком, на трос которого было насажено шесть удобных ручек-держателей.

Доктор Льюис нажал на кнопку аварийной эвакуации. Крышки капсул Дэз, Тайни и Чарли мгновенно открылись.

Макс не стал спорить, отпихнув Фаворского, он подбежал к пролому, схватился за первые ручки и, разбежавшись, быстро проехал по тросу прямо в кабину квадролета.

Дэз, Чарли, Тайни, Евгений Климов и доктор Льюис проделали тот же самый трюк.

Квадролет развернулся и начал быстро набирать высоту.

— Что происходит? — Макс держался за висок, кружилась голова, он чувствовал сильную дурноту. — Что это?.. Я ничего не понимаю!

Буллиган вынул из кармана пистолет и приставил его ко лбу Евгения Климова.

— Сами расскажете, доктор Павлов? Или лучше достать признание из ваших замороженных мозгов?

— Доктор Павлов?! — одновременно воскликнули Дэз и Чарли.

— Теперь понятно, откуда он столько знает про Рободом, — заметил Макс, удивившись только тому, что его совершенно ничего не удивило.

— Я не понял… — промямлил Тайни. — Нас подставили? Или что? Кто это?

— Личностный аналитик Аткинса, — пояснила Дэз. — Который, как мне кажется, должен быть в заморозке за свои опыты с церотерозином.

Дневник доктора Павлова

8 декабря 2054 года, 12:23:43

Токийский хайтек-мегаполис

Штаб-квартира Бюро

информационной безопасности,

комната для допросов

Я смотрел на Буллигана и не мог понять — как он узнал? Как он вычислил меня? Мне казалось, что все следы заметены лучше некуда, плюс несколько удачных совпадений, которые полностью снимали с меня все подозрения.

Громов, Чарли, Тайни и Дэз были в соседней комнате, за зеркалом, я знал, что они там, и попытался улыбнуться им. Надеюсь, они поймут, что я не желал зла им лично, просто хотел узнать правду о Роберте. Хотя дисквалификация с Олимпиады за читерство — малоприятная вещь. Особенно в положении Громова. Я осознаю, что испортил его репутацию надолго, если не навсегда. Единственное, что меня оправдывает, — что я уже тогда решил создать этот док-топ и рассказать всю историю так, как она была на самом деле.

Второй раз в моей жизни я арестован одним и тем же человеком.

— Поскольку мы с вами давние знакомые, доктор Павлов, я решил вести допрос сам, — Буллиган нажал кнопку на столе, включая сенсорный детектор лжи. Вроде того, что Роберт установил в Рободоме, но, разумеется, более новый и чувствительный.

— Не возражаю.

Буллиган проверил на дисплее компьютера, вделанного в стол, идет ли запись, валидна ли она по качеству. Все было в порядке.

— Ваше имя Алексей Романович Павлов? — спросил Буллиган.

— Да.

— Вы были личностным аналитиком Роберта Аткинса?

— Да.

— Вы были очень привязаны к нему?

— Да.

— Вы огорчились, узнав о его смерти?

— Да.

— У вас были основания думать, что его убили?

— Да.

— Вы действительно собирались помогать Максиму Громову?

— Нет.

— Вы сделали вид, что занимаетесь им?

— Да.

— Вы сознательно лгали Бюро, что намерены содействовать Громову?

— Да.

— Вы использовали способности Громова для вашего личного расследования?

— Да.

— Вы считались с его интересами при этом?

— Нет.

— Вы признаете, что сознательно причинили ему вред?

— Да.

— Вы действительно считаете, что его способности возникли в результате естественной мутации, причиной которой стал длительный контакт с омега-вирусом?

— Да.

— Вы поняли, что он обладает этими способностями, когда читали его досье?

— Нет. Но предполагал, что это может быть так.

Буллиган тронул сенсорный экран, произнес:

— Общие вопросы закончены. Режим контекстных вопросов.

Макс и его друзья напряженно смотрели на сидящего перед Буллиганом человека.

Шеф Бюро продолжил задавать вопросы.

— Расскажите, каким образом вы использовали способности Громова.

Доктор Павлов повернул голову и, глядя в зеркало, туда, где стоял Макс, спокойно ответил:

— Я получал интересующую меня информацию и передавал источнику то, что интересовало его. Для усиления способностей Громова осуществлять передачу данных я использовал свой нейроактиватор. Церотерозин.

— Каким образом вам удавалось незаметно давать ему это вещество?

— Церотерозин не обязательно вводить каждый день, — сказал я, — достаточно раз в месяц. Первый раз я дал ему нейроактиватор по дороге в Рободом — он был замаскирован под кусок тростникового сахара. Церотерозин не имеет ни вкуса, ни запаха. Может делать продукт, в который его положили, немного темнее, но не сильно.

— Эффект, который за этим последовал, был неожиданностью для вас?

— Нет, я специально все устроил так, чтобы Громов выбрал Рободом, а Рободом узнал его.

— Как вы это сделали?

— Роберт должен был принимать церотерозин постоянно, это было для него… жизненно необходимо. Когда он думал, какой код запуска назначить для систем Рободома, то остановился на частоте своего электромагнитного излучения. Этот показатель считается настолько слабым, что его никогда не принимают в расчет. Церотерозин поддерживает его на одном, довольно высоком для человека уровне.

— Почему вы решили, что Громов сможет проникнуть в архивы Рободома?

— Когда я изучил его досье, то обратил внимание на две вещи: насколько легко его мозг адаптируется при переходе из реального мира в цифровую среду и на свойства омега-вируса. Генетическая предрасположенность плюс долгий контакт с подобной формой жизни… Все это с учетом естественного механизма встраивания фрагментов ДНК вируса в структуру ДНК человека. Это было легко. Я построил гипотезу. Она оказалась верной. Рободом получил от своего нового владельца нужный пароль, впустил его в систему и стал считать одним из своих устройств, то есть при передаче Громову данных не шифровал их, считая это перемещением информации в своей внутренней среде.

— Сколько всего раз вы давали Громову церотерозин?

— Еще три. Один раз во время ужина у меня. Нейроактиватор был в его воде. Второй раз в Эдене, когда он был в нейрокапсуле, — сделал укол в предпречье. Третий — перед Олимпиадой, добавил в капсулу с увлажняющим раствором, который каждые десять минут подают на линзы игроков.

— Почему вы решили дать ему церотерозин четыре раза подряд, да еще увеличив дозу?

— Один из моих источников…

— Кто? — Буллиган посмотрел в глаза доктору Павлову.

— Дэйдра МакМэрфи, — ответил тот.

— О, боже… — простонал шеф Бюро.

— Она обещала передать мне информацию о смерти Роберта в обмен на технологию Громова — биософт. Но проблема была в том, что ничего об этой технологии я не знал и не мог узнать — она есть только у Максима в голове. Дэйдра долго думала, как ее получить гарантированно и незаметно для Громова. И придумала: если Громов попадет в среду, которая сходна с эденской, а я немного усилю его способность принимать и посылать сигнал, она сможет скачать паттерны памяти Громова сразу в цифровом виде, ей даже не придется их расшифровывать и заново настраивать оборудование. Справится преобразователь из ее эденской лаборатории. Громов с ним уже знаком. Олимпиада идеально подходила для ее плана. Сетевые арены почти идентичны эденской среде.

— Сигнал все равно был бы слишком слабым, — сказал Буллиган.

— Для приема Дэйдра намеревалась разместить в одной среде с Громовым, например на одной арене, виртуальную антенну.

— Виртуальной антенной Дэйдры был Роджер Ли? — спросил Буллиган.

— Да, — кивнул головой доктор Павлов. — Ваши агенты напичканы микрооборудованием так, что никто не обратил внимания, что один из чипов у него в голове класса биогейт. Он дает способности, сходные с теми, что есть у Громова, но имеет много побочных эффектов.

— Как вы собирались получить информацию, которую Дэйдра передавала вам через Громова?

— О, ее бы узнали все, — улыбнулся доктор Павлов. — У мальчика редкостное врожденное чувство справедливости и желание ее восстановить. Генетический паттерн. Он ведь лотек. Мне осталось бы только наблюдать, как он найдет и накажет виновных. Он герой, еще стал бы чемпионом Олимпиады… Но вмешались вы — и ни правды для меня, ни победы для него. Оставалось совсем чуть-чуть! И никто бы не пострадал.

Буллиган подумал и выключил запись. Затем схватил доктора Павлова за ворот и подтащил к себе.

— Как ты думаешь, зачем Дэйдре технология Громова? «Никто не пострадал»… Да из-за тебя чуть конец света не наступил! Слава богу, Каролина Шульц так мечтала снять Макса с дистанции, что заставила весь аналитический отдел упредительной полиции следить за уровнем его нейрогормонов и вычислила ваш нейроактиватор!

Буллиган вызвал охранников.

— В камеру, — сказал он, не глядя на доктора Павлова. — Готовьте к отправке в Джа-Джа Блэк.

Дэз, которая во время этого разговора ни разу не шевельнулась, обняла Макса за плечи.

— Идем отсюда, — сказала она.

— Подождите, — нахмурился Чарли. — Вы что, хотите это все так оставить?

— А что можно сделать? — Макс устало поморщился. — Официально доктор Павлов в заморозке. Его здесь вообще не было. Обвинение в читерстве уже сняли, по настоянию Бюро даже миссии согласились повторить. Сыграем всё заново на следующей неделе.

— Я имел в виду смерть Аткинса, — Спаркл посмотрел на Дэз, ища у нее поддержки. — Вы же слышали, что он сказал: оставалось совсем чуть-чуть, и мы бы узнали правду.

Кемпински посмотрела на Громова. Тайни сунул руки в карманы.

— Ты помнишь, что видел на аренах? Карты, названия?

Громов кивнул головой:

— Да.

— Тогда поехали. У нас свободное время до следующей недели, — Бэнкс обвел друзей вопросительным взглядом.

— Не на чем ехать, — покачал головой Громов. — «Фантом» разбит.

Дэз криво улыбнулась:

— Можно подумать, это было единственное транспортное средство на свете.

Последняя глава дневника

Военный вертолет, некогда принадлежавший Джокеру, кружил над пиком Игла. За штурвалом была Дженни Синклер, рядом с ней сидел Инферно.

Макс смотрел на проплывающие внизу горы. Дэз, закрыв глаза, пыталась по памяти воспроизвести математическую модель, которую она видела в виртуальной копии тетради Аткинса.

— Нет… Не то… — бормотала она, водя по воздуху стилусом от своего ноута, матрицу которого она использовала как блокнот для записей.

Чарли и Тайни спали.

— Вот! Вот это место! — закричал Громов, увидев внизу город-призрак. — Саас-Фэ!

Дженни опустила штурвал и стала снижаться, летая кругами вокруг небольшой долины.

Отыскав подходящее место для посадки, она посадила вертолет.

Макс выпрыгнул на снег, как только открыли дверь, и побежал к знакомому отелю с полустертой золоченой надписью «Отель “Шварценхофф”». Остальные поспешили следом за ним.

Макс вихрем промчался по лестнице на второй этаж, добежал до двери шестнадцатого номера, повернул ручку — дверь была заперта. Громов дернул ручку еще раз.

— Дай-ка мне, — сказал подоспевший Инферно.

Громов отошел в сторону. Скай примерился и ударил по двери ногой. Она тут же распахнулась. Выбитый замок болтался на щепках.

Макс схватил стол и потащил его к стене, где была дырка от вентиляционного короба, залез на стол и… увидел перед собой гладкую стену.

— Что?

Громов шарил руками по стене, стучал, пытаясь найти пустоту за обоями и штукартуркой.

— Может, не тот номер? — спросил Чарли.

— Нет! Здесь было вентиляционное отверстие! — Макс как безумный обстукивал стену. — Я видел! Видел!

Скрип ступеней заставил всех вздрогнуть. Дженни выхватила пистолет и направила его на лестницу. Инферно тоже вынул оружие.

— Не надо, Скай, — раздался спокойный голос мистера Буллигана.

Шеф Бюро поднялся по лестнице, следом за ним Евгений Климов, Нимура и еще два агента.

— Спокойно, — сказал Буллиган. — Это совсем не то, что вы подумали. У нас тут небольшая сделка с доктором Павловым. К сожалению, он действительно умеет прогнозировать поведение людей лучше всех в хайтек-пространстве… И моделировать желательное для себя.

Дженни не опускала оружие.

— Еще шаг, и у доктора Павлова появится аккуратный третий глаз между бровей, — сказала она.

Макс спрыгнул со стола на пол, подошел к Дэз.

Буллиган поднял вверх руки.

— Дай мне сказать! Я уже однажды отправил доктора Павлова в заморозку и сделал бы это еще раз с большим удовольствием. Но сейчас для нас гораздо важнее прижать Алекса Хоффмана по делам Brain Gate и «Кибеле». А наш главный обвинитель, Идзуми, исчез. Угадайте с трех раз, кто точно знал, куда он поедет, и кто сообразил подстраховаться от меня, похитив нашего дорогого инспектора? Не своими руками, конечно. Наняв лучших специалистов из Буферной зоны.

Шеф Бюро посмотрел на доктора Павлова.

Инферно опустил оружие.

— И о чем же вы договорились? — спросил он.

— Проследить за Громовым. Доктор Павлов был уверен, что он поедет проверять то, что увидел во время Олимпиады. Правда о смерти Роберта в обмен на жизнь инспектора Идзуми. Макс, ты ведь хочешь помочь инспектору? — Буллиган посмотрел на Громова почти заискивающе.

— Он знал об этом еще до Олимпиады, — подал голос Инферно, — когда прилетел за тобой в Рободом. Наши видели, как Бродяга Никсон увозил Идзуми из Тай-Бэй. Я спросил мистера Буллигана об этом, он как-то замялся, и тут нас вдруг стали атаковать со всех сторон, мы побежали, побежали, забыли об этом разговоре… Мне еще казалось очень странным, как это шеф Бюро никак не может никуда дозвониться! Еще мне казалось странным, как это целая армия прибежала штурмовать Рободом по одному звонку Каролины Шмуц. Потом я сильно удивлялся, когда сразу два новейших роботопулемета «Микадо» с автоматическим захватом цели выпустили по нам сто плазменных гранат почти в упор и ни разу не попали! И уж окончательно я удивился, когда мистер Буллиган лично проломил стену Олимпийского центра, только бы ты не попал в руки упредительной полиции и не начал рассказывать Каролине Шмуц, какие чудеса творятся на Олимпийских аренах!

Громов сделал шаг вперед.

— Стой на месте, — сказала Дженни, целясь в Буллигана.

— Дженни, я тебя прошу, — шеф Бюро приложил руки к груди. — Там, на улице, два квадролета на бесшумных магнитных винтах, под завязку набитые агентами. Но вас никто не будет задерживать, если вы уже закончите возмущаться по поводу моей беспринципности и начнете помогать. Вы хотите спасти Идзуми или нет?

Макс протянул руку и положил ее поверх запястий Дженни, опуская пистолет вниз.

Буллиган с облегчением выдохнул.

— Мне очень жаль, — сказал Макс, — но, судя по всему, Дэйдра вас обманула. Здесь нет того, что я увидел, когда был на арене. Профессор МакМэрфи подкладывала в файлы моей репликации искусственные воспоминания. Она умеет делать их очень хорошо.

— Он точно знает, — подтвердил Нимура.

Спокойное выражение превосходства исчезло с лица доктора Павлова.

— П-почему я должен тебе верить? — быстро проговорил он, не сводя с Макса цепкого взгляда.

— Вообще-то это очень похоже на Дэйдру, — заметил мистер Буллиган. — Она всегда так делает. Алекс просил у нее помощи против Громова, а она методично расчищала место в его команде для своей виртуальной антенны.

Громов пожал плечами:

— Я сам хотел бы узнать правду.

Вдруг Чарли поднял вверх палец:

— Подождите… Коробка! Коробка в шкафу Аткинса! Она же была настоящей!

Спаркл пошел в сторону Буллигана, агенты тут же выхватили оружие, но Чарли прошел мимо, не обратив на них никакого внимания.

Доктор Павлов бросился следом за Спарклом. Все остальные тоже высыпали на улицу.

— Ну и где два квадролета с агентами? — укоризненно сказала Дженни Буллигану, глядя на пустую долину.

— Я соврал, — кротко признался Буллиган.

Чарли стоял на площади и оглядывался по сторонам.

— Спички, спички, спички… — повторял он.

Макс подбежал к нему.

— В коробке был дорожный набор из этой гостиницы и спички из какого-то бара, он должен быть рядом! — торопливо сказал Чарли.

Громов огляделся и заметил, что чуть ниже по улице, там, где дома ушли в снег по самую крышу, из сугроба торчит ржавый кусок железа. Он пошел туда, потом побежал, упал рядом с находкой на колени и стал копать руками слежавшийся снег. Чарли сел рядом и начал помогать. Вскоре из-под снега показался флюгер в виде волка!

— Точно как на спичках! — крикнул Чарли. — Мы нашли! Нашли то, что Альтер нам разными способами пытался показать. Помнишь, его заглючило, когда мы спросили про швейные иглы. Пик Игла, дорожный набор с иглами из этой гостиницы!

— Здесь три дня копать, — Макс посмотрел на другие дома, которые почти совсем исчезли под снегом.

— Есть более простой способ, — Нимура вытащил из своего рюкзака штуковину, которая напоминала сигнальную ракету, воткнул в снег рядом с флюгером и вынул кольцо предохранителя.

Снег вокруг странной штуки начал быстро таять, превращаться в кипяток, и тот, бурля, стал вытапливать дом из снега. Воронка быстро росла, вода уходила вниз по склону, буравя тоннели в сугробах.

— Что это? — поинтересовался Инферно.

— Микроволновой излучатель, — ответил Нимура. — Как раз для таких случаев.

Через полчаса показалась дверь бара «Саас-Фэ», еще через десять минут она появилась полностью, снег растаял до земли. Агенты, Инферно, Громов, Чарли и доктор Павлов спустились в воронку первыми.

Макс толкнул дверь, та не поддалась. Инферно, осмотрев дверь, с усилием потянул ее на себя — ни малейшей реакции.

— Да, — кивнул он. — Что будем делать? Дверь крепкая. — Инферно осмотрел петли. — Я могу снять ее с петель… Хотя тут все проржавело. Нужен лом. Или что-то наподобие. Поищите в «Шварценхоффе» пожарный щит…

Нимура молча подошел к двери, обмазал ее по периметру кремовой пастой из тюбика, сказав остальным:

— Поднимитесь пока наверх.

Все послушно полезли наверх, подальше от двери.

Нимура выбрался последним, взял у одного из агентов лазерный прицел и навел его на пасту. Как только луч коснулся кремовой массы — она тут же взорвалась.

Покореженная дверь отлетела в сторону.

— Хм… Можно и без лома, — Инферно показал Дженни на образовавшийся проход.

Агенты включили фонари.

— О, господи… — доктор Павлов показал на бурые пятна, покрывавшие стены. — Здесь повсюду кровь!

Стулья и столы в баре были перевернуты, многие расколоты.

Дэз наклонилась и подняла с пола расплющенную пулю.

— Гильзы под ногами лежат слоем, — сказал Инферно, заглядывая за барную стойку.

— Здесь повсюду были мертвые тела, но их убрали, — Громов присел и присмотрелся к полу. — Все залито кровью.

Доктор Павлов, слегка пошатываясь, подошел к открытой двери.

— Вход в подвал, — сказал он.

Инферно подошел к нему. Доктор Павлов был странно бледен, его глаза безумно блестели.

— Мне кажется, я слышу их крики, — сказал он.

— Кого? — Макс подошел к нему.

— Общество мертвых ученых, — будто в бреду, произнес доктор Павлов, — его возглавлял физик из России, Константин Варламов. Высокий, с длинными волосами… Глаза безумные… Роберт ходил на его лекции. Я не хотел, чтобы Роберт был с ними…

— Эта кровь… их? — Дэз осторожно переставляла ноги, будто пол был усыпан битым стеклом.

Инферно покачал головой:

— Не только. Здесь гильзы двух разных цветов — из белого и желтого металла. Белые — это правительственная пехота, желтые с вот такими крестами — партизаны из Восточно-Европейского лотек-пространства. Был бой. Пехотинцы загнали людей в этот дом, те не сдавались… Но пехоты было больше. Они пробивались метр за метром вниз, в подвал…

— По тому коридору, — доктор Павлов указал фонарем на оплавившуюся дыру в стене.

— Кислотная бомба, — прокомментировал Инферно.

— Здесь была прочная дверь, она бы выдержала взрыв, — доктор Павлов схватился за плечо Громова. — Поэтому использовали кислоту.

— Вы были здесь во время штурма? — Макс обернулся к доктору Павлову.

Но тот впал в странное состояние, похожее на транс.

— Отсюда не было выхода… Не было… Не было никакого выхода…

Громов вопросительно посмотрел на Буллигана, но тот пожал плечами, давая понять, что тоже не может понять происходящего с доктором Павловым.

Исследователи дошли до конца узкого коридора. Там оказалась круглая дверь, вроде тех, которыми оснащали старые банки. Дверь была покрыта копотью от взрывов, слегка оплавлена кислотой, рядом валялись сломанные сверла.

— Роберт сделал эту дверь, — доктор Павлов провел рукой по шершавой металлической поверхности. — Тот же композитный состав, что покрывает Рободом, но в несколько раз прочнее.

— Ее не смогли открыть, — Инферно поднял с пола обломок алмазного сверла, — вы знаете, как попасть внутрь?

— Да, — доктор Павлов кивнул. — Но мы не сможем. Мой голос, сетчатка глаза, рисунок линий на ладони — все изменено!

Макс подошел к двери, присмотрелся.

— Дайте мне фонарь.

Нимура вынул из рюкзака фонарь с несколькими световыми спектрами и подал Громову.

Некоторое время Макс внимательно разглядывал дверь.

— Есть, — сказал он и приложил руку к знаку эволюции, в котором одна из спиралей ДНК была разорвана.

Дверь задрожала, с потолка посыпалась пыль. Тяжеленная крышка бункера, оказавшаяся в толщину около метра, начала медленно открываться.

Все обернулись к Максу.

— Что? — тот пожал плечами. — Здесь замок, как в Рободоме.

Агенты вошли первыми. Следом доктор Павлов, Макс и Чарли. Дженни и Нимура остались у входа на всякий случай.

Доктор Павлов на мгновение исчез в темноте.

— Стой! Держите его! — заорал Буллиган, выхватывая пистолет.

Но в следующий момент включился свет. Доктор Павлов стоял у выключателя.

Взглядам присутствующих предстала жуткая картина. Посреди большой лаборатории, занимавшей подвалы нескольких домов, лежали высохшие мумии двух мужчин. Один значительно выше другого. Они были в хороших костюмах, на черепах прекрасно сохранились волосы. У большой мумии — длинные черные, у маленькой — рыжий редкий пух.

Под головой черноволосого лежала тетрадь.

— Это она, — едва смог выговорить Макс.

Доктор Павлов издал звук, похожий на вой, и упал на пол, рядом с маленьким скелетом.

— Не-е-ет!!!

Его руки замерли в нескольких сантиметрах от черепа — будто что-то не позволяло ему дотронуться до костей.

Макс окинул взглядом маленькую мумию. Вытянутый череп, искривленные кости ног. Одна штанина была разорвана, нога истлела до кости, в ней — металлические заглушки для операционных зондов. Это значило, что при жизни несчастному были нужны регулярные инъекции «жидких костей» — биомассы, которая помогала предохранять его скелет от деформаций ввиду врожденной слабости тканей. Челюсть с кривыми зубами, вдавленная грудная клетка, чересчур длинные руки, одно плечо сантиметров на пять ниже другого… Безупречный довоенный английский костюм.

Инферно поднял с пола маленький черный пузырек, поднес к ноздрям, осторожно понюхал.

— Кониин, химического происхождения, сильный яд… Пехота загнала их сюда, в ловушку, — сказал он, разглядывая следы на полу, — все остальные погибли. Остались только эти двое. Они заперлись тут, в лаборатории…

Инферно показал Максу на календарь, где были зачеркнуты дни.

— Месяц… Они сидели здесь месяц…

— Замолчи! — заорал доктор Павлов.

Он стоял на коленях на полу, упираясь кулаками в пол, и не мог ни упасть, ни подняться. Качался из стороны в сторону и тихонько выл.

— Это те, о ком я думаю? — осторожно спросил Чарли у Громова.

— Да, — тихо ответил тот, кивая, показал на останки высокого человека: — Константин Варламов. А второй… Роберт Аткинс. Когда в Токио проходили его пышные государственные похороны, он сидел здесь, день за днем слушая, как правительственная пехота пытается взломать дверь… До тех пор пока…

— Замолчите же вы! — доктор Павлов швырнул в Громова горсть пыли с пола. — Молчите…

Доктор Павлов наконец нашел в себе силы дотронуться до мумии.

— Роберт… — едва слышно проговорил он. — Прости меня… Роберт… Прости меня… Но почему? Почему?!

Он потерял сознание, упав рядом с телом Роберта Аткинса.

* * *

Буллиган не спешил вызывать подмогу из Бюро и трубить на весь мир о том, что обнаружены подлинные кости Роберта Аткинса. Он ждал, когда очнется доктор Павлов, внимательно слушая Громова, который читал вслух тетрадь, которую они нашли в бункере.

Тетрадь начиналась с математической модели и уравнения, которое Макс уже видел. На последних страницах были записи, которые Аткинс сделал незадолго до смерти.

— Не было энергетического кризиса, не было проблемы перенаселения, исчезновения ресурсов и прочей ерунды. Корпорации в течение десяти лет сами финансировали фонды, представители которых кричали на каждом углу о надвигающемся коллапсе. Вспомните эти пикеты в исторической хронике, где беспросветные агрессивные дураки кричат, что люди тратят слишком много электричества, призывают отказаться от машин, требуют сокращения промышленного производства… Поэтому когда корпорации объявили, что нефти больше нет, — им поверили. Все. Сразу и безоговорочно. А потом телетеатр начал транслировать кадры с мест военных действий. Все понимали, за что идет война — за остатки природных ресурсов. Это был самый гениальный переворот в истории. Он абсолютно глобален! Ни одно государство не подумало сопротивляться. Никто не усомнился в наличии энергетического кризиса. Миллиарды людей стали играть по предложенным правилам! Только потому, что верили в информацию, которую им дают…

Макс сделал глоток воды из бутылки, которую протянула ему Дэз, и продолжил:

— Корпорации только делали вид, что ведут войну. Они сообщали правительствам о ходе сражений, которых не существовало. Им был нужен новый мир, без государственных границ, без обязательств, без ограничений, без общественных организаций. Мир, в котором богатым можно абсолютно все. Где один процент граждан может владеть девяносто пятью процентами собственности… Все.

Повисла тяжелая пауза.

Нимура рассматривал копии, которые он сделал с первых страниц тетради, содержащих «Доказательство энергетической теории».

— Поразительно. Он доказал возможность замкнутого энергетического цикла. Реактор, работающий по такому принципу, мог бы навсегда избавить нас от дефицита… Незачем было бы затевать войну. Если мы это построим, то…

— Существующее политическое устройство полетит к чертовой матери, — мрачно перебил его Буллиган.

Доктор Павлов вдруг закричал, вскочил, огляделся.

— Что? Где я? Мне приснился ужасный сон…

Он обвел взглядом присутствующих, приложил руку ко лбу.

— Нет, не сон… Простите… Простите меня… Знаете, Буллиган, обещайте, что заморозите меня завтра же. Я не могу выносить эту боль… — он приложил ладонь к груди. — Хочется ногтями вырвать…

— Где инспектор Идзуми? — спросил Буллиган.

— В Микронезии, ему там хорошо, — отмахнулся доктор Павлов. — В его распоряжении мой необитаемый остров с отличным бунгало… Остров Сагандало.

Буллиган кивнул одному из агентов, тот выскочил из бункера и побежал вверх по лестнице.

Доктор Павлов помолчал, сделал глубокий вдох и заговорил:

— Я считал, что на пренатальной стадии геномом можно управлять. Я… получил хорошие результаты на… женщинах из программы амнистии, которые рожали детей по контракту. И… на лотеках, женщинах, нелегально проникших в хайтек-пространство. А потом у моей жены, она была беременна, обнаружили генетическую патологию плода. У меня, крупнейшего специалиста в области евгеники, должен был родиться больной ребенок, который никогда в жизни не научился бы ни ходить, ни говорить. Он просуществовал бы лет десять-двенадцать как кусок плоти, без намека на интеллект. Ему пришлось бы хирургически разделять пальцы на руках и ногах, исправлять дефекты челюсти и носа, делать операцию на сердце. Мы так ждали этого ребенка. Мою жену убил бы такой исход беременности. А я… Я принял это как вызов! Хочешь улучшить человеческую породу? Помоги хотя бы собственному сыну! Я вмешался. Я сделал невозможное. Правда… Чтобы не пугать жену, я взял для нее другого младенца… Из «Следующего поколения», девочку, она стала нашей официальной дочерью, а Роберт… Роберт родился всего лишь с легким дефектом формы черепа и дисплазией нижних конечностей. И он был гением. Сначала маленьким, а потом великим… Проблемы начались сразу после его рождения. Его нервная система была не в состоянии поддерживать нужный химический баланс — он не мог жить без нейроактиваторов. Человеческого происхождения. Год за годом длился этот кошмар. Нужно было, чтобы возраст донора в точности соответствовал возрасту Роберта. Нет, нет… Не смотрите так. Донор не умирал. Нет. Такого не было. Я просто брал пункцию нужных тканей, и все. Никакого вреда для донора не было. Но мне приходилось врать. Постоянно. Выдумывать важные исследования, для которых мне все время нужны доноры. Каждый день. День за днем! Пятнадцать лет! Я переезжал, ссылаясь на любовь к переменам, и везде врал, что Роберт — сын нашей домработницы! Иначе упредительной полиции, рано или поздно, показалось бы странным, что необходимые мне доноры всегда соответствуют возрасту Роберта. Кроме того, я был известным человеком. Пошли бы слухи. Я не мог признать, что мой сын болен! Поэтому, когда доктор Синклеропубликовал работу о возможности коррекции генетических дефектов у взрослых людей, я… Я начал эксперименты с церотерозином.

Доктор Павлов замолчал.

После длинной паузы первым от шока оправился Буллиган.

— Боже мой… Я даже не знаю, что сказать… Мы обязательно выясним правду, кто отдал приказ штурмовать бункер. Кто виновен в ужасной смерти Роберта, но… Все найденное здесь не должно стать широко известно…

— Почему? — спросила Дженни, зло глядя на шефа Бюро.

— Потому что это хаос, — сказал он, расстегивая кобуру. — Паника, анархия.

Дженни молниеносным движением вырвала у Макса тетрадь и прижала к себе.

— Ну уж нет! — крикнула она. — Все должны узнать об этом! Все! Вы привезете кости и покажете их всем! Начнете открытое расследование!

Нимура, стоявший чуть поодаль, сунул руку в карман. Инферно, заметив это, вынул из кобуры пистолет.

Буллиган встал.

Дэз, Макс, Чарли, Тайни, Инферно сгрудились вокруг Дженни.

Оставшийся агент и Нимура подняли оружие. Буллиган смотрел на Громова, делая мелкие шаги в его сторону.

— Макс, иди сюда, — он протянул руку. — Иди… Отойди…

Громов сделал шаг и оказался впереди всех остальных.

— К двери, — тихо сказал он.

Буллиган понял его маневр.

— Не надо, Громов, — сказал он. — Не надо, как Роберт…

Громов не сводил глаз с оружия, направленного на него, и продолжал отступать к двери. Оставалось немного — пара метров.

Буллиган наступал и тянул руку к Максу. Рука была уже совсем близко, казалось, он вот-вот его схватит. О докторе Павлове все забыли. Краем глаза Громов заметил, что тот неслышно подбирается к выключателю. Еще полметра…

— Бегите!! — заорал Громов и схватил шефа Бюро за руку, в которой был пистолет.

Свет погас, в темноте одновременно грянули четыре выстрела.

— Бегите! — заорал доктор Павлов, срывая кран с какого-то баллона.

Бункер мгновенно заполнился клубами белого газа. Агенты, попав в облако, начали кашлять.

Макс бежал по лестнице следом за Дэз. Дженни уже добежала до вертолета, с шумом завелись винты. Макс видел, как Дэз забралась в вертолет. Инферно, Тайни, Чарли…

— Доктор Павлов! — крикнул он.

Но ответа не было.

— Надо взлетать! Закрывай! — заорала Дженни.

— Доктор Павлов!!! — последний раз крикнул Макс.

Вертолет взмыл вверх, в темноту и туман.

Эпилог

NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW! NOW WOW!

Привет, дорогие обезьяне… Тревожно и с опаской озираемся мы по сторонам, ожидая подвоха.

Странно как-то начинается 5 января… Да и первое-то началось не ахти как. Сразу после Нового года Большой cовет Торговой Федерации засел в Бриллиантовом зале и сидел там… четыре дня! Ни одной камеры не пустили и даже «Большого брата» отключили. И все свои биофоны!

О чем говорили плутократы, неизвестно, но в результате сегодня медиа официально сообщают, что:

1. Нынешний хайтек-парламент распустят и назначат новые выборы — как раньше, прямые, всеобщие, Сетевые. Больше никакой продажи мест в парламенте.

2. Алекс Хоффман отправляется в отставку и под суд. Торговая Федерация заявила, что будет всячески содействовать установлению справедливости.

3. Председателем Торговой Федерации снова становится Хелена Наварро.

4. С нашего героя Максима Громова снимаются все обвинения. За ним признаются безусловные права на его технологию биософт, основанную на свойствах омега-вируса. Ему же переходит одноименная корпорация, которая через месяц будет готова начать производить принципиально новый софт — не для ноутов и Сети, а для наших мозгов, который позволит научиться водить турбокар за три дня и отлично танцевать в любом стиле за неделю.

5. ICA прекращает свое существование.

6. Олимпийские игры 2054 будут переиграны в 2055-м, всем командам выплатят компенсацию за их перенос.

7. Все хайтек-школы, университеты, медицинские сети должны открыть официальные филиалы в лотек-пространстве.

8. Цены на энергию и топливные элементы для турбокаров… снижаются!!! На двадцать процентов.

9. Торговая Федерация начинает подготовку для глобального перехода на принципиально иные способы получения энергии…

10. Хайтек-правительство заявило, что через пятьдесят лет никто не вспомнит, что мир делился на два лагеря. Пространство будет одно.

Обезьяне, у нас чего-то в глазах — звезды.

Что случилось?

Может, вот он — Четвертый эволюционный скачок? Неужели дождались?..

Словарь терминов (id)*

* Подпункты ID (International Dictionary of Neirolingva Termes), приведенные в книгах «Максимус Гром. Побег из Эдена» и «Максимус Гром. Атака Джокера».

Раздел: архитектура

Башня — небоскреб сверхпрочной постройки с автономной системой жизнеобеспечения: собственной электростанцией, резервуарами воды, станцией спутниковой связи и прямым подключением к подземному оптоволоконному кабелю. По технологии башен построены все правительственные здания хайтек-пространства, а также штаб-квартиры крупнейших корпораций.

Раздел: безопасность

Чипы-шпионы — биоимплантанты, разработка Дэйдры МакМэрфи. Устройства, способные транслировать в нейролингву не только речь гражданина, но также частично переводить его мысли в нейрокод ID и делать доступными для расшифровки и прочтения. Разработка признана неэтичной и запрещена к применению. Сам факт ее создания вызвал бурю негодования хайтек-общества.

Раздел: биосовместимые имплантанты

Мультивизор — имплантант высшей сложности, самый дорогой из ныне известных. В его основе — модифицированный собственный глаз пользователя, оснащенный наночипами и множеством слоев искусственно генерированной ДНК-идентичной сетчатки. При активации дает пользователю возможность видеть в темноте в различных спектрах, добиваться детализации видения до 1 нанометра, различать объекты на расстоянии до нескольких километров в зоне прямой видимости. Внутренняя хрусталиковая матрица выполняет функцию универсального монитора, воспроизводящего любую видеоинформацию в двухмерном виде.

В синхронизации с биофоном посредством мультивизора возможно осуществлять любую навигацию, конференц-связь, иметь постоянный доступ в Сеть.

Раздел: вирусы

Омега-вирус (обновлено) — биоцифровой вирус. Действие: позволяет сознанию переходить в цифровую форму и существовать отдельно от тела в качестве программы, имеющей собственную волю. Известны два случая такого перехода: доктор Синклер (директор Эдена) и Джокер.

Раздел: география

Буферная зона — территория, не контролируемая хайтек-правительством, но и не относящаяся к лотек-пространству. Занимает острова Малайского архипелага. Исторически населена пиратами. Буферная зона сложилась из стран, соблюдавших нейтралитет во время Нефтяной войны — Филиппин, Индонезии, Малайзии. Существует за счет туризма, пиратства и контрабанды. Не подвергается разрушению из-за «кабеля-заложника» — существенная часть оптоволокна Сети проходит через Буферную зону. Его повреждение крайне нежелательно для хайтек-правительства.

Мародеры — все, кто нелегально собирает и продает различные устройства, детали для оборудования, ценные материалы. Особенно активны мародеры в лотек-пространстве. Они разбирают завалы лотекских городов, уничтоженных ковровыми бомбардировками. Мародеры Буферной зоны в основном заняты подъемом затонувших кораблей, самолетов и прочей техники, оставшейся на морском дне со времен Нефтяной войны.

Пираты — хайтеки-нелегалы. Преступники, имеющие несанкционированный доступ к Сети и ее ресурсам. Ученые, хакеры, прочие квалифицированные специалисты, применяющие свои знания без разрешения хайтек-правительства, не уплачивающие налоги, не предоставляющие правительству информацию о своих клиентах и результатах своей работы.

Тай-Бэй — столица Буферной зоны. Уцелевший во время бомбардировок деловой квартал из небоскребов. Единственное место в Буферной зоне, где «кабель-заложник» выходит на поверхность.

Раздел: главные термины

Биософт — программы, осуществляющие перекодировку любой цифровой информации так, чтобы она воспринималась человеческим мозгом. Посредством биософта можно загрузить в память человека любое знание (иностранный язык, теорию квантовой физики, историю человечества и т. д.) либо ощущение — например, физического присутствия в игре на Сетевой арене. Изготовление, использование и воспроизведение программ типа биософт с целью изменить истинную информацию естественной памяти человека о его жизни, друзьях, родных или работе запрещены.

Нейролингва — нейроактивная сенсорно-аналоговая лингвистическая среда, частота которой синхронизирована с частотой мозговых волн человека. Посредством программ типа биософт обеспечивает запись любой информации в цифровом виде непосредственно в ячейки памяти человеческого мозга.

Раздел: государственные учреждения

Джа-Джа Блэк — тюрьма для особо опасных преступников. Хорошо укрепленный остров-крепость. За всю его историю не было ни одного случая успешного побега.

Раздел: идентификация личности

Идентификационный чип — главное свидетельство о наличии хайтек-гражданства. Вживляется в предплечье при рождении или получении гражданства. Содержит информацию о родителях, месте и времени рождения, личном идентификационном номере, базовой структуре ДНК, наличии врожденных заболеваний.

Смарт-карта — «социальный ключ». Позволяет хайтек-гражданину открывать двери и перемещаться внутри медицинских, общественных, правоохранительных и правительственных учреждений.

Электронный паспорт — вспомогательное свидетельство о наличии хайтек-гражданства. Любое копирование, перезапись, уничтожение данных запрещены. Оптик со многими степенями защиты. Выдается при рождении. Содержит всю официальную информацию о жизни гражданина: факты обращения за медицинской помощью, сведения об образовании, уплате налогов, местах работы, этапные личностные характеристики, данные тестов здоровья, сведения о членах семьи, электронные дубликаты свидетельств права собственности на любое имущество стоимостью выше 100 кредитных единиц, лицензии и права на различные виды занятий, награды и специальные характеристики, правительственные и полицейские отметки.

Раздел: история

Крокивилль — колония, которую неохиппи устроили у мемориала жертвам Нефтяной войны. Они построили подобие лотекской деревни, вывесив на крышах лозунги: «Мы дети убийц и воров. Мы просим прощения. Мы не хотим жить за счет награбленного. Мы не будем пить кровь!»

Неохиппи, илилотеки по убеждению — молодежное движение хайтек-пространства, возникшее после Нефтяной войны. Породило глубокий раскол в обществе. Костяк движения составили дети ветеранов-победителей. Подавляющее большинство активистов движения добровольно покинули хайтек-пространство и навсегда потеряли гражданство.

Родительский исход — покидая хайтек-пространство, многие неохиппи оставляли своих детей, рассчитывая забрать их позже, когда наладят быт в лотек-пространстве. Однако хайтек-правительство не позволило им забрать детей. См. Хайтек-сироты.

Хайтек-сироты, или «кролики Синклера» — первое поколение школьников, для обучения которых была применена нейролингвистическая среда. Многие неохиппи были ценными специалистами. Чтобы заменить их в короткий срок, требовалось найти способ быстро обучать детей и подростков. Внедрение нейролингвы дало потрясающий эффект. Вскоре 14–17-летние подростки смогли выполнять ту работу, которой их родители учились до 27–30 лет.

Раздел: коммерция

Деньги — кредитные единицы единой валюты, используются по всему миру, существуют только в электронном виде.

Контрабанда — предметы роскоши, товары довоенного производства, вредные продукты питания, алкогольные и табачные изделия, нелегально обнаруженные или произведенные в лотек-пространстве и ввезенные в хайтек-пространство без специального разрешения или уплаты таможенных пошлин.

Раздел: культура

«Кенни» — самая крупная и престижная премия в области видеоискусств, кино и телетеатра. Изначально возникла как независимая Сетевая альтернатива официальных пафосных кинопремий ХХ века. Постепенно престижность «Кенни» в глазах зрителей приобрела высочайший статус. Из события андеграунда церемония вручения «Кенни» превратилась в самое ожидаемое и громкое событие культурной жизни хайтек-пространства. Победителям вручается углепластиковая статуэтка молодого зрителя — с вытаращенными от изумления глазами и открытым ртом.

Обезьянин — «видовость» главного героя сериала «Автостопом по Галактике». Была записана у него в межгалактическом паспорте и обозначала, что он с Земли и произошел от обезьяны.

Тевье — соевый молочник — рекламный персонаж. Впервые появился в рекламных роликах компании «Суперсоя». Образ Тевье — профессора бионики, ученого и великого изобретателя, что прикидывается простым молочником, чтобы продать людям якобы настоящие молочные продукты, которые на самом деле получают химическим путем из сои, очень скоро вышел за пределы просто рекламы. Был снят серийный спектакль для телетеатра «Трудно быть молочником», вышла Сетевая игра «экономическая стратегия», где участникам предлагалось организовать соевую корпорацию и управлять ею, появился мультсериал для детей о пользе соевых продуктов.

Телетеатр — трехмерные проекции, транслируемые в хайтек-пространстве. Заменили собой двухмерное телевидение. Как аппарат — плоская горизонтальная матрица, круглая либо квадратная, воспроизводящая любые объемные фигуры в реальном или уменьшенном масштабе. Как медиасредство — трехмерный аналог двухмерного цифрового телевидения.

«Уличный патруль» — культовый многосерийный телеспектакль о жизни токийской полиции. Породил целое направление в искусстве телетеатра. Основные черты — реалистичность, актеры без грима, обилие жестокости и цинизма, черный юмор, отсутствие однозначно положительных или однозначно отрицательных персонажей. Образ главного героя — патрульного инспектора Солти Дога — повлиял на все виды визуальных искусств, особенно на моду.

NOW WOW! — новостная доска Сети — главное информационное издание хайтек-пространства. Бегущая ссылка-строка обязательна для любого Сетевого ресурса, включая частные. Также транслируется на уличные мониторы, телетеатры, картографические дисплеи турбокаров и прочие активные матрицы. Демократичный, насмешливо-объективный стиль издания сложился исторически. Изначально NOW WOW! была популярным Сетевым чатом, где жители Земли делились своими мыслями по поводу событий в мире. Во время войны в целях защиты информации о перемещениях хайтек-войск все официальные выпуски новостей в медиа были прекращены. После войны медиа стали носить информационно-развлекательный характер. Выпуски новостей, сообщавшие о проблемах послевоенного мира в серьезной форме, вызывали отторжение у граждан, равно как и любые аналитические программы. Популярность NOW WOW! возросла еще больше. Теперь же это непрерывный Сетевой комментарий по поводу текущих новостей. В нем нет законченных или тематических статей. Стиль NOW WOW! получил название «Что вижу, то пою».

Раздел: материалы

Кварцепластик — молекулярное соединение вторичного «грязного» пластика и песка. Дает грубый, дешевый, тяжелый и прочный материал. Используется для изготовления простых бытовых предметов методом литья — сельскохозяйственных орудий, корпусов для бытовой техники, труб, мусорных баков и т. д.

Раздел: мелкие бытовые приборы

Метчер — жидкокристаллический прозрачный увеличитель, опускающийся на глаз и все время удерживающий в поле зрения красной точкой нужный контакт. Кроме того, с его помощью легко и удобно искать информацию в базах. Достаточно набрать в поиске нужный номер или слово, и метчер автоматически зафиксирует совпадения.

Раздел: накопители информации

Оптический диск — «оптик» — накопитель информации из переработанного оптоволокна. Оптопластиковый прозрачный носитель стандартного размера в см (д х ш х в — 4 х 1,5 х 1).

Раздел: наука

Генный инжиниринг — занимается созданием искусственных геномов, а также совершенствованием существующих.

Квантоника — самое молодое и спорное научное направление из всех существующих. Представляет собой органичное, логичное и обладающее обширной доказательной базой слияние высшей теоретической физики с древней восточной философией. Основатель Роберт Аткинс (годы жизни 2015–2040). Умер прежде, чем было признано его главное открытие — закон квантовых случайностей.

Киберорганика — прикладное направление бионики. Занимается исследованием и разработкой биосовместимых электронных имплантантов, усиливающих естественные способности биологического организма или придающих ему новые, дополнительные.

Социомика — «социология + экономика» — наука, изучающая влияние экономических процессов на ID.

Раздел: обществоведение

Парадокс перенаселенности — главная проблема хайтек-правительства. Хайтек-пространство перенаселено, хотя детей за последние десять лет рождается крайне мало.

Упредительная полиция — наблюдательное подразделение. Первоначально возникла как аналитический отдел «Большого брата». В обязанности входят наблюдение и контроль за людьми, проявляющими склонность к асоциальному поведению. С момента ее создания ведутся споры о допустимости полицейского надзора по подозрению.

Раздел: оптика

Наноскоп — оптическое устройство, дающее детализацию объекта до 1 нанометра (1 м х 10-9). Может быть оборудован встроенными химическим и структурным анализаторами.

Раздел: оружие

Азотная пушка Меркулова — оружие с малым радиусом поражения, выпускает струю жидкого азота под большим давлением, мгновенно замораживая часть объекта.

«Океан» — морские зенитно-ракетные комплексы, выставленные на глубине вдоль морской границы хайтек-пространства.

«ЭБ-100» — электронная бомба «Молния». Устройство, генерирующее электромагнитный импульс высокой мощности. Сжигает все электронные устройства в радиусе поражения.

STC45 — «тянучка» — заградительная граната. Состоит из концентрированного гибрида каучука и паучьей паутины, детонатор содержит каталитический газ. При ударе происходит бурная реакция — липкое и чрезвычайно плотное вещество разлетается во все стороны, образуя нечто вроде сверхпрочной паутины. Используется для быстрого перекрытия тоннелей и коридоров.

Раздел: основные термины

Аватар — цифровой образ человека, не соответствующий его реальному облику. Использование аватара допускается в исключительных случаях. Требуется правительственная лицензия.

«Большой брат» — BBS — Big Brother System — глобальная система видеонаблюдения за хайтек-пространством. Названа по имени популярного в конце ХХ века телешоу, участники которого 24 часа в сутки непрерывно находились под наблюдением множества телекамер. Разработана в целях безопасности. Обладает возможностью мгновенной идентификации любого гражданина хайтек-пространства. Подает сигнал тревоги в случае появления не-граждан.

Лицензия на аватар — разрешение на воплощение в облике, отличном от собственной трехмерной репликации. Выдается только правительственным агентам и TSP.

Принцип идентичности — основной принцип трехмерной репликации объекта в Сети. При загрузке в Сеть человек имеет те же параметры — рост, вес, возраст, физические данные, силу, выносливость, — что и в реальной жизни.

Портал-конвертер — Сетевой адрес, где можно загрузить себе в голову информацию с любого носителя. При этом надо иметь в виду, что файлы в Сети могут принимать форму любых предметов. Допустим, перечень обновлений для участия в игре на Сетевой арене может выглядеть как магический кристалл. Чтобы эти обновления установить на трехмерную репликацию игрока, нужен портал-конвертер.

Трехмерная репликация — «трехмерка» — цифровой образ человека, присутствующего в Сети. Наделен всеми нейроактивными характеристиками. Пять чувств, эмоциональные реакции — все, что передается нейронными электрическими импульсами и воспринимается нервной системой человека.

TSP — top secret person (англ.) — категория лиц, чьи идентификационные номера и биометрические параметры не передаются в базу данных «Большого брата».

Раздел: персоналии

«Двенадцать учеников Синклера»:

Айя Хико — «Великая мать» (жарг.) — написала и до сих пор дополняет и расширяет ID, программу двусторонней связи, что сделала нейролингву доступной в любой точке хайтек-мира через Сеть. ID не только передает со спутников нужную информацию, она автоматически собирает и кодирует в «надсознательный шифр Ю» все, чего до сих пор в нейролингве не было, — новости, фильмы, книги, абсолютно любую информацию.

Белинда Джеймс — открыла тактовую частоту нейронных импульсов.

Грегори Айзек — разработал универсальный нейромодулятор голосовых частот.

Денис Страхов — ничего своего не создал, но собрал все разработки воедино в простое, как детская игровая приставка, устройство для подключения к нейролингве. Его изобретением пользуется весь хайтек-мир.

Доктор Синклер — создатель нейролингвистической среды и технопарка Эден.

Дэйдра МакМэрфи — одна из «двенадцати великих учеников Синклера», доктор бионики и софт-инжиниринга. Изобрела «обратную связь» — способ восстановления воспоминаний через нейролингву. Она же автор запрещенной технологии «искусственных воспоминаний». Эту разработку признали неэтичной и закрыли. Авторство других запрещенных технологий — «чипы-шпионы» и «дистанционное управление поведением» — также приписывают Дэйдре МакМэрфи, но ее участие в них не доказано. Оба раза Комиссия по научной этике признала ее невиновной.

Жаннет Бент — конструктор первой нейроактивной капсулы — устройства для магнитного сна и регенерации мозговых клеток.

Ксавье Моран — изобрел сенсорные перчатки, сделав возможным аналоговое присутствие в Сети.

Люси Ю — нашла способ кодирования информации для нейролингвы в «надсознательный шифр Ю».

Мико Накимура — изобрел силиконовую платформу для устройства Страхова.

Патриция Рю — ничего не изобрела, но написала уморительную биографическую книгу «Умнее некуда» — о докторе Синклере, его учениках и рождении «нейроактивной лингвистической сенсорно-аналоговой среды». Каждую главу Патриция начинала с небольшого скетч-мультика собственного изготовления. Книга стала медиабестселлером. В первый же день ее появления в Сети была скачана почти четыре миллиарда раз. Она же открыла миру Сетевые ники учеников Синклера. Ксавье Моран — «Нейрохирург», Белинда Джеймс — «Цифровая пуля», Роман Нилов — «Крокодил Ра», Грегори Айзек — «Сверло», Люси Ю — «Юзер Ю», Тео Дзенкович — «Памятка», Дэйдра МакМэрфи — «Бэнши», Жаннет Бент — «Спящая красавица», Айя Хико — «Архетиписса», Денис Страхов — «Копилка», Мико Накимура — «Сурок», Патриция Рю — «Рюшечка».

Роман Нилов — создал искусственный глаз-имплантант, свойства которого использованы в очках для подключения к нейролингве.

Тео Дзенкович — открыл паттерны памяти: временные пласты воспоминаний.

Хьюго Хрейдмар — «тринадцатый ученик» доктора Синклера, существование которого официально отрицается.

Ченг Паяльник — главный пиратский идеолог, командор Буферной зоны, выпускник Эдена, профессор софт-инжиниринга, ведущий разработчик биоимплантантов и химического оружия. Заочно осужден на пожизненную изоляцию. Вознаграждение за поимку: 100 000 кредитных единиц за тело, 300 000 кредитных единиц за тело с сохраненной мыслительной функцией.

Раздел: политические термины

Битва за лед — сражение у берегов Антарктиды за обладание ее шельфовым льдом, крупнейшим естественным запасом пресной воды. Продолжалась два месяца. Свыше миллиона погибших.

Лотеки — low-tech — жители стран, не имеющих никакого промышленного производства. Они не пользуются Сетью. У них нет источников энергии и устройств, способных ее генерировать. Лотеки заняты исключительно добычей воды, пищи и строительством теплых жилищ. Мировое правительство не контролирует лотек-пространство и не отвечает за уровень жизни в нем.

Лотек-пространство — образовалось в итоге Нефтяной войны из стран, не имевших природных ресурсов либо лишившихся их. Промышленные объекты лотек-пространства, техника — все, что могло быть переработано во вторичные ресурсы, перешло к победителям, коалиция которых сформировала хайтек-пространство.

Нефтяная война (2020–2025 гг.) — началась как война за нефтяные месторождения, поэтому получила такое название. Длилась пять лет. Ее главным лозунгом стало: «Мы просто хотим выжить». Страны хайтек-коалиции захватывали территории, где еще оставались хоть какие-то ресурсы, а также чистые естественные источники пресной воды. Самой кровопролитной стала Битва за лед.

Хайтек-пространство — hi-tech — возникло из коалиции стран, победивших в Нефтяной войне. Хайтеки заняты исключительно разработкой высоких технологий, которые позволят им выжить, используя остатки мировых ресурсов. Хайтек-правительство отвечает за обеспечение минимального уровня жизни каждого имеющего хайтек-гражданство.

Раздел: профессии

Личностный аналитик — специалист по прогнозированию человеческого фактора.

Хэдхантер — «охотник за головами» — агент высшей категории. Профессиональный охотник на людей. Получает заказы от правительства на поимку особо опасных преступников, а также розыск пропавших. Обязан выполнять свою работу секретно, не привлекая внимания, избегая человеческих жертв и разрушений.

Раздел: сомнительные термины

Омега-вирус — высшая форма мутации вируса как формы жизни. Предположительно был получен Хьюго Хрейдмаром. Официальных данных нет.

Сцион — уникальный кристалл памяти, в кристаллической решетке которого записано все мировое знание — наука, история, культура, языки. Часть биоконвертера «Биософт». По виду искусственный голубой бриллиант, вес 25 500 карат.

Раздел: софт

Гончая — автономный программный модуль, способный преследовать хакера в Сети по логам до тех пор, пока не найдет его точку входа. Изобретен Сонг Ким-Дук, ученицей Эдена. По имени создательницы гончих в Сети стали называть «сонгами».

Раздел: соционика

Механики — асоциальные граждане лотек-пространства. Пытаются наладить промышленное производство, создавая коммуникации заново либо нелегально подключаясь к кабелям хайтек-пространства. Собирают машины различного назначения из деталей, найденных на техносвалках или в руинах городов.

Хакеры — асоциальные граждане хайтек-пространства. Нарушители Сетевого устава. Нелегально либо бесплатно пытаются получить софт, информацию с чужих ресурсов.

Раздел: средства передвижения

Квадролет — летная машина малого размера, оснащенная четырьмя магнитными винтами. В среднем развивает скорость до 1500 км/ч. Существуют спортивные и военные модели, способные летать со скоростью до 2000 км/ч. Может приземляться на любые относительно ровные поверхности — в том числе водную.

Наутилус — океанская яхта, способная трансформироваться в подводную лодку.

Турбокар — тяжелый карт с капсульным корпусом и аэродинамическими крыльями по бокам. Потребляет ядерную энергию. Топливная система представляет собой микрокопию классического ядерного реактора. Некоторые модели способны развить скорость до 1000 км/час.

Турбоконцепт — личный турбокар, изготовленный по индивидуальному заказу, существующий в единственном экземпляре, оснащенный последними разработками и двигателем повышенной мощности. Чрезвычайно дорогая вещь.

Раздел: средства связи

Биофон — «ухо» (жарг.) — сложнейший многофункциональный биоцифровой аппарат. Для его последующей установки всем гражданам хайтек-пространства вживляют биосовместимый чип. Наличие этого чипа помогает справиться со всеми дефектами слуха, а также осуществляет функцию мгновенного перевода. Биофон надевается на ухо и подключается к чипу через специальный разъем. Стандартный аппарат должен обладать функцией устойчивого приема и передачи любых радиоволн, цифровых кодированных сигналов, файлов нейролингвы, мгновенного перевода с любого языка на понятный пользователю. В качестве дополнительных функций имеются видеозапись, запись голосовых архивов, цифровой секретарь и т. д.

Вирстбук — легкий и компактный прямоугольный ноутбук, крепится на запястье как браслет.

Раздел: средства экстренной помощи

Нанороботы — роботы, чей размер не превышает 1 нанометра, то есть 10-9 м (миллионная доля миллиметра), самостоятельно манипулируют отдельными атомами. Переставляя атомы, нанороботы могут самовоспроизводиться, создавать из произвольного материала (земли, воды) любые предметы, способны подвергнуть изменениям любые — как органические, так и неорганические — вещества. Их изобретение стало переворотом в медицине. «Рой» нанороботов способен выполнить любую хирургическую операцию внутри организма, отладить работу любого органа, синтез тканей, очистку сосудов. Единственная болезнь, которую нельзя вылечить с помощью нанороботов, — рак мозга. После того как заканчивается их заряд, нанороботы распадаются на атомы.

Термоджет — наносмесь от переохлаждения и обморожения. Применяется также для вывода из термосна. Разработана Энджилом Льюисом, доктором киберорганики, профессором Эдена. Стандартная инъекционная капсула содержит 20 мл физиологической жидкости и 5 тысяч нанороботов, запрограммированных на стимуляцию естественной выработки тепла организмом.

Раздел: юридические прецеденты

«Процесс Дэйдры» — открытое слушание Комиссии по этике по делу доктора Дэйдры МакМэрфи, одной из «двенадцати великих учеников Синклера». Формулировка обвинения: общество против использования возможностей нейроактивной цифровой среды ID для создания искусственных воспоминаний. Общественный обвинитель пытался доказать осуществление Дэйдрой экспериментов под эгидой военного ведомства. Она обвинялась в разработке «чипов-шпионов» — приборов, переводящих мысли человека в код нейролингвы и делающих возможным их прочтение. Также МакМэрфи считается разработчиком системы дистанционного управления группами людей, используя возможности нейролингвы.

Процесс Дэйдры вызвал широкий резонанс в обществе. Начались споры о допустимости развития таких передовых направлений бионики, как киберорганика и биоинжиниринг.

Примечания

1

Вяселка (белорус.) — радуга. — Примеч. автора.

(обратно)

2

Fucking door (англ.) — чертова дверь.

(обратно)

3

Hochst erfolgreich, Herren! (нем.) — Как нельзя лучше, господа!

(обратно)

4

Дик Сэнд — главный герой приключенческого романа Ж. Верна «Пятнадцатилетний капитан».

(обратно)

5

Отрывок из поэмы Б. Гребенщикова «Иннокентий».

(обратно)

6

Ганьсу и Шэньси — китайские провинции, в которых в 1556 году произошло самое разрушительное по количеству человеческих жертв землетрясение в истории Земли.

(обратно)

7

Forever (англ.) — навсегда. Вставляется во все популярные песни на этом языке.

(обратно)

8

Эпоха Империй — стратегическая компьютерная игра на развитие мира.

(обратно)

9

Георгий Хаджи и Георгий Попеску — знаменитые румынские футболисты середины девяностых годов.

(обратно)

10

«Джангар» — героический эпос калмыкского народа, в котором изображены сказочная счастливая страна Бумба и ее богатыри-защитники.

(обратно)

11

Спасибо (исп.).

(обратно)

12

He стоит, добрый день! — смесь (англ. и исп.).

(обратно)

13

Черт меня подери, кто вы такие? (нем.)

(обратно)

14

Крейсер «Орион». Россия. Кто вы и откуда? (нем.)

(обратно)

15

Марко Лечче из Венеции. Наш бриг затонул час назад. Меня выбросило за борт за минуту до этого — это все, что мне известно (нем.).

(обратно)

16

Мы подбросим вас до Сиракуз (нем.).

(обратно)

17

Буду вам очень благодарен! (нем.)

(обратно)

18

Мой бог! Я, наверное, в раю! (нем.)

(обратно)

19

Успокойся, не то мигом очутишься в аду! (нем.)

(обратно)

20

Прошу прощения, я не хотел обидеть (нем.).

(обратно)

21

Чего надо? (англ.)

(обратно)

22

Меня послал паша! Вы должны встретится с ним (англ.).

(обратно)

23

Чего он хочет? Я вовсе не испытываю желания с ним встречаться (англ.).

(обратно)

24

Ну, ради меня! (англ.)

(обратно)

25

Через час на пирсе. Форма одежды — парадная! (англ.)

(обратно)

26

«И справедливым для всех!» (англ.) — последние слова из присяги американского президента. Так же называется одноименный альбом метал-группы «Металлика» от 1987 года.

(обратно)

27

Изгнание из святилища (англ.).

(обратно)

28

Медведиха — народное прозвище матери Петра Алексеевича — Натальи Кирилловны Нарышкиной.

(обратно)

29

Цитата из телефонного разговора И.В. Сталина с Борисом Пастернаком.

(обратно)

30

Мать моя — проклятая свинья! (ит.)

(обратно)

31

«Всегда помни о том, кто мы, и больше ничего не имеет значения». Отрывок из песни группы «Металлика» (англ.).

(обратно)

32

Станок гаторного типа для продольной распиловки бревен; так называемая пилорама.

(обратно)

33

Саймон Трегарт — главный герой «Мира Ведьм» американской писательницы Андрэ Нортон.

(обратно)

34

Проклятое дерьмо! (искаж. нем.)

(обратно)

35

Я — старший лекарь Дрезденского университета. С золотым дипломом... (искаж. нем.)

(обратно)

36

Капитальная женщина (нем.).

(обратно)

37

Одноразовый шприц, надпись на стандартной упаковке (англ.).

(обратно)

38

Разъединение (при телефонном разговоре) (англ. тех.).

(обратно)

39

Полыхаев — персонаж повести Ильфа и Петрова «Золотой теленок».

(обратно)

40

Цугцванг — положение в шахматной партии, при котором соперник вынужден сделать невыгодный ход. При цугцванге у одной из сторон или у обеих сразу (взаимный цугцванг) нет полезных ходов, и любой ход ведет к ухудшению собственной позиции.

(обратно)

41

Ага, так вот кто коров напугал! Не соврал Михась, я должен ему вечером мешок солода послать. Эй, кто вы такие и почему в такой необычной одежде? Я — Алесь Кветка. Тиун пана Радзивила-младше-го (бел.).

(обратно)

42

Москали! Как вы здесь очутились, господа хорошие? Давно в нашей веси праздника не было! Недаром я сегодня проспал... (бел.)

(обратно)

43

И что там насчет праздника, можно мне угадать? Москаль на виселице — вот для вас истинный праздник! (бел.)

(обратно)

44

Смотри, дурак, а мыслит правильно. Пошли, москалики, к старосте. Он решит, что с вами делать: али сразу на виселицу, али в туалете утопить. Ха-ха! Быстрее топайте, сволочь московская (бел.).

(обратно)

45

Далее густо зачеркнуто

(обратно)

46

Название города увеселений происходит от слова “рай”.

(обратно)

47

Луддиты – здесь: движение за уничтожение машин.

(обратно)

48

Солипсизм – философская школа, смешивающая вымысел и реальность.

(обратно)

49

Вопреки ожиданию (лат.)

(обратно)

50

Limbus – кайма, видимый край диска небесного тела (лат.).

(обратно)

51

Certus – Верный (лат. )

(обратно)

52

Перепил (на архаичном иллирианском)

(обратно)

53

Биософт — программы, осуществляющие перекодировку любой цифровой информации, так чтобы она воспринималась человеческим мозгом. Посредством биософта можно загрузить в память человека любое знание (иностранный язык, теорию квантовой физики, историю человечества и т. д.) либо ощущение — например, физического присутствия в игре на Сетевой арене. Изготовление, использование и воспроизведение программ типа «биософт» с целью изменить истинную информацию естественной памяти человека о его жизни, друзьях, родных или работе запрещено.

(обратно)

54

Хэдхантер — «охотник за головами». Агент высшей категории. Профессиональный охотник на людей. Получает заказы от правительства на поимку особо опасных преступников, а также розыск пропавших. Обязан выполнять свою работу секретно, не привлекая внимания, избегая человеческих жертв и разрушений.

(обратно)

55

Личностный аналитик — специалист по прогнозированию человеческого фактора.

(обратно)

56

Наноскоп — оптическое устройство, дающее детализацию объекта до 1 нанометра (1х10^-9 м). Может быть оборудован встроенными химическим и структурным анализаторами.

(обратно)

57

Сцион — уникальный кристалл памяти, в кристаллической решетке которого записано все мировое знание — наука, история, культура, языки. Часть биоконвертера «Биософта». По виду искусственный голубой бриллиант, вес 25 500 карат.

(обратно)

58

Нейролингва — нейроактивная сенсорно-аналоговая лингвистическая среда, частота которой синхронизирована с частотой мозговых волн человека. Посредством программ типа «биософт» обеспечивает запись любой информации в цифровом виде непосредственно в ячейки памяти человеческого мозга.

(обратно)

59

Лотеки — low-tech, жители стран, не имеющих никакого промышленного производства. Они не пользуются Сетью. У них нет источников энергии и устройств, способных ее генерировать. Лотеки заняты исключительно добычей воды, пищи и строительством теплых жилищ. Мировое правительство не контролирует лотек-пространство и не отвечает за уровень жизни в нем. Лотек-пространство — образовалось в итоге Нефтяной войны из стран, не имевших природных ресурсов либо лишившихся их. Промышленные объекты лотек-пространства, техника — все, что могло быть переработано во вторичные ресурсы, — перешло к победителям, коалиция которых сформировала хайтек-пространство. Хайтек-пространство — hi-tech, возникло из коалиции стран, победивших в Нефтяной войне. Хайтеки заняты исключительно разработкой высоких технологий, которые позволят им выжить, используя остатки мировых ресурсов. Хайтек-правительство отвечает за обеспечение минимального уровня жизни каждого имеющего хайтек-гражданство.

(обратно)

60

Контрабанда — предметы роскоши, товары довоенного производства, вредные продукты питания, алкогольные и табачные изделия, нелегально обнаруженные или произведенные в лотек-пространстве и ввезенные в хайтек-пространство без специального разрешения или уплаты таможенных пошлин.

(обратно)

61

Наутилус — океанская яхта, способная трансформироваться в подводную лодку.

(обратно)

62

«Большой брат» — BBS — Big Brother System — глобальная система видеонаблюдения за хайтек-пространством. Названа по имени популярного в конце XX векателешоу, участники которого 24 часа в сутки непрерывно находились под наблюдением множества телекамер. Разработана в целях безопасности. Обладает возможностью мгновенной идентификации любого гражданина хайтек-пространства. Подает сигнал тревоги в случае появления не-граждан.

(обратно)

63

«Обезьянин» — «видовость» главного героя сериала «Автостопом по галактике». Была записана у него в межгалактическом паспорте и обозначала, что он с Земли и произошел от обезьяны.

(обратно)

64

Метчер — жидкокристаллический прозрачный увеличитель, опускающийся на глаз и все время удерживающий в поле зрения красной точкой нужный контакт. Кроме того, с его помощью легко и удобно искать информацию в базах. Достаточно набрать в поиске нужный номер или слово, и метчер автоматически зафиксирует совпадения.

(обратно)

65

Нефтяная война — 2020 — 2025 гг. Началась как война за нефтяные месторождения, поэтому получила такое название. Длилась пять лет. Ее главным лозунгом стало: «Мы просто хотим выжить». Страны хайтек-коалиции захватывали территории, где еще оставались хоть какие-то ресурсы, а также чистые естественные источники пресной воды. Самой кровопролитной стала Битва за лед. Битва за лед — сражение у берегов Антарктиды за обладание ее шельфовым льдом, крупнейшим естественным запасом пресной воды. Продолжалась два месяца. Свыше миллиона погибших.

(обратно)

66

Биофон — «ухо» (жарг.), сложнейший многофункциональный биоцифровой аппарат. Для его последующей установки всем гражданам хайтек-пространства вживляют биосовместимый чип. Наличие этого чипа помогает справиться со всеми дефектами слуха, а также осуществляет функцию мгновенного перевода. Биофон надевается на ухо и подключается к чипу через специальный разъём. Стандартный аппарат должен обладать функцией устойчивого приема и передачи любых радиоволн, цифровых кодированных сигналов, файлов нейролингвы, мгновенного перевода с любого языка на понятный пользователю. В качестве дополнительных функций имеются видеозапись, запись голосовых архивов, цифровой секретарь и т. д.

(обратно)

67

Деньги — кредитные единицы единой валюты, используются по всему миру, существуют только в электронном виде.

(обратно)

68

Идентификационный чип — главное свидетельство о наличии хайтек-гражданства. Вживляется в предплечье при рождении или получении гражданства. Содержит информацию о родителях, месте и времени рождения, личном идентификационном номере, базовой структуре ДНК, наличии врожденных заболеваний.

(обратно)

69

Электронный паспорт — вспомогательное свидетельство о наличии хайтек-гражданства. Любое копирование, перезапись, уничтожение данных запрещены. Оптик со многими степенями защиты. Выдается при рождении. Содержит всю официальную информацию о жизни гражданина: факты обращения за медицинской помощью, сведения об образовании, уплате налогов, местах работы, этапные личностные характеристики, данные тестов здоровья, сведения о членах семьи, электронные дубликаты свидетельств права собственности на любое имущество стоимостью выше 100 кредитных единиц, лицензии и права на различные виды занятий, награды и специальные характеристики, правительственные и полицейские отметки.

(обратно)

70

Смарт-карта — «социальный ключ». Позволяет хайтек-гражданину открывать двери и перемещаться внутри медицинских, общественных, правоохранительных и правительственных учреждений.

(обратно)

71

Вирстбук — легкий и компактный прямоугольный ноутбук, крепится на запястье как браслет.

(обратно)

72

Социомика — «социология + экономика», наука, изучающая влияние экономических процессов на социум.

(обратно)

73

Оптический диск — «оптик», накопитель информации из переработанного оптоволокна. Оптопластиковый прозрачный носитель стандартного размера в см (Д х Ш х В) = 4 х 1,5 х 1.

(обратно)

74

«Уличный патруль» — культовый многосерийный телеспектакль о жизни токийской полиции. Породил целое направление в искусстве телетеатра. Основные черты — реалистичность, актеры без грима, обилие жестокости и цинизма, черный юмор, отсутствие однозначно положительных или однозначно отрицательных персонажей. Образ главного героя — патрульного инспектора Солти Дога — повлиял на все виды визуальных искусств, особенно на моду.

(обратно)

75

Турбокар — тяжелый карт с капсульным корпусом и аэродинамическими крыльями по бокам. Потребляет ядерную энергию. Топливная система представляет собой микрокопию классического ядерного реактора. Некоторые модели способны развить скорость до 1000 км/час.

(обратно)

76

Телетеатр — трехмерные проекции, транслируемые в хайтек-пространстве. Заменили собой двухмерное телевидение. Как аппарат — плоская горизонтальная матрица, круглая либо квадратная, воспроизводящая любые объемные фигуры в реальном или уменьшенном масштабе. Как медиасредство — трехмерный аналог двухмерного цифрового телевидения.

(обратно)

77

Неохиппи — молодежное движение хайтек-пространства, возникшее после Нефтяной войны. Породило глубокий раскол в обществе. Костяк движения составили дети ветеранов-победителей. Подавляющее большинство активистов движения добровольно покинули хайтек-пространство и навсегда потеряли гражданство. См. «Лотеки по убеждению».

(обратно)

78

Крокивилль — колония, которую неохиппи устроили у мемориала жертвам Нефтяной войны. Они построили подобие лотекской деревни, вывесив на крышах лозунги: «Мы дети убийц и воров. Мы просим прощения. Мы не хотим жить за счет награбленного. Мы не будем пить кровь!»

(обратно)

79

Родительский исход — покидая хайтек-пространство, многие неохиппи оставляли своих детей, рассчитывая забрать их позже, когда наладят быт в лотек-пространстве. Однако хайтек-правительство не позволило им забрать детей. См. «Хайтек-сироты». Хайтек-сироты, или «кролики Синклера» — первое поколение школьников, для обучения которых была применена нейролингвистическая среда. Многие неохиппи были ценными специалистами. Чтобы заменить их в короткий срок, требовалось найти способ быстро обучать детей и подростков. Внедрение нейролингвы дало потрясающий эффект. Вскоре 14-17-летние подростки смогли выполнять ту работу, которой их родители учились до 27–30 лет.

(обратно)

80

Омега-вирус — высшая форма мутации вируса как формы жизни. Предположительно был получен Хьюго Хрейдмаром. Официальных данных нет.

(обратно)

81

Квантоника — самое молодое и спорное научное направление из всех существующих. Представляет собой органичное, логичное и обладающее обширной доказательной базой слияние высшей теоретической физики с древней восточной философией. Основатель Роберт Аткинс (годы жизни 2015–2040). Умер прежде, чем было признано его главное открытие — Закон квантовых случайностей.

(обратно)

82

Киберорганика — прикладное направление бионики. Занимается исследованием и разработкой биосовместимых электронных имплантантов, усиливающих естественные способности биологического организма или придающих ему новые, дополнительные.

(обратно)

83

Генный инжиниринг — занимается созданием искусственных геномов, а также совершенствованием существующих.

(обратно)

84

Доктор Синклер — создатель нейролингвистической среды и технопарка Эден.

(обратно)

85

«Парадокс перенаселенности» — главная проблема хайтек-правительства. Хайтек-пространство перенаселено, хотя детей за последние десять лет рождается крайне мало.

(обратно)

86

Упредительная полиция — наблюдательное подразделение. Первоначально возникло как аналитический отдел «Большого брата». В обязанности входят наблюдение и контроль за людьми, проявляющими склонность к асоциальному поведению. С момента ее создания ведутся споры о допустимости полицейского надзора по подозрению.

(обратно)

87

Азотная пушка Меркулова — оружие с малым радиусом поражения, выпускает струю жидкого азота под большим давлением, мгновенно замораживая часть объекта.

(обратно)

88

STC45 — «тянучка», заградительная граната. Состоит из концентрированного гибрида каучука и паучьей паутины, детонатор содержит каталитический газ. При ударе происходит бурная реакция — липкое и чрезвычайно плотное вещество разлетается во все стороны, образуя нечто вроде сверхпрочной паутины. Используется для быстрого перекрытия тоннелей и коридоров.

(обратно)

89

«Кении» — самая крупная и престижная премия в области видеоискусств, кино и телетеатра. Изначально возникла как независимая сетевая альтернатива официальных пафосных кинопремий XX века. Постепенно престижность «Кении» в глазах зрителей приобрела высочайший статус. Из события андеграунда церемония вручения «Кении» превратилась в самое ожидаемое и громкое событие культурной жизни хайтек-пространства. Победителям вручается углепластиковая статуэтка молодого зрителя — с вытаращенными от изумления глазами и открытым ртом.

(обратно)

90

«Гончая» — автономный программный модуль, способный преследовать хакера в Сети по логам до тех пор, пока не найдет его точку входа. Изобретен Сонг Ким-Дук, ученицей Эдена. По имени создательницы гончих в Сети стали называть «сонгами».

(обратно)

91

Хьюго Хрейдмар — «тринадцатый ученик» доктора Синклера, существование которого официально отрицается.

(обратно)

92

«Процесс Дэйдры» — открытое слушание комиссии по этике по делу доктора Дэйдры МакМэрфи, одной из «двенадцати великих учеников Синклера». Формулировка обвинения: общество против использования возможностей нейроактивной цифровой среды ID для создания искусственных воспоминаний. Общественный обвинитель пытался доказать осуществление Дэйдрой экспериментов под эгидой военного ведомства. Она обвинялась в разработке чипов-шпионов — приборов, переводящих мысли человека в код нейролингвы и делающих возможным их прочтение. Также МакМэрфи считается разработчиком системы дистанционного управления группами людей, используя возможности нейролингвы. Процесс Дэйдры вызвал широкий резонанс в обществе. Начались споры о допустимости развития таких передовых направлений бионики, как киберорганика и биоинжиниринг.

(обратно)

93

Известная довоенная марка виски. (Примеч. ред.).

(обратно)

Оглавление

Владислав Виногоров Вольному воля

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

Владислав ВИНОГОРОВ СПАСЕННОМУ РАЙ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Эпилог

Дмитрий БЕРАЗИНСКИЙ ПО ТУ СТОРОНУ ЧЕРНОЙ ДЫРЫ

  Предисловие

  ИНТРО

  Глава 1.

  Глава 2.

  Глава 3.

  Глава 4.

  Глава 5.

  Глава 6.

  Глава 7.

  Глава 8.

  Глава 9.

  Глава 10.

  Глава 11.

  Глава 12.

  Глава 13.

  Глава 14.

  Глава 15.

  Глава 16.

  Глава 17.

  Глава 18.

  Глава 19.

  Глава 20.

  Глава 21.

  Глава 22.

  Глава 23.

  Глава 24.

  Глава 25.

  Глава 26.

  Глава 27.

  Глава 28.

  Глава 29.

  Глава 30.

  Глава 31.

  Глава 32.

  Глава 33.

  Глава 34.

  Глава 35.

  Глава 36.

  Глава 37.

  Глава 38.

  Vade mecrim Эпилог

Дмитрий Беразинский Путь, исполненный отваги

  О чем мечтают за Черной дырой

  Пролог

  Глава 1. Где-то вне пространства и времени. Репортаж с того света

  Глава 2. Земля. 1974. Рождение

  Глава 3. Земля. 1974. Вызов

  Глава 4. Земля. 1977. Детский сад

  Глава 5. Гея. 1698. Великое посольство

  Глава 6. Земля. 1977. Новый друг?

  Глава 7. Унтерзонне. 265. Рокировка (начало)

  Глава 8. Земля. 1988. МАТЕМА

  Глава 9. Земля. 1992. Иннокентий

  Глава 10. Унтерзонне — Земля. 265. Рокировка (продолжение)

  Глава 11. То тут, то там. Партия нового типа

  Глава 12. Унтерзонне. 265. Отбытие

  Глава 13. Гея. 1698. Прибытие. Бухта Суфиа

  Глава 14. Гея. 1698. От Царьграда до Нечерноземья Часть 1

  Глава 15. Гея. 1698. От Царьграда до Нечерноземья Часть 2

  Глава 16. Гея. 1698. Подготовка

  Глава 17. Гея. 1698. Государственный переворот

  Глава 18. Гея. 1698. Пятница, тринадцатое

  Глава 19. Гея. 1698. «День саббат» и коммунхоз в Дворцовом приказе

  Глава 20. Гея. 4.09.1698. Возвращение блудного попугая

  Глава 21. Унтерзонне. 265. Объяснение в любви

  Глава 22. Земля. 2003. Командировка (начало)

  Глава 23. Земля. 2003. Командировка (продолжение)

Дмитрий Беразинский Задолго до Истмата

  Глава 1. Гея. 1699 Предки Клары Цеткин

  Глава 2. Гея. 1699 Орден Святого Духа

  Глава З. Гея. 1700 Семнадцать веков от Рождества Христова

  Глава 4. Гея. 1700 О косметике и абсорбентах

  Глава 5. Гея. 1700 Европейский политик

  Глава 6. Унтерзонне. 268 Чай втроем

  Глава 7. Гея. 1700 От Москвы и до Гдовы

  Глава 8. Гея. 1700 Здесь будет город-сад

  Глава 9. Гея. 1701 Европейский политик и интриги молодого льва

  Глава 10. Гея. 1701 Явление Ренессанса на Восточно-Европейскую равнину

  Глава 11. Земля. 2004 Внебрачный сын Отчизны — бастард вселенского масштаба

  Глава 12. Гея. 1702 Потуги «карликового» государства

  Глава 13. Гея. 1702 Контрвалация и орден Святого Луки

  Глава 14. Гея. 1702 Странная война (начало)

  Глава 15. Гея. 1702 Странная война (окончание)

  Глава 16. Гея. 1702 Братание и сестрение

  Глава 17. Гея. 1707 Российская империя. Взгляд извне

  Глава 18. Гея. 1707 Взгляд изнутри

  Глава 19. Гея — Унтерзонне. Время смазано Точка кипения росы

  Глава 20. Гея. 1708 Трое против Вечности

  Эпилог

Ольга Кузьмина, Александр Быков ДРУЖИНА СЕСТРИЦЫ АЛЁНУШКИ

  Часть 1. Застава богатырская

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

    Глава 22

    Глава 23

    Глава 24

  Часть 2. Клинок чародея

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

    Глава 22

    Глава 23

    Глава 24

    Глава 25

    Глава 26

    Глава 27

    Глава 28

    Глава 29

  Часть 3. Живая вода

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

Елена Долгова Центурион

  Пролог

  Часть первая. Свободная Каленусия

    Глава I Септимус

    Глава II Алекс Дезет

    Глава III Белочка

    Глава IV Иеремия, Мюф

    Глава V Готовятся

  Часть вторая Горы Янга

    Глава VI Сомнения

    Глава VII Преодоление неизвестности

    Глава VIII Хмурики приходят

    Глава IX Дохлая вечность

    Глава X Все запутывается окончательно

    Легенда Иеремии Фалиана

    Глава XI Бунт

    Глава XII Полевая философия

    Глава XIII Неясное проясняется

    Глава XIV Охота, или “Смелее, Септимус”

    Глава XV Финал под шорох крысиных лапок

    Интерлюдия

  Часть третья Последствия

    Глава XVI Дымы отечества

    Глава XVII Лавры, тернии, звезда

    Глава XVIII Полет Стрижа.

    Глава XIX Проникновение

    Глава XX Абрис проблемы

    Глава XXI Хэри

    Глава XXII Любительская акция на двоих

    Глава XXIII Бегство натуристов

    Глава XXIV Сердцевина и черви

    Глава XXV “Стрела, летящая в ночи”

    Глава XXVI CONTRA SPEM [49]

  Часть четвертая Вандея

    Глава XXVII Туле

    Глава XXVIII Рассказ Стрижа, записанный им самим

    Глава XXIX В кольце

    Глава XXX Неразрешимое противоречие мировоззрений

    Глава XXXI Уником-синдром

    Глава XXXII Хроника развязки

    Глава XXXIII Finis coronat opus

  Эпилог, которого могло и не быть

Елена Долгова Мастер Миража

  Часть I Замыслы под запретом

    Глава 1 НАЧАЛО ОТ МАРКА

    Глава 2 ИНСПЕКТОР ЦИЛИАН

    Глава 3 АВИТЕЛЛА

    Глава 4 ПОИСКИ СМЫСЛА

    Глава 5 ПО ТУ СТОРОНУ

    Глава 6 ВОРОБЬИНЫЙ КОРОЛЬ

    Интерлюдия УДЕЛ КОРОЛЯ

  Часть II ХРОНИКА ВМЕШАТЕЛЬСТВА

    Глава 7 КОРОЛЬ РИСКУЕТ

    Глава 8 И СНОВА ТЭН ЦИЛИАН

    Глава 9 ДОРОГА, О КОТОРУЮ РАЗБИВАЕТСЯ ДОЖДЬ

    Глава 10 КАТАСТРОФА

    Глава 11 ПРИНУДИТЕЛЬНАЯ РАЗВЯЗКА

    Глава 12 ПОПЫТКА БЕГСТВА

  Часть III ХРОНИКА ПОСЛЕДСТВИЙ

    Глава 13 ПОКУШЕНИЕ

    Глава 14 МИРАЖ

    Глава 15 СЧАСТЛИВОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ В НИКУДА

    Глава 16 СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ

  Часть IV ЧАСТНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ ТЭНА ЦИЛИАНА

    Глава 17 ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК

    Глава 18 ПРЕДСЕДАТЕЛЬ

    Глава 19 ИГРОК

    Интерлюдия СТОП КАДР

    Глава 20 ПРЕСТУПНИК

  Часть V КАЖДОМУ СВОЕ

    Глава 21 НОВЫЕ ЗАМЫСЛЫ ВЕЛИКИХ И ЗНАМЕНИТЫХ

    Глава 22 АВИТА НАЧИНАЕТ

    Глава 23 В КОТОРОЙ ОПИСАНЫ РАЗНООБРАЗНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

    Глава 24 КОРРЕКТИВЫ ЦЕРТУСА

    Интерлюдия КОРРЕКТИВЫ БЕЙТСА

    Глава 25 РАЛЬФ

    Глава 26 Порт-Иллири

    Глава 27 Изнанка

    Глава 28 ПРОЩАНИЕ

  Часть VI МАСТЕР МИРАЖА

    Глава 29 НАЧАЛО

    Глава 30 РАЗВИТИЕ

    Глава 31 АКЦИЯ

    Глава 32 Король возвращается

    Глава 33 АКЦИЯ-2

  Эпилог ПУТЬ ОБМАНУТЫХ

Елена Долгова ПРЕДСКАЗАТЕЛИ Третья книга цикла «Геония»

  Пролог День, которым заканчивается роман «Мастер Миража»

  Часть первая. Открой глаза мои

    Глава 1. Северин и пророки Годы спустя

    Глава 2. Истуканы вечера

    Глава 3. Ассортимент желаний

    Глава 4. Шестой лишний

  Часть вторая. Опасность на пороге

    Глава 5. Пропавшая реликвия Каленусийская Конфедерация, месяц спустя

    Глава 6. Пророки играют

    Глава 7. Два месяца назад, Порт-Иллири

  Часть третья. Лицом к лицу

    Глава 8. Крысоловка

    Глава 9. Побег

    Глава 10. История, рассказанная Беренгаром

    Глава 11. Возвращение Риордана

  Часть четвертая. Хроники последней зимы

    Глава 12. Пророк обязан умереть Восточный сектор Конфедерации, затем Арбел

    Глава 13. Пророк обязан умереть — 2 Столица Арбела, конец зимы

  Часть пятая. Искушение

    Интерлюдия. Третье везение Лу

    Глава 15. Последняя

  Эпилог

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 1

  Примечания автора

  Глава 1. Арка 1: поиски себя.

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14. Арка 2: да здравствует король!

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

Виталий Невек Инженер апокалипсиса-2 

  Глава 1

  Глава 2. Арка 3: расследование.

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 3

  Арка 4: вождь поневоле.

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

    Глава 22

    Глава 23

    Глава 24

    Глава 25

    Глава 26

    Глава 27

  Арка 5: месяц испытаний.

    Глава 28

    Глава 29

    Глава 30

    Глава 31

    Глава 32

    Глава 33

    Глава 34

    Глава 35

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 4

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 5

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 6

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 7

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 8

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

Виталий Невек Инженер апокалипсиса. Том 9

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Эпилог

Лилия Курпатова-Ким Побег из Эдена

  ПРОЛОГ

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ НАКАТОМИ

    Дисциплина прежде всего

    Кое-что о Дэз Кемпински

    Мечты об Эдене

    Неизвестный вирус

    Тот самый день

    Упредительная полиция и закон квантовых случайностей

    Правда о Митцумото Токахаши

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ ЭДЕН

    Закон квантовой подлости

    Загадки Эдена

    Необыкновенное посвящение Эдена

  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ДОКТОР СИНКЛЕР

    Метод профессора Борисова

    Вирус как форма жизни

    Тринадцатый ученик доктора Синклера

    Тайна доктора Синклера

    Воспоминания Хьюго Хрейдмара

    Трудный день администратора Квизианса

  ЭПИЛОГ

Лилия Курпатова-Ким АТАКА ДЖОКЕРА

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ТАЙНА ЭДЕНА РАСКРЫТА

    ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

    ПРОБУЖДЕНИЕ ИНСПЕКТОРА ИДЗУМИ

    ОЖИДАНИЕ

    ПОДОЗРЕНИЕ

    ГЛАВНЫЙ КОМПЬЮТЕР ЭДЕНА

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ УЛЬТИМАТУМ ДЖОКЕРА

    ДЖОКЕР ВЫХОДИТ НА СВЯЗЬ

    УСЛОВИЕ ДОКТОРА СИНКЛЕРА

    ПОХИЩЕНИЕ

    ПРОЕКТ «РОЙ»

    СМЕРТЕЛЬНАЯ ОПАСНОСТЬ

  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ КОД ГРОМОВА

    СПЛОШНЫЕ НЕУДАЧИ

    СНОВА ЭДЕН

    ВОЗВРАЩЕНИЕ АГЕНТА

    ЗАВЕРШЕНИЕ МОЦАРТА

  ЭПИЛОГ

  СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ (ID)

Лилия Курпатова-Ким Максимус Гром Война за Биософт

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ГЕРОЙ

    Предупреждение доктора Синклера

    В ожидании торжеств

    Евгений Климов

    Рободом

    Новое задание Идзуми

    Алекс Хоффман

    Праздник

    Обвинение ICA

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ ВЛАСТЬ МЕДИА

    Происшествие

    Процесс Громова

    Возвращение Кемпински

    Максимус Гром

    Адвокат Громова

    Корпорация «Биософт»

  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ТАЙНЫ РОБЕРТА АТКИНСА

    Технология Биогейт

    Последняя неделя

    Олимпийские игры 2054 года

    Последняя глава дневника

  Эпилог

  Словарь терминов (id)*

*** Примечания ***